Денис Ватутин, Алекс Каменев, Рустам Максимов, Андрей Вербицкий, Михаил Тырин, Василий Орехов, Юрий Бурносов МЕНТОВСКИЙ ВОЯЖ (антология)
КРАСНОЕ ЗЕРКАЛО Денис Ватутин (цикл)
Книга I Легенда сумасшедшего
Все началось с бессвязного лепета одичавшего геолога… Итак, мы на Марсе, в недалеком будущем. Жизнь на Марсе есть, но какая… Смесь мрачного Средневековья с Диким Западом! Нехватка воздуха, нехватка энергии, нехватка человечности. Смерть в красной пустыне — будничное событие, бункер «Оазис» — радостное пристанище. Загадочные аномалии не дают завершить колонизацию Марса, а тут еще группа туристов с Земли — любителей острых ощущений, которым вздумалось покорить самую высокую гору в Солнечной системе — вулкан Олимп! Нелегкая задача для проводников, тем более что эти туристы, да и сама гид группы, загадочная и красивая девушка Ирина, ведут себя очень подозрительно! Все это смахивает на заговор, но вот против кого? А может, все это плод воспаленного воображения?..
Уроборос, ороборос (с греч., букв, «пожирающий свой хвост») — мифологический мировой змей, обвивающий кольцом Землю, ухватив себя за хвост. Считался символом бесконечного возрождения, одним из первых символов бесконечности в истории человечества. Также было распространено его изображение не в виде кольца, но в виде «восьмерки».Алхимический символ
У верблюда два горба, Потому что жизнь — борьба!Старинная марсианская мудрость
Студенту-физику задают вопрос на экзамене в семинарию. Священнослужитель: — А знаешь ли ты, сын мой, что есть Сила Божия? Студент: — Конечно! Божья Масса, помноженная на Божье Ускорение!Анекдот
— Гребаная планета! — в сердцах сплюнул Йорген, ударяя ладонью по заклинившему рожку своего старенького АК-108. Он резко отбросил магазин в сторону и снял с пояса следующий. — Побереги патроны, Акмэ,[1] — хрипловатым низким голосом сказала Сибилла, сидевшая в бункере напротив и заряжающая свой защитный костюм от портативного генератора. Раздался сухой треск короткой очереди. Бац! Бац! Бац! Сибилла отбросила с лица прядь густых черных волос и ухмыльнулась, глядя на Йоргена, который с остервенением лупил из автомата по церберам. Они с низким утробным лаем бросались к амбразуре, с рваным треском царапая когтями чуть покатую бетонную стену. Урчание и гулкий визг вперемешку с предсмертным гортанным клекотом отражались в бункере дота, как в резонаторной коробке, перемежаясь с тусклым позвякиванием отстрелянных гильз. Стая была крупной — особей пятнадцать — двадцать, и были среди них и двух-, и трехголовые мутанты. — Все равно они к вечеру уйдут за бархан, к свалке за «Геофизикой». — Лениво потянувшись, Сибилла закурила. — Я уже просил тебя, кажется, — прижавшись к прикладу, процедил Йорген, — не называть меня Акмэ…
Бац! Бац!
— А чего здесь такого? — невинно вскинула густые черные брови Сибилла. — Просил?! — Йорген, казалось, кричал это церберам. — Я тебе сколько раз…
Бац! Бац! Бац!
— Слушай, Йорген! — не выдержал я, быстро откладывая в сторону электронный планшет. — Не нагнетай, бога ради! И без тебя есть о чем голове поболеть, а ты еще тир тут устроил! — Слушай, Странный, — в тон мне огрызнулся Йорген, — иди лучше к туристам: там дамочка-гид симпатичная больно, вот и займись ею, а меня оставь в покое! — А тебя больше собаки интересуют, — ехидно парировал я. — Заткнись! Раздалась длинная очередь, и фальшивыми колокольчиками брызнули гильзы на бетонный пол. — Он бесится, что его дромадера скушали юварки,[2] которых он так сильно любит, — усмехнулась Сибилла и, обращаясь к амбразуре: — Не горюй так, мы тебе нового купим в Городе. В проем дота заглянула Ирина, гид туристической группы «кси-516», следом за ней, трясущийся от нетерпения, сунул свою рыжую голову щекастый и конопатый Крис Паттерсон — не то канадец, не то американец. Он снял очки, протер линзы о толстый мохеровый свитер и замер, как собака в ожидании, когда хозяин положит в миску вкусную кость. — Извините, если помешаю, — ровным голосом произнесла Ирина в паузе перезарядки автомата. — Крис хочет посмотреть на марсианских собак. Это можно? — Милости просим, — сказал я тоном балаганного зазывалы, — зрелище впечатляющее и к тому же абсолютно бесплатное! Сценка называется «Йорген — сеятель боекомплекта»! В античной греческой легенде один герой, чтобы пройти испытание на крутость характера, засеял поле зубами дракона, и из них выросла армия свирепых воинов, с которыми он сразился. Насколько я понимаю, Йорген пытается проделать сейчас что-то подобное, только непонятно зачем… — Это легенда об Аргонавтах, — перебила Ирина, бросив на меня слегка насмешливый взгляд, — и герой, Ясон, проходил это испытание, чтоб завладеть волшебным Золотым Руном, которое приносит богатство и славу. — Знаете, дамочка, — отозвался Йорген, — мы все здесь в какой-то степени ищем это самое «золотое руно», просто не знаем, как оно выглядит точно… — А почему эти твари есть такие большие и имеют несколько голова? — вмешался Крис, который своим староамериканским акцентом мог доконать кого угодно: казалось, что наступление ледника на Северо-Американский континент сказывалось на некоторых людях. Крис был неторопливым, но любопытным и настырным, медленно и тщательно выговаривал каждое слово. Он утверждал, что работал на земле экзобиологом, но мы решили, что это грязная ложь, и максимум, что он делал, имея денежки своего папочки-миллиардера, — так это разводил хомячков для лабораторных опытов. — Эти собаки мутировали под воздействием низкой гравитации и космических лучей, — терпеливо объяснила Ирина. — К тому же у Марса имеются два спутника — Фобос и Деймос, которые компенсируют часть гравитации планеты, что позволяет некоторым организмам… Крис смотрел на Ирину глазами, полными чистого детского идиотизма, как если бы взрослая мама объясняла ребенку лет пяти устройство синхрофазотрона или генератора переменного тока. Я крепко зажмурил глаза — вся эта ситуация казалась мне каким-то безумным абсурдом в стиле обрывочных сновидений. Все вели себя так, будто мы выехали на пикник в национальный парк джунглей Амазонки, а вовсе не сидели сейчас на другой планете, на которой творится черт-те что и в любой момент каждый из нас может погибнуть от чего угодно — начиная с мутировавшего вируса, заканчивая глюком или каким-нибудь голодным зверем. А в заброшенных армейских блокпостах могли сработать автоматические системы защиты или хотя бы просто банальная песчаная буря на месяц-полтора. Ладно — туристы, но Охотники-то люди опытные, а ведут себя, как… — Ирина, — не выдержала наконец Сибилла, — скажите Крису, что мы сегодня ночью выходим на маршрут, и он еще много всего увидит… — Хорошо. — Ирина прервала свой рассказ. — Я поняла. Крис, пойдемте в бытовой сектор — Охотникам нужно подготовиться к ночному переходу. Крис блаженно кивнул и послушно поплелся за своим гидом. Я иногда поражался ей, этой миниатюрной хрупкой девушке, которая своим спокойствием и здравомыслием, а главное — внутренним ощущением уверенности могла сдержать эту шайку сумасшедших самоубийц от полной моральной деградации. Она сама на Марсе второй раз! Как она выжила в первый — для меня остается глубокой тайной. Говорит — тур был небольшой, в Новые Афины. Ну, не знаю — здесь царит хаос повсеместно, и все уже так к этому привыкли, что на исчезновение очередной группы «отдыхающих» (как их называл Йорген) никто бы даже не отреагировал — ни тут, ни тем более на Земле. Я вспомнил, как мы встретились: с орбиты сообщили о прибытии частника — корпоративного пассажирского транспорта с посадочными шаттлами на борту. Ракетный Сезон[3] начинался только через два с половиной месяца, а сейчас было затишье. Сказали — мол, говорят, туристы хотят добраться до вулкана Олимп, если вы их найдете после приземления и они сразу не угодят при этом в какой-нибудь глюк, — вам неплохо заплатят, а там — смотрите сами. В глюк они не угодили, но искали мы их три сола,[4] пока не встретили возле заброшенной станции техобслуживания, где их держали под контролем паладины. Отдыхающие даже не успели понять, что с ними произошло, они думали — это их встречают. А паладины просто ждали, когда те захотят есть или пить, — а потом их за это можно было бы и обчистить до нитки. Пришлось немного пострелять, но больше для виду, чтобы паладины успокоились. Их главный, не слезая с борова, словно памятник, подъехал к нам и приказал назвать наши имена. Мы назвали, и тогда он сказал, что такие вольные Охотники есть в его списке Доверенных Охотников Этой Долины. Потом назвал свой процент с груза, который обязательно спускали вместе с шаттлом: деньги на Марсе непопулярны. Мы поторговались, пригрозили орбитальной бомбежкой со станции, они пригрозили армейскими бластерами… в общем, был выполнен весь необходимый ритуал выкупа отдыхающих, и кончилось все благополучно. Над полуразрушенными корпусами СТО поднялся лениво трепещущий бело-голубой флаг военно-космических сил, на котором был изображен кентавр, стреляющий из лука в звезду, — таким образом, паладины давали понять, что настроены мирно. Под тяжелую поступь и похрюкивание своих свиноконей они удалились в ангар. Туристы выехали нам навстречу на вьючных дромадерах. На переднем мясистом альбиносе покачивалась хрупкая фигурка в экстрим-комбезе. Она подъехала ко мне, и я поднял забрало светофильтров своего шлема. — Как вас зовут? — спросил я с любопытством. — Ирина, — ответила она, тоже приподняв забрало, и… я на некоторое время остолбенел, засмотревшись в огромные серые глаза, внутри которых мерцали золотые искорки… — Русская? — спросил я нарочито небрежно. — Да, а вы? — ответила она в тон мне. Я ухмыльнулся: — Во мне намешано столько кровей, что, пожалуй, лучше об этом не думать. Вот так этот путь и начался… Вернее, начался он с моего прилета на Марс и моей дурацкой тяги ко всему новому и невыносимой жажды одиночества. Я здесь был уже пятый год (по марсианским меркам — чуть меньше трех), хотя ощущение было, что уже лет десять. Сам не знаю, что меня потянуло с этими двумя типами из одного полушария в другое. Но я-то ладно… А она, спрашивается, она здесь зачем, да еще с такой обузой, как туристы? Закопанные в подсознании комплексы? Тяга доказать всем свою самостоятельность? Жажда острых ощущений после перенаселенных земных мегаполисов и жесткого климата? В России еще не так плохо с погодой — нет таких резких разниц температур, как во многих других странах. Что ей тут надо? Нереализованная девочка — ответ был настолько очевиден, что я не мог его принять: наверное, что-то мешало мне поверить такой банальности. Первое, что я подумал, глядя на нее, — никогда, ни при каких обстоятельствах у меня НИЧЕГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ С ЭТОЙ ЖЕНЩИНОЙ ОБЩЕГО! — И как вам Марс? — задал я тогда вопрос. — Нормально, — ответила она. Мне показалось, что она рисуется. — Нет тут ничего нормального, — резко прикрикнул я. — ЗДЕСЬ вам, дамочка, не ТАМ! Было видно замешательство на ее лице, а может, просто загар ей очень шел… — Я, может, не так выразилась, — сказала она, слабо улыбнувшись. — Интересно очень. — Интересно здесь выжить, — буркнул я. Она посмотрела на меня с любопытством и, как мне показалось, с жалостью. «Самоуверенная скучающая нахалка», — подумал я и отвернулся. Да и плевать — вот посмотрим, какое у нее будет лицо, когда мы доберемся до Олимпа и начнем на него залазить: 27 километров высоты при марсианской атмосфере — это я не назвал бы «интересным», даже учитывая то, что мы будем в специальном аэростате. Несколько дней шла наша смена по равнине Элизий, которая подходила к концу, спускаясь к равнине Амазония, упиравшейся на юге, в районе экватора, в плоскогорье. Первое происшествие произошло только вчера и только с верблюдом. После небольшого перехода по Пустоши Свана, где на нас напало четверо юварков, которые буквально выгрызли Йоргенова верблюда прямо из-под его седла, мы остановились в «ОАЗИСЕ-213». Это бетонный полуподземный бункер с бытовыми помещениями и четырьмя дотами по периметру — таких убежищ по Марсу несколько сотен, они оснащены автономными генераторами на солнечных батареях, минимальными запасами оружия и продовольствия и примитивными средствами планетарной связи (если, конечно, там не побывали мародеры). Их строили военные в период Первой Волны. Мы стали готовиться к переходу: проверили все оборудование, оружие, аккумуляторы и стали все втроем делать зарядку: это туристы тут недавно, а сила тяжести на Марсе в три раза меньше, чем на Земле, и, чтобы наши мышцы — мышцы аборигенов — здесь не атрофировались, физические упражнения были просто необходимы. Зато мы могли носить с собой гораздо большую кучу разного полезного хлама, и рюкзаки наши и поклажа на верблюдах были внушительных размеров. Ночь наступила… Сегодня она была на редкость темной — воздух был густым и каким-то фиолетовым. Небо — прозрачным, слегка подернутым мутноватой дымкой — даже видно звезды. Обычно ночью на небе висят большие ломти облаков и что-то вроде смога, который отсвечивает зловеще-красноватым сиянием, — это из-за парниковых газов, которые поддерживают слабую атмосферу и выравнивают температуру Марса. Свечение же по ночам присутствует из-за мощной ионизации верхних слоев атмосферы, которые не так уж высоко. Да и дифракция солнечных лучей сильнее, чем на Земле. На темном ночном небе взошел Фобос. Маленькая и бледная луна. Он является эллипсоидом, около десяти километров в диаметре. Фобос падает на Марс: за каждые сто лет приближается к красной планете на девять метров и рано или поздно упадет на него, если никто не разберет его на куски. Восходит он на местном эквиваленте запада, света фактически не дает. Фобос совершает обращение вокруг планеты втрое быстрее, чем сам Марс вращается вокруг своей оси. За сутки Марса этот малютка успевает совершить три полных оборота и пройти еще дугу в 78 градусов. Фобос в переводе с древнегреческого означает «страх». Может, это он таращится своим кратером Стикни в мой затылок, словно мертвой глазницей черепа? Почему я об этом подумал? Я же не турист, а это всего лишь мертвый никчемный булыжник, который несколько миллиардов лет болтается на орбите. И «страхом» его назвали люди: ему самому все наше копошение — тьфу, и растереть… Но все же что-то не мертвое, а живое есть, кроме нас, в этой пустыне, этой ночью… где-то рядом… Я наблюдал, как из гаражных ворот бункера выводят заспанных дромадеров и невыспавшихся туристов в экстрим-комбезах с рюкзаками. Их было восемь человек — большая группа для Марса. Было холодно, из-под дыхательных масок выбивался пар. Пятнами сквозь него преломлялся свет нашлемных фонарей. Ирина уже была в седле, она сидела, застыв как изваяние, молча наблюдая за погрузкой своих подопечных по верблюдам. Йорген и Сибилла вышли из ворот последними и закрыли створки гаража за собой. — Никто ничего не оставил, — донесся приглушенный маской голос Йоргена — не то утвердительный, не то вопрошающий. Он обращался к Ирине. — Странный поедет первым в смене, он хорошо знает дорогу, — продолжил он, — вы за ним, мы с Сибиллой замыкаем. По первой же нашей команде вырубаете нашлемные фонари. Вы проинструктировали граждан отдыхающих? — Да, конечно, — тихим, но твердым голосом ответила она. Осиротевший на транспорт Йорген забрался в седло позади Сибиллы и сразу перевесил свой автомат со спины под локоть. Местные дромадеры были гораздо крупнее своих земных сородичей — причина все та же: маленькая марсианская гравитация и луны. К тому же жировые ткани у них были слегка гипертрофированы — это позволяло им защищать себя от марсианской радиации. — Ну, — Йорген выдохнул облачко пара, — тронулись. И наш отряд побрел по еле заметной тропинке, которая вела на гребень огромного бархана. Некоторое время Ирине понадобилось на то, чтобы навести среди отдыхающих порядок. Они никак не могли понять, в каком порядке им ехать: мужчины рвались быть первыми, женщинам хотелось ехать по двое или по трое, чтобы вести непринужденную беседу. — Поймите, — говорила Ирина спокойным голосом, — это для вашей же личной безопасности. Мы во всем должны слушаться Охотников — они знают здесь все. «Хотелось бы мне знать здесь все!» — подумалось мне. Но по сравнению с ними и в их глазах мы — вездесущие и всемогущие аборигены Красных Песков. И все же меня не покидало странное беспокойство, которое взошло во мне вместе с Фобосом. Что-то не так! Мне казалось, что за нами кто-то внимательно наблюдает, — такое непонятное напряжение в затылке… Вокруг только пески, которые сейчас казались темно-фиолетовыми. Они молчали: ни следов, ни каких-то знаков… Воздух тоже был спокоен — дул легкий и прохладный ночной ветерок, слегка шелестя песчинками на гребне огромного бархана, и тишина… Темный силуэт «Геофизики» медленно исчезал в ночном мраке по левую сторону… Я достал драгоценную флягу со спиртом и сделал пару глотков живительной влаги. Алкоголь на Марсе был дефицитом, но я выискивал свои способы его найти — он помогал выводить радионуклиды и придавал спокойствие более качественно, чем релаксанты. Я подумал о нашем гиде, которая так спокойно держится с этими туристами: странная она какая-то девушка. С виду холодная и безэмоциональная, а в глазах ее я часто видел бурю эмоций — от боли до какой-то тихой, радостной грусти. Иногда интерес и пристальное внимание излучали ее глаза… Возможно, у меня и нет с нею ничего общего, но меня тянуло к ней каким-то магнитом. Может, просто банально все непонятное иногда притягивает — или просто от скуки в пути? Казалось, что там, внутри, в глубине души этой миниатюрной и бесстрастной женщины, скрыто нечто мощное, удивительное и… не знаю, как сказать… что-то совсем не такое, как снаружи… Сравнить с сокровищами в глубине пещеры на необитаемом острове? Нет, что-то гораздо более живое и искреннее… и какая-то боль… Словно почувствовав мои мысли, справа ко мне подъехала Ирина. — Все в порядке с экскурсантами? — спросил я. Забрала шлемов были у всех подняты — ночь, и светофильтры ни к чему, да и радиационный фон ниже дневного. Я мог видеть ее красивые глаза. Она бросила на меня короткий взгляд. — Да, все нормально, — ответила, — скажите, а почему вас называют «Странный»? — Погоняло такое, — задумчиво ответил я. — Что, простите? — переспросила она. — Просто я очень странный, — с усмешкой ответил я, — иногда и сам себя не понимаю. — А мне кажется, что вы абсолютно нормальный человек. — Она пожала плечами. — Нормальный человек не станет Охотником, — произнес я медленно. — И уж конечно не попрется на эту кучу песка и камней в восьми месяцах лету от Земли со второй космической скоростью. Я внимательно поглядел ей в глаза: только что я и ее причислил к лику ненормальных, но она либо не обратила внимания, либо просто не хотела спорить. — А имя у вас есть? — вновь спросила Ирина. — А вам зачем? — удивился я. — Просто мне удобнее называть человека по имени. Что-то было в ее словах такое, что мне показалось, будто я на Земле и не улетал никуда вовсе. Даже беспокойство куда-то на миг исчезло. — Дэн меня зовут, — проговорил я быстро, словно мне было неловко оттого, что у меня тоже есть имя. — Очень приятно, — ответила она ровным голосом. Зря сказал. Эти официозные формулы приемлемы на светских раутах, а у нас сильно не та ситуация. Рядом с Ириной я всегда ощущал какую-то абсурдность происходящего. Взять хотя бы ее манеру говорить: она произносила слова почти без интонаций, тихо, но твердо. И только в мельчайших отзвуках ее голоса можно было уловить намек на некие эмоции — странно, но я почему-то их воспринимал, как будто она вела параллельную передачу на других волнах. И тут я вновь почувствовал постороннюю «волну»: опять непонятный внешний раздражитель… Фобос… Бред какой-то… Тихо шуршат по песку тяжелые копыта дромадеров, шелест ветра в бархане, тихое журчание голоса гида, шепотом переговариваются туристы… Шур-шур-шур… Шур-шур-шур… ритмичное шуршание… Откуда оно взялось? Оно не такое, как остальные звуки… искусственное… синтетическое… Это чужое шуршание! Я стал нервно озираться по сторонам — шуршало ВСЕ! Засосало под ложечкой, пульс участился, а в нижнюю часть затылка впились сотни мелких иголок. Мне показалось, что я слышу какие-то голоса: это клеенчатые пауки вздымаются и опускаются на своих плоских клеенчатых лапках и что-то бормочут! Я сжал в руках рукоять своего автомата и передернул затвор — этого звука в тиши марсианской пустыни было достаточно, чтобы все в смене остановились. Больше всего на свете мне хотелось сейчас остаться одному и проблеваться на эти треклятые пески! Внезапно я все понял! В глазах потемнело, но я отчетливо разглядел в ночном небе светящийся сиреневым цветом по периметру огромный треугольник. В его центре сиял розовый луч, который упирался в пески бархана, оставляя на них кроваво-красное пятно! Оно медленно ползло к нам! Ко мне! Словно в ночном кошмаре я тронул шпорами своего дромадера и проехал пару шагов вперед… Ирина! Луч не должен попасть в нее первую! Я перегородил собой тропу и, бросив бесполезный автомат, вцепился в гриву своего верблюда до онемения в пальцах!.. Дромадера трясло так же, как и меня… Медленно, будто специально, проекция луча подползала все ближе и ближе, а я пытался взять себя в руки и изо всех сил вцепился зубами в капюшон своего экстрим-комбеза… В глаза ударил яркий свет… запахло озоном… а я проваливался в бесконечную черную яму, засыпая на лету…
Я парил над огромной красной долиной… Пески приятно ребрились мелким узором, будто застывшие волны. Среди ландшафта огромным вздыбившимся каменным пузырем выделялся потухший вулкан Олимп, с зияющей бездонной пропастью жерла в центре. На верхней его площадке, рядом с провалом в недра, стояло огромное, чуть вогнутое зеркало, тускло-красноватого оттенка. Внутри него шевелились какие-то тени. Я подлетел поближе и примостился на каменной глыбе, заменявшей ему подставку. Вдруг изображение в зеркале сфокусировалось, и возник поясной портрет бородатого мужчины с косматыми бровями и обернутого простыней… — Ты? — спросил он меня грозным голосом, несущимся над вулканом раскатистым эхом. — Я, — ответил я. Он мрачно кивнул: — Ну и зачем ты приперся сюда, ко мне на Олимп? — Понимаешь, старик, — я глубоко затянулся сигаретой, — мы ведем группу туристов… — Дионис, — он сурово нахмурился, — ты мне зубы-то не заговаривай! Это ведь ты науськал Гефеста, чтобы тот подпоил твоим зельем Прометея, и тот полез в наш плазменный генератор?! — Да это все какие-то домыслы! — не выдержал я. — Сто лет мне не нужен был ваш плазменный генератор! — Сто лет не был нужен, а сейчас понадобился, — подозрительно прищурился старец. — Ты всегда был слишком любопытен — за это я тебя и любил. — Он неожиданно смягчился. — Ты проживаешь много жизней, как и подобает тебе! Люди — твои игрушки, а ты — игрушка людей… Гея, то есть Пангея… Помнишь, как все начиналось? — Нет, — произнес я медленно, сам удивляясь своему голосу, — не помню… — А ты поищи, поройся в памяти — все на месте… — Где? Я хотел бы просто вспомнить… — Скажу тебе по секрету: ты не там ищешь… — А где надо? — удивился я. — Иногда, — он лукаво прищурился, — то, что мы ищем, находится совсем не там, где мы ищем. — А как мне это понять? — Ты чувствителен, мой сын, — ты многое знаешь в душе своей, твоя мать… — Он мечтательно сощурился. — В общем, я возлагаю на тебя большие надежды… Помнишь, когда ты был маленький, бабушка и мама читали тебе сказки, а ты слушал. Внимательно слушал… Слушал голос своего «я»… Вот и сейчас… Слушай… слушай… слушай… Ты слышишь? Ты меня слышишь? Ты слышишь меня?! Ты? Что-то шуршит… Может, надо немного аммиака? С ним точно все в порядке? Успокойтесь, дамочка, он не помер — реакция зрачков в норме… Он же закрыл вас! Сделайте хоть что-нибудь! Сибилла, уведи ее подальше… Приятное шуршание… Слышишь?.. Это просто глюк, все в порядке… Вы что, глюков никогда не видели? Странный! Ты слышишь меня?! Мне показалось, что кто-то трогает меня за лицо… Кажется, я помню людей, которые говорят со мной… Ирина? Я дал себе команду сделать свет — веки, словно налитые свинцом, поднялись, и я увидел искаженное лицо Йоргена с занесенной наотмашь ладонью. — Йорген, ты что, охренел меня так лупить? — заплетающимся языком промямлил я. — Все в порядке, — крикнул Йорген, — очухался! Я лежал на песке, и тело мое сотрясалось от дрожи! — С туристами все в порядке? — Слова будто выговаривал за меня чей-то чужой рот, но в голове постепенно прояснялось. — Все нормально, Дэн, — услышал я напряженный женский голос откуда-то сверху. — Как вы? — Кажется, я упал с верблюда, — ответил я. — Глюк прошел? — Странный. — Я увидел над собой невозмутимое лицо Сибиллы. — Все нормально — ты правда упал с верблюда. А глюка больше нет! Я почувствовал болевое ощущение в районе локтевого сгиба правой руки. — Потерпи, Странный, — сказала Сибилла ласково, — это сейчас пройдет. Немного нейролептиков… Я приподнялся на локтях и сел. — Ну что? — спросил Йорген. — Сможешь ехать? Я потряс головой и фыркнул: — Наверное… — Почему мы едем по этой страшной пустыне ночью? — Этот тонкий голос принадлежал средних лет туристке из Японии — не уверен, что я верно произнесу, но, кажется, ее звали Аюми Сокато. — Днем еще хуже в этих местах. — Сибилла убрала аптечный контейнер в свой рюкзак. — Ночью меньше радиации, и глюки видно за версту… — Да… — протянул Йорген, — этого мы чуть не пропустили… Это как в долине Касей, помнишь, Сибилла? Там было четыре таких треугольника — один в центре и три по краям, только светились они красным и пульсировали еще вот так, — Йорген ритмично поводил ладонями, демонстрируя как. Я еще чувствовал легкую слабость — Сибилла помогла мне вскарабкаться в седло моего дромадера. Вот ему-то, казалось, вообще на все аномалии плевать — жует свои губы как ни в чем не бывало, а полчаса назад нас колотило с ним вместе как отбойным молотом. — Поехали. — Я вяло махнул рукой и тронул поводья. Ко мне подъехала Ирина. Ее глаза были испуганны и встревоженны одновременно: — Мы страшно за вас перепугались, Дэн. Все в порядке? Я вспомнил ее звенящий от напряжения голос, готовый сорваться на истерический крик… Это было, когда я приходил в себя… Мне захотелось внезапно обнять ее, прижать к себе и погладить по голове, но я сдержался. — Если кто за меня и переживал, — сказал я с ухмылкой, искренне надеясь быть похожим на старинного артиста Харрисона Форда, — так только не та парочка. — Я кивнул в сторону Йоргена с Сибиллой. — Перестаньте разыгрывать из себя ковбоя! — Глаза Ирины послали в меня довольно чувствительный статический разряд. — Вы думаете, я дурочка и не знаю, что контакты с аномалиями, как вы говорите — «глюками», частенько имеют летальный исход? Ведь все знают, что это одна из серьезных причин, по которой провалился проект «Терра-3» и фактически колонизация планеты вообще. Она была, конечно, права — можно с уверенностью заявить: колонизация планеты Марс ПРОВАЛЕНА! Люди слили всухую! Это на Земле любую аномалию можно назвать НЛО и положить все в мусорный контейнер или списать на секретные эксперименты военных, а на Марсе такая «страусиная политика» не прокатила. То, что стало происходить здесь после второго этапа колонизации, язык не поворачивался назвать «тарелками пришельцев», просто Земле пришлось признать, что мы не знаем об этом ничего, и даже как подступиться близко к решению этой проблемы, нам невдомек. Управляемые природные явления? Кем управляемые? Аномалии неизвестных законов физики? А какова их природа? А вообще что это? Все эти светящиеся шары, пульсирующие треугольники, цепочки огней, жесткие электромагнитные лучи, существующие так, безо всяких видимых причин? Но причины ведь должны где-то быть! Раньше мы смотрели на это в телескопы, теперь мы смогли это «пощупать», но и только. Когда по телику говорят, что «мировая наука считает» или «современной наукой доказано» — мне смешно: Марс показал, что не существует никакой «мировой науки». Все усилия ученых разрозненны, несогласованны и непродуктивны. При столкновении с неведомым мы показали свое бессилие как расы: политика, деньги, предрассудки и косность. Возврат в темное Средневековье, с его алхимией и «тайными» знаниями. Конечно, какая-то часть этих аномалий, безусловно, являлась природными явлениями, так называемыми плазмоидами[5] — но и они были изучены весьма поверхностно. Да и марсианские аномалии имели зачастую довольно сложную модель как формы, так и «поведения». Бывало, подобные плазмоиды выстраивались в геометрически правильный порядок, совершали четкие маневры… Климатические перемены, связанные с увеличением солнечной активности, повлекшие за собой ряд крупных катастроф в начале двадцать первого века (названные впоследствии Великим Переломом), создали невыносимые условия для жизни во многих уголках земного шара. Несмотря на сокращение населения планеты, места, в которых климат и природа были кое-как пригодны к существованию, были перенаселены. Вот тогда-то «марсианская программа» получила свою актуальность, и ею попытались заняться всерьез. Рывок землян в попытке освоить ближайшую мало-мальски пригодную для жизни планету напоминал попытку пьяного ныряльщика, который надеется, что в подводной пещере найдутся воздушные карманы, чтобы выдохнуть и вдохнуть заново, — карманы нашлись, да только воздух в них оказался другим. А потом получилась инсценировка «стандартного земного кошмара» чисто по Роберту Шекли: хотите мутантов? Вырастим сами! Боитесь зомби и упырей? А вот на Марсе под воздействием радиации и миллиона неучтенных факторов появляются, как из дешевых кинофильмов, одичавшие в попытках выжить на этой непригодной для жизни планете странные люди, наделенные странными способностями, дикие, сумасшедшие, потерявшие человеческий облик, с гипертрофированными животными инстинктами. Звери мутируют и приспосабливаются быстрее человека — взглянем, к примеру, на церберов — бродячих марсианских собак. И это не единственный пример — вот юварки, допустим, вообще непонятно кто: поговаривают, что неудавшийся биологический эксперимент генетиков. Мы все сделали по Фрейду — сами реализовали свои кошмары так, что они стали явью. Взять хотя бы этих паладинов — очумевшие выродившиеся остатки сынов Земли, гордо носившие когда-то имя «Космический Десант»! Они продолжают делать вид, что поддерживают некий порядок, не брезгуя при этом грабежами, мародерством, да и убийствами иногда. Они уже давно превратились в самодостаточную прослойку марсианского «общества», цель у которой одна — банально выжить. Любым способом. Они считают Охотников отморозками, а Охотники — их. И все их преимущество перед нами — это армейское лазерное оружие, которое на Марсе наперечет, да и непонятно, как они достают для него энергию. Охотники типа нас — вольные, эдакие тусовщики, живущие по принципу «ты — мне, я — тебе». Есть и психи среди них, конечно. И это еще, можно сказать, «сливки общества». Я не думаю, что на Земле ничего не знают, — знают, конечно. Просто колонизация не принесла прибыли, да еще вдобавок и проблем подкинула, поэтому про нее забыли, как про запертого в чулане дурачка, бремя всей семьи. Марс теперь обслуживают «частники» — различные корпорации по проведению экстремальных путешествий и туризма. «Хотите вырваться из серой и обыденной жизни, полной проблем? Дикая земля Марса ждет вас! Вдохните полной грудью вашу Новую Марсианскую Жизнь! Фантастика вчера — Реальность сегодня!» И самое смешное, что идиоты, готовые платить умопомрачительные бабки за добровольное самоубийство, прут сюда пачками! Приезжают тысячами, сотни выживают — и лишь немногие возвращаются обратно с мыслями забыть о своей «Новой Марсианской Жизни» на всю жизнь. Некоторые остаются, чтобы пополнить ряды отчаянных сумасшедших на никем не контролируемой планете (которая формально принадлежит Странам Мирового Содружества). Люди посчитали, что напустить парниковых газов и растопить марсианские льды с целью наделать из воды кислорода — вполне достаточно для того, чтобы все получилось само собой. Теперь марсианская колония выглядела как разрозненные и относительно обособленные города, лагеря и поселки, сосредоточенные в районе экватора и низких широт и зон с повышенной гравитацией. Это районы с сильными магнитными полями с напряженностями порядка 0,2–0,3 гаусса,[6] то есть сравнимыми по величине с напряженностью земного магнитного поля. Они представляют собой полосы, простирающиеся с запада на восток. Их ширина с севера на юг достигает около тысячи километров. Возникали в таких областях поселения вокруг добывающих заводов или станций энергоснабжения, или других подобных «животворных источников». Формально местное самоуправление осуществлялось Советом Четырех Городов, который пытался создать хотя бы видимость какого-то контроля и выдавал лицензии Охотникам. Это были крупные поселения — Арена Геркулеса, Лихоторо-Сити, Новые Афины и Маринер-Сити. Правда, далеко не все Охотники приобретали какие-то там лицензии. Существовала вялая меновая торговля, клановая система узких социальных групп и борьба за ресурсы и выгодные земли. Вот так: откат к дикому Средневековью. Я, может, один из немногих добровольных колонистов — я знал, на что иду. Ошибся только в одном: что я смогу здесь в чем-то разобраться. Не вышло… — Простите, что заставил вас волноваться, — сказал я Ирине с легким поклоном, — но мое поведение не продиктовано чистым позерством. Скорее, наоборот. — Что вы имеете в виду? — Вспышка эмоций прошла так же внезапно, как и возникла. — Вы спрашивали, почему меня называют «Странный»? — Да, но вы мне ничего вразумительного не ответили. — Не знаю, как это объяснить… — Я замялся, подбирая слова, что было для меня большой редкостью. — Я не боюсь аномалий… я умею их как бы… чувствовать… Как это происходит и что это такое — я и сам не очень понимаю… Это что-то вроде контакта, если это слово вообще можно применить в данном случае. — Надо же! — воскликнула Ирина, но тут же овладела собой и продолжила: — Так это я о вас так много слышала во время инструктажа — «старики» рассказывали… Я не выдержал и рассмеялся: — Прямо такие седые старцы, с гуслями, пели про меня баллады? Как ни странно, она даже не обиделась, и я заметил, что она улыбнулась кончиками губ, которых не скрывала свободно висящая кислородная маска: — У гидов тоже свое арго: «старики» — это гиды, у которых было больше пяти посадок. — Я не понимаю, — не выдержал я, — вас-то, умную, красивую и хрупкую девушку, вас-то на кой ляд сюда понесло? Вы же действительно напоминаете музейного экскурсовода — простите, но это так. Я ожидал отчуждения и обиды, но она, как всегда, повела себя неожиданно (пора уже было привыкнуть). — За «красивую» — спасибо, — она задумчиво и немного отстраненно поглядела куда-то вдаль, — а вообще… я здесь себя как-то хорошо чувствую. На своем месте, что ли? У вас ведь тоже был наверняка шанс распрощаться с этой планетой, и вы им не воспользовались, не так ли? Я промолчал — слишком она понимает много… что-то в нас есть неуловимо сходное, но что? Это как контакты с глюками… — Так, и что там ваши деды рассказывали? — перевел я тему беседы на более интересный объект, то есть на себя. — «Старики» говорили, что есть один такой Охотник, который, дескать, контактирует с аномалиями, управляет ими даже, и встретить его — большая удача, потому что любую группу проводит по Марсу, как по ботаническому саду. Но я не верила — а это, оказывается, вы. — Слухи, сплетни и домыслы. — Я почему-то почувствовал некую неловкость, словно меня уличили в чем-то постыдном. — Мне иногда кажется, что в голове я слышу тысячи голосов, воспоминаний, мыслей — человеческих или не совсем… Это как галлюцинации, сны… Мой «контакт» с аномалиями имеет непонятную мне самому природу, а уж до управления ими я не дошел даже близко. Просто я понял, что их нельзя бояться, — тогда не произойдет ничего плохого. Мне кажется иногда, что глюки в какой-то степени «чувствуют» человека, и их воздействие является как бы отражением эмоционального фона, сверхэмпатией, что ли… Жаль, конечно, что нельзя расспросить об этом мертвых… — Вы какой-то мрачный. — Она совершенно по-женски надулась, как обыкновенная девочка, которой просто хочется внимания. Я уже стал привыкать к тому, что я ее не угадаю никогда. Кто она? Взбалмошная девчонка? Закомплексованная феминистка? Женщина-боец, как Сибилла? Или сложный человек в поисках простого счастья? А может быть, и никто из перечисленного… — Да и вообще, — продолжил я, — очень сомневаюсь, что я такой один на всем Марсе. Вам, наверное, про кого-нибудь другого рассказывали… — Да нет. — Она как-то странно посмотрела на меня. — Не думаю… — А-а-а-а!!! А-а-а-а-а-а-а!!! Ирина вздрогнула — крик раздался слишком внезапно и близко. Я машинально передернул затвор автомата и вгляделся в фиолетовый мрак бархана. — Гасим фонари! — раздалась приглушенная команда Йоргена. Мы за разговорами почти перевалили через гребень. Чуть поодаль, в паре километров внизу, чернели полузасыпанные песком корпуса стандартного марсианского ГРП (геологоразведочный поселок). Его очертания легко узнавались по центральной буровой башне и двум «долькам» зданий, окружавших ее. Когда-то давно это были «опорные пункты» марсианской колонизации, позволяющие обеспечивать сырьем первые поселения. На полпути к поселку врылся в песок своим бронированным килем ГРВ «Марс-5» — вездеход, сделанный на базе армейского бэтээра, ощетинившийся солнечными батареями, портативной буровой установкой и легкими пулеметами, которые давно проржавели. От него по направлению к нам бежала одинокая фигура в драном антирадиационном комбезе. Без шлема, но в респираторе, всклокоченная грязная шевелюра волос, давно потерявших свой цвет, — еще один больной мозг, выпитый этой планетой в гонке на выживаемость. — Отставить тревогу! — крикнул я. — Это геолог. Геологами называли всех людей, которые водились (по-другому и не скажешь) возле различных заброшенных марсианских строений научно-производственного характера. Выглядели они примерно одинаково и напугать могли разве что туристов своими дикими выкриками и бессвязными речами. Контакт с ними был абсолютно бесполезен. Некоторые отморозки их отстреливали — ради развлечения или из жалости. — Так! — зычно крикнул я, стянув ненадолго кислородную маску. — Приказ по группе: геологов не дразнить и не кормить! А то еще увяжутся за нами… — Весть! Весть Благую несу вам, паломники! — услышали мы первые членораздельные слова геолога. — Я видел! Я ВИДЕЛ ИХ! ОНИ ЗДЕСЬ! Он лепетал, искажая то, что состояло из смеси русских, английских и испанских слов и, собственно, являлось марсианским сленгом, на котором говорило на Марсе большинство колонистов. Его никто специально не выдумывал: он сложился сам собой и имел даже некоторые диалекты и наречия. Этот сленг все изучали перед полетом сюда. Его использовали даже туристы, хотя иногда они переходили на родные языки, и чаще всего их мог понять почти любой. Называлось все это — империо. — Кто «они», папаша? — спросил Йорген. — ОНИ!!! — с благоговейной дрожью в голосе произнес геолог. — ПРИЩЕЛЬЦЫ! Я — первый контактер! Они — БОГИ! Они повелели принести мне Весть Благую ЛЮДЯМ! Они — ЕСТЬ ВСЕ! Они — СУТЬ ВСЕГО! Они покарают людей за их гордыню, подобно тому как покарали Икара, сына Дедала, коий построил ужасный лабиринт Миносу, владыке Критскому! — Че-то я такое где-то слышал, — отозвался Йорген, который почувствовал себя центром внимания и начал идиотничать. — А в чем заключается Весть-то твоя Благая? — Грядет Эпоха Счастья и Гармонии! ОНИ все ведают о грехах всех людей, что вышли плодом неудачного биологического эксперимента! Но любят они чад своих неразумных, и спасут они их! — А ты точно их видел? — не унимался Йорген. — Да! Они приходят ко мне часто! Вы можете сами ИХ увидеть! Три сола назад… — Мы серьезные люди и очень торопимся, — Йорген явно вошел во вкус, — но ты, как мессия, можешь попросить их для нас? — Конечно! Я буду молиться за вас, добрые путники! Чего вы хотели? — Нам бы парочку бластеров армейского образца, пару атомных батареек и АКМ с бесконечным магазином… — Йорген! Е-мое! — не вытерпел я. — Был же приказ «не дразнить геологов»! Ну что непонятно?! — Отвянь, Странный, — огрызнулся тот, — я, может, уверовать хочу в инопланетянинов! — Йорген, твою мать! Ты Охотник, а не клоун! Перестань! Но меня уже никто не слушал… Туристы послазили со своих дромадеров, стали кучкой вокруг геолога, наперебой предлагали ему свои сухпайки и начали с ним фотографироваться на фоне поселка его обитания. Крис Паттерсон пытался выяснить, как называется его религия и какие обряды в ней приняты, а главное — нет ли ритуальных человеческих жертвоприношений и нельзя ли это снять на видео. Мы с Ириной растерянно смотрели друг на друга и глупо улыбались — мы сейчас были лишними для всех, и это нас объединяло. — Нет, ну ты посмотри на них, а? — Я не мог сдержать усмешки на своей физиономии. — А говорят, Охотники Марса — суровые люди! Любимая женщина дляних — автомат, подковы гнут усилием воли, супермены пустынь и плоскогорий! Мать их разэдак! А ведут себя как дети, честное слово. Я извиняюсь, Ирина, за поведение своих людей… — Да ладно, — она, рассмеявшись, махнула рукой, — мои-то еще хуже: как в зоопарке… особенно этот… Паттерсон. Я его, честно говоря, на дух не переношу — полный имбецил! — Мне он тоже не очень, — признался я. — Американец? — Скорей всего. — Ирина покачала головой. Я поднял ствол автомата вверх и нажал на спусковой крючок. Бахнул одиночный выстрел. Эффект был предсказуем — все вздрогнули. — Встречу с дружественными аборигенами из племени Геологов объявляю закрытой! — крикнул я. — Настает минута прощаний и слез! — Очень жаль! — сказал действительно растроганный итальянец Джованни Муррей. — А я хотел… Тут взгляд геолога уперся в меня. — Вам повезло, путники! — воскликнул он, тыча в меня пальцем. — Вас ведет за собой Воин Света! Он — Избранный! От его автомата исходит священное сияние предков! Я вижу его Путь! Он приведет вас к Зеркалу! В Зеркале есть все! Там хранятся КЛЮЧИ! Следуйте за ним и за этой женщиной! Она отражается в нем, а он в ней! В них есмь Начало! — Да-да, — подтвердил я, — и мы еще поженимся, и у нас будет тройня, и мы завоюем Вселенную! По коням, граждане отдыхающие, — поезд отправляется! Боковым зрением я заметил темное пятно, напоминающее Черную Дыру, — это были глаза Ирины, в которых неожиданно сконцентрировалась вся марсианская ночь. — Что-то не так? — спросил я. — Вы иногда бываете не менее циничны, чем ваши люди, — кинула она небрежно и, дав шпоры своему дромадеру, поехала вперед. Мысленно назвав себя кретином в кубе, я рванул за ней и только на полдороге спохватился: стоп! Это что же получается? Первые разборки у сладкой парочки? Нет, так не годится. Здесь не институт благородных девиц. Я — веду группу… От меня все зависит… я — за всех отвечаю! Я — я!!! Один я везде! Оставалась бы на своей кафедре! Сидела бы в своих архивах, если такая нежная! И все равно внутри было как-то неприятно… только-только мы, кажется, начали понимать друг друга…
Тихо и без особых происшествий продолжался наш путь. Взошла вторая луна — Деймос, то есть «ужас», но ужаса я никакого не чувствовал. Мерно покачивались дромадеры, Йорген негромко включил через внешние динамики какой-то свой сборник «Deep Purple», а Сибилла требовала поставить Мерлина Мэнсона. Йорген пытался доказать ей, что ее «Мэнсон полное дерьмо по сравнению с настоящим хард-роком», а Сибилла в сотый раз называла его «ретроградом, безвозвратно ставшим на якорь прадедушкиных ценностей». А когда их культурологический спор переключался на транс и рэйв — культуру и ее значение в революции синтетических наркотиков, — мой канал восприятия просто отключался. Туристы негромко переговаривались, тихо смеялись, а над гигантскими гребнями барханов раздавался тоскливый вой церберов, которые, подобно своим земным предкам, не оставляли луны без внимания, тем более что их тут целых две! Где-то очень далеко эхом отдавались одиночные выстрелы, но, зная, как в барханах передаются звуки, можно было предположить, что это за много километров отсюда. Я сдвинул вбок кислородную маску и закурил сигарету, периодически прикладываясь к заветной фляге и борясь с острым желанием подъехать к Ирине и попросить прощения (я иногда действительно совсем себя не понимаю). Ирина ехала на корпус впереди и казалась совершенно отчужденной, а я делал ставки сам на себя — сколько я выдержу без общения: дорога длинная. Расчетная точка нашего прибытия была, по моим подсчетам, еще в пяти стандартных часах нашего маршрута. Это старый горнодобывающий автономный мини-завод, уже давно заброшенный и разграбленный, но с уцелевшим бытовым сектором и сносно работающим реактором. Он стоял на границе песков и каменистой равнины, переходящей в многокилометровое плоскогорье, тянущееся далеко на север. Я проиграл сам себе сто пятьдесят эргов[7] и с чистой совестью проигравшего подъехал поближе к Ирине. — А вы знаете, что по инструкции гид должен следовать вторым, за лидером смены? — спросил я. Ирина промолчала: она что-то записывала в свой электронный планшет. — Вы на меня сердитесь? — вновь спросил я, напоминая самому себе кота, трущегося о ноги хозяина. — Нет, не сержусь, — ровным голосом ответила она. — А можно узнать, что вы там записываете? — Я уже тихо ненавидел себя за то, что вообще заговорил с ней. — Да… так… личные заметки… — Она отвернула планшет так, чтобы я не мог ничего на нем прочесть. Но я успел уловить пару слов: «…аномалия № 42. Форма — треугольник…» — Вы пишете о глюках? — удивился я. Она резко повернула голову в мою сторону, смерила меня взглядом — скорее оценивающим, нежели гневным. — Да, — наконец ответила она, — я веду классификацию аномалий, виденных мною лично. — Это у вас задание такое? — спросил я как можно непринужденней. — Почему? — искренне удивилась она. — Я интересуюсь Марсом, мне нравится эта планета, и я хочу здесь многое понять. Может, эти заметки пригодятся кому-нибудь, даже если это буду и я. — И как вы классифицировали сегодняшний глюк? — спросил я не без иронии. — Пожиратель Избранных Воинов Света, — ответила она, хищно улыбнувшись. У меня было ощущение, что я получил в солнечное сплетение. — Ладно, — я как-то очень комедийно хрюкнул, — один-один. И она УЛЫБНУЛАСЬ! Я купался в лучах этой улыбки, как идиот, которому подарили новый фантик! Боже — я определенно себе не нравился. Я стал социально опасен! — А скажите мне, — спросила Ирина, — про какое «зеркало» бредил этот безумный геолог? Ну, помните? Он сказал, что в зеркале есть все, какие-то ключи, и что вы нас туда ведете. — Это такая старая марсианская байка, — ответил я, затягиваясь сигаретой, — про то, как когда-то, очень давно, при Первой Волне колонизации, когда на Земле бушевали ураганы и жарило солнце, а на Марсе не было вообще ни хрена, даже такой жиденькой кислородной атмосферки, одна из первых экспедиций на Марс была целиком военной и до потери пульса секретной. Она-то и заложила первую Марсианскую базу под видом установки подпочвенного сканера пород. Сделана она была суперкруто — по технологиям, опережающим свое время на добрую сотню лет. Проект назывался «Зеркало-13», почему — никто не знает. И говорят, эта база до сих пор существует и в состоянии привести в действие какие-то секретнейшие устройства, которые могут сделать жизнь на Марсе земным раем, но без приказа — ни-ни. И вообще они в курсе всего, что тут происходит, могут они все, и инопланетяне у них в корешах числятся. Во как! Но месторасположение ее сверхзасекречено, десятью степенями высшей секретности, потому что… мало ли что… Ищут ее уже третье поколение колонистов, да не могут сыскать! В общем, бред отчаявшихся, своеобразный эквивалент местной религии… А вы разве не слыхали? Или деды вам только обо мне рассказывали? — Очень любопытно, — пробормотала Ирина, что-то быстро набивая на планшете. И вновь повисла пауза — несколько напряженная, но ни к чему не обязывающая… Клекот я услышал, но сильно не напрягся: максимум, на что способен марсианский гриф, именуемый в народе «гарпия», — это сбить с седла. Они вообще редко нападают на людей, только с большой голодухи. Покалечить могут того, кто без шлема, но шлем, по инструкции, снимать можно только в бытовых блоках. Грифов завезли на Марс в качестве детритофагов,[8] в надежде воссоздать экологическую земную цепочку. Ну тому гению, кто их выпустил полетать и освоиться, я бы в глаза посмотрел, со значением… В общем, я уже отчетливо слышал свист перьев и легкое повизгивание и был готов наклонить голову сантиметров на двадцать, а он бы и промахнулся. Ирина слегка отстала, так что гарпия ее и не задела бы. Но пока нагибался, я успел заметить расширившиеся от ужаса глаза Ирины и ее молниеносное движение к бедру, потом — яркую вспышку, и, не пригнись я пониже, меня снесло бы огромным кровоточащим куском птичьего тела. Запахло паленым мясом, и по моей спине потекла свежая горячая кровь грифа-мутанта, а на песок рядом шлепнулась отличная дымящаяся деталь цыпленка-табака. Кто-то вскрикнул. И — тишина… Я, не вынимая изо рта сигареты, забрызганной кровью, надо полагать, вместе с моей физиономией, медленно поднял голову и посмотрел на Ирину очень внимательно. Она застыла, как статуя, сжимая в правой руке небольшой черный продолговатый предмет, бугрящийся блестящими трубками. Я выдохнул дым, ставший тошнотворно сладковатым, и медленно спросил: — Милая дама, откуда у вас это оружие? Ирина тряхнула головой и немного растерянно произнесла: — Между прочим, я спасла вам жизнь — могли бы сказать «спасибо». Я посмотрел через всю смену на Йоргена, который делал мне глазами какие-то страшные знаки. Я лишний раз убедился, что не ошибся в своем открытии. — Спасибо, — сказал я с легким поклоном, — огромное спасибо вам, милая дама, но моей жизни ничто не угрожало. Вы испугались сами. — Я защищала жизнь лидера смены! — обиженно и с вызовом выкрикнула она, еще не придя в себя от шока. — Хорошо, — холодно произнес я, — тогда потрудитесь мне ответить: с каких это пор гидов комплектуют портативными бластерами системы «сталкер», принятыми в штатное оружие спецподразделений армейской разведки? Минута на размышление. Время пошло. — Это… мм… — Было видно, что она с трудом подбирает слова. — Это мне подарил один человек… — Ответ неправильный. — Я начинал злиться, а этого надо было любой ценой избежать. — Такого оружия не дарят — оно еще недавно было полностью секретным. Я знаю, Ирина. Туристы с любопытством наблюдали за всей этой сценкой, и я понял, что повел себя в корне неверно: этот инцидент надо было замять и выяснить все с нею с глазу на глаз. Но уже поздно, да и не успел я сориентироваться от неожиданности. Черт! Миллион чертей Марса мне в зад! Надо выкручиваться! — Ох, простите… я немного психанул от этой ситуации, — сказал я мрачно, потерев ладонью свой лоб, — прошу меня извинить, Ирина, вы действовали строго по инструкции, и вы совершенно правы… Извините меня… Все вроде успокоились, хотя продолжили озираться по сторонам, изучая в основном небо. А у меня ходили ходуном виски, и марсианская твердь провалилась из-под ног — Ирина вновь рванула своего дромадера вперед, но я успел заметить: ОНА ПЛАЧЕТ! Некоторое время я обтирал лицо влажными салфетками с антисептиком из аптечного контейнера, потом закурил трясущимися руками новую сигарету и сделал приличный глоток из фляги, но дрожь не унималась. Мне опять захотелось обнять Ирину и успокоить, но теперь у меня появилась к ней настороженность, и она, эта настороженность, доводила меня до истерики, так что я сам был готов расплакаться — или кого-нибудь пристрелить. Чертов бластер! Откуда он у НЕЕ?!! Кто она такая, черт дери?! Зачем она классифицирует глюки?! Почему она интересовалась этим бредом про «Зеркало-13»? Паладины тоже были с ними очень подозрительно вежливы! Она второй раз на Марсе? Да хоть режь меня — я в это не верю! Первый! Первый здесь она раз! Я стиснул нервы в кулак и дал шпоры. — Нам с вами нужно поговорить. — Голос мой немного дрожал, когда я догнал ее. Она всхлипнула: — Оставьте меня в покое — нам не о чем с вами разговаривать… — А поговорить придется, — настаивал я. — Отстаньте от меня! — гневно воскликнула Ирина. — Не трогайте меня, пожалуйста! Мысли медленно приходили в порядок. Да… это было искреннее горе — так сыграть под силу только суперагенту, который в минуту опасности никогда бы не раскрыл себя такой нелепой выходкой. Я обидел женщину, которая защищала меня от, как ей казалось, неминуемой смерти. Я должен все исправить, я должен во всем разобраться! Я обернулся назад и увидел, что скучающая публика уже обо всем забыла, восприняв, видно, все происшедшее как интересную инсценировку «чтобнескучновпутибыло». Я схватил Иринину ладонь и стиснул в своей — она слабо дернула рукой, но потом обмякла. — Ирина, — сказал я искренне и как можно мягче, — простите меня, правда, простите — я абсолютно не собирался вас обижать. Я благодарен вам за ваш поступок, честно говорю! Просто поймите и вы меня: я совершенно не ожидал такого поворота. Дорога у нас длинная и тяжелая, надеюсь, вы это понимаете, а посему нам нужно держаться друг за друга изо всех сил: мы с вами отвечаем за жизни других людей — мы партнеры, понимаете? Она повернула ко мне свое заплаканное лицо и слабо кивнула, мое сердце встрепенулось, как загнанный дромадер: на ее лице проступили едва заметные веснушки, — но я вновь взял себя в руки: — Очень хорошо, что вы на моей стороне, — я стремился закрепить отвоеванные позиции, — поэтому вы должны меня понять. Между нами не должно быть никаких загадок и тайн, поэтому я и спросил, немного резко, простите тысячу раз, откуда у вас это редкое, а в условиях Марса — уникальное высокотехнологичное оружие? — Я понимаю. — Она опять всхлипнула и, как показалось мне, слегка сжала мою ладонь. Меня это слегка успокоило. — Мне действительно подарил его один человек. Опять двадцать пять! Только мне показалось, что у меня что-то получается… Я постарался медленно сосчитать до восьми — обычно это срабатывало. — Один человек — это имя, фамилия или должность? — устало, но вкрадчиво поинтересовался я. — Какая вам разница, господи! — Она вновь была готова порвать меня на свастики. — Ирина, простите, что я настаиваю, но есть, есть эта разница! — Мой бывший муж мне его подарил… — произнесла она тихим голосом. — Ну и вот! — Я не знал, радоваться мне или огорчаться. — А служил он в разведке? Да? — Четвертый особый десантный спецкорпус космических войск, — ответила она усталым голосом. — Серьезный мужчина, — присвистнул я одобрительно. — А сейчас он где? Она посмотрела на меня с каким-то детским недоверием, как на незнакомого дядю на улице, который ни с того ни с сего предлагает маленькой девочке конфету. Она искала защиты, она хотела доверия, но что-то ее останавливало. — Ирина, вы можете мне абсолютно доверять, — сказал я, осмелившись положить ей руку на плечо. Она никак не отреагировала. — Мне показалось сначала, что вы не очень серьезный человек, легковесный: вы много говорите и постоянно… ну… не знаю… — Паясничаю? — подсказал я одно из своих достоинств. — Да… Казалось, она была благодарна мне за подсказку: сейчас на меня смотрела взрослая, умудренная опытом женщина, которая видит мужчину и оценивает его надежность по своей древней интуиции. Боги марсианские, я когда-нибудь смогу понять этого человека? — Но потом я поняла, что это не так, — продолжила она. — Мне очень приятно, что вы меня раскусили так просто, — я улыбнулся, — но вы так и не сказали мне — где сейчас ваш бывший муж? Тень на секунду промелькнула в ее глазах. Повисла пауза. Я молчал, вопрошающе и ласково глядя ей в глаза. — Он погиб, — сдавленным голосом произнесла она. — Простите… — Я понял, что начинаю вязнуть в этой истории все глубже и глубже, как в экваториальных зыбучих песках. Восхождение на Олимп и так задачка не из школьной программы, а тут начинает вырисовываться что-то такое, от чего, как подсказывали мне мои предчувствия, лучше держаться подальше, да вот только не получится, скорее всего… — Мы к тому моменту уже не были вместе, — продолжила она без всяких интонаций, словно звуковая программа по распознанию текста. — И этот бластер он мне подарил при разводе, не знаю зачем… Сказал, что с этой штукой я везде буду в безопасности, записал меня на курсы по стрелковой подготовке, через своих друзей-военных… говорил… ну, в общем, не так важно… — Важно, — подбодрил я ее. — Говорил, чтобы пользовалась им только в случае крайней необходимости. Меня как током шарахнуло: защитить меня — был для нее случай крайней необходимости! Боже мой, какой я осел! — Да-а-а… — только и смог я произнести. — Досталось вам в жизни. — Уж, наверное, не больше, чем вам. — И опять она была другой — не могу объяснить в чем, но уже не той даже, как пять минут назад. — А в каком он был звании, ваш муж, и при каких обстоятельствах он погиб? — осторожно поинтересовался я. — И это важно? — Она искренне удивилась. — Если не хотите об этом говорить — отложим на другой раз. — Я и так чувствовал себя подонком. — Ну зачем же, если важно. Другого раза может и не быть. — Почему вы так думаете? — Я не люблю рассказывать о себе и своей семье. Дайте, пожалуйста, сигарету. — Не знал, что вы курите. — Я протянул пачку местных сигарет «Красная Планета». — Ой, это крепкие, хотя ладно, давайте. Да я и не курю — так, от нервов, вообще бросаю. Она по-женски неловко взяла сигарету, как некий инородный предмет своего окружения, с которым надо мириться, я поднес ей зажигалку, и она прикурила, слегка закашлявшись дымом. — По званию мой бывший был майор, а погиб он на каком-то задании, мне не говорили. — Она с шумом выдохнула затяжку и потерла левый глаз. Да уж, подумал я, если такой крутой парень дарит своей бывшей жене табельное оружие, учит ее стрелять, а потом гибнет, исполняя свой священный долг, — это совсем неспроста. — А когда это случилось, вы уже работали гидом? — спросил я. Она кинула на меня умоляющий взгляд. — Это последний важный вопрос, — пообещал я, четко понимая, что я отъявленный лжец. — Нет, — ответила Ирина, — я пошла работать гидом через полгода после его смерти. — Все, больше ни слова об этом! — Я прижал руку к груди. — Простите меня еще раз за все это. Я надеюсь, что мы и вправду станем партнерами. Я пойду проверю, как там наш арьергард, и сразу вернусь! — Хорошо, — ответила она. Я опять задумался. Она искренна, в этом я не сомневался, но все же многого недоговаривает… Пока, по крайней мере… Слишком много в этой истории странных мелочей, которые, как возмущения гравитационных полей планетарной орбиты, намекают на то, что где-то там, в темноте, скрывается какое-то другое небесное тело, которое просто не отражает света, потому и невидимо, но оно там точно есть! Чутье меня никогда не подводило, а за пять лет пребывания на более чем враждебной планете оно обострилось до предела. У меня создавалось стойкое впечатление, что вся эта чертова экскурсия — кем-то умело разыгранный фарс, а мы в нем играем каждый свою, отведенную ему роль. Эх! Добраться бы до этих сценаристов-постановщиков, мать их разэдак! С другой стороны — пока никто не доказал на сто процентов, что этот сценарий существует: ну девочка-гид, ну муж у нее работал суперменом, ну подарил, развелись, погиб. А она, чтобы развеять душевные переживания, полетела к черту на кулички, ей одиноко, я ей приглянулся, она меня спасла. Все. Простая цепь событий, имеющая простое объяснение. Глюки она коллекционирует? Так это чтобы занять свой мозг чем-нибудь, отвлечься от мрачных воспоминаний. Эффект собственной значимости, опять же туристы ее особо не занимают, хоть по отношению к ним она ведет себя очень корректно. Но прохладно так, по инструкции. А то, что «Зеркалом-13» интересовалась — так тоже со скуки. Но в глубине души я чувствовал, что успокаиваться нельзя: пока ни один из вариантов не перевешивал. И не хотелось бы неожиданно узнать про плохое в самый неподходящий для этого момент… — Ну, как дела у доблестных рыцарей автомата и батареек? — спросил я бодрым голосом, подъехав к Сибилле и Йоргену. — Ты это, Ромео, ты с ней там разобрался или так, флиртуешь больше? — Йорген смотрел на меня настороженно. — Ты ее волыну особистскую заценил? Она нам даст пострелять из нее — или только тебе, за душевный разговор? — Йорген, ты сегодня уже пару раз отличился, — процедил я сквозь зубы, — и я бы на твоем месте язык засунул себе в задницу. Улавливаешь, дружище? — Ты смотри! На девочку его покусились! — Йорген криво ухмыльнулся. — А я, может, тоже хочу бабу из спецназа! Я инстинктивно вскинул с плеча автомат, одновременно передернув затвор большим пальцем правой руки. — Пока еще я командир группы, — произнес ледяным тоном, — и ты, Охотник Йорген, обязан соблюдать дисциплину и субординацию. Как понял? Прием. — Полегче, ковбой, у Охотников нет командиров. — Йорген напрягся — он меня знал хорошо, особенно когда я говорил серьезно. — Мальчики, не ссорьтесь из-за девочки, — с усмешкой произнесла Сибилла. Ее вздернутый курносый нос нахально торчал из-под смоляной челки. — Вообще, Странный, — продолжила она, — если пропустить слова нашего достойнейшего эсквайра через дерьмофильтр, то у меня к тебе два вопроса: первый — а она кто? И второй — а мы за тот заказ взялись, командир? Я кивнул: — Вопросы приняты. Значит, по первому: удалось установить, что ее бывший супруг, служивший в четвертом особом десантном спецкорпусе космических войск, действительно подарил своей жене табельный бластер системы «сталкер». Погиб при исполнении больше года назад. Сибилла присвистнула: — Мне бы такого мужа — я бы ему век верная была! — По второму вопросу, скажем так, идет служебное расследование. — Йорген молчал, и меня это вдохновило. — Фактов пока мало про этот наш заказ, но одно скажу: держать всем нос по ветру. Приказ такой — спать сменами, двое обязательно на дежурстве. И поменьше трепитесь, побольше слушайте и смотрите. Ирина про этих отдыхающих сама мало в курсе. Вы за туристами приглядывайте и докладывайте о любых мелочах, хоть как-то подозрительных, Ирину я беру на себя… — Ну понятно! — не выдержал Йорген. Я внимательно посмотрел в его глаза, представив на секунду, что передо мной отвратительнейший из глюков. Йорген как-то сразу сник. — Ну… я… это понятно, говорю, что делать надо. — Слова явно давались ему с трудом. — Разумно, — одобрила Сибилла. — Договорились, Странный. И я тронул поводья.
Длинная марсианская ночь подходила к концу — над местным эквивалентом востока небо из темно-фиолетового превращалось в сиреневое, и расплывшиеся в парниковых слоях бледные пятна звезд постепенно гасли, уступая небо звезде-хозяйке. Барханы впереди были резко и графично очерчены бордовыми тенями, словно эстампы. Это происходило из-за разреженности марсианской атмосферы, в которой свет рассеивался немного хуже, чем на Земле. С первыми лучами солнца начинали оживать индикаторы радиации, оглашая предутреннюю тишину деловитым потрескиванием. Магнитное поле Марса слабее земного примерно в восемьсот раз. Вместе с разреженной атмосферой это увеличивает количество достигающего его поверхности ионизирующего излучения, хотя, конечно, гораздо меньше, чем в период Первой Волны. В этом унылом пустынном ландшафте от индикаторного треска создавалось впечатление, что на планете тоже просыпается жизнь, — пускай чуждая и враждебная, но все-таки жизнь. Вон там над горизонтом пролетела стайка дискообразных глюков, а вон там, чуть севернее, поднялся в небо тоненький дымный выхлоп — наверное, ожили фотоэлементы какого-нибудь автоматического предприятия (не помню я по карте, чтобы там были людские поселения, да и вулканов действующих не должно быть). Кое-где на горизонте вспыхивали зарницы магнитных бурь, которые на далекой Земле назывались полярным сиянием, а в последние годы просто ионными смерчами. На гребнях освещенных солнцем барханов поднялись первые утренние «пылевые дьяволы» — маленькие смерчи, вызванные резким нагревом песка и воздуха первыми лучами солнца, и как следствие — локальным скачком давления. Иногда такие воронки превращались в смерчи по триста метров в высоту, и начинались многодневные песчаные бури. Это явление сезонное — просто нынешнее лето выдалось жарким по марсианским меркам, из-за того что совпало с прохождением Марса через перигелий.
Новый сол… Вообще утро всегда воскрешает какую-то надежду, как бы ни было погано накануне. Даже угрюмый и циничный Йорген непринужденно болтал с Сибиллой и, что самое удивительное, завел ради нее со своего КПК «Наин Нейч Нэйс», который та очень любила. Йорген и Сибилла родились уже тут, и вся земная культура, включая музыкальную, была унаследована ими от их натуральных дедушек или мам и пап. То, что привезли они с собой с Земли еще тогда, в те годы. То, что происходило на Земле, сейчас все представляли смутно и по слухам — от редких новостных видеозаписей или случайных сеансов связи со станцией до рассказов вновь прибывших и их скудных культурных запасов. Так что наслаждался каждый на свой лад. Вот так вот, оглашая пустыню маниакальными завываниями, дизельными гитарными запилами и веселым потрескиванием индикаторов, мы взобрались на последний бархан, откуда открылся величественный вид на терракотовую каменистую равнину, кое-где заветренную красновато-оранжевым песком, который красиво гармонировал с охристыми ноздреватыми скалами, у подножия которых и притулился маленький горнодобывающий завод полного цикла. Он повторял ритмику скал своими тремя трубами, торчащими на разной высоте, поблескивая в лучах восходящего солнца сетками стальных конструкций и корпусами агрегатов. Никто точно не измерял, где кончалась граница долины Элизий — местности, изобилующей дикими обособленными кланами, — и начиналась равнина Амазония, где сохранились даже отдельные крупные города и крупные производства. К тому же мы пересекали рубежи целых трех крупных географических территорий. Южный край Амазонии, упирающийся в плоскогорье, которое тянулось далеко на юг, за экватор. Его называли в народе по-разному: кто — Лежанкой Лукаса, кто — Плоским Лукой. На картах же оно обозначалось как Lucus Planum — плоскогорье Луки. Последний раз я был тут не так давно. Йорген и Сибилла покинули меня, уйдя в рейд с какими-то сомнительными типами. Я идти отказался и сидел в лагере клана Бобров. Они-то меня и взяли «погулять» в эти места. Вообще мне больше нравились эти дикие равнины, чем гористые местности долины Маринера, хоть там и был мой клан, татуировку которого я носил на плече. Просто нам с Йоргеном и Сибиллой не сиделось на месте, и, чтобы попасть рано или поздно в Амазонию и поглядеть на крупные марсианские города, мы обошли почти всю планету по экватору, дабы не лазить по горам. А горы за долиной Маринера огромные, и их много — только через полярные широты обойдешь… Несмотря на оставляющую желать много лучшего репутацию Элизия, я познакомился тут со многими интересными и хорошими людьми, которые, как ни странно, тут жили как раз на границе между западным и восточным полушарием… Да… когда доберемся до Олимпа — мы почти закончим нашу марсианскую кругосветную прогулку… Мы выбивались из графика примерно на сорок стандартных минут, нужных как раз для того, чтобы преодолеть терракотовую долину, но я не волновался — на всех экстрим-комбезы, шлемы с защитными светофильтрами и электромагнитные антирадиационные генераторы, так что надо было бы еще постараться, чтобы даже больному калеке схлопотать дозу радиации, мало-мальски опасную для здоровья. К тому же я изучил заводик через инфракрасный сканер и убедился, что, кроме двух-трех церберов, нас там никто не поджидает. Ирина тоже, казалось, приободрилась и забыла обо всех наших ночных перипетиях. Мы с ней весело болтали, обсуждая туристов и вообще марсианскую публику — кто кого видел. А итальянец Джованни Муррей с японкой Аюми и каким-то невнятным негром, у которого из-под шлема выпирала копна пестро переплетенных косичек-раста, пытались сбацать акапелла Боба Марли, да так, что Ирине даже пришлось пару раз на них шикнуть. Мы спустились в долину, освещенную косыми солнечными лучами, словно мощным прожектором на съемочной площадке. Иногда на Марсе меня нет-нет да и охватывало чувство абсолютной нереальности происходящего, особенно в такие моменты, как сейчас: я глядел на длинные черные тени гор, разрезающих долину пополам, и вдыхал затхло-кисловатый марсианский воздух, сдвинув кислородную маску и отбросив сигарету. Загадочными артефактами выглядели обломки покореженной техники: ГРВ, севший на обода проколотых колес, поржавевший джип «хонда» с газотурбинным двигателем. Возле запыленной бетонки, которая кольцом огибала долину и почти сливалась с ландшафтом, стояло одноэтажное здание из грубо отесанных каменных блоков с провалами узких черных окон, на стене которого было намалевано грубой малярной кистью какое-то подобие летающей тарелки, а дальше шла надпись «Ночной клуб «У Глюка». Музыка, куры-гриль, прохладительные напитки, выпивка!» Да-а-а, с фантазией тут жили ребята! В небе парила одинокая гарпия, и, если бы не обилие красных оттенков и не неестественно отвесные скалы, можно было бы подумать, что мы на Земле, где-нибудь в мексиканских прериях века двадцатого. Нас с Ириной нагнал итальянец Джованни Муррей. — Красиво, правда? — обратился он к Ирине. — Да, — просто ответила она, — очень. Я всегда любила восход солнца. — Вы такая очаровательная девушка и такая смелая, — воодушевленно продолжал он. — Я до сих пор не могу забыть, как лихо вы подстрелили этого грифа, что напал на сеньора Охотника, — это было великолепно! Вы служили в русской армии? — Нет, — ответила Ирина, поморщившись, — я занималась в стрелковом кружке. — Это так необычно для такой хрупкой красавицы, я слышал, что женщины в России очень мужественны. — Конечно, — Ирина кисло улыбнулась, — дромадера на скаку остановят, в горящий реактор войдут. — У вас есть вопросы к гиду? — не выдержал я потока его славословий. Ирина бросила на меня удивленный взгляд. — Простите, что прервал вашу беседу, сеньор Охотник. — Он слегка поклонился в мою сторону. — Кстати, как вас зовут? — Странный, — ответил я. — О, это кличка? — Это мое свойство. — Он начинал меня слегка раздражать. — Хм… Интересно. — Он загадочно улыбнулся. — Я хотел спросить у вас. — Спрашивайте. — А правда вы приведете нашу группу к этой загадочной базе, которая затеряна где-то на этой планете? Этот старик… там, у поселения… он говорил… — Мне платят за то, — ответил я с видом разухабистого наемника, чтоб сбить с него этот романтический налет, — чтобы вы добрались до вулкана Олимп, а не для того, чтобы мы искали марсианскую Аркадию. Понимаете? Есть реальность и мечты. За мечты на Марсе люди расплачиваются жизнью — такова здесь реальность. — Значит, вы уверены, что этой базы не существует? — Он смотрел на меня с оттенком сожаления. — Если многие тысячи людей за почти двести лет ничего не нашли здесь, а планета, надо сказать, не слишком огромная, — значит, искать нечего. — Я закурил. — И потом — вы можете поверить, что кто-то контролирует Марс? Я здесь пять лет, и если честно, все, что я наблюдал, — это повальная анархия и дикость. А вы думаете, что у кого-то на полке лежат ключи от Марса и он ими не пользуется? Опасаясь, наверное, военной инспекции ООН? Или что с Марса уволят? Или вы считаете, что эту базу бок о бок с военными строили зеленые человечки, которые не хотят, чтобы люди сильно размножались на Марсе? — Вы — жестокий утилитарист. — Он пытался сделать вид, что мои доводы неубедительны. — Это Марс, — сказал я резко, — а не ролевая игра и не «Star Galaksy». — Но я кое-что слышал об этой базе еще на Земле. — Он хитро улыбнулся. — Представляю себе… — Я посмотрел на него с сожалением: такие, как он, на Марсе долго не живут. — Зря вы иронизируете. — Он нахмурился. — На Земле я возглавлял правительственную комиссию по вопросам космических и атмосферных аномалий. Организация у нас была большая, и даже я не мог контролировать все целиком, не говоря уж о некоторых подразделениях, которые у нас числились только на бумаге. Мы вообще не догадывались, чем занимаются эти хозяйственные и аналитические структуры нашей организации, которыми фактически руководили военные ведомства, хотя формально все отделы подчинялись научному правительственному комитету при Римском университете «La Sapienza». И вот однажды пришла в наш отдел разнарядка на участие во втором этапе колонизации Марса, «Терра-2». На Марсе к тому времени начали наблюдаться пространственные аномалии, как и на Луне, и, естественно, мы, как специалисты, должны были обезопасить первых поселенцев, сделав все возможное, чтобы аномалии не повлияли на жизнь на планете и не помешали развитию колонии. Как вы помните, «Терра-1», начавшаяся более ста лет назад, предусматривала, что в терраформировании Марса будут принимать участие роботы и люди, прилетевшие на Марс навсегда. Хотя климат на Земле постепенно пришел в некое равновесие, идея колонизации казалась спасительной даже тогда. И надо сказать, опыт у нас в изучении аномалий имелся, синьор Охотник! Я не могу рассказать всего, но скажу, что наша комиссия во многом продвинула мировую науку в целом! И мне совершенно непонятно, почему на Марсе сейчас происходит то, что происходит… — Он мрачно замолчал. — Вы думаете, что я скучающий миллионер? Я полетел на Марс на деньги, собранные добровольцами нашего института, и только лишь для того, чтобы разобраться — каким образом и что именно пошло не так. Наши инструкции были достаточно близки к реальности и почти все проверены на опыте… Да-да, не улыбайтесь… — Я не иронизирую. — Он начал мне уже нравиться своим одержимым наивным энтузиазмом. — Редко на Марсе можно встретить настоящего ученого, особенно специалиста по глюкам. — Вы, как я понял, тоже многого достигли в изучении этих аномалий, — он слегка поклонился, — несмотря на то что действовали в основном эмпирическими и флюктуативными категориями. Вы — молодец: мыслящий Охотник с живым умом… — Мне всегда казалось, что итальянцы — верх галантности. — Я опять заулыбался: что-то в нем было трогательное — ведь он фактически кабинетный ученый, даже и близко не представляющий, что здесь происходит. — Благодарю вас, синьор. — Он вновь поклонился. — Так вот, я продолжу. Наши лаборатории подготовили полный отчет по аномалиям в тесном сотрудничестве с учеными России, Европы, Америки, Бразилии и Китая, работа была проделана колоссальная, были созданы инструкции, подробные описания, сняты некоторые грифы секретности, многое объяснялось. Были и предупреждения — серьезные предупреждения по поводу валового характера возникновения аномалий. Люди были подготовлены. Мы обратили внимание, что количество наблюдаемых аномалий на той же Луне резко возросло после появления на ней автоматических станций и экспедиций «Аполлон». То есть когда человек заинтересовался своим ближайшим спутником всерьез. Мы сделали предположение, что такая ситуация может повториться на Марсе, — и, как видите, не ошиблись. Ну да ладно, я подхожу к главному. Так вот — самые подробные и секретные инструкции направлялись непосредственно в Министерство обороны, департамент космических войск. И однажды нам пришла депеша с приказом подготовить подобный пакет инструкций с учетом действий людей в экстремальных ситуациях высокогорных марсианских районов при повышенном радиоактивном излучении и электромагнитных полевых искажениях в рамках проекта пятидесятилетней давности под названием «Зеркало-13», и стояла подпись командующего Космическим Спецкорпусом сил ООН. С нас всех взяли строжайшие подписки о том, что если хоть полслова мы скажем об этом не в стенах нашего комитета, то нас ожидает «полная профессиональная дисквалификация». Мы это понимали не только как крах карьеры — один из наших стажеров продал какую-то минимальную информацию журналистам, а через два дня исчез, пропал и не объявился ни дома, ни на работе. Через неделю его труп обнаружила береговая полиция — несчастный поехал на курорт, никого не предупредив, там до бесчувствия напился и полез в воду… Конечно, этому никто не поверил. Да… вот так… А вы говорите, что «Зеркало-13» — это миф. Ради мифа не убивают, разве что фанатики… Я некоторое время смотрел на него, пытаясь осмыслить услышанное, и думал — а не является ли он сам таким фанатиком, эдаким сумасшедшим профессором, который ради доказательства теории может полететь на другую планету безо всякой подготовки и конкретного плана действий? Грань между гениальностью и безумием достаточно зыбка — безумие зачастую необходимый фактор таланта, так как дает свободу от предрассудков и стереотипов. В науке это важно… да… Это не группа, а какой-то ящик Пандоры: сюрпризы один за одним. Я немного нервничал, но старался держать себя в руках. — Поймите же, — он комично прижал коротенькие ручки к бочкообразной груди, усиленной стандартным бронежилетом, — Земля остро нуждалась в инопланетной колонии после изменения климата… и тут… — Скажите, пожалуйста, профессор… — Я сделал задумчивое лицо, словно что-то вспоминал. — А вы никогда не сталкивались с четвертым особым десантным спецкорпусом космических войск? Он посмотрел на меня как-то с прищуром, что-то похожее на подозрение мелькнуло в его глазах, но потом он бросил взгляд на Ирину, которая за все время не проронила ни слова, и отвел глаза. — Это была одна-единственная наша поездка с целью выездного инструктажа личного состава, — сказал он медленно. — А почему вы спросили? — Долго объяснять. — Я тоже посмотрел на Ирину — она казалась абсолютно спокойной и внимательно слушала наш разговор. — Считайте, что это интуиция неглупого Охотника. Он наконец доверительно улыбнулся и кивнул: — Все-таки я разбираюсь в людях, вопреки мнению моей жены и тещи: они думают, что я без царя в голове, раз пишу стихи! — Он поклонился еще раз и, дав дромадеру шпоры, вернулся к основной группе. — Ну, что скажете? — Я обратился к Ирине. — А что я должна сказать? — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Вы до сих пор меня в чем-то подозреваете? — А посудите сами… — Я насмешливо посмотрел в ее сердитые глаза. — Вы и ваша история уже связаны с этой легендарной базой, ну хорошо, ваш муж, правда, я пока не понимаю как, но это вопрос времени. Поверьте — ни в чем плохом я не подозреваю вас, но я уверен, что вы неслучайно устроились на эту работу и неслучайно появились на этой планете. Вот, как на грех, у нас тут в кустах оказался рояль в виде полусумасшедшего итальянца-профессора, который тоже интересуется ЭТИМ «зеркалом». И не исключено, что он даже инструктировал вашего бывшего мужа, — вам не кажется, что в Солнечной системе становится тесновато, — и везде натыкаешься на людей с похожими историями? — И что, вы намекаете на то, что я сама организовала этот тур и наняла транспортный корабль, ограбив перед этим несколько международных банков? — Нет, я так не думаю, — ответил я примирительным тоном. — Я думаю, что тот, кто организовал этот тур, остался на Земле, а сюда послал одного или нескольких своих помощников. — Вы думаете, среди нас есть шпион? — Что-то похожее на испуг промелькнуло на ее лице. — Ну, шпион не шпион, а младший помощник старшего кукловода — я бы это так назвал. — Я старательно подбирал каждое слово: напугать ее совсем не входило в мои планы. — И что же теперь делать? — Она растерянно обернулась в сторону туристов. — Во-первых — не нервничать, это раз. — Я подъехал поближе к ней и попытался вновь провернуть трюк с ее ладонью, но она увернулась. — Может, это всего лишь уникальные совпадения и неуемная подозрительность. — Хорошо вам говорить — «не нервничать». А я теперь буду думать: кто же из этих милых людей может оказаться агентом правительства, который ищет эту базу… — Да далась вам эта база!.. — Я в сердцах хлопнул себя по колену. — Да на хрен она мне не сдалась! — запальчиво ответила она. Я вздрогнул: это было первое грубое слово, которое я услышал от нее за всю дорогу. Наверное, наслушалась Йоргена с Сибиллой… да и я тоже хорош… — И мне, — буркнул я мрачно. — В гробу я ее цинковом видел, в пластиковых тапочках… до Олимпа — и по домам… — Не переживайте, — сказала Ирина с каким-то ласковым придыханием, — мы так и сделаем: до Олимпа — и по домам… Как мне хотелось бы ей поверить, господи боже марсианский! — Во-вторых, — продолжил я, стиснув зубы, — в рамках нашего с вами сотрудничества у меня к вам вопрос: что вы можете рассказать мне о каждом члене вашей группы? — А что? — Ирина удивилась. — Я их подноготную знать не должна, да и они не особо делятся: у каждого свои заморочки с этой поездкой связаны. Анкеты проверяют в офисе, кандидатуры либо утверждают, либо отклоняют, выдают космическую визу, прикрепляют гида — и все. — Ну, какое-то свое мнение, наблюдение за характерами, потом вы хотя бы представляете, кто откуда? — Итальянец — милый, — сказала она серьезно. — Конечно, милый: он на вас просто неприлично пялился. — Мне решительно не нравилось, что Джованни вдруг уже «милый». — Это его проблемы, — сказала она строго. — Я на работе, а он мой подопечный, и здесь Марс, а не место для дурацкого флирта. На душе у меня заметно потеплело. — Увлеченный специалист, — продолжила Ирина, — эмоциональный, рассеянный, на роль «засланца» не тянет. — Хорошо, — согласился я, — я также считаю. А дальше? — Крис Паттерсон — типичный обыватель, пресытившийся жизнью папенькин сынок, а папенька, судя по всему, далеко не бедный — часы у Криса стоят, наверное, как новый автомобиль экстра-класса. Непосредственность ребенка, интеллектом явно не обезображен — вывод напрашивается: нет. — Он говорил, что он экзобиолог — специалист по неземным формам жизни, — вставил я. — Вы сами в это верите? — Ирина хмыкнула. — Помните, как он из дота на собачек марсианских любовался, даже на видео их не заснял, хотя всегда с камерой ходит. Это у него выпендреж чистой воды! — Ну да, — я кивнул, — похоже на то. А японка? — Аюми Сокато? — Она пожала плечами. — Для азиатки очень эмоциональная внешне: «болтушка и хохотушка», так она сама себя называет. Любит стихи Арсения Тарковского и американский рок. Она не глупа. Но с космосом никак не связана: по профессии переводчик, муж — богатый швейцарец, — он-то и оплатил поездку. — Я бы свою жену близко к Марсу не подпустил, — я покачал головой, — цепями бы приковал, свозил бы в пару горячих точек, но только не сюда… Ирина вновь изучающе поглядела на меня. — Это проявление вашего мужского шовинизма? — слюбопытством спросила она. — Вам, значит, можно? — Нет. — Я опять закурил. — Это было бы проявление заботы о любимом человеке, в виде сохранения ему жизни. — А если бы ваша жена предложила вам лететь с ней? — Тогда я бы поселился с супругой в военном лагере на полгодика, как было в моем случае, прошел бы с ней интенсивный курс физической и психологической подготовки, а потом, если бы желание лететь на Марс у нее не прошло… ну… не знаю… можно было бы попробовать… — Бедная ваша жена. — Ирина рассмеялась. — Она не бедная, — я хмыкнул, — я пять лет назад развелся и не жалею об этом. Я мысленно себя поздравил: по тому взгляду, который я перехватил у Ирины, я понял, что мои акции пошли на повышение курса. — Извините, — сказала она таким тоном, каким уместнее было бы сказать: «Ну и хорошо, что так все получилось». — Ничего страшного. — Я вздохнул с облегчением. — Еще Аюми занималась айкидо и макраме. — И еще оригами, буриме и харакири! — не смог я сдержаться. — Ну что вы говорите ерунду! — Ирина громко рассмеялась. — Простите, просто красиво прозвучало. — Я тоже заулыбался: приятно, когда на твои плоские шутки реагирует умная женщина, — это добрый знак. Хотя, даже зная Ирину… потерять контакт с ней тоже элементарно… — В общем, тонкой азиатской натуры не понять: к чему такой жизнерадостной и не отягощенной проблемами женщине Марс? Не знаю. Теоретически она может на кого-нибудь работать. — Ну, это только теоретически, — я задумчиво выдохнул дым сигареты, — а на практике сомнительно: непохожа она на натренированного бойца невидимого фронта, хотя… поставим пока знак вопроса. — Азиз Алима, гражданин Саудовской Аравии, — продолжала Ирина тоном школьного учителя — я даже пожалел, что не записываю. — Про него знаю только из разговоров между туристами. Учился в Колумбийском университете. Слышала краем уха, что он поссорился с отцом-миллиардером, и тот сказал, что не простит сына, пока тот не станет настоящим мужчиной. Вот он и полетел. Увлекается растафарианством — на этой почве, наверное, и поругались: семьи у них строгие, а этот понахватался в Америке всякой ереси, не свойственной арабскому быту. — Да. — Я улыбнулся опять. — Аллах с Джа не уживутся… — Он тоже не подходит на роль лазутчика, — кивнула Ирина. — Да уж, не очень… — Я погрузился в размышления: принимая во внимание тот факт, что в армейской разведке космических сил работают профи, каждый может оказаться агентом с четко отработанной легендой и отвлекающим имиджем, если, конечно, это армейская разведка. Такой человек, по логике вещей, должен быть здорово на виду, быть заметным, чтобы никто про него не подумал, будто он «крот». А вообще — дурацкий разговор я затеял: это в дороге, да и со скуки, и девушка-гид мне понравилась — вот я перед ней и выпендриваюсь, набиваю себе цену, Охотник-супергерой. Какая база? Какая армейская разведка? Какие лазутчики, на фиг?! Дэн, остановись! — А вот этот тип мне кажется достаточно подозрительным… — Ирине явно понравилась эта игра в следователя. — Аурелиано Скорцес, бразилец. Судя по его имени, родители были поклонниками Маркеса. Без комбеза напоминает священника — аккуратно постриженные волосы до плеч, легкая залысина на затылке, любит носить длинные темные рубашки с воротом под горло, мрачен, неразговорчив, речь громкая, интонации резкие, странный блеск в глазах. Может, он принимает наркотики? — А из биографии что-нибудь известно? — Я подавил зевок: ночная дорога давала о себе знать. — Я же говорю: почти ничего, он что-то упоминал о религиозной секте «Последние Клирики» — возможно, он в ней состоит. У них старинная организация, возникшая на Земле в две тысячи одиннадцатом году, течение: финалисты. Они проповедовали конец света. Своеобразная эсхатология. Очень эрудированный человек. Пока мы летели сюда на корабле, Аюми, чтобы убить время, часто сидела за кроссвордами, а некоторые слова всей группой отгадывали — и ноль эффекта, зато Аурелиано с ходу, как заранее знал уже. Колючий умник, одним словом. Подходит идеально под злодея — настолько идеально, что наверняка не он. Если только… — Если только что? — спросил я. — Если только он не является реальным религиозным фанатиком и не собирается здесь никого облагодетельствовать в насильственном порядке или устроить конец жизни на Марсе. — Знаете, Ирина, — я мрачно улыбнулся, — мне иногда кажется, что Марс — это огромная психбольница, ей-богу: тут адекватных людей наперечет. Оно и понятно: человек, у которого все в порядке, сюда не полетит. — Вы меня тоже считаете чокнутой? — Она посмотрела на меня щелками гневных глаз, из которых шло жесткое когерентное излучение. — А вы меня? — Я улыбнулся. — После развода, наверное, вам было неуютно дома… — Она опустила взгляд. — А вам после странной смерти вашего мужа. — Я решил обменяться откровенностями. — Ну да… — Она произнесла это очень тихо. — Но мы не сумасшедшие… Мне кажется… мне кажется, Земля последние столетия учила только животному выживанию. В современном обществе не хватает реализации многих инстинктов… позитивной реализации. На Марсе можно было все построить с нуля… Марс мог бы стать чем-то иным, но почему-то не стал… то есть стал, но также грубо… Вы понимаете, что я хочу сказать? — Да, Ирина. — Я внимательно посмотрел ей в глаза, и у меня появилось ощущение, что между нами возникла какая-то прочная взаимосвязь. — Я очень хорошо понимаю вас… как никто здесь… Мне кажется… Она вдруг взяла мою руку и едва заметно сжала ее своей ладонью. Меня пробрала легкая дрожь… — Осталось трое, — все так же тихо сказала Ирина, сама смутившись. — Аида Дронова, полячка, по специальности — художник. — И как она вам? — Корпуса завода заметно выросли и были совсем рядом. — Экзальтированная особа, — Ирина пожала плечами, — мнительная и эмоциональная. Сказала, что полетела на Марс за свежими образами для своих работ… — Самое скверное место для поиска свежих образов, — вставил я. — Не знаю, — сказала Ирина, — возможно, но творческие люди зачастую являются сложноорганизованными личностями, и их мотивация может выглядеть неестественной для окружающих… Она сейчас опять была гидом, который рассказывает об особенностях творческой личности на Марсе периода упадка колониальной экспансии. — Деньги на поездку ей дал один меценат, который спит и видит себя владельцем сенсационной серии картин «Марс глазами художника». Хотя мне показалось, что она большая любительница преувеличить, не знаю: и замужем она была пять раз, и фотомоделью работала, и последний ее любовник, известный артист, ее замуж звал, а она отказалась, и чуть ли не рак у нее был, а потом прошел… Очень любит посплетничать. — Ну понятно, а оставшиеся двое? — Рой Гронфилд — отставной полковник из Штатов. Проповедует культ самца-супермена. Полетел, естественно, чтобы доказать всему миру, на что годятся «настоящие мужчины из Техаса». — Еще один закомплексованный хрен. — Я вздохнул: голова отказывалась работать, а интуиция уже крепко спала. — И последняя в нашем списке… — Ирина тоже устала — глаза ее напоминали два глубоких омута. — Лайла Блери. Француженка. Ее дед был кореец, служил в северокорейской армии. Родители ее в раннем возрасте погибли в авиакатастрофе, а вырастила тетка-кореянка. Манерой поведения она, конечно, напоминает… эту… как ее… женщину легкого поведения. Все же Ирина не способна перешагнуть барьер грубого лексикона, хоть и изменят ее, скорее всего, марсианские условия. — Интересно, а почему вы так решили? Лично мне Лайла показалось просто чувственной женщиной и не более. Ирина немного замялась: — Вы просили свои ощущения тоже говорить? Вот я и говорю, что чувствую. Мне показалось, что женственность Ирины имеет мощность, близкую к ядерному реактору, и попавшие в него так называемые женщины-вамп сгорают в этом поле в считаные секунды. — Спасибо большое за вашу информацию… — начал было я, как вдруг раздался хриплый и низкий собачий лай, и из распахнутых и покосившихся ворот ангара выскочило трое церберов пегой окраски, в которой изобиловали пятна ржавого цвета. Они бросились на нас с Ириной. Полутора метров в холке им хватало, чтоб тяпнуть нас за стремена или даже за икры. Я стрельнул из автомата в воздух, двумя одиночными. От этого только усилилось злобное рычание. Они почти добежали до меня, и я испробовал старый проверенный способ — дал очередь по песку перед вожаком. Брызнули в разные стороны облачка песчинок, одному, видимо, попало в глаза, и он взвизгнул. Остальные стали чихать, пытаясь продолжить лаять. Вдруг раздался выстрел, вожак заскулил и повалился на бок: это Йорген со своих арьергардных позиций не удержался и решил пострелять… Последнее время он просто стер из своей памяти директорию под названием «дисциплина». Мне было досадно, что у хорошего Охотника начинают брать верх рефлексы отморозка: с церберами управился бы и я один, к тому же их мало. У отдыхающих тоже было право на ношение оружия, но по инструкции без приказа Охотника они не могли его использовать. Оставшиеся собаки с хриплым лаем стали носиться кругами, но было понятно, что нападать они боятся. Йорген прикончил еще одну. — Боекомплект экономить! — крикнул я, обернувшись на Йоргена. Тот только криво ухмыльнулся. Я пожал плечами и взглянул на Ирину: она смотрела на истекающих кровью собак с неким налетом жалости и отвращения. Цербер, продолжая хрипло гавкать, побежал в долину. — Всем оставаться на своих местах! — вновь крикнул я под неумолчный треск индикаторов радиации. — Охотник Сибилла и я осмотрим здание. Я отдал такой приказ назло Йоргену: пусть посидит в седле вместе с отдыхающими и покараулит их, пока мы с Сибиллой разомнем затекшие конечности. Надежды на то, что Йорген задумается над своим поведением, у меня конечно же не было. Просто он опять представит себе в красках, как душит меня ремнем от автомата. — Это опасно? — спросила меня Ирина. — Да нет, — махнул я рукой, — не более чем ночная прогулка в круглосуточный магазин в выходной день где-нибудь на окраинах Москвы. Я улыбнулся. — Вы бывали в Москве? — Она удивленно подняла брови. — Доводилось. — Я спрыгнул с седла. Вдруг мое внимание привлекла композиция из вбитых в глинистую почву между плитами ржавых болтов: три были вбиты треугольником, два — подряд и два перекрещивались. — Ага… — сказал я задумчиво вслух. — Вы что-то заметили? — Ирина с тревогой прищурилась. — Охотники оставили знаки у входа. — И что они означают? — Треугольник, — я показал себе под ноги, — значит: здесь есть церберы, — правда, мы их уже видели. Два подряд — значит: крысы. А два перекрещенных — в бытовом секторе можно переночевать. — Интересно, — сказала Ирина. Сибилла уже подошла ко мне. — Пошли глянем, что да как? — Она держала свой «абакан»[9] за ствол, закинув его на плечо, как будто это лопата или теннисная ракетка. — Пошли, — кивнул я, и мы направились к воротам гаража. Я заглянул вовнутрь в щель между поржавевшими створками — в ангаре стоял полумрак, и в тусклых полосах света, идущего косыми лучами из подпотолочных окон, клубилась пыль: видно, здесь резвились церберы. Я подобрал с земли мелкий осколок силикатного блока, который вполне заменял камень, и кинул его в пространство за воротами. Гулким эхом раздался звук, словно щелчок языком. Мы подождали около минуты, напряженно прислушиваясь, и зашли внутрь. Я был на корпус впереди Сибиллы, а она прикрывала. Я зажег нашлемный фонарь и огляделся по сторонам, направляя ствол автомата вслед за лучом. Никого. Слева от нас стоял на ободах легкий армейский БМП — сколько себя помню, он стоит именно здесь. Рядом с ним свалена припорошенная песком куча покрышек и промасленной ветоши. Ржавый токарно-фрезерный станок с прислоненным к нему куском арматуры, моток стальной проволоки, покрытой коррозией, высохшая серая скамейка, сколоченная из ящиков, на которой лежал ротор электродвигателя и крышка от него же, используемая когда-то как пепельница, рядом выцветшая смятая пачка из-под сигарет «Красная Планета». Справа в углу виднелась дверь с табличкой «Выход». Все было как обычно, как и три месяца назад, когда я ночевал здесь с группой Охотников Лешки Тесака. Нас тогда здорово атаковало зверье разное — несколько дней приходилось тупо отстреливаться от злых и голодных тварей. И несколько дней вокруг парили несколько глюков, то появляясь, то исчезая. Я чувствовал нутром, что это их рук дело: такие фокусы с живностью они любили. Но в этот раз все, казалось, дышало спокойствием и умиротворением — эдакое позитивное равнодушие. Мои чувства меня никогда не подводили. Единственное, что-то вроде соринки в глазу: если зажмуриться, я ощущал ее где-то справа и спереди мерцающей красной точкой. Странно все-таки устроен мой мозг — отсюда и кличка; главное — я с ней полностью согласен, потому что сам себя объяснить не могу, даже чуть-чуть. Абсолютно логическим продолжением ощущений моего сознания был резкий протяжный металлический скрип и облачко пыли, которое уловило боковое зрение: это медленно открывалась дверь в глубине ангара, на которой была надпись «Выход». В черноте дверного проема сверкнула вспышка, раздался резкий хлопок и одновременно высокий свист. Вслед за этим раздался хриплый громкий шепот, усиленный эхом в ангаре: — Жрать! Жр-р-рать! Дайте жр-р-р-рать! Мой разум даже не успел понять, что произошло, но левая рука толкнула плечо Сибиллы, голова моя отклонилась вправо, а луч фонарика уперся в позеленевшее лицо, вылезавшее из дверного проема, и вороненый ствол помпового ружья, на котором серая ладонь передергивала затвор. В ту же секунду стволы двух «абаканов» развернулись в направлении взгляда, и синхронно ударила двойная короткая очередь. Фигура, наполовину вышедшая из двери, конвульсивно задергалась под градом пуль и, ударившись о стену, рухнула навзничь с короткой железной лесенки в пыль ангара. Звякнуло металлом ружье о бетонный пол. — Фу, блин! — выдохнула Сибилла. — Напугал, придурок, чуть не до смерти! — Понятно, почему я его на красном сканере не увидел. — Я опустил автомат. — Кадавр забрел на огонек. В ангар упала тень — это появился дромадер, на котором сидела Ирина, которая держала в руках свой бластер, а сзади пытался протиснуться Йорген. — С вами все в порядке? — раздался взволнованный возглас Ирины. — Все нормально, — крикнул я, — тут уже чисто. Сердце мое еще бешено стучало в груди, но волнение стало проходить. Ирина спрыгнула с седла и убрала бластер в кобуру. — Что тут было? — Она подбежала ко мне и взяла за руку. — Кадавр приблудный, — ответил я, сжав ее ладонь, — жрать хотел. И давай в нас из ружья шмалять. Но с голодухи он промазал. — Не смешно, — тихим шепотом сказала Ирина. — Да ничего опасного не случилось, — ответил я, искренне надеясь, что мои слова звучат убедительно. Ирина бросила полный ужаса взгляд на бесформенное тело в черной луже. — Он мог в вас попасть, — так же тихо произнесла она. — Я знал, что он стоит за дверью, — сказал я, вешая автомат на плечо, — не спрашивайте откуда: просто знал. Вдруг Ирина прикрыла ладонью лицо и резко отскочила к куче тряпья и покрышек. Плечи ее вздрагивали: ее вырвало. Она достала из кармана комбеза пачку гигиенических платков. А я обнял ее сзади за плечи и сильно сжал в ладонях. Она вздрогнула, но не высвободилась. — Простите, — Ирина тяжело вздохнула, — никак не привыкну ко всяким жутким неожиданностям. — Я тоже, — тихо ответил я. — Вы-то здесь уже давно. — Просто я уже привык, что не могу привыкнуть. Она слабо улыбнулась. Мне вдруг захотелось, чтобы она поняла, что никакой я не супермен, которому все пофигу, а обыкновенный мужчина, просто на другой планете. — Кто он? — Ирина кивнула в сторону тела. — Есть такие на Марсе странные люди, — сказал я. — Мутировали они таким образом: у них стала очень чувствительной кожа, сильно упало кровяное давление, и температура тела опустилась градусов до двадцати. Долгие периоды вялости у них чередуются с короткими взрывами активности. Со стороны напоминают мертвеца. Этот, видать, сильно оголодал. Они вообще довольно редко нападают. Да и противники они не очень опасные. Ирина продолжала смотреть на мертвое тело, широко распахнув свои и без того большие глаза. — Что Марс делает с людьми! — тихо произнесла она. — Примерно то же, что люди с Марсом, — ответил я, — они хотели переделать его, а в результате он переделывает их. — Мне кажется иногда, что Марс — это такое огромное зеркало, в которое люди могут заглянуть и увидеть, кто они есть на самом деле. Ирина развернулась и пошла к воротам. — Запускайте туристов в ангар, — крикнул я ей вслед, — только пусть не разбредаются. — Хорошо, — услышал я в ответ. — Ну а мне тут долго загорать с отдыхающими? — не выдержал Йорген. — Охраняй их, Йорген, — сказал я, — тут, может, еще кто окопался. Он выругался, но послушался меня и стал пытаться расширить щель в воротах, на что те отвечали надрывным скрежетом. — Сибилла, пойдем проверим путь к жилым блокам. — Я передернул затвор. — Пошли, Странный. — Сибилла подмигнула мне, кивнув в сторону Ирины. Я нахмурился, а она заулыбалась. Мы подошли к двери, и я оттащил мертвое тело, накинув на него кусок брезента, валявшийся на полу. — Надо будет его прикопать на улице, — сказал я Сибилле. — Все равно церберы отроют. — Она махнула рукой. Сперва мы вошли на небольшой склад, такой же пыльный, как и ангар, с кучей поломанных ящиков и парочкой контейнеров с надписью «Земля — Терра-2». В распахнутых дверцах одного из них виднелось несколько полуистлевших матрацев и куча ветоши, видно служившая подушкой. Рядом валялись пустые консервные банки. Кто-то оборудовал себе здесь берлогу — может, даже бедняга-кадавр. Несмотря на то что он заставил меня понервничать, мне было его немного жаль: если бы не ружье, мы бы его покормили… Правильно Сибилла сказала мне как-то, что я бываю излишне сентиментален. На Марсе это недозволительная роскошь. Со склада несколько дверей вели в подсобки, которые все выходили в цех готовой продукции. Там длинными рядами стояли транспортеры, уставленные металлическими болванками и пресс-формами. Некоторые валялись на полу, среди рваных остатков спецодежды и каких-то пятен не то засохшей крови, не то мазута. В левом углу примостился в вальяжной позе скелет — я всегда его здесь видел, с первого дня посещения этого места. Скелет одной рукой опирался о прогнивший электрощиток, а в другой сжимал заржавевший нож. Все было спокойно. Мы пошарили фонариками по углам и двинулись по коридору, который обнимал корпус огромного сублиматора, к цеху прокатному. Сквозь выбитые окна лился свет марсианского дня, солнце набирало высоту — хорошо, что туристы уже в ангаре. Под ногами хрустели стекла, хотя мы и старались ступать как можно тише. Тихо жужжали мухи, и где-то слышался шорох: наверно, крысы — они вообще не боялись никого и ничего, а их как раз боялись многие. Марсианские крысы — это опасный зверь: в холке могли достигать полуметра, зубы чуть не с палец, легкий броник прокусывают. Хорошо только, что на Марсе мало инфраструктур, где бы они могли размножаться, и поголовье их невелико, да и человеческому мясу они больше предпочитают дичь попроще. Вот и развилка: направо — литейный цех, налево — прокатный, и прямо — огромная труба, ощетинившаяся гребнями проржавленных транспортеров, уходила к шахтам забоя: завод был полуавтомат. А чуть сзади нас прилепился к стене люк с винтовой лестницей вниз. Там был подземный бытовой сектор, разрушенная котельная и проход на еще один ярус под землю, в реакторное отделение. Когда я был здесь в последний раз, реактор исправно работал. — Постой тут на стреме, — сказал я Сибилле, кивнув на круглое отверстие в полу. — Засеки десять минут: я мигом. Она кивнула, а я взялся за перила и начал спускаться, освещая ступеньки нашлемным фонарем. Накрутив пять кругов, лестница уперлась в пористые блоки марсианского туфа, кое-где залитые бетоном. Круглое помещение с двумя черными глазницами небольших тоннелей. Один вел в котельную, второй — к бытовому сектору. Это было написано на потемневших от времени настенных табличках. Справа от лестницы в полу располагалось такое же отверстие, с такой же лестницей, но прикрытое толстым выпуклым люком со значком радиационной опасности. Рядом висела полусгнившая табличка: «Реакторный отсек. Проход строго по индивидуальным магнитным карточкам». И тут же рядом была покосившаяся стойка со считывающим устройством: все-таки горнодобывающий завод — объект стратегический. В забойных шахтах тут до сих пор ржавеют два горнопроходных лазера, по пятьсот мегаватт каждый. Я пошарил лучом фонаря по стене слева. Найдя искомый рубильник, прислонился спиной к стене и дернул рычаг вниз. Медленно разгорелись по стенам и в тоннелях зарешеченные лампы, и я мысленно поздравил себя с прибытием к назначенной точке. Я замер, внимательно присматриваясь по сторонам: вроде все тихо. Погасил фонарь и вошел в тоннель бытового блока. Он оканчивался массивной стальной дверью с винтовым запором. Не торопясь подошел я к двери и начал внимательно изучать то место, где штурвал замка входил в дверь. Уходя в прошлый раз, мы с Лешкой Тесаком приклеили на муфту запора незаметную промасленную бумажку, чтобы потом знать — был ли тут кто чужой. Хитрость эта зачастую имела важное значение: не хотелось бы, войдя в бытовку, попасть под шквальный огонь каких-нибудь отморозков вроде паладинов или душманов, у которых с крышей вообще напряг серьезный. Они сначала стреляют, а потом разбираются, кто это был при жизни. Я даже фонарь включил — бумажки нигде не было. Черт! Я ничьего присутствия не ощущал, но на одну интуицию полагаться нельзя. А главное, включив рубильник, я уже себя выдал, и если там внутри кто-то есть, то он погасит свет в бытовке, чтобы в проеме двери я был, как в тире. А раз рубильник был выключен, значит, нас засекли на подходе. А уж пальбу-то мы устроили — тут только глухой не услышал бы. С другой стороны, постояльцы могли уже давно уйти, да и будь они тут, кадавра бы точно отстрелили. В общем, дверь надо открывать, а если отключить рубильник, то предполагаемый враг поймет, что я его просек, и притаится. Да уж… как всегда, все через задницу… Позвать Сибиллу, что ли? Да ладно: она мне за спиной нужнее. Ну — поехали! Я поднял с пола кусок бетонной крошки и положил в наколенный карман. Прижавшись к узкому простенку слева от двери, взял в правую руку автомат, натянув его на ремне с плеча для заградительного огня, а левой стал потихоньку крутить штурвал замка. Замок поддавался туго и плавно: его часто смазывали Охотники. Вдруг скольжение винта прекратилось, и дверь с легким щелчком ушла на пару сантиметров вглубь. Она медленно отворялась вовнутрь под действием скрытого в стенной нише противовеса. Ее плоскость скрывала еще от меня комнату, но я успел заметить, что свет в предбаннике горит, значит, и в помещениях тоже: охотники пользуются общим рубильником, чтобы не нашаривать впотьмах выключатель. Это открытие меня озадачило, но и только. Дверь вошла в нишу предбанника и с металлическим лязгом зафиксировалась. Я вынул из кармана осколок бетона и кинул его рикошетом об дверь. Раздался шорох упавшего на пол манка. Никто не выманивался. Я подождал минуты три для верности, потом, стараясь не шуметь, вытащил из специального кармашка на спине тонкую трубочку телескопического видеощупа (ВЩ-14э, армейского производства — вещь, не заменимая в наших условиях). Подсоединил провод от видеоглазка к КПК, пристегнутому на запястье, и включил экран. Настроив камеру, я выдвинул щуп сперва в предбанник. На экране поплыло изображение противоположной стены небольшой комнатки типа гостиной. В центре стоял овальный стол и четыре кресла. Потом правый угол с двумя дверьми в комнаты отдыха, потом левый угол с такими же дверьми: никого. Я выключил щуп и убрал его обратно. Аккуратно сняв шлем и нацепив его на дуло автомата, просунул его в дверной проем — вновь тишина. Надев шлем, я глубоко вдохнул, задержал дыхание и, присев на корточки, кубарем перекатился по полу под стол, мгновенно развернувшись к противоположной стене: опять никого. Вылез из-под стола, отряхнулся и методично проверил таким же образом оставшиеся комнаты. Тревога улеглась — все было чисто. Я тяжело вздохнул и пошел обратно к лестнице. Уже почти ступив на первую ступень, я услышал разорвавшую тишину сверху пару коротких экономных очередей из «абакана»: это почерк Сибиллы. Как на крыльях, взлетел наверх: Сибилла передергивала затвор, а на выходе из литейного цеха корчились в предсмертных судорогах две здоровенных крысы серовато-рыжего окраса. Сибилла увидела мою голову, торчащую из люка с автоматом в поднятых руках: — Надо было бы позвонить в санэпидемстанцию, — сказала она, откинув прядь волос со лба, — но я не успела. — А-а-а-а, — протянул я, — ну и ладно, чего зазря людей беспокоить. Внизу все чисто, пошли за отдыхающими. Мы вернулись в ангар, встреченные взглядами Ирины и Йоргена: один взгляд был взволнованно-радостным, другой — нетерпеливо-раздраженным. Туристы спешились с дромадеров: кто болтал, кто копался в рюкзаках, а кто негромко разговаривал, разминая затекшие ноги. — Все чисто, можно заходить, — крикнула Сибилла. — Значит, так, — громко сказал я, — верблюдов стреножить и выдать им корма на день. Готовьтесь, через пять минут пойдем по койкам. Мы с Сибиллой отволокли труп кадавра подальше от ангара, а потом втроем с Йоргеном прикрыли ржавые ворота (почему их никто не смажет?) и приперли их ящиком с железными болванками. Сибилла поставила на скамейку ультразвуковой пугач, настроенный на частоты юварков, церберов и крыс. Я отсоединил от щупа видеоглазок и замаскировал его на ящиках. Мы выстроились в нестройную колонну и пошли по пустым коридорам к лестнице. Йорген с Сибиллой впереди, а я замыкал. Когда вниз спустился Крис Паттерсон (он шел последним передо мной), я установил перед люком портативный ретранслятор с дополнительной камерой, чтобы сигнал с видеоглазка попадал к нам в подземелье и имелось наблюдение за входом на лестницу. Он крепился на тугую стальную прищепку, которая оставляла на ржавых перилах характерный узор. И тут я заметил рядом на тех же перилах такой же след: тот, кто потерял нашу опознавательную бумажку на замке, тоже ставил здесь свой ретранслятор — логично… Туристы во главе с Ириной толпились в пыльном коридоре, возле двери с винтовым запором. — Заходите в гостиную, — крикнул я, спустившись с лестницы, и голос мой глухим эхом отразился от бетона, напоминая звук бутылки, из которой вынули пробку. Люди зашевелились и стали протискиваться в дверь. За овальным столом уже восседал Йорген, закинувший на стол ноги, в позе ковбоя из бара. — Мы что, снимаем вестерн, Йорген, дружище? — Я пытался не показать, что Йорген начинает выводить меня из себя своими выходками. — Да вот ноги затекли, в седле пока сидел. — Йорген с усмешкой закурил. Туристы расползались по комнате, словно туман, — так казалось мне от усталости: я мог сосредоточить внимание только на объекте, который видел прямо перед собой. — Йорген, — я говорил понизив голос, встав рядом с ним, — ты что, устал сильнее туристов? А я думал, ты человек несгибаемой воли. Я рассмеялся и отвернулся к Сибилле, но краем глаза заметил, что ноги Йорген снял. — Сиб, дорогая, поставь на дверь сигналку, а я тут начну распределять людей по комнатам. Я щелкнул тумблером регенератора воздуха на стене, и в трубах завыли вентиляторы. Йорген вертел в руках снятый с настенной полки баллончик с освежителем воздуха. — Кажется, срок годности этого освежителя истек год назад, — хмыкнул он, — но сомневаюсь, что этот химический коктейль мог прокиснуть. «Хвойная свежесть»… посмотрим. С этими словами он поднял баллончик кверху и, нажав на колпачок пальцем, изверг под потолок жиденькую белесую струю. В воздухе разнесся едковатый лекарственный запах. — Фу! — зажала нос Аюми, стоявшая ближе всех. — Йорген! — нахмурясь, сказала Сибилла. — Потравишь народ — я у тебя из гонорара вычту! — Да, свежесть совсем не хвойная, — принюхиваясь с видом знатока, произнес тот. Ирина уже протирала стол после Йоргеновых сапог какой-то поролоновой губкой, потом достала термос из рюкзака и водрузила его на бумажную салфетку. — Давайте поужинаем вместе, прежде чем идти спать, — обратилась она ко всем. — Кто хочет, может выставлять на стол еду. Затем она отстегнула от шлема защитный светофильтр и закрепила его на решетке лампы, висящей над столом: комната окрасилась нежно-сиреневым светом. В очередной раз я поразился ее умению относиться ко всему непредвзято: раз — и уютная гостиная в заброшенном бытовом секторе. Настроение у группы стало заметно повышаться: слышался приглушенный смех, непринужденная болтовня, и вся эта мрачность бетонных стен казалась уже чем-то эфемерным. Я подошел к замызганной раковине со стаканом в руке и открыл воду. Коричневатая струя ударила в пластиковый бак, и воздух наполнился ароматами затхлости стоялой воды с острой примесью мокрой ржавчины. Дав струе немного слиться и чуть заметно посветлеть, я подставил стакан, а затем кинул в него обеззараживающий реагент. Процедив осадок и положив в воду кубик кофе, я сел за стол. На стакане зажегся индикаторный огонек нагревательного элемента. Остальные проделывали у раковины те же процедуры. Кто был побрезгливее, доставал воду из своих запасов, хотя по инструкции в рюкзаке всегда должно быть минимум полтора литра. Я сидел, тупо уставившись на прыгающий в стайке пузырьков медленно тающий коричневый кубик. Ирина села напротив, приготовила себе чай. — Так! — прикрикнула на кого-то Сибилла. — Дверь под сигналкой, замок не трогать. Туалеты — вон, справа. Некоторым не хватило стульев — они выволокли из комнат отдыха какие-то ящики, ведра и табуреты. Рой Гронфилд нашел кресло без двух передних ножек и подложил под него железный ящик с инструментами, потом, после долгих галантных расшаркиваний, уступил его Лайле Блери, которая томно улыбнулась своими пухлыми красными, как вишни, губами. Азиз Алима о чем-то оживленно беседовал с Джованни Мурреем. Аюми ожесточенно рылась в рюкзаке. Аурелиано мрачно торчал во главе стола и потягивал что-то из металлической фляги. Аида Дронова беззаботно болтала с Крисом Паттерсоном, который протирал о свой свитер запотевшие очки и косился с опасением на руки итальянца, которыми тот так отчаянно жестикулировал. — Не хотите соевого мяса? — спросила Ирина. — У меня есть отличные консервы в винном соусе: очень вкусно! — Спасибо, Ирина. — Я устало улыбнулся. — Все, что мне сейчас нужно, — это кофеин, чтобы перетерпеть первые четыре часа вахты. — Вы не будете спать? — Она удивленно подняла брови. — Вахты у наших Охотников по три часа. Так что вам повезло — вы можете спать все девять. Вы мне лучше скажите, как будете распределять отдыхающих здесь. У нас пять женщин и семеро мужчин. Проблем этики не возникнет? Ирина посмотрела на меня с некоторым оттенком удивления. — Прошу членов группы «кси-516» подойти ко мне. — Ирина подняла руку вверх как заправский земной экскурсовод. Я по-доброму улыбнулся. Отдыхающие сгрудились рядом со столом возле Ирины, и начался хаос идей, жеребьевки, пошлые шуточки, хохот и негодование. Я смотрел на эту пеструю суету, прищурив веки, и думал — взрослые дети! Школяры! И все же этот бедлам добавлял какого-то ощущения жизни, отвлекал от напряженных мыслей о дне завтрашнем и воспоминаний о дне прошедшем. Аурелиано надменно молчал, скрестив руки на груди и глядя на всех присутствующих с выражением ироничного снисхождения. Рой Горнфилд предлагал свои услуги в качестве дежурного и спать не собирался. Лайла заявила, что ей все равно с кем спать, чем вызвала сальные усмешки мужской половины и несколько презрительных женских взглядов — пошли дешевые шуточки. Крис Паттерсон поддержал Роя, предложив, чтобы вместе с Охотниками вахту нес кто-нибудь из туристов. Аида постоянно говорила что-то и сильно жестикулировала, а потом стала шептать что-то на ухо Аюми, скосив глаза на Лайлу. Аюми прыснула от смеха, смущенно прикрыв губы ладонью. Джованни с Алимой говорили, что весь «тихий час» собираются травить анекдоты, поэтому хотят быть в одной комнате. Ирина всех внимательно слушала, изредка вставляя короткое, но емкое замечание. Как она все-таки терпелива — я бы уже на всех гаркнул так, что штукатурка посыпалась, и под дулом автомата развел по комнатам. В результате проблема свелась к тому, что в одной из комнат с тремя мужчинами будет спать одна женщина, и все с надеждой посмотрели на Лайлу, которая крикнула: — Да пошли вы все в задницу! Тут голос подала Сибилла (все-таки она мудрая женщина — всегда можно ждать от нее поддержки): — Я с Ириной и Странный ляжем в одной комнате! Я буду охранять вашего гида — самое ценное, что у вас, туристов, есть, — а ты, Йорген, распределяйся среди мужчин — будишь отвечать за них. Йорген посмотрел на Сибиллу очень укоризненным взглядом, но та словно не заметила. Ирина тоже бросила взгляд на Сибиллу. — Охотник Сибилла предложила рациональное решение, — поддержал я, — только Охотник Йорген и мы будем спать в соседних комнатах, для облегчения взаимодействия в случае нештатной ситуации! Люблю я иногда сказать красивую бессмыслицу, которая всех завораживает и всем все объясняет без объяснения. На душе у меня потеплело — мы будем вместе, и я буду за нее спокоен! — Руководители должны быть вместе. — Сибилла нахмурилась и посмотрела на меня. Я кивнул с рассеянным видом, будто про давно решенное дело, но мысленно заметил, как Ирина пытается поймать мой взгляд. — Хорошо, — неожиданно поддержал полковник Рой, — на мой взгляд, это разумно. Я тогда займу любую крайнюю комнату, чтобы была возможность контролировать выход. — Кто стережет сторожей?! — пафосно и с сарказмом воскликнул Аурелиано. — Не понял? — нахмурился Рой. — Все правильно. — Ирина отреагировала моментально на зародыш разногласий. — Среди туристов должен быть свой ответственный за безопасность, и, конечно, хорошо, если у него есть опыт военной подготовки. Вы, полковник, подходите на эту роль как нельзя лучше. Понимаете? — Конечно, я с этим согласен. — Полковник порозовел. — Я вообще не понимаю, как до сих пор мы не распределили в группе обязанности! — У нас есть Охотники, и безопасность группы — их работа. — Ирина покосилась на меня. — А вы в свою очередь в вашей группе можете сами договориться по желанию. — Я согласен с полковником, — неожиданно вмешался итальянец, — лишние меры предосторожности нам не помешают — мне кажется, наше путешествие не так уж и безоблачно, как видится на первый взгляд. Я посмотрел в его глаза укоризненно. — Я всецело вам доверяю, синьор Охотник, не подумайте плохого… давайте проголосуем за полномочия полковника… — А в чем они, собственно, будут заключаться? — не унимался Аурелиано. — Дежурства по лагерю, разрешение на применение оружия в экстренных случаях и участие в тактических совещаниях с Охотниками. — Я, прищурившись, смотрел на Роя. — Но при условии полного подчинения моим приказам — извините, полковник, но мы здесь лучше ориентируемся. — Я согласен. — Полковник как-то приосанился. — Мне кажется, что мы сработаемся. — Мне тоже, — ответил я. — Ну, — Джованни поднял пухлую руку, — кто «за»? Аюми, Лайла и Азиз подняли руки. Аида колебалась, Аурелиано продолжал стоять, скрестив руки на груди, Крис поправил очки, поглядел на всех и тоже поднял руку. Мы, по понятным причинам, не принимали участия в голосовании. — Ну вот! — удовлетворенно потер руки итальянец. — Пятеро «за», двое «воздержались». Законы демократии соблюдены, командиры — свидетели! А почему вы воздержались, пани Аида? Вы не доверяете господину полковнику? — Я, честно говоря, вообще не понимаю, зачем это нужно, если у нас есть Охотники. — Она посмотрела на итальянца с вызовом. — Я тожье не совсэм понял, — сказал Азиз, делая между словами короткие паузы для вдоха, будто затягиваясь сигаретой. — А почему проголосовали? — вскинул брови итальянец. — Палковнык человэк хорощий, и ему по дороге скущно нэ будыт. — С ослепительно белой улыбкой (которая бывает только у чернокожих и висит как бы перед их лицом) Азиз поглядел на итальянца, а затем на полковника. Некоторые заулыбались, а полковник нахмурился. — Ну, как хотите, мне все равно. — Аида покачала головой. — Тогда буду художником группы, только не приставайте с портретами — я рисую только Марс. — Хорошо, не будем, — не выдержав, хохотнул Йорген. — Дафайте нэмного поспим, — предложила Аюми усталым голосом. — Да, — поддержал ее Джованни. — Мне с вами дежурить или с Охотником Йоргеном? — обратился полковник ко мне. — Можете со мной, — сказал я, понимая, что помру с ним от тоски, но дежурить с Сибиллой я не хотел: и так Йорген на меня косо смотрит, когда я с ней один на один. Мне, конечно, плевать, но пошатнувшуюся дисциплину надо поддерживать. Да и в связке Йорген с Сибиллой хорошо работают — она умеет его приструнить. Я подошел к Йоргену и шепнул ему на ухо: — Как ты понял, вахта удлиняется с трех часов до шести — помнишь наш уговор? Ухо востро! Смотри внимательно за любыми движениями. Туристы начали распределяться по комнатам, а я допил кофе, включил свой планшет и погрузился в чтение последних марсианских сводок, выложенных в Сети. Ничего интересного не произошло за ночь: три глюка атаковали отряд какого-то Джефри Гордона в районе земли Сирен. Жертв нет. Радиационные ожоги у двух Охотников. Шаттл с медикаментами приземлился на земле Ноя, близ города Оберон. Нападение юварков, обвал тоннеля на западной железной дороге — ведутся восстановительные работы. Ко мне подошла Ирина: — Я пойду посплю, устала я сегодня, а вам желаю спокойного дежурства. — И она улыбнулась своей искренней лучистой улыбкой, которую усталость делала только красивее. — Спасибо большое, Ирина! — ответил я, оторвавшись от чтения. — А я вам желаю сладких и безмятежных снов — уж мы постараемся! И она, взяв свой рюкзак, скрылась в одной из комнат. Постепенно все разошлись, и мы с полковником остались за столом одни… Я еще заварил себе кофе и плеснул в него изрядную долю из фляги со спиртом, а полковник резался в свой тетрис. — А как тут у вас, на Марсе? — неожиданно спросил полковник. — Часто бывает жарко? Я оторвался от кружки с ароматным напитком и вопросительно взглянул ему в глаза. — Я имею в виду — нападения, боевые ситуации, — пояснил тот. «Вот ведь неймется мальчику в войнушку поиграть», — подумалось мне. — По-разному, — лениво ответил я, — иногда и больше месяца ничего не происходит, а иногда — каждый день какая-нибудь фигня. Да еще и от местности зависит. Ох, не люблю я этих разговоров — типа чтобы время скоротать. — А наш маршрут по опасным местам? — с надеждой спросил полковник. — Да нет. — Я с удовольствием наблюдал на его физиономии разочарование. — Наш маршрут в основном по местам спокойным и равнинным, да и глюки редко здесь встречаются. Помолчали… но я знал, что это ненадолго. Только шумела вытяжка в трубах. Тоскливо, заунывно. — А что вы можете сказать по поводу нашего гида? — неожиданно спросил полковник, и я понял, зачем он завел этот разговор «время скоротать». Где-то в глубине души я ожидал подобного вопроса. — Что вы имеете в виду? — как можно равнодушней спросил я. — Вы прекрасно понимаете. — Полковник ухмыльнулся. — Я ведь не слепой и заметил ее армейский бластер, которым она разрезала пополам ту милую пташку, собиравшуюся вами отобедать. — Да, она решительная девушка. — Я кивнул. — Странно, что она, такая хрупкая молодая девушка, носит с собой грозное армейское оружие. — Полковник прищурился. — Это оружие ей подарил муж, — сказал я, — он — военный. — Все равно странно, — не унимался полковник. — Странно, что женщины выходят замуж за военных? — переспросил я. — Да, я этого тоже не понимаю… — Не всем военным дают такое оружие. — Полковник, похоже, не заметил моей шпильки в свой адрес. — Вы-то, наверное, на Марсе вообще небось такого не встречали? — Отчего же, — холодно ответил я, — на Марсе тоже водятся особисты. Я внимательно посмотрел ему в глаза — он тоже, как мне показалось, нахально и с вызовом. Я отхлебнул кофе со спиртом: — Я спросил у Ирины, откуда она взяла бластер, и она объяснила, что ей муж подарил. — А стреляет-то она из него очень даже метко, и реакция у нее хорошая. — Полковник явно вошел во вкус. — Я и об этом ее спросил, — спокойно ответил я, — и она рассказала, что ходила на стрелковые курсы. Все-таки она готовилась стать гидом на другой планете — чего здесь странного? Марс отнюдь не курортная зона. — Я на месте ее мужа никуда бы ее не отпустил, к тому же с такой игрушкой, — проворчал полковник. Несмотря на то что еще недавно говорил Ирине то же самое, я возмутился словам полковника: — Вообще, полковник, вы что-то хотите мне сказать? К чему этот разговор? В группе не должно быть каких-то секретов: дорога у нас длинная и трудная. — Не знаю… — Полковник хлопнул себя рукой по колену. — Какое-то чувство у меня смутное, как перед боем… — Вы участвовали в боях? — В Судане командовал в операции «Иерихонские Трубы». Еще в Индии… я тогда был майором… — Ясно, — перебил я, — предчувствие воина — это хорошо, но это предчувствие, в любом случае, а мы здесь любим только факты. Полковник встал и, явно обиженный, что задушевная беседа не состоялась, пошел готовить себе чай. А мне было плевать на его сантименты. — Все же будьте начеку. — Полковник нахмурился. — Мы на нем, — я улыбнулся ему, — тут иначе нельзя. Вы тоже помогайте: внимательная пара глаз никогда не лишняя. — Я, в общем, даже рад, — ондостал пачку редких на Марсе сигарет «Camel» и протянул мне одну, — что меня делегировали как представителя группы по безопасности: мне эти туристы кажутся подозрительными — никому нельзя верить! — Это вы еще других групп не видели, — усмехнулся я, — такие иногда прилетают к нам… Вот вы — почему вы решили сюда прилететь? Я откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на полковника. Полковник метнул на меня хмурый взгляд. — А любопытно мне стало, — он хитро прищурился, — сможет ли простой парень из Техаса, дослужившийся до полковника не в гребаных штабах, разобраться — что, черт возьми, происходит на планете, где живут ЛЮДИ! Люди, на которых правительству наплевать! У себя дома порядок навести невозможно… геополитическая ситуация тяжелая, как никогда, экономические кризисы… «Боже, — подумалось мне, — еще один оглашенный!» Кто бы мог предположить в таком грубом человеке столько романтического идеализма? — Я обратил внимание, — продолжал полковник, — что все здесь очень разобщены: сбиваются в какие-то банды… это я не про вас, конечно! Нет чтобы создать нормальное ополчение, обучить его, навести порядок… А как себя ведут десантники… На свиньях ездят и сами как свиньи! Ужас! Полная деморализация состава! — Полковник! — Я решил, что пора вмешаться. — Вы еще не все здесь видели… — Я на войне всякого насмотрелся… — Здесь каждый день война, и враг зачастую невидим и неосязаем, не оснащен оружием или какой-то, хоть мало-мальски понятной, логикой… Здесь все не такое, каким кажется, понимаете меня? Паладины на своих свиньях — это еще далеко не полная деморализация, с которой можно здесь столкнуться. Здесь бывают такие отморозки, что на Земле их просто пристрелили бы, как бешеных собак, а тут они короли на своих территориях. На Марсе нету никому дела до понятий «правильно» или «неправильно», здесь есть только «выживешь» и «не выживешь». Я вообще не понимаю — простите, если вопрос нескромный, — но как такой идеалист, как вы, да еще и военный, а не финансист или бизнесмен, добыли такую сумму на эту полнейшую авантюру? — Давай будем на «ты»? Я старше по возрасту и званию, а ты старший тут, так что субординация будет соблюдена. — Полковник смотрел мне прямо в глаза. Не могу сказать, что перспектива дружить с ним меня воодушевляла. — Ладно, давай, — сказал я, картинно плеснув в пустую кружку немного спирта из своей фляги и пододвинув ее полковнику. Он залпом осушил угощенье и продолжил: — Человек ты, я вижу, честный, порядочный, люди тебя слушаются, и руководишь ты правильно, поэтому тебе я скажу… Я напрягся: кажется, меня ожидало откровение. — Я — военный преступник… Вот тебе и раз! Ну и компания! Я вежливо кивнул, хотя и удивился. — Я продал два танка этим долбаным экстремистам, понимаешь? Чтобы прилететь сюда, я продал оружие своему врагу! Ты понимаешь, что я сделал? Ты можешь меня сдать теперь, но обратной дороги мне нет — я теперь… хе-хе-хе, — он хрипло хихикнул, — я теперь хренов марсианин! Понимаешь?! — Не кричи так, полковник, нас могут услышать, — не выдержал я. — А… плевать… — он махнул рукой, — я свой выбор сделал, а они, — кивнул он в сторону дверей спальных блоков, — они пускай сами выбирают свою судьбу… Я всегда думал, что марсиане — это такие маленькие зеленые человечки на летающих тарелках, а в результате оказался этим сам… Он подпер голову ладонью — усталость давала о себе знать, и теперь, когда он выговорился, ему было заметно легче: исчезла нервозность, потух взгляд, и проступили на нем все его пятьдесят лет жизни. Да, похоже, передо мной действительно был человек, сделавший свой выбор: на Марсе он приживется, только вот надолго ли? — Хорошо, полковник, что ты все рассказал мне. — Я закурил. — Сдавать я тебя, конечно, не буду — это личное дело каждого: ты знал, на что идешь. Но постарайся больше этого никому, слышишь, никому не говорить — по рукам? — По рукам, — кивнул он, — да я и не собирался… — Только еще об одном попрошу, — я поднялся над столом и глянул на полковника в упор, — твоя вольная марсианская жизнь начнется только после того, как мы посадим всех этих туристов в шаттл, который увезет их на корабль, и не раньше. — Хорошо, — ответил полковник серьезно, — я так и сделаю. Пару часов мы с полковником делились впечатлениями: он про Землю, я про Марс, — усталость буквально придавливала нас к столу, и если бы не кофеин — уснули бы, наверное. Потом, осоловело поглядев на таймер КПК, я медленно встал, взял прислоненный к столу свой «абакан» и, накинув ремень на плечо, пошел будить Йоргена. — Спасибо за вахту, полковник, — сказал я, — можно отдыхать. — Есть, — сквозь сонные губы буркнул тот. Минуту посидел, потом резко открыл глаза, тяжело вздохнул и тоже поднялся. Я открыл крайнюю правую дверь. Справа и слева от двери сопели Йорген и Аурелиано. Койку у задней стены оставили полковнику, и я в очередной раз удивился массовой несообразительности во время распределения мест ночевки: две койки всю ночь пустуют — ведь идут вахты… Я легонько похлопал Йоргена по плечу. — Йорген, тебя спрашивают из «Общества охраны животных», — тихонько сказал я ему почти в самое ухо. — А!.. Что?!! — Йорген вскочил, выхватывая из-под одеяла автомат и передергивая затвор. — На вахту попрошу вас, Йорген, эсквайр, — сказал я шепотом, потому что Аурелиано засопел и повернулся на бок. — Странный, ты задолбал со своим идиотским юмором, — просипел Йорген, помотав для верности головой. — А ты хотел бы услышать: «Подъем, крысиное мясо»? Ладно, пойду Сибиллу разбужу… Я разбудил Сибиллу, которая сказала, что я прервал ТАКОЙ сон, что лучше мне держаться от нее подальше, — она вообще спросонья очень неделикатная. Ирина спала справа от входа, лицом к стене, свернувшись калачиком: лица не было видно, но дышала ровно, спокойно. Как же человек беззащитен и трогателен бывает во время сна… Вдруг она заворочалась и резко вскрикнула, потом еще и еще, у меня сжалось сердце. — Тихо-тихо-тихо, — прошептала Сибилла, прикрыв ее одеялом и погладив по плечу. — Что там у вас? — донесся негромкий голос Йоргена из-за дверей. — Все в порядке, — ответила Сибилла громким шепотом, — ты тоже по ночам иногда кричишь. Я отстегнул БР-м6,[10] поставил в углу, снял экстрим-комбез и, оставшись в походной одежде (штаны и водолазка из пористой мембраны), сложил комбез на тумбочку и сверху водрузил шлем. Распаковал спальник, положил автомат у изголовья на специальную раскладную подставку, которую сам смастерил из электродов, и лег на нагретую Сибиллой койку. Она пахла сырым войлоком и старым дерматином и немного Сибиллой. Она закрыла за собой дверь, и в комнате стало темно, а я провалился в глубокий, как жерло вулкана, сон. Черный спокойный сон, без проблесков сновидений, хотя какие-то мысли и неясные образы клубились в моей голове в зыбком мареве перед этой бездной…
Весна была словно уютное глубокое кресло: затягивающий в себя водоворот. Карнавал предметов на столе — я хозяйничал в дядином кресле. Волшебные и непонятные штуковины, которые казались мистическими, инопланетными именно в силу своей странной архитектуры: блестящие диковинки. Они были разложены по пустым спичечным коробкам, на которых синим маркером было начертано: «Светодиоды», «Транзисторы», «Конденсаторы» и много других непонятных слов. На последних двух коробках было означено: «Канифоль», а на другом — «Олово». Стоял сладковато-горький запах: это пахнет другими мирами. Словно грозное оружие, торчало жало паяльника рядом с паяльной станцией, напоминающей пульт космического корабля из футуристических фильмов. Играла музыка… странная музыка — как пояснил мой дядя, это разгонялись двигатели космической ракеты, но это было сыграно на музыкальных инструментах… Нафталин и крики запоздалых футболистов из окна. Но это так скучно… Если бы не музыка — словно голос из другого мира… Телескоп… Длинная труба, уходящая в раскрытое окно, будто пушка в распахнутый артиллерийский порт… — Смотри, — ласково говорит мне человек с пепельно-серой кожей рук, — ты должен видеть, что происходит во Вселенной…
Черный песок или черный пепел… а скорее — смесь из того и другого… Здесь что-то происходит… здесь что-то происходило… Что? Молчание и тишина… Надо учиться слушать молчаливую тишь… Тень огромной горы рассекает плоскогорье… тень что-то пытается сказать… она не просто так здесь… она… едва заметно шевелится… С одного края… маленькая точка… едва заметно колеблется… Значит, что-то происходит на горе… ну-ка поглядим… увеличим… так… человек! В изодранной в клочья одежде, в которой с трудом угадывается десантный комбез, грязное и окровавленное бледное лицо — он лезет на очень высокую гору, запорошенную снегом… Он ползет прямо к огромному снежному облаку… — Идиоты… — бормочет он тихим хриплым голосом, — кретины… неужели они не понимают?! Он в отчаянии ударяет расцарапанным кулаком по глухим, засыпанным снегом терракотовым камням, которые не могут его слышать и которым наплевать, а он в бессильной тоске знает об этом… — Ну хорошо… — Он стиснул зубы. — Хорошо… вам же хуже… Вы сами роете себе яму… сами… какая тупость! Где боги, когда они так нужны?! Пантеон? Молчите?! Он застонал… Натянул на лицо кислородную маску и начал судорожно дышать… — Она ТАМ, так далеко! Она не готова… а я… зачем я лезу… (кашель) я ведь подохну раньше… я не смогу ее защитить… Дурак! Нет! Я ДОЛЖЕН… Не распускай сопли! Давай! Ты сможешь… Должен… Он помотал головой и медленно протянул слабеющую руку к ближайшему выступу скалы… Он полз вверх… Кадр медленно темнеет, отъезжая на общий план… Пустыня… Плоскогорье… Черная тень, словно отражение горы под землей…
Сон мой прервался шумом и суматохой… Резко… в дверь сперва стукнули, потом ожидаемый металлический звук… потом… свет… Сибилла что-то говорила на повышенных тонах, Йорген бормотал какие-то оправдания, хлопали двери. Воздух от двери был с каким-то сладковато тошнотворным запахом не то горелой ткани, не то каких-то химикатов… И вдруг раздался хриплый мужской крик, приглушенный стеной, а за ним второй, немного гортанный… Я привычным жестом подхватил автомат со своей импровизированной подставки, всунул ноги в расшнурованные сапоги и выскочил в холл. Первое, что я увидел, — это Йорген, сосредоточенно трущий свои виски, и Сибилла, быстро развернувшая свое лицо с опухшими и покрасневшими веками в сторону криков. Она резко вскинула автомат, а из дверей выглядывали граждане отдыхающие, испуганно озираясь по сторонам… — Что происходит? — услышал я сзади сонный голос Ирины. Крайняя слева дверь распахнулась настежь: в проеме стоял Азиз Алима. Белки его округлившихся глаз на фоне посеревшей темной кожи, казалось, сейчас вылезут из орбит, а на лице был написан животный ужас. — Там… — судорожно сглотнув, выдавил он из себя, — там… он… он… там… Я рванулся к двери, отстранив араба в сторону, а он повиновался, как ватная кукла. Сзади послышались шаги, и раздался голос Сибиллы: — Всем оставаться на своих местах! Затем лязгнул затвором автомат. Я вошел в комнату. Возле противоположной стены на своей койке сидел Крис Паттерсон, зажав ладонями рот. Лицо его было белым, как бумага. Он таращился широко раскрытыми глазами куда-то в сторону. Я проследил направление его взгляда и увидел Джованни, лежащего на койке слева: на его лице не было ни кровинки, рот был раскрыт, словно для вдоха, бочкообразная грудь вздыбилась, а на левой ее стороне зияло небольшое почерневшее отверстие с опаленными краями, и пахло паленым мясом. Он был мертв. На несколько секунд я остолбенел… и тут же возникло дурацкое ощущение, что должно было произойти именно это… По какой-то страшной, темной, непостижимой логике вещей… все с самого начала шло именно к этому… Все мои вчерашние смутные подозрения сложились в единую мозаику… Мертв… И тут же возникло еще несколько мыслей. Во-первых: зря он со мной вчера так подробно разговаривал про эту чертову базу, во-вторых: среди нас есть чужой, и в-третьих — убийство совершено бластером! — Может, кто-нибудь скажет, что происходит и чем это так воняет? — раздался пронзительный и гневный голос пани Дроновой. Как же все пакостно складывается… И подумать даже неприятно, что здесь происходит… Не было печали… черти накричали… Я медленно повернул голову назад. Словно изваяния, возле стола застыли три фигуры: сидящий Йорген, который обхватил голову руками, он явно был отлит из свинца — тягостное ощущение шло от него. Упругая Сибилла с автоматом на изготовку, дуло которого глядело неопределенно вверх, была инсталляцией из дюраля и ванадия, скрытая пружина. А слева замерла фигура Ирины со встревоженными огромными серыми глазами, в которых враз потухли ее золотые искорки, а на лице застыл вопрос: «Это случилось? Да? Это произошло?» Она состояла из магния и ртути… — Охотник Йорген, — сказал я вместо ответа, — займи позицию у выхода, Охотник Сибилла, держи под контролем центр. — Что-то пошло не так? — с ехидным любопытством спросил Аурелиано. Я зыркнул на него тяжелым, как чугунная болванка, взглядом — и тот примолк… — Кто-то ночью, — я внимательно смотрел по очереди всем в глаза, — убил синьора Джованни Мюррея… — Как? — Полковник вытаращил глаза, пытаясь обойти фигуру Аурелиано в проходе. — Молча и со злым умыслом, — не выдержал я, — а так как все мы находились в замкнутом помещении, то можем сделать вывод: убийца — среди нас… — Какой ужас! — воскликнула Аида. Кто-то из женщин заплакал, вплетаясь в ритмичное всхлипывание Криса, сидевшего за моей спиной. — Зачэм его убыли? — произнес хрипло Азиз, молчавший доселе… — Каму он сдэлал плохо? Глаза Ирины показались мне похожими на разбитые зеркала — в них заблестели слезы… Но она не заплакала, а просто с мольбой и надеждой смотрела на меня, словно ожидала, что я сейчас все исправлю, оживлю Джованни и одену скрытого негодяя в кандалы. Прекратить этот кошмар хотелось бы и мне, но я теперь четко осознал, что кошмар еще только начался… Одно дело бороться с Марсом, придурками и животными или даже глюками, другое дело — с хорошо подготовленным агентом с Земли, который знает что-то такое, о чем мы не догадываемся… Гудела вентиляция. Бормотание и всхлипывание продолжалось… — Я прошу всех разойтись по комнатам и закрыть двери ровно на двадцать минут, — сказал я громко. — Всех, кроме Охотников! — А в честь чего это мы обязаны… — начал было Аурелиано, но все так на него посмотрели, что он смешался, хотя глаза его блеснули вызывающе. — Произошло убийство, — сказал я как можно спокойнее, — а обязанностей командира отряда с меня еще никто не снимал. — Только на двадцать минут? — всхлипнула Аюми. — Мне страшно… — Все будет хорошо. — Лайла погладила ее по плечу. — Пойдем… — Только через двадцать минут я выхожу! — Аида Дронова гордо вскинула голову. Двери начали закрываться! — Я вь эту комнату нэ пойду! — дрожащим голосом сказал Азиз. — Я нэ люблю мертвих! — Тогда бери с собой Криса и веди его в комнату полковника, — сказала Сибилла, — только быстрее давай! Криса уговаривать долго не пришлось: хлюпающего навзрыд, на плохо гнущихся ногах, Азиз провел его через холл, и дверь за ними закрылась… Я знаком отвел Йоргена с Сибиллой ко входной двери… — Сними сигналку, Йорген, — прошептал я. Йорген кивнул и принялся нажимать кнопки, потом как-то странно посмотрел на нас с Сибиллой и начал откручивать штурвал замка. Дверь с тихим шорохом открылась и вошла в нишу стены… мы аккуратно вышли в холодный коридор, в котором пахло мазутом и ржавчиной. — Что произошло?! — Я заговорил первым, меня опять колотило то ли от недосыпа, то ли от страха, что мои предчувствия так быстро оправдались. — Вы заснули, да? Сибилла подняла руку вверх: — Да, Странный, мы заснули, но не просто так заснули, понимаешь? Ты ведь знаешь нас, а мы знаем тебя… — Я понимаю, — я закивал в нетерпении, — прекрасно понимаю, что два Охотника на вахте просто так не заснут… Что это было? — Не знаю. — Сибилла помотала головой. — Чай мы готовили себе сами, ели распакованные сухпайки… — Я знаю, — неожиданно оживился Йорген, — газ это был! У меня так же башку ломит, как тогда, когда мы с Вальтером вскрыли армейский склад, когда работали на этих ублюдков-душманов из Фракии. Вальтер говорит, такой: «О, а что это за баллончики с таймером! Наверняка взрывчатка!» Прикинь? Отморозок — он его начал вскрывать руками, сам… а тот как зашипит у него в руках! Мы на землю — и так и уснули лежа. Три часа нездорового, но крепкого сна. А на нем маркировка военная — непонятно что написано. А потом мы узнали: это чтобы бунты усмирять в замкнутых марсианских поселениях, в бункерах. — Погодите. — Я зашел в холл: тут же все как на ладони — ничего не спрячешь… Кресло… нет… Рукомойник… нет… Надо просто почувствовать… Ну конечно!!! Под столом в какой-то смятой картонной коробке лежал продолговатый предмет серо-голубого окраса с металлическим дискообразным набалдашником сверху. Я вырвал из своего блокнота лист бумаги и аккуратно поднял баллончик. На нем была надпись: ««ГС-4» Морфий. Беречь от огня. Вооруженные Силы ООН. Оборонная фабрика «Сан-Донатос», произведено в Гондурасе». Я помахал баллончиком, и Йорген энергично закивал. Я подошел к ним. — В группе есть крыса, — сказал я. — А может, и не в группе, — нахмурился Йорген. — А где? — Сибилла уставилась на Йоргена, тот нервно закурил. — Я когда сигналку снимал — там в меню охранный сэт был прерван, а потом поставлен заново… — Значит, кто-то выходил? — Сибилла стала озираться по сторонам. — Или входил, — мрачно проворчал Йорген. — Пока понятно только, что поставили этот баллон с усыпляющим газом, когда туристы еще были в холле и распределялись по комнатам, — произнес я задумчиво, — или полковник, во время вахты со мной… хотя… дрессированный агент так бы не поступил — так откровенно лезть в подозреваемые. В комнате Джованни тоже вряд ли находится убийца — слишком это было бы явно… Да… А убит он был из бластера… Йорген присвистнул: — Думаешь, наша дамочка, жена супермена? — Непохоже на нее. — Я задумался. — Когда мы с Сибиллой на кадавра напоролись, она въехала в ангар на верблюде, с бластером в руке, потом спешилась, потом ее стошнило… она не застегнула ножную кобуру… Надо проверить — у нее ли бластер… — Не стала бы она, конечно, убивать, — вмешалась Сибилла, — да еще таким приметным оружием… — Все равно она какая-то мутная. — Йорген сплюнул на пол и покосился на меня… — То, что не все рассказывает, — это я согласен. — Я оглянулся на дверной проем холла. — Но если бы она была «кротом», это был бы самый корявый и непрофессиональный «крот» в галактике, а на Марс такого не прислали бы… Просто она как-то косвенно связана с этой историей… — Да, Странный, похоже на то, — кивнула Сибилла, — но иногда необдуманные действия еще хуже злого умысла: ты ей нравишься — поговори с ней серьезно… — Да… — Я затянулся сигаретой. — Поговорю, конечно, но человек сложный — вспугнуть легко… — Ой, только давай без лирики… — начал было Йорген. — Йорген, — спокойно сказал я, — давай пойдем и будем пытать всю группу, замкнув нагревательные элементы на стволы автоматов? А можно просто всех перестрелять или бросить здесь… Лирика тут если и есть — она нашему отряду угрожать не должна, я правильно излагаю, Охотник Йорген? Ты выбирал меня командиром, потому что не доверяешь мне? — Ты не командир, а ведущий в группе… — огрызнулся тот. Йоргена бесило то, что он — урожденный марсианин, а им руководит пришлый с Земли умник. — Да хоть папой римским меня назови! — Я пытался кричать шепотом. — Мы на добровольной основе вместе! Никто никого не держит! Хочешь — иди со мной, не хочешь — не иди! — Хорош уже! — прошептала громко Сибилла. — Нам еще поругаться сейчас очень полезно: пусть туристы посмотрят, какие мы лохи по жизни, и вообще дисциплины не будет… — Ладно… Согласен… — пробормотал Йорген. — Мне просто не нравится, как он с ней носится, с этой… — Акмэ… я что-то тебя не поняла, наверное… — Сибилла опустила голову и глянула на Йоргена исподлобья. — Все в порядке. — Йорген вновь сплюнул. — Все нормально, если командиру мозги подсказывают, а не член… — Значит, все-таки «командиру»? — Сибилла хищно улыбнулась. — Хватит, ребята! — вмешался я. — Вы помните, в какой мы заднице? — Да… — Йорген рыкнул. — Хрен забудешь… итальяшка нас подвел… — Не итальяшка, а крыса… — Сибилла взглянула на таймер. — Так… Что решаем? — Сейчас вы с Йоргеном вход подержите, а мы с полковником у всех вещи перетрясем, — сказал я, — потому как баллончик этот армейский, может, еще чего из спецоборудования найдем: человечек-то подготовленный, однако… хотя вряд ли это поможет… но надо… проверить одну вещь… — Ты что-то чувствуешь, Странный? — спросила Сибилла с тревогой. — Чувствую, что расслабиться нам предстоит не скоро, а так вообще — нет… смутные идеи пока… — Ладно… — Сибилла кивнула. — Надо туристов выпускать, а то они взбунтуются, и подстрекатель найдется… — Да, Йорген, — я хлопнул себя по лбу, — и посмотри видеозапись с камер, хорошо?.. — Три, четыре, пять, я иду искать!!! — Со скрипом отворилась дверь второй комнаты слева, и оттуда с идиотской улыбкой на бледном веснушчатом лице показалась Аида Дронова. — Вы закончили? Я молча буравил ее взглядом, а она продолжала разыгрывать радостную дурочку — непрошибаемая броня! — Вообще-то, пани Дронова, — Сибилла поправила автомат на плече. — Охотники вас сами позвали бы… — Вы и сказали: двадцать минут! — каким-то фальшиво-радостным голосом ответила та. — Вот и хорошо, — ледяным тоном произнес я, — с вас и начнем. — Что начнете?! — с легкой ноткой истерики произнесла она. — Пытать нас всех? — Нет, — сказал я как можно сдержаннее. — Досматривать ваши личные вещи. — Вы не имеете права! — Она отступила на шаг. — Что?! — Йорген смачно сплюнул на пол. — Чего мы там не имеем? — Спокойнее, Охотник Йорген, — сказал я уже мягко, — пани просто волнуется. Это естественно: ведь убили человека, члена нашей группы… правда, пани Аида? — Делайте что хотите! — И она резко отступила в комнату, наткнувшись спиной на Аюми. — А ты чего?! — воскликнула полячка. — Я готова предостафить сфои вэщи, — тихо сказала Аюми. — Вот и хорошо, — сказал я. Двери начали с легким стоном приоткрываться, и оттуда выглядывали испуганные лица отдыхающих… Из проема, в котором были Аюми и Аида, показалась Лайла — она была сама будто труп. Она медленно волокла свой рюкзак к столу в холле. Ирина резко подошла ко мне и взяла меня за рукав, глаза ее были темны. — Его убили из моего бластера? — тихо спросила она. — Ну, может, и не из вашего, — так же тихо ответил я. — А с чего вы взяли? — По запаху. — Она внимательно посмотрела мне в глаза. — Запах горелого мяса… и потом… он у меня пропал… Я вчера, кажется, забыла застегнуть кобуру в ангаре… В общем, его теперь у меня нет… Вы будете подозревать меня? — Ирина, — я также внимательно посмотрел на нее, — я не собираюсь подозревать вас ни в чем, просто вам придется мне рассказать все, что вы знаете и до сих пор не рассказали. Обещаю: это останется строго между нами… — Хорошо, — она кивнула, — я поняла. — Господин полковник, — позвал я, — мне нужна твоя помощь. — Я готов! — тут же откликнулся он, выйдя из проема двери, в которой виднелась сгорбленная от ужаса фигура Криса, нервно покачивающаяся, вытянутая фигура Аурелиано, словно он проглотил маятник, и силуэт Азиза, который что-то бормотал, обхватив голову руками. — Мы вынуждены с вами досмотреть вещи членов нашей группы на предмет подозрительного оборудования или иных элементов экипировки человека, который может оказаться агентом разведки какого-либо государства или организации, — произнес я официально. — Скорее всего, эта процедура нам не поможет, но мы обязаны сделать это в любом случае… — И нижнее белье наше будете изучать? — Дронова начинала серьезно действовать мне на нервы… — Охотник Сибилла проведет личный досмотр женщин нашей группы, — ответил я, стараясь следить за своим дыханием. — Это же фетишизм, — неожиданно ляпнул Аурелиано, стоящий в дверях своей комнаты. Я посмотрел на него как на ползущего по стене таракана, которого собираюсь прихлопнуть ботинком. — Странные вам в голову приходят мысли, — ответил я ему, вскинув брови, — особенно учитывая, что произошло. Поверьте, нам это не доставляет ни малейшего удовольствия. — Следите за своими разговорами и не мешайте Охотникам, — нахмурясь, сказал полковник. — У нас теперь военный режим? — поинтересовался Аурелиано. Но его никто не услышал. — Попрошу всех вернуться в свои комнаты, кроме пани Дроновой и, конечно, тебя, полковник. — Я подошел к столу. Дронова подвинула свой рюкзак, и мы с полковником принялись за дело… Чужой мир, чужие предметы — почти все они, согласно инструкции, сходны у всех, но с налетом характера… какой-то индивидуальности… Мне было неприятно трогать вещи Дроновой: она мне не нравилась, и эта индивидуальность мне мешала… Полковник быстро и, как мне показалось, умело прощупывал стенки рюкзака, осматривал карманы… Потом приступили к вещам Аюми — она была мне симпатична, но легче от этого не становилось: она — это она. Я с большим трудом сосредотачивался, заставляя себя вникать в суть предметов, их назначение, поиск каких-то отличий, скрытых швов, потайных карманов, фальшивых стенок, необычных рычажков, кнопочек, панелей… даже личные КПК я вскрывал с крышек и внимательно изучал. Потом заставлял владельца включать мини-компьютер и проверял программное обеспечение… Работа скучная, позорная и тупая… Краем глаза я следил за выражением лица человека, за его реакцией зрачков в тот момент, когда я беру ту или иную вещь. Изредка я косился на Йоргена с Сибиллой: не теряют ли они бдительности. Все шло гладко: отдыхающие, видно, все смекнули, что положение так себе и что среди них реально присутствует «чужой» — невидимый враг, безжалостный и коварный, хорошо обученный и хитрый, который использует всех в своих никому не понятных целях. Ближе к концу я начал слегка нервничать, хотя и с самого начала догадывался, что ничего не найду, — агент не для того был подготовлен, чтобы его вычислили по тюбикам с ядом и набору черных очков в его рюкзаке. Обидно, но я даже слабо представлял, что ищу, — я искал что-то вроде куска проволоки для антенны или… Ну была же у него усыпляющая граната — это что, все спецоборудование, которое он нес с собой? У меня появилось неприятное ощущение, что меня головой вытолкнули в темную комнату, где сидит маньяк с инфракрасными очками. Я представил, как один из здесь присутствующих смотрит на меня и злорадно в душе ухмыляется — ищи, мол, ищи, хрен чего ты найдешь, кишка тонка… твоя телепатия не сработает… я для тебя невидимка… воздух… тень… А ты, глупый и незадачливый инспектор, как в старинном фильме про Фантомаса… поймай призрака… Внезапно мне действительно захотелось начать пытать всех по очереди, как еще недавно с юмором предлагал Йоргену, как сделал бы, наверное, отморозок Вальтер, его подельник, или паладины, или… Я вспомнил глаза нашего гида, большие, испуганные, и стиснул зубы: я тебя найду! Я найду этого оборотня! Только надо быть спокойным и внимательным… внимательным и спокойным… У Криса я нашел серебряный портсигар, хотя Крис не курил, — он сказал, что это его талисман, который подарил ему отец. Внутри лежало несколько сигарет «Marlboro». Еще странной вещью мне показался освежитель воздуха. У Аюми — сплетенный из веревок и птичьих перьев индейский амулет для отпугивания злых духов и календарик с марсианскими пейзажами за текущий год. У Лайлы — томик Достоевского (я очень удивился и перелистал его на предмет скрытых контейнеров — вообще иметь с собой книгу было роскошью) и игровая приставка «Pioner». У Азиза — колода игральных порнографических карт и несколько коробочек с марихуаной (как он ее провез через космопорт?). У Дроновой, кроме вещей обычных, был этюдник с разноцветными бумажками и фольгой (для аппликаций), веревочки разных цветов и размеров, куча кнопок и зажимов для этюдника, бумажки с какими-то телефонами, заляпанные краской, и разные успокоительные таблетки. У Аурелиано — эзотерические брошюры секты «Последние Клирики», набор шприцов (сказал, что принимает лекарство, и предъявил какие-то ампулы с мутноватым раствором). У полковника было две бутылки шотландского виски «Колли» по ноль-семь литра. Когда подошла Ирина, я готов был провалиться сквозь бетонный пол. Я глупо развел руками и тут же подумал, что так выгляжу еще более по-идиотски. Кажется, я даже слегка покраснел. Ирина оставалась бледной, а глаза ее были слегка красными. — Извините меня, — пробормотал я. — Перестаньте извиняться, — с легкой дрожью в голосе ответила она, — я все понимаю… Ваши действия при нештате должны быть такими, без каких-то исключений. У меня потеплело на душе от ее понимания, и все же досматривать ее рюкзак было пыткой, да и не было там ничего особенного… Я предложил полковнику осмотреть мой рюкзак, он махнул рукой — со словами, что это будет излишним. Тогда я пошел в комнату, где до сих пор лежал Джованни. Мне было слегка противно от приторного запаха горелого мяса. Я поморщился и приступил к осмотру комнаты. Никаких следов борьбы. Правую руку трупа в локте свела судорога. Глаза вылезли из орбит. Судя по температуре тела, смерть наступила больше двух часов назад. На тумбочке его очки. Я отстегнул с левой руки тела КПК покойного. Включил. Не запаролен — это хорошо. Посмотрел последние документы — ни одного! Последние программы: сетевой обозреватель и текстовой редактор. Так… не мог же Джованни открыть текстовой редактор и ничего в нем не написать? Или не открыть ни одного документа? Наверное, убийца тоже включил его КПК, после того как убил беднягу, и ему не понравилось то, что делал Джованни в этом редакторе… Это предположение, но похожее на правду… Может, профессор хотел что-то написать мне? О чем-то рассказать? Ведь не просто же так его убили! Джованни всем своим видом вчера давал понять, что он что-то знает, что-то важное, но не решается это сказать мне… То ли Ирина его напугала своим бластером, то ли он просто… А вдруг он знал мужа Ирины? Ведь он инструктировал кого-то из четвертого особого десантного спецкорпуса космических войск! Если муж Ирины погиб на Марсе, тогда многое стало бы на свои места. Тогда становится ясно, что смерть эта как-то связана с этой чертовой базой, и в нашей группе было два парня: «хороший» и «плохой», — и в результате «плохой» убил «хорошего», чтобы тот не проболтался о чем-то важном. Например, о месте нахождения базы, раз уж все так о ней усиленно намекают… Тут возникает две идеи: либо эта база находится в районе вулкана Олимп, либо «крот» каким-то способом спровоцирует изменение нами маршрута… Пока группа ему нужна, значит, путь неблизкий, а то сам бы добрался. С места посадки мы ушли не очень далеко: километров двести восемьдесят — триста, четыре дня пути. И вообще непонятно: «крот» знает, куда он идет, мы — не знаем, — зачем ему мы? Ответ один — не вызвать подозрений и пойти с обычной группой туристов. Но он уже заявил о своем присутствии, значит, он не ожидал увидеть тут Джованни, у него не было выхода. Скорее всего, это две какие-то конкурирующие фирмы… Да уж… задачка слишком абстрактная… Надо аккуратно переговорить с Ириной и оберегать как зеницу ока… Чутье мне подсказывает, что она здесь замешана, и хоть и знает не так много, говорит не все. И мне очень хочется верить, что она и ее муж были за «хороших». Если провести цепочку… такую цепочку провести: база — муж Ирины — Ирина и Джованни — «крот»… Нет, Ирина Джованни, скорее всего, не знала: вряд ли сотрудники спецслужб приглашают своих коллег на обед домой… особенно с одного проекта… Предположим, сперва муж Ирины встал у кого-то на пути, потом Джованни мог разболтать что-то важное… остается база — Ирина и «крот»… Ирина, скорее всего, не знает, где база, — иначе она бы могла тоже проболтаться, и трупов сегодня утром было бы два… но… Я перестал вдруг рыться в рюкзаке Джованни: меня осенила смутная догадка… бледная, смутная… Я вспомнил круглый холл перед коридором в бытовой сектор, лестницу и покореженную стойку для считывания магнитных карточек… Черт… надо подумать… поговорить… Ирина, неужели она не понимает… Обыск закончился ничем. Я пропесочил рюкзак Джованни как хорошая соковыжималка, — ничего: обычные вещи, ничего лишнего, только в кармане рюкзака я нашел странную штуку — это был синий восковой мелок. Зачем он понадобился профессору?.. Но все же от пришедшего в голову плана действий немного отпустило… Мозг включился в работу, и я наблюдал, как кучка разбитого разноцветного стекла начинает складываться в какой-то осмысленный узор. Пока еще не ясный, но уже с конкретным орнаментом… Молодец, Странноватый! Соображаешь! Я заглянул под койку Джованни и ойкнул: в пыли и бетонных крошках давно не убиравшегося пространства под койкой лежал бластер Ирины! Вот где его решил оставить «крот» — мне, мол, не надо! Я достал из кармана Джованни носовой платок — он ему теперь без надобности, а мой, как всегда, гуляет где-то в рюкзаке, — аккуратно взял бластер за его ребрящееся фреоновыми трубками дуло и глянул на счетчик зарядов: два деления на индикаторе были пустыми. Затем включил на своем КПК режим глубокого химического анализа. Поднеся рукоять бластера к щели анализатора на корпусе моего КПК, я начал водить вдоль рукоятки вверх-вниз с разных сторон. На успех я, конечно, не надеялся, но попробовать стоило… Через десять минут я заставил компьютер проанализировать имеющиеся данные с точки зрения органики. Не прошло и пяти минут, как компьютер выдал искомые мной фрагменты человеческого пота. Я поставил программу на анализ ДНК — это надолго, часа на два-три, потом останется только попросить у Ирины волос или ноготь и сравнить, хоть я был уверен в том, что убийца не оставил своих следов. Уже чисто машинально, хотя и с неприязнью, я взял у покойного на анализ кровь, волос и кусочек ногтя… Потом проверю… Выйдя в холл, я еще раз осмотрел комнату — все углы и следы на запыленном бетоне. Ничего мне это не дало, но немного успокоило. Йорген с Сибиллой продолжали охранять выход и озадаченно глядели на мой повеселевший вид. А вид мой был призван подергать «кроту» нервишки: мол, не дрейфь, чувак, скоро увидимся, я кой-чего нашел… — Полковник! — позвал я. — Мне нужна ваша помощь. — Я здесь. — Полковник с готовностью вышел из своей комнатки. — А почему снова на «вы»? — Привычка, ты старше по званию, — ответил я, — сбиваюсь… — Ладно, называй как угодно… — У вас есть личное оружие? — Конечно: «Ругер-65», армейский… — Очень хорошо. — Я потер ладони. — Смените, пожалуйста, Охотника Йоргена на вахте у входа. Никого не выпускать, впускать только нас с Охотником Йоргеном. — Есть. — Полковник вернулся в комнату, отстегнул от комбеза кобуру и повесил на пояс. — Охотник Йорген, поможешь мне с выносом тела профессора. — Принято! Я даже вздрогнул — Йорген подчиняется приказам! Это надо где-то записать: такого-то числа такого-то месяца Охотник Йорген без единого пререкания соизволил подчиниться приказу лидера группы Странного. Наверное, чувствует вину за ЧП, что случилось в его смену… Он, конечно, не виноват, но я же его и не отчитывал… Я нацепил шлем, надел комбез с разгрузкой и повесил на плечо автомат. Затем мы взяли Джованни за ноги и за плечи и бережно переложили на его походное одеяло. Как на носилках, вынесли его за дверь. Покряхтеть пришлось на винтовой лестнице, потом мы вынесли тело в прокатный цех и положили его в железный ящик для инструментов: здесь до него хоть церберы не доберутся. Я захлопнул крышку, взял ржавую трубу и, примотав к ней доску от ящика, нацарапал ножом: «Здесь покоится выдающийся ученый и гуманист, сын итальянского народа, профессор Джованни Мюррей. Прими его, Марс». Я решил, что излишний пафос — это единственное, что я могу сделать для парня. Выкурили по сигарете. — Слышь, Странный, — сплюнув, сказал Йорген, — посмотрел я запись с камер наблюдения… — И? — С шести сорока вечера до семи ноль-ноль запись потерли… — Значит, выходил он наружу… — задумчиво произнес я. — Зачем? Может быть, встречался с кем? — А я тебе про что толкую! — Йорген округлил глаза. — Нас пасут, я чую! — Йорген, как нас могут пасти на открытой местности, да еще и так, чтобы мы никого не заметили? С вертолетов, что ли? — Я чую, — упрямо повторил Йорген. Мне припомнилась потерянная бумажка на замке и след от прищепки для камеры на перилах, но все это как-то дико выглядело даже для хитроумных агентурных комбинаций: марсианская пустыня — это не танцплощадка, где люди встречаются, быстренько переговорят или передадут друг другу что-то, и… — Йорген, — предложил вдруг я, — а давай прошвырнемся на экскурсию по пескам заводской территории? Посмотрим, кто самый крутой следопыт. Слабо? И мы пошли. Облазили все, но, кроме следов церберов, крыс и нашего отряда, ничего не нашли… — Все равно нас пасут. — Йорген помотал головой. Я не стал спорить, и мы вернулись в бытовой сектор. Я отпустил часовых на входе и дал туристам час на сборы — было девять вечера, а планировал выступить к десяти. В мрачной тишине, прерываемой только тихим шепотом и шорохами вещей, группа стала готовиться к переходу… Я чувствовал, что моя репутация подмочена… я был на грани срыва, но держался, автоматически перемалывая в голове все факты, догадки и идеи по сотне раз. Не то чтобы смерть на Марсе такая уж редкость, но в моей группе… Это не самомнение, это просто моя осторожность и внимательность, доведенные до состояния привычки… — Вы можете нам объяснить, в конце концов, что у нас происходит? — Аурелиано вынул меня из мира идей и абстракций прямо в реальность. — Кто убил итальянца и за что его убили? — Кто его убил, я не знаю, пока не знаю, но мы это обязательно выясним, не сомневайтесь. — Я посмотрел ему прямо в глаза, чтобы понять, видит он мою неуверенность или нет. — А вот насчет того, за что, могу сказать одно: Джованни был связан со спецслужбами ООН, и скорее всего, это внутренние разборки разведок. — Скорее всего? — подозрительно прищурился клирик. — Я боюсь, — жалобно всхлипнула Аюми. — Вам нечего боятся, — успокаивающе сказал я, — вы ведь не агент земной разведки? — А что они делают здесь, на Марсе? — не унимался Аурелиано. — Если бы я знал обо всех операциях, планируемых земными разведками, я бы с удовольствием ответил на ваш вопрос, — не выдержал я. — Но так как они мне ничего не рассказывают, я пока не в курсе… — Тот, кто забывает об очищении души, своего разума, — умирает… — Уймитесь вы, вашего бога ради, — перебил я Аурелиано. — Все готовы? — тихим и каким-то уставшим голосом спросила Ирина. Послышались разрозненные реплики, туристы толпились в холле в комбезах и шлемах, рюкзаки стояли на полу. Сибилла и Йорген выдвинулись первыми — я замыкал. Погасил свет в тоннеле и самом блоке и забрался по винтовой лестнице. Дромадеры в ангаре чувствовали себя превосходно — мне иногда казалось, что словосочетание «абсолютное наплевательство» было придумано о них. Йорген сказал, что возьмет дромадера Джованни, чтоб Сибиллин верблюд мог отдохнуть. Я молча кивнул. Мы с Йоргеном открыли ворота ангара — и на меня сквозь открытое забрало шлема дохнуло зябким, пыльным и кисловатым марсианским воздухом. Стояли сумерки, бордово-сизое небо низко висело над плоскогорьем. Где-то выли церберы. Налетел легкий порыв ветра, ворота скрипнули. Я включил нашлемный фонарь, но сразу погасил: на севере, километрах, наверное, в пятнадцати от нас, словно гигантский мерцающий дирижабль, проплывал огромный глюк сигарообразной формы. Он был внушительных размеров и как-то очень спокойно и торжественно парил, куда-то направляясь на юго-восток. Он излучал голубоватое сияние, и по его телу пробегали тоненькие багровые и желтые змейки электрических разрядов. Редкие звезды на небе просвечивали сквозь него, а снизу, точно под ним, кружился небольшой смерч из песка, и доносилось ветром тихое ритмичное гудение. Страшновато, но очень впечатляюще. Вот так глюки провожали куда-то в марсианский рай душу профессора Джованни Мюррея, специалиста по глюкам… Ожили датчики радиации, выдав легкое повышение вечернего фона… — Выходим? — нетерпеливо спросила Сибилла. — Подожди, дай глюк пройдет… — провожая его взглядом, ответил я медленно. — Глюк? И тут большая часть туристов заинтересованно столпилась возле проема ворот, и я пожалел, что сказал это вслух. Они жадно смотрели на него, Крис пытался сфотографировать, сотни эмоций уходили в эфир, я же, напротив, старался ни о чем не думать… Возбужденный шепот нарастал… И вдруг… глюк остановился как вкопанный, словно и не было у него никакой инерции движения и он был легкий, как бумажный змей. Я замер… — Все назад, в ангар, — театральным шепотом произнес я. Туристы попятились. Я не отрываясь смотрел на зависший объект, концентрируя свои эмоции на спокойствие, безразличие и созерцательность. Я представлял себе наш спокойный и размеренный путь, мерное покачивание седла, тихие разговоры, флягу со спиртом — словом, все умиротворяющее и обыденное… Глюк продолжал висеть в вечернем небе, и мне это не нравилось. Затем на его боку зажглась ярко-желтая точка, и мне это еще сильнее не понравилось, но я и виду не подал, продолжая думать обо всем расслабляющем и абстрактном. Точка стала расти, расти, пока не вздула бок сигары неким крупным в размерах, желтовато-оранжевым апельсином, напоминающим модель солнца из голографического проектора в планетарии. Затем этот шар начал вращаться вокруг своейоси — и вдруг, совершенно неожиданно, подскочил вверх и свечкой скрылся в вечернем небе. В воздухе раздался слабый свист и хлопок… Я слегка стиснул зубы, и… глюк поплыл дальше… — Разродился. — Я выдохнул, утирая холодный пот со лба… — Ну что там? — прошептал из-за спины полковник. — Все нормально, — я поднял руку вверх, — через пять минут выступаем… Холодало, изо рта вылетали небольшие облачка пара. Глюк неожиданно стал набирать скорость и уже через минуту исчез за горизонтом. Меня не покидало чувство, что глюк устроил это представление специально для нас, правда, и его сюжет, и тем более суть мог понять только такой же глюк, как и он сам. Наконец мы вышли на маршрут и продолжили свой путь на северо-восток, по южной оконечности долины Амазония, вдоль самого плоскогорья. Небо темнело. Туристы сбились в кучу вокруг полковника и о чем-то болтали — наверное, обсуждали ужасное происшествие. Йорген с Сибиллой прикрывали тылы, а я, довольный, что на время меня оставят в покое, опять, как вчера, пристроил своего верблюда рядом с Ириной, оправдывая себя тем, что нам надо поговорить по делу. Плечи Ирины были поникшими, лицо из-под шлема выглядело печальным и равнодушным ко всему вокруг. Она опять что-то набивала в своем планшете — наверное, описывала глюк, который мы недавно видели. Я подъехал к ней поближе: — Не отвлекаю? — Сейчас, минутку… — Она набила еще несколько строк, затем выключила планшет и убрала в седельную сумку. — Это просто ужасно, — произнесла она наконец, — у меня до сих пор не укладывается в голове этот кошмар… Вы были правы: в нашей группе действует какой-то агент… Зачем ему понадобилось убивать безобидного и жизнерадостного профессора? Вы кого-нибудь подозреваете? — Пока — нет, — ответил я, — но кто-то хочет, чтобы я подозревал вас. Я извлек из наколенного кармана бластер и протянул Ирине как можно незаметнее. Она посмотрела на меня с изумлением. — Берите, берите, — сказал я тихо, — спрячьте в кобуру и накрепко застегните ее. Ирина послушно взяла оружие и, мельком взглянув на счетчик зарядов, убрала в кобуру. — Какой подонок, — пробормотала она, — вы правда считаете, что нашим жизням ничто не угрожает сейчас? — Вам я скажу об истинном положении вещей. — Я тяжело вздохнул: вместо того чтобы говорить с прекрасной девушкой о поэзии или музыке, мне опять нужно было что-то вынюхивать, вытягивать из нее, придираться к словам, втираться в доверие… Обязательно устрою ей какой-нибудь праздник в Городе. Если к тому моменту у нас будут еще поводы для праздников… — Нам, скорее всего, вообще ничто угрожать не будет, если мы поймем логику событий и мотивы убийцы, — продолжил я. — Есть некая опасность, и единственный человек, которому она угрожает, — это вы, Ирина. — Я? — Она резко повернула ко мне испуганное лицо. — Но почему именно мне должно что-то угрожать? Вы ведь сможете меня защитить? Я поклялся себе тут же, что ни один волос не упадет с ее головы, пока я рядом. — Я, конечно, буду всегда вас защищать, Ирина, — сказал я, сделав ударение на слове «всегда», — но, чтобы облегчить эту задачу, расскажите мне все, что вы знаете. Пока вы мне не сказали ни про вашего мужа, ни про то, как вы оказались на Марсе и зачем стали гидом. Важна любая информация, понимаете? — Да… — произнесла она медленно, — я понимаю. Повисло молчание — решится она или нет? Довериться мне, почти незнакомому ей человеку? А вдруг она и вправду что-то знает и боится сказать или просто не хочет откровенничать? — Ирина, поймите же меня, — сказал я мягко, но решительно, — мне вовсе не доставляет удовольствия мучить вас расспросами, но ситуация слишком опасна, чтобы сейчас что-либо скрывать. — Конечно… — Она тяжело вздохнула. — Но я почти все вам рассказала. Я не сказала только, что наш развод с мужем был фиктивным… Она вновь вздохнула, глядя куда-то вдаль. — Фиктивным? — переспросил я. — То есть? — Поймите, он ведь работал в разведке и рассказывал мне очень мало: сплошные тайны и недомолвки, особенно если речь заходила о работе… Я резко обернулся, чтобы проверить, не наблюдает ли за нами кто-нибудь из туристов. — Продолжайте, — приободрил я ее. — Ну вот… я и говорю — он очень мало делился со мной даже элементарными вещами; иногда это выводило меня из себя, но он говорил: «Потерпи немножко, скоро все у нас будет очень-очень хорошо». А когда я возражала, что у нас и так все отлично, он улыбался так загадочно и отвечал, что так хорошо, что я себе даже представить не могу. И когда я его начинала расспрашивать — отшучивался, что будем жить как в раю, даже лучше. Меня это иногда пугало, а он утешал, что осталось совсем немного и я сама все узнаю. Иногда после таких разговоров он повторял одну странную фразу: «Вышел Пантеон на балкон — а оказался в подвале он». Как-то раз он сказал, что через месяц у него очень важная командировка и мы не увидимся полгода, зато потом-то уже вообще не надо будет расставаться. Он попросил меня уволиться с работы, записал на стрелковые курсы и попросил пойти обучаться на гида экстремального туризма по марсианской программе. Я спросила — зачем? Он сказал, что это простая формальность и ничего страшного, сказал, что мне нужен официальный повод для полета на Марс, куда его скоро переведут работать. Полетим мы в разных кораблях, но на Марсе уже будем неразлучно вместе. А перед этим нам надо развестись, потому что по марсианским законам земные браки там недействительны, а вот когда мы туда прилетим, зарегистрируемся заново. Я сказала тогда, что ходят слухи, будто Марс очень далек от тех райских условий, про которые он мне говорил. На что он ответил — это кому как. И рассмеялся. Потом он возил меня в какой-то крупный медицинский центр, сказал, что я должна пройти какое-то обследование на совместимость с марсианским климатом. У меня взяли анализ крови из пальца, сделали снимок сетчатки глаза и просветили каким-то прибором. Он взял у доктора диск с результатами и сказал, что со мной все в полном порядке. Он уехал в свою командировку, а через три с половиной месяца мне сообщили, что он погиб при исполнении служебного долга, передали мне его награды и какие-то вещи. Я сперва не поверила, что он на самом деле… — голос ее слегка дрогнул, — что он действительно погиб. Я была уверена, что все это часть какого-то хитроумного плана, связанного с нашим перелетом. И ровно через полгода, защитив диплом гида с отличием, я была направлена в компанию «Стар Вэй Интернешнл», где меня зачислили в отряд гидов-экстремальщиков. Я просто рвалась на этот Марс. Все, что рассказывали во время подготовки, мне было очень интересно, я полюбила эту планету, когда была еще на Земле. Постоянно сидела в чатах, где общаются «марсиане», которые уже по несколько раз были там. Много, конечно, я всякого наслушалась про Марс и в свой адрес выслушала множество нелестного — мол, молодой женщине не место в таком аду и лучше мне детей воспитывать, чем заниматься сомнительными авантюрами. Но меня это не остановило: при первой же возможности я взяла тур в Новые Афины. Мы приземлились тогда в долине Маринера, и Охотники нас уже встречали. — А как их звали? — перебил я. — А это важно? — Ирина нахмурилась. — Конечно, — ответил я, — раз я спросил, значит, важно. Ценна любая информация. — У ведущего отряда была кличка Кольт. — Слышал я про такого, — кивнул я, — кажется, из Уругвая, бывший военный. — Да. — Ирина кивнула. — Он какой-то грубый был очень, резкий. Еще был некий Трутень и Хоккеист. — Этих не помню что-то, — пробормотал я. — Один, кажется, и вправду бывший спортсмен, а другой говорил, что раньше был бандитом. Я ему не верила — больше он болтать умел. Я всю поездку ждала, что муж меня отыщет, с непривычки было тяжело, хоть маршрут был и простой, а в группе было четверо неплохо подготовленных туристов: миллионеры какие-то из одной крупной компании, «Глобал Хард», кажется. В общем, когда уже за нами шаттл приземлился и надо было лететь на корабль, я поняла: он не придет, он погиб, его больше нет… Она тяжело вздохнула и продолжила: — Половину пути проплакала — было такое ощущение, что меня обманули, что, пока я спала, у меня отобрали что-то очень важное, невосполнимое… Было очень плохо… Когда прилетела на Землю, поняла, что вообще ничего видеть не могу из привычных вещей, даже с друзьями не могу общаться, вот и осталась на этой работе: так гораздо легче и интереснее… Вы меня понимаете? Она выжидающе посмотрела на меня. — Понимаю, конечно, понимаю… — сказал я, закуривая сигарету. — Вы отважная и сильная девушка. Хотел бы я быть достойным того, чтобы такая, как вы, полетела за мной на другую планету… — Мне кажется, что вы достойны гораздо большего, — произнесла она тихо. Я посмотрел на нее и встретил взгляд ее бездонных серых глаз. Что-то во мне встрепенулось, как пойманная в силки птица: одинокая покинутая девушка, продолжающая искать призрак своего счастья, который блуждает по мертвым пустыням и скалам этой треклятой планеты, и она следует за ним уже без особой надежды его отыскать… Ей нужна поддержка, как никому из присутствующих здесь… — Спасибо, я постараюсь оправдать ваше доверие, — кинул я ей. — Да, негусто, конечно, у нас с фактами. — Я же сказала вам, что ничего особенного не знаю, — грустно промолвила она и немного виновато улыбнулась. — Нет, вы мне подтвердили парочку моих предположений. И я могу с уверенностью заявить, что опасность вам не грозит. — Почему вы так решили? — удивленно спросила она. — Ну… это долго объяснять… — Мне интересно: все-таки речь идет о моем спокойствии. — Она посмотрела на меня с некоторым вызовом. — Ваш муж, как мне кажется, подверг вас некоторому риску там, еще на Земле, но он не ожидал, что этот риск будет большим, он вообще повел себя странно, как мне кажется… — Я задумчиво затянулся сигаретой. — Но то, что он вам мало рассказывал, — это и есть залог некоторой вашей безопасности. — Выражайтесь яснее, пожалуйста. — Она с интересом наблюдала за выражением моего лица. — Я пока не могу ничего вам сказать… — Ну вот! Терпеть не могу всяких тайн и загадок. — Ирина явно начинала злиться. — Честное слово, Ирина, я ведь строю такие фантастические предположения, что и сам боюсь о них думать, — пытался я сгладить ситуацию по максимуму. — Я все вам расскажу, и довольно скоро. Неужели вы думаете, что я хочу вас обмануть? — Если бы я так думала, я бы вам ни слова не сказала. — Она сверкнула в темноте яркими звездочками своих зрачков. И вдруг… улыбнулась, глядя на мой растерянный вид. Неприятности, казалось, отступили вместе с исчезнувшим глюком, далеко за плоскогорье. И мне стало так уютно в этой зябкой и опасной ночной пустыне, будто я здесь родился и вырос. — Я знаю, — продолжила Ирина, — вам надо подумать. Но вы сможете во всем разобраться, я не сомневаюсь, уж если вас слушаются глюки… — Просто я умею с ними себя вести по их правилам. — Когда она меня хвалила, я ощущал чудовищную неловкость: хоть мне и было приятно, но казалось, это про кого-то другого она говорит. — Вы просто недооцениваете свои таланты, — она явно хотела меня добить, — я не встречала на Марсе ни одного Охотника, хоть немного похожего на вас. Когда произошло убийство, ваше спокойствие и хладнокровие вызывали у меня зависть. — Меня чуть не стошнило от запаха, — промямлил я, — а уж от этого обыска… — Нас, похоже, действительно втравили в какую-то крупную авантюру, — перебила меня Ирина. — И я совершенно искренне хочу сказать вам, что вы единственный человек здесь, которому я могу доверять. Понимаете? От вас зависят наши жизни… Я буду стараться вам помогать во всем… — Я сделаю все, — сказал я, ласково взяв ее за локоть и поглядев в глаза. — Я все пойму и узнаю, и мы доедем до этого чертова Олимпа, даже если все демоны Марса встанут на нашем пути плотной шеренгой… Этот кукловод задел мою профессиональную репутацию, и… Я почувствовал на левом предплечье легкую вибрацию: это КПК вошел в режим коммуникатора, и мне пришло сообщение — это редкость на Марсе, дорого и редко необходимо. Извинившись перед Ириной, я отвлекся на экран. Писала, как ни странно, Сибилла: «Странный, вы там уже обнимаетесь? Приотстань-ка незаметно и послушай: тут что-то происходит — полячка нашла в своих бумагах для рисования какой-то лист со стихами, говорит, что не ее, откуда взялся — не знает. Собирается читать вслух, хочешь послушать?» Я повернулся к Ирине. — Нам сейчас надо будет слегка замедлиться, — сказал я негромко, — чтобы подвинуться ближе к туристам и послушать, что там происходит. Давайте сначала я, потом вы. Ирина кивнула. Я слегка придержал поводья своего дромадера, и тот замедлил свой шаг. Вполоборота я заметил, что смена уже потеряла строй и слегка скучковалась. — …Да, когда собралась рисовать, Аюми, — говорила Дронова, обращаясь к японке. — Сейчас прочту, я про себя уже прочитала пару строк: стихи необычные, но очень красивые… Вот, слушайте, полковник: это легенда, похоже… Говорю же — не знаю чьи, может, кто-то их мне посвятил… Шучу… Ну вот…
Все было до времен в покое мирном,
Покуда сонм богов младых резвился
На солнечном Олимпе, охраняя
Покой людей, порядок, Зевсом данный.
Но времена меняются, и небо,
Власть над которым Зевс держал законно,
Мечтою стало брата, Посейдона,
На трон небес задумал он взобраться…
И раскололся сонм богов, и смута
Подкралась к громовержцу, и, спасаясь,
С вершины он бежал в мир подземелий,
К тому из братьев, что остался верен
Его законной власти. Он к Аиду
Спустился в царство мертвых, чтобы вместе
Продолжить править бренным миром смертных…
А Посейдон, воссевший на Олимпе,
Был в гневе, что не смог забрать у Зевса
Эгиду грома, власти знак и молний жезл,
Убежища не мог найти он брата…
А Зевс из бездны мрачного Аида
Призвал на помощь сына, Диониса,
Чтоб тот помог ему восстановить порядок,
Веками на земле покой хранящий.
И юный бог с женою Ариадной
Пустились в путь со свитою своею.
Врата заоблачные должен он отверзнуть:
Жена его ключом от них владеет,
Отнять который Посейдон не в силах.
И лишь тогда, найдя доспехи Зевса
И поборов коварного Тифона,
Пройдя по мрачным древним лабиринтам,
Ответив на вопросы древних стражей
И сквозь игольное ушко протекши,
Проникнуть сможет он в тот мир,
Где Зевесус Хтоний
Ждет воцаренья своего на небе…[11]
Сатана смотрел на меня исподлобья, хмуря густые и черные как смоль щеточки бровей. — Это ты интересовался, что будет дальше? — спросил он низким бархатным баритоном, убирая с орехового бюро гарпунное ружье с мотком троса и пряча его в ящик. На бюро стоял большой телескоп, таращащийся в окно, и рядом с разогретым паяльником валялись какие-то картонные коробочки с неразборчивыми надписями. — Ну, я просто спросил — а действительно то, что происходит, происходит в действительности? — Я использовал вопрос-петлю и заметил, что Сатане это понравилось. — Да, мне про тебя рассказывали: ты смышленый малый. — Он улыбнулся. — Но вот лезть вперед — это признак дурного вкуса! — Кто рассказывал? — спросил я. — А как ты думаешь? Твой папа! — Он хохотнул моему удивленному лицу. — Он предупреждал, что ты ко мне явишься и начнешь задавать ненужные вопросы… — Но я ведь только… — начал я оправдываться. — Знаю, знаю, — махнул он рукой с серо-пепельной кожей, под которой проглядывали тонкие бордовые жилки. Внезапно он щелкнул пальцем, и над бюро засияла в воздухе вавилонская клинопись. Буквы словно были отлиты из пылающего голубым огнем стекла. — Далеким путем он ходил, но устал и вернулся, и записал на камне весь свой труд,[17] — произнес Сатана с каким-то странным напевным акцентом. — Это что? — спросил я. — Это «Сказание о Гильгамеше». — Сатана закурил гаванскую сигару и выпустил дым в потолок. Буквы погасли, и загорелась надпись: «Пристегните ремни! Не курите». Сатана продолжал курить. — Это намек? — спросил я. — Конечно, мой мальчик. — Сатана улыбнулся своими чувственными тонкими губами с синеватым оттенком. — А как ты думал? Не считаешь же ты, что дяденька Сатана тебе все так и выложит вкратце? Из стен стали выходить фигуры: Ирина, туристы, один за другим, Йорген, Сибилла. Отдельно вышел Джованни и сел в углу, на табуретке, а рядом с ним встал по стойке «смирно» человек в мундире космического десанта с какими-то странными нашивками в виде змеи, кусающей себя за хвост, с серебряными крыльями. По погонам он был майор. Я почему-то его сразу узнал, хоть и ни разу не видел: это был муж Ирины. Я хотел ему что-то сказать, но передумал: мне было неловко, что мне нравится его жена, да и имени я его не знал. Все фигуры — и мертвые, и живые — были какими-то полупрозрачными, нереальными и смотрели в одну точку пространства, что делало их жутковатыми манекенами. Наконец вышел я и встал за спиной у Ирины, положив ей руку на плечо. — Чтобы понять что-то одно, надо сперва понять общую схему процесса, понимаешь, амиго? Сатана достал откуда-то снизу видеопроектор и, ловко подключив его к сети и к своему ноутбуку, запустил его. Сбоку от меня зажегся экран, и я повернул голову. — Слушай и смотри внимательно, — произнес Сатана со значением. — Чтобы понять действия человека, надопосмотреть на них с космических позиций бытия, понять, в каком он пребывает состоянии или состоит в пребывании. Пребывания благостные ведут человека естественно и плавно между неблагими пребываниями других существ, ему подобных. — Но ведь можно стабилизировать эти факторы в психике человека посредством воли и мотиваций? Это выведет из «неблагого» состояния пациента? — спросил я с любопытством. На экране в это время быстро мелькали какие-то символы, цифры и геометрические фигуры. — Другие пребывания — неблагие, ибо в них находятся не по своему желанию. — Почему «другие»? — удивился я. — Дурные формы существования. Живые существа ввергаются в них вопреки своим желаниям ракшасами Ямы, то есть собственными действиями, и находятся там не по своей воле. Вот так оные и находятся в аду, будучи еще на материальном энергетическом уровне, — проще говоря, распадаются. В одних сутрах говорится о семи устойчивых состояниях, в других о четырех. Сатана зачем-то плавно вращал ручку, торчащую сбоку проектора, будто внутри был какой-то механизм. — Каковы же эти четыре состояния? — Я достал световую ручку и электронный планшет, приготовившись записывать. — Первое, — погладил он свою окладистую эспаньолку совсем как заправский университетский профессор, — состояние сознания, устремленное к материи, иначе — состояние камня. Второе — состояние, устремленное к ощущениям, или же состояние воды. Записали? Сатана вопросительно обернулся, и я машинально обернулся вслед за ним. Оказалось, что записывают все присутствующие в комнате. — Третье, — продолжал Сатана, вынув из кармана лазерную указку и тыкнув лучом куда-то на экран, где застыло изображение ветряных генераторов на длинных мачтах, — состояние, устремленное к понятиям и представлениям, либо состояние воздуха, и четвертое — состояние, устремленное к формирующим факторам, то же, что и состояние огня. Вопросы есть? Я обратил внимание, что почти все тянут руки, кроме Лайлы, Криса, Азиза и меня. — Какова их внутренняя сущность? — Это говорила Ирина, но почему-то моим голосом. — В соответствующей последовательности это четыре группы дхарм с притоком аффективности. Они, в свою очередь, функционируют только на собственной ступени сознания, но не на иной ступени, поскольку частоты колебаний, или пульсаций, если угодно, на разных ступенях не совпадают. — Но это противоречит корпускулярно-волновой теории! — выкрикнул со своего места Джованни, явно обиженный, что спросили Ирину, а не его. Голос его, правда, тоже чем-то напоминал мой. — Ничего подобного, — улыбнулся снисходительно Сатана, — элементарная логика. Пример: в «темной энергии» Вселенной тоже обнаружены «замороженные» и «раскаленные» частицы. Чтобы противоположности работали, их надо разбить по частотам, как мы наблюдаем это в спектре. Пространство вариантов… Тут зазвенел звонок, и все стали собираться. Сатана выключил проектор и зажег свет. — К следующему разу, — громко сказал он, — подготовить рефераты на тему: «Устройство Вселенной, многомерная модель». Оценка пойдет за спецкурс по Истинным Знаниям. А вы, Дэн, задержитесь на минуточку. Я кивнул. — Я буду в столовой, — сказала Ирина и, чмокнув меня в щеку, вышла из аудитории. Муж Ирины тяжело протопал мимо коваными сапогами и кинул на меня тяжелый взгляд, но потом улыбнулся и тоже вышел. Я подошел к столу: Сатана заполнял ведомость. — Да, — оторвавшись от своего занятия, сказал он наконец, — успехи у тебя определенные есть, и это меня радует, несмотря на то что я твой дядя. Как отец? — Все хорошо, работает, — ответил я. — Он тебе говорил, где его надо искать? — Сатана поправил очки. — Он сказал, что то, что мы ищем, иногда совсем не там, где мы ищем. — Правильно он сказал, — кивнул Сатана. — Но можно и так: наши цели и знания на пути их достижения часто оказываются ложными, но мы обязаны их приобрести, чтобы понять, что истина находится с другой стороны, являясь зачастую антагонизмом достигнутой нами цели. Тогда мы все переиначиваем, переходим в другую крайность — и так и будем метаться с одной стороны в другую, пока не поймем, что посреди стоит зеркало… Мы видим в нем себя, но со стороны. По эту сторону стоим мы и ощущаем себя, и это тоже неполно. Нужна некая совокупность качеств, чтобы ходить сквозь него и обратно. Есть такая притча у древней народности Ши, которая заканчивается примерно так: если сильного, но глупого подвести к зеркалу — он испугается отражения и, почувствовав от него такую же угрозу, что и сам несет в себе, он разобьет зеркало. Если глупого, но слабого подвести к зеркалу, — он начнет строить в него гримасы, думая, что его передразнивают такие же, как он, никчемные люди. А умный и сильный — поймет, что это он, разглядит свои недостатки и сделается лучше. Но только человек совершенный не заметит зеркала и войдет внутрь него…
«Биологическая станция терраформирования «Изумруд», проект «Терра-2». Граница экспериментального участка», — так гласила запыленная покосившаяся табличка. Буквы выцвели, потрескались, и краска местами облетела. Прямо под столбом торчали из глинистого бугорка сразу несколько неприметных болтов в разных комбинациях: охотничьи знаки. Некоторые из них упали или занесены песком, но и из того, что осталось, следовало, что зверей тут великое множество, а спать негде, зато есть источник воды. Тропинка расширилась и стала более утоптанной, а впереди, за небольшим холмом с запыленной проплешиной сверху, начинались бескрайние поля гигантских кактусов цереус,[18] которые своими разлапистыми ветвями создавали некое подобие лесной чащи. Это место сильно напоминало многие из современных земных пейзажей.
Хотел я провести группу северо-западнее, но, по сообщениям с орбитальной станции и с некоторых местных чатов, там было крупное вооруженное столкновение между паладинами и тремя какими-то дикими кланами. Кто-то из десантуры провозгласил лозунг: «Марс — без отморозков!» — и на этой почве засидевшиеся в казармах паладины стали устраивать «миротворческие» рейды в этом районе. Это единственный беспокойный участок нашего маршрута, который контролировали некоторые бандитские кланы. В паладинских кругах их окрестили «душманы». Эта была сборная солянка из различного отребья «без высшего образования и эстетических задач», как презрительно выражался про них один из немногих умных и старых Охотников, Сенька Гваделупа. Он был марсианин и с вышеуказанным государством никак не был связан, но часто любил сказать к месту и не к месту: «Гваделупу вам на воротник» или «Да в Гваделупе я вас видал, у президентского дворца». Хороший парень. Добрый и интеллигентный. Правда, со странностями немного — ну а кто же здесь нормальный? Все дело только в степени безумия. Я надеялся встретиться со старым знакомым: он жил на окраине экспериментальной территории станции. Маленький хутор он построил из ботанической лаборатории, которая являлась одним из вспомогательных подразделений «Изумруда». Так вот, эти отморозки, называющие себя «воины пустынь», действительно состояли из различных отщепенцев, которых выперли из разных кланов, пожалев на них пулю и понадеявшись, что в песках они подохнут. Зря они так думали: диких тут и так полно, вот они и стали сбиваться в стаи. Не сказать, чтобы они так уж часто встречались на Марсе, но если наткнешься на них — жди реальных проблем. Они были дикими, жестокими и непредсказуемыми: могли перестрелять всех на своем пути — просто так, ради прикола, а могли ограбить и отпустить. Могли и вообще не напасть. Причины столь неадекватного поведения я видел в большом пристрастии подобных групп к различным психостимуляторам, алкоголю и другим дурманящим веществам, которые позволяли им становиться безумными бойцами. Это своего рода некий зачаточный культ, напоминающий древних берсеркеров из ранней истории Земли. Среди них просто считалось почетным быть кровавым отморозком-убийцей. Это было взято за эталон. Кто-то из их лидеров, кто умел читать и знал что-то, кроме букваря, но не ушел далеко от пещерного уровня, как-то раз сказал: «Марс воспитает новую расу людей — это Сильнейшие. Выносливые и безжалостные, они будут хозяевами планеты!» Таким образом у них еще хватало наглости ставить себя много выше обыкновенных тупых бандитов, считая себя борцами за расовую чистоту на Марсе, хотя на деле это были обычные шайки психопатов, не нашедших себя в этом, и без того пестром и жестоком, социуме колонистов. Часто они занимались уничтожением друг друга, потому что какой-то из кланов объявлял себя «самым кровавым хозяином пустынь». И это почетное звание немедленно оспаривалось более ретивыми претендентами. Хорошо, что паладинам взбрело в голову размяться на тех, на ком и положено. Так что биологическая станция «Изумруд» показалась мне менее опасным участком, несмотря на то что тут терраформирование велось активнейшим образом и было полно живности. Эти разрозненные и отчаянные попытки людей Земли, которые не смогли договориться между собой в тысяча сто тридцать пятый раз, — именно они, вкупе с глюками, и являются причиной неудач нашей метрополии. На экспериментальных полях биологической станции была попытка воссоздать земную экосистему: здесь ставили эксперименты на растениях и животных, создавали искусственные мутации, позволяющие животным выживать в суровых условиях Марса. Собственно, подобные станции и являются источником скудной флоры и фауны на планете. А ведь были громкие заявления многих ученых о том, что Марсу нужно дать возможность развиваться самому: тот самый пресловутый вулкан Олимп был одним из источников марсианской жизни. Этот гигантский вулкан стоит почти что на глиняном основании и имеет мощные грунтовые воды, подогретые горячими недрами мантии. Была подсказка в виде небольших выбросов метана вокруг горы, но яйцеголовые спорили о происхождении таких выбросов. Они могли быть как органического происхождения, так и минерального. И вот еще на заре колонизации, когда на Марсе было очень холодно, гораздо холоднее, чем сейчас, а из воздуха в атмосфере была в основном углекислота, да и той кот наплакал, одна из автоматических геостанций с Земли, пробурив в подножии вулкана глубокую скважину, обнаружила первых марсиан — инопланетные бактерии, сходные с теми, что нашли на Земле в Антарктике. Это была сенсация! Это доказывало и опровергало массу научных теорий. Торжествовали сторонники «метеоритной» теории возникновения жизни на Земле: одни и те же булыжники могли упасть на Землю и Марс много миллионов лет назад, и на них и были первые примитивные организмы. И тут же встал этический вопрос: имеют ли право земляне «навязывать» Марсу свою «жизнь», прошедшую долгое развитие на чужой для здешних микроорганизмов планете. Не выглядит ли это как дикая экспансия, как нарушение естественного хода развития планеты? Многие предлагали создать на Марсе благоприятные условия для развития именно марсианских микробов, чтобы из них уже появилась на Марсе «марсианская» эволюция видов живых организмов. Но в дальнейшем выяснилось, что Земля уже «заразила» Марс своими микробами, случайно попавшими сюда с первыми роботами. И где «свои», а где «чужие», теперь не разобрать. Так что люди вновь проявили себя обыкновенным доминирующим видом, дикой ордой, несущей свои порядки в ни в чем не повинный космос. Я во время всех этих размышлений забивал в личную навигационную джипиэс-базу местоположение клана Харлея, так как раньше не сталкивался с эти поселком, в котором нам оказали такой теплый прием. Оно и понятно: луддиты — кочующие кланы. Ведь если бы не встреча с ними, мы «задневали» бы в паладинских казармах, которые были как раз за северо-западными границами станции «Изумруд». И, только обогнув ее территорию, попали бы на следующий привал к Сеньке Гваделупе с его хутором. Эти паладины меня знали, поэтому за туристов я не волновался, но если есть выбор, лучше лишний раз не пользоваться гостеприимством одичалых военных. В жизни всегда выходит, как выходит, и часто потеря времени не означает потерю безопасности: на Марсе спешить не принято. Охотники клана Харлея проводили нас до границ своих земель, после чего пожелали удачи, много железа и тихой дороги. Перед въездом на территорию «Изумруда» смену пришлось остановить: на станции водились крысы, и я решил заранее подготовиться. Ноги дромадеров до колен обвязывали тряпками, пропитанными специальным раствором, отпугивающим грызунов, — а жизнь седока часто зависит от жизни его верблюда. Я, как полагалось перед опасным участком, инструктировал группу по поводу прохождения через участок с «повышенной биологической активностью». Крысы, летучие мыши, возможно, церберы или гарпии, а может, даже и юварки… в общем, все, что водится на планете (за редким исключением), может здесь оказаться, включая и людей, и даже роботов, или же просто автоматику: все это может быть опасным для жизни, но идти через зону вооруженных конфликтов еще опаснее. Смену выстраиваем попарно, сокращая ее протяженность и облегчая контроль за всадниками. Все делать по команде, только по команде. И вообще… скорее всего, нас пронесет, но терять внимания нельзя, и… бла-бла-бла… Я понимал, что пронести, может, и пронесет, а может, и как обычно: не совсем. Тот, кто уверен в своей везучести или, напротив, в несчастливой звезде, все неправы: только если ощущать окружающий мир и быть внимательным, тебе будет везти. В сказки про отморозков, которые ничего не боятся, поэтому с ними ничего не происходит, я не верил. Рано или поздно не остается ни одного свидетеля таких подвигов, не говоря уж об участниках таких событий. А меня моя жизнь вполне устраивает, пусть даже и как простое бытие. Инфракрасный сканер показал скопление теплокровных форм жизни, но, казалось, достаточно рассредоточенных относительно нашего маршрута. Вот все взобрались на верблюдов, и мы тронулись дальше. Все поехали парами, и мы с Ириной тоже, хотя почти с самого начала нашего путешествия это и так сложилось как-то само собой. Большую часть сегодняшней дороги мы молчали: Ирина, как обычно, что-то писала в планшете, изредка бросая на меня короткий взгляд и изрекая фразы типа: «Как вы думаете, глюки имеют зачатки разума или это полевые структуры?» — или: «А вы не заметили, что родовая община этого клана имеет некоторые феодальные элементы?» Мы переговаривались ничего не значащими фразами и оба чувствовали себя (я уверен, что оба!) как заговорщики: мне казалось, что внезапно набросившиеся на меня эмоции не только не утихли, а, наоборот, обострились до крайности, а Ирина просто сдерживает себя перед туристами, хоть выглядит даже слишком отстраненной. В этой отстраненности была приятная и волнующая фальшь, которая будоражила меня изнутри теплым тугим фонтаном, затопляя мое горло и грудь. Голова же была такая чистая и ясная, будто я все на свете вижу при ярких лучах солнца, да еще и в рентгеновском спектре. Я боялся только одного — что сияние моей физиономии в марсианской ночи привлечет глюка или хищника. С небольшого возвышения на группу надвигалась темная полоса ритмично торчащих вверх своими ребристыми свечками гигантских кактусов цереус, которые, по слухам, и на Земле-то были самыми огромными, а над этими гибридами потрудились не только ученые-генетики, но и малая марсианская гравитация и радиационный фон, которые сделали их еще крупнее и выше. Это выглядело чем-то вроде фантастического города-леса: кактусы здесь были от 10–15 метров до 20–25. Толщина стволов — от почти метра до двух. Шипы, которые торчат из них, длины человеческого пальца и дальше — говорят, под двадцать сантиметров. На Марсе эти растения хотели использовать с целью природной аккумуляции воды (их стебли удерживают до девяноста процентов влаги) и как кормовую культуру (цветок цереуса гигантского приносит плоды, которые раскалываются, обнажая красновато-черное семя. Плод пригоден в пищу. Это мясистая ягода яркого цвета). Да и не боялся он больших перепадов марсианских температур, так что прижился здесь идеально, хоть и не повсеместно. Ирина рассказывала туристам о происхождении этих кактусовых лесов на Марсе и о некоторой марсианской флоре вообще. Она действительно неплохо знала многие вещи об этой планете. Кактусовый лес на фоне багровых пятен облаков продолжал приближаться. Вырастали силуэтами мясистые гигантские колонны, которые, казалось, подпирали слабо светящуюся кисею неба с размытыми кружевами пятен звезд своими колючими лапами-свечками. — Будем надеяться, что в кактусах не водятся спецагенты, — сказал я Ирине весело, вдыхая полной грудью ночной воздух, в котором к кисловато-затхлому привкусу прибавился будоражащий, немного металлический отзвук озоновой свежести. — Я и не думаю бояться, — ответила Ирина, поправляя шлем, который иногда слегка съезжал, — я же знаю, что вы меня всегда защитите. Она с улыбкой посмотрела на меня. — Вы любите лес? — спросил я. — Очень! — с восторгом ответила Ирина. — Особенно такой: у меня дома на окне тоже росли кактусы, только помельче. — Отлично, — рассмеялся я, — значит, фактуру местности вы уже представляете. Тропинка меж тем ветвилась в несколько направлений, и перед этим распутьем тоже был воткнут покосившийся указатель с тремя пластиковыми табличками. Поставили его, видимо, позже, чем предыдущий. Это следовало из того, что никто уже не надеялся на краску или пленку: буквы были грубо прорезаны в пластике насквозь. Указатель на левую тропинку, которая огибала лес по северной границе, гласил: «Казармы 32-го марсианского батальона космического десанта — 9,3 км». Это и было то место, где мы предположительно должны были передневать день прошедший. Направление вправо было обозначено как «Лабораторный комплекс «Изумруд» — 7,5 км». И наконец, прямо было обозначено: «Граница посадок — 16,7 км», — а дальше в скобках дописано: «Приблизительно». Интересно: не сам ли Сенька Гваделупа вырезал эти указатели? Был я пару раз в этом лесу и направления эти представлял себе неплохо: центральная и правая тропинки шли недалеко друг от друга, под небольшим углом, так что центральная тропа шла совсем рядом с Главным лабораторным корпусом. Ох и не хотелось мне тут идти: непривычными для Марса, для моих собственных инстинктов, воспитанных на открытых пустынных или горных пространствах, были эти колючие колонны, закрывающие со всех сторон обзор. Инфракрасный сканер выдал тихую вибрацию: впереди был объект биологического происхождения, идущий прямо к нам из густых кактусовых зарослей. Я сделал знак группе остановиться. Через минуту на выходе из леса показалась человеческая фигура. Ее сгорбленный силуэт медленно двигался навстречу смене, опираясь на длинную прямую палку, по всей видимости трубу из какого-нибудь легкого сплава. Я насторожился, на всякий случай положив руку на автомат. Ирина посмотрела на меня немного встревоженно. — Кто это? — спросила она, расстегнув кобуру со своим бластером. — Сейчас узнаем, — сказал я медленно, — без команды не стрелять. — Хорошо. — Она дотронулась до моей руки и слегка сжала мой локоть. Человек, который шел нам навстречу, был одет в темный плащ-накидку, из-под капюшона которого торчала копна спутанных, давно не мытых волос. На самом капюшоне были нашиты куски от антирадиационного комбеза: темные, блестящие фрагменты вшивных блоков, напоминающие алюминиевую фольгу. Лица фактически видно не было. Он медленно, неторопливо подошел к столбу с указателями, оперся о него свободной рукой. Кожа напоминала старческую, покрыта морщинами, загаром и грязью. — Мир вам, идущие в ночи. — Голос его был с хрипотцой и каким-то дребезжанием, но не совсем старческим, а скорее напоминал человека, который осип на ветру. — И тебе мир, идущий один. — Я слегка наклонил голову, продолжая держать рукоять автомата поближе к курку. — Что там за хрень? — услышал я в наушниках голос Йоргена. Я включил внешние микрофоны, чтобы он мог слышать все сам. — Выбираете дорогу? — вновь спросил загадочный прохожий. — Выбирать-то особо не приходится, — ответил я. — На равнине паладины стреляют, а в лаборатории нам не надо. Мы прямо, через лес… А вы-то кто и куда путь держите? Человек чуть качнул головой. Когда он заговорил, я увидел, как в густых космах его бороды, которая плавно перетекала в косматую гриву, уходящую под капюшон, зашевелились сухие потрескавшиеся губы, и от этого мне стало как-то не по себе. — Не ходили бы вы через этот лес, — проговорил он, повертев головой из стороны в сторону. — Гиблые здесь места. Люди пропадают… — На Марсе часто люди пропадают, — ответил я настороженно. — А вы что-то видели? — Я ничего не видел, — ответил странный путник, — я слеп. — Тогда у нас есть шанс пройти там совершенно спокойно, — заметил я. Этот человек начинал меня чем-то напрягать. Мне казалось, от него исходили какие-то миазмы страха. Если он и боялся, то не так сильно, как хотел, чтобы я боялся его. Он представлял собой некую взведенную пружину, готовую в любой момент распрямиться, и я лихорадочно пытался понять, что тут происходит. — Кого из вас тут называют Странным? — вновь заговорил человек в капюшоне. — Я и есть Странный, — ответил я, стараясь как можно незаметнее снять автомат с предохранителя. Боковым зрением я заметил глаза Ирины, глядящие на меня из-под шлема двумя тревожными огоньками. — Сенька Гваделупа велел передать, что будет ждать тебя в главном корпусе «Изумруда». Он хочет сказать тебе что-то очень важное. И дело это отлагательств не терпит — так он велел передать. Так что лучше тебе повернуть туда. Он вскинул левую руку и указал ею в сторону тропинки, уходящей направо. — Что же он сам не пришел меня встретить? — как можно непринужденнее поинтересовался я. — Он не мог прийти сам, он ранен. Он ждет тебя в главном корпусе — поторопись, ему нужна твоя помощь. — А что с ним случилось и кто ты такой? — спросил я уже с легким нажимом. — Я просто проходил по лесу, когда нашел его неподалеку от главного корпуса, — проскрипело из-под капюшона. — Хорошо, мы с ним встретимся, — ответил я, — но тебе придется пойти с нами. Мне так будет спокойнее: я просто не доверяю незнакомым прохожим, понимаешь? — Мне это не по пути, я не договаривался с ним о своем возвращении, я согласился только передать его слова… — Мы тебя обратно подвезем, не волнуйся. — Я начал потихоньку высвобождать плечо от автоматного ремня: я думал выстрелить ему в ногу… — Я пойду с вами! — воскликнул он и неожиданно вскинул руки вверх. Из него посыпались мелкие шарики. Я схватил автомат, одновременно скользнув пальцем на курок. Раздалась короткая очередь, автомат привычно вздрогнул в ладонях. В то же самое мгновение фигура в балахоне упала на землю и клубком покатилась влево. И тут же раздались хлопки, и в воздухе сверкнули ярчайшие белые вспышки, ослепившие мои глаза. Все описанное происходило почти одновременно. Я зажмурился, а передо мной поплыли желто-зеленые круги. В шлемофоне послышалась ругань Йоргена и выкрик Сибиллы: — Группа, назад! Я закрыл забрало светофильтра и включил инфракрасный режим. Дромадеры нервно шарахались под нами из стороны в сторону. Раздался сухой оглушающий треск, с легким позвякиванием: это стрелял Йорген. Я завертел головой, разглядывая сквозь забрало местность в бледно-зеленых, мертвенных пятнах инфравидения — странного прохожего нигде не было. Вот полыхнула ярко-зеленым фигура Ирины с силуэтом верблюда. И почти сразу послышался ее возглас: — Дэн! Сзади! Я откинул забрало и повернулся в седле (глаза уже стали приходить в себя от светового шока). Взглянув назад, я заметил в ночном небе большой, мерцающий голубоватым фосфоресцирующим светом предмет, напоминающий шляпу-сомбреро, только огромных габаритов. Вокруг него кружили похожие на рой светлячков желтоватые огоньки. — За мной! В лес, надо спрятаться! — крикнул я, пришпорив своего верблюда. Ирина махала туристам вперед и тоже ударила в бока своего дромадера. Мы перешли на быструю рысь и, доскакав до огромных колючих колонн, въехали в зону посадок лаборатории «Изумруд». — Глюк сзади, Странный! — кричал в шлемофоне Йорген. — Он приближается? — спросил я, схватив Чембу за гриву. — Да, но медленно! — А огни? — Вместе пока, рядом с ним. — Надо проехать как можно дальше вперед, — запыхавшись, ответил я, — строя не нарушать! — Пани Дронова, шевелитесь! И ты поднажми! У нас глюк на хвосте! — Йорген пытался наводить сзади порядок. — Что это такое происходит? — выкрикнула запыхавшаяся Ирина. — Не знаю, — ответил я, подгоняя верблюда, — похоже на засаду, только какую-то странную. — Разве глюки могут устраивать засады вместе с людьми? — удивилась Ирина. — Не слышал о таком ни разу. — Я обернулся назад, но огромные кактусы уже закрывали полнеба, и шляпы не было видно, это меня немного успокоило. — Совпадения бывают всякие! — А кто такой Сенька Гваделупа? — вновь спросила Ирина. — Один мой старый знакомый: мы должны остановиться у него днем, на привал. Что он может делать в главном корпусе «Изумруда», ума не приложу. — А почему мы не поехали ему на помощь? — Этот человек врал, как мне показалось, к тому же Сенька вне доступа моего коммуникатора, я пытаюсь с ним связаться — и ноль эффекта, да и он не знал, что я здесь. Прикажите всем туристам перевести связь в режим конференции. — Хорошо, — ответила она. Меня не покидало чувство тревоги, и я продолжал озираться по сторонам. Что-то шевелилось между стволами кактусов, мелькали какие-то тени, местами виднелись светящиеся пятна: это был фосфоресцирующий мох, который можно было встретить в редких местах. Мерцали и двигались в темноте леса какие-то огоньки, шумел между огромными свечками стволов ночной ветер, и в отдалении выли церберы. Вся эта ситуация меня слегка нервировала: странный прохожий и внезапный глюк выглядели как-то неправильно, неестественно. Глюк мог нас догнать в считаные мгновения — и не догонял: несмотря на то что нас прикрывали кактусы, он чувствовал наше присутствие. Да и прохожий был каким-то надуманным. Этот его трюк с магниевыми «хлопушками» и полное отсутствие другого оружия, странное послание, якобы от Сеньки, который вряд ли вообще знал, что я приближаюсь к этому району, и уж тем более не мог так ловко встретить меня при помощи удачно проходящего мимо чудака в капюшоне… Да… странно все это, странно… Когда связь включилась в режим конференции, стало слышно тяжелое дыхание туристов, их взволнованные реплики и восклицания. — Осторожнее, не напоритесь на колючки, — сказал я всем. — Я чуть не проткнула себе лицо — нет дороги побезопаснее? — прохныкала Лайла. — Всем закрыть забрала шлемов и переключиться в инфракрасный режим, — приказал я. — Внимательнее смотрите по сторонам и докладывайте о малейших шевелениях живности! Не надо было мне этого говорить. — Я тут видел летучих мышей, — сказал Аурелиано, — здоровенные такие. — Мыши?! Где? — Дронова так взвизгнула, что я чуть не оглох. — Это летучие мыши семейства Desmodontinae, мыши-вампиры, — подлил масла в огонь бразилец. — Они пьют кровь?! — закричала Лайла. — Да! — выкрикнул я. — Прокусывают шлем до седла дромадера! И пожирают плоть, давясь собственной слюной! — Странный шутит, — вмешался голос Сибиллы. — Кто паникует на Марсе, тот погибает, а эти мыши не нападают на людей. Аурелиано, я попросила бы вас блистать эрудицией в кроссвордах, а не во время нештата. Ясно?! — Я просто сказал то, что видел, — огрызнулся тот. — Если вы в следующий раз увидите на земле труп — не говорите, что все умрут через пару минут, хорошо? — Сибилла громко сплюнула через шлем. — У вас тут прямо режим какой-то! — Аурелиано сорвался на визг. — Вы диктуете каждый шаг! Мы заплатили деньги: вам не все равно, что с нами случится?! Вы же и так получите свой гонорар! Я услышал, как Аурелиано охнул и шумно выдохнул воздух из легких. — Скорцес устал, — зловеще произнесла Сибилла, — некоторые мальчики боятся чужих планет. Есть еще паникеры?! Я обернулся и увидел, как Сибилла перекладывает мешок плоти в сетку багажа своего седла, позади горба дромадера. — Что вы с ним сделали?! — крикнула Аида истерично. — Он просто упал в обморок, от недостатка кислорода, — мрачно прокомментировала Сибилла, — сосуды на белках красные. Всем надеть кислородные маски! Иногда я любовался Сибиллой как человеком. Она была точна и адекватна. Она держала на балансе Йоргена и многое другое. Любить? Я любил ее как надежного товарища и симпатичную девушку. Но такого понимания не встретишь на дороге. Это — товарищ, которого поискать и не найти. — Соблюдать порядок и спокойствие, — крикнул я в шлемофон, — ничего ужасного не происходит. Вы на чужой планете или на пикнике?! Подтянуться за лидером. Я почувствовал, как рука Ирины опять сжала мой локоть. — У меня болит задница, простите, — произнес голос Лайлы. — Переходим на галоп! — крикнул я. — Шенкелей дромадерам! Мы понеслись по ночному лесу. Ирина тоже вцепилась в гриву своего верблюда и отпустила мою руку. Наши тела ходили ходуном. Дромадеры боялись — я это чувствовал: как и мне, им было непривычно замкнутое пространство и запах живности. — Странный! — раздался в наушниках голос Йоргена. — Он нас догоняет! Я почувствовал приступ дрожи… А хотя зачем врать? Я почувствовал приступ страха. Подняв забрало шлема, я увидел над верхушками кактусов мерцающее сомбреро. — Встать в строй по одному! — крикнул я. Полковник, Йорген и Сибилла стали отставать, чтобы смена вытянулась. — Что мне делать? — спросила Ирина с дрожью в голосе. — Займите мое место справа. — Я дрожал изнутри. — Охотник Сибилла, — крикнул, — занять место лидера смены и прикрывать гида! — Принято! — ответила та. Я глянул назад и, слегка натянув поводья, перешел с галопа на рысь. Хаотическое движение отдыхающих было упорядочено, и я переместился в арьергард. Сибилла проскочила мимо меня, сжимая в руке автомат. — Ира, — крикнул я в шлемофон, — Охотника Сибиллу слушаться как меня! — Да, — ответила Ирина, и голос ее пронесся эхом в наушниках. Я почувствовал легкую вибрацию в затылке. В открытое забрало шлема пахнуло озоном. Йорген толкнул меня в плечо, и я заметил, что огоньки начинают разбегаться от глюка, образуя своим движением некое подобие восьмерок. — Следи за туристами! — успел я крикнуть ему. «Шляпа», путаясь в силуэтах выгнутых, торчащих к ночному небу свечек, мерцала, словно глаз нервнобольного, который подглядывал за пикником на обочине. Я никак не мог сосредоточиться на глюке — чувствовал, что нас загоняют, как диких зверей, загоняют на номера. Я позволил себе недопустимое — стал паниковать. Стоп… стоп… Стоп! Для чувствующего человека боязнь — пустой номер. Ты можешь хоть умереть от страха, злобы и несогласия, но ТЫ ничего не изменишь этим. Спокойно… Я говорю с глюком… и он меня слышит… Стой! Ты… Нет… не так… В воздухе послышался клекот и стрекотание и писк… Это было то, чего я и опасался, даже до встречи со «шляпой»… Серые продолговатые тени, издавая пронзительное чириканье, стали выпрыгивать из-за толстых колонн колючих исполинов. — Внимание! Крысы! — раздался голос Сибиллы. — Открыть огонь? — спросил полковник, щелкнув предохранителем своего пистолета. — Да, — крикнул я, — но только прицельный — они будут бросаться на трупы своих! Отдыхающим стрелять только по крайней необходимости! — Я боюсь крыс! — крикнула Ирина в шлемофон. — Сибилла! Отвечаешь за гида! — крикнул я в ответ. — Они сейчас не очень опасны. Спокойнее! Я хотел искренне верить в то, что говорил и думал. Утешало то, что эти крысы были сильно мельче тех экземпляров с завода. Я пытался сосредоточиться на глюке, но чувствовал, что меня отвлекут в любую секунду. — Ай, сука, тварь поганая, — раздался хриплый выкрик полковника и три пистолетных выстрела. Чириканье усиливалось: крысы сновали между ног храпящих дромадеров, как метеоры из жидкой ртути. — Надеть на верблюдов наглазники! — крикнул я. — Срочно! Всем! — Ноги… э-э-э… — донесся крик Азиза. — Факинг рэдс! — Крис пытался ударить рукояткой своего пистолета наскакивавшую ему на ногу мохнатую тварь. Заговорил автомат Йоргена, и короткие очереди Сибиллы разрезали тишину. «Шляпа», казалось, висит над нами, хотя мы дрыгались на рысях, как ужаленные, а глюк вторил нашим конвульсиям своим мерцанием, и легонько зудел воздух. От этого во мне поднималась тошнота. За мой каблук что-то зацепилось, и я встряхнул ногой. Я пытался транслировать глюку спокойствие, изо всех сил стараясь отключиться от общего хаоса, вырубив свой шлемофон и открыв забрало шлема. Машинально мой автомат дрожал в моих руках, посылая одиночные трассирующие выстрелы вперед, туда, где ехала Ирина с Сибиллой. Черными пятнами носились вокруг крылатые тени мышей-вампиров, которые тоже противно стрекотали и бились о броню шлемов, пытаясь по запаху обнаружить самые незащищенные участки тел всадников. Вокруг мерцал мох и сверкали трассирующие пули, а по краям торчали кинжалообразные колючки кактусов-гигантов. — Ай! — раздался крик Дроновой, который было слышно и без наушников. — Она меня укусила!!! Ой!!! Больно! Жжет! Я включил шлемофоны, плюнув на «шляпу»: — Перекись! Дайте Дроновой перекись! Для них запах крови слаще глюкозы! — А-а-а-а-а!!! — раздался гортанный вопль Азиза. — Э-э-э! Уйди! — И Аюми громко вскрикнула. — Ира, как ты? — не выдержав, крикнул я. Молчание. — Странный, не отвлекай, я с ней! — Сибилла раздраженно сплюнула. — Дэн! Я в порядке! — Слова Ирины прерывались вскриками. Я стиснул зубы. Вдруг ночь пронзило ярким слепящим жалом лазера. Послышался визг, поднялось облачко едкого дыма впереди, и сквозь зловещее шипение и вспышки пламени захрустело, затрещало и зашумело где-то сверху. Огромный темный столб накренился. И начал падать! — Ира, не стреляй лазером! — крикнул я. — Вперед, группа! Падает кактус! Здоровенная колючая дубина качнулась и повалилась в глубь леса, подрезанная у основания. Хрустнули соседние стволы. И разлапистая махина весом в полторы тонны, зацепившись ветками-свечами за своих соседей, застряла, падая назад… — Шенкелей дромадерам! — орал я сзади. — Вперед! Быстрей! Храпели верблюды, вскрикивали люди, глушила уши пальба, а над нами довольно мерцала «шляпа». Чемба гарцевал и вздрагивал, болтая головой из стороны в сторону. Хаос и паника. На мгновение мне показалось, что достаточно среди кактусов оказаться двум автоматчикам — и наша группа закончит свое существование в считаные мгновения. Эта страшная мысль возымела свое действие. Я отстал… Я начал сосредотачиваться, абстрагируясь от шума и опасностей, от ИРИНЫ и жизней других людей. Я начал любить крыс и вампиров. Я чувствовал их агрессию как производную испуга. Я смотрел в ночное небо, прямо на «шляпу», которую изредка перекрывали крылатые тени гарпий, привлеченных запахом свежей крови, а где-то совсем рядом гавкали и рычали церберы. Это их глаза сверкали в темноте блуждающими огоньками. Но мне уже было на них плевать: я почувствовал теплый поток, проходящий от моих глаз к затылку и отражающийся через все туловище, через каждый нерв, к самым кончикам пальцев ног. Для меня перестал существовать лес кактусов, крысы и летучие мыши. Все провалилось куда-то глубоко под марсианскую почву. Я купался в волнах радости и спокойствия. Я думал про Ирину, про то, как я целовал ее на высокой скале каменного карьера, про клан Харлея, про мерное покачивание седла, про восход солнца, про улыбку Сибиллы и про то, как я ЛЮБЛЮ красивые летающие в небе штуки, загадочные и прекрасные, таинственные и естественные… Они могут все… Они такие, такие, как ветер, шум прибоя, который я помнил еще с Земли. Стук колес и мерное покачивание железнодорожного вагона, где я лежу на верхней полке и сквозь прищуренные глаза наблюдаю ползущий мимо однообразный пейзаж. Жизнь… она многолика… и поэтому будет вечной… даже когда закатятся звезды и откроется пасть великой пустоты… Пустоты-Матери… Пустоты-Вечности… она не даст прерваться происходящему… — С чего ты это взял? — спросил меня Сатана. — Откуда такая уверенность? — Сынок, не слушай дяденьку Сатану: он член экзаменационной комиссии, — сказал бородатый мужик, завернутый в простыню. — Мы — родственники, но думаем по-разному… Брат, перестань, он еще ребенок… — Он почти уже наш, — возразил Сатана, — нельзя быть к нему снисходительным. Хтоний, он троечник, но из них-то, по закону, и выходят… — Аид! — нахмурился старик. — Ты любишь играть с реальностью, хоть и знаешь, чем это кончится… — Он тоже у меня спрашивал недавно: а чем это кончится? — Знаю, не прикалывайся… — Чего тебе не хватало?! — грозно спросил человек с серым лицом и косматыми бровями. — Чего вам всем всегда мало? Почему вы думаете, что «Пантеон» транслирует вам какое-то дерьмо? — Перестань, я прошу, — бородач тронул его за рукав, — ему еще битва с Титанами предстоит, а ты… пусть поспит… Человек с косматыми бровями улыбнулся. — Конечно, пускай, — сказал он усталым голосом, — только я его спрошу… — О чем? — А как тебе режиссер Вим Вэндерс? — Алиса в городах… — А как тебе Артемида? — Они не будут вместе — это мое отцовское слово… — Будут! Ты же знаешь… — Дэн, тебе нравится Ирина? — Я ее люблю… — А цыплята с ящерицами? — Это такое блюдо? — Это такой план… — Дэн, ты любишь крыс? — Да… — Ты боишься верблюдов? — Нет… — А Мирзы-ага ты тоже не боишься? — Ну та-а-а-ак… — протянул я, поморщившись, словно пытаясь что-то вспомнить… — Кого? — переспросил. — Не «кого», а «куда»! — Йорген явно уже давно пытался задать мне какой-то вопрос. — Куда — что? — Я еле ворочал языком. — Странный, — вмешалась Сибилла, — тропинка спереди завалена, есть дорога вбок, направо, к комплексу, где тебя какой-то твой Гватемала ждет… — Гваделупа, — пробормотал я. — Не принципиально. — Йорген злился. — Что нам делать-то? — Как завалена тропа? — прошептал я. — Сильно, блин, она завалена! — Йорген опять вышел из равновесия. Я приподнял голову с горба дромадера и увидел, как штук пять гигантов-кактусов «елочкой» лежали впереди, загораживая свечками своих отростков дорогу так, что она казалась свалкой космических ракет, да еще и с колючими шипами… — Дэн, хочешь, я выжгу их лазером, — услышал я голос Ирины. — Береги заряды, Ира, — ответил я, еле-еле шевеля языком. Во рту было сухо, как в горах Фарсида: пыль и ветер. — А где глюк? — вновь спросил я заплетающимся языком, ощущая во рту привкус металла. — Глюк ушел, Дэн, — голос Ирины был мягкий и убаюкивающий, — и звери ушли с ним. — Раненые есть? — К горлу подкатил приступ тошноты, я икнул. — Да. — Сибилла прикуривала сигарету, и дым казался мне тошнотворно сладким, а печень пульсировала вместо сердца. — Дронова, Азиз, Лайла и Аурелиано: их слегка покусали… — Сильно? — Нет, им оказана помощь, Странный, все в порядке. — Сибилла сплюнула на песок. — Дорога есть другая? — У меня кружилась голова, и я чувствовал, что являюсь деталью кольца Сатурна. — Вправо, — терпеливо сказала Сибилла, — но она в сторону главного корпуса «Изумруда». Я вновь приподнял голову: перед нами была небольшая поляна, вправо от которой отходила дорога, — кактусов не было, зато были видны свежеспиленные, сочащиеся влагой пеньки прямо по пути следования… — Это ловушка. — Я сказал это тихо и медленно, обращаясь в основном к Йоргену с Сибиллой. Но Ирина тоже услышала мои слова. — Ловушка? — переспросила она. — Может, повернем назад и объедем? — Слева идут бои… — Мне с трудом давались мысли, а уж слова… — Направо и так главный корпус… А если у нас есть враг, то его надо знать… а иначе он ударит неожиданно… — Ты правильно трешь. — Йорген почесал затылок. — Но это хрень полная, Странный! Что это за Сэм такой? — Короче, ребята… — Я стал чувствовать свои веки и пальцы. — Вы со мной? — Странный, не трахай мозги. — Сибилла нахмурилась. — Чего тебе от нас надо? — Мне надо, чтобы вы нас спасли. — Я хлебнул из фляги, и мне стало теплее. — Остекленеть! — Сибилла покосилась на группу туристов. — Кто нам угрожает? Поделишься? — Сиб… — Я ватными пальцами выбил из пачки сигарету и тоже закурил. — Я не знаю, кто нам угрожает, и это точно не Сенька Гваделупа, но нас явно сюда загнали, и конфликт устроили к северу тоже нарочно… — Я закашлялся. — И тропинку завалили явно, и пеньки торчат от кактусов — засохнуть не успели… Видела? — Видела, вот поэтому… — начала было Сибилла. — Вот поэтому, — перебил я ее, — вы с Йоргеном, марсиане, следопыты и просто убийцы, коварные и безжалостные… вы пойдете на левый и правый фланг, без верблюдов, ползком, или как вы это делаете… змеей… хамелеоном… ясно? — Не ясно, Странный… — Йорген помотал головой. — Задача в чем? — Наденьте камуфляж, — продолжал я, — на связь не выходите, чтобы не запеленговали… вас типа убило в лесу, ясно?! Ваши дромадеры поедут с нами. — Куда уж яснее! — Йорген раздраженно кивнул. — Ты что-то чувствуешь, Странный? — Сибилла вскинула черные брови. — Вы это и без меня чувствуете: где-то впереди — засада. — Ко мне стала возвращаться уверенность. — Обходите, короче, тропинку по лесу, пешком и аккуратно, к «Изумруду», и учтите: напоретесь на засаду — все поляжем, ясно? — Ясно, как Фобос. — Йорген улыбнулся. — Первый раз за последнее время можно заняться делом. — Йорген, кроме шуток, — не выдержал я. — Нас, видно, собираются захватить: хотели бы убить — уже убили бы давно. Вы — с Сибиллой. Наша жизнь — врубаешься, что к чему? — Врубаюсь, Странный! — сверкнул Йорген глазами. — Тогда и не парься. — А я и не парюсь! — Йорген обнял Сибиллу за плечи. — Мне по кайфу! Я включил шлемофон на его частоте и тихосказал: — Главное, чтобы другие тоже не парились… — А я тебя подводил? — так же тихо спросил Йорген. — Тебя не должны грохнуть, я же гребаный землянин… — Я улыбнулся краешком губ. — Так марсиане и созданы, чтоб вытаскивать земные задницы! — сказала Сибилла насмешливо. — Очень на это рассчитываю. — Я помассировал виски. — Если с вами что-то случится, то нас не будет… вот так… — Не дрейфь, Странноватый! — Йорген хохотнул. — Хуже тебя у меня никого не было… — Эсквайр хотел сказать… — начала Сибилла, потом осеклась. — Не волнуйся… — Давайте… — Я взял поводья. — Полковник! Принять верблюдов на баланс… — Есть! — донеслось. Мне было нельзя командовать: я же не умею играть в шахматы… эх… — Что сейчас будет? — Ирина, которая внимательно прислушивалась к нашей беседе, вновь ласково и с тревогой взяла меня за руку. — Хорошо с нами все будет, — сказал я, уже почти оправившись от удара глюка. — Что бы с нами ни происходило, Ирина, не бойся ничего. На нас хотят напасть с целью захвата, так что главное — не делать резких движений. — Не слишком-то это успокоительная мысль, что кто-то нас собирается захватывать. — Ирина нахмурилась. — Мой коварный план сработает, — ободряюще улыбнулся я. Йорген и Сибилла скинулись на «камень, ножницы, бумагу», кто пойдет слева, а кто справа. — Все, мы пошли, Странный, — сказал Йорген, застегивая песчаную камуфляжную накидку на шее. Они с Сибиллой хлопнули друг друга по плечу и разошлись в разные стороны. Я подъехал к группе. — Слушайте мой приказ, — сказал я всем твердым голосом. — Что бы сейчас ни произошло — никакой паники и самовольных действий, особенно это касается вас, полковник. Нас хотят захватить в плен, но мы предприняли ряд контрмер, которые нас обезопасят. Всем ясно? Вести себя максимально спокойно, и все будет хорошо! — Мы постараемся, — ответил за всех полковник, оглядев туристов. — Что значит «в плен»? — возмущенно воскликнула Дронова. — Вы издеваетесь?! Я дал шенкелей своему дромадеру, поскакав вперед… Я надеялся, что полковник все объяснит и что туристы просто устали паниковать еще в лесу. Группа собралась — Ирина навела в ней порядок. На меня поглядывали как на диковинку, сибирского шамана — звери ведь ушли вместе с глюком, когда я потерял сознание… А у меня ломило затылок… первый признак надвигающегося инсульта… Группа была построена, но для верности я выждал еще минут пятнадцать: надо было дать фору нашим Охотникам. Подождав указанное время, группа выехала с полянки медленным шагом и вступила на просеку. Лес, казалось уснул… Да, мелькали летучие мыши, пробегали крысы, но все было неестественно мирно… Верблюды шли шагом, огибая огромные колонны… и везде торчали спиленные пеньки большого диаметра — эта дорога действительно была свежей… недавно проложенной, совсем не утоптанной… Я ожидал выстрела из-за каждого кактуса. Оглядывая отростки свечек, я искал там снайперские «гнезда». Инфракрасный сканер показывал мелкие формы жизни, но я прекрасно понимал, что в камуфляжных накидках есть теплоизолирующий слой, поэтому надо быть спокойным и внимательным… внимательным и спокойным. Я знал, что все идет к этому, как тошнота… страх… преодоление… свобода… — А тебе бывает страшно, Дэн? — спросила Ирина, ехавшая бок о бок со мной. — Конечно, бывает, — ответил я. — Страх — это безусловный рефлекс, инстинкт самосохранения. Кто не боится, тот не проживет долго. Это если говорить о биологическом страхе. — А сейчас тебе не страшно? — вновь спросила Ирина. — Нет, — соврал я, — мне сейчас интересно: кто и зачем охотится на нас. Я любопытен по природе, а вся эта наша поездка просто напичкана загадками и тайнами. Возможно, одной из них скоро станет меньше. А потом, к страху привыкаешь на этой планете. — Привыкаешь? — удивилась Ирина. — Привыкаешь к чувству опасности, к тому, что все изменчиво, нельзя строить планов, надо действовать по ситуации, привыкаешь к глюкам, крысам, собакам, даже к отморозкам можно привыкнуть. Хотя это давалось мне всегда с трудом. — Я тоже не боюсь теперь, — сказала Ирина. — Когда ты рядом, я никакого страха не чувствую. Я знаю, что ты меня защитишь от всего. Я протянул руку и, взяв ее ладонь, бережно погладил. — Я тебя никому не отдам, — сказал я тихо. Прошло два часа… Тропа была до сих пор свежей… дуги отростков прикрывали видимое пространство, и я их тихо ненавидел за это, хоть и понимал, что они не виноваты: я знал, что сейчас что-то произойдет… По краям, как знаки откровения, лежали толстые поваленные стволы. Раздавалось чириканье и вой местной фауны… Не совсем так я представлял себе эту поездку, но сам ведь говорил недавно, что на Марсе нельзя быть ни в чем уверенным на сто процентов, и планы строить глупо… Я боялся… и мне было стыдно за это… Наконец в перспективе просеки замерцали в темноте огни «Изумруда». Тени встревоженных нашим приближением зверей мелькали то по краям, за кактусами, то на фоне этих огней, когда они перебегали дорогу. Мы неспешно приближались к своей цели. Я пытался травить анекдоты Ирине и то и дело прикладывался к фляге. Ирина была молчалива и сосредоточенна. Кактусы начали редеть и уменьшаться в размерах. И вот мы выехали на открытое пространство: просека окончилась. Головное здание имело несколько полуразрушенных пристроек, а высотой поднималось на пять этажей. Кое-где окна и стены провалились и зияли в скудном свете звезд черными дырами, в которых что-то светилось изнутри. Из крыш невысоких пристроек торчали странные хвойные деревья неизвестной породы, а стены зданий были увиты каким-то мохнатым плющом и облеплены светящимся мхом. Под крышей виднелся полузаросший плакат: «Биологическая станция терраформирования «Изумруд», проект «Терра-2»». И немного ниже: «Мы даем воздух, воду и пищу! Мы даем жизнь!» Вокруг одинокими нелепыми великанами были разбросаны поржавевшие покореженные ветряки… Идеальное место для стрельбы и засад — я бы такое же выбрал. Я пытался услышать происки Йоргена с Сибиллой… но то ли они напоролись на более хитрую засаду в лесу (что было бы приговором мне и остальным, правда, в этот вариант я старался не верить), то ли они заняли позицию. Я ведь и послал их за этим… Я ждал, мерно покачиваясь в седле. Вот в одном из проемов возникло какое-то движение. — Стоять резко! — послышался громкий окрик… — Стреляем уже… Ирина слегка вздрогнула и натянула поводья. Я вскинул автомат и сделал знак группе остановиться. Раздалась длинная автоматная очередь, из коей я заключил, что у этих парней все хорошо с боекомплектом… Трассирующие пули били в кактусы и в песок… Я попался… я у них… — Именем Братства Пустыни: назовите себя! — раздался откуда-то сбоку хриплый грубый мужской голос. — Я — Охотник Странный из долины Маринера, — крикнул я в ответ. — Веду группу туристов с Земли к Персеполису. — О! Ты-то нам и нужен! — удовлетворенно хихикнул другой голос, с какими-то неуловимо знакомыми интонациями. И вдруг, совершенно неожиданно, на здании включились мощные прожектора, и нас ослепили яркие лучи света. Я невольно прикрыл лицо рукой и зажмурился, а со всех сторон стали появляться вооруженные люди, целящиеся в нас из разнообразного автоматического оружия, эхом вторились щелчки затворов. Мне удалось разглядеть сквозь пятна в глазах, как из ворот гаражей главного корпуса выехали две фигуры всадников на дромадерах. Они подъехали к нам ближе и остановились. — Братство Пустыни и его предводитель приветствуют вас! — услышал я до боли знакомый голос с ехидными нотками. — Меня зовут Вим Вэндерс. Я приоткрыл глаза: черная ковбойская шляпа, руки в кожаных перчатках, дымящая сигара (где он достает на Марсе сигары?), щегольская светлая бородка и крысиные усики. Лицо обрамлялось длинными светлыми волосами. Сплошной наглый пафос. — Джордж! — сказал я в ответ. — Вим Вэндерс — это кинорежиссер, а не бандит с большой дороги. Ты пользуешься темнотой этих людей и придумываешь себе звучные имена? Нехорошо! Давно ты стал Вимом? — Ба! — развел руками тот, выпустив облако ароматного дыма. — Какие люди к нам приходят, и без охраны! Странный! Дружище! Сколько лет, сколько зим! — Одно лето и две зимы, — уточнил я, закуривая сигарету. — Крепкая же у тебя память, старина! — закивал Джордж. — А по моим ощущениям — прошли годы! — На память не жалуюсь, — ухмыльнулся я. — Ты скучал по мне, мой мальчик? — Ты не представляешь как! — Тот облокотился на шею своего верблюда. — Я пережил такие страдания… но вот все позади, и ты наконец-то здесь! — Ладна, э! Канчай базар, Вим! — вмешался его спутник с ярко выраженным восточным акцентом. — Ты его хатэл замочить? Давай начинай. — Может, представишь мне своего коллегу по мокрой работенке? — попросил я. — Это Мирза-ага, очень свирепый и кровожадный маньяк, — сказал Джордж с довольной улыбкой. — Так и ждет, когда начнется кровавая бойня. — На кого ты сейчас работаешь, Джо? — спросил я. — Странный, ты меня удивляешь, — вновь развел тот руками. — Это коммерческая тайна, ты что, не понял? — Разоружить всех, — отдал приказ Мирза. К нам стали подходить нукеры и отбирать оружие. Мой автомат буквально вырвали из рук. Забирая у Ирины бластер, пустынник присвистнул и заговорил со своим напарником на непонятном языке. — И что ты собираешься делать дальше? — спросил я с неподдельным интересом. — Я тебя грохну, как чумного цербера, — ухмыльнулся Джордж, — ты мне надоел. — Не забудь для пущего эффекта сказать, что этот Марс слишком мал для нас обоих, чувак! Ты всегда был дешевкой. — Я заулыбался и тут же получил прикладом под ребро от стоящего рядом бандита. У меня потемнело в глазах, я пошатнулся, и меня резко сдернули из седла. Я потерял равновесие и повалился на землю, успев выставить вперед ладони. Стоящий рядом бандит начал ожесточенно лупить меня сапогами, а я попытался сгруппировать мышцы тела, развернувшись к нему спиной. — Прекратите немедленно! — услышал я откуда-то сверху крик Ирины. Господи, зря она подала голос вообще. — Заткни пасть, сучка, — сказал кто-то из бандитов. — Можно я ее трахну, Мирза? — Можьно, — спокойно ответил тот. — Толко когда подэлим все. — Я сам ею займусь, — подал голос Джордж. — Уж больно она за него волнуется — наверное, он ей нравился. Ладно, хватит его мутузить, а то весь кайф мне обломаешь: я не хочу расстреливать мешок с дерьмом — нету в этом полета фантазии. Бить меня перестали и, придавив сапогом к земле, застегнули за спиной холодные наручники. Я медленно поднялся на ноги, сплевывая изо рта песок. — Та-а-ак, — протянул Джордж и тронул поводья. Он медленно объезжал нашу группу, всматриваясь в лица отдыхающих. Я пытался пересчитать всех бандитов: их было около пятнадцати человек, включая Джорджа и Мирзу. Если, конечно, поблизости не прятался еще кто-то. — А вы нас не убьете? — рыдающим голосом спросила Лайла. — Мы ни в чем не виноваты… — Если будете себя послушно вести, то нет, красавица, — хохотнул Джордж. — Слушай, их нада валить всэх! Вим! — Мирза напрягся. — На хрэн нам в пустыне лишний груз. Дэвайсы заберем, пару дромадеров возьмем, а этих тут завалим: звери их похавают — и все! — Мирза, сколько раз я тебе говорил? — Джордж, поморщившись, повернулся в седле. — Ты любишь трупы, а я люблю деньги, усекаешь? Твои бойцы, мои бабки — что не ясно? Кто находит заказы? — Ты находищ, — с раздражением вырвалось у Мирзы. — Ну и почему бы нам просто не продать это мясо? За эрги? За девайсы? За оружие с патронами? На равнине сейчас видел что творится?! А у нас куча заложников, за каждого из которых дадут много всего. А еще их можно использовать как живой щит, если паладины сунутся. Выгода? А ты «валить-валить». Вот поэтому вы никак не возьмете под контроль долину… — Попридержи свой рот, э! — Мирза, как типичный отморозок, быстро терял терпение. — Врэмя покажет, как ты всех в долине положьищ! Мне показалось, что авторитет Джо не так уж незыблем в этой шайке. Он всегда был таким: жаждал быть авторитетом любыми возможными способами, кроме тех, которые действительно нужны. Слабый и импульсивный, завистливый и закомплексованный, он всегда тянулся к внешним проявлениям собственной крутости, но никак не мог понять, что шила в мешке не утаишь. — Я не хочу умирать! Вы не имеете права так себя вести, вы — уроды, я ненавижу таких, как вы, козлов! Я вас… Крик Дроновой прервался: бандит запрыгнул на ее верблюда и ударил под шлем рукоятью пистолета. Раздался неприятный звук, а у меня сжалось сердце и забурлили эмоции: дьявол! Я — идиот, надо было все сделать не так… по-другому… все моя дурацкая самонадеянность… Бандит примотал обмякшее тело поводьями к шее дромадера и спрыгнул на песок. Остальные туристы оцепенели. — Так! — Джо решил отреагировать — он тоже злился, потому что ему было страшно, я это чувствовал. — Всем слушаться меня! Я сейчас командую, ясно? Это наши пленники, они — наши деньги! Чтобы все успокоились, сейчас мы устроим казнь. Пожалуй… Вот! Я вместе со Странным пристрелю еще вот этого негритоса! — За что мэня? — воскликнул Азиз. — А я негров не люблю, понял? — Джо торжествующе улыбался. — У меня богатый отэц! Он может много заплатить… — Он на Земле, а ты — тут, — развел руками Джо. — А я хочу пристрелить негра, прямо сейчас. — Расыст поганый! — гневно выкрикнул растаман. Джо заехал ему под дых, и Азиз согнулся пополам. — Надеть на всех браслеты, — приказал Джо. Да, я начал чувствовать дикость своего плана — его никчемность и безответственность. Чем ему Азиз-то не угодил? Придурок долбаный этот Джо… Откуда он здесь взялся? Случайность ли это? Да нет, что-то непохоже… Ему заказали именно нас… и, наверное, кто-то из марсианской публики подсказал имя моего врага, бывшего моего подельника, который как-то раз бросил меня в горящем бункере, в районе земли Ноя. А потом… и потом он частенько мне гадил. Тысяча демонов Фобоса. Я надеялся только на два фактора: Сибилла и Йорген (я молился сейчас за них всем марсианским богам) — и ошибка (я очень надеялся, зная Джорджа, что он совершит хоть какую-то ошибку). А вообще-то вся ситуация казалась мне совершенно дикой и неправильной. Не то чтобы я не ожидал подобного, но… Да уж, давно у меня не было такой поездки. Я изо всех сил старался не паниковать, пытался все подмечать и анализировать. — Кстати, Странный, — Вэндерс подъехал ко мне, — а с тобой же были еще двое! Где они? Я ждал этого вопроса и был подготовлен. Иногда я умел нагло врать. Я нахмурился и стиснул зубы, заиграв желваками. — Их больше нет, — ответил я мрачно, стараясь не переигрывать. — Да ну! — Джо тоже нахмурился, внимательно глядя мне в глаза. — Что же сталось с этими Охотниками? Кажется, Йорген и Саберия? — Сибилла, — поправил я, глянув ему в глаза. — Мы… — я тяжело выдохнул, — мы напоролись перед лесом на большой глюк… и… там еще зверья повылазило: крысы, гарпии, церберы… в общем… они погибли, как герои, защищая группу… Йоргена испепелило этим чертовым глюком… а она… — я выпрямился во весь рост, — ее загрызли крысы… вот так… — Печально, — хихикнул Вэндерс. — Тебя тоже сейчас будут кушать местные мутанты, так что готовься, хренов умник: я всегда говорил, что эти твои сверхспособности — чистейшее шарлатанство, чтобы пудрить голову лохам. Иначе кто согласится идти в группе с таким идиотом, как ты? Мне хватило нескольких раз — и то я ушел, как только понял, что ты за дерьмо. — Ты просто бросил меня подыхать в горящем бункере на базе, обгадившись предварительно! — сказал я с усмешкой. Джо спрыгнул с верблюда и, медленно подойдя ко мне, ударил меня кулаком в живот, а потом по скуле. Я пошатнулся, но не упал. Искры боли вспыхнули в глазах. — Да потому что такие интеллигентские хлюпики ни на что не годятся: им на Марсе не место, как ты этого еще не понял! Марс любит сильных, понимаешь ты, дебил? Ладно, сейчас ты все поймешь у меня! Тащите сюда черномазого! Азиза сдернули с седла и, не обращая внимания на его выкрики на арабском, скорее всего отборные ругательства, подвели ко мне. Мы с ним переглянулись, и он мне подмигнул. Ну и пофигисты же эти растаманы! Нас с ним собираются валить, как диких зверей, а он мне подмигивает! Неужели он не понимает? — Давай, вали их, — словно в подтверждение моих мыслей, крикнул Мирза. — Чэго врэмя тянуть? «Если сейчас не появятся Йорген с Сибиллой, и желательно еще взвод паладинов, — думал я, — то моя разведка боем будет признана совершенно проваленной». Все-таки прав был Вэндерс, назвав меня дебилом. Вечно я вляпываюсь в неприятности по собственной глупости. Говорят, у человека перед смертью проходит перед глазами вся его жизнь — не верьте. У кого как, наверное: я ничего не мог вспомнить, я думал только об Ирине. Я думал, что умру с чувством глубокого стыда перед ней: Я НЕ СМОГ ЕЕ ЗАЩИТИТЬ!!! А она мне верила, она меня любит! Она и сейчас мне верит — я знал это! Внутри меня стала закипать холодная ненависть. — Не-э-эт! — с противной усмешкой сказал Джо. — Я их не здесь казню, я там, в корпусе одно местечко присмотрел — ну очень подходящее! Там они умрут медленно и печально. И он расхохотался, как ему, наверное, казалось, зловещим смехом, а выглядело это натужным карканьем. Даже Мирза не выдержал и сплюнул на песок: — Пачэму по-простому нэльзя завалить двух человек? — Он досадливо поморщился. — У меня с этим ублюдком старые счеты. — Вэндерс кивнул на меня. — Трое человек со мной! Мирза тяжело вздохнул, и мне подумалось, что такой психопат, как Джо, даже здесь не может найти единомышленников. К тому же мне показалось, что расстрелять из автомата двух безоружных людей, скованных наручниками, мог бы и один мало-мальски тренированный боец: Джо меня продолжал бояться, хоть я ни разу в жизни не сделал ему хоть чего-нибудь плохого. И поэтому он ненавидел меня — ненавидел из-за своей трусости. Первое время нашего знакомства он, напротив, восхищался мной и расхваливал на все лады, хотя я и для этого повода не давал, — он говорил, что я очень необычный и во мне дремлют зачатки сверхличности. Я по глупости сдружился с ним, чтобы разрушить барьер этого дурацкого почитания, но когда с меня спал ореол «супергероя» Охотника и Джо понял, что я — обычный человек, он стал относиться ко мне как-то надменно, со скрытой враждебностью, наверное, я разрушил какие-то его идеалы. А когда единственная в отряде девушка Лайза, которая нравилась нам обоим, предпочла ему меня, он затаил злобу и нарассказал ей чего-то такого, что Лайза три дня за время рейда ни словом со мной не обмолвилась. И только через пару месяцев призналась, что Джо живописал ей в красках мои похождения, по сравнению с которыми история знаменитого Джакомо Казановы выглядела нравственной проповедью для юных школьников. Интересно, успокоился бы Джо сейчас, если бы узнал, как я боялся несколько часов назад в лесу, или с каким ужасом и страхом я бежал по линии огня шагающего танка, или что сейчас мне просто страшно — страшно, что меня убьют, и смертельно стыдно перед Ириной за то, что я ее подвел? Вряд ли… Он совершенно очевидно имел маниакальный сдвиг на собственной крутости и параноидальную веру в то, что миром правят «крутые». Вэндерс развернулся и махнул рукой. Меня ткнули в спину дулом автомата, прямо в районе печени. Я обернулся и посмотрел на Ирину: она застыла с каменным выражением лица, но глаза ее, полные ужаса и отчаяния, огромные серые глаза моей девочки смотрели на меня словно целых два дождливых неба, две бесконечности. Я стиснул зубы, затем заставил себя улыбнуться и подмигнул ей, как только что это сделал Азиз. На секунду мне показалось, что отчаяния поубавилось: ОНА МНЕ ВЕРИТ! Я не могу подвести ее! — Шагай, мешок с дерьмом! — крикнул конвоирующий меня бандит, стукнув прикладом автомата мне между лопаток. Я покачнулся и пошел вперед, рядом с Азизом. — Нэ бойся, — вполголоса сказал Азиз. — Это просто щайка щакалов! — Заткнуть пасти! — Азиз тоже получил свою порцию приклада в спину. — Я не боюсь. Что-нибудь придумаем, — прошептал я тихо. Хотя, сказать по правде, отсутствие Йоргена и Сибиллы сильно убавляло мой оптимизм, и я надеялся уже только на чудо. Я постарался максимально расслабить мышцы и сознание, даже челюсть моя слегка отвисла, пошатываясь безвольно, как ржавый ковш экскаватора на ветру. Мне казалось, что воздух вокруг меня пронизан паутинообразными, слегка мерцающими нитями, которые извилистыми потоками лениво и плавно текут вокруг меня, и я словно в невесомости подчиняюсь их течению, будто плывущая в ручейке щепка. Окружающие меня предметы и фигуры в скудном своем ночном освещении потеряли свои очертания и цвета: я плыл, как древний парусник, по воле волн и ветра. Мы медленно подошли к покосившейся двери с надписью «Проходная — предъяви пропуск!». Джо отодвинул ее в сторону, прошел внутрь. Мы погрузились во тьму, но ненадолго: Джо щелкнул выключателем, и по стенам тускло загорелись лампочки. Прямо перед нами была будка с выбитыми стеклами, в которой сидело, уронив голову, за покореженным столом высохшее тело, покрытое клочьями истлевшей и разодранной униформы. Сохранилась пластиковая нашивка на рукаве с надписью «Охрана». В правой руке мертвец сжимал заржавевший ПМ. Впереди, рядом с будкой торчала покореженная «елочка», у которой отсутствовало одно из ребер. Миновав проходную, мы стали подниматься по полуразрушенной бетонной лестнице, усеянной осколками кирпича, рваными тряпками, битым стеклом и крысиными экскрементами. Медленно, с легким похрустыванием под ногами, мы поднимались пролет за пролетом. Одна стена на лестничной площадке между третьим и вторым этажом являла собой рваную дыру, обрамленную узором выбитых кирпичей. За ней я видел провалившиеся крыши пристроек, дворик с застывшими туристами, вооруженных бандитов и сиреневую полоску неба на востоке, в центре которой чернел силуэт покосившегося ветряка на фоне кактусового леса. Мы поднялись на третий этаж, и Джо остановился перед нишей дверного проема. — За мной, направо, — буркнул он и, нашарив рукой выключатель, щелкнул. Где-то в недрах здания слышалось слабое потрескивание, словно искрила проводка, стрекотание крыс и легкое порыкивание. Джо вынул из поясной кобуры свой револьвер и взвел курок. Мы прошли дальше и повернули за ним направо — вернее, все повернули, а я проплыл, как воздушный шарик, услышав за собой презрительную фразу одного из бандитов, обращенную к напарнику: — Смотри, как Охотник обгадился — ели ноги волочет! — Ага, — ответил тот, — ща он, в натуре, обгадится. Они заржали, как два дебила, а мы тем временем продолжали идти по засыпанному разным хламом коридору, мимо выбитых дверей каких-то лабораторий. В некоторых из них стояли какие-то подсвеченные стеклянные резервуары, в которых до сих пор пузырился странный раствор, где плавали некие плохо различимые объекты явно биологического происхождения. Возможно, это были те самые водоросли, которые поддерживали создание дополнительных источников кислорода. «Изумруд» имел неплохую автономную базу энергоснабжения, но по понятным причинам здесь не свил гнездышка ни один из кланов — слишком уж много живности тут обитает. Я стал выравнивать дыхание, и оно постепенно участилось. Кончики пальцев на руках стало слегка покалывать: я представлял себе, что вокруг меня не люди, а опасные глюки, образования из враждебной материи, которые пытаются выпить из меня все силы и энергию при помощи особых полупрозрачных воронок, направленных к моему затылку. Я мысленно надел на голову плотный, непрозрачный толстый капюшон — и воронки стали таять. Мои руки зудели приятным приливом энергии. — Все, пришли, — сказал Вэндерс и остановился, пряча револьвер в кобуру. Мы очутились в небольшом холле, который разделял коридор на две части. Задняя его стенка отсутствовала полностью — видно, здесь было большое окно, от пола до потолка. Вэндерс подошел к краю отверстия, из которого пробивался скудный свет звезд, и глянул вниз. — Поди-ка сюда, — махнул он мне рукой. Я послушно подошел к краю проема с другой стороны, упершись в небольшой кирпичный простенок плечом. — Глянь, там внизу, — холодно произнес Вэндерс, — видишь, что там? Я нагнул голову, как мне велели, и посмотрел вниз: на земле у задней стены здания был зарешеченный высоким забором участок земли. За забором стоял столб с большой полустертой табличкой «Верблюжий вольер № 4». Внутри вольера торчала железная труба, из которой сочилась тоненькая струйка воды, а вокруг… вокруг по всему вольеру были высокие, мохнатые заросли комковатого черного меха. — Знаешь, что это? — с невинной улыбкой спросил Джордж. Я замотал головой, хотя прекрасно все понял. — Ты плохо проходил марсианскую ботанику, если не знаешь таких простых вещей, дурачок. — Он криво ухмыльнулся. — Это марсианская Черная Плесень, известная как aspergillus niger marsius. Это далекий предок земного аспергиллуса, который и на Земле-то был опасен, но на Марсе он немного мутировал, его радиация подкормила и много еще чего. Если в него попасть, в воздух поднимаются миллионы спор, и когда человек делает хотя бы один вдох, один… Человек уже не жилец на свете. Вот так. Посмотри, какой он огромный! Споры проникают внутрь через дыхательные пути и сначала поражают дыхательную систему, потом центральную нервную, а заодно еще кожу, все органы чувств и половую систему в придачу. Здорово, правда? Медленная и мучительная смерть в течение пары часов… Он выдержал эффектную паузу. — Нравится? — спросил он, затягиваясь сигарой. Я молчал. — Сначала мы прострелим тебе ноги, потом руки — и бросим тебя туда, на съедение грибам. Как план? — Это ужасно! — медленно произнес я. — Но почему, Джо? Зачем именно так? — За тем, что ты уже давно прогнил, осталось тебе заплесневеть. — И он опять захохотал, весьма довольный своей «тонкой» шуткой. Конвоиры тоже осклабились. И я первый раз разглядел лица тех, кто шел сзади: один из них был с заросшей копной грязных свалявшихся волос с проседью. Глядя на его извивающуюся потрескавшуюся нижнюю губу, я узнал таинственного прохожего, который рассказывал нам при въезде в лес байки про Сеньку Гваделупу. — Джо, — сказал я с просительными интонациями в голосе, — ты меня поймал, я здесь, перед тобой, просто пристрели меня, и все… — Ага! — Джо вновь засмеялся. — Очко играет? Бесстрашный Охотник! Странный! Может, тебя в нечто созвучное переименовать? А что? Тебе пойдет! — Неужели ты так меня ненавидишь? — Я попытался придать голосу как можно больше горечи. — Да нет. — Вэндерс посмотрел на небо и затянулся сигарой. — Просто убивать пулями — это неинтересно, а тут есть полет фантазии, понимаешь, старина? Я произвожу научные исследования о границах человеческого убожества — «по ту сторону страха»! Жаль, правда, что ты уже «по эту»… Просто перед смертью ты поймешь, насколько ты дешево выглядел, когда строил из себя перед Охотниками такого крутого героя… особенно перед этой сучкой… Как ее там звали? Забыл… — Лайза, — напомнил я. Он досадливо поморщился: — Не суть — просто ты так жалко выглядел, когда выпендривался перед этой самкой… — Джо, — сказал я, — неужели в нашем прошлом не было ничего хорошего, ради которого стоило бы все забыть? — Если что-то и было, слизняк, — сказал он презрительно, — то ты все испортил! ТЫ! Ты лез во все щели, хоть, кроме понтов, у тебя ничего и не было! Ты пытался травить меня, как бешеную собаку! Ты хотел смешать меня с грязью! Но у тебя ничего не вышло! Он почти кричал, лицо его пошло красными пятнами — это было видно даже при скудном освещении. Потом он стиснул челюсти и, придя в себя, опять нацепил циничную усмешку. — Да не переживай ты так, — продолжал он с издевкой. — Мы снимем твою дерьмовую героическую смерть на видео, которое я обещаю хорошенько смонтировать и послать в твой клан, и той сучке тоже. А главное — покажем нашим клиентам, так что светлая память о тебе поможет нам заработать хорошую репутацию. Пойми: ты умрешь не напрасно! Он сделал глумливо-пафосное выражение лица и принял позу драматического артиста, откинув руку в сторону. — А потом мы все то же самое проделаем с этим гуталином. — Он кивнул в сторону Азиза. Я понял, что рядом со мной стоит НЕ ЧЕЛОВЕК, хотя догадывался об этом и раньше… — Джо, я хотел бы тебя попросить, можно? — заискивающе спросил я. — Смотря что, — сказал пафосно Джо. На лице его играла самодовольная улыбка маньяка. — Перед тем как мои легкие превратятся в гнилую кашу… — Я глядел в пол, голос мой звучал словно чужой — глухо и обреченно. — Джо, последнюю сигаретку… пойми меня, как курильщик, и парочку глотков из фляги, чтобы не было так… — Так страшно?! — воскликнул он, презрительно ухмыляясь. — Ты — обыкновенный жалкий трус. И твоя казнь необходима Марсу! На Марсе выживут только сильные! Червяк! Камеру давай! У меня вдохновение! Косматый бандит снял с пояса свой КПК, включил его и перевел в режим камеры. — На меня, — приказал Джо. — Итак, казнь этих людей нужна Марсу! — вновь повторил он уже в камеру. — На Марсе выживут только сильнейшие! Это новая эволюция человеческого рода! Приговоренный Охотник Странный, отвечай мне — ты хочешь жить? — Да, — ответил я, сделав небольшой шаг вперед и повернувшись спиной к проему, — мне хочется жить. — Он хочет жить, — произнес Джо в камеру, — но не понимает, что жить он не должен! А ты, черномазый? — Джо повернулся к Азизу. — Азиз Алима! Я вздрогнул — он знал, как зовут растомана? Откуда? Я еще понимаю, он в курсе имен Йоргена с Сибиллой — он их видел раньше пару раз, но имена туристов?.. К тому же он выбрал именно Азиза для казни — почему? Расизм? У такого беспринципного ублюдка не может быть расизма. Расизм — это хоть и гнусное, но убеждение… Так-так. — Ты, Азиз, приговоренный турист с Земли, ты хочешь жить? — вновь спросил Джо. — Пацэлуй меня в зад! — гордо ответил Азиз и опять получил прикладом, но уже в живот, и согнулся пополам, издав хриплый вздох. — Ладно, — смилостивился Джо. — Желание Странного на одну сигаретку я выполню, он ведет себя хорошо, а тупой нигер будет выкинут с простреленными конечностями за непочтительное поведение — без исполнения желаний, просто так. Червяк, давай мне камеру, а сам перестегни этому наручники спереди, чтобы он покурил. И не забудь потом снять с него броник, шлем и вынуть все из карманов. Бородач передал КПК Вэндерсу, а сам подошел ко мне сзади, снял с пояса ключ и отстегнул браслеты. Его автомат висел на плече и упирался мне прямо в спину. Я вновь почувствовал покалывание в руках. Резко выставив их вперед, я упал на пол, разогнув с силой ноги, которые ударили бородача в пах, и он с пронзительным воплем полетел вниз, в загон № 4. Вэндерс бросил КПК на пол и выхватил револьвер, но тех секунд, которые он потратил, мне хватило, чтобы вскочить и ударить его правой рукой по запястью, а левой, скользящей по дуге, с выставленной под девяносто градусов ладонью, со всей мочи заехать ему в кадык. Джо выпучил глаза, как-то странно булькнул, словно подавился, и отлетел к стене, ударившись головой. Ковбойская шляпа слетела и покатилась к дыре. Я почти не видел людей вокруг себя — это были отвратительные бордово-коричневые сгустки пульсирующей энергии, сквозь которые проступали фигуры людей, а вокруг моих пальцев мерцал легкий светло-голубой ореол. Я развернулся на правой ноге в сторону Азиза. И тут же раздалась короткая автоматная очередь, оглушившая нас в этой кирпичной коробке. Посыпалась куски штукатурки, взвыл рикошет от соседней стены… Хвала богам — мимо. Азиз — молодчина! Ему сковали руки спереди — видно, его внешность обманула бандитов, да и меня тоже. Скованными руками он орудовал чуть ли не так же, как я свободными: один бандит уже лежал у стены, кроя матом всех чернокожих во Вселенной, а второму Азиз как раз успел ударить под ствол его STG-556, который только что выпустил очередь в потолок вместо моей шкуры. Азиз избавил меня от пули, и я с уважением бросил на него взгляд. — Спасибо, — успел все же крикнуть. С разворота я мгновенно совершил болевой удар ладонью по ноздрям автоматчика, снизу вверх, и услышал противный хруст. Брызнула, кровь, а автоматчик взвыл. Я выхватил у него из чехла на ноге нож и одним движением воткнул его ему в шею, прямо под нижней челюстью. Нож вошел мягко и глубоко. Бандит выпучил глаза и стал захлебываться кровью. Она брызнула в разные стороны из открытого в немом выкрике рта, и я отбросил его тело в коридор. Азиз тем временем душил сапогом лежащего на полу у стены бандита, второй ногой наступив на запястье его руки, сжимавшей рукоять ножа. Бандит хрипел клокочущим кашлем — он тоже хотел жить, но для него это была действительно недозволительная роскошь. По моей руке противно стекала теплая чужая кровь. Я, повинуясь плавным, чуть заметно мерцающим линиям в воздухе, развернулся, слегка присев на левой ноге, в сторону Вэндерса. Тот стоял на четвереньках, уже протягивая руку за лежащим револьвером. Я прыгнул вперед, выставив ногу, но попал по пистолету вскользь, просто развернув его. Джо схватил рукоять, а я вцепился в его запястье. Он перехватил пистолет левой рукой за дуло и ударил меня по спине. На секунду у меня перехватило дыхание и потемнело в глазах. Я навалился на него всем корпусом и ударил своим шлемом в его смазливую физиономию. Брызнула кровь, и Вэндерс заорал. — Я тебя… сука! — визжал он, ожесточенно молотя меня по спине рукоятью револьвера. Но, наваливаясь на него сильнее, я уменьшал угол ударов, и они уже не были такими болезненными. Внезапно он ослабил сопротивление, и мои руки провалились вниз. Вэндерс ловко подался назад и ужом выдернул расслабленную кисть из моих скользких от крови рук. В это время снизу раздался надрывный кашель, и через проем стены ударила автоматная очередь. Мое плечо резко вспыхнуло обжигающей болью. Я вскрикнул, разворачиваясь в сторону Джо, вокруг меня плясали пыльные всплески рикошетов: это очухался от падения косматый ублюдок с червивыми губами. Он выстрелил в потолок из своего смертельного загона, и меня задело отскочившей от стены пулей. Я обернулся, сжимая раненое плечо и ожидая в любую секунду выстрела в упор. Голова закружилась, и красными жгучими трещинками расползалась боль от раны по руке. — Суки! Я вам, тварям, рожи обглодаю! — срываясь навзрыд, орал в истерике косматый бандит. И опять пальба и свист пуль в кирпичной мышеловке. Я без сил облокотился о стену и сквозь красную пелену в глазах рассмотрел в глубине холла, как Азиз сжимает в своих крепких объятиях Джорджа. — Странный, памагы мнэ, э! Я так долго с ным нэ простою! Когда очередь смолкла, я, шатаясь, подошел к ним, поднял с пола снятые Азизом наручники с торчащим в них ключом и, схватив здоровой рукой запястье Вэндерса, застегнул на нем сперва один, затем другой браслет. Азиз пытался мне помогать по мере возможностей, а Джо извивался, как крыса на аркане. — Что вы делаете? Перестаньте! Вы что? — неожиданно залепетал Вэндерс. — Вас же все равно убьют, вы понимаете это? Вашу мать! Всех перестреляют! Вы поймите своими дурными головами! Я могу помочь вам! Ей-богу, я вам помогу! Неужели вы думали, что я и вправду бросил бы вас ТУДА? Конечно, нет! Дэн — мой старый друг! Я бы просто не смог! Понимаете?! ВЫ?! Не смог бы! Я хотел просто испугать вас!!! Он сорвался на истерический визг. Я, тяжело дыша, схватил его одной рукой за ворот щегольской кожаной куртки и слегка приложил о стену. — Ай, тварь! — Джо поднял на меня свое разбитое лицо со слипшимися от крови крысиными усиками. — Кто нас заказал? — спросил я, тяжело дыша, для пущей убедительности приложив его еще раз. — Я все скажу, Дэн! Ты же знаешь! Я тебе все… мы же с тобой вместе… — Кто?! — рявкнул я. — Я их не знаю, вот ей-богу, клянусь: не знаю я их… — Его трясло от боли и страха. — Солов шесть, наверное, нет — семь… я тусовался в баре «Лунная Дорога», в Персеполисе, у Жирного Тэдди — бывал ведь, наверное, там?.. Так вот… — Он облизнул пересохшие губы. — Ко мне подошел один мужик, такой, невысокого роста… нос такой у него… ну… как у еврея, глаза… невзрачные такие… Ты же меня не убьешь, правда? Ты же сам говорил… — Дальше, — подбодрил я его легким тычком в солнечное сплетение. — Полегче, дружище, — выдавил он, поморщившись. — Он… он… спросил, не нужна ли мне работа… а я связался с этим ублюдком, Мирзой, он крепко держал меня за… У меня не было выхода, понимаешь? — Короче, ковбой! — Я вновь простимулировал его несильным ударом. — Ну вот, я и говорю… — Его лицо вновь исказила гримаса боли. — Он сказал, что надо перехватить одну группу и сопроводить их к Литохоро-Сити, это возле Олимпа. И еще сказал — беречь людей, как драгоценность, а Охотников и Азиза Алима ликвидировать, да-да… Так и сказал: «Ликвидировать!» Ну а мне-то что: Мирза меня… — И?! — Он сказал — встретить вас у леса, завалить тропу и прорубить другую, чтобы у вас не было выбора. Сказал, что через равнину вы не пойдете, там война намечается. Посоветовал мне сказать, что тебя ждет Сенька Гваделупа. А я спросил: а если они не поверят? Если повернут назад и отсидятся? Он тогда ответил, что позаботится об этом, и мы можем не волноваться. Сказал, что вас погонят дикие звери как диких зверей… С улицы вновь донеслись проклятия и натужный кашель, но выстрелов не последовало: видно, у бородатого кончился боекомплект или силы для стрельбы. — Где вы должны были встретиться?! — с нажимом спросил я. — Он сказал, что сам меня найдет, сказал, чтобы мы остановились в отеле «За Облаками». Мол, там он нас и разыщет… Вот, Дэн! Я же тебе пригодился! Я тебе и дальше пригожусь… Не убивай меня — и все будет нормально, как в старые добрые времена! Вам ведь понадобится выйти отсюда! Вы возьмете меня в заложники, и Мирза не станет стрелять! Он отморозок, по полной программе, но со мной вам нечего бояться! Я помогу вам! Я ненавижу этих придурков! Ох! Если бы ты знал, КАК я их всех ненавижу! Он опять попытался сделать выражение лица как у большого драматического актера, и мне стало противно! Я швырнул его к проему в стене. — За что?! Почему?! Идиоты! Вы не выйдете отсюда живыми! Я вам нужен! Как заложник! Странный! Поверь мне! — Он зарыдал. — Что-то мне подсказывает, что первое действие Мирзы — это выстрел в заложника, — произнес я медленно. — Ти поганый расыст! — выкрикнул Азиз, округлив свои яркие белки глаз. — Странный, — рыдал Вэндерс, — не убивай меня! Я буду твоим рабом! Не убивай! Мы же друзья! — Считай, что мы поссорились, — процедил я сквозь сжатые зубы. — Дэн! — в отчаянии ныл он. — Ну пожалуйста! Где же твое благородство! — Благородство? — удивленно спросил я. — А что это? Я стиснул зубы и изо всех сил саданул ему по плечу каблуком сапога. Он попытался схватить меня за ногу, но промахнулся и полетел вниз. — Нет!!! Не надо! — верещал Джо, и у меня мороз пробегал по коже от этих воплей. Мне было противно, больно, стыдно, ныла рана, а с руки на пол тонкой струйкой текла горячая кровь… моя кровь… Внизу послышался глухой стук, надрывный кашель и хриплый слабеющий голос: — Ты тупой! Говорил тебе Мирза: валить их во дворе! Ублюдок! Со своими понтами, блин! Я тебе сейчас яйца отрежу! Я подошел к стене, закрыл голову руками и зарычал, ударяя кулаком в ни в чем не повинную кирпичную кладку. Азиз медленно поднял с пола револьвер Вэндерса, подошел к краю стены, опустил револьвер вниз и сделал два выстрела. Все стихло. Я снял шлем, по моему лицу текли слезы, и я обтирал их об облупившуюся штукатурку. Азиз подошел ко мне сзади, положил руку на здоровое плечо, произнес: — Пайдем, Странный, надо наших виручать. Что там творытся, ми нэ знаем дажье. Мирза этот… Хорошо, если он про пальбу подумал, щто это нас мочат… Я потряс головой, приходя в себя. — Вот за это я и ненавижу эту гребаную планету… — произнес я медленно. — Не-на-вижу… — Ти правильно его замочил, как щакала! — Азиз стал возиться со своим поясом. — Еслы ти би его нэ грохнул, он за тобой обязательно би прищел и подкараулил би, атравыл би… Я тяжело вздохнул и посмотрел на Азиза очень внимательно: — Да, ты прав — пойдем быстрее. — Падажьди, э! Перевэзать тэбя надо! — Азиз разорвал мне на плече комбез, быстро сделал укол трамадола, потом антибиотика, обработал дырку антисептиком и перекисью водорода, затем залил все жидким бинтом, после чего замотал марлей. — Защибись, — сказал он, вынимая из кармана штанов неизменный косяк. — Кост нэ задета, жьить будэщ, правда, пуля сидит в мясе, но ми ее потом достаним, прам межь пластин комбэза прощьла, западло, э… — Спасибо тебе, Азиз, — сказал я искренне. — Ты меня сегодня здорово прикрыл. — Э-э-э-э! — Тот развел руками. — Странный, а как ти мэня прикрил! Ти так грамотно вибрал момэнт! Как знал, клянусь Аллахом! Я твой должник! — Да брось ты! — Я махнул больной рукой и ойкнул. — Ты мне лучше расскажи — где это ты так научился драться? И стреляешь неплохо… Это ты в своем особняке на слугах тренировался, что ли? — Зачэм на слугах? — Азиз выпустил пахнущий горелой елью дым, и начал в свойственной ему манере говорить слова с паузами, будто обдумывая фразу: — У нас такая страна, Дэн, что кажьдый мужщина — это воин, и автомат для нэго — это любимая жьенщина. — Так не тебя ли отец послал на Марс, чтобы ты задвинул на Джо и закалился в боях? — Атэц мой самий лучший человэк и уважьяемий, но он мэня нэ очень знает. — Азиз улыбнулся своей белоснежной улыбкой. — Похоже, не он один, — пробормотал я. Мне вспомнилась истерика Азиза, когда он с посеревшим от ужаса лицом выходил из комнаты с мертвым Джованни, как он боялся трупа, как он нервничал… и как только что, на моих глазах, раздавил сапогом бандита, не расцепляя наручников, и хладнокровно пристрелил Вэндерса с бородатым… Как-то не клеилось это в один образ… что-то тут не так… — Пойдем, там Ирина. — Я нахмурился. — Ирына, хорошая жьеншина. — Азиз серьезно кивнул. — Ти должьен ее сильно бэречь… Я взял изрук мертвого бандита его STG-556, вытащил все магазины и забил ими разгрузку. А также позаимствовал его гранаты и нашел очень ценную вещь — глушитель для его ствола. — Гляди, Азиз. — Я продемонстрировал свою находку. — У этого тожье эсть, — спокойно отозвался тот. Азиз повесил на плечо обалденный экземпляр: это была «Гроза ОЦ-40», автоматно-гранатометный комплекс на базе старенького АК-110. — Салыдная вэщь, — причмокнул языком Азиз, прикручивая на ствол глушитель. — У мэня есть идея один, — сказал он, передергивая затвор. — Там, на лэстница, есть дира во двор: идем на лэстница, там позиция хорощия: валим Мирза и каво успэем, потом ти нижьний пролет контролируй, а я свэрху буду, есьлы нас с коридора обойдут. — Да я понимаю, Азиз, — кивнул я, — уж не в первый раз-то… Будем надеяться, что от неожиданности несколько идиотов ломанут на лестницу, — это было бы здорово! Главное, чтобы никто не догадался заложников взять… — Ми им такого не позволым, — ухмыльнулся Азиз. — Ох и странный вы народ — пацифисты, — покачал я головой. Осторожными шагами, стараясь не наступать на битое стекло и прочие шумные фрагменты, на ребрах ступней мы пошли по коридору. Я искренне надеялся, что Алима не влепит мне пулю, потому что он имел таких шансов уже несколько. Главное — не дергаться и не психовать. Перед выходом я даже дернул пару затяжек Азизова косяка, чтобы меньше мандражировать и быть поспокойнее, — травка не могла на меня сейчас подействовать опьяняюще. Даже если Азиз «крот», он тоже должен быть заинтересован в сохранности Ирины, а без меня ему это будет сильно труднее… А потом, у меня появилось новое подозрение, и я старательно его по пути обдумывал. Мы аккуратно вышли на лестницу и стали медленно спускаться, прижимаясь к стенам и разворачиваясь назад на каждой площадке. Вот показалась дыра в стене. Мы спустились на четвереньки, пытаясь издавать минимум шума. Я молил всех глюков Марса, чтобы ни одна сволочь не додумалась повозить инфрасканером в нашу сторону… Приближались мы к дыре уже по-пластунски: нижний слой дыры, примерно в четыре кирпича (в разных местах по-разному), служил неплохим бруствером. Двор тоже было видно удачно. Я стал жадно впитывать глазами пространство перед главным корпусом «Изумруда», пытаясь найти хрупкую фигурку в оранжевом экстрим-комбез, на дромадере-альбиносе, — но ее нигде не было. Зато Мирза возвышался верхом рядом с опустевшим верблюдом Вэндерса, наших, сбившихся в кучку, охраняли пятеро автоматчиков. Дронова до сих пор лежала без движения, перекинутая через седло. Аурелиано торчал на своем верблюде как жердь, скрестив руки на груди, совершенно не вписываясь в обстановку. Такой уж он: везде в оппозиции. Аюми Сокато о чем-то переговаривалась с Лайлой. Крис Паттерсон, кажется, читал молитву — по крайней мере, он поднял лицо к небу и беззвучно шевелил губами. Полковник свирепо озирался по сторонам, то и дело сплевывая на песок. Вопреки моим ожиданиям, бандиты не курили и не болтали. Они застыли, словно восковые фигуры, лишь изредка поворачивая головы по сторонам, как хорошо дрессированные радары… Дисциплина у Мирзы имела место быть, и уж процентов девяносто — если бы мы вышли с Вэндерсом в качестве заложника, он бы пристрелил его, как крысу, не задумываясь. Мирза несколько раз посмотрел на руку: видно, у него был там хронометр. Затем он жестом подозвал к себе одну из статуй, которая моментально ожила, подбежав к своему господину. Мирза что-то проговорил, махнув рукой налево, статуя поклонилась и, сняв с плеча перемотанную «бубликом» камуфляжную накидку, развернув и набросив на себя, скрылась из поля зрения. Я кивнул лежащему рядом Азизу, а тот, в очередной раз заправив под шлем несколько выбившихся мелких косичек, кивнул в ответ и, указав рукой в сторону группы, выкинул три пальца. Я выкинул в сторону Мирзы два пальца, Азиз кивнул. Я выставил пятерню и стал по очереди загибать пальцы. Когда я загнул последний, мы прильнули к прикладам, вперившись в прицелы… Я поймал на мушку место, где у Мирзы кончался шлем и начинался комбез с накидкой, и… нажал на спусковой крючок: раздался тихий плевок приглушенных выстрелов. Мирза дернулся вперед, резко вскинул руки и схватился за шею, затем покачнулся и рухнул из седла. Я быстро перевел прицел на одну из рядом стоящих статуй… но они уже ожили, и мой выстрел ушел в молоко, я быстро скорректировал огонь, переведя предохранитель на стрельбу очередями, и начал поливать свинцом падающие на песок фигуры. Рядом, сдавленно жужжа, дрыгался ствол «грозы» в руках Азиза. Бандиты в момент перегруппировались: несколько человек откатились за кактусы, а несколько моментально спрятались за всадниками нашей группы: люди Мирзы были обучены неплохо. Действовали они слаженно и четко — теперь наши туристы были живым щитом. Я откатился к стене, краем глаза наблюдая фланг Азиза. Он, видно, изучал мой и сделал кислую гримасу. Я приподнял голову и увидел, как тело Мирзы чуть пошевелилось в попытке привстать с песка. И вдруг Азиз округлил глаза так, что на лестничной площадке стало заметно светлее: он ткнул пальцем куда-то вниз и хрипло крикнул: — Вэрблюды! Скорэе вниз! Я на секунду высунулся из-за бруствера и увидел, как из-под верблюда Дроновой вылез бандит, стоящий на одном колене. Рядом с его шлемом чернел раструб ракетницы. Я кубарем покатился по пролету на второй этаж, вслед за Азизом, стараясь пошире раскрыть рот в положении зевка. Через несколько секунд, почти сразу после того как мы перекатились по следующей площадке на другой пролет, в нашу оставленную позицию ударила ракета и раздался оглушительный грохот, звон разрывающегося металла от перил лестницы и шелест падающих осколков кирпичей. В ушах зазвенело, и нас опалило горячим воздухом с запахом пороховой гари и ослепило яркой вспышкой. — Билин! Суки! — крикнул Азиз, хлопнув себя по бокам шлема. Мы прижались к стенам по разные стороны площадки между первым и вторым этажом. — Тэперь хрэн они сюда сунутся! — с досадой сплюнул на пол Алима. За нами была глухая стена, и мы потеряли визуальный контроль над врагом. Я старался изо всех сил не думать, где может быть Ирина и что с ней сейчас происходит, иначе я просто бы выскочил из дверей проходной и стал палить во всех подряд… Опять все через задницу… а разве по-другому бывает? Спокойнее… спокойнее, Странный! Вдруг снизу послышалось металлическое позвякивание, повторенное троекратным эхом. — Наверх! — заорал я. Алима понял меня без слов, и мы почти одновременно убрались с площадки на пролет вверх. Снизу подряд раздались три взрыва: голова раскалывалась — лестничная клетка резонировала чудовищно. Дверь проходной стали забрасывать гранатами. Раздался противный высокий свист. — Они хотят взять нас в клещи! — заорал я, перекрывая грохот и звон в ушах. Словно в подтверждение моих слов сверху вновь шарахнула ракета. — Ми два идиота! — крикнул Алима. — Точно! — ответил я и улыбнулся. Глядя на Азиза, я понял, что он меня не продаст… Даже если… И тут стена за нашими спинами содрогнулась, и на наши головы посыпалась штукатурка: бандиты решили разбить ракетами единственное наше укрытие — эту стену. — Какие они, сука, умные оказались. — Я с тоской повертел головой вокруг. — И щто дэлать тэперь? — Алима вращал глазами так, что бомбежка мне виделась уже не такой страшной… — Есть у меня одна дурацкая идея… — начал было я, но тут рвануло снизу — и вновь свист и короткие шлепки: осколки находили себе цели моментально, и было радостно, что это не наши тела. — Гавары быстрэе! — Алима нервничал. — Покурить не осталось? — спросил я озабоченно. — Слушай! Ты харощий человэк. — Алима вскинул руками, а сзади раздался глухой удар в стену. — Хочищ, я тебя придушу?! Нас качнуло, и из кладки вывалилось несколько кирпичей. — Давай с тыла выползать. — Я достал сигарету и прикурил… — Гдэ? — Через плесень! — крикнул я громко, потому что ухнуло сверху… — Или, может, со второго этажа попробовать… Где там окна? Я ж не видел… — И я! — Алима встал на четвереньки. — Пощли сматрэть, а то они прыдут… Мы поползли вверх, на второй этаж. Высунув нос в коридор, мы сразу получили трассирующую очередь. — Справа! — крикнул Азиз. Я решил, что надо так же, как они: достал из разгрузки гранату и, выдернув чеку, послал ее дуплетом о противоположную стену — туда, откуда стрелял автомат. — Бежим! — крикнул я, выкатываясь в коридор влево. — Ты псых! — крикнул Алима, кинувшись за мной. — Граната! — раздался крик сзади. Рвануло со всей дури, но нам уже было все равно. Заметались в замкнутом пространстве суетливые осколки — благо коридор был узкий и изобиловал препятствиями. Кто-то вскрикнул… Мы с Алимой катились по коридору, как яблоки по крыше, а над нами свистели трассеры. Азиз сорвал зубами чеку и кинул гранату, не глядя назад. — Сам ты псих! — крикнул я. Но сзади раздалось шипение и повалил дым: Алима бросил дымовую гранату. Кое-как мы добрались до конца коридора, и… в торце было окно… Ну хоть в чем-то должно везти?! — Пригаем и сразу направо! — Азиз юрко вскарабкался на подоконник и сиганул куда-то вниз. У меня безумно болело правое плечо, но я хотел одного — найти Ирину, и мне было уже плевать… Сзади ударила новая автоматная очередь, и, словно по пустому ведру, раздался звук: по моему шлему чиркнула пуля. Я не раздумывая прыгнул… Когда приземлился на землю и завыл от адской боли, я не увидел никого… Стрельба была такая, что казалось, будто рота паладинов берет корпус лабораторий штурмом, и я уже не понимал, кто в кого и где стреляет. Я озирался по сторонам, напряженно вглядываясь, но, как назло, ни Азиза, ни врагов не было видно. Бешено бежали секунды, но они были такими чугунными и утомительными. Я подполз к углу здания, за которым начинался двор, и аккуратно выглянул за него… Тишина… Вдруг наступила тишина… Тяжелыми объятиями она упала с неба, как пресловутый кирпич на голову… Я почувствовал, что оглох… Раздавались короткие очереди где-то сверху, но на площадке, перед зданием «Изумруда», не было стрельбы. Сквозь пороховую завесу и едкий дым горящего плюща я видел только лежащие тела и мертвых верблюдов… У меня потемнело в глазах… Я выскочил из укрытия и короткими перебежками побежал в сторону просеки… Я вглядывался в лица трупов… Я увидел лежащего на спине Мирзу с остекленевшими глазами и раскрытым ртом. Его черная бородка, подпертая снизу уже ненужной кислородной маской, топорщилась в подслеповатое звездное небо, которое начинало светлеть под лучами восходящего солнца, а на шее чернело рваное выходное отверстие выстрела, из которого продолжала сочиться пульсирующая кровь… Я огляделся вокруг. Стрельба смолкла окончательно. Ни души… Мне стало страшно… Я дрожащими пальцами свинтил с дула глушитель, передернул затвор автомата и выстрелил в воздух одиночным, чтобы услышать хоть что-нибудь, кроме своего дыхания и звона в ушах… — Ира!!! — заорал я, абсолютно наплевав на все. — Ира! Ты где?! Эй! Где ты?! Клубится дым… шевелится дым в такт маленьким лепесткам пламени… красивыми акварельными разводами заворачивающийся предутренним ветром в некое подобие протуберанцев… в небе парит одинокая гарпия… шумит в верхушках кактусов ветер — и тишина… Мертвая тишина… мертвая… Меня трясло… Я тяжело дышал… Мир потерял что-то… Он потерял мои глаза, которые раньше его видели и как-то пытались понять… Я чувствовал, что к глухоте добавилась слепота… На ореховом бюро стоял блестящий телескоп, паяльник и открытая бутылка пива меж спичечных коробков… Даже время остановилось… как в антикварной лавке, как в композиции старинной группы «Pink Floyd», в ушах внезапно начался звон тысячи старинных часов… Это время подшучивает надо мной… Я застыл… Стал такой же восковой фигурой… Я хотел остаться здесь… ослепнуть совсем… Тик-так… тикают часы… тик-так… тикает сердце… Тик-так… вторит ему тяжелое дыхание… Тик-так… стучат копыта по засыпанным песком бетонным плитам двора… Копыта?! Звуки шагов??? Из мутного дымного тумана возникают две тени… две мертвенно-бледных тени… Они бредут устало, пошатываясь, держа в руках винтовки и проводя ладонями по грязным запотевшим лицам… Я вскидываю трофейный автомат и прицеливаюсь… Но лица… они смутно знакомы… Йорген? Сибилла?! Они, устало пошатываясь, бредут ко мне… Йорген вяло машет рукой… а сзади призрак всадника сквозь колыхание ватной гари… Белый дромадер! На нем сидит девушка… Ирина! Ее глаза… Ее улыбка! Я вскакиваю с колен, со всех ног бегу навстречу, и мне наплевать, что сзади вся группа! Все! Живые! Ирина спрыгивает с седла и бежит мне навстречу! Я, громко матерясь и вытирая слезы, бегу к этой хрупкой фигурке, а она, раскинув руки, бросается в мои объятия! Ира! Милая! — Дэн! С тобой все в порядке? Да? С другой стороны бежит Азиз, размахивая руками и припадая на раненую ногу! Он смеется! — Странний! — улыбается он своей ослепительной на темном лице улыбкой. — Ти где биль?! Йорген хлопает меня по плечу! Сибилла стреляет в воздух длинной очередью и издает победный клич: — Йиох-ху!!! — Странный! Ну ты фокусник! Ну ты даешь! Так ловко! Как ты их грамотно отвлек! Ты просто… так все продумал! Стратегия, мать его разэдак! Мы их как крыс… Азиз! Вы молодцы! — Я обкуренный бил сильно! Ето все он! А я… а я… я купаюсь в нежно пахнущих волосах… и по моим щекам текут теплые капли…
Ребристый, ритмичный, колючий, тихий и высокий лес продолжался. Мы вышли сменой на дорогу, которая вела от главного корпуса лабораторий к северо-востоку. Эта дорога была старая, протоптанная и вела к той, что была завалена бандитами. До восхода солнца оставался час с небольшим, и я поторопил всех: мы должны были добраться до Сенькиного хутора как можно быстрее. Дорога должна была занять пару часов с гаком, и в плане радиационного фона я не сильно опасался. Но от извлечения пули из своего плеча я пока отказался — не хотел мешкать, да и загноиться рана не могла за такое короткое время. Ранение Азиза было навылет — рану обработали и посадили его на верблюда. У Дроновой было легкое сотрясение (она упала с верблюда) и синяк на верхней части шеи. Болели еще укусы, но заражения не было (как и у Паттерсона с Аюми). Еще был слегка ранен полковник: пуля вырвала ему кусок мяса на правом предплечье. Перевязку ему уже сделали. Когда Йорген и Сибилла вышли к «Изумруду» во время стрельбы — он незаметно соскользнул с верблюда, подобрал автомат (который, кстати, оставил себе) и вывел почти всех туристов в просеку, подальше от боя, в то время как бандиты были заняты мной и Азизом. Вот поэтому-то Йорген и Сибилла расхваливали мой «тонкий» стратегический план, который вышел почти спонтанно: я ведь и думать забыл о поддержке с тыла, а Охотники, пройдя по лесу, нашли часовых банды, которые следили за нашим продвижением. Самое для них сложное было — ликвидировать эти патрули. Но так как они были к этому готовы, а патрули, как выяснилось, — нет, они убили еще четверых (по двое каждый) и прогулочным шагом вышли в спины стрелявших в нас с Азизом бандитов. Так что большинство из бандитов погибло, даже и не узнав, от чьей руки. Йорген и Сибилла решили, что это я разработал такой тонкий и коварный план по ликвидации банды Мирзы. Сколько я ни объяснял, что, если бы Вэндерс послушался Мирзу и пристрелил нас с Азизом во дворе, а не повел бы на изощренную казнь к марсианской плесени, в главный корпус, вряд ли можно было бы отнести мой план к разряду стратегических шедевров. Меня никто не слышал. Йорген даже назвал меня почетным марсианином, а Сибилла, положив мне автомат на плечо (здоровое, левое), произвела меня в рыцари автомата и батареек (это они у меня нахватались). Все были счастливы и довольны и подумали, что я — это такой своеобразный массовик-затейник типа аниматора, который, чтобы развлечь скучающих туристов, решил шутя уничтожить банду отморозков, чтобы не скучать в дороге: супермены так иногда развлекаются… В общем, как я ни пытался развенчать свои действия как безответственные и в основном спонтанные, я слышал от Охотников одну фразу: «Хорош выпендриваться, все и так поняли, что ты крутой. Мы же не туристы, Странный, вешай лапшу им, а перед нами не надо бросать понты: ты — артист, и мы тебя знаем». А уж туристам что-то объяснять было вообще лишним. Меня всерьез злило такое отношение, потому что лавры — это, конечно приятно, но иллюзии и вера в супергероя — это опасное заблуждение, которое может стоить жизни, особенно если человек расслабится и решит, что за него уже все придумано. А уж кто меня взбесил сильнее всех — так это Азиз, который нахваливал меня сильнее всех и утверждал, что нас спасло только мое железное хладнокровие и четкий расчет. Как я ни старался выпытать у него причину такой неслабой военной подготовки, он все время отмазывался той фразой, что у них там все такие, а вот я… Он стал теперь у меня подозреваемым номер один по делу об убийстве Джованни, и если это окажется он, то я снесу ему башку лично, и мне будет гораздо горше и в миллион раз обиднее, чем в случае с Вэндерсом. Он сегодня спасал мою жизнь, рядом со мной сражался как черт! К тому же Азиз находился в одной комнате с покойным и очень естественно был напуган, так что это отодвинуло его сперва от подозрений… но теперь… Я ехал мрачный и подавленный, обиженный на всех, кроме Ирины, которая сказала мне комплиментов меньше, чем другие, и вообще, кажется, поверила мне, хотя и не до конца. Вдобавок стресс от боевого конфликта проходил медленно: руки тряслись, глаза шарили между кактусами. Я подумал, что, если бы мы с Азизом не открыли стрельбы, Йорген и Сибилла, уверенные в том, что я должен как-то отвлечь бандитов или подать сигнал, долго бы сидели в засаде, ожидая моих тактических манипуляций: я же сам приказал им действовать по обстановке… К тому же ныло плечо при любом движении, а рука просто отнималась, и единственной качественной анестезией и транквилизатором был спирт из моей любимой фляги. Ну, пускай как хотят, так и думают… Вэндерс тоже когда-то считал, что я полубог и супергерой, и вот чем это закончилось: сначала разочарованием, а потом ненавистью. Я чувствовал до сих пор вину перед ним, что не смог ему объяснить всего, не смог переделать его долбаного мозга, поэтому все это ликование было для меня с оттенком горечи и некой фальши, хоть я был на небесах от счастья, что все живы и не покалечены. Люди… разве им что-то можно объяснить… Как я психовал, как я боялся… Вот Ирина не такая, как они… Она вдумчивая, она понимает, что бывает по-разному, она не хочет видеть во мне мужика-мясорубку, который, стоит ему появиться на линии огня, сметает всех одним своим тупорылым взглядом производителя консервов. Тысяча глюков мне в ухо… В общем, мы продвигались по лесу, и я сидел в седле, как надутый индюк… Настроение было вроде хорошее, но одновременно какое-то мрачное, с внутренними заморочками по поводу ответственности и нечеткости людских отношений со взаимопониманием… А тут еще и Ирина: — А этот Джо. Он тебя знал… Почему он тебя так ненавидел? Что у вас происходило такого? Если, конечно, это корректно спрашивать… — Да, — буркнул я мрачно, — корректно… — Не хочешь — не говори. — Ирина опустила глаза… — Да как сказать, — задумался я. — Хочу или нет? С одной стороны, мне стыдно за себя: ведь мы сперва с ним дружили, я думал, ему нужна моя помощь — он был робок и молчалив поначалу… Я старался его почаще хвалить и поддерживать, хотя видел, что у него навалом комплексов и разных заморочек. Ну вот… А как раз с другой-то стороны, его уважение ко мне стало таять, потому что я много нянчился с ним, — тогда он начал эти комплексы выплескивать на меня, увел у меня… рассорил меня с одной знакомой, стал игнорировать приказы, вел себя странно, отмалчивался. Иногда мог завести душевную беседу, прямо себя вывернуть наизнанку, помочь по мелочам. А потом вдруг заявляет: я, мол, не хочу выполнять твоих приказов, ты ведешь себя как фашист, я с таким не собираюсь в одном отряде находиться. Я расстроился, но делать нечего: группа — дело добровольное, а каждый Охотник сам себе хозяин. Он сказал, что соберет свой отряд, и ушел с этой нашей общей знакомой. Потом я узнал, что он ее бросил в пустыне одну: удрал из бункера, пока та спала, и забрал с собой припасы. Он увлекся какой-то Охотницей из соседнего клана, а когда она забеременела, и ее оставил. Лайза — эта наша знакомая — тогда еле добралась до ближайшей базы Охотников. Но это я потом только узнал. А тут вдруг является: картина на шестьдесят четыре мегабита, пятьдесят мегапикселов! Рожа расцарапанная, сам ранен, комбез драный, ели ноги волочет. Виноват я, говорит, в своих поспешных про тебя, Дэн, выводах, это, говорит, все Лайза, сучка, меня против тебя настроила, но я теперь понял, что она врала и мужскую дружбу надо беречь, невзирая на обиды. А я-то, дурак, и поверил: думаю, может, правда Лайза меня невзлюбила за что-то, вот и решила подпакостить — дама она эмоциональная. У нее даже погоняло было Чили — типа острый перец. Ладно, думаю, людям свойственно заблуждаться, простил его. Стали опять вместе в рейды ходить, веселились на пару, делили добычу, еду. И как-то он мне говорит — пойдем-ка одно место проверим, мне какой-то мужик в баре координаты разболтал автономного заводика по производству боевых дроидов. Это же эльдорадо! Хочешь — продай эти координаты за огромные деньги, хочешь — сам пользуйся: наберешь себе отряд таких болванов стальных — так тебе все нипочем, в любой блокпост или склад армейский пролезешь без риска для жизни. А можешь самих дроидов продавать за бешеные деньги! Пошли мы черт знает куда, аж к земле Ноя. Местность там высокогорная, дышать нечем, широты южные, далеко за экватор — холодрыга. Мы никого с собой еще и не взяли, чтобы разборки не случилось: редко такое в группах у Охотников происходит, но мало ли что. Искали этот чертов завод — вспомнить страшно: координаты неточные, я уж думал, его объегорили. Столько солов провозились… А он упрямо искал, ходил с эхолотом, пустоты проверял. Даже меня спас — я в трещину чуть не провалился, ее снегом занесло. Он меня вытащил. Нашли мы наконец этот заводик подземный — он в прекрасном состоянии, конвейер законсервирован, все новенькое, в масле, полностью автоматизирован и сырьем загружен по уши, и шахта с полезными ископаемыми и мини-плавильней, лазеры в оружейных складах, новейшее оружие. Просто находка! О таком здесь мечтают все. Только все под сигнализацией и сложнейшая система охраны: турели, лазерные заграждения, ловушки, как в древних гробницах, лабиринты. Он мне говорит — Странный, ты у нас специалист в этой области, действуй. Привести я тебя привел — теперь твоя работа. Ну я и полез. Электрические схемы изучал, цепочку за цепочкой, отрубал охранные системы, замки кодовые всковыривал, силовые кабели обесточивал. Добрался до контрольного пункта охраны, отрубил вообще всю защиту через головной компьютер, а выйти не могу: на выходе сработал лазерный заслон, и меня чуть не порубило на шашлык, а питание там автономное. Я Джорджу кричу — погляди, мол, тут, с твоей стороны, где-то щиток должен быть с управляющей панелью квантового генератора на эту каморку. Он ходил, ходил, пыхтел чего-то, нашел… и вместо того чтобы мощность убавить, на полную врубил. Я ему кричу — ты, мол, реостат в другую сторону крутани, в обратную. А он говорит: реостат заклинило. Я говорю — хорош прикалываться, как его заклинить может, чувак? Это пластиковая ручка с обмоткой внутри — о чем ты вообще? А он говорит — не идет, и все. А тут еще лазеры стали на такой мощности разогревать панели на стенах и на полу, и проем начал гореть. Пластик воняет, дым едкий, я начинаю задыхаться. Я уж на него и матерился, и умолял, а он стоит, сволочь, улыбается и говорит: я, говорит, сейчас за подмогой сбегаю в ближайший лагерь какой-нибудь, а ты пока в маску подыши. А у меня баллоны почти пустые: пока по горам лазили — там воздух-то разряженный сильно, — я почти все выдышал, только с горы осталось спуститься напрямик. Сказал я ему все, что про него думаю, а он говорит — пойду я, а то вместе сгорим, должен же хоть кто-то выжить. И ушел. — А ты как же? — спросила Ирина, с неподдельным интересом слушавшая мой рассказ. — А вот так. — Я развел руками и ойкнул, когда кольнуло в плече. — Аккуратнее, Дэн! — Ирина погладила меня по руке. — Я включил пожарную сигнализацию, — продолжил я, — пошла пена, воняла она, надо сказать, под лучами тоже не очень, но огонь сбила. И я в этом смраде и пару на скорость стал разбирать центральный пульт: там было несколько стальных панелей, я их скрутил проволокой, как слоеный пирог, между ними трубки алюминиевые проложил, чтобы еще и воздушная прослойка была. Лучу так больше времени на нагрев нужно. Сделал ручку посредине и как со щитом в руке проскочил в дверь. Только выбежал — а щит и развалился в нескольких местах. Руку обжег — так, мелочи… — Какой же он подонок! — искренне возмутилась Ирина. — Вот и я так подумал, — кивнул я, продолжая рассказ. — Некоторое время вообще был ошарашен и не хотел верить в то, что он банально воспользовался мной и решил просто от меня избавиться. Мне так было обидно… За собственную глупость… — Никакая это не глупость! — вступилась Ирина за мои недостатки. — Это доверие к людям, это хорошая черта, я считаю! — Но не на этой планете. — Я покачал головой. — Просто ты стараешься верить, что люди относятся к тебе так же, как и ты к ним. — Ну в общем, — я тяжело вздохнул, — бросился я его догонять, а провозился я часа два с половиной. Пошел по снегу, по его следам, спустился с горы, а его и нет нигде, след простыл. Кто-то его, видно, ждал с верблюдом или свином. Я так и не понял кто. Но это и не суть важно. Мы же в горы полезли без зверей, а в том месте, где мы их оставили, уже никого не было: подстраховался, гад. Воздух у меня кончился, холод дикий стоял, да и на второй день пути пурга началась — представляешь, Ира? Снег с песком пополам? Пылевой такой дьявол, метров на триста в высоту. В общем, спрятался в какой-то расселине. Энергию комбеза берег как мог — день примерно. А в седле верблюда у меня запасной аккумулятор был… Ох, я злой был тогда! На второй сол пурга еще была, а у меня подогрев отключился. Я уже почти заснул, думал — все, кранты. Вот тут меня Сибилла и откопала. — Сибилла тебя спасла?! — удивилась Ирина. — Да, — кивнул я, — она Йоргена искала, тот тоже пошел накануне к горам, бункер искал типа «Оазиса», и пропал. Потом мы его нашли — этот нахал всю пургу просидел в бункере, до которого и добрел, собственно. А связь из-за гор и песка в воздухе не работала. У них в этом районе рейд был… не помню уж, что они вообще искали, но нашли они меня. Поэтому Сибилла и прикалывается про то, что марсиане созданы, чтобы вытаскивать земные задницы из переделок. — Надо же! — Ирина бросила восхищенный взгляд на нашу сладкую парочку в арьергарде. — А я подумала, что они полные разгильдяи, особенно Йорген. — Вот такая уж у них манера себя вести, — улыбнулся я. — И с того момента вы вместе путешествуете? — поинтересовалась Ирина. — Ну если это можно так назвать. — Я хмыкнул. — Я хотел Марс по экватору вокруг обойти — они единственные, кто меня поддержал. В клане сказали, что я сумасшедший… вот и кличку дали… А от этих иногда и не знаешь чего ждать: они иногда и вправду как дети, но зато я им верю, а они мне, хотя, конечно, Йорген — тот еще экземпляр. — Здорово, что все так кончилось. — Так это еще не конец, — махнул я здоровой рукой. — Когда с Йоргеном и Сибиллой вернулся в свой лагерь, там уже вовсю ходили слухи, что я, дескать, бросил Джо помирать в горах, и как он спасся — это вообще отдельный эпос, только мужество, выносливость и смекалка помогли ему! Я обалдел. А многие Охотники при виде меня плевались и норовили дать мне по лицу! Представляешь, как я взбесился? Как дикий цербер с наскипидаренной задницей! Джо ходил по лагерю с таким надменным видом, с гаденькой улыбочкой, окруженный группами почитателей и сочувствующих. Подонок даже не дал себе труда пойти в другой лагерь: он был убежден, что я уже давно кусок вяленой человечины. Я хотел набить ему морду, но мудрая Сибилла сказала, что это только возвысит его в глазах окружающих. Меня даже хотели из гильдии исключить! А я вынужден был оправдываться, как мальчик. На верную мысль меня натолкнул один придурок, который подошел ко мне как-то и спросил, презрительно так: «Ну что, заводик-то свой с роботами толкнул уже небось? Нажил-то хорошо? Девайсами поделишься?» Меня тут и осенило! Я влез в Сеть, пошарил там как следует и выяснил, что координаты завода-то уже давным-давно проданы какому-то хмырю из клана Охотников Черной Пантеры, — это наши соседи были. И эти соседи наши туда рванули уже, причем чуть не месяц назад: почти сразу, после того как я с Йоргеном и Сибиллой только познакомился. В горах-то мне, понятно, куплей-продажей заниматься несподручно было, а Сибилла рассказала главному, как она меня нашла, и что во время пути я ни с кем не встречался и ничего не продавал. Кто-то из лагеря Сибиллу знал и сказал, что верить ей можно. К тому же они с Йоргеном за меня поручились оба. Тут-то Хорват, то есть главный наш, факты проверил, все передо мной извинились, а Вэндерс слинять уже успел, когда понял, что дал маху. — Я просто поражаюсь этому мерзавцу. — На Ирином лице застыло выражение отвращения. — И я не перестаю, даже сейчас… — Я сжал губы: воспоминания ожили передо мной как кадры немого старинного фильма с титрами, которые я читал за кадром. — Тогда Охотники разослали по всем гильдиям его портрет с описанием, чтобы его никуда не принимали нормальные люди, — вновь заговорил я, плавно покачиваясь в седле, — его и не принимали. Через полгода он прислал мне сообщение, умолял простить, забыть все прошлое и позволить вернуть мое доверие. Писал, что сам не знает, что на него тогда нашло и зачем он впутал в это дело того мужика, который ему про координаты разболтал, просто тот очень его попросил, угрожал даже. А потом этот парень, который ждал его у горы, которого он и хотел позвать на помощь, просто насильно увез его, пристегнув наручниками к седлу. И помочь Джо мне очень хотел, действительно хотел, но ему не дали… Этот-то коварный тип и продал координаты, а вовсе не Джо. А небылицу про свои подвиги в лагере он по глупости придумал, чтобы перед ребятами повыпендриваться, да и оправдаться тоже. А то, что все про меня плохо подумали, так и тут он не виноват, потому что он всем говорил, что Дэн просто пропал, а кто-то из Охотников сказал, что Дэн тебя, наверное, кинул, как лоха, — и все распустили корявый слух, будто это так и есть. Одним словом, испорченный телефон, злые языки, а он вообще ни при чем! А убежать ему из лагеря пришлось, потому что я, дескать, сам на него все свалил, и теперь бедному Джо одиноко, грустно и печально, и никуда из-за меня его не принимают, бессердечного, но в душе очень доброго парня. А того коварного гада он встретил и пристрелил, чтобы отомстить за меня и за себя, чтобы кровью омыть свою честь. Поэтому он просит меня обо всем забыть и не разрушать нашей крепкой мужской дружбы… Я тогда так обалдел от такой наглости, что на несколько секунд даже поверил, что так оно и было на самом деле. А действительно! Совершенно реальная история, звучало все убедительно, на первый взгляд… Но когда я вспомнил его гаденькую ухмылочку там, на заводе, и потом в лагере, наваждение с меня спало, и я успокоился, послав ему в ответ несколько нецензурных выражений. Больше он мне не писал. — Это потрясающий человек! — Ирина смотрела на меня, широко раскрыв глаза. — Он просто вампир какой-то! Он психически нездоров! Я слышала про такие случаи… — Я тоже пришел сегодня к таким же выводам, — признался я. — Жаль, на Марсе не развита психиатрия… а живой он действительно представлял угрозу. Потом я слышал, что он связался с отморозками (больше-то не с кем было), и последняя его выходка перед нашей встречей в «Изумруде» была вообще непонятной: он просто меня заказал одной шайке бандитов, которая охотилась за мной около шести месяцев, если по земным меркам. Хорошо, что я случайно об этом узнал, через различные байки и сплетни бывалых Охотников… иначе… — И как же ты выпутался? — спросила с живым интересом Ирина. — Пришлось натравить на них другую шайку враждебного им клана. На Марсе почти у каждого есть кровный враг. Но страху я, конечно, натерпелся… — Да, — сказала Ирина, — ты просто не то чтобы прав или не прав: ты оказал Марсу услугу, избавив колонистов от такого… от такой гадины… — Знаешь, Ирина, сколько их тут таких гуляет? — сказал я, тяжело вздохнув. — Патронов не хватит. — Одним меньше, — сказала Ирина с очаровательной нежной улыбкой, не очень подходившей к ее словам. В этом контрасте проглядывала некая зловещая сила, сила ее характера и ее ненависти ко всему неправильному, деструктивному и злому. Ко всему, что может предавать, лгать, разрушать и глумиться. — И вообще, — подытожила она, — хочется думать о хорошем и веселом… Ты не представляешь, как я перепугалась, когда тебя начали бить! Мне хотелось их всех… — Ирина сжала свои маленькие кулачки, но я не сомневался, что она могла бы многое сделать, дай ей волю. — А когда тебя повели в здание, я просто была в шоке, — продолжала она. — Я верила, что с тобой ничего не случится, но ты так мне подмигнул и улыбнулся печально, что я была готова душить всех голыми руками. Мне показалось, что я тебя больше не увижу, и от одной такой мысли я могла сойти с ума! Давай ты постараешься в следующий раз не ввязываться в такую драку так резко… — Ира, у нас не было другого выхода, — начал я оправдываться. — Я понимаю, Дэн, прости. — Она кивнула, и у нее опять съехал шлем на глаза. — Просто я не готова больше к потерям, понимаешь? Ты мне очень нужен… я… мне кажется, просто… Я заметил, как в ее глазах блеснули слезы. — Ира, — прервал я ее, — ты тоже… ты для меня… Я опять потерял способность формулировать мысли красиво, что вообще всегда считалось моей сильной стороной. — В общем… — Я достал сигарету и нервно закурил. — Я теперь всегда буду думать сперва о тебе, а потом обо всем остальном… Я постараюсь, обещаю… — Дай мне тоже покурить, — всхлипнула она, — ты не представляешь, просто не представляешь, что я чувствовала, пока ты там отстреливался… а тут еще этот Йорген… выскочил из кактусов и потащил верблюда… так внезапно, я даже не сразу поняла, что происходит. Хотела его ногой пнуть… У меня возникло одновременно два желания: заплакать и расхохотаться. Я погладил Ирину по плечу. — Я тоже психовал, — сказал примирительно, — не увидел твоего дромадера с лестницы — думал, тебя взяли в заложники… хотел выскочить из дверей с автоматом, как заправский супермен, и начать массовый отстрел… Хорош бы я был… Я заглянул в ее глаза: слезы продолжали катиться по ее щекам, а в глазах — словно пламя двух свечек от ветра колышется. Она посмотрела на меня — и вдруг мы оба рассмеялись, как два идиота, непонятно над чем и не ясно чему. Она взяла мою руку в свою ладонь. — Научишь меня стрелять? — неожиданно спросила она, затянувшись сигаретой и в первый раз не закашлявшись. — Зачем? — удивился я. — Да ты и так умеешь. — Это ерунда все. — Она упрямо помотала головой. — Я в лесу чуть всех кактусом не задавила, и вообще — я умею стрелять только из пистолета и из бластера, а из автомата и кувыркаться там по-всякому, борьбы — не знаю. — Ира… но зачем? — Я поняла, что рядом с тобой надо все уметь и все знать. — Она нахмурилась. — И только посмей мне сказать, что это не женское дело… — Обязательно научу! — тут же ответил я, поняв, что лучше сделать так, как она хочет. Я снял с ноющего плеча автомат, вынул из седельного блока раздвижной походный столик и начал разбирать свой автомат, подробно поясняя Ирине, как он устроен и как функционирует. Она внимательно слушала и даже порывалась записывать, и только мой аргумент, что во время боя у нее не будет времени перечитать записи, остановил ее от этого. Мы продолжали наш путь. Небо светлело. Между стволами колючих исполинов с приближением солнца пробуждалась жизнь дневная: начинали жужжать какие-то насекомые, чирикали первые птички — понятия не имею, как они зовутся и хорошо ли поют, но на Марсе такое в принципе услышишь не так часто, и я наслаждался. Где-то погавкивали церберы, а далеко-далеко, казалось, на самом крае земли, со стороны долины, в какой-то нереальной и жестокой стране тихим эхом слышались одинокие автоматные очереди и глухие удары взрывом: там погибали люди, и им казалось, что это правильно…
Все уже порядком подустали, и немудрено: мы спасались от глюка и зверья, приняли бой, были раненые, да вдобавок сделали почти двойной переход за одну ночь. Солнце большим оранжевым шаром поднималось нам навстречу и слепило глаза. Датчики радиации принялись истерично трещать. Я приказал всем опустить нашлемные светофильтры. Лучше всех в группе выглядел Скорцес: беготню в лесу он пережил в отключке, легкие его укусы от так разрекламированных им же мышей-вампиров быстро прошли, а во время стрельбы на «Изумруде» он напоминал мне памятник, и, видно, он сам убедил себя в том, что любая пуля от него отскочит. Меня лихорадило от раны, рука выше локтя почти ничего не чувствовала, и колотил легкий озноб. Я уже в красках представлял себе, как сейчас отдохнем у Сеньки на хуторе, где всегда хорошо и уютно, хотя постоянно половина хозяйства находится в стадии затяжного ремонта. То ему приспичит модернизировать кислородный регенератор — и тот перестает работать вовсе, то он придумает уникальную систему отопления — и разобранные трубы так и валяются по двору месяцами, потому что неотложных дел-то сейчас навалом. А один раз он решил построить на участке сарайчик для массовых просмотров видео, как кинотеатр, хотя абсолютно непонятно, кто будет покупать билеты туда, и даже бесплатно кто сможет забить десять его колченогих кресел хотя бы до половины. Он был марсианин, но в это никому не верилось: его оторванность от действительности и странная «нездешность» характера, и вообще наплевательское отношение к выживанию (хоть, как ни странно, он был специалист в этом вопросе), — все это делало его в некотором роде отшельником, обособленным образованием, некой кантовской «вещью в себе». Мне он был любопытен, и общение с ним доставляло удовольствие, несмотря на его любовь к долгим и пространным рассуждениям на философские темы или манеру рассказывать какую-нибудь историю, происшедшую с ним, чуть не столетней давности, про которую на Марсе уже ходили легенды, слухи и сплетни. «Мне тут один чудак рассказывал историю — вроде как про себя, а на самом деле это со мной было, — начинал он обычно, — но все он переврал, конечно… Он-то как рассказал…» — и дальше следовал подробный рассказ с искаженным содержанием, а затем не менее подробная история (с Сенькиными примечаниями и ремарками) о том, как было на самом деле. Зачастую обе истории отличались друг от друга такими мелочами, что слушать это становилось невыносимо, и люди засыпали. Я же, напротив, начинал горячо обсуждать детали, вступать с Сенькой в полемику и доказывать ему, что все было совсем не так, хотя меня там не было и я ничего не видел, но вот один чувак мне рассказывал… Это могло продолжаться до бесконечности… За эту склонность к софистике Сенька меня и любил, потому что прагматичная марсианская публика просто не понимала Сеньку, как личность, в принципе и считала его с сильной чудинкой. А под выпивку и закуску мы могли разговаривать с ним сутки напролет, и нас это не угнетало, а, напротив, создавало ощущение некоего душевного комфорта. Вот показался в перспективе дороги, освещаемой восходящим солнцем, поворот в сторону, уходящий между кактусами в направлении небольшого горбатого мостика из каких-то безумных дюралевых конструкций через неглубокий ров, утыканный острозаточенными арматуринами. Возле моста стоял железный столб, вкопанный в землю, на котором висел истлевший скелет какого-то отморозка, который Сенька подобрал во время одного из рейдов, чтобы повесить для устрашения (по характеру добрее этого человека было сложно представить, особенно на Марсе). На столбе висело несколько табличек с прорезанными насквозь трафаретными буквами. Первая гласила: «Путник! Прежде чем войти сюда, подумай, нужен ли ты здесь?» А под ней: «У нас гостям всегда рады!» И следующая: «Территория заминирована и охраняется дрессированными глюками!» Я подал сигнал к повороту. За мостиком громоздились хаотично слепленные постройки Сенькиного хутора, окруженные стальным решетчатым забором, над которым шла трехрядная «колючка» и поблескивали стойки видеокамер наблюдения. «Колючка» крепилась к фарфоровым изоляторам, и на ней висел значок высокого напряжения. Только близкие Сенькины друзья знали, что никакого напряжения там нет — ни низкого, ни высокого. Выход с мостика преградила небольшая стая церберов с облезлой шерстью и радиационными ожогами на язвенных боках. Они недружелюбно глядели в нашу сторону, но не нападали и даже не гавкали: от них веяло спокойствием и уверенностью зверей, находящихся на своей территории. Я понимал, что, если мы попытаемся пересечь мост, они, невзирая на трехметровый рост наших дромадеров, нападут всей стаей. Может, у Сеньки такая новая развлекуха — собачек дрессировать? Я сделал знак всем остановиться. — Сенька! — крикнул я во всю мочь оставшихся во мне сил. — Выходи в футболян играть! Вожак стаи лениво зарычал, а во дворе пронзительно закукарекал петух. И тишина. Я ждал. Мне показалось, что ближайшая к нам видеокамера слегка повернулась, словно разглядывая наши лица. Я передернул затвор автомата и, подняв дуло кверху, выстрелил одиночным. Церберы вздрогнули, ощетинились и стали негромко рычать уже все вместе. Откуда-то сверху на угол забора спикировала, захлопав разлапистыми крыльями, гарпия. Как ни в чем не бывало она стала чистить перья и изучать нас круглым и водянисто-красным глазом. Она тоже имела вид живущей в этом месте собственницы, которая с неким сытым удивлением взирала на нас, «бродяг и попрошаек». И тут из-за угла забора появилось нечто невообразимое: парочка здоровенных марсианскихдраконов. Огромные ящерицы семейства варанов, доходящие до пяти метров в длину… Эти были помельче, но выглядели не менее внушительно, учитывая, что при низкой марсианской гравитации они могли перемещаться и прыгать с ужасающей быстротой. И что самое удивительное в этой ситуации — церберы не обращали на них никакого внимания, а, наоборот, ощерив слюнявые пасти и вздыбив шерсть на загривке, начинали рычать на нас интенсивнее. А драконы, переливаясь мелкими серо-зеленоватыми чешуйками с охристыми пятнышками, медленно и, как могло ошибочно показаться, неуклюже, словно на параде, заняли место подле стаи рычащих собак. Этот странный зверинец и не менее странное Сенькино поведение начинали меня раздражать. К тому же Крис принялся фотографировать, громко прицокивая языком, из-за чего, как мне показалось, ярость зверья только росла. Остальные же туристы горячо обсуждали происходящее и галдели на все лады. — Он тебя всегда так встречает? — спросила Ирина, встревоженно глядя на зверей. — Ты не говорил, что он дрессировщик… — Он мне тоже не говорил про такой свой талант… — Я снял автомат и дал небольшую очередь по дорожке с той стороны мостика. Церберы загавкали, ожесточенно давясь собственной слюной и рыком, гарпия растопырила крылья и издала противный клекот, широко раскрыв клюв, словно пытаясь проглотить всю нашу группу, а драконы зашипели, подергивая своими раздвоенными змеиными языками. — Сенька, — крикнул я, — уже не прикольно, мы спать хотим! И тут со стороны забора раздался громкий выстрел, и приличный кусман растущего рядом со мной кактуса был выдран облаком крупной дроби. Несколько брызг сока попало мне на лицо. Ира потянулась к кобуре. Я вздрогнул и занервничал, но не сильно — дистанция для дробовика была большой, и в опасности были в основном кактусы. Да и утомление сказывалось. — Пошли вон отсюда! — донесся с той стороны забора грубый прокуренный голос. — А не то зверей натравлю! Стрелка не было видно за колючим кустарником, росшим вдоль забора. Но голос явно принадлежал не Сеньке. — А Сенька Гваделупа где? — крикнул я, сложив ладони рупором. — Нету вашего Сеньки, в город он переехал! Я здесь живу, и все! Раздался новый выстрел из дробовика, на этот раз покореживший край перил моста, отчего стрелок, видно, совсем разозлился, а церберы буквально захлебывались от безудержного рычащего лая. — А почему у вас поспать нельзя? Мы мирные путники, мы не причиним вам вреда! У нас раненые. — Я сказал это уже так, по инерции, понимая, что нас не пустят. — Я по пятницам не подаю! — грубо отозвался загадочный отшельник. — Считаю до трех! Если не уберетесь, собак спущу — они вас… Раздался новый выстрел, который ушел куда-то в лес, где противно чавкнуло стволом кактуса, а один из церберов, получивший, видать, маленькое ранение дробинкой в ухо, жалобно завизжал, крутясь на месте. — Спокойней, дядя! — крикнул я. — Береги природу, мать твою! Мы уже пошли! Я сделал знак группе разворачиваться. — Какого хрена ты с ним цацкаешься, Странный?! — закричал в шлемофоны Йорген. — Сейчас мы эту гниду вместе с его зоопарком… Тоже мне дед Мастдай нашелся! — Спокойнее, Охотник Йорген, — сказал я в микрофон в режиме конференц-связи, чтобы все слышали, — мы же не отморозки какие-то: надо уважать право психа на его психические владения, к тому же он, по-моему, телепат какой-то — видишь, как он зверями рулит? — Да мы их сейчас в фабрику консервов… А спать мы где станем? — Йорген материл всех любителей животных в мире. — Тут буквально километрах в трех Призрачная Крепость… — начал было я. — Ты сдурел, что ли?! — не выдержал Йорген. — С Олимпа рухнул?! Я ожидал примерно такой реакции, но все же гаркнул в громкую связь: — Охотник Йорген! Не рассуждаем! Движемся в заданный район! — Сибилла, скажи хоть ты ему, — продолжал возмущаться тот. — Его контузило, наверное, в этом «Изумруде», или он надышался… — Йорген, что ты себя как баба ведешь? — поддержала меня Сибилла. — Можно базар-то не разводить здесь хотя бы?! — Да я лучше тут спать останусь, с вампирами… — продолжал бубнить Йорген. — Долой мракобесие, Акмэ! — хохотнула она. — Ну знаешь… — прошипел Йорген. — А что это за Призрачная Крепость? — скорее с любопытством, нежели с испугом, спросила Ирина. — Это такая большая квадратная дырка в скале, — ответил я слегка раздосадованно, — а у Охотника Йоргена просто клаустрофобия, по-видимому, разыгралась! — Квадратная дырка? — удивилась Ирина. — Ну… — замялся я, подбирая нужное слово. — Вырезанный в скале комплекс каких-то древних построек, еще задолго до колонизации возникших, как многие утверждают… — На Марсе была древняя цивилизация? — Ирина удивилась еще больше. — В том-то и дело, что непонятно: кто говорит — была, кто говорит — не было… Но факт в том, что в скале прорублены, будто раскаленным ножом, огромные помещения, да с такой ловкостью и таких размеров, что не всякий лазерный бур сейчас такое потянет. Некоторые утверждают, что это провокация военных периода Первой Волны, чтобы, если что, панику посеять среди колонистов, кто говорит, что это еще до Первой Волны, веке в двадцатом, была секретная экспедиция с целью подготовить первую военную базу на Марсе, да только все погибли. А на вид это, конечно, выглядит древнее и монументальнее, типа как на Земле в Южной Америке древние постройки какой-то сгинувшей цивилизации, которую то ацтекам припишут, то инкам… В общем, как говорится, дело ясное, что дело темное. Зато там не так дуть будет, как в открытой степи, и рядом пара участков с ветровыми генераторами: можно будет и подзарядиться… — А почему Йорген так не хотел туда ехать? — вновь спросила Ирина. — А потому, — ответил я, — что некоторые марсиане очень суеверны и думают, что там живет всякая нечисть: от юварков до чуть ли не духов этих племен древних народов — мол, там их курганы, их захоронения, и тревожить их — некрасиво, да и опасно. А то вдруг зомби полезут из подземелий? — А там и вправду есть захоронения? — Ирину, кажется, очень заинтересовал этот аспект вопроса. — Да нет там ни хрена, — махнул я здоровой рукой, — а если когда и было, то мы этого уже не застали… А уж в оживших марсианских мумий мне и самому хотелось бы поверить, но… Ей-богу, достаточно одного отряда отморозков — и любая мумия сгинет обратно в могилу… Ирина рассмеялась. — Странно, — произнесла она, — как в тебе романтик и идеалист уживается со скептиком и прагматиком? — А я и сам удивляюсь. — Я посмотрел на нее внимательно. — Наверное, также, как и в тебе, мой драгоценный гид! Я пришпорил верблюда и засмеялся. — Ну ты нахал! — весело крикнула мне вслед Ирина. — Я — романтик в чистом виде! Она погналась за мной. — Не стоит выдавать желаемое за действительное! — успел прокричать я, ловко увернувшись от ее цепкой ладошки с острыми ноготками, которыми она пыталась схватить меня за ухо. — Странный! — раздался в наушниках иронический голос Сибиллы. — Ты раненый или симулянт? Я не понимаю! — Я — раненый симулянт, — крикнул я в ответ, и в это время Ирина подкралась сзади и схватила меня за ремень автомата. Я никогда бы и не подумал еще пару дней назад, что Ирина может вот так просто дурачиться, да еще и на глазах у туристов, которые должны видеть в ней незыблемый авторитет знатока чужой планеты. Туристы клевали носами, некоторые дремали, пытаясь облокачиваться на горбы своих верблюдов. Датчики или трещали, или вибрировали, как будто сыпался мелкий горох из мешка. Все были с опущенными светофильтрами. Солнце украшало нашу дорогу бликами и яркими силуэтами кактусов. Вот лес начал заметно редеть, тропинка стала подниматься на некую возвышенность, которая переходила в небольшой холм, покрытый пятнами мхов. Мохнатые колючие колонны становились пониже, и места между ними появлялось больше. Мое сердце радостно бурлило в предвкушении знакомых равнинных просторов. Вообще-то лес мне в чем-то нравился (несмотря на «Изумруд»), но легкий дискомфорт я в нем все же ощущал. Порхнула мимо нас какая-то птица — и вновь чириканье и причудливые переливы этих птичьих выкриков: они встречали солнце. Вот мы с Ириной миновали последние кактусы, столбик-указатель при въезде в лес — и выехали на верхушку каменистого бордово-коричневого холма с темно-зелеными пятнами мхов. Кое-где вокруг торчали еще огромные зеленоватые подсвечники, но они были одинокими замками, стоящими на просторах огромной глинисто-каменистой долины, на дне которой змеилась витиеватая полоска красноватого песка: по всей вероятности, это было древнее высохшее русло реки, и сама долина являлась продуктом эрозии, происшедшей много тысячелетий назад. Зрелище было еще и со спецэффектами — в песке, щедро набившемся в любые глиняные и каменистые ниши и ямки, изобиловал кварц, который сквозь красноватую пыль железных оксидов переливался мерцающими розовато-сиреневыми точками по всей поверхности этого огромного оврага. Долина разворачивалась вправо, к плоскогорью, и терялась между двумя скальными выступами метров по двести в высоту. В этих широтах постепенно начинались гористые участки местности, которые за пару тысяч километров к северо-востоку упирались в высоченное плато, на котором громоздился знаменитый «трезубец» — горы Фарсида, три высоченных шпиля, по размерам сравнимые с Олимпом, немного пониже. Сам же Олимп и Литохоро-Сити, туристский город, чуть ли не единственный развитый промышленный район Марса, располагались северо-западнее от «трезубца». Таким образом, путь наш описывал небольшую дугу в северном направлении и почти весь проходил по границе долины Амазония и плоскогорья. Вид был очень величественный. Налетали порывы утреннего ветра: солнце начинало разогревать воздух. Так расцветившее пейзаж, оно несло в себе опасность жесткого излучения. Надо было торопиться. Мы стали спускаться по запыленной и малохоженой тропе, вьющейся по западному склону долины. В том месте, где он встречался с горами, и была вырезана в скале огромная квадратная дыра, прозванная среди марсиан Призрачной Крепостью, высотой около тридцати метров, уходящая метров на двести в глубь скалы, плюс примыкающие коридоры, небольшие каменные комнаты со сложной геометрической конфигурацией. Она снаружи напоминала огромный летный ангар для крупного такого аэробуса. Об авторах этой постройки действительно велись ожесточенные дебаты, но трудно было сделать четкие выводы о ее возрасте, к тому же никаких орнаментов или письменных рельефов в этом месте обнаружено не было, так что даже назначение этой инфраструктуры оставалось неясным. Вполне возможно, это действительно были следы деятельности какой-то высокоразвитой неземной цивилизации: поражала легкость обработки камня и масштабы. Такие объекты встречались на Марсе и в других местах и были не менее геометричны и грандиозны. Я не очень верил в инопланетян — хотя бы потому, что других следов своей деятельности не оставили, и даже если и существовали, то давно уже исчезли отсюда… Кто-то это сделал — только в этом можно было быть уверенным на сто процентов. А строить предположения можно бесконечно. Мы продвигались вдоль склона долины, и Йорген продолжал обсуждать с Сибиллой, какой у нас ненормальный лидер смены и почему его все время тянет найти приключений на задницу себе и другим более здравомыслящим людям. Сибилла пыталась в сотый раз объяснить ему, что это единственная пригодная в ближайшем радиусе защита от солнечной радиации, и даже колодец с чистой водой там присутствует, а Йорген упрямо повторял, что не будет пить воду из одного колодца с трупаками, которые стопудово замурованы там по всем стенкам. А колодец наверняка был жертвенный, и что он про такие вещи читал (!), будто и на Земле древние индейцы в такие сбрасывали провинившихся нарушителей порядка, чтобы боги прислали им дождей или обеспечили победу в войне. Сибилла отвечала, что если химический состав воды нормальный, то она будет ее пить, даже если в колодце кладбище, а уж верблюды вообще лишены такой мнительности, как у Йоргена. На что Йорген возражал, что он по развитию далеко отстоит от верблюдов, и поэтому здесь нет ничего удивительного. Меня этот диалог забавлял и раздражал одновременно: я понимал, что Йорген устал и элементарно капризничает, так как если бы все послушались его, то мы бы нашли на северной оконечности Амазонии какой-нибудь бункер типа «Оазиса», но это еще часа четыре езды — и то не факт, что не вляпались бы в перестрелку с военными или бандитами. Забавно мне было, что в Йоргене сочетается это брюзжание с закаленностью и выносливостью, а зачастую с полной бесшабашностью настоящего Охотника-марсианина. Плечо пульсировало, в глазах иногда вспыхивали красные искорки, а горы приближались медленно. Солнце начинало ощутимо нагревать воздух, и становилось жарко. Надо было вытерпеть около часа езды — и мы на месте. Терпели, несмотря на то что многие возмущались безответственностью Сеньки, так нагло переехавшего в город перед нашим прибытием, да еще и подселившего вместо себя какого-то заклинателя зверей, психопата, — хоть бы оружие у него отобрал. Вот склон заметно повернул вправо, и на него там, у подножия скал, опирались многоступенчатые террасы, увенчанные сверху огромной зияющей прохладной темнотой — дырой Призрачной Крепости. — Поднажмем! — крикнул я смене. — Скоро станет жарко! Когда мы добрались до каменистых ступеней террас, тропинка стала совсем узкой и вилась вверх настоящим серпантином. Это был трудный участок. Существовала объездная дорога, пошире и поудобнее, но так получился бы приличный крюк. Дорога вела к заброшенной трансформаторной подстанции у подножия плоскогорья. Когда-то она распределяла энергию натыканных вдоль скалистых стен ветряных генераторов. Их лопасти щедро обдували восходящие вдоль скалы потоки воздуха. Эти потоки были достаточно постоянны и сильны. Верблюды упрямились: им не нравилось, что мы выбрали такой крутой и извилистый подъем. Они тоже сильно устали. Дромадеры мотали головами, пытались пятиться назад, неохотно уступая ударам шенкелей и плеток. Розовато-сиреневый оттенок неба начинал желтеть, низкие серо-оранжевые размазанные вдоль горизонта облака напоминали мокрые полупрозрачные тряпки, висящие на тонкой леске, которые сбоку подсветили цветными софитами, а звезда по имени Солнце, словно гигантский пылающий монгольфьер, поднималась вверх, стремительно захватывая пространство. Ра побеждал Апопа и был неумолим в своем торжестве. — Красиво здесь, — громко сказала Ирина, пытаясь справиться со своим альбиносом на крутом повороте к очередной террасе, — а так проехали бы мимо и не увидели… — Мы еще всякого насмотримся, — махнул я рукой. — Осторожно, Ира, тут яма: передай задним. Наконец мы вскарабкались на небольшое плато, с которого открывался прекрасный панорамный обзор всей долины, а прямо перед нами зияла огромная дыра Призрачной Крепости и поскрипывали на мачтах своими ржавыми лопастями несколько ветряков. Мы с Ириной остановились недалеко от края плато и, поджидая арьергард, любовались долиной. — Я пытаюсь представить себе, — сказала Ирина задумчиво, — как выглядела эта река, когда она текла здесь. Мне стало жаль, что я не вижу ее лица за забралом светофильтров, — как она сейчас выглядит? Что отражается в ее глазах, улыбается ли она? — Что было по ее берегам, — продолжала Ирина тихо, — как пенились ее волны, как отражалось в ней небо… восход солнца… эти существа, прорубившие огромную скалу: смотрелись ли они в воду на свои отражения? — Я думаю, что не смотрелись, — сказал я, — этим руслам много миллионов лет. Вода испарилась с планеты после столкновения с огромным астероидом. Это произошло огромную кучу веков назад. Но вот река — она и вправду текла, и текла красиво, наверное. — А на Марсе сейчас есть реки? — спросила Ирина. — Есть, — ответил я, — но мало, и многие из них сезонные. — Сезонные? — переспросила она. — Текут только весной, когда тают ледники, — пояснил я, — а вот эта река была большой, очень большой. — Интересно, а откуда текла эта река? — Там, очень далеко на юго-востоке, есть высоченные горы — наверное, оттуда. Там много ледников, и они очень древние. Мы продолжали жадно разглядывать фантастическую панораму, освещенную косыми лучами солнца. Каньон плоскогорья обрывался на каком-то расстоянии от земли, и бурный поток обрушивался по дуге вниз, где был глубокий котлован, столетиями углубляемый в скале, покрытый сейчас крупной сеткой трещин в глинистой породе. А дальше из котлована вырывалась стремительная, бурлящая масса воды, которая оставила эти рельефные, переплетающиеся, словно мышцы, промоины в толще грунта, ровно и прихотливо сцепленные по дну русла, повторяя движения воды. Противоположный берег, более пологий, был покрыт прозрачной ультрамариновой тенью, которая разрывалась сверху оранжевым узором выветренных холмиков с многочисленными следами эрозии. А прямо под нами берег, освещенный солнцем, продолжал искрить мириадами кварцевых песчинок, казавшимися отсюда, с высоты, извилистой полоской, засыпанной самоцветами, играющими всеми цветами радуги. Извилистая тропинка перебиралась через русло реки и заплеталась витиевато между бугорками на вершине оврага. А над всем этим зеленело небо и светило солнце, следы сияния которого были видны на горизонте короткими вспышками зарниц магнитных бурь. Где-то у горизонта курились немного смазанные ветром дымные столбы каких-то действующих вулканов, а может, и пылевых дьяволов. Мне вновь почудилось, что я сейчас не на Марсе, а в какой-то сказочной, нереальной стране. Стране Оз, по которой мы шагаем к Великому Волшебнику, который должен вернуть нас домой, и всем известно, что кончится все хорошо, потому что волшебные силы помогают только положительным персонажам, а мы и есть эти персонажи, которые борются с разбойниками, людоедами и злыми ведьмами. Это вызывало во мне противоречивые ощущения: с одной стороны, хотелось замереть и зажмурить глаза, чувствуя, как по телу разливается странное щекочущее тепло, а с другой — появилось желание встряхнуть головой, похлопав себя по щекам, и очнуться от этого странного и затягивающего сна… — Ой, гляди! — раздался в шлемофоне голос Ирины, который вывел меня из задумчивости. — На том берегу, видишь? Где пологий такой спуск песчаный, вон там! Там рисунок какой-то! Голос Ирины, слегка искаженный радиосвязью, тоже прозвучал как-то нереально, и я подумал, что проснуться пока вряд ли получится. Я повернул голову туда, куда указывала Ирина, и увидел странный вытянутый к востоку орнамент. Было такое впечатление, что он аккуратно продавлен в песке. Орнамент изобиловал концентрическими кольцами разных размеров, ритмически расходящимися параллельными линиями и переплетающимися дугами. Площадь он занимал около ста квадратных метров примерно. — Кто это так постарался, интересно? — произнесла Ирина. — Это агроглифы.[19] Так иногда «развлекаются» глюки, — ответил я в микрофон. — Глюки? — В голосе Ирины послышалось удивление. — А зачем? — Никто не знает, — вздохнул я. — Многие считали это какими-то посланиями, кто-то находил в их пропорциях диаметр Марса и его орбиты с точностью до сотых, кто-то видел в этих узорах зашифрованные молекулярные формулы, а кто-то магические символы первоэлементов. Но вот беда: сами глюки никак свои творения не комментируют. Ирина рассмеялась: — Но разве ты у них сам не спрашивал? — Да все как-то не до этого было. — Я опять вздохнул. — Извини, — сказала Ирина неожиданно, — я понимаю, что тебе нелегко даются эти контакты в принципе. — Да нет. — Я продолжал рассматривать странный узор. — Любопытно вообще-то понять… разобраться с тем, что происходит у нас под носом. Ведь мы почти ничего об этих явлениях не знаем, действуем на ощупь, а тут не помешало бы загрузить парочку НИИ расчетами и опытами, и чтобы там были такие специалисты — вроде нашего покойного профессора. Одними экспериментами тут не разобраться. Вот взять хотя бы мою технику… — Оу! Как есть красиво! — раздался голос на частоте Паттерсона. Я обернулся: туристы уже все собрались на плато и тоже любовались панорамой. Йорген и Сибилла, оживленно жестикулируя, о чем-то спорили. Крис снимал на видео: его движения были вялыми, он очень устал, но упорно пытался запечатлеть достопримечательный восход. Мне казалось, что вот так он может и уснуть, с камерой в руках. Даже стало жалко этого дуралея, который, наверное, пытается воспринимать наше путешествие как большую экскурсию. — Охотники Йорген и Сибилла, — сказал я в микрофон, — осмотрите зал, туристы — оставайтесь пока на плато. — А долго еще? — раздался хнычущий голос Дроновой. — Совсем чуть-чуть, — успокоил я. — Что это за гробница? — цинично поинтересовался Аурелиано, умудряющийся даже сквозь зевки выказать свое скептическое отношение к происходящему. — Не гробница, а мегалитическое сооружение, — поправил я, — и вам, турист Скорцес, нужно радоваться редкой возможности осмотра памятников древней марсианской архитектуры. Посмотрите на величественность и масштабность этого архитектурного ансамбля, построенного более пятнадцати-двадцати тысяч лет назад неизвестными зодчими древней, не дошедшей до нас цивилизации! Ворота в Призрачную Крепость имеют около тридцати метров в поперечнике, украшены по краям ступенчатыми псевдоколоннами, выполненными в стиле неоконструктивизма… Меня понесло, туристы начали задавать вопросы, но противный Скорцес не сдавался даже в объятиях сна. — У нас в Южной Америке полно такого добра: в Перу, в Боливии, в Чили… — начал перечислять он заплетающимся языком. — Вот и делайте выводы, молодой человек, — выкрутился я, войдя в роль экскурсовода окончательно. — О чем это нам говорит? — Ну как же! — растерянно произнес Аурелиано: он не был готов к вопросу. — Правильно! — торжествующе перебил я. — Древние инки и майя прилетали на Марс с целью колонизации! Это же очевидно! Все внезапно замолчали, переваривая мою смелую гипотезу. — У них тоже биль ракеты? — удивленно произнес Паттерсон. — И ракеты, — закивал я, — и горнопроходные лазеры, и прочие высокотехнологичные инструменты: иначе как вы объясните это огромное, словно раскаленным ножом по маслу вырезанное, помещение внутри скалы? — Я есть читать про индейцев, — гордо произнес Паттерсон, и я испытал небольшой шок от его неожиданной для меня способности к чтению, — они есть из Америка! Наши американцы! Они долго-долго тереть камень специальный пила из бамбук и поливать вода, они не иметь лазер! Скорцес хихикнул, а я закатил глаза, трижды пожалев о своих необдуманных фразах. — Эти строения были обнаружены в период Второй Волны, — вставила Ирина, вспомнив о том, что гид именно она, — экспедицией, кажется, Луй-Чаня: он-то и обратил первым внимание на сходство в этих постройках Марса с Южной Америкой и Древним Египтом. Таких уникальных памятников на Марсе насчитывается около пятнадцати: в районе гор Фарсида, в кратере Сидоний с горой-Сфинксом, на Лунном плато, в кратере Эллада, на плато Элизий, в Тирренской долине и в некоторых других местах. Сходство состоит в сходных технологиях постройки, укладки и обработки камней и больших размерах этих строений, а принципиальное отличие — в глубоком скальном залегании подобных объектов: все они врезаны в скалы и плоскогорья, в отличие от земных аналогов. Современная наука не берется точно датировать их постройку, и тем более предположить, кто именно мог построить эти сооружения и каково их функциональное назначение. Приблизительная датировка этих построек, данная Луй-Чанем, как верно заметил Охотник Странный, — от пятнадцати до двадцати тысяч лет назад. — Да, но индейцы… — не унимался Крис. Началась полемика, в которой кто-то откровенно потешался, а кто-то пытался объяснить Крису, что на Марсе не растет бамбук. — Ты любишь подшучивать над людьми, — услышал я в наушниках тихий голос Ирины. — Ничего подобного, — так же тихо ответил я, — просто иногда люблю увлечь коллектив идеей. — Мне нравится, как ты это делаешь, — сказала Ирина, — даже это у тебя получается по-доброму. — Ты хочешь сказать, что я издеваюсь над группой? — утрированно возмутился я. — Конечно же. — Ирина рассмеялась. — Но очень тонко и незло. — Просто мне подумалось, что их надо как-то ободрить и отвлечь, — ответил я. — И вообще: ты меня считаешь слишком уж изощренным парнем, чем я есть на самом деле. — Мне кажется, — задумчиво сказала она, — что я знаю тебя уже много-много лет. — В зале все чисто, — раздался голос Йоргена. — Заходим в зал, — сказал я всем.
В зале стоял полумрак. Где-то на расстоянии метров пятидесяти ровно по центру начинались квадратные колонны из кубообразных, гладко отполированных, хоть и пыльных, глыб метра по два с половиной в поперечнике, которые упирались в ровный и гладкий каменный потолок на большой высоте. Возможно, колонны были частью скальной породы, обложенной каменными плитами снаружи. Проверить это, не сломав их, было невозможно — стык меж камнями был не толще человеческого волоса. По краям стен темнели аккуратные четырехугольные ступенчатые ниши, имевшие внутри какие-то замысловатые выемки. Некоторые из ниш были утоплены в стену скалы. Уровень стены уходил глубже в породу и тянулся до самого потолка, образуя четырехугольную в сечении выемку. К таким нишам вели три небольшие ступеньки. Некоторые углубления располагались друг над другом и тоже имели ровные края, ступенчато уходящие вглубь. Самым поразительным, если приглядеться, были идеально ровные прямые углы всех этих с виду несложных форм. Колонны заканчивались метров через тридцать: потолок в этом месте под углом шел вниз и упирался в каменную кладку с дверными проемами: по два с каждой стороны колоннады. Камни кладки были также отшлифованы почти до идеального состояния, хоть и покрыты пылью. А вот форма стыка была разнообразной — от призмы до скругленных по краям камней произвольной формы, казавшихся почти пазлами. Любая неровность выглядела нарочитой. Сопряжение соседних блоков было настолько точным, что абсолютно все скосы и изгибы камня стык в стык соединялись своими безупречно выровненными поверхностями, а щели были тоньше упаковочного пластика. Все казалось таким естественным и гармоничным в этом каменном величии, что сперва зритель даже не задумывался — а каким образом эти глыбы весом не меньше нескольких тонн были так аккуратно подогнаны друг к другу? Да еще и с такой легкостью, словно их вырезали не из камня, а из пенопласта? И еще возникал вопрос — зачем строители, вырезав в скале такое огромное помещение, сделали лишнюю работу, облицевав стены изнутри такими большими и ровными камнями? Да, зрелище впечатляло, но надо было думать о проблемах насущных, и, разрешив туристам спешиться и размять ноги, я с Сибиллой, прихватив катушку силового кабеля, отправился к ближайшей мачте ветряного генератора в надежде запитаться от него хоть каким-то электричеством. Туристы включили нашлемные фонари и разглядывали зал, удивленно восклицая. Ирина пыталась меня задержать со словами, что я никуда не пойду, пока она не осмотрит мою рану, но я отбился, пояснив, что первая наша задача — обеспечить нашу стоянку энергией, а потом устраивать здесь быт. Ближайшая мачта была метрах в тридцати от входа в Крепость. Скалы были пустынны, в спины дул утренний ветер. Уступ, который начинался возле Крепости, постепенно сужался, огибая выступы скалы. Он также был рукотворного происхождения, к тому же по его краю, над обрывом террасы, были насверлены засыпанные пылью круглые отверстия, наверное служившие когда-то для крепления какого-то ограждения на этой площадке. Мы подошли к ветряку, и я попросил Сибиллу снять с моей спины катушку: отсутствие одной руки сказывалось. Йоргена я не стал посылать, потому что хотел слегка пройтись сам. Я нашел распределительную коробку со стандартным разъемом, но индикатор показал полное отсутствие электричества на выходе, хотя ветряк вращался бойко, поскрипывая на утреннем ветру. К следующей мачте было идти неохота, да и кабеля могло не хватить. Сибилла предложила сходить за второй катушкой, но я не терял надежды. Достав из комбеза электроотвертку и покапав раствором антиржавчины на болты, я начал потихоньку отвинчивать крышку. Удача улыбнулась нам: под крышкой оказался обыкновенный обрыв контакта, и я быстро его исправил. Подключили кабель, и индикатор загорелся ярко-зеленым огоньком светодиода. Постепенно разматывая кабель, мы вернулись в крепость. Сибилла шла за мной и слегка присыпала провод щебнем и песком с пылью. В зале мы повесили на колонны несколько софитов, стреножили верблюдов и пошли обследовать помещения за задней стеной. Первая слева дверь оказалась началом наполовину засыпанного щебнем коридора, который вел в недра скалы, вторая выходила в просторную вытянутую комнату со ступенчатыми стенами и потолком на разных уровнях. По краям комнаты имелись небольшие каменные стенки типа ширм, за которыми были четырехугольные углубления в полу, в центре которых находились круглые отверстия. В них по небольшим желобкам, которые скрывались в стенах самой комнаты, текла тонкими струями вода. — Ого! — сказал Йорген нарочито бодрым голосом. — Туалет типа «сортир»! Я отсюда пить не стану! — Акмэ, — ехидно улыбнулась Сибилла, — я сомневаюсь, что тут отдыхали ребята вроде тебя, которые перепутали колодец с сортиром. Она окунула в воду щуп химического анализатора, который крепился к ее КПК. Йорген пузырился от негодования, крича и размахивая руками, объясняя «самой умной женщине на Марсе», что даже если дерьмо окаменелое, он не опустится до такого. А запасов его воды хватит до Персеполиса. Анализатор показал, что вода в колодце чистейшая и почти без примесей, но Йоргена это не убеждало, а Сибилла принялась за биологический анализ. Оставшиеся два прохода оказались один предбанником, уходящим вниз глубокой шахтой без малейшего намека на ступеньки, а другой — таким же коридором, как и самый первый. Мы решили, что исследовательские и археологические работы не входят в цели и задачи нашей экспедиции: Сибилла прошла метров на пятнадцать вглубь и сказала, что ничего подозрительного не видит, а коридор дальше начинает сильно сужаться, так что можно проползти только на четвереньках. Вариант для ночлега оставался один, и мы с туристами стали перебираться в комнату с колодцами. Перенесли лампы из зала, поставили в коридорах датчики движения и видеокамеры. В комнате появился свет, складной походный столик, стали распаковываться рюкзаки и раскладываться спальники, включили портативные обогреватели: в комнате царила промозглая сырость из-за воды. Крис робко спросил, где тут туалет, Йорген начал было показывать на колодцы, но получил от Сибиллы небольшой удар локтем под ребра, а я развел руками — сразу сильно резануло плечо — и, махнув в сторону зала, где между колоннами стояли стреноженные верблюды, сказал: — За верблюдами — везде, ну… где удобнее… Крис выпучил глаза и ушел в зал. Я на всякий случай выглянул за ним и еле успел поймать стеснительного американца при входе в коридор: еще три шага — и сработал бы датчик движения, а мы оглохли бы от воя сигнализации. Я, Йорген, Сибилла и полковник расположились возле выхода. Йорген копался в углу со своим спальником. — Блин! — воскликнул он. — Смотри, какая хрень. Он держал в руках пучок каких-то голубовато-белых перьев. Я внимательно разглядывал их, потом взглянул на Йоргена. — Ты думаешь, тут бывали юварки? — поинтересовался я. — А чего тут думать? — Йорген отшвырнул перья в сторону. — Говорил же я: место поганое. — Не дрейфь, старик! — Я махнул рукой. — Отобьемся, если что. На вахте один будет в комнате, а один в зале — к верблюдам иногда выходить. Ирина наконец поймала меня и сказала, что будет немедленно извлекать пулю, пока не началось заражение крови. Сибилла скромно поинтересовалась — а как часто Ирина вынимала пули из людей? Та немного смутилась, но потом гордо заявила, что проходила медподготовку перед полетом и перевязывала ожоги, даже вправляла вывихи. — Это немного другая тема, — закивала Сибилла деликатно. — Поверьте, Ирина, я вытаскивала добрую сотню пуль, штук пять даже сама у себя. — Я хочу попробовать, — сказала Ирина твердо, — я буду предельно аккуратна, я должна… — Я не сомневаюсь в ваших способностях, — невозмутимо ответила Сибилла, — аккуратность здесь необходима, но самое главное — это уверенность и опыт… — Когда-то надо начинать, — быстро парировала девушка моей мечты. — Я думаю, нужно узнать мнение пациента. — Сибилла бесстрастно взглянула на меня. — Что скажешь, Странный? Я понял, что попался: желание Ирины помочь мне имело огромную силу, и, если я откажусь от ее помощи, я рискую ее обидеть своим недоверием. Ирина смотрела на меня умоляющими глазами, и я изо всех сил старался не думать, что в глазах двух женщин есть маленький отблеск природной кровожадности. — Ну что я могу сказать… — Я пытался сделать равнодушно-философское выражение лица. — Это все-таки не пересадка мозга — конечно, я могу полностью вам доверять, и… — Вот и хорошо, — быстро проговорила Ирина, — я готова: что надо делать? — Если женщина хочет помочь мужчине, лучше ей не мешать, — изрекла Сибилла глубокомысленно. — Я буду руководить, а вы меня слушайтесь, Ирэн, хорошо? — Конечно! — Глаза Ирины светились заботой обо мне. — И если что-то пойдет не так, я подстрахую, — добавила Сибилла. — Все будет отлично. — Мой милый гид деловито кивнула. Я вздохнул и принялся снимать повязку, наложенную Азизом. Туристы в это время пытались поужинать, кто-то уже залез в спальник, кто-то вел непринужденную беседу. Полковника перевязывал Йорген, а Азиз сам менял повязку. Я чувствовал некую неловкость за то, что мной занимается целая бригада хирургов. Сибилла вынула из своего рюкзака потертую металлическую коробочку, выкрашенную болотно-зеленой краской, местами облупившейся, с красным крестом и продавленной на крышке надписью «Himself a surgeon»[20] и, подключив ее к питанию своего комбеза, нажала сетевую клавишу. Загорелся красный индикаторный огонек, говорящий о том, что содержимое коробки подвергается дезинфекции. Очень удобный полевой набор хирурга со встроенными внутри кварцевыми лампами и электромагнитными стерилизующими генераторами. Стоит очень дорого и обычно воруется с военных складов. — Руки, — лаконично произнесла Сибилла, протягивая Ирине пачку антисептических салфеток. Ирина стала тщательно обтирать ладони и пальцы. Сибилла вытащила из аптечки упаковку с резиновыми перчатками и тоже протянула Ирине, надорвав упаковку. Затем вытерла руки сама и тоже надела перчатки. Я понял, что Сибилла преподает урок хирургии: обычно она делала все гораздо проще. Я развязал повязку и аккуратно снял, морщась от боли, застывший кусок бинта-спрея, нанесенный Азизом. Обнажилась почерневшая дырка в плече с потемневшими рваными краями с запекшейся кровью. Сибилла приготовила стерильные тампоны и стала отдавать указания: — Обработай перекисью. — Она неожиданно перешла с Ириной на «ты». Ирина кивнула, взяв в руки смоченный тампон. Плечо горело. Кожу стало приятно холодить — Ирина бережно водила вокруг раны и медленно промакивала края. — Интенсивнее и везде. — Индикаторный огонек на хирургическом ящичке сменился на зеленый. — Анестезию выше входного отверстия. — Он же пил из своей фляги алкоголь, — неуверенно произнесла Ирина, — вдруг не подействует? — Ничего страшного — коли двойную. — Хорошо. — Ирина послушно взяла шприц-тюбик покрупнее, и я ощутил легкий толчок в районе сустава: кожа почти ничего не чувствовала, кроме расползающейся ледяной прохлады. — Потерпи немножко, Дэн, — тихо пробормотала Ирина, сосредоточенно нахмурив брови. — Я вообще ничего не чувствую, — улыбнулся я, отметив легкое головокружение. Сибилла откинула крышку ящичка и, вынув оттуда скальпель, протянула Ирине. — Сделай два неглубоких диаметральных надреза на коже по краям раны, чуть больше сантиметра. — Да. — Ирина опять кивнула и взяла скальпель двумя пальцами, как сигарету. — Вот так держи. — Сибилла показала руку со сложенными пальцами. — Так? — Ирина повторила позицию пальцев Охотницы. — Да. Я почувствовал ноющую боль: руки Ирины слегка тряслись. — Спокойнее, — комментировала Сибилла, — увереннее: он не помрет. Проникающее движение, вдруг рана на секунду вспыхивает болью — и что-то теплое растекается вокруг. Я с силой стиснул зубы и глубоко вдохнул, глянув на плечо, — пошла кровь. Ирина вскрикнула: — Ой, что я сделала! Дэн, извини, тебе больно?! — Глаза ее расширились от ужаса, она тяжело дышала. — Мне нормально, Ира, — выдавил я, — не волнуйся. — Спокойно! — громко сказала Сибилла, промакивая рану тампоном с перекисью. Перекись пузырилась, наполняя воздух металлическим запахом. — У него кровь пошла! — Ирина побледнела. — Все нормально, — успокоила Сибилла, — так и должно быть! Ты хотела научиться? — Да-да, все в порядке, — пробормотала Ирина, приходя в себя. Сибилла достала длинные, сложной формы щипцы, отдаленно напоминающие портняжные ножницы, только поизящнее и ослепительно полированные. — Видела на курсах своих такое? — спросила она. — Это зеркала… — Зеркала Киллиана, — машинально докончила Ирина слегка дрожащим голосом. — Вот, — кивнула Сибилла, — бери это и раздвигай аккуратненько волокна, прямо по раневому каналу, шаг за шагом, при малейшем сопротивлении тканей останавливайся, я буду тампонировать. Ага? — Я не смогу, — тяжело вздохнула Ирина. — Сможешь, — с нажимом произнесла Сибилла, с жесткими интонациями в голосе. — Это мой мужик или твой? Кровь прилила к щекам Ирины. — Бери и вот так: раз-раз-раз, — показывала Сибилла, — вспоминай, как вам там показывали. Чувствуй каждое движение и не психуй. Рана неглубокая, все нормально. Я сосредоточенно наблюдал, как полковник с Азизом резались в карты под одним из софитов, изредка поглядывая на меня и ободряюще подмигивая. Ирина взяла инструмент, глубоко вздохнула и крепко зажмурилась. Я ободряюще улыбнулся. — Не бойся, Ира, — сказал я, — у тебя получится. Она медленно начала вводить инструмент в рану. По руке стала расползаться обжигающая боль. Я стиснул зубы опять и немного поморщился, задержав дыхание. — Вот так, — кивала Сибилла, промокая тампонами набегающую кровь, — еще… еще… плавнее… да… вот так… Боль доползла до головы и поглотила меня на какое-то время, а потом притупилась. — Я ничего не вижу, — пробормотала Ирина. — Дэн, не больно? Я помотал головой, сжав кулак здоровой руки до побеления костяшек пальцев. — Попробуй левее или правее, — подсказала Сибилла, продолжая вытирать кровь тампонами. Я пытался сосредоточиться на каменной кладке, на спящих лицах туристов и их мерном посапывании, перемежаемом негромким бормотанием. Я представлял себе свои прошлые ранения — некоторые из них были и посерьезнее, — раненых товарищей… Я купался в волнах боли и чувствовал, что она как огромный водоворот, — но если его направить не к себе, а от себя, становилось немного полегче. Сибилла включила фонарик и стала светить прямо в рану. — Вон там, — воскликнула Ирина, — что-то черненькое! Посвети правее… — Ага, — удовлетворенно произнесла Сиб, — попалась, которая кусалась! Она вынула длинные и тонкие щипцы со слегка изогнутым кончиком: — Перехватывай, а я буду держать. — Сибилла приняла у Ирины инструмент, а ей протянула щипцы. — Смотри внимательно в отражение, сперва нащупай края, потом подергай аккуратно на себя и немного в стороны, как поддастся — вынимай. — Хорошо. — Брови Ирины опять нахмурились: для нее перестало существовать все вокруг — она видела пулю, она ее нашла. — Только не тяни: кровь натекает. Ирина кивнула. — Ну, Странный, — сказала Сибилла бодрым голосом, — сейчас все будет! Плечо пронзила резкая боль, потом еще, а потом все взорвалось. Я стиснул зубы что есть мочи и немного крякнул, прессуя воздух в легких до состояния окружающих меня камней. В глазах и в мозгу неожиданно наступила ночь, и я посильнее стиснул кулак, который и так дрожал от напряжения. — Вот и все! — торжественно объявила Сиб. — Операция прошла успешно: больной будет жить, и скорей всего — долго и счастливо! — У меня получилось! — воскликнула Ирина. — Дэн, ты как?! Очень больно? — Что ты, Ира, — с легкой хрипотцой проговорил я, и каждое слово отдавалось пульсирующей болью в плече. — Ты просто супер все сделала! — Да ладно тебе, — виноватым голосом сказала она, — я так все неуклюже… Просто надо уметь… уметь все… — Нормально ты все сделала. — Сибилла обрабатывала рану раствором пенициллина и антибиотиками. — Для первого раза вообще неплохо получилось. Врожденный талант! — Вы меня специально расхваливаете, — смутилась Ирина. — Во-первых, давай уже на «ты». — Сибилла вдевала в иголку шелковую нить, скосив глаза к переносице. — А во-вторых — делать мне нечего, расхваливать еще всяких практиканток с медкурсов! — Вот она! — торжественно сказала Ирина, поднося к моим глазам хирургические щипцы. Голова моя еще кружилась, а туловище стало ощутимо лихорадить и слегка потряхивать. Я сфокусировал зрение: в зажиме щипцов торчал бесформенный кусочек свинца, покрытый бордовыми сгустками темной кровавой слизи. Пальцы Ирины вновь заметно дрожали. И пальцы, и щипцы были тоже измазаны пятнами крови. Ирина смотрела попеременно то на меня, то на пулю, и глаза моего гида занимали для меня полнеба. — Спасибо, мой милый доктор, — слабо улыбнулся я Ирине. — Ты же не возражаешь, Странноватый, если я тебя подштопаю? А то ты какой-то дырявый, — веселосказала Сибилла. — Валяй, — промямлил я, — надеюсь, штопка будет художественной? — Конечно! — Сибилла округлила свои темно-карие глаза. — Я вышью тебе сценку охоты марсиан на дикий шагающий танк! Йорген заржал, как дромадер, хлебнувший спирта, Аюми вскрикнула во сне и перевернулась на бок. Сибилла зашикала на нашего достойнейшего эсквайра, покрутив указательным пальцем у виска. Уколов ее иголки я уже почти не ощущал. — А это тебе больно? — спросила Ирина, отложив пулю на расстеленную на полу клеенку, на которой возвышалась кучка окровавленных ватных тампонов. — Это ему — как укусы дикого марсианского гнуса, — срифмовала за меня Сибилла. Ирина гладила меня по голове, а полковник с Азизом доигрывали очередную партию и лукаво улыбались оба. — Так, — произнес я. — Первая смена дежурства — мы с Йоргеном. — Так, — в тон мне, нахмурясь, сказала Сибилла. — Охотник Странный сейчас отправляется баиньки! И без возражений — ты сейчас никакой будешь. Вот когда поспишь, тогда… — Зачэм ему дэжурить, э? — отозвался Азиз. — Ми с полковником справимся во вторую смену. — Во вторую смену я буду дежурить или с Йоргеном, или с Сибиллой, — твердо сказал я. — Ти мнэ нэ верищ, Странний? — Азиз округлил глаза. — Верю, — ответил я, — но на вахте должен быть один раненый — один здоровый: так уж вышло. Это приказ. — Ну раз приказ… — Полковник хитро улыбнулся. — Разговорчики… — Я закашлялся. — Выбирайте сами — кто со мной, во вторую, а кто в первую. Меня колотил озноб, и в голове шумело так громко, будто там бешено вращался пылевой дьявол. — Ирина, давай выпьем, — сказала Сибилла, — а то необмытый почин дурной всход дает. А тебе нельзя! — Это обращаясь ко мне. — А я и не хочу, но мысленно с вами… — Голова вышла на марсианскую орбиту эдаким «троянским» астероидом.[21] — И я! — прошептал Йорген так, что у меня вздрогнули веки, а Паттерсон перестал храпеть. Азиз и полковник тоже подтянулись. — Ми тоже хотимь пить за такой отважьный девушка! — сверкнул глазами Азиз. — Да-а-а-а, — протянул полковник, — у вас, русских, женщины с характером: моя бывшая была из Украины. Это же похоже? — Славяне, — ответил я за Ирину. — А вообще… кто будет спаивать гида — будет мною лично расстрелян, без суда и следствия. — Да мы понимаем. — Полковник хлопнул себя по колену и улыбнулся. — Ты, боец, отдыхай. — Я контролирую, — кивнула мне Сибилла. — Если такая жьенщина гаварыт «кантралырую» — это жьелезно! — Азиз схватился руками за голову. — Так, только без клоунады. — Я вновь нахмурился. — Вообще-то я не пью крепких спиртных напитков. — Ирина тоже сдвинула брови. — Только по крышке — пятьдесят миллилитров… так надо… — Сибилла открутила крышку своей фляги и достала мельхиоровый походный стакан. — Сибилла, мне действительно пробочку буквально. — Пальцы Ирины еще дрожали. — Спокойно. — Сибилла словно продолжала операцию. — Так, Йорген… вот подставляй… Мальчики, а вы? У вас есть? — У нас много ест! — улыбнулся Азиз. — Пакурит хочищ? — Сперва разберемся, кто дежурит, — строго сказала Сибилла. — Сиб. — Йорген помахал ладонью перед ее глазами. — Мы с полковником сперва — ты же не против, Рой? — Да не против… — Полковник кивнул. — Мы молодцы, я гляжу — сработались, а это самое главное. Конечно, подежурим, Йорген. Да и ранение у меня… так… условное… Он ухмыльнулся. — Ну за победы! — Сибилла подняла стакан. — Ура! — шепотом прокричал полковник. — Ми всэх их! — улыбнулся прожектором своих белоснежных зубов Азиз, подняв в руке неизменный косяк и коснувшись бокалов собравшихся. — Спасибо, Сибилла. — Ирина неуверенно взяла стакан. — Я вас умоляю, принцесса! — воскликнула Сибилла. — Просто спасибо, — руки Ирины перестали дрожать, — и не называй меня «принцесса», просто не называй. — Все в порядке, Ирэн. — Сибилла стукнула о ее бокал. — У нас уже есть сэр Странный, герцог Маринерский, его сиятельный эсквайр, Акмэ, и граф Ксанфский, виконт Фарсидский, рыцарь квадратного стола. — Сиб, я тебе голову откручу, слышишь?! — Йорген оскалил зубы. — И ты, принцесса с Земли… — Сибилла, казалось, не замечала эмоций эсквайра Йоргена. — А, — Ирина кивнула, — это у вас игра такая? — Пейте уже, черти! — не выдержал я. — А то как я слягу — так дисциплины никакой! — Да, игра. — Сибилла сделала глоток, который вмещал в себя несколько пробочек… — За нашего Шермана. — Полковник кивнул в мою сторону и выпил. С тихим шипением затянулся Азиз, и огонек косяка озарил его лицо. Йорген словно откинул со лба прядь волос: раз — и стакан пустой. — Здэсь приколно. — Азиз вновь улыбался. Ирина запрокинула стакан и поперхнулась. Широко открыв рот, замахала руками. — Ой, — сдавленно сказала она, — жжет! Очень крепко… — Все о'кей, Ирэн. — Сибилла стала вновь разливать. — Вот, галетами закуси. — Я не буду больше. — Ирина протестующе замахала руками. — Есть такое слово — «долг», — с пафосом сказал Йорген. — Кому? — возмутилась Ирина. — Себе! — ответила за него Сибилла. — За нашего нового хирурга и бойца! За тебя, Ирэн! — Я Странний сразу сказаль — эту девушка беречь сильно должьен. — Азиз с шумом выдохнул ватное облако с характерным хвойным оттенком. — А правда, что русские не любят американцев? — прищурился полковник. — Да нет… — Ирина стушевалась. — Да любят… да все нормально… плохих не любят… правительства, там… подлых… жадных… ну, как все… ой… Она тяжело вздохнула. — Полковник, отстань от девушки — это я тебе как космополит заявляю, — усмехнулся я. — Неужели ты думаешь, что если ты меня сегодня прикрывал, то я буду тебя мерить по пропаганде? И вообще: ты сейчас — марсианин! Как и остальные, только стаж разный… — Да, закроем тему — это на Земле есть толкучка, которую разруливают продажные герцоги. — Сибилла закурила. — А тут, на Марсе, другие приоритеты. — Извиняюсь. — Полковник тоже закурил. — Просто мне хотелось спросить: я сегодня понял, что не так оно все… Ой, ладно, простите старого военного, Ирина… Удивляет многое здесь… не знаю, как сказать… — Пьем! — рявкнул Йорген. Желтоватые блики по камням, казавшимся уже уютными… Загадочно вспыхивало багровым свечением лицо Азиза с большими черными глазами, когда он затягивался своим косяком и слегка улыбался большими губами… Полковник, слегка прищурившись, обтер губы, глядя куда-то в темноту… У кого-то тихо-тихо играла плавная успокоительная музыка на КПК… Негромкое фырканье верблюдов… Тело мое обмякло под бережными прикосновениями Ирины… У меня слипались глаза, лихорадка постепенно проходила, и боль стала отступать. Мне было жарко, и тело не чувствовало уже, казалось, ничего. — Вы шумите, — услышал я сквозь сон голос Ирины, — а ему нужно поспать. — Да-да, не вопрос… — послышались голоса. — Давайте петь тихонечко?.. Я ощутил теплое дыхание Ирины. Она провела ладонью по моему лбу. — Спи, Дэн, — прошептала она, — отдыхай. А я побуду рядом, чтобы ты уснул… Чтобы тебе приснились мягкие сны, и чтобы… Речь ее медленно затихала… слышалось бормотание… тихий звон стаканов… ритмичное дыхание моего любимого гида… ее голова опустилась мне на грудь… я проваливался куда-то в глубь скалы… утекал рекой, обволакивая глинистое дно и струясь между выстрелами, которые выплевывали в меня винтовки странно одетых людей на птичьих ногах. Они приближаются, но Ирина прикрывает меня ладонями, я становлюсь маленьким, чисто по Юнгу… а ее ладони ничего не боятся… Вдруг хлопки выстрелов превращаются в жидкие аплодисменты… вернее, хлопки двух больших пепельных рук… рука… пять пальцев… что может быть проще… я начинаю его узнавать… — Стоп-стоп-стоп! — кричит Сатана в рупор. — Сколько можно переводить пленку! Отдыхать всем! Сорок четыре минуты! Он встает с желтого шезлонга, бросает в придорожную пыль свою дорогую сигару и почти бежит! На площадку! Ко мне! Прямиком… — Дэн! — рявкнул он, облизав пересохшие фиолетовые губы. — Дэн, я прошу тебя! Я тебя заклинаю! Прекрати быть Не Странным!!! Ты убиваешь роль! Просто убиваешь! Ты же знаешь, что тебя нельзя заменять! И ты расслабился?!! Да тебя просто вышибут из гильдии актеров! Ты это понимаешь?!! — А что? — Я растерянно развожу руками. — Я делаю, как велели… я пытаюсь работать… мне нужно это мхатовское «облако», образ, если хотите! Я начинаю раздражаться. — Образ?! — Сатана начинает покрываться лиловыми пятнами. — Образ тебе подавай?! Вспомни Джеймса Дина! Марлона Брандо, Пола Ньюмана, наконец! Тебе мало? — Мистер Страсберг,[22] — я взял бокал вина с подноса, услужливо подставленного ассистентом, — я не могу работать в такой обстановке… — Я сделал глоток. — До сих пор я не видел сценария, — продолжил, — это возмутительно — требовать от актера каких-то достижений, настоящей игры, если он не знает, что с ним произойдет в следующей сцене! Это надругательство над системой самого Станиславского, которую так высоко ценил еще сам Сильвестр Сталлоне! — Знаешь, папенькин сынок, — процедил Сатана сквозь зубы, — я сейчас медленно сожгу твою печень, потом кишечник, затем… — Довольно! — крикнул я. — Один звонок моему адвокату!.. — Пойми, Дэн! — Сатана неожиданно смягчился. — Ты — талантливый артист! Ты — гений! А я — как ты догадываешься, тоже гениален! Он ухмыльнулся, пнув ногой треногу юпитера. — Играй, как я тебе говорю, и у тебя будут толпы поклонниц! Любая вагина в радиусе солнечной системы будет хотеть твоего члена! — Мне нужна эта девушка, — сказал я, стиснув зубы. — Мэрилин? — Он вскинул брови. — Ирина, — произнес я с тихим упрямством. Он сжал губы: — Молодец! Ты в образе! Ты сможешь все! — Он вскинул свои руки вверх. — Ты сможешь всех! Деньги — это мусор, главное — свобода, верно? — Верно, — кивнул я, закуривая сигарету. — Власть над миром — это и есть полная свобода! — А как же «Казус Белли»? И к тому же мне нужен текст: я забодался импровизировать… — Это специальная режиссерская задумка, понимаешь? — продолжал он. — Когда артист, великий артист, такой, как ты, когда он не знает, что произойдет с ним в следующей сцене, но примерно предупрежден, — он реагирует как обыкновенный человек! Понимаешь? Люди верят ему! А он себе — нет! Помни! Ты — Странный, у тебя воняет совесть: это от мотиваций! Ты — среднеазиатская лама, ты жуешь губы! Ты боишься верблюдов, но отважно едешь на них! Ты — Царь, ты — Бог! Ты — раб! Ты — червь! Ты не моешь уши! Ты плаваешь в гуще патоки! Пойми! За крепостью всегда идет башня! Башня Титанов! Ты будешь драться с титанами? — Ну и что ты этим хочешь сказать? — Я нервно отхлебнул из бокала. — Я не хочу! — Сатана захохотал. — Я — говорю! Ты слышал о раввине Леви бен Бецалеле? — Ой, ну это уж совсем попса, — отмахнулся я. — Ты мне сейчас будешь втирать про то, как хреново, когда человек пытается превозмочь творца, и этот раввин, кроме древних знаний и умения программировать дроидов, не мог больше ничего… А вторая крайность этой крайности была слепая преданность хозяину, тупая жажда действий — не, ну тут все ясно… Декорации сменились: сперва я увидел ореховое бюро с телескопом, паяльником и кучей рассыпавшихся коробков. На заднем фоне стояла открытая бутылка пива. Но внезапно коробки выросли и покрылись окнами, телескоп превратился в бледный диск солнца, еле проглядывающий сквозь облака. Паяльник стал чугунной пушкой, а бутылка — очень естественно приняла облик силуэта готического собора. Вокруг меня стояли какие-то странные дома по два-три этажа, которые были поналеплены почти друг на друга. Ноги мои в тяжелых берцах упирались в мостовую, выложенную небольшими закругленными камнями. Я пошел вперед, неуверенно ступая по неровностям мостовой. — Это новый съемочный павильон? — спросил я у серого дождливого неба, украшенного акварельными разводами туч. Но небо молчало, моросил мелкий дождик, и вокруг не было ни души, пусто, как в обойме после перестрелки. Я продолжал идти вперед: а что мне еще оставалось делать? — В Праге был двадцать первый день месяца адара пять тысяч триста сорокового года, полдень, — раздался голос, как я и ожидал, откуда-то сверху. — Иначе — март одна тысяча пятьсот восьмидесятого! Ровно в полночь перед этим пражский раввин, великий каббалист Леви бен Бецалель создал своего голема. Для проведения магического ритуала необходимо было дождаться определенного положения звезд, после чего выждать еще семь дней и найти подходящую глину. В создании должны непременно участвовать четыре стихии: земля (глина), вода (в которой размачивали глину), воздух (для осушения глины) и огонь (для обжига). — А я кого буду тут играть? — громко спросил я. — Одного человека, — осветил голос и продолжил: — Вылепив голема из глины, раввин Леви семь раз обошел вокруг него против часовой стрелки и прочитал формулу из второго стиха седьмой главы книги Бытия, где говорится о сотворении человека, затем произнес то же самое, но в обратном порядке. Дабы вдохнуть жизнь в мертвую материю, с началом рассвета раввин вложил в рот голема так называемый шем — shem-ha-m-forash, Тетраграмматон, или Имя Неназываемого, которое можно вычислить, обладая высокой мудростью. Шем раввина Леви состоял, как положено, ровно из семидесяти двух слов. — Я не понял, — вновь спросил я, — а где все? Массовки не будет, что ли? — Обернись, — раздался голос. Я послушно обернулся и увидел, как за мной ровной шеренгой идет наша туристическая группа с застывшими лицами, как у манекенов: сразу за мной шла Ирина и улыбалась. Я вздрогнул и остановился, и все, слегка покачнувшись, остановились, утыкаясь носом в спины идущих впереди. И вдруг раздалось многоголосое поскрипывание и шорох открываемых сотен дверей: вокруг нас во всех домах вдруг стали открываться двери и ставни окон. Оттуда появлялись фигуры всех оттенков терракоты: светло-бежевые, кирпично-красные, коричневатые, зеленовато-болотные. Черты их лиц были почти неотличимы в своей грубой геометричной рублености форм, словно скульптор-авангардист создавал их в порыве изобразить схему человеческого лица как можно проще. Но их глаза… они горели сотнями красных огней. Казалось, их застывшие взгляды хотят прожечь нас насквозь. Сверху раздался свист крыльев и дикий, резкий хохот сумасшедшего. Я поднял глаза, вскидывая автомат и передергивая затвор, присел на одно колено, изготавливаясь для стрельбы. Над крышами парил, беспорядочно размахивая крыльями, растущими вместо рук, сам Леви бен Бецалель. Хоть я не разу с ним не встречался, но узнал его с полувзгляда: глаза его горели безумным огнем, кипа съехала набок, а пейсы развевались на ветру вместе с ярко-расшитым алесом.[23] На концах его крыльев я увидел поросшие мелкими перьями кисти рук, в одной из которых он держал кольцо уробороса. Змей кусал свой хвост, и его единственный изумрудный зрачок ехидно щурился. Раввин сложил свободную ладонь в персте указующем, выкрикнул каркающим голосом какую-то команду, изобилующую свистящими и шипящими звуками, — и сотни големов, вышедших из дверей своих домов, синхронно развернулись с глухим стуком и зашагали вперед, гулко и сочно стуча по мостовой глиняными ногами… — Ими надо просто научиться управлять! — выкрикнул раввин, глядя мне в глаза. Кожа на моей спине похолодела, и я, поймав его лицо на мушку прицела, выпустил в него очередь. Пули прошли сквозь него, а он сам вновь раскатисто захохотал и начал растворяться в воздухе, а в моей голове заговорили сотни голосов…
Мы с Йоргеном прогуливались по залу с колоннами. Верблюды прядали ушами и пофыркивали, сопя. Некоторые из них лежали на своих сложенных длинных ногах, свернув шею вокруг согнутых передних колен. Рядом высились громады седел с сумками и рюкзаками. Ночью, после импровизированной вечеринки, Йорген не выдержал и заснул, так что дежурили Сиб с полковником. Моя вахта с Йоргеном прошла спокойно, туристы должны были просыпаться через полчаса. Небо в огромном проеме перетекало из синего в лиловый: наступал вечер. Где-то у горизонта, над силуэтами далеких барханов, лежали слоями фиолетовые облака. Я отключил камеру, а Йоргена послал снять в коридорах датчики движения. Плечо уже стало зарастать: на мне все как на цербере заживает. Уже почти не болело, только если резко шевелить — больно покалывало. — Как двинем-то отсюда? — спросил Йорген деловито. — Да я думаю, перейдем русло, — сказал я, вытянув ладонь по направлению к тридцатиметровому экрану, в котором разворачивалась панорама вечера, — а там надо на север повер… Я прервался на полуслове, потому что с верхней границы дыры посыпались мелкие камешки, и раздалась какая-то возня. Затем внезапно появились пять силуэтов людей, спускавшихся по разматывающимся веревкам. Я схватил в руки автомат, скинув с плеча ремень, передернул затвор и метнулся к стене, заняв позицию в одной из ступенчатых ниш, и заметил, что Йорген поступил так же. Пятеро мужчин были почти голыми: только в берцах и с набедренными повязками, поверх которых с поясов свисали армейские подсумки с боекомплектом, запасные рожки и гранаты. В руках эти парни сжимали разнообразные автоматы, вставая на одно колено и изготавливаясь к стрельбе. Волосы у них были длинные и спутанные, тела крепкие, стройные и мускулистые, лица скрывала тень. Вдруг послышался какой-то ритмичный шорох, и сзади этих диких автоматчиков стали возникать на площадке голубовато-белесые фигуры с выпуклой грудью и длинными, ниже колен, руками, сплошь поросшие мохнатыми перьями, как у птиц. Это были юварки. — Стрелять по моей команде, — сдавленно просипел я Йоргену, сделав ладони рупором. Йорген, прижавшийся к противоположной нише в стене, выпучив глаза от ужаса, быстро закивал. Автоматчики встали с колен и синхронно и слаженно вошли в зал, образуя своим строем что-то вроде полукруга. Юварки вошли следом за ними. В моей голове, да я уверен, что и в Йоргеновой тоже, стала вибрировать какая-то тонкая звуковая волна, словно ультразвук, — она не столько раздражала, сколько, наоборот, приятно и медитативно расслабляла. Они были в состоянии настороженности. Это было особое свойство юварков: ослаблять внимание противника в радиусе пяти-семи метров. Именно из-за этого их качества многие их и боялись — Йорген, допустим, вообще мог впасть в оцепенение. Некоторых людей они могли ввести в состояние транса. Жестокость им была несвойственна, но могли обобрать до нитки. Они ели сырое мясо, зубы у них были острыми, как бритва, хотя по строению они относились к homo sapiens. В самом начале нашего путешествия, когда Йорген ехал в конце смены, они ввели его в состояние глубокого транса и сожрали его верблюда, прямо рядом с бесчувственным телом его хозяина. Йорген чуть не поседел, когда очнулся и увидел, что рядом с ним жрут его дромадера. А в смене не сразу заметили это происшествие, потому что все происходило максимально беззвучно и тихо. Летать они не могли, но планировать на небольшие расстояния наловчились очень умело. Да и малое тяготение помогало им в этом. Они так и охотились, поджидая своих жертв рядом с дорогой, сидя на выступах скал или на гребнях высоких дюн. Причем перья росли только у женщин — так странно проявила себя мутация. И было у них некое подобие матриархата в кланах. Ходили слухи, будто юварки — это потомки специально клонированных людей с измененным генотипом. Их-де готовили как первых специальных колонистов, под надзором которых должны были трудиться роботы Первой Волны. Да и сами они были крепкими, выносливыми и рослыми: радиации они почти не боялись, поэтому охотились в основном днем, на спящих, или вечером и утром — на запоздавших или ранних одиноких путников и малочисленные группы. Насчет клонирования верилось: у всех их мужчин и у женщин были какие-то сходные черты и лиц, и фигур — все они были рослые, высокие и стройные. В контакт с ними вступать было почти бессмысленно, так как они очень быстро подавляли волю и разум человека, да и обладали ярко выраженной ксенофобией. Говорили, будто они очень интеллектуально развиты, хотя по их диковатым повадкам трудно было такое сказать. Мне посчастливилось испытывать это воздействие не в полной мере, за это юварки меня побаивались в стычках, но вот рукопашную с их мужчинами я себе не представлял особо сильно: уж больно они напоминали культуристов. Больше всего я сейчас боялся, что выйдет кто-то из рано проснувшихся туристов и на такое зрелище отреагирует неадекватно. И понять человека можно: ряд автоматчиков-качков и усеянные перьями голые женщины с крыльями, от которых исходит странное гудение, — на неподготовленную психику это может произвести неизгладимое впечатление. Еще меня слегка напрягало то, что юварки, видать, вернулись с охоты, а так как с собой у них ничего не было, значит, охота была неудачной или не очень удачной. Это означало, что они голодны и сильно хотят есть, а прямо перед ними стоят наши верблюды, которые при появлении чужого запаха стали беспокойно переминаться с ноги на ногу. Вперед выступила одна из женщин, которая, разведя руки в стороны, словно демонстрировала свои мохнатые белые перья, громко произнесла низким, хрипло вибрирующим голосом: — Кто забрался здесь?! Это наше место! Это мы здесь! Ее империо был со странным акцентом: она произносила буквы в слове будто отдельно, словно слегка заикаясь, а концы слов с шипящими согласными, наоборот, растягивала. Я чувствовал легкую расслабленность мозга, но был абсолютно адекватен, когда вышел из своего укрытия с поднятыми руками, держа автомат дулом вверх. Случайно скользнув по лицу Йоргена, я заметил его расширенные от ужаса и непонимания моих действий глаза — словно я пытался лечь под танк или проглотить гранату. Я ему подмигнул. — Это мы, умеренные Охотники Марса, и с нами группа туристов-землян, — произнес я, делая два шага вперед и опуская автомат на пол. Несколько стволов развернулось в мою сторону, но в остальном автоматчики не шелохнулись. Только женщина, как мне показалось, вздрогнула перьями рук. — Меня зовут Странный из долины Маринера. Со мной Йорген с земли Ксанфа и Сибилла из Одиссея. Мы попали сюда потому, что нас не пустили на хутор в том лесу и не дали отдыха, а у нас были раненые: мы попали в засаду в лесу и вели бой. Мне показалось на секунду, что на меня смотрят как на мышь, которая сидит рядом с мышеловкой и довольно уплетает добытый оттуда сыр. Все продолжали стоять как статуи и молчать. — Мы не хотим воевать с вами и собираемся покинуть ваше место, — вновь заговорил я, — потому как путь наш лежит в Персеполис. Женщина, казалось, сосредоточила внимание исключительно на мне и чего-то ждала, а я никак не мог понять — чего. — Ты называешься Странный? Пастух Глюков? — наконец проговорила она. — Тот ли ты? — Вы знаете мое имя? — удивился я. — Да, я слышала про тебя. — Она продолжала меня внимательно разглядывать. — Ты не засыпаешь рядом с нашими. И тут я понял, чего ждала женщина, так внимательно разглядывающая меня: она концентрировала на мне свои силы, чтобы проверить — тот ли я, за кого себя выдаю… — Я видела вчера ночью глюк над лесом, — вновь сказала она, — и слышала выстрелы: я ждала появления кого-то. А это ты… Она задумчиво помолчала. Молчание опять нарушил я: — В знак признательности и уважения за ваше гостеприимство я могу вас накормить. — Накормить? — переспросила женщина, нахмурясь. — Дать нам еду? — Да, — я торопливо кивнул, — дать вам еду и разделить с вами завтрак перед нашим уходом. — Завтрак? — вновь переспросила женщина. — Это традиционная утренняя еда, — пояснил я с поклоном. — Мы можем сами взять у вас то, что мы захотим, — ответила она, качнув головой в такт своим словам. — Да, — я кивнул, — но зачем драться, если вам предлагают? Это благодарность. — Я немного помолчал и добавил со значением: — Наша благодарность. Она неожиданно покачала головой: — Это место построили ТЕ, КОТОРЫЕ… они были первыми здесь, люди пришли потом и забрали себе все, будто это им принадлежит… Но мы похожи на ТЕХ, а не на людей… мы на стороне Закона! Закон говорит, как поступать и что делать, а люди не знают Закона — они не умеют его слышать так, как мы. Закон говорит в нашем теле, в наших клетках… Но ты тоже из людей… Она продолжала смотреть мне прямо в глаза и о чем-то размышлять. — Люди нас боятся и не любят, — продолжила она, — мы не боимся людей, но не любим их тоже. Когда люди нас видят, они открывают стрельбу и убегают или пытаются напасть. Я знаю — ты смелый и сильный воин, почему ты так не делаешь? — Зачем? — Я сделал удивленное лицо. — Я не вижу в этом никакого смысла. Если мне помогают — я помогаю в ответ, если в меня стреляют — я тоже стреляю, вот и все. Вы пришли в свое место, и я предлагаю еду и еще патроны. Я напряженно ждал, а женщина-юварк вновь замолчала задумчиво, вперив свои зеленые глаза в пространство, словно не замечая меня. Она была достаточно красива и стройна, если, конечно, не обращать внимания на оперение почти по всему телу. Мало перьев было на животе сверху, на груди и на лице. Еще на ягодицах и лопатках. В руках она держала длинный заточенный кусок арматуры, перемотанный посредине изолентой. На ногах ее были армейские ботинки, которые являлись единственным элементом одежды. Все необходимое для охоты носили мужчины. — Я должна подумать, — наконец произнесла она. — Мы не отпускаем людей, которые залезают к нам, но ты хочешь дать, не нападаешь, и ты — Пастух Глюков. Надо подумать, — опять произнесла она, но уже куда-то в пространство. — Конечно, подумай, я тебе верю, — сказал я как можно спокойнее, — особенно если ты столь же мудра, сколь и красива. Она вновь метнула на меня острый вибрирующий взгляд своих зеленых глаз, но мое лицо оставалось бесстрастным. Автоматчики и остальные юварки, стоявшие на площадке, за все это время почти не пошевелились. — Ты мужчина, — вдруг сказала она, — и это тоже плохо: ты мало понимаешь, ты не чувствуешь вокруг. — Я много чувствую того, чего не чувствуют другие, — возразил я. — Например, я чувствую, что моему другу тяжело от вашей силы. — Но он может быть опасен: он не такой, как ты, — ответила она. — Я попрошу его не стрелять. — Я повернул голову к Йоргену, который сжимал автомат побелевшими ладонями и, судя по всему, отчаянно сопротивлялся погружению в полный релакс. — Йорген, дружище, — сказал я громко, — опусти автомат, эти люди не причинят нам вреда. Тот скосил глаза в мою сторону и даже повернул голову на несколько градусов ко мне. Он беззвучно шевелил губами, продолжая таращиться на меня. — Да, — кивнул я, делая вид, будто понимаю, что он говорит, — они тебя отпустят, если ты уберешь ружье. Йорген стал медленно опускать автомат, пока он не выпал у него из рук, а глаза стали закрываться. Он пошатнулся, но устоял на ногах. Затем вдруг вздрогнул, дернулся за оружием, но я сделал ему успокоительный знак рукой и выразительно поглядел. Йорген как-то диковато на меня взглянул, но подбирать автомат не стал. Я выдохнул. Вдруг женщина рассмеялась хрипловатым и переливчатым смехом. — Ты когда разговариваешь, — сказала она, — тоже используешь свои штучки? Даже люди тебя слушаются! — Ах, если бы. — Я грустно махнул рукой. — Люди очень редко меня слушаются. Просто Йорген мой старый друг. Вся проблема людей в том, что они либо слушаются всех, либо никого. Она заулыбалась, вновь глядя на меня пристально: — Когда ты начал говорить, я почувствовала твои волны, они приятные, я подумала, ты хочешь меня контролировать, но это не так. Хорошо, Пастух Глюков, хоть ты и мужчина, но ты не такой, как люди, я возьму твою еду и патроны. — Я очень рад такому мудрому решению, которое приятно нам обоим, — сказал я, опять слегка поклонившись. — Как тебя называют, мудрая женщина? — Меня называют Лия, Думающая О Завтра, — ответила она, не отрываясь от моего лица. — Клан Свободно Парящих приветствует вас. Она подняла длинную худую оперенную руку вверх и махнула ладонью. Кисти рук у них были неестественно вытянутыми, и у женщин длиннее, чем у мужчин. Что хотели сделать из них ученые? Подсадили какой-то птичий ген? А с какой целью? Или это условия Марса на них так повлияли? Автоматчики расступились, и в зал начали входить остальные юварки. Мужчин было заметно меньше, чем женщин, — не хотелось думать, куда они их девали. Юварки переговаривались короткими фразами, разглядывая нас, словно мы были ожившие динозавры, на которых разрешили посмотреть без риска для жизни. Я услышал сзади какой-то сдавленный всхлип и обернулся: в каменном проеме комнаты, где отдыхали туристы, застыла в немом удивлении фигура полковника. Он вытаращил глаза и остолбенел, прикрыв рот ладонью. Я подошел к Йоргену и тихо произнес: — Иди к туристам и проинструктируй всех, подготовь к встрече с неведомым, чтобы они не ахали, не дергались, не паниковали, а вели себя спокойно, с достоинством, понимаешь? — Понимаю, — выдавил тот. — Почему ты не стрелял? На тебя же эта хрень не действует? — Йорген, — нахмурился я, — их около двадцати человек. — Мы бы автоматчиков в два счета уложили, а бабы эти с пиками — это не проблема. — Во-первых, — сказал я, — стрелял бы, скорее всего, я один: тебя-то торкнуло будь здоров, я видел, а во-вторых, лишний раз отмазаться от боя — мне кажется, хорошая экономия… — Да уж, экономия. — Йорген сплюнул. — Ты этим выродкам сам патроны предложил. — Отдадим трофейные, не дрейфь. — Я махнул рукой. — У нас с патронами и жрачкой все нормально, можем и поделиться, а по лишней мясорубке я пока, после «Изумруда», не соскучился: успеешь ты еще настреляться. — А вдруг они людей хавать начнут? — с тревогой в голосе спросил он. — Я с ними договорюсь на консервы, — успокоил я его. — Ну гляди, Странный, — хмыкнул Йорген, — под твою ответственность. — Конечно, — кивнул я, — как всегда. Я подобрал с пола свой автомат и протянул его Йоргену. — Отнеси оружие в комнату, — сказал я, — и всем скажи, что, кроме пистолетов, ничего не брать. — У них-то автоматы! — Йорген кивнул в сторону юварков. — Ты сам сказал — под мою ответственность. Все будет нормально, если не дергаться. — Ладно, — с досадой и некоторым страхом сказал Йорген и пошел к застывшему в дверях полковнику, держа в каждой руке по автомату. Я повернулся к этой жутковатой настороженной компании, которая чем-то напоминала древние карнавалы, проводящиеся в земном городе Венеция, — по крайней мере, мне так казалось. Юварки гомонили на разные голоса, а Лия выдавала какие-то резкие гортанные фразы: видно, у них существовал свой сленг. Пару раз она быстро взмахнула своей рукой-крылом и выкрикнула что-то обступившим ее женщинам-юваркам. Они также совершали некие замысловатые движения тонкими и длинными кистями своих рук, издавая при этом режущие ухо звуки, в которых мне слышались негодующие интонации. Мужчины встали вдоль стен с четкой последовательностью шахматных фигур и флегматично наблюдали за этой картиной, словно каменные головы с острова Пасхи. Они сжимали автоматы наперевес, но я чувствовал, как в их мышцах бурлит тестостерон, готовый в любую секунду развернуть жерла автоматических винтовок в нашу сторону… Сказать по правде, я слегка дрейфил: обещание Йоргену по поводу моей ответственности было, конечно, немного самонадеянным с моей стороны, особенно учитывая контакт с туристами, не совсем готовыми к такому шоу, — хотя их предупреждали обо всем и подготовку они проходили, но толерантность у всех своя… Да… Вдруг Лия обернулась. Поймав взгляд ее красивых глаз, я немного картинно заулыбался и посмотрел на нее. — Странный, — с легкой хрипотцой сказала она, — Совет Матерей требует, чтобы ты доказал, что ты Пастух Глюков, прилетевший с Земли: они не верят, что ты — ты. Ты можешь им доказать, кто ты есть на самом деле? — Я попробую, Лия, Думающая О Завтра, — произнес я медленно. — Они не верят, что Пастух Глюков мог оказаться мужчиной, ибо мужчина суть недальновидный, агрессивный исполнитель, у которого нет… — Она замялась. — …Не приспособлен к чувству… к пониманию… ты понимаешь? — Да, — ответил я. — Ты чувствуешь свое тело — это заметно, — продолжала она, — ты чувствуешь Закон, хоть и не знаешь его: твоя ДНК бурлит звуками… звуками ТЕХ, КОТОРЫЕ… Докажи, что ты потомок ИХ, а не этого мусора Спящих… Если мы можем общаться с тобой на уровне Закона — покажи это… В голове моей уже порядочно свистело и зудело. Я концентрировался, как мог: я понимал, что любая моя ошибка будет сейчас иметь немалые последствия, и не только для меня… И камни… И камни тоже стали звучать какими-то странными мелодиями, будто многоголосым хором… странным оркестром… Я неуверенно вышел к группе юварков. Шаги мои были мелкими, на подогнувшихся ногах… Я убеждал себя, что я — шизофреник, без малейших инстинктов самосохранения, я просто псих, коих на Марсе тысячи… Зрачки мои расширились, и я не хотел даже думать о том, как я пройду через этот Совет Матерей: передо мной в расширенных зрачках синим пятном расползлось отверстие Призрачной Крепости. Я шел к нему. Мягкие перья касались меня, но я не замечал… Что-то холодное, твердое, похожее надуло автомата, задело меня за руку, но мне было безразлично… я шел вперед… — Отойдите — он с нами! — услышал я отдаленным эхом голос сзади. Я двигался к площадке. Метр за метром… Почему я такой самонадеянный кретин? Я вышел на каменную плоскость. Медленно опустился на колени: я понимал, что делаю все не так… Вернее, что это неправильно — то, что я делаю. Я сел. Я повернул голову к западу. Мне показалось, что вокруг меня летают какие-то прозрачные объекты разных форм: клетчатые конусы, радужные торы, пучки света, золотисто-зеленые змейки, странные птицы. Я так хотел с ними поговорить… пообщаться… понять их… Они набухали в вечернем воздухе и вопросительно глядели в мой затылок (который смотрел назад, в пещеру). Руки сплела нервная дрожь, по туловищу пошли мурашки: мне показалось, что вокруг работают тысячи трансформаторов — ритмичное гудение полей было вокруг меня. — Укройте… укройте… мне холодно… — бормотал я. Гудение усилилось, и неожиданно послышался громкий хлопок. Тыч!.. Я открыл глаза: передо мной было слегка колеблющееся трехмерное изображение какого-то расплывчатого объекта, напоминающего осу… Она дрожала, словно студень, и слегка искрилась… «Уи-уи-уи», — зудела оса… Вокруг нее сконцентрировались какие-то светлячки, мерцающие холодно-голубым цветом… Где-то далеко-далеко я услышал встревоженные восклицания. Но мне уже стало тепло и комфортно — и абсолютно наплевать на какие-то возгласы. По туловищу вдруг прошла волна горячего воздуха. — Я прохожу по своим делам мимо, — продолжал бормотать я, — а вы как? Гул приобрел богатый спектр модуляций, словно тысячи голосов отвечали мне. — Довольно! — услышал я откуда-то из глубокой бездны гортанный встревоженный женский голос. — Встань, Пастух… Пастух? А кто это? Я не видел перед собой никакого стада, и уж тем более пастуха… Где-то глубоко, словно в жерле вулкана, было ощущение щекочущей эйфории… Меня окружали женские половые органы… ко мне тянулись длинные, вытянутые ладони, поглаживая тонкими гибкими пальцами мои плечи… Я хотел прикоснуться к ним… во рту появился привкус свежего яблока — давно забытое ощущение… Я ощущал внутри себя тихую радость: казалось, что все происходящее — что-то очень правильное и естественное. Так должно было быть… свобода… счастье и спокойствие… Вокруг «осы» кружились огоньки — они казались веселыми… Я обернулся назад и разглядел сквозь застилающие меня слезы радости два знакомых силуэта: первый в ореоле голубовато-красных разводов, который бормотал: «Я — Лия, я — Лия», — и второй, оранжево-сиреневый, в центре которого были тучи и сверкали молнии… Я попытался проснуться, но почувствовал, что падаю на бок…
Выступы скал… равнодушные и холодные… они качаются, и от этого их ритмичного колебания тошнота подходит к горлу… бульканье слабоконцентрированного раствора соляной кислоты жжет ливер… Откуда взялось это странное чувство стыда? Болит справа… ах, да… плечо… меня ранило… — Очухался! — услышал я голос Йоргена (кажется, его звали Йорген). — Господи! Дэн! — Это был знакомый голос… Голос моей любимой… — Странный, — ко мне наклонилось небритое лицо человека, и я точно знал, что оно называется «Йорген», — еще раз ты устроишь такой цирк — я тебя пристрелю на хрен! — Дэн, что они с тобой сделали?! Эти девки… они уродливые маньячки… — Это голос, который говорит, как правило, хорошее… Я пытаюсь стать собой — эта проблема неразрешима: я — растение… — Странный, ты реально чуть не угробил всех, — медленно произносит женщина, у которой выбиваются черные волосы из-под обшарпанного шлема. Сибилла ее зовут, кажется. — Что? — еле произнес я, борясь с новым приступом тошноты… — Вообще-то, — сказала Сибилла, — мы почти что насильно выдернули нашего Элвиса из толпы поклонниц… — Элвиса? — Это звукосочетание вызвало во мне вибрацию кишечника, и я все-таки проблевался на бок своего верблюда. — Какого хрена ты вызвал столько глюков?! — взорвался Йорген… — Эти отвратительные женщины словно сошли с ума… — дрожащим голосом произнесла Ирина. — Это было ужасно… — Они даже не взяли у нас еду и патроны! — Это говорил человек с мясистым лицом… Ах да — полковник! — Они кричали: «Дорогу избраннику!» — У Аюми ожог на щеке, — холодно констатировала Ирина. — Зачем было устраивать это?! — Отвяньте от меня… — пробормотал я. — Мне хреново… — А может, слишком хорошо? — Сибилла сделала ехидное выражение лица, но мне было все равно: в голове до сих пор гудело… — Щто ви спорытэ? — услышал я голос Азиза. — Настоящий сольдат всэгда нравытся жьенщина! — Если бы не он, нас бы сожрали! — Я не ожидал, что Дронова скажет про меня хорошее. Вместе с качающимися скалами под козырьком шлема всадника на белом дромадере было видно презрение и деланое равнодушие — я больше не чувствовал передачи на параллельных волнах… Наверное, просто устал… Да и пошли они все… задолбали… Я представил себе, как меня сожрала бы плесень на «Изумруде», и всем бы стало хорошо… но резко одернул себя… за идиотизм — я просыпался и видел, что все в порядке… Оказалось, что действительно был полный… разброд — что-то всех настолько удивило… Я даже не хотел спрашивать… Теплая патока стекала с моих пальцев… Когда я начну понимать, что здесь все не так, как ожидаешь? Когда я начну чувствовать… вернее, понимать свои ощущения буквально? Необычные реакции необычных существ на необычные проявления необычных событий… И эта последовательность стала вертеться у меня в голове, словно прокрученная через чудовищный ревер. Необычные реакции… необычных существ… обычный Странный… банальный Марс… другие люди… нити поступков… тошнота… Меня вновь скрутило спазмом… Я крепко зажмурил глаза, чтобы пейзаж перестал болтаться перед моими глазами, а из моих глаз от напряжения потекли противные теплые слезы… Да… Призрачная Крепость… А здесь бывает вообще что-то нормальное и предсказуемое? Подлость? Плохие варианты? Желчь и цинизм Йоргена? Разведка землян? Потеря контакта с любимой женщиной? А что я здесь вообще делаю? Может быть, я сам турист? И мне уже пора домой?.. Мысли путались в голове, словно муха в паутине крестовика, а он все не выползал и не выползал… Он не хотел есть это… Прошло некоторое время… некоторое время, за которое я старался не чувствовать себя никак, — было очень скверно… Я понял, что, кажется, у меня получилось вызвать каких-то глюков, и при этом я умудрился сделать невозможное: никто ни разу не вошел в контакт с юварками без плачевных последствий после этого. Я даже не слышал о чем-то подобном, но, как я понимал, этот контакт напугал и разозлил многих из нашей группы, а самих юварков, скорее, просто напугал, иначе… Ксенофобия — вещь непобедимая, даже мне многие мои действия представляются с трудом, а уж об их мотивах я и думать не хочу: очень часто я расцениваю собственные поступки как действия, совершенные абсолютно другим человеком. Странно, но часто это помогает, хоть и понять эту логику не в силах и я сам. Отдышавшись от спазмов, я закурил сигарету, а затем через полчасика хлебнул спирта для ясности мозга. Прошло еще около часа в некотором сосредоточенном молчании и тихих разговорах про пережитые эмоции. Я перевел Йоргена в лидирующую позицию смены, впереди Ирины, совершенно не обращая внимания на ее равнодушно-негодующий вид, а сам пристроился справа от Сибиллы, и, предупредив ее, задремал в седле. Как это ни удивительно, моя дремота была лишена движений образов. Не было ни Сатаны, ни Зевса, ни прочей нечисти. Я чувствовал такую чугунную усталость, что буквально ощущал каждую бронированную пластину своего комбеза: как она давит на мое туловище, как пульсирует под кожей моя прохладная кровь, как тяжелым медленным молотом стучит мое сердце, отдаваясь иголками боли в перевязанном плече. Тяжелые, будто стальные ковши, веки моих воспаленных глаз надежно предохраняли меня от окружающего мира: они изредка покачивались в такт могучим шагам Чембы, и тогда на мысленном экране возникали некие полосы, которые означали, наверное, слегка размытые и изломанные контуры горизонта, над которыми темно-лиловыми пятнами, усыпанными яркими прорехами звездного света, шевелилось небо… Небо, в котором что-то происходило… Кто-то жил… кто-то думал… если, конечно, эти узоры можно назвать мыслями… Меня обволакивала Вселенная своими теплыми и мягкими лапами, в которых я чувствовал холодок спрятанных в нежном бархатном меху когтей: попробуй догадайся, когда она их выпустит и что ее может разозлить… Хорошо… Я устал — и я отдыхаю… В голове что-то глухо пульсирует, и раздается тихий ритмичныйзвук капающей воды… прозрачной… чистой и холодной… Я начал возвращение от негромко сказанной Сибиллой фразы. — Башня, — услышал я тихий ласковый голос в своем шлемофоне. Это слово смешалось с какими-то невнятными ощущениями, которые копошились, словно клубок подопытных мышей в вольере, на который внимательно смотрел Крис Паттерсон, держащий в руках микроскоп и расширенными зрачками глядящий в толстые линзы своих окуляров — почему он не сделал себе операции?.. Я стиснул зубы… Я заставил себя выползти из мягкого сумрака этого кокона, который давал мне подзарядку энергии… Я напряг мышцы спины… Я сказал себе: «Надо…» Я поднял тяжелые стальные ковши, которые становились все легче, и почувствовал щекочущее ощущение в груди… В глазах сфокусировалась тысяча маленьких картинок в одну, будто я был насекомым… Прошло около трех часов. Наша процессия давно миновала долину, пару невысоких холмов и выезжала на большое открытое место, где плоскогорье уходило резко на юго-восток, на западе громоздились настоящие хребты бордовых барханов, а за ними появился на фоне сиреневато-коричневого неба вертикальный черный силуэт, теряющийся в легкой ночной дымке багровых облаков. Он напоминал сильно вытянутый вверх баобаб, только с более резкими, графичными очертаниями и без развесистой кроны. На фоне этого силуэта горели и мерцали редкие огоньки разных цветов. В груди… в голове появилось тревожное ощущение — мозг начали сверлить неприятные звуки: это был отдающийся далеким эхом тихий многоголосый треск… треск выстрелов… Я встряхнул головой, по телу пробежала легкая морозная судорога. — Ну понятно… — пробормотал я, находясь еще в обрывках легкой дремы, которую сменяла будоражащая прохлада. — Опять война? — услышал я процеженные сквозь зубы слова Сибиллы. — Ребята, — раздался голос Йоргена, — там, впереди, заварушка какая-то: может, объедем? А то скучно уже… — Объедем, — ответил я слегка сонным голосом. — Только надо разведать обстановку — не карабкаться же нам в горы! Да тут и негде… Я обвел слегка осоловевшим взглядом окрестности и сказал Йоргену, что группу надо остановить. — Что это там? Впереди? — спросил громко полковник. — Это город? — спросила Дронова. То, что возвышалось за барханами, называлось «Кли-БУс-19 ЗЦ», то есть «Климатическая Башенная Установка Замкнутого Цикла № 19». Это были высоченные башни метров по четыреста в высоту. — Эти башни были построены по всей планете для формирования марсианской атмосферы, — раздался ровный голос Ирины, словно записанный с пленки, — это произошло в период проекта «Терра-2». Строительство сети из двадцати четырех климатических станций на поверхности Марса обеспечило больше двух лет непрерывного мониторинга влажности, температуры, давления и других параметров, наряду с созданием оболочки из фторных газов и «Зеленых Зон», как мы это видели на примере «Изумруда»… Послышались тяжкие вздохи и замечания, но Ирина словно этого не слышала… — …Непрерывная подача кислорода позволила проекту «Терра-2» создать на Марсе условия, близкие к земным, — продолжила наш гид, как бы не отвлекаясь на туристов и выдавая информацию четко и правильно, словно принтер, аккуратно и бесстрастно выстукивая лазером через порошок голые и объективные факты. — …Фторные газы создали парниковый эффект, который уравновешивал температуру, после чего климатические установки, построенные в высоких широтах, на местах мощных залежей грунтовых вод, стали маленькими планетарными заводами терраформирования. Они не только производили кислород, поглощая из атмосферы углекислоту… Я внимательно разглядывал барханы: скоро мы должны были подняться на вершину первого из них, проверяя показания инфрасканера и внимательно изучая сообщения в Сети… — …Создавая реакции, — продолжала Ирина, — разложения углекислого газа (CO2), протекающие при высоких температурах, на углерод и кислород… — Йорген, вернись к Сибилле, — сказал я на индивидуальной волне Йоргена, — скажи полковнику следовать за мной… — …Следующая стадия представляет собой получение карбида кальция… Я понял, что Ирина решила отыграться не только на мне, но и на окружающих, но меня сейчас волновало не это — оставалось метров пятьдесят до гребня, и странное ощущение не давало мне покоя… — Странный, я пойду на разведку тоже, чего бы ты там ни удумал. — Йоргену было явно не по себе… — …Угарный газ при реакции с хлором образует фосген, необходимый для производства полимеров… Никогда не видел моего гида таким жестоким и безжалостным… Я продолжал изучать местность. Ощущение опасности у меня было, но какое-то странное — опасность, которую я чувствовал прямо по курсу, была очень прозрачной, какой-то бледной и расплывчатой, а по мере удаления от нас она резко возрастала витиеватыми красно-оранжевыми валунами, но в конце пульсировала какая-то эмоциональная точка и возникало ощущение, что нам надо именно туда. Я растерялся на мгновение: у меня даже в мыслях не было вести группу туда, откуда доносился далекий треск очередей. — …На основе ацетилена, как исходного сырья, имеются в промышленности используемые технологии синтеза таких важнейших продуктов, как уксусная кислота, синтетический каучук, пластмассы, различные растворители… — Группа! Стой! — скомандовал я в режиме конференц-связи. — Прошу прощения, что перебиваю гида. Полковник, вы — лидер, приказ — охранять Ирину. Сибилла — наблюдатель за обстановкой и за группой. Охотник Йорген, за мной… Никто и не вякнул — вот так иногда надо. Туристы, конечно, загомонили, но больше от неожиданности, нежели от несогласия… — Будьте внимательны, — ровным голосом произнесла Ирина в наушниках, будто продолжая свою лекцию. — Буду… — буркнул я в ответ, подъезжая к вершине бархана, едва не столкнувшись корпусом дромадера с Йоргеном, кинувшимся мне наперерез. За барханом виднелась россыпь невысоких камней — по видимости, выветренные остатки скальной породы: в этом месте пески наступали на каменистые уступы, которые оканчивались стеной вздыбившегося плоскогорья справа. Мы с Йоргеном выдвинулись к этим камням, держа наготове оружие и приглядываясь к показаниям сканеров. Краем глаза я заметил — в глинистой почве у ближайшего камня, словно технократические поганки, торчала группа ржавых болтов. Этот знак был в виде косого креста, и это означало: «Опасная зона — бандиты». Я думал прочесать аккуратно пару гребней, глянув — нет ли кого поблизости. Маленькие оранжевые язычки шевелились совсем рядом, словно трепеща на ночном ветру пустыни. Как только мы спустились с нашего бархана и подъехали к камням на расстояние метров двухсот, а может, меньше, край одного булыжника внезапно озарила вспышка и грохнула короткая очередь! Трассеры прошли чуть левее и выше Йоргена. Я машинально отклонился в сторону, и оба мы с ним почти синхронно спрыгнули с верблюдов, используя их как живой щит, а я перекатился за кусок камня, который показался мне похожим на бруствер. Я включил внешние динамики и крикнул в них на империо: — Кто такие?! Мне ответило молчание, а через минуту опять вспышка и треск короткой очереди, которая просвистела между мной и Чембой. — Эй, хорош там! — еще крикнул я. — Назовитесь! Я вел себя так открыто потому, что действия сидевших в засаде были явно дилетантскими, иначе первая же очередь выбила бы меня из седла. А возможно, они и не собирались стрелять на поражение. — Руки вверх! — раздался слегка картавый голос, также усиленный внешними динамиками. — Ага, сейчас, только в заднице поковыряем! — Йорген высунулся из-под задних ног своего дромадера, целясь с колена по камням. — Кто там? — крикнул я в ответ. Все это время эхо стрельбы в барханах не прекращалось… — Артур Митчелл. Лондонское Географическое общество, — донеслось из-за камня. Я нахмурился. — Почему не в Лондоне? — вырвался у меня невольно вопрос, продиктованный медленно закипающим во мне раздражением. — Там много негров, — в тон мне ответил нахальный картавый голос. — Вы что, расист? — Я передернул затвор автомата, прицелившись в верхушку дальнего камня: я хотел устроить этим ребятам небольшой каменный дождик, чтобы они перестали паясничать. — Нет, мне просто негде жить, — донеслось в ответ. Я нажал на спусковой крючок, и автомат выплюнул небольшую очередь. Послышались сдавленные ругательства. Мой Чемба слегка шарахнулся в сторону, но привычка его удержала. — Не стреляйте! — послышался второй голос со стороны камней — он был более высоким и испуганным, но с каким-то резковатым акцентом. — Мы простые ученые! — Выходите, и хватит валять дурака! — крикнул я резко. — Мы и не собирались стрелять! — Вы не выстрелите? Точно?! — спросил тот же голос. — Хватит ломать комедию! У нас группа туристов с Земли! — Я пытался справиться с каким-то клокочущим раздражением. На всех! На этих идиотов, на себя, на Ирину, на Йоргена, на Азиза, который… За камнями послышалось движение, и из-за края высунулась чья-то голова. Высунулась и сразу спряталась. Затем опять высунулась, но уже по плечи, и на тропинку выползла фигура человека в камуфляжном комбезе с полной амуницией. Он встал на ноги, вскинув руки вверх, потом нагнулся и стал вытаскивать из-за камня второго человека, который пытался упираться и отмахиваться. — Включите нашлемные фонари и положите оружие на землю, — крикнул я им. — А в честь чего это мы должны… — начал было знакомый уже картавый голос. — Хватит, Артур! — перебил его второй. — Мы же ученые! В нас не стреляют! Вы ведь не стреляете? — Да хрен его знает, — не выдержал Йорген, — вроде нет… Я поднялся в полный рост и не торопясь направился вперед, махнув Йоргену следовать за мной. Мы взяли дромадеров за поводья. Не доходя метров пятидесяти, я сказал: — Подойдите. Странная парочка, поочередно подталкивая друг друга и переругиваясь, стала медленно к нам приближаться. Один был невысоким, коренастым и, наверное, с небольшим брюшком, а второй — длинным и тощим, как стоящая на фоне климатическая башня. Какая-то подростковая нескладность была и в его фигуре, и в его резковатых нервических движениях. — Кто такие? — резко прикрикнул я. — Мы ученые! — ответил высокий и тощий. Это ему принадлежал второй голос, услышанный мною. — Ученые, из дерьма печенные, — передразнил Йорген. — А хрен ли стреляли? — Это Артур от страха… — начал было длинный, но другой его перебил. — Не от какого не от страха! — слегка картаво сказал он. — Нас предупредили, что тут стреляют все во всех, и мы… нам дорога жизнь… — Мы — научная геологическая экспедиция, обыкновенная экспедиция. — Покажите ваши визы. — Я протянул руку. — А по какому праву вы требуете наши визы! — взъерепенился коротышка. — По праву Охотничьего Братства планеты Марс! — рявкнул я. — Мы — местный орган самоуправления! Хотите пожаловаться марсианскому папе? — Но эти… как их… паладины. Они уже посмотрели… — начал было тощий. — Считаю до трех, — тихо сказал я. — Да, да, мы все покажем, конечно… — забормотал тощий, расстегивая молнию на своем комбезе и суетливо извлекая оттуда тонкий титановый жетон, на котором и штамповалась стандартная марсианская виза, сделанная в виде штрих-кода. Я поднес их жетоны по очереди к сканеру своего КПК в режиме визового контроля. На экране стала появляться информация. Коротышку звали Артур Дуглас Митчелл, и он был по профессии геолог, действительно состоявший в Лондонском Королевском Географическом обществе. Тридцать девять лет, код идентификации подлинный. Тощий оказался голландцем: Йерун Ван дер Шхяйф, техник-смотритель Центра космических полетов в Антверпене. Одно меня смущало: никаких спецпометок об экспедиции у них не было. Обе визы были оформлены на частные лица. — Цель визита на Марс? — спросил я. — Научная экспедиция… — сказал Ван дер Шхяйф, гордо выпятив грудь. — Не морочьте мне голову. — Я посмотрел в его круглые бесцветные глаза, которые очень подходили к его вытянутой лошадиной физиономии, непонятно как влезающей в шлем. — У вас ни одной пометки о вашей экспедиции… — Что значит нет?! — всполошился Митчелл. — Как это нет?! Они должны были их поставить! — Этот клерк, наверное, был не в себе… — растерянно пробормотал голландец. — Это ошибка… — Да-да, — закивал Митчелл, — надо пожаловаться в марсианское консульство! Мы — геологическая экспедиция по разработке вулканических пород! — Спокойней, граждане! — Я поднял руку вверх. — Ошибок марсианское консульство не допускает, туда не ломятся за визами гигантские толпы! И по закону экспедиционная виза выдается общая, с индивидуальными номерами, которые совсем не похожи на ваши частные паспорта. — Вот к чему приводит бюрократия, — процедил сквозь зубы Ван дер Шхяйф, — они про нас просто забыли! — Я же говорил тебе не предлагать ему деньги? — Митчелл с досадой пнул голландца ногой. — Вы его извините, голландцы все немного тормозят, когда не надо. — А британцы — вшивые националисты! — с вызовом ответил тот. — К тому же это именно у вас каждый третий склонен к насилию! И негров у вас навалом! — Да, можно и подраться, если надо! — Митчелл упер руки в бока. — А когда я тебе говорил, что надо поторопиться, ты спал на ходу! — Густав заболел! — обиженно выкрикнул голландец. — И был нужен ультрасканер! Мы уже пятый месяц тут петляем! А ты говорил, что у тебя есть самая свежая карта! — Я что, виноват?! — всплеснул руками англичанин. — Это я, что ли, потащил с собой полмешка сульфата алюминия?! — Это для опытов! — защищался голландец. — Это мой сульфат! — Да подавись ты своим сульфатом! — Мой, мой сульфат! Меня уже стал забавлять этот цирк: уж больно они комично ругались. Но и раздражение тоже никак не уходило — это словно тебе щекочут пятки. Я медленно поднял ствол автомата и выстрелил. Оба спорщика вздрогнули. — Я вас сейчас отведу к паладинам, и они вас запрут в казармах, — сказал я, — если не перестанете выносить мне мозги. — А я бы их просто пристрелил, — равнодушно, словно размышляя о чем-то своем, произнес Йорген, сплевывая на песок с видом философа. — Вы что! За что! Вы с ума сошли! — затараторили они одновременно. — Давай скажем правду? — предложил вдруг голландец англичанину. — Давай! — резво кивнул в ответ Митчелл. — Мы — паломники к священным марсианским развалинам! Голландец тяжело вздохнул, поглядев на своего товарища. — Мы украли деньги Лондонского Географического общества, — продолжал англичанин, — которые были выделены на марсианскую экспедицию, и путем сложных комбинаций через сеть банковских вкладов и вложений в акции мы утроили эту сумму, и если бы не тридцать три, на черный… — Поймите, — резко перебил Ван дер Шхяйф, растягивая слова, словно халдей на сцене при фразе «кушать подано». — Мы совершили такой аморальный поступок только потому, что узнали, будто парламент получил санкцию ЮНЕСКО на использование древних марсианских святынь под новые военные базы! Это кощунственно! Мы — апологеты учения об Ушельцах! Древнейшей расе богов, ушедших от нас с Земли, Марса и других планет… Они оставили свои святилища нам для того, чтобы… — Йорген, — сказал я негромко, — возьми оружие этих чокнутых, а то они себя поранить могут, и давай приказ выдвигаться. Я с тоской подумал, что от этих людей вряд ли можно добиться чего-то путного. — Вообще, конечно, — прокаркал Митчелл картаво, — Джерри вам соврал про деньги и про ЮНЕСКО. Он как-то досадливо поморщился и продолжал: — Деньги-то мы, конечно, взяли, но мы обещали их вернуть, так что никто бы и не заметил, особенно Грехом и Вильсон. Да и вернем мы в пять раз больше, чем брали… а все из-за этой дурацкой фотографии с «Марс-Экспресс-5». — Это абсолютно подлинная фотография! — внезапно закипел Йерун, которого Митчелл переиначил в Джерри. — Мой кузен не станет врать! Он настоящий ученый! — Поверьте, мы не расскажем вам всего, мы просто сами не знаем, — вновь перебил картавый Митчелл. — В районе кратера Айдахо — там, недалеко от двадцати четырех градусов и семидесяти пяти минут северной долготы и ста девяноста шести градусов восточной долготы, — он немного раскачивал головой в такт своим словам, — были обнаружены вулканогенные образования с характерным присутствием халцедоновидных колломорфных разностей кремнезема, адуляра и карбонатов. А из рудных минералов наблюдаются небольшие количества сульфидов, сульфосолей, теллуридов и селенидов. Вы понимаете, что это значит? Он воззрился на меня. — Нет, — честно признался я, наблюдая, как спускается с гребня бархана наша группа. Краем уха я уловил, что звуки стрельбы звучали в барханах уже отчетливо, и не только спереди, но и сзади, там, где недавно проходили и мы. — Ага! — Митчелл торжествующе потер ладони. — Сразу видно: вы — профан в геологии! Это же месторождения по категории С-1 или С-2! Жилы близ поверхностного залегания! Чего тут неясного? На меня стало наваливаться какое-то опустошенное безразличие, внутри которого продолжало вздрагивать тревожными огоньками некое беспокойство, но уже не относящееся к этим двоим. Специально ли, случайно ли, но зона боевых действий начинала нас прижимать к горам, и мне это не нравилось. — Как вы заметили, я профан в геологии, — ответил я. — Чьи там жилы, я не уловил? — Естественно, вы не понимаете! Это же жилы, принадлежащие золото-сереброхалцедоновой формации! Артур Митчелл посмотрел победоносно на меня, а затем почему-то на своего спутника. — Ну и зачем ты ему все растрепал? — уныло спросил голландец. — Я так и знал, что ты трепло, как и все англосаксы. — Он все равно не специалист! — Митчелл поднял палец вверх, и даже из-под шлема сияла его идиотская улыбка. — Только я смогу найти там золото! Только я знаю, как оно залегает и как его искать! Мы разбогатеем! Сказочно! Мы улетим отсюда на золотой ракете! — И спрашивается, — продолжал голландец, явно распаляясь, — зачем мы разрабатывали эту красивую легенду про религиозную секту фанатиков? Просто чтобы Артур произвел впечатление своими познаниями в геологии? Артур — звезда! Артур — светило науки! Давай теперь я расскажу еще, что мой кузен занимается обработкой снимков, сделанных со станции «Марс-Экспресс-5», и что именно он показал нам тот снимок в различных излучениях… — А ты сам все растрепал! — Митчелл обвиняюще толкнул его в бок. — Тебя самого распирает всем все рассказать? Кто разливался соловьем тогда, еще в баре у «Сантано»? «Я куплю себе золотой унитаз!» — это чья фраза? Моя? — Но я же не называл координат! — Голландец был явно взбешен и поднял руки вверх и в стороны, так что стал похож на длинноногого сухопутного краба. Он набросился на геолога с кулаками, а тот, ловко увернувшись, пнул его ногой. — Хватит! — заорал я и добавил уже тише: — Я вас сейчас пристрелю к чертовой матери! — Это все этот… — обиженно пропыхтел голландец. — Место вашей посадки? — вновь спросил я. — Где-то там. — Митчелл махнул рукой куда-то в сторону гор, на юг. — Когда приземлились? — Пять солов назад. — Где остальные? — Мы заблудились, — потупясь, признался англичанин. — Они нас, наверное, просто бросили… бросили… — Куда направляетесь? — Туда. — Голландец указал костлявой, похожей на телескоп рукой по направлению к башне. — Мы тоже туда. — Я кивнул, закуривая сигарету. — Мы дадим вам ненадолго верблюда. Пока поедете с нами. Без оружия и под присмотром Охотников. Потом мы вас отпустим, куда хотите. — Вы не имеете права! — опять закартавил Митчелл. — Мы — ученые! — Вы… — сказал я, медленно и с наслаждением выдыхая сигаретный дым. — Вы — парочка чокнутых клоунов! Вот вы кто! Вы что, не слышите, что вокруг стреляют? Я не собираюсь вас уговаривать — можете катиться ко всем чертям хоть сейчас! — Артур просто вас боится, — кивнул Ван дер Шхяйф, — поэтому он и хамит иногда: это защитная реакция. А вообще он добрый… Я согласен проехаться с вами, это очень кстати. Всадники нашей группы уже поравнялись с камнями. Я нашел глаза Ирины, она быстро бросила на меня острый и встревоженный взгляд. С одного верблюда, которого мы взяли на «Изумруде» в качестве трофея, сняли некоторые вещи, распределив по группе, и усадили туда этих двоих типов. Я хотел поставить их под свой контроль, но Йорген сказал, что я слишком впечатлительный, чтобы охранять психов. — Кто они? — спросила Ирина, резко и настойчиво подъехав ко мне и выжидательно глядя на меня. — Два чокнутых авантюриста, — буркнул я раздраженно. — Все в порядке. — А чего им надо? — продолжала Ирина как-то взволнованно, словно пытаясь завязать беседу со мной. От этого мое раздражение только усилилось, и больше всего я был сейчас недоволен именно собой. — Они — золотоискатели. — Я начал выравнивать дыхание и приводить в порядок эмоции, иначе я мог сорваться в любую секунду. — А что? Тут бывают золотые прииски? — Бывают и неоткрытые месторождения, а почему бы им тут не быть? — Я посчитал, что Ирина издевается, разыгрывая из себя «блондинку». — Есть же на Марсе кварц, железо и прочие элементы — так чего удивительного в золоте? — Ты на меня злишься? — вдруг спросила она. — Нет, — сказал я тоном, который говорил обратное. — Чего мне на вас злиться, Ирина? — Ну перестань. — Она взяла меня за рукав. — Прости, я повела себя немного резко, но это от усталости и стресса: я жутко испугалась там, в Крепости… Не обижайся на меня, пожалуйста… Я тяжело вздохнул: достаточно ей было сказать эти слова, как вся моя раздраженность исчезла, будто туман под утренними лучами солнца. Ну что она за женщина такая? Она делает со мной, что хочет. Это бред! Так не бывает! Это я во всем виноват… — Постарайся мне впредь больше доверять, — ответил я, высвобождая руку, — это мне полезно, и не только мне… — Я поняла, — кивнула она. — Я стараюсь, я учусь… просто мои отношения всегда были построены на недомолвках и молчании, извини… Ты другой… Некоторое время ехали молча. Громада башни медленно вырастала из-за бархана. — И все же почему эти люди такие странные? — вновь спросила Ирина. — Это все от Марса, — вздохнул я. — Дэн, ну что здесь, вирус сумасшествия, что ли? — Гид была расположена общаться, и все тут. — Я слышала ваш диалог — эти люди показались мне подозрительными… — Ира! — не выдержав, перебил я. — Это не Земля. Повторюсь — здесь у людей часто бывает острый нервный шок, понимаешь? Они летят за приключениями, а натыкаются на смерть, грубость, ложь и тяжелейшие условия выживания… У них элементарно съезжает крыша… Эти двое… они похожи на людей, переживших сильное потрясение… Возможно, они видели что-то такое, чего нам с тобой лучше не видеть… Вдруг у них на глазах убили их товарищей из экспедиции? Марс часто оставляет от людей просто схемы, понимаешь? — Понимаю, — угрюмо ответила Ирина. — Вот ты хотя бы… — Я осекся. — Они… могли… — Я понимаю, Дэн… — Она обернулась на группу. — Скажи мне другое… — Что? — отрывисто спросил я. — Зачем мы идем в сторону выстрелов? — Ирина смотрела из-под шлема прищурившись, и красноватые отблески ночных облаков хищно подсвечивали ее глаза. — Дэн! Ты опять что-то задумал? Я не хотела бы… — Так, — рявкнул я. — Что? Я похож на камикадзе? Я хочу всем показать, как я круто стреляю?! Я хочу произвести… — Дэн, извини. — Ирина помотала головой. — Я тебе верю, но… Я не знаю… Я боюсь чего-то… Я медленно взглянул ей в глаза, потом, стараясь укрыть растерянность во взгляде, посмотрел на башню — звуки выстрелов слышались все громче. Я промолчал… я не знал, как ответить: там, за сопкой, что-то остро пульсировало в моих висках. Я не смогу сказать любимой, что мне интересно глянуть, — что там творится… Я знал, что не смогу подвергнуть ее опасности, но сам стремился к этой пульсирующей точке, словно это была цель… некая цель нашего путешествия… — Ира, — медленно произнес я, — идти на равнину опасно, лезть на горы — бессмысленно и просто нереально. Пройдем справа от башни… — Только не вызови глюков… — Уже вызываю, — злорадно ответил я. Мы перевалили за гребень невысокого бархана и увидели здания… Они начинались за двести-триста метров до подножия башни и были огорожены алюминиевыми трубами, вкопанными в грунт, между которыми было натянуто некое подобие паутины, вокруг рваных дыр которой комочками висели мертвые мухи, — это были продранные участки колючей проволоки, по которой когда-то шел электрический ток. Это был небольшой комплекс зданий обслуживания этой огромной хреновины: опустевший поселок подсобных строений — от гаражей и ремонтных цехов до котельных и компрессорных станций. Все, о чем говорил мой любимый гид: корпуса цехов по химической переработке и сырьевому синтезу, бытовки и строения, не поддающиеся моему осмысленному восприятию, — наверное, административные корпуса там тоже были… — Странный, — услышал я в шлемофоне голос Сибиллы, — туристы нервничают… — Расскажи, что у нас экскурсия на Башню. — Я, облизывая пересохшие от ночного ветра губы, оглядывал низину с возвышающимся на ней черным силуэтом, мерцающим разными светящимися точками. Боевых действий я не обнаружил. Это позволило сделать предположение о том, что они идут за поворотом ближайшего бархана. Но, несмотря на это, я повернул Чембу правее… И вдруг… Неожиданно раздалась громкая пулеметная трель… Я вскинул взгляд на панораму строений и увидел пунктир трассеров почти у столбов с рваной «колючкой». Пунктир бил с маленького холмика, заваленного пустыми железными бочками, в сторону огромного, разбухшего змееобразными, переплетающимися раструбами гигантского основания «КлиБУс-19 ЗЦ». Проследив направление ярких точек трассирующих выстрелов, я заметил мечущиеся между строениями точки фигур. И тут же с высоты метров двухсот, где вокруг щелевидного слабоосвещенного окна вздыбились два выпуклых балкончика с несколькими прожекторами, раздалась ответная очередь: короткая и взрыкивающая… но без трассеров… Она показалась мне очень знакомой… — Гасим фонари… — сказал я всем, вскинув руку вверх. Ирина подъехала сбоку, напряженно глядя вместе со мной в сторону подножия башни. Я опустил забрало и включил цифровой зумм. Напрасно я пытался разглядеть огневую точку возле забора на холмике — там было видно только груду камней. Точки фигур между постройками сливались с пейзажем и, видимо, имели армейские камуфляжные накидки, да и сканер показывал помехи. И тут в моем коммуникаторе, на частоте общих длинных волн, раздался голос, перемежающийся помехами и эфирным шипением: — Ш-ш-ш-ш-ш… их тут… ш-ш-ш… рявого мешка… ш-ш-ш… Братишка… ваши далече?.. А?.. Ш-ш-ш-ш… Да в Гваделупе я их виде… ш-ш-ш-ш… у меня силовая установка ш-ш-ш-ш… снизу… пятеро… — Щас, на, — ответил низкий голос, — глянем… ш-ш-ш-ш… Агдам… Агдам… говорит Ящер… ящер… блин! Это четвертый, на! Ш-ш-ш-ш-ш… Я схватил коммуникатор и включил его на полную мощность. — Сенька! — Я почти кричал. — Сенька, бери мяч! Сенька, это Странный! Ты где? — Ш-ш-ш-ш… Кто здесь? — раздался перековерканный радиоэфиром голос. — Странный? Это который из них? Ш-ш-ш-ш-ш… ятый снизу… Ящер… ш-ш-ш-ш… Вновь с башни раздалась короткая очередь из автоматической винтовки, а рядом с холмом вспыхнул ярким тюльпаном бутон разорвавшейся ракеты. — Сука! — раздалось в ушах. — Я тебя вижу, на, ушлепок… Агдам… ш-ш-ш… тный огонь на десять часов от позиц… ш-ш-ш-ш… — …ный, Странный… ш-ш-ш-ш… три глаза ш-ш… десять пальцев на руках… ш-ш-ш… — Одиннадцать на ногах… — закончил я. — Ты здесь… х-хш-ш-ш-ш… в какую… ш-ш-ш… делупу? — Ты где?! — крикнул я. — Отряд на девять часов, на… — раздался давешний хриплый бас. — Третий ярус, двадцатый этаж, пультовая… — раздался голос Сеньки… — Их тут… ф-ф-ф-ф-ф… не вижу… — Держись, Сеня! Я уже иду! — крикнул я взволнованно. — Заходиф-ф-ф-ф-ф-ф, чаю попьем, — зачем-то сострил Сенька. — Это тот самый? — спросил подъехавший ко мне Йорген. — Тот самый, — кивнул я, вынимая из седельной сумки рожки к своему автомату и рассовывая их по карманам бронеразгрузки. — Он марсианин? — вновь спросил Йорген. — Марсианин, — ответил я, вешая на покалывающее плечо трофейный STG-556, а на другое — свой «абакан». — И Охотник? — подытожил Йорген, внимательно глядя на меня. — Клан Желтой Реки. — Я посмотрел Йоргену в глаза. — А что? — Я пойду с тобой, — сказал он таким тоном, что я понял: любой мой запрет сейчас просто бессилен. — Пошли, — кивнул я, — только группу надо где-то поставить в безопасном месте. — Вон там, в корпусе каком-нибудь, — махнул рукой Йорген в сторону построек вокруг климатической установки, обнесенных колючей проволокой. — Надо обойти территорию справа, — сказал я, — тщательно проверить пару помещений с краю, а потом попасть в башню. И выяснить, что там за пулеметчик такой на бугре сидит и в кого он там шмаляет. Йорген молча кивнул. Ко мне подъехала Ирина, нахмурившись, разглядывая нас с Йоргеном. — Дэн, я понимаю, что отговаривать тебя бесполезно, — тихо сказала она ровным голосом, — но, может, ты все же не пойдешь туда? А вдруг на нас нападут? — Не нападут, — ответил я как можно ласковее и беспечнее. — А потом, я не могу бросить в башне этого раздолбая, умудрившегося опять влипнуть в какую-то историю. — Ну почему ты всех должен спасать? — Она с мольбой поглядела мне в глаза. — И вовсе не всех… — попытался я урезонить ее. — Потом, все равно же мимо едем… Ирина тяжело вздохнула. — Я тебя умоляю, — сказала она так же тихо. — Будь сверхаккуратен, пожалуйста, помни, что я переживаю и волнуюсь. — Ира! — Я положил ей руку на плечо. — Неужели ты можешь подумать, что я наплюю на того, кто так мне сильно нужен? Я буду ужасом марсианской ночи, призраком песков, тенью, скользящей по камням… — У тебя еще хватает наглости шутить… — Она отвернула свое лицо. — Мальчикам нравится стрелять друг в друга… — Ира! — прикрикнул я. — Отставить! Это не то, что ты решила… Это так вышло… Так сложилось… Это друг… — Прости, — тихо произнесла она, — просто не хочу опять начинать все заново… — И я… — Мне стало невыразимо горько: призрак ее погибшего мужа вновь, как в том видении, строго посмотрел на нас и улыбнулся. — Ира, — ответил я, помолчав немного, — я обещаю… — Странный, слышь? — Йорген резко перебил наш разговор, глядя в экран своего КПК. — Я качнул по сетке карту этой фигни, глянь… Я бросил на Ирину ободряющий и успокоительный, как мне показалось, взгляд и обернулся в сторону достойнейшего эсквайра. — Смотри, — продолжал он, — «КлиБУс-19 ЗЦ», это ведь оно? Я правильно понял? — Да, — кивнул я. — А что, сейчас будет опять? Эта стрельба и… — Пани Дронова с расширенными глазами глядела на нас. — А мы не можем как-то объехать? — спросил Артур Митчелл. Они с голландцем сидели почти вплотную в седле трофейного верблюда и везде старались следовать за Йоргеном, который пообещал быть их «папочкой». — Если верблюды взлетят на скалы, — ответил я, — тогда объедем. Группа сгрудилась вокруг. Я смотрел на схему построек, изучал планировку этажей, пытался вникнуть в расположение агрегатов и коммуникаций. Я мысленно представлял себе, как двигаюсь вдоль этих зданий, захожу внутрь и замечаю засады в самых удобных и неожиданных местах. Вся эта композиция с башней во главе что-то неуловимо мне напоминала… Что? — Все в порядке, — говорила Ирина Дроновой, — они знают что делают: им нужно спасти человека, которого бандиты заперли в башне, не бойтесь — угроза для вас самая минимальная… Она говорила это тихо, спокойно, теми самыми интонациями, которые были, когда она рассказывала про Марс с точки зрения экскурсовода. Сердце мое сжалось. В груди моей была легкая дрожь, словно мне предстояло сдавать самый важный экзамен… Ирина… Сенька… У меня продолжалось стойкое ощущение, словно кто-то невидимый продолжает дергать меня за некие незримые нити… Конфликт в долине… «Изумруд»… Сенька в башне… Мне хотелось выручить Сеньку как друга… близкого человека на этой планете… Но не только поэтому — у меня был охотничий инстинкт: я был уверен, что он скажет мне что-то важное… что-то необходимое для вкрапления в ту дьявольскую мозаику, которая складывалась в моем мозгу уже несколько дней подряд, напоминая собой электронную плату непонятного прибора. Медленно и неотвратимо кристаллизовалась перед моими глазами чья-то беспринципная злая идея, похожая на сложное уравнение, в которой люди были чем-то вроде переменных, и если в них что-то совпадало или, наоборот, сильно противоречило, их можно было просто сократить… Взаимоуничтожить, невзирая на судьбу и личность… У меня стал складываться тактический план. — Йорген, — я водил стилом по планшету, — на два часа у нас имеется котельная: помещение без замороченных планов, там можно спрятать группу на время. Тот кивнул, хотя я предпочел бы конструктивный спор. — Далее, — я поджал губы, — на одиннадцать часов — холм с пулеметчиком: он вроде пуляет в тех, кто пуляет в Сеньку. Значит, с ним можно договориться. Это мы с тобой проверим… Дальше… Стрелки идут с севера… там бои… будем надеяться, что это периферический конфликт… Башня никому на хрен не нужна… Да и Сенька тоже… — А чего он себе на хутор придурка подселил? — возмутился Йорген. — Вот и узнаем, — с умным видом ответил я. — Значит, так… Йорген поглядел на меня с нескрываемым интересом. — Выдвигаемся к котельной, — продолжил я, — полковник и Азиз прикрывают тыл, вы с Сибиллой — фланги. — Ну… — протянул Йорген, так же, как и я, делая умное лицо. — Давай так… там разберемся… Сердце мое учащенно стучало в груди… Я боялся, как бы его стук не выдал нашего передвижения… Я повторял мысленно, что это просто работа — обыкновенная работа, при которой надо проявить максимум внимания, терпения и аккуратности… Мы стали спускаться, придерживаясь правой стороны. Я приказал набросить маскхалаты и попоны на верблюдов. Я дал указания группе двигаться к забору, а затем, проникнув на территорию, ждать нас с Йоргеном под прикрытием котельной. Передав Сибилле наших верблюдов, мы с Йоргеном поползли к холмику, ожидая выстрелов и немного нервничая… Я отключил функции коммуникатора в своем КПК, только рация в шлеме работала на прием ближайших волн, да и то на уровне комариного писка. Мы с Йоргеном ползли словно два ужа — тихонько, стараясь держаться между бочками и предполагаемым стрелком… В рот и нос лезла пыль, кислородные маски были сняты, чтобы не мешались… А инфрасканеры не показывали впереди ничего. Оно и понятно было: человек, сидящий с пулеметом на холме, не хочет быть на виду. Я старался чувствовать рельеф каждым сантиметром своего тела и конечностей, но Йоргену это удавалось в разы лучше, чем мне: иногда он в своем камуфляже напоминал просто игру света и тени на складках поверхности земли и песков. — Руки вверх! — услышал я внезапный окрик в шлемофоне. — Уже! — крикнул я. — Вольные Охотники Марса и люди с Земли проходили мимо… Вы нас не застрелите, дяденька? — Оба-на, как смешно, — ответил голос с холма. — Паладин? — спросил я громко. — Ну а что я, на человека похож? Сержант тридцать второго марсианского батальона космического десанта. — Позывной «Ящер»? — снова спросил я. — Вам-то, на, какое дело? — Смело ты эфир юзаешь, парень. — А мне похрен, — залихватски сплюнул десантник, — они ко мне близко не дотянутся, а точку — один хрен, засекли уже. — А если ракетчики? — А у меня детектор есть! Тут я разглядел неровное подрагивание среди камней и бликов металлических бочек: это был человек в голографическом песчаном камуфляже. Дорогая штука! Узор голограммы насекается лазером каким-то хитрым манером, прямо на бронепластинах комбеза, которые состоят из сверхпрочного пластика с титановой подложкой. Правда, со временем стирается, но штука интересная и нужная. — Я вас еще метров с пятисот засек! — торжествующе крикнул паладин. Голос у него был молодой, звонкий, почти мальчишеский — с Земли таких давно не присылают, марсианин, наверное. — Чего же ты не стрелял? — поинтересовался я, поднимаясь с земли во весь рост. Йорген продолжал лежать. — С базы сообщили, что мне в тыл выйдет группа туристов, да и на душманов вы не похожи: они бы еще с пригорка ракету запустили, а у меня детектор, на. — Ну, — развел я руками в комедийном восхищении, — как говаривали ваши предки, ситуация под контролем! — А ты откуда такой умный? Курить есть? — Я из долины Маринера, — ответил я, подойдя поближе и протягивая ему свою пачку сигарет «Красная Планета». — Эко тебя занесло-то, братишка, — присвистнул он. Наконец я разглядел его в тусклом красноватом отсвете дифракционного ночного сияния: из-под хищного скоса козырька десантного шлема на меня глядело почти детское лицо с веснушками и небольшим родимым пятном на левой щеке, по форме напоминающим не то подкову, не то полумесяц. Глаза были светлые и блестели в прищуре с юношеским нахальством. Нос нагло курносился. — Это не меня занесло, — ответил я, слегка улыбнувшись, — это отдыхающих понесло, а я на службе, как видишь. — Ну понятно, — кивнул он, нахмурясь для солидности. — У вас прикол такой: нынче здесь — завтра там. — А вы из казарм не вылазите, — парировал я. — Работа такая, — как-то очень по-взрослому устало сказал он. — Что тут у вас? — поинтересовался я. — Ликвидация банды, — лаконично ответил он. — Там, в башне, заперли моего друга. — Я тоже прикурил от вольфрамового элемента, стараясь держать сигарету зажженным концом внутри ладони. — И он из Охотников — мой друг. — Слышал я, — ответил он. — Ща, наши подойдут… — Слушай, парень. — Йорген наконец-то поднялся, озираясь по сторонам. — Ваши пока подойдут, свист на горе раком встанет, у них, видать, там тоже есть чем заняться, — может, ты нас прикроешь из пулемета своего красивого? — Да ну вас на хрен, — услышали мы в ответ. — Они тут лезут со всех щелей, а боекомплект я не рожаю, что вам — подождать влом? — Мы аккуратненько… — попытался я оправдаться. — Ага, — он скептически кивнул, — видали мы тут аккуратных: у наших потери — четверо за сутки, а эти прут и прут… Он тоже держал сигарету в зажатом кулаке, огоньком внутрь. Я знал, что каста паладинов всегда отличалась упрямством и некой религиозной верой в так называемые приказы. Я знал, что приказы — штука важная: сам их отдавал и злился, если не выполнялись, но по ситуации зачастую виднее, а главное — целесообразнее. — Ладно, — махнул я рукой. — Йорген, вы тут пока потусуйтесь, а я сгоняю к нашим, в котельную их пристрою. Хорошо? А если вдруг придет подкрепление — ты мне сразу свистни… — Нет, давай я с тобой… — начал было Йорген. — Ты без меня не можешь уже? — насмешливо спросил я. — А потом, ты тут мне нужнее, да и «Ящера» прикрой, если что… — Да я без тебя жил и еще сто лет… — возмущенно начал Йорген, но я его уже не слушал. Я, пригнувшись, стал передвигаться вдоль забора с кольцами колючей проволоки, висевшей на стальных проводах с фарфоровыми изоляторами. На некоторых столбах попадались выцветшие таблички с черепом, в который била зигзагообразная молния, и надписью: «Внимание! Напряжение, опасное для жизни — 380V». А возле прорехи в ржавых кустах из проволоки, куда я так стремился, виднелась другая табличка, которая смотрелась уже неактуально: «Объект стратегического значения проекта «Терра-2», охраняется армейскими спецподразделениями». Если кем и охранялась сейчас эта территория, то уж явно не военными, а в лучшем случае не добрыми церберами… Добежав, пригибаясь, до прорехи в изгороди, я проник на территорию климатической установки. Она действительно напоминала небольшой городок или крупную заводскую территорию с парочкой площадей, напротив одной из которых окопался «Ящер», со своими улицами, переулками, подворотнями. Прямо передо мной лежали выходящие из ближайшего трехэтажного корпуса поржавевшие рельсы заводской узкоколейки, на которых, грузно покосившись, стоял разобранный почти до каркаса тепловоз. К кисловато-затхлому воздуху примешивался застоявшийся аромат креозота и засохшего мазута. Еще пахло ржавчиной и пылью. Я проскользнул между тепловозом и ржавыми контейнерами и прижался спиной к углу соседнего корпуса, окна которого начинались на уровне третьего этажа, почти под самой крышей, и пестрели выбитыми осколками стекол, покрытых рыжеватой пылью. Оглядевшись по сторонам, я вынул неизменного своего помощника: щуп с видеокамерой, — и некоторое время изучал в экранчик КПК пространство за углом корпуса. Затем прошмыгнул за угол, стараясь держаться под прикрытием мусорных баков. Вот такими короткими перебежками я добрался до северной стены котельной, в которой была заколоченная оцинкованная дверь с ветхой табличкой: «Помещение категории «У». Вход строго по служебным карточкам». Я стал обходить котельную против часовой стрелки, изучая любой угол видеощупом. Наконец перед пакгаузом, среди беспорядочно разбросанных контейнеров, я заметил силуэты дромадеров с накидками маскирующих попон и фигурки туристов. Полковник и Азиз охраняли группу, а Сибилла заняла позиции на одном из контейнеров: все же она умная девчонка. Я выпрямился во весь рост и помахал рукой. Затем мы с Сибиллой пошли осматривать помещение: оно состояло из реакторного блока, котельного зала и генераторной комнаты. Небольшой склад выходил к дверям пакгауза и был пуст. Колотый бетон, битое стекло, какие-то тряпки и рваные пластиковые упаковки — все как всегда. Пристрелили парочку крыс и оставили истекатькровью на полу. Реактор был частично разрушен и не работал, генератор разобран на полезные запчасти. В целом котельная производила благоприятное впечатление — позариться тут было нечем. — Заходите, — махнул я туристам, выглянув из дверей пакгауза. Ирина заехала на склад самая последняя. Спрыгнула с седла и стреножила верблюда. Я ее поджидал, напряженно прислушиваясь к ночной тишине, — выстрелы были где-то совсем далеко. Туристы располагались прямо на складе — полковнику и Азизу я объяснил, что надо было делать. — Ира, — позвал я негромко. Она подошла ко мне, протиснувшись между верблюдами Дроновой и Лайлы. — Я пойду, Ир, — сказал я, глядя ей в глаза. — Там Йорген и Сенька… мы там паладина одного встретили, он нас прикроет, подкрепление обещал — в общем, ситуация под контролем… На душе у меня неприятно тянуло, и мне казалось, Ирина это чувствует. Она внимательно разглядывала мое лицо: ее зрачки резко бросали взгляд то в мои глаза, то на мой нос, губы, подбородок, потом куда-то поверх моей головы. — Ты ведь не будешь ждать никакого подкрепления? — вдруг спросила она тихим голосом. — С чего ты взяла?! — Я округлил глаза и вскинул брови. — Я тебя чувствую, Дэн, — сказала она печальным голосом. — А потом, мне кажется, что паладины не будут спасать какого-то Сеньку Гваделупу — это твой друг. — Да нет, — махнул я рукой, — они там банду ликвидируют… Нам и подмога поэтому… И вообще… Все в порядке, обычная работа… — Обычная работа, — медленно и тихо повторила Ирина. — Да я не это имею в виду, Ира, — промямлил я. — Это простая военная операция — выход из окружения, освобождение заложника… — Он ведь не заложник, — грустно сказала она. — Обстоятельства… Факторы… Ты мой новый фактор жизни… необходимый фактор… Ты это понимаешь? Я стиснул зубы: в груди словно разорвался фугасный снаряд… — Ты мой тоже, — ответил я так же тихо. — Ты… Таких, как ты, не бывает в принципе, я знаю, я проверял… — Это тебя не бывает, Пастух Глюков. — Ее глаза были мокрыми. Вдруг она подалась вперед, взяла меня ладонями за лицо, как тогда, на вершине скалы, и поцеловала в губы, как-то по-детски привстав на цыпочки. И я, стиснув ее руками за плечи, неуклюже и чуть не попав своим носом в ее мокрый от слез глаз, отвечал ей, купаясь в режущем душу наслаждении. Тонкие сиреневые нити сцепляли меня с ней через ладони, глаза и грудь… Боковым зрением я отметил, что туристы демонстративно отводят глаза, и даже Аурелиано старается скрыть свою обычную холодную усмешку за маской равнодушия. Дронова расчесывала гриву своего дромадера и странно улыбалась. Я крепко стиснул руки, но вдруг испугался, что сделаю Ирине больно, и разжал их. Ирина отвела свое лицо и глянула на меня широко открытыми глазами, с лучиками мокрых ресниц. — Хорошо, — произнесла она хриплым голосом и прокашлялась. — Будь очень аккуратен… — Обязательно, — ответил я, глядя на нее. — Я буду обдумывать каждый свой шаг. Я вновь притянул ее за плечи, обнял, затем отстранился и поправил ремень автомата на плече. — Я мигом: туда и назад, а ты ничего не бойся! — Я трусиха, я всего боюсь. — Ира аккуратно промокнула веки тыльной стороной ладони. — Ну не рассказывай мне сказки. — Я улыбнулся и покачал головой. — Такой смелой девушки, как ты, я ни разу не видел. Кто на танк с бластером кидался? — Я всегда всего боюсь, — упрямо наклонив голову, повторила Ирина. — Не бойся никогда и ничего. — Я посмотрел на нее с улыбкой, развернулся и зашагал к выходу из пакгауза. — Стой, — услышал сзади окрик Ирины. Я остановился, одновременно разворачиваясь на каблуках. Ирина продолжала смотреть мне в глаза и протягивала правой рукой лежащий на ее ладони черный, поблескивающий бугорками алюминиевых фреоновых трубок бластер… — Вот, — сказала она, — возьми с собой. Пусть у тебя побудет… — Ира, — я прижал руку к груди, — дорогая, зачем? У меня два ствола и пистолет… — Возьми: я хочу, чтобы ты взял… — скороговоркой произнесла она. — Вдруг патронов не хватит? Или еще чего? Пригодится — вещь полезная… Я вдруг понял, что не взять сейчас этот бластер будет с моей стороны святотатством… по крайней мере, это неправильно точно… Я протянул руку к ее холодной ладони, и она положила бластер мне. — Иди… — как-то сдавленно сказала она. — Иди и скорей возвращайся. — Даже и не думай. — Я вновь махнул рукой. — Я скоро… — Иди… — с легким нажимом повторила она и отвернулась. Я развернулся и вышел в красновато-фиолетовый проем пакгауза. Я стискивал зубы. Внутри меня бурлила какая-то прохладная и ядовитая злоба на всех душманов вселенной. Вместо забора с «колючкой», ржавых рельсов и заводских корпусов с разодранными клочьями стальной арматуры боками я видел глаза моего гида, расширившиеся от тревоги и боли. Я считал всех виновными… виновными в этих чувствах миниатюрной и хрупкой девушки, которая сама нуждается в защите… в счастье… в покое… Я приговорил всех, кто мне будет мешать спасать Сеньку, к неминуемой гибели… Эти эмоции были опасны — как никогда, сейчас мне нужно сохранять хладнокровие, спокойствие и рассудительность… Как никогда… Я тенью скользил вдоль баков и вывороченных бетонных плит, словно Йорген, который выпил эликсир невидимости (так я, по крайней мере, себя убеждал). Мозг приходил в норму: я начинал четко различать перед собой пульсирующие разноцветные точки, линии и пятна, я четко, будто в командной строчке машинных кодов, представлял себе свою последовательность действий, разбивая некоторые команды на альтернативные связи и параллельные решения. Я был роботом, я был хладнокровной машиной — во всяком случае убеждал себя именно так. Движения стали лаконичными, неспешными. В голове стучал какой-то замысловатый ритм, подчиняясь которому я действовал в пространстве. Мой девиз сейчас — целесообразность и минимализм. Выстрелы по-прежнему трещали где-то вдали, и, только подойдя к дырке в заборе, я услышал резкую и отчетливую пулеметную очередь: словно над ухом прострекотал исполинский кузнечик со стальными ногами. Метрах в двухстах я заметил пунктир трассеров, упал на землю и пополз вдоль забора, включив на КПК режим инфракрасного сканера. Через пару минут далекой трелью отозвался Сенька со своей позиции на Башне. Видать, происки какие-то имели место… Холмик, заваленный бочками и камнями, был уже рядом. Я включил коммуникатор. — Акмэ, — пробормотал я почти шепотом, — это я, добрый волшебник Ээх. Я часто нес в эфире околесицу с целью дезориентации врага. Это как совсем недавно в разговоре с Сенькой мы вспомнили цитату из одного любимого нами старого фильма: на Марсе кто угодно мог назваться чьим угодно именем и даже подделать тембр голоса с помощью совсем несложной программы, а вот кодовые слова и фразы, которые могли знать только твои близкие люди — тонкие нюансы общения, — навряд ли узнали бы чужие. — Опять ты, Чудвин, великий и ужасный! — услышал я знакомый хрипловатый отклик. Мы не договаривались о таких конкретно выражениях и формулировках, просто на мои дурацкие фразы Йорген реагировал именно так и похожими словами — таких вещей постороннему радисту не понять в пять секунд. Таким манером я предупредил о своем приближении и выяснил обстановку — все на месте. Вот я и приполз. — Пара уродов тут выскакивала, со стороны башни… — услышал я голос Йоргена уже из-под шлема, — но мы без тебя не рискнули их перевоспитывать, а просто грохнули. Я присел на корточки рядом с силуэтом Йоргена. — Ну что, «Ящер», — спросил я, — как там кавалерия ваша? На подходе? — Бдим с Мухтаром на границе, — был мне ответ, — ща все будет, на… Мерцающая пятнами разной глубины камуфлированная рука махнула в сторону небольшого бархана, прямо за Башней, чуть левее… — Агдам… Агдам… говорит Ящер… — услышал я тихий приглушенный голос. — Докладываю: в зоне «Дэ» из объекта необходима эвакуация, прием… повторяю… Послышалось негромкое хрипение динамиков: — Ш-ш-шф-шф-шф… Взвод «Маньяк-три» будет в расчетной точке через пятнадцать стандартных минут, на десять с половиной, от позиции «Дэ», обеспечьте огневое прикрытие, Ящер, как поняли? Прием… ш-ш-ш-ш… — Принято, Агдам, — негромко ответил парнишка, — у меня тихо. Мы с Йоргеном напряженно молчали. Каждый из нас пытался сейчас впитывать всю ситуацию, как говорится, до последнего фильтра. На территории климатической установки было относительно спокойно, и стрелять «Ящеру» приходилось только по тем бандитам, которые хотели обойти с флангов или подумали, что надо захватить башню как господствующую высоту. Раз они не сделали этого изначально, было ясно, что бандиты действовали хаотично и непродуманно, тогда как паладины держали ситуацию под контролем — «Ящер» прикрывал самый дальний фланг от конфликта: в тактическом отношении паладины держали преимущество. — В общем, ребята, звоните своему корешу, на, и просите, чтобы отпирал ворота, — сказал «Ящер». — Рановато, — процедил я, разглядывая в забрало местность, переведя экран шлема в режим бинокля, — они могут в складках местности сидеть, и сканер тебе ничего не покажет… — Он чей-то враг, из местных? — спросил паладин. — Напортачил? — Не слышал про это… — так же медленно процедил я, всматриваясь в розовато-оранжевые холмики песка, которыми была занесена территория климатической установки. — Тогда хрен ли атаки ждать? — удивился «Ящер». — Выйдет он, как из ворот сортира… — Ты же сам сказал, — парировал я, — дождемся подкрепления. Там «маньяки» ваши на подходе? — Видать, уже на десять с половиной часов, — хмыкнул «Ящер». — Как заказывали — с тыла выходят, на… Он поглядывал в тактический монитор на запястье и изредка сплевывал. — Может, пойдем уже? — не выдержал Йорген. — Звони этому Гватемале: пусть на первый этаж спускается и ворота открывает. — Пять минут, Йорген, ок? — сказал я, продолжая шарить по сопкам в режиме инфраскана. — На радаре пусто… — начал было «Ящер», но тут… Раздался взрыв, и Башню подсветило сзади… — Ш-шх-хф-ф… щер! Ящер! — раздалось в приемнике. — Ракетный огонь на два с половиной от нас! Ш-ш-шф-ф-ф-ф… «…як-три» говорит — тут бронетехника… А-а-а… Раздался леденящий душу крик, а затем за Башней вновь полыхнуло адским огнем, и раздался низкий гул… — «Маньяк-три», доложите обстановку. — Парнишка уже почти кричал. — Прием, «Маньяк-три»! Опять раздался низкий грохот и гулкий визг, перемежающийся шипением… — Блин! — выкрикнул «Ящер», ударив кулаком бронированной перчатки по пустой бочке (раздалось протяжное грубое гудение). — Че за хрень! Прием! «Маньяк-три»! Бруч! Ты на связи? Доложите обстановку!.. Голос его почти срывался на крик, а слова захлебывались в тревоге… В эфире стояла мертвая тишина, нарушаемая потрескиванием разрядов радиоволн. Йорген уныло крякнул. — По ходу, подкрепления не будет, — сказал он мрачным голосом. — Что за на хрен?! — громко выкрикнул «Ящер». Гул усиливался… Сквозь него прорезался звук, похожий на хрип умирающего от астмы больного: это был звук сервоприводов… Над дальним барханом показалось несколько крупных картофелин… эллипсоидов, которые покачивались в такт своим тяжелым шагам, мерцающих в свете пламени, словно камни в оранжевом ручье… — Трындец… — медленно произнес «Ящер». — Танки!!! ТАНКИ!!! Он почти кричал: — Агдам… Агдам! «Шатуны» на одиннадцать часов… Из приемника послышался кашель, хрип и шелест — противник глушил частоты, и связь была фактически бесполезна… Я насчитал около восьми корпусов шагающих башен. Это было как во сне: я ни разу не видел на Марсе скопления подобной бронетехники — складывалось ощущение какой-то нереальности происходящего. Ни один богатейший клан самых лютых отморозков пустыни не выведет в поле такого количества техники… Если, конечно, в этом не встанет ТАКОЙ ОГРОМНОЙ надобности, что затрата энергоресурсов отойдет на восемьдесят девятый план. Я немедленно подумал об Ирине и туристах в котельной… Я подумал сразу обо всем, и мой разум едва не треснул… Эти «шатуны» были моделями пилотируемыми, и непонятно, как у душманов хватило ресурсов, а главное — тактической необходимости пустить целый взвод этих исполинов на нескольких человек, которыми являлись… мы… Мы, вооруженные автоматическими винтовками и крупнокалиберным пулеметом… Мы… Уже плавно раскачивались на гребне маленького холма за Башней несколько разлапистых силуэтов: эта модель называлась «Нефилим-17»[24] и была в разы страшнее давешнего АШаТа хотя бы стомегаваттной лазерной установкой, ракетным заградительным комплексом типа «Шквал», — и пушка гатлинга присутствовала, и прочие стволы для уничтожения живой силы и техники. Они были гораздо большего размера, чем «Овод», и относились к классу тяжелых танков. И если кому-то что-то покажется недостаточно стремным, этими машинами управляли живые люди, как правило, специалисты-пилоты, ибо другие личности не смогли бы использовать такую дорогую «игрушку» и на десять процентов… Лично для всех нас, всех, собравшихся здесь, хватит одного-двух подобных танков, чтобы перестать коптить небо: усиленная броня, отличная электроника самонаведения и коррекции стрельбы, небольшие реактивные турбины для преодоления крупных препятствий, мощная электромагнитная установка «Тесла-3», которая могла сильно раскалять воздух вокруг машины в радиусе около пяти метров, чем можно было защищаться и от живой силы, и от летящих в танк снарядов. Около десяти метров в высоту была эта машина, что действительно выглядело внушительно, будто и вправду перед тобой был грозный и уродливый исполин. Этот танк был разработан не так давно и являлся универсальной машиной для решения множества боевых задач, а точнее — универсальным бронированным внимательным и ловким убийцей. Многие на Земле говорили о неэффективности шагающих танков: дескать, уязвимая ходовая часть, маленькая скорость и мобильность, высокий силуэт — удобная мишень… и так далее. Но с появлением американско-японской фирмы «Даллас Динамик» и технологии «Ди энд Ди» шагающая бронетехника приобрела мобильность и выживаемость: попробуйте попасть в цель, которая все время раскачивается. А уж повредить уязвимую ходовую часть, мельтешащую перед прицелом? Электронный мозг рисовал трехмерный пейзаж со сканера и, словно человек или обезьяна, двигался, жил и воевал очень резво. …Видно, это была ОЧЕНЬ крупная банда… Банда, которую хорошо проплачивали за ее рентабельность в этом мире. Может, поэтому паладины решили ликвидировать именно ее? Может, именно сейчас Жирный Тэдди готовит орбитальную трансляцию гладиаторской кровавой бойни, за которую ему заплатили немерено денег? Неясно было другое — почему такое нападение произведено именно тут, против горстки пехотинцев в нашем лице, не представляющих для такой техники почти никакой угрозы? Может, у местных паладинов есть девайсы и покруче, и они где-то рядом? Конечно, если бы у нас была тяжелая скорострельная противотанковая пушка и лазерная турель мегаватт на двести, а еще лучше штурмовой истребитель (парочку, для надежности), мы бы с ними пободались… Сейчас мне было плевать на аналитические выкладки: попытка связаться с Сенькой не удалась. Это было предсказуемо: эфир продолжали глушить почти на всех частотах… — «Ящер»! — крикнул я. — Хватай пулемет — и айда в Башню… С нами… Добежим… — Что это за на хрен! — воскликнул Йорген. — Никакого «хрена», — крикнул я каким-то «чужим» голосом. — Выдвигаемся к Башне… откроем ворота — и… все! Нам надо не подпустить их к котельной даже близко! — Пулемет бери, «Ящер»… — крикнул Йорген, словно переводил. — И линяем отсюда… Я стал вызывать Сибиллу, но тоже безрезультатно… Танки приближались, и звук их сервоприводов надрывно оглашал унылый ночной заводской пейзаж, а тяжелая поступь ходовых блоков ощутимо отдавалась дрожью в земле. Они шли неким подобием клина. — Ладно, попробуем. — «Ящер» вылез из своих бочек, закинув на плечо пулемет и взяв в другую руку ящик с патронами. — На башне мы продержимся до наших. — Если ваши в курсе, что тут за песец творится, — проворчал Йорген, огибая опустевший холмик. Я судорожно набивал Сеньке сообщение по Сети: может, хоть так прокатит? Мы стали обходить площадь справа, под прикрытием развороченных трансформаторных будок, контейнеров и куч мусора. Танки двигались не торопясь, спокойно и деловито: они не проявляли ни малейшей суеты, для того чтобы горстка людей поскорее вошла в зону их обстрела. Задача, которую они выполняли, была явно нацелена на что-то другое, а не на нас. Башня приближалась медленнее, чем хотелось бы, — ее гигантские размеры обманывали в расстоянии. Сияли огоньки на вытянутых эллипсах ее карнизов, а на уровне метров семидесяти чернели дюзы гигантских раструбов, прилепленных по краям этого грандиозного сооружения. В недрах их виднелись затворы лопастей. А клетчатая обшивка, состоящая из бетонных плит, была прорезана круглыми окнами по периметру этой здоровенной туши. Боже, как же она медленно приближается… Танки подходят к бархану все ближе — сейчас их почти не видно, но слышно хорошо… Мы добежали до запыленного пространства площади, в центре которого виднелись уложенные встык бетонные плиты с мелким ромбовидным узором и проржавевшими кантовочными петлями, вдавленными в плоскость. Я вскинул вверх автомат и дал очередь. Сверкающие огоньки трассеров ушли в небо: если мое сообщение по сетке не прошло, я надеялся, что Сенька поймет этот знак и отопрет тяжелые гидравлические ворота, приближающиеся к нам. Сверху раздалась ответная автоматная очередь, тоже трассерами. — Щас он откроет, — запыхаясь, крикнул я. Йорген бежал за мной, а «Ящер» замыкал. Поблескивая своим голографическим камуфляжем на фоне плит, он смотрелся каменным големом, слепленным из фрагментов минералов. Мы были как на витрине… Мы выглядели как мишени в тире… Мы бежали, словно марсианские лепусы.[25] Рядом с массивным блоком ворот климатической установки, железным ржавым скелетом с наросшим мясом битых и пыльных стекол, виднелась похожая на парник галерейка служебного входа. Запыхавшись и пятясь к правому флангу от ворот «КлиБУса», мы просочились в решетчатое пространство контрольно-пропускного пункта, где в конце виднелась тяжелая металлическая дверь с замком-барашком — большим винтовым запором. Эта дверь была герметично закрыта. Возле двери было какое-то полуистлевшее кресло на роликах, почему-то валялся под ним невесть откуда взявшийся плюшевый мишка с распоротым виском, из которого выпирал пожелтевший синтепон, несколько пыльных маленьких бутылок из-под «Coca-Cola» и разодранный до состояния лапши зонтик с плохо различимой рекламой. Рядом была разбросана разбитая серыми пластиковыми кубиками по полу клавиатура от компьютера и какая-то подозрительно черная засохшая лужа. А над всем этим великолепием возвышалась покореженная стойка пропускного контроля с вывороченными проводами в ребристых алюминиевых кожухах, напоминающих душевые рукава. И почему-то под ней лежала полузасыпанная песком обыкновенная треснутая эмалированная раковина с ржавыми подтеками изнутри… Вдруг появились яркие паутинчатые тени, и желтые блики ломаными узорами упали на плиты и стены башни: танки показались на гребне бархана в ярком сиянии — они включили прожектора. Я инстинктивно зажмурился. Краем глаза я вновь уловил груду висящих в воздухе камней, присыпанных искрящимся песком, — все же этот десантный камуфляж «Ящера»… Я допустил оплошность — подбежав к двери, начал дубасить пластиковым прикладом своего автомата о бронированную поверхность: во мне говорила обыкновенная паника и данное обещание любимой женщине все продумывать. А на практике выходило, что я соврал… Я не думал, что так выйдет, а она просила, чтобы я сюда не ходил… Мне нельзя влюбляться! Нельзя! Нельзя! Нельзя… В такт словам отдавался глухой звук ударов… И тут в полном безумии я решил применить свои способности в открывании дверей: помянув двуликого Януса, начал пытаться просверлить дверь взглядом. Звук танковых манипуляторов, то есть их механических ног, становился все громче… и… вдруг… я остановился… Дверь по-прежнему была закрыта, а мне вдруг подумалась дурацкая мысль: чему быть — того не миновать. Если я умру, жестоко избивая дверь прикладом, — вряд ли про меня подумают хорошо… да и вообще… Руки стали ватными, а рядом со мной стояли две коленопреклоненные фигуры: Йорген и «Ящер». Они целились из своих винтовок туда, откуда шел яркий свет и приближались раскачивающие силуэты… Вот в чем обман: мы боимся их… Мы боимся того, кто безжалостен, но очень похож на нас… Они даже походкой вселяют в нас страх: они похожи… Внезапно раздалось тихое урчание и хлопок — пространство стало выгибаться… боже… дверь! Она открывается!!! А за ней… за ней стоит физиономия… серая, прокопченная, поросшая щетиной, сквозь которую блестят округленные Сенькины глаза… Да если бы это и в самом деле был кадавр — мне доставило бы это столько же удовольствия, как и лицезреть Сенькино хлебало… ох-х-х… — Милости прошу к нашему шалашу, — услышал я слегка хрипловатый, знакомый в доску Сенькин голос. — Сеня, где ты был?! — вырвалось у меня. — Че? — будто глухой, переспросил Сенька. — Заходим, паладины! — Йорген сплюнул на остатки клавиатуры, рассыпанные по бетонным плитам. Дверь чавкнула за нами… мы очутились в просторном холле, где стоял на ободах сильно разобранный трехосный вездеход «Фаун». По краям холл был заставлен какими-то коробками, некоторые из них были прикрыты брезентом. Возле вездехода, почти под ним, вздыбив пожелтевшие ребра, лежал скелет цербера с двумя головами. — Я пока спустился… — начал было Сенька. — Лифты тут в Гваделупе делали… — Твою ж мать, — прикрикнул я, — а ты не заметил, что у тебя тут танки над лесом?! Сеня! В бинокль смотрел? — Смотрел, — с удовлетворением заметил Сенька. Мы вошли в центральный коридор, который начинался за вездеходом, где тускло, на манер светлячков, горели лампы пониженной энергоемкости… — Сеня, ты что, обкуренный? — Я психовал, потому что до котельной оставалось все меньше метров, танки шли непонятно куда… — Понял! Ты очень рад меня видеть… — Мы подошли к лифту. — Вы как зайцы скакали по площади. — Он вновь заулыбался: такой уж он. — Сеня! — крикнул я. — Про зайцев — это неактуально сейчас! — А чего тут у вас? — спросил он, с кряхтением помогая дверце лифта закрыться, так как она заела. — Чего тут у вас? — резко выкрикнул «Ящер». — Глаз у меня дергается, вот чего! — Кто эти люди с тобой, Странный? — спросил Сенька. — Воняет от носков как в Гваделупе. — Сеня! Хорош! — крикнул я. — Ты в курсе, что из-за… Тут я осекся… — Дэн, я сейчас все устрою. — Он присел на корточки и начал ритмично водить руками в разные стороны, образуя своими движениями некое подобие «восьмерок». — Он вменяемый вообще? — понизив голос, спросил у меня Йорген. — Был — да, — ответил я, внимательно наблюдая за Сенькой. «Ящер» таращился на него, не скрывая своего мальчишеского интереса. — Что, это борьба какая-то? — поинтересовался он. — Это тай-чи-цюань, — ответил Сенька. Вновь меня охватило ощущение полного абсурда ситуации — будто во сне: все были какими-то эфемерными голограммами, а «Ящер» вообще мерцал с частотой десять герц примерно. — Потренироваться некогда, — флегматично заметил Сенька, сведя указательный и средний палец правой руки и совершая плавное движение по кругу в плоскости, параллельной полу лифта. — Нас тоже учили похожей фигне. — «Ящер» хлюпнул носом и деликатно поставил свой тускло поблескивающий 12,7-миллиметровый пулемет дулом вниз. Сейчас я разглядел его оружие: это был «Аккорд-12» производства КБ имени Дегтярева. Лифт поднимался, подрагивая на этажах, с грохотом задевая разболтанные уловители на ярусах в шахте… — Ой, — закряхтел Сенька, — растяжка ни к черту: связки ноют… Я стоял с каменным лицом, призвав на помощь все свое терпение. Я просто старался не реагировать, даже круглые глаза Йоргена не могли меня встревожить — я думал про танки. Взгляд мой остановился на схематическом изображении башни на стене кабины лифта, по которой медленно двигался снизу вверх зеленый огонек. Мысленно я его подгонял. Быстрее… быстрее… Кабина резко вздрогнула и замерла. Мы пошатнулись, а дверцы с жестяным треском и повизгиванием разошлись. Я не выдержал и пнул Сеньку коленом: — Сеня, у меня там люди, очень хорошие! — Я боком выскользнул из кабины лифта. — Ждут помощи, Сеня! Мне показалось, что операция по спасению этого экземпляра марсианской флоры была моей чистейшей профанацией и эмоциональным порывом. — Идем-идем. — Сенька выскочил из лифта и резво побежал по слабо освещенному коридору. За ним вылезли, осматриваясь по сторонам, Йорген и «Ящер» с пулеметом на плече. На обшарпанных стенах из пластиковых панелей серого цвета висели выцветшие указатели: «Центральный диспетчерский пульт». Я широкими шагами догонял Сенькину фигуру, которая шла в полуприсяде, на согнутых. Я выравнивал дыхание, пытаясь не нервничать и держать себя в руках… Я объяснял себе, что действую по обстановке и единственно верным образом. Коридор вывел нас в большой круглый запыленный зал, который был заполнен металлическими шкафами со слабо светящимися индикаторными лампочками, будто ночной город. У западной стены распластался огромный пульт управления башней, с рабочими интерфейсами и мерцающими мониторами. Прямо над ним была щель смотрового окна, забранного толстым запыленным стеклом, сквозь которое сумрачным багрянцем тускло сияли ночные марсианские облака. По его краям были две ниши с небольшими балконами — оттуда, видать, Сенька и отстреливался, но сейчас там было опасно: балконы наверняка уже под прицелом танков. В зале пахло затхлой сыростью и пылью с легкой примесью озоновой псины — наверное, из-за разрядных банок возле центрального трансформатора. — Конечно, я все видел… — бормотал Сенька, подбегая на полусогнутых к пульту, — вы меня немного отвлекли… Ну, здрасте! Мы его еще и отвлекли! Вот мы сволочи! На пульте дымился паяльник, и было выворочено на изнанку несколько электронных плат. — Слушай, Странный, что это за придурок? — не выдержал Йорген. — Йорген, спокойно, — пробормотал я тихо, — он такой. — Дядя, — рявкнул «Ящер», и звук его голоса отразился эхом в пространстве зала, — у тебя гранатомет-то хоть есть? Или АГС[26] какой-нибудь? — Гранатомет… — пробормотал Сенька, с тихим пластиковым стуком что-то набивая на клавишах, — где-то был… «Красная Шапочка-2000» подойдет? — спросил он. — Есть к ней еще ТБГ[27] универсальные. — Валяй, — великодушно согласился «Ящер». Внезапно Сенька метнулся к ящику, стоящему возле операторского кресла. — Черт… — бубнил Сенька, — я же видел где-то этот девайс… это не он, случайно?.. Нет… фигня какая-то… а это что? О! Это же поляризатор! А я его искал… Я больше не мог сдерживаться: — Слышь? Сеня? Нам людей надо спасать… наших… Я понимал всю бесполезность атаковать бронетехнику с такой высоты и из нашего оружия. А к тому же, будучи под прицелом их ракетных комплексов, это напоминало бы атаку комаров на газовую горелку. — А! — крикнул Сенька. — Вспомнил! Знаю! Он вскочил и выбежал на балкон. Тут же раздалась плотная очередь из пушки Гатлинга, и посыпались мелкие камешки. — Аккуратнее! — Я в сердцах хлопнул себя по колену. — Вот, блин! — Сенька выскочил с балкончика, держа в руках черную продолговатую трубу с надстройками приборов наведения. Он отряхивал голову от бетонной крошки: — Нате вам гранатомет, а меня пока не отвлекайте. — Он сказал это с каким-то раздражением и досадой. «Ящер» вышел вперед и принял оружие, а Йорген подошел ко мне. — Оптика есть? — осведомился он у меня. — А ты куда собрался? — вяло спросил я, впадая в некую прострацию окружающего хаоса. — Ты же по их триплексам стрелял? — Йорген явно хотел какого-то соревнования в крутизне поступков и свежих идей. — Я вот думаю: если мы с тобой по балконам засядем, мы их ослепить сможем. Лицо его было серьезным, и в эту секунду мне показалось, что Сенькино безумие заразно и передается воздушно-капельным путем. Учитывая, что мы ехали в одной кабине лифта, — шансов у нас нет. Я резко встряхнул головой и досадливо крякнул. — Слушай, Йорген, а давай лучше из арбалета… — начал было я. — Арбалета? — переспросил Йорген. — Ну если эта хреновина мощнее… Я тихонько взвыл… — «Ящер», — крикнул я, — садись за пульт: отследи движение «шатунов». — Есть. — Он совершенно неожиданно для меня подчинился, хотя я и не надеялся на это. — Дядя, где у вас тут камеры выводятся? Вопрос был обращен к Сеньке, но тот его проигнорировал, бормоча что-то, глядя в экран. Я не выдержал и подскочил к пульту. Пробежав глазами клавиши на разных панелях, я заметил табличку на империо: «Пульт охраны и внешнего наблюдения». Справа было несколько реостатов с надписью по-английски: «camera rotation» и «zoom» и еще пару блоков стандартных клавиатур и блок мониторов. «Ящер» заметил, куда я смотрю, и бросился за пульт, чуть не оттолкнув меня от кресла. Я замер за его спиной, а Сенька продолжал что-то набивать на клавиатуре с другого конца пульта, — на лице его мерцали голубоватые блики от экрана. — Может быть, повелитель башни соизволит посвятить доблестных рыцарей автомата и батареек в свои планы, а, Сень? — Я не переставал думать о котельной. — Ща… — Сенька пытался одновременно нажать половину клавиш на клавиатуре. — Энергии почти нет… но нам хватит… охо-хо-хо-хо… — Высота у нас метров сто, как я понял? — неожиданно спросил Йорген непонятно кого, бочком выглядывая в нишу балкона слева. — Около того, — пробормотал «Ящер», включив пульт охраны и глядя на загоревшиеся мониторы и клавиши. Казалось, что все, кроме меня, заняты какими-то очень важными делами. Я занимался только собой: выравнивал дыхание, старался не психовать и ждал результатов. — Вот они! — почти одновременно воскликнули паладин с Йоргеном, только паладин добавил свое неизменное «на». Йорген отскочил от балкона и прибежал к нам, под светлые очи мониторов. На тактическом экране я видел красные точки, и, только сопоставляя их перемещение с происходящим в инфракрасных лучах, можно было представить картину в целом. Четыре машины стояли на площади, рассредоточившись по периметру, под прикрытием естественных препятствий типа контейнеров и мусорных баков. Я разглядел в экран недвусмысленно поднятые вверх жерла ракетных установок: хорошо, что мы не стали выходить на балконы, откуда стрелял недавно Сенька… И главное, куда он сам по недоразумению только недавно выскочил. Две машины были замечены на гребне того бархана, с которого мы спустились с группой: видно, они перекрывали нам отступление обратно. Оставшиеся два танка никак не попадали в обзор камер, но, судя по тактическим датчикам, находились за башней, правее и ближе к плоскогорью. Таким образом, наши позиции вместе с котельной оказывались внутри некоего почти равностороннего треугольника, по углам которого находились мощные мобильные огневые точки. Вдруг красненькие огоньки, которыми обозначались танки, замерцали и на наших глазах превратились в зеленые — типа, это свои! — Что за на хрен! — возмутился «Ящер». — Свои… ага… я уже выхожу им навстречу! — Вот же Гваделупа какая… В общем, так. — Сенька наконец отвернулся от своего рабочего места. — На одном из этих танков стоит мощная антенна и мощный компьютер с неслабым спецом — он пытается контролировать «мозги» всей башни… Это хреново… Он скоро и двери разблокирует, и вообще… — Двери? — оживился «Ящер». — Значит, они пехоту пустят! Но мы им тут наваляем и вчетвером… — Вот почему они заняли позиции и не стреляют особо, — пробормотал Йорген. — Я не знаю, чем вы так насолили этим бандитам, — Сенька досадливо рыкнул, — наверное, подарили им много денег, а потом поубивали всех их родственников: я столько танков отродясь не видел в куче. — Подожди, Сенька! — не выдержал я. — Нет, это ты подожди, — решительно отмахнулся тот. — Потом мы все выясним: я знаю, что надо сделать! — И я тоже! — возликовал «Ящер». — Я его нашел, на! Вон он! У него вместо ракетных стволов дополнительные аккумуляторные блоки и тарелка вон, сбоку! — Можно не перебивать?! — возмутился Сенька, взмахнув дымящимся паяльником, словно мечом. — Я сейчас всем все объясню раз и навсегда! — Не орите вы хором! — рявкнул я на ползала, теряя терпение. — Что ты нашел, «Ящер»? — Дядько ваш сказал, что кто-то в компьютер пытается влезть, да и частоты глушит! — Он торжествующе тыкал в монитор. — Вон он! Вон! Машина инженерной поддержки! Он же на основе базовой модели сделан, вот мы сразу и не докнокали! Я вгляделся в бледное изображение на экране: задняя слева машина, притаившаяся за кучей мусора на площади, действительно имела некоторые отличия в оснащении своей бронированной «картофелины». Вместо пусковых ракетных стволов у нее висело по два продолговатых цилиндрических предмета явно не баллистического назначения, а над ними, словно прижатые к голове уши слоненка, под небольшим углом торчали две антенны-«тарелки». — Приоритетная цель поражения, я правильно понимаю? — удовлетворенно хмыкнул паладин. — Молодец, «Ящер»! — похвалил я. — Мне дадут договорить, или вам уже спасать никого не надо? — скорбно произнес Сенька. — Говори, Сеня. — Я махнул рукой, словно дирижер оркестра. — Так вот. — Он прокашлялся. — Климатическая башня — это объект стратегического значения, и кроме военного гарнизона у нее есть небольшая система защиты: четыре стомегаваттных лазерных турели по периметру — они находятся на десять этажей ниже, в охранном секторе, где казармы… Он говорил это с занудно-пафосными интонациями, словно выступая перед собранием акционеров и докладывая о проделанной работе. — Дык какого же цербера ты молчал, дядя?! — воскликнул «Ящер» в праведном гневе. — Я пытаюсь вам это уже полчаса втолковать, — раздраженно проговорил Сенька, ритмично раскачивая головой, что было признаком его нервозного состояния. — А вам все до Гваделупы… — Ну? — Йорген заинтересованно прищурился. — Вот тебе и «ну»… — передразнил Сенька и продолжал, уже успокоившись. Он включил на центральном мониторе схему этажа охраны. — Вот здесь схема проходов в БЛУ (это боевая лазерная установка) номер один, два, три и четыре соответственно. Сами турели автоматические, но по «зеленым» маркировкам «своих» стрелять они не станут — враг догадывается, что есть защита у башни, но не знает, как она работает. Вот и ломает сервер. Управляются турели центральным сервером охраны в автономном режиме, но имеют и ручной режим стрельбы, для нештатных ситуаций, правда, кодов для его активации у меня нет и не вышло сломать, а ключ у какого-то Фишера — видно, начальника охраны. — И чего теперь? — разочарованно спросил Йорген. — Будем взламывать грубо и по-хакерски. — В Сенькиных глазах заблестела хитринка. Я знал, как он любит театральные эффекты, поэтому всегда рассказывает сперва, почему задача невыполнима, а затем объясняет свой гениальный план. — Если только Странный у нас умник… — с некоторым сомнением произнес Йорген. — Я вам уже выдал ключ для взлома системы, — с плохо скрываемой гордостью произнес Сенька, кивнув на «Ящера», который одной рукой обнимал гранатомет. — Не понял вводную… — «Ящер» нахмурился. — В охранном секторе есть такой же пульт с серверами, как здесь, только исключительно охранный, без технических функций. На этом сервере и стоят охранные кодировки. Он напрямую связан с главным сервером и имеет приоритетные функции… — Дядя, чего делать-то надо! — «Ящера» напрягало обилие непонятных терминов. — Если вы раскурочите охранный серверный блок из этой хреновины (потому что так быстрее), — продолжал Сенька уже невозмутимо, вновь кивнув на гранатомет, — центральный сервер воспримет это как чрезвычайную ситуацию и разблокирует ручное управление турелями: поднимется сигнал общей тревоги. — Офигенная тема! — Йорген повернулся, чтобы идти к лифту. — Это еще не все, — откашлялся Сенька, приседая и разводя руки в стороны, а потом за спину, словно юварк, готовый к прыжку. — А чего еще? — «Ящер» повесил за спину пулемет. — У турелей довольно хилые кабины: я тут пробежал наискосок техническую документацию — они не рассчитаны на бой с тяжелой техникой, ну, с такими танками — точно… Вас поубивают в считаные минуты… Там бронированный бруствер в сантиметр и кабина из бронеплексигласа. В Гваделупе вас потом не откопаешь… — Да мы их ломтями настругаем! — «Ящер» был воодушевлен. — Скрутим со станков сами установки и жахнем с ворот! — Что ты опять задумал? — спросил я. — Мало топлива… — пробормотал Сенька, глядя в пол. — Да и энергии мало очень — каждый выстрел экономьте… — При чем тут топливо? — поинтересовался я, внимательно глядя на Сеньку. — Спишите данные с тактических мониторов, — продолжил он уже тише, — загрузите в пульт управления турелями. Будете стрелять почти вслепую… да… они вас не заметят, а вы будете знать, где танки стоят… — Как вслепую? Сеня, говори уже! — Я собираюсь запустить головной блок климатических турбин… — Что? — Я округлил глаза. — Это как? — поинтересовался паладин. — Башня производит кислород из грунтовых залежей воды и льда и выстреливает его со своей высоты, из труб, вверх, — начал пояснять Сенька. — А я собираюсь включить турбины на реверс: в основании башни есть воздухозаборники для регулировки локального давления и забора углекислоты. Если хоть одна турбина заработает на полную мощность, поднимется неслабая такая буря, прямо перед танками… песчинки затруднят использование электроники наведения на танках, и вы в этих турелях сможете продержаться какое-то время, а данные с этих тактических мониторов позволят вам стрелять вслепую. — Ну ты маньяк, — выдохнул я медленно. — А если ни одна не заработает? — Я тут уже не первый день. — Сенька вздохнул. — Вроде проверял, по тестам… Значит, пока не начнется буря — вы сервер не взрывайте… А то еще система глюканет и я вообще турбины завести не смогу… — Пехота на три часа! — крикнул «Ящер». На тактическом мониторе стали появляться перемещающиеся короткими зигзагами зеленые точки, двигающиеся с северо-запада. — Ну началось. — Я стиснул зубы. — Давай к лифту, ребята. Сенька выдал нам флэш-карту с координатами танков, и мы бросились по коридору к лифтам. Единственным работающим лифтом был тот, на котором мы приехали. Дверцы лифта были с расцарапанными вмятинами. На правой створке двери было процарапано примитивное изображение мужского полового органа и надпись на империо: «Фишера имел кадавр». Кабина оставалась на нашем этаже, что и неудивительно. Двери с жестяным треском раскрылись, зажглась тусклая лампочка, и мы втиснулись в кабину. Лифт вздрогнул и тронулся вниз, слегка покачиваясь. — Хоть этот парень и сумасшедший, но башка у него варит вроде, — сказал Йорген. — У нас в роте тоже был похожий чел, — кивнул «Ящер». — Брадобреем его называли: узоры себе выстригал на морде… — Кто-нибудь из вас пользовался когда-то интерфейсом боевой лазерной турели? — перебив его, задал я давно интересующий вопрос, поглядев на лица товарищей по оружию. — Ну, — замялся «Ящер», — один раз я попал на базу «Прометей», это в горах… — А короче? — не выдержал я. — Стрелять не стрелял, а вот инструктаж проходил. — На веснушчатом лице «Ящера» выступили от волнения красные пятна. — Да там все просто: джойстик наводки, есть дублирующие маховики, монитор-целеуловитель, режимы мощности и… Вдруг кабина резко вздрогнула, послышался глухой стук где-то за стенкой, и мы остановились. Лампочка погасла, и стало темно, как в гробу. — Блин! — смачно выругался «Ящер». — А такое в вашей роте случалось? — спросил Йорген. — Все, приехали, — сказал я с досадой, включая нашлемный фонарь. — Кажется, Сеня не уберег систему от взлома. — Надо срочно валить отсюда. — «Ящер» явно имел склонность к клаустрофобии: в свете наших фонарей были видны его расширенные от ужаса зрачки, обрамленные ярким пожаром рыжих ресниц. — Поддерживаю представителя дружественных паладинов, — пробормотал я, обшаривая потолок лучом фонарика. — Йорген, видишь там, правее, защелку аварийного люка? — Ну, — мрачновато ответил эсквайр. — Я тебя подсажу, а ты… — Давай лучше я тебя подсажу, — не выдержал Йорген, который тоже чувствовал себя увереннее на марсианских равнинах, а не в стальных коробках. — Пока ты мне все объяснишь… — Давай, — ответил я, кряхтя, упираясь в стенки кабины. Плечо садануло болью, и сильно мешали два автомата за спиной. — Только, чур, не портить воздух, — послышался голос «Ящера», который своим раблезианским юмором пытался перебить страх запертой комнаты. Подставивший мне локоть Йорген стал смеяться и чуть меня не уронил. — Ребята, а чего всем так весело-то? — рявкнул я грозным голосом. — Мы сейчас шандарахнемся вниз — там и поржем! С гулким стуком я упирался в стены кабины, нащупывая на потолке замки аварийного люка. — Виноват, — сказал «Ящер», который больно уперся своей бронепластиной на плече в мою задницу. — Просто когда я волнуюсь, а такое бывает крайне редко, у меня в животе… — Избавь меня от подробностей, — попросил я. Мне было тяжело дышать, и почти все мышцы сильно напрягались. Я повернул замок люка, затем второй — и стукнул шлемом в потолок: люк отпружинил, и я чуть не упал. — Блин, ты там поосторожнее, Странноватый. — Йорген с силой втянул ноздрями воздух. Я ударил по люку кулаком — ноль реакции, кроме глухого металлического звона, отразившегося эхом. Вдруг в шлемофонах раздался слабый шипящий голос Сеньки: — Ребята, срочно эвакуируйтесь из кабины! Он ломает блок управления машинным отделением. — Мы застряли, дяденька диспетчер! — сказал я. — Покиньте кабину! — крикнул Сенька: видно, внутри башни помехи немного экранировались или стояли дополнительные ретрансляторы связи. — А мы решили немного потусить с пацанами! — Я опять сдавленно рыкнул — и ударил в люк: ноль эмоций. — Посветите мне наверх, — попросил. В потолок уперлось еще два луча света, отбрасывая дрожащую тень моей спины со стволом автомата. Блин! Третьего замка я не заметил! Тихий щелчок — и я вновь ударил головой в люк. Тот с ржавым скрипом приподнялся, и из щели появилось слабое мерцание какого-то серо-коричневого света: шахта освещалась аварийными светодиодами. Я зацепил руки за край щели и стал подтягиваться, упираясь спиной в раскрывающийся люк. Луч фонаря выхватил черный промасленный стальной канат и кожух электродвигателя. Я боком вывалился на пыльную крышу кабины, забитую различным мусором. Шахта убегала в головокружительную высь, и бледные огоньки аварийного освещения терялись в перспективе. Голова слегка закружилась. Я встал на четвереньки и присел на ротор электродвигателя. — Следующий! — крикнул я в люк, протянув туда руку. Слегка проржавевшие направляющие кабины вновь и вновь уносили мой взгляд к вертикали, переплетаясь там с основным блоком рельсов. Когда-то этот лифт назывался «скоростным». Я чувствовал себя человеком, находящимся в одномерном пространстве. Прямо и чуть выше от меня торчали здоровенные ролики с электроприводом, на которых покоились две сомкнутых створки дверей с облупившейся надписью: «Яр. II, эт. 6». На Сенькином мониторе я видел, что башня делится на ярусы по семь этажей: значит, нам надо спуститься на три этажа вниз. Справа от меня была неглубокая ниша со стальными скобами, изредка перебиваемая более глубокими провалами в стену, которые ограничивались сетчатыми площадками с невысокими перилами. На ближайшей из них я прочел табличку: «Технический коридор № 15–02». В проеме люка появился обшарпанный шлем Йоргена с поднятым забралом. Йорген вцепился в мое здоровое предплечье, а второй рукой упирался в крышу кабины. — Быстро вынимаем паладина, — скомандовал я, отпихивая Йоргена к рельсам. Когда «Ящер» показался в люке по пояс, я выпрямился во весь рост и, держась за стальной канат, подошел к нише с лестницей. — Нам надо спуститься на три этажа вниз, — сказал я, — и сделать это немедленно. Я пошел первый. В шахту не смотреть, только под ноги и по сторонам. Ориентироваться на меня, хвататься за скобы крепко, до посинения пальцев. Ясно? — Да-да… — пробормотал Йорген. — Мы не упадем? — с тревогой спросил «Ящер». — Никогда! — ответил я, цепляясь за пыльные скобы и случайно глянув в щель между стеной и кабиной. Дыхание немного перехватило: темную бездну очень эффектно подсвечивали уходящие вниз аварийные лампы. Черный колодец затягивал в себя, и оттуда дул теплый воздух. Вцепившись в скобу обеими ладонями, я слегка дрожащими ступнями оторвался от крыши кабины и нащупал скобу ниже. Адреналин гулял по телу, слегка потряхивало. Я искренне надеялся, что прогнивших скоб мне не встретится. Я начал спуск, вцепляясь в каждую ступень, как в любимую женщину. Главное — не думать, а тупо делать. Гулко отдавались осторожные касания кованых сапог о скобы, а грудь неприятно сдавливало: казалось, один неосторожный вдох — и я сорвусь. Руки и ноги вошли в повторяющийся ритм. Дышать я старался ровно. И думал про Ирину. Мне на шлем посыпалось несколько мелких камешков: это кто-то из наших ступил на лестницу. «Ну почему эти лестницы, при нашем скачке цивилизации, такие по-идиотски опасные!» — подумалось мне. Овладеть собой мне удалось, представив, как танки подходят к котельной. Я обещал любимой женщине продумывать каждый свой шаг, и я не могу ее подвести — она ждет меня. Эти мысли не придавали уверенности — скорее, они придавали внимательности и некой сосредоточенности. Я спустился ниже кабины и продолжал мерную работу по сжатию пальцев. Меня продолжал обдувать теплый затхлый ветерок. Мимо проплыл сетчатый балкончик с надписью «Технический коридор № 14–02». Это придало мне уверенности… Вообще отключать мозг надо уметь тогда, когда это необходимо… Легко сказать… сделать сложно… Вдруг в шлемофоне вновь раздался шипящий голос Сеньки, и я невольно прижался к скобам: — Вы там как? Вы где? — Сеня, ты не очень вовремя. — Я говорил почти шепотом — наверное, бессознательно боялся резких звуков в шахте. — Мы сейчас прикидываемся мухами — лезем по стенам вниз и улыбаемся… — Ага… — как-то неуверенно и задумчиво произнес Сенька. — Просто я доложить обстановку хотел… Пехота рассыпалась по территории… человек десять-двенадцать сидят у дверей… кто-то пошел к югу… Там у вас группа? Танки на месте, но этот хакер поганый — он мне почти весь охранный интерфейс заблокировал в полную Гваделупу… Я с ним борюсь как могу, но… И тут неожиданно где-то сверху в шахте завыл электродвигатель… Вокруг по периметру шахты вспыхнули огни… Я как-то интуитивно догадался, что сейчас будет. — Прижаться к скобам резко! — только и успел крикнуть, стараясь не думать, что сейчас будет, и не смотреть никуда… Я малодушно зажмурился… Раздался громкий лязг, гулкий, отраженный эхом удар, шум и целый ансамбль какофонических звуков… По позвоночнику прошла вибрация — и с оглушительным эхом за моей спиной что-то прогремело вниз. Через какое-то время раздался звенящий гром из глубины шахты: кабина разбилась в приямке о пружинный блок. Я вжался в нишу, как лиса в нору. Я не хотел смотреть туда… — Блин! — раздался сверху голос Йоргена. — Трындец! — Вы как? — тихий и шипящий голос Сеньки в наушниках был взволнован. — Они сбросили л-лифт, — слегка заикаясь, ответил я, чувствуя, как немеют пальцы на скобах, — все в п-пор-рядке, вроде целы. — Аккуратнее, парни, — сказал Сенька. — Нет! — закричал я неожиданно. — Нам похрен! Ты там можешь урыть этого парня?! Чтобы не было таких аттракционов! — Дэн! Делаю что могу! — был мне ответ. — Извини. — Я выдохнул накопившийся в легких воздух. — Мы немного заняты… — Свяжитесь, когда попадете на этаж. — Сенька тоже нервничал. Наверняка опять мотал головой. — Да, — ответил я сдавленно, — как только, так сразу… Мы продолжали неторопливо спускаться, стараясь справиться с дрожью в пальцах. Я, приложив некоторую силу воли, огляделся слегка вниз: буквально в нескольких метрах нагло торчала дверь на роликах с надписью: «Яр. II, эт. 3». Меня продолжало трясти. Я сделал несколько шагов вниз: теперь шахта была освещена ярко, и все было как на ладони. Я остановился перевести дыхание, стараясь не думать о том, как падающая кабина не зацепила меня за два висящих на моей спине автомата. Я немного помедитировал на узкую сетчатую дорожку, которая шла через угол, мимо направляющего рельса. Любая горизонтальная поверхность успокаивала меня. Затем я глянул наверх и увидел подошвы Йоргена, вросшие в скобу метрах в двух выше моей головы. Я медленно оторвал от лестницы левую ладонь и вцепился ею в поручень, идущий вдоль дорожки. Глубоко вздохнул и оторвал от лестницы левую ногу, стараясь прирасти ею к стальной сетке, которая вела к заветной двери. Да… все же верхолаз из меня дерьмовый, хоть я и не замечал в себе особой боязни высоты раньше. — Осторожнее, ребята, — сказал я максимально ровным голосом, — здесь мы выходим на финишную прямую… Пробуя поручень на крепость крепления, я аккуратно подползал к выходу на этаж. Голова продолжала кружиться, сердце стучало, будто компрессор, а руки дрожали, но я представлял, что сейчас на меня смотрит Ирина и, бессильная что-то изменить, кричит в отчаянии, словно самый ярый в мире болельщик: «Давай, Дэн! Осторожнее! Осталось чуть-чуть!» Я подполз к дверям и, нащупав механическую кнопку запора, принялся тянуть на себя маленький рычажок. Ничего не выходило: эта штука открывалась сильным нажатием соответствующей выемки на дверях кабины, а трехгранного ключа, чтобы разблокировать замок вручную, у меня конечно же не было с собой. Толстая стальная пружина почти не шевелилась, а применять большее усилие я боялся: как бы не сорваться. Меня стало охватывать чувство безысходности: я подумал уже позвать на помощь «Ящера» с Йоргеном, что выглядело бы логично, — одна загвоздка: нам не разойтись на этой узкой дорожке, висящей над глубокой пропастью… Да и то не факт, что получится… Я лихорадочно соображал, вцепившись руками в поручень. И тут меня осенило! Моя любимая женщина всегда знает, что нужно делать! Бластер! Она чувствует меня! Она… Моя правая ладонь буквально вросла в поручень, а левая стала аккуратно расстегивать кобуру на ноге. Краем бокового обзора я видел приближающиеся фигуры Йоргена и нашего паладина. Задача упростилась до минимума. Неуверенными, немного трясущимися пальцами я вынул бластер из кобуры — только бы не уронить в шахту… только бы… Я обхватил оружие пальцами, направил на пружину и нажал кнопку огня: ничего не произошло! Я попытался мысленно успокоиться, сконцентрировав свое внимание на бластере, — я редко стрелял из подобных стволов. Все должно быть проще. Там, где у обычных пистолетов есть предохранитель, у «Сталкера» находилась кнопка «power». Я шумно выдохнул, и вдруг расслабленную кисть руки повело в сторону под тяжестью ствола. Я ойкнул, едва не выронив бластер в шахту. Успокоившись, надавил большим пальцем утопленную в рукоятке синюю кнопку… зажегся индикаторный огонек… рука подрагивала, водя стволом влево-вправо, и я нажал на курок… Посыпались искры… вспыхнувший яркий луч ударил по металлу… Я промазал мимо пружины и с ужасом заметил, что лазер режет ролик правой створки. Я отпустил курок, но налившийся малиновым цветом цилиндр ролика, роняя искры в бездну шахты, треснул пополам, и мимо меня просвистел кусок раскаленного металла. Я чертыхнулся, но тут раздался гулкий, усиленный эхом стук, и правая створка двери съехала вниз. Фигуры собратьев по оружию замерли… Дверь слегка покосилась, с резким звуком отстрелила вбок пружина, звонко отрикошетив от направляющего рельса, и дверь с нарастающим грохотом скатилась с порога и, ударившись верхней частью о карниз, взмахнула рядом с моей головой и полетела в шахту… — От этого бластера одни неприятности, — попытался сострить Йорген. — Я бы поглядел сейчас, как мы выламывали дверь, вися в воздухе. — Я обиделся. — Супер! — крикнул «Ящер». — Ты — монстр по части лазеров! Давай, на, забирайся на этаж! Я, чувствуя дрожь в коленях и травлю со стороны завистников, уцепился за пазы двери и начал выползать на пол этажа охраны… Подав руку Йоргену, а после него и паладину, я привалился к стене, достал свою флягу и, открутив дрожащими пальцами крышку, выдул из нее все одним глубоким хлебком. Тяжело дыша, я закурил сигарету… Мышцы расслабились до состояния половой тряпки. — Да… — протянул Йорген, тоже закуривая. — Зашли чаю попить, блин… — Ребята! — в шлемофонах опять говорил Сенька. — Вы там как? — А кто это? — переспросил Йорген, шумно выдыхая дым. — Президент Гваделупы! — выкрикнул Сенька взволнованно. — А я марсианский папа… — Йорген тоже вынул из комбеза свою флягу со спиртом. — Блин! Люди! — Сенька явно нервничал. — Вы двадцать минут спускались… — Остановились по интимному делу, на, — вяло парировал «Ящер». — Они сейчас двери обесточат! — Сенька злился… — Идем, товарищ Гваделупа, только попали на этаж. — Я тяжело дышал, и в моей груди разливалось тепло. — Запускай свою шарманку. — Пока не выходит, — мрачно ответил Сенька. — Ну что? — спросил я. — Пошли убивать танки? — А пошли. — «Ящер» смачно сплюнул. — Я за Бруча кишечник им наизнанку, на, выверну… Он тяжело дышал… — Я им, как гарпия, рожу обглодаю… — продолжал «Ящер». И тут… раздался гром… стены задрожали, и послышался шелест падающих камней… — Они стреляют в вас! Срочно к турелям… Они взломали систему! Они догадались, куда вы идете! — кричал Сенька. — Я пытаюсь запустить турбины… что-то глючит… если пойдет ихний десант… — Вешайтесь, суки!!! — заорал вдруг паладин и побежал по коридору налево. — Стой! «Ящер»! — крикнул я вслед. — Стой, четвертый! Но он не слышал меня: на стене, прямо передо мной, висела табличка-указатель: «БЛУ № 3», — он бежал туда. — Йорген, — я попытался поймать его за рукав, — помнишь место расположения сервера по схеме… — Конечно, а что? — Гранаты есть? — Да… — Беги и хреначь его! Скорее! Где-то за бетонными перегородками опять что-то взорвалось, и пол под нашими ногами задрожал. — Но твой же сказал… — Йорген нахмурился — ему явно хотелось больше пострелять. — Беги, не спрашивай! — прикрикнул я. — Мы будем слева по коридору! Как ни странно, Йорген, пробормотав всего лишь «все у вас через задницу», побежал вглубь, по указателю: «Штаб казарм охраны». А я кинулся бежать вслед за «Ящером». Вновь пол под ногами вздрогнул, и раздался грохот взрыва снаружи. — Стой! — кричал я. — Ты операцию сорвешь! Сержант, твою мать! Приказ «стой»! «Ящер» уже скрылся за поворотом коридора. Он бежал мимо запыленных дверей и мерцающих огоньков каких-то интерфейсов, мимо смысла… Мимо всего на свете: он жаждал мести, и у него была возможность совершить ее… Я понимал его чувства, но был взбешен его поведением: он рвался отомстить за своих уже погибших друзей, а я… Я хотел спасти тех, кто еще жив… Когда я подбежал ко входу в маленький отсек, где сквозь щель двери с надписью «БЛУ № 3, уровень безопасности «А»» виднелась стеклянная полусфера с черным вороненым стволом, окутанным спиралью бронированных трубок радиатора охлаждения, «Ящер» уже сидел за пультом орудия, нажимая какие-то кнопки. — Стой, придурок! — крикнул я, подбегая к проему боевого отсека. — Вам всем настал! — кричал паладин. Где-то в недрах коридоров рванул громкий взрыв. Что-то зашипело — это включились системы пожаротушения, которые стали поливать отсек ржавой пеной, но «Ящер» не обратил на это никакого внимания. Вскрикнула резко сирена, и ровный женский голос из динамиков произнес: — Просьба соблюдать спокойствие. Управление дверями отсеков временно заблокировано. Сотрудникам службы безопасности необходимо занять свои места согласно штатному расписанию. Повторяю… Башня была в сильном волнении… Запыленные створки боевого отсека начали медленно раскрываться, словно в обсерватории, и полусфера блистера[28] лазерной турели с противным скрежетом и визгом электропривода задвигалась по ржавым рельсам к проему в стене. — Красное солнце восходит в зенит… — «Ящер» горланил один из гимнов паладинов. — Оно упадет на врага! Я подбежал к нему и попытался выдернуть его из кресла стрелка, но он отчаянно сопротивлялся, работая локтями и лодыжками ног, закованных в бронепластины. — Саламандра — это та, что купается в огне! — продолжал он. Выла сирена, и монотонный женский голос опять и опять советовал никому не нервничать… — Вот она ты! — рычал «Ящер». — Цель моя «приоритетная»! На! И только теперь я заметил на полу свежие бледно-розовые пустые капсулы из-под шприц-тюбиков со стимуляторами… Драться было некогда и скорее всего бесполезно. Кабина турели подъехала к краю, я подскочил следом, чувствуя свою нелепую беспомощность. Заводская территория была как на ладони. Сперва я заметил вспышку, из которой выросли четыре длинных дымных столба. Инстинктивно я отшатнулся за створку люка боевого отсека, зажал уши и открыл рот. Стены задрожали — казалось, гремит каждая молекула воздуха, — а в голове послышалось звонкое эхо пулеметной очереди и свистящее зудение. «Ящер» беззвучно шевелил губами, а из ствола турели возник длинный яркий слепящий шнурок красного луча, который уходил под углом куда-то вниз, сверкая в завитках дыма и пыли. Грохот за стеной продолжался — ко мне стал возвращаться слух. Я понял, что следующий залп будет точнее. Я не знал, как исправить ситуацию, — идеи лезли в голову сплошь безумные и дикие. Сирена, перемежаемая женским вокалом сообщения, продолжалась, и было впечатление, будто ее слышит весь Марс. Ну ладно, подумал я, надо устроить небольшой концерт по заявкам радиослушателей. Я вынул из разгрузки свето-термическую гранату, которую позаимствовал в трофеях еще на «Изумруде», поставил ее таймер на пять секунд, чтобы она взорвалась, не долетев до земли, аккуратно высунул голову в створ люка и швырнул ее по дуге в сторону площади. Я надеялся, что яркая вспышка и горячее термитное вещество хоть немного отвлекут и оптические, и инфракрасные системы наведения танков. — Зажмурь глаза! — крикнул я паладину, кидая в проем люка еще гранату-невидимку. Я понимал, что большого проку от нее не будет, но все же… Затем метнулся к бесцельно валяющемуся на полу позади «Ящера» гранатомету и, подойдя к паладину, вынул у него из разгрузки гранату, на что тот никак не отреагировал. Полыхнула в люке яркая вспышка. Я залег на полу возле края люка, ржавая рельсина турели с ограничителем больно впилась мне в правый бок, но было не до нее и даже не до рыжих хлопьев пены из системы пожаротушения. По корпусу башни продолжали стучать пулеметные очереди, и некоторые пули врезались в потолок нашего отсека, отчего на нас сыпалась мелкая крошка бетона. Я выглянул наружу и увидел, как луч турели «Ящера», словно прилипший к боку машины инженерной поддержки, ползет за ней. Бок ее корпуса заметно покраснел, а пилот пытался увести танк из зоны поражения. Он двигался в сторону трансформаторной станции, чтобы спрятаться за ее стеной, вяло огрызаясь пулеметом больше для виду. — Не уйдешь! — орал паладин. Я понял, что машина уходит, и, несмотря на явно вышедшие из строя аккумуляторные блоки и одну из «тарелок» антенны, она еще представляет угрозу хотя бы тем, что глушит связь. Я откинул экранчик целеуловителя и поймал видоискателем убегающий малиново-красный бок танка, потом сделал небольшое упреждение и нажал пусковую кнопку. Труба дернулась, а на борту танка расцвел огненный бутон с черными прожилками. Машина покачнулась, словно пьяница, споткнувшийся о порог собственного дома, в запоздалой попытке переступить на другую «ногу». Несколько секунд двигатели ориентации и компьютерный мозг «шатуна» боролись за равновесие, но ракета, видно, все же пробила раскаленную лазером броню — борьба внезапно окончилась. Бронированный гигант вновь подался набок и рухнул прямо на кучу мусора. — Вот тебе, хрен моржовый! — закричал «Ящер». За это время остальные танки на площади отошли от вспышки и успели перезарядиться. Тут произошло сразу несколько событий одновременно: во-первых, наушники шлемофонов наполнились шумами, криками, переговорами — и все это смешалось в объемный хаотический гвалт. Во-вторых, три танка подряд разрядили свои ракетные установки: два в нашу сторону, а один — в сторону ворот башни. В-третьих, со стороны танков тоже зажглись яркие шнуры лазерных лучей, которые беззвучно перемещались по поверхности стены к нашей позиции. Я вскочил на ноги и в прыжке буквально вышиб «Ящера» корпусом из кресла стрелка, при этом разбив себе скулу. Одна из ракет разорвалась почти у подножия люка, а вторая — прямо над ним. Грохот и шипение перемежались свистом осколков, от которых нас отчасти прикрыл бруствер и бронированный пластик блистера. Мы лежали, словно две рыбины на берегу, оглушенные динамитом браконьера, а сверху раздавалось шипение и воняло горелой пластмассой и сладковатым разогретым бетоном. Сквозь оплавленную кабину турели наискосок, к потолку, елозили два ярко-красных луча двухсотмегаваттных лазеров. С потолка отслаивались раскаленные куски. «Ящер» пытался отбиваться, отпихивая меня на правый рельс турели, и в этот момент ко мне сквозь звон в ушах стал возвращаться слух. Я услышал негромкий ровный женский голос из динамиков, встроенных в стены, такой же, который сообщал о тревоге. Он дико контрастировал с творящимся вокруг кошмаром своими невозмутимыми и даже ласковыми интонациями: — …И семь. Повторяю, до запуска турбинных блоков осталась одна минута девять секунд. Всем сотрудникам технических служб покинуть секторы два, пять и семь. Повторяю… Сирена продолжала действовать на нервы. — Сенька! — крикнул я в микрофон. — Получилось?! — Все нормально! — услышал я довольный Сенькин голос. — Двери заклинило: турбины заводятся! Правильно вы сервер раскурочили! — Мы еще и машину инженерной поддержки грохнули! — выкрикнул я. — Молодцы, ребята. — Сенька удовлетворенно кряхтел — я боялся и представить, что в эту минуту он опять делает свою гимнастику. — Вы сами-то как? — Неплохо, — ответил я, пытаясь выползти к выходу из отсека. — Не считая, что в нас долбят, как стадо дятлов в нерест, и что танки пытаются пробить ворота снизу. — Сейчас им будут ворота снизу! — ответил он. — Молодцы вы с этой глушилкой — хоть слышно вас нормально, и в комп никто не лезет. В это время в дверь робко просунулась голова Йоргена. — Ну как тут у вас? — флегматично спросил он. И в ту же секунду вновь раздалось шипение и оглушительный взрыв: прямо перед бруствером турели завертелся огненный смерч, и волна горячего воздуха сильно обожгла мое лицо. Защелкали рикошетами осколки. Запахло палеными волосами, и в разные стороны полетели брызги горящего пластика, падая вокруг, включая мой комбез. Я почувствовал несколько ощутимых ожогов и вскрикнул оттого, что мое тело словно проткнули несколькими раскаленными иглами, и опять оглох. Йоргена взрывной волной просто вынесло из дверей. «Ящера» спасала десантная броня. Я пошевелил конечностями и взвыл от боли. Начал ползти к дверям, а сзади шел густой едкий дым. Я выполз в коридор, чувствуя, что боль подбирается к груди. Все внутри трепетало от боли. Ко мне подскочил только что поднявшийся с пола Йорген, потирающий ушибленную спину. Он что-то говорил, но я не слышал. Я не слышал ничего. В голове свистело и гудело одновременно, в висках пульсировала режущая боль. Я свернул указательный и большой пальцы «баранкой» и уронил голову на руки, провалившись в полубессознательное состояние. Со мной что-то делали, голова моя безвольно болталась, туловище и конечности трясло, я ощутил укол, какой-то рывок за ногу, резкое жжение в ноге выше колена, надавливание и растирание там, где болит, а потом у меня из-под руки вынырнул шлем Йоргена, и его плечо надавило мне в подмышку. Расплывчатое очертание коридора качнулось, и его понесло в сторону, а я начал двигаться вперед, но боль постепенно проходила. Ватная тишина обнимала и убаюкивала. По стене, меж картонных спичечных коробков ползли тараканы, у которых на спинках были маленькие лазерные турели, и они стреляли узенькими красными полосками в летающих вокруг мух. Мухи обугливались и с неприятным гулким бульканьем падали в воронку, вставленную в горлышко початой пивной бутылки, которая странно вибрировала, из-за чего изображение раздваивалось и растраивалось. — Беляус…[29] — послышался в отдалении знакомый голос. — Башня… — Что? — переспросил я. — Смотри… посмотрим… — Голос противно хихикнул, и меня чуть не стошнило: мне казалось, что я провалился в недра гигантского телескопа. А рядом шагала фигура, в которой, словно в стеклянной бутылке, было видно кучу камней и песка. Может, это и есть бутылка? Высохшая бутылка? Пить… как хочется пить… — Пить… можно? — беззвучно произнес я одними губами. Камни за стеклом наклонились ко мне, губы почувствовали что-то холодное и твердое. Из этого чего-то потекла прохладная сладковатая жидкость: в рот, на язык, на губы и по подбородку. Верблюжье молоко… Я понял, что нельзя падать… Внезапно я увидел перед собой лицо Ирины. Ее серые глаза смотрели с болью, а губы с опущенными кончиками дрожали. — Ну чего же ты? — спросила она грустно. — Чего же ты падаешь? Вставай! Мы же вместе… Вставай! Держись! — Вставай! — Йорген прислонил меня к стенке. — Держись за паладина! Странный! Слышишь? «Ящер» держал меня за вторую руку. Зрение начинало фокусироваться, дрожь в теле продолжалась, но была уже успокоительной — боль ушла изнутри и осталась только снаружи. — Что там? — Звуки словно сквозь ватную завесу доходили до моего сознания. — Легкая контузия, Странный, все ништяк. — Йорген помахал рукой у меня перед глазами. — Осколок был в ноге, «Ящер» вынул, несколько ожогов и болевой шок. Ты в строю, парень! На тебе пахать можно! Я попытался опереться на ноги и почувствовать свой центр тяжести. Чтобы лучше слышать, я вялым движением руки включил внешние микрофоны. Продолжала резать воздух тревожными зуммерами сирена, и некоторые лампы в коридоре мигали ей в такт. От этого слегка кружилась голова и подташнивало. Что-то сильно гудело и завывало на разные голоса, и не только внутри моего черепа, а и снаружи, где-то за стенами башни. Мерно вибрировал пол, ныли тянущей болью ноги. — Турбины? — тихо спросил я. — Да! — воскликнул «Ящер». — Дядько их включил: такое снаружи творится, на! Полный «Пэ»! Видимость три метра, дай бог! Реальная буря, типа «дьявола»! Щас мы их… — Как там наши? — Отсидятся в котельной. — По выражению лица Йоргена я догадался, что он не успел подумать о том, чтобы связаться с группой. — Мы идем к турели номер два, — сказал «Ящер», — мы их сейчас… Дядько по техническим лестницам спускается к нам. Спасибо тебе, братишка, что меня прикрывал. Батя тебе спасибо скажет! — Ладно, хорош прикидываться больным. — Йорген хлопнул меня по плечу, и в глазах стало темно. — Если сам пойдешь — респект тебе… — А никто из вас не подумал, — сказал я слабым голосом, периодически зажмуривая глаза, — что мощность лазера в таком потоке частиц, кружащихся в воздухе, упадет почти до нуля? Он же песок резать будет… — Блин! А ведь и правда! — Йорген выпучил глаза. — И твой Гваделупа об этом не подумал! — Ну блин! — «Ящер» сжал кулаки. — Засыплет их хотя бы, а мы как выйдем! Как всех ликвидируем, пока они выкапываться будут?.. — Давайте дождемся Сеньку… — Слова немного цеплялись в моем рту. — И вынесем на обсуждение два момента… А кстати, он не сказал, сколько проработают турбины? — Полчаса, минут сорок, сказал, — сосредоточенно кивнул Йорген. — А какие два момента? — переспросил «Ящер». — Первый, — я тяжело вздохнул, — нарыть аккумуляторов, и, как ты предлагал, «Ящер», снять пару турелей со станка, и, когда турбины остановятся, ударить с ворот. — А второй? — Использовать турель как систему наведения… — То есть? — не понял Йорген. — Примотать ей к стволу ракетницу: пусть электроника по заданным координатам ствол наведет, а стрелять ракетами или из пулемета, и все автоматы примотать на нее же. — Странный… — Йорген прищурился, словно в глаз попала соринка. — А ты ведь для землянина слишком умен! — Просто много читал комиксов. — Я сделал вялую попытку улыбнуться. — Сенька, ты далеко? — спросил я, повернув вариатор настройки под шлемом. Сперва несколько секунд не было ответа, а затем я услышал: — Не удержался, пошел посмотреть в техкоридор — сколько вы лезли по этажам… да… вы — монстры… А как вы дверь так вышибли? — Сеня, — слабым голосом сказал я, — я сейчас железный лом с одного конца разогрею бластером, а потом холодным концом тебе в зад воткну! Ты меня утомил сегодня уже… — А почему холодным? — поинтересовался Сенька. — Чтобы ты за горячий схватился! — выдохнул я. — Все, иду-иду, — проворчал он. Повинуясь внутреннему волнению, я настроился на частоту Ирины. — Милая, ты меня слышишь? Ты на приеме? Как вы? Тут же в эфир ворвался взволнованный нежный голос: — Дэн! Что у вас там происходит?! С тобой все нормально?! — Все в порядке, дорогая, — в груди разливалось тепло спокойствия, и на танки было уже наплевать, — мы выполнили свой план наполовину… я держусь… ребята — тоже… тебе привет… — Милый мой! — Голос повысился. — Я так счастлива! И вдруг я услышал какой-то посторонний резкий мужской окрик: — Эй! Ты, сучка! Голову оторву! — Что там?!! — крикнул я. — Не волнуйся, любимый: нас тут в плен взяли… — И передача прекратилась. Сердце мое бешено застучало, кровяное давление поднялось — заныли с новой силой раны и ожоги. — Йорген! — вырвалось у меня. — Группа захвачена! — Что?! — Он округлил глаза. А я уже настроился на частоту Сибиллы. — Сиб! — Я почти кричал. — Ответь! Это Странный говорит! Что с группой?! Послышалось шипение и свист — наверное, это были звуки бури. — Странный, не ори так, — был мне ответ. — А как мне орать?! — крикнул я. — Группа захвачена, — отрапортовала Сибилла, — они в котельной, мне удалось слинять… я в помойном баке сижу… Как там Йорген?! — Жив и здоров, — мрачно ответил я, — сейчас с тобой свяжется. Кто захватил? Что там? — Рядом с котельной два «шатуна» стоят, — ответила Сибилла, — внутри душманы, на складе человек шесть и в зале пятеро — всех разоружили, я отлить отходила… сориентировалась… а тут буря ваша еще… — Как они себя ведут? — Мой голос предательски дрогнул. — Ну пока я видела — вели себя вроде нормально. — Сибилла закашлялась, вой ветра глушил окончания ее слов. — Вы скоро? — Да! — крикнул я и услышал голос Йоргена на параллельной передаче: — Сейчас, только все танки сделаем вместе с пехотой, дорогая… — Короче, разбирайтесь там, — ответила Сибилла, — а то я одна вряд ли тут всех перестреляю… По ходу, им нужен захват заложников, вроде они не парятся — ждут, когда буря утихнет… Конец связи… — Черт! — Я сплюнул на пол. — Ваших захватили? — спросил «Ящер». — Захватили, — мрачно подтвердил я, — пойдем к турели. Тут в проеме коридора показалась фигура человека, семенящего на полусогнутых ногах. Это был Сенька. — Бегу! — кричал он. — Вы не обижайтесь, но стрелять лазером сейчас бесполезно… — Мы уже поняли. — Голос Йоргена был невеселым. — У нас группу захватили, — «обрадовал» я Сеньку. — Группу с моей любимой женщиной… — С твоей любимой женщиной? — удивленно повторил Сенька. — У тебя появилась любимая женщина? — А чего тут такого?! — выкрикнул я разозленно. — Нет-нет… все нормально… — пробормотал он. Йорген начал обсуждать наши предложения. Довольно скоро мы договорились пальнуть из ракетницы по позициям танков: вряд ли они стали бы перемещаться по площади вслепую. К тому же на турелях, как оказалось, имелись специальные кондукторы для крепления ракетного и стрелкового оружия — турели были универсальны, это логично: лазер мог и отказать. Какие-то два танка переместились к котельной, но выбора не было — надо просто стрелять. Я уже не чувствовал боли: так саднило в груди от волнения. Договорились, что «Ящер» с Сенькой идут стрелять сквозь песчаную пургу: попадет — не попадет, а мы с Йоргеном спускаемся к воротам западного ангара, через который вошли. Надо контролировать выход на всякий случай. — А может, нам обойти танки с фланга? — предложил «Ящер». — Зачем прямо к ним выходить, есть ведь еще три выхода по периметру башни, я на схеме видел. — Остальные шахты и лестницы законсервированы, там перегородки бетонные, — ответил Сенька. — А еще, — сказал Йорген, — я уверен, что, даже обойди мы их с флангов, они быстрее нас заметят, чем мы их. Сенька с «Ящером» пошли в арсенал службы безопасности: там были противотанковые ракеты, — а мы с Йоргеном стали спускаться вниз по технической лестнице, любезно отпертой Сенькой. Мы быстро спустились по запыленным темным пролетам, которые гулко вибрировали вместе с башенными турбинами. Продолжала давить на нервы сирена тревоги, отдающаяся эхом в пустых коридорах гигантской башни. Внизу, в холле, где стоял скелет вездехода со скелетом цербера, я не находил себе места: Йорген флегматично курил, а я стрельнул у него из фляги выпить. В ушах продолжало звенеть, а за толстыми металлическими дверьми громко гудел ветер. Это совсем не стыковалось с уютным освещением и мыслью о том, что Ирина в опасности. Я вновь и вновь пытался выровнять дыхание и тупо сосредоточиться на поставленной задаче, но постоянно сбивался с мыслей — мне представлялось, как там, снаружи, дюзы турбин взрывают мощными потоками воздуха с территории кучу песка, пыли и мелкого мусора. Как пехотинцы пытаются найти укрытие, задыхаясь и еле держась на ногах, как матерятся в эфире пилоты танков, если они еще живы, и как гулко стучит сердце моей любимой, которая с тревогой вслушивается в этот монотонный гул, в каждый выстрел, глядя на наглые, но уже немного растерянные лица бандитов. Хорошо, что танки не пробили ворота. Я заставил Йоргена пододвинуть пару ящиков к воротам, мотивируя это необходимостью укрытия, когда раздался приторный женский голос из динамиков: — До остановки главного блока турбин осталось семь минут. Энергоресурс баков полтора процента, сотрудникам службы обеспечения проверить наличие резерва, повторяю… Звонким эхом в коридоре раздались шаги двух пар ног: это Сенька и «Ящер» возвращались. — Ну, орлы, — крикнул паладин, огибая остов вездехода, — покажем им, где глюки родятся! Сенька держал в руках что-то напоминающее средневековый мушкет: длиннющая швабра с неким подобием приклада имела по длине ствола насаженные на него кольца, обернутые промасленной бумагой, вдоль которых болтались скрученные изолентой провода. В другой руке он держал никелированную воронку и небольшой пластиковый мешок, сзади у него висел огромный рюкзак. — По четыре ракеты мы по точкам засадили! — удовлетворенно хмыкнул Сенька. — И оставшиеся… так — по местности… — Молодцы, — сказал я с нетерпением, — это что еще за кружок «умелые руки»? Сеня, это ты где взял? — Это «Разрушитель»! — с гордостью сказал Сенька. — Я сам его смастерил на основе СинФаВ-4[30] армейского образца! Выходная скорость пули у него выше аналогов в три-четыре раза! Понял?! Сверхзвук! Это выглядит, может, и не очень, зато характеристики… вот и удобнее в воронку засыпать шарики, без всяких магазинов! Прошивает среднюю броню! — Сеня, ты — гений, — кивнул я, с оттенком недоверия глядя на это изобретение. «Ящер» смотрел уже на Сеньку как на учителя: он полюбил его за глубину и нестандартность шизофренического мышления — юности это свойственно. — С прицельностью у него, конечно, кое-какие проблемы, но в целом… — Так, парни, — перебил я, — сейчас открываем двери — и за эти ящики. А там, дальше, помните: возле входа есть корыто, стойка, кресло и тэ дэ. Дальше — площадь… не знаю, но, по-моему, лучше обходить ее с запада, хотя оттуда идут подкрепления. Группа захвачена, посему боевая задача такая: как можно аккуратнее выдвинуться к восточной части территории и обойти котельную с флангов, учитывая то, что там стоят два танка, по которым мы из турелей не дотянемся через крыши. — «Разрушитель» их уделает, — снисходительно кивнул Сенька. — Сеня. — Я призвал вновь все свое терпение. — Может, уделает, а может, и нет. И не забывайте о пехоте, да и танки могли не все выйти из строя. — Давай тогда вдоль восточной стены и пойдем, — сказал «Ящер». — Да, — Йорген махнул подбородком, — так будет удобнее, Странный. И мы сможем прикрыться слева и справа. Напротив котельной есть корпус цеха утилизации — если мы его захватим, то можно и с танками прободаться немножко. А с пехотой… — Пехоты вроде мало я видел, — сказал Сенька, — да и буря им сильнее навредить была должна. — В общем, — подытожил я, — выходим налево, а потом короткими перебежками к котельной. Мы с Йоргеном — вперед, вы прикрываете… — А почему это мы прикрываем?! — возмутился «Ящер»: они с Сенькой достали из кабины лифта ящик с патронами от его пулемета, и он хотел вновь всех наказать. — А как ты думаешь, Лизард? — спросил я. — Ты ведь на дальних дистанциях… — Ладно, — «Ящер» кивнул, — давайте выпьем грамм по пятьдесят и покурим перед этим делом. У меня есть травка… Все сосредоточенно замолчали. Йорген протянул мне свою флягу, и я сделал пару глотков. В эту секунду раздался женский голос из репродукторов: — До отключения головного блока турбин осталось двадцать… девятнадцать… восемнадцать… — Пошли, — скомандовал Сенька, занимая позицию за ящиками. Я подскочил к стене рядом с дверью и замер с обожженным пальцем над красной сенсорной кнопкой с надписью «Open». — …четырнадцать… тринадцать… двенадцать… — Гранаты готовь! — «Ящер» начал свою паладинскую тактику, которая имела много плюсов при некой своей расточительности. — Как откроется дверь, — продолжил он, — кидаем по осколочной и по дымовой. Если есть флешаки, хоть одну зарядите, только сами не ослепните. — Да уж как-нибудь разберемся, — ответил Йорген пренебрежительно. — Дядько, — «Ящер» не обратил внимания на реплику Йоргена, — ты со своего чудо-ствола дай заградительную очередь, смогешь? — А как же. — Сенька примостил свой агрегат на крышку ящика, вставил в него воронку и флегматично засыпал в нее мелкие стальные шарики. Выглядела эта картина примерно как у Александра Дюма — жаль, не было длинного ружейного шомпола. — …семь… шесть… пять… четыре… три… две… одна секунда… — Приятный женский голос смолк. Где-то продолжала завывать сирена, а гул и свист ветра стали синхронно затихать. Дверь перестала мелко подрагивать, и навалилась ватная тишина, в которой медленно затихал рев турбин, слышный в основном уже только по вибрации в стенах. Надрывный вой из висящих снаружи воздухозаборных сопел стал медленно сходить на нет, будто остановился приземлившийся самолет, и я поднес палец ближе. — Готовы? — зачем-то спросил. Все сосредоточенно закивали и стали тушить сигареты. «Ящер» вынул из-под шлема какую-то железяку, быстро коснулся ее губами и что-то тихо пробормотал. Холод в груди неприятно падал тяжелыми ломтями в живот, отчего слегка тошнило, а напряженная грудь словно была в постоянном положении вдоха. Я коснулся пальцем сенсорной кнопки, раздался негромкий звук гонга — и тяжелая створка ворот западного ангара стала медленно ползти вверх, поскрипывая заржавевшими роликами. Тут же в ангар поползли клубы пыли, и воздух стал противно-кисловатым. Я надел кислородную маску. Сквозь дверь пробивался красноватый свет ночного неба. Я старался не думать ни о чем, кроме аккуратности и внимательности, которые были обещаны в моих действиях любимой женщине. В ушах и так стоял звон, когда в проем створки ворот ангара полетели гранаты. Я спрятался сбоку, зажмурился и до отказа раскрыл рот. Все равно от взрыва в ушах возник болезненный зудящий звон. А затем раздался шипящий свист воздуха и серия громких хлопков: это Сенька дал очередь из своего чудо-ружья. Несколько шариков с тяжелым щелчком пошли в обшивку ангара, возле двери, в метре от меня. Я чертыхнулся. — Сеня, своих не убей ненароком, — сказал я негромко. — Прицел слегка сбит, — проворчал тот с оправдательными интонациями в голосе. Я присел на корточки и слегка высунул голову за дверь. Над площадью клубилось облако пыли, видно было не очень хорошо, но два ближайших танка я разглядеть сумел: один лежал на боку, проломив краем своей башни борт стоящего рядом контейнера. Стволы его орудий беспомощно торчали в небо, а на борту зияла огромная черная дыра с оплавленными прокопченными краями — след меткого попадания термобарической гранаты. Боевая машина была изрядно занесена песком и пылью. Второго танка я сперва вообще не узнал — его силуэт был здорово изуродован какими-то бугристыми наростами красновато-коричневого цвета, и вокруг него, словно кратер от удара метеорита, выросло такое же бугристое кольцо. Эти странные образования тускло поблескивали в призрачном небесном свете. Я несколько секунд лихорадочно соображал — какое такое чудо могло произойти с этим железным болваном. И тут до меня дошло: по всей вероятности, ракета его только зацепила, и пилот чисто машинально включил свою установку «Тесла», которая, как микроволновая печка, раскаляла воздух вокруг машины, чем смягчала попадание снарядов по броне. Бедняга пилот, наверное, не сообразил сразу, что вокруг него буря и в воздухе большая масса песка. Песок начал плавится, превращаясь в жидкое стекло, и танк попал под раскаленный дождь. И когда пилот заметил по приборам, что температура брони растет, и догадался, в чем дело, он вместе с машиной уже был в плотном стеклянном коконе, а большая часть сервомоторов вышла из строя. Да… Случай из разряда мрачных курьезов. Мне не хотелось даже думать о судьбе этого несчастного ублюдка. Меня сейчас больше всего интересовала судьба последнего на площади, четвертого танка и двух оставшихся, которые не стояли возле котельной. Те, которые на холме, могли быть не повреждены совсем из-за большого расстояния и погрешностей стрельбы и поправки на ветер. Если машин будет больше двух, то нам придется фигово, а еще ведь и пехота должна тут быть — около взвода примерно. Я искренне надеялся, что пехоте пришлось хуже остальных: кислородные маски в такой буре могли и не спасти. Уверенности придавало то, что удалось разглядеть несколько засыпанных песчаной пылью тел, лежащих напротив ворот. Прошло около минуты после взрывов наших гранат. Йорген, «Ящер» и Сенька уже тоже вышли к краю входа в ангар. — Чего это с ним? — «Ящер» удивленно кивнул в сторону «стеклянного» танка. — Роковая ошибка в применении передовых технологий, — кривоухмыльнулся я. — Пошли потихоньку. — Йорген, присев на корточки, переваливаясь, словно утка, вышел за левый край двери и прижался к стене. За ним вышел я. Все было тихо, пыль продолжала клубиться. Пригнувшись, мы тихонько пробирались вдоль стены башни. Метрах в ста — ста пятидесяти слева от ворот ангара, на краю площади, стоял ободами на земле заржавевший автокран на базе русского грузовика «Урал». Рядом с ним веером рассыпавшегося домино лежали бетонные плиты, чернея круглыми отверстиями по торцам. Мы, не сговариваясь, направились туда. И вдруг над площадью раздался резкий хлопок и зловещее шипение. Прямо сзади нас грянул грохот взрыва, и из дверей только что покинутого нами ангара вырвался огненный смерч, переплетаясь с черными прожилками густого масляного дыма. Вновь начался звон в голове. Мы помчались во весь опор вперед. Я бросил короткий взгляд по траектории дымного следа, тающего в воздухе, и заметил наконец-то последний танк: он лежал на боку, потеряв один из своих шагающих манипуляторов, и, словно калека-инвалид, царапал песок оставшейся ногой, пытаясь развернуться в нашу сторону. В тот же момент раздалось несколько коротких автоматных очередей, и из стены башни на нас брызнули осколки бетона, завизжали рикошеты, по песку запрыгали маленькие султанчики выстрелов. — Ух, блин! — крикнул Йорген. — Началась войнушка! Мы прыжками добежали до сваленных возле автокрана бетонных плит и распластались на песке, а огонь не прекращался. Гулко стучало сердце, и было слышно, как кряхтит Сенька. — Ногу задело слегка, — с досадой сказал он. — Сильно? — тяжело дыша, спросил я. — Да нет, по касательной. — Перевязать тебя? — Не надо, я сам. — Судя по выстрелам, их человек десять, не больше, — сказал Йорген, — и все они на нас обиделись из-за бури. — И «шатун» еще одноногий на площади, — добавил я, — и где два остальных шляются, неизвестно. — Пехота на час, — выкрикнул «Ящер», вытягивая свой «аккорд» на позицию для стрельбы и устанавливая сошки.[31] — Да их там отделение максимум… — пробормотал Йорген, глядя на инфрасканер. — Блин! Почти взвод! — Тактический монитор «Ящера» был точнее и работал по принципу пеленга «друг — враг» — это была паладинская приблуда, очень дорогая, работающая в миллиметровом диапазоне с частотой 38 гигагерц, используя систему «пароль — отзыв», банки армейских позывных и встроенные в паладинской броне маяки. На бетонных плитах танцевали фонтанчики выстрелов. Каждый из нас аккуратнейшим образом пытался найти свою позицию, чтобы иметь хоть небольшое обозрение. — Есть один, на крыше! — воскликнул Йорген и, вскинув ствол автомата, выстрелил. — Ага! Я высунул ствол своего «абакана» в проем между плитами и приник к фосфоресцирующему прицелу. Я пытался отследить источники трассирующих очередей. Справа, над ухом, застучал пулемет «Ящера». Сенька нечаянно толкнул меня правым бедром, устраиваясь в удобном ему положении, послышался шорох металлических шариков о рожок воронки, а затем — шлепки воздуха из ствола. Половина его снарядов застревала в бетоне, судя по резко обрывающимся свистящим щелчкам. И вдруг опять грянул гром, и раздался железный скрежет, перекрываемый свистом осколков: это кабину автокрана разворотило ракетой. Раскаленный металл раскрылся уродливым бутоном. Прокатила волна кипящего воздуха. Видно, «одноногий» «Нефилим» сумел развернуть корпус в нашу сторону. — Сейчас я его угомоню, — пообещал Йорген, снимая Сенькин РГК и отползая куда-то в сторону. — Аккуратнее, Йорген, — сказал я во весь голос, перекрывая шум стрельбы. — Не промажу! — отозвался эсквайр. Я заметил движение между двумя баками мусора и надавил на курок: светящийся пунктир с грохотом ушел в цель, и темный силуэт опрокинулся навзничь. Есть контакт! Выражение лица «Ящера» было внимательно-сосредоточенным: он знал, что бой — это опасная и нудная работа. Он ее выполнял — месть отошла на второй план. — А вот тебе и по щам! — услышал я окрик Йоргена, который перемежался свистом рикошетов. Его труба дернулась, кашлянула и зашипела. Я увидел несколько фигур в маскировочных накидках. Мой автомат огрызнулся тремя экономными очередями: две фигуры споткнулись… — А-а-а!!! — заорал «Ящер», привстав на колени, так что сошки болтались перед моим носом. Звонко садануло по шлему рикошетом от бетонной плиты. — Есть! — порадовался Сенька вслух какому-то своему успеху. Вдруг нас опять оглушило взрывом, и на внешней стороне бетонных плит разорвал пространство яркий кокон рокочущего пламени. Край одной плиты резко выгнулся, брызнув осколками, и повис на двух прутах арматуры. С громким стуком куски бетона саданули «Ящера», и он упал навзничь, а пулемет захлебнулся, выпав из его рук, и повалился набок. — Миномет на два с половиной, сука! — крикнул Йорген, переползая левее. — Давай, Сеня, долбани импульсом по вон той куче дерьма, кажись, он за ней. Я кинулся было к паладину, но заметил, что тот уже привстал на локтях и трясет головой. Жив. — Ты как? — спросил я его вполоборота, наблюдая за двумя душманами, которые короткими перебежками пробирались вдоль стены разрушенного цеха. — Нормально, — просипел тот, — броня стерпела, только дышать нечем. Я послал короткую очередь в одного из пулеметчиков: его тело ударилось о стену, второй залег. Я сменил рожок. — Не высовывайся так сильно, — крикнул паладину, — убьют на хрен! В этот момент ухнула вторая граната, но уже сильно правее от нас. Вот ведь качественная броня у этих паладинов: такой удар, да еще и осколки… а ведь это легкая броня — поручи, поножи, наколенники, налокотники, наплечники, ну и грудь со спиной, почти как у рыцарей древности, но из сверхпрочного пластика с титановой подложкой. Правда, под ней еще и стандартный армейский броник… А есть ведь еще и экзоброня, для тяжелой пехоты… Со стороны здания, справа, ударил пулемет, и несколько трассеров просвистели над моей головой — я резко спрятал голову за выступ плиты. Рядом, в ответ, заговорил пулемет «Ящера», который уже пришел в себя и немного сменил позицию. У подкрепления нападающих был минус в том, что им приходилось перемещаться по открытому пространству площади, и мы их могли засечь между контейнерами и баками. Наш минус состоял в статичности позиции: нас могли обойти, да и автокран слева закрывал обзор. Но он был со стороны котельной, а оттуда вроде пока никто не лез. Я молил всех богов Марса, что нас сейчас не обходят с южного направления вокруг «КлиБУСа», — я бы обязательно обошел. Но вдруг я понял, что мои молитвы не работают в принципе: раздался неприятный визг сервоприводов, отраженный стенами гигантской башни. Я включил бинокль и стал осторожно обшаривать фронт событий: чуть левее, там, где виднелся покалеченный силуэт тепловоза, раскачивались в своем нелепом и неумолимом движении две фигуры бронированных цыплят: танки на холме были не повреждены, они шли сюда, пошатываясь, будто нетрезвые гориллы. — Танки на одиннадцать часов, — крикнул я. — Прямо военный переворот в Гваделупе! — крякнул Сенька, потерявший свою обычную веселость, тяжело дыша открытым ртом. — Отродясь такого не видел! Что происходит вообще? Ему никто не ответил. «Чего людям дома не сидится?» — эта нелепая мысль была попыткой оправдать происходящий кошмар. И будто во сне Йорген медленно перезарядил свою ракетницу, вскинул ее на плечо, и она выплюнула стрелу мохнатого дыма. Но корпус танка, предупрежденный боевыми сканерами, моментально привел в действие автоматику балансировки, и башня изящно уклонилась от выстрела: ракета взорвалась дальше. — Блин, — выругался Йорген. И тут же вторая машина ответила серией ракетных залпов, которые, хвала богам, прогремели за нашими спинами, осыпав нас песком, землей и бетонной крошкой. Грохот стоял неимоверный. Сон становился явью… — Трындец котятам, — сплюнул Йорген на песок, — сейчас нас разделают под орех… — Может, поменять позицию? — предложил кряхтящий Сенька. — Ага… — «Ящер» спрятался за плиту. — И тут-то нас, ка-а-ак… Надо подумать, на… — Хрен ли тут думать! — закричал Йорген. — Надо линять! Сенька вдруг чуть подался вперед: автоматный огонь убавился — пехота решила пойти за танками. Ударили пушки. Раздался грохот и вой осколков, и одна из бетонных плит придвинулась ко мне, пока дрожала земля. Сенька выстрелил из своего «мушкета». Воздух зашипел и загудел. Одна из боевых машин пошатнулась, но продолжила движение. И тут я увидел, что со стороны здания депо, за которым должна была быть котельная, тоже закачалась десятиметровая фигура танка: видно, это из тех, что охраняли наших туристов… — Мальчики, вы как? — раздался взволнованный голос Сибиллы в наушниках. — Зашибись! — крикнул Йорген. — Три танка и взвод пехоты! А ты? — Я вот и хотела сказать… один ушел… пока отсиживаюсь… Танки приближались. Один из них шел чуть впереди. Его оружейные стволы конвульсивно дергались, выискивая цель. — Я вас вертел по оси! — закричал «Ящер», продолжая стрелять. Пулеметная лента, позвякивая, убывала во чреве «аккорда». Внезапно из утопленной в лобовой броне ниши головной машины выдвинулся на бронированном шарнире боевой двухсотмегаваттный лазер, и зажегся тонкий слепящий кроваво-красный луч когерентного света. Он уперся в кучу плит, за которыми скрывались мы, с явным намерением их разрезать, а потом выпустить в это место пару-тройку своих ракет. Резать и раскалывать — это безотказная техника боя с укрепленными позициями. — Надо тикать отсюда! — встревожился Сенька. — Отходим за автокран, ползком, — сказал я, толкнув «Ящера» в плечо: я боялся, что сейчас по его пулемету танки наводят свою тяжелую артиллерию. — Все! Ползем! — согласился Йорген, цепляя ракетницу за спину. — «Ящер», сматывай удочки. И тут за следующим танком взвился огненный смерч. Я чуть приподнял голову из-за плиты. На верхушке бархана показалась приземистая гусеничная машина с охристым камуфляжем — ее силуэт второй раз изверг яркое пламя из дула башни, и мимо «шатунов» пролетел снаряд, который взорвался в районе аппарели ангара. Это был БМТ-600,[32] с торчащим за башней и обшарпанным десантным блоком «БлоД-4». В боку корпуса танка открылся люк, и из него прямо на ходу стали кубарем выкатываться люди, которые короткими перебежками принялись рассредотачиваться по флангам. Задний «шатун» на ходу развернул башню и послал в БМТ две ракеты. На холме поднялся яркий огненный фонтан земли, камней и песка. Но юркая десантная машина увернулась, взрыв гусеницами облако песка и резко сменив направление. А на гребне холма появились еще два таких же силуэта. «Нефилим» огрызнулся очередью из скорострельной пушки и поменял траекторию своего движения: он стал медленно разворачиваться по дуге, двигаясь вразвалочку в сторону холма. Все это происходило в считаные секунды. Головная машина продолжала надвигаться своей десяти-метровой громадой, упираясь слепящим лучом в бетонные плиты, а мы пролезли под днищем автокрана и залегли с другой стороны, за баком с давно застывшим цементным раствором, рядом с которым валялось несколько пустых железных бочек. Мы выжидали. — Это наши! — торжествующе-хриплым голосом закричал в наушниках шлемофона «Ящер». — Ну теперь им шандец! Мне, по правде говоря, не показалось, что мотострелковый взвод справится с превосходящими и численно, и технически силами противника. Заговорили, словно нарастающий ливень, автоматные выстрелы. Площадь озарилась настоящим фейерверком трассирующих очередей. Ухали вспышками взрывы минометных гранат, и шипели ракеты. Душманы в срочном порядке перегруппировывались — мы отошли для них на второй план. Начинался настоящий ад. Ад огня и раскаленного металла. Ад хаоса и страха. Ад боли и ненависти. Я многое видел на Марсе, во многих адах побывал, но это было настоящее пекло, и оно запечатлелось в моем мозгу навсегда. — Агдам, Агдам. — Паладин почти кричал в микрофон. — Ящер на связи! Прием! — Хш-ш-ш… Слышу вас, Ящер, — послышалось в ответ, — подкрепление в зоне боевого контакта… хш-ш… Где вы находитесь? Прием… — На одиннадцать часов от ворот западного ангара! — ответил тот. — Заложники в котельной, четвертый «шатун» там же. — Хш-ш-ш… Понял вас, направляю к вам группу «Саламандра», прием… — Принято, Агдам… Я заметил, что «шатун», вышедший со стороны котельной почти на центр площади, тоже повернул в сторону группы БМТ, поливая склон из всех видов стрелкового оружия. Дальняя шагающая машина елозила по склону лазерным лучом. Йорген и Сенька стреляли по удаляющимся исполинам, чтобы максимально перегрузить их боевые сканеры. Один из «шатунов» очень резво нагнулся и, слегка присев на шагающих манипуляторах, увернулся от пары ракет. И тут прямо за автокраном, там, откуда мы только что ушли, разорвались пущенные ближайшим «шатуном» ракеты. Полетели куски разбитых плит с торчащими из них обрывками раскаленной арматуры, а корпус крана тяжело застонал от града осколков и слегка накренился. Танк не промахнулся: пилот прекрасно видел нас на экране тактического монитора, просто он догадывался, что мы залегли, и хотел расчистить путь для следующего залпа, чтобы ударить в нижнюю часть автокрана, просто опрокинув его на нас и поджарив заодно. Было непонятно то упрямство, с которым пилот танка хотел разделаться именно с нами, а не помочь товарищам уничтожить более опасные паладинские танки. Грохот вокруг стоял такой, что даже в наушниках на полной громкости было слышно плохо. — Дело-то дрянь, — закричал Йорген, — надо валить, пока не поздно… вон туда, к тем корпусам. — До них метров триста, — возразил «Ящер», — он нас пулеметом срежет, как в тире. — Вон там контейнеры. — Сенька кивнул чуть правее. — Они ближе… — Чего-то я не уверен, что мы до них добежим, — сказал я, — а если и добежим — он их лазером, как бумагу. — Давайте выскочим со стороны, где взрыв был, — неожиданно предложил «Ящер», — только резко и вместе: он нас там не ждет, понимает, что мы либо прятаться будем, либо убегать. Он даже на монитор уже, скорее всего, не смотрит… — А если смотрит? — опасливо спросил Сенька. — Давайте лучше так! — вдруг пришла мне в голову идея. — Выскакиваем, как «Ящер» предложил, только с двух сторон от крана: двое справа, двое слева. Кидаем по гранате, Йорген пальнет, а пока компьютер разберет приоритетность целей, пока выберет оружие, пока наведет… — Клевый план! — поддержал «Ящер». Все вынули по противотанковой гранате, Йорген зарядил ракетницу. Мы встали с земли, переглянулись, глубоко вздохнули… — Раз, два, три… — скомандовал «Ящер», и мы (я с Сенькой, а Йорген с паладином) резко, крупными прыжками обогнули автокран с двух сторон. Сердце мое бешено стучало, и не хватало воздуха в груди. Если бы Ира меня сейчас видела… она бы не слишком поверила в мою осторожность… Все происходило словно в замедленном темпе… Вот мелькнул силуэт развороченной кабины с вывороченным назад двигателем… Вот я увидел эту грозную гигантскую фигуру всего в каких-то метрах семидесяти. Он сделал своей стальной лапой шаг вперед, потом замер в полуприсяде — и по краям его ярко вспыхнули жерла пусковых ракетных шахт. Наша идея выбежать из-за автокрана просто спасла нам жизни: ракеты с бешеным грохотом разорвались прямо перед нашим укрытием. Автокран подскочил на месте, ржавая складная стрела весом в несколько тонн оторвалась от кабины крана и отлетела назад, а разломанный пополам грузовик завалился прямо на бак с цементом, откуда мы только что выскочили… Я машинально рванул подальше от места взрыва: в ушах зазвенело, и горячая ударная волна подбросила меня вперед и немного вверх. Я успел выдернуть чеку и изо всех сил швырнул гранату в гиганта. Вслед за ней полетела граната Сеньки, и я больно стукнулся левым плечом о Сенькин шлем. Мы упали на землю. Боевые сканеры танка уловили и гранаты, и выстрел ракетницы, но компьютер посчитал выстрел более опасным, и корпус дернулся вбок и немного вперед, уклоняясь от Йоргенова выстрела. А прямо перед ним полыхнули три взрыва. Пушка Гатлинга покосилась в сторону, ее вывернуло из шарнира наведения, машину вновь качнуло, она переступила с «ноги» на «ногу», будто пропуская движущегося наперерез невидимку. Громко лязгнул металл, и с надрывом взвыли сервоприводы. Выглядело это жутковато и нелепо, словно танцующий в цирке слон. Земля задрожала. Мы с Сенькой старались очень быстро уползти к выщерблине в плитах, которая образовалась от попадания ракеты, — вряд ли нас спасет подобное укрытие, но это было что-то вроде цепляния утопающего за соломинку. Больно саднила обожженная кожа на лице, режущей болью горело плечо и ныли ожоги. Я хотел просочиться сквозь щели бетонных плит, закопаться глубоко под землю — мне было страшно, я начал паниковать. Меж тем пилот танка опомнился от танцевального номера компьютерного мозга машины, и пусковые стволы его ракетных шахт с гулким ревом вошли в корпус башни на дозарядку, а из небольшой покатой выемки в лобовой броне, ближе к верхней части хищно скошенной к земле башни, стал медленно выдвигаться боевой лазер. Наши гранаты нанесли танку незначительные повреждения — его боевой ресурс выдержал испытание. — Доигрался хрен на скрипке, — услышал я взволнованный и раздосадованный голос Йоргена в шлемофонах. Я понял — кончились ракеты. — Включите свет! Дышать темно! — крикнул я ему, постепенно приходя в себя от приступа паники. Я искренне надеялся, что все поймут мой намек на использование светотермических гранат. У меня оставалась одна, и я судорожно пытался вытащить ее из разгрузки, путаясь в карманах трясущимися пальцами. Это была отсрочка смерти на несколько минут, да и не факт, что сработает. В пространстве перед танком мелькнули летящие по дуге маленькие камушки гранат. Вокруг танка вспыхнул ореол мелких светящихся точек — сгорали частички пыли в воздухе. Видно, пилот включил свою «Теслу». Я зажмурил глаза, и даже сквозь закрытые веки кровавым отблеском вспыхнул яркий свет, и раздались хлопки взрывов. В поплывших зеленых пятнах я с тоской увидел лицо Ирины, увидел, как она смеется и как по ее щекам текут слезы, увидел… много всего увидел и стиснул зубы… Считаные секунды проползали тяжелыми чугунными гирями вселенских часов… «Нельзя просто так ждать смерти!» — пронеслось у меня в голове. Надо что-то делать! Обидно, блин! Танк сейчас слеп! Я разозлился на самого себя. Я вскочил на ноги. Я вынул из разгрузки последнюю противотанковую гранату. Я не придумал ничего уникального. Я понимал, что сквозь поле «Теслы» граната не пролетит, а значит, взорвется в воздухе, перед танком. Если и повредит его, то чуть-чуть. Я надеялся быстро, со всех возможных своих сил, пробежать мимо танка, швырнув в него гранату. Я надеялся, что я и этот взрыв отвлекут «шатуна» от наших позиций и компьютер перехватит управление орудиями. Я рассчитывал, что «Тесла», потребляющая колоссальное количество энергии, перегрузится и выключится. Я верил, что это даст нам еще хоть немного времени, и… А вот что «и»… я тогда не знал… Просто в этом «и» была хоть какая-то надежда на продолжение… продолжение жизни… продолжение событий… способности видеть, слышать, чувствовать… любить… Страх неприятно щекотал в районе солнечного сплетения, но я на этом не акцентировался: пара секунд прошла с момента, как я встал на ноги и сделал первый длинный прыжок, оттолкнувшись от края воронки. Я мысленно прочертил диагональ, проходящую мимо боевой машины, и бежал четко по ней. — Куда! — закричал вслед мне Сенька. — Ты псих! — Отползай в сторону, Сеня! И стреляй! Стреляй! — крикнул я в ответ. «Нефилим» выплюнул очередь из скорострельной пушки, но нацелена она была на обломок упавшего автокрана. Лазер и ракеты компьютер берег до момента, когда боевые сканеры восстановят свою чувствительность. — Блин, — услышал я в наушниках голос «Ящера», — как же жить хочется! Он как-то странно пыхтел, и слышался гулкий грохот. Я повернул голову в сторону стены башни и увидел, как паладин быстро катит к танку одну из железных бочек, оставшихся целыми после падения автокрана. Он быстро перебирал ногами, помогая бочке легким пинком сапог и ладонями. — «Ящер»! — крикнул я в микрофон. — Ты чего творишь?! Назад!!! — Снесла курочка яичко, на! — ответил тот со злобным смешком. И я вдруг понял, что он задумал. Пока бочка по инерции прокатится через поле «Теслы», она расплавится. Раскаленный металл будет съеживаться, теряя форму цилиндра, пока не сложится пополам. А если положить в бочку несколько гранат, они сами сдетонируют от высокой температуры, и произойдет взрыв почти у самого танка, внутри поля! Эх, «Ящер» — молодец, но слишком уж это рискованно… Я был уже метрах в двадцати от «шатуна», и его разлапистая громада возвышалась надо мной. Послышался металлический скрежет и зловещее жужжание электродвигателей: башня разворачивалась в мою сторону. Компьютер определил меня как приоритетную цель. Но одна из тридцатимиллиметровых пушек рядом с безвольно обвисшей мясорубкой дернулась в сторону «Ящера». — Осторожнее! Пушка! — крикнул я. Вложив все свои силы в последние прыжки, почувствовав резкую боль от перенапряженных растяжек ног, я, выдернув чеку, швырнул гранату в танк. Потом оттолкнулся от земли обеими ногами и, приземлившись на руки, кубарем прокатился по бетону несколько метров вперед, уловив краем глаза вспышку от гранаты и ярко-красный лазер, который зажегся на несколько секунд в паре метрах от меня. В мгновение произошло несколько событий одновременно, и я далеко не сразу понял, что к чему. Раздалась короткая очередь из пушки, о стену башни ударила ракета, в наушниках раздался леденящий душу оглушающий хриплый вопль, а на верхней части башни «шатуна», словно огненная корона, вырос столб огня и вздыбилась раскаленная сталь. Почти в ту же секунду с оглушающим рокотом мимо меня пронесся на большой скорости БМТ, лязгая гусеницами и обсыпав мне лицо песком и мелкими камнями. Из его распахнутых десантных люков выпрыгивали кувырком фигуры паладинов. Гигантский танк заскрежетал своими конечностями, качнулся вперед и с гулким громом упал на сгибы своих манипуляторов, словно встал на колени. Затем его повело в сторону, и он рухнул в направлении башни набок. Земля гулко содрогнулась. — Наши… — раздался тихий, клокочущий, искаженный голос «Ящера» в наушниках. Потом хрип и… тишина… Я кинулся туда… на голос. Фигуры паладинов подбежали к поверженному танку, занимая круговую позицию. Обогнув огромный торчащий у меня на пути шагающий манипулятор, я кинулся к распростертому возле железной бочки телу десантника, напоминающему кучу камней. Йорген и Сенька бежали с разных сторон. На груди паладина зияло два черных входных отверстия, а его веснушчатое лицо с открытыми остекленевшими глазами было обращено к багровым ночным облакам. На нем застыла улыбка, искаженная гримасой боли, словно выражение легкой досады. Он был мертв. «Я даже не успел узнать, как его зовут», — мелькнула в голове дурацкая мысль. Не суть важно, теперь уже это не суть важно… Важно, что он был с нами, а теперь — нет. — Стоять всем! Не двигаться! — услышал я резкий грубый окрик. — Руки за голову, и назовите себя! — Свои! — крикнул Йорген, поднимая руки. — А мы чужие! — Голос звучал угрожающе. К нам приближались две закованные в броню фигуры с автоматами на изготовку. — Охотники Странный, Йорген и Гваделупа, — крикнул я в ответ. — Позывной «Ящер» погиб. Я тяжело дышал, а руки мои била мелкая дрожь. — Документы ваши! — Один из паладинов подошел к нам и протянул руку, голос его слегка звенел от некоего напряжения. Каждый по очереди показал карман, в котором лежат наши титановые жетоны со штрих-кодом. — Та-а-ак… — протянул паладин, изучая наши документы в своем КПК и шумно вздыхая, словно от какой-то обиды, — клички совпадают… — Может, шлепнуть их на хрен? — спросил его напарник. — Себя по заднице пошлепай, — не выдержал Йорген. — Ты чего старшим дерзишь? — угрожающе дернулся паладин. — Я те щас по башке дам — позвоночник в трусы насыплется! — Спокойно, сержант, — урезонил его наш проверяющий. — «Ящер» про них докладывал… При этих словах речь его словно споткнулась слегка. — Не уберегли братишку, суки! — крикнул тот, распаляясь и передергивая затвор своей «грозы». — Сержант! Отставить! — рявкнул первый паладин, который, видно, был командиром десантной группы. — Докладывайте, Охотнички, ядрена корень! — обратился он уже к нам каким-то глухим голосом. — Следуя намеченным курсом с группой туристов в количестве семи человек плюс гид, — начал я, — получили сигнал бедствия от Гваделупы, который, будучи в Башне, попал в окружение. Я и Охотник Йорген решили провести эвакуацию. Позывной «Ящер» присоединился к нам, только когда пошли танки — мы укрылись в башне и, запустив турбины во время бури, атаковали шагоходы. Четыре машины было уничтожено при активном участии позывного «Ящер». В ходе операции туристическая группа, находящаяся в тыловых позициях, в здании котельной, была захвачена группой бандитов с неизвестной целью. Охотник Сибилла избежала захвата и занимает скрытую позицию в районе котельной. Мы предприняли прорыв к месту захвата группы и вступили в боевой контакт с шагающим танком типа «Нефилим». Во время предпринятого нами с позывным «Ящер» отвлекающего маневра позывной «Ящер» героически погиб. Последний «шатун» находится в районе захвата группы. — Ясно все с вами. — Командир махнул рукой и опять как-то тяжело вздохнул. — Другое непонятно: откуда, блин, здесь эти гребаные цыплята повылезли? Да еще и целым взводом?! — Понятия не имею, — ответил я, — явно не с целью нападения на наш отряд — это нецелесообразно. — Нецелесообразно, — повторил командир задумчиво и вдруг пробормотал слегка дрогнувшим голосом: — Чуть-чуть, блин, не успели… — А что ты, Гваделупа, в башне-то делал? Мародерствовал небось, на? — Подозрительный сержант не унимался. — Занимался я исследовательской работой, — мрачно буркнул Сенька. — Ага, — скептически ответил паладин, — знаю я вас, Охотников, сучье племя, мать вашу! — Сержант, смирно! — скомандовал командир. — Можете опустить руки, — сказал он нам устало и каким-то картонным, неестественным голосом. — Действия ваши одобряю: действовали по обстановке, молодцы вы с цыплятами… Позывной «Ящер» будет представлен к награде, посмертно… — Как его звали? — зачем-то спросил я. — Андрей, — коротко ответил командир, и было видно, как он с силой стиснул челюсти — желваки напряглись. В глазах моих потемнело, и навалилась какая-то стальная усталость, будто это на меня упал танк. Звуки взрывов и выстрелы продолжались, отражаясь эхом от корпусов зданий, но бой сместился с площади в глубь территории «КлиБУса». На склоне холма, неуклюже припав на разорванную гусеницу, черным едким дымом горел один из БМТ. Неподалеку, подмяв под себя ограду из «колючки», лежала туша одного из «Нефилимов». Второй танк стоял на своих «ногах» сбоку площади, с развороченной башней, которая полыхала пламенем на манер факела. Вокруг, между контейнерами и кучами мусора, валялись трупы. Везде что-то горело и чадило, воздух наполнял едкий, противный сладковатый дым. А на холме появлялись маленькие фигурки всадников, покачивающихся в седлах своих свиноконей. В их руках, словно копья, щерились бластерные винтовки, то тут, то там сверкая смертоносными лучами. Паладины нас просто спасли, поэтому никто не обижался на их грубость и недоверие: их БМТ прорвался на площадь под плотным огнем. На башне десантного танка, по бокам, установлена система КУВ (комплексы управляемого вооружения), представляющая собой два спаренных ПТУРа,[33] действующих по принципу: «Выстрелил и забыл». Эти управляемые ракеты, от которых уклониться танку не дали самонаводящиеся головки и мы с «Ящером», — они-то и попали в верхнюю часть башни «шатуна». В этом месте броня тоньше. — Агдам, Агдам, — сказал командир в микрофон, — говорит группа «Саламандра». Мы на месте, приступаем к освобождению заложников, прием… Не было слышно, что говорят ему в ответ. — А чего вы так о туристах паритесь? — Вновь сержант пытался задеть нелюбимых им Охотников. — Вы же наемники, вам похрен должно быть? — Во-первых, сержант, — сказал я как можно спокойнее, — мы обещали им безопасность. И мы за нее отвечаем. А во-вторых, — голос мой предательски дрогнул, — там моя жена. Сержант промолчал, а Йорген бросил на меня изучающий взгляд. — Принято, Агдам, выдвигаемся. — Командир огляделся по сторонам. — Отделение! — крикнул он. — Ко мне! Шесть угловатых силуэтов в бронированных комбезах подошли с разных сторон, кто-то спрыгнул с башни поваленного танка. Я обратил внимание на то, что у всех у них на левом бронированном наплечнике весьма пошарпанного голографического камуфляжа была изображена S-образная ящерица. Саламандра. Наверное, Андрей был из них. Видать, элитная группа. — Значит, вводная такая, ядрена корень, — сказал командир, — операция по освобождению заложников. Мы с Охотниками прем в квадрат девятнадцать, южное направление. Помещение категории «У», здание котельной. Всем загрузить тактические карты. Потом проводим разведку, изучаем план здания и все по схеме. Вопросы? — А может, дождемся, пока бардак[34] подойдет? — спросил один из бойцов. — Бардак пойдет с «Тарантулом» с юга, — ответил командир, — мы на связи: данные нам передадут. Наша задача в тыл им выйди. — Слышь, комод,[35] — низким басом спросил рослый солдат с РГД за спиной, — а мы не налипнем[36] в одно жало и цыпленка, и душманов? И Охотнички эти мне… — Охотнички эти, Пресный, с «Ящером» вчетвером почти три часа воевали. И уничтожили четыре тяжелых танка, вручную. Слабо один? Он зло и презрительно сощурился. — Заложники, — напомнил Пресный — он слегка растягивал гласные, — цыпа, как локатор у них торчит там. Если мы его ломаем, они уже готовы к штурму. — Лови тишину, Пресный, — грубо приказал командир. — Раздайте Охотникам наши частотные декодеры. Чтобы переговариваться могли с нами. — Есть, — с явной неохотой сказал громила. Нам закрепили на антеннах небольшие цилиндры декодеров — паладинские самые мощные. — Выдвигайтесь вдоль башни, — приказал командир, — я догоню. — Пошли. — Сержант махнул нам рукой, внимательно разглядывая Сенькину берданку. Мы двинулись за десантниками аккуратными, размеренными шагами, слегка пригибаясь, стараясь держаться естественных укрытий. Я обернулся назад: фигура командира отряда склонилась над телом «Ящера». Мы продолжали двигаться вдоль стены «КлиБУса». На нас надвигалась группа построек производственно-обслуживающего типа. Переднее приземистое здание, с двумя большими черными провалами, в которые уходили ржавые рельсы узкоколейки, по-видимому, было депо. — Не зли комода, — услышал я на общей частоте голос одного из бойцов. — Да я просто спросил, и все! — начал оправдываться голос Пресного. — Все-таки сын, хоть и приемный… У меня вспыхнула в голове ужасная мысль: неужели и правда Андрей сын этого человека? Господи! По возрасту вполне подходит! Они ведь и вправду опоздали на несколько секунд! А он еще так спокоен и идет спасать нашу группу! Страшно подумать, что он сейчас чувствует… даже несмотря на то что на Марсе быстро привыкаешь к смерти в принципе… Даже если он и приемный… Да… Паладины бывают разные… как и Охотники тоже… И все же я насторожился: а вдруг он озлобится? Вдруг… Нас нагнал командир: в скудном ночном освещении лицо его было словно отлитая железобетонная маска. Мне стало почему-то стыдно, что я не остановил этого отчаянного парня сейчас, возле танка, хоть я и понимал, что это вряд ли было реально, и все же… все же… — В депо по сканеру чисто, — услышал я в шлемофоне чей-то голос. — В депо не суемся, обходим с двух сторон, — мрачным голосом, не терпящим возражений, сказал командир. — Пресный, Мак и Санчо: вы с Охотниками слева, остальные со мной, пошли. Наша группа разделилась как в хорошо отрепетированном балете: пригибаясь к земле, тихими быстрыми, но плавными шагами на согнутых ногах бойцы разбились на два маленьких отряда. Какофония выстрелов стала немного усиливаться, многократно отраженная стенами зданий. — За мной, — тихо прогудел в наушниках бас Пресного, вскинувшего руку вверх. Мы добрались до стены депо, а остальные скрылись за торцом корпуса. Нагнувшись, мы пробирались под окнами, из коих некоторые ощетинились занесенными терракотовой пылью осколками стекол. На пути попадались какие-то покореженные сетчатые конструкции и прогнившие, почти занесенные песком трубы, сложенные «горкой». Я озирался по сторонам, но никаких признаков бандитов пока не видел. Мы подходили к краю стены, из-за которого высунулся покосившийся семафор, словно подглядывал за нами из-за угла. Следом за ним начиналось несколько рядов пакгаузов, мимо которых ветвились стрелками почти засыпанные песком дорожки рыжеватых рельсов. Возле пакгаузов стояли полуразвалившиеся вагоны и платформы. Пресный вскинул руку, замерев возле угла депо, словно охотничья собака, которая принюхивается к запаху дичи. Все разом остановились. — Через пакгаузы не идем, — тягуче и невозмутимо пробасил наш командир, — выходим на двенадцать часов от торца: ориентир — трансформаторная будка. Он исчез за углом. Сенька бежал передо мной, сжимая свою берданку, как копье папуас. Приклад чудо-оружия болтался в опасной близости от моих наколенников, и я семенил мелкими шажками, стараясь не наделать шума. Йорген замыкал, то и дело оглядываясь, с автоматом на изготовку. Выбрались за угол и рванули к будке, перебегая между какими-то ящиками и кучами мусора. Справа от будки стояла невесть откуда взявшаяся сильно заметенная песком покосившаяся набок противопехотная пушка, вокруг которой был выложен бруствер из туго набитых мешков. Затвор из казенника был выворочен с корнем и валялся под лафетом. Оставалось только гадать, как это могло произойти: вероятно, преждевременная детонация снаряда в процессе зарядки ствола. Вышли к будке — и опять короткая остановка. — Триста метров, на десять часов, — вновь прогудело в наушниках, — стена с выбитыми окнами на четыре. Я мельком заметил на торце одного из пакгаузов висящий высохший труп в полуистлевшем военном комбезе, распятый на гвоздях: да, видать, здесь часто были стычки. Легкий холодок царапнул спину между лопаток. Собственно, стена с выбитыми окнами была единственной деталью какого-то небольшого здания, разрушенного почти полностью. Перед ней нелепо и с какой-то вызывающей непокорностью гордо возвышалась станина изъеденного коррозией токарного станка. Дальше, к западу, уходила вымощенная бетонными плитами улочка, которую окружали двухэтажные гаражи. В центре нее стоял коричневым силуэтом, каким-то памятником в стиле антиутопии покореженный автопогрузчик, на «клыках» которого покоилась примотанная проволокой труба. Выстрелы приближались. — Мак и Санчо, за мной. Охотники прикрывают тыл. Пресный аккуратно скользнул к стене одного из гаражей — его движения были по-кошачьи мягкими, что шло вразрез с таким могучим телосложением. Паладины почти ползком добрались до погрузчика, причем Санчо и Мак перемещались боком, изучая фланги. — Как задницей чуял! — процедил Пресный. — Что там? — не выдержал я. — По три «лягушки»[37] в проходах вокруг этой рухляди! — обличительно констатировал тот. — Когда они все успели? Мы втроем крались вдоль стен гаражей. — Мак, не дембели,[38] — ворчал Пресный. — А я и не дембелю. — Возьмем парочку с собой? — Если ты попрешь… — Мусора так по-лоховски накидали: типа нету тут ничего! Пока паладины разминировали проходы вокруг погрузчика, мы изучали окна и двери, водя в направлении взгляда стволами автоматов. — Пошли, — скомандовал Пресный, — смотрите под ноги. И если у кого есть ПБС,[39] самое время его накрутить. Эта реплика явно относилась к нам с Йоргеном. Сенька же, не торопясь, приматывал воронку изолентой к своему ружью. Я вынул из подсумка глушитель. Наш отряд прошел гаражи почти до конца. Перед нами был довольно широкий перекресток. Я открыл на КПК карту местности и мельком взглянул на нее. Сердце мое учащенно забилось: до котельной оставалось совсем немного. Если свернуть на перекрестке налево, то через пятьсот метров начинался цех утилизации, а сразу за ним… танк, бандиты и Ирина… Выстрелы отчетливо доносились сочными трелями, фразами, короткими сочетаниями слов и междометий: будто шла словесная перепалка на азбуке Морзе. На секунду я закрыл глаза и увидел вращающиеся в небе тысячи шарообразных молний. Наверно, я и вправду слишком впечатлительный, а возможно, уже и сумасшедший… Пресный вновь изучал пространство за углом при помощи своего видеощупа. — Слева, за углом, — негромко сказал он, — куда нам и дорога, стоят два бруствера по краям: в них не соваться — наверняка заминированы. Возможен боевой контакт. Выдвигаемся быстро и аккуратно, вдоль стены напротив, если начну… Его слова в эфире прервал короткий свист, громкий глухой стук и отборный мат. Фигура одного из паладинов опрокинулась на бок. — Снайпер, сука… — прохрипел один из бойцов. — Санчо, ты как?! — отрывисто и тревожно спросил Пресный. — В норме, — прокряхтел паладин, — броня стерпела. — Есть! Засек! — коротко сказал Пресный, снимая из-за спины ракетницу. Он неожиданно кувырнулся на открытое пространство перекрестка и, резко вскочив на одно колено, вскинул раструб и нажал на спуск. Мелькнула вспышка, и глухо ухнул выстрел. Пресный кувырнулся дальше, к противоположной стене. — За мной, — раздался его голос в шлемофонах. Где-то прогремел взрыв. Я вдохнул поглубже воздух, мысленно прикинул траекторию и кувырнулся вслед за паладинами, надеясь всей душой, что сегодняшний танк и смерть «Ящера» — это самое страшное, что могло случиться. Присыпанный песком бетон взрыли первые очереди душманов. Я стукнулся задом о стену и больно ушибся, но даже не заметил этого. Пополз вдоль стены, глядя в ритмично двигающиеся перед носом подошвы сапог ползущего впереди десантника. Улица наполнилась адской стрельбой и заунывным свистом рикошетов. Главное — не думать, не паниковать, сосредоточиться на окружающей обстановке. Я, затаив дыхание, вглядывался вперед и пытался отследить позиции стрелков. Строение, вдоль которого мы ползли, заканчивалось метров через тридцать, а дальше шел забор из толстой проволочной сетки. Это было скверно: мы могли попасть в зону огня. Напротив этого забора было четырехэтажное здание в облупившейся побелке. Оно напоминало административный корпус. С его стороны выстрелов вроде не было. В основном огонь шел справа и немного сверху. Трассеры почти отсутствовали. Впереди, возле угла стены, виднелись аккуратно уложенные друг на друга мешки с песком — это был ближайший к нам бруствер. Внутри него лежали две подозрительные кучки мусора. Кто-то из наших сзади выпустил очередь в перспективу улицы. Я бросил взгляд туда и увидел несколько перебегающих улицу фигур. Я тоже вскинул ствол, но было поздно. — Вы чего пачки откинули?! — гневно выкрикнул Пресный. — С той стороны улицы они нас достанут! Он на пару с Маком аккуратно разбирал кучки мусора по кусочку. Да, сплоховали. И тут со стороны здания ударила пулеметная очередь. По стене над нами застучали крошащие кирпичи пули, и полетели брызги осколков. Мак выругался. — Не торопись, уже, — сказал ему Пресный своим невозмутимым голосом. Я заметил отблеск ритмичной вспышки в черном проеме окна на уровне третьего этажа. Я прицелился и послал в угол подоконника две коротких очереди. Пулемет затих, а из соседнего окна огрызнулся в ответ автомат. — Не спать! Заградительный огонь по окнам! — крикнул Пресный. Засвистели Сенькины шарики, зашипел ритмично своим глушителем автомат Йоргена, я сменил рожок. Из одного окна на улицу выпала фигура человека, раскинувшего в падении руки. Мы словно поливали улицу из большого свинцового шланга. А один из десантников швырнул дымовую гранату. Напротив забора расцвело густое белое облако. — Все за бруствер! — крикнул Пресный. Мы заползли за укрытие и залегли, вглядываясь в туман. Вдруг стрельба усилилась: со стоящего почти на границе видимости цеха утилизации ударило несколько очередей сразу. Били откуда-то с крыши. Несколько человек стреляли из-за угла административного корпуса: короткими перебежками они продвигались в нашу сторону. И тут, метрах в десяти перед бруствером, грянул взрыв минометной гранаты — казалось, что сильнее в ушах уже звенеть не может. На нас посыпались мелкие камни и песок, противно завыли осколки. Почти одновременно вновь ударил пулемет. Душманы предприняли контратаку. В перспективе пространства вдруг возникло резкое ритмичное движение. Улицу стали заполнять силуэты людей, подпрыгивающих над поверхностью до уровня третьего этажа. Это зрелище имело ошеломляющее впечатление! — Что за блохи из Гваделупы? — удивился Сенька вслух. — Кузнечики, блин! — Пресный смачно сплюнул. Мельтешащие вверх-вниз душманы поливали наши позиции заградительным огнем, не давая особо высунуться. Это было специальное подразделение бандитов, которые, пользуясь малой гравитацией, изготавливали себе мощные пружинные ходули, подбрасывающие их высоко вверх. Конечно, особойметкостью они не отличались, но такими танцами сильно отвлекали противника, да и попасть в них было проблематично. — Откуда они только берутся, — процедил Санчо. — Из магазина резиновых изделий, — в тон ему ответил Мак. — Гранаты, — приказал Пресный. Тут из-за сетчатого забора с обезьяньей ловкостью выскочила фигура душмана и, кувырнувшись по земле, вскочила и бросилась к нам. Человек держал в вытянутых руках по гранате. От неожиданности на мгновение все опешили. — Аллах акбар!!! — истошным гортанным голосом завопил человек, перекрывая треск стрельбы. Тут же две очереди ударили в его грудь. Тело опрокинулось назад, а выпавшие гранаты откатились к забору и разорвались. — Вот Аллах-то, может, и «акбар», а ты, дружок, не очень, — проворчал Пресный. — Чего-то они вспухли[40] маленько, — с тревогой в голосе отозвался Мак. — Да… застряли мы, — с досадой ответил Пресный. Меж тем «кузнечики» приближались огромными прыжками. Я начал нервничать, а Йорген и Сенька открыли беспорядочную стрельбу. Разве что Сенькин «Разрушитель», со своей кучностью стрельбы, мог хоть как-то противостоять им. Сквозь выстрелы изредка слышался истошный скрип пружин, а автоматные очереди, сверкающие пунктирами трассеров, постоянно меняли угол. «Кузнечики» ловко маневрировали в узком пространстве между зданиями. Было страшно оттого, что убьет именно шальная пуля. Было страшно и неприятно высовывать голову из-за бруствера. Было просто страшно потому, что в нас стреляло много стволов и что опять начались хаос, неразбериха, которые приводили к панике… Я, стиснув зубы (а они сегодня уже привыкли к такому положению), осторожно подполз к краю бруствера и выглянул сбоку… Вдруг послышался громкий грохот, и на фасаде административного корпуса вырос огненный смерч. Посыпались осколки кирпича. Затем справа ударил другой пулемет. Несколько «кузнечиков» разлетелись прямо в воздухе, вспыхнув как спички, а остальные резко изменили направление прыжков. — Ну наконец-то, — удовлетворенно пробасил Пресный. — Комод приехал! Взвыла мина и разорвалась где-то за забором, а в здание вновь угодил реактивный снаряд, и ударила скорострельная пушка. Фигурки душманов стали разбегаться, как потревоженные тараканы, а стрельба начала стихать. За забором грянул новый взрыв, и сетка со скрежещущим свистом брызнула порванной паутиной в стороны. Стальные рамы застонали, и звук этот перемежался с металлическим лязгом и утробным урчанием. Из-за угла здания, за которым прятались мы, показалась передняя часть БМТ, которая подмяла под себя гусеницами остатки рамы забора. На улицу выехала спасительная боевая машина, которая сразу стала разворачиваться к нам задом, наполнив проем между строениями мутно-серым выхлопом. Десантного отсека за башней уже не было. На башне красовался номер «203» и была грубо намалевана голова дракона, извергающего из пасти пламя. Справа от машины полыхнуло огнем, а дымный след ракеты уперся в угол дома, разорвавшись огненными брызгами. Земля содрогнулась, и звонко заколотили осколки по броне танка. БМТ медленно и с достоинством, словно суетиться было просто несолидно, поднял дуло башенного орудия немного вверх, и пушка выстрелила, самортизировав. На углу крыши цеха утилизации раздался взрыв, и выросло огненное облако. — Комод! — закричал в наушниках Санчо. — Где ты ходишь? — Вы без меня — никуда, — раздался голос командира отделения в шлемофоне. — Опять из нас подсадного сделал! — с обидой сказал Пресный. — Предупреждать надо! — А вы испугались, ящерки? — ехидно спросил Комод. — До мокрых штанов, — мрачно ответил Пресный басом. — Ты чем-то недоволен? — Да нет, — рассудительно отреагировал десантник, — понервничал просто… — На броню! — был приказ. — Пора кончать с этим делом. — Есть! — отозвались несколько голосов одновременно. — За мной, — кивнул нам Пресный и махнул бронированной рукой с перчаткой без «пальцев». Мы выскочили из-за бруствера и подбежали к БМТ. Танк слегка подался вперед, лязгая негромко траками, и паладины, хватаясь за облупившиеся, протертые скобы, запрыгнули враз, словно на дромадера. Я со сдвинутой набок кислородной маской, откашливаясь от выхлопных газов, сдавливающих горло, тоже вцепился мертвой хваткой в скобу. Йорген карабкался слева. — Можете принять оружие? — хрипло крикнул бегущий вслед Сенька. Мы с Йоргеном одновременно схватились за его бугристую швабру, а Сенька вцепился в буксировочный блок и подпрыгнул. Стукнул его по ляжке прикладом автомат, которым упрямый Сенька сегодня и не воспользовался. БМТ вновь обдал нас серым дымным плевком и, плавно раскачиваясь, покатил вдоль покореженного забора, мимо выщербленных стен административного корпуса, подминая под себя валяющиеся, будто мусор, искалеченные и обожженные мертвые тела. Они шевелились под гусеницами, словно на миг оживая, раскидывали руки и ноги… Я крепко зажмурился, и меня стошнило прямо на край брони. Я потряс головой: прямо перед моим лицом оглушительно рокотало и дышало жаром из щелей стального корпуса, под которыми скрывался двигатель. Я судорожно вдохнул раскаленный, пропахший маслом воздух. Мне подумалось, что хоть я и привычный ко многому и напугать меня сложно, но такого, как сегодня, — не было в моей жизни. Не было, а теперь будет… всегда будет… Мне было страшно под Пелопоннесом, мне часто снился пробитый череп Голландца, я видел очень многое, я боялся под пулями АШаТа, мне было жутко скованному наручниками на «Изумруде», но так страшно… нет, «страшно» — это неправильное слово: никогда я не чувствовал себя так близко к потере всего себя. К полной потере своего «я». Ощущение себя мелким придатком тупой и равнодушной бойни. И при этом шокирующим желанием было наплевать на все, бежать, выть и рычать, как дикий зверь, стреляя во все стороны… БМТ меж тем, рокоча и лязгая, подбирался к углу цеха утилизации, перед которым, шумно рыкнув, резко повернул вправо. Мы схватились руками — кто за что. Я чуть не упал, наступив коленом на Йоргена, который уперся в полозья креплений десантного отсека. Из узкого прохода между зданиями ударила шальная автоматная очередь — гулко застучали по броне пули, рассыпая каскады искр. Мы прижались к броне, и вдруг мою икру на правой ноге обожгло острой болью, и что-то теплое потекло в сапог. Я вскрикнул и словно в ответ получил ощутимый удар в спину — дыхание перехватило. Это был рикошет от второй пули. Бронежилет выдержал. Никто ничего не заметил: броня тряслась, ногу жгло, а распластавшийся на броне Йорген и десантники извергли град огня и свинца в сторону стрелка. Я закашлялся, судорожно хватая ртом воздух. — Заградительный огонь по окнам! — еле слышно в общем грохоте раздался низкий окрик Пресного. БМТ чуть убавил ход, и его корпус слегка завибрировал — рокотал пулемет танка, расчищая путь вперед. Сзади ухнул взрыв, но звука его почти не было слышно… Я тоже вскинул автомат и, попытавшись удобнее устроиться на броне, случайно пошевелил ногой и взвыл от боли. Со злостью надавил я на курок, передавая всю свою боль и ненависть в вылетающие из ствола пули. — На тебе, сука! — вырвалось у меня, когда я заметил фигуру с РПГ на плече, болтающуюся в моем прицеле на фоне пролома стены. Я попал ему в шею: ударил фонтан кровавых брызг, душман выпучил глаза и инстинктивно схватился за горло, выронив оружие. Тут же по шлему звонко саданул рикошет. Танк приближался к груде бетонных балок, лежащих поперек дороги, нас качнуло, словно на огромных качелях, и вновь поднялось облако выхлопа. Стрельба заметно убавилась. — Бардак передает данные! — крикнул в наушники Комод. — «Шатун» нас скоро может спалить. Дальше пешком. БМТ обогнул несколько стальных контейнеров и, подъехав к воротам цеха, плавно развернулся, занимая позицию между глухой стеной и аппарелью пакгауза. Машина, вздрогнув, замерла, а башня танка с тихим металлическим стоном медленно развернулась головным орудием на девяносто градусов в ту сторону, откуда мы приехали. Я увидел, что броня под моей ногой измазана кровью, красновато-коричневой, смешавшейся с грязью и пылью. Я трясущимися руками отстегнул с пояса аптечку. Паладины спрыгнули с брони на землю, занимая оборону вокруг БМТ. Я вколол себе трамадола и лошадиную дозу обезболивающего. Затем разодрал мокрую от крови штанину и увидел багровую дыру в ноге: повезло — навылет. Остро пульсировала нога, но я попытался отключиться от всего и принялся обрабатывать рану. — Странный! Тебя задело? — Лицо Йоргена было каким-то перекошенным. — Слегка, — слабым голосом ответил я. — Ладно, ништяк, дошли… — Йорген машинально сплюнул и как кукла сполз с брони, упираясь спиной в покатые ребра жесткости. Сенька дрожащими руками пытался скрутить самокрутку, но бумага порвалась. Мы тяжело дышали, словно после забега по лестнице. В танке открылись боковые люки, и оттуда вылез Комод со своей частью отряда. Закончив перевязку, я медленно сполз с брони на землю: в ушах шумело, руки продолжали трястись, а все туловище ныло, будто меня раздробило на тысячи частей. Но боль в ноге и спине притупилась. — Значится, так, ядрена корень, — начал Комод. — Поднимаемся на крышу, котельная на два часа, проводим разведку, потом бьем «шатуна» с господствующей высоты и резко, без паузы, кладем урлу, каждый со своего фланга. Ясно? — А если они этих туристов живым щитом используют? — послышался голос сержанта. — А мы этого должны не допустить! — резко ответил командир. — За мной. Он подошел к стене цеха, которая уходила этажа на три вверх. Она вплотную примыкала к высокой элеваторной колонне, возвышающейся над крышей на добрых пятнадцать метров. Из нее по диагонали вниз выходила дырявая, сильно поржавевшая труба, теряющаяся в мусорном контейнере. А по стене цеха, до самой крыши, шли покореженные ржавые скобы пожарной лестницы. — За мной, — коротко скомандовал командир, хватаясь за нижние скобы руками. — Ох, и задолбало меня сегодня лазание это, — проворчал Йорген, потирая ладони. — Я последним пойду, — виноватым голосом сказал я, указывая на окровавленную штанину комбеза, — буду задерживать только. — Шиш тебе с солидолом. — Пресный кинул на меня короткий взгляд. — Я последним пойду, прикрою, если что. Я не стал спорить. Приклад Сенькиного оружия «массового поражения» (как я мысленно окрестил уже его мушкет) болтался у меня перед носом, а я неуклюже подтягивал раненую ногу, а затем вцеплялся руками в следующую скобу, подтягиваясь вверх. Снизу, озираясь по сторонам, лез Пресный. Я старался не смотреть вниз: от боли и потери крови кружилась голова, лихорадило и болела спина. Но все же стоило признать, что для такого кошмара, который мы пережили сегодня, для такой бесчеловечной кровавой бойни, оснащенной высокотехнологичными устройствами умерщвления, для такого хаоса и неразберихи, нелепых случайностей и смертей можно сказать одно: мы отделались просто минимальными потерями, попав прямо-таки в полосу сказочного везения. Даже несмотря на наш боевой опыт, несмотря на внимательность, осторожность и смекалку. Даже притом что никто из нас не потерял в бою головы и не ударился в панику (хотя несколько раз я был к этому очень близок). «Замолчи!» — мысленно приказал я себе. Пока еще ничто не кончилось: рядом с Ириной — бандиты. «Шатун» стоит, последний из восьми машин… Восьми! Да… как поведут себя при штурме бандиты? Как поведут себя при штурме туристы? Как будут реагировать паладины? Моя тонкая интуиция молчала, привыкнув за время боя к перенапряжению, к грубым, резким и смертельным событиям, следовавшим одно за другим. Медленно вращала Вселенная причинно-следственный вал колеса, которое должно было выдать горстку случайных комбинаций, обозначающих линии наших судеб… Но больше всего в этой ситуации меня поражал командир взвода, который не прервал спасательной операции после гибели приемного сына. Чувство мести? Паладины могли бы нас просто шлепнуть в пылу боя и отчаяния. Это убрало бы все проблемы. Да и с туристами можно было не церемониться. Все же понятия у паладинов довольно своеобразные — хотя честь и доблесть у них присутствуют, но в некоторых определенных аспектах… м-да… Я испытывал к ним благодарность, к этим непонятным и грубоватым парням, которые спасли нам жизнь не один раз за совсем недолгое время. — Черт! — вырвалось у меня невольно: я на секунду потерял устойчивость в ногах на кривой скобе и случайно наступил на больную ногу. Тело пронзила боль от ноги до шеи, а перед носом прошел по дуге увесистый самодельный Сенькин приклад, который он задел каблуком сапога. — Сеня! — прошипел я в микрофон. — Полегче со своей балалайкой! Тот коротко обернулся вниз и продолжил подъем. На крышу все вползали на пузе и залегли недалеко от края. На всех были маскировочные накидки, так что сканеры засечь не должны были. Комод вытянул за край крыши видеощуп и транслировал на наши КПК слегка дрожащее изображение. Котельная была чуть поодаль от нас. Сердце мое вновь учащенно забилось — там наши… На краю пакгауза, напротив входа в склады котельной привлекла внимание фигура часового, покуривавшего беззаботно сигаретку. Вокруг не было ни души: ни танка, ни людей… И все же часовой в такой расслабленной позе показался мне слишком беспечным: он бы еще раскладушку поставил с теликом и пивом. Это сильно контрастировало с теми свинцовыми ливнями, которые только что извергались на нас в пятистах метрах отсюда. И я никак не мог разглядеть: где же стоит последний «Нефилим»? Тут к часовому подошел второй душман и, прикурив у первого, сел с ним рядом. Да… всего два выстрела с глушителем — и охраны сильно убавится: знать бы, сколько их там, внутри… — Командир, — спросил я тихим голосом, — БРДМ передал данные о численности отряда? — Их там всего девять, — так же тихо ответил он. — А где танк? — вновь спросил я. — Хрен его знает, — раздраженно ответил Комод. Я обрадовался впервые за последнее время. — Надо этих с улицы убрать, — прошептал я торжествующе, — пока они в зоне стрельбы. — Так! — резким шепотом осадил меня Комод. — Охотникам просьба: в нашу работу не лезть! И вообще: кто будет стрелять или действовать без приказа — я тому задницу на уши натяну, — всех касается! Слушать только мои приказы, японский дятел! Ясно? — Ясно, так точно… — послышались разрозненные голоса. Я не решился спорить: все же сейчас хозяева положения — это паладины. Но меня обжигало чувство какой-то ревности, будто Ирину хотят спасать без меня. — Вон там, рядом с Борой, — опять зашептал командир, уже спокойным тоном, — люк на техническую лестницу. Спускаемся до первого этажа, и там застыли чтобы! Паладин, лежащий спереди и слева от меня, подергал ржавую ручку, торчащую из плоскости крыши, и, как ни странно, люк с легким скрипом открылся. Мы стали по очереди спускаться по решетчатой пыльной лестнице, на площадках которой валялся мусор и уходили в облупившиеся стены черные провалы коридоров с ничего не говорящими указателями: «Сектор 9», «СК-12», «Сектор 7», «ЛХА». Нога ныла отчаянно, тело сотрясалось мелкой лихорадочной дрожью, но спускаться мне было гораздо легче — у лестницы имелись перила. На первом этаже было небольшое помещение без окон, с каким-то агрегатом, покореженным пультом и потрескавшимся причудливыми узорами дерматина креслом оператора. В дальнем углу комнаты был дверной проем с вышибленной дверью, лежащей прямо на пороге. Оттуда пробивалось слабое ночное освещение. — Так, — вновь сказал Комод, — все замерли тут. Я пойду первый, поболтаю с часовыми, а вы выходите по команде… — Комод… — начал было Пресный своим густым тягучим басом. — Отставить разговорчики, господин прапорщик! — властно прервал его тот. — Выполнять приказ. — Есть… — угрюмо и с некоторой обидой ответил паладин. Командир подкрался к двери и исчез в проеме. — Сибилла, ты меня слышишь? — сказал я негромко на ее частоте. — Мы возле котельной. — Наконец-то, где вас носит? Я уже тут… С вами все в порядке? — раздался взволнованный голос Сибиллы, в котором сквозили тревога и нетерпение. — Да, с нами все в порядке, — тихонько, чтобы никто не слышал, произнес я, — еще с нами отряд паладинов. — Ох… смотрите аккуратнее… — Где танк, Сиб? — вырвался у меня давно клокочущий в горле вопрос. — Ушел, — кратко ответила она. — Как ушел?! — не выдержал я. — Ногами, — ответила Сибилла, — стоял-стоял во дворе, потом завелся и пошел куда-то на север, за башню. Вообще, Странный, бандиты какие-то расслабленные, как на курорте… — Я тоже заметил… Не нравится мне все это… — Сиб, малышка, я тут! — вклинился в эфир голос Йоргена. Я пихнул Йоргена локтем. — Привет, Акмэ, — хрипловато ответила та. — Жди, — сказал я. — Жду, — мрачно ответила она, — обождалась уже. Я понимал, сколько вынесла Сибилла, вынужденная просто бездействовать, ожидая нашего прихода, а может, и нашей смерти или тяжелых увечий. Осознавая, что, даже если она начнет отстрел бандитов по партизанской программе, оставался еще танк и туристы, которыми бандиты могли воспользоваться в любой момент, как живым щитом. Я понял, что ждать больше не могу и не буду: я не паладин, и приказ «замереть» ко мне не относится. У меня хватит мозгов не мешать командиру, но я должен быть рядом, в центре событий. Я лег на каменный пол и пополз к дверному проему. — Вы куда? — рявкнул в наушниках голос сержанта. — Назад! — Отвали, — мрачно огрызнулся Йорген, который уже полз рядом со мной. — Мне тоже посмотреть охота, — раздался густой бас Пресного. — Пресный! — сержант почти зашипел от гнева. — Считай, что твоя задница уже на ушах! — А мне так идет больше, — спокойно ответил тот. — Очко будешь драить месяц! От Пресного веяло каким-то спокойным простодушием и незамысловатым здравомыслием: он был естественен, он тоже, как и я, чувствовал, что ситуация какая-то непонятная, что-то не так… Мы доползли до поваленной на пол двери и увидели пакгауз котельной и сидящих на его краю двух часовых, а рядом с ними… рядом с ними стоял Комод и действительно болтал, покуривая сигаретку! Я, кряхтя и морщась от боли, повинуясь какому-то инстинкту, схватился рукой за дверной косяк и, с трудом поднявшись на ноги, вышел во двор котельной, обрамленный мусором, ржавыми бочками и пятнами мазута. Сенька, Йорген, Пресный и Санчо последовали моему примеру. Мы медленно шагали по площадке перед пакгаузом, а из мусорного контейнера у дальней стены, которая была испещрена выщерблинами от пуль, вылезала фигура Сибиллы. Один из душманов заметил нас и, показав пальцем в нашу сторону, что-то сказал командиру, снимая с плеча автомат и лениво передергивая затвор. Комод оглянулся. Мы подошли на расстояние нескольких метров, и я тоже передернул затвор своего трофейного STG. Паладин смерил нас по очереди тяжелым, изучающим взглядом, затем как-то натянуто улыбнулся — в тусклом красноватом освещении это выглядело словно оскал черепа. — Ну вот, видите? — сказал Комод. — Вместо того чтобы тупо стрелять, иногда можно и договориться! — Седой, это чего же такое? — спросил Пресный командира растерянно. Он явно был ошарашен, и его растерянность как-то не сочеталась с его угловатой фигурой, с его низким, окающим басом, с ощущением уверенности и спокойствия, которое исходило от него во время боя. — Пресный, — вкрадчиво, явно сдерживаясь, ответил командир, — ты уже один раз приказ мой нарушил, так сейчас хотя бы стой и не трынди, ядрена трактор. Он повернулся к душману, закутавшемуся в маскировочную накидку. На рябом лице этого бандита, поросшем рыжевато-грязными клочьями щетины, блестело изрядное количество пирсинга. Второй сидел чуть поодаль от рябого, и на него падала тень с навеса пакгауза. — В общем, так, Дон, — возобновил Комод свой разговор с рябым. — Зови сюда Джафара — пусть их выводят, и надо разбегаться. Время — деньги, а кому и жизнь. — А эти ребята, — Дон кивнул в нашу сторону, — они нервные? Они стрельбу не будут поднимать? Договор-то с тобой только был, Седой… — Ребята, — в тон ему спросил нас Комод, — вы стрелять будете? По туристам и людям, которые их охраняли, ежовый пенис? — Вообще я охраны не заказывал, — сказал я резко, — но если все живы и здоровы… К нам подошла Сибилла, разминая затекшие конечности. Они коротко обнялись с Йоргеном. Я ничего не понимал, абсолютно ничегошеньки, да и нога ныла, и спина, и голова шла кругом, слегка подташнивало и звенело в ушах. Как-то не вязался у меня образ Комода с гением дипломатии… Тем более после всех последних событий. — Вот видишь, Дон: ребята не хотят палить по своим, — так же вкрадчиво и даже по-дружески ответил Комод. — Ладно, подожди. — Тот оперся о приклад автомата, поднялся и заковылял к двери на склад. — Комод, — сказал я как можно спокойнее, — может, ты со мной поделишься? Обстановку прояснить, а то непонятно: стреляй в душманов, не стреляй в душманов… Я старался выглядеть простодушнее Пресного, натуральным фермерским пареньком из марсианских прерий. — Вашу задницу просто сняли со сковородки, — невозмутимо ответил он. — Это я заметил, — сказал я, приложив руку к груди, — вам за это респект и проценты, просто пойми: мы сегодня тоже не церберов гоняли, и… — Ну что тебе не ясно? — Комод вскинул брови. — Нам сообщили о группе туристов уже давно. А мы не успевали к вам прорваться, и я попросил один дружественный отряд нам помочь, пока мы не подойдем. Операция прошла успешно. Что непонятно тебе, Охотник? — А «шатун» откуда взялся и куда делся? — Я как можно более глупо похлопал ресницами и озадаченно посмотрел на враз помрачневшего Комода. — Кстати, — процедил он сквозь зубы, — и мне это интересно, яловый папуас. Через пару минут из склада появился коренастый, немного косолапый человек в черном кожаном комбинезоне, с черным бронежилетом. Лицо его было слегка раскосым и щекастым, над верхней губой расходилась черная полоска усов, а гладко выбритый череп покрывала зеленая бандана. — Наконец ти прищол! Сэдой! — Он приветственно вскинул руки, у него за спиной маячили еще двое душманов. На каждом из них было навешано нереальное количество оружия, включая ракетницы и ленты боеприпасов. — Салам алейхум, Захарка! — кивнул улыбающийся Комод. — Как ты тут? — Тивоими молитвами! — Джафар, улыбаясь, спустился по аппарели пакгауза и подошел к паладину. — Что тут у вас творится? — тихо спросила Сибилла. — Сам не пойму, — пробормотал я. — Паладины решили податься в бэтманы, — пробурчал Йорген, — спасают всех, на вес и поштучно. Сенька тронул меня за плечо. — Смотри-ка, все в порядке у вас, — с улыбкой сказал он, — а ты переживал. — Просто я очень нервный в последнее время, — ответил я тихо. — Это ты зря… — Привет, Джафар! — Командир подошел к главарю бандитов и вдруг с силой ударил его в живот своим большим красным кулаком. Джафар хрюкнул и согнулся, побагровев. Стоящие у дверей склада бандиты вскинули автоматы и шумно лязгнули затворами. Мы тоже покрепче сжали свое оружие. — Говори, гнида, — прошипел Комод, — почему про танки не сказал ничего?! Откуда ты этих цыплят выблевал?! Почему не сказал, падла! У меня сына убили! Понимаешь, сука?! — Нэ стрэлять, — прохрипел Джафар своим людям, вскинув руку и отчаянно кашляя. — Будешь говорить, ядерный насос? — Командир уже держал его за плечи, слегка встряхивая. — Сэдой, харош! — взмолился Джафар. — А еслы я так буду? Сначала стрэлять, потом гаварыть вопросы? Комод разжал свои объятия. — Слушаю, — сухо произнес он. — Нэту слов, жьаль Андрэя, — сказал Джафар, отряхиваясь и кряхтя. — Харощий парэнь биль. Но, Сэдой, врубись сэрьезно — это нэ нащи, я про эти циплята поганий вообще не зналь! — А один у вас во дворике чисто припарковался — отлить, наверное, хотел? — Глаза командира были подозрительно сощурены, и он стал немного похож на Джафара, и вдруг закричал надрывно: — Откуда, блин, они взялись?! — Сэдой, я тэбе искренне соболезную, но орать нэ надо, — спокойно ответил бандит. — Их тут вабше два било сначала. Ми чуть не обгадилысь, когда они пришли сюда, во двор, две этих шайтан жьелезних. Ми хотели их стрелять с эрпеге, но, аллах свидетель, я виполнял твой приказ — щтоб с туристама ничто не случилась! — Ну дальше, — перебил Комод. — А они пришли и стаят, не дэлают ничего, — всплеснул руками Джафар, — мои бойцы смелий: выщьли ходить вокруг, они стаят, не щевелятся — страшно. Я с ными по радио говориль… — И?! ЧТО? — Командир вновь в нетерпении сжал кулаки. — Нищто, — ответил невозмутимый Джафар. — Они сказали, ми вас охранять будем, чтоб не било нападений на вас. Назвать клан не хотель, говорить, от кто прищел, тожье не хотель: ну я и плюнул — стаят и стаят! Можьет ти прислаль?! Я что могу думать? Патом буря биль, шайтан-башня гудель, патом один танк ущель, потом второй, нэдавно совсем, туда… Он махнул рукой по направлению к башне. — Так, блин! — Командир ударил своим кулаком себе в ладонь. — Джафар, ты ведь не гонишь мне? Учти, я знаю, где у вас клан, я про вас все знаю… — Слушай, Сэдой, зачем так говоришь мнэ? — Джафар нахмурился. — Если би не горэ твое, я подумаль би, что ты меня обидеть хочещ! Я не подставляю своих… — Ладно, — мрачно сказал командир, — извини, Захар, психую я… — А чем рэчь! — Джафар покачал головой. — Тибе плохо. Я знаю… — Выводи их, — тихо сказал Комод. Джафар махнул рукой одному из своих бойцов, и тот скрылся в дверях. — Отделение, — негромко скомандовал Седой, — ко мне. Четверо более дисциплинированных паладинов — сержант, Бора и еще двое — вышли из дверей и присоединились к тусовке во дворе. — Построиться, — отрывисто приказал командир. Отделение выстроилось за нами: Пресный и Санчо тоже заняли свои места. Мы, четверо Охотников, сгрудились возле аппарели, рядом с Седым и Джафаром. Командир снял с себя десантный рюкзак, расстегнул его одним движением и вынул из его недр чехол. — Здесь как договаривались, — вполголоса сказал он. — И еще батареи. Кодировка и карты. Джафар закивал. — А кто из них Странный? — вдруг спросил он. — Вот этот, — посмотрел на меня Седой и ткнул пальцем. — А что? Бандит полез в чехол, пошарил там, включив нашлемный фонарик, и вынул блестящий продолговатый предмет. Затем подошел ко мне. — На. — Он ткнул в меня золотым слитком с отштампованным на нем серийным номером. Я не шелохнулся. — Спасибо — не надо, — кивнул я. — Бэры. — Он потряс им опять. — Не обижяй Джафара. — С какой стати? — поинтересовался я. — Это тэбе за Мирзу, — ответил душман. — Спасыбо хачу сказать: ты его завалил, по слухам, пару солов назад, а это мой кровник биль! Возьми! Я с неохотой протянул руку и взял слиток, сунув себе в карман разгрузки. Лучше бы аптечку или гранат подарил… Одно слово: бандит… — Джафар умеет благодарить, кто его помогает! Комод бросил на меня оценивающий взгляд. Тут створки складских ворот надрывно заскрипели, отодвигаясь на полную, и из темноты проема стали выезжать туристы, сидящие верхом на дромадерах. В глазах моих потемнело и слегка качнуло: сердце бешено работало всеми своими клапанами, и заныла рана в ноге. Вот сейчас, вот сейчас… Дронова щурилась, Лайла, за ней Аюми, вжавшая голову в плечи, Крис, вращающий головой по сторонам, Аурелиано, застывший как статуя, и… вдруг… белый дромадер и оранжевый комбез… Ира! Серые глаза расширились, голова повернулась, разглядывая стоящих во дворе людей… Я не выдержал и замахал здоровой рукой! Я улыбался во весь рот! Я сиял, словно урановая пластинка! И она! Улыбнулась! Потом тоже принялась махать мне, а потом… потом на ее лице заблестели слезы, и она отвернулась к стене. Дронова с Лейлой тоже стали махать руками. — Прывэт, ребята! — выкрикнул Азиз, замыкающий с полковником шествие нашей группы. Бочком ехали безумные кладоискатели, которые, казалось, и не прекращали своей беседы. Рядом с верблюдами шли вооруженные бандиты, одетые кто как попало, с автоматами на изготовку. Я протолкался между животными к альбиносу, подставил руки, и Ирина спрыгнула мне в объятия. Я наступил на больную ногу, ойкнул и уткнулся в мокрое от слез лицо, сжимая ее плечи своими руками. Двор наполнился шумом и разговорами. Фыркали и погавкивали верблюды. Когда я оторвался от лица Ирины, она была вся перепачкана сажей и пылью. — Ой, прости, дорогая… — Я принялся лихорадочно искать в аптечке антисептические салфетки… — Я тебя испачкал… — Ты пришел… — громко шептала она, чтобы не заплакать, — пришел… я загадала так, что ты придешь… Я знала… ты же обещал… И все-таки она заплакала, сложив ладони себе на шею, опустив голову и вздрагивая, а я крепко стиснул ее в объятиях. Снял с нее шлем и долго вдыхал запах ее волос, ее запах… — Ты же знаешь, я стараюсь всегда делать как обещал, — пробормотал я, чувствуя, как отступает боль в теле. — Я знала… знала… — всхлипывала Ира, — я знала, что ты не дашь себя убить… ты обещал… Ремень автоматической винтовки сполз мне на сгиб локтя, и дульная часть с мушкой больно уперлась мне в ногу, но я ничего уже не чувствовал, я был не здесь, не на Марсе… Все это казалось просто сном… сном, который может оборваться в любую секунду… Мне уже было плевать на черную шахту лифта, на брызги крови и брызги пламени, на истошные предсмертные вопли в эфире, на рев турбин и Башню Титанов, вместе с шагающей бронированной смертью. Туристы рассеялись по двору, бандиты застыли, словно статуи, некоторые из них курили в кулак, по привычке пряча тлеющий огонек в руке. Паладины продолжали стоять нестройной шеренгой, слегка полукругом. — Сэдой, — услышал я краем уха, — если вапросов больше нэт, ми пойдем — дэл по горло. — Иди, Захар, — был ему ответ. Душманы построились цепью, и Джафар, помахав всем рукой, повел своих бойцов в сторону холма, где еще недавно стояли «шатуны». — Скворечник… Скворечник, — услышал я в наушниках голос Комода, — подходи во двор, на въезде встань. К нам подошли полковник с Азизом, и даже Дронова с Лайлой нас поздравляли с победой. — Эх, жалко, меня с вами не было, — хлопнул меня по плечу полковник. Я отвернулся от прижавшейся ко мне Ирины. — Вы знаете, полковник, — сказал я, глядя ему в глаза, — не о чем тут жалеть… не о чем… — Да я понимаю, сынок. — Рой Горнфилд опустил глаза. — Это я так… молодцы вы. — Если бы не ребята, — я кивнул в сторону построенного отделения, — нам шандец. Пресный не даст соврать. — Да, не дам, — с коротким смешком басовито протянул Пресный. — Молодцы, десант! — рявкнул полковник, вспоминая армейский голос. — Да ладно, — сконфузился Санчо, — как по паркету шли… — Танкисты — молодцы, — подтвердил Мак. — Капелька — стрелок от Бога! А Белл, водила — супер, жаль «Ящера»… — Разговорчики! — резко прикрикнул Комод. — Команды «вольно» не было! Чадя дымом и лязгая гусеницами, в проеме двора показался БМТ с номером «двести три» на башне. — Так это и есть твоя жена? — спросил Комод, схватив меня за локоть. Я вновь повернулся уже к паладину, а Ира подняла на меня удивленное, мокрое от слез лицо. — Да, — коротко ответил я. — Вы — гид группы? — спросил командир. — Я, — ответила Ирина, счастливо улыбаясь. — Вы отважная девушка, — кивнул паладин, — выйдите сюда, чтобы вас могли увидеть, екарный бабай! Это ж такая редкость — красивая и смелая женщина на Марсе! — Я ничего не делала такого, — пыталась оправдаться Ирина, — вы нас освободили… — Идите, идите. — Седой требовательно взял ее за руку и, вытащив из моих объятий, вывел на середину двора. — Вот! — сказал он громко. — Посмотрите! Вот женщина, из-за которой сегодня убили моего сына! Он резко перехватил ее за локоть, молниеносно выхватив пистолет из своей кобуры и приставив к ее виску. Кровь забурлила пульсом тревоги во всем моем теле, обжигая раны и ожоги. — Стой! — закричал я. — Оставь ее! Комод смерил меня презрительным взглядом и громко крикнул: — Отделение! Код «омега»! Паладины вскинули автоматы, целясь в нас и в туристов. — Вы че творите?! Эй! — крикнул Йорген, хватая свой АК-108 и передергивая затвор. — Сержант Гордон! — крикнул командир. — Открыть десантный люк БМТ! Живо! Сержант кинулся выполнять приказ. Лязгнул люк боевой машины. — Комод, дай-ка вводную, — злым каким-то голосом попросил Пресный. — Вводную тебе? — цинично рассмеялся тот, продолжая держать дуло пистолета возле Ириного побледневшего и заплаканного лица. — Сейчас будет тебе вводная! Приказам надо подчиняться! — Седой, — сказал Пресный, — но мы же отряд, какого… — Такого! — перебил тот. — Эта группа — она напичкана падалью… Пантеон, мать их раком! Про танки не сказали ни слова! Андрей погиб! А нужна-то им она! Всего лишь эта телка! Тут люди гибли! Все ради нее! Ты понимаешь?! Ты не поймешь! Сколько у десанта потерь за сегодня, ты в курсях?! Я косился на стволы автоматов и на лицо Ирины, которое растерянно глядело на меня. Я не понимал ничего! А НАДО БЫЛО БЫ! — В общем, всех этих… группу эту ликвидировать, — сдавленно сказал Комод, — тут падаль сидит. А остальное — без разницы. Код «омега». А бабу эту я к нам забираю! Пусть эти… из Пантеона теперь нам платя… Грянул одиночный выстрел. Комод схватился за собственную шею, отпустив горло Ирины. На ее лицо брызнула кровь. Ирина вскрикнула и быстро сползла вниз. Комод удивленно обернулся — за ним стояли трое: Крис Паттерсон, Аурелиано и Аюми. На лице Паттерсона было написано безграничное удивление, смешанное с ужасом. Его очки съехали на кончик носа. Он двумя пальцами держал в руке вывалившийся наполовину пистолет. Пальцы его задрожали, и пистолет выпал на песок. Некоторое время он хватал ртом воздух, а потом упал на колени и обхватил голову руками. — Сука… — клокочущим хрипом произнес командир и повалился на бок. Ирина поднялась и бросилась к нам. Паладины продолжали целиться из своих винтовок. — Ах ты, падаль! — раздался крик сержанта, который выпрыгнул из-за БМТ с автоматом в руках, целясь в голову Криса. Я едва успел поднять ствол своей винтовки, как тишину двора прорезала автоматная очередь. Фигура сержанта переломилась и свалилась на Криса, который жалобно пискнул и завыл, всхлипывая. — Давно напрашивался, — пробасил Пресный, опуская свой автомат. Все застыли, а Ирина вцепилась мне в плечо. — Короче, — вновь заговорил Пресный, — расстрел туристов отменяется. — Что за… — закричал Санчо. — Что… — Комод давно что-то мутил без нашего ведома, — прозвучал в наступившей тишине голос Пресного. — Вот с духами опять же… Чего он там затеял и почему мы должны сперва спасать всех, а потом их же и класть? Что это за аттракционы? Мы что, клоуны по вызову? Заговорили сразу несколько. — Танки-то откуда взялись?! — Тут, в группе в ихней, может, крысы! — Мочить этих туристов надо! — Десант! Мы свои! — кричал полковник. — Сволочи! — визжала Дронова. — По какому праву вы тут распоряжаетесь?! — надменно и холодно вопрошал Скорцес. Азиз куда-то испарился, а я, как дурак, прикрывал свою женщину маскнакидкой и держал автомат, непонятно в кого нацеленный. Мне показалось, что теперь везение завершилось… ситуация неуправляема… все кончено… сейчас будет стрельба… Я беспомощно опустил дуло автомата и закрыл собой тело Ирины, отодвинув его к стене и беспомощно озираясь по сторонам… Крики продолжались, резко саднила нога, и в ушах звенело сотнями зуммеров разной частоты… Ящер… саламандра… люди-птицы… крепость… башня… «3-з-зумм, з-з-зумм, з-з-зумм…» — звенело в мозгу. — Да ладно вам, парни, — далеким эхом отозвался голос Сеньки в закоулках черепной коробки. — Они меня спасали, значит, меня и стрелять надо! — Сейчас разберемся спокойно… — Башка болит! У тебя не болит? Остро запахло озоном, и воздух стал каким-то стеклянным. — А-а-а! — раздался пронзительный вопль. — Валим отсюда! З-з-зумм, з-з-зумм, з-з-зумм… — этот звук продолжал сверлить мою голову. Во дворе стало немного светлее… Совершенно инстинктивно я с огромным трудом запрокинул кружащуюся голову: в небе вращалась огненная спираль, озаряющая розовым светом пространство двора котельной. Люди с бледными лицами падали на плиты, освещение мерцало, а БМТ беззвучно попятился с раскрытым десантным люком, выпустив облако темно-фиолетового дыма с кормы, где запеклась моя кровь. Пулемет на башне конвульсивно дернулся, и воздух прорезала безмолвная очередь. Пули ярко вспыхивали над двором и исчезали… Только мы с Ириной стояли, обнявшись, и не падали, хотя мои ноги предательски дрожали и подкашивались… И вдруг… стало темно… Совсем темно…
Книга II Легенда вулкана Денис Ватутин
Снова мы встречаемся со Странным, Охотниками и туристами. Позади кровавая битва у Башни. Смерть и боль внутри. Путь к великому вулкану продолжается. Война разведок выходит на свет божий, хотя… вряд ли мы можем увидеть все потаенное. Чтобы понять правду, нужно раскрыть убийство, а сделать это очень трудно — можно просто не успеть… Все чаще привлекают внимание намеки на то, что таинственный объект «Зеркало-13» не только существует, но и очень притягивает к себе правительства Земли. Главный герой и его спутники чувствуют себя под прицелом безжалостной разрушительной силы власть имущих… Первый крупный город, старые друзья и новые враги. Резкие виражи сюжета следуют один за другим, и уже непонятно — кто друг, а кто враг. Охотник Странный движим любовью, и ему кажется, что Ирина тоже. Но так ли это в действительности? Первый же секретный объект обдает леденящим ужасом и холодом недоверия к людям. Откуда в пустыне Марса подводная лодка? Чего на самом деле добиваются Военно-космические силы ООН? Надо идти вперед — развязка ждет на железной дороге…
В пылу победы не чувствуешь всех ужасов войны. Только в леденящем душу ознобе поражения сознаешь их до конца.Артур Конан Дойл
Женщину теряешь так же, как свой батальон: из-за ошибки в расчетах, приказа, который невыполним, и немыслимо тяжких условий. И еще из-за своего скотства…Эрнест Хемингуэй
Те, кто видит сны наяву в ясный день, всегда идут гораздо дальше тех, кто видит сны, только засыпая по ночам.— Контакт! Вводите адреналин… Пульс нитевидный… Синтез — тридцать процентов… Готово… Газ… Дайте газ… Я висел под потолком овальной белой комнаты… Что? Страшно? Да… Лицо бородатого седовласого мужчины склонилось надо мной. — Ты в порядке?! — Сатана здесь? — словно сквозь ватную кашу спросил я. — Тут… там… в коридоре… — Мужчина в простыне нервничал. — Скажи: а инопланетяне есть? — Сынок, какие инопланетяне? Что ты ерунду… ой… прости… Посейдон разбушевался… Я не успел… не успел… Прости… Посейдон пока спит… а Тифон работает… он работает на нас… Я смотрел на седого могучего старца, который разговаривал с постелью и одновременно будто затылком говорил со мной, висящим под потолком… — Тетя Марта тебе гостинцев передавала… Запах формалина и хлора… — …Говорят, еще три недели… — А мы с мамой купили тебе робота — как настоящий: ходит, глазами сверкает, и лазер у него светится… — Да ну их, этих роботов, в реактор… — Защищает от дурного глаза… — Хочу космическую ракету! С пушками! И видеокамеру, как у того дяденьки… — Вот когда выздоровеешь…Эдгар Аллан По
Я открыл глаза, и темнота ушла… Медленно, сквозь мутно-серую пелену проступала картинка, как в старинной кювете с проявителем: тогда изображения делали вручную. На бюро стояла коричневая дугообразная лампа, словно созданная из прессованной ржавчины, бросавшая луч на поверхность. Эта поверхность из орехового шпона, эта столешница, напоминала рельеф местности, снятый с большой высоты, со спутника… Какие-то промоины, горизонтали высот, впадины и озера. Выцветшие структуры царапин. Глубина линзы из морилки и лака, местами прорезанная черными угольными бороздами ожогов от жала раскаленного паяльника. Казалось, будто я смотрел сквозь ржавое осеннее марево на дно змеящегося резвого ручейка. Плыл и дрожал воздух. Звуки и запахи мягкими ростками врезались в меня. Я услышал шум… и запах: мазутно-земельный, пропитавшийся дымом… Шел дождь… пахло сырой осенью. Воздух был свербяще-свежим: в ноздри резко и бесцеремонно врезался озон и гниль. Все в одночасье стало сырым и холодным. Сквозь туман пепельных облаков изредка проступали вспышки ионных зарниц. Телескоп покоился в футляре, окно было закрыто, и только форточка дышала этим темным и забродившим воздухом. В комнате царил какой-то нежилой хирургический порядок: все вещи вклинивались друг в друга, словно зубья шестеренок, будто детали электронной платы. Казалось бы, все это естественно: обычное дело… Священная круговерть… С кухни донесся зловещий вой на четыре тона — это закипел старинный дедушкин чайник. Раньше меня этот звук заставлял вздрогнуть, а теперь — ничего, привык. Даже нравится. Я привычным жестом вытащил из пачки сигарету, взяв разогретый паяльник и прикурив от его жала, — красно-оранжевыми трещинами разошелся кончик сигареты. Стало теплее… Запахло незнакомым ватнымдымом. И вдруг раздался переливистый звонок в дверь, выбивший меня из равновесия. Я встряхнул головой, увеличивая приток крови к мозгу, поскольку был еще во сне. Не зная, куда бежать прежде — на кухню или к двери, — я решил, что к двери предпочтительнее: незваный гость, услышав первобытный вой, поймет, что потревожил… И под вой чайника я открыл дверь… На пороге стоял мужчина в черной шляпе, с которой капала вода, и в мокром черном плаще. Он блестел под скудными лампами лестничной клетки, отражая все сорок ватт призрачной ионизации. — Ты меня пустишь? — Он вскинул черные густые брови. — Заходи. — Я неожиданно для себя улыбнулся. — А где папа? — У него сейчас трудности… Ты же знаешь. А я ему помогаю с эгидой. — Он раскрыл зонтик, поставив его в углу, и повесил шляпу на крючок в прихожей — с нее скатились жемчужины маленьких капель. — Я уберу, — сказал он торопливо. — Нет, я. — Продолжая улыбаться, я открыл дверь туалета и вытащил ногой тряпку. Он прошел на кухню в одних носках, оставляя за собой мокрые следы, и вой чайника утих. — Ты до сих пор не пользуешься пьезо? — раздался голос с кухни. — Да, — я возил тряпкой по полу, — привычка, понимаешь. Через пару минут мы сидели в креслах и курили. — Не ждал меня, наверное? — Сиреневые губы надломились в усмешке. — Да вас кто разберет… — начал было я. — Ой! — Он комично схватился за сердце, вернувшись в коридор. — На себя посмотри, родственник… — Зачем ты пришел? — спросил я, наливая себе портвейна. — А как ты думаешь? — Он сделал губами мертвую сизую дугу. — Хватит! — Я впервые повысил голос. — Вы, мои милые, психа из меня сделали… — Твоими же руками! — Он ударил по коленям. — Все! — крикнул я, закашлявшись дымом. — Слышать ничего не хочу! Ты тут на кой?! Он выпустил дымное облако гаванской сигары и медленно ответил: — Ты, кажется, хотел… ну ладно, просил. — Он взял бутылку пива и небрежно сковырнул пробку пальцем. — В общем, у тебя было дело? Я потупился. — Ну да, — ответил я нехотя, — от тебя не… — Не… — улыбаясь, ответил он. — Ну… ты мне объясни… — Я затянулся и хлебнул портвейна. — Вся эта хрень — это прикол? — Фи, мон дью! — Он поморщился. — Что за выражения! Прикол! Кого-то пытались приколоть? — Да! — выкрикнул я. — Меня! Тебе мало?! ТЫ!! — Спокойно… спокойно. — Он вынул из кармана деньги. Они были мокрыми… разбухшие бумажные банкноты… Нелепой раскисшей тряпкой он выбросил их в форточку. — Прости… — я сконфузился, — я просто хотел узнать… — Ну? — Он вопросительно сощурился. — Скажи… Каким образом можно вынести это священное сумасшествие, напоминающее танцы и кривляния юродивого?.. Я допил свой портвейн, и пустая бутылка отлетела к куче себе подобных, звонко стукнувшись донышком… — Прости, мой мальчик, — он, призадумавшись, улыбался, — видишь ли… А как тебе вообще все это кажется? Он внезапно расцвел: таким я еще его не видел… Он покрылся парчовым черным халатом, рядом с его ногой показалась породистая борзая. — Ты, собственно, чем недоволен? — спросил он повелительным тоном. — Учился, веселился, женился и работал? Ругался с женой! Пил и мечтал! Даже в кино снимался! Что не так? Приключений захотелось? От земных проблем захотел сбежать? — Я просто хотел чего-то другого… — Все вы, люди, всегда хотите чего-то другого, вовсе не того, что у вас есть под носом! — Он сердито нахмурился. — Но не все этого заслуживают, и не всем это надо на самом деле. Вы живете иллюзиями, мальчик мой, и ради иллюзий совершаете глупые и страшные вещи! Что ты сегодня хотел от меня услышать? — Осень — это своеобразный итог, какая-то черта, когда вспоминается множество событий, происшедших за год, и не только. Я пытался все ему объяснить… Я начал забывать все самое страшное, и вместе с ним стало как-то уходить все самое лучшее. Оставалось все самое серое… Странно… Мы прогуливались по осеннему скверу, и меня охватывало чувство потери чего-то очень важного, не лета… не солнца… какого-то смысла… Я еще злился на себя за то, что чувство это казалось мне банальной обидой: она не хотела идти со мной под руку… от меня сильно пахнет перегаром и табаком… Иногда наступает момент, когда попадаешь в некий лимбус, чистилище, нулевой меридиан, где можно сохранить игру и подумать над развитием сюжета. Распутье… А если изменить все? Если научиться чувствовать иначе? По-другому? — А что именно по-другому? — Он внимательно прищурился. — А ради чего я тут умираю? — Я хлопнул себя ладонью в грудь. — Ради любопытства? Ради того, чтобы не поддаться безделью и скуке? А может быть, чтобы стать умнее? Я и тупым побуду с удовольствием… Я не могу понять себя? А разве я понимаю остальных? — Мне все ясно, — сказал он медленно. Он вынул из пальцев черную прокопченную трубку и задумчиво поглядел на конский череп, висевший на стене напротив бюро. — Люди должны отрешиться от иллюзий и перемещаться отсюда — туда. Они — каждый — есть ступень… Ты-то должен знать… И Земля, и Марс, да и что угодно — это некий такой инкубатор. Яйцо страуса эму и утконосого динозавра — почти одинаковы. Если повышать температуру яйца — вылупятся самцы, понижать — вылупятся самки. Если воздействовать на яйцо пучком жесткого электромагнитного излучения… — Так это всего лишь опыты? — не выдержал я, чувствуя острый приступ изжоги. — Ты же, как всегда, не дослушал. — Он поморщился. — Извини. — Я вновь опустил глаза на коричневый потертый паркет. — Это новый виток развития, — продолжил он, — формируются новые нейроны, дополнительные нервные узлы, меняется состав медиаторов и скорость передачи импульса… Даже твоя родная планета претерпела массу изменений за последнее время… — И?.. — спросил я. — И, — повторил он с улыбкой, — тот, кому интересно, становится тем, кем интересно. Сам решает свою судьбу. И все, ничего особенного — просто процессы…
Отрывок из записи на карманном планшете: Вот так этот путь и продолжился… А начался он с моего прилета на Марс и моей дурацкой тяги ко всему новому и невыносимой жажды одиночества. Я здесь был уже пятый год (по марсианским меркам — чуть меньше трех), хотя ощущение было, что уже лет десять. Последнее время у меня возникло предчувствие, что этот год на Марсе может стать для меня последним… Сам не знаю, что меня потянуло с этими двумя типами из одного полушария в другое. Йорген и Сибилла — опытные Охотники и хорошие напарники… а вот туристы, свалившиеся нам как снег на голову с частного шаттла… И чего конечно же я не мог предвидеть в этой экскурсии на вулкан Олимп — это моей встречи с ней… с Ириной… Мои спонтанные чувства к ней, которые только усложнили всю ситуацию, и без того непростую: все, что связано с этой миниатюрной хрупкой девушкой, пропитано тайной и смертью… да… Странно, что эта история прокручивается у меня в голове, — может, начать вести дневник? Тогда вся эта сумятица выстроится в некий порядок и перестанет давить на мой череп изнутри? Нет, не мой это стиль — вести дневник… А потом, для этого требуется система, а я не знаю, где буду завтра… Даже что случится через пару часов… Вот так часто бывает: одна случайность тянет за собой другую — и длинная цепь взаимодействий, как падающие друг на друга фишки домино, рождающие абсолютно неожиданный узор событий… Кто я? Одна из этих фишек? А может, деталь узора? Но уж точно не тот, кто заварил эту кашу… Зачем мне все это нужно?..Вокруг продолжал дуть небольшой ветер, крутя в призрачном танце мелкие песчинки и пыль. Стенки кратера тихо гудели от потока воздуха. Мы стояли уже далеко за Башней Титанов, и я вновь злился — от собственного бессилия… Мы гнали своих вялых дромадеров, как бешеных крыс, и, только оказавшись километрах в пятнадцати от стрельбы, от смерти и от всей этой чертовщины, остановились под прикрытием небольшого безымянного кратера, наполовину занесенного песком. Казалось, с окончания боя у Башни прошла тысяча лет… Встреча с Сенькой, встреча с безумными золотоискателями, «Ящер» и его гибель, смертоносный лязг боевых машин, силуэты всадников-паладинов с лазерными винтовками, напоминающими копья, крики боли и ужаса, взрывы, свист пуль, душманы, перекошенное злобой лицо Комода, выражение удивления и страха в глазах Криса, застрелившего командира, кровь на лице Ирины, внезапно появившийся глюк, от которого исходили жужжащие волны… Все это стучало повторяющимся ритмом зацикленного видео, отдаваясь в висках далеким эхом… Я медленно объезжал неровный строй туристов и смотрел всем в глаза. Чемба мерно раскачивался, а ногу лихорадило жгучей раной… Я вспоминал о том, как все поднимались с песка, как открывали глаза, как я скомандовал «по коням», как Ирина меня перевязывала, хоть необходимости в этом не было, как все боязливо косились на труп командира с застывшим на мертвом лице выражением безграничного удивления, как искал свои очки Паттерсон, который стал для меня героем этой феерии, но… Я уже принял решение и не собирался его менять… Я чувствовал усталость и опустошенность… Я изо всех сил не хотел того, что чуть не произошло… Я смотрел в эти лица одновременно с жалостью и равнодушием, с любовью и недоверием… с полным ощущением какой-то утраты и безнадежности в сложившихся обстоятельствах… Я чувствовал, что сил у меня на донышке, — меня сковывала усталость. Йорген с Сибиллой стояли чуть поодаль, негромко переговариваясь. В голове у меня продолжался малиновый звон, и уши были набиты ватой. Перед глазами плыли очертания предметов — я не мог подолгу сосредотачивать свой взгляд на чем-нибудь. Два безумных кладоискателя, голландец с англичанином, тоже стояли в стороне, с интересом наблюдая за всей этой сценой. А Сенька флегматично курил, ковыряясь в своем рюкзаке. — Значит, так, — значительно откашлялся я. — Ситуация сложилась… неблагоприятная… Думаю, что объяснять не нужно: каждый из вас это поймет по-своему… Мне было очень трудно говорить эти слова, и вместе с тем я чувствовал желание свалить с себя свинцовый груз: Сибилла и Йорген были на моей стороне — а здесь, на Марсе, это было много… — Мы, Охотники Марса, — продолжал я, — обязались перед туристами с другой планеты (как это глупо я сказал)… кхм… обязались им провести их по маршруту, обеспечив им (то есть вам) полную безопасность… Слова форменно застревали в моем горле, особенно когда я встречался со взглядом Ирины. Ногу простреливало пульсирующей болью, и напоминала она о себе ежесекундно… — Но, учитывая сложившуюся ситуацию, — продолжил я, закуривая для солидности, хоть меня и продолжало тошнить, — действие договоренностей между сторонами нуждается в… Я задумался: да уж, учитывая сложившуюся ситуацию… Ни хрена себе ситуация! Как все мы здесь остались живы?! Это не случайное везение — это холодный расчет! И меня это здорово бесило… Туристы побывали в плену у душманов, и никто не пострадал, в то время как нас утюжил взвод тяжелых шагающих танков!!! Я знал, что слова, сказанные мной, — казенная и трусливая формула, которую я обязан воспроизвести, и обязан себя ненавидеть за это… — …Нуждается в пере… — Значит, вы не поведете нас на Олимп? — выкрикнула Дронова с обидой. Вот уж вам, пани, как с гуся вода… польский паштет… — Я, — медленно сказал я, — Охотник лицензии номер девятьсот сорок четыре, Ка два, выданной мне правительством Четырех Городов Марса… — Пачему?! — гневно воскликнул Азиз. — Мы хатим на гору! Я коротко смерил его обжигающим, как мне казалось, взглядом, и меня прорвало: — А потому! Потому, Азиз, что против орбитальной бомбардировки, или ядов, или резни во время сна, как это было с Джованни, мы не в состоянии защитить: нас мало! Потому что эти танки смели бы всех, как цербер хвостом, но они не сделали этого, эти паладины могли бы всех прикончить в считаные секунды, а эти бандиты были с ними в сговоре, как и те, на «Изумруде»! Неужели вам не ясно, что в группе есть предатель, который преследует черт знает какие цели, которому начхать на ваши жизни… Тут я осекся: взгляд мой вновь упал на Ирину. Она смотрела на меня, и даже из-под шлема в лучах только встающего солнца на ее лице были видны слезы… — Поймите, — сказал я глухо, старательно изучая раздвоенные копыта Чембы и свою окровавленную штанину. — Группу «кси-516» необходимо расформировать, так как она находится под прицелом неких разведслужб… — Вы же смелый человек! — пафосно сказал Аурелиано. — Почему вы струсили? Я очень хотел, чтобы мой взгляд сбросил его из седла на песок. — Вообще-то, — Йорген приподнял верхнюю губу, словно оскалившийся цербер, — мы тут танцевали под пушками ради вашего удовольствия, мать их! Чтобы вы на горку слазили! Нас тут хреначили… Геологи таращились на нас, тихонько переговариваясь друг с другом. Они тоже меня раздражали. — Да чего вы все тут? — Сенька оторвался от рюкзака. — Мы же не в Гваделупе уже… Все живы-здоровы, а ты, Странный… Аюми сидела в седле, крепко зажмуря свои красивые раскосые глаза. Паттерсон пребывал до сих пор в полной прострации, а Лайла хлопала ресницами, глядя поочередно то на полковника, двигающего желваками, то на меня, брызжущего слюной. — Я прошу прощения за эмоциональный срыв… — Я пытался успокоиться и донести сразу много мыслей до этой публики — в глаза Ирины я старался не смотреть. — Но есть серьезное подозрение, что в группе имеется хорошо законспирированный агент разведки. Этим объясняются многие происшествия, начиная с убийства итальянского профессора… — Итальянского? — Сенька очень хотел быть в диалоге — он чувствовал себя не в своей тарелке, если не являлся центром внимания. Он считал, что виноват во всем, — я видел это в его глазах, и видел даже, как он пытается это скрыть. Но его я берег на сладкое… — А кто его убил?! — Дронова умела все испортить даже простой фразой. — Меня тоже интересует, кто из этих милых людей, — она обвела взглядом своих спутников, — мог сделать такое? Давайте разберемся наконец, а то все времени не было за этими психозами! В первую очередь: кому это выгодно?! — Здесь вам не кино и не детективный роман, пани Дронова, — процедил я сквозь зубы, уловив ее нахальный взгляд в сторону Иры. — Вы сами-то жить хотите?! — Вы мне угрожаете?! — взвилась она. — Угрожайте сколько влезет! Здесь все помешанные! У нее началась истерика: плечи ее вздрагивали, и она закрыла лицо руками. Очнувшаяся Аюми вместе с Лайлой принялись ее утешать… Взгляд Ирины вдруг стал каменным. — Отставить! — заорал я и тоже стиснул свой череп со стороны ушей… — Я предлагаю всего лишь расформирование группы. — Слова медленно соскакивали с моего языка. — Дабы максимально обезопасить ее членов и изолировать предполагаемого врага. В Персеполисе[41] вы можете нанять любого Охотника или проводника — там вы будете в безопасности, а гонорар я верну… Вот и все… — Вот и все… — повторила Лайла, бросив на меня взгляд, полный отчаяния. — А так все хорошо начиналось! Я бы пошла только с вами. Ни с одним другим. Вы доказали, что… — Слущай, Страний! — Азиз прищурил пухлые веки. — Ми с палковныком найдем этого щакала и закапаем! Я тэбе килянусь! Ти нас можещ прывесты к городу, возле горы. Я только тэбе вэрю, а другым… разным галаворэзам… я нэ поверю ныкак! Ми с тобой бандытов били! Ти мэня прикривал, я тэбя! Ти забиль? «Черт тебя возьми! — подумалось мне. — А сам-то ты кто? Как ты боялся трупа итальянца и как ты пристрелил одного парня, а второму раздавил горло. Ты…» — Вы ведь не стали нас убивать… — совершенно некстати ляпнул голландец. — Помолчи, — прошипел Митчелл. — Это случайность. — Лицо Йоргена приобрело хищное выражение, а его правый глаз заметно дергался. — Ребята, давайте будем вместе… — Лайла смотрела в мои глаза с каким-то живым интересом. Под шлемом было видно ее румянец, выступивший на красиво очерченных широких скулах. — Вообще, — откашлявшись, произнес полковник, — вы тут главные, вам решать, но с тактической точки зрения… — Люди, — сказал вдруг Аурелиано, — неужели надо было прилететь сюда, за многие миллионы километров, чтобы увидеть то же самое, что творится везде? Крис продолжал обреченно молчать, а Ирина смотрела мимо меня. — Наша жизнь дается нам для того, чтобы что-то понять, — вновь заговорил Скорцес, — кому, какой разведке, каким тайным орденам может быть что-то нужно здесь? Здесь?! Кто из вас обладает такими сокровищами или знаниями, для того чтобы это было необходимо? Вы верите в тайные заговоры и секты маньяков?! — Ну вообще, — Сибилла мрачно улыбнулась, — тут таких навалом. Мы даже в глюки верим… — Я бы даже сказал… — начал Сенька. — А кто же убил Джованни? — с обличающими интонациями выкрикнула пани Аида. — А с чего вы взяли, что тут заговор? — сощурился Скорцес. — Может, он скрывался от вас, дикой и безумной женщины, которая… — Это я безумная?! — округлила глаза Дронова. — Это я безумный, — с горькой улыбкой сказал Аурелиано. — Знайте, что единственный представитель тайных орденов — это я. «Последние Клирики» — это люди, не пытающиеся добавить религиозных догм, а просто стремящиеся стать лучше. Мы являемся ревнителями единственной чистой веры! Мы — клирики! Мы всегда были на страже человеческой чистоты, хотя люди и потеряли чувство правды! Мы ждали конца света, но его не произошло — просто стало труднее жить. На Марсе можно было все начать заново, а вы и тут нагадили своими темными делишками… Великий Перелом ничему вас не научил, несмотря на миллионы погибших… Но я буду верить… Все, даже ушедший в прострацию Крис, обернулись на него. — Да, — гордо продолжил Аурелиано, — все испытания, выпавшие на нашу долю, не должны сломать человека — человек не лошадь и не собака: его нельзя сломать давлением — только разум его и вера могут держать его в движении жизни. Я прилетел сюда, как и многие из вас, в надежде на новое человечество. И я — верю в него… Верю, что эта дьявольская цивилизация не отобрала последних останков правды… Меня уже ждут здесь — те, кому нужна правда… Я хочу, чтобы у всех появился шанс… На Марсе нужно построить все заново! Все сделать по-другому! Как вы этого не понимаете? Иначе все умрут, и жизнь окончится! — Это, конечно, правильно. — Сенька развинчивал свой мушкет и аккуратно складывал в рюкзак. — Хорош уже на мозг приседать! — не сдержался Йорген. — Естественно, — язвительно улыбнулся клирик, — приседать на мозг — это бесчеловечно… Что можно еще сказать человеку, который спит? Я устал от этого сонного царства, и Господь призывает меня к действиям! Пускай у вас на одного подозреваемого будет меньше! С этими словами он дал шпоры своему дромадеру и, выехав из строя, повернул к зубчатой гряде плоскогорья, овеваемый пыльными потоками ветра. — Скорцес, остановитесь! — крикнула Ирина. — Прекратите! Ваша виза… — Стойте! — воскликнула Лайла… Тот даже не обернулся… — Пусть идет… — неожиданно резюмировал полковник. — Он выбрал. — Дэн, — позвала Ирина срывающимся голосом, — останови его. — Иди поучи отморозков молитвам! — крикнул Йорген с издевкой. — Я не нянька из детского сада! — зачем-то огрызнулся я. — Захочет — догонит! И до города рядом! Позер! Пафосный клоун! Осточертели истерички мне уже… Ирина как-то грустно, с досадой и разочарованием посмотрела мне в глаза, а затем, тронув поводья своего дромадера, повернула за Скорцесом. Я вновь крепко зажмурился: у меня до сих пор в ушах стоял вопль «Ящера», лязг бронированных суставов «шатунов», яркие цветы огня и кучи трупов, шевелящихся под гусеницами БМТ. Я не мог понять этих людей, я не хотел их понимать, несмотря на то что все было и так очевидно: каждый пытается на свой манер… со своей шизой… Господи! Как мне все надоели… И я сам себе — в первую очередь! Люди — это порождение безумного хаоса! Толпа эгоистичных индивидуалистов, которым приходится сожительствовать друг с другом и страдать от своего стадного инстинкта и страхов, сотни страхов… Даже умные, даже адекватные… о чем они говорят? Чего они хотят? Разве есть хоть малейшая надежда, что с этими людьми можно договориться и построить мало-мальски приличное общество здесь, на Марсе? О чем так мечтает циничный идеалист Аурелиано… Я дал шпоры дромадеру, и Чемба обиженно и глухо тявкнул. — Ира! Стой! — кричал я, чувствуя себя полным идиотом с упавшим ниже уровня моря авторитетом. Но она уже возвращалась обратно. Лицо ее было бледным, а глаза — угасшими в прикрытых ресницах. — Я поддерживаю инициативу лидера смены о расформировании группы «кси-516», — глухо сказала Ирина, покачиваясь в седле, не глядя на меня. — Поехали в город, — сказал Сенька, который почему-то улыбался до ушей, — а то ща изжаримся, как… — От города, Артур, — прогнусавил голландец, — я пойду только со свежими картами. — Поехали быстрее, — махнул рукой Йорген, — вопрос о группе будем решать в городе, а не в чистом поле. Хватит! Я спать хочу! Растерянные туристы некоторое время озирались по сторонам: то на Ирину, то на исчезающий в пыли силуэт Скорцеса, то на Охотников. Затем все стали медленно разворачивать дромадеров и выстраиваться в колонну. И мы двинулись дальше…
Кратер Персеполис показался из-за высоких гребней барханов через три часа. Он выглядел как верхушка прокопченного котелка, из которого торчали чадящие коричневым дымом трубы заводов, сетки дюраля, покрытые пестрыми заплатками разноцветных железных щитов и разных прочих конструкций, натыканных нелепыми многоярусными силуэтами. Солнце уже бросало боковые лучи на изломанные и волнистые пески, на гребнях которых поднимались пыльные спирали утренних пылевых дьяволов. Небо становилось каким-то неоново-розовым, отливающим немного холодно-голубым. Жизнь продолжалась опять, но меня это не очень трогало — я был выжат до предела и не хотел ничего: словно в бреду я вращал глазами, пытался дремать в седле, но боль мешала расслабиться даже на минуту… Я был напичкан стимуляторами и анальгетиками до предела, но они мешали друг другу действовать. Чтобы отвлечься от своего состояния, я созерцал смутно знакомые детали ландшафта. Под утренним небом, освещавшим все вокруг боковым, сиреневатым светом, наши тени, скользящие по неровностям буро-красного песка, казались изумрудно-зелеными. Солнце светило спереди и немного правее, высунув свой румяный оранжевый бок из-за зубчатого горизонта далеких темно-бирюзовых гор. Трещали счетчики радиации. Облепленное постройками, коммуникационными и жилыми, кольцо кратера Персеполис в чем-то походило на муравейник со скошенным верхом. Оно находилось в южной оконечности огромной долины Амазония, километрах в трехстах севернее кратеров Николсона. Когда-то здесь пытались сделать крупный промышленный район. Теперь от этих попыток сохранились только жалкие остатки, памятники тщетности человеческих усилий и гордыни. То тут, то там, на многие километры от кратера, виднелись полуразрушенные коробки пустых производственных и научных построек, стихийные свалки мусора и засыпанные красновато-охристым песком забытые бетонные дороги. Торчали остовы отработавшей техники, также покрытые песчаными лоскутами. Кое-где стояли одинокие хижины бедных кланов, которым не хватило места в самом кратере. Иногда рядом, под большими навесами с песком, сидели пожилые иссохшие люди в ветхих залатанных комбезах, наблюдая за резвящимися в мусорных кучах детьми. Наверное, они ожидали из рейдов своих Охотников. Тут же паслись одинокие стреноженные дромадеры, лениво пощипывавшие редкий колючий кустарник. А вот и знакомые очертания покосившейся ржавой артезианской насосной станции. Нелепо торчали за нею скрученные проволокой из алюминиевых труб кресты местного кладбища, изредка чередовавшиеся грубо отесанными камнями, обнесенными оградками из всеразличных материалов. Раздавалось гавканье домашних церберов, разносящееся эхом в песках, да выкрики детей. Сам не знаю почему, но сегодня эта картина убожества и запустения меня умиротворяла, медленно в мою израненную стрессами последних дней душу вливался покой и мягкая отрешенность. Даже боль в теле отошла куда-то на задний план. Ирина ехала рядом молча, глядя широко раскрытыми задумчивыми глазами куда-то под копыта своего альбиноса. — Ира, — негромко позвал я, словно боялся, что она мне ответит. Она не ответила, продолжая думать о чем-то своем. — Ира, — позвал я громче, — ты как? Она резко вздрогнула и посмотрела на меня отрешенным и слегка испуганным взглядом. — Когда Скорцес уехал, — сказала она вдруг тихим голосом, — я поняла, что все так. — Как? — спросил я. — Естественно, — ответила она, — должно было так быть: я плохой гид, а от этой группы с самого начала веяло эгоизмом и… — Чего тут естественного, почему ты плохой гид и в чем ты видишь коллективный эгоизм? — поинтересовался я, прикуривая сигарету. Она вновь посмотрела на меня, как-то очень внимательно. — Я плохой гид, потому что мне нет до них особого дела, — опять медленно сказала она, — я стараюсь действовать по инструкции: так просто и удобно. — Значит, я плохой Охотник, — проворчал я. — Я тоже стараюсь все делать только по инструкции, и… — А они какие-то странные, — продолжала она, словно не услышав моей фразы, — они словно лунатики, как будто неживые. Даже общаются между собой редко: каждый произносит фразу, словно не слыша предыдущей реплики, отдельно, а пытается выдать это за диалог: это из-за Марса? Нет?.. — Ира, Скорцес с самого начала проявлял себя неврастеником, это было видно, а потом, может, его и вправду тут ждут какие-то религиозные фанатики. Да и, несмотря на все заверения, люди чувствуют, что среди нас «чужой», и это совсем не способствует атмосфере доверия… — Он сказал, что из-за меня убили его сына, — вновь тихо произнесла она, опустив взгляд на песок. — Ира, перестань, прошу тебя, — я посмотрел на нее с сочувствием, — вовсе не из-за тебя! Это они, они устроили весь этот кошмар, они и виноваты в собственных бедах. — ОН сказал, что из-за меня… — Ее слова почти превратились в шепот. Я подъехал к ней вплотную, мысленно взвыв от боли, случайно коснувшись ногой ее верблюда. Я положил ей руку на плечо и погладил. — Ты ни в чем не виновата, и все уже позади. Теперь у нас будет самая спокойная дорога и один сплошной отдых, я обещаю! Она вновь посмотрела на меня, уже с каким-то удивлением в глазах. — Ты же сказал, что мы расстаемся? — Мы с тобой — нет, — ответил я твердо, — и никогда не расстанемся. — Никогда-никогда? — спросила она, как-то совсем наивно, по-детски. — Ни-ко-гда, — по слогам и уверенно произнес я. — А как же я их брошу? — Она беспомощно пожала плечами. — Я сам, лично, в городе выберу им Охотников и гида, которым можно довериться. — Я опять погладил ее по плечу. — А вот кто будет с нами набиваться — они-то и станут подозреваемыми под первыми номерами. Я хочу обезопасить нормальных людей. С этими шпионскими играми пора кончать. Я не хочу, чтобы из-за нас началась Первая Марсианская Война. Эта сцена возле Башни мне сильно напомнила как раз такой расклад… — Извини, — сказала она, — представляю, что пришлось вам пережить. — Искренне надеюсь, что не представишь никогда. — Я тяжело вздохнул. — Да и тебе досталось крепко… — Правда, давай не будем об этом. — Она встряхнула головой. — Ты, как всегда, правильные вещи говоришь, а я… — Ты вообще самый лучший гид Марса, — сказал я серьезно. — Мне кажется, — она спрятала лицо, будто проверяя, все ли карманы на комбезе застегнуты, — мне кажется, что ты меня необъективно оцениваешь… — Ну конечно! — Я возмутился. — Да если бы не твоя выдержка и спокойствие, трупов было бы гораздо больше. Я знаю, что говорю, а комплименты — это не мой стиль. — Хорошо, — она тоже вздохнула, — я почему-то тебе верю… Не знаю — тебе хочется верить, ты не такой, как все… — Это все не такие, как я. — Дурацкая фраза вырвалась сама собой. — Правда, я… — Она посмотрела на меня пронзительно, словно рентгеном просветила. — Ты — настоящий… — Ира, — я помотал головой, — мне кажется, что ты меня необъективно оцениваешь… — Ну конечно! — передразнила она и вдруг впервые за последнее время улыбнулась. На душе у меня потеплело, словно бы от хорошего глотка спирта, — нет, даже лучше. У меня, наверное, как и у Ирины, уже просто не было сил психовать и думать о чем-то мрачном — мы живы, мы наслаждаемся этим затхло-кислым воздухом, видим солнце, ощущаем, думаем; все остальное сейчас, даже пресловутый «чужой», все буквально, казалось такими смешными мелочами. Эмоциональные всплески и жалкие потуги придать значимость каким-то проблемам — и все это на фоне черного мрака небытия. Я часто замечал за собой такое — настоящий страх, равно как и осознание всей опасности происшедшего, приходят ко мне постфактум, тогда, когда бояться уже нечего. Это не тот страх, который я чувствовал на бетонных плитах у КлиБУса, когда хотел зарыться в бетон, под землю, — то был просто тупой животный инстинкт, а сейчас я постепенно осознавал, на каком волоске от смерти были все мы, какие сотые доли секунд, какие случайные и нелогичные ситуации отводили от нас несокрушимую и слепую старуху в черном балахоне. Мы не должны были выжить по всем раскладам, особенно некоторые из нас, во главе со мной… Нет, лучше и вправду не думать об этом, иначе я прямо сейчас умру от леденящего ужаса. Я уставился в пыльную, наполовину занесенную песком бетонку. Дорога, мерно покачиваясь, приближалась, наш путь продолжился, и все было в порядке… а остальное — пустяки. Впереди показался вертикально стоящий, заржавленный рельс, вкопанный в песок между четырьмя пустыми ацетиленовыми баллонами. К нему была приварена монументальная трафаретная табличка: «Персеполис, 2,5 км. Добро пожаловать!» На заднем фоне продолжала расти громада кратера. Он был около девяти километров в поперечнике. Вдруг я заметил, как со стороны города стало различимо клубящееся облако пыли. Через несколько минут я понял, что являлось его источником. Нам навстречу двигался небольшой четырехколесный вездеход, сделанный на базе старой армейской БМП[42] а-ля кабриолет. Когда она увеличилась в размерах, я разглядел, что она покрашена в красный цвет, а некоторые бронированные части корпуса заменены простым листовым железом. По краям на ней были установлены два легких станковых пулемета, а в открытой кабине, за лобовым стеклом, снятым явно с какого-то грузовика, виднелась группа голов в шлемах. Я тяжело вздохнул и крикнул группе в шлемофон: — Прижимаемся вправо, к обочине! На передней части машины слева трепыхался небольшой флажок черного цвета. Разобрать, что на нем, было пока нельзя, но я понял — это герб города, на котором изображалось желтое солнце со вписанной в него латинской буквой «пэ» и крыльями по бокам. Все громче становился рокот двигателя, все приближался вездеход, и мне он почему-то не нравился: было в нем что-то тревожное, наверное, из-за расцветки. Вот уже до нас долетел жар двигателя, пыль и песок. Натужно скрипнули тормоза, и облако черного выхлопа вырвалось в воздух. Пассажиров было шестеро. Были они в чистых новых комбинезонах, двое без оружия, а четверо с автоматами. Тот, что сидел ближе к нам, рядом с водителем, грузный и коренастый, чуть приподнялся с сиденья и произнес, включив внешние динамики: — Приветствуем вас, странники, в нашем замечательном городе! Мы всегда рады гостям! — Здравствуйте, — по возможности вежливее отозвался я. — Мы тоже рады наконец-то попасть в ваш город. Вы всех гостей так торжественно встречаете? — Нет, только некоторых, — отозвался сидящий рядом мужчина, из-под шлема которого выбивалась густая растительность. — Я — помощник губернатора Персеполиса Гастон Борода, можно просто Гас. — Очень приятно, — сказал я, вспоминая прошлый мой визит в Персеполис, когда внимание ко мне проявил только Диего, и тот с умыслом. — Мы — Охотники Странный, Йорген и Сибилла… Мне явно было нелегко сейчас ворочать языком и мозгами. — Знаю-знаю, — перебил Гас. — Слухи в Сети распространяются очень быстро. Мы наслышаны о тех трудностях, которые достались вам в дороге, и решили устроить вам заслуженную встречу. Ваш героизм… это достойный пример для граждан Марса. — И вы решили ради этого сжечь несколько галлонов дизельного топлива, — с легкой иронией произнес я удивленно. — Мы решили, что вы этого заслуживаете, — ответил стоящий грузный мужчина. — Меня зовут Кэр Браун — я председатель Народного комитета безопасности. Совет Четырех Городов также был заинтересован в предоставлении вам максимальной безопасности. Мы забронировали для вас номера в лучшем отеле города. Прошу, проезжайте вперед, мы будем сопровождать вас. Он махнул рукой водителю, и вновь раздался рокот двигателя вездехода. Машина тронулась, проезжая нашу колонну к арьергарду. Я махнул рукой, и мы продолжили путь. — Круто-то как, Странный, тебе не кажется? — услышал я ядовитый голос Йоргена в наушниках. — Да уж, — пробормотал я, — хлеба с солью не хватает и девочек в национальных комбезах. — Хлеба с солью? — удивленно переспросил Йорген. — Был такой древний обычай на Земле, — пояснил я, — ритуальной едой встречать дорогих гостей. — Ну мы теперь звезды! Они ради нас столько топлива пожгли! — Йорген хихикнул. — А по-моему, — раздался сонный голос Лайлы, — мы и вправду заслужили чего-то хорошего… — Да, — пробормотал полковник, — приятная неожиданность. «Вот оно что, — думал я про себя, — вот кто нами заинтересовался: Совет Четырех Городов! Кто бы мог подумать?! Это уже серьезно! А скоро к нам приставят эскорт из шагающих танков и отборные отряды паладинов в парадной форме, а празднично наряженные дети возложат к нашему подножию цветы, и гвардия выдаст торжественный салют! Да… не так я себе представлял эту поездку, как говаривал, бывало, Руаль Амундсен». — Что-то не так, Дэн? Тебя смущают эти люди? — спросила Ирина, которая, как высокочувствительный радар, всегда улавливала мои настроения. — Сказать по правде, я не стеснительный, но они действительно меня немного смущают, — ответил я. — Ты что-то почувствовал? — вновь спросила Ирина. — Да вроде ничего особенного, — я опять закурил, — но бдительности терять нельзя. А идея о расформировании группы нравится мне все больше. Так мы и ехали, и я никак не мог отделаться от ощущения, что это парадное сопровождение в конце нашей колонны больше напоминает конвоирование. — Я смотрю, Дэн, что, пока одни честные Охотники сидят дома, — сказал ехидно Сенька, — другие зарабатывают себе популярность. — Надо было мне поскромничать и бросить тебя в Башне подыхать, — со злостью ответил я. — Обожаю быть героем, ты же знаешь! — Ну ладно тебе, я же просто пошутил, — надулся Сенька. Удивительный он человек — неужели ему абсолютно наплевать на все, что только что произошло? — Кажется, жизнь налаживается, а, Джерри? — пробормотал тихонько Митчелл. — Значит, так, — сказал я в режиме общей связи. — В городе соблюдать осторожность, ходить только группой, в сопровождении двух Охотников. Азиз и полковник, вас это в первую очередь касается: следите за группой и любыми контактами с местными, даже в паршивой лавочке с батарейками. Быть крайне внимательным — ни на что не соглашаться, все действия обдумывать и советоваться с Охотниками. Ясно? Послышались разрозненные заверения в полной ясности моих инструкций и согласии с ними. Дронова, как всегда, немного повозмущалась, что нам не дадут спокойно осмотреть город и оттянуться в полный рост, и немедленно потребовала от нас с Ириной нескольких экскурсий, хотя бы под вооруженной охраной. Я находился уже в таком состоянии, что был согласен даже встать на четвереньки и погавкать, — мне хотелось уже наплевать на все. А дорога меж тем все приближала нас к растущей громаде кратера. В том месте, где она упиралась в вал пород, было прокопано широкое отверстие, посредине которого висел на осях огромный железный навес, выполнявший функцию ворот. В самой стене кольца кратера изредка были прорезаны окна, выкопаны оборонительные галереи, укрепленные кирпичом и бетоном. Зияли щели бойниц, и лепились, будто ласточкины гнезда, смотровые балконы. На некоторых из них, лениво опираясь на автоматические винтовки, покуривали часовые. На покатых стенах кратера симметрично, по краям ворот, располагались два пулеметных гнезда и ракетная установка. Из ворот то и дело выходили люди, верхом на дромадерах или пешком, группами и поодиночке: они куда-то разбредались вокруг или же, наоборот, приходили к воротам. Въезд в город охраняли два патруля с броневиком, а вокруг них, облепив дорогу, словно мухи, громоздилась сотня торговцев с лотками, на которых была навалена уйма всякого хлама. Люди толпились между ними и обменивали один хлам на другой. Стоял многоголосый гомон. Кто-то погнался за кем-то. Кто-то громко крикнул. Патрульные не обращали на эту суету ни малейшего внимания — они курили и болтали. Лишь изредка кто-то из них хватал особо резвого горожанина за рукав, что-то говорил ему почти в самое ухо или обшаривал его карманы, после чего брезгливо отпихивал в сторону. Так как утро уже наступило, большинство людей торопилось внутрь кратера, чтобы укрыться от опасных лучей солнца. Наша группа уже попала в зону столпотворения, и мы с трудом протискивались мимо десятков всадников и сотен пеших горожан. Чумазые, в обшарпанных шлемах и разнообразных одеждах, торговцы-менялы проскальзывали между верблюдами, дергали нас за стремена, наперебой предлагая свои «уникальные» товары. Иногда это были нищие-попрошайки, которые буквально мертвой хваткой цеплялись за верблюда, и только легкий пинок сапога был в состоянии отогнать жалобно вопрошающего еды или еще хоть чего-нибудь. Сзади послышался громкий многоголосый гудок сопровождающего нас вездехода. — Дорогу колонне туристов! — раздался из внешних динамиков БМП повелительный голос. Патрульные пришли в движение — они вышли к воротам и стали бесцеремонно расталкивать людской поток прикладами своих автоматов. Я чувствовал, что у меня отсутствует половина затылка, а голова куда-то съезжает, и мне приходилось ею потряхивать, словно заспанному дромадеру. Становилось жарко. Толпа перед воротами слегка поредела, и мы смогли более или менее успешно протиснуться к массивному срезу кольца кратера. Срез был высоким, широким и отбрасывал резковатую сизую тень. Гулким эхом отдавались в нем сотни шагов, голосов и поскрипывание седел. Пахло прогорклым человеческим потом, перемешивающимся с запахом животных. В этот букет вплетались еще какие-то ароматы, которые будоражили обоняние и составляли, наверное, запах самого города. Вот пространство ворот окончилось, и дорога повернула влево, уходя по дуге, вдоль внутренней стены кратера, вниз. Перед нами же открылся город, лежащий на дне гигантской воронки. Я отчетливо вспомнил этот образ, который увидел еще тогда, в первый раз, больше двух лет назад, после последнего рейда с Голландцем. Панорама города терялась в пыльной дымке, которую разрезали падающие с краев кратера под острым углом солнечные лучи, в которых клубились испарения. Сам город еще был в тени. Первые лучи освещали только торчащие в отдалении заводские трубы и решетчатые конструкции высоковольтных линий электропередачи. По краям кратера были натыканы спутниковые тарелки, какие-то ретрансляторы. Нависали целые дома, вмурованные в стену, от которых лентами вились разнообразные лесенки, путающиеся между собой и трубами, то здесь, то там выходящими из стены и врезающимися в нее вновь. Внизу были видны кривые улочки, теряющиеся в перспективе панорамы, уставленные домами различных видов и исполнения. В основном они были не больше пяти этажей, но изредка встречались и десятиэтажки. Некоторые были построены из нагроможденных друг на друга контейнеров или старых автобусов. Попадались даже круглые дома из гигантских цистерн и резервуаров. Ближе к центру попадались и кирпичные, и бетонные сооружения — там были районы для руководства и зажиточных дельцов. А в юго-восточной части города стояло несколько фабрик и небольших заводов, ощерившихся жерлами труб. Вот чем объяснялось сходство кратера снаружи с котелком или непотухшим вулканом: из труб валил дым, который ветер рассеивал над верхней границей кольца Персеполиса. Я помнил с прошлого раза, что была в городе еще пара ворот, только поменьше: юго-восточные и северные. Наша колонна двигалась по дороге, плавно снижающейся вдоль стены: уровень дна кратера был значительно ниже уровня поверхности Марса, поэтому-то дорога опускалась к городу плавно. С одного бока она упиралась в покатую стену воронки, а с другого обрывалась вниз, отгороженная невысоким частоколом из ржавых труб и других предметов, кои имели продолговатую форму и неясное происхождение. Туристы, несмотря на стрессы и смертельную усталость, после сегодняшней ночи осоловело, но с любопытством озирались по сторонам, едва не сталкиваясь на дороге с горожанами, продолжающими сновать вокруг нас. Все же люди есть люди: одинокие марсианские пустоши, скучный пейзаж барханов и равнин, опустевшие развалины и заброшенные производственные поселки, да и присутствие постоянного чувства тревоги в этой одичавшей пустыне, которая одним своим видом утверждала неспособность принять у себя людей, — все это так резко контрастировало с этим пускай и убогим, но живым, населенным местом, с его пестрыми муравейниками домов, большим по марсианским меркам скоплением людей, животных и даже примитивным транспортом. С таким не сравнится маленький поселок диких луддитов клана Харлея. Не знаю, хорошо это или плохо, но человек —коллективное существо, что ты с ним ни делай. Я и тут умудрился оправдать свою кличку, которую мне дали в моем первом клане: с одной стороны, я испытывал тягу к городам, столпотворению и суете, мне нравилось общаться с людьми, нравился широкий спектр впечатлений городской атмосферы — от надоедливого убожества и грязи до комфорта и некой рукотворной красоты. Мне нравилось иногда потеряться, стать атомом некоторого вещества. Но эта любовь имела свойство накапливаться и в какой-то момент заполняла мои внутренние «баки» по самую крышку: мне становилось скучно, тоскливо — откуда-то появлялся страх, что я завязну здесь, как муха в приторной тянучке. Казалось, если не уеду отсюда, то даже если потом соберусь — иссякнут какие-то силы, и это место сделает из меня свою собственную матрицу, свой придаток. Это касалось любого города и, как показала практика, планеты. Конечно же и беготня по пустыне с этими зачастую совершенно нелепыми охотничьими рейдами надоедала и выматывала до чертиков: хотелось опять вернуться в огромный аквариум городского «растворителя», где от тебя так мало зависит, хотя внимательным нужно быть иногда не меньше, чем в пустыне. Но эта внимательность уже другого рода… Многие Охотники и прочие граждане Марса вели себя подобным образом, но никто не называл их «странными». Просто почти у всех них была какая-то обозримая цель: скопить средства на налог, чтобы поселиться в каком-нибудь городе получше или найти новое место и создать свое поселение, свой клан. А может, накопить на перелет на Землю или найти какой-нибудь уникальный марсианский артефакт. А многие просто занимались прожиганием жизни и стремились к простым удовольствиям. Уж больно мне не хотелось признаваться себе, что я такой же бесцельный тусовщик и гуляка, как и последняя категория. Я сам себя не совсем понимал — я что-то явно искал, но то, что мне предлагали, меня не устраивало. Меня куда-то тянуло, но явно не романтические идеи: романтики на Марсе быстро становятся практиками, циниками или трупами, а вот я — опять мимо всего. Иногда я сам себя ужасно раздражал, так как приходил к выводу, что я — никто. В меру прагматизма, в меру раздолбайства, в меру цинизма (это я так себя утешал). На кой хрен я лазаю под пули? Не хотелось быть «крутым самцом» или просто мясником: Закон Пустыни раздражал меня своей бесчеловечностью, хоть и понятно было, что в этих условиях в нем много правильных понятий… В общем, ни рыба ни мясо, а ухо дяди Тараса, как говаривал один Охотник, правда, не обо мне, слава богу: у меня хватало мозгов играть по правилам тусовки, чтобы не возникало лишних вопросов. В рейде я был аккуратным и расчетливым Охотником, в кабаке — остроумным прожигателем жизни, который не прочь поволочиться за симпатичной девицей; с теми, кому доверяю, старался быть искренним товарищем, при дележке добычи не становился альтруистом, но и хапугой тоже. Мне казалось иногда, что и самого-то меня не существует, а есть только набор шизофренически расщепленных личностей, чемоданчик с универсальным набором «дэнов» для любых видов работ… Странный… да… это еще мягко сказано… Но кличку, конечно, я придумал себе не сам (самопальные клички, типа как у Джо — «Вим», — редко приживались) и «Странным» меня назвали на Марсе далеко не сразу: сперва меня называли Стебанутым, или «земное недоразумение», а иногда даже Папуас из Елизея[43]. В лучшем случае — просто Дэн. Я был зеленый новичок, не вписывающийся в привычные марсианские нормы. А потом, когда я приобрел хоть какой-то авторитет среди Охотников, старший клана Беркутов, который любил со мной поболтать вечерами о жизни на Земле и вообще о всяких абстрактных вещах, частенько повторял: «Ох и странный же ты мужик, Дэн, ох и странный…» Особенно когда я объявил о своем желании отправиться в кругосветный рейд… А когда у меня получилось в первый раз, случайно, отогнать глюк, все стали приставать с расспросами, как это у меня вышло, а я ничего внятного ответить не смог. Зауважали, но стали как-то сторониться. Вот и приклеилось… А Ирина — она меня чувствует, как никто, она сверкнула в моих глазах чем-то таким, что я ищу, чем-то близким и нужным… К слову сказать, она и сама странноватая… даже для меня… Эх… я сильно сомневаюсь, что на Марсе такие чувства уместны при эдакой кутерьме, да и вряд ли в моем лице и с моим образом жизни она обретет гигантское счастье, усыпанное бриллиантами и атомными батарейками… Ногу внезапно кольнула острая боль: какой-то красномордый черт, проезжая мимо на телеге, запряженной двумя пегими свиноконями, размахнулся дать им кнута и задел меня по ноге локтем. В глазах пошли красные круги, а дыхание перехватило. Горожанин даже не обернулся, звонко щелкнув хлыстом лоснящиеся бока своих кривоногих боровов. «Чтобы у тебя юварки гнездо на башке свили!» — сквозь зубы прошипел я тихо. Да что я, в самом деле?! Еду, развлекаю себя какими-то дерьмовыми детскими самокопаниями! Тоже мне принц Гамлет Марсианский, ядерный папуас. О другом надо думать, Странноватый! О другом! После треклятой Башни у меня что-то случилось с головой… я как-то неуловимо изменился… что-то приобрел, себе не свойственное… Это, наверное, из-за ранения у меня в голове начался такой бардак… Сонными, вялыми голосами туристы переговаривались, делая длинные паузы между фразами: было ясно, что они вкладывают последние силы в свои эмоции, пытаясь всеми органами чувств хоть как-то впитать это впечатление от первого увиденного ими в пути относительно крупного марсианского города «Великой Первой человеческой колонии», «Смелого Рывка В Темный Мрак Вселенной»! «Подобно отважным первопроходцам, люди планеты Земля, в едином стремлении покорять неизведанное… невзирая на тяжелые времена, когда перемена климата и мощные экономические потрясения на нашей Родине… новая надежда на будущее… мечтатели многих поколений!..» Так обычно писали в СМИ и говорили у нас на Земле по всем каналам видеоновостей долгие десятилетия. После Великого Перелома на Земле продолжали ухудшаться условия жизни — резкие температурные скачки и магнитные бури, перенаселенность умеренных широт. В Азии усилились противоречия между крупными анклавами переселенцев из Европы и индийско-тибетскими экстремистами, именующимися Новые Арии. Да и, несмотря на разношерстность самой Тибетской Республики, не прекращались приграничные стычки с Китаем. Мелкие вооруженные конфликты терзали и без того слабую экономику. Более-менее успешными и спокойными государствами были Бразилия, Китай и Россия, но их перенаселенность затрудняла развитие. И вот из последних сил человечество решило реализовать-таки «марсианскую программу». Казалось, это долгожданный выход, решение всех проблем. Поднялась невиданная за долгие годы пропагандистская волна. Всех агитировали внести свой вклад и получить ломоть долгожданного счастья. Даже удалось разжечь некий энтузиазм, что привело к временному прекращению конфликтов и экономическому росту. Несколько огромных орбитальных транспортов полгода загружались шаттлами. Тогда на Марс улетела основная масса колонистов. «Отважные первопроходцы завершили первую стадию терроформирования! На Марсе появилась долгожданная атмосфера, пущено в ход свыше полутора тысяч горнодобывающих, сталелитейных и других предприятий. Образовано несколько сотен городов и поселений. Жизнь налаживается. Через пару десятилетий цветущие сады встретят новых гостей планеты. Наряду с колониальными рейсами активно развиваются туристические полеты!» Вот что тогда говорили… Да и многое другое… Пока не дошли до уровня балаганного зазывалы: «Хотите вырваться из серой и обыденной жизни? Дикая земля Марса ждет вас! Вдохните полной грудью вашу Новую Марсианскую Жизнь!..» И дальше в том же духе. Затем стали говорить все реже, пока не ограничились общими приглаженными фразами про «Хроники завоевания космоса», укладывающимися в несколько выдуманных экономических показателей, репортажей о «счастливых и отдохнувших космических туристах», которые снимались в проплаченных студийных павильонах, и подробной метеосводкой… Даже передачу сделали с ток-шоу и неким подобием телемоста (конечно же в записи) под названием «Космос — новый дом». А уж какие социальные и финансовые льготы были у добровольных колонистов! Интервью, госдотации, юридическая поддержка и награды, и даже титулы! А когда иссяк и этот животворный источник — дело решили прикрыть, объявив, что в ближайшие несколько лет в связи с глобальным финансово-сырьевым кризисом на Земле полеты на Марс временно прекращены, но связь иногда будет. Стали просачиваться сведения о каких-то странных аномалиях на Марсе, но власти комментировали это как паникерские настроения и бред пессимистов с разыгравшимся воображением, которые не смогли принять Новой Родины. Потом уже частные корпорации, имеющие лицензию на производство межпланетных кораблей нового поколения, решили на этом заработать: нет худа без добра и добра без худа… Цены на путевки взлетели до небес, и на какое-то время интерес к Марсу чуть выбрался из нулевой отметки. Но, правда, во Всемирной паутине Земли был один частный виртуальный канал, который назывался «Бог Войны», где рассказывали совсем иное… Именно там и шли ночные кровавые реалити-шоу Жирного Тэдди и ему подобных. Ставки делались в полной тайне. Этот канал представлял жизнь на Марсе как кромешный ад, и больше всего это напоминало футуристические триллеры и ужастики. Каннибализм, извращения, каждодневная кровавая мясорубка за любой кусок мало-мальски пригодной для жизни территории. Эти люди играли на человеческих страхах и тоже получали от этого уйму денег. Истории и «документальные» кадры про мутантов, пространственные аномалии, уничтожающие людей чуть не тысячами, про новые загадочные смертельные вирусы, занесенные инопланетянами, которые на летающих блюдцах продолжают похищать людей для своих изуверских экспериментов по производству расы людей-машин. Кликуши в рясах заламывали на экранах руки, провозглашая пришествие антихриста, доказательством коего и является добровольное и рукотворное создание ада, который оказался на небе. — Мы за грехи свои вновь потеряли рай! — кричали они. — И орда нелюдей, превративших человека в ходячий труп, обрушится с кровавой планеты, чтобы этой кровью затопить Землю! И сойдет с ними на твердь нашу смуглый и златоглазый Царь Тьмы Вселенной, и затрубят Трубы Апокалипсиса! Плодились и множились религиозные течения и обыкновенные секты — это конечно же не носило массового характера, но я думаю, что канал не прикрывали по другим причинам. Просто Марс, точнее, его сложившаяся уродливая и дикая пародия на земную цивилизацию образца начала первого тысячелетия от рождества Христова продолжала приносить деньги любыми способами, кроме тех, которые были нужны и полезны. И дело не в жадности, порочности или глупости людей. Все дело было в обыкновенной разобщенности и неумении договориться. Однажды на одном из сайтов я увидел забавное попсовое фото: в кожаном офисном кресле за массивным столом, уставленным разноцветными флажками, мониторами и коммуникаторами, сидел годовалый младенец, обернутый памперсом. Его задорные веселые глаза-бусинки таращились в объектив, изо рта текла слюна, а на голове висел набекрень черный котелок. В руке ребенок держал перевернутую курительную трубку, с наслаждением подгрызая мундштук, словно соску… И вот что получилось… Из вновь накатившей на меня задумчивости и рассеянного потока сознания меня резко выдернул трубный глас гудка вездехода наших неожиданно гостеприимных хозяев. Я поморщился и огляделся по сторонам. Ирина ехала на полкорпуса позади меня, опять что-то набивая в своем электронном планшете. Она изредка бросала на меня внимательный и вместе с тем задумчивый взгляд. Сразу за ней ехал полковник, сияя красными белками утомленных глаз. Вокруг нас продолжали топать, и стучать, и скрипеть, и фыркать. Кашляло, выкрикивало, ругалось и смеялось в своем хаосе людское течение. Людей стало как будто меньше. Все эти звуки гулко, с легким эхом, отскакивали многократно от высоченной стены кратера, усеянной небольшими постройками и коммуникациями. У некоторых домов, где витиеватые стальные лестницы образовывали некое подобие решетчатого металлического крыльца, сидели, свесив ноги, уставшие после тяжелого дня трудов праведных и не очень разнообразные люди. Они разговаривали, курили, пили что-то из коричневатых непрозрачных бутылок и с любопытством разглядывали пестрый поток входящих в город. Иногда какой-нибудь особенно захмелевший зритель приходил в необычайно игривое настроение и, потушив о стену окурок сигареты, ловким щелчком большого и указательного пальцев отправлял по дуговой траектории сей оскорбительный подарок в какого-нибудь зазевавшегося торговца. Когда же последний вскидывал голову, разражаясь проклятиями в адрес подобной неуместной выходки, призывая всех церберов окрестных свалок совершить грубое половое совокупление на могиле незадачливого шутника, тот в ответ вытягивал средний палец провинившейся руки и вызывающе двигал бровями или же водил оным пальцем по высунутому языку. Иногда раздавался плеск воды — это женщины, прибиравшиеся в доме, перед отходом к дневному сну выливали грязную воду из мятых цинковых ведер. Но из-за покатости стены кольцевой воронки вода попадала не на дорогу, а на саму стену вдоль обочины дороги, где была вырыта длинная сточная траншея, уносившая нечистоты в городской коллектор. Где-то кричали грудные младенцы, скрытые висящим и сохнущим на балконах бельем, и на фоне этого противными резкими электронными переливами чирикали зуммеры игровых приставок. Меж тем мы достигли нижнего уровня воронки кратера, где и начинался основной город. Дорога тут была вымощена шлифованными камнями и упиралась в довольно крупную площадь в форме окружности. Одним краем площадь примыкала к стене кратера, а с другой стороны от нее отходили три вполне прямых луча городских улиц — это и был въезд в сам Персеполис. По краям площади стояли торговые ряды, напоминающие сильно залатанные короба или произведения дизайнеров-модернистов. Некоторые из них были уже закрыты, да и людей становилось все меньше. Несмотря на это, смуглый парнишка в конусообразной блестящей шапке играл на самодельной гитаре с хрипловатым динамиком, а стройная девушка в прометалленной накидке вместе с маленькой девочкой лет пяти двигались в такт его аккордам. В центре площади вертикально стояла вкопанная в землю труба, к которой был привязан невесть как здесь появившийся витринный манекен без явных признаков пола и черт лица. Две его руки были выставлены вперед, по направлению к городу, под углом примерно девяносто градусов друг от друга, а правая нога также висела параллельно земле, будто плохо смазанный робот с негнущимися суставами радостно бежал кому-то навстречу. На каждой выпяченной его конечности были укреплены таблички с указателями направлений и названиями улиц. Зрелище было слегка жутковатым и напоминало какой-то извращенный вариант антиутопического распятия. Меня это навело на странную мысль о том, что, пока в людях не угасла жажда соригинальничать, все не так уж скверно: могли бы просто ограничиться столбом с указателями — ан нет… Хотя вопрос о том, что было бы лучше, оставался открытым. Я с некоторым содроганием подъехал к этому арт-объекту марсианского градостроительства и, сделав знак остановиться, натянул поводья Чембы. — Какой уродец, — тихо сказала Ирина, подъехавшая слева. — Не говори, — хмыкнул я. Откровенно говоря, я понятия не имел, где в этом городе то, что наши любезные мотострелковые представители администрации гордо именовали «лучший отель города». Правда, прошло много времени… — Группа «кси-516»? — услышал я хрипловатый голос с казенными интонациями. К центру площади приближались трое всадников на откормленных вороных свиноконях. Они были одеты в камуфляжные армейские комбезы, на рукавах которых красовались черные повязки с желтыми кругами посредине. За спинами у всех троих висели автоматические карабины с укороченными стволами, по всей вероятности, местного кустарного производства. Видать, это и было некое подобие местной милиции — те самые бравые парни, которыми командовал этот Кэр Браун. Да, здесь многое изменилось. — Да, — сказали мы с Ириной, почти в один голос. — Вы — Охотник, лидер смены? — кивнул мне командир патрульных, бочкообразный человек, с розово-сизой бороздой шрама через левую щеку. — Да, — кивнул я устало. — Охотник Странный из долины Маринера. — С прибытием, — он коротко взял под козырек, — следуйте за нами до гостиницы. Они стали разворачиваться, я тронул поводья, скомандовав группе, а сзади вновь протрубил сигнал администраторского вездехода. Мы двинулись по средней улице, на которую указывала нога манекена. Улица шла с небольшим подъемом к центральной области кратера, где находилась главная часть Персеполиса. Дороги уже опустели. Лишь изредка проходили по ним пешие патрули, спешащие прохожие, да один раз мимо промчался, натужно завывая электродвигателем, трицикл без пассажиров, с надписью «такси» на импровизированном тенте кабины. Это было редкое зрелище, и от него пахло не только разогретым маслом, но и каким-то уютом или даже аттракционом для удовольствия. Да, здесь действительно многое изменилось — не все, но многое… Я почти спал в седле, когда мы проезжали мимо пестрых, в своем исполнении, двух-трехэтажных домиков с крышами, засыпанными песком. Кое-где на этих крышах виднелись импровизированные парники, покрытые пыльной полиэтиленовой пленкой. Неистово трещали счетчики, словно солирующая партия, а сзади доносилась басовитым рокотом ритм-секция двигателя БМП. Перед глазами у меня все плыло, а на улицу уже попадали первые косые блики стремящегося к зениту солнца, которые проступали сквозь мои веки ярко-оранжевыми пятнами. Пахло дымом, сырым камнем и сладковато-пресным запахом ржавчины. Звездочки вспыхивающих в лучах пылинок мерцали, расплываясь в слезящихся глазах, словно блестящие елочные игрушки, а в ушах будто булькала вода и стоял тихий звонкий гул трансформатора. Я не глядя полез одной рукой в аптечку, нащупывая там очередной шприц-тюбик стимулятора… эх… кофеина бы сейчас пару кружек, со спиртом… — Вот, — раздался далекий, будто сквозь стену, голос, — жить будете здесь… Приятная прохлада разбегалась маленькими бодрящими пузырьками вдоль согнутой в локте руки. На мое лицо упала тень. Я приоткрыл один глаз: патрульные всадники остановились возле трехэтажного здания, выполненного в форме растянутой горизонтально матрешки. Легким полукругом фасада оно выдавалось на улицу. На каменное покрытие мостовой ложились четыре аппарели по ширине колеи тягача. Аппарели упирались в сегментированные ворота гаражных секций на первом этаже. Над ним громоздился приземистый серебристый двухъярусный купол с двумя рядами овальных окон. По всему периметру скоса между куполом и нижней частью здания сверкали в первых лучах солнца, словно диковинные барельефы, солнечные батареи, перемежающиеся угольно-черными вставками термоэлементов. А на самой макушке купола, будто фантастический головной убор, одновременно напоминающий громоздкий флюгер, тихонько вращал лопастями на утреннем ветру блок ветрогенераторов. Под ними на куполе сверкала стеклом парника маленькая гидропоническая ферма. Я даже на несколько секунд проснулся: это был новенький сборный автономный бытовой блок стандартного марсианского поселка, оснащенный всеми житейскими удобствами и излишествами. Из таких сборных построек планировалось возводить первые поселения для колонистов проекта «Терра-3». Но по причине его провала эти конструкции попали на Марс в единичном количестве — Земля прекратила финансирование и снабжение марсианской колонии. Эта конструкция была уникальна не только своей простотой в сборке и эксплуатации, не только удобством и комфортом, но и фактически полной своей энергетической независимостью — я читал об этом в каком-то рекламном проспекте. Дом вбирал в себя энергию солнца, тепла и ветра, имея при этом небольшой ядерный реактор, газовый и паровой генераторы и большую резервную сеть аварийных аккумуляторов, способных поддерживать энергию почти две недели без реактора. И в довершение всего дом был оснащен замкнутой системой водоснабжения и канализации. Он был практически полностью автономен. Складывалось впечатление, что его стены еще пахнут маслом формовочного пресса. В марсианских условиях это напоминало отель в пять звезд, а то и выше, и слова наших встречающих по поводу лучшего отеля в городе можно было воспринять буквально… Да… В очередной раз я подивился, насколько хватало сил измученного организма, тем переменам, которые произошли в такой дыре (в полном смысле этого слова), как Персеполис. На фасадном участке здания (это я так, завернул, потому что оно круглое в сечении и «фасад» на нем выделить сложно), прямо над гаражными воротами висела вывеска, являющаяся некой ложкой дегтя на этом блестящем новеньком сооружении, — без этого отель выглядел бы совсем чужеродным этому месту. Вывеска была с потугой на дизайн и состояла из двух немного мятых алюминиевых труб, к которым были примотаны кусочками проволоки уродливые квадратные буквы. Они составляли слово «Гладиатор», а в конце было изображено что-то вроде дорического шлема. Все это, вместе с встречающей делегацией и броневиком, выглядело как-то неестественно и слишком пафосно, но я отказывался думать об этом сейчас. Охрана отпирала две ближайшие створки ворот. А наши дромадеры с застывшими в отключке туристами переминались с ноги на ногу да флегматично жевали губы. Нам дали сигнал заезжать вовнутрь, и все хаотично, под треск датчиков и похрапывание верблюдов, ринулись к долгожданному отдыху. Ненадолго возникла сутолока, которую Ирина и Сибилла пытались упорядочить. Я стоял в стороне, ожидая, пока все проедут. БТР вновь зарычал мотором и подкатил ко мне сбоку. — Господин Охотник, можно вас на пару слов? — негромко попросил Гастон Борода, слегка привстав на сиденье. Я тронул поводья и подъехал к ним. — Господин Охотник, — вновь повторил он, — сейчас вы как следует отдохнете, вас будет охранять наши лучшие люди… — А зачем нас охранять? — вяло поинтересовался я, прикинув мысленно: смогу ли я спокойно спать, представляя стоящих за дверью мордоворотов Кэра Брауна. — Не подумайте чего плохого, — мотнул головой Гас, — после стольких стрессов вы все должны отдохнуть, охрана просто заменит ваших же дежурных. Я понимал рациональность и необходимость этой идеи, и хоть мне и не нравился весь этот пиар, но опасности все же не чувствовал. — Хорошо, — сказал я, — спасибо за заботу. — Я хотел договориться с вами на завтра… — начал было Гас. — Только не экскурсию по городу, — взмолился я, почувствовав, что ребята начинают перебирать со своей добротой. — Нет, — ухмыльнулся Гас, — завтра к половине третьего утра, когда вы уже наверняка все проснетесь, вас ожидает на приеме в вашу честь губернатор. Это в его резиденции, в центре. За вами приедут. — Послушайте, — не стерпел я, — мне очень приятно такое внимание с вашей стороны, и я еще раз скажу большое спасибо, но мы обыкновенная туристическая группа, каких по Марсу ходят сотни, а то и больше. Я не могу понять, почему именно наши стычки по дороге настолько выделяются в общем бардаке? — Ну далеко не каждый Охотник проведет свою группу без потерь через зону вооруженного конфликта, да еще и с «шатунами»… — Нас паладины спасли… — вставил я. — Не перебивайте, — он сердито затряс бородой, — вот придете завтра к губернатору — и все узнаете. — Хорошо. — Сил спорить у меня уже не было. — С собой можете взять госпожу гида как представителя туристов, а о группе мы позаботимся. От такой наглой откровенной диктатуры я просто растерялся: с самого начала мне весь этот официоз был не по душе — хотелось просто слиться с городом, забиться в угол и отдохнуть, чтобы не трогали: после всех передряг в нашей ситуации была жажда не привлекать к себе ни малейшего внимания, но за нас уже все решили. Давно уже решили… И чтобы добить меня окончательно, Гас продолжил: — Оружия с собой можете взять не больше одной единицы, а вот если сможете, наденьте что-нибудь вместо комбеза. — Вы издеваетесь?! — невольно вырвалось у меня. — Ничуть. — Гас вскинул брови: казалось, вся эта церемония его забавляет. У меня в голове вращалось сразу множество идей, даже усталость и боль отошли на задний план. Нас хотят разделить с туристами, но зачем? Либо это просто пафос новых хозяев? А при чем тут мы? — Учтите, — я нахмурил брови, — несмотря на все уважение и благодарность: если с группой в мое отсутствие произойдет хоть что-нибудь, я устрою тут такие народные волнения, что начнется революция! И уж конечно сразу доложу Совету Четырех Городов, который выдавал мне охотничью лицензию. При последней фразе Гас нахмурился, а вместо него ответил Браун: — Я понимаю, что вам нелегко пришлось, я прошу вас не нервничать — здесь вы в полной безопасности. На слове «полной» он сделал явный акцент, и я понял, что препираться бессмысленно. Очень трудно человеку, привыкшему к агрессии со стороны, воспринимать в розовом свете любое направленное к себе благодушие. Да и отказываться от гостеприимства было на Марсе признаком дурного тона. Я попытался изобразить на лице улыбку, но, судя по зрителям, вышло неубедительно. — Еще раз спасибо за такой теплый прием, — сказал я, разглядывая их лица. — Надеюсь, вы не обижаетесь на мою излишнюю подозрительность? — Конечно же нет, — сказал Гас. — Мы видим, что вы вымотались, это вы нас извините, что пристаем с нашей светской программой. Просто господин губернатор очень хотел вашего присутствия с госпожой гидом. — Я понял, — кивнул я, — мы обязательно придем. — Доброго вам отдыха! Браун приказал водителю ехать, и броневик с утробным рыком, выпустив облако черного дыма, рванул по опустевшей улице дальше, а я поспешил в гараж. В гараже было шумно: там дежурили двое рабочих в спецовках, которые помогали привязывать и треножить дромадеров, раздавали корм. Туристы рылись в рюкзаках и седельных сумках. Некоторые пытались выяснить у рабочих, где туалет и ванна. По стенам слышалось ровное гудение генераторных отсеков. Затем организованной толпой, грохоча тяжелыми сапогами по железным ступенькам, мы поднялись по винтовой лестнице в центре гаража. Лифта хоть не было — это меня как-то утешало. Один из людей Брауна остался снизу, двое пошли вперед. На втором этаже был круглый холл, облицованный бежевым пластиком, с которым контрастировали грубо сваренные из стальных реек скамейки и стулья. Справа от лестницы стояла конторка из приспособленного компьютерного стола, с настоящим портье! Это была молодая короткостриженая девушка с темно-русыми волосами и слегка рябой кожей лица, но в целом миловидная. Одета она была в узкое и короткое оранжевое платье, явно перешитое из комбинезона. Она окинула нашу толпу внимательными карими глазами. — Вот, Элли, — хрипловато протянул ополченец со шрамом, — надо постояльцев распределить. Приказ губернатора. Мы с тобой сегодня дежурим. — Сейчас! — низким голосом ответила девушка. — Всем нужно зарегистрироваться. Боже! Эта игра в цивилизацию так не шла, на мой взгляд, Персеполису. Хотя мне, как и всем остальным, наверное, хотелось просто банально упасть на койку и уснуть, да и рана стала простреливать в ритме пульса. В общем, битый час мы всей группой старательно изображали из себя настоящих зомби, придерживая веки слабеющими пальцами. Комнаты были двухместные, но все уже распределялись не глядя. Я подошел к Ирине и просто поставил ее перед фактом, без особых церемоний: — Я посплю в твоем номере, мне так спокойнее будит. Она взглянула на меня мутноватыми от усталости глазами, отчего они казались двумя глубокими подводными пещерами. — Хорошо, — пробормотала она и вдруг засуетилась, что-то разыскивая в своем рюкзаке. Душевые кабины были отдельно, в южной части холла, и туда немедленно выстроилась очередь. Но, несмотря ни на что, это оказался настоящий рай. Вода была чуть теплая, попахивала трубами и химикатами, но она расслабляла и очищала. Я наплевал даже на рану, хоть это и опасно, но я попытался обернуть ее целлофановым пакетом. Плечо уже прихватилось снаружи. Плохо помню все детали. Всем были розданы портативные сигнализации с датчиками движения, и как-то неожиданно холл опустел. Я успел перекинуться парой фраз только с Йоргеном и Сибиллой, а рядом стоял Сенька и вовсю расхваливал местный сервис, обращаясь то ли к нам, то ли в пустоту. Мои благороднейшие эсквайры разделили мое беспокойство по поводу навязчивого приглашения к губернатору вдвоем с Ириной. — Да забей, не ходи, — махнул рукой Йорген. — Надо быть в курсе, что тут творится, — ответил я. — Да и дело у меня кой-какое есть… — Ты смотри, деловой, не перестарайся, — ухмыльнулся устало Йорген. — Да уж постараюсь, — в тон ему ответил я. Потом мы пошли с Ириной в выделенную нам комнату с номером «12». Комната была небольшой. Я запер дверь, проверил окна, проверил койки и столик, стоящий возле окна, между койками. Посмотрел вентиляцию, рукомойник и туалетную кабинку, все, на что хватило сил, — ничего подозрительного не бросилось в глаза. Ирина тем временем переоделась, сложила комбез и постелила себе и мне настоящие простыни! Были какие-то синтепоновые одеяла, но я взял свое походное, шерстяное. Прилепив на дверь сигналку, я со словами «ну наконец-то» как подкошенный рухнул на постель и почти сразу уснул, успев только снять комбез и положить на стол автомат. Ирина еще что-то говорила… гладила меня… задирала мне водолазку на спине и мазала ноющий синяк чем-то прохладным… потом ногу… но я уже проваливался в бесконечную сладостную пучину долгожданного сна…
— Цель полета на Марс? — требовательно спросил голос из темноты. — Завоевание галактики… — Что?! — Стать добровольным членом общества Первой Колонии Марса, — ответил я, двигая желваками. Комната была темной, и, кроме орехового бюро и старомодной настольной лампы, в ней почти ничего не было. За окном стоял поздний сырой осенний вечер. Яркий конус света падал на столешницу, скрывая за собой в полутьме лицо вопрошающего. Я сидел в неудобном скрипучем кресле, и что-то довольно чувствительно упиралось мне в задницу, как я ни ерзал. Наверное, это нарочно так сделали, чтобы посетитель нервничал, не мог сосредоточиться и выкладывал всю подноготную… — Почему вы решили стать добровольным колонистом? Членам вашей семьи нужны социальные льготы? Или вы романтик? Слова, доносящиеся с другой стороны луча лампы, были низкого тембра и почти без интонаций. Это тоже делалось специально, чтобы человек не вел беседу с неким персонажем, другим собеседником, а как бы разговаривал сам с собой, отвечая на возникающие в голове мысли. — Скорее романтик: у меня нет семьи. — Не женаты? — Разведен. — Понятно… — Возникла небольшая пауза, как передышка между раундами боксерского поединка. — Боюсь вас огорчить, но то, что вы увидите там, вряд ли вызовет у вас восторг. Марс не для романтиков, скорее для прагматиков или маньяков — там еще почти ничего нет, там каждый волен быть в том виде, который естественен для его натуры. Этакое зеркало, что ли. Типа Дикого Запада, только хуже, рафинированней… Там побеждает сила, а не идеи: людям там — не до идей, молодой человек. Все-таки прокололся, выдал парочку персонифицирующих оценок! Обозначил свой возраст и отношение… да и интонации эти… — Я согласен с вами. — Я сделал маневр уклонения и прикрылся левой. — Но на Земле у меня не осталось ничего такого, о чем я мог бы пожалеть, так что у меня особо нет вариантов… — Надежда на изменение жизни — совсем не то что надежда на изменение мира вокруг. — Он мягко пытался теснить меня в угол, но я заметил этот ход. — На Земле вы еще сможете спрятаться, найти свою отдушину, свой микросоциум, а там вас переделают под обстановку, и прикрыться там нечем. Вы будете отсчитывать сол за солом унылого и кровавого календаря… — В том-то и дело, — я совершил грубоватый, но мощный выпад, — мне не нужны эти микрополочки, я хочу жить в равномерном обществе, пусть оно даже и примитивно и жестоко… — От макро к микро, — слабо парировал он, — но по результатам тестирования вы вряд ли протянете там больше полугода: новичкам обычно везет, но потом… Вы хотели бы стать гладиатором в Древнем Риме? — Значит, так надо, — я поставил блок, — если бы у меня не было перспектив, то да, стал бы, хотя и не хотел. Рискнуть всем, когда терять больше нечего… — Перспективы есть всегда, и терять всегда найдется что. Например, жизнь… Ну да что я вам тут объясняю… — Он попытался провести прямой в голову. — Еще полтора года назад я подписал бы ваши документы не глядя. — Он неожиданно отступил. — Достаточно было вашего заверенного у нотариуса заявления. Но сейчас, когда проект «Терра-3» заморожен, а я продолжаю сидеть здесь, на этом месте, я провожу тестирование очень тщательно и… — Ой, — невольно вырвалось у меня: я посмотрел на свои ладони: они были размером с крупную сковородку! Да и кресло перестало скрипеть — оно разломилось на две половинки: я резко увеличивался в собственных габаритах, напоминая самому себе Алису в Стране чудес, с той лишь разницей, что не пил, не ел ничего подозрительного, да и веера чужого не подбирал… — Что это за хрень такая? — испуганно спросил я, заполняя пространство почти половины комнаты. — А-а-а-а-а, — протянул он понимающе, — теперь я вижу — вы готовы: ваше макро готово стать микро. Вас переполнило энергией… В вас возникло кольцо уробороса. Мне и вправду показалось, что сквозь меня проходит какое-то вертикальное мерцающее кольцо. — Ладно, пойдемте. И тут я увидел, как на фоне серого окна медленно поднимается огромный силуэт человека, с могучими широкими плечами, косматой гривой волос. Этот силуэт тоже устремляется к потолку плавным движением встающего с колен великана. Настольная лампа начинает мерцать и наконец гаснет, неумолимо устремляясь куда-то вниз, в темноту, вместе со всем интерьером комнаты. Словно по команде, мы синхронно вытягиваем вверх руки, и они, колоннообразные, с пучком труб-пальцев, упираются в обшитый стальными листами потолок, в котором виднеется проем квадратного люка, где проглядывают сквозь мерцающий бледно-сиреневый мягкий рефлекс облаков множество одиноких и равнодушных звезд. Их обвели карандашом и назвали богами, героями, мифическими зверями или просто символическими предметами, но повлияло ли это на них? Вряд ли… — Конечно, повлияло, — словно в ответ говорит черный силуэт, сидящий на краю крыши вагона, рядом со мной. Вагон мерно раскачивается, изредка постукивают эхом колеса на рельсовых стыках, и безвозвратно вдаль уносится в перспективу веретено ниточек рельсов, на которые наматываются провода линий электропередачи и одинокие фрагменты светящихся в темноте окон. Сматывается прошлое в бесконечную спираль, будто бы пряжа мойры. — Все-таки ты меня нашел, — сказал я, как ни странно, не ощущая ни малейшего страха. — Это неизбежно, — глухо ответил он, — наши пути пересекаются в одной плоскости, правда, только один раз в эту вечность. В другую все повторится, но немножко иначе… — Зачем тебе понадобился трон? — спросил я с любопытством. — Зачем тебе нужна была эта эгида? — Ты всерьез думаешь, что все это мне необходимо? — спросил он с легкой иронией. — Твой дядюшка любит наговорить про меня бог знает что. — Да нет. — Я почувствовал, что веду себя не совсем тактично для первой встречи. — Просто он так волнуется за баланс… — Мы все волнуемся за баланс, но волноваться за него глупо — он и есть закон. Мне показалось, что на фоне его головы поблескивают две оранжевые искорки, словно летящие в дыму костра. — Тебе просто пока не дано понять некоторых вещей, — продолжал он, — потому что ты пользуешься человеческими представлениями о разуме, о сознании и о материи. Человек склонен считать себя чем-то уникальным, неким итогом не суть важно чего — эволюции или божественного творения. И так, и так можно сказать, но понять — только растворившись. Убив что-то, необходимо умереть самому, для равновесия, — вот для этого есть я: я, который всегда умирает. Я, которого нет в этом мире. Я — течение энтропии. У меня все наоборот — из микро в макро. Чтобы была связь между донором и акцептором, между всей этой системой сообщающихся сосудов. Поэтому я — многолик, а они — нет. Они все разные, но отдельно. — Я начинаю понимать… — сказал я, задумчиво глядя в убегающую ленту пейзажа. Мне вдруг действительно показалось, что поезд стоит на месте, а по краям на невидимом транспортере проматывается пейзаж, создавая ощущение движения. Стало холодно — ветер пронизывал до самой кожи. Даже звезды, казалось, приблизились, стали крупнее и ярче. — Мы что, все батарейки? — спросил я. — Почему так банально? Зависит от желания. — Он легонько болтал ногами, напоминающими темные акварельные разводы. — Иерархии не существует. Змей может быть только в четырехмерном пространстве. — Ладно, — кивнул я, — это понятно. Ты мне лучше скажи — что это за «Пантеон» такой? — Забавы взрослых малышей, — как-то ехидно произнес он, — не бери в голову. — Хорошо. — Я пытался закрепить доверительные позиции. — А кто же тогда убил Джованни? — А ты еще не знаешь? — удивился он. — Догадываюсь, — с умным видом протянул я. — Просто все как-то не до этого было… — Да тут и догадываться нечего — все очень банально, даже неинтересно: у тебя есть все факты, их надо просто сопоставить. Ты был прав, когда решил, что это убийство — чистейшая импровизация, и, надо сказать, не очень удачная. Да и недавно была одна вещь, которая наталкивает на размышления. — Значит, надо… — начал было я. — Надо тебе валить отсюда, пока не поздно, — вдруг выкрикнул он и столкнул меня своей ручищей вниз, прямо с крыши, туда, в скручивающееся стальное веретено тускло поблескивающих рельсов…
— Я его видел, дядя, — пробормотал я, — он говорил со мной… он… — Лежи-лежи: тебе нельзя сейчас разговаривать, тебе нужен отдых… главное — что ты жив остался…
Я проснулся от чьего-то пристального взгляда. Открыл глаза, вскинул голову с подушки и потянулся за автоматом. На меня смотрело лицо Ирины и улыбалось, она гладила меня по плечу. Ирина сидела на моей кровати и смотрела на меня. — Ну ты и храпишь, — сказала она с улыбкой, — я думала, это компрессор работает. — Сколько сейчас времени, вернее, который час? — спросил я, нахмурившись. — Почти два, — ответила Ирина, вставая с постели. Она была уже одета и приготовила немного эрзац-кофе и какие-то бутерброды. — Ну я и сплю. — Я протер глаза руками. — Тебе полезно, ты раненый, — сказала она, пододвинув ко мне стул и поставив на его сиденье еду перед самым моим носом. — Я лучше встану, — сказал я, откидывая одеяло и усаживаясь на край койки. Заныл синяк на спине. Мы позавтракали, и я изложил Ирине идею про нашу поездку к губернатору Персеполиса. — В общем, ехать надо, а то фигня какая-то творится, — резюмировал я. — Я не думаю, что это коварная засада врагов, но внимательным надо быть предельно. Возьми с собой бластер — для красоты. — Возьму, — сказала Ирина, — а платье у меня есть с собой… — Не может быть! — удивился я. — Зачем тебе здесь платье? — Оно нетяжелое, я взяла его с собой так, на память о Земле… не знаю зачем, а вот и пригодилось. Я умылся и вышел в холл. Нога болела уже не так сильно, хотя наступать было неприятно. Под потолком горели мертвенно-белые диодные лампы. Девушки-портье уже не было, а доблестная охрана сидела на стульях. Человек со шрамом дремал, а его напарник резался в игровую приставку. На диване около душевых секций сидела Дронова и болтала с Аюми. Завидев меня, обе посмотрели в мою сторону. — Доброе утро, пан Охотник, как спалось? — спросила Дронова с сальной улыбочкой на лице. — Как мертвому, — ответил я спокойно. Пани Аида относилась к разряду тех людей, которых ничем не проймешь: они буквально питаются любой информацией, особенно интимного свойства. — А вам? — спросил я. — Скучно, — ответила темпераментная пани, — никого не убили, и никто не напал. — Надеюсь, ваши новые Охотники устроят вам настоящий триллер, — сухо сказал я. — Боюсь, что как с вами — уже не будет, — то ли с сожалением, то ли с сарказмом сказала она. Я спустился по лестнице в гараж, проверил дромадеров, почесал Чембу за ухом, на что он довольно тявкнул, и потрепал за гриву Ирининого альбиноса (интересно, как она его называет — ни разу не слышал). Зачем-то постояв возле генераторного отсека и послушав мерное гудение двигателей, я вышел через маленькую дверь. Три ступеньки от нее спускались на пыльную улицу между гаражными аппарелями. Ночной город ожил после дня: прямо передо мной катились телеги, шли по делам или прогуливались люди. Изредка проезжали зарядившиеся солнечной энергией дня трициклы с пестрыми тентами. Напротив «Гладиатора» стояло несколько некрашеных лавочек, сложенных из грубо обработанного песчаника. Одна оружейная, другая — продовольственная, а перед ней было что-то вроде летнего кафе: стояло несколько столиков, укрытых блестящим противосолнечным навесом. За одним столиком сидела компания каких-то чумазых личностей и что-то шумно выпивала. Я закурил, глядя на пятнышки огоньков и освещенных окон. Когда поднялся в номер, прямо обомлел: Ирина уже успела переодеться. Она была в коротком, изумрудного цвета платье с открытыми плечами. Я никогда ее не видел такой! Аккуратная, тонкая и стройная фигура, точеные плечи и красивая шея и русыеволосы в каре… И огромные серые глаза с золотыми искорками… — Ох… — только и смог сказать я — так мне сдавило внезапно легкие. — Так нормально будет, как ты думаешь? — спросила она. Было видно, что она слегка нервничает. — Я тебе так скажу, — ответил я, еле переведя дух. — Если разместить твое фото в Сети, то на Марсе никогда не будут устраивать конкурсов красоты, понимая всю бесполезность этих мероприятий! — Дэн, ну я серьезно. — Она поправила на платье какую-то одной ей видную складку. — А ты думаешь, это юмор? — Я, не отрываясь, смотрел на нее. — Ладно, будем считать, что самый главный марсианский эстет оценил, — улыбнулась она. — Только теперь я буду к тебе всегда приставать, — сказал я чистую правду. — Ты не сделаешь этого, — как-то неуверенно и с легким протестом сказала она. — Вот увидишь, — угрожающе кивнул я. В дверь настойчиво постучали. — Открыто! — Я развернулся к двери, инстинктивно заслонив собой Ирину. В дверном проеме показался второй охранник с коммуникатором в руке. — За вами транспорт пришел. — Он говорил, делая странные ударения в словах. — Сейчас идем, — кивнул я. — У вас есть время, мне сказали. — И он исчез за дверью. Я вновь залюбовался Ириной, глядя на ее полуобнаженные плечи (платье было слегка декольтировано). И тут я заметил, что на шее у нее висит что-то вроде кулона. На тонкой цепочке покачивалась небольшая S-образная змейка из белого металла. Змейка была изображена с раскрытой пастью и имела посредине небольшую поперечную выемку. Странно, но, когда я обыскивал Ирины вещи (о чем вспоминал с внутренним содроганием) там, на заводе, я не увидел этой безделушки. Черт! А ведь мне кажется, что я знаю, что это такое: это напоминало часть разъединенного надвое символа змея Уробороса. В довольно-таки редкой вариации: когда два змея (в отличие от обычного кольца), переплетаясь восьмеркой, кусают друг друга за хвост. Он считался символом бесконечного возрождения, вечной цепи диалектического движения и единства. Ну почему в жизни все так нелепо? Я догадывался конечно же о том, что у Ирины должно быть нечто подобное, вернее, именно это… — Ух ты, какой у тебя красивый талисман! — Я искренне восхитился. — А что это за штука? Ирина немного смутилась и инстинктивно закрыла кулон ладонью. — Это, — она замялась ненадолго, — муж подарил, давно еще… мне нравится… — Это и вправду красивая штука, — подтвердил я, — только кажется, что она не целиковая, судя по ложбинке в центре. — Ну не знаю, — отмахнулась Ирина, — мне она нравится такой. Он сказал, чтобы я ее везде на Марсе с собой носила: он верил в талисманы. — Странно, что он, такой серьезный мужчина… — пробормотал я, роясь в своих вещах. Прямо поверх термобелья я натянул брезентовые черные штаны с накладными карманами, надел бронежилет, наплечную кобуру со своим ПМ и еле втиснулся в потертую кожаную куртку. — Это, конечно, не комильфо, но… — оправдывался я, приглаживая волосы перед зеркалом. — Тебе так хорошо, — утешила Ирина. Она прицепила к своей бежевой кобуре с бластером длинный ремешок и повесила на плечо: получилась милая такая дамская сумочка в стиле хай-тек. Я вышел опять в холл, постучался к Азизу с полковником и к Йоргену с Сибиллой. Полковник открыл дверь, прижимая к груди веер из игральных карт. Из номера отчетливо пахнуло анашой, и сверкнули белки Азиза, обрамленные мохнатыми косичками. Йорген и Сибилла открыли не сразу. — Так, — сказал я, когда все собрались в холле, — нас с Ириной позвали к губернатору на чай. Я хочу выяснить причину столь повышенного внимания к нашим персонам. Я старался говорить тихо, чтобы не слышали охранники, а Дронова, не стесняясь, вытянула шею и напряженно прислушивалась. — Вам я поручаю следить за всем в оба, — продолжил я, еще снизив голос, — контактов минимум, если будут предлагать пройтись по городу — только по ближайшим окрестностям и только с местной охраной. Никого не слушайте и сами следите, чтобы в группе много не болтали про нашу дорогу, про убийство и вообще, ну понимаете… И всем держаться вместе — пока мы еще группа, все вопросы будем завтра решать. Все согласно закивали. — И все же, Страний, надо вмэсте иты нам… — начал Азиз в своей неторопливой манере, словно подбирая слова. — Азиз, ты не понимаешь, что это для вашей личной безопасности? Ты же неглупый парень! — Я посмотрел на него в упор. — Да все я понимаю, — как-то обиженно сказал растаман. — Одно дело тусовка, а другое дело — двойной риск расстаться с жизнью. — Я вздохнул. — Ладно, мы пойдем. Проинструктировав в сходном порядке разбуженного мною охранника со шрамом (его звали Бэн), мы с Ириной спустились в гараж и вышли на улицу. Возле гаражных аппарелей стоял давешний красный БМП-кабриолет. Водитель, на голове которого красовался танкистский кожаный шлем, увидев нас, вылез со своего места, и не успел я сказать, что и сам могу, обогнул нос вездехода и раскрыл перед нами изломанную ребром жесткости дверцу с правой стороны. — Спасибо, — вежливо сказала Ирина. Водитель не произнес ни слова — может, он немой? Мы забрались на потертые кожаные сиденья, а водитель завел двигатель и, громко просигналив уже знакомым мне трубным ревом, стал разворачивать машину в сторону центра. Без шлема и кислородной маски я чувствовал себя немного неуютно, будто забыл что-то важное. Теплый ветер, нагретый стенами кратера за день, дул вдоль улицы, принося новые запахи города. Мы с Ириной, как и подобает заправским туристам, озирались по сторонам, жадно впитывая в себя эту незнакомую атмосферу: людей, неуклюжие и разномастные дома, бурление жизни возле питейных и развлекательных заведений, суету торговцев, праздность гуляк, сосредоточенность патрулей, гавканье разношерстных домашних церберов и многое другое. Изредка на стенах попадались грубо напечатанные плакаты с надписями типа «Выкинул мусор на улицу? Плюнь себе в тарелку!», «Ищешь девайсы в пустыне? Пойди на завод и сделай их сам!», «Станем Пятым Городом!» и тому подобная агитация. По мере приближения к центру мы увидели перемены пейзажа: стали появляться некие подобия парков — огороженных территорий возле домов, где росли разнообразные растения, от кактусов до каких-то раскидистых деревьев с облезлыми стволами. Дома становились более аккуратными и многоэтажными, а людей на улицах было уже поменьше. В какой-то момент вездеход повернул влево и остановился возле пятиэтажного здания, облицованного светлой плиткой. Над небольшим крыльцом была аккуратная вывеска, немного напоминающая транспарант: «Городское управление Общественного собрания Персеполиса. Свободные колонии Марса». Здание стояло в центре четырехугольной площади, а возле его фасада росли маленькие хвойные деревца. «Город сильно изменился», — в сотый раз подумал я. БМП подкатила, мерно покачиваясь, к крыльцу и остановилась. Водитель продолжал молчать. Я уж было кивнул Ирине, сидящей с краю, чтоб она открывала дверцу, как один из охранников, стоящих возле крыльца, подскочил к машине и галантно распахнул перед Ириной дверцу. Ирина вновь сказала «спасибо», а тот подал ей руку, помогая вылезти из вездехода. Меня все это забавляло, особенно учитывая то, что я видел здесь раньше и что мы видели при въезде. Это напоминало провинциальный театр, где решили поставить «Гамлета». — Следуйте за мной, — сказал охранник не без пафоса, — я отведу вас к господину губернатору. И мы последовали. Войдя в уютный холл с ресепшеном, мы подошли к дверям лифта, отделанным пластиковыми панелями под дерево. Охранник пропустил нас в кабину и нажал какую-то кнопку на панели. Плавно качнувшись, лифт поехал вниз. «Странно, что не вверх, — нас везут в казематы!» — подумал я с сарказмом. И чего этому губернатору от нас нужно? Лифт остановился, и вежливый (а может, предусмотрительный) охранник пропустил нас вперед. Мы оказались в просторном помещении, где стоял стол с настольной лампой и сидели четверо человек из гвардии Брауна. Один из них похлопал меня по карманам и осмотрел мой ПМ, извлеченный из кобуры, при этом постоянно извиняясь. Иру попросили показать бластер, кажется, больше из любопытства. Затем мы вошли в какой-то ярко освещенный коридор. В конце него оказалась железная дверь, как в бункере, и двое часовых. Дверь открыли. — Дальше идите прямо, — сказал охранник, — удачной ночи. Мы переглянулись и вошли в какое-то маленькое помещение, где царил полумрак, увешанное панорамными фотографиями Персеполиса. Напротив была еще одна дверь, пластиковая. Из-за нее доносилась приглушенная музыка и голоса. Я взял Ирину под руку и сперва подумал постучаться, но затем потянул за ручку. Дверь открылась, и на нас брызнул яркий свет. Комната была стилизована под уютную квартиру: по стенам располагались псевдоокна, прикрытые занавесками, в центре стоял роскошный диван, а в углу компьютер с большущим монитором. На полу был постелен ковер с затейливым орнаментом. Возле дивана стояли пятеро человек в строгих костюмах (такое на Марсе увидишь редко), с бокалами в руках, и мирно беседовали. Двоих я узнал: это были Гастон и Кэр Браун, двух других, стоящих вполоборота, я видел впервые. Гастон кивнул на нас человеку в синем костюме, который стоял спиной. Сухопарый и подвижный резко развернулся, и… — Странный! Амиго мио! — услышал я до боли знакомый голос! Это был Диего! Диего Хлопотун! Вертлявый официант-наркоша из бара «Лунная Дорога», правая рука Жирного Тэдди! Но теперь он выглядел по-другому: ухоженный, слегка располневший, гладко выбритый, со щегольскими черными усиками и парочкой золотых зубов. Правда, легкий безумный блеск в глазах остался. — Диего! — Я развел руками в немом удивлении. — Тысячу солов не видал тебя! Как ты сюда попал?! — Вот так вот, — улыбнулся он, — бывает. Говорил он уже почти без акцента. — Я вижу, что вы знакомы с господином губернатором, — сказал подошедший к нам Кэр Браун и щелкнул пальцами. Появилась миловидная девушка в коротком платье и с подносом, на котором стояли бокалы с жидкостью рубинового цвета. Она подошла к нам. — Возьмите бокалы, друзья, — рекомендовал Диего, — лучшее кизиловое вино из моих парников. Да, Странный, представь меня своей даме. — Диего, миллион глюков мне в корму, — выдавил я из себя. — Ты — губернатор Персеполиса?!! — Да, Странный, — он кивнул, — когда мы с тобой познакомились, я был обыкновенным официантом, но время летит, все меняется, и граждане свободного Персеполиса избрали меня своим губернатором, — ты заметил, надеюсь, что в городе многое изменилось? — Да и ты, Диего, тоже, — улыбнулся я, внимательно вглядываясь в лицо человека, который смог меня удивить. — Это Ирина, гид нашей группы. — Очень приятно. — Диего взял Ирину за руку и поцеловал. — Вы — очаровательная девушка! — Спасибо, мне тоже очень приятно, — сказала Ирина с легкой улыбкой. — Дэн мне про вас рассказывал. — Буду надеяться, что только хорошее, — улыбнулся Диего, галантно поклонившись. — Пойдем, я представлю тебя «отцам» города. Продолжая приходить в себя, я направился за ним к дивану, где стояли остальные. Несмотря на этот сюрприз, мои рефлексы бойца-параноика были напряженнее, чем в момент смертельного балета шагающих танков: если ты знаешь, где враг, то все в порядке, а вот если нет… — Вот это и есть те самые люди, помните? В новостях? — громко сказал Диего. — Со Странным, — он слегка замялся, — с ним мы раньше работали… Вот, Дэн, это экономический управляющий. Директор развития… Ригли Скотт… да… Мы все… а он… А вот этот джентльмен занимается у нас паблик рилейшнз… Дарби, да… Специалист из метрополии… Госпожа гид… Та самая девушка… да… очаровательна… у нее такое волевое лицо… Меня ощупывали глазами, словно охрана при входе, внимательные лица, в которых читалось некое самодовольство и превосходство. Лица с криминальными ужимками в мимике — холодные и нагловатые. Тут я почувствовал, что пальцы Диего, словно клешни краба, схватили меня за локоть… — Отойдем, Странный, нам надо обсудить туристический бизнес, — услышал я приторный голос Диего… — Да, кстати, амиго мио, там, в той комнате у нас есть макет города, в масштабе один к семидесяти двум… — Госпожа гид, — бархатным голосом спросил Гастон, — а вы знаете историю нашего города? Вам рассказывали? — Да, — как-то растерянно произнесла Ирина, озираясь на меня, — а что у вас происходило последнее время? Она посмотрела мне в глаза с некой мольбой, но я понимал, что без разговора с Диего нам отсюда не уйти. — Я на пять минут, дорогая, — сказал я как можно более непринужденно, — мы по туризму поговорим, это в наших интересах… — Хорошо, — грустно ответила она, увлекаемая помощником господина губернатора. Мы с Диего чинно и благородно вошли в соседнюю комнату, которая имела в центре кровать с кружевным покрывалом, и от этого стало еще более неприятно, да и кружева здесь были к месту — примерно как галстук на анатомическом скелете. В центре задней стены стоял искусственный камин, в котором змеилось голографическое пламя. А возле искусственного окна, подсвеченного нежно-голубым сиянием, действительно стоял макет кратера Персеполис с городскими постройками и коммуникациями. — Господин губернатор, — сказал я с нажимом, перехватывая руку Диего за предплечье, — может, вы-то мне объясните, что это за цирк? Диего шарахнулся в сторону, ловко вывернувшись из моего захвата, чему немало способствовала дорогая парчовая ткань его синего костюма. Он метнулся к вентиляции. Сковырнув длинным желтым ногтем защелку, он заглянул в трубу. Затем встал на четвереньки и, принюхиваясь, как цербер, полез под кровать. — Диего-амиго, — произнес я задумчиво, — эк тебя жизнь-то побросала. — Уж не больше, чем Странного, чих, — чихнул под кроватью губернатор Персеполиса. Он вылез из-под кровати с пачкой презервативов в правой руке. Глаза его бешено вращались. — Диего, — с укоризной произнес я, — во-первых, я с любимой женщиной, а во-вторых, она ревнивая. Он смерил меня своим безумным взглядом. — Диего узнает Странного, — скрипнув зубами, сказал он, пошевелив желваками. — Какой из меня губернатор! Теперь интонации были знакомыми. — Ты любишь эту девушку? — Вопрос был задан по-деловому. — Да, — ответил я так же. — Тогда так, Странный, — сказал Диего, облизывая губы. — За камином есть дверь вниз, глубоко… Вы с девушкой идете в комнату, когда все напьются, идете вроде для секса… Он подбежал к камину и потянул за стоящую на его полке пепельницу. Панель камина отъехала в сторону. За ней виднелась аккуратная дверка около метра с половиной в высоту. — И — туда, — вновь сверкнул глазами губернатор, дергая за ручку, — она открыта. Там лестница и люди. Люди внизу. У них электрический автомобиль, они знают, куда ехать. Понял? Он посмотрел на меня, как папа, который хотел, чтобы его ребенок стал физиком-ядерщиком: с надеждой и мольбой. — Шикарный план, — одобрил я с плохо скрываемой иронией. — Амиго мио, а на кой хрен такие сложности? Может, поверху пройти, к отелю? Или меня в лотерейном розыгрыше выбрали президентом Марса? Я готов! Во-первых… — Странный, не надо «ля-ля», смешной юмор. — Он смотрел на меня уже с легким оттенком раздражения. — Делай, как тебе Диего сказал. Я вытянул из пачки сигарету и прикурил. — Диего, — сказал я как можно более проникновенно, — ты хороший парень — так мне показалось. Но я — парень глупый: назови мне хотя бы три причины, по которым я должен делать так, как сказал ты? Пойми, мне все интересно, я любопытен по натуре. Диего тяжело вздохнул и опустился на кровать, продолжая держать в ладони пачку презервативов. — Так я и знал… — хмуро выдавил он, глядя в пол. — Тебе повезло, — флегматично сказал я. — Ты хотя бы знал… а вот я… — Странный, — он вскинул лицо вверх, на меня, — мы про тебя кой-чего раскопали… Ты должен думать… — Так это я, значит, грохнул марсианского бога, пока тот был маленьким?! — Я стал злиться. — Странный, — он молитвенно прижал руки к груди, — ты поможешь Диего? — Господин губернатор, выражайтесь понятнее, — процедил я сквозь зубы. — Знаешь, как Диего любит Жирного Тэдди? — вдруг спросил он. — Догадываюсь, — обронил я. — Вот! — Диего со значением поднял свой указательный палец вверх. — Вот поэтому ты мне друг! Я терпеливо молчал. — Пока ты не был здесь, — продолжил он, тоже закуривая, — Тэдд очень поднялся… Диего знал, что Странный не сможет его пришвартовать… — Диего, — не выдержал я, — губернаторы так не выражаются… — Эй! Не суть. — Диего с досады плюнул… — Ну вот, — продолжил он без особого энтузиазма. — Тэдд брал в городе все больше и больше под себя… Он сотрудничает теперь с кланом Большой Реки… — Ну реальный солидол, — сказал я насмешливо. — Ну вот, — продолжал Диего, — кланы Персеполиса скопили так много богатства, что решили идти вперед… — Благо не назад, — ехидно вставил я, но он, казалось, не слышал. — Персеполис маленький — все знают про всех, но… — Он говорил словно в нос. — Что «но»? — Я насторожился. — Паладины сильно обнаглели, да и, само собой… — Диего! — Я пытался сдвинуть его с мертвой точки… — Жирный Тэд объединил воротил всего города в общий картель. Меня продвинул в губернаторы, чтобы самому не светиться. Он выступил с предложением вступления Персеполиса в Совет Четырех Городов: бизнес нужно увеличивать. Надо много торговать. С паладинами дела вести трудно: очень они дикие — могут кинуть и наехать. Да и жадные очень. Диего говорил горячо и увлеченно. — И вот они решили на своем совете, что надо поднять город на некий уровень жизни, по крайней мере сделать вид, что так и есть, — иначе Четыре Города и говорить с тобой не станут. Видел, как в Лихоторо живут? Я кивнул, выпустив дым из ноздрей, и очень внимательно слушал Диего. — Вот. — Диего тоже кивнул и облизал пересохшие губы. — Этот бизнес с тотализатором стал популярным, и оружие в цене подросло, хоть и не сильно, и привозят его теперь больше, и выбор… — Ну а про нашу скромную роль в марсианской интеграции теневых рынков что скажешь? — Я прищурясь глядел на него. Диего поднял на меня глаза и так же внимательно попытался меня разглядеть сквозь сигаретный дым. — Я не знаю, Странный, в какие ты игры играешь, — сказал он медленно. — Диего хочет верить, что мы с тобой не окажемся по разные стороны. — Я, в отличие от вашего Жирного Тэдди, не игрок, — сказал я холодно, — скорее участник. А если ты против него, то мы с тобой всегда на одной стороне, Диего! Выкладывай: зачем нам все эти тайны «марсианского двора»? Почему к нам такое внимание? — Да ваш бой возле Башни был самой обсуждаемой новостью почти сутки. — Диего сверкнул взглядом. — Тэдди небось и это снимал? — поинтересовался я. — Наверняка, — согласился Диего, мрачно глядя в пол. — Там несколько дней воевали… — Это на меня так ставки возросли, что вы устроили нам такую встречу? — ядовито осведомился я. — Я, между прочим, тоже хотел тебя увидеть живым, — укоризненно сказал губернатор. — Диего, а если без лирики? — спросил я. — Понимаю твои дружеские чувства, но знать хочу как можно больше. — С нами связались из Совета, — сказал он, — сказали, что в курсе ваших проблем и чтобы мы обеспечили вам охрану и любую поддержку. А еще… Он опять внимательно посмотрел на меня. — А еще? — повторил я. — Еще — по возможности изолировать тебя и гида от группы, — сказал он. — Совет выслал к нам своих представителей, но они прибудут только через четыре дня. Они намекнули, что вы в опасности и такого, как у Башни, с вами не должно уже произойти. Они вообще сказали, что мы отвечаем за вас… От этого зависит — примут Персеполис в Совет или нет. Слишком многое поставлено на кон, интересы многих людей здесь переплетаются, Понимаешь, почему я тебя прошу… Я тебе честно все рассказал, как есть… — Понимаю, господин губернатор, — сказал я, пытаясь сделать вид, что моя отвалившаяся челюсть — это не от удивления, а от недостатка кислорода. — Перестань называть меня «господин губернатор», — попросил Диего, неуклюже запихивая презервативы во внутренний карман своего дорогого пиджака. Я ожидал, конечно, чего-то подобного, но не до такой же степени! Совет Четырех проникся к нашей группе странной любовью. Мне не нравилось, что меня полюбили совершенно посторонние, незнакомые люди. Меня это настораживало. Диего же находился между молотом и наковальней (кажется, так говорили в древности?), он был пешкой, которой довелось стать ферзем лишь по прихоти игрока, и таким ферзем могли пожертвовать в любой момент, если на то возникла бы необходимость. Даже невзирая на его огромные связи… Да… проторчать три дня в подземных апартаментах отцов города мне не улыбалось, да и не верил я в искренность Совета — вновь чья-то рука тянется ко мне, чтобы передвинуть на следующую клетку, как обычную пешку. Я решил попробовать сыграть в поддавки. — Хорошо, — сказал я, — скажи, Диего, ты мне можешь доверять? Хоть немного? — Я мало тебя знаю, конечно, — ответил тот, — но вижу — ты человек честный, да только не в этом дело, Странный: ты приехал, уехал, а я тут живу… — Стоп. — Я поднял вверх руку. — Я тебе расскажу, что нужно мне, и мы решим, как нам с тобой и твои, и мои интересы соблюсти. Гут? — Странный, я тебя умоляю, они меня… — Все обсудим, — сказал я примиряюще и, как мне казалось, убедительно. — Мне если и приходится в игры играть, — продолжал я, — так это только во мною же и навязанные игры… Так вот… Подробно тебя грузить не буду, но по сути в нашей группе есть разведчик. Чего он там мутит — понятия не имею, но, кажется, это связано с Землей каким-то боком: мы же к Олимпу едем, вот там что-то важное есть для каких-то шпионов. Я с этим вязаться не собираюсь, это верная смерть — ты тоже меня пойми. Да и девушку в это не собираюсь втравливать. Совет хочет, чтобы мы были изолированы от группы? И я хочу. Перед Персеполисом я сообщил всем в группе, что «кси-516» расформируется в городе и возьмет себе других Охотников. Я надеюсь, у вас с надежными людьми нет проблем? Диего кивнул — теперь он слушал очень внимательно. — Так вот, — продолжил я, — группу разбиваем на несколько частей, и предполагаемый «крот» просто не посмеет увязаться за нами, так как этим себя обнаружит. Так что все твои варианты хитрого бегства через тайный ход просто не нужны уже, по сути. Согласен? — Хорошо говоришь, амиго, — замялся Хлопотун. — Но допустим. — Совету нужно нас обезопасить? — Я поднял вверх палец. — Так вот это и произойдет: в городе враг вряд ли будет действовать. У вас охрана и все прочее, так что действия ваши Совет по-любому одобрит. Верно? — Ох… — Диего тяжело вздохнул. — Ну я не знаю… — Зато я догадываюсь, — ответил я. — Совет не сообщил вам подробностей? Он велел просто обезопасить меня и гида? Ирина — моя женщина, и со мной она в полной безопасности. А лично мне нужно всего две вещи: добраться до Лихоторо-Сити и связаться там с Советом напрямую, а здесь я хочу встретиться с Жирным Тэдди и купить у него кой-какую информацию. Все! Ваши интересы будут соблюдены, и мои тоже. Как ты думаешь? Нормально? Диего задумчиво продолжал разглядывать меня, что-то прикидывая в уме. Я напряженно ждал его ответа, понимая, что в любом случае мне придется действовать именно так, а не иначе. Я старался ничем не выдать своего волнения: все же несколько подземных этажей, куча охраны с автоматами и мы с Ириной. — Ладно, — сказал наконец Диего. — Делай как знаешь, но учти: если ты подставишь меня, то я уже не смогу тебя защищать, и все эти ребята, — он кивнул в сторону закрытой двери, — они тебя из-под земли достанут. Пробудешь в городе до прибытия ребят из Совета. Они тебя и сопроводят в Лихоторо, так они сказали. — Насчет этого не беспокойся, — кивнул я. — Странный, пойми — я не хочу проблем. — Диего, — я сделал серьезное лицо, — у меня за последнюю неделю проблем было больше, чем за всю мою грешную жизнь. Так что сам подумай — хочу ли проблем я? — Главное, Странный, не ошибиться в нужный момент, — сказал мне губернатор с некоторым оттенком назидательности. — С Тэдди я поговорю о тебе, но постарайся быть с ним очень лояльным… не как в прошлый раз, хоть я и понимаю… — Диего, — я постарался изобразить на лице добродушную улыбку, — я все понимаю, я за это время сильно изменился… — Что-то мне так не кажется, — проворчал он, — ну да ладно… Об одном только попрошу: если хочешь обратно в отель, езжай под землей на всякий случай. У нас целая система тоннелей под городом. Рыли под видом инженерных коммуникаций, даже рабочих приглашали не местных. Прошу тебя… — Хорошо, — сказал я, — только без фокусов, Диего-амиго. Ты единственный, кому я доверяю здесь. А устроить кровавую баню мне — сам знаешь, я и с пистолетом справлюсь… — Перестань. — Диего поморщился. — Остынь уже, Охотник Странный, никто не хочет тебе зла. — Твои слова — да богу в уши, — усмехнулся я. — Завтра, — продолжил он, — я тебе дам знать про Тэдди, но постарайся… — Я обещаю быть зайчиком, — я криво ухмыльнулся, — просто куплю за девайсы то, чего хотел, и все. — Хорошо, Странный, — сказал Диего, — надеюсь, что так и будет. Ник в Сети у тебя прежний? — Да, — кивнул я, — дай знать заранее, туристы завтра хотели город посмотреть — я обещал, с вашей охраной… — Их сегодня уже сводят по злачным местам, но не переживай — все под контролем… — Эх, Диего, — я сделал хмурый вид, — тоже меня не подведи… — Оба, Странный, оба. — Он протянул мне руку и как-то робко улыбнулся, как тогда, в переулке. И вновь мне показалось, что человек этот не безнадежен, но, видя, как развился город, и понимая, что это было сделано совсем не честным трудом или торговлей… — Пойдем к остальным, — сказал я, — мне выпить хочется. — Давай выпьем, амиго, — кивнул губернатор, в глазах которого сверкнуло простое человеческое желание праздника. Мы вышли в зал, обмениваясь фразами типа «конечно, необходимо создавать фонды», «подземные минеральные воды», «я поговорю с людьми» и т. д. «Отцы» пытались развлекать Ирину какими-то дурацкими видеороликами и ветхими музыкальными записями, среди которых я с удивлением обнаружил старинную группу «Queen». Мой любимый гид был настолько прекрасен, что я невольно вновь залюбовался ее фигурой, пластикой, вообще… Она… Ирина поймала мой взгляд: в глазах ее читалась мольба о помощи. Краем уха, пока мы с Диего опять взяли бокалы с его кизиловым вином, я уловил, что изрядно подвыпивший Дарби, специалист из метрополии и представитель по связям с общественностью, пытается рассказать Ирине о неких глубоких свойствах куннилингуса в частности и половых актов вообще. Я немедленно обнял Иру за талию и сказал, что после деловых бесед хочется хорошей музыки и танцев. Из незаметной двери в углу появились девушки (которые прислуживали перед этим с подносами), одетые в короткие платья, свет притушили, и зазвучала медленная музыка. На столик у дивана поставили батальон стаканов со спиртом и с вином. Все это было укомплектовано стройным каре из сэндвичей с птичьим и свиным мясом. Была даже и зелень. Ирина почти не притронулась к еде, а я не упускал возможности попробовать вкусного. — Слушай, — прошептала Ирина мне в самое ухо, — я тут без тебя еле выдержала: они какие-то ненормальные — постоянно говорят о сексе, и вообще… Что там у вас с этим губернатором было? — Все в порядке. В отель поедем на метро, — так же шепотом ответил я, — расскажу все потом. Надо удрать туда. Я кивнул ей на дверь в комнату с камином. — Я поняла, — сказала Ирина. В очередной раз я восхитился Ириной — она не задавала лишних вопросов, понимая всю ситуацию, умело подыгрывала мне. Я ощутил острый приступ счастья, который прервался, когда моя нога задела край стола и рана напомнила о себе сильнее обычного. Под потолком тускло мерцали разноцветные лампочки, и висящий голопроектор транслировал на диван некое подобие костра, которое одновременно было эквалайзером звучащей музыки: пламя двигалось в такт частотным колебаниям звука. Слышался женский смех и глухое мужское сопение вперемешку с тихим бормотанием. Наш танец изредка прерывали «отцы», которые желали сдвинуть с нами бокалы, глядя мне в глаза холодно, отрешенно, будто я был неким свадебным генералом, которого пригласить на вечеринку было просто необходимо. Мы с Ирой сошлись во мнении, что весь этот серпентарий, при всех его плюсах, навевал смертную тоску и отвращение. Я еще раз огляделся: лица руководителей Персеполиса раскраснелись, и в их глазах мелькали какие-то первобытные искорки людей, долго рвавшихся к большой кормушке, и вот их рты уже впиваются в жратву. Это взгляд, затуманенный поглощением и насыщением. Жадный огонек в зрачке зверя, который прыгает на добычу… хотя нет. Свиньи, которая роняет рыло в корыто. Разве что рыжий и кучерявый Дарби, с противной улыбочкой, частенько отвлекался на нас с Ирой, делая вид, что просто крутит головой, кого-то выискивая. Он из метрополии? Неужели с Земли?! Меня отвлек общий восторг и хлопки. Раздавались фразы типа: «Классно тогда посидели!», «Я выиграл все конкурсы!», «Да хорош брехать». На плазменном мониторе завели видеоролик из разряда корпоративных. В большом бассейне проходили какие-то конкурсы. Люди с висящими животами и золотыми цепочками пили спиртное на скорость, плевали на дальность, а симпатичные длинноногие девушки в купальниках слизывали у них с волосатых пупков какие-то сливочно-молочные изделия. Меня слегка протрясло: все присутствующие визжали и гикали, узнавая себя, а кто-то даже, не стесняясь, в полутемном углу налаживал свою даму у окошка грубыми и ритмичными движениями. Ирина смотрела вокруг широко открытыми глазами — не то в ужасе, не то в изумлении. — Ваша дама хочет получить настоящее удовольствие? — нежно проворковала симпатичная девушка лет восемнадцати с виду. — Ей и меня хватает, — ответил я с улыбкой, — спасибо. Хвала богам, я почувствовал на руке знакомое пожатие клешни Диего. — Пора, — прошептал он мне в самое ухо, — завтра свяжемся. — Сейчас, — сказал я. Взяв из кармана таблетку, нейтрализующую алкоголь, я подошел к столу и запил ее кизиловым вином. — Все в порядке, вас ждут, — прошептал Диего. Я нежно обнял Ирину за талию и с удовольствием приник к ее губам. Мы целовались всю дорогу к заветной комнате, и я весь дрожал, понимая, что это вовсе не маскировка, а именно то, чего мне бы так хотелось… Она тоже отвечала мне совсем не номинально, с чувством… У меня даже на секунду возникло желание так и остаться в этой комнате с кроватью… Но, видно, таблетка подействовала, и я начал думать про эвакуацию. Я подошел к камину и надавил на пепельницу, стоящую на его полке. Ничего не произошло. Я попробовал еще раз — то же самое. Я начал шатать и болтать пепельницу в разных направлениях. Вдруг что-то щелкнуло, и камин отъехал в сторону, обнажая стальную дверь. — Билеты в метро оплачены нашими щедрыми хозяевами, — сказал я с улыбкой. Ира смотрела широко раскрыв глаза и казалась мне идеалом, эталоном красоты. Ее взгляд, фигура, стройные ноги с точеными коленками… я был близок к помешательству. Встряхнув головой, я с некоторым пафосом достал из наплечной кобуры пистолет и подергал ручку двери. Дверь тихо зашипела и стала отворяться. — Пойдем? — Я взял Иру за локоть. Она нервно перевесила кобуру, затем хрустнула застежка-«липучка», и Ирина вынула бластер. — Пойдем, — ответила она тихо, как обычно. Мы вышли на лестницу из железных прутьев, которая уходила вниз, теснясь в шахте срезанных пород кратера, освещенных тусклыми зарешеченными лампами. Стояла тишина. Стараясь не шуметь, мы аккуратно спускались вниз, но некоторые плохо приваренные куски арматуры противно скрипели и лязгали по направляющим. Ира сжимала мой локоть, а другой рукой рукоять бластера, дуло которого беспомощно болталось кверху. Я внимательно вглядывался между решетками, пытался рассмотреть в этом призрачном освещении, что нас ждет внизу. Наши шаги отдавались звонким эхом в шахте лестничного проема, и откуда-то снизу был слышен рокот генератора. Мы шли в никуда, и я старался не думать о доверии, ситуациях и прочих нелинейных факторах. Жестами я останавливал Ирину, сам чуть продвигался вперед, припадая к площадкам лестничных пролетов коленями и всматриваясь вниз. Там был полумрак — и, казалось, никого… Ярусе на четвертом я попросил Ирину задержаться в плохо освещенном углу. Стискивая зубы от боли в ноге, почти прополз вниз. Лестница упиралась в площадку из камня, за которой был широкий проем. Сбоку в скалу была врезана дверь с табличкой «Генератор № 21 Т-5» и снизу подпись маркером от руки: «Ключ на КПП». Я услышал голоса: люди вели негромкую беседу, которая отдавалась в сводах пещеры, но слов было не разобрать. Я подкрался к проему, затем выскочил вперед, направляя ствол ПМ в разные стороны. Это была пещера, судя по всему, естественного происхождения. Только пол был выровнен. В центре тускло освещенного помещения стоял электромобиль, сделанный из погрузчика, и курили двое часовых из гвардии Кэра Брауна с черными повязками на рукавах. Они вскинули свои карабины, завидев меня, но затем один из них задал вопрос: — Кто вас пустил? Мы целились друг в друга, хоть меня и прикрывала немного лестница. — Диего Хлопотун, — ответил я. — Как вас зовут? — спросил охранник, пока второй вынул из разгрузки осколочную гранату. — Охотник Странный, — ответил я. — Со мной гид. — Мы вас ждем. — Он опустил ствол. — А где женщина? — Ира, — крикнул я наверх. Послышался стук каблуков по лязгающим ступеням, и вышла Ирина с поднятым в руках бластером. — Все в порядке, дорогая, — сказал я, вновь любуясь ее фигурой. Она медленно спустилась с лестницы и убрала бластер в кобуру. — Нас к «Гладиатору» подвезете? — спросил я дружелюбно. — К «Гладиатору»? — удивился охранник, на лице которого росла окладистая борода. — Диего разрешил, — добавил я. — Минуту, — бородатый подошел к стене, на которой висела черная эбонитовая трубка, и нажал кнопку. Второй продолжал целиться в нас, сжимая гранату в руке. Электромобиль поблескивал в тусклом свете ламп своими солнечными батареями. — Поехали, — после короткого и тихого разговора сказал бородач. И мы с Ириной забрались на заднее сиденье трицикла. Охранник, спрятавший гранату, сел с нами, а другой забрался в седло водителя. Взвыли в каменной тиши электромоторы, и машина покатилась по темному тоннелю, пахнущему затхлым теплым воздухом, шурша шинами по мелкому гравию пола. Тоннель был рукотворным, только изредка встречались по стенам естественные дыры в породе, кое-как заделанные сварными решетками. Вдоль стен тянулись трубы и кабели высокого напряжения на ржавых стойках. Лампы попадались редко, трицикл освещал дорогу своей единственной, но мощной фарой. Вдруг впереди забрезжил свет, и мы подъехали к Т-образной развилке. Возле стены напротив наша фара ярко высветила полукруглую тумбу со станковым пулеметом и двумя охранниками. Мы остановились, и водитель перекинулся с часовыми парой фраз. Затем он вновь завел двигатель, который рыкнул, как электродрель, на повороте. Мы свернули направо. Через несколько минут остановились возле двери с зарешеченной лампочкой сверху. На двери была надпись «Сектор 4Б». — Приехали, — сказал бородатый, — вот, возьмите. Он протянул ладонь: в скудном освещении я увидел лежащий в его руке трехгранный ключ. — Это и отсюда, — он кивнул головой на дверь, — и от верха: выйдете через трансформаторную будку, она прямо за отелем. Дверь за собой закройте, а ключ отдайте вашей охране. Удачно дойти. — Спасибо, — ответил я, подавая руку Ирине. Охранники постояли, пока мы открывали и закрывали дверь, а затем послышался вой мотора, и машина укатила. Мы же оказались на точно такой же, как и предыдущая, лестнице и стали потихоньку подниматься наверх. На последней площадке была еще одна дверь, сквозь которую мы попали в абсолютную темноту, нарушаемую тусклыми индикаторными огоньками разных цветов и мерным гудением. У Ирины на бластере был довольно мощный фонарик, и мы стали осторожно пробираться через трансформаторную. — Вот ведь понесло нас на эту вечеринку, — чертыхнулся я, споткнувшись о какой-то кабель на полу. — Я уж подумала, что мы оттуда не уйдем никогда, — вздохнула Ирина. — Этот Дарби меня совсем достал. — Да, — согласился я, — тусовка отстойная. Только с бухлом и едой у них отлично. Наконец мы нашли выход, замок скрипнул, повернулся — и мы вышли на улицу. — Не пойдем больше к губернаторам, — подытожил я. — Только к преступному авторитету заскочим — и по домам…
— Ну что, граждане отдыхающие, — сказал я, обведя взглядом всех собравшихся в холле туристов и прочих наших спутников, — устраиваем сегодня прощальный банкет в честь нашего плодотворного, но, к сожалению, короткого сотрудничества! Настроение у меня было почему-то очень хорошее. — Жаль, что приходится расставаться, мы так к вам уже привыкли, — сказала Лайла, вздохнув. — Обменяемся телефонами, заезжайте к нам почаще, — неожиданно вырвалось у меня, пока смотрел на то, как Крис что-то набивает у себя на планшете. — Идея покутить очень неплохая, — поддержала полячка, — а то вчера было как-то скучно и мало. — Ти, Странний, уверэн, что про все подумал? — вновь затянул свою тему Азиз. — Азиз, я тебя умоляю, — вздохнул я. — Не начинай снова: это не зависит от моих желаний — это просто необходимо. С губернатором я договорился: вам выдадут лучших из лучших Охотников и гида подберут. Может, не такого красивого, но не менее знающего. — Жалко-жалко, — качала своей головой Аюми, будто изображая маятник скорби. — Что делать, — я тоже покачал головой, — и мне очень жаль, тем более что я и наши Охотники тоже привыкли к вам и вместе с вами попадали в разные переделки, да вот эти переделки раз от раза все опаснее. Поэтому я так и поступаю. — Это правильно, — сказал полковник, — это целесообразно, я понимаю… — Напиться сегодня до чертиков? — переспросила Дронова. — Конечно, целесообразно: а то я так нервничала всю дорогу, вы даже не представляете… Только Крис молчал, хлопая своими огромными и круглыми глазами, увеличенными линзами очков. — А вы куда собираетесь? — раздался взволнованный картавый голос. Это выскочил в холл Митчелл. Про голландца с англичанином я начисто забыл: мы довели их до города, и подсознательно я вычеркнул их из списка отряда, еще проезжая городские ворота. — Мы собираемся в город повеселиться, — зачем-то ляпнула Дронова, не успел я еще и рта раскрыть. — Мы с вами, — деловито заявил Митчелл, — а то тут в городе мы никого не знаем. — Самое время завязать новые знакомства, — не выдержал я. — Вы шутите? — Англичанин округлил глаза. — Ходить по улицам и приставать к прохожим? Да нас за психов примут! — Вы и так чокнутые, — хихикнул Йорген, — это издалека видать. — Но-но, попрошу без этого… — Зарегистрируйтесь в мэрии, — предложил я, — устройтесь на работу… — Мы — золотоискатели! Что мы тут будем искать? Железо и никель? — Здесь шахтеров полно, — подбодрил я. Митчелл конфузливо скривился, будто я предложил ему что-то непотребное. — В любом раскладе, ребята, я с вами нянчиться не буду, — а в голове у меня пульсировала мысль: всех на фиг, на волю! — Пойдемте, конечно, с нами, только отвечайте за себя самостоятельно и будьте внимательны в незнакомом городе. Я малодушно хотел сбросить это балласт со своей утомленной шеи. Митчелл промолчал, видя мою решимость, — я вообще заметил, что мое хорошее настроение действует на людей сильнее мрачного в разы. Спиральной вереницей туристы, сопровождаемые нашими часовыми, спускались по винтовой лестнице отеля налегке. Когда мы оказались в гараже, я подошел к Ирине, которая шла почти последней, рядом с одним из часовых: — Подождите меня на улице пару минут, Ира. Я забыл, черт! В руке я держал КПК. — Что ты забыл, Дэн? — спросила Ирина достаточно громко, как мы и условились. — Да аккумулятор для КПК, запасной, в рюкзаке — этот сейчас сядет, видишь? А со мной губернатор должен связаться! — Давай быстрее, Дэн, — ответила Ирина. — Время есть, — успокоил охранник, — транспорт еще на подходе. Это был тот самый охранник, которого время интересовало не очень, как я уже заметил. Двое остальных раскрывали створки гаража, чтобы люди выходили не толкаясь. — Я мигом, — сказал я и пошел обратно к лестнице. Пулей взлетев на второй этаж, я кинулся через опустевший холл к нашему номеру, схватил синтепоновое одеяло отеля, аккуратно сложенное, которым я так и не воспользовался, закрыл дверь и подбежал к первой попавшейся душевой кабине. Войдя в нее, я подскочил к шкафчику для белья и, открыв дверцу, положил одеяло вниз. Выйдя из кабины и закрыв за собой дверь, я тихонько, стараясь не шуметь, спустился в гараж. Все это заняло меньше минуты. Туристы и охрана были уже на улице, и я, пользуясь прикрытием верблюдов, подошел к задней стене гаража, где была дверца с табличкой «Аппаратная воздушной вентиляции. Посторонним вход воспрещен». Начисто проигнорировав это запрещение, я вынул из кармана трехгранный ключ, который нам выдали в тоннеле: он подходил почти ко всем техническим дверям. Я сделал вид, что забыл его отдать, а охрана меня ни о чем не спросила. Дверь тихонько отворилась, и я скользнул в темноту аппаратной. Вынул фонарик, пошарил по стенам под умиротворяющее урчание компрессоров. Так и есть — на стене справа был пульт. Пальцы мои быстро забегали по клавишам. На дисплее высветилась надпись «Введите пароль». Я уже подключил свой КПК к разъему на пульте и запустилкрэк-файл специально для этой системы, который скачал из Сети накануне. Дальше все было элементарно: «Меню функций», «макрокоманда оператора», «выбор действия», «отложенное действие», «выбор блока», «ВК-2», «выбор команды», «профилактическое отключение», «таймер», «16:00». Все! Я тихонько вернулся к двери, на ходу прикрепив к КПК видеощуп, и чуть приоткрыл ее, просунув в щель камеру на гибком тросике: в гараже по-прежнему не было никого, кроме верблюдов. Я аккуратно расширил щель проема двери, выскользнул наружу и так же тихонько прикрыл ее. Сердце мое колотилось от волнения. Огибая верблюда полковника, я вдруг заметил чьи-то ноги, идущие с другой стороны. Резко повернувшись к верблюду, я раскрыл седельную сумку и принялся в ней ожесточенно рыться. — Кто тут? — услышал я хрипловатый голос. Это был Бэн, часовой со шрамом. — Да я тут, — громко сказал я, продолжая копаться в сумке полковника. Бэн показался из-за верблюда, настороженно пригнув голову. — А, это вы, — протянул он, — вы же наверх ходили? — Ну да, — сказал я, переставая рыться в сумке и поворачиваясь к нему, — но это был всего лишь предлог, чтобы остаться одному в гараже. Как я и ожидал, он напрягся. — А зачем это вам понадобилось? — спросил он, с подозрением глядя на меня. — Бэн, ты не из болтливых? — спросил я доверительно. — Да нет, а что? — Он явно не понимал, как ему реагировать. — Понимаешь, — сказал я со вздохом, — это дело очень серьезное, о нем знает только господин губернатор, я и еще два человека. Поэтому очень важно, чтобы ты никому об этом ни слова. Даже своим напарникам. Его лицо вытянулось, а глаза слегка расширились. — Ну… — протянул он, — хорошо, говори. — Точно никому? — строго спросил я. — Слушай, я все-таки солдат, а не базарная баба. — Он обиженно нахмурился. — Хорошо, — кивнул я, — всего тебе я, конечно, не могу сказать, но по сути вот что. Помнишь, я вчера ездил на прием к губернатору? — Конечно, — кивнул Бэн. — Ну так вот, — продолжил я, — мы с ним раньше были знакомы и помогали друг другу. И губернатор получил сведения, что в ту заварушку, возле Башни, в которую мы попали, слышал, наверное?.. — Тот кивнул. — …Мы попали не случайно. У нас в группе есть диверсант, который хотел сорвать одно важное задание, которое я выполнял для господина губернатора. Единственное, что о нем известно, — что он бывший военный. А у нас в группе такой один. Это его верблюд. Вот я и решил пошарить у него в сумке. Понимаешь? Только тихо. — Понимаю, — ответил Бэн, и по его лицу трудно было догадаться, верит он мне или нет. — А что ты там хотел найти? — Коротковолновый усилитель к стандартной антенне, — сказал я. — Должен же он как-то связываться со своим руководством, с заказчиками… И вдруг Бэн усмехнулся: — А с чего ты взял, что он его так вот, в открытую, будет возить в седельной сумке? — спросил он с иронией. — А я и не был уверен, — ответил я. — Но проверить-то все равно надо. — Правильно, — одобрил Бэн, — проверять надо все. А почему нам ничего не сказали? — Уж больно не хочет господин губернатор распространять информацию по этому делу. Господин Браун сказал, что действовать надо наверняка, чтобы выйти на тех, кто его послал, да и его не спугнуть. — Опять Браун нас за мальчишек держит! — проворчал Бэн. — А я, между прочим, раньше у паладинов служил. Знаю толк в таких делах. — Ну тогда, — сказал я почти шепотом, — не спускай с него глаз: это полковник, мордатый такой, из туристов. Докладывай мне обо всех его передвижениях, если я отвлекаться буду. — Понял, — деловито кивнул тот. — Ладно, пошли, а то там транспорт уже пришел. И мы пошли к выходу, а я в душе воздавал хвалы всем богам и глюкам Марса.
Зрелище на улице было совсем уж гротескное: перед отелем стоял давешний броневик-кабриолет цвета полинявшей киновари. К нему были пристегнуты два самопальных, но приличных прицепа с бортами и сиденьями. Позади них стояла еще пара электромобилей. Марсианский боже! Кажется, Диего очень волнуется и начинает превращать мероприятие в полный фарс! Это настоящий экскурсионный кортеж, особенно по меркам этого города. Даже представителей Совета Четырех Городов не встретят более помпезно, если, конечно, Диего не откопает где-нибудь в руинах Марса лимузин черного цвета! Сегодня мое настроение было настолько прекрасным, что мне было даже приятно побыть такой помпезной мишенью в течение дня. Что-то меня тревожило, но не сильно. Не до такой степени, чтобы… Багровело небо над городом (которое смотрелось более мутным, чем обычно), на улицах горело множество огней, и мне казалось это расточительным, хоть я и понимал, что это налаженное энергоснабжение — просто редкость на Марсе. Наш участок улицы был оцеплен, так что погрузке никто не мешал. Вышколенная гвардия вежливо объясняла горожанам, что проход закрыт, и показывала, где лучше пройти. Звуки вновь непривычно гулко отражались от стен домов, и казалось, весь кратер гудит, будто пустая бочка. В пустыне все не так. Прицепы блестели свежей краской в лучах уличных фонарей. Цвета они были под броневик, и у каждого по центру черный круг с желтыми символами герба. Быстро подсуетился господин губернатор, однако. И уж совсем меня добил какой-то человек в желтом комбезе химзащиты, который снимал на видео, как мы выходим и размещаемся по тележкам! Охранники были везде. У меня возникла дурашливая мысль: а не снимают ли это еще и с орбиты для трансляции на Землю? С этих, прости господи, «отцов с большой дороги» станется придумать что-то вроде пиар-ролика из серии «Процветание туризма в Персеполисе — наша задача: мы ценим то впечатление, которое увезут о нас эти люди на нашу Родину» или «Сто пятидесятая группа туристов выходит из нашего отеля на экскурсию по уникальным местам Персеполиса! Диего Хлопотун встречает гостей радушно и о горожанах не забывает: их улыбки — лицо города!» Мне вдруг стало отчетливо ясно, что многого и очень многого Марс в людях изменить не сможет. На фоне дикости, смерти, разрухи и откровенной деградации кто-то продолжает грести под себя, чтобы устроить лично свою жизнь. Создать счастливую фальшивым, порочным счастьем и ложью семью… Натаскать в свою нору такого, чего нет у других, быть от этого счастливым, потеряв человеческую универсальность и перевоплотившись окончательно в тупого хищника, аппарат по потреблению и пожиранию. Говорить о традициях, упорном труде и чести, утешать себя движением прогресса, придумать себе мир, в котором ты всегда прав, даже когда закапываешь старых друзей, которые нечаянно оказались на твоем пути, став помехой движения тупой бронированной машине собственных страхов. Что можно делить тут, кроме песка, камней и глюков? Сможет ли Диего пронести в себе маленькую искорку универсума жизни? Чистого, непредвзятого взгляда? Скорее его затянут в это болото, в эту кратерную яму такие, как Жирный Тэдди и эти вот «отцы», со своими тайными покровителями, спрятавшимися пауками… Меня не ужаснула эта мысль. Наоборот — очень обрадовала. Обрадовала тем, что у меня так никогда не было, и у Ирины тоже. И вместе у нас так не случится: в жизни так много интересного… другого… Перед самым отправлением нашего эшелона (по-другому и не скажешь) к крыльцу подкатил крытый электромобиль, тоже на базе электрокара. Оттуда выскочил кучерявый и рыжеватый Дарби, пиар-директор. Глаза его были слегка розовыми: видно, много вчера пришлось погулять. Он помахал рукой перед камерой в нашу сторону, а я поджидал Ирину, которая помогала туристам распределиться по прицепам. Ко мне подошел Йорген: — Странный, а нам обязательно в этом балагане участвовать? Мы же вообще-то группу решили разгонять? — Йорген, — я поморщился, — я уже и сам не рад, но губернатор попросил: один последний раз, — не мог же я губернатора послать! Я умолчал пока перед нашими эсквайрами про то, что губернатор — мой знакомый, и про наши с ним разговоры, и про мой тонкий план в отеле: это не из хитрости. Просто пока ни к чему было грузить ребят лишними проблемами и идеями: вот разберемся сегодня с отдыхающими — будем думать, что дальше. Ирина сквозь суету поймала мой взгляд, и я ободряюще ей подмигнул. Она сегодня оделась в легкий вариант комбеза из тонкой фиолетовой ткани, с серебристой эмблемой на груди и рукавах: это была форма гражданского космофлота, компании «Стар Вэй Интернешнл», где Ирина получала диплом гида и которая и привезла сюда туристов. Она выглядела в этом комбезе ничуть не хуже, чем в том платье вчера… — Я вас приветствую, — сказал подошедший Дарби, навязчиво протягивая ладонь, — как вы? — Мы-то хорошо… — Я сдержанно улыбнулся, ограничившись совсем легким рукопожатием, сугубо в рамках приличия. Я чувствовал, что он тут неспроста. — Немножко изменился наш регламент, извините. — Он удрученно сощурил глаза, словно спаниель, перед которым упорхнула утка. — Вы понимаете: у нас сейчас так много дел, особенно неотложных, — сами видите, город растет. Скоро мы приведем в порядок и окраины… — Я понял, — обронил я с легким кивком, — вы можете не объяснять ничего… Что случилось? — Да, собственно, ничего особенного. — Его виноватая улыбка напоминала чем-то канцелярскую скрепку: узкая двухслойная дуга. — Мы с вами сейчас поедем в центр, посмотрим интересные вещи, Камень-оракул в подземелье Шести Источников… — Так, — ободряюще кивнул я, — а раздача автографов и встреча с детьми? — Вы шутник… — Скрепка слегка выгнулась, пришпиливая к себе какой-то важный документ по поводу моего юмора. — Почти угадали! Будет небольшое собрание на центральной площади… Вы расскажете людям, как изменился наш город, — вы ведь здесь были раньше? — Господин Дарби, — сказал я, нарочито медленно вынимая сигарету из пачки и дружески улыбаясь. — Я прощу вам ваши пьяные разговоры с моей женой только в случае, если вы не будете делать из меня ярмарочное чучело. Понимаете? Я — ревнивый… — Госпожа гид — ваша жена?! — На секунду он опешил. — Официальная? — По законам Охотников — да, — с важным видом кивнул я. — Боже мой, извините, — скрепка съежилась, — я же не знал, да и вчера так устал к этому приему у нашего доброго Диего, что пара рюмок просто выбила меня из колеи… — Да я, конечно, понимаю, — кивнул я, — просто и вы должны понять: мы Охотники, а не ораторы… — Конечно-конечно, — пробормотал он, — пусть лучше это сделает госпожа гид… — Моя жена тоже не будет выступать. — Я решил пободаться с этим самодовольным нахалом. — Имейте же совесть: мы попали в такую стрессовую ситуацию, к тому же совсем недавно мы едва не погибли, так что для позитивных речей у нее сейчас просто нет сил. Да и она, как и я, не любит произносить речей перед большим скоплением незнакомых людей… — Но она же гид, — пытался сопротивляться Дарби. — Ну хорошо, вы правы, просто люди хотели видеть героев. Этого мы запретить им не можем, вы хотя бы просто постойте с туристами возле членов городского совета. Это же вам не сложно? Просто постоять? Он стал говорить быстро и просительно, как Диего. Тоже чья-то шестерка. — Сколько? — спросил я. — Мы дадим эргов сколько вы скажете… — быстро выпалил он. Я не выдержал и рассмеялся: — Сколько по времени нам стоять придется? — отсмеявшись спросил. Дарби слегка покраснел: кажется, мне удалось добиться его раздражения. — Ох, извините еще раз, — сказал он, моментально овладев собой. — Вся эта беготня: я просто отключаюсь от мелочей. — Ничего, бывает, — кивнул я великодушно. — Не больше получаса. — Он вновь пытался заглянуть мне в глаза. — Договорились, — кивнул я. — И все, — замахал руками Дарби, — потом только отдых и развлечения! — Да-да, — я еще кивнул, — а можно спросить, господин Дарби? — Конечно, — услужливо ответил тот. — Вы давно с Земли? — обронил я небрежно вопрос, заготовленный мною заранее. Я рассеянно наблюдал за погрузкой туристов, но боковым зрением внимательно следил за освещенным уличными фонарями лицом пиарщика. Мне показалось, что на долю секунды его глаза расширились. — А почему вы решили, что я с Земли? — спросил он слегка озадаченным тоном. — Простите, мне так показалось, — так же рассеянно, как и перед этим, сказал я. — У вас лицо почти без загара, да и господин губернатор вчера сказал, когда вас представил, что вы из «метрополии». Он рассмеялся с каким-то облегчением. — Слово «метрополия», — произнес он с оттенком превосходства, — да будет вам известно, имеет значение не только колониальной державы, но и просто «столицы»: экономический и культурный центр агломерации (он явно позировал), понимаете? А сказать по правде, я всего месяц здесь: по просьбе городского совета Персеполиса Совет Четырех делегировал меня сюда из Новых Афин. Загар не липнет, да и большую часть я в кабинетах… — И то верно, — согласился я, пытаясь выглядеть растерянно. — Я и не подумал… — Ничего, бывает, — вернул мне фразу Дарби, опять свернув свою скрепку, — вам, Охотникам, наверное, трудно привыкать к городским условиям? Тут много отличий… — Верно, — согласился я, — все, можно трогаться. — Езжайте за моей машиной. — Дарби моментально переключился. — Значит, договорились: полчаса? — Постоим, конечно. — Я вновь выдавливал из себя простодушного парнишку-Охотника из диких пустынь: пусть не глупого, но простодушного малого. — Только глядите, без всяких там подстав — а то просто буду молчать… — Можете мне верить! — И он побежал к своему электромобилю, кивнув на ходу парню в желтом комбинезоне. В чем я был убежден абсолютно точно — это что ему-то как раз верить совсем нельзя: не совсем понятна логика Совета Четырех, который предложил подождать три дня своих представителей в городе, имея здесь своего человека. Хотя всякое бывает с этими власть имущими, но Дарби мне просто был неприятен. Вернее, внушал опасения, как черно-желтый окрас пчелы или тревожная расцветка какого-нибудь паука. Эх, не стать бы мне параноиком за эту поездку… Наш кортеж двинулся вдоль улицы на северо-восток, к центру. Мы с Ириной сели на задние сиденья броневика и, покачиваясь в кожаных креслах повышенной мягкости, негромко переговаривались. Мы вчера долго обсуждали наше положение вместе с ней. Вернулись в номер под утро, застав почти всех туристов уже спящими (после прогулки по окрестным злачным местам). Йорген чуть не подрался с часовыми по пьянке, но вроде все обошлось: Сибилла вовремя вмешалась. Дронову чуть не обчистили в рулетку, а Азиз всех подбивал потребовать от Охотников сохранения группы. Лайла и Аюми его горячо поддерживали. Голландец с англичанином едва не намяли друг другу бока (кажется, у них это было каким-то ритуалом общения), но в остальном все было мирно… Мы решили прикинуть, как нам быть дальше: я не мог уже оставить моего гида и понимал, что где бы она ни находилась — она в опасности. Даже если предположить, что не смертельной опасности, кто знает, как сильно ее бывший супруг участвовал в этой истории с предполагаемой секретной базой? В общем, я окончательно и бесповоротно решил ввязаться в эту историю до ее разрешения: мне хотелось хоть раз по-настоящему кому-то помочь, к тому же это было в моих силах и в некоторых обязательствах. А главное — я не хотел терять эту женщину, не мог допустить, чтобы она исчезла из моей жизни… С другой стороны, я понимал, что мы в этой игре простые пешки, которых не жалко, если что: яркое подтверждение тому Джованни, «Изумруд» и Башня. Вот и сейчас непонятное что-то творится. Поэтому я понимал, что любой мой неаккуратный, непродуманный поступок — это наша (или моя) смерть. С группой отдыхающих, конечно, гораздо меньше шансов и мобильности в экстренной ситуации. Пока нам сказочно везло, и у меня было стойкое ощущение, что в следующий раз уже точно не проскочить «на халяву». В общем, мы с Ириной решили выступать к Лихоторо завтра, ранним вечером, взяв с собой Йоргена и Сибиллу, а может, и Сеньку (если те согласятся), и двигать в сторону Лихоторо-Сити, одного из четырех крупнейших марсианских городов. Он стоял в группе кратеров у подножия Олимпа, Совет Четырех чаще всего собирался там. Над одним из кратеров города даже существовал прозрачный купол из пластика, под которым был нормальный воздух и давление. Имелся даже собственный космопорт. Лихоторо являлся центром туризма: не с каждым городом рядом стоит самая высокая гора в Солнечной системе. А наших туристов сразу туда не доставили по причине дешевизны их тура: с первого же орбитального витка их высадили, где удобнее. Остальные же, «отчаянные» миллионеры, могли позволить себе жечь больше ракетного топлива и приземлялись сразу на безопасную территорию. В общем, нам надо было выиграть время, не дожидаясь каких-то непонятных представителей Совета Четырех, которые вообще неясно зачем решили нас опекать. Я совсем не был уверен в их искренности, и что-то мне подсказывало, что не зря. Диего наверняка устроит панику по этому поводу, и, чтобы ее избежать, я думал проснуться еще ранним вечером, часов в шесть. Я решил провернуть штуку в духе нашего убийцы: сразу после визита к Жирному Тэдди пройтись по барахолке и прикупить усыпляющий баллончик с таймером. В Сети я разыскал ту самую статью со схемой всех коммуникаций «СтаББ-01 м»[44], чем, собственно, и являлся наш отель. В холле ночью дежурят двое людей Брауна, а третий в гараже с рабочими. Затем рабочие идут спать в бытовку, там же, а часовой поднимается в холл второго этажа, к своим товарищам, и дежурит с ними, предварительно заперев выход снизу и подключив видеоглазок. Идея была простой: только что я перепрограммировал режим аппаратной на блокировку воздуховодных секций второго этажа часам к четырем вечера. По возвращении, перед сном, я планировал забраться в одну из душевых кабин, когда все разойдутся по комнатам. У охраны это не должно будет вызвать никаких подозрений. Душевые кабины выходят в холл с часовыми, и в каждой есть вентиляционная труба. Вскрыв решетку, я собирался затолкать в трубу одеяло (которое припрятал в ящике для белья), чтобы сонный газ не пошел по трубам. Таким образом, газ пойдет в холл, охрана отрубится, не успев сообразить, что случилось (они и так спят, хоть и посменно). Мы с Ириной спускаемся в гараж, выводим верблюдов и, по возможности задворками, пробираемся к северным воротам. На маленький отряд Охотников в такую рань мало кто обратит внимание — короткий рейд лучше начать с вечера: это обыденное дело, так что проходить через ворота мы наверняка будем не единственные. Фора у нас получится большая — если гнать дромадеров изо всех сил, то пока нас хватятся, пока снарядят погоню (пусть даже и на БТР), пройдет не меньше трех часов, и мы уже будем километрах в семидесяти от города, да и направление я собрался немного изменить. Я поделился этим планом пока только с Ириной. Предложить Охотникам эту авантюру я собирался ближе к началу утра, когда вернусь от Тэда. Я даже с некоторым трепетом нетерпения ждал визита к Жирному Тэдди, потому что чувствовал — мне надо туда зайти перед нашим исчезновением. Я частенько бросал взгляд на экран КПК, но новых сообщений не было. Я понимал, что наш побег выглядит не совсем порядочно по отношению к группе, но выбора не было, и сильнее всех от этого страдал только Диего, да и то я надеялся, что вся вина падет только на мои плечи, и, скорее всего, обратно в Персеполис дорога мне уже заказана. Мы тем временем подъезжали по улицам города, грохоча рессорами, рокоча мотором и выпуская клубы едкого выхлопного дыма, и я думал: буду ли я жалеть, что не увижу этого уже никогда? Наверное — нет. А если и «да», то совсем чуть-чуть. Наконец в перспективе улицы показалось по краям два высоких здания этажей по семь, между которыми над улицей висела ажурная сетчатая арка, увенчанная неуклюжей и тяжелой переходной галереей из бетонных блоков, разрисованной граффити. Под аркой висела вывеска с крупной надписью: «Форум Оракула». По краям улицы стали попадаться люди, которых обрамляли патрульные городской милиции. У некоторых в руках действительно, словно вишенка на торте, этого маразма, были двойные флажки с гербом города с одной стороны и с эмблемой ООН с другой. Попадались и флаги с изображением символа Четырех Городов, который до неприличия напоминал ооновский, только кружок в центре двух оливковых ветвей был красным на голубом фоне и на кружке вместо континентов красовался щит с вензелями заглавных букв названий городов. Из развешанных по стенам домов динамиков булькала какая-то бравая музычка на манер парадного марша, да к тому же очень знакомого. Всю жизнь со мной так: постоянно все не к месту! Ну почему Диего со своей шайкой решил оторваться именно на нас? Почему в город не пришли другие потерпевшие от марсианских просторов? Их ведь полно! Чтобы настроение не портилось, я утешал себя в воображении тем, как вытянутся лица этих господ, когда утром они обнаружат в отеле сонных часовых, пустой баллончик с одеялом и наше отсутствие! Тогда-то уж Бэн точно никому не расскажет про тот бред, который я ему выдал, опасаясь публичного распятия от начальства! Все же в глубине души я — негодяй! Эта мысль меня умиротворяла и веселила! Миновав арку, мы выехали на просторную циркообразную площадь, мощенную красноватыми шлифованными камнями, по краям которой стояли аккуратно покрашенные дома по три — пять этажей. Кое-где даже росли настоящие деревья, и их было побольше, чем в палисадниках зажиточных кварталов! Горело много фонарей, и было светло почти как днем. В центре площади возвышалось приземистое строение из зеленовато-охристых тесаных каменных блоков, с массивным порталом в центре. Вход в портал охраняли двое часовых. Строение напоминало одновременно древний мавзолей и стартовый комплекс для баллистической ракеты. Последнее сходство усиливалось стоящей сверху статуей метров пяти в высоту, отлитой из бетона. Статуя изображала античного воина в доспехах и шлеме. Детализация была скверной, да и пропорции напоминали скорее грузчика. Персона стояла в классической позе, отставив назад ногу и вытянув вверх, над головой, руку с коротким мечом. Другая же рука почему-то сжимала бутылку, весьма напоминающую пивную. Мы с Ириной переглянулись и, не сдержавшись, прыснули со смеху, благо никто не заметил. Гротеск усиливался надписью снизу, выложенной из кирпичей, и потому буквы были угловатыми, словно вытащенные детальки из трехмерного тетриса: «Персеполис — город счастливых!» С одной стороны, меня радовало, что у них происходят изменения, налаживается социальная жизнь, люди верят во что-то, но, боже мой, сколько же там Диего со своим пиарщиком травы курят! Это так напоминало детский утренник в центре уличной драки… правда, со своим злым Карабасом за кулисами… — Дэн, они своей неотесанностью даже вызывают умиление, — вполголоса сказала Ирина, наклонившись ко мне. — Представь, откуда шли на все это средства, — ответил я, усмехаясь, — и милые, наивные ребята станут монстрами. Правда, монстрами, которые решили прикинуться единорогом… — Да уж, — согласилась Ирина, — помню я их званый вечер. По площади слонялись группы людей человек по пять, некоторые с такими же флажками, как при въезде. Попадались «счастливые» горожане в рваной, выцветшей в пустынной пыли одежде серо-бурых оттенков, с прокопченными лицами. Они пристраивались к разным кучкам гуляющих и попрошайничали. Если милиция замечала такое, то немедленно отгоняла такого прочь, хотя с площади не выводили. Чуть поодаль от пусковой шахты мавзолея стояло множество сдвинутых плотно ящиков, сверху накрытых брезентом, — это, наверное, была сцена. Сверху торчала квадратная тумба с гербом. Нас подвезли почти к самой сцене, и все стали вылезать из транспорта. Некоторые туристы потирали себе заднюю часть тела, — видно, не успели у Диего за ночь найти хороших рессор. Вокруг уже метеором носился господин Дарби, который отлавливал каких-то людей, размахивал руками, тыкал пальцем в таймер на КПК. Он производил действие, словно элементарная частица, бомбардирующая молекулы в коллайдере: там, где он возникал, люди тоже начинали куда-то бежать, суетиться, и вскоре на площади начался легкий хаос. Возникла милиция, занявшая посты вокруг сцены. На площадь въезжали какие-то электромобили, кто-то устанавливал прожектора напротив. Кто-то кричал и хрипло ругался, а из проулков показалось несколько повозок, запряженных в свиноконей, и стали появляться новые горожане. Вот тут-то меня и начало растворять в этой атмосфере — я вынул из кармана заветную флягу и сделал несколько крупных глотков. Туристы сгрудились вокруг нас и сыпали вопросами — а что сейчас будет? Я предположил, что скоро начнутся пытки, и это примерно на полчаса как минимум. Ирина старалась всех отвлечь небольшой лекцией о природе кратеров вообще, с той только целью, чтобы мы все не выглядели как стукнутые пыльным мешком по голове. Как ни странно, все стали внимательно слушать, понимая, что это, скорее всего, последние рассказы Ирины как гида. Я не выдержал и, аккуратно подойдя сзади к Азизу, шепотом попросил у него пару затяжек его хитрой сигареты, потому что эта суматоха меня добивала. Он протянул за спину свою темную ладонь с тлеющим огоньком. Я сосредоточился на милом журчании речи моего любимого гида, который поведал нам, что метеоритные, или ударно-взрывные, кратеры — это наиболее распространенные формы рельефа на многих планетах и спутниках в Солнечной системе и даже на столь малых объектах, как астероиды. При встрече метеорита с твердой поверхностью его движение резко замедляется, а вот породы мишени (так называют то место, куда он упал), наоборот, начинают ускоренное движение под воздействием ударной волны. Она расходится во все стороны от точки соприкосновения: охватывает полусферическую область под поверхностью планеты, а также движется в обратную сторону по самому метеориту (ударнику). Достигнув его тыльной поверхности, волна отражается и бежит обратно. Растяжения и сжатия при таком двойном пробеге обычно полностью разрушают метеорит. Ударная волна создает колоссальнейшее давление — свыше пяти миллионов атмосфер. Под ее воздействием горные породы мишени и ударника сильно сжимаются и нагреваются. Частично они плавятся, а в самом центре, где температура достигает пятнадцати тысяч градусов по Цельсию, — даже испаряются. Вот в этот расплав попадают и твердые обломки метеорита. В результате после остывания и затвердевания на днище кратера образуется слой импактита (от английского impact — удар) — горной породы с весьма необычными геохимическими свойствами. В частности, она весьма сильно обогащена крайне редкими химическими элементами — иридием, осмием, платиной, палладием. Это так называемые сидерофильные элементы (с греческого — sideros), то есть относящиеся к группе железа, с разными хитрыми примесями. Я уже почти отключился от окружающей реальности, плавая над планетой и разглядывая кольца кратеров различных типов и размеров, как вдруг вспыхнул яркий свет и со сцены раздался громогласный голос раскатистым хрипловатым эхом: — Здравствуйте, уважаемые граждане Персеполиса, граждане Свободных марсианских колоний! Судя по тембру, это был Дарби. Прожектора с противоположной стороны так ярко светили мне почти в глаза, что я ничего не видел, кроме черных силуэтов на сцене, обрамленных радужными ореолами. — Сегодня у нас праздник — День нашего Города, сегодня мы веселимся: выпивка бесплатно, и музыка настоящая, вы знаете этих ребят — это музыкальная группа «Колизей»! Толпа взревела при словах «выпивка бесплатно», и последняя фраза Дарби утонула в беспорядочных хлопках, криках и свисте. Но тот, словно профессиональный конферансье, не обратил внимания: — Сейчас вас поздравит наш любимый, наш славный парень, которого вы все знаете и сами выбрали мэром, наш Диего Хлопотун! Как ни странно, толпа опять взревела. Многие были уже разогреты спиртным и наркотой, так что флажками махали, словно отбивались от мух. — Привет, ребята! — выкрикнул Диего, и мне показалось, что он тоже не совсем трезв. Если бы он сразу добавил: «С вами диджей Диего!» — я бы даже не удивился. Мою ладонь взяла в руки Ирина. Диего подождал, пока уляжется гвалт, и продолжил: — Во-первых, я рад, что все пришли, — новые крики, — во-вторых, именно сегодня двадцать один год назад здесь остановился отряд Охотников Джека Старка, которые решили построить тут поселок! Опять вой, кто-то стал палить в воздух. Застывшие милиционеры ожили и ринулись в толпу небольшим отрядом. — Поэтому вино, которое вы сегодня пьете, называется «Старк»! У нас праздник! С нами бог! Я был удивлен: полное единение руководства с массами налицо, и это несмотря на то, что руководство-то и само бухое! Вот она! Марсианская демократия в чистом виде! Я такой же, как ты! Поэтому делай, как тебе говорят, и ни о чем не думай! По-своему мудрый подход, который, правда, требует известной осторожности. В общем, я тоже стал пить и старался ни о чем не думать. А Диего нес такую околесицу, что я иногда просто стискивал зубы, чтобы не засмеяться в голос… Он рассказывал анекдоты, говорил про то, что скоро всем отморозкам придет «шандец», а когда вступим в Союз Четырех, все будет суперкруто, дешево и вкусно! И вообще всем повезло жить именно здесь, а не в дерьмовой пустыне, где, кроме глюков и церберов с отморозками, нет ничего хорошего! Он пообещал построить небольшие укрепленные районы за пределами кольца кратера и даже соорудить бассейн! Учитывая, что вода на Марсе все же была в некотором дефиците, мне подумалось, что Диего махнул лишка. Но горожанам было по барабану с чего радоваться: они поднимали вверх руки с бутылками, флажками или своими женщинами. Все это мероприятие на фоне марсианской однообразной и изнуряющей гонки на выживание казалось им роскошным праздником, а дикие посулы Диего давали какую-то зыбкую, пьяную надежду. Любопытно, как они отреагировали бы, если бы господин губернатор пообещал построить космопорт и засадить пустыню персиковыми деревьями? Наверное, так же… На нас развернули один из прожекторов, и я замер, сощурив веки, как крокодил или окруженный полицией преступник. Почему-то сразу заныла спина, нога и плечо. Ирина крепче сжала мою руку. Сказали, что мы — символ героизма и нового времени, сказали, что не случайно мы появились к празднику, и безопасность пустынь — это важно! Взять по контроль Башню, дать больше воздуха! Бороться с глюками! Ребята, конечно, устали, но с радостью согласились… и теперь мы вместе… Как говорил Микки Заклепка… Я стал активно закрывать глаза ладонью, давая понять осветителю, что пора бы убрать свой свет в другое место, — так этот пьяный и обдолбанный шабаш решил, что я всем помахал ручкой, и восторг усилился, а диджей Диего немедленно крикнул, что Земля тоже с ними теперь, вот и Охотники, и туристы… Кто-то кинулся из толпы к нам с бутылкой, цепь милиции сомкнулась. Из толпы в нас полетели незажженные сигареты, иногда по полпачки, кто-то в порыве бросил даже несколько патронов 5,56, кусок обглоданной куриной ноги и россыпь флажков. Я искренне порадовался, прикрывая корпусом Ирину, что Диего не подготовил для горожан транспарантов или плакатов с нашими портретами. Наконец я не выдержал и, шагнув в тень за сценой, дотянулся до зада Диего и легонько пнул его кулаком. Тот резко обернулся, оскалился в улыбке и лихорадочно закивал. Прожектор отвернули, кидаться перестали: Диего приглашал всех в питейные заведения города, где два часа подряд будет бесплатная выпивка. Я сперва удивился, как они такое разрешили, а потом оценил и этот мудрый ход. Толпа рассеется по городу, не будет крупных скоплений народу: видя, что в ближайшем кабаке полно посетителей, горожане будут спешить к следующему, и так далее, так что и напиться в хлам тоже успеют не все, а по прошествии двух часов многим будет жалко пить за мзду. Я выдохнул, и тут раздались странные ритмические звуки: это уличные музыканты из коллектива «Колизей» начали свое выступление. Зажгли факелы, и захлопали петарды. Музыканты удобно расположились рядом с запряженными повозками, с которых тоже шел разлив «Старка», наверняка совсем не похожего на кизиловое вино «Динго» из личных парников. Я даже привстал на цыпочки: музыканты выдавали такие звуки, что мне стало любопытно — на чем же они играют? Они играли на всем: на бутылках, пустых бочках, железных трубах разной длины, подсвистывали гибкими стальными прутами, проводили палочками по неработающим радиаторам и пели протяжно, на разные голоса. Лишь кто-то один из них выдавал электронные синтезаторные звуки. И так это получалось у них ловко и слаженно, что на выходе возникали удивительно дополняющие друг друга комбинации звуков, абсолютно ни на что не похожие. Я даже немного огорчился, когда подошла эта шайка во главе с Диего, который перепоручил нас Гастону и, перекрывая шум праздника, сказал, что после осмотра Шести Источников и Оракула мы встретимся с ним в ресторане «Щит и Копье». Гастон поволок нас с туристами к порталу ракетного мавзолея. Нас окружали бойцы городской милиции, поэтому мы не смогли потерять Дронову с голландцем и англичанином, которые собрались улизнуть на концерт, в гущу веселья. Они пытались препираться, мотивируя это тем, что мы уже не имеем права ими командовать, на что я рявкнул, что эту священную привилегию они получат только завтра к вечеру. Нас заволокли в темный, сырой и слабоосвещенный коридор и потащили куда-то вниз по лестнице. Голоса звучали как в бочке, кто-то зажег фонарик и размахивал им, как бластером. Наконец мы спустились в круглую сумрачную каменную комнату метров около восьми в диаметре. По ее краю шел небольшой бортик, а в центре стоял постамент из естественного фрагмента породы, в который сверху, на высоте метра от пола, врастал черный, блестящий камень, отдаленно напоминающий угловатую сферу с неровными гранями. Он тускло мерцал под лампами, вкрапленными в него тоненькими серебристо-перламутровыми паутинками минералов. По краям комнаты раздавалось тихое журчание: стены опоясывал выточенный из камня водосток. Местами на нем стояли крупнокалиберные пулеметные гильзы, в которых горели масляные фитили. Окружность водостока делилась шестью серебристыми краниками со светодиодной подсветкой, в бледном сиянии которой трепетали тонкие струйки воды, убегающие куда-то по желобку. Пахло какими-то благовониями. Все притихли. Гастон тут же, как заправский экскурсовод, объяснил нам, что камень — это древнее метеоритное тело, а точнее, расплавленный остаток того булыжника, который упал сюда много тысяч лет назад. Редчайший сплав — камасит, а серебристые полосочки — это прожилки никеля. Но вообще сплав какой-то необычный. Многие жители верят, что он обладает удивительными свойствами. Если к нему прикоснуться — это оздоравливает человека, если обойти камень против часовой стрелки тринадцать раз — будет удача в деле, а если сможешь услышать из камня голос, то сбудется желание. Кое-кто из горожан даже считает, что камень этот напрямую связан с космосом и через него боги передают людям свою волю, помощь или наказание. Поэтому здесь не пьют, не курят, не ругаются и не воруют по карманам. И по счастливому стечению обстоятельств, когда власти города решили отрыть этот метеорит, обнаружились источники минеральной воды, богатой сульфатами натрия и железом. Ирина все записала на диктофон — для повышения квалификации и в качестве этнографических заметок, как она пояснила. Аюми восторженно цокала языком и снимала на видео. Паттерсон тоже снимал, возбужденно ахая. Полковник спросил, не радиоактивен ли камень и какая тут глубина почвы. Артур сразу же начал объяснять все про камаситы и прочие метеорные сплавы, а также с удовлетворением заметил, что золотом на территории города и не пахнет. Дронова хотела на концерт и выпить, а Йорген с Сибиллой стали брызгаться друг в друга водой из кранов и, пока я не пихнул Йоргена в бок, не прекратили. А вот Азиз замер, словно в медитации… Местная солдатня из милиции равнодушно глазела по сторонам — видать, все здесь по разу уж точно были. Потом нам предложили попить из источников — я вежливо отказался, сославшись на аллергию от натрия. Кто-то из туристов согласился. Когда мы вышли на площадь, музыканты еще играли, но уже что-то более примитивное, а вокруг них шевелилась небольшая толпа, приплясывая в такт музыке. Нас усадили обратно в автопоезд и куда-то повезли. Сказали, что в ресторан. Дронова согласилась, только когда пообещали хорошую выпивку. Ехали медленно, потому что улицы были забиты людьми, но благо недолго — свернув через квартал направо, мы довольно быстро оказались возле здания городского совета на небольшой площади, у того самого места, куда нас и привозили с Ириной на прием к Диего. Ресторан располагался почти напротив здания совета. Это было трехэтажное здание из различных материалов, но построенное достаточно аккуратно. Две металлические трубы, словно колонны, подпирали выступающий второй этаж с длинным балконом, прикрытым гофрированным железным листом, на котором висела вывеска. Ее освещали два софита, в лучах которых бугрились тенями рельефные буквы, вырезанные из пластика: «Щит и Копье. Гильдия свободных Охотников Персеполиса». В окнах горел свет, а по краям вывески и балкона мерцали, словно диковинки из прошлого, электрические гирлянды. Перед входом стояли две девушки в коротких платьях из грубой материи с кожаными вставками и широкими ремнями. Стоящую ближе я узнал: это была портье с нашего этажа, которую теперь заменяли люди Брауна. Она широко улыбалась и призывно указывала правой рукой на дверь в заведение. Это напомнило мне чем-то манекен, стоявший при въезде в город… Мое утомление сказалось: в своих мыслях и подозрениях я так разозлился от этой мелочи, что пожалел о забытом в номере автомате, — почему-то захотелось начать стрелять во всех, стало как-то приторно и тепло в нижней челюсти… Я сделал маленький дыхательный комплекс упражнений, позабыв о том, что даже для Ирины это было немного странновато: она вопросительно поглядела на меня в тот момент, когда я, выдвинув верхнюю губу, испускал «отрицательную энергию» к марсианской поверхности. Я скроил умное лицо и бледно улыбнулся. Вновь началась суматоха с выгрузкой, в процессе которой я совершенно отстранился от происходящего, изображая из себя буддистского монаха, ставшего на путь Истины. Видать, меня отпустило Азизово зелье… Просто за длительное время, проведенное в рейдах по пустыне, я здорово отвык от всей этой людской суеты и мелких эмоций, выдуманных правил и неожиданных праздников. Все вокруг мне казалось каким-то вычурным, надуманным и утрированным. Словно электронная карта в прорезь, я протиснулся между туристами и девушками-хостес. Я почувствовал запах пота и какой-то гари, как вдруг кто-то потянул меня за рукав. — Странный! Гваделупа! Привет, парни! — раздался звонкий радостный голос слева от моего уха. Я вздрогнул и покосился: вторая девушка-хостес, которая стояла при входе, чуть позади нашей портье, имела волосы красновато-медного оттенка, диковатый хулиганский блеск в карих глазах, лунообразное лицо и… — Лайза! Привет! — заорал Сенька, высовываясь из-за плеча какого-то дюжего милиционера. — Тысяча гарпий мне в реактор, — растерянно пробормотал я, пока меня оттирали ко входу проходящие мимо. Мне пришлось обойти трубу-подпорку с обратной стороны, чтобы выбраться из толкучки. Сенька уже вцепился своими лапищами в девушку-хостес, явно изображая жаркие объятия. — Охотник Лайза Чили, — сказал я, пожав ей руку, — я не верю своим органам зрения и тактильного восприятия! Как ты попала на службу к этим могущественным правителям кратера Персеполис? Ты больше не шастаешь по диким барханам с шайкой головорезов и не спишь в обнимку с автоматом? — Тысячу солов! Вот ты-то откуда тут взялся? — смеясь, ответила она вопросом на вопрос. — Последнее, что я про тебя слышала, — что ты ходил в Фебу с какими-то отморозками разбираться, которые тебя собирались закопать. — Как видишь, недокопали. — Я усмехнулся. — А про тебя говорили, что ты с кланом Сорок Восьмого Градуса в районе равнины Исиды копаешь редкозем. — Сходили мы с ними в пару рейдов, — махнула она рукой, высвобождаясь от Сеньки, — они мне надоели. Они какие-то тюфяки! С ними скучно — их, кроме собирательства, ничто не интересует: геологи какие-то, честное слово. А ты, Сенька, как? — Да вот ребят встретил в дороге. — Сенька внимательно разглядывал Лайзу. — Там в нас круто постреляли, от души: ели ноги унесли из этой девятнадцатой Башни… — Да, я слышала! — кивнула Лайза. — Охотники даже ставки на вас делали: сказали, что если Странный и Гваделупа вместе, то выкрутятся. Вы же специалисты влипнуть в напарку. — Только не в такую. — Сенька округлил глаза. — Я думаю, что если бы они на это посмотрели, — я закурил, — ставки резко пошли бы вниз. — Да, — опять кивнула Лайза, — говорили, что какие-то отморозки на вас танки напустили, а вы их там раскатали! Вы — монстры! — Я предпочел бы побыть ягненком, — мрачно ухмыльнулся я, — а потом, нас здорово паладины выручили. — Да эти паладины сами отморозки, — махнула Лайза своим обычным жестом, словно кошка била когтями по надоедливой мыши. — Так как же ты угодила на эти галеры? — спросил я, чтобы перевести тему. — Думаешь, я приросла[45]? — Она вскинула дугой пушистые брови. — Ничего подобного! Решила сделать паузу, чисто сориентироваться по жизни. Понимаешь? Мне захотелось вдруг ей сказать, что она всю жизнь пытается сориентироваться и поэтому-то теперь служит таким парням, как Диего, но сдержался, посчитав это невежливым. — Понимаю, — кивнул я. — А этот кабак — Охотника Ланса, он в гильдии Скаутов, вот меня сюда и рекомендовали. Она разглядывала нас с Сенькой по очереди, сверкая возбужденным взглядом. — Вы куда потом? — спросила Лайза. — Мне надо по делу одному сгонять, — сказал я, — мы в городе ненадолго. — Может, мне бросить на фиг этот шалман и с вами пойти? — Она игриво заулыбалась. —Я в рейд хочу. — Конечно, пойдем! — воскликнул Сенька. — У нас девушек нет почти! Я аккуратно толкнул Сеньку ногой. — Ты чего меня толкаешь? — возмутился Сенька. — Он меня толкает! Иногда Сенька в упор не хотел понимать никаких намеков. — Я просто хотел сказать, — ответил я, немного сконфуженный, так как Лайза смотрела прямо мне в глаза, — хотел сказать, что у меня группа на руках… — Так ты же ее разогнать собирался в Гваделупу? — ляпнул Сенька. — Да, — вздохнул я, — но я по поводу этой группы налип сильно. — А что такое? — Глаза Лайзы заискрились с живым интересом. — Долго рассказывать, — отмахнулся я. — Он себе девушку присмотрел, — улыбнулся Гваделупа лукаво. — Надо же, как любопытно, Странный! — Она ухватила меня за локоть. — Красивая? — Очень, — ответил я с каменным лицом. — А ты ничего не слышал про нашего несчастного ублюдка Джо? — вдруг спросила она. Я даже слегка вздрогнул. — Он погиб недавно, — ответил я, овладев собой. — Да ты что?! — вырвалось у Лайзы: она резко метнула на меня внимательный взгляд. — А ты откуда знаешь?! Как это было? — Знаю только, что его застрелил какой-то негр, — ответил я, сжав зубы, — которого он собирался убить сам… — Боже, бедный идиот, — вздохнула Лайза, — этим и должно было кончиться… А я ведь ему говорила… — Ладно, я пойду. — Меня этот разговор начал утомлять. — Мне нужно с губернатором переговорить по поводу одной сделки… — И я с вами в доле, — задорно и не ожидая возражений, воскликнула Лайза, две секунды назад скорбящая по Джо. — Пошли с нами выпьем. — Сенька обхватил ее за талию и потянул на себя. — Я не могу, я на работе, — начала сопротивляться Лайза. — Сенька, я не хочу проблем. — Я договорюсь с твоим начальством, — упорствовал Сенька. — Да я за смену твою заплачу! Пошли! Я поискал глазами Ирину, но ее уже не было — почти все вошли в здание. Эта нечаянная встреча меня почему-то нервировала, хоть я и не видел Лайзы бог знает сколько лет: прежней радости при виде нее я не испытал, хоть мне и не за что было злиться. Просто мне сейчас она показалась какой-то чужой и нелепой, как и весь этот город. К тому же эти воспоминания о Вэндерсе… За входом были двери кладовых и холодильных камер, а по центру — железная лестница на второй этаж. Пахло подгоревшим маслом и табачным дымом, с примесью какого-то еще кисловатого запаха. На верхней площадке, сзади, висело копье, сделанное из крашеной дюралевой трубы, с настоящим каменным наконечником. Вокруг него красовалось семь маленьких щитов, один из которых закрывал середину копья. Он был сделан из круглой выпуклой крышки люка, наверное, от какого-то посадочного модуля. На нем был герб города. Гастон рассказывал Ирине, что это символ римских царей: копье бога Марса и щит, упавший с неба, который замаскирован еще шестью щитами, дабы его не украли враги. Так в глубокой древности… Увидев меня, Ирина вежливо прервала рассказ Гастона, который всех позвал в зал. Сенька подошел к нему, обогнав на лестнице Лайзу, и спросил, может ли с ним посидеть сотрудница ресторана. Гастон немного растерялся, так как не был владельцем заведения, но потом махнул рукой и сказал, важно почесав бороду: «Ну в порядке исключения…» Ирина взяла меня за руку, а Лайза, проходя мимо, разглядывала ее с ног до головы. Затем она как-то неестественно улыбнулась и сказала громким голосом: — Привет! — Здравствуйте, — негромко ответила Ирина и посмотрела на меня. Я промолчал, а Сенька уволок Лайзу в зал. — Это кто? — спросила у меня Ирина. — Одна старая знакомая, — ответил я, — помнишь, я рассказывал про Джо? — Смутно, — ответила Ирина, нахмурясь. — Но она мне показалась какой-то вульгарной. — Ну, — протянул я, — она просто марсианка — здесь все немного по-другому. Ирина промолчала. — Пойдем за стол, дорогая, — сказал я, подставляя ей руку. — Пойдем, — кивнула она, крепко обхватив меня за локоть. В просторном зале были накрыты столы буквой «П». На ее вершине уже восседали «отцы» во главе с Диего. Народу было полно, клубился сигаретный дым, перемежаемый сладковатым привкусом конопли. Стоял гул голосов. Много в зале было Охотников, и некоторые даже оказались мне знакомы. Йорген и Сибилла уже сидели в кругу каких-то людей и что-то горячо рассказывали друг другу. Туристы сгрудились слева, а Дронова с Лайлой откололись и болтали с местными мужчинами рядом с барной стойкой. Играла какая-то ритмичная музыка, а через толпу посетителей протискивались миловидные молоденькие официантки, которых Охотники то и дело хлопали по заду. Риск для жизни у этих людей выше среднего, вот и отдыхали они так же — на всю катушку. Мы с Ириной собрались было присесть с правого края, но мой взгляд поймал Диего, который ожесточенно махал нам рукой. Пришлось пробираться через весь зал к «отцам». По дороге мне пожали руку несколько малознакомых людей, назвав меня «молотком» и похлопав по плечу, которое пока еще болело. Потом мы присели с краю от президиума, а Диего передвинулся к нам, наперебой рекламируя местную кухню и предлагая различные напитки, а еще не стесняться, веселиться и не думать об эргах — все оплачено. Сенька, недолго думая, присоединился к нам, попросив немного сдвинуться людей с краю. Лайза кидала на меня выразительные взгляды. Начались разговоры о политике, перерастающие в рассказы о разных интересных случаях: Охотники делились своими историями, от которых у меня уже давно была изжога, — да, все так и есть, но к чему об этом? Самые опытные больше молчали и пили, а я молчал мало и пил немного: я старался быть во всеоружии, больше расспросить, самому рассказать минимум и не особо существенного. Но это было очень непросто. Некоторые придвинули к нам свои стулья и принялись подробно расспрашивать о событиях возле Башни. Я раз пять повторил в общих чертах всю историю танковой баталии, опуская некоторые детали. Иногда в разговор влезал Сенька, который жаждал уточнить и дополнить подробностями мое повествование, по его мнению слишком укороченное. Мне приходилось его иногда затыкать, даже не совсем вежливо. Я опасался, что он ляпнет что-нибудь лишнее — и посыплются ненужные вопросы. Среди активно интересующихся оказался даже редактор местного сайта «Персеполис Инфо». В целом все были довольны рассказом и совсем не удивились, что командир паладинов работал с душманами. Я сильно упростил финальную сценку и, сколько Сеня ни встревал, повторял одно и то же, изредка пихая его под столом каблуком сапога. Но в целом Гваделупа не особо понял происходящее, и самое неизгладимое впечатление на него произвела гибель «Ящера». Приставали к Ирине с расспросами: как себя вели отморозки, почему никого не тронули. Я, как мог, оберегал своего гида от назойливых и слишком любопытных, объясняя им, что Ирине неприятны воспоминания об этих событиях. Лайза пыталась вставлять в разговор свои воспоминания о наших совместных рейдах, и это меня тоже нервировало, так как она норовила ввернуть что-нибудь из интимных подробностей наших с ней отношений, при этом внимательно глядя на Ирину. Я напоминал сам себе игрока в пинг-понг, отлавливая любые нежелательные темы беседы и ненавязчиво переводя разговор в другое русло. В общем, было весело и весьма утомительно, а Лайзу я поклялся придушить при первой же возможности. Мне неожиданно повезло: Сенька взялся за рассказ про один рейд. — Я вот тут вспомнил одну историю, — кряхтя, начал Гваделупа, — про то, как мы ходили к Элладе, на Великие Озера. Была у нас одна хитрая мысль — залезть в сам кратер: на одной карте указывалось место посадки транспортного модуля корабля «Александр Невский». Модуль был военный и, по слухам, забит разным добром. Вот мы и решили поживиться: на всю Гваделупу бы хватило девайсов! Я знал эту историю во всех наноподробностях: Сенька рассказывал ее при мне раз триста. И подробности он действительно любил, отчего история была длинной и давящей: буквально до того, кто с каким оружием пошел, кто как был одет, и маленькие истории про каждого из группы. Сеньку обступил молодняк, ловящий каждое его слово. Я злорадно ухмыльнулся про себя — Гваделупу вам на воротник! К нам подсел Диего со словами, что он любит послушать охотничьи истории. Я извинился и, спросив, где здесь туалет, вышел из-за стола. Потом, не возвращаясь к столу, спустился на крыльцо — покурить на воздухе. Когда я уж было собрался обратно, мысленно надеясь, что большую часть истории уже пропустил, в дверях появился Дарби в сопровождении двух милиционеров. — Уже уходите? — удивился я. — К большому сожалению, — вздохнул Дарби, опять сложив губы наподобие канцелярской скрепки. — Управление целым городом — это работа без выходных и праздников. — Да уж, — кивнул я, вспоминая его раскрасневшуюся физиономию на вечеринке в бункере. — Искренне вам сочувствую: на моей ответственности гораздо меньше людей, чем на вашей. — Это верно, — ответил он, — может, когда-нибудь я махну рукой на все это и стану вольным Охотником. — Вряд ли вам это понравится, — сказал я с сочувственной улыбкой, — в нашей жизни тоже много минусов. — Вы правы, — согласился он, — не желай чужой доли — кажется, так говорится? — Что-то вроде того. — Я прищурился, будто вспоминая крылатую фразу. — Удачно вам отдохнуть и повеселиться, еще увидимся. — И добавил своим спутникам: — За мной. — Надеюсь, что мы уже не увидимся никогда, — пробормотал я одними губами и вернулся в зал. Ирина внимательно слушала Сеньку вместе с остальными, но, завидев меня, страшно обрадовалась. Количество слушателей заметно поредело. И тут ко мне наклонился Диего: — Ну что, Странный, пора сходить к Тэду, ты не передумал? — прошептал он мне почти в самое ухо. — Я готов, — так же негромко ответил я — это был прекрасный повод свалить с вечеринки. — Я сейчас, только переоденусь, — предупредил губернатор. — А ты что, со мной идешь? — удивился я, вспомнив про свой план покупки баллончика с усыпляющим газом. — Тэдди меня тоже позвал, Странный, я ему не могу отказать, — ответил Диего и, пробормотав: «Жду тебя в машине», удалился, попрощавшись с остальными. Я повернулся к Ирине: — Дорогая, я отлучусь на часик-полтора, хорошо? Ты меня в отеле подожди. — Ты куда? — Глаза Ирины расширились. — Я с тобой! — Ира, я иду на встречу с одним опасным бандитом, — начал объяснять я, — мне кажется, тебе там делать будет нечего. Это не развлекательная прогулка, понимаешь? — Я здесь одна не останусь, — испуганно сказала она. — Ты сам обещал меня охранять. — Ира, здесь ты в безопасности, — с нажимом произнес я, — к тому же тут Йорген с Сибиллой… — Я им не доверяю, — с готовностью возразила Ира. — Боги марсианские! Что ты говоришь? — не выдержал я. — Это не обсуждается! Я скоро вернусь. Попрощавшись с окружающими, я подошел к Йоргену с Сибиллой и попросил охранять Иру, а еще сказал, что встретимся в отеле — надо будет кое-что обсудить. Они покивали и продолжили беседовать. Я не торопясь спустился на крыльцо, вновь закурил и стал ждать Диего. Он вышел через пару минут, одетый уже не в костюм, а в обычный комбез и в шлеме с поднятым забралом. За ним плелся здоровенный милиционер необъятных габаритов. Он взгромоздился на сиденье водителя в одном из трициклов, и Диего легким кивком пригласил меня садиться. Вдруг кто-то коснулся моего плеча — я обернулся. За мной стояла Ирина. — Ира, я же тебе сказал… — начал было я. — Ты обещал меня всегда охранять, — упрямо произнесла она, глядя куда-то сквозь меня. — Пускай едет с нами, ничего страшного нет, — сказал Диего. — Поехали, Странный. Я выразительно поглядел на него, потом на Ирину, тяжело вздохнул и направился к трициклу. Мы выехали с площади и свернули на восток. Мелькнул какой-то агитационный плакат с улыбающимся человеком в комбезе, который стоял с кувалдой на сетчатых металлоконструкциях. «Мой город — охрененный!» — гласила надпись на заднем фоне. Я сидел посредине и молча дулся на Иру, отвечая ей односложными фразами, если она что-то у меня спрашивала. — Перестань на меня злиться, — сказала наконец она, — я действительно не могла там больше сидеть. Ну прости… Я вновь тяжело вздохнул и ответил, укоризненно глядя на нее: — Там тебе ничто не угрожало, а мы сейчас едем в не самое мирное место и не к преподавателю танцев, понимаешь? Когда ты будешь меня слушаться? — Я буду, — тихо ответила она, напоминая маленькую девочку, — ты меня защитишь. Трицикл меж тем пробирался через какой-то узкий переулок, объезжая затор на главной улице, где зацепились друг за друга две телеги. На некрашеной серой стене была грубо намалевана фраза: «Свалка мусора запрещена. Штраф 100 эргов». Под колесами хрустел мусорный «ковер», покрывавший дорогу. Наконец грязные и изрисованные шлакоблочные стены кончились, и мы, миновав небольшой рынок, состоящий из замызганных лабазов, окруженных чумазыми людьми в ветхой одежде, выехали на глинобитную мостовую, обрамленную пестро слепленными жилищами. Пахло мочой и горелой пищей. Тяжелый запах усиливался тухловатым оттенком миазмов, витающих над сточными канавами вдоль обочины, рядом с которыми возились перепачканные дети. Мы вновь оказались на окраинах Персеполиса, на тех самых окраинах, которые я отчетливо запомнил еще в первый визит. Бурная деятельность Диего и его команды еще не добралась сюда, а может, этого и не планировалось вовсе — Жирному Тэдди были нужны эти трущобы в первозданном виде: здесь легко спрятаться, здесь не появится незамеченным чужак. Мне захотелось сказать Диего что-нибудь язвительное по поводу всех этих бравурных речей и лозунгов, но потом я раздумал — все было банально, просто и понятно. Диего толкнул рукой широченную спину водителя, и мы притормозили на узком перекрестке. — Дальше ногами, — сказал Диего, — незачем нам привлекать внимание. Мы вылезли из машины и пошли пешком. Не привлекать внимания я был согласен, однако многие прохожие оборачивались на нас и провожали внимательными и жадными взглядами, особенно серебристо-фиолетовый комбез Ирины внимание явно привлекал. Стена кратера выросла, занимая почти полнеба над крышами убогих домиков, больше напоминавших загоны для зверей. Я начал смутно узнавать эти места, и мне показалось, что за ближайшим поворотом начнется дорога в сторону западных ворот. Прямо на дороге попадались небольшие огороженные участки, в которых гуляли здоровенные и грязные от пыли куры, привязанные за ноги тонкой проволокой. Раздавалось деловитое кудахтанье. Диего свернул в какую-то подворотню, и мы оказались на параллельной улочке, которая выглядела немного поприличнее предыдущей. Казалось, в моих глазах ожила старая затерянная фотография, выпавшая из альбома: несуразные домишки из дюралевых контейнеров и некрашеных шлакоблоков, вдавленные в глину и отшлифованные сотнями тысяч ног булыжники. Такого сильного запаха, как на других улицах, не было, и объяснялось это просто: улица выходила перпендикулярно к стене кратера, откуда дул легкий ветерок. Тускло сияли по краям, на стенах домов, редкие зарешеченные лампы, слышались далекие выкрики и собачий лай. Прямо перед нами, чуть утопленное в глубь улицы, стояло приземистое здание, фасадная часть которого была сделана из двух поставленных друг на друга контейнеров. В центре мерцала гирлянда, которая бледно освещала вывеску: «Бар «Лунная Дорога»». Возле входа толпились веселые и нетрезвые люди, кто-то пел песню отчаянно фальшивыми нотами. — Пришли, — сказал Диего, озираясь по сторонам. Я узнал это место с легким холодком внутри. В данный момент меня больше занимала не встреча с Жирным Тэдди, а то, как бы поделикатнее избавиться от Диего после всего и пойти на первый же рынок за баллончиком. Можно конечно же отложить все на завтра, но чутье мне подсказывало, что почва под моими ногами начинает нагреваться. Ладно, в крайнем случае можно взять грех на душу и ограбить какой-нибудь склад во время дневного сна. Диего надвинул на глаза светофильтр — по всей вероятности, чтобы остаться неузнанным. Мы пересекли улицу и, деликатно расталкивая невменяемых от спиртного личностей, вошли в бар. Я почему-то даже не удивился, заметив при входе двух здоровенных ребят с милицейскими нашивками на комбезах. Они вяло болтали, покуривая в дверях. Нас проводили взглядами, в которых встрепенулась было заинтересованность, но останавливать не стали. Ватный туман табачного дыма клубился в общем зале, несмотря на два вращающихся под потолком вентилятора, которые только размешивали дым более равномерно. Столы со скамейками стояли в три ряда, а в дальнем углу, справа от стойки, было отгорожено пластиковыми стенками четыре кабинки. Играло какое-то потрепанное техно. К нам подошел еще один милиционер и предложил сдать оружие. Диего откинул светофильтр шлема, и охранник узнал его, поздоровавшись. Тем не менее губернатор отдал свой пистолет, я последовал его примеру. — А можно не сдавать бластер? — спросила Ирина. — Это памятный подарок, к тому же стоит уйму денег: мне не хотелось бы его потерять. — Да ладно, чего там. — Милиционер немного растерялся. — У нас-то не пропадет. — Диего, — поддержал я Ирину, — в порядке исключения: мы же не бухать сюда пришли. — Вообще-то мы к хозяину, — вздохнув, сказал милиционеру Диего, — он нас ждет. Пусть женщина пройдет с бластером — это мои друзья. — Как скажете, — согласился тот, — но если хозяин мне потом голову оторвет… — Не оторвет, — махнул рукой Диего, — я ему все сам скажу, если спросит. — Ну ладно… — милиционер лениво махнул рукой, — проходите. Он вразвалочку удалился с нашими пистолетами к большому оружейному сейфу в зарешеченной нише, возле которой сидел еще один ополченец. Мы двинулись через весь зал к барной стойке, уворачиваясь от размахивающих рук пьющих клиентов, перешагивая через валяющиеся в проходе рюкзаки и вытянутые ноги. Пару раз нам пришлось почти впритирку разминуться с официантом, несущим заказ. Они лавировали между столами, словно были сделаны из ртути. Мы зашли за стойку, Диего поздоровался с барменом. По тому, как его сердечно приветствовали, я понял, что Диего здесь помнят и любят. Мы прошли в коридор, в конце которого была дверь на сырую и полутемную лестницу с очередным милиционером. — Странный, — сказал вдруг Диего, — только смотри, ни слова о том, что ты в курсе про его бизнес с тотализатором, иначе… — Расслабься, Диего, — кивнул я. — Ведь не полный же я придурок. Мы спустились на два пролета вниз и подошли к двери с невзрачной табличкой «офис». Диего нажал кнопку звонка, и дверь отъехала вбок. Мы очутились в том же самом кабинете, в котором я был так давно. По крайней мере, мне казалось, что прошло много лет. Та же позолоченная люстра с неоновыми свечами под потолком, в углу — мониторная стойка внешнего видеонаблюдения на шесть экранов. Справа от нее было псевдоокно с декоративной занавеской. Всякого диковинного оружия разнообразных форм и калибров, висящего на стенах, кажется, поприбавилось. А над креслом хозяина по-прежнему висело чучело головы огромной крысы-мутанта. Боковым зрением я уловил сверкающего своими хромированными доспехами робота-андроида геологоразведочной серии. Он стоял на прежнем месте, в углу напротив стола. Пахло тонизирующим ароматизатором, каким-то парфюмом с легким затхлым конторским привкусом. А в центре в огромном кресле восседал краснощекий, уже слегка поседевший Жирный Тэдди, хозяин жизни, хозяин Персеполиса, и курил сигару. Он стал еще жирнее, а жесткие складки на его физиономии еще глубже. Только тоненькие усики остались такими же, но с легкой проседью. Я держался спокойно и уверенно, Ирина озиралась по сторонам, а Диего подошел к столу и пожал руку Тэдди с легким поклоном. — Какие люди! — хрипловатым низким голосом произнес Тэд. — Сам господин губернатор, с целой делегацией. Ну заходите, раз пришли. Странный? Я тебя помню — говорил же, что сам придешь. — Вот я и пришел, — кивнул я, через силу улыбаясь. — Выпьем коньяка? — снисходительно предложил хозяин. — У меня есть настоящий коньяк. С Земли. — Немного можно, — согласился Диего. — Возьми в баре, господин губернатор, рюмки там же. — Тэдди выпустил ароматное облачко сигарного дыма. — Я не буду, спасибо, — сказала Ирина вежливо. — Попробуй, дуреха, — Тэдди хмыкнул. — Ты на Земле-то такого не пила. Я незаметно кивнул Ире, и она приняла бокал жидкости цвета шоколада из рук Диего. Пригубив немного из своего бокала, я нахально закурил свою дешевую сигарету, сбрасывая пепел на роскошный ковер под ногами. Тэдди, казалось, этого не заметил. — С-т-р-а-н-н-ы-й, — произнес он так же, как тогда, много лет назад, будто пробуя мою кличку на вкус, — Хлопотун мне сказал, что ты хочешь купить у меня информацию? — Да, — ответил я просто. — Ну и что тебя интересует? — спросил он. — Меня интересуют данные обо всех орбитальных объектах искусственного происхождения на марсианской орбите, — сказал я, вновь отхлебывая ароматно-обжигающую жидкость. — Проще говоря — все, что вращается над нами. Мне нужно знать тип объектов, их конфигурацию, назначение, а главное — владельцев. Желательно еще данные по геостационарным орбитам. Даже если информации минимум или нет вовсе, мне это тоже знать необходимо. Краем глаза я заметил, как округлились блестящие глаза Диего, который бросал взгляд то на меня, то на своего хозяина. — А у тебя губа не дура, — резюмировал Тэдди. — А с чего ты взял, что я владею такой информацией? — Говорят, что ты очень крутой, — сказал я с простодушным выражением лица. — Крутой. — Тэдди зловеще усмехнулся, оскалив ряд золотых зубов. Он кинул взгляд на Диего, но тот уже овладел собой и разглядывал трехмерных рыбок на экране виртуального аквариума на стене. — Вижу, ты повзрослел, для того чтобы играть во взрослые игры, — сказал наконец Тэдди с добродушием людоеда на физиономии. — Что ж, будь по-твоему: я тебе найду такую информацию, но цена, как ты понимаешь, будет соответствующая. — Мы деловые люди, — с легким пафосом ответил я, — сколько ты хочешь и чего? Тэдди некоторое время молчал, изучая внимательно меня и изредка переводя взгляд на Ирину. — А ты зачем ко мне с женщиной пришел? — внезапно спросил он. — Просто она под моей личной охраной, — ответил я. — Все нормально, Тэдди, это мои заморочки. — Ну-ну, — он вновь оскалился, — ладно. Он хлопнул по столу ладонью — я никак не мог отделаться от ощущения, что беседую с мохнатым жирным паучищем, умным и опасным, и малейшее неверное шевеление означает смерть. — Хорошо, — вновь продолжил Тэдди. — Цену свою я скажу, но, если она тебя не устроит, дело твое: сделки не будет. — Я слушаю, — сухо кивнул я. — Ни эргов, ни золота, ни девайсов мне не надо, — продолжал он. — Ты в прошлый раз отказался на меня работать — так вот сейчас придется. Надо грохнуть одного типа. — Тэдди, я не мокрушник, — решительно заявил я. — Ты что-то путаешь. Это не моя тема. — Я же говорил: дело твое. — Он развел руками. — Да и ты просишь не крыс наловить. Сам-то людей убиваешь? Приходится ведь? Убей для меня — он падаль. — Хоть кто это? — спросил я, чувствуя всю бесполезность нашего визита и очередной рухнувший план. — Это Дарби, наш директор по связям с общественностью, — спокойно пояснил Тэдди, словно речь шла о том, кого пригласить сегодня на ужин. — Лучше, если его уберет кто-то неместный, поэтому ты идеально годишься. Я слегка вздрогнул. — И чем таким он тебе насолил? — спросил я, приходя в себя от изумления. — Почему его? — не выдержал Диего. Лицо его побледнело, пальцы рук немного тряслись. — Ну вообще-то, ребята, я вам отвечать не обязан, — усмехнулся вновь паук, — я же не спрашиваю Странного, зачем ему данные по орбитальным объектам. Да и могу сам это все уладить — просто за свою дерзость тогдашнюю Странный должен отработать, а ты, господин губернатор, сам должен следить, что у тебя под носом творится. На кой ты мне нужен тогда? — Я слежу, слежу, — испуганно бормотал Диего. — Плохо следишь, некачественно. — Тэдди помрачнел. — Я вот узнал, что этот Дарби прибыл с Земли, и хоть в Совете Четырех его и знают, но никто его к нам не посылал. И люди из Совета, которые сейчас к нам едут, очень недовольны, что мы сразу у них не выяснили все. Понимаешь, амиго? Тебя самого за это надо… Губернатор был бледен, как известковый пласт пород. — Мы его, это… того… сами… — Если вы его сами… Вдруг раздалось негромкое жужжание электродвигателей. Все происшедшее дальше напоминало какой-то ночной кошмар: перед моими глазами вспыхнул ярко-красный, ослепительный шнур лазерного луча, Тэдди выпучил глаза, его лицо исказилось гримасой боли, из уголка его рта брызнула кровь, а голова неестественно наклонилась и опрокинулась с плеч на пол, в кровавых брызгах и тошнотворном шипении. Обезглавленное тело обмякло на кресле. Диего рухнул на пол, закрыв руками затылок, а я толкнул в сторону Ирину, выронившую бокал с коньяком, одновременно расстегнув ее кобуру на ноге и схватив бластер за рукоять. В падении я накрыл ее тело своим, развернул корпус влево и, активировав бластер, надавил на кнопку огня, послав ответный луч в сторону робота-андроида. Луч чиркнул по стене, оставляя черную дымную дорожку, и перерезал агрегат геологического бурильного лазера, который крепился на «плече» у робота. Я чуть повел стволом вбок, пытаясь попасть в видеосканеры машины, чтобы пресечь ее новую атаку. Дернувшийся в сторону андроид внезапно застыл: вместо его видеосканеров я пропахал раскаленную борозду в центре его корпуса, в том месте, где был центральный процессор. Я замер с бластером, стоя на одном колене, прикрывая собою Иру. Диего всхлипывал, лежа на полу. Мерзко воняло горелой плотью и раскаленным металлом. — Боже, — прошептала Ирина серыми от ужаса губами, — что это было? — Говорил я тебе не ходить со мной, — слегка дрожащим голосом ответил я. Тело мое тряслось от стресса и напряжения. — Нас чуть не убили, — взвыл Диего, приподняв голову с ковра. Я понял, что от моих действий сейчас зависит очень многое, и это придало мне сил. Словно во сне, я встал на ноги и осторожно, слегка пошатываясь, приблизился к андроиду. Нащупав сзади на корпусе кнопку активации, я обесточил машину. На всякий случай. Затем дрожащими пальцами я сорвал занавеску с псевдоокна и, борясь с тошнотой, стараясь не смотреть, промокнул лужу крови, закатив дулом бластера отрезанную голову на ткань. Завернув останки Тэдди в тряпку, я водрузил это на колени обезглавленного трупа и откатил кресло в дальний угол кабинета. Ирину стошнило на ковер. Я взял початую бутылку коньяка, выпил из нее почти треть, затем заставил выпить Ирину и Диего, который трясся, как отбойный молоток в руках проходчика. Нервы мои были на пределе, но я изо всех сил пытался держать себя в руках. — Кошмар, какой ужас, — бормотала Ирина, задыхаясь от обжигающей сорокаградусной жидкости. Я включил вентиляцию. — Так, ребята, — сказал я срывающимся голосом, — все, что могло произойти, уже произошло, спокойно… — Спокойно? — взвизгнул Диего. — Спокойно?! Все видели, что мы сюда вошли! А твоя баба не сдала свой бластер!!! Я подошел к нему и ватной рукой залепил ему пощечину. — Успокойся, Диего, истерика уже не поможет сейчас, — сказал я слабым голосом. — Надо думать, думать надо! Отсюда есть другой выход? — Ты прав, — простонал Диего, схватившись за щеку. — Надо думать… Есть, конечно, отсюда выход в подземную сеть коридоров. Черт! Какая хрень! Кто это сделал? — Диего, — я старался говорить твердо и спокойно, — мне понадобится твоя помощь: ты сможешь связаться со станцией прямо сейчас? С тем человеком? — Странный, ты рехнулся совсем? Нам надо валить отсюда немедленно! — Свалим, — кивнул я, — но перед этим надо получить информацию, понимаешь? Иначе все это зря! Понимаешь? ТЫ?! Я слегка повысил голос. — О боги марсианские. — Диего растирал себе виски. — Странный, почему от тебя всегда одни неприятности? — Ты свяжешься со станцией? — с нажимом повторил я. — Я попробую, — сдался Диего. — Дэн, давай уйдем отсюда, — всхлипнула Ирина. — Уйдем, Ира. — У меня закружилась голова, и я оперся о стол. — Сейчас несколько минут… Диего, давай быстрее! Диего, покачиваясь, подошел к панели с мониторами и начал набирать трясущимися пальцами какие-то команды на клавиатуре. Я косился на застывшего дроида в углу. — Когда соединишься с ним, дай знать, — сказал я Диего, — я с ним сам поговорю. — Лучше я, — возразил Диего, — а то он испугается чужого и отрубит связь. Дальнейшее происходило мучительно медленно: Диего соединился со спутником, потом послал шифрованный сигнал вызова, и мы еще минут десять ждали ответа. Мне показалось, что прошла целая вечность. Затем раздался тихий голос, искаженный помехами эфира: — Слушаю тебя, дядя. Как ты? — Это племянник говорит, — произнес Диего прерывисто. — Дядя на работе. — А, привет ему передавай, — ответил голос, — что там у вас? — Я тебе отправил запрос, можешь сейчас прочитать? — спросил Диего. — У меня тут кроссворд не сходится, поможешь? Дядя тоже очень хотел, у него не получилось мне помочь. — Кроссворд? — переспросил голос. — Сейчас гляну… так… ага… ну… сложный у тебя кроссворд, племянник, не знаю… Попробую… — Постарайся сегодня, пожалуйста. — Ладно, давай, попробую, на почту тебе скину… а что там у нас с новыми играми? А то мне между сменами скучно. Достал дядя чего-нибудь новенького? — Сам потом у него спросишь. — Диего волновался. — Что у тебя с голосом, племянник? — Голова разболелась — наверное, солнца хапнул сегодня много. — Береги себя, до связи… — До связи, — выдохнул Диего и отключил канал. — Вот и все, — сказал он медленно. — Я еду с тобой, Странный, часа через полтора здесь кипиш поднимется до самого Фобоса. Диего слегка пришел в себя за время разговора. — Мне теперь здесь опасно быть, — продолжил он, — что-то затевается. И туристов ваших лучше тоже забрать — им могут проблем устроить. Есть план, как свалить отсюда побыстрее. — Как? — нетерпеливо переспросил я. — У Тэдди под землей есть ангар с грузовыми вездеходами — машины надежные, большие: ты сейчас иди, собирай туристов — якобы на экскурсию, но с вещами… — Верблюдов тоже надо захватить — где мы в пустыне заправлять эти вездеходы будем? — Тоже верно, — досадливо поморщился Диего и вдруг затараторил, как раньше: — Давай так: я сейчас к себе сбегаю, соберу все необходимое, ты соберешь своих людей с вещами и верблюдами… Он замялся. — Где бы нам пересечься? — задумчиво бормотал он. — Эх, не так я себе это представлял, не так… Давай, я дам команду ребятам в отель, они тебя проводят, куда надо… — Ты уверен? — Я с сомнением взглянул на него. — Уверен, — быстро закивал Диего, — время у нас еще есть. — Дэн, мне страшно здесь, — слабым голосом произнесла Ирина. — Все, дорогая, идем! Диего подошел к клавиатуре и набрал на ней какой-то код. Псевдоокно отодвинулось в сторону, выехав чуть вперед, открыв за собой узкий коридор, в котором медленно разгорались неоновые светильники. — Вперед, — скомандовал пришедший в себя Диего. Ирина оперлась мне на плечо. Бросив испуганный взгляд на обезглавленное туловище, она рефлекторно вздрогнула. Мы опять спускались в подземелья Персеполиса. Лестница привела нас в небольшой гараж, в котором стоял красивый электромобиль с кузовом от джипа «комбат». Диего полез на водительское кресло, а мы с Ирой — назад. Зажглась приборная доска, завыл мотор, и мы выехали в длинный коридор, окутанный полумраком, иногда нарушаемым редкими светильниками. Машина покатила вперед, набирая скорость. Я медленно приходил в себя после случившегося. Да… я был согласен с Диего: не так я себе это представлял… не так… Баллончик с сонным газом, одеяло в бельевом ящике, расформирование группы и приобретение мобильности в нашем деле — все это выглядело теперь нереальным и ненужным. Мог ли Диего сам устроить этот заговор, используя меня? Почему Тэдди только что, перед смертью, заказал мне Дарби? Его не посылали в Персеполис! Так! И наконец, почему робот включился на поражение почти сразу после упоминания про Дарби? Это похоже на продуманную акцию: скорее всего, роботом не управляли дистанционно, как я сперва подумал, а он включился на какие-то ключевые слова, которые произнес Тэдди… То ли на разговор про орбиты Марса, то ли при упоминании имени Дарби в контексте со словами «грохнуть», «убрать», или «Дарби — Совет Четырех Городов»… Хотя за нами могли следить и робота включить дистанционно. В подвале это сделать трудно, не имея ретранслятора. Значит, под Тэдди давно копали и в «Лунной Дороге» работает кто-то предположительно из людей Дарби. Если предположить, что Дарби работает на какую-то разведку, то он не подходит под описание, которое дал Вэндерс про человека, что его вербовал в этом же баре: у Дарби вовсе не большой нос. Хотя это мог быть грим или кто-то из его людей. Ладно… Одно утешало: нас робот убивать явно не собирался, он был нацелен исключительно на Жирного Тэдди.
— Диего… — Я подался вперед, к плечу губернатора, ожесточенно вцепившегося в баранку. — Расскажи вкратце: как у вас появился Дарби? — Да недавно совсем, — сказал Диего вполоборота. — Мы вели переговоры с Советом о вступлении Персеполиса, а месяц назад нам позвонили и сказали, что посылают к нам человека, который будет работать в нашем руководстве и будет типа такого куратора, который оценит готовность города к вступлению в Совет. Сказали, что доверять ему можно как своему, и еще — кто-то его порекомендовал из знакомых Тэдди, я не помню кто. Приехал он и сказал, что будет пиарщиком, плакатов вот напечатал, начал речи нам писать, активно стал действовать. Вот так. — Значит, звонок был фальшивый, — ответил я. — И все? Больше никаких странностей? Не интересовался он туризмом или вашими связями со станцией? — Да нет, — покачал головой Диего. — Про наш тотализатор он в курсе был, но носа вроде не совал. — Он вздохнул. — О, дьяволы Марса им всем в задницу! — Понятно, — сказал я. Ирина цепко держала меня за локоть. — Приехали, — сказал Диего, и машина резко затормозила возле давешней двери к отелю, с надписью «Сектор 4Б». — Ключ есть? — спросил Диего. — Есть, — ответил я. — Удачи вам, через сорок минут встретимся. Двигатель загудел, и машина умчалась по коридору дальше, а мы вошли в дверь.
Дальнейшие события отпечатались в моем сознании, словно раскадровка клипа — будто череда стоп-кадров. Первый неприятный сюрприз в отеле был сразу: пустой и притихший гараж, гудящий генераторами. Отсутствовали наши верблюды и какая-либо охрана. Я утешал себя мыслью, что это Диего уже предупредил часовых, что верблюдов надо эвакуировать к месту нашего бегства. Правда, он же, Диего, обещал, что нас проводят, куда следует, те самые часовые, которых я не обнаружил, — ну да ладно, сейчас не до этого — нужно собрать туристов. Вернулись ли они с вечеринки? Мы с Ириной вбежали на второй этаж и стали стучать по комнатам. Мертвая тишина холла тут же наполнилась шумом, нетрезвыми восклицаниями и возбужденными вопросами. — Все объясню позже, — махал я руками, — нам необходимо срочно покинуть город: здесь становится опасно! Не хватало только Дроновой с англичанином, но Азиз сбивчиво объяснил, что те должны быть в кафе напротив, — они решили продолжить праздник. Я послал его их привести. Сенька долго не открывал, а когда наконец вышел, он был закутан в одеяло и сказал, что никуда не пойдет. Он был явно раздражен, что его прервали: из-за его спины раздался томный голос Лизы: — Что там Странному приспичило? Я вкратце изложил Сеньке ситуацию, на что тот ответил, что наши заморочки его не касаются и что он, когда отдохнет, нас догонит. Я махнул рукой, послав его ко всем марсианским чертям, а мой рукав уже теребили Аюми и Лайла. Перебивая друг друга, как две пулеметные турели, они стали забрасывать меня вопросами. Я, как мог, отвечал, повторяя вновь и вновь, чтобы все скорее паковали рюкзаки и собирались в холле. Я поискал глазами Ирину, но, видно, она была в номере — собирала вещи. Доблестные эсквайры, как ни странно, восприняли происшествие с присущим Охотникам спокойствием, хотя я ожидал, что Йорген предложит поднять бучу в городе и устроить уличные бои. Видно, Йорген после Башни навоевался надолго. Тут в холл поднялся Азиз с нетрезвым англичанином и Дроновой. Англичанин был с красным лицом и отбивался от Азиза со словами, что он летел на Марс не для того, чтобы и здесь им командовали негры. Азиз флегматично держал его за шкирку, попыхивая косяком. — Не успели погулять как следует! — негодовала полячка. К Дроновой тотчас же подбежала Аюми и схватила ее за руку. Я тоже пошел собрать вещи и переодеться в походный комбез. С момента смерти Жирного Тэдди прошло чуть больше десяти минут, поэтому была надежда на то, что мы успеем смыться из города, а если рассеять группу по городу, нас вообще не скоро найдут… Когда я вышел в холл, там стоял высокий нескладный юноша в армейском комбезе с нашивками капитана. Он пытался что-то выяснить у Йоргена, который оживленно жестикулировал. Стоявшая рядом с ним Сибилла подошла ко мне: — Этот парень говорит, что его прислал Диего Хлопотун и что мы должны идти с ним куда-то. Я энергично закивал. Почти все туристы уже расположились в холле с рюкзаками. Артур Митчелл продолжал яриться, а голландец беспомощно озирался по сторонам. — Вообще я геологов с собой не беру, — сказал я, подойдя к Митчеллу. — Вы можете спокойно оставаться, опасность грозит только нашей группе. — Нет-нет, — быстро пробормотал как по команде утихший англичанин, — мы с вами; тут мы никого не знаем. — Тогда «вери квикли, унд шнеллер битте»! — гаркнул я на манер прапорщика. Англичанин подскочил на месте, чем доставил мне огромное удовольствие. Словно детский игрушечный автомобиль, пробуксовав колесиком по песку, он сделал несколько нелепых движений ногами, будто механическая кукла, оставаясь на месте, а затем, чуть не сбив голландца, исчез за дверью их номера. — А что насчет верблюдов? — спросил я молодого капитана. — Их подведут к воротам или как? — Насчет верблюдов я не в теме, — протяжно проговорил юноша, — мне велено было передать, чтобы вы шли за мной к ангару с вездеходами… — Тсс… — Я слегка толкнул его под локоть. — Это не стоит говорить вслух. Есть короткий путь? — Да по улице проще — напрямик, — промычал тихонько капитан. — Ну что? — Полковник потер ладони. — Отправляемся? Рядом стоял Азиз, и глаза его сверкали: я проиграл — расформировать группу не вышло, а вот Азиз мне начал не нравиться всерьез. — Еще раз повторяю. — Я грозно нахмурил брови. — Держимся вместе, никто не отстает, и идем очень быстро вот за этим человеком. — Я кивнул в сторону капитана. — Это эвакуация, нам необходимо срочно покинуть город, всем ясно? — А где наши верблюды?! Там мои вещи есть! — Язык Дроновой слегка заплетался. — Верблюды уже в точке эвакуации. Живее, живее! Я искренне надеялся, что все так и есть, как я сказал. Гомонящей и разболтанной шеренгой вышли мы из отеля «Гладиатор», как я искренне надеялся, в последний раз… Сенька… Да хрен с ним… дуралей… однако он всегда выкручивался… — За мной, — неожиданно зычным голосом скомандовал капитан, — спокойным, но быстрым шагом! Видать, он имел опыт общения с колонной гражданских. Мы напоминали мне заблудившихся туристов, потерявших свой отель, которых ведет некий сейвер[46], призывающий всех к спокойствию. Шумной толпой мы двигались к центру, за капитаном. Как я ни пытался наводить порядок и тишину — увы, все было тщетно. Наша группа слишком привлекала к себе внимание хотя бы своей массовостью. Я старался всех раздражать — шел сзади и подгонял, иногда и легким подталкиванием. Ирина предусмотрительно шла рядом. Я нервничал — глядя на пустынные утренние улицы Персеполиса, я бормотал вполголоса «все-все, до свиданья». Я хотел немедленно оказаться не тут, взять всех туристов, уменьшить их до размера шахматных фигур — и положить к себе в карман… И бежать… Узкие шлакоблочные стены сменялись кирпичом и пластиком. Гулко отбивали подошвы сапог ритм по мостовой… Редко я видел в отдыхающих такое единство… Вдруг… у меня случилось дежавю: мостовая… кривые улочки… группа, шагающая почти в колонну… «В Праге был двадцать первый день месяца адара пять тысяч триста сорокового года, полдень, — раздался голос, как я и ожидал, откуда-то сверху, — иначе — март одна тысяча пятьсот восьмидесятого! Ровно в полночь перед этим пражский раввин, великий каббалист Леви бен Бецалель создал своего Голема…» Но никто не выглядывал из окон. Кратер притих… Ветер обжигал холодом лицо. Тишину нарушал только треск ветряных генераторов и гулкое гавканье собак… Всю эту дурацкую поездку меня преследуют одни неприятности… Ничто из задуманного не воплощается. Как мы вообще смогли при таких раскладах остаться живыми? Видно, хаос мешает даже смерти… Автоматика вырубила вентиляцию в отеле «Гладиатор», мой баллончик уже должен был усыпить всю охрану, и я с Ириной… — Еще два квартала… — выдохнул облачко пара молодой капитан. Пару раз мы с полковником отгоняли от группы пьяных попрошаек, которые бесцеремонно хватали туристов за руки и даже пытались дергать застежки карманов на рюкзаках. Мне даже пришлось использовать приклад автомата, чтобы придать убедительность своим доводам. Дронова, еще не окончательно протрезвевшая, поливала попрошаек отборной руганью, и они отвечали ей тем же. Ирине пришлось ееодернуть. В вечерней прохладе от туристов уже шел пар — шагали все очень быстро, даже полячка и англичанин. — Куда бежим, почему бежим? — задыхаясь, бормотала Аюми под топот сапог по булыжной мостовой. Она опасливо озиралась по сторонам и пыталась спрятать голову в плечи. Свет почти не горел, и только призрачное сияние облаков и краешек неба, где укрылся восход над восточной стеной кратера, давали какое-то освещение. Капитан свернул во дворы каких-то поржавевших бочкообразных строений неясного назначения (не хотелось бы думать, что там живут люди), и под кудахтанье разбуженных кур и гавканье домашних церберов мы пересекли залитую мазутом площадку с ржавым остовом пассажирского автобуса с заделанными пластиком окнами. Капитан подвел нас к зданию из гофрированного металла с надписью «Ангар Городского ополчения. Вход по пропускам». Он отворил массивную дверь, которая резко заскрипела в предутренней тишине. В ангаре было темно, и поступил приказ зажечь фонари. Наконец наш провожатый осветил ярким пятном света кирпичную будку с дверцей. Это оказался вход в уже знакомое нам подземелье. Оно произвело на туристов неизгладимое впечатление: у Аюми на время даже пропала паника. Внизу, в тоннеле, никакого транспорта не было, и мы продолжили путь пешком, наполняя пространство вокруг гулким эхом шагов и шорохами. Все притихли, поглощенные этой какофонией звуков. В коридорах горел тусклый и редкий свет, поэтому фонарей не выключали. Вдруг из-за очередного поворота стали появляться шагающие нам наперерез темные силуэты людей. Нас ослепили встречным светом фонарей. — Приказ восемнадцать! — громко сказал капитан. — Приказ одиннадцать, — хрипло ответил голос со своеобразным акцентом. Я понял, что перед нами Диего со товарищи. — Все в порядке, Странный? — Диего был облачен в неуклюжий черный комбез военно-космических сил с тяжелым бронежилетом и эмблемой десанта: такие иногда носили паладины. Сзади у него висел здоровенный рюкзак. Со стороны Диего напоминал космонавта, впервые высаженного на Луну. В окружении здоровяков-телохранителей он даже больше походил на приземистый луноход. — Все в порядке, Диего-амиго, — заверил я, — все в сборе. — Тогда надо спешить, — пыхтя, ответил тот. И мы опять начали спешить. Телохранители Диего выстроились в вытянутое каре, немного прикрывая нашу группу с фронта. — Я так торопился… так торопился… — тараторил Диего. — Слушай, а может, никакого кипиша и не будет, а, Странный? — Мне тут делать нечего, — проворчал я, — а ты как знаешь… — Да вот в том-то и дело… — Судя по всему, Диего слабо представлял себе свои дальнейшие действия. — Ведь мы же не виноваты… а этот хмырь… ну… Дарби… Это даже и неплохо, что убили Тэда: мне его не жаль. — Последние слова он произнес почти шепотом. — Просто мы можем укрыться на время в нашем охотничьем поселке — он тут рядом… Нас в обиду не дадут, да и утрясется все… Я не думаю, что Дарби… Мы с тобой идеально управились бы с городом… Подумай, Странный… — Слушай, Диего! — не выдержал я. — А людей мне куда девать? Если Охотники будут бросать туристов, у них не будет работы… Одним собирательством на Марсе не протянешь. Да и, прости уж, не больно-то я люблю административные должности… — Вот так всегда, — пожаловался губернатор. — Умный человек управлять не хочет, а наглый и тупой — рвется… Жалко… Я посмотрел на Диего с некоторым оттенком уважения… Пахло сыростью, и где-то стрекотали крысы: мы шагали, как мне казалось, наугад. Вот коридор повернул влево, и мы увидели в тусклом освещении надпись: «Резервуар токсичных отходов». Железные ворота были украшены черно-оранжевыми полосами, а в центре красовался значок химической опасности. Кто-то из свиты губернатора набрал нужное сочетание цифр на панели возле двери, что была врезана в ворота, раздался писк на три тона, и дверь отворилась… Мы вошли в кромешную тьму. Туристы замешкались у двери. — Черт, генератор законсервирован, — услышал я голос одного из охранников. — Так пойди и включи его, Барт, — назидательно посоветовал Диего. Нашлемные фонари освещали бетонный пол, а от двери тянулась бледно-розовая полоса — свет из коридора. Мне казалось, что в темноте порхают красные светлячки, словно огоньки сигарет. От сырости неприятно покалывало позвоночник. Вдруг света заметно убавилось, и раздался металлический лязг — это захлопнулся вход в помещение. — Какого хрена!.. — услышал я возглас Диего. И тут вспыхнули яркие пятна света, осветив большое пространство, прореженное подпорками из сетчатых конструкций, и прозвучал громкий голос, отразившийся эхом от каменных стен: — Всем оставаться на местах, без глупостей, у нас пять пулеметов, дверь блокирована… Раздались крики, я зажмурился… Кто-то из охраны Диего выпустил автоматную очередь, которая раскатистым эхом зазвенела в ушах. Одно яркое пятно погасло. В ответ раздалось глухое прерывистое стаккато пулеметной очереди: кто-то хрипло взвыл, и послышался звук падающего тела. В это время я скинул рюкзак и нащупал локоть Ирины, повалив ее на пол уже второй раз за этот долбаный день. Она вскрикнула, а вокруг загомонили на разные голоса. — Не стреляйте! — крикнула Лайла. — Какого хрена! — взвизгнула Дронова. — Всем на пол, живо! — приказал я. — Нет-нет-нет, — бормотала японка… — Это кому там делать нехрен? — крикнул Йорген, передергивая затвор. — Я — губернатор Персеполиса! — кричал Диего, закрыв ладонями лицо. — Вот вас-то мы и ждем, — раздался вновь голос, исходящий из ярких пятен света. Мои глаза постепенно привыкали к свету, я приподнял голову. — Чем обязаны счастью встретить нашего любимого пиар-директора из метрополии? — Я понял, что моя антипатия к Дарби приняла совершенно конкретные формы. — Ты мне тоже не нравишься, — услышал я голос, искаженный усилителем. — Но свернуть тебе шею я пока не могу… К тому же и ты тоже отказался меня убить… Раздался мерзкий смешок, и я представил себе противно изогнутую канцелярскую скрепку. — Мы с Тэдди просто не успели сговориться о цене, — ответил я брезгливо. — Ну как же, — донеслось в ответ, — а данные по орбитальным объектам — зачем они тебе? — С детства увлекаюсь астрономией, — зачем-то ляпнул я. — Ну-ну, умник, пока можешь поострить… Оглядевшись, я стал изучать помещение: меж причудливых теней от сетчатых стальных колонн на фоне пятен света выделялись коробками массивные силуэты трехосных вездеходов с брезентовыми фургонами. В дальнем конце ангара сгрудились наши дромадеры, флегматично пожевывая губы, а по всему периметру помещения стояли вооруженные люди со стволами навскидку. Пулеметчиков я насчитал только троих, но это не очень успокаивало. Дьяволы Марса! Ну почему все так нелепо, так по-дурацки? Вся эта поездка уже давно напоминала какую-то дешевую киноподелку с элементами воспаленных сновидений. Но все вокруг упрямо говорило, что это не сон… — Именем Совета Четырех Городов вы арестованы, — не без пафоса произнес Дарби, выступая на освещенное пространство, держа перед собой вытянутую руку с пистолетом, словно он и впрямь был киношным полисменом, который задержал опасную банду. — Дарби, дружище, — я медленно встал с пола, — прекрати этот фарс: это же смешно! Никакой Совет Четырех тебе ничего не поручал, мы оба это знаем. А вот некая разведслужба с матушки-Земли… — Странный, — ледяным тоном перебил меня экс-пиарщик, — я ведь приказ-то и нарушить могу: скажу, что ты кинулся на меня с оружием, и пристрелю как бешеного цербера… Кстати, положи оружие на пол. Всех обыскать! Последняя фраза была обращена в сторону его отряда. Несколько человек вышли из оцепления и, грубо поднимая всех с пола, похлопывали по бокам. Я понял наконец, почему он мне так противен: он был трусом, болезненным трусом, и, несмотря на некий ум и знание человеческой природы, не мог удержаться от самолюбования. Чем-то мне это напоминало покойного Джо. Даже отвратительный Тэдди был более честен и откровенен — он давал понять на все сто, каким является на самом деле. — И какого хрена, Странный, я согласился пойти с тобой в этот рейд?! — Йорген сплюнул на пол с досады. — Почему молчал мой дерьмосканер?!! — Потому что вам, марсианам, нравятся всякие заварушки, — проворчал я, помогая Ирине подняться. — Ты не ушиблась, милая? — Все в порядке. — Ирина отряхнула колени и бросила на Дарби уничтожающий взгляд: — Недаром этот урод мне сразу не понравился. — Может быть, я и урод, дамочка, — Дарби вновь ехидно выгибал свою скрепку, — но вот вы такая красавица и мне очень даже симпатичны. Да и Странный, если приглядеться, тоже неплохой парень. Он убрал пистолет в кобуру, подходя к нам все ближе. — Одно плохое качество вас объединяет, — продолжал он, не убирая с лица глумливой улыбочки, частично прикрытой радиомикрофоном, — вы очень самоуверенны, вы считаете себя умнее других. — Дарби, это твои комплексы, — перебил я. — Может, поговорим об этом? — Вы! — неожиданно громко крикнул Дарби, вскинув обе руки с перстами, указующими на нас с Ириной, и неожиданно добавил: — Шестьдесят девять! В ту же секунду чьи-то сильные руки зажали мои предплечья профессиональным захватом. Я попытался выгнуть спину и взвыл от боли — это ранение дало о себе знать. — Не дергайся, — услышал я за спиной картавый голос англичанина. Повернув голову, я увидел, что Ирину также сжимает в объятиях голландец. Мы с Ирой беспомощно переглянулись. Нас принялись обыскивать, вынимая из карманов фактически все. — Никогда не думал, что гребаные геологи способны на такое свинство, — процедил я, отдуваясь. — Геологи? — удивился Митчелл. — С чего ты взял, что я геолог? — По крайней мере, вы так сказали, когда мы вас нашли, — ответил я, сильно жалея, что не шлепнул этих придурков еще у Башни. — Вы нашли? Нас? Кого — нас? Я, правда, не совсем все помню, но тебя я точно вижу впервые, так что не обижайся — ничего личного. До меня вдруг дошло: нам в группу подсунули двух зомбированных, которых закодировали на выполнение ряда команд при помощи гипнотехнологий! А число, громко произнесенное Дарби, было ключевым словом для их выполнения! Боже, какой же я идиот, что не заподозрил этих наших случайных попутчиков! Миллион раз права была Сибилла, когда убеждала меня в недопустимости гуманизма на Марсе! И теперь… из-за меня… хотя все равно нас загнали в мышеловку… Но зачем тогда эти зомби? — Вот и здорово! — Дарби с удовлетворением потер ладони. — Зачем применять насилие к женщине? — мрачно спросил я у Дарби, мысленно прикидывая: доплюну ли я до его довольной физиономии? — Чтобы вы не натворили бед и не поранились, — весело ответил тот, — а то вы такие шустрые, что мы никак не могли вас схватить! А ведь ты и не представляешь себе, как вы нам дороги! Конечно, больше Ирина, чем ты, но… — Может, ты хотя бы объяснишь, чего тебе от нас надо? — спросил я, поняв, что плевок, скорей всего, не долетит. — Ага, конечно, — закивал Дарби с издевкой, — в свое время ты все узнаешь! Грузите всех по машинам, — приказал он своим людям. — Верблюдов тоже берите, на всякий пожарный случай. Ирина поедет со мной, в кабине. Дарби подошел ближе и защелкнул наручники, которые вынул из кармана комбеза, на запястьях Ирины. Голландец (или уже и не голландец вовсе?) отступил назад. Мне тоже сковали руки сзади, как, впрочем, и остальным членам группы. — Это произвол! — кричал Азиз. — Я протэстую! Ви рассысты! Дарби подошел к Диего, посмотрел на его бледное лицо и сказал: — А тебя, господин губернатор, шлепнуть бы надо, конечно… — Меня-то за что?! — испуганно пролепетал Диего. — Ваши разборки меня не касаются, Дарби! И Совет у нас слушают… — Так вот мой тебе совет, — скаламбурил Дарби. — Никому про все это ни слова, а то отправлю тебя к твоему боссу, понял? Диего энергично закивал. — Это была спецоперация разведки Четырех Городов, — продолжал Дарби. — Эти люди — преступники, которые в сговоре с Тэдом хотели навредить марсианской безопасности. Туристов мы допросим и отпустим с этими двумя Охотниками, — он кивнул на Йоргена с Сибиллой, — так что все в порядке. Это все, что тебе надо знать. Понял? Ты свободен… — Свободен? — переспросил Диего, не спуская глаз с направленных в нашу сторону автоматов и облизывая пересохшие губы. — Я могу идти? — Идите, господин губернатор, и объясните всем правду, — кивнул головой Дарби. — Странный, мне жаль, что так вышло, — промямлил Диего, проходя мимо меня на подогнувшихся ногах. — Все нормально, — ответил я, — ты мне ничем помочь не мог бы, прощай, Диего-амиго. — Увидимся, — ответил Диего, пряча глаза. — А вот это вряд ли, — со зловещей ухмылкой вставил Дарби. — Все по машинам! Покажите мне его вещи, — обратился он к обыскавшему меня бойцу. Некоторое время он перебирал мои вещи, затем кивнул каким-то своим мыслям. — Грузите его в наш вездеход и глаз с него не спускайте! Ясно? И меня повели к машинам…
Надрывно завывали газотурбинные двигатели вездехода по песчаным барханам, сзади, за бортом фургона, ярко слепило солнце, поэтому я прикрыл веки, но спать не хотелось. Раскачивался кузов, и тихонько переговаривались люди. Полдень уже миновал, кое-кто клевал носом, кто-то умудрился заснуть в этой душной коробке, которую болтало, как в хорошем шейкере. Бордово-охристые разводы песков виднелись в широкие щели куска брезента, укрепленного над задним бортом и трепещущего, словно парус на ветру… Хотя что говорить: я один раз только видел парус, и то в безветренную погоду, — оставалось лишь предполагать, что именно так он и трепещет. Голос одного из шестерок Дарби рассказывал бородатые анекдоты, кто-то из его товарищей гоготал, как дикий дромадер. Пахло горячим и пыльным воздухом, который обжигал ноздри тысячей необычных запахов, — но сильнее всего были миазмы из коробки: пахло мазутом, потом, газом и страхом. Я не любил дневной пустыни. Это казалось чем-то гораздо более тоскливым и мрачным, чем ночью. Скованные за спиной руки затекали, и приходилось часто менять положение, что тоже не способствовало сну. Напротив меня на куче лысых покрышек восседал охранник с автоматом. Он играл в приставку. Сбоку тоже сидел охранник — их рассадили между нами в шахматном порядке, таким образом, чтобы никто не разговаривал и не буйствовал. Правда, пока я и не думал буйствовать — я впал в глубокую и мучительную кому, некую медитацию ожидания: мозг фиксировал любые изменения вокруг, но не думал, не надеялся и не заставлял нервничать. В таком режиме я действовал интуитивно… Но интуиция моя молчала… Да, мы в очередной раз влипли… И теперь крепко… Битва у Башни состоялась во многом из-за Сеньки и из-за меня: теоретически ее можно было избежать, но убийство Тэдди и попытка бегства из города — это уже жесткая сценарная диктатура: если бы я не пошел к Тэдди, кто поручится за то, что не возникла бы другая провокация, вследствие которой мы все равно стали бы «врагами марсианского народа» и нас бы так или иначе арестовали… А эти два зомби… До сих пор мурашки по коже и досада, глубокая досада на себя… Дарби явно не собирался проигрывать и сделал все, чтобы его действия были продуктивны, — подсуетился, подстраховался, продумал. Вообще он отнюдь не дурак, этот Дарби, и обижаться надо не на него, а на себя… На кого бы он ни работал — наверняка был на хорошем счету. Он профессионал, в отличие от хитрого, но неумного мясника Мирзы, жалкого и импульсивного Джо, дикого, хоть и во многом хладнокровного комода Седого. Дарби — полевой кукловод, он все свои силы тратит на закулисные действия, а не на стрельбу и погони. И вот тебя, Странноватый, он обыграл, пока ты обыгрывал его и строил свои хитроумные планы… Ну ладно — нельзя выиграть партию, не потеряв ни одной фигуры и без единой ошибки. Вот сейчас нас просто взяли за жабры, и не столь важно как… Омар Хайям писал об этом примерно следующее. Рыбе не нравилось, что в арыке тесновато. А вот утка, сопровождавшая ее к морю, была жуткой реалисткой, ибо считала, что когда ты на сковороде — уже все равно, что там плещется за ее бортами. И старик был тысячу раз прав… Меня посадили на тот же вездеход, в кабину которого ушел Дарби, голландец и Ирина. Всего машин было четыре. В кузове со мной были Лайла, Аюми, Азиз и Йорген, которые сидели ближе к кабине. Остальные поместились в другой вездеход, а в два оставшихся погрузили наши вещи и верблюдов с поклажей. Я очень надеялся, что у вездеходов кончится топливо, что-нибудь сломается или на нас нападет кто-нибудь… Впервые в жизни я мечтал о нападении… Да, однако… Вдруг мой взгляд уперся в одну деталь, которая заставила меня выйти из медитации: я увидел, что кобура с пистолетом на поясе охранника, который справа, почти расстегнута и клапан держится только на «липучке». По моему телу прокатилась волна адреналина — я был взволнован. Йорген, скорее всего, в тысячу первый раз назвал бы меня «психом», но… Я начал ерзать на месте и тяжело вздыхать. — А можно по малой нужде сходить? — с надеждой спросил у охранника. — Че? — Он раздраженно посмотрел на меня глубоко посаженными карими глазами. — Я бы помочился, — ответил я с пояснительной интонацией. — Перебьешься. — Он отвернулся. — Но если я обмочусь прямо здесь, то во всем кузове будет вонять, — предостерег я. — Я те башку ща сверну, — рявкнул тот, резко обернувшись… — А что ты орешь, тут все живые люди… — попытался я его урезонить. — Слышь, Бурда, потрудись-ка малек, а то ты весь день филонил, — раздался из глубины кузова голос наемника, травившего анекдоты. Судя по властным ноткам, он был за главного. — Я че, нанимался всякую хренотень тут выгуливать? Я че, сестра-сиделка? — взъерепенился тот. — А вот надо будет — и задницу ему вытрешь, — ответил старший. — Тебе велено было глаз не спускать с него? Злой и хмурый, Бурда схватил меня за рукав и довольно грубо подтолкнул к краю кузова. Затем он отстегнул мне один браслет, зажал его в кулаке и приподнял край брезента. — Давай быстро, — брезгливо поморщившись, пролаял он. — А как же дамы? — Я в ужасе вытаращил глаза. — Слышь, пассажир, ты особо не наглей, — услышал я голос любителя анекдотов, — дамы уже отворачиваются! Я понял, что надо действовать и так. Я скосил глаза вниз и вправо, сконцентрировавшись на кобуре этого Бурды. Она была на расстоянии моей вытянутой свободной руки. Не знаю — глупо ли я поступил? Я резко вывернулся, пытаясь распахнуть клапан и схватить рукоять оружия, и тут же почувствовал удар локтем в шею (отчего у меня перехватило дыхание) и неплохой прямой в грудь. Меня отбросило к борту, и я потерял равновесие — моя физиономия проехалась по шершавому брезенту, небольшой кувырок в воздухе, и… Я упал на песок, судорожно вдохнув воздуха, полного дыма, песка и пыли, которые щедро клубились под колесами вездехода. Я резко откатился в сторону и замер, приподнявшись на руках и отчаянно кашляя и отплевываясь. Затем резко вскочил и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, побежал что есть духу назад, прямо по разрытому колесами вездеходов песку, в надежде, что мои следы потеряются на фоне колеи от машин. Бежал я долго, не оборачиваясь, не слыша вокруг ничего, кроме бешеного стука своего сердца и прерывистого дыхания. Я бежал под неприятно ярким светом солнца, вырубив на ходу застрекотавший счетчик и закрыв забрало светофильтров шлема, я чувствовал легкую панику и досаду, оттого что получилось не совсем то, чего я добивался. Во время падения я ударил раненую ногу, которая пульсировала острой болью. Я пытался мысленно представить, как они связываются с кабиной, останавливают вездеходы, решают кого-то отправить в погоню, разворачивают одну из машин и едут назад на маленькой скорости, внимательно осматривая пространство вокруг. Моя фора — максимум минут десять — пятнадцать. За очередным небольшим барханом я заметил глинистую возвышенность — это была в некотором роде удача: разбежавшись по колее, я прыгнул под углом влево и, попав на относительно твердую почву, встал на четвереньки. Пятясь задом за каменистый бугор, я тщательно затирал свои следы, которые и так были почти незаметны. Потом я прополз по каменистой ложбине и первый раз замер, прислушиваясь к тихому шуму ветра в песках. Было тихо, хотя гулкий стук сердца немного мешал сконцентрироваться и продолжала пульсировать потревоженная рана в икроножной мышце. Я подождал секунд тридцать и продолжил ползти, прикрываясь барханами, куда-то к юго-востоку. Через какое-то время я вновь остановился и прислушался — опять тишина. Сквозь шелест ветра мне показалось, что я уловил звук работающих двигателей, но он был довольно негромок, не приближался и не затухал. Я подождал еще какое-то время, но ни единого звука, кроме шороха ветра в барханах, уже не слышал. Вот так, напряженно вслушиваясь в любое малейшее изменение голоса пустыни, я пролежал еще часа два, и ничего не происходило — солнечный свет начинал краснеть, на меня падала тень от бархана, в которой я был фактически невидим. Вокруг меня простиралась огромная пустыня, и, кроме фляги со спиртом и с водой, пары кубиков концентрата и небольшого выкидного ножа в сапоге, у меня ничего не было. Да разве что штук семь сигарет в смятой пачке. Я рассудил, что это не так уж плохо. Дарби, наверное, не стал меня искать по причине спешки. А может, они решили, что в пустыне я и так издохну, особенно без еды и оружия. Как назло, во рту сразу стало сухо, как в окружающих меня песках. Я снял с пояса флягу с водой — она была почти полной — и вылил на язык не больше пробки воды. Покатал ее во рту, проглотил и повесил флягу обратно. Нож я вынул из сапога и заткнул за пояс. Стальные браслеты продолжали болтаться на правом запястье — я решил приспособить их под некое подобие кастета. Обидно было, что я не знал, как далеко собрался ехать Дарби. Даже при отсутствии КПК я примерно помнил карту местности и очень надеялся, что Дарби едет туда же, куда собирались и мы. Я осторожно поднялся, долго всматриваясь вокруг, разглядывая силуэты барханов, подсвеченных вечерним солнцем, словно прожектором, как тогда в долине… Убедившись, что признаков активности в обозримом пространстве нет, я направился обратно, к следам вездеходов. Я старался держаться теневой стороны рельефа, не упуская из виду борозды взрытого колесами песка. Боль в ноге стала постепенно утихать. Так я и шел, слегка прихрамывая, просто шел, внимательно озираясь по сторонам и стараясь ни о чем не думать. Ни об Ирине, ни о наших эсквайрах, ни о Дарби с туристами, ни о своих перспективах на ближайшее время: если у меня и возникали какие-то мысли, то они были невеселыми, и вообще оптимизм мне сейчас давался с трудом — я просто пытался сохранять спокойствие. Пока перевес сил был совсем не в мою пользу — то, что я ускользнул от лап Дарби, преимуществом назвать можно пока только с натяжкой… Ноги сами шагали наученным шагом: с пятки на носок — меньше шума, больше боли, раз-два-три-четыре, левой, левой. Корпус моего туловища пригибается пониже, хотя кажется, что я уже успел устать: устать прятаться, устать бояться, устать думать о смерти… Устаю… Надо чуть добавить кислорода в дыхательной маске… вот так… наедине с собой, со своими мыслями — шагать вперед, шагать, чтобы жить, чтобы победить непонятно кого и неясно зачем… раз-два-три-четыре, вдох — выдох… Шумят бронхи, шипит фильтр, один в пустыне, плевать… Один в пустыне… Хрен с ним… надо идти… Ира… что с тобой? Раз-вдох, два-выдох, раз… Небо становится багрово-оранжевым… В голове звучит давно забытая мелодия… Отпечатанный протектор на песке похож на сталкивающиеся сверла; пока я не думаю — я существую? Парадокс? Шуршит ветер в песчаных барханах, наконец-то я остался один, как я этого и хотел… Только… жаль, нет компьютера, а то включил бы тот надоедливый трек, который крутится у меня в голове… Раз-вдох, три-выдох… метр за метром… Через какое-то время я вошел в ритм строевого шага: каждое движение было синхронно с дыханием: на «раз-два» — я делал глубокий вдох, на «три-четыре» — глубокий выдох. Из-под маски легкой дымкой начинал выбиваться пар от дыхания… Вдалеке, где-то между барханами, послышалось тяжелое ритмичное сопение, которое шло, сопровождая меня. Холки церберов я заметил на тридцать градусов южнее. Это было скверно — звери чувствовали, что я ранен, хоть и не сильно, зверям казалось, будто я скоро не смогу ходить, — пока они просто шли параллельно моему курсу, но постепенно приближалось темное время суток, а я должен буду рано или поздно поспать, хотя бы пару часов. Во рту опять пересохло, но я терпел — по моим прикидкам, стоило потерпеть еще часик, пока можно будет хлебнуть из фляги. Зато я пообещал себе, что глотну и спирта для поддержания тонуса. Это предвкушение позволяло держаться… Делить в уме порции воды и шансы… холок было около трех или четырех, пару раз мелькали пегие морды с торчащими из-под рваных губ клыками… конечно же их привлек шум в пустыне, особенно когда рокот моторов стих и остался только запах моего мяса. Церберы хоть и приручаемые предки собак, но есть они любят, как и все живое в этой вселенной… Через сорок минут я не выдержал — замедлил свой ход и снял с пояса сперва одну, а затем и другую флягу. Нахальное и циничное преследование собак стало меня нервировать. Видно почувствовав мое состояние, они активизировались: на ближайший бугор выполз, припадая к земле, довольно крупный кобель и, потянув носом воздух и заметив меня, повернул голову и зарычал… Хвостов у него было два — один перебит, а на шкуре виднелись поперечные шрамы, судя по всему, оставленные юварками, потому что только у них я видел такое оружие: несколько десантных ножей, привязанных к длинной трубе веером. Кобель сделал несколько прыжков галопом по склону бархана и, глухо рявкнув, скрылся в низине. Только тогда я разглядел трех остальных участников стаи: один, грязно-оранжевого цвета с желтым пятном на спине, был двухголовым, остальные изобиловали пестрой раскраской охристо-черных оттенков и вроде были не очень крупными. Эти ободранные и пошарпанные твари, высунувшись из-за ближайшей лощины, нахально созерцали меня, роняя на песок вязкую слюну, и вновь спрятались в складках местности… Я понял, что если не решить этой проблемы в ближайшее время, то потом, когда я устану, — будет поздно. Я начал думать. Часа через полтора я заметил самый крупный бархан по ходу колеи вездеходов. Подбежал к нему и забрался почти на самый верх. Разрыв неглубокую ямку, я уселся в нее задницей, и тут раздалось злобное рычание. Я начал набрасывать на себя песок, чтоб покрыть большую часть туловища, защищая себя от прокусов. Увидев, что я уменьшился в размерах, да и упал, стая зарычала, топорща уши и скаля клыки. Они глядели на меня снизу вверх круглыми жадными глазами, в которых была ненависть, голод и страх. Вожак вновь забрался на небольшой холмик и, несколько раз дернув туловищем, громко зарычал, а затем первый пустился бежать ко мне, задирая верхнюю губу и утробно урча. Я попытался поцокать языком — это успокаивает собак, но сейчас я слышал только шорох крупных лап по песку и сопение: кобель с перебитым хвостом бежал ко мне, всем своим видом обещая мне проблемы с целостностью организма. Его пасть оскалилась, обнажив ряд желтых зубов, и я, клянусь всеми марсианскими богами, не хотел бы, чтобы он их в меня воткнул: эта тварь больше метра в холке безопасна, только когда твои руки сжимают автомат. И мне было мучительно обидно, что его у меня сейчас нет, — нет моего автомата. За ним выскочили его трое собратьев, которые казались уже лишними в этой ситуации. На пару секунд я подумал, что стоило бы вскочить на ноги, но один опытный Охотник именно так объяснял мне борьбу с собаками без оружия. Вожак, подскочив ко мне, прыгнул, нагнув шею вбок: он собирался вцепиться мне в артерию. Я лихорадочно вспоминал, где левая сторона его груди, — нож я уже держал в руке: словно во сне, огромная пегая туша обдала меня зловонным дыханием, челюсти пошли в сторону шеи, а мой нож под легким углом уперся в килевидную грудь. Клацнули зубы, я вновь почувствовал гнилостный запах и сжался, отвернув шею вбок, острие провалилось в туловище, скользнув по ребру, раздался пронзительный визг, и на песок брызнула кровь, обдавая ноздри тошнотворным металлическим оттенком… Я почувствовал боль в раненом плече, удар, вывернутое запястье — и тотчас же услышал хриплый лай, захлебывающийся рычанием. По моей щеке царапнула огромная лапа с когтями, и я ударился головой о камень, громко выругавшись матом… Трое оставшихся церберов с хриплым рычанием бросились на меня, а вожак продолжал конвульсивно дергать лапой, булькая где-то в утробе кровью из разрезанного сердца, которая брызгала на мои руки, сжимающие нож… Следующий цербер вцепился мне в плечо, и я взвыл от боли, внезапно пронизавшей все мое существо. От этого в моих глазах пошли красные трещины, и я инстинктивно повернул голову и впился своими зубами в лапу огромной собаки. Цербер взвизгнул, как-то жалобно рыкнув, но хватки не ослабил — я, дергаясь в конвульсиях боли, стряхнул с себя тело вожака, выдернув оттуда скользкий от крови нож, и всадил его в бок нападавшей собаки… В этот же момент кто-то весьма ощутимо прикусил мне ногу. Тут уже зарычал я сам и вскочил на одно колено. Скользкий от крови нож вырвало из моих пальцев: раненный в бок пес крутился волчком. Я кинулся на двухголового, который вцепился в мою голень, вновь пустив в ход зубы, укусив его за правую шею, а затем нанес серию ударов по второй морде, зажав в руке расстегнутый наручник. Цербер взвыл, а его вторая голова клацнула зубами возле самого моего уха. Последний пес, видно самый молодой, зашелся гортанным неистовым лаем… И тут грянул гром нескольких выстрелов… Вновь послышался визг, я откатился в сторону и приподнял голову: на вершине бархана, метрах в семи от меня, стояла изящная фемина. Со слегка раскосыми глазами девушка сжимала в руках SIG Sauer P228 «Tactical»[47] армейского образца. Я на всякий случай зажмурился и потряс головой — это была дочь французско-корейской семьи, роковая красавица Лайла Блери. Та самая капризная и глуповатая, избалованная мужским вниманием, потерявшая острые ощущения жизни, сбежавшая от опекавшей ее тетки. Все, что она умела, — это сексуально улыбаться пухлыми губами, изящно стряхивать пепел с тонких сигарет и мало говорить, потому что все за нее должны были уже сделать лица мужского пола, если хотели какой-то реакции этой куколки. Возможно, она еще умела много такого (на что наталкивали ее чувственные губы), что приводило в восторг мужчин и вызывало неприязнь у женщин… И вот эта глупенькая красавица стоит на одном колене, с поднятым забралом шлема, красиво выпятив свой зад, и держит в своих руках совсем не карамельку или помаду, а настоящий Р228 под девятимиллиметровый патрон. Пистолет, который, на мой взгляд, не является дамским, да и вообще… эта роковая красавица ехала со мной в вездеходе в одном кузове… Кажется, покинуть машину у нее вышло лучше, чем у меня… Черт… а я думал, что… Собаки притихли все, кроме двухголового мутанта, который продолжал жалобно скулить, — тело его сотрясала крупная дрожь. Меня тоже трясло, поэтому, превозмогая боль от укусов, я медленно встал на ноги и, сняв с пояса флягу, сделал пару крупных глотков, глубоко вздохнул, утерев губы, и инстинктивно отряхнулся от песка и пыли, немедленно вспомнив о больном плече. — Вот уж мир тесен, как говорится, — выдавил я из себя первую фразу. — Спасибо вам, прекрасная воительница: вы как раз вовремя… Я резко осекся, так как чуть было не ляпнул, что готовился к ужину, но это выглядело бы слишком даже для такой ситуации: кто знает, готовила ли ей тетушка гаджанг[48]? — С вами все в порядке, Дэн? — взволнованно спросила Лайла. — Я сделаю вам противостолбнячный укол, подойдите ко мне. — Спасибо, я вроде в порядке, — ответил я, чувствуя легкий озноб. — А как вы тут оказались? — Я так рада вас видеть живым и здоровым. — Она встала с колена и направилась ко мне сама. — Мне удалось удрать, почти сразу после вас… Боже, все это так ужасно, это путешествие, оно такое… если бы я знала… Вдруг губы ее вздрогнули, и из красивых карих глаз покатились слезы. Подбежав ко мне и уронив пистолет на песок, она уткнулась мне в плечо, обхватив меня руками, и зарыдала, сотрясаясь всем телом. Вот тебе и раз! И что это такое творится? Только что перестреляла всех собак, да и довольно ловко перестреляла, а теперь… — Лайла, прошу вас, успокойтесь… — Я был растерян, а мой нос щекотал какой-то пряно-горьковатый аромат духов. — Расскажите мне скорее, что там случилось? Как там наши? Куда всех везут? Я продолжал тяжело дышать. — Ах, Дэн, — всхлипнула она, — все оказалось серьезнее, чем я предполагала, чем я даже могла подумать, Дэн… Дэн… Мне пришлось слегка отстранить ее и немного встряхнуть. — Лайла, — сказал я вновь, слегка отдышавшись, — вы объясните мне наконец, что происходит? — Наверное, надо было вам давно все рассказать, — дрожащим голосом сказала она. — Но я просто боялась, что все кончится, так и не начавшись, так же, как с несчастным итальянцем, так же, как с ее мужем… Она стиснула зубы и шумно выдохнула воздух между сжатыми челюстями… Вот сейчас я решил помолчать — я очень хотел ее послушать: так я, наверное, никого не хотел выслушать за последнее время, разве что Ирину. Лайла вынула из кармана аптечку и достала шприц-тюбик. Я мягко надавил на плечо Лайлы, приглашая ее присесть на песок, — сам уже почти шатался, не держась на ногах. Одновременно с этим действием я откупорил флягу со спиртом и, присев на кучку разрытого песка и разжевав во рту одну треть кубика концентрата, сделал три мелких глотка. Затем проглотил стимулятор. Я опять поглядел в ее глубокие темные зрачки, из которых веяло бездной, какой-то обволакивающей тайной, совсем не такой близкой и приятной, как от Ирины, но не менее притягательной, — наверное, сказывалась усталость. По туловищу растекалось убаюкивающее тепло, и боль стала уходить. Было такое странное ощущение легкости и спокойствия, видимо, инъекция стала действовать. Я достал из пачки смятую сигарету и не торопясь прикурил, с наслаждением затягиваясь терпким дымом. — Ну Лайла, — вдруг сказал за меня мой голос, показавшийся каким-то чужим, — мне и вправду не терпится, чтобы хоть кто-нибудь что-нибудь мне рассказал, я так люблю, когда мне рассказывают интересные истории: ты не представляешь — мама в детстве читала мне книги вслух, мне так нравилось… Она присела рядом со мной, еще раз глубоко вздохнула — и вдруг вынула из голенища сапога десантный нож и с силой воткнула в бурый песок. Нож вошел почти по рукоять… — Поведай мне, о прекраснейшая, — начал я вновь каким-то гулким и уставшим голосом. — Как тебе удалось лишиться оков тяжких и сбежать из-под стражи разбойничьей? Где-то в глубине моего сознания пульсировал тревожный сигнал — я никак не мог примириться с тем, что эта кукла смогла покинуть борт вездехода с оружием и кой-каким снаряжением, да еще и без браслетов на руках. Она взглянула мне в глаза, и я заметил, как шевельнулось там что-то внимательное, что-то притаившееся, но потом возник лучик света: она улыбнулась кончиками своих красиво очерченных губ. — Все получилось очень просто. — Она опустила глаза вниз, и губы ее сжались в горькую усмешку, какой я у нее раньше не видел. — Ты мне помог… Когда ты выпрыгнул, охрана связалась с Дарби, тот приказал вездеходам остановиться. Она опять помолчала: было такое ощущение, что она пишет рапорт, — сейчас, у себя в голове… — Двое охранников из нашего фургона вышли. Все собрались возле кузова, и такое началось: Дарби обещал, что пристрелит каждого, кто еще хоть раз допустит такой промах. Какого-то из охранников побили, потом я слышала — они думали отправиться искать тебя, но Дарби сказал, что некогда: он сказал, что до точки «дельта» еще около пятидесяти километров и надо успеть к ночи, потому что поезд ждать не будет. А ты и сам помрешь в пустыне без оружия и еды. При этом он еще раз ударил того парня, который тебя упустил, и сказал, что рапорт ему стоит написать сейчас же, и возможно, что человек Посейдона его пристрелит, как бешеного цербера. Дальше у меня возник план действий. Я громко позвала Дарби. Охранник пытался меня заткнуть, но Дарби поднялся в фургон и спросил, чего мне нужно. Я объяснила, что я хрупкая и беззащитная женщина и мужские дела меня не касаются, но, раз уж мы остановились, нельзя ли мне пересесть в машину, в которой едет моя подруга Аида Дронова. Дарби долго смотрел на меня, а затем (не знаю, может, я ему просто понравилась — я старалась), затем сказал, что я могу перейти в соседнюю машину. Я вылезла из кузова, подошла к другому вездеходу, который стоял рядом, и стала карабкаться на ступеньку. Я ждала, что охрана отвернется и я смогу спрятаться в складках местности. Но они ждали, когда я залезу в фургон. Я подумала уже, что проиграла. Когда я распахнула полог, я увидела, что в кузове стоят верблюды: они не поняли, что я ошиблась машиной. Верблюдов никто не охранял — мне просто повезло. Я так нервничала, что услышу окрик снаружи с приказом вылезать. Я надеялась только на свою внешность и на то, что охрана больше боится гнева Дарби, который продолжал их крыть отборными ругательствами. Как только разговор у них окончился и машины поехали, я быстро отыскала своего верблюда, взяла из седельной сумки пистолет, нож и немного еды, отстегнула наручники, а затем выпрыгнула из кузова… Вот так… Они уехали… а я — я пошла за тобой… Она бросила на меня странный и обволакивающий взгляд, но почти тут же отвернулась. — Воистину удивителен твой рассказ, о луноликая! — Я продолжал вести себя по-идиотски из последних сил, так как считал, что не обязан верить в этот дикий и бездоказательный бред, по крайней мере пока. Да и в голове моей так шумело, что я повел бы себя так даже при появлении в воздухе космического шаттла с эмблемой красного креста. — Дэн, прости, но сказать тебе всю правду я могла только наедине, а мы с тобой, как правило, никогда не были вдвоем, без окружающих, и по ряду причин я не могла тебе подать знака… постарайся меня понять… Я уперся руками в колени и с трудом поднялся. — Пошли, — сказал я, натужно закряхтев. — В дороге рассказ будет более интересен. — Дэн, — сказала она взволнованно, и на щеках ее проступил легкий румянец, горящий в ярких лучах закатного светила, — я хочу, чтоб ты знал: я не простая туристка с Земли, я лейтенант четвертого особого десантного спецкорпуса космических войск, выполняющая важное задание внешней армейской разведки… Я вдруг почувствовал к этой женщине искренний, неподдельный интерес, которого не помнил никогда раньше. — А почему не тайной полиции Ватикана? — поинтересовался я, неторопливо забираясь на песчаный холм. — И откуда у разведчиков такая манера: первому встречному раскрывать свою душу и миссию? Я чувствовал себя участником шоу, которому слишком мало заплатили и почти не показали режиссерского сценария в надежде, что я выступлю внезапным клоуном. — Я просто хочу тебя завербовать, — спокойно и даже как-то холодно ответила Лайла. Меня даже перекосило от такой откровенности: заныли опять раны, и в глазах вновь появилась розовая пелена. Я резко остановился, повернувшись к этой чертовой кукле. — Знаешь, милая… — Я оскалил зубы, схватив ее за воротник. — Была бы ты мужчиной — я бы сейчас, несмотря на твою большую услугу, а может быть, и по ее причине сильно ударил тебя под дых… — Дэн, но… — начала было она, хлопая ресницами. — Не перебивай! — рявкнул я, и мой голос отразился в пустыне легким эхом. — А потом я делал бы тебе больно, ОЧЕНЬ БОЛЬНО! Пока ты не рассказала бы мне не то, что ты хочешь мне сказать, а то, что я хочу от тебя услышать! Ясно?! Она остановилась как вкопанная и широко раскрытыми глазами смотрела на меня с обидой и недоумением. — И не надо мне строить глазки! — вновь заорал я. — Это со мной не работает! Я не Дарби! Чтобы меня завербовать, надо обгадиться! Понимаешь?! Обгадиться кровью!!! Как я на «Изумруде»! Или как «Ящер» у Башни! — А с Ириной ты себя по-другому ведешь… — с легкой горечью тихо произнесла она. Моя рука вздрогнула, вздрогнула ладонь: я отпустил ворот ее комбеза — мучительно хотелось заткнуть ей рот. Вместо этого я развернулся к северу и зашагал по песку. Рука сама сняла с пояса флягу со спиртом и отвинтила с нее крышку. Короткий обжигающий глоток. Боль в ноге запылала с новой силой, но я стиснул зубы и получал от этого какое-то мазохистское удовольствие, продолжая шагать вперед. — Ты дурак, Странный! — услышал я окрик сзади с легкими истерическими нотками. — Ты даже не выслушал человека, который тебе помог! Ты псих! Стой! Я продолжал шагать вперед, делая вид, что мне все до фени. Я хотел победить врага своим идиотизмом и упрямством, к которому примешивались черные ростки равнодушия. Шорох шагов по песку — Лайла бежит. Она обогнала меня, резко развернулась и схватила за руки. — Прости, Дэн, — сказала она, глядя мне в глаза. — Я не подумала… Извини… выслушай… мы должны понять друг друга… Дэн, стой… Она попыталась остановить меня своим легким женским телом, упершись плечом мне в грудь. Было в этом что-то беззащитное и нелепое. Я остановился. — Нам надо идти, — сухо сказал я. — Да, пойдем, — негромко ответила Лайла. Вдруг она вынула из кобуры свой пистолет и протянула его. — Возьми, — попросила она, — он тебе больше подойдет, чем мне. Я несколько секунд смотрел на ее P228, затем молча взял его, внимательно осмотрел, проверил обойму и, поставив на предохранитель, сунул за пояс. — Дэн, ты ведь Охотник, ты давно понимаешь, что с этой группой не все в порядке? — Она повернулась и пошла рядом со мной. Я молчал. — Так вот, — продолжала она. — Я не знаю, кто убил Джованни, я догадываюсь, кто натравил на нас бандитов и кто заманил нас в ловушкувозле Башни, и вообще… Я расскажу тебе все в обмен на твою помощь, потому что все происходящее ставит с ног на голову мое задание, и вообще… Мне нужна помощь… — Что, мир надо спасать? Космическая сопля-убийца захватывает разум людей под контроль, и база «Зеркало-13» — это последняя надежда на победу? Я знал, что не стоило отвечать ей вообще, но самообладание возвращалось ко мне не сразу. — Странный, просто послушай меня, а потом задашь все интересующие тебя вопросы, хорошо? И вообще, — продолжила она, не дождавшись моего ответа. — Мы в одной упряжке сейчас, и только мы можем помочь друг другу, понимаешь? — Отстань от меня, суперагент, — холодно произнес я. — Странный… если тебе на все наплевать… — Лайла споткнулась о камень и схватила меня за укушенное плечо. — Оставайся тут! Я скажу тебе координаты ближайшего лагеря Охотников, а я буду делать свою работу сама, я справлюсь и без тебя, просто я первый раз на Марсе, но я смогу… Я знаю, куда едет Дарби, и знаю, чего он хочет! Но тебе это неинтересно! — Я иду по следам вездеходов, — равнодушно констатировал я, — и рано или поздно доберусь до Дарби, а там поглядим — чего загадывать-то? — Какой же ты упрямый индюк! Сколько солов ты пройдешь вот так, по пустыне?! — гневно выкрикнула Лайла. — Ты не понимаешь вообще ничего, но прешь напролом, как танк… То, что тебя до сих пор не убили, — это не просто везение… Ты знаешь о том, что покойный муж нашего гида, муж Ирины, служил там же, где и я? Ты же неглуп, ты же сразу понял, что дело нечисто, как только увидел у нее бластер армейского образца? Дэн?! Это же заговор! — Ну допустим, — отчужденно ответил я, — но в обязанности Охотника входит только безопасность группы, а не раскрытие заговоров, — для этого есть другие, специально обученные ребята… — Дэн, я в полной заднице. У меня пропала связь с базой, у тебя пропала женщина, которая тебе нравится, да и профессиональная репутация под угрозой — неужели тебе не интересно мое предложение? — Говори, я слушаю, — сказал я спокойно: мне удалось взять себя в руки окончательно. — Муж Ирины служил со мной в смежном подразделении, — торопливо объясняла Лайла, — все, что можно тебе рассказать о нашем спецкорпусе, — это, пожалуй, то, что мы являемся частью особенной разведывательной группы, даже целой сети, своеобразной организации внутри внешней разведки, связанной напрямую с земным мировым правительством. — Звучит интригующе, — вставил я. — А вдруг я проболтаюсь? — Тебя либо убьют, либо высмеют. — Она устало вздохнула. — Пойми: это не прикол — это танки у Башни, это душманы и паладины, это Охотники… — Обычно эти джентльмены друг друга на дух не переносят. Они все в сговоре? — полюбопытствовал я. — Конечно нет, — ответила Лайла спокойно. — Просто всем нужны деньги и материальные ценности, а некоторые просто надеются, что смогут изменить свой статус в обществе… — Как Диего? — Да ни при чем тут Диего, — нетерпеливо перебила моя прекрасная спасительница. — Паладин — да, он сотрудничал с разведкой, но не конкретно с нами, а с ренегатами… — Как же такие бравые ребята, как вы, допустили ренегатов в своих рядах? — язвительно спросил я. — Дэн, если разрешишь, я тебе все объясню, а вопросы потом, хорошо? — Давай, молви слово свое, — я даже удивился, как легко меня может уболтать красивая девушка, — надо что-то делать. Правда, раздражение мое вновь перешло в стадию какой-то апатии — опять навалились на мозг события последних дней. — Формально мы подчиняемся десантному флоту Военно-космических сил ООН, — Лайла говорила мягко и спокойно, без нажима, — но на деле наша инфраструктура немного сложнее, чем положено, и некоторые штабные подразделения подчиняются напрямую Департаменту армейской внешней разведки ВКС. Структура подачи приказов настолько сложна и запутанна, что нереально понять, кто конкретно контролирует нашу работу. Это система древних тайных кланов, как в Китае: группы по пять человек, из которых только один знает командующего другой группы, но не знает ее членов. В общем, как ты бы сказал: охренеть, как засекречено! — Приятно, когда цитируют! Это популярность! — не выдержав, вставил я. — Да, ты популярен во многих кругах, — сказала она серьезно. — Польщен. — Я делано улыбнулся и слегка поклонился. — Так вот, — невозмутимо продолжила Лайла, — единственное, что мы знаем, — что наша организация курирует деятельность почти всех разведок и подчиняется некоему «Пантеону». — Что за «Пантеон»? — Я встрепенулся: я уже слышал это слово не так давно в устах покойного Седого. — «Пантеон» — это организация высшего планетарного уровня, в которую входят члены правительств мировых держав, могущественные банкиры и промышленники, а также военная элита и некоторые представители аристократии. Все их имена засекречены кличками или номерами. Эту организацию создали на базе тайного правящего общества иллюминатов и некой службы как исполнительного органа. Еще доподлинно известно, что в этой же организации состоят крупнейшие ученые и странная группа людей под названием «трансляторы»… — Кто они такие? — спросил я. — Про них почти ничего не известно — даже в общих чертах говорят довольно странные вещи. — Например? — Говорят, что это некий древний тайный орден людей с генетическими отклонениями, вследствие которых они приобретают различные способности. Говорят иногда, что они контактируют с какими-то инопланетными существами… — Лайла, скажи, разве это не бред? — Я горько усмехнулся. — Это напоминает масонский заговор в дурдоме… — Я понимаю, Дэн, — ответила она спокойно, — и совершенно согласна с тобой, но, как бы там ни было, мне известен ряд фактов, в которых я абсолютно уверена, и ряд фактов, которые срочно нуждаются в проверке. — Я внимательно слушаю, — кивнул я. — Организация «Пантеон», тогда под другим названием, возникла в сорок девятом году двадцатого века, почти сразу после того, как русские первый раз взорвали ядерную бомбу, — это доподлинный факт, понимаешь, Странный? Тогда в ее основу кроме толстосумов и королей мира вошла небезызвестная американская служба MJ-12[49]. Она стала исполнительным органом «Пантеона», куратором системы, единой службой, объединяющей отделы по работе с аномальными явлениями и передовыми секретными технологиями почти всех разведок мира. В числе прочих своих функций они занимались имитацией утечки секретной информации, стряпая различные мифы о секретнейших контактах с разными расами инопланетян, — делалось это для того, чтобы отвлечь от самой секретной разработки «Пантеона»… В одна тысяча девятьсот семьдесят четвертом году появился так называемый «Проект-4», реализацией которого занимался тогда непосредственно научный отдел «Пантеона». — Что еще за проект и где первые три? — насторожился я. — Ну я немного знаю об этом, секрет действительно охраняли, — замялась кореянка-француженка. — Идея примерно такая: первые три проекта — это разработка спутников научных, спутников военных и спутников связи, а «Проект-4» — это разработка спутников-излучателей. — Излучателей? И что они излучают? — Я продолжал шагать по неровному песку, взрытому колесами с крупным протектором. — В том-то и дело, что дальше опять бред и догадки. — Лайла шагала ритмично, аккуратно ставя ногу с пятки на носок. — Некоторые осведомители в высших «пятерках» сообщали странные вещи, проверить которые не представлялось раньше возможным. Они говорили, что спутники эти в строжайшем секрете разрабатывались ведущими мировыми производителями: американским НАСА, русским СКБ Лавочкина и некоторыми европейскими и даже азиатскими организациями. Но даже им давалось довольно расплывчатое техническое задание. У одного мутного парня, который работал в правительственном архиве, мне удалось выкупить копии кой-каких старых документов на этот счет. В общем, ТЗ[50] включало в себя разработку супердорогого твердотопливного ускорителя с пятиугольным профилем топливной массы, по тем временам — последнее слово техники, и некоторые примитивные бортовые системы ориентации с нестандартными излучающими антеннами, для создания которых были наняты лучшие специалисты по связи. Сама «начинка» спутника устанавливалась где-то в другом месте, где — не удалось установить. Но стандарты креплений под это оборудование и некоторые электронные коммуникации позволяли сделать вывод о том, что подобные параметры не использовались никогда, даже ведущими технократическими державами. Копии этих документов есть в моем КПК, могу показать… — Это очень любопытно, — сказал я, машинально обшаривая взглядом вечерние барханы, — но а при чем тут я, наша группа и марсианские колонии? — Подожди, Охотник, я все, что знаю, расскажу: кое про что, конечно, промолчу, но это к нашей ситуации не относится. — В интонациях Лайлы появился легкий оттенок командного голоса старшего офицера, выдающего вводную своим солдатам. — Далее, — продолжала эта «непоймичтозаженщина», — «Проект-4» предназначался, по слухам, для ментального воздействия на население Земли на основе новейших разработок. Спутники маскировались под ретрансляторы связи гражданского и военного назначения. Но кое-кто в руководстве обронил фразу об испытаниях «психотронного оружия». Это было нелогично, так как этим проектом занималась международная организация, пускай и секретная. Разные люди пытались что-то выяснить — служба-то службой, но любопытных везде хватает, даже если их ликвидируют, слухи остаются. Знание, говорят, подобно вирусу… — Преумножающий знания — преумножает скорбь. Спасибо, что заразила, — произнес я с улыбкой. — Я, даже пока не знал ничего, понял, что вирус смертелен, — меня теперь тоже грохнут? — Вряд ли, — ответила она невозмутимо. — Ну теперь я спокоен, — вздохнул я с облегчением. — Если ты так говоришь… — Так вот, — казалось, она не услышала моего сарказма, — почти все, что я буду говорить дальше, — данные не особо проверенные. Идея «Проекта-4» возникла после первых испытаний ядерного оружия, но по неизвестным причинам воплощение получила только к семьдесят четвертому — семьдесят шестому году. В общих чертах это выглядит так: человечество соприкоснулось с реальной техногенной силой и планетарной глобализацией социальных процессов. Учитывая нестабильность человеческой психики, мотиваций и поведения, было решено создать психотронное устройство, которое бы могло «гармонизировать» крупные социальные массы, таким образом стабилизируя земную историю развития и поддерживая порядок, а если в двух словах, позволяло до известной степени управлять большими массами людей… — Глобальная зомбификация всей планеты? Какая хрень! — не вытерпел я. — Лайла, дорогая, но я хорошо учился в школе, и по истории у меня была «пятерка». Могу возразить тебе сразу: начиная с действия твоего так называемого «Проекта-4», на Земле продолжались локальные вооруженные конфликты и перевороты с революциями, особенно после начала Великого Перелома. Что-то по-лоховски ваше устройство работало… Нет? — И «нет», и «да». — Казалось, в тупик ее поставить нельзя. — «Да» — в том смысле, что не все люди поддаются гипнотическому воздействию с точки зрения физиологии, да и излучение не очень сильное, но это необходимо для максимальной маскировки его воздействия, понимаешь? Нельзя всех превратить в зомби: вдруг кто-то заметит? Да и хаос в обществе, возникший после Перелома… — Офигеть, как хитрозадо… — пробормотал я, включив забрало шлема в режим инфракрасного сканера и разглядывая остывающие пески. — А в плане «нет» — объясняют так. — Лайла тоже остановилась. — Мол, некоторая нестабильность в обществе необходима — и как отрицательный пример, и как движущая сила общественной мысли, а иногда и как инструмент воздействия на непокорных… — Блин! Так они себя богами возомнили? Это такая тусовка пастухов, для тупого стада? — У меня начинал кипеть мозг. — В чем-то — да, — согласилась девушка-лейтенант, — а в принципе идея вроде благая — успокоить обывателя и не допустить конфликтов… — Да… идея светлая, — произнес я, продолжив идти. — Перехожу к основному сюжету, — успокоила меня Лайла. — Было бы неплохо, — подбодрил я. — Так вот… — мне показалось, что она в жизни очень педантична, или служба ее такой сделала? И тут мне вспомнился еще один очень педантичный человек… — спутники управлялись с Земли: достаточно было нескольких секретных центров на маленьких островах в океанах. Этот проект курировался только возникшей тогда в «Пантеоне» группой трансляторов. Но в начале века двадцать первого произошла нештатная ситуация. Когда стали происходить смещения магнитных полюсов, ну помнишь? Серия геоатмосферных катастроф после резкого увеличения солнечной активности, которую назвали «Конец Эпохи Пятого Солнца», или Великий Перелом. Тогда погибли многие секретные ретрансляторные базы в океанах. Воспользовавшись общим хаосом и неразберихой, кто-то из руководства «Пантеона» захотел перехватить на себя управление спутниками и продолжить эксперименты по воздействию на людей. Выработанная общая программа «гармонизации» была под угрозой — возникла стандартная проблема глобальной власти. — А ведь я тоже хотел захватить мир, — ухмыльнулся я. — И тогда, — продолжила Лайла, вновь проигнорировав мой дебильный юмор, — когда контроль над спутниковой системой был восстановлен, вновь ожила «марсианская программа» — решено было сделать управляющий центр спутников единым и на другой планете, для пущей безопасности. Все это маскировалось под идею колонизации Марса в связи с изменением климатических условий на Земле. Импульс сигналов предполагалось пускать через передатчики, развешанные по планетарным орбитам. Земле как никогда было нужно влияние психотронного излучения на бурлящее общество, подошедшее к пропасти анархии. На Марсе решено было поставить секретный военный объект с огромным излучателем, под кодовым названием «Зеркало». Занимались этим пресловутые трансляторы. Таких объектов было ровно тринадцать. В последнем из них и находится часть штаба «Пантеона», возглавляемого этими трансляторами, там же и есть управляющая система кодировки сигнала спутников Земли… — Власть над миром? — насмешливо спросил я. — Власть над мирами, — невозмутимо ответила Лайла. — Над Марсом тоже запущено несколько экспериментальных спутников под видом антенн связи. И вот сейчас снова произошел раскол — кто-то из «Пантеона», именующий себя «Посейдон», начал войну с трансляторами, войну за управление этой системой. Но Посейдон не знает точных координат «Зеркала-13», то есть штаба. Он решил отыскать его при помощи Владимира Кожевникова… — Кто это? — спросил я. — Майор нашего спецкорпуса, — ответила она, — бывший муж нашего гида, которого пристрелили на Марсе, когда он отказался показать вход на базу и дать к нему коды доступа. — Как это произошло? — спросил я, улавливая каждое слово и выражение лица Лайлы. — Он получил назначение на службу при объекте «Зеркало-13», каким-то образом Посейдон узнал об этом и решил проследить за ним. Буквально за пару дней до своего вылета Кожевников узнал о ренегатах Посейдона — муж Ирины работал в отделе внутреннего контроля, и к нему поступила информация о том, что кто-то пытается собрать сведения о марсианском объекте. Ход этому делу он дать побоялся, так как из сообщения следовало, что его руководство сотрудничает с ренегатами. Он находился на территории секретной военной части и передать информацию наружу не мог. В тот же день десант проходил инструктаж по поводу марсианских аномалий, и руководил им небезызвестный тебе Джованни Мюррей, покойный член нашей группы. Владимиру ничего не оставалось, как завербовать его, тем более что он единственный невоенный человек, который покидал расположение базы до отлета Владимира на Марс. Но итальянец не имел официального доступа к представителям трансляторов, поэтому прошел почти год, пока информация поступила в нужные уши. Владимира к тому времени уже убили. А сам Джованни не являлся тренированным разведчиком, и Посейдон узнал о его действиях почти одновременно с трансляторами. Официально от руководства «Пантеона» рапорт Джованни о немедленных мерах пресечения получил отказ. Но меня направили на Марс для расследования причин гибели Кожевникова. Как раз поступило сообщение, что его жена получила статус гида в компании «Стар Вэй Интернешнл». Меня и внедрили в вашу группу. — А как же убили итальянца? — спросил я. — Ну… — Смугловатые щеки Лайлы немного порозовели, а может, она просто устала от быстрого шага, который я навязал ей, несмотря на боль. — Мне известно только то, что он полетел сюда добровольно, на деньги, собранные в его институте: он не смирился с возвратом своего рапорта и решил действовать самостоятельно. Именно тогда, когда он собирал пожертвования на свой полет, он кому-то проговорился — кому-то, кому, видимо, доверял. По нелепой случайности, а может, и закономерно, он оказался в составе той же группы, где была Ирина и я и кто-то из людей Посейдона. Как ты, наверное, понял уже — в нашей группе не все ладно: у нас есть «крот». — Да уж, — произнес я медленно, — я так много понял за последнее время, что не понимаю ничего… — Спрашивай, — предложила Лайла. Опять голова моя гудела, как пылевой дьявол, — мысли закручивались в тугую тонкую спираль. Многое, что говорила Лайла, было очень логично, многое подтверждало и мои собственные предположения, и, судя по всему, она не врет. — Так зачем убивать Джованни, я так и не понял? Он же не знал координат базы, как мне кажется… — Не знал, — согласилась Лайла, — но даже я заметила, что он долго разговаривал с тобой и Ириной тогда, перед заводом. «Крот» решил, что он может сболтнуть лишнего, чем усилит твою бдительность… Он собирался тебе рассказать все, что знал, потом почуял как-то, что в группе есть «чужой», и даже пытался тебя предупредить своим вольным стихом. Жаль, что он попал к этой дурочке Дроновой… — Кажется, наша группа нашпигована шпионами, — сказал я, — у меня от этого делается сердцебиение… — Дэн, пойми, это не юмор, и ты не виноват, что подвернулся в проводники, любой Охотник Марса мог оказаться на твоем месте. — Я вот как раз и думал: почему я, а не любой Охотник Марса? Я задумчиво затянулся сигаретой… — Наверное, потому, что ты Пастух Глюков, — в тон мне ответила Лайла и грустно улыбнулась. — Так-так-так, — встрепенулся я, — а вот с этого момента поподробнее — ты что-то знаешь о глюках? — Дэн, прости, — она вздохнула, — я могла бы ответить «нет», но это была бы ложь. Поэтому я скажу, что это, к сожалению, военная тайна, за ста печатями… да и знаю я мало, честно сказать… — Почему-то так мне это и представлялось, — язвительно сказал я. — Хорошо, а какова роль Ирины в этой вашей игре «Царь Горы»? Мне показалось, что она слегка вздрогнула. — Ирины? — переспросила она. — Она тебе нравится, как мне показалось… — Оставим лирику, Лайла, — перебил я ее. — Да, она мне нравится, но к делу это отношения не имеет, хорошо? — Ладно, Странный, — она как-то загадочно улыбнулась, — перед тем как прикрыть тему лирики, скажу прямо — ты нравишься мне… — Если я тебе нравлюсь, — я изобразил на лице молодцеватую усмешку, — объясни мне, почему «крот» не пристрелил Ирину, которая своим армейским бластером сразу усилила мою бдительность? Или хотя бы не попытался украсть ее оружие? — Во-первых, никто не знал, что Кожевников подарит ей свое табельное, — ответила Лайла, — а во-вторых, есть предположение, и оно подтверждается последними событиями, которые на нас свалились, что Ирину берегут как зеницу ока и наши, и ренегаты… — Значит, она всем нужна? Зачем? — Я скептически хмыкнул. — После разговоров с ней у меня возникло стойкое ощущение, что она ничего особенного не знает. — Ах, Странный, — Лайла рассмеялась, — как же мужчина доверяет женщине, которая его очаровала! Это ошибка… ошибка, которая может стоить тебе жизни… — Ну-ка просвети меня, мой оракул. — Я стиснул зубы. — К тому же я Ирине не доверяю, а просто сопоставляю ее слова с фактами. — Ну-ну. — Лайла опять усмехнулась. — Хотелось бы верить в твои слова… Ну в общем, мало есть жен на свете, которые бы абсолютно не были в курсе дел своих мужей, да к тому же есть данные, что он незадолго после своего назначения на «Зеркало» возил ее в закрытый частный медицинский центр, где брал анализ ее ДНК, фотографировал ее сетчатку глаза и делал биоэлектроскопию. Значит, можно сделать кое-какие выводы… — И какие же? — с любопытством спросил я. — Зачем вкупе со всеми анализами делать замеры биоэлектрического поля? — вопросом ответила лейтенант космического десанта. — Очень просто: известно, что раз в три года происходит смена управляющих спутниками кодов. Учитывая высокое положение Кожевникова в разведке «Пантеона» и его назначение на объект, логично будет предположить, что он-то и должен был доставить в марсианский штаб новую кодировку, — по времени совпадает. Даже если противник узнает, что или кто является ключом, понадобится этого человека поймать, но убивать его нельзя, так как, только будучи живым, его тело излучает биоэлектричество. А вторая загвоздка в том, что код доступа на базу, да и сами ее точные координаты носителю кодировки спутников также неизвестны, вот и получается, что убить Ирину нельзя, а места положения базы она не знает, поэтому «ключ» не попадет в «замок». Кожевников планировал встретить ее, когда она станет гидом и сама прилетит на Марс, даже развелся с ней для прикрытия. Да, знает она мало, но наверняка больше, чем рассказала тебе… — Хорошо, — остановил я ее, чувствуя, что во мне начинают бурлить эмоции. — А что мешает ребятам из «Зеркала» поменять кодировку, найти другой ключ и использовать его? — Множество причин, — ответила Лайла. — Одна из них — что данные сетчатки и строение ДНК Ирины уже получены по каналу связи, и для подтверждения кода осталось получить ее саму с биоэлектрическим ключом. Если он не появится в ближайшее время, доступ к спутникам блокируется, и они переходят в автономный режим… я сама толком не все знаю, но Ирина нужна «Пантеону» как воздух. — Но она же не знает, где база? — Она — нет, а те, кто работают на трансляторов, — знают, поэтому группу постоянно пытаются захватить — ты ведь заметил? А координаты базы можно узнать только в районе Олимпа, хоть, по слухам, она и не там. А по мне — так на этой двадцатисемикилометровой хреновине можно спрятать штук десять секретных космодромов, не говоря уж о каком-то штабе… — Погоди. — У меня в голове мелькнула неприятная мысль. — Так выходит, что вся эта чехарда со стрельбой и танками у Башни — дело рук «хороших» парней? Да? Ренегаты ведь заинтересованы в том, чтобы мы без приключений добрались до Олимпа, а Ирина помогла в поисках объекта? — Ох, Дэн, — вздохнула Лайла, — не знаю, как и сказать… Она некоторое время молчала, глядя на темнеющее небо. — «Хорошие» и «плохие» в таких масштабах стираются, — наконец произнесла она, — остаются «стабильные» и «дестабилизирующие», примерно так… Да, ты прав: Посейдон заинтересован, чтобы группу оставили в покое, по крайней мере до Олимпа. Он-то и послал эти чертовы танки, зная, что паладины работают по заказу трансляторов. Танки и соединения душманов должны были блокировать паладинов, а вас вывезти из зоны конфликта. Заварушку сперва устроили, чтобы мы пошли через лес, прямо к банде, нанятой трансляторами. Затем некто «Зевс», глава штаба трансляторов, после неудачи под «Изумрудом» придумал заманить нас в ловушку: твоему Сеньке дали заказ в Башне, потому как душманы не успевали прорваться к «Изумруду», а возле Башни у них был контроль над ситуацией. Они понимали, что ты пойдешь спасать товарища, а группа останется без защиты, и можно будет спокойно захватить Ирину. — Боги, как все сложно. — Я скрипнул зубами. — Да, — согласилась Лайла, — ошибки руководства и просчеты на местах — слишком громоздкая система координации действий: Посейдон явно переборщил со своими «Нефилимами», и уж чего совсем никто не ожидал — так это того, что Седой договорится с теми, кто, по идее, должен играть против него. Местечковых связей никто не учел. У суперпрофи тоже бывают проколы. Я тяжело вздохнул и стиснул кулаки. — Так ты, как я понял, работаешь на трансляторов, — выдавил я наконец, пытаясь справиться с собой в очередной раз. — Почему же ты не предприняла никаких действий? Ты могла бы похитить Ирину сто раз — и дело с концом?! Я остановился, как вкопанный, меряя эту женщину тяжелым взглядом. — Странный… — Лайла тоже остановилась. — Во-первых, перед «Изумрудом» мне было бы не уйти с ней далеко: у меня был приказ «ждать и не высовываться» — я должна была стать подстраховочным резервом, я даже не знала про этих чокнутых геологов; во-вторых, ни на «Изумруде», ни у Башни я не могла повлиять на ход событий, а в-третьих… — Так какого же марсианского дьявола ты решила мне помочь сейчас, когда ваш Дарби захватил Ирину и «ключ» у него в руках?! — не сдержавшись, закричал я. — Что вам еще надо?!! Ты должна сейчас ехать с Дарби в обнимку и весело смеяться над нами, идиотами!!! Все! Партия ваша! Или твой Дарби подослал тебя ко мне?!! Зачем, отвечай!!! Я в порыве эмоций выхватил из-за пояса пистолет Лайлы и снял его с предохранителя. Лайла смотрела мне в глаза и молчала. Она молчала, будто решаясь что-то сказать… — Не перебивай меня, пожалуйста, — почти прошептала она, — я тебе все объясню… — Ну?! — вновь рявкнул я, лязгнув затвором. — Слушаю! — В-третьих, — тихим, немного дрогнувшим голосом заговорила Лайла, — мне удалось узнать, что Дарби решил переиграть трансляторов и воспользоваться Ириной сам, в-четвертых, кажется, он собирается ее убить… — Как?! — вырвалось у меня. — Без нее ведь… — Вот так. — Лайла заговорила быстро-быстро, словно боялась, что не успеет все сказать. — Здесь недалеко есть один объект: заброшенная секретная лаборатория, известная у вас под названием НИИ Атмосферы «Эол». На самом деле это законсервированный секретный объект… — Хорош объект. — Я сплюнул на песок: ни дать ни взять — вылитый Йорген. Я вспомнил то, о чем она говорила: это было довольно странное место, но абсолютно не интересующее ни Охотников с паладинами, ни луддитов, ни кого бы то ни было. В небольшом кратере когда-то очень давно насыпали искусственный островок размером с небольшое футбольное поле и залили вокруг рукотворным озером. Химический состав воды был какой-то особенный, поэтому она почти не испарялась. Потом, правда, вода как-то покинула свое ложе, и на дне кратера обнаружилась необычная достопримечательность Марса: заржавевшая, вросшая в грунт военная подводная лодка, которая, по всей вероятности, водилась в этом озере, пока там была вода. НИИ был абсолютно разграблен и являл собой пятиэтажную кирпичную коробку, в которой не было ничего таинственного, и секретного тем более. Только покинутая субмарина наводила на странные размышления, хотя и на ней никто не обнаружил объяснений возникновения здесь этого НИИ и этого озера. Так как ничего никто не знал, про это место забыли, да и взять там было уже давно нечего. — Дальше, — потребовал я. — Так вот, — Лайла продолжила тараторить, — из некоторых данных и разговоров, которые я слышала, пока у Дарби проходило совещание, я поняла, что там имеется некое оборудование, смонтированное совсем недавно, которое может позволить снять биополярную матрицу человеческого тела на некий магнитный носитель — это какая-то новая разработка, еще не обкатанная окончательно. Но если предположить, что у Дарби это получится или уже получалось раньше, то Ирину можно просканировать, после чего спокойно избавиться от нее, что сразу решило бы массу проблем: например, убрать опасного свидетеля и прекратить ее опекать. Потом, судя по решимости Дарби, у него уже имеются координаты «Зеркала-13», поэтому Ирина становится лишней обузой. Заодно можно ликвидировать всех туристов, опять же как свидетелей, и уж точно избавиться от агента противоборствующей стороны в нашей смене… — Черти Фобоса вас разорви! — У меня закружилась голова. — Так нам надо бежать! Нам надо успеть… — Нам пешком идти туда меньше суток, — урезонила Лайла, — а они пока подъедут, пока проникнут в подземный бункер, пока настроят эту сложнейшую аппаратуру — мы по-любому успеем, Странный… Я стиснул зубы и прибавил ходу — усталость словно испарилась из меня, как утренний туман на восходе солнца, как кусочек масла на раскаленной сковороде… — Ты и спать не собираешься, Дэн? — Нет. — Есть еще и «в-пятых», Дэн, — услышал я голос Лайлы за спиной. — Что «в-пятых»? — спросил я не оборачиваясь, продолжая шагать по разрыхленному песку. — Последняя причина, почему я решила помочь именно тебе и рассказала больше, чем должна была. — Ее дыхание заметно участилось. — Ну? — Ты очень необычный человек… — Она запнулась. — Дэн… ты мне нравишься… не хочу, чтобы ты пострадал непонятно за что… Я молча продолжал идти дальше, подавленный нехорошими мыслями, стараясь отвлечься от них, отвлечься от всей этой шизофренической истории, обрушившейся на мою голову… Я боялся смотреть на Лайлу… Ира, где ты? Раз-вдох, три-выдох… шаг за шагом, метр за метром…
Мерно качался ночной горизонт перед моим мысленным экраном… Время шло к полуночи, в пустыне усилился ветер, который, трогая струны тысяч барханов, гудел на разные голоса, словно диковинный орган. Пару раз до этого я чувствовал приближение глюков, и мы прятались в складках рельефа. Я был заправлен всеми видами стимуляторов, грудь вибрировала от стука сердца, но какая-то тяжесть клонила вниз. Лайла молчала большую часть дороги, видно давая мне время переварить все услышанное. Но я не мог — во мне клокотало тихое бешенство, словно гудел от перегрузки паровой котел. Я машинально обшаривал пустыню в режиме инфравизора, закрыв забрало шлема, но мне уже было плевать на всех — от церберов и юварков до всех глюков в мире… Мир-то — как раз он шатался подо мной. Мой уютный мир марсианских пустошей, мечты мизантропа, уютный, продуманный риск, с правом выбирать, в какую пасть совать голову, а в какую не надо, мой уютный мирок внутри меня, куда я сбежал с этой неисправимой, шумной, беспардонной, циничной и давящей Земли. Мир, где я мог кому-то по-настоящему помочь, и, наконец, красивая и романтическая, почти киношная, любовь к странной девушке, которая была непостижима и так проста и естественна… И вдруг… За спиной раздается тяжелый стальной лязг, и появляется эта грязная машина разрушения, чадящая смрадом заводских труб, тычущая какими-то законами какого-то общества, размахивающая орудийными стволами и кричащая сквозь телевизор непонятные лозунги, перемежаемые идиотским смехом. Она слепо шагает, не замечая тебя, — это и есть ее ужас: если бы она охотилась за тобой, тогда было бы не так обидно погибать под жерновами ее ступней, так ведь она раздавит так… не от злобы… равнодушно… не глядя — потому что ты для нее не существуешь: ты не берешь кредитов, ты отказываешься голосовать, ты не хочешь понимать, что хорошего и плохого нет… — Ну а взаправду, Денис, что ты думаешь? Есть хорошее или плохое? Строгие, но добрые, немного водянистые, голубые глаза взглянули на меня из-под седых косматых бровей. Форменный китель, как всегда, был безукоризненно чист. — Не знаю, товарищ полковник. — Я пожал плечами и положил на ореховое бюро толстую красную папку, прямо под абажур лампы. — Разрешите закурить? — Кури, — кивнул он и тоже достал из ящика стола пачку сигарет «Столичные». — Я так понимаю, — сказал я, прикурив свою «Приму» и выдохнув дым в потолок, — если подозреваемая говорит нам правду, то дело заходит в полный тупик… — А бывают тупики неполные? Частичные? — Он хитро прищурился, пододвинув мне свою хрустальную пепельницу. — Это тогда не тупик, а хоть и тернистая, но дорога. Я смутился, мысли в голове путались и скакали, как потревоженные блохи. — Понимаете, Артемий Леонидович, — сказал я, — нам придется в данном случае возбуждать уголовное дело на уровне Обкома или даже ЦК, а это… как бы точнее сказать… этим другое министерство занимается… Он враз посуровел. — А ты убийство раскрыл, лейтенант? — тихим, но грозным голосом произнес он. — Кто убил итальянца, ты понял? Твоя задача найти убийцу, припереть его к стенке уликами, а уж потом дело сдать. И дальше не тебе думать, на каком уровне прокуратура будет предъявлять обвинения! А ты тут все со своими подозреваемыми нянчишься! То одну юбку слушаешь, то другую! Последние его слова прозвучали как раскат грома. Я поежился и попытался сосредоточиться. — В принципе, — я робко кашлянул, — я все изложил в рапорте. Выводы такие: подозреваемых трое — Кожевникова Ирина двадцати пяти лет, ранее несудимая, проживает в Москве, проспект маршала Жукова, пятнадцать. У нее алиби — в момент убийства я находился с ней в одной комнате. — Дальше, — одышливо каркнул полковник. — Азиз Алима, гражданин Саудовской Аравии, двадцати девяти лет, проживает в общежитии при институте имени Патриса Лумумбы, и Лайла Блери, гражданка Франции… — Ладно, хватит, я твой рапорт помню. — Он устало махнул рукой и помолчал. — Обидно мне, — сказал он, глядя куда-то в сторону, — парень-то ты талантливый, наблюдательность у тебя фотографическая, вот еще бы сообразительности тебе чуть подбавить — цены бы тебе не было: я бы тебя на свое место спокойно посадил, а сам бы на пенсию… — Артемий Леонидович, перестаньте вы, ей-богу… — Меня иногда раздражало и удивляло это его старческое брюзжание при такой стальной воле и ясном рассудке. — Ладно тебе, Денис, — он брезгливо поморщился, — надо смотреть правде в глаза — я уже старик, на дачу только жена ездит, просит помочь, она же тоже не девочка, а я тут, на Петровке, копчусь восемь дней в неделю… — Артемий Леонидович, да мы еще с вами успеем всех гадов переловить! — Так, — казалось, с него спало какое-то студенистое оцепенение, — ловчий ты мой! Работой я твоей недоволен, и папочку эту ты зря мне припер. Ткнуть бы тебя носом, да велика честь будет. Подумай! Попытайся стать на место преступника — как бы ты все сделал? В спешке и в то же время по возможности аккуратно? Твоя слабая сторона в этом деле — это не работа с показаниями, а работа с уликами! Почитай дело повнимательнее — там все есть! — Да мне же последние дни, сами знаете, поспать и то некогда, — начал оправдываться я. — А на фронте люди неделями не спали! — Это был его обычный аргумент, отметающий все мои доводы о трудностях сыскной работы. — Разрешите идти? — Иди, — буркнул он уже более доброжелательно, — и дело прихвати, не забудь. Почитай перед сном — очень интересно… — Что интересно? — словно эхо отозвалась Лайла слегка запыхавшимся голосом. Я встряхнул головой, сфокусировав зрение на нескольких маленьких тепловых пятнышках, проплывавших между барханами с восточной стороны. — Что это там такое красненькое зеленеет в синеве? — пробормотал я, дав на экран забрала увеличение, — блин, паршивое здесь увеличение… — Не поняла. — Лайла остановилась, слегка пригнувшись, и посмотрела в ту же сторону, что и я. — Похоже на всадников, — сказала она через некоторое время. — Хреново, — процедил я сквозь зубы, — сколько их, не рассмотрела? — Человека четыре-пять, идут под углом к нашему курсу, скорее всего, нас уже засекли… Черт! Не вовремя я отвлекся… — Отлично, — я с досады плюнул, — а у нас пара ножей и один пистолет на двоих… — P228 — прекрасное оружие, — вступилась Лайла за свой любимый пистолет. — Да я не спорю, — я продолжал вглядываться в пейзаж, — просто нам и двух АК хватит, чтобы начать плясать джигу. — Может быть, это просто Охотники? — предположила Лайла. — Да хоть благотворительный марш инвалидов за мир, — я вытащил из-за пояса пистолет и снял с предохранителя, — у меня последнее время разыгралась паранойя и мизантропия. Я скрестил руки на груди и выпрямился во весь рост — под левым плечом я держал пистолет со взведенным курком. Хорошо, Дарби хоть броню не снял со всех… Вот они слегка изменили траекторию и показались на дороге: их было четверо, пятый дромадер шел без седока, навьюченный поклажей. Силуэты приближались, двое всадников взяли автоматы на изготовку. — Лайла, — тихонько спросил я, — ты ножи хорошо метать умеешь? — Никто не жаловался, — ответила она так же тихо. — Тогда, если я скажу: «Леха, привет!» — ты снимай крайнего справа. — Хорошо. — Эй, ребята! Вы кто есть? — раздался усиленный внешними динамиками голос. — Охотник Странный, — ответил я, — клан Беркута. — Это где ж такой? — спросил голос с недоумением, сопровождая вопрос лязгом затвора. — Долина Маринера, — ответил я. — Бешеному церберу сто миль не крюк, — насмешливо ответил другой всадник. — А вы сами-то откуда? — спросил я. — Мы, милок, местные, — ответил первый всадник. — Из Персеполиса? — Мне не нравился их тон. — Мы совсем местные, — пояснил тот, — ты вот сейчас по нашей земле гуляешь… клан Черных Шакалов — слыхал небось? Мне это не сказало ровным счетом ничего. — Я что-то таблички не заметил, — сказал я спокойно, прикидывая, кого из них назвать Лехой. — Какой таблички? — спросил второй Охотник. — «Бешеным церберам вход запрещен». Первый хихикнул. — Да мы ее ставим, а какие-то отморозки воруют постоянно, — ответил он. — Ты не брал? — Я-то — нет… — Один из них был маленького роста, с огромным дробовиком в руках, который держал на манер младенца в пеленках. — …А вот парни, которые несколько часов назад проезжали тут на трех вездеходах, — они стопудово сперли. Я их знаю: редкие сволочи. — Ребята на вездеходах? — глухим низким голосом переспросил молчавший доселе всадник. — С кратера, что ли? — Ехали-то они с кратера, — пояснил я, — но сами не местные совсем — наемники голимые. Инопланетники они. На некоторое время воцарилось молчание, из чего я заключил, что у них идут радиопереговоры. — А тебе они на что? — спустя пару минут спросил тот же низкий голос. — Я их иду убивать, — просто ответил я. — Убивать? — Охотник присвистнул. — Да ты убийца, как я погляжу. — Бывает иногда, — ответил я, — они забрали мою добычу, моих верблюдов с оружием и моих туристов. — Это не по закону, — сурово сказал низкий голос, обладавший властными нотками. — Да, это кидняк! Реальный кидняк! — согласились остальные. — Ну что, Марк? — сказал один из Охотников, тот, кто заговорил первым. — Помолчи, — грозно ответил главарь, и радиопереговоры возобновились. Вновь мы с Лайлой застыли в напряжении. — Убери волыну из подмышки, — сказал вдруг коротышка. Я послушно вынул P228 и заткнул его за ремень. — Мы поедем с вами, Странный из Беркутов, — приказным голосом сказал главный. — Вам-то что за корысть? — спросил я. — Нам нужна такая машина, как у них, — ответил он. — Фарт и Солнце свели нас: нам сказали про этих людей на нашей дороге, и мы погнались за ними, но потом заметили вас. Вы знаете, как их найти, мы дадим вам дромадера и поддержим огнем. Мы возьмем одну машину, а вы дальше там сами… Я помолчал для виду, хотя внутри меня бурлило ликование. — Да, — кивнул я мрачно. — Фарт и Солнце с нами, избавь нас от глюков Равнина. Эффектно сплюнув на песок, я продолжил: — Я иду с Черными Шакалами! Возьмем свое… — Возьмем… — Охотник, который первый заговорил с нами, взмахнул рукой. Один из всадников спрыгнул с седла и подошел к навьюченному дромадеру, снимая с него часть поклажи. Остальные опустили свои стволы. Все молчали, пока мы с Лайлой вскарабкались на спину верблюда. Все внутри меня было взбудоражено — транспорт с подачей! Вот что значит поддержка богов! — Отклонитесь от маршрута — пристрелим, — как-то буднично обронил главный. Я коротко кивнул и, вдохнув запах незнакомого животного, аккуратно тронул его шенкелями. Дромадер затрусил вслед отряду, а парень с дробовиком чуть поотстал. — Нам повезло! — прошептала мне в наушники Лайла. — Главное, чтобы это везение не кончилось на визите в «Эол», — мрачно проворчал я. — Дэн, меньше пессимизма. — Лайла, видно, тоже перенервничала. — Наши шансы растут, а вместе с тобой мы сможем… — Да откуда взяться этому пессимизму, — вяло ответил я, — для меня десятка полтора человек замочить — это как стакан верблюжьего молока опрокинуть: не поморщусь… Лайла тактично промолчала. Мерно раскачиваясь в седле чужого зверя, я ощущал дискомфорт — из-под меня выбили стул… Я смотрел на силуэты всадников и понимал — вот это реальность. Ирина сейчас в опасности… Ей грозит… Мою девочку хотят обидеть — а я всего лишь качаюсь в седле… Я не умею перемещаться в пространстве… Я не умею испепелять на расстоянии злых людей… Кровью захлебывается мое горло — как сказал Жирный Тэдди перед смертью: «Сам-то людей убиваешь? Приходится ведь? Убей для меня — он падаль». Я не мокрушник, но сейчас я хотел разорвать эту канцелярскую скрепку фальшивой улыбочки Дарби. Слепить из нее старинный символ доллара: может, через свою боль он поймет, что такое делать больно другим? Поганый человеческий эгоизм… человеческий ли? А кто сжирает своих самцов или самок? Кто кушает детей, как гибнет потомство и семена жизни? Смерть так естественна… От последней мысли я машинально дал шенкелей дромадеру. — Эй, ковбой! — услышал я оклик сзади. — Пули ждешь или заметил чего? — Верблюд меня не слушается, — сказал я мрачно, — а пули я всегда жду… Я не узнавал себя — я и вправду становился машиной мщения: жажда правосудия, исправления ошибок… Встреча с Ириной сильно изменила мой прежний уклад… уют… Боже! Какая хрень в голову лезет! — Дэн, — тихо прошептала Лайла, — осторожнее, а то мы никому не поможем… — Я в курсе, — словно варан, прошипел я сквозь зубы… Ехали дальше в молчании,словно все хотели сосредоточиться. В голове вертелась чехарда образов: итальянец с пухлыми ручками и бочкообразной грудью, его белое лицо в ящике, он с прокопченной дырой на груди — будто с посмертным орденом, лязг и выстрелы железных болванов, забрызганные кровью крысиные усики Вэндерса, перекошенные лица душманов, сверкающая огнями долина Призрачной Крепости на рассвете, тошнотворный запах горелого человечьего мяса, мокрый страх перед выходом из Башни, вонь из собачьей пасти, вонь от рассказа Лайлы… В стиснутых черепом висках стучала ритмом одна фраза из сказочных эпосов: «Долго ли, коротко шагали они… долго ли, коротко шагали они… долго ли, коротко…» Я обшаривал воспаленным взглядом соседние барханы, тут же переключая свое внимание на взрыхленный след колес на песке… Долго ли, коротко… дышать надо ровно… В голове крутилась заевшая пластинка — раз, два, три, четыре… раз, два… Мне показалось, что на спине я почувствовал легкое и приятное прикосновение тонких женских пальцев… Ира так растирала мои синяки, когда мы были в отеле… Быстрей, быстрей, быстрей… Я старался ускорить время, ускорить шаги, а все, что связано с вездеходами, я погружал в пучину жидкого и вязкого стекла… Быстрее… быстрее… там… В этом воспаленном бреду, который сошел за сон наяву, я провел еще пару часов в седле… Вот впереди показалась полоска кратера — она шла по горизонту слева, там, где запад… только здесь у меня на время прекратился пожар в голове, стучащий по темени, словно птенец из яйца… Только сейчас я заметил, как устали мышцы моего рта, который стискивал зубы, будто пневматический пресс… — Набросить накидки, говорить мало, спешиться, — раздался негромкий приказ. Идиоты — они даже не представляют, с кем столкнулись… вездеход им подавай… неужто ценой жизни одного из Охотников? Главное, что я не с ними… главное, что прошло чуть больше пары часов… Ира… я уже тут, ты слышишь меня? — Верблюдов стреножить… — тихонько сказал главный, — дальше ногами… Ко мне подбежал рослый охотник. Он залез волосатой рукой в седельную сумку нашего дромадера и вынул из нее старинный и редкий АК-47. Такого я не видел давно: проржавевший ствол, ствольная накладка, стянутая проволокой, перемотанный изолентой, лопнувший по швам магазин — оружие было настолько ветхим, что стрелять из него казалось бессмысленным и опасным для всех. — Вот тебе винтарь, а уж патронов там штук двадцать — тебе хватит. Стреляй одиночными. Я обернулся к Лайле — она закивала. Тогда я вытащил из-за пояса ее пистолет и передал ей. — Затвор не дергай сильно, — предупредил меня «черный шакал», — а то клина даст. — Спасибо, парни. — Мне казалось, что саперная лопатка была бы более действенна в этой ситуации, но мне уже и это оружие придавало уверенности: к стволу проволокой был прикручен ржавый штык-нож. — Потом отдашь, — ответил тот. — Пошли… — скомандовал вожак. Накинув маскхалаты и стреножив верблюдов, мы веером двинулись к кратеру. Лайла шла сзади, держа в руке пистолет, — он был нашей единственной надеждой на счастливый исход. Да и, сказать по правде, из пистолетов-то я не особый стрелок. Кратер освещался зарницами с западной стороны и казался абсолютно мертвым. В диаметре он был около четырех-пяти километров. Следы машин свернули туда еще за триста метров до нашей остановки. Дальше виднелись в скудном свете марсианской ночи немного занесенные ветром следы копыт — конечно, сюда ходят местные. Мы пошли по тропе, и я был с этим согласен, даже несмотря на эти поношенные грабли в моих руках. Шли мы около получаса, пока кольцо кратера не выросло в наших глазах стеной, как стена запретного сада… Почему в голову лезло имя Поля Элюара? Тропинка упиралась в узкую трещину, чернеющую перед нами: была ли это дыра, которую затем расширили искусственно? Через нее ли покинула кратер вода искусственного озера? Ясно было одно — следы машин уходили куда-то в другое место, южнее… — Лайла… — начал было я. — Дэн, все нормально, — словно почувствовав мой вопрос, ответила она. — Там, куда они заехали, нас засекут… — А здесь типа нет? — нервно спросил я: меня била крупная дрожь, как от похмелья… — Вроде нет, — Лайла озиралась по сторонам, — эта тропа как бы не туда… — Вот и правильно, вот и повезло, — сказал я, чувствуя терпкий и давно забытый запах рыбы или гниющих водорослей. От стены кратера веяло теплом. Охотники поотстали, явно прикрываясь нами, как живым щитом. — А вход-то где? — тихонько спросил я у Лайлы. — Надо пройти в кратер, и там… — она закашлялась, так как зашумел ветер и рядом с нами закружился маленький столб песка, — …там есть труба… — Какая, к чертям марсианским, труба? — Я опять подумал о том, что людей иногда понять очень трудно. — Странный, молчи, — в тон мне ответила эта хрупкая разведчица. Черная трещина, напоминающая половые губы богини плодородия, росла. На обочине тропы я увидел пожелтевший каркас верблюжьего скелета: словно из-под песка вырос диковинный цветок смерти. Рядом был воткнут кусок ржавой арматуры, под которым торчали вбитые в землю шляпки болтов — знак означал «пустой объект, бесполезное место». — Эй! Чуваки! Мы правильно идем? — раздался шепот долговязого Охотника. — Моя баба тут все знает, — прошептал я в ответ, — она была тут… Расселина увеличилась до гигантской темной арки. Что-то там шуршало и чирикало, но я сразу заметил мерцающий свет в конце тоннеля… Через небольшое время нас поглотила тень и гулкое эхо… мы шагали по темным выступам и шуршали камнями… Чириканье усилилось — это летучие мыши почуяли теплокровных… — Кто выстрелит — придушу, — предупредил главный Охотник. Но никто стрелять и не думал. Для меня это были еще одни ворота в Персеполис: я чувствовал, что Ира где-то рядом. Все переключили забрала шлемов в режим ночного видения, один только главный вглядывался в темноту без всяких приборов. Причудливые сочленения пород и узоры запыленных камней рождали во мне легкое ощущение клаустрофобии, как в шахте на Башне… Я старался смотреть под ноги, как бы это и ни было глупо… Эхо шуршащих шагов и шелест крыльев мышей… гнетущая тишина в паузах… Я заметил в нескольких местах наносы ила и песка, подтверждавшие мою догадку, что вода покинула свое ложе именно через эту трещину. Наконец, кое-как отбиваясь от мышей, мы подошли к внутреннему выходу из разлома, и нашим глазам открылась величественная панорама. Бледно освещенное дно кратера было покрыто засохшими водорослями и булыжниками разных размеров. В центре этой огромной площадки возвышалась почти вертикальная рукотворная скала, состоящая из каменных глыб, залитых бетоном и окруженных по периметру арматурными балками, местами сильно пострадавшими. Снизу эту конструкцию припирали четыре большие бетонные горки высотой метров по десять. Бетон был грязно-зеленоватого оттенка. Сама же эта махина вознеслась к верхнему уровню кратера примерно метров на восемьдесят, если не больше. На головокружительной высоте ее венчало пятиэтажное кирпичное здание с черными провалами окон и скошенной крышей. Все это сильно напоминало какой-то фэнтезийный замок Суперзлодея и производило довольно-таки давящее впечатление… На дне кратера валялись разбитые корпуса катеров, занесенные илом и песком фрагменты понтонного моста, и на расстоянии полутора километров от нас чернел длинный сигарообразный объект с небольшой башенкой на правой части. Это была военная субмарина, которая частично ушла в грунт. Она выглядела здесь настолько нелепо, а главное — беспомощно, словно кит, выброшенный на берег, что у меня в голове стала вертеться дурацкая школьная присказка: «Подводная лодка в степях Украины погибла в неравном воздушном бою!» В борту ее зияла огромная развороченная дыра. По всей вероятности, ее пробили, когда вытаскивали оттуда силовую установку с ядерным реактором. Это была субмарина американского производства, построенная в начале двадцать первого столетия, — кажется, они назывались «проект Вирджиния-А». Для своего времени это была довольно грозная и малошумная боевая субмарина, оснащенная ракетами «Томагавк». На Марс всегда попадали отслужившие свой век технологии, словно старые вещи, которые младший брат донашивает за старшим. А с другой стороны, на Земле за это время не так чтобы очень продвинулся прогресс, по сравнению хотя бы с веком двадцатым, когда развитие науки и техники происходило лавинообразными скачками. В двадцать первом веке были уже совсем другие проблемы, и НТР отошла на второй план, а уж в наше-то мутное время… В любом случае в этот «аквариум», который присутствовал здесь раньше вокруг НИИ «Эол», была запущена настоящая «пиранья», которая вряд ли защищала тайны марсианской атмосферы. Такая охрана наводила на мысль, что в «Эоле» занимались совсем не изучением местного воздуха, а чем-то гораздо более серьезным… Лайла уверенно вышла вперед из-за мужских спин и преспокойно направилась в сторону «мертвой» субмарины. Охотники переглянулись и осторожно последовали за ней. — Скажи мне, суперагент, — тихонько спросил я в микрофон, — а мы куда идем? — В лодку, — лаконично ответила девушка. — Неглупый план, — кивнул я. — Дарби обделается со страха, когда увидит, на чем мы его догнали. А весла спрятаны где-то рядом? — Вот за что ты мне сразу понравился, — ответила Лайла, — так это за то, что в любой ситуации ты можешь сморозить полную чушь, не моргнув глазом. — Покататься на подводной лодке было мечтой моего детства, — обиженно сказал я. — Ты опоздал, — констатировала девушка-лейтенант, — в лодке есть запасной вход в подземные лаборатории. — Как интересно… — Я попытался себе это представить. — Никогда не слышал, чтобы вход в подземелья прятали на военных субмаринах. — Дэн, не тормози, — нетерпеливо перебила Лайла, — естественно, его сделали, когда вода уже ушла: лодка легла на грунт как раз над сетью коридоров коммуникации. Было решено сделать там запасной выход, так как раньше такой выход был через НИИ, но, как понимаешь, сейчас это не слишком удобно. — И что же, этого выхода никто не нашел из местных? — Если не знать, что он там есть, — ни за что не найдешь. А если и найдешь, то не откроешь, а если и откроешь, шуму столько будет, что охрана сразу прибежит, — а охрана там жесткая. — А мы, значит, и откроем, и не нашумим? — У меня есть универсальный ключ-карта, которая управляет сигнализацией и замками. — Круто, и откуда у тебя все так продумано? — удивился я. — Ты что, знала, что нас захватит Дарби и повезет Ирину сюда, чтобы делать биоэлектроскопирование? — Конечно, я этого не знала, Дэн, — устало ответила она, — ты до сих пор мне не доверяешь — это обидно… — Но согласись, это выглядит довольно необычно? — Соглашусь, — ответила она, — просто эта лаборатория уже законсервирована, и, кроме охраны, там никого нет. А охрана подчиняется армейской внешней разведке Военно-космических сил, то есть фактически «Пантеону». Естественно, мне дали доступ почти ко всем секретным объектам в районе маршрута нашего следования. Понятно тебе, осторожный Охотник Странный? — Понятно, о луноликая! — с восторгом сказал я. — Только не совсем ясно, что это за лаборатории такие? Из-за чего такая секретность? — Это государственная тайна, — со вздохом ответила Лайла. — Ну, конечно… — Я тоже вздохнул. — Но я никому не расскажу. — Странный… — Я ведь сейчас сам все увижу, Лайла… — Думаешь, ты поймешь, что это за оборудование? — Она скептически хмыкнула. — Моя бывшая жена — медик, причем кандидат наук… — Ладно, — сдалась Лайла, — ты у нас господин Всеведущий, скажу. Только не будоражь умы местных людей, а то тобой займутся не такие доверчивые девушки, как я. — Да не имею я привычки будоражить умы, — отмахнулся я. — Я сама-то толком мало знаю: тут проводили какие-то генетические эксперименты над людьми и животными, пытались привить человеческому организму необходимые на Марсе функции. — Юварки — это их рук дело? — Понятия не имею, — ответила она, — все может быть. — Крутая там лаборатория. — Вот и представь себе, — кивнула она, — в ней полно всякой дорогущей аппаратуры. Поэтому Дарби и поехал сюда — видно, здесь уже был смонтирован такой прибор, а он как-то про это узнал… Вообще понятно как: Дарби занимался научной частью в «Пантеоне». Правда, я о нем очень немного знаю — даже наши мне не все рассказывают. — Да… — протянул я, — разведка без секретов — это как кактус без колючек: несерьезно. Пусть даже секретность мешает выполнению задания… — Согласна, — кивнула Лайла, — меня тоже бесит эта штабная тупость и явное пренебрежение оперативным звеном. Поэтому я тебе все и рассказываю — назло уродам. Я знаю, ты не продашь, да потом, мы только вместе можем победить. А победить здесь — значит просто остаться в живых. Так что сам понимаешь… — Понимаю, — вздохнул я, — еще я понимаю, что, если твой побег уже обнаружили, а это наверняка так, не стоит больших мозговых усилий, чтобы догадаться, что ты пошла на контакт со мной и мы обязательно появимся в их лабораториях. Так что, дорогой мой суперагент, нас там уже ждут. Нервно глядя на часы и подогревая ужин. — Они наверняка не учли, что нас подвезут эти милые парни. А их охрана в основном сосредоточена у главного входа, он с той стороны, — она махнула рукой куда-то вбок, — ворота неправильной формы и замаскированы под каменную глыбу. Там навалом сенсоров, камер, датчиков… — А с этой стороны типа они решили наблюдения не ставить? — удивился я. — Просто схема точек наблюдения с этого входа у меня имеется, — нарочито небрежно обронила она. — Воистину, — я развел руками, — ты не перестаешь меня удивлять, о дева! — Почему тебя все время сносит на эпический стиль? — с легким оттенком раздражения спросила Лайла. — Так ведь полный эпос вокруг творится, мать его так, — не выдержал я. — Башни, огнедышащие гиганты, Призрачные Крепости, коварные боги, которые сошлись в решающей битве за власть над людьми, и все это происходит в загадочной стране Глюков, Паладинов и Отморозков. А главный герой, подобно Одиссею, бросил вызов самим богам и вместе с отважной амазонкой идет по следу негодяя!.. Хоть сейчас кино снимай. — Никогда бы не подумала, что ты романтик, — хмыкнула она. — Да я такую романтику, если честно, в гробу видал, в белых шлепанцах с номерочком… — мрачно проворчал я. — Только не роняем боевой дух, Странный! — опять каким-то командным тоном произнесла она. — Мы отымеем этого попугая Дарби. Он не понимает до конца, что его все равно грохнут, — силы неравны. Он просто решил сыграть на неожиданности. Теперь наш ход. — Не уверен я, что напротив этого запасного входа на лодке не стоит взвод автоматчиков. — Меня что-то тревожило. — По крайней мере, я бы их там поставил. — Все дело в том, Странный, — сказала Лайла терпеливо, словно объясняя что-то ребенку, — что людей в охране объекта минимум: объект охраняют боевые роботы, которые получают сигнал тревоги от сигнализации, которую я отключу. Ясно? — Ясно, — кивнул я, — но ведь Дарби теоретически может предположить, что у тебя есть такой ключ? — Может, — кивнула та, — но я надеюсь, что сейчас ему просто не до нас: ему надо очень торопиться — не уверена, что я здесь единственный опер нашего отдела. Хоть мне и не ответили по моему секретному каналу связи (спутник, наверное, заглючил от вспышки солнца), я все же выслала сообщение про Дарби на нескольких резервных частотах, поэтому за голову Дарби скоро будет объявлена хорошая награда, и он это понимает, а может, и знает уже. — Что-то я не заметил у тебя планетарного передатчика, — сказал я. — Сам передатчик и аккумуляторы у меня замаскированы с внутренней стороны бронежилета, а передающий контур антенны вшит под ткань комбеза, вдоль всего тела. Шлемофон соединяется с передатчиком в режиме голосовых сообщений. — Полный отпад! — искренне восхитился я. — Вот что значит продуманная материально-техническая база! — Ну мы же лучшие! — со снисходительной улыбкой пояснила Лайла. В моей голове мелькнула мысль, что обыск, который я устроил на заводе после смерти Джованни, не мог дать никаких результатов: я ведь и думать не думал, что мощный передатчик можно так просто замаскировать на себе. Да… Громада ржавого корпуса субмарины уже выросла перед нами. Она была в длину чуть больше ста метров. Рваные стальные края многослойной брони торчали вокруг зияющей дыры в разные стороны, словно зубы разверстой пасти какого-то монстра. Кто-то тронул меня за плечо, я обернулся — это был старший в смене «черных шакалов». — Так, — сказал он властно, — рассказывайте, куда мы лезть собираемся. — Хорошо, — согласилась Лайла, отстегивая с пояса свой КПК — довольно мощную многофункциональную модель УМКо-310[51] фирмы «Ламберт». Она подождала, пока тот загрузится, а затем открыла файл с какой-то схемой. — Изнутри база выглядит так, — пояснила она. — Это первый уровень: вход с воротами, гараж и пункт охраны, комнаты персонала, кухня, душевые, зона систем жизнеобеспечения и отсек резервного генератора. В гараже стоят искомые вами вездеходы. Чтоб открыть ворота, надо захватить пункт охраны — там может быть человека три вахтенных, и у ворот как минимум один должен дежурить. На пульте есть кнопка блокировки и активации боевых роботов и охранных лазерных заграждений. Вам лучше захватить пункт охраны — тогда мы возьмем объект под контроль. Говорила эта куколка спокойно и по-деловому, словно захват секретных объектов — это дело всей ее жизни. Меня поражала ее невозмутимая уверенность. — Далее, — продолжила наша амазонка, — мы попадаем по техническому коридору сюда, в сектор систем жизнеобеспечения, — вы обеспечиваете нам отход, захватив пункт охраны. А мы спускаемся на минус первый уровень, где лаборатории. Если надумаете свалить без нас, оставьте ворота открытыми и не берите вездеход с верблюдами — там наше снаряжение. А пульт лучше уничтожить — подорвите его гранатой. Справитесь? — Разберемся, — важно кивнул старший. Я заметил, что Охотников тоже поразила эта хрупкая красавица, которая выдавала тактический план на уровне хорошо обученного бойца спецподразделений: они пожирали глазами то ее, то схему лабораторий. — Теперь смотри ты, Странный. — Лайла открыла другой файл. — Объект небольшой, есть еще минус второй уровень, но там реакторный зал и холодильные склады. Нам же надо сперва прочесать уровень с лабораториями. Скорее всего, Дарби где-то там. Мы сейчас идем по техническому коридору вместе с ребятами. Коридор на минус первом уровне. В конце него вентиляционный колодец, который идет на уровень «один». Ребята лезут вверх и оказываются в зоне систем жизнеобеспечения. Оттуда они быстрым рывком захватывают пункт охраны и отключают все основное питание, кроме освещения. Разберетесь? Точно? — Я по электронике шарю, — сказал коротышка. — Вот и отлично, — кивнула она. — Постарайтесь захватить офицера живым. А мы с тобой, Странный, когда они отключат питание дверей, выходим из коридора к лабораториям и методично зачищаем комнату за комнатой, аккуратно и без лишнего шума, хотя… — Она с сомнением посмотрела на мое ветхое оружие. — Без шума не выйдет… ну да ладно. Забираем Ирину, попытаемся захватить Дарби живьем, чтобы он нам рассказал побольше, а если не выходит — ликвидируем его к чертям собачьим. Вопросы есть? — Сколько в грузовиках вообще было наемников? — спросил главный. — Человек десять, от силы пятнадцать, — ответила Лайла, — но часть из них, скорее всего, отдыхает в комнатах персонала, а остальные должны быть рассредоточены по объекту, так что проблем будет немного. Помните: внезапность — наш козырь, если они и ожидают нас, то, по крайней мере, не вас. Пункт охраны у такого типа объектов оборудуется бронированными жалюзи, так что вы там будете под защитой и сможете пострелять остальных поодиночке. В общем, атаку отразите почти любую. Ясно? — Ясно, — пробормотал главный. Судя по его лицу, он уже стал сомневаться: а так ли необходим их клану вездеход? — Там небось девайсов навалом? — с оттенком надежды спросил он вновь. — Выше крыши! — успокоила его Лайла, сделав ладонью жест у себя над головой. — Ну что, парни? — Он обратился к своим. — Зададим этим инопланетникам по самые гланды? — Рисковое дело, конечно, — сплюнул на песок один из «шакалов», — можно маслину словить. Но с другого расклада — мы тут можем круто поднять барахла: все ведь думали, что место тут беспонтовое, а мы раз — и в дамки! Городским обменяем на автоматы, а из вездехода можно броневик сделать, тогда долину под контроль возьмем — заживем по-человечьи. Эргов навалом будет! Я, Марк, кумекаю, что дело верное — надо брать. — А вы что притихли? — Марк обратился к остальным. — Да хрен его знает, — ответил коротышка, — может, сгонять к нашим за подкреплением? Маловато нас… — Пока вы сгоняете за подкреплением, — вставила Лайла, — они уедут уже. — Ну и цербер с ними, — отмахнулся тот, — девайсы-то они все не заберут. — Самое ценное могут прихватить. — Лайла лукаво ухмыльнулась. — Да и вездехода вам тогда не перепадет. Они вообще очень торопятся. Да и мы спешим, а без меня вы этого входа не найдете и сигналку не отключите. А потом, такие опытные бойцы, как вы… — Ну не знаю, — махнул рукой коротышка, — как старший скажет. Все воззрились на командира. Тот некоторое время молчал. — Все правильно, — сказал он наконец. — В деле всегда так: или «да», или «нет». Пойдем за подмогой, пару солов потратим — они или свалят, или подготовятся, — надо их сейчас теплыми брать. Постреляем их, как щенков. Трофеев наберем, оружия с припасами — потом от рейдов отдохнуть можно. А у наших кого брать? Вован в рейд ушел, а он самый лучший боец, Буча в лагере должен охрану держать — арданы так и шастают вокруг, да и юварки оборзели, сами в курсе. Ты, Малыш, не дрейфь, бывали расклады и похуже — забыл, что ли? — Да помню я, — стал оправдываться коротышка, — да я чего? Я как все. Как ты скажешь, я ведь и говорю… — Ну вот и решено! Пойдем завалим козлов. — Марк сжал руку в кулак. — Я ни секунды и не сомневалась, что вы крутые парни! — Лайла очаровательно улыбнулась. Я не уставал ей удивляться: она развела их, как лохов! Она отправила их на прорыв к воротам, где могло оказаться полным-полно людей Дарби! Все же иногда мне очень хотелось стать красивой девушкой — и вовсе не из-за проблем с половой ориентацией, а для результативной работы с такими вот ребятами, которых на Марсе пруд пруди. — Давайте перейдем на общую частоту, — предложил я, — мы ведь в команде работать будем. Все согласились и перенастроили связь. — Ну тогда вперед, — подытожила Лайла с абсолютно невинным выражением лица, — покормим сегодня церберов тупыми ублюдками! Она первая подошла к зияющей дыре и захлопнула забрало шлема, включив инфракрасный режим. Мы стали карабкаться за ней по вывернутым кускам обшивки в черную дыру реакторного отсека «Вирджинии». В инфракрасном излучении было видно не очень, но масштаб проделанной кем-то работы я оценил — стойки и опоры реактора были выдраны из обшивки с «мясом», чернели многочисленные пропилы в металлических креплениях. Рваными хоботами болтались трубы и провода. На палубе лежали в беспорядке сточенные диски от электропил. Сетка палубы была продавлена внутрь некой чудовищной силой. Вот спорили ученые Земли, как в Древнем Египте, Южной Америке и на острове Пасхи в древние времена полудикие цивилизации бронзового века умудрялись отпиливать и перетаскивать многотонные гранитные глыбы. А вот вы объясните мне, как марсианская шантрапа, имея минимальные технические приспособления (которые тут вообще в дефиците), смогла выворотить и утащить непогашенный реактор с заброшенной субмарины? Это, по всей вероятности, тоже останется тайной здешней истории, и точно так же можно спорить и строить гипотезы: использовали ли они шаманов, сгоняли ли сюда сотни людей, орудуя примитивными рычагами, или им помогали пришельцы из космоса… Голод — не тетка. Этот реактор, наверное, дал жизнь целому поселку… — За мной, направо, вон в тот проем, — услышали мы в шлемофонах голос Лайлы, шедшей спереди. Палуба была наклонена в нашу сторону, что слегка затрудняло передвижение: войдя в узкий коридор субмарины, я опирался рукой о стену, покрытую разнообразными трубами и кабелями. Глухим лязгом отдавались наши шаги в замкнутом пространстве этой стальной норы. Коридор окончился, и мы попали в следующий отсек. Не очень-то я разбираюсь в подлодках, но по центру громоздилась некая штуковина, чем-то напоминающая гиростабилизатор в защитном кожухе, — видел я похожие штуки на одном заброшенном заводе. Низко пригибаясь под какими-то металлическими конструкциями, наша группа захвата обогнула этот агрегат, и мы вновь полезли в какой-то узкий проход. — Внимание, — сказала Лайла, — перед входом на ракетную палубу немного притормозим… В знак согласия все промолчали, хоть я и слабо представлял себе, где же эта ракетная палуба, да и остальные, кажется, еще меньше. Шли мы медленно, старательно глядя под ноги в зеленом сумраке инфравидения. Вдруг силуэт Лайлы дернул какой-то змеистой волной… Пульсируя мягкими кошачьими движениями, она вскарабкалась на переборку, отсекающую сегмент коридора. Я вскинул руку, а главный уперся мне в спину. Напряженная поза, в которой застыла наша амазонка, говорила о том, что она чем-то очень занята: локти ее ритмично шевелились, и она напоминала этакого спайдермена из старинных комиксов. Она мягко и почти бесшумно спрыгнула вниз и тяжело вздохнула в эфире: — Здесь все, пошли за мной. После небольшого тамбура, до отказа набитого трубами, вентилями и проводами, мы вошли в распахнутую ржавую дверь и очутились на длинном узком сетчатом мостке, уходящем в темноту. По его краям стояли вертикальные железные колонны, а прямо перед нами куда-то вниз уходили две железные лестницы. Лайла вскинула руку, и все вновь замерли. Она опять полезла куда-то вбок и какое-то время провозилась там. Тут до меня дошло, что эти колонны, скорее всего, и есть пусковые ракетные шахты этого мертвого монстра. Интересно, успели из них растащить ракеты? Думаю, что да. Наверное, на полезные запчасти. Опять мы пошли вперед — на этот раз спустились вниз, к основанию шахт, где вдоль них шел такой же мостик, как и ярусом выше. По краям стояли какие-то покореженные приборные панели, прилепленные между шахтами. Лайла еще пару раз останавливалась, а затем стала считать как бы про себя: — Одна, две, три, четыре, пять… а, вот эта, что ли? Шестая… За мной… Она подошла к одному из раскуроченных пультов в районе шестой шахты, встала на четвереньки — и по плечи скрылась внутри основания пульта. Я подумал, что она там ищет аппаратуру слежения, как вдруг покореженный пульт осветился ярким костром огоньков, по крайней мере, так показалось в режиме ночного видения. Никогда бы не подумал, что в этом мертвом и разрушенном пространстве что-то может быть подключено к питанию. Я приблизился, разглядывая разбитую, пыльную панель пульта. В центре панели, на вывороченных наружу проводах, висел циферблат с клавишами от нуля до девяти. Лайла расстегнула ворот комбеза, стащила с головы шлем и сняла с шеи цепочку, на которой висело кольцо, сделанное в виде змеи, кусающей себя за хвост. Затем она включила фонарь на шлеме, который поставила на пульт, и при его свете выбрала два оборванных проводка, идущих от циферблата. Она закоротила их на этом кольце, плотно прижав пальцами. Циферблат тихонько пискнул, мигнул кнопками, и на нем загорелась комбинация цифр: ноль, девять, один, три, восемь. Лайла отпустила проводки и пробежалась по цифрам указательным пальцем, в процессе возрастания — ноль, один, три, восемь, девять. Сетчатый мосток слегка вздрогнул, и снизу послышалось приглушенное урчание, а шестая шахта стала поворачиваться вокруг своей оси, жалобно скрежеща. В какой-то момент вращение остановилось, но я ничего не увидел такого, что могло бы напоминать люк, — серия вмятин на проржавленной металлической поверхности. Тут внезапно заработали какие-то другие моторы, совсем рядом: через вмятины на трубе зазмеилась зигзагообразная трещина, сквозь которую пробивался бледный свет! Да! Если бы я и заметил в темноте, при свете фонаря, сеть этих трещин и вмятин абсолютно неправильной формы, то никак бы не догадался, что это проем некоего входного люка: со стороны она выглядела просто как след от удара. — Круто! — восхищенно произнес один из Охотников. — Да… — протянул главный. — Хрен отыщешь такую дверку. — Прошу, джентльмены! — не без пафоса произнесла Лайла, надев свой шлем. — Вперед! Или вы даму пропускаете? — Сигнализация отключена? — поинтересовался я. — Вместе с вводом кода доступа, — подтвердила наш суперагент. Я приблизился к рваному проему, в котором виднелся круглый вход метров полутора в диаметре, за которым была слабо освещенная бледно-красными лампами обрывающаяся на середине пространства шахты металлическая площадка с торчащими перилами вертикальной лестницы. Я полез в люк и заглянул в глубь шахты: метрах в десяти внизу горел слабый свет. — Жди снизу, — бросила Лайла. И я начал спускаться вниз, борясь со стойким ощущением, что забираюсь в объемистую бутылку с длинным горлышком, которое вот-вот заткнут пробкой. Наверное, раньше так ловили джиннов? Утешало только одно — я не джинн. Вот так, стараясь концентрироваться на позитиве и не обращая внимания на ноющие раны, я продолжал спуск, не глядя по возможности вниз. Мимо меня проплыл слоеный срез корпуса лодки, небольшой слой грунта, а дальше шахта была забетонирована. Через некоторое время я все же поглядел под ноги: лестница кончалась в какой-то паре метров, а труба шахты входила в небольшое помещение, грубо замазанное штукатуркой. Я слез с последней ступеньки и огляделся — судя по всему, построили это не так давно: пахло сырым цементом, и под ногами валялся строительный мусор. Запасной выход, видимо, был сделан тогда, когда лодка была разграблена полностью и все местные потеряли к ней всякий интерес. Прямо передо мной висела аккуратная пластиковая табличка «Вентиляционная шахта реактора Б-12. Вход строго в спецкостюмах. Радиационная опасность». Слева от меня была овальная дверь с герметичным запором и кодовый замок, под которым располагался вдавленный внутрь круг. Тускло мерцала над дверью фиолетовая лампа со знаком радиационной опасности. В шахте гулко стучали сапоги по перекладинам: в комнатку один за другим спустились «шакалы», и тут же стало очень тесно и душно — воздух был затхлый. Наконец к двери протолкалась Лайла и вставила в этот круг под кодовыми клавишами свою змейку. Вновь загорелись несколько цифр, но разглядеть не удалось каких. Зажужжал невидимый моторчик, и штурвал замка начал вращаться, затем дверь ушла немного в глубь стены и распахнулась. Я инстинктивно стиснул свой тщедушный автомат, попытавшись поднять ствол: сейчас вся наша компания была отличной мишенью, и, чтобы нас ликвидировать, достаточно было пары бойцов Дарби с автоматическими винтовками… Сердце мое учащенно застучало в груди: за дверью шел вполне широкий коридор с такими же тусклыми сине-фиолетовыми лампами, и ни силуэта, ни движения. Я с облегчением выдохнул и протиснулся мимо Лайлы вперед. Пройдя несколько шагов, я замер, напряженно прислушиваясь и озираясь вокруг: коридор был пустым, стены гладкими, без выступов и щелей. Это говорило о том, что скрытых заградительных систем, скорее всего, не было. Старший из «шакалов» прошел на несколько метров дальше и тоже замер, водя стволом своего автомата из стороны в сторону. Так, короткими перебежками, мы миновали коридор, который оканчивался сегментарной автоматической дверью, уже без цифрового замка, просто с красной квадратной кнопкой. Наша провожатая надавила на нее ладонью, и дверь с легким шипением ушла по трем направлениям в глубь стены. В это время сзади послышалось легкое жужжание, и я молниеносно обернулся: дверь к лестнице медленно закрывалась, и, оглядев стены вокруг нее, я не заметил никаких управляющих панелей. — Лайла, а как теперь к лестнице выйти? — шепотом спросил я. — Она нам не понадобится, — так же тихо ответила Лайла, — будем уходить через центральный вход. Мы вновь попали в длинный, но узкий коридор, по краям которого перпендикулярно расходились такие же ответвления. По стенам висели какие-то индикаторные пульты с мудреными надписями, гудели трансформаторные щиты и шумела вентиляция в зарешеченных коробах. Под потолком висели гофрированные трубы, рядом с которыми свисали вязанки проводов. Пахло разогретым машинным маслом, и сквозь гул агрегатов доносились звуки капающей где-то воды. На развилках висели таблички и указатели со всевозможными буквами и цифрами, перемежаемые молниями в треугольниках, черепами, в которые ударял разряд, значками радиационной и химической опасности. Кто из нас с Лайлой был Тесеем, непонятно, но лабиринт точно присутствовал: мы поворачивали то влево, то вправо, пока не вышли в крупное помещение, в проеме которого все застыли. Помещение было метров пять в высоту и где-то десять в длину. По его краям стояли какие-то котлы с толстенными трубами, что-то гудело, освещаемое огоньками приборов. Меж труб и агрегатов были врезаны железные двери со стальными жалюзи. Слева от входа шла под потолок железная винтовая лестница, а вот по центру… По центру стояли четыре механизма на гусеничном ходу, с выгнутыми на блестящих пневматических цилиндрах станинами, на которых поблескивали зловещими воронеными клешнями по краям две пулеметные пары. Сверху у каждого на станине был скошенный эллипсоид с тонкой щелью по периметру — это был блок стереокамер наблюдения и видеодатчиков. Такие машины назывались Роботизированный стрелково-оборонительный комплекс, сокращенно «РоСтОК», модель «Берсерк». Эта хреновина мало того что идентифицировала цели по маркировке «свой-чужой», имела тепловидение и систему видеораспознавания, — так еще у нее был солидный калибр и бешеная скорострельность. Тактический интеллект соединял машины по сети в единый ударный отряд, который действовал сообща и имел в приоритетных целях уничтожение противника любой ценой. С этой охраной мог бы биться на равных взвод спецназа — машины были очень маневренными, в высоту около полутора метров (хотя станина могла подниматься выше, до двух), и обладали антиракетным сканером оповещения. Мы так и стояли при входе, боясь шелохнуться, выставив вперед стволы автоматов. Только Лайлу, кажется, не смущали эти стальные чудовища. Она смело вышла в центр комнаты и похлопала по стволу ближайшего робота. — Ну что я говорила, мальчики? — сказала она негромко, но с торжествующими интонациями в голосе. — Охранные системы отключены. Эти роботы вообще должны были патрулировать коридоры, по которым мы только что шли, а они вернулись в исходную точку патрулирования. Вот так, я умею выполнять обещания. — Если бы ты их не отключила, — заговорил пришедший в себя главный, — можно было бы смело отсюда валить. — А можно такого будет взять? — В голосе коротышки послышались алчные нотки. — Если вы его отсюда унесете, — с иронией улыбнулась Лайла, — берите хоть все. Легче сказать, чем сделать. — Унесем, — заверил коренастый Охотник с корейской винтовкой, облизнув пересохшие губы, — не сомневайся. — Договорились, — кивнула Лайла и сразу посерьезнела. — Видите эту дверь? Она кивнула вправо — все вытянули шеи. — Она ведет в вентиляционный колодец, — продолжила девушка, — лезьте вверх: там зона жизнеобеспечения, хотите — план еще раз покажу. — Да мы все запомнили, — отмахнулся главный. — Вот и хорошо, — она кивнула, — там ваша работа, а тут наша. Все, встречаемся наверху, возле пункта охраны. «Шакалы» достали видеощупы. Старший пихнул долговязого в спину: — Шпингалет, иди первым, к решетке подымайся, наблюдай и докладывай. Я за тобой, Малыш замыкает. — А я че? — растерянно спросил коренастый Охотник, чуть не выронив из рук свой доисторический «Дэо»[52]: клацнул о крышку ствольной коробки примотанный изолентой раструб какой-то нелепой оптики. — Слышь, Буфер, ты-то не тормози — за мной… — Старший явно сдержал внутри ряд критических замечаний в сторону непонятливого бойца. — Так бы и сказал, — пробурчал тот в ответ. Некоторая растерянность была и у меня: Охотники больше привыкли к широким пространствам равнин, и любое замкнутое пространство внушало легкий дискомфорт. Лайла, повозившись немного с замком, отодвинула дверь вбок. Тут же в ноздри ударил ватный теплый воздух со странным резким лекарственным привкусом. В тусклом свете технических ламп ритмом проступали дуги ступеней с односторонними перилами. — Удачи вам, ребята, — сказала Лайла, улыбнувшись кончиками пухлых чувственных губ, — задайте этим недоразвитым! «Шакалы» один за другим ныряли в темный проем двери. Ветер колыхал их ветхие клапаны и застежки на комбезах. Закрыв забрало шлема, коротышка махнул нам рукой, перед тем как схватиться за перила. Лайла заглянула за ними в дверной проем, а потом прикрыла дверь, которая слегка колыхалась от потоков воздуха. — Ну, Странный, — она положила мне руку на плечо, — теперь мы… Она подошла к боковой стене, в которой была такая же утопленная в стену стальная дверь с табличкой: «Пультовая № 119 Лб-001». — Ты в электронике хорошо шаришь? — спросила Лайла, откручивая болты на панели управления дверью. — Так… на уровне пользователя, — соврал я с честным видом, — кой-какие сигналки знаю. — А такую? — Лайла насмешливо улыбнулась, эффектно сняв крышку с пульта. Я, слегка прищурившись, поглядел внутрь короба. — Чегой-то тут схема странная… — протянул я с умным видом, — дублирующий каскад, как я понял? — Ясно. — Лайла снисходительно хмыкнула. — Ты не видел фотонных микросхем? — А… — воскликнул я, пораженный догадкой. — Я так и подумал! Но я слышал, что там кодировка по резонансному затуханию кристалла… — Ах ты слышал, — кивнула Лайла, извлекая откуда-то черную матовую трубку. Раздался щелчок, и из трубки вырвался полупрозрачный сиреневый лучик. — Этой защиты не взломать, — спокойно сказала она. — А как же мы… — Я встревоженно схватил ее за руку. — А вот так, — тихо сказала Лайла, — чтобы тревоги не поднять, мы устроим «коротыш». — Кого? — переспросил я. — Короткое замыкание, — немного раздраженно пояснила она. — Видишь три контакта? От перепадов в сети они сильно нагрелись и подплавились. Она направила луч в то место, где шлейф серых проводов входил в плату. Запахло горелой пластмассой. — Так это у тебя лазер? Такой, как у Ирины? — спросил я почти шепотом. Страшно было переиграть, но меня уже несло. — Нет, — так же шепотом ответила она, — у меня не такой мощный, как у нашего гида, для ближнего боя, зато с регулятором мощности. Просто плавишь контактную пайку… Где-то в вентиляционном колодце раздались внезапные гулкие выстрелы, словно гайки в ведро посыпались… — Черт! — Лайла резко обернулась. — Они уже обнаружились… надо не тормозить… В этот момент красный индикатор вспыхнул в коробе пульта, и дверь поехала вбок. — Теперь тихо, — Лайла приложила палец к губам, — пошли, только бы эти ребята не облажались… Она махнула мне рукой и сама первая скользнула в полутемную дыру отверзшейся двери. Тревоги не было, но мерцающие испорченные лампы в темном тамбуре, куда мы попали, слегка нервировали. Я крепче ухватил автомат за цевье, пытаясь слиться с ним так же, как я мог со своим «абаканом». И вновь какой-то химический запах ударил в нос. Где-то слышался лязг и тихое шипение. Внезапно прямо передо мной раскрылась в темноте коридора вторая дверь — это напоминало, будто глубокой ночью открыли окно: в сумраке горели мириадами светлых точек огоньки. Я напялил на губы дыхательную маску и протравил смесь из баллонов — этот запах сжимал мне горло, а я мучительно пытался в этих незнакомых агрессивных миазмах уловить запах своего человека, запах моей женщины… Когда кончился коридор, мы с Лайлой скользнули в разные стороны, спинами по стенам. Я опустил забрало, включив ночной режим: мы были в некоем широком холле, который уходил вперед, в темноту. По краям его были вереницы дверей, также растворяющихся в изумрудной мгле. В тихом бормотании генераторов раздавался эхом какой-то стальной лязг, шелест и шипение активной вытяжки. Казалось, что где-то раздается чей-то раскатистый храп и легкое повизгивание… Сам по себе интерьер невольно рождал ассоциации со «Странным Местом» из книги «Алиса в Стране чудес» старинного модерниста-математика Льюиса Кэрролла. Но, честно говоря, читать всякую околесицу гораздо приятнее, чем оказаться в ней… От всей этой давящей обстановки меня слегка потряхивало, и я старался бесшумным дыханием выровнять свой пульс. Я чувствовал… я ощущал очень много нестабильных настроений вокруг… я старался заглушить в себе этот хаос ощущений. Я даже нарушил свои собственные принципы, жестом попросив Лайлу подождать, — напряженно вслушиваясь и вглядываясь в темноту, я быстро вынул остатки бульонного концентрата, положил себе в рот и, разжевывая, сделал два хороших глотка из фляги. Чуть не подавился жгучей жидкостью… — Давай, — еле слышно прошептала в наушниках стоящая через проем входа Лайла, — я слева, ты справа… двери обесточены… Я кивнул и медленно двинулся, прижимаясь спиной к стене, вдоль «Странного Места», оглядывая ряд одинаковых дверей с фосфоресцирующей маркировкой, с цифрами и буквами — холодно-синими, ни о чем не говорящими, равнодушными… Я уперся в первую дверь ладонью, надавил аккуратно и стиснул зубы: боль пронзила плечо. Шумно вдохнул носом, на несколько секунд все потемнело… Заглянул: комната без окон, столы постенам, чехлами накрыты какие-то агрегаты… пусто… темно… ни огонька… на полу валяется какая-то печатная плата… Дальше… сменил руку… Планировка стандартная, как перед этим… Стол в центре и какие-то стеклянные трубки с пластиковой гофрой, присел на корточки… Прострелило икру… Пусто, смежных дверей нет… Пытаюсь вспомнить план этажа… на странные звуки не обращаю внимания — все внутри вопит от опасности: сказывается напряжение последних дней… Чисто… Дальше… Я украдкой бросал взгляды на другую сторону коридора: Лайла опережала меня на одну дверь… в бледно-зеленых тонах темных стен зияли дыры дверей, и тускло мерцали ее тепловые следы. Вдруг за одной из дверей я увидел массивные темные угловатые силуэты. В глубину уходили узкие проходы, мешковатые складки целлофана и брезента — похоже на склад: комната оказалась гораздо большей площади, чем предыдущие, а на плане, как я запомнил, помещения были почти одинаковыми ячейками — значит… Что значит? Карта врет? Скорее всего, несколько следующих дверей — фальшивые, чтоб скрыть объем помещения… Есть что скрывать? Я дождался, когда моя напарница выйдет из очередной «черной дыры», и энергично замахал ей здоровой рукой. Лайла подошла почти бесшумно. — Что? — громко прошептала она, прижав свой шлем к моему: радио она отключила. — Там склад, — так же прошипел я, — углублюсь… — Дэн, только не особо, — прошелестел ее голос, — склады нам — сам понимаешь… — Хорошо, — ответил я и начал пробираться между ящиками и контейнерами, покрытыми слоем какой-то серой пыли… Через пару минут мышцы рук сводило от напряжения, а нога разболелась не на шутку: сложно было резко вылезать из-за угла, ожидая автоматной очереди в лицо… Я осматривал проходы между крупными контейнерами… Я уж собрался разворачиваться в сторону коридора… Не знаю, почему заметил эту надпись… она не светилась в темноте, — видимо, так и было задумано… Сперва я заметил словно черные провалы на гофрированном боку контейнера, которые показались мне знакомыми: «Нетто — 8 тонн, Хрупко, Шаттл — борт 16-238, «Донателло». Терра-1, Департамент Развития Марса». Терра-1 — это… это когда еще Йорген был в виде ДНК! Раритет! Я невольно покосился на эту надпись — ниже стоял какой-то логотип, вписанный в круг. И… Тут я обнаружил, что по ободу этого круга нарисован змей, кусающий себя за хвост, а в центре изображена загогулина в виде буквы «М», рядом с которой была античная цифра «9». Что-то меня встряхнуло. Лихорадочно я почти подбежал к торцу контейнера и, увидев сорванные пломбы на электромагнитных замках, рванул ручки запоров в стороны. Как ни странно, дверцы открылись мягко и фактически бесшумно. Контейнер был пуст… но мне было важно другое — я искал маркировку отправителя: так часто бывает, что для внутреннего корпоративного пользования контейнер маркируется изнутри специальным отражающим в своем диапазоне составом. Жаль, не было со мной КПК — я долго озирался в узком пространстве кузова. Надежда была только на старые стандарты маркировки — я крутил ручку настройки в шлеме на разную светочувствительность, как вдруг слева от меня вспыхнул в неверном оранжевом свете крупно нанесенный на стену знак биологической опасности… а под ним… под ним было написано: «Зеркало-9». Некоторое время я тупо пялился на эту надпись, как баран на новые ворота… Только что, в считаные доли секунд, рассказ Лайлы перешел из директории «непроверенные данные» в директорию «подтверждено». Я шумно выдохнул воздух, в котором был стойкий привкус химикатов и озона. Вдруг включилась связь. — Дэн, что там? — произнес тихий шепот нашей шпионки. — Дохлый цербер, а я наступил… — Я кашлянул… — Осторожнее там, — посоветовала мне эта «мисс предусмотрительность». Я тихонько выбрался из контейнера и уже очень внимательно начал разглядывать остальные. Я медленно переходил от одного к другому и разглядывал их с пола до потолка. В основном маркировки были ооновские, с гуманитарных миссий, и самого проекта «Терра-1», но снизу, там, где пишут данные владельца или арендодателя, я несколько раз натыкался на графическое изображение кентавра, целящегося из лука в звезду: символ Военно-космических сил Земли. Да уж… Военные — они и на Марсе военные: с одной стороны, армейская разведка готова всех поубивать, чтобы замести следы своей тайной деятельности, а тут — вот, пожалуйста! Честные, несмытые маркировки — для тех, кто еще сомневается в том, что Дед Мороз существует! Неожиданно мои размышления были прерваны душераздирающим воплем с какими-то нечеловеческими модуляциями. Я вздрогнул и инстинктивно вскинул автомат, передернув затвор. Звук был из дальнего конца склада и как будто приглушен не только нагромождением контейнеров — достаточно далекий, с небольшим эхом. Я медленно двинулся в направлении, откуда звучало. Тут до меня дошло, что сюда должен быть где-то въезд для грузовиков и погрузчиков. Карта Лайлы была неполной. Вот опять — эти дурацкие разведигры, которых я боялся еще с самого начала, с того самого момента, как увидел у моего любимого гида армейский бластер в руке… Да… «Помоги мне, боже!» — говорит обычно хряк, когда его ставят в духовку. Я напряженно замирал, высовывая голову из-за каждого угла, ожидая, что в любую секунду может грянуть выстрел. Крался я довольно долго, пока наконец не добрался до небольшого свободного участка. Это было длинное вытянутое пространство, оканчивающееся стеной, на которой виднелась крупная надпись «Транспортер кормового блока № 4» и рядом фосфоресцировали три полумесяца значка биологической опасности. По центру в полу, также до самой стены, шел металлический желоб шириной метра полтора, на дне которого действительно поблескивали ребристые сегменты транспортера, а с обратной стороны его ограничивала будка, в которой, кажется, был грузовой лифт с таким же значком… Я не знаю, за каким чертом я полез в этот желоб: видимо, это было мое гипертрофированное любопытство. Я хотел узнать — далеко ли идет этот транспортер. И вот когда я встал на четвереньки, заглянув в черную щель под стеной, пластиковые сегменты под моими коленями вздрогнули, раздался противный скрип металла, и часть транспортера, провалилась куда-то вниз, увлекая за собой мое туловище. Я попытался схватиться за край желоба, но пальцы соскользнули с холодного и гладкого металла, а перед глазами, словно издевка, мелькнула предупреждающая наклейка с перечеркнутым человечком. Кажется, я обронил в эфир несколько нехороших слов. Мне удалось все же уцепиться за какую-то железяку типа подпорки — это немного смягчило удар о стальную сетку, которая висела над какой-то слабоосвещенной шахтой, где виднелся такой же транспортер, как и над моей головой. Больше всего я боялся, что этого падения не переживет мой ветхий автомат: от него отвалился штык-нож, который я машинально сунул в узкий кожаный карман на поясе. — Что случилась? — послышался в наушниках встревоженный голос Лайлы. — Да я тут… — закряхтел я, растирая ушибленное бедро, — вот нашел какое-то подземелье… кстати, на карте твоей я его не помню… — Странный, я же тебя просила осторожнее, — с упреком прошептала она, — ты сейчас всех здесь на уши поставишь… — Да тут конструкция прогнила, — стал было я оправдываться. — Ладно, — перебила меня Лайла, — стой, где стоишь, сейчас… Повисла небольшая пауза, из чего можно было понять, что Лайла смотрит на КПК какие-то схемы. — Так, — продолжила она через некоторое время, — видишь перед собой тоннель? — Ну да, — сказал я, глядя на проем в стене, откуда выбивался слабый свет. — Иди по нему — окажешься на втором лабораторном ярусе, осмотришь его, а я тут закончу, — если что-то найду, я тебя сориентирую, как оттуда подняться. — Хорошо, — ответил я, вешая автомат на плечо, — а почему ты эту схему мне не показала? — Я же не знала, что ты решишь немного срезать до следующего этажа. — Кажется, мне удалось ее слегка разозлить. — Эх, — вздохнул я, — не люблю я лазить по тоннелям. С этими словами я полез в тоннель… Почему-то даже усиливающееся сходство с любимой сказкой «Алиса в Стране чудес» никак не успокаивало — напротив, я все больше нервничал: в воздухе появился какой-то странный, неприятный теплый запах, словно в верблюжьем стойле, но немного другой — как от потного, немытого тела с привкусом каких-то дезинфекторов, словно в больнице. В тишине послышалось какое-то бормотание и опять вопль, уже гораздо ближе и отчетливей. От него все внутри похолодело, по туловищу пробежала вязкая дрожь. Я помотал головой и еще раз придирчиво оглядел свой автомат. Тоннель предварялся небольшим помещением с висящими под потолком электромоторами и большой катушкой со стальным тросом. Он уходил в перспективу тоннеля, уровень которого постепенно понижался. А лежащие на полу рельсы дополняли картину: видно, здесь ездит какая-то штука типа фуникулера. Вдоль стен тянулись пучки проводов и горели редкие зарешеченные лампы, но что самое любопытное — из стен местами шел довольно яркий свет, разбивающий ровным метром бликов пространство тоннеля. — Лайла, — тихонько поинтересовался я, — а что это за место такое? — Ты ведь хотел все тут посмотреть? — ехидно ответила она. — Вот и посмотришь. Я только хмыкнул в ответ и шагнул вперед. Тоннель был узкий и невысокий — я слегка пригибался, чтобы не задеть головой за натянутый трос. Под ногами чуть слышно хрустел мусор: мелкий щебень, обрывки какой-то бумаги, ржавые болты. Отражаясь от стен, этот шорох заполнял все пространство, изредка прерываемый странным бормотанием и глухими ударами. Я продолжал пробираться дальше, пока не заметил, что некоторые части стен от пола до потолка покрыты стеклом, из-за которого и пробивается свет. Некоторые из таких «окон» были зарешечены. Подойдя ближе, я опять вздрогнул от неожиданности: за ближайшим стеклом я увидел освещенный сидящий силуэт человека в плаще. Вдруг плащ сам собой зашевелился и распался на… несколько щупалец! От неожиданности я вскинул автомат и чуть не вскрикнул, затем опустил ствол и подошел ближе: из-за стекла на меня смотрели жутко выпученные глаза! Они вращались на уродливом лице, которое напоминало карикатуру на человека: трясущиеся щеки, мешки под глазами, туловище обмотано каким-то пористым материалом типа эластичного бинта, на манер пеленки. Толстое брюхо, а под свисающим подбородком висел, стягивая кожу, пластиковый ошейник с длинным номером и штрих-кодом. Но весь кошмар состоял в том, что плечевые, грудинные, ягодичные и прочие мышцы вместо рук и ног свивались в тугие кожистые щупальца красноватого цвета, которые непрерывно и разрозненно шевелились, будто клубок змей! Меня сковал ужас и отвращение, какого я не припомню за всю свою жизнь: голова закружилась, в глазах потемнело — у меня было навязчивое желание проснуться, вырвавшись из давящих тисков этого ночного кошмара! Вновь по телу прокатилась леденящая дрожь, и возникли рвотные спазмы… Это чудовище смотрело мне прямо в глаза, поднеся лицо почти вплотную к стеклу, на котором возникло запотевшее пятно в районе его рта. Оно облокотилось на стекло расплющенными присосками своих отвратительных конечностей и пожирало меня глазами, в которых была мольба, такой же ужас, как во мне, и какая-то пугающая животная алчность. По моей коже побежали миллионы мурашек, а оно вдруг широко раскрыло рот, словно раскололся кусок плоти, и издало такой же, как прежде, душераздирающий вопль, который едва не отшвырнул меня назад волной ледяного ужаса, несмотря на то что стекло слегка приглушало звук. Тоннель его только усиливал. В этом боксе я заметил какие-то провода, лампочки, клочки бумаги вперемешку с рыбьими скелетами, а в углу что-то вроде бака с мутной водой из сварных железных листов. Я оторвал свой остекленевший взгляд от мутанта и резко повернул голову в другую сторону — и тут же встретился с еще одним взглядом за стеклом: это был осмысленный изучающий взгляд с какого-то косматого, поросшего полосатой шерстью лица… Я не стал смотреть дальше… У меня в голове мелькнула страшная мысль: а ведь Лайла отключила почти все двери лабораторного комплекса, и то, что эти несчастные не вылезли наружу, — это только потому, что привыкли сидеть взаперти… С годами привыкли… К горлу подступала густая клокочущая паника. Я прищурил глаза, стараясь смотреть только вперед, перед собой, и торопливо зашагал под многочисленными взглядами несчастных чудовищ, обреченных жить в этих клетках в качестве биологических отходов чьих-то извращенных идей… Боги марсианские! Сердце учащенно колотилось, а запах был такой, что подступала, вновь и вновь подступала тошнота. Боковым зрением я все же улавливал каких-то существ с большим количеством конечностей, каких-то крылатых ящериц и что-то такое, чего совсем не хотелось рассматривать, — только сверкали отраженными бликами глаза и раскрывались черные рты. Я торопливо шагал вниз по коридору, бормоча себе под нос, как мантру: — Придурки, козлы, ублюдки… стрелять, всех стрелять на хрен… — Слышу, ты впечатлился, Странный? — донесся в наушниках насмешливый шепот. — Придурки, козлы, ублюдки… стрелять всех на хрен… — повторил я. — Согласись, что некоторых вещей знать совсем не обязательно? — ответила Лайла уже серьезно. — Обязательно, — процедил я сквозь зубы. — Ладно, держись там, мне тут тоже есть на что полюбоваться, ты не думай, осторожнее — двери обесточены. — Спасибо, что предупредила, — раздраженно ответил я, — я уже сам догадался. — Дэн, аккуратнее, прошу тебя. — Теперь она зашептала с некой мольбой в интонации. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло, ты мне нужен. Я промолчал, продолжая шагать мимо вопящих, хрипящих и клекочущих монстров, которых потревожило мое появление. Все это напоминало зоопарк из кошмаров, которые, наверное, снились Иерониму Босху… Боже, как мне сейчас хотелось кого-нибудь пристрелить! А еще лучше — выпустить весь этот чудовищный бестиарий на свободу и всех тут запереть. Надо немедленно найти Ирину и валить отсюда к чертовой матери, хоть под танки, хоть к юваркам с церберами… Какая-то рахитичная, раздутая, как арбуз, голова, у которой из-под шеи начинались длинные, будто у кузнечика, ноги, ритмично стучала коленями по стеклу — из ее шеи торчали гибкие полупрозрачные трубки, уходящие в глубь вольера. По трубкам текла мутно-зеленая жидкость. Меня опять чуть не стошнило, и я усилием воли вновь заставил себя не смотреть по сторонам — я начал бояться, что сойду с ума… «Быстрей, быстрей», — подгонял я сам себя. Словно в лихорадке или с похмелья, меня колотила крупная дрожь: меня трясло от страха, гнева и омерзения сразу. А тоннель все не кончался, но наконец-то вольеры стали попадаться все реже. Наконец, как я и ожидал, путь мне преградила скошенная к потолку стальная кабина транспортного фуникулера с люком посредине. Я остановился, присел на рельсы и, сняв с себя шлем, утер пот со лба, прикурил трясущимися пальцами и допил все, что осталось во фляге. Это дело надо было переварить… Затем я медленно встал и толкнул дверь в кабину. Люк был обесточен и легко отодвинулся в сторону. Я забрался в кабину, которая была поделена на две части. Одна была зарешечена, а в другой имелось несколько кресел, пульт с кнопками и валялась пара пустых ящиков. Дверь из кабины была распахнута настежь. За ней виднелся узенький коридор, на стене которого висела табличка «Ярус гамма». — Куда теперь? — вяло спросил я у Лайлы, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло. Сердце пока что продолжало бешено колотиться в груди, и откуда-то из утроб подземелья доносились странные звуки, шорохи и гул. — Сворачивай направо, — ответила Лайла, — я почти закончила: тут пусто. Со мной явно что-то происходило — было такое ощущение, будто мой мозг состоит из тысячи маленьких ящичков, которые кто-то постоянно выдвигает и захлопывает, перед этим порывшись внутри… Я даже подумал включить антирадиационное поле — вдруг этим я блокирую что-то? Какое-то излучение? Может, здесь, в секретных лабораториях, стоит какой-то реактор… защитный генератор… Черт… мысли начали путаться. — Лайла, ты себя нормально чувствуешь? — спросил я, хоть и не собирался спрашивать. — Нормально, — ответила она, — а что? — Да так… — я вздохнул, — кажется, у меня давление скакнуло… — Странный, постарайся глубоко дышать, выравнивай пульс и соблюдай полное спокойствие, — шепотом посоветовала мне эта женщина. Я попытался сделать, как она сказала, хоть и так умел это раньше… Раньше… Да… не стоило мне смотреть на эту кунсткамеру. А ведь я сам хотел во всем разобраться… Хотел… и хочу… Слабо освещенный коридор оканчивался черным проемом. Я очень не люблю выходить со света в темноту — создается впечатление, что я — мишень в тире. Поэтому прижался к стене и присел на корточки. Вдруг понял, что меня раздражает: ощущение полной нереальности происходящего и злость на Лайлу, которая пустила это «нереальное» в мою жизнь. Эта идея меня немного успокоила… Ира… я должен почувствовать ее… Это просто необходимо. Сосредоточившись на этой мысли, я внимательно изучал всю картину инфракрасного пространства в жидкокристаллическом мониторе забрала своего шлема: без КПК эти данные выглядели просто желтовато-оранжевыми пятнами разной интенсивности, но и это успокаивало мои рефлексы — хотя бы я увижу движение… И я его увидел… Вернее, сперва услышал: раздался топот ног и какое-то странное клекотанье, похожее одновременно на смех и предсмертный хрип… Я стиснул в запотевших руках дурацкое оружие… И вдруг… в коридор ворвался… ребенок… Я вскинул автомат, так как это был не совсем ребенок. Как я не выпустил очередь — это осталось на моей совести: все, что я воспринял, — это топот коротких шагов, бег существа маленького роста, резкое перемещение красно-оранжевого пятна на моем мониторе — и в тот момент, когда я взвел курок, я увидел ЭТО. Из темноты вынырнуло тело, около метра с небольшим в высоту, но одно в этом сильно напрягало — коренастое туловище карлика, у которого была сизая, покрытая красноватыми узлами шея со вздутыми венами, а эту шею венчала крупная голова, вместо губ у которой были ороговевшие отростки в виде клюва… птичьего клюва… А глаза… глаза были человеческими… Я невольно замер… Существо, подойдя ко мне, вдруг схватило ствол моего автомата и, крепко сжав в своем маленьком кулачке, поболтало его в разные стороны, словно пытаясь меня нейтрализовать. Меня трясло — я не знал, как реагировать на это, но это явно не было агрессией. Оно вдруг громко зачирикало и заголосило — я инстинктивно поднял руки вверх. После чего это существо поднесло ко мне свою ладонь и больно ущипнуло за ногу. Пахнуло неприятным животным запахом, я ойкнул — в ответ на это существо взвизгнуло, подскочило и убежало, так же стуча ногами по стальному полу. Я застыл — всего я мог ожидать, но только не такого. Тяжело вздохнув, опустил автомат и тут же услышал похожий клекот. Я старался ни о чем не думать, хоть правый глаз у меня начал дергаться… Желтые пятна на призрачном экране стали двигаться — я попал в какой-то зал, где некие существа соображали лучше, чем я… Тут в темноте что-то шевелилось, повизгивало и хаотично двигалось. А объем я представлял себе только по Лайлиной схеме… Я вполз на четвереньках в это помещение — и тут услышал до боли знакомый звук: это раздалась автоматная очередь… Кто-то взвизгнул, а на мой шлем посыпались куски бетона. Это вернуло меня к жизни — я среагировал на эти звуки кувырком вперед. Заметив вспышки орудийного ствола, откатился в сторону, прикрывшись какой-то трубой… Только через пару минут решился привстать — моему слуху была неприятна возня и чавканье, которые доносились до меня, — казалось, что я полностью потерян, и вдруг… Словно во сне… Нет, не слушайте меня, не во сне… я не знаю, как определить это… Я озирался по сторонам, понимая, как нелепо искать глюки в подземелье, — но все было так знакомо: крупная дрожь, покалывание в затылке, тяжесть в голове и тошнота — вновь громко шуршали мои мысли… Желтые круги перед глазами — это последнее, что я помню… А жил ли я вообще, или это чей-то обрывочный сон? — Вот… ты… — А он что? Думает, что сейчас в Антарктиде тепло?.. — Мистер! Вы в порядке? — Кости вроде целы… Наверное, стоит завязывать, потому что в последнее время мне все чаще и чаще видятся голубые антилопы, а все остальные их почему-то не видят! А я начинаю в них стрелять, когда они убегают, чтобы подстрелить и показать другим людям туши этих убитых антилоп! Но меня обычно скручивают, отбирают оружие и говорят, что их там нету! О, опять голубые антилопы! Короче, я побежал! Где мое ружье?!.
Сквозь веки ребрятся мнения и перекрытия…
Нет… я теперь поклонник АК-47!!! Недавно был случай, который заставил шевелиться тех серых микробов, которые, говорят, жрут наши мозги в костяной коробке… Я покупал крекеры с колой, как обычно, в том магазинчике на углу Оливер-сквер и Десятой улицы… И вдруг влетел парнишка с настоящим «Смит энд Вессоном» 7.62 — и кричит: — Всем обгадиться от страха, это грабеж!!! Кассу на бочку! Ну и так далее… понимаешь. А я стою к нему боком и вижу, как вращаются его глаза: как колесо фортуны из телепередачи — помнишь? У нас, наверное, так же вращались… Я к нему подхожу так спокойно и говорю: — Чтобы пальцы не скользили от пота, надевай перчатки, сынок. Он начал шмалять в потолок для пущего эффекта, а я отобрал у него пушку и дал пинка под зад: а что мне оставалось делать? В участок я бы его не повел из принципа — это его не остановило бы; объяснять, как грабить магазины, тоже не стал… А мой пинок под зад? Разве он остановит его? Ответ — «нет». И, конечно, он купит новый ствол и пойдет опять на дело, потому что будет думать, что максимум, чем он рискует, — это хороший пендель… И я задумался….
— Ну что, втыкаем, герр лейтенант? Я разглядывал большое лепешкообразное сооружение, обмотанное брезентом, из-под которого торчали стальные подпорки без колес, точь-в-точь как на подставке под пивной бочкой в офицерском кабаке, только те поменьше и деревянные. При звуках этого голоса я пока еще с непривычки вздрагивал, а на лицо, изуродованное огромным багровым родимым пятном, просто старался не смотреть — как его приняли в СС? Наверное, за какие-то суперзаслуги… Не люблю я этой заносчивой братии, которая мнит себя полубогами, хотя мы все сейчас простые солдаты… — Я никогда не видел подобной машины, герр штурмбаннфюрер. Она и вправду умеет летать? — поинтересовался я. Черный мундир с повторенными на вороте рунами вздрогнул, слегка качнулось красное пятно — видно, от удивления. — Мне говорили, что вы один из лучших ястребов Геринга, Варт! Вас смущает непривычное управление вашего нового истребителя? Не так ли? — Виноват! — Я щелкнул каблуками хромовых сапог. — Никак нет, герр майор! — Повторите правило «Наследия предков»[53]! — «Господство в небе, господство на земле, господство в душах»! — Хайль Хитля! — Зиг хайль! — Ремень нового форменного комбинезона сильно сдавливал мой живот. — Барон Вернер фон Браун дал вам машины, не виданные нашими врагами! От вас зависит величие Третьего рейха! — Зиг хайль! — вновь щелкнул я каблуками офицерских сапог. — Вы — избранный. — Я вновь фокусировал взгляд на этой знакомой кокарде с черепом, возлежащем на двух перекрещенных костях. — Так что, Дерек, вы не должны подвести фюрера! Боже, что скажет Грета — я опять не смогу увидеть ее. Да и она хороша — зачем ей-то понадобилась дурацкая затея с этим «Наследием»… чего они там ищут? — Манфред Альбрехт фон Рихтгофен[54] был моим кумиром, герр штурмбаннфюрер! — сказал я, четко выговаривая каждое слово. — Красный барон Бисмарка… — Да пребудет с нами Вотан[55]… У меня было навалом времени, и я понял, что после подобного инструктажа единственное место, где я хотел бы оказаться, — это в пивной «У Платана»: это самое лучшее заведение во всей Южной Богемии. Там было суетно и шумно, надрывалось радио. Вокруг много наших офицеров из летной части — они расслаблялись после боевых вылетов, пили, сплетничали, делились впечатлениями и рассказывали небылицы. В их числе происшедшая недавно громкая история, которая даже затмила на несколько дней сводки с Восточного фронта. Наверняка выдумки пропаганды. История о двух молодых курсантках женской организации «Бунд Дойчер», которые зашли как-то в замок Рошенберг и вышли оттуда совершенно седые и лепечущие несусветную чушь, — обе помешались, и их отвезли в больницу. Из их бессвязных речей удалось узнать, что обе они видели знаменитое привидение Белой Дамы. Я не знаю, зачем пустили эту сплетню — на войне можно было увидеть такое, по сравнению с чем любое привидение покажется просто воздушным шариком или невинной простыней… Я заказал кружку «Пилзнера» и уселся на деревянную скамью в углу. Длинный стол был почти пуст, а рядом у стены стояло — видно, просто для интерьера — старинное ореховое бюро с красивой ажурной лампой на нем. Вид портило разве что несколько черных пятен на столешнице, словно от тлевших сигарет… Сделав несколько глотков пива, я вдруг увидел, что сквозь толпящихся у стойки людей пробирается ко мне Зигфрид. Лицо его было бледным, под глазами темные круги. Встретившись со мной взглядом, он вскинул брови и устремился к моему столу, словно охотничья борзая, взявшая след. — Привет ищейкам абвера, — бросил я ему обычное приветствие. Он ответил не сразу — некоторое время его глаза рассеянно шарили по столу, и я, подозвав жестом официантку, заказал еще пива. — Здравствуй, Зигфрид, — сказал я с легким нажимом. — Что с тобой, дружище, и как ты нашел меня, ведь еще неделю назад ты был в Лейпциге? Его взгляд остановился наконец на моем лице. Он глянул как-то изучающе и вопросительно сразу. — Дерек, привет, — пробормотал он. — Я был в твоей части, мне сказали, что у тебя увольнение после предварительного инструктажа. Вот я и пришел сюда, я же знаю… — Ничто не скроется от проницательного сыщика! — Я улыбнулся, глядя в его серые глаза, — он был старше Греты на три года, но глаза у них были почти одинаковые — от матери… Даже его длинные ресницы, предмет зависти всего женского пола, которых он очень стеснялся и в детстве, говорят, состригал… — Тебя переводят? — глухо спросил он. — Нельзя иметь тайн от вашего ведомства, — да, — кивнул я. — Завтра перегоняю новый истребитель в Дубницу-над-Вагом — там завод, кажется, «Шкода». — Эти новые истребители с Пенемюнде? — спросил он, прищурясь. — Зигфрид, скажи, а ты можешь хоть чего-то не знать? Чисто теоретически… — Слушай, Дерек, мне не до смеха. — Он судорожно вздохнул: никогда я раньше не видел его таким. Тут принесли пиво, он дико воззрился на официантку, схватил поспешно кружку и долгим глотком выпил больше половины. Я с некоторым восхищением наблюдал за ним, как вдруг в моей голове почему-то вспыхнуло бордовое пятно и две пары рунических молний с черепом и костями. По коже пробежал озноб, но мне так не хотелось портить себе настроение даже из-за любимого мною брата моей Греты. — Говори, что случилось, — потребовал я, — неужели Вильгельм Канарис оказался большевиком? — Хуже! Я такое узнал… — Он допил пиво и заказал еще, кажется, юмором его сегодня не пронять. Он оглядел по сторонам всю пивную, затем пошарил зачем-то рукой под столом. — Хвоста за мной пока нет, — сказал он еле различимо в окружающем гвалте. — Но это пока. Симпатичная официантка принесла еще пиво, и он проводил ее внимательным взглядом, в котором не было ни намека на вожделение. — Я решил дезертировать, Дерек… — сказал он, глядя мне прямо в глаза. — Ты шутишь? — нахмурился я. — Нет, я не шучу… как ты думаешь, мы выиграем войну? — Ну и вопросы у тебя, Зигфрид, — настроение стало портиться. — Сейчас положение не в нашу пользу, и… — А если я тебе скажу, что не принципиально, победим мы или проиграем? — он прищурился. — А если я тебе скажу, что все, что происходит у нас с тридцатых, — это большой эксперимент? И что Адольф — это марионетка в руках совсем других сил… — Слушай, Зиг, — не выдержал я, — ты специально выбрал меня, чтоб проверить патриотизм в рядах люфтваффе? Может, Грета сказала, что я плохой муж? — Дерек, прекрати, — сквозь зубы прошипел он, — ты знаешь, что ты небезразличен мне как человек, поэтому я говорю серьезно: я видел такие документы, я слышал такое, что… Дерек, страшнее этого я себе до сего дня и представить ничего не мог, а ты ведь знаешь, что я не штабная крыса и порох нюхал, и «иваны» в меня стреляли… — Только веди себя тогда поспокойнее, — предложил я, — а то у тебя такое лицо, будто ты с Белой Дамой виделся. — Ты прав, черт возьми. — Он провел ладонью по лицу и глубоко вздохнул. — Ты сотню раз прав, старина… Так вот, — продолжил он, — вызвали меня вчера в управление, а там паника, черномундирных навалом — ждали какого-то высокопоставленного гостя из УСС[56]… — Американцы? — удивился я. — Здесь? — Представь себе, — кивнул он, — янки с черномундирными на короткой ноге уже давно. Так вот, все называли его Вестник, я сперва подумал, что это его агентурное имя. Короче, меня взяли на эту встречу как переводчика. Говорили они по-английски, даже наши, но кое-кому был нужен перевод. Я все равно ничего не видел: сидел в будке с бронированными стенками и в наушниках с микрофоном. Перед этим меня заставили подписать кучу бумажек о неразглашении и так далее, пригрозили даже, и это несмотря на мое звание и послужной список… — А ты все мне разболтал, — вздохнул я, понимая, что все это мне совсем не нравится. — Теперь уже это не так важно, — махнул рукой он. — Дальше я переводил себе — правда, несли они какую-то околесицу, специальные термины: «Конец Великой Миссии», «Второй Этап», «Линии Рассеивания», «Боги довольны, но ждут окончания»… В общем, бред — хотя некую логику разговора я стал улавливать, просто не понимал, о чем конкретно речь. В общем, после этого перевода подваливает ко мне один чин из наших «черных братьев», а его недавно перевели к нам из Мюнхена, самодовольный такой, повелитель, и спрашивает: «А вы, господин майор, работали в шифровальном отделе?» Я отвечаю — мол, да, работал раньше. Он кивает и спрашивает, работал ли я с шифросистемой «Д-9». А мне так на их физиономии противно смотреть стало, да к тому же голова трещала после двух часов в этой кабине душной, что я решил соврать — думаю, сейчас работать припашут. Я и отвечаю, что, мол, система эта мне незнакома, так как перевели меня за месяц до ее внедрения. А он, собака, улыбается и говорит, что это хорошо, так как нужен радист для передачи в Центр слепого текста, которого он сам не разберет. Понял я, что попался: систему-то я эту выучил со скуки сам, уже после перевода. Отступать некуда — приказ уже дали. Волна была незнакомая, но явно «черным братьям» все шло. Я пока передавал, от нечего делать расшифровывал текст, и вот тут-то меня и подкосило… Текста было много, и разного… Я как передачу окончил, с меня аж пот потек и голова прошла… А этот меня спрашивает с подозрением — мол, что с вами, господин майор? Я срочно взял себя в руки и сказал, что голова у меня разболелась. Вроде все гладко прошло. Я не вытерпел после этого и пошел в наши архивы. Даже на агентурном уровне сделал аккуратно некоторые запросы, использовав свои старые псевдонимы. Сегодня пришло несколько ответов — все подтвердилось, прямо или косвенно! Мне-то прямо даже и не нужно: я же разведчик, я знаю, как у нас информацию маскируют… — Ладно, давай рассказывай все государственные тайны. — Мне уже стало интересно. — Надеюсь, Зигфрид, что в гестапо нас посадят в соседние камеры — будем перестукиваться… — Зря ты смеешься — до гестапо нас просто не довезут, если что… Но не знать этого мы не должны… понимаешь? — Он стиснул кулаки. — В общем, так, Дерек, нами управляют евреи! — Святой Ульрих! — выдохнул я. — Недаром по радио говорили… — Даже не только евреи, — поправился он. — Крупные банкиры и промышленники, вместе с некоторыми королевскими фамилиями, вступили в сговор с целью управления всем миром — у них все деньги, все связи, у них власть реальная, а не то, что думают все остальные, так что наш Ади опоздал со своими идеями… А может, их у него и не было вовсе — потому что деньги ему платили и из Германии, и из Америки с Англией — много-много денег… — Ну это уже полный бред! — Я усмехнулся. — Бред? — Он злорадно рассмеялся и вновь поглядел по сторонам. — Германия была ослаблена войной, которая кончилась всего каких-то двадцать пять лет назад! Как ты объяснишь все эти коренные изменения? Энтузиазм народа и мудрое руководство партии? Я молчу про нужды фронта и содержание армии — это колоссальные деньги! А ты знаешь, что одно только производство ваших секретных истребителей и всех этих новинок из Пенемюнде стоило столько денег, что можно было построить еще несколько танковых армий и пару флотилий! Союзникам была бы крышка! А знаешь ли ты, сколько ученых и крупнейших специалистов с мировым именем трудятся на Великую Германию? Я говорю не о пленных, я говорю о людях, получающих очень хорошее жалованье, которому мы можем только позавидовать! Что-то я не слышал, будто Альпы оказались из золота… Сотни тысяч уходят на разные перспективные разработки, экспериментальное производство, мы научились делать такую технику, какой еще нет ни в Европе с Америкой, ни у русских! Неслыханный скачок развития за двадцать шесть лет! «Черные братья» тратят на свои исследования черепов и костей прорву денег, посылают дурацкие экспедиции бог знает куда… — Но Грета настоящий историк… — начал было я. — Так вы же были очень рады, когда ее позвали работать в «Наследие предков»! А теперь и тебя туда хотят упечь, под усиленный надзор! Ты пойми, что деньги не берутся из воздуха — это тебе скажет любой экономист… Если бы все деньги Германии, которые мы потратили за последние десять лет, вложить только в оружие — мы давно бы уже победили! Но никому этого не нужно: деньги чужие — нужны совсем другие результаты! На нас просто решили испытать бурный рост развития общества, да еще и простимулировать все это войной — наука и техника лучше всего развивается для войны, а наша страна лучше других годилась на роль агрессора: погляди сам — маленькая Германия решила напасть на ВСЕХ! Тебе самому не смешно? Ладно… Это я говорю от обиды — я просто прочел, что война уже окончена, она принесла потрясающие результаты для этих господ, которые хотели не только нажиться на продажах оружия, но и получить некие очень важные результаты, опыт манипуляций массами, секретные разработки, которые потом можно будет довести до ума в тишине и покое… Ох… многое такое, чего в двух словах не расскажешь… В этой кровавой бойне не выиграют ни немцы, ни остальная Европа, ни русские, да и Америка не самая богатая страна… Все наши генералы и светлые умы, выгодные люди — уже сейчас готовятся к эвакуации по разным странам. Есть секретные планы «Черных братьев» с линиями спасения всех, кто может понадобиться. Здесь победа за этими теневыми фигурами, которым начхать, что бомбят их страны и гибнут их солдаты, — они каста царей, которые передвигают пешки по гигантской шахматной доске, понимаешь? Мы — просто мясо… так хотят думать они… А я не хочу становиться чьим-то мясом, как, наверное, и ты… Странный, ты меня слышишь хотя бы? А? Я почувствовал, что лежу на чем-то мягком, и все мое туловище ноет, словно им гоняли по пустыне целую стаю диких церберов. Случайно пошевелив рукой, я понял, что оба моих запястья скованы какими-то железяками. Затылок продолжало ломить, во рту было сухо. Я попытался приоткрыть слипшиеся веки — с третьей попытки мне это удалось. Я был в том же помещении, только сейчас горели какие-то тускло-фиолетовые софиты на стальных ножках — прямо в глаза. Можно было разглядеть громоздкую аппаратуру, мерцающую индикаторными огоньками, и койки — от всего этого веяло обстановкой операционной. Да и запах стоял похожий. Я лежал, пристегнутый по рукам и ногам к странного вида койке. Вдруг мне показалось, что мой сон продолжается, я даже невольно вздрогнул, отчего тело отозвалось резкой болью: прямо напротив моей койки находилась какая-то тумба, на которой стояла отрубленная голова Дарби со знакомой улыбочкой в виде гнутой канцелярской скрепки. Голова глядела прямо на меня и неожиданно заговорила: — Очнулся наконец. — Голова Дарби удовлетворенно ухмыльнулась. — Ты хоть слышал, о чем я сейчас с тобой разговаривал? Я разглядел в полумраке двоих часовых с автоматами, рядом с которыми сидел на низенькой табуретке давешний карлик с длинной шеей и клювом вместо рта. Он внимательно смотрел на меня своими жуткими, чуть выпуклыми глазами, поблескивающими в темноте. — Привет тебе, ублюдок, — сказал я, с трудом выговаривая слова. — Только башка у тебя осталась? А где же остальное? Дарби сухо рассмеялся. — И я, и я очень рад тебя видеть вновь, Странный, — сказал он с легким оттенком разочарования. — Мы ведем нашу трансляцию с борта вездехода, который неумолимо движется к своей заветной цели… эх… Все необходимые данные я получаю по Сети с высокой пропускной способностью! Вот так! — Где туристы? — спросил я. — Я их отпустил, — сказала говорящая голова, которая была, к сожалению, всего лишь голограммой. — Отпустил? — удивился я. — Ну да, — ответил тот, — а зачем они мне? Лишний груз… — Но они же свидетели… — Входа на объект они не видели, — продолжила голова с ехидной серьезностью, — а своей цели я уже достиг… — Это какой же? — Способность соображать возвращалась ко мне очень медленно. — Ну как какой? — Дарби, казалось, тоже удивился. — Я захватил и тебя, и гида, а заодно заставил вражеского агента выдать себя. Это ведь красотка Лайла привела тебя сюда? Не так ли? Я догадывался, что у агента есть ключ от объекта и он, вступив в контакт с тобой, приведет тебя сюда вернее, чем я, теряя время, буду кружить по пустыне в поисках прыткого парня по кличке Странный. Логично? А в том, что агент пойдет с тобой на контакт, я не сомневался ни секунды — насколько я в курсе, за мою настоящую голову уже объявлен неплохой гонорар, а ты добровольный помощник, и делиться с тобой не надо… — Ловкий ты пиарщик, неужели ты собрался переиграть «Пантеон»? — спросил я. — Так эта сучка тебе все разболтала? — прищурился Дарби. — Значит, я типа сейчас в роли суперзлодея, который должен рассказать главному герою все свои коварные замыслы, а тот в последние секунды возьмет и сорвет его чудовищный план — так, что ли? — Брось паясничать, Дарби, — проговорил я медленно. — Мне просто любопытно, чего ты хочешь, а ведь важного ты мне все равно не скажешь. — Вот тут ты прав — не скажу. — Он опять ухмыльнулся. — Да, я хочу поставить этих больших дядей раком и поставлю. По одной простой причине: все козыри сейчас у меня. Ты мне даже в чем-то симпатичен, Странный, да, я не шучу: ты неглуп, умело прикидываешься дурачком, даже я чуть не поверил тебе там, в городе. Хорошо, что я профессионал и всегда перестраховываюсь… Ты, как и я, борешься с этим дерьмом, только у тебя размытые романтические идеалы некой свободы, а я — прагматик: я знаю, что, не будь у меня под рукой рычага давления, этот серпентарий, который не стесняется называть себя «Пантеоном», сожрет нас всех в одночасье, не заметив даже, что мы существовали… Понимаешь? А ты имеешь все качества настоящего воина — ты идешь до конца, но не настолько глуп, чтоб встать из окопа во весь рост, — просто смелым быть скучно, а главное — не полезно, и ты это понимаешь… — Я знаю, что я очень классный парень, Дарби, давай без лирики, — промямлил я, постепенно приходя в себя. — Чего ты от меня хочешь? — Ты тоже прагматик, Странный, и это нас сближает, — кивнула голова, уйдя подбородком в тумбу на добрый сантиметр. — Скажу тебе прямо: я хочу от тебя сотрудничества. — А может, сделаешь меня своим садовником или шофером? — не удержался я. — Хотя лучше поваром: я люблю готовить! — Значит, твой ответ — «нет»? — спросил Дарби, подавив зевок. — Прости: не сплю уже третьи сутки… — А ты ожидал, что я захочу тебя обнять? — поинтересовался я. — Значит, «нет», — вновь кивнул он. — Даже ценой жизни любимой женщины? — Что с Ирой? — вырвалось у меня. Я почувствовал холодок в животе, будто перед самым важным экзаменом в жизни. — Ты знаешь, — Дарби добродушно прищурился, — из симпатии к вам обоим и в ущерб собственной безопасности я пока сохранил ей жизнь, но… — Подожди, — перебил я, — где она? — Поверни голову, — посоветовал Дарби. Я попытался повертеть головой, но на ней было что-то надето, довольно тяжелое и неповоротливое. Наконец я смог разглядеть слева от себя такую же койку и уловить в бледном освещении неподвижный профиль Ирины. — С ней все в порядке, — заверил Дарби. — Во-первых, биоэлектроскопирование еще не окончено, во-вторых, у меня вообще мало времени, технология свежая, и я не уверен, что все пройдет гладко… Я имею в виду, что это поможет мне на сто процентов попасть на базу. А в-третьих, ты бы мне тоже пригодился живым — у меня проблемы с кадрами, понимаешь? — Что ты напялил мне на голову? — спросил я. — Дамский чепчик с электронной начинкой! — хихикнула голограмма. — А все педики любят переодевать натуралов в женскую одежду? — спросил я с интересом. — Шутки у тебя плоские, Странный, а я тебе про то и толкую. — Дарби посерьезнел. — Вон тот малыш, с клювом, его зовут Айк, образец номер две тысячи сорок четыре, он — мощнейший телепат. Это он тебя блокировал, когда ты здесь появился. Ты не был готов, ты был растерян, а парень очень сильный, поэтому никто не пострадал в бессмысленном кровопролитии. Но вообще ты можешь ему противостоять, особенно если немного потренируешься. Так вот. С телепатами-то у нас хорошо, а с «антителепатами», или, как их называют, «универсалами», — из рук вон плохо: редкоесвойство человеческого мозга, диапазон альфа-волны у таких… — Подожди, поэтому я с глюками… — Вообще, — в свою очередь перебил меня Дарби, — теоретически каждый может развить в себе способность универсала, мозг для этого приспособлен, но по какой-то причине не всем это дается — я решил тебя тоже просканировать, но исследованиями мне, как ты понимаешь, сейчас некогда заниматься. А хороший универсал может стать транслятором — это элита «Пантеона», понимаешь? — Нет, — честно признался я. — Ну не суть. — Дарби явно начинал торопиться. — Просто один из моих главных козырей перед Посейдоном в том, что я знаю, где находится вход на базу. В числе прочих серьезных препятствий, в частности биполярного ключа, носителем которого является Ирина, в охранной системе входа имеются мощные заградительные психотронные излучатели. Ты, пожалуй, единственный, кто у меня под рукой, мог бы их экранировать, а наши специалисты бы их отключили. Охрана там минимальная, понимаешь? Они не боятся никого, так как уверены, что… — Ты обещаешь, что с Ириной ничего не случится? — спросил я. — Ну насчет «ничего» я не могу сказать, — нахмурился Дарби. — Я могу дать гарантии, что от меня по отношению к вам не будет никаких негативных действий… — А зачем тебе понадобился весь этот балаган со сканированием? — спросил я. — Мог бы просто украсть Ирину еще тогда, на вечеринке у Диего… — Странный, ты задаешь так много вопросов, а у нас чертовски мало времени, — поморщилась голова. — Во-первых, ты не отходил от нее ни на шаг, во-вторых, Диего и Тэдди работали на Совет Четырех, в котором есть люди из «Пантеона», — украсть вас из города, не спровоцировав вашего бегства, было трудновато и рискованно, а тут и случай подвернулся с этим пузатым Тэдом. Предварю твой вопрос — да, Тэдди убил я, пока он меня не заказал. Вдруг ты бы согласился? А последний нюанс — у человека в состоянии резких отрицательных эмоций меняется узор и напряженность его биополей: если бы я сразу потащил Ирину на базу, а она упиралась — вряд ли бы у меня что-нибудь вышло. Таблетки в этом случае тоже небольшой помощник. Не знаю, как собирался обойти эту проблему Посейдон… В общем, решай быстрее… «Да» или «нет»… — А выбор у меня разве есть? — Выбор есть всегда, — отмахнулся Дарби, — даже если тебя съели, у тебя как минимум два выхода… — Я согласен, — тяжело вздохнул я, — может, это все и к лучшему… — Конечно, к лучшему. — Дарби, казалось, воспрянул духом. — Ты же помнишь, как эти добрые дяденьки натравили на вас взвод тяжелых танков? А бандиты на «Изумруде»? Это ведь не моя работа! Я не сделал бы все так топорно… Сейчас вас отпустят, только сканирование закончим… И тут почти одновременно грянули два выстрела, зазвеневшие эхом в бетонной коробке подземелья. Двое часовых Дарби, как подкошенные, рухнули на пол. В призрачном свете я увидал изящный силуэт Лайлы с пистолетом в руках. — Чего за хрень?! — завопила голова. — Лайла, ты чего творишь?! Мы как с тобой договаривались?! — Никак мы с тобой не договаривались, пес поганый! — сказала Лайла ледяным тоном. — Ты предатель и подонок! — Лайла, не будь дешевой дурой! — Ладно уж, побуду, — сказала она сухо. — Вся беда любых двойных агентов в том, что они рано или поздно становятся двойной мишенью! — зашипела голова. — Сейчас ты, Дарби, десятерная мишень — цена за твою голову в эргах сравнима с мощностью небольшой электростанции… Лайла легкой походкой подошла ко мне и стала отцеплять мои руки и ноги. — Странный! — крикнул Дарби. — Ирину еще сорок минут отключать нельзя! Иначе твоя жена станет ходячим овощем! У нее сейчас самый глубокий скан! Убей эту сучку! Она работает на «Пантеон», на ренегатов! — Не верь ему, Дэн, — мягко сказала Лайла. — Могу спорить на что угодно: он уже подготовил вам пару могил на Олимпе: как только вы станете не нужны — он без сожаления вас пристрелит, уж я его знаю… — Странный, не слушай ее! — вопил Дарби. — Только я смогу вас защитить! — Как ты меня достал! — Лайла развернулась и всадила в тумбу несколько пуль, отчего у меня в ушах зазвенело… Но, как выяснилось, не только у меня: Лайла вдруг вскрикнула, уронила пистолет на пол и схватилась за голову — малыш Айк, свалившийся на пол со страху, встал на четвереньки и с ненавистью, не отрываясь, смотрел в нашу сторону, сжавшись словно зверь, приготовившийся прыгнуть… Блестели в сиреневом полумраке роговицы его маленьких, почти звериных, глазок. А Лайла уже лежала на полу, корчась в судорогах и закрыв лицо руками. Мой затылок тоже пронизала острая боль, и я схватился за край койки, почувствовав сильное головокружение. Лайла издавала какие-то хриплые и клокочущие звуки, явно пытаясь бороться с воздействием телепата, — из ее точеного изящного носа текла струйка крови, Лайла пыталась выпрямиться. В моих глазах сильно потемнело, и я вновь почувствовал тошноту, стараясь не отводить глаз от мутанта и войти в безмятежное состояние, которое необходимо при появлении глюка. Это получалось у меня скверно — было сложно абстрагироваться от боли и рефлекторной трясучки в теле. — Дэн, пристрели его, — расслышал я сквозь хрип слова Лайлы. — Возьми… пистолет… Ее Р228 лежал в полутора метрах от моих дрожащих ног… я опустил на него взгляд и… чуть не захлебнулся волной дурноты из собственного мозга… Вновь в одночасье напомнили о себе все ранения и ссадины — я понял, что нельзя сейчас отвлекаться, и поднял взгляд на малыша-мутанта. Боковым зрением я уловил движение в нижней части мысленного экрана и тихий глухой стук об пол: это, кажется, упала Лайла. Теперь Айк глядел прямо мне в глаза — выражение его лица (или морды?) с насупленными бровями казалось грозным и одновременно отрешенным, будто он глядел не на меня, а на какую-то ядовитую каракатицу. Опять резко кольнуло в черепе — я настолько ослаб и растерялся, тупо глядя в его глаза, что вдруг почувствовал, как боль стала утихать. Я понял — это правильный путь! Мышцы мои ослабли, я слегка облокотился на койку, даже челюсть моя отвисла, как у олигофрена. Я сфокусировал взгляд на мутанте, с каждой минутой мне становилось все лучше и спокойнее. В глазах Айка я ощущал острую ненависть и колючий страх, шедший красноватыми нитями в мою сторону. Эти нити замыкались возле меня неким эллипсоидом, который окутывали два дымчатых бело-голубых потока, выходящих у меня откуда-то из височных долей. Сперва дернулись сами собой мои руки, затем одна нога рефлекторно шаркнула по полу вперед — странное щекочущее состояние разливалось по моему телу. Словно зомби или какой-то клочок бумаги на ветру, я двинулся вперед, волоча ноги по полу. Интуитивно обогнув тело Лайлы, я двинулся вперед, не отрывая взгляда от птицемордого мутанта. Руки мои болтались, словно плети, ударяя меня по бедрам. Я продолжал медленно продвигаться к Айку, повторяя про себя: «Перестань, прекрати, остановись — я не причиню тебе вреда… нам всем нужен покой… мы все просто существа, которым не нужно никого убивать… перестань…» Но его страх и злоба бурлили, выплескивая какие-то призрачные бордовые щупальца из лобной части его лица, нависающей над клювом. Он слегка подался назад, продолжая сверлить меня наливающимся кровью взглядом. Его клюв слегка приоткрылся, и раздалось угрожающее шипение. Я уже почти вплотную подошел к нему — меня беспокоило, что он никак не стабилизирует свои эмоции. Внезапно он как-то изогнулся вбок, оттолкнулся рукой от пола и, подпрыгнув, как мячик, вперед, вцепился мне в правую икру, как раз где была рана, — видно, он почувствовал, где у меня болит! Я завопил от боли, ощущая, как стальные створки клюва безжалостно вгрызаются в мою плоть. В секунду мое благостное состояние куда-то делось — в голове пульсировала только она бессвязная мысль: отключить эту боль, ответить такой же болью, чтобы он понял… урод… чертов мутант… Через пару секунд мои руки сомкнулись на тонкой теплой птичьей шее. Я начал сдавливать кольцо своих пальцев, и Айк, не разжимая клюва, захрипел. А клюв, напротив, сдавил недавно затянувшуюся, но незажившую рану еще больнее, еще безжалостнее, я опять взвыл, у меня началась паника, что сейчас он откусит кусок мяса от ноги. Я сдавил пальцы что есть мочи, не обращая внимания на истерические конвульсии карлика-телепата и дикую боль, к которой примешивалось противно-теплое ощущение текущей по ноге крови. Шея в моих пальцах вздрагивала, булькала, была тошнотворно горячей и пульсирующей — это уродливое существо безумно хотело жить. Но я уже вошел в какое-то состояние отчаянного неистовства — лицо мое исказила гримаса злобы, я продолжал душить его. Вдруг что-то хрустнуло, и хватка стального клюва на пылающей болью ноге ослабла. Тело несколько раз вздрогнуло и обмякло. Под телом растекалась вонючая лужа, а я со стоном откатился в сторону и принялся обтирать руки о разгрузку бронежилета, после чего схватил себя за колено. Боже, как болела нога! Я не мог встать, голова кружилась, и было ощущение, что к ноге прилип раскаленный уголек. На заднице я пополз обратно к койкам, оставляя за собой по полу неровный кровавый след от промокшей штанины. Тварь! Урод!.. В животе были рвотные позывы, но благо блевать было просто нечем. Обогнув бесчувственное тело Лайлы, я начал выдвигать ящики в тумбах между койками в надежде найти обезболивающее и бинты. Но там были сплошные электронные печатные платы, еще какие-то детальки, иглы от капельниц, пластиковые трубки и какие-то малоизвестные мне приспособления. Наконец, когда в глазах уже было очень темно, я нашел упаковку армейского пенопластыря «Запасная кожа» и кусок веревки — это меня слегка утешило. Промокнув рану рукавом, я, как мог, налепил пластырь, некоторое время придерживая ладонью, ощущая его прохладное пузырение на стыке с кожей. Затем затянул веревку на манер жгута чуть ниже колена и, закрыв глаза и тяжело дыша, прислонился к тумбе. Некоторое время я почти не шевелился, разглядывая в темноте век зеленые и красные круги с пятнами. Лайла со стоном зашевелилась. Я начал ее ненавидеть, еще не успев разомкнуть глаз. С языка было готово сорваться смачное ругательство, но тут я вспомнил про Ирину и распахнул глаза. Полутемный интерьер слегка поплыл куда-то в пространство. Безмятежный силуэт Ирины по-прежнему лежал на крайней койке, опутанный проводами и шлангами, среди которых мерцали индикаторные огоньки и тихонько попискивали зуммеры каких-то приборов. Эта картина была настолько нереальна и зловеща, что боль даже отошла куда-то на задний план. Лайла меж тем медленно поднялась, упираясь руками в пол, и села. Потом стала почему-то водить ладонями по лицу, размазав немного засохшую кровь, поглядела на руки, вскрикнула — и стала неуклюже доставать из кармана пакетик с антисептическими салфетками. Потом, словно что-то вспомнив, она повернулась ко мне: кровавые полосы на ее красивом лице напоминали жуткие татуировки некоторых северных кланов с плато Элизий. Меня слегка передернуло, а она отвернулась, торопливо обтирая лицо салфеткой. — Как ты, Дэн? Что было? — слабым голосом глухо спросила она. — Он меня вырубил, подонок… Мне не хотелось ее слушать, мне не хотелось с ней разговаривать, а еще меньше мне хотелось вникать в ее объяснения, в эти тонкие интриги, в эти игры опасных психопатов, где нет ни грамма правды и где пользоваться друг другом считается в порядке вещей. Я, конечно, не моралист, но… И все же я понимал, что придется пока сыграть по их правилам, на их территории — Лайла была мне пока нужна… — Я придушил эту курицу, — хрипло прокашлявшись, ответил я. — У тебя обезболивающего нет? И бинт не помешал бы… — Что он с тобой сделал, Дэн? — Она повернула ко мне уже чистое лицо, и в ее широко распахнутых, чуть раскосых глазах с длинными ресницами куклы был неподдельный страх и сочувствие. — Он хотел проверить, съедобная ли у меня нога, — вяло отозвался я. Лайла подбросила мне по полу таблетку и пачку бинта. Я принялся себя лечить. — Давай я тебе помогу, — предложила она. — Спасибо, Лайла, я сам, — ответил я. — Может, тебе трамадол нужен? — Уже нет, спасибо. На секунду мне стало жалко, что такая симпатичная, в сущности, девушка связалась с этой шизофренической шайкой вседержителей, которая неспособна проконтролировать сама себя. В результате чего размножается, словно чума, хаос, страх, боль и смерть. И все это объясняется, так сказать, «производственной необходимостью» и тем, что большинство людей без невидимого пастуха превращается в агрессивную неуправляемую стаю дикарей. Самое страшное, что в чем-то они правы — Свободные марсианские колонии яркое тому подтверждение… Пришла на ум читанная когда-то в далеком прошлом чья-то фраза: «Низы не могли, а верхи не хотели»… да… Как точно подмечено — они так обычно и делают… Постепенно боль стала притупляться, а мир вокруг вроде бы зафиксировался на одном месте — не знаю, что за таблетку мне подсунула Лайла, но общее самочувствие резко улучшалось. Я кое-как поднялся на ноги и проковылял к трупам часовых, взял у одного из них почти новый АК-108 в отличном состоянии, несколько магазинов, две гранаты с сонным газом, несколько осколочных — это почти все, что было у меня раньше. Нормальное оружие сильно прибавило мне уверенности и спокойствия. Рядом с перевернутой табуреткой валялся весь перемотанный АК-47, данный мне «шакалами», из которого я не сделал ни единого выстрела. А может, оно и к лучшему? Затем так же неуклюже, стараясь почти не наступать на правую ногу, я подошел к койке с Ириной, погладил ее по руке, потом по лицу — черты ее были безмятежны, словно она действительно только что уснула после тяжелого дня. Бедная девочка, сколько ей пришлось пережить за последнее время. Я просто удивляюсь, как рассудок не покинул эту хрупкую девушку и как она за все это время не начала паниковать или впадать в истерики… Наконец-то я рядом с ней… Я здесь, милая, я с тобой… теперь мне гораздо легче дышать… — Что меня крайне интригует, Лайла, — сказал я, продолжая гладить Ирину по руке, — так это почему все вокруг до сих пор не забито наемниками нашего дорогого, в прямом смысле этого слова, нашего любезного Дарби. Он что, не может связаться с ними по, как он это назвал, «Сети с высокой пропускной способностью»? — Уже наверняка связался. — Лайла тоже поднялась с пола, слегка покачиваясь. — Дарби же не дурак: зачем рассредоточивать силы, если можно просто укрепить охрану на выходах из объекта. Или же у «шакалов» получилось занять хорошую оборону у ворот и охрана сосредоточена там. У нас есть еще немного времени, чтобы подождать… Она медленно подошла и встала с другой стороны от койки Ирины. Некоторое время она молчала. — Ты так ее любишь? — вдруг спросила Лайла с какими-то странными интонациями в голосе. — А что тебя удивляет? — вопросом на вопрос ответил я. — Так… просто… — с деланым равнодушием ответила она. — Просто она сюда прилетела за своим мужем, а совсем не за тобой… — В жизни часто все меняется, — ответил я, бережно взяв Ирину ладонь в свою. — Ты хоть и умный мужчина, Дэн, но в женщинах не разбираешься, — с усмешкой сказала Лайла, понизив голос. — Странно, — кивнул я, — моя жена говорила то же самое. Чего же я не понимаю в нашем гиде, просвети меня, о всезнающий суперагент? — Даже я отношусь к тебе гораздо более искренно, Дэн. — А она, значит, фальшиво? — Я оторвал взгляд от Ирины и посмотрел прямо Лайле в глаза. — Дэн, ты же любишь рассуждать логически? — спросила она. — Просто сейчас ты одержим эмоциями и не видишь простых вещей. — Например? — Она связана со всем этим делом непосредственно… — Но она ничего не знала об этом, Лайла, это же очевидно, и даже выгодно для… — Ты считаешь Ирину глупой? — поинтересовалась она, прищурившись. — Странный вопрос, — я хмыкнул, — она довольно умна. — Правильно, — кивнула Лайла. — Ирина очень неглупая женщина, поэтому если даже и предположить, что она ничего не знала, то уж отрицать, что она о многом догадывалась, — это глупо. У нее развита эмпатия, очень развита, почти как у тебя, Странный, Пастух Глюков, — мне понравилось, как тебя называли эти женщины в перьях… Я стиснул зубы, но промолчал. — А со своим мужем она знакома давно, — продолжала Лайла, — и когда он ронял в их разговорах, как ему казалось, ничего не значащие фразы, она многое могла понять. Я вообще не удивлюсь, если выяснится, что у нее такие же способности универсала, как и у тебя, просто у нее не было условий, достаточных для их раскрытия, а у тебя были. Поэтому тебя к ней и тянет — рыбак рыбака… — Ну ладно, допустим, она многое понимала, — отмахнулся я раздраженно, — и что дальше? При чем тут неискренность? — Она тебе не стала рассказывать все сразу, — продолжила Лайла тоном прокурора на суде. — Я же помню, как она испугалась и выдала себя этим своим бластером. Ты тоже стал догадываться, что не все так просто. Я видела — ты ее потом почти два часа мурыжил расспросами, и готова поспорить, что и тогда она тебе не рассказала всего… — Ну не рассказала сразу, — кивнул я, — рассказала потом, чего тут подозрительного, о пронзающая взглядом людские сердца? Ирина по природе человек скрытный и недоверчивый. Ее просто надо уметь почувствовать… — Вот это-то у тебя и не вышло, — подытожила Лайла. — Слушай, катись ты со своими разводками знаешь куда? — не выдержал я. — Можешь психовать, — спокойно сказала Лайла, — это только доказывает мою правоту. — Ну хорошо, извини, — сдался я, — чего же я так и не понял-то? В чем криминал? — Да ничего особенного. — Лайла покачала головой, сделав невозмутимое лицо. — Просто надо сопоставить некоторые факты, которые ты, наверное, знаешь, но, как влюбленный человек, не замечаешь их… — Ну давай попробуем вышибить из меня романтическую чушь. — Я ухмыльнулся. — Первый ее тур был в Новые Афины? — Она так мне говорила, — кивнул я. — А приземлились они тогда в долине Маринера, — сказала Лайла, — где твой клан находится… — Ну вообще-то долина огромная, — вставил я. — А повели их группу Охотники Кольт, Трутень и Хоккеист, — продолжала она, будто не слыша меня. — Справки ты навела качественно, — хмыкнул я, хотя чувствовал нутром, что за всем этим кроется что-то скверное, но что? — Да, — невозмутимо кивнула Лайла, — наши агенты нашли этих Охотников и допросили. А те рассказали много интересного. — А именно? — поинтересовался я. Все внутри меня сжималось в плотную пружину. — А именно, что, когда они добрались до Новых Афин и тур уже подходил к концу, Ирина уже, скорее всего, знала о гибели своего мужа, потому что предложила Охотникам за хорошую плату сопроводить ее, уже без туристов… как ты думаешь, куда? Она выдержала эффектную паузу. — Ну? — не стерпел я. — Как ты, наверное, и сам догадался, к вулкану Олимп! — Она посмотрела на меня внимательно. — Отлично, — кивнул я в свою очередь, хотя внутри меня все похолодело, — возможно, ее муж как-то подстраховался на случай, если он не сможет встретить ее вовремя, и оставил в городе связного, так как знал заранее, в какой город поедет Ирина. — Все может быть, — кивнула Лайла, — и еще одна деталь… — Какая? — спросил я напряженно. — Этого ты не мог бы не заметить. — Лайла горько улыбнулась. — Когда вы уезжали на прием к губернатору Персеполиса, Ирина надела декольте, я оценила ее фигуру — да, я тебя понимаю, ты настоящий эстет! — Не знал, что тебе нравятся женщины. — Я присвистнул. — Чисто по-женски, Странный, чисто по-женски. — Она улыбнулась. — Я умею ценить чужую красоту, так как и саму-то бог не обидел. Так вот, о чем бишь я, ах да… бижутерия у нее тоже красивая, заметил? Такая змейка в виде латинской буквы «S»… Я напряженно молчал. Внутри меня все бурлило, но я старался изо всех сил, чтобы этого не было заметно! Черт возьми! Она рассуждала так похоже на… — Итак, — с театральным пафосом продолжала она, — ты этот кулончик видел. А помнишь, как выглядит мой универсальный ключ от этого объекта? Который, как ты, скорее всего, понял, называется «Зеркало-9». Я не знаю, почему «Пантеон» избрал своей символикой этого змея, Уробороса. Да и технология изготовления у этих ключей, говорят, страсть какая сложнейшая и уникальная… — Объясни ты мне, — я начинал дрожать, будто от сильнейшего холода, — что ты хочешь мне всем этим сказать? — А ты не понимаешь? — Она вновь прищурилась. — Посмотри на эту женщину внимательно, пораскинь мозгами. Она кивнула на безмятежно спящее лицо моего милого гида. Во мне боролось два чувства: заткнуть Лайлу насильно и разбудить Ирину и устроить ей серьезный допрос. Я даже забыл на несколько минут о том, что мы находимся в бетонной коробке, где навалом людей с оружием, которые с удовольствием будут в нас стрелять… или не будут? Или только по некоторым из нас? — Лайла, — промолвил я наконец, — скажи уж свою версию, а я скажу потом свою, раз ты затеяла весь этот разговор. А то, не ровен час, сюда прибегут плохие парни… — Ладно. — Она сжала губы, а у меня замерло сердце. — Вот эта хрупкая милая девушка перед нами — это и есть не кто иной, как пресловутый Посейдон, падший ангел из «Пантеона»… И он пока спит… Я некоторое время постоял с раскрытым ртом, внимательно изучая Ирино лицо с какого-то нового ракурса восприятия. Спокойное, холодное лицо внешне очень скрытного, малоэмоционального человека, вся жизнь которого бурлит в основном в глубине… — Лайла, — произнес я медленно, когда рот мне удалось закрыть. — Но… это… это же полный бред! Зачем тогда весь этот цирк?! — Так цирк-то и был нужен, чтоб все бегали взад и вперед, абсолютно не понимая, что происходит на самом деле! — Лайла подняла палец вверх. — Суматоха! Война в раю! — Но такой риск!.. — попытался я возразить. — Никакого риска! — усмехнулась Лайла. — В том-то и дело! Ирина — ключ, ее не тронет ни одна разведка. А для всех остальных она — несчастная жертва! И ты первый, кто ляжет за нее под танк! Тогда как обыкновенный оперативный работник хладнокровно просчитает ситуацию, может отступить или выкинуть что-то предсказуемое… — Но тогда нелогично, что меня чуть не убили, и она осталась бы без… — Да людям Посейдона дан был приказ тебя не трогать! — Лайла вновь горько улыбнулась. — Скорее меня шлепнут за мой длинный язык… На «Изумруде» паладины не успели, а возле Башни — успели… Сеньку твоего специально туда загнали, по заказу, чтобы мы время нагнали… — А Дарби… — Дарби — просто обыкновенный идиот с авантюрным складом ума! Он не знал всех фактов и действительно решил всех переиграть, хотя исполнял подстраховочную роль! Полез в ферзи. И итальяшка не писал никаких стихов, и грохнули его из ее же бластера! Зачем? А потому что это слишком очевидно, чтобы заподозрить тихую домохозяйку в таком коварстве! Он единственный, кто предположительно мог знать Посейдона в лицо, но, видно, сомневался. А когда вы устроили обыск на заводе, я чуть со смеху не лопнула — личного досмотра даже не произвели. А поклажу у верблюдов кто-нибудь догадался посмотреть? Сыщики хреновы! При этих словах я невольно вздрогнул: я вспомнил, как Йорген говорил, что кто-то снимал сигнализацию с двери! Боже, какой я идиот! Бумажный парень в стране огня! Капитан велосипедного плавания! Подводная лодка в степях Украины! Лох! Вот о чем мне намекали мои видения во снах! Работа с уликами! А я уже возомнил себя непобедимым героем, который выкручивается из любой ситуации!.. Ох… какой же я идиот! Я, а вовсе не Дарби… Он просто не знал, а я знал все! Я не хотел думать! — Нас с тобой, Дэн, просто одурачили, как малышей, — тихо сказала Лайла. — Я-то опытный разведчик, у меня за плечами около сотни сложнейших заданий, я все выполняла четко и аккуратно, всегда балансировала в любой ситуации, меня поэтому и рекомендовали в «Пантеон», потому что мы действительно лучшие, а когда начался этот бардак и неразбериха, я стала в этом сомневаться, хоть надо было понять еще тогда… — И на старуху бывает проруха, — философски изрек я… — И когда я все же догадалась, в чем дело, я не могла тебе подать знак, — продолжала она. — Мы были всегда на виду друг у друга, а я опасалась повторить судьбу Джованни. Я не боялась смерти — я боялась провалить задание… Да и ты еще… — Что — я? — Ты всегда был рядом с ней, и я опасалась с тобой контактировать. — Она вздохнула. — Так неприятно было видеть, как она с тобой заигрывала… То есть… Как ты поддавался на это… но я понимаю — вы просто сошлись… — Лайла, но я же не знал… — Я опять смотрел на безмятежное лицо Иры… — Я и сама не знала… — Она опустила глаза. — Просто… это… наверное… Женская обида… — Ну и что ты предлагаешь сейчас сделать? — спросил я, озадаченно потерев свой лоб. — Ведь Посейдона стоит ликвидировать? Это решит все проблемы? Тогда перестанут гибнуть люди? — Ты сможешь ее убить? — Грудь Лайлы вздымалась как бархан на ветру. — Пожалуй, что… — Я задумался. — Я не знаю… она не может… — Может, Странный, может. — Лайла тяжело вздохнула. — Сейчас у нас три варианта: отключить приборы — и пусть она роняет слюни до последних дней; просто ее пристрелить во сне (согласись, смерть гуманная) и сделать вид, что мы не в курсе, — это опаснее, но выгоднее… Что ты думаешь? — Я бы ее… пристрелил, — тихо ответил я. — Чтобы не мучилась… ведь она… — Я думаю, что не стоит ее убивать, — торопливо сказала Лайла. — Она нам может понадобиться… — Лайла, ты что, дура? — Я выпучил глаза. — В наших руках сейчас средоточие «зла»! Мы можем избавить от него мир, за который ты так борешься! И я! Не будет ренегатов — не будет этой резни! Ты что, не понимаешь? — Дэн, она — наш козырь! — Лайла сверкнула глазами. — Тебя могут и не убить, но меня точно грохнут… Тебе меня не жалко? С ней нас не тронут, понимаешь? Я задумался. — Не понимаю, но поверю тебе на слово, — сказал я, кивнув. — Знаешь, словно пелена спала с глаз… Я не дам тебя в обиду… Я вздрогнул: мне показалось, что Ирина пошевелилась… — Спасибо тебе, Дэн. — Лайла потерла виски. — Мне было очень неприятно говорить тебе об этом… Я думала, что ты меня пристрелишь за такие слова о любимой женщине… Просто ты мне сразу понравился, и я… — Лайла, милая, пойми, — сказал я горячо, — я просто хотел разобраться. На Марсе нет такой вещи, как привязанность, и… — И? — И я считаю, что нужно действовать, а не рассуждать, — сказал я решительно. — Сможем ли мы выбраться отсюда? Вместе с Посейдоном? — Да, — кивнула она. — Сейчас узнаем, как там наши «шакалы», и… Вдруг под потолком раздался голос Дарби, отразившийся в бетонной коробке: — Я вас почти не слышу и не вижу, но это не суть важно: вам все равно крышка, если не сдадитесь… Его перебил женский голос внутренней системы охраны: — Внимание, всем сотрудникам охраны, занять боевые посты, включена резервная система управления, повторяю… — Черт! — выдохнула Лайла. — Обошел все-таки, гад, мой уровень доступа… — Что? — вырвалось у меня. — Он запустил резервную систему безопасности. — Лайла стала набирать на пульте рядом с койкой Ирины какие-то комбинации клавиш. — Сейчас все роботы будут наши! — А Ирина? — спросил я взволнованно. — С ней все будет нормально, я сейчас отключу эту хреновину: время вышло… — Смотри, Лайла, ты сама сказала. — Я предостерегающе нахмурился. Завыла сирена, и где-то в утробе комплекса послышался многократно повторенный металлический лязг. Ну почему там, где я последнее время появляюсь, всегда начинается сирена, стрельба и смертоубийства?! Я машинально погладил приклад своего трофейного АК-108, озираясь по сторонам. — Все! — сказала Лайла. — Готово! Дэн, бери ее и иди вон в ту дверь. Я буду там — надо активировать транспортер. Живо! И она побежала к дальней стене помещения, которая тонула в полумраке. Я вновь поглядел на лицо Ирины, и все у меня внутри сжалось. Огоньки приборов потухли, но Ирина продолжала лежать, не шелохнувшись. Я наклонился и аккуратно приложил голову к ее груди: тихое дыхание было почти неслышно, так что мне в первые секунды показалось, будто Ирина не дышит. Но затем я расслышал тихий пульс, спокойный, размерный стук ее сердца. Я осторожно снял с ее головы опутанный проводами шлем, который остался висеть на стальной никелированной штанге, и, поднеся губы к ее уху, прошептал: — Я пришел за тобой, принцесса! Пора вставать! Потом я вновь наклонился над ее лицом и поцеловал. Ее губы были прохладными и непослушными, зубы плотно сжаты, но я продолжал ее целовать под вой сирены, и сердце мое бешено колотилось в груди. Вдруг она глубоко вздохнула, вздрогнула всем телом, и я прервал поцелуй. Ирина застонала, захлопав ресницами, взглянула на меня своими огромными серыми глазами. — Дэн… — тихо, с легкой хрипотцой в голосе сказала она и прокашлялась, — Дэн, ты пришел! Господи, как хорошо, что ты здесь… — Да, я здесь, маленькая моя, — кивнул я, — я же обещал, что не дам тебя в обиду. Пойдем скорее, нас ждет Санчо Панса в обличье Лайлы. — Лайла тоже сбежала? — удивилась Ирина, слегка потянувшись. — Да, только ты на нее внимания не обращай, она у нас разведчик и плетет несусветную чушь! — Я улыбнулся. — Тебя не обижали? — Нет, — ответила Ирина, — все в порядке, а ты не ранен? — Да нет, — я махнул рукой, — уже на подходе сюда провалился под пол, немного задел ногу. — Там, где рана? — с волнением спросила Ирина. — Ну… да… — нехотя признался я. — Я так и знала, — вздохнула она. — Дэн, ты должен быть аккуратнее, если ты переломаешь себе кости, я этого не переживу. Она принялась тереть виски руками. — Хорошо, — сказал я и вновь поцеловал Ирину, долго и страстно. На этот раз она ответила, и я так захотел, чтобы исчезло в одночасье все происходящее вокруг, все, кроме нас… Я вздохнул — прострелило ногу. — А что это так орет? — спросила Ирина, когда поцелуй был закончен. — Не обращай внимания, милая, — ответил я, — со мной всегда так последнее время: где бы я ни появился — поднимается тревога, и люди становятся злыми и несговорчивыми. Я начинаю думать, что во мне что-то не так. Комплексы детства. Пойдем скорее… Ирина поднялась и села на койке, потерев виски, я подал с тумбочки ее шлем и, подойдя к другой койке, взял свой. — Что тут происходило, Дэн? — спросила она. — Нам с тобой делали биоэлектроскопирование, пойдем, дорогая, надо валить отсюда… — Боже, Дэн, что это?! — спросила Ирина, широко раскрыв глаза, указывая на три трупа и кровавую дорожку на полу. — Ира, это плохие ребята, нам пришлось их пристрелить, а то они собирались нас опять забрать к Дарби, — ответил я. — Не смотри туда… — А этот… — дрожащим голосом снова спросила Ирина. — С клювом?.. — Это мутант… — Я взял ее за руку, помог надеть шлем и подняться. — Дорогая, нам пора. Ирина сделала несколько неуверенных шагов, и я подхватил ее за талию. Мы отправились туда, где не так давно скрылась Лайла. — Как ты себя чувствуешь, милая? — спросил я. — Нормально, — тихо ответила Ирина, — только голова слегка кружится… — Потерпи немножко, — сказал я, наступив неудачно на больную ногу и чуть не вскрикнув. — Нога, да? — спросила Ира. — Да, побаливает, ничего страшного… — Ой, Дэн… — вздохнула она. В полутьме на стене чернел дверной проем. Я включил нашлемный фонарь и посветил внутрь — там была короткая стальная лестница и какой-то небольшой коридор. Кое-как преодолев лестницу, мы подошли к следующей двери. За ней начиналось что-то вроде тоннеля, опутанного проводами по стенам. Он шел перпендикулярно нашему движению. Пошарив в стороны фонарем, я заметил силуэт Лайлы и какую-то конструкцию, состоящую из небольшой платформы, нескольких кресел и пластикового стекла спереди. В этот момент я чуть не споткнулся о какой-то предмет на полу — это оказался длинный рельс, уходивший под эту конструкцию. Лайла обернулась. — Странный, ну сколько вас можно ждать? — сердито сказала Лайла в шлемофоне. — Привет, Ирэн. Как ты себя чувствуешь? — Привет, Лайла, — тихо ответила Ира. — Для гида я чувствую себя неважно, а так вроде нормально. Спасибо, что помогла Дэну… — Пустяки! — отмахнулась та. — Не все же Странному в героях ходить… Давайте, забирайтесь сюда… — А что это? — спросил я. — Это наш план «Б». — А что, до этого был план «А»? — полюбопытствовал я. — Мы не пойдем через центральные ворота, «шакалов» придется бросить, — ответила Лайла. — Едем на аэродром. — Аэродром? — удивился я. — Здесь сосредоточены Военно-воздушные силы Марса? Никогда о таких не слышал… — Странный, сейчас не время острить — полезайте в транспортер. — Лайла уселась на переднее кресло. Зажглись огоньки приборной панели, и зажужжал электродвигатель. — Странный, садись сзади меня и держи автомат наготове. — В голосе ее отчетливо звучали командные нотки. — Что, будут посты? — спросил я, усаживая в кресло Ирину и пристегивая ей ремень безопасности. — По схеме — нет, — ответила Лайла, — но не забывай: на объекте тревога… И тут в коридорчике, из которого мы только что вышли, раздался противный скрежет и какой-то тихий шум, напоминающий… — Все, довыпендривались! Странный, ты сел?! Поехали! — Лайла почти кричала. Транспортер дернулся и начал плавно набирать скорость. Я обернулся назад: из медленно удаляющегося проема двери показались гусеничные траки и пара пулеметных стволов! Это был патрульный робот «Берсерк»! Он выполз только наполовину, но уже разворачивал орудийную станину в нашу сторону, блеснув в темноте объективом видеосканера! — Ира, пригнись! — крикнул я, и тут же раздался оглушающий рокот пулеметной очереди и свист пуль. В темноте тоннеля засверкали искры от рикошетов. Транспортер уже разогнался достаточно быстро, а тоннель начал делать плавный поворот: мы выходили из зоны огня. Но это не очень утешало. Как не утешало и то, что у нас приличная разница в скорости, — во-первых, «Берсерк» уже идентифицировал нас как цели поражения, во-вторых, теперь он у нас на хвосте до победного конца, и стряхнуть его удастся, только уничтожив. К тому же он оповестил остальные патрульные машины во всем комплексе, и теперь они будут на нас в прямом смысле «охотиться». А сразиться с парочкой таких машин — это почти как с шагающим танком: большой плюс «РоСтОКа» состоял в его маневренности и «искусственном интеллекте» с огромным набором сканирующих систем и альтернативной боевой тактикой. Говорят, что их создавали на основе записей реальных боев таких же машин, но которые управлялись людьми дистанционно. Я поплотнее прикрыл забрало шлема, чтобы встречный ветер не задувал внутрь. Да… теперь надо не задерживаться нигде, надо выиграть время по максимуму. Я сидел с автоматом в руках, а Ирина положила мне свою ладонь на колено. Это меня ободрило — выкрутимся как-нибудь! Скорость вдавливала в кресло, и по животу бегали мурашки… Мне вдруг показалось, будто я осел, бегущий за морковкой на удочке, — как бы я ни торопился, морковь висит все на той же дистанции… Аэродром… еще вчера скажи мне кто-нибудь про подземный аэродром, вход в который замаскирован в лежащей на боку подводной лодке и который ведет на секретный подземный объект, где проводят генетические эксперименты над людьми и животными, среди коих имеется карлик-телепат, наполовину гриф, а наполовину человек, под кодовым названием «образец номер две тысячи сорок четыре»… Я не знаю… я бы сперва громко посмеялся, а потом постарался игнорировать этого человека как особо опасного психа… А самое главное… Я влюблен… в девушку-гида, которая оказалась ренегатом мировой разведки, корнем зла, что собрался управлять миром. Кто она? В тысячный раз спрашиваю себя. За что я подставляю жизнь Йоргена, Сибиллы, которые когда-то спасли жизнь мне? Совершенно незнакомых и ни в чем не виноватых туристов? Ира, моя милая Ириша — темное облако с угольками вместо глаз… Зловещий Посейдон, владыка подразделений внешней армейской разведки? Какой бред!!! Это она аккуратно подбила своего мужа помочь ему с его работой, чтобы все было шито-крыто. Он обрадовался, что может хоть как-то быть ближе со своей женой, делать общее дело, чувствовать ее локоть, — она становилась его партнером в тех играх, от которых он ее сознательно ограждал. Она становилась совсем ЕГО женщиной… Кто из них придумал эту дурацкую авантюру? Кто решил распустить слухи в «Пантеоне» про нового таинственного ренегата Посейдона? Не исключено, что оба… Я помню, как Ирина сказала, что ненавидит, когда ее водят за нос, что-то скрывают… В одном Лайла точно ошиблась: Ирина вовсе не хотела быть простой домохозяйкой, но и подлости и расчета в ней тоже не было ни на грош. Это опасный сплав нереализованности и романтизма… это почти то же самое, чем являюсь я… Господи… Да мы оба враги любого общества, любого государства… Идеалисты… ультралевые маньяки, готовые принести в жертву все ради собственных иллюзий… А сквозь тонкую прослойку по ту сторону зеркала видится нам коровья морда обывателя… человека без идеалов, любителя сериалов, стоящего в стойле уютной реальности, и это схема двух крайностей… Да… А как учит древнее знание: правда — она посредине, она меж двух пропастей. Лезвие бритвы, которое является осью весов. Не существует Кощея Бессмертного, который хочет испортить детям праздник: его выдумали люди, скрывающиеся за ликом «безликого» Посейдона… Как говорил принц Гамлет: «Слова-слова-слова»… Ужас — это то, что я сейчас осознал!!! В голове был полнейший хаос… Я понял, что все мои идеалы — яйца выеденного не стоят… Вся моя правда — это обыкновенное чистоплюйство, подсознательная жажда осчастливить всех в мире, переделав под свои красивые идеалы… Такова уж человеческая природа… бороться за доминирование своего — не вида, но клана. Своей задачи, не идеи… Сколько мне еще предстояло узнать об этой женщине, сколько она еще скрывает… Я приуныл — Ира и есть мое отражение в реальности. Только я решил действовать эволюционно, а она — революционно. Конечно, девочка, воспитанная на правильных книгах, на нужных идеалах (как и я), прагматично рассудила, что интеллигент должен защищаться… Вот только не верю я, что по ее приказу или личной инициативе убили Джованни, не верю, что она купила паладинов, не верю, что по расчету она полезла с бесполезным бластером на АШаТ. И гарпию пристрелила, чтобы втереться мне в доверие. И тошнило ее при виде трупа кадавра по-настоящему… Увязнув в этой истории, я стал понимать гораздо больше, чем раньше, — это был крик идеалиста, который многие восприняли как карканье ворона, готового клевать глаза трупам… Это тупое быдло подхватило ее идею, чтобы примитивно устроить переворот, а тупое быдло не имеет социального статуса — это состояние души… Совокупность воспитания, комплексов и лени… лени душевной… наплевательства на других… очень удобно было прикрыться ренегатом в рядах, чтобы стать в оппозицию, чтобы переделать кормушку, взять кусочек власти, подержать большой штурвал… А мы… мы простые идиоты, нашпигованные романтическими идеями. Самая страшная наша беда — это то, что мы судим других по себе. Нам кажется, что все должны быть внимательными (даже «плохие»), начитанными (даже тупые), порядочными (даже серьезные)… А ведь все, что интересует массы, — это покой и свобода нагадить в центре тротуара… Хотелось сказать «Аминь», а вырвалось «Зиг-хайль!» — хотя это одно и то же, как бы ни пускали пену моралисты… Я еще крепче стиснул рукоять автомата и поклялся себе, что буду сейчас стрелять в любого, без промаха и жалости… Да… Я люблю Посейдона, я люблю Ирину, и мне это нравится — будь она хоть самим Сатаной или Баалом с Ктулху… Она чиста и непорочна, я постараюсь исправить нашу общую глупость, мы сможем стать умнее или тупее на горьком опыте сожранных детей, пролитой крови, пролитой спермы… придется написать Тору заново или перевести ее с шумерского… Не убий, не укради, не прелюбодействуй… Гордыня, жадность? Это только тогда выглядело революционными идеями, по яркому контрасту с возведенным в абсолют правом «сильнейшего». Времена изменились не очень, а вот восприятие изменилось — и теперь эти лозунги приелись, да и не дают тонких ответов на сложные вопросы, которые возникли за последние тысячелетия… Разве что абсолютно мудрым и абсолютно тупым, а таких меньшинство… Вот и сейчас… Стоило человеку сказать: «А зачем нам управление свыше? Нет тут гордыни, просто стыдно не разобраться в этом самим, полагаясь на Большого, или Божественного, Дядю, который все сделает за этих духовных лентяев». И тут как по команде зашуршал муравейник, стали тратиться миллиарды кредитов на развитие, на эксперименты над людьми, на роботов-убийц, на шайку уродов и психопатов, которые решили, что они в состоянии научить и направить, — одно плохо: они так и не стали харизматическими лидерами. Но ведь неспроста все думающие и чуткие люди имеют «левые» убеждения? Я запутался… устал… Свистел ветер из внешних микрофонов, змеились кабели по стенам, гнулся и извивался тоннель, а роботы хотели нас убить… Жаль, что они не размышляют на такие идиотские темы, как мы… В этот момент я окончательно решил, что ни один волос не упадет с головы Ирины, пока я дееспособен… — Далеко еще? — нарушил я молчание в эфире. — Да, — ответила Лайла, — прилично: аэродром подземный и конечно же не находился под озером, мы едем за границы кратера, и не за ближние… Я уж было хотел спросить Лайлу, почему мы не полезли в комплекс с этого аэродрома, но потом понял, что, пока бы мы добрались из такой дали, люди Дарби бок о бок с роботами могли бы нас по недомыслию кокнуть — они-то про Посейдона знать не должны… Я заметил, что Ирина подняла забрало шлема и, сморщившись под потоком воздуха в тоннеле, тронула меня за рукав. Я понял, чего она хочет, и, выключив шлемофон, тоже открыл забрало, сильно прищурившись, — в лицо дул теплый приятный воздух, слегка отдающий креозотом. Я наклонился к Ирине и прижал свой шлем к ее, не упуская из виду силуэта Лайлы, освещаемого редкими огнями, и стараясь вглядываться в черную перспективу тоннеля. — Дэн, — услышал я голос Иры,перекрываемый шумом ветра и воем электродвигателей, — кто она такая? Чего она хочет от нас? — Ира, — я старался говорить негромко, благо ветер сносил звуки назад, — она «крот» из нашей группы, работает в том же спецкорпусе, что и твой покойный муж, спасла нас от Дарби — цели ее пока неясны… — Что она тебе говорила? — спросила Ирина, и в ее голосе сквозило волнение. — Рассказала мне про мировой заговор, — ответил я, попытавшись изобразить на лице улыбку (в рот тотчас же задул ветер, и щеки мои раздулись), — еще про «Пантеон», секретную мировую разведку, при власть имущих недоносков… — Ты ей веришь? — В глазах Ирины сверкнул блик промелькнувшего на стене фонаря. Я слегка вздрогнул. — Кое-чему верю, — кивнул я. — Мы сейчас находимся с тобой на объекте «Зеркало-9», я сам видел маркировку стоящих тут грузов, это секретная лаборатория биологических экспериментов, которая находится под заброшенным институтом исследований марсианской атмосферы «Эол». Дарби хотел снять с тебя параметры твоего биополя, чтоб попасть на базу «Зеркало-13» и устранить тебя как помеху. Дарби решил переиграть и саму разведку «Пантеона», и ренегата, который хотел пробраться на эту базу с целью перехвата управления спутников психотронного действия, которые влияют на людей… — Дэн, я ничего не понимаю, — перебила Ирина громким шепотом, — меня просто бесит эта курица, которая так нагло водила нас за нос. Какие спутники? Какой ренегат? — Ренегата называют «Посейдон» — это кличка, — пояснил я, чуть не подавившись волной ветра: тоннель резко повернул. — На Марсе находится секретная база контроля за некоторыми спутниками Земли, имеющими психотронное действие, — это секретный социальный правительственный проект по гармонизации общества, а твой муж закодировал вход посредством узора твоих биополей — тебя не то что убить, тебя и обижать нельзя… Вот что это за база и почему за нами все гоняются, но из-за бардака пару раз чуть не убили… Это если кратко. Ирина скосила глаза вправо и долго разглядывала меня с видом профессора-психиатра (именно «психиатра», а не «психоаналитика»): как говорил мне один мой друг, еще на Земле, — к психоаналитикам ходят «по-маленькому» а к психиатрам — «по-большому». — Дэн, ты уверен, что она не продолжает парить тебе мозг? У нее лицо продажной женщины! — Ирина хмурилась, и мне это не понравилось. — Ира, если у тебя есть более логичная цепочка событий, — не выдержал я, — так поделись ею со мной: я не хочу, чтобы мне все рассказывали посторонние люди, а не мой любимый гид! — Просто она тебе крутит мозги, а ты ее слушаешь! — Это не было похоже на мою Иру. — А ты? — вырвалось у меня. — Ты мне не крутишь мозги? Ты мне все рассказала, что знаешь? Да?! Ирина захлопнула забрало шлема и отвернулась. Я стиснул зубы и сделал то же самое, также отвернувшись в сторону. Только вновь стиснул автомат в руке и включил шлемофон. Транспортер успокоительно покачивался на рельсе, а я в двухтысячный раз спрашивал себя, что это за женщина и на кой черт я ношусь с ней как с писаной торбой. Я думал, что я, как принц, разбудил свою спящую красавицу, пробравшись, рискуя жизнью, в подземелье Людоеда, а она… Посейдон — какой из нее Посейдон! Обыкновенная ревнивая женщина! Будь на месте Лайлы, к примеру, Азиз, она бы не пикнула… Да пошли они все… мне чуть ногу не отъели… Минуты через три я прекратил себя жалеть и тупо уставился в быстро надвигающееся пространство коридора… И вдруг… Вдруг раздалось шипение в шлемофоне, и голос Ирины сказал: — Дэн, ну хватит обижаться… Я разозлился окончательно! Детский сад! Стиснув зубы, я промолчал. Она вновь положила мне руку на колено и слегка сжала пальцы. Я опять повернулся к ней и сказал в шлемофон суровым голосом: — Когда мы поженимся, ты возьмешь мою кличку — Ирина Странная: на Марсе так принято… Она поглядела на меня, широко раскрыв глаза — то ли в изумлении, то ли в ужасе, — а я вновь отвернулся. Мы продолжали нестись по коридору, который изредка пересекали другие тоннели: видно, транспортные линии имели сообщение с какими-то другими подземными помещениями, которые не были обозначены на плане Лайлы. Почему люди так обожают секреты, тайны? Откуда эта жажда все глубоко спрятать? От этого ли выработалось такое же сильное желание что-то найти? Раскрыть? Обнажить? Крепко затянутая бинтами нога почти не болела, только чуть-чуть покалывала. В перспективе темного тоннеля появилось мерцающее пятнышко света. Через пару минут Лайла стала сбрасывать ход. Натужно завыли электродвигатели. Мы уже почти подъехали к какому-то слабо освещенному помещению, как вдруг я уловил по стенам знакомое движение. — Жми! Лайла! Вперед! — только и успел я крикнуть, одной рукой толкнув ее в спину, а другой нагибая Иру вниз. Из стен аккуратно выезжали металлические панели, на которых висели по две пулеметные пары. Автоматическая турель скрипела — видно, механизм давно бездействовал, — это нас и спасло: сверху, из черного потолка, с таким же протяжным скрежетом опускалась гофрированная заслонка… Хорошо, что у Лайлы реакция солдата: вновь завыли двигатели, и нас вдавило в кресла. Транспортер, роняя снопы искр, прокрутив несколько раз ведущие колеса на рельсах, рванул вперед — и тут же раздались первые выстрелы. Мышцы моего тела напряглись, левым плечом я попытался прикрыть Ирину. — Держитесь! — раздался в шлемофоне сдавленный выкрик Лайлы. Пули просвистели где-то совсем рядом, и тут раздался глухой треск — это опускающаяся заслонка снесла лобовое пластиковое стекло. Транспортер буквально вломился на большой скорости в неярко освещенную залу с несколькими путями, разделенными асфальтированными платформами. Рельсы уходили в другие тоннели. Все они медленно закрывались металлическими заслонками. — Внимание! — раздался над нашими головами равнодушный женский голос, лишенный интонаций. — На узловом объекте «Дельта-четыре» находятся посторонние, просьба сотрудникам охраны прибыть в указанный объект, повторяю… А где-то сзади раздалась новая многоголосая трель. — Дэн! Прыгайте! — крикнула Лайла. — Я не заторможу! Кинув взгляд вниз, я заметил стремительно приближающуюся платформу. Я схватил Ирину за рукав и резко повалился набок, потянув ее на себя. Удар был несильным, резануло в ноге, и мы с Ирой раскатились кубарем в разные стороны. Тут же раздался металлический лязг, гулкий удар, затем скрежет под вой затухающего мотора: транспортер со всего маху въехал в противоположную створку тоннеля, которая почти успела закрыться. Он подпрыгнул вверх, окатив стену искрами, и завалился набок, бесцельно вращая двумя блоками небольших колес… — Вы живы? — раздался запыхавшийся голос Лайлы. — Вроде, — ответил я, подбежав к Ире и помогая ей подняться… Теперь я понял, почему свет слегка мерцал, когда мы подъезжали: здесь, на стене возле платформы, мигало несколько ламп с неисправными стартерами. Рядом была дверь с надписью «Ангар «Дельта»». — За мной, — скомандовала Лайла, кинувшись в сторону двери, как вдруг дверь стала медленно уходить в сторону. В темной щели показались тускло поблескивающие стволы автоматов, выпустившие веером сразу несколько трассирующих очередей. Я был уже готов к чему-то подобному. Я прикрыл Ирину, одной рукой вскидывая автомат на ремне, а второй вынимая из разгрузки осколочную гранату и выдергивая за кольцо зубами чеку. Я дал короткую заградительную очередь, постепенно отступая к стене, под мерцающие лампы. Лайла уже оказалась у стены — одним длинным кувырком по платформе. Я аккуратно, навесом, швырнул гранату в темный проем двери и, оттолкнув Ирину назад, прижался к стене. Послышались глухие крики, ругань, а затем грохнуло. Яркая вспышка сверкнула за дверью, зазвенело в ушах, запели осколки, а сама дверь слегка прогнулась на нас. Звон в моих ушах стал превращаться в жужжание электрогитары, которая играла жесткий роковый риф. Эти звуки рождались в моей голове сами, когда начиналась эта адреналиновая пляска, этот будоражащий сердце и мозг ритм выстрелов. Вот вступили тарелки, я подскочил ко входу, и вновь раздались выстрелы: на сей раз я заметил вспышку где-то сбоку, и опять заколотился в моих руках автомат. Лайла стреляла куда-то в противоположную сторону дверного проема. Ударила бас-бочка, и рабочий барабан выдал вступительную трель. Тогда разом, на две восьмых, по сильной доле, грянули гитара и густой отрывистый бас. Лайла сделала мне какой-то жест, после чего захлопнула забрало и кувырнулась в темный дверной проем. — Дэн, осторожнее, прошу, — услышал я в наушниках испуганный голос Ирины, начавшийся четко со второго квадрата, под леденящий душу вой электрооргана. Я почти танцевал, все мои движения были пропитаны ненавистью и подчинены ритму звучащей в голове музыки. Я подскочил к двери, тоже захлопнул забрало шлема, включив ночное видение. Сжав автомат и стиснув зубы, я кувырнулся за Лайлой, и тут же рядом со мной просвистел сияющий гневным огнем пунктир трассера. В полумраке я заметил силуэт Лайлы, стоящей на одном колене, и, подкатившись к ней сзади и повернувшись к ней спиной, скопировал ее позу, упершись локтем в колено. Я приник к прицелу: доли секунды на то, чтобы вникнуть, мгновения, чтобы понять под рокот гитарных струн и грохот выстрелов. Сбоку стояли какие-то ящики, охрана была с двух сторон. Тысячей осколков сознания я заметил за секунду многое: два неподвижно лежащих на полу тела, высовывающиеся из-за ящиков ствол и край шлема и какое-то неясное движение на заднем фоне. Мушка почти сразу легла на кусок шлема стрелка, и я послал короткую очередь. Тот огрызнулся в ответ серией выстрелов и спрятался. Максимум двое… так… я замер на мгновение, но вдруг заметил краем глаза тень летящей гранаты и несколько раз кувырнулся вперед, успев крикнуть в эфире: — Граната! Сзади громыхнул взрыв. Часть пути я проехал на пузе, чтобы избежать попадания осколков. Вновь показался ствол из-за ящиков. Он опять выплюнул смертоносную гирлянду огня прямо передо мной. Но я уже встал на колени, резко развернул в движении корпус прямо за угол. Нырнув головой под ствол, который чуть выступал вперед, я с силой боднул вверх, надеясь выбить автомат из рук противника. Он увернулся, откинулся назад, но мой кулак, шедший по большой дуге, достал его по шее. Он ударился шлемом о ящики, разворачивая на меня ствол. Я присел на левую ногу и, резко крутанувшись, ударил его правой в грудь: хорошо, у меня берцы с титановыми прокладками. Ударили тарелки, и по альтам прошел ритмичный перекат. Я навалился на врага, выдирая у него оружие из рук. В это время сзади грянула очередь, но мне повезло: на бронежилет пришлась одна пуля, и та рикошетом, а вторая чиркнула по шлему. Значит, гипотетический «второй» занял позицию где-то подальше. Я заметил движение руки противника к поясу — за пистолетом. Мы оба пыхтели, как паровые котлы, я старался максимально слиться с ним, чтобы уменьшить вероятность стрельбы. Перехватив свой автомат, я ударил противника прикладом по кисти руки. Он взвыл и заехал мне рукой с тяжелой перчаткой в живот, но я успел сгруппироваться и вцепился ему в ворот комбеза. Он отчаянно упирался, пытаясь схватить меня за шею, а затем так сильно боднул меня шлемом, что я испугался: не треснет ли забрало? Голова загудела, отклонившись назад. Я даже не видел его лица за тонированным стеклом его шлема — для меня сейчас он был безликим нападающим, и мне было плевать. Музыка в моей голове перешла в ритмичный забористый шквал, пульсирующий в висках. Я опять различал перед глазами какие-то пятна и светящиеся нити. Я жил совсем в другом месте, в пространстве неясных ощущений и инстинктов. Все вокруг двигалось и пульсировало в ритме танца. Спину неприятно холодило, я ощущал опасность сзади. Я старался действовать, как оживший музыкальный эквалайзер, как умная и расчетливая машина, смысл жизни которой — уничтожение, названное в более поздние века фальшиво подслащенным термином «зачистка». Тело охранника извивалось, и вдруг он провел резкую подсечку под колено. Я повалился на спину, продолжая стискивать мертвой хваткой его ворот. Он качнулся на меня, а я приземлился на собственный зад. В ту же секунду вновь раздалась трель автоматной очереди, и я едва успел прикрыться телом нападавшего, которое вдруг конвульсивно дернулось и обмякло, придавив меня своим весом к полу. Я отбросил его вбок, а сам резко откатился в сторону, к внешней стене, за какое-то стальное перекрытие. Едва я привстал на колено и вскинул ствол автомата примерно в то место, откуда были выстрелы, прямо перед прицелом, метрах в пятидесяти, между нагромождениями ящиков я заметил двух мерцающих слабым зеленоватым светом охранников. Их руки сжимали оружие, направленное в мою сторону. Это длилось какие-то мгновения, за которые под рычащее завывание электрогитары в моей голове пронеслась масса впечатлений и мыслей. По коже выступил ледяной пот. Первая мысль… даже не мысль — слепок инстинкта: допрыгался! Сейчас будет два светящихся пунктира… в меня… боль… страх… доли секунды… темнота. Эти доли секунды промедлил один из них — как раз тот, который, по моим неутешительным ощущениям, должен был ответить мне на мою очередь в голову его напарника. Кончик мушки лег на первого, и, надавливая на курок, я инстинктивно вжался в стену, ожидая пули, готовый повалиться набок. Мой автомат вздрогнул, я стиснул зубы и зарычал, чтобы выпустить наружу хоть часть бешеного пульса сердца, готового в любое мгновение прерваться… Охранник отлетел назад, и я дрогнувшими руками резко перевел ствол на другого, потрясенный тем, что меня еще не срезала его очередь. Он задержался секунды на полторы, тут же сыграв свою последнюю роль — роль живой мишени. Он вскинул руки и повалился набок, выпустив веером короткую очередь, звонко ударившую в груду железных бочек. Боги марсианские, спасибо вам! Простое везение, блин! Я ошибся в выборе позиции, и это могло стать только что моей последней в жизни ошибкой! Тысячу раз обругав себя безмозглым цербером, я отскочил под прикрытие нескольких пустых железных бочек и замер. Стояла пронзительная тишина и снаружи, и в наушниках, даже музыка затихла. А меня колотило — только сейчас до меня дошел страх, который я должен был испытать несколько секунд назад. Меньше всего мне хотелось сейчас выходить из укрытия и проверять, кто здесь еще остался. Да и помещения-то я толком не разглядел: ясно было одно — оно просторное и с высоким потолком, под которым висели грузовые лебедки на рельсах. Трюк с насаженным на ствол шлемом, который я осторожно высунул из-за своего укрытия, ничего не прояснил, даже когда я повторил его дважды. Я рискнул и высунул шлем уже со своей головой внутри, — за рядами ящиков и бочек, в призрачном свете, на открытом месте темнело несколько крупных силуэтов. Они сильно напоминали геликоптеры, покрытые брезентом. Это зрелище меня немного ободрило. Я, стараясь не шуметь, пригнувшись чуть не до пола, обошел груду бочек с темной стороны, по стене. Вдруг в освещенной части пространства кто-то шагнул вперед во весь рост. Я вскинул автомат и услышал в наушниках знакомый голос: — Странный, ну ты живой или нет? — Это была Лайла. — Да, — ответил я как можно спокойнее, делая шаг ей навстречу на ватных ногах. — С тобой просто приятно иметь дело, — сказала Лайла. Было ощущение, что ее этот короткий бой совершенно не тронул. Выглядела она как заправский герой кинобоевика. Я заметил, что в руках она держит уже два пистолета: один свой, а второй, здоровенный — старинного образца АПС[57], который неясно как помещался в ее маленькой ладони. На плече ее болталась FN P90[58]. В очередной раз я поразился, насколько не вяжется внешний облик этой девушки с ее способностями: кажется, ее атака была более результативна. — Странно, — сказала Лайла, — их тут и на отделение не набралось… может, это не все? — Ирина, — сказал я в шлемофон, — ты как? — Нормально, — тихо ответила она, — а ты? — Все в порядке, — ответил я, глубоко вздохнув. — Сейчас я подойду. — Спасибо, Дэн, что про гранату сказал, — сказала Лайла. — Дело-то житейское, — ответил я, постепенно приходя в себя и прислушиваясь к отзвукам удаляющейся в тишину странной музыки, которая играла у меня в голове все это время. Я провел Ирину к вертолетам, стараясь обвести ее вокруг лежащих на полу мертвых тел. Всего их оказалось девять. Вертолеты стояли на подвижных платформах с рельсовым ходом, сложив назад лопасти своих двойных винтов, словно и действительно были спящими птицами. Толстый слой пыли на брезенте ясно говорил, что они спят уже давно, и будить их не было никакой необходимости. Их было четыре: два покрупней и два поменьше. Это были боевые машины — по краям, словно короткие крылья, торчали орудийные стойки. В воздухе стоял запах порохового перегара, смешанный с привкусом чего-то горючего вроде керосина. Лицо Иры под открытым забралом казалось серым и угрюмым. Мы озирались по сторонам: вертолеты упирались носами в высокие трехстворчатые ворота. В правом углу виднелся ярко освещенный проем двери. — Пойдем, — кивнула Лайла. Я попытался всучить Ирине ПМ, но она отказалась, сославшись на то, что привыкла к своему бластеру, а он теперь неизвестно где. Мы, держа стволы наготове, осторожно вошли внутрь. Это оказалось патрульное помещение, которое примыкало к небольшому бытовому сектору. По стенам горели яркие стеклянные трубки, стол, пульт охраны с тревожно мерцающими огоньками, и что-то противно гудело. На голой бетонной стене, отбрасывая длинную черную тень на пол, висел красный огнетушитель с почти оторвавшейся от корпуса инструкцией. Атмосфера казалась мне тревожной: я не мог отделаться от ощущения, что мы здесь не одни. Сделал Лайле знак не шуметь, и она послушно кивнула. Ирина замерла сзади. — Только не стреляйте, прошу вас, — словно гром среди ясного неба, раздался чей-то голос, усиленный внешними динамиками. Мы с Лайлой резко развернули стволы на звук, и я, признаться, чуть не выпустил заградительную очередь — нервы были на пределе. — Кто тут? — спросил я. — Я без оружия, я не охранник. — Голос звучал совсем рядом, но немного глуховато. Я остановил свой взгляд на столе, где валялись две включенные игровые приставки и какие-то куски нарезанной бумаги с нелепыми каракулями, заменяющие, видно, колоду игральных карт. — Вылазь давай, — приказал я, — только аккуратненько и без лишних движений. Руки чтоб видно было… — Да, хорошо, — ответил голос взволнованно, — только не стреляйте. Сперва из-под стола показались руки: две ладони с рукавами военного комбеза. Затем макушка буро-охристого шлема с распахнутым забралом, в котором, в свою очередь, виднелось испуганное лицо с широко раскрытыми болотно-зелеными глазами и смешным носом, про который говорят «картошкой». Немного пухлые щеки, почти совсем белые. Казалось, этот человек пытается парализовать нас своим безумным взглядом. — Кто такой? — спросила Лайла резким командным голосом, направив на него оба своих пистолета. — Я не охранник! — выдохнул человек, будто у него в груди скопилось много воздуха. — Я… я… это… член летного состава… — Чей член? — сощурившись, переспросила Лайла. — Я — пилот, — быстро пояснил сидевший под столом. — Вот ты-то нам и нужен, парень, — кивнула Лайла. — А вы очень нужны мне. — Он часто заморгал. — Именно мы, ты ничего не путаешь? — Меня еще слегка потряхивало после перестрелки, и этот парень вызывал какие-то подозрения. — Ну да, — он поболтал над столом своим пухлым подбородком, — вы ведь из тех ребят, которые наделали столько шуму у заброшенной Башни, с танками? По крайней мере, твою фотку я точно видел… Он качнул головой в мою сторону, продолжая держать руки поднятыми вверх. — Вообще мы мирные люди, почти пацифисты, — ответил я, — и все, что нам сейчас надо, — это воспользоваться услугами вашей авиакомпании. Есть билеты на ближайший рейс? Нас трое, мы без багажа и очень спешим. Лайла бросила на меня выразительный взгляд. — Я вам помогу, — быстро закивал он, — а вы поможете мне… — Не в том ты положении, парень, чтобы чего-то хотеть, — хмыкнула Лайла. — И правда, — согласился я, — у нас последнее время большие проблемы с филантропией… — Нет-нет, все в порядке, — горячо перебил он меня. — Я давно уже хочу отсюда свалить, а мне не дают! Летать не дают, дембеля не дают, оклад без летных часов копеечный, вы же понимаете… Скука смертельная, как в тюряге… Кроме этого ангара, я уже почти два года нигде не был… Это просто… — Все, пробил час избавления, пора за работу. — У меня сложилось впечатление, что он не только нигде не бывал, но и ни с кем не общался. — Вылезай, живо, — приказала Лайла, — и дуй готовить машину. Быстрее, а то мы тебя пристрелим. — Не надо, что вы! — Он вытаращил глаза. — Я же говорю! Я хочу на волю, я стану Охотником, как вы! Я здесь с ума схожу… Он кряхтя вылез из-под стола, полноватый, среднего возраста, с летными нашивками на комбезе и неким подобием брюшка. — Руки можно опустить? — спросил он. Лайла обшарила его портупею, все карманы, даже сапоги проверила, пока я держал его на мушке. Мы отконвоировали его к вертолетам. — Чтобы ускорить процесс, мне нужен помощник, — сказал он. — Как тебя зовут? — осведомилась Лайла. — Лейтенант Марсель Гриссо! — Он щелкнул каблуками и отдал честь. — Я, честно говоря, хотел сократить имя, но мне показалось, что «Марс» будет слишком претенциозно, и… — Слушай, Марсель, — Лайла легонько ткнула его стволом пистолета в живот, — если ты летаешь так же, как треплешься, — мы лучше воспользуемся самоучителем, а тебя все же пристрелим. Ты понял, земляк? Странный, помоги этому очумелому: будет много болтать — пристрели, как собаку… у нас мало времени… — Зачем же? — засуетился тот. — Я уже бегу… Он кинулся к одной из крупных машин в центре ряда и принялся развязывать шнуровку на брезенте, я стал помогать. — Вот она, моя девочка, моя красавица, наконец-то, — бормотал он, охая, ковыряясь в узлах. — Почему это вертолет — девочка? — не выдержал я. Мне показалось, что он и вправду тут свихнулся. — Гордая птица, — пояснил он. — Я зову ее Кэт. — Кэт? — Это довольно удачная местная модификация десантно-штурмового вертолета Ка-56, — начал охотно пояснять он. — Прямой потомок легендарной «Черной акулы». За счет незначительного увеличения объема фюзеляжа и уменьшения самой силовой установки, без снижения ее мощности, удалось добавить небольшую десантную кабину, а для условий разряженной атмосферы Марса были установлены… Я хотел было его заткнуть, но понял, что это только замедлит процесс. С большим трудом, второпях (Лайла подгоняла нас каждую минуту), мы стянули-таки брезент, а затем притащили длинный топливный рукав, о который Марсель чуть два раза не споткнулся, суетливо перебирая своими короткими ножками. Честно говоря, я начал разделять опасения Лайлы насчет его профпригодности, но выбора у нас уже не оставалось. Странно, что дело вообще двигалось, так как Марсель делал много лишних движений, говорил массу лишних слов и начинал отчаянно жестикулировать, хватая ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба, когда я спрашивал его, что делать дальше. — Вот эту… на себя тяни, — подобные формулировки были еще самыми точными из всех его указаний. Я видел, что Лайла нервничает. Мы включили какой-то рубильник, и на центральной створке ворот загорелся красный перечеркнутый кружок. Все же в глубине души я в чем-то сочувствовал этому несчастному — впервые за долгое время он ощутил себя нужным и ради этого даже дезертировал в считаные секунды. Его трясло и распирало от предвкушения свободы. Наконец нам удалось запустить заправочный насос, который никак не хотел включаться, и топливный рукав разбух, слегка пульсируя… Марсель забрался в кабину, где начал возиться с приборной панелью. — Долго еще? — не выдержала Лайла. — Нет… почти… Дэн, а вы можете нажать на пульте клавишу «три» в блоке «Подача»? — Вообще нет, но я попробую. — Я метнулся в караульную комнату и начал лихорадочно изучать пульт управления. Найдя искомую клавишу, я надавил на нее и тут же услышал, как загудели электроприводы и зашипела пневматика. Выскочив наружу, я увидел, как разъезжаются в разные стороны три лепестка-сегмента стальных ребристых ворот. — Лайла, а не сделать ли нам несколько перетяжек? — спросил я, глядя, как покачнулся изящный силуэт геликоптера и тележка медленно поползла по рельсам в раскрывающийся проем. — Я уже сделала, — отмахнулась та, — что же мне без дела-то стоять: три у двери и две в проемах между ящиками… — Идиот! — воскликнул я и кинулся к вертолету: этот безумный летчик забыл отсоединить топливный рукав, который, шурша по полу, стал медленно натягиваться, до сих пор закрепленный на баке… пальцы пару раз сорвались с крепления, и все же я его отсоединил — мутноватая жижа топлива расползлась по бетонному полу. За воротами открылась другая просторная комната, почти круглая в плане. Она была ритмично разбита по стенам кирпичными пилонами. — Ну что, летчик-камикадзе, — крикнул я, — можно занимать места согласно купленным билетам? Марсель неопределенно махнул рукой, продолжая что-то колдовать над пультом. — Лайла, лезьте с Ириной в вертолет, — сказал я, кивнув на люк десантного отсека. — А ты? — спросила Ирина. — Наверняка будет нужно еще что-нибудь нажать, замкнуть или активировать, — ответил я. — Идите на борт. Лайла еще раз оглядела комнату и, кивнув, пошла к уезжающему по рельсам воздушному кораблю. Я подбежал к кабине и, вскочив на платформу, крикнул этому Марселю, чтоб он настроился на частоту моего шлемофона. — Давай, моя Кати́, моя девочка! — пробормотал Марсель. Сверху раздался громкий и многократный металлический лязг. Я задрал голову — это разошлись, покачиваясь, по кругу двухъярусные лопасти винтокрылой машины. Плавно разгоняясь, загудел двигатель, и лопасти начали вращение. Стал подниматься ветер. — Там кнопка люка, — крикнул из кабины Марсель, не отрываясь от пульта. Я попытался проследить за его небрежным жестом — на одном из противоположных пилонов я и впрямь заметил рубильник, окрашенный красным, и какую-то табличку под ним, испещренную убористым шрифтом. Я бросился туда, и когда добежал до него и с силой рванул вниз, под потолком что-то загудело, заскрипело, и раздался громкий взрыв… В первые мгновения я решил, что Марсель нас подставил и я привел в действие какой-то ликвидирующий механизм. К тому же сверху вдруг посыпался песок и мелкие камни, но затем вновь раздался взрыв, и я, подбежав к вертолету, посмотрел в ту сторону, откуда шел звук, а теперь еще и валил дым… Это сработали растяжки с осколочными гранатами, которые поставила Лайла. За грудой ящиков, рядом с которыми валялись бочки, те самые, послужившие мне укрытием, блестел внимательным глазом парный объектив и торчали пулеметные стволы патрульного робота модели «Берсерк»… Первая пулеметная очередь зарокотала над моей головой, и несколько пуль, высекая снопы искр, отрикошетили от задней части фюзеляжа геликоптера… Они нас нашли! — Взлетаем! — крикнул я Марселю, на всякий случай отчаянно жестикулируя… — Двигатель надо прогреть, — буднично ответил пилот у меня в наушниках. — Что там за шум? — Роботы! — только и смог я крикнуть, вынимая из разгрузки гранату и швыряя ее как можно дальше, туда, к бочкам… В потолке уже образовалась приличная щель, в которую проглядывало ночное небо с легким веером облаков. Оттуда-то и сыпался песок с камнями. Вновь грянул взрыв, а в проеме десантного люка показалось встревоженное лицо Лайлы. Возле бочек вспыхнуло тяжелое оранжевое пламя с черным масляным дымом. Уж не знаю, куда угодила граната: может, в бочке были остатки горючего или машинного масла, а может, это протекшее из рукава топливо… Опять что-то громыхнуло, и огня стало больше. Помещение заполнялось дымом, сквозь который свистели пули, а самого робота не было видно. Наверное, он предпринял обходной маневр. На этот раз пули ложились перед хвостом вертолета. — Марсель, полетели! — вновь крикнул я. — Я не могу протаранить потолок! — ответил он с нервическими нотками в голосе. Я вскинул голову вверх: потолочный люк уже отъехал почти до середины. Вокруг клубилась песчаная пыль и едкий дым, разгоняемый винтами вертолета. Ну быстрее же! Открывайся… И тут из-за стены пламени показался угловатый силуэт, напоминающий неуклюжее насекомое: «Берсерк» все же прорвался сквозь огонь. Его гусеничные блоки пылали от налипшего топлива, он складывался пополам, одновременно разворачивая орудийную станину в мою сторону. Я выпустил в него бесполезную очередь из автомата, стараясь попасть по его видеосканерам, а сам спрятался за вытянутым горбатым носом вертолета. Вновь заработали пулеметы «Берсерка», и по корпусу вертолета застучали пули — роботы пытались взять нас с флангов, но угол атаки даже через ширину ворот был маловат… — Дэн, скорее! — услышал я в шлемофоне встревоженный возглас Ирины. — Марсель, давай, а то пристрелю! — крикнул я и кубарем подкатился к подножке десантного люка. Пока я забирался, по вертолету опять ударила очередь, которая отозвалась неприятным эхом: с противоположной стороны ящиков выползало еще два стальных чудовища, плавно разворачивающих стволы в нашу сторону. Ирина с Лайлой буквально втянули меня за руки в люк, а вертолет слегка качнулся и оторвался от пола. Звякнула о рельсы транспортная тележка… — Сейчас… пару секунд… — бормотал Марсель у меня в наушниках, — Кэт почти готова… Вновь раздались выстрелы, а вертолет начал плавный подъем к раскрывающемуся люку… Словно маленький смерч в стакане, струя воздуха от винтов раздувала возникающие в ангаре новые языки пламени, которые поливало сверху скудными струями ржавой пены из включившейся системы пожаротушения. В бесконечных вихрях носились песчинки, мелкие камешки, промасленные тряпки, пластиковые упаковки и прочий мусор. Только этим можно было объяснить тот факт, что нас еще не убили, — вся эта кутерьма вкупе с огнем мешала электронной аппаратуре наведения роботов. Сильно пахло горелым пластиком и топливом, растекшимся из шланга, к которому примешивались запахи раскаленного машинного масла. Последнее, что я разглядел внизу, было тремя горящими силуэтами роботов, которые смогли пробиться сквозь завалы пылающих ящиков и бочек. Они упрямо и методично въезжали в ворота, одновременно разворачивая стволы пулеметов вслед за поднимающимся брюхом геликоптера, который мне виделся сейчас как пресловутый Ноев ковчег. Этот плавный покачивающийся подъем завораживал меня, и даже рокот пропеллера казался сладкой музыкой — мы улетали к небу, оставляя внизу настоящую, безжалостную смерть, вместе с этим подземельем маньяков… только бы броня выдержала… Наконец-то я заметил медленно выплывшие сверху, такие привычные очертания ночных барханов и полоску неба. И тут снизу ударило несколько очередей одновременно, так что было слышно даже сквозь рокот двигателей. Ира и Лайла стояли, вжавшись в углы кабины, а я продолжал завороженно наблюдать за этим кошмарным сном. Заметив сверкнувший перед люком трассер, я понял — роботы бьют по турбинам. Они лишены мстительности и не пытаются убить сейчас людей — их боевая программа просто сменила приоритетную цель поражения. Теперь это вертолет, а не мы, поэтому самое важное для них сейчас — это кабина пилота, блоки двигателей и топливных баков. Как хорошо, подумал я, что у патрульных машин не оборудованы ракетные установки, — они ведь патрулируют замкнутые пространства. — Жми! Пилот! — вновь крикнул я в эфире фразу, адресованную Марселю. Он не ответил, но вертолет чуть качнулся вбок, неожиданно накренившись, уходя от огня, взвив облако песка над самым ближайшим барханом. Я чуть не повалился на спину, получив по затылку стволом автомата. Но все равно не мог оторваться от проема десантного люка, глядя на уходящую вниз красно-бурую пустыню… Мало кто на Марсе такое мог видеть! Да и, к слову сказать, я ни разу в жизни не летал на вертолете, хоть и видал их на военной базе еще на Земле. Моего плеча коснулась рука Ирины, которая оперлась мне почти на шею, чтобы не упасть, и тоже села рядом на пол. — Дэн, ты как? — спросила она, заглядывая мне в лицо. — С тобой все в порядке? — Нормально, — ответил я, вытирая ладонью пот с грязного лба. — Ты чем-то недоволен, что с тобой? — Голос ее был взволнован, она тяжело дышала. — Да как-то мы легко и красиво свалили, — сказал я, — странно это… Я прокашлялся и сплюнул в люк. — Так это же хорошо. — Ира крепко держала меня за локоть. — Обычно все гораздо сложнее у нас, — задумчиво произнес я. — Ну наконец-то! — услышал я голос Лайлы Бесстрашной. — А вы куда, собственно, хотели попасть? — раздался наконец в эфире вокал нашего пилота. — Нам наперехват никого не пошлют? — вместо ответа спросил я. — А кого? — удивился тот. — Насколько я знаю, на три ангара пилот один — это я. — А если глюк? — Есть какие-то электромагнитные установки… Я, правда, только инструктаж проходил — сам не пользовался… — А ПВО у вас тут есть в округе? — спросил я вновь. — Плохо я помню тактические карты, — замялся Марсель, — тут они наверняка не подгружены… думаю, что вспомню примерно… — Хотелось бы поточнее… — Будет зависеть от того, куда мы наконец курс кладем… — Он слегка нервничал. — Курс? — задумчиво повторил я. — Сейчас скажу… А до Невменян дотянем? — Куда??? — Марсель пришел в замешательство. — Ой, прости, я и забыл, что ты не совсем местный, — хмыкнул я. — Горы Эвменид я имел в виду, это примерно два градуса южной широты и двести шесть восточной долготы, рядышком… — А… Понял! — оживился пилот и добавил после короткой паузы: — Впритык дотянем, наверное… — Пятьсот кэмэ с гаком, — добавил я упредительным тоном. — Да-да, — затараторил француз (или бельгиец?), — как раз должны — у нас машина легче полной загрузки, должны… если что — повыкидываем лишнее… — Ага, — ответил я, — а потом будем жребий тянуть, кому прыгать, — умно придумано… — Да ладно вам! — Марсель громко и неестественно рассмеялся. — Кто не рискует, тот не пьет шампанского! Ах, как давно я его не пил! Все спирт да спирт… Ну Кэт! Поехали! Я подавил в себе желание залезть в кабину и дать ему по шее за такие слова. Вертолет опять качнуло, и я успел поймать свисающую сверху брезентовую петлю, а Ирина — мой локоть. Мне показалось, что наш пилот перед летной школой, скорее всего, водил мотоцикл или гоночный автомобиль… да… — Что ты задумал, Странный? Куда мы? — с живым интересом спросила Лайла. — Туда. — Я махнул рукой вперед. — А если серьезно? — В голосе Лайлы проскользнули стальные нотки: видно, она поняла, что ее роль командира окончена, и тихонько злилась. — Самый короткий путь к Лихоторо-Сити какой? — спросил я. — По горняцкой железной дороге, — ответила Лайла тоном отличницы, отвечающей урок. — Логично, — согласился я, сдержавшись от фразы «Садись, пять». — И также логично предположить, — продолжил я, крепко сжав локтевым сгибом ладонь Ирины, — что Дарби на своих вездеходах рвется в ту же сторону, верно? — Ну… да, — понизив голос, Лайла явно задумалась. — Но ресурса его вездеходов, дай бог, хватит только до Дальних Шахт… — Горная-Шесть? — переспросила Лайла. — Да, конечная, — кивнул я, — он там немного задержится, пока будет грузиться в поезд, если он его там вообще найдет, а мы его обгоним ровно на длину тоннеля под Невменянами и сядем в поезд на Горной-Пять. Понимаешь? Я старался говорить убедительно. — А если мы тоже застрянем и нам придется ждать поезд? — спросила Лайла. — В худшем случае придется ехать с Дарби в одном купе. — Я пожал плечами. — Выхода у нас другого нет, а преимущество кое-какое имеется — грех им не воспользоваться… — Все же мне кажется, что это не самая твоя удачная идея, милый. — Тон Лайлы как-то неуловимо изменился. — У нас, конечно, демократия, — сказал я твердым голосом, — но ты, как профессионал, не сможешь отрицать конструктивности моей идеи… И не называй меня «милый», пожалуйста. — Как скажешь, дорогой, — елейным тоном ответила Лайла. Я с досадой крякнул и задумался — с чего это Лайла решила меня позлить, особенно сейчас? Может, и правда ей понравилось быть в заварушке на «Зеркале-9» самой главной и нужной? Да и вообще… эти ее томные взгляды и странные намеки там, в лаборатории, этот рассказ про Ирину, которая оказалась центром всего зла на свете… В этом была какая-то странная натянутость, которая не к лицу и не к месту для такого профи, как она… В который раз моя логика и интуиция столкнулись лбами в узких серых коридорах извилин моего мозга. Единственный вывод, который приходил на ум, — фиг поймешь этих людей, в частности здесь, на Марсе… Может, тут вирус какой-то? Это только в кино главным героям все предельно ясно и вариантов нет. Так уж устроено искусство — ему надлежит быть символическим отображением жизни, подчеркивать те или иные качества бытия, не ввергаясь в пучину полного хаоса вариантов такого понятия, как Человек (хотя были добротные и не очень попытки такого анализа, но, как и любой анализ, пусть и эмпирический, он тяготеет к какой-то системе). Люди сами себя не понимают, но ждут, что их поймут все… Или наоборот — ставят себя выше всех и думают, что понимают каждого до костного мозга, а на самом деле… Не первый и не сто пятый раз меня ошарашивает поведение окружающих: от Джо или Лайзы до Йоргена или Азиза. Недосягаемой величиной в этом списке стоит моя обожаемая женщина… Да и, если вдуматься, я тоже не зря кличку получил… Скосив взгляд в сторону, я заметил сквозь запыленное стекло шлема, что Ирина смотрит на меня широко открытыми глазами. Я ободряюще сжал ее ладонь и предложил ей пересесть с пола на скамью. Она кивнула в знак согласия, продолжая бросать на меня острые, как скальпель, взгляды, а я делал вид, что не замечаю ничего. Мы присели на скамью напротив Лайлы и распахнутого десантного люка, в который дул сильный, свежий, разогнанный нашими винтами ночной ветер пустыни, и пристегнулись ремнями к корпусу. Я же продолжил любоваться темно-бордовыми барханами, которые изредка перемежались каменистыми равнинами или ноздреватыми зубчатыми кольцами кратеров, полузасыпанных песком. Вокруг некоторых из них расползались звездообразные выпуклости застывшей лавы, напоминающие трехмерные кляксы. Песок красиво ребрился, словно полосатая шкура, которую постелили на землю, или застывшие волны океана, подернутые рябью штормового ветра. Вот по вытянутой долине стали разбегаться мелкие светлые точки — рокот наших двигателей потревожил стадо марсианских лепсусов[59]: наверное, рядом есть небольшой участок растительности. А над всем этим простиралось ночное небо с разлитыми по нему причудливыми пятнами облаков, фосфоресцирующих разными оттенками теплых цветов, сквозь которые мерцали тусклые звезды. Сердце мое бешено колотилось, а все туловище напоминало висящую на веревке мокрую тряпку, которую выжали, но пока не до конца, — и капли мутной воды продолжают сочиться с нее на землю. Я безумно устал — этот лихорадочный каждодневный шок приводил в состояние какого-то угара, словно мои глаза, уши, ноздри, мозг и сердце обернули звуконепроницаемой полупрозрачной ватой, а внутрь грудной клетки набросали горячих углей. Усталость была такая огромная и тяжелая, что я даже не обращал внимания на ноющие раны, и только созерцание ночного пейзажа и потоки свежего ветра, который я вдыхал, сдвинув кислородную маску, умиротворяло меня и успокаивало… страшной сказкой начинали казаться эти коридоры, эти мутанты, эти роботы, эти разведки — Ирина была просто красивой и самоотверженной девушкой, а Лайла циничной и озлобленной… А Марсель — вообще картонный персонаж из дешевого сериала… А я — больной ребенок с температурой, лежащий в полубреду и видящий воспаленные сны, образы, вызванные отравленным токсинами бактерий мозгом… Был ужасный соблазн уснуть… чертовский соблазн провалиться в черную пустоту, приятно покачиваться на скамейке под убаюкивающий и однообразный рокот двигателей и щекочущую по спине вибрацию фюзеляжа. Пусть прохладный ветер обдувает мое лицо, пусть остужает раскаленный мозг и перегревшееся сердце, вымывая из сознания страшные картины последних дней, — я становлюсь безразличным к смерти, чужой боли или просто лжи… Мне уже почти на все наплевать… даже на себя и свои дурацкие мысли… Пусть люди, искаженные серьезными гримасами, бегают с оружием в руках, стреляют друг в друга за кусочек засохшего сыра, а я буду сидеть под деревом Бодхи и улыбаться одними кончиками губ и диафрагмой… там… внутри живота… Вспомнились слова старинной песни из какого-то древнего авангардного фильма: «…Ночной полет… поиск пространства… Погода прекрасна…» Но… но… все же я не мог сейчас себе позволить такой роскоши, как глубокий сон… Я попросту боялся спать… Да и лететь нам недолго — пару часов всего… Нужно провести это время с максимальной пользой, с удовольствием… А перед глазами пульсируют какие-то красные нити, желто-зеленые пятна фрактальных узоров… Они накладываются друг на друга, меняют цвета, словно стеклышки в калейдоскопе, становится приятно и немного щекотно там, в голове, в том месте, где должен быть мозг или какой-то его заменитель. Я вновь замер в напряженном ожидании, страх и напряжение заставляли сердце заливать жилы кровью в ритме бешеного стаккато. Мышцы напрягались так, что их периодически сводило и конечности произвольно вздрагивали. Я замер на какой-то зыбкой почве, на которой хоть как-то можно было замереть и оглядеться по сторонам в непроглядной тьме, обволакивающей меня подобно чернильному океану Вселенной, в который когда-то обмакнули неведомыесилы гигантское перо и начертали первое слово во времени. Я не знал — куда и зачем мне прыгать дальше, что вынырнет из темноты перед следующим приземлением? Успею ли я правильно среагировать в доли секунды перед столкновением с ледяными объятиями смерти? Я словно слепой с черной повязкой на глазах брожу во мраке, вытянув вперед свои руки с напряженными кончиками пальцев, которые в любое мгновение ждут прикосновения к неведомой поверхности. Я слепо пытаюсь уворачиваться от чьих-то ударов из темноты, я начинаю понимать только то, что мои пальцы касаются всего лишь части края огромного зубца гигантской шестеренки, которая всего одна из частей необъятно большого механизма, сути и предназначения которого, с моей точки зрения, просто не видно. Я — атом, сложно организованный фотон, часть потока космических лучей, пылинка этого ветра. Меня несет в ярком пульсирующем потоке энергии туда, вперед, в бесконечность, пока меня не поглотит следующий источник энергии, чтобы вновь испустить из себя дальше в пустоту пространства, дабы она не была такой пустой и безжизненной. Значит, от меня ничто не зависит, и все, что у меня есть, — это право выбора: оставаться в этом движении бесконечно, испытывая счастье от своего предназначения в Вечном Пути, или же выпасть из этого круга, в такое же Вечное Скитание во тьме, чтобы увеличить массу таких же, как я, частиц и стать самому источником энергии, самому участвовать в подобном излучении, заполняя новыми потоками мрак пустоты… Что бы ни выбрал я — это верный путь, главное — не попасть под воздействие посторонних полей, которые будут сбивать переход из одного состояния в другое… это чревато полным распадом и затуханием импульса… Значит, надо двигаться в своем потоке аккуратно и спокойно, чтобы ощущать любые его отклонения, любую его интенсивность и частоту. Надо быть уверенным в своем направлении, но не уверенным в статичности текущего момента, — это поможет избежать столкновения с распадом и потерей энергии… Аккуратно я скольжу по сияющим нитям, приятно меняю частоты спектральных градаций: все внутри меня успокаивается — я вижу перед собой тонкий изгибающийся пульсирующий пучок и понимаю, что это и есть мой путь! Удивительно и виртуозно проходит он по суммарным длинам синусоид электромагнитных полей, но надо следовать именно по нему, иначе — смерть, небытие, горстка блуждающих частиц… Я успокаиваюсь, сосредотачиваюсь… Понимаю, что перед этим я был не я. Какой-то другой. Неправильный «Я». На самом деле я чувствую и знаю… Я могу спокойно глядеть на все вокруг сквозь свою черную повязку и вижу в ней гораздо больше, чем тогда, когда двигался без нее… Вселенная устроена просто и естественно… Прямо передо мной на пути моего потока сияет яркими пучками излучений гигантский плазменный рукав, который и притянул своей массой наш поток. Это удача! Наши поля усилятся новой энергией! Главное — не попасть в резонансное колебание, а то я начну излучать и погибну… Почти все частоты заполнены красивыми и мощными всполохами энергий и полей, чуть подернутых с краев муаром излучений распада. Я любуюсь полным спектром частиц — от инфракрасных до ультрафиолетовых! Необыкновенная красота — фотоны образуют кустистые фрактальные узоры, под которыми целые леса квантовых кораллов! Мимо протекают мощные энергетические потоки, и их огромное количество! Они ослепляют богатством и разнообразием частот! Сквозь меня проходят колебания, которые мои мыслеблоки облекают в сочетания «мокро-синего», «остро-теплого» или «соленой, быстро-пахнущей вибрации, выполненной по сопряженной дуге с нелинейными функциями пучков». Мне становится на душе легко и уютно — растет полярная разность потенциалов, и меня приятно покалывает. Это потому что мои частицы переходят на третий энергетический уровень. Силовые поля уходят в глубину пространства многоцветными и витиеватыми образованиями. Меня начинает трясти, когда я задеваю отростки потоков мягкого излучения, и возникает нежная вибрация резонанса почти по всем уровням поля. И вдруг поток слегка отклоняется (я почувствовал это за доли секунд, но просто не хотел в это верить), и прямо передо мной появляются грязно-зеленые всполохи, нарушающие общую частоту, и возникает тупая морда, усеянная воронками гравитационных завихрений. Это паразитное резонансное поле. — Предъявите вашу частоту… — такая информация появляется от него на моих малых орбитах. «Совсем чужеродный фактор, — думаю я. — Он что, не принимает всех моих частот? Не чувствует, кто перед ним?» — Я — Эол, — послал я ему по всем частотам свои импульсы, — скользни-ка дальше, дружище, вон вдоль того гравитационного поля… Я определенно удивляю себя сегодня: мои мыслеформы явно имеют какую-то чуждую направленность, может, что-то влияет на меня через мембраны? — Ваша частота? — Этот нелепый фактор поля начинает разворачивать два акцепторных потенциала, которые мерцают черными мурашками поглощаемых квантовых потоков. Оно явно собирается впитывать мою энергию. Я принимаю форму эллипсоида, рассыпавшись на три основных центра, и замечаю прямо перед собой, на пути, несколько черных точек от вакуумной фотонной флуктуации. На одну триллионную секунды я соскальзываю в Икс-измерение. Меня некисло мотнуло по энергетическим уровням, но вроде обошлось… Я опять в потоке, и вот одно из гравитационных полей вновь вытягивается в знакомый косматый узор. Опять двадцать пять в энной степени! — Ваша частота… — Моя, моя частота! — не выдержал я. — Свою пора иметь в более широком диапазоне! При этих словах я потерял немного энергии в инфракрасном спектре, и тут же вновь потянулись ко мне жадные щупальца. Я вновь скакнул в Икс-измерение, но уже на биллионную секунды. Протрясло так, что будь здоров: на одну секстиллионную пропахало даже по Зэд-пространству, а оно мне не всегда нравилось… нравится… странная мыслеформа… И тут опять появилось это… — Привет, это я… — такую чудную частоту выдало это недоразумение… И тут я вгляделся в получаемые от нее сигналы и заметил странную, поразительную вещь… Передо мной возникло мерцающее пятно, внутри которого двигались какие-то конусообразные, сложных форм, образования пассивной материи, а сверху было множество проекций пучков энергии от крупных космических объектов… Какое-то грязное завихренное гравитационное поле, сложные пучки направляющих и громко колеблющийся газ. У меня появилось неясное ощущение… какое-то непривычное и пугающее: будто я напичкан органическими белковыми соединениями! Я перемещаюсь на каком-то нелепом предмете, состоящем из пассивной материи, но излучающем массу инфракрасных волн… Ужас, это как наши тяжелые матрицы… Это же коконы! У меня есть плечо! И на нем лежит голова такой же особи, как и я… И напротив такая же… И я… я думаю! И тут я понял, что происходило со мной в последнее время в этом пространстве и отчего мои мыслеформы такие странные… Утечка энергии! Нарушение баланса! Я, не раздумывая, стек в свое Игрек-измерение и рассыпался на мелкие частицы… я торопился… Я спешил, хоть и не пристало мне суетиться, особенно в таком неприятном деле, как это. Но я спешил именно таким образом, каким спешат все, кто пытается побыстрее отделаться от какого-либо раздражающего фактора. Чтобы успокоиться, я стал созерцать и ощущать все позитивное вокруг себя. С каналов дул приятный терпкий морской ветер, он был порывистым, но теплым. К озоновой свежести и дразняще-гниловатому запаху йода примешивались тонкие и дурманящие ароматы цветущих деревьев: Потидан воистину имел великолепный дворец. Мои ноги, обутые в боевые сандалии, над которыми сверкали красиво инкрустированные бериллами золотые поножи, ступали по малахитовым плитам центральной аллеи, края которой были выложены мозаичными бортиками с изображенными на них вспененными волнами и символом военно-морского флота — вздыбившейся лошадью с рыбьим хвостом. Когда луч солнца падал на эту мозаику, волны, казалось, оживали и становились объемными. Интересный эффект, достигаемый специальной насечкой по драгоценным минералам с помощью «холодных лучей». На небольших площадках, примыкающих к аллее, стояли мраморные беседки с золотыми барельефами, увитые листьями хмеля, а рядом журчали фонтаны с вырезанными из хрусталя фигурами морских воинов в героических позах, укрощающих своих коней. Эта страсть к лошадям приводила меня в некое замешательство: да, лошадь, бесспорно, — красивое, изящное и преданное животное, даже можно вспомнить о том, что лошади помогали нам в качестве тягловой силы в примитивных работах, что позволяло сильно экономить энергию и оборудование, но зачем было устраивать это нелепое нерациональное представление, суть которого — какая лошадь первой добежит до золотых ворот? Да еще эта унизительная беготня происходила по кругу, что вообще, казалось, лишает затею всякого смысла. Да… прекрасные сады, дворцы и храмы для людей, изящные мосты, сверкающие платиной и орихалком, диковинные растения, которые собирал Потидан во время своих многочисленных странствий, набережные, покрытые гранитом, на котором были высечены названия и даты крупных битв, где флот Потидана одерживал славные победы, — все это выглядело слишком вычурно и помпезно даже для штаба военно-морских сил, к руководству которыми у него был явный талант, даже не стратега и не Зеваха, а можно сказать, художника. И вот эта вычурная, талантливая, могущественная и непредсказуемая личность в пресыщенности своей и праздности стала деградировать, становиться более дикой и варварской, словно ассимилируясь с местным населением… Никогда не забуду, как искажалось его лицо дикой гримасой какой-то чужеродной яростной радости, когда он, раскрасневшийся и опьяненный, достигал первым золотых ворот своего стадиона на любимом скакуне, как он рычал и ругался, когда ему подносили кубок сомы… А эти дурацкие кровавые посвящения в личную гвардию, когда человек должен был одолеть разъяренного быка фактически голыми руками?.. Да… Опытный военный полководец, которому некуда применить свои таланты, который имеет все, что возможно пожелать, становится опасен в своем бездействии, в своей ненужности. Тогда он сам ищет конфликта, для того чтобы появилась возможность делать свою любимую работу. Воитель без врага что тигр без добычи — готов напасть на любого. Как говорил отец, Потидан — это как конденсатор: напряжение в нем растет до тех пор, пока не случится мощный разряд. И вот он случился… А мы — мы будто не готовы к этому, словно мы специально закрывали на это глаза, а теперь удивляемся, хоть не стоило впадать в состояние Оракула, чтобы предсказать это… Несмотря на всю эту помпезную роскошь, этот размах, бросающий вызов любому, кто попадал в гости к Стратегу Флота, я не обманывал себя мыслями, будто все это непрактичная мишура. Я прекрасно знал его изощренный ум и догадывался, что все это великолепие скрывает в себе массу хитрых ловушек, «искусственных глаз», скрытых излучателей, укрепленных точек охраны. Поэтому даже на теплом ветру я немного ежился, будто от холода: с самых первых шагов по берегу я ощущал затылком десятки пристальных глаз, следящих за мной, хотя по пути я не встретил ни одного живого существа, не считая обслуги на пристани и двух Стальных Болванов, шагающих своей неуклюжей походкой по прихоти воли Указующего. Я добрался до последнего моста через внутренние каналы. Его разводные механизмы скрывались в великолепных статуях, стоящих по краям моста. За ним виднелся конусообразный холм, покрытый мелкой постриженной зеленой травой. На нем росли различные кустарники, усыпанные самыми диковинными цветами: говорят, что Клито очень любит цветы и даже сама занимается созданием новых видов; хоть она и из простолюдинов, но быстро освоила звуки генома. Поэтому в парке можно было встретить растения самых неожиданных форм и расцветок. Потидан утверждал, что Клито — некая человеческая аномалия и что ее нейронная активность близка к нашей. Возможно, что Клито и есть умная и достойная девушка из смертных, но я был уверен, что он взял ее в жены не из любви к ней, а из жажды доказать всему миру свое исключительное право нарушать все неписаные правила, лишний раз подчеркнуть собственное «Я». Холм венчался великолепно исполненным зданием, по форме напоминающим усеченную пирамиду, окруженную золотыми колоннами, резными рельефными изображениями, игравшими на солнце причудливыми сочетаниями радужных тонов, создававших эффект глубины. Были там портреты членов его семьи и нескольких старших близнецов. Как ни странно, такого холодного прагматика надо было еще поискать: он не гнушался ничем. Пятерых сыновей выносила ему Клито, и всех пятерых он клонировал при рождении, так и получились близнецы. Каждый из них командовал определенным военно-морским корпусом, и брат мог заменить брата-командира в любой момент. Да и вычурная отделка дворца тоже была двулика: под этим декором скрывалась прочная каменная постройка, уходящая глубоко под землю, к небольшой базе подводных кораблей гвардейской дивизии. По сети морских тоннелей имелся быстрый доступ к морю. Само же основание дворца было сложено из многотонных гранитных блоков, надежно экранирующих от пси-излучений и способных выдержать даже прямое попадание ракеты типа «Стрела Смерти». А эти изящные сторожевые башенки наверняка были снабжены сильнейшими генераторами поля «Покрова». Наконец я перешел мост и подобрался к длинным и широким каменным ступеням, величественно разбивающим холм на просторные площадки до самого дворца. Я встал в центральную часть, на ленту транспортера. Не удивлюсь, если она приводится в движение его любимыми лошадьми. Взобравшись на верхнюю площадку перед дворцом, откуда открывался величественный вид на большую часть острова, я невольно огляделся по сторонам. Пускай с воздушной колесницы отца видно больше, но это не то. Сейчас можно осмотреться не спеша, заглушая тревожные мысли. Остров был прекрасен! Несмотря на то что адмирал-воитель Потидан создал его искусством своих машин, место это было природою предназначено для такого великолепия! Строители выбрали место, лежащее под водой: гора, не доходившая до поверхности на пятьсот локтей. Все было рассчитано со скрупулезностью военных: тут была зона наноса пород между двумя сильными подводными течениями, мощный выход лей-линий, и расстояние до континента не великое, но и не малое, — все было продумано. Дальше поставили гранитные опоры, перевезли горы почвы и пород, выложив их в строгом порядке, — и вот он, остров! Сделано очень добротно! При взгляде на его просчитанный геометрический рельеф невольно возникала гордость за наше могущество, наш порядок и гармонию с Миром. Хоть и недолюбливал я хозяина этого прекрасного места. Над пирамидальными холмами, между которыми прочерчивались изумрудно-охристые, мерцающие мириадами листьев и веток рощи каких-то хвойных растений, высаженных в форме концентрических узоров, темными иероглифами мельтешили чайки. В мареве цвета индиго прямо над зубцами конических гор и причудливых групп городских строений, казарм и технических сооружений парили в вечернем небе несколько воздушных кораблей армии и множество ярких и пестрых дирижаблей — как армейских сторожевых, так и личных: жизнь продолжается, несмотря на разногласия великих и могучих… Вот я приблизился ко входу во дворец, который Потидан сделал в стиле храма потомков Адамаса, даже жертвенник тут поставил! Сумасбродство, не имеющее рационального объяснения! Тут же находился первый пункт охраны. Он был окружен мощным полем «Покрова», но я без труда миновал его границу — в боевом шлеме, который подарил мне отец, был упрятан кристалл Майи, усиливающий мои природные способности во много раз. Сейчас эти вещи становятся редкостью. Перед входом в так называемый «храм» стояло четверо воинов с морской атрибутикой, выгравированной на их доспехах. В руках они держали лучевые дезинтеграторы на длинных шестах-направляющих, которыми они загораживали вход. Они стояли, застыв, будто статуи, совсем как в парке: ничем не выдали реакции на мое появление. Рядом с ними в голубой тунике стоял Ловец Идей. Он попытался прочитать мой разум, на что я из какой-то мальчишеской вредности блокировал его поле и послал ему слабый псионический удар. Ловец слегка вздрогнул, но не более, а воины-гвардейцы, словно стальные болваны, четко и механически синхронно раздвинули свое оружие в стороны, освобождая проход в прохладный мрак дворцовой приемной залы. Я снисходительно улыбнулся и вступил в твердыню владыки морей. Вокруг вновь не было ни души — ни слуг, ни работников, ни воинов. Громоздкие базальтовые колонны уходили высоко под потолок и терялись в полумраке, отчего возникало впечатление, что они не заканчиваются никогда. Некоторые из них были подчеркнуты скрытыми источниками света: казалось, что колонны — это вены, идущие в небо. Вдруг между массивными основаниями колонн показался темный силуэт, который был почти вровень с нижними капителями. Еще издалека я почувствовал, что это управитель дома Критий. Как и все дети Адамаса, он был невысок ростом и прост разумом, но все ж имел множество достойных качеств и внутренней силы, раз сумел возвыситься в доме Зеваха Потидана. — Приветствую тебя, Знающий! — низко согнулся он, облаченный в накидку плотной ткани. — Стратег ждет тебя! — Приветствую и тебя, Критий, — кивнул я ему, глядя сверху вниз, — счастлив ли дом ваш и господин твой? — Премного счастлив, Знающий, — вновь склонился Критий, — да будут в семь раз более благостны дома ваших Отцов! — Да пребудет закон и благость со всеми детьми Неба, — опять кивнул я, уже в легком нетерпении, — велел ли твой господин передать мне что-либо? — Нет, Знающий. — Критий театрально взмахнул рукой с колышущейся тканью. — Господин ожидает у алтаря. — Благодарю тебя, Критий. — Я коснулся указательным пальцем его преклоненной седоватой головы, дабы разрешить ему встать перед Потомком Древних. Тот удалился, а я машинально активировал браслет связи на своем запястье и двинулся вдоль колонн. То, что Стратег именовал алтарем, было зикуром для медитаций, сложенным из нескольких плит орихалка, соединенных медной проволочной обводкой, — там Стратег набирался сил, отдыхая после деяний. С моей точки зрения, эта модель была громоздкой. Я никак не мог понять, почему у столь мудрого потомка Древнейших возникло желание возбудить у смертных такое глубокое почитание своей персоны? Может, это тоже относится к признакам одичания, связанного с погружением в быт сыновей Адамаса? Наконец в перспективе колоннады возникло сияние на различных длинах волн. В центре ребристого медного треугольника вращался силуэт самого Потидана. Он сидел в позе Покоя, скрестив под собой ноги. Я приблизился к пьедесталу, на котором был укреплен генератор зикура, и преклонил колено. — Приветствую тебя, Помнящий! — сказал я громко. Это было маленькое и преднамеренное нарушение этикета, ибо в его доме Потидана следовало называть «Правитель», а я использовал родовое слово, чем подчеркивал наши родственные связи, хоть и был младше. — Привет и тебе, Бак-Ху, — раздался мне в ответ знакомый женский голос. У меня по телу пробежали мурашки, и я вскинул голову: на пьедестале стояла девушка с распущенными русыми волосами, огромными, глубокими серыми глазами, под которыми проступали почти незаметные веснушки… Боги великие… Откуда здесь Ари??? Я незаметно выдохнул, пытаясь контролировать свои чувства, а моя жена на пьедестале стала мерцать, приобрела размытые дымчатые очертания, и вдруг раздался низкий хриплый смех… — Прости, Бак-Ху, — произнес из пустоты голос Стратега, — обожаю различные розыгрыши и шутки! Он вновь засмеялся низким гудящим смехом, и его биополе окрасилось в ярко-оранжевый оттенок. — Я прочел обрывки твоих ментальных волн, пока ты шел сюда, — продолжил он, отсмеявшись, — и понял, что ты думал о моем браке с Клито в свете ее смертных корней. Вот и захотел тебе напомнить, что и твоя Ари тоже смертная, как и твоя мать, Семелла. Я прощаю твою дерзость, ибо ты молод… Теперь передо мной была черная мохнатая туча, внутри которой тлели два бордовых огонька. Я понял, что Стратег решил встретиться со мной, используя полевую копию, что тоже было хоть и мелким, но нарушением этикета. — Я смущен твоим всезнанием, Помнящий, — примирительно, с легким поклоном ответил я, хотя во мне едва не забурлила моя обычная вспышка гнева, — но осмелюсь дополнить, что предками моей матери и моей жены является сама Ива, Древнейшая из Первых. — Никто не поручится, что Клито не одна из потомков Ивы, она превосходит многих Древних в своих силах, — ответил он с легким сарказмом, — ну да ладно. Я думаю, что ты пришел ко мне не для изучения генеалогии? И скорее всего, не для того, чтобы вспомнить, как в детстве я кормил тебя дарами наших морей и ты хотел стать морским воином, когда вырастешь? Я прав? При этих словах раздалось легкое шуршание, и одна из плит в полу отодвинулась. Из образовавшейся ниши поднялся высокий изящный стол из стекла, никеля и золота. На его прозрачной поверхности пузырились кубки с сомой, а в ажурных вазах из янтаря аппетитно вздыбились гроздья винограда и тех фруктов, которые растут только здесь: фаллоподобные желтоватые чуть изогнутые плоды — местные называли их «бананы». Но Потидан не был бы Потиданом, если бы в центре не красовалось серебряное блюдо с несколькими сортами икры и запеченными бычьими яйцами. Он называл это блюдо «потак». Блюдо варварское, но непривычно вкусное. — Ты, как всегда, умеешь впечатлить, Помнящий, — вновь поклонился я, не сделав и движения, чтоб приблизиться к столу, хотя искушение такое было, — все слова твои правдивы и растут из корня знаний. Я действительно прибыл к тебе с просьбой от Анклава… — От Анклава? — хмыкнул Потидан. — Зевах Энке просит тебя убрать свой флот от Аркадии, — произнес я официальным холодным тоном, который тренировал всю поездку сюда. — Его присутствие и мелкие инциденты с детьми Адамаса разрушают уважение смертных к Зеваху Энке. Тот помолчал, а затем глубокомысленно изрек: — А я ведь тоже Зевах, Бак-Ху. И я не понимаю, почему это укрепление власти Древнейших Анклав называет разрушением уважения? Может, я, потомок самих Древнейших, просто несостоятелен в помыслах своих? Я понял, что он довольно грубо пытается спровоцировать меня на очередную дерзость. Ну нет, милый дядя, так не выйдет! — Нет сомнений в твоей мудрости, Помнящий, — смиренно ответил я, — но Закон Древнейших гласит, что мы — Пастыри детей Адамаса, а не Цари их, ибо от рождения дано нам превосходство, а им — наш Закон. Многие из смертных говорят, что их боги воюют меж собою, а это никак не может дать им Веры в наш Закон. — Послушай меня, Бак-Ху, — мрачным голосом произнесло черное облако, — а тебе не наплевать, что думают смертные? Сегодня они будут думать так, завтра они будут думать иначе, как мы скажем им. Их жизнь вообще слишком коротка, чтобы что-то думать! Вы пытаетесь прикрыться этим Законом, чтобы элементарно пустить все на самотек! Передай Зеваху Энке, что Зевах Потидан хочет всего лишь взять на себя всю трудную работу, связанную с укреплением Закона для этих смертных! Передай, что все, что нужно им сейчас, — это безоговорочное подчинение нам, Древнейшим, а все, что нужно мне от твоего отца, — это его Эгида, чтоб я мог действовать в полную силу! И я не понимаю, отчего твой отец избегает встречи со мной сам, посылая младшего на разговор со старшим? — Отец гостит у брата Зеваха Кади, — вставил я с невозмутимым лицом. — Гостит? — с подозрением спросил Стратег. — А может, просто прячется? От меня? — Оскорбительны и напрасны слова твои, Помнящий, — сказал я, не вытерпев, — отец мой — достойнейший из Владык, а я хоть и младший, но знаешь ты, что Стратег по сану, пусть и не такой опытный, как ты… — Помнишь судьбу Инки или Брана? — вдруг спросил Потидан. — Они тоже много ставили на смертных, и те восприняли это как их слабину: они их предали и убили в слепом желании властвовать, думая своим скудным умом, что обучились всему, что должно знать о судьбах мира! «Стрелы Смерти» были обращены против Древнейших! Вот плата детей Адамаса за знания, которые вы так хотите им дать… — Бран и Инки слишком торопили события, — возразил я, — они фактически спровоцировали смертных на это… — Ну-ну, — пробормотало облако, — любители полумер, вот вы кто. Да, Стратег ты неплохой, но я бы тебе посоветовал взять другое имя… — Это какое же? — спросил я, напрягаясь внутренне. — Есть такое местное слово Дионис, по-нашему значит — «хромота божья»… — Он хмыкнул, а я промолчал. — Да и жене твоей пойдет местное имя. Главное, оно ей очень созвучно! Я продолжал молчать, так как понимал, что, зная мою вспыльчивость, он пытается вывести меня из эмоционального равновесия. — Ирина — похоже на Ари, а означает «мирная», вы друг другу так больше подходите, разве нет? — Значит, Помнящий, ты не отведешь своего флота? — спросил я, проигнорировав его уколы в мой адрес. — И не подумаю, — он хмыкнул, — если Энке хочет, он может сражаться со мной. Пусть поднимает в воздух все свои корабли, активирует все свои излучатели. Я не буду наносить ракетного удара по Олимпу, но и из Аркадии уходить не собираюсь! Можешь так и передать Анклаву в целом и Энке в частности… — А если Пританей[60] потребует исключения твоей филы[61]? — Сколько угодно, — пробасило облако, выпуская несколько энергетических колец, — это решает Анклав, да только я предлагаю более рациональный вариант. Подумайте вы все… Я вздохнул: примерно так мне и представлялись эти переговоры, да и отец, скорее всего, не удивится. — Ну что ж, — произнес я с легким поклоном, — благодарю тебя за гостеприимство, Стратег. Я развернулся на пятках и зашагал к выходу. Он провожал меня в полном молчании: то, что я назвал его Стратегом, было почти грубостью — ведь таким образом я сравнил его с самим собой. Но мне на это было уже плевать! Я сделал все, что в моих силах, я старался держаться, как мог, чтобы хотя бы не испортить и без того шатких отношений с дядей Потиданом. Теперь я был свободен, и на душе становилось легче, в чем-то спокойнее… Хромота божья? Что ж, возможно, я возьму это прозвище… При выходе из храма меня поджидал летающий диск с воином-пилотом: по всей вероятности, хозяин острова давал мне понять, что хочет поскорее избавиться от моего присутствия. Диск взмыл в воздух, а я продолжал любоваться великолепием острова, испытывая при этом смешанные чувства. — Нам срочно нужно сменить курс, — сказал вдруг пилот хрипловатым женским голосом. — Неужели? — раздраженно переспросил я сквозь шум двигателей… — Это приказ, Марсель, слышишь меня? — Голос звучал с командными интонациями, жестко и твердо. Вдруг я понял, что мне стоит открыть глаза, так как звуки идут по некоему параллельному каналу мозга… Я распахнул веки: в узком пространстве горела бледная лампочка, громко рокотали двигатели, десантный люк был затянут снизу брезентом. На скамейке напротив меня сидела Лайла, рядом с которой лежало мое оружие, а ее АПС крупным черным дульным отверстием смотрел мне в голову. — Тихо-тихо-тихо, Странный, не дергайся только, мне не доставит удовольствия тебя пришить, — быстро сказала Лайла. Все-таки я уснул! Опять не вовремя… — Что, меняем курс? — спросил в наушниках голос Марселя. — Да, сойдем чуть поближе, на Горной-Шесть, — ответила Лайла. — Без проблем, — ответил пилот. — Она сразу показалась мне подозрительной, — тихо пробормотала Ирина. — Прости, Дэн, я уснула… — Это ты прости, что я уснул, — ответил я, подавив зевок. — Лайла, какого хрена ты опять затеваешь? — Прости, Дэн, — сказала Лайла, — но ситуация резко изменилась, только что со мной связалось руководство… — И что? — спросил я. Ремень моего автомата болтался на плече, аккуратно перерезанный, беззащитно трепещущий на ветру. Меня бил озноб со сна, да и ветер гулял в кабине. — Ничего такого, что тебе следовало бы знать, кроме изменения пункта назначения. — Настроение Лайлы явно поднялось со времени нашего последнего разговора. — Лайла, если бы ты только знала, как вы меня все достали! — Мой мозг медленно просыпался, а вместе с ним начинали закипать эмоции. Хоть я и понимал, что они сейчас лишние, но апатия в этой ситуации была бы хуже во сто крат. — А кому сейчас легко, Странный? — весело сказала Лайла. — Ты думаешь, мне весело тут мотаться по этой долбаной пустыне в компании всяких сумасшедших, именующих себя Посейдоном… — Скажи, что тебе надо хотя бы? — спросил я. — Ты отдашь нас на съедение Дарби или просто продашь в рабство? Лайла усмехнулась: — Нет, Дарби я вас не отдам: есть и другие люди, которым вы нужны, к счастью, живыми. — Она как-то хищно улыбнулась. — Но я сама не отказалась бы от такого раба, как ты. Знаешь, Ирэн, я понимаю, почему ты выбрала его: он обалденный самец. Губа твоя — не дура. Он умеет… как бы это выразиться, войти в контакт с женщиной… Да… А как он тебе в постели? Мне, например, очень даже… мощно… а главное… — Лайла, девочка, — не выдержал я. — Ты бы хоть сказала, что тебе снятся эротические сны с моим участием, — я подарил бы тебе свое фото… — Что она такое говорит? — тихо и как-то испуганно произнесла Ирина. — Что-что, — не выдержал я. — Крыша у нашей Лайлы протекла от солнечных вспышек… Не знаю, чего она хочет добиться этим шапито… — Странный, — неожиданно с горечью произнесла Лайла, — ты в упор не хочешь понять, что она просто использует тебя! Когда там, на базе, мы были с тобой вдвоем, разве не ты предлагал пристрелить Ирэн, пока она спала? — Да, — кивнул я, чувствуя, как начинает во мне пузыриться холодное бешенство. — Это был наш с тобой план с целью свержения президента Марса, конечно, я помню! — Что ей нужно? — вновь как-то жалобно спросила Ирина. — Скажи, Дэн, что это не так! — Это не так, — процедил я сквозь зубы, — но я где-то читал, что с сумасшедшими нельзя спорить, поэтому… — Как же ты легко идешь на попятный, Дэн-Дэн… — с горьким вздохом произнесла Лайла. — А еще женщин считают непостоянными… — Пошла бы ты в задницу! — не сдержался я. — Вот так ты теперь со мной заговорил. — Лайла опять вздохнула. — А ведь по-настоящему любить тебя могу только я, в отличие от этой ненормальной дамочки, которая всю дорогу пудрит тебе мозги и использует тебя, изображая невинную жертву… — Лайла, что вы себе позволяете, — вдруг с вызовом спросила Ирина. — А что, сестричка? — вскинула брови Лайла. — Ты недовольна, что я твоему мужчине все рассказала? Не нравится, когда про тебя правду говорят? А кто тебе-то мешал рассказать ему все самой? Что, побоялась, что он тебя бросит? — Одно я точно знаю, — произнесла Ирина зловеще. — Проститутками он никогда всерьез не увлекался, такими, как ты… — Да это кто еще из нас… — Всем заткнуться! — крикнул я как можно громче, вскакивая с места. Ствол «стечкина» в руках Лайлы синхронно дернулся за мной. — Дэн, я же просила тебя не делать резких движений, — тихо сказала Лайла. — Тогда постарайся не трогать Ирину, ладно? — так же тихо сказал я. — Если я под танки кидался, то уж на пистолет брошусь легко, и кто-то из нас подохнет: не факт, что это буду именно я. Лайла посмотрела на меня узкими щелками гневно прищуренных глаз. — Прости, Лайла, что говорила тебе такие вещи, — внезапно сказала Ирина, и голос ее вибрировал в шлемофоне как-то ритмично и спокойно. — Правда, прости. Как бы там ни случилось у нас, взаимные оскорбления ничем не помогут ни нам, ни тебе. Я так сказала про тебя, потому что у меня сразу была к тебе какая-то антипатия, а это не дает права на такие слова. Мышцы мои как-то обмякли, и я сел на скамью, с удивлением воззрившись на моего любимого гида. Ствол Лайлы машинально проводил меня вниз, но она тоже посмотрела на Ирину с оттенком удивления. — Чего еще… — начала было она. — Я просто хотела сказать тебе, что все, что с нами происходит, довольно нелепо, как и моя антипатия, хотя не скрою: симпатии нет также, но нейтральное отношение гораздо проще, чем настоящая ненависть. Дэн, к примеру, отличается тем, что не умеет ненавидеть, хотя это не мешает ему быть хорошим бойцом. А ты оказалась вовсе не легковесной, как я думала, а волевой и целеустремленной женщиной. И в то же время и тобой, и нами манипулируют совсем другие люди. Они ставят нас в такие условия, что нам приходится совершать несвойственные для нас вещи, и, кроме боли, это ничего нам не дает. А нам ведь хотелось бы совсем не так… Не знаю, как это объяснить… В общем, если бы мы научились ошибаться сами — мы скорее достигли бы личного счастья, чем когда мы совершаем ошибки под чью-то диктовку, понимаешь? Я поняла за это время, как сильно я ошибалась, полагаясь на чье-то мнение, казавшееся мне более авторитетным, а ведь от его авторитетности для меня ничего не менялось в жизни. Ты вот, например, стала такой циничной и жестокой, потому что часто приходилось видеть всю неправоту и бессмысленность таких вот «авторитетов». Наверное, по той же причине ты стала презирать людей, и по той же причине тебя никто никогда по-настоящему не любил, а это очень обидно… очень… Как мне было не так давно… До недавнего времени… Она умолкла. Молчали и мы. На секунду у меня возникло ощущение, что я впал в некий транс, будто растворился в воздухе. Как у Ирины получается говорить такие банальные вещи, да еще с такой искренностью, что начинаешь понимать сказанное очень близко к его смыслу? Действительно… либо она тончайший психолог, телепат, экстрасенс или Посейдон… либо… Лайла продолжала направлять на меня свою карманную гаубицу, а мы молчали. В проеме люка все так же проплывали сумрачные очертания однообразного пейзажа, изредка перемежаемые одинокими развалинами брошенных поселений или занесенными песком кратерами. В некоторых из них попадались небольшие колонии низкорослых кустарников, которые с высоты казались бесформенными темными комками ваты. Минут через сорок молчание нарушила Лайла, которая перед этим что-то изучала на КПК. — Приземлись поаккуратнее, километров за пять до станции, — сказала она осипшим голосом, обращаясь к пилоту. — Как скажете! — бодро ответил Марсель, хоть и было слышно по его интонациям, что за это время энтузиазма у него поубавилось. Наверное, он пытался себе представить свое ближайшее будущее и у него не получалось. Геликоптер слегка качнуло, мы начали выполнять маневр поворота, который давался Марселю явно удачнее, чем вначале. Затем двигатели взревели на высоких оборотах, раздался ритмичный высокий свист, и кабина слегка вздрогнула. На горизонте темнел силуэт длинной зубчатой горной гряды. Земля, мягко качнувшись, стала приближаться, а в кабину ворвался воздух с какими-то неизвестными запахами — то ли разогретого за день камня, то ли просто мне так показалось. Я решил переждать, не нападая на Лайлу в кабине: боялся, что может пострадать Ирина. Наконец глинистая, усеянная камнями равнина стала плоской, в привычной перспективе, поднятая винтами пыль закружилась вокруг вертолета, и мы почувствовали плавное касание шасси о твердую почву. Несколько раз плавно просев, корпус замер, а винты продолжали вращаться, теряя обороты. — Пойдешь со мной? — вдруг спросила Лайла каким-то замогильно-мрачным голосом. — С Ириной пойду, — ответил я. — А вообще не хотелось бы мне: нам по своим делам надо… — Ну и черт с тобой, дундук бестолковый, — стиснув зубы, прошипела Лайла, сунула пистолет в кобуру и подхватила с пола рюкзак. Она повернулась к выходу, и я с удивлением заметил в тусклом отблеске ночного неба, как на ее щеках блеснули две мокрые дорожки от слез! — Лайла… — произнес я вопросительно. — Все, пока, ребятки, — мрачно процедила она. — Вы — два клинических идиота, и вас все равно рано или поздно пришьют, но, по крайней мере, это буду не я. С этими словами она спрыгнула из люка на пыльную глинистую почву, закинула за спину рюкзак и, не оборачиваясь, зашагала на северо-восток, к станции Горная-6.
Оставшуюся часть пути мы с Ириной просидели на скамейке в обнимку, под рокот винтов и мощный сквозняк. Дул прохладный сильный северный ветер, который в этих местах почти постоянен. Вертолет слегка болтало — ветер дул вбок. Мы сидели молча, а снизу, в проеме люка, проплывали огромные нагромождения камней. Это были горы Эвменид, причудливые, разнообразные по форме, иногда составляющие фантастические очертания. Выветрившиеся породы иногда выглядели как устремленные вверх нереально-отвесные пики, красиво выеденные эрозией, напоминающие башни древних замков с тонкой резьбой, окруженные самыми настоящими стенами из глыб базальта и вулканического туфа, затейливые формы, поражающие своей красотой. Попадались цепочки объектов, сильно напоминавших пирамиды, слегка вытянутые с севера на юг из-за ветра. Иногда некоторые вулканические пики поражали пластикой застывших пород, похожие то на подтеки крема на торте, то на слипшуюся стопку блинов. Но самая высокая точка Эвменид была гораздо дальше от нашего курса. Она терялась к югу, в ночном сумраке багрово-фиолетового неба — все это так контрастировало с однообразным равнинным пейзажем, да к тому же в непривычном ракурсе… Мы с Ириной согрелись друг о друга, даже через комбезы, содрогаясь от ветра, усталости и истощения. Несмотря на легкую тряску, сильный ветер и приятную рябь в уставших глазах, которые пытались жадно следить за необычным ландшафтом, нас все же вновь сморило глубоким сном. Какое-то время Марсель пытался с нами разговаривать, расспрашивал про Лайлу, поминутно называя ее «восточной красавицей», спрашивал, куда она пошла, почему не полетела с нами. Я некоторое время, как мог, отвечал ему. — Что ты в ней нашел? — пробормотала засыпающая Ирина, обращаясь не то ко мне, не то к Марселю. Вслед за нею и я провалился в черный мрак небытия, просто отключился, как электрический прибор, на секунду представив себя дроидом, у которого медленно гаснут индикаторы основной батареи. Впервые за долгое время я надеялся проснуться в другом месте, вспомнить все прошедшее как захватывающий, но страшный сон, может, даже написать об этом книгу… Хотя нет — писать обо всем этом было бы для меня слишком сильным испытанием… чересчур… Не смогу…
Как показалось, спасительное забытье длилось несколько мгновений: будто только закрыл глаза, только нырнул в мягкий черный колодец, а на его обратной стороне ярко освещенное дно — это приоткрываются мои веки… В них силуэт человека в летном шлеме, и стоит звонкая тишина. Человек трогает за плечо и тихонько говорит: — Все, прилетели, господа, топливу конец, там еще люди… какие-то люди, вроде не дикие… они спрашивают, кто тут главный… а я, я забыл ваше имя… они хотят с вами поговорить… Я в упор не мог понять двух вещей: во-первых, какое имя и, во-вторых, какого дьявола понадобилось этому безумному летчику от меня? Мало-помалу ситуация прояснилась: день почти наступил, но небо было обложено серо-голубыми тучами с охристыми полосками, напоминающими перья на почти ощипанной курице. Небо светилось тусклым светом полуперегоревшей ртутной лампочки. Стало прохладнее — это Ирина проснулась и подняла голову с моего плеча. Я машинально потянул за ремень автомата, затем совершил над собой усилие и, расстегнув ремень над скамьей, встал на ноги. Вертолет уже никуда не летел, из-за плеча Марселя я увидел почти белое небо и охряные, с серо-голубыми пятнами, каменные глыбы недалеко от вертолета. Еще я заметил на фоне камней каких-то всадников, гарцующих на дромадерах вокруг машины. Я откинул забрало шлема, протер глаза и кивнул Марселю. — Спасибо за мягкую посадку, — сказал я. — Что за люди вокруг? — Сказали, что Охотники, — ответил Марсель встревоженно. — Ясно, — ответил я, хотя ничего ясно мне не было. — Пойду поболтаю. — Только осторожнее, Дэн, — сказала Ирина. — Я — сама осторожность, — ответил я сквозь сладкий зевок. Подойдя к проему десантного люка, я огляделся по сторонам. Мы приземлились на довольно просторной площадке, усеянной огромными ноздреватыми валунами, которая уходила дальше и вниз. По следам стесанных камней, песка и пыли я понял, что здесь проходит тропа, мысленно поставив Марселю «пять» за сообразительность. Посадил он машину ближе к низине и сразу у дороги, это хорошо. На площадке перед вертолетом было человек семь всадников на разношерстных дромадерах и довольно неплохо экипированных: все с автоматическим оружием, явно земного производства, а у одного был даже двенадцатимиллиметровый пулемет. Лица у всех заросшие щетиной, и лица сосредоточенны. Одну руку я положил на автомат, а второй помахал собравшимся. — Всем привет! — крикнул я, дав слегка звука на внешние динамики, чтобы услышали все. Некоторые обернулись в мою сторону, а один из всадников, на крупном мускулистом верблюде, попона которого была сделана из старых бронежилетов, подъехал ко мне поближе. Его верблюд отчаянно жевал губы и, фыркнув, помотал головой. Всадник был одет в паладинскую броню, но явно паладинами эти ребята не были, уж я-то видел. — Здорово-здорово! — ответил он, откинув забрало шлема, из-под которого топорщилась рыжая борода и блестели серо-голубые блеклые глаза. — Вы откуда такие красивые прилетели? — А бабушка говорила, что я похож на гоблина, — ответил я. Тот ухмыльнулся: — Ты-то, может, и похож, а вот такая железяка, как у тебя, похожа на военный вертолет. Где взял? — Где взял, там был последний, — ответил я. — Место там голимое. — Ну-ну, — кивнул всадник, — в общем, я так понимаю, что ты нам его даришь? Вы нам девайс — мы вам гуд райс! Я сделал вид, что меня развеселил его бородатый бандитский каламбур. — Так конечно, — кивнул я. — Я же специально вам его и перегонял, только топливо пожег по пути. Берете? Вместо ответа всадник тронул поводья и двинулся вдоль геликоптера, внимательно оглядывая его сверху донизу, словно и вправду собрался егокупить. — Броня, конечно, немного побитая снизу… — деловито пробормотал он. — А силовой агрегат в порядке? Я обернулся к Марселю — тот энергично закивал. — Силовой агрегат только что с завода. — Я решил подыграть в эту игру «купи-продай». — Пробег километров шестьсот, ну тыща максимум! — Ага, — задумчиво произнес всадник, — оружие тоже кой-какое снято… Ну ладно, Ка-56 — машина хорошая, это не «Сикорский»… Он вернулся ко мне: — Ну а если вы еще от себя чего добавите, никто не будет возражать… — Во-первых, вам и вертолета вот так, — я провел ребром ладони поперек кадыка, — а во-вторых, я сам — босота похлеще вашего: и так группу мою перехватили, вот догоняю, чтобы отбить. Он какое-то время мерил меня пронзительным взглядом, а по моей коже бегали легкие мурашки — мы не были в состоянии устроить бой на такой дистанции с таким количеством людей. А что на уме у их старшего, было пока не совсем ясно. Наконец он заговорил: — Совсем Охотники чуйку потеряли, если уж туристов отбирают у своих. — Он смачно сплюнул на землю. — Ладно, я понял… Сколько вас? — Трое, — ответил я. — Куда пойдете? — На Горную-Пять: поезд нам нужен. — А, вы на Шалманку? — Он кивнул. — Тогда с нами пойдете. Шуруп и Хряк, остаетесь у вертушки! А ты, Вано, дуй в лагерь, пусть позовут Росомаху и организуют топливо. Пусть берут борова с канистрами, и к вечеру вертушка должна быть в лагере. Как поняли? Он говорил властно и просто, я так не умею — пускай меня и слушаются иногда, но мне казалось, только из боязни — не меня даже, а моих странных свойств. Когда я отдаю команды, нет-нет да возникает впечатление, что я прошу, или уговариваю, или угрожаю, — а здесь была здоровая легкость… — Есть… Да, Калган… — послышались разрозненные реплики. — А если Паша опять бухой? — спросил один из Охотников. — А вот «если», Шуруп, не должно быть, — как-то зловеще ухмыльнулся Калган. — Если, Шуруп, тебе яйца варан откусит? Тебе это понравится? Паше, если что, дай в печень, от меня, скажи — к вечеру вертушка должна быть в лагере. Вопросы есть? — Нет, Калган-корень, все будет… — Вот и ладно, — процедил он сквозь зубы. — А пилот у вас в наличии? — спросил он, обращаясь ко мне. — Есть такой, — кивнул я, — но он в комплекте не прилагается — надо его сперва спросить. — Ну-ну, — вновь скептически пробормотал командир отряда. — Нагловатый ты парень… не местный, наверное? — Да, — кивнул я, — с Юпитера. Там таких уродов навалом. — Ясно, — кивнул он, — из новых колонистов… землюк, стало быть… ну ладно… Так что там с пилотом? — Пилот, — сказал я, косясь на бледное лицо Марселя, — он свалил от плохих ребят, парень неопытный как Охотник, так что… Не знаю, захочет ли он к вам… — Да ладно тебе, — фыркнул Калган, — у нас неправильно ориентированных нет, никто его не обидит… — Калган, — перебил я, — меня зовут Странный. — Ну-ну, — повторил он. — Я и вижу… — Марсель, — позвал я. — Тут эти достойные джентльмены хотят взять тебя пилотом… — А… да… да, — пробормотал Марсель, суетливо подбегая к люку. С одной стороны, мне хотелось избавиться от него, как от лишнего груза, а с другой стороны, я, как ни странно, чувствовал ответственность за человека, который был один из немногих, согласившихся помочь мне, пусть и под дулом автомата… Который вытащил нас из довольно крупных неприятностей. Но вопрос был и в том, насколько ему будет безопаснее с нами, нежели с этими людьми? — Ну… я думаю… вы знаете этих людей? Я был безжалостен, как запах бензина. — Нет, — ответил я, — этих — не знаю. — Ну ладно. — Калган, как ни странно, смутился. — Мы из клана Машинистов, среди нас отморози отродясь не водилось… Я чувствовал некий стыд, словно пытался стать работорговцем. — Пойдешь к нам? — без глубоких предисловий спросил Калган. — Я правда не знаю, бросить Кэт… — ответил Марсель. — Я не очень разбираюсь в местной жизни, в обычаях… При этих словах Калган разразился громким хохотом, откинувшись на спинку седла: — В обычаях!.. Вертолетом хорошо управляешь? — Ну да, Кэт — моя любимая женщина, — ответил побледневший пилот. — Просто я работал на военной базе, был в изоляции… а мне дадут летать? — Дадут, — отсмеявшись, ответил Калган. — Не очень часто, но к месту… Ты — пилотаж, мы — патронаж, — кажется, так говорят у вас? Мне на секунду показалось, что родители Калгана были рекламщиками, но я промолчал. Я почувствовал, что рука Ирины берет меня за локоть. — О, красивая девчонка у вас есть! — воскликнул командир. — Это моя жена, — ответил я именно так, как и надо было сказать. — Ладно. — Калган махнул рукой. — Я и не претендую. Дромадера вам дадим, ты… как тебя зовут, наш новый Охотник? — Вообще Марсель, — суетливо проговорил пилот. — Я хотел взять ник Марс, но мне показалось… — Отлично! Вот и будешь — пилот Марс, — перебил Калган. — Останешься с Шурупом и Хряком: они твои новые напарники, — а мы поехали… Давайте, собирайтесь… Я повернулся к Марселю и развел руками, но его глаза сияли, словно два горнопроходных лазера. Я решил обнаглеть окончательно и попросил Марселя выдать нам аптечки и НЗ из запасов геликоптера, он кивнул. — Вот вы — человек слова, — прожевал он сквозь губы, и я так и не понял, с сарказмом или искренне. Но в сущности, Охотники мне эти показались вполне адекватными, и было уже наплевать, что подумает про меня Марсель, так как для него все могло сложиться и гораздо хуже. А самый удачный вариант — сгнить заживо в бетонной коробке казарм «Эола» и под старость стать сырьем для какого-нибудь нового биологического эксперимента. К отверстию десантного люка подвели нам обшарпанного дромадера. — Седло тут полуторное, — пояснил Калган, — вы с женой поместитесь. При этой фразе Ирина вздрогнула и покосилась на меня. Я нашел в вертолете сумку от дыхательного комплекта, которая условно заменяла рюкзак, и сложил туда запасные автоматные рожки, отобранный у мертвого охранника КПК, пару аптечных комплектов, один из которых вскрыл и поменял повязку на раненой ноге. Рана слегка воспалилась, и я обработал ее антисептиком, подумав про себя, что у мутантов слюна, наверное, ядовитая. Забравшись в седло, я протянул руку Ирине, которая села позади и обняла меня за пояс. — Прощай, Марсель, — сказал я, слегка наклонившись к люку, — пусть помогают тебе все боги Марса, и избавят они тебя и друзей твоих от глюков! Спасибо тебе за помощь! Удачи! — И вам удачи, Странный! — отозвался Марсель. — Может, увидимся еще! — Марс маленький — конечно, увидимся, — ответил я. — До свиданья, спасибо вам, — сказала Ирина. — До свидания, прекрасная дама, — помахал рукой Марс, — не забывайте! — Поехали, — скомандовал Калган. Я слегка дал шенкелей дромадеру, и мы тронулись за отрядом, плавно покачиваясь в седле. Наш путь пролегал между огромными валунами туда, вниз, к широкому ущелью, прорезавшему горы длинной изломанной бороздой. Горы были слегка укрыты маревом тумана. Счетчики трещали совсем тихонько, несмотря на утреннее время суток: небо было обложено пеленой низких облаков, которые задерживали большую часть излучения. Сквозь ватную пелену облаков тускло мерцали вспышки заряженных частиц. Я ехал с открытым забралом, достав из пачки предпоследнюю сигарету, которая отсырела на влажном ветру и тянулась с трудом. Изредка в белесой толще, словно сквозь мутное стекло, мерцали голубоватыми всполохами молнии змеистых разрядов и доносились отдаленные раскаты грома, приглушенные сипло шумящим в камнях северным ветром. Пахло пылью и озоном. — Сильный циклон пришел с севера, — сказал Калган, который ехал на полкорпуса спереди, — как бы давление не скакнуло, а то дьяволы поднимутся, придется на неделю хвост прижать. Ты сам-то откуда? — Из долины Маринера, — ответил я, — там мой клан. — Хрена се! — хмыкнул Калган. — Ну тебя и качнуло! Бывает, жизнь так преподносит: цербер лает, ветер носит! У вас так говорили? Что за клан-то? — Клан Беркутов, — сказал я. — Богдан Хорват там сейчас за главного. — Слышал, — кивнул командир, — работали мы с ними как-то в Элизии. Да и про тебя я что-то слышал мельком… Тебя Странным зовут? — Да, — кивнул я в ответ. — Тебя еще называют Пастух Глюков? — Злые языки, — машинально отреагировал я. — В Персеполисе был? — Да, проездом, — ответил я. — Как там у них? — Неплохо стали жить. — Я прокашлялся. — Строятся сейчас активно, в Совет Четырех хотят вступать. — Ну что ж, флаг им в руки… А! Вспомнил! — Калган хлопнул себя по колену, потом тоже достал сигарету и закурил. — От ваших Беркутов была информация про какого-то Джо Вэндерса, который тебя кинул, — дескать, персона нон грата… — Его уже убили, — вставил я. — Ну так для отморозков это избавление, я считаю… — Он выпускал дым кольцами, которые растворялись во влажном легком ветерке. — Ясно… Слышал я про тебя недавно тоже… Про Башню… — Да, было дело, — сказал я, задумчиво затягиваясь. — Чуть не влипли. — А правду говорят, что там техники навалом было? — Он прищурился. — Там паладины отморозков гоняли, — ответил я. — Да, техники там было порядком. — Ни разу не видел пилотных «шатунов», — сказал он, внимательно глядя на меня. — Сильно вам не подфартило… Тебе это не показалось странным, Странный? — Показалось, — честно признался я, — но вообще мне тогда не до размышлений было, как ты понимаешь… — Ну да, конечно, — согласился Калган. — Ладно, раз уж вы с нами идете на Шалманку, давай по пути короткий рейд устроим… — Калган, — перебил я его, — ты скажи, кому на станции верблюда оставить, — мы сами доедем. А на рейд у нас времени нету, нам спешить надо, я группу свою отбить должен… — Отобьешь ты свою группу, мы тебе поможем, — тоном, не приемлющим возражений, сказал Калган. — А это дело у нас по пути. Просто нужно собрать дань с одного поселка… Пару часов всего… Я понял, что препираться бессмысленно, и мы продолжили свой путь, лениво болтая. Ирина продолжала молчать. Вокруг стали вздыматься отвесные каменные стены, кое-где поросшие лишайниками и какими-то сухими колючими кустарниками. Как на срезе куска торта, виднелись плотно спрессованные разломы пород, которые ветер выдувал иногда до состояния ребристой решетки. В ущелье ветра почти не было, но эхом отзывался от пологих стен его заунывный многоголосый вой в зубчатых каменных вершинах. Иногда он подхватывал горстку песка или засохшую ветку, которые какое-то время парили над нами в восходящих потоках воздуха, — это фантастическое полузабытое зрелище напомнило мне многочисленные ущелья в долине Маринера… Вот так мы и ехали. Ирина продолжала молчать, Калган был разговорчив и подозрителен — он пытался вытянуть из меня побольше про наши злоключения, не без оснований считая, что такие происшествия, в которые мы попадали, не могут являться цепью простых совпадений. Я с ним не спорил, а, наоборот, соглашался, разыгрывая из себя недоумевающего пострадавшего, кем я, по сути, и являлся. Что-то примерно понимать я начал только благодаря Лайле и Дарби, да и то пока увидеть всю картину мне казалось просто нереальным — слишком уж крупная каша заварилась, а из центра кастрюли мало что понятно… Калган стал расспрашивать Ирину про деятельность гида. Она отвечала мало и неохотно, а когда разговор переключился на тему Земли, заметно оживилась. Я тем временем включил трофейный КПК и пошарил в его папках, но там было мало интересного. Тогда я попробовал выйти в Сеть, и, как ни странно, у меня получилось: видно, где-то рядом в горах стоял ретранслятор. Наши имена пока еще значились в первых рядах сводок и новостей. Комментарии были в основном доброжелательные, хотя многие вели споры по поводу причин обрушившихся на нас неприятностей, утверждая, что ребята взялись за дело, не соразмерив своих возможностей, — и теперь пожинают плоды своей жадности. Встречались и издевательские реплики — мол, не связывайтесь со Странным, Сибиллой и Йоргеном, вокруг них всегда мясорубка, они, дескать, с крышей не в ладах, а кто-то, с ником Аттила, вообще сказал, что Охотника Странного пристрелили на Фебе, еще год назад. Делали ставки, заключали пари, а некоторые интересовались нашим нынешним местонахождением… Я проверил почту и, к своему изумлению и радости, обнаружил письмо с отчетом от Диего, то самое, что я просил у него. В письме он выражал надежду, что я, как всегда, выкручусь и избавлю мир от этого мерзавца Дарби, говорил, что он ни в чем не виноват, что так вышло, и очень сожалел в пышных выражениях, посылая проклятия на всех предателей и ренегатов мира сего. Вся эта эпистолярная сентенция вызвала у меня улыбку: я понимал, что, хоть Диего и является пешкой, он все же пытается из последних сил сохранять хоть какую-то честность и порядочность, что в нашем мире весьма непросто. Некоторое время я потратил на изучение отчета с орбитальной станции и, как ожидалось, подтвердил некоторые свои предположения. После чего я послал Диего ответное письмо, где успокоил его насчет своей судьбы и попросил договориться со станцией про одну услугу, в рамках продолжения сотрудничества с Персеполисом. Затем, проехав по ущелью еще километров с тридцать, мы свернули в широкий каньон и минут через десять наткнулись на небольшую деревеньку, выросшую вокруг стандартного геологоразведочного поселка. Местные встретили нас приветливо и угостили выпивкой, жареным мясом и сухарями. Калгана здесь уважали. Мы устроили привал прямо между верблюдами. А пока насыщались, запрягли троих боровов с телегами, на которых были укреплены небольшие контейнеры с рудой и минералами. Вот так, под скрип колес телег и похрюкивание свиноконей, мы продолжили путь к Горной-5, правда, скорость передвижения немного снизилась. Утешало только то, что осталось совсем немного, совсем чуть-чуть. До станции и до Олимпа. Ирина продолжала ехать в молчании, но зато крепче обняла меня за пояс. Мне вдруг захотелось стиснуть ее в объятиях и предложить плюнуть на всю эту затею. Плюнуть, пока мы еще живы и почти здоровы! Мы ведь можем взять и поселиться в такой вот тихой уютной деревеньке или в большом, красивом и шумном Лихоторо. У нас появятся новые друзья, мы будем любить друг друга, путешествовать, заведем детей, построим красивый удобный дом, вычеркнем из жизни эти игры взрослых сумасшедших маньяков. Будем встречаться иногда с Йоргеном и Сибиллой и по вечерам, за стаканчиком спиртного и под свежеиспеченные пирожки, станем вспоминать бурные события, которые, хвала богам, прошли, канули в историю, стали красивой и немного страшной сказкой, рассказанной нашим детям перед сном, которая неизменно заканчивается хорошо… А потом твой папа женился на твоей маме, и родились вы… Родились быть счастливыми, жить самим, познавать мир, отличать хорошее от дурного, думать, действовать… Тоска и отчаяние… В глубине своего сознания я понимал, что если не я сам, то те же наши потомки спросят меня: «И что это за зеркало оказалось? Зачем его построили люди? Нам интересно, мы найдем его и во всем разберемся!» Тогда все начнется сначала… И непонятно, как это закончится… непонятно… Иногда недосказанность хуже ощущения полной пустоты… просто я устал и запутался… Я молча обернулся и поглядел в глаза Ирине. Она ответила мне вопросительным взглядом, а я крепко стиснул ее ногу чуть выше колена. Меж тем ущелье стало расширяться, становясь постепенно просторной долиной, уходящей на восток. Это был когда-то промышленно развитый район, который сейчас колонисты пытались возродить. То тут, то там темнели порушенные остатки долек корпусов ГРП, заводские корпуса с дырами выбитых окон и, словно развалины каких-то странных замков, сломанные и рассыпавшиеся трубы, из которых торчали, будто ржавые кусты, куски вывороченной арматуры. Стихийными кучами мусорных свалок валялись сломанные, изъеденные коррозией кабины экскаваторов, стрелы лебедок, какие-то дырявые кузова и бочки, остатки механизмов, предназначение которых было для меня полнейшей загадкой. Кое-где с отлогих горных склонов спускались крупные бетонированные желоба, засыпанные мелким щебнем, с местами вывороченными сегментами. Они напоминали гигантские водостоки, но служили явно для чего-то другого. Под копытами дромадеров среди небольших булыжников, железных арматурин и прочего мусора стали проглядывать вросшие в глинистую почву ржавые рельсы, изобилующие поворотами и стрелками. Местами подобные рельсы были свалены ржавыми кучами, поросшими мелким кустарником. В перспективе виднелись многоярусные постройки, цепляющиеся за пологий край горного массива, окруженные такими же кучами железно-каменного хлама. Почти посредине между этими постройками чернела в скале зияющая дыра горного железнодорожного тоннеля, ведущего к конечной станции Горная-6. Наш же путь лежал в другую сторону, к отлогой равнинной местности с плоскими холмами и дюнами, которая звалась долиной Ярдангов[62]. На севере она сливалась с Амазонией, а своей юго-восточной оконечностью упиралась в Гряду Горди, за которой до Лихоторо-Сити было подать рукой. Можно было сказать, что мы почти у финишной прямой… Да… Скоро все закончится… У горловины ущелья стали попадаться кирпичные трансформаторные будки, превращенные с помощью раствора из глины, камней и цемента в самодельные доты, — это была первая линия обороны Горной-5. Местами к ним были прорыты в глиноземе неглубокие траншеи, оборудованные реданами[63]. За ними виднелись небольшие группы построек, выполнявших функции военных поселений, окруженных невысокими каменными оградами, за которыми чернели вороненые стволы станковых крупнокалиберных пулеметов. Рядом с ними то тут, то там торчали на ржавых прутьях покосившиеся таблички «Осторожно! Мины». Дорога из ущелья контролировалась местными жителями неплохо. Из долины вновь подул прохладный мокрый свежий ветер, и я закрыл забрало шлема. Хоть и не яркое, но непривычное дневное освещение слегка утомляло глаза — резко и отчетливо виднелись все детали глыб, камней и строений под этим ртутно-серым небом, в котором над Горной-5 акварельными разводами плавали столбы дыма из труб, размазанные ветром над вершинами гор. Около получаса пробирались мы по северо-западной оконечности долины к основным жилым постройкам Горной, сосредоточенным вокруг зияющей черноты тоннеля… И вдруг где-то в долине тоскливо завыла сирена, эхом отдаваясь от каменных склонов. Затем другая, чуть пониже тоном — их диссонирующие ноты неприятно резали ухо. — Что за черт?! — воскликнул Калган, озираясь по сторонам. У меня неприятно засвербело в желудке, и я почти машинально вскинул голову вверх: над долиной появился медленно плывущий против ветра глюк! Он напоминал длинную колышущуюся в воздухе тряпку бело-голубого цвета или, может, даже плывущего в ручье ужа. От него отделились три бледно-мерцающих огонька, которые стали кружить по каким-то замысловатым замкнутым траекториям. — Стой, отряд! — крикнул Калган, инстинктивно перекрестившись. — Господь Всемогущий… Только этого не хватало — дурной знак это… Уж не по твою ли душу оно? — Надеюсь, что не по мою, — отозвался я, внимательно вглядываясь в небо. — А что? — Ты же у нас Пастух Глюков? — Калган тоже не отрывал глаз от необычного объекта. — Ну не до такой степени, чтобы они везде за мной летали и заряжали мне аккумуляторы. — Я продолжал завороженно следить за движениями глюка. Зрелище пугало своей невероятностью и натуралистичностью. Так мы простояли, замерев, минут десять — пятнадцать, пока это странное нечто не проделало над долиной путь по вытянутой дуге. И вдруг на наших глазах резко ушло в тучи, успев вобрать в себя все огоньки. Всадники облегченно вздохнули, а через некоторое время утихли и сирены. — Наверняка еще вернется, гад, — процедил Калган, и мы осторожно тронулись дальше. Железнодорожный горняцкий поселок напоминал потревоженный муравейник и встретил нас суматохой: бегали мужчины с оружием в руках, женщины и дети боязливо выглядывали из окон и дверей. Все поминутно поднимали головы к небу, пытаясь разглядеть — не возвращается ли ЭТО? Какой-то человек в военном комбезе подбежал к Калгану и, ухватив его за стремя, что-то быстро затараторил. Калган только махнул рукой и указал в сторону группы блочных пятиэтажек. Тот кивнул и убежал. — Что случилось? — спросил я. — А ты не видел, что ли? — слегка раздраженно ответил командир. — В городе объявлено чрезвычайное положение. Дуй к станции, там есть постоялый двор, называется «БарМотун», дромадера сдашь хозяину, скажешь, что от Калгана, и ждите меня в баре. Я пока свиней с рудой загоню к себе. Я коротко кивнул и, повернув поводья, дав шенкелей и громко причмокнув дромадеру, поскакал в сторону, указанную Калганом. Ирина крепко прижалась ко мне сзади. Проезд по поселку был крайне затруднен: во-первых, из-за почти что полного отсутствия такого понятия, как «улицы», приходилось лавировать в лабиринте между стихийно прилепленными хижинами разных мастей и размеров, во-вторых, из-за мельтешения под копытами дромадера местных жителей, уже сбивавшихся в отряды городского ополчения, которые, вместо того чтобы глядеть вокруг, больше пялились в небо, отчего я чуть не сбил с ног нескольких человек. На относительно свободном пятачке у того места, откуда начинался район блочных пятиэтажек, несколько человек в горняцких касках вколачивали в землю стальные прутья и натягивали на них проволочную сетку, внутри которой еще двое монтировали какое-то оборудование, которое венчало что-то вроде металлического зонтика. Мы проталкивались все ближе к горному массиву, где рядом с отверстием тоннеля уже виднелось небольшое депо и прилегающие к нему станционные постройки. Ветер донес до меня дразнящий знакомый запах креозота. Несколько раз я наклонялся, пытаясь спросить у пробегающих куда-то людей, как найти постоялый двор «БарМотун». Самые лучшие ответы, кроме откровенного игнора, были: «Да-да, конечно» или: «Торопитесь, он сейчас вернется». Наконец возле тускло поблескивающих, устремленных к центру долины рельсов, рядом с двумя массивными каменными платформами и прожекторной вышкой, я увидел некое подобие вокзала, с тыльной стороны которого примостилось небольшое здание, обнесенное забором из алюминиевых труб. На боковой стене из различных пород камня было выложено трудночитаемое, но весьма заметное искомое мною название постоялого двора. Я направил поводья туда, затем спрыгнул с седла и, подав руку Ирине, примотал верблюда прямо за поводья к изгороди… Зябко ежась от ветра, мы вошли через грязную засаленную дверь с надписью «Гостиница — Бар». Внутри оказалось просторное помещение с низким темным потолком, как ни странно, вполне опрятное. По углам горели неоновые светильники, а за длинными столами сидело несколько человек, флегматично потягивающих что-то из бутылок мутного стекла и непринужденно беседовавших. Это резко контрастировало с суетой снаружи. За стойкой оказался хозяин заведения, пухлый живой брюнет, который приветливо мне кивнул, когда я упомянул имя Калгана. Он предложил мне выпить всего за пару патронов 5.56. У меня было несколько, и мы с Ириной уселись за стойкой. Еще он уломал нас взять лапшу с верблюжьим сыром и свинины… Уже через несколько минут я знал почти половину всех новостей поселка: и про то, что Калган самый классный парень, и что в горах нашли залежи урана, а это сулит поселку огромные прибыли, а эргами они небогаты, и про то, что по глюку собираются шарахнуть из новой микроволновой пушки, которую сочинили инженеры поселка еще три месяца назад (это ее собирают на площади возле рабочего поселка), и про многое другое. Он жадно стал меня расспрашивать, откуда я, и что видел, и как там в Персеполисе. Я, как мог, отвечал, стараясь не вдаваться в подробности, а когда наконец он отвлекся по своим делам, я повернулся к Ирине, взял ее за руку и заглянул ей в глаза. — Ну чего ты все молчишь? — спросил я. — А что мне нужно говорить? — удивилась Ирина. — Я счастлива, что мы сбежали живыми и здоровыми, я очень благодарна тебе за это. Я считаю, то ты сильно рисковал, когда полез за Дарби в это подземелье. Лайла тоже… просто она мне как не нравилась, так и не нравится, и непонятно, зачем тебе понадобилось с ней флиртовать… От такого заявления у меня отвисла челюсть. — Как ты верно заметила только что, — ответил я, поборов в себе желание начать орать и размахивать руками, — я сильно рисковал, когда полез в это подземелье, с нами было еще несколько Охотников, которые, скорее всего, погибли. Я был ранен. Если опустить мелочи, то флиртовать, мягко говоря, было некогда, да и обстановка не подходила совсем… — Прости, Дэн, я понимаю, — сказала Ирина с таким невозмутимым видом, что мне захотелось зарычать. — Просто она так странно себя вела, и… — Дорогая, — не выдержал я, — ты тоже ведешь себя довольно нетривиально. Ты впуталась в очень сложную и, как показывает практика, смертельно опасную паутину и при этом, кажется, считаешь, что все кончится хорошо, как в любом порядочном приключенческом кино. Смею тебе заметить, что у нас далеко не кино, и то, что мы до сих пор еще живы, — это просто фантастическое стечение обстоятельств, пополам с рядом чьих-то оплошностей, — ты это хоть понимаешь? Ирина молчала, а я начал распаляться, но не мог уже остановиться. — Ты хоть на секунду в состоянии понять, что почти ни один из идиотских поступков, совершенных мною за последнее время, не должен был сохранить наши жизни, и то, что мы еще до сих пор не в руках этих маньяков, — это из-за неповоротливости и медлительности всей их сложной машины? — Дэн, не кричи, я все понимаю, — сказала наконец Ирина с мученическим выражением на лице. — Это я кричу?! — Я вытаращил глаза. — Да я еще и не начинал кричать! Тут я заметил, что и вправду говорю довольно громко и некоторые посетители уже на нас смотрят. — Ладно, — примирительным тоном сказал я. — Я просто хотел сказать, что не хочу умирать просто так и не допущу, чтобы с тобой что-то произошло… Не допущу… Что ты знаешь про Посейдона? — Это такой древнегреческий бог, повелитель морей… — начала было Ирина, нахмуря брови. — Ира, — прошипел я, стиснув зубы, — не валяй дурака, то есть не делай его из меня: ты же понимаешь, что я имею в виду? Ирина молчала. И я вдруг почувствовал, что это тупик. На мгновение я ощутил, что у меня опускаются руки и я уже готов бросить всю эту нелепую затею, вернуться наконец в скучный мир понятных проблем, простых поступков, тихой радости. Мне почему-то показалось, что все мои действия за последнюю неделю продиктованы каким-то затмением, мозг мой словно парит в некоем кровавом тумане, который только сейчас начинает рассеиваться. Я вижу ясную картину дикости, нелепости и сумасшествия, которую люди почему-то называют «нормальными жизненными приоритетами». Я вдруг представил себя сидящим на крыльце своего красивого дома, сверкающего блоками солнечных батарей, бугрящегося высокочастотными генераторами, с вытянутыми овалами пластиковых окон, вокруг которых увивается плющ, растущий из гидропонического яруса в подвале, с настоящим бассейном, наполняемым из артезианской минеральной скважины. Я сидел, положив ногу на ногу, рядом с глубоким вертикальным гранитным каньоном, из которого дул теплый пыльный ветер восходящих потоков воздуха, и любовался вишневым закатом, бросавшим косые лучи на величественное пустынное плоскогорье, усеянное выветренными зубцами тысячелетних камней причудливых форм. Они напоминают древние статуи богов, воинов и тотемных зверей. Их плоские черные тени, лежащие на потрескавшейся бугристой крыше плоскогорья, направлены на меня, словно стрелы приближающейся ночи. А я курю кальян и щурюсь на солнце. Рядом со мной сидит Ирина, которая делает из снятых за день роликов новый видеорепортаж для земных новостей о Марсе. Я потягиваю из фляги, а рядом остывает после дневного рейда бронированный вездеход. А около него стоит почему-то ореховое бюро со старинной электрической лампой накаливания, изогнутой дугой. Под ней сидит человек с пепельно-серым лицом, которое в свете лампы кажется мертвенно-бледным, и, аккуратно окуная паяльник в канифоль, тихое шипение которой слышно мне прекрасно, выпаивает какие-то микросхемы, торчащие из рукояти разобранного бластера Ирины. Этот человек одет в длинную черную мантию с вышитым на ней алхимическим символом змея Уробороса, изображенного в виде восьмерки из двух змей, кусающих друг друга за хвост. Одна змея синяя, и рядом с ней вышит «плюс», а другая — красная, с «минусом». Ровно по центру их разделяет вертикальная черта, делающая их похожими то ли на кадуцей, то ли на график двойной синусоиды. От всей этой картины исходило монотонное гудение… Я вскинул глаза, и спокойствие как рукой сняло — прямо над каньоном висел фиолетовый с желтой сердцевиной глюк в форме эллипсоида, у которого посредине светился какой-то ритмичный узор. Я вздрогнул и интуитивно бросил взгляд на плоскогорье — меж камней, казавшихся статуями, перебегали полусогнутые люди, а у горизонта, покачиваясь, темнели силуэты шагающих танков… Я с трудом прогнал наваждение и вернулся в бар Горной-5. Ирина молча смотрела на меня — видно, наблюдала за сменой эмоций на моем лице. Глаза ее казались темными, уставшими и какими-то остановившимися, будто одновременно она смотрела внутрь себя и о чем-то размышляла или просто впала в прострацию. У меня в груди что-то кольнуло. Ее глаза, так или иначе, оставались для меня связью с лучшей частью окружающего мира. Я тяжело вздохнул, и тут же в нос мне ударил едкий запах дезинфектора, переплетенный с горелым ароматом кухни и табачным перегаром. Я тут же пришел в себя и вновь вздохнул. — Давай так, — сказал я тихо. — Я тебе рассказываю, как дело было, а ты мне киваешь или не киваешь. Ирина кивнула. — Во всю эту историю ты втравилась по собственной воле и, можно сказать, недомыслию. Ирина осторожно кивнула. — Так как твой муж работал в отделе внутренних расследований, — продолжил я, прихлебывая из цинковой кружки кисловатый напиток с изрядным содержанием спирта, который называли тут «ультрафиолет», — он должен был шерстить в рядах разный несознательный и вредоносный элемент. И вот он кого-то такого нашел, что его сильно поразило, может, даже напугало. В любом случае действовать в обычном для таких ситуаций предусмотренном порядке он не смог, в результате чего, в самых общих чертах, рассказал что-то тебе. — Я почти ничего не поняла, — сказала вдруг Ирина, посмотрев мне прямо в глаза. — Действительно — только абстрактная ситуация, что кто-то хочет сделать что-то плохое. — Я так и понял, — кивнул я, закуривая. — Таким образом, не знаю уж почему, ты предложила ему свою помощь — видно, из идеалистических соображений. Данные Владимира, скорее всего, не были полными, и вы решили, чтобы вскрыть нарыв и демаскировать врагов, сидящих в этом «Пантеоне», ловить на живца. Вы решили, что, если закодировать твоими биоритмами жизненно необходимый доступ в «сердце» «Пантеона», это будет гарантия твоей полной безопасности. Владимир понимал, что на Земле ему и тебе небезопасно, поэтому-то он и рассказал тебе все в общих чертах, чтобы ты согласилась на полное сканирование своего биополя, — он же знал, что ты ненавидишь, когда тебя используют и недоговаривают. После чего Владимир подготовил качественную утечку дезинформации про некоего Посейдона, человека из высшего эшелона, который собирается взять под контроль загадочный объект «Зеркало-13», который находится на Марсе, но как-то тесно связан с Землей. Чтобы уловка удалась, о том, что это ложные данные, не должна была знать ни одна живая душа, включая «хороших» парней. Единственное, что сообщил Владимир своему начальству, — что закодировал на тебя ключ к базе, — это должно было объяснить твой отлет. Враг же по-любому попытается выйти на этого Посейдона, чтобы либо объединиться с ним, либо завладеть ключом к «Зеркалу». Ради того чтобы все прошло без сучка без задоринки, ради своей глобальной задачи твой муж даже пожертвовал Джованни… — Дэн, не смей так говорить! — Ирина гневно сверкнула глазами. — Он никогда бы так не поступил! Он был добрый человек… — Возможно, сам Владимир не поступил бы так, — кивнул я, стиснув зубы, и безжалостно продолжил: — Но майор спецкорпуса, сотрудник отдела внутренней безопасности поступил бы именно так. Когда на карту поставлены жизни множества людей и мало ли что еще, выбора не остается, и все спецслужбы действуют одинаково. Ремесло разведчика вообще штука беспринципная. И я вовсе не хочу сказать, что он сделал это с улыбкой или абсолютно хладнокровно… Скорее всего, он переживал от этого, да и надеялся, что сможет защитить итальянца. В общем, Джованни, который инструктировал Владимира перед отлетом, был им завербован, и ему ставилась задача пустить информацию о дате отлета некоего посыльного для некоего Посейдона: этим Владимир убивал двух зайцев сразу: во-первых, информация поступила бы не из самого «Пантеона», а из его периферийного отделения в научно-исследовательском институте, что выглядело бы менее подозрительно, а во-вторых, эта информация должна была отсечь прочие попытки выйти на пресловутого Посейдона и сконцентрировать усилия ренегатов на данном конкретном рейсе к Марсу. А затем Джованни должен был подготовить ряд подозрительных докладных для начальства, что, мол, на Марсе творится черт знает что. Предвидя, что начальство, скорее всего, не даст ходу этим докладным о глюках, Владимир посоветовал ему начать занимать деньги у профессуры. Сомневаюсь, что Джованни сказал правду, будто деньги на билет были собраны на добровольные пожертвования, — в любом случае этих пожертвований не хватило бы, но привлекло бы к итальянцу внимание ренегатов. Это было бы не явной провокацией и объяснило бы ренегатам, кто есть этот загадочный посыльный и почему информация просочилась именно из этого института. С другой стороны, это объясняло бы и то, почему посыльный вообще не из «Пантеона», — видно, что эта треклятая база как-то связана с глюками, и Посейдону понадобился настоящий специалист, а не разведчик. — Ну про это-то я точно не знала ничего, — мрачно сказала Ирина. — Да и не могла бы узнать, иначе Джованни бы меня узнал или я его. — А тебя и не должно было быть на этом рейсе! — сказал я, мало-помалу входя в азарт. — Владимир встретил бы тебя еще тогда, в твой первый тур, и спрятал бы тут, на Марсе, где, в силу неразвитой инфраструктуры и замкнутости социальных групп, действия ренегатов были бы гораздо заметнее, чем на Земле. А спрятав тебя, он, за тебя спокойный, под видом того же Охотника набрав себе бравую команду из таких же суперагентов, встретил бы группу с Джованни. Как он собирался намекнуть, что Посейдон — это он и есть, я не знаю, а может, эта роль была бы уготована другому… — А не проще было бы меня переправить сюда в качестве туриста, а не гида? — спросила Ирина, скептически прищурившись. — Турист по закону может получить статус колониста, если захочет, — это указывается в марсианской визе, — а гид подписывает с фирмой контракт на определенное количество лет, — ответил я. — Это хоть как-то должно было бы усыпить бдительность врага, если за тобой следили. А потом, я не знаю, я просто предполагаю многое: может, Владимир и не хотел тебя прятать, а, напротив, держал бы рядом с собой, на виду, чтобы охранять самому. У него могли быть на этот счет исключительно свои соображения. А вдруг затея с Джованни провалилась бы? Тогда он вынужден был бы использовать как приманку тебя, как ключ к базе, — это уже не столь важно… — Мне иногда кажется, — сказала Ирина неприязненно, — что ты такой же циничный, как и все эти «подпольщики»! — Самому противно, — ухмыльнулся я. — И как же ты тогда объясняешь смерть моего близкого человека и этого несчастного итальянца? — с некоторым вызовом спросила она. — Ну не знаю, — задумался я, — возможно, Владимир нашел кого-то из ренегатов здесь, на Марсе, а возможно, его подозревали в том, что он знает больше, чем делает вид, — он мог сам знать местоположение объекта, и за ним давно следили. А может, раскусили его затею с итальянцем — этого я не знаю… Хотя нет… Затеи с Джованни не раскусили — иначе он остался бы жив. — С чего ты взял? — настороженно спросила Ирина. — А зачем его убивать, если он «пустышка»? — задал я ответный вопрос. — Я думаю, что Джованни подписал себе смертный приговор этим стихотворением. Кто-то заметил, что он его пишет, кто-то прочел его и понял, что Джованни никак не посыльный, но и не «пустышка», раз пытается кого-то предупредить и намекает на узурпаторство Посейдона. Врагу стало ясно, что он играет против. — Кому же он написал этот стих? — спросила Ирина. — Стих он написал тебе, — уверенно сказал я. — Потому что понял, что ты как-то с Владимиром связана, но не знаешь всего… — Как? — Тут я виноват, — вздохнул я. — Как??? — Она подняла брови. — Итальянец все понял по твоему бластеру — он был неглупым человеком, — ответил я мрачно. — Он видел, какое табельное оружие носят офицеры, а то, как ты легко им воспользовалась, испугавшись за мою жизнь, выдавало то, что хоть ты и связана с разведкой, но не напрямую, косвенно, и вряд ли что-то важное знаешь, иначе не выдала бы себя так просто. Отсюда вывод: тебя надо предупредить. Каким-то образом Джованни знал, что ключом к базе является человек, просто не знал — кто именно. Тогда, возле завода, итальянец пытался нам намекнуть, но испугался, что нас прослушивают узконаправленным микрофоном, а потом, видно, решил написать стихи. Он подозревал, что его убьют, потому что, украв у Дроновой мелок, которым написал стихи, он оставил его в своем рюкзаке, чтобы мы поняли, если что случится, кто автор этого послания. А подозревал он это потому, что было ясно: враг в группе тоже видел твой бластер и тоже сделал верные выводы о твоем предназначении. — А в чем твоя вина? — уже более мягко спросила Ирина. — Я не заметил твоего бластера в закрытой кобуре, — сказал я, — и даже внимания не обратил. Поэтому когда ты им воспользовалась в тот момент, с гарпией, я не был готов и удивился, невольно заострив внимание всей группы на этом происшествии, — в общем, свалял дурака… И надо заметить, что это именно я невольно спровоцировал «крота» насторожиться и заострить внимание на твоей персоне… Из-за меня погиб Джованни, из-за меня нас стали преследовать, погиб «Ящер» и вообще множество других… Вот такой я горе-Охотник… и имя мне не Странный, а «Земное Убожество», «Хромой На Ум»… Я замолчал — на душе было погано до предела, особенно погано, сознавая, что все это мне приходится говорить девушке, которую я, кажется, сильно люблю, и ее неискушенность, наивность и идеализм на деле ничуть не хуже моего «опыта» и «глубоких» знаний… Я залпом допил крепкую кислятину из кружки и прикурил следующую сигарету от предыдущей, избегая встречаться взглядом с Ириной. В этот момент я ненавидел и презирал себя всем телом и душой… Даже в животе стало противно мутить… Вдруг Ирина резко наклонилась ко мне и поцеловала в щеку. — Не говори ерунды, Дэн, — сказала она неожиданно ласково. — Ты самый лучший, и я тебя очень люблю… Даже если бы сейчас прямо передо мной возник во вспышке пламени Дарби с парой снежно-белых крыльев за спиной и светящимся бубликом над лысеющим черепом, я не так был бы поражен, как в эти мгновения. Слова Ирины отдавались в ушах как звон оплеухи или разряд грома… Наверное, вид у меня совсем уж жалкий, раз она стала меня утешать… — Дэн, это я сама «вселенское недоразумение», — сказала она, глядя мне в глаза. — Мне с самого начала не стоило во все это влезать, но я так допекала мужа, что хочу помогать ему в его работе хотя бы там, где не надо стрелять, где нет явной опасности… Ты же знаешь, что я ненавижу тайны… Это, наверное, потому, что всегда хочется быть сопричастным к этим тайнам: любопытство — движущая часть человеческой природы… А все оказалось гораздо серьезнее и страшнее, чем мы могли вообразить. Мне надо было все рассказать тебе сразу, но я боялась — не производил ты вначале впечатления серьезного человека, прости, я не сразу тебя поняла… Потом, я не знала, как рассказать о том, что и сама знаю обрывочно, я боялась, что ты примешь меня за опасную сумасшедшую… А когда убили Джованни, да еще и моим бластером… Я совсем растерялась — думала, что со смертью мужа все это закончилось. Я, наоборот, старалась про все это забыть, выбросить из головы, чтобы не мучиться. Я сама виновата, что стала размахивать этим бластером, будь он проклят… Просто оставалась дурацкая надежда на «авось»… Пронесет мимо… Только не со мной… Так что оба мы — два сапога пара… Кажется, так говорят… дай сигарету, пожалуйста… Я протянул ей сигарету и прислонил пьезоэлемент к кончику. Она опять, как в тот раз, неловко прикурила и с шумом выдохнула дым, уже не закашлявшись. — А потом, если бы не ты… — продолжила она задумчиво. — Я не знаю… меня бы уже точно раза три убить могли… а хватило бы и одного… И поделом бы мне было за мою наивность и любопытство… — Прекрати молоть чепуху, — мрачно ответил я, чувствуя, как ко мне возвращаются силы. — Больше никто умирать не будет, кроме разве что всяких подонков… Хватит уже… Тут краем глаза я заметил, что сидящие в зале продолжают бросать на нас любопытные взгляды, хотя разговаривали мы все это время тихо. — Да, — продолжила Ирина, — идею про Посейдона предложила я. Муж очень общо ввел меня в курс дела и дал инструкции, что нужно от меня… Все так… Правда, про многое, что ты говорил, я и понятия не имела, ну да ладно… Как ты думаешь, когда писал Джованни свой стих? Вспомнить бы, кто рядом с ним был и мог бы что-то прочесть через плечо… — Вряд ли мы вспомним. — Я вновь любовался этой непостижимой, как Вселенная, девушкой. — Это произошло между нападением гарпии и до нашего входа на горнодобывающий завод. — Понятно, что после гарпии, но почему перед входом? — По крайней мере, сразупосле, — сказал я. — Когда напал кадавр, ты въехала на верблюде в ангар к нам с Сибиллой, затем спрыгнула с верблюда и подошла ко мне — клапан твоей кобуры был расстегнут, — ты положила бластер, когда слезала с дромадера, но не застегнула кобуры. Именно в промежутке после этого и как мы спустились в бытовой сектор — было бы удобнее всего незаметно вытащить твой бластер из раскрытой кобуры: в гостиной ты была у меня на виду, да и не только у меня. А это означает, что между гарпией и кадавром Джованни успел обо всем догадаться, украсть у Дроновой мел, сочинить стихи и случайно засветить их перед будущим своим убийцей. Времени у него на это было предостаточно, да и ехали они как попало — кучковались друг с другом по-всякому, а мы с тобой, вместо того чтобы глаз со всех не спускать, играли в сыщиков и ехали спереди, обсуждая этих же людей. Ладно, ты девушка, которая старалась не думать про всякую реальную угрозу, но у меня-то как раз были предчувствия какие-то, да толку-то… Может, Йорген с Сибиллой что-то видели? А! Вспомнил еще одну деталь… Зря ты меня выгораживаешь, ибо тупость моя не знает границ… — Дэн, ну хватит уже. — Ирина нахмурилась. — Ничего не хватит, — со злостью произнес я. — После убийства я затеял обыск — все, что я нашел, — это твой бластер под кроватью несчастного итальянца и синий мелок Дроновой у него в рюкзаке, а искал-то я спецоборудование для шпионов! Планетарный передатчик, глушитель к оружию, набор карнавальных масок и резиновые перчатки в горошек, черт… — Ну? — нетерпеливо перебила меня Ирина. — Ну а всего этого я не нашел, потому что, видно, нет у меня способностей к логическому мышлению. — Я потер лоб ладонью. — А Йорген ведь мне говорил, что кто-то снимал сигнализацию с двери, — видно, выходил наружу! Мы ведь, как два дурака, весь завод вокруг обошли… а шпион-то не парился! Все, что было у него подозрительного, он мог спокойно положить к верблюду в седельную сумку! Да хоть за ящики в ангаре! А потом взять при отъезде! Ты понимаешь, какой я кретин? — Мы просто не представляли себе степени опасности, — произнесла Ирина медленно. — Уж такие-то вещи я должен был представлять себе… Тут шумно хлопнула входная дверь, послышалось несколько приветственных возгласов с разных сторон. — Нашли? Молодцы! — низким голосом, слегка растягивая гласные, произнес Калган, подходя к стойке. — Водку наливаем — деньги пропиваем? — Да все нормально, — вяло ответил я, — вот рассуждаем с женой о судьбах галактики… — Это вы правильно, это вы по теме, — закивал он с улыбкой. — Бром, дай-ка мне двойную с лимоном, а то после рейда и этой нервотрепки… Последние слова уже относились к подскочившему к нам бармену. Я попросил повторить мне «ультрафиолет». — Да свинокони эти пять солов километр могут ехать! — раздосадованно сплюнул на пол Калган, выпятив торчком свою рыжую бороду. — Упрямее и тупее мулов: как паладины на них ездят? Разве что они сами такие же… И тут за окнами прогремел раскат грома, да так, что задрожали стекла, и сверкнули зловещие голубоватые блики. — Дождь, что ли? — удивленно спросил бармен. — Да непохоже, — прищурясь и глядя на окна, пробормотал Калган. В ту же минуту где-то совсем рядом взвыла сирена, да так громко, что заложило уши. У меня по всему телу прошла волна знакомой дрожи, и я понял — вот оно, началось… Я подбежал к окну и поглядел на небо, насколько позволял угол обзора маленького замызганного, почерневшего с краев стекла. Мутное дневное небо, обложенное тучами, потемнело, будто неожиданно наступила ночь. Яркий зигзаг молнии разломил черные облака ослепительной трещиной, и опять загрохотало так, что на миг даже заглушило пронзительный вой сирены. Долю секунды было так светло, что вся панорама города стала видна в мельчайших деталях. Но я разглядел на фоне озарившихся на мгновение облаков очертания гигантского черного гриба, напоминающего мухомор не столько формой, сколько бледно-фосфоресцирующими точками в области его «шляпки». Точки суетились и мельтешили, словно муравьи в муравейнике, совершая, казалось, совсем хаотические движения. — Я же говорил, что вернется, — мрачно комментировал Калган, подбежавший к соседнему окну. — Они всегда возвращаются — не сразу, так потом… Сзади меня за плечи обняла Ирина, которая тоже выглянула в окно. — Ничего, — злорадно проговорил Калган. — Сейчас наши в него из микроволновки шарахнут — будет знать, сволочь… — Я бы не рекомендовал вашим шарахать в него волновым излучателем, — сказал я, продолжая глядеть на это кошмарное зрелище. — Это почему же? — Калган вскинул брови и повернулся ко мне. — Разлетаются как мама дай! — Во-первых, влажность большая, — сказал я. — Во-вторых, они сейчас облачной статикой подпитываются и мощность у них растет, а в-третьих, этот вид надо только «ракетами-невидимками» шарашить — когда в воздухе разлетается облако металлической пыли… Вновь сверкнула молния, и ее змеистый нервный зигзаг прошел сквозь «гриб» как сквозь бумагу. Точки на «шляпке» вспыхнули ярко-оранжевым светом, а разряд сошелся в тонкий слепящий ярко-фиолетовый пучок и ударил в станционную прожекторную вышку. Вышка заискрилась, на несколько секунд накалилась сверху сетка ее перекрытий, а прожектора просто сорвало с креплений, и они, на мгновение мигнув, брызнули дождем осколков и полетели на землю. — Мать моя курящая! — ахнул Калган. — Давно я такого не припомню! Оборзел, гад! Ракет-то у нас и нету… — Все равно не надо в него из микроволновки стрелять, свяжись со своими! — Я начинал нервничать. Колган, видно, почувствовал, что я говорю серьезно, и снял с пояса КПК, переводя его в режим коммуникатора… В это время со стороны площади зажегся белесый дымный полупрозрачный столб, клубящийся паром, и уперся в «гриб». В то же мгновение вновь сверкнула молния, а светящиеся шарики выстроились в круг, и из его центра ударил в сторону площади яркий столб голубого света. Почти сразу в том месте, куда он уперся, поднялся огненный вихрь, закрутившийся по спирали к черному небу. С улицы донеслись крики и стрельба. — Твою же мать! — воскликнул Калган. Все, кто был в баре, прильнули к окнам, многие разразились проклятиями, кто-то стал передергивать затвор автомата. — Поздно. — Я, стиснув зубы, лихорадочно вынимал все металлические предметы из карманов. — Дэн, не дури. — Ирина встревоженно глядела на меня. — Я и не собираюсь, — ответил я как можно спокойнее. — Эй, ты что это удумал? — Лоб Калгана покрылся испариной. — Спокойно, я сейчас, — сказал я, ринувшись к двери. — Я тебе запрещаю, — крикнула Ирина, хватая меня за рукав. — А я себе разрешаю, — сказал я, вырывая руку и выскакивая во мглу за дверью… Гром продолжал грохотать, пахло озоном и гарью, а с неба моросил мелкий дождь. Я быстрым шагом двинулся в сторону площади, глядя на небо и стараясь не упускать из виду дорогу, чтобы не споткнуться. Сирена смолкла — в ней уже не было надобности: вокруг стоял грохот, сверкали молнии и трещали статические разряды. Я все шел, пока наконец почему-то не захотел остановиться. У меня стало покалывать в затылке, и по телу прошло несколько легких судорог… Мышцы моего лица расслабились: было ощущение, что щеки обвисли и отпала нижняя челюсть. Я не видел вокруг себя ничего, кроме «гриба» со светящейся шляпкой и ярких всполохов вокруг него. Звуки в голове постепенно утихли, и наступила тишина… Мягкая, обволакивающая… Какое-то время отвлекали капли холодной воды, падающие с неба на кожу лица и мешающие сосредоточиться… Но постепенно кожа привыкла, и я погрузился в состояние полного покоя. Я вытянул руки вперед, а затем плавно опустил вниз. Потом опять и опять… Мои кисти рук двигались по линии, замкнутой в «восьмерки». Я старался наполнить воздух вокруг себя спокойствием, безразличием и мягкой, позитивной пустотой… Я представлял, что вокруг меня растет темная сфера такой пустоты, и каждое мое движение только увеличивает ее в размерах. Дыхание было синхронно моим движениям, оно было ровным и плавным. Я почувствовал, что вес моего тела становится меньше и меньше… Рядом со мной сверкнул ломаный зигзаг разряда, подул теплый воздух, и где-то далеко-далеко, будто между барханами или из глубокого ущелья, эхом донесся тихий раскатистый гром. Боковым зрением я заметил, что мои запястья окружены яркими светящимися полосами. Я слегка встряхнул ими, продолжая движение по восьмерке, и передо мной появилось белое пятно. Меня окутала влажная щекочущая мгла, а на моих запястьях были ослепительно-белые накрахмаленные манжеты, на которых сверкала пара бриллиантовых запонок в виде черепа со скрещенными костями… Йельское сообщество… Белое пятно превратилось в тарелку с мраморным донышком… В ушах появились приглушенные голоса, звяканье посуды, звон бокалов… — Ты мясо-то покушай… покушай… — Да… что-то нет аппетита… Мгла шуршала… шуршала, как тогда… Немного тошнотворно… Правда, оттенок был все же другой… — Дай-ка мне ананас… — Да… она нас… а мы ее… — Ты можешь хотя бы праздничный обед оставить без своих идиотских каламбуров? Почему ее еще не убили? Это что, так сложно? — Она нам нужна живая… живая и веселая, тогда и мы будем живыми и веселыми… — А вы не можете на другую тему поговорить? — А тебе наплевать, если ты умрешь? — Почему же вы тогда никак ее не поймаете, это что, так сложно… — Это не сложно — это просто, но просто у вас в управлении все сложно… Вы там навертели такую канитель секретных протоколов, что левая рука не ведает, что делает правая… Это казалось удачной идеей? Да? А теперь мы знаем, что эта идея неудачна… Опять вдали прозвучал раскат грома… — Это так неэтично — разговаривать за ужином о делах… — Неэтично, милый мой гомик, лежать дохлым, с раздутым брюхом… — Фу… меня сейчас вырвет… — Но неужели от этого нельзя экранироваться как-то? Что там эти умники думают? Может, начать их пытать, а парочку пристрелить, чтобы у них мыслительный процесс получил стимул? Им-то ничего не грозит, ублюдкам… — Они об этом не знают, а потом, мы уже так делали — не очень-то это помогает: технология уж больно мудреная — обезьяньим мозгам недоступная… — Давай мы подумаем, все вместе… Куплю себе убежище на дне самого глубокого океана, и еще чтобы в дно, метров на семьсот, нет, лучше километра три… — Ты не спрячешься даже в земном ядре… Эта дрянь посылает мощный электромагнитный импульс по замкнутой синусоиде в диапазоне лептонных частиц и альфа-волн. Импульс, усиливаясь геомагнитным полем земли, достигает человека-приемника на огромных расстояниях. Чтобы получить доступ сигнала в мозг, достаточно выровнять общую частоту сигнала к частоте биополя данного человека, узор которой уникален у каждого, как отпечатки пальцев и форма ушей. Попадая в резонаторную область лимбической зоны мозга, сигнал проходит в лобные доли и нервные центры подкорки… Ты просто перестанешь дышать, и у тебя остановится сердце — никакой боли, все цивилизованно… — Прекрати, слушать тебя уже не могу: складывается ощущение, что тебе это доставляет удовольствие… — Ну раз ты такой умный — объясни этим техникам, что надо… — Просто я реалист, в отличие от вашего помета: я еще когда говорил? Падение биржи? Голод? Эпидемия? Землетрясение? Цунами? Тут миллион, там миллион — не надо считать себя богом, если трон подозрительно теплый, а вы наслушались этих трансляторов, тьфу! А я говорил — осторожней, ребята: мы для них все мясо — сегодня их, а завтра нас… Не слушайте, что вам говорят, — спорьте, пререкайтесь, с пафосом, за гармонию так не борются… Вы сказали, что человеческая природа вам ясна? Сказали, что люди — это животные? С вами никто не стал спорить… согласились, разрешили… а вы и повелись, как мухи на дерьмо… — Ну можно хоть не за столом-то? А? — Вж-ж-ж-ж-ж-ж! Я — электрическая муха! Лечу за призрачным дерьмом! Меня никто не остановит! Я невесомый, как ЭОЛ! — Все, началось! Бобо, ты опять под кайфом? Ты можешь успокоиться? — Вот застрелю телохранителя — тогда успокоюсь… — Животное… — Вы все тут животные! И правильно всех вас… нас… — Да поймаем мы эту шлюшку! Успокойся! Сопли развесил — они у тебя уже от кокса белые! — Говорят, с ней какой-то универсал, из неучтенных трансляторов… — Как страшно… Ну и что теперь? Обгадиться? — О, господи, опять… нам надо уходить… Вновь громыхнул раскат грома, но уже совсем близко… — Да, нам надо уходить… У меня возникло странное чувство: будто я стою под дождем в темноте и гляжу в черные облака, а сзади меня кто-то поддерживает за кончики плаща… — Да, вам надо уходить, и как можно скорее… Я обернулся назад, но никакого плаща не заметил: на крыльце каменного дома стояла красивая девушка и пристально глядела мне в затылок — глаза ее светились в темноте ярко-голубым светом с синей каемкой… Белое пятно с куском мяса начинает таять, а манжеты на глазах темнеют… — Но почему им надо уходить? — Так решил совет старейшин — оставлять их опасно для нас… Были мнения их вообще убить, так что… — Надо дождаться, пока он хоть на ногах стоять сможет… — Мы и так его можем погрузить… по пути очухается… — Давайте дадим ему мотодрезину хотя бы — он же предупредить хотел, про пушку-то… Обволакивающая меня уютная темнота стала таять… Первое, что вкралось ко мне снаружи, — это лицо с грязно-рыжей бородой и торчащими усами, которое смотрело на меня сверху вниз… — Вроде очнулся, — произнес этот человек, в котором я признал некоего Калгана. Я лежал на пыльной куче плащ-палаток, постеленных прямо на каменный пол. Помещение напоминало фрагмент тоннеля, врезанный в скалу. Потолок был сводчатым, покрытым литыми бетонными ребрами. Он упирался в глухую каменную стену высотой метров шесть, на фоне которой стояла большая, почти под потолок, скульптура из грубо отесанного темного камня. Она изображала сидящую скрестив ноги человеческую фигуру с противогазом (таким же каменным) на голове. Статуя была обмотана оранжевыми тряпками, сшитыми между собой, которые были явно взяты от ветхих антирадиационных комбезов старого образца… Прямо передо мной стояла группа людей в клеенчатых плащ-палатках с наброшенными на голову капюшонами, из-под которых тоже торчали старых моделей противогазы. Голоса их звучали гундосо и приглушенно. На секунду мне показалось, что я попал на бал-маскарад в сумасшедшем доме… Под ногами людей клубился легкий пар, — вероятно, в каменном полу скрывалась система отопления, вызывающая этот конденсат. Тело мое слегка тряслось, а затылку, несмотря на ноющую боль, было тепло и мягко — кто-то массировал мне голову. Я чуть вытянул шею назад — это была Ирина, и моя голова лежала на ее коленях. Ирина грустно улыбалась. — Странный, я, конечно, сильно извиняюсь, но тебе придется срочно уехать с Шалманки, — прокашлявшись, сказал Калган. — Старейшины… Тут из группы людей в противогазах шагнул вперед высокий человек, и полы его плаща зашуршали по камню. — По решению совета старейшин Горной-Пять, — глухо зудя дыхательным клапаном маски, произнес он с официальными нотками в голосе, — Охотник Странный, известный как Пастух Глюков, и его спутница Ирина, гид, объявляются в Горной-Пять персонами нон грата, вследствие чего они обязаны покинуть поселок в течении трех — максимум четырех стандартных часов. В случае отказа вышеуказанных лиц покинуть территорию Горной-Пять они будут выдворены силой, а при сопротивлении физически уничтожены. — Спасибо за вашу доброту, — тихо произнес я, и мой голос гулко отозвался в сводах помещения. — Лично мы не испытываем к вам никакой неприязни, — добавил этот глашатай воли старейшин, — это ради вашей же безопасности и безопасности поселка. — Вот как? — удивился я, пытаясь приподняться на локтях. Ирина помогла мне сесть. — Именно, — кивнул тот. — После атаки глюка погибло четверо человек, и, когда люди узнали, что в поселке находится Пастух Глюков, началась паника и возникли агрессивные настроения по отношению к вам — люди говорят, что вся Сеть заполнена историями о том, что вы приносите несчастье и вокруг вас всегда кровавая бойня. Поэтому, чтобы избежать стихийной расправы, мы в срочном порядке были вынуждены созвать совет старейшин поселка и вынести законное решение, чтобы избежать беспорядков… — Очень мило с вашей стороны, — ответил я, — а почему вы все в противогазах? — Совету старейшин иногда приходится выносить сложные решения, — он глухо прокашлялся под маской, — поэтому голосование принято проводить анонимно, чтобы избежать частной расправы над членами совета. — Значит, граждане вас недолюбливают? — с сарказмом спросил я. — Просто граждане бывают разные, — холодно произнес он. — Как, впрочем, и ситуации… Время вашего пребывания в поселке пошло с момента оглашения решения совета. — Ну что ж… — Я кряхтя поднялся, оглядевшись: наши вещи лежали здесь, даже автомат, только без рожка. — Странный, ты уж зла не держи, — вздохнул Калган. — Людям-то всего не объяснишь… — Да ладно тебе, Калган-корень, — вздохнул я. — За последнее время это не самое страшное, во что я влип… — Я вот тебе «спасибо» скажу, — кивнул он. — Не словом, а к месту: вот сейчас с железнодорожниками договорюсь — дадут тебе мотодрезину, еды и пару канистр с топливом. Тут на юго-восток километров двести есть точка, Львиная Грязь, буровая там стоит «Восток-250А» и жэдэ станция имеется. Ради нее дорогу-то так изогнули. Там поезд подождете, он через два сола должен быть. Дрезину нам потом вернут. А еще попрошу наших сисадминов не выкладывать пока в Сеть про этого «гриба» и про то, что тебя тут видели, чтобы к тебе там не цеплялись, пока ты на поезд не сядешь. Вот все, что могу, Странный… — И на том тебе поклон, Калган, — сказал я, вздохнув, разминая отекшие конечности. — Пойдем, дорогая…
Тихие сумерки спускались в долину Ярдангов. Облака сдули порывы вечернего ветра — циклон ушел на юго-восток, к Фарсиду. Какое-то время мы даже смогли полюбоваться закатом, некоторое время висевшим сзади, над Эвменидами. Закат в этих местах необычный и очень красивый — уходящее солнце и небо рядом с ним кажутся оранжево-розовыми. Такой необычный цвет получается из-за ржавчины, то бишь оксида железа, входящего в состав марсианской пыли, а из-за постоянных сильных ветров и близости высокогорных плато в этих местах пыли в воздухе предостаточно. Дрезина имела неприятно тарахтящий движок, зато удобную кабину от бульдозера с тремя облезлыми сиденьями и койкой сзади, застеленной ветошью, старыми одеялами и выделанными шкурами церберов. Койка была всегда теплой от работающего мотора. Спереди кабины находилась небольшая платформа, на которой крепилась покрашенная прямо по ржавчине стрела маленькой лебедки. Из самых высоких достижений комфорта дрезина была оснащена сетевой антенной со стареньким усилителем — и мы с Ириной слушали музыку по Сети, чтобы хоть как-то перебить монотонное тарахтенье изношенного двигателя. Иногда по пути встречались небольшие песчаные заносы. Тогда я останавливал дрезину, брал привязанную к платформе совковую лопату и, поплевав на руки, кряхтя и проклиная весь «силициум» во Вселенной, шел откапывать рельсы. А Ирина выходила вслед за мной и рассказывала мне бородатые анекдоты или просто разговаривала на абстрактные темы. Она опять как-то неуловимо изменилась, стала проявлять больше эмоций, не стеснялась говорить веселую чепуху, шутила. Правда, ее шутки я не всегда понимал сразу — она могла смеяться чему-то, понятному только ей одной. Я же беззлобно подшучивал над «глубоким и сложным смыслом» ее юмора, на что она так же беззлобно обижалась и угрожала мне, что замолчит навсегда, если я не начну понимать ее тонких шуток. Я был даже рад тому, что нас выперли из поселка, — мне почему-то было безумно хорошо с ней вдвоем в этой треклятой, как я ее называл, пустыне. Первый раз мы были вдвоем, и только вдвоем, никто не стрелял, никто не докучал, никого не надо было спасать или следить за подозрительным поведением. Я в шутку иногда называл ее «барышней», на что она немедленно обзывала меня брутальным мужланом и спрашивала, сколько я ношу пар носков с собой на смену. Этот вопрос повергал меня в ступор, и я отвечал, что достаточно просто их часто стирать, а не носить с собой по Марсу складной бельевой шкаф. Видно, все эти тягостные и мрачные события настолько истощили нашу психику, что пришли в действие некие защитные механизмы мозга, которые вводили нас в состояние беспричинного веселья: мы просто устали бояться, мучиться и плакать. А может, это просто здешние пески обладали сложным химическим составом, который так действовал на людей. Иногда мы останавливались, чтобы побыть одним в полной тишине ночной пустыни, без дребезжания мотора, и я заваривал в портативном нагревателе эрзац-кофе, а в НЗ-наборах, доставшихся нам с вертолета, обнаружился редчайший на Марсе продукт — шоколад для летчиков! Не знаю, что в него добавляли, но, после того как мы съели по плитке, совершенно молча, без каких-либо комментариев, мы начали целоваться, как бешеные. Эти поцелуи длились минут по пятнадцать — двадцать. Один-единственный раз я заметил на верхушке плоского холма стаю церберов, но стоило только включить мотор и зажечь фары, как их сдуло словно сильным ветром. Можно было смело сказать, что я был счастлив, и еще сильнее я ощущал счастье, когда думал о том, что воспоминания об этом останутся на всю жизнь и тоже будут делать меня очень счастливым! А ведь это происходит со мной, прямо сейчас и здесь! В этой треклятой, как я ее называл, пустыне! Путь наш иногда проходил в неглубоких котловинах, прорытых через невысокие ярданги, которые стали попадаться все чаще, по мере удаления от гор. Я ждал, что скоро, очень скоро, когда мы сядем на поезд, горизонт на востоке вздыбится двумя гигантскими, фантастическими горными массивами. На юге появятся плоскогорье Фарсид, которое поднимается над окружающей поверхностью на шесть километров и протягивается на четыре тысячи кэмэ с севера на юг и на три тысячи с востока на запад. На нем-то и стоят три огромных, сравнимых с Олимпом вулкана: Арсий, Павлин и Аскридий — это знаменитый Трезубец Нептуна. На северо-востоке же появится наконец огромный пузырь пресловутого Олимпа, который только в поперечнике шестьсот километров, а в высоту все двадцать восемь. И все — в тех областях почти отсутствует жизнь, зато она бурлит на их границах. Гигантские соляные поля лежат на пути к Лихоторо-Сити: зрелище сказочное — будто снег, искрящийся в красноватом свете. А дальше — непроходимые гиганты щитовых вулканов, высочайших плоскогорий, холод и смерть… Эта граница будет означать конец нашего пути вперед и начало пути вверх, хотя я пока слабо представлял себе, как и что мы будем искать на этом фантастическом выпуклом участке марсианской коры, где могут разместиться по площади все крупные города марсианских колоний. Да и стоит ли оно того, чтобы мы ползли туда, на встречу с непонятным «Зеркалом», или что там скрывается… А пока нас обнимала своим затейливым рельефом долина Ярдангов. Убаюкивала мягкими мерцающими крыльями марсианской ночи и дуновением ветров, создающих иллюзию пустоты и покоя… Я вновь остановил дрезину, чтобы залить в бак следующую канистру солярки. Когда мы вновь тронулись в путь, Ирина задремала на моем плече под медленный тягучий поток эмбиента[64], изливающийся из похрипывающих динамиков радио. Я бы и сам уснул, несмотря на рокот мотора, — в кабину задувал ленивый ветерок, блуждающий меж барханов, дул поток теплого воздуха из печки под приборной доской, слегка попахивающий топливным перегаром. Мерно постукивали колеса на стыках рельсов, и убаюкивающе покачивалась платформа дрезины. Мне вдруг вновь отчаянно захотелось все бросить — может, купить такую дрезину и устроить прямо на ней дом на колесах? Развозить мелкие грузы, посылки… сделать маленькое рельсовое ответвление между уютными дюнами и разбить там постоянный лагерь. Основать свой клан… А что? Опыт у меня есть… Будем ходить в интересные рейды… Я крепче прижал к себе Ирину за плечо и вдохнул с наслаждением ее запах — свежий и нежный, словно изысканный марсианский цветок… Ритмично и с раскатистым легким сипением стучали сквозь бормотание двигателя стальные колеса дрезины, шлифуя стыки старого рельсового пути. Прошло около пяти часов с того момента, как Калган помахал нам рукой с платформы поселка и пожелал удачи, хмуро косясь на покореженную прожекторную мачту. Ярданги скрадывали горизонт, поэтому появление на фоне темно-сиреневого неба с багровыми мазками бархатных облаков черных силуэтов буровых вышек «Востока-250» было для меня некоторой неожиданностью. Пирамидальные нагромождения корпусов, облепляющих металлические конструкции буровых, медленно и плавно стали надвигаться из-за поворота железной дороги, над которым нависал крутой склон глинистого холма с красиво переплетенными ребристыми узорами выветренной глины и песка. Ярданги были очень живописны — это бросалось в глаза даже в полумраке марсианской ночи и несмотря на усталость. Тысячелетиями ветер, словно авангардный скульптор, оттачивал узоры линий, переплетение наносов и выступающих пород, округлые канавки и борозды, в контрасте с резкими щелями и трещинами, напоминающими фрактальные поверхности. Словно гениальный резчик и зодчий, решивший свести всех с ума тонкостью и затейливостью своего искусства, амазонский северный ветер придал ярдангам вид крышки огромной резной шкатулки (чуть не сказал «саркофага»), инкрустированной различными камнями, керамическими рельефами и песком. Именно черная громада «Востока», испещренная габаритными и сигнальными огоньками, топорщащаяся в небо своими ритмически резкими силуэтами, выглядела здесь чужеродной — люди приспосабливаются к природе примитивно и грубо… Я сбавил ход, заметив ветвление ржавых стрелок, возле которого стояла невысокая вышка с прожектором. Перед нею, над рельсами, нависала трехдюймовая железная труба, выкрашенная флуоресцентной краской аляпистыми полосками. На вышке горел зарешеченный прожектор, бросающий мутное пятно света, оттеняющее грубые конструкции стрелочной зоны, во мрак которой уходили небольшие «ежи» из сваренных рельсов. По ним тянулось четыре ряда «колючки». За трубой, на путях, стоял силуэт человека с автоматом. Он поднял одну руку вверх и помахал ею в свете наших фар. Я стал тормозить ход дрезины, на что та ответила душераздирающим скрежетом. Ирина вскинула голову, спросонья озираясь по сторонам. — Уже приехали? — сонным голосом спросила она. — Почти, — ответил я, притушив фары, чтобы не светить часовому в лицо. Наконец визгливый скрип стал задыхаться под напором трения и, захлебнувшись низкой нотой, замолк, а дрезина, качнувшись на рессорах, замерла. Заглушив двигатель, я с трудом повернул тугой рычаг и открыл дверь кабины. Человек, стоявший на путях, пригнулся под шлагбаумом и зашагал в нашу сторону, громко шурша подошвами сапог по гравию насыпи. — Аусвайс битте![65] — выкрикнул он, подойдя ближе. Изо рта у него выбивался пар, клубящийся в свете нашлемного фонаря, который он только что включил. — Буэнос ночес[66], — в тон ответил я ему, нащупав в кармане жетон Охотничьей лицензии. — Вам привет от Калгана с Шалманки! Другой рукой я придерживал казенную часть автомата — больше по привычке, нежели от дурного предчувствия. Моя фраза вызвала легкую заминку, на что я и рассчитывал. — От к-корешка? — Часовой слегка заикался. — А с-скажи, понимаешь, т-тогда, который зуб у него золотой? — Нет у него золотого зуба, — ответил я, — хоть я и не разглядывал его пасть особенно. — Ну это, п-понимаешь, да, — кивнул часовой, подняв забрало шлема. Лицо его было землистым, с широкими скулами, густыми бровями и узкими черными прищуренными глазами. — А кого из его, п-понимаешь, Охотников назовешь? — снова спросил он. — Шуруп и Хряк, — ответил я. Тот вновь помолчал, будто переваривал услышанное. — Да, понимаешь, — опять произнес он в задумчивости, — дай жестянку п-потискать… Я молча присел на корточки, протягивая ему свою лицензию. Он неторопливо отстегнул с пояса КПК, включил его и перевел в режим визового контроля. — Так, п-понимаешь, что тут у нас, — бормотал он, глядя на экран, — так ты, понимаешь, и есть тот Странный, из долины Маринера? — Наверное. — Я пожал плечами, а тот хмыкнул. — Землюк, — сказал он, скорее утвердительно, нежели с вопросом. Я промолчал. Он имел в виду мое происхождение — не то чтобы люди, родившиеся на Марсе, ненавидели прилетевших сюда землян, но относились к ним все же с неким недоверием и настороженностью. К тому же марсианская программа фактически закрыта, и прилетевшие сюда — либо идеалисты-романтики, либо отщепенцы-авантюристы, либо просто сумасшедшие. Все эти типажи не пользовались особенной здесь популярностью, поэтому удивляться не приходилось. — Ну п-понимаешь, и чего тебе? — спросил он после паузы. Этот вопрос, по всей видимости, был по поводу цели моего визита на «Восток-250». — Мне бы поезда дождаться, — ответил я по возможности вежливее, — а то на этом тарантасе далеко не уедешь… — А чего же ты, п-понимаешь, на Шалманке поезда ждать не стал? — спросил он, подозрительно наклонив голову набок. Я понял, что парень не дурак, и внутренне напрягся. — За мной следят какие-то уроды, — ответил я спокойно, — вот я и решил оторваться от них, по максимуму. — Оторваться, п-понимаешь, — повторил он медленно, глядя на меня взглядом, который, наверное, должен был просветить меня рентгеновскими лучами. — Проблемы за с-собой нам тащишь? — Никаких проблем со мной не будет, — ответил я. — Если кто меня и выследит, так с того же поезда, на который я и сяду, так что… — Ладно, — махнул он рукой, вернув мне жетон, — задирай рукав, п-понимаешь. — Зачем это? — насторожился я. — Задирай, понимаешь, н-не разговаривай. — Он вынул из кармана одноразовую иглу и воткнул ее в разъем анализатора на КПК. Я спрыгнул на хрустящий гравий, покрытый легким инеем, и закатал рукав. — Больно будет? — спросил я встревоженно, однако тот не ответил. Он поднес к моему локтевому сгибу КПК, и я почувствовал короткий укол. Затем часовой вновь минут пять разглядывал экран. — Ну что там? — полюбопытствовал я. — Все, п-понимаешь, нормально, — кивнул он наконец. — А что надо-то? — Сейчас т-тут со мной проедете, до к-карантинки — у нас тут эпидемия небольшая — восемь человек с г-гриппом каким-то странным слегли. Рожи красные, жар и т-трясет, понимаешь. — Может, это краснуха? — предположил я. — Да, п-понимаешь, хрен его знает… — Он махнул рукой куда-то в темноту. Шлагбаум с протяжным стоном поднялся, сверкнув своими полосками, а между стрелками зажегся синий огонек стрелочного семафора. Часовой залез на платформу, а я сел в кабину и завел мотор. — Ну как там? — спросила Ирина, зябко поведя плечами и прислонившись ко мне. — Вроде все нормально, только у них какая-то эпидемия — в поселок не пустят, будем у них в карантинной зоне. Он у меня анализ крови брал. — Понятно, — сквозь зевок сказала Ирина. Колеса загремели по стыкам стрелок, и сквозь запыленное стекло по лицу чиркнул свет прожектора с вышки. Изрядно лязгая по рельсам и рокоча двигателем, мы плавно причалили к длинному пакгаузу, обшитому рыжими от коррозии листами железа. У распахнутых ворот курили часовые, а с крыши светил неоновый фонарь, озаряя платформы мертвенно-белым холодным светом. Наш провожатый махнул мне рукой, делая знак остановиться. — П-приехали, — крикнул он не то нам, не то часовым у входа. Мы собрали скудные пожитки и перепрыгнули на платформу пакгауза. Нас окружил странный теплый запах. Пахло мазутом, сырым воздухом и чем-то терпко-пряным. — Давай их на к-карантинку, понимаешь, Сид, — сказал он часовым. Потом наш провожатый забрался в кабину дрезины, завел двигатель и, дав короткий резкий сиплый гудок, покатил куда-то дальше. Один из часовых обыскал нас и досмотрел вещи, затем разрядил оружие и, возвращая его, рекомендовал им не пользоваться в карантинной зоне. В сопровождении часового нас провели через пакгауз — пряный запах распространялся от каких-то ящиков, штабелями стоящих внутри. Мы вышли с обратной стороны. На большой бетонированной площадке, огороженной высоким сетчатым забором, по верху которого шла в несколько рядов колючая проволока, стояло буквой «П» три железнодорожных пассажирских вагона со снятыми колесными базами. По периметру возвышались четыре вышки с часовыми. На двух вышках были прожекторы. Вокруг вагонов ходили вооруженные охранники. По центру стоял небольшой пластиковый сарайчик с грубо нарисованным на задней, обращенной к нам, стене красным крестом. В полумраке виднелась висящая на сетке табличка: «Покидать карантинную зону без разрешения коменданта строго запрещается! Нарушители приравниваются к отморозкам! Стреляем без предупреждения!» — Куда это мы попали? — растерянно спросила Ирина. — Кажется, так у них выглядит зал ожидания, — не нашелся я что ответить. Часовой, сопровождающий нас, повел к вагону справа и указал на дверь, мрачно буркнув под нос: — Располагайтесь. Окна вагона были заварены стальными листами, а по бокам шли двухъярусные нары, покрытые различной ветошью. Пахло хлоркой и потом, а под потолком горели три тусклых светильника, забранных толстой решеткой. На торчащих из стены кронштейнах висела засаленная спецовка и несколько горняцких касок. Народу было не очень много, и мы без труда нашли место, где можно было присесть вдвоем. Это было на нижнем ярусе, между какой-то толстой старухой, обмотанной дурно пахнущими лохмотьями, и вертлявым субъектом в потертом комбезе химзащиты. К нам подошел часовой и спросил, не нужно ли нам чего, — мы ответили, что пока нет. Он показал нам в конец вагона, произнеся одно лишь слово «туалет», после чего ушел. Стоял шелест, было слышно чавканье, негромкое бормотание, кашель и отдельные реплики. У кого-то пиликала игровая приставка. Ирина боязливо прижалась ко мне. — А мы не заразимся? — спросила она, беспокойно оглядываясь по сторонам на чумазых, неопрятных людей, одетых во что попало. — Ну видишь, как здесь все строго, — ответил я успокоительным тоном. — Скорей всего, конечно, нет. — Как мы здесь два дня просидим? — В глазах Ирины проглядывала паника. — Здесь гораздо приятнее, чем в подвалах у Дарби, с его бестиарием… — Я вздохнул, стараясь не встречаться взглядом с окружающими людьми, чтобы не привлекать внимания. Ирина тоже вздохнула и уткнулась носом мне в плечо. Я ощутил ее горячее дыхание. — Слышь, братишка, сигаретами не богат? — раздался слева сиплый голос парня в драном комбезе. Его лицо пахнуло перегаром и запахом давно не мытого тела, сверкнуло несколько никелированных зубов сквозь потрескавшиеся губы, окруженные двухдневной серой щетиной, среди которой рядом с мясистым носом блестели воспаленные веки. Ирина вздрогнула. Я молча полез в карман и извлек сигарету из пачки, купленной на Горной. — Спасибо, братан! — Он часто закивал, принимая сигарету. — Сам-то откуда? — Я с Маринера, — со вздохом ответил я. — А-а-а, — протянул он как-то отстраненно, чиркая пьезоэлементом. На его руке красовалась расплывшаяся татуировка в виде головы в дорическом шлеме, напоминающей бога войны. На фалангах пальцев было наколото по одной букве, складывающихся в имя «СТЕН». Он явно был настроен на общение, а я — не особо. — Тебя как кличут? — опять спросил он, заглядывая мне в глаза скорее внимательно, нежели заискивающе. Я понял, что от него не отвертеться. — Странный, — ответил я. — Че-то я про тебя слыхал. — Он задумчиво прищурился. — А… ты из этих… из землюков… Я к ним нормально… Жиган ты, видно… Меня звать Кадык — я с Елизея… Я рассеянно кивнул… — Жесть тут, согласен? — Он отвернулся на секунду в сторону, чтобы сделать глубокую, шумную и жадную затяжку, будто он не курил очень долгое время, хотя весь вагон был подернут легким туманом табачного дыма. Я опять кивнул. Он некоторое время смотрел на меня изучающе, затем отвернулся и зачем-то кивнул, видно, каким-то собственным мыслям. — Я сам-то на буровой работаю, — продолжил Кадык, глядя в сторону, словно обращаясь в пустое пространство, — тебе откроюсь, только молчи: решил я с кичмана[67] соскочить. Ты же поезд ждешь? А я типа на карантине: как поезд приедет, с тобой ломанусь… — А как же ваша охрана? — я насторожился. — Ты не кони — охрана подогретая[68], — он махнул рукой. — Я тебя не напарю, просто пристроюсь рядом на выход. — Да мне-то что, — покачал я головой, — только не чуди… — Да мне фраерить нет резона. — Он выпустил несколько плотных колечек дыма. — Время сейчас мутное: на киче краше, чем в бегах, но жизнь прижмет — беги вперед. Не стал бы я отсюда бечь, так здесь гниль пошла… Я скажу тебе так, кентуха[69]: они все брешут… — По поводу? — вяло спросил я. — Они говорят про какой-то грипп? — Он выпустил дым вбок. — А это с кадаврами проблемы — какой-то фраер цапанул их трупный яд… — Какой там, к чертям, трупный яд? — не выдержал я. — Это же просто мутанты. — Ты что, землюк, не в курсях? Это же порождения тьмы! — Он вытаращил глаза. — Они же, когда оголодают, людишек хавают! — Слушай, Кадык, я хоть и землюк, но уже несколько лет в Охотниках — всякого поглядел. — Я снял с пояса флягу, которую успел наполнить еще в деревне, и, отхлебнув сам, предложил ему. — Ты лучше скажи, как тебя сюда занесло? — Ни фига сложного. — Он ухмыльнулся и вновь кивнул сам себе. — С бригадиром повздорил на рудниках, в Елизее, побежал… а на Шалманке спалился… Я раньше мотористом на горнопроходном лазере был, а до этого вообще… на краулере механиком, а перед этим спортом занимался… Он вдруг замолчал, некоторое время бросая в мою сторону беглые взгляды. — А ты, это… А баба твоя? — спросил он с неожиданным интересом. — Это моя жена, — сказал я, нахмурясь. Кадык моментально сменил тему: — Так вот, слушай, они там в шестой скважине нефть нашли, так в той смене четверо кадавров было. Какой-то газ оттуда похреначил, трупаки его обнюхались, и один из них бригадиру палец откусил, я реально видел, а тот потом… — Было ощущение, что он говорит сам с собой… — Да уж ты бы молчал, черт, — астматически прокашлялась бабка справа, — хуже бабы базарной! Там мужика одного сваей придавило, так у него гангрена пошла… — Старая ты шлюха! — почти ласково произнес свесившийся сверху толстяк с лицом, похожим на засохшую лепешку. — Что же ты людям плесень на уши сажаешь? Вирус там откопали, и все это знают, — а от этого вируса нормальные люди превращаются в кадавров… — Цербер ты бешеный! — парировала бабка. — У меня в той смене свояченица диспетчером дежурила… Я понял, что двух суток я тут точно не протяну: пальцы Ирины крепко впились в мое правое предплечье… Я взмолился всем марсианским богам, чтобы спокойно пережить все это… Так вот мы и сидели в центре жаркой дискуссии. Версии выдвигались одна страшнее и фантастичнее другой, вплоть до того что были обнаружены останки марсианских фараонов, покрытые специальной вирусной суспензией, которая, соединившись с нефтью, стала молниеносно размножаться, заполняя корпуса буровой и растворяя в себе людей. Обещали, что скоро из города приедут паладины с учеными и «Восток» оцепят, а всех, кто там останется, будут использовать для экспериментов. В особенно хлестких местах изложения событий Ирина сдавленно прыскала со смеху, зарывшись мне в плечо, чтобы никто не видел. Я и сам с трудом сдерживал готовый вырваться из груди громкий истерический смех — настолько все это выглядело нелепо и гротескно. Конечно, возможно, что на «Востоке» действительно образовался очаг серьезной эпидемии, и смеяться было не над чем, но эта буйная человеческая фантазия создавала ощущение какого-то изощренного соревнования воспаленных мозгов. В дверях возник часовой, который громко крикнул: «Ужин!» Все моментально забыли о смертельной эпидемии, загомонили, засуетились, загремели посудой, вынимаемой из грязных узелков. Проход между нарами моментально заполнился толкающимися людьми, которые переругивались, пытаясь протиснуться к выходу. Мы с Ириной подняли ноги, чтобы их нам не оттоптали. Кадык сказал, что нас накормят лучше всех, и буквально растворился в этой толчее. Когда большая часть людей вышла, поднялись и мы с Ириной. Снаружи, среди бурлящего столпотворения, стояла черная прокопченная бочка с торчащей вверх трубой. Полевую кухню обслуживали два бойца, наливали всем в свою посуду ароматную похлебку: ветер доносил дразнящий запах копченостей. В некоем нестройном подобии очереди, напоминающем анатомическую схему расположения кишечника, махал нам рукой и озирался Кадык, посчитавший себя нашим покровителем. Он уже занял нам очередь и теперь ругался с охранниками по поводу того, что он нам занял. Игнорировать было нереально. Как ни странно, но охранник в конце концов кивнул и отошел в сторону, — видно, и правда этого парня знали здесь. — Ну где вы ходите, блин, — проворчал Кадык, — ко мне тут уже набиваются всякие… Вы не бухали? Вдоль очереди из разношерстной публики ходило трое охранников с ручным цербером на поводке, который периодически злобно порыкивал. Они были без шлемов и коротко стриженны. На их рукавах были черные повязки. Они светили стоящей в очереди братии в лица фонарями и, если находили пьяного, выталкивали его пинками под злобное гавканье собаки, невзирая на жалобные причитания. Когда они подошли к нам и довольно бесцеремонно направили луч света на нас с Ириной, Кадык немедленно сказал,что мы его друзья и чтобы нас не трогали. Потом он наклонился к одному из черноповязочников и что-то тихо шепнул. Тот кивнул и ушел. Вернулся он спустя пару минут и сунул мне в руки весь во вмятинах почерневший старый алюминиевый чайник. — Держи, вам с дамой на двоих, — буркнул он. Я сказал всем «спасибо», что, кажется, вызвало недоумение, и уже через несколько минут в этот чайник щедрый черпак кашевара налил нам вкусного дымящегося супа. Я не знаю, чем это они его приправляли, но такой вкусной свиноконины с концентратами и даже сушеными овощами я ни разу не пробовал. Это даже не отдавало обычным глютоматом. Правда, Ирина некоторое время отказывалась есть из чайника, мотивируя это тем, что посуда наверняка не прошла должной санитарной обработки. Но Кадык заверил, что перед карантинной зоной все дезинфицируют, такой порядок. В такт своим словам он убежденно кивал. Потом мы с Ириной и Кадык курили, сидя на куче труб за вагоном, а он нам травил зэковские байки. Ирина же с таким любопытством разглядывала этого представителя местной фауны, что я даже незаметно пихнул ее ногу коленом. Потом вернулись в вагон. День уже вступил в свои права, и всем полагалось спать. Свет притушили, и от этого стало не уютнее, а только мрачнее. Я устроил Ирину на верхнем ярусе, пытаясь убедить себя, что поспать просто необходимо, даже в таком бедламе. Я аккуратно сложил бронежилет, положил сверху сумку, вынув оттуда все металлическое и рассовав по карманам, после чего попытался лечь на это головой, глядя на черные решетки тусклых ламп. Я вновь вознес молитву всем богам, в которой пытался попросить что-то вроде тишины, избавления от неприятностей, и, в частности, говорил, что ту долю удачи, которая мне выпадала последнее время, я, кажется, уже честно и с «горкой» отработал… За этим внутренним монологом меня и сморила чуткая дремота. Мне казалось, что я не сплю, а лежу, слегка прикрыв веки, упираясь взглядом в эти зарешеченные фонари… Мне то ли снились, то ли вспоминались какие-то глюки, гомон вокруг превращался в рокот винтов вертолета, а когда кто-то вскрикивал во сне, ладонь сжимала приклад лежащего рядом автомата. Но, видно, боги услышали мои мольбы: мне показалось, что не прошло и получаса, как меня разбудил громкий окрик. — Кто на поезд до Гордии? Поезд раньше идет! — гаркнул вошедший часовой. — Готовность пять часов! Ну вот и спрашивается: почему нельзя было сказать это хотя бы часа через два, через три? И что это такое случилось с Марсом, что поезда тут стали не задерживаться на день, а, наоборот, приходить на день раньше? Конечно, я с удовольствием променяю досуг в этом концлагере на увеселительную поездку в сторону Олимпа, но отчего-то сердце мое учащенно забилось, и уснуть уже не вышло. Я начал замечать некую цикличность в своих настроениях: после стресса всегда наступает шок, некое отупение органов чувств, затем какое-то немного истеричное веселье, а потом некая философская отстраненность с легким ироническим оттенком, подернутая призрачной дымкой мизантропии, — что это, как не затухание нервного импульса в глобальном понимании этого понятия? Я отвинтил крышку фляги и сделал несколько крупных глотков. Рядом раздавался хрипящий клекот, который издавал во сне Кадык. Кто-то громко выпустил газы. Марс приучил меня к терпению, спокойствию и умению переключать свои мысли в любой обстановке. В туловище стало приятно тепло. Даже как-то уютно: я представил, как мы сейчас выйдем на холодный ночной ветер с Ярдангов и как придется проникать в поезд, скорее всего отдав все, что у нас с собой, и еще как-то выкручиваться, уговаривать и располагать к себе проводника или машиниста, хоть и было мне это не впервой. Я очень рассчитывал на последнюю плитку шоколада из пилотских запасов, хотя так мечтал сберечь ее для Иры…
Все так и было — полусонных людей под лай собак и окрики часовых вывели на освещенный участок платформы перед пакгаузом и попытались построить в две шеренги. Мы с Ириной напоминали сиамских близнецов, согревая друг друга в обнимку. При всем при этом побег Кадыка из своей зоны принудительных работ выглядел до крайности прозаичным — он всю дорогу семенил за нами, пригибаясь под тяжестью двух внушительных узловатых тюков, принадлежавших толстой старухе, поминутно причитая: — Куда ставить, бабуля? Может, ты присядешь? Не устала, арка ты моя железобетонная! Да я-то крепче дромадера, я тебя еще понесу! Не знаю, как уж они там договорились, но бабка крыла его отборными ругательствами, изредка называя его «племянничком», а нас почему-то «дармоедами». Перед выходом на платформу, когда все показывали жетоны удостоверений, Кадык коротко пожал проверяющему часовому руку, а вслух громко сказал: — Как приедем, мы тебе напишем, вот только наших молодоженов устроим! Я чувствовал, что мы с Ириной являемся частью некоего преступного плана, но, честно говоря, мне было уже плевать… Где-то вдалеке раздался низкий рокочущий гудок, эхом отразившийся от глинистых холмов, пробежавший волнами низких частот над самой землей. Станция «Востока» ответила двумя короткими высокими сигналами. И вот через несколько минут в перспективе переплетающихся стрелок из-за поворота дороги, того самого, со склоном холма, от которого я на дрезине увидел корпуса «Востока», там, в этой мглистой рельсовой дали, зажглось яркое пятно света. Оно слегка сместилось вправо и начало медленно расти. Вновь раздался гудок локомотива, но уже ближе — он входил в стрелочную зону. Ветер донес тихий шум и постукивание колес. Яркий пучок света стал еще сильнее, и под ним стали видны еще два огонька — это были фары. Я даже оцепенел на какое-то время, завороженно вглядываясь во мглу марсианской ночи, которую озарил этот свет, как мне казалось, свет надежды. Это было словно избавление, спасение от всех бед и несчастий, надежда на лучшее, жажда движения, — словом, все вместе это волновало и будоражило. Меж тем уже отчетливо было слышно рокот мощных дизельных двигателей и лязг колес многотонного состава. В свете станционных прожекторов возник тупой бронированный нос локомотива, увенчанный ярким фонарем. Над самыми рельсами у локомотива висел здоровенный ковш, повернутый чуть наискось, напоминая то ли совковую лопату, то ли стальную бороду. Поезд опять дал гудок, но уже короткий, а шлагбаум перед станционной вышкой медленно ушел вверх. Так же медленно и как-то величаво состав подъезжал к платформе. По стрелкам уже шагали станционные рабочие, обслуживающие поезда. Локомотив повернул на дуге рельсов к платформе, грохоча по перемычкам стрелок, и, выпустив черное облако выхлопа и поскрежетав тормозами, стал медленно гасить движение, подъезжая к платформе. Громада его имела сзади кабину машиниста с узкими смотровыми блистерами и торчащей сверху пулеметной парой на вращающейся платформе. Черные вороненые стволы грозно смотрели вперед. Клепаная обшарпанная стена корпуса со входным люком и маленькой железной лесенкой проехала в нескольких метрах от нас. Запахло выхлопным перегаром, и в лицо дохнуло мазутное тепло. За собой локомотив тащил шесть таких же обшарпанных вагонов, укрепленных под окнами стальными листами на огромных болтах, и одну платформу. Окна были покрыты толстым слоем прозрачного пластика, хотя сказать, что это мутная и дырявая местами субстанция была прозрачной, было бы не совсем верно. Кое-где вагоны были разрисованы граффити — от надписей до каких-то безумных картинок. Из-под колес вырывались клубы пара, и что-то шипело. У среднего вагона вместо окон были зарешеченные щели: там перевозили дромадеров и других животных, — запах от него шел соответствующий. Последний вагон в конце, на крыше, тоже имел пулеметную турель. Зашипела пневматика, скрипнули по металлу тормозные колодки, и, оглушительно лязгнув вагонными сцепками, состав остановился, громко зашипев стравливаемым из цилиндров воздухом. Помятая железная дверь первого вагона распахнулась со странным свистящим звуком, и на платформу соскочили двое вооруженных людей в военных комбезах, с охотничьими жетонами, пришитыми прямо на груди, — это были Машинисты, Охотники, которые обслуживали железную дорогу и поезда. Платили у них хорошо, и чужих туда брали редко. Один замер с автоматом у двери, а другой, пожав руку охраннику с «Востока», стоящему на платформе, о чем-то с ним стал негромко разговаривать. Из других вагонов тоже вышли Машинисты, даже кто-то, кто приехал сюда, на «Восток». Громко лязгнув по направляющим, отодвинули широкую дверь вагона-бестиария и вывели оттуда навьюченного свиноконя и радостно гукающего дромадера, которых немедленно повели в пакгауз. Раздавались возгласы, смех и шум выкидываемых на платформу тюков и чемоданов. Затем нас вновь досматривали, проверяли вещи и визы. Кадык слился с нами, как тень, будто всю жизнь он был нашим слугой и охранником, которого интересовали только наши дела, и особенно наша бабушка. Он не лез на глаза, но каждый раз, когда я видел его, он был чем-то сосредоточенно занят — перекладывал вещи из одной сумки в другую, развинчивал термос-чайник, проверяя его электроцепь, или же сосредоточенно смотрел в свой КПК, что-то записывая в нем световым пером. Потом он вдруг решил укутать бабушку теплым платком, и та еле от него отбилась — Кадык в порыве энтузиазма заворачивал в платок ее вместе с лицом, утверждая, что у нее обветривается кожа. Наш пилотский шоколад произвел на Машинистов неизгладимое впечатление, они даже с подозрением поинтересовались, где мы его взяли. Пришлось соврать про заброшенный аэродром, который мы нашли. А когда я сказал, что знаю Калгана, нам вообще предложили поехать в отдельном служебном купе. Не успел я и рта раскрыть, как Ирина горячо поддержала это предложение, и я тоже кивнул, передавая ценный продукт из рук в руки. Мы вошли в широкий тамбур, а втащивший за нами вещи бабули Кадык прошептал мне прямо в ухо горячими и сухими губами: — Спасибо, братишка, я твоей доброты вовек не забуду! Это Кадык сказал! С этими словами он распахнул тяжелую межвагонную дверцу и исчез в темноте, умудрившись прикрыть за собой так, что дверь не издала почти ни единого звука. Я пожал плечами. Бабушка вошла следом, астматически закашлявшись, спросила, куда делся спиногрыз, — я указал на дверь, и бабка уставилась на нее, будто дверь и была самим Кадыком. Нас провели в вагон с кучей новых и странных запахов, потрескивающий, словно остывающий от долгой дороги. Под полом гулко раздавались приглушенные лязгающие звуки — казалось, что сам вагон живет своей жизнью. Переборки с койками шли по обе стороны узкого вагонного коридора. В них сидела пестрая публика. Где-то даже раздалось странное блеянье. Кто-то играл в карты, стуча по откидному столику, от кого-то распространялись запахи подогреваемой еды. В основном эти люди были шахтерами, едущими потратить кровно заработанные девайсы в Лихоторо или куда попроще. Мы с трудом пробирались между торчащими в коридор с полок немытыми ногами и узелками с чемоданами. Ирина брезгливо морщилась и цепко держала меня за рукав. В конце вагона располагались два купе — для обслуги и для охраны. Нам открыли дверь, что была справа, и, указав на полки, предложили чувствовать себя как в «Оазисе». Нам были обещаны настоящие простыни, и даже предложили эрзац-кофе! Я просто близко не ожидал такого сервиса и был поражен до глубины души, поминутно говоря «спасибо, если вас не затруднит, не хотелось бы вас напрягать», — чем, в свою очередь, поражал до глубины души суровых и молчаливых Машинистов. Видно, цена на шоколад возросла очень сильно, раз мы с Ириной могли занять целое четырехместное купе вдвоем. Мы закинули вещи на полки и уселись возле окна, за откидным столиком, на котором было несколько дырок — следы от выдранных гнезд питания и коммуникации. Мы вновь были вместе и как дети радовались началу новой поездки. Опустив мутное, видавшее виды окно из плексигласа, мы вдыхали свежий ветер долины, который перемешивался с запахом рельсов и бурого гравия. Огоньки станции напоминали маленькие звезды своей железнодорожной галактики, усеянной своими плеядами разнокалиберных вагонов, почерневших нефтяных цистерн, странных будочек и сарайчиков, иногда напоминавших то кабину старого экскаватора, то остов какого-то автомобиля. Ветвились трубы и шланги, белесые от пыли и песка, оплетая собой какие-то вычурные механические устройства. Когда снаружи донесся сиплый гудок, я уж было возликовал, думая, что наш поезд отправляется. Но поезд не пошевелился. Опять ответил станционный гудок, и я с любопытством высунулся в окно. Со стороны Гордии, то есть навстречу нам, тоже двигались во мгле яркие огни какого-то поезда. Такого столпотворения на «Востоке», наверное, давно не видали: снаружи усилилась суета и шум. Я продолжал напряженно вглядываться в темноту, пока не разглядел, как в свете станционных прожекторов, гулко стуча колесами, появился довольно необычный поезд. Сперва появилась платформа с клинообразным ковшом впереди и орудийной башней, которая была окружена скошенными бронированными бортами с узкими бойницами. Затем показался ощетинившийся пулеметами и другими разнообразными стволами сам локомотив, с одним бронированным вагоном, крыша которого была оборудована двумя турелями с установленными на них АГС[70], которые были в состоянии размолоть в костную муку несколько хорошо вооруженных отрядов со взводом паладинов в придачу. Это был довольно-таки мощный бронепоезд. На его клепаных стальных бортах красовался герб Совета Четырех Городов и короткая надпись «БЛА-02». Я подумал, что вряд ли Совет послал бы такой бронепоезд на борьбу с гриппом на буровой. Возможно, за последнее время я стал немного параноиком, но от окна я немедленно отпрянул и уселся в угол своей полки. — Ира, — тихо сказал я, — не выглядывай в окошко некоторое время, на всякий случай… — А что случилось? — удивилась она, немедленно поглядев в окно. — Там просто едут власть имущие, и очень может статься, что это те самые ребята, которых Диего ждал в Персеполисе и которые очень жаждали помочь нам и нашей группе. Боюсь, что их помощь нам с тобой могла бы сильно не понравиться. — Я поняла, — тихо ответила Ирина и также отсела в глубь своей койки. А бронепоезд меж тем прогремел по рельсам, буквально в каких-то пяти — семи метрах от нашего состава. — А они что, — громким шепотом спросила Ирина, — не слышали про Дарби и про то, что он нас похитил? Я приложил палец к губам. — Может, и слышали, — по возможности тихо ответил я. — Так что я опасаюсь того, что им вздумается проверить наш состав на предмет знакомых им имен. Да и с Горной-Шесть наш паровоз уехал подозрительно рано… Мучительно тянулись минуты ожидания. Вдруг дверь купе рывком открыли: на пороге стаял тот же Машинист, который нас устраивал. Короткая щетина усов, пронзительный взгляд серо-голубых глаз. Некоторое время он молчал, разглядывая нас внимательно, будто пытаясь прочесть наши мысли. Через минуту я не выдержал и, изобразив на лице простоватую улыбку, которая так хорошо мне давалась, спросил: — А вы не в курсе, когда мы поедем? Он вновь промолчал, потом вздохнул. — Я связался с Калганом, он просил вам всячески помогать, — наконец произнес он задумчиво. — Чего вы такого натворили? — В смысле «натворили»? — Я невинно вскинул брови. — «В смысле», — передразнил Машинист. — Ребята с литерного бронепоезда приехали аж из Лихоторо и собираются прошмонать весь состав — ищут Охотника Странного из долины Маринера и гида группы «кси-516» Ирину, которая с ним. Я пока ваших данных в путевой листок не вбил, но они будут сами всех проверять и визы у вас посмотрят. А мне с гвардией Совета собачиться тоже ни к чему, вот я и спрашиваю: чего вы такого натворили? — А эти доблестные гвардейцы не интересовались еще таким парнем по имени Дарби? — спросил я непринужденно, хотя у меня в животе забегали мурашки, а желудок прилип к диафрагме. Он опять помедлил с ответом. — Да, и его тоже ищут, — кивнул он наконец. Я облегченно вздохнул. — Ну тогда все ясно, — сказал я, нахмурив брови. — А мне не очень, — хмыкнул тот в ответ. — Да, понимаешь, — сказал я, доверительно понизив голос. — Я не совсем понял затею этого Дарби, но он каким-то манером раздобыл поручительные документы Совета Четырех и начал выкидывать всякие номера. В частности, прибился к нашей группе в Персеполисе, и когда мы пошли к Горной-Шесть, выяснилось, что он там кого-то обчистил, чуть ли не губернатора, а из-за того, что он ушел с нами, все решили, что мы с ним сообщники. Потом он наших туристов увел. Вот мы от него оторвались и даже не знаем, где он сейчас… А встречаться с людьми из Совета, которые считают нас бессовестными авантюристами… — Так… — Машинист поднял руку. — Можешь меня особо не грузить: я знаю, что тебя еще называют Пастух Глюков и ты там во что-то серьезное вляпался, я знать даже не хочу во что. Помогу тебе только за-ради Калгана — он мужик толковый, я ему верю. Вещи ваши где? Я показал. — Поезд оцеплен, идите за мной. Мы встали и вышли вслед за ним в узкий коридор. Машинист подошел к какой-то замызганной дверке между туалетом и купе напротив. На двери туалета была табличка: «Во время стоячки туалетом не пользоваться» (кто-то стер часть буквы «н», и получилась «ч»). Машинист открыл маленькую дверцу трехгранным ключом, вынул оттуда ведерко, швабру и какую-то свернутую в узелок тряпку. — Полезайте, — скомандовал он. — А может, можно как-то с ними договориться? — В голосе Ирины сквозило определенное нежелание оказаться в антисанитарных условиях после обещанных простыней. — Не болтай лишнего, — мотнул тот головой, — лезьте без разговоров, если хотите ехать на этом поезде. Хозяйственный отсек был узким, как пенал, но зато глубоким. Запах в нем был неприятный: сказывалась близость туалета. В дальнем углу стоял бак с углем, на который я усадил Ирину, а сам закрыл ее своим туловищем. — Опустись пониже, — приказал наш спаситель. Машинист задрапировал меня тряпкой, пахнущей пыльной мешковиной, потом ушел. После чего, судя по звукам, он задвинул меня каким-то ящиком, в который стал сыпать что-то, что-то набрасывать, звякнул ведром, и еще пара каких-то объектов уперлась острыми углами мне в плечо. — И чтобы ни звука, пока я не скажу, что можно, — строго сказал Машинист, после чего лязгнул дверью, и стало совсем темно. Сердце мое колотилось. Так вот, в оцепенении, тихонько перешептываясь и чувствуя, как постепенно затекают ноги, мы с Ириной просидели около получаса. Внезапно дверь скрипнула, и сквозь ткань я почувствовал, что в нашу сторону направлен луч фонарика. Я инстинктивно задержал дыхание, сжав Ирину за коленку. — Шеф, ну ты что? И сортиры будешь проверять? — услышали мы ленивый и спокойный голос Машиниста. — И под буфер залезу, если надо, — раздался хмурый низкий голос. — Ну ты даешь! — восхитился наш спаситель. — Я ж тебе говорю, что только проверял сам все визы — таких бы заметил: память-то у меня того, профессиональная… — Приказ у меня, понимаешь? Или у вас, у Машинистов… Его фразу оборвал лязг двери — и вновь нас окутала темнота. Я осторожно выдохнул накопившийся в легких воздух. Прошло еще около двадцати минут в напряжении и полнейшей потере ощущений от нижних конечностей. Было слышно, как снаружи переговаривались гвардейцы Совета, простукивая днище вагона специальными баграми с прикрепленными к ним зеркалами с подсветкой. Я такие раньше видал. Наконец дверь вновь лязгнула, и раздался голос Машиниста: — Конечно, я бойлер загружал! Да, сейчас, приберусь у себя только… — Сидите тихо… — добавил он уже нам театральным шепотом. Затем он начал вынимать все предметы в обратном порядке, и когда сдернул с меня тряпку, развернул ее почти до пола в поднятых руках, загораживая коридор. — В купе, живо! — почти прошипел он. Я на деревянных, негнущихся ногах проковылял за ним в открытую дверь купе, и мы с Ириной вновь забились по углам коек. Окно было закрыто: сквозь мутноватый пластик виднелись расплывчатые очертания литерного бронепоезда. Наконец он издал сиплый гудок и, громко лязгнув сцепками, плавно тронулся дальше… И будто вторя ему, раздался долгожданный рев нашего локомотива, вагон качнулся, и станция поплыла назад, вслед за грозным бронированным чудовищем, унося мои тревоги за собой, туда, в пустыню, обратно к Эвменидам…
Это было как в детстве — тогда остро ощущаешь все перемены с собой, и банальная поездка на автомобиле превращается в приключение. Даже просто поход в театр или кино… Марс поддерживал это детское ощущение необычности. Я просто удивлялся собственной способности — почему я не уставал удивляться планете, которая почти поломала меня? Сделала другим? А может, так со всеми здесь? Или я простой романтик? Отправились мы где-то без четверти двенадцать. Стучали колеса, раскачивались койки, на которых мы сидели. Я периодически ударялся головой о «потолок» — нависающий надо мной второй ярус. Поезд глухо гремел и лязгал сталью. Было чувство, будто мы очищаемся от чего-то, некое состояние счастливого бегства: самый качественный релаксант — и вправду движение. Непривычно быстро для всадника двигался пейзаж — вертолет не давал ощущения движения, только ракурс… Под колесами вагонов торчали трубы компрессоров, которые сдували песок с путей, поэтому скорость поезда была невысокой — он то разгонялся, то снижал ход. Песок с пылью окружали наш состав, отчего было впечатление, что мы плывем на гребне какого-то охристо-туманного облака, как всадник на спине ветра пустыни. Но как писал старинный писатель Гоголь, ко всему привыкает подлец-человек, так что смотреть в окно быстро надоело. К тому же сквозь мутный плексиглас смотреть было неинтересно, а если окно открыть — дул холодный ветер, и как раз на Ирину, да и пыль с песком задувало. Посмотрели мы в полуоткрытое окно только сам рассвет, встававший над Гордией. Вместе закурили, а Машинист принес обещанный эрзац-кофе. Он назвался Хмурым. Я еще раз горячо поблагодарил его за заботу и помощь, а он, казалось, не понимал, что я имею в виду, поэтому я осекся, чтобы не выглядеть навязчиво-вежливым. Он посидел какое-то время с нами в купе. Поболтали про всякую разную жизнь и ее проявления. Выяснилось, что Калган чуть ли не герой Ярдангов, под предводительством которого объединились кланы, вытеснившие со здешних районов Амазонии отморозков. Таких Охотников было шестеро, и они все из клана Машинистов. Он хотел понять, как я, пришлый, да к тому же еще и «землюк», смог добиться у него такого расположения, но, по понятным причинам, про геликоптер и «Зеркало-9» я умолчал, соврав о совместном рейде в Эвменидах, где Калган спас нас от происков Дарби. С неподдельным интересом он расспрашивал Ирину, как опытного космического путешественника с Земли (все же у нее было четыре полета в космосе), да и про Землю она знала больше, чем я или кто-либо из колонистов. Я так расслабился и потерял чувство реальности, что спросил — нет ли в поезде вагона-ресторана. Хмурый ответил, что есть у них пищеблок в предпоследнем вагоне, сразу за «верблюжатней», как он назвал вагон-бестиарий. Вообще надо заметить, что поезд далеко не весь состоял из пассажирских мест — зачастую перегородки плацкарты были сломаны и в появившемся пространстве лежали полезные грузы. А по словам Хмурого, сзади была прицеплена платформа с контейнерами, которой я не заметил за поворотом пакгауза. Больше прибыли было с товарных перевозок, нежели с пассажирских. Он еще рассказал про свою жену и про тещу, которая просто не понимает, как ей повезло иметь зятя из Машинистов, а она, старая карга, только хнычет. Про дочь, Охотницу, и опытную притом, но он все равно за нее нервничает. А потом сказал, что все вопросы мы должны обсуждать с ним. Я сразу же обсудил с ним возможность приобретения спиртных напитков в пищеблоке, и он ответил, что для друга Калгана это без проблем. Я мысленно поблагодарил Калгана за его авторитет и расположение к нам и стал склонять Ирину к пьянству на движущейся территории. Как ни странно, она согласилась. Хмурый обещал к нам присоединиться. Он выдал нам ключ от купе, показал нам на висящий у стола селектор и попросил, если его кто-то будет вызывать, он в третьем вагоне. Затем он ушел, а мы отправились в хвост состава. Будто над зловещими пропастями, пробирались мы с Ириной в межвагонном пространстве сквозь грохот колес и стальной звон сцепок. В других вагонах также кипела жизнь, пока мы не попали в «верблюжатник». Там на нас навалился запах животины и экскрементов. Ирина уткнулась носом в мое плечо, чтобы не задохнуться от этого аммиачного духа. Морды верблюдов торчали над стойлами, перемежаясь высившимися под потолок штабелями тюков и чемоданов. Они разволновались при появлении человека. И вдруг раздалось знакомое потявкивание: через сетчатый барьер дугой выгнулась шея одного из дромадеров, который, покачивая головой, издавал громкие звуки. Я остолбенел — это был… Чемба! Сразу за ним белел шерстью дромадер-альбинос Ирины, который тоже почувствовал запах своей хозяйки… Ирина отпрянула от моего плеча. — Ах ты моя девочка… — сказала она, подбегая к своему верблюду. Чемберлен шумно обнюхал мое плечо и потерся об него своей здоровенной щекой, а Ирина, проскользнув под его шеей, потрепала по загривку своего белошерстого верблюда. — Наши здесь! — сказал я, перекрывая радостное тявканье дромадеров и стук колес. — И Дарби, наверное, тоже! — ответила Ирина, почесывая за ухом альбиноса. Я пригляделся и заметил в глубине стойла свой рюкзак. Дромадеры не могли нарадоваться обретению своих хозяев, а мы с Ириной устроили короткое совещание, подкармливая наших любимцев кубиками концентратов. В том, что мы встретились с группой, было все логично, учитывая, что Дарби ехал в сторону Горной-6. А железная дорога в Лихоторо была единственным вариантом скоростного передвижения, ибо, воспользуйся Дарби, как и мы, воздушным транспортом «Зеркала-9», его легко вычислили бы сразу — на Марсе редко летают — и уничтожили без колебаний, тогда как в нашем случае роль щита играла Ирина. Да и то моя попытка обогнать преследователей в надежде на шальной поезд — провалилась. Видно, что ранний приход поезда на «Восток» был тоже неслучаен… Ирина забралась в стойло своего верблюда и вышла оттуда, пристегивая к ноге кобуру с бластером, который, как ни странно, не был похищен наемниками Дарби. — Ну что? — Ирина посмотрела мне в глаза. — Пойдем дальше? Я какое-то время молча глядел на нее, потом сказал: — Мне очень стыдно, но я не очень рад воссоединению с любимой группой. — Я тоже, — торопливо кивнула Ирина, и мы поцеловались прямо в этом зверинце, под одобрительное фырканье верблюдов и раскатистое похрюкивание свиноконей. Затем мы несколько смущенно огляделись вокруг, словно проверяя — как отреагировали на наш поступок звери. Но они продолжали пожевывать, посапывать и покачиваться вместе с вагоном, переминаясь с ноги на ногу. — Ладно, — сказал я наконец. — Я уж думаю, что здесь, при народном скоплении хмурых шахтеров и ретивых Машинистов, плохие парни постесняются устраивать кавардак, учитывая, что бронепоезд нас не взял, — может, они какое-то время нас еще поищут… Ирина кивнула, и мы пошли дальше, а я пристегнул к комбезу свою портупею с пистолетом из своего рюкзака. Пройдя еще вагон, мы увидели на двери межвагонного перехода надпись: «Путевой пищеблок — локомотивная бригада обслуживается вне очереди». В следующем вагоне было сильно накурено, хотя под потолком над окнами и надрывалось несколько вентиляторов. Все было по правилам — восемь столов по четыре места, пепельницы, пластиковые цветочки и непонятного цвета салфетки, то ли вырезанные из брезента, то ли до такой степени застиранные. За столами сидели люди, курили, пили, ели и разговаривали. На барной стойке надрывался музыкальный центр, тщетно пытающийся переорать какой-то безумной эстрадой и стук колес, и шум вентиляторов, и гомон голосов. — Выпить не повредит, — сказал я вслух сам себе и направился к стойке, за которой было подозрительно пусто. Мой взгляд прошелся поверх блеклых прокопченных голов сидящих в пищеблоке, и первое, во что он уперся, было единственное яркое пятно в этом пространстве. Это оказалась вязаная шапочка с торчащими из-под нее копнами пушистых черных туго переплетенных косичек. Владельца этого великолепия не спутаешь ни с кем — естественно, это был Азиз. И совершенно уже автоматически, ожидая увидеть то, что я увидел, мой взгляд уперся в сосредоточенное лицо полковника Роя, который смотрел в горсть игральных карт в своей руке, словно на план поля боя, рассчитывая тонкий стратегический ход! Я покривил бы душой, если бы сказал, что ни капли не обрадовался этим лицам, даже разглядев хрупкую пани Дронову, заглядывающую в карты Азиза и что-то оживленно ему советующую. Сердце мое слегка участило свой пульс, и я кивнул в их сторону Ирине, которая уже улыбалась. Воспользовавшись всеобщей сосредоточенностью, я аккуратно подошел сзади и громко произнес над ухом Азиза: — Билетики готовим! Контроль на линии! Все вздрогнули и на секунду обомлели. А затем (я даже не ожидал) кинулись к нам обниматься, сделав нас на какое-то время центром внимания этого заведения. — Странний! — восклицал Азиз. — Я зналь, что ти не бросищ своих туристов! — Ирыся, матка бозка! — кричала Дронова с такой искренней радостью, что можно было со стороны подумать, будто она встретила свою сестру после многолетней разлуки. Полковник даже смахнул слезу и чуть не раздавил мне руку своей лапищей, хлопая меня по спине так, что я всерьез стал опасаться за целостность легких. — Как же я рад, — бормотал он, пряча глаза, — как же я… Живые, черти… живые! Ребята! — А я и нэ сомнэвался, что Дэн викрутится и с адской скаваротки! — кивал Азиз, вынимая из-за уха свой нескончаемый косяк. — Это дэло надо обкурить нэмного! На секунду я подумал, что весь рюкзак Азаза должен быть набит одной только коноплей, и эта мысль заставила меня рассмеяться, расслабленно и счастливо, будто я сдерживал в груди дыхание уже очень много времени. Даже язвительная Дронова прижалась к моему плечу в легком объятии. Тут же началась суета, беспорядочные расспросы, обрывки фраз, восклицания. Полковник откуда-то из глубин стойки вытащил полусонного бармена и заказал «море выпивки» (именно так он и выразился). Начались сбивчивые взаимодополняющие и эмоциональные повествования, которыми взахлеб делились наши туристы. Дарби был настолько любезен, что оставил группе два вездехода, а на оставшемся со своими наемниками укатил куда-то в неизвестном направлении. Он посоветовал особо не болтать о происшедшем, но было видно, что это больше формальность, нежели реальная угроза. Больше всего беспокоились о нашей судьбе и интересовались пропажей Лайлы. Я соврал, что понятия не имею, куда она делась, выдвинув предположение, что, скорее всего, она была заодно с заговорщиками. На это Дронова немедленно заявила, что теперь сразу понятно, кто убил итальянца, и дело можно считать закрытым. А вот она, Дронова, сразу не доверяла этой подозрительной порочной женщине. Мне пришлось согласиться с ее доводами, рассказав почти правду про встречу с «шакалами», про НИИ «Эол», в котором оказался подземный секретный аэродром, с которого мы с Ириной угнали вертолет. Дронова, правда, удивилась, что я умею водить вертолеты, и мне пришлось упомянуть про Марселя, чтобы совсем уж не чувствовать себя отъявленным лжецом. Пани Аида тараторила, как хороший пулемет, и уже рассказывала, как уговорила бригадира поезда, чтобы он позволил ей забраться в орудийную турель в конце их вагона, и она уже сделала серию потрясающих зарисовок марсианских пейзажей. Ее лицо было сильно загоревшим. Азизу с трудом удалось прервать ее словесный поток. В общем, решено было сегодня же, ближе к утру, устроить грандиозную паровозную вечеринку в честь воссоединения Охотников с туристами. Йорген и Сибилла были в соседнем вагоне, также как и Крис Паттерсон, который последнее время стал хмур, необщителен и часто проводил время в молитвах. Аюми увлеклась местными сетевыми сводками, вначале надеясь обнаружить следы Ирины и меня, а затем целыми днями проводила время за КПК. Йорген с Сибиллой собирались ждать нас в Лихоторо около месяца, после чего намеревались подать запрос на Общий Розыск по местным Охотничьим кланам. Как сказал полковник — Йорген переживал сильнее всех, но старался делать вид, что судьба Странного и «этой дамочки» (как он выразился про Ирину) его совершенно не волнует, учитывая, во что мы втравили честного Охотника. В общем, все было узнаваемо и естественно — Марс не сошел с орбиты, и никто особенно не сомневался, что я справлюсь с Дарби и его головорезами, как заправский герой боевика. Мне было слегка обидно, так как я в этом не был так уж уверен еще каких-то пару суток назад. Тут ко мне подошел бармен и прокричал сквозь грохот колес, что меня ждет бригадир поезда в купе при пищеблоке. — Зачем это ему пассажиры понадобились? — удивился я. Тот лишь покачал головой и развел руками. Я встал и направился за ним, успев услышать версию Азиза, который предположил, что бригадир поезда тоже сделал на меня крупную ставку. Подойдя к купе за душной и чадящей кухонькой, на которой суетились двое чумазых поваров, я увидел рослого полного Машиниста в новеньком комбезе серо-голубого цвета с нашивками клана на рукавах, который открыл дверь, делая приглашающий жест. Я, покачиваясь вместе с вагоном, бросил взгляд туда и увидел сидящего у окна человека, от которого на меня дохнуло чем-то неприятным, словно запах. Но при этом участился пульс и забегали мурашки. Он был одет в комбез, как у всех Машинистов. Сперва он глядел в окно, а затем медленно повернул голову: я обомлел — это был не кто иной, как сам Дарби, директор по связям с общественностью города Персеполис, секретный сотрудник, помощник кукловода… в общем, Дарби… Несмотря на то что я ожидал его увидеть на этом поезде, я представлял себе эту встречу совсем иначе, если вообще представлял… Я сделал шаг в купе, держась одной рукой за дверной проем, а другой за клапан кобуры. — На сей раз засады не будет, Странный. — И Дарби вновь ухмыльнулся знакомой противной улыбочкой, напоминающей канцелярскую скрепку. — Чего тебе надо? — вместо приветствия сказал я. — Может, ты войдешь сначала? — ответил он вопросом. — Понимаю, что теплых чувств от тебя я не дождусь, ну да и ладно — не об этом речь сейчас. Ты очень удивишься и даже можешь меня послать или сдать кому угодно, но мне нужна твоя помощь, Странный, именно твоя… — Господи, — сказал я, тяжело и искренне вздохнув, — как вы мне все осточертели, если бы ты только знал, Дарби! Я тяжело опустился на койку и вынул из кармана пачку сигарет — я понимал, что призрачный покой, в который я так хотел уверовать, — обыкновенный спасительный самообман. — Сперва прими такую точку зрения, — сказал Дарби, тоже закуривая. — Я тебе изначально не враг и врагом быть не мог. Я — военный разведчик, я — полевой оперативный работник. Меня выбрали, меня тренировали и обучали. Я служу тем людям, которые структурируют общество, могущество которых даже я слабо себе могу представить, и это при том, что я знаю гораздо больше обыкновенного гражданина. — Только беспристрастность твоя уже не так очевидна, — не выдержав, перебил я его. — Служащий высоким покровителям и хозяевам мира, кажется, предал и их ради собственных личных целей, не так ли? — Об этом я тоже скажу, только позже, — кивнул Дарби, нисколько не уязвленный. — Сейчас я тебе рассказываю свою позицию, чтобы все было честно. О’кей? — Послушаю с удовольствием, — кивнул я саркастически. — Я за последнее время брехни много выслушал! — Ну вот еще послушай, — кивнул Дарби, нахально подбоченясь и упершись спиной в стену вагона. — Джеймс, принеси нам кофе и немного спирта, нам со Странным надо кое-что обсудить. Эта его последняя тирада была обращена к начальнику поезда, который до сих пор маячил в коридоре. Он услужливо кивнул, и я поразился, как умеет Дарби с комфортом терпеть поражения. — И скажи его спутникам в кафе, что он скоро вернется, что ты хочешь его расспросить про его подвиги, и налей им там тоже за мой счет… Меня слегка покоробил этот жест Дарби, но я решил дать ему возможность выказать широту своей натуры — хотя бы чтобы он думал, будто я купился на его отношение. Я молчал, стараясь сохранять на лице отрешенность и спокойствие, хотя сердце мое стучало довольно часто. — А что? — спросил я, сделав идиотское выражение лица и нахмурив брови. — Начальник поезда тоже ваш человек? — Ох, Странный, — махнул рукой Дарби, — чего ты находишь тут уникального? Наконец вернулся начальник поезда, поставил перед нами по два стакана из прозрачного пластика с чуть голубоватым отливом — в одном дымился кофе с очень пряным запахом, а в другом жидким стеклом темнел спирт. Начальник сквозь пухлые губы с прилипшими усами буркнул под нос, что все в порядке, они подождут. — Тем лучше, — кивнул Дарби. — Спасибо, Джеймс. — Я буду в купе охраны, если что, — сказал Джеймс и вышел, овеваемый клубами нашего табачного дыма, притворив за собой дверь своего же собственного купе. — Может, проветрим? — предложил я. — Потерпи немного, — сказал Дарби. — Я тут мерзну пока с непривычки — боюсь сквозняков. Кури пореже. Итак, — оживился он, — я продолжу. То, что, скорее всего, рассказала тебе эта косоглазая сучка, почти полностью правда, хотя и она неполна. Он выдержал эффектную паузу и продолжил: — В общем, так: я пошел на это предательство, в отличие от Лайлы, по идейным соображениям. Да-да, не смейся, вовсе не из-за эргов или другой выгоды, а совсем наоборот: одним фактом этого я нажил себе уже столько проблем, что мы с тобой, Странный, сейчас в абсолютно равных условиях, и на обоих нас объявлена настоящая охота, как на диких церберов. С одной только разницей: меня хотят убить, а тебя посадить в клетку или же просто остановить и захватить. — Меня-то, простого деревенского парня, за что? — поинтересовался я. — Ну во-первых, не такой уж ты простой деревенский парень, каким хочешь казаться. — Дарби, прищурясь поглядел на меня, отхлебнув кофе. — А во-вторых, ты талантливый эмпат, а сейчас такие люди нужны. В этом, так сказать, Армагеддоне[71] (он кисло скрутил свою скрепку в ухмылку) каждый человек на счету, особенно с твоими талантами… — Не замечал в себе особых дарований — бегаю по пустыне от вашей заботы и ловлю пули со скуки, — мрачно перебил я, отхлебнув спирта, сразу запив его кофе. — Ну а кого у нас называют в народе «Пастух Глюков»? — сказал Дарби, вытянув губы, словно говорил ребенку: «А кто это у нас такой красивый?» — А что? — с легкой усмешкой спросил я. — Глюки тоже замешаны в этом мировом заговоре? — Ну в некоторой степени да, — серьезно произнес Дарби, задумчиво поглядев в окно. — Дарби, я умоляю тебя, пощади, — сказал я просящим голосом. — Моя хрупкая психика не переживет «заговора глюков», правда: я — старый больной Охотник, и… — Странный! — с неким вызовом ответил тот. — Я никак не могу понять: ты всегда валяешь дурака, или это у тебя такая защитная реакция на Вселенское Зло в моем лице?! — Вселенского Зла я не поддерживаю, — кивнул я. — Да и Вселенское Добро мне не очень как-то: не люблю я лозунгов и крайностей. Я вообще натура, стремящаяся к гармонии и равновесию, инь-ян там всякий, секс, драгс и рок-н-ролл[72], а главное — позитив, адекватность и прогресс! — Вот кого директором по связям с общественностью надо было делать, — процедил Дарби сквозь сигарету, внимательно глядя мне в глаза. Затем он вздохнул и продолжил: — В общем, ты же знаешь, что над Землей есть сеть спутников, оснащенных психотронным оружием, а точнее — излучателями… — Которые управляют всеми людьми на Земле! — докончил я, с ухмылкой отхлебнув кофе. — Ну как ты, наверное, догадываешься, — Дарби был немного раздражен моим поведением, но не показывал виду, — они действуют не так резко и мощно, чтобы уж совсем управлять каждым человеком на планете, словно роботом. Такого, естественно, быть не может. Это все зиждется на уровне внушаемости — как при гипнозе: не все люди поддаются воздействию лептонного поля, или вихревых полей, которые по форме и напоминают пресловутого змея Уробороса. Не на всех же людей одинаково сильно влияют вспышки на Солнце или повышение температуры, то есть изменение климата, или… ну не знаю, алкоголь там, реклама, телесериалы… Просто эта технология — она почти природного происхождения, и дали ее нам трансляторы по просьбе власть имущих. Это как прогноз погоды — сбывается частично, иногда полностью, а порой и вообще не соответствует. Но трансляторы и говорили, что воздействие этих аппаратов более эволюционное, нежели революционное, понимаешь? — Кто такие трансляторы? — Последний раз я задавал этот вопрос, кажется, Лайле. — «Пантеон» — организация с очень непростой структурой, — начал уклончиво Дарби, — отчасти из-за этого иногда происходят промахи, но так необходимо… — И все же? — поднажал я. — Их называют иногда «Древнейшими», или «Богами Земли», хотя я думаю, что такую чушь нагнетают нарочно, чтобы сбить с толку. Как следует никто ничего не знает — это государство в государстве. Фактически это они были инициаторами создания на базе тайных разведывательных организаций ведущих тогда стран Земли этого самого «Пантеона», построенного по принципу «матрешки» из пятеричных звеньев, в которых непосредственно подчиняется другому звену только один человек. В общем, эти «проекторы» вышли на контакт с самыми влиятельными людьми Земли уже достаточно давно, но как давно — не совсем ясно. В двадцатом веке их сотрудничество приобрело более технологический характер, и возникла необходимость в исполнительной системе, коей и должен являться«Пантеон» в нижних своих ярусах — это опытные разведчики, которые, будучи в своих национальных разведках, не работают на свою страну, а как бы ведут двойную игру, подчиняясь все же непосредственно «Пантеону». Это низший эшелон, и их называют «адептами». Некоторые из них — мелкие члены правительств. — Мило, — кивнул я. — Следующий слой — это непосредственно оперативные работники и координаторы, которые в «Пантеоне» — обслуживающее и оперативное звено, глаза и руки. Они получают приказы свыше и координируют деятельность адептов. Уровень доступа к информации у них несравнимо больший. Их называют «Ангелы». Они отличаются от остальных тем, что, имея не самое высокое положение, держат связь и с «верхом», и с «низом» «Пантеона», остальные же — чаще всего через них. Над ними стоят так называемые «Титаны» — это звено сильных и богатых мира сего, теневые боссы, которые имеют на Земле огромное влияние, крупнейшие капиталы, связи. Это некоторые банкиры, нефтяные магнаты, члены королевских семей, главы или заместители глав крупных корпораций. Не все подобные люди состоят в «Пантеоне» непосредственно, но так или иначе связаны с его деятельностью, ибо трудно быть в изоляции. Они хоть и могут командовать Ангелами и адептами, но не являются прямым их начальством. Иногда их называют «Царями», хоть они предпочитают термин «полубог»… Дарби цинично усмехнулся, заливая в щель между скрепкой изрядную долю алкоголя. — Муж Ирины Владимир — он был Ангел? — спросил я. — Да, Кожевников был из Ангелов, — сказал Дарби, кивая и заглатывая кофе: было ощущение, что у него сильная жажда. — Дальше следуют трансляторы, они же «боги». У них тоже есть своя иерархия, но она более расплывчата и туманна, как ты понимаешь, «Пантеон» — это все же самая секретная организация на Земле, да и на Марсе тоже. И даже ее сотрудники не должны знать о ней исчерпывающей информации. Известно также, что эти трансляторы связаны как-то непосредственно с аномальными аэрокосмическими явлениями, которые у вас называются «глюки». Еще их называют ЭОЛ… — Эол? — удивился я, вскинув брови: я припомнил название того заброшенного института, куда отвез Дарби похищенную Ирину. — Электромагнитная образующая личность, — пояснил он, и у меня отвисла челюсть, а он продолжил: — Некоторые сотрудники в шутку говорят «НЛС»: неопознанный летающий субъект. Правда, забавно? У меня в мозгу забурлила тысяча мыслей и вопросов сразу. — Ты хочешь сказать, что глюки обладают разумом? — Я хмыкнул. — Не очень-то на это похоже — они скорее некая преломляющая субстанция типа зеркала, для нашего сознания… Хотя, черт возьми, и это довольно-таки странное свойство аномального физического явления… Неужели трансляторы подчиняются глюкам?! Это бред какой-то… Дарби… честное слово… — Никто не в курсе, что там у них на самом деле происходит, кто кому подчиняется и что это вообще за чертовщина с этими глюками… Много бреда говорят, и я просто не в силах его озвучить, да и ты говорил, что «твоя слабая психика»… — Подожди-подожди, Дарби… — Я протестующе поднял руку и сделал крупный глоток из бокала со спиртом. В голове моей вновь начинался хаос, и я никак не мог понять, кто в настоящий момент сходит с ума: я или большая часть окружающих меня людей. Это состояние вышибало меня из равновесия, заставляя шататься и так зыбкую действительность, часто напоминающую за последнее время ночной кошмар или дикий розыгрыш опасного маньяка. — Понимаешь теперь, как важна твоя способность контачить с глюками? — продолжил Дарби. — И насколько ты любопытен для любой из группировок «Пантеона», стоящей ниже трансляторов? Очень может статься, что попасть в управляющую спутниками базу, это чертово «Зеркало-13», невозможно и без Ирины, и без тебя, Странный… Этим-то и объясняется твоя необыкновенная живучесть в данной истории… — Слушай, постой. — Я вновь замотал головой: хмель слегка попал мне в мозг, и было трудно переварить все мысли сразу. — Я никогда не поверю, будто я такой удивительный эмпат, один-единственный на Марсе… — Конечно же ты не единственный! — Дарби вскинул брови. — Просто таких немного, которые эти способности в себе смогли правильно развить без специальных тренировок в «Пантеоне». Ты — единственный в этой группе; скажем так, поблизости оказался только ты, если не считать Ирины, у которой тоже есть подобный потенциал, просто нереализованный, поэтому я тебе и сказал, что Лайла врет по поводу моих коварных планов убить вас. Мне бы пригодились такие люди живыми, а уже на базе убивать вас не имело смысла, так как цель была бы достигнута. — Тогда объясни, какого марсианского лешего на нас натравили целый взвод шагающей бронетехники, да еще и приправленный душманами? — спросил я. — Это чтобы мы живее были? — Это конечно, — кивнул Дарби. — Тут сработал наш бардак: у одного из Титанов не выдержали нервы, и он, не посоветовавшись с остальными, дал приказ на ваше уничтожение. Но потом остальные спохватились и дали команду паладинам вас вытащить. — А Джо Вэндерс и Мирза? Они меня собирались казнить, и довольно уверенно собирались. — Вот тут я не знаю. — Дарби покачал головой. — Это уже не мой участок. Но могу предположить, что Ирину казнить, наверное, не собирались, а тобой сначала решили пожертвовать, и только потом, когда ты сам выкрутился, навели про тебя справки. — Все равно, — вдохнул я, — слишком много совпадений. — Да и мне так кажется, — сказал Дарби, вновь внимательно изучая меня. — На кого ты работаешь, Странный? — внезапно спросил он с нажимом. — Дарби, ты что, рехнулся на почве своих разведывательных игр? — грубовато ответил я. — В том-то и дело, — спокойно заметил он. — Именно мое здравомыслие позволило мне выполнить задачу, с которой не справились другие, и до сих пор я избежал смерти, которая, в отличие от тебя, грозит мне по-настоящему! Чудес не бывает: ты просто должен на кого-то работать, иначе в схеме возникает дыра… — Дарби, я решил работать на Ирину, — сказал я. — Потому что она мне очень нравится как человек, и вообще… — Ладно, — махнул он рукой с дымящейся сигаретой между пальцами. — Проехали… Хотя, может, ты говоришь правду, просто… Он опять задумчиво поглядел в окно, на проплывающие назад в темноте под стук колес серо-коричневые силуэты песчаных холмов, над которыми розовели фосфоресцирующие облака на фоне тускло-фиолетового неба. — Хорошо. — Я решил, что пора заканчивать эту затянувшуюся «романтическую» встречу. — Допустим, что все так и есть, как ты говоришь. Я только не совсем понимаю суть самой интриги, твою в ней роль, а главное — чего ты хочешь от меня? Он медленно повернул ко мне свое лицо: кучерявые рыжеватые волосы, смешно спутавшиеся, чуть тронутые сединой. Несмотря на его моложавый вид, волосы обступали небольшую поляну залысины, отчего лоб казался большим. По нему шла едва заметная сетка морщин. Поблекшие в табачном дыму, слезящиеся от усталости глаза с розовыми белками (скорее всего, я за последнюю пару суток спал гораздо больше, чем он). Широкие зрачки, как следствие приема массы стимуляторов, и тонкие, почти бесцветные губы, которые вдруг перестали напоминать канцелярскую скрепку, а сделались просто человеческим ртом, уголки которого подпирали горькие складки. Он производил впечатление глубоко уставшего человека: я был уверен, что Дарби сейчас настоящий, без маски и своего образа, Дарби по модулю, так сказать. На какое-то мгновение у меня даже шевельнулось что-то похожее на сочувствие этому человеку, по-своему упорному, волевому. Но я понимал также, что помочь мне ему абсолютно нечем. Просто человеческая жажда призрачных целей и удовлетворение иллюзий не всегда позитивно влияет на его судьбу. Иногда идеи становятся химерами, и то, что тебе еще мгновение назад казалось правильным, незыблемым и желанным, превращается в чудовищного монстра, пожирающего твою личность, твою жизнь… — Вкратце так, — устало кивнул Дарби. — В этот раз кодировка для спутников, носителем которой является ваш гид, гораздо сложнее и многозадачнее, чем все сперва считали. Я думаю, что эту информацию намеренно пропустили во внутреннее пространство «Пантеона». Кто-нибудь из «Маджестик-12», этих брехунов, бросил первый раз в воздух правду, и сделал это намеренно. А потом они действовали через отдел внутренних расследований… В общем, конечно, история с Посейдоном — это блеф Кожевникова с целью выявить скрытого врага, это понятно, но только сейчас, когда уже поздно что-то кардинально менять. А враг не мог не возникнуть, и уж тем более не клюнуть на эту удочку, так как Ирина, вдобавок ко всему, Ангел смерти… Тут уж я не выдержал: — Что за хрень? Ну то, что она идеалист, опасный романтик, ключ к секретной базе, Посейдон, в конце концов, — это я и так с трудом принял в свой треснутый череп, но то, что она еще и курносая с косой, — прости, Дарби… Это уже из разряда разумных глюков и зеленых человечков из летающих тарелок! — Все гораздо сложнее, Дэн. — Дарби сжал и без того тонкие губы. — Гораздо… Даже я не в силах все понять… Суть в том, что многие представители прослойки Титанов, то есть эти толстосумы, миллионеры-вседержители, выработали свой диалектический ресурс… — В смысле? — не понял я. — Они жесткими и не всегда чистоплотными методами делали свою работу, а именно — структурирование общества, обобщение и выработку глобализированных экономических потоков, уравновешивание политических систем и финансовую поддержку развития «Пантеона». И войны, и геноцид, и откровенное воровство — все шло в ход. Им казалось, что они играют на мировой арене в шахматы, в солдатиков, понимаешь? Какое-то время это было необходимо для диалектического развития человечества, а сейчас, вот совсем недавно, такая необходимость отпала — трансляторы заявили, что готовы сами управлять людьми, как в древние времена. Это вызвало бурю протеста: во-первых, трансляторы столетиями не вмешивались в дела Царей, лишь изредка им помогали и немного поддерживали. Во-вторых, Цари уже давно ощущают свою полную и безраздельную власть на Земле, а это как наркотик — отказаться трудно, да и существует иллюзия, что без тебя человечеству крышка, так как только ты в состоянии двигать целыми нациями. Титаны решили, что трансляторы навечно оставят их в роли «пастырей человечества». Они возомнили себя всемогущими и не собираются пускать трансляторов на контакт с людьми. Власть, погрязшая в шизоидном самомнении, разврате и пресыщенности, потеряла чувство реальности, скажем так, адекватности происходящих перемен. Эти так называемые «иллюминаты»[73] не собираются расставаться со своим положением и силой. Но могущество трансляторов, по нашим меркам и по слухам, конечно же почти безгранично. И остановить их волеизъявление, которое они называют «естественным ходом развития», абсолютно нереально, поэтому как только биометрические данные Ирины попадут в управляющие схемы базы «Зеркало-13», это станет последним днем в жизни многих сотен людей, составляющих элиту этих теневых пастырей, и Титаны фактически перестанут существовать, по крайней мере большинство из них. И им не помогут ни миллиарды кредитов, ни армии охраны, ни связи — не будет такого места на Земле, на Марсе, да во всем космосе, где они смогут спрятаться. Даже если кому-то и повезет, это будет совсем ненадолго, а уж про власть точно придется забыть: их просто не станет — они вымрут, как мамонты! Медленно, постепенно. Удары будут точечными, последовательными и непредсказуемыми. У кого-то случится стихийная революция, бунт, у кого-то внезапный сердечный приступ, кто-то попадет в аварию, в зону землетрясения, нелепый несчастный случай. Укрыться невозможно, так как удары синхронизированы с их матрицами биополей. Все, смерть! Окончание физического существования! Он всплеснул руками, и на его лице заиграла легкая улыбка. — Мне их совсем не жаль: я согласен, что эти люди давно стали пятым колесом, спиногрызами и захребетниками. Все их манипуляции и эксперименты уже раздражают даже трансляторов, если к ним вообще можно применить такой термин. А скорее всего, просто они действительно отыграли свою роль, так как у трансляторов весьма своеобразное представление о гуманизме… — Тогда первая мишень для ликвидации — это и есть Ирина! — воскликнул я. — Все так, — кивнул Дарби. — Все верно. Только, убив Ирину, они всего лишь отсрочат свой конец, да к тому же ненадолго. Ирина обладает какими-то особенностями нервной системы для получения подобного сигнала, но трансляторы найдут ей замену — это вопрос времени. Они рассеяны по всей Земле, в разведслужбах, на базе, на Марсе, и зачастую могут выглядеть чуть ли не как бродяги или обыкновенные клерки — они обладают дьявольскими способностями и, по слухам, действительно являются какими-то потомками древнейших народов Земли, а то и просто владеющими бессмертием — это в данном случае не суть важно. «Зеркало-13» пошлет мощный импульс с Марса, и спутники, которые помогали управлять им человечеством, станут их палачами. Казалось бы, их можно уничтожить прямо на орбите Земли. Но тогда придется уничтожить почти все орбитальные объекты, потому что как таковых спутников-то и нет: эти излучатели давно уже в метеозондах, спутниках связи, в любом объекте, без которых жизнь на Земле будет парализована. Но даже если Титаны пойдут на такой шаг, мощности сигнала с Марса и так хватит на многое, да и есть информация, что некоторые виды глюков могут дублировать функции излучателей. В общем, вот так. Единственный выход для Титанов — это объединиться и отыскать «Зеркало-13», которое использует некий загадочный источник энергии, и раз и навсегда взять его под контроль. Вот поэтому-то Ирина и является эдакой недосягаемой приманкой, играющей роль нити Ариадны, которая должна привести Титанов к искомой базе, а трансляторам помочь вскрыть тайную сеть непокорных оппозиционеров в рядах «Пантеона». Им-то ничего самим не грозит, но они об этом не знают. Титаны провели серьезную работу и убедили многих сотрудников «Пантеона» в том, что их собираются ликвидировать зловещие трансляторы, которые управляют людьми, как марионетками. Так что многие из ренегатов убеждены, что сражаются не только за свою жизнь, но и за независимость всего человечества в целом. Согласись, это довольно мощный стимул для борьбы? — Полный «Пэ», — сказал я, ощущая, что меня отчаянно глючит, но уже наяву и в очень реалистичной ситуации. — Да, такое ощущение, что вся эта история становится таким глобальным бредом, что в нее начинаешь верить… Ну а чего в этой ситуации хочешь ты, Дарби? С одной стороны, я пытался думать над его словами, а с другой — вся эта история так сильно напоминала страшную сказку или позавчерашний кошмарный сон, что я больше отдавался сладким и баюкающим теплым волнам алкоголя, в которых меня приятно качали вагонные рессоры, убаюкивая монотонным стуком колес поезда. Дарби опять поглядел на меня изучающе. — Я, конечно, понимаю, Странный, что все сказанное мной звучит дико и выглядит изощренным бредом душевнобольного человека, — медленно сказал он, словно прочел мои мысли. — Но если хоть на секунду представить, что так и есть, то во всех событиях, случившихся с вами за последнее время, выстраивается четкая логика… — Да. — Я с каким-то странным облегчением кивнул, будто вся эта история здорово меня успокоила. — Я уже прикинул такую вероятность, и для полноты картины мне не хватает только узнать о нашей с тобой роли в этом захватывающем эпосе о битве богов. — Ты все шутишь, — усмехнулся Дарби. — Я понимаю, что человеческий мозг с трудом воспринимает такие глобальные идеи, а простая логика… — Да какие уж тут шутки, — отмахнулся я, вспомнив вдруг шагающих монстров у Башни, мерзкую ухмылочку Вэндерса, стволы бандитских автоматов и чудовищный бестиарий «Зеркала-9». — Как я уже говорил, — сказал Дарби, выкинув в пепельницу мохнатый хобот истлевшей почти до фильтра сигареты, — я не жалею эту кучку зажравшихся подонков, к тому же довольно опасных раздолбаев. Поэтому я не соврал, когда говорил, что мы с вами во многом похожи, Странный, с тобой и с Ириной: я тоже идеалист. Если бы я все делал по инструкции, мы бы уже давно ехали в том бронепоезде, который послал по приказу «Пантеона» Совет Четырех Городов. Вас бы с Ириной посадили в бронированную клетку и вряд ли до конца жизни выпустили оттуда, да и хрен знает, что на уме у этих трансляторов. Тебя бы под страхом смерти (а страшнее только специальные пытки) завербовали в «Пантеон», отправили бы на базу, и, скорее всего, вы провели бы остаток своих дней там… — А что предлагаешь ты? — спросил я Дарби. — Я предлагаю все же захватить эту чертову базу, но не для того, чтобы властвовать над миром или спасти этих Титанов. Я все же считаю, что мы должны сами владеть своей судьбой, какой бы она ни была… — Дарби, я прошу, избавь меня от пафоса, — попросил я. — Хорошо: я хочу личного бессмертия! — выпалил он. — Трансляторы владеют такими технологиями… — А ты не боишься просидеть бессмертным на базе вечно, как ты пророчил мне с Ириной? — Странный, а ты ни на секунду не в состоянии поверить, что я такой же идеалист и романтик, который, почувствовав колоссальные силы, способные изменить человечество, да хоть бы самого себя… — Извини, Дарби, но, как бы я плохо ни разбирался в людях, ты скорее прагматик, нежели мечтатель, — сказал я, будто обращаясь к старому приятелю. — А чего хочешь ты, Странный? — спросил Дарби. — Лично я? — Я начал распаляться. — Да, ты! — Он ехидно прищурился. — Да забыть про весь ваш дурдом раз и навсегда! — чуть не выкрикнул я. — Не уперлась мне эта база и мировое господство, и эти локаторы из одной палаты с вашими демонами! Я возьму Ирину и уеду с ней в тихий уголок, где не мельтешит перед глазами это человечье стадо, которому всегда неймется, а она нарожает мне детей, и я помру своей смертью, а не от пули какого-нибудь сатаноида или под шагоходами танка! Я хочу быть счастливым, а не мертвым! Понимаешь Дарби?! — Мещанская у тебя позиция-то, Охотник Странный, — криво усмехнулся Дарби. — «Мой шалашик с краю, я ничего не знаю!» — так получается? А то самое «людское стадо», которое тебя так раздражает и которому вечно неймется, как ты говоришь, кто будет заботиться о нем? Кто будет тащить его к более приемлемому виду? Даже моллюск, когда его трет попавшая в раковину песчинка, превращает ее в жемчужину, чтобы не раздражала, а вы, хренова интеллигенция, имеете два положения рычага — уничтожить всех, а в лучшем случае — игнорировать! А кто будет работать? Странный? Или ты считаешь, что на Марсе все гораздо лучше, чем на Земле? Или хуже? Делать-то никто не хочет, особенно если это не приносит сразу видимых результатов! — А я и делаю! — запальчиво ответил я. — Всю жизнь делаю только то, что утираю сопли, остужаю головы, объясняю людям что-то про позитив в жизни! Да меня глюки лучше понимают, чем эти приматы! — Может, тебе заделаться проповедником? — ехидно поинтересовался Дарби. — Церковь Святого Глюка! Звучит? — Тебе больше пойдет! — ответил я резко. — Чем-то ты мне нашего Аурелиано напоминаешь в своей упертости! — Да никакая это не упертость! — неожиданно Дарби всплеснул руками. — Как же вы, чистоплюи, меня бесите! Сами же, умники, скорбите всю жизнь: «Нами управляют воры и кровопийцы!» Вдруг вам говорят: «На, порули сам, ты ведь так много знаешь, ты чувствуешь чужую боль, как свою собственную, ты понимаешь больше остальных, и тобой не движет только жадность, ты же добросовестный!..» А тут интеллигент, осознав весь груз ответственности, кричит — нет, мол, пусть кровопийцы правят, не играю я в ваши игры, плохие вы дяденьки! Не могут люди без вождей, ты что, не понимаешь? А ты уступишь место уроду, а сам в кусты — думать о духовном и медитировать! — Так вот пускай боги с Ангелами займутся своими непосредственными обязанностями! — От тебя сейчас зависит — займутся или пробуксуют! Им пару тысяч лет подождать — это тьфу! Понял? — Может, тогда и меня в Ангелы примут? — Я тоже из Ангелов, Странный… — Покажи крылья! — вырвалось у меня, и тут же я ощутил резкий и горячий удар в область солнечного сплетения. Грудь обдало жаром, а воздуха стало не хватать. Я раскрыл рот в попытке вдохнуть полные легкие и уставился на Дарби, который продолжал спокойно сидеть у окна, абсолютно без движения, с легкой усмешкой глядя на меня. Только его глаза, как мне померещилось, слегка осветились каким-то сиреневым слабым мерцанием. Жар продолжал нарастать, грудь уже пекло, а от пальцев Дарби, сложенных на закинутое на правую ногу колено, будто продолжение их, вытекала плавно струящаяся, полупрозрачная оранжевая линия. Я стал мысленно растягивать огонь в груди по своим рукам. Пока он проходил к кончикам пальцев, он становился приятным и прохладным, будоражащим и бодрящим. Я медленно набрал полную грудь воздуха и плавно выдохнул. За этим вздохом куда-то в сторону пола поплыли темные, красновато-коричневые сгустки энергии. Я ровно дышал, пока не почувствовал, что мое горло перестает пропускать воздух. Я попытался раздуть грудную клетку, но воздуха в нее почти не шло. Я заметил, что Дарби приподнял ладони от колена и направил их на меня, сомкнутые, будто крылья бабочки. От них исходила какая-то бордово-синяя пульсация, которая обдавала шею холодом. Появилась легкая тошнота и головокружение. В глазах стало темнеть, и опять, как тогда, в «Эоле», заныли разом все мои свежие ранения. Я стиснул челюсти, затем попытался расслабить мышцы лица и синхронно повернул против часовой стрелки свои пальцы. За ними вдруг возникли темно-фиолетовые, блеклые полосы, которые я словно скручивал в спираль. Крылья бабочки вздрогнули и осветились желтым светом. И вдруг я выдохнул множество воздуха, который, оказывается, был во мне и распирал грудь, до самого подбородка. Мгновенно стало легче, и вокруг меня замерцали тонкие вертикальные прозрачные нити, словно моросил голубой дождик. Дарби немного преобразился: его лоб пылал, будто прожектор локомотива в темноте, глаза, словно фары, подсвечены оранжевым, рот сиял голубовато-фиолетовым, а внизу живота копошились, подобно щупальцам, несколько ярко-алых отростков. Клянусь, не будь я сейчас в таком состоянии, я, наверное, просто потерял бы дар речи и прилично струхнул по поводу этих вот странных метаморфоз с обычным человеком напротив. Но у меня было такое же ощущение, которое рождает появившийся над головой глюк, и я чувствовал, что этот глюк опасен. У меня было чувство, что эта разноцветная сущность Дарби находится где-то далеко-далеко… Мы слились со множеством разноцветных линий, проходящих сквозь нас, навстречу друг другу по легкой дуге — по ним плавали в разные стороны небольшие светящиеся утолщения. Я отвлекся невольно на эти линии и тут же ощутил весьма чувствительный толчок в грудь. Кожа туловища, потеряв свою чувствительность, онемела. На секунду мне показалось, что я проваливаюсь в огромную глубокую черную яму, края которой топорщатся от каких-то обугленных сегментов с рельефом, выступающим ржавыми металлоконструкциями, тонущими во мраке пространства. На фоне всего этого зажглись два ярких пятна, и снизу вверх, словно висящая на искрящих проводах, поплыла какая-то неоновая вывеска, пульсирующая разноцветными стеклянными трубками, из которых складывалось слово «КОНЕЦ». — Конец, — прозвучал в ушах ровный, лишенный интонаций голос Дарби. — Конец… конец… конец… Эти слова повторялись рефреном, медленно угасая в зыбкой мгле вокруг. И тут где-то далеко, таким же эхом, я услышал металлический многоголосый стук. Стук колес по рельсам и тихое поскрипывание рессор вагона. Я стал повторять этот ритм, пощелкивая языком во рту. Темнота стала сереть, металлоконструкции и сегменты осыпались рыхлым известняком и таяли в воздухе. Надо мной раскинулось ярко-голубое небо со слепящим пятном солнца, вокруг лежала бескрайняя пустыня, по которой ветер волок комки каких-то колючих растений, создавая эффект присутствия, а я шел по стальным уходящим вдаль рельсам. Прямо на меня неслась тупая бронированная морда локомотива с жарко пылающими фарами. Он отчаянно и надрывно гудел, явно не собираясь сбавлять ход. Меня это обстоятельство почему-то не тревожило: я знал, что с рельсов мне сходить еще хуже, поэтому упрямо шел навстречу поезду. Плавно. Поступательно. Единственно правильно и естественно. Все в порядке, все течет и движется, все растет и меняется, минута за минутой, тысячелетие за тысячелетием. Мы все течем, мы жидкие, мы не имеем формы — это помогает летать или плавать везде, где вздумается, даже в «Зед-мире», даже будучи плазмой — легко и свободно двигаться в мягком радиоактивном излучении, улыбаясь электронными пучками, навстречу чистой энергии!!! Внезапно локомотив застыл и рассыпался, только две светящиеся фары остались висеть в воздухе. Вокруг них стала меняться картинка, медленно проступая из ниоткуда. Я увидел купе, разложенный столик, окно с мелькающим рельефом и Дарби, вжавшегося в стену, с выпученными глазами. Я потрогал голову руками. — Извиняюсь, со мной такое бывает, не обращай внимания, — произнес я ватными губами. Дарби шумно выдохнул воздух. — Да-а-а-а… — медленно протянул он, вынимая слегка дрожащими пальцами сигарету. — Ты гораздо сильнее, чем я думал… Гораздо… Вот почему… Он щелкнул пьезоэлементом и выпустил дым в потолок. По днищу вагона что-то гулко ударило. Я не совсем понимал, что сейчас произошло, но чувствовал, что у меня закружилась голова и привиделся кошмарный глюк. Я фыркнул, поболтал головой и выпил сразу несколько глотков остывшего кофе. — Ладно, — сказал я, слегка отдышавшись. — Меня там любимая заждалась, а мы тут занимаемся бессмысленной идеологической полемикой. Давай вкратце свою программу. — Раз ты на Олимп не хочешь лезть… — И сам не хочу, и Ирине не дам, — проворчал я. — Так вот, как ты понимаешь, — продолжил он, — в покое вас не оставят, поэтому начать надо сразу с вашей команды. У вас есть «крот» среди туристов, его надо обезвредить, то есть убить. Я послал запрос по запасным каналам, и сегодня, ближе к утру, мне дадут на него ответ. Таким образом, мы с тобой сможем схватить агента Титанов и попытаться получить от него по максимуму информации. Хотя вряд ли он что-то скажет, так как будет понимать, что мы его ликвидируем. — Может, проявить гуманизм, господин Ангел? — спросил я, усмехаясь. — Ну во-первых, на нем кровь итальянца, — сказал Дарби тихо. — А во-вторых, если они вас захватят и попадут с вами на базу, никакого гуманизма вы не дождетесь и близко. Так что выбирать тебе… — Хорошо. А дальше? — А дальше — в зависимости от исхода дела мы уже решаем, кто и куда пойдет… — А как же ты без нас на гору полезешь? — Если вы упираетесь, — вздохнул Дарби, — попробую набрать в Лихоторо наемников, да и биосканирование Ирины у меня есть… А вы сработаете как отвлекающий маневр, так даже лучше будет… Все, Странный, приходи сюда часам к шести утра — и за дело… — Как раз наши туристы решили вечеринку устроить в буфете, — кивнул я, — будет удобно… — Да, — кивком ответил он, — вроде обстоятельства на нашей стороне. Я залпом допил спирт и поднялся. — Жаль, что нам не удастся стать друзьями, Странный, — задумчиво произнес Дарби, вновь глядя в окно. — Да, наверное, жаль, — сказал я и вышел, пошатываясь, из купе, притворив плотно за собой дверь, едва не столкнувшись с идущим по коридору толстяком-бригадиром…
Мы с Ириной вернулись в свое купе, уговорившись с полковником, Дроновой и Азизом, что к четырем утра встретимся все в буфете. Я собрался было пойти в последний вагон и поздороваться с остальными, но Дронова попросила меня этого не делать, так как страстно желала устроить всем такой же сюрприз, каким было для них наше с Ириной появление в поезде. Мы согласились, так как Азиз горячо поддержал эту идею. Вращая сверкающими белками глаз на фоне темной кожи и окутывая все вокруг загадочным туманом от междометий и своего верного косяка, он заявил, что в нашей жизни счастливые случайности — редкость, а несчастные — частость (он так и сказал, конец цитаты). Посему лишать людей редкостей — преступление перед статистикой! Я чуть не подавился бутербродом с верблюжьим сыром и часто-часто закивал. Я решил, что философских споров с меня на сегодня хватит, да и побыть с Ириной вдвоем хотелось сильнее. Марсианская беспроводная Сеть иногда пропадала, но это не мешало нам с Ирой слушать разную музыку или интересные аудиопостановки, чаще всего по старым земным книжкам. Ирина находила их более любопытными, чем современный стиль литературы, несмотря на то что некоторые были тяжеловаты в восприятии. Поезд плавно сбавил ход, глухо лязгая вагонными сцепками, — наверное, опять занос на рельсах. Успели опять пообщаться с Хмурым, который оказался вполне веселым парнем. Потом заперлись после его ухода на какое-то время в купе, чтобы никто не мешал. Кажется, действие шоколада на нас так и не прошло — мы опять целовались рекордное количество времени, пока наконец нам не стало тесно в одежде и мы не сбросили ее в беспорядке на пол. И стали предаваться полной гамме тактильных ощущений, чувствуя закипание внутри каждого из нас бурного вулканического счастья, которым клокотали наши сердца от смелых и ласковых прикосновений, оттого что мы слишком долго ждали этой любви в потоке окружающего хаоса, смерти и грязи. В конце, когда наши сдавленные вскрики утихли, мы, не одеваясь, втиснулись на одну койку, прикрывшись одеялом, и едва не уснули. Но нас разбудил настойчивый стук Хмурого, сказавшего нам через дверь, что нас зовут какие-то люди из вагона-буфета. Я сел на койке и, закурив, ответил, что мы уже идем. Ирина сходила в «верблюжатник» и принесла из своего рюкзака платье, которое мне так полюбилось еще на приеме у Диего. В общем, мы попытались украсить себя кто как мог, чтобы ощущение праздника было подчеркнуто. И пошли… Проходя по вагону-бестиарию, мы повторили все, что делали перед этим, — сперва приласкали наших верблюдов, а потом стали опять целоваться. Было такое ощущение, что Ирина излучает из себя какой-то свет радости: она выглядела свежей, веселой, часто улыбалась, и в глубине ее глаз переливались таинственным светом маленькие искорки. Она сказала, что не хочет со мной расставаться даже на секунду, она что-то напевала, и мы держались за руки, словно школьники. Я ликовал в душе: такой счастливой я ее видел очень редко и в эти моменты понимал, как ей тяжело приходилось последнее время и как она соскучилась по обыкновенному веселью. Даже встреча с туристами превратилась для нас в радостное событие, хоть совсем недавно мы мечтали отделаться от этой группы, как от опасной обузы. Меня даже чем-то успокаивала наша с Дарби договоренность о ликвидации «крота». Я тоже хотел наконец расслабиться и получать от жизни простые удовольствия, которыми была скудна наша поездка. Когда мы вошли в буфет, под плавное колыхание вагона, все уже были в сборе: полковник, Дронова и Азиз сидели за тем же столом, Аюми и Крис делали возле стойки заказ, а Йорген с Сибиллой о чем-то оживленно беседовали, отчаянно жестикулируя. Мы замерли в дверях, наблюдая за этим бурлением характеров и темпераментов. Йорген заметил нас первым и застыл, будто в игре «замри-отомри». Его рука окаменела, простертая по направлению к нам, а рот так и не смог закрыться до конца. Вслед за ним обернулась Сибилла и тоже замерла со съехавшей слегка вбок улыбкой и взлетевшими бровями. Дронова с Азизом начали аплодировать под стук колес, чем привлекли всеобщее внимание. Аюми округлила глаза и прикрыла губы ладонью, а Крис начал размахивать руками и кинулся к нам. С нами нянчились, как с детьми. Крис причитал, сбившись на родной язык: «Май гад! Айм вэри глэт ту си ю!» Сибилла с Аюми обняли с двух сторон, даже плечо заныло, а потом бросились целовать Ирину, которая, зажмурив глаза, улыбалась. Йорген чуть не сделал меня калекой, одновременно наступив мне на ногу и сдавив мою ладонь до суставного хруста. В общем, торжественный выход состоялся, и замызганный буфет стал настоящим праздничным залом! — После этого тура, — пробасил Йорген, глядя на Ирину с восхищением, — вас, дамочка, надо будет произвести в «марсиане»! Как вы так?.. Кто-то зажег на своем КПК проблесковый аварийный маячок, отчего покачивающийся и гремящий под полом вагон-буфет превратился в некое подобие ночного клуба. Бармен включил какую-то ритмичную хаус-электро. Вскрывались бутылки, хлопали ладони, стучали ударные инструменты, раздавались громкие эмоциональные возгласы — от всего этого стало звенеть в ушах. И все же звон был приятным, так как его источником не были автоматные очереди или взрывы. Нас с Ириной под руки усадили за большой стол из сдвинутых маленьких, и к нам присоединилось несколько посторонних посетителей и даже персонал буфета: оказывается, многие нас узнавали уже по лицам, и всем было крайне любопытно, как мы выкручивались из такого количества передряг, свалившихся на нашу голову. Ох как мне захотелось ляпнуть, что одна из причин наших проблем сидит в этом же вагоне, в купе бригадира поезда, и величает себя Ангелом! Но чем приятна была это суматошная атмосфера — так это тем, что плохие и дурацкие мысли быстро в ней растворялись и улетучивались! — Да… — говорил Йорген, ударяя о мой стакан своим и одновременно хлопая меня по плечу, — так, как с этим землянином, я не влипал ни разу в жизни! — Ты преувеличиваешь, Акмэ, — покачивала головой Сибилла, — а вспомни рейд на Хрисову Пустошь? Когда в каньон лазали! — Я все понимаю! — выпучил глаза Йорген, хлопнув себя по колену. — Но ТАК?! (Он показал в воздухе рукой — КАК.) — Достойнейший из эсквайров, — начала переводить Сибилла, — выражает свою глубокую радость по поводу того, что ему довелось «влипнуть» в массу историй, которые он потом будет рассказывать вечером у камина своим внукам… — А этого гнезда юварков в Призрачной Крепости я Странному никогда не прощу. — Йорген опрокинул стакан в свое глубокое горло, и по его небритому подбородку брызнули излишки жидкости. — А эта ужасная женщина?! — вклинилась в разговор Дронова. — Представляете? Она сбежала! Наверное, вместе с этим противным Дарби! Что он в ней нашел? Она так неприлично пялилась на Странного… Дэн, как ты это терпел, я не понимаю! Представляете себе, мы с ней спали бок о бок! А вдруг бы ей показалось, что я знаю какую-нибудь страшную тайну, и она прикончила бы меня во сне! Брр… ужас! — Ти би, Аида, ее языком придущила! — не удержался Азиз, обнажая белоснежный частокол зубов. — Да ну тебя, Азиз, — махнула рукой пани. — Я бы на тебя посмотрела, если бы она всю твою траву выкурила! — Она би умэрла! — закивал тот с улыбкой. — Ну а все же на кой на вас так военные навалились? — спросил пухлый чернобровый человек с карими глазами, в мятом поварском колпаке. — Вы что, в тотализаторе участвуете? — Упаси бог! — отмахнулся я. — Какой тотализатор, мы же с гражданскими, тьфу, с туристами. — Я вот шагающие танки только в кино видел, — не унимался парень. — До недавнего времени я тоже, — ответил я, слегка помрачнев. — Просто какая-то сволочь распустила слух, что мы имеем отношение к страшной военной тайне. А вместо нас по этому маршруту должны были идти совсем другие люди, но… — Это налипалово! — хмыкнул какой-то шахтер. — Такое налипалово, которого свет не видал! А паладины тоже тупорылые: с туристами воевать решили! У них там от безделья мозги скисли уже… — Да говорю тебе, — сказал его сосед, — просто ребята где-то перехватили координаты иридиевой жилы, а с военными не поделились, и правильно, я считаю: от них проку — как от дохлого цербера! Правильно, ребята, молодцы — так и надо… Он часто закивал, окуная обвислые усы в свой стакан. — А зато Крис переехал, а я нарисовала пять пейзажей! Отличные этюды! Я потом покажу! — Алкоголь быстро впитывался в Дронову. — Куда Крис переехал? — машинально переспросил я. — Ти говорищь, чтобы просто гаварыть! — Азиз восхищенно щелкнул языком. — Я говорю то, что думаю! — с вызовом ответила Дронова. — Мне досталься место рядом с ватерклозет, — сказал Крис, поморщившись. — Там бил дурной запах, и я попросиль другая койка у стюард. — А мнэ там нормально, — возразил Азиз. — Ти много курить и не чувствуй запах. — Крис явно был подавлен своей уникальной обонятельной способностью. Тут пришел Хмурый, и ему подвинули табуретку. А мы продолжали сидеть, уютно болтая и покачиваясь вместе с поездом. Кто-то из поваров предложил позвать бригадира поезда. Со словами «инициатива бьет по инициатору» этого же повара и послали позвать бригадира. — А на гору-то мы с вами полезем? — вдруг спросил полковник. — Слабоват я что-то по горам лазить, — отшутился я. — Приедем в Лихоторо — там разберемся. — Вот хотели вы от нас избавиться, и ничего у вас не вышло! — торжествующе заявила Дронова. — Ну зачем ты говоришь ерунду? — нахмурилась Аюми. — Я шучу! Чего тут такого? — громко возмутилась Аида. Вернулся повар и сказал, что бригадир не открывает. Наверное, уже уснул. — Как уснул? — удивился Хмурый. — У него еще вахта! Пойду проверю! — Он, наверное, у охраны сидит, напротив, — сказал я, понимая, что Дарби вряд ли откроет купе постороннему. А в том, что, кроме меня и бригадира, никто не знает о его присутствии в поезде, я не сомневался. Хмурый ушел. Поезд продолжал тащиться по пустыне плавными рывками, от заноса к заносу. Наверное, с высоты мы напоминали гигантскую электрическую гусеницу. — Говорят, что там, на Олимпе, какие-то чудики живут, — завел разговор давешний шахтер. — Дикие какие-то сектанты, верующие! И будто у них там целый каменный укрепрайон, а кто к ним пытается залезть — всякого убьют! — Правда? — вскинула брови Аюми. — Да сказки рассказывают, а вы верите, — махнул рукой повар. — Ну не знаю насчет сектантов, — перебил его усатый, — но мой деверь там на шахте работал, он говорит, что там воет кто-то из-под земли, жутко так! Старики рассказывали, что там, в горе, живут эти… ну которые тут до нас жили… — Инопланетяне, что ли? — оживился Йорген, и я понял, что люди не меняются. — Ну вроде того, — слегка сконфузился усатый. — Ну… может, и не они… Но воют — страх как воют… — Небось там церберы голодные шатаются, — сказал повар. — А, вспомнил! — хлопнул себя по лбу шахтер. — Эти сектанты змеям молятся! Во! Внезапно музыка замолчала. — Э! — крикнул Йорген. — Батарейки, что ли, сели? Все стали оборачиваться назад: возле стойки, рядом с музыкальным центром, стоял Хмурый, и был он бледным. — В чем дело?! — возмутилась пани Аида. — Странный, — каким-то сиплым голосом сказал Машинист, — поди-ка на минутку. Дело есть… А вы сидите пока… Говорил он спокойно, но от каждого его слова веяло чем-то тревожным в навалившейся тишине. Я встал и, обойдя длинный стол, прошел к стойке. — Пойдем, — каким-то заговорщицким тоном сказал Хмурый. Мы прошли через перегородку кухни и вышли в конец вагона, где был узкий коридор в тамбур и два купе, друг напротив друга. В коридоре топталось четверо охранников. Дверь в купе, где я несколько часов назад разговаривал с Дарби, была открыта, и оттуда пробивался тусклый свет. Мы протиснулись сквозь пытающуюся расступиться охрану и вошли в купе. Сразу же дохнуло свежим воздухом. Было очень холодно. В опущенное до самого низа окно дул леденящий утренний ветер пустыни, сквозь поток которого проплывал равнодушный утренний пейзаж однообразного ландшафта, едва подсвеченный первыми лучами солнца. На койке справа лежал Дарби с неестественно выпученными глазами, увенчанными точками сузившихся зрачков, и распахнутым ртом, навсегда потерявшим очертание канцелярской скрепки, из угла которого пролегала бесформенная линия засохшей пенопластовой слюны. Шея его была немного свернута набок — голова упиралась в стену вагона, а пальцы на руках были скрючены, будто их свело одновременно. Пальцы правой руки сжимали чистое полотенце из комплекта белья. На левой стороне груди ткань серо-голубого комбеза Машинистов была испачкана большим бесформенным пятном, казавшимся почти черным, в центре которого зияла дыра. Ангел был мертв. Абсолютно и безоговорочно. — Где бригадир? — спросил Хмурый высокого бородатого охранника со смуглым лицом. — Нэ знает нэкто, — ответил тот с заметным восточным акцентом, — сэйчас его рэбята ыщут. — Странный, — спросил Хмурый, деловито и тихо, — ты этого парня знаешь? Я кивнул, продолжая как зачарованный смотреть на мертвое тело. Дарби… он хотел сказать мне имя «крота» в группе… Теперь не скажет… «крот» хочет остаться «кротом». Конец… Конец… — Конец, — пробормотал я. — Что? — глухо переспросил Хмурый. — Это Дарби, тот парень, про которого я рассказывал, — сказал я медленно, буквально физически ощущая, как в моей голове вращаются и щелкают невидимые шестеренки. — А как он сюда попал? — Хмурый внимательно посмотрел на меня. — Мне кажется, надо спросить бригадира об этом, — сказал я, глянув ему в глаза. — Я так и собирался, — кивнул Хмурый, ответив таким же внимательным взглядом. — Ничего здесь не лапать, — властным голосом обратился он к охране. — А вы двое — на кухню, никого не пускайте сюда. — Ну что там у вас? — донеслись с кухни встревоженные голоса. — Спокойно, туда нельзя, — отвечали охранники. — Жмур там, вам что, на жмура охота глянуть? Поезд вновь стал сбавлять ход, громыхая сцепками. Я беспомощно бегал глазами в пространстве купе, пытаясь уцепиться взглядом хоть за что-нибудь. Пепельница, полная окурков, пластиковый стакан с остатками кофе, электронный планшет с треснутым экраном возле койки, — наверное, Дарби его уронил. Голографический календарик с полуобнаженной красоткой, приклеенный к стене, видимо, бригадиром. Под откидным столом небольшой рюкзак… ах да… кобура! Кобура на поясе Дарби была расстегнута и пуста! Не носил же он в ней горстку семечек? КПК на поясе тоже нет. Полотенца аккуратно сложены, дваотсутствуют. А где второе?.. — Он что, полотенцем отбивался? — удивился Хмурый, разглядывая труп. — Да, — с досадой кивнул я, — от влезшего в окно павиана с опасной бритвой. — Чего? — вскинул брови Хмурый. — Да так, — вздохнул я, — вспомнил Эдгара По[74]. — А это кто? — Мужик один знакомый, — отмахнулся я. — А масло-то в кобуре на стенках свежее, — сказал Хмурый, наклонившись над телом. — Оружие недавно смазывали, вот на этом столике — тут тоже пара пятен есть. Где же пистолет-то? — Я думаю, — сказал я, — что вылетел пистолет в окошко, вместе с его КПК. — Думаешь, что его из его же пистолета застрелили? — удивился Хмурый. — А он убийцу в ответ колотил изо всех сил полотенцем? Силы были неравными… Я продолжал шарить глазами вокруг, не понимая ничего, хотя какая-то соринка в глазу у меня плавала… Мне вспомнилось неожиданно, что Дарби боялся малейшего сквозняка и даже в прокуренном купе отказался открыть окно… Значит, он не открывал… тем более до самого конца. А если открыл, то для чего? Насколько невыносимо ему захотелось воздуха… И это полотенце, последнее, что он взял в руки перед смертью… Стоп! Неужели… В моей голове мгновенно пронеслась череда образов-картинок… Меня просто подбросило, как пружина! Я поглядел на потолок, затем выскочил из купе и стал осматривать дверь снаружи. Точно! Вот она! Небольшая решетка на зажимах! Прямо над дверью, чуть левее! Я кинулся в купе, под недоуменные взгляды охранников, схватил оставшееся аккуратно сложенное полотенце и, обернув им руку, отщелкнул зажимы и снял решетку со стены — она была заглушена крепящимися к ней сзади металлическими пластинами наподобие жалюзи. Это делалось для того, чтобы запахи из купе не распространялись по вагону. Я сунул руку, обернутую полотенцем, в вентиляционное отверстие и нащупал там искомый объект. Осторожно ухватив его сквозь ткань, я вытащил на свет баллончик, пустой газовый баллончик, почти такой же, как тогда на заводе, только другого цвета. Беглый осмотр показал, что этот баллончик еще недавно содержал в себе Си-Эр-9 — мощный нервно-паралитический газ для военных целей. Был на форсунке таймер, но механический, двухчасовой — узнать, на сколько его ставили, возможным не представлялось… — Опа! — сказал вышедший вслед за мной Хмурый. — Вот оно как? Да? Газ? Сердце мое колотилось — я стал кое-что понимать: будто бы поймал в темноте чью-то руку. Теперь надо нащупать тело и лицо… только осторожно… Дрожь пронимала еще и потому, что я, кажется, начал думать похоже на этого убийцу — ведь в отеле «Гладиатор» в Персеполисе мне пришла в голову почти такая же идея! — Газ, — кивнул я, пытаясь скрыть волнение. — Нервно-паралитический. Поэтому открыто окно, и в руке у него полотенце: баллончик сунули снаружи, решетка была заглушена. Окно было закрыто. Газ пошел в купе, а табачный дым сперва перебил его запах! А когда Дарби почувствовал его, то схватил полотенце, чтобы сделать подобие повязки на лицо, но, видать, его уже свела первая судорога. А убийца, не ожидая никакого сопротивления с его стороны, просто вошел в купе, в дыхательной маске, просто вынул у него из кобуры пистолет, выстрелил, чтобы уж наверняка, открыл окно, чтобы выветрилось, и заодно избавился от пистолета… — Умно, — одобрительно протянул Хмурый, — только как же выстрела никто не услышал? — Ну не знаю, — я пожал плечами, — наверное, колеса гремят сильно… — Так-то оно так, — согласился Хмурый, — да напротив-то купе с нашими ребятами. Тут уж глухим совсем надо быть… — Не знаю, — повторил я, — как-то он это проделал… Надо сделать анализ ДНК с вентиляционной решетки и этого баллончика… — Где бригадир? — рявкнул вдруг Хмурый на подошедших охранников. С ними пришли еще несколько человек, которые, как и Хмурый, были сопровождающими, каждый в своем вагоне. — Не ори, Хмурый, — неприязненно поморщился один из них. — Нет нигде бригадира! Весь поезд перевернули! Машинист-водитель спрашивает, останавливать состав или нет? — Ни в коем случае. — Хмурый выпучил глаза. — Куда этот хрен подевался! Трезубец ему в задницу! — Может, что-то случилось? — предположил кто-то. — А как ты догадался?! — язвительно спросил Хмурый. — И правда! Жмур в купе бригадира! Сам он где-то шляется! Что-то произошло! — Ладно, Хмурый, ты охолонь, — примирительно сказал один из охраны. — Кто в купе сидел у вас?! — напустился Хмурый на того охранника. — Тут стреляют, прямо напротив! А у вас в ушах гарпии гнезда посвивали! Бардак, блин! — Зато мы зэка беглого поймали, — не сдавался охранник. — В трансформаторе сидел, между локомотивом и первым вагоном. Как его там не убило? И в пространство кухни втолкнули перепачканного черной пылью Кадыка, собственной персоной. Руки его были скованы сзади стальными браслетами. — Граждане начальнички, ну что же вам неймется?! Дайте сироте, калеке приблудному, помереть спокойно!!! — заголосил Кадык в голос. И вдруг он заметил меня. — А вот и мой родственник по линии бабушки! — заорал он, кинувшись ко мне. — Мы его с женой в город провожаем! Да скажи ты им! Кадык отчаянно подмигивал мне, так что казалось, у него нервный тик. Смуглый охранник сдавил его плечо своей крупной ладонью. — Ладно, — я махнул рукой, — отпустите вы этого клоуна. — То есть как это «отпустите»?! — возмутился Хмурый. — Я помощник бригадира поезда и в его отсутствие за все отвечаю! Теперь, значит, я буду беглых зэков отпускать на волю?! Ты его правда знаешь, Странный? — Ну да, — усмехнулся я, — мы с ним вместе сидели… — Сидели? — Брови Хмурого ушли в верхнюю часть лба. — Сидели в карантинной зоне на «Востоке», там у них грипп какой-то, вот он и свалил, чтобы не заболеть… Да и убил-то точно не он. — Откуда такая уверенность? — проворчал Хмурый. — Да вам любой скажет! — вновь заголосил Кадык. — Да Кадык с мокрушниками даже преф не раскинет, не то что руку пожать! Я честный вор! — Ладно, — поморщился Хмурый, — уберите его куда-нибудь отсюда. — Только без рук, цербера стремные! — опять заорал Кадык, болтаясь, как юла, в громадных руках охранника. — Странный, замолви за меня! Мы же с тобой с одного чайника хлебали! Меня разобрал приступ нервного смеха. — А что ты ржешь, как свиноконь, Охотник Странный? — Хмурый еще не остыл. — А что ты орешь, как голодный юварк, Машинист Хмурый? — в тон ему ответил я. — Надо делом заниматься, а не орать. Я вот, между прочим, уже нашел улику в виде баллончика. Надо определить время смерти, труп осмотреть, анализ ДНК, порасспрашивать публику… — Беда с вами, с умными, — пробурчал Хмурый, и я понял, за что его так прозвали. — А дисциплины у вас — хрен с маслом… Ищи вон, куда второе полотенце сперли… — Да, еще… — сказал я. — КПК Дарби пропал, а вот сломанный планшет валяется — надо бы и с него инфу снять. — Сделаем… Я мысленно сгонял с себя спирт, чтобы понять — что это было? Я явно не успевал за событиями, происходящими вокруг меня, и это было уже давно… Для меня — давно. Хмурый предложил устроить штаб в пищеблоке — я, словно во сне, кивнул, соглашаясь. Какая нелепость! Только что, совсем недавно, я говорил с этим человеком… он меня пытался сломать, но честно… У меня даже шевельнулось сочувствие… «Жаль, что мы не станем друзьями, Странный…» Я поймал себя сразу на двух мыслях. Первая была про то, что, если бы Дарби убили где-то там, далеко… я бы и не почесался даже… а вторая… Вторая вообще была абсурдной — зачем я так спорил и дерзил мертвому? Вновь я поразился своей особенности — весь ужас от ситуации (любой, почти) охватывал меня сильно постфактум. Неясно было, как я оставался жив все это время, зато стало понятно, почему меня считают таким отважным, хоть я трусоват по природе… Мне казалось глупостью уже все вокруг… Кроме разве что Ирины и моих к ней чувств… Но это тоже не очень помогало мне. Убили Дарби… Еще недавно мне заказал его ныне уже покойный Жирный Тэдди… Еще недавно, пару дней назад, я бы очень обрадовался, найдя его мертвым… Что изменилось-то? Ничего… Почти… Это из жажды халявы — я-то не смог вычислить «крота» и надеялся на «ангельское» участие… Врешь ты… Тебе обидно… Жалко… — Я с ним, пустите! — Этот решительный голос принадлежал моей любимой. Словно во сне, я ходил и двигался. — Милая, все нормально, — грустно улыбнулся я. — Только спать я пока не пойду… За спиной у Ирины столпилась почти вся аудитория, которая сидела с нами в буфете. — Дэн! Что случилось? — Ирина проскальзывала между туловищем и рукой охранника. — Опять убили! — кричала Дронова. — Вот ведь сволочи! — Странний! — кричал Азиз. Я крепко зажмурился, одной рукой взяв Ирину за ладонь, а второй отстраняя охранника. — Членам группы «кси-516» просьба остаться, остальным лучше разойтись, — крикнул я громко. — А я водку не допил! — крикнул усатый. — Никуда не пойду! — Все, кто в буфете, запишите свои места в мой планшет, — потребовал Хмурый. Начался галдеж наперебой… …Через полчаса нам с Хмурым удалось навести хоть какой-то порядок. Вызвали сопровождающего медика, который вместе с двумя охранниками пошел заниматься трупом. Поиски бригадира продолжались. Я настоятельно попросил Хмурого ограничить перемещения по вагонам, по крайней мере, пассажиров. Пришлось всем рассказать про убийство, а так как наши туристы знали Дарби и не очень его жаловали, разразились жестокие споры по поводу и без повода… Я понял, что выкручиваться перед Хмурым нечестно с моей стороны, но, раз такие дела, все меньше хотелось втравливать людей в мой личный бардак… Хотя личным-то он был только отчасти… На ближайшую станцию Горную-4, или, как ее называли, Дохлый Лев, хотели вызвать паладинов, но я с трудом отговорил. Я сказал «разберемся», я сделал умное лицо, я проявлял инициативу, и только ради собственной безопасности — я был противен самому себе… Был у меня самый последний, тайный аргумент для Хмурого, но я берег его на самый крайний случай, который, как я надеялся, не настанет. Я с кислым лицом вновь сел за стол, обуреваемый тяжелыми думами, глядя поверх голов гомонящих туристов и игнорируя Дронову, теребящую меня за рукав. Только Ирина взяла меня за руку и положила голову мне на плечо. Она понимала, что расспрашивать меня сейчас не стоит. — Слушай, Странный, меня вот-вот накроет паника, если так будет продолжаться дальше! — гаркнул мне почти в ухо нетрезвый Йорген. — Не успели мы тебя найти — и тут же труп нарисовался, ты не замечаешь, что последнее время всегда так? — Йорген, заткнись, пожалуйста, — не выдержал я, наливая себе из недопитой бутылки вязкую прозрачную жидкость. — И без тебя тошно! Оттого, что сейчас все начнут орать в голос и размахивать руками, ситуация не изменится. — Ты, ковбой, не заводись, — посоветовал Йорген, пьяно прищурясь. — Просто нам с тобой давно поговорить пора, по-серьезному… — Наши желания совпали, Йорген, — ответил я, выпивая залпом. — Мы с тобой наговоримся теперь всласть — времени навалом. — Вот, я давно хотел тебе сказать… — начал было тот, но его прервал вернувшийся Хмурый. — Бугор, короче, как в задницу канул! — взволнованно сказал он. — Я всю охрану в поезде на уши поставил, даже сам прошелся. Меж вагонов поставил по часовому. Мне кажется, что беда случилась… Значит, так, граждане и гости Свободных колоний! Последние слова его были обращены уже ко всем. — В связи с тем, что в поезде произошло убийство, да к тому же неучтенного пассажира, — продолжил он, — и в связи с отсутствием бригадира состава я, как заместитель бригадира скорого поезда номер четыре, принимаю на себя особые полномочия, так как бригадир поезда в моем лице является ответственным лицом клана Охотников Машинистов, а значит, и Совета Четырех Городов, выдавшего мне лицензию. Таким образом, слушаться всем именно меня и охраны, меж вагонов перемещаться только в сопровождении часового, объяснив ему причину своего перемещения. Соблюдать спокойствие и дисциплину — нарушители будут наказаны… — Как наказаны, шеф? — с идиотской пьяной ухмылкой спросил Йорген. — В зависимости от тяжести проступка, — нахмурился Хмурый, — вплоть до расстрела! Я возликовал мысленно, в воображении пожав Хмурому руку. Он избавил меня от сеанса воспитательной работы с пьяным Йоргеном. — Че, прям расстреляешь, если я громко пукну? — Йорген выпучил глаза, и мне захотелось дать ему под дых. К счастью, подоспела Сибилла и сделала это за меня, на что Йорген комично хрюкнул и попытался схватить ее за ногу. — Я надеюсь, вы понимаете всю важность соблюдения порядка и дисциплины, — продолжал Хмурый. — Так как предполагаемый убийца еще находится на поезде, соответственно любая паника и беспорядки будут ему только на руку и затруднят его обнаружение, в котором, мне кажется, все должны быть заинтересованы. Согласны со мной? Послышались одобрительные возгласы, и даже Йорген закивал. Мне нравилось, как повел себя Хмурый в этой ситуации, — он был молодцом. — Если кто-то что-то видел или знает что-то, что может помочь в обнаружении того душегуба, не стесняйтесь — говорите. Если кто боится — передайте мне через охрану: у нас Охотники честные, никому не скажут. Можете информировать Охотника Странного из долины Маринера, которого я назначаю своим помощником в расследовании этого дела… Я невольно усмехнулся — значит, теперь Хмурый становится моим боссом! Что ж, не самый плохой вариант! Поезд сбавил ход и почти остановился. — А кто выложит в Сеть информацию про убийство, я тому голову отвинчу, — сказал мой босс. — Поменьше трепитесь и сплетничайте: это тоже на руку убийце будет… В общем, так… Есть вопросы, пожелания? — Я хочу допить водку! — сказал усатый шахтер. — А я хочу в уборную! — сказала взволнованно Дронова. — Делайте что хотите, но чтобы не нарушать озвученных мной правил, — отмахнулся Хмурый, понимая, что вопросы, которые сейчас посыплются, будут в основном отвлеченного характера. Вновь начались шумные дебаты. Кто-то сказал, что вообще согласен жить в буфете и только принесет сюда спальник. Повара стали протестовать, отказываясь устраивать в буфете постоялый двор, а бармен урезонивал их тем, что больше девайсов можно будет набрать. — Только, ребята, никаких кредитов и заема, — говорил он, — у нас коммерческая организация — эрги вперед! — Как вам не стыдно! — сказала неожиданно Дронова. — Тут человека убили, а вы о деньгах… Дэн, ну расскажи! Что случилось! Мне так важно это знать! Я понял, что она не отвяжется, даже если ей сказать, что ее расстреляют. Вагон вздрогнул и, покачиваясь на рессорах, тронулся дальше. — Его задушили, а потом застрелили из собственного пистолета, — сказал я загробным голосом. — Какой кошмар! Кашмар-то какой! — Дронова почти прошептала эти слова, выкатив глаза и прикрыв рот ладонью. — Вот так вот. — Я назидательно закивал. — А я всегда говорила, что связываться с политикой — это опасно, — в тон мне сказала она. — А почему вы решили, что с политикой? — поинтересовался я. — Ну это же ясно как божий день! — всплеснула она руками. — Все из-за власти и денег! Разведка с Земли послала своих людей захватить власть на Марсе. И вот в Персеполисе губернатор, наверное, согласился сотрудничать, а Дарби — нет. Вот его и пришили, то есть придушили! Сначала итальянец, а теперь он! — Ладно, — сказал Хмурый. — Ты тут со своими потолкуй, а я пойду — если медик закончил, ребят порасспрашиваю, что слышали, что видели… — Хорошо, — кивнул я, — я потом подойду. — Добро. — А про какого итальянца она говорит? — спросил один розовощекий повар с черными густыми бровями. — Так, — сказал я решительно, — коль скоро новый бригадир поезда назначил меня своим помощником, вопросы буду задавать я, а вы отвечать, иначе мою голову разнесет, как переспелую тыкву! Имейте совесть, граждане! — Я готова рассказать все! — с энтузиазмом выпалила Дронова. — Все до мелочей! Честно говоря, именно этого я и боялся, но все же ободряюще кивнул полячке: — Интересно, что вы знаете об этом деле? — Ну в общем, ничего, — с заговорщицким видом ответила она. — Но кое-что мне известно! Я тяжело вздохнул и прикинул: закончили беседу с Дарби мы примерно в половине второго, чуть задержались в буфете и без чего-то два ушли в свой вагон. Скорее всего, Дарби был еще жив. Время убийства весьма размазано — где-то между двумя и пятью часами. Черт, надо бы дождаться мнения медика, но кто знает, сможет ли он в этих военно-полевых условиях выяснить точно время смерти? Окно было открыто, тело остыло быстро, только анализы, да… — Тогда опишите мне, пани Дронова, в подробностях весь сегодняшний день, — я имел в виду, конечно, ночь, — с того момента, как вы проснулись. — Когда я произносил слово «подробности», мне стало немного не по себе. — Значит, так, — начала Дронова, подобравшись, будто отвечала на экзамене. — Во-первых, спала я плохо, потому что полковник на верхней полке громко храпел, а за перегородкой кто-то разговаривал во сне. Мне даже кошмар приснился… — Вы лучше расскажите, что после кошмара было, — посоветовал я, пытаясь улыбаться. — Во сколько вы окончательно проснулись? — После кошмара? — уточнила Дронова. — Станция была, «Восток», кажется, называлась… — Да, — кивнул я ободряюще, — мы с Ириной там сели. — Ну и вот, — ответила она кивком, сосредоточенно глядя куда-то в сторону. — Я проснулась и пошла смотреть, кто еще из наших проснулся. А проснулся уже Азиз. Мы с ним покурили в тамбуре, потом встал Крис, пошел умываться, а когда вышел, сказал, что хочет поменять свое место, — очень нос у него чувствительный, а от туалета пахнет. Вот. Тут через какое-то время проснулась Аюми и полковник. Мы решили пойти завтракать в буфет. Крис и Аюми не пошли с нами. Вот, а потом я спросила у охраны, где бригадир поезда, и мне сказали, что заходил недавно, а вообще в буфете. Я пообещала Крису, что позову его. — И вы его позвали? — перебил я. — Постучала я в его купе, он долго не открывал, — продолжала пани с лицом человека, выдающего сокровенные тайны. — Потом чуть приоткрыл дверь и так грубо спросил меня — чего, мол, надо. Я говорю ему, что, между прочим, у них из туалета воняет, как из выгребной ямы, и Крис хочет поменяться, я сказала, что пожалуюсь на такое обслуживание! Он сразу струхнул, понял, что со мной шутки плохи! — А дальше? — спросил я, понимая, что с Дроновой я бы не стал шутить никогда. — Он сразу стал такой масленый, вежливый, — гордо ответила та, — пообещал, что поможет, скоро зайдет, все уладит. — А вы не заметили, один он был в купе или нет? — спросил я. — Я попыталась заглянуть, — честно призналась пани Аида, — но он загородил дверь своей тушей. От этого мне и стало любопытно: наверняка он был с какой-то женщиной… хотя непонятно, как такие мужчины могут нравиться… Она закатила глаза и прищурилась мечтательно, словно слушала какую-то прелестную музыку, хотя я, кроме стука колес поезда, не слышал ничего. — А потом? — спросил я. — Потом мы вошли в буфет, заказали еды и выпивки, — ответила Аида, — я не пью по утрам, то есть когда проснусь… Но полковник захотел… — Ну уж вас-то я точно не заставлял, — сказал молчавший доселе полковник. — Да я просто капризничала! — с вызовом ответила Дронова. — Ну и что? — Продолжайте, пани, — попросил я. — Ну и вот, — продолжила она, — потом мы с Азизом стали играть в нарды на КПК, потом пришли вы с Ириной… Я так обрадовалась, что вас не убили! — Спасибо, — кивнул я, — я тоже был очень рад, что с моими подопечными все в порядке… — И вот я подхожу к самому главному, инспектор! — вдруг сказала Дронова, прищурив глаза. — Инспектор? — невольно вырвалось у меня, я улыбнулся. — Я всегда мечтала попасть вот в такую детективную ситуацию! — Дронова зарумянилась. — Я страх как люблю детективы… Еще тогда, на заводе, я так надеялась, что вы все раскроете… по маленьким уликам и мелочам… Я даже была разочарована, что вы не нашли убийцу… Но сейчас вы сможете, потому что я вам помогу… — Огромное спасибо, — я не мог сдержать улыбки, — и кто же он? — Я, к сожалению, не смогла разглядеть его лица, — пожаловалась она, и меня тряхнуло, будто током. — Так?! — с нажимом произнес я. — Вот так! — победоносно заявила полячка. — Да, я видела убийцу! — Расскажите, пожалуйста, — попросил я. — Вам я расскажу. — Ее вид был таким, словно она делает мне одолжение, затем она понизила голос: — Но это между нами. Она обвела взглядом всех присутствующих, будто призывая их в свидетели. — Итак, — она откинула прядь русых волос со лба, — как только мы сели в поезд, было столько нервотрепки… Ну да ладно, не буду вас грузить… Так вот… Я — художник и, как вы, наверное, знаете, пишу марсианские пейзажи. От охраны я узнала про то, что в нашем вагоне есть сзади турель. Я попросилась там поработать — ведь она выступает над крышей, а мне нужны панорамы. И вот сижу я в кресле стрелка, запах там потный и противный. Пялюсь в этот плексиглас и рисую шедевр за шедевром — такого нет на Земле! И тут вижу… — Что?! — опередил мой вопрос второй повар, блеклый шатен. — Что? — гордо вскинула голову наша туристка. — Человека, ползущего по крыше вагона, цепляющегося своими корявыми пальцами за покрытую сажей крышу раскачивающегося вагона. Тут внезапно полыхнула марсианская зарница, и в его зубах блеснул большой кинжал! Он лез по крыше, злорадно ухмыляясь, и я поблагодарила Иисуса, что не включила в кабине свет, который мог бы выдать меня… Я обмерла: вдруг его взгляд остановился на мне! И он вперил свои глаза, словно гипнотизируя меня… Рот его оскалился, и зубы сверкнули во вспышке молнии — он смеялся, глядя мне в глаза!.. — Э-э-э, Аида, — вмешался Азиз, — ти говориль, что лица не видиль, а ножь с зубами видель — как так? — Да ну тебя в задницу, Азиз, — нахмурилась Дронова, — глаз художника — это тебе не глаз торчка! Я видела это лицо, но оно показалось мне серым и мертвым… — Значит, лицо вы видели? — спросил я. — Да! — раздраженно выкрикнула пани. — Видела! Но оно было искажено злобой и жаждой крови! Вот! Эти черты не подходят к нормальному человеку, и только теперь я поняла, что это убийца! Вообще было темно. — А как он был одет? — спросил я, стараясь сохранять спокойствие. — Ну как? — Дронова поглядела на меня, словно я был Очень Глупым Человеком. — В комбез, как тут у вас на Марсе принято… В комбез, серый такой… — В котором часу это было? — Я опять налил себе. — Я вообще-то не засекла, — гордо сказала Аида, — но могу сказать точно! Мы собирались идти на вечеринку с вами, к пяти, а это было около четырех. Без четверти… Или нет: почти четыре… Как-то так… — А что-то запомнилось вам в этом человеке? — спросил я. — Да. — Дронова наклонилась над столом. — Когда он увидел меня, в его глазах мелькнул испуг! Испуг! Он развернулся и пополз обратно! Он испугался, что я увидела его… Боюсь, что меня тоже убьют, как свидетеля… Дэн! Помоги мне… Я не хочу умирать сейчас… Я еще не написала своей главной в жизни картины… Она тяжело вздохнула и взяла правой ладонью свое левое запястье, будто считая пульс… Я горячо поблагодарил ее за помощь, пообещав защитить. Она сказала, что, пожалуй, я должен неотлучно охранять главного свидетеля этого дела. Я сказал, что попробую, а Ирина посмотрела на меня с некоторой тревогой. С Йоргеном разговаривать было бессмысленно, но Сибилла сказала мне, что из их перегородки плацкарты она видела тучного человека в комбезе Машинистов, похожего на бригадира поезда. За день он проходил раза два или три. Видела Аюми, которая ходила по вагону, и Криса, который около половины второго пыхтел с чемоданами, переезжая в другой плацкартный закуток, и охрану, несколько раз проходящую по поезду в течение суток… Повара оба подтвердили, что видели бригадира в районе кухни несколько раз за день, и один раз он беседовал с пани Аидой, которая ругалась с ним, после чего он ушел, а туристы пришли в буфет. Потом я говорил с шахтерами из вагона, где ехали наши туристы, но они не сказали ничего существенного: многие видели бригадира, Криса, Аюми, Дронову и других пассажиров, проходивших по плацкартному вагону. Как и ожидалось — времени никто не засекал. Ирина глядела на меня глазами, полными надежды, а я понимал, что вряд ли эту надежду оправдаю. Мне даже захотелось поговорить с ней — про Олимп, про эту базу. Я хотел донести до нее то, что пытался донести до покойного Дарби, — я думал, что нам надо сбежать по прибытии поезда. Я хотел убедить мою любимую женщину в необходимости такого поступка… После этого вернулся Хмурый с медиком, которого звали Серый, и попросил меня пройти с ними. Я сказал Ирине, чтобы она подождала, и пошел с ребятами. Тело из купе уже унесли в холодильник буфета, что сразу отбило у меня аппетит. Хмурый сказал, что бригадир до сих пор не найден, и выразил идею, что с ним что-то случилось, уже без всяких сомнений. Я сказал, что, наверное, его убили, либо он прячется в угольном ящике, либо спрыгнул с поезда на ходу. Хмурый сказал, что пойдет в вагон с туристами начинать обыск, и попросил меня обождать его в купе… Я спросил медика, что он думает по поводу тела покойного, — но он не сказал ничего интересного: уровень серотонина в крови был чуть завышен, и токсины в крови имеются, огнестрел, время смерти предположительно от двух до четырех часов, и надо сделать массу анализов. К тому же он добавил, что никогда не работал судмедэкспертом. Я вздохнул и сказал, что я никогда не был дознавателем. Хмурый пошел осматривать вагон туристов, а я остался один в купе бригадира, сидя напротив койки, где убили Дарби… Я неудачник — вот первая мысль, которая возникла в моей голове: а что, если бы я перешагнул через себя, как я это обычно умею, и сказал бы Дарби, что буду с ним дружить? А что, если бы я вообще не взял этой группы туристов? А что, если… Я смотрел на койку, с которой вынесли тело… Да… теперь я немного иначе думал про все, что мне довелось увидеть. — Да, сэр, будьте так любезны, — сказал темнокожий бармен, кинув мне сдачу с доллара в виде двадцати пяти центов и подвинув ко мне телефон. — Вы знали Дарби Гордона? — Дарби Гордон? — сказал я. — Впервые слышу… — Но, прошу прощения, вы появились здесь незадолго до убийства… А теперь говорите, сэр… — Я прошу прощения, виски со льдом, пожалуйста, — сказал я. — Да, сэр, — ответил он, игриво подбрасывая бутылку. — Вы из полиции? — Нет, что вы. — Я опрокинул стакан. — Я из муниципалитета, приехал к вам за отчетностью… Кстати, к вам не заходила в бар одна моя хорошая знакомая, Ирина Кожевникова? Она моя старая подруга, мне хотелось бы знать, мистер… — Сэм! — протянул мне руку бармен. — Просто Сэм. — Дэн, — улыбнулся я. — Такая леди, со светлыми волосами и серыми глазами? — спросил он. — Да, — кивнул я, — у нее каре, она ездит на синем «бьюике» шестьдесят седьмого года. — Давно не видел ее, сэр, — ответил бармен. — Она заходила около недели назад с каким-то мужчиной средних лет… — Как он выглядел? — спросил я, протягивая ему долларовую банкноту. — Извините, сэр, я не разглядел его, — смущенно произнес бармен. — Он не заказывал ничего, заказывала только она, эта леди, а он сидел в дальнем углу возле музыкального автомата. Высокий, крупный такой, кажется, в свитере и брюках для гольфа, бежевых таких… — Сэр, слышите меня? — раздался каркающий одышливый голос сзади. — Вы искали старого Хью? — Дэн! Странный! Ты меня слышишь?? — в купе раздался голос Хмурого. — Зайди в купе охраны в соседнем вагоне, тут есть вещь интересная… Я вздрогнул от неожиданности, озираясь по сторонам, — селектор в купе проводников, из которого доносился голос Хмурого, не горел светодиодной лампой вызова — именно от этого я встрепенулся, вытащенный, словно рыба в неводе, из пучины мыслей. Со мной будто заговорил стол. Стук колес поезда отсчитал шесть ударов, и я сказал: — Иду… Надо сосредоточиться, собраться с мыслями… Надо… Чужой запах встретил меня в последнем вагоне. Только я открыл дверь тамбура и сделал несколько шагов — в коридоре вагона, покачиваясь в такт движению поезда, появился сам Хмурый. — Вот! — крикнул он в голос, и некоторые люди, сидевшие на полках, обернулись. — Что «вот»? — спросил я. — Ключ! — сказал Хмурый, словно я должен был все сразу понять. Он держал в руке никелированный Г-образный штырь с шестигранным сечением, обмотанный полоской красной изоленты. — Ключ? — переспросил я, глуповато прищурившись. — Да! — с каким-то злорадством сказал Хмурый. — Ключ бригадира! Мы нашли его в купе охраны! — Позови часовых из этого купе, — попросил я. — Уже позвал, — удовлетворенно хмыкнул Хмурый. Подошли часовые. — Где вы это взяли? — грозно спросил Хмурый, словно предъявлял тяжкое обвинение. — В смисле? — спросил высокий чернявый охранник с восточным акцентом, тот самый, который поймал Кадыка. — В прямом! — рявкнул Хмурый. — Ну… — протянул второй охранник, коренастый, с большим прыщом на подбородке, — кто-то потерял из наших… — Где? — требовательно повторил Хмурый. — Да это… — слегка смущенно принялся объяснять охранник, — мужик из пассажиров на полу нашел и нам отдал… у нас-то все на месте, за ключами следим… — А почему ты решил, что это ключ бригадира? — спросил я Хмурого. — Он разноцветной изолентой ключи маркировал, — ответил тот, — у него их целая связка была, этот ключ стандартный, у всех наших есть: от переходных межвагонных дверей и от выхода… — Так какой мужик вам это дал? Где он? Мы вернулись почти к тамбуру. В одном из крайних закутков сидел пожилой сухощавый мужчина с игровой приставкой в руках. — Он, — лаконично сказал охранник с прыщом. Хмурый стал его расспрашивать, где тот нашел ключ. Оказалось, что этот человек полез под свою полку, в рюкзак за сигаретами — и нашел на полу этот ключ. Решив, что он принадлежит Машинистам, отдал его охране. О том, как он попал под его койку, мужчина не имел ни малейшего представления и бригадира поезда не видел. Пару раз отходил курить… — Ясно… — Хмурый сжал губы. — А мне нет, — ответил я, когда мы вышли в тамбур покурить. — Что-то мне подсказывает, что бугра грохнули… — затягиваясь сигаретой, сказал Хмурый. — И наверное, тот же малый, что вашего Дарби порешил: больше-то некому, пожалуй… — Больше некому… — задумчиво повторил я, глядя в окно на проносящийся пустынный пейзаж, перемежаемый ярдангами. — Ох как мне это все не нравится, — вздохнул Хмурый. — Жили себе, жили… и так проблем навалом, а тут еще это дерьмо… У тебя хоть кто-то на заметке есть? — Не знаю пока. — Я помедлил с ответом. — Скорее всего, кто-то из наших, из группы… Только вот многое пока в голове не укладывается. — Так давай укладывай, — произнес тот под стук колес, — я тоже поразмыслю. — Надо шмон устраивать, глобальный. — Я тоже вздохнул, представив себе перспективу этого мероприятия. — Ну с этим-то мои ребята справятся, — спокойно кивнул Хмурый. — Вот и отлично, — ответил я с плохо скрываемым облегчением. — Это сильно упростит дело. На том и порешили. Сначала Хмурый предложил проверить три последних вагона: этот, что с туристами, вагон-буфет, где произошло убийство, и «верблюжатницу», вместе с поклажей на зверях. Я вернулся в буфет и стал чертить на электронном планшете схему поезда, расположение опрошенных людей в разное время. Сбоку этого своеобразного чертежа я писал график событий, располагая в левой графе время, а в правой — что происходило в поезде. Через плечо постоянно заглядывала пани Аида, которая пыталась давать ценные советы, и не только она. Я постоянно отвлекался и, отбиваясь от расспросов, посылал всех к марсианскому дьяволу — работать было невозможно. Ира не хотела идти со мной в купе, где недавно убили Дарби, а отпускать меня туда одного решительно отказывалась — ей было без меня одиноко и жутко. Публика вокруг продолжала хаотичное и сумбурное, параллельное моему, расследование, и кандидатура убийцы менялась несколько раз за пятнадцать минут. Вспыхивали шумные споры, кто-то даже начал кричать, пока не подошел часовой и не навел порядок. Хмурый тоже не сидел без дела. Он отрядил своих людей обыскивать вагоны, вместе с вещами и пассажирами. Он велел охране при сопротивлении применять сначала уговоры, а потом силу. По его словам, отказ в досмотре означал стопроцентную виновность. Я позавидовал его методам, смекнув, что несколько штук виновных будут найдены в ближайшее время. Ира заказала у бармена две чашки эрзац-кофе. А я отчетливо понял, что вляпался не то чтобы совсем, а по самые усы и ноздри: не «крот», так Вэндерс, не Вэндерс, так танки, — а Большой Брат все следит за тобой. На меня вдруг опять навалилась безысходность — я почувствовал, что будто кто-то сзади подставляет мне «рожки» и напевает: «Дом горит, дурак не видит, дом горит, дурак не видит…» Я чувствовал, что меня опять обводят вокруг пальца, много, много людей… И… обведут… Что я знаю? Как всегда… Почти ничего… И что самое безнадежное — если тот человек, которого я пытаюсь изобличить, работает на этот пресловутый «Пантеон», мои акции стремительно падают: ведь, по слухам, туда набирают лучших из лучших. Этот человек должен быть отличным бойцом и диверсантом, прекрасным лицедеем и мастером спецэффектов, да плюс ко всему обладать некими сверхспособностями. Одним словом — «элита». А я? А я просто Странный, и ничего больше. Будто прочитав мои мысли, Ирина ласково погладила меня по щеке. — Не переживай, — тихо сказала она, — ты найдешь этого «крота», Пастух Глюков… Мы найдем… мы вместе, помни… Она размешала пластиковой ложкой мой кофе и подвинула стакан ближе. Я внимательно посмотрел ей в глаза, а она улыбнулась кончиками губ, и эта тень улыбки наполнила меня спокойной радостью сильнее, чем тысяча поцелуев. Я молча кивнул, улыбнувшись в ответ, и отпил из стакана горячую жидкость. Наступил день — и многие из энтузиастов частного сыска и просто любопытствующие все же стали расходиться по койкам. На окна вагонов опускали металлические солнцезащитные жалюзи. Продолжалась спокойная размеренная жизнь, подчиненная такому же размеренному стуку колес и покачиванию вагонов. Казалось, ничего не произошло и никакого Дарби не было вовсе, а начальник поезда просто сбежал, вспомнив, что не выключил дома утюг. Во всем плохом всегда есть что-то неестественное, чужеродное… Тут я услышал за спиной явно нарочитый кашель и хлюпанье. Я резко обернулся — это был один из охранников вагона-буфета. Рыжий, с большим красным носом, который словно извозился в пигменте волос. Этим носом он и хлюпал в паузе между стуком колес поезда. — Тама, эта… — сказал он, делая волнообразный жест рукой, — мы урку того в хозблоке заперли… вот… Казалось, я должен был что-то понять. — И? — спросил я с легким нетерпением, не собираясь понимать ничего. — Ну… — он натужно прищурился, будто подбирал слова, — он шуметь начал, Странного зовет, а… это… Хмурый сказал, что ты и есть Странный… Да? — Да, — кивнул я, поджав губы, — что ему надо? — Да вот не говорит, гад, — выпучил он глаза и опять хлюпнул красным носом. — Говорит, Странного позови, говорить с ним хочу. Вот… Я шумно выдохнул. — Пани Аида, — позвал я. — Да, пан инспектор! — с готовностью откликнулась полька. — Вы тут проследите за обстановкой, а я сейчас вернусь, — сказал я деловито. — Я прослежу, пан инспектор! Я поморщился. — Ты надолго? — спросила Ирина с досадой. — С нашим «зэка» пообщаюсь и приду, — ответил я, вставая. — Приходи скорее. — Ирина поглядела на меня с мученическим выражением лица. — Конечно, милая… — Не переживай, Ирыся! — горячо сказала Дронова. — Он скоро будет: наверное, преступник хочет признаться! Ирина тяжело вздохнула, а Дронова ободряюще стиснула ее локоть. Мы с рыжим пошли, раскачиваясь на колеблющемся полу вагона, к хозблоку, рядом с купе убиенного Дарби. Рыжий достал пистолет на изготовку и сказал через дверь: — Слышь! Идет к тебе твой Странный! Ты это… без ерунды давай, а то шлепну, понял? — Да понял я, понял… — послышался глухой голос Кадыка за дверью. Рыжий вынул ключ и, повернув его в замке, отодвинул дверь. В узком, забитом разным хламом отсеке на перевернутом ведре восседал Кадык, который, завидев нас, нервно сплюнул на пыльный стальной пол. — Я только с ним разговаривать хочу, — гордо заявил он, словно хвастался какими-то глубокими моральными принципами. Рыжий какое-то время буравил его взглядом, потом хлюпнул носом и, повернувшись ко мне, сказал: — Я это, за дверью буду… — Тока жало к дырке не щеми! — с пафосом произнес Кадык. — Ты хлебало-то, это, прикрой, — вновь шмыгнул носом рыжий и вышел за дверь, с треском ее захлопнув. Некоторое время Кадык смотрел на меня с некой горечью, будто я чем-то его обидел. — Гляжу, в начальниках ты ходишь? — сощурясь, спросил он, наклонив голову набок. — Да ладно, — ухмыльнулся я, скрестив руки на груди. — На Хмурого шестерю. А вообще у Охотников нет начальства, кроме главы клана: у нас, ты знаешь, все по понятиям живут… — Ну да… ну да… — закивал он часто. — Ты мужик-то нормальный, как я погляжу… Ты скажи мне… что тут творится за хрень? Я с «Востока» потек, а тут — раз, и налип, прям сразу… Ты… Я про тебя слышал… Ты вроде как… это… Он замялся, напомнив мне рыжего. — Подгоняю запары? — помог ему я. Он вскинул на меня дикий взгляд, сверкающий в забористой с проседью щетине. — Скажи мне, как мужик: из-за тебя эта запара? Он судорожно сглотнул, и я понял, почему его прозвали Кадыком. — Не совсем, — ответил я, — но меня тоже задело. И интереса моего тут нет… — Я просто хочу понять, что говорить, а что — лишком… — Говори все, — посоветовал я. Тот горько ухмыльнулся: — Все скажешь — под грунт ляжешь… — Он опять сплюнул. — Слушай, Кадык, уважаемый, — я не выдержал, — я к тебе хорошо, ты ко мне хорошо — чего ты очкуешь? Сдавать я тебя не сдавал и не сдам: знаю, что не фраер ты. Ты меня звал говорить? Говори… У меня без тебя проблем хватает… Он недоверчиво поглядел мне в глаза. — Ладно… — вздохнул он, глядя куда-то в пол. — Поможешь мне? — Чем смогу, — кивнул я. — Сможешь! — убежденно сказал тот. — Я тебе расскажу кой-чего, а ты уж постарайся, чтобы Кадыка не обмакнули… — По-ста-ра-юсь, — по слогам сказал я, чувствуя, что желваки на лице напрягаются. Кадык опять выдержал театральную паузу. — В общем, так, — вздохнул он, — меня могут грохнуть… От тебя зависит… — Слушай, хорош уже. — Я махнул рукой. — Вошел я в поезд, — решительно начал Кадык, — схоронился в трансформаторе… Поспал, съел, что припас… А бабка? Что с нее взять? Мало ей было моих девайсов… В общем, я-то ходок тот еще. Жрать приспичило, я думал, она меня накормит, а она, жаба, ни в какую! Дескать, щас охрану позову, мы не договаривались, я тебя провела — вон иди у землюка проси… Ну я что? Я на крышу — жрать-то охота, а где вы, я не знаю… вот… пополз я к пищеблоку… ползу по крыше буфета… — То есть на последнюю крышу ты не лазил? — А на фиг? — удивился Кадык. — Чем меньше народу тебя видит… — Дальше, — попросил я. — Ну… ядрены пассатижи… Решил в задний тамбур лезть — хоть там и охрана рядом, да в переднем люди чаще курят, да и не возвращаться же? Цапанулся и поглядел… — Как цапанулся? — поинтересовался я. — А так! — Кадык расстегнул свой серый замызганный комбез, и я увидел на его голой груди что-то вроде портупеи. Он снял с липучки закрепленный на ней моток какой-то ленты. — Нанки! — сказал он. — Что? — переспросил я. — Ну подтяжки с нанониткой, — снисходительно пояснил он. — За вытяжку на вагоне цепляешь — глядишь в тамбур, а потом через эту вытяжку и достаешь: удобно… Тут у меня в голове сверкнула бледная тень мысли. — Ага, понял, — кивнул я. — Ну так вот, — продолжил Кадык, — цепляю я нанки, ветер в морду, свешиваюсь к окошку… а там… — Что? — спросил я, стиснув зубы, пытаясь не выказать волнения. — Что… — повторил Кадык, — мужик мужика душит… да еще так жутко… двумя пальцами… тот дергается и на меня… прям мне в глаза… выпучил, блин, вот лопнут… — представь, как я очканул?!! Он сам тяжело дышал, вспоминая кошмарные впечатления. — В общем, кто душил, я не видел, — продолжил он глухо, — но вот того разглядел… лучше бы не смотрел я… Усы торчком… рожа… что твоя сигарета — красная, жуткая… Концы отдавал… Ну я от мокрухи стараюсь подальше лежать… Напугался от неожиданности я, понимаешь? Рванул нанки кверху… да за поребрик сапогом зацепился… грохнул немного. Вот, думаю, слышал он, мокрушник, значит, что кто-то по крыше шарится… А дальше сплоховал — полез к последнему вагону, где турель, думал, там схоронюсь на время… а тут… зарница сверкнула — вижу: сидит кто-то… в темноте не разобрл… На шухере, наверно, в другом вагоне кто-то был… тут уж я совсем переконил, чуть не побежал назад, к локомотиву… Вот… Есть перехотелось… А пока бежал, дверь в последнем тамбуре буфетного вагона лязгнула — видать, жмура выкинули… А мож, еще чего… Так я топал, что в трансформаторе меня и замели обратно… Вот… — А кто душил, ты не видел? — спросил я, стараясь быть спокойным. — Не… — покачал тот головой, — мужик какой-то или баба, но крупная… приземистая… — А ножа в зубах у тебя не было? — вдруг спросил я. — Какого ножа?! — Кадык вытаращил глаза. — Я с притыкой не дружу! Понял? Я — вор… — Ладно, — успокоил я его, — понятно… А с чего ты решил, что тебя грохнут-то, если ты убийцу не видел? — Так эти… — Кадык досадливо крякнул. — Машинисты, итить их в душу, через весь состав меня с браслетами провели — уж то-то мокрушник заметил, небось смекнул, что я по крыше лазил-то. Ну… А откуда он знает, что я его аватарку не срисовал? — Да… — протянул я… — Волосыдлинные были у убийцы? Почему про бабу подумал? — Я ж секунды смотрел… силуэт покатый… такой… Ну не знаю — на улице ночь, а в тамбуре тусклый свет, я тени только видал, просто этот… ну… кого решали… К стеклу лицом привалился… тому через плечо… — А тот, кого душили, как выглядел? — спросил я. — Ну… — кивнул Кадык, — ворот комбеза серый, с нашивками, типа машинистский, в усах еще… щекастый такой… — А время можешь сказать? — спросил я. — Ну… — протянул Кадык… — я только потом глянул — четыре было примерно… — На последний вагон точно не лазил? — Зачем! — Он выпучил глаза. — Я от таких джипегов здорово очканул — и назад, в трансформатор… Дык я что толкую-то… — Он как-то сник, опустив плечи. — Замочить меня могут, боюсь… Я вспомнил Дронову, которая тоже опасалась за свою жизнь. — Не переживай, Кадык, — сказал я, усмехнувшись. — Там, в турели, сидела наша туристка, которая сама тебя до смерти перепугалась, а убийца тебя не видел, разве что догадался, да и то — вряд ли… В дверь деликатно постучали. — Да! — громко сказал я. Дверь отъехала вбок, и на пороге появился Хмурый, рыжий и доктор, который осматривал труп. Рядом топтался неопределенного возраста мужчина с розовыми веками и лихорадочным блеском желтых глаз. Волосы на голове его напоминали картину неизвестного художника «Взрыв на макаронной фабрике». — Ну что? — с порога гаркнул Хмурый. — Признался наш сирота? Он тут шухер устроил? — Все нормально, — сказал я, — пока помогает человек. — Да! — крикнул Кадык. — Ворье не мочит! — Тихо ты! — хлюпнул носом рыжий. — Пошептаться бы, Странный, — сказал Хмурый на полтона ниже. — Пошли…
— Значится, так, — сказал Хмурый, когда мы уселись в купе покойных (именно «покойных», так как я уже отчетливо понимал, что бригадир поезда Джеймс убит, и даже свидетель этого есть), — Серый, — он кивнул на доктора, — со жмурами мало дела имел, но мужик он башковитый оказался… Серый благодарно кивнул: — Я просто подумал, узнав про газовую гранату… Хмурый остановил его жестом. — Так вот, — продолжил Хмурый, — он, то есть Серый, время убийства определил примерно — от двух с небольшим до трех… — От двух до трех утра, — вставил Серый. — Я и говорю… — вновь нахмурился Хмурый. — Но мужик-то он башковитый, это я говорил: нашел он химика с шахты. Тут невзрачный человек с выброшенными к небу космами серо-желтых волос кивнул и часто замигал красноватыми веками — губы его слегка невралгически задергались… — Говори, — повелел Хмурый. — Вот! — сказал химик. — Именно, именно! Все воззрились на него. — Я посмотрел этот ваш баллончик. — Тут он непонятно чему улыбнулся. — Это же паралитик… Да… Он опять кивнул как бы сам себе. — У меня есть «Спектр-7», — продолжил он. — Это что такое? — спросил я. — Это отличнейший спектроскоп девятого поколения, — пояснил он, — частично я его доработал: газовый анализатор… — Давай, профессор, не запаривай, — проворчал Хмурый. — Я хочу сказать, — сверкнул глазами химик, — что этот Си-Эр-девять является О-этил-Эс-четыре, диизопропиламиноэтилметилфосфонат, группы «эр», последнего поколения, и… — Ну не все здесь Менделеевы-то… — недовольно прервал его Хмурый… — В общем, так, — кивнул химик, — в газовых гранатах типа «Вэ-9, Эр-Си» используется особый реагент, вступающий в контакт с кислородом и являющийся своего рода окислителем и катализатором… — Короче, Менделеев! — не выдержал Хмурый… — Я просто говорю о консервантах фосфатной группы… Повисла пауза, прерываемая только скрежетанием зубов Хмурого и хлюпаньем красного носа рыжего. — В общем, «Спектр-7», — сказал химик, вздохнув, будто распрощавшись с надеждой на понимание публики, — помог мне определить, когда из баллона вышел газ… — Когда? — невольно вырвалось у меня. — Есть небольшая погрешность, — как-то жеманно ответил тот, — но могу заявить, что это было между двумя десятью и двумя сорока… — Ошибки быть не может? — вновь спросил я. — Вот вся ошибка, — картинно развел он руками, — тридцать минут… — Тридцать минут… — повторил я, — понятно, это очень важно… Я снял с пояса недавно обретенный планшет и начал забивать туда полученную информацию. — Что тебе «зэка» сказал? — Хмурый тронул меня за рукав. — Видал кой-чего, — махнул я рукой неопределенно… — Ну? — Казалось, Хмурый понял, что я что-то недоговариваю. — Ничего особенного, — ответил я, вставая. — Вот вы выяснили важнейшую вещь: время газового отравления. Сколько понадобится, чтобы человек в купе задохнулся? — Учитывая объем купе, — сказал химик, озираясь по сторонам, — прокуренность помещения… ну… не больше пяти — семи минут… — Прекрасно, — кивнул я. — Дело, в сущности, пустячное: осталось определить — кто где находился с двух часов десяти минут до без десяти три примерно. Ладно, пойду мучить своих расспросами. Я вышел в коридор и почти сразу почувствовал, что за локоть меня поймал Хмурый. — Что? — только и спросил он, разворачивая меня за плечо. — Кадык видел, — сказал я полушепотом, — как в районе четырех кто-то душил бригадира в последнем тамбуре буфета… — Кто? — свистящим шепотом, сливающимся с шумом поезда, переспросил Хмурый. — Он не разглядел. — Я покачал головой. — Испугался и сейчас боится. Его слова подтверждает наша туристка Дронова: она видела, как тот полз по крыше без чего-то четыре, когда сидела в кабине турели. Потом лязгнула внешняя дверь вагона, так что… — Ясно, — кивнул Хмурый, — Джим… значит… Джим… Я так и думал… Он тяжело вздохнул. — Сколько я на линии работаю — никогда такого не было… — Ладно, — кивнул я, — пойду на свою каторгу туристов дальше мурыжить, а вы обыск заканчивайте. Да, Хмурый, сможешь прислать мне охранников из буфета и из последнего вагона? — Минут через двадцать, добро? — сказал Хмурый. — Добро, — вновь кивнул я.
Я начал действовать по составленной схеме: надо отметить, что я не особо проницательный человек — больше эмоциональный, да и никогда не играл в «сыщика». Именно по причине того, что мысли в моей голове отчаянно путались, да и нервное истощение последних дней давало о себе знать, я составил график событий, в который продолжал вносить всякие поправки и от которого можно было отталкиваться в случае нестыковки в показаниях свидетелей. Время я расставлял приблизительно: 23:45 Отправление поезда со станции «Восток». В поезде появляемся мы с Ириной и Кадык. (Этому предшествовал обыск с литерного бронепоезда.) 00:10 Дронова, Азиз, Крис, Аюми (которая пошла умываться) и полковник встречаются в тамбуре. Крис заявляет, что хочет поменять свое место, так как от туалета скверный запах. Дронова обязуется позвать бригадира поезда из соседнего вагона-буфета. 00:20 Дронова стучит в дверь купе бригадира Джеймса, тот открывает, загораживая проем двери. Скорее всего, он прикрывает сидящего там Дарби. 00:30 Мы с Ириной встречаем Дронову, Азиза и полковника в буфете. Остальные туристы не в курсе, что мы в поезде. 00:50 Меня зовет бригадир поезда в купе, где я беседую с Дарби. После этого бригадира видят в вагоне с туристами, где он идет к Крису перебить его билет и выбрать ему новое место. Это происходит примерно в районе начала второго. 01:30 Окончание моей беседы с Дарби. В коридоре я вижу бригадира поезда, который выходит из последнего тамбура. Примерно в это же время Крис переезжает на другую койку. Охрана совершает обход. 02:10–02:40 Кто-то кладет в вентиляционную трубу газовую гранату, а затем убивает Дарби. 03:50–04:00 Дронова делает наброски, сидя в кабине турели, и видит ползущего по крыше вагона Кадыка, который, в свою очередь, увидел, как в последнем тамбуре буфета убивают бригадира. 05:00 Начало вечеринки в буфете — все туристы присутствуют. 06:00 Обнаружен труп Дарби в купе бригадира поезда. Я был уже более чем уверен, что Дарби убили из-за нашей беседы, вернее, из-за того, что Дарби решил найти «крота» в группе. Я почти не сомневался, что бригадир поезда был двойным агентом и работал как на Дарби, так и на «крота», а скорее всего, даже «крот» просто перекупил Джеймса, назвав сумму, которую обещали за голову перебежчика-Дарби. А тут было несколько вариантов: либо нас подслушивали, — но кто и каким образом? — либо Дарби какими-то своими действиями выдал намерение достать нашего «крота». Или же Дарби поделился планами с Джеймсом, но в этом я сильно сомневался: Дарби был предельно осторожен и далеко не глуп. Единственный его промах был в том, что позвал он меня через Джеймса… Но, с другой стороны, наша группа и так уже на виду у публики… Оставался конечно же вариант, что Дарби убил шальной, случайный охотник за головами, но я сомневался, что такой мог сесть с нами на «Востоке», учитывая, что там карантин и все такое… А если бы сел в поезд раньше, он и убил бы Дарби раньше, и времени на это было предостаточно. Так что, значит, скорее всего, это работа нашего «крота», который понял, что Дарби собирается объединиться со мной, — это было бы еще опаснее для него, чем ежели наш союз с покойным Джованни. В данном случае все становится на свои места. Следовательно, Джеймс, бригадир поезда, был нанят разведкой как агент уже давно, раз о его существовании знал и Дарби, и «крот». Значит, Джеймс и был сообщником «крота», и пока никто еще не доказал, что Дарби убит именно «кротом», а не бригадиром по его приказу. Вот предполагаемая (а скорее всего, фактическая) смерть бригадира могла быть только на совести сотрудника «Пантеона». Хотя было в этом деле кое-что, что подсказывало сам механизм убийства. А именно: баллончик с газом и пистолет. Если бы Дарби убил Джеймс, то баллончик был бы не нужен: бригадир просто всадил бы в своего гостя пулю из пистолета с глушителем, будучи с ним в одном купе, — и все! Значит, Джеймс по какой-то причине отказался убивать Дарби или же только подложил баллончик с газом: заметь кто-то бригадира, копающегося в вентиляции собственного купе, — никто бы ничего не заподозрил, а вот если бы это делал пассажир — это бы запомнилось. «Кроту» было необходимо лично досмотреть Дарби и лично удостовериться, что он мертв, выстрел был уже контрольным. Видимо, разведчика интересовали записи в КПК, который бесследно исчез. Я был уверен, что в планшете с треснутым экраном ничего любопытного не будет. «Крот» убирает свидетеля и сообщника в лице бригадира — это тоже казалось вполне логичным. А затем подкидывает ключ бригадира под койку какому-то шахтеру. Именно подкидывает, так, чтобы его быстро нашли… Но зачем? С какой целью? Это нужно немедленно выяснить… Раз я еще живой, значит, я не знаю пока самого интересного. Эта мысль одновременно утешала и тревожила меня. В буфете уже многие спали, завернувшись в спальные мешки. Часовые не разрешали людям расходиться по своим койкам, по крайней мере тем, при ком произошло обнаружение трупа. Я удивился, что не возникло скандалов и споров по этому поводу. Мне сказали, что я могу будить кого угодно и задавать сколько захочу своих вопросов. Один из таких вопросов уже вертелся у меня на языке, и я хотел узнать на него ответ… Бодрствовали только Ирина, полковник, повара и Азиз с одним шахтером. Они мне не смогли вразумительно ответить на него. Тогда я попытался разбудить Паттерсона, но он только что-то бормотал на ломаном английском и пытался отмахиваться руками, даже после того как я крикнул ему в ухо, что нас атакуют индейцы. Он повернулся на другой бок и пробормотал: — I’ll call back later…[75] Я решил не устраивать допросов по принципу застенков гестапо и, умерив свое любопытство, проглотив таблетку стимулятора, отправился на поиски Хмурого. После некоторых мытарств я разыскал его в последнем вагоне, где он руководил обыском вещей пассажиров, которых абсолютно бесцеремонно будили двое рослых охранников. Он, взяв в руки свой планшет, стал проверять список пассажиров, но и там не было отмечено того, что надо. Хмурый выказал недюжинный энтузиазм, и мы стали опрашивать пассажиров, описывая им Криса Паттерсона, пока наконец одна бесцветного вида женщина с усталым лицом не указала точного места, на которое переселился тучный американец в очках. Мы с Хмурым подошли к отсеку плацкарты, где на одной полке храпел человек, а две верхние были завалены вещами. — Погодь, — сказал Хмурый, вновь нахмурясь, — так это же тот самый мужик, который нашел ключ Джима… Это к нему, что ли, вашего Криса переселили? Я торжествующе улыбался. Во-первых, потому, что моя догадка блестящим образом подтвердилась, а во-вторых, потому, что сделал я ее, не заморачиваясь какими-то немыслимыми логическими заключениями и чисто по интуиции! Все сошлось! В десятку! — Бинго! — сказал я, страшно гордясь собой, и оттого, видно, выглядел слегка по-идиотски. — Что «бинго»? — переспросил Хмурый. — Ну… — снисходительно ответил я. — То, что… видишь! Криса переселили сюда — и тут же нашли ключ бугра вашего. Выходит дело, что подозревать можно Криса, или же кто-то хочет, чтобы мы его подозревали. — Охренеть можно! — Хмурый всплеснул руками. — Да этот ключ могли ногами запинать туда случайно, или же сам этот шахтер на них шестерил… Да и вообще… ты этого Криса допрашивал? — Нет, он спит, — сказал я, поморщившись от досады, что Хмурый не понимает всей значимости моего открытия. — Ну вот и выясни у него все, а с мужиком этим мы еще поговорим… — Выясню, — сказал я, — а вы тут все обыщите, особенно койки наших туристов. — Обыщем-обыщем, — пообещал Хмурый. — И вообще, — спросил я, распаляясь, — почему в списке пассажиров бригадир не указал места, на которое переселил Криса? — Он, может, у себя отметил, — невозмутимо изрек Хмурый. — Мы же только под конец рейса списки уточняем…
Хмурый отправил со мной четверых охранников. Это были бойцы, двое из которых дежурили вчера в вагоне-буфете, а двое — в вагоне с туристами. Как я и ожидал, эти люди мало что помнили интересного. Это психология: если тебя ставят на некую должность и говорят тебе: «Запоминай все и за всем следи», то после первых месяцев работы человек привыкает к некоему автоматизму. Мелочи ускользают от него, так как он ждет крупных неприятностей и происшествий и конечно же не находит их в повседневной жизни — синдром полисмена. В первую очередь меня интересовало одно: когда я начал беседу с Дарби, бригадир, уходя из купе, сказал, что будет у охраны. Охрана подтвердила, что Джеймс заходил к ним и спросил, все ли в порядке, затем он ушел, не сказав куда. Прояснили этот вопрос только ребята из последнего вагона — охранники, сидевшие рядом с турелью. Во-первых, они подтвердили, что Дронова попросила их открыть кабину, чтобы порисовать. А перед этим в районе трех они с ней играли в карты. Подозрительного не видели. Во-вторых, сказали, что примерно около часа ночи видели бригадира, который сказал, что, по слухам, в третьем вагоне везут контрабанду в виде цезия, и отрядил их в помощь на обыск.
Мы с Ириной ушли спать в свое купе. Вернее, она уснула, а я сидел и думал, тупо уставясь в окно, на которое вдруг наползла тень: поезд въезжал в тоннель, пробитый в хребте Гордия. За окнами гулко отражался о стены стук колес нашего поезда. Мы все ближе и ближе к заветной цели и все дальше от покоя и одиночества. Около трех мой мозг был готов взорваться, и меня сморило сном, несмотря на стимуляторы. Все началось, когда меня разбудил Хмурый, деликатно подергав за плечо. — Вставай, Странный, есть кой-какие новости. — Что? Уже? — вырвалось у меня. — Его нашли? — Не знаю, нашли его или нет, — усмехнулся он, — но вот пистолет нашли — никто его не выкинул, так, по крайней мере, кажется. ПМ с глушителем и без одного патрона в обойме. Стреляли из него не так давно. Я начал просыпаться. — Так… — сказал я, зевая. — Ты не ложился, что ли? — Я, в отличие от разных там суперсыщиков, вообще не сплю, — добродушно осклабился тот. — А еще скомканный кусочек пластиковой бумаги — я лично нашел в мусорном ведре в конце вагона, — продолжал Хмурый. — Вот. Он протянул мне небольшой мятый обрывок пористого пластика, на котором печатными буквами было написано на империо: ДАРБИ ЗДЕСЬ. И тут с меня сошел весь сон: надпись была сделана мелком на бумаге для рисования! Опять, как тогда, после смерти итальянца! Дронова! Ее бумага и ее мелок! — Ну Хмурый! — я развел руками. — Это ценнейшие улики, прям как в кино! — Вот то-то и оно, — срифмовал он. — Ладно, — кивнул я, стараясь говорить потише, так как Ирина еще спала. — Пойдем: я умываться, а ты мне рассказывай, где что нашел. Пока я умывался и чистил зубы, Хмурый поведал мне, что записку он, как и сказал, нашел в мусорном контейнере, а пистолет — в рюкзаке того парня, Криса, который переехал. Пистолет был замотан в Крисов свитер, и отпечатков на нем не нашли, а вот на записке чьи-то отпечатки есть — надо проверить чьи. Я внимательно слушал и старался думать, но у меня не получалось — с утра я всегда какой-то вялый и более бестолковый, чем обычно. Отпечатки — это да! А вот пистолет… пистолет четко укладывался в одну линию с ключом бригадира и столь явно указывал на Паттерсона, что было ясно — это шелуха. Ну с какой стати убийце, вместо того чтобы просто выкинуть пистолет в окошко, забирать его с собой? Очевидно: дабы подставить какого-нибудь лопуха, про которого никто не думал. Это срабатывает в семи случаях из десяти — лопух начинает нелепо оправдываться, так как не был готов к подозрению на свой счет вообще, и времени он не запоминал, и про алиби не думал. Вот, пожалуйста! Есть подозреваемый, который так мало знает, что вызывает сомнения… Да… Как же мне сильно захотелось поболтать сейчас с Крисом! Еще сильнее, чем вчера. Ну а записка, выполненная в «добрых» традициях ЧП на горном заводе, где убили итальянца! Или же это простое совпадение, для того чтобы не пользоваться КПК? Кто-то кого-то предупредил? По самой простой логике — бригадир предупредил «крота» или же наша группа битком забита шпионами! Уф… Надо снять отпечатки всей группы, как-то аккуратно… надо договориться с официантами… чтобы не мыли стаканов… — Хмурый, — я булькнул пеной во рту, — отпечатки надо снять незаметно… со стаканов, например… — Ну ты хитер… — Хмурый всплеснул руками, — я прям просто поражаюсь тебе как человеку! Я сплюнул в раковину и воззрился на Машиниста. — Чего? — переспросил я, чувствуя, как по подбородку течет пена. — Уж давно я предупредил одного из поваров! Дэн, проснись! — Хмурый выпучил глаза. — Ясен пень, что отпечатки надо сличить и ДНК на анализ тиснуть! Я тебе про другое… Хмурый попросил выдать ему данные нашей группы, чтобы сделать запрос в свой клан. Я чувствовал себя тормозом Вселенной, поэтому несколько резковато ответил, что данные у гида, а она спит. Но сам, что помню, скажу. Хмурый только хмыкнул. Затем я поплелся в буфет, на ходу вытираясь полотенцем. Проходя «верблюжатню», я потрепал по холке обрадованного Чембу. Меня пошатывало от недосыпа, и стальными колоколами перекатывались глухие удары колес поезда под полом вагона, удары, которые утомили, к которым привык и которые теперь напоминали о смерти и бессоннице. В тамбуре перед буфетом стоял крепкий табачный перегар, и плавало сизое облачко от сигареты прислонившегося к стеклу шахтера. Это был один из участников нашей печальной вечеринки. Мы поприветствовали друг друга. Чтобы взбодриться окончательно, я вынул из пачки сигарету и закурил. Полотенце набросил на плечо, слабо понимая, куда его потом девать. Я глубоко затянулся и, выпустив дым к сизой тучке под потолком, опер руку с сигаретой о грудь. За окном багровело небо, окаймляя мелькающий узор темных силуэтов скалистых холмов неоновым розовым свечением. Вот мимо проплыла, будто высохший от ветра цветок на вершине горы, скособоченная вышка связи. Показалось, что где-то рядом, на фоне камней, мерцают огоньки выстрелов… Может, вернуться в купе, прижаться к Ирине, поспать еще? Состояние было какое-то ватное, несмотря на встряску от сообщений Хмурого. Вдруг в ноздри ударил неприятный запах горелой материи: я случайно прислонил сигарету к висевшему на плече полотенцу. Выругавшись полушепотом, я сорвал с себя полотенце и затушил пальцами расползающееся черное пятно, которое чадило отвратительным едким дымом. — Ну ты навонял! — Шахтер обернулся, сморщившись и размахивая перед своим лицом загорелой ладонью. — Извиняюсь, случайно. — Я закашлялся, подошел к вагонной двери, приоткрыл заслонку окна и выкинул подгорелое полотенце наружу. Полотенце рванул ветер за окном, и оно исчезло. Дым тамбура плавным сизым рукавом потянуло за стекло. — Так это, значит, ты вчера был? — Шахтер, глядя на меня, ехидно ухмыльнулся. — Я? Где? — переспросил я. — Тоже, видать, задумался. — Он хмыкнул. — А что было-то? Мой растерянный вид заставил его снизойти до объяснений. — Ну вчера, еще до нашей пьянки, до того, как шухер со жмуром начался, — сказал он с усталым видом, — мы сидели с ребятами по местам, и к окошку на пару секунд прибило такое же полотенце с прожженной дыркой в центре. Вот я теперь понял, кто это у нас полотенца жжет! Он осклабился, а я добился желаемого результата — последние остатки сна с меня слетели целиком и полностью! У меня, видно, отвисла челюсть и в глазах сверкнул проблеск разума, потому что шахтер сощурился и перестал ухмыляться! — Вот оно как! — сказал я медленно. — А ты ведь в последнем вагоне едешь? — Ну да, — кивнул тот, — а что? Это не ты был, значит? — Это был не я… — произнес я задумчиво. — Это был не я… А в котором часу, не помнишь? — Ну… — тот задумался, — я не помню, в три или в четыре… Надо ребят спросить… — Спроси, пожалуйста. — Я посмотрел на него с надеждой. — Это так важно? — удивился он. — ОЧЕНЬ! — тихо, но с выражением сказал я… Меня вновь охватила некая лихорадочная сосредоточенность — словно я и не спал вовсе. Весь этот балаган с убийством и последовавшими событиями явно тяготел к хаосу. Эта записка про Дарби и пистолет в рюкзаке у Криса вообще не выдерживали никакой критики. Зачем писать записку, вместо того чтобы послать сообщение по Сети, будучи в полной уверенности, что оно будет конфиденциальным, в отличие от клочка бумаги с буквами? Это могло иметь смысл только при отсутствии у получателя личного КПК, что бывает, конечно, на Марсе, но довольно редко. А уж пистолет с глушителем без одного патрона, заботливо завернутый в свитер Криса, лежащий в его собственном рюкзаке, выглядит совсем издевательством. Открыть окошко в купе Дарби, чтобы проветрить от газа, Крис догадался, а вот избавиться от пистолета и не подумал, да так его скрутило от жадности, что он в рюкзак себе его спрятал — авось не найдут! А когда убил бригадира, ключ у него решил украсть и под соседнюю койку закинуть — патологический клептоман: все в дом тащит! Все это наводило на мысль, что кто-то пытается нас просто отвлечь от чего-то или от кого-то, гораздо менее заметного и второстепенного. Вообще стиль этого «крота» стал уже вырисовываться: простые и вместе с тем довольно хаотические действия то ли сверхковарного, то ли сверхглупого, то ли сверхспешащего человека, который, заметая следы, особо не утруждается построением каких-либо ложных логических цепочек. Он просто оставляет абсурдные и взаимоисключающие следы. Вспомнить хотя бы убийство Джованни: на кой черт ему понадобилось воровать у Ирины бластер только для того, чтобы прикончить спящего человека? Допустим, для бесшумности, но воняет-то как горелая плоть! Чтобы бросить на Ирину тень подозрения? Но мы с ней полдороги проехали бок о бок, задушевно беседуя, даже учитывая сцену с появлением бластера. А какой большой риск быть схваченным за руку! Правда, кобура у Ирины была расстегнута. Импровизация? А зачем ему, убийце, было менять сет охранной сингалки на входной двери — вообще непонятно. Уж не надеялся ли убийца убедить нас в том, что он пришел к нам из бескрайних пустынь и туда же вернулся? Абсурд! Или он ходил подышать свежим воздухом? Или что-то спрятал в седельной сумке своего верблюда? Может быть, но что и зачем? По какой причине он предпочел запах горелой плоти короткому и тихому хлопку пистолета с глушителем? Была ли эта причина вообще? Я все так же, как и в начале пути, чувствовал, что ничего не понимаю, барахтаясь в вязкой трясине догадок, но все же какие-то общие мотивы я уже ощущал в его действиях. Если не думать, то, по меньшей мере, чувствовать, как он, у меня почти получалось, — а это большой успех! Через тамбур прошел Хмурый с часовыми. Я сказал, что скоро иду. Туристы уже завтракали в буфете. Не было только наших Охотников и Ирины. Я сказал Хмурому, что собираюсь провести следственный эксперимент, для которого мне понадобится выстрелить из пистолета сквозь полотенце в многострадальную койку в купе начальника поезда. Хмурый посмотрел на меня покрасневшими от недосыпа глазами, а потом махнул рукой со словами: «Только сам не убейся». Дронова в восторге захлопала в ладоши и стала голосить, что вот, мол, наконец-то пан инспектор выстроил какую-то гениальную версию. Чтобы хоть как-то унять пани Аиду, я предложил ей мне помочь. Мне показалось, что она посмотрела на меня как маленький мальчик, которому предложили прокатиться на настоящей военной подводной лодке. Преисполненная волонтерского рвения напополам со вселенским любопытством, она бросила свой завтрак, несмотря на мои попытки объяснить ей, что я никуда не тороплюсь. — Дело — прежде всего! — пафосно изрекла она. — А есть тут можно хоть целый день! Я взял у поваров полотенце. Они изучающе поглядели на меня после того, как я сказал, что мне придется его пристрелить. Правда, возражений не последовало. — Что я должна делать?! — ликующим голосом спросила Дронова, хватая меня за рукав и отчаянно хлопая своими длинными ресницами. Я пояснил ей, что закрою дверь в купе и произведу выстрел. Ее же задача — стоять в коридоре и слушать, насколько громко он прозвучит. Я вошел в купе, прикрыл за собой дверь и задумался. Затем я взял полотенце, свернул его в максимальное количество слоев и, с силой уперев его стволом своего «макарова» в койку, собрался надавить на спусковой крючок. Но вдруг мне пришла в голову вполне уместная идея, и я начал считать ритм стука колес поезда, а затем надавил на курок синхронно с одним из ударов. Выстрел почти слился с внешним звуком, хоть я его прекрасно услышал. Дыра на полотенце была не настолько похожа на прожженный след от сигареты, но в целом я остался доволен. — Ну как? — спросил я Дронову, выйдя в коридор. — Какой-то звук был! — убежденно закивала она. — Определенно был! Да, был, со стуком колес… — Громко? — Ну… — протянула она, — не очень… Скорее не очень, чем громко… Тихо… ну… Если бы я не знала, что вы стреляете, может, и не обратила внимания. — Верно! — кивнул я ответ. — И это учитывая, что у женщин слух более острый, чем у мужчин, да и в коридоре могло никого не быть. Я выкинул полотенце в мусорный контейнер. — Спасибо вам большое, — сказал я. — И все??! — выпучив глаза, разочарованно спросила она. — Все, — кивнул я. — Но сведения, полученные вами, исключительно важны для следствия. — Ну вот, а я только думала, что… — обиженно выпятив нижнюю губу, проворчала Аида. Я сел в купе и попросил охрану принести мне записку и пистолет. Записку Хмурый догадался положить в прозрачный целлофан. А пистолет, по причине отсутствия на нем отпечатков, выдали так. Ничего нового я не почерпнул, изучая эти предметы, не считая двух процарапанных на рукоятке маленьких букв «Д. Г.». Дарби Гордон? Это лишний раз убедило меня в некой фальшивости этой улики — я не мог представить себе Дарби выкорябывающим на заурядном пистолете свои инициалы. Да… чувство меры у убийцы явно отсутствовало… — Ну что, сышшик! — спросил заглянувший в купе Хмурый. — Нашел что-нибудь? — Кое-что понял, — удовлетворенно кивнул я. — Ладно, я пойду поспать на пару часиков — ты тут за старшего. Если что, буди меня: я в купе охраны. — Слушаюсь, господин Машинист! — Я вытянулся по струнке, сидя на койке. — О-хо-хо, — как-то тоскливо ответил тот, — мне бы твой оптимизм…
Ночь началась, как и положено: за окном фосфоресцировало фиолетово-бордовое небо, люди стали просыпаться, раздавались гулкие шаги сквозь стук ритма движения поезда. Хлопали двери, доносились приглушенные голоса. Кто-то заливисто рассмеялся, кто-то кашлянул. Еще вчера все происшедшее уже отошло на задний план: смертью на Марсе удивить кого-то трудно. К этому относятся как к несчастному случаю, как к тяжелой болезни или досадному недоразумению. И вот в буфете опять клубится сигаретный дым, фоном пульсирует негромкий хор голосов, стучат металлические кружки. Кто-то тихонько слушает радио. Оказалось, что бармен. Один из пассажиров крикнул: — Сделай громче! Тут же звук усилился, так что стал вровень с шумом. Бодрый мужской голос, перемежаемый потрескиваниями эфира и какой-то хрюкающей музыкой, заявил во всеуслышание: — …нацать часов тридцать минут олимпийского времени! В эфире канал «Радио-Лихоторо»! Приветствуем всех граждан Свободных колоний Марса! Оставайтесь с нами! В эфире новости от «Марс Экспресс Студио»! Сегодня в выпуске: прогноз погоды — существует ли опасность лавины аэрокосмических аномалий над Гордией? Новости областей: эпидемия вируса собачьего гриппа в поселке нефтяников «Восток-250». Объявлен карантин. Совет Четырех Городов выслал на помощь поезд с медикаментами. Столичный выпуск: власти Лихоторо-Сити готовят законопроект по принятию новых членов «Большой Четверки» в рамках программы объединения… Как я отвык от подобного официозного изложения информации: радио на Марсе у всех местечковое, да и ловит далеко не везде. А уж эти формулировочки — тут же вспоминается пьяный Диего с покачивающимся Дарби на сцене площади в Персеполисе. Через пару часов с небольшим должна была быть короткая стоянка на станции Горная-4, в просторечии называемой Дохлым Львом, — по форме холма, на котором расположены шахты четвертого поселка. К этому моменту Хмурый приказал будить его во что бы то ни стало. Бдительность надо было удесятерить. В помощь проводнику выдавался охранник, а его напарник, раскрыв межвагонную дверь, дежурил бы во втором техническом тамбуре, наблюдая и за соседним вагоном. Как я смог убедиться, Хмурый по части безопасности был подготовлен очень неплохо. Я поболтал в буфете с некоторыми туристами, задавая ничего не значащие вопросы. В частности, пустил такой слух, что, мол, нашли чей-то КПК — не пропадал ли у кого-нибудь? Полковник обещал всех расспросить, а Дронова вновь завелась, как пружина, в порыве энтузиазма и стала всех расспрашивать тут же! Посеяв в буфете хаос, я, весьма довольный собой, навестил поваров, которые шепотом заверили меня, что несколько стаканов с отпечатками нашей группы уже изъяли и даже подписали имена… Пришел шахтер с усами и сказал, что полотенце пролетало мимо окна то ли без двадцати четыре, то ли уже к четырем. Мимо прошел, белозубо улыбаясь, Азиз, тронув меня рукой за плечо в жесте растаманского приветствия. — Нэ спал совсем ти? — заботливо поинтересовался он. — А что, у меня такой вид? — переспросил я с улыбкой. — Ну, — замялся он в своей обычной манере, будто подбирая слова, — усталий ти. — Поспал я, — успокоил я его. — Граница на замке, Азиз. Он кинул на меня какой-то странный взгляд, то ли преисполненный сострадания, то ли какой-то особый, растаманский такой взгляд, который должен был пробудить во мне силу их божества, с благоговейным выкриком на устах: «Jah live!»[76] — Я в буфэт, — пробубнил он и зашагал вразвалочку по коридору. Заперев купе, я вспомнил, что забыл убрать с койки «важнейшие» улики, но что-то мне подсказывало, что на них никто не позарится. К тому же отпечатки с записки сняли, а пистолет мало что давал как улика вообще, кроме связи с Крисовым рюкзаком и нацарапанных инициалов явно не рукой покойного. Я сел за самый дальний столик в буфете, заказал кофе и яичницу с куском жареного фарша. Яйца были дорогие, но вполне съедобные: сказывалась близость больших городов. Да и снабжение у Машинистов было очень неплохим, из-за чего некоторые кланы отморозков, невзирая на опасность, пытались захватывать поезда. Хотя получалось это у них не очень часто — поезда были хорошо защищены. Я достал свой планшет и продолжил, почти насильно заставил себя дополнять и изучать поминутную схему вчерашней ночи. В буфет зашла Ирина, которая озарила меня своей легкой улыбкой, как солнышком. По туловищу прошла легкая дрожь. Будто во сне, который мне виделся сегодня. Я половину сна блуждал по какому-то заброшенному древнему городу меж полуразрушенных строений и высоких колонн, тускло отсвечивающих медными дугами, будто они состояли из тонких пластинок. Во сне я почему-то должен был пройти по всей этой длинной колоннаде и без Ирины не мог, а она пропала. Зачем мне надо было за эту колоннаду зайти? Я так и не понял, учитывая, что внутри нее деловито сновали взад-вперед глюки. Мы с Ириной стали вместе завтракать и ждать станцию. Наша цель была так близко! Я попросил охрану последнего вагона, чтобы нас тоже пустили в кабину турели. Высунувшись из люка кабины, мы стояли с Ириной в обнимку и любовались панорамой, которую бросал нам в лица и прищуренные глаза колючий северный ветер. Он казался каким-то соленым. Наш поезд, окруженный облаком песчаной пыли, грохотал по огромной холмистой долине, напоминающей какой-то исполинский музей для гигантов или же некую инсталляцию для съемок дешевого научно-фантастического фильма: все здесь казалось намешанным специально — возникало чувство, что это красивые декорации, придуманные человеком. Нарочитые и вычурные, хотя красота пейзажа не страдала от этого ощущения. Рельсы петляли, минуя многочисленные препятствия: арки, коридоры, трещины. Равнина, по которой мы двигались, называлась Ржавые Пески. Сзади ее окаймляла полоска темно-розового неба с синими облаками, а впереди выросла в воздухе казавшаяся прозрачной громадная полоска плоскогорья Фарсида, на которой днем, наверное, уже отчетливо видны силуэты Тарсиса, гор Трезубца Нептуна — Аскреуса, Павлина, или Павониса, и Арсия. В этой долине тысячелетия встречались два мощных потока воздуха, два великих ветра. С ледовой шапки марсианской арктики к подножию колоссального горного вздутия Фарсиды стекали студеные ветры, которые волокли сюда все, что могли сдуть по пути с равнинных просторов Аркадии и Амазонии. Что не поддавалось их силе, они обрабатывали и вытачивали огромное количество времени. Они-то и создали здесь ярданги. А навстречу им неслись остывающие, но еще вполне теплые потоки воздуха с близлежащих гигантских вулканов. У меня просто не было слов, чтобы описать всю эту красоту: это было одновременно глобально, монументально, всеобъемлюще и в то же время ажурно, вычурно и витиевато. Везде, докуда хватало взгляда, змеились плоские и ажурные холмы ярдангов. Многие из них состояли из тысячелетней выветренной застывшей лавы, обтесанной ветром, причудливыми ступенями, будто ацтекские пирамиды или диковинные дворцы, поражавшие своим дизайном и смелой архитектурой. Были ярданги глинистые, похожие на куски вырезанной бумаги, усеянной по краям плетеными косичками и спутавшейся шерстью. Между ними возвышались этакими монументальными скульптурами черные базальтовые глыбы, полузасыпанные песками цвета ржавчины и глинистой пылью, напоминающей оттенком размолотый кирпич. Они были абсолютно нереальных форм, напоминая подчас силуэты людей, или же фантастические наросты, выдуманные изощренным декоратором. Казалось, во всем этом великолепии есть свой тонкий художественный смысл, некая концепция… Кое-где в неглубоких каньонах курились бледные пятна вечернего тумана. В этих местах холодный и теплый воздух смешивались, заставляя влагу конденсироваться даже в такой атмосфере. Сердце само подпрыгивало в груди, когда я бегал взглядом по тысяче уступов, узоров, силуэтов этой величественной долины — настоящий покинутый Великий и Древний Город. Чуть севернее, промеж величественного рельефа, мерцали далекие огоньки Лихоторо-Сити, казавшегося отсюда таким ничтожным и мелким на фоне выпуклости Фарсиды. Я чуть сжал Иру за плечо, указывая вперед, чуть левее. Она посмотрела в мои глаза с немым вопросом, и я, улыбнувшись, кивнул: в призрачной дымке вечера, почти на самом горизонте, отчетливо виднелся сиреневый силуэт гигантского вздутого пузыря с пирамидальным кончиком сверху. Это и был конец нашего пути, то место, к которому так стремились многие люди, особенно в последнее время. Было ощущение, что он немного растет, приближается. Загадочный и молчаливый, самый высокий во всей Солнечной системе, древний и немыслимый вулкан Олимп…
— На редкость жаркая ночь сегодня, — сказала Сибилла, лениво потянувшись за длинным столом, уставленным софитами с розовыми ореолами, алюминиевыми тарелками и глиняными и пластиковыми бутылками. Поезд стоял, как огромный вытянутый броненосец, упершийся носом в лакомый муравейник и застрявший там: часть кабины локомотива засыпало песком с близлежащего склона, выветренной эрозией базальтовой скалы, торчащей из разлома коры, который окружал нас узорчатым, неглубоким каньоном. По всей вероятности, стук колес и ветер от движения поезда спровоцировали крупный песчаный оползень, когда поезд въехал в небольшой коридор между двумя скалами. Благо накрыло только кабину Машинистов-водителей на локомотиве — кое-как откопали люки и вытащили их. В общем, никто особенно не пострадал. Выбрали добровольцев из числа пассажиров, которым Машинисты раздали лопаты, и отправились вместе раскапывать завал. Наши тоже было дернулись (полковник, Йорген и Азиз), но Хмурый сказал, что все должны быть рядом со мной, на случай если меня озарит какая-то гениальная догадка. В каньоне, образовавшем вокруг поезда небольшую долину, мы разбили некое подобие лагеря: поставили четыре большие палатки на случай бури, между ними буквой «П» выстроили столы со складными сиденьями, а то и просто ведрами или пустыми ящиками. Как ни странно, настроение было веселое и приподнятое — сразу после обвала некоторое время была команда по вагонам затихнуть: ждали нападения. Иногда отморозки проделывали такие трюки, чтобы захватить поезд. Но в кои-то веки тревога оказалась ложной — я даже подумал уж было, что удача начинает отворачивать свой зад от моего лица… Места ведь были не самые спокойные… Мы не доехали до Лихоторо каких-то сорока километров, но если кто и собирался сесть на верблюда и пойти своим ходом, то удержался от этого действия как от поспешного и необдуманного. В лабиринтах из песка и камней было далеко не безопасно — эти сухопутные фьорды могли спрятать в себе что угодно, начиная от крупной стаи церберов, гарпий или варанов, заканчивая ядовитой плесенью, шайками отморозков или ловушками, оставленными паладинами, в виде автоматических турелей, охраняющих какой-нибудь их склад. Этот район Ржавых Песков назывался в народе «Ломоть Сыра», так как напоминал по схеме дырочки в верблюжьем сыре. Даже Охотники столичных кланов редко устраивали сюда рейды — связь среди камней давала сбои, и попадались такие районы, в которых можно было заблудиться даже с картой и лучшим навигатором. Местность, где застрял наш поезд, была достаточно изолирована от окружающих лабиринтов: только оттуда, откуда мы приехали, был выход из нашего каньона, поэтому можно было ограничиться несколькими часовыми на турели, в последнем вагоне. Чтоб не тратить время попусту, на крышах нескольких вагонов установили портативные ветровые генераторы: поток воздуха тут был почти постоянный. На стальном броненосце трещали ветряные мельницы — поезд подзаряжал аккумуляторы. Горную-4 проехали без особых происшествий — сбежать никто не пытался. Единственным возмутителем спокойствия оказался Кадык, который потребовал увеличения охраны, так как кто-то пытался открыть снаружи его купе, и он был убежден, что это убийца, который решил, что Кадык видел его лицо, и намерен его убить. Несмотря на нехватку людей, Хмурый поставил одного часового возле двери купе, а второго под окном. Под бордово-сиреневым небом в том месте каменистого силуэта, куда уперся наш состав, ярко горели софиты, раздавались голоса, смех — людей даже радовала возможность размяться. Мы же в полном составе сидели за столом, пили чай, разговаривали и отлынивали от раскопок. Хмурый дал поварам команду приготовить банкет по случаю окончания нашего путешествия. В том, что окончание будет благополучным, он, в отличие от меня, не сомневался ни минуты. А я готовился к финальному акту этого фарса и лихорадочно пытался учесть все возможные детали и мелочи. Вообще надо сказать, что для моих планов этот обвал был в некотором роде удачей — можно собраться с мыслями, все продумать, не переживая, что не успею до конца дороги. С другой стороны, разные полезные совпадения всегда меня немного тревожили… — Ну а потом он поворачивается ко мне и говорит: если бы, мол, Йорген, не ты, я бы этого пассажира на пику посадил — больно уж у него харя паладинская… — Так ви прошли к каньону на этой пустоши? — спросила Аюми. — Да… — кивнул Йорген снисходительно. — Там был дренажный коридор, которого не было на карте, — а нашли мы его случайно: Джефри подумал, что там тайник, и полез… а Сибилла… — Это была моя интуиция, — перебила Сибилла, — просто интуиция, не более… — Ну не знаю, как ты это называешь, — Йорген махнул рукой, — но польза от тебя иногда бывает, верняк! — Должен же в нашей команде кто-то думать, — с невинным видом произнесла она, — иначе… Йорген крякнул, стукнув кулаком о ладонь. — Ведьма ты косматая, — сказал он добродушно. — Найди другую, — спокойно ответила она. Яусмехнулся, потому что это был их обычный обмен любезностями, как присказка к истории. Софиты на столе слегка мерцали, напоминая факелы с живым огнем, — это барахлили накопительные конденсаторы, которые питались от ветряков. — Ну что, дорогие мои, — сказал я, выкроив наконец паузу в истории Йоргена, — давайте, так сказать, пока ждем горячего, будем подводить последние итоги наших приключений. — Дэн, а ты уже знаешь, да? — воскликнула пани Аида, которая приходила в сильное возбуждение при малейшем намеке на загадочные истории. — Ну можно так сказать: почти, — ответил я, выдержав эффектную паузу. — Сейчас мне нужно знать самую малость: кто где находился с двух часов десяти минут примерно до трех и с трех сорока — до четырех в ту самую ночь, когда был убит Дарби и бригадир поезда. Времени у нас навалом… — Что, опять по новой всю эту фигню будешь спрашивать? — не выдержал усатый шахтер, тот самый, с которым я сегодня курил в тамбуре. Некоторых ценных свидетелей я также освободил от работ по расчистке завала, и они были только рады. — Не фигню, а ценные мелочи, — парировал я, — и вообще: если кто желает, мы отложим разбирательство до города, а там нам придется заявить об убийстве, тогда вас всех будут допрашивать местные паладины, а они не такие спокойные и вежливые парни, как я. Вас будут допрашивать до потери пульса, и вам придется провести в кутузке вместе с нами бог знает сколько дней — пока до них не дойдет вся правда. А я смею вас заверить: доходить до них будет долго. Да и дойти может что-то свое, что нам может не понравиться. Вы понимаете меня? Я говорил с легким нажимом, так как это была чистая правда — думаю, что даже убийца… — Я думаю, — сказал Йорген, сосредоточенно глядя куда-то в пустоту, словно он и правда решил подумать, — я думаю, что надо налить, раз такое дело серьезное намечается. Сиб, дорогая, тебе плеснуть? — Немножко, — кивнула она. — Вы только до горячего не надеритесь, — попросил я. — Как можно! — Йорген закатил глаза, давая мне понять всю нелепость моего предположения. — Тебе-то плеснуть? — Да, немного с кофе. В результате шахтеры подключились к общему действию — кто-то из них достал сухпай и бутыль кактусового самогона под названием «Тика». Он хвалился, что только у них делают такой качественный продукт. Пришли повара, которые везли с собой тележки с едой. Сидящие кинулись помогать. Как я ни следил за дисциплиной, но банкет начался, и с этим надо было смириться. Я утешал себя мыслью, что балаган преследует меня всю дорогу в этот рейс. Даже простоватый Йорген был как-то странно взбудоражен и показывал чудеса перемен настроения. А что самое неприятное, кто-то из пассажиров вспомнил-таки марсианский миф про «Зеркало-13», и многие стали его с энтузиазмом обсуждать. Нашлись умники, которые связали с этим нашу группу, — мол, Сеть полнится слухами о наших злоключениях, давно такого в колониях не случалось. А так как я не первый год на Марсе и напарники мои тоже люди опытные и небезызвестные, то про некомпетентность тут речь не шла. Приставали с расспросами ко всем, больше всего, конечно, к нашим Охотникам и ко мне с Ириной. Ирина отмалчивалась, а я выкручивался за четверых. Показывал путевой листок со штампом консульства, где конечной точкой был означен Олимп, выдумывал историю про группу спецназа, которая должна была пойти по нашему маршруту и бесследно пропала, а нас приняли за них, и вообще… Верили как-то не особо, настороженно глядели в глаза, переспрашивали. Начался даже сбор добровольцев к нам в сопровождение: якобы проверить — знаем мы про базу или нет. Благо сорвиголов было не очень большое число. За стол приходили на перекур люди, раскапывающие оползень, что существенно добавляло хаоса в и без того нестройные ряды. — Я вообще удивлен, — возбужденно тараторил химик, который здорово помог мне с анализом баллона. — Обвал в этих местах — и никакой засады! Это поразительно! Кому рассказать — не поверят: оно ведь странно! Именно! Именно странно! — Надеюсь, это не из-за меня, — проворчал я вполголоса. — Но поговаривают, — вступил в разговор какой-то тучный мужчина, бросая на меня опасливые взгляды, — что ты и есть тот самый… ну… Пастух Глюков… — Говорят, что кур доят! — не выдержал я, чувствуя нарастающее раздражение. — Странный моя фамилия, а не Самоубийца! И вообще! Вы в каком вагоне едете? — В третьем, но при чем здесь?.. — А где вы были с двух часов десяти минут до трех и с трех сорока до четырех? — Меня уже понесло. — Я? — Тот округлил свои водянистые глазки. — Но при чем тут я? — Но вы же считаете, что я в чем-то виноват? — Ладно, Странный, замнем для ясности, — вмешалась Сибилла. — А вы вообще поимели бы совесть, граждане Свободных колоний: у нас и так налипос за налипосом, а вам все нервы потрепать охота… — Да понятно, что нервы, это понятно, — философски изрек один из шахтеров. — Я просто поражаюсь… — Голос Дроновой звенел от возмущения. — Начнем с вас, пани Аида. — Я пресек полемику в корне. — Где были вы с двух часов десяти минут до трех и с трех сорока до четырех? — Я вам все рассказала, пан инспектор. — Дронова обиженно надулась. — Последний раз. — Я молитвенно сложил руки на груди. — Ладно, — нахмурившись, сказала она. — Значит, так… около двух мы с Азизом и полковником сидели в баре, встретили вас с госпожой гидом, потом вы ушли, и мы ушли… вот… Это было около двух или в два уже, мы так радовались, что вы… — Дальше… — попросил я. — Дальше? — как-то мрачно нахмурилась Аида. — А дальше я сидела с Аюми, и мы разгадывали кроссворд. К трем мы его разгадали, и я пошла к охранникам играть в карты, а потом я полезла в турель рисовать, но это было уже ближе к четырем, и… — Так и было, Аюми? — спросил я. — Та… — ответила японка. — Так и было… Ми гадали кроссворд — это было около часа, с двух — у меня таймер на КПК поверх окон висит… — Нет, ну вы посмотрите?! — негодующе всплеснула руками пани Дронова. — Он мне не верит!!! — Я вам конечно же верю, уважаемая. — Я попытался улыбнуться. — Просто восстанавливаю все детали. Скажите мне еще такую вещь… — Какую? — буркнула полячка. — Вы говорили мне, что в районе полуночи вы заходили в купе начальника поезда по поводу Криса… — В двадцать минут первого! — оживилась она. — Я специально засекла время, чтобы потом, если он сильно задержится, можно было на него наорать! — Прекрасно, — кивнул я, — вы не заметили, был ли он в купе один? — Я же говорила! — Ни следа от обиды уже не было. — Мне сперва показалось, что у него дама, я же не знала… он закрыл спиной все… — Это точно? — Абсолютно: Дарби, этого негодяя, я бы узнала… — Хорошо, — кивнул я. — Вернемся теперь к периоду времени с трех сорока до четырех. — Это когда? — спросила она как бы саму себя. — А, поняла, это тогда! Тогда! Я сидела в турели, и по крыше лез человек с ножом в зубах… Наверное, убийца или его сообщник! — Он полз, как далеко? — Ну… — замялась она. — В начале крыши, впереди… А потом полез назад… — На вагон пищеблока? — Да… — Точно? — Я прищурился. — Ну… Наверное… — Дронова наморщила лоб. — Я убежала… Испугалась просто, я думала… его нож… — Это был не нож, а золотые фиксы, — поправил я, — и был это беглый каторжник по кличке Кадык, который сейчас под охраной, он сел с нами на «Востоке» и сам по себе безобиднее мухи. — Вот это да… — в восхищении протянула Дронова. — Беглый каторжник! Настоящий! Аюми! Я видела беглого каторжанина! — Э-э-э-э, — Аюми покачала головой в жесте бессловесного восхищения. — Азиз, теперь твоя очередь помочь следствию, — перевел я тему беседы. — Расскажи, что делал ты. — Я все скажьу! — Азиз сверкнул глазами и зубами. — Мнэ скиривать нэчего! Он затянулся косяком и вновь словно подбирал слова. — Ми в два с Аидой и палковникам из буфэта ущли… — продолжил он. — И я на мэсто пощел — книжка читать, кыно смотрэть. — И план свой курить, — вставила Аида ехидно. — Да, пакурыл в тамбуре! — сверкнул Азиз на нее глазами. — Па-культурнаму! Патом кампъютер пощел смотреть свой… — Да, кстати, — я хлопнул ладонью себя по лбу, — пока не забыл с нашим психдомом, извини, Азиз. Мы тут нашли чей-то КПК запароленный, взламывать не стали. Кто потерял, проверьте, потому что я скоро разошлю всем важное сообщение, и надо, чтобы его получили все. Полковник, наверное, уже спрашивал, я его просил… — Да, Странный, — пробасил Рой Гронфилд, — я спросил ребят… — У мэня комп пропаль, — сказал вдруг Азиз. — Я его на польке оставиль, а как покуриль в тамбурэ, его нэт. Взяль кто-то, навэрно… Я вздрогнул и воззрился на Азиза: тот невозмутимо глядел на меня. Я отстегнул с пояса трофейный КПК, взятый мной у застреленного наемника в НИИ «Эол». — Вот этот твой? — спросил я. — Пахож. — Азиз, нахмурился, разглядывая КПК. — «Сони»… кажьется, мой… — Ну держи. — Я передал ему аппарат, который Алима немедленно пристегнул к рукаву. — Спасибо, Ден! — кивнул он. — Ну что ты, Азиз. — Я махнул рукой. — Какие вопросы, ты лучше рассказывай, что дальше-то было? — Далшэ? — переспросил Азиз, наморщив лоб. — Я к палковник пощел… — Рассказать о пропаже? — перебил я, уже зная ответ. — Нэт, — он мотнул головой так, что косички подпрыгнули на его голове. — Зачем харощий человек напрягать моими праблемой! Я так нэ люблю: что прапала, то вернется: так Джа говориль! Вот видищ — ти нащел. Я кивнул, соглашаясь с мудростью его бога. — Када я прищель, пальковник? — Он обернулся к Рою. — Где-то в пол-третьего, — уверенно кивнул тот, — мы в карты играли. — А я твою фотку возле первого тамбура видел, — выкрикнул справа лысоватый пожилой шахтер. — Ти меня во сколько видэл? — Азиз выпучил и без того круглые глаза. — Ти меня там в полфтарова видэл, када нашь амэриканэц переежал — я помогаль вэщи насыть! — А не пол-третьего? — прищурился тот. — Я в карты играль, палковнык не даст соврать! — Да, — кивнул Рой, — я время запомнил. — А около четырех? — спросил я. — В карты ми поиграли да трех, минут двадцать четвертого… — Двадцать пять, — поправил полковник. — Азиз отлучался в процессе вашей игры, полковник? — Я внимательно изучал лицо Азиза, который, казалось, просто обкурился. — Отходил до туалета, — ответил полковник, — отсутствовал минут пять. — Я щас раскажьу дажье, шьто я дэлал! — не выдержав, вставил Азиз… — Этого я не требую, Азиз, — сказал я. — Извини, если мои вопросы тебя задевают, но это не от плохого отношения. — Ладна, Страний, проэхали — я все понимаю… — Спасибо за это, — сказал я искренне, — а потом что было? — Патом я пощел с Аюми балтать… — Сколько по времени это заняло? — Часа полтора… — задумавшись, сказал тот. — Так и было, Аюми? — обратился я к японке. Аюми несколько помедлила с ответом, что меня немного насторожило. — Э-э-э-э? — вопросительно сказала она. — Долго, да… Много сидели… долго… Учитывая, что перед этим она совершенно четко определила время разгадывания кроссвордов с Дроновой, я немного удивился такому пространному ответу. — Не помните? — Я вскинул брови в жесте утрированного удивления. — Я? — Она кинула на меня сквозь щелки глаз беспомощный взгляд. — Помню, но мало… мало помню: у мэня иногда бывает… — Бывает? Аюми вновь замялась. — А что? — спросила она. — Это так важно? Много кто не помнит точна… Я перехватил боковым зрением взгляд Азиза. Он, этот взгляд, был тоже боковым и мимолетным, но по белым белкам хорошо видно движение глаз… — Куда пошел Азиз? И во сколько? — требовательным голосом спросил я. — Ущел — я не слидила: ми крассворд гадали, как с Аидой… — Азиз, куда и во сколько ты пошел? — спросил я, глядя на него в упор. — Ты же сказал, что ничего не скрываешь… — Я пощел… на свой мэсто… — сказал тот… — Тебя кто-то видел? Может, спросим соседей по плацкарте или охрану? — Я чувствовал, что он врет. Азиз бросил на меня уничтожающий взгляд. — Ест вэщи, Странний, которые нэ относятся к дэлу… — Сейчас, Азиз, таких вещей нет — на кону наша свобода и, может, даже и жизнь… — сказал я жестко. — Я биль с жэнщина… — ответил он, помедлив. — И нэ в моих правилах эта обсужьдать… Я заметил опять же боковым зрением, что Дронова с интересом воззрилась на него. — Во сколько ты ушел от Аюми? — спросил я. — Рядам с четырем утра… — ответил он, вновь помедлив. — Ага… — сказал я удовлетворенно. — Тогда тебе не придется выдавать ту прекрасную особу, потому что это была, скорее всего, пани Аида, которая выскочила из турели в районе четырех, когда увидела ползущего по крыше человека с кинжалом в зубах. Я прав? Две пары глаз уперлись в меня, и я понял, что прав. — Ну и что? — с вызовом спросила полячка. — Ну и что такого, что я пришла к Азизу? Это наказуемо, что ли? У вас вот с Ириной есть отношения, а мы, значит… — Все в порядке! — Я поднял руки вверх. — Я вовсе не собираюсь обсуждать чьи-то отношения: как вы не врубаетесь, что мне нужно всего лишь понять — кто где находился, и все! Это так трудно? В ответ была тишина, не считая шепота шахтеров, бульканья горлышка бутылки и музыки из чьего-то КПК. — Мне просто нужно знать, где вы находились, — повторил я. — Ми попросили ахрана видти на грузовой платформа, за последний вагон, — сказал Азиз медленно. — Охрана, — попросил я, — подтвердите. — Ну да, — сказал коренастый человек в форменном комбезе. — А что тут? Парочка попросила выйти на воздух. Ну мы разрешили — устава это не нарушает… — Спасибо, — вновь сказал я, — я понял. Хмурый опять нахмурился, и я догадался, что устав все же был нарушен. — Когда они вернулись? — спросил я у охранника. — Ближе к пяти, — невозмутимо ответил тот, — почти сразу в буфет пошли… — Ладно, — кивнул я, — теперь, Крис, ваша очередь: два десять и без десяти три, а также с трех сорока до четырех… — Первый сэт ми беседовать с этим достойным человек, — кивнул Крис, поглядев на своего соседа по койке, — он есть miner[77], много лазить по каверн, видель животный Марс… — Да, мы разговаривали, почти до трех, — сказал сосед Криса. — А ключи вагонные вы когда нашли? — поинтересовался я. — Да к пяти ближе, когда в буфет собирался, под полку полез за сигаретами — у меня там рюкзак… — Вы представляете, как они могли туда попасть? — Да, мож, их уронили и ногами случайно загнали под мою койку, из коридора… — А Крис часто отлучался с места? — Редко… — Он задумался. — Ваще я не следил, конечно, но редко. — А кто-нибудь приходил к вам за этот промежуток времени? — Да вроде нет… — Он прищурился в задумчивости. — Вот, девушка была, симпатичная… Он кивнул на Дронову. — Ах, спасибо за комплимент! — Дронова расцвела, как цветок на заре. — Негр этот приходил. — Он кивнул на Азиза, который метнул в него короткий, но выразительный взгляд. — И мужик этот, бригадир поезда… — Кто во сколько, не помните? — А, еще вот эта, китаянка или японка заходила. — И он кивнул на Аюми. — А вот кто когда… — А бригадира поезда кто еще видел? — спросил я. — Я видел, — сказал один из поваров, тот, что с густыми бровями, — он в районе половины третьего копался в кладовке… — Кладовка рядом с купе бригадира? — Слева, ближе к тамбуру, дверка такая, — кивнул он. — А вентиляция купе прямо сверху находится, тоже левее, слегка? — спросил я. — Ну да… — Вы не видели, не открывал ли бригадир решетку вентиляции? — Я вполоборота стоял, — повар как-то сконфузился, — боковым зрением только и видел… Так, один раз обернулся, вижу Джеймса, ну и хрен с ним. Я его недолюбливал, если честно… — За что? — Да так, — он как-то театрально махнул рукой, — по мелочам. Он ведь редко с нашим составом ходил — не сошлись мы как-то… — Спасибо… — сказал я ему. — А больше никто в этот момент не проходил? Не видели? — Нет, — он мотнул головой, — я бутерброды резал полчаса где-то, а Джеймс минут через десять ушел куда-то вперед, к голове состава… — А когда вернулся? Вы же не отлучались с кухни? — Вернулся… Сэл, ты не помнишь? — Я в зале вертелся, видел его, проходил… но не помню… Глеб, ты видел? — Я за стойкой, — отмахнулся бармен, — я вообще видел его мельком — клиенты же… Где-то за час до вечеринки ихней он проходил, по-моему… может, минут за сорок… Вэд, ты видел? — Да, наверное, так, — чернобровый повар кивнул, — до вечеринки за час где-то… — И в это время через кухню никто не проходил? — Нет, потом только с соседнего вагона к пяти стали подтягиваться… — Точно? — переспросил я. — Да чтоб меня пропоносило! — всплеснул он руками, смешно выкатив глаза. — А потом вы его видели? — Больше не видел. — Он помотал головой. — Спасибо, — кивнул я. — Да не за что, — махнул он рукой. — Отлично, — продолжил я. — Вернемся, Крис, к вам. Три сорок — четыре. — Я не особо следить за таймер… — сказал он, — я немного дремать, сидел в Сеть, читал… — А я вот твою фотку срисовал, когда ты по вагону шел! — торжествующе произнес давешний шахтер, уличивший Азиза в том же. — Ты к тамбуру выходил! Это железно было без пятнадцати четыре — я слушал новости! — Это так? — переспросил я Криса. — Возможно, этот человек и прав, — кивнул Крис, поправив очки. — Я ходить в клозет, просто не помню когда. — Видели кого-нибудь по дороге? — спросил я. — Не смотрел особо, — с важным видом сказал Крис. — Наверно, нет. Нет — все по местам сидеть… — Этот парень? — спросил вдруг усатый фермер. — Я его видал, и он правда выходил из сортира… Он из ваших? — Да, — кивнул я, — наш турист. — Значит, все верно, — тот затянулся самокруткой, — если его видали, как он туда шел, так я видал, как он оттуда вышел. Где-то в четыре — мне кум позвонил как раз… Тут я заметил: к столу приближается человек из охраны. Он подошел к Хмурому и что-то прошептал ему на ухо. Хмурый кивнул и, сняв с пояса свой КПК, некоторое время глядел на него. Затем, перегнувшись через стол, протянул мне свой компьютер. Там было открыто сообщение: «Отпечатки пальцев на записке соответствуют столу номер четыре, принадлежит Азизу Алиме из туристической группы «кси-516». А также обнаружены более фрагментарные отпечатки, по анализу ДНК которых удалось установить, что они принадлежат Дроновой Аиде, туристке той же группы. Буквы на записке написаны с помощью особого химического состава, проявляющего цветовую пигментацию со временем, в процессе окисления воздухом. На зажимах вентиляционной решетки, снаружи, возле купе бригадира, отпечатки пальцев стерты, на трупе незаконного пассажира обнаружены следы укола на левой руке, в районе вены». Я вернул КПК Хмурому, а тот выразительно на меня глянул — понял, мол, что да как? Я кивнул. Меня слегка лихорадило — я опять чувствовал массу неувязок и бреда… — А вообще я считаю… — пьяным голосом сказал усатый шахтер, — что убийце надо самому выйти и во всем признаться, потому что его и так найдут… Но! Тут уж пощады не жди!!! — Вот ты прав, братишка! — хохотнул Йорген, разливая в стаканы. — Вот я то же самое всю дорогу твержу… А то что за фигня? Хорошо еще, что наш землюк Странный — шибко удачливый сукин сын: мы же за то его и держим! А то ведь укокошили бы нас уже, насмерть! Злодеи… Он как-то развязно прыснул со смеху — видать, уже тоже подвыпил. — Кстати, как я убедилась, злодеев тут полно! — с некоторым вызовом сказала Дронова. Все посмотрели на нее, но оказалось, что она закончила фразу. Взгляды местных были не совсем одобрительными, как мне показалось… — Именно! Именно! — всполошился химик. — Скажите нам уже правду! Вы идете на эту самую базу? Вы знаете, где она? Ирина бросила на меня тревожный взгляд. — Конечно, знаю, — сказал я спокойно. — База «Зеркало-13» запрятана под зданием Совета Четырех Городов, на глубине двухсот метров, но, во-первых, туда никого не пускают, а во-вторых, делать там нехрен! — Вот это да… — пробасил шахтер, — я, блин, так и думал! Они всю дорогу нам мозг пудрили, эти богатенькие! Айда-ка, ребятки, в рейд! На столицу! А то, я гляжу, зажрались они тама… — Верно говоришь! — поддержала компания, только что вернувшаяся с раскопок. — Надо бы их штыком-то! — Гады! Мать их разэдак! — Пусть поделятся девайсами! Эргов пусть отсыпают! Я откопал где-то в глубине моей души фразу, которую всегда произносила моя бывшая жена. Она говорила, что я не умею шутить, так как мои шутки понятны не всем… — Граждане! — сказал я громко. — Вы что, шуток не понимаете? Я сказал так, потому что… Мой голос потонул в десятках других, и я понял, что власти Лихоторо скоро объявят меня в розыск… Внезапно грохнул выстрел: Хмурый держал в руках пистолет с задранным кверху дулом. — Не отвлекаемся, ребятки! — крикнул он. — Вы сейчас — пока что корм для паладинов, особливо кто в конце состава едет! Если в пустыне убили — это одно, а так — мы, железнодорожники, отвечаем. И тут не сказки рассказывают, а ищут возмутителя спокойствия! Кто из вас еще желает пользоваться МЖД[78]? Гомон поутих, а я в который раз поглядел с уважением на своего босса. А тот смотрел из-под прищуренных век, как варан, и оглядывал всех, будто перед укусом… — Дык мы это, командир… — нерешительно произнес какой-то фермер. — Мы-то за правду в сам-деле… — Ну раз за правду — помогайте парню… — Хмурый кивнул на меня, и мне захотелось пожать его руку. — Что знаем, все скажем, — закивал тот, — это верно… — Вот за это благодарность вам… — кивнул Хмурый, деловито убирая пистолет в кобуру. — Давай, Странный, спрашивай. — Спасибо, — кивнул я, как китайский болванчик, — это ж не только нас коснется… — Знамо дело! — заплетающимся языком проговорил усатый шахтер. — Так, — я, шумно выдохнув, хлебнул кофе с самогонкой, — я хотел теперь Аюми спросить… Не успел я закончить, как Аюми сложила руки перед лицом и слегка поклонилась. — Я имела на родина подруга, Томоми ее звали, она говорила, что моя мать и брат неправильно говорили… — Что, Аюми? — спросил я. — Они говорили, что я тупая… — Она улыбнулась. — Я знаю, что мало могу… но я сделая все, что стоит… — Нет, Аюми, ты ни разу не подводила, — искренне сказал я, — все в порядке. — Аригато[79], — вновь поклонилась она. — Я все помню — с двух часов десяти минут до трех и с трех сорока до четырех, да? — Да. — Я улыбнулся. — Я говорила про первое и немножко про второе, — сказала она, щуря глаза, будто улыбалась без улыбки. — Та… я не хотела про Азиза говорить… он хороший… — Да, неплохой, — кивнул я, — все нормально. Что было, когда он ушел с Дроновой? — Ничего не било… — просто и с легкой улыбкой сказала она. — Я била рада, что два человека понравилось себе… подумала… и немножко расстроилась… — Почему, Аюми? — спросил я. — Потому… У меня тожэ бил друг в Япония, в Кобе-Сити… — Глаза ее стали темными, словно без белков. — Вот… — И? — Он умер… — медленно сказала она. — Умер… как сказать… Погиб… при трясении… — Землетрясении? — уточнил я. — Да-да, — рассеянно закивала японка, — земля… вот… Это совсем не про то, что ви спрасили, Странний… — Это очень обидно, простите, Аюми, — сказал я. — Не за что, — отстраненно сказала она. — Это совсем не про это… — Да… — глубокомысленно произнес шахтер, — а у меня жену завалило в забое, на смене… она на регенераторе работала… — Жалко, когда человек раз — и нет… — Аюми вновь отстраненно покачала головой, глядя куда-то вверх. — Да… Думаешь-думаешь… — Это верно… А потом вы что делали? — тихо спросил я. — Не потом… — вновь как бы обращаясь к ночному небу, сказала она. — Сначала пошла в уборную, умыться… От мысли, от слез… потом… ничто… И с неба на земля… Дверь закрит… и я пошла, где пахнет… — Извините, что? — переспросил я. — Где в начало вагона туалет, там дальше, но не пахнет так, — пояснила она. — Но дверь закрыт был оказался, тогда я пошла назад, куда Азиз и Аида ушли — там хорощо, но немного противно… умылась… Стала думать про Марс… про наши дела… Словно аномалия, на ее гладком лице прочертила борозду слезинка… — Потом я пошла на место и немного думала про сэбя… — опять тихо сказала она. — Ты — умница, Аюми, — сказал я, — молодец… — Э-э-э-э, — она махнула рукой, — я тупайя… — Не говори так, это мой приказ, — сказал я, нахмурясь. — Нэ буду… — Она вновь немного поклонилась. — В общем, вот так… — Ты мне помогла, — сказал я, — бесспорно помогла. — А я бы поспорила! — выкрикнула не к месту Аида. — В чем? — спросил я. — Ну… — протянула она неопределенно. — Вообще это я видела убийцу-каторжника, а не она! Дэн… ой! Пан инспектор, но вы же делали следственный эксперимент, я ассистировала… Разве мы еще не знаем, кто убил? — Лично я — пока нет. — Я грустно улыбнулся. — Я в вас верю! В тебя, Странный! — крикнула полячка и опрокинула стакан. — А я вот хотел узнать, — прокашлялся какой-то пожилой мужчина в залатанном комбезе. — А поезд-то когда поедет? — Когда ты его подтолкнешь! — хмыкнул Хмурый. — А-а-а-а, иду уже… — А вот свояк мне говорил, с Гордии… — Вопрос к охране последнего вагона, — сказал я, громко прокашлявшись. — Вы что скажете про время с двух часов десяти минут до трех и с трех сорока до четырех? — Ну у нас все по-простому, — сказал давешний охранник. — Вот про первый отрезок времени. Хмурый у нас рапорт брал — дежурили… ну видели много кого… Подозрительного не было… Потом… ну… кто в турели, кто в тамбурах — пассажиры курили… Ну выпустили ребят на платформу, ну ладно… Они обнимались, целовались там… — Это можьно и апустыть! — воскликнул вдруг посерьезневший растаман. — Нет, вы уж не гоните! — Охранник выпучил глаза. — Мы с пани играли в карты, но не так чтобы… Играли просто… Она вышла, и вы пришли… — Все нормально, — сказал я, пытаясь не зарычать, — а что перед этим было? — Да… ничего, — махнул рукой охранник. — Пожаловался вон тот, в синем комбезе, что унитаз не сливает в сортире, я его закрыл ключом, думаю: навалят там сейчас, — за техником пошел… — Когда это было? — В половине четвертого. Как я в рапорте изложил, дык и Хмурому сказал… — Во сколько техник пришел? — В четыре сорок. — Вот такая скорость реакции у служб быта! — сказала зачем-то вслух Дронова. — Я во втором проводку чинил! — возмутился мужчина с мясистым носом, в комбезе Машиниста. — Там до сих пор нагреватель не пашет! Совсем вы, что ли?.. Он сделал из фляги несколько крупных глотков, облокотившись на лопату, всю в налипшем пыльном песке. — Хорошо… — Я задумался. — Кто-нибудь, включите музыку… Тут мой КПК завибрировал от пришедшего сообщения. Я обвел взглядом сидящих за столом, затем открыл его и прочел: «Азиз Алима, уроженец Саудовской Аравии, планета Земля, сын шейха Бахрама, бывший студент Колумбийского Университета, выпущен тридцатого июня из наркологической лечебницы «Новые Братья». Находится на планете Земля под наблюдением вашингтонского отдела по борьбе с незаконным оборотом и сбытом наркотических средств — информация от марсианского консульства по внешним сношениям». Я глубоко выдохнул… А затем глубоко вдохнул… Сообщение, как я и ожидал, было отправлено через общественный сервер, и проследить адрес или ник отправителя не представлялось возможным… — Так… — опять сказал я с умным видом. — Я сейчас отойду на пару минут, а вы тут последите за дисциплиной, и вообще… — Куда же вы? Пан инспектор! — крикнула Дронова. — На место преступления сгоняю и вернусь, — ответил я. — Странный! Мы без тебя не пьем! — гордо произнес Йорген. — Я не стою таких жертв, — усмехнулся я. — Охрана! Два человека, за мной! Я зашагал к поезду. Мысли в моей голове шуршали, гомонили и теснились, как сидящие за обеденным столом пестрые и разнообразные люди, выкрикивающие обрывочные реплики… Сперва я зашел в купе бригадира и высунулся в окно — охранники молча стояли сзади, выжидая. Я приоткрыл окно и высунул голову наружу: одна моя догадка сразу подтвердилась — сердце застучало сильнее, и на лбу выступил пот, хотя было довольно прохладно. На бортике, снаружи и сверху окна в двух местах была стерта пыль, и на крыше был участок относительно чистой поверхности: гофрированная сталь словно протерта тряпкой. Затем мы прошли в последний вагон. — Что делать-то надо? — спросил один из охранников. — Осмотреть в моем присутствии место тридцать семь, — бросил я отрывисто. — Есть! — гордо сказал охранник, хотя неясно было, что его так воодушевляет. Мы забрались в последний вагон и прошли недалеко внутрь. — Загляните под матрас, по краям, — попросил я. Ребята засуетились — мне даже стало как-то неловко. — Фантик от жвачки! — доложил один. — Пыль! — высказался другой. — Бычок чей-то. — А что надо увидеть? — спросил первый. Я нарочно промолчал, глядя в окно, на очертания плоскогорья, хотя мне было страх как любопытно поглядеть самому — просто я хотел проверить свою догадку в чистом виде… — О, вот тут, нагар есть какой-то… — пробормотал второй. — Дырка даже… — Где? — Я не вытерпел и нагнулся к коренастому туловищу. — Вот! — торжествующе объявил Машинист. Я взглянул на слегка разодранные края койки в том месте, где она примыкала к перегородке плацкарты, образуя небольшую щель. Дерматин койки в одном месте с краю был слегка подпален, а по перегородке шла неглубокая рваная борозда вниз, к полу… — Спасибо, ребята, — кивнул я. — Хотя какое там «спасибо» — рапорт составьте… — Ладно, — без особого энтузиазма ответил один из них. — И еще одна просьба, — сказал я, — это очень важно. — Слушаю, — сказал тот, что обнаружил дырку. — У вас на поезде конечно же есть планетарный передатчик? — Ну да, мощный достаточно, — кивнул тот. Я сунул руку в карман и, достав флэшкарту, протянул ему. — Через полчаса я попросил бы вас связаться со станцией на указанной здесь частоте. Потом включить внешние видеодатчики на вагонах, направив их на столы, и с моего КПК взять прием звука и видео, частота моя также имеется здесь. Это очень важно! От этого зависит окончание нашего дела. — Договорились, — сказал охранник, поглядевший на меня с любопытством. — Доложить об этом только Хмурому — и рот на замке… Затем я зашел к Кадыку и попросил его об одном одолжении, пообещав, что его отпустят и накормят. Кадык лихорадочно закивал и стребовал с меня клятву, что с ним не случится ничего дурного. Я поклялся… Мы вернулись к столу, где шло веселье полным ходом. Играла музыка, пилось все, что горит, и… некоторые глядели на нас с любопытством. — Странный! — опять закричала Дронова. — Ты уже знаешь? Точно? — Ничего я не знаю, — отмахнулся я. — Но буду рассказывать всем то, что думаю… — Вот! — Глаза Дроновой загорелись. — Этого я и ждала! — Кого поймал? — хриплым голосом спросил усатый шахтер, облокотившись вальяжно на плечо худощавого фермера, на котором было надето нечто вроде обшарпанной мотоциклетной каскетки. — Фантик от жвачки и горстку пыли, — с серьезным выражением лица произнес я. Тот глянул на меня с недоверчивым выражением лица, и мне захотелось его добить. — Я начал все понимать, когда пристрелил полотенце, — сказал я. — Вернее, когда этот достойный джентльмен, — я кивнул на шахтера, — сказал мне, что видел, как полотенце пролетало мимо его окна. — Вот дела! — Фермер крякнул, разгладив окладистую бороду. — А ты уверен, мужик, что наркота тебе на пользу? — Нет, — честно признался я. — Но не в наркоте дело, я сейчас все объясню! — Да уж, постарайся, — попросил фермер, — я думаю, всем любопытно. — Я уже давно жду. — Дронова заерзала на месте с возбужденной улыбкой на лице, будто пристроилась возле экрана, ожидая продолжения ее любимого сериала. Азиз покровительственно положил ей руку на плечо, на что Дронова слегка вздрогнула, но продолжила с любопытством изучать меня. — Я заранее прошу прощения у всех, — сказал я, — про кого я могу сказать что-то неприятное или бросить тень подозрения, но прошу меня сразу извинить — мне это необходимо, чтобы выстроить полную картину происшедшего. Я давно заметил такую свою особенность — когда я говорю вслух, мне проще думается. Поэтому потерпите немного, если мои рассуждения будут явно ошибочными или очевидно ложными. Можно давать полезные советы, но только в порядке очереди, не галдеть всем сразу. Хорошо? Все немедленно загалдели, что хорошо, мол, все понятно. — Итак, — начал я, — случай даже для Марса довольно непростой, при явной, казалось бы, его очевидности. Я не вполне опытен в делах такого рода, и многие элементарные вещи доходили до меня не сразу, слишком медленно. Извинить меня можно только тем, что наш рейс с группой «кси-516» спокойным, мягко говоря, не назовешь, и думать порой было просто некогда. В поезде же — дело другое. Когда произошло убийство и пока мы петляли нашим составом между этими скалами, у меня было время подумать, и первое, что мне бросилось в глаза, — то ли у убийцы отсутствует логика, то ли это сложное стечение обстоятельств, то ли он элементарно перемудрил. Объясню: в нашей группе действует хорошо подготовленный представитель элитной армейской разведки. Что странно вдвойне. Он ошибочно считает, как и многие из вас, что мы идем не в простой тур, а занимаемся поиском той самой легендарной базы «Зеркало». И все это несмотря на то что я несколько раз предлагал расформировать нашу группу. Возможно, нас используют как некое прикрытие, не знаю, не буду фантазировать, но, скорее всего, часть наших злоключений как раз и связана с этими разведиграми. Признаюсь, что незадолго до убийства я имел беседу с покойным Дарби. Он тоже предлагал мне заняться поисками этой базы, используя нас в качестве наемников. Я отказался. — А я бы согласилась! — вставила Дронова, отчаянно захлопав ресницами. — Тогда, — продолжил я, метнув на нее выразительный взгляд, — Дарби попросил меня помочь ему обезвредить того разведчика, который находится в нашей группе. Я опять внимательно обвел всех взглядом. — Он чувствовал опасность, наверное, догадывался, что его могут убить, и хотел с моей помощью обезопасить себя и одновременно лишиться конкурента в поисках загадочной базы. Тут я согласился помочь ему, так как мне было выгодно убрать из группы человека, который подвергает наши жизни смертельному риску. И как раз к раннему утру, ближе к окончанию нашей вечеринки, он обещал назвать мне имя этого человека, но не успел этого сделать, поскольку его убили. В связи с этим я сейчас самое заинтересованное лицо в обнаружении убийцы, так как ответственность за безопасность группы лежит на мне… — Ну ты не очень-то, — выкрикнул Йорген захмелевшим голосом. — На нас с Сиб тоже эта ответственность. — Да, — кивнул я, — это так, но в связи с тем… — В связи, блин, с тем, в связи, блин, с этим… — перебил Йорген, передразнивая меня. — Странный, ты не можешь нормально сказать? — Что? — спросил я, понимая, что лучше не спрашивать. — То! — почти выкрикнул он. — Я, конечно, само собой, да любой кипиш, кроме голодовки, но скажу… Группу эту провести — это такой трындец! Ты на гида залип… какого хрена мы всех сразу на заводе не разогнали??? А?! Ты у нас добрый типа… — Да… — тихо сказал я. — Залип я на девушку, полюбил ее, как ты Сибиллу… Может, и сильнее! А впарывался под пули не меньше твоего, дерьмо ты бессердечное! Сколько трупов-то за нами… Да ты совсем уже охренел!.. Меня кто-то схватил за локти, потому что я встал над столом и уже отвел руку для удара, а Йоргена схватила Сибилла с одной стороны и полковник с другой… Я ослабил напряжение рук и сел за стол. В голове моей стучало… вновь заныли раны — я чувствовал себя злым и беспомощным, и мне было стыдно… — Странный, — сказал Хмурый укоризненно, — вот от тебя не ожидал… Все нормально, чего это тебя? Давай дальше… Я сидел, потупясь в стол, с чувством стыда за свою вспышку, стараясь подавить невесть откуда сочащиеся из глаз слезы… Глубоко вздохнул… — Извините, — выдавил я, — сам не знаю, зачем психую… — Дэн, — сказала Сибилла спокойно, — все мы перенервничали, — может, тебе больше не подливать в кофе? — Все нормально, Сиб, спасибо… — пробормотал я. — Ой, ну прям как красавица… — хмыкнул кто-то из шахтеров. — Заткнысь, ты… — сказал хрипло Азиз, — ми с ным вмэсте… таких стрэляли… Возникла пауза… — Все… — Дронова помотала головой. — Домой уже хочу… — Извините, — хрипло сказал я, подняв руку вверх, надеясь, что моих красных век никто не заметит. — Я еще не все сказал про это… Так вот… Я вздохнул, сделал глоток из чашки и закурил. — Наша задача — остаться в живых, а ваша — гулять на воле. — Я выровнял дыхание. — Если в колониях творится полное дерьмо, это всех нас касается. — Я кашлянул. — В общем, так. Дарби грохнул кто-то из наших… Я это точно могу сказать, и было это примерно так… Из беседы с Дарби я понял, что ваш бригадир работает на разведку. Дарби его использовал, чтобы попасть на поезд. — То-то, я гляжу, он мне никогда не нравился, — вставил давешний повар. — Я сделал предположение, — продолжил я, — что наш разведчик переманил его или заставил работать на себя. Смерть Дарби была сложной — сперва его вырубили баллончиком с нервно-паралитическим газом. Время разложения консервантов в баллоне, которое вычислил человек, разбирающийся в химии, примерно между двумя тридцатью и тремя. Но возникает вопрос — если бригадир мог убить Дарби, то не проще ему было пристрелить его в собственном купе, а потом выкинуть труп в окно, вместе с пистолетом? А главное — зачем такие сложности с баллончиком газа? У всех в глазах был вопрос… ожидание разоблачения, к которому я был готов не совсем и не окончательно… — Ну а потом, — продолжил я, — много кто из наших мог убить этого Дарби, да и не только из наших, учитывая, что за его голову назначена награда… Вот сейчас начнется то, за что я извинялся вначале… Я буду говорить о людях плохо, но лишь предполагать их вину… Дронова взглянула на меня почти с любовью, взмахнув ресницами, как стартовым флажком. — Опять же, — ухмыльнулся я, — начну с вас, пани: уж больно вы не вызываете подозрений… — Я прямо ждала этого! — Она порозовела. — Отлично! — Я потер руки. — Сегодня в мусорном ведре последнего вагона была обнаружена записка, написанная на клочке пористой бумаги для рисования печатными буквами. Записка гласила: «Дарби здесь». Я подумал сперва, что это дикость: зачем писать такое на бумаге, если можно воспользоваться Сетью? Необходимо это было только в одном случае — если у получателя отсутствует КПК. — Да! — восторженно блеснула глазами полячка. — Верно! — А как мы только что выяснили, — продолжил я, — КПК потерял у нас Азиз. — Ну… — стала было возражать она. — Странний, ты щто? — Азиз выпучил белки. — А что? — Я тоже вскинул брови. — Для растамана ты неплохо владеешь оружием, твои отпечатки нашли на этой записке, и, кстати, отпечатки твоей подруги тоже там были… — Э-э-э-э! Странний, зачэм так говорищ??? — Азиз посерел своей темной кожей. — Я заранее извинился, — ответил я, скроив невинное выражение лица. — Бумага Дроновой уже второй раз фигурирует в деле: первый — это когда на ней были написаны стихи Джованни… якобы Джованни… — Вы просто чудо, пан инспектор! — Дронова захлопала в ладоши, и я так и не понял: с юмором или без. — Пани Дронова подсказала вам способ убийства, увидев на крыше Кадыка, — безжалостно продолжил я. — Вы пошли якобы целоваться на платформу, предварительно попросив бригадира подложить баллончик, и Дронова сказала, что в купе Дарби можно забраться по крыше… — Ну Странний, не ожьидал от тэбя… — Азиз буравил меня своими яркими белками глаз. — Аюми, — продолжил я холодно, — чувствуя себя нехорошо, пошла в туалет: кто, спрашивается, помешал бы ей открыть окно и забраться в купе к бессознательному Дарби? — Э-э-э? — Глаза Аюми стали почти такими, как у персонажей манги. — Наконец, Крис, в рюкзаке которого нашли пистолет с глушителем, на рукоятке которого нацарапаны инициалы «Д.» и «Г.», «Дарби Гордон», и у соседа которого под полкой возле рюкзака лежала связка ключей бригадира, — он примерно в то же время отлучался якобы также в туалет. Он тоже мог убить. И через крышу, и просто перейдя в соседний вагон — благо купе бригадира почти рядом с последним тамбуром вагона-буфета… — Я есть подданный Соединенный Штат Америка! — Крис гордо ткнул себя в грудь. — Именно, именно так! — воскликнул химик. — Но я же говорил, что баллончик был подложен между двумя десятью и двумя сорока… «Спектр-9»… — Все верно, — устало вздохнул я. — Но в это время Крис беседовал с соседом, Дронова была с Аюми, а охрана указала в рапорте, что Азиз был на своем месте, хоть и отлучался покурить — как раз когда у него пропал КПК, но… Я сначала исходил из неверной посылки, что Дарби убили сразу или же вскоре после того, как сработал баллончик… А это было позже… много позже… это было в районе четырех… — А откуда такая уверенность? — спросил Хмурый. — Две причины, — ответил я, закурив. — Про вторую скажу потом, а первая такая — вот этот достойный джентльмен, — я кивнул на шахтера с усами, — сегодня, когда я прожег случайно полотенце в тамбуре сигаретой, рассказал мне, что видел, как мимо их окна пролетало такое же прожженное полотенце. Это было в без скольких-то четыре. Все поглядели на шахтера с интересом. — К тому же, — продолжил я, — в купе Дарби-бригадира отсутствовали два полотенца — одно из них Дарби пытался перед потерей сознания приспособить под дыхательный фильтр, а второе пропало… Ясегодня провел эксперимент — выстрелил сквозь полотенце из пистолета в такт стуку колес — дырка была похожа на прожженный след от сигареты, а выстрел… — Да! — почти закричала Дронова. — Я помогала! Выстрела было совсем не слышно! Это я… — Чем и объясняется то, — перебил я торопливо, — что охрана из соседнего купе напротив ничего не услышала… логично? — Ну складно пока, — закивал фермер. — То-то я гляжу, ты так обрадовался, что я тебе про полотенце сказал… — начал было усатый шахтер. — Да, — кивнул я, — но тут и начинаются неувязки. — Вот ведь, блин! — с досадой и искренне Йорген стукнул по столу кулаком. — Говори! Красиво излагаешь! — Спасибо, — вздохнул я. — А в чем неувязки-то? — с интересом нахмурилась Дронова. — Во-первых, — кивнул я, — полная фигня с уликами. Кобура у Дарби была пуста, окно распахнуто. Первое, что приходит на ум, — так это что Дарби, будучи без чувств, был застрелен из собственного пистолета. А пистолет выброшен в окно — это и логично, и удобно… но… пистолет с глушителем оказался в рюкзаке у нашего туриста, Криса. Значит, убийца забрал пистолет себе, чтобы потом подбросить кому-то? Наверное… Но в его обойме не хватает одного патрона, и на глушителе нагар также имеется. Тогда на кой черт убийца воспользовался полотенцем? Почему он вообще не выбросил тело в окно, вместе с оружием? Ведь, подбросив ключи и пистолет Крису, он только подтвердил, что Крис этого сделать точно не мог! — Я нэ мог! — гордо заявил Крис. — Да… — протянул фермер. — Мозг взрывается… — А потом, — продолжил я, завладев наконец полным вниманием аудитории, — есть еще один непонятный момент. — Это какой? — не выдержала Дронова. — Вот вы, — я слегка улыбнулся полячке, — вы видели, как человек полз по крыше вагона… — Да, — убежденно кивнула та, — и хоть вы режьте меня, он был не с фиксами, а с кинжалом в зубах! Это точно! — Возможно, — кивнул я, — но дело в том, что наш каторжник дополз только до пищеблока, а на последний вагон, где вы могли бы его видеть из турели, не вылезал, так как он хотел есть… — И? — вопросительно выкрикнуло несколько голосов. — Пани Дронова действительно видела настоящего убийцу, — произнес я медленно, — который разминулся с Кадыком минут на пять… — Я же говорила! Я говорила! — У Аиды было лицо человека, который только что выиграл в лотерею крупную сумму денег. — А я сразу сказала… — И в зубах его был не кинжал, — сказал я убежденно, — а пистолет Дарби, который он собрался подбросить Крису в рюкзак. А не далее чем полчаса назад я убедился, что убийца вылез из купе через окно — пыль стерта на водостоке окна, сверху, и крыша вагона сбоку чьим-то пузом вытерта… убийца вернулся в последний вагон, где он и едет… Повисло тягостное молчание, прерываемое тихим шепотом и чавканьем. — Ну ты совсем уже мне голову задурил, — вздохнул шахтер. — И откуда же он взял глушитель? И почему на нем нагар? Если он через полотенце стрелял-то? — Вот такой он у нас сложный человек, этот убийца, — попытался пошутить я, но никто не засмеялся. — Скорее всего, в его действиях много спонтанного… Все становится понятно только на уровне предположений и догадок… — Ну валяй, — подбодрил Хмурый. — Начнем опять сначала, — сказал я, закусив нижнюю губу. — Откуда разведчик узнал о своем предполагаемом разоблачении? Как он узнал про наш с Дарби разговор? А ведь не узнать не мог, иначе либо убил бы его раньше, если тот представлял угрозу, либо не стал бы убивать его вообще… А разговор он наш слышал, иначе как объяснить такое совпадение, что, как только Дарби собрался навести о нем справки, он сразу умер? — Так как же? Подслушал под дверью? Жучки в купе? — спросил полковник. — Нет, — сказал я убежденно, — не под дверью. Мы разговаривали с Дарби один на один, жучков я не нашел, да и Дарби опытный в подобных делах. Вчера, когда я сидел в купе бригадира, меня по селекторной связи вызвал Хмурый… — Ну да, и не один раз. — Хмурый прищурился. — Так вот, — кивнул я, — когда Хмурый меня вызвал, лампочка вызова даже не загорелась. Я сперва не придал этому значения — и только потом понял: он сидел и слушал, включив селектор на прием в купе охраны последнего вагона, которая, согласно рапорту, совершала обход поезда в этот отрезок времени. Либо они не закрыли дверь, либо он открыл эту дверь сам… — Да мы закрывали… — словно оправдываясь, протянул один из охранников. — Как? — удивился Хмурый. — Как открыл? — Возможно, ключами бригадира, — сказал я, — который предупредил его, что в его купе сейчас состоится важный разговор… — Фига се! — Сразу после этого восклицания охранник последнего вагона, воровато покосившись на Хмурого, выпил стакан с самогонкой, но никто не заметил. — Так бугор же нас в обход и отправил! — Продолжаю фантазировать, — сказал я, последовав его примеру и хлебнув спиртного. — Узнав, что Дарби собирается навести через руководство справки о том, кто же является агентом в нашей группе, и фактически поставить его под удар, он решает действовать. Мне кажется, что бригадир не согласился убить Дарби сам — иначе сделал бы это без всяких проблем. Скорее всего, агент сказал, что хочет узнать у Дарби что-то важное. С целью чего попросил подложить баллончик. Между пролетом в окне полотенца и ползущим по крыше человеком и тем моментом, когда бригадир копался в кладовке (а это видели повара, и по времени совпадает с окислением консервантов в баллоне), прошло почти полтора часа. Тем самым убийца надеялся получить алиби. Он даже не заморочился вынуть баллон из вентиляции — это направило меня сначала по ложному следу, так как я думал, что, отравив Дарби, он начал действовать незамедлительно, дабы избежать сопротивления и шума борьбы. Но пролетавшего мимо окна шахтеров полотенца он, конечно, учесть не мог, да и то, что мне сказали об этом, — чистая случайность: не прожги я сам своего полотенца в присутствии свидетеля. Да и не знал он, убийца, что в турели сидит пани Аида и делает свои этюды… Правда, она его лица не разглядела… — Но почему?! — возмутилась Дронова. — Я видела… — А тут еще Кадык удачно спутал карты, так как оказался на крыше почти одновременно с убийцей… — Я чиркнул пьезоэлементом и закурил. — Так вот, Джеймс, бригадир, убивать не хотел — он подложил баллончик, как я думаю, потому, что агент попросил сделать это, сказав, что хочет Дарби допросить, а не убить. Это и подтверждается маленьким следом укола на руке покойного. Хоть в крови никаких посторонних химикатов обнаружено не было, я думаю, что убийца не ограничился похищением КПК Дарби, а еще пытался вывести его из бессознательного состояния, чтобы допросить, что тот узнал. Возможно, это было что-то вроде сыворотки правды — чтобы Дарби отвечал на вопросы в полубессознательном состоянии. А дальше — новые фантазии… — Факты давай! — крикнул один из шахтеров. — Дойдет и до них, — успокоил я его. — Без фантазий совсем — у меня не выходит… Я опять вздохнул… — Я стараюсь следовать естественному ходу событий, — продолжил я, — не по логике даже, а по диалектике — как бывает… Так вот, объяснить все это я могу только его спешкой — спешкой убийцы… Если бригадир был настолько мягкотелым и убивать не хотел, да к тому же Дарби провалялся в его купе, почти в газовой камере (кстати, не умер он только потому, что легкие были сильно заполнены табаком, — это убийца рассчитал метко), скорее всего, Джеймс потребовал по КПК, чтобы убийца немедленно решил проблемы с телом в его помещении. И вот он просит бригадира подождать его в последнем тамбуре пищеблока, выходит к нему, просит его ключи, чтобы открыть купе, — это единственный момент, где он рискует быть замеченным. Плана он четко еще не обдумал, и, скорее всего, глушителя с собой не взял. Бригадир, возможно, даже пригрозил ему — поэтому он так торопился. Он встречается с бригадиром в тамбуре, берет у него ключи. Дальше не знаю — вспыхивает ли между ними ссора, или же агент и так спланировал убить сообщника, но пришедший в тамбур берет ключи, запирает двери из салона и между вагонами, после чего душит Джеймса и, открыв дверь, выбрасывает его в пустыню. Затем отпирает двери, входит в тамбур пищеблока, выбирает удобный момент, когда никого нет, и проскальзывает в купе, надев дыхательную маску. Действовать ему приходится быстро и почти на импровизации. Обыскивает полумертвого Дарби, что-то выясняет, что не устраивает его, берет его пистолет, стреляет ему в грудь через ткань полотенца, затем открывает окно, выбрасывает свой импровизированный глушитель, вылезает на крышу, держа пистолет в зубах, чтобы подбросить его Крису, переползает на крышу последнего вагона, и Дронова его видит. — Да! Вижу! — встрепенулась полячка. — Затем, — продолжил я, — Дронова выскакивает из турели, бежит к Азизу, и они идут на платформу, где Азиз успокаивает ее и всерьез задумывается. Убийца же проникает в тамбур через окно и как ни в чем не бывало входит в вагон… было бы так здорово, если бы пани Аида не убежала, а поглядела, кто вошел в вагон… — Ах, если бы я знала! — воскликнула она, заламывая руки. — Браво, пан инспектор, вы все раскрыли! Подумать только! — Это все замечательно, — хмыкнул Хмурый, — но доказательств-то у тебя нет, и все это только предположения, Странный… понимаешь? Так мы никого не найдем… — Да… — вновь задумчиво изрек фермер. — Все складно, но вот я не понял — с чего ты решил, что бугра задушили, и именно в тамбуре пищеблока? И вообще… с этим глушителем — ерунда какая-то… — Ну — я покачал головой, — мне кажется, что убийца после вечеринки, дождавшись, когда уснут его соседи, просто прикрутил глушитель к пистолету Дарби, добавил в стандартный ПМ еще один патрон и выстрелил между своей койкой и перегородкой плацкарты, чтобы в глушителе тоже остался след выстрела, а потом подбросил пистолет нашему Крису… — Некадяй! — Крис порозовел. — Подставлять меня! Честный человек! Я обращусь к адвокат! — Думаю, что адвокаты паладинов тебе не понравятся, — хмыкнул Хмурый. — И все равно, Странный, все это пока красивая и складная байка… — Дело в том, — сказал я, — что у меня есть свидетель, который видел не только смерть бригадира в тамбуре, — я опять медленно обвел глазами собравшихся, — но и лицо убийцы. У некоторых вырвались возгласы удивления. — И сейчас, — я говорил нарочито медленно и зловеще, — он придет и опознает убийцу… Так что двоих из охраны я попрошу привести Кадыка, а остальных встать как можно плотнее за спинами наших туристов… — Боже… какой кошмар! — восхищенно прошептала Дронова. — Сейчас мы все узнаем… Послышались беспорядочные комментарии, кто-то выкрикнул «наконец-то!». — Граждане Свободных колоний! — рявкнул Хмурый. — Просьба сохранять спокойствие! Охрана, выполняйте приказ! — А выпить-то можно? — спросил не к месту Йорген. — А то я уже почти причиндалами слипся от страха! — Пей-пей, — разрешил Хмурый, — только не ори… — Ты что, начальник! Не буду! — пообещал Йорген. — Так сам-то ты знаешь, кто этот человек? — спросил шахтер, глядя на меня осоловевшими глазами. — Нет, — соврал я. — Ну… — Хмурый, — крикнул подошедший человек в комбезе Машиниста, — ща поедем, раскопали почти! — Погоди, Грэг, — махнул тот рукой, напряженно всматриваясь в сторону состава. Медленно двигалась процессия от поезда к нашему импровизированному банкету. Двое охранников шагали не торопясь, а между ними покачивался тщедушный ссутулившийся Кадык. Они приближались, как казалось, целую вечность, будто воздух вокруг стал каким-то вязким. Сердце бешено стучало в моей груди — сейчас или никогда… Вот… Сейчас… Как я долго шел к этому… — Арестованный доставлен, — вяло проворчал охранник. Глаза Кадыка бегали по сторонам. — Пожрать и выпить-то дадут? — спросил он, алчно облизывая губы. — Дадут, — кивнул я. Кадык, как мы с ним и договаривались, наклонился к моему уху и тихонько прошептал: — Смотри, Странный, не подведи меня… Я с умным видом кивнул, глядя в ночное небо поверх голов. — Ну?! — не вытерпел Хмурый. — Чего вы там шушукаетесь? — Итак, — сказал я с расстановкой, опустив глаза с небес на землю. — Кадык, как я уже говорил, лез по крыше буквально за пять минут до убийцы, но одновременно с тем моментом, как агент душил бригадира… Это и есть вторая причина, которая давала мне уверенность в моих фантазиях… И он опознал пассажира с койки номер тридцать семь, на краю которой я обнаружил след от того самого выстрела из пистолета с глушителем… Ведь это — наш замечательный… Крис Паттерсон! Экзобиолог с Земли, а на самом деле сотрудник службы армейской разведки «Пантеон»! Крис дернулся, выпучил глаза, и тотчас же его за плечи ухватили двое охранников. Почти одновременно где-то далеко, сверху раздался тихий и протяжный гул… Повисла тишина, а я, как зачарованный, глядел на небо, ожидая увидеть источник звука. И наконец увидел четыре маленькие черные точки — гул нарастал… — Хорошо, Странный. — Крис заговорил без малейшего акцента. — Ты меня поймал. Я проиграл, я сдаюсь… Но с чего ты взял, что это я? Это просто любопытство… Тут же, с усилением гула с неба, я почувствовал острую боль в затылке, почти как тогда, на «Эоле». Судя по мертвому молчанию окружающих, это почувствовал не только я: у некоторых на лицах возникли недовольные гримасы, а несколько человек стиснули ладонями свои виски. — Тебя видели выходящим из туалета, а туалет был заперт, — простонал я, превозмогая боль, — техник пришел только в четыре сорок… Ты вылез из купе с телом и вернулся в туалет, в котором не работал слив… — Но свидетель-то мог и ошибиться, — назидательно произнес Крис. — И как же тогда записка с отпечатками Дроновой и Алимы? — Ты украл у Дроновой клочок бумаги, — я тяжело дышал, — сделать это элементарно: она везде оставляет свою папку с рисунками. Потом написал текст невидимым проявляющимся раствором и просто подкинул бумажку Алиме, украв его КПК. Алима нашел чистый клочок бумаги и выбросил его в мусорное ведро, не догадываясь, что это… — Логично, Странный, и все же это домыслы, верно? — Да… — опять сквозь боль ответил я, — но еще тогда, ой… на заводе… — А вот там ты мог бы меня поймать! — Крис противно ухмыльнулся. — Я сперва подумал, что ты совсем тупой для универсала, о котором нас предупредили в «Пантеоне»… — Прости, Крис, что не оправдал твоих надежд, — тихо проговорил я, пытаясь сосредоточиться. — То убийства, то бандиты, то танки: все недосуг мне как-то… Я вновь с тоской воззрился на небо: прямо на нас, среди парниковых облаков, неслись четыре силуэта, напоминающие крупных чаек, но это были не чайки — это были суборбитальные многоцелевые истребители класса «Гепард», проект «Т-100», и я начал догадываться сквозь усиливающуюся головную боль, где было их гнездо! Тот самый военный шаттл на орбите… тот, о котором сказал Диего человек со станции… Мое нелепое предположение подтвердилось… — Извини, — он опять выдал кривую усмешку, которая на его пухлой щеке выглядела особенно мерзко, — я перебил тебя. Продолжай: мне любопытно. — Анализ крови покойного Джованни показал, — послушно продолжил я, пробуя собрать волю в кулак, — что сонного газа он не получил… а значит… — Я сделал паузу, чтобы отдышаться, на лбу выступил пот. — …Значит, в комнату к вам никто не входил, и, следовательно, убийца был внутри… — Но это мог быть и Азиз! — С плохо скрытым ехидством Крис поглядел на меня: смотрелся я, наверное, не очень. — Да, — согласился я, — но слишком много совпадений… Да и возле котельной, у Башни… Ты пристрелил командира, сделав вид, что случайно: ты опасался за жизнь Ирины… — А кто же выходил за дверь тогда, на заводе? — Крис приподнял левую бровь. — Скорее всего, Лайла, — прошипел я сквозь зубы. — Она ведь на тебя работала, не так ли? Она вынесла ваше спецоборудование и спрятала в гараже, так как догадывалась, что после убийства будет обыск… — Ну что ж, неплохо для новичка! Но дело в том, Странный, — как ни в чем не бывало продолжал Паттерсон, — что, кроме чувства самоудовлетворения, тебе все это ничего не даст. Он криво ухмыльнулся и, сняв очки, аккуратно положил их на стол. Было впечатление, что все вокруг окаменели. — Руки уберите! — властно приказал он охране, и те молча повиновались. — Видишь этих пташек? — спросил он насмешливо. — Я сейчас спокойно уйду, а они превратят эту долину в пылающий котел — у них такой приказ в случае моего провала. Знаешь, что подвешено на «Гепардах», под их крыльями? Ракеты «воздух — земля» с обогащенным ураном. В принципе, — он бросил оценивающий взгляд на темную полосу состава, — тут и четырех ракет хватит, чтобы сделать здесь отличную глазированную чашу радиусом в три километра, а у них этих ракет шестнадцать! Что скажешь? Я уловил краем глаза широко открытые испуганные глаза Ирины. Воздух над нами загудел, зарычал, и звено «Гепардов» прошло в бреющем полете над ярдангами, обдав всех сидящих волной горячего воздуха и оглушив ревом турбин. Были видны промелькнувшие мелкие детали нижней части их фюзеляжа, а под крыльями я заметил упомянутые Крисом ракеты. Я подождал, когда звук хоть немного смолкнет, — отчасти даже не из-за сиплого грохота, а оттого что опасался трещины на своем черепе, если начну говорить, — словно стальным раскаленным обручем сдавила боль мою голову… — Поздравляю вас, господин Паттерсон, — выдавил я из себя, — вас и ваших пташек, потому что только в нашем телешоу вы можете получить роскошные призы от наших спонсоров! Может, хотите передать что-нибудь родственникам и коллегам на Землю? Вы в эфире, пожалуйста!.. Его глаза, казавшиеся без очков такими маленькими и прищуренными, на мгновение раскрылись. — Странный, это очередная твоя неумная шутка, так ведь? — спросил он слегка раздраженно. — Ну почему же, милый мой Ангел, посланец богов! — Я почти простонал, а звук реактивных двигателей начал вновь нарастать — «Гепарды» пошли на второй заход к долине. — Дело в том, — кряхтя от боли, продолжил я, — что все мы сейчас являемся участниками гладиаторского шоу, которым раньше заведовал ныне покойный Жирный Тэдди. Планетарный передатчик поезда транслирует все наши слова и действия прямиком на станцию «Марс Экспресс», а оттуда на подпольные телеканалы Земли. Каково это, Крис, чувствовать себя телезвездой? Расскажи о планах «Пантеона» на будущее, нашим телезрителям любопытно узнать… — Ах ты сволочь! — Лицо Криса исказила гримаса гнева и отвращения. — Решил заделаться журналистом??? Голос его почти сорвался на визг, который был заглушен гулом звена истребителей, вновь пронесшихся над нашими головами, оглушая и сотрясая все сущее. Сперва Крис пошарил глазами вокруг, словно пытаясь разглядеть невидимых телезрителей, потом оскалил рот, растянув губы в гримасе, и коснулся большим пальцем какого-то зуба. — Гость вызывает Азраила[80], Гость вызывает Азраила, — проговорил он каким-то утробным низким голосом. — Станция ведет передачу на Землю, передайте Базе — станцию атаковать! — Крис, не городи ерунды, — сказал я слабым голосом, чувствуя, что боль перестала расти в моей голове, — все, что ты сейчас сказал, — уже на станции известно, у них тоже есть оружие, и довольно мощное, — скажи, твое начальство одобрит небольшую космическую войнушку на орбите Марса, которую и с Земли-то можно засечь будет? Это уже настоящий блокбастер получается! Кстати, а предусматривает ли приказ полное уничтожение всех свидетелей? Включая тебя? Крис смачно выругался и привстал над столом, опершись о него руками, и тоже замер. Ангел задумался. Я почти не мог шевелиться, только голова кое-как вертелась, пока мышцы шеи в какой-то момент не начинали деревенеть. Казалось, что застыло вокруг все: и стальная кишка поезда, и люди, стоящие с лопатами, задрав головы к небу, и все сидящие за столом. К музею древних камней добавился музей восковых фигур. Словно нас сфотографировали, и мы сами и превратились в обыкновенный JPEG[81], скопище точек пурпурного, зеленого и голубого, неодушевленный жидкокристаллический узор с тихим музыкальным сопровождением… Где-то был слышен низкий густой гул. То ли шум среди нарисованных холмов, то ли это жужжали, словно пришпиленные к нарисованному небу, мухи, которые сперва казались грозными суборбитальными истребителями… У фермера в руке тлела непогашенная самокрутка, Хмурый стискивал лоб ладонями, а Ирина смотрела на меня… И как в случае с Дарби, это оцепенение в какой-то момент становилось приятным и успокоительным — даже боль стала уходить. Возникало такое чувство, что мы тут сидим уже много тысячелетий, помним, как возникали и осыпались эти каменистые наносы пород, помним, как пошел тут первый поезд, пущенный колонистами, и будем мы тут сидеть вечно, потому что это хорошо, и это правильно, мы занимаем наше место во Вселенной, и так ЕСТЬ и БУДЕТ! Безумное чаепитие, смерть в Венеции… Вдруг плоское изображение прорвалось чуть правее центра: Крис позволил себе пошевелиться и повернуть голову в мою сторону — не знаю почему, но к горлу вдруг подкатил страх… маленькие черненькие коготки дикого животного ужаса… Словно все в одночасье встало с ног на голову, и тебе нет больше места здесь… Главное — не циклиться, не фиксировать свое внимание на глубине этой бездны ужаса, иначе скатишься туда и не сможешь вернуться… Все в порядке… Я мысленно собирал вокруг своей головы прозрачный мерцающий капюшон, который медленно надевал на шею и плечи, готовясь прикрыть им лицо… Крис повернулся ко мне: в его чертах не осталось и следа от прежнего глуповатого и надменного сынка миллионера — лицо его было жестким и властным, поперек губ на щеках пролегли напряженные складки, а глаза слегка фосфоресцировали малиновым сиянием. Он опять ухмыльнулся, и ухмылка его была ужасной, зловещей, довольной, словно перед обедом каннибала. Он начал вытягивать губы, вслед за которыми стала ползти его кожа и деформироваться голова, превращаясь в некое подобие лошадиной. — Хорошо, я выступлю… — сказал человек с лошадиной головой гулким голосом, от которого задрожала вся картинка, — раз ты так этого хочешь, Охотник Странный… Но учти, что я скажу все… Все! — Это слово многократно повторилось эхом в ушах и зазвенело, как гонг судебного заседания… — Как говорится, вскроем карты, джентльмены! — плямкали лошадиные губы, поросшие толстой редкой щетиной на пористой коже. — Ты ведь знаешь уже, Странный, про свою любимую женщину? Что она и является этим нашим горе-Посейдоном? Она, со своим Кожевниковым, самая обыкновенная заговорщица… А потом, я думаю, что ты получал мое сообщение, касающееся Алимы? Он-то ведь тоже не тот, за кого себя выдает. Правда, Азиз? Скажи нам?.. Он слегка коснулся плеча Азиза, и тот, вздрогнув, зашевелился, будто у него включилось электропитание. — Я хотел помочь тебе, Странный, — четко и ясно произнес Азиз, так же, как и Паттерсон, враз лишившийся своего акцента. — Я хотел помочь тебе, Странный, — вновь повторил он с видимым усилием, кидая пронзительные взгляды в сторону Криса. — Я недавно стал догадываться, что это он… Я так же, как и Джованни или Владимир, был против ренегатов, я бы помог тебе… — Господи, — произнес я, — тут все, что ли, из разведки? — Почти, — проблеяла лошадь утробным клекотом, — почти… Остался у нас только один… Только один… Я взглянул в огромные глаза Ирины и замер, затаив дыхание… — И это, как тебе прекрасно известно, — продолжала лошадь-Крис, — это ты, Странный, ты… Ты же у нас внештатный сотрудник внешней марсианской разведки, МВР, так ведь, Охотник Странный? Бывший майор, кажется? Да? Я тяжело вздохнул, по телу пробежали мурашки — стало как-то тоскливо и противно… — От Большого Брата ничего не утаишь, — покивал я. — Да, Крис, ты не ошибся… — Я редко ошибаюсь. — Крис растянул лошадиные губы в улыбке. — Даже то, что ты меня вычислил, мало чем воспрепятствовало моей миссии, потому что Олимп уже рядом, а Ирина теперь пойдет со мной… Да… Если бы Посейдона не существовало, его стоило бы придумать, как и поступил Кожевников… Правда, Ирина? Он коснулся ее руки, и моя любимая вздрогнула так же, как перед этим вздрогнул Азиз. Она захлопала ресницами, и на глаза ее навернулись слезы… — А я верила тебе, Дэн, — произнесла она дрожащим голосом. — А ты… ты такой же… Ты и они… Тебе нужно было вытянуть из меня всю эту историю… Ты… Ты врал мне… Лошадь нагло и самодовольно улыбалась. — Ира, нет, — вырвалось у меня, — я не врал… Я… я должен был сказать, но это к делу не относилось уже… Я ведь на самом деле полюбил тебя… Я даже не знал, что ты знаешь о чем-то… Это из-за бластера… Мне сказали просто проследить за вашей группой, и все… Они сами не знали… — Дэн… — горько улыбнулась она. — Хотя бы ради того хорошего, что было, — не оправдывайся и не лги снова… — Это правда… — сказал я и вдруг замолчал, поняв всю бессмысленность слов. — Я тебя люблю… Последние слова я почти прошептал, так как мне сильно сдавило горло. — Пойдем со мной, девочка, — сказала повелительным тоном лошадь. — Здесь все отъявленные лжецы и негодяи. Теперь ты поняла все и готова исполнить свое предназначение? — Да, — сказала Ирина тихо, опустив глаза. — Гость вызывает Азраила, — опять низким рокотом заговорил Паттерсон. — Код «дабл би», повторяю, код «дабл би». Гул усилился, словно раздувались сиплые легкие невидимого великана, застрявшего в горах. И вот небо заслонила большая черная тень — метрах в двухстах плавно снизился, обдав стеной горячего воздуха, один из «Гепардов». Плавно покачиваясь в воздухе, он завис на высоте метров десяти — пятнадцати над поверхностью долины, подняв под собой облако пыли. Он напоминал переднюю часть разрезанной пополам касатки, с торчащими по краям плавниками, с раздвоенным сверху хвостовым оперением. От вибрирующего гула звенело в ушах. В его брюхе распахнулся черный проем люка, и оттуда стала опускаться открытая кабинка с тремя сиденьями, покачивающаяся на тросах. Кабинка коснулась земли, а сам истребитель стал подниматься, продолжая разматывать канат. — Прощай, Охотник Странный, — прогремел в ушах голос Криса, перекрывающий рокот самолета. — И мой тебе совет: никогда не лазай на высокие горы… никогда… А то будет, как с Кожевниковым… Аплодисментов не надо, гонорар за передачу пришлите почтой… Пойдем… Последняя его фраза относилась к Ирине, которая покорно, понурив голову, медленно встала и пошла за удаляющимся в сторону самолета Крисом. Я, не отрываясь, глядел вслед женщине в оранжевом комбезе, мышцы мои судорожно напрягались, а по щекам текли теплые слезы… Краем глаза я уловил где-то слева движение. Скосив глаза туда, я заметил, что Йорген конвульсивно дергается в попытке подняться. И почти тут же я почувствовал знакомое покалывание в затылке: воздух загудел, мелко завибрировал, и вибрация эта перекрыла гул двигателей истребителя… Я поднял глаза выше — сверху к самой земле плавно опускалось мерцающее золотистыми искорками багровое облако, полупрозрачной стеной закрывающее от нас удаляющихся Криса и Ирину… Йорген, тяжело опираясь о стол, приподнялся, неловко пытаясь сдернуть с плеча автомат… Наконец автомат соскользнул с плеча и сам упал ему в руки. Гуляя стволом, Йорген начал целится в спину Крису! — Осторожнее! — выкрикнул я, опасаясь, что он заденет Ирину. Автомат изверг серию вспышек почти бесшумно — зудение воздуха перекрывало все звуки. Пули яркими пятнами сгорали в попытке пронизать полупрозрачное красное облако, которое стало напоминать по форме бутон мака. Внезапно Йорген выронил автомат, и будто кто-то потянул его за невидимую веревку — он, пошатываясь и упираясь ногами, как в игре «перетягивание каната», начал сползать вперед, к облаку мака. Я попытался стряхнуть с себя оцепенение, накрыв себя воображаемым голубоватым капюшоном и скрестив в районе живота ладони, на манер покойного Дарби. Я стал выравнивать дыхание, остро чувствуя свою беспомощность, которая перерастала в безразличие… Я стал думать о мягких и плавных глюках, об их размеренном парении на вечернем небосклоне — я будто смотрел на эту сценку со стороны… Все эмоции проваливались в ту самую пропасть, откуда пытался вылезти давешний ужас… Здравствуйте всем… это я… здесь я… кусочек энергии… где вы? В ушах переливались пьянящие расслабляющие колокольчики. Где ты была сегодня, киска, целую ночь, до утра? У королевы у английской вертела я флюгера… Где вы?.. Словно в игре, горы превратились в окружающие меня колонны, как в недавнем сне… Динь-дон… динь-дон… Вот такой приснился сон… Откуда-то издалека донесся отчаянный женский крик: — Стой! Куда??? — У-у-у, — кажется, это выл Йорген, — я тебя, суку… Он полз на четвереньках… вперед… Поднял автомат… Не ходи… Не ходи к «красному цветку»… Мне казалось, что я кричал это… Но он не слышал меня… Он словно и не видел «цветка»… Держал автомат на локте… Словно пьяный, полз… А красные лепестки медленно обнимали его за руки… Он раскрыл рот в немом крике… — Стой! — каким-то непостижимым эхом отдавался в мозгу голос Сибиллы… Как же я хотел остановить их… Как же я хотел все остановить… Меня окружали голубовато-желтые плазмоиды, роящиеся словно пчелы… Я медленно вытянул руку по направлению к «красному цветку», и они резво ринулись вперед, подпрыгивая и гудя от нетерпения… Хлопки и треск разрядов… Пальцы Сибиллы сомкнулись на сапогах Йоргена… и тоже растаяли в красных лепестках… Она обернулась и поглядела на меня… А я… Последнее, что я помню, — красный мерцающий ореол, в котором медленно, словно рассыпающиеся на молекулы, тают два знакомых мне человека — Охотник Йорген и Охотник Сибилла, а вокруг скачут, словно теннисные шарики, голубоватые плазмоиды, которых отбрасывает некая невидимая сила «красного цветка», поглощающего двух близких друзей… Кабина с плохо различимыми пассажирами скрылась в брюхе черной туши «Гепарда», на борту которого была изображена эмблема военно-космических сил и какой-то бестолковый номер с цифрами и буквами. Поблескивая клепками на броне, корпус «Гепарда» поплыл к небу… А я, пытаясь проследить за ним, закрыл глаза, пошатнулся и рухнул навзничь… Затемнение.
Книга III Конец легенды
Часто победа оборачивается поражением. Так и случилось с Охотником Дэном Странным… Обнаружить врага — это, как оказалось, очень мало, ведь враг — ангел из высшего подразделения разведки! Странный потерял почти все: свою любимую, своих старых друзей и почти потерял рассудок. Туристической группы больше нет, на выручку приходят монахи и белый верблюд — звучит абсурдно, но так и случилось. Огромный город поглощает Странного, но кто-то неотступно следует за ним… Опять труп и опять тупик в поисках Ирины. Только гигантский древний вулкан возвышается в небе и хранит тайну, раскрывать которую людям лучше не стоит… Меж тем скорость сюжета заметно возрастает и повествование легенды приближается к своему неумолимому концу, чтобы стать достоянием истории, если, конечно, ее будет кому потом читать, ибо День Страшного суда близок, и выдержит ли этот экзамен человечество, непонятно никому, к тому же никто об этом и не подозревает. Оживают и становятся реальностью самые ужасные кошмары Странного, и он вступает в наиболее трудный бой: бой с собственным страхом, которым наполняет его Мертвая Гора, затерянная на великом вулкане, где по древней легенде находятся врата в преисподнюю!
Побеждающий других силен, а побеждающий самого себя могуществен.Лао-Цзы
Мой отец считал, что прогулка в горы равноценна посещению церкви.Олдос Хаксли
Космос… Кажется, он тянется бесконечно… Но когда добираешься до края, огромная горилла начинает швырять в тебя бомбами.«…Сиe есть свидетельство всего, что видел и познал в те годы, когда возобладал аз Тремя Печатями Машу[82]. Вот так же и я в своих скитаниях, подобно сему загадочному сумасшедшему, а может, и мудрейшему из мудрых, — отправился на поиски Истины, хотя поначалу не сознавал этой силы, что повлекла меня в края столь же далекие, сколь и опасные. И пускай мои исследования еще не окончены, и сложил я мозаику, находя осколки Истины, еще не полностью, — но и сейчас любой понять в состоянии: деревья листвой шелестят на ветру, упоминая меня в своих полночных молитвах, ибо после всего мною пережитого, потерь, болезней и лишений мое имя стало немного созвучнее с Истиной. Возможно, тот, кто писал эти строки, писал их от души, честно признаваясь, что поначалу подвержен он был страстям, хоть и страсти эти служили к познанию мира и самого себя… Этим и я схож с ним, ибо сколь ни была бы страсть пагубна — она продолжает гнать меня вперед, властно и непрекословно. Ибо тайны, что открываю я — и для меня самого, и для всех людей в мире, — пользою могут обернуться, а незнание — забвением и смертью. Видно, предначертано мне открыть эти границы, не захлебнувшись собственным сумасшествием, страхом и дикостью… Ибо были мы когда-то могущественнейшим народом, коий мудро правил и создавал небывалые и прекрасные ценности, надеясь след свой оставить в Вечности… Да будут все читающие сию Книгу предупреждены, что те братья старшие, кои есть у людей, видят все очами своими небесными, обитая в пространствах бесконечных, землях небывалых, сквозь смерть и жизнь пронизывая мысль свою…»Из мультсериала «Футурама»
— Да, это звучит довольно красиво, — кивнул Сатана, отложив стопку отпечатанной принтерной бумаги и раскурив дорогую монтийскую сигару, обернутую стодолларовой банкнотой. — Я бы даже сказал так: дьявольски прекрасно! Он выпустил дым в потолок, задумчиво прищурив серые веки. — Но — увы, мой друг, напечатать мы это не сможем. — Он тяжко вздохнул, продолжая смотреть мимо меня, словно избегая встретиться со мной взглядом. — Но почему?! — Во мне вскипели обида, боль, гнев и страх, злость оттого, что я ничего не понял. Даже дыхание у меня перехватило, будто меня окатили из шланга холодной водой. — Я писал эту книгу одиннадцать лет! — вновь выкрикнул я. — Я подыхал на раскопках, я ползал по гнилым колодцам! Я выклянчивал деньги у правительства — не жрал, не спал, не трахался! Потерял всех друзей и близких! Травился пылью сотен библиотек! Отстреливался из карабина от каких-то бандитов! Болел малярией, Желтым Джеком, дизентерией… Я выучил арамейский, шумерский, аккадский (про греческий с латынью просто молчу), я умею балакать даже на адитском! А знаете, сколько галлонов виски и унций разной наркоты мне пришлось употребить??? А спецподготовка, где меня учили душить на расстоянии и ставили надо мной эксперименты с флуктуациями нейтринного поля??? Кто еще так упирался, как я? Вы знаете, какую мне дали кличку студенты? — Любопытно. — Сатана еле заметно усмехнулся. — Странный! — Я почти выкрикнул это слово. — На их языке это означает «звезданутый на всю голову урод с маниакальными приколами»! — Ну… — Сатана состроил сконфуженную гримасу. — Дэн, дорогой, ты преувеличиваешь… я, конечно, все понимаю… Да… Ты прав… — Если я неправ, — запальчиво воскликнул я, — скажи — кто??? Кто лучший? Я буду равняться на него… — Да не в этом дело. — Он с досадой махнул рукой. — Дело не в «лучшем» или «худшем»… Как ты не понимаешь… Твой отец никогда мне этого не простит… Ох… Недаром я был против, чтобы наше издательство тобой занималось, а твой папа… Ну да ладно… — Хотя бы скажи мне — в чем проблема? — процедил я сквозь зубы. Он поставил локти на стол и обхватил голову руками, затем шумно выдохнул… — Помнишь, — произнес он наконец, — когда ты учился в университете, ты проходил у меня спецкурс по шумерско-аккадской культуре? Я тебя отговаривал еще от полета на Марс… Помнишь? — Помню, — кивнул я, чувствуя, что гнев отступает, оставляя ледяную пустыню. — Так вот… — Он потер указательным пальцем переносицу — совершенно нехарактерный жест для него: я подумал, что либо он хочет солгать, как обычно, либо опять пытается скрыться за стеной метафор. — Эпос о Гильгамеше я процитировал тебе не зря… — продолжил он, внезапно состарившись лет на десять. — Не зря… Ану, старший брат твоего отца, которого тогда звали Энке, создал анунаков, личную гвардию и координаторов Наследия Богов, и это в противовес старейшим Игигам[83]. Это было давно, ты еще тогда даже не родился… Тогда была довольно трудная ситуация, не сложная, а именно трудная… Ану требовал дезинтеграции Гильгамеша… и это имело под собой основания… тот мог снова вытруфовать жром… — Что??? — переспросил я. Но он, казалось, не услышал меня. — Началась война, — продолжил он, — Асуры выступили за Великое Омовение, подразумевающее уничтожение двух третей человечества… Их поддержал Ракшас Четвертый и его Стальные Кентавры — у них было климатическое оружие… А еще Джинны… то есть Эолы Сринагара[84]… Сказав эти слова, он легонько повел ладонью, и опять вокруг пошли его любимые трехмерные фокусы… Комната преобразилась — по стенам засияли очертания Аравийской пустыни. Конечно, я сам бы и не понял, что это именно Аравийская пустыня, но, во-первых, я это почему-то просто знал, а во-вторых, в верхней части экрана было видно всплывающую панель Google[85] с указанием местности. …Гранитные зиккураты были запыленными, но смотрелись достаточно величественно. На стилобатах этих строений были надписи на адийском. Четкие грани, ярко освещенные солнцем, резали взгляд… Я отмечал детали краем глаза, так как и глаз-то у меня особо не было: даже с моих густых бровей их заливали ручьи горячего пота. Чертово лето… Мардук[86] их побери… Ближе к городу виднелись рощи пальмовых деревьев с пожухлыми коричнево-желтыми листьями, и местами дорогу обступали черные обугленные стволы — следы недавнего лесного пожара. Будто бордовые насекомые, сновали меж чешуйчатых черных пластин тлеющие огоньки — мир менялся. Лето становилось все жарче, пески наступали, а зима вообще стала сезоном ветров и ураганов. Атмосферное давление тоже изменилось. Умирали целые леса, высыхали реки, гибли звери и люди — жрецы пытались объяснить это гневом богов, но мы знали, что это просто эпоха… Просто активность нашего Желтого Карлика, который получил тут название «Солнце», усилилась, и через ионосферу проходит слишком много излучения… Да и последствия войны сказывались — «стрелы смерти» оставляли за собой стеклянные кратеры, смердящие радиацией… Но не эти проблемы волновали меня сейчас — достаточно было остального. Я не был готов к эвакуации, да и не знал, кто сейчас командует, — захотят ли они признать во мне потомка Древнейших? А если и захотят: хорошо это или плохо?.. Ведь армия моя была разбита… Жара, духота и смог… Наверное, так выглядит страна грешников в представлении жрецов… По равнине стелился голубоватый дым, напоминающий натянутое полупрозрачное покрывало, из-под которого в вечернем небе виднелись бледные силуэты башен с раскрытыми силовыми излучателями на вершинах, которые давно бездействовали… Так теперь выглядел некогда цветущий Убар, город народа Ад… или же, как называли его иногда в народе, Ирам Многоколонный[87]… Хотя они и понятия не имели, что это такое, — и я отчасти им завидовал, так как сам с удовольствием не имел бы понятия об этом… Я вновь смочил повязку на лице горячей водой из фляги и повернул своего верблюда против ветра, пытаясь объехать тлеющую рощу деревьев с пробивающимися в пожухлой траве языками пламени. Бактриан фыркнул, изогнув шею по ветру, а я продолжил свой путь. Я знал, что почти все уехали из города, так как прошел слух, что все происходящее — это кара богов за людскую гордыню и использование технологий не по назначению… Отчасти это было правдой, несмотря на то что Убар был одним из немногих городов, не тронутых Великой Битвой. Я остро чувствовал опасность, и, наверное, это мое чутье заставило меня отправиться в самый ее центр. Через некоторое время в кисейной дымке я заметил бегущего по дороге человека, одетого в лохмотья и грязную чалму. Как я и ожидал, он подбежал ко мне и схватил моего верблюда за стремена. Сын Песка (как я называл его) вздыбился, косясь на меня. — Что ты ищешь, идущий? — крикнул я, вынув из ножен свой меч. Человек быстро затараторил на аккадском высоким и пронзительным голосом, из чего я заключил, что это если не жрец, то, по крайней мере, служащий при храме. Судя по татуировкам на его лице и руках — это был служитель культа Баала[88]. — Не ходи туда, добрый путник! — выкрикнул он. — Не ходи в проклятый город, ибо боги не желают видеть здесь человека. Смерть царит здесь, и демоны готовы спуститься на Землю! — Откуда ты знаешь, что я — добрый путник? — ответил я на ади, намеренно показывая, что понял его, но желаю говорить на своем языке. Он моментально переключился на местный диалект. — Еще вчера многие сомневались, — сказал он визгливо, немного задыхаясь, — особенно знать и духовенство, — они собирались на ритуал, дабы умилостивить богов… Но… Когда я пришел утром зажигать огни алтаря — я увидел тела… Мертвые тела… Трупы… Понимаешь? Баал забрал их души. Дай мне воды… Я протянул ему флягу. — Я — мародер, — ответил я спокойно, глядя на то, как его пересохшие губы впились в горлышко глиняного сосуда. Он блаженно закатил глаза, проглотив добрую половину моих запасов воды, которая была горячей, словно только что из гейзера. — И что ты делал с утра до вечера, после, как обнаружил трупы? — спросил я с интересом. Он оглядел мою упряжь и самого меня с головы до ног. — Ты не похож на мародера, — сказал он медленно, обтирая запекшиеся губы. —Ты похож на воина. — Ну, и где тут разница? — цинично ухмыльнулся я. — Великий Энке[89] покровительствует тем, у кого нет сомнений, так ведь? А Баал благоволит воинам… — Ты из знати, — убежденно сказал он, поклонившись. — Да, — кивнул я, — род мой знатен. — Зачем ты едешь в проклятый город? — спросил он, и в глазах его мелькнул ужас. — Я еду соединиться с богами. — Я мрачно улыбнулся кончиками губ. — Черный Глаз снедает меня, и дни, а может, и часы мои сочтены… Он медленно и с испугом протянул мне назад мою флягу с остатками воды. — Не бойся, — сказал я, горько усмехнувшись, — мой недуг не передается. Просто мне было видение, что Баал примет мою душу здесь, ибо Энке, сын отца, призвал меня… Я много сражался… — Ты — паломник смерти? — Он округлил свои глаза. — Ты уже все знаешь?? — Да, — вновь кивнул я коротко, — я знаю… Ты так и не ответил мне — что ты делал в проклятом городе после того, как нашел трупы в храме? На мародера ты тоже не похож… Он вновь смерил меня взглядом, и я для убедительности вернул свой меч в ножны. — Я искал живых и оставшихся, — глухо произнес он, — но не нашел их, паломник. Наверное, я последний, кто оставил Убар живым… Я — скопец… Я не грешил… Теперь я понял причину его громкого и высокого голоса. — Видел ли ты какие-то знамения Великих? — вновь спросил я. — Да… — благоговейным шепотом ответил тот, — из Башни Мардука в полдень вышла яркая звезда и исчезла в небе… Даже Мардук ушел — Ану[90] призвал его… — Да хранит тебя Ану, — сказал я, ударив ногами Сына Песка и поскакав к проклятому городу — надо было спешить…
Сверкающие и прозрачные ступени — словно угловатый застывший горный ручей… Они так пронзительно молчат, что звон в ушах раздается сам собой… Когда в голову, в мозг, приходят такие образы — это ни о чем хорошем не говорит… — Ты решился, — произнес голос в моей собственной голове. — Ох, не знаю… — простонал я: голова раскалывалась, а над ступенями призрачным покрывалом клубился едкий дым… — Ты здесь, потому что решился… — вновь произнес голос с равнодушными интонациями. — Вообще я не хотел бы… — сказал я, поморщившись от боли. — Но ты здесь, — так же, без интонаций, сказал голос. — Да, здесь, — вяло согласился я. — А что, у меня были варианты? — Ты знаешь, что да, — ответило мне. — Ну, были, конечно, — с досадой согласился я, — но я даже и не думал… — А думают только тогда, когда отстраняются… — вновь прозвучало у меня в голове. — Но теперь ты почти на стартовой площадке. Добро пожаловать. — Спасибо… — Я озирался по сторонам, но видел лишь укрытые дымом прозрачные ступени. — А Зевс с Аидом тут? — Они ожидают тебя там, сверху… — Мм… — неопределенно промычал я. — А это не больно? — Ну, как сказать… — Невидимый собеседник будто размышлял. — Кому как. Но в целом приобретенное покрывает с излишком все потерянное… Я помолчал. Было чувство, что меня вот-вот стошнит. Я сосредоточился на пульсе своего сердца и на ритме дыхания. — Это просто привычка, — сказал голос. Я опять промолчал, вдыхая сладковато-едкий дым и глядя на уходящие вверх ступени. Затем я встал с колен и наступил на первую из них, проверяя ее на прочность. — Они из алмаза, — сказал голос, будто угадавший мои сомнения. — Я почему-то сразу понял, что не стеклянные, — зачем-то ответил я. — Квантовая физика — это тебе не хрен собачий, — так же возвышенно и без интонаций сказал голос. — Ну, да… — Я понуро переставлял ноги со ступени на ступень, понимая, что это надолго. — Ты мне лучше вот что скажи… — Да? — Это что, и есть суть всего? — Это способ всего, точнее, одна из форм, — ответил голос. — Твой вопрос поставлен некорректно… — Хорошо, — кивнул я, — это моя личная суть? — Видишь ли… — Голос замялся, и был он, как мне показалось, с интонациями Сатаны. — Дело в том, что разум ждет результата, отраженного на глобальных процессах, но любая логическая цепочка конечна, а процессы… они нескончаемы. Когда были нужны эти погружения в мелочи, эта проработка деталей энтропии, и возникли люди (одна из причин). Да к тому же о разности потенциалов процесса не забывай… Ты же — полукровка, это даже труднее. А настоящий бог или великий — входит в состояние «процесса», а не «результата». Поэтому и дают за это бессмертие — чтобы ты мог все видеть, но не влиять — только процесс поддерживать… Баланс… равновесие… Точка — тире… Сигнал — пустота, смерть — жизнь… Вот лишишься личности — тогда все сможешь воспринять… — Значит, правы были китайцы? — Я, лихорадочно озираясь, искал перила… — И китайцы тоже, — примирительно ответил голос…
Каменные колонны возвышались вокруг в хаотическом порядке, словно лес… Они были неживыми — я это чувствовал… Некоторые разрушены, и их осколки валялись возле собственных подножий. Несколько неожиданно смотрелись неровные сколы фрагментов и отполированные части камня с четким рисунком, прерываемым шершавой поверхностью камня. Другие из колонн были затянуты паутиной, а кое-какие распирали ажурные каменные арки. Изредка я спотыкался о куски камня со следами филигранной обработки, иногда приходилось перелезать через поваленные на прозрачный пол блоки камней. — Да, это полный бред! — сказал я громко, больше для того чтобы услышать собственный голос. — Ирам Многоколонный не может быть таким… Звонкое эхо от моих слов только усилило мое одиночество и неуверенность. Я продолжал бродить, подмечая между колоннами то пустые бочки, то остатки каких-то механизмов и электронных приборов. Пару раз встречались небольшие кучки пожелтевших и высохших костей… Я не хотел их изучать, чтобы не удостовериться в том, что они человеческие… Вдруг между двумя колоннами (одна коринфского ордера, другая в ассирийском стиле) мне показалось некое мерцание воздуха — конечно, я направился туда, пока мой лоб не уперся в невидимую преграду. Тут же раздался резкий сигнал тревоги, и откуда-то сверху я услышал любимый голос, принадлежащий Ирине: — Внимание, на объекте обнаружен посторонний. Во избежание санитарных мер подтвердите ваш код идентификации в течение стандартной минуты… полста девять, полста восемь, полста семь, полста шесть… — Так это же я!!! — закричал я. — Эй! Ира! Я! Это я! — Полста четыре, полста три… И тут я увидел эту статую… Это была Ирина, высеченная из черного кварцита. Глыба была наполовину необработанной — складывалось впечатление, что она пыталась вылезти из обломка скалы, но так и окаменела… — Ира, я пришел, — сказал я шепотом, чувствуя, как по моим щекам текут горячие слезы. — Я здесь… Я теперь всегда с тобой… Я здесь… — …Сорок два, сорок один, сорок… Я беспомощно опустился на пол, обняв черный камень руками… Я застыл… — …Тридцать пять, тридцать четыре, тридцать три… — Мы же с тобой одно и то же!!! — закричал я в отчаянии, закашлявшись. Возникла пауза. — Объект идентифицирован, — раздался спокойный голос моей любимой. — Доступ разрешен. Просьба пилоту-навигатору пройти на стартовый уровень. Я стиснул челюсти и, опираясь на глыбу, поднялся на ноги. Но вместо скульптуры, вырезанной из камня, я опирался уже на стальную стойку охранного пульта, в центре которой пульсировала салатовым светом пятерня человеческой ладони. Я приложил свою руку к сенсорной панели, и раздался мелодичный перезвон колокольчиков… Передо мной засверкала длинная, уходящая в перспективу колоннада, которая озарялась вспышками света. — Инерция объекта тысяча единиц, старт разрешен, — вновь сказал голос Ирины. — Позиция — «лямбда-девять», условный курс — мембрана «зэт»… Колонны гулко завибрировали и засияли — ярче других те, которые ближе ко мне. Вдруг меня неодолимой силой стало тянуть вперед… Ближайшие колонны вспыхнули внутренним светом, следом за ними те, что дальше. Меня так мощно повлекло вперед, что казалось, мой череп хочет выскочить из оболочки кожи лица… Я, разгоняясь скорее ветра, понесся, быстрее и быстрее, синхронно со вспышками казавшегося мертвым камня… Колоннада выглядела бесконечной, пока наконец колонны не слились воедино, в некую пульсирующую стену, сквозь которую просвечивали мириады маленьких огоньков, слегка смазанных, словно на фотоснимке… Но вот исчезли и они… сердце бешено стучало… Передо мной возникло бесформенное черное пятно, в котором я растворился…
Отрывок из записи на карманном планшете Вот так этот путь и оканчивался… А начался он с моего прилета на Марс и моей дурацкой тяги ко всему новому и невыносимой жажды одиночества. Я здесь был уже пятый год (по марсианским меркам — чуть меньше трех), хотя ощущение было, что уже лет десять. Последнее время у меня появилось ощущение, что этот год на Марсе может стать для меня последним… Сам не знаю, что меня потянуло с этими двумя типами из одного полушария в другое. Йорген и Сибилла — опытные Охотники и хорошие напарники… Теперь их просто нет со мной… Их гибель на моей совести навсегда… Нет любимой, нет группы… нет ничего… Теперь всегда в моих снах есть место для пустынной долины, засыпанного песками поезда и лошадиной головы Криса, которого должен был изобличить я, а изобличил он меня… И переиграл. Теперь я, вместо того чтобы уехать с любимой на край Марса и жить там в свое удовольствие… должен лезть на эту чертову гору… Гору, где должны жить не то боги, не то демоны… Мне впору не вести дневник, а писать историю болезни: я уже путаю явь со сном, я не понимаю, что правильно, что нет, я вообще перестаю чего-либо хотеть и думать… Наверное, так и должны выглядеть Врата Смерти и Небытия?.. Ощущение, будто я знаю, что будет дальше, но не могу этого ясно разглядеть…
— Ти фсе рафно будешь непобедимый и живой… Ти не будешь мертфый… Мама говорила мне, что нифрит побеждает сталь… Да… А вода еще есть? — На воду… — Тихо-тихо-тихо — он шевеливается… — А ты не бубни над ним-то… Зачем ты бормочешь? — Я не бормочешь — я говорю ему… — Джей, что вы расшумелись? — Папа, он шевелится… Застонал… — Ну, и что вы, куры, кудахчете?! — Сам ты… На меня смотрело узкими щелками глаз женское лицо с широкими скулами и слегка обветренными губами… — Привет, Страний, — сказала девушка с пучком черных волос на голове. — Ти уже здесь? Э-э-э-э? — Аюми… — Я почти выдохнул это слово, и моментально на меня навалилось ощущение боли и пустоты… Ощущение потери… — Да… — Девушка слегка улыбнулась. — Ти мэня узналь? Значит, все… Вокруг лица японки, которое было единственным солнцем, взошедшим на моем небе, виднелся каменный потолок с вырезанными полосами от следов вырубки камня. — Где полковник? — спросил я, медленно возвращаясь к действительности. — Там, — она закивала, — там, в комнате с едой. Вдруг чуть выше лица Аюми появилось сосредоточенное лицо Хмурого. — Привет, Странный, — сказал он, поджав губы. — Как чуешь организм? — В порядке, — сказал я, ощущая лихорадочное потряхивание конечностей. — И то ладно, — кивнул он. — Мы не в поезде? — спросил я. — Поезд уехал, — мрачно сказал Машинист, — мы в надежном месте, все в порядке. — Уехал без тебя? — удивился я, насколько мне позволяла трясучка. — Я приказал, — махнул рукой Хмурый, — тебе нельзя сейчас на вокзал, как я думаю… Не стоит тебе туда… — Я же сказала тебе, поезжай, все в порядке, я справлюсь! — раздался под сводами пещеры женский голос. — Джей, вот тебя-то на кой хрен понесло в Ржавые Пески со своими джигитами? Хмурый был определенно недоволен. Я смог слегка повернуть шею и увидел хрупкую фигурку темноволосой девушки с веснушками и вздернутым маленьким носиком. Она чем-то напомнила мне Сибиллу, только на вид ей было лет двадцать, не больше. И вновь накатил приступ пустоты. Пустоты и боли… — Пап, ну хорош уже! — Девушка сверкнула голубыми глазами. — Я тебе все рассказала — и про рейд, и про то, что в Сети прочла про поезд… — Джей! — Хмурый говорил резко, но негромко. — Ты вот эти выкидоны оставь! Что я матери скажу? Я сто раз тебя предупреждал, чтобы ты в Ломоть Сыра не совалась, — здесь отморозков — как блох на цербере! Ты хочешь тут сгнить на песке? А про нас с матерью подумать — это тебе в голову не приходило? Ты хочешь, чтобы я в каждом рейсе психовал: а вдруг моя девочка тут между камнями приключений себе на задницу ищет? — Па, все же нормально, чего ты пузыришься? — отмела она слова Хмурого решительным жестом. — Стрелять умею не хуже, чем ты, мозги есть, слава богу… Ребята со мной не какие-нибудь, сам знаешь… Хотела тебя встретить — ты не рад, что ли? — Рад, до посинения, — проворчал Хмурый, хлебнув из фляги. — Тут такое было… Тебя вот не хватало… Сама же видела концовку… Познакомься, Странный, — моя дочь непутевая… Джей… Девушка подошла ко мне и протянула руку. — Джей Джокер, — произнесла она. — А ты, говорят, Странный? — Говорят… — вздохнул я, с трудом приподнявшись на локтях и протягивая руку. — Это который Пастух Глюков, что ли? Тот самый? — Она с любопытством разглядывала меня. — Не знаю уже, — сказал я, — тот самый или только название одно… — Страний, кушать будешь? — заботливо спросила Аюми. — Спасибо, пока нет, — вздохнул я, чувствуя приступ тошноты. — Поесть надо, — безапелляционно сказала Джей и удалилась. — Она тебя почти из-под глюка вытащила, пока мы все на песке валялись, — сказал Хмурый, и я поглядел вослед этой хрупкой девушке с уважением. — Она услышала, что наш поезд застрял, — решила меня встретить, — продолжил Хмурый. — Совсем очумела, по Ржавкам шляться… Эх… — он вздохнул, — молодость… Вернулась дочь Хмурого, за которой торопливо шагал полковник. Джей поставила передо мной миску с бобовой похлебкой, от которой шел ароматный запах, да такой, что тошнота враз прошла. Полковник подошел и крепко сжал мне здоровое плечо. — Привет, — сказал он, заглянув мне в глаза. И это было единственное слово, сказанное им. — Привет, — ответил я, взяв горячую алюминиевую ложку и принимаясь за еду. Мы находились в одной из многочисленных пещер Ломтя Сыра, оборудованной Охотниками местных кланов под убежище. Отряд Джей подоспел вовремя: когда улетели «Гепарды», багровый глюк и не собирался уходить — он сожрал двух шахтеров и почти подобрался к столу с лежащими без сознания людьми. Я валялся ближе всех, так как отрубился в попытке противостоять ему. Благо Охотники были опытные и кто-то из них смекнул, что по этому глюку можно шарахнуть из микроволновой пушки. И благо она у них была портативная — не пришлось устанавливать. Глюку это не понравилось, и он ушел. Ушел, унеся с собой жизни Йоргена, Сибиллы и еще двух человек… Азиз и Дронова предпочли уехать с поездом, чтобы затеряться в Лихоторо, — и я не винил их за это. Напротив — я предпочел бы сейчас остаться совсем один, чтобы ни одна живая душа не видела меня в таком дерьмовом состоянии… Я хотел окаменеть, как Ирина в моем видении, спрятаться, закопаться под землю… Одно можно было сказать точно — группа «кси-516» окончила свое существование, как ей это на роду было написано… Нет Охотников, не стало гида… Оставались, конечно, полковник и Аюми, но… Я чувствовал, что меня тоже нет… Давно мне не было настолько безразличным присутствие нормальных доброжелательных и сильных людей, к которым я так всегда стремился… Я провалялся в пещере почти сутки, спасибо заботам Хмурого, Джей, Аюми и полковника: они кололи мне нейролептики, витамины и вливали в рот дорогущее красное вино для нейтрализации радионуклидов после атаки глюка. Все сошлись во мнении, что встреча с этим типом глюков чаще всего оканчивается летальным исходом. Только появление отряда Джей, желающей встретить Хмурого, смогло спасти ситуацию хоть как-то. Я был благодарен за помощь… Благодарен и в то же время безразличен — несмотря на такую человеческую заботу и поддержку, я давно не чувствовал себя ТАК одиноко на Марсе. Даже не так… Не одиноко: пусто и бессмысленно… Я вяло реагировал, больше молчал, что на меня совсем не похоже. И даже не от боли или душевных мук, а просто потому что говорить было лень и по большому счету не о чем. Молчал полковник, почти молчал и Хмурый. Аюми старалась говорить со мной о разных позитивных вещах, но я чувствовал, что ей самой тяжело от всего, что на нас обрушилось. Только Джей была невозмутимой и, казалось, не замечала тягостной атмосферы в убежище, а я даже и не пытался ее развеять. Она расспрашивала меня аккуратно, часто добавляя к своим вопросам: «Не хочешь — не говори». Я был благодарен ей за то, что она позволяла мне молчать, рассказывая про местные события, описывая интересные рейды. По вечерам мы пили разбавленный спирт, слушали музыку, и Джей расспрашивала меня про жизнь на Земле. Эта тема меня уже совсем не трогала, и мне было легко говорить про это. Я удивлялся, как в такой молодой и хрупкой девушке сочетается некая угловатость и сила с тактичностью и мягкостью — чувствовалось, что Хмурый был хорошим отцом, хоть, по его собственному признанию, дочь видел редко. Я, как мог, оттягивал тот момент, когда придется решать — а что я буду делать дальше? Я не представлял, где искать Ирину, да и захочет ли она, чтобы я ее нашел? Жива ли она? Я даже думать об этом боялся… Я напоминал сам себе прибор с перегоревшими предохранителями, который просто перестал работать… Вулкан Олимп — гигантский объект, и чтобы облазить его вдоль и поперек, уйдут годы. Я попытался связаться со станцией, но частоту, на которой шла трансляция нашего шоу, уже сменили, а Диего на связь не выходил — и, как я понимал, не без причины. Сеть просто захлебывалась в течение пяти дней россказнями, комментами и различными небылицами про меня, нашу группу и происшествие в долине. На моей трансляции было сорвано море денег. Меня обвиняли в цинизме, безжалостном обращении с ни в чем не повинными людьми. На меня насыпалось столько мусора, что даже Управление внешней разведки Марса не отвечало мне по закодированному каналу — все словно исчезли. И у меня не осталось ни капли сожаления об этом… Хмурый сам подсказал мне оправдание, и я был ему за это благодарен: он сказал, что, пока кипеж не уляжется, лучше мне залечь на дно. Сам он договорился с Машинистами, будто пришлось вернуться на Дохлого Льва по причине заболевшей племянницы, куда он с дочерью и поехал. Кончился задор, выгорел запал — смысл развеялся прахом по треклятым пустыням этой чертовой планеты… Я чувствовал даже некое облегчение от того, что остался один: теперь не надо ни за кого волноваться, не надо бороться с невидимым врагом, — а раскрытого разведчика-внештатника легко спишут в утиль кадровой выгребной ямы, да так, что и не вспомнят о нем никогда… Даже и пулю не потратят… Вот и все… Такой вот конец… Целую, жду писем… Прощайте…
Спать — это очень страшно… Это как прыжок в пропасть: увидишь там черную пустоту бездны — или же тебе покажут коктейль из собственных мыслей? Цирк уродцев, танцующих фокстрот под расстроившееся механическое пианино? Я не сплю уже четверо суток, и, честно говоря, не тянет. А бывает, что какой-нибудь человек, с кровавыми дырами вместо глаз, обернется и скажет что-то… Или просто замычит… Мороз пробирает. Неуютно… Голодно… Марс имеет плоскую форму диска в силу своей необычности, поэтому и привлекает разведки разных стран. Все идет своим чередом: спирт, стимуляторы, несколько треков какого-нибудь старья типа «Джуно Реактор», или иногда Йорген просит поставить какой-нибудь тяжеляк. Они долго спорят с Сибиллой, потом сходятся на чем-то одном, и мы слушаем музыку вместе. Я обычно сижу на каменном уступе, над входом в убежище. Он напоминает мне ладонь. Ровно в семь утра мы встречаем красный блин солнышка: датчики уже с пяти начинают трещать, но нам с Йоргеном это нравится — только Сибилла иногда ворчит… В семь пятнадцать приходит Джей и ведет меня завтракать. Йорген с Сибиллой не ходят почему-то с нами — не знаю, где уж они там едят… Йорген сказал, что они охотятся, а Сибилла ни с того ни с сего прыснула со смеху… Странно они себя ведут… Но с другой стороны, я понимаю, что каждый сейчас поддерживает себя по-своему, и винить кого-то в этом грех. Когда в последний раз, кажется позавчера, к нам на уступ убежища заглянул дядя Сатана, он так и сказал мне: ты, говорит, Странный, к людям относишься предвзято, по себе судишь! Так, говорит, судить нельзя, как ты! Не суди — и не посадят! Так и сказал. А Йорген стал с ним спорить, меня защищал — говорил, что у нас, Рыцарей Автомата и Батареек, принято быть друг к другу требовательными! Это наш кодекс, мол, и не волнует! А Сибилла сказала, что нельзя нам сейчас спорить и ссориться, потому что демоны слышат наши разговоры, используя флуктуацию нейтринного поля, и как только поймут, что разлад в рядах, так это… Нападут на нас. Тут все так загалдели, заспорили — про ангелов всяких, про демонов, — на шум вышла Джей и спросила — чего мы кричим? Я объяснил и, пользуясь случаем, поблагодарил всех за поддержку и участие! Все захлопали в ладоши, а Сатана сказал: — Мы нуждаемся в продолжении ваших поисков, сэр Странный! Ваши преданные эсквайры готовы следовать за вами, а я уговорю магов вулкана, чтобы они оказали вам поддержку! — А Йорген с земли Ксанфа и Сибилла из Одиссея будут вашими незримыми попутчиками, — сказала Джей. Я поклонился с достоинством и ответил. — Честь, — сказал я, — это все, что у меня осталось, после того как войска Мордреда в союзе с подлыми Саксонцами разрушили Камелот… Луций Арторий Каст потерял свою конницу, а Марк Юний погиб при Филиппах! Но! Мой Эскалибур[91] до сих пор так же разит врагов! И я… Да, я отправлюсь… — Да здравствует сэр Дэн Странный! — прокричали все. — Одно лишь днесь омрачает мое чело, — нахмурился я. — Пропал мой боевой конь, и… Я не вижу здесь леди Ирины… Где она, Аид? — Она… — Он замялся. — Она… вон там… Сатана указал на соседнюю гору, где стояла глыба черного кварцита, часть которой напоминала женскую фигуру по пояс. Фигура застыла в движении, словно пыталась отделиться от камня. — Боги милосердные. — У меня все похолодело внутри. — Ее заколдовали! Она шла ко мне, но какой-то мерзавец наслал на нее чары!!! Кто посмел?!! — Господин мой, — поклонился Сатана, — я сделаю все, чтобы узнать имя этого негодяя, не извольте беспокоиться. Он ее заколдовал — он и расколдует! — Какой мерзавец… — прошептал я. В глазах моих потемнело. Вдруг я увидел, как меж скалистых холмов к нам приближаются какие-то люди. Одеты они были в длинные оранжевые одежды с черным подбоем. Когда они приблизились, к ним подошла Джей. — Я не знаю, сможете ли вы что-то сделать. Медикаментозный курс не помог, да и специалистов по психопатологии у нас нет… — Мы попробуем, — сказал первый из них, сложив ладони перед лицом и поклонившись девушке. Один из них взял железнодорожный костыль и начертил на земле круг, а другой вытащил из заплечного мешка какой-то прибор с антенной и начал его настраивать. — Кто эти люди? — спросил я у Джей. — Это монахи, которых прислал тебе Мерлин, — ответила она. — Тебе нужно пройти один ритуал для защиты от демонов. — Старик не забыл про меня. — На мои глаза навернулись скупые слезы. — Я готов! — Ложись в круг, Странный, — сказала Джей. Я повиновался. Монахи уселись в круг и затянули низкими голосами какую-то мантру… Глаза мои закатились, будто я очень хотел спать, а от хорового гудения монахов на низкой ноте в груди возникала приятная вибрация, хотя, возможно, источником этого эйфорического ощущения была маленькая коробочка со светящимися огоньками и железной сеткой сверху… Все дальнейшие звуки и события я воспринимал словно издалека, сквозь ватную темно-розовую стену. Наверное, я уснул, просто не до конца… — Мы возьмем его с собой, Джей Джокер… — Он оклемается? Скажите! Это насовсем? — Надеюсь, что нет: некоторые мозговые центры, участки подкорки повреждены, я пока не понял, как сильно, но его энергия ци[92] довольно мощна и, как показал полевой резонатор, имеет необычный рисунок… Это Пастух Глюков? — Да, это Странный… — Ну… не знаю — подобные люди обладают высокой восприимчивостью… — Он станет овощем? Господи… — Я не могу сейчас сказать… Я сделаю… Мы с братьями сделаем все возможное… — Я заплачу, сколько необходимо… — Нет необходимости, Джей Джокер, мы знаем тебя и твоего отца. Наши братья пользуются услугами Железнодорожников, и вы никогда не отказывали нам… А к тому же нам интересно и приятно помочь такому человеку, как Странный… Он необычный… — Да, я заметила… Можно его навещать? — Я думаю, что сола через три… Мы должны показать его псионику… Провести полную диагностику… — Через три сола я приду к подножию Горы[93], Ши Ян… — Мы будем ждать вас… — А мы будем ждать не только встречи, но и хороших новостей… — Надеюсь, они не замедлят с прибытием… Кладите его на носилки, братья… Пойдем домой…
Теперь я жил в уютной пещере на территории монастыря — так мне говорили люди в оранжевых одеждах. Правда, уют пещеры я заметил и сам… Два раза в день молоденькая девочка лет пятнадцати приносила мне миску гречишной лапши и кувшин верблюжьего молока. Иногда приходили монахи, которые начинали меня рассматривать, задавать мне всякие вопросы, после чего они говорили меж собой и удалялись… Приходила Джей с Хмурым, полковником и Аюми. Мы гуляли в монастырском саду меж ноздреватых камней, увитых плющом, настоящих карликовых елок и беседок в виде неглубоких гротов. Это было так здорово… Но приходили они редко — не каждый день, а одному было гулять скучно, потому что и в пещере я чувствовал, как мне хорошо. Йорген с Сибиллой перестали приходить ко мне, и от этого было немного грустно… Изредка у меня появлялся один человек с черной косичкой на выбритой голове и начинал делать вокруг меня всякие плавные движения, кивая мне и приговаривая с акцентом: «Ти тожа, ти тожа»… Я начинал повторять эти движения за ним. Несмотря на то что движения и его команды казались мне лишенными всякого смысла, я выполнял их, и они завораживали своей плавностью, красивым рисунком и приятными образами. Сначала я должен был на несколько ударов пульса задерживать дыхание, а потом на выдохе со сжатыми губами нараспев произносить звук «а-а-а». От этого в горле и груди начиналась приятная вибрация. Потом нужно было почувствовать пульс на пальцах и в центре ладони. Когда эти пульсы сливались, в руке появлялось приятное ощущение тепла и тяжести. Я начинал видеть в своих ладонях золотистые сверкающие шары, напоминающие глюки, — это мне нравилось. Несколько раз мне казалось, что от моего лба к ладоням бьет яркий свет, и становилось очень спокойно и хорошо. Иногда человек смеялся и кивал, а иногда виновато улыбался и, взяв меня за руку, жестами и парой фраз повторял, что я должен почувствовать или сделать, — мы почти не разговаривали, и это было самое приятное. Порою мне в тело втыкали тоненькие серебряные иголочки — много-много иголочек, но было совсем не больно, только приходилось сидеть неподвижно… Джей мне тоже нравилась — она часто смеялась и рассказывала веселые истории, и я удивлялся: откуда она столько знает? День шел за днем, и моя душа наполнялась сладостным спокойствием и умиротворением. Иногда чувствовал в затылке легкое онемение. Тогда я выходил наружу и залезал на монастырскую стену, нависающую над глубокой пропастью, которая терялась в темноте ущелья. Я долго смотрел туда, ничего не думая, наслаждаясь пустотой, тишиной и покоем. Правда, всегда было ощущение, что кто-то за мной наблюдает сзади. Сколько ни оборачивался — я всегда видел кусок монастырского двора, на котором высилась небольшая молельня, примыкающая к сараям, где монахи хранили лопаты, культиваторы и прочий фермерский хлам. Двор был пуст, а над мощенной камнями площадкой, одиноко мерцая, горел фонарь, тихо потрескивая лопастями ветрового генератора. И ни души… Почему-то такие ощущения взгляда не вызывали во мне тревоги или волнения, и я продолжал любоваться каменным разломом пропасти или же подолгу изучал громаду вздыбившейся стены Олимпа, теряющуюся в низких ночных облаках. Когда онемение в затылке проходило, я возвращался в свою пещеру в подножии скалы и ложился на плетеный коврик, на который были набросаны старые ватники. Я закрывал глаза и представлял себе, что у меня отрастают на руках перья, как у юварка, и я, взлетев над пропастью, приближаюсь к Олимпу. Я долго кружу над его вздыбленными вулканическим туфом склонами и внимательно разглядываю их. Я ищу… Правда, чего я ищу, я и сам не знаю: будь я птицей — искал бы зерна или червей, но юварки не едят червей… Так, по крайней мере, мне кажется… Пробовал фотографировать горы на КПК, но снимки даже после обработки получаются какими-то блеклыми. Иногда я для разнообразия смотрю на север, откуда бывает свежий прохладный ветер, — там, среди зубчатого узора горных вершин, видно сияние огней далекого города. И абсолютно непонятная вещь: меня тянет туда, но я совершенно точно знаю, что мне не понравится в этом месте. Нет опасности или же страха — просто это место хочется обогнуть стороной. Порою я замечаю в сиреневых ночных сумерках слегка вытянутые шарообразные силуэты с раскинутыми по бокам крыльями парусов, медленно плывущие в течении ветра, — это монгольфьеры. Я не помню, что означает это слово, но точно знаю, что звучит оно так, и говорят его про такие вот штуки… Город — источник непонятных звуков: то слышно долгий тоскливый гул на низких нотах, то резкие хлопки, то стальной стук с легким эхом. Но эти звуки очень далеки и доносятся редко, когда ветер дует с северной стороны. Вместо свежести он приносит изредка запахи, настолько дразнящие, насколько и отталкивающие… От этого я замираю и долго принюхиваюсь, пока не перестаю чувствовать постороннее… Все равно я неизменно возвращаюсь в пещеру, на плетеный коврик с ватниками, и продолжаю парить над огромным каменным пузырем древнего вулкана… Парить, пока не засну, то есть не провалюсь в тихую черную пустоту «зэт»-измерения…
Сегодня в обед ко мне пришли друзья — Джей, Хмурый, полковник и Аюми. Настроение у меня стало взбудораженным и веселым: еще бы! Это бывает нечасто! Йорген с Сибиллой, правда, совсем перестали приходить, но я не обижался: Охотники люди свободные, как ветер, — нынче здесь, завтра там… Друзья сперва побеседовали с монахами, потом мы вместе с ними сели пить вкусный чай со сладкими лепешками. Потом, как обычно, гуляли по саду. Через некоторое время друзья стали собираться домой, и как я ни уговаривал их остаться здесь, они не соглашались. Я никак не мог понять — разве может у них быть лучше, чем здесь? Я попросил у полковника сигарету, тот зачем-то спросил разрешения у монаха, который коротко кивнул. Я закурил и пошел проводить моих друзей. Они вывели своих верблюдов, и мы вышли за ворота монастыря, на длинную, уходящую вниз дорогу, которая вела в их поселок. — Ну, Дэн, поправляйся, — сказал полковник, хлопнув меня по плечу. — А я и не болел. — Я удивленно улыбнулся его странной шутке. — Ну разве что на прошлой неделе был у меня небольшой насморк. Продуло на монастырской стене. Так настоятель напоил каким-то отваром — мне и полегчало к вечеру… — Это хорошо, — кивнул Хмурый, — а то болеть сейчас некогда, скоро осень… И вдруг я заметил на дороге какой-то угловатый покачивающийся силуэт. Через некоторое время стало понятно, что это верблюд без всадника. Белый верблюд, перепачканный и довольно уставший на вид. Неожиданно он задрал голову, радостно загукал и припустил мелкой рысью. Не знаю, отчего у меня возникла такая мысль, но я был абсолютно уверен, что верблюд ищет меня… Он подбежал ко мне, ткнулся горячим и влажным носом мне в шею и тяжело вздохнул, совсем как человек, который устал, но чувствует облегчение от своей находки. — Ишь ты, — удивился Хмурый, — верблюд-альбинос! Редкий зверь! Откуда, Странный, он тебя знает? Где-то я такого видел… И тут… при этих словах… Вернее, именно от этих слов… Будто эффект дежавю… Казалось, что в моей голове зажегся тысячеваттный прожектор! Стало светло, словно в пылающий радиоактивный полдень, который осветил все горы и долины вокруг… Я вспомнил столько всего… буквально в считаные секунды! …Белый верблюд… Оранжевый комбез… Ирина… Олимп… Крис… Меня всего трясло, когда я потрепал альбиноса по шее и он довольно фыркнул. Мое сердце колотилось, как дизельный поршень. Я стоял в некоем смятении, абсолютно не понимая, что я здесь делаю и как я смог потерять столько дней, тупо глядя на соседние скалы и на тот самый Олимп, по которому я должен лезть, ползти… Следующее мое действие произошло само собой, как бы рефлекторно — я ухватился за упряжь и тут же вскочил в седло верблюда, который радостно задрал шею, танцуя на месте. — Дэн! — воскликнула Аюми. — Это… Э-э-э-э-э… Это верблюд… — Попросите, пожалуйста, принести мне мои вещи и оружие, — сказал я как можно спокойнее. — Странный, но… — Джей, прошу тебя, — сказал я, обращаясь к дочке Хмурого с мольбой. — Мне срочно нужно ехать! — Странный, а как же… — начал было полковник, но осекся, глядя на меня. Некоторое время Хмурый молча и изучающе разглядывал меня, потом так же молча кивнул и скрылся в воротах. Через какое-то время, которое все провели в молчании, вышло семеро монахов во главе с настоятелем. Двое подошли ко мне, протянув мне сперва рюкзак, потом автомат, патроны, гранаты… Я с некоторым наслаждением узнавал свои полузабытые вещи, цепляя, пристегивая, вешая, завязывая… — Мы положили тебе еды и воды, Странный. — Седоватая борода настоятеля колыхалась на ветру, а блеклые серые глаза со скрытой улыбкой глядели на меня. — Спасибо вам, что не бросили, — сказал я. — Спасибо, что помогли. Спасибо, что возились со мной. Спасибо вам всем… — Не за что, — кивнул Хмурый, как обычно нахмурясь, а настоятель слегка поклонился… — Простите, что уезжаю вот так… — я замялся, — по-дурацки… Но… Поймите, я потерял время… Мне надо… Мне очень надо ехать… — Мы все понимаем, — кивнула Джей. — Ты же Странный… — Держи хвост пистолетом, Дэн! — сказал полковник, подняв вверх правую руку. — Мы бы поехали с тобой, но, боюсь, будем для тебя только обузой… — Обузой-то не будете, — вздохнул я, пытаясь прийти в себя. — Но… Лучше я один… Всем пока, еще раз спасибо. Я хочу вас всех увидеть, я вернусь. Оставьте монахам ваши координаты, если куда соберетесь… — До свиданья, Странный, сайонара… — Аюми слегка наклонила голову. — С тобой все будэт хорощо. — Ступай с Богом, сынок, — кивнул полковник. Я развернул альбиноса на дорогу. — Постой, — крикнула Джей. Она уже села в седло своего верблюда и подъехала ко мне. — Если будут проблемы, возвращайся, мы поможем, — сказала она. — Спасибо тебе, Джей, — я улыбнулся, — буду иметь в виду. Она вдруг резко наклонилась ко мне и быстро поцеловала меня в щеку. — Удачи тебе, Пастух Глюков. — Она подняла руку в прощальном жесте. — И вам всем. — Я грустно улыбнулся, затем, нахлобучив кислородную маску на лицо, дал шенкелей и поскакал вниз по дороге…
Несколько часов я гнал бедного альбиноса среди камней, скал и ущелий как ракету, изредка сверяясь по карте на КПК. Потом спохватился и перешел на шаг: в мои задачи вовсе не входило уморить Ирининого дромадера. Правда, сам он почти не противился этой гонке — мне казалось, что он ждет встречи со своей наездницей так же сильно, как и я. Все происшедшее было так внезапно… Меня подняла волна такого эмоционального тайфуна, что я только сейчас стал задумываться: а что я, собственно, собираюсь делать? Я весьма слабо представлял себе свои планы — эта бешеная скачка немного привела меня в чувство. Мне казалось, что чем быстрее я еду, тем лучше… Словно скорость могла решить все проблемы… Да… Один… Опять один… От этого становилось и приятно и тревожно, и одновременно это будоражило меня, заставляя стискивать зубы. Как я мог проваляться в этой дыре в состоянии разумного помидора? Где были мои мозги??? Конечно же, как ни крути, придется ехать в Лихоторо, хоть это и не самый лучший вариант развития сюжета… Я был полон решимости поставить тамошнюю публику на уши и выяснить все, что можно, про загадочную базу, про звено «Гепардов» и про прибытие поезда… Блин сушеный… Собиравшийся помочь мне Азиз просто-напросто свалил со своей подругой Дроновой… У Хмурого надо было спросить координаты того Машиниста, на которого он оставил состав… Эх… Был в городе один человек, но насколько он сможет мне помочь? Я закурил, задумчиво глядя на каменистую пыльную дорогу, которая прижималась вплотную к обрывистой невысокой скале. Слева же от нее простиралась долина, покрытая валунами, — таких пейзажей здесь навалом… Одно мне было не очень привычно — чернильно-темные ночные тени от скал. В разряженной атмосфере полутени почти стирались. Кое-какие шевеления давешнего страха выползали наружу — некоторые выветренные камни имели форму человеческого силуэта. Подчас казалось, что эти фигуры замерли напряженно, со вскинутым в руках стволом, а иногда и вовсе напоминали зверей или вообще непонятно что. Даже фосфоресцирующие облака не могли внести в картинку ясности. Изредка во мраке мерцали бледные огоньки «мо́роков», или «мороко́в». Так марсиане называли все, что светится в темноте, — от мха, насекомых или же глаз бродячих церберов до болотных газов или глюков пустынь… Я не горел желанием изучать все это именно сейчас. Альбинос иногда начинал дрожать всем телом, храпел и фыркал, особенно если раздавался вой бродячих собак или другие подозрительные звуки. Я даже захлопнул забрало шлема, чтобы ветер, который гулял меж скал, не свистел в ушах и в мозгу. Мне пришло на ум, что я так и не узнал, как Ирина называла своего верблюда. Это обстоятельство почему-то меня раздосадовало. Где остался мой Чемба? Как альбинос смог сбежать? Наверное, с вокзала в Лихоторо — учитывая, что расстояние здесь небольшое, а мой запах он запомнил, не так уж удивительно, что нашел именно меня… Да… Я был ему благодарен за это — говорят, что верблюды чувствуют людей, и было тому множество подтверждений. Я, несмотря на весь багаж эрудиции, решил назвать его по-простому — «Белым». Ехали мы медленно, я вновь открывал забрало — экран мешал мне видеть. Потом опять захлопывал, чтобы не гудел ветер. Я нервничал — даже сигарету держал в кулаке, дабы не видно было огонька. Наконец стена скалы стала поворачивать к северу. Автомат я держал на изготовку и внезапно вздрогнул, едва не надавив на курок: меж двух вросших друг в друга выветренных глыб в темноте сверкнули розоватой вспышкой два огонька. Я повернулся в седле влево, придержав Белого, но это оказался всего лишь одинокий цербер, который пробежал мимо нас, оборачиваясь и неодобрительно порыкивая. Он и сам, бедняга, испугался встречи с нами… Хотя совсем недавно меня едва не разорвала стая таких вот «бедняг», и не появись вовремя Лайла… Да… Любопытно — что с этой женщиной? Осталась ли она на Горной-6? Завербовалась она на новую работу или продолжает трудиться на «Пантеон»? Насчет последнего я сомневался — ее связь с Дарби была бы плохой рекомендацией для профессионала… Да и про Криса теперь все, кому надо, знают… У меня почему-то было ощущение, что с ней-то уж точно все в порядке… А как, интересно, поживает наш проповедник Аурелиано? Предаются ли Азиз с Дроновой радостям комфортной и безопасной жизни в Лихоторо? Или же Азиз продолжает вести свою игру? Если так, то ему необходимо было завербовать пани Аиду: зная ее характер, я понимал, что, когда она узнала, кто он, Азиз от нее иначе не избавится, если, конечно не решит просто сбежать или ликвидировать ее как свидетеля… Да и не Азиз он вовсе никакой… Помощничек нашелся на мою задницу, ядрена корень… На «Изумруде»-то он мне и правда сильно помог — не будь его, не знаю, чем бы кончилась наша вечеринка с Джо Вэндерсом… Да и выбор Вэндерсом кандидатов на расстрел многое прояснял — наняли его, видать, ренегаты, которые были в курсе, что в группе есть сотрудник службы безопасности «Пантеона». Только вот непонятно: почему Крис не грохнул Азиза, а ограничился только бедным итальянцем? Наверное, Крис хотел напугать своего предполагаемого противника, а раскрыть сам себя должен был в самом крайнем случае. Я так понял, что стиль психологического давления — это его конек. Да и учитывая количество секретных сотрудников на душу населения в нашей группе, было где запутаться в предположениях. Резко крикнула какая-то птица, и я вновь замер, обшаривая камни в режиме инфрасканера и включив внешние микрофоны на полную мощность. К счастью, ничего, кроме попискивания скальных летучих мышей, не услышал. Вновь я погрузился в раздумья, чтобы отвлечься от своих тревог и мрачного состояния. Все более-менее выстраивалось в цепочку… Одно мне было непонятно — роль во всем этом прекрасной кореянки-француженки, которая так убедительно разыграла влюбленность в финальной сцене, — я не особо верил ее чувствам, но… С ней было вообще все гораздо сложнее: на кого она работала? Связана ли была она хоть с одним из сексотов[94] нашей группы? И если да, то почему бегала от Криса к Дарби, а потом с вертолета в пустоту? А если была цель, то опять же на кого она работала? На «хороших» или на «плохих»? Дарби-то она предала за-ради меня или нет? Но Дарби оказался в результате вообще представителем «третьей силы»… Увязать в голове всю эту чехарду событий и мотивов разных людей я мог только с учетом одной вещи: я лишний раз убедился в том, что даже в такой элитной и профессиональной организации, как «Пантеон», царят глобальный бардак и несогласованность, скорее всего, именно в силу этой самой своей засекреченности и таинственности. Каждый же, синея от натуги, пытаетсявыполнить свой приказ, не успевая за сменой идей руководства и изменением ситуации на месте… Даже Дарби сказал, что бой с танками у Башни был случайностью, хотя наш захват паладинами — продуманный план. Хорошенькая случайность, когда жизнь такой важной фигуры, как Ирина, несколько раз висела на волоске… Да и непонятным был тот танк, который стоял во дворе котельной, будто бы охраняя группу в придачу к бандитам. Почему он не принимал участия в бою, а потом просто-напросто «ушел» куда-то по своим делам? То ли эта танковая атака была все же ради нашего захвата, просто ребята перестарались, то ли пилот последней машины работал на другую сторону? Мне этого было не понять, да я и не особо стремился… Честно говоря, меня во всей этой ситуации одинаково раздражали и «плохие» и «хорошие». Так уж повелось издавна — цель оправдывает средства ее достижения… И самым главным идиотом в данной ситуации был я, которого внешняя разведка Марса прикрепила к этой группе в качестве наблюдателя за предполагаемым агентом земной разведки, о котором было почти ничего не известно. Не берусь даже предполагать, знало ли мое руководство истинное положение вещей: главное, что его не знал я. Конкретных приказов я не имел, кроме как докладывать о подозрительных событиях, которых у нас было как на собаке блох. При первом же моем упоминании про «Зеркало-13», после беседы с покойным Джованни, руководство выразило недовольство тем, что я, по их мнению, занимаюсь этнографией и фольклором, вместо того чтобы серьезно работать… Когда же я сообщил о странном поведении глюка в районе «Изумруда», который словно гнал нас в засаду, мне вообще предложили пройти курс интенсивной терапии или же, на выбор, перестать маяться дурью… Я и перестал… то есть начал докладывать реже и только скупую фактическую информацию, на которую следовали не менее скупые и ни к чему не обязывающие комментарии начальства. Вот такой я суперагент… А после НИИ «Эол» я вообще перестал выходить на связь в условленное время, так как просто не представлял, как это все рассказать… Да и смысла не видел, начав уже всерьез опасаться за благополучие Ирины… Будь я «штатником», мне грозили бы за это крупные неприятности… Но чувство долга сильно притупилось у меня еще после Башни… Только перед тремя людьми мне было смертельно стыдно: перед Ириной, которую я не смог защитить, и перед Йоргеном с Сибиллой, которые погибли из-за меня… Конечно, оставались еще полковник, Дронова и Аюми, смотрящиеся просто белыми воронами на фоне этой шайки разведчиков, но… Я не уверен, что смогу себе простить смерть близких и дорогих мне Охотников… Я был совсем не уверен в этом… И Ирина… Если бы не моя лихорадочная жажда деятельности, я бы сейчас просто бился в истерике и слезах — такую горечь внутри чувствовал… Странно, что мой мозг так быстро пришел в себя от шока… Говорят, он у меня необычный… А по мне — так… Ох, как же все это… Небольшая жажда мести (я очень хотел пристрелить Паттерсона), небольшое чувство долга (которое все же осталось) и огромная буря чувств (которая тянула меня к Ирине) — вот тот щит, спасающий меня сейчас от шквальной депрессии… Когда я повертел по сторонам головой, продолжая изучать местность в инфракрасном режиме, мне показалось на секунду, что на одном из утесов тускло светится бордово-коричневая точка, напоминающая фигуру человека! Так, если бы кто-то стоял в маскхалате на фоне очень холодного камня. Я резко развернул голову в том направлении: точка, вернее, пятно действительно напоминало фигуру стоящего на скале человека… Я ударил Белого по бокам и, развернув поводья в ту сторону, съехал с тропы, лавируя между каменными столбами. Буквально через полминуты, когда я вновь выехал на относительно открытое пространство, пятна уже не было. Приметив тот утес, я галопом понесся туда, еле маневрируя в каменных лабиринтах Ломтя Сыра. Мысленно я крыл себя отборными ругательствами: не надо было так резко реагировать на увиденное. Нормальный Охотник не показал бы виду, что заметил кого-то, и под прикрытием камней подъехал бы поближе… Но я уже давно не был нормальным Охотником — я стал сгустком пульсирующих нервов! Битых полчаса я утюжил эти чертовы скалы. Белый явно не одобрял моих действий, фыркая и вздрагивая, когда на его светлую шкуру пытались приземлиться летучие мыши. Наконец я спрыгнул с седла и начал изучать каменистую землю с редкими наносами песка, но, кроме помета церберов и мышей, следов верблюдов и вышеуказанных собак, ничего не увидел. Ни дымка, ни окурка, ни свежесковырянных пород на пирамидальном утесе. Но то ли от недавнего стресса, то ли от паранойи, или же так обострились мои инстинкты — я затылком чувствовал чье-то пристальное внимание. Меня это пугало и будоражило одновременно — я вошел в азарт преследователя. Не знаю, долго бы я ползал в этом «священном безумии» по сухопутным фьордам, но тут Белый испуганно тявкнул, и тут же я услышал многоголосый хриплый лай. Из разлома в скале вылезла облезлая серая сука о двух головах, надрывающаяся отчаянным хриплым гавканьем, переходящим в глухое рычание. Глаза на одной ее голове, той, что поменьше, были затянуты бельмами, а из пасти беспомощно свисал рваный язык. Зато вторая голова выглядела вполне устрашающе, щерясь пастью с кинжалообразными клыками, торчащими из пегой десны. Видно, я потревожил собачье гнездо, а это было опасно, так как оно могло быть и с выводком. Если она защищала потомство, то разумнее было сбежать, особенно учитывая, что на отдававшийся эхом в жуткой тишине лай стали отвечать другие собаки, находившиеся где-то неподалеку. Плюнув в сердцах, я вскочил в седло уже собравшегося бежать Белого, и даже шенкелей давать ему не пришлось — он перешел в бодрую рысь, довольно профессионально огибая препятствия без всякой моей помощи… Долго еще далеким эхом раздавался лай потревоженных псов, а я взял себя в руки, продолжив курить, размышлять и вертеть головой по сторонам…
Когда тропа протиснулась между двумя черными скалами, напоминающими два утюга, стоящие друг напротив друга, я уловил шорох камней, осыпающихся со склона. Я вздрогнул… И тут тишину прорезал дикий гортанный выкрик. Дав Белому по бокам, я заметил краем глаза, как из-за каменных наростов на скалах выскакивают темные силуэты людей и с проворностью мухи быстро спускаются вниз, словно не замечая бугристых неровностей на выветренной вулканической породе. Фигуры двигались с фантастической ловкостью обезьян. Я примерно догадался про дальнейшее развитие событий и вскинул автомат, захлопнув забрало шлема бронированным светофильтром. В конце прохода появились очертания шести или семи всадников, преграждающих мне дорогу. Я осадил Белого и, поняв, что попался, поехал вперед шагом, держа автомат наготове. Боже милосердный! Это было зрелище… Давно я не видал такого, разве что в рейде по Элизию, под Собачьей Грязью[95]. Их было семеро, но посчитать я смог не сразу, поскольку взгляд постоянно блуждал по облику и одеждам этих, по всей вероятности, людей. Их лица были сплошь татуированы и раскрашены фосфорной краской, делая их персонажами каких-то кошмарных снов. Некоторые из них имели на крыльях носа круглые дыры со вставленными в них железными болтиками типа гаек. Головы их были выбриты особым манером, так чтобы по верхней части шло что-то вроде гривы, оканчивающейся косичкой, в которую вплетали разный хлам вроде тонкой проволоки с разноцветной изоляцией. В щеках некоторых из них торчали болты, закрепленные гайками. Кое у кого на глазах красовались круглые очки для сварки. Почти все были голыми по пояс, с кожей неопределенно-грязного цвета, а на плечах у них были накидки, сшитые из шкур церберов или же из каких-то невнятных лоскутков с подстежкой. Один из них был явно потомком кадавра, судя по бледной коже, отливающей голубоватым оттенком. Целились в меня различным оружием — только у их главного был потертый карабин, а остальные были с остро отточенными арматурами, и у одного я с удивлением заметил гарпунное ружье для подводной охоты, невесть откуда взявшееся на Марсе. Такое примитивное оружие не очень успокоило меня — я слышал от бывалых Охотников про то, что дикие кланы умеют метать ножи и копья ничуть не хуже юварков и к тому же обладают поразительной выносливостью. На голове у предводителя этого жуткого отряда красовалась разрисованная военная каска, которую венчал человеческий череп без нижней челюсти. И тут я похолодел, внезапно вспомнив байки, которые доводилось слышать про дикие кланы, или, как их иногда называли, песочных папуасов. Поговаривали, что в трудные моменты, когда есть у них становилось нечего, они включали в свое меню не только церберов или летучих мышей с варанами, но и не брезговали человеческим мясом, считая это чисто бытовой проблемой: особенно ценилось мясо чужаков, то есть тех, кто неплохо питался и вел более цивилизованный образ жизни. Главный поднял руку вверх, и я похолодел — под комбезом выступил ледяной пот: рука была шестипалой. Это были так называемые Отверженные! Люди, рождающиеся с мутациями, которых часто выкидывали в пустыню из поселков и городов… Теперь понятно, откуда здесь и родственник кадавра взялся… Клянусь всеми глюками Марса — влипнуть хуже было трудно, особенно мне, одиночке без отряда… Я изо всех сил старался подавить малейшие поползновения страха, так как слышал о них еще и то, что подчас они обладают чуть ли не телепатическим чутьем… Той самой сверхэмпатией, которой вроде бы славился и я сам… Я откинул забрало шлема, медленно подъехал к ним и остановился метрах в семи от вожака. Чтобы чувствовать себя увереннее, вынул сигарету и закурил, молча разглядывая их лица и стараясь не думать о том, сколько колюще-режущих предметов нацелено в меня со спины. Всадник, сидящий справа от вожака, спрыгнул с седла и, подойдя ко мне вплотную, схватил Белого под уздцы. Альбиносу это явно не понравилось, он фыркнул, задрав голову, но тот могучей рукой опустил его шею на уровень своего лица и, приподняв ему щеки, некоторое время изучал зубы, потом коротко кивнул и вернулся к остальным, произнеся что-то негромко. — Иди за мы, Гордокарне! — резко выкрикнул вожак, махнув мне шестипалой ладонью. Мне сразу не понравилось это слово, потому что на их сленге это переводилось буквально как «сытое мясо». Четверо всадников окружили меня по краям, а трое во главе с вожаком развернули своих верблюдов к выходу из ущелья. Я продолжал курить, делая невозмутимое лицо, и услышал, как сзади кто-то чихнул. Немного утешало то, что меня не прибили на месте… Но… Откуда я знаю тонкости их кулинарии? Может, они сделают из меня отбивную возле чана с кипящей водой уже в лагере, чтобы мясо было мягче и свежее… В общем, я изо всех сил старался не думать о плохом, а, наоборот, настраивал себя насмешливо и доброжелательно, пытаясь одновременно представлять, будто окружен опасными глюками. Так вот в некотором оцепенении я въехал в небольшую долину. Скалы по краям ее были изрыты пещерами, являющимися одновременно и жильем и укрепленными блокпостами. В проемах пещер мелькали в полной тишине разрисованные пестрые лица. По левому краю долины, у самой скалы, виднелась стена в рост человека, сложенная из грубых нетесаных камней. В центре ее был проем, за которым можно было различить силуэты нескольких красочно разрисованных армейских палаток. По краям прохода стояли двое часовых со стальными трубами в руках. Они разглядывали меня с нескрываемым любопытством, перемешанным с некоторым отвращением. Перед самой большой палаткой, в разрезанной пополам железной бочке из-под топлива, горела промасленная ветошь — грелись несколько воинов. Мы остановились, и предводитель отряда, спрыгнув с верблюда и бросив воинам у костра какое-то невнятное междометие, скрылся за пологом палатки, ловко пригнувшись. Время потянулось медленно. Неприятно холодело в животе, но я немедленно брал себя в руки, пообещав себе просто так не соглашаться на ужин. Наконец вожак с черепом на каске и карабином за плечами вылез наружу, а за ним вышел невысокий человек, одетый в относительно чистый лабораторный белый халат, по которому шли узоры на манер тех, что глюки вычерчивают на песках пустыни. У человека на голове был шахтерский шлем с тускло светящимся фонарем. Лицо его было неприятно землистым и одутловатым, почти без рисунков, не считая двух круглых значков радиационной опасности по щекам. Его круглые в розовых прожилках глаза вперились в меня, словно два горнопроходческих лазера, буравя меня насквозь. Вдруг всадник, стоящий рядом со мной, резко толкнул меня в бок кулаком, да так, что я едва не упал с Белого. Я понял, что таким образом мне дают понять, что неплохо бы мне слезть на землю. Я подчинился, и, как мне показалось, взгляд человека из палатки стал чуть более мягок. Но я мог выдавать желаемое за действительное… Правда, агрессии я не чувствовал, но разве бывает агрессия перед свежим бифштексом? — Назови себя, Гордокарне! — потребовал человек скрипучим одышливым голосом, не отрывая глаз от моего лица. Несмотря на акцент, его империо был более близок к экваториальным диалектам. — Меня зовут Странный из долины Маринера, — сказал я, затушив сигарету о каблук сапога. Он вновь внимательно оглядел меня с ног до головы. Я слегка вздрогнул, заметив, что человек в халате только что мигнул два раза подряд, и второй раз его зрачок покрылся чем-то белесым, — третье веко! Он тоже мутант! — Ты хочешь умирать? — спросил он, прищурясь. — Вообще-то не очень, — сказал я негромко. — У меня много дел, и моя женщина в беде… — Тогда отвечай, Гордокарне, боги или демоны послали тебя? — Голос его дрожал не то от гнева, не то от напряжения. — Конечно, боги. — Я пожал плечами. — Разве я, одинокий путник, похож на посланца демонов? — Демоны лживы и изменчивы. — Он недоверчиво сощурился вновь. — Откуда нам знать? И тут я решился, хотя не был уверен в том, что это по-настоящему удачная идея, но… Как я понял, выбирать мне было особенно не из чего. — Знаете, как называют меня люди? — спросил я замогильным голосом. — И как же тебя называют, Гордокарне? — Легкая усмешка сложила складками его щеку. — Некоторые называют меня Пастух Глюков, — произнес я медленно, стараясь четко выговорить каждое слово. Усмешка сползла с лица человека из палатки, а глаза, вонзившись в меня, немного расширились. Повисла тишина, в которой слышно было только, как стучит мое сердце. Я же пытался выровнять дыхание и сосредоточиться на мягком шелесте ветра меж камней, дабы не думать, что последует за этим моим смелым заявлением. — Свершилось! — вдруг воскликнул человек в халате, воздев руки к небу. — Он сказал правду, я прочел его разум! Его послали боги! Сам Гунн-Шу послал его нам! Он принесет нам удачу! Это добрый знак, люди! И вдруг все загалдели на разные голоса, раздались выкрики, которые перешли в какое-то ритмично скандируемое слово. — Гу-Шу! Гу-шу! — кричали воины, стуча своими железяками о землю. — Я знал, что ты придешь, — торжественно произнес человек. — Юварки говорили, что с запада идет Пастух Глюков! Меня зовут Глаз Варана, Пастух Глюков. Я — отец нашего клана Одиноких Камней. Порой меня называют «Слышашим Богов». Юварки сказали, что ты не такой, как все Гордокарне! Ты великий воин! И ты идешь, чтоб вернуть Тех, Которые… — Рад, что вы знаете обо мне. — Я поклонился, испытав такое эйфорическое облегчение, что чуть не рассмеялся в голос… — Не удивляйся, что не узнали тебя сразу, — сказал Глаз Варана. — Но Острая Пуля, лучший из воинов, видел одиннадцать солнц назад тревожное знамение, и мы ожидали беды… Оставалась надежда, что боги защитят нас… — И что же за знамение видел достойнейший Острая Пуля? — спросил я, все еще пытаясь прийти в себя после перенесенного напряжения. — Одиннадцать солнц назад, — пояснил Глаз Варана, кивнув на парня с черепом на голове, — когда Острая Пуля и Легкий Ветер охотились у Серой Ладони, в небе раздался большой гром, и прямо по облакам пронеслись четыре огромных Харпазы! Легкий Ветер упал на землю в страхе, а Острая Пуля все видел: это были не простые Харпазы! Они были огромные, гремели громом и плевали огонь из крыльев! Черные, совсем черные! Острая Пуля решил, что это нехорошие Харпазы, которые служат демонам с Горы. Тут внутри у меня все сжалось: я понял, что словом «харпазы», эти отверженцы называют гарпий! Одиннадцать дней назад! Уж не звено ли «Гепардов» это было??? — Погоди, о мудрейший Глаз Варана. — Я взволнованно поднял руку, затем присел на корточки и, взяв первый попавшийся камень, начертил на глинистой земле силуэт суборбитального истребителя. — Скажи, достойный Острая Пуля, — спросил я, — они были такие? Тот наклонился и присел рядом со мной, так что глазницы оскалившегося черепа смотрели прямо на меня. Он некоторое время глядел на мой рисунок, затем кивнул. — Похожа, — кивнул он опять, — огонь здесь плюют… Он показал узловатым пальцем на хвостовое оперение самолета. — А в какую сторону полетели черные Харпазы? — спросил я, пытаясь справиться с охватившим меня волнением. Острая Пуля поднялся и указал в сторону тонущей в облаках громады Олимпа. — На Великую Гору, — вновь кивнул он убежденно. — Я смотреть на них — бояться быть проклятый: на Великой Горе есть Боги, и Демоны есть. Я все сказать Глаз Варана. Он говорил — надо ждать… Мы ждать одиннадцать солнц. И ты пришел… Зачем Пастух Глюка черный Харпаза? — Я охочусь на них, ибо они посланники демонов, — процедил я сквозь зубы. Все внезапно смолкли и воззрились на меня. — На этот Харпаза нельзя охотиться, нельзя их есть, — с опаской, медленно произнес Острая Пуля в наступившей тишине. — Это дурной Харпаза: проклятие демонов в тебя попасть… — Он не боится проклятия, — вступился за меня Глаз Варана, — он Пастух Глюков, Великий Воин, Острая Пуля. — Да и есть я их не собираюсь, — сказал я, глядя на то, как из палатки вышла такая же раскрашенная и татуированная, как и все, девушка, держа в руке кусок стальной трубки с приплюснутым кончиком, на котором тлел огонь. Только волосы ее на голове не были выбриты, а скручены в грязно-рыжие жгуты и свернуты бубликом. На лбу ее висела маленькая микросхемка с припаянным к ней жидкокристаллическим экранчиком, на котором светились цифры, означающие местное время и уровень радиации. — Возьми курить с нами, — поклонился Острая Пуля. — Ты Великий Воин, и мы будем сильнее, когда вместе курить… Девушка поклонилась в пояс и протянула трубку мне, как гостю. Я для проверки слегка потянул носом — запах был дразняще-ароматным, каким-то вязким. Это явно был табак, но с примесями. С легким поклоном принял я Трубку Клана, и когда затягивался этим терпким и густым дымом, искренне надеялся, что в составе этого зелья нет каких-нибудь веществ, которые выдерживают только мутанты. После того как я выдохнул и передал трубку Острой Пуле, Глаз Варана, уже державший в руке прокопченную лепешку, отломил от нее кусок и протянул его мне, словно дым надо закусывать, — я было поднял руку, но он поднес хлеб к моему лицу. Я понял, что надо есть из рук, и осторожно взял губами подношение Слышащего Богов. Потом по кругу пустили каменную кружку с каким-то пойлом, выточенную довольно прилично. Пойло отдавало слегка керосином, и что-то скрипело на зубах — наверное, песок. Я чувствовал себя как гончая собака, напавшая на след: одиннадцать дней… А я был в отключке дольше — значит, и у Криса не так все гладко. Или же истребители искали меня. Хотя это для них слишком рискованно — уж больно заметная и необычная техника для Марса. Спустя минут десять за каменную ограду пришли другие жители лагеря. В бочку подлили немного мазута и кинули несколько промасленных пучков травы. Раздалась какая-то ритмическая музыка, и я удивился: звук явно был искусственного происхождения и немного «плавал» по тембру, отчего синтезатор, казалось, гнусавил. Наконец я разглядел среди пестрой толпы освещенных неровным светом костра людей одного человека, сидящего на пустом пластиковом ведре, который держал на коленях что-то вроде музыкальной приставки, к которой был приделан дисплей и железная ручка генератора питания. Он крутил ее, словно взводил механическую пружину древней шарманки. Несколько человек запели на империо, как мне показалось, перемежая его испанскими словами и выражениями. Испанского я не знал, но песня в общих чертах сводилась к тому, что когда-то их праотцы и праматери прилетели сюда с неба, и тогда их называли Сынами Неба. Их же родители поселились на Великой Горе до неба. Потом же на Великую Гору поднялись демоны из подземных пещер, чтобы тоже воцариться на небе, и была Великая Битва. И все воины Сынов Неба, защищая своих родителей, пали в бою, а основателей их рода демоны окружили кольцом на вершине Горы. Победить они их не могли, но и спуститься к погибшим детям не давали. Тогда Великий прародитель их народа Гунн-Шу, или Ганн-Шатии, покровитель воинов, нашел в пещере горную крысу, вскочил на нее верхом и, разбежавшись по Горе, спрыгнул вниз с одного из утесов, стремясь перепрыгнуть орды демонов, окруживших вершину. Напрасно предводитель Сил Зла Гада-Мука метал в него молнии — прилетели Сияющие Шары и закрыли Гунн-Шу, отразив все молнии повелителя демонов. Гада-Мука решился на отчаянный шаг — он собрал силу всех своих демонов и, отломив один из своих острых клыков, бросил его в Гунн-Шу. Зуб демона пролетел сквозь Сияющие Шары и, едва коснувшись отца Сынов Неба, обратил его в камень. Так и рухнул Гунн-Шу в долину, будучи уже глыбой камня. Но гигантская любовь, которая была у него к своим детям, не умерла, а так и осталась в этом камне. Упав меж мертвых тел воинов своего народа, окаменевший Гунн-Шу отдал всю любовь тем, кто был ему так дорог, и все павшие воскресли и восславили отца своего. Вот тогда и назвались они народом Одинокого Камня. С тех пор говорят, что в камне есть душа, а окаменевший Гунн-Шу так и стоит в долине верхом на своей верной крысе, но найти этого застывшего отца может только воин с чистой душой… Я где-то слышал нечто подобное на Марсе и в более подробном виде, эта легенда напоминала сильно искаженные мифы индуизма. Наверно, как-то срослись два поселения — одно индийское, другое испанское, откуда и вышел этот винегрет. Сердце мое дало о себе знать тяжелым импульсом боли — я вспомнил, как Ирина с интересом изучала и записывала все местные обычаи… Наверняка она сейчас бы… В это время Глаз Варана сделал повелительный жест какой-то молодой черноволосой девушке и кивнул в мою сторону. Она немедленно подбежала ко мне, покачивая молодой грудью с темными сосками — у Одиноких Камней не в почете были лифчики. Девушка присела рядом со мной, тут же, словно по команде, положив мне голову на колени. В ноздри ударил щекочущий аромат ферамонов и… запах немытого тела, пополам с копотью… Я кивнул, сделав вид, что не произошло ничего существенного, но внутри все бурлило. Я хотел ехать дальше — и в то же время боялся показаться невежливым: по всей вероятности, почести, оказываемые мне, доставались не каждому гостю. Любопытно, а есть у этой девушки хвостик? — мелькнула в голове идиотская мысль. Только после того как музыка стихла и люди стали переговариваться, я осмелился задать вопрос предводителю Одиноких Камней. — Скажи мне, Слышащий Богов, — сказал я, затянувшись сигаретой. В голове моей приятно зашумело после Трубки Клана — видать, были там какие-то бодрящие травы. — Все, о чем знаю, Пастух Глюков, — кивнул тот с достоинством, моргнув третьим белесым веком. — Ты мудр и многознающ, — продолжал я с легким поклоном. — Скажи, не ведомо ли тебе, где могут вить гнезда такие черные Харпазы демонов? Где на Великой Горе может быть их логово? Я весь превратился в слух, хоть и сомневался, что эти люди могут мне сказать что-то важное. Глаз Варана вздохнул, закатив глаза и слегка прикрыв полупрозрачные веки. Так он застыл, будто впал в глубокую медитацию. — Я много знаю, Пастух Глюков, ты прав, — наконец изрек он медленно, не раскрывая глаз. — Но я никогда не поднимался высоко на Великую Гору. Она необъятна, как Небо, она и держит небо со звездами, чтобы те не упали нам на головы, ты должен и сам это знать… — Конечно, знаю, — убежденно кивнул я, — но испокон веков миру демонов высшими богами — Теми, Которые — было запрещено вторгаться в мир людей. А сейчас твой воин видит спокойно летящих гигантских черных Харпазов, которые похитили мою жену, не сделавшую ничего дурного. Они хотят войны, и я должен их остановить — иначе мир перевернется… — Да… — протянул старик. — В пророчестве Гунн-Шу говорится о том, что мир изменится и сущее рухнет, но придет избранный Воин Света, который сможет переломить ход Большой Битвы за Гору. Ты уверен, что именно тебя избрал Гунн-Шу? — Я иду по велению сердца, — ответил я, помедлив: как на минном поле, я боялся сказать что-то лишнее. — Если мою жену забрали на Великую Гору, значит, они ждут, что я приду за ней… — В твоих словах есть прожилка слюды истины, — кивнул Слышащий Богов. Он вновь помолчал, словно взвешивая все «за» и «против», будто решался — сказать мне или не стоит оно того. — Ровно посреди Великой Горы, там, где давным-давно демоны окружили богов, — заговорил Глаз Варана глухим голосом, — в том месте, где прыгал с утеса Гунн-Шу верхом на своей крысе, стоит на склоне Город Змей. Опоясан он округ гигантской каменной змеей, кусающей себя за хвост. Когда Гунн-Шу вышел на утес и стал готовиться к прыжку, огромный змей Наггат выполз на поверхность, потревоженный шумом битвы и самим Гунн-Шу, который спускался за священной крысой в пещеру. Наггат бесшумно подполз к Гунн-Шу, пока тот обозревал поле битвы и готовился к прыжку, и уже раскрыл свою пасть величиной с пещеру, чтоб ужалить отца Сынов Неба. Но его верная крыса учуяла врага, и как только Наггат собрался ужалить Гунн-Шу, она ловко перекусила ему шею. Голова змея осталась лежать возле утеса, а хвост так и остался свернут кольцом вокруг того места, где стоял Гунн-Шу. Тело мертвого змея окаменело с годами. И после гибели нашего бога, воскресившего Сынов Неба, ставших Одинокими Камнями, боги и демоны сошлись для разговора. Они решили, что никто из них не уступит, но и не захватит Гору. А для того чтобы договор соблюдался, внутри кольца мертвого змея решено было сделать крепость, в которой служили бы самые лучшие воины. Они должны были молиться и богам и демонам, да и следить: не нарушит ли кто из них договор? На утесе, с которого прыгал Гунн-Шу, поставили сторожевую башню, с которой можно видеть и мир демонов и мир богов. С этой башни ты и увидишь, куда отнесли черные птицы твою жену…
День я переждал в одной из многочисленных пещер Ломтя Сыра. Даже палатку ставить не пришлось. Я нашел самый уютный, самый сухой и безопасный грот на некотором возвышении от поверхности. Мы с Белым вполне уместились в нем, повыгнав оттуда летучих мышей при помощи резонатора. Я проснулся еще ранним вечером, как ни странно, выспавшийся и свежий, хоть мне и казалось, что спал я плохо и мало. Наскоро перекусив, мы отправились в дорогу. Пригороды Лихоторо-Сити начинались постепенно. В основном это были небольшие поселки рядом с дорогами, которые лепились у подножия каменистых холмов. Между этими холмами были построены стены, перегораживающие проезд и защищающие поселения. К трем утра я прошел шесть блокпостов, и нигде мой жетон не вызвал ни малейших подозрений со стороны народной милиции и даже паладинов, которые часто шли работать в деревни в качестве наемников. Еще до наступления утра я любовался высокими зданиями, даже трубами и вышками связи — словом, сотнями построек, которые возвышались над приземистыми камнями. Город, утопавший в легкой ночной дымке, сиял тысячами огоньков, прожекторов, окон и фонарей. Вновь раздавался гомон голосов, отражающийся между камнями, к которым уже лепились разнообразные лабазы, лавки, просто жилые лачуги различнейших форм и материалов. Наконец мы с Белым заняли очередь возле последней преграды. Это была каменная стена с надписью, которую даже подсвечивали, не жалея электричества: «Лихоторо-Сити, юго-западный округ, районы 17, 18, 19, 20. Добро пожаловать! Блокпост № 14. Готовьте заранее жетоны и входную пошлину». Приближался Ракетный Сезон, и тысячи Охотников, фермеров и просто жуликов стекались в столицу с целью урвать свой кусок материальных благ марсианской жизни. Суета была какая-то праздничная. Не знаю, как объяснить, но в Персеполисе было совсем другое ощущение, хоть, наверное, мало чем отличалась эта публика от той. Может, просто людей было больше? Или они все же были БОЛЕЕ разными, нежели в кратере Персеполис? Большой город — его чуешь издалека. Может, просто огромный букет новых запахов? Может, больше суеты? Раздавались многоголосые гудки электромобилей, грузовиков, фыркали, топали и пахли животиной множество верблюдов и свиноконей. Скрипели повозки. Чадила гарью горящая помойка, а в оцинкованных бочках росли невысокие деревья. Я уплатил за вход, зарегистрировал жетон при проходе в ворота — и… Вот я в городе. Сразу бросалось в глаза обилие света: фонари разных форм, а что добивало своим расточительством и роскошью — так это множество цветных гирлянд прямо на улицах, аккуратно мощенных шлифованными камнями. Ох… Не так я себе представлял встречу с Лихоторо… Совсем не так — здесь уместнее было идти рядом с отдыхающими, и чтобы на Белом сидела хрупкая фигурка в оранжевом комбезе… Я стиснул челюсти, стараясь концентрировать внимание на красивых узорчатых тенях крон уличных деревьев, которые в искусственном свете казались совершенно нереальным видением из детских снов. Втоптанные в пыль окурки и полированные гранитные клумбы — я не переставая что-то подмечал, пока наконец не встряхнулся, взяв себя в руки, и не подошел к ближайшему патрульному милиционеру уточнить дорогу, которую я и так знал. И вот я сижу в седле Белого, в центре какой-то довольно компактной и милой площади. Вокруг снуют люди, сияют вывески магазинов и кабаков. А я пытаюсь сосредоточиться, чтобы не раствориться в этой суете и бурлении. Только что у меня был культурный шок — я видел фонтанчик с питьевой водой! Продолжаю концентрироваться на своих целях и задачах, поэтому сосредоточенно курю. Напротив меня возвышается крашеное бетонное здание с ажурными решетками на окнах. Табличка над черной металлической дверью гласит: «Управление внутренних дел юго-западного округа Лихоторо-Сити. Начальник милиции. (И ниже.) Старший офицер-координатор 44-й роты Космического Десанта. Прием граждан ежедневно с часа ночи до четырех утра. Выходной — воскресенье». Я продолжаю пускать из-под забрала шлема табачный дым и изучать белые буквы на синем пластике. Я выделяюсь в суете улицы своей статичной позой и созерцанием. Наконец меня замечает дежурный из будки рядом с дверью. Он румяный, веселый, гладко выбрит, с модной эспаньолкой. Он закуривает сигарету и медленно подходит ко мне. — Что, парень, никак не решишься во всем признаться? — говорит он с усмешкой на холеном лице. — Пойдем, провожу: облегчишь душу — самому лучше станет! У нас и адвокаты бесплатные, присяжные там всякие, а уж кормят в тюрьме!.. Хоть самому садись! Я спрыгнул с седла и небрежным жестом кинул ему поводья Белого. Он рефлекторно поймал их и, нахмурясь, вопросительно поглядел на меня. — Ты меня убедил, брат, — сказал я, затягиваясь сигаретой. — Пойду сдаваться! А животинку мою припаркуй рядышком — я скоро вернусь. Метнув сигарету в стоящую неподалеку урну, я под недовольный взгляд милиционера решительно направился к черной металлической двери.
— А кто верблюда моего потравил — так я знаю, вот те крест, знаю! — кричала тучная женщина. — Сосед мой, Борис! Это его морда наглая… — Тихо, гражданка, что вы шумите. — Начальник милиции выглядел невыспавшимся. — Анализы послали в лабораторию — там реактивы кончились, на следующей неделе будут… — Давайте я вам заплачу, — неожиданно понизив голос, предложила она. — Купите этих реактивов и сделайте уже этот анализ… Я так любила Джерри!.. Это что же получается? Он напакостил, этот Борис… — Гражданка, что вы такое предлагаете? — Тот нахмурился. Я стоял, облокотившись о потертую конторку, и ждал своей очереди. На заднем фоне милиционер с нашивками прапорщика отчитывал секретаря-курсанта. — Это до какой же степени надо охренеть, — сдавленно шипел прапор. — Ты сам-то это прочел??? — Там все по правилам… — пытался оправдываться курсант. — По правилам?! Ты послушай сам, недоразумение ты генетическое! «Будучи доставлен в отделение милиции, гражданин Свободных колоний Ганаев по прозвищу Хобот продолжал хулиганить и ударил ногой прапорщика милиции Кена Миллера в область полового органа, причем с последнего слетела шапка…» Ты про что писал, идиот?.. Я оглянулся по сторонам, но никто даже не улыбнулся. Наконец после нескольких томительных минут, попросив гражданку подождать его в кабинете, начальник воззрился на меня. — Тебе чего надо? — вздохнув, спросил он. — Здравствуйте, — сказал я с расстановкой. — Здравия желаю, — казенным тоном ответил он. — Мне бы адрес одного человека узнать, — сказал я. — И так, осмотреться… Может, какую гостиницу посоветуете… Его потухшие еще секунду назад глаза округлились, и он, вскинув брови, поглядел на меня в упор. — Слышь, Охотник, — возмущенно спросил он, — а ты адресом-то не ошибся? Это Управление внутренних дел! Это не адресное бюро и не богадельня! Давай гуляй… Я молча положил перед ним на стол свой жетон-удостоверение. — И чего я должен делать? — Он указал обеими руками на мой жетон, будто это была дохлая крыса. — Просканируй в режиме «Ку-два», — невозмутимо посоветовал я. Он, продолжая буравить меня взглядом, будто был потрясен моей наглостью, снял с пояса универсальный КПК, покачал головой и, переведя в заданный режим, небрежно провел сканером по моему жетону. Поглядев краем глаза на экран, нахмурился, пошевелил беззвучно губами, а потом вновь поглядел на меня, но уже гораздо более любезно. — Слышь, разведка, а чего ты ко мне-то пришел? — Он немного виновато развел руками. — Вон в соседнем крыле паладины сидят, так пускай они… — Ну, надо мне, майор. — Я для убедительности тяжело вздохнул. — Так не пошел бы тебя дергать, конечно… — Ясно. — Он поджал губы, сразу сделавшись лояльным государственным лицом. — Фамилия, имя вашего адресата? — Эверт Лидумс, — сказал я и сладко зевнул…
— Так что запомни, Морис, — пробормотала тетушка Мастика, — я и есть воплощение Геры[96], а кое-кто из вас — воплощение моих детей, богов Олимпа… Да-да, я докажу… Она опрокинула стакан в крупный рот, еще сильнее сжав плечо своей явно несовершеннолетней дочери. Я глядел на мир сквозь ржавые линзы… Я решил, что могу поглотить их без остатка, вместе с призраками прошлого… — Повторить, сэр? — спросил тучный негр-бармен с доброжелательным лицом. Он был явно не против отвлечься от увлекательной беседы с тетушкой Мастикой, которая упорно называла себя Герой, намекая на легендарную богиню. — Если не трудно, Морис. — Я пододвинул ему квадратный стакан толстого стекла. Тетушка Мастика неодобрительно покосилась на меня и, взяв бокал с чудовищным коктейлем, удалилась в сторону своего столика, демонстрируя настоящую грациозность бетономешалки. — Сегодня у вас эрги, патроны или жетоны? — вежливо спросил бармен. — Девайсы пока есть… как обычно… — Это, конечно, не мое дело, сэр, но вы явно чем-то расстроены… Возможно, выпивка не принесет вам (он замялся) того облегчения… — Да, Морис, спасибо — ты мудрый человек, но… Не называй меня, пожалуйста, «сэр» — мне тут же кажется, что я какой-то… Я не нашел что сказать, поэтому развел руками и, высунув язык, с неприличным звуком выдохнул воздух ртом. — А потом, наркота, — продолжил я, слегка задевая языком за зубы, — тоже не принесет мне… Как ты сказал? Того облегчения? Морис кивнул и налил мне из мутной бутылки с этикеткой, на которой было написано: «Виски Олимпийские». Снизу было намалевано что-то вроде разрезанного пополам мыльного пузыря. Когда первый раз прочел это название, я спросил: — А что? Все виски у вас олимпийские или только некоторые? Морис тогда улыбнулся, одновременно виновато и с сарказмом. — Не все, кто руководит, в ладах с грамматикой, — сказал он. Вот так… Морис подвинул мне очередную порцию, и я, взяв стакан указательным и большим пальцами, опрокинул его в свою пасть и тут же зажевал арандой в сахаре — это типа местной клюквы… Слава богам, он отстал… Я, честно сказать, был готов сорваться и наорать на этого милого и заботливого профессионала… Я опять встал и, слегка пошатываясь, пошел к своему столику, который с первого моего появления здесь мне не рекомендовали: он был в самом дальнем углу, официанты обслуживали его не всегда, и он стоял в тени от игрового автомата… Но мне нравилось именно это место: во-первых, с него было видно фактически весь салон кабака «Сделай Так», да и мне не очень хотелось быть в центре внимания… Я бегал к стойке бармена, чтобы не ждать… Чтобы не видеть, не слышать… Не чувствовать… Мне нравилось это безобразие… Я, собственно, упивался своим бессилием — вчера я понял: я не смогу жить с этим, я устал, я не способен… Иру я уже предал — не помог ей, не защитил… Как я буду думать теперь? Старина Йорген… Мудрая Сибилла… Катись все к чертовой матери. Я сидел здесь уже в пятый раз… И с каждым разом спокойствие меня покидало. Пятый раз, по нечетным числам… Полторы недели. Я был связан по рукам и ногам… Я был беспомощен… И с каждым днем моя надежда таяла все сильнее. Я вновь поглядел в салон «Сделай Так» через ржавые очки, сквозь стекло той жидкости, которая делала меня глупее, — Йорген… Сибилла… Ира… Я купался в жгучих волнах жалости к самому себе… Притупившаяся боль — все, что мне осталось. Боль, с которой я уже никогда не свыкнусь, хотя бы с той точки зрения, что я показал себя как не выполняющий обещания человек… Это все произошло из-за меня… Я виноват в смертях и собственных потерях… От нечего делать я прямо за столом чистил свой новый револьвер одиннадцатого калибра, который обменял на городском рынке в Лихоторо-Сити с небольшой доплатой на свой потрепанный ПМ. Этот револьвер был надежнее, убойнее, и патроны к нему достать было просто. Три тысячи джоулей выплевывали из его длинного ствола смертоносный свинцовый орех с неплохой кучностью на дистанции. Один минус — барабан на шесть патронов. Продавец пытался всучить мне к нему альтернативный магазин, напоминающий гусеницу от трактора, но я в Сети выяснил, что у этого чудо-девайса часто клинит автоматику. Сам револьвер имел очень хорошие отзывы, модель была разработана и производилась именно на Марсе и носила название «АС-97.11,5 Зевс». В этом кабаке оружия не отбирали, если и ты сам, и твой ствол были зарегистрированы в местной милиции. Многие посетители были с оружием, хоть я и не видел, чтобы его кто-то применял. Мне же возня с этим внушительным стволом успокаивала нервы: руки были чем-то заняты, кроме стакана… Я остановился в гостинице «За Облаками» — здоровенном небоскребе этажей в тридцать. Не только потому, что ее упомянул покойный Вэндерс, а и потому, что, придя на квартиру к Эверту Лидумсу, я узнал, что он давно там не живет. Я вскрыл незаметно дверь его явочной квартиры на углу Десятой улицы и проспекта Первопроходцев и осмотрел комнату. Он и правда давно не был здесь (да и пыль говорила о том же), я нашел у него кружку с лейблом отеля «За Облаками», а все стены были увешаны плакатами с различными неформальными музыкантами. Как я ни обшаривал сантиметр за сантиметром его комнату — никаких посланий больше не обнаружил. В отеле я присматривался ко всем чернявым и носатым людям, хоть как-то соответствующим описанию Вэндерса. Но таковых видел немного. В частности, один, имеющий эти весьма расплывчатые приметы, являлся охранником отеля. Да и вряд ли кто-то стал бы дожидаться тут Вэндерса, если даже приятель покойного Комода Джафар знал о гибели банды Мирзы у «Изумруда»… Мне была нужна информация, а Лидумс, этот странный связной-неформал, должен был в случае непредвиденных обстоятельств появляться в «Сделай Так» по нечетным числам, ровно в восемь вечера… Пару раз мне казалось, что кто-то из посетителей бросает на меня внимательные взгляды. Возникало ощущение «хвоста»… но и только. Пытался выяснить у Мориса — не искал ли кто-то Охотника Странного здесь? Но либо он был не в курсе, либо не хотел говорить… Хотя последнее вряд ли. Человека по имени Эверт Лидумс Морис знал, точнее, не знал даже, а просто видел несколько раз это имя в регистрационном списке заведения. Мне пришлось соврать, что это мой старый приятель, поэтому про внешность расспрашивать бармена было глупо. Жаль, что я не знал связного в лицо, и в голове моей был только ненужный и дурацкий пароль с отзывом. — Слышь, парень, не идешь в рейд на Гордию? — это должен был спросить Лидумс. — Нет, у меня дела в городе, и верблюд сдох, — должен был ответить я. Именно так, слово в слово… Бред, полный бред. Но все это было уже явно ни к чему… Я не смог бы сейчас лазать по Олимпу, по шестисоттысячекилометровому пузырю только в основании, в надежде спасти Иру — нужны были хоть какие-то данные про Город Змей!.. А все пошло прахом — другого связного в Лихоторо у меня не было, а соваться к паладинам или в наше управление со словами «Я знаю, «Зеркало-13» находится в Городе Змей!»… Мне казалось, что, если меня отправят просто в дурдом, я еще легко отделаюсь… Да… Беспомощность и недеяние… Я, конечно, пытался разговаривать с различными людьми, но это тоже являло собой просто безумные попытки, продиктованные эмоциями… Не мог же я ходить и спрашивать: простите, а вы не знаете, где на Олимпе Город Змей? Да и потом, за мной могли наблюдать здесь, в городе, так что открыто действовать мне не стоило. В трех остановках от моего отелялихоторского трамвая была городская библиотека — внушительное каменное здание в неоготическом стиле. По сути, все, что было на тамошних серверах, в том или ином виде присутствовало в Сети. Правда, я многое узнал там о диких племенах пустынных папуасов, об их верованиях и обрядах, и миф о Гунн-Шу там был изложен, правда, комментарии к нему оставляли желать лучшего. У какого-то бродяги на городском рынке (куда я, собственно, пошел за новым стволом) я купил подробнейшую карту Олимпа с обозначенными на ней поселениями, но и это особых открытий мне не принесло. Даже сам продавец, когда я спросил его о некоем Городе Змей, скептически заметил, что на Олимпе могут за год возникнуть и исчезнуть десятки поселков и деревень. Часто там, в труднодоступных горных местах, создавали свои кланы и Отверженные, и какие-нибудь отморозки или экстремальные секты, выдавленные обществом. Ходили множественные слухи про таинственные и загадочные явления на Большой Горе, аномальные зоны, странные происшествия. Чтобы не свихнуться от безделья и пьянства, я занимался отловом наиболее достоверных фактов из Сети, после чего наносил их на карту вулкана, надеясь установить место с максимальным количеством аномалий, чтобы начать свои поиски оттуда. Как ни крути, но вечно ждать Лидумса я не мог. Приценился к услугам воздушных перевозок — можно было совсем недорого нанять хороший гибридный аэростат или дирижабль[97] для экскурсии на Олимп. Правда, карта туристских зон была весьма ограниченной, но за дополнительную плату какому-нибудь любителю острых ощущений можно было сильно расширить границы дозволенного властями. Был еще, конечно, большой соблазн связаться с полковником или Хмурым, чтобы они порасспрашивали тех монахов, которые со мной возились, но… Во-первых, мне было элементарно стыдно перед людьми. После моего публичного разоблачения они были вправе думать обо мне любые страшные вещи, в частности то, что именно я и был причиной всех опасностей и смертей, выпавших на наш маршрут. А во-вторых, эта мысль могла бы у них закрепиться окончательно: ведь кто знает — не добавит ли моя просьба ребятам проблем? И что это за монастырь, тоже не совсем понятно… Я вел себя как последний турист — ходил по кабакам и осматривал достопримечательности. Не пожалел эргов и купил даже билет в Эгейский Купол — кратер, покрытый стеклянным куполом, с земным давлением и насыщенностью кислорода. Там располагались дома руководящих членов Совета и несколько парковых зон, засаженных земными деревьями. Меня это немного отвлекло. Ощущения были давно забытыми, непривычными уже для меня… Но не скажу, что стопроцентно приятными: слишком много воспоминаний из прошлой жизни, которую я старательно забыл… Причем показалось, что воздух слегка пованивает хлоркой. Потом я даже посетил космопорт «Лихоторо-два» (первый воздушный порт обслуживал самолеты и дирижабли). Впечатления особого не произвело. Разве что стартовая площадка с шаттлом, который принадлежал городу и иногда выполнял орбитальные рейсы. Сейчас, в преддверии Ракетного Сезона, на стартовой площадке копошились люди и драили различные металлические части до блеска. Наверное, подсознательно я ждал, толкаясь в людных местах, что кто-то подойдет ко мне, кто-то о чем-то спросит… Да и людской поток перестал меня угнетать, а напротив — успокаивал… Мне надо было раствориться, смешаться, слиться с городом… С этим проклятым виски, отдающим привкусом псины, равномерно взболтать свою боль, свой стыд, свои образы воспоминаний, свою ненависть и свою любовь — солдат не должен дергаться, он не должен быть слишком безразличным и успокоенным: свежесть мысли, уверенность в себе и сосредоточенное спокойствие… Созерцательная чуткость… В перерывах между бессмысленной чисткой ствола и заливанием в себя пойла я буравил глазами монитор своего КПК, на котором висела трехмерная карта Олимпа. Я старался не думать о том, что могу не найти входа на эту чертову базу; я старался не думать о том, что, найдя этот вход, увижу рядом мертвое тело Ирины; я старался не думать… совсем не думать. И только алкоголь мог помочь мне в этом… Внезапно я до боли стиснул кулаки и крепко зажмурился, почувствовав, как напряглись челюсти… Прикусил фильтр сигареты… Раз… два… три… мысленная пощечина… выдох… Выравниваем дыхание… Наливаем стаканчик… Раз… два… три… Глоток. Вдох… И опять выдох… И уж совсем лишним ощущением бьет меня по краю сознания, то есть по плечу… Да… Чье-то прикосновение. Я вздрагиваю и хватаю самое дорогое, что есть у меня сейчас, — пластиковую ручку «Зевса»… Чувствую тепло чьей-то кожи… И дуло мгновенно упирается в человеческое лицо, поросшее щетиной, с черными провалами глаз, с нависающей на брови грязной банданой. — Какого хрена, — произношу я заплетающимся языком, щелкая предохранителем. — Я только что из музея! Видать, забыл взять табличку «Не трогать!». — Эй, — хрипло сказали губы затененного экраном игрового автомата лица… Довольно широкого и похожего чем-то на лепешку. — Ты так не делай! Я уловил необычный певучий акцент. Руки он слегка приподнял… комбез охотничий… броник солидный… — Ты Странный? — спросил он, слегка прищурясь в сторону черной дырки дула. — Есть такой грех, — ухмыльнулся я. — А ты типа загадочный? — Убери дуру, — попросил он, — разговор есть. — Я мало слушаю, больше сам поговорить люблю, — сказал я, убирая пушку. — А с незнакомыми парнями болтать вообще боюсь — вдруг обманут? Я же доверчивый… — Да, — кивнул он, и на его лице мелькнула силуэтом улыбка. — Кажись, ты тот. — Тот, тот, — закивал я, отхлебывая из стакана и держа руку на кобуре. — Я и думаю, — осклабился внезапный знакомец, опускаясь за стол, — кто тут в третий раз сидит и торцом своим торгует? — А я думал, все уже забыли… — Я выдохнул ему в лицо табачный дым. — Да, я был одним из кандидатов в президенты Марса… Эх… Были времена… Я с наслаждением затянулся сигаретой, вспоминая свое несуществующее прошлое… — Короче, — театральный шепот выходил у него сипло, — говорят, что ты ждешь тут одного человека… Эверерта… кажись… Я молчал и внимательно слушал, поражаясь сам себе: ведь я так ждал, что вокруг меня завертится какая-то канитель… Ждал и боялся этого… И вот сейчас, когда она стала вырисовываться, я поймал себя на мысли, что мне настолько плевать на все вокруг, что… Даже… — Так вот… — продолжил парень, облизав засохшие губы. — Постой! — вдруг выкрикнул кто-то за меня, словно чревовещатель из груди. — А ты не мог бы свалить отсюда, прямо сейчас? Пока я не прострелил твою башку: с детства у меня очень пытливый ум — так иногда нравится изучать чужие мозги… — Я начал распаляться под воздействием алкоголя. — Сижу себе, никого не трогаю… И тут на тебе!.. Я встал, опираясь о стол, положив руку на расстегнутую кобуру. — Ты реально псих, — кивнул тот, казалось, даже удовлетворенно. — Таким мне тебя и обрисовали. Да и в Сети про тебя много пишут. Успокойся и сядь, пока на нас не начали пялиться все местные бездельники. Мы тебе не враги — наоборот, мы хотим тебе помочь. Хмель ударил мне в голову, и я чуть не упал. Аккуратно опершись на спинку стула, сел. — И кто это такие «мы»? — спросил я с подозрением. — Мы — это РеФОМ, — сказал он, для солидности нахмурясь. — Мне это ни о чем не говорит. — Я вновь налил себе виски. — Правильно, — он несколько самодовольно ухмыльнулся. — У нас подпольная организация. Это Революционный фронт освобождения Марса! Я присвистнул. — Так вы террористы? — вздохнул я, хлебнув из стакана. — Нас так называют паладины и эти жирнопузые уроды из Совета Четырех Городов. Мы хотим свободы для колоний, — ответил он не без пафоса. — Кто же вас тут угнетает? — удивился я. — Вон идите в пустыню: места там навалом, создайте свой клан, построенный на гуманизме и свободе. Станьте примером для подражания — пусть все лопнут от зависти к вашим справедливым порядкам… — Ты не понимаешь! — перебил он меня. — Дело в другом… — Любопытно, — вставил я. — Дело в том… — Он прервался, так как к нашему столику подошла пожилая официантка в грязном халате. Она принесла заказ моему нежданному собеседнику. Какой-то салат и колбу с синеватым напитком. — Дело в том, — продолжил он, когда она ушла, — что наши цели посерьезнее будут, чем какие-то там сектантские кланы! Я так понял, что, если тебе всего не объяснить, ты ничего не поймешь… — Скорее всего, — кивнул я. — Элайя, наш лидер, сказала нам многое, она тоже землюк, как ты. Ты поймешь, должен понять… — Он заговорил быстро и немного сбивчиво. — Она давала книги, много книг у нее интересных… Фильмы там всякие, про все, ну… Как на Земле все было… — История? — подсказал я. — Да-да, история, — торопливо согласился он, — мать моя женщина! Я такого насмотрелся! Столько одуплил!..[98] Ты и не представляешь, в каком я был лоу лейвеле![99] — А если короче? — не слишком вежливо попросил я. — В общем, — продолжил он, — ты должен знать, что на Земле в какой-то момент всякие традиции и неправильные эти… направления развития в обществе… В общем, все пошло не так… За-ради небольшой кучки банкиров и промышленников мир стал хуже. Была вроде попытка с Америкой — ну начать заново, с чистого листа, развитие общества, но тоже не вышло: убили там президента нормального, потому что он деньги мешал зашибать всяким уродам. Слыхал, наверное, про это… Я кивнул. — Вот… И когда на Марсе возникла колония, людям было тяжело, они выживали… строили… Ну ты знаешь, что было. Все можно начать заново, по-нормальному, с чистого листа! И тут выясняется, что Земля, которая плюнула на колонистов, забыла про них, хочет сейчас все здесь прибрать к рукам — мол, дескать, все здесь возникли с Земли, так что будьте добреньки слушайтесь папочку! Все правительственные системы строятся по земному принципу, а не по марсианскому, свободному. Паладины начинают служить властям, их волю исполняют. И вот про это «Зеркало» нам многое выяснить удалось: это центр управления какой-то мудреной хренью, которая может всех заставить слушаться этих уродов, считающих себя хозяевами. У нас есть осведомители в Совете Лихоторо. Вот. А ты говоришь, идите в пустыню… Вообще мы многое про тебя в Сети читали, и твой пример заставил нас действовать активнее — ты смог противостоять в своих поисках превосходящим тебя силам… Я не выдержал и сильно хлопнул по столу стаканом. — Ну вот, раньше я думал, что один такой придурок на Марсе, — сказал я, вновь наливая себе, — а теперь оказывается, что целая тусовка! — Ты выбирай слова-то, Странный, — насупился незнакомец. — Да я стараюсь, — я сжал губы, — просто не всегда выходит. Мало того что я контуженный, так ведь еще и такой же романтик, просто потерпевший немного… И база мне эта на хрен не уперлась — я свою любимую женщину ищу, а на все эти глобальные замуты мне тьфу и растереть… Понимаешь? Как тебя звать-то? — Санька Экскаватор, — кивнул он, протянув мне руку. Я помедлил какое-то время, а потом ее пожал. Стиснул он мою ладонь крепко, как тисками. И правда его руки напоминали две экскаваторные стрелы с ковшами. — Ходят слухи, — загадочно прищурившись произнес Санька Экскаватор, — что твою женщину из-за этого «Зеркала» и украли. Это правда? — Правда, — чуть помедлив, ответил я. — Только ни я, ни она не в курсе, где этот чертов объект находится, понимаешь, Саня? Я вот и сижу тут, как идиот… — Я сжал кулаки. — Не знаю даже — она живая или нет? — Зачем же ее воровать, если она не знает ничего? — подозрительно глянул на меня собеседник. — Долго объяснять. — Я махнул рукой. — Она нужна была как заложник, и муж ее бывший в разведке на Земле работал, так что эти кретины решили, что она все знает… — Ясно, — кивнул Санька. — Ты откуда знаешь про Эверта? — спросил я. — Бармен на нас работает — он и сказал, — ответил он. — Я-то вам на хрена? — полюбопытствовал я, закурив. — Я не знаю ни фига, хоть лицо и заинтересованное. — Так я чего и говорю. — Он придвинулся ко мне поближе. — Мы нанять тебя хотим: девайсов нормально отвалим… — Подожди! — Я поднял руки. — Поставь-ка в музыкальном автомате какой-нибудь тяжеляк и возвращайся. Я, порывшись в карманах, кинул ему алюминиевый жетон. Он, почти не вставая со стула, дотянулся своей ручищей до автомата и, промотав меню списка, бросил жетон в щель. Раздался щелчок, и заиграла песня группы «Автоматическая Подача», начинающаяся словами «Ядерный крест вбит у меня между глаз…» — местный старенький шлягер. — Мы давно за Эвертом следили, — сказал Санька сквозь грохот музыки. — Мы поняли, что он на кого-то работает, и в Совете у него связи есть. На контакт он не шел. Уж чего мы ему не сулили… Он пригрозил даже как-то раз, что сольет нас паладинам, если не отвяжемся. Вот… — А на кой он вам понадобился? — спросил я. — Были сведения, что он пару раз встречался с неким Эмилем Хаимом. Он заместитель директора по туризму департамента Олимпа. Но, как выяснилось, на полставки числится и в Совете Четырех Городов у нас, в Лихоторо, консультантом в отделе безопасности. — А выглядит он таким высоким кучерявым брюнетом, с большим носом? — У меня в голове сверкнула внезапная догадка. — А ты откуда его знаешь? — Санька удивленно выпучил свои темные, как ночь, глаза из-под нависающей банданы, разрисованной черепами и давно не стиранной. — Я-то его не знаю, но слыхал про него, — ответил я, удовлетворенный своим попаданием в цель. — От кого это? — насторожился революционер. — Долго объяснять, — махнул я рукой. — По слухам, какой-то похожий на него тип заказал захват нашей группы в Персеполисе… — Да… — протянул Санька. — Он и правда уезжал в Персеполис около месяца назад. — Так вернемся к Лидумсу, — кивнул я. — Известно, зачем они встречались с Хаимом? — Нет, этого мы не знаем, но фишка в том, что после второй такой встречи Эверт как к кербу в анус канул. Понимаешь? — Не совсем… — протянул я. — Ну, сам смотри, — кивнул Санька, прихлебывая прямо из колбы. — Раз ты ждешь Лидумса, значит, он работает на тебя. — Допустим, — скептически хмыкнул я. — Дальше, — продолжил тот обстоятельно. — Эмиль Хаим занимается туризмом при департаменте Олимпа — зачем это, спрашивается, он шастает в Совет консультировать особистов из безопасности? Типа там у них постоянные экскурсии проводятся? Бред же это, вот! — Он торжествующе поднял вверх палец. — Значит, есть что-то на Горе, что им интересно? А про вашу группу, нашпигованную особистами, мы уже слышали. Маршрут-то у вас тоже к Олимпу. И самое главное… — Что? — перебил я в легком нетерпении. — Лидумс в прошлом своем был профессиональным картографом: работал в Геологическом управлении Департамента земледелия и сельского хозяйства при Совете. — Санька развел руками. — Это говорит нам о том, что он был каким-то боком примазан к картографии местности, где объект находится. Сомневаюсь, что у них с Хаимом общие родственники… — Вполне может быть, что он просто работает на Хаима, совсем не факт, что как картограф, — возразил я. — Оно, конечно, не факт. — Революционер покачал головой. — Я уж не спрашиваю про ваши с ним отношения. Но раз тебя кто-то хочет остановить, и остановить, как я понял, реально круто, значит, Лидумс тебе был нужен, а кому-то мешал. Раз мешал, значит, скорее всего, по поводу Горы… А то, что он картограф, — я не думаю, что это простое совпадение. Сечешь? — Да, — сказал я, приподняв над мозгом туманную завесу алкоголя, — в словах твоих есть истина, пламенный борец марсианской революции… — Я не понял: это что, наезд? — Санька нахмурился. — Да не, — улыбнулся я благодушно. — Это признание твоих аналитических способностей. Я с тобой, пожалуй, согласен. Так что вы мне можете предложить? — Тебе надо встретится с Элайей, — сказал он уже по-деловому. — Мы сейчас пытаемся найти, куда делся Лидумс, и скоро узнаем это — наши в Лихоторо любую дыру перетрясут… — Серьезная у вас контора, — присвистнул я. — А ты думал, — прищурился Санька. — Нас же паладины даже не трогают — Элайя им башляет, чтобы мы спокойно по улицам ходили. Так вот, — он прокашлялся, — у Лидумса наверняка есть карта объекта и его координаты, или же он просто знает их. Мы его находим, находим координаты и собираем группу. Бойцы у нас грамотные. Дело обоюдовыгодное: ты находишь свою женщину, а мы находим и уничтожаем объект, к тому же еще тебе заплатим нормально. Ну как? Он выжидающе посмотрел на меня, а я не выдержал и долил в свой стакан остаток из бутылки. — Давай так, — наконец сказал я. — Если вы найдете координаты или хотя бы примерное местоположение объекта, тогда я скажу «да». А пока мне с вами вязаться не резон, да и если паладины меня с вами засекут — тоже неприятностей не оберешься: я особистам сейчас совсем не нужен, значит, паладины могут и меня искать… — Подумай, — пожал плечами Санька, — под нашей крышей тебе спокойнее будет. — Что, вы мне партбилет выдадите? Или мандат революционный? — поинтересовался я. — Наглый ты, а не Странный, — обиделся Санька. — Мы, считай, за тебя всю работу сделаем, людей тебе своих даем, снарягу можем подкинуть, координаты отроем, а ты тут еще… — Санька, ты прости, если что, — махнул я устало рукой. — Просто весь этот долбаный маршрут… Все, кто мне пытался помочь, настолько же и вредили… И потом, не ясно — я-то вам зачем, если вы сами все можете? — Боец ты, как тебя еще зовут, Пастух Глюков, опытный, — кивнул Санька. — Да и знаешь много по теме вопроса. — Ни хрена я не знаю, от меня одни неприятности, — вздохнул я. — Ладно. Как вас найти, если что? — Мы тебя сами найдем, — сказал он зловеще-загадочно. — Постараюсь не спиться к тому моменту, — вяло махнул я и опрокинул стакан. Санька молча поднялся, собираясь уходить. — Сделай правильный выбор, — сказал он, опершись напоследок своими огромными ручищами о покачнувшийся столик. — Хорошо, — кивнул я, затягиваясь сигаретой.
Когда Санька ушел, я через некоторое время расплатился и, нарочито покачиваясь, вышел из «Сделай Так» на прохладный предутренний, пахнущий ржавой пылью воздух. Я решил не возвращаться в отель. Глотнув из кислородной маски полной грудью, чтобы освежиться, прошел вдоль по улице Прометея до угла, огибая фонарные столбы и многочисленных разнообразных людей. Из-за привычки к одиночеству марсианских равнин мне трудновато давалась адаптация среди скопления народа. Какое-то странное щекочущее чувство возникало в груди, и начинало биться сердце, как у загнанного верблюда. Крашеные пластиковые лавки и магазины напоминали лоскутное одеяло погонщиков верблюдов, мерцая мутными огоньками, будто сквозь бутылочное стекло пробивалось звездное ночное небо. Жужжали электроповозки, и скрипели телеги под стук по мостовой. Куда движутся все эти люди в такое время? Бессмысленный муравейник… Если бы я создавал партию, я назвал бы ее «Броуновское Движение Непротивления». В лицо дохнул порыв кисловато-ржавого теплого воздуха с тысячей незнакомых привкусов. Я черт знает где… Среди толпы каких-то полуразумных двуногих… У перекрестка я заметил припаркованное такси в виде трицикла — почти как в Персеполисе. — Угол Десятой улицы и проспекта Первопроходцев, — сказал я хмурому темнокожему водителю. Тот какое-то время молчал, разглядывая запаянный в целлофан кусочек редкозема, что я протянул ему. Затем кивнул, и мы поехали. Замелькали редкие высаженные на улице чахлые деревца и фонарные столбы, выгнутые диковинными змеями, каменные арки частных двориков. В нос ударил аромат дизельных выхлопов и верблюжьего помета. Мы лавировали между тихоходными телегами, группами людей и пытались обгонять разнообразные машины. И один раз нам преградил дорогу запоздалый трамвай (да-да, настоящий трамвай!), на рельсах перед которым застряла телега с мешками, запряженная парой свиноконей, которые упирались, не желая сходить с места. Ждать пришлось минут десять, затем мы вновь поехали. Наконец такси, взвизгнув, остановилось у тихого перекрестка. Я вылез: знакомая четырехэтажная серая коробка. Именно в ней на четвертом, последнем этаже была опустевшая квартира Лидумса. Я решил в свете последней информации повнимательнее разглядеть комнату моего пропавшего связного. Поискать что-то про карты, что-то вроде каких-то подсказок. Каких? Я и сам толком не знал. Но в первый раз я мог что-то упустить. Гулко отдавалась под моими ногами ржавая старая лестница в подъезде, пока я поднимался на четвертый этаж. Четырнадцатая квартира. Дверь, обитая крашеными железными листами. Вокруг тишина, прерываемая глухими голосами из-за соседних дверей, детским плачем и каким-то позвякиваньем. Замок был простой, я это помнил. Достав из кармана универсальный электромагнитный ключ, купленный мною в первый же день приезда на рынке, я приложил его к панели замка и аккуратно провел несколько раз вверх и один раз вниз. Раздался щелчок, довольно тихий, но мне показалось, что звуки за соседними дверями смолкли, словно все прислушались… Показалось конечно же. Я осторожно приоткрыл дверь, за которой меня обнял мрак прихожей. Света я решил не включать, чтоб никто не заметил моего вторжения. В Лихоторо почти все ходили без шлемов, коммуникаторы и инфравидение встраивались в массивные очки, которые я таскал с собой без всякой надобности. Я надел очки, включил инфрарежим и двинулся в ставший зеленым полумрак комнаты. Лишь краем глаза уловил я разбросанные по полу вещи, сидящую на стуле фигуру человека, который блеснул в глазах оскаленными зубами и выпученными белками… И тут же сзади послышался легкий шорох, и я почувствовал сокрушительный удар по шее, взорвавший в моих глазах тысячи фейерверков боли. Затем все потемнело, и я рухнул на пол…
Глаз висел над пирамидальным каменным строением. Его радужную оболочку можно было в полной мере назвать именно радужной — так она переливалась спектральными оттенками. Сверху приятно зияла пропасть голубого неба. Я подошел к пирамиде из огромных каменных кусков, задрал голову вверх и сказал: — Привет! Как у вас тут? Снизу послышалось электрическое гудение, и земля слегка завибрировала, словно по ней проезжала колонна грузовиков (хотя странно представить себе, как грузовики выстраиваются в колонну, чтоб подпереть верхнюю опору крыши храма). — Вам назначено? — Глаз явно не мог говорить этих слов, но его зрачок скосился вниз, на меня. — Вообще-то нет, — сказал я, прокашлявшись для смелости. — Но суть в том, что мне надо… Глаз засверкал зрачком, словно неоновая реклама. — Обед! — раздался из-под камней вибрирующий выкрик. — Завтрак! — послышался высокий и зудящий голос уже ближе к глазу. — Ужин, — пробасил откуда-то низкий гулкий бас. — Да ну вас всех на фиг! — ответил я громко. — Вы сперва между собой договоритесь! — Алеф! — пискнул кто-то. — Беат! — гаркнул хриплый голос. — Джимель! — гнусаво проговорил носик чайника. — Далет! — скрипнуло колесо телеги… — Все ясно, — кивнул я. — Вы — эгрегоры[100]… — Сам ты демон! — ответил носик чайника. — Я не демон, я по делу! — сказал я. — Так сиди его и делай, — пробасил низкий гулкий голос. — Я хочу понять истоки… — Повернись-ка ты к востоку… Я повиновался, и тут же за моей спиной возник нарастающий гул отодвигаемой каменной плиты. — Вы из мяса и костей, нет у вас свободы всей. — Мы же сами из частиц и не ведаем границ. Я продолжал ждать, стоя спиной к пирамиде. — Заходи и не стесняйся… — Только ниже наклоняйся… — Повернешься ты внутри… — Но по счету: «раз, два, три»! Я согнулся пополам и в такой вот нелепой позе стал пятиться назад. На песок, в который упирался мой взгляд, упала тень, а по краям возникла толща гранитных блоков стены пирамиды. Сзади послышался зудящий электрический гул и щелчки. Но лишь дождавшись, когда вокруг меня сгустится мрак, я сделал последние три шага, мысленно сосчитав до трех, и, выпрямившись во весь рост, развернулся. То, что я увидел, ошарашило меня: в темноте, ударяясь и отталкиваясь от невидимых стен, скакал светящийся шар. Он-то и издавал эти щелчки и гудение. Он ослепительно сиял фиолетовым светом, оставляя за собой легкий фосфоресцирующий шлейф. — И… если… потому что… — заговорил шар, и голос его то приближался, то удалялся, — а вот так, конечно же… ты — естественно… и когда… после, но сразу… Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!!! Вдруг от этого его воя перед глазами моими стало светло как днем и начали мелькать какие-то пестрые сюжетные картинки, как во сне. Я зажмурился, но картинки не исчезли. Грудь мою сдавило так, что я почти не дышал, и на лбу у меня выступил холодный пот, а голова закружилась. Меня словно стиснуло невидимым прессом. Я почти физически ощущал, как мой мозг наполняется чем-то теплым, приятным, словно в пустой сосуд наливали какую-то жидкость… жидкость с информацией, образами и идеями… От этой сдавленной переполненности я, покачнувшись, упал и под хохот фиолетового шара, гулко отражающийся от каменных граней, пополз к спасительному выходу…
Я открыл глаза и увидел темно-зеленый потолок со светящимися пятнышками ползающих тараканов. Шея ныла острой болью, но терпимо. Еще болела нижняя часть затылка. Я застонал и, приподнявшись на локте, огляделся по сторонам, но, кроме сидящего на стуле трупа со свернутой шеей, в комнате никого не было. Да… труп… Мороз слегка по коже пробежал своими колкими мурашками — судя по шее мертвеца, ему нанесли такой же удар, как и мне, по шее. Меня же спас жесткий ворот комбеза со вшитой в него металлосинтетикой и то, что я успел слегка, на пару сантиметров, уклониться от удара. Иначе в комнате появилось бы два трупа с переломанными шеями. Вот к чему приводит так называемый «фирменный стиль» наемного убийцы — он мог бы меня просто прирезать или лучше пристрелить из пистолета с глушителем. Но ножом он мог попасть в бронепластину комбеза, а выстрел, даже с глушителем, при местной звукоизоляции… Словно по команде, из-за стены послышался приглушенный плач младенца. Я был в некотором роде благодарен убийце за его тягу к манерности — ведь именно это и спасло меня, а умирать в мои планы сейчас не входило никак. Это была недозволительная роскошь. Я кряхтя поднялся на четвереньки и встал. Судя по времени, был я в отключке всего полчаса. Вещи в комнате валялись как попало, ящики были выдвинуты, на полу лежала одежда. Кто-то что-то искал, причем на скорую руку. Борясь с брезгливостью, я подошел к трупу с застывшим оскалом и выпученными глазами. Он и правда выглядел жутко, хоть я и всякого видал. Да и лицо покойного было ужасно: худое и костлявое, оно и так напоминало оскалившийся череп. Набрав в легкие побольше воздуха, я принялся обшаривать карманы его потертой куртки из верблюжьей кожи. Несколько жетонов от различных автоматов, которые в Лихоторо исполняли роль некоего эквивалента денег, пачка сигарет «Олимпус», зажигалка, наушники для КПК и упаковка антирадиационных таблеток местного производства. Такая скудность содержимого карманов наталкивала на мысль, что их уже обшарили до меня: не было ни самого КПК, ни оружия, ничего любопытного. Превозмогая отвращение, я коснулся холодной свернутой шеи покойного и поводил по ней пальцем. Есть! Тонкая цепочка. Я потянул аккуратно вверх, пока о замок молнии куртки не звякнул идентификационный жетон. Взяв его двумя пальцами, я снял КПК со своего пояса и перевел в визовый режим. То, что я прочел на экране, признаться, меня не удивило — это и был Эверт Лидумс, мой связной в Лихоторо. Да… Наша встреча состоялась, но… К сожалению, она уже неактуальна. — Ну, и где мне искать Город Змей? — шепотом спросил я с досадой затылок покойного, хоть и знал, что он мне не ответит. Зачем Лидумс вернулся в свою квартиру, в которой так давно не был? Знал ли он, что его ждет тут смерть? Судя по его исхудавшему и изможденному лицу, особенных благ последнее время он был лишен, а учитывая, что он давно уже пропал, напрашивался вывод, что скрывался где-то. Да и одежда у него была какая-то пыльная и мятая. Так. Предположим. Тогда получается, что, вернувшись в свою квартиру, он подверг себя риску или же по какой-то причине считал, что риска уже нет. А может, просто устал скрываться. Ладно… Я, пошатываясь и стискивая зубы от боли в шее, начал то, за чем, собственно, и пришел: повторный осмотр комнаты. Тумбочка с вывороченным содержимым, нетронутая пыль, пластмассовый шкаф с алюминиевыми уголками, из раскрытых дверей которого были выкинуты все вещи, стол, над ним висят плакаты… Странно: Лидумс был картографом, но ничто не наталкивало на эту мысль в его собственном доме, в котором отсутствовал даже компьютер. Только стереовизор и немного каких-то цветов под гидропоническим колпаком, которые почему-то не стали предметом быстрого обыска. Так я кружил по комнате, постанывая и чертыхаясь, спотыкаясь о выпотрошенные ящики, все больше приходя к выводу, что по шее я получил абсолютно напрасно. Внезапно мой взгляд упал на какую-то диссонирующую деталь на столе. Пластиковый карандаш! Кажется, в прошлый раз его здесь не было… Да! Карандаш лежит на пыльном столе, а на нем самом пыли нет! Значит, положили его недавно! Эта идея настолько взволновала меня, что некоторое время я стоял, глядя на карандаш как на древний артефакт или, как говаривали на Земле, «как баран на новые ворота», — никогда не понимал сути этой поговорки, но общий смысл чувствовал. Затем я взял его в руки и внимательно оглядел со всех сторон — карандаш как карандаш: черный, с надписью «Дребби и К°, 3М». — Это ты положил сюда карандаш? — спросил я у сидящего в профиль мертвого Лидумса. — Зачем? Лидумс молчал. А я беспомощно обшаривал глазами весь стол, пока наконец не устал ворочать ноющей шеей. Затем я воззрился на стену и начал разглядывать нелепые пестрые голографические плакаты с различными музыкальными группами. Одна из групп называлась «Красные Крысы». И действительно — участники коллектива довольно удачно изображали из себя мутантов с рыжеватой шерстью на лицах, острыми желтоватыми зубами, а на головах у них красовались ярко-алые ирокезы. Глаза и губы были раскрашены флуоресцентными красками, аж жуть пробирала от этих фриков. Я продолжал рассматривать плакат. Взгляд мой упал на ударника группы, который сидел за «блинами» черного пластика, а над ним висели разные бутылки, жестянки, металлические трубки и какие-то хитрые шестереночные приспособления. Я вдруг почувствовал себя крайне глупо: я стою в чужой квартире с покойником, вальяжно развалившимся на стуле, не так давно сам был настоящим кандидатом в покойники, ко мне пристали какие-то ненормальные повстанцы, а может, даже и горстка подосланных провокаторов, мой связной мертв, а я преспокойно изучаю себе карандаши и плакаты панковских коллективов… Да, что ни говори, а «странный» — это мягко сказано. Несмотря на эти мысли, я продолжил пялиться на плакат в надежде найти хоть какую-то идею… Вновь я пробегал глазами по оскаленным рожам этих псевдолюдей, словно они были моими братьями по крови. Я разглядывал их гитары, просматривал их амулеты и позы, собираясь, собственно, переходить медитировать к следующему плакату, как вдруг мой взгляд вновь уперся в барабанщика, и я заметил лейбл, напечатанный на «блинах» его установки: «Olimpus-2000», а рядом была изображена дуга, отдаленно напоминающая силуэт царя вулканов. Картинка была мелкая и абсолютно не бросалась в глаза. Тут сработало внезапно чутье, словно я, как голодный цербер, почуял добычу: я стал обшаривать взглядом плакат по периметру — не знаю зачем. Но… Я обратил внимание, что одна булавка из четырех, на которых плакат был пришпилен к стене, одна булавка снизу отсутствует! Я медленно отогнул нижний край плаката, насколько это позволяли закрепленные углы, и тут же… Как удар грома: на стене — черным карандашом — были начерчены цифры «6.9», а снизу в это число упиралась стрелка. Я замер, я задумался… Затем приложил плакат обратно к стенке — цифры со стрелкой приходились примерно в то место, где на барабанной установке был нарисован символ Олимпа… Я вновь замер… — Где был шум? — раздался вдалеке приглушенный мужской голос — кажется, говорили на лестнице. Я даже не успел отмереть. — По-моему, сверху, — сказал визгливый женский. — Да, офицер, то ли с тринадцатой, то ли с четырнадцатой, но так — «бух», и потом тишина… — Ладно, разберемся, гражданка. — Гулкие шаги нескольких пар ног, были еще какие-то голоса. Я вздрогнул, лихорадочно вытащил из кармана пачку антисептических салфеток и, вынув одну из пачки, начал протирать стену, карандаш и пол, где я лежал. Тяжелые шаги приближались. Я повернулся и на цыпочках направился к санузлу. Взобравшись на грязный ржавый бачок унитаза, я открыл треснутую фрамугу окна и высунулся наружу. Предутренний прохладный воздух города обжег мне лицо и слегка взбодрил после спертой атмосферы комнаты, с ее миазмами мертвечины. Пожарная лестница ребрилась своими сетчатыми перекрытиями, а внизу, в узеньком переулке, освещаемом только горящим мусорным контейнером, стояли три фигуры в форменных комбезах местной милиции и покуривали, негромко переговариваясь. Так… Выбирать особо не приходилось, поэтому я, превозмогая боль в шее, как можно бесшумнее протиснулся в окно и аккуратно опустил одну ногу на решетчатую площадку лестницы. Вроде тихо. В это время из комнаты донесся требовательный стук в дверь, что-то громко сказали, но я уже не слышал. Слегка присев, я начал подниматься по лестнице вверх, моля всех богов Марса, чтобы ни одна ступенька не лязгнула. Ступал я осторожно, стараясь проверять каждый свой шаг, да и до крыши было недалеко. Уж чего-чего, а встреча с милицией Лихоторо в комнате, где на стуле сидит оскалившийся труп Лидумса, совершенно не вписывалась в мои планы. Я медленно перенес ногу через бортик крыши и выпрямился, только когда встал на поверхность, залитую гудроном. Отыскал люк следующего подъезда и рванул к нему. Я слышал только собственное шумное дыхание и гулкий ритм своего сердца. Люк оказался заперт, и с замком пришлось немного повозиться. Наконец я его открыл. Петли были смазаны, и скрежета не последовало. Мысленно я поблагодарил службу жилищно-коммунального хозяйства этого дома, так как почти прямо подо мной на лестничной площадке стоял человек в меховой куртке, который открывал дверь в свою квартиру. Я затаил дыхание. Человек открыл дверь и скрылся в проеме. Затем дверь захлопнулась с легким эхом. Из люка потянуло теплым пахучим воздухом. Я стал спускаться в подъезд, аккуратно прикрыв за собой люк. Выйдя на улицу, отметил краем глаза патрульный электрокар, стоящий рядом с подъездом Лидумса. Повернув в противоположную сторону, я зашагал прочь расслабленной походкой, вразвалочку, насвистывая тихонько незатейливую мелодию. Мозг же, пытаясь освободиться от остатков хмеля и не замечать боли в шее, старался что-то сообразить. Значит, так… Либо за мной был «хвост», а я и не заметил, либо я совершенно случайно попал в квартиру картографа как раз тотчас же после его убийства. Случаен ли визит ментов в квартиру? Или же это кто-то из жильцов, услышав подозрительные звуки, вызвал наряд? Лидумс, скорее всего, совершил героический поступок: он знал, что я здесь (раз даже революционеры меня нашли). Он скрывался и знал, что его ищут, чтобы ликвидировать: кто-то по-прежнему хочет мне помешать, а Лидумс, как это принято говорить, «слишком много знал». Вероятно, он понял, что его все равно найдут, и решил умереть не зря — вернувшись домой, он успел оставить мне знак. Убийца, пришедший за ним следом, этого знака не обнаружил, хоть и искал, иначе стер бы надпись на стене. Конечно, я мог и ошибаться в своих выводах, но на данный момент они казались мне убедительными… Вот только милиция… Неужели… — Гражданин, ваш жетон предъявите! — Не успел я обогнуть дом Лидумса, как из-за угла показался крупный, косая сажень в плечах, милиционер, который держал в руке пистолет, правда, пока дулом вниз, но мне это уже не понравилось… — Пожалуйста, — невозмутимо ответил я, показав пальцем на карман, в котором держал удостоверение. Направив на меня ствол, милиционер расстегнул мой карман, не преминув пошарить и по другим, затем он вытащил жетон и просканировал его КПК. — Охотник Странный из долины Маринера. — В голосе его звучало плохо скрытое удовлетворение. — Следуйте за мной. — Это в честь чего же? — спросил я, вскинув брови. — Ты че, слов нормальных не понимаешь?! — рассвирепел он, как по команде. — Двигай давай! И он довольно ощутимо ткнул меня в бок пистолетом. Я послушно поплелся обратно, в сторону патрульного электрокара, здраво рассудив, что сперва нелишне узнать, чем интересуются органы правопорядка. Я мог бы вырубить его двумя-тремя ударами, но мне казалось, что я в городе слишком недавно, чтобы попасть в розыск. Возле электрокара он обыскал меня как следует и заковал в наручники. — А наручники-то зачем? — спросил я, начиная потихоньку волноваться. — Чтобы ты не убежал, — со странными, поучительными нотками в голосе ответил тот. — Почему меня задерживают, хотя бы это я могу узнать? — спросил я возмущенно. — Много будешь знать — скоро состаришься, — раздраженно ответил страж закона. Он нагнулся ко мне и отстегнул с пояса мой «Зевс», повесив его на свою портупею. — Надевая портупею, я тупею и тупею, — зачем-то произнес я вслух, за что тут же получил тычка под ребра. — Ты хавальник бы свой запахнул, — угрожающе посоветовал милиционер. — Да я его где-то потерял, — ответил я, за что получил более чувствительный удар. — Вот ты сам с Маринера — на кой керб тебя понесло в наш город? — спросил он, подозрительно сощурившись, делая ударения на словах «наш» и «город». — Цель визита — туризм, — невозмутимо ответил я, заметив боковым зрением, что он заносит кулак явно для удара мне в ухо. Я уже думал, как поднырнуть под его ручищу, чтобы не лишиться черепа, но тут раздался громкий, слегка хрипловатый женский голос с протяжными интонациями: — Алле, сержант, ты чего это задержанного избиваешь? Я резко повернул голову и обомлел: прямо в проулке, как ни в чем не бывало, стояла стройная высокая фигура девушки с растрепанным темным каре. На лице вокруг ее слегка вздернутого носика была россыпь мелких веснушек и нахальная улыбка. И голубые глаза! Вновь кольнуло сердце — наваждением мелькнул облик покойной Сибиллы… Это была не кто иная, как дочка Хмурого, Джей Джокер!!! Откуда она взялась тут? — Тебе, девчонка, чего тут надо? — Милиционер явно не ожидал такого наглого вторжения в свою «работу» с задержанным. — Да вот ищу себе самца посимпатичнее для мужского гарема — взяла бы у тебя этого за недорого. — Возьми лучше меня, — осклабился сержант. — Ты не подходишь — у меня потолки низкие. — Джей невозмутимо затянулась сигаретой. — Давай проваливай, — нахмурился милиционер. — Не мешай мне, а то и тебя загребем. А у нас в опорном пункте мужиков красивых много! Джей молча сняла с пояса КПК и, переведя его в режим коммуникатора, набрала какой-то номер. — Алле, Бореску, — произнесла она в микрофон. — Как жизнь твоя? Ты далеко вообще? А… понятно… А сможешь щас подъехать на угол Десятой и Первопроходцев? Надо мне… Да тут один сержант непонятливый, моего товарища не отдает… Да не, товарищ нормальный, ничего не сделал… Да… Поняла… поняла… Сержант, тебя к телефону. С этими словами она протянула КПК сержанту, который с ошарашенным выражением на своем квадратном лице выглядел как удивленный тираннозавр. — Да, — произнес он в трубку, после чего непроизвольно выпрямился. — Сержант МакЛафлин! Да, господин капитан! Это… Да, но… Это Странный из долины Маринера… Так ведь он по «форме девять» проходит… Да, господин капитан! Есть! Так точно, господин капитан! Он вернул Джей ее коммуникатор. — Что ж Бореску нам сам не позвонил? — суетливо бормотал громила-сержант, расстегивая на мне наручники. — У нас распоряжения-то не было этого… Кто ж знал, что он лично будет… Да… — А пистолет? — сказал я, потирая запястья. — Скажи спасибо, что тебя отпускаю, — злобно ответил тот, — а про оружие разговора не было. Джей презрительно окинула его взглядом с ног до головы, будто перед ней лежала куча верблюжьего навоза, затем вынула из поясной сумочки целлофановый мешочек с алюминиевыми жетонами и бросила его сержанту, который ловко его поймал. — Сходи в кафе, залей горе, — сказала она холодно, пока я цеплял на пояс своего «Зевса». — Пойдем, Странный, у нас еще дел до фига.
— И откуда ты взялась тут, Джей Джокер? — задал я вопрос, который вертелся уже минут пять на моем языке. Мы вышли на проспект и повернули к югу. — Со Ржавок, вестимо, — ответила Джей, нахмурясь. — Я сразу поняла, что ты обязательно влипнешь в какую-нибудь заваруху в Лихо, поэтому решила тебя разыскать… — Ты опоздала, — ответил я с ухмылкой. — У меня уже все хорошо: безумные революционеры, труп моего связного в его собственной квартире, где кто-то едва не свернул мне шею, и еще мы собираемся в поход в мифический Город Змей, правда, никто не знает, где он находится… — Невероятно! — Она утрированно улыбнулась, всплеснув руками, потом пристально поглядела на меня. — Многие люди умудряются прожить всю жизнь и не увидеть сотой части всей твоей развлекательной программы. А ведь ты в Лихо совсем недавно… — Есть такие люди, с которыми всегда что-то случается, — сказал я, чувствуя, что начинаю злиться, — наверное, отсюда и кличка. Спасибо большое, Джей, за помощь, ты уже второй раз мне помогла, но с местными мусорами я бы сладил и так… Ладно, мне пора, я пойду… Со мной вообще небезопасно… — Ишь какой опасный. — Джей враз округлила глаза и уперла руки в бока. — Пойдем-ка, я тебя обратно отдам в руки закона! — Пойдем, — ответил я, остановившись и стиснув челюсти. Я смотрел в ее глаза и думал —неужели и этому человеку хочется проблем, от которых я так старательно бегу? Что заставило ее оставить отца и приехать сюда? Жажда приключений? Желание всюду сунуть свой нос или навести порядок? Наверное, Сибилла сделала бы так же… — Ладно, Пастух Глюков, хорош рамсить[101], — махнула она рукой, — не для того я Бореску напрягала, пойдем-ка все продумаем… Я вздохнул. Мне стало немного стыдно за вспышку эмоций — ведь этот человек спас мне жизнь, тогда… Когда оборвались еще несколько… Я мог бы сейчас лежать на песке возле рельсового полотна или раствориться в алом плазмоиде, как это случилось с Йоргеном и Сибиллой… Мысли путались, и я попытался взять себя в руки. — Как ты меня нашла? — спросил я. — Очень просто, — ответила Джей. — Ты зарегистрировался в городе. Где отель, я знала — в городе хорошо разбираюсь. Таксист отеля сказал, что возил тебя пару раз в «Сделай Так», бармен — мой хороший знакомый Морис, добрый малый, подтвердил про тебя… А таксист, что дежурил у кафе, за пару жетонов рассказал, куда тебя возил еще… Я подхожу и вижу, что тебя уже пакуют в патруль! Знаешь, я ни капли не удивилась… — Значит, мы идем в мужской гарем? — заискивающе спросил я, пытаясь загладить неловкость. — Вот была охота, — усмехнулась Джей, — мы идем в кабак, а там все решим.
Бореску был темноволосым и широким. Причем широким везде — широкое лицо, широко посаженные глаза под широким лбом, широкая, немного бочкообразная грудь, ноги и руки почти в два раза шире моих. Правда, рост невелик, где-то метр шестьдесят-семьдесят. Я заметил странную особенность: почти все сотрудники милиции в Лихоторо носили пышные усы, хотя уставом это, кажется, не оговаривалось. — Я знать не желаю, какие там у вас дела со Странным, Джей. — Он взмахнул рукой с сарделькообразными пальцами и отхлебнул из кружки пива, которое в меню значилось как «Пиво «Три Вулкана». — Тебя с Хмурым я давно знаю, — продолжал он. — Если бы все так, как вы, закон нарушали, на Марсе было бы райское благоденствие, в натуре… Но вот этот тип… Разговор происходил как бы в мое отсутствие. — Я вас тоже люблю, господин капитан, — вставил я, прихлебывая виски. Он как-то дико покосился на меня, словно я был несуразной флуктуацией пространственно-временного континуума, и, повернувшись к Джей, продолжил: — Я лично против него ничего не имею, но ты читала, что про него пишут в Сети? — Я там была, у поезда… — перебила его Джей. — Он пытался до последнего экранировать людей от глюка — это, собственно, и дало нам время спасти остальных… Он же Пастух… — Я все понимаю! — Бореску поднял руки вверх, но впечатления, что он сдается, это не вызывало. — Джей, во-первых, он сотрудник МВР[102], а во-вторых, как ты верно заметила, он Пастух, личность темная, таких людей на Марсе не толпы, поэтому-то он у нас проходит по «форме девять». — А это что за хрень? — Джей поморщилась, тоже хлебнув «Три Вулкана», только темного. — Это значит «негласный надзор», — поджав губы, пояснил Бореску. — И вот скажи мне: кто поручится, что это не он грохнул этого Лидумса? — Я могу снять побои в госпитале, — зачем-то сказал я. — Шея болит до сих пор. Бореску вновь покосился на меня. — Это мало чего докажет, милый мой! — снизошел он до ответа. — Я ходу этому делу не даю только потому, что Лидмус работал на Хаима, а значит, от особистов житья у нас не будет, понимаешь? Мне тут «висяки» не уперлись. И если ты, сынок, правду говоришь, то это разведка Лидумса заказала, а тут… Сам понимаешь — стопроцентная нераскрываемость. В лучшем случае они сдадут исполнителя. А для этого еще канючить придется! Ты — ходячая проблема! — Что есть, то есть, — согласился я. — Но я не специально… Глаза Бореску налились кровью, и в них было написано явное желание придушить меня прямо здесь и сейчас, на глазах у изумленных зрителей. — Из уважения к Джей я тебя не трону, — прошипел он. — Но будь моя воля, я бы посадил тебя на тысячу лет в изолятор строгого режима, и Марс вздохнул бы с облегчением… — Мало же Марсу нужно для счастья, — заметил я. — Может, и правда пожертвовать собой для всеобщего блага? Капитан непроизвольно сжал кулаки, а ладонь Джей немедленно легла на трясущуюся от напряжения руку Бореску. — Так, ребята, кончай базар, — потребовала она. — Анджи, я хочу, чтобы ты просто помог. — Вот ему?! — Он кивнул в мою сторону с ожесточенным выражением лица. — Во-первых, мне, — с расстановкой произнесла девушка. — А во-вторых — да, ему. — Джей, милая, я обыкновенный опер, чем я могу помочь? — Он явно пытался взять себя в руки и успокоиться. — Ну, ты там, через своих людей, можешь дать команду, чтобы все данные про слежку за Странным шли к тебе и чтобы его не задерживали хотя бы, а если что-то от паладинов будет — ты мне скажи… — Может, мне еще к нему взвод охраны приставить и организовать прослушку оперативных совещаний Совета Четырех??? Бореску вновь выпучил глаза, как давешний покойный Лидумс. — Анджи, я просто попросила… — Джей устало вздохнула. — Эти рефомовцы обещали ему дать людей, они сами все сделают, а ему надо просто человека вытащить… — Джей, ты хочешь, чтобы я поработал на революционеров? Ты издеваешься? — Я просто хочу, чтобы ты ему не мешал, — он сам из Лихо сольется, пойми. А потом, я все равно пойду с ним. Тут уж и во мне взыграла солидарность с капитаном. — Джей, не валяй дурака, — сказал я резко. — Как я Хмурому в глаза смотреть буду, не дай бог чего? Я уже потерял многих своих людей! Ира — это моя проблема, и об этом речи даже быть не может! — Первый раз соглашусь с этим парнем. — Бореску кивнул в мою сторону и, как мне показалось, с оттенком неожиданного уважения. — А как я Хмурому объясню, что не отговорил тебя? Я вас вместе в кутузку посажу, пока отец твой не приедет… Ясно тебе?! Думать забудь! Дура, что ли, совсем? — Во-первых, — сказала Джей настолько ледяным голосом, что я даже слегка замерз, — я делаю что хочу, и отец это знает, во-вторых, я далеко не дура, Анжди, и не смей меня так называть — я по Ржавкам гуляю, как у себя дома, и риск продумываю, так что рот свой прикрой. Могу к тебе больше вообще не обращаться! Если ты Странного закроешь, я просто сама пойду, а если меня — сделаю все так, что отец с тобой вообще разговаривать перестанет, и, кстати, возить редкозем с буровых он тебе тоже не будет, понял меня?! Бореску побагровел, кинул на меня искоса взгляд, затем опять сжал кулаки. — Какая же ты упертая сучка, — медленно произнес он, — вся в отца, даже хуже… — Яичко от курочки недалеко падает, — с ангельским выражением лица пропела Джей. Бореску молчал. — Анджи, ну ты же такая лапочка. Ну что? Ты в меня не веришь? Ну дорогой, почему ты так… — Глаза Джей излучали такое тепло, такую искреннюю нежность, что я едва сам не поверил в то, что эта «белая и пушистая» девочка клянчит у папы новую игрушку. — Ладно. — Бореску тяжело выдохнул. — Чтоб тебя… Помочь — помогу, но отцу… Отцу не говори, что меня видела, вообще… И если тебя пристрелят, ты будешь полной идиоткой… — Я вполне стройная, — возразила Джей: лицо ее сияло. — А ты, ковбой, башкой своей за девчонку отвечаешь, — сказал он мне сквозь стиснутые зубы. — Иначе найду и сначала разогрею лом с одной стороны и холодным концом тебе в задницу засуну, чтобы ты за горячий схватился, а потом трахну тебя в зад геологическим буром и отдам на съедение гарпиям… Я задумался и кивнул, стиснув челюсти и поглядев пристально на Джей.
— Спасибо тебе, дорогая Джей, — сказал я после продолжительного молчания, когда мы вышли из кабака, а Бореску умчался на патрульной машине, грозный, как «красный глюк», и пьяный, как шахтер. Мы медленно поднимались по широкому мосту, который нависал над трещиной в породах, огороженной на земле под нами стальным бортиком. Мост соединял центральный район города с юго-западным. Небо розовело, на улице почти не было людей, проезжали редкие повозки: это наступало утро. Правда, в Лихо это «мало людей» являлось бы для Персеполиса толпой. — За что спасибо? — спросила она, улыбаясь чему-то своему. — За то, что еще не так давно, — сказал я, вздохнув, — у меня был только один геморрой: найти базу и не сдохнуть при этом, а теперь у меня две проблемы. И вторая — это ты… — Кто-то говорит со мной, а никого нету! — Джей стала удивленно озираться по сторонам. — Кто тут?! — Я серьезно, — настаивал я. — Спасибо тебе за все, что ты для меня сделала, и именно поэтому я не хотел бы подвергать риску твою жизнь, понимаешь? — Определенно я слышу чей-то голос! — Она нахмурилась, глядя за сетчатый парапет моста, в темно-коричневую мглу глубокого разлома, где на большой глубине слабо мерцали в тени каменной трещины блики от редких габаритных огней. Там протекали сточные воды города. Из-под моста дохнул поток теплого воздуха, принесший сладковато-гнилостный запах. — Джей, не валяй, пожалуйста, дурака, — попросил я. — А я тебя и не валяла! — задиристо ответила девушка. — Будешь сидеть в Лихо, не высовывая носа! Ясно тебе?! Джей резко остановилась и посмотрела на меня, словно только что увидела. — Да ну тебя в задницу, Охотник Странный! — гневно выкрикнула она и быстро зашагала прочь. Я некоторое время провожал взглядом ее тонкую, слегка угловатую по-подростковому фигуру, облаченную в кожаную куртку, легкий комбез и меховые сапоги по колено. Был у меня сильный соблазн не останавливать ее. — Джей! — крикнул я, понимая, что она вряд ли уйдет просто так. — Джей, постой! Мимо прокатил трицикл, водитель которого проводил нас взглядом. Джей, не останавливаясь, продолжала идти дальше. Я ускорил шаг, чувствуя одновременно досаду и что-то похожее на угрызения совести. Метров через пятьдесят я догнал ее и схватил за руку. Пальцы были холодными. Руку она вырвала, но остановилась, зло поглядев на меня. — Ну, чего тебе? — спросила. — Что ты за мной бегаешь? Сам же хотел, чтобы я ушла… — Джей, — я опять вздохнул, — ну неужели нельзя нормально поговорить? Просто как умные, взрослые люди? — Можно, — сказала она, сжав губы. — Я понимаю, что ты опытный Охотник (она смотрела мне прямо в глаза с некоторым вызовом), я признаю, что ты спасла меня от неминуемой смерти, от которой я, возможно, и не спасся бы. Я не спорю с тобой, но вспомни, пожалуйста, все то, что происходило с нашей группой. А мои друзья? Йорген и Сибилла: они были тоже опытнейшими Охотниками, и они погибли, понимаешь? Они погибли из-за того, что я не смог им помочь в критический момент. Я живу с чувством этой вины. Вины за смерть Джованни, за гибель «Ящера» у Башни, за похищение Ирины, которую я обещал защитить, за смерть Лидумса… — Только не надо этого пафоса, Странный, — сказала она, глядя исподлобья. И вдруг добавила уже мягче, неожиданно положив мне руку на плечо: — Я все понимаю, Дэн. Все понимаю… И что тебе трудно, и что ты тоже уперся дойти до финиша… Но видишь ли… Мне тоже не безразлично, где и как я буду жить и что тут творится. А потом, я думаю, человек ты неглупый и не поспоришь: я все равно поеду с тобой. Я привыкла получать то, чего я хочу, и отец знает это прекрасно. Ворчит он больше для порядка. Это он меня такой воспитал, так что… Если хочешь, чтобы я с тобой не шла, пристрели меня прямо здесь, а труп выбрось в канаву. Она кивнула в сторону парапета моста, откуда продолжало нести гнилью. Я тяжело вздохнул, поглядев на голубоватую громаду Олимпа, нависшую в серой дымке над городом, затем вынул револьвер. — Неплохая идея пристрелить такую упрямую бестолочь, — произнес я медленно, убирая револьвер в кобуру. — Не дай бог с тобой что-то случится! — Не даст, не даст, не волнуйся. — Лицо ее как-то сразу потеплело. — Ты лучше иди в отель, отоспись как следует, а завтра я к тебе зайду, часикам к двенадцати. Ладно? К рефомовцам этим пойдем. — А ты сейчас куда? — спросил я. — Не переживай, мне есть где спать в Лихо, — улыбнулась она. — У меня здесь лучшая подруга живет. Я бы тебя с ней познакомила, да боюсь, ты ей понравишься очень, так что топай-ка в отель…
Я пробудился от настойчивой вибрации КПК, который вошел в режим коммуникатора. Меня вызывала Джей. — Странный: просыпайся, чисть зубы, побрейся и оденься поприличней, — сказала она тоном заботливой мамаши. — Нас пригласили на дискотеку. Я внизу, в баре. Я встал с мягкой постели, потянулся и, обогнув кровать, которая занимала почти всю площадь моего маленького, но уютного номера, поплелся в ванну. Сейчас как раз должны были дать воду, и я приготовил жетон, чтоб оплатить несколько литров. Выйдя из ванной, окинул взглядом свой номер, к которому уже успел привыкнуть, бросил взгляд в окно, на великолепный вид с высоты восьмого этажа, где мерцали пестрыми гирляндами огни большого города, разрезаемые сияющими потоками улиц. На северо-западе сиял в полумраке фантастическими огнями стеклянный Эгейский Купол, чуть южнее между домами виднелась пусковая мачта бокового обслуживания космопорта «Лихоторо-два», с бугрящимся на ракетоносителе шаттлом, а дальше начиналась огромная гора. Я еще раз полюбовался на фантастический эфемерный пузырь гигантского потухшего вулкана… — Мы еще встретимся… — прошептал я, глядя на Олимп. Потом оделся, собрал вещи, закинул за плечи рюкзак с автоматом, нацепил на пояс «Зевса» и спустился в фойе. Расплатился за номер и пошел в бар, оставив вещи в камере хранения. Джей объясняла бармену, что такое настоящее темное пиво и что тот напиток, который у них подают, больше напоминает верблюжью мочу. Бармен пытался спорить, но потом сдался и молча слушал. — Привет, Странный! Организуй-ка нам завтрак. — Последняя ее фраза уже относилась к бармену. После того как мы перекусили куриным супом из концентратов, разогретыми в микроволновке лепешками и шашлыком из свиноконины, которая называлась здесь «капуэрка», запив это все эрзац-кофе, Джей блаженно прикрыла глаза, и мы посидели так, в молчании, пару минут. — Черт, мы же опаздываем! — Голубые глаза Джей округлились, а накрашенные ресницы взметнулись вверх. И мы начали спешить… Выскочив из отеля «За Облаками», мы поймали электротакси и помчались куда-то на восток, по узким улочкам, заставленным вагончиками-бытовками, ветхой строительной техникой и пустыми катушками из-под кабеля. Иногда вдоль таких улочек высились пыльные бетонные заборы и заводские корпуса, а дорожное покрытие зачастую являло собой обыкновенную утоптанную красную глину, усеянную мелкими камнями и песком. Машину потряхивало, а Джей торопила водителя со словами, что мы очень торопимся и нам надо спешить. Неожиданно на очередном перекрестке Джей велела водителю сворачивать на более широкую улицу. Водитель покосился на нее с явным неодобрением. Наконец мы подъехали к какому-то кирпичному дому с заколоченными окнами, и безумная амазонка (как я уже мысленно окрестил Джей) велела остановиться. Мы щедро расплатились, а Джей поволокла меня в какой-то закоулок между пыльными стенами и забором из ржавых труб. Мы забрались в какой-то дом с длинной галереей и почти побежали по ней, шурша мусором на полу, провожаемые любопытными взглядами бродяг, не делавших ни малейших попыток нам помешать. Наконец мы прошли в какое-то заброшенное заводское здание, усеянное изнутри ржавыми лебедками и пустыми станинами от какого-то оборудования. Поднялись по пыльной лестнице, потом спустились. Наконец Джей остановилась возле низенькой дверцы, встроенной под лестницей. — Это дверь в подвал, — сказала она, пытаясь отдышаться. — Полезай первым: я крыс боюсь. — Хорошо, но… — начал было я. — Вниз по лестнице и прямо, третий поворот налево, — нетерпеливо пояснила она. — Все понял? — Да, — выдохнул я, вынимая из кобуры «Зевс» и цепляя на нос универсальные очки. Дверь поддалась с легким скрипом, пахнуло сыростью и плесенью. Очень хотелось надеяться, что здесь плесень-мутант не водится. Я спускался по металлической лестнице, которая в зеленой мгле инфракрасного режима очков выплывала из темноты, словно из глубин некоего омута. За одну руку меня взяла Джей, а в другой я держал револьвер. Сырые ободранные стены, кучи мусора, гнилые провода свисают с потолка. Где-то стрекочут крысы. Вот одна из них мелькнула впереди, и я от неожиданности выстрелил навскидку! Чуть не оглохли! А в крысу я не попал. Джей даже не вскрикнула — только крепче сжала мои пальцы. Грохот от выстрела, вероятно, напугал крыс, так как, несмотря на то что их тут явно было навалом, нападать на нас не стали. Вот мы подобрались к какому-то колодцу, уходящему вертикально вверх. Металлические скобы тянулись вдоль трубы и исчезали во мгле. Мы полезли вверх и, отодвинув ржавый люк, оказались на поверхности, под фиолетово-розовым марсианским небом, среди каких-то контейнеров и ящиков. Пройдя по складскому лабиринту, перелезли через бетонный забор и оказались в глухом вонючем переулке без окон, сдавленном кирпичными грязными стенами. Этот переулок, как ни странно, вывел нас на довольно людную площадь. Тут было полно народу, под навесом стояли торговые ряды, четыре автобуса и множество электротакси. — Где это мы? — спросил я отдышавшись. — Северо-восточный автовокзал, — пояснила Джей и, не отпуская моей руки, потащила меня в самую гущу пестрой толпы. Как ни странно, на нас никто не обратил внимания. Мы встали в небольшую очередь на пошарпанный старый дизельный автобус, который когда-то, наверное, был синим. Но сейчас пестрые граффити, облезлая краска и ржавчина покрывали его причудливыми узорами, скрывающими истину. Заплатив при входе водителю, мы плюхнулись на пахнущие маслом потертые пыльные сиденья. Потом долго ехали, я задремал. Второй раз за сегодня разбудила меня Джей: — Просыпайся, Дэн, приехали. Я достал с полки рюкзак и, зябко поеживаясь, вышел с Джей из автобуса, который почти сразу уехал. Мы стояли на какой-то сельской улочке: вокруг были глухие заборы участков с домиками, вдалеке слышалось приглушенное кудахтанье и мычание. В пыльной проселочной дороге виднелись рельсы, которые уходили влево, в сторону пустыря с кучами разного хлама и каких-то обломков, среди которых возвышался ржавый, поскрипывающий на ветру самоходный кран. Он торчал здесь настолько нелепо и вызывающе, что его прямое сходство со стоящей в отдалении мачтой линии электропередачи выглядело как-то мрачно и комично одновременно. Мы продолжали стоять в темноте, одни, и я уж было хотел спросить Джей, не собираемся ли мы почтить память погибшего крана возложением к его подножию траурных венков из колючей проволоки, как от куч мусора отделилось несколько силуэтов каких-то людей, одетых в лохмотья, которые направились прямиком в нашу сторону. — Джей, — сказал я тихонько, — можешь считать, что экскурсия по городским трущобам удалась: я впечатлен и потрясен! Может, снимем пару кадров для местного информационного сайта, и по домам? — Странный, ты что, боишься бомжей? — Она улыбнулась. — Да нет… — Я замялся. — Просто поговорить с ними не о чем, кроме как об их бедственном положении, а это же очевидный факт, я бы сказал, факт вопиющий!.. — Эй, ребята! — раздался хриплый окрик одного из бродяг. — Поделитесь чем не жалко? Лицо его было чумазое, губы потрескавшиеся, а глаз почти не было видно под капюшоном потрепанной накидки. Но больше всего мне не понравилось, что у него в руке был нож. Я положил руку на кобуру револьвера, задумавшись, а не схватить ли мне лучше автомат: бродяг становилось все больше, я уже насчитал человек восемь — десять. И наверняка у кого-нибудь из них огнестрел имеется. — Я по пятницам не подаю! — выкрикнула Джей, в руке у которой уже появился массивный «стечкин» из ее набедренной кобуры. Нас медленно обступали, смыкая кольцо, и я начинал понемногу нервничать. — Да… — медленно протянул вопрошавший бродяга, по-видимому их главный. — Так сегодня ж суббота? Он заглянул в глаза Джей, и ветер донес запах его давно не мытого тела. И тут я с ужасом заметил, что у многих бомжей в руках появляются автоматические винтовки различных марок. — Значит, грех работать в такой день, — ответила Джей с завидным спокойствием. Я ее спокойствия не разделял и аккуратно взялся за ремень своего автомата, понимая всю тактическую нелепость нашей позиции. Раздался множественный нестройный лязг затворов, а меня прошибло холодным потом. — Отставить, это свои, — поднял руку главарь нищих. — Давайте за нами. Он кивнул в нашу сторону, а я, с онемевшей рукой на ремне автомата, стоял как вкопанный и решительно ничего не понимал. Джей толкнула меня локтем в бок, со словами: — Ну, чего ты затупил-то? Пойдем… Я повиновался, и мы пошли куда-то в сторону заброшенных участков, туда, за край пустыря…
— Значит, так! — решительно произнесла Элайя, уперев руки в бока. — Про тебя-то, Джей Джокер, я слыхала, что ты вроде как в порядке, а вот этот тип… Она кивнула на меня, а я зевнул, прикрыв рот ладонью. Элайя была невысокой коренастой темнокожей женщиной лет сорока, со шрамом на правой скуле. На ней был перекроенный паладинский черный комбез, а на поясе висел огромнейший нож, больше напоминающий укороченную версию бензопилы. Нас отвели на какой-то заброшенный участок с полуразрушенным одноэтажным домом. Внутри него оказалась вполне прилично обставленная просторная комната с маленькой кухонькой, креслами, освещением и обогревом. Но снаружи не было видно даже света — дом был сильно завален мусором, и ни одно окно комнаты не выходило наружу. На стене висел квадрат пластиковой бумаги с картой Лихоторо-Сити, а рядом такой же, только побольше, с картой Олимпа. На картах были наколоты булавки с разноцветными головками. В стену было встроено несколько мониторов с видами окрестных территорий, стояли мощные компьютеры, за которыми работали какие-то люди. По комнате прогуливалось несколько вооруженных до зубов боевиков, держащих в руках автоматы. — Понимаешь, Элайя, — проговорила Джей, слегка растягивая слова, в своей обычной манере. — Ты же умная женщина, ты лидер все-таки, значит, ты стратег… — Ну и что? — перебила негритянка. — Да, я суперкрута, дальше? Именно поэтому я не могу доверять человеку, который ведет какие-то свои игры! Говорила она чуть гортанно, с живыми яркими интонациями, изредка пожевывая пухлую нижнюю губу, которая становилась от этого слегка синеватой. — А не ты ли, — в той же слегка ленивой манере продолжила Джей, — подсылала к Странному своего парня — Санька Экскаватор, кажется? Он пытался нанять Пастуха Глюков… — Мы надеялись, что Странный что-то знает или хотя бы выведет нас на Лидумса, а теперь Лидумс мертв, и после Санькиного доклада про беседу со Странным надобность его резко снижается. Странный либо ничего не знает, либо скрывает то, что знает, — в обоих случаях риск слишком велик, а у меня не так много опытных бойцов, чтоб ими разбрасываться. — Милые дамы, я вам не мешаю? — не выдержав, влез я в разговор, закурив сигарету. — Поговорите со мной: мне невыразимо скучно. Обе строго посмотрели на меня, но затем продолжили беседу. — Насколько я поняла, — продолжила Джей, тоже закурив, — ты хочешь найти это «нечто», и ты его ищешь — так не лучше ли вместе поискать? Сама же говорила, что людей у тебя мало… — Слушай, Джей, Странный работает на внешнюю разведку. — Элайя выпучила глаза. — Зачем мне нужен разведчик в наших рядах? Одно то, что мы принимаем тебя с ним в одной из наших точек, — это уже огромное одолжение с нашей стороны. Когда мои люди передали тебе пароль, я не знала, что ты приволочешь его сюда… Она кивнула в мою сторону, а я с тоской подумал, что и сам теряю время, попав к этим долбанутым повстанцам, больше напоминающим шайку отморозков. — Элайя, — тон Джей изменился, — да какой он разведчик? Он же внештатник! Он больше как наблюдатель работал, и интерес-то у него личный… Он больше Охотник, чем разведчик. — Да по мне, как его ни назови, — нахмурилась та, — стукач — он и есть стукач… — Ты, Элайя, не заговаривайся. — Тон Джей стал ледяным, и я понял, что она в ярости. — Он под танки лез ради того, чтобы людей своих спасти, он банду Мирзы ликвидировал… — Джей, я тебе все сказала — вязаться даже не хочу. — Она рубанула воздух ребром ладони. — У нас своих проблем сейчас хватает, чтобы мы еще за чужие брались… Все, разговор окончен. При этих словах ко мне подошел один из боевиков с бородкой клинышком и в черной бандане, бесцеремонно схватил меня за плечо, а в другой его руке щелкнул выкидной нож — любили тут холодное оружие. Джей не тронули. — Ну, давай, красавчик, подымайся — Мама с тобой попрощалась, — прошипел он мне в ухо. — А ты мне не нравишься, так что могу и ребра пощекотать, хочешь? Я посмотрел ему спокойно в глаза, затем аккуратно снял его руку со своего плеча и медленно встал. — Да я-то, собственно, к вам и не собирался, — сказал я. — Одному проще будет. Пойдем, Джей, нам еще выбираться отсюда. Джей с гордым, независимым видом поднялась с кресла, сжав губы и прищурив глаза, поглядела на Элайю, затем на меня. — Да, Пастух Глюков, пойдем, а то мы здесь мешаем, — сказала она так же холодно. Тут из соседнего помещения вошел очередной боец революции и, подойдя к Элайе, нагнувшись, что-то зашептал ей на ухо — слов было не разобрать. Элайя окинула нас удивленным взглядом и кивнула. — Погоди-ка, Боб, — властно сказала негритянка головорезу с бородкой. — Это ты их позвала? Последний вопрос она адресовала Джей, внимательно поглядев ей в глаза, будто впервые увидела. — Кого «их»? — Джей прищурила глаза, сделав кислую мину. — Я никого никуда не звала, я сама пришла, Мамочка… Пойдем, Странный… — Останьтесь ненадолго. — Элайя сжала губы и оглядела нас обоих, нахмурясь. Мы замерли в ожидании, так и не сев обратно в кресла. Секунды застыли, словно замедлилось время. Я чувствовал, что сейчас произойдет что-то неожиданное. На лице Джей также застыло выражение напряженного ожидания. Казалось, прошла вечность, пока в соседней комнате послышалось какое то движение и в дверном проеме показались три фигуры в черных накидках с капюшонами, скрывающими лица. Сзади их сопровождали несколько революционеров с автоматами. Секунда, и фигуры остановились — одна чуть спереди, две чуть сзади. Еще мгновение, и они почти одновременно сбросили черные накидки, перекинув их на сгиб руки. Все это было похоже на хорошую строевую подготовку, но движения были плавными и лаконичными. Перед нами стояли три человека, одетые в оранжевые балахоны, подбитые полосками черной материи. А на правом рукаве каждого из них были трехцветные нашивки: красная, желтая, синяя. С их шей свисали цепочки, на которые были нанизаны выбитые на алюминии холодной штамповкой и залитые эмалью символы инь-ян[103]. Стоявшего ближе всех человека с загорелым лицом, каштановой с проседью бородой и глазами, которые будто слегка улыбались, хоть внешне лицо было спокойным, я узнал сразу: это был настоятель монастыря в горах, где меня приводили в чувство. Что-то кольнуло в груди, когда я его заметил, — наверное, многое вспомнил. Я поздравил мысленно себя с тем, что угадал, ожидая неожиданного. Глаза Джей тоже выражали некое замешательство и удивление. Только Элайя переводила изучающий взгляд от нас к монахам. — Настоятель храма Великого Ли Эр[104] на горе Сюшань, мастер Ши Ян! — четко и с расстановкой продекламировал стоящий сзади монах. — Мир вам, добрые люди, — слегка поклонился Ши Ян, сложив ладони вдоль носа. — Здравствуй, Ши Ян. — Джей почтительно кивнула. — Здравствуйте. — Я тоже поклонился, испытывая благодарность к человеку, что так помог мне. Головорезы застыли в нерешительности — они элементарно не знали, как себя вести. — Привет, Ши Ян, — кивнула Элайя, — как ты со своими ребятками обошел наши внешние посты? — Рад тебя видеть здоровой, Элайя, — вновь поклонился настоятель. — Прости, но мы прошли незамеченными, используя наше искусство «теней». — Понятно: опять ваши фокусы, — раздраженно проворчала Мамочка. — Смотри, Ши Ян, как бы я не разозлилась, при всем моем уважении… — Не злись, Элайя, — проговорил настоятель низким бархатным голосом, тембр которого приятно щекотал уши. — Из всех ваших врагов и друзей только мы владеем этой практикой и не научим нашиму искусству посторонних. — Ну, и на кой ты приперся? — грубовато спросила Элайя. — До меня дошли слухи, что у тебя гостят эти милые люди, мои друзья. — Он кивнул на нас с Джей. — И я подумал, что неплохо бы нам поговорить, всем вместе… — До него дошли слухи?! — Элайя опять широко распахнула свои выпуклые глаза. — Они у меня, дай бог, час с небольшим! Ты со своей горы по марснету, что ли, скопировался, как голограмма? — Конечно же нет, дорогая Элайя. — Ши Ян улыбнулся кончиками губ. — Я искал Охотника Странного и нашел вас всех сразу. — И какая сука слила тебе, что ко мне гости пожаловали?! — Элайя явно была напряжена. Как мне показалось, на долю секунды настоятель слегка поморщился, но выглядело это как промелькнувшая мимо экрана мошка. — Элайя, — сказал он твердо, но спокойно и внушительно. — Как ты понимаешь, чтобы наш монастырь жил в безопасности, я должен многое знать. И соответственно этому я имею разных людей, которые делятся со мной всякими новостями… — То есть стучат?! — ехидно поджав губы, спросила Элайя. — Называй как тебе удобнее, — поклонился слегка Ши Ян. Элайя тяжело вздохнула. — Ладно, не обижайся, — махнула рукой Мамочка. — Хотя я и знаю, что обидеть тебя невозможно, да и бойцы у тебя крепкие. Говори, что это за вечеринку ты решил устроить? — Я хотел поговорить… — Настоятель оборвал фразу, будто и не собирался заканчивать, но неожиданно добавил: — Вы сможете выслушать меня? Мамочка тяжело вздохнула, колыхнув обтянутой комбезом крупной грудью. — Я потерплю минут пятнадцать, — сказала она. — Принесите стулья людям. Головорезы метнулись в соседнюю комнату. Судя по грохоту, стулья они выбивали из-под сидящих на них людей. Через полминуты вернулись со стульями. Все сели, и мы с Джей опустились в кресла. Мне было немного неловко, что мы сидим с комфортом, а они — нет. Будто прочтя мои мысли, настоятель улыбнулся кончиками губ и едва заметно кивнул мне. — Если позволите, я начну немного издалека, — сказал он, когда все расселись. — Да я и не надеялась, что ты вкратце все скажешь, я же тебя знаю, — горько усмехнулась Элайя. — Дракон, сделай нам кофе! Эту фразу она крикнула в сторону дверного проема. — Итак, — начал настоятель тоном рассказчика, на что головорезы слегка заволновались, — все вы знаете, что наш монастырь не является носителем какой-то определенной религии или философии: мы ищем истину в любом учении, в любой мудрости. Одна из основных наших концепций звучит так: сострадай ближнему, чтобы он понял, что вместе, поддерживая друг друга, мы побеждаем все, что угрожает нам… Один из головорезов деликатно кашлянул. — Вторая идея выражается так, — продолжал настоятель, — будь спокоен и беспристрастен: только так можно понять многое, не совершив лишних поступков. Сначала понять, а только затем — действовать. Элайя тяжело вздохнула. — И последнее, — мягким голосом продолжил настоятель. — Применяй насилие только в случае угрозы мудрости и сокровищам знаний — потому что знания должно хранить, чтобы человек не осмыслял одно и то же по несколько раз, — жизнь коротка… — Офигенная тема, — не выдержав, вставила Мамочка. — Ну а это все к чему ты сейчас сказал? — Так вот, — кивнул Ши Ян. — Узоры событий и пространство вариантов привели к нам Охотника Странного, которого иногда называют Пастухом Глюков. Он много сражался, претерпел множество лишений, и таких, что редко выпадают на долю обычного человека, несмотря на то что человек он сам в целом обычный, хоть и не совсем. Я почувствовал себя неуютно, и уши мои здорово нагрелись, а сердце стало учащенно биться. — Узнав его историю, — настоятель словно не глядел на меня, — мы с братьями пришли к выводу, что в колониях существует неприятный естественному течению событий жизни заговор, цель которого — искусственное влияние на развитие мира. И это не утопия и даже не мистификация. Чудом ли, замыслом ли чьим-то — Странный остался жив, но его поиски подвигли нас с братьями на рассуждения… — И к чему же вы пришли? — нетерпеливо вздернула свои брови Элайя. — Все в мире зиждется на балансе двух сил, — спокойно сказал настоятель. — Это и есть плюс и минус, инь и ян, холод и тепло, мужчина и женщина, донор и акцептор. Я намеренно не говорю «добро и зло», так как зло в данном случае — это третья сила, стремящаяся нарушить баланс. Нынешнее «зло» — это фактор дестабилизации, замедляющий развитие… Один из охранников откровенно зевнул, едва прикрыв рот ладонью. — Ну, я вообще все это и так понимаю. — Элайя нахмурилась. — Это хорошо, — кивнул Ши Ян с таким выражением лица, будто и правда был доволен. — Тогда ты поймешь меня: я решил помочь Пастуху Глюков и хотел, чтобы ты была с нами… — Что??? — Мамочка опять округлила глаза. — Вы же никогда не вмешиваетесь в мирские проблемы! Ши Ян! Разве нет? — Да, все так, Элайя, — кивнул Ши Ян. — Просто на этот раз проблемы будут у всех нас. — У нас и так их полно, монах, — хмыкнула негритянка. — Они станут серьезнее, — спокойно ответил настоятель. — Мы в нашем монастыре сможем дольше продержаться, но и нас это коснется рано или поздно. — Это как же? — прищурилась Мамочка. — Ты ведь уроженка Земли? — спросил вдруг настоятель. — Да… и что? — Элайя нахмурилась сильнее. — Почему ты улетела сюда? — Ши Ян говорил настолько проникновенно, что не ответить ему казалось дерзостью. — Это ты к чему клонишь? — Элайя оперлась локтями о колени. — Скажи мне. — Ну… вопрос, конечно, интересный. — Негритянка задумалась. — Земля задряхлела… не знаю, как объяснить… Все там как-то не так стало… Беспредел какой-то, давление — цинизма в людях больше стало… Наверное, от перенаселенности… Здесь была перспектива построить все с нуля, сделать по уму, иначе как-то, с точки зрения опыта, нашего опыта… Избежать некоторых ошибок, наверное… — Обрати внимание, что тобой двигало несогласие с естественным ходом событий. — Настоятель сосредоточенно сдвинул брови. — А по сути — бегство… Так же, как у Странного. Бегство человека из одной действительности в другую, которая только внешне отличается, а по сути такая же… Я кивнул: совсем недавно я сам пришел к тем же выводам и был благодарен настоятелю за его мудрость и понимание. — Но, — продолжил тот, — это внутренняя, ваша проблема. А сейчас проблема возникнет внешняя, так как некто пытается повлиять не только на внешние свойства нашей жизни, но и на внутренние. Естественно, это не сможет изменить законов Вселенной, но эта попытка отбросит человечество далеко назад… Вернее, затормозит его надолго. Вот ты сказала, что наш монастырь не вмешивается в ваши дела, и это правда. Мы стараемся вникать в течение жизни, чтобы не совершать лишнего, мы стараемся не приспосабливаться, но понимать, что происходит вокруг нас. Мы держим руку на пульсе реальности. Но иногда даже с нашей стороны вмешательство необходимо. Инь и ян — две вечно борющиеся и созидающие противоположности. Но если кто-то вмешивается в их систему, вне зависимости от того, что скорее всего он проиграет, это пагубно сказывается на развитии разума и мудрости. Да, мы проповедуем смирение, но развитие устроено из двух этапов: эволюция, как постепенное развитие, количественное, и революция, как качественный скачок. Так устроена ступенчатая спираль бытия. Раз мы поддерживаем развитие мира, то, кроме осознания и роста духа, мы должны уметь защищаться тогда, когда это необходимо. Поэтому союз с революционерами нам сейчас так необходим — вместе мы не допустим нарушения баланса… — Блин, — протянула Элайя, — тебе надо было быть дипломатом… Завернул ты, конечно, мозги, но по сути — ясно… Короче… Ты дашь своих бойцов? — Самые искусные братья будут помогать вам добровольно, — кивнул настоятель. — Хорошо, я подумаю, — кивнула Мамочка, сжав губы.
— А вот и вся честная компания подвалила, — пробормотала Джей, переведя свои очки в положение бинокля. — Кто там? — так же негромко спросил я. — Да вот… — Она помедлила. — Машина подъехала, в ней Эмиль Хаим с Джеком Нэвилом, его еще Краб называют. Он работает в отделе безопасности Совета. Еще какие-то ребята… Наверное, их шестерки… — Вот те раз, — почти не шевеля губами, произнес я, глядя в сторону. — А их-то сюда какие черти принесли? Вдруг Хаим меня узнает! — Не дрейфь, Странный, — тут же последовал ответ. — Мы с тобой как два чумаза, главное — головой сильно не верти… Мы с Джей были одеты в два залатанных старых комбеза, а на головах наших были конусообразные шляпы из пластика и алюминиевой фольги, надетые на обмотанные вокруг головы платки. Лица наши были покрыты специальным тональным раствором, который очень напоминал сильный степной загар с отшелушивающейся кожей. Примерно так выглядели окрестные фермеры, которые приезжали в Лихоторо продавать свой урожай или вяленое мясо, в основном куриное или свиноконину. Я сидел на краю телеги, запряженной двумя свинами, и держал в руках засаленные вожжи, а Джей сидела чуть сбоку, свесив ноги с края. Телега была загружена кучей мелкой и пыльной картошки, прикрытой куском целлофана: мы ее арендовали у парочки фермеров, близких друзей наших революционеров. Под куском брезента, почти прикрытого кучей картошки, был запрятан выданный нам Элайей ручной пулемет. Вокруг волнами колыхались сотни голов и плеч, шумели и толкались люди и медленно, поскрипывая, протискивались такие же телеги, похожие на нашу как две капли воды — как внешним видом, так и седоками. Шныряли чумазые мальчишки, явно без сопровождения родителей. По тому, как они перемигивались, создавалось впечатление, что отираются они в толпе с какими-то криминальными целями. Центральный автовокзал Лихоторо-Сити был взбудоражен и переполнен: сегодня прибывал сухопутный транспорт из Новых Афин. Этот огромный гусеничный бронированный краулер[105] вмещал в себя сотни людей и много тонн полезного груза. Ездил он с небольшой скоростью — километров двадцать в час, — но зато был хорошо вооружен и безопасен. На причале вокруг краулера ставилось оцепление, чтобы никто в него не залез и не вылез незамеченным. Надежная охрана была и при входе на причальную аппарель. Подъезжал он к специальному трапу-причалу и всегда вызывал огромный ажиотаж, сравнимый с праздничным ярмарочным днем. На вокзал текли потоки не только встречающих, торгующих и получающих заказы, но и мелких жуликов, скучающих наемников, которые были не прочь поменять место работы, да и просто любопытствующих. На краулере прибывали купцы, которые продавали и меняли свой товар на местный. Всего таких краулеров было четыре, и ходили они в четыре точки: Арену Геркулеса на юго-западе, Новые Афины на юге и в промышленный центр на северо-востоке Гефестополис, иначе Город-22, который находился в Ревущем Кратере[106]. Этот же краулер, возвышающийся сейчас перед нами огромным стальным утюгом в облупившейся краске, с рядами клепаных иллюминаторов, прибыл со Студеного Дна[107], города на юге, известного своей химической промышленностью. Мы, собственно, сидели тут с Джей, обряженные как два елизейских папуаса, по заданию наших партизан: Элайе удалось получить сведения через своего человека в Совете, что сегодня на этом краулере в Лихоторо прибывает некий секретный груз. В принципе в декларации он значился и никакой наклейки или маркировки со словом «секретно» не имел. Но, во-первых, на документе, который видел агент Элайи, получателем стоял Департамент туризма Олимпа, и подпись стояла лично Эмиля Хаима. Во-вторых, груз был декларирован как гелий для аэростатов Управления городского воздухоплавания, которое было подразделением Департамента туризма. Но, как подсчитали партизаны Элайи, вес цистерн абсолютно не соответствовал объему газа. Из этого были сделаны выводы, что в цистернах что-то другое. Вот нам с Джей, дабы проверить нас в деле, было выдано задание: установить любыми способами, что именно затребовал себе Департамент туризма в целом и Эмиль Хаим в частности. Элайя не без оснований считала, что этот груз может быть как-то связан с загадочным «объектом», так как смерть Эверта была явным намеком на ту же связь самого Хаима с «Зеркалом-13», пусть даже и не вполне явную, но… Зацепок у нас было и так немного… После продолжительного совещания с Элайей и мастером Ши Яном, когда я в подробностях рассказал о том, что происходило со мной, и о том, что я видел в квартире покойного Лидмуса, мы пришли к следующим выводам. Цифра «6.9» с упирающейся в нее стрелкой снизу, та, что я видел на квартире покойного под плакатом группы с барабанами марки «Олимп», сильно похожа на подсказку моего погибшего связного, ради которой он и пожертвовал собой. После непродолжительных дебатов все согласились с тем, что это, скорее всего, высота на Олимпе (на что был намек и в стрелке, указывающий вверх), где можно получить какой-то ключ, направление к поиску: ведь Лидмус был картографом, а на координаты широты и долготы эта цифра никак не тянула. Некоторые особо замороченные эксперты революционеров попытались эти числа делить и умножать, поизвлекали квадратные корни, попытались привязать к числовому значению букв, но получалась полная галиматья. Один даже попытался сопоставить этот код, прибавляя и вычитая знаки так, чтобы получались слова «Зеркало», «Олимп» и «Лихоторо». В общем, не знаю, с чем это связано, возможно, мастер Ши Ян воспользовался какими-то практиками НЛП[108], но почти всех рефомовцев охватила волна какого-то энтузиазма. А может быть, просто люди Элайи засиделись без дела. Утечкаинформации контролировалась: о сути дела знали только несколько человек, включая экспертов-техников, для остальных же это была подготовка к диверсии на некой высокогорной военной базе. Подробно изучив все имеющиеся у нас в наличии карты Олимпа по высоте 6,9–7 километров, мы не нашли ничего особенного, кроме нескольких геологических поселков и пары лагерей Отверженных: район был высокогорный, и дышать там было уже трудновато. В результате долгих обсуждений было решено создать мобильную малочисленную группу, примерно в размере отделения, а меня, Джей и Саньку Экскаватора послать на воздушную экскурсию вдоль этой высоты. Экспедиция была довольно рискованной. Несмотря на то что указание высоты значительно сужало объем поиска, длина окружности, которую нам предстояло провернуть вокруг вулкана, была около полутора тысяч километров. Даже при средней скорости дирижабля в сотню за час это требовало использовать весь безопасный ночной период марсианских суток. А учитывая перемену погоды, зависимость гибридного дирижабля от ветра, необходимости совершать посадки для изучения местности подробнее, каких-то уточнений, замеров радиации, инфракрасного и электромагнитного излучения, возможных расспросов местных жителей, время нашей экспедиции увеличивалось чуть не до недели. Да, забыл сказать, что при всем при этом надо было как можно меньше привлекать к себе внимания. Мы были обязаны вести в полете непрерывное сканирование местности, для чего нам выделялась мощная, но компактная дорогостоящая аппаратура. А в это время штаб совместно с монахами, используя все свои связи, собирает любую информацию, включая байки и сплетни, которые бы касались как-то высокогорных военных объектов, таинственных аномалий и происшествий. Делать все надо аккуратно, не создавая нездорового ажиотажа. Лично меня это не очень радовало, поскольку при большом риске мы вновь тратили время. Мои предложения отправлять группу на дирижабле сразу ни у кого, кроме Джей, поддержки не получили. И вот буквально на другой день после того, как мы с Джей переночевали у рефомовцев в штабе и собирались было ехать в центр, чтобы подыскать подходящий дирижабль и договориться с его владельцем на определенное время, поступила информация о странном грузе, и нас с Джей переориентировали на это событие. Дали телегу, переодели в фермеров и отправили встречать краулер со словами: выяснить и не засветиться. — Конечно! — с сарказмом усмехнулась Джей. — Как два пальца! — Что, боишься не справиться? — Элайя тоже усмехнулась, но с ехидством. — Да справимся, конечно, — махнула рукой Джей, враз сделавшись серьезной. Я давно заметил, что, если хоть кто-то намекал Джей, что она с чем-то может не справиться, она немедленно бралась за это и старалась сделать дело лучше всех, скромно отойдя в сторонку. Элайя, наверное, тоже поняла это ее свойство и воспользовалась этим. И вот мы сидим с Джей Джокер, обряженные в крестьян, и появление Эмиля Хаима заставило нас напряженно задуматься. С одной стороны, чего-то подобного мы и ждали, но с другой — этим подтверждается версия о том, что груз действительно важен для него, раз он сам появился тут, а не доверил это дело своим шестеркам. Значит, за грузом будут следить как следует и шанс «засветиться» у нас огромный, особенно учитывая, что я уже нахожусь под негласным надзором местной милиции. — Нам надо лезть в эту дуру и искать груз, пока его не вынули, — тихо сказала Джей напряженным голосом. — В краулере его штатная охрана стережет, а снаружи особисты будут… — Мысль хорошая, — согласился я. — А есть идеи, как это провернуть? — Наймемся на погрузку, — ответила Джей, облокотившись сбоку на мое плечо. — Не зря же нас такими чучелами обрядили. — Джей, — укоризненно сказал я, — мы сейчас работаем на революционеров, а они очень отрицательно относятся к классовым предрассудкам. Только в союзе с крестьянством мы сможем поднять жизненный уровень на Марсе и одолеть правящее меньшинство власть имущих… — Странный, кончай прикалываться, — отмахнулась Охотница. — Я совершенно серьезен, — возразил я. — Ты лучше придумай, как нам на нижнюю палубу попасть. — Джей закурила сигарету. — Я в этих хреновинах не ездил ни разу, — проворчал я. — План-то мы с тобой изучали, так что знаю я столько же, сколько и ты… — Вот раз мы знаем одинаково, я уступаю тебе безоговорочное первенство. — Джей явно вызывала меня на соревнование. Я погрузился в глубокое раздумье, изучая схему краулера на своем КПК. Мои напряженные размышления прервались тем, что какой-то прохожий из толпы подошел к телеге вплотную, заглянул мне в лицо, а затем, тронув за колено, всплеснул руками: — Эк тебя, братишка, жисть забросила! Никак Охотник Странный в фермеры подался! Вот дела, в натуре! Я же и не признал тебя сразу в этом фасоне: думаю, лицо-то какое знакомое… Это был Кадык собственной персоной, и несмотря на то что против Кадыка лично я ничего не имел, я начал шипеть: — Кадык, я тоже рад тебя видеть, только не привлекай к нам сейчас внимания, хорошо, кентуха? Я старался не подавать виду, что волнуюсь, поэтому подавил в себе острое желание вертеть головой в поисках людей в милицейской форме: за меня это сделал Кадык. Он как по команде стал ниже почти на голову, сильно ссутулился и покосился по сторонам, всматриваясь в толпу, меж спин прохожих. — Вроде все чисто, — прохрипел Кадык вполоборота, похлопав по массивному крупу свиноконя, запряженного в нашу телегу. — Менты ближе к краям трутся… Значит, ты тоже на дело пошел, вот как получилось… — Ты что тут сам-то делаешь? — спросил я сквозь сжатые зубы. — Да вот думал местных пощипать: у меня же ни денег, ни документов, ничего… — так же тихо ответил он. — Это спасибо тебе, братка, и корешу твоему Хмурому, что слово свое сдержал, тебя послушал и отпустить меня велел… Я тебе, кентуха, по жизни должен теперь… Кадык долги отдает, так что ты… — Дэн, что это за уголовный элемент? — вполголоса поинтересовалась Джей. — Это не тот, что с поезда? Отец рассказывал… — Тот, тот, — ответил я, пытаясь не упустить из виду в толпе группу невзрачно одетых людей с Хаимом во главе. — Кадык, брат, — сказал я, обращаясь уже к нему, — сейчас не время для теплых воспоминаний. Мы тут кое за кем наблюдаем, и нас самих пасти могут, так что тебе с нами опасно… — Да не гони волну, Странный, — ответил Кадык, одержимый жаждой сделать мне что-то прекрасное. — Что за расклад у тебя, брателло? Я поглядел на этого человека, раздумывая: послать его сейчас к черту, игнорировать вопрос или соврать? А может, сказать ему как есть? Я понимал, что он, по своим воровским понятиям, которые он явно чтил, не отвяжется от меня, поэтому, исходя из его же «понятий», если он сейчас не сможет мне помочь — он просто обязан будет отвалить… — Да вот… — начал я, раскуривая глиняную крестьянскую трубку, сделанную в виде варана. — Мне тут надо на краулере груз один пощупать: узнать, что это, куда везут, кому везут… И все это так, особо не отсвечивая, и чтобы успеть до начала разгрузки… — Я понял, — кивнул вор, — разгрузка начнется после регистрации: почти сорок минут у нас есть… Фраза «у нас» меня немного напрягла. — А ты можешь нам все это устроить? — спросил я скептически… — А что за груз? — спросил Кадык. — Две цистерны для газа или топлива, — ответил я. — Значит, на первой грузовой палубе, — как бы размышляя вслух, произнес Кадык. — Ясен болт, конечно… Ну можно попробовать… Палево, конечно, немалое, но… Бывает палево покруче… Если все грамотно сделать… — Слушай, Странный, — вмешалась Джей, — давай не будем сейчас собирать команду добровольцев из толпы, а? — А эта твоя баба порамсистей прошлой, — заметил Кадык, держась за край нашей телеги, которая медленно передвигалась к грузовому порталу причала. — Я тебе не «баба», ясно? — гневно прошипела Джей. — Но не мужик же! — ехидно парировал Кадык. — Если ты сейчас же рот свой не закроешь… — начала было Джей. — Так… — Я пошевелил поводья, чтобы на меня обратили внимание. — Вот дискуссионного форума мы точно устраивать не будем, иначе кончится это все хреново. Кадык, не цепляй мою напарницу, а ты, Джей, пожалуйста, дай подумать… — Странный, почему ты всегда ставишь свое мнение на первое место? — возмущенно прошептала Джей. — Я не ставлю, — попытался я оправдаться. — Просто хочу понять: нет ли других вариантов… — Короче, — перебил меня Кадык, — я же механиком работал на краулере «Город-22» почти полгода, уж в них-то я разбираюсь. — И какие у тебя есть конструктивные предложения? — спросил я. — Тарантас ваш, конечно, бросить надо — там, в торговых рядах, поближе, — сказал тот. — А как оцепление обойти? — спросила Джей с некоторым вызовом. — Можно, конечно, грузчиком прикинуться, — начал было Кадык, а Джей промолчала, потому что именно так мы и собирались сделать: фермеров частенько нанимали на мелкую погрузку. — Но на первую палубу просто так не прохиляешь, — продолжил вор. — Охрана-то везде стоит внутри, а доступ на палубы по карточкам… Фермера не пустят. Можно, конечно, взломать… А можно и не успеть. — И? — подбодрил я. — Дык… — протянул наш внезапный помощник. — Там будет видно: главное — попасть в нижний ярус… — Ну, Странный, под твою ответственность, — проворчала Джей, — я свое мнение высказала. — Я тебя, Джей Джокер, сюда за косы не тянул, — ответил я. — Дурак ты: у меня кос отродясь не было. — Джей углубилась в свой КПК. — Дурак, зато живой и здоровый… — ответил я, задетый в лучших своих чувствах. — Хватит вам собачиться, — прервал нас Кадык. — Пройдем мы: я зуб даю… Мы меж тем въехали со скоростью раненой черепахи на песчаный подъем, который венчал собой трехъярусный причал с лестницами и лебедками грузовых платформ. Группа Хаима остановилась на площадке для транспорта, вероятно ожидая конца регистрации прибывших. — Главное — на ментозавров не нарваться, — пробубнил Кадык, а Джей скептически хмыкнула. Продравшись наконец к передней площадке перед причалом, мы заплатили пошлину за торговлю жирному скучающему милиционеру, вокруг тумбочки которого отиралась масса страждущих. Он изучил наши фальшивые жетоны, и я лишний раз похвалил про себя техников РеФОМа, которые снабдили нас этими штуками. Затем мы получили карточку на один проход без телеги и протиснулись к потертым обтрепанным «елочкам» входных вертушек. То, что мы опередили Хаима, внушало мне оптимизм. Потные и плохо пахнущие люди пытались оттирать нас в стороны, слышалась брань, проклятия и угрозы. Словно не замечая друг друга, люди шли напролом, страшно удивляясь, если дорогу им преграждал кто-то еще. Мне стало жарко, и я опасался, как бы наша «загарная» краска не потекла. Пару раз я терял Кадыка из виду, но он неизменно возвращался в поле моего зрения, аккуратно озираясь и ловя мой взгляд. Сразу сунувшись на первый ярус причала, мы встретили там плотное оцепление и окрик сержанта: — Габаритные палубы в последнюю очередь! Мы поднялись по сальным балкам со стертыми ступенями на второй ярус. На узкой лестнице была отчаянная давка. Кто-то больно пнул меня локтем под ребро и заехал сумкой по ноге. Над нами поскрипывал транспортный трап, с которого иногда сыпался песок или мелкие камушки. На верхнем ярусе выходных люков было четыре, соответственно четыре поста, и каюты первого и второго класса. За оцепление прошли несколько грузчиков, и Кадык немедленно пристроился за ними. — Чумазых уберите, — кивнул, брезгливо поморщившись в нашу сторону, лейтенант в синем комбезе. Только его люди развернулись в нашу сторону, как маленький юркий Кадык успел схватить за рукав крайнего грузчика и крикнуть: — Гуляш, ты что? Ты же их сам искал! Так вот они! Он кивнул в нашу сторону, а охрана, почти преградив нам путь, обернулась на Кадыка. — Стэн! Это ты? — удивился щекастый чернявый и небритый человек. — Так я же тебе их нашел! — выкрикнул почти Кадык и, кивнув нам, игнорируя взгляды охраны, завертел рукой. — Шевелитесь же, папуасы копченые! — Эта фраза была обращена к нам, и на лице Кадыка было написано подлинное негодование. — Это мои люди, — подал голос знакомый Кадыка. Мы с Джей как-то понуро двинулись вперед, а охрана обернулась на лейтентанта, но тот махнул рукой… Человек, названный Гуляшом, негромко беседовал с нашим Кадыком, и пока мы стояли рядом, поняли только то, что когда-то они вместе ходили на подобном краулере «Город-22». Хвала богам, охрана ничего не поняла, а бывший товарищ Кадыка не поднял шума и молча среагировал. Он согласился провести нас до грузового лифта, но не дальше. Кадык его заверил, что мы с Джей «в доску свои кенты». Огибая вереницы людей с вещами, тележками и носилками, мы вошли в полумрак тускло освещенного стального коридора краулера. У меня возникло почти такое же неприятное ощущение, как тогда, в лифте, на Башне… Было как-то душно и давяще одновременно, а люди переминались с ноги на ногу, напоминая вереницу качающихся мешков. Пахло сырой пылью и прогорклым машинным маслом, напополам со ржавчиной и людским потом. Одна за другой шли овальные двери кают с круглыми пыльными иллюминаторами, забранными стальной решеткой. На небольшой площадке перед входом в зал, освещенной красноватыми зарешеченными лампами, глухо гудели за стенами какие-то компрессоры. У выхода стоял еще один пост охраны, который мы миновали без труда, и все благодаря Гуляшу. — Вот прикинь, Странный, как нам подфартило? — бормотал возле моего левого плеча Кадык (в правое вцепилась Джей, чтобы не потеряться). — Кадык за добро добром платит — ты мне, а я тебе, я сразу понял, что ты не фраер! Слыхал я, что Гуляш тут впахивает, да вот как случай-то подвернулся! Кадык везде связи держит и понятий не нарушает, закон воровской блюдет! Оттого к Кадыку и авторитет! Ты меня подогрел, я — тебя, да… Так и мир вертится — а то как же… Монолог Кадыка скорее был адресован ему самому, так как говорил он это, глядя в пол, на свои мелко семенящие ноги в дырявых берцах, обмотанных толстым скотчем, который по краям подошв для верности был прихвачен строительным степлером. Я, как мог, старался поддакивать и соглашаться с его «законопослушными» принципами, а Джей нервно озиралась по сторонам, стискивая изредка мое плечо. — За мной, — негромко скомандовал Гуляш, окинув нас внимательным взглядом. Оказавшись в помещении с лязгающими и гремящими грузовыми лифтами, где царила такая же суета, как и кругом, мы свернули вдоль стены влево. Почти тут же раздался протяжный окрик: — Дорогу! Дорогу! Мы шарахнулись от небольшого катящегося по стальному полу автопоезда на электрической тяге. На обшарпанном электрокаре восседал такой же, как мы, чумазый крестьянин, и вид у него при этом был настолько важным, что казалось, будто он управляет минимум звездолетом. Поток людей прижал нас к комингсу[109], окружавшему винтиляционное отверстие в центре площадки. Поезд прогремел мимо, волоча за собой тележки с контейнерами и рюкзаками, а мы свернули в какой-то хозяйственный коридор, который почти не освещался. — В общем, вам сюда, — сказал Гуляш, озираясь вокруг: напротив нас виднелся небольшой люк с надписью «Силовой каскад № 3.01-02-03, ДБ-3». Мы протиснулись к люку сквозь толчею. Затем Гуляш опять огляделся по сторонам и открыл специальным ключом сам люк. Мы увидели узкую длинную, увитую разнообразными проводами и кабелями шахту, уходящую вниз и вверх. — Короче, это, — нервно облизнув губы, сказал он, — спускаетесь донизу, на первую грузовую. Вылезайте через третий двигательный отсек: там одна дверь незаперта… Все… давайте… — А током не убьет? — спросил я из любопытства… — Не убьет, — нетерпеливо проговорил Гуляш. — Давайте уже… Кадык, я только ради тебя напариваюсь, если у меня проблемы будут потом… — Все ништяк, братуха, — заверил его Кадык. — Я сам-то туда не лезу, я тебе верну чем скажешь… Ну, Странный, как говорится, Бог тебе в помощь. Может, еще свидимся, а у меня пока дела тут кой-какие… Давай, лезь… — Спасибо тебе, Кадык, — кивнул я не без сарказма. — И тебе, Гуляш. Видит бог, вы добрые люди. — Да чего там, — махнул Кадык рукой. Я полез первый, Джей за мной. В шахте было тесно и темно. Пахло разогретой изоляцией. Я изо всех сил сдерживал в себе приступы клаустрофобии, спускаясь по некоему подобию лестницы, что являла собой длинный сварной стержень с кусками арматуры, торчащими по краям. Тьма была кромешная, даже очки особо не спасали, так что лезли почти на ощупь. Я очень волновался, хоть и держал свои эмоции за границами паники. Меня смущало то, что нам так сильно везет и мы фактически без проблем, благодаря двум случайным (хоть и не очень) встречам, умудрились проникнуть почти к цели нашего задания незамеченными. Правда, оставалось еще слово «почти». Ноги мои коснулись пола, и я почувствовал, что пространства вокруг меня стало больше. Фонарик я включать пока боялся — тепловидение слабее, но надежнее. Люк передо мной был таким же, как и тот, в который мы забрались. Он был заперт. Я посторонился, дав место для Джей. Мы шепотом посовещались и, вспомнив схему, стали обшаривать левую часть железного, опутанного проводами мешка. Где-то здесь имелся проход в третий двигательный отсек, управлявший одним из гусеничных шасси краулера. Проход оказался высотой чуть не по пояс. Пришлось встать на четвереньки. Вокруг стоял гул и запах машинного масла — двигатели работали на холостом ходу. Я споткнулся о какой-то кожух, приделанный к полу, из-за чего Джей чуть не кувырнулась через мою спину и, ухватившись за край корпуса силового агрегата, уронила на пол нечто, что при падении на пол издало звонкий металлический звук. Как показалось мне, звук был оглушающим! Это был разводной ключ… Мы замерли на месте, словно кто-то поставил фильм на паузу. Гудели двигатели, и мы надеялись, что с палубы звук слышен не будет. Но не тут-то было: совершенно внезапно лязгнула стальная дверь двигательного отсека, и появившиеся в дверях три силуэта ослепили нас мощными фонарями. — Не двигаться! — последовал громкий окрик. — Руки на пол! Мы повиновались. Двое темных силуэтов вошли в тесный отсек и принялись нас обыскивать. Джей взвизгнула, и послышался шлепок. — Ах ты, сучка! — выругался один из охраны. — Куда ты полез, кобель вонючий! — в тон ему ответила девушка. — Отставить, Барни, — раздался голос от двери, — шума не поднимать. Кто такие? — Чумазики, господин капитан, — ответил охранник, обыскивающий меня. — Не тебя я, Фрэнк, спрашивал. — Голос был властным, но чуточку напряженным. — Мы с женой фермеры с Вольной Копоти, — ответил я как можно жалобнее. — Жетоны ваши, и вставайте, руки за головы, — последовал приказ. Мы медленно поднялись, протянули жетоны и подняли руки за головы. — Та-а-ак… — медленно протянул офицер, водя сканером по штрихкодам наших жетонов. — С Вольной Копоти, значит, ага… А какого черта сюда полезли? — Да нам надо, господин капитан, — я попытался всхлипнуть, — племянница ее (я кивнул на Джей) помирает, нам в Студеное Дно надо… А… это… Ну… На билет нам не хватило… А у нее рак нашли, понимаете? Будьте ж вы людьми-то, а?! — Не ори, — одернул меня капитан, — у всех родственники помирают, однако на входную плату люди находят… Вы, наверное, работать не любите, а? Чумовозы? — Капитан! Что тут у вас? — Этот голос принадлежал высокому человеку, появившемуся в проеме двери только что. — Да вот, господин майор, задержали двоих фермеров, — ответил капитан. — Зайцами решили покататься, обычный случай… — У нас, капитан, обычных случаев не бывает, — сухо и назидательно произнес подошедший. — Проводите их в пункт охраны, я сам ими займусь. — Есть, господин майор! — вытянулась фигура офицера. Загадочный майор удалился, а у меня учащенно забилось сердце. Во-первых, слишком много чинов тут для простой палубной охраны краулера, а во-вторых, какого черта от нас понадобилось? Максимум, чем мы рисковали, — так это выдворением из краулера или штрафом. Мы даже специально не взяли с собой оружия, на случай провала… Черт… Что тут творится? Нас вывели на палубу под конвоем двух охранников, с автоматами навскидку. Капитан шел чуть сбоку от моей напарницы. Потолок грузового отсека терялся в темноте. По стенам шли ряды металлических стеллажей, уставленных всякой всячиной, а в центре возвышалось нагромождение контейнеров, тюков, бочек, покрытых брезентом, агрегатов и ряды ящиков. — А все из-за тебя, — проворчала вполголоса Джей. — Почему это из-за меня? — возмутился я. — А кто под ноги не смотрел? — Джей повернулась ко мне, слегка задев меня локтем поднятых за голову рук. — Не, ну нормально? — Я закатил глаза. — А ключ кто уронил? — Да я бы его и не уронила, если бы не ты! — сердито ответила Джей. — Не я его там оставил, а местные механики, — попытался я оправдаться, — это же до какой степени нужно зажраться, чтобы разбрасывать ценный инструмент? А нарушение техники безопасности!.. — Разговорчики прекратить! — отрезал капитан, и остаток пути мы прошли в молчании. Мы с Джей мыслили примерно одинаково: несли всю эту чушь для усыпления бдительности охраны — уж с тремя-то часовыми справиться можно, хоть и опасно. Но нас обоих пересиливало не менее опасное любопытство по поводу того, чего же хочет от нас целый настоящий майор, что любит подежурить на грузовой палубе краулера. Нас подвели к железной будке пункта охраны и втолкнули в дверь. Сразу же в глаза ударил ослепляющий луч мощной лампы. Сам стол и сидящий за ним человек, голова которого казалась несколько больше, чем нужно, тонули во мраке за ярким светом. — Заприте дверь и оставьте нас, — сказал силуэт возле лампы. Нас втолкнули за дверь, которая лязгнула за нашими спинами снаружи железным засовом. Некоторое время стояла тишина, затем голос произнес — как-то ровно, почти пресно: — Руки можете опустить. Мы послушались. Я начал разминать затекшее запястье. — Кто вы и с какой целью проникли на грузовую палубу? — так же спокойно и бесцветно задал майор свой вопрос. — Дык, ить, — начал я, почесываясь. — Я вот гражданам-то, охране, стало быть, говорил: племянница у нее помирает, нам скорее надо… — Кто вас послал? — Воздух вздрогнул. — Я пришел по велению сердца, — зачем-то ляпнул я. — Бросьте нести околесицу, Странный. Я слегка вздрогнул: словно хлыстом меня ударила эта фраза, а Джей немного покосилась в мою сторону. — Я без этого не могу, — ответил я с улыбкой. — Вас ведь интересует груз? Да? — тяжкими косматыми лапами хищника надавили эти слова на мою грудь. — Не понимаю я вас, — ответил я и почувствовал, как на коже выступил холодный пот. Как я ошибался совсем недавно, в трубе, подумав, что на нас свалилось какое-то удивительное везение… Как глупо… — Прекрасно понимаете, — ответил человек. — Вряд ли бы вы оказались здесь по иной причине. — Ну, допустим, что даже и так, — сказал я. — И что? Если вы в курсе, что это за груз, просто скажите мне — и мы спокойно уйдем… — Да-а-а, — протянул человек, и мне показалось, что в его голосе все же проскользнули интонации легкого изумления. — Наглость — второе счастье. Может, вам еще продиктовать координаты места его назначения? — В принципе это было бы любопытно, — кивнул я с серьезным видом. Силуэт медленно стал расти — человек поднялся из-за стола и не торопясь двинулся ко мне. Я почувствовал легкий страх — я не понимал, что происходит, поэтому нервничал. Меж тем фигура медленно приближалась, пока наконец человек не встал напротив меня, загородив яркий свет лампы. Он был одет в униформу охраны краулера, с нашивками майора… Длинные руки, длинные ноги, черные очки в пол-лица, мелкие черные косички, затянутые в пучок на затылке, которые и делали голову больше, чем она могла бы быть… Подбородок… губы… — Я почему-то так и думал, что тебя здесь увижу, — сказал он, протягивая руку. — Азиз?! — Я обомлел, хотя в глубине души тоже понял, что встретить этого человека здесь было не вселенской случайностью. — Сегодня прямо день внезапных встреч! — Ну, не настолько внезапных, как кажется, — сказал Азиз. Он сильно изменился с момента нашей последней встречи: исчезли танцующие движения, речь без восточного акцента и без пауз на продумывание фразы. Кожа его лица, в противовес нашей, была высветлена — уж не знаю, из каких соображений, — но облик его и правда изменился. — А дреды, выходит, у тебя настоящие? — не выдержав, спросил я. Азиз снял очки и зацепил дужкой за форменный карман. — Аида не разрешила состричь, — немного смущенно ответил он. — Так вы все же вместе? — спросил я. — Ну, не совсем, — вздохнул Азиз. — Она меня ждет в условленной точке… — Дэн, — ко мне повернулось лицо Джей с удивленными глазами, — ты знаешь этого парня? Это тот, который шел в твоей группе? — Полковник Артус Дэви, десантный спецкорпус космических сил ООН. — Азиз протянул руку Джей. — Джей Джокер, — ответила она. — Можно просто Джей. — Ну, что ж, — опять не выдержал я. — Может, устроим вечеринку в честь встречи, позовем ребят… Я кивнул на дверь… — Странный, я все понимаю, — кивнул Азиз-Артус, — я просто хотел извиниться перед тобой за наш провал в долине… Извини, что не успел прикрыть тебя и твоих людей… Я тяжело вздохнул: — Ладно, Азиз… Ой, то есть Артус… Можно, я буду называть тебя Азиз? — Тебе можно, — кивнул он. — Так вот, — продолжил я. — Я сам во всем виноват: мне казалось, я все продумал… — Все мы ошибаемся, — кивнул Азиз. — Я просто даже не знал, что у этого шаттла есть звено ударных истребителей… Они могли бы уничтожить поезд… Просто там, на «Изумруде», мы хорошо вместе сработали… Джо через Хаима получил приказ ликвидировать меня в интересах ренегатов. — Да… тогда ты здорово меня выручил, — вздохнул я. — Но, как я ни рад нашей встрече, и, насколько понимаю, сейчас ты нас опять прикрыл, я бы хотел знать: ты против кого дружишь? И что ты тут делаешь? — Да вот видишь, — он окинул взглядом свою форму. — Подрабатываю на краулере, начальником охраны… Он улыбнулся — совсем как улыбался Азиз-растаман. — А мне про племянницу не поверил, — укоризненно сказал я. — Появилась оперативная информация про этот груз, — уже серьезно сказал Азиз. — Меня направили якобы проверяющим из городской инспекции. — А что за груз-то? — я старался скрыть нетерпение. Азиз смерил меня внимательным взглядом, некоторое время не произнося ни слова. — Ты будишь смеяться, Странный: все до банальности просто, — наконец ответил он. — Это авиационное топливо четвертого поколения… — А! — стукнул я себя по лбу кулаком. — Конечно же! Топливо для «Гепардов»! Они же израсходовали ресурс, пока дефилировали над долиной, а потом к Олимпу! А возвращаться на крейсер?! А почему же на самой базе такого топлива не оказалось? — Накладка вышла, — ухмыльнулся Азиз, — а все из-за повышенной секретности! Про истребители на Марсе не знали, соответственно такого редкого топлива нужного объема и качества на базе не нашлось. Только я хочу сказать тебе, что «Гепарды» стоят вовсе не на «Зеркале-13», а на высокогорной военной базе. Возможно, эта одна из баз обслуживания искомого «объекта»… — Азиз, — перебил я, — я этого «объекта» не ищу, провались он в магматические породы! — Я понимаю, Странный. — Азиз опять вздохнул. — О судьбе Ирины, к сожалению, я ничего не знаю… — Я так и думал, — соврал я. — Только одно мне непонятно. Истребители подчинялись Крису, Крис работает на мятежников. А база обслуживания «Зеркала-13» принимает у себя истребители! Да и самим мятежникам нужны координаты «объекта», иначе приземлились бы они с Ириной сразу у заветных ворот в это долбаное «Зеркало». — Да, ты прав, — кивнул Азиз, — тут некая путаница присутствует. Но, во-первых, формально и мятежники и те, кто с ними борется, принадлежат к «Пантеону». Во-вторых — о ренегатах знают единицы сотрудников, а в-третьих, кто сказал, что Крис и компания сейчас не выпытывают всеми правдами и неправдами координаты «объекта» в ожидании топлива для истребителей? Может, после дозаправки они поднимут машины в воздух, пригрозив уничтожить саму базу обслуги, если им не скажут координат самого «Зеркала»? — Откуда они узнали координаты базы обслуги? — спросил я. — А действующих военных баз на Олимпе не так уж и много, — ответил Азиз. — Да и вряд ли ренегаты сидели без дела, поняв, что Посейдон — это Ирина и она ничего не знает. Они рыли и копали, у них масса могучих покровителей, а еще и лучший козырь: человек-ключ в руках… — Человек-ключ, — задумчиво повторил я. — Прости, Странный, не хотел тебя обидеть, — нахмурился Азиз. — Просто это так и есть… — Да, я все понимаю. — Я стиснул зубы. — К тому же, может, они уже все знают и ждут топлива, чтобы банально попасть к выходу в «Зеркало». — Азиз помрачнел. — Но самое неприятное не это — самое неприятное в том, что я получил приказ из оперативного штаба «Пантеона» уничтожить цистерны с топливом, дабы обездвижить врага… — Как?! — Я поднял брови. — А так. — Азиз тоже сжал челюсти. — Наши считают, что тринадцатый объект отлично замаскирован и захватить его невозможно, даже если Ирина с ними. В таком случае… — Они могут ею пожертвовать? — Меня стала колотить мелкая дрожь. — Скажи, Азиз! Я почти кричал. — Откуда я-то знаю! — Азиз выкрикнул в ответ. — Я не Господь Бог! Работаю простым разведчиком! Я пытался взять себя в руки. Я пытался объяснить сам себе, что от меня сейчас опять зависит очень мало, почти ничего. От этого все внутри стало тонуть в холодном бешенстве. Я решил, что, если с Ириной что-то случится, я реально начну первую марсианскую революцию: я буду работать на Элайю, я подниму всех на уши, я найду и убью Криса, Хаима, уничтожу отдел безопасности Совета. Я буду уничтожать всех, кто связан с этой разведкой, я утоплю их в крови, я стану синонимом слову «смерть»… — Дэн, спокойно, у нас все получится. — Джей сжала мою ладонь. Пытаясь взять себя в руки, я переключился на другую достаточно важную тему: — Я все понял, Азиз… Понял, кроме одного: ты подорвешь груз, подорвется весь краулер, ты что, с ума сошел? — Странный, это приказ штаба, — ответил Азиз, глядя мне в глаза. — Приказ… Понимаю, не поспоришь. — Я закивал. — А люди как же? Погибнут? — Жертвы будут сведены к минимуму, — глухо ответил полковник разведки. — Я скоро дам пожарную тревогу — людей эвакуируют. Да и так выгрузка идет полным ходом. Ну может, человек пять из охраны погибнут… — И сотня затоптанных на причале, — кивнул я. — Потому что начнется паника. — Что ты мне предлагаешь? — Азиз скептически прищурился. — Я предлагаю тебе, — ответил я спокойно, — не выполнять этого приказа. — Не выполнять?! Это почему же? — Тут Азиз округлил свои и так огромные глаза, которые, казалось, вот-вот выпадут на пол, как два шарика. — Потому, — невозмутимо продолжал я, — что это очень плохой и неправильный приказ. На секунду мне показалось, что Азиз окаменел, даже кожа его приобрела сероватый оттенок, а брови словно пытались забраться под шапку стянутых в пучок волос — как тогда, на горном заводе. — Странный, ты что, сдурел? — Азиз медленно закрыл рот, с отвисшей лиловой губой. — Мало того что я провалил задание в вашей «кси-516», не ликвидировал Криса, не уберег Посейдона, — так ты мне сейчас предлагаешь провалить еще одно задание? Я правильно тебя понял??? Меня и так перевели на более мелкую работу, моя карьера здорово подвисла сейчас, до окончания всей операции, так ты еще… — А я и не знал, что торчки бывают карьеристами. — Я пожал плечами. — Да что ты понимаешь! — всплеснул руками Азиз. — У меня антидот был! — Азиз, — я положил ему руку на плечо и попытался поймать его взгляд, — я тебя как разведчик разведчика прошу… — Разведчик разведчика! — передразнил Азиз. — Ты уж меня извини, Дэн, как боец и проводник ты — супер, но разведчик из тебя — как из дерьма пуля, не обижайся. Талант есть, но тренировки явно мало… Наконец-то Азиз стал похожим на Азиза — ушла его скованность официального лица. — Тем более, — я вновь закивал, как китайский болванчик, — помоги младшему брату. — Странный, ты еще более сумасшедший ублюдок, чем я сам! — Азиз, пойми. — Я молитвенно сложил на груди руки. — Если груз уничтожить, я никогда не найду Ирины, понимаешь ты или нет? Ее, может, сейчас уже убивать собираются, а я тут по трубам лазаю… Азиз… — Ты догадываешься, что будет, если я сейчас отменю взрыв? — спросил Азиз. — То, что ты ставишь под удар меня, — это полбеды, но ведь ты еще ставишь под удар безопасность самого «объекта». Ты врубаешься в ситуацию вообще? — Да, — кивнул я. За стеной глухо и протяжно взвыли электромоторы, и раздался глухой лязг. Что-то громко выкрикнул с легким эхом в пространстве грузового отсека чей-то голос. — Началась разгрузка палубы, — беспристрастно констатировал Азиз. — Цистерны где стоят? — спросил я. — До них еще далеко: у нас около пятнадцати минут. Ты мне скажи: рефомовцы будут захватывать базу? — Скорее всего — да, — кивнул я. Азиз тоже кивнул. — Ну, что делать-то будем? — спросил я. Он долго и внимательно разглядывал меня, словно хотел увидеть что-то, что скрывалось в центре моей черепной коробки, будто хотел просветить меня ярким светом своих больших и круглых глаз. — А что ты будешь делать, когда найдешь Ирину? — вопросом на вопрос ответил Азиз. — Что я буду делать? Я несколько опешил от неожиданного вопроса. Ну… Мне большого труда стоило собраться с мыслями. Я… Я не любил никогда соревнований, всяких конкурсов или телешоу… Я вообще-то не герой по характеру: я — разгильдяй. Мне бы чем-то интересным заниматься… Не мировым, в общем, господством… Я с Ириной постарался бы уехать… Просто уехать в какое-нибудь хорошее уютное местечко… Чтоб было красиво, и немного людей… Ну… Не знаю даже, как сказать, Азиз… Семья… Все дружно, позитивно — друзей собрать. Захочется приключений — их тут больше чем достаточно… Жить… Пульсировать вместе с камнями, с этим небом… Слиться с миром… Получать бесконечное удовольствие от вдоха и выдоха. Сделать что-то прикольное: например, натянуть большой купол, накачать там давления и озеро сделать… с пальмами… Или можно с соснами… Всяких фруктовых посадить. Я не знаю… Что такое жить? Что надо делать? Или не так: а надо что-то делать? Убивать тех, кто тебе мешает? Гнаться за жирным окороком или за ролью кукловода в спектакле? Так уж он крут, этот кукловод? Не роняет ли он кукол, которые потом оживают? А может быть, просто сидеть на заднице и красиво рассуждать? Сторониться всего, что может навредить? Кипятить воду, стерилизовать ботинки, пить полезные пилюли для пищеварения? Заняться торговлей? Писать стихи? Стать монахом или отморозком в пустыне, чтобы чувствовать себя на «своем» месте? Изобрести лекарство от ошибок? Или от совести? Столько всего можно делать со своей жизнью… Я оглядел комнату, в которой мы стояли: мне показалось, что она здорово увеличилась в размерах. Все стало выпуклым, как через объектив «рыбий глаз». Азиз почему-то покрылся мелкими серебристыми чешуйками и ритмично открывал рот для вдоха и выдоха… Абсурд… На душе стало так легко… Я вдруг рассмеялся… Рассмеялся над этим краулером, рассмеялся над этими партизанами и разведчиками, рассмеялся над городом, над глюками и даже над Олимпом… Понимаешь ли, Азиз, или как там тебя… Не суть важно… Понимаешь ли, люди, жизненные пути с которыми у нас расходятся, — они становятся для нас словно умершими. Мы, конечно, знаем, что эти люди сейчас где-то находятся, чем-то заняты и, может быть, даже счастливы, но… Про умерших мы думаем так же — не может ведь простая шальная пуля или старость взять и оборвать такое скопище идей, поступков и мыслей, как человек! Наверняка где-то там, в другом измерении, есть хранилище всех этих душ, информация об этих вариантах прожитой жизни, в некоем спектральном порядке, от «А» до «Я»… Но все это эфемерно — мы знаем, что так может быть, должно быть, но этих людей, этих поступков и мыслей с нами нет. Мы тяготимся догадками и вымыслом. Я хочу жить в реальном мире! Не думая об этих мертвецах, не волоча за собой этот виртуальный груз иллюзий… Надо это если не знать, то чувствовать… И я чувствую… чувствую то, как я могу жить, и хочу, чтобы мне просто не мешали… — Вот, значит, как ты заговорил? — Посейдон сидел за столом, на котором стояла лампа, за тем вроде бы самым столом, за которым нас встретил Азиз. Но стол казался более знакомым: спичечные коробки с радиодеталями были разбросаны в беспорядке, от паяльника струилась волнистая ниточка дыма, и лампа оказалась той самой… Слева, у стены, стояло ореховое бюро. Над стулом-вертушкой, обитым потертым коричневым дерматином, клубился черный, как витающая в воздухе сажа, силуэт с двумя светящимися угольками глаз. — Значит, тебе мешают? — глухо прозвучал с легким эхом в моих ушах голос Посейдона. — Скажи мне, где дядя с отцом? — спросил я в ответ.
Они трусливо выжидают,
Они не ведают, что тают.
И только действия поток
Имеет хоть какой-то прок…[110] —
Когда вокруг все станут правы,
Исчезнет сущего оправа.
Борьба потухнет, как очаг,
Частица поменяет знак… —
Ты квантом вышел из пространства,
В чернилах мрака ты умрешь,
В частице запертой упрямство
Ты вечным адом обретешь…
Да, дыры дуют вместо глаз…
И лед луны летит на нас,
Умри, пантограф, у часов…
Что спят на скалах мертвецов…
Было холодно, темно и тесно. Тело мое было зажато между какими-то агрегатами, но некое удобство в позе присутствовало. Я попытался пошевелить левой ногой — она уперлась в какой-то острый металлический угол. Дышать было тоже сложно — оказывается, мой шлем был герметично пристегнут к комбезу, и из дыхательных баллонов подавался воздух… Тело стыло от холода, хотя внутренний подогрев комбеза был включен. — Да, Странный, дал ты нефти заводам, — услышал я в шлемофоне хрипловатый голос Джей. — Где мы? — спросил я и сам удивился своему голосу — какому-то глухому, ватному, словно говорил не я. — Ты еще спрашиваешь? — Голос Джей выразил легкое удивление. — Скажу тебе так, Дэн: если бы не ты, мы бы сейчас здесь не были… Да… Он еще спрашивает! — Что я опять натворил? — Я попытался улыбнуться, но не смог — мышцы на лице онемели. — Ну, как тебе сказать… — Джей задумалась. — Ты, как мне кажется, провел какую-то мощную ментальную атаку на краулере: я не знала, что ты такой колдун у нас… экстра… этот… сенс… — Какой, на фиг, колдун, Джей, что ты несешь? — Из дыхательной трубки вырвался легкий аромат ментола. — У меня что-то дыхательная смесь ментолом пахнет. — Это я тебе к шлангу баллончик прицепила с ментоловым стимулятором — мировая вещь! — Джей прищелкнула языком где-то в темноте. — Он тебе раз в пятнадцать минут по микродозе впрыскивает. Понравилось? — Офигенно, — пробормотал я. — А ты сама-то где? — Вопрос по теорииотносительности, — хмыкнула Джей. — Если бы я видела тебя, я бы сказала: слева там, справа или сверху, а учитывая, что я не вижу ни хрена, кроме какой-то металлической переборки с табличкой «Осторожно! Окислитель подается под давлением!», мне сложно сказать, где я конкретно. Одно с уверенностью могу заявить — я где-то рядом. Я почувствовал, что у меня кружится голова и тело как-то болтается. Затем я понял, что место, в котором мы находимся, накреняется то вправо, то влево… — А почему нас как-то странно болтает? — спросил я темноту перед собой. — А потому, дружище, — с нервным смешком отозвалась Охотница, — что мы с тобой сейчас подвешены такелажными тросами к парочке дирижаблей и летим в неизвестном направлении. Скажи, что тебе стало легче от этой информации! — Гораздо! — Я попытался поднять голову, но шлем звонко стукнулся обо что-то твердое. — Черт! — Не раскачивай контейнер, — посоветовала Джей, — а то еще трос оборвется. — А где Азиз? — спросил я вновь. — Ты готов выслушать леденящую душу историю, полную мистики и дорогих три-дэ-эффектов? — зловещим голосом произнесла девушка. — Джей, хватит прикалываться, — вяло потребовал я. — Кажется, я потерял сознание после того… После того… Короче, когда мы с Азизом в будке разговаривали… — Я тебе говорила — не пей много перед заданием, — назидательно сказала Джей. — Джей, — почти прошипел я. — Хватит уже, а? Что было там? — Ну… — протянула она. — Короче, это выглядело так: когда Азиз спросил, что ты будешь делать, когда найдешь Ирину, ты разнервничался немного и сказал, что, как ее найдешь, останешься с нею, и точка, и что твоя задача делать жизнь, а не отбирать ее. Азиз долго молчал… Ты слушаешь? — Да, — сказал я. — Ну, и вот, — продолжила дочка Хмурого. — Ты потом как-то странно стал разговаривать — язык, что ли, заплетался… Звуки какие-то издавал между словами… Повизгивал и рычал… Страшновато было… В общем, Азиз как-то побледнел и сказал, что, видимо, и ему стоит поступить, как ты, — взять с собой Аиду и уехать на край света… А ты… Ты странно чирикал и гавкал… Но казалось, что Азиз тебя понимает, каждое слово твое… Стремно это выглядело, честно… — Извиняюсь, — пробормотал я, — на меня что-то нашло… — Да уж, что-то явно, — сказала Джей серьезно. — Потому что охрана была какой-то вялой и необщительной… Я, Дэн, такого не видела пока… В общем, если ты опасный психопат, это нам помогло… Я сама была в некоем трансе… Ну… вот твой негр сказал, что мы можем полететь в компрессорных будках, которые пристроены к цистернам… Как-то так… Вот мы тут и летим… Я с трудом помню, как мы сюда залезали… — Элайя знает? — Я нервно облизнул губы. — Я ей сообщение написала, да и пеленг включен — они в курсе, как мы летим. — Черт, когда же это кончится? — спросил я в основном себя. — Что? — переспросила Джей. — Да меня рубит иногда, неясно почему… — Я вздохнул, и мой рот обожгло ментолом. — Ты знаешь, — протянула Джей в своей манере. — Это дико, но задание мы выполнили на сто двадцать процентов… — Меня напрягает то, что я отключаюсь… — сказал я. — Слушай, Странный, — она рассмеялась, — может, ты и псих, но полезный… — Я не хочу подводить твоего отца, а твой этот мент обещал проделать со мной страшные вещи, если я тебя не уберегу… — Ой, разберемся мы с тобой, не дети же… — Джей, не тупи! — Я стал слегка злиться. — Вот прилетим мы на базу, а дальше что? Будем отстреливаться? Прикинемся идиотами, которые случайно уснули в секретном контейнере? Что мы делать-то будем?! — Ты справишься, Пастух Глюков, — невозмутимо ответила она. — А я помогу… — Ты совсем ополоумела?! — Я почти кричал в микрофон. — Мы захватим базу вдвоем?!! Мы будем стрелять из пистолетов и убьем всех врагов?! Блин… Вот сразу у меня не лежало к этому заданию — самоубийство чистой воды… Все! Конец фильма… Ты что, не понимаешь? Или ты думаешь, что мы ловко спрячемся в грунте и нас никто не заметит? Ты не могла остановить меня?! — Да что ты истерику закатываешь? — Джей тоже повысила голос. — Нам сейчас вот что? Обгадиться прикажешь? — Да, — раздраженно ответил я. — Это бы нас здорово выручило. Скажи лучше, ты представляешь себе, как выглядит эта будка, в которой мы торчим, как капуэрка в геркулесовых консервах? — Ну, короче, как я поняла, — ответила Джей, — это специальные компрессоры для окисления топлива. По центру крепится сам компрессор с насосом и трубы для подачи топлива и окислителя. По идее раз они от меня слева, от тебя справа… — Да, вижу что-то трубообразное, — сказал я, напряженно всматриваясь в мутно-черную, зеленоватую мглу режима ПНВ[111]. — С боков, — продолжила девушка, — панели контроля и управления. Вот между ними и насосом-то нас и втиснули. Надеюсь, ты не страдаешь клаустрофобией? — Да есть в легкой форме, — ответил я, пытаясь подавить панику. — В пустыне-то привычнее. — Потерпи немножко… — Я потерплю, — заверил я, — только скажи сначала, где здесь выход? — А тебе зачем? — ехидно спросила Джей. — Хочешь сойти с дирижабля? — Да хочу купить пивка в ближайшем ларьке, — в тон ответил я. — И вообще всякий раз, когда меня кладут в железный гроб, мне любопытно знать: где выход? Это у меня с детства… — Рабочий люк спереди и чуть влево, за силовым агрегатом, — отрапортовала Джей, почувствовав мой перевес в риторике. — Лететь нам с тобой минимум часа три — три с половиной, — начал я рассуждать вслух. — Это только от города до горы, а там — марсианский леший только знает, куда мы попремся… От Элайи пока нет ничего? — Пока молчит, — ответил голос моей напарницы в наушниках. — Они там, наверное, в панике перекраивают все планы… Конечно, если мы дадим им пеленг места назначения, это сильно ускорит процесс. Но тем не менее ждать их придется прилично… — Если, конечно, у нас вообще получится их подождать, — мрачно произнес я. — Ну, Странный, больше оптимизма! — посоветовала Джей. — Что-то он у меня весь вышел, кажется, — проворчал я. — Как воздух из шарика… — Я вот что думаю, Дэн, — перебила она меня. — Надо будет на высоте семь километров нам открыть рабочие люки и попробовать оглядеться: может, получится спрыгнуть? — Ага, — ответил я, — и разбиться о камни. Как-то так я себе это все и представлял… — С моей стороны есть катушка со шлангом для пневматики, метров на десять… — Воздух из шарика… — повторил я медленно, — слушай! Можно из пистолета продырявить полотно баллона! Тогда дирижабль начнет терять высоту! — Дэн! Я всегда подозревала, что ты гений! — воскликнула дочка Хмурого. — Ну, что ты, — я скромно замялся, — всего лишь талант… Только пули разрывные нужны — если Азиз все отдал, значит, у меня есть. А вот высотомера на моем КПК нет, чтобы высоту определить, где сваливать пора… — Не парься, — успокоила Джей, — у меня есть: я же по горам-то лазаю… — Ну, это хоть как-то напоминает последовательный ряд продуманных действий, — удовлетворенно заметил я, вновь наслаждаясь ментоловым ароматом. — Главное — не попасть в зону сканеров наблюдения базы, не разбиться, не взорвать дирижабль, еще чтобы на этой высоте связь брала, и неплохо было бы не попасть в бурю, а самое важное — чтобы воздух в дыхательных баллонах не кончился. Да и автоматические винтовки не помешают, конечно, вкупе с теплой палаткой… — Вот я никак в толк не возьму, — прервала мои философские рассуждения моя напарница. — Как ты с такими претензиями к жизни и внешнему комфорту дожил до текущего дня? — Как-как, — передразнил я. — Страдая и мучаясь, естественно, — а ты как думала? — Да, — голос Джей сочился сарказмом, — я и забыла — ты же землюк! Существо нежное… — А еще я начитан, воспитан и являюсь субъектом с глубоко рефлексирующей натурой и тонкой и чувствительной системой мироощущения, — добавил я. В эфире раздался протяжный вздох, и хоть я и не видел в темноте за компрессором, но я был убежден, что Джей закатила глаза. — Интересную все же вещь сказал твой темнокожий друг под конец, — произнесла она через какое-то время. — И что же он сказал? — полюбопытствовал я. — Он сказал, что, скорее всего, прямо сейчас вернется к своей пани Аиде и поступит в точности как собирался ты… — Как? — спросил я. — Будет просто жить и чувствовать от этого счастье…
Плавно раскачивалась далеко внизу панорама каменистого склона. Под фиолетовым, со стальным отливом, небом с тяжелыми пластами облаков торчали камни, покрытые серо-коричневым льдом, между которыми причудливыми лентами волн витиевато переплетались полоски ярко-белого снега, искрящегося в редких всполохах электрических разрядов меж облаков. Ветер крепчал, а я по плечи высунулся в рабочий люк, упершись одной ногой в силовой агрегат компрессора, а другой в контрольный пульт. Теперь я видел голову Джей, точащую из второго такого же люка, по ту сторону агрегата. Мы вертели головами по сторонам, зябко ежась на ветру. Это Олимп, высота семь километров. Воздуха мало, и он чертовски холодный — термометр показывал минус тридцать семь по Цельсию. Выше еще холоднее, пока наконец гора не пронзает атмосферу планеты, касаясь своей вершиной леденящего мрака космоса. Я мысленно поблагодарил Азиза-Артуса за проявленную заботу: комбезы он нам выдал улучшенного армейского образца, для высоких широт. Они были сделаны из специальной многослойной ткани, снабжались легким и крепким бронежилетом, усиленным подогревом и аккумуляторами повышенной емкости. Я таких моделей даже и не встречал. Жаль, что он не выдал нам автоматических винтовок, но, как говорится, спасибо и на этом. Медленно проплывала под нами унылая, холодная, мертвая горная пустыня, где, казалось, ничего живого быть просто не должно. Прямо над нами, метрах в семи — десяти, плыла по воздуху темно-серая туша баллона дирижабля. Огромный дискообразный, с растопыренными по сторонам штангами моторных гондол, на которых крепились по две небольших турбины с вытянутыми металлическими топливными баками, почти примыкающими к корпусу. А над ними, чуть впереди, дрожали от натуги на ветру такие же темно-серые полотна крыльев-парусов, натянутых на каркас из сверхлегкого сплава. Ветер слегка изменился, и полотно одного из крыльев стало закручиваться невидимыми тонкими тросами на рею. В центре брюха аппарата виднелись такелажные фермы с укрепленными на них лебедками и небольшая кабина управления, тускло поблескивающая иллюминаторами. Там, наверное, тепло, комфорт и уют… Сколько мы ни обшаривали мрачный и величественный пейзаж — вокруг ничто не указывало на малейшие следы человеческой жизнедеятельности. Ни дорог, ни тропинок, ни даже развалин поселков или остатков стоянок Охотников. Окажись мы сейчас там, внизу, на земле — это означало бы для нас стопроцентную смерть по истечении запасов воздуха и энергии на подогрев костюма. По карте ближайшее поселение, Терраса Ульмана, была в шестнадцати километрах на юго-востоке и являлась деревней геодезистов. Мы могли бы добраться дотуда, но… Много разных «но»… Прыгать с дирижабля, казалось, еще рано. Потом, не зная дорог, безопасных проходов… Все это выглядело весьма сомнительно.… А в том направлении, в котором мы летели сейчас, не было вообще обозначено никаких поселений или же объектов. Нас немного качнуло, пошла в сторону однообразная каменистая земля, покрытая снежными заносами, слегка закружилась голова. Не то чтобы я боялся высоты, просто все это положение меня нервировало. Даже не включая внешних микрофонов, было слышно, как завывает ветер в канатах и оснастке дирижабля, как ревут трубным гласом турбины и хлопают от порывов ветра паруса. Снег стал усиливаться: наш летательный аппарат захватила волна снежного шквала, отчего качка заметно возросла. Казалось, что сквозь завесу налетевшего снежного облака воют на разные голоса древние заснеженные камни из легенд про Гунн-Шу: просто человек абсолютно не вписывался в этот пейзаж — здесь могли быть только сверхъестественные существа. В тон гулу ветра надрывно взвыли турбины на мотогондолах дирижабля, и отчаянно завибрировали хлопками полоски ткани на крыльях. Воздух потемнел, став каким-то прозрачно-ультрамариновым, размеченный мириадами мельтешащих снежных хлопьев. На дирижабле зажгли мощные прожектора, в ярких лучах которых тысячами вспыхнули радужные яркие льдинки снега. Рядом с турбинами снег выписывал затейливые кренделя турбулентных завихрений. Обшивка шуршала, ветер сипло свистел на разные лады, а качка все возрастала… — Авиалинии Лихоторо-Сити приносят свои извинения за доставленные неудобства во время полета в связи с ухудшением погодных условий! Желаем вам приятной посадки! Пользуйтесь услугами только нашей компании! — раздался в моих наушниках голос Джей, перекрываемый внешним шумом. — Принесите мне горячего кофейку, пожалуйста, — ответил я. — У тебя что, фляжка без подогрева? — съязвила Джей. — Да уж, — вздохнул я, — не знаю даже, что хуже: замерзнуть тут, на земле, насмерть или по-простому разбиться о камни на этой бандуре, взорвавшись вместе с цистернами. Либо лед, либо огонь — почему нет каких-то средних вариантов? Может, я что-то не так в жизни делаю? — Брось ты, Дэн, философствовать, сейчас не до этого, — одернула меня моя строгая напарница. — Ну, тогда давай поговорим о том, как крепко мы впоролись, — предложил я. — Шансов выжить у нас примерно ноль целых двадцать пять тысячных процента. — Значит, все в порядке, — бодро ответила Джей. — Это оптимистический прогноз, — добавил я. — Подогрева с воздухом у нас часов на пять, и мы вольны распоряжаться этим как нам вздумается. — Высота перестала расти, значит, он уже повернул и пошел вдоль горы, — успокоила она меня. — Это я заметил, — согласился я. — Кажется, мы сейчас повернули на север, ближайший населенный пункт либо к югу, километров двадцать, либо к востоку, километров сорок — пятьдесят. Можно, конечно, начать спуск к западу, но там тоже не ближе тридцати кэмэ. А летим мы на север, и скоро нам станет все равно. — Изменить мы уже ничего не сможем, — сказала Джей примирительным тоном. — Так что давай уж доедем до конечной. — И сдадимся в плен военным? — спросил я. — Со словами, что мы перепутали свой экскурсионный дирижабль? Звучит заманчиво… Может, нас даже не расстреляют, а просто посадят на всю жизнь в тамошний карцер. Да, надежда есть… — Странный, ты становишься брюзгой, — сказала Джей недовольно. — А что, с шагающими танками тебе было проще? — И не вспоминай даже, — потребовал я. — Я вообще не люблю, когда всякая такая фигня происходит. На генетическом уровне я отчаянный трус и обыватель: мне бы сейчас сидеть в отеле с чашечкой горячего чая и пончиком… — Пургу ты какую-то несешь, вот и все, — проворчала Джей. — Так пурга вокруг и есть, — попытался я оправдаться. — Но что верно, — продолжила Джей, — в таких местах и двадцать километров можно два сола пилить. Некоторое время мы продолжали озираться по сторонам, пытаясь обшаривать местность в различных режимах видения. И все, что нам открывалось, не вызывало у нас приступов оптимизма. Да и снег залеплял экран забрала шлемов, так что приходилось счищать его перчатками: сильного обогрева на стекло мы подавать не стали из экономии. Минут сорок молчали, раскачиваясь, словно на огромных качелях, наблюдая, как болтаются, подобные маятникам гигантских часов, такелажные тросы, которыми крепилась наша цистерна. Вцепившись до онемения в кромку люка и крепко упираясь подошвами сапог в оборудование, мы наблюдали, как черные линии тросов прорезают снежную мглу, изредка вспыхивая в лучах прожекторов, словно раскаленные прутья. Все, что нам сейчас оставалось, это внимательно наблюдать, ждать и надеяться. Порывы ветра слегка ослабли, и я с тоской вскидывал голову, глядя на жирное брюхо дирижабля, ожидая, когда же мне придется его продырявить. Неожиданно гул турбин изменил ноту на более низкий тон, и скорость нашего полета стала снижаться. Дирижабль медленно и величественно качнулся в кружении снежного марева и стал разворачиваться вместе с нами вокруг своей оси, продолжая медленно плыть вперед. Затем я заметил, что мы начинаем плавно снижаться. — Тысяча бешеных дроидов, Джей! — вырвалось у меня. — Мы что, уже приехали?! — Похоже на то, — в некотором замешательстве произнес голос девушки в наушниках. — Но вокруг нас ни фига нет! — Сердце мое учащенно заколотилось, и я лихорадочно озирался вокруг. — Под нами что-то вроде площадки, довольно ровной, — отозвалась Джей. — Да, но, кажется, на ней и вокруг нее никаких признаков жизни. — Волнение мое возрастало. — Ты нигде не видишь таблички «Посторонним вход воспрещен — секретная военная база, охраняется церберами» или чего-то в этом духе? — Ровно, как на скатерти, — ответила она. — Но площадка, кажется мне, искусственного происхождения. — Да… — протянул я задумчиво. Между тем спуск продолжился, и заснеженная площадка приблизилась к нам уже на высоту нескольких метров. Она была окружена невысокими камнями и ледяными наростами. Ни тропинок, ни просто следов человека на ней не наблюдалось. — Осторожно! — предупредила Джей. — Держись крепче! Почти в тот же момент раздался громкий металлический лязг, и автоматические крюки, которыми цистерны крепились к тросам, резко разжались, цистерны упали в снег дном, обитым толстыми кусками резины. Высота падения была маленькой — около полутора метров, — но весь мир мотнулся у меня перед глазами, и я едва не свалился в люк, громко выругавшись и клацнув зубами, а дирижабль над нами, взревев турбинами, начал набирать высоту. Постепенно его очертания стали таять в снежной дымке метели, пока он не скрылся в туманном морозном небе, некоторое время мерцая мутными пятнами света прожекторов…
Прошло уже почти три часа… Метель сменилась снегопадом, и ветер между камнями уже не выл, а почти шелестел, приглушаемый падающими снежными хлопьями. Мы с Джей начали понемногу паниковать — даже моя бесстрашная и упрямая напарница проявляла признаки волнения. Мы обошли несколько раз все пространство вокруг площадки, обшарили все вокруг цистерн, облазили близлежащие камни и скалистые холмики — ничего! Не открылся потайной грузовой люк, не приехали на вездеходах военные — казалось, что авиационное топливо последнего поколения просто никому не нужно. А может быть, эти цистерны пролежат тут неделю — кто сможет их украсть отсюда? Учитывая то, что вокруг нас на многие километры простирался бескрайний, чуть пологий склон самой высокой в Солнечной системе горы, покрытый снегом и камнями, трещинами в породах, присыпанными сугробами, безжизненный, мертвый, таящий в себе смерть… Мы проживем тут не дольше трех, максимум пяти часов, и все — можно представить себе два замерзших бесформенных тела, лежащих на ледяной земле, укрывшей трупы заботливым и смертельным белым саваном снега. От Элайи вестей мы так и не дождались, да и связь была слабой и фрагментарной — только спутники тут брали. Поэтому единственное верное решение было в постоянно включенном пеленгаторе. Его сигналы посылались непрерывно и доходили хотя бы иногда… Мы рыли руками снег в любой подозрительной расселине, под туманом ряби снегопада, мы ползали по ближайшим трещинам в поисках минимально похожих на труд человека объектов. С каждым движением сгребающей снег руки, с каждым отчаянным вздохом, с каждым обшаренным вокруг пятачком земли, с каждой минутой давящего ожидания, с каждым брошенным в сторону не оправдавших надежд цистерн взглядом приходили в голову липкие мысли, пропитанные страхом и суетой… Мы ошиблись… Ошибка — смерть. Да? Нет! Да… В какой-то момент я споткнулся о каменный уступ, подошва заскользила, и я, раскинув руки, съехал на груди по узкому склону выветрившейся обледенелой породы. На секунду замер, слушая шум в ушах, стук своего сердца и чувствуя мертвенный холод, который пока лишь коснулся моего тела… Вдруг захотелось так и остаться здесь… расслабиться… уснуть… Плюнуть на все… Сейчас почему-то финалом всей моей череды везения мне виделась такая вот нелепая смерть… Не сила характера, не инстинкт выживания — безнадега… Какой глупой выглядела теперь моя вспышка способностей и самонадеянности, когда я убедил Азиза, что мы добровольно ляжем в этот стальной гроб… Вообще после поезда я перестал себя узнавать… Почему-то очередной впрыск мятного стимулятора вызвал у меня мрачную усмешку — как неуместен был сейчас этот маленький комфорт… Я сидел, примостившись на резиновом основании контейнера с емкостью для топлива, а Джей, так и не примирившаяся с поражением, кружила около цистерн… Я впал в некое оцепенение, ступор. Глядя на хаотичный танец снежинок, я словно бы пронизывал их насквозь, угадывая где-то там, в темноте, движение крупных угловатых силуэтов бездушных, холодных воинов каменного бога Гунн-Шу. Кожа под еще теплым комбезом пошла мурашками — было ощущение, что камни хотят мне сказать что-то… Время неумолимо утекало вместе с энергией комбезов и кислородом в баллонах за спинами. — Дэн! — Резкий окрик в наушниках заставил меня вздрогнуть. — Давай пойдем уже! — Куда? — равнодушно спросил я. — В сторону поселка! Не будем же мы подыхать тут просто так! Соберись! Ты же не тряпка! Давай! — Джей, — спокойно ответил я, и мои мысли и даже тон, которым я это сказал, были мне противны. — До поселка мы не дойдем, ты прекрасно это знаешь… — Ну, и что с того?! — закричал голос Джей в наушниках, надрывно звеня мембранами. — Ты хочешь умереть здесь? Просто так? Вот сидя?! Дэн! Вставай! Мать твою! На меня продолжала наваливаться какая-то ватная усталость… — Ну, хорошо, есть идея получше: давай замерзнем в пути, — медленно произнес я. — Пошел ты на хрен, Охотник Странный! — выкрикнула Джей. — Ты сдаешься? ВСЕ?!! — Понимаешь, Джей, — было ощущение, что моими губами шевелит кто-то другой, — люди слишком суетливы: лезут туда, где им не жить… Поэтому они часто умирают… — Дэн, заткнись!!! — Я и говорю, — бубнил я, — даже если мы согреемся в пути — без воздуха мы умрем… — Ну, приедут же рано или поздно за этими цистернами??? — воскликнула Джей. — Вот, ты очень верно расставила шкалу вероятности, — сказал я, возненавидев себя окончательно. — «Рано или поздно»… — Дэн! Хватит! — Надо уметь признать поражение, Джей… — Это не ты говоришь! Дэн! — Ладно, неугомонная ты, — проговорил я спокойно, ощущая себя персонажем одного из своих видений. — Есть план «Б», но никто не поручится, что он лучше… — Ну-ка? Говори! — потребовала она. — Что у тебя на уме? — Можно немного согреться, отключив питание комбезов, правда, ненадолго… — Так… — Привлечь к себе, так сказать, внимание… — Ну? Это то, о чем я думаю? — Окислитель в баллонах цистерн для дыхания непригоден… Значит… открыть штуцер цистерн, запитав компрессор от аккумуляторов комбеза, — говорил я на автомате, словно заученный текст. — Смесь поджечь… и… Даже не знаю, сколько времени будет у нас до взрыва… Если кто-то, кому нужны эти баки, успеет нас заметить… А может, и не успеет и просто припрется сюда, к раскуроченным горящим остаткам… — Я же так и думала! — выкрикнула Джей. — Это же вариант! — Это вариант получить пулю в лоб от сотрудников «Пантеона», — сказал я, будто стараясь выдать что-то умное. — Он мало отличается от тихой смерти в снегах, согласись… — Соглашаюсь… — Джей подскочила ко второму люку контейнера, донесся приглушенный морозный лязг металла, и дочь Хмурого скрылась в контрольной будке… Чувствуя себя полным слизняком и придурком, я спокойно восседал на резиновом буфере контейнера с цистернами, медитируя на кружащие вокруг снежинки. Я думал… правда, о чем конкретно, я не знал — просто думал, и все… Я вспоминал, как нас с Азизом повели на расстрел в «Изумруде», как я впервые поцеловал Ирину, как мы выползли из-под горящих танков у Башни… Как Ирина доставала пулю из моей руки… Йоргена, Сибиллу… Вспоминал дрезину и купе поезда… Где мне было так хорошо и я чувствовал счастье… И всякий раз до меня доходила досадная мысль: «Ты, Дэн, маленький слабый идиот, который вздумал мнить себя самым правильным и непогрешимым, — не смешно ли это, с твоей же точки зрения?» А мог ли я иначе себя повести? Мог ли избежать своих ошибок? Отказаться от любви? Плюнуть на врагов? Мог конечно же… Все я могу. Значит… — Вот здесь намудрили в каскадах, — сказал в моих ушах голос Джей. Я взглянул на хронометр своего КПК — у нас оставалось кислорода ровно на один час одиннадцать минут… Красивая все же штука — этот снег, которым мы скоро станем… Так искрится и играет в лучах света… Лучах? Света? Что это? Рычание, визг и хруст… Желтоватое пятно света резко выделялось в синей мгле ночи… — И-и-и-и-йя-а-а-а-а-а-а! — послышался резкий, леденящий душу окрик. Даже у меня спала меланхолия. Достав револьвер из кобуры, я присел на корточки, соскользнув с буфера. — И-и-и-и-йя-а-а-а-а-а — ху-у-у-у-у-у-у-у-у-у! — вновь повторился резкий звук, перемежаемый хриплым лаем церберов. Пятно света во мгле превратилось в яркий кружок с ореолом снежинок, а на площадке показались изрыгающие пар морды собак-мутантов с обледенелой шерстью. На них были кожаные ремни с постромками, тянущиеся к легкой тележке на алюминиевых полозьях. Со стойки на ней и светил яркий фонарь, скрывающий в темноте седока. Я успел заметить, что на собак надеты специальные намордники с небольшими шлангами: собаки тоже имели аппараты для дыхания! Церберы! Мне почему-то стало обидно… — Кел хар! — последовал громкий окрик. Я скатился под буфер, выставив вперед револьвер, выданный Азизом, но в то же мгновение грянул громкий выстрел, и сугроб рядом со мной взметнулся мелкими многочисленными фонтанчиками снега. Кучность этого дробовика меня испугала — больно уж рядом ложились дробинки. Джей громко выругалась в эфире и, вынырнув из люка, замерла на одном колене со своим «стечкиным» в правой руке. Медленно, поскрипывая снегом, большими войлочными сапогами, бесформенная фигура в огромной меховой шубе, будто сшитой на великана, с торчащей из-под меховой шапки дыхательной маской приближалась к нам. Глухо рычали собаки, а мне примерно в область лобной кости был нацелен черной дыркой стальной раструб самодельного дробовика огромнейшего калибра. — Гош тэ, се рэ? — последовал вопросительный возглас. — Бюшоро тохча?! Кожа человека под стеклом была загорелой, но какого-то неестественного цвета, а дыхательная маска покоилась на широких скулах, обмотанных вязанным вручную шарфом. — Хаар да! Шепера бестах! — быстро произнес он, и его собаки зарычали громче. — Нам нужна помощь! — крикнул я, включив внешние динамики и опустив револьвер. — Это что еще за чучело? — спросила Джей. — Спроси его сама, — негромко произнес я. — Бихта берембе, — сказал человек в шубе с задумчивыми интонациями и стал внимательно осматривать цистерны. Он обошел их вокруг, сунул голову в один из люков компрессорного отсека, посветив туда налобным фонарем. Затем он пошарил в соседнем люке. Когда вернулся к нам, вид у него был немного разочарованный. — Шепера тох дун ху! — сказал человек, указывая рукой на цистерны. Чисто интуитивно я замотал головой и показал на себя ладонью. — Охотник! — громко и четко произнес я через внешние динамики, указывая на себя. — Тохча! — гордо выпятив меховой воротник, сказал пришелец. Я показал себе за спину, туда, где были кислородные баллоны. — Дышать! — сказал я. — Бешме! — отрывисто произнес человек, назвавшийся «тохча». — Да вот, как-то так вышло, — неуверенно произнес я, кивая в сторону контейнеров. — А-а-а-а-а-а! — гортанно произнес пришелец, запрокинув голову. — Гурбаше, ушун?! — Ну, — кивнул я, — наверно, как-то так… — Тохча бесше! — сказал он, оторвав руку от приклада ружья и указывая на свои сани. — Это типа он нас зовет?! — Джей прерывисто дышала. — Я искренне надеюсь, — сказал я во внешние динамики, слегка повернув голову. — Жаль, я по-ихнему ни бельмеса, а ты? — Я тоже не очень, — призналась Джей. — Первый раз горца такого вижу. — Ротхон до, — сказал человек, и из-за краев его маски показались уголки улыбающихся губ. — Бешме, — наобум сказал я, вновь показав за спину. — Тохча гиш кин бешме, — кивнул человек, — шепера! — Пойдем-ка, Джей, — тихо сказал я, — только волыну спрячь. — Ага, — сказала Джей, — а он нас не схавает сырыми? — Вот и поглядим, — ответил я неуверенно. — Нам-то, в общем, без разницы. — И то верно, — с плохо скрываемой радостью сказала Джей, медленно подходя ко мне. — Тох дун, карах, — сказал абориген, показав в небо. — Бешме, шепера! Гурда… Он отвернул ствол ружья и пошел в сторону саней, а мы последовали за ним, аккуратно обходя собак-мутантов, опасаясь быть укушенными…
— Каше! — крикнул, перекрывая ветер, наш водитель вполоборота. Мы сидели на каких-то ящиках, покрытых собачьими шкурами. Собаки тащили алюминиевые сани на удивление легко, а возница довольно ловко управлял поводьями, держа их чуть натянутыми, что доказывало, что это настоящий местный житель, который привык к таким вот условиям и чувствует себя уверенно. Самое удивительное, что он помог нам. Было уже не столь важно, куда он везет нас. На всякий случай мы установили на цистернах радиомаячок среднего радиуса действия, в надежде, что нам удастся хоть как-то проследить их путь. Через какое-то время в снежной мгле возник заснеженный силуэт каменного разлома горной породы, напоминавший формой большой ледяной торос. Не снижая скорости, наша упряжка вильнула по некоему лабиринту выветренных валунов, в конце которого открылась панорама основания самого разлома, теряющаяся в темноте. Вдруг мы увидали в глубине разлома мерцающий свет. Мы двигались по направлению к нему, прямо под нависшую скалу. Здесь снег был в основном только на земле, и то явно натасканный вручную, так как скала монолитным навесом прикрывала эту террасу. Тут я заметил, что огонек светит из темного отверстия в основании разлома — тут начиналась довольно просторная пещера. Снег по дну пещеры был также накидан вручную: при такой температуре он не таял и позволял проехать тут на санях. Снаружи я бы никогда не заметил входа в эту пещеру, так как открытую часть преграждала группа валунов, через лабиринт которых мы только что проехали. Наконец мы добрались до источника света — им был небольшой светодиод, висевший на вбитом в стену крюке. От него по неровной бугристой стене пород тянулся ветхий кабель дальше, в глубь пещеры. Мы проехали несколько поворотов с аналогичными лампами. Кое-где в стенах шли глубокие трещины. Наконец мы попали в небольшую залу, в которой света было больше и трещин тоже. Некоторые из них являлись проходами дальше, а некоторые были просто глубокими нишами. Тут наш спаситель остановил своих псов (их было четверо), отцепил их от упряжки и куда-то увел, исчезнув в одном из проходов, жестом показав нам ждать. Минут через десять он вернулся, собрал с саней свои вещи и спрятал сани в одной из многочисленных трещин. Этот человек уже понял, что мы не умеем говорить на его языке, поэтому старался объясняться с нами жестами. Он указал мне на небольшой кожаный мешок, и я понял, что он хочет, чтоб я помог нести ему вещи. Почти такой же мешок он взвалил на плечи поверх своего рюкзака и махнул нам рукой, приглашая следовать за ним. Никогда бы я не смог повторить того пути с первого раза, который мы проделывали по узким карстовым пещерам и разломам, иногда двигаясь в полной темноте, слезая с уступов, поднимаясь к трещинам проходов по импровизированным лестницам из наваленных камней и кусков пластика. Мы спускались вниз… Все это уже казалось счастьем, хоть и странно выглядело: пещерные люди с собаками в кислородных намордниках — зачем им это, если они не отморозь и не психи? Правда, пока причина нашего спасения не была ясна, и, может быть, как и говорила Джей, нас и правда захотят съесть — как ни дико, но думать нужно было про все варианты. Я настолько измотался, что, казалось, стал простым механизмом, для которого думать было уже излишеством… Примерно минут через сорок мы попали в сеть хорошо освещенных и обработанных человеком пещер. Давление в дыхательных аппаратах упало уже достаточно сильно, и тогда я тронул за плечо нашего проводника, указав за спину, где висели мои баллоны. Он обернулся с какой-то странной улыбкой и демонстративно снял с лица дыхательную маску. Его лицо выражало искреннюю иронию. Я решился… Я снял маску… Было холодно, но по сравнению с тем, что могло быть на поверхности, это уже тепло… И… Главное, я вдохнул сырой морозный воздух, не почувствовав спазма в бронхах. Джей тоже сняла маску, удивленно переводя взгляд с меня на нашего спасителя. — Тохча бешме гоштанбэ, — с неким оттенком гордости произнес он, освещенный желтоватым светом ламп. Потом он подвел нас к каменной стене с завешенным шкурами проходом, откинул мохнатую стену и щелкнул выключателем, просунув руку к стене. Тусклый свет озарил каменную нишу, обставленную достаточно уютно. Прямо напротив стоял собранный из пластиковых ящиков топчан, покрытый шкурами. Небольшой контейнер из-под артиллерийских снарядов играл роль тумбочки, на которой стоял СК-2000[112] марсианского производства. Над ним на проводах висело несколько стандартных розеток. Тут же стоял инфракрасный обогреватель, а рядом с вырезанной в камне чашей, где струилась настоящая вода прямо из стены, виднелись пластиковые пузырьки с разноцветными жидкостями, бутылка с коричневой жидкостью и распечатанная пачка сигарет «Красная Планета». Еще на стенах висели голограммные картинки с изображением земных прибрежных пейзажей. Валялось множество шкур и на полу, прикрывая собою куски армированной резины. Под потолком торчали из стены алюминиевые раструбы, явно снятые с какой-то техники. Они тихонько шипели. Я так соскучился по табаку, что показал нашему проводнику на пачку и спросил: — Можно? Тот закивал в ответ, пока мы вдыхали странный разряженный воздух, потом указал на раструбы и произнес: — Бешмэ! Я кивнул, слегка поклонившись: я понял, что кислород идет из этих трубок. Затем наш проводник указал на нас и на топчан. — Шох, — сказал он. После чего ткнул себя в грудь, потом в сторону проема со шкурами. — Гилан берде, Тохча кэшлык. — И он указал себе под ноги. — Типа вернется? — осторожно спросила Джей. — Типа да, — подтвердил я, кивнув горцу. Он улыбнулся и вышел, а мы почти сразу упали на топчан. Загорелась индикаторная лампочка обогревателя, пахло прелостью, собаками, сырыми затхлыми ароматами старых мерзлых вещей, и запах тела Джей я отметил уже в последний момент, когда мои веки закрылись и мне стало на все плевать…
Я осторожно вел свой «форд-мустанг» по пустынной проселочной дороге. В открытое окно дул сырой, но теплый ветер. В степях начиналась аризонская осень. Дорога была явно заброшена много лет назад, как и редкие домишки, стоявшие по обочине. Окна их зияли черными провалами, подернутыми бельмами паутины с нанесенной пылью, а участки с покосившимися заборами сильно заросли бурьяном и плющом. Нигде не было ни души — даже бродяг, даже бездомных собак не встречалось… В ярко-голубом небе не видно было ни птиц, ни даже облаков — пустота и безмолвие… Несмотря на то что было тепло, по коже у меня периодически пробегали мурашки. Что-то за поворотом блеснуло на солнце… И вот впереди показался обветшалый плакат, с выгоревшими на солнце буквами, который гласил: «Добро пожаловать в Серпент-Таун![113] Федеральный округ Олимп Свободных колоний Марса». С краю ссохшейся фанеры плаката были налеплены две скукоженные от времени наклейки, на которых были изображены знаки радиационной и биологической опасности — черно-оранжевыми пятнами. Я машинально немного сбросил скорость, въезжая в границы города, и уже буквально через минуту заметил движение в дверном проеме обшарпанного здания с покосившейся вывеской «Почта». Автоматически я пригнулся, ожидая выстрела или бог знает чего еще… На крыльцо вышла невысокая девушка с гибкой стройной фигурой и помахала мне рукой… Ирина подошла ко мне и улыбнулась. На ней было льняное белое платье грубой материи. — А ты совсем не изменился, — сказала она. — Все такой же… — Разве? — спросил я, хлопнув дверцей автомобиля. — А мне казалось… — Проседь в волосах тебя украшает, — улыбнулась она. — Добавляет солидности… Говорят, ты стал альпинистом? — Это просто слухи, — сказал я, горько усмехнувшись. — Ты-то как? — Да все в порядке, — улыбнулась она в ответ. — Вот жду от тебя ребенка… — Господи, — я закатил глаза, — а почему ты мне ничего не сказала??? — Не хотела тебя нервировать — у тебя ведь столько дел… — Глупая ты… — пробормотал я, сжимая ее в своих объятиях. — Дела-то делами, а… Где ты так долго была, скажи? — Я поступила в Сорбонну, пришлось подписать контракт… Где-то вдалеке раздался шорох, словно шифер съехал со старой крыши… — Почему ты все от меня скрываешь? — возмутился я. — Ты не спрашивал… Ветер бросил на лобовое стекло «мустанга» пучок высохших колючек… — Да… Конечно, у меня были дела… С шелестом катились по тротуарам треснутого асфальта клочки старой упаковочной бумаги… — Милый, я все понимаю — это ведь Межгалактический совет, большая удача… Прошу… — Она опустила глаза. — Не бросай меня… Помоги мне — мне сейчас очень нужна твоя помощь… Я же тебя люблю…
В чем смысл жизни — неверная постановка вопроса: это означает, что жизнь — лишь первый этап перед неким действительно серьезным актом, конечный застывший пред/послесмертный идеал, где жизнь выступает как инструмент, хотя любой этап имеет задачу… Многие произведения искусства лишь поднимают сам вопрос, совершенно не давая никаких вариантов ответа или заякорясь на видовых (социальных) решениях: рождение и воспитание ребенка, польза обществу или же доктрина (иногда религиозная) всеобщего гуманизма, свершение грандиозного общественного деяния (подвига, революционного открытия или создания творческого артефакта, переворота в социальной среде). А если просто задуматься… Просто, не ломая голову, соблюдать естественные законы… Быть спокойным… Вот что важно… — Садись, пять, — ухмыльнулся Аид, закуривая очередную сигару. — Ты растешь в моих глазах, мой брат был бы тобой доволен… — Но я так ужасно повел себя там, у цистерн… — Нет, все верно, — кивнул он. — У финиша просто надо один раз оглянуться, но только один…
Я продолжил свою борьбу с Пустотой и Серостью в одиночку. Множество витязей славных помогали мне, но все пали до срока в великих битвах за Истину. И тогда стали поговаривать, что продал я душу свою богам темным, ибо лишь один я возвращался с сечи. И стали избегать меня люди добрые, и воины отважные не хотели служить у меня. Я же обелить себя не смог и решил с горя стать обыкновенным человеком: сошел с ума, женился и стал юристом. Я уснул на долгие годы… Лишь недавно удалось пробудиться мне.
— Ай! Ай, ребятки! — воскликнул Отшельник. — Как же вы так? И зачем же вы так? Померзли бы ни за что… Эх! Вот так вот… — Да мы, собственно, за дело мерзли-то, — попытался я оправдаться. — Кто же знал, что у вас тут так все… Лицо Отшельника напоминало патиссон, окруженный косматой пепельной бородой, которая торчала в разные стороны, почти сливаясь с его меховым воротником. Морщины на лбу терялись за косматыми бровями, а губы прятались в усах. Вообще довольно сложно было определить, какого он возраста, но не юноша — точно. Я курил, наслаждаясь каждой затяжкой, а Джей чистила свой пистолет. Отшельник сидел на шкурах на полу… Напоминал он окончательно съехавшего с ума геолога, такого же, как водились на равнине. Он сидел на полу прямо на шкурах, брошенных на резину, и ел копченых тараканов, которых принес с собой в специальном кожаным мешочке. Зрелище было не очень, особенно учитывая застрявшие в его бороде фрагменты насекомых. Это тот самый человек, которого привел наш провожатый, под вечер, когда мы с Джей проснулись. Он говорил на империо, правда, подчас нес такую околесицу, что мама не горюй… От его предложения покушать мы с Джей вежливо отказались, сославшись на акклиматизацию… Вечером, как мы проснулись в зябкой пещере, у нас сразу возник ряд проблем. Изо рта шел пар, от родника веяло могильным холодом, а жидкое мыло в индивидуальном комплекте замерзло. — Гляди-ка! — воскликнула Джей, держа озябшими руками свою открытую флягу над стаканом. — Даже подогрев не помогает! Фига се! Я воспринял это стоически, несмотря на то что во рту почему-то ужасно пересохло. Мы глотнули спирта из запасов, запив его ледяной водой из источника. После чего хоть как-то согрелись. Ждать, пока нагреются чашки, пришлось долго… почти час… оказалось, что перед сном мы включили обогреватель не в том режиме, только комбезы и спасли нас от воспаления легких… — Он же вас сперва за военных принял, — сказал Отшельник, громко чавкая. — Хотел застрелить, конечно… Это да… Они ведь, Тохчи, такое племя — частенько ходят на Пятачок, как заслышат звук… Этот… Ну звук от леталки… Дирижабль, кажется, по-вашему… Вот… Там грузы привозят для «Зэт-308», вот так вот. — Это что такое? — поинтересовался я, с наслаждением затягиваясь в десятый раз своими любимыми сигаретами. — Военные… — произнес Отшельник неуверенно. — Поселение… А… База это, там сидят, короче, военные, вот так… Он был одет в некое подобие комбеза, только сшитого из собачьих шкур. — Я про этих суетливых все знаю — военные они… Они привозят груз снизу из Города, кидают его на площадку. Тохча слышит шум, выходит из Аратуна, — так он называл свой пещерныйпоселок, — садится на сани и едет смотреть, что можно у военных забрать, пока не прилетела их железная птица и все не забрала. Иногда бывает охрана, тогда Тохча стреляет в них или они в него. Но Тохча незлой — много не возьмет, а военные — они жадные… Вот так. Иногда люди, как вы, снизу прилетают — они у Тохча жить остаются. Ходить-то тут некуда, только в Гору, вот так вот. Я потратил целый час, чтобы выяснить — не пролетали ли здесь те самые «Гепарды». Про вертолеты и дирижабли Отшельник рассказал мне много, а вот таких машин, похожих на суборбитальные истребители-перехватчики, он не знал. Вот так… Опять облом… И что теперь? Оказалось, что тут живет в пещерах клан отшельников, которые называют себя «Тохчи». Они имеют свое наречие и, по всей вероятности, являются потомками какой-то исследовательской экспедиции, давно уже расформированной. А Отшельник появился тут относительно недавно, таким же способом, как и мы: нелегально прилетел в грузе военного дирижабля. Поэтому Тохча-разведчик нас принял за его знакомых и не пристрелил, как было принято поступать с военными. Отшельник пока еще не разучился говорить на империо, хотя и изъяснялся на нем немного неуклюже. Он рассказал нам, что здесь, в большой сети карстовых пещер на поверхности Олимпа, обитает около пятисот человек. Глубина залегания, внутренние каналы разломов и нехитрые агрегаты, разлагающие снег на кислород и водород, делают местные условия вполне сносными, наполняя помещения пригодным для дыхания воздухом. — А вот вас я приветствую, вот так, — сказал он, важно выпятив грудь. — Вы не такие, как они все… Что вы ищете здесь, на Великой Горе? Духовного освобождения? Или испытаний для тщедушной человеческой плоти? Ты говорил про железных птиц, но я не вижу нужности, чтобы ты залезал к их гнезду… Или ты просто ищешь смерти, Охотник Странный? — Смерть сама меня ищет, — ответил я с усмешкой. — А про стальных птиц скажу, что одна из них унесла девушку, которую я люблю. Поэтому я хочу узнать, где она, что с ней… Хочу забрать ее отсюда… — Туда, вниз? — спросил вдруг Отшельник, указав пальцем в пол. — Да, — кивнул я. — Ясность, — кивнул косматый человек. — Ты ищешь испытаний, как и твоя женщина с тобой… Ну что же, и этот путь ведет к счастью… Главное — не умри по дороге… И он отчего-то весело и заливисто рассмеялся. Я поймал недоумевающий взгляд Джей. — Скажи мне, добрый человек, — сказал я, слегка улыбнувшись его странноватой реакции. — А далеко эта «Зэт-308», где военные сидят? — В камнях, в Горе они, вон там, — и он махнул рукой, в нашу сторону, чуть левее, — почти сол шагать по пещерам. Однако можно и поверху быстрее ходить туда, но поверху холодно, и там Мараки бывают… Вот так… — Мараки? — переспросил я. — Мараки, — кивнул он. — Светятся, по небу летают, могут человека съесть, вот так… — Понятно, — я догадался, что он имеет в виду глюки. — А скажи еще тогда, много Мараков летает над военными? — Мало летают, — он покачал головой, — они тут не часто… Правда, охотники рассказывают, что видели, как иногда грузы, которые привозят здесь, Мараки забирают грузы для военных, и военные их не трогают… — Как это забирают? — Я удивился, хотя слыхал про подобные случаи там, внизу. — А так, — кивнул Отшельник, — жрут их, и все! Потом ни груза, ни контейнера, только снег растопят и земля обгорит. Грохот такой… — А где Мараков особенно много? — вновь спросил я. — Э-э-э-э, — протянул он, — а тебе для чего знать? Он очень внимательно посмотрел мне в глаза, и его лучистый, добродушный недавно еще взгляд сделался колючим и настороженным. Мне даже показалось, будто его мутно-зеленоватые зрачки на секунду сверкнули. — Понимаешь, — сказал я, тяжело вздохнув, думая, как объяснить этому человеку сразу все, в двух словах. — Здесь, на Горе, есть большой секрет, и моя любимая девушка знала, что он есть, но не знала, где он. А глупые и злые люди подумали, что она знает, и украли мою любимую у меня. Только моя любимая может открыть дверь в это потайное место, и поэтому тоже ее забрали с собой эти люди. Но ни мне, ни ей этого потайного места не нужно. Я хочу забрать свою любимую и уехать с ней далеко-далеко… Его глаза вновь потеплели. — А что там за секрет такой? — простодушно спросил Отшельник. — Если честно, я сам не знаю и знать не хочу, — сказал я. — Это военные что-то там намудрили, а теперь грызутся между собой. Мне нужна моя девушка, и все. — Ну, раз ты мне сказал правду, и я тебе скажу, — закивал Отшельник, а я весь обратился в слух. — Есть такое место, но оно совсем в другую сторону, и ходу туда два сола. Но место это очень плохое, мертвое — кто туда ходил, обратно не вернулся никто. Да… вот так… Не знаю, военные, не военные там… Нет там живых людей… Духи там есть… И Мараков много… Злых Мараков… И тебе туда незачем ходить, потому как твоя девушка уже у духов… Или умерла… Вот так… Он вынул из кармана каменную трубку и кисет с табаком. Я сжал челюсти. — Я все равно туда должен пойти, — сказал я тихо. — Пока я не найду ее, хоть мертвую, хоть живую, я не остановлюсь, понимаешь? — Понимаю, — закивал Отшельник, выпустив облачко едкого дыма. — Понимаю… — Я прошу только об одном, — продолжил я с нажимом. — Чтобы кто-то из охотников Тохча проводил меня сначала к базе «Зэт-308», а потом уже к этому плохому месту. С собой я никого брать не буду, чтобы не подвергать риску жизнь охотников. Мне надо, чтобы кто-то просто показал дорогу, и все… — Плохое место на поверхности, — сказал Отшельник. — Это Мертвая Гора — такой большой-большой камень. На горе очень-очень-очень старый город стоит, пустой, да не совсем — Мараки там живут и духи людей, которые туда ходили… Вот так, Охотник Странный… Вот так…
— Везет же мне на стебанутых людей, — вздохнул я, изучая наросшие на стене пещеры причудливые и блестящие каменные сосульки, вот только, убей бог, никак не мог вспомнить — сталактиты это, сталагмиты или еще какая хрень. — Это тонкий намек? — подозрительно прищурилась Джей, которая тоже закурила, разглядывая что-то на экране своего КПК. — Вообще-то нет, — ответил я, — но спросить тебя так и подмывает. — О чем? — Джей умела мастерски цепляться к словам и устраивать из этого небольшие перепалки. — Как тебе наша милая экскурсия по самой высокой горе Солнечной системы? — А что? — Джей подняла брови. — Мне нравится: такие милые горняки… — Горцы, — поправил я. — Ну, да, — кивнула Джей. — И церберы у них дрессированные… Так вот живешь в своей дыре — света белого не видишь, скучно… Я поежился, представив Джей на рейде по Ржавкам, отстреливающуюся от папуасов, отморозков и глюков с видом смертельно скучающего человека. — И не говори, — кивнул я в ответ. — Одно и то же, никакой романтики. Но вообще я говорил про этого Отшельника — тебе он не показался абсолютно чокнутым? — Не больше, чем другие. — Джей выпустила кольцо дыма, которое, увлекаемое воздушными потоками пещеры, взмыло под потолок и тут же изменило траекторию на девяносто градусов, медленно распадаясь на клубящиеся фрагменты. Мы ждали Отшельника уже почти час, сидя в удивительно красивой пещере, скудно освещаемой тремя лампами, блики от которых переливались на целых гроздьях свисающих с потолка кальциевых сосулек, плетеных колоннах и причудливых выступах. Еще в пещере стояли изрядно контрастирующие с интерьером пластиковые бочки, валялись собачьи шкуры, а на потолке кое-где торчали провисшие провода. Местами по стенам были вырезаны людьми какие-то знаки, символы, иногда слова или предложения, но эта азбука была мне незнакома: она смутно напоминала смесь земных языков, но ни один конкретно. Попадались примитивные изображения, которые, впрочем, подчас были искусно стилизованы, являя собой диковинную смесь карикатур, плакатов и знаков визуальной коммуникации. На одном из таких творений был изображен человек с большим воротником и шапкой — вероятно, охотник Тохча, держащий в руке фонарь, свет которого, нарисованный примитивными линиями, упирался в какое-то животное с большими острыми зубами и злобно вытаращенными глазами. Чуть ниже была нарисована стрелка. По всей вероятности, эта картинка предупреждала об опасности в одном из тоннелей. Отшельник пообещал привести к нам вождей кланов Тохча, чтобы мы посовещались и решили свою дальнейшую судьбу. Он весьма расстроился, узнав, что мы не собираемся оставаться в «уютных пещерах» (как он сам выразился), предаваясь познанию сути живых сил природы. Я пообещал, что мы обязательно подумаем над его предложением, но сперва посетим базу, где возьмем «языка», чтобы выяснить, не прилетали ли «Гепарды», а потом наведаемся на Мертвую Гору. После проявленного нами упорства он стал глядеть на нас с жалостью и грустью — видно, попрощавшись с надеждой встретить потом нас живыми. Тщетно мы иногда вглядывались во мрак уходящей в недра пещеры, в которой исчез Отшельник: только гул ветра и шум в трубах кислородной магистрали нарушали мертвую тишину подземного лабиринта этого странного места. Иногда где-то очень далеко слышался, словно сквозь густую вату, шелест падающих камней, какое-то странное попискивание или совершенно непонятной природы звуки, отчего Джей начинала напряженно вслушиваться в окружающую тишину. Где-то еле слышно журчала вода. Я вдруг понял ответ на вопрос, не дававший мне покоя с того момента, как мы появились здесь. Я никак не мог уяснить, почему военные никак не борются с местными, которые щиплют их грузы, и не перенесут перевалочную площадку, на которую нас с Джей сбросили с дирижабля. А ведь высокогорная база наверняка секретная. Я понял — просто всех все устраивает. Пещеры тянутся под горой на многие километры, и где гарантия, что, перенеси они площадку в другое место, мародерство не продолжится. Сразу на территорию военные просто не хотят возить груз — а вдруг кто-то будет наблюдать за дирижаблем? Да и команда самого дирижабля не проболтается про место нахождения базы: они его просто не знают. А если кто-то, как мы, прилетит вместе с грузом, то это все равно билет в один конец: в лучшем случае попадешь к Тохчам, или замерзнешь, или пристрелят. А если ты даже и узнаешь координаты этой военной базы, которая явно не является легендарным «Зеркалом», то кому ты о них расскажешь? Даже если пошлешь сообщение по Сети и оно вдруг дойдет: какой идиот полезет сюда? Пусть даже самый отчаявшийся клан отморозков? Либо их пристрелят военные, либо Тохчи их заманят в пещеры и по одному передушат голыми руками. По той же причине военные не зачищают подземелья. Это опасно, трудоемко, а главное — абсолютно не нужно никому! Так что, наверное, они даже специально подкладывают немного лишнего в контейнеры, чтобы поддерживать Тохчей, но не более! А если местные начинают наглеть, их на площадке парочку пристрелят — и те затихнут сразу. Гениально, просто и надежно! Вот такой симбиоз! Я бы, к примеру, в этих пещерах наотрез отказался от любой военной операции, не зная их точного плана. А местные их выучили уже, как свои пять пальцев, да и ловушки тут наверняка имеются… Пошел второй час ожидания, а я от нечего делать разглядывал пещеру, пытаясь отковырять маленький сталактит на память, переговариваясь с напарницей вполголоса. Когда прошло еще томительных полчаса, перемежаемых тихим гулом воздушных потоков из соседних коридоров, куда мы даже не сунулись из риска элементарно потеряться, легкое эхо шагов из центрального прохода возвестило нам о приближении людей. Звуки распространялись тут хорошо, поэтому прошло еще минут пять, пока в полумраке пещеры показались пляшущие по стенам пятна света от налобных фонарей и негромкие голоса. И вот своды помещения наполнились живыми звуками, шумом и непонятной речью, впустив в себя пеструю компанию старейшин Аратуна, которую возглавлял размахивающий руками знакомый нам Отшельник, возбужденно что-то вещающий на их наречии. Они прошли мимо нас, словно не заметили. Проследовав в центр пещеры, они уселись на шкуры, лежащие вокруг бочки, над которой горел один из фонарей. После этого вожди начали вести непринужденную беседу. Их было семеро, включая нашего Отшельника. Говорили они неторопливо, весомо, с властными, но спокойными интонациями, словно родители совещались, куда отправить детей учиться после школы. Мы с Джей переглянулись, одновременно растерянно улыбнувшись. Так как нас никто не позвал к импровизированному столу, мы остались возле центрального выхода (или входа), прислонившись к массивным сталагмитам, словно к барным стульям. — Друзья! Гости! Идите сюда, — замахал наконец рукой Отшельник. — Вы будете говорить, и с вами будут говорить. Вы будете спрашивать, и вас будут спрашивать… Все по-честному, вот так… Мы медленно вышли на свет. — Возможно, Великий Шаман Тохча будет гадать по костям, чтобы духи сказали, как с вами поступить, — сказал Отшельник. — Но перед этим немного вопросов… Вы служите Людям Из Низины? — Отшельник явно был старательным переводчиком. — Нет, — ответил я, заметив, что Джей помедлила. — Мы пришли сюда в поисках моей жены, которую похитили. Тохчи переговорили с Отшельником, и он вновь обернулся к нам: — Это просто вопросы, вот так. — Да, я так и понял. — Я постарался улыбнуться. — А что вас интересует, Люди С Низа? — Мою женщину украли люди, которые ищут некое важное место под названием «Город Змей», или же «Зеркало-13», — ответил я. На сей раз все замолкли, и пару молчаливых минут люди обменивались многозначительными взглядами и короткими непонятными фразами. — Вас хотят убить, — спокойно произнес Отшельник. — Вот так вот. — Зачем? — как можно равнодушнее спросил я, хотя некое уныние на меня вновь навалилось. — Мы не принесем вреда Тохчам. — Вы интересуетесь секретами и военными — это плохо для нас, — сказал Отшельник, будто ему была безразлична судьба двух обмороженных людей, с которыми он возился почти сутки. — Если вас не убить, за вами придут другие, и свободе Тохча придет конец. — Ну… — протянул я с глупым видом. — Мы передали наш пеленг друзьям, так что, убьете вы нас или нет, они сюда придут… Потом (я старался быть тактичным), мы не враги Тохчам, мы враги военных — ваш же охотник не стал нас убивать сразу… И даже монахи мастера Ши Яна… — Ты знаешь мастера Ши Яна? — округлил глаза Отшельник, тут же отвернувшись и что-то коротко сказав старейшинам кланов. — Да, — кивнул я. — Он спас мне жизнь перед моим приездом в Лихоторо, а затем предложил помощь братьев в поисках моей жены. — По-моему, Ши Яна знает пол-Марса, — тихо сказала мне Джей. Опять повисла пауза. Отшельник смотрел на нас уже очень внимательно, потом повернулся к старикам и сказал им на их языке… Все повернулись к нему взглядами и по очереди переводили глаза на нас с Джей. — Гашкэре берхам? — вопросительно сказал один из старейшин. — Ши Ян берше, вих гэрда гушу? Отшельник энергично закивал. — Бургада гуру гэрда Странный, кыш Лихо кэзгэ, — сказал он, медленно выговаривая слова. И тут все вновь загомонили, перебивая друг друга, пока наконец высохший старик, которому по виду было лет двести, а на голове болталось некое подобие летного полярного шлема, не нагнулся к Отшельнику и что-то ему не сказал почти в самое его ухо, поросшее густой щетиной, которое маскировалось в косматых порослях его немытой бороды. Отшельник вновь поглядел на нас с таким видом, будто ему сказали: гляди, в пещере два глюка! — Ребята, — тихо сказал я, чувствуя начинающееся раздражение от происходящего. — Я, конечно, все понимаю… — Стой! — Отшельник картинно и пафосно вскинул вверх грязную ладонь. — Что? — переспросил я. — Когнитивная[114] сингулярность![115] — воскликнул он. — Как? — Я сощурясь наклонил голову набок, несколько ошеломленный. В устах Отшельника это словосочетание звучало как чудовищное проклятие. — Я хотел говорить, что все становится ясным, — закивал тот. — А, — успокоенно вздохнул я. — Мне сразу так и показалось. Джей хихикнула, и Отшельник бросил на нее строгий взгляд. — Я так понимаю, — с некоторым вызовом спросила она у него, — будут нас убивать или нет, вопрос еще открытый? — Нет, — помотал головой Отшельник. — Закрытый: вас не убивают и очень сожалеют, что не убили других людей… — Других людей? — Я удивленно вскинул брови. — Да, — кивнул тот, опустив глаза. — До вас тут были люди, Люди С Низа. Они поймали одного охотника Тохча возле пещеры и допрашивали его, вот так! Вопросы были у них, как у тебя: про Мараков, про Город Змей, про Зеркало… Он им сказал про Мертвую Гору, они знали на языке Тохча. Потом он понял, что его хотят потом убить. Сказал, что покажет дорогу, они поверили, а он убежал. Хороший охотник! — Так… — Я начал волноваться. — А сколько их было? — Трое — просто люди, — сказал Отшельник. — А четверо — военные… Но не с базы, другие какие-то… Снаряжены грамотно… Дорого… Да… Вот так… — А женщины были? — взволнованно спросил я. — Женщин он заметил? — Были женщины, — кивнул Отшельник. — Две было, но одна — из военных, по одежде, а вторая — нет. — А как она выглядела? — спросил я, пытаясь унять дрожь в теле, хотя подогрев в комбезе был включен. Отшельник повернулся к деду в летном шлеме и что-то тихо спросил. Старик закивал, а потом стал отвечать. Неожиданно он прервался, обвел пещеру взглядом и поднял руку куда-то к потолку. Я проследил направление руки старика и увидел тускловатую, слегка мерцающую лампочку, из тех, которыми освещалась пещера. Рядом с ней свисала каменная сосулька с желтоватым отливом, с охристо-оранжевыми разводами. Старик успел сказать еще что-то, прежде чем Отшельник начал переводить. — Она красивая, со светлыми волосами, и одета в одежду цвета как та сосулька, вот так. С ней все время был крупный парень со щеками и в очках… — Она, — пробормотал я. — Должна быть она… Тело мое продолжала колотить дрожь, даже зубы слегка стучали. — Вот видишь, Дэн, все в порядке, — утешила меня Джей. — Скорее всего, это твоя Ирина и есть. — Когда это было? — вырвалось у меня. — Сола четыре назад, — перевел Отшельник. Четыре дня назад? А что Крис делал целых две недели? Неужели рыскал по заснеженным склонам в поисках ворот с табличкой «Зеркало-13», посторонним вход воспрещен»? Или военные не хотели говорить? А может, не знали? И если Крис все узнал несколько дней назад, почему он не дождался топлива для «Гепардов», чтобы просто долететь до того места? Простая предосторожность? Но идти здесь пешком по такой погоде или по неизвестным пещерам, при этом собираясь убить представителя местного населения, тоже не назовешь сверхаккуратностью… Скорей всего, Крис по какой-то причине очень спешил, иначе не допустил бы столько мелких рисков… Видать, и у ренегатов и у трансляторов не все так гладко, как кажется на первый взгляд, — да и что тут, на Марсе, гладко бывает? Но самое главное! Вот она — весточка про мою любимую: она жива, я почти нашел ее, у меня получилось! Тычась, как слепой щенок, из угла в угол, почти утратив всякую надежду, потеряв бездну времени, я нашел ее, и она жива и здорова! Это похоже на чудо! На сюжет кино! Неожиданная легкость и щекочущее ощущение счастья пропитали мое тело, и я даже слегка покачнулся, едва не потеряв равновесия! Ирина… наконец-то… Не бойся, моя девочка, — я уже рядом, я тебя вытащу, вытащу из этой трясины… У нас все будет хорошо… Все будет…
Следопытом был тот самый охотник Тохча, который нашел нас с Джей. Его звали Яртак. Он ехал на своей собачьей упряжке, так что аэросани, которыми с нами поделились Тохчи, шли на малой скорости, чуть позади, чтобы не обгонять его. В теплой кабине аэросаней жуткая безжизненная снежная равнина выглядела не такой страшной. И все же сердце сжималось от мысли, что мою любимую потащили через все это пространство пешком. Отшельник управлял санями, сидя за штурвалом. Мотор мерно гудел где-то там, над крышей. Высокогорный ледяной ветер, переплетаясь с гулом пропеллеров, выл между снежными сопками и валунами, нагоняя какую-то тянущую тоску, и я в какой-то момент попросил Отшельника выключить внешние микрофоны, так как связь с Яртаком у нас и так есть, — но тот сказал, что нам нужно слушать Гору и звук нужен. Я не стал спорить и вперился в лобовое стекло, по которому танцевали в механическом вальсе щетки стеклоочистителей, сметая налипающие хлопья серого снега. Насколько хватало глаз, мир вокруг делился на две полосы: голубовато-серую полосу заснеженной горной равнины с неровным силуэтом рельефа по контуру — и серо-синее, с металлическим, слегка лиловым, отливом небо, по которому книзу клубились пятна облаков. В освещенном перед нами прожектором аэросаней пространстве в легком снежном вихре двигались сани Яртака, запряженные рослыми церберами. Двигались они довольно быстро. Джей сидела возле дверцы кабины, протирая себе «глазок» в легкой наледи на дверном окне. С нами поехало еще двое охотников Тохчей, но все они, включая Яртака, в один голос решительно заявили, что доведут нас только к подножию Мертвой Горы, да и то приближаться к нему не станут, покажут издалека. Они объяснили, что у них есть жены и дети, которым они нужны живыми: быть без кормильца в пещерах Аратуна очень тяжело. Там, в паре километров примерно, есть убежище, и после него мы с Джей идем дальше на гору пешком сами. Мы согласились. К тому же благодаря хлопотам Отшельника удалось собрать для нас кой-какое горное снаряжение: две пары лыж, запасы еды, канаты, пояса, легкую двухместную палатку и множество всяких полезных мелочей. Даже два стареньких АК-108 дали нам охотники — не знаю уж, как там с ними договаривался Отшельник. Неожиданно в эфире раздалось гортанное восклицание Яртака, и его упряжка стала заметно терять скорость. Отшельник налег на рычаг тормоза, и сани заметно качнуло. Когда наша процессия остановилась, мы, захлопнув забрала шлемов, вышли из кабины на мороз, подойдя к упряжке, поскрипывая подошвами на снегу. Яртак застыл, склонившись под девяносто градусов, изредка ворочая головой в разные стороны. Он что-то разглядывал на земле, иногда разгребая снег своей большой рукавицей. Затем разогнулся и пошел в сторону небольшой группы заснеженных камней. Через какое-то время он что-то произнес в эфире на своем наречии. Я вопросительно повернул голову к Отшельнику. — Он говорит, — перевел тот, — что два сола назад здесь была стоянка тех людей, которых ты догоняешь. Они шли медленно — лыжи у них неправильные, не такие, как у Тохча. Поэтому возле горы, если ничего не случится, мы нагоним их на один сол разницы. Отличный все же следопыт этот Яртак! Даже после снегопада следы видит! Мы продолжили наш путь. Да, Отшельник не ошибся, когда назвал нашего проводника отличным следопытом: почти сразу по выходе из Аратуна Яртак взял след группы Криса, как хорошо натасканный цербер. Мы двигались поверху гораздо быстрее пешего отряда, поэтому быстро их нагоняли, хотя многие местные охотники отговаривали нас идти по поверхности и заняться поиском следов уже возле Мертвой Горы. Но Яртак проявил отвагу и сказал, что поверху путь хоть и опаснее, но во много раз быстрее, к тому же на обратном пути ему уже не нужно будет исполнять роль следопыта, и он вместе с собаками сядет в аэросани. Приближался день, и нам следовало искать место для сна. Аэросани оборачивались брезентом со специальным покрытием, и для пущей надежности сверху накидывали как можно больше снега, чтобы защитить от безжалостных солнечных лучей. Помещались в кабине с трудом, но так было даже теплее. Перед тем как мы все забрались под брезент в кабину, в мутном небе засверкала яркая радужная зарница, озаряя рельеф облаков электрическим сиянием… — Гляди-ка, — тронул меня за рукав Отшельник. — Вот так вот! В нескольких местах электрического покрывала стали набухать пульсирующие огненные сгустки. Сквозь шум ветра донеслось легкое потрескивание, пронесшееся эхом над равниной, и все охотники замерли, подняв головы вверх. В моем затылке возникло знакомое покалывание, колени задрожали, а в голове стало так пусто, что я почти физически ощущал объем своей черепной коробки. — Вот черт, — почти прошептала Джей, обхватив руками себя за шлем. Между тем огненные сгустки превратились в светящиеся шары, которые, словно пробка из бутылки, резко отстрелили в разные стороны от мерцающей светящейся занавеси и резко остановились, образуя четкий и правильный круг. Затем с легким жужжанием они стали плавно перемещаться в нашу сторону, после чего вновь замерли почти над нашей стоянкой. Я почувствовал острый клин боли, словно врезавшийся мне в лоб, и застонал. Ярко-белые шары висели, словно люстра, освещая равнину ярким мертвенно-белым сиянием. Через несколько секунд, показавшихся мне часом, они начали медленно тускнеть, сперва окрасившись в желтый, затем в оранжевый и наконец в пунцово-красный цвет. В небе раздался громкий хлопок, и шары разлетелись в разные стороны, скрывшись в низких облаках. Боль пропала так же внезапно, как и началась. Некоторое время все находились в каком-то ступоре, затем Яртак произнес какую-то фразу, и голос его немного дрожал. — Теперь духи знают, что ты идешь к ним, на Мертвую Гору, Охотник Странный, — сказал медленно Отшельник каким-то глухим тихим голосом. — Вот так…
Серо-синее, с лиловым отливом, колючее морозное небо нависло над заснеженным горбом Мертвой Горы. Она виднелась между двумя почти симметричными скалами, напоминая этой композицией прицел автоматической винтовки с мушкой в центре. Я до сих пор не привык к белому цвету после терракотовых сопок пустыни, и заснеженные склоны, пусть даже затемненные, слепили мои зрачки, из-за чего я включал на мониторе забрала режим светофильтров. Даже небо здесь было не такое, как внизу, — от этого контраста рябило в глазах, которые скоро начинали слезиться. Небо хоть и напоминало то, что было видно снизу, стало на этой высоте темнее и чернее, а светящиеся облака обнимали своей кисеей сам горизонт и толстым слоем лежали выше градусов на тридцать. Еще чуть выше на фоне темной бездны неба клубилась почти прозрачная дымка верхних слоев атмосферы. Прозрачным и мокрым экраном размывала она пятна звезд, глядящих между клочками перламутровых облаков. Звезд было здесь много больше, и казались они тут крупнее и ярче. Верхушка Мертвой Горы, на которую я смотрел, облокотившись об угол убежища Лабанах, как его назвал Яртак, терялась в клубящейся синеватой мгле. Вот та самая глыба камня, на которой, согласно древней легенде, Гу-Шу дал решающее сражение демонам, одним из результатов которого являлся Город Змей. Я пытался пробить взглядом облачный покров, чтобы разглядеть хотя бы намек на силуэт вершины горы. Но тщетно: гора имела в высоту чуть больше двух с половиной километров — в принципе не так уж и много, — но при этих температурах, перепадах погоды и аномалиях сложность восхождения возрастала в разы… Отчасти и поэтому, а не только из суеверного страха охотники Тохчей отказались лезть на нее с нами. Только Джей ничего не стеснялась — казалось, я никогда не увижу границ упрямства и твердости этой девчонки… Похоже, все эти дикие зигзаги событий ее не тяготили, или же она была начисто лишена воображения… Я просто поражался человеку, которому было на все чихать, хоть и было видно, что ей тяжело, — она и мерзнет и устает… Ветер мел прозрачные облака снега, что прозрачными волнами колыхались у подножия горы от спускающихся вниз потоков воздуха… Мы стояли на площадке перед убежищем. Глухо рычали ручные церберы, запряженные в волокуши на пластиковых полозьях. Ветер ледяными порывами бросал на забрало шлема мелкую снежную крошку. Поломка аэросаней немного нервировала наших провожатых — отказал один из моторов, их загнали в разлом пород, где, собственно, и находилось убежище, и пытались чинить. Несколько часов назад, когда мы проходили Золотые Ворота, подобные этим двум скалам ажурные выветрившиеся и заснеженные глыбины, с неба на нас пикировал медузообразный глюк, и все мы страшно перепугались, несмотря на то что аэросани оборудованы микроволновой пушкой и генератором защитного поля. Электрические заряды трещали так громко и пронзительно, что закладывало уши даже в шлеме с выключенными микрофонами. В результате один из разрядов попал в кожух двигателя, и тот заглох. Пропеллер был обожженным, но целым. Исправность агрегатов означала жизнь: ведь после Золотых Ворот аэросани прошли три километра с огромным трудом, компенсируя тягу левого двигателя лыжными тормозами. Все сказали, что знак это дурной, и в убежище шли споры — нельзя ли уйти пещерами, бросив тут аэросани. Практичность билась со страхом и победила! Бросить такой высокотехнологичный агрегат, как аэросани, Тохчи не могли, поэтому я старался помогать им, как мог. …И вот наступил вечер следующего дня. Тусклые лучи закатного солнца розово-фиолетовыми бликами пробивались сквозь тучи. Тихонько и деловито трещали счетчики радиации. Иногда снежные заряды облаков заслоняли последние отблески заката, и пейзаж становился именно таким, как я и говорил: серо-синее, с лиловым отливом, колючее морозное небо, дымка над вершиной и… страх… Просто атмосфера страха, которая молча чувствовалась между людьми… Будто все отводили друг от друга глаза. Тохчи хотели как можно быстрее уехать, а меня нет-нет да пробирал легкий холодок страха, обдавая волной прохладного адреналина. Я старался не чувствовать общего ментального фона охотников, иначе меня могла охватить настоящая паника: видно, сказывались усталость этого пути и перенесенный нервный срыв — просто я за последнее время постоянно шел туда, откуда выхода не было, туда, где не ясно ничего, в непроглядную черноту небытия. — Дико все это, — невольно вырвалась у меня фраза, сказанная чужим отрешенным тоном. Будь я еще один, не так было бы обидно, что кто-то мне помогает. А за дочь Хмурого я обещал заступаться, да и вообще мне казалось, что она до сих пор не понимает всей опасности нашей экспедиции. Я давно не был уверен в своем везении, которое в последнее время было подмаслено только удачными эмпирическими озарениями… Я думал про все это, стоя и глядя вдаль, в то место, где Мертвая Гора растворяла свою вершину в дымке небесной взвеси, и мне было не по себе. Не верилось, что мы полезем туда пешком, не верилось, что мою любимую затаскивали туда, не верилось в то, что мы элементарно залезем туда… — А по-моему, крайне любопытно, — раздался в наушниках веселый голос Джей, прозвеневший в мрачном и тягостном ожидании как-то особенно неуместно. — Холхочох, гирзы бараденды, — послышался голос в эфире. Это Яртак вышел покормить своих церберов и проследил, куда мы уставились. Я уже научился немножко понимать их язык: Холхочох — так они называли Мертвую Гору. «Гирзы бараденды» означало «очень гневается». Это был недвусмысленный намек, что нам пора перестать быть источником опасности для Тохчей и идти своей дорогой — это читалось по нервным интонациям обычно спокойного следопыта. Один из церберов, будто услышав слова хозяина, поднялся со снега, встряхнул свою шерсть и завыл, вытянув морду на восток, к Горе. Вой его был таким протяжным и леденящим сердце, что я невольно поежился и обернулся на Джей. Забрало ее шлема было таким же матовым, как и у меня, для защиты от света и снега, но, глядя на ее хрупкую фигурку, я невольно поймал мысли об Ирине. Я никак не мог понять: ради чего Джей здесь? Может, как и у всех в последнее время, у нее свой интерес… А может, это и неплохо, а просто правильно, и мне надлежит принять это как данность? А вдруг и Джей тоже… из этих… Из «Пантеона»?.. Я вдруг почувствовал резкий укол совести и досады на самого себя за свой страх, за свою нерешительность. За то, что я продолжаю малодушничать и сомневаться. Я понял вдруг, что Джей для меня сейчас воплощение Ирины, полковника, Аюми, Хмурого, Ши Яна, Йоргена, Сибиллы, «Ящера» — словом, всех-всех близких и сильных людей, которые не бросят, которые рядом, которые всегда вызывали мое восхищение… — Ну, что ж, гора, — произнес я вслух злым и бодрым голосом. — Сейчас мы будем на тебя лезть! Из правого нижнего угла экрана появилась фигура Отшельника — он тащил вязанку лыж для нас. — Вот так вот, ребятки. Готовы? — спросил он. — Да, — медленно сказал я. — Поможешь собраться? — А то что ж?! — воскликнул он. — Все принесу! Я продолжал глядеть на Холхочох, чувствуя переполняющие меня решительность и злобу… Я неожиданно захотел побежать вперед — побежать и бежать, не останавливаясь, до самой вершины… — А вот нам и вещи! — Отшельник приволок наши рюкзаки, и тут я заметил, что лыж он принес три пары. — Это ты попутал, добрый человек. — Мне было неловко за его оплошность. — Нам лыж столько не надо — ног ведь у нас четыре… — Нет! Шесть! — воскликнул Отшельник. — Шесть… Я с любопытством поглядел на свои ноги — их было по-прежнему две. Я даже слегка скосил глаза на ноги Джей. — Ты не хочешь возвращаться в пещеры? — спросил Отшельник. — Я оставляю ваши пещеры вам… — медленно сказал я. — Вот и я: Яртак с товарищами идут домой, а я с вами — с девушкой Джей, с тобой… — Отшельник тут же сел в сугроб и стал напяливать на ноги пару лыж. Я оторопел. — Слушай, — сказал я, — благодарность моя не знает границ, но я против, чтоб ты шел с нами на верную смерть, — ясно?! — Охотник Странный очень строгий, но… Я хочу с вами идти. — Он виновато улыбнулся. — Мне любопытно… Отшельник такой — сначала в одном месте, потом в другое идет, вот так… — Вот поверь, — сказал я, перекрывая гул ветра в шлемофонах. — Я благодарен тебе, добрый человек! За все, что ты сделал для Людей С Низа. Но в то место, в которое не хочет идти твой народ, я не поведу тебя — ты понял? — Да, да, понял… — Меховой ворот Отшельника закачался в такт его словам. — Но мой внутренний голос говорит, что я иду с вами, да… — Знал же я, — прошипел я с досады, — что безумие заразительно, но чтобы до такой степени… — И… к тому же… — продолжал этот сумасшедший дедок, — там есть на склоне где-то метеостанция, как мне говорили. Может, девайсов возьму… — А-а-а-а-а! — выкрикнул я, воздав руки к небу. — Как же мне… — Что? — спросил Отшельник. — Дэн? — встревоженно окликнула меня Джей. — Я, Охотник Странный, — медленно произнес я, — защитник, блин, и покровитель… стариков, женщин, детей, стебанутых… — Странный, хорош уже фигню нести, — раздраженно сказала Джей. — Пошли уже… А то у Криса вашего пироги остынут… — Ну… — Отшельник прокашлялся. — А что? Странный ведь не должен идти один по пути предназначения, правильно?
Наскоро попрощавшись и поблагодарив охотников Тохчей, мы встали на лыжи. Я почти физически чувствовал их облегчение и радость, что они возвращаются домой, к своим семьям. Единственно — меня удивило то обстоятельство, что Отшельника никто из Тохчей не уговаривал вернуться с ними. То ли они заранее договорились, то ли любой, кто собирался идти на Холхочох, безоговорочно считался опасным сумасшедшим, которого уговаривать просто не стоит. Взревев наскоро залатанными двигателями, аэросани взвили тучу снега и развернулись в обратный путь. Отшельник какое-то время махал им вслед рукой в мохнатой рукавице, а затем повернулся к нам и изрек глубокомысленное: — Вот так вот…
На второй сол стало очень холодно… Мне казалось, что я перестал чувствовать происходящее… Ветер с вершины усилился, конденсируясь в снежные потоки… На привалах, под синтефибровым пологом сферической палатки, где температура не поднималась выше, чем пять градусов, мы почти не разговаривали. Сам Отшельник, который полпути беззаботно балагурил, редко выдавал какую-нибудь фразу в течение ночи. Надо было беречь кислород и энергию на подогрев, хоть запасы наши были рассчитаны и на обратный путь. Днем, останавливаясь для сна, мы закидывали палатку снегом и включали антирадиационные генераторы вполсилы. Кислород и обогрев во время сна устанавливали на минимально допустимое значение. Несмотря на то что склон горы был довольно пологим на протяжении почти всего подъема, уставали довольно быстро из-за ветра и снега. Лыжи вязли в глубоком снегу, даже когда мы пытались идти по оставленной нам занесенной лыжне. Чтобы беречь силы от истощения, шли медленным, взвешенным шагом. Даже близость вершины не очень поднимала бодрость духа. Было в районе полуночи. Дул ветер, но метели не было. Мы шли по следам группы Криса, которые были достаточно свежими… Кроме истории с Вэндерсом, у меня не было большой практики лазания по таким горам. Как мне не хватало сейчас Сибиллы и Йоргена… Две занесенные снегом борозды, изредка пропадающие в наносах, — это были следы прошедших здесь перед нами людей: тут негде было спрятаться… Мы догоняли их… то есть Иру… И вдруг… Да… Именно вдруг… Меж невысоких сугробов в снегах мелькнул небольшой, еле заметный бугорок, занесенный снегом… Сбоку этого ровного полусферического сугроба бросалось в глаза, по контрасту с пейзажем, ярко-зеленое пятно… Похоже на синтефибровую ткань палатки! — Глянь-ка! — выкрикнул Отшельник взволнованно. — Это небось они! Мы все замерли как вкопанные на горном ветру, всматриваясь до боли в глазах в яркое пятно среди серо-голубого снега. Только ветер уныло сипел на равнине, и отчетливо слышалось учащенное дыхание. — Я пойду погляжу, — тихо сказал Отшельник. — Мы с тобой, — ответила Джей. — Погодите меня, Люди С Низа, — махнул тот рукой. — Вдруг там следы, а мы затопчем… Да и троих быстрее заметят… С этими словами он двинулся вперед. — Если нас уже не заметили, — процедила Джей негромко. Я напряженно следил за невысокой сгорбленной фигурой с огромным меховым воротником, приближающейся к палатке. Автомат словно бы сам скользнул в мою руку, и я передернул как следует смазанный затвор. В толстых перчатках это было непривычно и неудобно. Руки слегка тряслись от напряжения. Фигура Отшельника сгорбилась сильнее, и я подумал: неужели Отшельник полезет в палатку? Он замер наподобие цербера, готового к прыжку, продвигаясь сантиметр за сантиметром, прислушиваясь и присматриваясь. Наконец силуэт его фигуры скрылся за снежным холмиком, и воцарилась тишина… В любую секунду я ожидал всего — от выстрела до криков… — Тут пусто, нет никого, — наконец послышался голос в шлемофонах, — вещи валяются… следы есть… дырка тут… Мы с Джей не сговариваясь оттолкнулись палками, прокладывая путь по снежной целине. Зрелище было странным и внушающим тревогу… Это действительно была палатка, на шесть мест. Со стороны вершины в ней зияла аккуратная круглая дыра величиной с голову, с обожженными краями. С обращенной к нам стороны хлопали рваные края материи — словно ткань вспороли изнутри ножом. Тамбуры палатки были застегнуты, а перед разрезанной тканью на снегу валялись в беспорядке лыжи, палки и раскрытые рюкзаки, присыпанные снегом. Как только мы подошли, счетчики радиации заметно ожили, словно наступало утро, хотя было давно за полночь… Создавалось впечатление, что люди в спешке пытались покинуть палатку, но потом бросали свое снаряжение и бежали по снегу как можно дальше от этого места. Сердце мое сдавила тревога. Что тут могло случиться? Мы обнаружили ямки следов, расходящихся в трех разных направления. Расстояние шагов было большое, и ямки были вытянутыми, что говорило о том, что люди именно бежали. Бежали в панике, не раздумывая и очень быстро… Словно спасались от настигающей их смерти… — Что за чертовщина? — спросил я сам себя, оглядываясь вокруг. Никто мне не ответил. Внутри самой палатки мы нашли разбросанные вещи, несколько автоматических винтовок, разряженный пистолет Beretta с валяющейся рядом обоймой, чей-то шлем, лежащий рядом с армейским ножом, на котором запеклась кровь. Без оружия, без снаряжения… Но без шлема?! Это же самоубийство… На снегу перед прожженной дырой была абсолютно ровная площадка снега, покрытая припорошенной твердой коркой льда. Она имела диаметр примерно метров восемь — десять. Все молчали, а мое сердце бешено колотилось, и было тяжело дышать через фильтр. Отшельник отошел от палатки по чьим-то следам метров на двадцать и позвал нас. Мы подъехали к нему, и я невольно вздрогнул, увидев присыпанное снегом человеческое тело! Окоченевший труп был одет в черный полярный комбез, с нашивками Военно-космических сил ООН. Это был тот самый человек, оставивший свой шлем в палатке. Его бледно-серое, покрытое инеем лицо было искажено гримасой дикого ужаса, синеватый вывалившийся язык торчал из занесенного снегом рта, словно он захлебнулся молоком. Точно так же было почти не видно его глаз. Руки его, без перчаток, были сцеплены на собственной шее. Это был не Крис… Ужас стал подбираться к моей груди… Мы, превозмогая страх (даже Джей притихла), стали изучать остальные цепочки следов. В одном направлении, параллельно вершине, побежали сразу двое, причем следы одного из них часто прерывались небольшими пропаханными бороздами — человек спотыкался, падал и вновь бежал вперед… У меня темнело в глазах… Я жадно обшаривал глазами рельеф, ожидая и безумно боясь найти труп, чувствуя, что меня покрывает холодный пот… Что заставило людей выскочить из палатки и кинуться врассыпную, без вещей, без оружия, слепо, в ледяную пустыню… Это было что-то страшнее мертвых снегов… В какой-то момент следы разошлись в стороны под углом градусов тридцать… Неподалеку лежало тело в военном комбезе… Я первый подскочил к мертвецу, нагнулся над ним и расстегнул замок забрала, рванув его вверх… Я вскрикнул, не удержавшись… Это была Лайла Блери… агент «Пантеона»… бывший турист группы «кси-516»… Ее кожа теперь была белой, словно снег вокруг, только под правым глазом чернел большой безобразный кровоподтек, глаза широко раскрыты, и выражение лица навсегда запечатлело смертельный страх и отчаяние… Это было кошмарным — встретить тут, в этом гибломместе, труп знакомого тебе человека! Это было как гром среди ясного неба! Я искренне надеялся, что ни одного знакомого мне мертвеца не будет на этой горе, но я ошибся… Словно помешанный, я бросился к другой цепочке следов, обогнав Джей… Лайла… зачем она перешла на сторону Криса? Почему она не поступила, как собиралась? Просто бросить эту затею? Сердце мое гулко стучало в груди, подстегиваемое стимулятором, но, ей-богу, он был сейчас излишним… Не то чтобы мне было сильно жаль эту женщину… Просто тот ужас, что застыл на лицах покойных, только усиливал мой собственный страх… То, от чего бежали эти, как я догадывался, отнюдь не пугливые люди, это было нечто, связанное с бездной животного черного липкого страха… Безликое и многоликое… Нечто непознаваемое по сути своей, которое могло нести только смерть… Чудовищную и беспощадную смерть… смерть мучительную… Ни один труп в пустыне не вселял в меня столько боязни, как эти трупы… Невольно лезли в голову легенды и суеверия, которые я слышал раньше… Господи, что же это? Я боюсь… Я действительно боюсь… Это… Что это?… — Боже… — прошептала Джей, выглянув из-за моего плеча. Я глубоко вздохнул, оглядевшись по сторонам… — Третий военный, — сказал Отшельник, с жалобными интонациями в голосе. — У него глаза прожжены, ай-ай: глаз нет совсем, горели… огнем… Духи убили их… Вот так… Мы подъехали к последнему трупу: забрало, которое поднял Отшельник, было изнутри забрызгано кровью, и на бледном, поросшем светлой щетиной лице со сведенными предсмертными судорогами мышцами вместо глаз действительно зияли две черные окровавленные дыры. Я отвернулся — меня мутило от страха и отвращения… — Духи, духи, это духи убили их, — поскуливал Отшельник. — И зачем мы пошли сюда? Зачем не послушали стариков… теперь и нам конец… вот так…
Мы нашли всего три трупа… Учитывая, что в группе было семеро, четверым удалось уйти, и одна из этих четверых — Ирина! Страх постепенно отступал, и мы постарались как можно скорее покинуть жуткое место. Единственное, что мы сделали, — это взяли себе кое-что из запасов, которые мертвым были уже ни к чему: немного патронов, несколько светотермических гранат. Сухпайков решили не брать — счетчики радиации трещали довольно убедительно, хоть облучение опасным и не было. Мы собрали все трупы в палатку и засыпали ее снегом, сделав нечто наподобие кургана, а сверху воткнули крест-накрест чьи-то лыжи. После продолжительных поисков за пределами ровного десятиметрового круга мы нашли слабый след уцелевших членов отряда и двинулись по нему. Я на секунду обернулся: пологий заснеженный холм теперь смотрелся еще более тоскливо — с одиноко стоящим полусферическим сугробом и темным крестом над ним… До вершины было несколько часов ходу, но почти всю дорогу мы сосредоточенно молчали, молчали и шли, изредка озираясь по сторонам, ожидая чего угодно… но все было тихо… К исходу ночи, когда я в очередной раз кинул взгляд к горизонту, ожидая увидеть вершину, я заметил, что предутреннее небо заслоняет какая-то клубящаяся белая пелена. Я сперва подумал, что это фронт снежного бурана, который идет на нас с горы. Я указал на это своим спутникам, и мы остановились на некоторое время, решая, не поставить ли нам палатку. Но бурлящая белая занавесь не поменяла своего местоположения ни на метр. Это нас озадачило, но, так как ничего конструктивного нам в голову не пришло, мы решили продолжить путь и изучить это явление вблизи… Чем короче мы приближались к колышущимся и бурлящим снежным потокам, тем сильнее крепчал ветер и идти становилось труднее. В какой-то момент я почувствовал, как мощный шквал, ударивший меня в грудь, буквально остановил мой шаг. Я пригнул голову, но смог пройти еще несколько шагов… — Может, тут вулкан? — сделала предположение Джей. — Ну типа выходит горячий воздух, как в гейзерах всяких… — Не те здесь места, — возразил я, снимая лыжи, которые теперь только мешали продвижению, — но то, что тут локальный скачок атмосферного давления, — это факт. Что-то там дальше существенно повышает температуру воздуха, поэтому вершина всегда в облаках и ее не видно… — Это, значит, прям непонятно даже, — вставил свое веское замечание Отшельник. — Во-во, — согласился я, тяжело дыша от усталости. — Может, это твоя метеостанция, а, Отшельник? — Не-э-э, — протянул он, — метеостанцию, мы, наверное, пропустили… там, ниже… — Ну, и чего ты с нами наверх лезешь? — несколько грубовато спросил я. — Шел бы обратно, к Тохчам… — Обратно одному страшно, — объяснил он. — Не пойду я обратно к мертвецам… зачем гонишь? Мне показалось, что он обиделся. — Ладно-ладно, — согласился я. — Вместе так вместе… — Вот любишь ты, Странный, за людей решать сам. — Джей тоже тяжело дышала, но на язвительные интонации силы у нее остались. — Это я просто переживаю, — попытался я урезонить, закашлявшись и сплюнув в подгубник. — Мы же не знаем, что там. — А вот мы сейчас и посмотрим, — ответила Джей. — Надо как цербер встать, — сказал вдруг Отшельник, цепляя лыжи с палками за спину, к рюкзаку, и неуклюже становясь на четвереньки. — Дело говоришь, папаша. — Я кивнул, хоть в этой снежной пелене наши фигуры были довольно плохо различимы. — Так мы нашу парусность понизим. — Чего понизим? — переспросила Джей. — В общем, не суть, — сказал я. — Поползли, ребята… И мы, кряхтя, с болтающимися рюкзаками, лыжами и автоматами, поползли сквозь свист ветра и танец снежных хлопьев. Джей пришла в голову светлая мысль: пока видимость не упала до нулевой, связать нас тросом, чтобы не потеряться в этой густеющей метели. Эта процедура заняла у нас минут пятнадцать, и мы поползли дальше. Я полз с краю, Отшельника, как самого неопытного, поставили посреди, а Джей прикрывала левый фланг, хотя понятие «прикрывала» сейчас звучало чисто условно. Отшельник постоянно тянул меня куда-то влево, и я, как мог, сопротивлялся. Буквально через полчаса я окончательно потерял из виду его коренастую, увешанную снаряжением фигуру. Вокруг густая голубовато-серая мгла, и я стал терять чувство ориентации, продолжая упрямо ползти вперед, ощущая, как ветер болтает мой рюкзак из стороны в сторону. Несмотря на попытку использования противотуманного и ультразвукового сканера (все же армейский шлем не чета кустарным), я не видел дальше вытянутой руки — на разных длинах волн были легкие помехи, и я с трудом слышал и Джей и Отшельника в наушниках. Зато вой ветра я слышал и чувствовал каждый его порыв. Было впечатление, что перед моим забралом стоит стеклянный аквариум с водой, в который опрокинули стакан сливок, и теперь они клубятся и бурлят в воде, словно облака на ветру, перемешиваясь в хаотичном порядке. От этого мельтешения голова слегка кружилась, и вновь подступал страх — страх от движения вслепую, непонятно куда. Счетчики радиации опять ожили, деловито потрескивая на разные лады… Так прошло около часа. Я старался бороться с паникой по поводу того, что мы в этой мучнистой мгле сбились с направления и ползем вокруг самой вершины. Электронный компас был бессилен, так как работал не по магнитному полю Марса, которое было довольно нестабильным и разрозненным, а по привязке к карте, на которой Холхочох отмечен не был, и направление он указывал примерное… Я старался не думать, что будет с нами в этой аномальной буре, если мы просто элементарно заблудимся… Внезапно мои локти, которыми я отталкивался от снежной равнины, разъехались в разные стороны, и я сильно стукнулся забралом шлема о промерзшую землю, покрытую скользким льдом. Раздался громкий пластиковый стук, и я на секунду обмер, опасаясь, что экран треснет. В наушниках послышались возгласы Отшельника и проклятия Джей, из чего я заключил, что с ними произошло нечто подобное. — Какой идиот решил тут сделать каток?! — досадливо произнесла дочка Хмурого сквозь треск датчиков и вой ветра. — Каток? — недоуменно переспросил Отшельник. — Это которым катают? — По которому катаются, — рыкнула Джей. — Все целы? — спросил я. — Кажись, да, вот так, — ответил за всех Отшельник. — Тут лед, блин, и снег, кстати, мокрый, — проворчала Джей. — Это добрый знак! — ободряюще крикнул я. — Мы приближаемся к теплой макушке! Привет, Гора Трупов! — Вот умеешь ты ляпнуть не к месту, — со смехом в голосе произнесла запыхавшаяся Джей. — Я как чувствовала: с тобой свяжешься — огребешь развлекательную программу по полной… — Между прочим, — сказал я мрачно, вспомнив мертвое лицо Лайлы, — я вас обоих отговаривал… Я вам не аниматор и не массовик-затейник… — Не-не, — горячо возразила Джей, — все ништяк. Я же говорю: засиделась я в Ржавках под папкиным крылышком!.. — Любишь со своей жизнью играть? — скептически осадил я ее. — Люблю, когда со смыслом все… — туманно ответила Джей. — Я вот, однако, — сказал Отшельник, в паузах между словами жадно заглатывая воздух, — думал, что у Тохча тяжело, а теперь я не думаю, вот так. — Ну, — сказал я, стиснув зубы. — Вжарим гангстер-рэп в этой заднице! Не знаю, что на меня нашло в этот момент, но я включил внутренний плеер, найдя там самую злую и забойную композицию группы «Ласковый Бур» с DJ Мегадозом. Зазвучал жесткий бит, взвыл синтезатор, а Отшельник хмыкнул. Жаль, тут нет Азиза с его неизменным косяком, как на «Изумруде»… Да… И покурить-то тут было бы проблематично… — Эх-х-х! — бодро взревела Джей. — Вот такой музон я люблю! Вплыла в морозную мглу песня, которая вертелась в моем мозгу с того момента, как мы влипли в районе Башни… Песня, которую напевал позывной «Ящер». Хриплый голос запел под гитарный рокот:
Лопасти ломают лиловые лучи…
Саламандра — это та, что танцует в огне…
Мертвые звезды глядели на нас…
Взведи свой курок и держи наготове…
Саламандра — это та, что купается в огне!
— Шубись! Лапотник![117] — закричал пронзительный мальчишеский голос… В воздухе запахло гарью, и начал усиливаться гул, сопровождаемый резко нарастающим жутчайшим воем, от которого все внутри леденело… Я распахнул веки и увидел над собой дымное небо с серыми клочками облаков. Я лежал в неглубокой траншее, усыпанной комьями глины и мотками колючей проволоки. Среди осыпавшихся с бруствера местами лопнувших серых холщовых мешков с песком виднелись ноги в запыленных кирзовых сапогах, и что-то противно воняло, устилая черной копотью дыма общую картину. Боковым взглядом я заметил быстро удаляющиеся спины людей в полинялой выгоревшей одежде цвета хаки: они убежали за поворот ответвления траншеи. Я попытался вскочить на ноги, но тело словно обесчувствело: я оцепенел без движения, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Скосив глаза на собственное туловище, лежащее между пустыми деревянными ящиками, я удовлетворенно отметил, что все с виду цело и на месте… В небе продолжал нарастать новыми нестерпимыми нотами отчаянный вой, который больно резал уши, и появились три силуэта с распластанными черными крыльями и торчащими снизу стойками шасси с выпуклыми обтекателями. Этот сон мне упорно не нравился своими ощущениями и пугающим натурализмом… На меня летели пропеллерные самолеты из двадцатого столетия! И кажется, они были военными… Да… Сквозь вой послышались хлопки выстрелов, которые соответствовали вспышкам под крыльями пикирующих машин, затем оглушительно прогремел взрыв, перекрыв на секунду все прочие звуки, и за краем траншеи стало видно, как взвился к небу столб пламени и дыма. Машины пронеслись метрах в двухстах правее, и вой стал стихать, а в моих ушах стоял ватный зудящий свист, оглушивший меня на какое-то время… Я заметил на крыльях ревущих самолетов большие черные кресты… Помню, через какое-то время я все же собрался с силами, встал на четвереньки и куда-то пополз по траншее — мне было все равно куда… Самолеты больше не возвращались, хотя сквозь звон в ушах я слышал одиночные выстрелы и короткие очереди… Я пытался вспомнить, что же произошло… Хотя бы просто для того, чтобы отключиться, выпасть из этого сна, не поддаться приступу паники и помешательства… Я вспомнил, как мы заскочили в пирамиду, как погибла Джей, как я подхватил в немой ярости и отчаянии ее труп и мы с Отшельником стали спускаться вниз… Да, непонятно, какой сон хуже — тот или этот… Но потом… Потом мы нашли комнату… Жуткую комнату, где стоял большой каменный саркофаг с отодвинутой крышкой, а под потолком вращался какой-то странный разноцветный глюк… И больше не было ничего… Да — совсем ничего. Этого глюка я даже не смог почувствовать, а в помещении не было ни дверей, ни проходов, ни лестниц — вообще ничего… Я положил тело Джей в саркофаг и начал лихорадочно носиться по этому каменному мешку, пытаясь нажимать на выступы в камнях, под мерное гудение вращающегося глюка… Все это действительно напоминало мне старый дурной сон… С одной лишь поправкой — в голове была четкая мысль о том, что я на Марсе, высоко в горах, ищу свою любимую девушку, но… Наверное, я начал сходить с ума, потому что перестал чувствовать разницу между своими видениями и тем, что происходит на самом деле… И кажется, со мной это давно… Еще те монахи в горах… Кажется, они лечили меня от чего-то подобного, но вот вопрос: получилось ли у них это в полной мере? Может, только отчасти? И Пастух Глюков сам стал глюком или фантомом? Вот я сейчас ползу по траншее, под ногами глина, хотя я был на горе, вокруг явно присутствует нормальное атмосферное давление и воздух — даже самолеты летают, но… как говаривал Льюис Кэрролл, стоп: опять началась путаница! Откуда на горе воздух? На такой высоте?! А самолеты времен Второй мировой войны? Лучше не думать об этом сейчас: что-то мне подсказывало, что это бесполезно… Да… Вот… Я бегал по каменной комнате, но ничего не происходило, не открывалось и не нажималось… Потом я вернулся к саркофагу… Да, я действительно в упор не понимаю: какой же из снов страшнее и нелогичнее? Когда я вернулся к саркофагу, тела Джей в нем уже не было… Не было, да: я все осмотрел, я ощупал каждый монолитный кусок гранита… Я проклинал все на свете… потом попытался успокоиться… Отшельник ничего не видел — он сидел у стены, обхватив голову руками… На кой хрен он увязался с нами? Этот сумасшедший? Я сказал, что сейчас попробую сам лечь в саркофаг… Отшельник пробовал меня отговаривать, но я не слушал его… Тусклый свет, опостылевшие аккуратно сложенные глыбы геометрически правильной формы… Боль… отчаяние… решимость… Я лезу в саркофаг… Ложусь на дно и смотрю в потолок, где наверчивает круги странный глюк, с которым я не могу найти контакта… Я захотел спать… Я почувствовал смертельную усталость… Захотелось опять… Как тогда… отключиться… И я отключился… ВСЕ! После этого — чернота и сразу самолеты! Что за… — Эй, братишка! — услышал я окрик. — Ты чего ползешь, как таракан? Я остановился как вкопанный и медленно поднял голову: рядом со мной, чуть впереди, примостилось в окопе четверо человек со старинными винтовками. Они были одеты в одинаковую перепачканную униформу такого же линялого цвета хаки, подпоясаны коричневыми кожаными ремнями. Только у одного из них была меховая шапка с длинными свисающими ушами и красной звездой спереди. Он нагнулся ко мне и спросил вновь: — Ты вообще откуда такой взялся? — В смысле? — выдавил я из себя, медленно поднимаясь, опершись руками о стенку траншеи. — В смысле, — добродушно передразнил он. — С той стороны или с этой? Он сперва кивнул влево, а затем вправо. По тому, как он произнес это, я понял, что есть некая принципиальная разница, откуда я взялся. Так как сказать мне было абсолютно нечего, я помотал головой, прислонившись к стенке. — Я, честно говоря, даже и не помню, — осторожно ответил я, пытаясь почувствовать — что это за люди и как они здесь оказались. Не возникало ощущения, что это какая-то аномалия, но и эмпатия моя молчала. — Не помнишь? — прищурившись, переспросил боец. — Нет, — сказал я. — Контуженый? — снова спросил он. — Похоже, — уклончиво ответил я. — Раз контуженый, значит, после авианалета. — Он рассуждал вслух. — А раз после бомбежки — значит, ты с этой стороны, значит, из наших будешь… Остальные согласно закивали. Я очень обрадовался, что я из «наших», — это придало мне сил. Я огляделся: за краем траншеи виднелась небольшая площадь, мощенная булыжником, в центре которой стояла бронзовая статуя всадника в рыцарских доспехах, с простертой вперед рукой. Всадник был без головы, и хвост у лошади тоже отсутствовал. Кое-где дымились свежие воронки от взрывов да чадил покореженный танк с квадратной башней и нарисованными на ней крестами. Кое-где виднелись чахлые деревца и лежащие трупы людей. Рядом с конной статуей я разглядел круглый фонтан, возле которого валялась перевернутая телега. Слева от фонтана простирался к закопченному небу стрелами своих башенок ажурный старинный готический собор, облицованный черным мрамором, местами сколотым взрывами. В дымной кисее, с другого конца площади, возвышались прилепленные друг к другу старинные дома этажей по пять-шесть в высоту. И пара газетных киосков с пустыми выгоревшими окошками. Рядом с цепью траншей стоял странный предупреждающий знак[118]:
Греческая буква «пси» — к чему это? — Я вообще не так давно тут, — начал я, аккуратно подбирая слова. — И почти сразу под бомбежку… — Так ты с Таманской дивизии, что ль? — всплеснул руками боец. — Из резерва? — Я из разведки, — сказал я, пытаясь не отклоняться далеко от истины. — СМЕРШ?[119] — прищурившись вновь, спросил боец. — Да, — кивнул я уверенно, — вас не предупреждали? — Говорили, что ваши тут появятся. — Боец достал кисет и стал скручивать папиросу. — Что, секретная операция? — Только болтать об этом не стоит, — произнес я, медленно приходя в себя. — Да какой там, к ядреной фене, болтать, — сплюнул он на дно траншеи. — Если Селиванов с третьим танковым корпусом не подойдет, медным тазом ваша операция накроется: тут такое творится… — Вот и доложите, что тут происходит. — Я вошел в роль. — Да что тут, братишка, происходит… — Тот тяжело вздохнул. — Я тебе расскажу… У всех бойцов по четыре, по пять перерождений — такой вот коленкор… Да… Фрицы лезут… Лезли, точнее, недели две как. Потом притихли — тараканы со всех щелей поперли… Фрицам, само собой, не до нас стало сразу — их-то тоже прижало, тараканы-то всех норовят… Вот… А из-за этих тараканов по ночам из канализации мертвяки полезли — они же дохлых тараканов-то жрут, да и на живых людей иногда кидаются, а ты говоришь… Секретная операция… Баторин две батареи потерял, в четверг это было — тараканье на него полезло, как на повидло, прости господи… Там три человека уцелело — где остальные возродились, неизвестно… А тут сегодня сам видел — фрицы «лапотников» присылали: видать, у них тараканье схлынуло. Сам понимаешь — теперь жарко нам будет. Сам посуди: фрицы, трупаки и тараканы… И это не считая этих… ну… мороков… сам понимаешь… Так что вся ваша секретная операция запросто накроется медным тазом, понимаешь? Без селивановских «тридцать четвертых» нам полный аллес капут… Вот ты говоришь, докладывай, я тебе и докладываю, как есть… Как звать-то тебя хоть? — Денисом, — ответил я почти на автомате. — Денисов? — переспросил тот. — А звание какое? — Майор, — ответил я рассеянно. В голове у меня царил глубокий хаос — я с ужасом и неким трепетом слушал этого человека, гадая: из какого кошмарного видения его занесло ко мне в голову… Да… Я слышал про марсианских тараканов, даже видел пару раз, но вот таких солдат, будто сошедших с исторических иллюстраций… Или вот такого танка с самолетами… То ли это большой сумасшедший дом, то ли… Опять мои сны… видения… И я сам в них теперь живу… С другой стороны… Мертвая Гора… легенды… Духи… Глюки-мороки… Каменный склеп и провал в памяти… От пирамиды до готического собора… — Товарищ майор, — прервал меня новый знакомый, приложив к меховой шапке правую ладонь. — Сержант Неризенко, четвертая рота сто девяносто первого стрелкового полка… Балтийцы мы… — Спасибо, товарищи, за оперативную информацию, — сказал я как можно более уверенно. — Главный у вас кто? — Главный? — Неризенко сощурился. — Доктор у нас есть, правда, не из нашей роты… — Можете меня к нему отвести? — спросил я, глядя на небо и пытаясь отыскать источник довольно яркого и рассеянного освещения. — Отчего ж не отвести, — пожал плечами сержант. — Мы теперь в одной лодке, сам понимаешь… За мной, бойцы… Он кивнул товарищам и, старательно втоптав в глину окурок носком сапога, развернулся ко мне спиной…
— Я вас прекрасно понимаю, молодой человек, ох, простите, товарищ майор. — Седоватый пожилой мужчина поправил очки и раздосадованно пошевелил пегой бородой. — Но чем вам помочь, я, ей-богу, не знаю… Здесь все задают похожие вопросы… Этот странный человек действительно напоминал «доброго доктора» из детских сказок: одет он был в белый медицинский халат, на шее висел стетоскоп, над которым торчали бородка клинышком и аккуратно постриженные усы. На мясистом загоревшем носу сидели очки в толстой роговой оправе, а сверху блестела в тусклом свете керосиновой лампы лысина… Никак он не вписывался в образ командира балтийского полка… Словно прочитав мои мысли, он заговорил: — Я не понимаю, почему эти военные выбрали меня у них главным, но, как ни странно, мы с ними сработались… Да… — Он пожевал губами. — Почему тут воскресают убитые, я и сам не понимаю — какая-то мистика… Картографию данной местности представляю себе весьма слабо, да и немцы, я думаю, тоже: нам доводилось брать пленных… Э-э-э, как это называется? «Языка»! Да, вспомнил… Так вот они рассказывают примерно то же самое, что и мы сами видим. Возникают иногда подкрепления, иногда — наоборот, исчезают целые дивизии. Не до изучения местности, скажу я вам… Да… Город тянется далеко, километров на сорок: там у немцев штаб где-то… Говорят, что дальше джунгли, но немцы рассказывали, что за ними опять какие-то дома и улицы, хотя там никого не видели, кроме мертвецов и тараканов… Летчики рассказывают, что выше полутора-двух километров самолеты не поднимаются: сопротивление воздуха резко возрастает, нагревается корпус, скорость падает до критических отметок… Да… Флора с фауной тоже необычная: мертвецов даже не знаю к чему причислить… Враги они, конечно, не самые опасные, но когда их много… Неприятно, знаете ли… Некоторые солдаты их «кадаврами» называют… Тараканы очень быстро двигаются, шипы у них острые, да и челюсти… Вот такие. — Он развел ладони в воздухе. — Есть и другие насекомые, поменьше… Крысы очень большие… Грифы бывают, люди какие-то странные — в перьях, с голубой кожей, вараны, своры собак, огроменные такие, Золотые Шары… всего и не перечислить… Две недели назад наши разведчики видели странно одетых людей, которые сражались на мечах. По описаниям я понял, что это были настоящие средневековые рыцари и японские самураи… Я даже не поверил сперва… Да… Я здесь уже четыре месяца, если хронометр не врет, — темного времени суток не бывает тут… Все это, конечно, напоминает гигантский кошмарный сон, я сам это понимаю, но люди привыкают быстро. Среднее время до исчезновений — от месяца до полутора лет, — не знаю, с чем это связано. Я пытаюсь вести исследования, но сами понимаете, до этого редко руки доходят… Он вздохнул, а я продолжал сидеть на колченогом табурете и молчать, стиснув виски руками. Выяснилось, что тут пригодный для дыхания воздух, поэтому шлем я в помещениях снимал и кислорода не использовал, да и осталось-то его часа на два максимум. Рюкзак и большую часть снаряжения я где-то потерял, зато автомат, НЗ и КПК были при мне. Выяснилось, что и оружие и продукты здесь можно найти… Мой разум бурлил и пенился — я отказывался принимать реальность этого места, я пытался хоть немного сосредоточиться и понять — что мне делать дальше в этом кровавом сумасшедшем доме? И возможно ли тут искать Ирину с Крисом… — Вы помните, как вы сюда попали? — спросил я медленно, словно для поддержания разговора. — Нет, — он опять вздохнул, — не помню. Есть какие-то обрывочные воспоминания, но ничего конкретного… Просто раньше я явно был не здесь — это факт… В голове всплывает одно и то же название — город Ленинград… Я задумчиво покачал головой: — И у всех здесь так? — Насколько я успел заметить, почти, — ответил Доктор. — Вспоминают, но… Ничего существенного… — Вас все это не пугает? — Голос мой прозвучал глухо. — Пугает, конечно, — ответил тот. — Возможно, мы здесь по какой-то совершенно нелепой случайности… Вот вы откуда сами будете, помните? — Я с Марса, — ответил я. Он как-то дико посмотрел на меня, и глаза под линзами очков выглядели особенно растерянными и встревоженными. — Да… — протянул он. — Значит, люди все же полетели на Марс… Как там? — Хреново, — ответил я бесцветным голосом. — Марсиане оказались враждебны? — Нет никаких марсиан — люди оказались враждебны друг другу… Тот кивнул. Я оглядел скудную обстановку блиндажа, где на столе, сколоченном из досок ящиков от снарядов, стоял древний компьютер, громоздкий телефакс и черный эбонитовый телефон. — Одно с уверенностью могу сказать, — продолжил Доктор после небольшой паузы, будто что-то обдумывая, — место это по какой-то причине нашпиговано аномалиями. Я замерял радиацию — она в норме, разве что возрастает, когда появляются Золотые Шары, их еще мороками называют. По всей вероятности, это место выхода какого-то очень мощного потока энергии. Мощного до такой степени, что он как-то воздействует на пространственно-временной континуум, создавая некое Вероятностное Поле на квантовом уровне материи… Возможно, все мы здесь — всего лишь фантомы… Хотя… Я вот вчера руку порезал… Больно было… Он вновь замолчал. — Вы физик? — спросил я. — Возможно, что да, — задумчиво кивнул Доктор. Тут я заметил, что в проеме входа в блиндаж уже минуты две стоит боец с короткоствольным автоматом и, раскрыв рот, с немым обожанием глядит на Доктора, как на пророка или вождя. — Док, разрешите обратиться, — робко произнес он. — Разрешаю, Сережа, — устало махнул тот рукой. — С правого фланга в районе водонапорной башни отбили атаку японских милитаристов! Потери незначительные, захвачены бронемашина и два грузовика. — Молодцы, ребята, — как-то тепло и по-отечески похвалил Доктор. — Всем отдыхать, поставьте новых дежурных… — А можно еще вопрос? — Я вдруг понял, что просто так сидеть и сходить с ума я не должен. — Вы не видели тут группу диверсантов из двух человек? — Каких таких диверсантов?! — Сергей возмущенно вскинул брови. — Мимо наших позиций ни одна муха не пролетит. — А вы можете их описать? — прищурился Доктор. — Один такой тучный, — начал я, — нос как картофелина, волосы светлые, в черном летном комбезе, а с ним девушка в оранжевом комбинезоне, волосы каштановые, глаза серые… — Да какие же это диверсанты, — всплеснул руками Сергей. — Это же ваши, из СМЕРШа, они сказали, что в рейд идут к фашистам… — Почему не доложили? — нахмурился Доктор. — Они не велели… — растерялся боец. — Сказали, что военная тайна… — Вот ты ее сейчас и выдал, — крякнул Доктор. — Эх ты… Шляпа… — Дык товарищ майор-то тоже из СМЕРШа… — Сергей совсем растерялся… — Ладно, — махнул рукой Доктор. — Мужчина действительно опасен, — сказал я авторитетно. — А девушку нужно спасти, ее захватил вражеский агент, я давно их преследую… — Понятно, — кивнул Доктор, поправив очки. — Сергей, ты заметил, куда они пошли? — Да, на юго-запад, в сторону позиций фашистских, — ответил смущенный боец. — Кто там у нас есть? — спросил Доктор. — Семенов там, Тридцать девятую улицу держит, за каждый дом бьются… Я не верил своим ушам — холодный пот выступил на моем лбу: Ирина была здесь! В этом кошмаре! И Крис тоже! Бред! Хотя, с другой стороны… Сколько бреда случалось у меня за последнее время… Я попробую… У меня получится… Я рискну принять законы этого шизоидного пространства… — Вот что, Сережа, — кивнул Доктор, — собери добровольцев, пусть проводят майора до позиций Семенова, заодно провианта с патронами им подкиньте… Вот… Грузовик возьмите, трофейный… — Есть! — вытянулся по струнке солдат… — Извините, молодой человек, но это все, что я могу для вас сделать. — Он виновато развел руками. Я, стараясь скрыть волнение, крепко пожал ему руку. — Вы сделали для меня ОЧЕНЬ много, спасибо вам, Доктор, — кивнул я. — Надеюсь, что все у вас там получится, и нам от этого полегчает, — грустно улыбнулся он. — Я почему-то верю вам, именно вам, да поможет вам Бог… Хоть какой-нибудь…
В черном проеме канализационного люка мелькнуло бледно-серое пятно, и послышался глухой шорох. Янис Залтис, опершись о вкопанную в траншейный бруствер обожженную лысую покрышку, вскинул винтовку и приник к раструбу оптического прицела. Секунда… раздался выстрел… пуля звонко отрикошетила от толстого чугуна, выдав пунктир искры. — Разнюххиваетт, сапака, — сквозь зубы процедил латыш. — Собаки еще будут, — мрачно пошутил Сергей, облокотившийся о край траншеи, оглядывая небольшую вытянутую площадь, укатанную потрескавшимся асфальтом, окруженную колодцем разрушенных домов с черными, выгоревшими провалами окон, окаймленными выбитым из-под штукатурки красным кирпичом. Сзади, метрах в пятидесяти, виднелся скособоченный силуэт нашего трофейного японского грузовика с проломленным кузовом. Словно обветрившиеся кости, выпирали желтоватые волокна треснутой древесины крашенных в хаки досок кузова. Грузовик напоролся передним колесом на противопехотную мину и стоял, уткнувшись прокопченным тупорылым радиатором в разбитое стекло витрины лавки, над которой висела надпись, сделанная на фанере: «Grand vin et meilleurs saucissons»[120]. Сбоку был нарисован улыбающийся поросенок, держащий передними ногами бутылку вина. К счастью, никто не пострадал, только у водителя Якушкина на левой скуле была ссадина. Наше отделение, которое Доктор послал сопроводить меня, заняло позиции в пробитых прямо сквозь асфальт укрепленных траншеях. Меня удивило то, что эти траншеи проделаны в дорожном покрытии и в сечении были почти идеальным полуовалом с ровными дугообразными стенками, словно песок, глину и камни долго прессовали специальной формой. Местами на стенах траншеи виднелась оплавленная стекловидная корка песка и обожженные камни. Таких аккуратных и трудоемких укреплений я не видел ни разу в жизни… С флангов нас прикрывали руины жилых домов, хотя прикрывали — сказано весьма условно: пару раз оттуда, шевеля огромными, как антенны, усами, выползали двухметровые тараканы, жадно двигающие челюстями. Туша одного из них, с панцирем желтовато-коричневого тигрового окраса, валялась сейчас с продырявленными автоматной очередью хитиновыми надкрылками возле полуоткрытого канализационного люка. Оттуда как раз и пытались вылезти кадавры, почуявшие запах падали. Янис снимал уже четвертого, но все знали, что это ненадолго: рано или поздно кадавры, при всей своей тупости, сообразят найти другой выход… Площадь заканчивалась небольшой аллеей с поломанными каштанами, которая плавно перетекала в Тридцать девятую улицу, где в двух кварталах от нас стоял батальон лейтенанта Семенова. — Вот куда они лезут? — спросил Сергей, глядя в черноту люка перед нашими позициями. — У нас такие ше вотиллись ф пруту — тупые пиявки, — тихо ответил Янис. — Лишь бы пошрать. Нечисть… Я сжимал в руках автомат и озирался по сторонам. Нервы мои неприятно щекотало тревогой, страхом неизвестности. Вся эта обстановка, в которую я попал после гибели Джей, после саркофага, угнетала меня и приводила в ступор. Я просто старался смириться с окружающим меня бредом, иначе при любой попытке увязать весь этот ужас в единую систему, как-то объяснить мозг начинал трещать по швам и мне становилось дурно. Порой я ловил себя на том, что пытаюсь сделать себе физически больно, почувствовать панический страх — подсознательно я надеялся, что это позволит мне проснуться… где-нибудь в Персеполисе, с Ириной… Увидеть рядом Сибиллу и Йоргена… Сперва я несколько раз порывался исследовать развалины: было любопытно, какому времени и месту принадлежат эти постройки — уж в том, что они не марсианские, я не сомневался, — и все-таки непохоже было, что я попал с вершины Холхочох на другую планету или в другое время. Но сержант Бердяев строго-настрого запретил мне это делать. — Там, знаешь ли, совсем не безопасно, а я Доктору лично пообещал, что отвечаю за тебя, майор, — сказал Сергей, доверительно взяв меня за локоть. — Если Доктор тебе поверил, значит, все не просто так! Он мужик — что маяк: всех видит насквозь! Кто хочешь скажет… А здесь в Городе дело не только в нечисти или фрицах, там бывают эти… Как их Доктор называет, черт… Аномалии, вспомнил… Не только мороки, а вообще… Воздух, к примеру, дрожит, а потом человек в нем растворяется, как сахарин в кипятке… Или вот вихри такие… — Он покрутил над землей ладонями. — Иногда ничего не происходит, а иногда заденет тебя такая воронка — огнем так полыхнешь, что бензином тебя полили. И сгорает такой человек за полминуты, как бенгальский огонек, в пепел, даже кости… Страх один… Такие уже не возрождаются — пропадом пропадают… А лейтенант рассказывал, что видел, как «тигр» немецкий из-за дома выезжал, вляпался гусеницами в «ртутную лужу» — так вся его броня, корпус, башня как лист бумажный скомкались, а потом разорвало его в пыль… Эти лужи еще ползать умеют, можно вступить ненароком — и поминай как звали: кто в аномалию попал, тот не воскресает потом… По мне-то — да и черт с ним, устал я тут, второй год уже… Но я Доктору обещал… Да и тебе надо дело свое делать, верно, майор? Ну что мне было ему возразить? Склеп в пирамиде… Твердое небо… Аномалии, древние танки, нацисты, рыцари и самураи… Наверное, и не стоит вникать в это все сразу… В какой-то момент мне вспомнилась фраза из легенды, рассказанной Глазом Варана, отцом клана Одиноких Камней: «Тело мертвого змея окаменело с годами. И после гибели нашего бога, воскресившего Сынов Неба, ставших Одинокими Камнями, боги и демоны сошлись для разговора. Они решили, что никто из них не уступит, но и не захватит Гору. А для того чтобы договор соблюдался, внутри кольца мертвого змея решено было сделать крепость, в которой служили бы самые лучшие воины. Они должны были молиться и богам и демонам, да и следить: не нарушит ли кто из них договор?..» Похоже, единственное, что мне остается, — это верить в мифы, потому что они дают хоть какое-то объяснение, намек… Эти солдаты… этот город… Этот кровавый кошмар… Краем глаза слева, чуть дальше нашего грузовика, я уловил яркую вспышку света и треск электрического разряда, переросшего в оглушительный хлопок. — Всем покинуть траншею! — крикнул Сергей. — Три метра от края!.. Ролик! — Тьяфол! — сплюнул Янис, закидывая винтовку за плечи. Я машинально подчинился приказу — схватившись за край траншеи и выпрыгнув на асфальт, откатился в сторону, больно стукнувшись поясницей о раскиданные по площади битые кирпичи. Вскинув голову в сторону вспышки и грохота, я увидел крупный светящийся сиреневым светом диск, по центру которого расходилась пульсирующая ярко-белая спираль. Диск стоял на ребре, будто воткнутый в траншею, потрескивал и медленно вращался… затем его вращение ускорилось, раздался высокий свист, и он сорвался с места, разбрасывая в разные стороны снопы искр, покатился по траншее, словно по колее, как по рельсу. Он просвистел мимо меня метрах в пяти, обдав волной жара и острым привкусом озона и осыпав градом мелкой горячей щебенки и пыли. Затем, повинуясь повороту траншеи, завернул за угол дома прямо перед каштановой аллеей. Едва я успел перевести дух, как почувствовал, что кто-то схватил меня крепко за голенище сапога. Я резко обернулся и увидел высунувшуюся из канализационного люка бледно-серую мясистую руку в фиолетовых шрамах. — Блин! Отпусти! — вырвалось у меня от неожиданности, и, слабо соображая, что я делаю, я схватил автомат и начал прикладом молотить по серому запястью. Раздался утробный рык, гулко звучащий из колодца, но рука с силой рванула мою ногу к себе. — Ребята!!! Помогите! — раздался отчаянный вопль. Я на секунду отвлекся: одного из наших солдат затягивали в пролом стены такие же серые руки, а он отчаянно барахтался, пытаясь сопротивляться. Но рук было слишком много. Я продолжал ожесточенно молотить по серой руке. Якушкин, который был, как и я, по левую сторону от траншеи, вскинул свой ППШ[121] и полоснул очередью по краю пролома, но солдата затягивали все дальше и дальше. Грянул одиночный выстрел, и на лбу несчастного расцвел красный цветок входного пулевого ранения. Солдат обмяк, и его тело почти моментально исчезло в черноте дыры в стене. — Не путет мучаться Алекс, — медленно сказал Залтис, передергивая затвор своей снайперской винтовки. — Таст пох, восротится пыстро… Наконец я сообразил ударить по вцепившейся в меня руке штык-ножом. Раздался громкий рев, брызнула черная кровь, и я вырвал свою ногу из цепких объятий кадавра. Я отполз в сторону траншеи, но и в нее не осмелился спрыгнуть — она была все еще горячей. Тело мое трясло. Теперь я понял, откуда взялись эти аккуратные укрепления, — и никакие это не укрепления вовсе… — Зачем ты так с Лехой, Ян? — укоризненно спросил Сергей, поднимаясь на ноги. — Штоп не мучился, — спокойно ответил латыш. — Мы пы не успели его спасти. Катафры нашли фыхот наверх, надо упираться отсюта! Сергей тяжело вздохнул, поднимаясь на ноги и закинув на плечо свой трофейный МП-40[122], после чего обвел всех внимательным взглядом. — Отделение, в колонну по двое и за мной, — коротко приказал он. Мы медленно двинулись в сторону каштановой аллеи, держа оружие на изготовку. В моих глазах до сих пор стояла серая скрюченная рука, окровавленная черной кровью, и выпученные глаза несчастного солдата, затаскиваемого в развалины. Ребята, помогите!!! Тело продолжало трясти, и я не постеснялся снять с пояса флягу со спиртом и, обжигая горло, сделать несколько глотков…
Миновав аллею с поломанными настоящими каштанами, покосившимися фонарными столбами и растерзанной воронками от взрывов землей, мы вышли на широкую улицу, идущую на юг. В самом начале увидели несколько почти неразрушенных домов, на одном из которых красовалась пестрая вывеска с надписью «Cafe», а по обочинам стояло несколько ржавых легковых бензиновых автомобилей. В некоторых отсутствовали стекла. Автомобили были явно старинными, не позднее века двадцатого, примерно его середины. На стене углового трехэтажного дома, выстроенного в стиле фахверк[123], висела табличка «2. Rue 39». Я догадался, что это начало той самой Тридцадь девятой улицы, где и находятся позиции Семенова. Я ненавижу такие моменты в жизни и всегда стараюсь тщательно их избегать — то ли из суеверий, то ли просто от страхов и неуверенности: я ждал беды… Именно не чувствовал, а ждал… Есть в этом какой-то страх критической ошибки, неверия в себя… И, как обычно… В этот миг до нас донеслось ритмичное позвякивание колокольчика и глухой звук копыт по мостовой…
Никогда не унывай,
Песню громко напевай,
Что в аду и что в раю,
Пусть услышат песнь твою.
А тем более жена.
Не должна быть одна,
Даже если тебя съели,
Два пути к свободе есть:
Если понял — будешь здесь,
А не понял — будь уверен:
Вспенишься ты все равно,
Джон Ячменное Зерно!
Овальные траншеи расходились дугами, огибая трехэтажное здание с неоновой вывеской «Детский мир». Здание стояло возле какой-то красной кирпичной башни, в теле которой сияли обожженные дыры. Я был совершенно сбит с толку, и объясню почему: среди укрепленных позиций (уже рукотворных), брустверов из мешков с песком, перевернутых автомобилей, кусков кирпичной кладки, приспособленных для укрытия, нескольких противопехотных пушек и пулеметных гнезд древнего образца, противотанковых «ежей» с натянутой между ними колючей проволокой стоял П-образный стол, уставленный едой и напитками на белоснежной скатерти, за которым сидели бродяги и кое-кто в военной форме различных оттенков и покроя. Медведь плясал под трель балалайки, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу и порыкивая. Сквозь кожаный намордник ему просовывали куски мяса и овощей со стола, на что он благодарно хлопал тяжелыми передними лапами с длинными кинжалообразными когтями. Стол окружали по периметру четыре крупных старинных гусеничных танка с красными звездами на башнях, а вокруг, за укрепленным периметром, валялись вперемешку трупы тараканов, кадавров и церберов. Среди трупов и покореженной техники я с удивлением заметил пробитый корпус военного вертолета со смятым винтом и надписью на борту «314 U.S. ARMY». Семенов, коренастый мужчина лет сорока с мясистым небритым лицом и темными кругами под глазами, внимательно выслушивал доклад Сергея о нашем пути. — Значит, минируют они подступы?.. — сжав потрескавшиеся обветренные губы, спросил Семенов. — Так точно, товарищ лейтенант, — ответил Сергей. — Ну, ладно… — кивнул тот. — Хрен с ними… — С нами тут майор из СМЕРШа, — Сергей кивнул в мою сторону, — диверсантов ловит… Тут проходили… Ну… наш недосмотр… Доктор в курсе… — Ага. — Семенов облизал губы, бросив на меня невыразительный взгляд. — Что там с танковым корпусом Селиванова? — Вчера на связь выходили… — Сергей замялся. — Плохо слышно было… В аномальной зоне они… Доктор сказал — в «лимбусе»… Ну… Сутки… Двое… — Так я и думал. — Семенов скручивал себе самодельную сигарету. — Понимаешь, Сережа… Хреново все как-то… Затишье большое. Не к добру это… Ой, не к добру… Ладно… Ты вот что: возьми броневик, сгоняй к вашему грузовику за припасами — Гарольд, видишь, обедать сел, значит, время пока у нас есть… — Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! — К нам бежал солдатик в полинявшей форме, которая в местном рассеянном свете выглядела почти желтой. — Чего тебе, Потоцкий? — раздраженно спросил Семенов. — Разрешите обратиться! — Прыщавое молодое лицо сконфузилось, словно от лимонной дольки. — Уже разрешил, — буркнул Семенов. — Там это… — растерянно произнес боец. — Это? — Семенов вскинул брови. — Прям настоящее «это»? И что оно делает? — Короче, там, — лицо Потоцкого залил румянец, и выступили веснушки, — конные… Такие… Ну как в старину были… Лыцари, кажись… — Блин горелый. — Семенов сплюнул на тротуар. — Этого только нам не хватает! Чего им надо? — Говорят, — запальчиво произнес солдат, — говорят, что с нашим главным разговаривать будут… Такую фигню у меня спрашивали… — Какую? — Семенов прищурился. — Ну, — солдат замялся, — типа, что собираемся ли мы с демонами сражаться, и спрашивали, кто мой господин. Я по уставу ответил, что господ у нас нет, а власть пренадлежит рабочим и крестьянам, вот… Семенов тяжело вздохнул. — Ладно, пусть двоих пропустят через блокпост, остальным ждать! — Йесть! — Солдат рывком вскинул руку на уровень пилотки с красной звездой. — Товарищ майор, — обратился Семенов ко мне. — А вы тут, собственно, по какому делу? Я так понял, что Доктор вас пропустил, значит, все в порядке, но я должен знать, извиняюсь, что мне нужно делать с вами, — у нас на позициях субординация избирательная, это понятно? Он говорил вежливо, но в то же время властно и спокойно: сразу было понятно, кто тут главный, и главный не по уставу, а по уму и способностям. Я, как мог, подробно изложил ту историю, которую рассказывал Доктору, о поимке диверсантов и секретной операции. — Значит, вы в глубокий тыл врага собираетесь? — вместо ответа спросил Семенов. — Ну, да, — ответил я. — Пока диверсантов не обезврежу, буду идти по их следам… — Не похоже, что вы из СМЕРШа, — подозрительно наклонил голову Семенов. — А что, мне нужно на лбу плакат повесить? — мрачно ответил я. — Армейская разведка, заброшен недавно… — Это понятно, — кивнул лейтенант, — это видно, товарищ майор… Вы один в рейд собрались? Учтите: людей у меня лишних нет, в помощь вам дать никого не могу… — Да мне и не надо никого, — ответил я. — Давно за ними иду и поймаю, обязательно поймаю… Там девушка, ее спасти надо… — Один, значит, — кивнул Семенов. — Ну-ну… Послышался цокот копыт по асфальту. — Могу ли я видеть сэра Семьенова? — раздался слегка картавый голос. Я обернулся и увидел двух всадников. Один из них восседал на гнедом жеребце с красно-белой попоной. Стальные пластины прикрывали лошадиную морду, из ноздрей которой шел пар. Человек на лошади был одет в сверкающие металлические с позолотой доспехи, шлем со свиным рылом и остроконечными ушами, изображающий лесного вепря. Причем рыло, будучи забралом, сейчас было поднято наверх, являя взорам раскрасневшееся лицо со светлыми бровями и торчащей вперед щеткой рыжих усов под приплюснутым носом. — Командир четвертой мотострелковой роты гвардии лейтенант Борис Семенов, — зычно ответил хозяин Тридцать девятой улицы, приложив руку к козырьку. Подскочивший оруженосец в белом плаще с красным гербом, изображающим льва, держащего в передних лапах ключ, помог с помощью специальной рогатины слезть всаднику с лошади. Тот, позвякивая и поскрипывая латными наколенниками и налокотниками, приблизился к нам. Я смотрел на него как на оживший голографический персонаж из исторического фильма, и от ощущения полной реальности присутствия этого человека, его запаха, скрипа по телу пробежали мурашки, хотя я уже давно старался не обращать внимания на всю эту местную чертовщину. — Сэр Рональд Бардбургский, именем его святейшества совершающий паломничество во имя истребления слуг лукавого и приспешников мрака! — Эко его, — крякнул Сергей, ухмыльнувшись, и рыцарь неодобрительно на него покосился. — Очень приятно,товарищ Рональд! — Семенов энергично потряс руку рыцаря в тяжелой бронированной перчатке, на что тот удивленно вскинул брови. — Вы к нам по какому вопросу? — Собираетесь ли вы, сэр, вместе с вашими воинами и этими удивительными осадными машинами выступить на нашей стороне против слуг самого Сатанаила, Азраила, Асторота, Азорота, Баалзебула, Бегемота[124]… — Естественно, товарищ рыцарь, — хмыкнул Семенов. — А мы, по-вашему, чем тут занимаемся? Одни демоны вокруг… — Сергей, вам не напоминает это все сумасшедший дом? — с искренним любопытством негромко спросил я стоящего чуть сзади Сергея, который лузгал со скуки семечки. Он как-то дико покосился на меня. — Вообще, — ответил он так же негромко, — я уже привык к этим клоунам. Тут и похлеще фрукты встречаются… Вот давеча видели в разведке отряд из пяти человек, все в татуировках, в висюльках каких-то, с копьями и луками, а на бошках корзинки какие-то плетеные — оголодавшие они были, а у нас в пайках свиная тушенка была, союзническая, так они как запах учуяли — ни в какую: свинину им есть нельзя, оказывается… Ну и намучились же мы с ними. Не бросишь же чудиков… — Это очень хорошо! — растягивая гортанно звук «р», продолжал рыцарь. — Мы имеем сведения, что силы тьмы стягивают ратных, пеших, конных и летающих демонов милях в пяти к востоку отсюда. — Ага. — Семенов опять прищурился. — Значит, концентрация живой силы и техники? Ясненько… Петренко! — Я, товарищ лейтенант! — Передай танкистам, чтобы разворачивали стволы на проспект Ленина и Ганновер-стрит, предположительно атака начнется оттуда. — Есть, товарищ гвардии лейтенант! — Товарищ лейтена-а-ант! — снова послышался молодой голос, жалобно растягивающий гласные… — Ну что тебе, Потоцкий! — устало сморщился Семенов. — Ты меня сегодня уже задергал! Если ты пришел доложить про корпус Селиванова, тогда, так и быть, не влеплю тебе наряда вне очереди… — Разрешите обратиться… — Не томи душу, упырь, — беззлобно проворчал лейтенант. — Американцы, патруль, — выпалил солдат. — Один «студер»[125] и два мотоциклета… — Час от часу не легче, — вздохнул Семенов. — А этим союзничкам чего понадобилось? — Предлагают свою помощь атаку отбить — говорят, что немцы готовят удар по нашим позициям… — Помощнички, ядрена корень, — сплюнул Семенов. — Конечно, если на востоке фрицы, так им в свой сектор и не выйти! Ладно… хрен с ними… — Еще спрашивают, нет ли среди новоприбывших… — Воскресших, что ли? — переспросил Семенов. — Нет. — Солдат по-мальчишески замотал головой. — Именно кто недавно здесь… Семенов медленно повернул голову и внимательно на меня посмотрел. — Так, — он кивнул, — товарищ майор, в связи с приближающейся атакой поступаете ко мне в подчинение. Отобьем атаку — пойдете по своим делам. Можете под пули особо не подставляться. А сейчас просьба — сходите к американцам и узнайте, почему они вас ищут… — А почему, собственно, вы решили, что они ищут именно меня? — Я понял, что Семенову я не особо нравлюсь. — Ну вот и узнайте, пожалуйста, вас или не вас они имеют в виду, — новоприбывших у нас вообще мало бывает… А я сегодня уже не в состоянии… Потом мне расскажете, чем дело кончилось… — Слушаюсь, товарищ лейтенант, — ехидно ответил я и понял по глазам Семенова, что наш счет сравнялся. — А если желаете, товарищ майор, — попытался парировать Семенов, — можете принимать на себя командование ротой как старший по званию. — Да нет. — Я беспечно махнул рукой. — У вас все равно лучше получается, а у меня свои дела… Не бойтесь, не подведу… — Надеюсь, — отозвался Семенов, и я зашагал с Потоцким к армейскому грузовику, который виднелся на выезде к улице… Я решительно не мог понять — откуда у меня берутся силы для того, чтобы удивляться… Нет, неправильно… Я опять был потрясен… И потрясен в буквальном смысле этого слова — меня несколько раз прилично тряхнуло, — быть этого не может… А вдруг это как во сне? Когда ты видишь именно то, что хочешь видеть, удивляешься даже во сне до глубины души… А потом… потом просыпаешься и понимаешь, что это был сон… Всего лишь сон… Я до сих пор сидел, обалдело раскрыв рот и глупо улыбаясь… Гарольд подливал мне в стакан, а медведь продолжал порыкивать… Но это уже отошло на второй план — я сидел и смотрел: темные волосы, голубые глаза, хрипловатый голос… Джей! Это настоящая Джей! Это не привидение! Настоящий живой человек, совсем не напоминающий фантом… — Я, Странный, сама не знаю, что это было, — растягивая слова в своей обычной манере, говорила Джей, накладывая себе крабовый салат из хрустальной вазы. — Подлить ли вам вина, о прекрасная дама? — услужливо спросил Гарольд. — Нет, спасибо, вот гляди, — сказала она, повернувшись на стуле спиной ко мне. На ее комбезе, чуть ниже лопатки, зияла та же самая прожженная дыра, обрамленная пятнами запекшейся крови. — Было безумно больно, — продолжала Джей. — А потом провал — темнота… представляешь? Очухалась я возле железной дороги, узкоколейка тут на востоке, ржавая такая… Меня Стив подобрал… — Да, я, — кивнул солдат в камуфлированной каске, с тонким орлиным носом и синими глазами, который сидел по другую сторону от меня. — Она похожа на одну русскую медсестру — ее звали Танья! Я подумал — неужельи Танья и здесь попала… — Сюда, — поправила Джей и рассмеялась. — Представляешь, Странный! Их фельдшер осмотрел мою спину под дыркой — ничего! Вообще ничего! Ни шрама, ни ожога! Совсем! Я, правда, тут офигевала некоторое время — но тут никто ничему не удивляется, и никто ничего не помнит! Как мы сюда попали из этой каменной хреновины?! Ума не приложу! — Тысяча глюков мне в зад, — пробормотал я смущенно. — Я искренне надеюсь, что ты не какой-нибудь там фантом… — Ну тебя в реактор, Странный! — воскликнула Джей. — Проснись уже! Я сама ничего не понимаю, думала, ты что-то мне объяснишь, а ты как дроид — дюралевый по пояс… — Ну а что я тебе могу объяснить, если я сам не помню, как тут оказался, — ответил я. — Этого не помнит никто, — лукаво подмигнул Гарольд, опрокинув в свою бородатую пасть очередной стакан и смачно, с хрустом откусив кусок куриной голени, покрытой нежным дрожащим студнем… Я кивнул. — Я понял, — сказал Стив. — Вы давно уже знакомы… Вы тоже из России? — А потом, про Отшельника ни слуху ни духу, — вновь сказал я, обращаясь к Джей. — А его я, в отличие от некоторых, видел последний раз живым и здоровым… — Так, Дэн, закроем эту тему… — Джей нахмурилась, и я понял, что она полностью настоящая… — Да не закроем ни фига. — Кажется, я переставал быть дроидом. — У меня к тебе, Джей Джокер, вопрос есть… — Ну? — раздраженно спросила она, будто ничего не произошло. — Вот тогда, — кивнул я, — в Лихоторо, когда тебе хотелось приключений, ты хотела, чтобы тебя убили на Мертвой Горе, на Олимпе? Ты думала, что я, простой пассажир в поезде, которому доверился твой отец и спас меня и которому я, кроме проблем, ничего не принес, буду спокойно смотреть на твой труп? И даже твой Бореску… — Странный, какой же ты зануда! — Джей скривилась. — Я тебе сказала: проехали… — Нет, Джей, не проехали, — твердо ответил я. — Говорю, что думаю, и точка! У меня хотя бы есть оправдание — я ищу любимую… А ты?! Легкую смерть?!! Так нажрись таблеток и оставь записку!!! — Пошел ты на хрен, меня учить!!! — Джей раскраснелась. — Какой ты в задницу Охотник, если мораль тут читать вздумал?! — Да-а-а-а… — задумчиво протянул Гарольд, выпустив облако дыма из трубки. — Моя первая на меня так же орала… Я замолчал, тупо уставившись в скатерть. Джей тоже притихла, делая вид, что ей все до фени… Скрипели поворотные механизмы древних танков, гудели дизели… Я понял, что мне уже даже здесь становится неудивительно… Я ни о чем не думал, а просто потягивал виски. — Погадать тебе, красавчик? — тронула меня за плечо смуглая женская рука, немного морщинистая и в золотых кольцах. — Не надо, Вия, — властным голосом оборвал ее Гарольд, — мужчина должен подготовиться к дальнему переходу… Джам цэре! Рука поспешно, словно испуганный зверек, соскочила с моего плеча, как будто растворилась в воздухе… — А потом, что ему гадать, — уже добродушным тоном продолжал Гарольд, глядя куда-то в перспективу 39-й улицы, — он и так знает, что с ним будет… Я покосился в его сторону, а он, даже не глядя, как истинный мастер, подлил мне в стакан виски ровно на сантиметр. — Давай ругаться-то не будем, — сказала Джей медленно, тронув меня за плечо. Я тяжело вздохнул… — Прости меня и пойми: это мой выбор… — Прости и ты, — сказал я. — Просто потери меня доконали… Да я не имею права… — Всегда что-то теряешь, — тут же встрял Гарольд. — Ну а главное — себя не терять, правильно я говорю?.. — Воздух!!! — громко крикнул кто-то, и раздался электрический треск. Краем глаза я увидел вспышку, в которой ветвился ярко-фиолетовый змеистый разряд, словно воздух или сама картина мира треснули огненным светом. Вывеска «Детский мир» вспыхнула багровым огнем тускло мерцающих неоновых ламп, раздался пронзительный жужжащий треск, а площадь озарилась ярким мертвенно-синим. Вдоль букв вывески, притянутый статическим полем, промелькнул яркий зигзаг разряда… Я инстинктивно схватился за автомат, Стив тоже передернул затвор своего «томпсона», а Джей выхватила пистолет, озираясь по сторонам. — Начало-о-о-ось, — с досадой протянул Гарольд, опрокидывая стакан в заросли своей бороды. Мы жадно вглядывались туда, в небо над крышами домов — там висел багровый пульсирующий диск, который искрился по периметру. Из его нижней части на крышу упал сноп слепящего белого света, и часть крыши пропала: сперва кровля задрожала, будто в зыбком мареве, а затем словно испарилась. Стало видно часть чердачных балок и срез перекрытий, такой четкий и аккуратный, как будто торт разрезали хирургическим скальпелем. Из темноты проема, обрывающегося на уровне окна второго этажа, было видно какое-то шевеление. С чердака по стенам, стрекоча и царапая облицовку, суетливо и резво поползли тараканы, хаотично меняя направления… — Рота! — раздался над площадью зычный голос Семенова. — К бою готовьсь! За дело Коммунистической партии Советского Союза! За товарища Сталина, нашего вождя! За матерей, сестер и детей наших! Дадим им прикурить! Очистим землю от смрадных гадов!!! — Англия и Йорк, — нестройным хором крикнул отряд рыцарей. — Славься, Пресвятая Дева! Богородица! Я попытался пригнуть Джей ниже плоскости стола, а Стив уже полз к укреплениям, где стоял их «студебеккер». — Да сидите вы спокойно, вы мои гости, — невозмутимо изрек Гарольд, кинув на нас косой взгляд. — Это ненадолго… Площадь с позициями роты Семенова была на небольшом возвышении, тогда как улицы, откуда предположительно должны были появиться враги, уходили немного под уклон, вниз. Они были достаточно широкими для прострела почти на километр. Позиция достаточно выгодная. Наверное, и это тоже, наряду с полководческим талантом Семенова, сыграло не последнюю роль в несокрушимости укреплений на Тридцать девятой. Мы с Джей вместе подползли к брустверу, сделанному на искусственной насыпи, которая венчалась пулеметным гнездом с двумя бойцами. Чуть правее от нас стоял один из танков, замерший в ожидании атаки, а прямо за нами, метрах в пятнадцати, остался стол, за которым, как ни в чем не бывало, продолжали веселиться и пировать цыгане, а Гарольд затянул какую-то протяжную песню. Перед нами же было две линии укреплений с замершими в них фигурами солдат и тускло поблескивающими в рассеянном свете стволами различных калибров. Чуть поодаль, слева я заметил, как солдаты расчехляют какой-то агрегат. Он стоял на телеге. Это был небольшой дизельный двигатель, от которого тянулась ременная передача к колесу диаметром метра два. К колесу примыкали медные контакты, от которых шли провода к двум устремленным в небо металлическим штангам, оканчивающимся двумя блестящими стальными шарами. Стив решил присоединиться к нам и лег справа от меня, уложив ствол автомата между двумя мешками с песком. — Это что за хрень? — спросил я, кивнув в сторону странной машины. — У нас такая тоже есть, — ответил Стив. — Это машина Теслы, против мороков хорошо помогает… Черт, вот угораздило же… — И не говори, — кивнул я. — Вы знаете, — сказал он вдруг, обращаясь к нам обоим, — на фоне песен этих бродяг, этих противных кукарачес, и этих странных шаров, которые плюются электричеством, вся эта стрельба и смерть вокруг выглядят как-то особенно нелепо и безобразно, вам не кажется? — Ох, Стив, — прыснула Джей, — ты так выражаешься кудряво, прям как Странный, когда выпьет. — Сейчас по лбу дам, — процедил я сквозь зубы, всматриваясь сквозь ряды почерневшей колючей проволоки в перспективу улиц. — А что? — возмутилась Джей. — Я правду говорю! — Наверное, это связано с моей гражданской профессией, — ответил тот с оттенком грусти. — А кем ты работал? — спросила Джей. — Я преподаватель литературы, — ответил Стив. — Хемингуэй — мой кумир… — Никогда я вот этого не понимала… — фыркнула Джей. — Хотя иногда приходит в голову всерьез заняться чтением… — О! — Стив вскинул брови. — Это целый космос… — Я глубоко согласен с вашей мыслью, Стив, как ваш коллега, — кивнул я, не отпуская приклада. — Все время, что я тут нахожусь, меня не покидает впечатление, что я в кровавой психушке… Правда, и другие места были у меня не сильно лучше… — На войне нельзя быть философом, — раздался голос сзади. Я обернулся: на пустом ящике из-под артиллерийских снарядов на склоне насыпи уютно примостился Гарольд со стаканом в одной руке и бутылкой виски в другой. — На войне иначе думаешь, — закончил свою мысль бродяга. — Вот мне тоже всегда так говорили, — ответил я. — Но толку ноль: я нерешительный и мямля… Меня немного нервировал висящий над домом глюк и стрекочущие тараканы, в бестолковой суете сновавшие перед позицией. — Уж тебе ли, Странный, не знать, — с горькой усмешкой Гарольд проглотил содержимое стакана, прищурив свой сумасшедший зеленый глаз, — как меняешься ты? Дикость и темнота помогают воевать, а цивилизованность и культурность — только мешают… Войны развязывают неудачники… — Войны развязывают зажравшиеся ублюдки, — спокойно ответил я. — И сильно недоедающие тоже, — вновь ухмыльнулся Гарольд. Он чем-то неуловимо напоминал мне Сатану. — Есть вещи и хуже войны. Трусость хуже, предательство хуже, эгоизм хуже, — произнес Стив. — Так сказал Хемингуэй. — Прав был старик! — кивнул бродяга, наливая себе в стакан. — А я считаю, что эгоизм, — сказал я, — эгоизм — в значении «невнимательность». Все из-за невнимательности. Потом накопление противоречий и… — А можно сказать, — перебил меня Гарольд, — что война — это диффузия старого и нового… — Вот развели базар… — проворчала Джей. — И вообще время — как шоссе… — сказал Стив не совсем к месту, а может, и с каким-то намеком. Неожиданно наш разговор прервался гулким и нарастающим хором лая собак. — Смотри! — крикнул Стив, напряженно вглядываясь в бинокль. Я надел шлем, опустил забрало бронестекла и перевел экран в режим увеличения. Перспективы обеих улиц были заполнены медленно надвигающийся пестрой массой церберов, отчаянно гавкающих и хрипло рычащих. А из всех близлежащих щелей и канализационных люков, среди мельтешащих тараканов, стали появляться крупные серые крысы, и чуть не в обнимку с ними вылезали кадавры! Зрелище было просто фантастическое, одновременно отвратительное и пугающее! Я ни секунды не сомневался, что режиссером этого спектакля является висящий над крышами глюк. Гавканье усилилось, и два пестрых потока облезлых псов выскочили на площадь, довершив своим появлением всеобщий хаос этой нечисти. Постепенно эта хаотическая масса стала приобретать некую упорядоченность и медленно двинулась к нашим передовым позициям. Что самое неестественное, никто никого из них не трогал, чего в обыкновенной жизни конечно же почти не случалось. А кадавры и вовсе высились над зверьем, мелко перебирая ногами, словно погонщики стада. — Первая волна! — раздался откуда-то зычный крик Семенова. — Огонь по моей команде! Рык, погавкиванье, стрекот и чириканье, похрюкиванье и стоны — все это приближалось к нам пестрой шевелящейся живой массой, цель которой была — уничтожать… — А сколько волн таких обычно? — спросил я Стива. Руки мои слегка дрожали. — Волны по две, по три, — ответил тот. — Сперва зверье с мертвяками, а потом по-разному: может, шары мелкие прилетят, может, гарпии… Могут и немцы ударить, но они иногда на нашу сторону переходят — когда зверья слишком много… Аномалии бывают… всякие… Тут несколько тараканов из авангарда наступающих рванулись вперед в прыжке, растопырив надкрылки, спланировали прямо на первую линию обороны, с противным хрустом напоровшись на шипы колючей проволоки. Тут же на их спину вспрыгнули оскаленные церберы, используя тараканов как мост через полосу препятствий… — Огонь! — крикнул Семенов. Наконец я заметил его: он стоял за башней, на броне одного из танков. Я чуть не оглох в секунду: раздался могучий, острый, многоголосый и рвущий треск сотен выстрелов. Отряд рыцарей стоял под прикрытием американского грузовика, вскинув в небо огромные луки, которые посылали по длинной дуге стрелы с горящими наконечниками. Сбоку загрохотал автомат Стива, а с другого раздались выстрелы Джей. Где-то тоскливо завыла, совсем не к месту, протяжная сирена, и в громкоговорителях раздался резкий приглушенный выстрелами голос: — Achtung! Achtung! Lüftangriff! Bleiben Sie bitte ruhig![126] Трудно было разобрать, что именно говорил голос и на каком языке, — грохот и треск стоял такой, что я невольно зажмурился. Когда я открыл глаза, над крышами сияли желтым ровным светом три треугольника. Они выпускали электрические разряды по заградительной полосе, и ряды колючки вспыхивали, словно ветки кустарника, образовывая прорехи, в которые немедленно устремлялись звери. — Теслу по морокам готовь! — раздался сквозь грохот голос Семенова. Как ни странно, его услышали: расчет стал разворачивать деревянную платформу на телеге, а двигатель выпустил облачко черного дыма, и ремень начал вращать колесо. Звук мотора полностью потонул в общем гвалте — сквозь выстрелы слышались вой, рев, крики. Первый ряд окопов солдаты уже очистили, отступив за вторую линию обороны. По мертвым телам их товарищей уже лезли тараканы и крысы, заходились неистовым лаем псы. — Вторая волна что-то быстро пошла, — сквозь вату в ушах услышал я крик Стива. Я помотал головой и, поймав в прицел серо-лиловую лысую голову кадавра, надавил на курок. Автомат вздрогнул, выплюнув короткую очередь. Висок кадавра почернел, и он, нелепо мотанув руками, словно манекен, рухнул на землю, кишащую живностью, — четыре крысы тут же впились в его тело. Видно, глюк не мог полностью подчинить их инстинкты. Ствол моего автомата слегка уводило вправо на очередях, поэтому я бил очень коротко и старался прицельно. Закованные в сталь, проносились между укреплениями конные рыцари, вонзая острые копья в тела нападавших. От шаров на штангах электрической пушки отделилась и засверкала змеистой трещиной яркая молния, жало которой лизнуло один из треугольников. Тот метнулся было в сторону, затем начал терять форму и растворяться в воздухе. Оставшиеся треугольники резко разошлись в стороны, под прикрытие остроконечных крыш. Красный же глюк продолжал висеть над вскрытой крышей и едва заметно пульсировал. Волны зверья начали редеть — первый участок укреплений был завален трупами разномастных видов. На втором уровне обороны полыхнуло яркое пламя — это заработал огнемет. Тут же раздался дикий, леденящий душу вой… С улиц выехало несколько черных бронированных автомобилей, откуда вылезло десятка три похожих друг на друга людей в черных очках и плащах, бритые наголо. В руках они держали длинноствольные автоматы. — О! — крикнул Стив. — Еще нечисть подвалила! Танк выстрелил, и одна из машин перевернулась с разодранным от огненного фонтана боком. Люди в плащах, пригнувшись, рассредоточились по периметру площади. Один из них выстрелил из базуки по нашему танку, и рядом с нами прогремел взрыв. Засвистели осколки. Танк подал чуть назад, выпустив облако выхлопа. Остальные машины спрятались в переулки, и на их крышах появились пулеметчики. Неожиданно из маленького узкого переулка слева от укреплений показался конный отряд странного вида людей. Ожесточенно вращающие кривыми сверкающими мечами, люди с широкими скулами и в кожаных клепаных доспехах, отчаянно визжа, кинулись под пулями к первому ряду заваленных трупами окопов. А треугольники вновь ринулись в атаку с крыш. Резко затрещала электрическая пушка. Внезапно перед моим носом появилась рука, сжимающая стакан. Я удивленно повернулся назад: это был Гарольд, который стоял во весь рост на насыпи перед бруствером. — На, попей, Странный, — сказал он мне почти в самое ухо, слегка наклонившись. — Ты очумел, что ли?! — крикнул я. — В укрытие! Словно в подтверждение моих слов над нашими головами засвистели пули, но бродяга, казалось, этого совсем не замечал. — Да не кричи ты так. — Он поморщился. — Это не выпивка: это эликсир по рецепту моей прабабки — существенно повышает меткость стрельбы и дает благословение! Я понял, что с психами лучше не спорить. Я взял стакан и опрокинул его в глотку — жидкость была горькой, с острым привкусом трав. Я с трудом проглотил ее. — Все, доволен? — спросил я. — Спасибо тебе, а теперь прячься. — Скоро третья волна будет, — поддержал меня Стив. Бродяга пожал плечами и вновь сел на пустой ящик, вынув из кармана неизменную бутыль виски. Как ни странно, что-то во мне изменилось — взгляд словно прилипал к прицелу, и предметы стали какими-то более четкими и контрастными. Я сменил магазин автомата. Да, с моим зрением определенно что-то произошло: все предметы вокруг подернулись полупрозрачными коконами различных цветов и форм. Броня танка полыхала ярко-красным в районе двигателя, вокруг людей были разноцветные яйцеобразные сферы, а глюки приобрели сложные узорчатые поля, напоминающие сложное плетение фракталов… И в этот миг я заметил в сером небе два вращающихся завихрения, напоминающих воронки смерча. Они кружили бледными клочьями облаков с темно-серой сердцевиной, напоминающей зрачки гигантских глаз. Медленно выползали из них серо-фиолетовые сгустки, словно плотные тучи, которые разбухали, превращаясь постепенно в фигуры — гигантские фигуры, только отдаленно напоминающие человеческие. Небо потускнело, и вокруг поднялся сильный ветер, разметавший пороховую гарь над площадью. Каждая из облачных фигур имела короткие ноги, высокие угловатые и вытянутые плечи, над которыми крепилась странных очертаний голова. Одна напоминала голову птицы с длинным клювом, а вторая вообще была похожа на не пойми что. Складывалось впечатление, что тучи твердеют, облекая фигуры четкими очертаниями. Но, несмотря на это ощущение материализации, в фигурах оставалась некая зыбкость, будто мерцание, которое усиливалось, когда по поверхности сгущающихся туч пробегали фиолетово-зеленые змейки электрических разрядов. Все глюки, которые кружили над площадью, собрались вокруг этих вновь прибывших: высотой те были около пятиэтажного дома. Глюки кружили возле них в различных направлениях и ритмично колебались, что выглядело как некий замысловатый танец насекомых. По телу моему волнами пробегала дрожь, а в затылке раскалился стальной клин тупой пульсирующей боли. — А-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — протяжно взвыла одна из фигур, совсем как та, на вершине горы. Звук пронесся над площадью легким эхом, и я отметил краем глаза, что все люди и животные вокруг замерли, словно оцепенели. Гарольд стоял на коленях, молитвенно сложив перед лицом руки, и беззвучно шевелил губами. Меня захлестнула волна панического страха, и я зажмурил глаза, будто на колесе обозрения треснуло крепление кабины… Но стало только хуже: тело буквально колотилось, как в лихорадке, а головная боль стала усиливаться. В это время раздался раскат грома, вспыхнула молния, и резкий порыв сильного прохладного ветра с острым запахом озона окатил меня новой дрожью и зашумел в переулках. Эх… Черт дери… Когда же кончится этот кошмар? Как я хотел сейчас оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда, пускай даже в пустыне, кишащей церберами и юварками. Даже банду отморозков, мне казалось, стерпел бы… Я вновь смотрел на окружающий мир как посторонний наблюдатель, который в любой момент может выключить монитор и пойти на кухню приготовить себе яичницу с беконом. Наверное, это защитный механизм психики, не позволяющий разуму перегружаться через край. В это время из фигур на уровне «груди» стали медленно вытягиваться темные отростки наподобие щупалец, которые были точно такими же тонкими и длинными воронками некоего серого вещества, подобно тем, откуда появились эти чудовищные создания. Я пытался сосредоточиться на мысли, что это всего лишь аномалии, просто незнакомой мне формы… Воронки вытягивались, острыми, бешено вращающимися кончиками чиркая по мостовой, вздымая облачка пыли. Фигурки людей на передних позициях, трупы и даже покореженная техника исчезали в этом смерче, колышась в зыбком мареве… Я мысленно удивился, отчего мне абсолютно наплевать, что эти щупальца медленно движутся в мою сторону… Ближайшая фигура заохала, засвистела, и щупальца засуетились в хаотическом нервном танце. Я вдруг понял, что очертания головного выроста этого «явления» напоминают ибиса… Ибисоголовый[127]… В голову взбрела нелепая мысль, что я как-то так и представлял себе свою смерть — мертвая тишина и глюки… Только вой и свист ветра… Пустынная равнина… Путь на Вальхаллу… И вот оно случилось… Да… Именно случилось… Вместо меня стал шагать некто другой… НЕКТО… Никаких других ассоциаций не было — это явно был сам НЕКТО… Или никто… Дымные щупальца взвились столбом и стали осыпаться, обнажая под собой блестящий клепаный металл сложных форм… Словно схлынувший рой пчел оставил ненужного врага — перед окопами возвышалась еще одна фигура, около пяти метров в высоту. Была она нелепа, словно над ней работал скульптор-шизофреник: сверкающие тусклой бронзой части тела были в крупных заклепках, грубовато пытаясь изобразить кургузые брюки и пиджак очень топорной работы. Правая рука статуи была воздета кверху, но вместо кисти руки из рукава бронзового пиджака торчал разводной ключ. Левая кисть выглядела не лучше — из рукава торчали довольно массивные столярные клещи. Но самое странное было с головой этого псевдопамятника — она выглядела как арка, тонкая пластина дуги, словно горбатый мостик над речкой. Это существо с повадками памятника, гулко ступая по мостовой, с металлическим гулким лязгом двигалось так же топорно, как и выглядело. Я даже почувствовал некое содрогание почвы, будто на автомобильном мосту. И тут… тут-то мне и пришла в голову нелепая мысль. Я отбросил автомат в сторону и медленно поднялся во весь рост, продолжая скашивать глаза на гигантские воющие фигуры. Лязг приближался. Фигура-памятник, перешагнув вторую линию окопов, замерла, овеваемая копотью пожарищ… Двигалась только она и дымные щупальца. — Здравствуй, Странный, — пробасила фигура. — Я — твой Страх… Как ты? — Я хорошо, — ровным голосом ответил я. — Мне надо пройти… — Пройти? — Рокот гулкого голоса был немного неприятен, и мне хотелось бы, чтобы никто не слышал нашего разговора. Было почему-то стыдно. — Пройти тут нельзя, разве ты не понял? Здесь не ходят… Да… — Сиплый звук низкого его голоса немного напрягал, да и отсутствие башки… — Честно сказать, — я почти шептал, такое благоговение и страх на меня навалились, — я и не собирался сюда идти… — Очень зря, очень зря, — проговорил памятник, — ты только боишься… Вспомни о своих возможностях — разве это не дает тебе права? Разве так втречают ИСТИНУ? Разве ты этого хотел?! Поклонись высшему… Высшему себе… Голос его внезапно стал таким бархатным, уверенным и спокойным, что я враз захотел забыть обо всем — меня давно тут все напрягает, я просто устал и просто хочу, чтобы мне все объяснили… Я сделал первый шаг… Затем еще и еще… Меня тянуло к этой фигуре, я хотел согреть ее бронзовый холод, чтобы она, фигура, поняла, как хорошо быть теплым… — Подойди ближе… — попросила фигура. Я с удовольствием, не замечая, что спотыкаюсь о «колючку», шатаясь, перебирая ногами, продвигался вперед… — Странный, не ходи… — Я услышал этот слабый голос сзади, словно шелест ветра: скорее всего, это был Гарольд, но мне плевать… — Еще ближе… — пробасила фигура, и я так обрадовался, что она хочет моего присутствия, — я припустил, спотыкаясь, к кучам мертвых тел… — Вот… — удовлетворенно заметил памятник. — Еще немного… — Спасибо тебе, — прошептал я с облегчением. — Спасибо тебе, что ты пришел! Спасибо тебе… Наконец-то это ты… По щекам моим текли слезы, и я продолжал идти вперед. — Я так устал, господи… Я так устал… — продолжал я лепетать. — Теперь ты отдохнешь, — послышался мне рокот бронзовой статуи. На душе моей стало легко и свободно — так сильно, что я рассмеялся… — Ты же понимаешь, что достоин большего? — продолжал голос. — Ты же понимаешь, как ты страдал за людей? — Да, господи! — благодарно шептал я. — Да! Я ждал тебя! Вот и выросли в моих глазах тусклые клепаные очертания, и стало все ровно и спокойно… — Но горе тебе! — раздался гневный окрик. — Кого ты привел к нам??? Рука с разводным ключом, громыхнув металлом, вытянулась влево: с 39-й улицы в боевом порядке, лязгая гусеницами, въезжали старинные танки с вытянутыми башнями, скошенными по углам. Сияли потертые красные звезды на орудийных башнях. На броне сидели монахи в пестрых одеждах. Они, кувыркаясь, спрыгивали с танков, разбегаясь в разные стороны, складывая руки в замысловатых жестах. А глюки вздрогнули, словно в газовом мареве, и стали съеживаться, уменьшаясь в размерах… — Селиванов!!! — крикнул кто-то, а я потерял сознание, и меня обволокла темнота…
— Кто ты такой?! — строго спросил меня звонкий девичий голос. — Уже не знаю… — Я отвечал, не открывая глаз, потому что чувствовал себя тяжко, и было ощущение, что лучше их (глаз) не открывать. — Нет, ты должен знать, кто ты, — упрямо и с некой претензией повторил голос, делая ударение на слове «должен». Голос был высоким и немного дрожащим, который в словах как-то капризно растягивал гласные звуки. Я почувствовал себя легче, руки и ноги меня слушались, вот только веки я открывать отказывался просто на уровне инстинктов. Я подтащил под себя руки и привстал на локтях с закрытыми глазами. Подо мной было что-то натянутое и матерчатое. Жарко. — А папа говорил, что кто с закрытыми глазами — тот болеет… Я резко открыл глаза, и… Ярко-красная пелена век сменилась мощным желто-голубым светом. Я лежал на песчаном пляже возле морского побережья. Подо мной был белый в синюю полоску шезлонг, а темная лента моря, ребрящаяся барашками волн, уходила за горизонт. В моих руках тлела сигарета, а на лбу восседали солнцезащитные очки. Кожа моя лоснилась антизагарным кремом, и, как это ни странно, пляж был пуст, хотя все курорты на Земле сейчас переполнены тысячами страждущих. Никакой маленькой девочки я рядом не увидел, хоть и заметил на песке вмятины от следов. Вдали кричали чайки, и с тяжелым жаром прогретого воздуха доносился шум морской воды, пенящейся на песке. — И все же: кто ты такой? — вновь раздался над левым ухом резкий высокий голос девочки. Я быстро повернул голову, да так, что хрустнули позвонки, — вновь никого. Поглядев в голубую бездну неба, я обнаружил белесый росчерк перистого облака. — Тебе не кажется, что это облако похоже на змею, кусающую себя за хвост? — спросил я для поддержания беседы с невидимым ребенком. Чувствовал я себя глуповато, поэтому и говорил глупости — а что прикажете делать? — Это он и есть, — ответила девочка уже тише. — Вот скажешь тоже… Я почему-то начал раздражаться. — Девочка-девочка, — сказал я тоном, которым обычно говорят: «А кто это у нас такой красивый?» — Только что в меня стреляли… Шел бой, гибли люди… Потом пришли какие-то облачные парни — начался полный маразм… Скажи мне, девочка, если хочешь со мной говорить вообще: зовут-то тебя как? — Алиса, — последовал незамедлительный ответ. Мне показалось, что следов на песке стало больше. — Скажи мне, Алиса, — спросил я с неким издевательским любопытством, — а сколько тебе лет? — Пять тысяч триста сорок четыре. — Было ощущение, что ребенок отвечает заученный в школе урок. Кажется, я подавился, вдыхая резкий аромат морского ветра. — Так вот скажи мне, милая, — продолжил я, откашлявшись, продолжая озираться по сторонам, — разве это не бред — то, что сейчас происходит? — Бред конечно же, — с готовностью ответила девочка. — А ты что, сам не понял? Петля полупрозрачного облака стала увеличиваться, а в его центре небо начало темнеть, возникло некое движение, сверкнули две искорки — появилось человеческое лицо… До боли знакомое… Это же… — Вставай, Странный, — произнес мастер Ши Ян. — Вставай, соберись… Не то останешься тут насовсем… — Слушай! — вырвалось у меня. — Я несколько лет не был в отпуске! При всем моем уважении к вам, настоятелю… Блин… Что мне, на море нельзя отдохнуть?! — Дэн, — спокойно и мягко произнес настоятель. — Оглянись вокруг: какое море? Откинь покров Майи… — Да ну вас на фиг… — Я пытался изо всех сил удержаться на этом прекрасном и теплом пятачке пляжа. Ши Ян промолчал, и лицо его стало удаляться, открывая в центре облака панораму событий: вокруг носились глюки всех мастей и оттенков. Маленькие фигурки монахов в пестрых одеждах извивались в неких сложных движениях, будто танцуя. Они кувыркались, ходили колесом, двигали ладонями, синхронно выбрасывая ноги и приседая. Молнии и шары, посылаемые глюками, отталкивались от них, а селивановские «тридцатьчетверки» изрыгали огонь из своих семидесятишестимиллиметровых стволов… Дымные образования побледнели и расплылись над площадью, на которой выстроились в боевом порядке пехотинцы в разнообразной форме, с различным диковинным оружием… — Опя-а-а-а-ать… — простонал я сквозь зубы. — Не расслабляйся, Странный, — проговорил голос настоятеля. — У тебя мало времени. — Дэн… Дэн, очнись! Что с тобой? Голос не походил на Алису, но был до боли знакомым. Веснушчатое лицо с курносым носом склонилось надо мной. — Джей? — удивился я. — Ты же умерла… — Не говори ерунды, — ласково ответила она, — я здесь и никуда не денусь. Приди в себя, хороший мой… Давай, Дэн! И тут я заметил, что силуэт памятника с петлей вместо головы держат несколько монахов на натянутых светящихся канатах, и он натужно шипит, пытаясь раскрутить их подобно карусели. Морской пейзаж исчез — на меня вновь пахнул пороховой дым, гром и треск… — Откуда вы тут? — крикнул я вслед удаляющейся фигуре Ши Яна. — Мы знаем это место, — крикнул он вполоборота, пытаясь перекрыть грохот и электрический треск. Его лицо ярко очерчивалось контурами сиреневых вспышек. Танки Селиванова лязгающими черепахами качались, цепляясь гусеницами за неровности брустверов, а вместо дымного силуэта птицеголового создания сиял кусок пламени, напоминающий формой Тадж-Махал[128]. — Он тут! — крикнул Ши Ян, обращаясь к своим монахам. — Состояние тумана! Фигуры монахов замерли. Вновь действие стало замедляться, будто движения всех действующих лиц попали в жидкое сгущающееся стекло, — даже дым от пожаров застыл, словно клочки ваты повисли в воздухе. Все остановились. — У тебя считаные мгновения… — Ши Ян закашлялся, попав в ближайшее облачко дыма, но тут же вновь обрел свое благостное выражение лица. — Что вы-то тут делаете? — зачем-то спросил я. — Мы храним, — ответил тот. — Что? — переспросил я. — Да никто толком и не знает, что и зачем: просто приходим сюда иногда, мы тут такие же гости, как и ты. — Мне показалось, что настоятель усмехнулся. — Тебе не стоит думать про это, Пастух Глюков. Иди… Я бросил на ряд колючки лежавшую под ногами доску, наступил на нее сапогом и перепрыгнул бруствер, словно во сне. — Стой! — услышал я окрик сзади. Я оглянулся: Джей и Стив смотрели мне в глаза. — Ну что ж. — Джей нахмурилась — сейчас она очень сильно напоминала Сибиллу. — Я не понимаю, что за хрень творится вокруг, Дэн, но… Все это так… Ну так надо — я рада, что это поняла, просто не могу объяснить… Знаешь… Ты — молодец… Да… Я и подумать не могла, что все так устроено… Ты не парься… Ты так много сделал, даже для меня… — Джей! Я… — начал было я. — Не говори ничего. — Она опустила глаза. — Давай так: ты пошел по делам… По делу… Найди свою Ирину, раз ты уже столько перенес… Сделай ее самой счастливой женщиной на свете, чтобы не зря все это… Чтобы… — Да. — Я кивнул, чувствуя себя как-то неловко, словно на экзамене. — Я постараюсь, я… — Ты… — сказала Джей тихо. — Будь достойным Пастуха Глюков… Я знаю, у тебя получится… Я так рада, что встретила тебя… Все… Иди. Иди-иди-иди… — Иду… — ответил я. — Не скучай, Джей. — Не буду. — Она повернула голову в профиль. — Не буду. — Странный, — сказал Стив хрипло. — Попробуй там все уладить… Тут все очень устали… Душам нужен покой… — Попробую… — Я медленно кивнул, стиснув зубы: я решил сейчас разобраться во всем… Во всем окончательно, начиная с себя… — Я, Странный, в тебе не ошибся, однако, — сказал поднявшийся с ящика Гарольд со знакомыми интонациями. — Все же есть в тебе кровь цыганская — иди, бродяга! Вот так вот! Он хитро прищурил свой сумасшедший глаз под косматой выцветшей бровью. — Вы там им дайте прикурить, товарищ майор! — ободряюще подмигнул высунувшийся из траншеи Сергей. — Та уш! — кивнул Янис Залтис, опершись о свою винтовку. — Машина ждет… — бесстрастно напомнил настоятель. — Давай, Дэн… — Увидимся, — пробормотал я сквозь застилающие мои глаза слезы. — Еще увидимся… На несколько секунд у меня потемнело в глазах, и мозг словно на мгновение отключился. Я сморгнул и продолжил идти… Я шагал к Тадж-Махалу и улыбался…
Я осторожно вел свой «форд-мустанг» по пустынной проселочной дороге. Тихонько наигрывало радио на музыкальной волне… В открытое окно дул сырой, но теплый ветер. В степях начиналась аризонская осень. Дорога была явно заброшена много лет назад, как и редкие домишки, стоявшие по обочине. Окна их зияли черными провалами, подернутыми бельмами паутины с нанесенной пылью, а участки с покосившимися заборами сильно заросли бурьяном и плющом. Некоторые постройки напоминали просто кучу сваленных почерневших бревен… Нигде не было ни души — даже бродяг или бездомных собак не встречалось… В ярко-голубом небе не видно было ни птиц, ни одного облачка — пустота и безмолвие… Несмотря на то что было тепло, по коже у меня периодически пробегали мурашки. «Добро пожаловать в Серпент-Таун! Федеральный округ Олимп Свободных колоний Марса. Население 69 человек». С краю ссохшейся фанеры плаката были налеплены две скукоженные от времени наклейки, на которых изображались знаки радиационной и биологической опасности — черно-оранжевыми пятнами. — Мы прерываем музыкальную трансляцию для короткого блока новостей, — раздался из радиоприемника голос ведущего. — Сегодня около полудня жители нескольких поселков, расположенных между Адриатическими горами и Черной Долиной, что неподалеку от кратера Эллада, стали свидетелями удивительного явления. Высоко в небе вспыхнули четыре ярких огненных шара, после чего поднялся ураганный ветер и сильно повысился уровень радиации. К счастью, никто из граждан Свободных колоний не пострадал. Шериф местного округа выразил властям обеспокоенность этим явлением, которое многие приняли за новый вид воздушных аномалий, известных в просторечии как «глюки». Масштаб и сила этого явления вызвали панику в отдельных слоях населения. Некоторые эксперты склонны считать происшедшее ядерными орбитальными взрывами, хотя как известно, ни один из марсианских спутников и орбитальных комплексов не несет на себе ядерных боезарядов… Совет Четырех Городов обратился к гражданам с просьбой соблюдать спокойствие. Ведется расследование инцидента… Моя рука дернулась к выключателю приемника, показавшегося здесь абсолютно неуместным. Я машинально немного сбросил скорость и уже буквально через минуту заметил движение в дверном проеме обшарпанного здания с покосившейся вывеской «Почта». Я аккуратно нажимал на акселератор — машина шла плавно меж заброшенных домов с заколоченными окнами. Аккуратно вырулив на небольшую площадь у почты, я остановил автомобиль возле покосившегося столба с пыльным пластиковым козырьком, под которым висел проржавевший таксофон. Да, люди отсутствовали тут лет явно около двадцати — по уголкам тротуаров, возле водонапорных колонок и рассохшихся скамеек ветер наметал участки серо-бурой трухи, которая была когда-то уличным мусором и сухими листьями. В этой пустоте было одновременно и спокойствие, и некая напряженность, будто кто-то где-то затаился… Некоторое время я курил в открытое окно, не выходя из машины. Ветер на площади подхватывал змейкой облачка табачного дыма, перемешивая его с уличной пылью, закручивал к небу. «Похоже на пылевых дьяволов», — подумал я. Наконец сигарета истлела, и я швырнул окурок на землю, подумав, что он тут будет выглядеть скорее украшением, нежели мусором. Повода оставаться в кабине уже не было, и я, тяжело вздохнув, раскрыл дверцу и вышел на площадь. Металлический звук открывшейся двери прозвучал словно удар гонга — резко, беспардонно и оглушающе неуместно. На секунду я зажмурил глаза и замер, словно пугаясь кого-то разбудить. Но ничего не произошло — ветер по-прежнему шелестел в пустых проулках, закручивая облачка пыли. Я вынул из машины автомат и, повесив его на плечо, медленно стал подниматься по скрипучим ступеням почты. Я, собственно, не знал, что я ищу и что намерен там увидеть, — просто облупившаяся и выцветшая дверь, которая когда-то была зеленого цвета, приближалась синхронно со скрипом высохших досок. С дверью пришлось повозиться: она никак не хотела открываться, хотя замок давно заржавел и провалился внутрь. Долбанув по ручке прикладом, я добился только того, что верхняя филенка провалилась внутрь дома. Я заглянул в полумрак помещения — обстановка была более чем аскетичной: стойка, покрытая толстым слоем пыли, с одной истлевшей папкой, небрежно лежащей посредине, почерневшая конторка с засохшей чернильницей, ржавым паяльником и изогнутой дугой настольной лампы. Прямо над этой композицией на светлой стене было намалевано грубой кистью красной краской слово «ПОТЕРЯ». Надпись была относительно свежей и плохо легла на пыльную стену, образовав почерневшие засохшие пузыри. С нижнего кончика буквы «Я» стекла тонкая струйка краски, засохшая почти у самого плинтуса. Я внимательно осматривал пол сантиметр за сантиметром и никак не мог найти даже намека на отпечаток следа писавшего это: на полу лежал толстый слой пыли, и его не тревожили много лет. Наверное, писавший использовал специальную обувь либо крепил себя за трос к потолку. Но к чему такие ухищрения, только чтобы написать одно слово на стене? Я присел на корточки и вдруг заметил, что в том месте, где к плинтусу спускается высохший подтек, на полу в пыли видны еле заметные конусообразные ямки. И тут меня озарило — писавший был на ходулях с заостренными кончиками! Следуя по цепочке следов, я обогнул стойку и приблизился к дверному проему, уходящему в глубь здания, внутри которого было совсем темно. Я отстегнул с пояса фонарик и двинулся дальше, освещая ярким пятном запыленные потрескавшиеся полы. Коридор повернул направо, и я услышал натужное сопение и возню. Я вскинул фонарь, и его луч выхватил из темноты извивающуюся, сгорбленную косматую фигуру, тянущую корявые пальцы руки к верхнему краю облупленного шкафа. Фигура напоминала сильно обросшего и раскормленного уродца, который стоял на тонких и длинных ходулях с пружинами. Я выхватил из кобуры револьвер, а уродец с потной красной лысиной, как только на него упал луч фонаря, громко взвизгнул, отпрыгнув от шкафа с неожиданной прытью. Затем раздалось то ли хихиканье, то ли стрекотание, и уродец, поскрипывая пружинами, умчался в темноту коридора, глухо ударяя наконечниками о деревянный пол. В воздухе разлилось зловоние. Я взвел курок машинально, но стрелять не стал. Закашлявшись и прищуря глаза, я подошел к шкафу и протянул руку: там, среди пыли и мусора, мои пальцы нащупали прохладный металл. Взяв фонарик в зубы, не выпуская из правой руки револьвера, я осветил свою находку. Я держал в руках тонкой выделки явно старинный браслет, сделанный в виде кусающего себя за хвост змея. Медленно положил его в карман. Мне вдруг пришло на ум, что коридор гораздо длиннее самого здания почты, но я постарался отогнать эти мысли прочь, как неконструктивные и бесполезные. Я продолжал двигаться по следам на полу, только теперь старался совсем не шуметь. Это искусство я приобрел в разведшколе — с пятки на носок, слегка согнув ноги в коленях, ступать внешним ребром стопы, при этом глубоко и ровно дышать с раскрытым ртом, чтобы дыхание было почти бесшумным и пульс ровным. Фонарик пришлось выключить, и мои глаза довольно быстро привыкли к темноте. Я держался левой стороны коридора, используя старые шкафы, облупленные тумбы и нагромождение сломанных стульев как укрытие. Кое-где во мраке по стенам висели ржавые огнетушители, потемневшие схемы эвакуации из здания на старом пластике (правда, план этажа был явно другим), географические карты Марса и Земли. Иногда по стенам коридора попадались заколоченные серыми досками двери с табличками различного типа: «Посторонним вход воспрещен», «Архив-19», «Осторожно! Биологическая опасность!», «Столовая персонала», «Мастерская ультрафиолета», «Пляжные принадлежности», «Вход со двора», «Цех мягкой игрушки»… Я совершенно не понимал, что это все могло бы значить. То есть понимал, конечно, но смысла в этом не видел. В теории информации подобная подача называется «прагматическая адекватность». Именно это я пытался внушить сам себе все последнее время — жизнь полна абсурда, но, как в джазовых аккордах, — фактически любая последовательность звуков имеет название и систему. Этим-то я и спасался от сумасшествия в последнее время… От всего этого бредового кошмара, который начался на горе Холхочох. Ведь при прагматической адекватности само по себе явление становится примером самого себя. А по сути, абсурд или то, что мы называем абсурдом, является всего лишь верхушкой айсберга, мелким проявлением процессов, которых мы не в состоянии постичь в данный момент. В голове моей, словно зацикленный файл, крутился один и тот же старый стишок про Бармаглота на мотив средневековой шотландской баллады. Мне пришлось изрядно сосредоточиться, чтоб эта бесконечная мантра меня отпустила, перестав морочить мой разум. Я решил отвлечься. По стенам иногда попадались полки с колбами, ретортами и пробирками. На одной из подобных полок красовалась модель испанского галеона с красными крестами на парусах, припорошенного пылью, словно грязным снегом, а рядом стояла трехлитровая банка с этикеткой «Варенье апельсиновое. Артикул № 439». Банка была пуста. Иногда половицы поскрипывали, и я на несколько секунд замирал, прислушиваясь к малейшему шороху. Но жирные карлики на ходулях больше не появлялись. Даже стрекотания крыс не было слышно, хотя неровные дыры в плинтусах говорили об их присутствии. Неожиданно из темноты выступила фигура в черном балахоне с капюшоном, болтающимся перед лицом. Я вздрогнул и остановился, нацелив револьвер в область головы. Именно голову и запрокинула эта фигура. Капюшон сполз и обнажил мертвенно-бледное лицо красивой девушки с широкими скулами. Меня словно передернуло током: это была покойная Лайла Блери, с тем самым безобразным почерневшим кровоподтеком на правом глазу. Именно так, как я увидел ее в последний раз на горе Холхочох, там, на стоянке с трупами… — Гвангван-кэгимнида[129]… — проговорила медленно Лайла, едва шевеля серыми губами. Я отпрянул назад и задел какую-то металлическую стойку. Она громыхнула приглушенно по пыльным доскам. — Кибуни наппымнида. Як чусэйо, — вновь произнесла она, слегка подергивая локтем левой руки, — …иро-борессымнида[130]… Я непроизвольно навел на нее пистолет и нажал курок. Раздался выстрел, вспышка пламени и легкий дымок. Тихонько упала на доски горячая гильза. — Камса-хамнида[131]… — прошептала фигура в черном балахоне и глухо осела на пол. Руки мои трясло, пока я аккуратно обходил бесформенное тело на полу. — А я верила тебе, Дэн, — раздался в моем мозгу голос Ирины. — А ты… Ты такой же… Ты и они… Тебе нужно было вытянуть из меня всю эту историю… Ты… Ты врал мне… Я вновь замер в темном пустом коридоре, и сердце колотилось в моей груди, а на глаза опять навернулись слезы. — А я верила тебе, Дэн, — вновь раздался голос Ирины, уже где-то под потолком, отражаясь от пыльных стен. Так… возьми себя в руки, Странный! Давай! Хватит… — А я верила тебе… — А я верила… Я крепко зажал уши ладонями и, тяжело дыша, прислонился к стене коридора. Отдышавшись, опять двинулся по коридору, ощущая внутри себя выжженную, покрытую пеплом равнину и завывание ветра. Неужели я стал бесчувственным, как ржавое ведерко? Да… Похоже, что стал… И тут… я внезапно почувствовал, что доски под моими ногами с гнилым тихим треском проваливаются… И я падаю вниз… Я лечу… Лечу…
Я очнулся в темной комнате, лежа на куче смятых картонных коробок, набитых упаковочной бумагой. Комната была бетонной. Пахло сыростью, а на стене напротив висел тусклый круглый пыльный плафон, свет которого только подчеркивал мрак помещения. Где-то гудел трансформатор. Напротив меня были две стальные двери, а между ними висел огнетушитель. На одной из дверей прямо на металле были выбиты объемные буквы «Выход А», а на другой — «Выход Б». На каждой из дверей торчали клешни поворотных запорных ручек. А между дверьми на бетоне стены был продавлен неглубокими желобками аккуратный ровный крест. Я пошарил по коробкам и в одной из них отыскал свой револьвер. Сунув его в кобуру, я поднялся, чувствуя боль в спине, и подошел к дверям. Подергал ручку «А» и ручку «Б», но двери не открылись, только лязгнул гулко металл. Никаких замочных скважин, кодовых кнопок или сканеров я не увидел. Но должны же эти двери как-то открываться? Не может же это быть простой декорацией? Конечно, в этом месте, где я сейчас нахожусь, все может оказаться не таким, как видится, но эти двери были явно функциональными. Значит, оставались ручки-замки. Ручки поддавались нажатию, раздавался тихий лязг в запорном механизме, а потом какой-то щелчок. Знакомый немного с охранными системами и замками, я сделал вывод, что щелчок имеет некое возвратное действие после нажатия ручки. Я вспомнил, что когда-то, будучи подростком, еще на Земле, мы, чтобы проникнуть в подъезд, защищенный кодовым замком, частенько изучали стену рядом с дверью. Иногда можно было обнаружить едва заметный, слабо процарапанный такими же детьми код для входа в подъезд. Я начал внимательно изучать тускло освещенную стену, но как ни бился — никаких мало-мальски вразумительных подсказок не нашел. Я стал обшаривать саму комнату, забитую коробками с упаковочной бумагой, — это был глухой бетонный мешок, без единого намека на другой выход. Высоко под потолком зияла дыра, из которой я выпал, но добраться до нее тоже не было никакой возможности — коробки явно не подходили для того, чтобы подняться на высоту метров шести-семи. А потом, даже если бы я и добрался до дыры — где гарантия, что я смог бы подняться по ней вверх? Меня охватил приступ клаустрофобии — безумно захотелось вырваться наружу из этого давящего места. Я постарался взять себя в руки и успокоиться. Но меня все раздражало — во-первых, свет. Он был тусклым. Я почему-то подумал, что если снять плафон, то лампа будет светить ярче, и, возможно, я увижу на стене что-то, что дало бы мне хоть какую-то подсказку. Я подошел к плафону, вынул нож и начал раскручивать крепежные болты. Наконец я снял его. В комнате стало светлее, но не намного. И тут возле самой лампы, чуть ниже патрона, я увидил на стене нацарапанные цифры: «6.9»! Точно такие же, как в квартире покойного Лидумса! Это высота, на которой нас с Джей сбросил дирижабль. Это высота горы Холхочох! Я бросил плафон на коробки и начал лихорадочно дергать ручки дверей: сперва шесть раз «А», затем девять раз «Б». Ничего не произошло — после каждого лязга раздавался щелчок возврата. Я попробовал сделать то же самое, только в обратном порядке, начиная с «Б», — ноль эффекта. Я задумался, тяжело дыша. На лбу выступил пот. 6 и 9… Может, что-то кроется в этих цифрах? Что? Шесть умножить на девять — пятьдесят четыре. Запомним на всякий случай. Пять плюс четыре — это девять. Что ж, неплохо, хотя непонятно, что именно. Шесть плюс девять — пятнадцать. Один плюс пять — это шесть. Любопытно… После сложения и умножения приходишь к тем же числам. Так… пока на ум ничего не приходит… Может, это число было скрыто под плафоном чисто случайно? Нет… не бывает тут ничего случайного… Знать бы количество комбинаций, на которые стоит разложить эти числа… если их вообще нужно раскладывать… А если нужно, то как именно? Из девяти вычесть шесть — три. Три — базовая основа обоих чисел: в шестерке два раза, а в девятке три. Трижды два — шесть, три в квадрате — девять. Попробуем деление: девять разделить на шесть — одна целая пять десятых. В сумме опять шестерка. Шесть разделить на девять — ноль целых шесть десятых и шесть в периоде… или же в дробях — три вторых или две третьих… ну никуда не деться. Да… опять повторяющиеся величины… Два, три, шесть и девять. Четыре повторяющихся числа. Я попробовал этот вариант: «А» — 2, «Б» — 3, «А» — 6, «Б» — 9. Ничего не произошло. Попробовал в порядке убывания — мимо. Потом попытался то же самое, но начиная с «Б», — тот же результат. Пробовал просто двойку и тройку… Стоит ли говорить… Ручки уже стали скользкими — мои руки потели от волнения и усердия. Все, кажется, я попал сюда насовсем — наверняка этот путь пытались проделать более умные и смекалистые ребята, даже костей от них не осталось… Отчаяние охватывало меня. Я пытался утешить себя тем, что решение головоломки должно быть элементарным, раз так мало подсказок. Двери, скорее всего, как-то взаимосвязаны замками — возможно, у них общий замок, который открывается при правильной комбинации нажатий рукояток — на эту мысль наталкивал возвратный щелчок, который доносился из одного и того же места, даже если дергаешь разные ручки. Сталкивался я с чем-то подобным, только уже не помню, где и когда. Я еще раз обшарил всю комнату — и опять не нашел никаких дополнительных намеков на решение задачи. Ну что ж… Я опустился на корточки над освещенным участком пола и, нашарив маленький кусочек бетона, начал чертить на полу схему:
Конечно деление этого ряда на «А» и «Б» являлось условным и могло зеркально меняться, если я, конечно, хоть что-то понял. Сперва просто 6 и 9. Затем 3 и 6, как дающие девятку в сумме. 3 и — 3, результат вычитания, который по модулю одинаков. 2 и 3, 3 и 2 — соотношение в дробях. 0 и 6 — частное 6 и 9. 1 и 5 — это и сумма и результат деления 9 на 6, а 5 и 4 — произведение. Еще меня немного смущал нарисованный между дверьми крест, но он пока никак не вписывался в мои идеи. Тяжело вздохнув, я распрямился во весь рост, глядя поочередно на ненавистные двери, и, стиснув зубы, начал пробовать все варианты, один за одним, в разном порядке. У меня ничего не выходило, хоть тресни! Во мне вновь стали брать верх злость и отчаяние, и хоть я и знал, что это плохие советчики, поделать с собою ничего не мог. Я чертовски нуждался в озарении, и, наверное, именно поэтому оно обходило меня стороной. Я попытался расслабиться и отвлечься. Я навис над своей собственной схемой со столбиком чисел и, тупо уставясь на нее, просто стоял, ни о чем не думая… Вернее, думая где-то на заднем плане. Думая, что взялся я за дело, которое изначально мне не по зубам, вспоминая уроки математики и алгебры в своей школе со стервозной математичкой, на которых я совсем не блистал, а напротив, впадал в такой же ступор, как сейчас, отказываясь принимать абстрактную логику чисел. Мне проще было решать прикладные задачи с понятными величинами… Да уж… Я почувствовал себя таким жалким и глупым, таким безответственным, что даже фоновые мысли утихли, и я впал в некую полную прострацию… А если честно — то просто тупил… Вообще, кажется, это называют медитацией… Не знаю, сколько я так простоял. По всей вероятности, достаточно долго — в животе стало урчать, и я почувствовал холодок голода. Я бесцельно шарил по карманам в поисках концентратов или хоть чего-нибудь съестного. Наконец руки сами отцепили флягу с водой — это было единственное, что я вытащил из машины. Делая глубокий глоток, я чувствовал, что меня смущает какая-то мелочь — что-то мне казалось здесь лишним, а может, просто в глаз попала соринка. Я постоял еще какое-то время, расслабившись до того, что открыл рот, с которого стала капать слюна, которая от голода выделялась весьма обильно. Я попытался сделать так, чтобы убедить себя, будто на эти цифры мне наплевать. Ведь они мне непонятны — значит, наплевать… Но что-то меня продолжало беспокоить. Я вновь оглядел комнату — все как было, так и осталось… И вдруг я понял, что меня раздражает: число четыре! Оно в моем списке смотрелось некой «белой вороной». И по системе двоек, троек, пятерок и девяток казалось совсем неуместным… Все из-за него! Надо найти что-то, что виновато в моем бессилии… Недаром у некоторых восточных народов Земли четверка считается числом смерти… опасным числом, как в Европе число тринадцать… Тринадцатый апостол, тринадцатого, в пятницу, были перебиты вожди древнего рыцарского ордена тамплиеров… Тринадцать архимедовых тел… что там еще? Бог Локки — тринадцатый бог скандинавской мифологии, тринадцать Ворот Милосердия каббалы, тринадцатый аркан колоды карт Таро — «Мрачный Жнец», смерть… Да… К чему мне эта шизофреническая математика? Это только в кино главный герой сразу понимает верный намек… Да! Кстати, объект «Зеркало» имеет индекс «тринадцать»… Тринадцать в сумме дает четверку, а она-то меня, кажется, и взбесила… И что теперь? Я продолжал тупо глядеть на схему, мною же и нарисованную… Над числом «54» шло число «15»… И тут я вдруг понял, почему нужна четверка! Или мне кажется… Крест! Крест, одна из подсказок! Крест — это четыре конца, четыре стороны света, четыре ячейки в которые можно поставить цифры кода! Может, это правда?! Все сходится — две нижних комбинации так и выглядят!
Если расставить эти числа по кресту, получается удивительная вещь! Пять плюс четыре — это девять, четыре плюс пять — это опять девять, пять плюс один — это шесть, и один плюс пять — тоже!!! Значит, сперва дергаем «А» один раз, как на схеме… Пальцы дрожат… Так, потом «Б», сперва пять раз, потом, после щелчка, четыре… Так… А потом пять раз «А»… Может, так?… Проделав все это, я услышал легкое жужжание, и дверь «А», плавно уйдя в проем, стала открываться!!! Она открывается! За нею рассеянный свет… В лицо ударяет горячий воздух со степным запахом… И… Пыльная площадь возле здания почты… Пыльная и пустынная… То место, где я оставил свою машину… А вот и она… Мой «форд-мустанг», перламутровый, цвета морской волны… Он раскорячен, как раздавленный таракан, вокруг искрятся брызги битого стекла. Открытая дверца с выбитым окном лежала, впечатанная в асфальт. Почти примяв машину к земле, на ее крыше красуется огромный буро-красный гранитный валун. Он разплющил мою машину! В отбивную! Как молоток пробку от пива! Демоны Марса! А если бы я там сидел? Откуда вообще в пустыне с неба падают гранитные булыжники размером с хорошую корову??? Да еще и со стопроцентным попаданием по личному автотранспорту? Четко по центру: в десяточку! Бред какой-то!.. Этого не может происходить… Хотя… Нацистские солдаты, русские танки, волшебная гора с разумными глюками, которые умеют управлять человеческими мыслями… Чего мне удивляться-то? И вообще: откуда настоятель Ши Ян достал в этом месте старинный американский автомобиль двадцатого века? Я почему-то чувствовал сильное нервное напряжение, вызванное раздражающе щекочущей неуверенностью. Я колебался — идти мне в открывшуюся дверь или нет? С одной стороны, я еще несколько минут назад так психовал и мучился ради того, чтобы понять, как открываются эти двери, и вот дверь открыта, но что-то подсказывает, что ходить туда не стоит. Это то самое место, с которого я начал, замкнутый круг, такой же как змей, кусающий себя за хвост… Может, это намек? Нет — если тебя выкидывает в начало, то, по законам игрового жанра, ты где-то допустил ошибку. Надо попробовать вновь… Да и разбитая машина — намек куда более красноречивый: кто знает, нет ли у них в запасе еще пары булыжников, для того чтобы потренироваться в бросках по мне? Для меня хватит камешка гораздо меньшего, чем этот… Я продолжал топтаться на пороге, не решаясь переступить его, продолжая лихорадочно размышлять о том, что же мне делать. Вдруг я вновь услышал негромкое жужжание, и дверь «А» стала медленно закрываться. В какое-то мгновение я вдруг безумно захотел выскочить на свободу, вспомнив о том, что нахожусь в бетонном мешке, но… щель проема была уже довольно узкой, и я испугался, что дверь меня раздавит. В это время за дверью послышались глухие удары о пыльный асфальт, глухой стук и шелест — в тонкую щель двери полетели мелкие каменные осколки: по всей вероятности, снаружи начался небольшой камнепад. Отскочив от стального проема и отряхнувшись от пыли, я, тяжело дыша, принял философскую позу, скрестив руки на груди. Так… Ну что ж… Как всегда в этой жизни бывает, все уже решилось за меня… Ладно. Вновь тусклая лампа освещала две массивные стальные двери. Я опять склонился над своими расчетами и стал размышлять… Хорошо все-таки, что я не успел выскочить за дверь… Открывшаяся дверь «А» явно давала понять, что действую я почти правильно, — так, по крайней мере, мне хотелось думать. Что же я сделал не так? А вдруг то, что дверь открылась, — это вообще случайность? Ладно, не стоит циклиться на грустных мыслях, стоит подумать… Ага… Не хочу я думать — думать тут нечего: вариантов схемы с крестом не так уж много и осталось. Сперва каждую цифру против часовой стрелки, затем по часовой… Все едино, что будет выходить в сумме либо шесть, либо девять, в разных комбинациях… Ободрив себя подобным образом и чувствуя урчание в животе, я принялся за дело. Ручки лязгали, замок щелкал, но не происходило ровным счетом ничего. Я уж было подумал попробовать еще раз открыть дверь «А» и глянуть — не кончился ли там камнепад, как вдруг… да! Тихонько загудела дверь «Б»!!! «А» — 5 + 1, «Б» — 5 + 4! Ура! По мере того как дверь медленно открывалась, моя радость, близящаяся по мощности к ликованию, таяла, как кусок маргарина на раскаленной сковородке. И было отчего. Сперва сквозь узкую и темную щель двери на меня дохнуло удушливым жаром, а затем все больше и больше открывалась панорама черного закопченного тамбура, ярко освещенного в конце распахнутой газовой топкой! К ней шел небольшой пошарпанный транспортер со стальными сегментами гофрированной ленты. Все это изрядно напоминало мне печь крематория. Я вдруг очень сильно захотел побегать по улицам города под небольшим камнепадом. — Вот повезло-то… — медленно вслух произнес я, будто меня мог кто-то услышать и посочувствовать. Я шагнул в проем — жар стал сильнее. Я внимательно оглядел тамбур на предмет рычагов, кнопок, рубильников — ничего! Только над самой топкой я увидел выцветший значок. Он изображал последнюю букву греческого алфавита «омегу»[132]:
Я видел похожий значок возле цепи траншей, когда угодил в этот сумасшедший мир Горы. Только там была буква «пси»… А вот эта «омега» меня весьма озадачила — это последняя буква греческого алфавита. Собственно, древняя поговорка «от альфы до омеги» означает «от начала и до конца»… И в том, что топка может этот полный и окончательный «конец всего» предоставить, я почему-то не сомневался… Так… надо вспомнить, что еще означает эта буква. Может, есть какая-нибудь более жизнеутверждающая подсказка, хотя верилось в это с трудом… Так-так-так… Во-первых, этим символом обозначают электрическое сопротивление — Ом… Ну хорошо… Правда, непохоже, что я сквозь это сопротивление пролезу, а пробовать, воскресит меня потом или нет, я почему-то отчаянно не хотел… Трусоват я по натуре… Ладно, что там у нас еще по значениям? Думай, голова, — куплю новую шапку… Вот куда, к какой идее отнести «омегу», как химический символ, то есть соотношение массы растворенного вещества к массе раствора? Тут пока ничто на ум не идет… Слыхал я еще, что так обозначают угловую частоту, — не помню точно, что это такое, но кажется, это что-то вроде меры вращательного или колебательного движения… Или и того и того… Круговая частота… Да… Такому гуманитарию, как я, на ум приходит только змей Уроборос, кусающий свой хвост… Чертовщина — скоро голова расплавится, так и не попав в печку… Что еще я могу выдать светлого в этом темном тамбуре? Так, кажется, что-то еще припоминаю, но от этого не легче — термин «омега» также присутствует в теории вероятности, в которой я не особо соображаю, но примерно помню из научно-популярной литературы, что «омега» — это множество всех различных исходов в случайном эксперименте. Иначе — «пространство элементарных событий», или же «вероятностное пространство», в более общем значении… Что там говорил Доктор на русских позициях? Кажется, «это место выхода какого-то очень мощного потока энергии. Мощного до такой степени, что он как-то воздействует на пространственно-временной континуум, создавая некое Вероятностное Поле на квантовом уровне материи…». Боги марсианские… Треснет мой мозг от всех этих головоломок! Страшно то, что система связок и намеков в различных знаково-символьных системах без четко заданного направления может иметь огромное количество вариантов, не говоря уж о субъективных ассоциациях и прочем подобном… Словно затмение нашло на мой разум — холодное бешенство овладело мной, и я, смачно сплюнув на пол и стиснув зубы, шагнул в сторону печи… Огонь и гипнотизировал и притягивал меня одновременно, являясь как будто олицетворением моей злости. Я обошел транспортер справа и приблизился к печи так близко, что пот стал течь по коже лица. — «Царь велел себя раздеть, три раза перекрестился, бух в котел — и там сварился»[133], — почему-то вслух произнес я. Вдруг ревущее пламя печи всколыхнулось, словно давление изнутри выплескивало его наружу. Я отпрянул… Внезапно вихрь огня стек на пол, образовав плазменный кокон, который трансформировался в очертания огромного трехголового цербера, напоминающего голограмму. Я в ужасе отскочил, а пес громогласно гавкнул из всех трех глоток и зарычал. Я выхватил свой револьвер и, сняв его с предохранителя, зачем-то начал стрелять в эту призрачную фигуру. От грохота зазвенело в ушах. Огненная фигура тоскливо завыла. Я заметил, что пламя печи почти потухло. Слегка повернув голову, я понял — назад дороги нет. В этом шуме, вое и стрельбе я совсем не услышал, как дверь «Б» закрылась. Я отступил назад, упершись в дверь спиной, но она стояла как влитая. Я осторожно пошарил ладонью по стенам вокруг — ни кнопки, ни рычага, ни сенсорной панели… Скверно… Меж тем пес, пригнув свои пылающие шеи, начал медленно приближаться ко мне. Я стал нервничать — я не знал, как бороться с мифологическими животными из огненной оболочки. Я изо всех сил напряг волю и попытался сосредоточиться на этом создании, как на глюке, я выравнивал свой пульс, контролировал дыхание и старался вызвать в голове обычные мыслеформы. На адскую собаку это не действовало: она продолжала медленно приближаться ко мне, хором сипло рыча. Меня стала охватывать паника… Я отступил за ленту транспортера, продолжая бесцельно водить дулом револьвера. Вдруг я почувствовал жжение на левом бедре и невольно вскрикнул. Огненный пес зарычал, а я трясущимися пальцами полез в карман. Пальцы коснулись металлического предмета, который обжигал их. Втягивая воздух между зубами, я извлек из кармана браслет в виде змея, кусающего себя за хвост. Он был очень горячим. Я, не раздумывая, швырнул его в собаку. Браслет пролетел сквозь призрачного пса, звонко стукнувшись о каменный пол, а изображение трехголовой собаки издало такой пронзительный свистящий звук, совершенно непохожий на собачий тембр, что я невольно зажмурился, прижавшись к стене. Дико заболела голова в области затылка… Когда я буквально через пару мгновений открыл глаза, пес мерцал, а из его светящихся пастей на бетонный пол изливалась какая-то жидкость, в этом изображении напоминающая лаву. Синхронно с истеканием этой жидкости цербер сдувался, уменьшаясь в размерах, а на полу, прямо под его мордами, светящимися гранями разрастались высокие столбики кристаллов, почти таких же, как на вершине горы Холхочох[134]. Рука с револьвером дрожала, я тяжело дышал, стиснув пальцами свободной руки раскалывающийся болью затылок. Постепенно боль стала стихать, а эфемерное чудовище исчезло. В месте его исчезновения продолжала поблескивать небольшая поросль кристаллов, и мерно лязгала и гудела стальная лента транспортера… Я чувствовал себя опустошенным, как после тяжелого стресса… Конечно же мне к ним не привыкать, но все же… все же… Тысяча рентген мне на лысину… этот аттракцион начинает меня доканывать… — Очень Странное Место[135], — с дрожью в голосе вслух произнес я. — Дэн… не сомневайся в себе… это я тебе говорю, Странный… В темноте прокопченного тамбура я начал лихорадочно вертеть головой с риском свернуть себе шею. Я узнал этот голос — это был голос Сибиллы, это ее хрипловатый тембр… Боже… Сперва Лайла… Тамбур был абсолютно пуст. Горнило печи потухло, и легкий фосфоресцирующий свет давала только кучка кристаллов. — Сиб, это ты? — зачем-то спросил я вслух, глядя в черный потолок и облизав пересохшие губы. — Конечно же я, Акме, — рассмеялся хрустальный призрачный голос. — Ты что же, ты живая? — По коже моей бегали мурашки, и я продолжал озираться по сторонам. — Почти, — тихо ответила она. — Соберись, Странный, хватит… В твоих поисках, Дионис, тебе помогала сама Либисса, дочь Зевса и Ламии, дочери Посейдона[136]. С тобой шел сам Адамас, ибо имя Йорген — означает «возделывающий землю». Даже Высокородная Царица[137] помогала тебе! Я уж не говорю о кентаврах, героях, великих войнах, духах и ангелах, покровительствующих тебе в поисках самой дочери Посейдона, которая перешла на твою сторону, дабы восстановить справедливость в пространстве и не дать отступникам завладеть Эгидами Зеваха Энке! Рода[138], она же Ироида, или, как называешь ее ты, Ирина, то есть «мирная». Числом Ироиды, кстати, является шестерка, а планета — Марс. Правда и то, что Ариадна — переводится как «самая привлекательная». Ну тут-то ты и не поспоришь, правда? Это тебе для общего развития пригодится… Понял? — Ну… так, — неуверенно ответил я, — в общих чертах… — А имя Ирода никак тут не связано, — продолжила слуховая галлюцинация. — Ибо означает в переводе с латыни — потомок героя. — А-а-а-а, — неуверенно протянул я. — Ясно… — Лезь в печку, Странный, — произнес голос Сибиллы. — Мне, честно говоря, уже по хрену, — устало произнес я. — Есть в печку! Ты думаешь, так будет лучше? Отлично… А главное — чего тут такого?.. Подумаешь… — Странный! — с укором сказал голос Охотницы под потолком. — Я не узнаю тебя! Ты победил множество храбрых воинов! Ты сражался с призрачными духами! Ты боролся с огнедышащими титанами и вместе с советскими солдатами встретил Тота и Тифона[139], которые охраняли Врата! И теперь ты говоришь, что тебе по хрену! Вот это новость! Может, ты еще и плевал на все??? Я вновь сплюнул на пол и, кряхтя, полез на ленту транспортера, которая, больно царапнув меня по колену, поволокла мое туловище к потухшему жерлу печи. Я зажмурился, когда мое тело ввалилось в квадратный проем, где еще недавно пылал огонь. Подтянувшись на руках, я перескочил в само отверстие печи, но тут оказалось, что там такая же движущаяся дорожка, как перед ним. Меня потащило дальше. Пришлось встать на четвереньки, поскольку проем был узким. — Ясно, — удовлетворенно произнес голос Сибиллы. — Ты просто капризничал! — Конечно, — ответил я, — уж такая-то малость мне кажется дозволенной… — Ну да, ну да, — согласилась Сибилла. — Мне только одно не нравится, — сказал я, ощущая покалывание в затылке. — Все эти герои эпосов и легенд обычно погибают или сходят с ума… — Или возносятся на небо… — А умереть и вознестись на небо — это не одно и то же разве? — Вознестись гораздо сложнее… — А ты-то хоть не шпионом была в группе? — спросил я, чувствуя противный запах гари. — Нет, — ответил голос, — только погибнув, я обрела силу и понимание. А потом, не все ли тебе равно сейчас? Я тяжело вздохнул. В черном пространстве движущегося коридора попадались ниши с вмонтированными в них агрегатами неясного мне свойства. Порой они больше напоминали какие-то художественные инсталляции, бессмысленные и изощренные. Вся эта картина неуловимо отождествлялась у меня с «Зеркалом-9». — А это что тут понапихано? — спросил я. — Это утилизационные склады нашего оборудования, устаревшие модели… Впереди, за поворотом, забрезжил мерцающий свет… Буквально через минуту я проезжал мимо светящейся ниши. У меня вновь заломило затылок. В нише стоял на боку вытянутый шестиугольный ящик из камня, изнутри отделанный высохшим деревом, снаружи — блестящими ребристыми металлическими пластинами. Внутри я с изумлением заметил светящееся кольцо, вращающееся в воздухе! Оно состояло из двух половинок — красной и сине-фиолетовой. Каждая из них имела на конце утолщение в виде воронки, в которую входил тонкий хвост предыдущей. К месту соединения они почти сливались цветами. Слышалось напряженное гудение и потрескивание. Я оторопел. — Что это? — громко спросил я, приподнявшись на локтях и едва не ударившись о потолок. — Ах, это… — задумчиво протянула слуховая галлюцинация голосом Сибиллы. — Это долго объяснять… Но такие устройства у вас на Земле называли «Ковчег Завета». А вообще — УЭБ. — УЭБ? — переспросил я. — Да, — ответил голос, — универсальный энергетический блок. Достаточно любой дудки, свирели или свистка с разными частотами звуков — любая кристаллическая решетка либо разрушается, либо возникает, либо перемещается… Можно использовать голос, только с ровными модуляциями, колебания воздуха создают рабочую частоту для выхода энергии УЭБа… Так и таскали раньше здоровенные камни, когда строили ускорители, замедлители или хранилища, которые вы называете храмами и пирамидами… Да много чего они умеют… Хорошая штука, скажу я тебе… — Уж наверное, — сказал я, переводя дыхание. Боль медленно утихала. — А скажи мне, как там Йорген? — вновь спросил я, но тут транспортер резко пошел вниз, и мое туловище покатилось, набирая скорость. Последнее, что я запомнил, — это громкий сиплый женский смех, несколько габаритных лампочек и ватное состояние тела… На несколько секунд у меня потемнело в глазах, и словно на мгновение мозг отключился…
Я открыл глаза и увидел ребристый бетонный потолок. Слегка повернув шею, я понял, что лежу уже не на картонных ящиках, а на запаянных в полиэтилен блоках термоизоляции. Полутемное помещение вокруг меня напоминало склад, и я шепотом произнес: — Когда же это все кончится? Какое-то время я не шевелился из чистого упрямства — просто ждал, пока кто-нибудь придет и скажет: «Ваши документы! Что вы тут делаете! Руки вверх! Предъявите ваш нимб!» Но никто не приходил, и лежать мне стало скучно. Я приподнял голову и огляделся по сторонам: помещение было темным, но где-то метрах в двадцати падала полоска тусклого света. Вдруг я услышал знакомое поскрипывание пружин и звонкий стук металла о камень. Я повернулся на звук и увидел скачущего в полутьме давешнего жирного уродца на ходулях. Он резво направлялся к выходу. Я решил бежать за ним. Он выскочил в дверь, откуда падал тусклый свет, и почти сразу же раздался рокот и сиплый свист реактивных двигателей! В проем двери влетел порыв ветра, клубящийся пылью. Я, как мог, скатился с полиэтиленовых тюков и осторожно приблизился к проему в стене. Рядом с проемом в землю была вбита ржавая труба с примотанной проволокой табличкой «Сектор Б». Вокруг было огромнейшее каменное ущелье, или каньон, или карьер, а может, гигантский скальный котлован. Центральная площадка была выровнена, но без покрытия. По периметру стояли софиты, цистерны и какое-то оборудование. Скачущего карлика нигде не было видно, но зато я заметил источник рева двигателей! Сердце мое встрепенулось: источником гула реактивных двигателей были огромные стальные черного цвета суборбитальные «Гепарды»!!! Я моментально забыл про карлика! Две стальные птицы вертикально опускались на дно ущелья, отрабатывая дюзами вращающихся сопел, поднимая на земле тучи раскаленной пыли! Я нашел гнездо «черных Харпаз»! Вот первая машина, с шипением выпустив шасси, грузно коснулась поверхности и, несколько раз качнувшись, замерла. В ее чреве распахнулся люк, и оттуда по его аппарели стали выскакивать фигуры солдат космической пехоты, тускло мерцая черной броней, в забранных серыми стеклами шлемах, с воронеными стволами автоматов в руках. Панцерпехи! Бронепехота Космических сил ООН! Вот это да! Их было около взвода. Они слаженно и четко заняли позиции по периметру площадки, используя любые естественные и искусственные укрытия. Все происходило будто во сне, в считаные секунды. Вторая машина медленно шла на снижение. Видимо, первый «Гепард» обеспечивал прикрытие с земли, а второй — с воздуха. Это значит, что они не были готовы к радушному приему. Это говорило о многом. Но где остальные машины ударного звена? На шаттле? Почему-то я в этом сомневался… Может, топлива у Криса мало? А может, все-таки непросто им было пробиться сквозь эту «шизоидную зону защиты», как я мысленно окрестил все, где я побывал с момента восхождения на Мертвую Гору? Наконец-то вторая машина села правее и чуть позади первой. С тихим жужжанием и лязгом открылась аппарель, но оттуда появились не солдаты. Негромко повизгивая сервоприводами, из жерла десантного люка второго «Гепарда» стали выезжать, скрежеща гусеницами, роботы системы РоСтОК. Их было двенадцать, и пять машин имели класс «Берсерк», как раз те, которые я видел на «Зеркале-9», четыре были класса «Шива» — укрепленные базовые модели с реактивными «джамп-двигателями», позволяющими им подпрыгивать на высоту до трех метров, и оснащенные мини-АСГ-системами. Кроме автоматических гранатометов они имели микроволновые установки защитного поля и огнемет. Плюс оснащались усыпляющими и ядовитыми газовыми гранатами. Да и прошивка у них была, по слухам, весьма прогрессивной. А три машины оказались неизвестной мне модели и напоминали диковинные грибы — над верхней их частью возвышалось что-то наподобие проволочных зонтиков, да и выглядели они как-то нелепо, словно скелеты пожилых дам на курорте. Панцерпехи меж тем, тихонько шелестя сервоприводами своих силовых доспехов, устанавливали по периметру СтАТ — станковые автоматические турели. Этакие стационарные огневые точки на подвижном штативе. Сердце мое бешено колотилось — с одной стороны, было страшно, что вся эта шайка меня заметит, а с другой — я жадными глазами выискивал Ирину или Криса. Но их среди собравшихся не было. Да и весь этот военный парад явно устраивался не в мою честь… Стрелковые башни и подкрыльные установки «Гепардов» развернулись в разные стороны, прикрывая позиции. Да… Хорошо ребята высадились… Скорей всего, роботы с зонтиками на бошках против глюков, а сами машины имеют какую-то продвинутую защиту, раз попали сюда, минуя вход «А» и «Б», позиции Семенова и прочие препятствия… Наверное, Крис с Ириной играли роль «наводчиков». Только вот где они? В этом шизоидном пространстве так трудно быть уверенным, вообще во что-то верить. Мне казалось, что с момента, когда я последний раз видел Ирину, прошло уже несколько десятков лет. Ее образ как-то истерся из моей памяти — я помнил только чувства, ощущения, запах и то счастье, которое меня охватывало, когда она была рядом… Так все банально просто… По сравнению со всеми ухищрениями этой истории мне казалось, что простая любовь лучше и правильнее всех этих излишеств. Но… Вот тут опять простиралась пропасть — где она? Что с ней? Не подвергали ли ее каким-нибудь ужасным пыткам и экспериментам? Господи марсианский, только бы она была жива и здорова… Пусть она прогонит меня, пусть откажется быть со мной и разлюбит… Эта мысль сама по себе казалась мне кошмарной, нарушающей мой внутренний покой, плотно укоренившийся за последнее время… Но… Самое главное — чтобы этот человек, эта хрупкая и мужественная девушка — чтобы она перестала страдать… Чтобы она перестала тяготиться своим прошлым… Она заслужила право выйти живой и счастливой из этого ада… Тысячу раз заслужила. Всеми своими бедами, всеми ужасами, своей глубокой и чистой душой, своей детской наивной простотой и искренностью… Я почувствовал, что картина укрепленных позиций расплывается в моих глазах невесть откуда взявшимися слезами. Так… Все… Тихо… От меня сейчас зависит, будет ли она счастлива и свободна… Не раскисать, тряпка… Меж тем из второго «Гепарда» появилось еще несколько машин. Они были похожи на автопогрузчики, только более усложненной формы и снабженные сочленениями манипуляторов. Это были роботы-строители. Не видел таких моделей, но слыхал про них. Они ставили по периметру телескопические штанги, на которые крепили горизонтальный каркас. Затем все это обтягивалось прозрачной пленкой, к которой крепились какие-то тонкие провода. Я понимал, что это оборонные меры, а это означало, что здесь ожидается нападение. И оно действительно началось… Буквально после получаса моих наблюдений и после того как серв-машины почти закончили установку защитного купола, сверху, со стороны нависшего над каменным котлованом бледно-серого пятна, которое, по всей вероятности, играло тут роль неба, появилось несколько сияющих бронзой полупрозрачных шаров. Они выстроились кругом, фигур в семь, и, вращаясь, стали опускаться на позиции, занятые суборбитальными истребителями. Было такое ощущение, что сверху, от этого вращающегося круга, стала медленно стекать какая-то голубоватая жидкость, будто по прозрачному стеклу. Панцерпехи вскинули автоматы, но из стволов невырвалось ни единой пули — под стволами их оружия были странные утолщения, которые я сперва принял за необычные гранатометы. Оттуда, из этих утолщений, замерцали зигзагообразные фиолетовые молнии. Я не верил своим глазам: это происходило абсолютно бесшумно, — не прошло и пяти минут, как строй золотых шаров был нарушен, и все они по очереди просто растворились в воздухе! Вот это да! Я первый раз видел, чтобы люди так легко расправлялись с глюками! Этот бесшумный бой казался просто фантастикой, и я не верил в реальность происходящего, хотя что-то мне подсказывало, что это реальность, и даже не тот пресловутый козырной туз, припрятанный в рукаве ренегатов «Пантеона»: они явно знали, с чем или кем имеют дело, и, в отличие от колонистов Марса, были готовы именно к такому бою. Я до сих пор не мог поверить своим глазам — с такой легкостью и в тишине произошла победа над достаточно сильным противником! Однако, кажется, меня еще было чем удивить, хотя это уже тысяча триста сорок второе удивление за последнее время… Фигуры панцерпехов вновь замерли, как зацементированные. И тут из трещин котловины стало появляться нечто, не поддающееся описанию. Постараюсь облечь это в слова, так как навидался я уже немало, но это… Царапая камни, подпрыгивая над трещинами, на позиции «Гепардов» надвигались поблескивающие в тусклом свете шары, отполированные до зеркального блеска. Они были похожи на шарики из подшипника, только огромного размера, с гофрированными металлическими щупальцами. Их было порядка двадцати штук, и передвигались они весьма хаотично — то медленно и плавно, то резко и порывисто. Панцерпехи среагировали немедленно. По три, по четыре человека тут же ударили своим секретным оружием в каждый из шаров. Но их бесшумные молнии словно скользили по поверхности странных аппаратов и отражались по скалам. В леденящей душу тишине раздался звук падающих камней… Тут же затрещали выстрелы крупнокалиберных автоматических винтовок. Боевые роботы также ответили разнообразным огнем: воздух задрожал, резонирующее эхо, как от ревербератора, носилось по котловану. Вспыхивали огненные смерчи, но шары на омерзительно подвижных щупальцах оставались невредимыми, продолжая приближаться к периметру. Тут заговорили башенные орудия «Гепардов». Мощный калибр рвал воздух и камни, но… Не причинил вреда этим зеркальным осьминогам, которые до сих пор не применили никакого дистанционного оружия. Было такое ощущение, что все снаряды просто обтекают их полированную поверхность… Некоторые заряды отражались прямо по куполу, обтянутому прозрачной пленкой, — и тут до меня дошло, что это и не пленка вовсе, а какое-то защитное поле. Наверное, серв-строители обтягивали штанги мелкой сеткой. Попадающие в нее отраженные заряды словно прилипали к воздуху и медленно таяли без следа… Я ни разу не видел такого в жизни… Правда, за последнее время я мог бы так сказать про массу событий, происшедших со мной. Вот тут-то я увидел, что могут роботы с зонтиками. Они рассредоточились по площадке, наклонив свои проволочные шляпы в разные стороны. И тут… Неожиданно шары остановились… Их щупальца обмякли, а сами они попадали на камни. Панцерпехи продолжали поливать их огнем, а «Шивы» даже выпустили по ракете. Через несколько минут все было кончено: раскуроченные почерневшие шары возлежали на своих щупальцах и не двигались… Вновь позиции ренегатов застыли — было ощущение, что панцерпехи могут замирать, как ящерицы, на долгие часы. Я и сам замер в напряженном ожидании, чем же окончится это представление. Нападать дальше, кажется, никто не собирался — странно: я не думал, что глюки так просто пойдут на попятный, но, похоже, так оно и было… Скверная защита у уникального секретного объекта… Любопытно — как бы выглядела эта битва, окажись эти парни на позициях Семенова? Они смогли бы победить? Сомневаюсь, хотя… Шут их знает… А может, все так и было задумано, чтобы они могли миновать опасный район… Интересно, как это удалось у Криса с Ириной? И удалось ли? Так я пролежал на пузе возле двери еще около получаса. И вдруг послышался какой-то металлический скрежет и шорох камней. Небольшой участок поверхности площадки на позициях панцерпехов вздыбился, и с него посыпались камни и пыль. Да это же люк! Замаскированный в земле люк! Оттуда появилось еще двое панцерпехов, один за другим. Они встали по краям от подземного колодца, взяв оружие на изготовку. Через какое-то непродолжительное время из люка показалась тучная фигура в экстрим-комбезе. Я мог поклясться всеми марсианскими богами — это был не кто иной, как Крис! И действительно — из-под сетчатой камуфляжной каски торчали полные щеки и линзы очков лжеэкзобиолога с Земли. К нему подскочил один панцерпех из оцепления, прислонил ладонь к верхней части шлема, не открывая забрала. По всей вероятности, он рапортовал, поскольку Крис, глядя куда-то в землю, коротко кивал, изредка озираясь вокруг. Наверное, несмотря на кое-какие альтернативные пути к «Зеркалу-13», которые, скорее всего, существовали, раз я не столкнулся с Крисом нос к носу и «черные Харпазы» попали сюда, имелись, видимо, некие узловые точки маршрута. Это место, должно быть, именно такое… Да, но где же Ирина? Или она уже стала им не нужна?.. От этой мысли по коже пробежал холодок… Нет… Что-то подсказывало мне, что это еще не база, не сам объект, которым стремятся завладеть ренегаты «Пантеона»… Ира им нужна… Еще нужна… Иначе зачем эта бойня с глюками и захват периметра? И вдруг… В небе над каменной горловиной раздался тоскливый многоголосый вой… Такой же, как там… над позициями Семенова… Тоска эта угнетала, пугала и завораживала одновременно… Становилось невыразимо больно, и ныло сердце в груди… В этом звуке было слышно равнодушие, боль, усталость, плач, скрежет металла, треск и что-то, что напоминало последний стон умирающего… Поднялся сильный ветер, конструкция на телескопических штангах задрожала, и, с треском оборвав провода, защитный купол полетел по воздуху к воронке, напоминая собой электрическую медузу… Крис встрепенулся, панцерпехи как по команде вскинули головы вверх. Рапортующий отскочил назад, задрав ствол своего орудия к небу. В сером проеме между скалами вытягивалась в небе облачная воронка смерча, в центре которого светилось яркое пятно… Ну, дамочки! Сейчас вы спляшете канкан! Я торжествующе потер ладони, предвкушая неординарное зрелище… Но мое торжество длилось недолго: Крис сделал рукой некий жест в сторону люка, и из него показалась фигура в оранжевом экстрим-комбезе! Ира!!! Я едва не закричал, вскочив на ноги, рискуя себя обнаружить! Вот она, моя девочка!!! Она жива! Господи… Не зря я лез на этот чертов вулкан! У меня все получается! Не зря! Все не зря!!! Она отряхнула колени, а следом за ней возник силуэт еще одного панцерпеха, который ткнул ее в бедро автоматом. Увидевший это Крис дал ему подзатыльник. Панцерпех покачнулся. Крис подал Ирине руку, но она уперлась рукою в колено и вылезла наверх без посторонней помощи… Я вскочил с земли, рискуя быть обнаруженным. Меня так и болтало — будто кто-то толкал из-за угла и назад. Только мощным усилием воли я заставил себя зафиксировать свое положение за дверным косяком. Но панцерпехи смотрели совсем не на меня… И даже не на Криса и Ирину — они смотрели вверх. Воронка продолжала завывать на разные лады, и ее «ножка» все увеличивалась, медленно подползая острым концом к земле, словно бур дантиста к пораженному зубу… Гигантский смертоносный бур… Теперь я мысленно встал на сторону ренегатов: только они сейчас способны были защитить мою любимую! Да еще и на моих глазах!!! Вдруг раздалось противное оглушающее зудение, и послышался нарастающий грохот камней: часть выступа скалы каньона, которую задела в танце своем ужасная воронка, покатилась, ускоряясь и раскалываясь, вниз, в пропасть за площадкой… Ирину с Крисом плотно обступили кольцом несколько панцерпехов, а те стояли, видно решая: спускаться им обратно в колодец или же нет. Меж тем ренегаты, судя по всему, оценили всю серьезность ситуации: Крис жестикулировал, что-то объясняя десантникам, и почти тут же взвыли, подняв ветер и тучи песка, двигатели одного из «Гепардов», и он начал медленно подниматься в небо над каньоном, разворачиваясь вокруг своей оси в сторону воронки. Взвыли электромоторы боевых роботов, которые стали перестраиваться в новый оборонительный порядок. Это было по-настоящему завораживающее зрелище! Завораживающее и холодящее ледяным ужасом, покалывающим меня в районе живота… И опять стискивала стальным прессом мое сердце беспомощность… Роботы-зонтики встали между десантом и боевыми машинами, левым флангом прикрывающими нос «Гепарда», оставшегося на земле. Воронка двигалась медленно, продолжая издавать неприятные звуки на разных частотах. Взлетевший «Гепард» завис в воздухе метрах в трехстах от воронки, словно действительно готовился к прыжку. Его дюзы натужно выли. И вдруг по его бортам распахнулось несколько маленьких люков, из которых вылетели миниатюрные беспилотные самолеты-истребители. Я никогда такого не видел! Их было штук пятнадцать примерно — точнее сосчитать не успел, потому что они сразу же рассеялись в воздухе над скалами. Раздался треск и шипение: воронка врезалась своим кончиком в край каменной площадки, и вокруг этого места поднялся перевернутым колокольчиком еще один небольшой смерч. В центре воронки сверкнула тусклая зарница, а по поверхности пробежало несколько ярко-голубых змеящихся электрических разрядов. Раздался оглушительный рокочущий гром, который на несколько секунд заглушил гул турбин субатмосферной машины… Выглядело все это конечно же немного дико: боевая техника высокого класса собиралась атаковать воронку воздушно-облачного смерча… Внезапно из конуса воронки, как на позициях Семенова, отделились узкие дугообразные щупальца, которые бешеной пляской, словно паучьи лапки, кинулись к боевым роботам. Чиркнув одного из «Берсерков», они подбросили стальную двухтонную машину вверх, словно порыв ветра пустую картонную коробку. Робот открыл беспорядочную стрельбу из всех видов орудий и исчез, подхваченный вихрем, в адском коконе. Грянуло еще несколько громов, а позиции ренегатов ударили почти синхронно. Истребитель в небе выпустил из-под крыльев серию ракет «воздух — воздух», замерцали его бортовые лазеры, и вспыхнул пунктир скорострельной пушки. Маленькие беспилотные машины, словно осиный рой, кинулись к воронке, осыпая ее градом выстрелов. «Гепард» снизу тоже ударил из авиатурелей. «Берсерки» вместе с «Шивами» дали мощнейший залп, а панцерпехи сконцентрировали молнии своего чудо-оружия на пляшущих щупальцах, которые успели утянуть еще двух роботов и несколько турелей СтАТ. Это был настоящий кошмарный сон, хоть и немало видел я крупных сражений: оглушающий грохот, слепящие молнии и шнуры раскаленного когерентного света, всполохи разрывающихся огненных пузырей от ракет, ужасающий вой и визг воронки, рев турбин «Гепарда», который, качнув крыльями, начал маневрировать вокруг чудовищного вихря… Яркий свет вспыхивал так, что порою пейзаж вокруг становился будто засвеченным — цвета теряли свою интенсивность, все становилось слепяще-белесым… В этой безумной суматохе я с удивлением заметил, что Крис крепко ухватил Ирину за руку и потащил ее направо, в глубь позиций. Бедная Ира даже не сопротивлялась — моя любимая наверняка и сама была не прочь отсюда убраться. Их бегство прикрывал один из панцерпехов, следующий за ними по пятам. На какое-то время я перестал следить за боем — я во что бы это ни стало решил проследить, куда они пойдут, и последовать за ними. Беглецы на какое-то расстояние приблизились к моему убежищу, а затем, обогнув выступающую скалу, пролезли по очереди в узкую трещину в породах. Я понял, что должен рискнуть: Крис решил бросить войска, чтобы они отвлекали боем этого мистического, но грозного стража. Раз он так поступил, значит, осталось совсем чуть-чуть… Я осторожно, присев на корточки, выбрался из своего укрытия и, медленно переваливаясь с ноги на ногу, утиной походкой двинулся к скальной трещине. Я надеялся, что в этом безумном грохоте и вспышках меня просто никто не заметит… Воронка меж тем вздыбилась и немного уменьшилась в размерах — пока ренегатам удавалось ее сдержать. Ее жало оторвалось от площадки и набрало высоту. Один за одним стали вспыхивать беспилотники — видно, страж решил сперва дать отпор в воздухе… Воронка медленно выгибалась в направлении маневрирующего «Гепарда», который начал набирать высоту… Интересно, здесь тоже твердое небо, как рассказывал Доктор?.. Я не стал досматривать, чем кончится дело, выпрямился и побежал к заветной трещине, в которой исчезла моя любимая и ее похититель…
Как ни странно, первое, что я увидел в узком проеме трещины, это был шкаф… Двустворчатый шкаф… Железный такой шкаф, выкрашенный светло-зеленой краской, с табличкой: «Не влезай! Убьет!» Снизу был нарисован череп, в глазницу которого ударяла зигзагообразная молния, и начертано обозначение: «380 V». Шкаф загораживал проход, а на его дверях висел проржавленный амбарный замок. Приплыли… Но… А как?.. Далеким эхом продолжало слышаться сражение на плато, а я лихорадочно бегал глазами по периметру этого нелепого шкафа… Да… Обойти его было нереально: краями он уходил в толщу горной породы, в высоту был больше двух метров, но даже если бы я залез на него, нависающий над его верхом выступ скалы не дал бы мне возможности без спецснаряжения миновать это препятствие… Опять какое-то наваждение… Нелепость… Такая же, которых в этой «шизоидной зоне защиты» было предостаточно. — Этот шкаф ненастоящий! — громко сказал я вслух. — Это как в Персеполисе: бутафория! Я разогнался и со всей дури врезался с разбегу в дверцы плечом. Послышалось глухое гудение, в глазах засверкали искры, я больно ушиб руку о металл. Прислонившись к скале, я потирал ушибленные части тела, тихонько постанывая и ругаясь. — Нет, — ответил я сам себе сдавленным голосом, — шкаф настоящий… А то, что я разговариваю сам с собой, — это просто пустяки… Потом у меня начался небольшой приступ сумасшествия. — Сезам, откройся! — кричал я. — «Зеркало-тринадцать»! Именем Закона! Тьфу… Именем «Пантеона»! Сука ты!.. Эй! Там есть кто-нибудь??! Шкаф не реагировал, а я приходил в отчаяние… Все это напоминало мне давешнюю ситуацию с головоломкой «А» и «Б»… Но там были хоть какие-то подсказки… Да, опять я влип… Ну не в первый раз… Я машинально вынул пистолет, снял предохранитель и выстрелил в замок, чуть наискось, чтобы рикошетом не задело… Громко прозвучал выстрел, оглушающий в этой каменной трещине… Пуля звонко взвыла, оставив на дверце глубокую вмятину и… одна из створок медленно открылась… Оказывается, одна из петель, на которых висел ржавый замок, была фальшивой… Боги марсианские, какой же я идиот! Я мог хотя бы подергать их! Не чувствуя никакой радости от преодоления препятствия, я шагнул в шкаф, который обещал убить тремястами восьмьюдесятью вольтами… Внутри горел слабый свет, и не было никакого намека на трансформаторные блоки… Вдруг я услышал сзади треск, шум, и меня обдало жаром — обернувшись, я обнаружил, что вход пылает ярким пламенем! Мне было плевать, настоящее оно или искусственное, — я побежал вперед, стараясь не оглядываться… Коридор был извилистым и явно уходящим куда-то вниз. Раз я чуть не упал, поскользнувшись на полированной плитке… Впереди был яркий свет и крики чаек…
Солнце слепило мои глаза. Подо мной опять был белый в синюю полоску шезлонг, а темная поверхность моря, ребрящаяся барашками волн, уходила за горизонт. — Система тестирования, — произнес Сатана, — это наша гордость! Он потер руки, налив себе из графина красно-вишневую прозрачную жидкость. Пальмовые ветви над его головой немного качались от морского ветра. — Это бред какой-то, дядя! — вырвалось у меня. — Это что? Типа оживших кошмаров? К чему весь этот бред? — Давно мы с тобой не виделись… — медленно произнес он, закуривая свою любимую сигару… — Да уж… — кивнул я. — Давненько… — Скучал? — спросил он скорее у дыма, который, выйдя из его ноздрей, принял очертания подводной лодки. Ее аккуратно унесло ветром. — Вот чему я у тебя реально научился — не на лекциях, а по жизни, — ответил я, развалясь в шезлонге и потягивая мохито со льдом, — так это цинизму, дядя. В моих руках тлела сигарета, а на лбу восседали солнцезащитные очки. Кожа моя лоснилась антизагарным кремом, и, как это ни странно, пляж был пуст. Сатана усмехнулся. — А ты считаешь, что это скверно? — спросил он, глядя куда-то на песок. — А что тут была за девочка, тогда… перед этим? — вопросом ответил я. — Алиса, — произнес он таким тоном, словно этим все было сказано. — Я что, какой-то особенный? — вновь спросил я. — Нет… — ответил он беспечно. — Просто ты — это ты… Пространство вариантов… — Ладно, — отмахнулся я, — давай без этих загонов… Что происходит? Мне так был нужен твой совет… — А поэтому его и не было, — вновь ухмыльнулся он. — Слишком уж тебе было надо… — Я прошу, — я стиснул зубы, — просто подскажи хоть что-то… — Что? — спросил он. — Видишь эту чайку? — Дядя, хватит. — Я нервно затянулся сигаретой Gitanes[140]. — Ты говорил, что-то про систему тестов… — Ах да, — махнул он рукой, словно вспоминая, хотя я знал, что он лжет, — действительно… Это тебе, мой мальчик, не какой-нибудь Роршах[141], это та самая, альтернативная квантовая модель… Если ты меня понимаешь, конечно… Его высокомерие бесило меня, но я старался держаться в рамках. — И в чем же ее суть? — поинтересовался я. — Ну… — протянул он неопределенно. — Видишь ли… В тестах Роршаха ключ к разгадке личности лежит в ее ассоциациях на зрительные объекты… Это конечно же примитивно для нас, Высших… — Так? — подбодрил я его, весь обратившись в слух. Я знал, что тщеславие — один из его недостатков. — Ну, так вот, мальчик мой. — Он вновь затянулся сигарой, дым из которой теперь напоминал портрет Ирины. Я понял: он читает мои мысли! Как же я ненавижу богов! — В данном случае, — лениво продолжал он, — с точки зрения психологии, мы ставим человека перед его собственными проблемами: глупостью, трусостью, комплексами и страхами. А как иначе? Ведь ты такой же, как и все, — пусть и более крепок, но… Такой же по уму и талантам… Я никогда не относился к тебе лучше, чем к остальным студентам: надеюсь, ты это знаешь… Просто я, как ни странно, верю в тебя… Вот… — Спасибо, дядя, — кивнул я, стараясь ни о чем не думать. — Значит, конечно же на базу пройти можно? — Да легко! — Он усмехнулся. — А почему туда никто не прошел до сих пор? — Потому что, — ответил он, прихлебывая из хрустального бокала. — Ибо! И тут он расхохотался… В этот момент я его по-настоящему ненавидел… Но, обуздав свои эмоции, я даже выдавил кислую улыбку… Я решил его осадить. — Значит, только прошедший тест сможет править миром и Вселенной? — с издевкой спросил я. — Прошедший тест, — спокойно ответил он, — править миром не захочет! В этом-то и секрет… Ладно, что-то я с тобой разоткровенничался… Я вздремну… Жарко сегодня… И тут же как по команде ударили гитары с бубнами, и на пляж выскочили несколько стройных девушек в купальниках-бикини и пара парней в бермудах, с гитарами в руках… Боже… что это была за музыка… Я вдруг почувствовал приступ безудержного счастья! Эйфория! Мне стало так легко и свободно, как до сих пор не было! Мои сны — становятся явью! Ну разве я этого не заслуживаю??? Нам несли раскрытые кокосовые орехи, нам несли выпивку… А один из гитаристов всунул в мой рот самокрутку с марихуаной… Я услышал, как возле моего уха раздался голос: — Наконец-то ты пришел, Странный, Пастух Глюков! Ты заслужил это счастье! И ты знаешь это! Я покосился влево и увидел стройную брюнетку с голубыми глазами… Кого-то она мне напоминала… — Помнишь меня? — по-доброму и нежно спросила она. — Вроде да… — не очень уверенно ответил я. — Я же Джоан! Ты забыл??? Ты же тайно меня желал… А я тебя… И наконец-то теперь мы должны с тобой отбросить всякие условности, по крайней мере я думаю, что ты должен чувствовать то же, что и я, и значит… И тут мне стало совсем все равно: наверное, так и нужно! Я же и правда много страдал и мучился… Ведь это и должно быть правдой — а что же тогда правда, если не это??? Я все делал только ради других! А другие этого не ценили! Да пошли они все… Вдруг я почувствовал острый запах свежих роз на заре — нежный и дразнящий… Я уж не знаю, что там были за ароматизаторы… Красавица с платиновыми волосами нежно прикоснулась к моему раненому плечу и стала втирать в него какую-то маслянистую жидкость. Эти ощущения не были похожи на мои обычные видения — от всего этого чувствовался покой… Окончательный и счастливый, забытые эмоции… Вдруг я почувствовал напряжение между ногами — полуобнаженная красавица с платиновыми волосами, в которые был заткнут экзотический ярко-алый цветок, обвила меня за плечи, слегка массируя мышцы, затем скользнула по груди и к низу живота… Пели гитары… Солнце клонилось к закату… Я чувствовал эйфорию… Заслуженное блаженство, тем приятнее оно было… За все… За перегрузку нервов… За выстрелы, которых я пытался избежать… За танки… За свой страх… За всю смерть, которую довелось мне видеть и предчувствовать… За погибших товарищей… Стоп! Сибилла умерла… Брюнетка была похожа на Джей… Но Джей себя так не повела бы … Меж тем девушки в откровенных купальниках продолжали тереться о меня бедрами и ароматной бархатной обнаженной кожей… Но… Я вдруг почувствовал беспокойство… где-то внутри… Что же это? Как приятно касаются они своими телами… Мне хорошо… Я не хочу менять что-то в своей жизни… — Ну и как тебе здесь? — слышу я ласковый голос. — Как зовут тебя? — спрашиваю я. — Хуанита, — робко отвечает девушка с блестящими светлыми волосами и чувственным ртом. — Хуанита, — говорю я дрожащим голосом, — приходи завтра вечером в «Морскую Устрицу», я угощу тебя коктейлем… — И ты расскажешь мне всю свою историю от начала до конца? — Конечно! — киваю я. — Всю правду, только факты! Придешь? — Конечно, дорогой, — тихо отвечает она, глядя куда-то в сторону. — Ты такой… Ты лучше всех… Я успокаиваюсь… Все… Что-то раздражает меня… — Сходишь завтра за сахаром? Не забудь прихватить мусорные пакеты… — Эй… — тихий шепот. — Я думаю, отдыхать поедем в горы… Да… На лыжный курорт… — Приходите завтра вместе с женой… — Дэ-э-э-эн… — из другого мира. — Во вторник у меня совещание… Я ворочаюсь во сне… — Так почтим же светлую память наших товарищей: Охотника Йоргена, Охотника Сибиллы, паладина Андрея «Ящера», туриста Джованни Мюррея, Ангела Владимира Кожевникова, связного Эверта Лидумса и многих, многих других, отдавших свои жизни за свободу марсианских колоний и свободу человечества вообще! Аурелиано в черной рубашке и широких шароварах делает значительную паузу… — А также вспомним тех, кто верой и правдой, бок о бок со Странным, Ириной Кожевниковой, Джей Джокер, полковником Роем, Азизом Алимой, Элайей и Стэном Кадыком помогли нашему Великому Делу! Нашей Борьбе! Всех имен не перечислить в этой короткой речи, но их тысячи! Десятки тысяч! Диего Хлопотун… — Марс для марсиан!!! — закричала пестрая толпа в холле Совета колоний. — Долой Совет Четырех!!! — Да здравствует марсианская революция! Да здравствует Свобода и Независимость! Да здравствует планетарное правительство во главе с Пастухом Глюков! Ура!!! — Ур-р-ра-а-а-а-а-а-а-а!!! — закричал многоголосый нестройный хор. — Дэн, — жестко стиснув губы, произнес Аурелиано. — Ты неправильно поступил с этими папуасами из Элизия. Они требуют равной квоты в торговле… Я вкушал оливки, заедая их маринованной дичью и запивая красным вином. Зачем я ем оливки? — Пастух Глюков! — произносит нараспев миловидная девушка. — Это вино и фрукты для вас и вашей жены… — Я не просил… — Так просил передать народ Гефестополиса! Воплощению бога на Марсе… — Элайя! Я же просил никого не пускать! Удвойте охрану Дворца и позовите мне Кадыка… — Да здравствует свобода! — Лучшие женщины клана Железнодорожников ждут твоей воли… — Хуанита… принеси попить… — шепчу я. — Да, милый… — раздается ласковый женский шепот. Перед моим лицом — запотевший стакан с холодной водой… Вдруг заплакал младенец. — Тихо… Тихо… маленький Дэн… — шепчет все тот же голос… — Папе приснился плохой сон… Она кладет свою ногу на мое правое бедро… Она ласково водит своим коленом по моей ноге… Отчего-то мне становится очень страшно, тоскливо и горько — будто я утопаю в какой-то вязкой жиже, от которой мое тело начинает неметь, покалывает кожу… Что-то пошло не так… Где-то я ошибся… Это точно… Страх… Тьма… Я ничего не помню… И… Я просыпаюсь… Ярко-белая комната… Бесконечно яркая… Тишина и какое-то жужжание… Я что-то не помню всего… Чувствую по моей ноге движение… Я вскакиваю — я в постели, и рядом со мной лежит девушка… Такой надрывный звук… НЕТ!!! Это не девушка… Совсем не девушка… Нога чувствует сухую поверхность… Вз-з-зжи-и-и-и-вз-зж-жи-и-иж-ж-жу-у-у… Я поворачиваю голову… и… Я лежу в постели… Рядом со мной лежит оживший манекен… Ужасный андроид в виде женщины трется о меня коленом в механическом танце сервоприводов!!! Я зажмурил глаза…
И вновь открыл… Потолок был серым… Был запах перегоревших проводов, но самое страшное — по моей ноге елозил силиконовый протез женской ноги… Я оглядел кровать — я даже вспотел от ужаса: рядом со мной лежал дроид в женском обличье, который говорил мне: — Дорогой, я хочу твой член… Дорогой, наш ребенок хочет кушать… Дорогой, почеши мне спинку… Я устала быть одна… Медленно встаю — голова идет кругом… Ломит затылок… Что это??? Где я??? Я потерялся после… После этого шкафа… Комната напоминала обстановкой отель «За Облаками». Входная дверь была снесена с петель и валялась на полу. Рядом ехал перевернутый стеклянный столик, с которого на пол упали и разлились напитки и некоторые блюда, образуя собою сейчас отвратительную лужу… — Ты не можешь сходить на почту? — равнодушным голосом повторял робот, продолжая шевелить ногой, будто вращал педали несуществующего велосипеда. Пахло горелой пластмассой… Мороз бежал по моей коже… Я озирался по сторонам, пытаясь хоть что-то вспомнить, — в голове была полная каша… — Милый, ты не можешь сходить на почту? — произнес синтетическим голосом дроид. — Боже! Марта опять выбегала днем на поверхность!!! Дэн! Поговори с ней… Я дико покосился на механическое чудовище и попытался открыть дверь номера… За дверью был яркий слепящий свет, в котором терялось всякое изображение… Я с готовностью сделал шаг и…
Меня трясло, словно от хорошей дозы адреналина… Я стоял на холме, под которым была огромная долина… В ней высился стеклянными обветшалыми башнями город, ребрящийся скелетами этажей обрушенных небоскребов, проваленными крышами прижавшихся к ним домов поменьше… Явно пустой Город… Ни движения, ни звука… Какое-то время я разглядывал, как зачарованный, эту картину… Вокруг Города высились отвесные скалы, огибая долину почти в самой зоне видимости, от края до края. Они терялись в белесой дымке. Я оглянулся назад — прямо за мной шла такая же скалистая стена, теряющаяся где-то в твердом небе… Новый полигон… По извилистой тропинке вниз прыгал метрах в пятидесяти карлик на пружинных ходулях… Натужный скрип пружин вызвал во мне почему-то ощущение равнодушного спокойствия… Я начал неторопливо спускаться с холма, вслед за удаляющейся фигурой… Я закурил сигарету и задумчиво глядел на прыгающее существо, которое улепетывало от меня, словно от смертельной опасности. Потом… Потом помню мало. Да в общем-то и происходило-то немного… Я долго бродил по бесконечным улицам заброшенного города — и нигде не видел следов Криса с Ириной, более того — не знал, куда идти: карлик на ходулях, как водится, исчез за первым поворотом, и… Тишина… Мертвая и ватная тишина, от которой в последнее время я отвык… Мусор, выщербленные бетонные лестницы, потрескавшийся асфальт, выбитые пыльные окна — все было незыблемо, непререкаемо монументально и потому мертво… От этого всего можно сойти с ума… И опять: ржавые телефонные будки, куски бетона, хохот тишины…
Я вновь услышал скрип пружин и побежал меж заросших плющом и травами кирпичных стен, завернул в проулок…
— А потом меня долго везли на военной машине, вот так вот! — Отшельник затянулся самокруткой, а я взял в руки очередной том Шопенгауэра[142] и бросил его в полыхающий костер. Я вновь столкнулся с невероятной встречей — Отшельник! Как он тут оказался? Он рассказал, что после пирамиды на вершине горы не помнит почти ничего. Только малозначительные обрывки, по которым сложно что-либо понять. Что ж… Я ему верю… Ленивые языки пламени обняли книгу, и отсыревший переплет покорежился, приоткрыв страницы, словно огонь пытался прочесть то, что пожирал… Тогда, когда я завернул за карликом в подворотню, я увидел там костер и бродягу. Это и был Отшельник, который вскочил и полез обниматься, обдав прогорклым запахом пота от мехового комбеза. Все тот же поросший космами по краям прокопченный патиссон, с безумным блеском глаза… Я обрадовался встрече, пусть и такому своеобразному попутчику… Учитывая, что я его не сразу признал, он чуть не получил прямой в челюсть — сперва я решил, что это тот самый карлик на пружинных ходулях. Я хотел вытрясти из него всю правду об этом месте. Я был удивлен не меньше него, хотя может, и меньше, — устал я удивляться последнее время… Мы сидели в разрушенной приемной библиотеки и жгли книги — жечь было больше нечего, а кости промерзали от сырости… — Ай, ай! — приговаривал он в своей манере Тохчей. — Знать бы, как попадать в такое место, — не пошел бы никуда! Вот так вот!.. Страшная Гора… Очень… Он не видел ничего и никого… Ни Криса с Ириной, ни скачущего карлика… Он оказался здесь, и как — он не помнил… Шопенгауэр вспыхнул, как факел, пламя загудело… На меня навалился очередной приступ апатии. Насколько я мог убедиться, город этот простирался на многие километры вокруг. Я и сам с большим трудом представлял себе, как я очутился в центре этого заброшенного мегаполиса, сильно напоминающего земные города… К тому же еще в опустевшем отеле, с андроидом, сделанным в виде женщины, в пыльной постели… Куда идти? Где искать Криса с Ириной? Я не имел ни малейшего понятия. Несколько долгих часов я бегал по улицам в поисках подсказок, указателей, да и просто хоть одной живой души: кроме карлика на ходулях, все было мертвым, безмолвным и пустым, как городок возле почты… Первый, кого я встретил, — это был именно Отшельник, и мне было уже чихать. Я устал, у меня гудели ноги, я хотел есть, спать… Я хотел немного покоя… Да… Такой маскировки секретной базы не увидишь во сне сумасшедшего… Если, конечно, не думать о том, что свихнулся именно я. Ведь мир моих видений — это тоже черт знает что… Я сидел на стопке собрания сочинений Виктора Пелевина[143] в двадцати томах и щурился на пляшущее пламя, протягивая к нему свои озябшие пальцы… Отшельник изредка подбрасывал в костер куски деревянных книжных полок — дерево он экономил, а бумага быстро прогорала… Ладно, попробую предположить, что с ума я еще не съехал. Допустим, что весь чудовищный маскарад — это некая силовая защита, которая воздействует на мозг человека, дабы не дать попасть в сверхсекретный объект. Лежим мы все, допустим, сейчас в каменных гробах в пирамиде: и я, и Джей, и Крис, и Ира… Этот тоже… Ну в общем, лежим мы там, к примеру, и нас отчаянно глючит… Или шагаем по коридорчику какому-то подземному — а вокруг коварные излучатели, которые транслируют нам в мозг эту фигню вокруг… Да даже если пантеоновцы заморочились и построили весь этот «Диснейленд» из фанеры и картона плюс немного фантазии… Это ничего, по сути, не меняет… Вот только слова Доктора о квантовом поле… не выходят у меня из головы — в физике я разбираюсь на уровне школы: ведь на Марс эта местность уже давно никак не тянет… А вдруг эти паразиты и правда построили тут что-то вроде альтернативной реальности? Билеты продаются в кассах на Мертвой Горе, приглашаем всех желающих! Вход бесплатный, детям и пенсионерам — скидка! А сотрудникам «Пантеона», марсианским гидам и Охотникам из долины Маринера? А мужьям-разведчикам? Вдруг «Гепарды» были настоящими? Есть же у них оружие против глюков — почему бы и не быть у них специальному девайсу для попадания в иную квантовую действительность? К тому же, как я понимаю, это все — творение рук человеческих? Или?.. Разве только мы находимся сейчас где-то глубоко под поверхностью самого Олимпа… В санитарной зоне… Да, скоро и санитары должны появиться… Все же не хотелось мне почему-то проверять, насколько смерть здесь иллюзорна и как выглядят эти перерождения… Хотя судя по Джей — не так уж и страшно… Но кто знает? Боль, голод, жажда, страх здесь чувствуются вполне натуралистично… Ладно… Насколько я уже уяснил, это «пространство горы» имеет некую логику, закономерность, так скажем… Во-первых, тут имеется нечто вроде маршрута. Во-вторых, маршрут имеет «ключевые точки». И в-третьих, ключевые точки знаменуются нарастанием абсурда и волнами глюков. Встречаются загадки и варианты в точках разветвления маршрута. То есть все говорит о том, что эту «тестирующую зону» миновать реально… Просто с огромным трудом и приложением всех возможных сил… Но почему? Вот вопрос! Ведь не для того делаются секретные объекты, чтоб на них мог попасть любой желающий… Ну пусть не совсем любой… Да… это загадка… — Ты будешь еду? — Отшельник тронул меня за плечо: в его руке была здоровенная дохлая крыса с рукояткой ножа, торчащей из горла. Я внутренне содрогнулся и махнул ему рукой: — Давай… Мне уже было все равно что есть, только из природной брезгливости я отвернулся, чтобы не видеть, как он будет ее разделывать. А вдруг мы останемся тут навсегда? Соорудим себе убежище, будем искать консервы, убивать крыс? Вдруг из этого места выхода просто нет? Потому что его убрали, завалили камнями, заварили плазменной сваркой, замкнули это пространство в кольцо? И мы будем бегать тут как мыши по лабиринту профессора биологии? Мы привыкнем… Состаримся… Умрем тут… ТУТ… Я подавил сильный, мощный приступ страха. НЕ РАСКИСАТЬ! Должен быть выход, должен… Только вот прочесать такой участок, пусть даже и вдвоем, да к тому же застроенный лабиринтом многоэтажных домов, прореженный перекрестками улиц, сетью подземных коммуникаций… Чердаки… Подвалы… Башни, лифтовые шахты… Это кошмар… Это не тот случай, когда ты ищешь иголку в стоге сена, — сейчас я сам иголка, которая пытается из этого стога выбраться… Еще выжить и попутно найти свою любимую… Когда я сказал Джей, что шансы выжить на Олимпе у нас ноль целых двадцать пять тысячных процента, она ответила, что все в порядке… Значит, все в порядке… День и ночь в этом месте отсутствовали. Просто порою свет сверху становился немного тусклее, а иногда ярче — закономерности я тут не уловил. Я уснул на несколько часов — и, к счастью, мне ничто не снилось… Когда я открыл глаза и увидел те же полки и стопки книг, мне стало невыразимо тоскливо. Но я попытался себя перебороть… Я вздохнул… Вспомнил Ши Яна и его монахов, те дни, пока я был на «высокой горе»… Мне говорили: сядь в глубоком самосозерцании на берегу реки, и ты увидишь, как через пару лет мимо проплывает труп твоего врага. Речь шла о естественном ходе событий, который нельзя всегда подстегивать и заставлять работать на себя… Просто в последнее время я утратил в себя какую-то веру… А имел ли я ее раньше? Отшельник поддерживал пламя костра, он сохранил мне жареное мясо, завернутое в бумагу: оно оказалось совсем недурным на вкус… Я жадно съел его и запил водой из крана в туалете библиотеки. Вода была неприятной, но… Мне и это показалось пиршеством… Надо отдать должное Отшельнику — готовить он умел. — Как думаешь? — спросил он после трапезы. — Что нам делать теперь? Ай-яй… — Да ничего, — ответил я вяло. — Сейчас по городу пошаримся, поглядим, что как. Ясно? — Так вот… понятно… — отозвался он. Мне было стыдно признаться ему, что я абсолютно не представляю, что дальше делать, и хватит ли у нас сил, чтоб прочесать весь этот огромный город… А главное — что мы должны увидеть? Может, и правда остаться тут навсегда и плюнуть на все? — Куда, ты думаешь, пошли они? — спросил он вновь. — Понятия не имею, — ответил я, зевнув: по телу моему разлилась слабость. — У тебя всегда так? — спросил Отшельник, прищурясь. Я поглядел на него непонимающе. — Как «так»? — спросил я раздраженно. — Не знаешь, зачем делаешь, вот так вот… — Он немного потупил глаза. Тут уж я разозлился. — Знаешь что, Охотник Тохча! — сказал я грубовато. — Тебя-то уж точно никто не тянул с нами на Мертвую Гору, давай, вот так вот… — Да… да… — проговорил он медленно. — Но мы теперь здесь… Неясность… — Я заметил, — буркнул я. Очень хотелось курить, а сигарет не было — не встречались в этом месте лавки с табаком… Вдруг мне стало несколько стыдно за то, что я грублю такому человеку, как Отшельник. — Извини, — сказал я, — просто издергался я весь… И путь у меня ненормальный был… И Ирину упустил… Устал я просто… Не понимаю ничего, да и не хочу уже… Мне бы забрать мою любимую, отвезти ее вниз, в безопасность, — ноги бы моей тут не было… Оно, конечно, любопытно, что тут происходит, но честно тебе скажу: оно мне, вот это, не сдалось… Пусть психи придумывают свои тайны, пусть морочат себе и другим голову — я конечно же сам не представлял, что такое может быть в мире… Да… Но понимаешь… Мне неинтересен мир придурков — они ради власти готовы на такие ухищрения, что сразу видно: эти люди тяжело больны… Они не могут чувствовать простого счастья, нормального… Ну… Не знаю, как это сказать правильно… Этот мир чудес и кровавых фантазий… Да, любопытно это… Новые идеи, но идеи не для всех… Ну… Тебе, выросшему в горах, не понять этого. Не понять, зачем люди делают неестественные вещи, зачем они что-то выдумывают — не для прогресса, развития, а так… Просто для своих заморочек… Я хоть и вырос в других местах — я тоже этого не понимаю… — Да… — Отшельник внимательно поглядел на меня. — Ты говоришь как есть, вот так вот… Но что нам делать теперь — неясность… Он вздохнул, и я в очередной раз подумал, что стоило бы проявить мужскую твердость и не брать его с собой… Не брать Джей… Не брать Йоргена… Сибиллу… Я задумался… — Не бойся, я тебе помогу, — сказал Отшельник деловито… Меня ударил припадок истерического хохота… — Прости, — бормотал я сквозь смех, — извини… Это у меня нервное… это от усталости…
Щуп Отшельник соорудил из карниза от занавесок и длинного штыря, найденного в подвале библиотеки — подвале довольно безынтересном и пустом… — Глянь тут, — я кивнул головой в сторону кучи ветхого мусора возле шкафа с надписью «Холодные закуски»… Я крепко сжимал в руках две банки немного вздувшихся мясных консервов и одну с фасолью. Первая наша вылазка была по заброшенным кафе и ресторанам. Как правило, там ничего уже не сохранилось — все было протухшим, засохшим и съеденным крысами. Но иногда везло — часов за семь нашего рейда мы нашли три банки консервов, содержимое которых можно обработать на огне. Я старательно чертил в графическом редакторе своего КПК карту той местности, которую мы изучали: неизвестно, сколько мы будем тут находиться. Несколько раз видели здоровенных крыс и тараканов — одного таракана мне пришлось даже пристрелить из револьвера — он вылез из канализационного люка и, пошевелив усами-антеннами, двинулся к нам. Я не стал проверять его на чистоту намерений… Вот сейчас кафе под названием «Уют», кое было означено на треснутой неоновой вывеске, оказалось пустым. Мы залезли в самые глубокие кладовые и заржавленные холодильники — ничего. Мы вышли на перекресток улицы Третьего Марта и Пятой Парковой. Там лежал перевернутый мусорный контейнер и рядом с ним невесть откуда взявшаяся груда старых шлемофонов в пластиковых корпусах. — Интересно, а кто тут жил раньше? — спросил Отшельник скорее воздух, а не меня. — Странный у них поселок… В серой пустоте пасмурного рассеянного света я заметил клочки дыма, выплывающие из разбитого окна… — Глянь-ка, — кивнул я Отшельнику. Тот вынул свой нож и двинулся за мной. Мы ступали осторожно. Дым выходил из окна маленького двухэтажного строения. Определить, что это было раньше, не представлялось возможным: здание выгорело изнутри, и складывалось впечатление, что догорает до сих пор. Мы, которые пока что не обнаружили тут ни огонька, ни искры, естественно, заинтересовались — что бы это могло быть. Какой-то крупный кусок черного металла торчал на уровне второго этажа. Мы подошли ближе и… Я обомлел: с другой стороны, которая была нам не видна, в проломе толстой кирпичной стены торчало крыло и раздвоенный хвост субатмосферного истребителя «Гепард»… Фюзеляж обгорел почти весь. Его черная, покрытая сажей туша ушла в глубину кирпичного проема, а на мостовой, среди каменной крошки и бесформенных кусков железа, валялись несколько тел в броне панцерпехов… — Вот тебе и раз… — медленно произнес я. — Ага… — тихоповторил Отшельник. — Вот так вот, раз… Духи Горы сильнее Харпаза… — Это да, — проговорил я задумчиво, почти не разжимая губ. Я начал осматривать место падения и насчитал на выпуклом фюзеляже около дюжины рваных или же оплавленных отверстий разных размеров. По краям рваных дыр виднелись перегородки многослойной «сотовой» брони, словно в ранах было видно часть внутренностей и костей диковинного животного. Странно было то, что падение произошло, скорее всего, совсем недавно, а мы с Отшельником не слышали ни грохота удара, ни воя двигателей пикирующей на дом машины. — Давай-ка уйдем отсюда. — Я взял Отшельника за плечо. — Вдруг топливные баки рванут сейчас… Да и боекомплект может еще сдетонировать — мало ли! Но тот будто прилип к созерцанию странной для него техники, так что мне стоило больших усилий справиться с его любопытством. Меня охватило беспокойство: с одной стороны, очень хотелось осмотреть сгоревшую машину, но с другой же было боязно и жутковато. Я убеждал себя в том, что Крис и Ирина ушли пешком и в истребителе находиться не могли… Конечно же не могли… И вообще — как ни рад я был встрече с Отшельником, но одному в этом кошмаре все же легче. Действительно странный я тип — вроде бы сам тянусь к людям, и сам же от них пытаюсь спрятаться. Что это? Детские комплексы или юношеская неуверенность в себе? Может, я обыкновенный трус? Я вообще-то сейчас в фантастическом дурдоме… Вдруг меня вылечат? — Постой-ка тут, дружище, минут десять, никуда не уходи! — сказал я Отшельнику, хлопнув его по плечу. — Я с тобой, — захныкал было он. Но я одарил его суровым взглядом и сунул в руки свой пистолет. Философ с Горы примолк и взял оружие. — Я мигом, — ободряюще, как мне показалось, заверил я. Карабкаться по обгоревшему крылу субатмосферного истребителя — занятие не из простых, да и приятным я бы его не назвал. Сперва я лез по обломанным кирпичам. Они были еще горячими, и я нацепил на руки перчатки. Потом, упершись коленом в покрытую копотью клепаную броню самолета, я стал ползти по направлению к накренившемуся корпусу, стараясь ни о чем не задумываться. Я цеплялся руками за край крыла, а надо мной нависал огромный раздвоенный хвост с потемневшей эмблемой Военно-космических сил ООН. Господи, какой же он огромный. Через какое-то время я увидел торчащий над обвалившейся кирпичной стеной фонарь пилотской кабины с бронированным верхом. Плексиглас изнутри был забрызган кровью, и я решил, что там мне делать нечего: моей целью был запасной люк десантного отсека. Глядя с высоты на разодранный в клочья конец крыла, я заметил на асфальте улицы глубокую борозду: вероятно, самолет падал на бреющем полете вдоль проспекта, накренившись, чиркая крылом по земле, медленно гася скорость. Поэтому, наверное, он не превратил это здание в гору дымящихся обломков и остатки топлива с боекомплектом не взорвались. Ручка люка долгое время не поддавалась. Я какое-то время лежал на животе, который нагревала теплая обшивка крыла. Затем я уцепился за ручку и осторожно стал спускаться за край лонжерона[144], упираясь подошвами сапог в вороненый ствол многоканальной авиационной скорострельной пушки, подвешенной под крылом. Я повис на ручке люка, стараясь не отцепляться ногами от пушки. Я напоминал сам себе гамак. Падать вниз было невысоко, метров пять, но осколки битого кирпича и бетона не обещали мягкой посадки. Я вдруг поймал себя на мысли, что выгляжу по-идиотски. И какого черта меня сюда понесло? Что я пытаюсь себе доказать? А может, это просто сродни мальчишеской жажде лазать по деревьям? Правда, это «дерево» было вдобавок и заминировано… Тут замок лязгнул, и люк начал резко открываться, ударившись о край разбитой самолетом стены. Я едва не рухнул вниз: ноги мои слетели со ствола пушки, и единственное, что я успел сделать, — это схватиться другой рукой за край кирпичной кладки, беспомощно болтая ногами в воздухе. Черт! Я подтянулся на руках и попытался закинуть ногу в проем люка. Некоторое время я болтался, как сопля на ветру, но затем мне удалось зацепиться ногами за проем, и я влез на металлический пол десантного отсека. Несколько минут разминал затекшие пальцы, привалившись к переборке. Отсек уходил вниз под углом градусов в тридцать — именно в таком положении и лежал самолет. Под потолком тускло мигала красная лампочка. По краям шло несколько дюралевых лавок, и снизу, то есть в конце, в полу был люк аппарели, на котором валялись друг на друге перевернутые набок, словно двое уснувших пьяниц, два «Берсерка». Из-под одного из них торчала сползшая с роликов гусеница. Хвала всем глюкам, роботы были обесточены. В остальном отсек был пуст, не считая разбросанных по полу железных ящиков и разнообразной амуниции. На противоположной стороне от меня был раскрыт второй люк, сквозь который пробивался слабый свет и виднелась кирпичная стена: те панцерпехи, трупы которых мы видели внизу, пытались покинуть машину, но, видно, скончались от ран… Странно все это — если это тот самолет, что дал бой «воронке», то почему в нем солдаты? И робот? А если это все, что осталось от сил прикрытия Криса, то плохи его дела… Ой, как плохи… Я начал осмотр аккуратно, стараясь не рухнуть в хвостовую часть отсека. И мне в голову внезапно пришла идея…
«Вас приветствует «Дроид-3000, ОS SR-2, defence edition[145]»… Global Hard corp… Loading…
Выберите вариант загрузки: 0 — Дроид 3000 1 — Настройки BIOS[146] 2 — Настройки BIOS AI[147] 3 — Режимы AI 4 — Настройки боевых комплексов 5 — Настройки ходовых систем 6 — Обслуживание и справка…
Я, наморщив лоб, глянул на дисплей и нажал клавишу «0».
«Loading… тест энергоцепей………………………………………… ОК тест аккумулятора………………………………………. ОК (68 %) тест AI……………………………………………………….. ОК тест систем ввода/вывода………………………………………. ОК тест управления орудийными системами………………… ОК тест управления двигательным блоком…………………… ОК тест боекомплекта……………………………………….. ОК (32 %) тест режимных протоколов……………………………..…… ОК тест на системные ошибки……………………………… ОК (12 %) тест общей готовности………………………………………… ОК ВАС ПРИВЕТСТВУЕТ РОБОТИЗИРОВАННЫЙ СТРЕЛКОВО-ОБОРОНИТЕЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС «БЕРСЕРК»! ВВЕДИТЕ КОМАНДУ………………………»
Я долго вспоминал, что надо делать, пальцы лазали по меню, я вошел в систему… Затем начал изучать протоколы функциональных режимов… Господи… Как давно я не занимался такими вещами!!! Я даже не помню, как называется то, что мне нужно… «Протокол «Берсерк — Антитеррор 1–5»… «Протокол «Берсерк-Ветеран», версия 3.0»… Нет… «Протокол «Военный Патруль» RG-01»… нет… Ох-х-х-х… Тут еще на каждый протокол несколько версий управляющих программ и настроек, как на космический корабль… Прошло почти два дня… Два дня, как я побывал в отсеке сбитого «Гепарда»… Холод и сырость были прежними… Два дня с того момента, как у меня в голове созрел безумный план… Два дня невероятных усилий, с неясным результатом в конце…
«Гепард» так и не взорвался. Акт мародерства принес массу плодов… Во-первых, я нашел комплект десантной экзоброни, совсем новый. Каркас немного жал мне в грудной клетке, но было терпимо… Масса оружия и боеприпасов для панцерпехов. Потом мы с Отшельником излазили все окрестности в поисках материалов и инструментов, пока не нашли какие-то старые, полуразрушенные серверные комнаты… Беглые тесты показали, что роботы вполне функциональны, и достаточно их немного подлатать и отладить, как у нас появится довольно солидное подспорье в поисковых и оборонительных действиях. Так как от бестолкового хождения по городу в разных направлениях у меня началась тоска — я взялся за эту работу с энтузиазмом. Некоторые энергосистемы сбитого истребителя были в рабочем состоянии, что позволило подзарядить «Берсерков». Эти роботы были многоцелевыми машинами, несмотря на боевую направленность. Вот я и задумал использовать их в качестве разведчиков. Тогда можно в короткие сроки прочесать всю местность и изучить с их сканеров данные телеметрии… Я примерно представлял себе, как работать с их операционной системой. Учитывая их двухтонный вес, вытаскивать их из отсека накрененного истребителя было нереальной задачей. Посему я уже почти сутки торчал в отсеке упавшего самолета, где пахло металлом, гарью и застарелым запахом пота, пытаясь вызвать к жизни эти машины. Мне удалось немного приоткрыть аппарель отсека — до земли было полтора метра. Роботы должны были справиться с этим препятствием. …«Протокол «Преследователь-А»… «Протокол «Преследователь-Б»… Опять не то… «Протокол «Робот-Тягач 4 м»… А! Вот! «Протокол «Берсерк-Скаут»… МЕНЮ НАСТРОЕК: 1 — Поиск живой силы и техники противника. 2 — Поиск функциональных инфраструктур. 3 — Поиск и спасение гражданского населения.
1 — Рекогносцировка заданного квадрата а — Тип и рельеф местности: _Город Тип города: _Мегаполис Характер мегаполиса: _Разрушения после боевых действий Площадь поиска (Я подумал и вбил наобум.): _15 квадратных километров б — Приоритетные задачи: _Выживание; максимальное предотвращение боевых контактов; визуальная разведка местности; электромагнитное, инфракрасное, радиационное сканирование Задачи: _Картография местности; поиск выживших людей…»
Я снял с пояса свой КПК и стал вбивать данные Ирины, которые хранились у меня еще с убийства Джованни: группа крови, анализ ДНК, узор теплового излучения, отпечатки пальцев, запись тембра голоса… Я надеялся, что всего этого не понадобится… Я надеялся увидеть все, что мне нужно, их «глазами» и при малейшем намеке на выход из этого места быстро добежать дотуда в бронекостюме панцерпехов, многократно усиливающем мышечные движения человека… Я надеялся… просто надеялся… В узком светлом проеме аппарели, внизу, возникла тень. Это был Отшельник. — Если ты хочешь ее искать, — сказал он назидательно, — надо просто идти вперед, вот так вот… Я тяжело вздохнул, поглядев на него, и продолжил работу…
— Ну что! Чудо-богатыри! — воскликнул я, обходя строй своей импровизированной армии, которую и отрядом-то назвать было сложно. — Зададим жару этим негодяям?! Надетая на меня экзоброня негромко жужжала сервоприводами суставов при каждом моем движении. — Это да, — закивал косматой гривой Отшельник, — мы им тут всем… Да… Выглядело это немного комично: два «Берсерка» стояли в ряд по центру пустой улицы, а Отшельник, облокотившись на одного из них, ковырялся в носу. Я не выдержал и рассмеялся — это напоминало построение перед боем. Правда, Отшельник до сих пор был уверен в бесполезности роботов, которых считал чем-то вроде самоходных холодильников с телевизором и микроволновкой. Мы вернулись к началу Города, к тому месту, где я появился на холме перед долиной. Мы с Отшельником решили пустить роботов прочесывать Город с флангов, а сами собрались пойти вперед, как и посоветовал мне сделать мой компаньон. Роботы двигались значительно быстрее нас, и область их поиска была гораздо шире, чем я отвел нам. В процессе продвижения, изучая данные телеметрии с обеих машин, мы могли бы приостанавливать поиски, обследуя те или иные участки, обнаруженные «Берсерками», которые вызвали бы у нас интерес. Мы с Отшельником на всякий случай запаслись сухпайками, которых было немало в упавшем самолете. После долгих уговоров и увещеваний мне удалось напялить на Отшельника бронежилет и каску, которая выглядела на нем как колпак на клоуне, среди густых зарослей волос. Все же лучше, чем ничего. — Ну, тронулись, — скомандовал я и отправил с КПК команду на запуск протокола «Берсерк-Скаут». Роботы зажужжали моторами, гусеницы подняли облако пыли, и, слегка позвякивая траками по треснувшему асфальту, «Берсерки» разъехались в разные стороны, а мы двинулись обратно в Город.
Какое-то время мы блуждали по пустынным дорогам, и несколько раз я чуть не пришел в некоторое отчаяние: мы пытались обогнуть кучу мусора, в центре которой стояла проржавевшая радиомачта. Как бы мы ни обходили это сооружение, петляя между торчащими вверх с раскуроченными стальными пальцами арматуры бетонными столбами, словно царапающими небо, мы постоянно приходили к одному и тому же пыльному пятачку с потрескавшимся асфальтом, с которого начинали, и мачта неизменно оказывалась на северо-востоке. Роботы на своих картах местности рисовали такие извилистые замкнутые петли, что иначе как сбоем электронного навигатора это было не назвать. Затем я решил повернуть назад, от Города, и мы пошли в сторону скал. Но когда обогнули однажды очередную кучу хлама и обломков, нам открылась панорама центральной улицы Города, а радиомачта осталась далеко позади. Это была явно какая-то пространственная аномалия неизвестной мне природы. К этому здесь привыкаешь, поэтому я лишь мысленно поздравил себя с удачным решением пойти назад. Я уже давно вспоминал «Алису в Зазеркалье», и, как ни странно, сумасшедшая фантазия старого английского математика срабатывала здесь частенько… Мы шагали по знакомым уже безлюдным разрушенным улицам мимо черных провалов пустых окон, мимо выпирающих из дверей куч мусора, битого кирпича, ржавых бочек и осколков стекла, но сейчас все это не казалось мне таким мрачным, тоскливым и безысходным. Я даже находил эти декорации эстетичными… Главное, что за все время, которое мы провели тут в полном одиночестве, самое позитивное было в том, что нами не было встречено ни одного глюка! Сейчас мы тебя сделаем… Город Змей… Я обрел некий смысл, цель, которую нужно достигнуть. Такое счастье вновь осознавать, что ты знаешь что делать… Гора и правда испытывает человека на прочность — и показывает его отражение, как в зеркале. Одним это помогает, другим мешает, а третьим — это не столь важно… Но главное то, что я победил свою хандру: я начал бороться с ситуацией, и это доставило мне радость, оживило угасшую надежду. Я знал — Ирина жива, она где-то рядом… Может, даже в другом измерении, но рядом! — Короче, — сказал я бодрым голосом Отшельнику. — Анекдот: прилетает шмель в аптеку… — Шмель? — переспросил Отшельник, вскинув косматые брови. — Ну такая большая кусачая мохнатая муха, — досадливо поморщившись, объяснил я. — А… Да-да, ясно, — часто закивал мой спутник. — Ну вот, — продолжил я. — Прилетает, значит, и спрашивает: «Маз-з-з-зь ез-з-зть?» — Ему говорят: «Есть». — А он отвечает: «З-з-зашибиз-з-зь»… — А дальше? — спросил Отшельник. — А дальше — все, — ответил я. — Это смешно? — Он сдвинул брови. — Ты просто не понял юмора, — махнул я рукой. — Повторяю для непонятливых: прилетает шмель в аптеку, мохнатый такой, жужжит… И спрашивает… Несколько раз пересказав этот дурацкий анекдот Отшельнику, я понял — ему не смешно… Это немного огорчило меня, так как смеяться можно было только над идиотизмом этой истории, да и то… Не приходило мне в голову другого… — Ну а что такого, что у них вот, ай-ай, есть мазь? — спросил Отшельник. — Шмель болен? Ему мазь нужна себе? — Не себе, — ответил я. — А кому тогда? — вскинул тот брови. Я глянул на примотанный изолентой к рукаву брони монитор. Кликнув сенсоры экрана, увидел немного мерцающее в клетках помех изображение надвигающихся улиц. Это был сигнал с одного из роботов. Я специально подключил к КПК отдельный монитор для данных телеметрии и контроля — экран КПК был маловат для разведки. Я переключил изображение на вторую машину — все пока ровно: роботы объезжали завалы, прочесывали доступные помещения, и никаких сигналов о живых людях не поступало. Про глюки тоже было тихо. Один из роботов обследовал яму коллектора с рухнувшей крышей в центре перекрестка. Второй шарился по узким переулкам и подворотням, подпрыгивая на кучах мусора и битого кирпича. На секунду мне послышался скрип пружинных ходуль, но когда я обернулся, я понял — это старая вывеска скрипит на легком ветру. — Я так и не понял — зачем шмалю мазь? — спросил Отшельник. — В том-то и соль истории, — ответил я. — Про соль ты ничего не говорил, — замотал он решительно головой. — Только про шмаль и мазь. Я все внимательно слушал. Путь нам преградил высокий длинный дом казенного министерского вида. Часть его фасада обрушилась на улицу, преграждая нам дорогу. Нам пришлось свернуть влево, на боковую улицу, с проржавевшей оградой вокруг высохшего газона. Мы уперлись в высотное здание, украшенное античными скульптурами и готическими арками. Я остановился, оторопело разглядывая его и озираясь в поисках прохода дальше. Готов поклясться, еще не так давно, когда я проходил в этих местах, ничего подобного не видел! Мы не так далеко отошли от исследованной зоны Города. Здание имело двенадцать высоких этажей, а статуи были непропорционально огромными. Герои и боги в патетических позах, со слепыми каменными глазами… Казалось, они были отлиты из белоснежного полупрозрачного воска… Вот человек в дорическом шлеме пронзает мечом свившегося восьмеркой змея… Вот пожилой бородатый мужчина, восседающий на высоком троне, с жезлом в одной руке и щитом в другой, а вот стройная, но, на мой взгляд, полноватая женщина в короткой тунике, с луком в руках. Рядом с ней такая же гигантская статуя мужчины в набедренной повязке с пузырящейся гроздью винограда в поднятой руке. Он обнимал большую фигуру женщины в длинных одеждах, которая сжимала в ладони клубок ниток. Именно натуралистичность этих статуй заставляла невольно вздрагивать при взгляде на их выпуклые пустые глаза без зрачков, словно у всех были бельма. И гиганты застыли в этих позах, чтоб не рухнуть со здания вниз. Располагались статуи на уровне этажа восьмого, и сами занимали в высоту около пяти. Стояли они на большом, украшенном богатым растительным орнаментом карнизе. Сама постройка по стилю была весьма эклектичной: классические колонны сочетались с аркатурами позднего Рима, или же алюминиевые стойки хай-тек врастали в романские портики. С башенок, которые представляли собою что-то вроде фантазий Гауди[148], спускались фрактальные рельефы, которым мог позавидовать сам Эшер[149]. А главное, что придавало этому дому нереальности, — только вокруг него, ровно по границе тротуара, накрапывал мелкий дождь. Тонкие темные точки ложились вокруг на пыльный асфальт, словно тысячи невидимых карликов прыгали на острых ходулях. Да… карлик… Что-то давно его не было видно… А жаль… Отшельник поднял голову вверх и присвистнул. — Это здесь раньше не стояло, — подтвердил он мою мысль. — Вот так вот, чудеса тут… Это все Духи… Похоже, Отшельник, как и я, уже устал бояться всех необъяснимых явлений, происходящих в этом нереальном мире Горы. С КПК на рукаве вдруг послышался настойчивый зуммер, и механический женский голос в наушниках произнес: — Обнаружен объект протокола «Берсерк-Скаут». Повторяю, обнаружен объект… Я вскинул экран к глазам: судя по сигналам со сканера, оба «Берсерка» находились в этом странном здании. Черт… на кой их туда понесло обоих? Статус сигнала — инфракрасное излучение, идентифицированное как выжившее гражданское население. Количество — один. Я немедленно включил камеру одного робота, затем второго. Ноги мои подкосились, а по телу пробежала дрожь. С обеих камер, загораживая весь экран, на меня смотрели серые глаза Ирины, холодно, молча, изучающе… Прямо на меня… Внутрь меня…
Опомнившись, я вскинул автомат и побежал на пружинящих экзосуставах к массивной деревянной двери с позолоченными ручками, которая была прямо по центру фасада этого странного дома. Рванув дверь на себя, я удивился, как легко она открылась: наверное, причиной тому мышечные усилители брони. За дверью царил полумрак. Я пробежал глазами по сканерам — они не показывали в ближайшем радиусе ничего живого. Правда, это не очень успокаивало. Нырнув за дверь, я только успел крикнуть Отшельнику: — Жди здесь, спрячься за каким-нибудь булыжником, оружие на изготовку! За дверью я почти сразу прижался к стене и, кинув вдоль нее беглый взгляд, быстро, с легким грохотом, кувырнулся два раза вбок. Мгновенно став на одно колено, я вскинул ствол автомата и поводил им из стороны в сторону, четко фиксируя прицел. Ни малейшего движения! Я оказался в просторном холле, обшитом дорогими, но явно очень старыми деревянными панелями. Кое-где виднелись тусклые пыльные зеркала в тяжелых бронзовых рамах и тяжелые парчовые портьеры. В центре на второй ярус здания шла широкая мраморная лестница, с огромными перилами на витых мраморных балясинах. Под высоким потолком тускло-оранжевым светом, который лишь подчеркивался бликами бронзовых рам, вставок и самих светильников, горели на витых узорчатых люстрах настоящие древние свечи! Восковые или стеариновые — я не разбираюсь… Неяркие огоньки слегка подтанцовывали в спертом воздухе зала, словно светлячки на балу… Да уж… Вот опять начинается какая-то чертовщина… Кто-то следил за нами? Потом аккуратно обрушил фасад здания, чтобы мы свернули, и на скорую руку построил здесь вот этот домик с многометровыми статуями античных богов? Да еще и свечи успел зажечь… Какая романтика, господи… Я, откинув забрало шлема, осторожно, по краю холла, начал приближаться к лестнице, внимательно разглядывая не только все темные углы, но и мраморную плитку пола. Медленно, прижимаясь к каменным перилам, поднялся на полусогнутых по центральной лестнице на галерею. Первое, что я там увидел, — это была большая опаленная пламенем груда металла, которая когда-то представляла собой двух роботов «Берсерков», которых чинить уже было бесполезно. Я застыл над ними, не веря своим глазам. Каркасы стальных механических убийц были покорежены, а местами оплавлены и покрыты гарью. Боевые орудия вырваны с корнем, так, что из корпусов торчали витые шланги грубо оборванных кабелей и раскуроченные приводные механизмы… Даже мощная плазменная бомба не произвела бы столь ужасающего эффекта. Но самое ужасное было в том, что на ковровой дорожке, на которой лежали поверженные роботы, не было даже маленького прожженного пятнышка! Может, их вывели из строя в другом месте, а затем принесли сюда? Стоп! Это уже бред: «Дело о загадочном убийстве роботов»! Трупы роботов были подкинуты сюда, чтобы сбить следствие с толку! Станислав Лем[150] получается какой-то… Кошмар и нелепость преследуют меня… Я заметил, что на крашенной белой краской стене, между висящим на ней старинным гобеленом, изображающим сцену псовой охоты, и стоящей на деревянном пьедестале ахейской амфорой пятнадцатого века до нашей эры, существует еле заметный четырехугольный контур скрытой двери. Ручки и косяки отсутствовали, поэтому дверь в глаза не бросалась. Я перебрался через останки роботов и, встав напротив тайной двери, легонько ткнул ее дулом автомата. Дверь послушно отодвинулась в глубь стены, затем отъехала в сторону. За ней был полутемный коридор, в конце которого брезжил тусклый желтоватый свет. — Ну, что ж, — сказал я сам себе, — пора лезть в кроличью нору[151]. Я тихонько, стараясь негромко шуметь мышечными усилителями брони, прошел в образовавшееся отверстие и двинулся в сторону слабого свечения. Пройдя несколько шагов вперед, я понял, что это еще одна дверь из поляризованного стекла. На нем плавали мутные пятна света и неразличимые размытые формы интерьера, находящегося за дверью. На этот раз была белая пластиковая ручка сбоку. Я потянул ее, и дверь отошла в сторону. Тут же я вскинул автомат. Мгновение… Но на меня ничто не нападало… За дверью была ОЧЕНЬ СТРАННАЯ КОМНАТА… Черная фигура в черном бесформенном балахоне… Недвижимая фигура, лица которой не разобрать… А рядом… Рядом с нею примостился толстый горбатый карлик с красной лысиной, длинным носом и чуть заостренными ушами! Наконец я смог его разглядеть в деталях: бородавка на щеке, пустые бегающие глаза олигофрена, беззубый рот, окруженный клочьями бесцветных волос… Рука черной фигуры в черной шелковой перчатке, выступающей из-под свободно ниспадающего рукава, поглаживала карлика за волосатым ухом… Это было отвратительно… Кажется, оба этих существа не обратили на мое появление ни грамма внимания. В комнате пахло какими-то пряными и немного приторными благовониями. Комната была большой, просторной и тускло освещенной. Стены, пол и потолок сделаны из больших древних и абсолютно ровных каменных блоков — примерно как в Призрачной Крепости. У дальней стены напротив меня было сооружение, напоминающее алтарь языческих культов. Три крупных каменных блока боковыми торцами прилегали к стене, образуя треугольник. Боковые грани его испещряли мелкие узоры, напоминающие не то ацтекские орнаменты, не то контакты электронных плат. Внутри этой конструкции ровно по центру располагался искусно вырезанный из камня символ двух змеев Уроборос в виде восьмерки. На нем тоже были какие-то знаки. Неожиданно в голову пришла запоздалая и немного нелепая мысль, что если совместить изображение девятки и шестерки — получится то же самое: восемь… По всему полу комнаты причудливым лабиринтом были выставлены ряды свечей, перемежаемые тонкими и дрожащими струйками белесого дыма благовоний. И вдруг раздался низкий, приятный баритон, исходящий со стороны черной фигуры. — Приветствую тебя, отважный воин, — проговорил голос. — Я ждал тебя. Я слегка опустил ствол автомата вниз, но пальца с курка не убрал. — И вам мир, добрые люди, — вежливо ответил я. — Не знал, что вы меня ждете, а то поторопился бы. Да вот беда — дороги спросить было не у кого. — Узнаю тебя, — удовлетворенно ответил непонятный темный субъект. — Ты — Странный из долины Маринера, а еще тебя называют «Пастух Глюков». — Вот уж не думал, что молва обо мне дошла и до ваших отдаленных мест, — ответил я почти без иронии. — А не сочтите за бестактность — не скажете ли мне, кто вы? И почему этот джентльмен на ходулях бежал впереди меня? — Я, — медленно, с оттяжкой произнес Балахон, — Мастер Иллюзий. Возникла неловкая пауза: мне совершенно ни о чем не говорил этот звучный титул. И вообще, как всегда некстати, во мне начали бурлить эмоции. — Я — контрольная точка этой части реальности, — словно поняв мое замешательство, ответил Мастер Иллюзий. — Ладно, — мотнул я дулом автомата. — Назовите ваше звание и степень принадлежности к объекту или же к «Пантеону»… Ну кто вы там? Майор? Полковник? Генерал? Давайте в открытую… Мне только Ирина нужна, мне все эти ваши чудеса до Фобоса, ясно? Со стороны Балахона послышался тихий хриплый смех. — Да чего уж там — яснее не придумать… — проговорил он, посмеиваясь с хрипотцой. Тон его абсолютно сменился — с пафосного и патетического на ехидно-панибратский. Вдруг я почувствовал, что автомат стал задираться кверху, словно кто-то тянул дуло за тонкую леску. Прицел остановился на черной фигуре, а мой указательный палец на курке напрягся. Я изо всех сил пытался сопротивляться — было ощущение, будто я борюсь в армрестлинг: чья-то невидимая сила пытается сделать то, чего я не хочу… Я даже вспотел… Прицел остановился на уровне головы темного силуэта. Я напряг все силы, пытаясь опустить автомат, но не мог. На секунду я вспомнил лицо покойного Йоргена, там, в Призрачной Крепости, когда нас гипнотизировали юварки… Но это… Это было сильнее… Почти так же сильно, как воздействие воли Криса тогда, возле поезда… На секунду мне стало очень страшно… Курок подался на четверть миллиметра назад. — Давай, не бойся, стреляй, Странный, — почти ласково прошелестел баритон Мастера Иллюзий. — Ты что это творишь, дядя, — прошипел я сквозь стиснутые зубы. — Я опасный псих, я и выстрелить могу… — Стреляй, не думай, — прошелестело у меня в ушах, будто Мастер шептал мне в наушник. — Фиг тебе, шайтан марсианский, — натужно прохрипел я. — Да не бойся ты, — с заботой в голосе сказал Мастер Иллюзий. — Мне же ничего не будет… Только не попади в Дасти: он уязвим для оружия, несмотря на то что полукровка… Я попытался расслабить свой воспаленный разум, слегка прикрыв веки, начал выравнивать дыхание, как всегда при контакте с чужеродными силами глюков. Я попробовал представить себе звук журчащей воды — не вышло: в ушах пронесся какой-то противный скрежет. Фигура Мастера Иллюзий язвительно прищелкнула языком, и во мне полыхнула вспышка гнева. Мне послышался ехидный смешок, а палец на курке продолжал дрожать. — Ну? — вопросительно произнесла фигура в балахоне. — Будешь стрелять, Странный? Я молчал, продолжая противостояние. Не знаю, почему я не хотел стрелять… Наверное, потому что меня заставляли… Сомневаюсь, что из гуманизма. Прицел зафиксировался на фигуре, и мышцы пальца свело — им так хотелось сжаться. Я четко представил себе однообразный пейзаж пустыни, проплывающий в облаках пыли за окном поезда, в котором мы ехали, — это было единственное, что у меня получилось. Дуло автомата стало чуть заметно подниматься… И вдруг палец надавил на курок, я почувствовал неземное блаженство в руке и обиду: грянул одиночный выстрел. Куда ушла пуля, я так и не понял, а откуда-то с темного потолка, четко между рядами свечей, шлепнулась дохлая летучая мышь. Огоньки пламени на фитилях колыхнулись. — А мне говорили, что ты меткий стрелок, — невозмутимо произнес Мастер Иллюзий. — Ладно, у тебя три попытки — давай еще раз… — Да пошел ты. — Я почти шептал. Ствол вновь вернулся в прежнее положение, а убрать руку с курка просто не было никакой возможности — она будто онемела, я почти ее не чувствовал. Я продолжал представлять себе пустыню и фиолетовое небо с сиреневыми облаками… Ветер шумит… Мерно стучат колеса поезда… Убаюкивающе покачивается вагон… Тугие ярко-синие пучки света, словно провода, проносились мимо, слегка пульсируя, я почувствовал покалывание в руке. И как сквозь сон вновь гулко грохнул в каменной комнате выстрел, извергнув султанчик пламени и газа из ствола. Я зажмурился и открыл глаза, только услышав тихий шлепок о каменный пол. Рядом с Мастером Иллюзий упал на камни тряпичный пестро-размалеванный клоун в клетчатом котелке и вытянутых ботинках с помпонами. — Клоун — это пятьдесят очков, — одобрительно кивнул черный балахон. — Но до приза пока недотягиваешь… А жаль… Парень ты талантливый… Пока я напрягал мышцы, чтобы почувствовать затекшую руку, палец вновь предательски дрогнул и нажал на курок. Опять грохнуло из ствола, но я заметил краем глаза, что прицел смотрел вбок. — Бинго!!! — закричал вдруг Мастер Иллюзий. — Хорош уже! — ответил я, тяжело дыша. — Я не попал! — А это? — раздался ехидный голос, и поднявшиеся вверх руки скинули капюшон балахона, и… Господи… На меня смотрел блестящий желтоватый костяной череп с пустыми глазницами и отвисшей нижней челюстью, а по центру его лба виднелось маленькое темное отверстие, на которое указывала рука в черной перчатке… Я перевел дыхание, зажмурился и опустил автомат уже пришедшей в норму рукой. — Ты это подделал, — единственное, что смог я сказать, с ужасом глядя на череп, крутящийся из стороны в сторону на костяной шее. — Но согласись: эффектно вышло? — с некоторой гордостью произнес этот монстр, совершенно не шевеля челюстью. — Шут ты балаганный, — процедил я холодно. — Зачем так делать? — Просто я хотел тебе объяснить, что в этом пространственно-временном континууме гамма-квантовой частоты я могу влиять на любой процесс, понимаешь? Ты, конечно, молодец — здорово экранируешь, но дело не в том, что ты слабее, а я сильнее. Дело в том, что ты у меня в гостях, а не я у тебя. — Я в гости не навязывался, — мрачно заметил я. — Не навязывался, говоришь? — спросил череп с издевкой. — Может, не навязывался, а вот пришел. Сам пришел… — Я пришел за девушкой, которую люблю. — На меня внезапно навалилась усталость. — Садись, — сказал он мне, повелительно указав на круглую циновку возле карлика. — Вы уж не сочтите меня за нетерпимого человека, сэр, — сказал я как можно вежливее, — но у меня сейчас разыгрался острый приступ ксенофобии[152]: видно, сказывается накопившаяся усталость и нервное истощение. — Ох, — слегка устало вздохнул Мастер Иллюзий. — Нервное истощение… Усталость… Ну да, понимаю… Я думал, что ты ничего не боишься. — Я всем говорю, что в душе я — отчаянный трус. — Да, а еще наглец в придачу, — проворчал череп, уставившись дырами глазниц на лысину карлика. — Не обижайся, Дасти, — он просто невоспитанный и немного недоразвитый… Карлик посмотрел сперва на меня, затем на череп, улыбнулся черной щелью рта с редкими зубами и захлопал опухшими веками своих полуживотных глаз. Из его рта вырвалось что-то, напоминающее клекот грифа. Мелкими капельками полетела слюна… — Ладно. — Череп кивнул и махнул рукой. — Садись тут. Двойной ряд свечей медленно раздвинулся, будто свечи были на маленьких колесиках. Они образовали круг диаметром метра полтора, а в его центре медленно, словно в 3D-эффекте, выросла из воздуха плетеная циновка. Я закинул автомат за плечо и, поскрипывая доспехами, вошел в круг, настороженно ощупав циновку. — Абсолютно настоящая, — успокоил меня Мастер Иллюзий. — Я так сразу и подумал, — кивнул я убежденно. — Ты… — Мастер Иллюзий сделал паузу, словно подбирал слова. — Ты… боишься самого себя… — До грязных штанов, — кивнул я с глумливой улыбкой на лице. — Ты защищаешься… Нет… Блокируешь внешние воздействия… Как будто не хочешь себе в чем-то признаться… — Честно? — спросил я. — Ну, попробуй, — кивнул череп. — Начнем с того, что мне все это не нужно, — устало проговорил я, вынимая из пачки сигарету. — У вас курить можно? — Сколько угодно, — махнула рука в черном халате. — Так вот, — продолжил я, — ты прав в том, что я себя не совсем понимаю: сеанс психоанализа мне кажется уже нелишним… Мастер усмехнулся — костяная челюсть сдвинулась немного вбок. — Да, — кивнул я. — В моих видениях и Аид, и Посейдон, и Сатана, и Зевс, ну… многие спрашивали — зачем я полетел на Марс? — Зачем? — Он задал этот вопрос с такими интонациями, что я понял: он знает об этом чуть не лучше меня самого. Но я продолжил: — Существование любого явления природы, в частности и меня самого, должно иметь некий утилитарный смысл, пусть даже и небольшой. — Согласен, — кивнул череп с видом, что он полностью не согласен. — Так вот, — опять сказал я. — На тот момент субъективная оценка моих действий свелась к их непродуктивности. То есть я понимаю, конечно, что мог бы и в создавшейся ситуации быть нужным, полезным и естественным: идея малого действия — это тонкая и сложная штука. Но на тот момент я хотел сочетать действие с разумом. Учитывая мой незрелый характер, я решил подвергнуть себя испытанию: в жестких условиях это могло бы вытащить на поверхность необходимый компромисс между этими крайностями. — А дальше? — подбодрил меня Мастер. — Интересно излагаете… — Дальше? — Я нахмурился, будто и вправду думал над ответом. — Дальше я попал в чужеродную среду обитания и понял, что это не выход: везде одно и то же. Я понял свою слабость и неспособность реализоваться в собственном идеализме и принял решение поменять себя, вернее, свои мотивации… — Очень хорошо, любопытно… — Череп наклонился влево, скрестив перчатки на груди. — Так я стал служить в Марсианской внешней разведке и думал, что мой идеализм пойдет на благо тому, что здесь происходит, — ведь мудрствовать нельзя. Надо класть камень на камень. Не буду упоминать о своей сложной и противоречивой натуре — это за кадром. Но… случилось так, что я полюбил женщину, и полюбил не просто так, а, к сожалению, опосредованно. Я понял, что чувствую этого человека как самого себя, — это редкое ощущение, вы знаете… — Ну конечно… — Череп дернулся вверх. — И тут выясняется, — продолжал я, — у этой женщины не все гладко с прошлым, да и сама она не очень знает, чего ей хочется: то ли, как мне, привнести в мир свой идеализм (читай: недальновидность), то ли отомстить за убитого мужа. Но я вдруг понял, что когда мы вместе, нам становится легче. Вот я и решил, будто наши отношения нас излечат… И ей, как мне показалось… Ну так показалось… — Ладно, дальше можешь не продолжать. Мастер Иллюзий поднялся на слегка потрескивающих под балахоном суставах колен. — Да, но как все это объяснить с точки зрения… — Все, замолчи, — приказал он грозно. Даже в глазницах черепа сверкнули какие-то искорки: я все понял, пошли уже со мной… — Погоди, — начал я сопротивляться, — я хотел рассказать о своих мотивах… — Хватит. — Его движение рукой отметало все вопросы. — Я все понял уже: нам пора… — Но мне нужно позвать с собой Отшельника — он стоит там один перед входом, — попытался я привести последний довод. — За этого парня можешь не переживать, — отмахнулся Мастер Иллюзий. — Он лучше всех себя чувствует сейчас… — Он мертв?! — ужаснулся я. — Да живой он, что с ним будет…
Стеклянная галерея дугой шла влево, и зазмеились, плавно вторя движению, четкие линии коридора. Мы неслись по монорельсу, сидя в удобных креслах транспортера. Коридор-галерея проходил почти под потолком каких-то гигантских помещений сложного объема. Выложенная в шахматном порядке серо-бежевая плитка мелькала перед глазами, а блики тонированных стекол и алюминиевые перемычки создавали чувство нереальной ухоженности, такой редкой на Марсе. За стеклами виднелись огромные пространства тускло освещенных цехов. Там копошились люди, а на стропилах, подвешенных за потолок, висели гигантские дискообразные сооружения — огромные бронированные «волчки». На изогнутых дугами монорельсах резво носились манипуляторы роботов, ярко вспыхивали сиреневые пятна электросварки, сновали погрузчики. Окна полностью поглощали звук, поэтому вся суета проходила под мерное урчание двигателя нашего транспортера. — Прошу прощения. — Я заговорил с Мастером впервые с начала поездки. — А можно вопрос? — Валяй, — беззаботно ответил мой спутник. Сейчас он принял облик средневекового вельможи: бордовый камзол с черными вставками из кожи буйвола, расшитые золотом черные парчовые панталоны, сверкающие ботфорты и огромная нелепая шляпа с мохнатым розовым пером, которое колыхалось на ветру, с моей точки зрения, меньше чем следовало бы при нашей скорости. Под шляпой были черные глаза с густыми бровями, щегольские крученые усы и заплетенная в косу длинная черная борода с легкой проседью. Этими эксцентричными выходками он сильно напоминал мне Сатану. Я постарался никак не комментировать его вид, но он, казалось, получал настоящее удовольствие от моей реакции. Такой контраст с интерьером его забавлял. — То, что происходит там, за окном, — это тоже ваша иллюзия, как точки данного пространства? Типа голограммы? — Нет, это настоящее производство, — кивнул он, и лицо его слегка изменилось, словно тень скользнула по его чертам. — Это типа «летающих тарелок»? — спросил я вновь. — Да, на Земле их так называют, — мрачно ответил Мастер Иллюзий. — Вот тебе раз. — Ветер задувал мне в лицо, под открытое забрало шлема. — Вся эта упорная возня, наверное, служит каким-то чудовищным целям, примерно как лаборатории на «Зеркале-9»? — Только отчасти, — ответил он. — Это что? — спросил я опять удивленно. — Инопланетяне продали нашим пару чертежей? — Да конечно же нет, — с горькой усмешкой ответил Мастер. — Никакими инопланетянами у нас и не пахнет… Ваши же, вот люди… Затеяли опять покорять Землю. Мы пока не стали им мешать, но… — Но? — после некоторой паузы напомнил я. — Я уверен, что это скоро прекратится, — несколько задумчиво произнес он. — Что и как? — Меня распирала изнутри тысяча вопросов, они клокотали в моем горле, даже несмотря на усталость и некую апатию, как холодная волна стальных игл упрямства. — Потомки правителей деградировали до крайности, — произнес он как-то ровно, без интонаций, словно беседа была неприятна. — Время, отпущенное им, вышло, но они не хотят этого признать… Вместо того чтобы заниматься Самадхи[153], они погрузились в Самсару[154], укутавшись в Майю[155]… Экзамен… Кто придет следующим? Люди меняются медленно… Я растерянно замолчал. Видно, почувствовав мою реакцию, Мастер перешел на другой стиль изложения. — Короче, земные олигархи и правители вели народы Земли к объединению, но неверными путями, поэтому предстоящая инсценировка инопланетного нападения призвана сплотить человечество перед мировой угрозой. Они вновь хотят показать видимость своей значительности и полезности, так как именно верные им герои справятся с инопланетной атакой и возглавят мировую борьбу. А значит, люди вновь будут слушаться их какое-то время… — Но ведь это бред! — Я нахмурился. — Ты не представляешь! На этих тарелках стоят психотронные генераторы, масса другого оружия неизвестных сейчас технологий… — Он внимательно поглядел на меня, и было ощущение, будто он роется в моем мозгу, словно в компьютерных файлах. Он кивнул и слегка усмехнулся: — А еще из них посыплется весь зверинец с «Зеркала-9»! Ошеломляющий шок! Кто там будет разбираться, насколько реальна эта угроза? Хватит буквально нескольких сотен таких тарелок, чтобы навести ужасающую панику на всю планету! Эффектно, да? Он откинулся на спинку кресла и поглядел на меня с прищуром, напомнив мне Сатану. — Я никак не могу поверить хотя бы в то, что земные правители, как ты их называешь, могут договоритьсяи контролировать весь мир, — тогда давно уже был бы общий мировой порядок. — Ха! — Он махнул рукой. — Отчасти ты прав! Но беспорядки и конфликты нужны человечеству для компенсации развития и возникновения ряда энергий… — Стоп, — попросил я, выставив вперед ладонь. — Получается, что люди не имеют свободы воли и развития? Они делают то, что должны? Или то, что им предписывают? — Законы струн Большого Поля общие для всех… — ответил он. — Это Потомки Царей возомнили, что могут им не подчиняться… Они решили захватить наши спутники… — Ага! — торжествующе произнес я. — Значит, и спутники, про которые мне рассказывала Лайла, тоже ваши? Чем тогда вы отличаетесь от них? И кто вы такие? — Ох, как ты много хочешь узнать! — Он укоризненно покачал головой. — Да, спутники наши, но они гармонизируют энергию людей, а мы с Эолами распределяем ее по Вселенной… — Да кто вы такие, черт возьми?! — не выдержав, воскликнул я. — Мы? — Он глянул на меня исподлобья, и глаза его странно сверкнули даже в тени полей шляпы. — Мы — третьи. Эолы — первые, Древнейшие — вторые… Цари — четвертые, а остальные — пятые… Чисто по времени… Сейчас очередной переход количества в качество… Условно говоря, шестые, люди такие, как ты, приходят на смену нам… Они вберут в себя многое, что накоплено всеми нами… Они смогут говорить с первыми — это мало кто может вообще… Ты же слышал, как они свистят и воют… — Так это тоже из вашей шайки ребята? — спросил я скептически. — Я думал, что это все ваши спецэффекты… Он рассмеялся: — Для вас многие проявления Вселенной являются «спецэффектами»… Ирина твоя должна была перепрограммировать спутники на уничтожение всей этой элиты, но тут был один неучтенный фактор… Даже два… — То есть? — Во-первых, заговор в «Пантеоне», во-вторых — ты. Никто не предполагал, что вы с Ириной договоритесь, и… Что вы такие чистоплюи… Вот так вот — кажется, так говорил твой друг Отшельник? — Зачем все это нужно? — Я обхватил шлем руками. — За тем, — строго произнес Мастер. — Вы думаете о «МИКРО», и это тоже нужно, но и про «МАКРО» забывать не стоит, особенно тем, кто много знает и помнит… — Я-то тут при чем? — спросил я скорее из упрямства. — Ты? — вскинул он брови. — Ты настолько типичен для пятых, что можешь помочь, особенно здесь, на Марсе. Ты же нестандартный, хоть и в курсе всего. Это просто проверка — естественно, у Царей ничего не выйдет. — Так все это зря??? — Я искренне захлебнулся гневом и эмоциями. — Для них — да, для тебя — поглядим еще… — Почему об этом мне никто не намекнул даже? — Об этом не говорят: правда — это отзвук молчания… — Значит, правды просто быть не может? — спросил я. — А что такое «правда»? — Он усмехнулся. — Я знаю, что ты не дурак и вкладываешь в это понятие жизни реальные смыслы. Но прости, что о наболевшем: найдешь ты свою Ирину — уверен, что будет дальше как запланировано? — Будет как будет… — тихо произнес я, скрестив руки на груди. — Ну, да, — произнес Мастер задумчиво. — Это прогрессивная точка зрения… Ладно… Ты не чувствуешь себя персонажем литературного романа? — Противно мне от этого… — Я поморщился. — Отчего, мой мальчик? — спросил он с улыбкой. — Нами управляют, и это не мы… — Я почувствовал свою глупость от сказанного. — Ты любишь готовить? — Он ехидно улыбнулся. — Да… — ответил я. — Мужчина должен уметь все… — Ну вот — очередная иллюзия… — Так ты, Мастер Иллюзий, — Князь Лжи! Так, что ли? — Я говорил это в гневе… — Я? — Он ухмыльнулся вновь. — Анизотропность[156], мой мальчик, она… Я готовлю жаркое, но где гарантия, что жаркое не готовит меня? Рецепты известны, но ведь, следуя рецептам, не получишь результата одинакового? Мир нелинеен, следовательно, и усилия на достижение истины — нелинейны. Жаркое готовит меня — в смысле моих чувств, знания горелки печи, качества продуктов и жажды людей у стола. Можно ли сделать жаркое почти идеальным? Ответ: можно! Но будут шероховатости. Абсолютного Идеала быть не может — как сказал бы Великий Сыщик, или Великий Физик: если не будет ошибок — значит, мы не поймем следующего этапа развития… А ваша жизнь так мала… Да и прочие… Ты был нужен для квинтэссенции этих ошибок… — Так ты у нас Бог, выходит? — Я вскинул брови, кровь бросилась мне в лицо. — Приехали, — сказал Мастер. Наш транспортер замедлил движение, плавно причаливая в тупик, окруженный каменной стеной. Стена была сложена из огромных каменных блоков, притертых друг к другу так, что не прошел бы и тонкий лист бумаги. В голове из курса истории всплыло словосочетание «мегалитическая кладка» — да, это, кажется она. Камни выглядели даже на первый взгдяд очень массивными, как в Призрачной Крепости — каждый тонн по тридцать — пятьдесят, на базальт похожи. Я понял, что спорить тут бесполезно и надо довольствоваться малым. — Ты мне лучше скажи, Мастер, где мне мою женщину искать? — Я вздохнул, ожидая новой порции образных намеков. — Где-где, — передразнил меня он. — В Караганде, в мохнатой скирде, на пятой звезде… Вдруг из стены, ровно на пересечении стыков камней, полыхнул сгусток света, и возник светящийся шар… ГЛЮК! У меня закололо в затылке, а эта штуковина, словно подражая планете Сатурн, выпустила из себя яркое кольцо, которое стало вращаться, потрескивая. — Ладно, давай, Дэн, увидимся… Мастер Иллюзий поднялся в кресле, подпрыгнул, как мячик, будто кот на дерево, и… Сжался в светящийся шар — такой же, как вышедшей из стены. Они исчезли, растворившись в камнях. Боже… верить мне своим глазам или просто признаться, что я давно уже сплю… Я погиб на Мертвой Горе, а это скитания души моей неупокоенной? Зачем все это происходит именно со мной?
Резко крикнула с гортанным перекатом какая-то экзотическая птица, раздался шум крыльев… Послышался тихий треск и шорох… Ветер уже утих, и ветви колыхались разве что от убегающих встревоженных мартышек. Пахло непривычно пряным и кислым запахом. Под сапогами громко хлюпнул мох болота. Я замер. Где-то стрекотали насекомые, а может, и какая другая живность. Мне повезло — из-за того что я остановился, мой взгляд уперся в листья папоротникового кустарника, у самой лужи. Тут я увидел блестящую тонкую нить проволоки. Местами на ней висели пожухлые листья. Растяжка на противопехотной гранате! Сердце мое учащенно забилось: один шаг — и пипец… Проклятые косоглазые… Колыхнулась свисающая с раскидистого куста лиана. Я дернул ствол своей М-16 в направлении движения. Все тихо. Между деревьями бил в глаза ярко-зеленый свет — впереди была поляна. Я надвинул на глаза пилотные солнцезащитные очки. Очертания окружающего мира стали более четкими, контрастными и приглушенными — это все благодаря «осветленной оптике». Все это мой мозг отмечал в «кавычках», «сносках», тогда как взгляд елозил по ненавистному зеленому аду джунглей. Свет меж ветвей и разлапистых листьев стал травянисто-охристым… По причине напряжения последних нескольких часов память возвращалась ко мне с трудом: после десантирования нашего отделения с вертолета в шести километрах от Кхесани мы попали под шквальный огонь вьетконговцев. Пришлось рассредоточиться, то есть, по-честному, драпать, потому что была неразбериха… Убили Джоба и Хэнка… Они споткнулись, будто сзади дали подсечку, — бронежилет не сдержал советского «семь шестьдесят два»… Они были нормальные ребята — мы познакомились в учебке морской пехоты в Кливленде… Хэнк немного картавил… его отец из Канады… Черт… Зачем я думаю об этом?.. Я же вообще не отсюда… Как воспоминание о ночном кошмаре, в голову приходят мысли, что я был на Марсе, что я ищу любимую девушку и эти джунгли с вертолетом увидел совсем недавно. Мастер Иллюзий… Отшельник… Ирина… Джей… Я аккуратно перешагнул через проволоку и, наступая на ребра сапог, двинулся к поляне, на которой торчал какой-то бугор. Холодок бежал по спине — я, внимательно глядя под ноги, перешагивая через торчащие на полметра корни, вышел на поляну. Сквозь вьющиеся ветви и разлапистые листья проступали очертания белых обтесанных камней, высохших, словно кости на солнце. Теперь я рассмотрел это сооружение — это была ступенчатая каменная пирамида, укутанная зеленым покровом. Наверное, эти дикие культы косоглазых… Я вышел на поляну тихо, как тень. Где-то послышался шорох — было сложно понять, где именно, потому что шумы леса — хоть и тихие, но дезориентирующие. Я вновь стал бессмысленно водить стволом влево-вправо… Тут внутри меня вскипело — наверное, эмоции одержали верх: руки тряслись, а внутри даже после всего было крепкое убеждение «так надо». Я вскинул к ненавистным объятиям листьев свою винтовку и надавил на спусковой крючок… На сгибе локтя почувствовались ритмичные толчки… — Ты-ы-ы!!! — кричал я одновременно с треском выстрелов. — Ты снова все мне сочинил!!! Водишь меня за нос!!! Выходи, потолкуем!!! Где ты??? Обойма вышла через несколько секунд, смолкли звуки треклятого леса… И тут… В тишине раздался тихий голос: — Я тут, Странный… Голос прозвучал настолько близко, что я почувствовал себя голым — я не увидел противника, так близко… Под загибами веток дерева манго стоял зеленоватый человек, будто его окунули в зеленую тушь с водой. Каска на нем съехала — висела на боку, очки сползли на кончик носа, но черная дыра ствола АК-47 упиралась мне куда-то в район шеи. Или зубов… Мой ствол был градусах в тридцати от Криса, и я думал-гадал: успею ли выстрелить в него первым? — Можешь даже ни о чем не думать, — сказал Крис с усмешкой. — Не успеешь… — Тогда стреляй ты, — произнес я как можно спокойнее. — Потому что, если ты опять оставишь меня в живых, у тебя будет все очень плохо… Не знаю, зачем я это сказал… — Ух, какой ты у нас крутой, — с той же усмешкой процедил Крис. — Но сейчас снова я позволю тебе сделать, как ты хочешь, — запомни мою доброту… — Где Ирина… — Мой голос немного срывался. — Пока с ней все в порядке… — Крис растянул щеки. — Не дергайся только, ладно? — Чего ты хочешь? — спросил я. — Почему не стреляешь? — Да вот, понимаешь… — Каска сползла на бледно-зеленый лоб. — Есть у меня к тебе предложение, сугубо деловое… Готов послушать? — Да, — ответил я скорее машинально, нежели обдуманно. — Я знаю: ты упрямый и упертый, — продолжил он ровным голосом. — Знаю также, что тебе нужна ее жизнь, Ирины. Да? — Да… — опять повторил я. — Вот и отлично. — Крис кивнул. — Значит, договориться мы сможем… Тебе нужно попасть на объект? — Нет, — не задумываясь, ответил я. — Вот и здорово. — Крис опять ухмыльнулся. — Предложение примерно такое: ты помогаешь мне подойти ко входу, я использую твою любимую женщину, чтобы туда пройти, а потом — катитесь ко всем чертям, но не мешайте мне. Ок? — Идеальное решение. — Слова говорились словно сами собой. — А где гарантия, что ты нас не грохнешь? — Нет такой гарантии, — раздраженно ответил Крис. — Но скажу так: если я пройду через вход, мне наплевать, что будете делать вы, — у нас разные цели. Вот только если ты захочешь мне помешать, тогда все будет плохо — понял? — Так. — Я пытался сориентироваться. — Во-первых, в чем твоя выгода, а во-вторых — либо стреляй, либо покажи мне Иру… Ясно тебе? — Да, Странный, ты не безнадежен, деловые качества имеешь. — Крис опустил автомат. — Учти, сейчас здесь моя голограмма, так что ты меня не пристрелишь, а я вот тебя — легко. Это не угроза — это истинное положение вещей. Словно в подтверждение его слов, я сразу заметил легкое мерцание на складках его одежды, на щеках и очках. — Тебе же наплевать, по твоим собственным словам, на тех людей, которые меня послали… Это так? — Почти… — Почти? — Они меня не касаются, хоть я и не люблю всяких тайных правителей… — Ладно. — Крис вновь кивнул. — Не понимаю, почему с тобой не могли раньше договориться… Хоть ты и двуличная сволочь… Так тем более… Ты уж не обижайся… Так вот, выгода у меня есть, и за нее я тебе Ирину верну живой и здоровой — понял? — Да, — ответил я, как робот, медленно опуская ствол винтовки. — Итак, — Крис поправил очки, — ты поможешь мне — я помогу тебе. Ты прошел гораздо быстрее этот маршрут, чем я, с войсковой поддержкой, — ты помогаешь мне попасть в портал, Ирина его открывает, я ухожу, а вы — идете на все четыре стороны, согласен? — А это не опасно? — Единственный вопрос, который пришел мне в голову. — Если не будешь дергаться, то да, не опасно, — кивнул Крис. — Обещаю: как свидетели, вы мне не будете мешать, как только я пройду в «Зеркало», а так как ты нужен мне на последней дистанции — нет смысла вас ликвидировать, если только ты не решишь все испортить. Но этим скорее себе все испортишь. Решай… Тон Криса был немного высокомерным — в нем проскальзывало снисхождение победителя к побежденному. Да и от предложения его отказаться было довольно трудно, тем более что врасплох поймал меня он, а не я его. Но заманчивость этого предложения наводила меня на явные подозрения относительно Крисовой искренности… Успокаивала немного его снисходиельность. — Я думаю, что согласен с твоими условиями, — ответил я, медленно выговаривая каждое слово. — Ну, раз ты согласен, — Крис даже бровью не повел, — давай сразу договоримся. Постарайся внимательно запомнить… Голос его стал гулким и сильным, хотя по громкости возрос не намного. Он отдавался легким эхом, почти как тогда, в долине, у поезда, под вой «Гепардов». — Я знаю, Странный, как ты любишь блефовать, — продолжил Крис, и голова моя слегка закружилась. — Я видел, как ты общался с Вэндерсом, я видел, как ты выкручивался в Персеполисе, я догадываюсь, что и в Лихоторо ты не был почетным гражданином. Так что, если ты сейчас замыслил поглядеть по обстоятельствам, где я могу споткнуться, а там меня и прижать, то ты автоматически подписываешь себе и Ирине смертный приговор, просто себе чуть раньше. У меня в запасе есть хорошие домашние заготовки, уж поверь мне. «Гепарды» — это не самая из них основная. Я могу хотя бы даже и спровоцировать тебя, и если ты не пройдешь проверки на благонадежность, избавлюсь от тебя без красивых диалогов, молча. Я считаю, — голос его зловеще звенел, — что человек, который не дорожит своей жизнью, а главное — жизнью любимой девушки, — должен умереть. Это даже несмотря на приказ, который был от «Пантеона», сохранить тебя в живых, по возможности… Ты и так под пулями лазил, так что… — А почему это был такой приказ? — спросил я. — Ты меня понял по поводу моих условий сделки? — перебил меня с нажимом Крис. — Да понял, Крис, понял, — кивнул я. — Просто и я, как ты сам понимаешь, не верю особо в твои высокоморальные качества: самое безобидное, что про тебя можно сказать, — это то, что ты из разведки. — На себя посмотри, — спокойно парировал Крис уже более тихим голосом. — Ну, в хладнокровии, беспринципности, да и в подготовке — уж признаю, ты-то покруче будешь, да и заготовки у тебя «домашние»… — Ой! — отмахнулся Крис. — А ты прям такой наивный добренький простак! Ты что, сам в это веришь? — Да не в этом дело, — возразил я. — Просто если ты меня по пути провоцировать станешь на предмет благонадежности, то мне-то тебя никак не спровоцировать, чтобы выяснить твою честность в самом конце, — чего бы тебе, в самом деле, не прикончить представителя вражеской разведки и отработавший себя «ключ»? Сейчас мы тебе нужны, а потом-то уж точно станем бесполезны… — Звучит, конечно, логично, — кивнул он. — Но ты вот спрашивал тут, почему был приказ сохранить тебе по возможности жизнь. По возможности — потому что в случае с Вэндерсом, юварками, танками и прочими мелочами типа того Эола, в долине, у поезда, — он немного поморщился, — такой возможности не было почти ни у кого. Сработали, конечно, наши коряво… Но уж больно много оказалось заинтересованных людей и с той и с другой стороны, их действия было сложно координировать… Дарби еще этот придурочный — все карты чуть не спутал… Да… А тобой давно заинтересовались в «Пантеоне» — там всегда нужны сверхэмпаты, особенно которые одновременно не только «передатчики», но и «блокираторы» энергии. Способность не уникальная, но достаточно редкая. Это то самое, что позволяет тебе экранировать иногда воздействие Эолов. Ты на интуитивном уровне этим владеешь… — Кто они, эти Эолы? — спросил я. — Электромагнитная образующая личность, так их у нас и называют, — снисходительно пояснил Крис. — Древнейшая форма жизни в пространстве — они возникли миллиарды лет назад. Плазменно-магнитное полевое образование, обладающее чем-то вроде разума и способное менять свою структуру и некоторые свойства вещества, даже окружающей реальности. Контакт с ними абсолютно бесполезен, ибо их сознание в корне отлично от нашего. Это необходимо только на уровне самообороны. Правда, есть в нашей организации группа контактеров — они скромно зовут себя «трансляторами», но… — А чего этим Эолам надо? Почему они иногда на людей нападают? — В том-то и дело, что им, похоже, вообще ничего не надо… Правда, иногда они воздействуют на людей и их поступки… — Крис нахмурился. — Я не очень изучал тему глюков, проходил только инструктаж. Они вроде как собаки — если их боишься, могут наброситься, если прикормишь, то будут помогать… — Как зеркало, — пробормотал я. — А эти так называемые «трансляторы» пытаются их изучать и с ними работать, но, как я понимаю, это чистейшее шарлатанство: говорят, Эолы могут менять свойства веществ на атомарном уровне и питаются от энергетических потоков, пронизывающих нашу Вселенную, но лично мне на это чихать — они нам подчиняются, иногда нет. А у меня своя забота… — А уместно спросить какая? — поинтересовался я. — Ну, как ты, наверное, уже знаешь, — снисходительно усмехнулся Крис, — «Зеркало-13» — объект не вполне обычный… — Да, я обратил внимание, — вставил я. — Центр управления психотронными спутниками, местными и земными, и вся вот эта комната страха в «прихожей» — это ерунда, — продолжал он. — Здесь все нашпиговано древнейшими удивительными технологиями, которые тщательно охраняются. «Пантеон», можно сказать, ради этого и создавали. Эти системы, по слухам, могут управлять Землей как хорошо отлаженным механизмом… — Так-таки всей Землей? — усомнился я. — Настроениями в обществе, некоторыми природными явлениями, даже немного пространством и временем… Люди этого не замечают… Только горстка посвященных земных правителей и сотрудники «Пантеона» знают об истинном положении вещей. — Но это же отвратительно, — поморщился я, — что люди с мировоззрением устрицы мнят себя богами… — Не спеши, не все так просто… Мне показалось вдруг, что все эти философские беседы в джунглях Вьетнама выглядят, по меньшей мере, нелепо… — Формально спутники контролируются «Пантеоном», но и эта организация неоднородна. Есть малочисленная группа странных людей, которые называют себя Древнейшими, или же анунаками. Делятся они на две категории: «гармонизаторы» и «трансляторы». Их мало кто в «Пантеоне» видел вообще. Они около трех метров роста, правда, есть почти как мы, а есть и карлики, обладают сверхспособностями типа телекинеза, телепатии, провидения и тому подобного. У нас многие такое умеют, но эти — самые сильные. Для них никакого труда не стоит просто подчинить себе волю и разум любого человека, который просто окажется рядом. Говорят, они потомки какого-то древнего народа. Правда, я считаю их маньяками — поведение у них абсолютно шизофреническое: могут за пять минут смеяться, плакать, начать насвистывать, бормотать что-то на непонятном языке, а могут начать рассказывать вкратце, какие пункты теории относительности являются ошибочными и почему. Ходят слухи, что даже перемещаться в пространстве могут без скорости. В общем, считается, что они совместно с сильными мира сего и организовали «Пантеон» для защиты и гармонизации жизни на Земле. Я одного такого встречал — до сих пор мороз по коже: я не смог блокировать даже часть его ментальных волн. Даже если такой монстр стоит к тебе спиной на расстоянии от двадцати до пятидесяти метров, на тебя наваливается оцепенение, и волна холодного ужаса сковывает все тело. А ты знаешь, как я владею ментальными излучениями… В общем, Странный, не собираюсь тебя перетягивать, как канат, на свою сторону, — щеки его слабо подрагивали в мерцании зеленоватого света листьев, — но одно скажу. Ты, верно, заметил: я — профессионал, разведчик, и, естественно, доля цинизма и безразличия к человеческим эмоциям и судьбам необходима мне по профессии — это как раз то, что не даст стать хорошим разведчиком тебе. Не обижайся… — Да я на это обижаться не могу даже. — Я горько усмехнулся. — Ты дальше говори — мне же, как ты понимаешь, хотя бы просто интересно, во что я влип… — Ну что ж… — Он сухо откашлялся. — Как ты понял, я реалист и понимаю все, что творится вокруг, иначе мне не выжить. Да если честно, мне было до фени, чьи приказы выполнять, — этим и отличается хороший солдат, даже если он Ангел. Понимаю также, как нелепо звучат мои откровения здесь и сейчас, но скажу так: несмотря на то что мне плевать на людей, которые дали мне задание, мне совсем не плевать на этих, которые думают, что они боги. Понимаешь? Сейчас они решили уничтожить земных правителей, раньше они провоцировали некоторые конфликты и стихийные бедствия, а завтра — кто знает? Может, им покажется, что для Вселенской Гармонии нужно принести в жертву все человечество разом? Как тогда, в этой истории со Всемирным потопом. Думаешь, зачем он им понадобился? — Крис, — я нахмурился, — я, конечно, как историк, понимаю… — Ни хрена ты, Странный, не понимаешь! — неожиданно эмоционально произнес он. — Вот ты считаешь меня холодным и расчетливым злодеем, так? — По отношению ко мне… — начал было я. — «По отношению»! — передразнил он, скривив пухлые губы. — А ты бы спросил — зачем они это сделали? Из любопытства услышать из уст сотрудника «Пантеона»? — И зачем же? — с кислой миной спросил я. — А за тем, — ответил Крис. — Если коротко, то так: Земля получает определенную часть энергии из космоса, которая тратится на поддержание жизни. Пучок этой энергии неоднороден — это что-то вроде таких каналов, пронизывающих всю Вселенную, их еще называют «струнами», или «мембранами». Там передается масса частотных диапазонов, которые не все даже фиксируются современными приборами. Сложная вещь, грузить сейчас не буду. Мне просто надо, чтобы ты понял меня. — Я попробую. — Было удивительно, что я внимательно слушаю человека, которого пару минут назад желал пристрелить сильнее всего на свете. — Тогда я прочту небольшую разъяснительную лекцию, если не возражаешь. — Давай-ка, — кивнул я, — это мне очень не повредит. — По этим же каналам, — продолжил он, — идет ответный поток энергии от энтропических процессов. — Он почему-то волновался. — Эта энергия питает метаморфозы расширения Вселенной. Если вкратце. Сперва химические элементы стали усложняться до соединений — солей, минералов, затем до органических соединений, от них к белку, тут уж, говорят, Эолы помогли — они частенько влияют на ход развития событий. А потом уж и возникла биологическая жизнь — все эти процессы усложнения материи выделяли в пространство огромные массы энтропической энергии. Такая вот обратная связь. — Как зеркало, — вновь тихо произнес я. — Процесс в чем-то эволюционный, — словно не обратив внимания, продолжил он, — но Эолы являлись здесь неким катализатором «на местах». Правы и материалисты, которые утверждают идею эволюции, и идеалисты, которые считают, что мир был создан высшим разумом. Правда, Эолы трудно назвать «высшим разумом», но «древнейшим» можно наверняка — им около трех миллиардов лет. Самая древнейшая разумная форма существования материи — электромагнитный плазмоид, в котором возникли информационные потоки и систематика копирования и воспроизведения данных… Я удивлялся — передо мной был Крис, тот самый очкастый «ботаник», который изображал из себя экзобиолога в самом начале нашего пути. Вот что значит «первое впечатление бывает самым верным». Он и есть такой — ученый, хладнокровный убийца и маниакальный социопат. — Они подчиняются законам космоса. — Это уже не был тот человек, который высокомерно предлагал мне сделку: это был одержимый. — Один черт знает, как они мыслят и действуют, но они напрямую зависят от вселенских процессов. Так что если инопланетяне и существуют, то они приблизительно на том же уровне развития, что и мы, — ведь жизнь во Вселенной возникла примерно в одно время — биологическая жизнь. Все почему-то зациклились на том, что разум — явление биологическое, тогда как разум есть система самоосознающая, следовательно, виртуальная: копирующая и повторяющая. А ведь наши компьютеры, в более примитивном виде, копируют систему мышления Эолов — обыкновенная схема передачи, хранения и использования данных! Эволюция во Вселенной развивалась нелинейно — параллельно шло и материальное и энергетическое развитие. Сперва некоторые из Эолов обосновались в нашей Солнечной системе. Затем, когда энтропия «потребовала» большего усложнения материи, возникли из газовых сгустков, под воздействием энергии, твердые планеты, и Звезда зажглась из газа под воздействием гравитации и прочих сил. Про усложнение веществ я уже сказал, далее пошло усложнение в виде возникновения одноклеточных, затем господство растений, потом биологических видов… Я понял, что слушать придется долго, но мне было очень интересно, поэтому я присел на ствол поваленной пальмы и закурил армейский «Camel» без фильтра. — Каждый раз Эолы в процессе эволюции структурировали процессы. Удивлялись наши ученые тому, как возникла молекула белка, с которой и началась жизнь? В логике развития органических соединений произошел скачок, резкий скачок к сложнейшей молекуле. Как бы из ниоткуда. Затем в отложениях мелового периода были найдены примитивные ракообразные — опять же возникшие как бы сразу, будто их кто-то создал, — затем то, над чем ломались головы лучших из лучших, — человек. Кроманьонец… Австралопитек, питекантроп, неандерталец — и прямо сразу же Homo sapiens! Естественно, все пытались свалить все на некоего «бога». Да, почти так и было — энергетическим субстанциям Эолов было необходимо переходное звено, чтобы управлять эволюцией дальше. Причем, повторюсь, ни жажды власти, ни особой осознанности действий у них нет! Они чем-то напоминают дроидов, эти Эолы. Первые, скажем так, «условно разумные» существа на Земле, до того как возник человек, были больше энергетическими полями типа тех же самых глюков, только подчиняли себе материю, могли воплощаться в разных структурах и веществах, в зависимости от задачи: нужно было пробить скалу — они могли стать вихрем стальных лезвий или же раскаленным пучком плазмы. Нужно было преодолеть препятствие по воздуху — они становились электромагнитными полями, невесомыми плазмоидами… Необходимо было создать переходный этап, чтобы ускорить эволюцию, вернее, переставить ее на новые рельсы. Энергия энтропии нужна Вселенной. Энтропия рождает из хаоса порядок. Вот и возникли Древнейшие. Вот эти ребята… Они напрямую зависели от энергии космоса и от этих Эолов. Они, как ретрансляторы, воплощали энергию в развитие жизни, они помогали развиваться человекообразному населению, и тот самый Человек Разумный — это их с Эолами рук дело. Только сконцентрировали они энергию мембран не специально — это как рефлекс или инстинкт сработал. Правда, некое свое отношение, уже ближе к человеческой психике, они имели. Понимали, что люди — это братья меньшие. Они почти не размножались, были зависимы от энергии Вселенной, но в то же время интуитивно знали очень многое и обладали огромными способностями. Люди были нужны им как поддержка, как слуги, которые позволят экономить им собственную энергию. Но тут-то и крылся главный парадокс закона сохранения энергии — создав сходный с собой, но более слабый вид (вернее, поспособствовав его созданию), они тем самым попались на другую проблему: люди жили недолго, энергии из космоса получали меньше, соответственно, чтобы популяция не погибла, люди активно размножались. А Древнейшие научили их правильно жить, дали технологии, знания, создали комфортные условия. Люди увеличивали численность. А так как их энергетический потенциал тоже нуждался в подпитке поступающей на Землю энергии, они взяли числом: энергия Земли стала, по законам энтропии, распределяться между всеми разумными существами. Боги стали слабеть, они теряли свои привычные навыки. Сработал банальный эгоизм — надо было сократить количество ртов, забирающих энергию космоса. Так вот в шумерских мифах, одних из самых ранних, где описан Потоп, говорится о том, что расплодившееся человечество своим шумом и гамом мешало думать верховному божеству. Это потом, в более поздних мифах мотив отредактировали как воздаяние за грехи людские, — но человек всегда был несовершенен отчасти благодаря им же, этим якобы богам, которые из плоти и крови, просто старше нас, а следовательно, должны быть мудрее и чутче. Но этого мы не увидели. Так вот, безмерно расплодившееся человечество стало «отъедать» каналы космической энергии, направленные на Землю. Мы могли бы ее и генерировать или перерабатывать, но для этого с нами нужно было много возиться, а ИМ было лень! Они берегли тающие силы! Раньше они, концентрируя геомагнитные поля планеты, могли двигать горы, менять русла рек, а теперь им стало не хватать животворного источника. И чтобы не заморачиваться, они решили устранить саму проблему — основную массу людей! Правда, некоторые из первых были против, из-за этого между Древнейшими вспыхнула война. Победили сначала те, кто был за уничтожение. Во многих мифах это описано. Да и учить легче, когда народа меньше, и подчинить проще, да и запугать так элементарно… Ты только вдумайся!!! Его голос потерял былую мощь — он почти визжал от гнева. — Ну, хорошо, — кивнул я, — допустим, так и было, но если память мне не изменяет, бог, которого у шумеров называли Энки, начертил одному из праведных царей чертежик непотопляемого судна, куда он забрал всю свою семейку, образцы растений и животных — так, кажется? — Да, — кивнул Крис, выдержав некую паузу, чтоб отдышаться от эмоций, — верно. Но, во-первых, Древнейшие вступали в браки со своими подопечными — это и обмен энергиями, и получение еще одной прослойки в эволюционной цепи. А этот царь был избранный, почти родственник, которому они потом даровали бессмертие, а во-вторых, они не хотели полностью лишиться генетического материала для своих экспериментов. Люди для них — это как расплодившиеся тараканы на кухне — тараканы же не особенно опасны? Но когда они начинают раздражать — их морят ядом… Понимаешь? — Но мы-то ничем не лучше, мы тоже морим ядом тараканов, — я не думаю, что они безразличны к жизни… — Так в том-то и дело! — Щеки его вновь затряслись. — Дело в том, что ОНИ, как старшие братья, могли бы научить, исправить, показать, как жить в гармонии с окружающим миром, но они пустили все на самотек… Прикрывшись идеей «естественного хода событий». Они сами утонули в хаосе, который создали, один лишь Энки вмешивался в этот «ход событий», но его быстро оттерли на задний план — даже люди перестали строить ему святилища. Получилась схема, когда сильный паразитирует на многих слабых. Вроде как закон сохранения энергии: они дали людям почувствовать свою «самость» — и перестали вмешиваться в их дела. Дождались, пока люди сами, через тысячи кровавых ошибок, построят сообщество, а потом в середине двадцатого столетия пришли заявить о своих правах на человечество… Естественно, только посвященные знали про это — боясь потерять положение, они не разглашали тайны, дабы не будоражить умы. Да, наши земные цари были подонками, но что им оставалось делать? Им надо было пройти путь, весь этот путь от начала до конца, с тем, что они имели. Разве кровавые диктаторы (за редким исключением) радовались массовым казням и пыткам? Им надо было объединять общество, и тут любые варианты были хороши, а для слаборазвитого человечества политика кнута и пряника — единственное, что приносило плоды. Это работало! И что, скажите на милость, нужно было делать? Гуманистические идеи не поспевали за шквалом размножения — нужны были реки крови, чтобы люди ужаснулись сами себе и хоть как-то задумались. Человеческие жертвы, приносимые богам, были им уже, естественно, не нужны — они были нужны самим людям! А эпоха богов кончилась — мы, дескать, вас уже всему научили, теперь вы умные — шагайте в космос! Но они не учли, да и не собирались: в мир они отправили глупых, невнимательных, озлобленных подростков! И когда тех побила жизнь и они стали хоть немножко что-то понимать, вновь явились и сказали: а вот теперь мы поясним вам, как жить дальше. Естественная реакция — отторжение. Это если к тебе приезжает твой отец, который бросил тебя в бессознательном возрасте, и говорит: «Здравствуй, сынок. Ты меня помнишь?» Сперва, конечно, всем недальновидным правителям нравилась эта игра в тайные ордены, оживших богов, странных сущностей Эолов — это покруче инопланетян и параллельных миров. Но умные люди сразу решили уйти с мизансцены, однако на тот момент тупоголовыми болванами уже было заключено соглашение о создании «Пантеона», и все эти дальновидные деятели быстро исчезли, не оставив никаких следов… Вот так вот… И сейчас они решили добить оставшихся, потому что использовали их, чтоб войти во власть, закрепить господство на земле и эффектно выйти из тени. А самое страшное, что на Земле, и даже на Марсе, есть сеть мегалитических построек, большей частью подземных. Это вроде пирамид или колоннад, или концентрических строений. Так вот — предназначение они имели разное, но общее в них одно: крупная масса минеральной кристаллической решетки, установленная в узлах концентрации геомагнитных линий Земли, служила своеобразным накопителем энергии на различные нужды. В частности, в некоторых зиккуратах и пирамидах обитали первые биоэнергетические существа, продукт эволюции Эолов, которые уже не могли найти себе достаточной подпитки среди людей. Они существовали в этих живительных резервуарах энергии. Так вот что страшно — сдерживают и контролируют этих древних монстров анунаки, которые гораздо слабее этих существ, потому что ближе к людям, существам более физическим, нежели энергетическим. Они в свое время взяли числом — сейчас-то их в разы меньше. Они могут элементарно не справиться, и в пространство вырвутся полуразумные энергетические вихри — ты должен был тут парочку таких встретить. Я кивнул, вспомнив восхождение на Гору и атаку позиций космодесанта. — Так вот, — продолжал Крис, — они не желают какого-то зла людям, просто, окажись они на свободе — их акцепторный потенциал начнет поглощать энергию всего вокруг! Большей части людей не пережить подобного, а уж про цивилизацию придется забыть на многие тысячелетия… — Просто какой-то сценарий для фильма-катастрофы, — медленно проговорил я. — Это звучит настолько фантастически, глобально и невероятно, что я даже верю в это — логика здесь присутствует… Особенно глядя на весь этот кровавый шизоидный бардак… Я обвел глазами окружающие меня джунгли. — Я уже устал бояться, — продолжил я. — И удивляться устал, и к ощущению, что все вокруг совсем не то, чем кажется, привык… — Я надеялся, Странный, что ты сможешь меня понять, — кивнул Крис. — Поверь мне, происходящее у меня, штатного сотрудника, вызывает примерно те же эмоции, что и у тебя, человека, который влип в это случайно… В общем, если уничтожить Древнейших, то человечество вздохнет с огромным облегчением — у нас и без них проблем хватает. К тому же их мотивы неясны даже нашему звериному пониманию — особого садизма и жажды убийств они не проявляют, стремления к безраздельной власти или почитанию у них тоже нет — они хотят остаться в тени, вновь перекинув свои указания на касту жрецов «Пантеона». Помогать особо не стремятся, да и мешать вроде не хотят, — и мы станем теперь огромной игрушкой в руках психопатов, настроения которых так же непостижимы, как и изменчивы. Да и про вселенскую энергию вроде речь уже не идет — что-то они иное задумали… Договариваться с ними или что-то обсуждать — занятие бесполезное: мы слишком плохо друг друга понимаем и вряд ли поймем… Вдруг и правда выпустят этих… Марс тут просто очередная площадка… — Очередная площадка… — медленно повторил я. — Именно, Странный, — кивнул Крис, и голос его приобрел бесцветные интонации. — Ни против тебя, ни против Ирины я действительно ничего не имею — вы случайно встали на пути таких процессов, которые могут уничтожить даже Ангелов… — Значит, — медленно произнес я, — война в раю? — Странный… — Крис говорил почти ласково и немного устало, как школьный учитель на последнем занятии. — Я понимаю, что ты не виноват, и Ирина не виновата, я понимаю, что вашей любви не предсказал бы сам Ангел — по той простой причине, что Ангелы думали про другое. И даже Кожевников, из чувства вины желающий привезти Ирину в рай марсианский, решивший сделать ее ключом к кодировке психотронных спутников, не догадался, что подставит любимую жену, а в первую очередь — себя самого: ведь ему говорили то же, что я говорю сейчас тебе. Он был более упертым типом — ведь он имел высокий уровень доступа к информации и просто не пожелал ее воспринять. По моим щекам почему-то текли слезы. — Скажи, Крис, — тихо сказал я, — а почему для блага всего человечества нельзя было это объяснить в самом начале? — Ох, Дэн, ты меня удивляешь, — сказал он огорченно, и это обращение «Дэн» меня как-то стало успокаивать. — Как я мог бы это сделать? Вот подошел бы и вывалил тебе всю информацию — в лучшем случае ты принял бы меня за шизофреника, а в худшем — пристрелил бы. Да, я убил Джованни Мюррея, да, я убил Дарби, но лично мне это не доставило никакого удовольствия. Просто я знал: начни они действовать, как задумали, — заварившаяся каша хлынула бы за горизонт. Я надеялся, что буду действовать аккуратно, и я старался. Четко и обдуманно: с Джованни разговаривали мои люди, он не захотел меня слушать — все талдычил про мировое счастье, про мир во всем мире… Так ведь надо знать, как это делать, а потом уже браться. Дарби — это моя ошибка: я думал, он примкнет к нам, а он решил сыграть соло — то ли глупость, то ли комплексы подвели его… Я, честно сказать, надеюсь, что хоть ты меня поймешь… Там, у поезда… когда погибли твои друзья, — этот пурпурный Эол: я не вызывал его, а уж тем более не мог дать ему приказа убить их… Получилось скверно — ведь ни Йорген, ни Сибилла не были мне помехой, это все Древнейшие. Это на их совести… Встрял ты, конечно, со своим расследованием не вовремя, и из-за твоей дурацкой трансляции на спутник наша ситуация только осложнилась… Ну да ладно — мы уже здесь, у ворот, как ты выразился, рая… Ты поможешь мне? — Крис, я попробую… — Я прокашлялся, пытаясь прийти в себя, — не был я таким легковерным, просто говорил он то, о чем я тоже когда-то задумывался. — Крис, а как ты собираешься уничтожить этих могучих Древнейших? В одиночку? — Конечно же нет. — Он устало вздохнул. — «Пантеону» удалось установить, что Древнейшие «переехали» на Марс — здесь их самое многочисленное обиталище. Мне достаточно попасть на саму базу… — На саму базу??? — Я округлил глаза. — А это не она? — Конечно нет! — Крис хмыкнул. — Место расположения «Зеркала-тринадцать» не знают даже в «Пантеоне», по крайней мере мало кто. Когда Кожевников получил туда назначение за какие-то особые заслуги — им и собирались воспользоваться, привлечь на нашу сторону. Но… ты знаешь, чем кончилось… Когда я попаду на базу… Я дам пеленг, и орбитальный крейсер накроет ее ядерными ракетами. Если они попытаются сорвать атаку своими способами — мы переориентируем некоторые спутники и направим на них жесткое излучение, которое они хотели направить на нас: они тоже для него уязвимы. И покончим с этой древней нечистью, будем сами жить… — А управление Землей вы собираетесь взять в свои руки? — с интересом спросил я. — Странный, ты псих! — почти выкрикнул он. — Если такой пульт управления останется — войны за него будут вестись вечно! Ты понимаешь?!! — Это я понимаю, — кивнул я, — очень понимаю… — Ракетно-ядерный удар разнесет весь этот серпентарий к чертовой матери… — Тогда погибнет город Лихоторо, — возразил я. — Не погибнет, — отмахнулся Крис. — Только вход на базу находится на Олимпе, а сама она, я уверен, на Марсе, но не здесь. Мы движемся сейчас к порталу перемещения — вряд ли он был бы тут, если бы база стояла рядом… Она не здесь… Он вздохнул совсем не как Ангел — как человек: — Ну, что, поможешь мне? Я не прошу идти до конца, поскольку я, скорее всего, погибну от ракетного удара, дав пеленг с объекта… Я посмотрел на него другими глазами: если этот человек говорит правду, то он заслуживает уважения, даже если его идеи ошибочны. Он верит в них так сильно, что готов пожертвовать собой… Это совсем другой Крис — не такой, как в долине у поезда. Он говорил так чисто и искренне, что мне правда захотелось просто ему помочь, хотя в голове у меня царил полный хаос. Пожалуй, я к этому уже привык… — Да, — твердо сказал я. — Я постараюсь помочь тебе, Крис, только верни мне Ирину… — Это не так сложно, — кивнул он. — Просто помни наш уговор. — Я буду помнить его, — повторил я. — Дай мне ее обнять. — Что ж, — Крис лукаво улыбнулся, — это можно. В глазах моих потемнело…
Черный клапан, сочащийся маслом, выпустил с шипением пар. Штанга паровоза, крепящаяся на красно-белых дисках ажурных колес, немного вздрогнула с металлическим лязгом. Колесо дернулось. Раздался хриплый гудок, от которого зазвенело в ушах. Звук этот как-то одиноко и тоскливо легким эхом отразился от пустых перронов и фасада уснувшего вокзала. Мы были одни. То есть почти одни. Слева от нас, ближе к началу перрона, на свежеокрашенной зеленым лавочке сидела женщина средних лет в старомодной шляпке, в длинном голубом платье. В руках она держала белыйкружевной зонтик от солнца. Рядом с ней крутился мальчуган лет шести, в матроске, который бегал вокруг нее с игрушечным аэропланом в руках, изображая рев мотора резким фырканьем губ. По перрону разгуливал тучный мужчина в железнодорожном мундире, заложив руки за спину. Причем каждый раз, когда я поворачивал голову, он шел спиной — либо ближе, либо дальше. А возле вокзальной пристройки стояла стремянка с одиноким рабочим, который шпателем чистил каменный карниз от голубиного помета. Здание вокзала из серого камня возвышалось своей центральной башней в готическом стиле, острым, сверкающим с края, медным шпилем упираясь в розоватые облака закатного неба. Вместо окна-«розы», принятого в готике, по центру башни красовались огромные часы с римскими цифрами, которые показывали половину девятого вечера. Тонкие сиреневые сумерки дрожали вокруг, когда громкий гудок паровоза ворвался, как неуместный вопль в тишине храма, разметав сиреневую дымку вечерней тишины. Неожиданно в ту же минуту плавно засияли тусклые вокзальные фонари в массивных чугунных рамах. Никто из присутствующих на перроне не шелохнулся — мальчик продолжал резвиться с самолетиком, железнодорожник прохаживаться, а рабочий — работать. Крис повел взглядом из стороны в сторону, вынул из жилетного кармана старинный хронометр на массивной золотой цепочке и открыл крышку. Озабоченно нахмурясь, он поправил очки, и на лоб ему тут же съехал нелепый коричневый котелок. — Уже пора, — пробормотал он и убрал хронометр обратно. Стальная туша паровоза с составом сверкающих медными ручками красных лакированных вагонов замерла, тихонько шипя стравливаемым паром, и сиреневые клочья вечера стали вновь плавно опускаться с неба, словно паутинки. На черной прокопченной кабине локомотива красовалась круглая эмблема, состоящая из двух змеев, кусающих друг друга за хвост. Эхом отдавались негромкие шаги играющего ребенка, который неожиданно подбежал к нашей скамейке и замер, глядя мне в глаза. — Зачем вы приехали? — спросил он вдруг больше с любопытством, нежели с осуждением. Его звонкий голос, кажется, заставил тусклые фонари слегка мигнуть. Я тяжело вздохнул — я чувствовал себя как-то неуютно. — Не знаю, — ответил я с оттенком грусти, — наверное, чтобы что-то изменить. — А-а-а, — кивнул он и побежал к маме, которая бросала на нас равнодушные взгляды, будто глядя куда-то вдаль, сквозь спину железнодорожника, который продолжал прохаживаться по перрону, сложив руки за спиной. Сперва у меня был некий истерический порыв вскочить с места, подбежать к каждому из этих статистов, потрясти их за плечи и спросить, что они делают здесь. Выбить из них всю правду. Но усилием воли я сдержался и постарался расслабиться. И тут от темного здания вокзала отделился темный женский силуэт, торопливо двигающийся в нашу сторону. Сердце мое учащенно забилось в груди. Бледный свет упал на подходящую к нам фигуру — да… Это была Ирина… — Простите, я немного задержалась, — проговорила она нарочито бодро. — Привет, Дэн, хорошо выглядишь… Я встал со скамьи и молча смотрел в ее бездонные глаза. Она замолчала. Повисла пауза. Крис деликатно кашлянул. — Я пойду узнаю поточнее, во сколько отправление, — сказал он, поднявшись и неторопливо отправившись в сторону вокзала. Мы с Ириной продолжали стоять, молча глядя друг на друга. Я узнавал и не узнавал ее: она ли это? Не очередная иллюзия этих мистификаторов? В серых глазах золотистые искорки потускнели, стали охристыми. Серый цвет приобрел отблеск полированного металла. И бездна, открывающаяся в ее взгляде, стала какой-то пустой. — Здравствуй, милая, — произнес я негромко. — Здравствуй, Странный, — как-то фальшиво произнесла она. Она почти никогда меня так не называла. — Ты меня еще помнишь? — спросил я. — Да, — тихо ответила она. — Ты меня еще любишь? — Зачем ты здесь? — спросила она, понизив голос. Несмотря на какую-то странную перемену, я купался в волнах счастья — все же я нашел ее… Нашел… — Я пришел к тебе, — ответил я, — хотел поговорить. Расстались мы как-то нехорошо. Так вот я решил догнать тебя… — По заданию своей разведки? — холодно осведомилась она. — Нет, — ответил я, почему-то глуповато улыбнувшись. — От себя лично… — Ну да… — неопределенно произнесла она. — Тебе же не сидится на месте. Я немного погрустнел. — Понимаешь, Ира, — сказал я тихо, — я потерял все: свою прошлую жизнь, своих друзей, свою картину мира — понимаешь? У меня осталась только ты. Только ты — больше мне не за что цепляться в этом мире. Возможно, ты усмотришь здесь эгоизм, — плевать. Конечно, если ты скажешь, что я тебе больше не нужен, я уйду… — Он тебе все рассказал? — вместо ответа спросила она, слегка кивнув в сторону вокзала. — Да, — сдержанно ответил я. — Ты пойдешь с нами? — спросила она. — Я пока не знаю, — начал было я. — …Постой, что значит «с нами»? Ты собираешься идти с ним? На Объект?! — Все это нужно остановить, прекратить, — ровным голосом ответила она, — это нужно остановить… Мне показалось на мгновение, что вместо нее включилась заедающая пластинка. Пейзаж вокруг мигнул, словно монитор, который на время потерял сигнал. — Ирина, скажи, — я старался говорить спокойно, — ты что, всерьез собираешься сгинуть в термоядерном пламени ради счастья всего человечества? — Ну, не все же тебе решать судьбы других людей! — холодно парировала она. — Какие у нас с тобой перспективы? Я не хочу быть женой Охотника: носиться с тобой по рейдам в этой треклятой пустыне или сидеть в поселке и кусать локти, думая — убили тебя или нет? Не попал ли ты в аномалию, не загрызли ли тебя церберы. А что? Жить в этой «Стране чудес» и Великих богов древности? Чтобы подчиняться до самой смерти их капризам и правилам? Или вернуться на Землю, где все будет тянуть обратно, в прежнюю опостылевшую жизнь? Ты сказал, что потерял все? Я тоже все потеряла, а главное — я потеряла веру в это существование… Да, не в жизнь, а в существование, — а ведь это, наверное, страшно. Но иначе еще страшнее… — Значит, ты больше не веришь мне и не любишь меня? — спросил я, стиснув зубы. — Ты здесь уже ни при чем. — Она покачала головой. — Дело не в тебе. — Если ты меня уже не любишь, то и во мне тоже, — возразил я. — Не думай, пожалуйста, что мне легче воспринимать все те обломки, которые раньше назывались у меня «верой в реальность»… Не догадывался, что тебя сломает эта история… — Это надо остановить, — упрямо проговорила она, будто не услышав моих слов. Мне захотелось, как и некоторое время назад, взять ее за плечи и энергично встряхнуть, чтобы развеять это ее состояние. Мне казалось, что она еще прекраснее, чем раньше, но болезненно для меня отчужденная… Правда, я не рассчитывал, что наша встреча будет иной… Я вообще не рассчитывал ни на что. Я просто хотел увидеть ее… А теперь растерялся, как мальчишка… — Ладно, после поговорим, — тихонько произнес я, — вон они возвращаются. Со стороны вокзала к нам двигались двое — это была тучная фигура Криса, рядом с которым шел какой-то станционный работник, круглый, как воздушный шар. Крис рядом с ним смотрелся человеком атлетического сложения. На лицо тот напоминал жука-усача: под синей форменной фуражкой торчали очки в толстой роговой оправе и пышные черные усы, вычурно загнутые вверх. — Так, значит, ты едешь с нами? — В глазах ее мелькнуло что-то похожее на интерес. — Да, еду, — буднично ответил я, сам ужаснувшись смыслу сказанных мною слов… — Так, значит, вас трое едет? — хрипло спросил жук-усач, подойдя с Крисом к нашей скамье. Паттерсон бросил на меня вопрошающий взгляд — я едва заметно кивнул, прикрыв веки. — Да, втроем мы. — Крис энергично закивал. — Тогда с вас за троих. — Он снял свою форменную фуражку, протягивая ее Крису будто за подаянием. У Криса выпучились губы, и он плавным движением фокусника вытащил изо рта три золотых монеты, которые с глухим звяком упали в фуражку. — Можете занимать любое купе в любом вагоне, — милостиво разрешил жук, — у вас только ручная кладь, без багажа? — Да, без багажа, — опять кивнул Крис. Мне показалось, что в том месте, куда мы направляемся, багаж в принципе не нужен… — Ну, устраивайтесь — через пять минут отправление…
Поезд, тихо постукивая колесами, покачивая вагоном, катил по равнине, уставленной какими-то массивными каменными сооружениями, которые иногда имели кубическую, а иногда и пирамидальную форму. Встречались ряды массивных колонн, которые стояли просто так, не подпирая собою ровным счетом ничего. Было спокойно, пусто и немного тоскливо. Солнце кровавым пятном садилось за горизонт, бросая в щели между древними постройками последние косые свои лучи. В голову пришла глупая и неуместная мысль: откуда под землей, в центре вулкана, взялось солнце? Я, как мог, отогнал навязчивую идею. На душе было почему-то тяжело, все вокруг угнетало. А Ирина, единственное светлое пятно, саднила в сердце какой-то ноющей болью. То ли обида, то ли чувство вины, а может быть, ощущение безвозвратной потери… Крис читал книгу, озаглавленную как «Нонн Панополитанский. Деяния Диониса»[157]. Сперва я подумал, что это его мелкая провокация, из жажды меня позлить, а потом я просто устало махнул рукой и стал смотреть на проплывающий мимо пейзаж. Ирина, полусидя на парчовом кресле, курила сигарету и делала пометки в своем планшете. Купе было роскошным, с тяжелыми бордовыми занавесями и золочеными светильниками. Молчаливый высокий и костлявый проводник принес кофе. Кофе был отвратительным. Все выглядело как в давящем тоскливом сне. Я пытался рассредоточить свои мысли, направив их в позитивное или же абстрактное русло. Получалось у меня неважно — краем глаза я нет-нет да и бросал взгляд на Ирину, и сердце болезненно сжималось. Где та девочка, которая с бластером бросилась ради меня на танк? Что-то изменилось, необратимо и глобально. Но я не мог взять в толк, что именно. Мои аналитические способности, не раз выручавшие меня в трудную минуту, крепко спали. А может, все очень просто? Может, изменился я сам? Она не хочет быть женой Охотника, и я понимаю ее. Я сейчас тоже не хотел ничего. Только быть рядом с ней, пускай и последнее, что я увижу, будет нестерпимо яркая вспышка… Вся эта тяжелая атмосфера казалась мне насквозь фальшивой и неестественной. Я первый нарушил тишину, прерываемую только постукиванием колес. — Далеко нам ехать-то? — спросил я. — Не особо, — медленно ответил углубленный в чтение Крис. — Я бы так ехала и ехала, — вдруг сказала Ирина. — Просто так, без всякой цели… Бесконечно… — В какой-то момент это, наверное, надоест, — осторожно предположил я. — Все рано или поздно надоедает, — флегматично ответила она. — Мы не в состоянии вместить в себя вечность. Ее можно только попытаться прожить. Какие же глупцы те люди, которые мечтают о бессмертии. — Те, кто мечтает, действительно, глупцы, — согласился Крис, не отрывая взгляда от книги. — Наверное, стоит вздремнуть, — ответил я нейтральным тоном. — Я бы на вашем месте не расслаблялся особо, — сказал Крис, продолжая чтение. — Приехать мы можем в любой момент. Я сам даже не знаю когда… На том свете отоспимся. — Мило, — скептически ответил я. — Что-то обстановка всеобщего воодушевления меня сильно будоражит. Крис впервые оторвал взгляд от книги и поглядел на меня поверх очков. Он явно хотел что-то ответить мне, но промолчал. — Неуемный ты человек, Дэн, — словно бы за Криса, ответила Ирина. — Есть за мной такой грех. — Во мне стало возрастать раздражение. — Еще я очень доверчивый… — Я вот, к примеру, — продолжила она ровным голосом, — смирилась с мыслью о том, что я — это ключ. Я просто должна выполнить свое предназначение, и это меня успокаивает. А у тебя есть предназначение? Нет, это определенно не Ирина. Я не узнавал ее с каждой фразой все сильнее. — У меня его навалом, — язвительно отозвался я. — Вот, к примеру, сейчас я чувствую, что мое предназначение — это смочить горло. Крис, может, организуешь? Крис с недовольной гримасой отложил книгу и, взяв позолоченную трубку внутреннего телефона, инкрустированную мелкими стразами, коротко произнес: — Графин коньяка и три рюмки, будьте добры. Через некоторое время в дверь деликатно постучали. — Войдите, — сказал Крис. В купе вошел давешний проводник в синей форме и белых перчатках. Он поставил на столик серебряный поднос. Графин с янтарной жидкостью был окружен изящными бокалами, а на фарфоровом блюдце аккуратно были разложены лимонные дольки, несколько зерен кофе, маленькие квадратики черного шоколада и кучка корицы. — Благодарю вас, — сказал Крис, и проводник так же молча удалился. — Никогда я тебя, Дэн, не могла понять до конца, — грустно вздохнула Ирина. — Да там и понимать нечего, — ответил я, потянувшись к графину. — Кому еще налить? Крис молча, не отрываясь от книги, поднял руку. — А я, наверное, не буду, — сказала Ирина задумчиво. — Хотя почему нет? Налей и мне, что ли. Я разлил, и мы все ударили с легким звоном бокалами. — За успех нашего безнадежного предприятия! — Мой тост прозвучал в этой гнетущей обстановке как-то особенно нелепо. — Крис, а скажи мне, — я не мог молчать, как они, — а что это за солдаты из двадцатого века, которые встретили меня в «санитарной зоне» сразу после пирамиды на Горе? — Это искусственная квантовая реальность, некий лимбус, — ответил Крис, не глядя на меня. — Первый уровень охранной зоны: все солдаты, или воины, которые гибли в боях, во времени и пространстве, попадают периодически сюда в виде энергетических структур. — Но мне показалось, что они из плоти и крови, — удивился я. — Так и есть, в некотором смысле этого слова: это долго объяснять, Странный. — Крис наморщился. — Вообще мало кто может пройти это препятствие, как ты сам, наверное, понял. Ты просто удивительно везучий сукин сын. Поэтому я и попросил твоей помощи. Я не стал комментировать, как он начал просить эту помощь, и то, что дело не в моей везучести, а в том, что мне помогли монахи. Ведь они тоже являются хранителями этой части Горы. Но про них Крис почему-то не упомянул — может, не знал? — Только лучшие воины охраняют Священную Гору, так говорилось в марсианской легенде, — вспомнил я. — Так оно и есть, — кивнул наш Ангел. — Хорошо, что я всего этого почти не увидела, — прошептала Ирина. — Как это? — удивился я. — Где же вы шли? — Я просто берег ее нервную систему, Странный, она нужна крепкой, — отозвался Крис. — Поэтому в особо опасных местах я вводил Ирину в состояние транса. — А… — протянул я, наливая себе новую порцию. Неожиданно поезд въехал в темный тоннель, и за окном стало черным-черно. Грохот колес усилился отраженным в тоннеле эхом. Крис поправил очки и взглянул в окно. — О, Врата Ганзир проезжаем, скоро наша, — сказал Крис с таким равнодушным спокойствием, словно размышлял — сдавать уже белье проводнику или еще нет. — А можно вопрос? — попросил я с бокалом в руке. — Давай, — вздохнул Крис. — Вы не подумайте, пожалуйста, что я трушу… — начал было я. — Все знают, что ты без башни, Странный, — отмахнулся Крис. — А вот это ошибочное впечатление, — нахмурился я. — Очень даже с башней, и боюсь я всего часто. Вот и сейчас… — я замялся, — не то чтобы боюсь, так, чуть-чуть… А нельзя ли пеленг на бомбежку послать прямо возле самого входа, а потом сразу убежать? — Нет, Странный, нельзя. — Крис усмехнулся. — На входе в командный центр находится настоящий портал нуль-транспортировки, устройство Древнейших, чтобы люди и материальные объекты могли перемещаться на большие расстояния. Так что давать пеленг перед этим порталом не имеет смысла. Понимаешь? — Я так и думал, — в свою очередь вздохнул я, — где-то должна быть нестыковка… — А потом, — продолжил Паттерсон, — портал активируется, только когда считает биоэнергетический рисунок Ирины. — Хитро, — пробормотал я. — Ворота — отдельно, дом — отдельно. — Тебя никто не заставляет, Странный, я просил тебя только проводить нас, — невозмутимо сказал разведчик-камикадзе. — Эх, — вздохнул я, залпом опрокинув в глотку ароматную жгучую жидкость, — как сказал старинный летчик-философ Антуан де Сент-Экзюпери, «в действительности все совершенно иначе, чем на самом деле»… — Это ты к чему? — Паттерсон слегка изогнул левую бровь. — Это я к тому, — ответил я, наливая себе новый бокал, — что здравый смысл подсказывает мне с вами не ходить, — значит, я пойду. — Я же говорил, что ты без башни, — усмехнулся Крис. — Тебе, Крис, меня не понять, а объяснять долго, — ответил я и тут же выпил. — Да где уж мне. — Крис поглядел на меня, как мне показалось с неким уважением и сочувствием. — Дэн, не налегай особо на спиртное… Ирина молчала, глядя в свой планшет, но у меня было стойкое ощущение, что она боковым зрением или мозжечком внимательно слушает и наблюдает за нами. — «Это есть наш последний и решительный бой!..» — негромко затянул я. — О боже, — вздохнул Крис и вновь углубился в чтение. Поезд продолжал ехать по тоннелю — за окнами царил мрак. Я перестал петь, прервавшись на фразе «восстанет род людской». — Крис, — позвал я, стараясь игнорировать Ирину взглядом, — скажи, а если затея не выгорит и мы погибнем зря? Крис отложил книгу, стиснув зубы. — Что значит «зря»? — Он нахмурился. — Если вдруг — подчеркиваю: вдруг — у нас ничего не выйдет, за нами придут другие. Придут обязательно — в «Пантеоне» многие за перемены… — Он опять вздохнул и вытер пот со лба, проступивший крупными каплями. — Но мы подготовились и сейчас очень неплохо — ракеты способны проникать на глубину более трехсот метров гранитных пород. Даже если они не достигнут цели непосредственно, возникнет мощное землетрясение и сдвиг пород. Оставшаяся часть панцерпехов, боевые роботы и верные люди из марсианских кланов, в общем все резервы, с максимальной скоростью появятся там… Древнейшие не смогут, при всех своих силах, справиться с натиском — все продумано… Даже при их способностях… — Допустим, — кивнул я, наливая себе в бокал, мелко трясущийся под гулкий стук колес. — Но разве Древнейшие, эти чудовища со сверхспособностями, не ждут нашего появления? Разве они не в курсе, что мы миновали «санитарную зону» этой искусственной квантовой реальности? Ты, я, Ирина — мы смогли просочиться незамеченными? Вместе с твоими «Гепардами», панцерпехами? — Хм… — Паттерсон вытянул губы, как давешняя лошадь. — Ты, Дэн, задаешь правильные вопросы… Жаль, что ответов на них у меня нет… Ирину так и не… хм… не попытались остановить — а ведь ключ-то она… Меня пытались останавливать… Да уж про тебя и не говорю… Они думают совсем не как мы. С их силами и возможностями они могли бы уничтожить нас уже давно. Тут ты прав — либо они готовят нам западню, что было бы смешно с их возможностями, либо, что скорее всего, в их презрении к людям они уверены, что дееспособная личность, даже хорошо подготовленная, их санитарной зоны не пройдет, с Ириной не договорится (а ведь Ирина должна добровольно пройти в портал), и, главное, не верят в то, что человек, со своими инстинктами, способен пойти на смерть, а тем более те, кто служит им… Да, конечно, они знают, что в «Пантеоне» произошел раскол, что Кожевников убит, а его бывшая жена с нами движется в сторону их штаба. Но, как мне кажется, и наша жизнь является зароком этого, — за долгие тысячелетия они настолько расслабились за стеной продуманных поступков и подчинения приматов типа «хомо сапиенс», что хоть и понимают нашу силу — уверены: мы бессильны перед ними. К тому же правители Земли полностью им подчинялись до последнего, а информация об их ликвидации просочилась внезапно… — А ты не думаешь, Кристофер, — проговорил я захмелевшим голосом, — что нас уничтожат возле портала или сразу после? Крис икнул — выглядел он при этом и величественно и комично. На лице была легкая гримаса: видно, ему не нравилось, что я назвал его полным именем. — Самое опасное — это «перед», — ответил он тихо. — «После» — уже не принципиально: в мою нервную систему вмонтирован мощный пеленгатор — даже если меня убьют при выходе, сигнал я послать успею… И ваши передатчики — они подхватят волну… Мне не хотелось втягивать сюда твою Ирину, но она захотела в этом участвовать, когда узнала, за что погиб ее бывший муж… Понимаешь? — Понимаю, — я скрипнул зубами, — все понимаю.… А что насчет «перед»? — Перед? — Паттерсон приподнял брови. — А сейчас мы это узнаем… Я думаю, что хуже не будет… А, Странный?! Он попытался хохотнуть, но вышло какое-то натужное карканье… — Спасибо, обнадежил, добрый человек, — хмыкнул я. — План у тебя безупречный. Особенно учитывая предательство Лайлы, Дарби и уж не знаю кого там еще… Джованни встрял — зачем? К чему боролся за Древнейших Азиз? Или тот же самый Кожевников? У меня одна мысль сейчас — с вами я пойду по-любому, но разве не за эту крысиную возню и хаос нас презирают Древнейшие люди? Сила человечества в способности договориться, но не в беге наперегонки. А, Кристофер? — Ты выпил слишком… — сказал он с жесткими нотками в голосе. — Отдыхай уже, я тебе все сказал… — О’кей, — ухмыльнулся я. — Значит, будет у нас веселый день! А то я начал скучать уже, господин майор…
Меня трясло… Темнота прерывалась стробоскопным мерцанием, только оно было разной частоты… Господи… Когда же это все кончится!!! Я барахтался в кровавом бассейне… Это было как во сне или в бреду… Белая пена пузырилась, напоминая рвоту… Про запах я боюсь даже думать… Бульканье, громкий ритм барабанов… Мерцание белых лиц… Абсолютно белых… с синеватым оттенком кожи… Мертвые, беспомощные и гневные лица… Куда девалось купе с Ириной и Крисом? Я не помнил… Был какой-то провал… Потом чернота… Потом всплеск… И этот кошмар… Я видел силуэты, склонявшиеся над другими силуэтами, — кто-то протыкал острыми ножами язык… кто-то выл… кто-то откусывал свои пальцы… крича от боли. Боже, хорошо, что мозг отказывается верить в то, что я вижу… Лица… манекены… Пластиковые тела… Смех и смерть… Лица… Голландец, Йорген, Сибилла… Скорцес… Лайла… Кожевников… «Ящер» — Андрей… Комод… Я увидел человека с окровавленным лицом: он занес нож над девушкой… У него были мои черты, а девушка напоминала Ирину… Мозг отключался и не мог этого осознавать — видно, заработали какие-то последние защитные барьеры… Я четко осознал — я умер… Умер давно… Еще на планете Земля — меня сбил автомобиль… Точнее, грузовое транспортное средство… Секунды… буквально секунды хрустели мои кости… Рвались мои сухожилия и лопались мои артерии с венами… Потом… Я словно взлетел над грязным, забрызганным серой пеной черно-белым рефрижератором… Потом… части тел на мостовой… стрела автокрана, торчащая в разодранной дверце кабины… Белая дряблая нога, свисающая на порожек грузовика… Над ней кусок позвоночника… Я думаю о Марсе… Об Аресе… Я невесом… лечу к другой планете… Я придумал себе игру: я — «Охотник» Марса… у меня «важное» задание… Я не умер — я спасаю людей… А вокруг летают светящиеся шары и шепчут что-то, от этого возникает тошнота, но… Блевать нечем… обморок так похож на смерть… Бессилие… Невесомость… Отшельник с насекомыми в бороде… Джей улыбается… Я парил над красной равниной… Господи… Как хорошо, что все кончается… Смерть… Ха-ха… смерть… Какая глупая мысль — смерть так прекрасна: без нее не было бы этого счастья… И этой суеты… Лошади? Почему я вижу их? Я знаю — я обречен… Я вхожу в колоннаду… Меня размазывает по асфальту… Я вижу орбиты планет… Психопат… Я — психопат… То есть человек, подверженный заболеванию мозга, с дисгармоничным складом личности, от которого страдают или сами больные, или общество… Я читаю книги… Мне выдавливают глаза… Сатана? Отец? Где вы?..
Передо мной задрожали блики — темно-бордовая вода доходила до колена… Вокруг меня сиреневым полумраком мерцал воздух, окруженный куполом ватной чернильной тьмы. Свечение постепенно угасало в вязкой дымке ночи, и куда бы я ни двинулся, я всегда был в конусе этого бледного нимба. На некоторых кромках моего комбеза, торчащих ремешках, застежках и краях ткани слабо светились голубоватые точки. Я с легким плеском сделал два шага вперед — огоньки зашевелились, будто потревоженные насекомые. Это напомнило мне Огни святого Эльма[158]. Отчего-то при взгляде на воду меня начинало мутить. Осторожно шевеля ногами, я продвигался вперед, утешая себя тем, что выдержал очередную «волну» этого объекта. Я опять не свихнулся, я вновь жив и почти здоров… Правда, очень сильно устал, почти выдохся… Желания все исчезли… Мозг стал работать как-то иначе… Совсем иначе, нежели раньше. Если раньше — я сейчас озирался бы по сторонам, прислушивался к малейшему шороху, изучал бы ногами дно, хлопал бы в ладоши, чтобы по эху определить размер темного пространства зала и свою точку расположения (хотя с чего я взял, что это комната?), прикидывал бы шансы выживания и тактику при возможном боевом столкновении. А теперь я просто созерцал. Не то чтобы потерял чувство опасности или желание жить — просто я стал чувствовать совсем по-другому, словно это место изменило меня, как человека. А может, так оно и есть? Все эти воздействия? Они ведь влияют не только на психику, но и на физику организма… А количество излучений, которое я чувствовал на ментальном уровне Пастуха Глюков, вообще давало понять, что лучшей обители для плазмоидов и не найти. Может, я и правда сам становлюсь глюком, как сказал Посейдон в одном из моих видений? Я не могу этого объяснить, но я четко знал, что сильно изменился за последний месяц. Я уже не тот пассажир шаттла, летящего на Марс, я уже не «земное недоразумение» и романтик марсианских пустынь. Я совсем не похож даже на того Охотника Странного, который ходил в рейд к земле Ноя. Я даже не тот Дэн, который бегал под «Нефилимами» у Башни. Я изменился так сильно, что даже не тот… Совсем не тот, который полюбил Ирину… И дело не в том, что я стал уставшим и циничным, и не в том, что развеялись мои романтические воззрения, и конечно же, упаси боги Марса, не в том, что я разлюбил Ирину или полюбил Криса и Дарби, смирился с потерями… Нет — дело вовсе не в этом: все, кем я был раньше, осталось во мне. Просто до этого я двигался по жизни линейно, вперед, напролом. День за днем, год за годом… Не знаю, как объяснить — по порядку и последовательно… А сейчас было ощущение, что именно в тот момент, когда был готов тронуться рассудком, я свернул на другие рельсы и, напротив, стал все очень четко и ясно видеть и понимать. Я видел жизнь, события ее прошлого и возможные варианты будущего, всех участников происходящих со мной событий и самого себя в общей массовке. Видел словно с высоты огромной горы… Я перестал быть последовательностью кадров киноленты, точнее, не перестал, а добавил к этой киноленте некоего человека, просматривающего эту киноленту, держа в своих руках, одновременно и принимающего участие в действии, и наблюдающего за ним. Это сложно уложить в слова, но ощущение было четким и однозначным — я изменился, я стал другим, хоть и остался собой. Мне казалось, что все мое тело, каждая пора, каждая клетка — словно обнаженный нерв, чуткая антенна, которая чувствует окружающий меня мир и все, что происходит вокруг. И этот мерцающий купол — это часть меня самого… Тошнота ушла, и дрожь в коленях стала проходить. Конечности наполнялись бурлящей энергией, и вода была просто водой, купол был просто куполом, а темнота — темнотой. А главное, что я — это я. Эта мысль вселяла такое спокойствие и уверенность, что место, в котором я находился, уже казалось мне уютным, хотя таковым не являлось. Мне было бы сейчас комфортно и на крыле летящего истребителя, и в тюремной камере, и на дискотеке. Я двигался в казавшейся бесконечной темноте, раздвигая ее куполом слабого света, словно игла швеи толстую ткань, и этот процесс не надоедал мне. Казалось, я могу идти так вечно, и при этом в голове отсутствовали дурманящая эйфория и равнодушие, а мозг был на удивление свежим и спокойно-размеренным. Может, я все же сошел с ума? Не похоже… Скорее есть ощущение, что я на него взошел. Взойти на ум… прийти на ум… сойти с ума… вылететь из головы… в одно ухо влетело… «Не плюй в колодец — вылетит, не поймаешь»… Где найдешь, где потеряешь… Да, если бы кто-нибудь послушал мои мысли, то сомнений в том, что я тронулся, у него не возникло… Я тихонько рассмеялся сам над собой… Наверное, весь этот психодром вокруг перенапрягает человеческий мозг настолько, что сгорают некие предохранители, а вместе с ними и кое-какие ограничители… И раз у меня не капает с нижней губы слюна и я не кукарекаю и не гавкаю, значит, я все-таки победил… Наверное, таков критерий оценки в здешних санитарных зонах… Вдруг в темноте показалось бледное пятнышко света, едва проступающее на черном фоне. По мере моего приближения пятно становилось ярче, выше и приобретало кроваво-красный оттенок рубина. Наконец из темноты показался стоящий в грязной воде семафорный столб, на щитке которого под солнцезащитным раструбом горел красный сигнал. Я остановился, разглядывая этот неожиданный объект. Где-то вдалеке раздался нарастающий ритмичный звук ритуальных барабанов. Я продолжал стоять. Красный глаз семафора неожиданно потух, а под ним загорелся салатово-зеленый. И тут до меня дошло, что это не барабаны бьют, а стучат гулко колеса поезда. Через минуту в темноте появились три ярких пятна света, и мимо меня с громким протяжным гулом пронесся наш пассажирский экспресс, сверкая блестящими медными поручами, лакированными красными вагонами, ярко освещенными окнами и фонарями. Он гулко стучал колесами, хотя сам состав парил над водой на высоте около полутора метров, а вместо колес из вагонных баз торчали ветвистые темные древесные корни или нечто, очень их напоминающее, что колыхалось на ветру от скорости. Меня обдало теплой воздушной волной, а на воде появилась рябь. В голове возникла идиотская мысль: а поезд-то ушел… Свет семафора вновь поменялся на красный, и я двинулся дальше… Через некоторое время начал различать в темноте какие-то пятна, которые слегка шевелились. Затем вокруг группы пятен проявилась светящаяся окружность, пульсирующая красным и синим цветом. Собственно, вращение красной и синей точки и создавало окружность. Точки оставляли за собой медленно затухающий след, как на радаре или осциллографе. Они живо напомнили мне те приборы, о которых мне рассказывал голос призрачной Сибиллы в тоннеле… Уроборос… И тут, подойдя ближе, я увидел, как на меня из темноты медленно выплывает стоящее в воде огромное вогнутое зеркало темно-вишневого цвета. Скорее оно больше напоминало стоящую на боку отполированную до тусклого блеска пиалу диаметром метров эдак пять. По ее круглому краю и катались две светящиеся точки. Почти бесшумно, с легким гулом и сухим потрескиванием. Это зрелище обладало каким-то гипнотическим воздействием, словно пение монахов на закате у подножия Горы. Хотелось вот так стоять и смотреть в это ничего не отражающее красное зеркало и любоваться размеренным движением сияющих сгустков энергии. В голове возникала приятная вибрация, череп раскрывался, словно диковинный лотос, и центр зеркала затягивал взгляд в бесконечно малую точку… Не знаю, каким соображением я руководствовался, когда, постояв какое-то время в немом восхищении, сделал первый шаг вперед… Сознание было ясным и четким, и все же я, без тени всякого сомнения, шаг за шагом приближался к красной полусфере, словно за этим и пришел сюда. Вгляделся в причудливую игру розовато-бордовых бликов, и мне показалось, что я вижу какое-то тонкое спиралевидное движение вокруг центра. Когда я подошел совсем близко, на расстояние пары метров, в зеркале возник слегка искаженный силуэт человека. Но я не испугался — я знал, что этот силуэт мой. Какое-то время силуэт повторял мои движения, как и положено зеркальному двойнику, но вдруг уплотнился, приобрел более четкие, выпуклые очертания и двинулся навстречу мне, оторвавшись от поверхности. Я невольно замер. Силуэт имел неестественную материальность — и в то же время был однородным и немного прозрачным. Нечто подобное я уже видел… Неужели опять «волна» началась? Силуэт имел крупные покатые плечи, голова врастала в них, имея форму, напоминающую холм, красновато-коричневый темный холм. Этого же оттенка была и сама фигура, почти лишенная каких-либо деталей. Создавалось ощущение полной однородности. Только на передней части «холма» зияло глубокое черное отверстие, похожее на дыру, в которую видно самую темную ночь без звезд. Пустая дыра вместо лица. Я почувствовал не страх, а скорее дискомфорт и отчуждение. — Здравствуй, Странный, — раздался низкий глухой голос, показавшийся знакомым. Голос исходил из бездонной дыры. — Привет, — несколько напряженно ответил я, — ты кто? — Я? — спокойно переспросила дыра. — Я — это ты. — Да? — недоверчиво прищурился я. — А почему у меня лица нет? — А зачем тебе оно? — вновь переспросила странная фигура. — Не в лице дело… Дело в том, — говорил он медленно и почти без интонаций, — что мы с тобой встретились… — Ты — глюк, или мое бессознательное, или, может, ты волна? — поинтересовался я осторожно. — Я, — ответило оно, — твой Зеркальный Двойник. У каждого есть свой Зеркальный Двойник: ведь весь мир — это сложная система зеркал. Я уж не говорю о Двойниках Третьего Порядка, о Полуторных Двойниках — это всего лишь частные проявления общей картины. Я медленно кивнул. Мне казалось, что из черной дыры сквозит ледяным холодом. Я старался на нее не смотреть, но и не прятал глаз. — Закурим? — предложил я, доставая смятую пачку. — Сигареты хоть и иллюзорные, но табак нормальный. — Я не курю, — растягивая слова, произнесло оно. Прозвучало это как приговор суда, но я и бровью не повел — чувствовал, что бояться его нельзя, иначе… А потом, как бы оно курило? Рта ведь у него нет… — Ах да, — ответил я, прикурив, — я и забыл. Давненько мы не виделись. — Да, — согласилось Нечто, — давно. Если тебе так будет проще, я — это просто анти-«ТЫ». — Ну, я как-то так и понял, — сказал я. Помолчали. — Я ждал, что ты придешь, — заговорил наконец Двойник. — Я давно тебя жду. — Мастер Иллюзий меня тоже почему-то ждал, — сказал я, выпуская искрящийся дым к вершине своего мерцающего купола. — Но не так, как я, — возразил Двойник. — Мы с тобой — единое целое, не забывай. — Да забудешь тут. — Я нахмурился. — Последнее время я особенно остро чувствую твое присутствие. — Как тогда? — спросил он. — В долине у поезда? — Да при чем тут поезд, — отмахнулся я, — почти везде и всегда, начиная с Земли еще. — Да, — если бы у него было лицо, он бы, наверное, усмехнулся, — расстояния не имеют значения. Итак… — Итак, — повторил я, изогнув левую бровь. — Ты действительно хочешь войти туда? — Слово «туда» он произнес с некоторой паузой. — Да как тебе сказать, — я следил за клубами улетающего к потолку сигаретного дыма, — не столько хочу, сколько уже, наверное, должен. Должен войти туда, потому что так надо. — Ну что ж, — вновь дохнуло льдом, — ты говоришь правильно. А знаешь ли ты, что если ты войдешь туда, то ты изменишься абсолютно? Возврата назад уже не будет… Никогда не будет. Его глухой басовый тембр вновь прозвучал с каким-то гулким эхом фатального приговора. — Я уже догадался, — ответил я. — Возможно, именно поэтому я должен войти туда. — Но теперешний ты исчезнешь, — продолжал он. — Твое место займет совсем другая личность… — Но ведь это все равно буду я? — спросил я. — Одна тысячная — возможно, — он слегка качнулся на конусообразном стебельке, который обозначал у него ноги, — а количественно и качественно это будет уже не человек, глядящий на киноленту, а художник, который нарисовал человека, глядящего на киноленту, — так, наверное, понятней? — Все во Вселенной меняется, — парировал я. — Чем я хуже? — Что ты знаешь о законах Вселенной, мальчишка, — без всякой интонации произнес он. — Все, что в меру моих скромных возможностей, — ответил я, пожав плечами. — Вот именно, вот именно. — Он чуть качнулся вперед, что должно было, видно, означать кивок. — Но для того чтобы войти внутрь, раз уж ты так решил, — продолжил он, — тебе придется меня убить. — Убить? — удивился я. — Опять? Ты не обижайся, но я уже наубивался досыта. Не стану я тебя убивать. — Возможно, я некорректно выразился, — ответил Двойник. — В принципе это можно назвать «слиянием». А потом, другого выхода нет. А точнее, входа… Понимаешь? Я промолчал. Он начал медленно увеличиваться в размерах, постепенно закрывая собой завораживающее зеркало. — В театре Но[159] есть два персонажа, — его голос звучал будто сквозь деревянную маску, — Ваки и Ситэ. Я почувствовал, что плавно движусь вверх, — вода забурлила, и на поверхности показался мокрый бесцветный дощатый настил… Под зеркалом возникла полукруглая деревянная сцена. — Ваки, — продолжало мое наваждение, — это тот, с кем все происходит, тот, кто ждет и созерцает события… — Он поднял отростки рук вверх, над головой, продолжая увеличиваться в размерах… — Ситэ — это тот, кто… что происходит с Ваки: бог, герой… царь сюжета… тот, кто становится действием и смыслом… Сейчас я — твой Ситэ, а ты — мой Ваки… Вокруг нас множество теней, советников и помощников — это называют Цурэ… Из досок сцены перед зеркалом возникла зеленая мочалка, которая стала расти — это оказалась карликовая сосна, на вершине которой поднимался вверх мой Двойник. В черной, дышащей холодом дыре возникла белая маска японского театра. Маска противно улыбалась… Я инстинктивно схватился за автомат, но оказалось, что моя рука сжимает рукоять изогнутого меча дао. У Двойника же в бесформенном отростке возникла длинная катана, на которой сверкнуло два блика — красный и синий. Он отвел меч назад, за спину, острием вниз… Он замер… Я встал на полусогнутых коленях, взяв свой дао обеими ладонями, растопырив локти. Черная, с ярким бликом, полоска лезвия шла передо мной слева направо. — Все в целом рождает ощущение воплотившегося сна, — продолжал прикрывшийся маской Двойник, вперив в меня две мертвые черные щели «глаз». — Сна, который может быть в сию секунду нарушен любым резким движением или всем, что чуждо для данной условности… Важно, чтобы внимание не отвлекалось от кромки лезвия, движения должны происходить как в трансе… Даже в момент плача или убийства воздевается лишь одна рука, отягощенная сном или предательством… Мы продолжали стоять в этих позах — я старался сохранять расслабленное спокойствие. — Посмотри на себя, Ваки, — глухо продолжал он говорить сквозь щель отвратительно слащавой улыбки. — Как же забавно заставить тебя существовать, а самому как следует спрятаться… Как прекрасно оживить куклу с парой пронзительных зрачков, которая запечатлеется навсегда в душе каждого зрителя. Я оглянулся по сторонам и увидел огромный переполненный зал с темными силуэтами голов… — Эта кукла — единственный подвижный объект среди миллионов застывших тел… Как это напоминает одержимую бесами стиральную машинку… Агрегат, который сгорит синим пламенем после скачка напряжения… Да… У кукловода, как и у первопричины, — нет лица, нет тела… Ты — кукла, Ваки. Ты коллективная душа этого сгустка теней, этой бесплотной толпы заговорщиков, о существовании которой так легко забыть, глядя на тебя, Ваки… Цурэ ничего, кроме тебя, не замечают… Да и ты тоже… Видно только черный плевок, несколько штрихов на твоем фоне — и все… А ты ошибочно принимаешь это за собственную значимость… Да и разговоры здесь — это диалог двух иллюзий, которые тащат шлейфом за собой тесно сгрудившуюся толпу невидимых вдохновителей… Теперь, Ваки, ты понимаешь, где ты находишься? Ты понимаешь, в чем ты участвуешь? Ты на острие меча… Но у меча есть эфес и руки, что держат его… Кто здесь важнее? Никто… Все важно… Просто ты — ты с одной стороны, а я — с другой… Вот и все… Понял? Я все понимал… Он говорил тягуче и тоскливо, будто читал малоизвестный самому себе текст. От его голоса по коже моей бегали мурашки. Руки мои пульсировали, ожидая движения, и я резко, по параболе, пустил лезвие меча под корень разлапистой сосны. Ствол хрустнул, и сосна распалась на сотни маленьких осколков стекла. Он уперся конусом ног в доски сцены и плавно выставил катану в мою сторону. Откуда-то сверху, между двумя разноцветными бликами, на лезвие его меча упала капля, рассеявшись мельчайшими точками. Я полностью слился со своим мечом, с его формой, с его инерцией и его скоростью. Но все это продолжало бурлить внутри меня — я замер, держа меч параллельно сцене… Ситэ не шевелился, прогнувшись дугой, а я старался не думать о зрителях в зале. Неожиданно сверкающее лезвие катаны вспыхнуло в моих глазах перпендикулярной плоскостью… Даже сам не осознавая этого, мой дао полукругом блокировал острие, нацеленное в мои глаза… Раздался сочный звон металла, пронесшийся по арене эхом, и вновь тишина… Он медленно убрал меч влево и опять замер. Я же повернул смертоносное жало боком, на уровне глаз. Мы вновь продолжали стоять, как две статуи со взведенными пружинами. — Тебе следует думать о себе только то, чем ты являешься… Сразу после этой фразы Двойник нанес серию рваных прямых ударов удивительной силы… Раз-два-три… Я отпрыгнул в сторону. Мой дао двигался по сложной восьмерке, отбив в плавном движении выпады Ситэ. — Когда ты умрешь, — забубнил он из-под маски, — ты станешь чистой энергией, поэтому упорствовать тебе лучше только для развлечения… Внезапно мне показалось, что я увидел сверкающий красно-синий пропеллер… Призрачная сталь вихрем обрушилась на меня… Подчиняясь движению Ситэ, я начал танец, извиваясь, словно ртуть, чувствуя, как мой меч звенит и скрежещет от молниеносных ударов существа в маске… В ушах гудело от свиста и визга стали. Я действовал абсолютно машинально, а перед глазами у меня стояло лицо монаха из пещеры, который показывал мне свои плавные движения рук и кистей… — Дэ-э-э-э-э-э-э-э-эн!!! Сперва я не обратил внимания на этот отчаянный окрик — я был своим мечом, я был его движением… — Дэн! Осторожнее!!! Боковым зрением я уловил, что мой купол засиял ярким светом, а справа возникла женская фигура, вытянувшая свои руки вперед… Меч Двойника отскочил от границы света моего купола и исчез… исчез вместе с его ехидной маской… Зато сам он… Он стал как-то странно шевелить своим шерстяным туловищем, стал раздвигаться… И вдруг раздвоился… Я скосил глаза вправо, опустив дао к доскам сцены, — рядом со мной стояла Ирина, выставив вперед сцепленные ладони. Над ней тоже был купол света, только зеленовато-желтый. Она смотрела не на меня, а на фигуру с дырой в лице, которая колыхалась, подчиняясь порыву неясно какого ветра… Двойник вдруг сильно уменьшился в размерах, и обе фигуры превратились в деревянную игрушку: кузнец и медведь с молотками, бьющие по наковальне. Тонкими, протяжными голосами они запищали:
Два веселых кузнеца,
Два веселых кузнеца,
Два удалых молодца
И не разобьют яйца…
И не продадут лица…
Два веселых мертвеца…
Трава росла на холме… Ветер качал ее… Казалось, будто невидимая рука гладит зеленый мех… Где-то словно во сне звучал голос: — Космос… Иногда кажется, будто он тянется бесконечно… Но в конце появляется огромная обезьяна и начинает кидать в тебя камни… Так… Понятно: том десятый, страница сто тридцать вторая… Правила безопасности при демилитаризации орбитальных зон, параграф восьмой… Подбитые на орбите суда рано или поздно падают на поверхность планеты. Суда крупного воздухоизмещения или же военные суда с остатками боекомплекта либо топлива… Так, это можно пролистать — примечаний на двадцать листов… Ох-х-х-х… Пункт восьмой: ионы супа излучаются в инфракрасном диапазоне, при объединении со свободными частицами тарелки… На холме, словно диковинное надгробие, возвышалось ореховое бюро с настольной лампой. Несмотря на то что бюро было явно больше своих естественных размеров (как и лампа с паяльником), выглядело оно здесь довольно уместно, как если бы действительно играло роль памятника. А за холмом, прямо на его фоне, в воздухе, не цепляясь ни за что, висели географические карты, какие-то планы, схемы и графики различных кривых, невесть откуда взявшиеся в поросших короткой травой холмистых степях. Рядом с бюро стоял силуэт могучего воина древности. Роста он был огромного, но столешница бюро все равно находилась чуть выше его плеч. Он был одет в накидку из медвежьей шкуры, подбитую с краев волчьими хвостами. На плечах тускло сверкали в сумерках стальные пластины. Он понуро опустил голову, да так, что ее почти не было видно. В левой руке он держал под плащом какой-то предмет… Воин замер и стоял не шелохнувшись — спиной ко мне, лицом к бюро… Кажется, голос оттуда и доносился, а воин его внимательно слушал… Мне было не ясно: как и зачем можно было слушать этот бред, а главное, кто сидел там, внутри? — Фенилциклодин, или же «Пи Си Пи», на жаргоне именуется «пыль ангелов»… — вновь заговорило бюро. — Ладно, это мы опустим, а это можно вообще убрать… Что тут? Ага, вот: «Мимо счастья пройдет только глупец, в попытке найти его именно там, куда он идет…» Уже почти понедельник, а его все нет… — Итак, — прокашлявшись, перебил знакомый голос, — сегодня мы рассматриваем диссертацию на тему «Высокоорганизованные плазмоиды и их роль в биологической эволюции на Земле». Тема довольно любопытная. Автор провел долгие годы, занимаясь полевыми исследованиями данной темы. Исследования свои он вел на Марсе, в тяжелых условиях, фактически без финансирования Академии наук, поэтому я, как его рецензент, взял на себя смелость… И тут я заметил, что в настольном светильнике вместо лампы накаливания сияет желтовато-белый глюк! Надо же! Его сияние стало ярче, а воин, освещенный глюком, медленно повернулся вполоборота, и взору открылась страшная картина: головы у него вовсе не было — шея оканчивалась безобразным черно-красным обрубком… То есть голова-то у него была, но не на месте — именно ее он держал в руке, это стало видно, когда он отбросил полы плаща за спину. Голова сильно поросла бородой, имела крупные черты лица и бельмы открытых глаз, лишенных зрачков… Бюро продолжало бубнить… — Вот видишь, что сделали со мной люди? — проговорила голова, явно обращаясь ко мне. — Люди!
Я долго не мог понять: почему передо мной либо все черное либо белое… В глазах мельтешили мелкие белые точки, на мгновение вспыхивая и исчезая… Боковым зрением я уловил белое пятно, напоминающее человеческую фигуру… Туловища своего я не ощущал… Слева что-то празднично блестело яркими бликами… Свет бил отовсюду… Вот оно, значит, как… Последние секунды ослепляющей резкой боли отдались в моих мыслях ярким воспоминанием, и на миг все вокруг потемнело… Значит, есть все же она, жизнь после смерти… Значит, не врали те люди, которые утверждали, будто сгусток энергии, обладающий сознанием, отлетает от мертвого тела, и ты продолжаешь думать, видеть в бесплотном состоянии, словно глюк… А может, глюки и есть души умерших людей? Почему бы и нет? Я… Наверное, я сейчас в каком-то информационном поле — энергетическом поясе, концентраторе человеческих душ… Вот теперь я все узнаю… Хоть не так обидно будет, что я умер… Жаль, я пока не могу двигаться в пространстве и мало вижу вокруг узнаваемых предметов, но, наверное, так должно быть… Интересно, а то белое пятно — это ангел? Ну то есть я, конечно, понимаю, что это, скорее всего, энергетическая сущность, сотканная из тонкой материи, но привычнее будет называть его ангелом — ведь его суть от этого не меняется… Да… Странное у меня состояние — мне легко и спокойно, как будто я всегда был здесь, а моя жизнь на Земле и Марсе — это короткий кошмарный, но яркий сон… Какие сны приснятся в смертном сне, как говаривал принц Гамлет… Надо же — я еще помню про Гамлета… Значит, неправ был старина Декарт, который в свое время выдал фразу «Cogito, ergo sum»[168]. Этот аргумент не принимался как умозаключение — весь фокус в его очевидной самодостоверности моего личного существования, существования, основанного на осознании его и на рефлексии[169], которая ближе, по сути, к переводу слова «cogito», нежели термин «мышление». Значит, либо само выражение Декарта, как первичная достоверность, не работает, либо мы неверно представляем себе загробную жизнь, которая позволяет мыслить, следовательно, существовать… Надо бы как-нибудь набросать по этому поводу философский трактатец… страниц на двести… Ох, да ведь рук-то у меня нету теперь… Да… Незадача… Ну возможно, удастся как-то договориться с местными — уж для трактата, может, дадут какого-нибудь секретаря-стенографиста… Или удастся силой мысли воздействовать на пространство, создавая буквы… Да, наверное, здесь очень любопытно… Наверное, прав был мой Двойник, сказавший мне, что когда я умру — я стану чистой энергией… Чистой — то есть без примесей физического тела, которое только мешает разуму в его познании, заставляя думать о еде, о размножении, об удовольствиях… Есть над чем поразмыслить… Что бы сказал академик Вернадский и тот, не помню, как его звали, француз-математик из Сорбонны, которые предложили сам термин ноосфера?[170] Возможно, они обрадовались бы тому, что все люди после смерти попадают на высший уровень этой самой ноосферы, где идет слияние разумов, скопление разумных энергий познания мира… А Карл Густавович Юнг? Как бы он отреагировал на то, что есть источник его коллективного бессознательного[171], и источник этот находится вне самих людей, которые попадают в него полностью после жизни в своем теле? Может быть, удивился бы, а может быть, и нет… Он о многом догадывался… И вот я не существую, но мыслю… Значит ли это, что смерть и небытие — абсолютно разные вещи? Возможно… возможно… Жаль, что, вместо того чтобы всерьез заняться наукой, я при жизни выбрал беготню по пустыне с автоматом в руках, — как это мелочно… бессмысленно… Сколько я мог бы сделать великих открытий, обессмертив свое имя еще при жизни… Хотя кому нужно это бессмертное имя? Главное, это помогло бы людям изменить их сознание… Имело бы настоящую пользу… Ведь, оказывается, все так просто, и так взаимосвязано… Жаль, я не понимал этого раньше… Но мир устроен справедливо — я должен был это понять, и я это понял, пусть даже и таким кардинальным методом, как смерть… Хотя, как показывает практика, ничего в ней, в смерти, нету страшного. Непривычно — да. Очень непривычно… Так никто и не говорил, что… Постепенно картина вокруг меня приобретала большую резкость — белые пятна оказались пластиковыми окнами, в которые бил яркий солнечный свет, кидавший слепящие блики на пол, покрытый потертым бежевым линолеумом, белое покрывало лежало передо мной… Черные пятна оказались серо-фиолетовыми косыми тенями, которые отбрасывал подоконник, стулья и шкафы со стеклянными дверцами… Слева от меня стояла на хромированном штативе капельница с каким-то электронным приборчиком, красные цифры которого почти не шевелились, и что-то тихонько ритмично попискивало с электронными модуляциями… Ко мне подплыла светлая фигура тонкой энергетической сущности. Я уж было собрался поприветствовать ангела, но он принял облик миловидной девушки с волосами цвета соломы, в белоснежном халате выше колен, узко обтягивающем ее стройные бедра. Волосы ее были забраны на затылке в пучок, а сверху была белая шапочка конвертиком. Странно повел себя тонкий мир загробных образов — я ничего не понимал… Девушка взглянула на меня и мягко улыбнулась. На ее щеках при этом возникли милые ямочки. — Наконец-то вы очнулись, — мелодичным голосом произнесла она. — Как вы себя чувствуете? — Вы ангел? — спросил я, с трудом ворочая языком (оказывается, у меня был язык!!!). Она вновь улыбнулась, обнажив свои ровные ослепительно-белые зубы. — Некоторые пациенты мужского пола иногда меня так называют. — Она кокетливо прищурилась и поправила одеяло, которым я был укрыт, мельком бросив взгляд на показания приборчика (я был укрыт одеялом!!!). — Значит, вот как это все выглядит… — медленно проговорил я. — Да, вот так это и выглядит. — Она весело подмигнула мне. — Подождите немного, я сейчас позову герра Нихельдберга, он хотел с вами пообщаться, когда вы очнетесь… — Герр Нихельдберг? — удивленно переспросил я. — Он вроде старшего божества здесь? Ну мудрая сущность… — Да, он наш босс, — кивнула девушка. — Мудрее него в нашем госпитале никого нет — он действующий академик. — Я тоже хотел быть академиком, но упустил эту возможность… — Мне почему-то стало грустно от этой мысли и от того, что я ничего не понимал. Возникла легкая досада: загробная жизнь представлялась мне как-то иначе, хотя девушка была симпатичной… — Значит, вам будет о чем поговорить. — Она вновь кивнула и вышла за стеклянную дверь… Я продолжал лежать на койке… Теперь сомнений не было, что я лежу на койке, и, кажется, у меня есть в наличии все мое туловище целиком. И это сильно сбивало меня с толку: неужели там, в зазеркалье нашего материального мира, все точно так же, как в жизни? А в чем тогда разница? И должна ли она быть, эта разница? Может быть, я пока просто ее не уловил? Я рассуждал о превратностях загробной жизни и о том, что многие вещи представляются нам, людям, совсем не тем, чем являются на самом деле. Тупо уставившись в табло электронных часов, висевших над дверью, я пытался сосредоточиться… Вдруг за стеклянной дверью появились два силуэта, и дверь раскрылась. В нее вошла давешняя симпатичная девушка в белом халате и невысокий пожилой мужчина, весь поросший серебристой косматой гривой, плавно перетекающей в бороду, торчащую в разные стороны… Кажется, я где-то видел его раньше… Но где? — Ну-с-с, — он потер маленькие ладошки. — Как мы себя чувствуем? Вдруг в моем мозгу сверкнула молния осознания! — Отшельник! — воскликнул я. — Ты здесь?!! Ты живой!!! Человек на мгновение замер, глядя на меня, затем улыбнулся, поправил очки в толстой оправе. — Да, — медленно произнес он, — со мной все в порядке, я живой и здоровый и тоже рад вас видеть… э-э-э… Дэн… — А почему ты со мной на «вы», и что ты делаешь среди ангелов? — спросил я, пытаясь приподняться на локтях. — Скорей всего, посмертный шок, — тихонько произнесла миловидная девушка в белом. Косматый человек в таком же белом халате коротко кивнул, глядя на нее, и приложил свой палец к губам. — А что удивительного, что я среди ангелов? — ответил он, обращаясь уже ко мне. — Ангелы ведь помогают людям — это и есть моя непосредственная обязанность, понимаешь? — Вот уж никогда бы не догадался, — сказал я, — глядя на то, как ты смешно лопочешь на своем языке и как ты всего боишься… Как ловко ты маскировался… Косматый человек в белом халате и в очках немного нахмурился, но затем вновь добродушно улыбнулся. — Ну такой уж я человек, ничего не поделаешь, — ответил он немного лукаво, разводя руками в стороны. — Я думаю, ты, Дэн, на меня не обижаешься? — Да нет, — я тоже улыбнулся. — Наоборот, я очень рад тебя встретить здесь! Как и тогда, в Городе… Отшельник едва заметно вздохнул и тихо произнес, обернувшись к девушке: — Вот сейчас это прокапаете до конца, а потом два кубика препарата «Си», и пусть поспит немного — процесс восстановления поврежденных мозговых центров еще не окончился. Возбуждаться ему пока не стоит. — Может, начать курс амитриптилина? — спросила она в ответ. — Потом блокировать транквилизаторами… — Нет, Хильд[172], — он слегка покачал головой, — пока не стоит, попробуем дать ход естественным процессам — только легкое торможение, понимаешь? И пси-модулятор… — Хорошо, — кивнула девушка. — Ладно, Дэн, — сказал он, повернувшись ко мне. — Мы сейчас пойдем по делам, а ты отдыхай и набирайся сил. Если тебе что-то понадобится — вон сзади шнурок. Дерни его, и Хильд придет к тебе. Договорились? Его слова как-то странно действовали на меня — я был абсолютно с ним согласен, несмотря на рой вопросов, бурлящих в моей голове, которые я хотел ему задать прямо сейчас. Я молча кивнул и почувствовал, что меня клонит в сон… — Вот и славно, выздоравливай… — Эти слова я услышал, уже почти уснув, словно издалека… Во сне мне чудился свист холодного ветра, который переплетался с протяжным женским голосом, напевающим песню на непонятном языке — грустную и прекрасную. Вокруг мельтешили мириады снежинок, которые словно танцевали в такт песне… Как тогда, вокруг дирижабля, который нес меня и Джей на Олимп… Глубокий убаюкивающий голос… Пела девушка в белом халате, сидящая возле моей койки, а за ее спиной колыхались белые крылья. В какой-то момент девушка сделала паузу и прошептала под шум ветра: — Все будет хорошо, Странный, вот увидишь… И продолжила петь…
— Значит, бюро это, ореховое бюро с лампой, в ваших видениях обычно выглядит на коротеньких ножках, а снизу наглухо закрыто ящиками? То есть не ажурные длинные ножки, а именно ящики? — Да, массивные крепкие ящики, — подтвердил я. — С ручками или без? — Отшельник внимательно прищурился. — Ручки есть, — ответил я, — но маленькие, я всегда боялся их оторвать, так и не открыв ящика. — Ясно, — Отшельник удовлетворенно закивал. — А какие эпитеты вы можете отнести к бюро целиком? Какое оно? — Какое? — я задумался. — Ореховое… — Так, — ободряюще подтвердил Отшельник. — Крепкое, надежное — старинное, но не антикварное, понимаете? — Прекрасно понимаю, — вновь закивал Отшельник… — Там внутри множество не особо нужных, но очень ценных предметов… В черном пространстве надо мной висел в воздухе голографический экран, на котором виднелось лицо Отшельника, что-то записывающего на планшете световым пером. Он сидел на фоне раскидистого папоротника, а снизу пробивались лиловые соцветия рододендронов. Вокруг вновь была бархатная темнота, к которой я уже за последнее время привык. Ощущение «верха» и «низа» исчезло — я словно парил в невесомости. Кое-где в темноте светились индикаторные огоньки каких-то приборов, цифры контрольных панелей и странные стеклянные трубки. Это напоминало огни ночного города, и от этого почему-то делалось уютно. Мерно гудело электричество в невидимых агрегатах. — Итак, Дэн, постарайся сейчас расслабиться, — мягко сказал Отшельник. — Сейчас я подам на некоторое время звуковой сигнал на частоте си-бемоль, а ты постарайся расслабиться и думать о чем-нибудь позитивном, спокойном… Итак… В голове запел тонкий сверлящий синтетический звук… Пятна в темноте замерцали тревожнее, а может, мне просто так показалось… Звук не то чтобы раздражал, но как-то отуплял мозг… Голова стала наливаться свинцом, и эта тяжесть словно выдавливала из черепной коробки сначала все мысли, а затем и само сознание, оставляя серую тяжелую пустоту… И эта пустота проваливалась куда-то вниз… вниз… В бесконечный спиралевидный колодец… В этом наступающем небытии вспыхнула искорка страха… Страх забился в тревожном сигнале, предупреждающем о неизбежном конце, окончательной гибели… Искорка страха зажгла небольшой экран проблеска сознания… Сознание лихорадочно пыталось восстановить контроль пространства и времени, затормозив всеми силами ускоряющееся падение в черный колодец… Так, что происходит? Очень неприятное ощущение… Страшное ощущение… Черная дыра, которая меня затягивает, имеет кроваво-красные пульсирующие края… Словно огненный цветок… Стоп… Как тот страшный глюк в долине… Черт, нужно переключиться… Срочно переключиться на его блокировку… Как это там я делал… Даже в полубреду я вспоминал что-то такое… Вот… Наверное, то, что сейчас загорается ярким светом в центре пустоты, — ярко-голубое небо, медленно плывущие облака и улыбающееся лицо Ирины… Светящийся квадратик этого окна на секунду пытается превратиться в рекламную фотографию на обложке глянцевого журнала… Что-то там про туризм на морских побережьях, цены на тур… Номера телефонов… Но я вдохнул полной грудью и выдохнул что есть сил, вытянув губы в сторону снимка… Подхваченные мощным порывом ветра, цифры и буквы моментально разлетелись пестрым конфетти и исчезли, а панорама с небом, пляжем, лицом Ирины, волосы которой всколыхнулись от дуновения, стала расти в размерах… Мне стало спокойно, страх медленно отступал, я думал о том, что все в порядке, все хорошо: волны мерно накатываются на песок, плавно плывут облака, любимая улыбается, она здесь, все хорошо… Я статичен, я пуст… абсолютно пуст… Но не так, как некоторое время назад, — я пуст легко и невесомо, я парю, колышимый легким ветром, вокруг тишина и еле слышный звон… — Смотрите, поток отклоняется! — словно откуда-то издалека послышалась чья-то фраза… — Альфа-активность концентрируется импульсами… Что ж… Интересно… Иначе он не преодолел бы карантинную зону… Естественно… Поздравляю, коллега!.. Ну что вы! Я сразу это понял — мозговая активность типа «И» присуща…
Ярко-голубое небо медленно светлело к горизонту. От глубокого синего неспешно переходило к бело-зеленоватому, а потом в растяжку цветов вкрадывался молочно-желтый. На его фоне и висели как раз неподвижные розоватые облака, под которыми на оранжевом фоне светил яркий диск солнца цвета яичного желтка. Это небо не марсианское — это небо Земли. Может, я на Земле? Может, всех нас банально усыпили и в состоянии анабиоза отвезли на Землю? Абсолютно бесплатно — подальше от марсианских тайн и проблем? Но ни на Землю, ни на Марс это не было похоже… Пейзаж поражал своей фантастичностью, и в то же время он не казался иллюзией — он был настоящим! Хотелось смотреть на него не отрываясь… Вечно… В первую очередь бросалось в глаза огромное количество неба — небо было повсюду, везде… абсолютно нереальными выглядели висящие в воздухе островки земли, будто вырванные «с мясом» с поверхности, покрытые густой зеленой растительностью, среди которых виднелись небольшие постройки в основном белого или желтоватого оттенка. Они висели не шелохнувшись, а между ними, словно паутинки, были натянуты подвесные мостки с алюминиевыми телескопическими бортиками. Неужели по ним не страшно ходить? Поверхность простиралась далеко внизу и выглядела тоже вполне земной. Она напоминала топографическую карту: были видны дороги, группы построек, рощи деревьев и кустарников, петляла изгибами небольшая речка — по ней безмолвно скользили крытые лодки без парусов. Люди если и присутствовали там, то их было не видно… — Так что цели ты своей достиг, — медленно кивнул Отшельник, закуривая трубку, хотя конечно, с трудом можно было признать в нем того самого чудаковатого человека, который закусывал насекомыми в промерзшей пещере поселка Аратун и бормотал какие-то сумасшедшие нелепицы, поскуливая и заискивающе глядя в глаза, когда ему становилось страшно. Мы сидели на резной деревянной скамейке в нескольких метрах от металлических перил, покрытых облупившейся краской, за которыми простиралась бескрайняя панорама лесов и рек, тонущая у горизонта в мутно-молочной дымке. Кое-где на фоне облаков я заметил черных галок, однако на воздушном острове, где находился наш госпитальный центр, птиц я не встречал. Раньше меня выкатывала в парк на кресле медсестра Хильд, а теперь ко мне стал присоединяться Отшельник, которого здесь называли не иначе как «доктор Нихельдберг» или же просто «док», но с таким благоговением и так уважительно, что это не выглядело как простое сокращение должности, а как наименование крупного духовного сана. — То есть я уже?.. — начал было я. — Да, ты находишься на самом объекте, который почему-то называют «Зеркало-тринадцать». Хотя я предпочитаю называть это место просто «Дом», а некоторые — «Убежище Первых». Я тут живу… Поздравляю! Редко кому из марсиан, да и из людей вообще, удавалось сюда попасть. Почему ты не спрашиваешь, что с Ириной? Я вздохнул — многое я успел понять и передумать, пока лежал в этом госпитале. — Я абсолютно уверен, я знаю, что она жива и с ней все в порядке, — ответил я медленно. — Во мне что-то изменилось. Я каждый вздох ее чувствую, даже настроение… — Неудивительно, — кивнул Отшельник. Я хотел было возразить, что так не бывает, а потом подумал и сам — а чего тут удивительного? — Как ты уже понял, — продолжил Отшельник, — Ирина и Кристофер в порядке. Ирина, как ни странно, приходит в себя гораздо медленнее, чем ты. Но она пострадала больше… — Ты обещал мне объяснить, как мы остались живы, — спросил я, мысленно составляя в голове список вопросов, в котором я дошел пока только до пятьдесят седьмого пункта. Хотя, по правде сказать, я уже не так дрожал от жажды знаний, как еще совсем недавно, — мне просто нравилось сидеть на этой лавочке, подставляя лицо свежему теплому ветру, затягиваться сигаретой, наблюдая, как дым уносит в пеструю бездну пейзажа, и глядеть на вечернее солнце. — Давай я тебе обрисую все с самого начала, чтобы у тебя в голове не было путаницы. — Он посмотрел на меня, выпустив из унитазообразной трубки клубок дыма. — Этого разговора все равно не избежать, а чтобы ты не перебивал меня миллионами вопросов, которые, я вижу, шевелятся у тебя в серых лабиринтах мозга… Сперва об этом месте — все здесь, выражаясь твоими словами, настоящее и всамделишное: на группе глубоких трещин, удачного сочетания минералов и выходов электромагнитных полей натянули огромный непроницаемый купол, создали микроклимат, зажгли небольшую, можно сказать, микроскопическую термоядерную звездочку, насадили растений, даже зверей разных напустили — а дальше дело техники… — И вот эти висячие города с садами — тоже дело техники? — перебил я. — Естественно, — кивнул он. — Общая научная мысль к этому пока не подошла, но она уже недалеко. Изменения массы за счет электромагнитных колебаний создают нестандартные эффекты гравитации… В общем, это не так интересно, а к тому же и труднообъяснимо… — Да, физика — это не мой конек, — согласился я. — Так вот, — продолжил он, как-то досадливо закряхтев. — Гид из меня не самый удачный, но… Мы сейчас с тобой находимся на глубине примерно десять километров от уровня Марса… — Так мы все же на Марсе? — уточнил я для порядка. — Да, на нем, родимом. — Он усмехнулся в бороду, которая была сейчас подровнена, вымыта и причесана. — Более того — ты удивишься, когда узнаешь, где именно… — Мне не очень хочется знать, где находится самый секретный объект в Солнечной системе, — хмыкнул я. — Здоровее буду. — Мы находимся на дне кратера Эллада, — безжалостно продолжил он. — Вы собираетесь меня убить или оставить здесь на всю жизнь? — Я даже сам удивился, с каким равнодушием спросил это. Только легкий холодок пробежал волной по телу. — Вот не зря тебя назвали Странным, — вновь усмехнулся он. — А, понял. — Я поднял палец вверх. — Вы сотрете мою память, инсталлировав в нее ложные воспоминания о том, как я взорвал секретную базу на Большой Горе и женился на спасенной мною девушке… Хороший конец — это все, что нужно в данном случае… — Ну, во-первых, — он слегка нахмурился, — решать свою судьбу ты будешь самостоятельно, а во-вторых, жениться на спасенной тобою девушке тебе никто запрещать не станет. — Интересно, — я кивнул, сделав сосредоточенное лицо, — а почему вашего «Дома», как ты его называешь, никто не нашел до сих пор? — Кратер Эллада, как тебе известно, немногим уступает Олимпу в размерах, — ответил он, — разве что в вертикальном. К тому же мы позаботились, чтобы спуститься на его дно было делом куда менее реальным, нежели добраться до Мертвой Горы на Олимпе. Посуди сам: мертвая безжизненная впадина — кому она нужна? Аномалий в кратере столько, что ближайшие поселения далеко от его края, строить ближе жилье просто опасно. Площадь кратера огромна — четыре тысячи километров в диаметре, сам знаешь. А потом начинается: вновь аномалии, ядовитые газы, мощные электромагнитные и пси-излучения, микроволновые барьеры, квантовые исказители пространственно-временного континуума и много еще чего… Да и сообщения с поверхностью у нас минимальные — все через Олимп… — Значит, вот что имел в виду Владимир Кожевников, говоря о рае на Марсе, — задумчиво произнес я. — И произнося свою сакраментальную фразу: «Вышел Пантеон на балкон, а оказался в подвале он». Почему вы не помогли ему, не спасли? — Он сам виноват, — вздохнул Отшельник. — Завяз в этих интригах и мистификациях… Перемудрил с идеей про «Посейдона», загнал себя в угол — хотел приехать сюда победителем на белом коне. А ведь мог бы просто взять жену и прилететь… По сути, Дому ничто не грозило… — А если бы ренегаты последовали за ним или взяли бы его в заложники? — Я удивился. — Понимаешь, — он как-то странно вздохнул, то ли с грустью, то ли устало, — ты же видел карантинную зону своими глазами? — Но Крис с этими роботами, истребителями и солдатами… — Ты видишь тут хоть одного из перечисленных тобою? — Он лукаво улыбнулся. — Да, Крис попал сюда вместе с вами, ну и что? Ни одно из его хитроумных нейроустройств не прошло через портал: они же чужеродны его организму и не прописаны в его молекуле ДНК… — Так, значит, окончательная проверка «санитарной зоны» — обязательная смерть и последующее восстановление? Лучше и не придумать… Хитро… — Конечно. — Он кивнул. — Портал по молекуле переносит тело и энергию человека на расстояние и собирает его в единое целое согласно схеме, сохраняя и энергетическую оболочку… — Поэтому Джей тоже… — начал было я. — Так, — он поднял вверх руку с трубкой, — ты опять забегаешь вперед… Чтобы что-то тебе объяснить, надо рассказывать постепенно… Да еще вкратце… — Я готов, — вздохнул я. — Надеюсь. — Он усмехнулся в бороду, и мне показалось, что в своих видениях я видел эту усмешку сотни раз. — Итак… Вселенная очень многообразна… — Ни фига себе вкратце! — вырвалось у меня. Он сухо кашлянул. Рядом с ним из земли, поросшей свежей зеленой травой, выросла блестящая лакированная кафедра, до ужаса напоминающая мне ореховое бюро, но я решил уже не обращать ни на что внимания. Я просто начал привыкать к подобному. — Итак, — он прокашлялся, — начинаем… Хильд! Я обернулся. Из парка клиники выходили люди в больничных пижамах с разноцветными флажками в руках. Их шествие возглавляла давешняя медсестра в белом халате и с соломенными волосами. В руках она несла табличку с надписью «69 %». Люди, вышедшие, словно по команде, из аллей прибольничного парка, были одеты в серо-голубую больничную одежду. Я вдруг впервые покосился на свое туловище и заметил, что одет так же. Грянула музыка… На фоне панорамы заката это выглядело как-то особенно нелепо. Звуки напоминали какой-то гротескный марш… — …Назад, в Калифорнию… — выкрикивал бодрый голос… Из-под края обрыва медленно поднялась ярко-белая крыша и желтый корпус школьного автобуса с логотипом «General Motors». Он чуть сдвинулся вбок, колеса уперлись в поросший травой край воздушного острова и просели на рессорах. Корпус качнулся. На борту автобуса была аляпистая надпись «Веселые Проказники»[173]. Раздался глухой лязг двери, а из установленных на крыше динамиков вырвался звук искаженного средними частотами бодрого голоса: — Экскурсия! Экскурсия по секретной базе! Всех желающих приглашаем на экскурсию по базе! В двери показалась фигура в строгом твидовом костюме оливкового цвета, а кожа… Я не знал куда смотреть — Хильд с рядами больных приближалась… А из автобуса… Из открывшейся двери выходил сам Сатана… Кожа его была пепельно-серого цвета. У меня было чувство, что меня пригласили на съемки или репетицию какого-то спектакля. Сложно объяснить это чувство: некая наигранность и отрепетированность перемежались с натуральным воодушевлением и эмоциями, словно и правда это была игра, но настоящих гениальных актеров, которые вживаются в свой образ по-настоящему… Гомон и суматоха действительно напоминали сумасшедший дом: несколько черных котов, издав пронзительное карканье, промелькнули над нами, словно звено истребителей, и исчезли в небе. Отшельник и бровью не повел на все это безобразие. Он вышел из-за кафедры, поднеся кулак ко рту, — видимо, кашлянул. Подошел к медсестре, взял из ее рук какой-то формуляр и, поправив очки, взглянул на него. Затем его рука словно удлинилась, точнее, обе руки, и он, как турникет, выдвинул ладони в массу своих пациентов. Когда руки вернулись на свое прежнее место… я обомлел… Он держал за руки Криса и… мою любимую… Я не помню, как я вскочил с лавочки… как я, спотыкаясь, подбежал к Ире и обнял ее за плечи… — Эй, поедем, уже пора… Ирина не сопротивлялась моим объятиям, но и не отвечала особо на них… — Ира… — шептал я. — Живая и теплая… Ты… — Осторожнее, — так же шепотом ответила она. — Руки… Больно… — Извини… — Странный, поехали уже… — Этот знакомый голос. — Ты можешь идти? — Мои слова еле прорывались через шум голосов. — Могу, голова немного кружится, — ответила она. Сатана был таким же, как я его запомнил: пепельно-серая кожа, нависшие косматые брови, умные проницательные глаза. По всему моему телу пробежала пенистая волна электрического разряда, покалывая меня тысячами тонких игл. Я продолжал обнимать Ирину за талию. — Погодите вы все, — пробормотал я смущенно. Я, как тогда, на верхней площадке Лестницы В Небо, в клане Харлея, бережно взял лицо Ирины в свои ладони и поцеловал в губы, долго и глубоко. На этот раз она не сопротивлялась — она обмякла в моих руках, а затем обвила меня за шею… Послышались одобрительные возгласы, редкие аплодисменты… Но я не обращал на них внимания — мне было плевать…
Желтый школьный автобус, в котором пахло соляркой, долго парил среди огромных каменных островов, пока наконец не стал плавно проваливаться в дымку редких облаков, опускаясь все ниже и ниже. Вновь за пыльным стеклом окна возник зеленый ковер речной долины, поросшей лесом. Река змеилась, сверкая яркими пятнами отраженного света от вечно заходящей за горизонт местной микрозвезды. Меня и раньше охватывало такое чувство, но теперь, с высоты происшедших событий, я многое понял и многое пересмотрел. Пока это все не укладывалось в моей голове, но некоторые вещи я знал точно: во-первых, я не сошел с ума, хотя все вокруг вроде бы подтверждало обратное, во-вторых, я попал в некоторый круговорот событий, не сказать что намеренно, но и явно не случайно. В-третьих: по всей вероятности, то, что происходит со мной, это не следствие какой-то моей исключительности, а просто уникальный случай стать очевидцем нового витка истории. Теперь все будет по-другому — иначе. Это не означает, что лучше или хуже, — просто совсем иначе. От этой мысли по коже вновь пробежала прохладная волна,напоминающая не то пустынный ветер, не то прыжок в горное озеро. Все мои ощущения и образы складывались в голове единым целым панорамным полотном некой общей картины. Наверное, само это место обладало таким воздействием. Радостная эйфория предвкушения праздника, долгого и прекрасного, каких-то интересных событий, которые никогда не окончатся. Как в детстве… Но при этом я не ощущал нереальности происходящего, хоть она и была. Вспомнив тот момент, когда я смотрел на долину древней реки на восходе возле Призрачной Крепости, я невольно усмехнулся — тогда казалось, что все иначе, иллюзорности больше, чем правды… Странно это… Хоть и логично отчасти… Каким же я был тогда наивным… В салоне сквозь гул двигателя прорывались искаженные сиплыми динамиками старого радио звуки музыки. Сложно было разобрать, что именно играет, но, судя по ритму и высоким частотам, что-то старенькое, на манер рока. Я обнимал за плечи Ирину, которая задремала на моем плече, и вспоминал долину Ярдангов, даже вертолет с НИИ «Эол»… Казалось, что сейчас эти события так же далеко, как моя жизнь на Земле… Как это было давно… очень… Словно прозрачными бликами, отражались в стекле окна проплывающие перед моими глазами недавние события, на фоне той самой зеленой речной долины, поросшей лесом, к которой спускался наш автобус. Отчуждение между мной и Ирой уменьшилось, хотя можно сказать, что и отношения наши изменились… Не стали лучше и хуже не стали — просто иначе… Это трудно объяснить, глядя на вечно закатное солнце и слушая шум мотора вместе с радио… Это просто… Я впервые за долгое время ощущал себя хорошо, даже физически — раны не болели, усталости не было, зубы не стискивались, и прошла эта перманентная усталость… Сатана и Отшельник вели оживленную беседу, Крис прислонился лбом к стеклу и за время всей поездки не проронил ни слова. Он и возле клиники только пожал руку и буркнул мне невнятное приветствие. Он тоже изменился… и не в первый раз уже… Наверное, как и мы с Ириной. Была с нами и Хильд, в компании парочки миловидных медсестер — я был убежден, что их тут клонируют. Также присутствовал какой-то пожилой человек в полосатой пижаме, на кресле с большими хромированными колесами, одна из медсестер присматривала за ним. Под потолком мерцали строками помех черно-белые мониторы, на которых виднелись немного искаженные очертания различных деталей пейзажа, приближавшегося к нам, где-то изображение было застывшим и почти неразборчивым, а где-то транслировались мультфильмы Уолта Диснея. Очертания крон деревьев, мягкой травы и речной заводи, поблескивающей голубыми и оранжевыми зеркалами легкой ряби, приближались медленно, будто во сне. Когда дно автобуса качнулось, коснувшись небольшой поляны, трава нагибалась белесой изнанкой от ветра, словно мы приземлились не на летающем школьном автобусе, а на вертолете, и его винты поднимали вокруг вихри. Шум начал стихать. Мне захотелось спросить Отшельника, не является ли все это путешествие чем-то типа трюков в карантинной зоне — как, допустим, рубеж Семенова или высадка во Вьетнаме, как, впрочем, и Мертвый Город: так я назвал место, где встретился с Отшельником. Также мне очень хотелось пообщаться с Сатаной, чтобы проверить — как сильно похож он на тот образ, приходивший ко мне в видениях. Но поразмыслив, я отказал себе в реализации моих желаний: они вдруг показались мне какими-то детскими и никчемными — дело-то было совсем не в этом. А потом, я никогда бы не принял мысли, что позиции Семенова — это иллюзия… — Итак, — глубоким баритоном сказал Сатана, ответив на один из моих вопросов, — дорогие гости и сотрудники, дальше путь наш лежит по реке, это не только из соображений эстетизма, но и правило безопасности на объекте. Поэтому прошу всех на выход. Ирина встрепенулась на моем плече. — Приехали? — спросила она почти так же, как тогда, возле станции «Восток». — Да, милая, выходим кататься по реке, — задумчиво ответил я. — Надеюсь, нам дадут лодку побольше — и не придется ходить по воде или там прыгать в разные зеркала… Мы вышли на залитую ярким закатным солнцем лужайку, поросшую сочной травой. Возле берега она оканчивалась, уступая место небольшому глинисто-песчаному пляжу, омываемому водами реки. В ширину она была метров двадцать, а противоположный берег густо порос сосновым лесом. Мы по очереди вылезли из узкого салона в узкие дверцы, а старика на каталке вытащили сзади, через багажные двери. В лицо пахнул терпко-ароматный ветер, в котором была давно забытая сырость воды, а не подземелий, прелость и запах трав… Где-то высоко в небе парили острова, поросшие таким же лесом и редкими постройками. Словно паутина, соединяли их тонкие отсюда канатные мостики. Сатана вытащил из внутреннего кармана ярко-желтый банан, и на секунду я опешил, не понимая смысла этого нелепого трюка. Сатана же меж тем бросил банан на траву, в которой он сперва исчез, но вдруг вновь показался: он начал, раздуваясь, расти на глазах… Отшельник, прищурившись и сложив руки на небольшом профессорском брюшке, внимательно наблюдал за этой сценкой. Как, впрочем, и все. Все как-то странно застыли в легких порывах теплого ветра, колыша прядями волос и деталями одежды. Меж тем желтый банан с коричневатыми прожилками вырос до размера крупного катера, так что некоторым пришлось отступить назад. У него возникли фальшборта из красного дерева, богато украшенные инкрустацией и чеканкой. Они окружали дощатую палубу из канадской лиственницы, на которой красовались серые кожаные диваны с резными подлокотниками, пепельницами и стеклянными столиками. В центральной части банана возвышался навес из бордовой черепицы, который поддерживали богато украшенные рельефами деревянные столбы зелено-голубых расцветок. Сатана свободно подвинул эту конструкцию метров десяти длиной к пляжу речной заводи и указал на нее рукой, словно очень гордился собой. — Вот, пожалуйста! — кивнул он с торжествующим видом. — Ладья готова! — Тяп-ляп, сделал кораблик, — пробормотал Отшельник, но его слова заглушил шелест травы на ветру. — Что? — Сатана приложил ладонь к уху. — Я не слышу! Мне показалось, что он все слышал, просто притворяется. — Я говорю, — откашлялся Отшельник, — что с меньшими эффектами можно добиться большего. Вечно ты сингулярностью балуешься… — А ты не веди себя, как восьмерка с девяткой, — прищурил тот свои пепельные веки, накрытые косматыми бровями. — Добро пожаловать на наш «Тигрис»![174] И только тут я заметил, что ближе к «носу» «банана» было написано это название на империо. Из-за фальшборта появилось двое темнокожих матросов, по пояс голые. Они опустили на землю деревянную лестницу. Я предложил свою помощь в транспортировке старика на кресле-каталке. Все стали постепенно загружаться. Возникла какая-то нездоровая суета, которая почему-то мне нравилась. Темнокожие матросы в парусиновых штанах и соломенных шляпах разожгли на берегу костер, а Сатана принес котелок и рогатины. Забурлило какое-то варево. Отшельник тем временем таскал из автобуса тяжелые рюкзаки и сумки, прогибаясь под тяжестью, словно мыльный пузырь на ветру. Он укоризненно смотрел на Сатану поверх своих очков, пыхтя как маленький вулкан. Покончив с погрузкой старика, в которой мне помог один из матросов, я кинулся помогать Отшельнику, а Ирина заняла место у костра, что-то деловито помешивая длинным прокопченным половником в котелке. Я не мог понять, зачем с нами этот старик, но вновь решил не спрашивать хозяев базы, для чего они взяли с собой этот балласт. Медсестры тоже пытались нам помогать, но мы довольно быстро отправили их к Ирине, вокруг которой плясали языки пламени на ветру. И вот наконец, когда наскоро перекусили приготовленной на костре душистой похлебкой из макарон и тушеного мяса (Отшельник всем раздал каменные миски и ложки, вынимая их из рюкзака и укоризненно глядя на Сатану), мы погрузились на диковинную лодку, и гребцы взмахнули веслами. — Я себе представляла все это совсем иначе, — тихо призналась Ирина, сидя рядом со мной на деревянной скамье. — Я под конец вообще перестал представлять что-либо, — ответил я с горькой улыбкой. — Там, возле портала, где нас… где в нас стреляли… Тот мой двойник — он предупреждал меня, что если я пройду дальше, то я изменюсь в корне, и назад дороги уже не будет — я перестану быть прежним собой… И ты знаешь, кажется, я уже изменился — не понимаю пока, как именно, но я стал другим. Все вокруг стало другим, абсолютно… — Ты жалеешь об этом? — посмотрела она мне в глаза. — Да в общем-то нет. — Я поежился на речном ветру. — Просто непривычно пока все, как будто во сне в бредовом. Но я понимаю, что это не сон, далеко не сон… — Я тоже уже запуталась, — призналась Ира. — Настолько запуталась в себе и в окружающем меня, что перестала просто думать — так проще услышать голоса этих тысяч «Я» внутри своей головы. — Ты же так хотела исполнить свое предназначение «ключа». — Я вспомнил ее холодную сомнамбулическую решительность в купе поезда, который вез нас к порталу. — Разве ты не чувствуешь предназначение свершенным? Ирина кинула на меня короткий взгляд, но не обиделась моему вопросу. — Знаешь, Дэн, — она как-то особенно поглядела на меня, но испуга в глазах ее не было, — нет, не чувствую. Точнее, не совсем. — То есть? — Я чувствую, что мы только сейчас подходим к некоему финалу… точнее, итогу всех этих событий. Как развязка в художественном произведении… А потом, после этого, все будет действительно новым, другим абсолютно и полностью. Как ты говорил о словах двойника. — Понимаю, — кивнул я, — точнее, ощущаю, где-то внутри. Нечто тоже необычное… Сперва меня немного раздражало это состояние какой-то отрешенности. Просто ты приняла его первая, ты более чуткий человек, а мне надо было немного настроиться. Сперва я думал, что все мы умерли и это некий наш посмертный бред вроде «света в конце тоннеля», силуэтов ангелов, видений прошлого и будущего — очень напоминает весь этот хаос что-то подобное… Но в какой-то момент я так явственно ощутил себя, свое тело, звуки, запахи, мысли… Я понял, что это не сон и не видение, — стало так легко. — Ты сейчас высказываешь мои собственные мысли. — Ира кивнула. — Я совсем не чувствую некой тяжести, которая долгие годы давила мне на грудь… Словно я проснулась, а не уснула… Я даже поняла, как глупо выглядела, когда разозлилась на тебя и когда решила вместе с Крисом идти войной против этих… — Она окинула взглядом сидящую на палубе пеструю компанию, которая оживленно болтала и потягивала коктейли. — Не то чтобы я их полюбила или же возненавидела, я принимаю их как данность: они мне не мешают… Наверное, коряво звучит… — Пожалуй, определение, что называется, в точку, — кивнул я, — у меня так же. Вначале я захлебывался тысячей вопросов, а сейчас успокоился. Я почувствовал, что ответы придут сами собой. И поэтому, наверное, ты сказала про некую надвигающуюся развязку. — Надвигается обычно что-то плохое. — Ира нахмурилась. — А мне не кажется, что тут может быть нечто чужеродное для этого места — здесь все самодостаточно. Правда, есть в пустой груди… — Какой-то холодок… — Как будто… — С непривычки… — Или визит… — К зубному врачу! Мы рассмеялись тихонько: каждый дополнял фразу, как бы читая мысли другого… А может, это и правда? — Все же я очень счастлив, — сказал я. — Счастлив, что есть ты и что все так получилось. — Я тоже, — тихо ответила она и положила голову мне на плечо. Теплую, с нежным запахом ее волос. — Жалко Криса… — вдруг почему-то сказала Ира. — Это почему же? — спросил я, глядя на понурую фигуру, сидящую на самой дальней скамье «Тигриса». Одинокий, замкнутый в себе падший Ангел. Он достиг желанной цели, ради которой убивал, обманывал, манипулировал, но… — Он рассказал мне, — продолжила Ира. — Его родителей убили Древние… — Как убили? — удивился я. — За что? — Ни за что, — тихо ответила Ирина, — это, можно сказать, несчастный случай. В Древних, как он объяснил мне, очень мощно проявлено энергетическое поле. Обыкновенному человеку вроде нас рядом с ними даже находиться не всегда можно: нервная система может сгореть, сердце не выдержать… — Но, как я понимаю, — возразил я, глядя на лениво плывущих по реке бегемотов, — мы сейчас общаемся именно с Древними, разве не так? По крайней мере, Сатана и Отшельник… — Крис говорил что-то — что для общения с людьми они используют свои квантовые слепки, что-то вроде копии, но абсолютно живой, просто уменьшенной и упрощенной. Если встретить их в натуральном обличье, они могут блокировать свои поля, чтоб человек успел отойти от них на достаточное расстояние… А тут… Его родители тоже работали в «Пантеоне». Крис считает, что их убили случайно, просто никто из Древних даже не подумал экранировать их от собственного излучения. Он сказал, что примкнул к ренегатам только потому, что уверен в наплевательском отношении Древнейших к людям. Словно к животным… Он решил отомстить… Но у него ничего не вышло, понимаешь? У каждого в этой истории совсем своя история. — Возможно, это и в самом деле была случайность? — спросил я. — Не похожи они на маниакальных убийц или пышущих презрением вседержителей. Больше на шизофреников, да простят меня боги за сравнение… — Я сказала ему то же самое, уже здесь, в госпитале, но он убедил себя в другом, даже встал на сторону Царей Земли, утверждая, что любая жизнь священна. А ведь он знал и раньше, в отличие от меня, допустим, что Эол человека после смерти редко разрушается — копия его сознания живет… Если это можно сравнить, конечно, с жизнью в туловище… Если бы Эолы не играли во Вселенной и эволюции роль посредников… — Как ни странно, — ответил я, — я не удивляюсь — я думал о чем-то похожем раньше. Но Крис… Его действительно жаль: такая сильная личность — и истратил себя на месть… Жить с отсутствием равновесия внутри себя — это настоящий ад при жизни… Мы замолчали. Лес кончился, и потянулись холмистые равнины, покрытые зеленой травой и редким кустарником. Где-то далеко, там, где поворот реки терялся меж холмов, за ними виднелись голубоватые силуэты каких-то гигантских пирамидальных построек. Через какое-то время мы увидели, как изгиб реки, объятый двумя высокими горами, скрывается в черном провале арки, вырезанной в каменной стене, которая над горами становилась причудливым комплексом остроконечных пирамид, выраставших друг из друга по краям. От масштабности этой картины захватывало дух: солнце сверкало бликами на полированных гранях этих огромных строений, которые приближались к нам подобно ладони великана, собравшегося разглядеть гостей, нарушивших его покой. По краям арки, в которой в высоту было добрых метров десять, стояли симметрично два каменных пьедестала. Только сейчас я разглядел, что на каждом из них тускло пульсируют два S-образных силуэта, словно дуги раскаленной плазмы, — кажется, недавно я видел что-то похожее. Не знаю, видели ли вы выступления «огненных людей», или fireshow. Это когда специально обученные уличные артисты ловко вращают различные пылающие предметы на тросах обеими руками, создавая во время движения замысловатые сложные фигуры. Вот если это снять на видео, можно увидеть полосы разноцветного огня, имеющие форму, но постоянно пульсирующие в медленном танце. Вот так выглядела эта субстанция: та, что слева, — пурпурно-красная, та, что справа, — сиренево-синяя… Постепенно стали слышны гул и потрескивание, исходившее от них. Запахло озоном. Затылок мой резко закололо, а изображение в глазах стало мерцать и потемнело… Я крепко зажмурился, и когда вновь открыл глаза, опять было темно, хотя покалывание стало проходить. Я повертел головой по сторонам и коснулся наугад ладони Ирины — она была ледяная, как астероид. Я сообразил, что лодка вошла в тоннель. Стен я не видел, все скрывал чернильный мрак, только редкие светлые точки, словно звезды, кружили где-то над нами. Все голоса и звуки смолкли, осталось лишь тихое плескание воды о борт лодки и какие-то странные далекие звуки. Только сосредоточившись, можно было разобрать хоть что-то: сиплый хор уставших ржавых труб и колодцев перемежался тысячей серебряных иголок из-за далекого горизонта, в которых иногда возникал тихий и задумчивый голос заоблачного рожка, словно потерявшегося или кого-то зовущего. Иногда начинало казаться, что это несколько громких голосов перекликаются, просто на огромном расстоянии от нас… Где-то тихо позвякивали стеклянные занавески под струями дождя и иногда ледяного ветра Горы Мертвецов… Наверное, это далекая музыка… Холодная и в то же время такая родная и близкая, что становится тепло и немного тоскливо… Словно ожили слова Аристотеля про Музыку Гармонии Небесных Сфер, что, благородная, рождается движением светил, рассчитанным по скорости и расстоянию, своими цифрами создаст порядок и любовь… По телу пробежала приятная щекочущая волна, и наступило теплое оцепенение. Тихий восторг… — Ира… — шепотом позвал я. — Да… — так же шепотом ответила она. Сейчас я почти впервые чувствовал себя благодарным зрителем — мне не нужно было ничего делать с окружающим миром, надо было только созерцать, а что делает он? Словно я сидел в кинотеатре и ожидал просмотра фильма, который потом станет самым любимым, и я знаю об этом… А фильм начинался… Где-то в темноте проступило медленно пятно света, который стал ярко-лазоревым, сияя нестерпимо мощными пучками света. По краям этого пятна замерцали тысячи маленьких сиреневых искр, как будто тысячи сварщиков суетливо готовили каркас, на который растягивали свет дальше… Постепенно голубое искрящееся сияние захватило нас в свои объятия, и все вокруг наполнилось невидимым глазу движением. Оцепенение тоннеля вмиг прошло и сменилось бурлящим в грудной клетке ликованием… Музыка стала чуть громче и ритмичнее, но по-прежнему звучала где-то далеко и как будто из банки. Но это ни секунды не раздражало. Все вертели головами, даже циничный Сатана, казалось, интересовался пейзажем, умудряясь в такой обстановке курить трубку. У меня возникло ощущение, что мы под водой: внизу, за бортом лодки виднелось отчетливое зеленовато-охристое песчаное дно, покрытое застывшими ребристыми волнами. Оно терялось в голубом тумане у горизонта. Сверху, из-под черепичного навеса, падал яркий, почти белый свет, слегка дрожащий плавными лучами. И вокруг виднелись довольно ясные, хоть и несколько размытые каменные пирамиды различных причудливых форм — от грубой призмы с массивными сквозными порталами на постаментах сверху до ажурных колоннадных конструкций с многогранными куполами из потрескавшегося эбонита или же кварца. Кое-где они были слегка обрушены и присыпаны песком. Некоторые немного просели на один бок, а другие же стояли четко, разрезая свет острыми гранями, на которых танцевали змеистые яркие пятна света, словно мы и действительно были под водой. В этой нелепой идее я укрепился, когда над нами проплыли несколько ртутно-оранжевых рыб с красными плавниками. Вот из песка, покачиваясь, будто водоросли, нарушая все законы тяготения, висели кверху две старинные телефонные трубки, уходящие своими витыми шнурами в песок. Между силуэтами построек виднелись иногда огромные статуи в различных позах и стилях. Но возникло движение — какое-то существо на четырех высоких тонких суставчатых ногах, величественно вышагивая, скрылось за углом шумерского зиккурата, над которым пролетела стайка сияющих молочно-желтым светом лентоподобных глюков. Наконец я набрался смелости и спросил громко вслух: — А это типа так и должно быть? Мы сейчас где? Мне никто не ответил. — В этом континууме такая гравитация… Пространства бывают разные, — наконец сказал Сатана. — А где находится именно это, я, наверное, затруднюсь сказать. Он затянулся трубкой, в которой полыхнул странным светом фиолетовый огонек. — Иногда не совсем можно провести границу, — продолжил он, выдыхая розовато-серый пузырь дыма. — Мы воздействуем на пространство или оно воздействует на нас… Давно пора уже вам перестать называть частицы «элементарными»… — Как это? — не понял я. — Мы все, вместе с Эолами, являемся виртуальной, то есть вторичной, частью пространства, все существа, наделенные сознанием, — это словно бы зеркало Вселенной… Но зеркало избирательное — каждый в своем диапазоне. Мы поглощаем информацию, но, как и любая поверхность, мы что-то и отражаем. Конечно же это отраженное излучение и влияет на пространство-время, вот я и говорю… — А зачем мы все запоминаем, записываем, копируем, изучаем? — Когда наша Вселенная сожмется в булавочную головку и погибнет, пространство и время превратятся в ничто, все Эолы, все без исключения, соединятся в один, знающий и запомнивший — миллиарды сознаний… Да… Красиво, наверное, это будет… Они по знаку энергии нейтральны… Посему и останутся в этом одиннадцатом, контрольном измерении… У вас это, кажется, в «Теории Мембран» написано… Так вот… Энергия от слияния Эолов мертвой Вселенной создаст новую длину волны, и в освободившемся месте опять появится другая Вселенная, которая будет воссоздана во всех подробностях и деталях, с учетом прошлых ошибок и со встроенными новыми… И так далее… А вы будете считать, что это и есть Творец… Создатель… — А для чего это? — Меня разбирало совершенно детское любопытство. — Ты слишком много хочешь знать, мой мальчик, — снисходительно усмехнулся Сатана. — Хорошо. — Я нахмурился, наблюдая, как на ребристом песчаном дне лежит уходящая вдаль между колоннами цепочка следов человеческой босой ноги. — Объясни мне тогда, в чем суть Эолов, кроме задачи воссоздания Вселенной? — Вообще Эолы — это самая древняя ветвь эволюции Вселенной. Электромагнитное поле — чуть ли не первичное состояние материи, вот они и эволюционировали… Это такие своеобразные узелки на невидимых гранях измерений, на которых, собственно, держится Вселенная… Их миллионы видов. Вот поэтому люди интуитивно и говорят, что все в мире создал некий Бог и он сам живет во всех творениях своих, хотя это и не совсем так… Некоторые виды Эолов иногда ускоряют эволюцию, как в случае с возникновением молекулы белка, появлением первых микроорганизмов, ракообразных, да и человека… Не подтолкни они эволюцию к созданию человека — не было бы у них таких помощников, как мы, энергетически почти равные им, но с более избирательным зеркалом сознания. Мы — трансляторы. Мы транслируем их энергию для корректного развития человечества и жизни в целом… Мы были нужны, чтобы с нами могли соединиться высокочастотные Эолы. Мы такое же звено в этом слове «Бог», как и вы, люди, и они, Эолы… Еще были Первые, или же Древнейшие, — они сильнее нас, но менее направлены… Все в пространстве является передающей и формирующей цепочкой: чем сложнее создание, тем больше оно подчиняется законам энтропии, следовательно, больше выделяет энергии на расширение Вселенной, на ее первый и последний вдох, если так понятней… Во мне проснулся педант и сноб. — А зачем? — вновь упрямо спросил я. — Чтобы Вселенная вздохнула, чтобы не прерывалась цепочка пространства-времени… — А зачем? — спросила Ирина, словно эхом повторив мои мысли… — Чтобы Грайлеры не прогли на масыф, — ответил Сатана, не моргнув глазом. — Чего?! — Я выпучил глаза. — Да что ты его слушаешь!.. — попытался перебить Отшельник. Но Сатана не обратил на него внимания. — Понимаешь, мальчик мой, — он говорил уже без ухмылки, и меня это удивило. — На той частоте, на которой сейчас работает твое сознание и твой личный Эол, ты не сможешь осмыслить этой идеи, даже будь ты гением всего человечества. Я не хочу тебя обидеть, но тут нет ничего обидного — частота у тебя пока не настолько расширена, значит, и пространство-время ты преломляешь пока не в должном для осознания Идеи диапазоне… Знания человечества в целом о Вселенной ничтожно мало — и это правильно: кому надо, тот изменится и поймет… Да, по правде-то сказать, я, прямой потомок Первых Всемогущих, существ более энергетических, нежели человеческих, сам не до конца это осознаю… Как у вас говорится, «мозг треснет»… И он рассмеялся сухим хриплым смехом. — Вот для этого мы и строили огромные мегалиты — когда энергии для Вселенной стало не хватать, а Первые были еще нужны, — мы помещали их в мегалитические концентраторы, как вы их называли, пирамиды и зиккураты. Какое-то время они помогали нам из этих убежищ. Потом была большая война — один из трансляторов, то есть из нас, Древних, решил уничтожить людей, чтобы нам распределялось больше энергии. Он выпустил самых голодных Первых, которые стали пожирать энергию в огромных количествах, сметая все и всех на своем пути. Как он сам собирался потом с ними справиться — загадка. Была Большая Битва — мы, молодые сущности, победили. С величайшим трудом и не без помощи людей. Эти люди потом и основали правящие династии — мы доверяли им… Теперь Эолы Первых надежно укрыты в свернутых пространствах. Иногда они помогают нам, но под жестким контролем… Отсюда и были у вас истории про богов и титанов, про ванов и асов, про анунаков и Игигов… Молодые всегда побеждают, но и им приходит смена… — Вот остатки нашего старого Дома, еще с той планеты, погибшей… — Отшельник показал на вросшие в песок постройки. — Это было очень давно… тогда, когда МЫ были еще необходимы… Сейчас, как земные Цари, мы почти не нужны… Почти и не влияем ни на что… А они пытаются… Он потер лоб и уперся локтем в борт «Тигриса»: — Так что вот отсюда, используя эти простейшие мегалитические концентраторы энергии, Древние и осуществляют свои действия — подзаряжаются энергией, обмениваются своими сущностями, можно сказать, копируют информацию, посылают свои энергетические сгустки в бескрайние просторы Пространства и Времени в виде, как у вас говорят, глюков… — Так глюки — это души и Древнейших также? — удивился я. — Далеко не все, — ответил Отшельник. — Мир Эолов — такой же сложный и многообразный, как и мир биологических жизненных форм. Они прошли долгую эволюцию, почти с того момента как возникла наша Вселенная. Когда-то все мы, вы и каждое живое существо были этими энергетическими сгустками материи. Спустя пять миллиардов лет они поспособствовали созданию молекулы белка, затем первых примитивных организмов, а потом и человека… Да, мой коллега уже сказал… Материя без волны — никуда… — А почему вы выбрали Марс? — Внутри меня рождалась бездна сомнений. — Тогда он был удобным пунктом. — Отшельник протер очки. — Да и не все ли равно почему? Перед этим мы не вылезали с вашей планеты… Все закономерно… — То есть, если я правильно понял, — дрожащим голосом спросил я, — вы могли бы открыть экскурсии на «Зеркало», и это не изменило бы ничего? Отшельник задумчиво поглядел на Сатану, а потом кивнул… — А как же пульт управления психотронными спутниками, которые создали Цари под вашим руководством? Или это тоже выдумка? — Нет. — Сатана постучал трубкой по пепельнице. — Это не выдумка — люди думали, что смогут с нашими технологиями менять развитие Земли, а на деле это всего лишь коррекция… Коррекция развития, а не управление им. Эти спутники не дают абсолютной власти над человечеством в целом, и уж над индивидами в частности. Это ослепленные глупцы решили, будто это ключ к всевластию. Там, где возникает застой, нам проще сделать конфликт — учитывая, что Эолы почти бессмертны в вашем понимании, смерть физических тел будет оправданна, люди начнут развиваться — а страх перед смертью и жестокостью станет учить вас сбалансированному сбору данных. Все по-честному — игра есть игра, но при этом все правы… Этот пульт — он особо не влияет на ход развития, только глупцы решили, что его можно использовать… Конечно, на несколько оборотов вокруг Солнца он что-то изменит. Но в физике и диалектике что-то изменить кардинально просто нельзя. Это только люди могут ускорить процесс соединения или хаоса, не больше… — Но это же издевательство! — Я невольно повысил голос. — Люди для вас просто аккумуляторы… — Да все мы одинаковые… — начал было Сатана. — Значит, все мы в прошлом глюки??? — От удивления у меня отвалилась челюсть. — Да, — кивнул Отшельник. — Вплоть до каждой травинки и инфузории. Эол в каждом из нас — вы называете это «душа», хотя термин этот более составной и сложный. Эолы — суть энергетическое отображение материального мира. Эолы разнообразны в своей структуре, как я уже говорил. В Древнейших связь с ними более проявлена — они могут держать связь с тысячами Эолов, как с глазами, ушами, хранилищем информации и так далее. Эол в чистом виде — это нечто вроде Самадхи. Вот о чем говорил Аид. Есть Эолы более примитивные, простые, а есть очень сложно организованные, с некоторым подобием сознания и интеллекта. Все подобно биологическому миру. И они, высшие Эолы, продукт эволюции Вселенной, слегка корректировали эволюцию биологической жизни, формируя себе «живую» оболочку… Но все, что они делают в глобальном смысле, не несет в себе эмоций или немотивированных иллюзорных желаний, как у людей, — это физика атомов, понял? Ну я шучу, конечно, но только насчет атомов… И он тоже рассмеялся… Я молчал, немного подавленный той грандиозной картиной, которую обрисовали мне потомки Древнейших. Какими же ничтожными и глупыми мне казались сейчас шагающие танки, Дарби, с его революционными философскими идеями, Жирный Тэдди, который просто выглядел инфузорией, земные Цари «Пантеона» или же несчастный ублюдок Джо Вэндерс… Не знаю уж, почему я вспомнил именно их, а не миллиарды обывателей, которые только едят, размножаются и испражняются, — но ведь все это необходимо. А уж какими смешными показались мне самому все собственные дергания и эмоции… Все эти мысли об уничтожении или захвате «Зеркала-13»… «Зеркало-13»… Господи… Кто бы мог подумать, чем оно может быть на самом деле… Ни одна самая безумная догадка даже близко не подошла к тени правды… На что вообще надеялся «Пантеон», который возомнил себя способным уничтожить ЭТО? Звено единой энергетической цепи Вселенной? Какие же они идиоты… Ох… Стало стыдно и горько за поступки всех людей и, главное, за свои поступки… Все эти мои безумные рискованные мероприятия, чтобы попасть сюда, были абсолютно бессмысленны — что бы изменилось, если бы я сюда не попал? А если бы Владимира не убили и он с Ириной приехал бы сюда жить? Еще один новый Ангел? А если бы я не нашел Ирины, а Крис проник бы сюда и даже дал бы команду крейсеру атаковать «объект» ядерными ракетами? А что изменилось бы, если бы никто не узнал, что такое есть это «Зеркало»? Ответ прост и очевиден: НИЧЕГО!!! Абсолютно! Просто соседский мальчишка подложил на рельс железной дороги пивную пробку, а поезд проехал по ней мимо, даже машинист ничего не заметил. А мальчик подобрал кругляшок с рельса, ставший похожим на монетку, и решил, что это чудо… Чудо… А «Пантеон» решил подложить булыжник — но поезд и на него не обратил внимания… А ради этого гибли люди… мучились, мечтали, совершали подвиги… Вот почему почти во всех легендах герой в конце погибает — он просто не может принять того, что он узнал… Он теряет весь смысл своих поступков и действий, тогда как совсем недавно считал себя идущим впереди остальных, и все вокруг было тому подтверждением… Бессмыслица… Бред!!! Хотя нет… Бред далеко не во всем: моя суть и мой повод в этой истории — это моя любовь… Моя Ирина… Она только фактом своего существования не раз спасала мою жизнь, а сейчас мой рассудок от навалившегося разочарования… Я крепко сжал ее ладонь, и она, словно прочитав мои мысли, ответила легким пожатием, как тогда, в пустыне… А потом повернулась ко мне, и на ее красивых губах засветилась улыбка… На серпообразном берегу стояли обыкновенные люди… Правда, я уже не мог сказать — обыкновенные или нет… На смену каменным великанам пришла лазоревая равнина. На ней росли в голубоватой дымке раскидистые деревья, и из-за подводного ощущения было странно: везде в пейзаж встраивались разноцветные палатки, цветные точки фонариков мерцали в голубоватом муаре сумерек… Где-то слышались звуки гитары — стальными коготками звон вибрировал над водой. С одной стороны это напоминало огромный лагерь беженцев, а с другой — палаточный городок при каком-то неформальном фестивале. Эффект постановочной картины усиливала группа людей, накрытая желтой клеенкой, из-под которой блестел лиловым глазом объектив кинокамеры… Сатана первым спрыгнул на берег: — Итак! Вас приветствуют друзья! Улыбочку! Естественнее движения! Шикарно! Чуть в сторону! Так! На берегу висели гирлянды в виде фразы «Welcome»[175]. Неужели так все и есть? Не первый раз мне приходит в голову мысль о постановке… Но, кажется, я сейчас уже понимаю — так было всегда. — Господи, — шепнула мне на ухо Ирина, — как они все достали… «Тигрис» начал разгрузку. Уже не ясно было — под водой мы или в вечернем тумане. Били колокольцы бубнов, на пристани из высохших досок плясал огонь костра… — Всего десять долларов! — воскликнул тонкий женский голос. — Десять долларов — эксклюзивная цена за фотографию с богами и героями! Выкрики и суматоха… Городок из шатров ожил, зашевелились огни… вышли торговцы горячими напитками… — Не желаете ли свежих пилюлек? Только из лаборатории? — Девочки-девочки-девочки… — Слушайте поэму! — зычно крикнул человек замотанный в простыню. — «…Знающий все хорошо, что было, что есть и что будет…»[176] — Скажите несколько слов для нашего канала!.. Я обернулся в сторону густой массивной рощи, возвышавшейся над разноцветными углами крыш, — на разлапистых, широких стволах древних деревьев приютились маленькие домишки с пестрыми ставнями: кора была стерта до древесины. Среди листвы и между домиками горели масляные лампы. Бегающие по стволам меж домов низкорослые человечки, напоминающие сказочных гномов, размахивали флажками и глиняными кружками, на фоне темно-изумрудной густой листвы выкрикивая нестройным хором какие-то короткие фразы на непонятном языке… Я почувствовал, что опять нахожусь в своих видениях: изумрудный лес, веселые люди, ужас и бред… Это как сон… Они, эти видения существ, такие разные — кто-то с хоботом, кто-то с мясистыми волосами, кто-то с глазами цвета моря, светящимися в темноте… Господи… когда же это кончится… Я опять проигрываю… Я поискал глазами Ирину, но ее рядом не было. Взгляд мой случайно поднялся вверх, и я опять увидел летящие по небу острова… И вдруг… Над рекой и бескрайними полями пронесся низкий, скрежещущий по самому сердцу раскатистый звук. Похолодела кровь в жилах, поднялся резкий ветер, а парящие в небе острова заволокло низкими грозовыми тучами, которые скрыли закатное солнце, окутав реку серыми сумерками. Пестрый городок приутих… Тучи сдвинулись, и исчезло почти все… почти… Было такое ощущение, что осьминог испугался — словно в воду пустили огромное черное клубящееся облако, которое, копошась своей темной массой, быстро приближалось к берегу реки. Я всем телом ощутил холодное окаменение мышц и кожи — я застыл, как каменный истукан, лишь сознание жило во мне… Я завороженно следил за приближающимися мохнатыми щупальцами клубящейся черноты как человек, стоящий на рельсах, не в силах оторваться от слепящего прожектора несущегося на него поезда — словно удав гипнотизировал кролика. Вот одна за одной исчезли за волнами мрака цветастые крыши палаток. Дерево некоторое время тускло пробивалось между черными клубами, возвышаясь вершиной, но вот исчезла и она. Все звуки замерли… и не только звуки — люди, все вокруг, как и я, стояли в застывших позах, словно на голографическом фотоснимке. Один за другим исчезли и они. Было не ясно — я не могу или не хочу пошевелиться? Я ощутил почти физическое омерзение и страх, когда первые чернильные клубы окутали мои ноги до колен. По телу пробежал судорогой нечеловеческий холод. Разом заныл затылок, коренные зубы в стиснутых челюстях, закололи и запульсировали острыми стальными иглами все раны и ушибы — такое пугающе знакомое ощущение… Вот мое лицо накрыл мрак, неотвратимо и жутко — в глазах моих потемнело, я крепко зажмурился и набрал в легкие воздуха: я боялся глотнуть этой гадости… Опять, как и много раз до этого, навалились безысходность и отчаяние, которые уступали место мертвому безразличию, словно пытающемуся выжечь во мне все человеческие чувства и эмоции, которые остались… Только глубокий, тоскливый вой стоял в ушах… Я судорожно глотнул темноту — казалось, воздух внутри пятна никак не отличался, появился только какой-то неуловимый противный сладковатый привкус… Сквозь вой стали пробиваться еще какие-то звуки — они напоминали недавнюю Музыку Сфер, но более тихую и давящую… А в голове возник голос, не похожий на голос: он состоял из наборов тембра этой музыки, словно сплетались разные амплитуды колебаний:
Скорей, скорей, дурак, смотри!
Едва ль успеешь до зари
В своих стараниях безумных —
На свете слишком много умных…
Но дураков… Черт побери…
На сцену смотрят льдышки звезд —
Они ведь это не всерьез?
Их свет — их лед. Их суть — пожар…
Все пыль, похожая на шар…
И снова воронов дозор
Сплетает небеса в узор —
Узри, слепой, пойми, тупой:
Ты вечно кружишься с толпой…
Звездный мотив
Звенит в пустоте.
Те, кто был раньше,
Больше не те.
Забыть, чтобы опять начать…
Трещину дал Гигантский Рычаг…
Смех разрушения,
Чей-то каприз…
Пьяные боги падают вниз.
Парад Созвездий, Последний Концерт —
Ломает Пространство Музыка Сфер!
Тысячи солнц вспыхнули вдруг,
Симфонию атомов сплел ультразвук,
Гравитационных полей хорал,
Стаккато фотонов ритмом сломал…
Метагалактик радиосвист,
Пьяные боги сыплются вниз,
Партия Света на новый манер
В реальность вплетает Музыку Сфер…
Тьма и пустота… Я устал умирать… я устал… Я выдохся совсем… Оказывается, я зажмурил глаза. Когда я медленно открыл веки, в глаза ударил свет старой лампы с эбонитовым абажуром. Я сидел за ореховым бюро с черными точками прожженной полировки. В одной руке у меня был дымящийся паяльник, а в другой я держал плату детекторного приемника. Распай остывал. Я отложил плату в сторону, открыл старый картонный спичечный коробок и поддел пинцетом светодиод. — Мне эта сказка не нравится, — капризно сказала девочка с косичками, в синем платьице в белую клетку, не доходившем ей до колена, на котором темным пятном бриллиантовой зеленки была замазана утренняя ссадина. Она сидела на железном стуле с сиденьем и спинкой красного дерматина. В руках у нее в разворошенной фольге был шоколадный батончик, и на левой щеке красовались разводы шоколада. Две платиновые косички, веснушки и два расстроенных голубых глаза. — А это и не сказка вовсе, — ответил я, с тихим шипением окунув паяльник в янтарь канифоли. — Это чистая правда. — А правда бывает грязная? — спросила девочка. Я тяжело вздохнул. — Вообще не бывает, — ответил я, наморщив лоб. — Но иногда всякие глупые и плохие люди ее пачкают, и она превращается в ложь. — А ложь — это не правда? — Да, — ответил я, — а ты почему не спишь до сих пор? Ребенок-цыпленок? Иди щеку от шоколада отмой и в постель… Где мама?.. «А где я?» — пронеслось в моей голове. И тут в том месте, где пронеслась эта мысль, ярче всех ламп вспыхнула другая: он ошибается! Посейдон ошибся! Он сам подсказал мне решение! Древний уставший сгусток пространства-времени! И никакой он не повелитель Вселенных, если допускает такие ошибки! Я был мертв — не знаю почему, но в этом я не сомневался… Совсем не так мертв, как в больнице «Зеркала-13»… Я ничего не чувствовал… Я свободно парил во тьме… И это совершенно меня не пугало — напротив, это развязывало мне руки… Я ошибался… Я тоже ошибался в своем эгоизме и одиночестве! Я сравнивал Марс и Землю… Называл Марс кривым зеркалом нашей истории… Я… Образованный человек… Какой стыд… Зеркало — в зеркале каждый видит то, что хочет видеть! В этом-то и первая ошибка Посейдона! Люди имеют одинаковый потенциал — они сами лишь зеркала, изначально не созданные для созидания или разрушения! Накопление ошибок ведет к качественным переменам, а не количественным! Думал меня на этом провести! Древнейший! Ха — как бы не так, дорогой дядюшка. Мы еще посмотрим, кто станцует джигу!!![180] Внезапно я почувствовал в себе тысячу бормочущих, стенающих, кричащих голосов. Мысленно я начал проводить к ним линии различных цветов, тончайших оттенков. Наконец я четко слышал почти каждого. У кого-то пришлось немного отобрать сияния, кому-то прибавить, и я вдруг ощутил себя маленькой частью чего-то большого и целого! Вот что имел в виду Юнг! Вернадский! Теперь я все понял окончательно! Прекрасно! — Прекрасно! — произнес тысячеголосый хор. Я чувствовал буквально всех — от самого последнего приятеля до совершенно чужих, посторонних людей, разных национальностей и оттенков кожи. Каждый из них вплетался в замысловатый плетеный узор, в котором я, к своему величайшему облегчению, не заметил ни малейшего сходства с Крисом! Наедается энергией ядерного распада, сволочь! Давай-давай… Я невольно расхохотался — точнее, мы расхохотались! — Ари! — позвали мы все. — Ари, где ты? — Я здесь, — ответили нам мы. Рядом появился яркий эллипсоид, сверкающий желтовато-зелеными дугами. Я не увидел черт лица, я ничего такого не понял — я просто знал: это она! И она поняла, что нам нужно делать, потому что на слова и мысли тратятся энергия и время, а понимание моментально, в другом измерении! Он ведь сам подкинул мне эту идею, и не один раз! Неужели он не понял этого? Или в великом презрении решил, что я просто не пойму? Она медленно пошла вверх и вбок. Я двинулся в противоположном направлении, оставляя за собой фиолетово-красный, светящийся шлейф, словно я был кистью некоего художника. В голове вертелась дурацкая мысль: «Дамы приглашают кавалеров». Но растворись мои фотоны, если я понимал, что это означает! Ты многому научил меня, Помнящий! Хочешь объединить наши Эолы? Пожалуйста! Мы начнем пока без тебя… Всю жизнь, всю дорогу до Олимпа ты помогал мне и вредил себе. Ты рассчитывал упростить свою задачу, а на самом деле — ты ее усложнил… Вот так вот, как говаривал Отшельник… Она двигалась быстрее, и я ускорялся — мне было легко и приятно, словно я в детстве сидел на карусели (смысл последней фразы я тоже не особо улавливал, но сейчас уже было не столь важно!). Теперь мы были двумя кистями, пульсирующими, поглощающими шлейфы-мазки друг друга. Все скорее и скорее, все энергичнее! Перед глазами мелькала она… Мы танцевали, кружились, вертелись, разбрасывали искры… Ровно между нами стала появляться светящаяся точка, она росла, росла, пока не превратилась в неподвижный цветной узор, почти такой же, как перед этим, но немного более вытянутый. Наших цветов уже не было видно — только пульсирующее кольцо яркого света. Взгляд мой упал на одну пульсирующую красную нить, конец которой почернел и обуглился, растворяясь в окружающем пространстве мрака. Я аккуратно начал скручивать ее в сторону, противоположную обрыву… Вот так течет Время, а вот так — Пространство… А вот вектор Гравитации — скрученный между осями… Вот из глыбы черного камня выходит живая фигура девушки… Вот летят вверх пылающие обломки камней. Пламя на них затухает… Восходит маленькое солнце… Покрываются зеленью деревья, собираются в единое целое строения, втягивая в себя клубы пыли… Яркая вспышка… На секунду я даже перестал замечать наше бешено вращающееся кольцо… Вспышка медленно затухает, а из нее вылетают вверх две светящиеся огненным ореолом стальные иглы и медленно пятятся назад. Они погасают под стреловидными крыльями пролетающего назад в глубину ночи космического крейсера, и наступает чернота мрака, озаряемая только светом нашего кольца… — Что ты делаешь? — звучит бесстрастный, но строгий голос: я вновь вижу лицо в очках, сотканное из тысяч линий. — То, что надо, — ответил я. — Ты стал самоуверенным… Я ощущаю, как чернота вокруг сжимается… Мне становится горячо, а наше вращение замедляется. — Теперь двигайся ко мне… — монотонно продолжает голос. — Ко мне… ко мне… В темноте показалась тусклая спиралевидная воронка, напоминающая жадную пасть… Она медленно приближается… — Я понял, в чем мы ошибались… — произношу я, хотя и не слышу собственного голоса. — И я и ты, Помнящий… — Ко мне… ближе… Ко мне… Ко мне… — «Двойка» тебе по диалектике, Стратег Потидан! — Еще, еще ближе… Я чувствую сильный жар — ускорять кольцо больше нет сил. Воронка, из которой выходит голос, приближается так же медленно и неумолимо, как ракеты… — Ко мне… Я решаюсь — я ускоряю движение из последних сил и меняю траекторию, — Ари моментально подхватывает: теперь с огромным трудом мы выписываем цифру 8… Силы тают — траектория сложнее… И тут я замечаю, как вокруг меня постепенно возникают разнообразные светящиеся фигуры… Я узнаю их! В центре пересечения нашей восьмерки воронка Криса идет рябью… — Ко мне!!! — издает он громогласный рык. — Вы сейчас погубите всех! Последний раз прошу вас… Вот ярко-золотистый тор — это Сибилла! Вот голубовато-розовый — Отшельник! Вытянутый, напоминающий кита, оранжевый — старина Йорген! Красно-пунцовый, с желтыми змейками — Сатана! Змеящийся… зеленовато-охристый… «Ящер»… Сотни… Их тысячи! Они выстраиваются парами и начинают повторять нашу восьмерку!!! Мне становится гораздо легче! Жар спадает! Мы с Ари вращаемся быстрее… Мне так легко, что я могу отвлечься от вращения — я аккуратно беру скрученный конец оборванной пульсирующей линии и подношу его к другому обрыву, едва заметному в ярких сплетениях… — Глупец! Ты уничтожишь вибрацию ОМ!!! Воронка начинает извиваться — движение замирает. Она остановилась. — Моя задача, — спокойно отвечаю я, — как раз в том, чтоб поумнеть, развиться… И окончить Цикл, а не оборвать его! От воронки отделяются два бледно-желтых отростка и тянутся ко мне… — Ничтожный… Голос обрывается — я соединяю два обрывка нити, она вспыхивает ярко-красным светом и начинает сиять ярче всех, превращаясь в белую полосу, которая затмевает собой остальные… Чернильное облако разрывается пополам, а воронка медленно гаснет, словно остывающее жало паяльника…
Вокруг, докуда хватало глаз, простиралась охристо-золотистая пустыня, над которой сияло ярко-голубое небо. Дул легкий теплый ветер. Однообразие пейзажа нарушалось только врытыми в песок огромными дискообразными зеркалами — вогнутыми, выпуклыми, треснутыми, мутными, прямыми, красными, голубоватыми, сияющими. Они отбрасывали на песок разнообразные блики рефлексов. Ветер тихонько гудел между ними и гнал по песку комки колючих растений… Сначала мы с Ари стояли, глядя друг другу в глаза, — стояли и молчали. А говорить-то, собственно, было не нужно… Вокруг ее головы слегка пульсировал призрачный голубовато-зеленый ореол. Вокруг моей руки был такой же, только сиренево-розоватый. Я взял ее за руку, и наши пальцы осветились чуть ярче, каким-то непередаваемо светлым оттенком. Почему-то казалось, что мы идем на пляж. Вот так, словно дети, взявшись за руки, мы ходили от одного зеркала к другому, вглядываясь в них, рассматривая. Звон и Тишина… Солнце и далекие Острова на небе… В каждом изображение разнилось: где-то точно отражался пейзаж, но не отражались мы, в каких-то мы отражались, но на себя не были похожи, или же в реальный пейзаж было встроено сколько-то иллюзорного, того, чего здесь совсем не было. Где-то мне не нравилось мое отражение, где-то ей ее облик казался не таким… А мы все продолжали и продолжали ходить от зеркала к зеркалу… Вдруг в одном из зеркал, с серебристым отливом и немного запыленном, мы увидели себя абсолютно такими, какие мы и есть. И пейзаж с зеркалами отражался точь-в-точь как вокруг… Наши отражения улыбнулись нам, совсем чуть-чуть, кончиками губ — и мы улыбнулись им, так же точно, как они… Сзади послышался шелест и свист ветра. В зеркале отразились два небольших песчаных смерча, напоминающих пылевых дьяволов в пять метров высоты. Мы обернулись — смерчи перестали вращаться и обрели подобие высоких человеческих силуэтов, будто сотканных из песчаной пыли. Немного разного размера — гиганты покачивались своими силуэтами вдалеке, — мороз пробежал по коже. На мгновение возникло чувство, что в переносицу уколола тонкая иголка. В глубине их полупрозрачных тел мерцали золотые искорки и змеились небольшие электрические разряды. А вокруг них, на фоне голубого неба и медленно плывущих силуэтов далеких островов, возникло несколько светящихся дисков размером с крупную гарпию. Они, вторя свечению фигур, тоже слегка пульсировали. — З-з-зум-м-м-з-з-зум-м-м-з-з-зум-м-м… — звенело в мозгу. Не знаю как, но мы сразу поняли, кто были эти двое: волна сильной энергии прокатилась по нашим телам, и в воздухе запахло озоном. Но затылок не заболел — разве что кожу слегка покалывало и по жилам разлилась морозная свежесть. Возникло ощущение радости и почтения к этим двум сущностям. — Привет! — сказала Ари и помахала рукой. — Атышхургичерщях! — раздался громовой голос одной из фигур. — Ширган-га-га-га! — вторила вторая, и на уровне ее «головы» заплясали яркие искорки в пыли. — И я тоже очень рад, — слегка поклонился я, вынимая из пачки мятую сигарету и закуривая от пьезоэлемента. В ответ раздался пронзительный скрежет и посвистывание. На песке расцвел маленький цветок пламени и исчез… — Ступеньки в энтропии воспринимаются как порядок, — а это всего лишь иерархия этапов, да, порядок, но только в некотором смысле… — раздался знакомый голос Аида. — Вот так лучше? — В некотором смысле. — Я улыбнулся. — Можно я, ай-яй, Люди С Низа, не буду создавать своей квантовой копии подобия? Так устал… Ай-яй!.. — Голос принадлежал Отшельнику. — Вы еще спрашиваете. — Я выпустил облачко дыма, и ветер унес его куда-то меж зеркал. — Он… я… много подобился последние солы… — Рады, вас — тут, и все, — сказал Сатана. — Это здорово, — кивнул я. — А не помнишь — заткнись! — грубо оборвал меня Аид. — Молчу-молчу, — покорно согласился я. — С Домом все в порядке? — Да, в порядке, — подтвердил Отшельник. — Вот так вот! Эолы слегка гудели энергиями своих полей, и в них пульсировали огоньки серебристых разрядов — двое из них зависли над «головами» наших провожатых и немного изменили цвета. — Одна просьба, — сказал я. — Те бойцы… Семенов, Доктор… Они хоть и не совсем живые, но сознание у них — настоящее… Вы им там послабление можете дать… Им вовсе незачем там устраивать такую жестокую войну — через карантинную зону и так никто не пройдет… — А как же ты, Ирина и Крис? — едко заметил Аид. — Ну… мы же… — Я замялся. — Ладно, — громыхнул голосом Отшельник, словно раскат грома вдалеке. — Уважим просьбу универсала. Снизим излучение на четыре «пси». В ярком небе люминесцировали радужные всполохи небольшой ионной бури, словно просвечивающие сквозь колышущуюся на ветру занавесь, за которой сияют огни большого города. — Все мы, и волны, и глюки, и старшие трансляторы, и младшие, — звенья одной цепочки связи разума со Вселенной, микро и макро, канал обмена данных, за счет которого и существует вечность. — По телу Аида пробежали волны разрядов. Я понимал, что они хотят сказать, и молча слушал, хоть разговор этот меня немного и смущал. — Я не забуду теперь, — ответил я. — Какие все же люди красивые, когда молятся или творят, — лица меняются, ай-яй! — Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы! — застонал Аид. На небе стали возникать и растворяться фигурки сотен людей, как на картине Рене Магритта[181]. — Когда людей на Земле было меньше — энергии хватало всем… Потом многие пытались истребить род человеческий, на который также распространялась энергия Вселенной, — численность людей росла, а Древние теряли силу… Но мы опять уничтожению этому помешали! Развитие продолжилось! Вот так вот… — Вы куда сейчас? — спросил внезапно Аид. — Мы возвращаемся домой, — ответила Ари. — Надо еще поддержать Одиноких Камней, наведаться к Чембе и Белому, чтобы они не подумали, что мы бросили их, да и с Эолами наших Охотников я бы встретился, — сказал я. — Могли бы и не уходить, — прогудел Отшельник. — «Ух ты, ах ты, все мы космонавты…» Но дело ваше — так что БААЛшой[182] вопрос, кто куда вернулся… Но я все понимаю… все понимаю… — Где он, кстати, Энке? Все проспал опять, а еще Страж называется… — А можно один вопрос? — попросил я. — Валяй, — добродушно разрешил Аид. — А почему вся эта история произошла на Марсе? — спросил я. — Она могла произойти где угодно. — Золотые искорки заплясали в такт его словам. — Просто Марс одновременно и близок и далек от Земли, да и условия суровые, чтобы помешать нам было сложно. Изоляция, понимаешь… — Значит, вы были убеждены, что ничего не произойдет? Они защебетали, застрекотали, завыли и засвистели: — Мы? Ты что!!! А вот и половина четвертого! Скоро чай! Глупости! Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы! Э-э-э-э-э-э!!! — А вот на этот вопрос, мой мальчик, — прорезался вдруг знакомый голос Сатаны, — ты сам потом ответишь, ты уже совсем другой… — Да. — Я спокойно улыбнулся. — Не лучше и не хуже, просто другой. Мы — другие… Я посмотрел в глубокие звездные колодцы, в глаза Ари… — «Отчего Земля — магнит? Кто мне, дети, объяснит?» Ай-ай! Вот так вот! — выпалил Отшельник. — Теперь все люди будут понемногу меняться — станут другими… Разбредутся кто куда… Новый Цикл… — Так что можешь считать это чем угодно… — Сатана понизил голос, чтобы перебить Отшельника. — Даже экзаменом? — Я прищурился, загородив лоб ладонью. — Даже экзаменом… Чем угодно! Вот так вот! Да… — Отшельник запыхтел, как паровоз, и издал хриплый пронзительный гудок, а мы, держась с Ари за руки, шагнули в Зеркало, навстречу нашим отражениям — отражения слегка улыбались кончиками губ, когда другой горизонт стал к нам приближаться…
Высший смысл, суть любви, в том, что любовь — это своеобразная новая, следующая ступень взаимопонимания и восприятия между людьми и окружающим миром — более совершенная, основанная на погружении и слиянии с объектами Вселенной…
Я осторожно вел свой «форд-мустанг» по пустынной проселочной дороге. Тихонько наигрывало радио на музыкальной волне… В открытое окно дул сырой, но теплый ветер. В степях начиналась весна! «ВЫ ПОКИДАЕТЕ СЕРПЕНТ-ТАУН — СЧАСТЛИВОГО ПУТИ!» — так гласил выцветший, запыленный плакат с пожухлыми трафаретными буквами. Ари положила мне голову на плечо. Она слушала радио и улыбалась чему-то своему, глядя в ветровое стекло машины… Мы едем Домой! А где Дом? Дом — он везде…
Я парил над огромным разноцветным полотном — вокруг меня в бесконечном мраке сияли разноцветные переплетения причин и следствий, растянутые во времени, переплетенные в пространстве, словно тысячи, десятки тысяч взлетно-посадочных дорожек… Это вызывало в памяти ночной город с освещенными улицами, домами и проспектами… Всей картины охватить своим взглядом я не мог — она растворялась в темноте кажущегося горизонта… Звуки торжественно и немного хаотично вторили разным цветам, сияющим во мгле… Я созерцал само Время… Иногда разглядывал тоненькую полосочку, где можно было рассмотреть нас с Ириной: вот мы встречаемся, вот едем по пустыне… Вот она бросается под танк… Я лезу на Гору… Вот мы вместе катаемся на лодке — и я держу на коленях девочку с платиновыми волосами, голубыми глазами и веснушками на курносом личике… Я словно бы читал биографический роман, вернее, смотрел кино, в котором мог оказаться действующим лицом в любую секунду… Но отвлекаться было некогда — все потом: безмятежность часто нарушалась маленькими обрывами линий — их энергопотоки прерывались, и линия начинала тревожно пульсировать на определенной частоте. Тогда я подплывал ближе… разглядывал, связывал, соединял и летел дальше, оставляя за собой красно-фиолетовый шлейф… — Ари! — тихонько позвал я. — Ари, ты здесь? — Нет, но скоро буду, — отвечал ее тихий, будто лишенный интонаций голос, который все же имел какую-то внутреннюю эмоциональную нагрузку, словно передача велась на параллельной частоте… И я купался в лучах этих частот… И продолжал свою работу — я знал: она никогда не кончится…
Так что конца у нашей истории нет… А если задуматься, то и начала-то особо нет тоже…
ЧУЖИЕ ЗВЕЗДЫ Алекс Каменев (дилогия)
Книга I Чужие звезды
Страх убивает разум, страх — это маленькая смерть, ведущая к полному уничтожению. Оказавшись в мире, где закон лишь эфемерное понятие, помни об этом. Показывая свой испуг и нерешительность другим, ты тем самым ставишь на себя метку очередной жертвы. Даже если ты всего лишь пятнадцатилетний подросток и ничего не помнишь о своей прошлой жизни, не нужно отчаиваться, знай, что всегда можно взрастить в себе новую личность — сильную, умную и отчаянно храбрую. Главное, никогда не забывай: Отстойник — это не место для легкомысленных прогулок, а хагги — не добродушные любители пустой болтовни.
Пролог
Федерация Сайкон. Планета Хаггия. Сектор промышленных отходов. Зона 21Горы металлического мусора вздымались настолько высоко, что иногда скрывали за собой не только горизонт, но даже видневшиеся вдали небоскребы города. Железные остовы старых кораблей, полуразобранные орбитальные боты, фрагменты пустотных станций — громоздились друг на друга в полном беспорядке. Старые, разбитые, с многочисленными следами деформации и откровенных пробоин — они оставляли после себя довольно гнетущее впечатление. Кладбище. Вот что это такое. Кладбище старых кораблей и другой космической техники. Внезапная мысль, пришедшая в голову молодому новобранцу, поразила его до глубины души. Он никогда не думал, что будет служить на кладбище. Темный полицейский «Бустер» катился неторопливо по низкоколейной дороге, то и дело петляющей из стороны в сторону, позволяя сидящим внутри сполна насладиться наружным пейзажем. Пыль стелилась низко, не долетая до высоко посаженной кабины, а толстые бронированные стекла шестиколесного броневика по степени прозрачности нисколько не отличались от обычных и не препятствовали такому времяпрепровождению, несмотря на наличие внутри сразу четырех мониторов наружного наблюдения. Но из четверых патрульных в полувоенной машине только новичка интересовала картинка внешнего мира. Остальные трое почти не смотрели туда, предпочитая разговаривать между собой или копаться в Сети. Это не значит, что они были расхлябаны или не готовы к неожиданностям: тяжелые бронежилеты застегнуты по всей форме, тактические шлемы с забралами, как и укороченные импульсные винтовки, лежат под рукой, а все сенсоры «Бустера» работают в усиленном режиме сканирования. «Отстойник» — это не то место, где человеку можно чувствовать себя в безопасности. Даже если он вооружен и находится под защитой брони. Поэтому идущая впереди одинокая фигура за очередным поворотом мгновенно прекратила болтовню в салоне, а оружие со шлемами заняли положенные им места на телах офицеров-полисов. — Это еще что? — спросил старший патруля. — Биодетекторы показывают отсутствие живых объектов в радиусе ближайших пятидесяти метров, — сразу же ответил водитель, одновременно отключая автоматику вождения. Его руки крепко сжали руль, не доверяя машину бортовому автопилоту. В экстремальных обстоятельствах никакая программа не сможет сравниться с человеческой оценкой ситуации и принятия верных решений. Колеса броневика медленно стали сбавлять ход. Невысокий человек двигался прямо посередине дороги, мешая проезду. — Что делаем, командир? Его не объехать. Набрать скорость и сбить? Это 21-я зона, тут хагги запросто могут промышлять. Может ловушка. — Не торопись, — медленно ответил главный в машине. Он развернул перед собой терминал с выходными данными по сканированию окружающего пространства. — Не забывай о «Всевидящем оке». Все наши действия записываются, протоколируются и сразу же отсылаются в Центр Контроля. Ты же не хочешь получить взыскание за мирного гражданского? — Тут не бывает мирных гражданских, — вполголоса хмуро пробурчал водитель, но все же сбросил скорость еще больше. Старший в общем-то прав: если они сейчас собьют этого паренька, а судя по комплекции — это подросток лет пятнадцати-шестнадцати, то за такое им не выпишут премии в ближайшие пару месяцев, а то и полгода. Если вообще не оштрафуют за «неспровоцированное применение силы». С чиновников в кабинетах станется. Вот если бы по ним открыли огонь, то тогда можно делать что угодно: стреляй не хочу, и не важно, есть ли у кого поблизости в руках оружие — в такой ситуации закон полностью вставал на сторону полисов. Тогда жизнь стражей правопорядка выходила на передний план. Никто бы не стал докапываться или проводить расследования. Все полностью по закону, согласно Положениям правил поведения полицейских сил на приграничных мирах. Только вот стрельбы пока никакой нет, броневик целым и невредимым спокойно катится по дороге. Подросток впереди не ведет себя агрессивно — встроенные камеры наблюдения машины и костюмы патрульных подтвердят это на сто процентов. Если его сейчас переехать, то потом от взысканий никак не отвертишься. Власти предпочитали держать полицейских под строгим контролем, не давая им слишком много свободы. А то как может получиться? Сначала они стреляют по кому попало в серых зонах, где население имеет лишь формальный статус жителей Федерации, а потом что? Начнут отстрел полноправных граждан в центре города? Нет, такое нужно пресекать на корню. Широкие права самозащиты допускались, но никакого беспричинного насилия. Правительству не нужны на службе маньяки-убийцы, палящие во всех подряд. — Ладно, стой. Я с новичком пойду проверю, кто это такой и почему он так спокойно разгуливает по 21-й зоне. Слегка квадратный «Бустер» послушно замер в паре метров от еле передвигающего ноги мальчишки. Толстые двери черного броневика с синими полосами на боках распахнулись, выпуская наружу двух полисов в тяжелом снаряжении и с забранными матовыми лицами. ЭРВы вскинуты в положение для прицельной стрельбы, на дисплеи шлемов передаются картинки с данными от сенсоров остановившейся машины. Оба офицера напряжены и готовы к неожиданностям. Подросток в каких-то лохмотьях неопределенного коричневого цвета, ни обращая внимание на подошедших людей, все так же медленно шел вперед, при этом что-то бормоча себе под нос. — Что он говорит, командир? Не могу разобрать, — спросил новичок, удивленно разглядывая худого паренька. — Не знаю, это явно не «общий», не «галакт», — сомнение в голосе старшего патруля увеличилось. Подойдя вплотную, он попытался просветить нарушителя мобильным сканером-идентификатором, но тот выдал пустую страницу на дисплее: — «Регистрации не обнаружено». — Из одичалых, похоже, опознавалка не сработала. И кажется, у него нет наносети. — Тогда точно одичалый, из дальних зон, — глубокомысленно заметил новичок, изображая из себя ветерана патрульных. Старший на это лишь мысленно ухмыльнулся. В принципе, ему нравился новенький офицер. Исполнительный, педантичный, хорошо тренированный — со временем из него выйдет отличный полис. А дурь и некое количество самомнения исчезнут через несколько недель. Если не захочет сдохнуть — Отстойник не то место, где самоуверенные выскочки долго живут. — …etogo ne mozhet byt… eto prosto son… etogo ne mozhet byt… eto prosto son… — Какой-то бред, ничего не могу разобрать, — с досадой сказал опытный полис. — Ни разу такого не слышал. — Может, они там уже так оторвались от цивилизации, что даже язык забыли? — молодой полицейский бесцеремонно ткнул парня в плечо, заставляя того остановиться. — Что с ним делать будем? Уберем с дороги и поедем дальше? — Уберет он… — хмыкнул старший седьмого патруля 21-й зоны сектора промышленных отходов, в обиходе именуемым «отстойником». — Согласно распоряжению магистрата, мы должны регистрировать всех жителей планеты, независимо от места их рождения. «Око» уже передало данные о том, что мы нашли неопознанного человека, и если приедем обратно без него, то нас сразу спросят, куда мы его дели? Что будешь отвечать? Убрали в сторону и поехали дальше? Тогда сразу готовься к строгому выговору, с занесением отметки о неисполнительности и незнанием свода законов Федерации Сайкон в личное дело. С подобной записью можешь смело попрощаться с карьерой в Департаменте полиции. Тебя даже на экзамен в сержанты не допустят, не то что назначить в центральные районы города. Новичок пристыженно замолк, что-то он действительно ляпнул не подумав. Отслеживание численности популяции на неподконтрольных территориях входило в одну из важнейших задач наравне с регулярными патрульными рейдами. Власти единственного на планете оставшегося развитого города до колик в животе боялись, что люди за чертой когда-нибудь объединятся и ворвутся на центральные ухоженные чистые улицы, где проживают полноправные граждане. Там и космопорт недалеко, где постоянно приземляются корабли. Вдруг такой незарегистрированный проберется на борт улетающего межсистемника. Его же потом никак не найти. Кто знает, каких он дел успеет натворить. А ментосканирование потом обязательно покажет, что преступник родом с Хаггии, где местные власти совсем не следят за населением и вообще не понятно чем занимаются, раз позволяют таким элементам летать по космосу. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что у хаггов — выходцев с этой планеты, репутация в Содружестве и так сильно подмочена. В некоторых мирах хагг является полным синонимам слова — преступник. — Берем его с собой и везем в участок. В Центр Контроля подтвердим о незапланированном происшествии, — сказал опытный полицейский, хватая с одной стороны щуплое тело нарушителя под руку. К другой подошел новобранец. Через час времени, проехав в Торговый сектор, где располагался их участок, патрульные сдавали на руки дежурному сержанту так и не пришедшего в себя подростка. — Это он? — недовольный старик лет пятидесяти выбрался из-за перегородки, с отвращением разглядывая одичалого. — Тащите его за мной, я уже вызвал техника по наносетям и регистрации. Двое полисов подхватили тщедушное тело парня, почти неся его по воздуху вслед за сержантом, на ходу продолжающим ворчать насчет внеурочной работы. Его смена закончилась десять минут назад, а он вынужден тут сидеть, пока дикарь не пройдет процедуру регистрации, так как вызов с сообщением принял именно он. — Давайте побыстрее, — молодой техник, слегка за двадцать тоже не испытывал энтузиазма от вечернего вызова. — У меня все готово. Поставленный перед ним мальчишка в одной из пустых допросных комнат производил не радужное впечатление: худой, невысокий, взгляд отсутствующий, какие-то грязные лохмотья вместо одежды. — Итак, приступим. В соответствии с правилами Хартии Порядка Содружества, субъекту полагается обычная наносеть «УГН-03» гражданского образца за счет властей Федерации Сайкон. Так же сразу же будет закачан стандартный минимальный инфопак из трех баз первого ранга: «Структура Содружества», «Основные принципы общественного устройства» и «Гражданский свод юридических законов». Чтобы гражданин мог знать свои права и обязанности. — Кажется, он не знает «общего языка», — заметил старший патруля, вместе с новичком конвоирующий задержанного одичалого по участку. — Ааа… ээмм, — в замешательстве протянул техник, но потом, на секунду задумавшись, достал из пластикового кейса на столе еще один плоский кругляш белого цвета. — Хорошо, добавлю знание галакта. Странно, что в таком возрасте он не умеет разговаривать, как же он общался с другими? — Какая разница? — прервал специалиста сержант. — Давайте уже заканчивать, ставь ему «нулевку», регистрируй в Сети и пойдемте уже по домам. — Похоже, он в шоке, — вызванный сотрудник Центра Контроля задумчиво посмотрел в глаза подростка перед собой. — Не знаю, можно ли проводить имплантирование в таком состоянии. — Еще как можно, — уже не скрывая своих чувств, взъярился дежурный полицейский. — Делай свое дело. — Хорошо, — моментально сдался техник. — Я поставлю наносеть и закачаю в ускоренном темпе базы. Но вам придется оставить его в участке на всю ночь. Иначе мы попросту убьем пациента. Мне такие записи в личном деле не нужны. В комнате повисла тишина, сержант злобно сверлил взглядом молодого выскочку из центральных районов города, куда обычным жителям планеты вход был строго-настрого запрещен без достижения полноправного гражданства сайконской федерации. В ответ техник легкомысленно копался в своем кейсе, нисколько не обращая внимания на недовольство полиса. Он не собирался портить карьеру плохой статистикой преждевременной смерти, которую легко можно избежать при минимальных усилиях. Тем более что последние нужны не с его стороны. — Бездна с тобой, — наконец выдохнул дежурный. — Мы даже помоем этого оборванца и дадим какую-нибудь одежду, прежде чем выпнуть отсюда. Только все равно этот одичалый не проживет больше нескольких дней. Хагги прикончат его, как только он окажется за границами участка. — Это уже меня не касается, — техник пожал плечами. — Вколю ему пару стимулирующих коктейлей, чтобы вывести из прострации, а потом приступим. — Давай живее, — сержант кивнул старшему патрульному, приказывая тому развернуть мальчишку к специалисту. Через пару секунд в затылок подростка вошли сразу пять острых игл, впрыскивая набор медицинских препаратов.
Глава 1
Приграничная планета Федерации Сайкон — «Хаггия». Торговый сектор пригорода— Эй, просыпайся, тебе пора, парень. Ты и так уже здесь больше положенного. Судя по времени, сеть должна уже развернуться, а базы освоиться. Хотя, что там — обычная «нулевка» и одноранговые паки, ерунда, легко разберешься в настройках… Голос раздался над головой неожиданно, громко и оглушающе. Я открыл глаза, непонимающе смотря на незнакомого мужчину с коротким ежиком седых волос. — Давай, давай, одевайся и проваливай. Сержант сказал, чтоб до девяти утра тебя здесь не было. Не заставляй силой вышвыривать отсюда, — незнакомец отошел на пару шагов назад, потом резко швырнул мне какие-то тряпки. — Держи, от щедрот 19-го участка. Твои лохмотья уже никуда не годились после помывки. Почти не соображая, я принял вертикальное положение, оказывается, я лежал на какой-то узкой койке в абсолютно пустом помещении. Безликие серые стены окружали с трех сторон, образуя собой небольшую комнату в десяток квадратных метров. — Тебя поместили в камеру только на ночь, но утром приказано проследить за выходом. Ты вроде как не заключенный, а временно задержанный, так что давай шустрее, собирайся и вали. Иначе я тебя здесь оставлю, но на этот раз активирую силовую решетку, — человек в темном, почти черном комбинезоне нетерпеливо дернул головой. — Хочешь остаться здесь? — Нет, — слова вырвались помимо воли, бетон вокруг совсем не выглядел гостеприимным и сидеть здесь совсем нехотелось. С трудом встав на ноги, натянул коричневые брюки и куртку поверх трусов, оказавшихся единственной одеждой на мне. Стоптанные ботинки, надетые прямо на босые ноги, такого же унылого грязного цвета довершали мой незамысловатый наряд. — Все, готов, пшел! Сначала такой же бетонный коридор, потом уже более обжитые помещения — все мелькало перед глазами, не задерживаясь в памяти, где я с ужасом обнаружил гигантский провал. Совершенно ничего не помню. Вообще. Даже имя забыл. Двигаясь чуть ли не бегом, я пытался угнаться за широко шагающим высоким мужчиной. Попытки притормозить жестко пресекались сильными рывками вперед. Резкий поворот, двойные стальные двери, сами разъехавшиеся в стороны при нашем приближении, и вот я стою на улице. Удивленно огляделся — местность абсолютно незнакомая. Пустота в голове на месте воспоминаний пугает своими обширными размерами. Я даже не помню, как меня зовут и как я здесь оказался. Да и вообще: где это здесь? Одно-двухэтажные здания окружали пятиэтажную громаду, из которой меня только что выставили. В отличие от последнего, они выглядели старыми и ветхими, почти развалинами, по сравнению с красавцем новой постройки рядом. Большое сооружение темного-синего, почти черного цвета несло на себе только одну надпись необычными символами прямо над парадной дверью, больше похожую на шлюз космического корабля, чем на вход в административное здание. Шлюз? Космический корабль? Административное здание? Эти понятия мне почему-то хорошо знакомы, но не представляю откуда. «Полицейский участок номер 19». Вот что обозначают плавные завитушки золотым на матовом фоне. Но это явно не русский. Русский. Значение этого я тоже знаю, но опять не понятно откуда. И язык, на котором говорил тот мужик, тоже был не русский, но почему-то я легко понимал его, при этом сам совершенно свободно разговаривая на нем. «Галакт. Общий язык Содружества». Неожиданно в голове всплыли знания и новые понятия. Секунду назад их не было и вдруг раз, как будто переключатель щелкнули. И всего потребовалось только задуматься о происхождении незнакомого языка. Что со мной происходит? Я осторожно пошел по довольно пустынной улице. На крыше одного низкого сооружения заметна яркая картинка с надписью, она висит прямо в воздухе, медленно вращаясь вокруг своей оси. «Голографическая проекция». Опять пришла помощь из глубин сознания. Голограмма выглядит необычно на убогом здании, с едва покрашенными стенами из бетонных блоков. Все равно, что установить навороченную спутниковую антенну на крышу деревенского туалета. Спутниковая антенна? Деревенский туалет? Это еще что такое? Но в этот раз никаких подсказок из глубин подсознания не последовало. Странно, похоже, есть какой-то определенный предел. Из-за края горизонта только-только начало появляться солнце. Скорее всего, еще очень раннее утро. Для девяти часов должно быть еще слишком рано. Вроде бы… Вдруг я заметил в правом верхнем краю взгляда полупрозрачный значок. Кажется, он висел в воздухе, но стоит повернуться в другую сторону, и я сразу понял, что это только перед моими глазами. «Наносеть. Панель активации и настройки интерфейса». Еще одно понятие молнией пронеслось в дезориентированном разуме. Откуда-то всплывали знания о том, что это такое и как пользоваться. По крайней мере на общих начальных этапах. Мысленным усилием я развернул окно, выбирая постоянное отображение времени на панель внизу слева. Совсем не арабские цифры, тем не менее не являются для меня секретом — легко понимаю, что сейчас пять утра. Арабские? Какие еще арабские? В галакте нет такого понятия. Голова резко начала болеть, стоит лишь начать пытаться вспомнить что-нибудь о прошлой жизни. Внутри мутит, состояние хуже некуда. Остановился перевести дух у какого-то низкого столбика, на его боку горят синие индикаторы, но мне все равно тяжело на него опираюсь, через пару минут становится лучше. Я снова залез в простенькое меню настроек гражданской наносети. «УГН-05», самая примитивная сеть из всех ныне существующих. «Нулевка», предназначена для установки всем жителям Содружества чуть ли не сразу после рождения. Ее легко можно преобразовать и поставить поверх другую наносеть без всяких последствий для организма. Вот со специальными будут проблемы, они на всю жизнь. И индивидуальные тоже. Те вообще программировались под личностные характеристики определенного человека… Внезапный поток информации о наносетях уже не удивил. Но вот его резкое прекращение вызвало беспокойство. Будто в голове еще раз щелкнули переключателем, но теперь перевели состояние из «вкл» в «выкл». Всплывающие знания оборвались так же неожиданно, как и появились. «Базы. Только первого ранга: «Структура Содружества», «Основные принципы общественного устройства», «Гражданский свод юридических законов» — общие направления, никакой конкретики». Секундная заминка вызвала новые данные, волной проникающие в смятенный разум. Я застонал от накатившей боли, руки соскользнули с опоры и обхватили голову. Не удержавшись, упал на землю, сквозь сжатые зубы протянулся длинный протяжный стон. — Эй, ты чего? Полисы отделали? И даже медов не вызвали? Ублюдочные твари, — кто-то остановился рядом, судя по голосу, мальчишка моих лет. — Нет, голова раскалывается. Нулевку только что поставили и базы вкачали по ускоренному, — ответил я тяжело, прерывистым голосом. Мне и в самом деле очень хреново. — Ааа, ясно, бывает такое. Если через сырую сетку вкачивать базы, то инфопак тяжело проходит, вызывает головные боли, может даже кровь носом пойти, — со знанием дела заметил прохожий. Переждав пару мгновений, я выпрямился, получив возможность рассмотреть своего собеседника подробнее. Как я и думал, парень моих лет, такого же роста, слегка беспорядочная копна волос чернеет на голове, но в отличие от меня, одет более представительно: слегка помятый серый комбинезон, высокие шнурованные ботинки с толстой подошвой, на поясе виднеется какой-то инструмент, смесь молотка и топорика. — Меня Крис зовут, я тут к старику Грэгу заходил в магаз, хабар сдавал с Отстойника. Толстый пройдоха разместил свою конуру рядом с полицейским участком для защиты от наездов, — даже не выговорил, а скорее выстрелил в быстром темпе подросток. — Очень удобно, далеко, конечно, но зато если добрался сюда, на выходе можно не опасаться, что тебя стопорнут для «беседы». Плюс он почти не спит, так что можно заявляться почти в любое время суток. А ты как у полисов оказался? Не слишком-то ты похож на обычного хагга. Приглядевшись, я заметил, что глаза нового знакомца смотрели вовсе не добродушно и весело, как можно было бы ожидать, если судить по его речи. Нет, он разглядывал меня изучающе, оценивающе. Причем я сразу обратил внимание, что чем больше тот, кто представился Крисом, на меня смотрит, тем больше он начинает хмуриться. — Никак не пойму, кто ты такой, — вердикт парня звучит спустя секунд десять пристального разглядывания. — Тебе уже лет пятнадцать должно быть стандартных, в таком возрасте сетка уже у всех есть. Тем более базы… И говор странный… — Говор? Я неправильно говорю? — Скорее непривычно, цепляет слишком четкое произношение. По сути, это не ты сейчас говоришь, а вбитая инфа. Сначала ты мысленно это проговариваешь, а только потом озвучиваешь. Думаю, тебе и базу по «общему» загрузили, — чуть обойдя меня по кругу, встреченный местный очень внимательно рассматривал мой неказистый наряд со всех сторон. — С учетом нулевки и других баз, какие ставят только десятилетним соплякам, к тому времени вполне сносно научившимся болтать и читать на галакте, это выглядит очень странно. Ты что, недавно на планете? Я молча выдержал осмотр, не делая лишних движений, одна рука все так же облокачивалась на металлическую опору. Парень не казался мне злым или опасным. Учитывая, что я один в этом мире, знакомство может окажется полезным. — Не знаю, я не помню ничего. Даже имени не помню. — Погляди в регистрации, — легко предложил Крис. — Там вся выходная инфа по идентификатору должна быть доступна. Я задумался на пару секунд, но потом все же послушно полез уже в третий раз в скудное меню, висящее прямо перед глазами. Удивительно, но я как-то легко и быстро свыкся с этим чудом, принял за простую данность и не стал заморачиваться, как такое вообще возможно и как оно работает. «Маркус Крайд». «Пол: мужской». «Возраст: 15 стандартных лет». «Место рождения: планета Хаггия. Федерация Сайкон». «Гражданство: условно 4-е, Федерация Сайкон». «Регистрация: планета Хаггия, пригород Деелина». «Специализация: отсутствует». «Данные ОФИП: отсутствуют». «Примечание: полный запрет на нахождение в центральных районах города Деелин, запрет на покидание пределов планеты Хаггия». С интересом прочитав найденную информацию, я снова перевел взгляд на Криса: — Меня зовут Маркус Крайд, — рука неосознанно потянулась вперед для рукопожатия, подросток в сером комбезе с готовностью ее сжал. Имя мне совершенно ничего не говорило, никаких ассоциаций в памяти оно не вызвало. Словно принадлежало чужому человеку. Или при потере памяти — это нормально? Разве собственное имя не должно вызвать какую-то реакцию? Хоть какую-нибудь… — Если тебя регистрировали в участке по новой, а ты сам не знал, как тебя зовут, то скорее всего искин полисов тупо воспользовался генератором случайных имен, чтобы хоть что-то внести в соответствующую графу, — быстро сообразив, о чем я думаю, сказал парень. — По большому счету им плевать, что там написано, главное регистрация проведена, нулевка стоит и не дает тебе шляться где попало. — Ясно, — почему-то такое отношение после грубой побудки мне не казалось каким-то экстраординарным. Кажется, я относился тут к классу людей, до которых никому нет никакого дела. Крис задумался на некоторое время, все так же разглядывая мой неказистый прикид: — Слушай, а ты не хочешь заработать деньжат на новую обновку? Я пару дней назад в 11-й зоне нашел почти целый управляющий щит от системы жизнеобеспечения на одном из лиманских грузовозов. Он хоть и давно устаревший, но думаю, можно толкнуть за неплохую сумму. Я его демонтировал осторожно и даже выволок наружу. Там же неподалеку спрятал. — А почему сразу не продал? Как нашел. — Он, сволочь, тяжелый для меня одного, даже волоком трудно тащить. А вдвоем, думаю, потянем. Вообще я хотел предложить это кому-то еще, но на такое дело нужен надежный человек. А то расскажешь кому, а тот предупредит друзей и будет тебя ждать на месте нычки не помощник в переносе, а гниды для наезда. Я задумался. С одной стороны, доверять первому встречному глупо, но с другой, что еще остается делать? Полное отсутствие перспектив дальнейшей жизни: я не знаю ни местности, ни порядков здесь, а судя по окружающей обстановке, и той доли скудной информации, что мне сейчас доступна, этот мир очень опасен для одиночек. Или по крайней мере выжить тут будет очень сложно. А учитывая, что умирать категорически не хотелось, наверное, все же придется попробовать помочь Крису. Тем более что он не казался матерым душегубом, способным заманить в ловушку. Да и вообще, что с меня взять? Старые тряпки? Ерунда. Разве что само тело. Но мне почему-то кажется, что таких, как я, тут хватает, зачем такие сложности? — Только я еще слишком слаб, чтобы перетаскивать тяжести, — признался я. — Головокружение и боль пройдут через пару часов, — авторитетно сказал Крис. — Я однажды видел такое, ничего страшного. Все закончится очень скоро. Ты хоть и худой, как изоляционная обертка кабеля, но вроде не хиляк. Должны справиться. Пойдем, по дороге зайдем в столовку, стоит подкрепиться перед рабочим днем. Я тоже уже несколько часов не ел. И не волнуйся, я угощаю, потом вычтем из твоей доли. Кстати, о ней, щит нашел я, так что рвем восемьдесят на двадцать. В конце концов, ты будешь только помогать его тащить, а главную работу уже сделал я. Идет? — Идет, — мы снова пожали друг другу руки. Парень в тусклом сером комбезе решительно зашагал вверх по улице мимо обшарпанных приземистых зданий с многочисленными вывесками. Уже окончательно перестав опираться на невысокий столбик на краю тротуара, я направился за ним. По дороге продолжала всплывать информация из закачанных в полицейском участке баз. Необычное ощущение, иногда даже пугающее. Вроде шепчущего голоса из бескрайней темноты прямо внутри головы. Холодный, равнодушный, но при этом удивительно настойчивый, не дающий отвлечься ни на что другое, кроме как понять, осмыслить и запомнить услышанное. Планета Хаггия, на которой в данный момент я находился, являлась приграничным миром, входящим в состав Федерации Сайкон, одного из крупнейших государственных образований в галактике на данный момент. Больше только Империя, включающая в себя свыше тысячи звездных систем. Множество других различных государств по площади не могли тягаться ни с одной из этих двух сверхгигантских образований. И все они входили в единую организацию под названием Содружество. Отдельные миры зачастую кардинально различались по степени своего развития между собой. Были весьма развитые, где жизнь в прямом смысле этого слова можно охарактеризовать, как райскую. Но были и совсем другие, отсталые, имеющие низкий индекс технологических удобств и экономической составляющей. Хаггия относилась как раз к последним. Когда-то давно на ее поверхности и околопланетной орбите располагались многочисленные ремонтные мастерские, занимающиеся техническим обслуживанием космических кораблей чуть ли не всего ближайшего галактического сектора. Здесь могли выполнить работу любой сложности с межсистемником любого класса, да и вообще с любым другим технологическим устройством. В те времена местные власти даже подумывали о сооружении настоящей верфи с полной цепочкой производства звездолетов. Но больше двух сотен лет назад все пошло по другому пути… Сразу несколько крупных аварий с многочисленными человеческими жертвами сначала отвратили от планеты случайных гостей, а после столкновения пассажирского лайнера с искусственным сателлитом, на чьем борту кроме всего прочего располагалась самая большая топливная заправка в системе, сюда перестали прилетать даже постоянные клиенты. Гибель сразу ста тысяч человек сделала Хаггии очень плохую рекламу на все Содружество. Это место стали считать проклятым. Год за годом планета хирела, экономика скатывалась вниз, делая из бывшего процветающего населения бедняков, с трудом способных оплатить себе ежедневное питание. Спустя какое-то время правительство решило пойти на радикальные изменения. Центральные районы единственно оставшегося города отсекли высоченной стеной, с полным запретом доступа туда для большей части жителей. Остальную территорию поделили на пять секторов: «промышленных отходов», «производственный», «развлечений», «жилой» и «торговый». Самый первый — сектор промышленных отходов, прозванный в народе «Отстойником», по площади превосходил все остальные вместе взятые в тысячи раз и делился на пятьдесят отдельных зон. Именно туда начали спускать космические корабли для утилизации. Ведь кроме всего прочего из старых межсистемников можно запросто получить дополнительную прибыль, если разобрать его на множество мелких частей, которые позже распродать по сниженным ценам. Проводить такие работы можно и в космосе, но там нужны специалисты, умеющие работать в безвоздушном пространстве, и куча самого различного оборудования, вместе с местом, где люди смогут постоянно жить. Это все стоит весьма немалых денег. Зачем такие сложности, если под боком целая толпа безработного народа? Таким образом власти решили вопрос выживаемости. При деле были все. Люди занимались потрошением кораблей, сдавая потом детали в магазины в торговом секторе, а те в свою очередь продавали их уже в космопорт оптовикам для вывоза с планеты. Власти получали свою долю и оставались довольны новым порядком. Ясное дело, при таких раскладах меньше всего зарабатывало самое низшее звено — те, кто в общем-то делал самую большую работу — разбирал устаревшие космолеты на множество полезных частей. Им платили сущую мелочь от реальных сумм, которые позже выручали от продаж. Что интересно, зачастую сами корабли для демонтажа доставались властям не только бесплатно, но даже и за деньги: в некоторых мирах за утилизацию старого оборудования доплачивали, лишь бы этот хлам не оставался в системе. Так что в этом случае богачи из Деелина получали двойной навар. Очень скоро территория отчуждения превратилась в огромный криминогенный район. Кто-то из экспертов с других миров предполагал, что Хаггия имеет самый высокий уровень преступности, если брать во внимание все остальные миры Содружества. Выходцев с планеты считали наиболее опасными бандитами и нередко не пускали к себе тех, кто имел у себя отметку о местном происхождении. Хагг — преступник, тот, с кем лучше не иметь дела и в то же же время не пытаться лезть к нему на рожон. Жизнь в мире, где большая часть обжитых территорий лишь условно знает, что такое закон и порядок, делала родившихся здесь намного опаснее и жестче, чем тех, кому посчастливилось появиться в любом другом месте. Многочисленные банды, целые преступные группировки и сообщества расползлись не только по планете, но и вытянули свои щупальца далеко за ее пределы. Этому никак не смогли помешать местные власти. Впрочем, вполне вероятно, что их попросту купили, заплатив за возможность вести дела без помех. Но такое было далеко не для всех. Основная масса населения все так же выживала среди груд космического мусора, пытаясь каждый день заработать себе на кусок хлеба, копаясь в технологических отходах. Уровень бедности тут не просто зашкаливал, он был самой повседневностью… — Вот здесь можно неплохо поесть и за вполне разумные деньги, — Крис перешел улицу, подходя к одноэтажному зданию с миниатюрной открытой верандой сбоку. — Я постоянно тут обедаю, когда в торговом секторе нахожусь. Ты подожди на улице, а я сам все куплю и вытащу наружу. Внутри обычно душно, лучше посидим здесь. Указав на несколько пластиковых столов и стульев, парень скрылся внутри столовой. Ждать его долго не пришлось, буквально через три минуты он выскочил, неся в руках две грубые металлические тарелки с такими же неуклюжими ложками, наполненные чем-то приятно пахнувшим, под мышкой у него была зажата бутылка с водой. Обед, а точнее завтрак, состоял из какой-то жижи весьма спорного вкуса и неопределенного белесого цвета, зато запах от нее шел просто невероятно аппетитный. Должно быть, какие-то специальные ароматизаторы. По словам, нового знакомца, в одной порции содержались все необходимые полезные вещества, нужные для полноценного выживания человека в течении десяти часов. Не знаю, правда ли это, но надо признать, ел я с удовольствием. Потому что был очень сильно голоден. Синтезированный пищевой концентрат третьей категории. Собственно говоря, это даже не настоящая еда оказалась, а какая-то искусственная субстанция. — Ничего, есть можно, — быстро работая челюстью, заявил Крис. Его рука безостановочно отправляла в рот ложку за ложкой то, что местные называли едой. — Вот в первой категории используют натуральные продукты, но такие отправляют пилотам на время перелетов. Их продают здесь, но для обычных людей слишком дорого. Приходится довольствоваться синтетикой. Я не отставал, жадно поглощая жидкую кашу, стремясь погасить острое чувство голода, неожиданно разыгравшегося по полной программе. — Всего три кредита на двоих, вполне нормальная цена. В некоторых местах дерут по два за порцию, представляешь, какие жадные гады попадаются. — А что потом? Сразу пойдем за… — я в нерешительности пытался вспомнить, за чем мы там должны идти. — Управляющий щит от корабельной системы жизнеобеспечения лиманского транспортника, — помог Крис. — А чего ждать? Чем быстрее притащим его сюда, тем быстрее продадим, и ты получишь свою долю, приоденешься вон, а то в таком тряпье здесь долго не протянешь. — Да нет, я не возражаю, просто думал, может, у тебя еще какие планы, — поскребя дно пустой тарелки, я довольно отодвинул ее в сторону. Как ни странно, но чувство голода прошло, заменив собой приятную сытость. — Неа, никаких других планов. Вообще-то я уже два дня думаю, как бы ту панель с щитом сюда приволочь, все прикидывал, кого бы позвать, чтоб без риска. А тут ты подвернулся. — Хорошо. Сделав два глотка из небольшой бутылки с водой, Крис протянул ее мне, одновременно спрашивая: — Ну что, готов? Пошли, нам еще до внешних шлюзовых ворот минут сорок переть, потом до нычки около двух часов. Возвращаться уже будем поздно вечером. Отдавая пластиковую бутылку обратно, я кивнул: — Готов, пошли.
Глава 2
Планета Хаггия. Отстойник. Зона 11Свалка огромных металлических монстров, когда-то давно бороздящих просторы великой пустоты, могла произвести впечатление на любого человека, не то что на беспамятного пятнадцатилетнего пацана. Я шел за Крисом и постоянно оглядывался, пораженно разглядывая остовы космических кораблей. Многие из них представляли собой пустые оболочки, где внутри не виднелось ничего, кроме внешних переборок — местные жители вытащили оттуда все подчистую, не оставив ни метра кабелей энергопитания или куска внутренней обшивки, но при этом они все равно оказывали сильное впечатление. — Это одиннадцатая зона, — сказал мой новый напарник. — Здесь уже подчистили все, что можно и что имеет ценность. Осталось пустое железо, которое никому в общем-то не нужно. Ходили слухи, что «белые ручки» из города планировали где-то недалеко построить завод по переплавке, чтобы переработать все это, но потом дело как-то заглохло. Видать, оказалось не таким прибыльным, как они рассчитывали. — Тут не опасно? — спросил я, припомнив информацию о высокой криминализации местного общества. Чувствовал я себя отлично, голова работала ясно и мне хотелось узнать как можно больше о месте, куда меня забросила судьба. — Неа, — Крис махнул рукой. — С первой по пятнадцатую так выпотрошили, что все «своры» давно ушли в другие зоны. — Своры? — Нуу… — парень неопределенно мотнул головой. — Банды. Их еще «стаями» называют, потому что они всегда рыщут в поисках добычи группами по десять и больше рыл. Легко могут проломить голову, если окажешься на их пути. И не за что-то серьезное, а просто так. Тут подросток в сером комбинезоне полуобернулся ко мне и серьезным голосом добавил: — Если увидишь неподалеку большую толпу людей, ни в коем случае не вздумай подходить к ним. Запросто прикончат. Понял? — Ага, — я кивнул в ответ. Почему-то сразу поверилось, что такое возможно. Люди с извращенными инстинктами хищников, убивающие себе подобных не ради добычи или сохранения жизни, а из-за нежелания видеть рядом конкурентов. Общество, где все не просто друг другу соперники, а самые настоящие смертельные враги. Страшное место. — Слушай, а если тут все обчистили давно, как ты тот управляющий щит нашел? — к своей чести, я сумел запомнить название штуковины, за которой мы отправились. — Повезло, — Крис пожал плечами. — Там коридор слегка обвалился и панель оказалась закрыта листом внешнего корпуса. Пройти можно, но только боком, да еще несколько других листов опасно накренены, так что люди там долго не задерживались, опасаясь нового обвала. — А ты значит рискнул осмотреться? — мне и в самом деле интересно. Если попутчик окажется безбашенным отморозком, любящим лезть в опасные места, точно не зная, что его там ждет, то с таким человеком мне дальше будет не по пути. С ним запросто можно сгинуть, а мне это совсем не улыбалось. — Я его сверху увидел, через пролом, — ответил юный хагг. — По корпусу лазил, искал целые внешние датчики, случайно споткнулся и упал, чуть в ту дыру не свалился. Гляжу, что-то бликует под листом обшивки. Ну и полез смотреть. Неожиданно периферийное зрение заметило какую-то мелькнувшую тень за приземистым стальным корпусом то ли маленького космического корабля, то ли какой-то другой машины. — Эй, — я схватил Криса за руку и дернул его назад. — Там кто-то был. Моя рука указывала в направлении, где было движение, а ноги уже готовились уносить хозяина куда подальше от опасного места. Предупреждение о проломленных черепах хорошо запомнилось, давая разыгравшемуся воображению обильную пищу для моделирования возможной судьбы от встречи с местными аборигенами. Категорически не хотелось получить железной трубой по голове. — Ааа, — Крис опять махнул рукой. — Не волнуйся, это падальщики, они не опасны. — Падальщики? — Да, те кто собирает остатки после главного потрошения. В первую очередь к новому кораблю, заброшенному в отстойник, приближаются команды техников синдикатов. Это такие крутые банды, чье влияние уходит далеко за пределы Хаггии. Их боссы сидят за стенами города, прямо в центральных небоскребах. — Ясно, мафия, — откуда-то в голове возникло слово, точно обозначающее организованное преступное сообщество. — Никогда не слышал, — Крис покачал головой. — Здесь их называют синдикатами. Их вроде бы всего три, но точно никто не знает. — У них есть свои команды техников? — спросил я. — Да, очень высококлассные специалисты. Например, снять тот же корабельный реактор для них плевое дело, как и организовать его вывоз с отстойника в космопорт, откуда потом его продадут кому-то во внешний мир. — В этом явно надо разбираться, сложная, наверное, техника. — Еще бы, — в голосе пацана проскользнули уважительные нотки. — Там знаешь сколько баз надо выучить? И не какие-то низкоуровневые, а пятого или даже шестого ранга. Если что не так, реактор может и вразнос пойти, подорвав корабль и все в округе пары сотен метров. — А после них, значит, идут падальщики? — я решил вернутся к первоначальной теме. — Неа, потом за дело принимаются «трофейщики». Они не так хорошо подготовлены, как техники, но тоже имеют кое-какие знания, чтобы извлекать бортовые устройства и механизмы целыми и невредимыми. Только уже те, что попроще. Я задумался. Картина утилизации старых кораблей выглядела очень спланированно и организованно, совершенно не похоже на то, что я себе представлял. — А уж после них, значит, приходят падальщики, так? — Ну да. Обычно им достаются кабели, куски керратитовой брони, если корабль военный, части обшивки, другая подобная мелочь. — А ты кто? — я спросил прямо, не слишком задумываясь о том, как прозвучал вопрос. Крис ответил, спустя паузу: — Я себя считаю свободным трофейщиком. Хоть и не работаю в команде с другими, но кое-какие знания у меня есть, благодаря чему я точно уже не падальщик. Последнее слово у него прозвучало с оттенком презрения, пацан явно ни в коем случае не хотел, чтобы его даже косвенно отнесли к этой категории обитателей Хаггии. Видимо, они здесь находились на самой низшей ступени классового разделения общества. Я тактично решил поддержать его заявление: — Будь ты падальщиком, то не смог бы отключить управляющий щит системы жизнеобеспечения лиманского транспортника. Скорее всего, даже не понял бы, что это такое, и прошел мимо. — Точно, — Крис слегка приосанился. — Эти болваны даже не обратили бы внимание на отблеск, а даже если и заметили, то раздолбали бы там все, пытаясь отсоединить от крепежей на стене. Тупые идиоты… — Верно, — одобряющая улыбка с моей стороны была встречена парнем с удовольствием. Он не хотел быть падальщиком, он считал себя лучше и умнее их. Мы пошли дальше, иногда ныряя внутрь пустых корпусов, переходя редкие небольшие свободные площадки. Не знаю, как Крис ориентировался в этом гигантском железном лабиринте, но за все время, как мы зашли на территорию одиннадцатой зоны отстойника, он ни разу не останавливался, чтобы подумать, куда идти дальше. Такое впечатление, что ему тут знаком каждый закоулок и каждый полуразобранный корабль. У меня мелькнула мысль о том, что несмотря на несколько самоуверенные заявления, на самом деле он редко выходил за пределы относительно безопасных пятнадцати зон. Если вообще когда-нибудь появлялся там, где в полной мере властвовали в данный момент многочисленные банды Хаггии. Что лично меня, как его напарника по этому делу, полностью устраивало. Соваться в жаркое место, рискуя лишиться головы, возможно в самом прямом смысле этого слова, отчего-то совсем не хотелось. За те часы, что мы провели за пределами торгового сектора, мое самочувствие действительно улучшилось. Голова уже не болела, никаких резких приступов тошноты и слабости не происходило. Вместе с полученной порцией хоть и искусственно синтезированной, но все же еды, общее состояние организма пришло в относительную норму. Уверен, я не буду обузой и действительно смогу помочь в перетаскивании детали космического корабля. Хотя до какого-то момента на этот счет и были определенные сомнения. Как-то уж слишком неважно я себя чувствовал после того, как оказался на улице за пределами полицейского участка. Яркий солнечный день только улучшал настроение. — Почти дошли, — сказал Крис, указывая рукой на видневшуюся в сотне метрах впереди металлическую громаду. Даже по сравнению с другими кораблями этот гигант поражал. На беглый взгляд высота его корпуса возвышалась над землей метров на пятьдесят, а может, и больше. Трудно судить невооруженным взглядом — вокруг лежали кучи другого железного хлама, несколько сглаживая эффект большого размера, хотя и ненамного, слишком уж большим он выглядел. — Средний универсальный лиманский транспортник модели «Небула-6», площадь полезного грузового пространства — двадцать тысяч условных кубических единиц, максимальный вес перевозимого груза — сто тысяч тонн, экипаж — двадцать человек, — как по писаному оттарабанил Крис. Я уважительно покачал головой — махина имела внушительные габариты, этого не отнять. Внезапно до меня дошло первое слово в начале фразы молодого трофейщика: — Средний? Ты сказал средний? Он же здоровый, как здание полицейского участка. — Тут мои глаза окинули вытянутое тело когда-то рабочего звездолета еще раз, и я уточнил: — Как три полицейских участка. Формой грузовоз напоминал три огромных прямоугольных бруска, соединенных между собой в продольную линию. Никаких выступающих надстроек или чего-то похожего больше не виднелось. Очень странная конструкция для космического корабля. Последнюю мысль я выразил вслух, на что Крис сразу ответил: — Лиманский Союз не стремится к красоте форм, когда проектирует свои торговые корабли. Главное: экономичность, функциональность и простота. Им плевать, как их транспортники выглядят снаружи и внутри, лишь бы цена производства позволяла окупить себестоимость за как можно более короткий срок. — Значит, существуют еще корабли и большего класса? — спросил я, продолжая жадно рассматривать мастодонта космических прерий. — Не только большие, но и сверхбольшие, — чуть высокомерно ответил Крис, как будто сам принимал участие в изготовлении подобных монстров. Он заметил мои удивленные глаза, рассматривающие с восторгом корабль, и поглядывал теперь свысока, как человек, давно привыкший к подобным повседневным чудесам. — Но таких здесь не бывает, они не предназначены для атмосферной среды, их каркас позволяет им летать только в пустоте. — Они взорвутся, если попробуют приземлится на обычную планету? — Скорее развалятся, — на этот раз в голосе Криса звучала некоторая неуверенность. Видимо, он и сам точно не знал, что случится, если попробовать завести в атмосферу корабль, созданный только для открытого космоса. — Гравитация деформирует корпус и разорвет его на несколько частей. Возможно, реактор детонирует, как и топливо. Не встречал в Сети описание подобных случаев. — Ты почерпнул все знания о кораблях из Сети? Не закачивал учебные базы по определенным предметам? — меня крайне заинтересовал источник информированности напарника, если я буду здесь жить, то мне тоже придется в этом разбираться. — Ха, — Крис горько усмехнулся. — Знаешь сколько стоят специализированные базы? Тут на жратву бы надыбать деньжат, чтоб каждый день нормально пожрать. А ты базы… После этого пацан замолчал, его угрюмый взгляд обошел местность в округе, изобилующей разнообразным металлолом, а потом, так ничего и не сказав, он быстро зашагал в сторону лиманского транспортника. Мне ничего не оставалось делать, как так же молча последовать за ним. В голове я сделал зарубку в будущем быть более осторожным в расспросах, настроение моего компаньона от прошедшего разговора резко упало, и на это существовали какие-то определенные причины, которых в дальнейшем лучше всего стараться избегать. Искомая панель со щитом оказалась спрятана рядом с кораблем, среди окружающих обломков на высоте десятка метров. Ничего особенного — толстый квадрат металла и пластика, с несколькими выходными портами, в данный момент зияющими пустотой голых слотов. Миниатюрный экран в верхней части оказался треснут, но, по словам Криса, на общей стоимости управляющих центров внутри это не должно сказаться. Главное начинка, в обычное время отвечающая за слаженную работу множества модулей жизнеобеспечения одной из секций межсистемника. Очень высокотехнологичная штука и довольно дорогая. Удивительно, что ее не сняли техники синдикатов. Хотя, может они торопились и пропустили, или еще что? С небольшим ремонтом или даже апгрейдом щит можно будет снова поставить на какой-нибудь корабль, для контроля соответствующих механизмов. Или, что скорее всего, попросту разобрать на запчасти. Мы как раз начали вытаскивать ценную находку — зараза оказалась действительно тяжелой, даже вдвоем ее с трудом ворочали, хотя что еще ждать от пары хилых подростков? — когда неожиданно послышался шум. — Что это? — я недоуменно выпрямился, глядя в сторону, откуда мы пришли — именно оттуда раздавались какие-то громкие звуки. — Проклятье, это «дранги», сюда едет свора, — Крис моментально отпустил край увесистой панели, с тревогой смотря назад. Оглядевшись, я заметил не слишком близко, но все же и не далеко, узкую колею дороги. Когда мы сюда шли, то иногда двигались по таким, хотя обычно просто пересекали их, предпочитая идти напрямик через выпотрошенные корабельные останки. — Если он поедет вон там, то нас легко заметят, — я кивнул головой в направлении местного тракта. Напарник в сером комбезе, имеющий выгодную раскраску маскировки на фоне многочисленных стальных деталей, в отличие от моих темно-коричневых шмоток, что-то яростно прошептал сквозь зубы, а потом судорожно начал заталкивать панель обратно. Я сразу же присоединился к нему, и уже через десяток секунд нычка приняла свой первоначальный вид. — Бежим наверх, спрячемся внутри лиманца. Даже если нас заметят, то внутрь искать не полезут, — в едином порыве выдохнул Крис. Мы начали быстро карабкаться по металлическим обломкам еще выше, стремясь как можно быстрее достигнуть нескольких черных провалов на корпусе гигантского транспортника. Другого выхода нет, гарантированно спрятаться где-то еще, так чтобы нас точно не заметили, уже не успеть — судя по нарастающему звуку, машины стремительно приближались. Тяжело перевалившись через край дыры, я пытался успокоить дыхание, быстрый спринт наверх меня несколько вымотал. Рядом тяжело дышал Крис, для него подъем тоже оказался не легким. Бег по железному хламу совсем не то занятие, после которого будешь чувствовать себя полным сил. Это совсем не утренняя пробежка. Что еще за утренняя пробежка? Мысль с вроде бы знакомым понятием, но точно отсутствующая в лексиконе общего языка Содружества, уже не первая в моей голове. Странные провалы в памяти — собственного имени и прошлой жизни совершенно не помню, но периодически всплывают необычные знания о совершенно другом мире. — Вон они, едут, — сказал Крис. Его палец указывал вниз, на вереницу приземистых машин, двигающихся с высокой скоростью. За ними следовал плотный шлейф желтовато-коричневой пыли. — Похоже на багги, — заметил я, отчего-то твердо уверенный в названии таких средств передвижения по земле: четырех— и шестиколесные машины не имели дверей и окон, только рамы металлических труб над широко сидящем шасси формировали кабины, с редкими листами брони, где внутри сидели люди. — Какие еще «багги», это «дранги», — раздраженно поправил меня сосед справа. — Ты только глянь, сколько их. Три… пять… семь… девять… двенадцать… пятнадцать… двадцать… Двадцать штук! Позади других ехали длинные закрытые грузовики и автобусы. Там находилось явно много больше народу, чем в открытых машинах. Горячий шепот Криса выдал его удивление, кажется, такие колонны здесь редкость. — Что они делают в одиннадцатой зоне, во имя всех богов бездны? — А отсюда можно попасть в другую зону? — спросил я. — Только в семнадцатую, — сразу ответил юный трофейщик. — Но зачем такая толпа? Там вся территория давно уже поделена. Я не успел ничего ответить — внизу произошло событие, заставившее нас обоих вытянуть от удивления и испуга лица: от почти проехавшей кавалькады отделился один дранг, притормозивший в сотне метрах от нашего убежища. Внутри находилось шесть человек, у некоторых виднелось явно огнестрельное оружие, а на горизонтальной рампе в боевом положении закреплено что-то похожее на крупнокалиберный пулемет, зализанного футуристичного дизайна. — Какого им тут надо? — глаза у Криса чуть не выскакивали из орбит. — Своры уже давно не интересуются этими зонами. Только первая, пятая и восьмая используются для проезда в дальние территории. — А по размеру они все одинаковые? — не знаю с чего я задал совсем неуместный в нашей ситуации вопрос. Нашел, о чем спрашивать, сидя на расстоянии прямой видимости от людей, способных нас с легкостью прикончить. Может, это нервное? Хочется думать о чем угодно, лишь бы не о смерти в лице шестерых бандитов неподалеку. — Неа, — Крис недоуменно развернулся ко мне. — Первые десять еще более или менее одинаковые, но чем дальше, тем площадь зон начинает увеличиваться. С сороковой по пятидесятую, вроде бы вообще занимают половину материка, хотя точно сказать не могу, я видел лишь примерное описание. Подробные карты в Сети есть только на закрытых серверах Деелина и недоступны обычным жителям. Тем более с гражданством условно четвертой категории. Какое-то время мы сидели не двигаясь, молча наблюдая за бандитами-хаггами. Те ничего не делали, стоя и сидя недалеко от своего механического коня. В этот раз я даже не стал обращать внимание на выскочившее в голове словечко, никоим образом не относившееся к галакту. Не знаю, что со мной случилось, но память работала удивительно избирательным образом. Одни фрагменты, касающиеся личности, как отрезало, зато повседневные знания периодически давали о себе знать. — Что будем делать? — Не знаю, но сидеть здесь с каждой минутой становится все опаснее, — ответил Крис. — Если у них есть биосканеры или пеленгаторы движения, то наше обнаружение лишь вопрос времени. Причем очень скорого. — Ты же сказал, что сюда никто не полезет, даже если увидят. — Солнечный день без единого облачка в небесах дает хорошо рассмотреть людей внизу: все хорошо вооружены, у кого-то на комбезах виднеются защитные пластины в районе груди, общий вид донельзя воинственный и устрашающий. Отсюда не видны в подробностях лица, но воображение живо рисует их свирепость напополам с жестокостью. Ни секунды не сомневаюсь, что они способны убить двух подростков, случайно подвернувшихся под руку. — Это если бы они проезжали мимо, — зло сказал Крис, — а они прямо тут встали. Чего им тут надо? Знаешь? Вот и я понятия не имею, зачем тут эти куски дерьма. Судя по красным повязкам на рукавах — свора относится к «Палачам», а с ними даже в торговом квартале лучше не встречаться. Разве что на центральных улицах, где хоть иногда мелькают патрули полисов. В остальных местах — запросто прикончить могут. Полные психи. Ходят слухи, что они работают на синдикат «Костра», один из сильнейших на Хаггии. Который в свою очередь, опять же по слухам, охватывает множество других звездных систем. — Так что будем делать? — Валить отсюда надо, вот что. За панелью придется возвращаться в другой раз. Мой более опытный напарник по делу развернулся на месте и пополз вглубь лиманского транспортника, в чьей пробоине корпуса мы до сих пор прятались. Стараясь не слишком высовываться, я последовал за ним. Скудно освещенный металлический коридор в конце концов привел нас к развилке сразу трех проходов, полностью тонущих во мраке. Крис, ничего на говоря, остановился и полез куда-то за спину. Где я с удивлением увидел самый настоящий рюкзак, очень тонкий, почти сливающийся со спиной, но тем не менее содержащий в себе какие-то вещи. Забавно, а я думал, что это некая странная особенность дизайна комбинезона. Вроде жесткой подкладки для поддержки позвоночника при долгих переходах. — Держи, — мне в руки сунулся пластиковый квадратик с тремя ремешками. — На голову надень, кнопка активации сбоку. Под ноги смотри, тут полно ветхих покрытий. Запросто можно провалиться куда-нибудь. Неизвестный предмет оказался фонариком. Вполне ярким, крепившимся на голове. Сразу же зафиксировав его, я увидел, как в руках Криса вспыхнул другой осветительный прибор. Намного мощнее моего, но при этом без всяких крепежных систем. Идти пришлось очень и очень осторожно, и главное очень тихо. Любой сильный шум мгновенно разносил гулкое эхо по пустым переходам, уходя далеко от очага возникновения. Не уверен, что звук долетел бы снаружи на большое расстояние, но рисковать не хотелось. Голые стены с кое-где видневшимися обрывками оголенных проводов, части внутренней обшивки, в единичных экземплярах попадающиеся под ногами, пустые гнезда на месте межсекционных переборок, просто сквозные дыры — утилизаторы и трофейщики, а за ними и падальщики хорошо поработали,превращая бывший космический корабль, умеющий летать между звездными системами, в пустую железную бочку. До ржавчины или гниения еще очень далеко, но заброшенный вид он имел уже стопроцентный. Крис шел впереди, освещая путь своим мощным прожектором, безжалостно рассеивающим тьму внутренностей старого звездолета. Я двигался на пару шагов позади, стараясь не отставать от быстро шагавшего парня. Если вначале где-то в глубине души у меня был страх от черных коридоров, где могли скрываться ужасные монстры, только и ждущие себе на обед двух пятнадцатилетних сопляков, то через сотню шагов единственным опасением стало наступить на что-то острое и продырявить убогие ботинки на ногах. «Подарок от 19-го участка» — как же. В этой рухляди только по ровной поверхности ходить, да и то недолго. Того и гляди, на ходу развалятся. Жадные полисы… И как это обычно бывает, произошло то, чего я так опасался — при очередном шаге моя правая ступня резко вспыхнула болью. Какая-то железяка впилась в ногу, пройдя сквозь тонкую подошву, как нож сквозь масло. Вскрикнув, я не удержался на ногах, заваливаясь набок. Рука сначала опиралась на ближайшую стену коридора, но потом неожиданно провалилась в пустоту, а за ней по инерции и все тело упало в разверзнувшуюся дыру. Еще один крик застрял в горле от вспыхнувшей мысли: «Вот и все, это конец». Полет в неизвестность продолжался недолго и закончился сильным ударом о твердую поверхность. Осознать, что случилось, и прийти в себя я не успел — то, на что я упал, накренилось, повернулось и отправило меня в новую бездну. Потом еще один удар, и еще… Какая-то решетка успела мелькнуть в свете налобного фонаря, перед тем как смялась под весом моего тела. Снова короткий полет в никуда. Последнее жесткое приземление почти выбило дух из хрупкого тела подростка. Я неуклюже попытался перевернуться и в то же мгновение почувствовал острую боль в боку — кажется, сломано пара ребер. — Маркус! Маркус! Ты живой? — громкий шепот Крис раздался откуда-то сверху. Отскакивая от железных конструкций, он четко слышался, даже несмотря на разделяющее нас расстояние. — Живой, — сказал я вроде негромко, но ответ прекрасно долетел туда, где стоял напарник. К чести местной техники, фонарик на голове продолжал исправно работать, освещая пространство вокруг. Приподнявшись на одном локте, я проследил за неторопливо бегущим лучом света, послушно следовавшим за поворотом шеи. Через несколько секунд осмотра я нетерпеливо обратился в сторону дыры, откуда свалился: — Крис, спускайся сюда, ты должен это увидеть. — Что там? — судя по голосу, молодой хагг совсем не горел желанием лезть в пропасть, куда меня занесло. — Здесь корабль. Очень небольшой, но вроде целый. Обмотан какими-то тросами. — Как он выглядит? — нетерпеливо спросил Крис, теперь уже совсем не шепотом. — Не знаю… На приплюснутый треугольник похож, — я задумчиво рассматривал космический аппарат, не имея понятия, как его толком описать. — Углы на концах закруглены, а вверху виднеется что-то наподобие кабины, только без стекол и прозрачного пластика. — Это, наверное, броня, — опять сверху раздался голос моего первого знакомого в этом мире. — А надписей или эмблем там никаких не видеть? И какой у него окрас? Новые вопросы меня взбесили, правый бок продолжал пылать от боли, а этот паршивец наверху требовал подробности осмотра куска дурацкой железяки. — Сам спускайся и смотри! — чуть ли не крикнул в ответ, при этом медленно пытаясь принять сидячее положение. Хорошо еще, что поверхность оказалась ровной, а если бы здесь торчали какие-нибудь штыри? Идиотский транспортник с запутанными коммуникационными шахтами… — Ладно, я щас, — как ни странно, но Крис легко согласился с предложением спуститься вниз. Я почему-то ждал, что он еще будет раздумывать, лезть ли в эту дыру. На его месте я бы так поступил. С тихим шелестом рядом плюхнулся моток тонкого шнура, один его конец уходил в темноту провала на потолке. Неприметный серый рюкзак оказался полон сюрпризов. Интересно, что еще кроме фонарей и веревки там есть? — Троса хватило? — снова перешел на тихий говор Крис. — Ага, — я так же негромко прошептал в ответ. Все же не стоит орать как умалишенные, бандюганы снаружи вряд ли куда-нибудь делись. — Давай быстрее. Пока сверху с пыхтением, сопением и приглушенными ругательствами спускался напарник, я решил осмотреться. Комната оказалась совсем небольшой, по сравнению с общими размерами корабля: двадцать на двадцать шагов. Наискосок друг к другу, в разных углах располагались механические гнезда с захватами. Три из них пустовали, а в самом дальнем от места моего приземления как раз находился неизвестный звездолет. Или скорее всего, какой-то космический истребитель, его размер явно говорил о том, что самостоятельно машина вряд ли сможет находиться в космосе долгое время. Закругленный треугольник сначала мне показался неуклюжим куском железа. Но чем больше луч от фонаря пробегал по его поверхности, тем больше я оценивал красоту машины. Плавные линии и мягкие обводы дымчато-черного корабля создавали поразительное впечатление стремительности и неудержимости. Даже, сейчас, находясь на месте, в запертом помещении, казалось, он рвался в полет. Никаких надписей или нарисованных эмблем я так и не нашел, как и входа внутрь. Сплошной металл, с редкими заклепками в виде пятиугольных фигур и ничего более. — Чтоб их… — сзади послышалось сдавленное проклятие, Крис наконец-то спустился вниз. И почти сразу за этим пораженно заявил: — Ничего себе. Да он же полностью целый! Оттеснив меня в сторону, он начал обходить металлический треугольник по кругу, ведя по его поверхности правой рукой. Я наблюдал за возбужденным пацаном, а сам думал о притихшей боли в боку. Кажется, ребра не сломаны, а только треснуты. После того как я встал, они уже не полыхают болезненным жаром. Хотя кто его знает, может, я и ошибаюсь. А еще нога напоминала об острой железке наверху, к счастью лишь слегка уколов стопу. Но ведь может случиться заражение крови или еще что… — Так что это за штука? — спросил я, дождавшись, когда Крис пройдет за корму находке, где в задумчивости остановится. — Здесь нет двигателей, — не отвечая на вопрос, сказал он. — Нет? — я прошел вслед за ним, убеждаясь в большой пустой дыре позади корабля. — Кто-то нашел его раньше? И нахрена его сюда затащили вообще? Зияющий провал мгновенно испортил мне настроение. Думал, нашли что-то стоящее, а оказалось, еще один кусок металлолома. — Похоже на тайный отсек для контрабанды, — луч света в руках Криса обежал комнату по кругу. — Лиманцы известны своими делишками в этой сфере. Наверняка, на транспортнике зачастую возили левый груз. Скорее всего, эти стенки сделаны из особых сплавов, мешающих проведению удаленного сканирования. Хитрецы прятали тут товары, не предназначенные обычным покупателям. — А что это за корабль? Истребитель какой-то? — Да, похож на ситойский универсальный перехватчик. Точно сказать не могу, потому что я не специалист с углубленными знаниями, но судя по внешнему дизайну, очень смахивает на работу оружейников Альянса. — Ситойский Альянс, одно из крупнейших государств в галактике, — я припомнил базу по структуре Содружества. Информация была хоть и поверхностная, но все же достаточная, чтобы сделать определенные выводы. — У них вроде хорошая техника. — Да, неплохая, — Крис пожал слегка плечами с едва заметным кивком. — До имперской боевой им далеко, но держат марку на уровне. По крайней мере, намного лучше, чем у того же Лиманского Союза, которые совершенно не умеют делать военные корабли. — Ты можешь открыть его? — моя рука указала на скошенную овальную выпуклость на треугольнике. — Может, в кабине что есть. Парень в сером комбезе без слов вскарабкался прямо на темное крыло перехватчика, внимательно освещая и рассматривая поверхность под ногами. — Это керратитовые листы брони, — заявил он спустя пару секунд. — Тоже стоят денег, если снять их отдельными сегментами. — Круто, — я тоже подошел ближе, приблизившись вплотную к находке. Заклепки на малом корабле теперь смотрелись совсем в другом ракурсе. Они удерживали части бронированного покрытия, а не являлись какими-то замаскированными датчиками, как у меня мелькнула мысль до этого. — И много за них можно выручить? — Такого размера, да еще целые… Крис почесал затылок левой рукой, правой продолжая удерживать луч прожектора на истребителе. — Думаю, кредитов по двести за каждую получим, если сдать Грэгу. Может, чуть меньше. Я еще ни разу такие не находил… — Четыре наверху, — я наклонился, освещая налобным фонариком дно корабля, — три штуки внизу. Значит, всего семь. Итого почти полторы тысячи. — Угу, — мычание со стороны Крис сопровождалось громким пыхтением. Нимало сомневаясь, инструментом с пояса — жуткую помесь молотка и топора — он ковырял что-то в районе кабины. — Энергии нет, значит, придется открывать грубой силой. Обычно на кораблях такого класса допускают риск повреждения энергопроводки в бою, а значит, оставляют возможность вытаскивания пилота изнутри вручную. На это замечание я промолчал, так как понятия не имел о том, прав ли напарник, или же мы попросту тратим время, пытаясь залезть внутрь военной машины. Какое-то время ничего не происходило, только звук скрежета металла о металл, но затем неожиданно раздался мягкий хлопок, последовавший за съезжающей вбок бронированной крышки. — Готово. Не заставляя себя ждать, я почти взлетел на левую плоскость истребителя, моментально забывая о боли в боку, глаза с нетерпением обшаривали открытую полость. Меня охватил азарт кладоискателя, выкопавшего сундук из глубокой ямы и только ждущего, когда будет сбит замок, чтобы добраться до самих сокровищ. — Ты только погляди, — голос Криса сочился искренним восторгом. — Почти все целое, приборная доска не повреждена, даже оба кресла в порядке. Оказалось, экипаж перехватчика состоял из двух человек. Второе место располагалось за первым, в глубине корпуса истребителя. Вполне просторная кабина вмещала в себя пять экранов перед местом пилота и еще семь перед его помощником. Два выступающих устройства прямо из пола, должно быть, выполняли роль штурвала, многочисленные выпуклости с кнопками на их поверхности ясно говорили о важности этих механизмов в управлении космическим аппаратом. — Смотри, что нашел, — пока я разглядывал мертвые дисплеи и приборную доску впереди, Крис успел залезть на место второго пилота, откуда сначала вытащил какие-то тряпки, два черных матовых шлема, а вслед за ними метровый пластиковый контейнер в форме прямоугольника зеленого цвета. — Что это такое? — непонятные вещи, гибкие на ощупь, при беглом осмотре были мною приняты за обрывки грубых тканей, скомканных в тугой комок. — Летные костюмы. Настоящие. Причем не гражданские, а военные модели, — подросток в возбуждении повысил голос. — Знаешь, сколько они стоят? Это же целое состояние. Тысяч пять легко срубим. — А за технику из кабины и другой электронной начинки сколько можно будет выручить? — спросил я. — Не знаю, — с сожалением ответил Крис. — Это ведь боевой перехватчик. Я такие даже в Сети лишь мельком просматривал, потому что нарваться на подобную добычу в обычных зонах нереально. А ведь надо будет сделать все с умом. Простые приемы тут не прокатят. — А ежели все снимем, а потом продадим, то как будем делить прибыль? — с моей стороны последовал осторожный вопрос, я четко понимаю изменившуюся ситуацию. Наш договор и весь поход в одиннадцатую зону включал в себя доставку до торгового квартала лишь управляющей консоли со щитом из лиманского транспортника. И ничего большего. Найденная добыча выходила за оговоренные рамки. — Я же не сволочь какая, чтобы кидать партнера, — слегка обиженным голосом заметил Крис. — Весь хабар поделим по справедливости на двоих: половина тебе, половина мне. Только все равно нам вдвоем не справиться. Разобрать целый космолет, хоть и малый, и без двигателя, не под силу без специальных знаний и навыков. По крайней мере, без риска сломать что-нибудь или испортить. — Но ты же отсоединил управляющий щит от системы жизнеобеспечения, — сказал я. — Может, и здесь справишься. А я тебе помогу, чем смогу. — Ха, щит. Он же запаян со всех сторон намертво и может выдержать даже долговременное нахождение в открытом вакууме при высокой отрицательной температуре. Полная защита от внешних враждебных проявлений и механических повреждений — такие панели создают с самого начала с колоссальным запасом прочности. А это… Крис подсветил приборную доску пилотской кабины: — Несмотря на то что это боевой корабль, если начать грубо выворачивать те же дисплеи и приборную доску, без четкой схемы разъединения портов и не зная точно, что от какой детали отключить и как — есть большая вероятность, что мы просто превратим их в груду бесполезного металлолома. Его потом никто не станет покупать, разве что совсем на мелкие запчасти. Я задумался. С такой стороны на данную проблему я еще не смотрел. А ведь правда, обычно техника не приемлет грубого и неправильного обращения. Очень легко сломать высококлассные устройства простым незнанием эксплуатации. — А что в ящике? — на некоторое время я решил отвлечься от внезапной возникшей проблемы. Надо же, с одной стороны, мы потенциально богаты, а с другой — понятия не имеем, как эти богатства вытащить и продать. Дурацкая ситуация. — Не знаю, открывать надо, — Крис схватил зеленый контейнер, толкая его на край плоскости истребителя. — Бери оттуда, спустим на пол. Внутри мы обнаружили плотно уложенные пачки сухого пищевого концентрата — где-то месячная норма на двоих, пару тонких спальных мешков, какие-то пластины, по словам Криса, выполняющие роль обогревателей, походную аптечку с полным набором препаратов и небольшой черный пистолет. Извлеченный из аптечки тюбик с регенгелем сразу же пошел в дело: обмазали мой бок, пострадавший от недавних падений и не забыли ногу, куда прилепили кусок пластыря с заживляющими компонентами. Если верить надписям в инструкции — меньше чем через десять минут я буду чувствовать себя в полном порядке, как заново родившимся. Очень хотелось в это верить, потому что ребра снова стали сильно болеть. Впрочем, как и все мальчишки, я моментально забыл о своем самочувствии, стоило в моих руках оказаться настоящему оружию. Гладкая поверхность короткого одноручного бластера, очень приятная на ощупь, тем не менее ощутимо оттягивала весом руки вниз. — Какой он тяжелый, — я с удивлением разглядывал предмет искусства оружейников Содружества, вертя его из стороны в стороны. Более опытный в этих делах Крис, встав рядом и светя более мощным фонариком находку, неуверенно сказал: — Кажется это не бластер, не ЭРВ. — ЭРВ? — аббревиатура звучала незнакомо. Вообще, базы, закачанные насильственным образом в мою голову в полицейском участке на самом деле оказались очень и очень урезанными. По сути, в них содержались только краткие выжимки о жизни в обществе Содружества и никаких подробностей, с развернутыми пояснениями. Так что на данный момент очень многое для меня оставалось не слишком понятным. При этом информация о Хаггии и ее обитателях, не говоря уже о местных порядках, оказалась и вовсе весьма скудной, даже поверхностной. — ЭРВ — энергетическое ручное вооружение. Любое оружие, используемое обычным образом, стреляющее по противнику энергозарядами, имеет такое название, — пояснил Крис. — Но это вроде бы игломет или какая-то другая кинетическая штука, только работающая совсем без энергии. Видишь, на стволе нет разгонного блока? И никакого дисплея не видать. Иглометы, парализаторы, стопперы — многие из них работают с использованием энергии для стрельбы. А тут ничего похожего нету. Думаю, он полностью на механическом принципе. Чтобы постоянно не следить за уровнем аккумуляторов. — И зачем он тут? Что это вообще за набор? Для экстренных ситуаций? Нафига он в космосе? — я действительно оказался слегка удивлен последней находкой. Как-то не вязалась она с боями между звездолетами. — Это универсальный перехватчик, — рука подростка похлопала по обшивке истребителя. — Такие широкие крылья в открытом пространстве не нужны, их проектировали не только под пустоту, но и для крутых виражей в плотной кислородной атмосфере. Если корабль собьют, и он упадет где-нибудь в дикой местности, то «спаснабор» поможет экипажу первое время. — Ясно, — озвученная нить рассуждений казалась вполне логичной. Я как-то слабо представлял, какая может быть разница между техникой, созданной для полетов только в космосе и пригодной для атмосферы, но причин не доверять в этом вопросе парню рядом не было. На данном этапе мои познания в этой сфере стремились почти к абсолютному нулю. — Слушай, надо лезть обратно. Батарейки на фонариках скоро сядут, не хотелось бы карабкаться наверх в полной темноте, — заметил Крис, еще раз поводя лучом мощного прожектора по углам тайного помещения. Контрабанда. Мда. Эти неведомые лиманские торговцы, любящие провезти товар вне таможенного досмотра, здорово подсобили двум подросткам на далекой планете. — Думаешь, здесь еще могут быть такие скрытые отсеки? — тяжело перевалившись через край дыры, я наконец выполз в коридор, откуда свалился вниз. Крис, поднимающийся первым, уже ждал меня там. Вообще, лезть по коммуникационным шахтам космического корабля-гиганта, используя в качестве помощи только один лишь трос, да еще в почти полной темноте — не самое легкое занятие. Раз пять дело чуть не доходило до падения обратно, а кисти рук теперь горели красными полосами от тонкого шнура. — Вряд ли. Зачем делать два тайника? Если один найдут, то не успокоятся, пока не перевернут весь корабль вверх дном. Другой тоже обязательно отыщется. — Логично, — я кивнул, осмотрелся во все еще темном коридоре. — Пойдем дальше или будем возвращаться? Надо бы запомнить место, где дыра. — Обратно вернемся, глянем, может, те гады уже свалили. Я вообще не понимаю, зачем они сюда приперлись, да еще такой огромной толпой. Заметил позади «дрангов» вытянутые крытые машины? Там, наверное, еще куча народа сидела. Чтоб их всех бездна забрала! Если они по всей одиннадцатой зоне расползлись, то мы тут долго можем просидеть. Не стоит пытаться обойти их, рискуя при этом сдохнуть от какого-нибудь ублюдка. «Палачи» полные психи. Им лучше не попадаться, даже на глаза, не то что оказаться в непосредственной близости. Настроение Криса снова стремительно ухудшилось. Пока мы шагали в том направлении, откуда час назад зашли в глубины лиманского транспортника, я, в отличие от напарника, раздумывал не о внезапном появлении бандитов-убийц, а о свалившемся на наши головы богатстве. Как получить прибыль из найденного перехватчика? Он целый, за исключением движков, может продать его сразу весь? Но как это провернуть? Тайный отсек располагается в самом низу, то есть не только внутри корпуса грузовоза, но и под слоем металлического хлама, который его окружает. Вытащить боевую машину силами двух пятнадцатилетних мальчишек оттуда нереально. Продать информацию о местонахождении с требованием доли от добычи кому-то более влиятельному? Кажется слишком опасным. Запросто прикончат, как только доберутся до тайника. Что же делать? На данный момент мне виделся лишь один выход — самим изучить строение малых кораблей такого класса и разобрать его самостоятельно. Найти знания, используя лишь открытые источники Сети, или же специализированную базу — неважно. Главное, не придется ни с кем делиться, не говоря уже о риске быть убитым. Конечно, это потребует усилий, но конечный выигрыш несомненно того стоил. Да и разбирать — это же вовсе не собирать — может, все окажется не так уж и сложно… — Проклятье, эти уроды все еще там, — Крис зло стукнул кулаком по краю провала. — Кажется, я знаю, зачем они сюда приперлись, — глядя наверх удивленно расширившимся глазами, сказал я. — Ты о чем? — Смотри! В чистом, без единого облачка голубом небе медленно двигался большой корабль. Его маршевые дюзы работали в тормозящем режиме, не давая усомниться в намерениях космического монстра совершить посадку. И даже невооруженным взглядом было видно, что для этого он избрал территорию одиннадцатой зоны Отстойника.
Глава 3
Планета Хаггия. Сектор промышленных отходов. Зона 11— Он садится! Ты только глянь! Он же прямо сюда хочет сесть! — Крис в возбуждении глядел на приземляющийся звездолет, его расширенные глаза выражали крайнюю степень удивления. Видимо, такие гости сюда не так часто прилетали, как могло бы показаться. — А раньше сюда они не садились? — спросил я, отдергивая его назад в пролом. Он настолько поражен открывшимся зрелищем, что чуть не вывалился из нашего укрытия, пытаясь получше рассмотреть корабль. — Осторожнее, те боевики все еще внизу. Ты же не хочешь, чтобы нас заметили? Что-то мне кажется, что они не слишком обрадуются твоим воплям и радостным крикам. Крис резко пришел в себя, взгляд моментально нахмурился, обращенный уже с голубых небес на землю, покрытую горами металлического мусора, прямо туда, где стоял дранг членов стаи «Палачи», входящих в синдикат организованной преступной группировки «Костра». Эти парни на Хаггии были известны чем угодно, только не милосердием и жалостью. Они запросто убьют любого, кто попробует им помешать в их делах. — Так что? Ты раньше уже видел, чтобы корабли садились в уже очищенные зоны? Ты же говорил об относительной безопасности с первой по пятнадцатую зону Отстойника. — Ага, — как-то заторможенно ответил Крис, теперь уже следя не только за продолжившим снижаться космическим кораблем, но и периодически скашивая взгляд на шестерку громил внизу. — Я как-то слышал, что иногда корабли садятся в ближние зоны, но всегда думал, что это просто слухи. Тем более — свидетели говорили о последующих взлетах обратно. Как будто сюда что-то привозят или отсюда что-то вывозят. — Так ведь есть космопорт. В базе по общим знаниям упоминается вполне современный комплекс недалеко от Деелина, — я недоуменно посмотрел на Криса. Слухи, которые он слышал, звучали как-то нелогично. Хотя с другой стороны — я своими глазами вижу, как красивый межзвездный корабль идет на посадку. И если обратить внимание на его корпус, оказавшийся, кстати, намного меньшим по размеру, чем тот, в котором сейчас прятались мы, то даже на мой взгляд, взгляд человека, далекого от космических путешествий, корабль кажется не слишком старым, чтобы отправляться на свалку и последующую разборку. Слишком хорошо он выглядел для будущего металлолома. Как если бы отправить на утилизацию легковой автомобиль всего после трех лет эксплуатации. Вместо того чтобы его продать. Информация о внезапно возникшем сравнении легко прошла мимо сознания, я уже не стал задумываться о происхождении слова «автомобиль». Не знаю, что с моей головой, но разбираться с этим сейчас точно не время. — Откуда я знаю, — раздраженно ответил Крис. — Может, они сюда возят что-то настолько противозаконное, что даже продажные власти Деелина не могут на такое дерьмо закрывать глаза. Тем временем широкие дюзы, выпускающие снопы раскаленной плазмы, при свете яркого солнечного дня казавшейся блеклой, стали разворачиваться, становясь к земле на девяносто градусов, тем самым вынуждая корабль почти замереть в воздухе на одном месте. Этот красавец совсем не походил на угловатый лиманский грузовоз — обтекаемый вытянутый корпус с двумя боковыми маршевыми двигателями и видневшимися впереди прозрачными лобовыми иллюминаторами пилотской кабины, — он смотрелся намного лучше огромного вытянутого прямоугольного бруска. Дымчато-белый и пурпурный насыщенный окрас дополнительно придавал кораблю вид очень крутого аппарата для космических путешествий. — Крис, это что за модель? Здорово выглядит, — спросил я, делясь впечатлениями осмотра. — Без понятия, — коротко ответил тот, не отставая от меня в плане разглядывания редкого гостя первых зон Отстойника. — Могу сказать, что он точно не военный. Не видать батарей ближней ПРО, на поверхности нет генераторов энергощитов, только накопители гипердрайва торчат, вон видишь небольшие выступы над работающими движками? Я послушно пригляделся в направлении, указанном грязным пальцем Криса. Чуть выше изрыгающих пламя прямоугольных дюзовых выходов двухметровой высоты, действительно обнаружились пять выступающих длинных линий, шедших параллельно корабельному корпусу. — Когда корабль разгоняется до необходимой скорости, то из них появляется что-то вроде синеватого поля, которое полностью окутывает корабль. Потом происходит вспышка, и звездолет уходит в гиперпрыжок. Я тысячу раз видел записи из Сети. У всех межсистемников такие накопители выглядят почти одинаково, различаясь только размером и количеством, в зависимости от модели и мощности гипердрайва. Еще раз оглядев загадочные продольные полоски, имеющие невероятную мощь, чтобы отправлять искусственных металлических монстров в невероятные дали на запредельные расстояния почти мгновенно, я обратил внимание на важный факт: — Смотри, кажется, он сядет недалеко отсюда. Точно на севере от нашего лиманца. — И что? — Если взобраться на самый верх грузовоза и по крыше пройти на его корму, то с того места все будет отлично видно: и сам корабль, и место посадки. — Спятил? — горячий шепот напарника ударил в левое ухо, непроизвольно заставляя отодвинуться чуть в сторону. — А если нас заметят? Сразу пристрелят, даже имени не спросят. Пожатие плечами с моей стороны выглядело неуверенно. Я и сам понятия не имел, зачем предложил такое безумие. Все опасения и боязнь смерти вдруг куда-то испарились, уступив место банальному любопытству. Кто сюда прилетел в обход таможенного досмотра и зачем? Ведь, это наверняка опасно и обошлось в целую кучу денег. Общие сведения о Содружестве, кроме всего прочего, содержали информацию о полетах между обитаемыми мирами, где черным по белому указывалась важность получения доступа от диспетчерской службы на посадку и взлет. Кто-то явно щедро заплатил местной службе контроля полетов за незарегистрированный корабль. И если уж они это сделали, то почему так же не могли поступить с досмотром в космопорту? Дали бы еще денег, и груз легко бы прошел все таможенные процедуры. Но этого нет. А значит, они везут что-то такое, что даже продажные сотрудники пограничной службы не захотят пропускать. И мне было жутко интересно, что же это такое… Приглушенным голосом я рассказал о своих размышлениях Крису. Тот слушал молча, кривя лицо в гримасах непонимания и несогласия. Ему не хотелось лезть куда-то и рисковать шкурой ради не пойми чего. И в целом его можно понять. Но я уже не мог остановиться. Мне позарез захотелось выяснить, что там происходит и с чем связано прибытие такой внушительной группы боевиков. Разыгравшееся мальчишеское воображение рисовало картины одна захватывающей другой. — Мы же не будем спускаться вниз, а наоборот — поднимемся наверх. Ты только глянь на эту высоту, сколько там до земли? Метров тридцать? Не меньше. Да еще до самого корабля метров сто пятьдесят. Груда железа скроет от всяких сканеров. С последним утверждением я, честно говоря, и сам не был согласен, потому что не знал точных характеристик оборудования, стоящего на вооружении местных бандитов. Но недавняя находка почти целого истребителя толкала на дальнейшие рискованные шаги. Пойманный кураж и задорное настроение делали любые безрассудные поступки полностью оправданными, невзирая на всякий риск. Казалось, что все будет отлично, и возможно, мы сможем узнать чего-нибудь интересное, чем можно будет потом воспользоваться. — Ладно, бездна с тобой, — наконец Крис сдался. — Но хабар придется оставить здесь, иначе… — Смотри, — я прервал его, не дав договорить до конца. — Они уезжают. Видимо, корабль уже сел. Шестерка бандитов-хаггов в самом деле лихо вскочила в свой открытый багги на шести колесах, быстро исчезнувший где-то в лабиринте дорог одиннадцатой зоны. Пока я убеждал Криса совершить немного безумный поступок подглядывания за делишками местных преступных элементов, космический гость, заходивший на посадку, скрылся из нашего обзора, уйдя куда-то в левую сторону. — Щас, заброшу кофр к щиту и полезем наверх. Все же поддавшись уговорам и тоже заразившийся жгучим любопытством, Крис быстро спустился на десяток метров вниз, к нычке, где до этого мы скрыли нашу первоначальную добычу — управляющую панель корабельных систем жизнеобеспечения. В пластиковом растягивающемся мешке, найденном в богатом на полезные вещички сером неприметном рюкзаке, лежали два пилотских костюма со шлемами из неизвестного истребителя. Вместе с ними были необычный пистолет, аптечка и все то, что нашлось в контейнере «спаснабора». Уже через несколько мгновений мы лезли вверх по корпусу лиманского транспортника, используя в качестве опор многочисленные дыры, щедро разбросанные по всей поверхности мертвого корабля. Карабкаясь по металлу, я в первую очередь старался не зацепиться довольно ветхой курткой и штанами, полученными от щедрот полиции Деелина, за какой-нибудь острый кусок. В самом начале при неосторожном движении левый рукав уже вспоролся, сделав длинный разрыв сантиметров на двадцать, совсем чуть-чуть умудрившись не зацепить кожу. Синтетика легко разошлась немного рваными краями, делая мне дополнительную вентиляцию в одежде. Чертовы полисы и их «щедрость»… Дряхлые ботинки тоже не слишком-то защищали ноги от острых граней отверстий во внешнем покрытии полуразобранного грузовоза. Того и гляди, неудачно соскользнув, подошвы с готовностью улетят на гору мусора внизу. Чертовы полисы и их чертова «щедрость»… Цепляясь за последнюю дыру и осторожно ползя на четвереньках вперед, из меня непроизвольно вырвались слова: — С этим надо что-то делать. В таком дерьме здесь ходить точно нельзя. — А ты думал. Это же не центральный парк Деелина с мягким и нежным газоном, по которому вприпрыжку босиком бегают веселые девчонки, — сзади долетел голос Криса. Мне сразу же послышались в его словах издевательские нотки, под конец фразы изменившиеся на мечтательные. Он совсем не отказался бы тоже побегать сейчас по зеленой лужайке, вместо того чтобы ползти на карачках по огромному звездолету, лежащему посреди свалки отходов. Мы не стали вставать на ноги, передвигаясь в полуприседе, иногда чуть ли не ползком, чтобы наши силуэты не мелькали над краями крыши лежащего транспортника и для большей безопасности. Несмотря на то что ширина корпуса достигала нескольких метров, ветер и скользкая поверхность запросто могли отправить нас в многочисленные пробоины. Мест для падений тут хватало с избытком. Если смотреть сверху, то верхняя половина бывшего транспортника чем-то напоминала сыр с большим количеством дырок. Ну вот опять. Что такое «сыр», мне прекрасно известно, но, бездна его побери, понятия не имею, откуда. В галакте и закачанных базах такого определения вообще не встречалось… Металлическая поверхность под руками не слишком нагрелась на солнце, погода все-таки скорее радовала, чем напрягала. Не так жарко, но и не холодно. В самый раз для тонких шмоток, что сейчас на мне. Такой расклад был более приемлем, как если бы здесь стояла зима с большой отрицательной температурой. Я откуда-то знал, что климат бывает намного хуже и опаснее, чем тот, что сейчас на Хаггии. — Веселые девчонки — это всегда хорошо, — заметил я, продолжая упорно двигаться в направлении кормы. — Только вот вряд ли в ближайшее время нам грозит такое интересное времяпрепровождение. — Угу, — глухо промычал в ответ свободный трофейщик, не отставая от меня. — Как бы нас тут не грохнули. Боясь, что Крис передумает, да и чего уж греха таить, чтобы он своими рассуждениями не вызвал сомнения и у меня тоже, я решил слегка подправить тему разговора: — У тебя вроде неплохая одежка. Что это за комбез? Он дорогой? Сзади раздалось пыхтение, напарник стал осторожно ползти по узкой полоске, с двух сторон оканчивающейся глубокими темными провалами куда-то в недра грузовоза, пройденной мною до этого. Какое-то время он ничего не говорил, медленно двигаясь туда же, куда и я. — Неа, обычный технический комбинезон. Причем планетарный, — достигнув безопасного участка, ответил Крис. — Сколько такой стоит? — Полсотни кредитов. Если брать подержанный. Да и все равно новых у нас тут не бывает. — Вроде недорого. — Ага, тут многие в таких ходят. Дешево, удобно, не жалко, если порвется. Тем более, все равно все шмотки, как правило, уже бэушные. Их пропускают через вибро— и химостиралку, а потом толкают по сниженным ценам. — Сюда ничего нового не привозят? — В Деелин точно всякое возят. А в Отстойник и другие сектора нет. Зачем? У местных нет такого бабла, чтобы заплатить за новье. Это Хаггия, а не развитая планета центральных миров, где жители просто лопаются от денег. Тот же комбез, что сейчас на мне, новый стоит около трехсот кредитов. Но такую сумму никто не будет платить, предпочтя выбрать что-нибудь подешевле. Если ты не заметил, то народ тут по большей части не живет, а выживает. Существенная разница. — Да, об этом в базе по Содружеству тоже было, — я резко замолчал из-за внезапного порыва ветра. Более сильный, чем обычно, он чуть не протащил мое тщедушное подростковое тело по гладкой поверхности корабля. Еще бы пара-тройка метров и я мог запросто свалиться в видневшийся провал справа. Решив, что с болтовней лучше покончить и не отвлекаться ни на что другое, я пополз дальше, крепко цепляясь руками, а иногда и ногами, упорно продвигаясь к корме лиманского транспортника, приближающегося все быстрее. — Вон они. Собрались в одном месте, — сказал Крис, осторожно выглядывая из-за края наконец-то достигнутой цели короткого путешествия. Колонна взрослых хаггов, замеченная нами ранее, снова объединилась в одну большую группу. Дранги, длинные крытые грузовики и автобусы стояли на небольшом пятачке рядом с фиолетово-белым приземлившимся кораблем. Рядом толпились их многочисленные хозяева. Входная аппарель прилетевшего красавца медленно стала опускаться, выпуская струйки сжатого белого воздуха разгерметизации. Несколько Палачей качнулись в направлении появившегося трапа. — Кажется, машин меньше, — заметил я. До наблюдаемых фигур с нашей позиции оказалось где-то метров двести и, хотя те же лица на таком расстоянии разглядеть подробно нельзя, но остальное виделось вполне неплохо. — Наверное разъехались по дорогам, чтобы следить за подступами. Небольших дрангов не хватает, — ответил Крис. — Угум, — промычал я, а потом дернул напарника за рукав серого комбеза, тыча рукой в другом направлении. — Смотри, кто еще к ним едет. Похожи на полисов. Думаешь, будут воевать? Со стороны видневшихся вдалеке уходящих острыми шпилями вверх небоскребов Деелина быстро катилась еще одна колонна, но на этот раз из совершенно других машин. Темно-серые, полностью закрытые, с угловатыми скошенными формами, мощными колесами и тонированными стеклами — они явно имели военное назначение и уж точно не напоминали развалюхи своры Палачей. — Это не полисы. У тех вся техника в черно-синем, — сказал Крис, смотря в сторону пыли, клубящейся вокруг быстро мчавшихся новых гостей. Два передних джипа мышиного цвета, усиленные листами брони со всех сторон, вырвались вперед, подъезжая к месту посадки корабля на несколько секунд раньше, остальных — идущих позади тройки высоких длинных автомобилей, чем-то похожих на крытые грузовики. Почти синхронно хлопнули дверцы, выпуская наружу пять человек. В отличие от хаггов, вновь прибывшие щеголяли в чем-то похожем на единую униформу: одинаковые серые комбезы, поверх черные броники со стоячими воротничками, прикрывающие часть шеи, на головах легкие шлемы с укороченными матовыми забралами. В руках у каждого компактное ЭРВ оружие, обвешанное всякими дополнительными приспособлениями. — Кто это такие? — к моему некоторому разочарованию, никакого боя не произошло. Палачи и крутые парни в продвинутом снаряжении вполне мирно начали беседовать, не проявляя друг к другу агрессии. — Не знаю. Первый раз вижу. Но точно не полисы, — снова повторил Крис. — Ты только глянь на их прикид. Сразу видно — серьезные ребята. Экипировка что надо. И ездят на неслабых тачках. Думаю, из Деелина, чья-нибудь частная охрана. — Охрана? — я удивился. — Больше на армию похоже. — Армия Федерации Сайкон на Хаггии представлена только одним батальоном. И снаряга у них намного круче, чем у кого-либо. В сети есть ролики с «31-м штурмовым батальоном планетарной обороны Хаггии», где они в специальных скафах повышенной защиты, с интегрированным оружием и кучей боевых дроидов вместе с беспилотными платформами пехотной поддержки показаны на ежегодных тренировках. Этим парням до военных модов-федералов, как пешком отсюда до 50-й зоны, — ответил родившийся здесь Крис. Он говорил очень убежденно, так что не доверять ему в этом вопросе я не мог. Оставалось только попытаться представить солдат, выглядевших еще более впечатляюще, чем те, кто сейчас стоял далеко внизу. Лично мне пока черно-серые казались весьма неплохо прикинутыми. Я на их фоне в своих тряпках смотрелся полным оборванцем. — Начали что-то выгружать, — сказал Крис, спустя паузу добавив: — Проклятье! Жаль, мобильного визора нет. Плохо видно, что они там вывозят из трюма корабля. — Ящики вроде какие-то, — неуверенно сказал я, прищуривая глаза. Как назло, солнце переместилось из-за наших спин вбок, располагаясь теперь с левой стороны и иногда слепя своими лучами. — Зачем эти выкидыши бездны привезли сюда это дерьмо? Если у них есть креды, а судя по всему, они у них водятся в достаточном количестве, то все можно провернуть через космопорт. Зачем так рисковать? — напарник искренне не понимал логику Палачей и их друзей-приятелей в бронированных военных машинах. На горячий монолог я мог ответить лишь пожатием плеч — я сам понятия не имел, что происходит в двухстах метрах от нас. Что и с какой целью привезли на Хаггию в обход таможенных процедур, и почему для встречи этого груза нужно столько вооруженного народа. Вопросов можно задавать множество, разглядывая суету рядом с приземлившимся кораблем. Прикладывая ко лбу раскрытую ладонь, я до рези в глазах вглядывался в непонятные контейнеры, имеющие темные стенки и что-то похожее на пластик на месте крышки. — Не может быть, — выдохнул я, пораженно рассматривая удачно поставленный один из выгруженных ящиков. — Там люди. Смотри, вон в том, что сейчас передвинули рядом с тем серым бронированным грузовиком, поверхность не бликует и можно рассмотреть, что внутри за стеклом видна человеческая фигура. Проследив за моим взглядом, Крис некоторое время разглядывал указанный контейнер, пока наконец не заявил: — Ты прав, там человек внутри, и кажется, я знаю, что это такое. — Что? — сразу же спросил я. — Это криокамеры. Ну или что-то подобное. Видишь, тело совсем без движения, а стекло какое-то мутное. Ставлю сто кредитов против одного — это изморозь. А чел находится в полной отключке. — Криокамеры? — я озадаченно развернулся к пацану рядом. — На кой черт, они нужны? — Вроде в такие преступников заключают в некоторых мирах. Еще слышал, работорговцы свой товар перевозят и хранят. — Значит, это рабы? Крис покачал головой: — Понятия не имею. Зато теперь ясно, почему корабль сел сюда, а не в космопорт: В Содружестве рабство под строжайшим запретом, причем во всех странах. По крайней мере, формально. Но если поймают на этом, то сразу же влепят по полной. Хартия Порядка очень строга к таким преступлениям. — Хартия Порядка — это свод общих законов, — едва слышно пробормотал я в ответ. — Интересно. — Да ничего интересного, — голос Криса неожиданно налился злостью. — Сидим тут, следим непонятно зачем и лезем явно не в свое дело, при этом рискуя сдохнуть не пойми за что. Нас же пристрелят, если запалят тут. Думаешь, Палачи и те «крутые» будут разбираться, чего это два малолетних кретина забрались на самую высокую точку недалеко от места, где они ведут свои дела? Хлопнут, а трупы бросят где-нибудь неподалеку. Валить нам надо. Мы же только что такой клад нашли. Целая куча деньжищ будет наша и только наша. Пошли уже, ааа?.. Под конец голос пацана налился просительными нотками. Странно, но недавний знакомый совсем не вел себя так решительно, как от него можно бы ожидать. Он не хотел уходить один, предпочитая уговорить меня тоже спуститься вниз. Еще раз глянув вниз, я увидел, как последние контейнеры-криокамеры загружают в вытянутые крытые грузовики, выпирающие острыми гранями листов брони серого цвета, а потом машины, выстроившись в ряд, стремительно уносятся туда, откуда минут двадцать назад приехали. Стоило признать, справились они споро. Неосознанно обратила на себя внимание полная безликость колесных броневиков: ни эмблем, ни надписей на бортах незаметно. И матовые тонированные стекла на окнах еще больше напускали туману о принадлежности грозной военной техники. — Пошли, — сказал я, отползая назад. — Все равно они уехали. А бандиты тоже собираются. Думаю, пока мы доползем до места спуска, все как раз свалят куда подальше. Крис с готовностью развернулся прямо на пузе, в шустром темпе двигаясь в обратном направлении. Мне ничего не оставалось другого, как последовать за ним. Уже много позже, когда из нычки появился кофр с пилотскими костюмами, оставив на месте панель со щитом, и мы двинулись в торговый сектор, я все же решил спросить Криса о причине его необычного поведения: — А че ты один назад не полез? Оставил бы меня там и все. Парень моих лет, такого же роста и худощавой комплекции, какое-то время молчал, не отвечая. Я уже подумал, что зря задал вопрос, когда он все же заговорил: — Понимаешь, я родился на Хаггии, вырос на Хаггии. Всю жизнь провелв Отстойнике. Не буду скрывать, лезть в опасные зоны, чтобы завладеть ценным хабаром, рискуя при этом сложить голову — не по мне. За эти годы я почти не выбирался из первой десятки. И моя добыча, как правило, оставляла желать лучшего. А тут ты… — последовала небольшая пауза. — …нашел почти целый истребитель. Это такая уйма денег, какую я еще никогда в жизни не видел. Даже то, что сейчас тащим в мешке, уже невероятно… Я случайно заметил на лиманце деталь системы жизнеобеспечения. За нее можно выручить кредитов триста максимум. А ты умудрился свалиться на внутрисистемный универсальный перехватчик. С полным набором бортового оборудования. — Движков не хватает, — поправил я замолчавшего Криса. На что тот жизнерадостно рассмеялся: — Ха-ха, ха-ха. Движков… Даже без них он все равно стоит кучу денег. Мы некоторое время шли в тишине, все так же проскальзывая в узкие проемы между корабельными корпусами, ныряя под металлический мусор и полностью игнорируя примятые колеи дорог. — Так что ты этим хочешь сказать? — я все же решил добиться внятного ответа. Крис еще немного помолчал, потом все же открыл рот: — Я нашел вещь на триста кредитов, а ты намного больше, значит, твоя удача превосходит мою. А раз так, то мне лучше всего держаться ближе к тебе. Когда ты предложил лезть наверх, чтобы посмотреть, что там делают у севшего корабля, то я подумал, что, может, это тоже принесет денег. — Но не принесло, — перебил я идущего рядом молодого трофейщика. — Не принесло, — согласился он. — Но нас не заметили, а это тоже кое о чем говорит. Лично мне почему-то кажется, что полезь я туда один, то меня обязательно либо заметили бы Палачи, либо я бы свалился в одно из тех дурацких отверстий на верхней части транспортника от порыва ветра. А вот с тобой такого не случилось. Несколько удивленный его извилистыми рассуждениями, я не нашелся что ответить на речь. Ясное дело, наличие определенной доли суеверного отношения к жизни в таком мире, как Хаггия, вполне оправдано. Но на мой взгляд, у него с этим явно слишком большой перебор. — Так значит, ты рассчитываешь со мною разбогатеть? — спустя некоторое время все же решил уточнить я. — Может быть, — ответ прозвучал неуверенно, похоже, мой собеседник пока и сам точно не определился в этом вопросе. Что же, такая позиция была не лишена логики. Она хотя бы оправдывала необычное поведение в последние время с его стороны. — А зачем ты хотел посмотреть, что они там делают? — неожиданно спросил Крис. Теперь уже пришла моя очередь замолкать в раздумьях. А действительно: нафига я туда поперся? Да еще при этом уговорил на это дело напарника? — Не знаю, — правдиво ответил я. Единственно, что мне пришло в голову. — Просто стало любопытно. Крис задумчиво посмотрел на меня, слегка кивнул и, так и ничего не сказав, пошел дальше. Начало смеркаться. Время, проведенное в пути, лазанье по внутренностям лиманского транспортника, наблюдение за сворой бандитов и неизвестными, обратная дорога — все заняло не один час и вечер неотвратимо стал вступать в свои права. — Мы успеем добраться до магазина Грэга? Уже начинает темнеть, — в отличие от пацана рядом, я совсем не запомнил дорогу и понятия не имел, сколько еще идти до ворот торгового сектора. Еще в голове вертелся и не давал покоя вопрос с ночевкой. Если тут настолько страшно и опасно находиться, рискуя даже на обычных улицах лишиться жизни, то с безопасным сном могут возникнуть определенные проблемы. Как-то совсем не хотелось получить заточкой в печень, лежа в кровати. Где бы то ни было. — До торгового квартала уже осталось чуть-чуть. Но там мы пойдем не к старику Грэгу. Ему хорошо сбывать всякую технику и детали. Настоящие летные костюмы он, конечно же, тоже с удовольствием возьмет, но хорошую цену может не дать, заявив, что не по его профилю… — при последних словах Крис резко замер на месте, прислушиваясь к окружающей обстановке. Я тоже остановился рядом, медленно вертя головой, пытаясь понять, что насторожило напарника. — Там кто-то шумел, — он указал рукой вперед. Разговор перешел на шепот. — Лучше свернем, у нас на руках куча кредов, не будем рисковать. Я молча кивнул. Золотое правило Хаггии — Отстойник — это не место для прогулок, крепко отпечаталось в моей памяти. Испытывать судьбу, неся объемный кофр с добычей за плечами по дороге, которая может оказаться опасной, — не слишком умный вариант. Если только, вы не хотите заполучить себе проломленный стальной трубой череп. Свернув в сторону, мы пошли осторожнее, стараясь не шуметь и совсем не разговаривать. Только когда высокие ворота в стене, отсекающей Отстойник от других секторов, остались позади, а перед нами появились освещенные улицы, я все же решился поинтересоваться: — Если не к Грэгу, то к кому пойдем? — К Жирному Тони. Он сидит в своей лавке недалеко от трассы в космопорт. Это минут сорок отсюда, если идти быстрым шагом. Я слышал, у него магаз полностью заточен под разные шмотки, в том числе и всякие технологические штучки. Так что толкнуть ему костюмы не составит труда — уверен, цену он даст намного лучшую, чем мы выбили бы из Грэга. Плюс ты сможешь там же приодеться. — А то, что костюмы слишком дорогие, не проблема? — я некоторым удивлением разглядывал изменившуюся обстановку: ранняя безлюдность испарилась, заменив собой толпы людей, гуляющих по торговому кварталу. На зданиях весело перемигивались многочисленные разноцветные неоновые огни, кружили хороводы различные голограммы, бросая отблески света далеко от построек, где они находились. Из-за этого уличная атмосфера казалась в какой-то мере праздничной и веселой. Иногда раздававшийся смех с общим громким гулом разговоров только усиливал это впечатление. — В смысле? — Ну… — я в затруднении покрутил в воздухе свободной рукой — теперь шла моя очередь нести кофр за спиной. — Нас там не ограбят? И то, что мы так идем спокойно по улице, не опасно? Я вроде заметил, как несколько человек заинтересованно косились мне за спину. Крис повернулся ко мне: — Торговцы не грабят клиентов. Иначе кто к ним будет после приносить хабар? Правильно — никто. Так же они не дают наводку «стоперам». Если про связь скупщика и грабителей узнают, то к нему перестанут ходить. Другое дело, самим быть настороже и не хлопать ушами, когда идешь сдавать добычу. Всякое может случиться. Но за центральные улицы можешь не волноваться. Тут вроде неофициального запрета на «стопы для беседы». — Ты же говорил, что Палачи запросто могут убить даже на улицах торгового сектора. Для них запреты не играют роли? — Убить могут, но грабить не будут, — уверенно заявил пацан в сером. Я от такого заявления выпал в некоторый осадок: ничего себе логика — прикончить человека можно, а вот ограбить его после этого уже нельзя. Просто обалдеть. Слов нет, чтобы описать мое охреневшее состояние. Сумасшедший мир. — Тем более, если держаться подальше и не лезть на рожон, то проблем обычно можно легко избежать. Делай, как я, и все будет ровно. Ничего не оставалось, как только кивнуть в ответ, ускоряя шаг за прибавившим скорость Крисом. Проскальзывая между людьми, огибая на ходу медленно гуляющие фигуры, в самых разнообразных одеждах, я обратил внимание, что несмотря на слова напарника о серых комбезах, люди на улице по большей части оказались одеты намного разнообразнее. Такие серые технические комбинезоны на самом деле носила не такая уж и большая часть публики, другие щеголяли в самых невероятных костюмах разных цветов, хотя и в преимущественно темных тонах. Всевозможные дизайны и стили одежды делали толпу весьма неоднородной. На их фоне я, в своих лохмотьях, если и выделялся, то разве что слишком уж ветхим состоянием штанов и куртки. Крис тоже не светился. Так что по улице мы двигались, не отличаясь от остальных прохожих. — Вон магазинчик Жирного Тони. Дошли наконец-то. Яркая неоновая вывеска на двухэтажном здании изображала человека в спецовке с неизвестным мне инструментом в руках и надписью на галакте: «Одежда и экипировка». А под ней: «Скупка. Продажа. Круглосуточно». — Если идти вон по той улице, то потом начнется дорога, в конце концов выводящая на магистраль к складской секции космопорта. Сразу предупреждаю: туда лучше не соваться, везде понатыканы всякие активные сигнализации, периметры контроля с частотным излучением, мобильные генераторы направленного поля и другое дерьмо. У кого нет допуска, тому сразу поджарят зад до хрустящей корочки, а перед этим вскипятят мозги прямо в черепушке. — Опасное место? — с интересом спросил я. Как ни посмотри, а космопорт мне очень интересен. Совсем не хотелось прожить всю жизнь в таком месте, как Хаггия. Нужно искать выход отсюда, желательно туда, где не придется каждый раз волноваться, замечая на себе чей-то оценивающий взгляд. — Очень опасное, — Крис горячо закивал. — Даже не вздумай туда лезть, чтобы свалить с планеты. Бесполезное занятие. Засекают на раз. «Нулевка» в твоей башке моментально сообщит, что ты забрался туда, где тебе совсем не место. Думаешь, зря эту штуковину всем уже в раннем возрасте вставляют? Дождавшись от меня обещания не лезть туда, по крайней мере в ближайшее время, он забрал кофр с костюмами и сказал: — Ладно, пошли. Пройдя сквозь двойные двери, мы зашли внутрь. Внутри магазин оказался намного большим по объему, чем можно было бы предполагать, глядя на него снаружи: длинный зал оказался заставлен стендами с креплениями, где висело самое разнообразное тряпье, сумки, пояса, бронежилеты, шлемы самых разнообразных видов и моделей и другие вещи. В самом дальнем углу на невысоком постаменте стоял настоящий бронированный пустотный скаф, надетый на манекен. — Торгаши сами не грабят клиентов, но и себя тоже не дают обворовывать. Видел двери? Автоматические и пуленепробиваемые, если что, замуруют здесь начисто. Под потолком несколько лазерных турелей с системами автонаведения. В скрытой нише спрятано несколько малых боевых дроидов. — Откуда знаешь? — Шепот Криса о «местных достопримечательностях» заставил осторожно заозираться. Получить в заднюю филейную часть энергетическим зарядом из-за возможного недопонимания совсем не улыбалось. — В сети есть нарезки из сетей безопасности торгового района, где показаны все случаи попыток ограбления местных магазинов. Я как-то видел там лавку Жирного Тони. Два придурка, что пытались ее вынести, остались лежать на полу мертвыми обгорелыми тушками за пару секунд. Зрелище что надо. — Хрена себе, — удивленно пробормотал я, глядя на возвышающуюся фигуру за стойкой уже с большим почтением. Поначалу необъятная туша мне показалась жутко неуклюжей и уродливой, поневоле вызывая мысли о том, как он может справляться с клиентами из далеко не дружелюбной среды Хаггии. Но теперь стало понятна его несокрушимая уверенность и спокойствие. Боевые механизмы сделают за торгаша всю работу, если вдруг начнутся неприятности. — Что вам, мальцы? Крис без слов, вывалил на прилавок смятые пилотские костюмы, за ними два черных шлема. Тони, тоже ничего не говоря, стал внимательно изучать принесенный товар. Причем не только визуально, но и при помощи неизвестных малогабаритных устройств. Мы терпеливо переминались с ноги на ногу, не мешая скупщику оценивать предметы. — Шесть тысяч, за оба, — наконец прозвучала цена. Озвученное предложение ввергло нас в некоторый шок. Крис вроде бы говорил о пяти штуках. А тут целых шесть. Очень даже неплохо. Похоже, истолковав наше молчание в неправильном ключе, Тони неожиданно добавил: — Ладно, пусть будет семь. Бездна с вами, жадные куски харша, — затем хмуро оглядев стоящего впереди Криса, нетерпеливо заметил: — Так что? Будете продавать или нет? Больше не дам. Можете, конечно, попытаться еще куда-нибудь отнести, но вряд ли кто-то заплатит столько. — Будем! — чуть ли не выкрикнул напарник, получив от меня ощутимый пинок по ноге. Я уже опасался, что прострация, в которую он впал, заставит его молчать и дальше. А злить продавца нам не нужно, мне здесь еще делать другие покупки. — Кредитные чипы? — скорее даже не вопросительно, а утвердительно сказал торговец, вываливая перед нами несколько прямоугольных пластиковых кусочков. — Ага, — теперь в разговор уже вступил я, согласно кивая в ответ. До этого момента я уже знал, что так называемый «привязанный личный счет гражданина Федерации Сайкон четвертой категории» действует только в планетарном масштабе и полностью отслеживается полисами. Гражданская нейронная наносеть «УГН-03», в обиходе известная как «нулевка», не давала возможности оперировать денежными счетами за пределами Хаггии, делая контроль над финансовой жизнью жителей абсолютным. Любые транзакции сразу же становились известны властям Деелина. Поэтому в обиходе у местных обычно ходили наличные в виде кредитных чипов, монет из редких металлов, драгоценностей, наркотиков и вообще любых предметов, небольших по размеру, но имеющих хорошую стоимость. Крис слегка заторможенно поднял один из пластиковых кусочков, обозначающих валюту, потрясенно разглядывая значение цифр на его поверхности. До этого он никогда не держал в руках таких сумм. — Что-нибудь еще? — Летные костюмы вместе со шлемами исчезали с прилавка мгновенно, будто там они никогда и не лежали. — Да, — как можно более солидным голосом сказал я, задумчиво оглядывая развешанные по всему залу вещи. Чипы, разделенные ровно на две кучки, также испарились со стойки, исчезнув в наших карманах. — Что нужно? Одежка? — сразу догадался Тони, кидая оценивающий взгляд на мои оборванный вид. Тонкая порванная куртка и такие же штаны, оба цвета дорожной грязи сразу после сильного дождя, яснее ясного говорили о желании владельца сменить их на что-то более подходящее. Дырявые ботинки с разбитой подошвой годились на что угодно, только не для защиты ног человека, гуляющего по свалке железных обломков. — Приди ты, как обычный покупатель, я бы такому пацану сразу бы предложил обычный рабочий однослойный комбез, — Тони качнул головой в направлении Криса: — Вон как у него. Довольно распространенная одеждка, немаркая, относительно прочная и главное весьма дешевая. — Но… — протянул я с ожиданием. — Но теперь у тебя есть деньги, а значит, ты можешь позволить себе что-нибудь другое. И если вы оба пообещаете приносить и дальше стоящую добычу в первую очередь мне, то я дам тебе посмотреть на кое-что интересное. — Что? — не сговариваясь, мы с Крисом задали вопрос одновременно. Попросив подождать, колышущаяся туша скупщика скрылась где-то в недрах магазина. Гадая, что это может быть, я стал снова разглядывать стенды с вешалками, где висели самые разнообразные куртки, штаны, футболки с длинными рукавами, что-то похожее на водолазки, головные уборы, начиная от простых тканевых кепок и заканчивая шлемами с забралами. На отдельной полке, тянущейся на несколько шагов вдоль одной из стен, с самого пола и до потолка в специальных зажимах стояли разные ботинки всевозможных форм, размеров и расцветок. От подобного количества лично у меня разбегались глаза. Прямо супермаркет какой-то. Хотя и не такой большой по площади. Неужели Жирному Тони все это притащили такие же «трофейщики» и «падальщики» с территории Отстойника? Что-то даже не верится. — Я в жизни не видел таких денег, — Крис все еще продолжал держать в руках кредитные чипы, рассматривая их со всех сторон, пытаясь найти какой-нибудь подвох в виде поддельной надписи. — Маркус, ты понимаешь? Они, во имя великой пустоты, самые настоящие! Три с половиной тысячи! Знаешь сколько до этого я максимально выручал за хабар? Четыреста пятьдесят девять кредитов. И тогда я считал себя самым большим счастливцем на Хаггии. А теперь… Даже не знаю, что и думать. — Можешь считать себя счастливее в семь с половиной раз, чем был тогда, — криво ухмыльнувшись, пошутил я. Не слишком удачная шутка вызвала поразительную реакцию: Крис весело рассмеялся. Ему это показалось смешным. — Значит вот, — снова появился Жирный Тони, вываливая на стойку темно-серый комбез неопределенного размера. — Что это такое? — спросил я, щупая твердый на ощупь материал. — Это часть комплекта «Дерон-М». Изготовлен для военных техников Федерации. Имеет пять дополнительных слотов для подключаемых модулей, систему энергопитания, климатического контроля и экстренной медицинской помощи. На левом рукаве имеются разъемы для подключения блока персонального компьютера. На правом бедре оружейная насадка-крепление. Три слоя: внутренний, основной и внешний. Есть специальные крепления для композитных пластин брони. Мультиразмерная функция позволит без всяких проблем подогнать под фигуру любой комплекции. В том числе и на подростка. — И сколько ты за него хочешь? Учитывая, что здесь нет ни одного модуля, ни защитной пластины, ни аптечки, и я уж не говорю про персональный комп на запястье, который должен всем этим добром управлять. Это же такой же комбез по сути, что сейчас на моем напарнике, — как можно взрослым голосом сказал я, при этом постаравшись показать в глазах непонимание от того — зачем торговец предлагает бесполезный товар? На самом деле мне сразу же понравился ребристый материал пепельного цвета, и сам комбинезон несомненно имел очень большой потенциал для дальнейшего апгрейда. Если его снарядить по полной, то в наших дальнейших делах с найденным истребителем он обязательно пригодится. Особенно при условии получения определенных навыков технического характера, изученных через соответствующие базы. Можно спорить на что угодно — лишним это точно не будет. Вот только, судя по хитрой морде огромной жирной туши скупщика, эта глыба сала наверняка хочет зарядить высокую цену. Причем инстинкт мне подсказывал, что он постарается выжать всю сумму, полученную мною ранее. А на такое пойти я никак не мог. — Точно, точно, — поддержал претензии Крис, ощутив еще один сильный пинок. К его чести, он моментально догадался о том, что я хочу, убрал в карман кредитные чипы, состроил гримасу сомнения и принялся рассматривать выложенный на прилавок комбез. — Тем более ни ботинок, ни перчаток, ни пояса, ни шлема — ничего. Ты же сам сказал, что это только часть комплекта, а где все остальное? — продолжал я. — На кой мне он? — Это очень хорошая экипировка, — сухо ответил Тони. Он моментально догадался о причинах нашего кривляния. Что в целом неудивительно, учитывая его опыт в торговых делах. Впрочем, он также отлично видел мое нежелание платить сверх меры. Но и упускать возможность продажи не хотел. — Сколько ты готов отдать за него? Я задумался. Понятия не имею о ценах на такой товар. Хотя знать точную стоимость, может быть, и необязательно. Буквально пару минут назад мы продали два летных костюмов в полной комплектации этому же жирдяю за три с половиной тысячи. Произведя нехитрые подсчеты и прикинув возможные варианты в принципе можно назвать примерную цену. Тем более что на пилотских комбезах и шлемах он явно неплохо наварится. Было предчувствие, что нам здорово недоплатили. Слишком уж быстро прошла сделка. — Семьсот кредитов, — наконец сказал я. — Большего он не стоит. — Какие еще семьсот кредитов? С ума сошел? — судя по дикой реакции, Жирный Тони действительно намеревался из меня вытрясти не меньше трех штук. Чуть подумав, он добавил: — Две тысячи. — Я не буду платить две штуки за пустую оболочку без начинки, — понятия не имею, с чего это у меня вдруг проявились таланты к торгу, но это оказалось весьма кстати. — Там же ничего нет. Знаешь сколько стоит наручный личный комп? А технические модули? Медицинские препараты? Блоки питания? Без всего этого комбез будет ничем не отличаться от других рабочих комбезов. Может, мне лучше взять за пятьдесят кредитов обычный и не тратить деньги на что-то другое? — Полторы тысячи, — спустя какое-то время сказал Тони. Слегка удивленное выражение на его лице показывало, что он не ожидал от мальца такого бешеного напора. — Тысяча двести, если даешь сверху вон тот плащ, — я указал на висевший за спиной торговца измятый плащ. Длинные рукава и полы чуть ниже колен неплохо должны скрыть нетипичный комбез военной модели. — А еще мне надо ботинки, те, что на верхней полке, вторые справа, с высокой шнуровкой и толстой подошвой — они сколько стоят? — Сто двадцать, но я отдам за сто, плюс дам носки и комплект нижнего белья под тебя, если пообещаешь весь хабар шмоток проносить в первую очередь ко мне. Чувствую, такой как ты, еще проявит себя, — совсем неожиданно для меня Жирный Тони протянул мне руку через прилавок. — Меня зовут Тони, буду рад поработать вместе. — Маркус, — я с готовностью пожал огромную лапищу, где утонула моя собственная рука подростка. — А это Крис. — Приятно познакомиться, парни. И никогда не забывайте, что, если что, первым делом несите добычу сюда. Жирный Тони всегда с удовольствием даст хорошую цену за хорошие вещи. Он точно недоплатил нам за пилотские комплекты и, кажется, очень сильно, раз ведет себя так дружелюбно. Рассчитывает на барыши в будущем, жирная задница… Да и черт с ним… Спустя десять минут мы с Крисом выходили из магазина. Вместо грязных лохмотьев на мне красовался слегка потертый, но чистый военный комбез темно-серого, почти черного цвета, на ногах сидели высокие ботинки с мощной подошвой и такой же расцветки, а поверх надет помятый коричневый плащ с синим оттенком чуть ниже колен. По сравнению с диким утром, неопределенностью в жизни и судьбе, одетый в оборванные шмотки и с ужасной головной болью, сейчас я чувствовал себя почти нормальным человеком. — Здорово ты его, — сказал Крис, восхищенно цокая языком. — Такой прикид замутил и скидку получил. — Главное, теперь он нас знает, и если что, не будет жлобиться, давая хорошие цены. Сам же слышал. — Ага, только у нас там в трюме лиманца хабар совсем не по профилю Жирного Тони. Бездна знает, когда мы еще найдем что-то по типу пилотских костюмов. — Ну и ладно. Зато если уж найдем, то сможем сразу скинуть здесь. Ты что не рад, что ли? — спросил я, оборачиваясь к напарнику. — Конечно рад. Я таких деньжищ никогда в жизни не видал. Самый счастливый день в моей жизни. — Ну да, а у меня, можно сказать — это вообще первый день в жизни. Ничего не помню из прошлого, кроме каких-то странных знаний. — Выходит, у тебя сегодня настоящий день рождения, — сказал Крис. На его лицо наползала улыбка. — Это дело нужно отпраздновать. Сдадим мелочь из спаснабора и можно топать в сектор развлечений. Мне редко доводилось там бывать, но судя по услышанному, место что надо. Я немного подумал, кивнул и сделал шаг с крыльца магазина Жирного Тони на блестящую ярким неоном улицу торгового квартала. Почему бы и нет? В конце концов, мы сегодня многое сделали, можно и отдохнуть.
Глава 4
Планета Хаггия. Сектор развлечений. Стриптиз-клуб «Веселые малышки»— Ну, что тут у вас? — спросил капитан из двадцать первого участка, оглядывая разгромленный клуб. — Клиенты остались недовольны обслуживанием и решили слегка размяться? Невысокая, но при этом имеющая чрезвычайно объемный живот фигура с хозяйским видом прошлась по главному залу, сминая толстыми ногами многочисленные хрустящие осколки посуды, мебели и разбитых бутылок. — Сначала завязалась драка здесь, — ответил старший патруля, приехавший на вызов первым. — В основном использовали кулаки, холодное оружие и подручные предметы. Чуть позже, под влиянием клубной охраны, территория конфликта вышла за пределы заведения, где в ход уже пошло ЭРВ, кинетика и все то, что у хаггов обычно на вооружении. — Ну да, будь тут обычная драка, начальство не отправило бы меня в эту дыру, с приказом лично разобраться в этом дерьме, — недовольно ответил старший офицер на месте происшествия. Его лоснящаяся от пота физиономия выражала крайнюю степень раздражения. — Трупы уже подсчитали? Сколько этих ублюдков сдохло? — На данный момент — тридцать пять убитых, свыше пятидесяти раненых. Степень ранений самая разная, их увезли меды… — Да мне плевать, что там с ранеными, — резко перебил подчиненного капитан. — Ты мне лучше расскажи: как так получилось, что эти кретины устроили разборку прямо в центре «красного квартала»? Разве мы этих дебилов не предупреждали — не стрелять здесь и все свои проблемы решать за пределами других секторов? Разве хагги не знают, что для таких дел выделен Отстойник? Какого ниска они тут устроили? — Случайность, — ответил офицер. — В одном клубе собрались представители сразу трех конкурирующих банд. Чрезвычайно жестко конкурирующих — на просторах Отстойника у них идет самая настоящая война. — Что за банды? — «Вольный отряд», «Желтые воротнички» и «Ребята Микки». — «Вольный отряд»? — задумчиво спросил капитан, его грузное тело все так же нарезало круги по разрушенному помещению, обходя стоящего на месте рядового полицейского. — Это не та свора, где главный какой-то бывший вояка? Чуть ли не из десантного штурм-батальона линейного флота? — Да, некоторые осведомители говорят о военной подготовке лидера «Вольного отряда». Он вроде бы даже в свою банду ввел принципы дисциплины и структуру подчинения по типу настоящих воинских частей. — Не знаю, что насчет структуры, но с дисциплиной у этих кретинов явно большие проблемы, — хохотнул старший полис. Подчиненный на это лишь вежливо улыбнулся. Он не показывал виду, но внутри он кривился при разговоре с коротконогим куском сала, ходящим перед его глазами. Рядовой состав терпеть не мог этого капитана. Причин на это было множество, начиная от обычной продажности, вполне обыденной на Хаггии, и заканчивая делишками намного хуже. Но благодаря связям в Деелине, капитан Журба мог творить что захочет, не обращая внимание на недовольство других полицейских. — Кто тут хозяин? — Некий Качмарек, числится владельцем клуба, — взгляд патрульного на секунду расфокусировался — он смотрел записи через свою нейронную наносеть. — Ходил где-то здесь, но потом ушел. Позвать? Он у меня на канале доступа. — Позови. Должен же мне кто-то беспокойство компенсировать. Я совсем не горел желанием тащиться в такую рань в эту дыру. Проклятый полковник… Кусок дерьма ниска, боится за свою задницу по квартальному отчету в Центр Контроля… Наверняка меня хочет выставить как защиту. Знает гаденыш, что я не тот, кого можно пинать. Молодой полицейский почел за благо оставить без комментариев услышанный горячий монолог. Будь на месте этого капитана кто-нибудь другой, то начальник участка скорее всего захотел бы знать о ругательствах в свой адрес, но Журба мог плевать на это. Его покровители из центральных районов города, там, где уходят в небесные дали шпили-небоскребов, могут защитить его получше всякой брони и энергетических силовых щитов. — Значит, они сначала дрались, а потом стали стрелять, потому что хозяин не полный дебил и выполняет 17-й параграф об устройстве развлекательных заведений в пригороде. — Так точно. Все оружие изымается на входе, так что здесь всего семь трупов. Причем четверо — посторонние посетители. Их пытались скрыть, выбросив наружу, но мы проследили эту попытку. Хотя большая часть все равно находится на улице, именно туда перешло основное противостояние, после того как местные вышибалы пришли в себя и пустили в ход шокеры и ошеломители. Кроме присутствующих здесь, чуть позже в район пришло подкрепление для всех трех банд. Собственно говоря, здесь их было не больше трех-четырех десятков. Уже потом число выросло до почти двухсот человек. Хочу уточнить, что из тридцати пяти погибших только двадцать являются членами тех свор. Остальные пятнадцать — случайные прохожие. — Ну и что? — старший офицер посмотрел на патрульного с искренним недоумением. — Бездна с ними. Все они хагги, а значит, по умолчанию в чем-нибудь виновны. Я вообще не понимаю, какое дело Центру Контроля до увеличения смертности среди граждан четвертой категории. Эти отбросы рождаются только для того, чтобы сдохнуть как можно быстрее. Будь моя воля, я бы им еще и способствовал в этом деле. Рядовой полис и в этот раз промолчал, не рискуя возражать начальству. Хотя на самом деле третья категория, дававшаяся всем государственным служащим, при ближайшем рассмотрении не слишком отличалась от четвертой. С десяток другой послаблений и все. Доступа к высокооплачиваемой работе и высокому положению, чтобы скопить денег и свалить с Хаггии, она не предоставляла. — Хотя стоит признать, некоторых надо обязательно оставить в живых. Тех же самых местных девок. Помню, как в прошлом месяце допрашивал одну по делу о краже в торговом секторе… — капитан мечтательно закатил глаза. — Ух, хороша была мелкая тварь. На столе в комнате допросов визжала, как резаная, когда я к ней применял «третью, специальную»… Патрульный отвел глаза в сторону, предпочитая притвориться безмолвным столбом. Только что услышанное признание в изнасиловании подозреваемой в комнате для допросов, прямо в участке — он бы не смог использовать при всем его желании. Да и по большому счету, если уж быть совершенно честным самим с собой — ему наплевать на какую-то молоденькую пигалицу, не захотевшую по-хорошему признаваться. Он слишком через многое прошел, чтобы получить лычки и форму полиса, и ни в коем случае не хотел снова остаться на улице обычным полунищим оборванцем. Хочет старый толстяк трахать задержанных цып — пусть трахает. Если это нарушение закона, то им должны заниматься люди из Центра Контроля, а не рядовой полис. — Совсем забыл, — оторвавшись от воспоминаний, капитан посмотрел на подчиненного. — Где запись начала потасовки? Мне надо будет прикрепить ее к делу. И, кстати, почему тут так пусто? Где остальные? — На улицах. По приказу сверху проводятся рейды по всему сектору развлечений. А запись я могу скинуть уже прямо сейчас. Контуры систем безопасности в клубе зафиксировали все события этой ночи. Скинуть на вашу сеть? — Неа, не люблю пользоваться этой штукой, — скривился офицер. — Здесь где-нибудь есть монитор? Посмотрим там. И тащи сюда наконец хозяина. Я не собираюсь здесь долго торчать. Висевший на одной из стен экран, в обычное время транслирующий клипы с музыкальным сопровождением, замерцал, как только полицейский воспользовался правами доступа к серверу локалки стриптиз-клуба. На двухметровом полотне развернулась картинка с записями из зала, за несколько минут до начала массовой драки. Танцующие девушки на тумбах с шестами, столики с миниатюрными лампами подсветки, барная витрина с еще целыми бутылками, приглушенное красноватое освещение, толпа разнообразного народа, в основном, понятное дело, мужского пола. Вполне обычный вечер в стриптиз-клубе среднего пошиба в квартале развлечений пригорода. Ничего особенного. — Конфликт начался здесь, — по мысленному приказу полиса изображение поменяло угол обзора, сместившись в дальний конец зала, где вместо кресел и стульев стояли мягкие полукруглые диваны. — Вот сюда подошел один из «желтых воротничков» и спровоцировал драку с одним из посетителей. Судя по внешнему виду последнего, он не состоит ни в какой банде. Допускаю — он из так называемых «свободных трофейщиков-одиночек». Хотя точно сказать пока нельзя. На экране за пустым столиком сидел совсем молодой парень в сером плаще и видневшимся под ним черным комбинезоном. Вот к нему подошла стройная девушка, что-то спросила и, получив согласие, начала танцевать рядом с ним. — Ух ты, какая краля, — мясистые губы капитана на толстом лице смачно причмокнули, а маленькие злобные глаза похотливо заблестели. — Эту крошку мне надо будет обязательно «допросить». Стройная брюнетка в короткой юбочке и обтягивающем топике соблазнительно покачивалась в такт музыке. Постепенно избавляясь от немногочисленной одежды, она медленно переместилась к парню на колени, обдавая его длинными темными волосами и продолжая эротично изгибаться всем телом. Обнаженные длинные ноги, упругая попка в тонких трусиках и полная грудь с задорно торчащими сосками вызвали на лице юнца выражение блаженства. — Повезло щенку, такая цыпа его обслуживает, — недовольно сказал Журба. Он сам бы не отказался сейчас побыть на том месте, чтобы и на нем вертелась сексуальная куколка. А еще лучше — в отдельную комнату. Зачем терять время, лучше сразу нагнуть податливую девку, задрать юбку и хорошенько приняться за нее, слушая плаксивые всхлипы и просьбы быть помягче… Мда, надо будет обязательно вызвать эту гибкую брюнетку на «беседу». Такие формы никак нельзя отпускать без пробы. Журба предвкушающе облизнулся. Танец продолжался, красотка уже избавилась от почти всего своего и так немногочисленного наряда, но тут к столику подошел еще один паренек, похоже, знавший девушку. Завязалась оживленная беседа, прерванная появлением нового действующего лица в виде здорового лысого мужика в укороченной полувоенной зеленой куртке. Он начал что-то говорить стриптизерше, требовательно указывая в направлении своего места. Та в ответ на длинную тираду что-то коротко возразила, вызвав со стороны подошедшего волну гнева. В дело вступил первый подросток — при ближайшем рассмотрении оказалось, что оба парня за столиком были очень молоды и точно не тянули на взрослых — он что-то сказал крепышу с издевательской ухмылкой на лице. Услышав сказанное, мужчина в ответ на это тяжело облокотился на стол, почти накрыв его всем свои телом, и стал выговаривать дерзкому мальцу. — Ну щас сопляк получит, — с усмешкой сказал капитан. Патрульный, смотревший запись ранее, лишь мысленно усмехнулся на ремарку начальника. — Получит, но вот только не он, — не показывая веселости в голосе, ответил он. — В смысле? Да ведь его… Фраза старшего офицера резко оборвалась: на большом стенном мониторе события стали развиваться совсем не по тому пути, на какой он рассчитывал. До последней секунды сидевший в расслабленной позе невысокий и довольно субтильный пацан неожиданно сильно врезал по напряженным рукам забияки. Разойдясь в стороны, те за счет инерции уронили тело хозяина на стол, больно стукнув того по голове. За первым последовал еще один, но уже двойной удар: сразу с двух сторон по ушам открытыми ладонями. Шустрый малый, еще пару минут назад балдевший под ласковыми касаниями симпатичной полуголой девчонки, мгновенно вырубил противника, спихивая его бессознательное тело на пол. Разительная перемена в поведении мирного до последних секунд подростка, надо признать, производила впечатление. К несчастью, а может и к счастью, стычку заметили приятели лысого здоровяка из банды «Желтые воротнички». Они быстрым шагом направились к месту падения своего дружка, но дойти до цели не успели: оказавшийся на пути член «Вольного отряда», получив толчок, не стал оставлять хамство безнаказанным и врезал спешащему со всей силы, отправив того навзничь. Всего несколько мгновений понадобилось, чтобы превратить главный зал среднего по размерам стриптиз-клуба в арену всеобщего побоища. — Потом большая часть участников драки оказалась на улице, где вместо кулаков и мебели в ход пошли куда более мощные «аргументы», — прокомментировал конец записи рядовой полис. — Хочу обратить внимание, что мы за это не можем нести никакой ответственности, — на последних кадрах в зал стремительным шагом зашел человек в ярко-желтом пиджаке и коричневых штанах. — А вот и гра Качмарек. Капитан повернулся к владельцу клуба. — Думаю, не стоит спрашивать о наличии в вашей помойной яме датчиков Центра Контроля «ZP-3». — Эээ… уважаемый гра, вы же знаете, что сенсоры слежения для идентификации через личные наносети не ставят на территории секторов пригорода. Они располагаются только по периметру Деелина и, насколько я слышал, в таких местах, как космопорт и другие подобные стратегически важные места. Люди, что здесь живут, не любят, когда за ними постоянно следят. После бунтов неповиновения власти запретили устанавливать подобные устройства. Тем более что их местонахождение при необходимости довольно точно вычисляется любым мало-мальски подготовленным техником, а затем уничтожается. Я думал, вы об этом знаете… — Ты что за идиота меня держишь? — толстый коротышка в форме командующего состава полицейских сил внезапно заорал на разодетого хагга-бизнесмена. — Кто я такой, по-твоему? Совсем полный дебил? Зачем ты мне объясняешь общеизвестные истины? — Но вы же сами… — Что сам?! — продолжал орать Журба, нагоняя на ничего не понимающего хозяина стрип-клуба еще больше паники. — Из-за таких уродов, как ты, у нас каждый день трупы по всему сектору. Что ты можешь сказать в свое оправдание? Ничего? Я так и думал. Твое счастье, что я сегодня добрый, поэтому не буду вешать на твою тупую задницу бойню, что здесь устроили прошлым вечером, но за это ты мне кое-что сделаешь. Уже поняв, в чем дело и куда поворачивать русло разговора, мужчина в ярких одеждах успокоился, терпеливо ожидая конца речи и мысленно про себя прикидывая, во сколько ему обойдется нынешнее посещение полиции. — Эту девку, — жирный короткий палец капитана полисов двадцать первого участка ткнулся в монитор с застывшей картинкой начала драки, — надо допросить. У тебя тут наверняка должны быть отдельные комнаты. Покажи мне одну, а потом пришли ее туда. Как закончу, оплатишь добровольный взнос в кассу взаимопомощи стражам правопорядка в размере двух тысяч. И не волнуйся, никуда ходить не придется, я сам приму деньги прямо тут. Без всякой волокиты и оформления бумажек. При последних словах офицер усмехнулся, выжидательно глядя на продолжавшего молчать Качмарека. — Чего встал? Вызывай свою шалаву, а сам можешь отвалить на часок. — Эмм… видите ли, уважаемый гра капитан, — медленно проговорил хозяин «Веселых малышек», при этом старательно контролируя голос. — В моем заведении, девушки не оказывают таких услуг. Точнее, оказывают, но только по своему согласию, с теми, кто им понравился. Я не настаиваю на таком времяпрепровождении, ввиду того, что мой клуб не бордель. Хотя и не возражаю, когда такое происходит. — Ясно, прикидываешься приличным предпринимателем, — сказал капитан. Его толстые губы кривились в гримасе недовольства. — Хочешь сказать, та шлюха не захочет со мною спать? Да кто ее спрашивает? Ты только пришли ее в закрытую комнату, а с остальным я сам справлюсь, не привыкать. — Эмм… — опять протянул Качмарек. — Если я не ошибаюсь, то на записи — Равена Даль, и боюсь, что я не смогу выполнить вашу просьбу, ввиду того, что со вчерашней ночи ее не было на работе, как, впрочем, и всех остальных девушек. Но я, конечно, могу послать сообщение через Сеть, но не гарантирую результат. — Она из тех девок, что не идет с клиентами на дополнительные услуги? — обрюзгшее лицо главного полиса исказилось злобой. — Я же сказал, мне плевать. Давай, вызывай ее сюда, скажи, что ее хотят срочно допросить силы правопорядка. А что с теми, двумя пацанами, уже знаете, кто они? Вопрос теперь уже шел к рядовому, все так же продолжавшему стоять в зале и не вмешивающегося в разговор. — Да, мы провели визуальное распознавание по данным контура систем безопасности. Вот данные регистрации, — на экране все того же стенного монитора появились строчки с информацией. — Одного зовут Маркус, второго Крис. Обоим по пятнадцать лет. Никаких записей об их отношениях к каким-либо бандам нет. Можно попробовать отослать запрос в Центр Контроля за подробностями, но вряд ли у них тоже что-то есть. — Наглые сопляки, — злобно сказал капитан, рассматривая экран. — Заноси их в «Поисковый лист». Если маленькие ублюдки попадутся любому патрулю, пусть немедленно вяжут их или лучше сразу кончают. Полис кивнул, не показывая удивления от услышанного приказа. Как правило, в список разыскиваемых вносились куда более опасные типы, чем два субтильных подростка. Ну да бездна с ними. — Равена не отвечает. Я оставил ей сообщение на личной почте, но больше ничего сделать не могу, — снова подошел хозяин заведения, вызвав своими новостями приступ еще большей ярости у жирного офицера полиции. — Значит, и ее вноси в «Поисковый лист», я не позволю, чтобы какая-то дрянь бегала от меня. Прямо сейчас чтобы все ее данные были у всех полисов в секторе развлечений! А ты, — капитан Журба развернулся к владельцу стриптиз-клуба, — ты теперь вместо двух тысяч внесешь в кассу взаимопомощи пять и прямо сейчас. Мрачно кивнув, мужчина в желтом пиджаке развернулся и пошел наверх в кабинет за наличными. Пытаться спорить с взбешенными старшим офицером полиции было пустым делом, легче заплатить.
Планета Хаггия. Сектор развлечений. Стриптиз-клуб «Веселые малышки». Шестью часами ранее
Заведение, куда мы пришли отдохнуть в секторе развлечений, несколько удивило меня. Я думал, мы засядем в какой-нибудь ресторан или на крайний случай кафе-бар, закажем себе дорогие блюда, может, немного алкоголя и вволю попируем. Но затея Криса лежала в совсем иной плоскости. — Подожди здесь, а я схожу за выпивкой, — сказал напарник, указывая на крайний столик с мягкими диванчиками, стоящих полукругом. — Ты здесь уже бывал? — спросил я, плюхаясь на пустующее место. — Неа, только проходил мимо несколько раз и каждый раз всегда хотел зайти, но в те времена денег на такое у меня не водилось. Не то что сейчас, — широкая улыбка Криса до сих пор не сходила с его лица, с самого магазинчика, где мы продали оставшуюся мелочь из контейнера спаснабора. В продажу ушло все, включая найденный пистолет. Хотя какое-то время мне хотелось его оставить себе, но после некоторого раздумья я пришел к выводу, что можно будет купить что-нибудь получше. Причем значительно. Кинетическое оружие на механическом принципе, стреляющее стальными иглами, не совсем подходило для долгой эксплуатации. Слишком накладно выйдет его содержание. Невысокая цена, данная продавцом, только подтвердила мои опасения. Такие стволы мало кому нужны. Среди местных в чести ходили ЭРВ и кинетика, работающая на энергетических разгонных блоках. — Маркус, у меня на кармане больше четырех штук! Яникогда таких сумм даже на расстоянии у кого-то другого не видел, понимаешь? Нам надо как следует оттянуться и отметить это дело. За всю свою жизнь мне еще не доводилось бывать в подобных местах, и я однозначно намерен это исправить. — Может, будет лучше попытаться их сохранить? — не слишком твердо спросил я. Честно говоря, мне и самому захотелось каких-то развлечений. Мысли об экономии и тратах на более разумные вещи с ходу отметались возникшим желанием небольшого кутежа. В конце концов, прошедший день кроме всего прочего заставил и поволноваться. Нервы тоже нужно успокоить. Серьезно вести себя будем завтра или лучше послезавтра. — Так ведь у нас еще почти целый перехватчик в секретном трюме транспортника. Это тоже куча деньжищ. Один раз можно и гульнуть. Не дождавшись от меня новых возражений, Крис сказал: — Ладно, сиди пока здесь, я за напитками и жратвой. Возьму что-нибудь легкое для начала. Его фигура в сером комбезе быстро испарилась в полутемном зале со слегка красноватым освещением. Развалившись на кушетке, раскинув и забросив руки на спинку, я расслабленно вытянул ноги вниз. Суматошный день позади, на кармане приличная сумма, что еще надо свободному хаггу? Последняя мысль вызвала усмешку — надо же, я чуть больше суток назад только очнулся, ни помня о своей прошлой жизни ничего, а уже сейчас воспринимаю себя полноценным жителем Хаггии. Удивительно, насколько быстро человек может адаптироваться. Просто невероятно. А еще есть эти странные знания о непонятном мире под названием Земля — да, я точно вспомнил планету, откуда пришли неизвестные понятия и определения вещей, которых в Содружестве никогда не было. Видимо, это моя настоящая родина, где я родился и вырос до пятнадцатилетнего возраста. Должны же откуда-то появиться фрагментированные воспоминания о тамошней жизни, привычках людей и всем обществе в целом. Я явно там когда-то жил. Знания оттуда поразительным образом остались в моей голове, в отличие от всего остального. Никаких намеков на личные воспоминания, ни имен, ни лиц, абсолютная пустота. Как будто кто-то неведомый взял и вырезал мою прошлую личность, оставив лишь общий фон жизненных определений. Невероятно странно и немного страшно — существовать, не зная себя прежнего. — Хочешь танец? Подошедшая девушка отвлекла от рассуждений необычных игр разума. Я оглядел тонкую талию, длинные стройные ноги, выглядывающие из-под короткой юбки, крепкую полную грудь в обтягивающей узенькой футболочке и, сглотнув внезапно образовавшуюся слюну, молча кивнул. — Двадцать кредитов, милый, — изящные пальчики протянули мне небольшой пластиковый квадратик, болтающийся на шее девушки. Я непонимающее взял его в руки, по инерции скосив взгляд на соблазнительно выпирающие поверхности на женском теле. — Первый раз, что ли? Или ты платишь не кредитными чипами? — очаровательная улыбка заставила сердце биться еще чаще. Только сейчас я обратил внимание на красивое лицо в обрамлении черных длинных волос. Задорно мерцающие голубые глаза приковали все внимание, заставив забыть об окружающем мире. Спустя несколько секунд последовал негромкий смех. — Конечно, я знаю, что произвожу впечатление, но не нужно так есть меня глазами. Очнувшись, я слегка отстранился назад, параллельно с этим пытаясь взять разбушевавшиеся гормоны под контроль. — Вставь сюда какой-нибудь чип, на котором есть свободные кредиты, и наслаждайся. Я послушно достал из кармана один из кусочков пластика, полученных в местных магазинах за сданный хабар, поднес его к небольшой выемке, дождался легкой вибрации, толкнувшей чип обратно. Поднеся его к глазам, я проверил изменившуюся надпись на боку, показавшую расход в двадцать единиц и новый оценочный статус в четыреста восемьдесят свободных кредитов. Все правильно, никакого обмана, сняли ровно двадцатку. — Ну что, ты готов? Расслабься и получай удовольствие. Голубоглазая брюнетка начала танцевать, шаг за шагом обнажаясь под громко звучащую музыку. Короткий обтягивающий топик и миниатюрная юбочка оказались на полу, оставив на хозяйке только узкие тоненькие трусики и туфли на высоких каблуках со шнуровкой на голых ногах. Обнаженная подтянутая грудь с остро торчащими сосками и озорной взгляд прелестницы завораживали по полной, выводя меня на самый верх блаженства. Бездна и все ее последние обитатели! Крис был тысячу раз прав, когда предложил зайти в этот клуб, чтобы отметить удачный день. Я готов сидеть здесь всю ночь, заказывая танец за танцем. — Равена?! Ты что тут делаешь?! Крис, остановившийся рядом со столиком, чуть не выронил из рук два высоких бокала, увидев, кто извивается у меня на коленях. — Кристофер?! А ты что тут делаешь?! — вслед за первым последовал еще один удивленный возглас, но теперь уже от обнаженной девушки, закрывшей грудь скрещенными руками. Я обалдевшим взглядом посмотрел сначала на одного, потом на другую, не зная, что говорить. Все трое застыли на месте в полном молчании. — Эй, крошка, хватит тратить время на этих юнцов. Пошли к нашему столику, я хочу, чтоб ты забралась на меня и дала покусать твои классные сиськи. — Здесь уже оплачен танец, отвали, — резко заявила знакомая Криса, разворачиваясь к внезапной помехе в виде здорового лысого мужика, подвалившего косолапой походкой к нашему столику. — Что ты сказала, дрянь? А ну быстро пошла, куда я сказал… Остававшаяся полностью спокойной, Равена с раздражением хотела еще что-то сказать, но тут во мне взыграло: — Эй, ты! Жертва аборта! Ну-ка быстро испарился отсюда, пока я тебя не поучил хорошим манерам. Без понятия, откуда у меня появилась такая уверенность и хамоватый голос, но я твердо запомнил одно из главных правил, действующих на Хаггии: будешь глотать оскорбления — станешь лишь очередной жертвой, выброшенной на обочину дороги жизни. Здесь не любят и не уважают слабость, а если быть точным, то и вообще не понимают ее. Если вести себя неуверенно — станешь целью для нападения, именно так и никак иначе. Так живут в этом жестоком мире. На несколько секунд зависнув, детина в зеленой куртке соображал, пытаясь переварить начало моей фразы. Дошло до него не быстро, но все же дошло: — Как ты меня назвал, салага?! Его руки оперлись на столик, здоровое тело нависло над ним, почти дотягиваясь головой до меня. Спокойно наклонившись вперед, я сказал, четко разделяя слова: — Ты. Жертва. Аборта. Вали. Отсюда. И сразу же после этого со всей силой врезал по широко расставленным рукам бугая, выбивая их из-под столика. Не ожидавший такого подвоха мужик с размаху врезался о поверхность стола, разбивая нос в кровь. Следующий удар с двух рук открытыми ладонями по ушам и еще один удар об стол отправил противника в полный нокаут. Поднатужившись, я спихнул обмякшее тело на пол и только потом взглянул на Криса и девушку. Оба стояли с раскрытыми ртами, неверяще глядя на дело моих рук. — А че? Он первый начал, — попытался оправдаться я, не понимая, в чем тут может быть проблема и откуда у меня такие навыки в драке. — Ну вот, накрылся наш отдых, — тоскливо протянул напарник, переведя взгляд с оглушенного хулигана в глубину зала. Обернувшись, понимаю, что там начался полный кавардак — несколько десятков посетителей, до последнего момента тихо и мирно лапающие полуголых девчонок, сейчас с жутким остервенением стали довольно серьезно бить друг другу морды. — Ни хрена себе… — протянул я, обалдело разглядывая побоище. — Чего это на них нашло? — По сторонам смотреть надо, — злобно ответила стриптизерша, быстро натягивая одежду. — Сюда бежало несколько дружков этого болвана на полу, но стадо случайно столкнулось с кем-то еще. В результате веселье приняло больший размах. Ты что, никогда не думаешь, прежде чем что-то сделать? Ясно ведь, что этот лысый тут не один. Рассчитывал, что они будут смотреть на твои художества просто так? — Какие еще художества? — возмущенно сказал я. — Эта ряха гнала на меня — я имел полное право ответить. Не собираюсь прогибаться перед каким-то куском дерьма только из-за того, что у него есть толпа таких же приятелей-кретинов. Яростно сверкнув глазами, теперь уже без всяких обольстительных и томных взглядов, девушка сказала: — Идите за мной, здесь больше небезопасно находиться. Посмотрев на часто закивавшего Криса, я обернулся на разгорающийся шум конфликта, начавшегося по моей вине, и быстрым шагом — почти бегом направился за улепетывающими во все лопатки ребятами. Судя по всему, девчонка по имени Равена права — в зале начался сильный замес, попадать туда что-то совсем не хотелось. Сначала по широкому коридору, постепенно сужающемуся до метрового прохода, через несколько развилок и поворотов, мимо каких-то комнат и помещений, как шикарно обставленных, так и совсем пустых — мы неслись, ни на что не обращая внимания. Несколько человек, повстречавшихся на пути, услышав пару фраз от уже одевшейся в свои облегающие соблазнительные шмотки девушки, без возражений позволяли нам пройти дальше. — «Запасной выход». Увиденная надпись над двойными дверями обрадовала не хуже наличия света в конце тоннелей на борту лиманского грузовоза. Я уж начал беспокоиться, что знакомая стриптизерша Криса решила завести нас в глубины здания клуба, с непонятно какими намереньями. Слишком уж длинный и запутанный оказался путь сюда. Открытые двери выпустили троицу бежавших людей наружу без всяких проблем. Никаких запоров и остановок для их открытия не понадобилось. — Великая пустота, ну и забег, — Крис тяжело сплюнул, привалившись одной рукой к кирпичной стене переулка, где мы очутились. — Обалдеть, — я тоже делал глубокие вдохи, оглядывая тесную улицу. — Неслабо так отдохнули. Не сдержавшись мы одновременно засмеялись, тем самым вызвав со стороны Равены вспышку злости. — Идиоты! Вы хоть понимаете, что сейчас там началась настоящая война? Охранники хоть и успокоят драчунов, но те точно продолжат на улице. — Я так понимаю, это сцепились какие-то конкурирующие своры? — легко догадался я о быстро вспыхнувшей драке. А что еще могло побудить совсем незнакомых людей начать бросаться с такой ненавистью на других? Эти субчики точно знали друг друга еще до начала всего замеса. — Понятия не имею. — А я могу предположить, что скорее всего да. То, что они просидели, не трогая друг друга какое-то время, вовсе не значит, что так продолжалось бы всю ночь. Можно поставить сотню кредитов против десяти — они бы все равно нашли повод сцепиться. Наша небольшая стычка лишь ускорила это дело. — Наша? Ты сказал наша? Это твои лихие удары вызвали тот бардак, — разъяренно прошипела Равена. Ее темные волосы растрепались, лицо кривилось от злости, а глаза смотрели теперь как угодно, но только не маняще-завлекающе. Сексуальная красотка испарилась, оставив вместо себя взбесившуюся фурию. — Крис, кто это вообще такой? Где ты нашел такого храбреца, не побоявшегося врезать одному из «желтых воротничков»? Насколько помню, ты же вроде всегда работал один? На что тот ответил вопросом на вопрос: — А я помню, что ты раньше никогда не работала в стриптиз-клубах. Что за дела, Равена? Возникла пауза. Мне до одури было любопытно, откуда напарник знает эту сексапильную брюнетку. Судя по их разговору, они явно, если и не в дружеских, то в приятельских отношениях точно. — Да обычные дела. Устроилась для «улова», — неожиданно для меня девушка покачала в воздухе тем черным квадратиком на шее, к которому я прикладывал один из кредитных чипов. — Сначала думала на один вечер, но меня так и не вычислили, даже после двух месяцев работы. Вполне неплохо. — Не замечал раньше за тобой таких пристрастий и готовности к… — Крис замолчал, не зная, как поделикатнее выразиться. — Дурак, — парню в сером комбезе прилетел подзатыльник. — Я ни с кем не сплю. Если девушка не хочет, то кроме танцев ничего не бывает. Качмарек в этом плане очень хороший босс. Его охранники при необходимости сразу выставляют грубиянов наружу. Кажется, у него какие-то завязки с одним из синдикатов, так что ему это легко сходит с рук. — Я не понял насчет улова, — я попытался вернуть разговор к заинтересовавшему меня моменту. — Ты что, как-то обманываешь клиентов? Равена снова помахала в воздухе пластиковым квадратиком на тонкой цепочке. — Универсальный считыватель, модель «Микро-Тер— 20АМ». При однократном соприкосновении с любым кредитным чипом переводит на себя двадцать кредитов. Такой выдают каждой девчонке для обслуживания клиентов. Один танец — двадцатка. Я его немного модифицировала, так что теперь он жрет несколько больше. Я судорожно стал рыться в карманах, пытаясь найти чип, каким расплачивался в клубе. Торопливый перебор одного за другим с коротким касаниям подушечкой пальцев по граням для вывода текущего статуса платежного средства быстро нашел пластинку с числом — 480. — Не старайся, при контакте внутрь перемещается специальный вирус, он в течение часа контролирует функцию показа стоимости чипа. — То есть это вранье?! — я пораженно вертел темный пластик в руках, где светились ярко-синие цифры. — Сколько сейчас на нем? Недовольно скривившись, девушка сначала отвернулась, но потом все же ответила: — Триста кредитов. Я беру в десять раз больше за один танец. Если на чипе меньше двух сотен, то вычищаю полностью. Надравшиеся клиенты не замечают этого, считая, что потратили все деньги уже до этого. Если хотят снова расплатиться тем же чипом слишком рано, то там выдается ошибка. Но такого еще не бывало — обычно я специально подбираю тех, кто не заметит пропажи. При этих словах я насупился. Блин, развели, как лоха на бабки. Вот и ходи после этого глазеть на голых девчонок. Тут как бы самому без трусов не остаться… — А я думал, микротерминалы-считыватели, как и кредитные чипы, взломать невозможно, — задумчиво сказал Крис. Он тоже вытащил из кармана один из своих чипов и стал его внимательно разглядывать. — Кредитный чип взломать нельзя, там уровень крипто-шифрования валютного показателя настолько сложный, что и веритас-документам не снилось. Изменить корневое значение — невозможно. Поверьте — я пыталась. Удалось только создать подмену на каркасном экране статуса. Да и то — временно, не больше часового промежутка. А вот терминал перенастроить можно. Правда, на это у меня ушло больше трех месяцев, но в итоге все получилось. Моя малышка делает меня богаче каждый раз, когда похотливые руки очередного болвана тянутся к моему телу, — на этих словах Равена весело рассмеялась. — Кстати, думаю, нам нечего тут стоять, похоже на улице рядом с главным входом в клуб что-то началось. Навострив уши, я обернулся в сторону, куда смотрела девушка: в дальнем конце узкого переулка на фоне хорошо освещенной улицы промелькнули слишком уж яркие огни. — Из бластеров палят. Похоже, охранники выкинули драчунов на улицу, любезно выдав им напоследок отобранное ранее перед входом оружие. — Какие они услужливые, — я покачал головой. Что ни говори, а местная логика просто поражала: убивать на центральных улицах можно, а грабить нельзя, вышибалы, дав пинка бузотерам, сразу же кидают им вдогонку огнестрельное оружие, изъятое перед этим. Нет слов. Чудеса, да и только. — Может, пойдем где-нибудь поедим? — предложил Крис, разворачиваясь в противоположную сторону небольшой улочки. — Кажется, отсюда можно и там выйти. На тупик не похоже. — Пошли, я вас проведу, — сказал Равена. — Хожу тут иногда, знаю дорогу, как и вполне приличный ресторан недалеко. — Ты платишь, — сказал я, направляясь в ту же сторону. — Ты мне сто восемьдесят кредитов должна. А если быть точным, то еще и полтанца. — Ладно, драчуны, будет вам ужин. И так уж и быть — за мой счет. Хотя если уж говорить прямо — то это вы мне еще остались должны за то, что я вас вывела через черный ход и не оставила наедине с охранниками. Те быстро бы ваши тушки выкинули через те же двери, что и других. Уверена, тогда «желтые воротнички» обязательно бы вспомнили, кто там в зале вырубил их приятеля. Я пару секунд подумал, затем милостиво сказал: — Ладно, с тебя ужин и мы в расчете. Можешь не возвращать кредиты. А насчет танца — готов оплатить, только по обычной себестоимости. На что Равена рассмеялась, через секунды к ней присоединился Крис, а затем и я. Настроение снова быстро улучшалось. Подумаешь, слегка подрались и немного побегали. Главное ведь остались живы, не ранены и почти без потерь. Если не считать двух сотен, оставленных у хитроумной стриптизерши, сейчас идущей рядом. В остальном — полный порядок. Ресторан оказался совсем неплох. Вполне приличная обстановка, хороший, чистый интерьер, приглушенная музыка и мягкое освещение способствовали расслаблению нашей маленькой компании. Плотный обед, а точнее поздний ужин изобиловал разнообразными блюдами и слабоалкогольными напитками, в отличие от более чем бедного завтрака. Что лично мною только приветствовалось. Разговоры ни о чем, много шуток и анекдотичных случаев из богатой на события жизни Равены еще больше повышали градус веселья, заставляя время лететь незаметно. Улучив минутку, когда девушка оставила нас, выйдя в уборную, я негромко спросил: — Крис, а ты откуда знаешь Равену? Вроде по возрасту она старше. — Ненамного. Ей восемнадцать всего, кажется, — парень с удовольствием отпил из высокого бокала, откинулся на мягкое кресло и продолжил: — Два года назад меня чуть не поймали одни психи, которые почему-то подумали, что я им чем-то мешаю. Это случилось в седьмой зоне, — подросток нахмурился, вспоминая давнее происшествие. — Понятия не имею, кто это был и почему на меня набросились, но когда я убегал, то спасла меня Равена. Она выскочила из-за какого-то куска корабельной обшивки, дернула меня за руку и увела по извилистым переходам подальше. Именно тогда я впервые понял, что по обычным дорогам лучше не ходить, даже в первых пятнадцати зонах. Там тоже до сих пор можно нарваться на неприятности, если хлопать ушами. — Но после вы не продолжили знакомство? — утвердительно спросил я. — Нет, как-то не сложилось. Наши с ней пути разошлись и только иногда пересекались, в основном на территории торгового сектора, — тут Крис добавил странную фразу: — Она ломщик, а я необученный трофейщик. Не слишком связанные области. — Ломщик? — второй термин для меня уже был известен, а вот первый нет. — Ну, так называют себя те, кто зарабатывает через Сеть. Взламывают разные сервисы, порталы, сервера и все такое. Их тоже задействуют в потрошении кораблей, но только свежих, пока командные сети бортовых систем еще работают. Для меня такие дела слишком круты. — Ясно. А у вас с ней не было ничего такого… — я неопределенно помахал рукой в воздухе, но Крис сразу же меня понял. — Нет, что ты. У меня по этому делу не слишком хорошо выходит. — Мне показалось или он действительно слегка покраснел? — На самом деле я поэтому и позвал тебя в тот клуб. Чтобы значит… — Я понял, — не давая парню прийти в еще большее смущение, поспешил сказать я. На первый взгляд знакомство с Равеной должно быть весьма полезным. Если вдруг возникнут какие-нибудь проблемы определенного характера, то неплохо заранее знать хорошего специалиста. А судя по ее фокусу со считывателем кредитных чипов, навыков у девчонки хватает. Да и не только по части сетевых взломов. Вспомнив обнаженные полные груди с задорно торчащими сосками, эротично изгибающееся тело, несущее ласковые, едва заметные прикосновения. Я непроизвольно сглотнул слюну. Никогда бы не подумал, что хакеры могут выглядеть настолько соблазнительно и вытворять еще и такое… — Спать хочу, — широко зевнул Крис, заставляя вспомнить, что мы уже несколько часов на ногах. — И не говори, — я тоже потянулся, прикидывая вероятность шанса оказаться в одной постели с Равеной. Интересно, получится? Вроде бы я ей понравился. По крайней мере, за ужином ее глаза снова обещающе заблестели. Или мне это просто показалось? Как бы проверить? Но неожиданно появившаяся девушка не дала мне возможности ничего сказать, почти с ходу огорошив нас новостями: — Так, мальчики, у нас проблемы. В клуб после устроенного разгрома явились полисы и стали требовать моего присутствия. Качмарек только что прислал сообщение с предложением зайти, но между строк предупредил об опасности. — Тебя хотят арестовать? Но за что? — я недоуменно перевел взгляд сначала на Равену, потом на Криса. — Ты же ничего по сути не сделала, если чья вина была, то только моя. — Если говорить вкратце: сейчас в клубе находится очень грязный и отвратительный полис. И он хочет меня, как бы это сказать… поиметь. Увидел на записи, сразу же пожелав со мною уединиться. Естественно, не для того, чтобы вести беседы или допрос, а кое-что много хуже… жирная тварь… Этот капитан Журба широко известен среди обычного народа, как извращенец и садист, попадать ему в руки категорически не рекомендуется. Особенно девушкам. А благодаря его связям в Деелине, ему все и всегда сходит с рук. За столом наступила мрачная тишина. — Они тебя ищут? — наконец спросил я. — Если что, можешь на меня рассчитывать. Помогу, чем смогу. — Рада, что ты это сказал, — улыбнулась Равена. — Тем более, если вы не обратили внимание, в первый раз я сказала: у нас проблемы, а не только у меня. Кажется, нас троих уже в ближайшее время внесут в «Поисковый лист». — Что это такое? — Список разыскиваемых преступников. И надо сказать, как правило, на него не обращают внимание: патрульные редко рискуют лезть со сканерами к типам, которые занесены в лист. Так ведь запросто можно и импульсный заряд схлопотать. Но если вы когда-нибудь соберетесь свалить с этой дрянной планетки, то эта строчка в биографии может поломать вам все планы. Лично мне такие записи точно не нужны. — И что можно сделать? — на этот раз в разговор вступил Крис, хотя у меня на языке вертелся тот же вопрос. — Как-нибудь можно будет избавиться от этого? Брюнетка с голубыми глазами хитро прищурилась, покосилась по сторонам на пустующие соседние столики, затем, поманив нас тонкими пальчиками, наклонила голову пониже и спросила: — Как вы смотрите на то, чтобы проникнуть в здание полицейского участка?
Глава 5
Планета Хаггия. Торговый секторК некоторому облегчению, предложение Равены оказалось не настолько безумным, как сначала я думал. Говоря о полицейском участке, она вовсе не имела в виду настоящий полицейский участок, по типу того, где я очнулся в бетонной камере из трех стен и силовой решетки в качестве двери. То есть не укрепленный пункт стражей правопорядка на враждебной территории с множеством до зубов вооруженных людей, защитных систем с активной обороной и боевыми дроидами с плазмометами на броне. Нет, к счастью, она имела в виду кое-что другое. Более доступное и не настолько опасное. — Видите вон то здание? — спросила высокая брюнетка, к этому времени переодевшаяся из шмоток стриптизерши в какой-то балахон землянисто-стального цвета с грязными разводами. Под ним у нее скрывался неизвестный мне технокомбез явно недешевой модели. А шикарные черные волосы теперь оказались связаны в хвост и спрятаны под черную шапочку. — Ага. — сказал я. — Значит, это оно? Начало смеркаться, боковая улочка, где мы сейчас находились, прятавшись за углом, располагалась в отдалении от центральных районов торгового сектора. Здесь перед наступлением ночи лавки рано закрывались, а люди предпочитали проводить время любо дома, либо на тех же главных, хорошо освещенных улицах. Весь прошлый день мы отсыпались на полу маленькой квартиры Равены, в одной из двух комнат, что там были. К великому разочарованию, попасть в ее постель мне так и не удалось, не говоря уже о чем-то другом. Впрочем, судя по паре намеков, в будущем мы с ней все же, может, и займемся более приятными вещами, чем обсуждение плана по проникновению в защищенное место. По крайней мере, я на это надеялся. — Да, оно. Действуем, как договаривались. Только во имя всех забытых богов, не вздумайте напортачить и что-нибудь сделать не так. Иначе нас всех повяжут, а потом отвезут на допрос, где вскроют мозги, выпотрошат и сделают под конец полными идиотами. Я, конечно, понимаю, что вам наличие разума не слишком важно, главное уметь махать кулаками и стрелять по кому ни попадя, но я девушка серьезная, мне так никак нельзя. Так что давайте без накладок, все строго по плану, — Равена с ожиданием уставилась на нас. Голубые глаза смотрели внимательно и очень-очень серьезно, показывая о недопустимости провала. — Хорошо, — мы с Крисом синхронно кивнули, держа вид солидных, опытных хаггов, побывавших и не в таких переделках. На самом деле, как бы это ни было странным — я совсем не боялся. Никаких потряхиваний внутри, дрожи в коленках или чего-то такого. Вообще. Только спокойная собранность и непоколебимая уверенность в своих силах. А может, и просто неверие в возможный провал и арест или даже смерть. Не знаю, трудно сказать, но я совершенно точно не боялся. И это было не совсем обычно. Потому что тот же Крис точно сильно нервничал, хотя и не подавал вида. Только вот его взгляд и слегка суматошное поведение красноречиво выдавали своего хозяина. Он страшно волновался. Еще раз оглядев нас, девушка-ломщик обратила внимание на мандраж парня в сером комбезе. Усиливающийся по мере подхода времени начала операции. — Держи стимулятор, придешь в норму. Уберет все посторонние мысли, сосредоточишься на деле и не станешь дурить, — она протянула Крису две небольшие таблетки ядовитого зеленого цвета. Тот с готовностью зашвырнул их в рот, сразу же глотая. Равена оценивающе взглянула на меня, вопросительно изогнув левую бровь. Слегка улыбнувшись, я покачал головой. Мне не нужна химия, чтобы прийти в себя. В данный момент — я само воплощение спокойствия. Пробежав по моему лицу взглядом, девушка молча кивнула, признавая, что я в порядке. Но сама при этом также закинула в рот пару доз стима. Она не против искусственных препаратов. — Значит, идем. Все, как обговаривали. Сначала через вентиляцию. Потом расходимся, и каждый добирается до своего терминала. Не забудьте активировать «плюшки». Даже нет, лучше прямо сейчас давайте их включим. По периметру тоже могут работать контуры слежения. Я понял, что несмотря на несколько бравый вид, инициатора сумасшедшей затеи тоже трясет. Что в целом не удивительно, принимая во внимание возможное наказание при нашей поимке. Становиться полуживым овощем после глубокого ментосканирования никому не хотелось. Услышав про «плюшки», я быстро потянулся к шее, плотно охваченной синтетической лентой с вкраплениями миниатюрных электронных схем. Небольшая кнопка-бугорок активировала устройство глушения — «Маска Прим-75». Благодаря нему, наши головы на цифровых записях будут показываться в виде белых пятен. Для невозможности опознавания в случае попадания в видеоуловители. — Ну все. Пошли. Семенящей походкой, пригибаясь, небольшой отряд выдвинулся к задней части искомого здания. Короткая лестница вниз, подвал, несколько темных комнат с кучей разнообразного мусора, осторожные шаги по нему и прямоугольное отверстие, забранное частой решеткой. Двухминутная возня Равены возле него, для отключения датчика сигнализации, а после узкий металлический лаз, ведущий к цели нашей вылазки. Соединенный сразу с несколькими строениями старый воздуховод, должен вывести к промежуточному складу Департамента Центра Контроля. Лезть в него напрямую слишком опасно, а вот используя при этом старые коммуникационные туннели позволит не попасться системам безопасности. По крайней мере, так сказала Равена и лично мне хотелось, чтобы она не ошиблась с расчетами. Вместо настоящего полицейского участка, для доступа к внутренним терминалам, имеющим интерфейсы авторизации для выхода во внутреннюю информационную сеть полисов, мы решили вломиться в одну из тайных опорно-складских точек, в хаотичном порядке разбросанных по всем секторам. Как я понял из объяснений, полисы использовали их в качестве временных хранилищ для конфискованных вещей, оружия и наркотиков, а также для сбора разведывательной информации. В период активных боевых действий в случае крупных восстаний они превращались в узлы единой системы обороны проправительственных сил. Из-за того, что в обычное время персонал насчитывал всего несколько человек, а основной защитой для такого комплекса являлось скрытое местоположение, проникнуть сюда намного легче, чем, скажем, в тот же девятнадцатый участок, битком набитый вооруженными полицейскими. Взломать интересующее сетевое хранилище дата-банка, куда обращаются все запросы «Поискового листа» от патрульных полисов напрямую, не представляется возможным. Многочисленные шлюзовые и фильтрующие заслоны, проверки сетевого доступа и программы слежения к посторонним подключениям делали попытку хака почти нереальной. Целые команды могли биться в эти стены без малейшей надежды на успех, да еще при этом рискуя быть обнаруженными группами быстрого реагирования полисов для захвата. Но если будет возможность входа в систему с терминала, входящего в ближнюю подсеть, то вероятность успеха многократно возрастала. В этом случае множество препон обходились по умолчанию, давая неплохой шанс на то, чтобы провернуть все без шума и пыли. — Ты уверена, что сможешь отключить тревогу еще до того, как мы попадем внутрь? — спросил я, ползя по узкому темному проходу. Слов нет, крепкая девичья попка в обтягивающем черном комбезе и длинные стройные ноги впереди радовали глаз своими формами. Только вот железные стенки с бликующими лучами света из налобного фонарика почти сразу напомнили внутренности лиманского транспортника. Как я ни старался, но в голове упорно возникали мысли о падении в бездонную пустоту с последующим жестким приземлением. Решение отвлечься парой вопросов возникло спонтанно. — Уверена, — ответила Равена приглушенным голосом. — Контуры слежения в коридорах я закольцую через беспроводную внутреннюю локалку. Многие датчики работают по ней, не подключенные напрямую через провода к системе безопасности. — А проникнуть в записи списка разыскиваемых так же нельзя? — ползущий позади меня Крис тоже решил поучаствовать в разговоре. — Мы же лезем в раскрытую пасть, набитую до упора острыми зубами. Полисам надо приложить минимальные усилия, чтобы захлопнуть ее, и тогда от нас ничего не останется. — Заткнись, все будет нормально, — распознав признаки неуверенности и легкой паники, резко оборвала парня Равена. — И вообще, замолкните оба, мы уже почти добрались. Пришлось последовать резкому совету, не раздражая ее лишними разговорами. Как ни посмотри, а сейчас девушка-хакер или по-местному — ломщик, являлась по сути лидером нашего мини-диверсионного отряда. Через двадцать минут я вылез из тесного лаза вентиляции, встал, повел головой из стороны в сторону. При нашем появлении включились световые полосы на потолках, давая возможность выключить фонари и хорошенько осмотреться. Какая-то небольшая комнатка оказалась заставлена непонятным хламом. Свалку они тут что ли устроили? Толстый слой пыли на всех предметах однозначно указывал то, что сюда нечасто заходили не только люди, но и сервы-уборщики. — Так, все готово. У нас есть семь с половиной минут. Столько контуры слежения будут посылать старую картинку на центральный пульт. Когда время выйдет, сработает учебный сигнал о сбое — именно под него я замаскировала взлом. Поэтому имейте в виду — тревога все равно сработает, независимо от того будем мы здесь или нет. И только от нас зависит, посчитает ли местный персонал это обычной незапланированной тренировкой безопасности или же настоящим проникновением. Дождавшись утвердительных кивков, Равена скомандовала: — Подключайте карту, загруженную на вашу наносеть. Все нужные места я промаркировала. Заблудиться невозможно. Следите за таймером. Делаем все одновременно. Запомните — это очень важно. Связи не будет, ориентироваться будем только по часам. Ясно? Еще раз оглядев нас, она наконец сказала: — Тогда начали. Встретимся здесь ровно через семь минут. После этого девушка открыла дверь, исчезая в узком проеме в видневшемся коридоре с безликими серыми стенами. Я глянул на напарника, хлопнул его по плечу и тоже вышел из комнаты. В отличие от Равены, направившейся прямо, мой путь лежал направо. Крис должен был идти сначала тоже прямо, а потом повернуть влево. В правом нижнем углу зрения в белой небольшой рамке крутилась трехмерная модель карты-схемы здания полицейского склада. Зеленая точка, мерцающая вверху и меняющая свое положение каждый раз, как я разворачивался в другую сторону, показывала компьютерный терминал, до которого мне нужно добраться, чтобы вставить инфочип с вирусом, в заданное время. Мне ничего не нужно нажимать или что-то еще делать, просто утопить его в специальный слот-разъем, подождать завершения автоматической инсталляции и вытащить обратно. А потом быстро вернуться в комнату, где мы появились. Ничего архисложного, все довольно просто. Крис проделает похожую манипуляцию, синхронно со мной и Равеной, вливая в закрытый сегмент внутренней сети полисов разработанный ломщицей вредоносный программный пак по изменению определенных параметров в заданных файлах центра хранилища данных. Понятия не имею, где Равена достала карту всех помещений с точным расположением всех важных систем, а главное, откуда она вообще узнала о существовании самого здания, по своей сути являющегося тайной. Что-то я очень сильно сомневался, что такая информация доступна на открытых городских серверах Деелина. Спорю на что угодно, власти не слишком горят желанием ознакомить жителей секторов пригорода о наличии скрытых полицейских баз на их территории. Стараясь двигаться как можно скорее, прижимаясь к стенам, я передвигался по коридорам, педантично следя за салатовым маркером и стараясь не отклоняться от курса. Периодически замирал, прислушивался к оглушающей тишине вокруг, боясь услышать тяжелые шаги кого-нибудь из персонала или легкое цоканье патрульных дроидов-охранников. Если верить Равене, то первых тут должно находиться не больше пяти человек на все здание, а последних больше десятка. Правда, все роботы, как правило, находились, в режиме ожидания, но кто его знает, вдруг ситуация изменилась и механизмы сейчас тоже запущены на полный цикл работ. Не хотелось бы, выйдя за угол, обнаружить там металлического паука, размером с крупную собаку, и тройку плазмоганов, нацеленных мне прямо в лицо. Лучше перестраховаться и хотя бы по звуку определить приближение недружественных объектов. Световые полосы на потолке, иногда на стенах, вполне прилично освещали коридоры, а вот с отоплением у складских были проблемы: находясь в комбезе и плаще, я все равно начал замерзать. Не так чтобы сильно, но все же вполне ощутимо. После летнего дня улицы здешняя обстановка как будто перенесла меня в самый разгар осени. Только дождя с ветром не хватает для полноты сравнения. Подумав о принудильном включении пожарной системы, я невесело усмехнулся. Надеюсь, все пойдет по плану и под водяной душ мы не попадем. В такой холодрыге только этого счастья и не хватало. Хорошо еще, что все должно закончиться намного быстрее. Я еще больше прибавил шаг. Необходимое помещение нашлось именно там, куда указывала точка на карте. — «Стационарный пост № 3». Желтые буквы четко выделялись на бетонной поверхности. И как Равена и обещала — я, выглядывая из-за поворота, не увидел за прозрачной перегородкой ни одного человека. Сетевая взломщица абсолютно права — вечером все дежурные собираются в одной комнате отдыха перед большим экраном и смотрят аналог местного футбола. Активно при этом закусывая. Что-то типа совместного ужина с обязательной болтовней и парой банок слабоалкогольных напитков. Настроение улучшилось. Все шло по плану. — Парам-пам-пам… — негромко напевая, я подбежал к приоткрытой двери, вошел внутрь и, найдя корпус компьютерного терминала, стал ждать нужного времени. Мой путь сюда занял несколько меньше, чем поначалу планировалось. Как-то так получилось, что мой взгляд увидел на рабочем столе белую пластиковую карточку с мужской физиономией и подписью: — «Старший сержант Брайн. Вторичный склад вещевого хранения и обеспечения. Департамент полиции Деелина. 3-й уровень допуска». — Парам-пам-пам… Взяв в руки интересный документ, я в задумчивости повернулся налево, где в дальнем конце виднелась двойная дверь с еще одной любопытной надписью: — «Конфискат. Секция 4–5». — Пам-парам… Ударив пластиковой карточкой о ребро ладони, я еще в большей задумчивости пригляделся к видневшемуся вдалеке электронному замку. Вроде бы не видать сканеров для проверки ДНК, сетчатки глаза или отпечатков руки. Только гладкая узкая поверхность распознавания карт пропуска. При обсуждении плана учитывалась специфика здания. Склад, как конфискованных вещей, так и полицейского оборудования, естественно, должен быть наполнен самыми разнообразными полезными и дорогими предметами, за которые можно выручить не одну тысячу кредитов. Вот только проблема была в отсутствии времени на вскрытие дверей и на набивание кофров хабаром. Точное местоположение помещений, где хранится все ценное, благодаря подробной карте не являлось секретом, но возня с замками могла поставить основную цель под угрозу срыва. Ни у меня, ни у Криса подобных навыков не имелось в наличии, а Равена не хотела тратить время, рискуя при этом не успеть подправить «Поисковый лист», удалив оттуда наши имена и данные регистрации. Но если судьба сама дает в руки шанс, по-быстрому прошвырнуться по набитой всяким добром комнате, то зачем игнорировать подвернувшуюся возможность? У меня в руках ключ-карта, в десятке метрах находится дверь, за которой определенно есть на что посмотреть. Я шел сюда меньше двух минут, обратный путь займет столько же, а значит, в запасе остается еще целых три минуты — более чем достаточно, учитывая обстоятельства. Глянув на время над картой наносети, я вставил носитель с вирусом в приемный паз на компьютерном терминале. Через две секунды на ожившем экране развернулось небольшое окно с ходом распаковки программы. Если все пошло по плану, то два таких же сообщения сейчас появились на других компьютерах внутренней сети. Точно не знаю, зачем нужно сразу три вируса, но видимо, хакнуть дата-банк хранилища полисов не так просто, как может показаться. Понаблюдав немного за процессом инсталляции, потом я бросился бегом к замеченной ранее комнате с конфискованными вещами. Белый пластик, проведенный по считывающей полоске, вызвал реакцию в виде щелкнувшего замка и открытой двери. Есть! Сработало! Я дернул ручку на себя, распахивая одну из створок, быстро зашел внутрь и огляделся. Приехали… Вот же… Захотелось грязно выругаться при осмотре комнаты. И с чего я взял, что попаду в пещеру Алладина, заполненную под завязку золотом и бриллиантами? То есть здесь наверняка должно быть что-то очень дорогое и ценное, но вот что именно брать, мне было абсолютно непонятно. Длинные ряды стоячих полок, заваленные самыми разнообразными предметами. И что самое паршивое — их назначение мне совершенно неизвестно. Да и выглядят они не слишком уж презентабельно, больше похожие на какой-то хлам. Разве что вот это что-то знакомое — взгляд упал на открытый контейнер, полный энергоячеек. Черные металлопластиковые бруски являлись местным аналогом батареек, пригодных для использования в самых различных устройствах. Взяв один, я вставил его в слот на поясе сзади своего комбинезона. Он является основной частью высокотехнологичного комплекта «Дерон-М», используемый военными техниками Федерации Сайкон. А значит, блоки питания должны подойти. Так и случилось. Один, второй и третий слоты без усилий принимали в себя найденные плоские батарейки, закрывая их сверху гибкой изолирующей тканью. Что хорошо — вес трех новых энергоячеек совсем не ощущался, меня не тянуло назад и не чувствовался какой-то дискомфорт от появления на теле новых предметов. Все-таки инженеры Содружества отлично знали свое дело. Подождав несколько секунд, я так и не обнаружил каких-либо изменений. Сначала мелькнули мысли о разряженности вставленных блоков питания, но потом до меня дошло, что не хватает главного элемента для управления системами комбеза — наручного компа, подключенного в гнездо на левом запястье. Возникший азарт вынудил начать резво разглядывать сначала близлежащие вещи, ища среди них что-то похожее по габаритам порта на рукаве и с наличием плоского экрана, а потом и все остальные, лежащие на многочисленных железных стойках в открытых боксах. — Не то… не то… не то… Фигня какая-то… Это вообще не пойми что… Ну полисы и уроды, не могли все нормально пронумеровать с подробным описанием, — я невольно стал бормотать под нос, двигаясь мимо огромного числа контейнеров различных размеров. Ничего похожего не встречалось, ряд следовал за рядом, а под руки попадалось что угодно, но только не то, что можно будет вставить в комбез. — А это еще что… Какая лялька, — внезапно увиденный пистолет, а точнее бластер, заставил остановиться. Взятое в руки оружие, скорее всего ЭРВ направления, приятно холодило руку. Неоновая полоска светилась третью обоймы — растяпы даже не разрядили ствол, кладя его сюда. Что же — моя удача. — Это я, пожалуй, возьму, — к моей большой радости, насадка-крепление на правом бедре легко приняла в захваты поднесенный импульсник. — Красота. Прям как для меня. Черное тело бластера органично смотрелось на пепельной ткани комбинезона и при необходимости отлично закрывалось длинными полами серого плаща. — Надо будет тебя еще испытать, но думаю, это можно будет сделать и позже. Парам-пам-пам… Глянув на время, я понял, что шастаю здесь всего чуть более минуты, время еще есть и на поиски другой полезной железяки. С возросшим энтузиазмом я начал снова ходить вдоль высоких стоячихоткрытых полок, внимательно рассматривая лежащие вещи. И наконец-то мне повезло, причем сразу дважды. В одном из ящиков нашелся долгожданный мобильный вычислительный процессор, в обиходе известный как «личный комп», идеально легший в гнездо-порт на рукаве технокомбеза, а на полке рядом я увидел что-то похожее на очки, только без стекол и очень необычного дизайна. Они тоже пошли в карман, на всякий случай. — «Загрузка системы. Ждите». — Надпись на включенном экране заставила одобрительно закивать. Автоматический запуск ручного компа начался сразу же, как интерфейсы подключения сошлись друг с другом. Несмотря на то что тип найденного мини-компьютера явно принадлежал к гражданской модели, он без проблем начал работать даже подсоединенный к военному комбинезону. Что в общем-то не слишком удивительно, так как за исключением запаса прочности различия между двумя классами устройств в Содружестве, как правило, заключались в группе специализированного программного обеспечения. Каркас операционной системы общий, а вот для непосредственной работы с разным оборудованием требуются специализированные драйвера и программы. — «Загрузка завершена. МВП-3КР для рабочих костюмов технического персонала приветствует нового пользователя». — «Найдено новое оборудование — центральный элемент комплекса Дерон-М». — «Внимание! Данное устройство не предназначено для полноценной работы с подобным типом оборудования. Рекомендуется обратиться к производителю для получения инструкции для наладки работы или в место, где был приобретен данный товар». — «Произошло автоматическое подключение обнаруженных внешних систем». — «Найдена система климат-контроля. Управление через первую вкладку». — «Найдена система энергопитания. Уровень заряда — 52 % от базового показателя. Управление через первую вкладку». — «Найдена система медицинского сопровождения носителя. Управление через первую вкладку». — «Внимание! Отсутствуют картриджи препаратов в слотах медаптечки. Рекомендуется пополнить запас». — «Найдено пять слотов для подключения дополнительных устройств». — «Внимание! Невозможно определить назначение интерфейсов подключения. Отсутствуют необходимые программные паки. Рекомендуется обратиться к производителю или в место, где был приобретен данный товар». — «Внимание! Работа через наносеть невозможна. Не найдены необходимые каналы связи. Вероятно, нейронная наносеть владельца повреждена, либо не имеет соответствующих функций. Рекомендуется обратиться к производителю или же в место, где был приобретён данный товар». — «Внимание! Найдено неизвестное устройство на внешнем креплении. Распознавание заблокировано. Необходимо установить новый программный пак драйверов». Пробежав глазами надписи, я удовлетворенно заулыбался, ну хоть что-то: энергопитание и климатический контроль пашут. Довольно неплохо. Не полный функционал, но на первое время и такое можно считать подарком. Установленные батареи показывали всего половину заряда, что также в принципе радовало, могли вообще оказаться разряженными. Ткнув пальцем в сенсорный экран на запястье левой руки в первую вкладку, я увидел несколько значков. Выбрав пиктограмму с обогревом, передвинул небольшой ползунок на ней слегка вверх. И почти сразу же почувствовал, как по телу начали расходиться волны тепла. — «Запущен режим терморегуляции». Блин! Эта штука действительно работала! Просто круто! Внезапно взгляд зацепился за часы. Бездна! Чуть не проморгал время возвращения. Вирус уже, наверное, сделал все, что надо, а значит, и мне пора отсюда делать ноги. Забежав в стеклянную каморку охранника и выдернув из терминала чип, я бросил ключ-карту на стол и бегом понесся по хорошо освещенным серым коридорам обратно. И к своему изумлению, щедро политым возникшим ужасом, при очередном повороте услышал громкие разговоры. Они раздавались откуда-то спереди, причем, что еще хуже, кажется, двигались в моем направлении, довольно быстро приближаясь. Неужели охранники кончили жрать раньше времени? Вот гадство… Куда-то сразу пропали несокрушимое спокойствие и непоколебимая уверенность в себе. Охваченный хоть и не сильной, но все же паникой, я развернулся назад, но почти сразу замер на месте. Бежать туда, откуда пришел — бесполезно, в конечном итоге там будет тупик. Третий пост охранника располагался отнюдь не в центре перекрестков коридорных переходов. Идти туда, значит, загонять себя в ловушку. Развернув трехмерную карту на экране наносети, загруженную по милости Равены, я стал суматошно просматривать возможные пути отхода, выводящие меня к комнате с вентиляционной шахтой, через которую мы сюда попали. Несколько мгновений понадобились, чтобы хотя бы примерно прикинуть возможную дорогу назад. Я стремглав бросился к ближайшему повороту, круто забирая в сторону от пройденного ранее маршрута. Все такие же безликие серые стены и световые полосы проносились мимо, пока я бежал по коридорам, ничем не отличающимся от виденных ранее. Ориентируясь по висевшим перед глазами полупрозрачным контурам, обозначающим схему первого этажа складского здания, мне пришлось двигаться совсем в ином направлении от точки встречи. — …говорю же, третий раз ставлю на этих ленивых балбесов и третий раз проигрываю. Они совсем не умеют играть. — А зачем тогда ставишь? Бери пример… Услышанные еще одни человеческие голоса вынудили меня резко затормозить — я не удержался на ногах и, немного проехавшись по полу, уперся в какую-то приоткрытую дверь. Неизвестные стремительно приближались, так что мне пришлось чуть ли не вываливаться в спасительный дверной проем, плотно затворив его за собой. Приглушенный щелчок замка отрезал путь назад не хуже направленного силового поля. А вдруг остановившаяся, едва слышная из-за плотной закрытых створок человеческая речь делала все еще печальнее. Эти два любителя поболтать, кажется, встали прямо за дверью. — Ну это уже просто какой-то… Оглянувшись, я понял, что стою на узкой лестничной площадке, со все теми же серыми бетонными стенами, световыми полосами и с новинкой в виде ступенек вниз. Выхода нет, придется спускаться. Пролеты быстро закончились, в конечном итоге лестница снова вывела в коридор. Уже ни на что не надеясь, я бежал, следя за последними секундами, оставшимися до включения сигнала учебной тревоги. То, что добраться до места эвакуации уже нельзя, было понятно, но и стоять на месте как-то совсем не хотелось. Так что я все равно передвигал ноги, хотя и понимал о бесполезности этого занятия. Бах! За очередной дверью, распахнутой мною чуть ли не с пинка — раз уж все кончено, я начал действовать несколько грубо — с другой стороны на пол рухнул какой-то человек в белых одеждах. Действуя скорее на инстинктах, чем действительно хорошенько все обдумав, выхваченный бластер с бедра уперся в лоб незнакомца, а я сам яростно прошипел: — Где выход, сука?! Обалдевший парень лет двадцати сначала посмотрел на черное дуло, потом перевел взгляд на меня, явно не понимая, откуда я тут взялся. — Веди! Быстро! Или сдохнешь прямо тут! — все так же тыча оружием, я продолжал усиливать напор. Судя по растерянности, плескавшейся в глазах пленника, его здорово переклинило, и он понятия не имел, что делать. И как раз в этом время по всему коридору раздалось давно ожидаемое: — Всему персоналу! В системе безопасности зафиксирован сбой. Приказывается устранить возможные нарушения и восстановить работу объекта. Для контроля территории выпускаются охранные дроиды в автономном режиме. Сначала мне показалось, что безжизненный механический голос прозвучал отовсюду, но прислушавшись, я понял, что из того коридора, откуда пришел чел в белом, идет лишь плотная завеса тишины. Это интриговало. — Что там? Там есть выход? — адреналин в крови позволил вздернуть более массивного парня на ноги. — Давай, пшел! Или я тебе щас башку прострелю. Понял? Боевое оружие, вместе с самым свирепым выражением на лице, какое мне удалось состроить, все же привели пленника в себя. — Там есть еще один выход, но вам туда никак нельзя, — сказал он, косясь осторожным взглядом на бездонное дуло легкого ЭРВ. — Это закрытая секция для персонала склада. — Я что, похож на полиса?! — кажется, мое субтильное сложение не произвело на него впечатления, как и вся внешность подростка. — Я тебя щас грохну здесь, если не будешь двигаться. Шевелись! Подталкиваемый сзади тычками и пинками, непонятный любитель белоснежных комбезов начал идти в том направлении, откуда пришел. Вскоре коридор закончился еще одними двойными створками, уже не дверей, а самых настоящих ворот. — Открывай! — откуда-то была уверенность, что пленник сможет решить проблему с замком. Так и случилось — приложенная ладонь в сканер открыла толстые переборки. Точно не скажу, что именно я рассчитывал за ними увидеть. Это мог быть и оружейный склад, и даже самая настоящая нарколаболатория — от полисов можно ожидать чего угодно. Но действительность превзошла мое воображение. — Какого хрена?! — удивленный возглас вырвался помимо воли. Не думал увидеть такое. — Это что? Вполне спокойно сделав пару шагов вперед, незнакомец в белом невозмутимо сказал: — Временная лаборатория компании «Токсвил Контус». Пацан, ты даже не представляешь, в какое дерьмо вляпался. Тебя убьют только за то, что ты увидел все это. Я пропустил угрозу мимо ушей, продолжая разглядывать большую квадратную комнату, на пятую часть заставленную разнообразными агрегатами. Выглядели они очень серьезно, но меня в первую очередь заинтересовали отнюдь не они. Уже знакомый контейнер с темными стенками и прозрачной крышкой, виденный при разгрузке прилетевшего корабля, на этот раз пустовал, внутри не виднелось замороженного человеческого тела. А вот рядом стоящая, жутко усложненная дополнительными механизмами, кабелями и шлейфами, медицинская капсула могла похвастаться обитателем внутри. Мужчина лет тридцати, гладко выбритый, но с гривой русых волос лежал без сознания, подключенный к кибердоку большим количеством проводов и трубок. — Что вы тут делаете? А? Отвечай?! Внезапно я замер. Яркая вспышка воспоминаний появилась неожиданно. Я увидел себя медленно бредущим со скованными руками мимо десятков подобных медкапсул. Все они были заполнены людьми, а сзади меня кто-то нетерпеливо подталкивал, приказывая поторапливаться… Какого черта происходит? Это еще откуда у меня в голове? Неужели я был тут раньше? — Чего молчишь?! Отвечай, — в приступе ярости от молчания и непонимания корней происхождения увиденной картины из памяти, я нажал на курок. Бластер в руке выплюнул сгусток фиолетовой энергии, с легкостью ослепительно прожигая штанину вместе с ногой упрямого идиота. Запахло озоном и горелой плотью, на белой ткани комбеза нарисовалась кроваво-черная дыра, величиной с крупную монету. — Аааа, — крик боли разнеся в полупустующем помещении, звонко отскакивая от стен, истончаясь по мере расхождения. — Заткнись! — со злостью пнув верещащего парня, я резко остановился. Что я сейчас делаю? Пытаю какого-то бедолагу непонятно за что? Я что, с ума сошел? Вырубить здорового хулигана из самозащиты — это одно. А избивать безоружного — совсем другое. Я же не какой-нибудь псих по типу тех отморозков из свор Отстойника. Надо держать себя в руках. Уняв бушующую ярость, как можно спокойным голосом я обратился к раненому на полу: — Слушай, ты останешься жить. Я тебе ничего не сделаю. Обещаю. Просто скажи то, что я хочу знать, и я уйду. Оставив тебя живым, — поймав испуганный взгляд пленника и слегка наклонившись к нему, я добавил: — Так что скажешь? Какое-то время всматриваясь в мои глаза, убеждаясь в правдивости моих слов, он все-таки начал говорить: — Это секретная лаборатория компании «Токсвил Контус». Мы проводим различные исследования по заказу более крупных корпораций в случаях исключительных обстоятельств. Конкретно здесь сейчас проходят опыты по изъятию психоматриц людей с последующим подключением их через нейросенсорные контакты к кибернетическим механизмам. Услышанная информация на некоторое время отправила меня в ступор, переваривать и обдумывать полученную информацию. Ничего себе, вломился на полицейский склад. — Хочешь сказать, что вы каким-то образом вытаскиваете сознания, а точнее личность человека, а потом сажаете ее в дроида, что ли? Так? — я в недоумении покачал головой: — Но зачем? Разве не дешевле написать цифровой код? С чего такие сложности? — Это не для каких-то боевых дроидов или примитивных ремонтных сервов. Создание искусственного интеллекта седьмого уровня — самого продвинутого на данный момент поколения электронных разумов, требует значительных трат. Поэтому корпорация «Техварп» заказала у нашей компании проверку определенных научных теорий в данной сфере на практике. Все пока на стадии экспериментов, так что пока рано говорить о результатах, но если получится, то в будущем будет возможно существенно снизить издержки при производстве таких искинов. — Снизить за счет того, чтобы посадить в железную банку вырванную личность настоящего человека? Ну вы и сволочи… — Я всего лишь лаборант и только делаю, что мне приказывают, — молодой сотрудник компании прислонился к одному из столов. — И потом, извлеченное сознание урезается, в него вживляются протоколы подчинения и ограничений. По сути, человек уже не является самим собой. Деформация личности чрезвычайно сильная. Оглядывая зал и все еще находясь в шоке, я никак не хотел верить в очевидное: похоже, я и сам прошел через эту лабораторию. — А куда вы деваете извлеченные психоматрицы? Можно ли их вернуть обратно в старое тело? — В старое тело? Нет. Сейчас закончилась первая фаза эксперимента. Все подопытные уничтожены, а их профили личностной нейропроекции стерты. Остались только предварительные результаты, для начала второго этапа. Чертовы ублюдки! Вырвали у меня воспоминания о себе, а потом простым нажатием кнопки отправили их в небытие. Как такое вообще возможно? — Но я помню планету, откуда я родом, помню то, что в Содружестве никогда не было. Почему я помню это? Разве после ваших операций не стирается вся память? — Что? Ты о чем? — спустя секунду полностью осознав смысл моей фразы, лаборант пораженно выдохнул: — Ты один из них! Один из подопытных! Но ведь вас всех ликвидировали! — Как видишь не всех! — на моем лице появилась угрюмая улыбка. — Так почему я помню родную планету? И зачем вы берете людей с далеких миров? На Хаггии никто бы не почесался, если бы пропало несколько десятков человек. К чему такие сложности? Не отвечая, парень в белом комбезе продолжал удивленно разглядывать меня, как будто увидел перед собой ожившего мертвеца. Бластер, снова направленный на его ноги, заставил его начать отвечать. — Общие воспоминания остаются как фон. Мнемонические каналы, через которые происходит перенос, отсекают все остальное, ненужное. Отбор касается только личности, характера и самого сознания. Это очень сложный процесс, я и сам не знаю всех подробностей, как именно все происходит. Но точно знаю, что люди с ранее установленными наносетями совершенно не подходят для этого. Лишние искусственные нейронные связи в мозгу человека мешают процедуре извлечения. Поэтому подопытных находят на далеких от Содружества планетах. Сама компания не занимается этим, они покупают их у пиратов и работорговцев. — Какие же вы твари… Я прошелся вперед, к медкапсуле со сложными дополнительными проводами и трубками. Лицо мужчины под стеклом выглядело спокойным, как будто он просто спал. Но ведь это абсолютно не так. Сейчас его сознание крадут, перемещая на какой-нибудь электронный носитель, только ради того, чтобы уменьшить возможные расходы при создании искинов для управления сверхсложных механизмов. Нет, так оставлять бедолагу тут ни в коем случае нельзя. — Отключ… — я начал разворачиваться назад, но моя фраза не успев начаться, оборвалась — до последней секунды сидевший на полу раненый лаборант довольно живо поднялся, схватил что-то с ближайшего стола и ткнул этим меня в шею. Сразу же голова резко закружилась, перед глазами все размылось, картинка окружающего мира подернулась странной рябью. Я неуверенно сделал шаг назад, одновременно шаря по правому бедру в поисках оружия. Как назло, этому мешали полы плаща. — Аххх тттыыы… — язык тоже стал заплетаться, а тело повело в сторону, ватные ноги так и норовили подогнуться, отправив хозяина на пол. Вдруг рука все-таки нашла и обхватила углепластиковую рукоять бластера. Медленно поднимая ствол, я думал лишь о том, чтобы попасть в засранца. Надо было его сразу кончать, а не думать о милосердии и другом дерьме. Забыл, где находишься? В следующий раз буду умнее. — Пшшихх! Еще одна игла вошла в шею. А за ней еще раз: — Пшшихх! Гад в белом уродском комбезе не дал возможности даже прицелиться, снова вгоняя в мое тело какую-то дрянь, от которой голова шла кругом, а мир вокруг кололся на рванные фрагменты. Уже почти не соображая, в ответ я несколько раз нажал на курок. Всполохи фиолетового-синего огня промелькнули размытыми пятнами. Кажется, прозвучал крик, но точно не скажу. Разум плыл, сознание так и норовило рухнуть в бездну пустоты покоя. Собрав остатки воли в кулак, я медленно пошел вперед… Как я выбрался наружу, не могу сказать — ничего не помню. Следующий приход в себя произошел уже на открытом воздухе. Я осознал себя лежащим на земле, вокруг ничего не видно и только бесконечное полотно звездного неба над головой показывало, что я еще не умер. Вглядываясь в невероятно яркие и такие близкие звезды, мне вдруг пришла на ум мысль — я точно не дома. На Земле, откуда меня забрали, не бывает ничего похожего, даже в самую безоблачную и темную ночь. В вышине небосвода холодным пламенем горели незнакомые созвездия. Они были отрешенными, равнодушными и абсолютно чужими. Голова снова начала раскалываться от сильной боли. Сознание постепенно затухало, медленно проваливаясь в спасительное небытие.
Планета Хаггия. Торговый сектор. Здание тайного полицейского склада. Шесть часов спустя
— У меня только два вопроса, — крепкий мужчина в униформе сил службы безопасности компании «Токсвил Контус» задумчиво разглядывал труп на полу. — Первый: почему этот лаборант и все оборудование в этой комнате не эвакуировали на новое место? И второй: если он все же остался, то почему без охраны. Второй мужчина, также одетый в точно такую же форму, состоящую из серого комбеза и черного бронежилета, качнулся с носка на пятку, с надеждой оглядываясь по сторонам. Как бы ему хотелось, чтобы сейчас обращались к кому-нибудь другому, а не к нему. За произошедший инцидент точно не будут награждать. Скорее наоборот. Но к сожалению, в комнате никого больше не оказалось, и на все вопросы от начальника СБ местного представительства придется отвечать его прямому заместителю. — Здесь оставался последний подопытный — кстати, уже перевезенный на новую базу, — на тот момент транспортировку запретил проводить руководитель проекта, так что мы оставили одного сотрудника для присмотра, а сами занялись основным переездом. Из семи помещений здесь, мы вывезли все за исключением небольшой части в этой комнате, включая системы безопасности, — сказал подчиненный, тоже смотря на мертвое тело внизу. — Из-за большого количества прибывших новых подопытных и резко сдвинутых сроков, нам пришлось задействовать все имеющиеся ресурсы, в том числе и вооруженных охранников. Предполагалось, что одного человека тут хватит. О месте же никто не знал. — Но не хватило, и кто-то, похоже, все-таки знал о складе, — заметил первый мужчина. Второй на это лишь молча кивнул головой, но затем попытался возразить: — Если бы яйцеголовые не задумали менять местоположение лаборатории — ничего бы не случилось. Зачем куда-то срываться, если и так все шло нормально? Мы купили полисов, никто не лез в наши дела. — Это не ученые отдали приказ, а я, — едко сказал главный эсбэшник. — Хаггия вполне подходит для наших целей, как планета, имеющая определенную технологическую инфраструктуру и возможность закупать любое необходимое оборудование без всяких задержек. А высокий криминогенный уровень на планете позволяет делать то, за что в другом месте нас бы ждал скорый суд. Но есть тут и минусы: во властных коридорах Деелина присутствуют сразу несколько соперничающих группировок. Они постоянно грызутся между собой, деля сферы влияния и стараясь нанести противнику как можно более серьезный ущерб. — Противники тех, с кем компания договорилась, пронюхали о нас? — догадался заместитель. — Точно не известно, но такая вероятность есть. Если они узнают о тайной лаборатории на Хаггии при поддержке кого-то из местных, то сразу же сообщат об этом центральному правительству Федерации Сайкон. И сделают они это не из-за своей высокой гражданской позиции и желания следовать курсу закона, а только ради того, чтобы потопить конкурентов чужими руками. Так что надо скрывать происходящее очень тщательно, не давая шанса на ее раскрытие. — Ясно. Оба мужчины немного прошлись по комнате. — Что-нибудь пропало? Доктор Айзек что-то говорил, но я его не слишком понял. Когда эти умники переходят на свой высокоинтеллектуальный язык, мне так и хочется достать оружие, — спросил начальник службы безопасности. — Мы нашли три пустых инъектора, где должны были быть наниты новой нейронной сети. Вроде бы эти прототипы являлись чуть ли не завтрашним днем нейроимплантирования. Параллельно с основными исследованиями здесь так же проводили эксперименты для корпорации «НейроКорп». Раз уж все подопытные без наносетей, то научное руководство посчитало такое применение лабораторных мощностей оправданным. По общему масштабу эти опыты не дотягивали до главных, но все равно играли очень важную роль. — Почему пустые? — заинтересовался главный, вопросительно глядя на уже очищенный стол. — Они их куда-то переложили, что ли? Почему не взяли сразу в инъекторах? Они же металлические и хорошо приспособлены для дальних перевозок. На что второй эсбэшник лишь пожал плечами. — Может, воры их вкололи себе? Глава СБ компании удивленно посмотрел на подчиненного: — Кто согласится имплантировать себе еще не протестированную нейронную сеть? С ума сошел? Даже полные психи не пойдут на такой рискованный шаг. И снова заместитель пожал плечами, у него не было ответа на этот вопрос. Зато вместо этого у него имелась другая любопытная информация для начальства: — Мой источник у полисов рассказал интересную вещь: на складе ночью сработал сигнал учебной тревоги. Они в общем-то не такая уж редкость — искины Центра Контроля таким образом периодически проверяют все объекты в ведении полиции. Но вместе с нашим происшествием, они решили копнуть поглубже и проверить свои системы. — И что? — Выяснилось, что несколько часов назад во внутреннюю сеть произошло несанкционированное проникновение. По словам системных администраторов, невероятно сложный вирус с зачатками псевдоразума взломал сразу три кластера центрального информационного хранилища: базу данных «Поискового листа», архив с кадровыми личными делами и данные по всем текущим расследованиям. Специалисты пока не знают точно, какую информацию похитили, но все говорит о виртуозных профессионалах, разработавших программу червя. Ну или, может, о непревзойденном гениальном одиночке с нестандартным подходом к решению поставленных задач. Как бы то ни было — такое совпадение не может быть случайным. Полагаю, если следить за ходом расследования полисов, в конце концом, мы сможем узнать, кто заявлялся к нам в гости. Немного подумав, первый мужчина утвердительно кивнул: — Хорошо, действуй. И не забывай докладывать мне. Нужно выяснить, что тут на самом деле произошло.
Глава 6
Планета Хаггия. Территория торгового сектора. Заброшенные улицыЯ полулежал среди мусора в каком-то грязном переулке прямо на земле с единственным острым желанием: унять дикую боль, разбушевавшуюся в голове. Создавалось такое впечатление, будто некто воткнул мне в затылок острый стальной шип, который чуть позже вдруг стал отращивать себе множество более мелких кончиков, с удовольствием принявшихся уже самостоятельно дальше проникать в человеческую плоть. Ожившие черви из металла, заползшие в мозг с неведомыми намерениями — вот кем они представлялись. Ласковый солнечный свет, приятный свежий ветерок, ясное безоблачное небо — мне не до чего не было дела. Только одна мысль судорожно билась в мозгу — «пусть все закончиться», «пусть все закончится»… Не знаю, сколько я здесь находился, как сюда попал и вообще, что со мной случилось — воспоминания о прошлой ночи испарились туманной дымкой на задворки истерзанного мучениями сознания. Все чувства и воспоминания перестали играть роль, лишь одна-единственная мысль ритмично билась в голове — «пусть все закончится», «пусть все закончится»… Ко всему прочему со зрением начали твориться странные дела: возникшая резь в глазах постепенно трансформировалась в искажавшие окружающие предметы фрагментированные части, плавающие в свободном полете, при этом непрерывно разъединяющиеся и соединяющиеся между собой в полном беспорядке. Будто куски стекла, раньше служившие мне окнами во внешний мир, разбились на несколько осколков, хаотично кружащихся теперь перед глазами. Какое-то дикое и ни на что похожее состояние, терзающее рассудок своим безумным существованием. Хотелось достать бластер и закончить все страдания прямо здесь и прямо сейчас, но я быстро понял, что тело также перестало слушаться хозяина, безвольной куклой привалившись к переполненному мусорному контейнеру. Я лежал, страдал и абсолютно ничего не мог с этим поделать. Секунды сменялись секундами, переходили в минуты, а те в свою очередь превращались в часы. Иногда пытка ослаблялась, давая мне краткие мгновения передышки, но потом начиналась снова, чуть ли не с еще большей силой. Казалось, это будет длиться вечно… — «Настройка завершена. Обнаружены ^%&((#^^#@. Одновременное №+*(?%;?= наносетей. Ошибка развертывания. #&^)@% приоритета». — «Основной *^$#^&* блок сформирован». — «Необходимо &^%#!#$%. Вариативность действий: — 1 — Поглощение нестабильных нанитов. — 2 — ^(=^$#+@ деактивация с &^#@!% выведением. — 3 — Включение *&%$^-го управления». Появившееся окно в первые мгновения я принял за галлюцинацию. Слишком уж долго боль терзала мое тело и разум. Слишком уж сильной и нереальной она была. И слишком уж резко и неожиданно исчезла. Зрение не вернулось в нормальное состояние, хотя и изменилось в несколько лучшую сторону — стало похоже на цифровые помехи телевизионных спутниковых передач. Одеревеневшие конечности вновь получили силу, позволяя разогнуть тело из крайне неудобного положения в более комфортное. Устало откинувшись назад, я молча привалился спиной к опоре и застыл, наслаждаясь спокойствием и покоем, ни на что не обращая внимания. Пусть все катится куда подальше, мне стоит передохнуть. Не знаю, сколько я так просидел, но в конце концов, понял, что надо разобраться во всем том дерьме, где я оказался. Рассматривая непонятные значки, я читал понятные между ними слова и пытался вникнуть в ситуацию. К некоторому облегчению, большая часть предложений высветившихся сообщений вполне внятно передавали свой смысл. Итак, судя по всему, тот гад в белом комбезе ввел мне сразу три дозы с новыми наносетями. Что, естественно, повлекло за собой большие проблемы. Впрыснутые наниты вступили в конфликт друг с другом, губительным образом повлияв на мое самочувствие. Технология имплантирования Содружества сильно отличалась от подобных земных аналогов. Никаких операций по разрезу плоти и зашивания внутрь каких-нибудь железяк с проводами тут давно не проводилось. Специальные миниатюрные нанороботы заранее программировались для выполнения определенных функций, вводились в тело пациента, а потом самостоятельно начинали действовать. Врачи лишь следили за правильным выполнением операции, готовые при необходимости прямо на ходу вносить определенные коррективы при помощи кибердока и других наноботов, если вдруг что пойдет не так. В моем случае такой подстраховки не выполнялось, поэтому введенные колонии нанитов стали самостоятельно выяснять отношения, параллельно отправив тело хозяина в болевой шок. Судя по вновь заработавшим часам, слегка изменившим стиль оформления, но все также продолжавших висеть в левом нижнем углу зрения, с учетом прошедшей ночи и дня, я провел в таком состоянии несколько часов. Нереально долго. Странно, что мозги еще набекрень не съехали и не превратили меня в пускающего слюни, трясущегося идиота. Это же надо, столько выдержать. Удивительно, как я все же остался жив и даже относительно цел. Итак, наносети разбушевались, повоевали — в итоге какая-то из них все же смогла одержать верх и сформировала стабильный управляющий центр в коре головного мозга, предлагая теперь мне решить вопрос с остальными лишними нанитами. Еще раз перечитав предложенные варианты, я без всяких сомнений выбрал второй пункт с деактивацией и выведением. Два других вызвали обоснованное опасение повторения ступора и парализации с сильными болями. Как-то не хотелось мне опять лежать неподвижной куклой, дико при этом мучаясь. — «Процесс ^(=^$#+@ деактивации с &^#@!% выведения начат». Что-то эти непонятные значки вместо пропущенных слов стали пугать. Надеюсь, они исчезнут, переведя все в нормальное состояние. Будет проблематично использовать личную нейронную наносеть, если половина системных сообщений будет выводиться чудными каракулями. — «Необходим процесс перезапуска центрального ядра наносети». — «Внимание. Носитель может потерять сознание и почувствовать некоторый дискомфорт». И все. Никаких кнопок с выбором или сменой режимов перезагрузки. Всего две строчки и краткое предупреждение, что может будет… Стальная игла, резко вонзившаяся в затылок, вырвала из меня крик боли: — Ааааа!!! Сразу же за этим отправив в приятные объятия небытия. Где ты ничего не чувствуешь, ничего не видишь, не слышишь и ни о чем не думаешь. Только безмолвным сгустком тьмы бесцельно плаваешь в океане еще большего мрака… Хорошо еще, что на этот раз отключка длилась всего несколько минут. Придя в сознание, я увидел новые сообщения. К счастью, зрение полностью вернулось к обычному незамутненному виду, без всяких помех и искажений. — «Перезагрузка завершена. Наносеть «Эра-3» ограниченно готова к работе. До полной разверстки — 27 ч 50 мин.». — «Предупреждение. Базовые функции подверглись стихийным изменениям. Произошло тотальное смещение в области манипуляции сторонними нанитами. Внутренняя сфера полностью недоступна. Каналы внутреннего программирования уничтожены». — «Предупреждение. Поле оперирования управления вышло за пределы тела носителя. Создан отдельный канал ментального контроля. Доступны варианты манипуляции нанитами на внешней сфере». — «Внимание! Данный тип не задавался при исходных параметрах и может быть опасен для носителя. Настоятельно рекомендуется обратиться к специалистам корпорации «НейроКорп»». Ага, прямо бегу, радостно повизгивая к этим коновалам. Нашли дурака. Спорю на что угодно, эти ухари быстро вскроют мне черепушку, чтобы выяснить про все эти «незапланированные изменения». Мне еще пожить охота, так что уж как-нибудь сам разберусь. Радовало исчезновение таинственных иероглифов вместо некоторых слов. Похоже, сеть наладила сама себя, истребив нарушения. — «Процесс выведения посторонних нанитов продолжен. Точка конечного выведения — правая ладонь носителя». Вот даже как. А я думал, все уже закончилось. Но, видимо, без перезагрузки микроскопические воины проигравших наносетей не захотели покидать тело. Что же, хорошо. Можно и потерпеть. В конце концов, без жуткой головной боли и непонятных проблем со зрением ждать не сложно. Я поднес открытую правую руку к глазам. Вытянутая тень от мусорного железного бака, у стенки которого я сидел, не мешала рассмотреть малейшие изменения на коже ладони. Солнце хоть и постепенно скрывалось, уходя в закат, но пока еще давало вполне сносное освещение. Вечер наступал медленно, хотя и неотвратимо. Поначалу ничего не происходило. Мысли поневоле перескочили на урчащий живот — вполне сносное состояние и исчезновение боли вновь напомнили о простых человеческих потребностях в пище. И надо заметить — довольно сильно. Хотелось не просто есть, а выражаясь прямо — жрать! Лучше всего что-нибудь мясное, с обильным гарниром и множеством дополнительных закусок. Бокал легкого вина или другого слабоалкогольного напитка тоже бы не помешал. А после… Внезапные изменения прямо в центре ладони заставили меня прервать мечты о шикарном ужине. Небольшая лужица серого вещества начала материализовываться прямо из пор моей плоти. Она росла, росла и росла. Медленно увеличиваясь в объеме. Сначала едва заметная точка, потом небольшая горошина, а в конце мячик с диаметром мелкой монеты. — «Установлен ментальный контроль. Доступно 1.5 миллиона наноединиц. Сфера действия манипуляции внешними микророботами составляет один стандартный метр. Внимание! Предупреждение! Данная функция не включена в базовый комплекс наносети «Эра-3». Это может быть опасно для жизни носителя. Настоятельно рекомендуется обратиться к специалистам корпорации «НейроКорп»». Так, это мы уже проходили. Пропустим мимо ушей. Связываться с теми, кто заказывает нелегальные эксперименты, категорически не хочется. Я сосредоточенно посмотрел на вязкий шарик, мысленно попытавшись приказать ему передвинуться. Надпись в окне сообщения о ментальном контроле недвусмысленно давала понять о новых возможностях. Мгновение ничего не происходило, а затем выведенные наниты распались из плотной массы в небольшое молекулярное облачко, ставшее летать по траектории движения моих зрачков. — Охренеть!!! — не сдержавшись, я пораженно уставился на едва заметное воздушное образование, послушно выписывающее сложные фигуры, следя за направлением моих глаз. — … … совсем! … … с ума … сойти… Не сдержавшись, я грязно выругался вслух, одновременно снедаемый чувствами страха, удивления, шока и оторопи. Такого я точно не ожидал. Наниты, подчиняясь человеческой воле, летали рядом, по ходу дела трансформируясь в молекулярные струйки дыма или чуть более сжатые образования, изредка неподвижно застывающие в воздухе. Никакого ввода команд, никаких консолей управления, ничего подобного не понадобилось — только желание мнемонического приказа и все. Поигравшись какое-то время, до меня вдруг дошла возникшая ситуация. Так дело не пойдет. Я же понятия не имею, что это такое и откуда вообще такая сила взялась. То есть понятно откуда — источник — насильно имплантированная наносеть из секретной части склада полисов, с тем шустриком-лаборантом. Но вот хотелось бы знать подробности. Я приземлил наниты на ладонь и развернул окно интерфейса новой нейронной сети. Найденная вкладка локальной поддержки продукта содержала в себе ограниченное количество информации. Постоянно возникающие предложения выйти на официальный сервер корпорации «НейроКорп» отвергались мною с ходу. Как уже выше заметил — попадать в руки тех «ученых затейников» как-то не улыбалось. Тем не менее, несмотря на маленький объем данных, общий смысл новой разработки лидера в изготовлении персональных нейронных сетей, имплантов, баз знаний и всего с этим связанного, стал понятен. Как и произошедшие со мною преобразования. Концепция новой наносети целого ряда моделей поколения «Эра» заключалась в кардинально ином подходе к усовершенствованию людей. В настоящее время для увеличения какого-либо показателя в Содружестве применяли импланты, основанные на нанотехнологиях. Под каждый отдельный параметр изготовлялся отдельный модуль с заранее настроенными характеристиками. Такой имплант помещался в тело клиента, запрограммированные наниты изменяли организм носителя, добавляя тому определенное количество условных единиц того или иного класса. Один имплант — один показатель. Ни больше, ни меньше. Разве что различались уровни вносимых изменений. Проще говоря, если кто-то хотел стать сильнее, то он шел в специализированную клинику, где ему ставили отдельный имплант на силу. Также изменяли скорость мышечных реакций, разгоняли регенеративные свойства тела, увеличивали память, интеллект и все что душе угодно. Безграничный выбор. Компаний, занимающихся подобной работой, в обитаемой галактике хватало с избытком. На любой вкус, от разных производителей и торговых марок. Конкуренция в этой сфере бизнеса была на высоком уровне. Хотя самой заслуженной и проверенной до сих пор оставалась корпорация «НейроКорп». Но, как это обычно бывает, этого им показалось мало, и они решили пойти еще дальше. Оставив других соперников с носом. Быть простым лидером компанию уже не устраивало. Так появился прототип «Эра-3». Наносеть, не требующая дополнительных отдельных имплантов для изменения внутренних параметров человека. Новые возможности нейронной сети позволяли ей напрямую самостоятельно формировать отдельные колонии с заданными параметрами для последующего применения. Без новых инъекций посторонних модулей. Импланты выращивались прямо в теле носителя, там же программировались и там же активировались. Теперь не нужны дополнительные импланты для увеличения силы, ловкости, памяти, интеллекта или еще чего-нибудь. Вы просто выбираете в меню наносети соответствующий пункт, съедаете побольше пищи с высоким содержанием железа, кальция или витаминов — смотря, что вы там хотите развить, а потом ничего не делая, ожидаете результата. Конечно, все не так просто, как может показаться на первый взгляд. Подобную технологию создавали вовсе не для удобства обычных людей. Инфопаки для программирования нанитов и особые пищевые добавки для улучшенного и стабильного развития наноколонии внутренних имплантов можно будет купить только у «НейроКорп» и нигде больше. Не говоря уже о самих новых нейронных наносетях. Такой подход в конечном итоге превратил бы бывшего лидера — первого среди равных — в единственного существующего монополиста в данной сфере услуг. Закрепив за одной корпорацией весь рынок нейроимплантирования, а остальных оставив не у дел. Поняв план корпоративных шишек, я восхищенно покачал головой. Завоевание через техническую революцию. Простенько и со вкусом. Те, кто такое придумал, несомненно не зря получали свои зарплаты… Но с моей наносетью произошла накладка из-за почти единовременно введенных сразу трех колоний нанитов. Образовавшаяся конфликтная ситуация в конечном результате вывернула наизнанку заложенные изначально функции нейронной сети. Вместо управления на внутреннем уровне, мне стала доступна внешняя манипуляция. Я мог контролировать молекулярных микророботов, но не мог выращивать импланты внутри. Сфера управления расширилась до метрового диапазона на расстоянии тела, но перестала работать внутри. По крайней мере, так я понял из сильно поврежденного сборника первичных инструкций и самостоятельных размышлений. Что же, могло быть и хуже — после «подарка» сотрудника-лаборанта «Токсвил Контус» я вообще мог не выжить. Не говоря уже о том, что обычная «нулевка» теперь заменена на более продвинутую наносеть. Ситуация относительно прояснилась, а значит, пора выбираться на более оживленные улицы. Я встал с земли, намереваясь выйти из грязного переулка, где оказался после ночных приключений, но вдруг что-то во внутреннем кармане плаща обратило на себя внимание. Необычные очки без стекол, вытащенные на свет, поначалу вызвали удивление, но секунду спустя пришло воспоминание о полке с личным компом на складе конфиската и лежащем рядом предмете, в тот момент показавшимся очень полезным. Пожав плечами, я надел их на себя и почти сразу же чуть не сорвал обратно: на месте пустых линз сформировалась прозрачная голограмма с синим оттенком. Взгляд расцвел от множества пиктограмм, разных иконок и значков. В тот же момент левая рука пискнула предупредительным сигналом. Задернутый рукав открыл сенсорный дисплей вычислительного процессора «МВП-3КР», подключенного к гнезду комбеза «Дерон-М». — «Обнаружено новое устройство. Идентификация невозможна. Рекомендуется обратиться к производителю или в место, где был приобретен товар». Ну да, уже знакомая песня. Знаем, слышали. — «По умолчанию выполнено подключение по линии беспроводного энергопитания от основных энергоблоков. Уровень заряда основной системы — 47 %». — «Кнопка отмены находится в первой вкладке». — «Внимание! Беспроводное энергопитание ограничено радиусом в два метра и мощностью в 0.01 стандартной энерго-единицы. Не превышайте допустимый предел». Так, ясно. Еще бы знать, что это за штука вообще такая. Немного прикинув, я снова обратился к сильно изменившемуся меню наносети. По сравнению с убожеством «нулевки» новая нейронная сетка давала значительно больше возможностей, не считая контроля над внешней колонией нанитов. Кстати, о них… Ментальный приказ-посыл, и образование серого цвета стремительно поменяло очертания, превращаясь в простенькое стальное кольцо на среднем пальце правой руки. Еще одно мысленное усилие закрепило трансформацию, придавая невзрачному украшению твердые свойства. Не слишком заметно и в то же время всегда под рукой. Идеально. И в то же время — невероятно! Просто колдовство какое-то. Увидишь такое — не поверишь. Но нет — обычные ультравысокие технологии, недоступные обычным мирам. Полюбовавшись на результат, я снова вернулся к меню наносети. И хотя она пока функционирует не на полную — до окончательного слияния осталосьчуть больше суток — все же многие функции доступны уже сейчас. Например, выход в Сеть. Простейшее действие с парой иконок на панели общего доступа позволило сделать скриншот очков и запустить поиск распознавания. И уже через пару минут появилось окно с описанием: — Оптический визор. Модель: «Бразкар-100». Тип: носимый. Технологический класс: «Б». Интерфейс работы: голографические линзы. Базовые функции: увеличение крат — 25, режим фото — 500 шт., видеофиксация — 1 ч., возможность подключения к другим устройствам. Производитель: корпорация «Визуалтех». Средняя цена — 1500 кредитов. Доступны специальные программные паки улучшения базового варианта: Баллистический вычислитель, анализатор уязвимости цели, увеличение кратности оптического преобразователя, режим ночного видения, ведение топографического сканирования, дистанционное распознавание типов вражеской техники. Для подробной информации обратитесь на официальный ресурс корпорации «Визуалтех». А вот это мне уже очень интересно. Установить дополнительные программы для получения дополнительных возможностей не помешает. Я перешел по предложенному адресу, где почти сразу наткнулся на предложение скачать любой из предложенных паков за определенную цену. Здесь даже нашелся универсальный пакет драйверов для синхронизации работы с другими устройствами. Если его купить, то скорее всего простенький комп комбеза тоже зафурычит в одной связке с крутыми очочками. Блин! Как бы хотелось прямо сейчас приобрести дополнительные ништяки, но полное отсутствие денег на виртуальном сетевом счете делало это невозможным. На Хаггии предпочитали наличные, не доверяя местным властям в плане мониторинга личных финансов. «Нулевки» — нейронные сети, которые стояли у большей части населения, работали только в пределах планетарного масштаба, отслеживая все транзакции на раз. Стоп. Но ведь теперь — я обладатель более продвинутой наносети, а значит, можно попытаться создать счет где-нибудь за пределами Хаггии. Правда, всем этим заняться можно и позже. Мне почему-то казалось, что пока «Эра» полностью не развернется для полноценной работы, никакие операции с личностной авторизацией не пройдут. Тем более, все равно сначала нужно найти обменную лавку для зачисления кэша на виртуал. Запихать кредитные чипы через нейронную сеть на личный банковский счет не представляется возможным. Я усмехнулся. Что-то меня потянуло на дурацкие шутки, причем при разговоре с самим собой. Пора связаться с Крисом. — Маркус?! Ты жив?! — напарник по первой вылазке в Отстойник не скрывал своего удивления, услышав мой голос. — Да жив, только давай по сети болтать не будем. Встретимся в торговом квартале на пересечении четвертой и Меткого Билли. — Ладно, я как раз недалеко, Равена ушла на время, сказала… — Не по сетке, Крис! — Ладно, понял, Маркус. Буду там через полчаса. — Давай, увидимся. Я отключил канал, убрал визор обратно в карман, отряхнулся — хорошо еще, что мусор на улице оказался промышленным, а не пищевым, — поплотнее запахнул полы плаща и быстрым шагом направился к месту встречи. Окно с картой в правом нижнем углу зрения, сейчас вместо склада полисов, показывающее схему торгового квартала, изменило рамку с прозрачного белого на полупрозрачный серый, но все равно отображало трехмерную картинку городских улиц. Проблем с ориентацией на местности для меня не возникло… — Так куда ты пропал? Мы с Равеной ждали тебя до последнего, но время вышло и сработала тревога, — спросил Крис. Открытая веранда кафешки, где мы присели, на вид выглядела вполне прилично, давая надежду на хороший ужин. А ранний вечер еще не собрал здесь большого числа посетителей, позволяя общаться за крайним столиком без посторонних ушей. — Сейчас, подожди секунду, пожрать закажу, я с прошлой ночи ничего не ел, — ответил я, ища глазами официанта. В отличие от развитых миров Содружества, на Хаггии живые официанты вовсе не являлись показателем респектабельности заведения. Тут тоже использовали дроидов, но, как правило, в других сферах. — Добрый вечер, мальчики. Меню, — подошедшая девушка в неком подобии униформы положила на стол запаянные в пластик два листа со списком блюд. — Не надо, — я отодвинул предложенное назад, все равно названия незнакомые. — Мясо есть? Настоящее, натуральное, прожаренное мясо со специями и каким-нибудь гарниром? Слегка удивившись, официантка неуверенно кивнула. Натуральные продукты стоили намного дороже заменителей, не говоря уже о пищевых концентратах. Мой потрепанный серый плащ, скрывающий большую часть тела, никак не выдавал во мне солидного клиента, способного оплатить такой заказ. — Стакан витаминизированной воды и несколько хлебцов первого сорта, — добавил я, одновременно выкладывая на стол чип достоинством в пятьсот кредитов, тем самым демонстрируя наличие денег. — Конечно, — приглядевшись к предмету перед собой, сразу же заулыбалась девушка. — А вам что? Крис с сомнением поглядел на меня, но потом все же сказал: — То же самое. Дождавшись, когда официантка уйдет, он негромко прошептал: — Это же кучу денег стоит. При этом есть вероятность, что нам подсунут вместо нормального мяса тушки ниска. Я на это лишь махнул рукой. Плевать, даже если будет местный аналог крыс, главное, чтобы не забыли хорошо прожарить. Я хочу нормальной еды, а не этой бесцветной жижи с большим содержанием протеина. Каши хороши по утрам, но вечером жрать такое? Увольте! — Так все же — куда ты делся? Поняв, что Крис не отстанет и не даст спокойно поесть, я рассказал историю своих злоключений, опустив подробности с моим прошлым в виде подопытного и умения контролировать нанороботов на внешней сфере управления. — Ты его убил? — Понятие не имею, — честно ответил я, с наслаждением отправляя первый кусок принесенного блюда в рот. — Бластер сработал, выстрелы были, но куда точно попали — не знаю. Меня к тому моменту так крутило и штормило, что я почти не соображал. Вкусно, блин! — Угу, — согласно прочавкал напарник, не отставая в скорости поглощения хорошо прожаренного мяса, щедро сдобренного специями. — Пища богов. Жаль только, что питаться так каждый день — никаких денег не хватит. — Да все равно. Мне нужна нормальная пища. Хочу хотя бы немного подрасти и подкачаться. Сам подумай, уверен на двести процентов, будь на моем месте в том подвале какой-нибудь мужик с квадратными плечами и накачанной мускулатурой, тот ученый задрот и не подумал бы ему колоть что-нибудь в шею. Сидел бы на полу, боясь привлечь внимание. А увидел хилого подростка и сразу решил поиграть в героя. — Зато ты получил новую наносеть вместо обычной «нулевки», — заметил Крис. — Ну его нафиг! Это мне еще повезло, что у того гада под рукой не оказалась какая-нибудь химическая дрянь. Прикинь, если бы вместо нанитов в инъекторах оказалось бы что-нибудь другое? Нее, вертел я такую лотерею на своем нижнем конце. Нафиг надо! Не сдержавшись, Крис жизнерадостно заржал во все горло. — Ха-ха… нижнем… конце… вертел… Ха-ха. Ну ты, Маркус, выдал! Ха-ха… Я тоже улыбнулся. Настроение было хорошим. Учитывая все произошедшее, конечный исход прошедшей ночи никак нельзя назвать плохим. Можно и посмеяться. — Слушай, — успокоившись, сказал Крис. — Насчет физической подготовки и все такое — в первой зоне есть чел, бывший солдат или что-то такое, он тренирует всяким таким делам. Можно сходить, посмотреть. Он вроде относится к банде «Вольный отряд» и занимается с их бойцами, но за денюжку берет и всех остальных. Ну, я так слышал. — Обучает рукопашному бою? А стрельбе? — заинтересованно спросил я. — Наверное, точно не знаю, просто слышал как-то и все. Но думаю, если он в натуре бывший солдат, то и стрелять хорошо должен уметь. — Круто. А ты сам как? Пойдешь? — Я? — Крис задумался на секунду, а потом утвердительно закивал: — Почему нет? Пойду. Уметь давать по башке всяким отморозкам никогда не помешает. — Отлично, — наши стаканы чокнулись краями, салютуя новой задумке. — Конечно, еще надо разобраться с истребителем в лиманском трюме. — Это да, про него забывать не следует. Ты ничего не придумал за последнее время, Маркус? Случайно никаких идей не возникло? — Возникло, — по моим губам пробежалась улыбка. — Помнишь мой навороченный комбез? — А как же, ты за него такую прорву денег отвалил, какую я за всю свою жизнь до того дня в руках не держал, — Крис покачал головой, видимо, до сих пор находясь под впечатлением от такой дорогой покупки. — Это стоило того, — ответил я. — Мне тут пришло в голову, что кроме всяких плюшек в виде обогрева, там ведь есть еще пять свободных слотов для модулей. Что, если найти какой-нибудь мобильный технический сканер, подключить его к наручному компу и использовать для демонтажа оборудования с борта перехватчика. Думаю, первый-второй ранг базы «техник малых боевых кораблей» должно хватить. Мы же не ремонт собираемся затевать. Уверен — разбирать — намного проще, чем собирать. — Даже не знаю, — протянул молодой хагг. — Признаться честно, я никогда не находил настолько сложные системы в целости. Обычно занимался чем-то попроще. Не представляю, сможем ли мы такое потянуть. — Сможем, — сказал я как можно более уверенно. — Говорю же — не так все и сложно, если подумать. Вот если бы мы захотели починить его и поставить обратно движки, то в таком случае я бы первым заявил, что мы не туда лезем. А с разбором все по-другому — разделаем тушку перехватчика без напрягов. Можешь мне поверить. Крис пожал плечами, как бы говоря: смотри, никто тебя за язык не тянул, и вернулся к прерванному ужину. — Чуть не забыл, — отправляя последний сочившийся красным соусом кусок мяса в рот, я вспомнил о намерении открыть сетевой счет. — А где тут можно перевести реал в виртуал? Это я про бабло. — Закинуть на личный счет? Зачем? Если сумма окажется слишком большой, то полисы могут заинтересоваться или, еще хуже, попросту заблокировать и изъять только лишь на основании подозрения… На этом месте сидящий напротив Крис сам себя прервал, отодвинул пустую тарелку в сторону и понятливо заметил: — У тебя же теперь другая нейронная сеть. Если она хоть немного лучше обычной «нулевки», а это скорее всего так и есть, то проблем с внепланетарной авторизацией не возникнет. Можешь открыть счет в любом галактическом банке. Только вот зачем? Ты же все равно не сможешь улететь с планеты. Статус гражданина условно четвертой категории никуда не делся. Ведь так? Я молча кивнул. Я уже смотрел данные регистрации, там ничего не поменялось после установки новой наносети. Все тот же — Маркус Крайд, те же — пятнадцать лет и все то же примечание с запретом нахождения в Деелине и запретом на покидание территории Хаггии. — Надо сделать несколько покупок через Сеть. Скачать драйвера и проги на комп с визором. Без них железо не хочет пахать, даже не определяется в конфигурации. — А, ну это дело полезное, — сказал Крис. — Но зачем сразу светить свое настоящее имя? Сам я так не делал — на такие фокусы денег раньше не водилось, да и без надобности, — но знаю, что можно открыть анонимный временный счет. После нескольких переводов он сам автоматически исчезнет. — Хмм… — на моем лице появилось выражение согласия. — Звучит очень даже неплохо. Знаешь, где можно такое провернуть? — Да, через несколько улиц отсюда. Дойдем минут за двадцать. Только имей в виду, за подобную услугу берут определенный процент. Не знаю сколько точно, но то, что придется переплатить — уверен. — Ну, это понятно. Никто не будет напрягаться просто так, — ответил я, при этом взмахом руки подзывая официантку. — Счет. Выкладывая за шикарный ужин больше шестидесяти кредитов, мне на ум пришли сомнения в способности питаться так каждый день. Причем не по одному разу. Видимо, все же от натуральной пищи придется отказаться, заменив ее хотя бы пищевым концентратом первой пилотской категории. Иначе придется работать только на жратву. А такая ситуация ну никак не радовала… Место обмена реальных денег на виртуальные находилось в одноэтажном здании с обычной для этих мест кричаще-яркой голографической вывеской, каких по округе виднелось сотни. — Я здесь подожду. Присмотрю на всякий случай. У таких лавок любят околачиваться стопперы. Если что, кину сообщение с предупреждением, — сказал перед входом Крис. — Ага, давай, — я решительно толкнул мощную на вид металлическую дверь. В отличие от магазина Жирного Тони, внутри этого торгового заведения оказалось тесновато. Небольшая комнатка, вытянутая в одном направлении, упиралась в забранное стальной решеткой и толстым пластиковым стеклом перегородку. — Чего надо, пацан? — худощавый мужик неопределенных лет отложил в сторону персональный планшетник с объемной проекцией над экраном и вопросительно на меня уставился. — Анонимный счет в Галакт-Сети с плавающими реквизитами, — коротко ответил я, не тратя время на лишнюю болтовню. — Время работы? Сумма? — так же лаконично спросил торговец. Он понял, что пришел не праздный любопытный, а клиент. — Трое суток. Девятьсот кредитов. — Зачисление нала на счет — пять процентов. Создание «тени» еще двадцать. Итого с тебя — одна тысяча сто двадцать пять кредитов. Я задумался, расценки, конечно, поражали. Хотя, с другой стороны — чего я хотел? Хагги похожи на кого угодно, но точно не на альтруистов и благотворителей. — Идет. Плачу чипами. — Хорошо, — торговец открыл небольшое окошко. — Сразу предупреждаю. По истечении семидесяти двух часов счет ликвидируется, независимо от того, потрачены ли с него все деньги или нет. Претензии не принимаются. — Понял, согласен, — я просунул три чипа на тысячу двести, получил сдачу в виде трех монеток из неизвестного сплава, номиналом в двадцать пять кредитов каждая и стал ждать. Мужик вернулся довольно быстро. Снова открыл окно, положил на него кусочек пластика с нацарапанными данными. — Инфа для коннекта и авторизации, — бросил обменщик. — Не забудь про три дня. Прохлопаешь ушами, сюда не приходи, даже слушать не буду. — Да понял я. Не против, если я прямо здесь проверю? — Валяй. Клиентов не обманываю — плохо для бизнеса, — торговец снова уткнулся в планшет, больше не обращая на меня внимания. Я пожал плечами, но все же не отказался от намерения сейчас же произвести запланированные покупки. Набранный сетевой адрес вывел на страницу некого банка с двумя пустующими строчками в центре, подсвеченные внизу поясняющими надписями: — «Введите имя аккаунта». — «Введите пароль». Я послушно набрал данные с пластиковой картинки, дождался системного сообщения: — «Доступ получен». Появились реквизиты счета с доступной суммой в девятьсот кредитов. Задрав рукав, я нажал несколько кнопок на сенсорном экране компа, формируя связь через наносеть. Хотя последняя и не полностью еще развернулась в моем мозгу, создавая нейронные и синаптические связи, большая часть функционала уже работала. — «Создание канала прямого подключения». — «Выполнить». Техническая вкладка содержала пиктограмму с необходимыми действиями. — «Установлена связь с наносетью носителя». — «Внимание. Стала доступна возможность прямого управления». Я опять вернулся к глобальной Сети, нашел просмотренный ранее днем ресурс по визору и стал покупать программные паки, выбрав место для сохранения память наручного компа. К большому сожалению, использовать свой разум, как временное хранилище не представлялось возможным, а импланта автономного бокса у меня не стояло. Так что все шло на диск мобильного вычислительного процессора. — Приобретены специализированные программные паки для оптического визора «Бразкар-100»: — 1. Баллистический вычислитель. — 2. Анализатор уязвимости цели. — 3. Увеличение кратности оптического преобразователя. — 4. Режим ночного видения. — 5. Дистанционное распознавание типов вражеской техники. — «Общий расход — 377 кредитов». — «Остаток — 523 кредитов». Нехило тут стоит программный продукт. Ну да что поделать. Так, идем дальше. Снова открытие новых страниц, но теперь уже с пакетами драйверов личного компа. Они мне обходятся еще в двести двадцать кредитов. Все остальное я потратил на покупку базы «техник малых боевых кораблей» 2-го ранга. Не первой свежести, но и не полностью устаревшей. К счастью, за такой невысокий уровень не требуют много. Все закачалось на хард личного компа. Причем, судя по скорости онлайна, моя новая наносеть однозначно не «нулевка», а намного круче. Что тоже очень радует. — «Остаток — 78 кредитов». Я закрыл окна Сети, открыл панель управления компом, теперь можно не тратить время, нажимая пальцами по устройству на левой руке. Надел очки и активировал команды на инсталляцию загруженных паков. Экран расцвел полосками с ходом процесса. — «МВП-3КР — установлено расширение «Дерон». Обнаружено новое устройство: оптический визор, модель «Бразкар-100». Создана единая командная сеть». Отлично. Комбез, наручный комп и очки теперь пахали в единой связке. Просто превосходно. — У вас можно осуществить обратный обмен? Вывод нала с виртуала? — обратился я к торговцу, деактивируя голограммные линзы визора. — Сколько? — оказалось, последние минуты хозяин лавки только делал вид, что занят, а сам с любопытством наблюдал за мною. — Семьдесят восемь кредитов, — ответил я. — Дам шестьдесят. Кидай вот на этот счет, — появился еще один кусок пластика с нацарапанными цифрами. — Лады. Перевожу. — Угу, все верно, держи, — забранное сеткой окошко приоткрылось, выпустив наружу две уже знакомые монетки и еще одну поменьше. — Это все? — Да, спасибо. С вами приятно иметь дело, — я вежливо попрощался с менялой. — Угу, — неопределённо промычал тот в ответ, но потом все же добавил: — Если что, заходи. Частым клиентам делаю скидки. — Буду иметь в виду. Я вышел из лавки, на ходу активируя очки. Полоски с установкой исчезли, вместо них на отдельной панели наносети с подписью визора появились дополнительные иконки. Вроде все в порядке. — Маркус, что так долго? Я уже хотел сам туда заходить. Думал, может, тебя уже прикончили, — на улице ко мне чуть ли не подбежал встревоженный Крис. — Тут от Равены сообщение пришло, хочет очень срочно встретиться, говорит, очень важно, касается наших ночных приключений. — Сразу все сделал, что надо, не стал тянуть, — ответил я на первый вопрос, а вторая новость вызвала удивление: — А чего там такого срочного случилось? Ты же говорил, что позже встречаемся на ее квартире. — Не знаю, но кажется, дело серьезное. Лучше пойти. — Да я не возражаю, пошли. Только по дороге надо зарядить энергоблоки комбеза и оружейную энергоячейку на бластере. Последний тоже не помешало бы проапгрейдить, но денег осталось всего чуть более штуки. — Ну ты и шутник, — Крис покачал головой. — Я о такой сумме раньше мог только мечтать. — Да ладно, не дрейфь, мы еще с тобой заработаем столько, что потом будем смеяться, вспоминая об одной тысяче кредитов, — ободряюще хлопнул по плечу напарника и пошел по улице. Предстояла встреча с Равеной. Путь дотуда прошел незаметно и не занял много времени. Девушка уже поджидала нас рядом с забегаловкой, в которой мы должны были пересечься. — Ты куда ночью пропал? — с ходу наехала на меня сетевая ломщица. Уже во второй раз я терпеливо пересказал события прошлой ночи, также опуская некоторые подробности, как и с Крисом. — А что случилось? К чему такая срочность встречи? С «Поисковым листом» прошло все нормально? Наши имена вычеркнуты? — Насчет этого можешь не переживать — там не только наши, но и данные еще нескольких сотен навсегда удалены. — Сотен? — я удивился. — А другие зачем? Не слишком много? — А как, по-твоему, еще можно скрыть исчезновение всего трех имен из списка разыскиваемых преступников? Вдруг тот похотливый урод захочет проверить? Заглянет туда, а список не полный. И прикажет техникам разобраться, в чем дело. Тут-то нелегальное проникновение и вскроется, — желчно ответила Равена. — Но вообще все это уже неважно. Я вам тогда не сказала, но кроме «Поискового листа» вирус сделал кое-что еще. — Что? — напряженно спросил я, предчувствуя нехорошее. — Взлом был не единичный, а тройной: список, архив кадров полисов и состояние текущих дел. Но и это не самое главное. За столиком наступила тишина. Мы с Крисом переглядывались, не зная, что сказать. Кажется, девица нас неслабо так облапошила и, вполне возможно, сильно подставила. Напарник делал большие глаза, показывая непричастность к выходкам хакерши. Услышанное для него тоже являлось новостью. — Был какой-то еще заказ? Дополнительный? — раз уж напарник не хотел говорить, предпочитая отмалчиваться, разговор придется вести мне. — И почему это не главное? С одной стороны, такие новости должны бы вызвать волну гнева и ярости с моей стороны, но признаться честно, после многих часов беспамятства, а потом и нескольких часов боли в неподвижном состоянии, начинать орать и выяснять отношения совсем не хотелось. Слишком уж я устал. Да и хороший ужин перед этим сыграл свою роль. Категорически не хотелось психовать, тратя нервы на бесполезные крики. Хотя выяснить подробности, конечно, не помешает. — Да, но только он касался не этих трех взломов. Я непонимающе посмотрел на девушку. Чего-то она мудрила, причем очень сильно и непонятно. — В смысле? Тебе заказали свистнуть инфу из хранилища кадрового отдела и хранилища с текущими делами, так? А мы подвернулись тебе под руку и «Поисковый лист» оказался дополнением. — Нет, — Равена отрицательно покачала головой, затем подумав, утвердительно закивала: — То есть да. Хотя и не до конца. — Чего? Можешь говорить понятнее? — тут уже Крис не выдержал, вмешавшись в беседу. — О чем ты? Ломщица отпила из стоящего перед ней железного стакана. Она явно нервничала. Причем очень сильно. На ней все также висел вчерашний рваный балахон с грязными разводами, а волосы скрывала черная шапочка. За столиком в мелкой забегаловке, где мы сейчас сидели, она почти не отличалась от представителей местной публики. — В общем, несколько недель назад мне предложили достать кое-какую информацию с закрытых серверов Деелина. Я согласилась, но потребовала время. Клиент не возражал, но при этом предупредил, что кроме меня в деле будут участвовать и другие крутые ломщики, а деньги получит лишь тот, кто сделает все первым. Узнав, куда надо проникнуть, я долго создавала вирус, потом так же долго испытывала его, никак не решаясь приступить. Это ведь не какой-то обычный хак. Очень серьезное дело. Было страшно. — Ну понятно, — сказал я, вынуждая ее поторопиться. — И тут появились мы. — Да, вы и еще тот полис-извращенец. Все как будто специально сошлось, чтобы запустить вирус. Но проблема в том, что даже те три проникновения — всего лишь прикрытие для настоящего взлома. Они маскировали действия главного червя, пока он вытаскивал и копировал нужные данные. — Что за данные? — мы с Крисом задали вопрос одновременно. Слишком уж встревоженной и напряженной выглядела девушка. — Все о главных и вспомогательных узлах планетарной и противокосмической обороны Хаггии. Включая точное количество вооруженных сил. Я узнала подробности только после того, как просмотрела похищенную информацию. Дело в том, что начальные хранилища вовсе не назывались «оборона планеты» или как-то похоже. Нет, там были вполне безобидные названия, связанные с какой-то промышленной отчетностью. Я и понятия не имела, что тащу, пока не стало слишком поздно. — Хрена себе… — Вот это да… — Но и это еще не самое главное, — девушка сделала паузу, вглядываясь в наши потрясенные лица. — Когда я все поняла, то выследила по Сети заказчика и вскрыла его частные файлы переписки. Оказалось, он вовсе не какой-нибудь инспектор из центрального правительства, таким экзотическим способом решивший проверить здешнюю систему безопасности, как я сначала подумала, а кое-кто намного хуже. — Кто? Равена отпила из стакана, припечатала его в столешницу и сказала: — Пират. Он настоящий пират. Кажется, на Деелин хотят напасть пираты.
Глава 7
Планета Хаггия. Торговый сектор— В каком смысле — «пираты»? — недоверчиво спросил я. Крис также в недоумении округлил глаза, рассматривая Равену с вопросительным выражением: мол, ты чего тут несешь, совсем с катушек слетела? — В самом что ни на есть прямом, — хмурый ответ со стороны девушки прозвучал резко, ей не понравилось наше недоверие. — В сообщениях заказчика не указывалось прямо на звездных странников, но там присутствовало достаточно прямых намеков на их происхождение и план по вторжению. — Но зачем? То есть понятно зачем — хотят ограбить богатых цивилов из центра города. Но почему они не нашли цель попроще? — спросил Крис. Вся его фигура просто кричала о сильных сомнениях по поводу услышанной новости. — Неужели в галактике нет какой-нибудь более подходящей планеты для пиратского рейда? — Как я поняла, по их информации, в Деелине находится большое количество материальных ценностей: кредитные чипы, драгоценности, дорогие сплавы и металлы, произведения искусства, мобильные терминалы с веритас-документами на предъявителя и тому подобные богатства, которые не лежат на далеких серверах межзвездных корпоративных банков, а находятся в одном городе. Я задумался. Такая информация заставляла взглянуть на неожиданную весть совсем с другой стороны: если Равена права, и богатеи за высокой стеной не отличались в привычках хранить добро в реале, от обычных хаггов в Отстойнике, то в этом случае затея пиратской атаки казалась уже не такой и безумной. По крайней мере, на мой неискушенный взгляд. — Ты уже передала ворованные данные? — Пока нет. И теперь я даже не знаю, стоит ли это делать вообще. — Почему? — озадаченно спросил Крис. — Ты же сказала — нападение будет на Деелин. Какое тебе дело до цивилов? — а спустя секунду добавил: — Сколько пират хочет заплатить за инфу об обороне? Наверняка немало. — Двадцать пять тысяч. — Ну вот, хорошие деньги, продавай и не забивай голову всякой ерундой. — Но ведь там живет множество людей. Ты что, не слышал о жестокости звездных странников? Они убьют кучу народа при нападении, — Равена не играла и не притворялась, она и впрямь переживала за жителей Деелина. — А тебе какая разница? — довольно цинично заметил Крис. — Они тебе что-то хорошее сделали за всю твою жизнь? Помогали выживать в Отстойнике? Может, они тебя кормили, защищали, лечили? Что цивилы сделали лично для тебя хорошего? Не слыша ответа от замолчавшей девушки, юный хагг продолжал давить: — Разве не ты однажды рассказывала о знакомой, утащенной за городские стены, где ее насиловали и пытали несколько дней, а потом полуживой выбросили обратно? А когда она попробовала обратиться к полисам, те лишь посмеялись на ней? Ее мучили сынишки тех самых богатеев из центральных районов, которых ты сейчас хочешь защищать. Они не считают нас за людей, почему мы должны относиться к ним по-иному? Я несколько удивленно рассматривал Криса, не ожидал от него такой жестокости и равнодушия к чужим жизням. Хотя, если подумать, то его отношение к гражданам первой и второй категории, проживающим за высокой оградой в центральных районах Деелина, там где в небеса уходят сверхнебоскребы, там где парковые зоны обильно покрыты свежей зеленью и фонтанами, где жизнь комфортна, сытна и безопасна — вполне оправдано. Парнишка, выросший в отгороженном от остального мира гетто, с самого детства вынужденный тяжелым трудом зарабатывать на кусок хлеба, рискуя при этом жизнью, никак не мог испытывать положительные чувства к тем, кто такое устроил. И он точно в этом был не одинок. Можно поспорить на что угодно — большая часть хаггов ненавидела цивилов настолько сильно, насколько это вообще возможно. И тут дело даже не в тяжелых условиях жизни в пригородных секторах и Отстойника — уверен, в галактике есть места и похуже, — а в полной невозможности этот ад покинуть каким-нибудь легальным способом. Имплантированные «нулевки» делали это почти нереальным делом. И хотя официально Федерация Сайкон поддерживала положения Хартии Порядка о «свободе всех разумных», физический запрет на перемещение с Хаггии по своей сути превращал обычных жителей планеты в некое подобие рабов, вынужденных трудиться на разборах кораблей, ради элементарного выживания. — Поддержу Криса, — сказал я, глядя на Равену. — Какое тебе дело до цивилов и всего Деелина в целом? Хотят пираты их потрясти — ну и бездна с ними. Эти сволочи однозначно такое заслужили уже многие годы назад. Так что бери деньги за отлично проделанную работу и ни о чем не волнуйся. Ломщица рассеянно стала рассматривать дальнюю стену забегаловки, где мы сидели, ничего не отвечая. Она обдумывала полученные советы, вспоминала свою прошлую жизнь и старалась не размышлять о возможных жертвах при пиратской атаке из космоса, ставшей возможной при ее непосредственном участии. — Вы пойдете со мной? Прикроете на личной встрече с заказчиком? Вдруг он захочет меня убрать, скрыть следы и не платить? — наконец решилась девушка. — Я поделюсь вознаграждением, готова отдать половину. Тем более что вы все равно помогли с запуском вируса. Я понимающе кивнул: вряд ли опасность на самом деле так уж сильна, скорее, Равена просто захотела разделить груз ответственности за нападение на Деелин между нами троими. Чтобы не только на ее совести оказались возможные жертвы атаки из глубокого космоса. И лично я не возражал против этого. Если ей так будет легче, то пусть. — Половина слишком много, — сказал я. — Все-таки ты создавала вирус, тратила на него время и усилия. Будет несправедливо забирать твою награду. — Мы согласны и на четверть, — быстро вставил Крис, видимо опасаясь, что я соглашусь бесплатно помочь хакерше. — Ты правильно заметила — мы тоже участвовали в проникновении и активации вируса, думаю, двадцати пяти процентов на двоих за такое опасное дело — достаточное вознаграждение. С моей стороны последовало пожатие плечами, условия более чем приличные. Будь я на месте ломщицы, то вообще, при прочих равных, дал бы не больше десяти процентов. Все же основная работа заключалась не в проникновении на секретный склад полисов и запуске вируса, а в его разработке. Интеллектуальная работа нисколько не легче физического труда, а зачастую и тяжелее, так что достойная оплата за написание виртуозного программного кода более чем оправдана. — Когда встреча с нанимателем? — Пока неизвестно. Я еще не сообщала об успешности выполнения заказа. Надо отослать закодированное послание по одному сетевому адресу и дождаться ответа. По предварительной договоренности добытая информация передается на отдельном физическом носителе, а оплата в виде наличных кредитных чипов. — Ну и отлично. Давай прямо сейчас отсылай, потом пойдем вместе. Я с тобой, а Крис будет нас прикрывать, — я повернулся к парню. — Слушай, тебе, может, тоже пора раздобыть какой-нибудь ствол? Дела начинают заворачиваться просто атас, безоружными ходить уже не катит. Прикинь, что тут начнется после рейда пиратов? — Вряд ли звездные странники сунутся в Отстойник или сектора. Что тут брать? Они, наверное, по-быстрому выпотрошат Деелин и свалят до прихода эскадр сайконского флота. — Ндаа, а ведь и правда. После этого сюда явится целая толпа из центральных миров Федерации, — сказал я. Тут мне в голову пришла интересная мысль: — А может, нам воспользоваться случаем и попытаться свалить отсюда? А? Как вам идея? Двое моих единственных знакомых в этом мире осторожно переглянулись, они не ожидали такого. — А как это сделать? — первым очнулся Крис. Его глаза возбужденно заблестели. Он терпеть не мог жизнь на Хаггии, саму Хаггию и все, что с ней связано. Готовый на все, лишь бы выбраться из этой клоаки, он с надеждой смотрел на меня. Равена встретила предложение более спокойно. Хотя по заинтересованному взгляду ее молчание однозначно можно было трактовать как согласие. Молодой девушке тоже не хотелось всю жизнь провести в унылых трущобах пригорода Деелина. — Пока без понятия, — честно ответил я. — Но думаю, если все хорошенько обмозговать, то что-нибудь придумаем. Хорошо бы узнать точное время атаки и основные направления ударов. Это дало бы нам возможность подготовиться заранее. — Но ведь, чтобы улететь отсюда, нам понадобится как минимум корабль, причем обязательно с экипажем. Насколько я знаю, из нас троих никто не умеет управлять межсистемниками, — разумно подметила девушка. — Или ты хочешь улететь вместе с пиратами? — Не думаю, что попасть на борт пиратского рейдера хорошая мысль, — ответил я. — Лучше поискать вариант получше. И вообще, давайте-ка решать вопросы постепенно, раз за разом, по мере поступления. Сейчас главное провести запланированный обмен. Равена, связывайся со своим нанимателем. Ломщица кивнула, через секунду ее глаза расфокусировались — она вышла в Сеть через интерфейс личной наносети. Я тоже решил не терять времени, активировал панель личного компа «Дерона-М», где открыл вкладку с неопознанным оборудованием. Установленные ранее драйвера теперь должны определить закрепленный на бедре бластер. — «Идентификация оружия…» — «Ожидайте…» — «Найдено легкое энергетическое ручное вооружение, модель ЛБ-54Р. Уровень энергопитания — максимальный. Количество доступных выстрелов — 25. Мощность зарядов — 0.2 КМЗ». Строчки сообщения мелькали, сменяя друг друга. — «Доступна функция подключению прицела к визору «Бразкар-100». Синхронизация работы с задержкой 0.001 секунды». — «Произвести подключение?» Согласие провоцирует появление новой надписи: — «Оптический визор «Бразкар-100» в неактивном состоянии. Необходима активация для рабочей настройки». Я полез во внутренний карман плаща, откуда на свет достал необычные очки без стекол. Как только визор занял свое место на моем носу, сразу же возникла тонкая пленка голографических линз. Полностью прозрачные, с несколькими пиктограммами на правой стороне, обозначающие дополнительные режимы работы, они лишь слегка светились голубым неоновым отблеском по краям. — «Начата процедура синхронизации устройств…» — «Ожидайте…» Послушно замерев, я вдруг подумал об управляемых нанитах. Для них не предусмотрено никаких драйверов и мануалов, как точно научиться пользоваться неожиданно возникшей способностью вообще не понятно. Разве что попробовать анонимно залезть на пользовательские сервера «НейроКорп» и попытаться как можно больше достать информации об «Эре-3». Другой вариант — самостоятельно пытаться понять принципы манипулирования наномашинами представлялось, мягко говоря их затруднительным, трудоемким и чрезвычайно затратным в плане времени делом. Тем более что нет никакой гарантии, что я вообще смогу сам что-нибудь толком понять. Ученые одной из крупнейших корпорации в галактике потратили на эту штуку не один год разработок, с наскока в быстром темпе тут явно ничего не решить. — «Установлена единая локальная микросеть. В данный момент содержит три отдельных элемента: связка комбез-комп «Дерон-М», оптический визор «Бразкар-100» и импульсный ручной бластер «ЛБ-54Р»». Выйдя в сеть, нашел описание импульсника. Оказалось, найденное на складе оружие относилось к военному классу, отличалось большим потенциалом в плане модернизации при помощи дополнительных устройств и весьма неплохим сроком службы. Широкий круг пользователей этой модели включал как обычных рядовых военнослужащих планетарной обороны, так и элитные флотские части десанта. Бластер «ЛБ-54Р» любили за отличные базовые характеристики, универсальность применения в атмосферной среде и вакууме, а также наличие специальных разъемов и насадок для различных «приблуд». — Пришло сообщение с местом встречи. Через час, — открыв глаза, сказала Равена. — Отлично, будем готовиться. Найдем Крису что-нибудь посерьезнее железяки на его поясе, — усмехнувшись, заметил я. — У меня дома есть кое-что интересное. Как-то выменяла на одну программу, но так и не собралась продавать. Держала в квартире, на всякий случай. — Да? И что это? — заинтересовавшись, спросил, Крис, не обращая внимания на мои подколки по поводу его инструмента жуткой смеси топора и молотка. — Увидишь, пойдемте за мной, — девушка встала из-за стола и направилась к выходу. Мы с напарником последовали за ней, выходя из забегаловки, где до этого провели за разговором почти полчаса.
Планета Хаггия. Сектор промышленных отходов. Зона 1
Первая зона «Отстойника» давно уже не являлась обычной. Те люди, кому не хватило места для открытия своего дела на территории торгового или развлекательных секторов, со временем обосновались здесь, постепенно перестраивая и хоть как-то облагораживая это место. Полноценных зданий тут не встречалось и магазины с другими заведениями, как правило, располагались в старых корпусах космических кораблей, создавая причудливый облик обжитой свалки. Людей здесь хоть попадалось и поменьше, чем в том же торговом районе, под вечер, заполнившийся народом, не говоря уже о развлекательном, где иногда сквозь толпу было невозможно продраться, но все-таки они здесь тоже присутствовали. Так что одинокая фигура, стоящая в тени одного из баров в бывшем сайконском грузовозе, не слишком привлекала постороннее внимание. Юрген Спаркс привалился к обшивке давно не работающего межсистемника, от которого сейчас уже остался только пустой остов с кабаком внутри, и неторопливо осматривал всех приходящих со стороны вторичных городских ворот. Он ждал встречи с ломщиком уже больше получаса, а тот все никак не хотел приходить. Спустя многие недели после первых размещений заказа на взлом кластеров центральных серверных хранилищ закрытого сетевого пространства Деелина, сегодня наконец-то пришло сообщение о выполненной работе. — Где эта проклятая девка? — едва слышно прошептал Юрген, продолжая вглядываться в лица идущих людей. — Клянусь сосками Кровавой Мэри, если она не появится через десять минут, то мы свалим отсюда. — Пойдем в район развлечений? — с надеждой спросил по связи второй и последний член небольшой группы засланных на Хаггию эмисаров пиратского клана «Арвелон». Такое вычурное название клан получил в честь звездной системы, захваченной пиратами несколько десятков лет назад. — Опять «новый» бордель «открыл»? — голос главного в паре источался ядом сарказма. Его напарник, помощник и телохранитель прятался несколько в стороне, обеспечивая прикрытие встречи. — Ты уже достал меня своими похождениями. Забыл, зачем мы сюда прилетели? Если организовать нормальные условия для рейда не удастся, как, думаешь, нас встретят дома? Ожидаешь кучу баб, наркоты и бухла? Ну так я тебя разочарую — уверен на сто процентов, в этом случае нас с тобой отправят на «звездную прогулку», из-за бездарного потраченного времени, сил и средств, как только мы окажемся на борту родного корабля. Под конец Юрген уже неприкрыто шипел в злобной ярости из-за легкомысленного отношения Боди к их миссии. Этот здоровый бугай только и делал, что нажирался и трахал всех доступных шлюх, с трудом выполняя немногочисленные поручения босса. — Да ладно, я же просто так, — поняв, что обстановка стремительно накаляется, подчиненный пошел на попятный. — Буду делать, что прикажешь. Просто сидим тут уже третий месяц без всякого движения и мне ужасно скучно. — Изучай тактику боя в условиях городских улиц — обязательно пригодится, — предложил Спаркс, бросая взгляд на часы — ломщица опаздывала уже на сорок минут. Вот дрянь! — Ну да, это явно будет не лишним, — согласился рядовой пират. — Я тут как-то прогулялся, мысленно представляя бой среди зданий, так почти сразу понял, что отличия от абордажа любого корыта просто колоссальные. Парням будет непросто. — О них не беспокойся, как только мы улетели, лидер сразу же начал процесс тренировок захвата города, вместо привычных транспортников и пустотных станций. Он мне перед вылетом лично сказал об этом. Так что если будешь и дальше вести себя, как бухой ниск, залезающий для совокупления на любое живое существо, то в момент атаки сдохнешь одним из первых. — Да понял я, босс, прям завт… Внезапно речь телохранителя оборвалась, Юрген обеспокоенно ткнул кнопку обновления двустороннего канала связи на дисплее наносети, но в ответ лишь выскочило небольшое окошко: — «Прервана работа с другого конца канала». Развернувшись в сторону вниз по улице, где размещался телохранитель, эмиссар пиратов обеспокоенно сделал в том направлении несколько шагов. — Уже уходите? А как же наша встреча? — возникшая фигура рядом заставила Юргена напряженно дернуться, его рука рефлекторно схватила за гладкую поверхность ручки бластера на поясе. — Ты опоздала! — сказал он, пристально рассматривая фигуру в балахоне неопределенного цвета и в черной, надвинутой на лоб шапочке. — Приношу извинения, была занята, — негромким голосом ответила ломщица. — Вы принесли деньги? — Да, твой гонорар готов, — Спаркс похлопал по левому внутреннему карману, при этом упрямо продолжая активировать обновление сетевой связи с единственным подчиненным, но тот продолжал молчать, чрезвычайно этим нервируя пирата. Что там случилось с этим кретином? — Отлично, тогда давайте меняться. — Подожди, мне надо будет еще проверить, что ты там принесла. Вдруг вместо необходимых файлов на чипе какой-нибудь бесполезный мусор? — Вы имеете в виду: вместо информации об узлах противокосмической обороны Хаггии и всех местных вооруженных сил, мы попытаемся вам всучить что-то другое? — раздался сзади еще один голос, вынуждая Юргена суматошно развернуться боком. В нескольких метрах от него стоял невысокий человек в сером плаще, держа в рукахзнакомый пирату тяжелый плазменный дробовик, весьма любимый Боди за убойную мощность, не оставляющую шансов на выживание даже при наличии у цели хорошей защиты. И хотя сжатый электромагнитными полями сгусток плазмы летал на короткую дистанцию — сила встроенного разгонного генератора не отправляла заряд на большое расстояние прицельного выстрела, — этого более чем хватало для обычного боя. — Где ты взял такую большую пушку, пацан? Она не слишком велика для тебя? — приглядевшись, Спаркс понял, что перед ним стоит не человек низкого роста, а подросток. Свет с улиц давал вполне неплохое освещение узкого проулка между двумя старыми корабельными корпусами, откуда явился неожиданный гость. — Подарил тут один… — неопределенно ответил парень, разглядывая представителя звездных странников через оптический визор. Юрген обратил внимание на прибор на лице молодого незнакомца — легкое свечение по периметру линз ясно выдавало их голографическое происхождение, а едва заметное мельтешение огней на поверхности говорило о работе каких-то анализирующих программ. Скорее всего, прицельного комплекса или другого аналога похожего назначения. Кажется, парнишка прямо сейчас прикидывал, как лучше всего прикончить стоящего перед ним человека. Бездна! Все-таки Хаггия отличается от других планет с высоким уровнем преступности. Даже в приграничных мирах Содружества, где правят бал уличные банды, подростки не ведут себя так нагло и вызывающе. Разве что сбившись в большие стаи по пятнадцать-двадцать человек. А тут всего один, а уверенности, как у бывалого стрелка с множеством трупов за спиной. Кстати, об этом… — Он еще жив? — спросил Спаркс, кидая оценивающие взгляды по сторонам. Что-то он слишком расслабился, раз позволил так себя поймать. Купленная защита у трех сильнейших группировок-свор создала иллюзию безопасности на улицах пригорода Деелина, а ведь тут хватало тех, кому плевать на любое мнение, кроме своего. — Владелец оружия еще жив? — Жив, жив. Я его только слегка «приласкал» небольшой металлической трубой, ничего серьезного. Когда уходил, он дышал, распространяя по округе довольно впечатляющие алкогольные ароматы. Плохая дисциплина у звездных странников, я-то думал, вы намного опаснее, — в последних словах пацан уже не скрывал издевательских ноток. Юрген лишь злобно скрипнул зубами. Бездна побери тупого кретина Боди! Похоже, идиот прикладывался к бутылке прямо на месте прикрытия. Вместо того чтобы быть готовым в случае чего прийти на помощь своему боссу, это животное там бухало. Неудивительно, что к нему смог подобраться, вырубить и отобрать оружие даже хилый подросток. И о чем он только думал, беря с собой это тупое животное? Надо было брать кого-то другого. А еще лучше сразу целую боевую группу. Теперь вот стой в переулке наедине с какими-то юными хаггами-отморозками и гадай, не шлепнут ли тебя прямо здесь. — Что вам надо? Я не собирался обманывать вашу подругу, если вы вдруг об этом подумали. Все честно, — сделав паузу, пират еще раз бросил по сторонам взгляд. Вроде чуть дальше мелькнула еще одна человеческая тень. Эта парочка не одна? Скорее всего. Сколько же их тут? — Или же вы хотите просто ограбить меня? Тогда я вам могу сказать, что это будет очень плохая идея. У меня договоренности с одним синдикатом и тремя сворами о безопасном нахождении на планете. Если меня убьют, то они обязательно будут искать виновных, чтобы очистить свою репутацию. — А они знают о цели вашего визита сюда? Или вы наплели какой-нибудь бред? — с ухмылкой спросил парень. Девушка-ломщица с его появлением больше ничего не говорила, предоставляя своему другу вести беседу, при этом слегка отступив назад, отодвигаясь от пиратского эмиссара. — Ну да, точно, — спокойно сказал Спаркс. — Ты уже говорил о характере данных. А значит, вы смотрели файлы и знаете, что там. Хотите мне помешать? Тогда я вынужден вас разочаровать, сильные своры тоже совсем не против поживиться за счет «цивилов». Кажется, так здесь называют жителей Деелина, граждан первой и второй категории, имеющих прав больше, чем у большинства населения планеты? Так и не представившийся парень усмехнулся: — Мне плевать на уродов из центральных районов Деелина. Останавливать и спасать их шкуры я вовсе не собираюсь. Можете их хоть всех живьем вырезать, мне все равно. Я здесь только для того, чтобы убедиться, что встреча пройдет без неприятных сюрпризов в виде убирания лишнего свидетеля после того, как вы получите нужную вам информацию. Вот и все. Юрген Спаркс, бывалый пират, участник множества абордажей и схваток, мысленно присвистнул от услышанных слов подростка, пропитанных цинизмом и расчетливостью. Без сомнения, хагги не зря считаются самыми опасными преступниками в галактике. Тут и дети могут фору любым взрослым с других планет в плане жестокости и решительности преследовать свои цели. Такое вызывало сильное уважение. — Значит, можно завершать сделку, — осторожно вынув из кармана горсть кредитных чипов, засланный пиратский шпион полуобернулся к продолжавшей молчать девушке-хакеру. — Я могу увидеть заказ? Та, секунду поколебавшись, бросила взгляд на парня с плазмометом-дробовиком, дождалась от него кивка, и только затем протянула Юргену небольшой пластиковый квадратик, получив в ответ наличные. — Мне нужно удостовериться, — засучив рукав, мужчина подключил носитель к наручному компу, его взгляд расфокусировался — начался быстрый просмотр полученной информации через личную нейронную наносеть. Стоило признать, подробности о местной системе оборонительных рубежей оказались более чем полные. Одно только упоминание батарей ближней обороны, разбросанных по периметру городской черты и спрятанных в некоторых зданиях в центре ПВО, чего только стоит. Эти штуки не смогут достать до орбиты, но запросто помешают десантным капсульным ботам, уничтожив их на подлете. А ведь он об этом и не знал. Думал, что с защитой тут все гораздо хуже. Спустя пару минут Спаркс снова открыл глаза, с уважением бросив взгляд на фигуру в балахоне и черной шапочке. — Отличная работа. Все в порядке. Надо признать, спустя многие недели я уже начал волноваться, что местные ломщики не справятся и придется вызвать специалиста извне. Но, видимо, я ошибался. — Претензий нет, расходимся? — снова подал голос второй подросток, так и удерживающий на весу плазменный короткоствольный дробовик. — Да, никаких претензий. Работа сделана отлично, — повторил Юрген, потом добавил: — И раз уж вы так отлично справились с этим заданием, то хочу поинтересоваться — не хотите ли заработать еще? Пиратский эмиссар с ожиданием уставился на уверенного подростка, уяснив его главенствующую позицию в паре с ломщицей. Несмотря на задиристый вид, было видно, что девчонка все же его боится, в отличие от хозяина оптического визора с голографическими линзами. Тот вел себя нахраписто и задиристо. И Юргену это даже отчасти нравилось. — Что делать? — спросил подросток, кинув сначала вопросительный, а потом и предупреждающий взгляд на девчонку. Она точно хотела что-то сказать, но в итоге все-таки промолчала. — Ничего особенного, для таких умельцев все довольно просто: я хочу, чтобы вы в нужное время устроили саботаж систем с ракетами ближнего ПВО. В идеале — вывели из строя всю систему противокосмической обороны. Как видите, ничего сложного…
Планета Хаггия. Отстойник. Зона 1. Территория тренировочной площадки
На следующий день мы снова вернулись в первую зону Отстойника, но теперь уже не для встречи с пиратским шпионом-диверсантом, а посмотреть на место, где, по словам Криса, можно будет обучиться основам рукопашного боя, стрельбе и другим обязательным для каждого хагга умениям. Прошедшая ночь прошла в жарких спорах с Равеной, поначалу категорически отказывающейся продолжать помогать в нападении на Деелин и не желающей ничего слышать о наших «гениальных идеях». В запале, после того как я согласился взломать и отключить системы ПВО Деелина и мы ушли обратно на ее квартиру, она едко предложила мне самому заняться этим делом, не впутывая ее в такие дела. Несколько часов понадобилось нам с Крисом, чтобы в конце концов убедить ее в необходимости данного шага, если мы все же хотим воспользоваться удачным моментом, разбогатеть и свалить с этой дрянной планетки куда-нибудь подальше. Приведенные аргументы в виде многочисленных примеров скотского поведения «цивилов» и бесправного положения остальной части населения, вынужденных просто-напросто выживать в сложнейших условиях, зарабатывая каждый день тяжелым трудом на миску низкопробной концентрированной пищи, все-таки поколебали неприятие к задумываемому мероприятию со стороны Равены. В конечном итоге она все же согласилась на заключенную сделку с пиратским эмиссаром. Пока ломщица, обложившись упаковками еды вокруг мощного компьютерного терминала, у себя дома занималась разработкой нового вируса, мы с Крисом пошли заниматься другими делами. До срока, указанного звездным странником, оставалось всего три месяца, так что времени на подготовку побега оставалось не так уж и много. — Рукопашный бой, значит? — плотный мужичок в потрепанном черном комбезе оценивающе смотрел на нас с Крисом, стоя у старого бота, переделанного в жилище для инструктора. — Стрельба тоже не помешает, — утвердительно кивнул я, разглядывая расчищенную от мусора площадку, видневшуюся чуть дальше. На ней прямо сейчас находилось с десяток человек, увлеченно дубасящих друг друга голыми руками. — Вы этому учите? — Может, и учу, — как-то неопределенно ответил человек, известный среди хаггов под именем Солдат. — Вы вообще откуда? Чьи рекруты? Палачи? Желтые воротнички? Кто вас послал? — Никто нас не посылал, — хмуро заявил Крис, он увидел, как один из подопечных тренера на площадке со всей силы врезал другому, разбив тому лицо в кровь и отправив в полный нокаут. Такого жесткого контакта свободный трофейщик не ожидал. — Мы сами от себя, — подтвердил я, лишь мельком глянув на окровавленную голову поверженного ученика лет двадцати. На мой взгляд, увиденная ситуация вполне нормальна — подобные тренировки не могли обходиться без травм. Тут же не балету учили. — Сами от себя… — задумчиво протянул Солдат, более внимательно присматриваясь к стоящим перед ним двум подросткам. — А деньги у вас есть, «сами от себя»? — Сколько за полный курс? — вместо ответа спросил я, глядя прямо в глаза инструктору. Хотя на улице стоял безоблачный солнечный день, визор с функцией затемнения лежал в кармане плаща, а он сам, плотно запахнутый, скрывал технокомбез «Дерон-М». Мне совсем не хотелось светиться наличием такой продвинутой техники перед всеми подряд. — Три штуки за три месяца, по три занятия в неделю. Это рукопашка. По стрельбе — отдельно. Там надо смотреть, что именно вам надо: просто уметь стрелять из неподвижного состояния или же что-нибудь сложнее. Понятно, цена будет для разных случаев разная. Плюс самостоятельная покупка соответствующих специализированных баз. Впрочем, если договоримся, то базы я могу продать с небольшой скидкой, по сравнению с обычными торгашами в лавках. Я задумался, молча переглянувшись с Крисом. Цены, мягко говоря, поражали. Три тысячи за практику, да еще непонятно сколько за базы. Последние на Хаггии, как правило, тоже стоили далеко не дешево. И это только за рукопашный бой. А денег в наличии далеко не так много, как хотелось бы. После всех трат и полученной доли за первый пиратский заказ, лично у меня в распоряжении оставалось меньше четырех тысяч кредитов. У прижимистого Криса с этим было чуть получше: порядка семи тысяч, но что-то сильно сомневаюсь, что он захочет так серьезно тратиться. Тем более что нам еще разбираться с найденным истребителем и с побегом, где средства тоже скорее всего понадобятся немалые. — Знаете, я тут подумал, а зачем нам вообще этот рукопашный бой, — сказал я. — Глядя на ваших подопечных, с упоением лупцующих друг друга, мне вдруг пришло в голову, что бластер, синхронизированный с автоматическим комплексом прицеливания и сопровождения целей, запросто поможет перестрелять этих ухарей еще до того, как они смогут добраться до меня. И обойдется подобная техника как раз примерно в три тысячи кредитов. Так что, полагаю, мы откажемся от ваших услуг. Я мотнул головой Крису, предлагая ему уходить. И о чем мы только думали, идя сюда? Какой рукопашный бой в технологическом развитом обществе? Один выстрел бластера легко заменит тысячу ударов простым кулаком, принеся намного больше пользы в уничтожении противника. — Искусство сражения без оружия необходимо любому, кто выбрал стезю войны. Рукопашный бой дает возможность не столько убивать голыми руками, сколько учит управлять своим телом, ощущать изменение обстановки на поле боя и в повседневной жизни, развивать внутренние инстинкты и быстро реагировать на опасность. Солдаты, проходящие через подобные тренировки, имеют более высокий уровень боевых качеств и выживания, чем обычные, — ответил невысокий, но довольно широкоплечий инструктор. — И это не просто мои слова, а результат многолетних исследований Главного Генерального Штаба Федерации Сайкон. Последнее предложение прозвучало довольно серьезно и очень весомо, так что я неосознанно притормозил. — Не говоря уже о том, что такие навыки зачастую могут спасти жизнь в ситуациях, когда под рукой нет никакого оружия, а враги — вот они, стоят прямо перед тобой и горят явно не желанием теплых дружеских объятий. — Все равно, — я покачал головой. — Для нас это слишком дорого. Крис согласно закивал, подтверждая мои слова. Он не хотел платить бешеные деньги за возможность другим дать себя поколотить. Почему-то не возникало сомнений в том, что старые опытные ученики постараются использовать новичков в качестве живого учебного материала в виде груш для битья. — Ну что же, — протянул Солдат, снова окидывая наши фигуры оценивающим взглядом. — Тогда у меня для вас есть другое предложение. Мы с напарником опять переглянулись — мой первый знакомец в этом мире чуть заметно пожал плечами — мол, давай выслушаем его, может, услышим что-нибудь интересное. — Какое именно? — вежливо спросил я. — Около года назад, — начал отвечать издалека тренер молодых бандитов-хаггов, — со мной связались представители одной корпорации, под названием «Филора». Их очень интересовало влияние новых искусственных стимулирующих препаратов на живых людей. Они хотели, чтобы я предлагал своим ученикам испытать новые «боевые коктейли» в реальной боевой обстановке. Я заранее честно предупреждал об экспериментальном происхождении данных стимуляторов, предлагая протестировать новый фармацевтический продукт. И надо сказать, обычно люди соглашались, нередко после приходя с благодарностями за спасенные жизни. Они и впрямь выживали с помощью «химии» «Филоры» в таких переделках, из которых в любое другое время ни за что не выбрались бы живыми. Я усмехнулся. Ничего себе предложение. — Хотите сделать из нас подопытных свинок? Не слишком удачная шутка. Я не собираюсь принимать наркоту в условиях реального боя. Это только затуманивает мозги и снижает тот самый «боевой потенциал», чью важность вы упоминали ранее. — Не скажи, парень, если получишь ранение, а поблизости не окажется эвак-ботов, то будешь готов пойти на что угодно, лишь бы получить возможность снова двигаться, — довольно мрачно заметил тренер, бывший в прошлом военным в сайконской регулярной армии. Секунду спустя он продолжил уже более спокойным голосом: — Тем более, все равно я предлагаю вам тестировать не боевые стимы, не химию, а кое-что другое. — Что? — подал голос Крис, а я лишь покачал в неверии головой. — Это биоинженерия — особые добавки для ускоренного формирования растущего человеческого организма. Дело в том, что ко мне редко приходят слишком молодые ученики. Обычно лет семнадцати — восемнадцати, а для «Атлетов» нужны двенадцати-шестнадцатилетние, в период полового созревания, когда в человеческом теле начинается естественный резкий гормональный рост. Но настолько молодые почти и не появляются у меня. А искать на стороне и проводить опыты под принуждением я не собираюсь. Я ведь все же не какой-нибудь садист, все на добровольной основе. — На черта это вообще нужно? — Как я предполагаю, «Филора» хочет разработать альтернативные пути совершенствования человеческого тела, не только при использовании имплантов, но и через биоинженерию. Врать не буду, подробностей точно и сам не знаю, но для вас это может оказаться весьма полезным преимуществом. За три месяца вы вырастете так, как если бы прошло три-четыре года. Причем будете намного превосходить обычных людей по таким показателям, как сила, выносливость, скорость реакции, интеллектуальное развитие. Ваша костная структура увеличится, объем мышечных тканей вырастет, появятся дополнительные связки повышенной эластичности, мозговые клетки претерпят изменения в сторону увеличения эффективности работы. Вы будете уникальными в своем роде. Голос Солдата сочился медом обещаний, а в моей голове в это время крутились мысли по поводу удивительного совпадения сроков нападения пиратов на Деелин и конца приема ускоряющих развитие добавок. Три месяца, именно столько пройдет времени, прежде чем мы получим возможность выбраться с Хаггии. Подрасти к этому времени однозначно не будет лишним. Невероятное стечение обстоятельств. Или же просто удача? В конце концов, именно я попал в секретный трюм контрабандистов со спрятанным истребителем, именно я, будучи беспамятным, всего через сутки владел отличным снаряжением и суммой денег, недоступной для многих местных за всю их жизнь. А новая наносеть? Невероятное везение и небывалые возможности. Может, встреча с Солдатом и предложение об экспериментальном препарате тоже плод моей счастливой звезды? Чем больше я думал, тем больше сам себя в этом убеждал. — Ни за что! Спятил, мужик? Я не буду пить какую-то хрень, способную влиять на мое тело непонятным образом, — твердо заявил Крис. — Раньше уже испытывали что-то подобное? — почти сразу за этим спросил я. Крис пораженно развернулся ко мне с явным желанием заявить о моем сумасшествии. Не знаю, он вполне может оказаться правым в своем утверждении, но я все-таки хотел рискнуть. Червячок азарта, зародившийся внутри, стремительно рос, охватывая все тело в возбуждении. Где-то в глубине души во мне сидела твердая уверенность в благополучном исходе эксперимента. Воспоминание об удивительном вчерашнем дне, с летающими нанитами, подчиняющимися моей воле, еще не успели поблекнуть в памяти. Невероятное событие вселяло уверенность в успех и этой задумки. Возможно, это был юношеский максимализм или неверие мальчишки в то, что с ним может случиться нечто плохое, а скорее всего, просто сильное желание побыстрее вырасти, перестав ловить пренебрежительные и не воспринимающие всерьез взгляды взрослых. Тот же пиратский эмиссар вчера, скорее всего, не стал бы нас и слушать, не обнаружь я при помощи визора термальную сигнатуру затаившегося подручного и не выруби его, завладев при этом пушкой. Сильно сомневаюсь, что космический разбойник стал бы вести разговор с какими-то подростками. Как ни посмотри, а внешнее впечатление оказывает сильное влияние на восприятие собеседника. В нашем случае — побыстрее повзрослеть — это не прихоть, это физическая необходимость. Хотя бы и с определенной долей риска. А как иначе? На Хаггии и без этого можно от сотни других причин погибнуть. Лучше уж рискнуть и попробовать. — Через меня — точно нет, — ответил Солдат, с любопытством наблюдая за небольшой сценкой, развернувшейся между двумя подростками, где один делал страшные глаза и корчил рожи в изумлении, а второй сохранял внешнее спокойствие, но судя по голосу, сам находился в странном возбужденном состоянии. — А были проблемы с предыдущими испытуемыми при приемах стимов? — Как я уже сказал — нет. В общем и целом большинство приходило за добавками. Умерших в результате неизвестного отравления среди них не встречалось, я специально проверял этот аспект. Судьба забросила меня на Хаггию, но что такое совесть, я еще не забыл. Я честно говорю, что риск есть, но и полученные бонусы более чем отличные. — Раз уж вы заговорили об этом, то хотелось бы узнать и о нашей выгоде в этом. Вы сказали, что к вам редко приходят подростки наших лет, а значит, шанс испытать эти биологические добавки невелик. Что именно мы получим, учитывая наше «эксклюзивное» положение? — я дернул рукой, убирая Криса чуть в сторону, его зверская мимика начала меня раздражать. — Вы получите возможность ускоренного взросления, станете намного сильнее и быстрее обычных людей — разве мало? — спросил Солдат. Ему явно не хотелось делать что-то еще. Но меня это не устраивало. Если уж мы действительно будем рисковать, то мы за это получим вознаграждение по полной. — Я хочу самые свежие базы армейского комплекса военной подготовки третьего ранга, — в ультимативном тоне начал говорить я. — На рукопашный бой и на освоение стрелковых ручных систем, класса «Б». Естественно, вся практика и учеба будет проходить бесплатно. И, конечно же, мы бы хотели получить денежную премию за участие в таком опасном мероприятии. Кто знает, как эти ваши добавки повлияют на нас? Хотелось бы получить компенсацию в случае чего. — Если что пойдет не так, вы их просто перестанете принимать, — кисло сказал инструктор. — По сути, риск не так уж и велик. Это ведь биологические компоненты, а не запрограммированные наниты. В случае чего, уверен, любая медкапсула вылечит отравление или другие побочные эффекты. — Но риск все равно есть, — настаивал я. — Тем более, забыли, где мы находимся? Где тут найти современные медицинские боксы с продвинутым кибердоком? Денежная премия даже не обсуждается. — Я говорил про обычные капсулы, — едко заметил Солдат, кажется, он стал жалеть о разговоре и своем предложении. — Никаких денежных премий и бонусов. Вы и так немало получите. Согласен на бесплатное обучение и пользование моей площадкой и тиром, но это все. — Тогда мы не договоримся, — махнув рукой Крису, я начал разворачиваться. — Добавлю две любые базы третьего уровня на ваш выбор, — выдавил из себя все же инструктор хаггов. — У меня есть кое-какие связи с одним торгашом, он мне обязан, так что достанет необходимое без лишних вопросов. Здесь такие базы довольно дорого стоят. Я глянул на Криса, тот все еще продолжал выражать сильные сомнения и несогласие. — Мы на секунду отойдем, лады? Поговорим, обсудим все. — Валяйте, мне все равно пора к ученикам, так что можете стоять здесь и спорить сколько влезет, но ответ хотелось бы услышать еще до того, как вы уйдете отсюда, — Солдат развернулся и пошел в сторону песочного прямоугольника с десятком дерущихся фигур. — Ты что, спятил? Я не собираюсь глотать какую-то дрянь, рискуя лишиться при этом жизни, — горячо сказал Крис, дождавшись удаления инструктора. — Лучше справимся самостоятельно. — Да, о чем ты говоришь? — не менее горячо сказал я. — Ну сам подумай: скоро завертятся такие дела, где двум тщедушным низкорослым соплякам делать нечего. Скорее всего, нас просто раздавят и не заметят. Мы ведь не в голофильме, где мальчишка или девчонка весом в пятьдесят килограммов с легкостью валят накачанных бугаев под центнер. Да, пока нам очень дико везло, но так продолжаться не может. И заметь — до этого момента мы ведь по сути и не вступали в прямую конфронтацию с сильными противниками. Пьяный пират, чуть ли не засыпающий на посту, не менее пьяный посетитель стриптиз-клуба — это все ерунда. Трезвый, хоть и раненный двадцатилетний лаборант сумел подловить меня без всяких проблем. Можно спорить на что угодно — зайди я в тот коридор без бластера в руках — он бы обязательно сразу же попытался на меня наброситься, и неизвестно чем бы все закончилось. Крис молчал, обдумывая мои слова, его взгляд бесцельно блуждал по металлическим обломкам, щедро разбросанным в округе. Он вспоминал прошедшие дни, наполненные таким количеством событий, которых до появления Маркуса в его жизни никогда до этого не случалось. Огромные суммы денег, приключения с богатыми трофеями и самое главное — появление надежды наконец-то выбраться из клоаки под названием Хаггия. Перестать думать вечером о том, где завтра достать хоть что-нибудь пожрать, не бояться каждой тени, ныряя в ближайшую дыру, при малейшей опасности, да просто — ощутить себя свободным человеком, а не третьесортным дерьмом, не имеющим прав и свобод! Стоило ли такое возможного риска смерти? Конечно же — да! — Ладно, я с тобой, но смотри, если у меня вырастет хвост или лишняя рука — виноват в этом будешь ты. Я весело рассмеялся, представив хвостатого Криса, хлопнул его по плечу, а потом направился в сторону тренировочной площадки.
Глава 8
Планета Хаггия. Отстойник. Зона 11. Две недели спустя— Осторожнее, не дергай, там шлейфы тонкие, — сказал я. Тяжелое пыхтение Криса, раздававшееся из дыры в кормовой части истребителя, начало вызывать у меня беспокойство. Если он не выдержит и начнет действовать грубо, то мы рискуем потерять правостороннее реле охлаждающей системы двигательного отсека. И хотя самих двигателей тут уже давно нет, но механизмы, отвечающие за их стабильную работу, все еще остаются на борту малого перехватчика и за них можно получить очень даже приличные деньги. — Тут места почти нет, я с трудом могу двигаться, — прошептал напарник. — Главное не торопись и не выдирай провода резко из разъемов, повредишь их — повредишь все устройство. Без работающих интерфейсов подключения эту хреновину никто не купит. Они стоят очень дорого. На моей левой руке, прямо над экраном личного компа, крутилась небольшая голографическая проекция с подробной схемой энергоподающей системы ситойского атмосферного истребителя «Зеро-11». Идентификация находки в секретном трюме лиманского транспортника не заняла много времени, как и скачивание подробных схем его устройства. Найденный корабль оказался не такой уж и новый, а если быть точным, то очень даже старой моделью, созданной для действий в плотных слоях атмосферы. Крис ошибся в первый раз, заявив о универсальности машины — «Зеро-11» не мог летать в пустоте и выходить за пределы планеты. Что, впрочем, не делало находку менее значимой. За него тоже можно будет выручить неплохую сумму. Если, конечно, не напортачить и сделать все, как надо. — Все готово, — напарник ужом выскользнул из узкого прохода, держа в руках широкополосные провода с тремя коннекторами. — В целости и сохранности. Сразу три мощных прожектора освещали контрабандный отсек, заливая со всех сторон светом найденный перехватчик. Внешняя обшивка из сегментированной керратитовой брони лежала чуть в стороне, собранная аккуратной стопкой дорогого металла. Отдельные элементы внутренних перекрытий также были сняты и отложены в сторону. Видневшиеся части основного каркаса создавали от полуразобранного истребителя впечатление какого-то фантастического животного, обглоданного с разных сторон, но все еще не съеденного до конца. — Отлично, теперь надо вытащить емкости с охлаждающим реагентом. Тут тоже надо действовать очень осторожно, потому что эта хрень очень токсична. Повредим канистры — сдохнем прямо тут. И выбраться не успеем. Они пока в специальных изолированных боксах, но их оттуда надо вытаскивать. Такой вариант Крису совершенно не понравился. — Может, оставим их напоследок? После всего остального? Или вообще не будем вытаскивать. Пусть дальше там сидят, все равно мы весь корпус вытаскивать отсюда не будем. Я покачал головой, крутанув в правой руке электромагнитный виброключ, с его помощью мы удаляли металлические заклепки на поверхности корабля. — Их надо убрать. Слишком много места они занимают. Если оставить, то мы не доберемся до распределительного хаба командной цепи управления. Эта штука служит мостом между двигательным отсеком и летной кабиной. Смотри, — я протянул руку с голограммой вперед. — Согласно инфе от технического сканера, три канистры с охлаждающей жидкостью стоят через три перегородки от него. Должно быть, защищают от случайных повреждений. Но со стороны, где сидят пилоты, стенок хотя всего и две, но зато они бронированные — на случай взрывов движков, для сохранения жизни летчиков. Мы тупо не сможем пробиться оттуда, надо вытаскивать здесь. — Почему бы не попробовать снаружи? Разберем его полностью и вытащим эти бронелисты сверху или сбоку. И до этого хаба так доберемся. Я снова покачал головой в отрицании. — Не получится. То, что можно было снять из обшивки без риска повредить начинку, мы уже сняли. Если будем продолжать, то рискуем разворотить все. Причем мы еще не добрались до самого главного: силовой установки и вычислительного центра управления. Если сдирать обшивку силой, то есть риск повредить внутренние коммуникации. Пара мысленных команд наносети вывела операционные данные голографической проекции с технического модуля-сканера «Гласскос-РК», работающего в одном из слотов моего комбеза. Вместе с изученной базой 2-го ранга «корабельного техника малых боевых кораблей» он позволил самостоятельно начать разбор контрабандного трофея. При помощи новой наносети и своих природных интеллектуальных качеств я довольно быстро освоил необходимый объем информации. Мое предположение о легкости демонтажа, по сравнению с ремонтом, подтвердилось на все сто процентов. В любой другой ситуации мы бы вряд ли продвинулись настолько далеко. — Это результаты первичного сканирования, — мне вспомнилось, как несколько дней назад я ходил вокруг истребителя, подолгу замирая на месте в ожидании конца дрожания лазерных трапеций из встроенных эмиттеров ручного искина. Зеленые лучи, выполняющие функции дистанционных анализаторов, работали вполне быстро, чего не скажешь о процессорных мощностях «Дерона». На создание полноценного виртуального слепка ушел чуть ли не весь день. — И что? Я уже видел, — сказал Крис, без всякого интереса бросив взгляд на горящее неоновым синим цветом объемное изображение, медленно вращающееся в воздухе и в мельчайших подробностях повторяющее уменьшенную модель истребителя. — Это боевой корабль, запас прочности у него более чем достаточный. Но если мы будем неосторожны в демонтаже, то с большей частью бабла придется расстаться. Просекаешь? — я в раздражении нажал кнопку выключения, гася голограмму. — Так я же и ничего не имею против. Будем возиться столько, сколько понадобится, — Крис пожал плечами. — Просто непонятно, зачем так рисковать своими жизнями, возясь с катализаторами реагентов охлаждающей системы без масок и защиты? Если они так токсичны, может, лучше попробовать их вытащить по-другому? Или вообще оставить на месте. — Нельзя их оставлять на месте! — с моей стороны последовал раздраженный выкрик. Каждый день на протяжении последних двух недель мы по несколько часов сидели в этой темной дыре, зачастуя тут же и ночуя, разбирая проклятый боевой атмосферник и при этом частенько срываясь друг на друге. — Ну так сам тогда туда и лезь! Вымахал с гигантского ракта, а мозгов не прибавилось. — не менее громко заявил Крис. — Только и делаешь, что безосновательно рискуешь нашими жизнями. Я огрызнулся: — Да ты и сам не меньше, дылда стоеросовая. В помещении наступила тишина. Крис в недоумении наморщил лоб. — Кто? Я и сам задумался, не зная точно, как объяснить сказанное выражение. — Длинная пустая обертка от провода типа «CG-45», — наконец сказал я, а потом, не выдержав, жизнерадостно заржал в полный голос. Спустя секунду ко мне присоединился Крис. — Ха-ха… — Ха-ха, ха-ха… Активные биостимулирующие добавки «Атлет» за чуть более чем десяток дней существенно увеличили наш рост от изначального. При этом оставив мышечную и жировую прослойку пока без сильных изменений. Так что мы теперь выглядели высокими, но слишком уж худыми жердями. Успокоившись, я продолжил: — Ладно, давай сделаем все, как надо. Скоро время тренировки, а ты знаешь, Солдат терпеть не может опаздывающих. — Все равно, я думаю, что это слишком опасно, — упрямо сказал Крис. — Сами емкости в отдельных усиленных боксах, если все сделать правильно, ничего не будет. Теперь я буду работать внутри. Отсоединение реагента охлаждающей системы двигателей на корме заняло в общей сложности еще один час, но в конечном итоге мы все же решили эту задачу. Три вытянутых цилиндрических канистры заняли свое место рядом с листами керратитовой брони в дальнем углу комнаты. Проверив их герметичность и хорошенько убрав остальные детали, снятые за сегодня с полуразобранной ситойской боевой машины, пришло время выбираться наружу, чтобы потом отправиться к инструктору. Тренировки проходили уже на знакомой прямоугольной, посыпанной песком вперемешку с мелким гравием площадке в первой зоне Отстойника. Пять часов, три раза в неделю — рукопашный бой и по три часа, так же три раза в неделю — стрельба из стандартного ручного импульсника в тире за кучей мусора чуть дальше. Обучение проходило в два этапа: на первом ученики осваивали специализированную базу определенного ранга, загружая ее себе в мозг, на втором — полученные навыки отрабатывались в практических условиях со спарринг-партнерами под присмотром тренера для закрепления полученных умений на уровне безусловных рефлексов. Вполне стандартная схема для Содружества. Правда, в Сети встречались упоминания о Разгоне и супер-пупер продвинутых виртуальных капсулах с возможностью полного погружения в искусственную реальность. Но сомневаюсь, что на Хаггии можно встретить такие технологии. Приходилось все делать по старинке, проверенным сотнями лет способом. Что лично меня вполне устраивало. На данный момент мы с Крисом уже освоили первые ранги «Армейского комплекса рукопашного боя» и «Ручных стрелковых ЭРВ систем» и сейчас уже приступили ко второму уровню. Обе базы относились к военным, не слишком новым, но и не старым. Те самые, что изучались в объединенной армии Федерации Сайкон несколько лет назад. Откуда их достал Солдат — без понятия, но я рад, что мы смогли попасть на эти тренировки. — Ганзар здесь, — едва слышно проворчал Крис, осматривая подопечных нашего тренера. — Опять привяжется, морда. — Ну да, похоже. Увидав широкоплечего брюнета с длинными волосами, затянутыми в хвост, я поморщился. Этот красавчик с постоянно напыщенной мордой с самого начала нашего появления среди учеников принялся приставать к нам, задирать, оскорблять и постоянно лезть в спарринг-партнеры, чтобы получить возможность безнаказанно всыпать «наглым щенкам за неправильное поведение» — как он однажды выразился. Он занимался здесь уже второй месяц, когда мы с Крисом появились, и по опыту и навыкам далеко превосходил нас. После первого занятия, услышав, как этот напыщенный индюк называет меня «недомерком», мне с трудом удалось справиться с возникшим желанием сходить за бластером в закрытую раздевалку, где мы оставляли повседневную одежду с вещами и переодевались в изношенные черные комбезы для схваток, а потом всадить десяток зарядов прямо тому кретину в морду. Но увидав предостерегающий взгляд инструктора, мне пришлось сдержаться, портить с ним отношения было нельзя. Некоторое время я обдумывал возможность выследить ублюдка вечерком и просто грохнуть где-нибудь в переулке, но и тут пришлось отступить, так как выяснилось, что Ганзар метит в основной состав своры Палачей и даже успел заиметь себе там несколько покровителей. Завалив его, я вполне мог привлечь к своей фигуре ненужное внимание. Если начнут копаться, то могут выйти на курсы подготовки и наши разногласия. Поэтому я решил пойти по другому пути: использовать издевки в качестве стимула для усиленных тренировок. В конце концов, если все получится, то в будущем я смогу хорошенько отплатить за все нынешние оскорбления. Криса он тоже доставал, но не так сильно, как меня, так что у напарника в этом плане злости было куда меньше, хотя и в достаточном количестве, чтобы стараться не отставать в усердности овладения искусством боя. — Чего встали?! А ну быстро семь больших кругов! — неожиданный рык сзади заставил нас синхронно вздрогнуть от неожиданности: Солдат уже в который раз показывал свое знаменитое в узких кругах умение подкрадываться абсолютно незамеченным к кому угодно. — Да, мастер, — мы с Крисом дружно развернулись и побежали по едва заметной тропинке, огибающей по периметру все хозяйство тренировочного клуба, размером с хорошее футбольное поле. Идиотское обращение «мастер» поначалу показалось мне жутко забавным, каждый раз вызывая неосознанное желание ухмыльнуться. Потому что степени — «эксперт» и «мастер» давались за овладение какой-либо специализацией на предмаксимальном и максимальных уровнях шестого и седьмого ранга соответственно. Вряд ли невысокий крепыш имел такую высокую подготовку, иначе ни за что бы не попал на Хаггию и тем более в Отстойник. Впрочем, уже совсем скоро мне пришлось проглотить смех и недоверие — оказалось, Солдат и впрямь являлся «мастером-инструктором пехотных планетарных сил общего назначения», со всеми необходимыми подтвержденными сертификатами и навыками. Понятия не имею, как он здесь очутился, но теперь я точно знал, что не трачу время зря, слушая команды какого-нибудь дилетанта. Тренер был более чем квалифицированным. Закончив бег, сорок два человека выстроились в две прямые линии. — Первый заход — разминка на гибкость, вы знаете начальный комплекс упражнений. Второй заход силовой: пятьдесят отжиманий, пятьдесят приседаний, пятьдесят поднятий туловища. Потом два круга по малому внутреннему периметру площадки. Затем снова повторяете разминку и силовой заход, но уже по семьдесят раз. Снова бег и заключительный раз, где отжимаетесь и приседаете по сто раз. Все! Приступили! Громкий голос Солдата широко разнесся по округе, предваряя начало тренировки. Услышав команду, я мысленно с некоторым облегчением вздохнул. Инструктор с военным прошлым частенько давал весьма экзотичные задания на физическое развитие. Чего только стоит бег с товарищем на плечах в течение целого получаса в позапрошлый раз. Сначала одни таскали других, позже роли менялись. Никогда не думал, что можно настолько уставать, а ведь после начиналась еще сама тренировка, с полным комплектом мордобоя и хлесткими замечаниями об ошибках со стороны тренера. — По-моему, все деньги, потраченные на еду с высоким содержанием протеинов, калорий и витаминов, нами просто выкидываются на ветер. Мы тратим весь тот запас полезных веществ на этих идиотских телодвижениях. Устаем, как ниски в брачный период спаривания, вечером и на следующий день отъедаемся, а потом все расходуем по новой. Это же просто идиотизм, — Крис отжимался, не забывая вполголоса ругать наше далеко не стандартное времяпрепровождение. Делал он это частенько и с большим удовольствием. — Правильно, вместо этого надо было накупить бухла или завалиться в ближайший стриптиз-клуб, — я ритмично отталкивался от земли, не забывая при этом правильно дышать: на вдохе — вниз, на выдохе — вверх и при этом стараясь держать тело прямо. — Зачем сразу так? Я просто говорю о более полезных делах и денежных тратах, — несмотря на болтовню молодой хагг также крепко запомнил наставления бывшего военного инструктора и выполнял упражнения синхронно со мной. Вдох — опускаемся, выдох — поднимаемся. Отжимания шли одно за другим. — Это все нам еще очень пригодится. Тем более те препараты еще не начали действовать в полную силу, но изменения уже заметны. Смена положений, начались приседания. За две недели мы уже вполне освоились, так что делаем упражнения на автомате. Тот же принцип с дыханием выполнялся тоже сам собой: напряжение — выдох, расслабление — вдох. — И вообще, ты задрал уже своим нытьем про бабки, сейчас думать надо не об этом, а о другом. Помнишь проблему с «поездкой»? — мы находились с краю построения и говорили негромко, но я все равно еще больше приглушил голос, опасаясь посторонних ушей. Вместо ответа Крис качнул подбородком вправо, в сторону двух старых корпусов из-под орбитальных ботов, один из которых служил жильем Солдату, а второй, поменьше, временной раздевалкой для учеников. — А это еще что за куколка? Неужели жена инструктора? — Не знаю, для жены вроде молода слишком, хотя… Высокая девчонка лет девятнадцати-двадцати, одетая в обтягивающий комбез с камуфлирующим городским окрасом, легко привлекала к себе внимание стройной фигурой и длинными ногами. Длиннополый плащ серого цвета не до конца скрывал свою хозяйку, давая возможность рассмотреть ее тело, в том числе и матовый бластер на бедре. За правым плечом виднелась рукоятка еще какого-то оружия. Короткая стрижка светлых волос с длинной челкой и вполне симпатичное личико довершали образ воинственной гостьи нашего тренера. — А что это за аппарат, рядом с которым она стоит? — заинтересованно спросил я, разглядывая необычный механизм, отдаленно похожий на земной мотоцикл. Только с намного более широкими колесами, вытянутой мощной ходовой частью и большими выхлопными прямоугольными трубами позади. Вот это монстр так монстр. Байк для времен апокалипсиса, по-другому и не скажешь. Разве что сделан из композитных современных материалов черного цвета, очень крутого футуристического дизайна. Что-то подобное можно, наверное, увидеть в фантастических фильмах-боевиках. И как, интересно, девчонка управляется с ним? Она не выглядит слишком уж сильной. — Это двухколесный дранг, — ответил Крис. — Классно выглядит. Мы начали поднимать туловище, качая пресс. Все так же ритмично выдыхая при напряжении мышц и вдыхая на расслаблении. Довольно многочисленные упражнения на силовую нагрузку давались нам не настолько сложно, как я вначале боялся. Видимо, биоактивные препараты, созданные в далеких лабораториях корпорации «Филора», все-таки вполне эффективно действовали, влияя наподрастающий организм правильным образом. Мы с Крисом не вымахали в огромных амбалов, но уже и не смотрелись откровенными хлюпкими коротышками. Подросли, немного окрепли, хотя пока еще и выглядели, как мальчишки. До тех же самых учеников, что бегали сейчас рядом, нам еще было далеко. — Отработка приемов. Спарринги один на один, два на один и три на два. Начали. Незаметно появившийся Солдат резко скомандовал смену режима тренировки, а после отошел к приехавшей красотке. Интересно, кто же она все-таки такая… — Эй, заморыш! Выбираю тебя. Или испугаешься? Раздавшийся справа крик Ганзара сначала вызвал у меня выражение досады, получать по голове и валяться в пыли на глазах эффектной блондинки совсем не хотелось. Но я подавил вспышку неприятия, холодно улыбнулся и молча кивнул, приглашая рекрута Палачей подойти ближе. В конце концов, это ведь всего лишь учебный поединок, получить опыт в драке лучше всего, не рискуя быть забитым насмерть, как могло бы быть, если бы мы пересеклись где-нибудь еще. Сосредоточившись, сделав шаг вперед, мое тело почти сразу получило жесткий удар слева: небрежное поведение Ганзара оказалось мнимым — он с ходу провел обманный финт и пробил правым кулаком. Отступив назад, я попытался уклониться от следующей атаки, но еще один сильный удар, теперь уже по лицу, отправил меня на землю. В голове зашумело и перед глазами поплыли круги. Очень сильный удар… — Что-то ты медленно двигаешься, заморыш. Может, тебе стоило подрасти, прежде чем лезть в игры взрослых? Вставай, хлюпик. Издевательский голос сверху заставил опереться руками о песок и начать подниматься. Но я не успел этого сделать — еще один удар, теперь уже ногой, прямо в живот, слегка подбросил меня вверх. Я тяжело рухнул на землю. Из моего горла непроизвольно вырвался стон. Это как будто еще больше раззадорило Ганзара, и он начал пинать меня ногами, уже не предлагая встать. — Эй! Ты чего делаешь?! А ну отвали от него! — Крис попытался прийти на помощь, но двое парней схватили его с боков. — Отпустите меня, твари! Из сорока двух человек на площадке двадцать относились к рекрутам банды «Вольный отряд», пятеро к «Палачам», остальные к другим группировкам. Как раз кто-то из пятерки новобранцев Палачей сейчас и держал Криса, не давая ему возможности помешать избиению. — Ну что, сопляк, нравится? Считаешь себя самым умным, мелкий гаденыш? Думаешь уже в таком возрасте стать равным мне? Я тебе покажу… Удары ногами сыпались один за другим, прилетая не только по корпусу тела, но и по голове, постепенно погружая сознание в беспамятство. Чертов ублюдок, такими темпами забьет меня тут насмерть. Где же Солдат? Похоже, болтает со своей фифой и не обращает внимания на то, что творится у него на площадке. Сволочь! — Давай, чего ползаешь по земле, как червь? Покажи, насколько ты крутой. Из разбитых губ и носа потекла кровь, падая на желтый песок и небольшие вкрапления мелкого гравия. Я сплюнул вязкую алую жижу и после этого почти сразу чуть не уткнулся в нее лицом — новый прилетевший удар припечатал мою голову к земле. — «Внимание! Зафиксированы многочисленные повреждения. Наблюдается угроза жизни носителю», — неожиданно выскочило небольшое окно с сообщением перед глазами. — «Начался запуск режима «Идеальная стойкость»». — «Ошибка — не обнаружено достаточно свободных нанитов». — «Ошибка — внутренняя сфера программирования нанитов заблокирована». — «Внимание! На внешней сфере найдено 1,5 миллиона не активных микромашин. Запускается принудительное поглощение и попытка временного внешнего перепрограммирования». — «Активация процесса…» — «Ожидайте…» — «Предупреждение! В связи с нарушениями внутренней сферы манипуляции, эффект будет носить ограниченный промежуток времени. Создание устойчивых, постоянных связей прямым программированием через внутреннюю сферу невозможно». — «Смоделирована временная структура». — «Предупреждение, связь между микромашинами носит неустойчивый характер». — «Рекомендуется установить специализированные программные паки и введение нейтральных нанитов для перепрошивки нейронной сети. Или обратиться в ближайший офис корпорации «НейроКорп» для отладки сети «Эра-3» квалифицированными специалистами». — «Запуск «Идеальной стойкости» через 3… 2… 1… — «Активация!» Залитый кровью правый глаз, каким-то чудом заметил исчезновение невзрачного колечка на правой руке. Оно будто погрузилось в кожу, растворившись в фаланге среднего пальца. И уже спустя пару секунд все мое тело пронзил сильный разряд. Мышцы налились силой, туман беспамятства стремительно покинул разум, очищая сознание до кристальной чистоты. Непонятная энергия проникла в каждую клетку и каждый нерв, стимулируя работу на пределе их возможностей. Раз — и очередной удар ловится в жесткий захват. Левая нога Ганзара оказывается в моих руках. Два — резко дергаю ее на себя, одновременно вставая на ноги и уходя чуть назад, тем самым вынуждая противника чуть ли не сесть на шпагат. Три — сильный удар, теперь уже с моей стороны, между ног длинноволосого напыщенного индюка с замашками садиста, вызвал с его стороны протяжный стон. Он упал на землю, держась за пах и что-то начиная причитать. Я сделал шаг к лежащему ублюдку, намереваясь провернуть с ним то, что он совсем недавно делал со мной, но на моем пути встала та самая пятерка его дружков из молодого пополнения Палачей. На моих губах расцвела улыбка — несмотря на обильную кровь, я чувствую себя прекрасно. Увидав мое улыбающееся кровавое лицо, приятели Ганзара неуверенно притормозили, начали топтаться на месте. Что совершенно не устроило меня, затягивать схватку нельзя — сообщение о временном эффекте запущенного режима хорошо отпечаталось в памяти. Стремительный рывок вперед. Взмах правой руки в направлении кадыка ближайшего противника и хрипящее бульканье из его рта. Не удержавшись, он падает на колени, держась за шею под подбородком. Удар носком тяжелого ботинка в висок довершает начатую атаку. Мгновенное поражение одного из них вынуждает остальную четверку наконец-то присоединиться к драке. Но их суматошные и мешающие друг другу движения только помогают мне отправлять их одного за другим либо в бессознательное состояние, либо и вовсе на тот свет. Последнее я хорошо осознаю, но ничего не могу с собой поделать. Адреналиновый всплеск и сила нанитов создают невероятный тандем агрессивности и желания изничтожить любую опасность. Я бью не сдерживаясь, так сильно, насколько это вообще возможно. Абсолютно равнодушный к последствиям. Окинув удовлетворенным взглядом поверженные тела пятерки новобранцев Палачей, я развернулся к их заводиле — Ганзару. Пока избивали его приятелей, тот не терял времени даром, стараясь отползти подальше, все так же продолжая держаться за свое ушибленное достоинство. Сконцентрировав взгляд на нем, на долю секунды я замер, а потом в стремительном прыжке взмыл вверх и обрушился прямо на спину противника. Длинный прыжок метров на пять завершился сокрушительным ударом по уползающему телу. — Кхаа!!! Послышался противный хруст переломленного позвоночника и долгий протяжный крик боли. — Ааааа!!! Высокомерный красавчик с хвостом длинных волос, любящий избивать лежащих, оглашал окрестности дикими воплями, извиваясь полураздавленным червем и наводя страх на остальных учеников вокруг. Тридцать с лишним крепких парней застыли в шоке от быстрой и жестокой расправы, развернувшейся на тренировочной площадке. И дело тут даже не в чудовищной безжалостности драки — это Хаггия, здесь случались дела и похуже, — трепет вызывало то, кто именно сделал инвалидами и мертвецами еще недавно совсем здоровых людей — какой-то хилый подросток, пару минут назад валяющийся на земле и захлебывающийся кровавыми соплями, вдруг превратился в несокрушимый карающий смерч быстрых ударов. Такое вызывало сильное опасение, безотчетный страх со стороны остальных учеников. — Хватит! — раздался голос Солдата. Инструктор наконец-то изволил появиться на песочной арене. Рядом с ним стояла высокая светловолосая незнакомка. — Конечно, — я усмехнулся разбитыми губами, а затем со всей силы ударил пяткой по горлу все еще подающего признаки жизни Ганзара. Чавкающий звук раздавленной плоти заставил Солдата и остальных поморщиться, а некоторых и вовсе отвернуться в сторону. Не каждый сумел пересилить себя и посмотреть на такую смерть. Многие из учеников уже видели, как умирают люди, но одно дело — аккуратная дырочка от бластера и совсем другое — выпирающая кровавыми ошметками человеческая плоть. Зато девушка в длиннополом сером плаще не отвела взгляда, внимательно разглядывая мое разбитое в кровь лицо. Серые глаза не отрываясь смотрели на меня с любопытством и едва заметным одобрением. Молодая, чуть старше меня, она своим хладнокровным поведением вызывала законное удивление. Кто же она все-таки такая? Не верилось, что жена или подружка Солдата… Додумать я не успел, снова перед глазами выскочило интерактивное системное окно с предупреждением: — «Период работы режима «Стойкий воин» закончилось». — «Заимствованные микромашины разрывают временные связи и теряют программный код. Будет произведен вывод и формирование изначальной конфигурации на внешней сфере». — «Внимание! Рекомендуется обратится в ближайший офис корпорации «НейроКорп» для отладки и коррекции нейронной сети «Эра-3»». — «Деактивация через 3… 2… 1…» Когда цифра один исчезла на меня моментально накатила волна дикой боли и усталости. Не сдержавшись, я опустился на одно колено, стараясь абстрагироваться от полыхающих огнем отдельных участков тела. — Маркус, ты как? — подскочивший сбоку Крис осторожно придержал меня. Подхватив справа, он начал поднимать мое тело, раскачиваясь из стороны в сторону, в попытке не потерять равновесие. Никто из учеников с места не сдвинулся, чтобы ему помочь. К удивлению всех присутствующих, с левой стороны меня подхватила незнакомая короткостриженая блондинка в длинном плаще. Она без слов закинула на свою шею мою руку и повела в сторону раздевалки. Так и не пришедшие в себя остальные ученики провожали меня пораженными взглядами, вперемешку с безмерными удивлением и плохо скрываемым страхом. Солдат, больше не проворонивший ни слова, молча провожал процессию взглядом, сильно хмурясь, но не смея мешать. Проходя мимо, я нашел в себе силы ухмыльнуться окровавленными губами: — Извините за небольшой беспорядок, мастер. Некоторых насильно приходится учить хорошим манерам. Так и не дождавшись ответа, мы проследовали дальше, к переделанным корпусам орбитальных ботов, где хранилась одежда учеников. — Есть куда его отвести? — спросила девушка. — Да, — коротко ответил Крис. — Хорошо. Скинь мне инфолинк на карте через Сеть. Я отвезу его. А ты бери шмотки и догоняй. Иначе вы всю ночь будете с ним ползти отсюда. — Спасибо, — сказал напарник. Я тоже хотел поблагодарить за помощь, но понял, что лучше пока мне рот не открывать. Что-то состояние становилось все хуже и хуже. Предстояло нелегкое дело — продержаться в сознании до квартиры Равены.
Планета Хаггия. Жилой сектор. Квартира Равены Даль
Проснувшись на следующий день, я вспоминал вчерашние события и не понимал, откуда у меня взялась такая жестокость? Спарринг с Ганзаром, переросший в драку, закончился беспощадным избиением шести человек, предположительно со смертельными исходами. По крайней мере, за смерть Ганзара я могу ручаться стопроцентно — добивающий удар с жутким чавкающим звуком еще долго будет звучать в моей памяти, как напоминание о кровавой стычке на тренировочной площадке. Но что, во имя великой пустоты, на меня такое нашло? Странный режим, активированный наносетью при помощи внешних нанитов, вдохнул в меня не только энергию, но и необычную легкость сознания. Равнодушие к другим человеческим жизням, острое желание уничтожить не только прямые источники опасности, но и потенциальные, никаких колебаний или сомнений в принятии решений, только простая, как стальной стержень, мысль — все угрозы должны быть уничтожены. Страшноватое состояние. Пугающее своей простотой. Ни совестливых раздумий, ни душевных переживаний, ни самих понятий добра и зла. Все чувства отошли на второй план, оставив после себя только инстинкт самосохранения, искусственным образом запущенный экспериментальной нейронной сетью. Во мне не было ни ярости, ни ненависти или злости при драке с Ганзаром и его дружками. Ничего такого я не испытывал к этим людям. Даже к их главарю, всего несколько секунд назад собиравшегося запинать меня ногами до смерти, отношение оставалось вполне равнодушным. Ни грамма негативных эмоции в их сторону, только холодный расчет. В голове вдруг появилась мысль об опасности данных индивидов и как можно более быстрой их нейтрализации. Именно поэтому скорее всего кто-то из дружков Ганзара смог остаться в живых — выученные приемы из базы рукопашного боя 2-го ранга шли не с обязательным смертельным исходом для противников, а лишь в порядке удобства их применения. В тот момент мне было все равно, кто из них останется жить, а кто умрет — главное побыстрее выключить их из уравнения возникшей ситуации. А вот с Ганзаром все обстояло совсем наоборот — его физическая смерть, как первоначального источника опасности, не обсуждалась. Так что, когда инструктор крикнул мне остановиться, то даже захоти я этого, ничего бы не получилось: тело само выполнило добивающий удар, на полном автомате и без участия разума. Мда… «Идеальная стойкость». Жутковатое ощущение, более подходящее бездушной машине, а не живому человеку. — Очнулся? — в комнату стремительно зашла Равена. Я только сейчас обратил внимание, что лежу на ее кровати, а не на спальниках в другой комнате, где мы обычно с Крисом ночевали, если вдруг удавалось вырваться из секретного трюма с контрабандным истребителем. — Ешь, — перед моим носом появилась небольшая подставка, заставленная сразу тремя тарелками, наполненными до краев. — Три тюбика регенгеля за ночь привели тебя в порядок, но подкрепиться явно не будет лишним. Не заставляя себя уговаривать — поесть и в самом деле не мешало, — я приступил к трапезе, активно наворачивая пищевой концентрат первой категории, с обильным количеством протеинов и витаминов. — Ну ты вчера и устроил. Четыре трупа, два инвалида — меньше чем за две минуты, — ломщица уселась на край кровати, качая головой, непонятно, то ли в восхищении, то ли в осуждении. — Об этом сейчас говорят чуть ли во всех секторах. Бешеный мальчишка, с легкостью перебивший целую группу взрослых хаггов. — Крис все видел — они сами напросились. Меня вообще могли насмерть забить. Тот психованный отморозок совсем башкой поехал. Пришлось успокаивать. — Но до последнего момента ты лежал на земле, принимая удары. Почему сразу не дал сдачи? — спросила Равена, в задумчивости разглядывая припухшее от синяков и ссадин лицо. Оттеки стали сходить, но еще не до конца исчезли. Я предпочел невнятно что-то промычать, делая вид, что прожевываю пищу. Хотя чего там жевать — субстанция, богатая всеми полезными веществами, по виду и консистенции напоминала обычную земную кашу. Впрочем, скрыть необычное поведение не удалось. — Как-то сработала наносеть? — легко догадалась девушка. — Типа того. Активировался дополнительный режим в ответ на приближающуюся гибель. Не знаю, что за хрень, но помогла отлично. — Я тебе сразу говорила, что с экспериментальной нейронной сетью надо быть осторожнее. Кто знает, на что она способна, — слегка сердито заметила Равена. — А я тебе предлагал — давай взломаем сервера технической поддержки «НейроКорп» и поищем что-нибудь насчет «Эры-3», — в ответ заявил я. — Ты же сама сказала о недостатке времени. — Ну да, думаешь, все так просто? Это же одна из крупнейших корпораций в галактике. Взлом займет не один день. Кто тогда будет заниматься системой ПВО Деелина? — Ладно, ладно, — я примиряюще поднял одну левую ладонь вверх, продолжая правой усиленно работать ложкой. — Ты спросила, я ответил. Без файлов «НейроКорпа» копаться в наносети бесполезно. Можно хоть тысячу лет лазить по настройкам, но без необходимых знаний или подсказок никаких продвижений не будет. Равена откинулась на заднюю спинку кровати, чуть отодвинув мои ноги в сторону. — Этим тоже обязательно займемся, но чуть позже, — отпив воду из небольшой бутылочки, как по волшебству появившейся в ее руках, она продолжила: — Я нашла способ выбраться с планеты в период атаки пиратов на центральные районы города. Ложка замерла на полпути от тарелки, услышанная новость меня удивила. — Что за способ? — с жадным любопытством спросил я, забывая о еде перед собой. — Помнишь девчонку, что тебя сюда привезла? — вместо ответа спросила Равена. А в моей голове сразу же возник образ высокой короткостриженой блондинки с длинной челкой, внимательными серыми глазами, в обтягивающем комбезе, сидящем на более чем приятной женской фигурке, и необычный мощный байк матово-черного цвета. — Ну да, она вроде знакомая Солдата, тренера по рукопашке и стрельбе из первой зоны. Крис предположил, что она его жена или подруга, но мне что-то не верится. — Понравилась? — хмуро спросила ломщица, отбрасывая длинные темные волосы назад. В ее взгляде промелькнула едва заметная досада. За две недели, проведенные в четырех стенах наедине с компьютерным терминалом, она перестала следить за внешностью, превратившись из сногсшибательной сексапильной стриптизерши в неряшливого хакера, меняющего одежду раз в несколько дней и совсем не обращающего внимание на свой внешний вид. Похоже, появление стройной незнакомки поневоле напомнило Равене о необходимости привести себя в порядок. — Да не то чтобы, — ответил я. — А в чем дело? Ты ее знаешь? — Знаю, — кивнула девушка, продолжая сидеть на другом конце широкой кровати. — Ее зовут Эвелин и она вовсе не жена или любовница того мужика с первой зоны. У нее дела с ним и его бандой «Свободный отряд». Она покупает у них боевые стимы, а сама толкает им же свою добычу. У них очень давние и прочные связи. Кажется, она с ними раньше была, но потом ушла. Хотя врать не буду — подробностей не знаю. — Добычу? — Да, Эвелин что-то вроде «свободного трофейщика», типа Криса. Только действует не в относительно безопасных пятнадцати зонах, а намного дальше. Я с ней познакомилась два-три года назад, когда она искала кого-нибудь разобраться с перепрограммированием навигационного сегмента командной сети сайконского топливозаправщика. Искин никак не хотел расставаться с некоторыми элементами, хотя корабль был уже больше чем наполовину разобран. Ну и потом было несколько более мелких работ. Я молча что-то промычал, давая понять, что слушаю, но сам не переставал усиленно поглощать пищу с тарелок. Для растущего организма нужны протеины и витамины. Особенно для искусственно разогнанного. Вчера я уже в который раз убедился в острой необходимости побыстрее вырасти и стать намного быстрее и сильнее, чем сейчас. Если бы не наносеть, я вполне мог сдохнуть на тренировочной площадке, забитый до смерти каким-то психопатом. — Короче говоря, — поняв о моем малом интересе, Равена решила приступить к основной части рассказа. — Мы вчера с ней немного поболтали наедине, пока ты валялся здесь в отключке, а Крис еще не пришел, и она вдруг заявила о желании нанять меня для взлома корабельной командной сети, как тогда. Но на этот раз разговор шел уже о не об отдельных сегментах, а о всей системе управления. Понимаешь, что это значит? — Она нашла целый корабль? — предположил я. — В точку! Эвелин где-то нашла межсистемник с функционирующим бортовым оборудованием. Когда я это узнала, то на свой страх и риск немного пораспрашивала об этом, а потом предложила сделку. — Какую еще сделку? — мне не слишком понравилось услышанное. — Я рассказала о будущей пиратской атаке на Деелин и о наших планах вырваться под это дело с планеты. И пригласила присоединиться к нам. Ничего себе заявление. Отложив подставку с едой в сторону, я спросил: — Ты же всеми нами рисковала. А если это твоя подружка сейчас с увлечением об этом рассказывает полисам? Нас ведь даже судить не будут — грохнут на месте и все. А с тобой перед смертью хорошенько развлечется тот офицер-извращенец. Забыла, где мы находимся? За лишнюю сотню кредитов на Хаггии тебя любой сдаст. — А за возможность свалить с Отстойника тебе наоборот приплатят, — парировала Равена. Она снова ведет себя уверенно, уже не напоминая испуганную девчонку из переулка на встрече с пиратом. — За то, чтобы хотя бы попытаться покинуть Хаггию, любой хагг будет готов выложить все до последнего кредита. Похоже, это ты забыл, где находишься и как тут живут люди. Эвелин не только не выдаст ничего полисам, но и будет держать все в секрете, как если бы от этого зависела ее жизнь. Тут ломшица сделала паузу и спустя пару секунд добавила: — Впрочем, это так по сути и есть. Я покачал головой, но подумав, был вынужден в общем-то признать правоту Равены. Действительно, если подумать, то без посторонней помощи нам не удастся спланировать побег. В конце концов, вероятность провала будет всегда, невозможно со стопроцентной гарантией оградить себя от возможного срыва. Приходится идти на риск. — Работающий корабль — это еще далеко не все. Нужна команда или хотя бы один пилот, — я на секунду замер. — И где она умудрилась найти целый корабль? Разве своры не шерстят все зоны, жестко контролируя процесс потрошения? — Имперский военный транспортник при посадке умудрился провалиться в старый ангар. Один из тех, что работал на планете сто с лишним лет назад, в период расцвета Хаггии. Благодаря отдаленному местоположению и обломкам мусора, привалившим корабль сверху, пока технари банд не знают о нем. Конечно, со временем его бы обязательно нашли, но на данный момент там хватает и других объектов для разбора. Я поерзал в кровати. Интересные дела начинались. Неужели мы и впрямь улетим каким-то чудом с планеты? — А что с командой? Кто поведет корабль? — Эвелин предлагает самим освоить нужные базы. Хотя бы старые и не слишком высокого уровня. Равена забрала подставку-поднос, встала, а затем неожиданно бросила мне какой-то круглый предмет. — Держи, это база по вождению дрангов. Там немного инфы, можно выучить за час. Эвелин передала. Завтра вы поедете в 41-ю зону и хорошенько осмотрите корабль. Технический сканер в твоем комбезе и база корабельного техника должны помочь определить точно — будет ли он летать или же это просто куча металлолома. Тем более тебе все равно надо на время скрыться. Шум из-за убитых лучше переждать вдали. А так, поразим одним выстрелом сразу две цели. Я крутанул между пальцев легкий пластиковый кружок белого цвета. Ну что же, посмотрим, действительно ли появилась возможность вырваться с планеты или все же придется искать какой-нибудь другой путь.
Глава 9
Планета Хаггия. Торговый кварталРазмышляя об убитых и покалеченных на тренировочной площадке Солдата, я поневоле удивлялся полному отсутствию переживаний по этому поводу даже после того, как действие искусственного режима «Идеальная стойкость», запущенного экспериментальной нейронной сетью «Эра-3», закончилось. Мне бы полагалось страдать, терзать себя и волноваться по поводу отнятых человеческих жизней. Ведь не может обычный пятнадцатилетний пацан убить людей и после этого абсолютно спокойно вспоминать прошедший эпизод лишь с небольшим раздражением на необоснованную агрессию со стороны других учеников. Но, как оказалось, вполне может. Я абсолютно спокойно воспринял то, что несколько часов назад вступил в драку с группой молодых хаггов, из которой не только вышел победителем, но еще и при этом убил нескольких из них. А одного и вообще хладнокровно добил ударом ноги. Не знаю точно, с чем именно связано такое поведение. Но определенные догадки у меня были. Мои личные воспоминания похитили в лаборатории корпорации «Филора», где психоматрицы людей извлекали при помощи зверских устройств для опытов по созданию искусственных интеллектов последнего поколения. Если смотреть объективно, то получается, что по сути я родился чуть меньше месяца назад в девятнадцатом участке полисов в торговом секторе пригорода Деелина. Именно тогда — в камере предварительного содержания, в окружении бетонных стен, я впервые осознал нынешнего себя. Усвоение правил этого места, где закон лишь эфемерное понятие, а большая часть жителей с легкостью использует насилие для разрешения любых проблем, были восприняты мною с максимально возможной скоростью под влиянием вспыхнувшего яркой звездой инстинкта выживания для дальнейшего существования. Я очень быстро адаптировался к здешним реалиям. Земная жизнь, как фон прошлого, не влияла на меня теперешнего. Ведь никаких личных воспоминаний о том времени не сохранилось. Теперь я всего лишь еще один молодой хагг, почти бесправный гражданин условно четвертой категории Сайконской Федерации, вынужденный не просто жить на одной из самых опасных планет Содружества, а скорее выживать, стараясь не лишиться головы в одной из многочисленных схваток, регулярно здесь происходящих. Будет ли хагг беспокоиться о том, что отнял чьи-то жизни, тем более если сделал это при самозащите? Конечно нет. Ни один обитатель Хаггии не будет волноваться и метаться в мучительных размышлениях о тяжести поступка. Нет, такие мысли не придут в голову тем, кто родился в суровых условиях мира, где преступления не считаются преступлениями, а закон и порядок существует лишь на центральных улицах Деелина. Для них такие ситуация воспринимаются нормой, естественным порядком вещей. Так и я, почувствовавший себя местным и отбросивший все устои и морали далекой Земли, решил играть по тем же принципам. В конце концов, древнейшее правило: если не ты, то тебя, как нельзя лучше подходило здешним реалиям. И жить именно так означало получить возможность прожить еще один день, чтобы в конечном итоге все же получить возможность вырваться отсюда в куда более цивилизованные места. Поэтому, направляясь вместе с новой знакомой Эвелин куда-то в сторону выхода торгового квартала, я нисколько не переживал насчет вчерашней стычки, полностью сосредоточившись на предстоящем деле. — Сорок первая зона довольно далеко от обжитых секторов, — сказал я, шагая рядом с высокой блондинкой в сером длиннополом плаще. Обтягивающий комбинезон пепельного цвета с рисунком из черных изломанных линий в специальном зажиме-креплении на бедре содержал изящный бластер с обтекаемыми формами. А позади на спине у воинственной девушки висел мощный плазменный дробовик. Забавно, что в этом плане снаряжения экипировка на мне почти в точности повторяла ту, что и на Эвелин — похожий плащ, бластер на бедре, а за плечом рукоять отобранного у пирата в переулке тяжелого плазмомета. — Ты выучил базу, что я дала Равене? — спросила девушка — свободный трофейщик. — Вождение дрангов? Да. Там всего на пару часов данных было. Ничего сложного. Наступающий вечер вывалил на улицы торгового района еще больше народа, чем обычно, так что нам приходилось лавировать между уплотняющимися группками людей. Яркие неоновые и голографические вывески создавали веселое настроение. Некоторые магазины закрывались, а вместо них открывались дополнительные бары и другие питейные забегаловки. Шум, громкий говор голосов, иногда звучащая музыка, доносившаяся из подворотен, и сильные крики то ли боли, то ли ярости, летевшие оттуда же. Мужчины и женщины, фланирующие по улицам в поисках приключений. На ум приходило словосочетание — праздничный бардак. Что-то похожее сейчас творилось не только в торговом квартале, но и во всех остальных, выплескиваясь даже за пределы пригородных районов, в ту же в первую зону. Развлекательный сектор уже не мог обеспечить растущее население Хаггии достаточными площадями и развлекательными заведениями. Поразительно, но несмотря ни на что, граждан четвертой категории с каждым годом становилось все больше и больше, невзирая на тяжелые бытовые условия. — Куда прешь, пацан? По сторонам смотри! Какой-то мужик столкнулся со мною плечом и с ходу завелся, намереваясь поставить наглого сопляка на место. Полы моего плаща с готовностью отлетели в сторону, позволяя правой руке лечь на ребристую рукоять ЛБ-54Р. Эвелин, с ходу оценив ситуацию, тоже присоединилась к конфликту, направленным широким дулом плазменного дробовика, с прицелом на небольшую компанию у дверей бара, где стоял слишком широкий и гонористый чел. В отличие от девушки, я еще не наловчился так ловко выхватывать свой плазмомет из узкого вытянутого металлопластикового контейнера, закрепленного широким ремнем наискосок через всю спину. Так что пришлось довольствоваться ручным бластером. — Проблемы? — с угрожающими нотками спросил я. Первое и самое главное правило Хаггии — покажешь свой страх, значит, нарисуешь на себе метку очередной жертвы. Не важно, маленький ли ты мальчик, взрослеющий подросток или мужчина в расцвете сил, если покажешь слабину, то сразу рискуешь перейти в статус добычи. — Че ты резкий такой, пацан? Я же так… просто проверял твою реакцию. Да и подружку твою не увидел, — сразу же пошел на попятный любитель болтаться у дверей бара, при этом косясь на темное дуло плазмомета Эвелин. Он оценил возможный ущерб от столкновения, предпочтя погасить конфликт. — В следующий раз лучше смотри по сторонам, — я вернул прозвучавшее в начале пожелание обратно. Развернувшись, мы с Эвелин направилась дальше по улице. Прохожие, не обратившие внимания на мимолетное выяснение отношений между двумя группами людей, спокойно продолжали заниматься своими делами. Уходя, мне удалось расслышать короткий разговор в компании, к которой принадлежал нарывающийся мужик: — …спокойно постоять нельзя. Мальцы совсем уж оборзели. Видали шустрика? Мелкий паршивец был готов начать палить во всех подряд. Совсем молодежь уже отмороженной стала, скоро мочить будут лишь за случайный толчок в плечо. — Ха, Бурый, ты же сам на него первым наехал. Вот он тебе и ответил, — сказал кто-то другой — Интересно, чьих он будет, слишком уж резкий пацан, — задумчиво пробормотал заводила. — Девка из «Вольного отряда». Я ее видел несколько раз у них. Парнишка, наверное, один из их новых рекрутов. Они там у них все бешеные. Слыхали, недавно на тренировке у Солдата какой-то сопляк прикончил сразу десятерых? Голыми руками вырывал сердца и проламывал головы. Ужас просто… — И не говори… куда только катится этот мир? Да уж, в старые добрые времена разве такое случилось бы? Эх… Ну ладно, пойдем выпьем, что ли… Догнав Эвелин, неуклонно идущую быстрым шагом вперед, я с усмешкой рассказал о случайно подслушанной короткой беседе тех, кого мы только что поставили на место. — Ну да, про твою стычку судачат почти во всех районах. Остальные ученики мастера растрезвонили об этом весьма широко, — ответила она, не сбавляя хода. — Кто-то уже успел прозвать тебя «Изгарским Смерчем» за взрывное нападение на ту шестерку. — Эти кретины заявляли о десятке человек, вырванных сердцах и проломленных черепах, — заметил я, продолжая улыбаться. Неточность слухов по сравнению с настоящими событиями поражала. До чего только не додумаются люди, выпивая одну кружку крепкого алкоголя за другой. Вот уж правда: «ужас просто…». — Молва, она такая, через неделю-другую, окажется, что ты один перебил полсотни Палачей. А еще через некоторое время в кабаках будут рассказывать об усиленной роте полисов на бустерах, уничтоженной молодым хаггом в одиночку, — вполне равнодушно сказала девушка, небрежно отбрасывая назад свисающую челку светлых волос. — Тут подобные байки быстро расходятся. Истории, зачастую имеющие реальные корни, так изменяются, что зачастую после участники сами не узнают в них себя. Я понимающе кивнул, хотя улыбка все так же гуляла по моим губам. Ситуация показалась мне забавной. — А почему «Изгарский Смерч»? — вспомнив необычное название, я решил выяснить значение услышанного прозвища. А то, кто его знает, что оно на самом деле обозначает. Вдруг это что-то обидное и смешное? Не хотелось бы выглядеть идиотом. Эвелин какое-то время молчала, пока, не свернув в переулок с главной улицы, где народу оказалось поменьше, не начала отвечать. — Есть такая планета — Изгар-2. Считается, что там живут самые опасные хищники в галактике: хирсы, тэрки и другие подобные твари. Суровые природные условия и тысячелетия эволюции сделали из них идеальных убийц. Одной из особенностей тамошнего климата является его полная непредсказуемость: казавшаяся тихой и спокойной территория площадью в несколько тысяч квадратных метров может за считанные минуты подвергнуться разрушительному удару смерчей и мини-ураганов. Сжатые плети воздуха, бьющие с небес, настолько плотные и сильные, что с легкостью пробивают даже каменную поверхность. Они зарождаются неожиданно, непредсказуемо убивая всех попавших под удар. Твоя резкая атака своей внезапностью напоминала это явление. Нарисованная картина показалась весьма удивительной, но вместе с тем и невероятной. Если все правда, то прозвище я заработал более чем устрашающее. Хорошо еще, никто не додумался или не успел заснять драку — «нулевки» при всей своей простоте и примитивности вполне позволяли вести видеофиксацию событий происходящих перед лицом носителя. Не слишком хорошего качества и не долгую по таймингу, но все-таки… — «Изгарский Смерч», — пробормотал я. — На мой взгляд, звучит несколько претенциозно. — Скорее глупо и напыщенно, — безжалостно заметила Эвелин, впервые за наш разговор изобразив что-то наподобие улыбки. — Но, как я уже сказала — тут любят подобные истории. Обывателям нравятся герои и легенды о них. Жизнь на Хаггии не слишком весела, как ты уже, наверное, успел заметить, так что такие рассказы хоть как-то разнообразят обычно скучное и серое существование. — Ну да, им развлечение, а мне проблемы, — проворчал я. — Как бы на горизонте не появился какой-нибудь умник, захотевший получить кличку «Погибель Изгарского Смерча». Девушка весело рассмеялась. — Обязательно появится. Нужно ведь продолжение истории. Желающие прикончить великого воина всегда на Хаггии выстраиваются в очередь. Кто-нибудь точно снесет тебе башку. — Ты сама доброта, — я покачал головой, как-то вдруг совсем расхотелось улыбаться. Чтобы всех этих сказочников… Выдумщики хреновы… заняться им больше нечем, что ли… Дальнейший путь мы прошли в молчании, не знаю, о чем думала моя спутница, лично я угрюмо размышлял о людских фантазиях и желаниях, а также о том, как они сильно влияют на общество с их отдельными индивидуумами. — Пришли. Здесь мастерская Рика, он занимается изготовлением и ремонтом дрангов, — сказала Эвелин, указывая рукой на двустворчатые красные ворота с грязными потеками. Если судить по карте, то мы находились на самом краю торгового квартала, недалеко от магистрали, ведущей к складским комплексам космопорта. Где-то здесь, через пару улиц должна находиться лавка Жирного Тони, того самого торговца, что принял наш с Крисом первый общий хабар. — Тогда пошли. Внутри мастерская оказалась заполнена множеством как целых, так и полуразобранных механизмов, в которых без труда угадывались виденные мною ранее четырех— и шестиколесные багги различных конфигураций и моделей. Повсюду сновали люди в технических комбезах, сверкали искры сварки, здесь царил запах металла и неких химических примесей, вместе с нескончаемым шумом все это создавало впечатление разгара рабочего дня, а не наступившего вечера. Кажется, этот Рик не слишком жалует отдых с развлечениями и активно приучает к этому своих работников. Невысокий мужчина в черной спецовке подошел к нам, через пару минут и, ничего не говоря, повел через гремящий и грохочущий зал в дальний конец. Пройдя через узкую дверь, как по волшебству убравшую лишние звуки сразу после закрытия, мы очутились в гараже, с десятком готовых дрангов. Не останавливаясь, мы прошествовали еще дальше, пока не попали в узкий загончик с двумя другими транспортными механизмами. — Они готовы? — спросила Эвелин. — Да, мы же договорились. Я все сделал. Оба на ходу, заправленные и снаряженные по полной программе, запас припасов пополнен до максимума. Твой даже успели перекрасить. Арни нашел новую краску из стойких к легким повреждениям составляющих, и я решил слегка подновить их обоих. Так что теперь вместо матового-черного обе машинки в серых тонах. Ты же меня знаешь — если есть что-то новое, то я всегда стараюсь сразу пустить его в дело, — ответил так и не представившийся мне мужик. Хотя, судя по его хозяйскому поведению в мастерской, не трудно было догадаться, что он и есть тот самый Рик. Мощные байки, называемые хаггами двухколесными дрангами, гордо стояли в небольшом тупичке, радуя глаз своими необычными формами. Один из них имел более открытый дизайн и, насколько я помнил, принадлежал Эвелин. Классическая компоновка из широких колес и вытянутой тяжелой рамы смотрелась весьма впечатляюще. Руль представлял собой пару манипуляторов для правой и левой руки, совмещенных напрямую с ходовой частью. Впереди виднелись незамеченные мною первый раз на тренировочной площадке Солдата оружейные раструбы импульсных пушек. Весь вид аппарата не просто говорил, а прямо-таки кричал о скрывающейся внутри него силе, только и ждущей команды показать себя. Второй байк отличался от первого наличием чего-то подобного на горизонтальную открытую кабину из боковых изогнутых щитов брони с прозрачным пластиковым забралом сверху. Если я правильно понял, то три компонента, в данный момент раскрытых на манер цветка, при необходимости могли закрываться, защищая тело водителя от внешних опасностей. Видневшиеся позади разгонные дюзы прямоугольной формы предполагали способность аппарата набирать высокую скорость. Оба нестандартных дранга имели металлический окрас светло-серого цвета. — «Вайпер-1» и «Вайпер-2», — Рик похлопал ближайший дранг по сиденью. — Мои самые лучшие изделия. Развивают скорость до трехсот стандартных километров в час по хорошему дорожному покрытию и до ста двадцати по не очень. Энерго-движки «Скарта Плюс» при полном заряде позволяют проехать две тысячи без дополнительных дозаправок. В отдельном боксе сзади лежат дополнительные аккумуляторы, увеличивающие пробег еще на столько же. По ходу объяснений мастер-инженер обходил свои изделия по кругу, с удовольствием гладя правой рукой поверхность байков. Они ему явно очень нравились, и он ими сильно гордился. — Импульсные пушки с коэффициентом мощности в 1.0 единицы при случае обязательно поджарят плохие задницы, если те вдруг решат вам помешать. Интегрированная система прицеливания и распознавания целей позволяет вести уверенный огонь на расстоянии в пятьсот-семьсот метров. К каждому из колес подключены независимые тормозные и разгонные системы. Они могут действовать как одновременно, так и в автономных режимах. Благодаря чему вайперы получают превосходные маневровые качества. — Что с отладкой гиростабилизаторов? Успели? — спросила Эвелин, подойдя к байку с открытым дизайном. — Да, ты же знаешь — если я обещал, то все сделаю, — кивнул Рик. — Автоматическая система стабилизации удержания на ходу теперь работает без сбоев. Если вдруг понадобится отпустить руль или вайпер слишком резко завалится вбок, рискуя перевернуться, то включится режим выравнивания для нормального хода. Лично проверял несколько раз, срабатывает как надо. По мере слушания характеристик диковинных машин, я лишь качал в восхищении головой, с жадностью оглядывая двухколесных красавцев. Тут необходимо сделать небольшое отступление и объяснить, почему в технологическом развитом мире используют, казалось, такую технически простую схему передвижения, как колеса. В Содружестве активно использовали антигравы для полетов в плотных слоях атмосферы на таких машинах, как персональные флаеры и другие воздухолеты. Относительная экономичность и удобство эксплуатации подобной техники делали ее одним из самых популярных на развитых планетах в галактике. Центральные миры с высокой степенью урбанизации на многочисленных записях в Сети показывали чрезвычайно плотные потоки воздушного транспорта. Однако космические корабли межсистемного типа не использовали антигравитационные двигатели при посадках на поверхности планет, ограничившись обычными маршевыми движками с изменяемым вектором тяги. Устанавливать дополнительное оборудование на межсистемниках считалось слишком затратным и лишним делом. С учетом единственного города на Хаггии, а также его в некотором роде изолированности, здесь антигравы встречались не так часто, как в других местах. В Деелине еще использовали флаеры для личных перемещений, но в другие сектора никто и не подумал завозить подобную технику, заставляя жителей использовать более простые способы передвижения. Заметив мой обожающий взгляд, Эвелин сказала: — Не распускай слюни. Эта игрушка дается тебе лишь на время. И только лишь потому, что я за тебя попросила. Без вайперов мы бы целую вечность добирались до цели. Но после машина вернется обратно. Имей это в виду. Я молча кивнул. Заявление блондинки в сером плаще не стало для меня шоком или откровением. Даже при беглом взгляде на мощные байки можно было предположить, что никто не собирается мне их дарить. Слишком уж дорогой вышел бы подарок. А хагги никогда не славились щедростью или бескорыстием. — Пацан, а ты вообще уже ездил раньше за рулем? Хотя бы на обычных дрангах? — вдруг подозрительно спросил Рик. Все так же молча с моей стороны последовало отрицательное качание головой. — Так он ведь разобьется еще в первой десятке зон! Ты когопривела? Я не дам этому юнцу второй вайпер, — решительно заявил мастер-изобретатель, кладя руку на байк с возможностью формирования полуоткрытой кабины. — Пускай едет вместе с тобой. Эвелин что-то проверяла на боку своего байка, но все же подала голос в мою защиту. — Он справится, не волнуйся. И привезет твоего красавца обратно в целости и сохранности. А если нет, то очень сильно об этом пожалеет и обязательно компенсирует все убытки, — девушка выпрямилась, достала с полки позади два зализанных черных шлема, один протянула мне. — Ехать на одном вайпере нельзя. С учетом припасов и продолжительности вся поездка может занять слишком много времени. Мужик на это замечание вытер руки о свою рабочую спецовку, его лицо кривилось в гримасе несогласия, но на слова эффектной блондинки он ничего не возразил. — Надевай, — развернувшись ко мне, сказала Эвелин, и подавая пример, натянула шлем с матовым тонированным забралом на голову. — И садись. Пора ехать. — Прямо сейчас? Ночь ведь наступает! — несмотря на возражения, моя правая нога перебросилась через сиденье, а руки взялись за манипуляторы управления второго байка. — Тем лучше. Оперативный интерфейс шлема напрямую подключен к бортовому искину вайпера. Кроме всего прочего, там имеется функция ночного зрения и режим картографического визуального сопровождения. — Искусственный интеллект третьего поколения корпорации «Техварп» перепрошитая модель «Арга-310». Очень сообразительный малыш, — вставил Рик, с беспокойством смотря на мои потуги в попытках устроиться поудобнее. — Может, все-таки подумаешь насчет того, чтобы взять его к себе? Что-то не внушает он мне доверия. Решительно надев шлем на голову, я повернулся к мастеру: — Спокойно, дядя, все будет норм. На что хозяин мастерской лишь покачал в сомнениях головой, но так и не остановил меня. Видать, он серьезно задолжал блондинке в сером, сидящей на байке рядом. — «Активация зажигания». Корпус вайпера подо мною ощутимо вздрогнул от начавшего работать мотора. Разгонные сопла едва слышно загудели, готовые нести необычную машину вперед со всей возможной скоростью. В дальней стене небольшого загончика, где стояли байки, стала отходить вбок качель, оказавшись скрытыми воротными створками. Оттуда проглянула тьма позднего вечера затерянной улицы торгового района. — «Активация ночного зрения». — «Формирование модели карты». — «Установка прямого канала связи с ведущим». На лицевом щитке спроецировалось черно-белое изображение внешнего мира с подробной трехмерной картой в правом нижнем углу. Стоящий справа вайпер Эвелин подсветился зеленым маркером с дружественной пометкой. Горизонтальная линия приборной панели управления окрасилась значками текущей скорости, уровня энергобатареи движка и общего состояния всех остальных систем байка. — Ты готов? — раздался в наушниках женский голос. — Да! Погнали! Вскинув кулак в прощальном салюте, обращенный к мастеру Рику, я проводил взглядом проехавший через ворота первый байк, а потом сам тронулся с места, держась строго прямо и не слишком разгоняясь в начале.
Планета Хаггия. Территория Отстойника. Зона 35
Бронированный бустер с пятеркой патрульных полисов внутри лениво пылил ранним утром по заранее спланированному маршруту. Обычно силы правопорядка предпочитали не забираться так далеко на территорию сектора промышленных отходов, именуемом в обиходе «Отстойником», предпочитая ограничиваться первыми двадцатью пятью зонами. Кому охота рисковать зазря, встречаясь с хорошо вооруженными сворами вдали от основных сил? Тем более что существовало негласное правило между полицейскими Деелина и бандами хаггов о некой выделенной территории, куда первые не будут входить, а последние смогут творить, что хотят, без всяких ограничений. Подобное соглашение, заключенное на уровне капитанов полисов и главарей банд, не устраивало Центр Контроля, поэтому периодически оттуда приходили напрямую приказы по проведению глубоких рейдов в зоны, обычно не затронутые патрулями. Это утро началось как раз с одного из таких приказов для команды сержанта Непьера, выдвинувшихся в путь по не совсем обычной дороге. — Опять эти ублюдки «Ребята Микки» начнут орать про нарушение договора, — проворчал командир, глянув на тактический дисплей с разметкой границ зон. — Перестрелять бы весь этот биомусор и закончить дела поскорее. Они еще не закончили возиться с тем пассажирским среднемагистральным пустотником? Сидящий за рулем помощник сержанта отрицательно покачал головой, потом, чуть помедлив, все же решил добавить: — Еще пару недель возиться будут, может, и больше. — Тупые ниски, откуда таких кретинов только набирают? Эту старую рухлядь за все то время, пока они с ней возятся, можно было уже одними руками разобрать до последних магнитных заклепок. А ведь у них там целая куча самого разнообразного оборудования. Зачем, во имя бездны, туда тащить все это барахло, при этом почти не используя его на «потрошении»? Второй по значимости в патрульной группе пожал плечами, он не знал ответа на такие дурацкие вопросы, но кое-что все же уточнить для командира стоило. — Если мы убьем кого-то из «Ребят Микки», то проблемы начнутся сразу со всеми остальными сворами, — заметил рядовой, сделал паузу и чуть громче добавил: — Тем более после такого ни о каком «дополнительном бонусе» от хаггов не может идти и речи. Остальные полисы в кабине броневика ничего не сказали, но сержант и без этого уловил их изменившееся настроение в отрицательную сторону. Лишиться взятки, ввязаться в перестрелку с кучей вооруженных до зубов бандюганов и все ради чего? Плохого настроения командира? Нет уж, так дела не делаются. — Да не будем мы ни на кого нападать, можешь успокоиться, — раздраженно сказал Непьер и тут же замолчал — сенсоры бустера зафиксировали быстро приближающиеся объекты. — К нам гости. Скорость порядка ста пятидесяти, две отметки, быстро приближаются с юга, — затараторил сидящий рядом с водителем патрульный, расшифровывая появляющиеся сигнатуры от детекторов дальнего действия. — За ними двигается еще одна цель, скорость такая же. Похоже, ведет преследование. — Хорошо еще, что впереди ничего не экранирует сканеры, — проворчал самый старый член команды с заднего сиденья. — Можем успеть свернуть куда-нибудь. Наверняка кто-то из банд выясняет отношения друг с другом. Какое нам до этого дело? И опять сержант почувствовал молчаливое одобрение всей команды, как и в прошлом случае. Никто из сидящих в полицейской бронированной машине не хотел лезть на рожон, рискуя лишиться головы. — Ладно, бездна с вами, — сам Непьер в общем-то разделял образ мыслей подчиненных и намек понял более чем правильно. — На первом же повороте уходи куда-нибудь. Через сколько эти гонщики пересекутся с нами? — Эээээ, — неуверенно ответил рядовой, отвечающий за показание приборов. — Через двадцать секунд. — Что?! — Расстояние слишком маленькое, а скорость объектов слишком большая. Они появились слишком неожиданно! Сержант оглядел хотя и довольно широкую дорогу, стиснутую с двух сторон металлическими холмами мусора, но недостаточную для безопасного расхождения сразу двух машин. Тут вряд ли разъедутся даже легкие дранги хаггов, не то что бустер полисов с кем-то еще. Что-то придумать толком командир патруля так и не успел. Появившиеся в поле зрения две точки, оставляющие за собой шлейф пыли, стремительно нарастали, с бешеной скоростью летя прямо на броневик. — Эти сумасшедшие не останавливаются! — помощник сержанта начал судорожно пытаться прижаться к правой обочине, стремясь дать дорогу паре психов на двухколесных дрангах, не подумавших снизить скорость и после появления на горизонте машины полисов. — Идут прямо на нас. Сержант, глядя на уже хорошо видные стальные обтекаемые силуэты, несущиеся с огромным ускорением, несмотря на отвратительную дорогу, судорожно сглотнул. Если произойдет столкновение на таких скоростях, то никакая броня не защитит сидящих внутри людей. Пятьдесят метров… Время застыло… Командир полисов с ужасом глядел через вроде бы такое толстое, но вместе с тем, как оказалось, такое хрупкое стекло переднего обзорного окна. Двухколесные вытянутые тела дрангов блестели в лучах восходящего солнца, их металлические корпуса теперь можно было рассмотреть в мельчайших подробностях. На одном в положении верхом сидела фигура, отбрасывающая позади себя полы длинного серого плаща, взмывающего в воздух от дикого напора встречного ветра. Судя по изящным пропорциям и выпирающим округлостям на груди, за рулем ехала женщина. Кто управлял второй машиной, было непонятно — сдвинутые в боевой режим листы дополнительной брони и пластиковая верхняя створка не давали возможности в подробностях рассмотреть водителя. Десять метров… Поневоле сержант, не выдержав, прикрыл глаза, ожидая страшного удара. Секунда, вторая, следующая… Ничего не происходило. Бустер все так же продолжал катиться вперед с минимально возможной скоростью. За пару десятков метров до столкновения дранги бешенным скачком прибавили скорости, наехали на лежащий под наклоном кусок обшивки у левой обочины и лихо перелетели-перепрыгнули через еле ползущий броневик. — …бездна… и все ее обитатели… — какого тут… происходит… — они тут совсем… слетели… — …пристрелю… отродья нисков… Салон наполнился криками ликования вперемешку с обильными ругательствами. Никто из присутствующих стражей порядка ни разу не испытывал таких кошмарных эмоций, хотя многие и успели прослужить достаточно долго. Но за все время службы еще ни разу ни один сумасшедший не пытался таранить тяжелый броневик полисов. Засады и обстрелы — да, случались. Но такое… Нет, настолько диких выходок хагги до этого момента еще не устраивали. — Там еще один, — вдруг крикнул рядовой, сидящий рядом с водителем и смотревший за показаниями приборов на тактических дисплеях. Радостная атмосфера, еще мгновение назад властвовавшая в салоне бустера, моментально испарилась, заменив собой новое ожидание столкновения. — Сбавляет ход. Последующая фраза вызвала вздох облегчения. Встречаться с еще одними самоубийцами за рулем совсем не хотелось. Сержант улыбнулся, подумав о возможной новой боевой тактике столкновений на больших скоростях двух и более машин и обязательном докладе об этом в Центр Контроля, но продолжить мысль он уже не успел. Буммм!!! Под правое переднее колесо попала выпущенная из новой приближающейся машины небольшая ракета. И хотя по размерам она могла поспорить с рукой среднего человека, ее мощности хватило, чтобы как перышко подбросить полицейский броневик в воздух и опрокинуть его на землю. Тяжело дыша, сержант попытался вывернуться из неудобного положения, в котором он оказался в лежащей на боку машине, но ремень безопасности, инстинктивно наброшенный перед возможным столкновением с парой скоростных дрангов, заел и не давал выбраться из кресла. Чтоб их всех! Почему не сработала система глушения? Бортовая противоракетная защита вообще никак не успела проявить себя. Неужели у противников оружие лучше?.. Вжиишш! Вжиишш! Вжиишш! Раздался звук над головой — сидящий рядом с водителем патрульный активировал скрытую ракетную установку на крыше бустера. Он решил ответить на атаку. Рой мини-снарядов полетел вперед в направлении остановившейся вражеской техники. Продолжая дергать замок ремня, Непьер увидел, как большая серая машина, открывшая по ним огонь, окрасилась множеством разрывов. Ха! Эти ублюдки думали, что с полисами уже покончено, но мы еще с вами повоюем, гады. Кто бы вы такие ни были… И опять додумать мысль главный патрульный не успел — выскочивший из полыхающего грузовика человек вскинул на плечо продолговатый тубус и выстрелил из ручного ракетомета прямо в переднее стекло бустера. Раздавшийся мощный взрыв не только превратил полицейский броневик в груду бесполезного металла, но и убил внутри всех стражей правопорядка.
Планета Хаггия. Территория Отстойника. Зона 35
Знания из базы по управлению колесной техникой — дрангов, вполне неплохо позволили освоиться с вождением несколько необычного байка. И хотя, практики мне, мягко говоря, не хватало, я легко вел свой вайпер за Эвелин по извилистым дорогам многочисленных зон Отстойника. Тонированный пластиковый шлем отображал на лицевом щитке режим ночного зрения, окрашивая пространство в черно-белые цвета с очень резкой четкостью. Благодаря этому никаких проблем с темным временем суток мы не испытывали, несясь вперед на максимально возможной скорости, которую можно развить на грунтовке не слишком хорошего качества. Автоматический гиростабилизатор отлично работал, выравнивая байк при слишком крутых заносах и не давая ему свалиться на бок, чрезвычайно мне этим помогая успевать за быстро едущей Эвелин даже на сложных поворотах. Час шел за часом, мы все катили и катили, изредка сворачивая на боковые объезды, стремясь не попасться на встречу с дрангами свор, начавших все чаще встречаться после первых пятнадцати зон. Понятия не имею, откуда воинственная блондинка достала такие подробные карты Отстойника с полным моделированием в трехмерном изображении, но полагаю, без закрытых серверов Деелина тут дело явно не обошлось. Неторопливо начало светать. Местная звезда медленно поднималась над горизонтом, знаменуя собой начало нового дня. Как-то незаметно прошла вся ночь. Уже привычно поворачивая руль следом за идущим впереди вайпером на объездную с главной трассы, я вдруг увидел знакомую униформу на людях, забиравших криокамеры из недр приземлившегося корабля. Сотрудники службы безопасности компании «Токсвил Контус». Те самые мрази, что лишали подопытных памяти, а их тела потом выбрасывали в дальних зонах Отстойника. Сразу четверо стояли в сотне шагов от нас, окружив лежащее на земле чье-то тело. Кажется, слышались какие-то крики, хотя разобрать точно было нельзя. Дальнейшие действия напарницы удивили меня: резко набрав скорость, ее вайпер понесся вперед, открыв огонь из двух легких импульсных пушек по людям впереди. Два десятка фиолетово-синих сгустков энергии стремительно понеслись к обозначенным мишеням, с жадностью впиваясь в человеческую плоть, неся тяжелые ранения и смерть. Черные броники не смогли сдержать выстрелы ЭРВ мощностью 1.0 единицы, не защитив своих хозяев от неожиданной атаки. Тела убитых противников еще не успели толком упасть, а мы уже резко затормозили рядом с местом скоротечной схватки. — Сажай ее к себе! — в наушниках послышалась громкая команда Эвелин. — Быстрее! Сюда едет какая-то большая машина! И только теперь я понял, что тело, которое обступали военизированные охранники, принадлежало довольно молодой девушке в коричневых лохмотьях и с необычно лысой головой с татуировкой по всему черепу. Откинув левую защитную пластину вверх, я крикнул, протягивая руку вперед: — Ко мне! Если хочешь жить! К чести девчонки, она быстро сориентировалась, прыгнула мне за спину, крепко вцепившись в мои плечи. — Уходим! За мной! Чертыхнувшись про себя и от души обматерив сумасшедшую блондинку, непонятно с каких хренов вдруг превратившуюся в спасительницу обиженных и обездоленных, я нажал на газ, разгоняя вайпер прямо с места. Кажется, у воинственной белокурой валькирии имеется не слишком хорошее качество спасать попавших в беду девушек, рискуя при этом своей и чужими жизнями. Не нужно быть гением, чтобы догадаться о том, что те четверо подонков хотели «поразвлечься» с татуированной жертвой экспериментов из секретной лаборатории перед тем, как «утилизировать» ее. И похоже, Эвелин с ходу оценила их намерения, решив спасти девчонку. Признаюсь честно — я понятия не имел, как бы сам поступил на ее месте. Может быть, проехал бы мимо на высокой скорости не останавливаясь, а может быть, тоже постарался спасти попавшую в беду. Ведь, что ни говори, а у нас с ней было кое-что общее — похищенные личностные психоматрицы экспериментаторами компании «Токсвил Контус». Но что сделано — то сделано. Теперь все посторонние размышления отброшены в сторону. Осталась только гонка по грунтовой дороге. Благодаря камере заднего вида, стало понятно, что преследует нас крытый грузовик мышиного цвета, щедро обвешанный листами брони. И несмотря на свой класс, он все равно не отставал, вполне сносно держа скорость, как и более легкие вайперы. Что у него там под капотом? Точно не лошади… Скорее драконы… Такая мощь… — Боги! Кто-то появился спереди! — донеслось со стороны Эвелин. Я отдал мысленный приказ, запуская визор с приказом развернуть отображение голографической проекции на экран шлема, накладывая картинку с линз на дисплей лицевого щитка. Активированный оптический преобразователь включил зум, приблизивший нового гостя. Программный пак по первичному распознаванию моментально выдал результат визуального сканирования. — Это полисы, бустер — патрульный броневик, — сказал я. — Не разъедемся, — глухо отозвались с второго байка. — Слишком толстый. Даже для нас. Не отвечая, я запустил сначала анализатор уязвимости целей, а сразу за ним баллистический вычислитель. Результаты не радовали: при имеющемся у нас оружии — поразить броневик не представлялось возможным. Неожиданная идея выхода из ситуации появилась внезапно. Доля секунды на изменение параметров вычислителя баллистических траекторий с заменой обычных расчетов выстрелов на сами вайперы с подключением топографической карты-схемы — и решение оказалось найдено. — Режим форсажа. Резкий уход на кусок обшивки справа на обочине в ста десяти метрах прямо по курсу. Используем ее как трамплин. — Поняла. Эвелин с ходу врубилась в мой замысел, начав разгонять байк до чрезвычайно опасных скоростей для такой отвратительной дороги. Взревев, оба вайпера резко ускорились, выходные дюзы застонали от напряжения, бросив стальных коней вперед с умопомрачительной скоростью. Мгновение, другое, и вот мы, наехав на лежащий под углом гладкий металлический обломок, взлетели вверх, с легкостью перепрыгивая квадратную бронемашину полисов. А после благополучно приземлились снова на дороге. — Вот это да! — Ничего себе! Еще какое-то время мы ехали на прежней скорости, но сильный взрыв позади заставил сначала притормозить, а затем и вовсе остановится. — Им там, похоже, не скучно, — я поднял забрало на шлеме и нажал кнопку поднятия боковых щитков вайпера. — Да, похоже, они неслабо сцепились друг с другом, — согласилась Эвелин, снимая шлем. — Ты в порядке? Последний вопрос короткостриженая блондинка адресовала спасенной девчонке. На вид ей было лет семнадцать, может восемнадцать, вряд ли сильно больше. Та уже успела слезть с сиденья байка и теперь стояла, рассматривая нас серьезным взглядом. Мне сразу показалась это странным, учитывая возможное беспамятство. Слишком уж осмысленные и внимательные у нее глаза для той, кто не помнит себя и свою прошлую жизнь. — Эй, ты как? — я вопросительно дернул подбородком, указывая на ее раненую левую руку. Судя по количеству крови, там сильный порез. — У меня есть шприц-тюбик с регенгелем, — сказала Эвелин, потянувшись рукой к кофру на боку вайпера. Стоящая до последнего момента неподвижной статуей девчонка с татуировками на голове вдруг вскинула правую руку, повела ей в сторону. Вслед за этим движением тело Эвелин взмыло вверх, пронеслось по воздуху и, ударившись о ближайший металлический остов старого корабля, рухнуло вниз. Меня это так поразило, что я застыл, с недоумением глядя на оглушенную блондинку в сером плаще, лежащую безвольной куклой на земле. Что это, черт возьми, только что было? Прийти в себя от удивления я не успел. Жесткая хватка горла чьих-то невидимых рук перекрыла мне кислород, чуть ли не опрокидывая назад. Пытаясь схватить воздушную удавку, мои руки судорожно дергались, стараясь оторвать от шеи мешавшую дышать невидимую дрянь. Но пальцы преспокойно касались лишь собственной кожи, не ощущая ничего другого. Хрипя и задыхаясь, я постепенно стал опускаться на колени. По мере этого девчонка в лохмотьях подходила все ближе и ближе, держа перед собой вытянутую правую руку. Эта сука выдавливала из меня жизнь капля за каплей, стараясь убить. Когда между нами осталось меньше метра, и я уже потерял надежду на действие наносети, почему-то в этот раз не пожелавшей запустить режим, только позавчера спасший мне жизнь, мысль о тех событиях напомнила о других возможностях, обретенных тоже совсем недавно. Кольцо на среднем пальце распалось в молекулярное облачко по желанию мысли. Сгусток наномашин, выполняя мой приказ, без промедления устремился полупрозрачным туманом прямо в приоткрытый рот лысой стервы. Еще одно усилие, и внутри сформировалась плотная заслонка, препятствующая доступу воздуха в легкие противницы. И теперь уже она судорожно хваталась за горло, хрипя и дергаясь в удушье. Получив свободу, я с удовольствием вдохнул такой свежий и такой приятный воздух, встал на ноги, достал бластер и, направив его в лоб девчонке, спросил: — Что это за фокусы только что были? Не хочешь рассказать?
Глава 10
Планета Хаггия. Территория Отстойника. Зона 41Сразу же с начала сороковой зоны кроме многочисленных кораблей стали попадаться сохранившиеся старые промышленные сооружения и другие строения времен расцвета Хаггии как технически развитого мира. Пустые ангары, гигантские мастерские, цеха по ремонту и модернизации космической техники. Кое-где виднелись обрывки прозрачных труб местного общественного транспорта. Сотню с лишним лет назад именно по ним рабочие, закончив рабочий день, возвращались обратно домой в обширные пригородные сектора Деелина, где в то время располагался жилой сегмент на планете. Со временем все пришло в упадок. Бедность и нужда вынудили жителей переквалифицироваться в мародеры, забирая все, что можно, и продавая, чтобы хоть как-то прокормить себя и свою семью. Кому-то посчастливилось улететь, особенно высококвалифицированным специалистам, но большая часть людей вынужденно осталась здесь, меняя своим образом жизни весь облик планеты и превращая ее в место под названием «Отстойник». Именно на территории с сороковой по пятидесятую зону когда-то располагались основные ремонтные и наладочные производства, вдали от города. Поэтому здешний пейзаж несколько отличался от уже привычных мне гор металлического мусора, пустых корпусов кораблей, ботов, шаттлов и фрагментов станции. Они тут тоже были и в весьма больших количествах, но при этом чередовались с сохранившимися давно заброшенными зданиями. — Это здесь? — спросил я Эвелин, указывая рукой на огромный полуразвалившийся ангар. — Ты уверена? Что-то не слишком похоже, что там внутри может быть что-то целое и полезное. Средний межсистемник туда, конечно, влезет, но… — Он не в самом ангаре, а под ним, — ответила девушка, заводя вайпер под укрытие из каких-то железных листов. — Под землей находится очень много старых помещений с техническими коммуникациями, ранее используемых при ремонте кораблей. Я последовал ее примеру, затолкав байк под навес. Если поставить парочку стальных листов, валяющихся неподалеку, и разбросать рядом с ними побольше мусора, то для двухколесных дрангов получится неплохой схрон. Вряд ли его можно будет найти, не зная, где точно искать. Осторожно придержав тело, привязанное к заднему сиденью моего вайпера, у меня возник закономерный вопрос: — А с этой что будем делать? Кивок в направлении девчонки в лохмотьях, в данный момент находившейся в бессознательном состоянии, вызвал на лице Эвелин выражение раздумья. Допросить лысую с татуировками на голове, умеющую швырять людей одним лишь движением рук, я тогда не успел. Взбешенная блондинка вскочила на ноги секунд через десять после падения. Ни слова не говоря, она подскочила к девчонке и врезала той по голове подхваченным куском арматуры. Лишь чудом не проломив череп до летального исхода. — И вообще, нахрена мы ее с собой взяли? Положение корабля лучше всего держать в секрете, не позволяя всяким ненормальным знать о нем. — Я же уже говорила — это дэянка. В будущем, при побеге, она может нам пригодиться. Чуть позже пообщаемся с ней в более спокойной обстановке. После освобождения она вела себя неадекватно, что вполне объяснимо. Но полагаю, мы сможем договориться. С сомнением покачав головой, тем не менее я не стал продолжать дискуссию, молча наблюдая за тем, как Эвелин вводит нашей пленнице-спасенной лошадиную дозу сильнодействующего снотворного из меднабора первой помощи. Дэянцы. Мда… Не думал встретить представителей этой расы на Хаггии. В закачанных мне базах по основам общественного устройства Содружества упоминались эти «кудесники» и «ведьмы», обладающие псионическими силами, похожими на настоящее колдовство. Информация хоть и краткая, с обрезанными разъяснениями, тем не менее вполне сносно давала понять, что из себя представляли дэянцы. Маги, живущие в технологически развитом мире. Вот кем являлись представители этой расы, если говорить вкратце. И признаться честно, меня такое определение несколько пугало или как минимум вызывало настороженность. Неизвестно, что можно ждать от «колдунов» и насколько они могут быть опасны. Закинув в рот две большие и одну маленькую белые таблетки из упаковки — те самые биодобавки для ускоренного взросления, я с удовольствием откусил кусок пищевой плитки с большим содержанием протеинов, витаминов и других полезных минеральных веществ. Почти десять часов безостановочной езды разожгли во мне зверский аппетит. — Когда она проснется, то первым делом снова швырнет тебя об какую-нибудь стенку, — прожевав, сказал я, откручивая колпачок фляжки с водой и с не меньшим удовольствием делая оттуда большой глоток. — Имей в виду, в следующий раз меня может и не оказаться рядом. Ни слова не говоря, Эвелин сняла молодую ведьму с байка, осторожно уложив ее на постеленный кусок ткани. — Странно вообще, почему эта татуированная не раскидала тех пятерых охранников, — следующая порция концентрата высшей категории отправилась в мой рот — на вкус хоть и не очень, но польза для растущего организма весьма ощутимая. — На нас у нее сил наброситься хватило, а дать отпор тем почему-то нет. Как-то подозрительно, не находишь? Знакомая Равены, наконец закончила возиться с бессознательным телом дэянки, выпрямилась, отстегнула боковой кофр на байке, превратившийся при этом в продолговатый рюкзак-контейнер, и закинула его себе на плечи. — Судя по ожогам на голове, плохо видным из-за татуировок, при всяком проявлении псионической силы ее били током из шокеров. — Прямо в голову? — я поморщился. — Больно, наверное. Эвелин посмотрела на меня, как на придурка. — А ты как думаешь? — Ладно, ладно, — с моей стороны последовало махание руками. — Хочешь спасать эту замученную и обездоленную — дело твое. Но если она снова попытается меня убить, то я буду вынужден сопротивляться. И до какой степени все может дойти — предсказать не берусь. Не собираюсь ложиться на алтарь милосердия очередной жертвой глупой доверчивости. Девушка в длиннополом сером плаще, с торчащей рукояткой дробовика из-за плеча, видневшемся с краю рюкзака, и с бластером на правом бедре высокотехнологичного комбеза оценивающе оглядела меня. — Знаешь, а Равена сказала, что у тебя проблемы с памятью и помнишь ты только последние несколько недель. Но вот гляжу я на тебя и понимаю, что ты — истинный сын своей планеты. Самый настоящий хагг, живущий только ради себя и своего благополучия. Даже после потери памяти все инстинкты и привычки остались на месте. Что на это скажешь? — Эммм… — неуверенно протянул я. — Спасибо за комплимент?.. На что девушка весело рассмеялась. — Ха-ха… спасибо… ха-ха… комплимент… ха-ха… Ты точно — истинный хагг. Я пожал плечами. Не понимаю, что в этом смешного. Ее слова я воспринял как похвалу. Вести себя на этой планете как-то по-другому будет настоящим безумием и скорее всего закончится весьма плачевно для такого человека. Не знаю, кем я был раньше, да это скорее всего уже и не важно, судя по возрасту, мне вряд ли удалось добиться чего-то серьезного. Скорее всего — обычный подросток, каких миллионы в мире под названием Земля. Но прямо сейчас — я уже точно не являлся одним из них, а значит, на прошлое можно смело не обращать внимания. — Насчет дэянской колдуньи не беспокойся — если не получится договориться, то я ее лично прикончу, — холодно сверкнувшие глаза свободной трофейщицы не позволяли усомниться в серьезности ее слов. Похоже, она тоже отлично помнила, где находится и кем является. Ведь как ни посмотри, а Эвелин была самым настоящим хаггом, рожденным в мире, где за выживание борются чуть ли не с самых пеленок. И ее милосердие к пленной, может, и не милосердие вовсе, а лишь забота о ценном ресурсе, который, возможно, будет полезен в будущем. Интересно, она меня с Равеной и Крисом также воспринимает? Если да, то с ней надо держать ухо востро, кто знает, когда что-то другое перевесит наше взаимовыгодное сотрудничество. — Хорошо, — я удовлетворенно кивнул. Если она считает риск оправданным, то пусть. Хотя снова оказаться на коленях, с пылающими от недостатка кислорода легкими совсем не хотелось. Одно хорошо — против юной ведьмы у меня есть наниты, по эффективности ничуть не уступающие направленному удару шокера в голову. Наскоро перекусив, мы закрыли тайник с вайперами и дэянкой тонкими листами железа, а сбоку набросали еще немного мусора для более или менее годной маскировки. Затем направились в сторону ангара, стремясь как можно быстрее достичь цели нашего путешествия. Огромная сталебетонная конструкция в некоторых местах оказалась сильно поврежденной, зияли дыры и целые проломы в металлопластиковых стенах, так что проникнуть внутрь не составило труда. Пройдя через несколько пустых заброшенных помещений, мы вышли в главный зал ангара. Когда-то место для ремонта и модернизации кораблей среднего класса теперь уже мало на что годилось. Неработающие манипуляторы на технических стендах с оборудованием, застывшие навсегда краны и лебедки на железных балках под потолком, почти полное отсутствие пола — все это создавало довольно гнетущее впечатление развалин старого мира. Крыши тоже почти не было — корабль при посадке просто пробил ее своим телом. Площадь главного ангара по моим прикидкам составляла не меньше трех тысяч метров — помещение имело триста метров в длину и не меньше сотни в ширину. — Не вижу корабля, — сказал я, пялясь в то место, что некогда служило здесь полом, а теперь представляющем собой огрызки закрывающих створок, фрагментов крыши ангара, обломки бетонных блоков, какие-то арматуры и железяки с другим подобным промышленным мусором. — Он под этим хламом? Тогда нам придется здорово постараться, чтобы добраться до входного люка. Ноги переломаем в этом бардаке, пока найдем. — Будем спускаться сбоку. Подъемная платформа, на которой лежит транспортник, под его весом рухнула вниз. Там больше свободного пространства. Раньше здесь за раз могло находиться сразу три средних межсистемника на ремонте: один в самом ангаре, два других под землей в ремонтных доках. — Интересно, — пробормотал я. Эвелин прошла вперед, остановившись у края провала. Из рюкзака за спиной появился тонкий трос, брат-близнец того, что я однажды уже видел у Криса. — Корабль совершил посадку лет десять назад в автоматическом режиме. Тогда власти Деелина купили целую партию на утилизацию и сажали их скопом куда придется. Большая часть оказалась в двадцатой — двадцать пятой, по договоренности с синдикатами, остальные разбросало по другим зонам, — сказала светловолосая трофейщица, закрепляя полипропиленовый шнур с вкраплениями стальных нитей. Упершись ногами в выступ, она легко оттолкнулась и прыгнула вниз. Вздохнув, я последовал ее примеру, но спускаясь куда более осторожно и медленнее. Проклятый мешок за спиной так и норовил увести тело вбок, рискуя потерять опору боковой стены. Тонкая веревка жгла руки, даже несмотря на заранее припасенную на подобный случай пару перчаток. Постоянно рискуя свалиться, тем не менее я упорно продолжал спуск вниз. Встав на твердую почву, я развернулся к транспортнику, сверху заваленному всяким хламом. Стоило признать, что с такого ракурса его силуэт был уже более узнаваем и похож на космический корабль, а не на кучу бесполезного мусора. Он лежал на брюхе, с выпущенными опорами, но не зафиксированными в правильном положении, напоминая чем-то вытянутого в длину ската-мутанта с тремя десятками изогнутых ножек и со слегка угловатыми формами. И вместо черного, здесь властвовал темно-коричневый вперемешку с серым цветом. Но выглядел межсистемник тем не менее вполне целым и, кажется, нигде не поврежденным. — Имперский средний военный транспортник серии «Nexus IV», класс «Архонт-Б», тип: корабль снабжения и поддержки, — процитировал я всплывшую из глубин разума информацию. База корабельного техника второго ранга, изученная мною для разбора найденного истребителя, легко позволила по визуальным признакам определить, с чем нам предстоит иметь дело. — Неплохо, не думала, что ты так с ходу сможешь его назвать, — с нотками похвалы сказала Эвелин. — Мне для этого пришлось делать фото, а потом искать совпадения в Сети. Что-то еще? — Предназначен для перевозки усиленной роты солдат тяжелой пехоты или батальона боевых дроидов среднего класса, или же другого груза военного назначения. Имеет очень хорошую защиту в виде тройной компоновки: каркас и внутренняя обшивка, слой полых блоков, заполненных специальным пористым компенсационным составом, и внешняя бронированная обшивка с силовым полем. — Как-то слишком для грузового транспортника, даже и военного. Не находишь? Я пожал плечами. — Подвоз боеприпасов или десантирование при активной планетарной обороне в слабозащищенном суденышке не осуществить. Тем более, кроме всего прочего, после посадки, уже на поверхности, эта модель может переходить в режим «Крепость», выполняя роль командного центра экспедиционных сил вторжения для управления войсками до дивизионного уровня включительно. Для этого тоже необходимо иметь хорошую защиту. Окинув еще одним взглядом корабль, девушка спросила: — Что-нибудь еще? Покачав головой, я тем не менее решил на всякий случай уточнить по поводу озвученных характеристик «Архонта»: — Существует множество различных модификаций, знать что-то наверняка я точно не могу. Несмотря на более чем свежую версию базы корабельного техника, у меня лишь общие сведения, причем касающиеся малых боевых кораблей, насчет средних типов только поверхностные знания. И не стоит надеяться, что именно с этим транспортником будет все ажурно. Наверняка перед отправкой сюда с него сняли большую часть оборудования и бортовых систем, оставив только необходимые для прыжка в систему и посадку на планету, должную стать для него последним домом. Без малейшего понятия, что именно мы там найдем, но скажу точно: губы вряд ли раскатывать стоит. На мою тираду, Эвелени лишь усмехнулась. — Да я и не рассчитываю на залежи бесценных сокровищ. В прошлый раз я уже успела его слегка осмотреть, хотя и не заходила далеко. У меня, кстати, тоже есть кое-какие изученные базы по корабельным делам, в основном касающиеся цифровых технологий управления. — Ты ломщик, типа Равены? — спросил я. — Тогда зачем ты обратилась к ней за помощью? — Нет, до уровня Равены мне далеко. Но после нашего с ней предыдущего сотрудничества я поняла, насколько сетевое программирование может помочь в делах трофейщика. Не слишком большое — все-таки в Отстойнике корабли по большому счету уже представляют из себя груду металлолома, хоть и до какого-то времени соединенного в единое целое, но все-таки вполне ощутимое. — Ясно. Посчитав разговор исчерпанным, я направился в сторону входного трапа в задней части корабля. Транспортник в длину уходил метров на сто, так что нам пришлось немного повозиться, преодолевая металлические и бетонные обломки, части оборудования ангара непонятного назначения и другой подобный мусор. Гермостворки на корме пришлось раздвигать вручную, одновременно натягивая на лоб обруч с мощным фонариком. Внешнее освещение не попадало внутрь, а внутреннее из-за отключенных систем можно было не ждать. — Думаешь, корабельный реактор еще пашет? — спросил я, оглядываясь в коротком шлюзовом тамбуре, отделяющем основное внутреннее пространство от внешней среды. — Не знаю, моих знаний не хватает разобраться с реактором, — ответила Эвелин, помогая мне открыть последнюю дверь. Эта штука оказалась ну очень здоровой и крайне тяжелой. Потом она добавила: — Именно за этим ты и здесь. Посмотришь, можно ли поднять эту «птичку» в воздух, а затем и покинуть на ней планету. Я не подал вида, что весьма поражен словами стройной блондинки, любительницы мощных крупнокалиберных плазменных дробовиков. Ничего себе заявленьице. Мне необходимо разобраться в работоспособности целого космического корабля, способного летать между звездами, только лишь при помощи недавно изученной базы по общему корабельному устройству специализации техника второго ранга, да еще и малых кораблей. Даже с учетом военной направленности, там не давались настолько обширные знания, нужные для такой сложной работы. Хотя, стоп! О чем это я? Снова попадаю в ту же ловушку рассуждений, как и в самом начале при находке истребителя в лиманском грузовозе, когда первоначально самостоятельный разбор перехватчика казался нереальным. Но кто сказал о необходимости слишком углубленных знаний, нужных для ремонта среднего военного транспортника? Да, база относится к малым межсистемникам. Да, ее уровень всего лишь второй. И да, данных оттуда не хватит, чтобы осуществить какие-то серьезные операции на борту корабля. Но ведь нам пока этого и не нужно. Сначала просто посмотрим на общее положение дел, а потом уже будем думать, что делать дальше. Вспомнив эпопею с ситойским истребителем «Зеро-11» и последующий резвый демонтаж его систем, я несколько приободрился. — Итак, как правило, на звездолетах военных типов силовые установки, в отличие от гражданских, ставят в центр, а не в кормовой части. Значит, нам пока прямо. Девушка кивнула, к моему удивлению вытащив из-за спины плазмомет, взяв его в боевое положение для стрельбы. — Думаешь, тут кто-то может на нас напасть? — спросил я, усмехнувшись. На что Эвелин лишь неопределенно дернула головой. Ругнувшись вполголоса и понадеявшись, что она все же не попадет в меня, если вдруг начнет палить, я пошел по темному коридору, освещая себе путь налобным фонариком. Найти главный инженерный отсек с затушенным реактором на самом деле оказалось не слишком сложно: особые значки-отметки на стенах, полу и потолках, указывающие направление и назначение различных помещений, помогали довольно легко ориентироваться внутри. Военные Сайконской Федерации применяли одинаковые обозначения на всех своих судах для помощи новым членам экипажа. Флотские тысячи лет назад позаботились о том, чтобы любой новенький не смог заблудиться даже на абсолютно незнакомом корабле при очередном переводе по службе. Такая инфа была в моей базе боевого корабельного техника, позволяя легко находить мне дорогу в корабельных переходах. — Ну, что скажешь? — Подожди, сейчас, — я разглядывал мертвые панели управления корабельным энергоснабжением, отмечая знакомые и незнакомые подписи и сокращения под кнопками. — Кажется надо так. Три последовательных нажатия вызвали мгновенную реакцию в виде зажегшихся индикаторов на приборной доске и вспыхнувшего света внутри помещения. — Фига себе… сработало… — сам удивляясь от успеха, заявил я. Честно говоря, не думал, что получится. — Отлично, теперь моя очередь, — Эвелин подошла к компьютерному терминалу сбоку от стены. — Только имей в виду, — сказал я. — Если эта хреновина сломается и перестанет работать, то починить ее мне уже не по силам. Нажать кнопку «Пуск» это не то же самое, что отремонтировать то, что она запускает. Со стороны донеслось невнятное мычание, то ли понимающее, то ли требующее не отвлекать ее. Было непонятно. — Ну, мое дело предупредить, — я пожал плечами, а потом неожиданно заметил появившийся значок активной Сети на внутреннем экране рядом с часами. Забавно, кажется, заработала местная бортовая «локалка». Развернув окно доступа, я с удивлением понял, что для входа в корабельную мини-сеть не требуется пароля. Свободный допуск, без авторизации и идентификации. Необычно. Тем более для военного корабля. Или мое предыдущее предложение оказалось верным, и перед отправкой на Хаггию транспортник уже выпотрошили в легкой стадии, сняв все что только можно и скачав в том числе все местные более или менее полезные файлы? Похоже на то. Меню навигации по внутренней сети, как и все подобные механизмы обладало интуитивно-понятным интерфейсом, не сверхсложным и не запутанным. Уже через пять минут активного поиска я нашел список базовой комплектации: — Военно-транспортный корабль 319-131-871, серия «Nexus IV», класс «Архонт», комплектация — стандарт. — Назначение: доставка грузов военного и полувоенного характера. — Экипаж: десять человек. — Система жизнеобеспечения — нет данных. — Система навигации — нет данных. — Система энергообеспечения — активна. — Центральный комплекс управления — нет данных. — Объем полезного грузового пространства — 70 тысяч условных единиц. — Корабельный реактор «Булла-Кило». Уровень мощности — 34 %. — Активное оборонительное вооружение (внешнее) — отсутствует. — Активное оборонительное вооружение(внутреннее) — отсутствует. — Ремонтные сервы (заводская комплектация — 20 штук) — отсутствуют. — Система энергетического силового поля (внешняя) — отсутствует. — Сегментированное бронирование внешнего корпуса (внешнее) — 91 %. — Гипердвигатель «АРН-1000» — активен. — Маршевые двигатели «ДОРЗ-МР» (базовая комплектация 6 штук) — активны. — Состояние корпуса — уровень износа — 67 %. — Целостность корпуса — нет данных. — … — … Я пробежал глазами список, нажал на следующую страницу, выводящую еще один лист с перечислением работающих и не работающих подсистем корабля. — Мда… Интересные дела… — Что там у тебя? — спросила Эвелин, отвлекаясь от возни с терминалом, к которому она уже успела прицепить какую-то пластиковую коробку с мигающими индикационными огоньками. — Если верить данным с бортового сервера, то транспортник полностью безоружен, без ремонтных дроидов и без энергетического щита. Зато почти все керратитовые листы брони на месте. Их почему-то не сняли. Должно быть, не захотели выходить наружу в вакуум, когда потрошили корабль перед отправкой на Хаггию. Общий уровень износа ощутимый, но вполне позволяет совершать перелеты. Двигатели обоих типов работают. По сути сейчас это хорошо защищенный грузовоз, не способный сражаться, но вполне работоспособный. Хотя насчет командных сетей управления непонятно: данных по важнейшим системам нет. И что-то не так с датчиками, отвечающими за состояние корпуса. Нет данных о возможных пробоинах. Появляться в вакууме, без уверенности в герметичности — не слишком хорошая идея. Видимо, сначала нужно запустить систему жизнеобеспечения в активную фазу. — Вполне неплохо, — заметила девушка, развернувшись в мою сторону. — Даже очень, — сказал я. — Корабль по сути готов к полету хоть прямо сейчас. До новья ему, понятно, далеко, но и не куча бесполезного металлома. Вполне себе рабочий аппарат. Если мы, конечно, сможем обуздать его центральный, навигационный и другие искины, отвечающие за работу корабельных систем. Что-то их не видно в беспроводной корабельной сети. Должно быть, добраться до них можно только через терминалы. Жесткая посадка не повредила ничего важного. Можно сказать, что нам очень повезло. Если не считать главный искин. Что с ним точно, неизвестно. — С этим пока тоже проблема — доступа к командной строке нет. Требуется статус капитана или любого другого высшего офицера. Похоже придется ломать или обходить преграды. Будет нужна помощь Равены. — Ехать сюда в настоящий момент ей некогда. Работа над вирусом для нейтрализации ПВО Деелина еще не закончена, а без этого вся наша затея будет неосуществима. Если пираты не одержат верх и не захватят город с его центральными районами, то взлетать в одиночестве будет очень опасно. Нас попросту собьют еще до выхода на траекторию разгона. — Ну, это не проблема, — Эвелин засучила рукав, активировала интерактивную проекцию личного искина и нажала пару кнопок. — Что это? — На твоем вайпере стоит автономный передатчик и роутер для выхода в общепланетарную сеть дальнего действия. Здесь Сеть не работает, но благодаря ему мы активируем локальную точку доступа и сможем связаться напрямую с квартирой Равены, не возвращаясь обратно. — Он досюда достанет? Мы вроде как под землей, не слишком глубоко, но все же. — Достанет. Наведется на мой личный комп. А потом используем мощности местной сетки. — А выход в Галанет тоже возможен? — с интересом спросил я. — Конечно, как и в обычном случае, через ретрансляторы гиперсвязи Хаггии. Мы просто создадим отсюда временный прямоточный канал. Личное изобретение мастера Рика, он очень головастый мужик. Я восхищенно прицокнул. Хорошие новости. Как правило, Сеть переставала работать где-то после десятой зоны. Спутники, обеспечивающие беспроводной доступ для наносетей, покрывали лишь Деелин и его ближайшие окрестности, не тратя ресурсы на другие территории Отстойника. Это в былые времена, можно было из любого места планеты без всяких проблем связаться хоть с иной звездной системой. Сейчас все обстояло уже по-другому. Спутниковая группировка за время упадка сократилась в сотни раз, составляя теперь лишь тень прошлых возможностей. — Хмм, — мне вдруг пришла в голову идея. — Если отсюда будет доступ к общегалактической сети, то можно будет скачать определенные базы для корабля, чтобы изучать их прямо на месте. — Я уже интересовалась базой пилота на средние межсистемники — гражданский вариант обычного транспортника, предназначенного для перевозов грузов, обойдется в триста-пятьсот тысяч кредитов, в зависимости от свежести и фирмы производителя. Самые лучшие и самые экономичные выпускает «НейроКорп» — за пятый ранг, — минимально необходимый для практического пилотирования, придется заплатить триста семьдесят пять тысяч. Туда включены все вспомогательные базы, с информацией по всем системам корабля… — И это если не считать того, что после изучения необходимо провести сертификацию на практических занятиях под присмотром опытного пилота в специализированном Техцентре, — продолжил я. — Нам это все недоступно, а значит, и не нужно. Эвелин скривила лицо, убирая длинную челку назад, и облокотилась на терминал, при этом скрестив руки на груди. Ей не слишком понравился мой нравоучительный тон. — Говоришь, нам это не нужно? Мальчик, а ты в курсе, что ни один искин на борту любого корабля не допустит до управления человека, не имеющего соответствующих сертификатов, подтверждающих специализацию пилота для определенных типов кораблей? Такие блокировки ставятся везде, для недопущения возможных инцидентов в космосе. Горячая речь не менее горячей длинноногой блондинки в обтягивающем комбезе была встречена мною с улыбкой. Кажется, она забыла, что первой предложила попробовать поднять найденный ею корабль в воздух и улететь с Хаггии. А теперь заявляет, что этого нельзя добиться. — На кой хрен нам сертификаты? Равена взломает искины, а те дадут какой угодно доступ и допуск. Это неважно, — напористо начал отвечать я. — То же самое по поводу покупки и изучения баз. Зачем знать тонкости всех систем? Мы не будем покупать всю базу «Пилот средних межистемников» пятого ранга. Да еще и самую свежую версию. На такое, естественно, у нас не хватит денег. Эвелин недоуменно уставилась на меня. — И что ты тогда предлагаешь? Как взлететь, не умея летать? В инженерном отсеке раздалось мое радостное ржание. Мне и впрямь стало смешно, глядя на искреннее непонимание на лице вполне привлекательной девушки. Такой вроде бы решительной и уверенной, но мыслящей слишком стандартно. — Чтобы уметь летать, нужна только база «Пилотирование средних кораблей». Другие не нужны. И версию можно будет взять старую. Мы же не собираемся вести в бой новый имперский линкор. — Но ведь она вспомогательная, ее не изучают без других баз, необходимых для специализации «Пилот». Там и «Энергопитание», и «Навигация», и «Системы связи», и «Структурное строение корпуса», и «Система жизнеобеспечения», и еще с десяток других баз, — ожидаемо возразила Эвелин. — Ну и что? Кто сказал, что я собираюсь прямо сейчас получить специальность «Пилот»? И подтверждать это на практике для сертификата? Плевать на это! Главное знать, какие кнопки нажимать на пультах в рубке управления, заставляя этого мастодонта оторваться от земли и вывести нас в космос. А для этого хватит обычного «Пилотирования». Девушка на несколько секунд зависла. Обычное мышление, присущее для всех жителей Содружества, привыкших к определенному порядку вещей, в данный момент понесло серьезный урон. Настолько нестандартные действия казались чуть ли не кощунством. Как можно сажать за штурвал корабля человека, не имеющего полной специализации? В обществе, построенном на принципах специализированного разделения труда, такое выглядело дико и неразумно. Даже жителю Хаггии, вроде бы имеющему весьма отдаленное отношение к жизни остальной более развитой части галактики, подобное казалось странным и необычным. Все же они являлись представителями одной цивилизации. Чья косность в некоторых вопросах весьма развитой в технологически развитом социуме просто поражала. — Нас в любом порту или станции арестуют, как только мы появимся в поле их диспетчерской службы, — привела последний аргумент Эвелин, победоносно глядя на меня с выражением, мол — лови и не подавись. — До этих портов или станций надо еще добраться, — парировал я. — Если не помнишь — мы пока что сидим здесь и никуда не улетели. И вообще, не совсем понимаю, что тебе не нравится в моем плане? Свободная трофейщица и хагг по рождению хмуро сказала: — То, что моя жизнь и всех других на борту будет в руках неквалифицированного пилота. Вдруг ты нас уронишь обратно? Со взломанными электронными мозгами, сомневаюсь, что корабль запустит принудительный режим автопосадки. — Мы можем упасть. В нас могут разрядить батарею самонаводящихся ракет системы ПВО планеты. Что-то может отказать на борту при взлете. В конце концов, нас могут сбить и сами пираты, уже на орбите при выходе на курс разгона для гиперпрыжка. В этой ситуации не море, а целый океан возможных случайностей. Но если не рисковать, то можно смело ничего не делать и оставаться дальше на Хаггии, зарабатывая на кусок черствого хлеба и миску жидкой похлебки каждый день. Ты хочешь себе такую судьбу? Лично я нет! Меньше чем за месяц пребывания здесь мне уже осточертела местная жизнь, и желание вырываться растет только день ото дня. Короткий, но эмоциональный спич произвел на Эвелин впечатление. Она некоторое время думала, потом махнула рукой. — Ты прав, конечно, ты прав. Не знаю, что на меня нашло. Риск будет всегда. Невозможно найти полностью безопасный путь. Тем более на Хаггии. Может, если сделать по-твоему, то мы получим хоть какой-то шанс улететь отсюда. Договорившись, мы приступили к работе. Эвелин занялась установкой связи с последующим подключением компьютерного терминала транспортника через планетарную сеть к терминалу Равены в ее квартире. А я отправился в обход по кораблю. Благо освещение теперь работало и не приходилось блуждать в потемках с фонариком на лбу. Перед этим, связавшись с Крисом, я получил от него заверения, что ближе к вечеру он зачислит на анонимный сетевой счет десять тысяч кредитов, для покупки «пилотирования межсистемников среднего типа» пятого ранга. Сумма небольшая, но ее должно хватить на устаревшую версию базы, не какую-нибудь архаичную, но и не слишком продвинутую. Все же наш корабль тоже не являлся венцом современных верфей Имперского Флота. Конечно, в Сети хватало и бесплатных информационных паков, содержащих базы с устаревшими знаниями. Но их практическая ценность стремилась к абсолютному нулю. Тем более что такие высокоинтеллектуальные специальности, как «пилот» или «инженер», до смены поколений технологии достаточно долго оставались в игре и после смены оборудования и кораблей. Вся техника в Содружестве условно делилась на три категории: класс «А», класс «Б» и класс «С». Первый, класс «А», являлся самым передовым и лучшим, что могли произвести в развитых мирах на современных заводах и в лабораториях Содружества. Абсолютный идеал человеческого гения на данный момент. И самое дорогое. Второй, класс «Б», уже шел на уровень ниже, но также являлся вполне работоспособным вариантом. А вот третий, класс «С», считали самым отсталым и примитивным. Его почти не применяли в развитых мирах, ввиду его крайней неэффективности. Хотя на территории Фронтира и Периферии подобные образцы встречались в достаточных количествах. Если использовать земную аналогию, то к классу «С» можно отнести средневековый мушкет, к классу «Б» автомат Калашникова, а классу «А» изготовленный по индивидуальному заказу штурмовой стрелковый комплекс из особых сплавов и материалов двадцать первого века. Поколения сменялись раз в несколько сотен, а иногда и тысяч лет, последовательно заменяя другу друга по ходу развития технической составляющей цивилизации. «А» переходил в «Б», тот в «С», а последний уже окончательно уходил из эксплуатации, даже на самых дальних территориях освоенного пространства. Таким образом, в Сети полно встречалось бесплатных баз, содержащих знания по эксплуатации техники класса «С». Их без проблем мог скачать для изучения любой желающий в каких угодно количествах, не платя за это ни одного кредита. Но те, что давали информацию о работе с оборудованием, до сих пор находящимся в ходу, на халяву скачать уже не получалось. Только за денежку и обычно немаленькую. Nexus IV относился к классу «Архонт», который в свою очередь являлся в нынешнем виде технологическим классом «Б». Не самый новый, но и не доисторический корабль. Вполне рабочая лошадка, как обычно говорят о таких механизмах. И судя по внутренней обстановке в коридорах, переходах между отсеками и других помещений, такое определение к нему более чем подходило. По крайней мере, если судить по визуальному впечатлению. Ориентируясь по найденной карте в локалке, я обошел весь корабль, осматривая все какие возможно закоулки. Мое появление провоцировало автоматическое включение световых полос, хорошо освещая дорогу. Предположение о предварительном опустошении подтверждалось в каждом новом помещении. На борту не было ничего лишнего или полезного. Абсолютно. Кто-то умудрился вынести даже столовые приборы с посудой из уголка камбуза, причем вместе со столом и стульями из кают-компании. Ничего не скажешь. Хорошо потрудились некие умельцы. Это же надо… Последним местом был командный мостик. В виде неправильной трапеции он вмещал внутри себя пять кресел, раскладывающихся при необходимости в ложементы, множество приборных панелей управления, следящих экранов и обзорных иллюминаторов впереди, сейчас закрытых бронированными заслонками. Капитанское кресло располагалось в центре на небольшом возвышении, сбоку находился пульт слежения за тактической ситуацией на отъезжающей вбок подставке и два джойстика-манипулятора прямого управления кораблем под правую и левую руки. Оглядевшись и слегка поколебавшись, я все же уместил свой зад на нем, привыкая к несколько широкому сиденью. А креслицо-то заточено под взрослого. С моей худой задницей и хилым телом я в нем будто мальчишка в одежде на три размера большего размера. Придется это положение исправлять. Достав захваченную плитку с пищевым концентратом и проглотив перед этим таблетки из веществ, помогающих в ускоренном развитии тела, я откусил здоровый кусок и принялся старательно жевать, болтая ногами и при этом еще раз осматривая рубку, делая иногда щедрый глоток воды из припасенной фляжки. Мой обеденный перерыв длился около получаса, пока на связь не вышла Эвелин. — Девчонка очнулась, — сказала она. — Что? Так быстро? Ты же вкатила ей убойную дозу успокоительного. Она еще несколько часов должна валяться в отключке. — Ну, если судить по детекторам и контурам дистанционного наблюдения вайпера, дэянка прямо сейчас пытается выбраться из тайника. Я уже вышла наружу и лезу обратно. Присоединяйся. Нам с ней лучше поговорить. — И обязательно успеть перехватить. Если сбежит и ее кто-нибудь поймает, то быстро узнает про это место и корабль, — сказал я, бегом направляясь обратно. Коридоры проносились мимо, вспыхивая освещением при моем появлении, открытые гермостворки главного выхода на корме после запуска реактора автоматически закрылись, но проблем это не составило — легкий взмах в районе сенсорного замка вызвал тихий шелест раздвигающихся заслонок. Шлюз, еще одни гермостворки, наружная яма ангара, тонкий шнур и новые занятия скалолазанием. Хорошо хоть теперь мой кофр остался внутри транспортника. Тащить на себе мешок при подъеме не то же самое, что при спуске. Я подбежал к укрытию с вайперами, застав красноречивую композицию из застывших другу напротив друга девушек. Причем в руках у Эвелин находился бластер в положении, готовом для немедленной стрельбы. Вот тебе и «поговорили». — Эй! Эй! — с ходу закричал я, успокаивающе выставив левую открытую ладонь вперед, при этом правую на всякий случай держа у бедра с оружием. Если начнутся новые фокусы, не собираюсь опять корчиться от недостатка воздуха. Прошлых впечатлений хватило выше крыши. — Спокойно! Мы не причиним тебе вреда! Просто хотим поговорить! Ясно? Молодая дэянка с бритой головой, покрытая татуировками, спускающимися по телу вниз, перевела напряженный взгляд с вооруженной блондинки на меня. И почти сразу же ощутимо вздрогнула, с испугом глядя на мою фигуру. — Кто ты? — спросила она, медленно пятясь назад. Я остановился, все так же продолжая удерживать пустую левую руку перед собой, показывая мирные намерения. Эвелин же не опускала ствол бластера, судя по ссадине на щеке, ей снова досталось от шустрой девчонки в лохмотьях. — Меня зовут Маркус. Ты помнишь меня? Мы уже с тобой общались несколько часов назад. А перед этим мы тебя спасли от толпы наемников. — Они хотели сделать мне больно. Издевались. Били током прямо в голову, не давая времени сосредоточиться, — ответила дэянка, все же остановившись. — Ты на каком круге могущества? Внезапная смена разговора и неожиданный вопрос поставил меня в тупик. — Круг? Ты о чем? — Ты ученик на Пути Ищущих Истину? Или беглец, как и я? Хм… Интересно, похоже, она приняла меня за одного из своих. Видимо, использование нанитов показалось ей проявлением псионической силы. — Ты ошибаешься. Я хагг, а не дэянец. Никакой энергией или силой я не владею. И тем более не иду по каким-то путям ищущих, — ответил я, медленно сделав еще один шаг вперед. — Не может быть. Я помню, как ты применил неизвестное мне заклятье и чуть не убил меня, — недоверчиво сказала девчонка, а потом добавила такое, что я замер на месте как вкопанный: — Я прямо сейчас ощущаю в тебе Искру, горящую устойчивым пламенем Силы. Вот так новости! Неужели она хочет сказать, что у меня есть псионические способности? Только этого мне сейчас не хватало…
Глава 11
Планета Хаггия. Территория Отстойника. Зона 41— Ты говоришь, что я псионик? — недоверчиво спросил я, слегка отступая в сторону. Эвелин все так же продолжала целиться в дэянскую девчонку из импульсника, настороженно наблюдая за каждым ее движением. Блондинке в сером плаще явно не понравилось повторное нападение от молодой колдуньи. — А разве нет? — периодически косясь в сторону бластера, ответила бывшая пленница. — Нет, — уверенный ответ с моей стороны вызвал на ее лице выражение недоверчивости и колебания. Она долгим взглядом начала осматривать мою фигуру сверху донизу, внимательно присматриваясь к виденным только ей одной особенностям. Под конец ее глаза раскрылись настолько широко в удивлении, что я не выдержал. — В чем дело? Что ты там увидела? — Я думала, что это искра силы, но это что-то другое, хотя на первый взгляд и похожее. Оно у тебя почему-то в основном сконцентрировано в голове, а не в груди, как у обычных псионов, и при этом создает волны возмущения, незаметные поначалу, но чем больше смотришь на них, тем явственнее они начинают проступать. Цвет не синий, как у всех других, а багрово-черный. Оставляют впечатление чего-то странного и опасного. Хочется держаться подальше и не подходить близко. Никогда до этого такого не видела. Хотя, проходя через три Круга Силы, мне довелось всякого повидать. Слова дэянской ведьмы заставили задуматься. Могла ли замеченная ей так называемая искра в моей голове быть искаженной экспериментальной нейронной сетью? А испугавшими ее волны — нанитами, интегрировавшимися в другие части тела? По сравнению с управляющим центром их не так много, поэтому они создавали лишь фон, влияющий на общую картину. Насколько я знал из базы по общему положению в Содружестве, дэянцы выполняли свои «трюки», каким-то образом влияя на окружающее пространство на субатомном уровне, видоизменяя и преобразовывая молекулы воздуха, предметов и всего остального. Магия, основанная на силе разума. Моя способность «манипуляции наноботами на внешней сфере» при определенных равных, можно было бы назвать псионикой, хотя и не совсем в том ключе, каким обычно это принято считать. Воздействие лишь силой мыслей на движение молекулярного облачка из кольца на пальце в чем-то являлось похожим на умение дэянцев воздействовать на внешнюю среду. — Я не псионик, — еще раз повторил я, уже выпрямляясь более расслабленно. Почему-то стало казаться, что проблем с девчонкой больше не будет. Диалог налажен, можно спокойно поговорить и обсудить возникшую ситуацию. Судя по ее резвым действиям, она действительно может пригодиться при побеге. Заметив мое движение, Эвелин тоже опустила оружие, хотя и не убрала его окончательно. — Слушай, — продолжил я. — Ты ведь находилась в лаборатории тех уродов на сером грузовике. Как ты умудрилась сохранить свою память? Насколько я понимаю, ты прекрасно помнишь, кто ты и откуда. Имею в виду личные воспоминания. Ты ведь помнишь, как тебя зовут? Подозрительно посмотрев на меня, девчонка в коричневых обносках утвердительно кивнула: — Тиа Валсара. А откуда ты знаешь, где меня держали? — Я тоже был у них в гостях и, надо сказать, что, в отличие от тебя, мне повезло куда меньше. Вся память о личности удалена полностью, остались только воспоминания о мире, где я раньше жил, но не о том, кем я там был. Как ты умудрилась сохранить себя? Эвелин удивленно повернулась в мою сторону — она не знала таких подробностей обо мне. Как, впрочем, и о способности к управлению нанитами. — Техника ухода в себя не дала их машинам лишить мой разум индивидуальных воспоминаний, — ответила дэянка. — Нас обучают медитации с ранних лет для эффективного построения пси-форм. Без этого наши кудесники не могут делать то, что они делают. Сосредоточение и абсолютная концентрация очень важны в управлении энергией Силы, иначе не получается формировать плетения. И когда те люди в белых комбинезонах положили меня в большую капсулу, оплетенную множеством проводов, то я погрузилась в созданный разумом мир, с единственной мыслью и желанием: остаться собой. — И судя по всему — у тебя это хорошо получилось, — уважительно заметил я. Благодаря специальным тренировкам семнадцатилетняя девчонка умудрилась противостоять механизмам по извлечению психоматрицы, не дав себя лишить личности. Такое вызывало искреннее восхищение. Видимо, не зря про дэянских ведьм по галактике ходило множество слухов и легенд, одна поразительнее другой. — Да. Поняв, что я продолжаю сопротивляться, сначала их главный приказал увеличить мощность воздействия, но когда и это не принесло результата, меня отправили на «утилизацию». Где вы меня и подобрали. — Точнее спасли, — педантично заметила Эвелин, уже не глядя на Тиу с откровенной враждебностью. Хотя и до дружелюбия тут пока тоже еще далеко. — Спасли, — согласно кивнула дэянка. Я глянул на чистое небо в зените, отметив про себя о наступлении времени обеда. Что-то снова захотелось есть и желательно побольше. Препараты корпорации влияя на рост организма, также пропорционально увеличивали аппетит. Если так пойдет и дальше, то запасов не хватит надолго и придется возвращаться обратно раньше намеченного срока. — Может, перекусим? — спросил я, окидывая обоих девушек вопросительным взглядом. Эвелин вскинулась, намереваясь язвительно прокомментировать кое-чье слишком уж прожорливое брюхо, но прямо в этот момент неожиданно на связь вышла Равена, через установленный ранее канал прямоточной связи. До этого момента она занималась взломом командных сетей корабля, работая с его искинами дистанционно из своей квартиры в жилом секторе пригорода Деелина. — Эй! В Отстойнике! Внимание! К нам кто-то пытается подключиться. Роутер беспроводной связи под внешней атакой. Кажется, хотят определить точное местоположение сигнала через картографическое спутниковое сопровождение и привязать его к местности. — Твою мать… Вырубай его! — крикнул я. Новость, мягко говоря, не радовала. Если узнают об этом месте и целом межсистемнике, почти готовым к полету, то с планом побега можно будет смело распрощаться. Любая самая слабая банда без проблем отберет у нас транспортник, не говоря уже о более сильных сворах. — Поздно. Первичная пеленгация прошла успешно. Они знают ваше примерное местоположение. Если сигнал прямо сейчас пропадет, то скорее всего неизвестные захотят обыскать именно эту территорию. Общая площадь не слишком маленькая, но при упорстве… — …они смогут найти корабль, — встревоженно закончила Эвелин, одновременно быстрым шагом направляясь к байкам в укрытии. Один из железных листов, закрывающих до этого вход туда, сейчас лежал на земле, выбитый очнувшейся дэянкой, наполовину открывая туда вход. Нужно было что-то делать, и причем очень срочно. Терять шанс вырваться с Хаггии никак нельзя. А без своего корабля это сделать будет намного сложнее, если вообще возможно. — Я увезу передатчик. Он будет сохранять канал при движении? На что Равена ответила утвердительно. — Да, сигнал идет через спутник напрямую. Не обязательно находиться на месте. Сохранится устойчивая связь. По крайней мере, определенное время. Что будет позже, не берусь предсказать, но идея отвести наблюдателей подальше звучит неплохо. Решение, найденное скорее интуитивно, чем осознанно, вынудило Эвелин остановиться. — Он на твоем вайпере, хочешь поехать в другое место? — Почему нет? Отъеду подальше, постою на одном месте, потом снова тронусь в путь, опять сделаю остановку. Таким образом уехав отсюда на пару зон вглубь. А потом выключу передатчик. Пускай ищут ветра в поле. Площадь охвата будет такая, что целая армия не сможет прочесать всю местность. А вы пока тоже скроетесь, но в обратном направлении. Чтобы не привлекать внимание к этому месту. Свободная трофейщица напряженно наморщила лоб, обдумывая мою идею. В принципе, задумка могла сработать. Чем дальше зоны располагались от города, тем большими по размерам они становились. Например, самая последняя — пятидесятая, по слухам, вообще могла поспорить в сумме со всеми предыдущими. При определенном везении все могло получиться. Тут даже не иголка в стоге сена — а намного хуже. — Интересно, кто это может быть? Кто-то из техников синдикатов неподалеку умудрился каким-то образом зацепиться за наш канал? — вполголоса, скорее обращаясь к самой себе, чем ожидая ответа, спросила Эвелин. — Давай бери вайпер и езжай на север. Но только ради бездны и всех ее обитателей, не вздумай его как-то поломать. Мастер Рик с тебя шкуру спустит. И я даже не подумаю ему мешать. Понял? Не отвечая, я подбежал к укрытию, отбросил второй металлический лист в сторону и начал выводить байк наружу. — Дай мне доступ к управлению дополнительным оборудованием. Пока мы ехали, я и понятия не имел, что на двухколесном красавце есть еще какая-то аппаратура, кроме той, что необходима для езды. — Лови, — Эвелин переслала короткий программный файл на мою наносеть. — Кроме передатчика там стоят дистанционные уловители опасных веществ, на случай химического, биологического или радиационного заражения, а также сенсоры движения в режиме покоя, так называемая система «Часовой», на случай ночевки в поле. — Хорошо, получил, — мелькнувшее перед глазами системное сообщение высветило состояние вспомогательных устройств на вайпере. Уже садясь в седло, я услышал напутственные слова короткостриженой блондинки: — Будь осторожен! Удачи! И вслед за ней до последнего момента стоящая безмолвным столбом дэянка тоже махнула рукой в прощальном жесте, негромко сказав: — Удачи! Боковые бронещитки закрылись, сверху опустилась крышка пластика, и двухколесный дранг, предмет гордости мастера Рика, взревев, рванул с места по направлению в сторону следующей зоны Отстойника. Двигатель вайпера мерно гудел, нес металлического зверя по разбитым дорогам промышленной зоны эпохи расцвета Хаггии. Встречающиеся кучки мусора, обломки, камни вперемешку с рытвинами не мешали широким колесам все дальше уносить меня от места удачного приземления имперского транспортника. Окружающий унылый пейзаж развалин, щедро разбавленный телами кораблей, отправленных сюда на разбор, не слишком радовал глаз, вызывая скорее чувство уныния и тоски, чем интереса. В отличие от предыдущих зон, в этих местах сохранились кое-какие сооружения и здания, поэтому впечатление оставалось более тяжелым, чем от обычной кучи металлического мусора в первой двадцатке. Казалось, именно здесь в далекие времена похоронили старый мир, когда люди жили счастливо, имели стабильную работу и уверенность в завтрашнем дне. А сегодня это уже просто гигантское кладбище, раскинувшееся на большей части континента планеты. Я ехал на пределе возможной скорости, несмотря на плохое покрытие, держа минимум сотню и стараясь выбирать как можно более короткий путь к границам зоны. Объемная карта, подключенная к компьютерным мощностям байка и сейчас вертящаяся перед глазами, давала более чем сносное представление, куда именно ехать и где лучше всего срезать путь, делая повороты. Понятия не имею, откуда Эвелин умудрилась достать такое богатство, но стоило признать, не будь этой трехмерной проекции с подробным картографическим отображением, заблудиться здесь не составило бы труда. И скорее всего, я бы каждые полчаса заезжал совсем не туда, куда нужно, теряя такое драгоценное сейчас время. Активированный оптический визор также помогал вести, проецируя на экран лицевого щитка шлема необходимую информацию. Все-таки интересно, кто запеленговал сигнал, а потом начал взлом, чтобы выяснить точное месторасположение источника? Предположение Эвелин о скучающих техниках, в данный момент находящихся где-то в соседних зонах на потрошении кораблей, почему-то казалось не слишком убедительным. Своры и сами скорее всего использовали что-то подобное для связи с внешним миром, группировка спутников на орбите далеко не та, что раньше, и не обеспечивала доступ к Сети без специальной аппаратуры, но имея ее, это можно было делать. А такое наглое покушение на чужой канал могло запросто вызывать ответную реакцию, в конечном итоге рисковавшую вылиться в стычку с применением крупнокалиберных пушек. Уверен, на такой случай между бандами существовали какие-нибудь договоренности не лезть в дела друг друга. Хотя в таком случае они должны знать всех ближайших соседей по бизнесу, а в нас, возможно, опознали новичков и решили хорошенько проучить. Или же это могли быть полисы, заинтересовавшиеся пропавшим патрульным броневиком и решившие сначала прочесать местность, так сказать, в виртуальном пространстве. Где, обнаружив новую точку выхода в Сеть, тоже захотели узнать, кто тут такой прыткий нарисовался. Ну и не следует забывать о сообщниках тех ухарей в черных брониках на бронемашине мышиного цвета. Пять трупов и слышанный в конце взрыв однозначно указывали на то, что они вряд ли дождутся своих «утилизаторов» обратно. А это, скорее всего, спровоцирует их начальство на какие-то розыскные действия. А может, это кто-то еще. На Хаггии полно людей, имеющих возможность и желание влезать в чужие дела, стремясь заполучить добычу получше при любом удобном подвернувшемся случае. Даже если придется отбирать еще у живых владельцев. Такие мелочи не останавливали местных жителей в стремлении к обогащению, а значит, и к увеличению шансов на дальнейшее выживание. Черт! Слишком много претендентов. Это мог быть кто угодно. Пытаться вычислить противника, оперируя неизвестными данными — бесполезно. — Маркус, — в наушниках шлема раздался голос Равены. К этому времени я уже пересек две зоны, делая периодически остановки с обильными перекусами в самых неожиданных местах. Так лучше всего сбивать со следа. Как будто и до первого выхода в Сеть передатчик вел себя так же. За чуть менее чем четыре часа я успел проехать порядка пятисот километров, находясь теперь в сорок третьей зоне Отстойника. — Да, слушаю, — ответил я. — Им уже надоело? От нас отстали? Или они все же взломали канал и теперь просто просматривают наши логи? — Об этом можешь не беспокоиться, я зачистила все цифровые запросы в планетарную Сеть при первых признаках чужого проникновения, — голос хакерши звучал устало. Ей тоже приходилось нелегко, хотя она и сидела у себя дома перед компьютерным терминалом. — Тогда что? — спросил я, слегка притормаживая. За все время езды мне тут ни разу не повстречались дранги свор, что весьма радовало. Да и вообще кого бы то ни было. Сюда еще никто не добрался в неуемных попытках добраться до хабара получше. — В твоем направлении двигается воздушная цель. На очень высокой скорости. — Откуда ты знаешь? — в моем вопросе явственно прорезалось сомнение напополам с недоумением. Как это она умудрилась это узнать, сидя за тысячу километров отсюда? — Взломала один из старых спутников. Он сейчас очень удачно расположился, охватывает территорию, как раз на которой ты сейчас находишься. — Может, это дранг какой-нибудь банды? Картинка хорошая? Достаточно четкая? Честно говоря, совсем не хотелось верить, что сюда кто-то летит. Потому что, если это так, то шансы удрать катастрофически уменьшались. — Объект двигается, невзирая на сложный рельеф местности напрямую к тебе. Похож на атмосферный шаттл, хотя утверждать и не берусь. Судя по вектору и скорости, будет рядом с тобой через пять-семь минут. Старая рухлядь, через которую я наблюдаю, дает слишком узкий спектр охвата. Поздно засекла. — Прелестно… — от души выругавшись, я резко затормозил, одновременно отправляя команду передатчику оборвать канал передачи данных в Сеть и соответственно связь с Равеной. Ну что же, стоило признать — задумка с уводом наблюдателей от места посадки имперского военного транспортника серии «Nexus IV» класса «Архонт-Б», должного унести нас с Хаггии, полностью оправдалась. Кто бы не взламывал передатчик, он вряд ли сможет найти корабль там, где я успел проехать. Все получилось, как надо. Впрочем, нет — небольшое уточнение: теперь меня преследует неизвестный воздухолет, явно намереваясь сначала захватить, а потом и хорошенько допросить. А вот это уже мне совсем не нравилось. — «На корпусе зафиксировано радарное облучение». — «Производится наведение и захват цели». — «Вероятность ракетной атаки — 90 %» Небольшое окошко с горящими красными буквами на тактическом дисплее шлема от искина вайпера непроизвольно заставили вздрогнуть и покрыться мурашками. Вашу мать! Меня собираются обстрелять! И судя по всему, прямой наводкой по радарному наведению. Спрятаться уже не получится. Никаких захватов и допросов. Самая банальная смерть. Да, мастер Рик, сплоховал ты, не разместив здесь какую-нибудь противоракетную систему. Мне бы сейчас она очень пригодилась. Еще раз выругавшись, я резко прибавил газу, набирая скорость и уже не обращая внимания на дряхлое дорожное покрытие транспортных коммуникаций, лежащее здесь уже более сотни лет. И понятное дело, ни разу за это время не подвергавшееся ремонту. Местные технологии, конечно, далеко обогнали земные аналоги, но в деле строительства дорог на такой долгий срок они не слишком помогали. Видимо, большее развитие воздушного транспорта не обращало внимание инженеров Содружества на такой важный сейчас для меня аспект. Иначе придумали бы какое-нибудь самовосстанавливающееся нанопокрытие, а не что-то напоминающее обычный бетон. — «Вражеская атака». — «Приближаются две ракеты». — «Время до столкновения 5,4,3,2…» Резко влево. Вайпер занесло на крутом повороте, но гиростабилизаторы выравнивали машину, не позволяя ей опрокинуться на землю из-за слишком крутого виража. И сразу же за этим: — БУМММ!!! БУМММ!!! Раздались сильные взрывы детонировавших ракет. Только вот вместо меня летающие убийцы попали в какое-то здание на углу перекрестка, выступавшее защитой. Повернув голову вбок, я заметил темный объект на фоне голубого неба. Вот он — воздушный охотник, выбравший целью меня в качестве дичи. Угловатые формы, короткие крылья, листы брони на корпусе и четыре маневровых двигателя — эта штука явно не флаер доставщика пиццы. Снова мелькнули неяркие вспышки под брюхом. — «Ракетная атака». И снова я каким-то чудом умудрился на последних секундах подставить вместо себя обломки старых построек. К счастью, их тут хватало с избытком. Сердце ритмично и часто колотилось, разгоняя через кровь даже не моря, а целые океаны адреналина, вынуждая действовать на пределе своих возможностей. Это самые настоящие гонки со смертью, где на кону стоит не какой-нибудь мусор в виде денег или другого барахла, а то, что любым живым существом ценится больше всего — сама жизнь. К сожалению, наносеть не активировала так понравившийся мне раньше режим «Идеальной стойкости». Видимо, тупая псевдоразумная хреновина ждет, пока ранят мое тело, чтобы начать действовать. Чтоб ее и всех ее изобретателей… Кулибины хреновы… Почему не оставили возможность ручного запуска? Или она есть, но я просто не знаю, как ее включать? Чтоб их всех… — «Ракетная атака». Вот ублюдки! Сколько же у них в боекомплекте? Еще серия поворотов и тормозных заносов, с резкими сменами направления движения. И взбухающие огненные шары позади. Вайпер демонстрирует великолепные характеристики маневренности. Независимые тормозные и разгонные системы вкупе с гиростабилизатором под управлением бортового искина «Арга-310» позволяют выполнять неопытному водителю такое, что можно увидеть лишь в лучших голливудских блокбастерах. — «Зафиксировано прекращение радарного облучения корпуса». Новое сообщение насторожило. Бросив взгляд на камеры заднего вида, я повертел по сторонам и заметил, что атмосферный шаттл прибавил скорости, теперь летя слева на низкой высоте, параллельно со мною. Его боковые створки разъехались, показывая сразу двух человек, вооруженных тяжелыми импульсными винтовками. Серые комбезы, черные броники со стоячими воротничками, легкие военные шлемы — знакомая экипировка. Ребята из службы безопасности компании «Токсвил Контус», той самой, что любит заводить секретные лаборатории в тайных местах для незаконных экспериментов. — Ттуунн! Ттуунн! Дула винтовок выплюнули сине-фиолетовые шары размеров с кулак, быстро понесшихся к продолжавшему ехать вайперу. Уже без всяких подсказок от искина, я резко ударил по тормозам, пропуская сгустки энергии перед байком. А потом снова рванул вперед. Но уже через секунду выстрелы многократно участились, почти сразу же попав в боковой щиток брони и чуть не опрокинув байк на землю. Который раз за последние полчаса от души ругнувшись, я убрал с другой стороны бронещиток, на ходу высовываясь с вытянутой рукой, вооруженной бластером, наружу, оставив искина с гиростабилизатороми разбираться с управлением. Мигнула сетка установленного приложения «Баллистического вычислителя» вместе с интегрированным «Анализатором уязвимости цели». Развернутая проекция голографических линз на экране шлема сейчас выполняла роль вспомогательного экрана, давая возможность пользоваться преимуществами оптического визора. Пара секунд обработки посторонних факторов и учета погрешности при движении цели с последующей корректировкой. Наконец перекрестья, прицела окрасилось зеленым, давая 65-процентную вероятность уничтожения противников с летальным исходом. — Ттуунн! Ттуунн! Ттуунн! Весело переливаясь синим с зеленым оттенком, теперь уже от меня в сторону военного бота полетели энергоразряды. А потом за первой очередь сразу же вторая: — Ттуунн! Ттуунн! Ттуунн! И вслед за ним мои искренние пожелания на чисто русском: — Sdohnite, suki! Sdohnite!.. Напряжение гонки со смертью все же дало о себе знать, выплеснувшись яростной руганью на уже подзабытом родном языке. Умирать категорически не хотелось. Я ведь еще даже и не пожил толком, а тут какие-то сволочи хотят меня изрешетить непонятно за что. Нет уж, так дело не пойдет. Если уж подыхать, то надо постараться забрать с собой на тот свет побольше врагов. Трудно сказать, что принесло пользу: прицельная сетка с программой баллистических расчетов или мое искреннее желание прикончить врагов, но результат не заставил себя ждать: один из стрелков безвольной куклой повис на страховочных тросах, почти вываливаясь наружу. Кровавая каша на месте лица яснее ясного говорила о смертельности попадания выстрелов. Второй, не ожидавший настолько агрессивного отпора от почти загнанной жертвы, дернулся было внутрь салона, но я не дал ему шанса уйти, всаживая в него новые заряды. — Ттуунн! Ттууунн! Ттуунн! — Kuda sobralsya, urod? Sdohni, suka!.. Я кричал и кричал, продолжая при этом непрерывно стрелять, каким-то чудом умудряясь сохранять перекрестье прицела в зеленом свете. Меня накрыло волной какой-то веселой злости, требующей только одного — попасть и во второго стрелка. И вскоре цель была достигнута — другой корпоративный безопасник стал болтаться мертвым мешком на крепежных ремнях. Энергетические импульсы ласкали слух, вылетая из бластера и поражая цели. Слишком высокая интенсивность стрельбы разогрела ствол, предупреждая о критическом состоянии оружия. Но я не мог остановиться, стреляя и стреляя, всаживая заряд за зарядом в открытый проем атмосферного бота, одновременно выкрикивая в запале многочисленные ругательства на русском, кроя вся и всех, и совсем не испытывая желания остановиться. Возбуждение так захватило все тело, включая разум, что я не сразу обратил внимание на изменение положения боковых движков шаттла. А когда осознал происходящее — было уже поздно. Изменив вектор тяги на правом движке, машина преследователей прямо в воздухе развернулась ко мне носом, продолжая двигаться вперед и не снижая при этом скорости. Виртуозный маневр позволил шаттлу использовать основное бортовоевооружение. — Ттууннн! Ттууннн! Передние орудия сверкнули вспышками, посылая намного более мощные заряды плазмы под колеса в вайпер, отправляя его в неуправляемый полет, закончившийся многочисленными кувырками по земле. Наполовину торча наружу, меня отбросило в сторону еще в воздухе, благодаря чему я не лишился головы при аварии, но сильный удар о бетонную стену, куда я врезался после, мгновенно отправил меня в бессознательное состояние.
Планета Хаггия. Секретная лаборатория компании «Токсвил Контус»
— Каковы показатели общей интеграции? Почему не сработала программа аварийного извлечения, уже выяснили? — Нет, доктор. Есть предположение, что это из-за слишком большой нагрузки не до конца сформировавшегося центра управления. — Ну и что? Экстренное выведение должно активироваться независимо от состояния главной колонии. Программа поведения при слишком сильном отклонении имплантирования вшита на атомном уровне у всех нанитов. — Тогда возможно это связано со слишком нестандартной ситуацией? Насколько мы поняли после сканирования, три нейронные сети, введенные почти одновременно, восприняли друг друга в качестве враждебных образований, как инфекцию, и попытались вывести чужие наноботы из организма носителя. Процедура лечения не считается ошибкой при имплантировании. Скорее, тут можно говорить о корректировке. — Уже ближе. С этим уже можно в дальнейшем работать. Займитесь проверкой, при самом удобном случае. — Да, доктор. — А что там с найденными в кармане его плаща таблетками? Провели анализ? — Да, результаты показали фирменную отметку принадлежности корпорации «Филора». Судя по химико-биологическому составу и с учетом найденных отклонений в теле объекта… — Не объекта, а пациента. Этот юноша теперь намного интереснее наших обычных подопытных. Называть его простым объектом исследований будет неверно. — Да, доктор. — Так что это за препараты? «Филора» любит подходить к решению тривиальных задач нестандартными методами. Должно быть интересно. — Насколько мы смогли понять, эти таблетки влияют на организм человека, корректируя рост тканей в сторону ускорения. Гиперактивные добавки в агрессивной манере проникают, а потом видоизменяя улучшают их. Причем все виды сразу: мышечные, костные, нервные волокна, мозговые клетки и другие. Они вступают в реакцию, формируя совершенно уникальные связи, одновременно выступая катализатором ускоренного развития с пиковыми показателями конечного результата. А возможно, и выше. Но явно лучше среднестатистических коэффициентов. — То есть они делают мальчишку сильнее и умнее обычных людей? Без имплантов? Без нанитов? Что это? Эволюция в миниатюре? — Весьма точное определение, гра доктор. Я бы не нашел лучшего сравнения. Действительно, развитие идет в экстремально быстром темпе, довольно жестко влияя на клеточном уровне на весь организм пациента. Каждая новая доза подстегивает процесс, еще больше ускоряя запущенную трансформацию. Никогда такого не видел. — И я тоже. Хмм… Как на это откликается «Эра»? Не воспринимает враждебно постороннее нетипичное вмешательство? — Судя по изученным данным — нет. По крайней мере на этом этапе. Наниты довольно спокойно реагируют на странное изменение. Что в общем-то вполне объяснимо. Учитывая, что по сути никакого вреда носителю не наносится. Скорее наоборот — значительное укрепление той же иммунной системы будет восприниматься скорее как благо, чем как негативное влияние. А значит, управляющий центр нейронной сети не станет препятствовать такому процессу. — Однако и помогать не будет, так? В «Эре» просто не предусмотрено взаимодействие с человеческим телом, проходящим через подобную операцию. Нет точных директив на такой случай. Биологическая трансформация на клеточном уровне слишком сложна без применения наночастиц. Никто и понятия не имел, что можно пойти по такому пути. Ну что же… Специалисты «Филоры», уже который раз показывают необычный подход. Не имплантирование нанитов, а прямое влияние на молодой организм… Да… Впечатляет. Ничего не скажешь. — Разве что именно на молодой, гра доктор. Подобный прием не пройдет с уже сформировавшимся телом. Необходима мощная подпитка гормонами, причем обязательно родными, а не посторонними. Иначе вся процедура может нарушиться и привести к нарушению физиологии, перекосам в работе органов, развить уродства, как внешние, так и внутренние. И вполне возможно, что с фатальными последствиями для человека. Не думаю, что этот препарат сможет стать достойной заменой имплантам. — Пока — возможно. Но в дальнейшем — кто знает? Судя по всему, ученые «Филоры» не испытывают проблем с фантазией. Хмм… Биоинженерия… Совсем ведь другой подход… Весьма любопытно, весьма… — Кстати, доктор, судя по показателям кибердока, наш пациент очнулся и уже несколько минут находится в сознании, похоже подслушивая наш разговор. Поняв, что меня раскрыли, я медленно открыл глаза, слегка приподнимая голову, чтобы осмотреть место, куда попал после аварии. Стерильный яркий белый свет поначалу ослепил, но через несколько секунд глаза привыкли. Белый потолок, такие же стены, какое-то оборудование металлического цвета на краю обзора, несколько столов с какими-то инструментами, напоминающие своим видом о медицине. Операционная или лаборатория — вот что пришло на ум, глядя на помещение, где я очнулся. Два человека рядом с кроватью: оба в почти таких же белоснежных комбезах, что и вся обстановка вокруг. Только один чуть постарше, лет шестидесяти, а второй помоложе, лет двадцати пяти. Нетрудно догадаться, кому чей принадлежал голос в разговоре пару минут назад. Вообще странно, что я еще жив, а не лежу где-то грудой мертвого разлагающегося мяса. Судя по силе последнего удара, выбившего из меня дух, оказывать дальнейшее сопротивление я бы не смог, а добить бессознательное тело на земле не должно составить проблем. Почему оставили в живых? Взяли в плен, но зачем? Впрочем, понятно зачем, если судить по услышанному ранее диалогу двух яицеголовых. Этим умникам интересно узнать про нестандартное поведение своей экспериментальной наносети. — Здравствуйте, молодой человек. Меня зовут доктор Сарех, я курирую в компании «Токсвил Контус» все заказанные практические исследования, — начал говорить мужчина в возрасте. Морщинистое лицо, стянутые в хвост редкие волосы с большой проседью и абсолютно холодные глаза, смотрящие на меня с чисто академическим интересом научного наблюдателя над результатами своего эксперимента. — Чего вам надо? — попытавшись привстать, я обнаружил, что крепко привязан к ложу открытой медкапуслы широкими ремнями. Дернувшись несколько раз, пришлось убедиться, что держат они более чем крепко. Плащ с комбезом пропали, как и оружие, на мне осталось только нижнее белье. И уже не знаю, к счастью или нет, никаких проводов из тела не торчало, по крайней мере пока. — Ну, во-первых, будь я на твоем месте, то поблагодарил бы себя за спасение. Не окажись меня в комнате службы безопасности в тот момент, когда в тебя все-таки попали, то пилот бота с удовольствием добил бы тебя, расстреляв из бортовых плазмометов. К счастью, камера наблюдения успела четко заснять лицо нарушителя. И каково же было мое удивление, когда я узнал в нем одного из своих бывших «объектов». Оказывается, люди из службы безопасности совсем плохо исполняют свои обязанности по «утилизации», раз наши бывшие подопытные так свободно разгуливают на свободе. — Так зачем я здесь? Снова хотите начать копаться в моей голове, вытягивая воспоминания? — спросил я, кривясь в презрительной гримасе. Как же я сейчас ненавидел этого благообразного старичка со взглядом патологоанатома. Будь моя воля, сразу же прикончил бы прямо тут. Похоже, эта сволочь и лишила меня прошлой жизни. — Не совсем. Тот проект, от корпорации «Техварп» по изучению психоматриц живых людей в кибернетических устройствах, на данный момент отодвинут на второй план. Ими займутся мои помощники, — ответил доктор, делая знак ассистенту отойти. — А вы займетесь мною? Лично? Появившаяся улыбка на лице ученого по теплоте и приветливости могла бы поспорить с улыбкой Джека Потрошителя перед его жертвами. Он наклонился над капсулой, молча продолжая сверлить меня взглядом. И несмотря на все самообладание и бушующую внутри ярость, я непроизвольно вздрогнул. Настолько жутковатым выглядел этот «работник от медицины» с лютым интересом, рассматривающим мое беззащитное тело. Будто не человек перед ним, а кусок мяса для препарирования. — Маркус Крайд по кличке «Изгарский Смерч» — не стоит вести себя со мною таким неподобающим образом. Как видишь, я разговариваю с тобою вежливо. Но не думай, что это будет продолжаться вечно, несмотря на грубость или другие неприятные поступки. Уверяю тебя, если будет нужно, я легко научу тебя хорошим манерам. Только не обещаю при этом сохранности твоей шкурки. Я судорожно сглотнул, старик в белом комбезе пугал, жутко пугал. И признаться в этом не стыдно. Уверен, окажись на моем месте какой-нибудь боевик из крупной банды, он бы тоже струхнул, глядя в эти стылые блеклые глаза на морщинистой физиономии. Но главное правило Хаггии о страхе и роли жертвы все так же крепко сидело в подсознании, поэтому, пересилив себя, я все же решил поинтересоваться: — Откуда вы меня знаете? Как узнали о прозвище? Сарех усмехнулся, слегка отодвигаясь назад. Ему понравилось мое самообладание. — Я приказал безопасникам выяснить про твою здешнюю жизнь. Накопали они не так уж и много, но и не мало. Про случай на тренировке у некого Солдата, где ты убил и покалечил нескольких учеников, стало известно почти сразу. На некоторых произвело это сильное впечатление. Кстати, они очень на тебя обижены за своих погибших товарищей. Особенно их главный. Ты за один день убил сразу девятерых его подчиненных. — Девятерых? — недоуменно спросил я. — Семерых в машине на дороге и еще двоих на шаттле. Именно из-за подорванной машины началась охота. И благодаря личным камерам на бронекомбезах с прочесыванием через Сеть всех исходящих сигналов в том районе, в конце концов вышли на твой след. Конечно, второй дранг потеряли, но учитывая общую площадь поиска, такой результат тоже можно считать удачным. Пожав плечами, насколько это было возможно в моем положении, я сказал: — Так что вы от меня хотите? Вы так и не сказали. Если не по новой ковыряться в мозгах, то что? Глава научно-исследовательской группы компании «Токсвил Контус» отошел к одному из столов, вернувшись, неся в руках небольшую стеклянную тарелочку, на дне которой перекатывалась масса некоего серого вещества. Поставив миску на свободное пространство рядом со мною, он быстро сделал два шага назад. — Твое кольцо. Мы его в процессе изучения вынуждено разобрали, но все наноботы сохранили прежнюю структуру и программный код. Воспользуйся им! Ты ведь уже пробовал? Если судить по плотной форме кольца, полагаю, что да. Недоверчиво взглянув на ученого, я мысленно потянулся к плотной жиже на дне прозрачной емкости, почти сразу ощутив контакт и возможность манипуляции сторонними нанитами. Облачко взвихрилось, обрело форму плотного построения, повинуясь моим командам, а затем быстро полетело в направлении доктора, оставшегося единственным человеком в помещении, кроме меня. Торжествующая улыбка не успела расцвести на моем лице, момент триумфа с корчащимся злобным яйцеголовым с повадками садиста-убийцы так и не наступил, к моему великому разочарованию — молекулярная струйка бессильно зависла на расстоянии чуть менее метра от медложа, не дотягиваясь до цели буквально в локоть длиною. — Ха-ха… Это потрясающе! — заявил доктор Сарех. — Я был прав — «Эра» вывернула наизнанку заложенные изначально функции — вместо внутренней сферы для программирования введенных нанитов, носитель получил способность управлять ими на внешней сфере. И она имеет весьма небольшие границы. Великолепно! — Да? — спросил я, мрачно пялясь на крутящееся в воздухе облако микророботов. — А если бы ошиблись, и внешняя сфера манипулирования оказалась большой? Не боитесь, что я бы вас убил? — Наниты лежали всего в пяти метрах от капсулы, когда ты проснулся. Если уж ты не начал ими управлять сразу, то значит не имел к ним доступа. Не чувствовал их, так сказать, — снова отойдя к столу, старик вернулся обратно, неся еще что-то в руках. — Риск, конечно, был, но я не думаю, что ты еще в достаточной мере освоил эту новую, необычную способность. А теперь попробуй взять под контроль их. Бросив на кровать что-то похожее на браслет, сразу же после этого, ученый произвел какие-то манипуляции на своем персональном компе, закрепленном в стандартном исполнении на левом запястье. — Что это? — отодвинуться от неизвестного предмета не получалось, как я ни дергался, ремни крепко фиксировали все тело, оставляя относительную свободу лишь голове. — Один из элементов весьма редкой технологии под названием «техико». Особенность именно этой части — в ее пустом программном обеспечении. Все наниты не имеют командных настроек. Абсолютно нейтральное состояние. Попробуй поднять их в воздух. Я активировал их выработку на максимальный объем. Поначалу приняв слова ученого за бред, я тем не менее пригляделся к браслету внимательнее, сразу заметив, как из него начала вытекать темно-серая масса, заползающая мне прямо в правую руку. — «Обнаружено 55 миллионов наноединиц». — «Устанавливается ментальный контроль». — «Доступно манипулирование на внешней сфере». Окно с сообщениями от наносети прошли как-то буднично и скучно. Я равнодушно их прочел, свернул, а потом отдал мысленный приказ своим новым микросолдатам. До этого момента летающее неподалеку молекулярное облачко размером с яблоко стремительно стало увеличиваться в объеме, растя прямо на глазах. Буквально пять секунд и над медкапсулой по размерам оно могло уже поспорить с крупным арбузом. Бросив взгляд на злобного старикашку, пялящегося на представление в полном восторге и не обращающего внимание ни на что другое, я приступил к исполнению плана освобождения, придуманного почти сразу, как передо мною появились еще первые летающие наниты. Сначала ментальный приказ небольшой части микромашин с заданной формой в виде лезвия. Потом еще один посыл, вот и уже ремни полосовались по всем скрепляющим местам, без проблем разрывая сверхпрочную ткань и давая мне возможность выскочить из медкапсулы. Точнее, я так хотел сделать. Но дальше порванных пут дело не пошло. Почти в ту же секунду на меня как будто навалилась невидимая гора, придавив вниз с чудовищной силой. Рядом дождем осыпались сразу все наниты, так же попавшие под непонятное воздействие. — Какой прыткий молодой человек, — послышался смешок доктора. — Так и знал, что постараешься чего-нибудь учудить. Теперь вместе со всем телом и голова оказалась плотно прижатой к больничному ложу, так что разглядеть хитрого доктора я уже не мог, так как он продолжал стоять в некотором отдалении от медкапсулы. — Направленное силовое поле. Весьма полезная вещь при определенных обстоятельствах. Не находишь? Хотелось смачно покрыть матом старикашку, но горло сдавило так сильно, что из него вырывалось только сипение и хрип. — Что, плохо? Понимаю. Зато урок на будущее, в следующий раз будешь думать, прежде чем делать что-то такое же глупое. Подождав еще некоторое время и убедившись, что я понял более чем прозрачный намек не пытаться дергаться без спросу, Сарех убавил мощность силового захвата, хотя и не убрал его полностью. — Итак, предлагаю обсудить наше дальнейшее сотрудничество. Ибо, как бы мне это ни нравилось, но похоже, что без твоего содействия изучить необычную наносеть не представляется возможным. Прокашлявшись, я осторожно покосился на потолок, пытаясь разглядеть эмиттеры силового поля. Белая поверхность, без единой морщинки несла на себе лишь с десяток осветительных полос, без всякого намека на другие устройства. Хорошая маскировка, ничего не скажешь. — Хотите изучить изменившуюся наносеть? Думаете, сможете повторить ее? Ставшее безмятежным лицо доктора неопределенно качнулось из стороны в сторону — мол, посмотрим, как дело пойдет. — А зачем это вам? В смысле, если радиус действия всего один метр от носителя, то какой от этого толк? Доктор слегка улыбнулся, видимо, от наивности подростковое мышления. — Вариантов применения много. Тут и создание прямо на ходу защитного слоя для тела — вместо скафов и комбезов, использование нанитов в ремонтных работах без дополнительных инструментов, но самое главное — это, конечно, боевое применение. Военные всегда были лучшими заказчиками для всех передовых технологий. Уверен, что их заинтересует новая концепция ближнего боя с использованием подконтрольных наноботов. — А если я откажусь? Слабую попытку возражения Сарех встретил еще более широкой улыбкой. Вместе с заледеневшими глазами, его лицо производило впечатление застывшей маски древнего и крайне жесткого божества. — Тогда я лично прослежу за твоей «утилизацией». И в этот раз, можешь мне поверить, уже окончательной. Не находя, что сказать, но и не желая соглашаться, я мрачно молчал, ничего не говоря на озвученное предложение. — Ну и конечно, если все пойдет, как надо, вскоре ты получишь некоторые привилегии, в том числе, возможно, сможешь прогуляться под надзором по городу, а позже и вовсе получить окончательную свободу. Как только мы поймем, как повторить процесс. — По городу? Разве мы не где-нибудь в Отстойнике? — спросил я озадаченно. — А что, я не сказал? — притворно удивившись, доктор слегка развел руками в стороны. — Совсем забыл — мы решили перенести лабораторию в другое место, туда, где ее точно не будут искать. Прямо в центр Деелина.
Глава 12
Планета Хаггия. Город Деелин. Лаборатория компании «Токсвил Контус»— «Восстановлены базовые настройки». — «Центр воспроизведения произвел недостающее число нейтральных наноединиц». — «Нейронная наносеть «Эра-3» готова к работе». — «Внимание! Активированы ранее недоступные режимы работы». — «Внимание! Рекомендовано ознакомиться с общим техническим файлом». — «Внимание! В связи с нестабильной работой сети в прошлом рекомендуется обратиться в специализированный центр помощи корпорации «НейроКорп» или любое их представительство». Правильно говорят: хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Оказалось, не только на далекой Земле действует это правило жизни. Исследуя мою изменившуюся наносеть, с вывернутой сферой манипулирования нанитами вместо внутреннего — внутри тела — на внешнее, яйцеголовые умники из лаборатории «Токсвил Контус» в процессе своих изысканий уже на вторые сутки умудрились каким-то образом вернуть все функции обратно, именно так, как и должна была работать сеть в своей изначальной конфигурации. Я очнулся пару секунд назад, с любопытством рассматривая выскочившие системные сообщения перед лицом и в ускоренном темпе соображая о своих дальнейших действиях. Точнее, если быть точным, то пытался что-то придумать. Старый урод — доктор Сарех, бессовестно соврал про комфортабельное пребывание, оставив меня в той же самой комнате, с направленным силовым полем, и убрав куда-то сторонние наниты. Меня опять зафиксировали на кровати, для более удобного исследования «носителя-субъекта», полностью ограничив свободу перемещения даже в пределах этой проклятой комнаты с кучей всякого научного и медицинского железа, заменив широкие ремни металлическими фиксаторами. Так продолжалось какое-то время, пока один из обладателей дурацких белоснежных комбезов не сделал что-то на одном из подведенных к моей голове пультов, и я не вырубился на пару часов, а придя в себе, увидел надписи с известиями от нейронной сети. Всплывшие окна убрались легким мысленным усилием, затем последовал быстрый просмотр меню настройки для нахождения описания упомянутых новых режимов. Если они будут хотя бы отчасти похожи на уже ранее активировавшийся режим «Идеальной стойкости», то случившееся можно будет считать удачей. Ведь как ни посмотри, а пользы от этого сейчас будет намного больше, чем от способности управлять внешними наноботами. Навигация по внутреннему интерфейсу заняла несколько больше времени вследствие его усложнения с появлением дополнительных, ранее не установленных меню. Похоже, неправильная работа нейронной сети действительно была неправильной. И весьма сильно. Установка сразу трех образцов спровоцировала поломку в программном обеспечении, причем довольно значительную, заставив наниты действовать совсем не так, как изначально планировалось, и с явно ухудшенными показателями. Способность манипулирования на внешней среде выходила лишь одним плюсом, при этом формируя список многочисленных минусов, к сожалению, не виденных ранее из-за полного незнания правильного порядка работы нейронной сети «Эра-3». Тут поневоле начнешь думать о том, что, может, возвращение базовых настроек — благо, и корректная работа сверхсложного технологического изделия, над которым работали лучшие умы Содружества, намного профитнее вывернутых наизнанку сфер управления. Наконец, обнаружив искомое, я с жадным любопытством стал вчитываться в мелкие строчки: — «Идеальная стойкость» — режим при возникновении угрозы жизни носителю. Провоцирует короткий всплеск повышенной бодрости, адреналина, очистки разума, повышение болевого порога вследствие влияния на нервные окончания организма. Запуск: ручной, автоматический. Внимание! — имеет ограничение действия временных рамок, вследствие перегрузки режим отключается автоматически. — «Стремительная грация» — возможность передвигаться на ультравысоких скоростях. Наниты формируют дополнительные миомерные связи в костной структуре, укрепляя связующие волокна для сверхбыстрых действий. Запуск: ручной. Внимание! — имеет ограничение действия временными рамками, вследствие перегрузки режим отключается автоматически. — «Несокрушимая безупречность» — прогрессивное увеличение силовых показателей, влияние на мышцы, скелет и кожный покров. Кроме внушительного увеличения силы, позволяет находиться определенное время в агрессивной среде без вреда для тела носителя. Запуск: ручной. Внимание! — имеет ограничение действия временными рамками, вследствие перегрузки режим отключается автоматически. — «Совершенная выносливость» — режим общего повышения характеристик силы, ловкости и выносливости на средних уровнях. Не дает преимущества ни одной из них, за счет этого имеет возможность более длительного функционирования по сравнению с узкоспециализированными режимами. Запуск: ручной. Внимание! — имеет ограничение действия временными рамками, вследствие перегрузки режим отключается автоматически. — «Живительное исцеление» — проведение регенерирующих процедур внутри организма. Излечение телесных повреждений, болезней, химических, радиационных и биологических заражений. Запуск: автоматический, ручной. Внимание! — время работы и полного выздоровления зависит от тяжести полученных травм, существует прямая пропорциональная зависимость. — «Ментальное превосходство» — увеличение мозговой активности с разгоном быстроты мышления. Наниты образуют новые временные синоптические связи для ускорения работы мозга. Запуск: ручной. Внимание! — имеет ограничение действия временными рамками, вследствие перегрузки режим отключается автоматически. Найденный список с вновь доступными режимами работы нейронной сети с перечислением характеристик окончательно подтвердил правильность мелькнувшей до этого мысли о полезности корректной работы наносети. С такими «плюшками» чувствуешь себя намного более уверенным, чем с каким-то умением манипуляции нанитами на внешней сфере. Это, конечно, тоже неплохо, но до описанной «пятерки» ей очень далеко. Еще раз пробежав глазами текст с пояснениями, я заметил небольшую пометку с возможностью активации обычной галочкой: «быстрый доступ». И понятное дело — сразу же нажал на ее. Окно мигнуло, закрываясь, справа на внутреннем экране наносети появилась узкая полоска оперативной панели быстрого доступа в вертикальном положении справа, прямо над часами и трехмерной проекцией карты. Как удобно. Теперь при необходимости можно будет активировать режимы одним лишь мысленными усилием, не тратя время на поиск в обычном меню. Полюбовавшись на пять пиктограмм, в данный момент окрашенных в серые неактивные цвета, я продолжил читать развернутые пояснения к каждому из режимов. Если верить написанному, то время их работы зависело напрямую от физического состояния тела носителя. Чем здоровее человек, тем продолжительнее будет воздействие. Но при этом все же оно носит ограниченный характер, после определенного промежутка возвращая наниты в исходное нейтральное состояние. Когда я читал поврежденные файлы инструкции в прошлый раз, лежа в грязном переулке возле тайного склада полисов, то не совсем правильно понял главные положения функциональности нейронной сети «Эра-3». Оказалось — она вовсе не заменяла импланты, а как бы дополняла их еще большими возможностями. Действия режимов не копировали действия обычных имплантов, а многократно превосходили их. Например, «Живительное исцеление» запросто могло переплюнуть любой из самых современных модулей на регенерацию. То же самое касалось и других. «Стремительная грация» давала носителю возможность передвигаться с такой скоростью, которую не смог бы развить ни один из нынешних военных модов. Сила, выносливость, интеллектуальное развитие — все это разгонялось до немыслимых пределов, оставляя все существующие аналоги по совершенствованию человеческого тела далеко позади. Но у этого, как обычно в таких случаях и бывает, был один большой минус — функционирование режимов не являлось постоянным. Время работы напрямую зависело от изначального состояния организма носителя. Что, впрочем, отнюдь не мешало провести несколько операций по имплантированию с одновременным использованием доступных режимов «Эры-3», тем самым увеличив временной интервал их активной деятельности. Размышляя об открытых перспективах, мои мысли поневоле повернули в сторону дальнейшей судьбы. Пока еще прошло всего минут десять после пробуждения, но рано или поздно сюда заявятся лаборанты и сразу же заметят изменившееся состояние нейронной сети. Как бы доктор Сарех, так и не добившийся успеха в попытках понять принцип ментального контроля над внешними нанитами, не посчитал бы меня теперь бесполезным и не отправил на «окончательную утилизацию». Думаю, что этот мерзкий старикашка с глазами Джека Потрошителя придет в ярость, узнав о правильной работе наносети. Я уже собирался нажать на значок «Несокрушимой безупречности», для увеличения силы, чтобы постараться сломать металлические держатели, приковывающие руки и ноги к открытой медкапусуле, когда неожиданно послышался щелчок и фиксаторы сами откинулись в сторону, давая возможность встать на ноги. А вслед за тем я услышал голос через принудительно сформированный канал связи: — Маркус. Ты меня слышишь? — Равена? Это ты меня освободила? Как ты смогла? Где ты? Что происходит? — вопросы посыпались неудержимой волной. Такого я совсем не ожидал, предполагая, что меня в соответствии с логикой хаггов, оставили на произвол судьбы. Местных трудно заподозрить в проявлении таких чувств, как взаимовыручка и помощь другим. — Нашла через сеть, вышла на след через городские коммуникации, определив здание с хорошей охраной и высоким потреблением энергии. Вывеска представительства новой фармацевтической компании слишком подозрительна для такого места. Похоже, в «Токсвил Контус» сумели договориться со всеми заинтересованными кругами в правительстве Хаггии и больше не испытывают нужды скрывать свою деятельность слишком сильно. — Ну об этом я уже понял. Как только услышал о том, что меня держат чуть ли не в центре Деелина, — проворчал я, одновременно с этим вскакивая на пол и оглядываясь в поисках какой-нибудь одежды. Нижнее белье, бывшее на мне сейчас не слишком подходило для путешествий. — Ты взломала их систему безопасности? — Да, почти полный доступ. У них, конечно, нетривиальная защита. Чего только закольцованный файрвол через внутренний хаб стоит. Всего один поток данных во внешнюю сеть, и тот под плотным контролем. Но я все-таки прорвалась. — Молодец, — с чувством произнес я. Стоило признать, с поддержкой Равены было намного спокойнее планировать побег из секретной лаборатории. — Я знаю, — девушка приняла похвалу как нечто вполне разумеющееся, что в общем-то было вполне заслуженно. — Сейчас у меня права хоть и вспомогательного, но все же администратора, поэтому довольно много возможностей влиять на контуры безопасности. Так что шевелись, будем вытаскивать тебя отсюда. — Стараюсь. Найденный в одном из углов кусок синтетической материи, представляющий собой бледно-зеленый халат для пациентов оказался единственной одеждой в комнате. Впрочем, выбирать не приходилось, придется брать что есть. — Что дальше? — Сейчас я разблокирую дверь, за ней коридор, иди налево до упора, на следующей развязке повернешь опять налево, потом появится дверь на лестницу, спустишься на три пролета вниз и выйдешь снова в коридор, потом я скажу, куда идти. Выход там уже недалеко. Камеры слежения выведены из строя. — Понял. Хорошо освещенный широкий коридор мог похвастаться мягкими светлыми тонами стен и высоким белым потолком. Никаких безликих серых бетонных переходов, больше подходящих подземному бункеру, тут не наблюдалось, в отличие от прошлого раза. Вместе с упругим напольным покрытием, чем-то напоминающим толстый линолеум, — это создавало впечатление офисного здания, вполне комфортабельного и явно не находящегося где-то на задворках Отстойника. — Слушай, — передвигаясь короткими быстрыми шагами, я не мог не задать вопрос, так и вертящийся в голове, сразу же после того, как услышал голос ломщицы, — а зачем ты меня искала? Мы же с тобой, да и с другими знакомы всего ничего. Зачем тратишь время, рискуя при этом посадить себе на хвост спецов из службы безопасности корпорации или полисов? Они все равно рано или поздно обнаружат взлом. Послышался короткий смешок, Равена не стеснялась в выражениях своих чувств. — Что, не веришь в человеколюбие родившихся на Хаггии? Я лишь хмыкнул в ответ, посчитав это не слишком удачной шуткой. — Как-то не очень. — И правильно, — жестко сказала девушка на другом конце канала связи, за сотню-другую километров отсюда. — Бескорыстная помощь не в чести у хаггов, и хорошо, что ты это понимаешь. — Тогда почему я тебя слышу? — В любом другом случае мы бы вряд ли принялись за поиски. Но в твоем случае к этому вынудило сразу несколько факторов, — не дожидаясь от меня дополнительных вопросов, Равена продолжила: — Первое и самое главное — ремонт корабля. Ты единственный хоть какой-то корабельный техник в нашей и так скудной команде. Искать кого-то на стороне без риска быть убитыми за найденный транспортник в такой ситуации слишком опасно. — Он же в порядке, — удивленно заметил я. — Данные с бортовой сети показывали его работоспособность и пригодность к полетам. — Не совсем. Я видела те файлы, там перечислялись лишь общие положения. А вот по командным цепям управления ничего не упоминалось. Система жизнеобеспечения требует ремонта — неправильно работает система поддержания давления, отсутствуют расходники: воздушные и питьевые фильтрующие стержни, реагенты для установки воссоздания воздуха, с системой поддержки искусственной гравитации что-то не то. Короче говоря, в космос на Архонте точно нельзя. Я качнул головой, приехали, блин, улетать собрались, а кораблик-то неисправный, оказывается. — Ну, а другие причины? — Тебе этого мало? Усмехнувшись, я ответил: — И все же? — Купленная и скачанная база по пилотированию пятого ранга средних межсистемников требует слишком долгого времени на обучение. У нас у всех стоят «нулевки», и даже с высоким уровнем интеллекта, как мой, научиться управлять кораблем за два с половиной месяца невозможно. Так что вся надежда на твою крутую нейронную сеть. Судя по скорости обучения специализации корабельного техника, ты сможешь ее выучить вовремя. Сделав паузу, Равена добавила: — Да и Крис почему-то уверен, что без тебя мы не выберемся с планеты. Мол, без твоей удачи — это будет невозможно. Я опять усмехнулся, но уже мысленно. Вера сначала в обогащение, а позже и в удачный побег продолжала будоражить воображение молодого хагга. Получив крупную добычу почти сразу же после встречи со мною, он теперь ни за что не хотел начинать крупного дела, если я тоже не буду в нем участвовать. Суеверия среди людей, живущих в пригороде Деелина, зачастую могли достигать удивительных размеров, принимая самые разнообразные формы. Никогда бы не подумал, что однажды я сам стану для кого-то живым воплощением удачи. — Ну ясно… какого… Резко распахнувшаяся дверь справа застала меня врасплох. Проглотив готовые сорваться с языка проклятья, я молнией метнулся к открытому проему, где уже выросла фигура в униформе службы безопасности компании. Этот мышиный цвет я еще долго не смогу забыть, после целой череды встреч с ее носителями. Пиктограмма «Несокрушимой безупречности» окрасилась в приятный синий цвет активации — мысленный посыл запустил один из значков на оперативной панели быстрого доступа. И уже через мгновение по всему телу пробежал разряд энергии нанитов, преобразовавшихся в специально сконфигурированное построение влияния на кожный покров и мышечные волокна, наполняя первых твердостью стали, а вторые силой нескольких человек. Еще не слишком развитое тело подростка врезалось в выходящего взрослого, как каменное ядро в лист бумаги. При обычных обстоятельствах простой толчок лишь слегка покачнул бы охранника лаборатории, не причинив тому серьезного вреда. Но только не сейчас. Полувскрик-полустон от летящего внутрь комнаты человека ясно сказал о крайне болезненном столкновении. Не тормозя ни на секунду, я влетел следом, окидывая взглядом помещение, откуда открылась дверь. Пульты с мониторами, несколько стульев, зарешеченная секция оружейки — кажется, это пункт наблюдения службы безопасности. Чтоб эту Равену… Контуры дистанционного наблюдения она вырубила, заменив поддельной картинкой, а вот заблокировать двери, снабженные скорее всего электронными замками, не додумалась. Вскочивший на ноги от бесцеремонного вторжения в комнату второй и последний охранник потянулся рукой к бластеру на бедре. Его физиономия выражала такое сильное удивление, что я, не удержавшись, подмигнул ему, прежде чем нанести чудовищный по силе удар прямо под подбородок. Хруст шейных позвонков и неестественно откинутая голова назад — труп приглушенно рухнул вниз. Еще один удар, теперь по первому охраннику, продолжающему стонать на полу, держась за сломанное плечо, отправил его на тот свет прямиком за напарником. Я успел еще захлопнуть дверь, когда действие режима закончилось и навалилось чувство тяжелой усталости. Не до того, чтоб рухнуть бессознательной тушкой на колени, но и продолжать двигаться как ни в чем не бывало уже не получалось. Короткий всплеск сверхсилы забрал свое от организма носителя. — В чем дело? Ты почему не предупредила, что здесь комната охраны? — спросил я в пустоту, видя продолжающий гореть значок закрытого канала связи с ломщицей. — По инструкции они не должны были оттуда выходить. Обход территории делают другие. Откуда я знала, что этот кретин куда-то попрется? — огрызнулась в ответ Равена. — Ты с ними разобрался? — Да, тревогу уже никто не поднимет, — сказал я, окидывая безразличным взглядом два трупа под ногами. Но тут в поле моего зрения попало то, что заставило выбросить из головы новые придирки к хакерше, уже готовые сорваться с языка: за мелкой стальной решеткой в огороженном углу, наряду с несколькими ЭРВ, небольшой кучкой лежали знакомые вещи. Мой комбез военного техника «Дерон-М» вместе с подключенным наручным компом в гнезде на левой руке и блоком мобильного техничесого модуля-сканера «Гласскос-РК» в одном из пяти слотов дополнительных устройств. Рядом валялся оптический визор «Бразкар-100» и бластер ЛБ-54Р с рифленой пластиковой рукояткой. — Ну надо же. Да мне везет. С их стороны очень благородно оставить мои вещи в целости и сохранности, да еще положить в одно место. Честное слово — сказал бы спасибо при случае. Только вот куда плащ дели, ироды? А? Хотелось бы получить все обратно, — скорее прошептал, чем проговорил я, при этом в темпе вальса избавляясь от тонкого халата и быстро надевая комбез. Благо бдительные сотрудники службы безопасности оставили оружейку незапертой. — Чего ты там бормочешь? — недовольно спросила Равена. — Тебе оттуда валить скорее надо, пока не приперлись остальные. Пропажу двоих скоро заметят и тебя начнут искать, а значит, мое проникновение в их системы моментально раскроют. — Понял, понял, иду. И будь добра — закрой тут все двери, до которых сможешь дотянутся. Не хочется больше неожиданностей. Комбез, бластер на правом бедре, визор — заняли свои места на теле буквально за пару десятков секунд. Уже собираясь уходить, я случайно увидел внизу большую вытянутую сумку. Задумчивый взгляд на стеллаж с оружием, и она начала принимать в себя имущество службы безопасности: четыре короткоствольных автомата ЭРВ, три дробовика, пять ручных импульсников, включая убитых охранников, и четыре дубинки шокера. А также целая россыпь дополнительных энергоячеек боепитания и несколько гранат нелетального действия, работающих на принципе высокочастотных звуковых ударов. В карманах погибших не оказалось ничего полезного, за исключением карт доступа и пары кредитных чипов. Сложив все в сумку, я закинул ее себе на плечо, бегом направляясь по пути, рассказанному Равеной. И снова мимо пролетали коридорные стены, ведя к выходу из этой «богадельни». На этот раз уже без всяких неожиданных встреч. Лестница нашлась именно там, где и должна была быть. — Здание трехэтажное? — глянув вниз и вверх в пролеты, спросил я. — Да, — ответила ломщица, все еще находясь на связи. — Как спустишься, беги по коридору прямо, на первом повороте поверни направо, там будет запасной выход. На улице направляйся на север, я сейчас скину тебе карты районов Деелина. — Эти уроды все равно обнаружат побег. Если мы находимся в городе, то затеряться здесь будет намного сложнее, — заметил я. — Пустят погоню и начнут искать. — Компания закрыла исследования по искусственному интеллекту, основанному на человеческом разуме, — я покопалась немного в их файлах. Тут есть такие записи, которые на ночь лучше не смотреть, я таких ужасов еще нигде не видела, — сообщила Равена. — Сейчас основная линия экспериментов касается смертельных патогенов, вирусов, болезней и всякого другого подобного дерьма. Поэтому во всех воздуховодных шахтах установлены емкости с диниксом. — Это что еще за дрянь? — на слух название мне совершенно не понравилось. Несло от него чем-то сильно нехорошим. — Газообразное вещество, чрезвычайно токсичное, разлагает биологические ткани буквально за несколько секунд. Как я понимаю, это сделано в качестве меры безопасности для защиты от возможной утечки «испытываемых образцов». Я в изумлении покачал головой. — Мы же в городе. Они там совсем с катушек слетели? А если начнется эпидемия? — Ты интересуешься наличием здравомыслия у людей, проводящих незаконные эксперименты на людях? — вполне резонно заметила девушка. На что у меня не нашлось ответа. Действительно, нашел, о чем спрашивать. — Как бы то ни было, диникс еще и неплохо горит. Если его сначала пустить по вентиляции, а потом устроить замыкание, то… — От здания ничего не останется, — закончил я. — Не слишком круто? — В самый раз, Маркус. Тут такие дела творятся, что сжечь это место будет правильным решением. Все их «образцы» будут безвозвратно уничтожены. Продолжая быстро спускаться вниз, иногда спрыгивая сразу через несколько ступенек, мне вдруг вспомнился эпизод с приземляющимся кораблем и целой вереницей криокамер, исчезающих в недрах длинных грузовиков. — А что с подопытными? Может, их отпустить? Бедняги не виноваты в том, что попали не в то место и не в то время. Будет жаль, если погибнут вместе со своими мучителями. — Ты что, стал сентиментальным? Тебе бы свою шкуру спасти, а не изображать из себя героя, — голос Равены сочился сарказмом. — Да и все равно это уже невозможно сделать. Они все уже задействованы в опытах и заражены самой разной гадостью. Их нельзя уже спасти. Скривившись, я промолчал. Что же, логика в этом определенно была. Глупо будет бежать куда-то, чтобы вытаскивать совершенно незнакомых людей, тем более зараженных непонятно чем и рискуя при этом самому подхватить какую-нибудь смертельную болезнь. Зато виновные в этом будут примерно наказаны, оказавшись погребены вместе со своими жертвами. Определенная доля справедливости в этом тоже присутствовала. — Маркус, имей в виду, после выхода из здания связь оборвется. Подключение идет через внутреннюю сеть, после нужно будет связаться по-другому, — слова ломщицы догнали меня тогда, когда лестница наконец подошла к концу. — Я запущу реакцию сразу, как только ты выйдешь наружу. — Понял. Добравшись до выхода, так по дороге больше никого не встретив, я распахнул дверь, выбегая наружу в узкий переулок. Мда, что-то мне везет на такие тупички в последнее время. Повертев головой, я бегом направился прочь от светло-коричневого здания, где располагалась лаборатория. Оно стояло в окружении похожих строений, только различного цвета, выстроившись в один ряд на улице. Ровная дорога,пешеходные дорожки, повсюду деревья и кусты. И почему-то совсем не виднелось прохожих или любых других людей, работающих неподалеку. Хотя, судя по высоко стоящему солнцу и часам наносети, время подходило к полудню. Обедают они тут все, что ли? Где народ-то? Впрочем — неважно. Мне это даже в плюс. Чем меньше свидетелей, тем лучше. И только отойдя достаточно далеко и развернувшись в сторону покинутого здания, я увидел возвышающиеся дальше в центре города огромные небоскребы через несколько кварталов от того места, где я сейчас стоял. Сразу несколько десятков, а может, и вся сотня шпилей подпирали облака своими острыми гранями, блестя в лучах солнца хромом, стеклом и пластиком. Как красиво. Изредка мелькавшие в воздухе флаеры дополняли картину ультрасовременного города Содружества. Их я тоже заметил только сейчас. Похоже, убежище для тайных экспериментов располагалось все-таки не в самом центре, а несколько в стороне, потому что… — БУММ!!! Додумать мысль я не успел — на месте трехэтажного представительства фиктивной фармацевтической компании вспух гигантский огненный шар, в мгновение ока поглотивший всю постройку и обратив ее в пыль. Взрывная волна ударила по соседям, выбивая окна, нанося легкие повреждения и разнося по округе осколки. — Нихрена себе! — я пораженно смотрел на дело рук Равены, не в силах оторвать взгляда от уничтоженной лаборатории. Этот диникс точно мог бы поспорить с самыми мощными взрывчатыми веществами. Даже удивительно, что «Токсвил Контус» рискнули его там держать. Хотя, может, они тоже при случае рассчитывали подорвать лабораторию, не просто использовать в качестве нейтрализатора биологической угрозы, но и как систему уничтожения в экстренном случае? Черт их разберет. Вполне возможно… Заслышав сразу множество сирен, я, не тратя больше время на разглядывание сформировавшегося облака пыли, побежал в ближайший переулок, просто утопающий в зелени, где, к своему удивлению, заметил припаркованный флаер с двумя людьми внутри. Пассажиры как раз выбирались наружу, глядя в сторону прогремевшего взрыва, что-то между собой увлеченно обсуждая. Они были так заняты разговором, что слишком поздно заметили мое приближение, а заметив, уже ничего не успевали сделать. — В машину! Быстро! — черное дуло направленного бластера от какого-то пацана в темно-сером комбезе, с огромной сумкой за плечом, вызвало поначалу недоумение с их стороны. Но я довольно быстро объяснил им, что это не какой-нибудь идиотский розыгрыш, ткнув прямо в нос импульсником, а потом заорав: — Что вылупились?! Быстро в машину! А иначе я вас прямо здесь кончу! Шевелитесь, если хотите жить! — и в качестве последнего аргумента фраза: — Я хагг и терпеть не могу цивилов, щас обоих грохну! Это подействовало. Парочка лет двадцати пяти, разодетая в яркие шмотки, с готовностью залезла обратно, позволив мне уместиться на заднем сиденье. — Взлетай! Живо! Парень суматошно рванул штурвал гражданского воздухолета на себя, отправляя его свечкой вверх. От неожиданности я завалился назад, не удержав равновесия. — Спокойнее! Не врежься куда-нибудь! — Куда лететь? — спросил водитель, осторожно косясь назад. Он собирался протянуть руку к небольшому пульту, но я выдвинул между двух кресел импульсник, препятствуя его руке дотянуться до активного интерфейса. — Чтоб никаких экстренных вызовов полисов. Имейте в виду, если что, я успею вас обоих захватить с собой, прежде чем меня застрелят. — Мы не будем ничего делать. Только не убивайте нас, — взволнованным голосом произнесла девушка. Судя по профилю, вполне привлекательная, но не дотягивающая до уровня Равены или Эвелин. — Куда лететь? — повторил вопрос парень. Он старался делать вид уверенного человека, но хорошо заметные нотки страха и опасения хорошо выдавали его состояние. Озвученный дважды вопрос вызывал у меня заминку. Блин. А действительно: куда лететь? К стене, окружающей город и огораживающей Деелин от территории секторов и Отстойника, двигаться точно нельзя. Там скорее всего система предупреждения, вряд ли позволившая бы обычному гражданскому флаеру покинуть пределы периметра. Сразу налетят куча полисов, боевых дроидов и всякого другого подобного добра с единственным желанием — задержать, а лучше прикончить нарушителей без утомительной судебной волокиты. На Хаггии с этим запросто. Тогда куда? Еще какое-то время поразмышляв, в конце концов, я выдал: — Домой. Вези к вам домой. Оба цивила впали в ступор, услышав мое предложение. Эти городские обитатели, живущие в единственном на планете комфортабельном и безопасном месте, и в страшных кошмарах не могли представить, что будут принимать у себя такого гостя. Но все же водитель послушно направил флаер куда-то в сторону группы строений, не таких высоких, как сверхнебоскребы, но тоже весьма немаленького размера. Этажей в сто, может чуть больше. Домчались мы туда довольно быстро, шум сирен и суматоха на месте бывшей лаборатории компании «Токсвил Контус» остались позади. Никакой погони не было видно. По крайней мере, пока. Захваченная парочка вела себя смирно, не дергаясь и не делая глупостей.
Планета Хаггия. Город Деелин. Район жилых корпусов
Жилищный комплекс с отдельными квартирами площадью в пару сотен квадратов, обзорной террасой и персональной посадочной площадкой для воздушных машин весьма впечатлял своим внешним видом еще на подлете. Что и говорить — жить цивилы умели, этого у них не отнять. Специальная люлька рядом с открытым балконом захватила в крепкие захваты флаер, зафиксировав его в неподвижном положении. Удобный выступ позволял, выйдя из машины, чтобы буквально через несколько шагов очутиться уже внутри апартаментов. Где стильная обстановка не говорила, а просто кричала о достатке семьи, что там проживала. — Вы кем работаете? — спросил я, указывая стволом импульсника на белую кушетку посреди большой комнаты. Здесь стояли всякие фигурки из стекла, картины на стенах, пуфики, тахты и другая мебель. Все в светлых бежевых тонах, с иногда встречающимся сочным красным. Наверное, для контраста. Короче говоря — модная хата с кучей разного дорогого дизайнерского барахла. — Мы оба работаем в городской администрации. Я помощник начальника отдела снабжения. Мэри — пятый советник мэра по вопросам развития. Я понимающе кивнул. — Чиновники, значит. Чиновники — это хорошо. Убивать чиновников — это не то же самое, что убивать обычных людей. Особенно всяких помощников и советников. Никакой жалости к таким обычно не испытывают. Так что если с вами что-то случится, то горевать об этом будут, мягко говоря, немногие. — Послушайте. Мы не хотим неприятностей. Мы сделаем все, что вы скажете, — произнес парень. — Только не убивайте нас. — Тебя как зовут? — Джордж. — Короче, Джордж, никого убивать я не буду, если вы не дадите повода. Немного пережду здесь, а потом свалю. Никто не пострадает. Понял? Только не рыпайтесь, и мы с вами поладим, — как можно более серьезным голосом сказал я. Невысокий прозрачный газетный столик принял на себя мою сумку, откуда появился короткоствольный ЭРВ, захваченный из оружейки поста охраны. Подхватив его правой рукой, я критично осмотрел оружие. — Блин, мощность заряда фиксированная. И куда смотрит «Армакорп», выпуская такие стволы? — «…экстренный выпуск новостей…» — Что за… — резко развернувшись, я нацелил автомат на вспыхнувшую экраном стену. — Это «Домоуправляющий» — искин с программным паком для помощи в квартире, — воскликнула девушка, испуганно следя за моими стремительными хищными движениями. — Он всегда включает планетарный канал, когда мы приходим домой. — Сегодня в одиннадцать сорок три утра на улице Гарнера произошел мощный взрыв. В результате чего здание новой фармацевтической компании было полностью разрушено, — бойкая телеведущая в строгом бордовом костюме, но с глубоким вырезом хорошо поставленным тоном рассказывала о произошедшем чрезвычайном прошествии. — По информации Департамента полиции Деелина, речь идет не о несчастном случае, а о преднамеренном акте агрессии против мирных жителей нашего города. — Ну да, мирные, как же, — проворчал я, разглядывая симпатичную брюнетку на экране с довольно сочными формами. — …согласно пресс-службе Администрации, эта компания появилась совсем недавно на нашей планете, но уже успела заключить несколько весьма выгодных для жителей Хаггии контрактов на поставку жизненно важных медикаментов. Благодаря сниженным ценам, власти обещали начать процедуру уменьшения ежегодного взноса на медицинскую страховку, обязательную для всех с доходом ниже полумиллиона кредитов в год. — Что она несет? Какие еще поставки медикаментов? — возмущенно спросил я, разворачиваясь к продолжавшим сидеть смирно парню и девушке, как бы призывая их поддержать мое негодование. Но те, понятное дело, предпочли промолчать, не смея ничего говорить в ответ. — Там опыты над людьми проводили. Вот ведь ублюдки… сказочники… чтоб их… И на Земле, и в далекой галактике средства массовой информации занимались чем угодно, но только не предоставлением правдивых новостей. Что выгодно правительству, то и показывают, при этом еще и рассказывая всякие лживые байки. Ни стыда, ни совести. Недаром зачастую профессию журналистов сравнивали с первейшей профессией. Как и проституток, этих деятелей можно без проблем купить за определенную плату, чтобы они говорили лишь то, что надо власть имущим. — Данные с контуров безопасности здания достать не удалось, вся информация хранилась на внутренних серверах компании, которые располагались внутри и были уничтожены. Поэтому назвать точную причину взрыва пока невозможно. Хотя по сообщениям экспертов-взрывотехников полицейского управления, на данный момент можно смело утверждать, что это было какое-то мощное взрывное устройство. Версия умышленного подрыва сейчас остается на первом месте… Ведущая еще что-то там болтала, в основном упирая на некое возможное снижение какого-то страхового взноса, я качал головой, все так же придерживая автомат, а парочка хозяев квартиры тихо сидела на диване, глядя экстренный выпуск новостей. — Срочное сообщение из Центра Контроля. Городская система безопасности успела заснять человека, выходившего из здания фармацевтической компании буквально за две минуты до взрыва. Появилась короткая видеозапись, где было видно, как из переулка вышел худощавый человек среднего роста в черно-сером комбезе и с большой сумкой за спиной. Быстрым шагом перешел через улицу, выходя за пределы действия камер наблюдения. Картина мигнула, замерла, развернувшись в двухмерный снимок с увеличенным изображением подозреваемого. Сдвинутые в напряжении брови, короткая стрижка темных волос, острые черты лица, светло-зеленые глаза, подозрительно смотрящие прямо перед собой, где отчетливо была видна угроза любому, посмевшему встать на пути их владельца. Черт! Никогда бы не подумал, что выгляжу настолько угрожающе. От парня на экране даже мне хотелось бы держаться подальше, не то что каким-то гражданским, привыкшим жить все время в неге и безопасности. Теперь понятно, почему Джордж не попытался напасть на меня и отобрать оружие. По большей части телосложением мне пока еще далеко до крепких мужчин с развитой мускулатурой, не опознать подростка невозможно. И наличие бластера тут могло не сыграть своей роли — мало ли где мальчишка мог найти оружие. Но вот лицо. И взгляд. Тут дело принимало уже совершенно другой оборот. Никто в здравом уме не будет бросаться на человека с такими серьезными глазами, да еще и вооруженного. Если, конечно, не хочет закончить жизнь самоубийством. И когда я успел настолько измениться? Сомневаюсь, что на Земле я выглядел так грозно и где-то даже опасно. Вот что всего несколько недель жизни на Хаггии с людьми делает. Тут рано взрослеют и быстро умирают. — Оперативные следователи отдела расследований Центра Контроля уже опознали человека на записи, — между тем продолжала вещать брюнетка на экране. — Как многие до этого и предполагали — это оказался молодой хагг из зоны отчуждения за городской стеной. Его имя Маркус Крайд. Несмотря на юный возраст, этот юноша уже успел заслужить широкую известность в преступных кругах Хаггии. На просторах диких земель Отстойника и территориях секторов пригорода Деелина он известен как «Изгарский Смерч», прозванный так за абсолютную жестокость и безжалостность к своим врагам. По данным полиции, Маркус Крайд замешан в многочисленных нарушениях закона, убийствах, атаках на силы правопорядка, грабежах и нападениях на мирных граждан. Он вооружен и чрезвычайно опасен. В случае встречи жителям рекомендуется ни в коем случае не вступать с ним в прямой контакт и не оказывать сопротивления. При первой возможности вызывать силы полиции и ждать развязки в безопасном месте… От услышанного репортажа я буквально выпал в осадок, присев в одно из кресел рядом со столиком и тихонько присвистнул. Ничего себе заявочки. Это что за монстра из меня сделали? Они там что, совсем с ума посходили? Только титула самого опасного преступника Хаггии мне еще не хватало. Равена через сеть разнесла тот кирпичный сарай, а суперзлодея сделали из меня. Как-то это не слишком справедливо. — «Входящее соединение». А вот и она, любительница объемных взрывов и хакерских проникновений. — «Принять». — Ты далеко успел уйти? Где ты сейчас? — с ходу начала задавать вопросы ломщица. — Да. Захватил флаер с пассажирами, сейчас нахожусь у них дома. Пережидаю активность полисов. Только вот не знаю, смогут ли меня отследить через записи городской службы наблюдения. — Не смогут. Вместе со взрывом все ближайшие кварталы в том районе лишились электричества. Включая все коммуникации. Тебя успели идентифицировать после выхода из здания, но куда ты потом направился, полисы уже не видели. — Это радует, — с чувством произнес я. — Пленники могут их вызвать скрытно, через свою наносеть, — предупредила опытная ломщица. Я покосился на сидящую на кушетке парочку, если раньше они смотрели на меня просто со страхом, то после услышанного в новостях в их глазах плескался самый натуральный ужас. Как будто они сидели и ждали, что начну их прямо тут убивать, причем каким-нибудь особо мучительным способом. — Сомневаюсь, — все так же мысленным диалогом через нейронную сеть произнес я. — Эти люди за всю свою жизнь не встречали никакой опасности и сейчас перепугались насмерть. Вряд ли от них будут проблемы. Кстати, ты видела планетарные новости? Что это они там про меня несли? Большая часть ведь абсолютное вранье. — Видела. А что ты хотел? В Деелин проник хагг из-за Стены, взорвал большое здание, заметь — внутри города, а такого здесь еще никогда не случалось. А потом еще и скрылся. Если объявить тебя обычным мальчишкой, то урон для репутации властей будет нанесен колоссальный. Поэтому из тебя сделали великого преступника, хотя пока еще и молодого. Надо же как-то оправдать свой провал, вот они и стараются. Уже собираясь ответить, мой взгляд неожиданно зацепился за блестевшее украшение на руке Мэри. Яркие лучи солнца, проходя через большое панорамное окно, выходившее на открытую террасу, щедро освещали гостиную, где мы сейчас находились. — Ну-ка дай сюда, — бесцеремонно сдернув с запястья браслет, я внимательно стал его рассматривать. — Любопытно. Дорогая вещица? Мэри быстро закивала, а Джордж пояснил: — Семь тысяч кредитов. Подарок на день рождения. — Семь штук? — пораженно сказал я, вертя в руках небольшую безделушку. — Вы его где-то здесь купили? В Деелине? Или по сети заказали извне? — Здесь, в городе, — ответил парень. — Магазин на пересечении третьей и Веронской улицы. — Любопытно, — задумчиво протянул я, продолжая разглядывать вроде бы обычную побрякушку, но при этом такую дорогую. Бросив украшение на колени девушки, я снова переключил внимание на связь с Равеной. — Слушай, пока уйти нельзя, нужно какое-то время переждать активность полисов. Но через пару дней им это быстро надоест. Все же они тут давно уже разленились, живя в пределах города. В конце концов, подумают, что я уже смылся обратно на территорию отчуждения. — И что потом? Как ты собираешься выбираться? Стена не зря считается неприступной, — произнесла хакерша. — Она защищает от чужаков снаружи, а не от тех, кто находится внутри. С твоей помощью что-нибудь придумаю, — я улыбнулся, так как знал, что следующая моя идея вызовет протест с ее стороны. — А пока нужно покопаться в сети и выяснить про местные ювелирные магазины. — О, боги! Ты же не собираешься… — А почему нет? Ты же сама сказала, что внутри Деелина давно не случалось никаких происшествий. Местные полисы обленились и зажирели. Думаю, пришло время слегка пощипать цивилов. В конце концов, надо же нам чем-то оплачивать ремонт корабля.
Глава 13
Планета Хаггия. Город Деелин. Район жилых корпусов«Маркус Крайд». «Пол: мужской». «Возраст: 15 стандартных лет». «Место рождения: планета Хаггия. Федерация Сайкон». «Гражданство: условно 4-е. Федерация Сайкон». «Регистрация: планета Хаггия, пригород Деелина». «Специализация: техник малых боевых кораблей, 2-й ранг». «Дополнительно: рукопашный бой — 3-й ранг, навыки обращения ЭРВ — 3-й ранг, управление наземными транспортными средствами — 3-й ранг». «Данные ОФИП: 10.9 баллов по шкале Грейхера — подробнее». «Примечание: полный запрет на нахождение в центральных районах города Деелин, запрет на покидание планеты Хаггия». Читая личные данные, я с удивлением заметил, что откуда-то получил пометку о специализации корабельного техника. Насколько помнится, никаких обращений за сертификатами в Техцентр с моей стороны не поступало, и психофизическое сканирование я тоже не проходил. С учетом того, что несколько дней назад этого точно не было, можно с достаточной уверенностью сказать, что изменения произошли после лаборатории компании. Только тогда могли провести все замеры, включая виртуальную проверку изученных навыков. Первые сутки прошли как в тумане, под действием различных препаратов, отдельные фрагменты воспоминаний о симуляциях практических применений имеющихся навыков на тот момент казались мне лишь обычным бредом. Но похоже, все оказалось правдой. Видимо, уже почивший доктор Сарех в стремлении понять принцип манипулирования сторонними нанитами ментальным контролем успел много чего изучить в моем разуме, включая общее состояние организма с загруженными знаниями. Хотя откуда официальные записи по специализации? Такие ставят только в определенных местах, с определенной регистрирующей аппаратурой. Или они подключались дистанционно к Техцентру, проводя полноценную диагностику через Сеть? Подобное вроде возможно, хотя и требует наличия медкапсулы с вирт-модулем на другом конце и оплаты счета с несколькими нулями, в зависимости от уровня подтверждаемой профессии. Похоже, ученый с внешностью благообразного старца и глазами маньяка готов был сделать все, что угодно, включая тщательное изучение полученных мною ранее умений, лишь бы разгадать загадку управляемого «молекулярного облачка». Что же, к счастью, ничего у него не вышло, а мне это пошло только в плюс. Неожиданно я замер, вернувшись обратно к строчке с данными ОФИП — «…10.9 баллов». Что за черт? В базе по социальному устройству жизни в Содружестве четко говорилось о максимально возможном значении показателей общего физического и психологического состояния человека — десять баллов. И никак не больше. Таким мог похвастаться определенный круг людей с высоким интеллектом, статусом в обществе и напичканных самыми современными имплантами. Проще говоря — элита. Причем не какая-то там золотая молодежь или чиновники власти, а настоящий цвет технологически развитого общества: военные флотоводцы, инженеры-специалисты высшего 7-го ранга, доктора и ученые с такими же максимально возможными уровнями знаний. А тут я… 10.9… Не сходится. Нажатая ссылка «подробнее» вывела новое окно с детальным описанием пройденного тестирования. Эта информация располагалась в более глубоком слое памяти наносети, с доступом только для владельца. — «Уровень интеллекта: 179 единиц — выше нормы по шкале Грейхера в соотношении биологического возраста — 10.3 балла». — «Уровень физического состояния организма — выше нормы по шкале Грейхера в соотношении биологического возраста — 10.3 балла». — «Уровень психофизиологического состояния организма — выше нормы по шкале Грейхера в соотношении биологического возраста — 10.3 балла». — «Примечание: высокая стрессоустойчивость, быстрая адаптация к изменяющимся внешним обстоятельствам, уровень развития опережает самые высокие известные тенденции роста человеческого организма». Пробежав глазами описание, я мысленно присвистнул — как там говорили яйцеголовые: «ускоренная эволюция»? Похоже, корпорация «Филора» со своими препаратами добилась по-настоящему большого прорыва в деле усовершенствования человеческого тела. Даже стандартное тестирование показывало невероятные результаты для подростка такого возраста. Я начал чувствовать себя чуть ли не суперменом. Это же надо… С некоторым трудом отвлекшись от изучения других записей с развернутыми пояснениями, я приступил к тому, ради чего собственно и активировал меню нейронной сети. — «Начата передача данных. Ожидайте». Под надписью появилась шкала заполнения переноса информации на блок памяти наручного компа. Равена пересылала мне купленную базу по пилотированию средних межсистемников пятого ранга. Время, необходимое для ожидания снижения активности полисов в городе, можно потратить с большей пользой, чем просто сидя на диване, пялясь в головизор. Хозяева квартиры Джордж и Мэри спокойно спали у себя в спальне, напичканные найденным в доме снотворным. Рисковать, оставляя их в сознании, не хотелось, ввиду возможных неприятностей — кто их знает, страх он, конечно, неплохой мотиватор, но вырубить будет все же понадежнее. Конечно, кое-кто в подобной ситуации их вообще пристрелил бы на всякий случай, но честно говоря, начинать валить людей просто так мне совсем не хотелось. Будет уж слишком жестоко. Есть рамки, которые лучше всего не переступать. — «Передача закончена». — «Найдена база Пилотирование средних боевых межсистемников класса «Б»». — «Необходимое время на изучение»: 750 стандартных часов». Что же, вполне неплохо. Тем более для пятого ранга. Чуть больше тридцати одного дня непрерывного нахождения в учебном трансе. Атака будет чуть больше чем через два месяца. Время еще есть. Получив эти знания, я, конечно, не стану полноценным пилотом, но поднять корабль в воздух, а затем и вывести его в космос для гиперпрыжка, должен суметь. По крайней мере, сильно на это надеюсь. Иначе вся наша затея может накрыться медным тазом. Тут мне в голову пришла мысль об особых режимах наносети, открытых совсем недавно. Последний, пятый режим назывался «Ментальное превосходство» и напрямую воздействовал на интеллектуальный уровень. Что, если попробовать использовать его для ускорения освоения базы? Сказано — сделано. Нижняя пиктограмма на панели быстрого доступа с символом режима для увеличения мозговой активности послушно окрасилась в приятный синий цвет активности. Уже знакомый удар током, но теперь в основном в районе головы, с легким головокружением. Разум затопило кристальной ясностью. На пару мгновений появилось чувство эйфории от ощущения всемогущества. Как будто я сейчас мог бы ответить на любой вопрос, какой бы мне ни задали. Вплоть до того, что где-то на периферии сознания вертелось даже знание о самом смысле жизни. Казалось, стоит лишь немного сосредоточиться и можно будет познать все сокровенные тайны вселенной… Впрочем, подобное состояние быстро прошло, оставив после себя холодное отстраненное мышление, готовое к работе и не занятое посторонними мыслями. Уже через пару секунд нейронная сеть послушно провела анализ с новыми характеристиками и скорректировала сообщение на внутреннем экране: — «Необходимое время для изучения: 250 стандартных часов». Вот это да. Сокращение в три раза от исходного значения. Ничего не скажешь, эти режимы нейронной сети однозначно стоили того, чтобы потерять способность к манипулированию на внешней сфере, получив исправленный программный код внутренних нанитов. Еще один небольшой поиск, с открытием подробностей активности — стало понятно, что, в отличие от физических «сверхразгонов», ментальное воздействие действует намного более продолжительное время: «десять часов полноценного функционирования в состоянии покоя носителя». По сравнению с несколькими секундами суперскорости и суперсилы — это, конечно, впечатляло. Хотя время отката тут также шло в соответствующих пропорциях. Организм восстанавливался после таких нагрузок согласно общему времени работы определенного режима. И если значок применения «Несокрушимой безупречности» в лаборатории уже снова загорелся готовностью к работе, через полторы-две минуты после его активации, то ждать нового запуска «Ментального превосходства» необходимо несколько часов. Что в целом отнюдь не умаляло его полезности, учитывая острую необходимость освоить большой объем информации за как можно более короткий срок. Пираты, ведь они такие. Нападение будет произведено, независимо от нашей готовности к побегу. Скорее всего, их и работающая система ближней ПВО не остановит. Как я слышал, звездные странники отчаянные ребята, готовые идти на риск, если трофеи будут оправданы. А в Деелине явно есть чем поживиться. Следующие трое суток прошли в целом однообразно и не баловали какими-то выдающимися событиями. Одна упаковка с таблетками нашлась в кармане комбеза, все остальные, вместе с кредитными чипами, пропали с плащом. К счастью, основной запас препарата Солдата остался в кофре на корабле, так что волноваться поиском новых доз пока не приходилось, и процедуре дальнейшего развития организма ничего не помешает. Мэри и Джордж, отправив письма с просьбой об отгулах, счастливо витали в грезах у себя в спальне, не мешая мне заниматься своими делами. Я ел, входил в учебный транс под режимом ментального превосходства, приходил в себя, занимался физическими упражнениями и снова поглощал в огромных количествах пищу. Аппетит рос просто невероятными темпами. Иногда казалось, что даже при освоении базы пилотирования мне мерещились разнообразные аппетитные блюда. Благодаря системе автодоставки на дом, я получил возможность по полной компенсировать предыдущую необходимость питаться концентрированными пищевыми пакетами. С этим все обстояло куда лучше, чем с наличием хоть каких-то тренажеров для тренировки. Пару раз приходившие в себя пленники заявили о наличие в жилищном комплексе несколькими этажами ниже специального спортзала для физических нагрузок, но я туда, понятное дело, ходить не мог. Так что пришлось довольствоваться обычным полом и карнизом на террасе. Отжимания, приседания, подтягивания, поднятие пресса, гимнастические упражнения — менялись друг за другом, идя в различных связках. И тут дело было даже не в том, что я побыстрее хотел стать взрослым, чтобы на равных говорить с другими. Само тело переполняло какой-то энергией с жутким желанием потратить ее хоть на что-то. Причем не только в обычном виде, но и в сексуальном плане тоже. Мелькавшие иногда мысли вызвать прямо сюда эскорт-девочек для развлечений удалось задавить с довольно большим трудом. Экстремальный рост задел все стороны жизни подростка, многократно усилив их в сжатый промежуток времени. Я твердо пообещал себе, при самой удобной возможности сходить в бордель, чтобы снять накапливающееся напряжение. Держать себя в черном теле я точно не собирался. Если с Крисом происходит такое же, то можно поспорить на что угодно, что он сейчас отрывается по полной программе в каком-нибудь похожем заведении. Парень точно не тратит время зря. Чтоб его… ему можно только позавидовать в этом случае. Время пролетело быстро, когда наконец появилось такое ожидаемое сообщение на экране нейронной сети прямо перед глазами: — «Запрос на входящий канал связи». Я нажал на кнопку — «Принять». — Маркус, похоже, что все. Они сворачиваются. Активная фаза поиска подошла к концу, — с ходу начала говорить Равена. Услышав ее голос, мне поневоле на ум пришел эпизод нашего с ней знакомства в стриптиз-клубе: редкая шнуровка туфель на высоких каблуках, струящихся по умопомрачительно длинным и стройным ногам, высокая подтянутая грудь, изящная талия и аппетитные губы. Как она соблазнительно извивалась у меня на коленях, постепенно освобождаясь от скудной одежды, прижимаясь все плотнее и плотнее… — Маркус! Ты меня слышишь? Грезы о прошлом вдребезги разбились о серьезный голос ломщицы, явно не думающей сейчас о своем предыдущем месте работы. — Кхм… Да, да, слышу. Говоришь, полисы прекратили шерстить город? Значит, ты продолжаешь следить за ними через сеть? — поинтересовался я, отгоняя видения подальше. Нет, с этим надо точно будет что-то делать. Никакие наниты не спасают от разбушевавшихся подростковых гормонов в период полового созревания. Да еще и под усиленным воздействием специальных биоактивных препаратов. — Червь, запущенный со складского терминала, не полностью вычищен их спецами, так что кое-какой доступ у меня есть, — спокойно продолжила говорить Равена, не подозревая о моих мечтах о ее потрясающей фигуре. — Поиски сворачиваются — это точно. Режим чрезвычайного положения ослаблен. Власти думают, что ты сумел выбраться из города. — Быстро они сдались, — неопределенно заметил я. — А что им остается? Как стало понятно из сообщений с докладами по внутренним каналам связи, никто представить не может, что у тебя стоит не «нулевка». Некоторые полицейские флаеры оборудовали мобильными детекторами на поиск таких наносетей с параметрами, записанными в участке, где тебе проводили имплантацию. Они облетели весь город вдоль и поперек, обследуя местность, здание за зданием. И кстати, высотку, где ты сейчас сидишь, тоже просветили сверху донизу. — Что? Почему ты мне об этом раньше ничего не сказала? — А зачем? И так ясно, что они бы ничего не нашли. У тебя другая нейронная сеть, в ней нет следящей структуры. Навороченная «Эра-3» никогда не позволит ввести что-то подобное своему носителю, в отличие от простенькой и примитивной УГН-03, — заметила девушка. Кажется, или мне послышалась в ее голосе скрываемая зависть к моему невольному «приобретению» в лаборатории незаконных экспериментов над людьми? — Все равно могла бы предупредить, — ворчливо сказал я. — Чтобы ты начал дергаться? Забудь. Все и так прошло превосходно. В отличие от твоего плана ограбления. Вот это точно безумие. — Хватит, — произнес я. — Все получится. Не хочу больше спорить об этом. После того, как я озвучил ей свою идею с выбранной целью и всей задумкой осуществления налета, она долго ругалась, называя меня, мягко говоря, не слишком адекватным человеком. И то правда, всякие сложные планы со скрытным проникновением ночью, карабканье по стенам и тому подобными фокусами пришлись мне не по вкусу. На мой взгляд, чем задумка сложнее и чем больше условий для достижения положительного результата, тем более высока вероятность того, что все пойдет прахом и непременно провалится. Виртуозные комбинации хороши в голливудских блокбастерах про ловких воров, хитроумно обманывающих всякие сигнализации, датчики и тому подобную аппаратуру. Их планы всегда срабатывают именно так, как и было задумано изобретательными сценаристами. Но что-то мне подсказывало, что в нашем случае обязательно вылезет какая-нибудь бяка, а то и несколько, которые непременно помешают в святом деле «экспроприации экспроприируемого». Нет, лично я считаю, чем план проще, тем он лучше. Много больше возможностей для импровизации, без четкого следования определенным действиям. И, конечно, самое главное — наглость и напор. Без этого никуда. Цивилы больше сотни лет живут за городской стеной, полагая, что находятся в полной безопасности. Они плюют на хаггов в пригороде, считая тех людьми, даже не второго, а третьего сорта. И хотя последние события показали, что это не совсем так, думаю, закрепить им урок совсем не помешает. Напыщенные и высокомерные граждане первой категории вскоре узнают, что такое Дикий Запад и с чем его едят. — Ну смотри, — сказала Равена. — Остановить я тебя не смогу, так что выбор только твой. Но учти, в этот раз, после взрыва, тебя не будут задерживать или арестовывать. Скорее всего, будет отдан приказ стрелять на поражение. — Ожидаемое решение, — ответил я, при этом привстав с дивана в гостиной квартиры, где провел большую часть времени. Широкое панорамное окно показывало алеющий закат местного солнца. Уже через пару часов на город опустятся сумерки, а потом наступит и полная ночь. Идеальное время. Как ни странно, но в плане распорядка дня и привычек населения к определенному образу жизни Деелин более чем точно походил на пригородные торговые и развлекательные сектора, где жили невыездные жители планеты: позднее начало рабочего дня с продолжительными развлечениями после. Ярко освещенные улицы, толпы народа на них, открытые бары и рестораны, но при этом, конечно, в намного более комфортных условиях и с более дорогими и разнообразными способами отдыха. — Ладно, значит, договорились. Эвелин готова? — Да, ждет тебя в условленном месте. Кстати, она до сих пор в ярости от того, во что превратился вайпер от вашей поездки. Когда она его пригнала на ремонт с той дальней зоны, где нашла по встроенному маячку, то ее знакомый чуть в обморок не упал, — Равена хмыкнула. — Говорит, что ты ей должен пять штук. И это не считая моральной компенсации. — Будут ей деньги. Главное, чтобы ее собственный байк сегодня был на ходу, — сказал я. Пришло время собираться. Захваченное оружие начало снова отправляться в сумку. — Байк? — переспросила ломщица. — Вайпер, — поправил сам себя я. — Короче, взаимными расчетами будем заниматься потом, после дела. Сейчас мне только нужно знать, что она будет готова увезти меня с добычей. — Она уже там. — Отлично, тогда я пошел. — Удачи, Маркус. — Давай.
Планета Хаггия. Город Деелин. 209-й этаж торгового центра. Ювелирный салон «Сияние звезд»
Вилена обожала делать покупки под вечер. Ее отец имел большое положение в городе с весьма внушительными доходами, поэтому никаких проблем с деньгами она никогда не испытывала, имея возможность отдаваться своей страсти в полной мере. Зал модного магазина, с сияющими ярким светом люстрами, длинными стеклянными витринами, заполненными драгоценностями, обычно битком набитого посетителями, сегодня наполовину пустовал. Не все люди еще оправились от недавних событий в городе, произошедших всего несколько дней назад. Вспомнив выпуски новостей с подробным описанием хагга, сумевшего проникнуть за Стену, Вилена непроизвольно передернула плечами. Такой безопасный раньше город стал вдруг казаться чужим и незнакомым. Родители приставили к ней персонального телохранителя, но это не добавляло полного ощущения безопасности, как раньше. — Ты точно уверен, что его уже нет в Деелине? — спросила она Анри, чей отец работал в полицейском управлении. При этом девушка внимательно рассматривала витрину с украшениями перед собой, прикидывая, что себе сегодня купить. Вон та брошка с россыпью бриллиантов по ободку выглядела вроде бы ничего… — Да, хагг сумел скрыться, вновь удрав за стену в «помойку», где таким, как он, самое место, — ответил парень, приобняв другую девушку рядом — Миру. — А мне он понравился, — вдруг сказала она, слегка отстраняясь в сторону. Рыжеволосая, длинноногая, с эффектной фигурой, подчеркнутой коротким воздушным платьем ярко-алого цвета, она поневоле притягивала мужские взгляды, где бы ни находилась. — Есть в нем что-то такое хищное и опасное. В этом темном комбезе, с оружием в руках и с таким пронзительным взглядом — он заставляет сердце биться чаще. Когда я смотрела новости, то у меня мелькнула мысль о близком знакомстве с ним. «Весьма близком», если вы понимаете, о чем я… Весело расхохотавшись, Мира уставилась на друзей, пораженных фривольно прозвучавшим признанием. — Что? Удивлены? Да бросьте! В Сети полно комментариев с подобными мыслями. Все хотят встречи с этим юным красавчиком. Уверена, даже наша скромняшка Вилена не отказалась бы остаться наедине с Изгарским Смерчем. Озвученное предположение вызвало на лице Вилены легкий румянец. Стыдно признаваться, но она и впрямь испытала странное возбуждение, глядя на так непохожего на обычных парней из ее круга молодого человека на новостном мониторе. Заметив это, Мира еще больше развеселилась, а вот Анри наоборот, нахмурился. Его злила реакция женской половины города на появление в нем опасного преступника. Вместо того чтобы желать скорейшей поимки, они устроили какой-то фан-клуб Маркуса Крайда, меньше чем за сутки получившего популярность самого известного человека Деелина. А ведь это было совершенно неправильно. Не должно цивилизованное общество так реагировать на этого человека. Только вот, вместо агрессора и убийцы, многие девушки видели в нем идеал своих фантазий. Скучное течение жизни сделало свое дело, внеся определенное разнообразие в повседневную жизнь. Это манило, завлекало, создавало ореол приключений, так не хватавших некоторым местным жительницам. — Все равно его поймают, если не в самом городе, то за его пределами точно. Власти не спустят такое. — Да ничего они толком не сделают. Задели какую-то внешнюю фармацевтическую компанию, уничтожили их представительство. Синдикатам плевать на это, — едко выговорила Мира, — а без них полисы в жизни никого не смогут достать на территории Отстойника. Так что забудь. Смерч останется на свободе и будет дальше заниматься своими темными делами, не обращая внимания на наших увальней в форме. — За стеной полисы другие, они действуют намного жестче, — сказал Анри. — Отец говорил, что зачастую они ни в чем не уступают в этом самым крутым бандам. Вилена, до этого момента не вмешивающаяся в разговор, решила уточнить: — Хочешь сказать, полисы ведут себя, как бандиты? Тогда зачем их там содержать? — Чтобы не пускать сюда хаггов, конечно же, — вместо парня ответила Мира. Ее голосу в этот момент мог позавидовать любой из веронцев, считающихся самыми расчетливыми людьми в галактике. — Один из них здесь — это неплохо, как временная экзотика. Но лично я не хотела бы, чтобы сюда мог попадать в любое время любой из них. Вилена уже хотела что-нибудь ответить, когда внезапно увидела то, что заставило ее в изумлении открыть рот. Мира с Анри, увидав необычное выражение на лице подруги, синхронно развернулись туда, куда смотрела она, а потом также пораженно застыли на месте. Прямо у входа стоял тот, кого они не так давно с таким жаром обсуждали: Маркус Крайд, известный за Стеной, а теперь уже и в Деелине как «Изгарский Смерч». Он выглядел точно так же, как на экранах новостных каналов: пепельного цвета комбез с ребристой поверхностью и сумка за спиной. Но вместо одноручного бластера теперь у него в каждой руке находилось два короткоствольных автомата, а на лице виднелось какое-то устройство, надетое на глаза. Коротко рыкнули дула, посылая энергетические заряды вверх, прямо в стеклянную композицию украшений на потолке. — Дзинь!!! — разнеслось по всему торговому залу ювелирного магазина. Рухнувшее произведение искусства вдребезги разбилось о твердый пол. Удивленные люди еще только начали разворачиваться в сторону шума, а самый разыскиваемый хагг уже в нереально длинном прыжке буквально взлетел на двухметровую перегородку, как бы делящую помещение на две части. — Никому не двигаться! Это, мать вашу, ограбление! У меня в руках ТДК-205, переведенные в режим автоматического ведения огня. Если кто из охраны или клиентов попробует изображать из себя героя, то весь этот магазин станет для вас братской могилой! Вы меня поняли?! Всем поднять руки, встать на колени и не дергаться! Бросив по паре синтетических мешков за обе стороны витрин, он продолжил командовать: — Если через две минуты их не наполнят под самую завязку товаром, что здесь продается, я начну отстреливать по одному клиенту за раз. Продавцы, услышав угрозы, стали в быстром темпе бросать внутрь полученных объемных пакетов драгоценности, выгребая прилавки под ноль. Анри, поначалу завороженно, как и все остальные, наблюдавший за неожиданным действом, более присущим какому-нибудь голобоевику, развернулся в сторону телохранителей с возмущенным выражением: — Почему вы ничего не сделаете? Крепкий мужчина лет сорока с короткой стрижкой хмуро взглянул на друга своей клиентки, но в конце концов все же ответил: — Я защищаю грэсу Вилену, а не этот магазин. Пока ей ничего не угрожает, я не собираюсь ничего предпринимать. Тем более что это может вызвать многочисленные жертвы. Хагг не соврал, у него и впрямь в руках скорострельные автоматы ЭРВ, которые за несколько секунд могут произвести больше сотни выстрелов. И судя по его стремительным движениям, он сейчас под действием каких-то боевых стимуляторов, увеличивающих скорость реакции в разы. Так что, если начнется стрельба, он точно успеет убить не один десяток людей, прежде чем его подстрелят. Да и то не факт. Пусть лучше забирает, что хочет, и уходит. Такая трактовка совсем не понравилась парню. — Посмотрите на охранников магазина, — продолжил негромко говорить телохранитель. — Главный менеджер подал им сигнал не дергаться, так как тоже быстро оценил обстановку. Лучше быть ограбленным, чем получить славу морга. Страховка все покроет. Уверен, хагг, перед ограблением просчитал эти варианты. Поэтому-то и рискнул зайти сюда один. — Чтоза разговорчики? Внезапно рядом раздался голос вооруженного преступника. Он двигался так легко и незаметно, что небольшая компания слишком поздно поняла, что тот, кто устроил переполох в единственном на планете городе, уже стоит на полу рядом с ними, а не ходит по высокой перегородке в центре зала. Анри взглянул в глаза совсем еще молодого парня — прозрачная пленка голографических линз хорошо позволила их рассмотреть — и судорожно сглотнул. Потому что ему хватило секунды, чтобы понять, что это не игра и что в случае чего, стоящий перед ним действительно пойдет до конца, убивая любого вставшего на пути. Как будто сама смерть выглянула из-за плеча этого юного преступника, с интересом оглядев тех, с кем он сейчас находился рядом. Это чувство реальности происходящего было настолько осязаемо, что городской повеса не захотел испытывать его дальше, склонив голову и вонзив взгляд в пол. Он не хотел умирать. Удовлетворенно кивнув, Изгарский Смерч оглядел небольшую группу, собираясь уходить, когда Мира, соблазнительно улыбнувшись, чуть выпятила грудь вперед, заметив, что глубокий вырез обратил на себя внимание хагга. — Нравится? — нагло спросила она, при этом продолжая улыбаться, проведя кончиком языка по полным губам. — О да! — с удовольствием ответил парень, подхватив одной рукой рыжеволосую красотку. Короткое платье ядовитого красного цвета взметнулось от быстрого перемещения вверх, оголив еще больше и так открытые стройные ноги девушки. Рука хагга по-хозяйски облапала крепкую попку Миры, крепко прижимая ее к себе. Та не заставила себя ждать, с жадностью впившись поцелуем в губы известного преступника. С трудом оторвавшись от податливого женского тела, тот бросил взгляд по сторонам, еще пару секунд потискал аппетитную девчонку, но потом все же толкнул ее обратно. Девушка не выглядела огорченной, широко улыбаясь счастливой улыбкой. — Какая ты сладкая. Я бы остался подольше, но сейчас у меня есть дела поважнее. — Тогда в другой раз, — с удовольствием ответила Мира, все так же с обожанием продолжая смотреть на парня. Причем после поцелуя в ее взгляде появилось еще больше желания. Это небольшое приключение она будет вспоминать еще долгое время, рассказывая всем друзьям и знакомым. Кто еще во всем Деелине сможет похвастаться таким близким контактом со знаменитым Изгарским Смерчем? Правильно — никто. Конечно, она бы не отказалась и от более развернутого знакомства, но к сожалению, сейчас это явно неосуществимо. Забрав забитые под завязку мешки с собой, Маркус Крайд исчез из зала так же неожиданно, как в нем и появился. Народ в помещении зашумел, послышались громкие разговоры, какие-то требования и призывы. Но небольшой компании друзей до этого уже не было дела: Вилена с Анри приходили в себя от пережитого внезапного приступа страха, Мира счастливо улыбалась, посылая с личной наносети запрос к хозяевам ювелирного магазина на копию записей камер внутренней безопасности, а телохранитель отправлял сообщение о случившемся своим нанимателям.
Планета Хаггия. Город Деелин
На самом деле передвижение по городу, вместе с проникновением в торговый центр, расположенный в одном из небоскребов, не составило труда и не заняло много времени. Обычная рабочая спецовка, накинутая поверх комбеза, сделала из меня настоящего невидимку, на которого никто не обращал внимания. Кроме бытовых, ремонтных и других вспомогательных дроидов, какую-то часть работы по поддержанию города в порядке все равно выполняли живые люди. Их, как правило, мало кто замечал. Поэтому я легко преодолел путь до цели своего короткого путешествия. Цивилы превосходно смогли защититься от людей с территории Отстойника, но вот в плане внутренней безопасности у них существовали серьезные пробелы в охране. Даже удивительно, что их тут еще мало кто грабил. Они так привыкли к тому, что в самом Деелине тихо, что совсем не обращали внимание на защиту внутри. Стена с автоматизированными боевыми системами создала иллюзию островка спокойствия посреди океана хаоса и жестокости. Большая ошибка с их стороны. Изнеженное, ленивое, привыкшее к изобилию население совсем оторвалось от реальности, предпочитая вести по большей части праздный образ жизни, с доходов от разбора кораблей. Наказать хотя бы малую часть за такое поведение будет не только прибыльным, но и еще весьма правильным делом. В заданное время Равена через внутреннюю подсеть полисов имитировала сигналы тревоги в разных концах города. Целая россыпь ложных сообщений о чрезвычайных происшествиях заставила все наличные силы правопорядка отправиться на несуществующие вызовы, дав мне свободу маневра во время ограбления. На самом деле все получилось намного легче, чем я планировал. Сотрудники ювелирного салона, их посетители — никто не стал оказывать хоть какого-то сопротивления. Идея властей по демонизации моего образа по новостным каналам сыграла против них, нагнав на местных такую жуть, что ни один из присутствующих не захотел связываться с «кровожадным убийцей из-за стены». Все хотели жить и никто не хотел умирать. Непонимание, колебание, шок, страх, ужас — вот какие чувства властвовали тогда в помещении магазина. Режим «Совершенной выносливости», действующий дольше узкоспециализированных разгонов, позволил мне держать всех людей под контролем, с легкостью проведя налет, затратив на него всего чуть меньше трех минут времени. Разве что одна рыжеволосая стройняшка смогла удивить своим поведением, однозначно указывающим на вожделение ко мне. Клянусь Великой Пустотой, девчонка не отказалась бы уединиться в каком-нибудь укромном местечке — такого похотливого взгляда еще стоило поискать. И если честно, это желание являлось вполне обоюдным. Жаркая городская цыпочка в весьма откровенном платьице всколыхнула во мне все, что только можно, своими аппетитными формами. Но к сожалению, если бы я поддался на это, то скорее всего, так и закончил бы свою жизнь на 209-м этаже торгового центра. А жить мне, как и цивилам, тоже хотелось. Поэтому оторвавшись от соблазнительного женского тела, я забрал хабар из двух больших пакетов и побежал к точке побега по нарядно освещенным коридорам высотного торгово-развлекательного центра. Резервный патруль полисов как раз прибыл к причальной станции, причем как раз на этом этаже, приняв еще один срочный вызов от кого-то из ограбленного ювелирного салона. Вот именно в этом и состоял по большей части мой план. Не только ограбить бутик, но и после заполучить средство, чтобы покинуть пределы Деелина. Конечно, тут хорошо, приятно, нарядно и комфортно. Но что-то местные становятся слишком уж негостеприимными. Того и гляди хотят всадить в меня заряд-другой. Нет уж, чем дальше отсюда, тем лучше. Тем более находиться в городе во время пиратской атаки категорически не рекомендуется. Здесь начнется локальный Армагеддон со всеми сопутствующими. Попадать под удар будет большой глупостью. А горожане пусть узнают, что такое истинный страх за свою шкуру и желание остаться в живых. То, что каждый день испытывают граждане четвертой условной категории, низведенные по своей сути до положения рабов, по сравнению с утопающими в богатстве и комфорте цивилами. А также их лакеями и холуями, обслуживающими весь этот «бомонд» круглые сутки напролет… Баллистический вычислитель на пару с анализатором уязвимости целей и совмещенный активный прицел легко позволил завалить обоих полисов, выбирающихся из прилетевшего служебного флаера. Эти туши двигались настолько тяжело и неуклюже, что я со злорадством нажимал на курок, представляя их сытую и безоблачную жизнь до этого момента. Можно поставить пару тысяч кредитов на то, что они никак не ожидали встречи со мною. Так называемые «слуги закона», а по сути «псы режима» умерли еще до того, как двери машины полностью закрылись. В темпе вальса обыскав их, я нашел электронный чип зажигания. — Маркус, спецы полисов локализовали вирусный код и отсекли его от всех сетевых потоков, — как всегда неожиданно появилась Равена. — Меня лишили доступа. — Понял. Но это уже и не важно, флаер захвачен, я начинаю отход, — и уже после, вполголоса, рассматривая приборную доску управления полицейской машиной, я добавил: — Только вот разберусь, как поднять эту хреновину в воздух. — Ты же говорил, что начальные уровни пилотирования средних межсистемников содержат принципы управления атмосферными шаттлами. Неужели обычный флаер настолько отличается? — Спокойно, все будет норм. Сосредоточившись, я приложил отобранный чип зажигания к сенсорной панели, нажал несколько кнопок, передвинул три ползунка из среднего положения в положение «включено». Воздухолет ощутимо вздрогнул, двигатели заработали, слегка приподнимая его вверх. Команда на расстыковку захватов, отправленная прямо с пульта под правой рукой, и вот я уже действительно полетел. Залитое светом здание небоскреба начало стремительно удаляться. Поначалу мне все время казалось, что я сделаю что-нибудь не так, отправив машину в крутой штопор вниз. С учетом расстояния до земли в несколько сотен метров, при падении остаться в живых, наверное, вряд ли бы получилось, несмотря на всякие системы безопасности. Сейчас бы врубить на полную режим «Идеальной стойкости» для более отстраненного поведения с холодным ясным разумом, но восстановление организма от предыдущего раза еще не произошло, поэтому придется все делать по старинке, в обычном состоянии нервозности. — Поторопись, Центр Контроля вот-вот может вырубить флаер дистанционно или еще хуже — взять его под внешнее управление, — опять раздался голос Равены. Я лишь молча еще крепче вцепился в штурвал, направляя машину на точку рандеву. Трехмерная проекция карты на экране наносети четко обозначала место встречи с Эвелин. На самом деле полет длился не так уж и долго, учитывая общее расстояние до пятой зоны Отстойника, где меня сейчас ожидал наземный транспорт, и суммарную скорость движения по воздуху. Три-четыре минуты лета, и я буду на месте. Вряд ли за это полисы успеют очухаться. Две минуты. Одна. При помощи оптического визора с фокусом увеличения в режиме ночного видения уже можно было рассмотреть пустую площадку для приземления, когда случилось то, о чем меня недавно предупреждала Равена. Сенсорные дисплеи на приборной панели резко потухли, индикационные огни мигнули, а затем окончательно погасли, антиграв вместе с маневровыми двигателями тоже перестали работать, превращая флаер в бесполезный кусок железа. И следуя закону гравитации, этот кусок железа, естественно, стал стремительно падать вниз. Отлично полетали, блин… Говорят, что перед смертью у человека должна проноситься перед глазами вся жизнь. Не знаю. Лично я, глядя на быстро приближающуюся поверхность, мог думать лишь о том, что надо было выбирать четвертую зону для встречи с Эвелин и ее байком, а не пятую. Тогда бы времени точно хватило. Или вообще один из секторов пригорода. Чертовы перестраховщики… — БУММ!!! Но за секунду до этого: — ПШИШШ!!! Салон полицейской воздушной машины почти за мгновение до столкновения полностью заполнился плотной гелиевой субстанцией, погружая тело водителя в безопасную среду. Кажется, мое скептичное отношение к средствам защиты от аварии в местной технике оказалось неверным. После такого падения я все же остался жив. Это впечатляло. Ведь судя по последним замеченным данным высотометра на дисплее, при отключении флаер находился на высоте примерно сотни с лишним метров. Тут парашют впору использовать, а не сидеть в металлической коробке, почти наклонно падающей вниз. С трудом толкнув дверь в сторону, я тяжело перевалился через край, рухнув на землю со стоном. Ничего себе посадочка. Охренеть можно. Рядом мелькнула быстрая тень, трансформировавшаяся в двухколесный открытый дранг, известный также на просторах Отстойника как вайпер. — Маркус, ты как? Живой? — подбежавшая фигура заговорила женским голосом. Я узнал эффектную блондинку, любительницу мощных плазменных дробовиков. — Да, живой. По крайней мере вроде бы. Попытавшись встать, я облокотился руками на землю, но тут же рухнул обратно. — Дерьмо! — с чувством донеслось от меня. Тело дрожало, слишком медленно приходя в себя после испытанного шока. — Давай, давай. Быстрее! Вставай! — опять заговорила Эвелин, закидывая на шею мою правую руку и помогая мне подняться. С другой стороны, она держала найденную в кабине воздухолета сумку с хабаром — оба пакета с драгоценностями я положил вместе с трофейным оружием еще в одном из коридоров торгового центра. — Сюда скоро заявится целая толпа полисов. В машине наверняка есть следящий маячок. Мы подошли к байку, девушка усадила меня позади себя, перед этим закрепив на моей спине сумку с «сувенирами» из Деелина. Обхватывая стройную женскую талию, я вдруг заметил вновь доступные для работы режимы наносети. Пиктограммы из темно-серых окрасились в более блеклый оттенок, сигнализируя о готовности к работе. Немало сомневаясь, я сразу же выбрал предпоследний снизу значок с обозначением «Живительного исцеления» и стал наслаждаться возникшими приятными волнами тепла, прокатывающимися по всему телу и несущими с собой облегчение от боли с возрастающей бодростью и активностью. Вайпер летел с выключенными фарами по дорогам свалок промышленного мусора, уходя все дальше от места приземления и нашей возможной встречи с полисами. Примерно час Эвелин петляла по ближним зонам Отстойника, пока наконец не решилась вернуться в жилой сектор. Оставив меня у квартиры Равены, она махнула рукой на прощание, пообещав связаться чуть позже для подробного обсуждения судьбы второго вайпера, а потом укатила по своим неведомым делам. Когда открывалась входная дверь, то я рассчитывал на какую угодно встречу, но только не на ту, что произошла на самом деле. Жгучая брюнетка с ярко зелеными глазами, в одной маечке и трусиках с ходу запрыгнула на меня, обхватив своими длинными ногами мой корпус. А потом был долгий и жаркий поцелуй. С трудом отдышавшись, я удивленно спросил: — Ты чего это вдруг? Повелительница сетей и бывшая стриптизерша, глядя озорными веселыми глазами, ответила: — Когда на несколько секунд пропал сигнал и я подумала, что ты мертв, то я пожалела, что мы с тобой так и не успели побыть вместе. Предпочитаю больше не испытывать подобных сожалений. Скинув сумку на пол, при этом припоминая более чем прозрачные намеки по этой теме от Равены в прошлом, я заявил: — Хочу отметить, что мне более чем нравится твоя идея.
Глава 14
Планета Хаггия. Торговый сектор. Магазин «У Джефа»— Неплохой выбор, — сказал один из пяти продавцов внутри, подходя ко мне с другой стороны прилавка, заметив, что я внимательно рассматриваю один из ручных импульсников, разложенных внизу. — Хотя и не идеальный. — Почему? — быстро спросил я, слегка наклоняясь вперед, в попытке рассмотреть возможные дефекты на оружии, выглядевшем более чем впечатляюще. — У него неплохие характеристики: мощность зарядов, скорострельность, объем энергоблока. Весьма неплохо. — Да, неплохо, — ответил стареющий продавец. Он представился «стариной Джефом» и оказался самим владельцем магазина. — Для обычного армейского бластера. Но ведь такому известному человеку необходимо что-то особенное. Штатное военное оружие тут не пойдет. Я мысленно поморщился. Как-то начинало надоедать, что чуть ли не каждый во всех пяти секторах пригорода знает тебя в лицо. То небольшое приключение в Деелине, со взрывом трехэтажного здания, ограбления ювелирного бутика и дальнейший удачный побег обратно на территорию за пределами городской стены для местных сделало из меня самого настоящего героя. Новостные каналы только и делали, что крутили записи с различными эпизодами моей странной и чрезвычайно необычной для местных хаггов эпопеей. Вспомнив кадры с рыжеволосой девчонкой в открытом красном платье, я еще больше скривился. По большей части именно из-за нее я сейчас стою здесь, а не лежу в кровати Равены, где до этого провел несколько суток, занимаясь с ней любовью и делая перерывы лишь на еду и учебный транс с базой по пилотированию. Несмотря на высокий уровень интеллекта, наряду с несколько свободным стилем общения, Равена все равно оставалась женщиной, со своей логикой мышления, чувствами, желаниями, привязанностями. И, как и всякая женщина, она умела ревновать. Четкая картинка, где я с удовольствием целуюсь с другой, при этом активно исследуя сочное молодое девичье тело, постоянно крутящаяся в сети, как-то сразу заставила вспомнить необходимость ремонта корабля, закупки для этого разного рода оборудования и, конечно же, мою специализацию боевого корабельного техника. Так что без долгих разговоров я был изгнан из квартиры на поиски всего необходимого. Хотя, если уж смотреть непредвзято — этим рано или поздно пришлось бы заняться. Сначала я не слишком хотел это делать, аргументируя возможной активностью полисов на розыске себя любимого. Но как оказалось, мои короткие приключения с удачным исходом стали известны не только в Деллине, но и в его пригороде. Хагги пришли в полный восторг от моих действий, прославляя и ставя в пример такого «удалого молодца» остальной молодежи, поднимая тосты в мою честь и другими способами выражая свое восхищение. Короче говоря, я стал местным героем. А героев нельзя арестовывать или убивать. Иначе это может вызвать самый настоящий бунт со всеми вытекающими последствиями. Кому это надо? Центр Контроля требует задержания опасного преступника? Ну так пусть сами сюда приезжают и делают это. Полисы, служащие на территории секторов, несомненно отмороженные и не слишком вникающие в тексты с законом, не говоря уже об их обязательном исполнении, но провоцировать на себя массовый народный гнев — ищите дураков где-нибудь в другом месте. Понятное дело, все это было временно: слава, известность и тому подобная шумиха. Очень скоро все успокоятся, и тогда уже скорее всего власти постараются разделаться с нарушителем спокойствия без лишнего шума и пыли. В планетарном правительстве сидели далеко не дураки, они умели выжидать, чтобы хоть и чуть позже, но в конце концов все же взять свое. Никто не собирался оставлять безнаказанным дерзкую выходку. Плата будет взята, но в свое время, при самом удобном случае. И мне бы надо волноваться по этому поводу, потому что, как ни посмотри, а я отлично понимал мстительные наклонности любителей жить за чужой счет, с острым желанием прикончить наглого хагга, посмевшего покуситься на сам Деелин и его жителей. Если бы не одно но… Пираты. Уже меньше чем через два месяца на планету заявится целая эскадра звездных странников со вполне определенной целью. На этом фоне какое-то небольшое ограбление среднего по величине ювелирного салона покажется сущей мелочью. Ведь будет ограблен сразу целый город. И не факт, что те, кто жаждет моей крови прямо сейчас, потом останутся в живых. Космические разбойники известны во вселенной чем угодно, но только не своим милосердием или жалостью. Деелин выпотрошат по полной, забирая мало-мальские ценности, при этом убивая всех, кто вдруг вздумает оказать им сопротивление… — Это что-то «особенное» несомненно стоит немалых денег? — скептично спросил я. Вообще, я зашел в этот магазин, один из самых больших на территории, прилегающей к складской зоне космопорта, совсем не за оружием, а за расходниками для корабельной системы жизнеобеспечения. Местный аналог супермаркета мог предложить довольно внушительный ассортимент товаров, что пока не пошли на экспорт. Фильтры с бортовых систем, например, весьма часто применяли при очистке не слишком пригодной для питья местной воды. Тщательным образом изученные технические файлы с борта военного транспортника однозначно показали острую необходимость в некоторых предметах. Без которых полет в безвоздушном пространстве и с большой отрицательной температурой снаружи полностью невозможен. Если только не лететь все время в скафандрах, находясь в них постоянно. Что, естественно, на самом деле невыполнимо. Корабль требовал ремонта. В ином случае ни одно живое существо не смогло бы выжить на его борту уже при выходе на орбиту. Не говоря о межзвездном прыжке с обязательной траекторией разгона до необходимых скоростей активации гипердрайва. С этим ничего не поделать. Нужно исправлять ситуацию. Но прилавок с выложенным оружием прямо от входа сразу отвлек мое внимание от первоочередной цели. Как и любого нормального мужчину, меня как магнитом потянуло туда с искренним желанием посмотреть поближе на средства убийства себе подобных. Есть что-то завораживающее в этом, что обязательно хочется подержать в руках, оценить или хотя бы просто рассмотреть на расстоянии. В сильной половине человечества существовала какая-то страсть к разрушению, сидящая на подсознательном уровне и дающая о себе знать зачастую самыми разнообразными способами. — А разве вы, уважаемый Маркус, стеснены в средствах? — улыбнулся торговец. Седой, с морщинистым лицом, но с сухопарой фигурой — он оставлял вполне приятное впечатление. Этакий всеми любимый дядюшка. Впрочем, может, не такой уж он и приятный, раз вспомнил о деньгах. Явно хочет срубить бабла с разбогатевшего паренька. Восхищение восхищением, но бизнес есть бизнес. Кстати об этом, чувствую, что ореол героя не слишком сможет защитить от желающих дорваться до добычи, взятой из Деелина. Что-то мне подсказывает, что кое-кто может вполне обоснованно захотеть потрясти слишком уж удачливого молодого. А заодно, возможно, и прикончить известного «Изгарского Смерча» заполучив его славу и богатство. Блин. Тут не о властях надо беспокоиться, а своих «братьях по промыслу», проживающих в тех же секторах и имеющих такое же ограниченное гражданство четвертой категории. Теоретически на Хаггии существовала возможность повысить свой социальный уровень и даже свалить с планеты. Всего-то нужно — перевести пятьсот тысяч на счет магистрата, и соответствующая отметка появится в регистрационных данных. Быстро и легко. Сумма по местным меркам нереально дикая, почти фантастическая для обычного хагга и, мягко говоря, не слишком достижимая в условиях местных реалий. Заработать полмиллиона задача, легко тянущая на невыполнимую миссию. И как бы кое у кого не появилась мысль сделать такой кульбит в своей жизни за счет моего деелинского хабара. Тут с этим весьма просто — раз и нет человека. И плевать, какой он там герой или не герой. Своя шкура ближе к телу, а эгоизм тут совсем не считался за грех. Скорее наоборот — жизненно необходимая черта характера. Человек человеку — волк. На Хаггии, как нигде, смогли бы понять эту земную пословицу. Может и торговец, сейчас как раз об этом размышляет. У него тут наверняка стоит крутая система безопасности. Пара выстрелов из скрытых стационарных лазерных турелей и все — нет на свете Маркуса Крайда. Вот дерьмо! Поняв, куда уводят меня размышления, вполне могущие закончиться развитием дикой паранойи, я постарался взять себя в руки. Совсем спятить можно. Хоть один из режимов наносети запускай. А то, того и гляди, начну нехорошо думать о своих компаньонах по побегу. А ведь тот же самый Крис, пока меня здесь не было, умудрился почти полностью разобрать найденный истребитель, распродавая его по кускам в разные торговые точки. Не говоря уже о Равене, неоднократно спасающей мне жизнь… — Допустим, нет. Но я как-то не слишком хочу тратить деньги, добытые таким трудом, непонятно на что, — холодным голосом ответил я. Старик Джеф понимающе кивнул, на несколько секунд скрылся в дальнем дверном проеме, возвращаясь обратно с небольшим плоским пластиковым контейнером непроницаемого черного цвета. — Вот. Вам должно понравиться, — сказал он, разворачивая бокс лицом ко мне. Щелкнули держатели, откидывая плотную крышку назад. Я негромко присвистнул, разглядывая содержимое. На первый взгляд оружие выглядело не просто круто, а суперкруто. Изящные, но вместе с тем какие-то ломаные формы слегка вытянутого бластера сразу навевали мысли о скрытой внутри него мощи. Узкое длинное дуло, широкая волнистая рукоятка, большой корпус — хищные очертания углепластиковой поверхности с матовыми отблесками будто кричали о скорейшем желании приступить к тому, для чего его создавали: вести ураганный огонь по врагам. Чуть ниже и сбоку в мягких выемках лежали дополнительные устройства. — Модули улучшения? — задал я ненужный в принципе вопрос. — Да, — ответил торговец, немного пододвигая контейнер поближе к краю прилавка. — Позвольте представить вам одноручный стрелковый комплекс «Верт-2». Модель, созданная по особому заказу для спецчастей десанта Флота Империи корпорацией «Армакорп». Полная автоматизация управления огнем, регулируемая мощность зарядов. В стандартной комплектации энергоячейка позволяет осуществить пятьдесят выстрелов с коэффицентом мощности заряда в 0.3 единицы. Причем, если поставить дополнительный конденсатор охлаждения, то силу импульса можно увеличить до значения — 0.5. А это, как вы знаете, уже уровень штурмовых винтовок. Это уменьшит количество зарядов, но зато вы получите преимущество в убойной силе. Неплохо, правда? Хозяин магазина говорил с таким удовольствием, как будто сам собирался использовать это оружие. Причем каждый день и по много раз. И оттого радовался великолепному образчику технологий военных инженеров Содружества. — Что еще можно улучшить? — с ходу спросил я, осторожно поднимая бластер. Оружие удобно легло в правую ладонь, комфортно устраиваясь в руке как влитое. Крутая штучка. Очень крутая. Ничего не скажешь. — Всего три слота для улучшения. Кроме конденсатора охлаждения на оружие ставится разгонный блок для повышения скорострельности и дополнительный регулятор мощности энергорасхода для увеличения числа зарядов. Взглядом спросив разрешения и получив одобрительный кивок, я достал «приблуды» из кейса, споро подсоединяя их к бластеру. Знания, полученные из базы по стрелковому энергетическому оружию, позволили вполне легко разобраться, что, куда и как вставлять. На самом деле кибернетические дополнительные модули для оружия типа ЭРВ, своими размерами не слишком выделялись на общем фоне импульсника, так что после конечного щелчка, Верт-2 не выглядел каким-нибудь жутко большим и неуклюжим чудовищем, продолжая оставаться более чем стильным и после апгрейда. — Обратите внимание на дизайн, это так называемые «родные» модули, поэтому они не уродуют форму, как зачастую случается с продукцией разных компаний, — необычно точно озвучил мои мысли торговец. — Также там имеется дополнительная насадка в задней части для присоединения приклада, для еще большего удобства эксплуатации. Взвесив в руке приятную тяжесть бластера, я повертел его из стороны в сторону, наводя на воображаемую мишень в дальнем конце помещения магазина. — Что с линком беспроводного подключения? Наигравшись, я проверил крепление на комбезе — они превосходно приняли нового постояльца. Этот бластер был тяжелее своего предшественника, не говоря уже об общих габаритах, но вполне органично вошел в держатель на правом бедре. — Имеется система полной синхронизации работы с наносетью хозяина по закрытому каналу связи или любого другого устройства. Прицел будет проецироваться прямо на глаза, давая возможность не тратить время на лишние движения по наведению на цель вручную. Медленно положив бластер обратно, мои глаза с ожиданием уставились на старика Джефа, как представился в начале нашего разговора продавец, также по совместительству оказавшийся и хозяином этого заведения. — Сколько? Тот задумчиво провел неожиданно тонкими пальцами по металлопластиковой поверхности перед собой, не торопясь с ответом. — Слушайте, я понимаю, у вас есть всякие трюки и уловки, чтобы толкнуть свой товар за как можно более высокую цену, — начал я нетерпеливо. — Но давайте будем вести разговор по-серьезному: импульсник — отличный, я это признаю. Сколько вы за него хотите? Вместе со всем дополнительным обвесом, включая две запасные обоймы энергоблоков? После моих слов довольно странная неуверенность прошла у торговца, как по мановению волшебной палочки. Он быстро заговорил, не делая ни одной паузы в своей речи: — Сегодня двумя часами ранее ко мне обратился один из знакомых с просьбой продать ему комплект универсальных фильтров марки «АЛРАК», так как все его запасы кончились еще в начале месяца, а на товар нашелся неплохой покупатель. Мне стало интересно кому вдруг понадобился не совсем стандартный товар. — Почему не стандартный? Отнюдь, — возразил я. — Такие фильтры многие применяют в бытовых условиях для очистки воды в больших объемах. Те же владельцы кафе и ресторанов их используют десятками. Что тут вдруг удивительного? Стареющий хагг за прилавком улыбнулся. Вдруг стало понятно, что обилие седины вовсе не делало его слишком уж старым и дряхлым. Немного сухощавое тело принадлежало еще вполне крепкому мужчине, хотя уже и не молодому. В основном, впечатление человека большого возраста создавало обилие седых волос на голове торговца. — Да, это так. Только вот все подобные клиенты давно уже известны по округе. А вот когда такое хочет приобрести кто-то другой… Причем не кто-то незнакомый, а знаменитый с недавнего времени «Изгарский Смерч», то это поневоле заставляет задуматься. Я мысленно выругался. Надо было посылать за всем этим дерьмом для системы жизнеобеспечения Криса и Эвелин. Как-то мы об этом не подумали. Хотя чего еще ждать от нас? Мы же не какие-нибудь профессиональные шпионы или разведчики. На такие мелочи никто и не подумал обратить внимания. — Не совсем понимаю, куда вы клоните, гра, — вежливо сказал я, бросая по сторонам осторожные взгляды. — Может, я собираюсь открыть кафе или другое заведение подобного типа. Людей становится больше, мест для хорошего отдыха меньше. Неплохая идея для инвестиции. — А еще через некоторое время, наведя дополнительные справки, я узнал, что тот же самый клиент интересуется кое-какими специфическими деталями, явно не нужными для простых наземных очистительных станций, — продолжил говорить скорым монотонным голосом Джеф. — И, естественно, мне стало интересно. Я немного поразмыслил и пришел к довольно необычному выводу. — Это к какому? Напряжение, витавшее в воздухе, показалось чуть ли не осязаемым. Вроде бы разговор шел в приглушенных и вежливых тонах, но нервозность обоих собеседников просто зашкаливала. Уперев в меня твердый взгляд серых глаз, хозяин довольно большого по меркам пригорода Деелина, магазина ответил: — Вы восстанавливаете космический корабль, уважаемый Маркус. Судя по всему — средний грузовой межсистемник. И как я понимаю, для одной цели. На моем лице появилась ухмылка, я собирался сказать что-нибудь язвительное по поводу умственных способностей стоящего напротив человека, категорически заявить о неправильности догадки, а потом быстро свалить отсюда. Сознаваться кому бы то ни было в планах побега я не собирался. Убрать этого любопытного старикана не получится, но и давать ему подтверждение тоже категорически нельзя… — Постойте, — поднял правую руку открытой ладонью вперед Джеф. — Я вовсе не собираюсь вас сдавать синдикатам или полисам. Нет. Все более куда как прозаичнее. Молча дернув плечами, я продолжил молчание. — Понятное дело — вы хотите удрать с планеты. Не знаю точно, как вы собираетесь это сделать при активной обороне ПВО и ПКО, но план у вас скорее всего есть. И я хочу в нем тоже поучаствовать. — Что? С моей стороны последовало непритворное удивление. Честно говоря, я ждал шантажа с требованием поделиться добычей из Деелина, но уж точно не предложения присоединиться к команде. — Я старею, парень, — тяжело сказал торговец. — Знаю, для таких молодых, как ты, возраст кажется чем-то эфемерным и неосязаемым, но можешь поверить, это не то, что человек ждет с нетерпением. Я родился на Хаггии, жил здесь, добился определенного успеха — по крайней мере, не живу в какой-нибудь грязной канаве. Но умирать здесь я точно не хочу. Закончить свою жизнь в этой помойке совсем не по мне. — Почему бы не повысить социальный статус официально и не улететь на рейсовом корабле? — непонимающе поинтересовался я, приподнимая брови в удивлении. — Судя по магазину — ты явно не бедствуешь. При последних словах моя рука обвела помещение вокруг, заполненное разнообразным товаром. То, что все торговцы и даже полисы за стеной по своей сути являлись такими же пленниками законов о перемещениях, я знал, но то, что и такие вроде обеспеченные люди не могут вырваться отсюда, стало сюрпризом. Прям не мир из состава развитого государства Содружества, а самая настоящая тюрьма. Какое-то сумасшествие… — Заплатить полмиллиона и после остаться ни с чем? — печально произнес Джеф. — Нет уж. Я не для того горбатился всю свою жизнь, чтобы чиновничья шваль из магистрата города заграбастала мои деньги. Да и не уверен я, что мое небольшое дельце стоит такой суммы. Точнее, вряд ли можно будет найти покупателя на все хозяйство разом, а распродавать по частям со временем невозможно — бизнес сразу остановится и станет никому не нужным. Не совсем представляя, что ответить на такие откровения, я снова молча пожал плечами. Что уж говорить, застал он меня врасплох, ничего не скажешь. — В последнее время в воздухе что-то витает такое… — хозяин маркета неопределенно покрутил растопыренными пальцами в воздухе перед собой, — …не знаю, как выразить словами… вроде сильного напряжения. Понимаешь? Я давно в этом деле, у меня много знакомых во всех секторах, и я это чувствую. Что-то назревает. Что-то большое. И что-то крайне опасное. Интересно. Неужели старикан за прилавком каким-то неведомым способом догадался о пиратской атаке на планету? Если так, то его чутью стоило позавидовать. Или скорее посочувствовать неосторожным действиям эмиссара звездных странников. Тот здоровяк из переулка в первой зоне, похоже, своими поступками всколыхнул болото местной жизни. Как бы отголоски не докатались до властей в Деелине. При подобном исходе событий о налете на Хаггию можно будет забыть, как и про бегство отсюда. Пара боевых сайконских ударных эскадр на орбите сделает все дальнейшие планы полностью неосуществимыми. Регулярный флот не будет миндальничать, а сразу начнет открывать огонь по всем незарегистрированным судам в близлежащем пространстве. Вот дерьмо. Только этого для полного счастья не хватало. — Полный набор фильтров марки «АЛРАК», — внезапно на прилавке появился тонкий планшет, — реагенты для очистки воды «Н2О-плюс», пять медкапсул «Земан-Б» с набором расходных картриджей, наборы пищевых концентратов первой, высшей категории, и самое главное — семь ремонтных сервов с программным паком бортового помощника — РС-КМ-100 с комплектом манипуляторов для проведения любых работ на корабле. Готов всем этим поделиться. Я в полном обалдении пробежал глазами список предметов. Это было просто невероятно. Получив все представленные вещи, приведение имперского военного транспортника в готовность пойдет намного более быстрыми темпами. Особенно с дроидами, предназначенными для наладки корабельных систем и ремонта. С такими помощниками «Архонт» станет готов к полету уже через месяц, если не раньше. — Чего ты хочешь? Все это добро стоит больших денег. За те же медкапсулы можно выручить тысяч двадцать. Состояние по местным меркам, — хмуро поинтересовался я. — Простой билет с планеты тебя явно не устроит. — Я уже сказал ранее, что не хочу улетать с Хаггии нищим стариком. Поэтому, кроме места для себя, мне нужен ваш трюм, чтобы заполнить его кое-какими личными вещами. Улетев во внешний мир, их можно будет продать, получить приличный начальный капитал и начать жизнь заново, — ответил Джеф. На пару секунд задумавшись, в конце концов я ответил: — Обещать ничего не могу, но и не буду скрывать — твое предложение выглядит более чем заманчиво. Только где гарантии, что, взяв тебя к себе, мы не дождемся прихода боевиков из какой-нибудь крупной своры? Скрывать наличие корабля мне уже казалось бесперспективным. Торговец запросто мог рассказать о своих подозрениях любой из банд, а уж те нашли бы способ выбить из нас точное местоположение звездолета. Нужно договариваться со «стариной Джефом». Дешевле выйдет. — У меня есть знакомые среди некоторых свор, за годы торговой деятельности такое неизбежно. Но я твердо уверен, что ни один из них не станет мне помогать выбраться отсюда, даже если будет такая возможность. Все они негодяи. Лучше иметь дело с вами. Несмотря на более чем жестокую славу, ты, Смерч, кажешься не совсем отпетым злодеем. Считаю, что дела с тобой можно вести. Надо же, подумал я, как на это ни посмотри, а у меня, похоже, начинает складываться определенная репутация. И это довольно неплохо. — Ладно. Но мне надо будет посоветоваться со своими компаньонами. Хотя уверен — они не будут против еще одного члена команды. Тем более с таким богатым вкладом в общее дело. Я уже намеревался развернуться, чтобы покинуть магазин, когда неожиданно старик бросил мне показанный до этого бластер со словами: — Держи. Это мой личный подарок тебе, Изгарский Смерч, за устроенное представление в Деелине. За всю свою жизнь я не получал большего удовольствия, чем рассматривая испуганные рожи цивилов по новостным каналам. Ловко поймав за рукоять импульсник, я коротко кивнул, признавая свою роль в прошедших событиях, так понравившихся всем хаггам, а затем направился к двери.
Планета Хаггия. Жилой сектор. Квартира Равены
— Он все это согласен дать бесплатно? — удивленно спросил Крис, вгрызаясь в протеиновый брикет концентрированной пищи. За последние дни он, как и я, довольно ощутимо подрос, набрал массу, начиная походить на физически развитого семнадцатилетнего подростка. Еще через два месяца мы с ним сможем на равных поспорить уже с двадцатилетними. Препараты «Филоры» поистине творили чудеса в развитии человеческого тела. Кстати об этом. Выданная порция таблеток уже скоро подойдет к концу и надо будет снова обращаться к Солдату за новыми упаковками. При этом опять проходя медицинское сканирование в одной из немногочисленных клиник жилого сектора. В самом начале там снимали с нас показания, потом будет еще один осмотр в середине курса коррекции взросления и последний — на заключительной стадии. Обязательная договоренность по этому пункту прилагалась к нашему соглашению с инструктором рукопашного боя. Корпорация хотела в точности знать, что происходило с людьми, принимающими их новое фармацевтическое изобретение. — Звучит хорошо, — заметила Эвелин, делая глоток. В отличие от нас с Крисом, обе девушки быстро поели, сидя теперь на диване и попивая из пластиковых бутылок витаминизированную воду. — Даже слишком, — поддержала подругу Равена. Она сначала недовольно посмотрела на меня, а потом вдруг неожиданно озорно подмигнула, проведя левой рукой по груди, а потом дальше вниз по всему телу. Я сглотнул. В свободной футболке, коротких шортиках и с хвостиком черных волос девушка выглядела невероятно соблазнительно. Эвелин, в отличие от ломщицы, все также находилась в своем привычном, обтягивающем комбезе темных оттенков. Переведя взгляд в сторону, я постарался сосредоточиться на разговоре. — Командная цепь управления межсистемника взломана. Благодаря неведомым лицам, по своей сути проведшим что-то вроде «легкого потрошения» перед отправкой транспортника на Хаггию для окончательного разбора, мы довольно легко смогли подчинить все бортовые искины. Доступ к ним оказался открыт из-за действий все тех же мародеров. Иначе они никогда бы не смогли снять такие жизненно важные элементы с корабля. Автоматика бы этого не позволила, так как это несло прямую угрозу жизни экипажа. Но в конечном итоге «Архонт» прибыл сюда, и прибыл он полностью непригодным к космическим полетам. Первичное предположение о целостности оказалось в корне неверным. Мы теперь это знаем, имея доступ ко всем корабельным системам. — Это все уже известно, — слегка ворчливым голосом заметил Крис, продолжая свой сытный обед. Я тоже от него не отставал, между фразами щедро поглощая более чем питательные плитки концентрированной пищи, но при это с весьма спорными вкусовыми качествами. Эх, сейчас бы вместо этой гадости заказать автодоставку из Деелина, с весьма широким выбором самых разнообразных блюд. Мечты, мечты… — Это я суммирую общие данные, — ответил я на замечание. — Если подытожить, то выходит, что необходим ремонт, и причем вполне серьезный. Не в плане полета корабля в атмосфере, а в плане нашего выживания на нем. Отсутствие воды, воздуха и нормальной гравитации сделает долговременный перелет в вакууме попросту невозможным. С навигационными базами тоже творится какая-то ерунда, многих карт не хватает и проложить курс для прыжка в некоторые районы галактики будет нельзя. Надо провести обновление с перенастройкой системы. — К чему ты ведешь, Маркус? — нетерпеливо спросила Эвелин. — К тому, Эвелин, — сказал я, — что, просмотрев всю доступную информацию, я могу с твердой уверенностью заявить о полнейшей неспособности того куска железа, что мы называем сейчас «Архонтом», увезти нас с планеты. Это просто невозможно сделать. — И старина Джеф нам нужен? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла короткостриженая блондинка. — Без его помощи произвести необходимый ремонт будет куда сложнее, если вообще возможно. У меня сильные подозрения, что если мы не придем с ним к соглашению, то он может рассказать о своих предположениях о нас и о наличии у нас хоть и не полностью рабочего, но вполне ремонтопригодного межсистемника кому-то из свор. А там уж быстро захотят выяснить это наверняка. На самомделе я действительно считал, что получив доступ к ресурсам Джефа, мы получим определенное преимущество в гонке со стремительно приближающейся атакой пиратов на Хаггию. Подгадать точное время для старта с планеты, когда наземные и орбитальные системы ПВО и ПКО выведены из строя, а линейные части Федерации еще не прилетели сюда на выручку — дорого стоит. — Ладно, допустим, мы согласимся. Но ведь он хочет перевезти в трюм некий груз. Не слишком ли много внимания это привлечет? Мы и так будем ездить довольно часто, — спросил Крис. Я уже собирался ответить, но к моему удивлению, в разговор снова вступила Эвелин. — Транспорт я обеспечу. С этим никаких проблем не будет. В мастерской Рика найдется грузовик с вместительным кузовом. Совершать слишком частые поездки мы не будем, ограничившись всего несколькими, но зато сразу с большим объемом необходимых предметов. Я хорошо знаю дальние зоны, у меня также есть подробная карта местности, избегать нежелательных встреч с промышляющими сворами не составит труда. При условии, если я буду за рулем. С моей стороны последовал одобрительный кивок. Воинственная блондинка отлично умела управляться с вайпером. Наверняка по части грузовых фур у нее тоже нет проблем. — Отлично, значит, на тебе логистическое сопровождение, — сказал довольно я. — Крис, а что там с перехватчиком? Равена говорила, что ты вроде умудрился разобрать его уже чуть ли не весь. А потом еще и продать добытый хабар в магазины торгового района. Прожевав большую порцию еды, молодой хагг полез в карман, откуда вытащил небольшой комп с примитивным блеклым дисплеем, служащим скорее записной книжкой, чем каким-то более сложным устройством. — Не буду перечислять все подробно, если кто захочет, то сможет посмотреть список всех деталей и вырученных за них цен тут, — Крис качнул устройством в воздухе. — На сегодняшний момент от ситойского истребителя «Зеро-11» остался, мягко говоря, только один корпус. Общая сумма выручки с учетом всех проданных добытых частей составляет сорок семь тысяч кредитов. — Ого… — Вот это да… — Неплохо… В комнате послышались довольные голоса. И то правда, сумма по меркам Хагги просто запредельная. Падение в темноту с последующим жестким приземлением в переходах лиманского грузовоза несомненно стоили этого. Готов хоть сейчас повторить тот трюк. Естественно, на самом деле все то оборудование стоило намного больше, но местные рыночные условия диктовали свои правила. — Все деньги в кредитных чипах. Спрятаны в одном укромном месте. Готов принести в любое время. Таскать их с собой или нести сюда я посчитал слишком рискованным, — Крис кивнул в направлении Равены. — Она постоянно через Сеть кого-то взламывает, а это несет определенную опасность быть обнаруженной. Будет обидно, если вломившись сюда, полисы найдут все наши запасы. — Не все, — машинально поправил его я. А потом про себя выругался. С моей стороны таких предосторожностей не последовало: оба пакета с ювелиркой из Деелина валялись в небольшой нише под кроватью в спальне ломщицы. Там хоть и стояла заслонка, маскировавшая тайник под поверхность стены, но думаю, тщательного обыска она бы не выдержала. Надо будет их увезти на борт Архонта. В нынешней ситуации, при наличии всех необходимых ресурсов, продавать драгоценности здесь, получая цену в десять-пятнадцать раз меньшую от реальной, слишком накладно. Во внешнем мире за побрякушки можно получить намного больше. — Ладно, пока пусть лежат, где лежат. Если с Джефом все срастется, то будем их тратить чуть позже. Все равно полную комплектацию корабля при помощи него одного нам не провести. Точнее, это можно сделать, но я почему-то чувствую, что торговец не захочет давать сверх оговоренного. Получится добиться скидки для покупки через его знакомых — уже хорошо. — Ты о чем? Вроде бы в том, что он предлагает, есть все необходимое для перелета на другую планету, разве нет? — спросила Эвелин. — Что ты еще хочешь купить? Я чуть помедлил, не сразу решаясь сказать то, что обдумывал с самого начала обнаружения возможности покинуть планету. Родившиеся здесь хагги почему-то считали достаточным улететь куда-то еще, как все их проблемы исчезнут. Но ведь это было совершенно не так. Регистрационные записи в наносетях, сделанные какими-никакими, а все же официальными органами власти Федерации Сайкон, действовали на территории всего Содружества. Примечание о недопустимости выезда с планеты в связи с низким социальным уровнем гражданства делало нас всех в определенной степени преступниками, нарушившими закон Хартии Порядка. — Вряд ли дело сможет ограничиться одним прыжком, — негромко произнес я. — Хаггия находится не совсем на Периферии, но и не в самом центре цивилизованных миров, мы не сможем высадиться на любой планете или причалить к любой станции без необходимых правок в записи нейронных сетей. Существует вероятность ареста и обратной депортации. Не стопроцентная, конечно, в галактике полно всяких бродяг и странников с похожими нарушениями режима миграции, но все же она есть. Полагаю, нам придется провести на борту «Архонта» несколько больше времени, чем поначалу планировалось. В комнате наступила тишина. Об этом никто из присутствующих еще не думал. Главное улететь в большой космос, а уж там все как-нибудь устроится. Так они представляли общий план побега. — Поэтому, — продолжил я, — корабль лучше всего подготовить к этому. Необходима полноценная столовая, тренажерный зал, нормальные жилищные условия, медицинский отсек, возможно что-то еще. Это все необходимо подготовить заранее. Крис, Равена и Эвелин переглянулись, затем снова перевели взгляд на меня. — Может, ты и прав, — задумчиво проговорила Эвелин. — На разве нельзя получить нормальное гражданство официально, в другом государстве? — Скорее всего. Но быстро это явно не получится сделать. Лучше быть готовыми ко всему. Совсем уж в идеале, я был бы не прочь и вооружить наш кораблик парой пусковых ракетных установок, четверкой спаренных плазменных пушек с коэффициентом мощности в 7.0 единиц, десятком лазерных турелей ближней обороны, системой глушения, маскировки и, конечно, здоровенным силовым щитом с показателем КЕП в 9.0. Вот тогда можно спокойно лететь. По мере моей речи глаза всей команды расширялись пропорционально росту озвученных пожеланий, под конец сделавшихся совершенно круглыми. Ошеломительное молчание продлилось недолго, взорвавшись веселым громким смехом. — Ну ты даешь! — Ха, вот это запросы! — Мечтать не вредно! Я тоже улыбнулся, понимая, что все перечисленное смонтировать на Хаггии не получится. Но честно говоря, на корабль у меня имелись определенные далекоидущие планы… — Постойте, тут пришло кое-что интересное, — попыталась прекратить веселье Равена неожиданно серьезным голосом, но Эвелин с Крисом уже вовсю громко мечтали вслух о тяжелых имперских крейсерах, суперкомфортабельных лайнерах, частных яхтах с кучей обслуги и высокой степенью защиты, которые доставили бы их на самые дорогие курортные планеты. Поэтому ломщице пришлось повысить голос, перекрывая шум: — Да замолчите вы! Мне только что пришло сообщение с сетевого адреса. — Какого именно? — нахмурившись, спросил я. Мне совсем не понравилось выражение лица Равены. — С того самого, что оставил тот пират. Мы с ним не общались с той встречи в переулке в первой зоне, а теперь он вдруг присылает письмо. — Что пишет? Все замолкли. Представитель пиратов не тот, с кем можно шутить. — Он хочет встретиться. Сегодня. И главное, чтобы пришел именно ты, Маркус.
Планета Хаггия. Отстойник. Зона 1. Бар «Три болта»
Темнело. На ярко освещенных улицах вновь стали постепенно появляться толпы народа. Юрген в какой уже раз пораженно покачал головой. Местные жители удивляли своим стремлением уйти в отрыв по полной каждый вечер каждого дня. С одной стороны, хагги известны в галактике как самые жестокие преступники, а с другой — вы только гляньте на них сейчас. Развлекаются, как будто завтра конец света… Пират резко осекся. Интересно. А может, и вправду поэтому любой день здесь заканчивается диким загулом? Потому что никто из живущих на территории отчуждения точно не знает, что ждет его завтра? Нажремся и перетрахаем все, что движется, прямо сейчас, а иначе потом можно будет и не успеть. А что? Вполне допустимая идея. Развить дальше довольно интересную мысль помешал один из сидевших за столом, громко ударивший своим стаканом о бутылку в центре. На этот раз встреча проходила не в темном переулке, а на хорошо освещенной открытой веранде второго этажа одного из питейных заведений первой зоны в присутствии новых лиц. Херт, Вартис и Астерман — помощники лидеров крупнейших и сильнейших свор в Отстойнике: «Свободный отряд», «Палачи» и «Желтые воротнички». Спаркс усвоил урок и не собирался больше подставляться под ствол молодых хищников, с радостью нападающих на всех, кто им попадется. Все же Хаггия сильно отличалась от всех других миров, где до этого ему довелось побывать. — Долго еще? Сопляк опаздывает, — недовольно сказал Вартис, правая рука самой жестокой банды в пригородных районах и зонах сектора промышленных отходов. — Этот сопляк уже заслужил себе вполне не детское прозвище, — лениво заметил Херт, одетый намного более аккуратней прочих и имеющий прическу в виде короткого ежика волос. Что понятно, учитывая строгие порядки, царившие в своре с твердой воинской дисциплиной. Узкоглазый здоровяк, представляющий здесь «Желтых воротничков», на короткую перепалку соседей лишь растянул тонкие губы в улыбке неприятия. Было видно, что ему не нравится сидеть рядом с этими людьми. Но что делать — общее дело нападения на самый лакомый кусок на планете, а вполне возможно и на десяток световых лет в округе, стоил некоторого дискомфорта. Пираты договорились с сильнейшими бандами о совместном нападении на Деелин. — В прошлый раз они тоже слегка опоздали, — сказал Юрген успокаивающе. — Не волнуйтесь, он придет. Насколько я понял, этот молодой человек совсем не против заработать лишние кредиты. А у меня с его подругой контракт, разрыв которого грозит большими финансовыми потерями. Хагги начали снова ворчать, но Спаркс махнул рукой, подзывая официантку для заказа новой выпивки. Через несколько минут пришлось снова повторять жест, и эмиссар звездных странников чуть было не заволновался, чтобы сидящие за столом не напились раньше времени переговоров, но наконец появился тот, ради кого, собственно говоря, проводилась сегодняшняя встреча. Маркус Крайд, по прозвищу «Изгарский Смерч». Очень деятельный молодой человек, успевший прославиться на всю планету своими довольно наглыми, но вместе с тем и решительными поступками. Трое взрослых жителей одной из самых опасных планет в Содружестве как по команде замолчали, глядя на вход, где стоял герой последних дней. Они смотрели с прищуром, оценивающе, и в то же время с ноткой определенного интереса. Что в общем-то неудивительно. Юрген про себя усмехнулся. Он и сам пришел в полное обалдение, увидав в первый раз репортаж по новостному каналу о неком нарушителе в городе и узнав в нем возмужавшего «грабителя из переулка». Спокойно пройдя вперед, крепко сложенный парень в темном комбезе, с бластером на правом бедре, подошел к столу, с ожиданием уставясь на Спаркса. — Вы ничего не говорили о других людях, когда предлагали встретиться, — сказал он, переводя взгляд с одного сидящего на другого. Чуть позади него, справа, появилась из освободившегося дверного проема высокая стройная блондинка в широкополом сером плаще с видневшейся за плечом рукояткой какого-то оружия. Не стесняясь, она тоже вышла на террасу, встав позади Маркуса Крайда. — Эва? — удивленно обратился к ней Херт, помощник главы банды «Вольный отряд». — А ты что тут делаешь? Девушка, не моргнув глазом на обращение, явно показывающее определенный уровень знакомства между ней и человеком за столом, спокойно ответила: — Я с ним. При этом ее голова слегка качнулась в направлении стоящего впереди парня. Все как по команде повернулись к заговорившему первым Херту, ожидая его реакции на это заявление, но Юрген решил прервать этот странный диалог, вполне способный завести разговор совсем не в то русло. Они собрались тут не выяснять личные отношения или что у них там, а совсем для другого. — Они здесь нужны, чтобы кое-что обсудить в предстоящем деле. И не волнуйся, как и в прошлый раз, ты и твои люди получат свою долю, — при этих слова пират качнул подбородком в сторону девушки, как бы намекая на ее подчиненный статус. Но и это не вызвало реакции — светловолосая, вооруженная до зубов девица нагло проигнорировала намек, все так же продолжая изображать из себя статую. А вот Маркус отреагировал. Подойдя еще ближе, он отодвинул единственный оставшийся свободным стул, уселся на него, вопросительно взглянув на пирата. — Так в чем дело? О чем вы хотели поговорить?
Глава 15
Планета Хаггия. Территория Отстойника. Зона 1. Бар «Три болта».— Так, о чем вы хотели поговорить? — повторил я вопрос, глядя на пирата. — И кто эти люди? Перед тем как зайти внутрь, мы с Эвелин заранее осмотрели место встречи, заприметив столик на открытой веранде второго этажа с эмиссаром звездных странников. Голографический визор с функцией оптического увеличения позволил без проблем заранее провести разведку с большого расстояния. Девушка опознала в одном из сидящих людей близкого помощника главы банды «Свободный отряд», к которой она раньше принадлежала и с которой у нее до сих пор оставались какие-то дела. Догадаться о принадлежности остальных уже не составило труда. По крайней мере, я про себя предположил, что они относятся к другим крупным сворам, а их встреча с пиратом неким образом касалась предстоящего налета на Деелин. Но я не мог не задать прозвучавший вопрос, несмотря на то что на самом деле в первую очередь меня интересовало кое-что другое, а именно: почему здесь так необходимо личное присутствие моей скромной персоны? Все это явно неспроста. — Это Херт, это Вартис, это Астерман. Они представляют «Свободный отряд», «Палачей» и «Желтых воротничков». И они, — тут Юрген Спаркс сделал небольшую паузу, — как, впрочем, и я, хотели бы поговорить с тобой, Маркус, о твоих приключениях за стеной. Все четверо уставились на меня, явно ожидая вопросов. Но их не последовало. А что тут спрашивать? Этим авторитетам из самых могущественных банд Хаггии точно не нужен хабар из ювелирного магазина или другая подобная мелочь. Не их уровень. Таким серьезным людям могло быть интересно только одно из произошедшего чрезвычайного происшествия в закрытом городе. И не надо иметь сверхвысокий уровень интеллекта, чтобы догадаться, что это такое. Здоровякам в полувоенной одежде чрезвычайно хотелось знать ответ всего на один вопрос. Каким образом, пятнадцатилетний сопляк умудрился проникнуть за ограждение, напичканное ловушками, автоматическими лазерными турелями, сенсорами, детекторами и другими механизмами, призванными защищать цивилов от хаггов? За все время существования городской стены внутрь Деелина никто и никогда так и не смог пробраться. А тут целое шоу, почти в прямом эфире идущее по всем новостным планетарным каналам. Такое не могло остаться незамеченным со стороны преступных группировок. Тем более накануне пиратского рейда. Тоже в своем роде первый и единственный случай, когда будет ограблен сразу целый город планеты, входящей в состав одного из крупнейших государств Содружества. В общем и целом — любопытство сидящих за столом людей можно было вполне понять. Только вот проблем в том, что ответы я не мог предоставить. Потому что в моем появлении в Деелине не было никакой лично моей заслуги. Я попал туда в виде бессознательной тушки, привезенный на опыты в тайную лабораторию компании «Токсвил Контус» из-за необычных способностей в управлении сторонними нанитами на внешней сфере. Поверят в такое прожженные хагги, состоящие в самых сильных сворах Отстойника? Сомневаюсь. Скорее подумают, что им дурят головы сказками в попытках скрыть проход за охраняемую стену. Что приведет к очень печальным последствиям для любителя фантастических историй. А мне бы этого категорически не хотелось. Пытки и мучения — совершенно не мое. При всей своей крутизне, против этих головорезов и стоящих за ними людей я не смог бы продержаться и пары минут. Но все же придется говорить, пытаться врать в такой ситуации будет намного хуже. — Если вы хотите узнать, как я туда попал, то могу сразу разочаровать вас, — начал я, при этом стараясь произвести впечатление человека не только взрослого, но и делового, уважающего чужие интересы в совместном деле. Как ни посмотри, а все присутствующие по своей сути сейчас задействованы в одном проекте по атаке на единственный город на планете. — То есть ты не хочешь рассказать, как смог проникнуть через защищенный периметр? — быстро спросил Херт. Я покачал головой. — Нет, я хочу сказать, что путь, по которому я попал в Деелин, больше не сработает. Второй раз по нему уже не пройти. Иначе мне не пришлось бы угонять флаер полисов, чтобы потом чуть не погибнуть в нем, рухнув с высоты сотни с лишним метров. Согласитесь — вряд ли я бы так поступил, если бы был иной выход. Люди за столом задумались. В словах паренька звучал резон. Про угон флаера и последующую катастрофу по новостям также рьяно велись каждодневные обсуждения. И большинство не совсем понимало, почему я пошел на такой риск, если мог снова затеряться сначала в городе, как сделал это сразу после взрыва, а потом тихо и незаметно его покинуть. — Может, и так. А может, ты просто решил побыстрее оттуда свалить, и полисы со своей машинкой очень вовремя подвернулись под руку, — проворчал в сомнениях Вартис. Лысый, широкоплечий, с глазами чуть навыкате и с несколькими шрамами на лице, он производил впечатление чрезвычайно опасного человека, любящего перед окончательным смертельным ударом хорошенько помучить свою жертву. Если руководство Палачей такое, то рядовые, наверное, еще хуже. Не зря, похоже, эту свору считают самой отмороженной на Хаггии. — Я, может, и рисковый, но не до такой степени. Если бы имелся другой вариант отхода, я бы ни за что не сел в полицейский воздухолет, — ответил я, холодным взглядом посмотрев на сомневающегося хагга. Первое и самое главное правило этого мира: никому и никогда не показывай своего страха или неуверенности, иначе ты быстро превратишься в добычу. Я отлично это помнил, твердо придерживаясь при общении с другими жителями отверженных секторов. Еще немного пободавшись взглядом, в конце концов, Вартис широко ухмыльнулся, признавая во мне истинного сына Хаггии. — Что же. Пусть будет так. Пират, до конца не вмешивающийся в этот короткий бесконтактный поединок, развернулся в мою сторону всем корпусом, намереваясь что-то сказать, но я ему этого не дал сделать. — Прохода туда сейчас нет, но это можно будет организовать. Не прорываться с боем через автоматику защищенного периметра, подбираясь ближе, а попросту отключить ее, чтобы потом взорвать стену в любом удобном месте. — Как? Это реально? Отключение систем. Равена сможет хакнуть их сеть? — заинтересованно спросил Юрген. — Кстати, а что там с системами ПВО по кольцу города? Уже есть успехи? — Не совсем, — я снова качнул головой в отрицании, как и на вопрос о способе проникновения в Деелин. — Об этом нам надо тоже поговорить, хотя, собственно говоря, оба эти эпизода связаны между собой. Мне вдруг подумалось, что четвертый участник беседы так до сих пор и не сказал ни одного слова. Узкоглазый амбал, чем-то смахивающий на азиатов с Земли, при условии их роста много выше среднего и наличием мускулатуры, как у Шварценеггера, за все время ни разу не открыл рта. Лишь безмолвно переводил взгляд с одного говорившего на другого, внимательно вглядываясь своими небольшими черными глазками, будто прикидывая про себя, как бы половчее прикончить сидящих поблизости. Вообще, странно, что члены люто ненавидящих друг друга свор до сих пор мирно продолжают оставаться на расстоянии менее метра друг от друга и не вцепляются в глотку ближайшего соседа. Насколько я знаю, «Свободный отряд», «Палачи» и «Желтые воротнички» постоянно вели войны между собой за сферы влияния на территории, как дальних зон, так и пригородных секторов. С постоянными перестрелками и чуть ли не ежедневными трупами со всех трех сторон. Деловая обстановка на террасе бара обескураживала своей тишиной. Хотя о чем это я. Тут ведь речь шла об Деелине и его богатствах. Алчность и желание добраться до них оставили все прошлые обиды с местью на второй план, объединив рьяных врагов в стремлении выпотрошить цивилов по полной программе, кого хагги ненавидели еще больше, чем другу друга. — Так что ты хочешь сказать? — поторопил меня Спаркс. — Взломать систему ПВО и ПКО Хаггии через сетевое подключение невозможно, — внушительно произнес я. — Это задача, не имеющая решения. Это было абсолютной правдой. Равена три недели искала возможность влезть в управляющие подсистемы узлов обороны через стороннее проникновение. И в итоге вынужденно признала свое бессилие в этом. Военные специалисты Федерации Сайкон, кто осуществил установку файервола и программ контроля, оказались не по зубам хакеру-самоучке. Контуры безопасности с исключительно сложным программным кодом формировали невероятно крепкую защиту. — То есть ломщица отказывается от контракта? — прищурился пиратский эмиссар. Ему не понравилось сказанное и он явно хотел начать выдвигать по этому поводу претензии. — Отнюдь, — разочаровал его я. — Договор остается в силе. Пусковые ракетные контейнеры и замаскированные на городских зданиях плазменные турели не будут мешать вашим абордажным секциям десантироваться вниз. Мы выведем их из строя по-другому. — Как? — Энергопитание. Одно слово, веско произнесенное в тишине, заставило всех сидящих за столом понимающе закивать головами. Без энергии ни один механизм, созданный руками человека, не сможет выполнять свои функции. Это знал каждый ребенок на любой планете Содружества. — Оставшиеся со старых времен системы подземных коммуникаций не ограничиваются территорией защитного периметра. Сами переходы и коридоры давно уже завалены или наглухо перекрыты — орбитальное сканирование пустотных провалов вполне неплохо помогло выявить возможные места для несанкционированного попадания в город. Но Равена смогла найти на серверах Деелина информацию о нескольких точках, где кабели, передающие через себя также энергию системы цивилов, доступны отсюда. И опять на террасе разлилась тишина. Все обдумывали полученную информацию. — Вы думаете, что обрубив эти самые кабели, можно будет лишить их энергии? — первым задал Спаркс очевидный для всех вопрос. — Весь город? — Не совсем. Простой разрыв ничего не даст. Сработает автоматика, электрические потоки пойдут по другим кабелям, изменив маршрут. Нужно устроить перегрузку для обрушения всей сети энергопитания. Точечное замыкание сразу в трех критически важных местах создаст переток энергии в направлении определенных распределяющих станций, тем самым выведя их из строя, а за ними лишив энергии и весь город. Херт в сомнении покачал головой. — Военные системы, как правило, имеют вспомогательные источники питания. Сильно сомневаюсь, что батареи ПВО вместе с терминалами управления подключены к обычной энергосистеме. У них скорее всего есть автономные генераторы или даже целый реактор. — Есть. Об этом нам известно. Но противокосмические узлы обороны и автоматизированные боевые механизмы стены Деелина в случае неполадок подключатся к одной запасной силовой установке. Ее мощности не хватит для работы на две линии сразу. Либо будет работать защитный периметр, либо ПВО и ПКО. Одновременно эти системы функционировать не смогут. Я уже ожидал разного рода возражений по поводу несовершенства представленного плана, но к моему удивлению, бандитские командиры и пират сразу же въехали в тему и начали обсуждать перспективы такого преимущества. — И еще, не стоит забывать о 31-м штурмовом планетарном батальоне. Вы должны понимать, что их отключить ну никак не получится, — напомнил я об еще одном факторе, очень важном при масштабном нападении на город. Солдаты Федерации размещались на отдельной базе, вблизи космопорта, где у них имелись казармы, столовые и другие необходимые помещения. — О них не беспокойся, — махнул рукой пират. — Координаты их дислокации я уже выяснил. Когда начнется веселье, туда с орбиты будут отправлены сразу несколько подарков в виде тяжелых ракет с ультрамощными боеголовками. Там ничего целого не останется. На эту ремарку я лишь пожал плечами. Мое дело предупредить, а уж как будет проходить штурм — не моя забота. Планирование нападения с двух сторон затянулось на какое-то время, дав мне возможность немного отдышаться и прийти в себя. Что ни говори, а вести разговор с такими людьми весьма непросто, стресс так и норовил вползти в уравновешенное сознание, вызывая нервное истощение. Любое лишнее слово, неправильно истолкованный взгляд — и все, сначала начнутся наезды, а потом и до рукопашной недалеко. Можно бы, конечно» запустить режим «Идеальной стойкости» или «Ментального превосходства» с полным очищением разума от посторонних мыслей, но что-то подсказывало, что мои нынешние собеседники на раз вычислят применение нестандартных приемов для ведения переговоров. А за этим в свою очередь могут последовать самые разнообразные ответные действия. От презрения к слабаку, не имеющему своей воли и сидящего на стимуляторах, до более печального результата с трупом слишком наглого молодого хагга в конце. Нет уж. Будем пользоваться только тем, что дала природа. Тем более что благодаря корпорации «Филора» на самом деле это не так уж и мало. — Что вообще для этого необходимо? — неожиданно прервавшись, переключил свое внимание опять на меня пиратский эмиссар. — Имею в виду, нужно ли будет какое-то специальное оборудование? Как мне кажется, для вывода из строя такого мегаполиса нужно что-то еще, кроме информации о месторасположении кабелей. Я про себя улыбнулся. Просто удивительно, насколько точно разговор идет так, как я надеялся. Конечно, присутствие трех широкоплечих хаггов не вписывались в первоначальный сценарий, но это уже и неважно. Сам Юрген Спаркс мыслил по вполне логичной и предсказуемой цепочке рассуждений. — Да, будет нужно несколько церстиевых аккумуляторов. Тех самых, что ставят на малые корабли для подпитки бортового жизнеобеспечения при авариях. Их будет нужно подсоединить к тем самым коммуникационным кабелям и в нужное время запустить на полную мощь, создав переизбыток напряжения на определенных участках. После этого начнется цепная реакция, в результате которой возникнет перегрузка. — И где их можно достать? — пират оглядел помощников главарей банд рядом, обращаясь теперь к ним. — Это возможно? Те в ответ пожали плечами, не зная точного ответа. Они ведь не техники, чтобы разбираться во всяком таком дерьме. Чего у них спрашивать? Вот свяжутся со спецами команд-потрошителей, посоветуются с ними и смогут ответить. Примерно через пятнадцать минут выяснилось, что церстиевые аккумуляторы являлись не таким ходовым товаром, как многие рассчитывали. Точнее говоря, эти штуки оказались весьма редкими предметами, быстро уходившими на продажу во внешние миры. В отличие от тех же фильтров, торговцы не оставляли их для реализации кому-то из местных, предпочитая толкнуть любому, кто даст хорошие деньги. Возникшие затруднения вызывали короткий период озабоченности. Видя это, я успокаивающе махнул рукой. — Не беспокойтесь, уважаемые, мне известно, где можно обзавестись необходимыми вещами. Но с вашей стороны будет нужна помощь в этом деле.
Планета Хаггия. Зона 41. Военно-транспортный корабль «Архонт».
— «Установка программного обеспечения завершена». — «Модуль дистанционного управления и настройки дроидов «Погонщик» полностью готов к работе». — «Внимание! Обнаружено семь кибернетических механизмов «РС-КМ-100»». — «Начата процедура подключения». — «Ожидайте». — «Подключение завершено. Технические сервы готовы к эксплуатации». — «Ввод команд производится только через модуль «Погонщик». Прямое подключение к наносети отсутствует. Необходим имплант серии «Кибер-ЗЕВ»». Ну, это мне и не нужно. Подключаться напрямую я не собираюсь. На данный момент вполне хватит обычного управления через проекционную плоскость ручного компа комбеза. У данных типов роботов вполне неплохая программа автономного поведения, не требующая постоянного пригляда за ними. Прошло четыре дня после встречи с пиратом и представителями сильнейших банд Хаггии. За это время мы уже успели сделать два рейса к найденному межисистемнику и привезли сюда много вещей, жизненно необходимых для восстановления корабля до работоспособного состояния. Ремонтные сервы в количестве семи штук выгружались одними из первых. Они выглядели, как водомерки, размером с собаку, неся внутри тела целый набор манипуляторов, начиная от обычного механического захвата и заканчивая сварочным аппаратом. На конце каждой из четырех тонких лапок находились магнитные присоски, давая своим хозяевам возможность передвигаться не только в горизонтальной плоскости, но и в любой другой. Довольно милые малыши, призванные помочь мне с ремонтом корабля. Управление дроидами осуществлялось через еще один модуль, вставленный в свободный слот на комбезе военного техника «Дерон-М». Из пяти гнезд на данный момент три уже оказались занятыми. Кроме мобильного сканера и «Погонщика» мне также пришлось интегрировать еще одно, крайне необходимое устройство — «Унивирсал Системс-Т». Штуковина, облегчающая взаимодействие с бортовыми системами корабля на более высоком уровне. Стационарные терминалы, интеркомы внутренней связи, приборные пульты на мостике, локальное сетевое пространство — при помощи него работать со всем этим хозяйством становилось намного проще и быстрее. — Итак, с чего начнем? — негромко сказал я, обращаясь к ровному ряду металлических подручных. Понятное дело, те оставили вопрос без внимания. В них не предусматривалось функции голосового общения. А если бы она вдруг и нашлась, то примитивные искины третьего уровня вряд ли бы сумели достойно что-то ответить. — Думаю, лучше всего сначала отремонтировать систему жизнеобеспечения, — донеслось сзади. Эвелин зашла в трюм с контейнером безликого серого цвета. Длинноногая эффектная блондинка в обтягивающем комбинезоне несла полутораметровый пластиковый ящик без видимых усилий. — Именно это ведь сейчас главное? Двигатели работают, реактор тоже. А вот находиться без скафов здесь будет нельзя, если мы взлетим прямо сейчас. Или я не права? Я кивнул, соглашаясь. — Это так. Без фильтров и реагентов для очистки любое живое существо на борту не сможет выжить. Собственно говоря, тут даже при взлете всем будет плохо из-за проблем с гравикомпенсаторами. — Ну тогда вперед. Девушка вышла наружу, за новой партией вещей, а я неторопливо потер подбородок. Что и говорить. Отношения у нас установились довольно странные. На следующий день после общения с эмиссаром звездных странников и его союзниками вечером на квартире произошла небольшая пьянка. Крис куда-то свалил на всю ночь, оставив нас с Равеной наедине. И тут неожиданно в гости заявилась Эвелин с несколькими бутылками неплохой выпивки. Сейчас я уже вряд ли смогу точно ответить, как так получилось, но в конечном итоге все закончилось постелью на троих. Напряжение последних дней и большое количество алкоголя сыграли свою роль, задвигая рамки обычного поведения далеко за горизонты повседневности. На следующее утро Эвелин и Равена вели себя как ни в чем не бывало, что поначалу меня несколько смущало, учитывая минимальный опыт в этой сфере жизни. Впрочем, позже все как-то само устаканилось, переведя наши взаимоотношения на новую ступень. Обе девушки, казалось, нисколько не возражали против такого, с удовольствием отдаваясь страсти ночью и работая над выполнением плана побега днем. Вот такие дела. Надо же, как все может повернуться. Никогда бы не подумал. Я помотал головой, отгоняя видения прошлого в сторону. Ослепительно-белые стержни фильтров очистки универсального назначения и пеналы с реагентами дроиды подхватили легко и непринужденно. Команда, отданная через интерактивную голограмму, висящую над левой рукой, заставила бездушные машины отправиться выполнять приказ. Загруженный программный пак позволял ремонтным сервам работать в широком диапазоне автономного режима — задача поставлена — и шустрые железные создания быстрее ветра уносились в глубины корабля. Не было необходимости идти за ними, проверяя туда ли они вставят фильтры и не выкинут ли их по дороге. Робототехника в Содружестве находилась на весьма высоком уровне. Это не примитивные земные поделки, умеющие с большим трудом передвигаться по пересеченной местности, выполнять узкий спектр простейших команд с обязательным оператором-контролером на другом конце соединения. — Архонт, — сказал я вслух. Подключение с обращением к центральному искину осуществлялось в любой точке корабля. Как при помощи звуковой, так и беспроводной связи через внутреннюю сеть. Имя центральному электронному мозгу корабля дала Равена. Нимало не мудрствуя, она назвала его по классу имперского транспортника. Сначала я хотел возразить, чтобы придумать что-нибудь более заковыристое или хотя бы забавное. Но потом плюнул и оставил все как есть. «Плюшкин» или «Джинн», может, и звучало прикольнее, но это однозначно не стоило новой возни в глубоких настройках искина. Самостоятельно лезть туда не хотелось, а отвлекать такой мелочью нашего сетевого специалиста показалось неправильным. Так что, корабль «Архонт» и его машинный разум тоже остался «Архонтом». — Слушаю, капитан, — раздался в воздухе приятный мужской голос. Его тоже выбирала Равена из целого ряда других возможных вариантов. — Проследи за степенью наполнения боксов расходников системы жизнеобеспечения. Докладывай по мере выполнения. На данном этапе я не хотел доверять управление дроидами искину, хотя такая возможность и имелась, предпочитая руководить ими самостоятельно. На всякий случай. Позже можно будет отдать их электронному мозгу корабля для осуществления автоматического ремонта без участия человека. — Слушаюсь, капитан. Да. Капитан. Теперь это мой официальный статус на борту. Что в целом вполне нормально, учитывая, кому именно придется поднимать этого малыша сначала просто в воздух, а потом и вообще в космос, с последующим разгоном для активации гипердрайва. Окинув взглядом гору ящиков в трюме, я решил заняться другими делами. Я отправился смотреть на свою каюту. Сам корабль имел две палубы: на первой располагался грузовой отсек, в обиходе именуемый «трюмом», инженерный — с реактором и входными коммуникациями маршевых двигателей и еще несколько пустующих помещений непонятного назначения в прошлом, а на второй — командный мостик и жилые каюты с кухней-столовой, иногда называемой «камбузом». Три лестницы обеспечивали сообщение между этими двумя секциями транспортника: на корме, в середине и на носу. Мне, как единственному пилоту и командиру межсистемника, досталась самая большая каюта, расположенная ближе всех к рубке управления. Зайдя внутрь, я уже который раз за день слегка поморщился из-за обилия пыли вокруг. Надо будет отправить сервов на уборку, после того как они закончат с расходниками для системы жизнеобеспечения. Спальня, с пустым железным каркасом, приваренным к полу — мародеры умудрились стащить даже матрас, — душевая там же, три встроенных шкафа, кабинет с обшарпанным металлопластиковым столом и плохеньким креслом, но зато с рабочим компьютерным терминалом, просто пустая комната, играющая роль гостиной. И везде шла необычная компоновка помещений. Не привычные формы в виде квадрата или прямоугольника, а какие-то сложные фигуры-многоугольники. Под чем были инженеры, придумывая такой необычный дизайн? Явно не на трезвую голову создавали. Однообразный унылый серо-коричневый цвет еще больше подчеркивал запущенность комнат. — Что, кровати нет? — сказала Эвелин. — Жаль. Она как обычно умудрилась подобраться незаметно. — Где-то среди привезенных вещей должны быть новые матрасы, — сказал я, слегка разворачиваясь вполоборота. — Что там с разгрузкой? — Почти закончили. Крис складывает последнее. Тут девушка подошла ближе, уперлась в стену напротив и, притянув меня к себе, поцеловала. — Через пять часов рассветает, грузовик надо увезти пораньше. Но немного времени у меня все же есть, — сказала девушка, глядя с ожиданием. Я улыбнулся, ничего не ответил и потянул застежку молнии на комбезе стройной блондинки вниз. Жизнь всего одна, и надо брать от нее все что только можно… Дальнейшие дни мы провели с Крисом на борту межсистемника, занимаясь ремонтными работами. Наша с ним практика по разбору ситойского перехватчика дала неоценимый опыт возни с корабельными механизмами. Несмотря на то что классы кораблей кардинально различались между собой, все равно нам пришлось бы сложнее, если бы хоть какая-никакая, а тренировка на демонтаже частей истребителя отсутствовала. Технические сервы оказались действительно незаменимыми помощниками во всех делах. Признаться честно, уже сейчас, я слабо представляю, как бы мы смогли справиться без них. Если посмотреть объективно, то выходит, что большую часть необходимых работ провели именно они, а не люди. Кибернетические механизмы с множеством функций, специальным программным обеспечением и сменными манипуляторами легко заменяли целую команду-ремонтников из живых существ. Уже одним этим старина Джеф однозначно заслужил себе место на борту. А было еще и множество других полезных вещей, предоставленных бесплатно торговцем-хаггом. Особенно касательно деталей для ремонта. Система жизнеобеспечения, искусственная гравитация, герметичность корпуса, навигационная база — все в конечном итоге стало работать именно так, как должно. Делая из военного транспортника уже настоящее средство передвижения между звездами, которым его изначально и создавали, а не летающий гроб. Кроме приведения в порядок жилых помещений, были оборудованы и другие жизненно-необходимые для экипажа места. В первую очередь это касалось медицинского отсека, куда кроме двух десятков наборов первой помощи щедростью Джефа поставили пять капсул «Земан-Б» с активным кибердоком и картриджами лечебных препаратов. Ясное дело, это не супер-пупер продвинутая техника из центральных миров Содружества, но и не полный хлам, годный лишь на переплавку. В случае необходимости они смогут спасти кому-нибудь жизнь, полностью оправдав время на их установку. Столовая, совмещенная с кухней в одном проходном с двух сторон закутке, так же на данный момент была готова функционировать. Пара вытянутых столов, десяток легких пластиковых стульев, наборы посуды и целая гора полуфабрикатов и пищевых концентратов первой, высшей категории. Никаких излишеств. Все просто и строго, по-спартански, но вместе с тем достаточно для того, чтобы не загибаться от голода в долгом перелете. Тренировочный зал с резиновым покрытием и несколькими снарядами для выполнения физических упражнений смастерил сам Крис. Одно из пустующих помещений на первой палубе как нельзя лучше для этого подошло. Мы даже опробовали его, проведя пару спарринг-поединков. Получилось вполне достойно, на мой непритязательный взгляд. В главном грузовом трюме, прямо рядом с выходным трапом, при помощи сварочных аппаратов дроидов я соорудил специальные крепления для вайперов. Своего и Эвелин. Мне удалось договориться с мастером Риком о выкупе байка по вполне неплохой цене. К этому времени он уже полностью восстановил его от двукратного попадания плазменной пушки и дальнейшей аварии в сорок третьей зоне Отстойника при уходе от погони. Оба двухколесных дранга отправятся вместе со своими хозяевами, а не останутся на территории Хаггии. За это время сюда привезли еще несколько партий грузов, в том числе огромную цистерну с водой. Уж не знаю, где Эвелин умудрилась ее достать, но без этого долговременный полет мог бы тоже не осуществиться. Дни шли за днями, я осваивал базу «Пилотирования средних межсистемников», чуть ли не по несколько часов просиживая в кресле капитана на мостике, при этом моделируя различные ситуации на пару с искином и привыкая к несколько необычным двойным джойстикам управления. И тренировался — как же без этого. Прием препаратов продолжался, организм все так же переполняло энергией, требующей выхода, а аппетит никак не хотел униматься, заставляя съедать в сутки порции за трех-четырех человек сразу. Мы с Крисом, кстати, съездили к Солдату, прошли новое сканирование и получили следующую порцию таблеток. Опасения из-за прошлой стычки, когда мы перестали ходить к нему на тренировки, оказались беспочвенными. Инструктор вполне сносно принял нас, никак не напоминая о времени, когда я организовал на его площадке несколько трупов и покалеченных учеников. Никаких обид. Все только по делу — бизнес есть бизнес. Договор с «Филорой» принесет Солдату неплохую прибыль, а это для хагга много стоит. Занимаясь своей каютой на борту «Архонта», я решил придерживаться того же минимализма, что сейчас властвовал на борту. Ничего лишнего и постороннего. Разве что вместо украшений выступали вделанные в одну из стен кабинета десяток коротких штырей, на которых теперь висело трофейноеоружие из Деелина: короткоствольные автоматы, одноручные импульсники и пара плазменных дробовиков. Смотрелась экспозиция весьма неплохо. В дальнейшем я планировал сделать что-то похожее сначала в спальне, а потом и в гостиной. Вообще, говоря об обустройстве на борту, следует отметить, что именно здесь у меня впервые появилось какое-то подобие ощущения нахождения дома. Именно «дома», а не просто места для ночлега. Квартиру Равены при всех ее достоинствах никак нельзя назвать этим словом. Тем более какие-то другие места, где за последние недели мне приходилось проводить ночи. Возможно, это покажется странным, но этого чувства — своего уголка, лично мне, как оказалось, весьма недоставало. Мы можем не взлететь, нас могут сбить при старте или полете за пределы атмосферы, что-то может произойти при разгоне на траектории для гиперпрыжка или после него — ни в чем нельзя быть уверенным. Но на этот момент я точно знал одно — сейчас этот корабль, этот старый военный транспортник имперской постройки лично мною воспринимался как дом. И это я точно не хотел терять. Остаться на Хаггии и продолжать рыться в промышленных отходах, зарабатывая мелочь, что почти в полном объеме пойдет на еду и кров? Каждый день рисковать нарваться на враждебную свору, с риском получить проломленный череп или простреленное энергетическим зарядом тело? Жить в невыносимых условиях с единственным желанием постараться продержаться до следующего дня, чтобы потом ожидать его брата-близнеца, и так до тех пор, пока не придет долгожданный конец? Нет уж. Я не хочу себе или своим друзьям такой судьбы. Будет обидно так закончить свое существование, превратившись из человека в какое-то подобие растения. Едва дышащего, засыхающегося, но все же ничего не делающего растения. Лучше отбросить все страхи и переживания в сторону, чтобы попытаться вырваться за пределы скучной повседневной жизни, ведущую путь в никуда. При этом вероятная смерть не должна восприниматься чем-то плохим, а лишь небольшой платой за шанс получить такую долгожданную свободу. Так думал я, так думали все мои компаньоны. И, как я подозреваю, если бы любой из хаггов получил нашу возможность, то также решил бы рискнуть и совершить побег. Покинуть эту планету хотели все, и в этом не было ничего удивительного.
Планета Хаггия. Торговый сектор. Трасса к складской территории космопорта
— Если пароль и эта хреновина не сработают, — я покачал в руке маленькую пластиковую карточку пропуска, — нас прикончат быстрее, чем мы сможем что-то сказать. Эвелин покосилась на тонкую пластинку, крепче сжимая большой руль перед собой. Мы ехали по дороге к закрытой для посторонних зоне, где временно хранились грузы, предназначенные для отправки во внешний мир. — Это была твоя идея, — недовольно заметила она. Похоже, девушка тоже чувствовала себя не в своей тарелке из-за надвигающейся проверки на пункте контроля. — Ну да, — согласился я. Чего уж отрицать, все так и есть. Это я придумал идею, где достать церстиевые аккумуляторы, необходимые для выведения из строя системы энергоснабжения Деелина. Склады в космопорте, недалеко от города. Только там нашлись несколько штук, еще не отправленных на грузовозах покупателям с других планет. — Равена выяснила номер бокса и где он находится. Мы заедем по накладной, покажем карты допуска, заберем, что надо, и спокойно уедем, — сказал я, продолжая вертеть в руках кусок белого пластика. Их, как и накладные на вывоз определенного товара из комплекса хранения, нам предоставили Палачи. Эти ребята имели репутацию жестоких садистов, мясников и убийц, но при этом тесные связи с синдикатом Костра позволяли этой банде иметь привилегии, недоступные для обычных свор. Сами синдикаты не знали о пиратской атаке — никто из преступных группировок за чертой города не хотел делиться с сидящими в центре крупными боссами. Тем более что те, могли запросто сдать замысел официальным властям, в стремлении сохранить статус-кво. Ведь после потрошения Деелина также планировался захват доступных кораблей и покидание пределов Федерации всех участников сего «веселья». Оставаться на Хаггии в ожидании прилета карателей из линейных частей флота никто не собирался. Быть отмороженным в плане жестокости и не иметь мозгов просчитать дальнейшие события — совершенно разные вещи. Лидеры свор точно понимали последствия своего участия в рейде. После которого следовало уходить и как можно дальше от пространства, контролируемого Сайконом. Хотя на самом деле — лично я сомневался, что крупные преступные воротилы находились в неведении. Такие организации по умолчанию стремились владеть как можно более объемной информацией о любой деятельности своих подопечных и рядовых членов. Так как от этого зависело само их выживание. Но похоже, что синдикаты устраивала сложившаяся ситуация, и они сами были не прочь пустить кровь разжиревшему борову-Деелину. И упрекнуть их в этом никак нельзя. — Ваши документы? — обратился к Эвелин полис в штурмовом комплекте брони. Мы только что затормозили перед укрепленным бетонными блоками КПП в первой линии защитного периметра космопорта. Замызганные спецовки, потертые кепки, немного грязные лица, измененные особыми пластиковыми насадками и основной наш пропуск — сказанное кодовое слово, дающее понять подкупленным полицейским, что эту машину надо пропускать без проверок. Прошедшая неделя с лишним после уже знаменитого проникновения успокоила полисов, переведя службу в обычный режим. Меня вроде как искали, но скорее формально, чем действительно стараясь поймать. Думаю, предположение о том, что власти захотят выждать, оказалось верным, и ждать каких-то неожиданностей с этой стороны не стоит. — Красноголовый передает привет, — сказала Эвелин, равнодушно глядя в матовое забрало шлема охранника. Тот на несколько секунд завис, будто припоминая правильность пароля, а затем без дополнительных вопросов взял наши карточки допуска вместе с рабочим планшетом накладной, ушел на пару минут и вернулся, также без слов отдав все обратно в кабину грузовика. — Можете проезжать. Я про себя усмехнулся. Коррупция — мать всех пороков. А если быть точнее, то человеческая жадность. Ни один взяточник ни за что не откажется заработать лишнюю монету, несмотря на какие-либо внешние обстоятельства. Сто против одного — даже если бы меня тут вдруг узнали, то определенная сумма денег без всяких проблем позволила бы уйти самому разыскиваемому преступнику Хаггии. Местные правоохранительные органы не просто были продажными, они скорее походили на наемные отряды, с удовольствием бравшие деньги от любого, кто мог их себе позволить. Не будь защита периметра под управлением искинов Центра Контроля, уверен, билеты внутрь города продавались бы всем желающим. Причем оптовым клиентам давали бы скидки. Служить и защищать? Нет, это не про полицию Хаггии. — Дальше куда? — спросила Эвелин, ведя машину между складских боксов, выстроенных в ровные ряды под прямым углом друг к другу. Высотой с двухэтажное здание, сделанные из легкого металлопластика, они занимали довольно большую площадь, раскинувшуюся за пределами пригородных секторов. — Секунду, линкую тебе на карту. Равена отметила, куда нам надо, — ответил я. — Только обрати внимание на красную черту — это граница первичного доступа, потом идет ограждение самого космопорта. Туда уже никого не пускают. Даже полисы не имеют права там находится. Везде автоматика, контуры безопасности, сенсоры, детекторы и всякое другое дерьмо. Ими руководят искины, а тем плевать, кто перед ними — уничтожают все живое перед собой. Загрузку на сами корабли осуществляют дроиды. Людей туда вообще не пускают. — Да, я знаю, — кивнула девушка. — Центр Контроля. — Угу, — согласно промычал я, рассматривая в это время другой файл на внутреннем экране наносети. Искомый склад мы нашли очень быстро. Кто, где и у кого заказывал церстиевые аккумуляторы, так и осталось тайной. Шесть круглых болванок серебристого цвета с коннекторами на конце в виде раскрывшегося бутона цветка, перекочевали в грузовик буквально за десять минут. Закрыв борт кузова, Эвелин снова уселась на место водителя, торопясь покинуть закрытую зону. Но к ее удивлению, я предупреждающе поднял руку. — Не торопись, нам надо заехать еще кое-куда, — сказал я и послал новые координаты на трехмерную карту нейронной сети. — Зачем? — возмутилась моя нынешняя напарница, глядя на меня с удивлением. — Мы взяли, что хотели. Пора сваливать отсюда. Вдруг что-нибудь произойдет. — Ничего не произойдет. Все будет норм, — успокоил я ее. — Нужно еще кое-что. Очень важное для корабля. — Что именно? — Кое-какое оборудование, что может нам очень сильно пригодиться, если вдруг придется прорываться с планеты под вражеским огнем. Эвелин задумчиво посмотрела на меня. — Ты именно поэтому захотел сам сюда ехать? Хотя Крис предлагал сделать это за тебя. Из-за знаний корабельного техника? Я молча кивнул. — Да, Равена нашла еще кое-что интересное здесь, кроме церстиевых аккумуляторов. Но вот точно ли оно находится в работоспособном состоянии, неизвестно. Нужен я и мой мобильный технический сканер. — Ну смотри, — приняв объяснения, но все еще недовольно сказала девушка, заводя мотор. — Если нас поймают, виноват в этом будешь ты. И как выбираться, тоже будет на тебе. Я усмехнулся, теперь уже не мысленно, а открыто. — Договорились. А теперь поехали за новыми покупками. Этот огромный супермаркет, где все товары даются бесплатно, нравится мне все больше и больше…
Глава 16
Планета Хаггия. Территория Отстойника. Зона 41. Военно-транспортный корабль «Архонт»— «Корабельный техник средних боевых кораблей. Ранг 3. Изучено — 100 %». Появившаяся надпись перед глазами радовала своей краткостью и вместе с тем большой информативностью. В добавление технического специалиста второго ранга по малым межсистемникам я изучил еще одну базу, чрезвычайно полезную в наших обстоятельствах. И хотя на это ушло больше недели, все равно это стоило затраченных усилий. — Ну как? Теперь сможешь установить те устройства, ради которых мы тогда рисковали в грузовом терминале складов космопорта? — узнав новость, первым делом спросила Эвелин. Бравой любительнице пушек с большим калибром совсем не понравилось внезапное изменение плана по поиску необходимого оборудования для перегрузки системы энергопитания Деелина. Вероятность быть пойманными в тот раз напрямую зависела от нашего времени нахождения в закрытой от постороннего нахождения территории. Кто знает, какие мониторы наблюдения или контуры безопасности имелись там у искинов Центра Контроля? Существовала нехилая вероятность нарваться на неприятности при выезде обратно. Но, к счастью, все прошло как надо, без осложнений, как с охраной, так и с грузом. — Да, теперь смогу, — от меня последовал утвердительный ответ. — Можно начинать монтаж. — Позвать Тиу? Она может быть полезна в уборке мусора с корпуса корабля. — Дэянская ведьма? А разве она не удрала куда-то? Удивление в моем голосе можно понять. Я думал, что спасенная лысая девчонка давно шляется где-то в одиночестве по просторам Хаггии. Благо что здесь есть где затеряться. Даже такому необычному существу, как дэянка. — Нет. Она все это время приходила в себя у меня дома, — невозмутимо заявила блондинка и небрежно откинула длинную челку своих светлых волос назад. — Ей неплохо досталось. Большую часть времени просидела в медитациях восстановления. Или как это у них там называется? Короче, проблем с ней не возникало. Я неопределенно покачал головой. Ну что же, ладно, черт с ней. Раз осталась, то осталась. Не выгонять же ее куда-то. Как на это ни посмотри, а она много знала о нас и наших планах. Даже хорошо, что бывшая свободная трофейщица присмотрела за ней. Сам я о ней вообще как-то позабыл. Что тоже не слишком красило меня как лидера команды. В следующий раз нужно быть более внимательным. — Думаю, Тиа поможет тебе расчистить тот хлам, что скопился наверху. У нее весьма неплохо получается швырять всякие тяжелые предметы на большие расстояния. Уверена, при желании такое умение будет полезным. Тут я не выдержал и усмехнулся. Насколько помнится, последним, кого там эта любительница экстремальных татуировок швыряла, была сама Эвелин. При нашей первой встрече дэянка неплохо ее приложила о металлический борт старого корабля. — Она здесь? Ладно, зови сюда. До начала атаки остается всего ничего, и хотя церстиевые аккумуляторы уже установлены на кабели с дистанционной функцией активации, на корабле еще нужно кое-что сделать. Не хочу находиться рядом с городом, когда там начнется штурм. Что-то мне подсказывает, что звездные странники не собираются церемониться при высадке. Орбитальные удары, массированные ракетные обстрелы — кто знает, что там учудят. Тут уж никакая реакция не поможет уйти от подобной опасности. Накроет — и глазом не успеешь моргнуть. Пусть разбираются сами. Главное, успеть забрать свои деньги у пирата и удрать с планеты. — Согласна, — коротко ответила девушка, а потом пошла за своей подружкой-подопечной с псионическими способностями. Телекинез и впрямь будет полезным при расчистке мусора на транспортнике. Ремонтные сервы при всех своих достоинствах никак не тянули на мощных дроидов, способных передвигать вес, стократно превышающий их собственный. Я огляделся. Пять металлических контейнеров лежали на полу главного грузового отсека. Они содержали в своих недрах управляющий блок и восемь дисим-эмиттеров маскировочной системы «Пелена». Установленные на внешней обшивке и подключенные в единую сеть излучатели преобразовывали сигнал корабля, искажая его в разных модуляциях. От обычного грузовоза до атмосферного шаттла — мимикрия обладала довольно неплохим диапазоном. Конечно, это не маск-поле, имеющееся на борту некоторых разведывательных кораблей боевого флота Империи, Федерации или Альянса. Полностью скрывающее само присутствие судна на всех экранах локаторах. Нет, это устройство намного более проще, но в определенных случаях не менее эффективное. Ложный сигнал, посланный на пространственные сканеры вражеских кораблей, как минимум позволит выиграть какое-то время, а при удачном стечении обстоятельств и вообще отобьет охоту проверять слишком мелкую сошку, не стоящую внимания. — Это нести? — Крис появился в трюме транспортника, пройдя через распахнутые настежь шлюзовую перемычку и грузовой трап. — Ага, — подтвердил я. Приподнимая контейнер, молодой хагг поинтересовался: — С чего вы вообще взяли, что эти штуки сработают? Как я понимаю, ты проверил мобильным сканером лишь их общее состояние. А вот сам процесс деформации исходящей телеметрии от взлетающего корабля проверить невозможно. Кроме запуска бортового реактора на полную мощность еще необходим дополнительный радар, сканирующий объект со стороны. Услышанные слова с общим смыслом предложения вызвали на моем лице реакцию удивления в виде приподнятых бровей. — Ты откуда таких слов нахватался? Неужели начал изучение чего-то связанного с пилотской специализацией? Крис слегка пожал плечами. — Ну и что? Да, купил себе базы второго ранга «Навигация» и «Энергетические системы» по средним кораблям. — Хочешь стать пилотом? — как мне казалось, логично предположил я, но ответ стал несколько неожиданным. — Нет, но специализация по управлению межсистемниками тоже пригодится. В первую очередь я хотел бы научиться лучше разбираться в их устройстве. Я неуверенно пожал плечами. — Когда тот ситойский перехватчик оказался полностью разобран, а чуть позже и продан, мне вдруг пришло в голову, что неплохо бы уметь производить обратные манипуляции. Не уничтожать что-то, а создавать, улучшать и совершенствовать. Понимаешь? Второй раз я уже ответил более твердо: — Ты хочешь стать инженером-конструктором космических кораблей, — сказал я, одобрительно улыбаясь. — Признаться честно — я поражен. Хорошее желание. И даже очень Крис неожиданно засмущался. Он не ожидал такой откровенной похвалы. Я ударил по его плечу, показывая, что рад за него, но тут же добавил то, что заставило парня задуматься. — Только вот, может, зря ты это начал делать сейчас? Установленная «нулевка» сильно влияет на временной период обучения и на уровень усвоения знаний. С более или менее нормальной нейронной сетью процесс пошел бы намного быстрее. Имею в виду, что деньги еще пригодятся в будущем. Не стоило покупать базы здесь. Они старые и не обновлялись уже целую вечность. Если хочешь стать действительно хорошим спецом, то надо сначала обзавестись хорошей наносетью, а уж потом от нее начинать плясать. — Что делать? — недоуменно было спросил Крис, но быстро врубился в оборот речи. — Ха, ну да, так-то действительно лучше, но ведь ты покупал и изучал свои базы. Почему мне нельзя? — Пустота с тобой, — я махнул рукой. — Конечно, тебе можно это делать. Ты о чем? Это твоя доля, трать деньги куда хочешь. Просто я хочу сказать, что для полноценной специализации нужно сначала купить профессиональную наносеть, а уж потом приниматься за изучение и освоения навыков. А в моем случае — все диктуется необходимостью, а не желаниями. Признаться честно — будь моя воля, я не стал бы осваивать корабельного техника, а вплотную занялся пилотскими базами. Но что есть, то есть. Видя, что напарник еще хочет что-то сказать, я взялся за контейнер под ногами, прерывая беседу. — Мы еще об этом поговорим, но позже. Сейчас у нас полно других, более важных дел. Слова про невозможность проверить на практике эффективность работы «Пелены» в целом были верными. Ходовой реактор транспортника до сих пор работал на минимальных мощностях, обеспечивая лишь внутреннее освещение. Как и двигатели, систему маскировки придется проверять программным кодом, без практической активации. Хотя именно такой подход спасал тайну местоположения имперского транспортника от спутников на орбите Хаггии. Если бы мы попытались запустить корабль на полную, даже в тестовом режиме, то нас бы моментально засекли. Со всеми последующими вытекающими последствиями. Мы же не платили денег диспетчерской службе и властям, чтобы те закрыли глаза на незапланированное прибытие чужого грузовоза, в отличие от компаний, ввозящих сюда людей в криокамерах для экспериментов. Нет. В нашем случае на место аномальной пеленгации незнакомого корабля быстро сбегутся-слетятся всякие нехорошие люди с двумя единственными вопросами: что тут происходит и кто вы такие? А отвечать на них, значит, поставить на побеге большой и жирный крест. Нет уж. Пусть отправляются к дьяволу. Мы свалим с этой проклятой планеты во что бы то ни стало. — Хмм, — задумчиво протянул я, увидав, как споро невысокая худая девчонка в стандартном сером комбезе космолетчиков раскидывает в стороны разнообразные бетонные, железные и металлопластиковые куски мусора, едва заметно шевеля при этом кистью правой руки. Джедаи захлебнулись бы слюной, наблюдая за таким представлением. — Если такой глыбой приложить кого-нибудь, то мало точно не покажется, — негромко сказал Крис, наблюдая, как обломок бывшего пола ангара величиной с двухколесный дранг проносится мимо него. — Хорошо управляется. Умело, — подтвердил я. Мы вышли наружу, поднялись наверх и теперь стояли у края обрыва, где внизу лежал найденный военный транспортник. Яркое солнце, небо почти без облаков, приятный ласкающий ветерок — в такую погоду следовало бы загорать где-нибудь на морском берегу, а не возиться в пыли и грязи со всякими непонятными агрегатами. Ну да. Мечтать не вредно, как говорится. Еще стройных длинноногих моделей в микроскопических бикини не хватает для полноты ощущений картины несправедливости этого мира. Раскатал губу, блин. — Давай, начали, — сказал я, на глазок прикинув, куда ставить первый дисим-эмиттер. Восемь штук, равномерно установленные по бокам и вверху транспортника, их после монтажа следовало связать с внутренними бортовыми коммуникациями, а через них уже и с управляющим блоком. — Мне почему-то кажется, что ничего не получится, — проворчал Крис. — Эти куски металлолома не слишком-то похожи на технологию, способную выполнять такое сложное действие, как искривление телеметрии сигнала. Но несмотря на возражения, он тем не менее все равно полез на верхнюю часть внешней обшивки «Архонта». Еще раз взглянув на эмиттеры, представляющие собой плоские металлические блины диаметром в полметра, я скривился от пораженческих ноток в голосе хагга, а потом тоже забрался наверх — а если быть точнее, то вниз, так как мы стояли на краю ямы, где внизу лежал космический корабль. Сработает или нет — вилами по воде писано. Сетевая диагностика в дальнейшем хоть отчасти должна помочь убедиться в том, что мы все сделали правильно. Но без стопроцентной гарантии. Неизвестно точно, чем нас будут облучать, какие именно радары, сканеры или локаторы начнут охоту за вдруг возникшим объектом. — А зачем нам вообще эти штуки? — спросил Крис, когда мы заканчивали с креплением третьего «блина». Мощные длинные саморезы из керратитового сплава, усиленные сваркой ремонтных сервов, соединяли эмиттеры с листами брони на корпусе межсистемника настолько крепко, насколько это вообще возможно. Какой-нибудь клей для металла или скотч с изолентой тут не годились. На Марсе это, может, и срабатывало у известного голливудского героя, но здесь такой способ не продержится долго. — От кого мы будем прятаться? Разве после вывода из строя ПВО и ПКО Деелина небо и околопланетное пространство не будет свободным для полетов? Кто нам помешает? Я устало распрямился, подтолкнув контейнер с деталями маскировочной системы чуть в сторону. — А пираты? Думаешь, они сюда пешком придут? Здесь будет с десяток их кораблей, а скорее всего и того больше. И каждый наверняка будет чем-нибудь вооружен. Кто даст гарантии на то, что, увидав целый летающий военный транспортник имперской модели, они не захотят его сбить. Или, что более очевидно — захватить для себя. Сможешь отбиться от полной абордажной секции ударного эсминца? Несколько десятков здоровенных лбов в тяжелых штурмовых бронескафах с плазмоганами наперевес. А? Приятная встреча? Сомневаюсь. — У нас же с ними вроде договор, — не сдавался Крис, помогая подтащить ящик поближе. — Мы разве не союзники? — Ты что, под кайфом? Какие еще союзники? Не помнишь, кто такие пираты и кто мы сами такие? У нас нет союзников, мы можем рассчитывать только на себя. И только так мы выберемся из этой кучи дерьма, что называется Хаггией, — лишь полагаясь друг на друга и при этом никому не доверяя. Молодой хагг, родившийся здесь пятнадцать лет назад, прошедший все возможные круги местной жизни, на пару секунд задумался, а затем понимающе закивал. Он понял мою мысль, и она ему показалась верной. — Маркус! — снизу донесся голос Эвелин. Осторожно подойдя к краю корпуса, я выглянул из-за него: — Что? — Равену арестовали. Только что пришло сообщение. Сработал аварийный сигнал на ее квартире. Известие заставило меня быстро спуститься вниз. — Как это случилось? Как полисы умудрились найти ее? — спросил я, встав напротив блондинки. — Похоже, после целой серии несанкционированных проникновений через Сеть, Центр Контроля вместе с Департаментом полиции решили держать инфосферу под более плотным контролем. По крайней мере, в коротком текстовом файле упоминается перехват исходящего потока данных с ее личного терминала перед самым захватом. Равена сразу поняла, что это, и послала сигнал тревоги. — Дерьмо! — с чувством выругался я. Все-таки мы доигрались в неуловимых мстителей и робин гудов в придачу. И хотя раздавать захваченные богатства кому-то еще мы не спешили, властям совершенно не понравилось, что их вместе с гражданами использовали в качестве кормушки. Странно, что еще Равену раньше не вычислили. Видать, она и впрямь имеет неординарный ум с нетипичным подходом для решения определенных задач. — Где она, можешь выяснить? Ее увезли в Деелин? — Не знаю, — мрачно сказала Эвелин. — Но постараюсь выяснить. Надо ехать в жилой сектор. — Надо, — согласно кивнул я. — Берем вайперы и едем. Крис! — Да? — наверху показалась голова парня. — Закончи монтаж эмиттеров сам. В принципе, там ничего сложного, ты видел, как я коннектил их к внешним коммуникациям. Блок управления запустим чуть позже. — Хорошо, сделаю. Может, мне поехать с вами? — Нет, сиди здесь. Комплекс нужно обязательно установить. Тут неожиданно в разговор вступила Тиа Валсара, татуированная дэянка, обнаружившаяся неподалеку. — Я поеду с вами. Уверена, пригожусь. — Ты? — я в сомнении окинул взглядом тщедушную фигуру в сером комбезе. Эвелин, покосившись в ее сторону, негромко произнесла: — Она и впрямь может быть полезной Ты же видел, на что она способна. Тут мне крыть было нечем: швыряние здоровых глыб сталебетона и впрямь впечатляло. — Ладно, собирайся. Едем втроем. Уже идя в сторону подъема, мне в спину внезапно донесся еще один голос. — Гра Маркус. Обернувшись, я увидел стоящего на краю трапа старину Джефа. Вот уже несколько дней он находился на борту корабля, все время возясь с кучей своих вещей в трюме, копаясь в них, что-то постоянно распаковывая и запаковывая обратно. — Что? Только не говорите, что и вы хотите поехать с нами. У меня нет времени на подобные разговоры. — Нет, что вы. Я отлично понимаю, что буду вам скорее всего обузой. Но мне хотелось бы предложить свою посильную помощь. У меня есть кое-какие предметы, которые вам могут пригодиться в опасном предприятии по вызволению вашей соратницы из плена. Я уже хотел отмахнуться и идти дальше, но потом все же решил уточнить: — Какие именно предметы? Торговец приглашающе махнул рукой, зовя в глубь трюма. — Пойдемте, посмотрите своими глазами. Вам должно понравиться.
Планета Хаггия. Сектор развлечений. Полицейский участок 21
Капитан Журба не привык, чтобы ему перечили. Причем не только знакомые подчиненные, знающие вспыльчивый нрав своего начальника, но и незнакомые люди, видящие форму командного состава офицерского корпуса полиции, а следовательно, старающиеся держаться от такого человека подальше и выполнявшие все его приказы по первому требованию. Поэтому его так удивили слова младшего по званию, да еще и в собственном участке. — Что ты сказал? А ну повтори! Сержант смены тоскливо оглянулся вдоль коридора, надеясь увидеть хоть одного другого офицера и спихнуть на него проблему в виде низкорослого толстяка с короткими ногами, выпирающим животом и капитанскими знаками различия. — До прибытия инспектора из Центра Контроля с командой сопровождения для эвакуации задержанной в Деелин прямое общение с ней строго запрещено, — все же выдавил полицейский, проклиная про себя лейтенанта, поставившего его охранять дверь комнаты для допросов. А ведь этого можно и не делать — створки-то стальные, с хорошим замком. Как слабая девка сможет отсюда вырваться? Теперь вот разбирайся с этим озабоченным старшим офицером. Про Журбу и его привычки «допрашивать» подозреваемых женского пола в закрытых помещениях знал весь участок. Как и про его связи с кем-то из верхушки правительства Хаггии. Так что с этим куском сала предпочитали не связываться, позволяя ему делать все что угодно. Даже полковник — начальник участка, закрывал глаза на многочисленные изнасилования и издевательства над молодыми девушками в стенах оплота правопорядка на территории пригорода. — Слушай сюда внимательно, сержант. Если не хочешь вылететь со службы, то прямо сейчас ты откроешь дверь, впустишь меня в комнату с этой шлюшкой, закроешь дверь и посторожишь снаружи, не давая мне мешать «допросу третьей, специальной степени». Все понятно? — мелкие глазки на круглой голове заместителя начальника участка злобно уставились на человека напротив. И хотя ростом капитан не доставал сержанту и до груди, любой сторонний наблюдатель сразу бы смог определить, кто тут имеет больше власти, а кто всего лишь подчиненный. Столько напора звучало в голосе Журбы. — Да, гра капитан. Дежурный отошел в сторону, ругая про себя неторопливый Центр Контроля и его работников. Если эта молодая брюнетка так им важна, то могли бы прислать группу пораньше. Вместо этого теперь ему придется слушать крики девки, пока ее будет трахать эта жирная тумбочка. Но предаться дальнейшим размышлениям о превратности полицейской службы на Хаггии полис не успел: из-за двери послышалась громкая возня, закончившаяся сначала пронзительным мужским воплем, а потом и призывом того же голоса: — Сержант! Сюда! Быстро зайдя внутрь, сержант увидел, как капитан Журба согнулся, держась за причинное место, привалился к стенке у дальнего конца от двери. Его штаны оказались спущенными, а форменный китель валялся на полу. Девушка — высокая стройная брюнетка с изящной фигурой и длинными ногами, одетая в короткие белые шортики и черную тонкую, разорванную в одном месте маечку, стояла на другом конце стола в центре комнаты. На ней были наручники, сковывающие руки спереди. Зачесанные назад темные волосы подчеркивали глаза насыщенно-синего цвета. И прямо в эту минуту они пылали яростью, обращенные на старшего полицейского офицера. — Ты хоть знаешь, с кем связался, мразь? — презрительно спросила она. — Маркус Крайд, по прозвищу Изгарский Смерч, знакомое имя? Имя, гремевшее в последнее время по всей планете, заставило сержанта вздрогнуть, а капитан перестать громко стонать. — Он обязательно придет за мной. И очень скоро. А когда это случится, все, посмевшие встать на его пути, сдохнут самым страшным образом, какой только есть на этом свете. Ты понял меня, жирное отродье ниска? — почти прорычала совсем еще юная девчонка. И столько в ее голосе было уверенности, убежденности, что именно так все и будет, что полисы в допросной комнате непроизвольно застыли на местах, превратившись в безмолвные статуи. Про жестокого хагга, проникшего за пределы городской стены и устроившего там настоящую бойню со взрывом целого здания, где погибла куча народа, а чуть позже совершившего налет на ювелирный магазин, с двумя мертвыми полисами в конце, не слышал только глухой. Дерзкий юный преступник с легкостью обманул всю систему правопорядка в Деелине, оставив ни с чем Департамент полиции и Центр Контроля. У обычного населения зоны отчуждения это вызывало огромный восторг, а у полицейских определенные опасения. Слишком уж легко и быстро Смерч пристрелил двух офицеров в коридорах торгового центра. Будто играясь, а не участвуя в настоящей схватке. Такое провоцировало подспудный страх, так как каждый из полисов при просмотре этого момента обязательно примерял роль той мертвой парочки на себя. И у большинства воображение живо рисовало самих себя на блестящем коридорном полу городской высотки в виде бездыханных тел. Новостные каналы подогревали эти настроения, подробно рассказывая о прошлых зверствах Маркуса, тем самым усиливая зловещий ореол опасного убийцы. — Ты врешь! Ты обычная шлюшка, которую мы сейчас вместе с сержантом поимеем во все твои шлюшачьи дыры, — просипел Журба, подтягивая брюки наверх и разгибая спину. — Давай, сержант. Хочешь сладкого? Раздвинем ноги этой сучке и хорошенько оторвемся. Сержант отшатнулся назад, потому что, в отличие от начальника, почему-то сразу поверил этой высокой черноволосой девчонке. А связываться с человеком, имеющим отношение к самому разыскиваемою преступнику на планете, он не испытывал никакого желания. Но что-то сказать против дежурный полис уже не успел. — БУММ!!! — Донеслось издалека. Здание полицейского участка ощутимо тряхануло, с потолка посыпалась пыль, осветительные линии мигнули, на мгновение погаснув, но потом все же продолжили работать в обычном режиме. — Это еще что? — спросил капитан, суматошно оглядываясь. До последнего момента он продолжал пялиться на длинные оголенные женские ноги в коротких шортиках, явно надеясь вскоре заняться ими вплотную. Вместо ответа дежурный включил экран под самым потолком, отдавая приказ системе перейти на канал с мониторов наблюдения безопасности. Картинка, передающая то, что прямо сейчас происходило в участке, поражало нереальностью происходящего. На стойке в приемном зале кто-то стоял и непрерывно стрелял из ручного бластера в бегущих при звуках тревоги полисов. Крепкая фигура, затянутая в дымчато-черный комбез с защитными щитками брони, принадлежала тому, о ком все последние дни только и рассказывали в новостях. Маркус Крайд. Собственной персоной. Он двигался настолько быстро, что глаза не успевали за его стремительными перемещениями. Три выдвинувшиеся с потолков лазерные турели еще только наводились на цель, а он уже всаживал в них заряд за зарядом. И судя по размеру и интенсивности энергетических выстрелов, их мощность намного превышала стандартные показатели. Смятые, обращенные в бесполезные куски металла меньше чем за несколько секунд плазменные орудия безвольно повисли на тонких ошметках проводов, не имея возможности вести огонь по нарушителю. А тот не оставался на месте, в невероятно гигантском прыжке с места переместился в коридор, ведущий к основным помещениям дальше. — Бездна! Сержант с бледным лицом смотрел на творящееся всего в нескольких десятках метрах от допросной комнаты и не никак не мог поверить в происходящее. Безумие пытаться захватить полицейский участок. На это не осмеливались пойти даже самые сильные и свирепые банды. — А кто сказал, что он пришел захватывать вашу помойку? — раздался позади женский голос. Должно быть, полис неосознанно произнес последние мысли вслух. — Он пришел сюда убивать. Капитан, уже позабывший о своих похотливых желаниях, суматошно приводил одежду в порядок. Слова, пропитанные ядом и ненавистью, как будто отравили атмосферу в комнате, вызывая у обоих полисов судороги страха и ужаса. Между тем дисплей продолжал показывать смертоносную атаку совсем еще юного хагга, но при этом уже заставившего считаться с собой всех сильных мира сего. Скользивший в офисных помещениях, он с хищной грацией двигался между огороженных конторок, убивая всех попадавшихся на пути. Причем зачастую из-за близкого расстояния это делается не только с помощью оружейных импульсов, но и длинного клинка с матовым лезвием, зажатым в левой руке. — А это еще кто? — прошептал сержант, заметив, как на один из столов вдруг запрыгнул кто-то в обычном сером техническом комбезе. Дальнейшие действия нового лица вызвали еще больше изумления напополам с ужасом у наблюдавших за творившимся кошмаром. Ветвистые молнии насыщенного фиолетового цвета, извиваясь как живые, вырвались из пустых рук неизвестной, стелясь по воздуху и поражая людей в униформе. Одновременно с этим Маркус вскочил одним легким прыжком на невысокие перегородки в зале и понесся прямо по ним, стреляя на ходу. Пурпурные ветвистые разряды огибали его, прокладывая путь вперед. Десятки убитых офицеров и рядовых полицейских были отлично видны с верхнего ракурса камеры наблюдения. Сержанту вдруг показалось, что сама Госпожа Смерть зашла сюда, следуя за молодым хаггом и его подружкой-колдуньей. — Дэянская ведьма! — прохрипел Журба, диким взглядом смотря на творившуюся вакханалию убийств. — Это дэянская ведьма! Вздрогнув, сержант, не глядя по сторонам, рванул дверь на себя, вываливаясь в коридор без памяти. Ему уже было все равно на приказы, распоряжения и должностные инструкции. Он хотел только одного — оказаться как можно дальше отсюда и больше никогда не видеть весь тот ужас, что сейчас происходил в их здании. Казавшаяся неприступной крепость стражей правопорядка, опорный пункт власти оказался с легкостью уничтожен сумасшедшей парочкой убийц. — В вашем ублюдочном участке бушует Изгарский Смерч! И никто не выйдет отсюда живым! Громкие слова, выкрикнутые арестованной хакершей, еще долго преследовали сержанта, пока он бежал по серым бетонным коридорам к запасному выходу. Дверь, в один из переулков оказалась им чуть ли не вышиблена с места, настолько сильно полис ее ударил в стремлении оказаться на улице. Стоящая перед выходом блондинка с короткой стрижкой в первое мгновение не вызвала у него страха. Но уже в следующую секунду, огромный ствол плазменного дробовика заставил сержанта вспомнить о наличии у него табельного оружия. Рванув кобуру на боку, он попытался достать свой бластер. Но было уже поздно…
Планета Хаггия. Сектор развлечений
— Вот так вот зайдем и всех убьем? — спросила Эвелин с недоверием. — Так просто? И это твой план? Я кивнул. — Именно так — мы зайдем и будем убивать всех, кто встанет на нашем пути, пока не доберемся до Равены. Так просто. Девушка в сомнении покачала головой. — Это сумасшествие. Нас там убьют. — Не убьют. Если сделаем все правильно, — успокоил я ее. — Для какого-то иного сложного плана у нас попросту нет времени. Ты же сама сказала, что твой друг со связями заявил о скорой эвакуации задержанной ломщицы в Деелин. А оттуда мы ее уже точно не сможем вызволить. Тем более что если насчет группы захвата, уехавшей на другую операцию, правда, как и еще несколько полевых оперативников, то нам будет противостоять намного меньше силы, чем могло бы быть. Полисы слишком самоуверенны, они считают себя чуть ли неприкасаемыми. Эти твари в форме ни за что не будут ожидать атаки на свой участок. Внезапность нападения — уже половина победы. Свободная трофейщица, еще не слишком веря в успех, все же не стала больше возражать против моего плана по вызволению нашей подруги. Как ни посмотри, а предложить альтернативу она не могла. Поэтому лучше уж полное безумие, чем отдать на растерзание Равену. — А ты? Точно не хочешь надеть броник? Все же от пары выстрелов, он, если что спасет, — спросил я вторую участницу нашего предприятия. Дэянская колдунья отказалась от этого предложения. — Он будет только сковывать меня и мешать. Лучше в обычной одежде. Адепт Третьего Круга Могущества не достоин жизни, если не может защитить свое тело от нескольких импульсных выстрелов, — несколько пафосно заявила она. Я ничего не ответил. Что же, это ее выбор, я предлагал уже два раза ей надеть хоть найденный в запасах старины Джефа бронежилет небольшого размера, как раз подходящий под субтильное сложение лысой любительницы татуировок. Хотя, если то, что пишут в Галанете про дэянских искусников, правда, то ей, возможно, и впрямь не нужна лишняя тяжесть в виде броника 2-го класса защиты. Третий круг могущества, судя по их внутренней классификации, давал колдунам вполне приличный арсенал из псионических форм, называемых также заклятьями, чарами и другими названиями, как атакующего, так и оборонительного характера. А самый последний — седьмой уровень овладения Силой позволял своим носителям вообще чуть ли не обходиться без космических кораблей, скафандров и других подобных материальных вещей, необходимых обычным людям для путешествий между звездами. По слухам, ходившим в Содружестве, такие уникумы могли шляться по галактике без всяких ограничений, не имея при себе ничего лишнего. Понятия не имею, правда ли это или пустой треп о великих магах Дэи, но стоило признать, лично меня это все невероятно впечатлило. И сам бы я не отказался от таких умений, если бы была возможность их заполучить. В отличие от девчонки-ведьмы, мы с Эвелин экипировались по полной. Щедростью торговца на блондинке теперь красовалась легкая каркасная броня, плотно облегающая тело от шеи до пояса и вполне органично поместившаяся под длиннополый серый плащ. У меня на комбезе появились дополнительные щитки, крепящиеся на специальные держатели у комбеза военной модели. Грудная область, спина, локти и колени — скрывались за гибким, но чрезвычайно прочным черным материалом, чем-то напоминающим хитин насекомых. Кроме того, вместо старых ботинок, теперь на мне красовалась новая обувь, входившая в комплект армейского техника «Дерон-М», вместе с перчатками. Не хватало только шлема, но у Джефа его, к сожалению, не оказалось. Так же старый торговец снабдил нас самым разнообразным оружием, найденным в его запасниках на вывоз с планеты. Конечно, мы потом за все это заплатим, брать на халяву никто ничего не собирался, хотя сам Джеф и не настаивал. Он был умным человеком и понимал, что шанс свалить с Хаггии у него есть только вместе с нами. — Итак, мы с Тиа входим внутрь, ты, Эвелин, берешь на себя левый запасной выход. Задний мы не сможем прикрыть, ну и черт с ним. Кто из уродов сумеет до него добраться — пусть живет. Остальных в расход. Вайперы останутся тут. Вернемся к ним сразу же, после окончания. Все ясно? Дождавшись утвердительных ответов, я подхватил из бокового крепления байка короткую трубу из облегченного металлопласта и бегом направился к главному входу в полицейский участок номер 21. Одноразовый пехотный гранатомет с усиленным плазменным боезарядом для поражения вражеских дотов, дзотов и других подобных укреплений выплюнул из своего чрева с мягким шипением продолговатый короткий снаряд. Приглушенное в свете наступающих сумерек свечение ускорителей быстро удалялось в направлении огромного черно-синего здания. — БУММ!!! Шлюзовая досмотровая и раздвижные двери расцвели большим букетом неведомого огненного цветка. Толстые переборки вместе с бронированными створками чуть ли не испарились в мгновение ока. А то, что осталось целым, теперь представляло из себя кучу изломанного мусора. Сила детонации оказалась такова, что взрывной волной достало даже до нас, стоящих в полусотне метрах от цели атаки. На миг мне показалось, что содрогнулся весь участок от основания до крыши. — Хрена себе! Я пораженно уставился на дело рук своих. Джеф, конечно, говорил, что гранатомет РН-400 мощная штука, но такого я не ожидал. Умеют все же имперцы создавать средства войны, этого у них не отнять. Отбросив бесполезный тубус в сторону, я включил режим «Совершенной выносливости», с ходу бросаясь ко все еще горящему в некоторых местах развороченному входу. Быстрое перемещение внутрь. Прыжок на какой-то стол посередине зала. И огонь из бластера по всем находящимся там полисам. Сгустки плазмы, переведенные на повышенный режим мощности, вырывались нескончаемым потоком, убивая все захваченные голографическим визором цели. Обостренная в несколько раз реакция позволила устроить форменную бойню в замкнутом пространстве. Всего несколько секунд, а трупы уже покрывали чуть ли не весь пол. Я стрелял и стрелял, с быстротой молнии переводя прицелы на вновь появляющиеся фигуры людей в униформе Департамента полиции. Внезапный звук открывающихся люков на потолке по углам и центру внесли диссонанс в ставшей уже привычной музыке смерти. Действуя скорее под влиянием инстинкта, чем руководствуясь разумом, я нажал на иконку запуска «Стремительной грации». А потом почти сразу же снова перешел в прежний режим своей продвинутой наносети. Всего полторы секунды. И мне этого хватило, чтобы на ультравысокой скорости расстрелять начавшиеся появляться лазерные турели. Не знаю, как мне удалось избежать отката и прерывания работы режимом, может, организм нашел откуда-то скрытые резервы, может, сработало что-то еще, но в тот момент эта быстрая рокировка спасла мою жизнь. Заметив, что противники кончились, я снова сделал гигантский прыжок, теперь уже в направлении коридора, ведущего дальше в глубины здания. Короткий забег, и появилось новое помещение. Разделенное на небольшие кабинки, оно было похоже на офисный аквариум, где обычно сидит планктон в компаниях перед экранами своих компьютерных терминалов, прожигая жизнь в бесплодных попытках подняться по карьерной лестнице. Теснота вынудила меня достать десантный нож из керратитового сплава, также производства имперских оружейников. Орудуя сразу ими обоими, я скользил между переборок, убивая всех встреченных людей. Боевой транс как-то незаметно захватил мое сознание, позволяя действовать с точностью и беспощадностью запрограммированного автомата. Резкий взмах левой рукой, и у появившегося из-за угла офицера горло рассекает глубокий порез. Не жилец. Еще один шаг вперед, и бластер выпускает импульс в пытающегося спрятаться за хлипким столом другого полиса. Дальше… И дальше… Все, кто вставал на моем пути, не проживали и двух секунд, падая на пол мертвыми безвольными куклами. Крик дэянской кудесницы настиг меня, когда я прошел уже большую часть пути. Ведьма слегка припоздала, не поспевая за моими стремительными перемещениями. Но тут она доказала, что я все же не зря взял ее с собой. Целый поток фиолетовых молний ударил по всем живым в зале, сжигая их живьем, без жалости и пощады. Владыки Ситхи почувствовали бы себя неполноценными, застигни они это зрелище. КХА! Прыгнув вверх в узкий, едва заметный промежуток между изгибающимися фиолетовыми линиями, я быстро побежал вперед, перескакивая через служебные места полицейских работников. Пурпурные плети били по всему в округе, старательно обходя меня стороной. Добравшись до конца, я наконец-то очутился в месте, где находились комнаты для допросов и камеры временного содержания. Осматривать каждую не пришлось — услышанный шум борьбы вывел меня прямо на цель нашей атаки: Равену. Полуодетая девушка с увлечением душила какого-то жирного коротышку с выпирающим пузом, закинув тому скованными наручниками руки сзади. — Вижу, моя помощь здесь не требуется, — произнес я, выходя из режима повышенной скорости и силы. — Эта тварь хотела меня изнасиловать, — сказала Равена, продолжая не отпускать свою добычу. — У нас нет на это времени, — заметил я, одновременно с этим протягивая ей вперед нож с полностью окровавленным лезвием. — Воспользуйся этим и пошли. Много чести, тратить усилия на такую падаль. Схватив клинок, брюнетка с удовольствием всадила его в шею обидчика и несколько раз провернула его. — Любишь трахать связанных женщин? На, мразь! Сдохни! Ударив еще несколько раз уже готовый труп, она отдала мне обратно нож, а затем с ненавистью выплюнула: — Отродье ниска! Этого ублюдка давно надо было убить. — Ладно, хватит, пора выбираться отсюда, — сказал я, равнодушно переведя взгляд с дохлого садиста в конец коридора, где появилась дэянка. — Идем. Подхватив девушку, я быстро направился в сторону запасного выхода, где нас ожидала Эвелин. Коридор, два поворота и вот мы уже вывалились в переулок, где стояла блондинка в сером плаще с двумя трупами в придачу. — Проблемы? — спросил я, оглядываясь. — Нет, всего парочка пыталась свалить, но я о них позаботилась. — Хорошо. Тогда быстро к вайперам. Через несколько секунд мы уносились прочь, оставляя позади себя разгромленный полицейский участок. Меньше трех минут нам понадобилось, чтобы зайти внутрь и освободить Равену. — БУМММ!!! Глухой раскат сильного взрыва раздался еще через минуту после того, как мы уже выезжали на одну из главных дорог в секторе. — Это еще что? — удивленно спросила Эвелин. Было видно, как позади высокое строение стражей правопорядка складывается, как карточный домик. — Пятнадцать сверхмощных компактных мин Л-3, — ответил я. Черт! Не думал, что они снесут все здание. Когда разбрасывали их при штурме, то рассчитывал лишь на пару этажей. Должно быть, оказались задеты несущие конструкции. — Это случайно получилось. Услышав мое оправдание, все три девушки разразились веселым смехом. — Шутник. — Ха-ха. — Маркус, ну ты и весельчак. Но я не стал дальше слушать подколки развеселившихся спутниц, с места отправив вайпер вперед с максимальным ускорением.
Глава 17
Планета Хаггия. Город Деелин. Небоскреб «Мэйн Тауэр»На верхнем этаже главного здания планетарного правительства располагался кабинет председателя правления городского магистрата. Большие панорамные окна от пола до потолка занимали две стены из четырех. В дальнем конце находился стол из редкой и дорогой светлой древесины, за ним похожее на него дизайном кресло. Вдоль других стен стояли несколько подставок с изящными статуэтками животных из разных миров. Неброская роскошь, подчеркнутая хорошим вкусом. Повсюду царствовал белый и мягкий бежевый цвет, благоприятно влияющий на работоспособность и хорошее настроение. Правда, в данный момент, хозяин кабинета — Майлз Остерман не мог похвастаться этими чувствами. — Я тебя не понимаю, о чем ты говоришь? — спросил он посетителя, вызванного сюда по его прямому приказу десять минут назад. — Что значит «что-то витает в воздухе»? Вы там совсем уже обленились и перестали заниматься тем, за что вам платят деньги? Несмотря на приглушенный голос, было заметно, что фактический глава Деелина едва сдерживал себя, чтобы не начать орать в полный голос. Настолько недавнее заявление мужчины, стоящего напротив стола, вывело из себя самого могущественного человека на планете. Двое людей, одетые в костюмы, принятые среди деловой элиты галактического сообщества совсем недавно, начали разговор, но один из них уже успел неплохо потрепать нервы другому. Причем не столько плохими известиями, сколько своим спокойным отношением к ним. Как будто все происходившее его вообще не касалось, и рассказывал он об этом только из-за служебного долга. — Точной информации до сих пор нет, — невозмутимо сказал Ричард Гор, вот уже на протяжении двух десятков лет возглавляющий знаменитый Центр Контроля и стоящий во властной иерархии Хаггии на втором месте. — А если говорить в общем, то получается — ты заявляешь, что в скором времени может что-то случиться, что-то очень большое и опасное, но что именно — ты и понятия не имеешь? Что это за бред? Хоть какая-то конкретика есть? Тот, кто управлял департаментом, отвечающим за информационную безопасность, неторопливо поправил левый рукав, бросил взгляд за окно, на приятный солнечный день, но в конце концов все же ответил: — По данным искинов и живых аналитиков, возможны несколько вариантов развития событий. Среди них: бунты, внешнее вторжение, атаки на территорию города, в том числе с применением взрывчатых веществ особо мощного воздействия, случаи массового неповиновения, причем не только среди хаггов, но и среди обычных жителей, так называемых цивилов. Процент вероятностей в каждом конкретном случае варьируется в диапазонах от тысячных процента до семидесяти трех. Зацепившись за последнюю фразу, Остерман сразу же прервал подчиненного: — Семьдесят три процента — это что? — Бунт в пригородах и Отстойнике, — коротко сказал Гор. — Последствия? — Возможная попытка прорыва за пределы охраняемого периметра, срыв поставок корабельных частей на продажу, многочисленные убийства сотрудников полиции, локальные разрушения в пределах всех пяти секторов, беспорядки, пожары и другие подобные проявления. Председатель магистрата неторопливо вышел из-за стола, прогулявшись вдоль стеклянной стены. С пятисотого этажа лежащий внизу город, стена и пригороды отчуждения казались маленькими, почти игрушечными. — Так… Постой… — задумчиво сказал он. — А что еще за внешнее вторжение? Незаметно скривившись, главный аналитик службы безопасности не слишком охотно стал рассказывать о туманных слухах, ходивших среди рядовых членов крупнейших банд Отстойника. — Есть неподтвержденные данные о возможном нападении из космоса. — Что?! Пораженный голос Майлза Остермана, признанного бизнесмена и мецената одного из миров Федерации Сайкон, четко показал о степени его недоверия к озвученным словам человека напротив. — Ты с ума сошел?! Думаешь, кто-то посмеет объявить войну второму по могуществу государству в галактике?! Если машины Центра с его дорогущими кибернетическими электронными мозгами и вся толпа твоих аналитиков выдает подобные прогнозы, то вас давно уже пора разгонять без зарплаты и выходных пособий. Откуда такие дикие фантазии?! — Это не фантазии, а только слухи. Наши полевые агенты доносят их регулярно. Они касаются не объявления войны со стороны кого-то из развитых стран, а пиратского рейда. Точной информации нет, лидеры и их приближенные из свор ничего об этом прямо не говорят, обычные лейтенанты тоже не в курсе, но среди рядового состава ходят разговоры о возможной атаке звездных странников на Деелин. И что хагги тоже смогут поучаствовать в разграблении города. В кабинете наступила тишина. Первоначальная тема встречи как-то незаметно ушла на второй план, выдвинув вперед довольно неожиданные новости. — Бред, — спустя несколько минут напряженных раздумий выдал глава муниципалитета. — Не может такого быть. Пираты не дураки, чтобы нападать на мир под контролем Сайкона. За ними сразу начнется охота всего флота. Может быть, даже подключат Объединенные Соединения Содружества. А это не десятки и не сотни кораблей, а тысячи. Их в мелкую пыль сотрут. — Если будет принято решение о полномасштабном вторжении во Фронтир. А перед этим надо будет пересечь еще Периферию с целой гирляндой независимых миров. И то не факт, что будет найден виновник атаки. Пиратских кланов очень и очень много. И они контролируют довольно большой кусок пространства, — резонно заметил Гор. — Какая вероятность этого нападения? Тысячные процента, как ты говорил? — вместо ответа спросил Остерман. — Тысячная доля — это беспорядки в среде полноценных граждан Деелина, — мягко произнес начальник Центра Контроля. — Рейд звездных странников на планету искины вместе с аналитиками оценивают в 13.9 процента. В комнате снова наступила тишина, теперь уже более тревожная. Такие данные совсем не радовали лидера Хаггии. Вероятность угрозы все-таки оказалась не такой уж и маленькой, чтобы ее можно было игнорировать. — Какие военные корабли Федерации находятся к нам ближе всего? И сколько им сюда лететь в случае возникновения экстренной ситуации? — Патрульная эскадра адмирала Рэмера, — почти сразу ответил Ричард Гор. Он явно ожидал этого вопроса и заранее узнал о линейных частях сайконских регулярных вооруженных сил. — Она базируется на станции «Ментра» в системе ОЛАС-33-12, осуществляя контроль дальних границ. — Рэмер — службист, — проворчал Майлз. — И упертый, как тысяча демонов бездны. За свои принципы и неумение идти на компромисс его и сослали из столицы на окраину. С ним совершенно невозможно иметь дела. Если он сюда прилетит, то первым делом начнет устанавливать свои порядки, проводить всяческие проверки и заниматься другой ненужной деятельностью. Наверняка этот сухарь-педант начнет влезать в наши дела. — Его нрав известен многим, — вставил аналитик, наконец все же решившись присесть на один из стульев перед столом своего начальника. — История инцидента на Зероне-11 до сих пор пользуется большой популярностью у сторонников более жесткой линии политики государства к нарушителям федеральных законов. — Да уж. Те фанатики совсем спятили, когда казнили пленных солдат из гарнизона. Идиоты думали, что такое поведение даст им преимущество при переговорах. А Рэмер вместо этого отправил к ним штурмовые отряды с приказом убивать все живое на пути, включая женщин и детей. Парламент тогда здорово на уши встал, адмирала чуть не казнили за чрезмерное превышение силы, но потом все же одумались и даже вроде наградили какой-то медалью. И только много позже его отправили на обычное патрулирование из-за постоянных споров в Главном Генеральном штабе. Внимательно дослушав председателя до конца, глава Центра Контроля осторожно сказал: — Лично я бы не хотел видеть этого, без сомнения, героя и отважного флотоводца, но несколько резкого субъекта в наших краях. Как мне кажется, от него будут проблемы. Точнее говоря, они обязательно начнутся при его прилете сюда. — Конечно, начнутся. Если он поймет, что тут творится, то запросто поднимет шум. Или вообще организует военно-полевой суд, где торжественно казнит «предателей, мздоимцев и коррупционеров». Это ведь не обычная проверяющая комиссия центральных миров, которым дашь на лапу пять-шесть сотен тысяч и ближайшие пять лет не вспоминаешь о сайконских законах. Этот вояка другой породы. — Тогда надо найти лояльного флотского офицера из высшего командного состава. Это займет определенное время, полагаю. — Хорошо, — согласился Остерман. — Я этим лично займусь. Свяжусь со своими контактами в столице и попрошу прислать кого-нибудь нелюбопытного в сопровождении боевых кораблей. В конце концов, мы все-таки входим в состав Федерации Сайкон, защищать нас — их прямая обязанность. А пока попрошу прислать сюда хотя бы кого-нибудь. Обычные капитаны не влезают во внутреннюю политику, как некоторые адмиралы. На эту ремарку Гор лишь пожал плечами. Честно говоря, его не слишком интересовала планетарная защита, потому что, несмотря ни на что, лично он не слишком верил в возможность космического вторжения. В отличие от другого варианта развития событий. Все-таки тринадцать процентов — это не семьдесят три. — А что с волнениями в пригороде? — поинтересовался он. — После уничтожения полицейского участка хагги как с цепи сорвались. До открытых столкновений с применением оружия еще не дошло, но обстановка постепенно накаляется. Думаю, не пройдет много времени, когда, основательно вооружившись, весь этот сброд сначала полезет на полисов внутри секторов, а потом дело дойдет и до стены защитного периметра. У них, конечно, ничего не выйдет, но разрушения ожидаются довольно внушительные. Допускаю прекращение торговых операций на долгий промежуток времени. Что повлечет за собой снижение наших доходов. Глава магистрата прошелся вдоль окна, размышляя об ответных действиях со стороны властей. Ему совершенно не нравился весь тот бедлам, что сейчас творился на планете. Хаос плохо влияет на бизнес и соответственно на поступление денег. А это уже очень нехорошо. — Вы уже нашли того мальчишку? — Майлз решил вернуться к теме, из-за которой они в общем-то и проводили сегодня встречу. — Вряд ли его можно называть таким словом, — тактично возразил Ричард Гор. — Судя по записям мониторов безопасности, сохранившимся на серверах Департамента полиции, ему сейчас можно дать лет восемнадцать — девятнадцать биологического возраста. Тело очень хорошо развито, имеет все признаки искусственного улучшения. Хотя по документам регистрации ему всего пятнадцать лет. Великолепная боевая подготовка, отличные навыки рукопашного боя и стрельбы. — Хочешь сказать, что он не тот, за кого себя выдает? Он проник на Хаггию извне с какой-то определенной целью? Организовать массовые беспорядки или что-то подобное? — Не знаю, — честно признался аналитик. — В данных трехмесячной давности его характеристики, вместе с изображением на записях, вполне четко показывали обыкновенного подростка, каких тысячи на планете. Но потом пошло стремительное изменение, никак не характерное для обычных жителей зоны отчуждения. Судя по последней информации, особенно в части проведенного штурма полицейского участка, можно смело говорить о военном моде, тренированном, профессиональном и абсолютно безжалостном. Такая быстрая трансформация совершенно нетипична и никак не совпадает с нынешней обстановкой. Даже в жестоком обществе хаггов он очень сильно выделяется. — Может его подменили? — Вряд ли. Судя по записям, это один человек. Только повзрослевший и прошедший полный курс модификации. Не представляю, кто бы тратил на это деньги, но кое-какие предположения у нас имеются. Они связаны с той самой фармацевтической компанией, чье представительство недавно взорвали. Точной информации пока нет, но мы продолжаем расследование. Напоминание о беспрецедентном происшествии в черте города вызвало на лице Остермана недовольство. — Убийства, нападения с применением импульсного оружия, уничтожение городской собственности в огромных масштабах. Чем вы там вообще занимаетесь? Разве такое не нужно предотвращать на стадии планирования? И что там с синдикатами? Я позавчера разговаривал с представителем «Костра Инк.», так тот заявил о полном неведении обо всем происходящем. Мы, мол, не вмешиваемся во внутренние дела Хаггии. Проклятые ублюдки, совсем меня за идиота держат… Сказанную в сердцах эмоциональную тираду Ричард Гор предпочел пропустить мимо ушей. Он знал о совместных делишках многих из властной верхушки Хаггии с организованными преступными организациями, и сам в некоторых из них участвовал, но предпочитал делать вид, что всего этого не существует. — Маркус Крайд… — негромко сказал председатель. — Этот засранец здорово нам подгадил своими выходками. — Ранее известный как «Изгарский Смерч», а теперь еще и как «Палач Деелина» и «Воплощение Смерти», — добавил глава Центра Контроля. — Его слава далеко разошлась за пределы Хаггии. В Галанете уже показали ролики с его стремительной атакой внутри здания полиции. На многих это произвело сильное впечатление. — Почему «Палач Деелина»? — сердито спросил Остерман. — Мой город он вроде бы пока не разрушил. Или есть какие-то предпосылки к этому? Под конец обычная злость в голосе человека в дорогом костюме сменилась едким сарказмом. Он не пытался скрыть, насколько недоволен работой подчиненного в части обеспечения безопасности. Похоже, его ставка на электронные мозги искинов не оправдала себя. Видимо, стоило дать больше власти полисам, а не этим фантазерам-выдумщикам с претензией на специальность аналитиков. Разогнать бы всю эту толпу ленивых хасков, а еще лучше перестрелять или вообще выгнать за пределы защитного периметра с понижением статуса гражданина. — «Деелин», «полисы», «цивилы» — эти слова считаются у хаггов синонимами, обозначающими одно значение — «власть». Нас ненавидят лютой ненавистью в районах пригорода. Так что после уничтожения полицейского участка люди стали считать Маркуса Крайда кем-то вроде национального героя и дали ему новые прозвища, как они думают, хорошо ему подходящие, — небрежным тоном ответил Гор. Лично он не спешил слишком драматизировать ситуацию с новым кумиром рядовых хаггов. В конце концов, найдется кто-нибудь, кто снесет голову этому наглому выскочке в погоне за славой и деньгами. В местном обществе такое происходит сплошь и рядом. Нужно лишь набраться терпения и подождать. В конечном итоге проблема исчезнет сама собой. — Ну и бездна с ними, — в сердцах выругался глава правления магистрата. — Хотят дурью маятся, пусть их. Не мое дело. Но бунт надо задавить в зародыше или хотя бы минимизировать потери. — Как? — Усилим силы полиции за Стеной солдатами из 31-го штурмового батальона планетарной обороны. Десять человек — на один участок. В полном боевом обмундировании с активированными скафами, беспилотными платформами поддержки и дроидами. Большую часть перебросим в город на патрулирование. Пусть полноправные граждане видят, что правительство контролирует обстановку и что можно продолжать жить спокойно. — Хорошо, гра председатель. Я прямо сейчас отдам приказ. Планета Хаггия. Территория Отстойника. Зона 41. Военно-транспортный корабль «Архонт» Наша небольшая группа компаньонов, собирающихся свалить с планеты, в настоящий момент в полном составе уже находилась на борту корабля. Маркус Крайд, Равена Даль, Кристофер Самперт, Эвелин Темпелтон, Тиа Валсара, старина Джеф — шестеро человек, все, кто за последние месяцы объединились в одну команду в стремлении покинуть мир, не слишком гостеприимный для определенного круга лиц, собрались наконец-то в одном месте. Там, откуда начнется наш новый этап жизни. До начала атаки пиратов оставалось всего пять дней, а мы уже практически были готовы к старту с поверхности. Все припасы, необходимые для дальнего межзвездного перелета, мирно покоились в корабельном трюме. Жизнеобеспечение и расходники для нее также в полном объеме присутствовали на борту. Ходовой реактор, как и все системы, работал в штатном режиме. Сами маршевые двигатели на пару с гипердрайвом не проходили практических испытаний, но судя по виртуальной диагностике, проблем с ними не ожидалось. Хотя о чем это я. В таком деле полностью быть уверенным ни в чем нельзя. Техника старая, пролежала здесь не один год, так что все может быть. Но запускать все на полную мощь их пока еще нельзя, так что придется надеяться на исправность внутренних сетей и дистанционных датчиков. После вызволения Равены из плена садистов-полисов все оставшееся время до часа Х, мы по большей части страдали бездельем. Знаю, мне бы следовало изучать какие-нибудь полезные базы, еще больше тренироваться и заниматься другой подобной полезной деятельностью. Но, честно говоря, не хотелось так провести, возможно, последние дни в своей жизни. Да и не только мне. Так что мы с Эвелин и Равеной постоянно находились в постели, почти не вылезая из моей новой каюты. Где теперь стояла просто гигантская кровать, легко вмещающая нас троих. Все равно находиться где-то еще сейчас уже слишком опасно. Тем более в обитаемых секторах пригорода Деелина. Стражи порядка любым способом стремились добраться до Изгарского Смерча и не собирались ограничивать себя любыми средствами, рамками закона, этики или морали. Несколько напрягала слишком уж большая известность моей личности после полного уничтожения полицейского участка вместе со всеми полисами внутри, но от этого уже было никуда не деться. Слитые в Сеть ролики с камер наблюдения вызвали просто гигантский ажиотаж, вырвавшийся даже в Галанет. Об этом не говорили на официальных каналах других миров, но сообщение все же мелькнуло в общей человеческой инфосфере. Хотя с учетом многих тысяч планет, входящих в Содружество, разборки на Хаггии с полисами заинтересовали не слишком многих и вскоре оказались благополучно погребены под другим массивом новостей со всей галактики. Что меня вполне устраивало. Хватало местной славы выше крыши. Становиться известным повсюду категорически не хотелось. Можно поспорить на что угодно — проблем после не оберешься. Время шло, все на корабле развлекались как могли, готовясь к прорыву с возможными неприятностями при этом в виде смерти. Но рано или поздно всему приходит конец. И вот наступил день старта «Архонта», а также начала пиратского рейда на Деелин, который, собственно говоря, и позволял осуществить первое. — Ты уверен, что справишься с управлением? — спросила Равена, глядя на то, как я несколько неуверенно рассматривал таблицы на левом боковом экране. Ее волосы цвета воронова крыла, стянутые в длинный хвостик, и аккуратно застегнутый серый комбез создавали образ бывалой космолетчицы, спокойно сидящей в одном из кресел командного мостика. Но слегка припухшие полные губы и небольшие темные круги под глазами говорили о бурно проведенной ночи. И это так. Не буду лукавить — всего несколько часов назад мы отрывались по полной, стремясь взять от жизни все, пока она еще не закончилась. — Не отвлекай его, — строго произнесла с другой стороны Эвелин. Свободная трофейщица сидела справа. Всего в рубке находилось пять кресел, занимаемых корабельными штатными должностями: капитан, второй пилот, инженер-техник, стрелок-оператор вооружений и навигатор-связист. Ясное дело, в наш экипаж ни одного такого специалиста не входило, но все места все равно оказались заняты. Только старине Джефу пришлось примоститься на запасном сиденье, притащенном откуда-то из других помещений. — Уверен. Все нормально, — успокоил я присутствующих, хотя на самом деле сам не испытывал такой уверенности. Разглядывая сложные диаграммы с таблицами, обозначенные особыми иконками и пиктограммами, показывающие работу энергетической системы звездолета, мне вдруг пришло в голову, что, может, я и зря последние дни занимался сексом с двумя сногсшибательными девушками, а не зубрил новую базу «Пилота средних межсистемных кораблей». Хотя вру, я нисколько не раскаивался. Будь возможность, с большим удовольствием повторил бы все еще раз. Впрочем, это не отменяло странные надписи на экране. Ни хрена ведь не понятно. Что за значки такие странные? Раньше ничего подобного не наблюдалось. Два десятка тренировочных имитаций, проведенные вместе с искином корабля, помнится, прошли вполне нормально. Тогда проблем с избытком транслирующихся данных не возникало. Неужели простая предстартовая подготовка активировала все это добро? Прелестно… — Точно все в порядке? — теперь уже не удержался от вопроса Крис. Он тоже заметил нахмуренные брови на моем лице и выражение озадаченности. А в таком деле, как полет на космическом корабле, видеть подобное у человека, должного управлять им, не добавляло оптимизма пассажирам. — Да, в порядке все. Отстаньте, — слегка раздраженно ответил я. — И хватит на меня пялиться. Только мешаете. Действительно, к этому времени все в рубке сидели, уставившись на мою физиономию, кто с ожиданием, а кто и с плохо скрываемым опасением. — Чертовы базы! — с чувством едва слышно прошептал я себе под нос. — Похоже, не зря их надо учить все, чтобы стать нормальным пилотом. Одного «пилотирования» тут явно недостаточно. То есть взлететь можно, но вот постоянно летать так точно нельзя. Нужно будет этим заняться вплотную. А пока придется обходиться тем, что есть. И снова медленное разглядывание неизвестных обозначений. — Пришел сигнал от Юргена Спаркса, — разрушила тишину Равена. — Говорит, что их корабли войдут в ближнее локальное пространство Хаггии через тридцать минут. Мне включать церстиевые аккумуляторы для создания переизбытка напряжения в сетях Деелина? Они не сразу выведут из строя городское энергопитание, потребуется определенное время. Полчаса как раз хватит. — Давай запускай, — согласился я. Перед капитанским креслом располагалось пять дисплеев: два вмурованных в приборную панель в форме открытой трапеции, стоящие впереди, с парой компьютерных терминалов и целой россыпью кнопок, десятком индикационных огней и несколькими обычными переключателями, а также три голографических, развернутых справа и слева от подлокотников, и главный, тактический — по центру. Это хозяйство, выглядевшее на первый взгляд чрезвычайно сложным и непонятным, на самом деле при непосредственном полете было не нужно. Все основное управление осуществлялось через два навигационно-маневровых сдвоенных джойстика с правой и левой сторон капитанского кресла. Именно при помощи них шли все основные операции для перемещения огромного межсистемника в пространстве. — Так вроде все в порядке. Можно стартовать, — громко сказал я, еще раз бросив взгляд на мониторы. Вроде никаких пульсирующих красных надписей не мигает, искин тоже молчит, сообщений о неполадках нет, с кораблем вроде все нормально. — Что там с пиратами? — Канал сжатый, мы перебрасываемся только короткими текстовыми посланиями, — ответила ломщица. — Говорит, что вот-вот начнется. — Надеюсь, фокус с аккумуляторами сработает, как надо, — сказал Крис, а затем добавил: — Зря мы отказались нанести визит в Деелин при штурме. В общей суматохе и атаке с двух сторон мы бы могли тоже неплохо поживиться. Такой шанс бывает только раз в жизни. Не слишком расточительно отказываться от него? Я мысленно поморщился. Напарник по первым делам в Отстойнике так и не избавился от страхов снова опуститься на уровень обычных обывателей, вынужденных зарабатывать на кусок хлеба каждый день, да еще при этом рискуя своей шкурой. Вернуться к практике поиска хоть какого-нибудь хабара для покупки миски синтетической еды вечером являлось для него полнейшим кошмаром. И от этого могло спасти только одно — наличие огромного количества денег. Не то чтобы я был против возможности отхватить кусок пожирнее. Вовсе нет. Такое поведение вполне оправданно и рационально. Только вот при этом еще нужно уметь расставлять приоритеты по степени важности для общего положения. — Слишком опасно. Может, мы бы и грабанули еще парочку ювелирных магазинов или других подобных заведений в городе на волне общего вторжения из отверженных секторов. Но после этого нам бы пришлось возвращаться обратно на «Архонт» и не факт, что все прошло бы, как надо. Рисковать всем планом побега ради сотни-другой тысяч кредитов — вот это действительно расточительно в нашем случае, — слегка нравоучительно произнес я. Все же иногда жадность Криса следовало одергивать. А то он из-за лишней штуки готов лезть туда, куда лезть однозначно не стоит и ради сотни тысяч. — Есть контакт. Регистрирую падение мощности в сетях городского энергоснабжения, — прокомментировала Равена происходящие далекие от корабля события. — Их серверы начинают выходить из строя, несколько отдельных источников энергии поддерживают определенные участки, но в целом, похоже, планетарной инфосфере приходит конец. Наша задумка с перегрузкой кабелей вышла намного более эффективной, чем я предполагала. В Деелине сейчас начался полный дурдом. Не думала, что такое можно сделать с современным мегаполисом. Девушка покачала головой, то ли в ужасе от произошедшего, то ли в восхищении от своих собственных действий, приведших к такому финалу. — Все коммуникации и городские службы выведены из строя, они просто не знают, что делать. Многочисленные запросы и звонки с требованием устранить неполадки. Среди населения началась паника. Кто-то говорит о тебе, Маркус. «Изгарский Смерч опять атакует». «Новая месть Смерча» и тому подобные комментарии. — Да уж — я усмехнулся, у страха глаза велики, — правду говорили предки. Цивилы настолько пропитались ужасом от последних происшествий с моим участием, что теперь любой несчастный случай будут валить на меня. Хотя трудно их в этом винить. Как ни посмотри, а за небольшим Армагеддоном в Деелине стояла наша команда, где я числился капитаном. А значит, последние утверждения перепуганных горожан в принципе вполне оправданны. — Все. Закончилось. Сеть полностью легла, — сказала Равена. — Вскоре к ним наведаются в гости пираты и те, кого эти ублюдки держали за охраняемой стеной на положении бесправного скота. Достойная расплата за многие годы страданий и унижений, — сурово подытожил старина Джеф. — После семидесяти лет жизни на территории Отстойника и зон отчуждения лично я рад увидеть конец этого извращенного образования под названием Деелин. В конце концов, хагги получили свою справедливость. Полуобернувшись, я посмотрел на говорившего торговца. Откинувшись на нестандартном кресле, он смотрел в потолок, должно быть, представляя тот ад, что вскоре развернется на улицах единственного на планете города. Что же. Стоило признать, у этого старика были все причины люто ненавидеть строй, который создали цивилы на Хаггии. Как и его желание мести за годы выживания в секторах, живущих на уровне диких неразвитых миров. В бедности, голоде и других лишениях. И это в галактическом Содружестве, где цивилизации стояли на уровне развития межзвездных путешествий. Глупец тот, кто создает гетто, наживается на его обитателях и полагает, что так будет продолжаться вечно. Рано или поздно карма достанет таких тварей, истребляя их со всей возможной жестокостью. Ну, или найдутся люди, кто сделает это за нее. — Связь оборвалась. Теперь мы сами по себе, — проинформировала Равена. — Хорошо. Значит, пришло наше время. Еще раз оглядев рубку, активные панели, мерцающие экраны и закрытые бронированными створками иллюминаторы, я произнес: — Поехали! Нажатие кнопки на пульте подлокотника с сенсорной панелью запустило сразу все маршевые двигатели. Корабль ощутимо вздрогнул, чуть поколебался, но в итоге все же оторвался от поверхности. Сначала на три десятка метров в вертикальной плоскости, а после перейдя в плавный горизонтальный полет с одновременным набором высоты. У нас не было возможности наблюдать за стартом со стороны, но уверен — это должно быть прекрасное и величественное зрелище. Из ямы посреди груд промышленного мусора медленно поднимался вытянутый в длину межсистемный корабль. Немногочисленные обломки бетона и стали скатились вниз по корпусу межсистемника. Выхлопные дюзы изрыгали сильное пламя, хорошо видное в лучах рассветного солнца, дрожание горячего воздуха вокруг них отлично позволяло оценить скрытую внутри них мощь. Немного повисев на одном месте, мастодонт космических прерий, резко ускорившись, скрылся за горизонтом. Так скорее всего смотрелся наш взлет извне. Но оценить красоту этого момента никто не смог. В радиусе сотни километров в округе не находилось ни одного разумного существа. Увеличение мощности работы движков с десяти процентов до пятидесяти позволило набрать вполне приличную скорость. Тут следует иметь в виду, что имперский средний военный транспортник серии «Nexus IV» класса «Архонт-Б» по своим размерам мог запросто поспорить с футбольным полем. Больше ста метров в длину, тридцать с лишним в ширину, с корпусом из тройной компоновки в виде каркаса, внутренней обшивки, слоя полых блоков, заполненных специальным пористым компенсационным составом, и внешним слоем защиты из керратитовых сегментов брони. То есть — много и много сотен тонн металла. Короче говоря — эта тушка совсем не тянула на звание легкой прогулочной яхты или сверхманевренного истребителя-перехватчика. И никаких финтов или сложных пилотажных фигур на ней провернуть не представлялось возможным. Тем более в плотных слоях атмосферы планеты. Повороты на тридцать градусов — да, разворот на сто восемьдесят с резким торможением — категорически нет. Взлетели, легли на курс по заранее спланированной траектории, а затем нужно только придерживаться ее. Так что, если на нас насядут, то бой мы вряд ли сможем выиграть. Впрочем, на борту все равно нет ракет или пушек, мародеры хорошо постарались, прежде чем отправить корабль на Хаггию. Отбиваться будет попросту нечем. — Что там со сканерами? — спросил я, продолжая напряженно держать оба навигационно-маневровых джойстика. Непривычное ощущение контроля над таким большим механизмом. Гонки на вайпере по сравнению с этим не шли ни в какое сравнение. Конечно, существовала возможность передать управление центральному искину, но его вычислительные мощности и общий уровень развития не позволяли реагировать на внезапно изменяющуюся обстановку. Поэтому на данном этапе — самом напряженном отрезке долгого пути к переходу на гиперскорость, лучше самому находиться за штурвалом. На самом деле опасность присутствовала. В обычных случаях расчеты выходной траектории с поверхности осуществляли диспетчерские службы, где знали об особенностях своего мира: гравитационные переменные, углы вращения планеты, местоположение полюсов, состояние электромагнитного поля и другие не менее важные данные. Мы же использовали стандартные схемы, подогнанные для миров атмосферного типа, без индивидуальных составляющих. В такой ситуации лучше перестраховаться и лично держать руку на пульсе. На первый взгляд может показаться странным, насколько легко у обычного мальчишки без опыта получилось поднять в воздух целый звездолет. Но тут надо иметь в виду особенности обучения специальностям в Содружестве с использованием баз данных, загружаемых напрямую в мозг. Человек учился и осваивал незнакомые навыки, быстро и без всяких многочисленных повторов. Это не то же самое, как если дать подростку с Земли прочитать книжку с инструкциями по вождению, а потом посадить за руль грузовика. Вовсе нет. Местные технологии обучения показывали намного более эффективные результаты. Практические занятия в этом случае выступали скорее полезным дополнением, а не жизненно важной необходимостью. Что в целом не отменяло необходимость последнего в подготовке специалистов высокого класса. — Имеется больше трех десятков сигнатур на дальней орбите. Быстро сближаются с планетой, — доложила Эвелин. Короткостриженая блондинка все так же щеголяла в своем продвинутом обтягивающем комбезе неизвестной мне марки. Склонившись над тремя экранами перед собой, она внимательно наблюдала за показаниями дальних локаторов. — Нас не засекли? — Судя по отсутствию радарного облучения — вряд ли. Скорее всего, пиратов больше интересует космопорт, а не удаленные зоны Отстойника. — Маскировочный комплекс «Пелена» функционирует в обычном режиме, — вставил Крис, сидящий на месте техника-бортинженера. — Сигнал непрерывно искажается и сжимается до радиуса легкого атмосферного шаттла. — Что же, отлично, — довольно сказал я. Первоначальные переживания по поводу первого настоящего полета на реальном космическом межсистемнике бесследно испарились. Как и в случае с полицейским флаером, только в самом начале возникли опасения в части своих способностей правильно пилотировать воздушную машину. В дальнейшем все встало на свои места, и я уже не думал об этом, а лишь прикидывал дальнейшие планы. Что в целом неудивительно, учитывая мою способность адаптации к незнакомой обстановке, людям и вещам. Естественно, взлететь и совершить после этого где-нибудь посадку без аварии по сложности совершенно разные вещи. Но все же пока полет шел вполне неплохо, можно даже сказать, рутинно и буднично. Секунды сменялись секундами, те в свою очередь заменялись минутами — время неотвратимо совершало свой бег. — До выхода в открытый космос остается сорок три минуты. Наш путь пройдет довольно далеко от Деелина и пиратских кораблей, которые скорее всего займут позицию точно над ним, — сказал я во весь голос. Что-то напряженное молчание в рубке начало действовать на нервы. Будто команда и впрямь не слишком верила в успех нашего предприятия. Как в таких условиях оставаться спокойным? Тут поневоле начнешь нервничать и совершать ошибки. Хоть один из режимов нейронной наносети включай, блин… «Архонт» летел по вполне пологой траектории с плавным углом набора высоты и приличным уровнем ускорения. Корабельные гравикомпенсаторы отлично справлялись с возникшими перегрузками, делая путешествие довольно комфортным и без неприятных ощущений для экипажа. Без таких механизмов дела обстояли бы куда как печальнее. Что ни говори, а техника Содружества не просто ушла далеко от земной, а скорее убежала на пару миллионов километров. Настолько разница была велика. Следует отметить, что все происходило намного скучнее и проще, чем я до этого представлял. Запуск, старт, набор высоты, выход на курс, а дальше простое ожидание. Никаких неожиданностей и неприятностей. Красота. Всегда бы так. — Итак, мы почти уже вышли за пределы атмосферы и сейчас будем выходить на курс разгона для гиперпрыжка, — торжественным голосом произнес я, наблюдая за голографической картинкой тактического дисплея перед собой. — Гра и грэсы, спешу вас обрадовать — мы наконец-то покинули Хаггию и находимся вне пределов юрисдикции властей Деелина! Передние иллюминаторы закрывали бронированные заслонки, так что о подробностях полета знал только я. В рубке послышались сдержанные восклицания с одобрительными интонациями. Народ принялся поздравлять друг друга с удачным побегом. — Где пиратская флотилия? — Все там же — сконцентрировалась на низкой орбите, прямо над городом, — ответила на мой вопрос Эвелин. — Сюда никто не летит? Их не заинтересовала работа наших сканеров? — Похоже, что нет. Кажется, они сейчас слишком заняты десантом на поверхность планеты и совсем не обратили внимание на «Архонт». Еще неизвестно, сработала ли это маскировка, или жадность звездных странников в стремлении захватить богатую добычу закрыла им глаза на все остальное. Что-то показывает, что и без измененной сигнатуры мы смогли бы беспрепятственнопокинуть Хаггию. Я покачал головой. — Может, так, а может, и нет. В любом случае дополнительная страховка не помешает. Будь я на месте командира рейда, то направил бы в сторону неизвестного объекта хоть кого-нибудь. Мы ведь уже вышли за пределы атмосферы, а такой фокус обычным шаттлам явно не по плечу. Тут волей-неволей надо как-то реагировать. Светловолосая девушка в ответ пожала плечами. — Как бы то ни было — прямо сейчас к нам никто не летит. А если бы и захотели, то догнать нас у них уже вряд ли получится. Слишком большое расстояние, притяжение планеты и неудобное положение для старта глиссады сближения, — тут она решила уточнить: — Это не мои слова, а расчеты искина. На экране показана схема возможной погони. — Неплохо. Что сказать, похоже, операция «Побег» и впрямь прошла как по маслу. Маршевые двигатели работали в штатном режиме, обеспечивая хорошую скорость для разгона. Еще несколько часов полета и мы перейдем на гипердрайв. Сначала какая-нибудь независимая станция без определенной принадлежности, а потом еще куда-нибудь. Галактика велика, уверен, место таким, как мы, там обязательно найдется. — Теперь можно и отдохнуть, — я встал с кресла, передавая управление кораблем под контроль искусственного разума. Держать заданный маршрут с постепенным наращиванием скорости не являлось сложным маневром с необходимостью постоянного присутствия человека. Дальше «Архонт» и сам справится. — Фиксирую новые сигнатуры, — вдруг снова раздался голос Эвелин. — Не пираты, по крайней мере, не те, что уже прилетели. Двигаются к планете. — Сколько? — тревожно спросил я, возвращаясь обратно, при этом выводя на голографический дисплей в центре информацию с терминала сканера дальнего радиуса действия. — Три. Судя по сигналу, средние межсистемники, имеют неплохую скорость. Я щелкнул пару кнопок, отправляя команду на распознавание. Точные характеристики вряд ли определятся, из-за сильно поврежденных бортовых баз и программного обеспечения, но будет неплохо узнать хотя бы общий тип новых кораблей. Через несколько секунд данные появились на экране. — Дерьмо! Это же приграничные сайконские корветы! Откуда они тут взялись?! — Понятия не имею, — несмотря на ситуацию, довольно хладнокровно ответила Эвелин. — Но могу точно сказать, что один из них вышел к нам наперехват. Я еще раз выругался. И на этот раз более грязно.
Планета Хаггия. Город Деелин
Юрген Спаркс по праву мог гордиться проделанной работой по организации рейда на Хаггию. Почти весь план осуществился именно так, как и задумывался. Несколько небольших сбоев и неточностей по большей части не смогли повлиять на успешность масштабной атаки из космоса. В назначенное время в системе энергоснабжения города произошла сильная перегрузка, благодаря чему планетарные ПВО и ПКО вышли из строя. Орбитальная группировка обороны, представленная в виде десятка устаревших боевых спутников, не принималась всерьез и никак не помешала общему ходу операции. Приграничный мир Федерации Сайкон, как спелый плод, упал в руки космических разбойников. Да, небольшая неприятность в виде солдат из штурмового батальона поначалу напрягла эмиссара пиратского клана «Арвелон» и заставила раньше времени связаться с силами вторжения с предупреждением, но в конечном итоге это уже не спасло Деелин. Город пылал. Пожары в некоторых районах вместе с клубами густого черного дыма создавали иллюзию тотального уничтожения. То и дело заходящие на посадку многочисленные десантные боты, откуда массой выпрыгивали абордажники в боевых скафах и с оружием наизготовку, только дополняли это впечатление. Как будто орда демонов из самой Бездны обрушилась этим ранним утром на тихие улицы города, чтобы полностью стереть его с лица планеты. Но пират знал, что это неправда. Звездные странники вовсе не стремились что-то разрушить. Они пришли сюда в первую очередь за добычей, а не зачем-то еще. — Что будем делать, босс? — спросил подошедший сзади Боди. — Пойдем на место встречи? Глава клана скоро лично спустится вниз, он, наверное, захочет нас видеть. Или поучаствуем в «веселье»? Телохранитель Юргена, одетый в легкую планетарную броню, нетерпеливо пританцовывал на месте. Ему не терпелось ринуться в бой, занявшись таким привычным делом, как налет и ограбление. Пробитая в нескольких местах стена прорвала периметр защиты цивилов от отребья-хаггов, позволив последним ворваться в райские кущи избранных граждан и убедительно начать доказывать их неправильное отношение к другим слоям населения. Вместе с ними в город зашли оба пиратских лазутчика. Они стояли на одной из дорог, раньше вплотную упирающихся в стену, наблюдая за тем, как происходит потрошение целого мегаполиса. — Знаешь, мне бы хотелось немного прогуляться, — задумчиво ответил Спаркс. В одном из небоскребов раздался взрыв — один из орбитальных ботов странников выпустил туда ракету. Должно быть, определенное сопротивление все еще сохранялось. — А если встретим какой-нибудь магазинчик с толковыми товарами? Навестим? — с надеждой задал новый вопрос Боди. Мимо них проносилась целая толпа народа. В пробоины вваливалось все больше и больше хаггов. Сектора отчуждения стремительно пустели, ежесекундно отправляя новые партии желающих добраться до богатств Деелина. В авангарде этого безумного наплыва шли боевики самых сильных банд, в роли силового тарана. Перед этим они истребили всех полисов в пригородных секторах, не оставив тем не одного шанса, даже несмотря на наличие подкрепления из солдат планетарного батальона. В истории Хаггии были известны неоднократные попытки бунтов, но все они заканчивались бесспорной победой действующего режима. Но в этот раз в игру вступила новая сторона конфликта. Две тысячи звездных странников, экипированных в тяжелые штурмовые скафы, и три тысячи в средней планетарной броне прошли сквозь защитные порядки, как горячий нож сквозь кусок масла, высаживаясь прямо в деловой центр города. — Не беспокойся, мы уж точно получим свою увеличенную долю трофеев, — сказал Юрген, продолжая наблюдать за штурмом. Лидер клана Арвелон все-таки проделал огромную работу. Больше привычные к боям в узких корабельных и станционных переходах, пиратские бойцы и здесь показывали высокий класс, оправдывая предшествующие месяцы тренировок ведения боевых действий на планетарной поверхности. Количество кораблей тоже вызывало уважение: три тяжелых рейдера, пять крейсеров, девять эсминцев и несколько транспортников. Все не новые, но и не полная рухлядь. Достойный противник для любой линейной эскадры Содружества. Это впечатляло. И даже очень. — Босс, — снова подал голос Боди. — Я тут подумал, о том пареньке и его психованной команде… — Что, до сих пор не можешь простить шишку на черепе? — усмехнулся Спаркс. — Скажи спасибо, что тебя тогда вообще не прикончили. Такой исход был вполне реален, если судить по привычкам Маркуса Крайда оставлять после себя целые горы трупов. — Вот и я о том же. Может, нам следовало прикончить его и всех его приятелей? — Ха, ты что, решил из себя поизображать героя? Не видел записи в Сети? Только дурак полезет к нему, показывавшему непревзойденные навыки в устранении своих врагов. Лично я не хотел бы столкнуться в темном узком переулке с этим малолетним головорезом. Заметь — я говорю это вполне серьезно. Представитель крупного пиратского клана, побывавшего в сотнях переделок во множестве звездных систем и всю жизнь занимающийся только космическим разбоем, после последней фразы сделал внушительную паузу, давая возможность помощнику оценить ее смысл. — Тем более, мне почему-то кажется, что мы еще встретимся с Изгарским Смерчем на просторах Фронтира. И ты еще получишь возможность сойтись с ним в поединке. Но хочу сразу предупредить — в этом случае я буду ставить на него, а не на тебя. Слегка кивнув, тем самым показывая, что разговор окончен, Юрген Спаркс направился вглубь города, где уже вовсю хозяйничали его сокланы вместе с хаггами. Предстояло еще много дел, захват Деелина был только началом, главное предстояло впереди — выпотрошить обиталище цивилов по полной программе, вывезя отсюда богатую добычу за пределы Содружества.
Глава 18
Военно-транспортный корабль «Архонт». Локальное пространство звездной системы ХаггияСовсем недавно думаешь о том, как все проходит скучно и обыденно, как тебе на голову сваливается новое «развлечение» в виде пограничного корвета Федерации Сайкон. А ведь я искренне считал, что все уже позади, нам остается только набрать необходимый разгон для ухода в гиперпрыжок. Но действительность как всегда внесла свои коррективы. Настроение обретения настоящей свободы вдребезги разбилось об информацию со сканера дальнего радиуса действия. Команда в тревожном ожидании застыла на своих местах, пытаясь вникнуть в изменившуюся ситуацию. Лично я в этот момент испытывал скорее чувство раздражения, чем страха от возможных последствий встречи с сайконскими военными. Нам ведь оставалось совсем чуть-чуть, буквально пару часов лета, чтобы уйти на достаточное расстояние. Чтоб их всех до конца жизни кормили синтетической едой третьей категории, а в качестве воды давали неочищенную муть из грунтовых источников Хаггии… Ну не сволочи, а?! Прилететь в систему как раз тогда, когда мы ее собрались покидать. Кто этих федеральных флотских учил вежливости? Совсем уже честным хаггам деваться некуда… — Что думаешь? — спросила Равена. Она обращалась ко мне, но вопрос скорее относился ко всем присутствующим. Что в общем-то вполне нормально, учитывая наше общее положение. Решение придется принимать коллегиально, и никак иначе. — Я сдаваться не собираюсь, — воинственно заявил Крис. — Эти отродья ниска закуют нас в силовые путы, а потом осудят на долгий срок в криотюрьме или отправят куда-нибудь еще. Какой толк сбегать, а потом попадать в место, где хуже, чем на Хаггии? Лучше умереть в бою. В рубке на пару секунд наступила тишина, которую вскоре разрушил голос старины Джефа: — Поддерживаю молодого. Если нас поймают, то нам светит очень большой срок. А скорее всего — смертная казнь. Официально Федерация Сайкон не применяет ее, но я слышал о возможных исключениях из правил. Особенно что касается приграничных миров. Легко прикончат за пиратство. — И я против сдачи. — Я тоже. Лучше смерть, чем вернуться обратно. Равена и Эвелин одновременно высказали свою позицию, полностью солидарную с другими членами экипажа. Тиа молча вскинула вверх сжатый кулак, показывая свое согласие с ними. — Да спокойнее, — слегка ворчливо сказал я. — Умирать они собрались. Никто не погибнет. — Нас не догонят? — сразу же спросил Крис. — Догонят, — ответил я, разбивая вспыхнувшую надежду. — Такие корветы специально создавали для перехвата контрабандистов, пиратов и других нарушителей границ. Быстрая скорость, высокая маневренность — отличные корабли для погони в пустоте. Но у них есть одно слабое место — мощность вооружения. Она достаточна для поражения гражданских или судов легкого класса, но совершенно мала против трехслойной защиты «Архонта». Военный транспортник серии «Nexus IV» однозначно им не по зубам. Слишком толстая броня для плазмы с коэффициентом в 6.0. — У них могут быть ракеты, — вполне резонно возразила Эвелин, отвлекаясь от дисплеев наблюдения. — Могут, — согласился я. — Но чтобы пробить нашу защиту, им понадобятся не обычные боеголовки, а с особым термитным наполнителем, применяющим кумулятивный эффект проникновения, предназначенный для борьбы с сильно бронированными целями. Сомневаюсь в наличии такого вооружения на борту обычных пограничных кораблей. Это ведь не линейный флот Федерации. Как правило, им не приходится вступать в бой с настоящими боевыми кораблями. Фронтир с Периферией относительно далеко от пространства Сайкона. Здешние нарушители не настолько хорошо вооружены. — Пока сюда не приперся самый настоящий пиратский клан в составе небольшой флотилии, — с ухмылкой сказал Джеф. — Они дадут этим ублюдкам хорошенько просраться. На последнюю ремарку я лишь пожал плечами. Похоже, старый хагг ненавидел не только официальные власти Деелина, но и все остальные, относящиеся к государственной машине страны. — Значит, просто продолжим лететь? — спросил Крис. — Ничего не предпринимая и не изменяя курса? — Если мы сейчас начнем менять курс, то выходные координаты гиперпрыжка тоже изменятся. Вместо независимой системы с торговой станцией, мы можем оказаться где-то еще, — объяснил я особенности межзвездных перелетов. — И это еще не говоря о возможном снижении скорости, что также повлияет на время разгона и соответственно начало гиперперехода. Я немного помолчал, затем сказал: — Поэтому да — будем просто лететь и не… Тут мне пришлось резко замолчать из-за появления новых данных на правом голографическом дисплее. — А это еще кто? Эвелин быстро развернулась к своему приборному пульту, вновь склоняясь над экранами сканирования. — Еще один корабль. Двигается по траектории от планеты. Курс разгона совпадает с нашим. — Он нас преследует? — теперь свое беспокойство удосужилась высказать и дэянская колдунья. — Это пираты? — У нас же с ними договор. — Почему его раньше не засекли? Со всех сторон послышались встревоженные голоса. Мне вдруг захотелось громко крикнуть с приказом всем заткнуться. Какой-то дурдом, где начинаешь чувствовать себя пациентом. Не таким я представлял себе свой первый космический полет, совсем не таким. Вот только начинать орать капитану корабля в такой обстановке категорически нельзя. Иначе будет полный бедлам с довольно непредсказуемыми последствиями для всех на борту. — Наши сканеры не отличаются особой чувствительностью, это же военный транспортник, а не боевой крейсер. И угол обзора у них преимущественно направлен в переднюю полусферу, с углом рассеивания излучения в сто пятьдесят градусов. Что творится позади и с боков, уже видно не так хорошо, — с моей стороны последовало терпеливое объяснение. — Наши курсы совпадают скорее всего из-за того, что пираты или чей это там корабль, использовали такие же стандартные схемы выхода из атмосферы планеты с траекторией разгона за пределы Содружества. Учитывая общее положение Хаггии в эклиптике системы в настоящее время, оптимальный путь пролегает как раз там, где мы сейчас летим. Дождавшись тишины, я продолжил. — Скорее всего — это судно звездных странников. Судя по сигналу — похож на грузовоз, но с намного более мощными двигателями, чем на «Архонте». — Он нас догоняет? — легко догадалась Равена. — Да, и весьма шустро. Не так, как сайконский корвет, но тоже неплохо. Приблизительное время до пересечения — семнадцать минут. Эту информацию мне уже сообщил центральный искин, предупредительно выведя дополнительные данные на главный тактический дисплей. Теперь уже без всяких непонятных значков и пиктограмм, как в случае с системой энергоснабжения. Что весьма радовало. Не хватало еще снова делать идиотское лицо, рассматривая витиеватые иероглифы на экране. Впору голосовой интерфейс включать и начинать общаться с электронным мозгом «Архонта» напрямую. — И, кстати, почему маскировка не сработала? Комплекс вообще активен? — спросил я, обращаясь к Крису. — «Пелена» запущена, сигнатура искажена до минимальных величин, — ответил тот, проверяя показания за пультами управления инженера. — Может, корвет гонится не за нами, а за тем кораблем? — задумчиво пробормотал я, выводя тактический дисплей в режим анализа вероятностей смены направления. — Или у преследователя более мощная следящая аппаратура? Как мне в это время не хватало дополнительных знаний из тех оставшихся баз по средним межсистемникам. Общие навыки пилотирования позволяли управлять кораблем, но их было явно недостаточно в такой ситуации, и уж тем более для космического боя. Да и сам транспортник, если уж смотреть объективно, никак не тянул на настоящий боевой корабль. Чуть более защищенный, но с обычными характеристиками, довольно слабыми двигателями, хотя и отличной защитой. — Итак, есть две новости, — сказал я, обращаясь ко всей команде. Первая — хорошая: из-за слабого вооружения и нашей толстой «шкуры» корвет не сможет уничтожить «Архонт» своими бортовыми орудиями. Благодаря конструкционным особенностям в виде дополнительного слоя полых блоков с особым пористым компенсационным веществом и сегментами керратитовой брони, закрывающие весь корпус, включая двигатели, сайконцы могут очень долго вести обстрел без видимых результатов. Nexus создавался как корабль снабжения и поддержки, в том числе и как «крепость» для командного центра экспедиционных сил на поверхности планет. А это предполагает довольно внушительный запас прочности. — Но есть и плохая новость? — поинтересовалась Эвелин, внимательно слушавшая мою короткую речь. — Есть, — ответил я. — Это скорость. Мы ее очень медленно набираем. Достигнуть предела разгона запуска гипердрайва физически не успеем. Нас перехватят значительно раньше. На мостике наступила тишина, который раз за последние пару часов. — Вполне вероятно, — добавил я, — «Архонт» попытаются взять на абордаж. Учитывая, что преследование ведет пограничное судно, то можно смело предположить о наличии там биосканера или другого подобного устройства для поиска живых объектов на борту задержанных кораблей. Нас просветят на подлете, увидят, что здесь всего шесть человек, и отправят сюда десантную группу. Если в главном справочнике военной техники вооруженных сил Федерации Сайкон написана правда, то, как правило, на таких корветах должно находиться до взвода солдат. Не говоря уже о возможных средствах усиления в виде боевых дроидов и беспилотных платформ поддержки. — Короче говоря — мало нам не покажется, — мрачно подытожил Крис. Я усмехнулся. Напарник весьма точно высказался, прямо как я. Неужели подслушал одну из моих фраз, сказанных ранее? Похоже на то. — Что будем делать? Есть шансы отбиться? — спросила Равена. Девушка до сих пор находилась под впечатлением своего освобождения из охраняемого участка и нашего смертоносного в нем появления. Поэтому ее голос сейчас звучал несколько легкомысленно, с претензией на скорую победу. Пришлось ее разочаровать. — Двадцать десантников в средних бронескафах военной модели вместе с боевыми дроидами — это очень серьезная сила. Преимущества во внезапности атаки не будет, как и разобщенности противников. Корабельные коридоры и переходы не дадут возможности маневра, что будет играть на руку тому, у кого подавляющая огневая мощь. А это сейчас точно не мы. — Тогда что ты предлагаешь? — оценив возможности, черноволосая девушка задала новый вопрос, но уже поникшим тоном. — Есть идеи? Вот тут мне пришлось сказать экипажу правду. Потому что с тактической точки зрения положение было не просто каким-то затруднительным или сложным, оно было аховым. Вырваться из такого капкана не представлялось возможным. Сменить курс? И что? Нас снова легко догонят. Уйти из-за низкой скорости, как говорилось выше, не получится. Попробовать пойти на таран? Нереально. Пилоты корвета легко разгадают маневр и не дадут этого сделать. Да и вряд ли будут заходить в такую позицию. Оставался только один выход. И он мне совершенно не нравился. — Будем продолжать лететь дальше. И надеяться, что пиратский транспортник заинтересует патрульных больше, чем мы. Я уже собирался опять вернуться к рассматриванию схем траектории полетов, пытаясь придумать хоть какой-нибудь финт, чтобы подставить вместо себя грузовоз звездных странников, когда мой взгляд неожиданно зацепился за лицо синеглазой брюнетки слева. В голове молнией мелькнула интересная мысль. — Равена, — спросил я ее. — А у тебя сохранились исходные коды, которыми ты пользовалась при взломе искина на «Архонте»? Те самые, что в общем-то и позволили взять его под полный контроль. — Да, конечно, — ответил ломщица. — На мобильном компьютерном терминале есть все копии, что хранились и на стационарнике в квартире. А что? — Если нас начнут брать на абордаж, ты сможешь взломать их локальную бортовую сеть и запустить кое-какие команды? Скажем, на принудительную отстыковку, а чуть позже на запуск ходового реактора в чрезвычайном режиме при одновременной деактивации систем безопасности. — Чтобы корвет разнесло на атомы? — с улыбкой спросила девушка. — Нуу… — протянул я, тоже начиная улыбаться, так как похоже, какой-никакой, а план у нас все-таки появился. — Я не настаиваю на таком большом взрыве, можно и обычный. Лишь бы мы сами не поджарились при этом. Или просто сделать так, чтобы они не могли продолжать преследование. Взорвать целый корабль, полный обычных добросовестных военных, выполняющих только свою работу. Жестоко? Может быть. Но когда тебе к виску приставляют дуло пистолета, то неважно, кто находится на другом конце ствола. Тут положения переходит в разряд: или ты — или тебя. Другого выхода нет. — Это возможно? — с любопытством спросила Эвелин. Равена помолчала, критически обдумывая поставленную задачу, и неуверенно произнесла: — Взломать информационное поле боевого межсистемника через беспроводную связь, используя только вычислительные мощности «Архонта» вряд ли получится. Слишком мало ресурсов и отсутствие необходимого оборудования. Прикинув про себя, от меня последовал понимающий кивок. И вправду, нашли куда замахнуться. Для таких фокусов в регулярных флотах развитые государства держали специализированные РЭБ-корабли, напичканные сложнейшей аппаратурой по самую макушку с единственной целью — нарушать управление вражеских судов еще до непосредственного прямого огневого контакта. Нерядовая операция, прямо скажем. Обычного личного компа тут точно будет недостаточно. Файерволы, кодированные шлюзы доступа, многочисленные антивирусные программы — защита локальной инфосферы у военных должна быть на высоте. Лобовая атака в таких условиях обречена изначально. Пытаться лезть напролом нельзя. — Но, — неожиданно продолжила замолчавшая ломощица, — если использовать одного из технических сервов в качестве отдельной хаб-станции для дистанционного подключения через установленный передатчик, может, что-то и получится. У меня осталось цифровое ядро вируса с псевдоразумом, того самого, что применялся против серверов полисов. Если его немного модифицировать, то может быть, что-нибудь и выйдет. — Отправить дроида снаружи на корвет, чтобы он законнектился к их внутренним коммуникациям и через него хакнуть их сеть? — переспросил я для уточнения. Нехилая задумка. Стоило признать, я до такого не додумался. А хотя должен был. Если припомнить проникновение на тайный полицейский склад и запуск вирусного червя через их внутренние терминалы. Сексапильная брюнетка с интеллектом далеко выше среднего обожала использовать нестандартные подходы для сетевых проникновений и отлично умела пользоваться подобными преимуществами. — Почему нет? — пожала плечами Равена. — Это лучше, чем просто сидеть и ждать группу захвата. Давайте попробуем. — Идет, — я согласился. — Готовь, что тебе надо. Крис встал со своего кресла, он до конца не вмешивался в обсуждение плана. — Я помогу с подготовкой серва. Настрою его для работы в вакууме и на всякий случай подключу канал ручного управления. Если дроид вдруг застрянет или потеряется, сможем повести его сами. — Давай. Хорошая мысль, — сказал я. — А мы с Эвелин проверим пока оружие. Полагаю, надо будет выиграть сколько-нибудь времени, до тех пор, пока вирус начнет работать. Десантники вряд ли сядут и любезно подождут, пока их корабль выводят из строя, и обязательно полезут к нам на борт. Будем надеяться, что они припрутся не все сразу, иначе тут будет очень жарко. Стройная блондинка в обтягивающем комбезе, вставая из-за своего кресла, заметила: — Устроим им ловушку прямо на месте пробоя. Если прикончим первую парочку, то остальные хоть на чуть-чуть, но притормозят. Не полезут толпой и скорее всего захотят провести более подробную разведку. Я молча поднял сжатый кулак вверх, показывая, что эта идея мне тоже нравится. Но потом решил уточнить: — Имейте в виду — это все план Б, план А состоит в спокойном продолжении разгона и ухода в гиперпрыжок. Я пока еще надеюсь, что сайконцев больше заинтересует другой грузовоз, а не мы. Через пятнадцать минут мы узнали, что, к большому сожалению, эти надежды не оправдались. Точнее, они оказались верны, но лишь ровно наполовину: корвет открыл огонь по обогнавшему нас пирату, выведя из строя его маршевые двигатели. А потом, сделав петлю, преспокойно направился в сторону «Архонта». К этому времени только-только начавшего подходить к точке недавнего боя.
Пограничный корвет «Норт». Вооруженные силы Федерации Сайкон. Экипаж: 12 человек. Боевая секция: 22 человека. Задание: защита орбиты планеты Хаггия. Дополнительный приказ: выполнять все указания главы местного правительства — Майлза Остермана
За перехват, обездвиживанием одного и абордажную сцепку другого вражеского корабля в столичном летном училище капитану Бруксу легко бы поставили высший балл за безукоризненность и точность исполнения маневра. Но это была лишь половина необходимых действий, дальше следовала не менее важная часть — абордаж. — Что-то долго они. Сколько, думаете, это займет времени? — спросил лейтенант Робинсон своего командира, наблюдая через монитор за солдатами перед боковым выходным шлюзом. — Там очень толстая броня. Плюс дополнительный слой специального вещества для поглощения высокотемпературных воздействий в виде энергетических зарядов, — ответил Брукс. В данный момент они ожидали, пока автоматический плазменный резак на внешнем манипуляторе проделает дыру в корпусе транспортника. — И вообще — откуда пираты смогли раздобыть настоящий Nexus IV класса «Архонт-Б»? — продолжил недоумевать второй пилот и он же первый помощник капитана. — Это же имперский военный транспортник, а не какая-то переделанная гражданская посудина, на каких обычно летают пираты. — Смотря какие пираты, — заметил капитан, также внимательным образом отслеживающий процесс принудительной стыковки через прямую врезку со своего места в центре мостика. — Не забывай про сигнатуры тех, кто сейчас находится на низкой орбите Хаггии: крейсера, рейдеры, эсминцы — это боевые корабли, а не тот хлам, на котором обычно здесь летают. Думаю, это настоящий клан с Фронтира или Периферии, а у них возможностей куда больше, чем у местных одиночек. Собиравшийся что-то сказать лейтенант резко передумал продолжать обсуждение, так как в это время десантники доложили о готовности начать операцию. Отверстие, достаточное для перехода, было сформировано. — Ну что. Можно начинать. Вперед, парни! — сказал командир корвета. Первым пошел разведывательный дроид и почти сразу за ним отправились двое солдат, экипированных в бронескафы. Они скрылись друг за другом в дыре, ведущей на борт чужого судна. Встроенные камеры наблюдения позволяли наблюдать за действиями авангарда группы захвата напрямую с мостика. Картинка передавалась на центральный экран, развернутый посреди главной инфопанели. Средняя герметичная броня, разработанная оружейниками Федерации специально для корабельных коридоров, давала бойцам возможность вполне свободно передвигаться в условиях узких переходов. Пограничные силы не использовали тяжелые штурмовые комплекты, плохо подходящие для боя в стесненной обстановке. Но им, как правило, хватало и этого. — Есть атмосфера, пригодная для дыхания, никаких лишних примесей не обнаружено. Температура на приемлемом уровне, — прокомментировал передающиеся данные со встроенных датчиков на роботе первый помощник. — А ты что ожидал? Там ведь тоже люди, — заметил капитан. — Устраивать декомпрессию, как средство борьбы против вторжения, бесполезно. Пираты не дураки, они понимают, что десант будет в скафах. Зачем создавать себе лишние проблемы? — Ну, мало ли, — неопределённо произнес лейтенант Робинсон. Все остальные члены экипажа, находящиеся на мостике, никак не комментировали происходящее, отдавая эту вольность двум старшим офицерам. — Запускаю запись в открытом эфире и по всем свободным каналам, — сказал Брукс. И в тот же миг с одного из динамиков донесся приятный мужской голос с легким металлическим оттенком, в данный момент транслирующийся на вражеский транспортник. — Внимание! Говорит пограничный корвет «Норт», вооруженные силы Федерации Сайкон. Неизвестное судно, вам приказано лечь в дрейф и приготовиться принять на борт досмотровую группу. Экипажу надлежит не оказывать сопротивления, бросить оружие и исполнять приказы прибывших солдат. В противном случае все нарушители будут уничтожены. Спустя пару секунд паузы, запись началась по новой: — «Внимание! Говорит пограничный корвет…» Но никакого ответа военные так и не получили. Довольно стандартный серый корабельный коридор не слишком заинтересовал наблюдателей. Как и короткие реплики солдат, подтверждающих получение приказа от командира десантной секции корвета. Он сейчас, вместе с остальной частью своих людей, пока еще находился на борту родного корабля, в ожидании положительных новостей от авангарда. И только после этого взвод в полном составе перейдет по короткому переходу для начала полноценного захвата. — Что там с биосканером? Эта шестерка до сих пор сидит в одном месте? — спросил Брукс, обращаясь к одному из операторов за пультами управления. — Нет, они разбрелись в разные части транспортника. Двое находятся недалеко от наших солдат. Остальные довольно далеко, — мгновенно последовал ответ. — Эй, Вилли, передай своим парням, что где-то там недалеко крутится парочка пиратов, — сказал капитан, перед этим нажав кнопку внутренней связи. — Пусть будут настороже. Кто знает, что задумали эти ублюдки. — Принято, капитан, — донеслось из интеркома. — Мои ребята размажут этих выкидышей инвары тонким слоем по всей палубе этого корыта. Но дальнейшие события показали, что эти слова были ошибкой. Привычные контрабандисты и другие преступники, с кем до этого приходилось иметь дела патрульным Сайкона, почти сразу сдавались, предпочитая не идти на конфликт. А немногочисленные местные пираты, как правило, играли роль живых мишеней, не имея возможности оказать достойного сопротивления, из-за плохого снаряжения и низкого уровня подготовки. Показная бравада оказалась весьма глупым занятием. Недооценка противника, как это зачастую и бывает, привела к жертвам со стороны легкомысленных участников конфликта. Двое солдат еще только осматривались в коридоре «Архонта», когда из-за ближайшего угла внезапно выскочил человек в темном комбинезоне. Миг — и он как будто материализовался рядом с одним из десантников, всаживая тому клинок в район шеи, с одновременным жестким ударом в колено сбоку. Выдернутое обратно лезвие понесло за собой упругую струю крови, потоком брызнувшую из нанесенной раны. Сервомоторы скафа на ноге протестующе взвыли, но уже через секунду уступили воздействию неожиданной силы, согнувшей ногу сайконца под неправильным углом. Еще мгновение — и странный противник, бросающийся с одним ножом на закованных в броню военных, подскочил к другому солдату, прямым выпадом буквально кроша лицевой защитный щиток герметичного шлема. Месиво человеческой плоти вперемешку с матовыми осколками стекла говорили о невероятной силе полученного удара. Лицо десантника просто смялось в невообразимую кровавую кашу. Наблюдавшие за быстрой расправой люди на мостике еще продолжали смотреть в изумлении на экран, до конца не веря в происходящее, когда фигура в черном легко и непринужденно подхватила обе винтовки сраженных врагов, открывая с двух рук ураганный огонь в глубину недавно созданного перехода. И почти сразу оттуда послышались крики боли, вперемешку с отборными ругательствами. Миниатюрный разведывательный дроид оставался на месте чуть в отдалении по коридору, продолжая передавать изображение на борт корвета. — Кто это? — со страхом спросил один из людей в рубке. Молодой офицер, совсем недавно поступивший на службу, широко раскрытыми глазами смотрел на трупы двух рядовых, не понимая, как такое вообще могло произойти. Ему говорили, что за последние несколько лет экипаж еще ни разу не терял никого в бою. Губы парня предательски задрожали, выдавая у того желание попросту заплакать. Не привыкший к такой близкой смерти, он находился на грани истерики от происходящего. Оцепенение напало на всех присутствующих. Слишком уж неожиданной вышла атака, слишком кровавой. Никто не ожидал такого. — Сейчас же уничтожить! — взревел капитан. Как и полагалось старшему на борту, он первым пришел в себя, сбросив потрясенное состояние. И почти в ту же секунду, как он отдал приказ, внезапно подал голос лейтенант Робинсон: — Это же Изгарский Смерч! Не приближайтесь к нему! Яростно обернувшись к посмевшему воспротивиться его командам, Брукс гневно нахмурил брови, собираясь поставить своего помощника на место, но того уже было не остановить. — Это не пираты! Это хагги! Командир Тревис, вам противостоит Маркус Крайд, самый разыскиваемый преступник на Хаггии! Он глубоко измененный модификант и намного превосходит обычных людей! Коммуникатор на одном из пультов отозвался голосом лидера десантной секции пограничного корабля: — Что? Какой еще Маркус Крайд?! Капитан тоже намеревался присоединиться к вопросу, заодно прикрикнув на слишком много на себя взявшего лейтенанта, но внезапно в его памяти всплыл эпизод с просмотром необычного ролика из Галанета, где какой-то парень молниеносно стрелял по вооруженным полисам в их собственном участке. Помнится, именно Робинсон показал его, утверждая, что речь идет о событиях на планете, куда они летели. Самый молодой и самый опасный хагг за всю историю Хаггии. Множество убитых и раненых представителей власти, уничтоженная государственная собственность на миллионы кредитов, невероятные убытки и провальные попытки поймать этого поклонника хаоса и разрушений. Кажется, так характеризовали того, кого в Сети прозвали «Изгарским Смерчем» и еще целой плеядой других подобных прозвищ. Все наблюдатели, видевшие с ним записи, однозначно указывали на неординарные физические показатели с повышенной силой и реакцией, характерными для модификантов. Причем многие сходились во мнении, что у него стояли отнюдь не стандартные импланты, а что-то намного более крутое и продвинутое. Поняв, о ком идет речь, Брукс невольно поперхнулся, но все же нашел в себе силы отдать новый приказ: — Не продолжайте абордаж. Отправляйте вперед роботов. Конечно, в их десантной секции солдаты тоже не были пай-мальчиками, годными лишь на роль тренировочных манекенов для избиения. И у многих из них тоже в теле присутствовали дополнительные наниты для увеличения определенных параметров тела. Но их уровень достигался рядовым набором, ставящимся всем новобранцам в армии Федерации Сайкон, который отнюдь не делал из носителя сверхчеловека. Они ведь не являлись какой-нибудь спецчастью флота или диверсионной группой отдела разведки Главного генерального штаба. Поголовное оснащение всех солдат новейшими имплантами было попросту не по карману бюджету страны. Даже если оно одно из могущественных государств в галактике. — Интересно, сколько дадут за голову этого маленького ублюдка? — спросил командир десанта. Он успел расслышать о самом разыскиваемом преступнике на планете. А за таких, как правило, обычного назначали неплохую награду. И глава десантной секции был бы не прочь забрать эти деньги себе. Вместо солдат теперь в проход выдвинулись три легких штурмовых дроида огневого прикрытия «Окта-5К». — Правительство Деелина оценило его сначала в сто тысяч кредитов, — ответил всезнающий лейтенант. — А после взрыва полицейского участка вознаграждение выросло до полумиллиона. На мостике послышался удивленный говор. Если все получится, то по закону свою часть получит каждый из присутствующих. Неплохая прибавка к обычному жалованью. — Хотя с учетом того, что сейчас творится на планете, я бы не рассчитывал на скорые выплаты, — привел в чувство обрадовавшихся сослуживцев помощник капитана. Вообще поведение офицеров удивляло резкой переменой. То люди на мостике пораженно пялились на окровавленные трупы, пытаясь понять, что происходит, а уже через пару минут оживились от известий возможной денежной премии. Человеческая психика все-таки та еще странная штука. Дроиды вышли в коридор, успев заметить, как цель их активации испарилась за ближним поворотом коридора. Подозревая ловушку, десантники отправили вперед механического разведчика, но тот не успел добраться до места. Вылетевший из-за угла продолговатый предмет пролетел с десяток метров, прежде чем прямо в воздухе вспыхнуть яркой звездой. И как по команде главный экран на мостике окрасился в черный цвет с незатейливой надписью посередине: — «Соединение потеряно. Нет сигнала». Через несколько секунд ожил интерком внутренней связи. — ЭМ-граната, — чуть ли не прошипел от переполнявшей его злобы командир взвода. — Эти выкормыши бездны использовали против нас электромагнитную гранату. Дроиды обездвижены и не функциональны. Не знаю, сколько потребуется на перезапуск, но думаю, их уже прямо сейчас кромсают, делая непригодными для работы. Нельзя просто так стоять и ждать. Надо идти внутрь. Капитан попытался возразить, но взбешенный лидер боевой секции не стал слушать своего непосредственного командира, отрубив коммуникатор. Месть за погибших толкала вперед не только его, но и всех его людей, жаждущих прикончить ублюдков, посмевших поднять руку на солдат Федерации. За годы службы это была первая настолько крупная потеря в их отряде, и за нее обязательно кто-нибудь заплатит. Желательно своими жизнями. Экран посреди рубки мигнул, вновь начиная принимать изображение. На этот раз снова от переносных камер на броне десантников. Сразу пятеро перешло через короткий проход принудительной стыковки, держа импульсные винтовки в положении готовности для стрельбы. Тот же безликий серый коридор на этот раз украшали безвольные металлические тушки выведенных из строя дроидов. Больше никого поблизости не наблюдалось. — Осторожнее. Судя по биосканеру, там стоят двое, чуть дальше, справа от вас, — предупредил капитан Брикс, выйдя на оперативный канал взвода. Благо у него хватило полномочий на такое. И опять картинка расцвела энергетическими выстрелами. С правой и левой сторон коридора выглянули вооруженные люди, синхронно открывая шквальный огонь. Солдаты тотчас же среагировали в ответ, заливая морем плазмы коридорное пространство перед собой. Результат не заставил себя ждать: один из противников, застонав, упал назад, скрывшись обратно за выступ, второй успел отпрянуть в укрытие чуть раньше. Но и сайконцы получили раненого, рухнувшего под ноги своих боевых товарищей. Казалось бы, ситуация повисла на волоске хрупкого равновесия. Сейчас бы всем разойтись, подсчитывая потери, но у молодого хагга на этот счет имелись свои соображения. Раз — и фигура в темном комбезе снова появилась в поле зрения камеры на скафе одного из рядовых. Вскинутая вверх рука вместо короткоствольного ЭРВ автомата теперь держала вытянутый черный бластер. Два — и оставшаяся четверка за одну секунду упала мертвыми грудами на пол. Лицевые пластиковые щитки на шлемах погибших зияли сквозными отверстиями. Из смертельных ран медленно поднимался тягучий дымок с обожженной человеческой плоти. — Какого?.. — пораженно протянул капитан, не понимая, как такое вообще возможно. Один из операторов за пультами управления быстро промотал запись назад и запустил в замедленной скорости. Теперь человеческий глаз смог уловить стремительные движения вражеского стрелка. И стало понятно, насколько быстро передвигался человек по имени Маркус Крайд, всаживая заряд за зарядом в головы десантников. — «Здесь бушует Изгарский Смерч, и никто не вырвется отсюда живым», — потрясенным голосом процитировал лейтенант в тишине рубки, припоминая один из роликов в Сети. Офицеры на мостике не ответили на прозвучавшую довольно зловеще фразу, все еще находясь под впечатлением от многочисленных смертей на главном экране. — Тащите сюда ракетометы, — совсем уже не соображая от вспыхнувшего гнева, приказал лидер боевой секции. И на этот раз капитан решил его не останавливать. Этого демона, вырвавшегося из самой бездны, следовало остановить любой ценой. Пусть даже под угрозой пробития внешней обшивки. Но ничего толком сделать десант не успел. Специалист, отвечающий за техническое сопровождение, внезапно громко закричал: — Что-то не так с бортовым реактором. Самопроизвольно отключился протокол безопасности. Началась процедура перезагрузки с командой увеличения выходной мощности на 500 %. Лоб капитана корвета мгновенно покрылся испариной. При таком режиме реактор пойдет вразнос буквально за несколько минут. — Отключай!!! Дикий взгляд Брикса нашел бортинженера и с ужасом прочитал на нем невозможность выполнить приказ командира. Система уже не слушалась человека. Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент корвет сильно встряхнуло. — Стыковочные захваты отсоединились. Декомпрессия на первой палубе. Началась разгерметизация. Зафиксировано нарушение в сети энергоснабжения. Рекомендуется срочная остановка силовой установки, — разнесся по всему кораблю голос электронного разума. Искин равнодушно принялся перечислять полученные повреждения, вгоняя экипаж в ужас от возникшего положения. Такпродолжалось какое-то время, пока не пришло сообщение о критической перегрузке ходового реактора. Почти сразу за этим в вакуумном пространстве системы Хаггия на месте бывшего корвета вспыхнула сначала небольшая сверхновая звезда, а еще через пару секунд чуть в стороне еще одна, но уже куда более мощная.
Военно-транспортный корабль «Архонт». Локальное пространство звездной системы Хаггия
Следовало признать, капитан корвета имел великолепную летную подготовку. Он умудрился догнать грузовоз пиратов, повредить тому маршевые двигатели, оставив его на месте, а затем вернуться назад к нам и начать осуществлять абордаж, пока мы все так же двигались по курсу разгона. И если сайконские пилоты действительно заслужили такую похвалу, то их солдаты оказались далеко не на высоте. Я их явно слишком переоценивал. Скоротечный бой в коридоре «Архонта» закончился полным разгромом для группы захвата. Шесть трупов, один раненый и четыре выведенных из строя дроида меньше чем за пять минут — более чем впечатляющий результат для такой ситуации. Правда, Эвелин получила ранение средней тяжести, но ничего серьезного для жизни. Кибердоки в установленных стараниями старины Джефа медкапсулах «Архонта» были вполне способны справиться с этой небольшой проблемой. — Перекрывай отсек! — закричал я, вытаскивая девушку из зоны боестолкновения. Металлические створки с мягким щелчком закрылись за моей спиной, изолируя ограниченный кусок коридора, тем самым спасая весь остальной транспортник от разгерметизации. Доставив раненую блондинку в медотсек, я бегом бросился на командный мостик, продолжая отдавать приказы через голосовую связь. — Все двигатели на полную! Равена, сколько до взрыва корвета? — От пять до семи минут, — ломщица все так же находилась в рубке, ведя сетевую атаку оттуда при помощи своего мобильного компьютерного терминала, подключенного напрямую к корабельным системам. Мы рванули от места перехвата так быстро, как нам это позволяли маршевые двигатели. Уже сидя в капитанском кресле и разглядывая данные на тактическом дисплее, я с удивлением отметил, что пиратский грузовоз и сайконский корвет в конечном итоге оказались довольно близко друг к другу. Что же. Какая-то доля справедливости в этом есть — звездные странники получили хорошую возможность посмотреть на уничтожение тех, кто подбил их чуть ранее. Взрыв, наблюдаемый через бортовые сенсоры, это не то же самое, что смотреть на него своими глазами. Едва заметный всплеск на месте значка с обозначением враждебной цели, а потом снова чистый экран. Только вот одной вспышкой все не закончилось. Почти сразу за первым последовал второй взрыв, а еще через некоторое время, «Архонт» начало сильно трясти. — Это еще что?! Освещение несколько раз мигнуло, кое-где брызнули искры перегрузки, послышался скрежет металла о металл. Некоторые индикационные огни на приборных пультах окрасились в красный. — Зафиксирована сильная ударная волна, — искин, в отличие от людей, не удивлялся, а просто констатировал факты происшествия. — Регистрирую повреждения в системе энергоснабжения, подключаю резервные каналы. Часть сегментов керратитовой брони в кормовой полусфере полностью уничтожены. Ничего себе. Это же какая должна была быть мощность, чтобы нанести такой ущерб? — Кажется, пиратский грузовоз тоже подорвался и детонировал намного сильнее, чем от обычного подрыва реактора, — сказал я, оглядывая дисплеи перед собой. — Что он там вез? Взрывчатку? Они там совсем спятили, вывозить такое с Хаггии? Будто у цивилов больше нечем поживиться, — проворчал Джеф, потирая затылок. Старый торговец не удержался и стукнулся головой об одну из стен рубки. — Черт его знает, — неопределенно сказал я. Я и в самом деле понятия не имел, как такое могло произойти, но оставаться и пытаться выяснять подробности точно не собирался. На такой фейерверк очень быстро примчатся «благодарные зрители», с которыми лично мне что-то совсем не хотелось встречаться. Из пяти маршевых двигателей четыре оказались в порядке, так что мы продолжили наш полет, набирая и дальше разгон для гиперперехода. На это потребовалось чуть больше времени, чем планировалось, но в конце концов, уже через пять с лишним часов окружающие «Архонт» звезды наконец-то размылись в мутный фон сверхсветовой скорости. По расчетам полет должен был длиться порядка недели, но уже на четвертые сутки нас снова вдруг выбросило в обычное пространство.
Глава 19
Планета Хаггия. Федерация Сайкон. Город Деелин. Взлетная площадка космопортаРазграбление Деелина продолжалось три дня. Пираты вместе с хаггами выпотрошили город настолько, насколько это вообще возможно. В той или иной степени пострадали все цивилы, проживающие в пределах городской черты за стеной отчуждения. Каждого коснулась жестокая кара за сотни лет притеснений большей части населения планеты. Так называемая элита на собственной шкуре поняла, что значит выступать в роли жертвы. Частные дома, правительственные учреждения, коммерческие здания, жилые комплексы — ничего не осталось целым или невредимым. Везде царил хаос и беспорядок, с многочисленными следами разгрома. Кое-где над улицами поднимались клубы черного дыма, а небоскребы красовались разбитыми окнами. Два пиратских офицера стояли у небольшого административного строения космопорта, наблюдая за погрузкой транспортных кораблей. Вереницы колесных грузовиков все еще продолжали прибывать из разоренного города. Медленно наступал вечер, но работа по вывозу ценностей не прекращалась ни на секунду. — Пришлось даже занять свободное место на эсминцах и крейсерах, не говоря уже о рейдерах. Многим бойцам придется спать в более стесненных условиях, чем обычно, — заметил Юрген Спаркс, провожая взглядом одну из проезжающих машин. За рулем вроде бы находился не звездный странник, а хагг. Похоже, те тоже стали подходить к сбору трофеев более организованно. — Я приказал брать только самое дорогое и желательно небольших габаритов, — сказал стоящий рядом высокий мужчина. Это был сам глава пиратского клана «Арвелон» Дуэйн Тич. В черном плаще, с короткими седыми волосами и пронзительными темными глазами, он производил впечатление очень опасного человека, готового без всяких раздумий убить любого, кто посмеет встать на его пути. — Может, потесним наших временных союзников? — спросил Юрген, кивая в направлении нескольких космических грузовозов, отданных по договоренности местным крупным бандам. — Заберем у них корабли. Они тоже собирались покинуть этот не слишком гостеприимный мир. Вскоре сюда заявятся эскадры сайконского флота, и ждать их появления хотели немногие. — Нет, мы сдержим слово, — не согласился на предложение Тич. — Хагги получат свою долю хабара, как и возможность свалить отсюда вместе с нами. Тем более, как ты думаешь, куда они полетят? Пиратский эмиссар, осуществивший разведку и подготовку этого, без сомнения, грандиозного рейда, пожал плечами. До этого момента такие вопросы не приходили в его голову. — Конечно, к нам. В нашу систему, по крайней мере, сначала, — сам ответил на свой вопрос главный пират. — Допускаю, не все они там останутся после, но определенная часть точно. А это довольно неплохо. Нам нужны новые бойцы и специалисты. В сворах достаточно корабельных техников и тех, кто разбирается в этом. Практика потрошения дала им неплохой опыт, и такие люди нам обязательно пригодятся. Зачем, портить с ними отношения сейчас? — Предусмотрительно, — сказал Спаркс, признавая правоту босса. Клану не помешает свежая кровь, да еще из таких новобранцев, как чистокровные хагги. За месяцы нахождения здесь он убедился в том, что из местных могут получиться отличные звездные странники. — Но я позвал тебя поговорить вовсе не о судьбе наших партнеров по рейду, — произнес седоволосый главарь крупной пиратской группировки с собственной звездной системой. — Да? — помощник развернулся к лидеру, готовый слушать новые приказы. — Что-то случилось? Озвученная недавно сумма доли в трофеях, вместе с бонусом за отлично выполненное задание, привела Юргена в весьма хорошее настроение. Как и еще большая близость к верхушке руководства клана, где он теперь стал занимать видное место. — Случилось, — кивнул Тич. — Широко об этом пока не известно, я приказал не слишком трепаться об этом, но уверен, вскоре все, вплоть до рядовых, узнают о происшествии. Пиратский шпион и эмиссар в одном лице нахмурился, ему не понравилось начало разговора о каких-то проблемах. Вроде бы все идет как надо, такой богатой добычи у них еще никогда не случалась. Потери при захвате города минимальные. Что еще для удачного рейда надо? — Вы о чем, босс? — О предательстве, — веско произнес лидер клана. — Нас предали, Юрген. Кое-кто решил, что для него обычная доля будет мала, и решил взять себе больше. — Что? Кто посмел? Это сумасшествие! — Точно, и еще какое. Но, к сожалению, Сорену оно удалось. Это отродье бездны поднял свой транспортник вместе с грузом и стартовал с планеты. Три дня назад. Через несколько часов после того, как мы захватили Деелин, как раз во время появления сайконцев. Ни за что бы не подумал, что кто-то может решиться на такую глупость, но это случилось. Признаю — это моя вина. Я полностью доверял этому куску дерьма ниска, а он предал меня. И парней нужно было куда лучше гонять. Вместо того чтобы контролировать всю обстановку, другие корабли сосредоточились только на прилетевших гостях. Хотя чего еще от них ожидать, мы же не регулярная линейная эскадра какого-нибудь государства Содружества. — Послали погоню? — быстро спросил Спаркс. Главарь клана покачал головой. — Нет. Не понадобилось. Ублюдку не удалось далеко улететь. Корабль взорвался в некотором удалении от планеты. Вместе с сайконским корветом, — тут Тич развернулся к помощнику. — Ты ведь уже слышал о пограничных судах Федерации? Тот подтвердил: — Да, кажется, их успешно уничтожили. — Два из трех, — подтвердил босс. — Еще один взорвался рядом с нашим беглым транспортником. И тем самым спровоцировал его подрыв. — Спровоцировал? — удивленно переспросил Юрген. Он хоть сам и не являлся пилотом, но доподлинно знал, что, как правило, межсистемники не взрывались. Многочисленные системы контроля и безопасности на борту строго следили за предотвращением подобных инцидентов. Обычно получив сильные повреждения, корабли довольно мирно разваливались на части, не неся угрозы кому-то еще. — Дело в грузе, который намеревался похитить Сорен, — вспомнив о предателе-капитане, глава клана «Арвелон» с отвращением поморщился. — Несколько тонн слитков лакрана. Самого дорого вещества в галактике. Когда передовые штурм-группы его нашли на нижних уровнях небоскреба «Мэйн Тауер», то я первым делом приказал начать вывозить и грузить именно его. — Несколько тонн? Это же десятки миллионов кредитов, — протянул эмиссар звездных странников. — Больше, — возразил его босс. — Гораздо больше. Лакран находился в сильно спрессованном состоянии для уменьшения места хранения. Думаю, его там было на несколько сотен миллионов. — Острые соски Кровавой Мэри! — пораженно выругался Юрген. — И они все уничтожены?! — Полностью, — подтвердил Тич. — Честно говоря, не знаю, на что рассчитывал Сорен. Этот кретин не смог бы скрыться, мы бы все равно нашли его в любой точке галактики. Но что сделано, то сделано. Оба пирата одновременно замолчали на пару минут, снова обратив внимание на очередной конвой с добычей из разграбленного города. Машины ездили туда и обратно почти круглосуточно, не останавливаясь и не делая передышек ни днем ни ночью. Все прекрасно понимали, что относительное затишье после успешного захвата Деелина вскоре закончится. В систему рано или поздно обязательно придут корабли линейного флота Федерации Сайкон. А от подобных встреч лучше всего было держаться подальше. Вступать в новый бой, имея в трюмах такие богатства, значит, рисковать не только своими жизнями, но и весьма обеспеченным будущем. Зачем идти на подобное безрассудство? Лучше свалить отсюда пораньше и не беспокоиться о разозленных военных. — Так что требуется от меня? — решил возобновить разговор Спаркс. Его босс в это время перевел взгляд за неожиданно вспыхнувший пожар в одной из высоток. Жилой корпус неторопливо стало охватывать пламя. В лучах закатного солнца оно поначалу казалось не слишком ярким, но чем быстрее наступали сумерки, тем лучше становились видны огненные всполохи, стелящиеся по фасаду здания. Тушить там что-то никто и ничего, естественно, не собирался. — Корабль Сорена целенаправленно уничтожили, — впервые за всю беседу Дуэйн посмотрел прямо в глаза помощнику, и тот увидел, что лидер клана на самом деле не так спокоен, как это могло показаться ранее. А если быть более точным — он находился в крайне взбешенном состоянии. — При прочих равных условиях мы бы без лишних проблем догнали предателя и вернули лакран обратно. Но вместо этого, груз, ценой в несколько сотен миллионов кредитов, оказался распыленным на атомы. Ты понимаешь, о чем я говорю? Выражение ярости отчетливо проступило на лице главного пирата, кристально чисто отражая испытываемые им сейчас эмоции. И если смотреть объективно, то по мнению Юргена, подобные чувства можно было понять. Лишиться такого жирного куска. Да тут поневоле выйдешь из себя. — До окончания рейда у меня не было возможности послать кого-то в погоню за виновниками, корабли нужны здесь для вывоза трофеев и охраны. Но сразу после прилета в Арвелон я хочу, чтобы ты взял один из эсминцев и отправился на поиски тех, кто уничтожил наш транспортник. Ты должен найти их и убить. Никто не смеет отбирать добычу у клана! Никто! Требовательные интонации озвученного приказа не давали шанса на другое толкование распоряжения лидера. Никаких взятий в плен или чего-то еще, только смерть причастных к потере корабля, груженного лакраном, удовлетворила бы Дуэйна Тича, признанного главаря пиратов. — Сканеры с одного из крейсеров засекли сигнатуру улетающего межсистемника. До последнего момента на него не обращали внимания, занятые более насущными делами при штурме города. И как оказалось — весьма зря. Он стартовал с одной из дальних зон Отстойника и поначалу испускал сигнал, как обычный атмосферный шаттл, но чуть позже, когда полет продолжился в космосе, стало понятно, что это кто-то другой. Настоящий космический корабль. — Есть предположения, кто был на борту? — Нет. Должно быть, кто-то из хаггов решил воспользоваться ситуацией и совершить свой персональный побег. Не идя вместе со всеми остальными бандами в Деелин и космопорт. Юрген, ты провел здесь довольно много времени, есть идеи, кто из свор мог бы такое провернуть? Поначалу пиратский шпион покачал в отрицании головой, но потом вдруг замер, осененный неожиданной догадкой. — Это не банда, а кое-кто другой. Небольшая команда молодых хаггов. Весьма умелая и эффективная. Учитывая их странное неучастие в разграблении города, можно предположить, что у них имелись другие планы на этот период времени. И вполне вероятно, связанные с побегом отсюда. — Кто они? — Вы их знаете, — ответил Спаркс. — Я докладывал о группе помощников для выведения из строя систем ПВО и ПКО Деелина. Во главе них стоит молодой парень по имени — Маркус Крайд. — Тот самый Изгарский Смерч? — проявил знания о местных реалиях Тич. — Да, тот самый. Чрезвычайно одаренный юноша, привыкший достигать поставленные перед собой цели. Уверен, это он и его люди были на том межсистемнике. Глава клана неторопливо оглядел все больше разгорающийся многоэтажный жилой комплекс, а затем сказал: — Ну что же. Значит, Маркус Крайд должен умереть.
Военно-транспортный корабль «Архонт». Неизвестное пространство на территории Периферии
Взрывная волна, ударившая по «Архонту» в результате подрыва пиратского транспортника и сайконского пограничного корвета, нанесла не такие безболезненные повреждения, как поначалу казалось. Слой керратитовой брони с несколькими сегментами компенсирующих блоков под внешней обшивкой оказались не единственными нашими потерями в этом происшествии. Несколько участков основной корабельной системы энергоснабжения вышли из строя сразу же, а резервные каналы продержались всего четыре дня полета в гиперпространстве. Отключившись почти на середине пути, в самый неподходящий момент. — Я думала, такие корабли строят крепко, со значительным запасом прочности, — произнесла Равена, усаживаясь в одно из кресел на мостике. С моей стороны последовал слегка раздраженный взгляд. Ломщица в последнее время вела себя слишком уж легкомысленно, будто не принимая происходящие события всерьез. Как если бы это касалось не ее лично, а совсем постороннего человека. Вероятно, кратковременный плен у полисов с последующим неожиданным освобождением влияли на нее до сих пор. Хотя стоило ли ее за это винить? Такое испытание не могло пройти бесследно. — На тех, которые регулярно проходят техническое обслуживание и каждый день используются — все безусловно работает на пять с плюсом, — ответил я. — Только вот наш сначала пролежал на Хаггии не один год, а перед этим его хорошенько потрясли мародеры, избавляя от всего того, что им показалось лишним. Да и вначале он был уже далеко не новый. Тут уж вряд ли можно ждать стабильного функционирования бортовых систем. Нужно быть благодарными, что корабль вообще поднялся в воздух и вышел в космос. На это Равена ничего не ответила, почувствовав мое плохое настроение. Энергопитание не прекратилось по всему кораблю, внутренние коммуникации, освещение, жизнеобеспечение, искусственная гравитация и два из пяти маршевых двигателей остались в работоспособном состоянии. Реактор остался в порядке и не нес угрозы существования экипажу. А вот с гипердвигателем были проблемы и довольно серьезные. Протокол безопасности, вшитый на аппаратном уровне, в экстренной ситуации отключил его, выбросив «Архонт» в обычное пространство. Без ремонта ни о каком дальнейшем пути не могло идти и речи. Причем довольно серьезном, если судить по сообщениям центрального искина. Как главный, и чего уж греха таить, единственный имеющий специальность корабельного техника, я взял его проведение на себя. С помощником в лице Криса, начавшего постигать нелегкую профессию бортинженера и уже успевшего выучить некоторые базы, должные нам пригодиться. Технические сервы нам, как и в предыдущих случаях, очень в этом помогли, беря на себя большую часть труда. Кибернетические механизмы многократно ускоряли процесс, в обычных условиях занявший бы не одну неделю. Хотя без людей все-таки обойтись не получалось. Нам тоже пришлось замарать руки, помогая в наладке системы. А перед этим мы залатали дыру в корпусе, полученную в результате принудительной стыковки. Разгерметизированный при абордаже отсек был необходим для доступа к некоторым важным подсистемам, оставлять его в таком состоянии было нельзя, поэтому им занялись в первую очередь. — Маркус, — донеслось по внутренней связи на второй день нашей вынужденной остановки, — зайди на мостик, тут что-то появилось на экране радара. Деактивировав мобильный сканер, встроенный в мой комбез военного техника, я устало спросил: — Что там еще, Эвелин? Я тут несколько занят. Последний час мне пришлось сидеть в узкой шахте внутренних коммуникаций, проверяя целостность кабелей попеременно на трех участках энергосети, следя за откликом с двух других направлений. На одном находился Крис, между ним и мною стоял корабельный реактор. Мы с самого утра пытались реанимировать второй маршевый двигатель, первый уже запускался так, как надо. — Мы что-то засекли. Какой-то искусственный объект. Похоже, на станцию или что-то похожее, — ответила девушка. — Станция? Здесь? Если верить навигационным галактическим картам, загруженным почти перед самым стартом в базу «Архонта», нас выкинуло где-то на пространствах так называемой Периферии — территории между Содружеством и Фронтиром. Тут существовали независимые миры и вполне обжитые системы, но мы очутились далеко от таких мест. Собственно говоря, изначально мы и летели в одно из таких образований, где можно было найти человеческое поселение, хоть в космосе, хоть на какой-нибудь захудалой планетке. Но не срослось. Энергопитание гипердрайва вырубилось чуть раньше положенного времени. Корабль вышел на границе безвестной звездной системы с кучей цифр и букв вместо нормального названия, каких в галактике миллиарды. Три безжизненные планеты, одно астероидное образование и больше ничего интересного. Если судить по Единому Навигационному Галактическому Реестру, эти кучи булыжника официально никому не принадлежали, а люди здесь появлялись всего один раз: при картографической операции несколько тысяч лет назад — прилетели, осмотрелись, поняли, что делать тут нечего, и благополучно убыли восвояси, поставив соответствующую пометку в информационной базе данных. Все время, пока шла возня с ремонтом, Архонт медленно дрейфовал с окраины в глубину системы. Очень медленно, но все же с определенным направлением. Я отлично помнил выписку из Реестра, так что зайдя в рубку, первым делом сказал: — Не может тут находиться никакой станции. Эта дыра, каких еще поискать. Зачем кому-то здесь разворачивать пустотное сооружение? — Понятия не имею, — ответил Эвелин. — Но сам глянь на выходные результаты дальнего сканера. Эта штука велика и она полностью состоит из металла. Посмотрев на тактический дисплей перед креслом капитана, я вынужденно согласился. — Действительно, похоже на космическую станцию. Не слишком большая, но точно и не корабль. Форма не характерная для межсистемников. Никаких излучений, сигналов или активных источников энергии. Должно быть, заброшена. Тип, класс, модель — все пестрело пустыми прочерками. То ли наши базы оказались не полны, то ли — это какой-то нестандартный дизайн, созданный по индивидуальному заказу. — Что будем делать? — спросила девушка, продолжая рассматривать необычный объект на экранах своего места. Я задумался. По идее, надо бы плюнуть на эту хреновину и продолжить ремонт энергопитания двигателей «Архонта». Три из пяти уже почти налажены, осталось два и гипердрайв. Потом снова набрать разгон и уйти к одному из независимых миров, где, продав добычу, начать думать, что делать дальше. Но, честно говоря, возня вот уже вторые сутки в узких коммуникационных шахтах корабля мне до чертиков надоела. Отвращение к замкнутым пространствам грозило вскоре вылиться в натуральную клаустрофобию. А в условиях постоянных межзвездных перелетов такая болезнь для человека категорически противопоказана. Следовало сделать небольшой перерыв и отправиться на разведку. Хоть какое-то развлечение в этом и так уже безумном полете. После я иногда спрашивал себя, не стоило ли перебороть вспыхнувшее желание ненадолго отвлечься и продолжить ремонт «Архонта» дальше. Ведь в противном случае дальнейшие события пошли бы по совершенно иному сценарию. — Давай подойдем ближе, глянем, что там, может, найдем что-нибудь интересное, — сказал я.
Эпилог
Военно-транспортный корабль «Архонт». Неизвестное пространство на территории ПериферииУ нас не было на борту пустотных шаттлов или орбитальных ботов, поэтому для того чтобы попасть внутрь, «Архонту» пришлось подойти ближе, используя работающую пару маршевых двигателей. Это потребовало нескольких часов, но в конечном итоге задача оказалась выполнена. И мы получили возможность прямого визуального наблюдения за обнаруженной станцией через передние иллюминаторы командного мостика. По форме она чем-то напоминала толстый бублик с вертикальным штырем посередине. Отсутствие огней или других проявлений человеческой деятельности однозначно указывало на покинутый статус сооружения. К счастью, видимых повреждений мы не нашли, но зато обнаружили причальный док с универсальным шлюзом, полностью пригодным для стыковки. Осторожно подвести многотонную махину корабля к еще большей по размеру станции оказалось нетривиальной задачей для неопытного пилота. Но с помощью главного искина я все-таки с ней справился. — Пойдем мы с Эвелин, — сказал я, одновременно с этим натягивая легкий технический скаф, появившийся на борту стараниями все того же старины Джефа, который своей невероятной запасливостью уже не раз сильно выручал всю команду. — Остальные ждут здесь. Будем всегда на связи. В случае каких-то проблем сразу же об этом сообщим. Кивнув, я потопал к гофрированному коридору, сформированному для перехода всего полчаса назад. Бывшая свободная трофейщица зашагала рядом. Мне бы подумать в этот момент о своем первом появлении в открытом космосе и погордиться собой, но по-настоящему никакого сияющего звездного полотна я не увидел. Вполне обычные серые стены, пол, потолок, а потом шлюзовые створки. Пошататься за пределами корабля или станции мне не удалось. Открывать двери пришлось вручную, но никаких затруднений не последовало. Мощные ручные фонари осветили открывшийся за ними металлический коридор двумя яркими лучами. В целом обстановка не слишком отличалась от той, что царила на «Архонте». Такой же скудный и аскетичный стиль внутреннего оформления. Ничего лишнего, все строго функционально с преобладанием безликого серого цвета. Сделав пару десятков шагов, мы добрались до развилки. Немного поколебавшись, все же выбрали правый поворот и медленно пошли вперед. Где-то с полчаса бродили по абсолютно пустым помещениям, не содержащим в себе ничего, что смогло бы заинтересовать. Повороты, одинаковые коридоры и комнаты. Не знаю, что здесь находилось раньше, но сейчас этот сарайчик можно было сдавать только в качестве склада. Ну или на металлолом. Если вдруг кто-то сможет дотащить эту здоровенную хреновину до обитаемых миров. — Пошли назад, попробуем повернуть влево, — сказал я Эвелин. — Если и там такая же ерунда, то придется возвращаться на корабль. Кажется, отсюда давно уже вывезли все что только можно. — Заброшенная станция, — заметила девушка. — Трудно ожидать, что тут могли найтись какие-нибудь богатства. — Кто его знает, может, это тайная база контрабандистов и где-то есть тайник с кучей всякого добра, — скорее пошутил, чем по-настоящему предположил я. Эвелин поняла это и хмыкнула в ответ. Мы успели пройти всего с несколько метров, когда вдруг из боковых комнат с обеих сторон в коридор высыпали люди в бронескафах, бешено крича через внешние динамики: — Руки вверх! Никому не двигаться! Направленные в нашу сторону толстые стволы больших винтовок не оставляли сомнений в серьёзности намерений новых действующих лиц. Мешковатый технический скаф не дал мне возможности перейти в режим быстродействия. Хотя рефлексы сработали как надо, и я успел схватить бластер с бедра. Эвелин тоже не растерялась, выдернув свое оружие из крепления на боку в мгновение ока. — Бросить оружие! — последовала новая команда, но подчиняться совсем не хотелось. Четверо здоровяков в крутой военной экипировке замерли напротив нас в полной готовности открыть огонь. Немного подождав и поняв, что мы не собираемся опускать стволы, один из них вдруг подал голос, с отчетливыми нотками удивления: — Вы вообще кто такие? И что здесь делаете? Чувствуя себя идиотом, я ответил: — Туристы. Летели мимо, корабль сломался, пока занимались ремонтом, решили осмотреть местные достопримечательности. А вы кто такие? Гидами здесь подрабатываете? Неизвестный собеседник усмехнулся. — Шутник. Мы спецгруппа оперативного реагирования Службы Безопасности Империи, — внушительно представился он. — А теперь давайте без резких движений, опускайте оружие вниз. Или мы будем вынуждены применить силу.
Книга II Станция «Эвердил»
Всего чуть больше трех месяцев прошло с его появления в новом мире. Потеря памяти и нахождение на одной из самых опасных планет в галактике не сломили его. Вопреки обстоятельствам он обрел новую личность, новых друзей и новых врагов. Кто-то боится его, кто-то уважает, а кто-то и восхищается. Но самое главное — он смог вырваться из запертого мира, став по-настоящему свободным. Его зовут Маркус Крайд, и теперь он — настоящий хагг…
Пролог
Один из центральных миров Империи. Здание корпорации «Навис Индастриз».
Главный научно-исследовательский комплекс одной из ведущих компании в галактике по разработке космических кораблей не сильно отличался по дизайну от других подобных учреждений в большом количестве находившихся на многих имперских планетах. Высокий небоскреб, уходивший на несколько десятков уровней под землю блистал обилием стекла, пластика и стали. Большой холл на первом этаже благодаря прозрачным стенам и ясному дню создавал настроение покоя и умиротворенности у любого находящегося здесь в это время суток. Сотрудники компании, выходившие на обеденный перерыв, непроизвольно замедляли шаг для того чтобы полюбоваться игрой солнечных зайчиков на скульптурных композициях, разбросанных по всему огромному залу. Работы известного художника производили впечатление даже на людей далеких от современного искусства, заставляя восхищаться собой. Алонзо Гентаро, один из трех охранников на пропускном пункте тоже попал под очарование необычной игры света. Фигуры в главном фойе установили совсем недавно, так что те, кто находился в этом помещении еще не успели привыкнуть к появившейся красоте. Хотя можно не сомневаться, что уже через пару недель, он будет вполне равнодушно смотреть на творения модного скульптора. Если видеть перед глазами что-то каждый день, то к нему быстро привыкаешь и в конце концов перестаешь обращать на это внимание. Но пока новизна не исчезла, нужно было пользоваться моментом, наслаждаясь вместе со всеми игрой теней и бликов на сверкающей поверхности творений столичного гения. Эта небольшая поблажка себе, расслабила старшего смены, отвлекая внимание от выполнения первоочередных функций. Что в целом неудивительно, учитывая, что за двадцать лет службы Алонзо ни разу не сталкивался с какими-либо чрезвычайными происшествиями. Самым опасным моментом за все годы был случай с сорвавшимся лаборантом. Который наглотавшись таблеток бегал голым по сто первому этажу, размахивая перед собой обломком разбитой колбы. Его довольно быстро успокоили без всяких последствий для окружающих. Поэтому на сигнал рамки сканера главный охранник развернулся далеко не сразу и уж точно не ожидая чего-то экстраординарного. И как оказалось, совершенно зря. Юная девушка в обычном для местных белом комбезе прикладывая руку к терминалу с ДНК-распознаванием вместо зеленого цвета пропуска вызвала красный цвет запрета, но вместо того, чтобы остановиться стремительно последовала дальше, прямо через металлическую прямоугольную арку системы безопасности. Автоматика сработала мгновенно, подав сигнал тревоги несанкционированного пересечения границы охраняемого периметра. Среднего роста, худощавого сложения и с аккуратно причесанными русыми волосами нарушительница не производила впечатление опасного субъекта. В первые секунды Алонзо подумал, что молодая ученая просто растерялась от внезапного шума, ринувшись вперед, вместо того чтобы оставаться на месте до выяснения всех обстоятельств с терминалом распознавания. Техника иногда давала сбои, неправильно проводя сканирование. Редко, но такое случалось. Но дальнейшие события показали насколько старший поста номер один ошибался в отношении девушки выглядевшей так невинно и беззащитно. Впрочем, в этом он оказался не одинок. Один из охранников, перегородивший путь выхода продолжал все так же глупо улыбаться разведя в руки, ловя испуганную кроху в белоснежной униформе специалистов-исследователей, когда в мгновение ока обычная девчонка лет двадцати вдруг превратилась в смертоносную боевую машину. Миг — и она взлетела в высоком прыжке вверх, почти без замаха нанося сильный удар ногой прямо в висок мужчине перед собой. На секунду замерев на месте, тот как будто раздумывая падать или не падать, в конечном итоге все же рухнул на пол безвольной мертвой грудой. Второй охранник, стоящий чуть поодаль, тоже никак не успел среагировать на стремительно перемещающуюся женскую фигуру. Жесткий выпад в кадык заставил его сначала захрипеть от боли, а уже через мгновение присоединиться к товарищу на том свете — нимало не колеблясь девушка нанесла еще один удар, безжалостно добивая противника. К чести Алонзо Гентаро, в отличие от своих более нерасторопных подчиненных, он успел выдернуть из кобуры штатный парализатор. Но вот применить его по назначению у него уже к сожалению, не получилось. Еще одно резкое перемещение нарушительницы закончилось рядом со старшим дежурным, чтобы спустя мгновение ринуться дальше в направлении выхода, оставляя после себя человека с неестественно вывернутой головой. Рев полноценной тревоги наполнил зал холла спустя пару секунд после смерти последнего из троицы охранников. Из скрытых под потолком ниш выдвинулись автоматические лазерные турели, прицельные сенсоры заработали, активно ища цели для поражения. Вниз поползли заслонки, скрывая за собой стеклянные стены и яркий солнечный день. Лифты и двери почти синхронно щелкнули замками блокируя выход из помещения. Под потолком вспыхнули лампы искусственного освещения. Система безопасности запустила протокол изоляции. Но, как и живые ее представители, высокоинтеллектуальная автоматика уже не поспевала за новоявленной нарушительницей спокойствия. Худощавая фигурка на ходу метнула в прозрачную стену перед собой темный продолговатый предмет, моментально прищипнувший к пластиковой поверхности на уровне полутора метров. БУММ!!! Осколки стекла брызнули наружу, роняя людей с той стороны. Помещение зала наполнились встревоженными криками. Рядовые сотрудники корпорации, оказавшиеся в данный момент в холле, не понимали, что случилось и не успевали оценить стремительно развивающиеся события. Обычный мирный рабочий день внезапно превратился в сцену, достойную для нового голобоевика. Здесь еще никогда не происходило ничего подобного. Между тем, девушка из-за которой все и началось в длинном прыжке нырнула в проделанное от взрыва отверстие, всего на пару секунд успев обогнать опускающиеся вниз изолирующие створки охраны периметра. На небольшой площади перед зданием находились люди, естественно ставшие останавливаться чтобы посмотреть, что случилось. Беглянка сразу же привлекала их внимание, но никто и не подумал ее останавливать или задерживать. А в следующее мгновение с небес рухнул вниз темно-красный флаер одной из последних спортивных моделей, успев затормозить перед землей в считанных сантиметрах. Одна из боковых дверей раскрылась, показывая пустоту салона — воздушной машиной управлял бортовой искин. Не останавливаясь фигура в белоснежном комбезе прыгнула внутрь, и флаер стремительно унесся вверх, оставив позади себя изумленных прохожих.* * *
Бетельгейзе. Столица Империи. Центральное здание Службы Имперской Безопасности. — Итак, майор, что вы можете сказать о происшествии в научно-исследовательском комплексе корпорации «Навис Индастриз»? Вы уже начали расследование? Есть какие-нибудь предварительные результаты? — со стороны хозяина кабинета посыпались нетерпеливые вопросы. Полковника Дорха скоро должны были вызвать с докладом по этому инциденту к самому директору и идти, туда не имея никакой информации, значило ставить на своей карьере большую жирную точку. Отсутствие результата в таком важном деле не прощалось, даже несмотря на всего пять часов, прошедшие с момента получения новости с одного из центральных миров. Вообще поначалу ему показалось странным, что это поручили их отделу, традиционно занимающемуся одним из секторов за пределами Империи, но потом узнав подробности он вынужденно признал правильность решения командования. Это дело внешней разведки и никого другого. — Да, кое-какие данные уже есть, — молодцевато ответил майор. — Наши специалисты изучили запись с мониторов наблюдения и смогли установить определенные факты. Он непроизвольно покосился влево на яркий солнечный день — срочный возов застал его в выходной день. Два широких окна показывали кучки белесых облачков и голубое небо — главное здание имперского СБ располагалось в сверхвысотном небоскребе, уходившем почти на три километра ввысь от поверхности планеты. Убранство комнаты, где происходил разговор носило строгий аскетичный характер, присущий для контор определенного типа. Никаких сторонних предметов здесь не наблюдалось — широкий пластиковый стол с интерактивным дисплеем на всю поверхность, одно кресло, два стула для посетителей и небольшой компьютерный терминал — вот и вся обстановка. Внутри находилось двое крепко сложенных мужчин высокого роста, одетых настолько в похожую одежду, что не признать в нем официальную униформу мог бы только слепой. Затянутые в черные мундиры с немногочисленными серебристыми украшениями они принадлежали к одной из самых могущественных спецслужб Содружества. — Какие именно факты? — поинтересовался полковник, слегка наклоняясь вперед, так как его заместитель положил на край стола инфо-чип. Развернулась объемная голографическая проекция с произошедшими событиями в холле компании. Дорх нетерпеливо нахмурился, собираясь сделать замечание подчиненному, так как за последний час успел раз десять просмотреть эти записи, но майор его опередил. Поколдовав с активным меню управления, он остановил картинку на одном моменте, сфокусировав изображение лица преступницы, так неожиданно взбудоражившей мирный покой одного из самых тихих миров Империи. — Обратите внимание на этот кадр. Всего на краткий миг, когда она атаковала последнего из охранников, проступили контуры ее возможной настоящей внешности. — Морфо-маска? — без труда догадался полковник с любопытством рассматривая женское лицо. Теперь, после соответствующей цифровой обработки стало заметно то, что до этого обычному человеческому глазу было не под силу. Яркие, насыщенного зеленого цвета глаза, почти такого же окраса брови, чуть более сглаженные скулы и острый подбородок — даже при беглом взгляде угадывалась принадлежность к определенной расе в галактике. Кхайя. Хорошие пилоты, отличные ученые, имеющие свои собственные представления о правильном социальном устройстве общества, где мужчины всегда выступали на вторых и третьих ролях. А еще они постоянно пытались улучшить человеческую породу, нисколько не отличаясь в этом стремлении от знаменитых сингарийцев. Только в отличие от тех, зеленоволосые предпочитали идти по пути евгеники, а не генетической инженерии, и не слишком жаловали последних. Что, впрочем, являлось полностью взаимным явлением. — Да, мы полагаем, что использовалась технология временной пластики, — ответил майор. — Также мы обнаружили, как именно ей удалось проникнуть в здание — карточка доступа и образцы ДНК принадлежали доктору Гордон. — Она мертва? — Нет, нашли дома в бессознательном состоянии под действием транквилизаторов. Похоже на подготовительном этапе преступница не хотела марать руки кровью. — Не слишком убедительно, не находишь? — негромко произнес Дорх. — Троих охранников на посту она убила без всяких колебаний. Может эта докторша ей была нужна еще зачем-то? Заместитель неопределенно пожал плечами. — Возможно. Мы проверим эту теорию. — Хорошо, — кивнул полковник, затем приглушенно протянул: — Кхайский Матриархат значит… Слабо вериться, что они посмели на подобную агрессивную операцию на нашей территории. Тем более с таким кровавым финалом. Кстати, уже выяснили из-за чего вообще сработала тревога? Как я понимаю, первый раз она прошла в здание без проблем. Неприятности начались только на выходе. — Да, техники полагают, что пока объект находился внутри, то покрытие на коже оказалось частично поврежденно, так что при сканировании небольшая часть родной ДНК преступницы попала на анализатор. Система мгновенно среагировала. — Не сказал бы что мгновенно, — проворчал хозяин кабинете, — она же все равно умудрилась оттуда сбежать. Эсбешники «Навис Индастриз» совсем обленились. Ремарка осталась без ответа. Мужчина с нашивками майора предпочел не развивать эту тему дальше. Что тут говорить — внутренний миры, есть внутренний миры. Подобные происшествия происходили там чрезвычайно редко. Никто не ожидал такого наглого, по сути нападения на одно из корпоративных зданий. — Я тоже не уверен, что за этим стоит Кхайский Матриархат, — заметил он, убирая инфо-чип обратно в карман. — Великая Мать и ее Паутина не могли не понимать, что в этом случае с нашей стороны последует весьма жесткая реакция. В том числе и возможные ответные акции на их территории. Сомневаюсь, что любая из стран посмела бы бросить Империи такой вызов. Полковник согласно сомкнул веки. Он тоже об этом подумал, но в отличие от подчиненного был вынужден допускать любые версии принадлежности главного виновника. — Насколько я знаю, вам уже сообщили, что именно было вынесено из здания, — утвердительно сказал он. — И вы должны понимать, что мы не можем оставить происшествие просто так. Необходимо во что бы то ни стало найти эту девушку. Вы меня понимаете? Майор серьезно кивнул. Он понимал. Более чем. Тем более, что это дело теперь напрямую касалось его возможного карьерного роста. — Итак, вы ужеидентифицировали ее? Есть теории, куда она направится в первую очередь? Информация рядом с женским лицом на голограмме в подробностях знакомила с бурным прошлым ее хозяйки. — Да, гра полковник, — еще раз кивнул заместитель. — Согласно аналитикам, мы вычислили семь вероятных мест появления подозреваемой. Два из них находятся на территории Империи, а пять за ее пределами. — Ваши дальнейшие действия? — По всем адресам направлены спецгруппы оперативного реагирования с приказом задержать или… — Живой, — перебил полковник подчиненного, — она должна быть обязательно живой. Для проведения полного ментосканированя. Я хочу знать, кто ее туда послал и что пообещал на это. Тут майор позволил себе небольшую вольность: он улыбнулся и слегка ехидным голосом заметил: — Какие могут быть причины у «свободного художника»? Только денежные знаки. Уверен, заказчик щедро заплатит за украденное. Дорх строго посмотрела прямо в глаза своего зама, ему совершенно не нравился его шутливый тон. — Это не отменяет факта их необычной осведомленности. Откуда клиент мог знать что именно красть или где? Подобная информация не располагалась в свободном доступе в Галанете. Их кто-то снабдил ею. Включая распорядок в самом научно-исследовательском комплексе. — Подозреваете наличие источника внутри? — Вполне возможно. Как бы то ни было, займитесь этим тоже. Пусть Служба Дознания проведет проверку всех сотрудников корпорации «Навис Индастриз». Включая высшее руководство. Будут возражать, смело отсылайте их ко мне. Я с ними разберусь. За право быть военным подрядчиком Флота Империи приходится платить свою цену. Операции присваивается статус «Ультра», с уровнем секретности «7-плюс». Все действия должны выполняться только в соответствии с этими правилами и указаниями. — Слушаюсь, гра полковник. Разрешите идти. — Идите. Жду доклады каждые два часа.Глава 1
Территория Периферии. Неизвестная покинутая станция.
Человек ни разу, не державший в руках оружие и тем более никогда, не стрелявший из него или хотя бы не видевший это в реальности, реагирует несколько по-другому на направленные в свою сторону стволы. Не то чтобы он совсем не боится, скорее до конца не осознает, что может с ним произойти если все же выстрелы прозвучат. Поэтому, зачастую заложники в банках начинают творить глупости изображая из себя героев, пока кого-нибудь поблизости от них не убьют, и они не увидят, что на самом деле может сотворить небольшая кучка металла, собранная в единый целый стреляющий механизм. Вот тогда они начинают беспрекословно выполнять все приказы, молясь про себя всем известным богам, чтобы не оказаться на месте уже мертвых людей. В отличие от таких гражданских, мы с Эвелин прекрасно понимали, что произойдет с нашими телами, одетыми в тонкие технические скафы, после того как тяжелые импульсные винтовки в руках неожиданных гостей начнут работу для которой их создавали. И самое паршивое в этой ситуации было то, что в ответ мы сможем лишь слегка поцарапать броню противников. Заряды ручных бластеров попросту не осилили бы защиту полноценного боевого скафа. Разве что мой «Верт-2» при должном везений смог бы это сделать, но и то не факт. Как я подозревал, кроме обычного покрытия на модных костюмчиках здоровяков перед нами вполне могли присутствовать мобильные энергетические щиты и осуществить полноценного пробитие будет весьма затруднительно, если вообще возможно. Да и что это даст? Ну убью я одного из них и что? Остальные сразу же откроют ураганный огонь в ответ. Моментально отправив нас с Эвелин на тот свет, без всяких задержек и пересадок. Так что хочешь не хочешь, а пришлось сдаваться, опуская стволы и передавая импульсники вооруженным солдатам. Еще примерно через полчаса мы находились в каком-то помещении, где присутствовал кислород и вполне сносное освещение. На наших с девушкой руках теперь красовались наручники в виде двух металлических браслетов, соединенных между собой сильным электромагнитным полем. Продвинутая вещица, ничего не скажешь. Никаких банальных стальных цепочек или одноразовых пластиковых ремешков. Эти парни явно привыкли играть по-взрослому не размениваясь на мелочи. Имперский спецназ чтоб его… И откуда они тут вообще взялись? Проводят какую-нибудь тайную операцию? А мы из-за своего идиотского любопытства попали под раздачу? Чем не теория? Вполне возможно. Вопросы крутились в моей голове, не находя ответа. После того, как нас привели в жилой модуль, откуда-то вдруг нашедшийся на борту безжизненной пустотной станции, никакого допроса со стороны похитителей не последовало. Большая часть ушла, оставив сторожить двух солдат, без слов, разместившихся прямо напротив нас с Эвелин. Мы же в свою очередь, вынуждено уселись на какие-то серые контейнеры у стены, которых находилось здесь в изрядном количестве. Автономных рециркуляторы воздуха работали на полную, создавая вполне приличную атмосферу пригодную для дыхания. Но запах здесь стоял такой, как если бы в ограниченном пространстве проживали несколько человек в течении определенного периода времени. Внезапная догадка мелькнула у меня в голове — да это же лагерь. Они тут сидят уже не один день. Перегородили отсек, экранировали его, создали условия для жизни. Черт! Это явно похоже на засаду. Интересно, на кого тут охотятся? Еще по дороге сюда, я успел выяснить, что все каналы связи с Архонтом наглухо забиты помехами. И никакой возможности предупредить остальную команду о незваных гостях не представлялось возможным. Что ни говори, а игрушки у имперцев все же очень серьезные. Даже беспроводной доступ к локальному серверу корабля оказался наглухо перекрыт неизвестным устройством. Конечно, в режиме «Несокрушимой безупречности» нейронной сети я скорее всего смогу избавиться от силовых пут и получить свободу. Но вряд ли два бугая рядом, затянутые в военные скафы, будут просто наблюдать за моими манипуляциями. А справится с ними, как ни посмотри, не представлялось возможным. Я может и в какой-то мере и превосхожу обычных людей, но в рукопашную точно не завалю амбалов в штурмовой имперской броне, да еще и под прицелом армейских импульсных винтовок. Глупо погибать просто так. А одежка у наших «друзей» впечатляла. Причем весьма. Рассматривая зализанные обтекаемые формы экипировки спецназовцев, я был вынужден признать, что такую крутую экипировку не видел даже у батальона планетарной обороны Хаггии. Сайконские солдаты по сравнению с «этими» казались неуклюжими увальнями в грубых доспехах, против рыцарей в латах, сделанных на заказ. Разница в уровне снаряжения просто кричала о себе, заставляя в зависти мысленно хмыкать. Я бы точно от таких шмоток не отказался, подвернись мне возможность заполучить что-то подобное. Темная матовая поверхность, поглощающая свет не хуже черной дыры, завораживала идеальным исполнением. Имперские оружейники явно не зря получали свои зарплаты. Превосходные изделия. Даже невероятные. Вытащить бы этих солдатиков оттуда и надеть на нас с Эвелин. Тогда бы разговор точно бы пошел по-другому. Эх… мечты, мечты… Да и объективно говоря, без изученных баз управлять броней все равно невозможно. Как если напялить на себя кучу бесполезного металла. Мы сидели, молча ожидая дальнейшего развития событий. Естественно, окажись на месте имперцев какие-нибудь пираты или кто похуже, то скорее всего я бы попробовал что-нибудь предпринять. Чем просто ждать смерти, лучше умереть в попытках обрести свободу. Но в случае с военными существовал вполне реальный шанс остаться в живых. Не будут же в самом деле эти солдаты выполнять работу полиции Федерации Сайкон. Легче отпустить, чем потом возиться с бумажками. Получить награду? Не вариант. Вряд ли власти Хаггии сейчас способны заниматься какими-либо выплатами. Если они еще существуют. А на этот счет тоже существовали определенные сомнения. Было у меня подозрение, что синдикаты не зря не мешали пиратскому рейду. Криминальные боссы вполне могли расчистить себе место под солнцем при помощи звездных странников, убрав старое руководство планеты, а потом заняв их места. Правда был тут еще один нюанс по поводу причин нахождения бравой спецуры на заброшенной станции. Может случится так, что им еще проще будет вообще от нас избавится, как от лишних свидетелей. Кто знает, чем тут они занимаются… Дерьмо! Поняв куда меня завели мысли, я про себя грязно выругался. Только этого еще не хватало. К счастью дальнейшие рассуждения оказались прерваны появлением командира оперативников Службы Безопасности Империи. Зайдя внутрь отсека через миниатюрный шлюзовой переход, он на ходу снял шлем скафа, приблизившись к нам. Мужчина лет сорока, с коротким ежиком темных волос, квадратным волевым подбородком и внимательным взглядом. Стоило признать, он производил впечатление серьезного человека, с кем лучше всего не шутить. — Итак, ваш корабль захвачен, все кто находился на борту сейчас заперты в одном из внутренних помещений под охранной двух моих людей, — сказал он. — Никто не пострадал, можете не беспокоится. Я на это лишь вежливо кивнул. Неужели нас и впрямь приняли за обычных туристов? Было бы неплохо. Хотя дальнейшие слова моментально развеяли мои надежды. — Наш техник покопался в навигационном компьютере и выяснил откуда вы прилетели. Как и про неполадку с корабельной системой энергоснабжения. А также, что более важно, — тут имперский офицер сделал короткую паузу, продолжив только через некоторое время. — О повреждениях внешнего корпуса, характерных для космических боев. Кто-то подорвал рядом с вами довольно мощный боезаряд, который снес большую часть сегментов керратитовой брони на корме. Наступила тишина. Мы с Эвелин молчали не зная, что говорить в ответ. Хотя по правде говоря, никаких вопросов-то и не прозвучало. Но уже радовали новости о целости остальных членов экипажа Архонта. Кажется, я оказался прав, насчет вменяемости имперских военных. Они не стали убивать гражданских просто так. — Ваш корабль стартовал с Хаггии, направляясь куда-то за пределы Сайконской Федерации. Судя по всему, на территорию Периферии. И признаться честно, меня не слишком интересуете вы и ваши дела. Несмотря на то, что наличие бывшего военного транспортника с целой командой настоящих хаггов вызывает определенные вопросы, мне на это честно говоря абсолютно наплевать. Лично я буду считать вас просто еще одними путешественниками, заблудившимся в незнакомом пространстве. — Вы нас отпустите? — слегка недоверчиво поинтересовался я. — Просто так? Без всяких условий? — Не совсем, — сразу же разочаровал меня имперский военный. — Вам, как и всем вашим людям придется какое-то время посидеть тихо. Вы сможете улететь, но не прямо сейчас. На борту станции проходят определенные мероприятия, и мы бы не хотели, чтобы об этом раньше времени узнал кое-кто еще. — То есть, вы нас арестовываете? — хмуро донеслось со стороны Эвелин. — Скорее задерживаем на время, — довольно вежливо уточнил командир спецгруппы. — Но вскоре отпустим, вместе с вашим кораблем. Главное, чтобы вы не пытались нам как-нибудь мешать. Тогда все останутся целыми и невредимыми. Идет? Я кивнул, соглашаясь на условия. Что еще тут можно сделать? Лезть в драку в таких условиях и при таком количественном и качественном перевесе сил противника бесполезно. Матерым волкодавам из СБ кучка беглых преступников ничего не могла противопоставить. Нас бы перебили всех за пару минут. И никакие экспериментальные нейронные сети с новейшими режимами апргрейда человеческого тела не помогли бы. Уверен на сто десять процентов — они сами напичканы по самую макушку продвинутыми имплантами для увеличения характеристик. Военные моды — это не то же самое, что полисы. Тем более такие. Не рядовая пехота или даже флотские десантники. Элита, чтоб ее… Каждый стоит десятка обычных солдат, а то и больше. Против них шансов вообще никаких. — Мы можем присоединиться к нашим людям на борту корабля? — спросил я, чем вызвал краткий миг раздумий с явными нотками колебания, отчетливо отразившийся на лице имперца. Но он все же ответил положительно. — Да, вас туда проводят. И запрут вместе с остальными. Там будет находится охрана из двоих мои парней, на всякий случай. Чтобы вы не вздумали делать глупости. — И насколько долгим будет это заточение? — Не слишком. Всего лишь несколько часов, возможно сутки. Но не более, уверяю вас. Потом вы сможете продолжить свой путь дальше. Чуть позже я подойду, и мы с вами побеседуем более обстоятельно. Не знаю почему, но последние слова, мне показались довольно зловещими, но делать было нечего — мы с Эвелин снова надели шлемы своих легких технических скафов и приготовились следовать за бойцами имперского спецназа.* * *
Территория Периферии. Заброшенная станция. Окрестности палубы четвертого стыковочного дока. — Сколько еще? — Двадцать минут, — последовал ответ. — Может чуть больше. Трудно рассчитывать, не имея точных данных со сканеров. — Еще чего захотел, — проворчал лейтенант. — Сканирующее излучение сразу же засекут. Хватит короткого шифрованного сообщения с «Разбойника», бортовой искин вполне точно вычислил необходимый маршрут корабля. Здесь не нужно лишнее оборудование. Это не изолированный модуль в глубине станции, скрытый многочисленными переборками вместе со аппаратурой глушения и преломлением исходящих сигналов. А наше появление, если вы еще не забыли должно для них оказаться сюрпризом, а не встречей с предварительным оповещением. — Верно, — поддержал помощника капитан. В эфире наступила тишина, прозвучавший голос командира вынудил остальных членов группы замолкнуть. Слишком уж он звучал серьезно. Что неудивительно, учитывая где они сейчас находились и что им предстояло сделать. Девять человек в штурмовых бронескафах рассредоточились вокруг стыковочного отсека взяв под прицел выход шлюзового перехода. Информация, переданная с «Разбойника», позволила определить точное место стыковки прибывающего корабля. — Все же странно, что он не повернул после того, как приблизился на достаточное расстояние, — негромко сказал один из бойцов. — Они ведь не могли не увидеть ту здоровенную космическую тушку. Почему контрабандисты все равно продолжили полет? Место для стыковки они, конечно выбрали на противоположном конце станции, но как-то это все выглядит подозрительно. Не находите, капитан? Вместо лидера группы слово взял лейтенант. — Рахус, ты своими переживаниями уже достал. На каждой операции ноешь о странных объектах и лицах. Меня до сих пор начинает трясти, как вспоминаю про твое заявление о подозрительных облаках на Менторе-9. Это же надо было до такого додуматься… Послышались короткие смешки и приглушенное хмыканье — об этой особенности члена команды знали все. — Но тут в чем-то он прав, — внезапно для всех произнес капитан. — По идее, завидев новый корабль, те кто обычно пользуется этой станции для временного хранения незаконных товаров должен насторожится и не приближаться. А они упорно летят дальше. Не слишком вяжется с паранойей, обычно присущей трейсерам. — Мы же заглушили ходовой реактор на транспортнике. Никакой активности оттуда не идет. Может они подумали, что корабль давно покинут, как и сама станция, — заметил один из бойцов. — Если они летают сюда регулярно, то вряд ли бы пропустили его появление, — довольно ехидно подал голос техник группы. Впрочем, вполне с логичным возражением. И снова в эфире наступила тишина. Темные переходы через лицевые щитки с активированным ночным зрением казались черно-белыми. Отсутствие кислорода создавало впечатление заставшей картинки, нереальной, как будто нарисованной. Но матерые бойцы спецгруппы оперативного реагирования Службы Безопасности Империи, прошедшие не через один десяток подобных операции, отлично понимали, что это лишь обманчивая иллюзия. Уже через несколько минут здесь все оживет в стремительной атаке против прибывающих на станцию контрабандистов. Лейтенант поглядел на уровень заряда боекомплекта винтовки, убеждаясь в ее наполненности, немного поколебался, но потом все установил с капитаном закрытый канал связи. — Командир, а вы действительно собрались просто так отпустить тех хаггов? Признаюсь честно, мне почему-то тот парень показался знакомым, где-то я его уже видел. Разве нам не надо сдать их властям Сайкона? — А зачем? Тебе не все равно, сколько хаггов умудрились свалить с той кучи мусора, что зовется их родная планета? Или ты устроился работать к полисам, а нам не сказал? Ребятки умудрились разжиться кораблем и улететь оттуда — это заслуживает только похвалы. — Да, но все же… — Сначала их надо допросить. Появление транспортника слишком уж точно совпало с прибытием трейсеров. Они явились почти друг за другом. А это весьма настораживает. У нас не было времени провести полноценный допрос, но узнать подробности однозначно не помешает. Не верю я в такие совпадения. Слишком уж подозрительно. — Поэтому вы пообещали дать им возможность улететь? Не хотели поднимать шум раньше времени? — догадался заместитель лидера группы. — Хагги известны своим диким нравом, могли начать сопротивляться, а это бы потребовало дополнительных усилий. Что в этой ситуации не слишком хорошо. Все же нас не так много, чтобы делится на еще два отряда. Капитан одобрительно сказал: — Верно мыслишь. Зачем самим создавать проблемы, если можно ограничится простыми словами? Пусть посидят под замком. Их корабль никуда не денется. Тем более, что наш «Разбойник» крутится неподалеку и, если что легко догонит тихоходный транспортник. — Действительно. — А насчет хаггов не беспокойся. Везти обратно на территорию Федерации Сайкон мы их конечно не будем, но и улететь отсюда просто так они не смогут, — жестко произнес старший офицер. — Не забывай, у операции статус «Ультра», с уровнем секретности «7-плюс». Знаешь, что это означает? — Не оставлять следов и лишних свидетелей, — негромко произнес подчиненный. — Именно. Не знаю, какую именно информацию похитили из той корпорации, но могу сказать точно, что начальство готово сделать все что угодно, чтобы она не попала в чужие руки. Так что после захвата первоочередной цели, ты возьмешь несколько бойцов и позаботишься обо всех, кто не получил обратный билет в Империю. Ясно? — Да, гра капитан. На такой несколько мрачной ноте закончился короткий разговор между двумя старшими офицерами спецгруппы. Время стыковки приближающегося корабля подходило все ближе, спецназовцы перестали трепаться, полностью сосредоточившись на предстоящем штурме. Но довольно неожиданно для всех, когда вот-вот должен был прозвучать сигнал к атаке, лейтенант — должно быть забыв переключится на приватный канал, вдруг на общей волне объявил: — Командир, я вспомнил где видел того парня! Это Маркус Крайд, по прозвищу Изгарский Смерч! Один из самых опасных и разыскиваемых преступников Хаггии!Глава 2
Территория Периферии. Заброшенная пустотная станция.
Длинные лучи света, вырывающиеся из мощных фонарей, освещали путь, пока мы шли по коридорам давно покинутой станции, направляясь к своему кораблю. Топающие позади солдаты в бронескафах не вступали в разговоры, предпочитая играть роль молчаливых конвойных. И надо сказать, подобное поведение лично меня весьма раздражало. А где-то даже и вызывало определенную долю опасений. Кто знает этих вояк? Не захотят ли они прямо на ходу выстрелить нам с Эвелин в спины, избавляясь от лишних проблем? Легче перебить сначала нас, а потом и тех, кто остался на борту Архонта, чем возится с охранной ненужных пленников. По вполне простой схеме рассуждений — толку мало, а возни много. Мысли крутились в голове обеспокоенными вихрями, ситуация, в которой мы оказались мне совершенно не нравилась. И самое паршивое, что как-то повлиять на нее пока вообще не представлялось возможным. Это злило, это раздражало, выводило из себя, но от этого понимания никуда нельзя было не деться. А еще бесила тишина и раздававшиеся изредка приказы не нарушать режим радиомолчания. При каждой попытке что-нибудь сказать, со стороны двух солдат в штурмовой броне через внешние динамики скафов немедленно следовал окрик и запрет на переговоры. Тут уже поневоле начинаешь чувствовать себя заключенным попавшем в тюрьму. А с учетом, продолжавшимся находится на руках высокотехнологичных наручников, это ощущение только усиливалось. Чем дальше мы продвигались, тем сильнее мне становилось понятым что скорее всего сидеть на месте тихо не самая лучшая идея. Имперцы явно находились здесь не просто так и наше появление для них явилось полной неожиданностью. А что обычно делают с не слишком приятными сюрпризами? Правильно — от них стараются избавится, желательно навсегда. И что-то подсказывало, что скорее всего это будет не мирное расставание с приятными пожеланиями на дорожку. Эти имперские волкодавы наверняка не выпустят нас отсюда, предпочтя решить вопрос более традиционным и надежным способом. Пулей в затылок. Ну или прогулкой в космосе без скафандров. Как я слышал, пираты любят устраивать такие представления. Может и оперативники СБ у них нахватались подобных привычек? Кто их знает… Раздавшийся позади неясный вскрик, оказался встречен мною с некоторым облегчением. К этому времени большая часть пути осталась позади, и я твердо решил не играть по правилам, установленным имперскими военными. Черт их знает, что они тут делают, но лично нам точно надо валить отсюда и как можно скорее. Так что, как только мы бы поднялись на борт, я собирался нейтрализовать наших охранников, а потом благополучно отстыковаться от негостеприимной станции. Ремонт корабельной системы энергоснабжения можно доделать и на ходу. Три маршевых двигатели еще работали. Но добраться до Архонта мы не успели. Разворачиваясь назад, я одновременно активировал режим сверхсилы на панели быстрого доступа личной нейронной сети. Доля секунды и тело пронзило уже привычным электрическим разрядом — наниты начали работу, наполняя мышцы бурлящей энергией. Сковывающие руки металлические браслеты в мгновение ока рухнули на пол разорванными обломками. А потом резкое смещение вперед, для максимального сближения с конвоирами, чтобы солдаты не смогли воспользоваться своими винтовками. Но почти сразу же пришлось затормозить, картина, открывшаяся позади поражала причудливой и нереальной композицией. Два лежащих мертвых члена спецгруппы оперативного реагирования Службы Безопасности Империи вызвали на моем лице неприкрытое удивление. Я даже кажется рот приоткрыл, не понимая, как такое могло случиться. В районе лицевых щитков обоих бойцов зияли обугленные дыры. И судя по их характеру — это явно работа какого-то весьма мощного ЭРВ. Автоматический оглядевшись, в конце концов я все же догадался задрать голову наверх, что находясь в техническом скафе сделать оказалось не так-то просто, как могло показаться вначале. Обнаруженная в небольшом углублении коммуникационных проводов темное отверстие четко высветилось нашлемными фонарями. Действуя скорее на инстинктах, чем думая головой, я подскочил к одному из трупов, на ходу подхватывая упавшее оружие. Перед этим успев освободить свою напарницу по плену. Жаль, что после этого наступил откат и в течении нескольких минут ни один из режимов наносети не будет доступен. Мгновенный разворот с переведением винтовки в положение для стрельбы и с прицелом в черную пасть наверху прошел мимо сознания, полностью отдавшись на волю рефлексов. Мастер-инструктор из первой зоны Отстойника мог бы мною гордится, окажись он вдруг здесь. Идеальное использование полученных навыков, без задержек и колебаний. Эвелин тоже не стала отставать, взяв другой ствол и также направив его к потолку. Мы замерли по бокам стен коридора, не двигаясь и готовые открыть огонь по неизвестному противнику. Так продолжалось какое-то время, пока вдруг на открытой волне не раздался женский голос: — Зря стараетесь. У этих игрушек индивидуальная привязка к владельцам. Вы не сможете из них стрелять. Сразу же за этими словами сверху спрыгнула фигура, мягко приземлившись на пол рядом с нами. Незнакомка, так шутя справившаяся с двумя спецназовцами щеголяла в белоснежном легком скафе с гибкой бронированной поверхностью. Непринужденная грация четко указывала на его принадлежность к военным моделям последнего поколения. Мы в своих неуклюжих мешках так бы двигаться не смогли. Желая проверить сказанное ранее утверждение, я довольно спокойно навел дуло винтовки на стену и нажал гашетку. Раз, второй, третий. Оружие не подавало признаком жизни. Как впрочем, и каких-то предупредительных сигналов о незаконном использования чужого имущества. — Я же говорила, — с ухмылкой заявила девушка. Забрало ее шлема мигнув, стало прозрачным, деактивировав зеркальную поверхность. — Ты еще кто такая? — довольно невежливо спросила Эвелин. Она, как и я, тоже успела проверить исправность трофея и убедившись в его бесполезности, теперь держала импульсное оружие, как простую дубинку. Вполне серьезно намереваясь использовать высокотехнологичное устройство совсем по другому принципу от его первоначального назначения. — Зовите меня Амира, — улыбнувшись ответила девушка в белой броне. — Я, как и вы, застряла здесь и хочу выбраться отсюда. Но к большому сожалению, у меня нет корабля. Увидав, в каком положении вы находитесь решила вам помочь, надеясь, что взамен возьмете меня с собой. Я напряженно уставился в лицо неизвестной, принявшее настолько безмятежное выражение, что не лежи на полу два трупа, ее хозяйку можно было бы принять за ангела. И стоило признать, озвученное заявление несколько обескураживало своей несуразностью. — Застряла здесь? Ты здесь живешь что ли? — спросил я, одновременно делая знак Эвелин быть настороже. Вот дела! Не заброшенная станция, а какой-то проходной двор! Куда ни плюнь, везде кто-нибудь шастает. То целый отряд имперского спецназа, то какая-то зеленоволосая сумасшедшая в дорогущем скафе. Может у них тут и отель с работающими магазинами есть? Или регулярные рейсы на Бетельгейзе, в каютах первого класса с вип-обслуживанием? Чего уж там мелочится. Ерунда какая-то… Тут только до меня дошло, что у девчонки, представившейся Амирой, волосы и брови удивительно ярко насыщенного салатового цвета. Где-то я про такое уже слышал. Или читал? Черт! Точно! Это же кхайя! Одна из рас в Содружестве. Стоит отметить, что человечество в галактике, несмотря на общие корни разделялось на несколько ветвей. Зачастую при этом весьма ощутимо отличаясь от других своих собратьев, как по внешним признакам, так и на куда более глубоком уровне. Те же регульцы, например, имели настолько красную кожу, что окажись они на Земле, их моментально приняли бы за инопланетян. И это, еще не принимая во внимание глаза, имеющие темно-бордовый окрас белка с непроницаемо черным зрачком. Вместе с копной густых темных волос, подобное существо не слишком походило на обычного человека. Хотя формально им и являлось. Веронцы, известные торговцы, подмявшие под себя сразу несколько секторов, почти всю жизнь обитали в искусственных пустотных сооружениях. Из-за чего своей бледностью запросто могли поспорить с вампирами. Некоторые обитатели миров Сайконского Альянса имели необычную фиолетовую пигментацию, что тоже у неподготовленного человека могло вызвать шок. Естественно, каких-то слишком уж тяжелых деформации не встречалось — местная медицина нивелировала особо тяжелые последствия необычных условий жизни, но все-же различия порой достигали поразительных величин. Рассказывая о разных обитателях цивилизованного космоса, нельзя не вспомнить о сингарийцах, пожалуй, самых известных из всех рас во вселенной. Гениальные ученые-генетики настолько изменили свой вид, что их геном уже с трудом можно было назвать человеческим. Хотя, стоило признать, на внешнем виде, трансформации нисколько не отразились. Высокие светловолосые красавцы считаются эталоном красоты во многих центральных мирах. Кхайя тоже шли по пути совершенствования своей расы, но использовали для этого более традиционные пути евгенистического развития, выводя более продвинутой версии себе подобных естественным способом. Подробностей рассказать не могу, так как сам лишь в общих чертах знал об этом из специальной обучающей базе по основам жизни Содружества. Но тут возникал один момент — теоретические знания о других представителях рас, имеющих несколько отличную внешность, не давали полного представления о таком необычном явлении. Хаггия в этом отношении не отличалась слишком уж большим разнообразием. Поэтому неудивительно, что разглядев с кем я говорю, с моей стороны последовало вполне понятное удивление, щедро посыпанное изрядной долей любопытства. — Ты кхайя, да? — донеслось от меня. Эвелин, несмотря на то, что она тоже вряд ли до этого могла где-нибудь видеть представителей этой расы, не стала лезть с подобными вопросами. Хотя, подозреваю, такое желание у нее не могло не возникнуть. — А вы хагги? — сказала девушка, с интересом разглядывая нас. — Никогда до этого не видела настоящих хаггов. Про вас ходит множество жутких слухов и легенд. В ответ, я чуть было не рассмеялся в полный голос. Ситуация и впрямь выходила несколько неординарной. Стоим посреди пустотной станции, рядом валяется два мертвых имперских спецназера, а болтаем черт знает, о чем. Фантасмагория какая-то. Где Алиса и ее чудаковатый кролик с норой? Осознав, насколько по идиотский прозвучал мой вопрос, я постарался взять себя в руки. Что ни говори, а опыта поведения в настолько странных обстоятельствах у меня не было. — Как ты здесь очутилась? — спросил я, и почти сразу же предложил: — Лучше всего будем вести разговор на ходу. До нашего корабля осталось немного. При этих словах, Эвелин хотела что-то сказать, кажется с возражениями, но чуть поколебавшись, все же не стала высказывать свои опасения. Что и говорить, я и сам ни на йоту не доверял этой «снегурочке». Но перед тем, как уйти, мы провели небольшой шмон мертвяков не предмет полезных вещиц. К сожалению, на внешних креплениях бронескафов не оказалось ничего полезного, за исключением моего старого доброго Верта, найденного в зажиме на пояснице у одного из солдат. Должно быть, урод хотел замутить бластер себе. Сволочь, такая, поделом ему снесли башку… Импульсник Эвелин не нашелся, видимо так и остался лежать в секретном лежбище имперцев. Поднимаясь на ноги, одновременно с этим проверяя оружие, мой взгляд непроизвольно зацепился за ужасающие раны на телах военных. — И чем ты в них всадила таким убойным? — продолжил я расспросы у странной незнакомки. — Это же скафы высшей защиты. Как, во имя великой пустоты, ты их смогла пробить? То, что эта девчонка не проявляла агрессии к нам в данный момент, не отменяло факта уничтожения двух специально обученных солдат. И что делать при этом, было не слишком понятным. — Вот этим. Из-за спины фигуры в белой броне появился одноручный ЭРВ, чем-то похожий на мой бластер, хотя и более зализанного дизайна с меньшими габаритами. Я уже собирался с сарказмом заметить о невозможности пробить таким оружием штурмовой комплекс экипировки, но зеленоволосая успела продолжить. — И вот этим. Перед нами появилось два продолговатых цилиндра сантиметров десять длинной. Что-то похожее я уже видел, причем и сам совсем недавно использовал. Да это же гранаты. — Электромагнитные гранаты с программируемым радиусом поражения. Слегка модернизированные по спецзаказу, — подтвердила мою мысль Амира. — Я бросила одну сверху, и почти сразу же открыла огонь. ЭМ-импульс всего на секунду вырубил силовые щиты, но мне этого оказалось достаточно. Я кивнул в понимании. Уверен на сто процентов, что бронескафы имперцев запустились почти сразу же после удара, все же уровень техники у них более чем впечатляющий. Только вот носителям это не помогло — к этому времени, они уже лежали с простреленными головами. Белоснежная убийца хладнокровно прикончила обоих, пока они находились в беззащитном состоянии. Что же, такой подготовке можно лишь поаплодировать. Великолепный прием, исполненный подлинным виртуозом своего дела. — Пошли, — сказал я, приглашающе махнув рукой. С одной стороны, звать на Архонт эту девчонку с превосходными боевыми навыками, непонятно что делающую на заброшенной станции могло показаться чистым безумием. Но если смотреть объективно — по сути она спасла нас и не убила, а судя по всему запросто могла это сделать. Мы по сравнению с солдатами в своих технических скафах являлись куда более легкими мишенями. И вообще — для начала стоило разобраться что тут происходит, а потом уже принимать какие-либо решение. Не нравилась мне вся эта шумиха. Совсем не нравилась. Тут явно творилось что-то не слишком хорошее и совсем не хотелось попадать под замес, не зная предварительно всех раскладов. Дополнительной охраны на Архонте, к счастью не обнаружилось. По-видимому, спецназовцы испытывали определенный дефицит в людях и довольствовались всего лишь двумя, что нас сюда сопровождали. И это в целом вполне объяснимо — без сторонней помощи шансы на освобождение колебались чуть выше положения — «нереально». Спустя примерно десять минут, все члены экипажа были благополучно освобождены из запертого помещения на нижней палубе, в районе центрального трюма. Имперцы не стали как-то заморачиваться с кораблем, попросту заглушив ходовой реактор и деактивировав бортовые системы. Тем самым сделав невозможным осуществить немедленный старт. Как бы мы не хотели, а полноценный запуск требовал минимум полчаса времени, с учетом проведения диагностики на случай каких-то оставленных сюрпризов. Ну не верилось, что профессиональные разведчики-диверсанты, или кто они там из спецгруппы имперского СБ, не попытались что-нибудь испортить или заложить несколько мин с отложенной активацией. К чести членов команды, внезапный кратковременный плен никого не обескуражил и не вывел из себя. После короткого инструктажа они собрались, готовые действовать чтобы выбраться из передряги, в которую так внезапно угодили. Даже старина Джеф, последние годы проведший за прилавком своего магазина с готовностью вызвался караулить главный шлюз на случай появления нежеланных гостей. Не говоря уже о Крисе, моментально ставшем строить один план лучше другого в качестве мести имперским солдатам. Ему не слишком понравилось сидеть взаперти, гадая что случится дальше. Пришлось пресечь эти замыслы, сосредоточившись на срочном отлете. Но провести подготовку до конца не получилось — наша спасительница появилась как всегда неожиданно, когда я возвращался из инженерного отсека, направляясь на командный мостик. — Я хочу поговорить. Есть одно дело, которое может вас заинтересовать. Переведя взгляд на Эвелин, неотступной тенью следовавшей за новой гостей с момента ее появления на борту, я увидел как она едва заметно обозначила пожатие плечами, говоря о незнании темы разговора. Немного подумав, я в конце концов все же согласно кивнул. — Хорошо. Но только в рубке, следует еще кое-что сделать для запуска реактора.* * *
Территория Периферии. Заброшенная станция. Составляя план всегда будь готов к его резкому изменению. За годы своей деятельности Амира четко запомнила это правило, стараясь всегда его придерживаться. Профессия «свободного художника» или «частного подрядчика» предполагала определенный образ мышления. Всегда быть готовым к неприятностям с любыми неожиданностями. Но главное — ни в коем случае никогда и ни при каких обстоятельствах не поддаваться панике. Это тоже являлось одним из обязательных условий, если конечно вы не хотели закончить свой жизненный цикл раньше положенного срока. Когда на станцию, где ее должны были забрать, неожиданно прилетели оперативники имперский СБ, то Амира довольно спокойно отнеслась к этой новости. Любой другой мог бы и начать дергаться, делать какие-то глупости, в конечном итоге обязательно вылившиеся в поимку. Но только не она. Просидев неделю в тайном отсеке, чуть ли не по соседству с людьми, отправленных сюда на ее поиски, кхайя все это время хладнокровно следила за ними, ожидая момента прибытия корабля. Ее родная сестра — Самира, опытная контрабандистка в пространстве Периферии Содружества, обещала доставить Амиру в один из независимых миров для встречи с заказчиком. К большому сожалению, ребята из спецслужб оказались несколько проворнее, чем ожидалось. Откуда они узнали о бывшей военной базе Сайконской Федерации, уже невесть сколько лет заброшенной и не используемой никем кроме редких трейсеров для кратковременных остановок, не понятно. Хотя стоило отдать должное профессионализму имперских спецов — на кражу важных корпоративных данных они среагировали мгновенно. По иронии судьбы, Амира успела прилететь сюда всего на десять часов раньше охотников, почти несколько дней проведя рядом с ними. В любых других обстоятельствах это могло развеселить ее, но не тогда, когда ситуация касалась ее лично. К счастью, рядом с точкой выхода из гипера, традиционно используемой для финиша в систему с внешних территории, висел микроспутник, способный передать сообщение для Самиры с предупреждением о нежелательных гостях на станции. Агент, нанимаемый для выполнения «особых заказов» не знала точно, как поступит сестра, расшифровав послание сигнала тревоги, но готовилась действовать сразу по нескольким сценариям. В том числе и с активным использованием силовых приемов. И тут, довольно неожиданно, появились новые действующие лица. Встретить здесь которых не ожидала не только Амира, но и судя по всему и члены спецгруппы захвата. Хагги. Никогда ей еще не приходилось встречаться с выходцами с самого криминализированного мира в Содружестве из числа освоенных миров. Говорили там творился настоящий ад, сравнимый только с тем, что происходило во Фронтире. Почти полное отсутствие закона, минимальный порядок и никакого уважения к властным институтам государства. Убийства случались так часто, что их даже не регистрировали, не то что начинали расследовать. А местные жители имели такой менталитет, от которого зачастую приходили в ужас и звездные странники, известные в галактике своими пиратскими набегами. Жестокость, алчность, превосходство над другими, абсолютная безжалостность к врагам, неприятие обычных норм морали и этики, соблюдение только своих интересов, кодекс поведения, основанный на порядках и правилах, отличных от цивилизованных миров — вот с чем ассоциировались хагги для всех остальных обитателей вселенной. Амире приходилось иметь дела с преступниками, но с настоящими хаггами еще никогда. И первая встреча нисколько ее не разочаровала, полностью подтвердив легенды и слухи. Высокий широкоплечий парень, бывший в их команде за главного произвел на нее довольно сильное впечатление. Как своим отношением к стремительно изменяющейся обстановке — ликвидацию двух конвоиров он встретил, как само собой разумеющееся событие, — так и превосходными физическими данными — сама отличный боец, девушка без труда опознала в скупых движениях молодого хагга, привычку экономить силы для схватки, не тратя ее на пустую суету. И судя по некоторым признаками, он еще был и модом, с увеличенными характеристиками тела. Что тоже вызывало уважение — достать имланты на такой планете, как Хаггия — это надо очень постараться. Да и завладеть кораблем для побега задача явно нетривиальная. За этим четко прослеживалась воля, привыкшая добиваться поставленные перед собой цели во что бы то ни стало. Но несмотря на вполне положительное начало знакомства, проблема Самиры и ее корабля никуда не делась. Сестре требовалась помощь и тут уж в одиночку ей никак не справится. Придется разговаривать с вновь прибывшими, которые к большому сожалению хотели сейчас только одного — свалить с пустотной станции как можно быстрее. — Так что ты хотела? — спросил ее главный в экипаже беглого транспортника по имени Маркус Крайд. Они зашли на командный мостик корабля, где хагг, оказавшийся также и капитаном, стал что-то делать у одного из пультов управления. Бросив взгляд назад, убеждаясь, что короткостриженая блондинка все также находится неподалеку, Амира ответила: — У меня есть к вам предложение. Связанное с приличной денежной суммой. — Да? — почти сразу же сказал Маркус. — Не скрою, нам лишние кредиты не помешают. После последней стычки в космосе, корабль нуждается в ремонте. Хочешь, чтобы мы тебя куда-то отвезли? Без проблем. Если только это место не на территории Федерации Сайкон. Нас, знаешь ли, там немного недолюбливают. При последних словах, парень усмехнулся, как и стоящая неподалеку девушка. Кажется, им показалось это очень смешным. — Отвезти в другое место меня надо, — не стала отрицать Амира. — Но перед этим нужно спасти мою сестру. Ее корабль сейчас стыкуется на четвертой палубе… Не дав ей продолжить хагг сказал: — И где ее торжественно встретит целое отделение имперского спецназа. Полагаю, это из-за нее они так резво ломанулись из своего укрытия? Добыча прилетела, и охотники устроили засаду. — Не совсем, — негромко произнесла кхайя. — Как только в системе появился их корабль, я успела перебросить сообщение с предупреждением для Самиры. Она в курсе, что на станции находятся враги. — Тогда почему она не улетела? — заинтересованно влезла в разговор еще одна девушка, только что зашедшая в рубку. В отличие от первой у нее волосы отливали чернотой бездонного космоса, и простой серый комбенизон не скрывал стройную подтянутую фигуру. Она тоже глядела на новенькую с изрядной долей недоверия. — Потому что я здесь, сестра хочет меня спасти, —спокойно ответила Амира. — Она не дура и не полезет под выстрелы лично. Вместо нее это сделают дроиды. Думаю, она хотела связать имперцев боем и под прикрытием этого увести меня со станции. — Какой не слишком продуманный план, — недовольно произнес Маркус. — Что-то более надежное придумать, на оставалось времени. Тайный отсек, где я скрывалась не рассчитан на долгое пребывание живых людей. Минимальные условия позволяют продержатся несколько дней, но не более. — И тут появились мы, — задумчиво протянул главный хагг, его глаза холодно блеснули. — Только я не понимаю, с чего ты решила, что мы полезем спасать твою родственницу? Если считаешь, что из благодарности за освобождение от тех двух, то совершенно зря. Тебя взять не проблема, но что-то больше — уволь. Мы не армия спасения и не альтруисты. Делать добрые дела за просто так — это точно не к нам. От жесткой отповеди, Амира слегка поджала губы, но потом все-таки улыбнулась. — Если ты помнишь начало нашего разговора, то речь шла не о безвозмездной помощи, а о возможности заработать. Я заплачу вам сто тысяч кредитов, если вытащите нас с Самирой со станции. Целыми и невредимыми. А потом увезете туда, куда я скажу. Лицо Маркуса на несколько секунд приняло задумчивое выражение, а потом он заметил: — Как я подозреваю, те солдатики явились сюда за тобой. А если быть точным, за чем-то, что есть у тебя. И судя по тому, как ты легко разбрасываешься деньгами, можно предположить о высокой ценности этих предметов, — он жестко улыбнулся. Взгляд еще совсем молодого парня стал настолько циничным и расчетливым, что даже привычная ко многому Амира непроизвольно вздрогнула. — Так что я хочу двадцать процентов от стоимости того, за чем охотятся имперцы, — довершил фразу хагг, продолжая в упор смотреть на собеседницу. Он точно не собирался отступать от своих требований, считая себя хозяином положения. И нельзя сказать, что напрасно. Кхайя действительно попала в сложную ситуацию, как и ее сестра. Единственной возможностью выпутаться были эти преступники. Как же все-таки быстро ее нашла Служба Безопасности Империи! Она считала, что фора в несколько дней у нее будет. Кто же знал, что все пойдет по настолько плохому сценарию? — Вообще говоря, может нам и не стоит заключать с тобой какие-то договора? — усмехнулся Маркус. — Прикончим и дело с концом. А то что ищут эсбешники, скорее всего у тебя с собой. Возьмем себе, без всяких дележей. После этих слов атмосфера в рубке резко изменилась в худшую сторону. Амира вынуждено признала, что слишком много времени провела в центральных мирах, успев отвыкнуть от крайне прагматичного подхода жителей Периферии к делам, способным принести хороший доход. Впрочем, справедливости ради, такое же можно сказать и об обычных гражданах развитых государств Содружества. Мало найдется людей, готовых рисковать свой жизнью за эфемерную благодарность. Если вообще станут выслушивать подобные предложения. — То, что нужно тем солдатам, не какая-то простая вещь, которую можно продать на любой станции, — взвешенно начала отвечать кхайя. — Покупателя сначала нужно найти, а это потребует очень серьезных усилий. Можете мне поверить. Но главное, без меня этот предмет не стоит ни одного кредита, потому что только я смогу дать ключ доступа к замку шифрования. Молодой хагг неторопливо кивнул, как будто подозревал нечто подобное и был готов к таким заявлениям с ее стороны. — Допускаю, что это так, — легко согласился он, растянув губы в легкой улыбке. Вместе с равнодушным взглядом, это смотрелось несколько пугающее. — Но лезть к тем амбалам, в крутой броне и с кучней оружия, всего лишь за сто штук, я не согласен. И другие тоже вряд ли пойдут на это. А вот за пятую часть от добычи — вполне. Это будет справедливо. Ты ведь не ценишь жизнь своей сестры слишком дешево? Именно в этот момент, Амире вдруг резко захотелось набросится на стоящего перед ней парня. Такое наглое поведение невероятно злило ее, привыкшую больше контролировать ситуацию сама, чем позволять это делать кому-то еще. Но кхайя взяла себя в руки. Устраивать разборки сейчас, значит окончательно лишиться возможности договорится. Тем более, что у нее присутствовало подозрение о том, что справится с хаггами будет далеко не просто. Инстинкты опытного бойца четко определяли в крепко сложенном юноше напротив опаснейшего бойца, вполне способного одержать победу в схватке. Было в нем что-то такое, что заставляло держаться настороже и не пытаться лезть напролом. Этакая непоколебимая уверенность в своих силах, основанная на четком понимании пределов своих возможностей. В какой-то степени это даже казалось привлекательным. Неожиданно для себя, Амира вдруг подумала, что при других обстоятельствах с удовольствием бы познакомилась с этим высоким парнем поближе. — Хорошо, двадцать процентов, я согласна, — в конечном итоге все-таки выдавила из себя Амира, ругая про себя слишком резвых имперцев, эту станцию и сам контракт в целом. Зря она решила уходить по этому маршруту. Нужно было догадаться, что все выйдет не так просто, как она рассчитывала. — Отлично, — произнес Маркус. — Значит договорились. Теперь обсудим, как именно вытащим твою сестрицу с корабля. Да, кстати, он ей ведь не дорог? В том смысле, что она согласиться бросить его и перейти к нам на борт? — В случае необходимости без проблем, — развеяла опасения кхайя. — Это старый грузовоз, летающий уже не один десяток лет и прошедший множество ремонтов. Самира без колебаний покинет его, если будет нужно. — Отлично, — произнес хагг, чем-то очень довольный. — Тогда у меня есть идея, как нам решить проблему спасения, имперцев и нашего отлета сразу же одним махом. Амира с любопытством взглянула на молодого парня, кажется у него уже созрел план дальнейших действий. — Как? — спросила она. Все-таки слишком долго она работала на центральных планетах, привыкла к изнеженным и податливым представителям цивилизованных миров, переняв их привычки и образ мышления, забыв, что на свете существуют куда более опасны представители человеческой расы. С этим что-то срочно следует делать, иначе на Периферии ее быстро сожрут.* * *
Территория Периферии. Неизвестная заброшенная станция. Корпоративная шпионка проникает в здание компании одного из подрядчиков военного флота Империи. За ней высылается погоня с приказом найти и доставить похищенное обратно. Шпионка не находит ничего лучшего, как скрыться на одной из заброшенных станции, используемой много лет назад в качестве тайного форпоста на границах Федерации Сайкона, а теперь ставший местом встреч контрабандистов, в простонародье именуемыми «трейсерами». Спецы имперского СБ, естественно не идиоты и быстро прикинули где искать воровку, отправив туда группы оперативного реагирования. Таким образом одна из них оказалась здесь, не зная, что цель охоты уже несколько дней находится тут же. Потом прилетел неизвестный транспортник с толпой хаггов на борту и сразу же вслед за ними еще один корабль. И пошло-поехало… Скажете так не бывает? А вот и нет. Оказалось, еще как бывает. Реальность иногда преподносит такие сюрпризы, какие не смогли бы прийти в голову и Безумному Шляпнику. Поняв и осмыслив текущее положение, первым возникшим желанием у меня было как можно быстрее свалить с этой сумасшедшей станции, где черт знает, что творится и ни в коем случае не влезать в местные разборки. Трейсеры, спецназовцы, непонятные похищенные предметы из-за которых на уши встают спецслужбы — мягко говоря не хотелось во все это влезать. Ну вот совсем. Отремонтировать систему энергопитания Архонта, врубить гипер и на полной унестись в неведомые дали. Но уже в ходе разговора с зеленоволосой стройняшкой, я на ходу поменял свое мнение и решил не торопить события. Причин такого поведения обнаружились целых две: Основная и самая главная — это деньги. Конечно, кому-то это может показаться несколько странным и неосмотрительным, но с моей точки зрения, с учетом творившегося вокруг украденной вещи переполоха, риск несомненно стоил того. Предложенные сто штук за спасение сестры от кхайи, говорили о том, что модница в крутом белом скафе не испытывала проблем с финансами. Ну или, по крайней мере, надеялась вскоре ими солидно разжиться. А значит пирог и впрямь весьма жирный и нам точно не помешает получить от него своего кусок. Например, пятую часть. Как ни посмотри, а мой характер, и вообще вся личность формировалась под влиянием жизни на Хаггии. А там не привыкли разбрасываться возможностью получить лишние деньги. Особенно, если речь шла о внушительной сумме. Вторая причина заключалась в самих бойцах имперской группы спецназначения. Узнав подробности, на данный момент уже можно смело предположить почти с полной уверенностью, что эти ухари не собирались оставлять лишних свидетелей и точно никого не отпустят отсюда живыми. Грохнут за милую душу. Возможно перед этим с пристрастием допросив. Не слишком завидная перспектива, да? Значит следовало убрать их, при этом заработав деньжат и вытащив другую кхайю из ее корабля. Ничего сложного, плевое дело, не заслуживающее долгих обсуждений. — И как ты собрался это провернуть? Не легче просто улететь, перед этим высадив ту ненормальную обратно на станцию? — спросила Равена, хмуро наблюдая за моей возней рядом с вайпером Эвелин. Та стояла неподалеку и тоже глазела на меня без всякого одобрения. Причем было непонятно, то ли она волновалась за меня, то ли за своего механического коня. Ох уже эти женщины. Никогда не знаешь, что у них на уме. — Легко и просто, — сказал я, разъединяя зажимы на байке. — Прокачусь по коридорам и привезу ее сестру сюда. Если там и впрямь будет кипеть бой с дроидами, то незаметно вывезти ее не составит труда. — Ты серьезно? Все три девушки одновременно округлили в изумлении глаза. Такого они совсем не ожидали. — Ты полный псих! — Совсем с ума сошел? — Это невозможно! Усмехнувшись, я вернулся к прерванной работе с одним из байков, имевшим открытый дизайн по сравнению с другим. Спустя несколько секунд напряженного молчания, сетевая ломщица нашла аргумент против моей идеи: — Если только те здоровяки не перебьют железных болванов за пару минут, — сказала она. — Захват Архонта они произвели мгновенно, нейтрализовав нас без всяких проблем. — У Самиры на борту находились «Пехотинцы-1Л», старая модель боевого робота корпорации «Техварп». Она их использовал в качестве погрузчиков, но все основные функции остались без изменений, — вставила ремарку кхайя. — Они, конечно, не смогут победить отряд СБ Империи, но отвлечь однозначно сумеют. — Но как ты собрался управлять вайпером в том ужасном комбезе? — на этот раз возражения пришли со стороны Эвелин. — В них же просто двигаться тяжело, не говоря о таких сложных манипуляциях, как езда на большой скорости. Ты попросту не доедешь до цели, врежешься где-нибудь по дороге. Я покачал головой, ну надо же какой оптимизм. После такого поневоле начнешь нервничать и мысленно ругаться на чем свет стоит. Хотя, наше нападение на полицейский участок в этом не слишком уступало предстоящему предприятию. Тогда тоже казалось, что мы все спятили, раз решились пойти на такой шаг. Но ведь сработало как надо, да еще как. — А вот это уже вопрос к Крису и Джефу, — сказал я, махнув рукой в направлении как раз заходивших в трюм двум умельцам, пообещавшим кое-что придумать. — Получилось? — Вроде работает, — ответил мой самый первый знакомый на Хаггии. — Хватит где-то минут пятнадцать. Не больше. Потом все. Я пожал плечами. Не так чтобы много, но и не мало. Переработанный шлем, с двумя отводными трубками, стальным мини-баллоном с кислородом и полоской изолирующей пленки выглядел очень неказисто. Кустарная подделка с отвратительным стилем исполнения. Но для меня это сейчас не главное. Лишь бы пахала, как надо. — «Запуск режима герметичности». На левой руке, прямо над встроенным наручным компом вспыхнула голографическое меню. Комбез, что на мне, часть комплекта военного техника «Дерон-М» имел такую полезную сейчас для меня функцию. Рукава и штанины на концах уплотнились, плотно обхватывая конечности носителя. Еще одно касание на этот раз пиктограммы значка обогрева. — «Запущен режим терморегуляции». По телу побежали приятные волны тепла. Я с удовольствием передернулся всем телом. Как же это приятно. Махнув на прощание, я направился наружу. Для вывода байка пришлось воспользоваться обычным выходом, по которому мы с Эвелин заходили на станцию. Шлюзовые створки тамбура закрылись, оставляя меня одного. Послышалось мягкое шипение — началась процедура декомпрессии. Свет в переходе мигнул, окрасившись красным. И почти сразу же сработал оптический визор — активировались голографические линзы, спроецировав картинку на забрало шлема, с одновременным запуском режима ночного зрения. Картинка имела безликий серый оттенок, но вполне четко передавала изображение внешнего мира. Усевшись верхом, я осторожно повел вайпер вперед по довольно широким коридорам с высоким потолком. Загруженная карта внутренних коммуникации, полученная от кхайи, позволила без происшествий достичь главных артерий покинутого пустотного сооружения. Сначала я ехал медленно, опасаясь слишком разгоняться, но постепенно стал набирать скорость, как только стало попадаться меньше поворотов. Уже через минуту после старта, байк летел с максимально возможным ускорением направляясь прямо в центральную часть станции. Неработающие створки, пустые переходы — все это позволяло двигаться довольно быстро. Океаны адреналина гуляли по венам, наполняя тело дикой энергией не хуже нанитов нейронной сети. А еще была злость. На имперцев, кхайю, членов экипажа, себя и всю ситуацию в целом. Но особенно, конечно на первых — эти чертовы ублюдки хотели убить нас, избавляясь, как от ненужного мусора. Они нас за людей не считали, без каких-либо сомнений готовые отправить в расход кучку беглецов-оборванцев. Уверен на сто процентов, окажись на нашем месте какие-нибудь граждане первой категории, не возникла бы даже намека на такой исход. Также с презрительным пренебрежением относились цивилы на Хаггии к обычным жителям, прозябающим за городской стеной. Осознание этого факта выбешивало, поднимая из глубины души чувства ярости с неприкрытой ненавистью. Да, я жаждал смерти тем мразям, что хотели убить нас. И нисколько этого не стыжусь. Имперский военные хотели избавится от лишних свидетелей? Хрен им на рыло! Это мы прикончим этих заносчивых тварей. Уничтожив их до последнего человека. И мне абсолютно плевать, если об этом потом узнают. Наоборот — так будет даже лучше. Пусть поймут один простой факт — поднял руку на хагга, готовься сдохнуть самой страшной смертью. В независимости от того, кем или чем ты являешься. Не собираюсь быть покорным быдлом, исполняющим законы каких-то ублюдков, сидящих в чистеньких кабинетах на ухоженных мирках. Не знаю, почему вдруг во мне вспыхнули такие чувства, да еще настолько яркие. Возможно все дело в препаратах по ускоренному росту, продолжающих влиять на организм. Но никакого желание прекратить это у меня не возникло. Бурлящая ненависть и злость бодрили не хуже химических стимуляторов, позволяя находится в высоком тонусе на протяжении всего пути. В главном коридоре, ведущем прямо к центру, я резко прибавил скорости выжимая из двухколесной машины все что только возможно, так как впереди находился самый сложный этой слегка сумасшедшей поездки. Специальные генераторы, работающие от нескольких солнечных батарей, создавали искусственную гравитацию по всей станции, за исключением одного места. Из-за особенностей конструкции в форме гигантского бублика, пронзенного огромной спицей посередине, подобные устройства были крайне необходимы для поддержания целостности всего пустотного сооружения. По словам Амиры выходило, что единственным препятствием по дороге к четвертой стыковочной палубе может стать лишь вертикальная шахта большого диаметра посередине станции. Объезд и выбор другого пути занял бы слишком много времени, которого у меня не имелось — корабль контрабандистки уже через несколько минут начнет швартоваться, да и запаса воздуха хватало лишь на пятнадцать минут. Поэтому только вперед. Распахнутый проем двери технического доступа и короткий выступ с миниатюрным бордюрчиком пронеслись перед глазами размытыми тенями. Взрыкнув еще сильнее, металлическое тело вайпера отправилось в свободный полет в невесомости. Прямиков в темнеющий провал на другой стороне шахты, в конечном итоге попав в него точно в цель. Полет длился всего несколько секунд, окончившись благополучным приземлением в новом коридорном переходе. Мягкий удар и колеса снова получили сцепку с твердой поверхностью, унося меня дальше, прямиком навстречу имперскому спецназу.Глава 3
Территория Переферии. Неизвестная заброшенная станция. Окрестности палубы четвертого стыковочного дока.
— Какой еще «Изгарский Смерч»? Ты что несешь? — удивленно спросил капитан своего заместителя. Не знай он его уже несколько лет, пройдя за это время с ним через десятки опаснейших операций, то решил бы, что у солдата началась истерика. Такое иногда случалось с молодыми новобранцами. Перед самым началом активных боевых действий, они начинали нести всякий бред, стремясь как можно дольше отстрочить вступление в бой. Говоря что угодно и кому угодно, напирая при этом на важность сказанного. Но лейтенанта назвать неопытным салагой никак нельзя. Он не станет говорить разные глупости в преддверии схватки, отвлекая ерундой других членов отряда. — Перед отправкой на задание, я как обычного проводил время в Сети… — Короче, — недовольно бросил лидер группу, косясь на таймер отсчета примерного начала стыковочных процедур. — В общем, я видел несколько роликов с Хаггии о местных новостях. У них там полный бардак в последнее время, намного больше обычного, — скороговоркой произнес боец. — И одной из причин зарождения хаоса являлся некто по имени Маркус Крайд. Совсем еще молодой парень, но уже успевший натворить такое, что и взрослым головорезам не под силу. — Хочешь сказать, что тот пацан он и есть? — поинтересовался техник. Разговор продолжался на общем канале, давая возможность всем членам спецгруппы в нем участвовать. — Да. И судя по тому, что я видел в Галанете — он чрезвычайно опасен. Это не какой-нибудь мелкий бандит с приграничных миров. Меньше чем за несколько дней, этот весьма одаренный юноша проникнул за тщательно охраняемую городскую стену, взорвал на территории Деелина здание фармацевтической компании, ограбил ювелирный салон, убив при этом двух полисов и скрылся обратно в отверженные зоны, захватив при этом флаер. А еще через некоторое время, когда арестовали одну из его сообщниц, Изгарский Смерч ворвался в полицейский участок, где устроил настоящую бойню с целой кучей трупов, освободил пленницу и вырвался наружу, предварительно напоследок оставив несколько сверхмощных мин направленного действия. — Он взорвал полицейский участок? — недоверчиво спросил один из спецназовцев. — Да, полностью, вместе со всеми находящимися внутри полисами. Судя по видео с места происшествия, там не осталось ни одного целого помещения, рухнуло все до последней стены. — Бездна! — с чувством донеслось по связи. — Парень знает толк в развлечениях! — Ничего себе! Услышанное произвело на солдат определенное впечатление. — Но почему его не схватили? Местные стражи порядка совсем не на что не годны? — Трудно сказать, — ответил лейтенант. — Но судя по тому, что известно о Хаггии и творившихся там порядках, осуществить поимку преступника совсем не просто. — Значит, он очень опасен, — подытожил капитан, не давая разгореться дальнейшему обсуждению. — Следует предупредить Носка и Дербарна быть настороже. Но техник возразил. — Я уже пробовал с ними связаться, только что. Нет ответа. После отключения системы глушения на борту станции, никаких посторонних сигналов не появлялось. Капитан напряженно задумался. Время продолжало свой бег дальше, с неизбежностью приближая появление первоочередной цели. Необходимо принимать решение. Начать разбираться с пропавшими бойцами, отправив кого-нибудь к ним на подмогу или же продолжить выполнят задание полным составом группы? Очевидный ответ, возник сам собой почти сразу. Как это ни прискорбно, но два рядовых не стоили того, чтобы появилась хотя бы возможность срыва операции. Приказ необходимо выполнить любой ценой. Именно так и никак иначе. Спецгруппы оперативного реагирования Службы Безопасности Империи на протяжении веков работали по этому принципу. И кто он такой, чтобы нарушать уже сложившийся порядок? Придется подождать с выяснением судьбы пропавших бойцов. Сначала захват корабля контрабандистов. А потом уже все остальное. — Внимание! Приготовится к штурму! — сказал командир, игнорируя затянувшееся молчание. Остальные ждали его решения, в тайне догадываясь каким оно будет. Все-таки большая часть присутствующих имела богатый опыт полевой работы. Они понимали, что будет в приоритете, а что отойдет на второй план. Поэтому никаких возражений на приказ не последовало. Бойцы замерли на позициях, готовые действовать с точностью и исполнительностью бездушных машин. Сейчас эти паршивые бродяги-трейсеры узнают, что такое встреча с имперским спецназом. Вломят им так быстро и сильно, что те с радостью попадают на пол, лишь бы больше не испытывать на себе лишние внимание со стороны эсбешников. А потом можно и отправиться назад, чтобы разобраться с той кучкой отбросов, которых остальная галактика называет хаггами… Космический корабль приблизился к станции в расчетное время. Началась процедура стыковки с участием автоматики. Широкие пятиметровые створки неторопливо стали расходится в стороны, выпуская с боков упругие струи выходящего воздуха декомпрессии. В безвоздушном пространстве не слышно звуков, но почему-то воображение с удовольствием рисовало соответствующее моменту шипение добавляя открывшейся картинке некую определенную законченность. Ожидая увидеть спускающиеся с невысокого пандуса неуклюжие фигуры людей, капитан с нетерпением приготовился пересчитать количество возможных противников. Ведь в зависимости от их числа, будет задействована определенная схема атаки. Но почти сразу же события пошли по непредвиденному сценарию: вместо живых трейсеров на борт станции ворвался кое-кто иной. А если быть точнее — кое-что иное. Дроиды с непропорционально длинными руками-манипуляторами, нелепой маленькой головкой и выгнутыми назад ногами. Чем-то похожие на уродливых насекомых, они шустро рассыпались по причальной площадке, выставив перед собой дула интегрированного в конечности оружия. — Какого… — протянул кто-то из спецназовцев. В то же мгновение атмосфера взорвалась, наполнившись океаном плазмы, летящим в укрытия имперских солдат. — Проклятье! А это еще что?! — с чувством воскликнул капитан, а затем не тратя времени скомандовал: — Огонь! Подавить сопротивление! Перед самым началом боя, интеллектуальная программа распознавания, встроенная в процессор бронескафа успела провести сканирование появившихся противников, без труда идентифицировав уже устаревшие модели боевых роботов «Пехотинец-1Л», созданных корпорацией «Техварп» много лет назад. Впрочем, даже несмотря на длительный срок, они все равно продолжали оставаться довольно опасными боевыми механизмами. Непонятно, где трейсеры достали эти железяки и почему решили пустить их на борт станции первыми. Кажется, засада для них оказалась не таким уж и сюрпризом. Размеры стыковочного отсека позволяли без всякого стеснения развернутся не одному десятку солдат или более массивным дроидам. Высокий потолок на два уровня, широкие проемы и переходы, большое пустое пространство и почти никаких посторонних предметов. Сражение почти сразу же закипело в полную силу. Бойцы отряда не растерялись от появления неожиданного врага, моментально открыв ответный огонь, прицельно и методично выпуская сгустки энергетических зарядов из своих мощных штурмовых винтовок. Уже в первую минуту столкновения стало понятно несомненное превосходство человеческого отряда над неживым противником. Дроиды один за другим падали на пол от полученных повреждений бесполезными кусками металла. Отлично подготовленные, опытные профессионалы не оставляли никаких шансов не то что на победу, но даже и на возможность отступления. Наблюдая за работой подчиненных, лидер спецгруппы растянул губы в довольной улыбке. Ситуацию быстро взяли под контроль. Окончательно разделавшись с железными болванами, они ворвутся на борт прилетевшего корабля, захватив считающих себя слишком умными контрабандистов. Эти отрыжки бездны не испугались наличия незнакомого транспортника рядом со станцией, рассчитывая на помощь своих старых роботов. Только вот умники явно не ожидали, что вместо возможных конкурентов противостать им будет настоящие имперские солдаты. Ну ничего. Они еще пожалеют о своих поступках. Кретины по полной ответят за то, что посмели поднять оружие на оперативников СБ. Продолжить строить мстительные планы, капитан не успел. Такой уже близкий триумф победы внезапно бесследно испарился в результате появления нового действующего лица. С верхнего уровня второго этажа самой дальней стены прямо через небольшой бордюрчик перескочил удивительный двухколесный агрегат, на котором верхом сидел человек в темном скафе. Раз, и легко приземлившись, слегка при этом спружинив от толчка, необычное устройство на долю секунды замерло на месте. Два, и два оружейных пилона под рулем извергли из себя целую россыпь сине-фиолетовых сгустков плазмы. Плотно обстреляв застигнутых врасплох солдат. Три, и мгновенно развернувшись на одном месте, новый противник рванул дальше, продолжая вести огонь по всем целям подряд. Все происходило настолько неожиданно, быстро и стремительно, что даже военные моды несколько растерялись. Хотя и ненадолго. Этой секундной заминкой по полной воспользовался неизвестный враг, единым жестом швырнув какие-то предметы в имперских солдат. БУМММ!!! БУМММ!!! БУМММ!!! Раздались сильные взрывы. В эфире послышались ругательстве напополам с криками боли. На тактическом экране командирского лицевого щитка панели состояния здоровья сразу троих бойцов окрасились в тревожный красный. — Ликвидировать его! — проревел в бешенстве он, автоматически помечая маркером новую цель для всех в спецгруппе, тем самым приказывая бойцам в первую очередь стрелять по диковинному аппарату и ездоку на нем. В это же время, как будто воспрянув от подмоги, в атаку рванулись оставшиеся рабочими дроиды, щедро поливая пространство перед собой из плазмоганов. Спецназовцы оказались зажаты с двух сторон, вынужденные вести бой в противоположных направлениях. Так продолжалось десять секунд, когда, еще раз резко вильнув в сторону человек на двухколесной машине не скрылся в одном из коридоров. Но перед самым его исчезновением в темном проеме, капитан успел заметить, как туда кто-то подбежал и лихо запрыгнул за спину неизвестного агрессора. — Бездна! Ушли! Выпущенные вслед яркие синие импульсы бессильно канули в черноту станционного перехода.* * *
Территория Периферии. Военно-транспортный корабль «Архонт». Вайпер летел, жадно поглощая стелющуюся впереди металлическую дорогу станционных коммуникации. Чуткий руль и бортовой искин с автоматическими гиростабилизаторами позволяли виртуозно управлять, не прилагая больших усилий. Черно-белые контрасты в режиме ночного зрения проносились перед глазами оставляя после себя смутные воспоминания о покинутых помещениях заброшенного пустотного сооружения. Я старался выжечь из байка максимум на что он способен, стремясь как можно быстрее достичь корабля. Крепко обхватив меня сзади находилась сестра корпоративной шпионки, щеголявшая в изящном комбезе повышенной защиты серого цвета с насыщенным фиолетовым оттенком. План по спасению удался на сто десять процентов. Благодаря заранее посланному сообщению по закрытому каналу связи, вывезти кхайю с ее корабля оказалось не так уж и трудно. Оставив с ничем позади себя команду имперских вояк. Конечно, убить самолично я никого не успел, слишком неравные были силы для вступления в прямой полноценный огневой контакт. Но ранить несколько ублюдков удалось, несомненно. Четыре плазменные гранаты, подорванные одновременно, да еще почти вплотную, не могли не нанести серьезного ущерба, в какой бы броне не находились враги. — Ты сделала, как я сказал? Снижение скорости, очередной поворот, а потом снова нога давила педаль газа. До Архонта оставалось чуть меньше минуты пути. Следовало торопиться, запас кислорода падал с катастрофической быстротой. Кажется, при последнем прыжке, одна из трубок на баллоне треснула. Прошло всего около девяти минут из пятнадцати, а мне уже становилось трудно дышать. Хорошо еще, что это случилось на обратном пути, а иначе я бы точно не доехал. — Эй! Ты меня слышишь? — еще раз спросил я, повторно активируя иконку ближней связи. — Да, — приглушенно сказал Самира. — Слышу. — Ты сделала, как я сказал? Отключила протоколы безопасности, чтобы реактор в экстренном разгоне не останавливался и не отключался? Последовала пауза. Я уже намеревался прикрикнуть на слишком неразговорчивую девчонку, так как от ее ответа сейчас без преувеличения зависла жизнь всех, кто оставался на борту транспортника, но кхайя в итоге подала голос: — Нет, я сделала кое-что получше. Моя «Лента» оснащена системой самоуничтожения. Интересно. Насколько мне известно, такая практика далеко на стандартна. Мало найдется людей в здравом уме, готовых подорвать межсистемник на котором сами летают каждый день. Пилоты камикадзе в Содружестве не попадались. — Неплохо, — вынуждено признал я. — Весьма неплохо. На борту есть взрывчатка? — Есть. Но взрыв произойдет не за счет этого. Концентрированная смесь из лакрана и энтария находятся в изолированных контейнерах рядом с топливными стержнями. После определенного сигнала они начнут реакцию между собой, оказавшись одновременно в общей среде. — Не хило, — протянул я. Лакран, используемый для увеличения мощности обычного топлива, отличался нестабильным состоянием в определенных условиях и запросто мог так бабахнуть, что мало никому не покажется. Я сам с ним дела не имел, но из базы корабельного техника знал о его чрезвычайной ценности и не менее чрезвычайной разрушительности. А еще он был очень редок. Во всей галактике его добывали только на одной планете, где постоянно шли войны из-за этого. Но сейчас это к делу не относилось. — Думаешь получится? — спросила девушка. — Я про весь план в целом. Остановившись, я поставил правую ногу на пол, придерживая байк перед шлюзовым переходом — мы наконец-то добрались до Архонта. — Еще как. Военные на самом деле, весьма предсказуемые люди. Будут стараться выполнить приказ во что бы то ни стало. А значит, обязательно поступят так, как я рассчитал. Больше не став ни о чем спрашивать, Самира слезала, двинувшись впереди меня на борт корабля. Я последовал за ней, толкая перед собой вручную так хорошо показавший себя вайпер. Без него добраться до противоположного конца станции ни за что бы не получилось. Мы не прогадали, когда взяли обе машины с собой. Уверен, в будущем от них тоже будет толк. — Ну что, все готово? — зайдя в рубку, спросил я, плюхнувшись в капитанское кресло. Сестры кхайи поначалу весьма бурно выразив свои чувства от встречи друг с другом, тоже находились здесь, как и остальные члены нашего немногочисленного экипажа. — Да, системы работают, двигатели тоже. Можно стартовать, — ответила Эвелин, склонившись над дисплеями перед своим креслом. Крис молча поднял сжатый кулак вверх, подтверждая слова девушки. — Что с кораблем спецуры? Уже появился на сканерах? — Пока нет, — ответила Равена. — Но вряд ли нам стоит его ожидать. Вполне вероятно, что с нашим оборудованием засечь его не получится даже на таком близком расстоянии. — Это малый разведывательно-диверсионный корабль модели «ВАР-25» класса «Разбойник-А», тип: проникновение и наблюдение, — сказала Амира. — Два сдвоенных плазменных орудия с КМЗ в 5.0 единиц, одна пусковая ракетная установка, четыре мощных маршевых двигателя и очень хорошее маск-поле. Его трудно засечь и более продвинутым современным радарам. — Хреново, — сказал я, но развивать дальше тему не стал. Что еще тут скажешь? Этого следовало ожидать. Не будут же матерые имперские вояки летать на каком-нибудь хламе. С учетом их специализации нисколько не удивительно, что их средство передвижения оборудовано по высшему классу. Остается только надеется, что с защитой у этой штуковины дела обстоят не так хорошо, как с параметрами камуфляжного щита. Откинувшись назад, я взялся за два навигационно-маневровых джостика по бокам кресла. Посланная команда пару секунд назад уже вывела сообщение на главном тактическом экране о выполнении необходимых манипуляции с освобождением от стыковочных захватов. Архонт был готов улететь от станции. — Запускаю двигатели. Мощность — двадцать процентов. Зачем-то вслух я прокомментировал свои действия, нажимая на кнопки управляющих ручек и плавно отводя их немного вправо. Транспортник едва заметно вздрогнул. Появилось ничем не забываемое чувство движения. Я хоть и летал всего ничего, но уверен, что теперь даже с завязанными глазами смогу понять находится ли космический корабль в полете или неподвижно висит в состоянии покоя. — Гра и грэсы, — слегка торжественным голосом объявил я. — Мы официально покинули станцию. Направляемся прямиком на окраину системы. Сразу же пришло на ум, что почти такими же словами я комментировал наш отлет с Хаггии. В прошлый раз это не слишком нам помогло добраться до места назначения. — Что там со сканером? Появился имперский разведчик? — спросил я. Предаваться воспоминаниям не было времени. Сейчас решалось получится ли осуществить план окончательного освобождения от настырных эсбешников или наша с ними встреча вскоре опять рискует состояться. — Никаких новых объектов, — мгновенно отозвалась Эвелин. — Черт! — с чувством произнес я. — Ну ладно. Тогда придется действовать наоубум. Самира… — Стоп! Фиксирую сигнатуру неизвестного корабля на другой стороне станции! — вдруг громко сказала Эвелин. — Появился рядом с кораблем контрабандистов, на двадцать градусов левее причальной площадки. — Там третий стыковочный отсек, — быстро среагировала одна из сестер кхайя, встретившаяся нам первой. — Должно быть они хотят состыковаться. Я довольно улыбнулся. Надо же, действительно получилось так, как и задумывалось. Обернувшись к зеленоволосой девушке в фиолетово-сером комбезе я сказал: — Давай. Запускай свою адскую машинку. Мышки среагировали на кусочек сыра. Вряд ли инопланетянка, ни разу не бывавшая на Земле, поняла мои слова, но общий смысл она уловила вполне четко. Молча кивнув, Самира в пару касаний наручного компа активировала систему самоуничтожения своего корабля. Я подключил кормовой монитор визуального наблюдения, выведя изображение на центральный экран. Картинка была так себе, в виду слишком далекого расположения местной звезды и в следствии чего плохого естественного освещения. Так что пришлось накладывать фильтры, сходные с теми, что использовали скафы в режиме ночного зрения. При отходе, Архонт немного сместился в сторону, так что теперь противоположная часть станции оказалась к нам боком, давая возможность вполне приличного угла обзора. Все в рубке напряженно уставились на развернувшийся дисплей с ожиданием ловя каждое изменение передаваемой картинки. Несколько секунд ничего не происходило, а потом в правой части экрана вспыхнула ослепительно яркая вспышка. — О как! — сказал я. Корабль кхайи взорвался, достав до имперского судна, а заодно и разрушив причальные доки станции. Деформация задела корпус не давая возможность кому-либо на борту или рядом выжить. Куски металла, вырванными обломками, стремительно разлетались во все стороны. — Не так мощно, как в случае с пиратом, но тоже сойдет, — добавил я удовлетворительно. Судя по получаемому потоку данных имперцам не слабо досталось. Их Разбойник разваливался прямо на глазах. Полагаю, можно считать, что группе спецназа конец. План, основанный на обычной человеческой психологии сработал на пять с плюсом. Увидав, как объект захвата стремительно уносится в глубину коридорных переходов, командир солдат не стал устраивать погоню, а вызвал свои корабль, вполне логично предположив более реальную возможность перехвата беглецов, когда они попытаются скрыться на недавно прибывшем транспортнике. Когда это произошло был осуществлен подрыв соседнего межсистемника, уничтожив всех находящихся рядом. Военные никак не ожидали такого и поплатились за это. Простенько и со вкусом. Следующие дни, мы продолжали полет, попутно занимаясь ремонтом системы энергопитания. В этом отношении оказалась весьма полезной вторая из зеленоволосых сестер — Самира. Опытный пилот средних межсистемников, она серьезно позволила сократить время приведения Архонта в полностью работоспособное состояние. Естественно, доверия между нами не возникло, но в процессе работы мы в какой-то степени перестали быть совсем уж незнакомыми. Ну а потом, корабль перешел в гиперпереход. Хотя вместо первоначальной точки назначения — торговую станцию в системе «Зерг-77», теперь мы летели на «Тарман», где Амира договорилась встретиться со своим клиентом, а заодно и покупателем информации. Вообще полет несколько затянулся и занял две недели, вместо планируемых ранее нескольких дней. На это повлияла, как изменение пункта прибытия, так и проблемы с бортовым энергопитанием, влияющим на работу гипердвигателя. Ночи мы проводили с Эвелин и Равеной отдаваясь страсти так, как будто это последний день. Учитывая наши обстоятельства такое поведение не выглядело слишком сумасшедшим. Кто знает, чем закончится путешествие. Лучше брать от жизни все прямо здесь и прямо сейчас, ни смотря ни на что. Тренировки по рукопашному бою тоже продолжались. Спарринги с Крисом, а иногда и с Эвелин, приносили определенное разнообразнее в размеренную жизнь на корабле. Тем более, что все равно поддерживать себя в хорошей форме никогда не помешало. Закрепить изученные приемы из базы на уровень безусловных мышечных рефлексов стоило потраченных усилий. Прием препаратов по ускоренному росту закончился еще на Хаггии, но окончательные трансформации произошли уже на Архонте. Изменение организма завершилось и конечный результат полностью закрепился. Жар переполнявшей энергий уже не сжигал меня изнутри, тем самым вынуждая постоянно испытывать силовые нагрузки, а после усиленно питаться. Хотя я и продолжал делать физические упражнения — необходимость незаметно перешла в привычку и отказываться от нее не хотелось. Теперь в зеркале у меня отображалась высокая, хорошо развитая фигура с пропорциональной мускулатурой. Ни грамма лишнего жира или каких-либо других дефектов. Что ни говори, а ученые из «Филоры» настоящие волшебники, раз смогли изобрести таблетки, приводящие к таким результатам. Бывшая ранее небольшая мальчишеская припухлость окончательно исчезла. Лицо стало несколько заостренным и костистым, волосы остались такими же темными, как и раньше. В целом определенная привлекательность присутствовала, если не обращать внимание на глаза, смотревшие на окружающий мир с жестким ожиданием любых неприятностей и всегда готовых ответить ударом на удар. Идеальный взгляд для хагга, прожившего жизнь в одном из самых опасных миров галактики. Наблюдая завершение процессов изменения, мне пришло в голову о необходимости дальнейшего развития себя любимого. По общим показателям сейчас я превосходил обычного человека, обгоняя его в силе, ловкости, а также ряда других полезных качеств. Но продвинутые моды в этом отношении не только не уступали, но и зачастую превосходили во много раз. От подобного спасали только режимы нейронной сети, запускающие сверхразгоны на короткое время. А с учетом ограничения продолжительности действия их никак нельзя было считать абсолютным решением. Поэтому следовало подумать об имплантах. Они лишними уж точно не будут. Как, впрочем, и новые базы. Особенно, что касается специализации пилота. Необходимо закончить изучение оставшихся знаний. И вот тут все планы упирались в банальную причину наличия денежных средств. Их нужно более чем много. Я узнал подробности проведенной акции с выкраденным чипом, но вот что именно там содержалось осталось неизвестным. Какие-то чертежи, схемы и формулы расчетов — корпоративная шпионка заявила, что и сама не знает подробностей, так как копирование шло сразу целым массивом из нескольких кластеров дата-банка серверов компании. Вроде как, для этого использовалась специальная программа с определенным алгоритмом поиски и кроме нужных данных на носитель попало и множество сторонних файлов, автоматически зашифровывающийся в процессе записи. Понятное дело, я в это идиотское объяснение ни на йоту не поверил, но пытать на счет правды не стал. Из-за вполне банальной причины — мы узнали сколько получим — пятая часть от суммы гонорара составила двадцать миллионов кредитов. Ради таких денег стоило умереть свое любопытство и не лезть куда не надо. Главное получить свое и успеть быстренько свалить куда подальше. Остальное не имело значения. Пусть охотники ищут потом кхайю, а не меня. Так поступил бы любой из хаггов и так был намеренпоступить и я.* * *
Территория Периферии. Звездная система «Тарман-Вана». Независимый мир «Тарман». — Говорит пункт диспетчерского контроля «Альма-5», неизвестный корабль, вы вошли в локальное пространство независимого мира «Тарман», назовите себя и цель вашего прибытия. Покосившись на оживший динамик внешней связи, я нажал кнопку ответной передачи. — Говорит частный межсистемный транспортник «Архонт». Прибыли на вашу планету для ведения личных и торговых дел. — Понял вас, Архонт. Свободный порт «Тарман» с радостью приветствует торговцев из других миров. Предупреждаю, что перед заключением сделок вы должны ознакомится с местными пошлинами на ведение торговых операции. Отсылаю файл. Так же там содержатся положения о местных порядках для иностранных граждан. Настоятельно рекомендую внимательно прочесть их перед выходом с корабля. — Принято, контроль. Мы мирные люди и не ищем для себя неприятностей, — ответил я. — Запрашиваю разрешение на посадку. — Разрешение даю. Пересылаю координаты с курсом сближения. Внимание! При сходе с выделенного маршрута, вы рискуете попасть по удар сил противокосмической обороны. Посадка разрешается только на определенной территории. Как поняли, Архонт? — Понял вас, контроль. Не отходить с переданного курса. Еще нам необходима помощь в ремонте корабля. Это возможно? — Да, технические специалисты космопорта с удовольствием предоставляют свои услуги всем гостям планеты. Я оформил необходимый запрос, инженер будет ждать вас на выделенной площадке. — Тогда все. Спасибо за помощь, контроль. — Не за что, Архонт. Удачного дня. Переговоры прошли намного легче, чем я рассчитывал. Никаких обязательных регистрационных кодов, ни требований идентификации личности. Бери и садись, а потом начинай покупать или продавать что угодно. Главное успевай оплачивать налоги в местную казну. Что же. Довольно прагматичный подход. Особенно для мира, не входящего в состав мультисистемного государства. Минимум препон для межзвездной торговли, но при этом не забывали о своей доли с доходов. Неплохо они тут устроились. Планета Тарман в промышленном плане представляла собой не слишком развитый мир, но зато компенсировала этот недостаток упрощенным экономическим законодательством. На этот космический рынок прилетали продать или купить что-то из многих других звездных систем. И это нам отлично подходило. Довести Архонт до поверхности, при этом не промазать куда-нибудь мимо оказалось не так просто, как взлететь с Хаггии, но и не так сложно, как я поначалу тревожился. Периодически вспыхивающие подсказки с корректировками от наземного диспетчерского искина здорово помогли в этом деле. Мягкий толчок и подрагивающие от перенапряжения руки отпустили разом оба джойстика управления. Размяв шею, я повертел головой и весело произнес: — Ну что, друзья. Кажется, мы на поверхности. Через полчаса я стоял у главного выходного трапа, встречая прибывшего специалиста. На невероятно гигантской посадочной площадке, заполненной кораблями самых разнообразных форм, моделей и размеров, наш «малыш» не слишком выделялся. И это были еще не все, кто прибыл в эту систему. Большая часть оставалась на орбите, у пустотных причальных доков. Довольно оживленное местечко, ничего не скажешь… — Мдааа… — протянул я, находясь в некотором обалдении. — Удивительно, что мы еще вообще смогли долететь куда-нибудь. Яркий солнечный день сполна давал возможность рассмотреть наш корабль снаружи в мельчайших деталях. Вид на нижнюю кормовую часть транспортника поражал обильными рытвинами, торчащими краями металла, кусками сегментов керратитовой брони, вырванных из корпуса с мясом и глубокими бороздами в дополнительном защитном слое пустотных блоков. Пористый материал обожженными ошметками прилипал к оставшимся целыми стенкам изолированных бокс-камер. На первый взгляд повреждения казались очень и очень серьезными. Я такого совсем не ожидал. Думал близкий взрыв пиратского грузовоза хоть и нанес Архонту ущерб, но сделал это, более аккуратно что ли. Даже не знаю. Слишком уж это выглядело страшно. Хорошо еще что основной удар не достал до корпуса транспортника. Иначе мы рисковали вообще не выжить после детонации того пирата. — Благодаря хорошей защите корабль остался на ходу. Модель «Nexus IV» отличается высоким запасом прочности. Не знаю из чего стреляли, но будь это какой-нибудь другой корабль, вам вряд ли бы повезло остаться в живых, — сказал Жорж. Инженер из службы технического обслуживания местного космопорта стоял рядом, полностью разделяя мое удивления. Он тоже еще никогда не видел настолько сильных повреждений у космических кораблей. — Сколько времени займет ремонт и во сколько это встанет? — спросил я, разворачиваясь к собеседнику. Тот в ответ уставился на меня, смотря с таким удивлением, будто услышал невероятную глупость. — Вы где-то здесь видите Главные военные верфи Его Императорского Величества? Это нельзя просто починить. Видите, вон те боксы с компенсирующим составом? Их производят всего в нескольких местах в Содружестве. И ставят только на определенный тип межсистемников, причем только имперские корабелы. Старая школа, — сказал он. Потом поняв, что я не слишком въезжаю, о чем идет речь, спец дополнил объяснение: — Когда корабли входят в плотные слои атмосферы по слишком резкой глиссаде снижения, а такое происходит лишь в двух случаях: или при аварии, или при военной атаке, то обычные энергетические щиты испытывают дикие перегрузки, поэтому не могут защитить корпус от вражеского огня. Вот тогда в дело вступают такие боксы. Это очень узкоспециализированная вещь. На обычных кораблях их не ставят. Мониторы прорыва планетарной обороны и другие подобное суда. «Nexus IV» кроме всего прочего может выступать в роли командного штаба уже внизу, в особом режиме «Крепость», там тоже нужна дополнительная защита. Но в остальное время, эти бокс-камеры совершенно лишние. Другие производители предпочитают использовать запасные генераторы силового полая. — И что делать? — спросил я, продолжая разглядывать раны на корпусе бывшего военного транспортника. — Советую вообще от них избавится. Сегменты керратитовой брони вместе с силовым полем для межсистемника намного лучше, чем подобная прокладка. Если только вы не собираетесь участвовать в массированном штурме какой-нибудь планеты. Последняя фраза прозвучала с отчетливым намеком на шутку, но я не стал на нее никак реагировать. В это время у меня в голове вертелись мысли о возможном изменении в конструкции Архонта. — После этого повысится маневренность и скорость, как я полагаю? — Несомненно, — утвердительно произнес Жорж. — Кроме того, если немного изменить конфигурацию расположения маршевых двигателей и увеличить мощность корабельного реактора, то эти показатели повысится еще на несколько пунктов. При этих словах, я сразу же сделал стойку. — Вы сможете это сделать? Инженер сделал несколько шагов в сторону, обходя корабль по кругу, рассматривая металлическую тушу оценивающим взглядом. — Почему нет? Имея достаточно времени и ресурсов, я думаю смогу произвести необходимые улучшения. — Сколько это будет стоить и как долго займет? — спросил я, готовясь мысленно застонать от трепыхания внутренней жабы. — Минимум месяц, может больше. По деньгам — сложный вопрос. Тут надо более детально прикинуть. Для начала составить проект, а потом уже смету. Я покачал головой. Месяц на одном месте, пока для нас слишком долгий срок. — Не пойдет. Жорж лишь пожал плечами, как бы говоря: хозяин барин, мое дело предложить, решать вам, а не мне. — Хотя избавиться от боксов, думаю не плохая идея. Вы можете демонтировать их? — Без проблем. Это вообще плевое дело. Никаких коммуникационных связей они не несут. Как и керратитовая броня. — А вот ее надо бы приделать потом обратно, по возможности на те же самые места на корпусе, что и раньше, — быстро вставил я. — Для поврежденных участков мы закупим новые. — Это вряд ли понадобится. После удаления заполненных компенсирующим веществом контейнеров, общая площадь внешней поверхности уменьшится. И вполне возможно, что старых сегментов брони хватит. — Еще лучше, — тут я вспомнил о подготовке к отлету с Хаггии, в частности о комплексе маскировки исходящей сигнатуры. — На обшивке закреплены элементы комплекса «Пелена». Хотелось бы оставить ее в рабочем состоянии. Можете снять, а потом поставить снова? Инженер замер, его глаза расфокусировались, он выходил напрямую в планетарную инфосферу используя личную нейронную сеть. Для поиска характеристик комплекса ему понадобилось чуть более одной минуты. — Да, — наконец он ожил. — Это тоже не станет большим затруднением. Общее схемы подключения у этого оборудования вполне стандартны. Мы без проблем все сделаем. Приняв мое молчание за раздумье по поводу оправданности данного шага — первоначального технического специалиста вызывали только для наладки основной корабельной системы энергоснабжения и проверки вторичной, сделанной экипажем своими руками, — Жорж предложил: — Хотите посмотреть, как будет выглядеть Архонт после избавления от лишнего груза? Я заинтересовано наклонил голову. В ту же секунду сотрудник службы техобслуживания поднял левую руку с активированным компом. Несколько манипуляции с интерактивным меню и над ним сформировалась трехмерная голографическая модель нашего корабля. Затем картинка мигнула и сменилась. Теперь в воздухе висело изображения транспортника, облегченного от дополнительных бокс-камер с компенсирующим веществом. Новый облик корабля выглядел более изящным, со стремительными обводами, как человек, сбросивший вес со ста двадцати до семидесяти килограмм. Мне он понравился намного лучше старого. — Вообще, если вас интересует установка защитных систем, то могу предложить сразу несколько штук, — сказал Жорж, внимательно отслеживая довольное выражение на лице будущего клиента. — К обычной пассивной броне из керрититовых плит, мы можем добавить целый ряд дополнительных активных способов ухода от опасностей. — Так, так, — поощрил я инженера. — Слушаю. — Здесь и РЭБ системы с возможностью подавления направляющего сигнала для ракетных боеголовок наведения, отстреливаемые ловушки, в точности повторяющие сигнатуру вашего корабля, комплекс глушения исходящих сигналов широкого диапазона и пусковые контейнеры сверхмалых ракет для нейтрализации угрозы в ближней полусфере, особые щиты для рассеивания обычных лазерных импульсов или специальных поглотителей плазмы. Мы так защитим вашу малютку, что ее будет вообще невозможно подбить. Разве что из главного орудия сайконского линкора. Слегка улыбнувшись от нарисованной картины, мне пришлось в отрицании покачать головой. Все эти игрушки несомненно могли оказаться полезными. Но вот их цена и стоимость сопутствующих работ на данный момент нам была просто не по карману. И оговоренная-то модернизация влетит в копеечку и будет оплачена за счет побрякушек из ограбленного ювелирного салона. Неизвестно как там пойдут дела с продажей инфо-чипа зеленоволосых сестер дальше, а тратить деньги, не зная заранее результата будет не слишком хорошей идеей. — Пожалуй я пока откажусь от дополнительных устройств, — с моей стороны последовал вежливый отказ. — Хотя на демонтаж лишних бокс-камер и полноценного ремонта энергопитания на корабле я согласен. Архонт надо будет куда-нибудь отогнать? В ангар там или еще куда? — Да нет, — инженер не показал своего разочарования от моего отказа. И без расширенного заказа, работы выходило немало. — Если менять конфигурацию расположения боковых маршевых двигателей не будем, то и ангар не понадобится. Сделаем все прямо здесь. Как раз недалеко от нашей главной мастерской. Подгоним мобильный транспортер с гравилебедкой и что надо по-быстрому снимем. Максимум три-четыре дня, не больше. — Это приемлемый срок, — кивнул я. — Теперь поговорим о цене? Жорж еще раз окинул взглядом Архонт, потом посмотрел на свой наручный комп, где продолжала висеть в воздухе голо-проекция, затем последовало несколько нажатий на кнопки, спровоцировавшие исчезновение картинки. — Сто двадцать тысяч кредитов. И это с учетом внутренних работ. Я пожал плечами, честно говоря цена мне ничего не говорила. На Тармане не найти других специалистов по ремонту космических кораблей, как не старайся. По крайней мере такой сложности. Люди сюда прилетали торговать, а не для отладки своих судов. Для такого существовали более развитые миры. — Снятые боксы мы можем купить у вас по сходной цене, — вдруг добавил инженер. Показная непринужденность сразу же насторожила меня и заставила внимательнее приглядится к собеседнику. Кажется, паршивец врал, когда говорил о дешевизне бокс-камер и жесткого пористого наполнителя. — Благодарю, но мы реализуем их сами, — произнес я с усмешкой и глядя прямо в глаза технику. Тот немного поколебавшись в конечном итоге отвел взгляд в сторону, не выдержав напора и более чем откровенного намека на нечестность его заявлений, но потом прокомментировал мое пожелание. — Эти боксы и впрямь не нужны обычным клиентам, попробуйте выставить их на любую местную торговую площадку в сети, увидите, что никто не заинтересуется. Я же могу реализовать такой нестандартный товар кое-кому из другой системы. Они там как раз строят пустотную станцию и думаю, такой материал им пригодится. Сами вы вряд ли их продадите. Подключившись к центральному сервису планетарной биржи, я быстро поискал соответствующие лоты, не найдя ничего похожего, вышел через узел дальней связи на уровень Галанета, просмотрев похожие товары. Блин, а мужик похоже и не врал вовсе. Таких штуковин действительно оказалось в продаже чрезвычайно мало. Узкоспециализированная вещь не каждому нужна. Вот если бы я предлагал энергетический щит с показателем КЕП в 7–8 универсальных единиц, то тогда разговор пошел куда веселей. А эти железяки и вправду мало кому нужны. Похоже в галактике не так много людей, желающих поучаствовать в штурме какое-нибудь планеты и для этих целей оборудовать свой корабль дополнительной защитой. Печально. — Сто штук за ремонт и можешь забирать хоть все боксы разом, — произнес я. — Они не стоят двадцати тысяч, — поморщился инженер. — Максимум десять. — Ты что издеваешься? Да если их на металлом сдать и то больше заработаешь, Это грабеж! — сказал я возмущенным голосом, потом добавил: — Сто пять тысяч и не кредитом больше. — Сто восемь и по рукам, — заявил Жорж. — А иначе ищите себе ремонтников в другом месте. — Бездна с тобой, жадный кусок ниска, — для вида ругнувшись, в конечном итоге я все же согласился. — Приступайте. Где-то примерно через час, вся наша компания сидели в одном из припортовых баров, наслаждаясь нормальной выпивкой и закуской. Еще предстояло провернуть много дел, но небольшой отрыв экипаж несомненно заслужил. Мы пили, ели, разговаривали, от души радуясь, что смогли выбраться из всех передряг, в которые за последнее время попадали. Любому человеку нужен отдых. Хотя бы самый короткий. Иначе можно запросто спятить. Смеясь над рассказанной Джефом шуткой про полиса и задержанного палача, я не сразу обратил внимания на удивленного Криса. Проследив за его взглядом, я обнаружил, что он смотрит на один из экранов, где в репортаже новостей показывали нашу бывшую родину во всей красе. — Тихо! Тихо! Смотрите! Как по команде, все развернулись в ту же сторону, а еще через пару минут за столом началось сдержанное веселья. — Нет, ты глянь на эти морды. Цивилы до сих пор в шоке… — Ха-ха, председателя магистрата грохнули. Ну пираты, ну молодцы… — Так уроду и надо. Я бы сама его прикончила, если бы подвернулась возможность… — А это еще кто? Лидеры звездных странников? Какие строгие лица… — Тот мужик давал задание Равене, помнишь, Маркус, как ты вырубил его телохранителя в переулке? Я усмехаясь кивнул. Такое не забудешь. Похоже сайконские власти на дыбы встали от проведенного пиратского рейда. Смотри-ка даже главарей свор причислили к сообщникам. Внезапно за столом установилась тишина. Делая глоток из бокала, я на некоторое время отвлекся и не понял, чем была вызвана пауза в веселом обсуждении. — Маркус, это ты! — почти прошептала Равена. Чуть не подавившись напитком, я в полном обалдении смотрел на экран, где крупным планом виднелась моя физиономия. Внизу яркими синими буквами с неоновым оттенком висела четкая подпись: — «Маркус Крайд. Он же — Изгарский Смерч. Разыскивается Федерацией Сайкон за участие в организации налета на планету Хаггия. Вооружен и чрезвычайно опасен».Глава 4
Независимая планета «Милар». Территория Периферии. Город Заграба.
— Выглядит неплохо, — вынуждено признал я. — Сколько хочешь? Плотно сбитый мужичок, неопределенного возраста ощерился в довольной улыбке. — Семнадцать шестьсот. И без торга. Еще раз осмотрев плазменную винтовку с укороченным стволом, я неторопливо провел пальцем по черной поверхности с матовым оттенком. Визуально привлекательный эргономичный дизайн так и требовал взять оружие в руки. — Согласен. Но в покупку добавишь съемный приклад для использования в бронескафах, три дополнительные зарядные энергоячейки, и полный набор обвеса из конденсатора охлаждения, прицельного комплекса и регулятора мощности убойной силы. Мое предложение вызвало у владельца оружейной лавки сдержанное хихиканье. — А жену мою в добавок на парочку ночей не хочешь? Холодно скользнув взглядом по мясистому лицу человека напротив, я скривил губы в гримасе недовольства. Его поведение раздражало наглостью, приправленным здоровой порцией хамства. — Не хочу. Подозреваю, что твоя женушка далеко не блещет красотой. А я знаешь ли, предпочитаю женщин классом повыше. И причем намного. Тут как бы в подтверждении моих слов в помещение магазина зашла Эвелин. В обтягивающем комбезе, с высокой подтянутой грудью, стройной талией и длинными ногами, она производила ошеломляющее впечатление. Распахнутый серый плащ не мешал наслаждаться видом точенной фигурки. Короткая стрижка светлых волос и привлекательные черты лица довершали образ девушки. Впрочем, его сильно портили слишком строгий взгляд серых глаз и выглядывающая рукоятка оружия из-за правого плеча вместе с кобурой бластера на бедре. Воинственный вид давал понять любым ухажерам, что к этой красотке лучше не лезть с дурацкими предложениями провести совместную ночь в обмен на пару сотен кредитов. Посмотрев на мужика за прилавком, я открыто усмехнулся. Он так жадно стал пялится на новую посетительницу, будто не видал женщин уже сотню лет. — Ты скоро? Мы уже закончили, готовы двигаться на корабль. Осознав к кому обращается зашедшая внутрь девушка, торговец как-то сразу приуныл. Вызывающее поведение быстро испарилось в далекую неизвестность. — И где вы таких находите? — проворчал он. — Что ни приходят молодые и борзые стрелки, так обязательно в сопровождении сочных краль. У вас там что — это обязательное условие? Последний вопрос он адресовал мне, полностью перестав обращать внимание на Эвелин. — Ну она и сама любит пострелять. Так что можешь спросить ее сам, — ответил я, не совсем догоняя последнюю фразу. — Ты вообще, о чем? — Да о том. Недавно только заявлялся один, тоже с такой девицей, что и мертвый поднимется. Выбирал себе парные бластеры. Говорил, старые сломались, а ремонтировать некогда. Да только я в это не поверил. Опасностью от него так и тянет… матерый… — бросив на меня напряженный взгляд исподлобья, он добавил: — Типа тебя. Знаю я, вашу породу, на раз определяю. Я лишь едва заметно двинул плечами, предпочтя не развивать тему дальше, но торговец не успокаивался. — Смотрите на людей как на мишени. Глаза ледяные, будто прицелы, заранее прикидывая куда удобнее всадить заряд, чтобы убить наверняка. И откуда вы только такие беретесь? Раньше был спокойный и тихий мир, а сейчас что? Прилетают из всех ближайших систем не пойми кто. — Слушай, ты чего к нам пристал? — не выдержала Эвелин. — У тебя тут магазин? Магазин! Ну так продавай свои товары и не лезь к клиентам с идиотскими рассуждениями. Или мы быстро найдем другое место. Да и вообще, зачем с таким отношением торговать оружием? — А что еще делать? Раньше продавал запчасти для бытовых сервов. Но прожить на это уже нельзя. Пришлось сменить ассортимент. Иначе никак. Еще что-то проворчав себе под нос, продавец все же замолк, уставившись на лежащую перед ним винтовку. — Импульсный стрелковый комплекс «Марк-7», класс «А», тип: ЭРВ. Повышенная энергоемкость и полный спектр возможностей подключения к другому снаряжению, закрытый канал передачи данных, привязка к ДНК или напрямую наносети хозяина, широкие возможности для модернизации, благодаря специальным материалам, вес снижен более чем на двадцать процентов по сравнению с другими похожими аналогами, — заученно произнес он тактико-технические характеристики, а затем спустя короткую паузу весомо добавил: — Семнадцать шестьсот! Не меньше. Более чем справедливая цена. Дополнительные устройства для апгрейда включить не могу. Они идут отдельно. Готов отдать за две четыреста. Судя по Верту на бедре, ты, стрелок, знаешь толк в оружии. Должен понимать — за лучшее приходиться платить. В задумчивости оглядев еще раз оружие, я коротко кивнул. Наглый озабоченный урод был прав. Эта игрушка стоила денег, что за нее требовали. — Хрен с тобой, доставай приблуды и отправляй реквизиты для оплаты. На лицо оружейного продавца наползал довольная улыбка. Из смежной комнаты, как по волшебству появился серый пластиковый контейнер. Откинув крышку, я вынул детали улучшения и сноровисто подключил их к корпусу винтовки. Перебросил в боевое положение, поводил прицелом по дальней стене, привыкая к более тяжелому чем ручной бластер, оружию. На такую шуструю сборку, мужик лишь хмыкнул, но не стал никак комментировать. — Максимальная выходная мощность? — спросил я. — 0.5 единиц. На расстоянии до пятисот стандартных метров. После идет снижение по экспоненте с полным рассеиванием заряда через семьсот метров. — Отлично. Набросив ремешок держателя на плечо, я пристроил оружие под правую руку. Приобретенная обновка, прекрасно укрылась за длинными полами черного плаща свободного покроя. Купленного двадцать минут назад в соседнем магазине. Мужик за прилавком наблюдал за моими действиями без всякого энтузиазма. Но не смел возражать. Законы Милара разрешали ношение оружия всем свободным разумным. Право на самозащиту на территории Периферии считалось чуть ли не священным. В отличие от Содружества, где подобное позволялось лишь полноценным гражданам, здесь не обращали внимание на такие мелочи, как запись в карточке регистрации. Отправив деньги через нейронную сеть, мы с Эвелин не прощаясь вышли из магазина. Направившись, прямиком на Архонт. Цивилы, при всех своих отрицательных качествах и паршивом отношении к живущим в зонах отчуждения могли похвастаться отличным вкусом к ювелирным украшениям Два кофра из ограбленного салона принесли порядка девятисот тысяч кредитов. Не какие-то дешевые побрякушки, а элитные украшения. Пара штук вообще оказались работами известного мастера с Бетельгейзе. Ушли влет, на ура. Отсканированные изображения, помещенные на одну из торговых площадок в планетарной сети, мгновенно вызвали ажиотаж среди покупателей. Впрочем, может я просто привык к тому, что на Хаггии давали цену, как правило в четыре-пять раз меньшую от реальной, поэтому так удивился стремительному росту стоимости лотов. Как бы там ни было, сбыть добычу из Деелина получилось весьма быстро, получив необходимые средства в более чем приличном количестве. Правда для этого пришлось открывать лицевой счет в местном банковском сервисе и вести расчетные операции через сеть. В этом отношении миларцы не поддерживали использование наличных обращений, предпочитая вести дела привычным для Содружества способом. За исключением того, что на самой планете работало только одно подобное учреждение, с тотальным запретом для других межзвездных банков осуществлять здесь какую-либо деятельность. Абсолютная монополия для контроля налогового сбора. В самом начале, узнав об этом, я даже подумывал отказаться от продажи добычи именно на Миларе. Не хотелось отдавать в руки властей с таким трудом полученные деньги. Но узнав подробности, решение поменялось в положительную сторону. Выходило, не так мрачно и строго, как могло показаться на первый взгляд. Как и законы экономической сферы, банковский сектор оказался упрощен до максимума. Никаких обязательных регистрационных данных, подтверждения гражданства и тому подобных вещей. Анонимные счета, фальшивые идентификаторы личности, пустая история происхождения денежных средств, множество способов обналичивания — минимум запретов, максимум возможностей. Главное, не забывай платить три процента в казну от каждой заключенной торговой сделки, а в остальном никаких ограничений. Для этого отслеживали цифры, а не персоналии людей. Что с учетом единой системы не представляло большего труда. Вывод во внешние миры был тоже легко доступен, но осуществлялся не отсюда, а с других планет. То есть, вы улетаете с Милара, открываете где-то еще счет и уже оттуда переводите деньги со своего местного счета. В этом плане никаких преград не возникало. Схема работала не один десяток лет и пока ни разу не давала сбоя. Поэтому я тоже в конце концов стал клиентом сервиса, как и остальные члены экипажа. Если смотреть объективно, то в нашем положении это даже удобно. Полученные деньги, по определенным обстоятельствам, пришлось поделить между всеми. Тем самым выкупая их долю корабля в свою пользу. Эвелин, в качестве первооткрывательницы, кто собственно говоря и нашел Архонт, досталось триста тысяч кредитов. Серьезная сумма и в центральных мирах. Уверен, девушка найдет им хорошее применение. Крис и Равена, как основные помощники при приведении корабля в рабочее состояние получили по пятьдесят тысяч. Более чем достаточное вознаграждение за труды на борту перед взлетом с Хаггии. Тиа Валсара, дэянская колдунья, не имела заслуг в области технического обеспечения при подготовке побега, но зато оказала неоценимую помощь в вызволении черноволосой взломщицы из полицейского участка. И свои десять тысяч она заработала вполне заслуженно. И наконец, Джеф, торговец предоставивший доступ к необходимому оборудованию, в самом начале нашего знакомства, и после, сильно выручая этим других членов экипажа. Сто тысяч кредитов довольно неплохо компенсировали потраченные ресурсы с его стороны. Собственно говоря, из-за Джефа я и решил произвести выплаты, сразу же после получения денег от продажи ювелирки. Дело в том, что старый хагг заявил о желании покинуть Архонт и двигаться дальше своей дорогой. — Ты уверен? — спросил я, слегка приподнимая брови в удивлении. — Милар, конечно, мир для таких, как мы вполне удобный, здесь не чтят Хартию Порядка и плевать хотели на законы так называемых «цивилизованных государств», но все же не назвал бы его удобным для долговременного комфортного проживания. Чтобы скоротать старость можно найти что-нибудь намного получше. — Я и найду, — улыбнулся Джеф, полной грудью делая глубокий вдох. — Чувствуешь, чем пахнет? Пожав плечами, я недоуменно принюхался. Мы стояли рядом с административным зданием космопорта, отсюда до посадочной площадки было рукой подать. — Металлом, сгоревшим топливом, еще чем-то непонятным. — Нет, — бывший владелец магазина в торговом квартале пригорода Деелина во все горло жизнерадостно рассмеялся. — Эх, молодость, молодость. Да ведь здесь же пахнет свободой. Ты только подумай: можно без всяких разрешений сесть на любой корабль и улететь куда душе угодно. Ни платы за обязательное повышение уровня гражданства, ни дозволения полисов, ничего. Просто купил билет или договорился с капитаном и двигай в любом направлении. Любая планета, любой мир — открыты без всяких ограничений. Эмоциональную речь я встретил с понимающей улыбкой. Стали понятны причины возбуждения старика. Он радовался нахождению вдали от бывшей родины, отличающейся строгими правилами насчет нахождения граждан четвертой категории в запрещенных местах. — Хаггия по своей сути, представляла собой полностью закрытый мир. Почти тюрьма, но без надзирателей и с определенной долей послаблений в виде отдельных секторов проживания и возможностей купить какие-нибудь предметы. Но с минимальными шансами выбраться куда-то еще. На фоне Содружества и других обитаемых миров, ситуация выглядела, как стесненное проживание в одной комнате, расположенной в гигантском доме с множеством других помещений. Каждый раз вылезая в Галанет, я ощущал эту ущербность и ограниченность. Ублюдки цивилы заперли большую часть населения, перекрыв им выход в космос, да еще и заставив работать на них почти забесплатно. — Ну, они за это уже ответили по полной, — по моим губам пробежала жесткая усмешка. — Однозначно, — с готовностью подтвердил Джеф. — Но пойми, вырвавшись оттуда, мне охота пожить для себя и в собственное удовольствие. Я уже продал вывезенное имущество через сетевой портал и за все получил вполне неплохую цену. — Ты не останешься здесь, — я легко догадался о его дальнейших планах. — Думаешь улететь куда-то еще? — Почему нет? Ты правильно заметил насчет Милара и местного уровня жизни. Существуют куда более лучшие места. И я намерен туда перебраться. На данное замечание мне пришлось лишь еще раз улыбнуться. — Это твое право. Я не никого не собираюсь держать силой. Если хочешь уйти, ты можешь сделать это в любой момент. Это также касается и других членов команды. Только не забудь мне перекинуть номер своего лицевого счета для переброски твоей доли за помощь в организации побега. — Да я и не рассчитывал на что-то, — немного смущенно заметил торговец. — Взяли на борт и увезли с Хаггии — уже хорошо. О большем я мечтать и не мог. — Ерунда, — возразил я. — Ты сильно подсобил своими запасами, особенно вооружением с гранатами и прочим. А без некоторых деталей, предоставленных для ремонта Архонта в самом начале, мы бы вообще никогда не взлетели с поверхности. Ты имеешь право получить компенсацию за это. Все же мы действовали вместе. — Спасибо, Маркус, — Джеф протянул мне руку по старому обычаю с полным обхватом запястья. — Быть, а не казаться, — ответил я старой поговоркой-напутствием хаггов, отмечающих так разницу между собой и разряженными цивилами, прикидывающимся чем-то большим, чем они есть на самом деле. — Быть, а не казаться, — старик кивнул, твердо сжав ладонь. — Удачи тебе. — И тебе. Найди свой кусочек счастья и ни за что не отдавай его чужакам. Джеф еще раз громко рассмеялся. — Обязательно, — потом развернувшись к двери он добавил: — Пойду попрощаюсь с остальными. Я молча кивнул. Именно во время этого разговора у меня мелькнула мысль о выплате денег старику за его помощь, а потом и всем остальным. С учетом того, что на это шли мои собственные средства, будет справедливо, что за это я получил Архонт в полную собственность. Вообще-то, если на всю ситуацию смотреть строго, то корабль принадлежал белокурой свободной трофейщице, любительницы мощных плазменных дробовиков. Это она нашла военный транспортник, до которого не успели добраться потрошители свор, а значит по всем гласным и негласным законам, он являлся ее собственностью. Но тут опять же стоило вспомнить про первоначальные поломки с дальнейшей возней на борту, где мы с Крисом лазили не один день приводя системы жизнеобеспечения и навигации в порядок. А чуть позже и подключение к ремонту Равены для взлома бортовых искинов. Без всего этого, межсистемник запросто рисковал так и остаться под грудой мусора, в дальнейшем самому став одним из предметов отходов свалки Отстойника. Так что наш общий вклад в дело побега имел более чем впечатляющий характер. Когда я завел об этом беседу с Эвелин, то девушка почти сразу заявила о своем согласии уступить свои права в мою пользу, причем абсолютно безвозмездно. Она тоже понимала степень возможности осуществления побега без моего участия. Хотя от предложенных денег, как истинный хагг, она, конечно же не отказалась. — «Статус — обработка входящих данных». — «Идентификация — зашифрованный веритас-файл». — «Загрузка через нейронную сеть». — «Успешно. Ваши полномочия подтверждены». — «Доступ к персональному счету в банке «Милар-Вана» получен». — «Система приветствует клиента». — «Остаток средств: 273 000 условных кредитных единиц». — «Желаете произвести какую-нибудь операцию?». Последний пункт я отверг, мельком просмотрев доступное меню своего нового счета в сети. Для входа в систему, вместо пароля и номера аккаунта необходимо вводить инфо-пакет, сгенерированный специально для меня. Делать привязку к личностной регистрации я не стал, из-за вполне понятных причин, но уровень безопасности повысил сразу на два пункта. Это стоило кое-каких денег, но теперь взломать банковскую виртуальную ячейку с помещенными туда денежными знаками будет значительно труднее. Если вообще возможно. Технология веритас-документов считалась в Содружестве вершиной цифровых технологии в плане надежности. Оставшаяся сумма после всех расходов не так чтобы внушала своим размером, но по сравнению с тем, что имелось на Хаггии она казалось довольно серьезной. И повод для жалоб я в настоящий момент совсем не испытывал. — Ну что, все получили деньги? — спросил я сидящих за грубым прямоугольным столом. Импровизированное совещание в кают-компании Архонта начался с вполне ожидаемого вопроса. Крис, Эвелин, Равена и Тиа синхронно качнули головами. Сестры кхайи, естественно промолчали, им ничего не полагалось. Скорее наоборот, это они должны принести нам немного кредитов. Оглядев комнату, я незаметно поморщился. Жесткие смятые валики из упаковочных материалов вместо мягких кресел, обшарпанная обивка того, что раньше называлось диваном, голые металлические стены и такой же стол с пятью стульями из железных обломков, сваренных ремонтными сервами на скорую руку. Тусклые полосы освещения, с грязными пылевыми разводами. Попытки оттереть их так и не привели к успеху за все время полета сюда. Мда уж… Ну и обстановочка…Интерьер еще тот, ничего не скажешь. Такой впору использовать, как декорации для голофильмов об апокалипсисе, а не в качестве рабочего места. Надо будет заняться привидением внутренней обстановки на корабле в хоть какой-то порядок. Стены там покрасить, купить новую мебель… — Значит так. Как вы знаете, старина Джеф решил покинуть нашу компанию. Это его выбор и удерживать его мы не можем. — Слушай, Маркус, — перебила меня Равена. — А нам не стоит обсудить те новости, где ты так ярко блистал? Признаю, изображение может и не слишком хорошее, но не узнать тебя невозможно. Любой посмотревший репортаж мгновенно опознает в капитане недавно прилетевшего Архонта беглого преступника, за кем ведет охоту власти Федерации Сайкон. Искренняя озабоченность стройной брюнетки вызывали у меня скупую улыбку. Честно говоря, меня тоже поначалу напрягли выпуски новостей со своим участием. Но вспыхнувшие опасения погасли после нескольких консультации в планетарной инфосфере и чтением списка людей, находившихся уже на планете. — Я навел кое-какие справки. Кроме меня любимого, в данный момент на Миларе находится еще несколько индивидуумов, чьи головы очень хотят видеть в Содружестве. Причем диапазон стран довольно обширный. Тут и Империя, и Сайкон, и Альянс и другие. Есть даже запросы от Объединения Верон с требованием выдать им какого-то проныру, умудрившегося нагреть этих жадных шакалов на крупную сумму. Но все эти обращения планетарные власти спускают в сортир, не утруждая себя лишними хлопотами. Потому что, диспетчер при посадке сказал абсолютную правду — это Свободный порт и здесь могут находится кто угодно и сколь угодно долго. Лишь бы платил пошлину при каждой покупке или продаже в местную казну. — Они плевали на второе по мощи государство в Содружестве? — слегка удивленно спросила Равена. — Сайконский флот разнесет здесь все меньше чем за один час, не оставив после себя ничего живого. Военные искренне оскорблены проведенным рейдом, обязательно постараются достать виновников. — Это независимый мир Периферии. Сюда не будут посылать корабли для боевой операции, — довольно неожиданно подала голос дэянка. Лысая девчонка с татуировками на голове, обычно молчала, давая возможность говорить другим и открывала рот, только если обращались к ней напрямую. В обычном сером комбезе, застегнутым до последней застежки, она незаметной тенью сидела чуть в стороне, вроде за столом со всеми, а вроде и не совсем. — И что? Думаешь это помешает взбешенным флотским Федерации устроить сюда атаку? — ломщица не собиралась сдаваться. — Она права, — поддержал я юную ведьму, за свою короткую жизнь, успевшую много где побывать и набраться опыта об окружающем мире. — Есть что-то вроде негласного соглашения между государствами не вторгаться на территорию Периферии. Дело в целой россыпи планет в пространстве между Фронтиром и освоенным пространством. Некоторые из них по своему развитию уже догоняют приграничные миры Содружества. Власти не хотят портить с ними отношения, со временем рассчитывая включить в свой состав. Уверен, рано или поздно к тому все и придет. На данный момент, территория под названием «Периферия» имеет очень крепкие экономические связи с окраинными системами. В конечном итоге, такие отношения должны закончится тихим поглощением. Но если устраивать сюда карательные рейды в поисках беглых преступников, то ни о каком мирном варианте объединения не может идти и речи. Никто не будет посылать сюда эскадру боевых межсистемников ради меня или кого-то еще, как бы этого не хотелось сайконским военным. Тем более, уверен, что основной гнев они направят на звездных странников, а не тех, кто им лишь поспособствовал в налете. Главные виновники находятся далеко отсюда, в неисследованном пространстве. Длинную речь присутствующие выслушали очень внимательно. Раньше никто из членов немногочисленного экипажа не интересовался внешней политикой стран галактического сообщества. Были куда более насущные дела. — Они могут прислать какой-нибудь небольшой отряд, — негромко произнесла Эвелин. — Как говориться: если слишком хочется, то способ всегда найдется. — Да, это возможно, — сказал я. — Поэтому возникает вполне логичный вопрос: никто не желает покинуть борт Архонта вслед за Джефом? В данный момент, нахождение рядом со мной несет определенные риски, не будет ли лучшим, держаться от такой одиозной фигуры подальше? Деньги вы получили, уверен, сможете без проблем найти корабль куда-то еще, где устроитесь получше. — Думаешь, старик именно поэтому ушел? — спросил Крис. — Не захотел рисковать? Он больше всех переживал от ухода бывшего торговца, с кем успел неплохо подружится за время полета. Я на короткое время задумался, вспоминая выражение лица Джефа, его слова, интонации и наш последний с ним разговор. — Нет, он улетел не поэтому, — я покачал головой. — Он действительно жаждал начать новую жизнь за пределами Хаггии. Страх или опасения неприятностей здесь ни причем. Старик просто хотел, как можно скорее начать исполнять давнюю мечту на другой планете. Вот и все. Крис не стал продолжать расспросы, удовлетворившись полученным ответом. Хотя если честно признаться, сам я не был абсолютно уверен в этом. Осторожный торговец, имеющий дела с опаснейшими преступниками на протяжении многих лет, вполне мог посчитать безопасным дальше идти своей дорогой, отдельно от беспокойных компаньонов. — Я не собираюсь никуда уходить. Имперцы, сайконцы, или кто-то еще, могут отправляется в бездну, — сурово сказала Эвелин, доставая бластер и кладя его перед собой на стол. — Если придется, нам есть чем встретить ублюдков. Я с тобой, Маркус. — Я тоже. Точно, пускай валят куда подальше, — воинственно поддержала подругу Равена. — С чего это мы должны скрываться? Это не их территория. Пусть сами валят. Захотят к нам полезть, быстро прикончим всех разом. — Согласен, — добавил свое слово Крис. — И я, — негромко произнесла Тиа. — Мне все равно некуда идти. Лучше останусь с вами. За последние месяцы, только здесь я почувствовала себя нормально. Неторопливо переведя взгляд на каждого за столом, я внимательно оглядел их лица. Вроде бы говорили искренне. Команда действительно не хотела разбегаться. Это радовало. И в случае необходимости была готова дать отпор, независимо от того, кто бы к нам не пришел. В принципе такое поведение не слишком удивляло. Хагги не отличались миролюбием или пацифизмом. На любую агрессию следовал немедленный отпор. Станешь колебаться — на тебя моментально повесят знак жертвы. Это правило знал каждый из тех, кто родился в зонах отчуждения пригорода Деелина. Всегда отвечай ударом на удар, иначе до следующего утра, ты можешь и не дожить. Слабых добивают, а не ведут с ними пустую болтовню. — Значит решено, остаемся вместе, — подытожил я первую часть совещания. — Теперь другой вопрос. Что там с покупателями на украденный чип? Когда их ждать? Глаза присутствующих сфокусировались на сестрах кхайя, расположившихся на импровизированных креслах чуть дальше от стола. — Встреча назначена на завтра. Район Крок-11. Мне скинули координаты одного места, недалеко от космопорта, идеально подходящее для обмена. — Деньги пойдут через «Милар-Вана»? Название местной банковской структуры с одноименным названием звездной системы где находилась сама планета, из моих уст прозвучала слегка насмешливо. Не знаю почему, но оно мне казалось забавным и совсем не подходящим для такой серьезной организации. Похоже на средство дляприема душистых пенных ванн. Амира не обратила внимание на мой тон и вполне серьезным голосом ответила: — Да. Как только будет проведена проверка товара. Деньги уже должны быть здесь, в одном из виртуальных депозитов. Мне только останется получить имя пользователя и пароль для авторизации. — Отлично, значит остается только провести сделку. На всякий случай, мы расположимся неподалеку. После завершения, получив свою долю, разбежимся в разные стороны. Идет? Свободный агент по найму кивнула в согласии. — Меня это устраивает. Как и то, что вы прикроете меня. Честно говоря, после последних событий на заброшенной станции, думаю это не будет лишним. — Я тоже пойду с ней, на всякий случай, — внезапно заявила другая сестра — Самира. — Если что-то пойдет не так, мы продержимся до вашего подхода. — Идет, — сказал я. Вообще, меня не слишком волновали зеленоволосые кхайи, пусть делают что хотят и как хотят. Лишь бы получить свой кусок от жирного пирога будущей сделки. А затем уйти в тень, незамеченными. Чувствую, имперцы не успокоятся, пока не найдут похищенное. Лучше держаться в стороне от этого бардака, разборки мы оставим другим. Хватает проблем с Федерацией. Но деньги, конечно, получить не помешает. Только провернуть все быстро и тихо, не привлекая внимания. Перед входом в каюту, я столкнулся с Эвелин. Непринужденно улыбнувшись, она потянула застежку на своем комбезе вниз, обнажая ложбинки полных грудей и одновременно увлекая меня внутрь. — Равена уже ждет. Не будем терять времени. Не сопротивляясь, я последовал за ней. Действительно, кто знает, что произойдет завтра на встрече? Зачем терять время на такую ерунду, как сон, когда можно заняться намного более приятными вещами?..* * *
Планета «Милар». Город Даграба. Район Крок-11. Степень урбанизации независимого мира, где мы сейчас находились составлял не такую большую часть, как во многих развитых мирах, где города зачастую покрывали целые континенты уходя на километры под землю и еще на столько же в небеса. Никаких ультрасовременных сверхнебоскребов из стекла, бетона и стали здесь не наблюдалось. Здания, собранные по большей части из металлопластиковых легких материалов, образовывали единственный на планете город-столицу в форме гигантского круга, расположенного вокруг территории космопорта. Что в целом, вполне объяснимо, учитывая основную направленность деятельности Милара. По сути, Даграбу можно было назвать здоровенным рынком, чем-то напоминающим восточные базары, но в технически развитом обществе. Антураж соответствовал. Торговля здесь не прекращалась ни на секунду. Тут запросто можно было купить что угодно, начиная от наложниц в личный гарем и заканчивая космическим кораблем. Никаких ограничении в правовом поле не существовало в принципе. Владеешь чем-то и хочешь это продать? Или что-то приобрести? Да без проблем! При наличии достаточной суммы, нет ничего невозможно. Только не забудь заплатить пошлину в три процента в казну и к тебе не возникнет лишних вопросов. Снующие толпы по узким, а иногда и широким улицам, сумасшедшее число лавок, магазинов и просто обычных лотков под открытым небом с разложенным товаром на самодельных подставках. Орущие продавцы, зазывающие покупателей громкими криками, дроиды, занимающиеся тем же самым, проекции голограмм, с неоновой подсветкой. В небе иногда проносились быстрые флаеры добавляя колорита окружающей обстановке. Я проходил мимо, удивляясь творившемуся вокруг хаосу и в то же время с четко заметными признаками порядка. Ну и местечко. На территории космопорта будет потише. Стоило сделать шаг за его пределы и начался совсем другой мир. До нужного района мы добрались примерно за полчаса. Благодаря подробной карте-схеме города, скаченной из планетарной сети, найти нужную точку встречи не заняло много времени. — Почти пришли. Судя по навигационной сетке через три квартала на север находится небольшая площадь, окруженная по периметру домами, с двумя выходами в разные стороны. Она чуть в стороне от основных улиц, так что народ там почти не ходит, — сказала Равена на общем канале связи. Сама ломщица сейчас сидела в одном из кафе, вместе с мобильным компьютерным терминалом отслеживая обстановку на расстоянии. — Ладно, приступаем. Амира и Самира отправляются туда, Эвелин и Крис контролируют пути отхода с двух направлений. На всякий случай. Я поднимусь на крышу двухэтажного дома с краю. Буду наблюдать оттуда. Все начали. Мы рассредоточились по позициям ожидая времени встречи. Место и в самом деле оказалось абсолютно безлюдным. Ни случайных прохожих, ни тем более полицейских патрулей. А ведь всего в паре сотне шагов торговые ряды бурлили от многочисленных толп народа. А тут тишина и спокойствие. Удивительный контраст. — Вижу троих. Идут с запада. Двое мужчин и одна женщина, — доложил Крис. — Меня не заметили, вошли в арку. — Понял. Голографические линзы оптического визора «Бразкар-100» мигнув сформировались перед глазами невесомой пленкой интерактивных экранов, приближая изображение места встречи при помощи программы зума увеличения. Как только группа людей появилась, сразу же запустилось дистанционное сканирование на предмет возможного оружия. — Подошли к месту встречи, — сказал я, обращаясь ко всем, в том числе и к зеленоволосым сестрам. — У двоих имеется оружие — ручные бластеры. Стильно одетые молодые парень и девушка сразу же привлекли внимание узнаваемой грацией опытных бойцов. Третьи — мужчина постарше, двигался просто и не оставлял такого впечатления. Внезапная догадка промелькнула в голове: а не эти ли пижоны заходили вчера отовариваться в оружейный магазин, прямо перед нами? Вполне подходят к описанию продавца. Крепко сложенная парочка никак не походила на роль обывателей, умеющих только бесцельно гулять, дыша свежим воздухом. Может телохранители? А босс тот, другой, больше похожий на обычного человека. Я уже собирался сказать всем быть настороже, когда обстановка изменились и события понеслись вскачь. Разговор еще толком не начался, а женщина вдруг сделала странное движение правой рукой. Точнее это было только его начало, зарождение, но инстинкты уже кричали об опасности. И в ту же секунду мир замер. Пиктограмма активации режима «Стремительной грации» на боковой панели быстрого доступа внутреннего экрана нейронной сети окрасилась в цвета активации. Я перешел на ультравысокую скорость. Винтовка перешла в боевое положение, приклад уперся в плечо, а дуло навелось на цели для поражения. Крестики наведения вспыхнули перед глазами, окрасив мишени в зеленый цвет уверенной ликвидации. Спарка: визор-оружие-наручный комп, соединенные в боевую сеть заработали в полную мощность. Палец утопил гашетку, запуская функцию открытия огня. Целая россыпь ярких шариков энергетических зарядов, весело переливаясь синим и фиолетовым понеслась с крыши двухэтажного здания в человеческие фигуры внизу. Меньше чем за полторы секунды, штурмовой комплекс ЭРВ «Марк-7» произвел пятьдесят выстрелов — всю ячейку боепитания. Казалось бы, в таких условиях доминирования от внезапной атаки, противники не должны были даже успеть удивиться, как свалится на землю мертвыми тушками. И будь на их месте простой обыватель, так бы и случилось. К сожалению, они ими не являлись. Вспыхнула пленка персонального силового щита, остановив первый десяток зарядов, мгновенно поглотив их и не дав добраться до носителя. Эта задержка на десятые доли секунды стоила жизни обоим сестрам кхайя — их отрубленные головы покатились по земле, как два футбольных мячика. Женщина успела довершить свою атаку неизвестным оружием. Явный модификант, она двигалась чрезвычайно быстро. Хотя и уступая мне в этом параметре. Дальше все пошло уже намного лучше. Враги пытались укрыться, но катастрофическая разница между обычными имплантами на реакцию и активированным режимом экспериментальной нейронной сети на сверхскорость, в конечном итоге позволили изрешетить обоих без всякого шанса на спасение. Тела еще медленно падали на землю, и тут мир снова ожил в своем привычном облике. Застывший воздух перестал быть плотным, дав мне возможность вдохнуть полной грудью. — Вашу мать!!! — я от души выругался. — Что? — В чем дело? — Проблемы? Мгновенная схватка, занявшая по моему личному восприятию почти минуту, для других пролетела полностью незаметно. Никто из команды даже не понял, что произошло. Не вдаваясь в подробные объяснения, от меня последовала коротка команда: — Все сюда. Легко спрыгнув вниз с двухэтажного здания, я бегом направился к месту недавнего побоища. Единственный оставшийся в живых человек, последний из тройки, продолжал стоять, уставившись ничего не понимающим взглядом на трупы. Для него все произошло мгновенно: один вдох с выдохом и люди падают на землю. Подбежав я коротким ударом вырубил его, не давая возможности опомниться. Никакой попытки сопротивления не последовало. Он точно не подготовленный боец. Крис и Эвелин появились одновременно, один держа бластер наготове, вторая с плазменным дробовиком наперевес. Увидав мертвых, они удивлено остановились. — Хватайте этого, возьмем на Архонт. Он вроде главный. — Что тут произошло?! — Им отрубили головы?! Боги! — Разговоры потом! Делайте что говорю! — прикрикнул я. — Шевелитесь. Если не хотите валить тут случайных свидетелей. Больше ни о чем не спрашивая, мои напарники подняли бессознательного пленника, перебросив руки на шеи и волоча его, как пьяного. Я же стал быстро шмонать тела на предмет полезных вещей. Первым делом осмотру подверглась женщина. Мне до одури было интересно, чем она умудрились обезглавить сразу обоих зеленоволосых сестер, да еще так эффектно. Найденная рядом с правой рукой погибшей, палочка длиной в две ладони и диаметром в три сантиметра не показалась мне чем-то опасным. Но ничего другого рядом не обнаружилось. Должно быть это оно. Положив непонятный предмет во внутренний карман плаща, я продолжил осмотр, морщась при этом от запаха горелой плоти. Неплохо поработала импульсная винтовка. На поясе у мертвецов обнаружились две металлические коробочки, должно быть персональные энерго-щиты. Их я тоже по-быстрому прибрал. Надо будет попробовать подсоединить к слоту на своем комбезе. Очень уж мне понравилась мысль заиметь себе что-то подобное. Остальное представляла обычную ерунду в виде ненужной мелочи. Ручные бластеры оказались повреждены выстрелами. Забирать обломки бесполезно. Еще раз оглядевшись, я бросил прощальный взгляд на погибших кхайя. У них не было никаких шансов на спасение. Кажется, наниматели не планировали переговоров и пришли сюда убивать. Что несколько странно, учитывая ценность похищенного чипа. Надеясь тот захваченный хрен, прольет свет на такое безрассудство.* * *
Независимая планета «Милар». Территория космопорта. Корабль «Архонт». Жесткая пощечина заставила голову связанного мужчины дернутся в сторону, приводя пленника в сознании. — Просыпайся, Новый Год пришел, Дед Мороз сейчас подарки будут раздавать, — сказал я. Крис, Эвелин и Равена проигнорировали уже не раз слышанные от меня странные словечки. Интуитивно догадываясь об их смысле. Глаза человека открылись, с испугом глядя на стоящих полукругом людей. — Итак, первый вопрос: ты кто такой? И зачем приказал своим телохранам напасть на кхайия даже не начав разговор? Разве там не должен был произойти обмен? За какой бездной вы атаковали, ничего не спросив? — Это не я! — быстро закачал головой мужик. — Я им ничего не приказывал! Я их вообще до последних дней не знал. Мне сказали взять на борт корабля эту парочку и отвезти на Милар. Потом помочь, что-то забрать у некого внештатного агента. — А ты сам кто? — повторил вопрос я. О специальности тех двоих можно и не спрашивать. Наемные убийцы, шпионы, частные подрядчики, свободные художники — у такой профессии множество названии, чье главное назначение выполнение грязной работы для всех кто готов хорошо заплатить. — Торговый представитель «Армакорп». Из-за моей деятельности за пределами Содружества, я приписан к отделу особых операции, но на самом деле занимаюсь заключением обычных контрактов, с последующим исполнением. Просто клиенты у меня не совсем обычные. — «Армакорп», один из военных подрядчиков Империи? Занимаетесь контрабандой высокотехнологичного оружия во Фронтир и Периферию? Нарушаете Хартию Порядка? — поинтересовался я, легко догадавшись, о чем идет речь. В сети полно гуляло истории о незаконных способах заработка крупными межзвездными корпорациями путем поставок за пределы развитых миров продвинутой техники. В обмен на редкие металлы и другие полезные ископаемые. Вместо того, что развивать добычу самим, они покупали ее у независимых по очень низким ценам. — Да, — не стал запираться пленник. — Я летел с доставкой в один из миров, но тут пришло сообщения из главной штаб-квартиры. Пришлось поворачивать и сначала брать на борт тех двоих, а потом лететь сюда. Вроде бы, те кто изначально должны были сюда направиться не смогли этого сделать. Я мысленно усмехнулся. Ну да, как же. Скорее, корпоративные шишки из Армакорп, поняв какую переполох поднялся, решили зачистить все следы. Забавно, что обе корпорации работают на Империю. Только одна на Армию, а вторая на Флот. — Так из-за чего такой шум? Что именно тебе было нужно забрать здесь? — Не знаю, какой-то информационный носитель. В подробности меня не посвятили. Кивнув, я продолжил расспросы. Но похоже этот «король серых сделок» и впрямь не имел понятия о происходящем. И тем более не имел доступа к деньгам. Не став его больше мучить, я одним взмахом клинка отрубил ему голову. Разобраться в устройстве неизвестного оружия оказалось не так трудно. Без привязки к хозяину, найти кнопку активации заняло чуть меньше минуты. Метровое лезвие из сжатого силового поля превосходно разрубало любой материал на субатомного уровне. Классными игрушками корпорация снабжала своих работников. Ничего не скажешь. — Может следовало его оставить? — спросил Крис. Они вместе с Эвелин и Равеной довольно спокойно отнеслись к смерти сотрудника корпа. — И оставить безнаказанным убийство сестер-кхайя? Нет. Они хоть и не являлись членами экипажа, но работали с нами. Кровь за кровь, глаз за глаз и так далее. Хоть и не исполнитель, а только соучастник, он все равно заслуживал смерти. Сам должен понимать. Крис пожал плечами. Раз надо, так надо. — А ты забрал чип у Амиры? — поинтересовалась Эвелин — Он у меня уже несколько дней, еще до прилета сюда. Со времени отлета с заброшенной станции. — Так что будем делать дальше? Покупателей у нас нет. Как и двадцати миллионов. Трупы скоро найдут, местные начнут рыть и вполне возможно в конце концов доберутся до нас. Улетаем? — Видимо да, — немного подумав, я согласился. — Но перед этим заглянем кое-куда и компенсируем себе потери. Зачем улетать просто так, если на дорожку можно немного прибарахлиться?Глава 5
Территория Периферии. Случайная точка выхода из гиперпространства.
Стоя на внешней обшивке корабля, находящегося за пределами любой системы и его светила, и глядя при этом на бездонное звездное полотно прямо перед тобой, в голову сами начинали приходить мысли о невероятной красоте, все-таки существующей на этом свете. Завораживающей, пьянящей, невероятно прекрасной и не выпускающей из своих цепких сетей очарования, той самой которая запросто вводит в ступор любых разумных во вселенной. Приносящая с собой чувства спокойствия, умиротворения и безмятежности. Я смотрел через прозрачное забрало технического скафа на яркие точки на темном фоне и никак не мог оторвать от них взгляд. Чем дольше это длилось, тем сильнее мне хотелось «упасть» в этот «колодец», соединившись навсегда с космосом, оказавшийся не просто пустым пространством, а настоящим живим организмом. Слабая, едва заметная пульсация звезд, представлялась биением сердца гигантского существа, раскинувшегося на всем протяжении галактики. Нет, не так, галактика сама и была этим существом. Живым, разумным и всемогущем. — Маркус, ты закрепил последнюю часть? Пленяющее чудо звездного неба мгновенно испарилось, стоило разуму понять, где он находится. Чары спали, оставив после сожаление о потерянном мгновении необычного эстетического наслаждения. Дерьмо! Вникнув в смысл промелькнувшей последней мысли, я от души про себя выругался. Какое еще нахрен «эстетическое наслаждение»? Что это за ерунда? Откуда взялась эта фигня? Что за чертовщина со мною происходит? Стою в открытом космосе и как придурок пялюсь на светящиеся пятна, размышляя при этом о неосязаемой вечной красоте. Это явно ненормальное поведение. Похоже эмоциональные всплески дают о себе знать снова. Необычные скачки многократно усиливающие обычные чувства проявлялись и раньше. За последние месяцы подобные эпизоды случались неоднократно, начавшись с погони от штурм-бота охотников компании «Токсвил Контус», с последующим пленением, где я сначала ржал, как ненормальный, а потом ругался на русском, обстреливая при этом низколетящую машину из ручного бластера. И ведь имелись еще и другие случай. Чтоб его… Препараты «Филоры» обнаружили после себя весьма негативные побочные эффекты. Завязки ускоренного роста на естественный гормональный всплеск в организме подростка в долгосрочной перспективе каким-то образом повлияли на общий эмоциональный настрой. В какой-то момент, подобное нестабильное состояние запросто могло привести к гибели. Оказалось, биоинженеры не зря сначала испытывали добавки на случайных людях. Эта штуковина однозначно требовала доработок. И причем серьезных. Проблему оставлять так нельзя. Что если приступы участятся, а их продолжительность увеличится? Жить с таким будет проблематично. Чистота рассудка напрямую зависело от внутренней собранности. А какая будет собранность, когда в любой момент эмоции могут обостриться до максимальных величин? Тут и спятить недолго, не то что вести обычную жизнь. Нужно будет обязательно заняться решением. А сделать это можно только на территории Содружества в одном из офисов корпорации. Рано или поздно вернуться обратно все равно придется. Не завтра или послезавтра, конечно или даже через месяц другой. Но и тянуть слишком тоже не стоит. Чудодейственные таблетки оказались с весьма неприятным сюрпризом. — Одну минуту, скоро заканчиваю. Еще немного. Произнесенные слова в микрофон окончательно сбросили оковы с сознания, заставляя вернуться к делу, ради которого я в общем-то и выбрался в открытый космос. Эмиттер силового щита внешне похожий на раскрывшийся металлический цветок плотно вошел в проделанный паз между листами керратитовой брони, соединяясь с внутренними коммуникационными сетями на борту. Сверху появилась квадратная заслонка, в обычном неактивном состоянии укрывающая под собой оборудование. Технический серв мгновенно приварил ее сварочным аппаратом, накрепко фиксируя на внешней обшивке, чуть-чуть притопленном на общем уровне покрытия. — Выглядит вроде неплохо, — вполголоса проговорил я. — Эй, на мостике! Есть отклик на приборном пульте? Цепь замкнулась? Секунду ничего не происходило, затем Эвелин утвердительно сказала: — Да, появилось последнее устройство. Программа управления пишет, что все готово к активации. Искин подтверждает. Можешь возвращаться обратно. Крис уже в шлюзовой. Будем проводить тестовый запуск. — Надеюсь мы не сожжем новую проводку, — едва слышно проворчал я. — Это была твоя идея, — имеющая отличный слух, девушка без труда разобрала произнесенные слова. — Ну да. А что делать? Без бокс-камер корабельная защита не очень. Пришлось ставить замену. Приобретенный на Миларе энергетический щит предназначался для кораблей среднего класса универсального назначения. Цена в двести пятьдесят тысяч кредитов показалась мне вполне достойной на фоне представленных характеристик. «Сфера-11 УТМ», класс «Б», серия «NAP», комплектация «Л»: — «Коэффициент единовременного пробития — 8.0 единиц». — «Два отдельных генератора, подключаемые в единую сеть. Имеют свойства дополнительной аккумуляции энергии для работы на пиковых нагрузках. Тем самым облегчая работу корабельному реактору и давая ему возможность использовать дополнительную энергию в других целях» — «20 эмиттеров концентрации фокусировки создают силовое поле, охватывающее весь периметр корабля за пленкой защиты». — «Имеется функция сегментированной активации на две полусферы: носовую и кормовую, с увеличением расчетной мощности на одну единицу до показателя КЕП — 9.0». — «Режим ожидания модифицирован для экономии питания за счет привлечения мобильных генераторов». После прочтения описания, не купить щит не представлялось возможным. Хотя это и съело почти все мои средства. Но оставлять корабль только под защитой однослойной керратитовой брони я посчитал слишком рискованным делом. Ремонт с демонтажем лишних изолированных боксов, а также наладкой основной и резервной системы энергопитания специалисты службы технического обеспечения космопорта произвели на пять с плюсом и уложились всего в два дня, вместо обещанных четырех. Узнав о недавнем приобретении, инженер предложил мне даже помочь с установкой щита, как и до этого с комплексом «Пелена», но пришлось с сожалением отказаться от этих услуг, спешно покинув планету. И на это существовали довольно объективные причины. Кроме возможных заморочек от обнаружения трупов в далеком закутке на улицах Даграбы, к этому времени мы уже успели совершить еще один поступок вряд ли бы понравившийся местным властям. А именно — ограбили корабль торгового представителя корпорации «Армакорп». Чье обезглавлено тело сейчас летало где-то на пути разгона в системе «Милар-Вана». Найденный у него капитанский коммуникатор позволил подняться на борт торгового транспортника без лишнего шума. Два охранника у запертого трюма не стали большим препятствием для юной дэянской колдуньи, с легкостью вырубившей обоих каким-то заклятьем еще до того, как те нас увидели. И пока основной экипаж оттягивался на просторах города-базара, имеющего кроме всего прочего у себя достаточное количество развлекательных заведений, груженные многочисленными контейнерами грави-платформы благополучно перевезли весь товар на борт Архонта. Удобная предусмотрительность со стороны корпов-трейсеров, разместивших свой товар прямо на технических приспособлениях. Они нам очень подсобили в проведении операции по экспроприации. Стальные поддоны с миниатюрными антигравами, оборудованные простейшим управлением оказались весьма удобными штуками для вывоза груза. Не знаю точно, усилят ли после случившегося охрану на посадочной площадке, но то что заставит задуматься многих — не оставляло сомнений. Впрочем, заправилы Милара вполне могли послать недовольных уровнем охраны в далекое эротическое путешествие, резонно заметив о предоставлении возможностей для торговли всего за жалких три процента от заключенных сделок. Если кто-то хочет большего, то пусть готовится раскошелится. Уверен, местные дельцы еще умудрятся заработать на этом, введя услуги парковки кораблей в зонах повышенного контроля. Черт! А это идея! Может следовало запросить свою доли от такой интересной задумки? Ха-ха… Клянусь Великой Пустотой, хотел бы я взглянуть на лица чиновников Милара при озвучивании этого требования. Уверен получилось бы забавное зрелище. Хотя, учитывая менталитет тамошнего люда, скорее всего можно ожидать еще большего спроса на оружие. Ведь по большей части, принцип: «защити себя сам» в Периферии пользовался намного большей популярностью, чем надежды на кого-то еще. — Работает? Система энергоснабжения реагирует адекватно? — спросил я с порога, входя в командную рубку. После самостоятельной установки маскировочного комплекса «Пелена» еще на Хаггии, для искажения исходящей телеметрии, я решил попробовать установить купленный щит без привлечения сторонних техников. Благо что, желание Криса обучиться специальности корабельного инженера этому сильно способствовало. Юный хагг закупил целую россыпь баз для изучения понравившегося предмета. Истратив на это почти все свои деньги. Я в свою очередь ограничился докупкой базы «Пилота средних межсистемников» 5-го ранга. Довольно устаревшие версии, но позволяющие вполне сносно начать разбираться в таком непростом деле, как межзвездные перелеты. Точнее говоря, они помогут мне в этом, но чуть позже. Обучение еще шло. И не сказать, что уж слишком быстро. Объем информации по знаниям управления космическим кораблем впечатлял своими размерами. Даже при активированном режим «Ментального превосходства» процесс двигался не так чтобы скоро. Ведь необходимо изучит целый список дополнительных подбаз, входящих в основной перечень необходимых знаний: — «Навигация», — «Энергосистемы», — «Орудийные системы», — «Связь», — «Структурное строение корпуса», — «Система жизнедеятельности», — «Корабельные энергетические щиты средних кораблей межсистемного типа класса «Б»» И нужное время для изучения всего этого добра, с учетом разгона приближалось к трем месяцам непрерывного учебного курса. Что в нашей ситуации, естественно, не слишком осуществимо. Но в целом, я старался. Выделяя для изучения, как можно больше свободного времени. Теперь небольшие плоские кругляши стали постоянным атрибутом моей каюты. — Запускаю на три… два… один… Усевшись в капитанское кресло посередине мостика, я отправил команду активации только что установленного щита. — Ходовой реактор работает в штатном режиме, — спустя десять секунд напряженной тишины отозвалась Эвелин. — Подача энергии идет стабильно. — Генераторы включились и тоже осуществляют подкачку. Энерговоды демонстрируют заданную пропускную способность, — донеслось со стороны Криса. — Увеличиваю мощность до показателя КЕП в 5.0 единиц. Индикационные огни на приборных пультах продолжали сиять в штатном режиме исправности. Развернутые голографиеские дисплеи тоже функционировали как обычно. Никаких предупредительных сигналов о перегрузке не виднелось. — Довожу до максимума. 8.0 единиц. Полная сфера охвата. Короткая напряженная пауза, сосредоточенный взгляд на мониторы, но никаких мигающих надписей тревожным красным не последовало. — Реактор в норме, система энергопитания в норме. И основная, и резервная, — доложил Крис. Его теперь без всякого преувеличения можно ставить на должность бортинженера. Не смотря на не до конца выученные базы. Потому что, если говорить честно, то большую часть работы провернул именно он. Я в этой ситуации выступал скорее на вторых ролях, на подхвате. Глянув на главный тактический экран перед глазами с показателями состояния всех корабельных систем, я удовлетворенно кивнул сам себе головой — везде царствовал приятный зеленый цвет. — Неужели работает? — неприкрыто удивилась Равена. — А ты сомневалась? — спросил я, усмехаясь и незаметно переводя дыхание. Где-то в глубине души, у меня присутствовало опасение возникновения неполадок. Все-таки подобная возможность существовала. И было бы обидно заплатив за ремонт, уже через несколько дней снова поломать энергетическую составляющую корабля. — Разве что немного, — сетевая ломщица улыбнулась в ответ. Слегка пожав плечами, я опять развернулся к навигационно-маневровым джойстикам. — Ладно, щит работает, можно выходить из дрейфа. Архонт, ложимся на курс разгона для гиперперехода. — Выполняю, капитан, — в помещении раздался мужской голос, с отчетливыми интонациями бездушной машины. Корабль постепенно приводился в порядок. Жизнеобеспечение и навигация работали нормально, сбросили лишний вес из бокс-камер, тем самым увеличив маневренность, наладили систему энергопитания, теперь вот установили силовой щит. Вроде становимся похожими на настоящий межсистемник. Правда пока скорее гражданского назначения. Вроде грузовозов-дальнобойщиков. Ну да, что поделать, на большее пока наш малыш не тянул. Пара плазменных пушек 7.0 или 8.0, пусковая батарея средних ракет, активная система защиты, модернизация маршевых двигателей с кратным увеличением мощности, апргрейд искина до последнего седьмого поколения, с реальным электронным разумом, отряды дроидов двух типов: ремонтные и боевые и, конечно же, полная внутренняя отделка для комфортного проживания. Неплохой списочек. Я бы не отказался от подобных вкусных плюшек. И уж точно, чувствовал бы себя на борту такого корабля намного лучше. Эх, мечты, мечты… Спустя полчаса, вся команда сидела в кают-компании — она же столовая — и обедала. Уже привычный рацион из пилотских наборов для долгих перелетов поглощался неторопливо, под разговоры о дальнейших планах. — Зачем лететь так далеко? Я смотрела список ближайших подобных мест, есть куда более удобные точки, где толкнуть хабар не займет много времени. Тем более этот, — сказала Равена, без энтузиазма помешивая кашу в пластиковой тарелке. Как я ее понимаю. После короткого праздника на Миларе, с приемами нормальной пищи, возвращаться к концентрированным наборам не слишком хотелось. — Ты забываешь о тех веселых ребятах с символикой имперской службы безопасности, бегающие в поисках одного небольшого чипа, украденного у них несколько недель назад, — сказал я, делая щедрый глоток воды. — Хреновина, стоимостью в сто миллионов до сих пор находится у нас. Будет лучше, углубиться еще дальше в пространство Периферии. Незачем светиться в такой близости от Содружества. — Заодно подзаработаем, — поддержал меня Крис. — Кстати об этом, ты проводил уже полную ревизию? — спросил я его. — Есть что любопытное? Проглотив порцию белой субстанций, насыщенной витаминами, начинающий корабельный техник и инженер утвердительно кивнул. — Большая часть груза состоит из импульсных винтовок «АИР-301М», запасных оружейных энергоблоков к ним и обычных плазменных гранат. Пятьдесят больших контейнеров и двенадцать малых. — Там вроде бы еще что-то было? Разве нет? — поинтересовался я, припоминая несколько других ящиков, отличных от основной массы. — Да, три штуки. На маркировке самой большой упаковки написано: «Портативный адаптер зарядной станции боепитания «Ливень-К»», — при этих словах Крис помахал в воздухе ложкой. — С учетом наличия большого количества оружия, можно смело предположить, что кто-то собирался устроить небольшую войнушку. — Сколько там всего стволов? — подала голос Эвелин. — Ровно полторы тысячи штук. Я негромко присвистнул. Количество впечатляло. «АИР-301М» не какая-то продвинутая ЭРВ типа моего «Марка-7», но и не доисторический огнестрел. Без прямого подключения к нейронной сети, без возможностей изменения мощности зарядов, без функции объединения в боевую сеть и других полезных вещей, но зато умеющая вполне сносно поражать цели импульсами не хуже другого оружия. В меру дешевая, простая в эксплуатации, не требующая сложного технического обслуживания. Эта винтовка пользовалась определенным спросом у бывалых солдат за чрезвычайную живучесть и износостойкость. Что-то вроде аналога земного автомата Калашникова. С учетом всего этого, возможно слова Криса насчет войны были не такими уж и неверными. Представитель «Армакорп» вполне мог снабжать какую-нибудь армию одного из независимых миров. Как, впрочем, заодно и их противников. Зарабатывая при этом сразу на обоих сторонах конфликта. Такая ситуация вполне обычна и можно даже сказать привычна для этих территории. — Я тут подумал, может станцию оставим себе? — вдруг предложил Крис. На что я с недоумением спросил: — Огромную бандуру для массовой подзарядки оружейных энергоблоков? Зачем она на борту? — Установим в отдельной комнате на первой палубе, рядом с тренажерным залом. Будем использовать. Судя по последним событиям, иметь готовые к бою винтовки и бластеры совсем не помешает. — С этим прекрасно справляют переходники на универсальных портах в любой каюте, — возразил я. — У нас тут не армия в тысячу штыков, чтобы иметь подобное оборудование. Незачем захламлять корабль всякой громоздкой ерундой. Продадим и дело с концом. Молодой хагг легко пожал плечами, как бы говоря: не хотите, как хотите, я лишь озвучил идею. — Тогда предлагаю сделать оружейку, где можно будет поставить мастерскую, заниматься ремонтом, апргрейдами и тому подобными вещами. Назовем комнату «Арсеналом», рядом с тренировочным залом есть подходящее помещение. Эвелин хмыкнула. — Что-то ему не дает покоя та каморка. Так и хочет захапать себе. Я улыбнулся, увидав показное возмущение на лице Криса, он явно собирался начать как-то оправдываться. Но я ему этого не дал сделать, махнув рукой и заявив, что он может делать из той бытовки что хочет. Лишь бы не вредило корабельным системам. — Да, чуть не забыл самое главное, в двух отдельных слим-кейсах кажется лежали вещи тех двух мертвых челов из подворотни. Ну тех, которых ты на ноль помножил. — Я понял. И? — Лучше тебе самому взглянуть. Кивнув, я доел свою порцию и бросил грязную посуду в очиститель. Звуковые колебания на высоких частотах в пять секунд удалили всю грязь с тарелки и кружки не хуже обычного мытья под краном. Но на борту вода являлась слишком ценной жидкостью для такой пустяковой работы. Сначала это удивляло, но потом становилось вполне обыденным явлением. Немного в другом устройстве, но на том же принципе стиралась и грязная одежда, где запускалась более сильные процедуры дезинфекции. Хорошо еще, что душ оставался вполне привычным и без всяких странных приспособлений. Система фильтрации давала возможность использовать грязную воду для дальнейших технических нужд на корабле. Мыться другими способами лично мне совсем не хотелось. Тем более, что зачастую там составляли компанию либо Эвелин, либо Равена. И вряд ли бы мы смогли проводить весело время, работай ванная комната по-иному. Спускаясь по лестнице на нижнюю палубу, туда где располагался основной грузовой отсек, я остановился на единственном пролете, глянув вниз с пятиметровой высоты. Безликие серые контейнеры громоздились на металлических грави-платформах, занимая меньше половины главного трюма. А ведь их тут довольно много и выглядят они достаточно большими. Что ни говори, а корабль имел весьма впечатляющие показатели полезного внутреннего пространства. Однажды я уже говорил, что размерами Архонт намного превышал обычное футбольное поле. И это отнюдь не преувеличение. Транспортник и впрямь очень большой. Пройдя дальше, Крис показал рукой на темные предметы, лежащие на ящиках. — Замки пришлось срезать резаками бортовых сервов. Там стоял идентификатор по ДНК образцу. Слим-кейсами оказались вытянутые пластиковые контейнеры, похожие на длинные дипломаты для снайперских винтовок. Только чуть массивнее. Крышка откинулась назад, открывая содержимое на обозрение. Спустя пару секунд внимательного разглядывания мои брови приподнялись в искреннем изумлении. — Богато живили покойнички. Знаешь, что это? — Какие-то комбезы. — Ха, какие-то. Это же «Верты». Модель «ЗБ-7У» — защита боевая универсальная седьмой серии. — Как твой бластер? От одного комплекта что ли? — Крис приподнял край одного рукава. Сложенный военный комбинезон темно-пурпурного, почти черного цвета с рисунком изгибающихся фиолетовых линий был твердым на ощупь и слегка неприятным из-за специального материала с эффектом поглощения физических воздействий. — Не совсем. Скорее это можно назвать линейкой продукции под одной торговой маркой. Как бренд, но в моде армейского снаряжения. Армакорп выпускает их преимущественно для спецчастей Флота Империи, но похоже эксклюзивная экипировка доставалась и другим клиентам. — Например, наемным убийцам. Странно, что те придурки не одели свои крутые шмотки на стрелку с зеленоволосыми. Данное замечание вызвало у меня секундную задумчивость. Интересно, а действительно, почему та парочка пошли на встречу в обычной одежде? Припомнив в подробностях мгновенный бой, я высказал предположение: — Боялись вызывать настороженность у кхайи. Для удара силовым мечом, необходимо подойти достаточно близко. Возможно опасались вызвать подозрение раньше времени. — Возможно, — согласился Крис. — Или не хотели вылезать из своих стильных шмоток, — добавил я и коротко хохотнул. — Выглядели они оба, как заправские щеголи из какой-нибудь тусовки в центральных мирах. Разоделись так, как будто потом в клуб собирались. Пижоны… — Не хочешь померять? — Обязательно. Только сначала почищу, не охота одевать после мертвяка. Да и наручный комп надо будет обнулить. Скорее всего настроена личностная привязка с обязательной авторизацией. Посторонний не сможет просто так начать использовать. Нужно чтобы Равена поколдовала над ним. Вытащив комбез из контейнера, я встряхнул его, держа на вытянутых руках. Он оказался тяжелее по сравнению с моей нынешней одежкой. Процентов на пятьдесят, не меньше. Хотя это без учета накладных защитных пластин, крепившихся на локтях, коленях и груди. Вместе с ними, вес моей нынешней снаряги легко сопоставлялся с трофеем. Но их я переставлю на «Верт» и тогда масса последнего тоже возрастет, как, впрочем, и уровень защиты. Второй, из вещей женщины, тоже отправился вслед за собратом в сторону. Он подойдет Эвелин. Отложив экипировку в сторону, я принялся рассматривать оставшийся предметы. Но уже через пять минут разочарованно выпрямился. С десяток кредитных чипов с небольшими суммами — похоже на мелкие расходы в местах, где не принимают сетевые деньги, четыре карточки-удостоверения, на разные имена, инфо-носители с какими-то программами — нашу ломщицу они должны заинтересовать, другая ерунда, как обычно скапливающаяся у любого человека. Короче говоря, всякая ненужная мелочь. В отличие от тех же самых комбезов. Не став больше тратить время, я отнес обе ценные находки Равене. Интегрированные в левые рукава мобильные вычислительные процессоры необходимо взломать для получения полного доступа. А еще через один день я уже вовсю щеголял в обновке. Старый «Дерон-М», предназначенный для военного техника, достался Крису. Вместе с ранее установленными модулям: технического модуля-сканера «Гласскос-РК», блока «Унивирсал Системс-Т» облегчающего взаимодействие с бортовыми системами корабля и «Погонщик» для прямого управления ремонтными сервами. Уверен, наш юный инженер найдет хорошее применение этому оборудованию. Собственно говоря, надо было давно уже передать ему специализированный комбез, для повышения общей производительности труда на борту. Ну да ладно, лучше поздно, чем никогда. Сам «Верт», отличался куда большей жесткостью и первоначально вызывал некоторые неудобства. Как начать носить пиджак со стоячим воротничком после классического покроя. Но человек зверь такой, что привыкает ко всему. И совсем скоро я перестал обращать внимание на несколько твердый материал. Каждодневные тренировки в спортзале в многочисленных спаррингах с Крисом еще больше адаптировали тело под новую экипировку. От установки старых защитных щитков пришлось отказаться, в виду отсутствия необходимых креплений. Но это в полной степени компенсировалось появлением личного энерго-щита с коэффициентом единовременного пробития в 1.5 единицы. Один из пяти слотов принял его в свое гнездо, как родной, став следующим элементом боевой сети, состоящей из бластера, винтовки, компа, наносети и оптического визора. Три шприц-инъектора на каждом предплечье с набором препаратов первой помощи, внутренняя ткань, пропитанная особым составом, с функцией капсуляции ран, плотный слой внешнего покрытия, защищающий от прямых физических и энергетических воздействий мощностью в 0.5 единиц. Кроме всего прочего, на левом бедре теперь у меня висел всегда готовый к бою силовой клинок. Стоило признать, это оружие очень привлекало скрытой мощью и возможностью с легкостью перерубать почти любой материальный предмет. Я даже провел эксперимент с кусочком керратитового сплава — потребовалось определенное время, но в итоге броня все же сдалась под действием сжатого силового поля невидимого лезвия. Естественно, никаких приемов работы с подобным оружием в изученных базах по рукопашному бою не оказалось. И приходилось самому что-то придумывать. Но такое занятие в какой-то степени увлекало, внося определенную долю разнообразнее в размеренную жизнь на борту. Тем временем, Архонт продолжал свой путь дальше. Уйдя в гиперпрыжок, он неуклонно приближался к нашей новой точки назначения. И через две недели после старта с Милара, полет наконец-то закончился.* * *
Пустотная станция «Эвердил». Территория Периферии. Бар «Кружка бродяги» существовал на станции с самого ее рождения. Кто-то утверждал, что он появился еще тогда, когда еще продолжались наладочные работы и многие посетители, состоящие из пустотников-монтажников заходили в заведение чуть ли не в рабочих скафах, так как безвоздушные помещения начинались почти у самого порога. Верно это или нет, на самом деле уже неизвестно, так как возведение основного каркаса произошло больше двух сотен лет назад и старожилов, живших здесь в те времена уже на осталось. Глубокий космос далекого пространства — это не то же самое, что комфортабельные планеты центральной части Содружества. Где люди жили в полной безопасности, продлевая свою жизнь на невообразимую для остальной части жителей галактики сотни и сотни лет. Сегодня человек пришел выпить традиционную кружку ирта, а завтра он уже бесследно исчезал в темных переулках станционных переходах. А вместо него уже появился кто-тодругой. Это считалось в порядке вещей. В этом отношении Эвердил нисколько не отличался от других подобных злачных мест, коих в Периферии встречалось великой множество. Барменша и по совместительству владелица бара отлично знала об этом феномене и поэтому не слишком удивлялся появлению новых лиц в своем заведении. Несмотря на свою относительную удаленность, станция все-таки была не заброшенной дырой, корабли сюда прилетали довольно регулярно, каждый раз привозя с собой свежую партию людей. Кого тут только не встречалось: сумасшедшие паломники, ринувшиеся на поиски обетованного мира в опасное пространство Фронтира, бывшие фермеры, ищущие себе лучшей доли в космосе и не совсем понимающие, что здесь может быть намного хуже, чем на уютной планете с хорошим климатом, работяги из доков, технари, обслуживающий персонал, солдаты-дезертиры из армии независимых миров, контрабандисты, торговцы, и даже настоящие звездные странники. Человеческий винегрет, щедро приправленный атмосферой корысти, жадности, похоти и другими пороками, присущими любым разумным существам. Прямо скажем, не самое спокойное местечко в галактике. Входная дверь располагалась прямо напротив стойки, поэтому Триш сразу обратила внимание на вошедших посетителей. И эта парочка разительно отличалась от уже привычного контингента. Невысокая девушка с бритой головой, покрытой татуировками принадлежала к известной в галактике расе колдунов. Редкие гости в таких отдаленных уголках, затерянных в космосе. Рослый широкоплечий парень рядом в этом отношении проигрывал своей спутнице не слишком отличаясь от тех же самых бойцов с пиратских кораблей, изредка захаживающих в «Кружку бродяги» промочить горло. Хотя прикид у него явно намного богаче, чем у кого-либо в зале. Наметанным взглядом хозяйка бара прикинула стоимость комбеза и мелькнувшего бластера на бедре, оценив их в два десятка тысяч полновесных кредитов, не меньше. Но главное, конечно, это аура непоколебимой уверенности в себе, видная невооруженным взглядом даже на расстоянии. Вместе с пластикой зверя, готового рвать любого, кто встанет у него на пути, подобный коктейль создавал совсем молодому человеку, ореол чрезвычайного опасного типа. Приставший было со стула, известный бузотер Войтек, явно намеревавшийся докопаться до богато одетого сопляка, моментально плюхнулся обратно, стоило ледяному взгляду последнего пробежаться по лицу трактирного драчуна. Неясно что он там увидел, но видимо посчитал за лучшее отступить назад. Не то чтобы присутствующие в баре относились к слабакам или травоядным жертвам. Вовсе нет, тут таким попросту было не место. Но каждый из тех, кто встречался глазами с парнем в черном плаще ясно понимал, что в природе существуют хищники другого порядка, намного опаснее прочих. Те, кому лучше всего не попадаться, если не хочешь закончить свою жизнь раньше положенного срока. Чем ближе подходила странная парочка к барной стойке, тем больше Триш понимала причины смирного поведения Войтека. От высокого темноволосого парня прямо-таки волнами исходило ощущение неясной угрозы. Как будто сама смерть находилась за его плечами, только и ждущая случая, чтобы сцапать в свои лапы очередную беспечную жертву. Невольно вздрогнув от пришедшего на ум сравнения, барменша тем не менее постаралась взять себя в руки. — Что будете пить? — спросила она, приветливо улыбаясь. — Стакан вилана, — ответил новый клиент, чуть развернувшись боком к основному залу. — А мне витаминизированной воды, — сказала хрупкая девушка с необычными татуировками на голове. Сделав пару глотков, парень нейтральным голосом поинтересовался: — Мы тут ищем кое-кого. Зовут Рик Счастливчик. В одном из местных сетевых сервисов посоветовали обратиться к нему для решения одного вопроса. Сказали, что обычно сидит в «Кружке бродяги». Не подскажешь, кто из присутствующей здесь достопочтимой и респектабельной публике является Риком? Хозяйка заведения, отлично знавшая своих постоянных посетителей как облупленных, сразу же почувствовала скрытую насмешку в прозвучавших словах. Только слепой мог бы принять кого-нибудь из местных за достопочтимых или уж тем более респектабельных людей. Сброду за столом такие эпитеты никак не подходили. Но делать какие-то замечания по этому поводу, Триш не стала. Счастливчик Рик путался с опасными людьми, имея связи с множеством криминальных сообществ, как на самой станции, так и за ее пределами. Юноша с глазами хладнокровного убийцы и девочка ведьма явно будут чувствовать себя с ним, как в своей компании. Так что без зазрения совести, барменша молча указала подбородком в дальний закуток, отделенный от главного помещения небольшой перегородкой. Поблагодарив кивком за информацию, парень небрежно бросил на стойку мелкую разменную монетку за выпивку. Но тут впервые подала голос дэянка. — Маркус, хочу напомнить, что кроме информации о его местоположении, в сообщении так же указывалось о его ненависти к хаггам. Если он начнет шуметь, и ты его прикончишь, то могу возникнуть проблемы, — вполголоса сказала она. Услышав название еще одной расы, хорошо известной в обитаемой галактике, Триш поневоле округлила глаза. Хагги. Самые страшные преступники всех времен и миров. Хитрые, умные и при этом абсолютно безжалостные монстры, перед которыми трепетали все, кто так или иначе был связан с теневой жизнью Содружества. Люди, рождающиеся на планете, где нормы закона и порядка отступали перед творившимся там хаосом. Имеющие свои нормы морали, далеко отличные от общечеловеческих правил. Ставящие себя превыше системы и никогда не склоняющие ни перед кем головы. Про них ходило множество мифов и легенд, в конечном счете объединенные одной простой мыслью: с хаггами лучше всего не связываться, а если все же это случилось, ни в коем случае не пытаться обманывать, в противном случае последние секунды жизни вы проведете, испытывая невероятные страдания. Хуже были только звездные странники. Но и то не всегда. Осознав кто зашел к ней в бар станционная предпринимательница сразу же стала прикидывать возможные убытки, а может и барыши от скорого убийства Счастливчика Рика. Ведь если он и впрямь так ненавидит хаггов, а тот парень им является, то вполне возможна стычка. И тут, не взирая на поверхностное знакомство с давним клиентом, она ставила на широкоплечего крепыша рядом. Легко улыбнувшись на замечание, парень, ничего не ответив, молча скрылся за тонкой заслонкой миниатюрного закутка, служащего для дельца личным кабинетом. Проходили минуты, а никаких признаков яростной драки так и не появлялось. Видимо молодой хагг сумел найти подходящие слова для обуздания ненависти со стороны посредника. Дэянка продолжала отпивать мелкими глотками из своего стакана, оставаясь рядом с барной стойкой. А Триш, незаметно покачав головой, отошла к другим клиентам. Возникающее иногда желание бросить этот бизнеса\ и заняться чем-нибудь более безопасным показалось ей сейчас как никогда разумным и взвешенным. Вернувшийся с переговоров хагг, кивнул головой своей спутнице, предлагая двигаться к выходу, но тут двойные двери бара широко распахнулись, впуская внутрь сразу целую группу людей. Крепко сложенные, одетые в разную военную и полувоенную одежду, с оружием в руках, их возглавлял человек в коричневом плаще свободного покроя. Охватив полукругом давешнюю колоритную парочку, главарь пиратов — а это были явно звездные странники, — громко сказал: — Здравствуй Маркус, давно не виделись. — Юрген Спаркс? Триш показалось, но кажется тот, к кому обращались и впрямь выглядел удивленным от произошедшей встречи. — Что ты тут делаешь? — Вообще-то мы на станции проездом, и честно говоря, встретить тебя тут я совсем не ожидал. И скажи, об этом кто другой, обязательно посчитал это дурной шуткой. Но тебя увидел, Боди своими глазами. Он до сих пор на тебя в обиде за удар по затылку на той безымянной улочке. Ты его похоже не запомнил, а вот он тебя моментально узнал, когда увидел здесь, в баре. — Да? — неопределенно протянул Маркус. — И что? Вы хотите поквитаться за тот случай? И для этого привели с собой друзей? Семеро человек напряженно сверили взглядом стоящего напротив хагга, а тому до этого казалось не было никакого дела. По крайней мере, выражение лица, совсем не показывало страха или какой-нибудь озабоченности от возникшей ситуации. — Не совсем. Я бы хотел расспросить тебя о взорванном грузовозе, неподалеку от локального пространства Хаггии в день рейда. Клан тогда лишился очень большей добычи. А это совершенно неприемлемо. К этому моменту, все остальные посетители рассосались по сторонам, прижавшись к стенам и стараясь при этом не оказаться на линии огня. Судя по наличию оружия у всех участников конфликта, словесный спор вскоре рисковал выйти далеко за его пределы. — А я тут причем? Взорвался сайконский пограничный корвет, а уже после ваш корабль. Не понимаю, причем тут я. — Хватит дурить. Я знаю, что это ты был там и точно знаешь, что там случилсь. И ты сейчас же пойдешь с нами, а иначе… Окинув холодным взглядом пиратов, совсем еще молодой парень, с далеко недетский взгляд, с издевкой заметил: — Юрген, кажется ты путаешь меня с испуганными девочками, что стоят рядом с тобой. Мне плевать откуда ты выкопал эти смешные утверждения, как и любые попытки повесить то взорванное корыто на меня или моих людей. В память о прежних совместных делах, я так и быть отпущу тебя живым, хотя видит Великая Пустота, любого другого за такой наезд ждала бы обязательная смерть! Пиратский офицер насмешливо усмехнулся. Пять рядовых бойцов, он сам и его телохранитель — такая сила казалась ему достаточным аргументом для ведения агрессивного темпа беседы. — Ты что разучился считать? Нас больше, а ты всего лишь один. И не надейся на лысую соплюшку. Как только она попытается дернуть хоть одним своим пальцем, Боди сразу же всадит в нее заряд. Вы в меньшинстве, так что лучше сдавайтесь. Пошли к нам на борт, и я обещаю, что мы по-честному разберемся в том что тогда случилось. Маркус негромко рассмеялся. — Да ты спятил! Или ты и впрямь думаешь, что эти тупые отродья ниска смогут на равных противостоять Изгарскому Смерчу?! При этих словах, как минимум трое бойцов заметно вздрогнули. Кажется, раньше они уже слышали это прозвище и его обладатели. Причем, явно что-то не слишком хорошее. — Я всех вас убью, Спаркс. Тебя, твоего ленивого охранника и этих кретинов, — проникновенно сказал Марксу. — Потом я найду колымагу, на которой вы сюда прилетели и убью всех находящихся на борту. А потом преспокойно улечу дальше по своим делам и ничего мне за это не будет. Голос хагга звучал так серьезно и убедительно, что бывалый пират поневоле ему поверил. Стоящий напротив парень, искренне считал, что все именно так и произойдет. Это страшило, внушало неуверенность в своих силах. Поневоле на ум приходили многочисленные слухи об этом бешенном, стремительно выросшем из пятнадцатилетнего пацана во взрослого хищника. Проклятье! Будучи занятым подготовкой к рейду, он не слишком обращал внимания на похождения случайного знакомого. Неужели те ролики из сети и впрямь настоящие? Честно говоря, до этого момента, Юрген так до конца в это и не поверил, считал их отредактированными для поднятие большей шумихи. И похоже, что зря. Высокий парень напротив действительно боевая машина, способная уничтожить противников за считанные секунды. Бездна! Нужно было взять с собой больше людей. От стоящей фигуры в черном плаще вдруг ощутимо повеяло лютой жутью. И у всех присутствующих одновременно промелькнули мысли о скорой смерти, что скоро начнет здесь свою жатву…Глава 6
Пустотная станция «Эвердил». Территория Периферии. Припортовой кабак «Кружка бродяги».
Ярость огненным вихрем взметнулась вверх, поднимаясь откуда-то из темных потаенных глубин сознания, стремительно разгораясь в бушующий ураган. Вспышка злости превратилась в незамутненный поток жгучей ненависти к стоящим напротив людям. Как будто обретя материальную составляющую эти чувства стремились вырваться наружу и добраться до обидчиков, разделавшись с жалкими кусками мяса настолько жестоко, насколько это вообще возможно. За доли секунды перед моими глазами промелькнули страшные картины ближайшего будущего. Я не просто убью пиратов, я разделаю их, как свиней, наслаждаясь каждым моментом их страданий. Сначала срублю клинком руки с бластерами, тем самым нейтрализовав угрозу и отсеку ноги, чтобы они никуда не смогли убежать. А уж потом, начну резать еще живую плоть, отделяя кусочек за кусочком, медленно и не торопясь, смакуя каждый момент, упиваясь криками боли. Вспарывая животы и вырывая голыми руками кишки, поднося их к лицам еще живых разбойников. Глядя в глаза, залитые непередаваемым ужасом, неторопливо, стремясь продлить агонию жертвы как можно дольше… Резкое осознания мелькавших мыслей возникло так же, как и в недавнем случае с любованием звездами в открытом космосе. Боги Вселенной! Что за дерьмо у меня в голове?! Разве я какой-то садист, обожающий кровь и выпотрошенную человеческую плоть?! Маньяк, убивающий ради наслаждения?! Нет! Я никогда не хотел убивать ради своих желаний. Только по необходимости, в случаях, когда без этого уже было не обойтись. И уж точно без смакования, кайфуя от этого, как ненормальный. Конечно, меня трудно назвать ангелом, но и серийным убийцей, живущим ради очередной жертвы, я точно не являлся. Чертовы препараты! Это из них у меня что-то клинит в голове, многократно усиливая одну эмоцию и возводя ее на заоблачный уровень верха абсурда. С этим точно надо что-то делать. Научится контролировать подобные вспышки, гася их заблаговременно. Иначе существовал вполне реальный шанс превратиться либо в кровожадное чудовище, убивающее всех подряд или же в пускающего слюни идиота, с улыбкой кретина, пялящегося на лютики-цветочки. А может и еще в кого-нибудь похуже. Как только понимание этого пришло в разум, полностью затопив его и убрав оттуда фрагменты фильма ужасом с расчленёнными телами, сознание снова вернулось в обычное состояние. Холодное, равнодушное и отстраненное. Без лишних эмоции, без желаний психопата-убийцы и с ясной головой. Кровавое наваждение, окрасившее мир в алые цвета спало, уступив место краскам повседневной реальности. Естественно, это вовсе не превратило меня в законченного пацифиста, хотящего решать все проблемы миром. Вовсе нет. Если понадобится, я также готов убить семерых пиратов, стоящих в нескольких метрах впереди. Но не потому что мне хочется увидеть их вспоротые брюха и отрезанные конечности, а потому что другого выхода попросту не существовало. Прагматичный подход и ничего личного. — «Как только начнут поднимать оружие, прыгай за стойку, я с ними разберусь». Сообщение с предупреждением отправилось на нейронную сеть Тиа. Я сам подобрался, готовясь уйти в режим сверхскорости. Пальцы слегка задрожали, готовые схватить рукоять силового меча. Изрубленных в мясо тел может и не будет, но без усечения голов тут точно уже не обойтись. Можно применить и бластер, но будет не лишним проверить новое оружие в настоящем бою. По моим губам скользнула жесткая улыбка. Есть работа, которую никто не хочет делать, но зачастую ее иногда просто нельзя игнорировать. Например, уборка мусора. Мало кто любит этим заниматься, но без этого не обойтись. Неприятно, но необходимо. Юрген Спаркс неуверенно покосился на сообщников. Прожженный пират, участвовавший в сотнях схватках нутром почуял повисший в воздухе аромат скорой смерти. И самое паршивое, что скорее всего его собственной. Никто не хочет умирать. Ни одно разумное живое существо. По крайней мере, находясь в здравом уме и принимая осознанное решение. Звездный странник видел свое преимущество в людях и огневой мощи, но тем не менее все яснее начинал осознавать, что почему-то из этого боя победителем выйдет совсем не он, а стоящий чуть дальше подросток, быстро выросший во взрослого с повадками хищника. Это пугало, вселяло неуверенность и совсем не добавляло оптимизма. Я четко понимал, что он хочет приказать отступить назад, не доводя дело до прямого столкновения, но упрямство и уязвленная гордость не давали возможности пойти на такой унизительный шаг. Мне бы следовало как-то пойти навстречу, но я не стал ничего предпринимать. Самое первое правило Хаггии — не делать уступок и не показывать никому своем страха прочно сидели во мне. Малейшая слабость и ты сам становишься жертвой. Нет, такой путь точно не для меня. Раз противники не хотят идти на попятную, то им придется умереть. Потянувшись зрачками к пиктограмме значка активации «Стремительной грации», я приготовился действовать. И тут события вновь резко поменяли свое направление. — Я не помешаю? Входные двери впустили в барный зал приземистого мужчину с невзрачной внешностью. — Меня зовут Орин, я помощник управляющего станции гра Алистера Кроули. У него имеется разговор к человеку по имени Маркус Крайд, прилетевшего сегодня утром на военном транспортнике «Архонт». Я не ошибся с адресом? Композиция из застывших пиратов и стоящей напротив одинокой фигуры в черном плаще, казалось нисколько не смутили странного посетителя. Он вполне равнодушно глядел на вытащенные из держателей ручные бластеры, ничуть не показывая какую-либо обеспокоенность этим фактом. И стоило признать, для подобного поведения имелись вполне определенные причины. А если быть точным, то сразу десять причин, стоящих на улице в штурмовой броне и с крупнокалиберными винтовками наперевес. Безопасники «Эвердил», не заметить их не представлялось возможным. Поняв, что положение ухудшилось еще больше, и воевать на два фронта уже точно не сулит ничего хорошего, предводитель группы пиратов молча развернулся и ничего не сказав, направился к двери. Его подчиненные последовали за ним. Никто им не препятствовал. Я скривился в презрительной гримасе. Может не стоило их отпускать? Кажется, мой старый знакомый не успокоится и постарается сделать как минимум еще одну попытку стремясь отомстить за взорванный грузовоз. Бездна! Корабль сдетонировал от взрыва сайконского корвета пограничников, а виноват я. Эти ребята из клана совсем с катушек съехали. Вряд ли получится договориться. Наверное, придется решать вопрос радикальным способом. — Гра Маркус Крайд? — спросил помощник главного на станции, обращаясь ко мне. — Возможно, — неопределенно ответил я, гадая про себя, что-этому-то надо? Как-то слишком много всего произошло за такой короткий промежуток времени. Не успели сойти, а тут уже целые делегации, желающих пообщаться. — Мой хозяин хотел бы с вами поговорить о вашем грузе. От информированных источников стало известно о целой партии оружия на борту недавно прибывшего корабля. И что владельцы ищут на него покупателей. Гра Алистер Кроули готов с большим удовольствием обсудить возможность заключения сделки по продаже. Не пройдете со мною? Кинув взгляд на отряд местных стражей порядка, маячивших за полуоткрытыми дверями, я пожал плечами, но потом все же кивнул. Пытаться артачится и провоцировать конфликт пока не входило в мои планы. А вот скинуть винтовки — да. — Без проблем. Показывайте дорогу, — произнес я, одновременно с этим посылая еще одно сообщение дэянке идти на корабль и объяснить другим задержку. При необходимости можно будет связаться с Эвелин, Крисом или Равеной и самому. Но кто знает, какие подавители работают в апартаментах фактического владельца станции. Бар «Кружка бродяги» располагался в портовой зоне стыковочных доков, отделенной от прочих жилых секторов. До места расположение административного блока пришлось добираться в кабине пассажирского лифта. Чьи горизонтальные и вертикальные линии шахт, пронзали искусственное пустотное сооружение насквозь во всех направлениях, выполняя роль общественного транспорта. Иногда в узких оконных проемах мелькал открытый космос, позволяя любоваться на другие части станции, расположенных в противоположной стороне. Это давало возможность оценить циклопические размеры станции «Эвердил». Автоматически вызывав меню подсказок наносети, я узнал из локальных серверов о ста больших сегментов и порядка тысячи средних отдельных модулей, километрах коридоров и переходов, двух сотен палуб с тремя десятками закрытых причальных ангаров и невообразимом количестве гнезд для внешней стыковки. Постоянно тут проживало свыше двухсот тысяч человек и еще около тридцати тысяч являлись временными гостями. Каждый день на стыковку заходили десятки новых кораблей. Виртуальная схема, найденная по одной из заботливо подсказанных ссылок, представляла собой несуразную конструкцию из множества соединенных в полном беспорядке частей. Ни о какой красоте, присущей похожим станциям в Содружестве здесь и речи не шло. При постройке местные явно обходились без квалифицированного высокорангового специалиста в области возведения сверхобъемных пустотных сооружений. Хотя наляпанные кое-как отдельные части все равно держались вполне сносно, создавая единое пространство, пригодное для существования. Настоящий город-государство в миниатюре, расположенное на перекрестке маршрутов из Фронтира в Периферию и в обратном направлении. Судя по количеству прибывающих кораблей место довольно оживленное. Легко шагнув в пределы комнаты-приемной, я небрежным взглядом окинул бежевые стены, несколько проекции голо-картин, симпатичную девушку за секретарским столом и двух охранников по бокам двери. Так себе обстановочка. Не внушала должного почтения. Бедновато и без вкуса. У цивилов в Деелине в обычном торговом центре побогаче, чем тут. С другой стороны, несколько аскетичный подход создавал атмосферу с настроем на ведение бизнеса, а не отвлечением на стороннюю ерунду. — Гра Крайд, рад знакомству. Внутри кабинет управляющего почти не отличался от предыдущей комнаты, спартанский стиль в техно стиле. Хозяин, невысокий мужчина с живым подвижным лицом и хорошо видной залысиной на голове был одет в неброский темный деловой костюм. — Вы Алистер Кроули? — задал ненужный в общем-то вопрос я. А кто еще мог это быть? Встреча предполагалась именно с ним. Но уточнить никогда не помешает. — Совершенно верно, — подтвердил собеседник. — А вы знаменитый Маркус Крайд, по прозвищу Изгарский Смерч. Внушающий ужас, неуловимый и смертоносный. Не удивляйтесь, мы тут хотя и на отшибе живем, успеваем следить за событиями в Содружестве. По крайней мере, за значительными. Я хмуро покосился на деактивированный экран на одной из стен. Похоже новости из Федерации Сайкон смотрят кому ни лень. Тоже мне, любители шоу с прямым включением. Заняться им тут больше нечем что ли? И журналисты хороши, нашли моду раскручивать репортажи преувеличивая события. Чтоб их всех… — Ваши приключения сделали из вас звезду в определенных кругах. Многие из теневой сферы жизни в галактике давно точили зуб на Деелин. — Многие? Не понял, за что? — спросил с недоумением я. — За то, что не позволяли улетать большей части населения с планеты? За услуги разбора старых кораблей? Какое другим мирам до этого дело? Кроули деланно рассмеялся. Похоже его удивили мои вопросы. — Вы что не в курсе, что Деелин являлся своеобразной штаб-квартирой для трех крупнейших преступных объединений во вселенной? И оттуда осуществлялось управление всеми делами? — Синдикаты. Да, конечно, я о них знаю. — Ну вот, — удовлетворительно кивнул глава станции. — У них очень много соперников и почти все они обрадовались разрушению логова своего врага. Я так слышал, хотя точно ничего сказать не могу. Тут уже пришла моя очередь рассмеяться. — Не хочу вас разочаровывать, но судя по тому, как происходила подготовка пиратского рейда, крупные боссы нисколько не возражали против налета звездных странников, своим бездействием фактически позволив тем ворваться на планету. Как я понимаю, центральная власть на Хаггии до последнего момента находилась в руках сильно коррумпированных, но все же сайконских чиновников. А вот после, скорее всего, уже перешла к прямым представителям преступных сообществ. Уверен многие сотрудники «Костра Инк.» сейчас активно осваивают новые места работы в магистрате Деелина. Как и представители двух других синдикатов: «Демио» и «Ндара». Алистер Кроули замер, уставив на меня оценивающий взгляд, как бы прикидывая про себя, могло ли быть услышанное правдой. — Таким образом, пострадали только цивилы. Основные воротилы, как обычно в жизни бывает, остались целыми и невредимыми. Точнее даже с прибытком в виде полноценной власти над городом, — подытожил я. — Звездные странники, по сути сделали для них грязную работу. Управляющий, определенно придя к каким-то выводам, широко ухмыльнулся. — Может вы и правы. В любом случае, для меня это не слишком важно. Я просто пересказываю слухи, изредка доходившие до наших отделенных краев. Потом сразу же предложил, меняя тему разговора: — Выпьете? Настойка тисла, привезли всего пару месяцев назад, — Кроули подошел к стене позади стола, где обнаружился потайной мини бар. — Некоторые считают ее на вкус слишком терпкой и крепкой, но я думаю, что это преувеличение. Алкоголь и должен быть таким, разве нет? Я пожал плечами, меня данный вопрос не слишком интересовал. К алкогольным напиткам у меня было вполне равнодушное отношение. Не трезвенник, но и не сильный любитель. Иногда расслабится можно, без сильного злоупотребления. Подав мне невысокий стакан на треть наполненный светло-коричневой жидкостью, хозяин станции небрежно нажал пару сенсорных кнопок на консоли поверхности стола. Стена с левой стороны мигнула и стала прозрачной. За ней обнаружился потрясающий вид сверху на основной корпус станции. Благодаря горящим огням в многочисленных иллюминаторах и остро выступающим углам жилых модулей, отсюда она казалась еще более хаотичным строением, чем на голографической модели. — На первый взгляд станция не производит хорошего впечатления, но свои основные функции она выполняет на отлично. В настоящий момент здесь проживает почти четверть миллиона человек, — сказал Алистер. Он подошел вплотную к панорамному окну от пола до потолка, любуясь своими владениями, затем негромко добавил: — И кое-кто из них считает, что заслуживают большего чем всем остальные. Они создали группировки, подмяли под себя целые сектора и отсеки. В некоторые из них не могут попасть даже мои сотрудники службы безопасности. Не слишком хорошая ситуация, учитывая важность поддержания работоспособностей ключевых систем жизнеобеспечения. Мы упустили ситуацию из вида, не обращая на нее внимание и теперь расплачиваемся за это по полной. Попытки изолировать их ни к чему не привели. Слишком большая территория. Безопасность станции под угрозой, со всем ее населением. Я мысленно хмыкнул. Так тебе и поверили. Наверняка бесится из-за потери полного контроля. А благополучие остальных просто предлог. Впрочем, судя по общению, управляющий больше походил на обычного торговца, а не на сильного управленца. Опытный администратор не оставил бы угрозу без внимания, без жалости задавив ее в самом зародыше, вместе со всеми причастными. — Уважаемый гра Кроули, может перейдем к сути вопроса? Зачем вы хотели меня видеть. Нисколько не обиженный моим резким заявлением, собеседник довольно спокойно ответил: — А в этом и есть суть. На борту «Эвердил» находится три крупные, что уж скрывать, самые настоящие банды. «Свидетели его пришествия» — религиозные психи, ждущие появления какого-то божка. И почему-то для этого выбравшие мою станцию. «Агры» — мутанты-наркоманы, сидящие на синтетическом боевом коктейле стимуляторов «Агрессия-30». И «Мародеры» — дезертиры всех мастей из различных армий независимых миров. И каждый из них хочет взять власть в свои руки, уничтожив всех остальных. — И при чем здесь я? — Один информированный источник сообщил в мою канцелярию о группе недавно прибывших хаггов, желающих сбыть крупную партию стрелкового ЭРВ оружия. Он же сказал, что вы хотите обратиться к некому Счастливчику Рику, известному посреднику в незаконных сделках. Украдкой бросив вверх и влево-вправо взгляд, я лениво подумал о мерах личной защиты, нацеленных сейчас на меня и коротышку рядом. Не будь их, вряд ли бы меня пустили сюда, не отобрав все оружие и не просветив на сканерах несколько раз. Да еще поставив в комнату пару амбалов покрепче. Направленное силовое поле? Скрытые скорострельные турели? Вполне возможно. Лица такого ранга не любят оставаться даже при малейшем риске в уязвимом положении. Чем толще кошелек у богача, тем он больше трясется за свою шкуру. А ведь, если подумать, такое отношение выглядело нелогичным. В могилу ведь добро с собой не унесешь. — Как я понимаю, здесь все сделки являются незаконными, — заметил я, мягко намекая на значительную удаленность от пространства, где Хартия Порядка имеет силу. — Может поговорим серьезно? Алистер Кроули согласно повел рукой, предлагая вернуться к стульям и столу. — Хорошо, если серьезно, то все достаточно просто. Вы хотите продать партию опасного товара. Не знаю где вы его взяли, да и знать не хочу. Явно не покупали у завода производителя. Только попадание такого количества мощного оружия в плохие руки принесет очень много горя. Вы хоть и хагги, но понимаете последствия этого поступка. — Вы сами хотите купить его? Да без проблем. Розничная цена «АИР-301М» с двумя запасными энергоблоками боепитания — 2500 кредитов. Всего полторы тысячи, значит за все 3.75 миллиона. Шесть тысяч плазменных гранат «Ф-25» стандартного радиуса действия по 100 кредитов за штуку — 60 тысяч. Портативный адаптер зарядной станции «Ливень-К» — 150 тысяч. Итого — 3.96 миллиона кредитов. С оптовой скидкой и принимая во внимание место продажи, договоримся на три миллиона семьсот. Переводите бабло и можете хоть сейчас забирать. Все упаковано и готово к перевозке в любой момент. В качестве бонуса получите мобильные грави-тележки. Управляющий выслушал мой монолог с непроницаемым лицом, никак не реагируя на явно завышенные требования. Я в свою очередь хотел посмотреть насколько действительно он хочет заполучить себе стволы. Цену загнул по максимуму. Такое можно выручить только в Содружестве, продавая все мелкими партиями по разным магазинам. Правда еще оставался вариант с независимыми мирами и обменом на редкие металлы. Но их потом тоже надо куда-то пристраивать. Да и предварительно нужно выяснить кто готов заключить сделку и на каких конкретно условиях. Короче говоря, морока еще та. — Вы прекрасно понимаете, что озвученная цифра нереальна. Если уж вы хотели говорить серьезно, то давайте так и делать. — Ваше предложение? — Три миллиона за все, — невысокий глава станции откинулся на спинку кресла назад. Я в свою очередь вольготно разместился на стуле, напротив. Как ни странно, даже в плаще сидеть было вполне комфортно. Видать сюда частенько захаживают люди не в обычной одежде. Мебель для гостей подготовили соответствующую. — Три триста и считайте ударили по рукам, — сказал я, делая маленький глоток из стакана. И сразу же инстинктивно чуть не сморщился — пойло и впрямь оказалось очень крепким. Кроули задумчиво уставился в интерактивную поверхность стола. — Согласен, но живыми деньгами только половину, остальное бартером. Уверен, вы найдете у нас на складе предметы, необходимые вам. В первую секунду я хотел сразу же отказаться, но прикинув, заинтересованно спросил: — У вас есть корабельные плазменные пушки? Ни один мускул не дрогнул на лице управляющего. Как будто к нему каждый день обращаются с просьбой посмотреть — не найдется ли у него в загашнике парочка орудийных мортир. — Кое-что есть, — ответил он. — Ловите список. Мигнула иконка входящего файла на внутреннем экране нейронной сети. Клик по ней развернул список из сотни с лишним названий. От многочисленных аббревиатур и названий моментально зарябило в глазах. Пришлось поднапрячься, сосредоточенно изучая лист с наименованиями. База пилота средних боевых межсистемника еще не изучена полностью, но определенные знания уже имелись. Это позволило не замереть в ступоре от полнейшего непонимания, что именно я сейчас просматриваю. Скроллинг листа с одновременным периодическими выходами в локальную инфосферу станции для последующего коннекта через роутеры дальней связи в Галанет продолжался двадцать минут. Все-же иногда возникала необходимость просмотреть ТТХ отдельных образцов. Слишком уж экзотические попадались модели. Все это время, Алистер Кроули сидел, терпеливо дожидаясь пока я закончу. В конечном итоге, я остановил выбор на «электромагнитном ускорители сжатой плазмы «Кион-8-СРБ»». Два экземпляра этой плазменной пушки с коэффициентом мощности в 8.0 единиц должны неплохо смотреться на носу Архонта. Не новые, с уровнем износа в 21 процент, но вполне работоспособные. Тут стоило прояснить момент о классификации подобных орудий. На сверхлегкие истребители обычно ставили плазмометы с мощностью 1.0 и выше. Тяжелые внутрисистемные перехватчики несли на борту 4.0 и 5.0. Корветы и эсминцы снаряжались пушками от 5.0 до 7.0 единиц. Крейсера и линкоры соответственно от 8.0 до 10.0. Самые мощные и в то же время самые редкие: «две однерки — 11.0» устанавливались на боевые орбитальные станции и супердредноуты. Впрочем, последние уже несколько сотен лет не использовались ни в одном флоте государства Содружества из-за высокой дороговизны содержания и технического обслуживания, сопоставимые с эскадрой в пятнадцать-двадцать вымпелов. Выбранное мною бортовое орудие не слишком подходило для транспортника, хотя бы и военного. Слишком слабый реактор на нем стоял. Двигатели, щит и пушки одновременно потребляли непозволительно много энергии. Если только не поменять его на более мощный. — У вас есть корабельные силовые установки? Кроули молча кивнул и скинул еще один файл. Похоже он уже смирился с тем, что встреча затянется. И снова просмотр разных позиции в строчках оборудования. Но на это раз, дело шло намного быстрее, так как я точно знал, что ищу. «Булла — Экстра» — штатный реактор легких крейсеров Империи модели «Айвен». Достаточно компактный для монтажа на средний корабль и достаточно мощный для подпитки всех периферийных устройств, включая важнейшие основные — жизнедеятельности. Износ — 34 процента, вполне неплохо. Продемонстрировав желаемое на приобретение, я с ожиданием уставился на главу станции. Тот просмотрев три наименования одобрительно закивал, явно поняв ход моих мыслей. Хотя это и не мудрено. Для такой догадки не нужно иметь полноценную квалификацию летного специалиста. — Это больше чем половина от суммы сделки с оружием, — заметил Алистер. — Две пушки по четыреста тысяч и реактор за миллион двести. Итого два миллиона. — Еще триста тысяч за помощь в установке, вместе с оплатой необходимых материалов и других расходов, — добавил я. — Итого два триста. Один миллион вы перекинете мне на счет. И можно ударять по рукам. — Думаете у нас тут есть инженеры, способные произвести настолько сложную модернизацию? — Думаю, у вас тут имеется три десятка закрытых ангара, функционирующих и со всем необходимым, а также куча постоянно прилетающих и улетающих кораблей, кому необходимо техническое обслуживание. Спорю на что угодно, вы предоставляете такие услуги за хорошую плату. И можно быть уверенным, что среди техников затесалось парочка хороших корабелов с подходящими навыками. Не отводя от меня изучающего взгляда, Кроули качнулся несколько раз в кресле. Потом произнес: — Вы правы, мои люди смогут произвести необходимые работы. — Значит сделка? — Сделка.* * *
Территория Периферии. Независимая станция «Эвердил». Причальный ангар — 11. Некоторые финансовые учреждения работали далеко за пределами Содружества, не обращая внимания на условные границы ареалов расселения человечества. Жажда наживы была настолько высока, что многочисленные риски смело отбрасывались в сторону, в стремлении получить дополнительную прибыль. Монополия в сфере денежных обращений приносила высокие барыши, отказываться от которых никто просто так не собирался. Хартия Порядка? Да бросьте! Тут ведут серьезный бизнес крупные конторы, им не до такой мелочи, как какие-то правила, установленные неизвестно когда и непонятно зачем. В этом отношении корпорации, продававшие высокотехнологическую продукции, а иногда и вовсе целые цепочки производства в нецивилизованные миры, не являлись одинокими игроками. Все хотели получить свой кусок пирога. И разве можно их за это винить? Одним из таких монстров, представляющий собой даже не межсистемное, а межсекторное образование являлся «Галактик Юнион Банк». В пространстве центральных миров он выполнял все правила, строго следуя букве закона, а на территории Периферии запросто забывал об этом, активно осваивая финансовые рынки независимых планет. На станции «Эвердил» он уже давно развернулся в полную силу. Удобный личный счет, привязанный к веритас-файлу удалось создать всего за пару минут. Я стал клиентом, буквально не прилагая каких-то усилий. При этом выяснилась одна довольно любопытная вещь о положении экстерриториальности презумпции невиновности. Если вы скажем нарушили закон в Империи, но при этом чисты перед властями Ситойского Альянса, то ваш счет, в случае его персональной привязки к наносети, будет доступен во второй стране, но под запретом в первой. Кажется, мелочью и вполне обычным явлением? Но это совсем не так. Многие банки в Содружестве предпочитали не работать даже с потенциальными преступниками, не то что с находящимися где-либо в розыске. А Юнион плевал на эти этические установки, ведя бизнес со всеми подряд. Хотя формально и строго придерживаясь буквы закона. Плюс, к открытию обычного расчетного счета имелось несколько других полезных функции, в виде брокерского сервиса и беспрепятственного обмена между другими банками. Так что, я перевел остаток средств с «Милар-Вана» в «Галактик Банк» для более удобного управления своими деньгами с легкой душой. Хотя и не стал закрывать старый счет на всякий случай. Кто знает, может меня опять занесет на тот базар. Полученный миллион поделили на равные доли по двести штук каждом между всеми членами команды. Новость о предстоящей модернизации была встречена с полным пониманием. Земная пословица: мой дом — моя крепость, воспринималась хаггами как никем более. А учитывая, что Архонт сейчас и есть наш дом, то его улучшение для безопасности всех находящихся на борту стоило осуществленных вложений. Я стоял в помещении огромного ангара, глядя на корабль, целиком заведенный сюда порядка десяти часов назад. Бывший имперский военный транспортник сейчас покоился на выдвижных опорах, занимая большую часть внутреннего пространства. Очень скоро помещение наполнится сполохами сварочных аппаратов, повсюду замелькают ремонтные дроиды, на боковых перекладинах начнут передвигаться механизмы гравизахватов для крупногабаритных и тяжелых деталей, пара десятков людей в спецовках облепят корабль не хуже муравьев и трудясь с таким же усердием. Крис вместе с местным инженером возились рядом с голокубом на полу, придирчиво разглядывая висящую в воздухе трехмерную голографическую проекцию точной модели Архонта. Периодически они начинали о чем-то весьма оживленно спорить, но потом быстро приходили к взаимопониманию, продолжая вносить изменения в виртуальный макет. Я не вмешивался в процесс, полностью признавая достижения напарника в плане изучения узкоспециализированных баз по корабельному конструированию. Со своим «техником» 2-го ранга мне лучше не лезть в эти дебри. Установка готового комплекса при помощи ремонтных сервов или простейшие работы на борту с наладкой систем ни шло ни в какое сравнение с тем, чем прямо сейчас занимались эти двое. — Ну что? Достигли общего знаменателя? Хотя бы в общих чертах? — спросил я. Мне надоело молча пялится, слушая разговор, то и дело пересыпающий непонятными терминами. — В целом да, — сказал Крис, разворачиваясь ко мне. — Но стоит иметь в виду, что придется вносить несколько большие изменения, чем первоначально рассчитывали. Демонтаж реактора, с заменой на новый и подключение двух мощных плазменных пушек потребует корректировки в общем строении всего главного каркаса. От меня последовал понимающий кивок — этого следовало ожидать. — Вообще, я предлагаю провести более радикальные трансформации, — с воодушевлением продолжил юный инженер-конструктор с фигурой качка. — Можно убрать лишнее железо, для облегчения каркаса, двигатели сдвинуть в заднюю полусферу, чтобы все четыре находились в кормовой части, немного изменить нос и поменять внешнюю конфигурацию бронеобшивки в районе иллюминаторов командного мостика, тем самым еще больше усилив его защиту. Создать с запасом пять скрытых ниш для ракетных пусковых установок в брюхе. Знаю, сейчас их нет, но в будущем они нам обязательно понадобятся. Так же, на мой взгляд, необходимо подготовить возможные новые модернизации в будущем, путем сегодняшних вмешательств. Причем, судя по моими расчетам, полезное грузовое пространство изменится после этого всего на одиннадцать процентов. Отличный результат, принимая во внимание масштабы апгрейда — Вроде задела на будущее? — спросил я. Горячая речь произвела на меня впечатления. При условии выполнения этих изменений корабль получится намного более эффективным для путешествий в таких опасных местах, как Периферия или Фронтир. — Ага, вроде того, — согласился Крис. Наклонившись, он нажал пару клавиш на кубическом голопроекторе. Мигнув, прежняя картинка исчезла, заменившись иным виртуальным макетом. Поначалу я даже подумал, что произошла ошибка и загрузилась модель другого корабля, настолькоАрхонт изменился. Но спустя пару секунд, приглядевшись более внимательнее, понял, что транспортник наш, только разительно изменившийся. Более мягкие обводы корпуса и убранные на самую корму маршевые двигатели придавали ранее массивному межсистемнику определенный налет стремительности. Вместе с выглядывающими спереди оружейными пилонами он казался более грозным, имея вид настоящей боевой машины. — Обалдеть! — сказал я с неприкрытым восхищением. — Это просто потрясающее! Вы действительно сможете превратить Архонт в этого красавца? В порыве радости, моя ладонь хлопнула Криса по плечу. Тот улыбаясь, наслаждался заслуженной похвалой. — Сможем. Вот только Айзек против, — он повернулся к станционному инженеру. Я с точностью повторил маневр, задав вполне логичный вопрос: — В чем проблема? Это не осуществимо? Специалист Кроули немного помявшись — со своим субтильным сложением он чувствовал себя неуютно в компании двух широкоплечих амбалов, носящих к тому же оружие на виду, — он произнес: — Все осуществимо, при наличии определенных ресурсов. И вот с этим проблемы. Управляющий сказал о трехстах тысячах, выделенных на эти работы и для заявленного первоначально плана их хватало с избытком. Но перенос маневрово-ходовых движков меняет начальную смету. — Надо больше денег, — не спросил, а скорее утвердительно заявил я. — Сколько? — Полагаю еще сто тысяч будет достаточно. — Вранье! — сразу же прорычал Крис. — Маркус, да он гонит! Хочет с нас лишние бабки стрясти. Дайка я этому хлюпику объясню, что хагги не идиоты, чтобы вестись на такой развод. Услышав о нашей принадлежности к расе, широко известной своим буйным нравом, инженер поневоле отшатнулся назад. Я дернул разозленного напарника назад. Как бы он не впал в состояние неуравновешенной бешенства. Расспросы показали о наличии у него таких же проблем с эмоциональными вспышками, как и у меня. Препараты Филоры, оставили свой след на нас обоих. — Это правда? Вы завышаете цену? Учтите, правда все равно всплывет наружу. Советую отвечать честно. Иначе в будущем у вас будут очень большие проблемы. И говоря — у вас, я имею в виду не станцию или ее руководство, а именно вас, того, кто сейчас стоит передо мною. — Смета не завышена. Трехсот тысяч не хватит для всего. Необходимо сделать очень много, включая тестовые испытания, расчет смещения центра тяжести в разных фазах работы двигателей. Вы же не хотите закрутиться в водовороте при посадке на атмосферную планету, когда дюзы находятся в режиме активного торможения? Это вполне вероятный исход. А еще при резком маневре в пустоте, корпус может пойти трещинами или вообще развалится, если не будут учтены параметры прочности на максимальных перегрузках. Скорее всего некоторые элементы придется заменить на другой материал. И за это тоже придется заплатить. Поймите, масштаб модернизации очень велик. По сути, мы строим новый корабль, а это никогда не обходится дешево. И займет порядка трех-четырех недель, не меньше. Посмотрев прямо в глаза инженеру, я увидел в них твердую убежденность в своих словах. Он искренне верил в то, что говорил. — Ладно, будут вам деньги. Приступайте. Черт! Похоже придется потратить половину своей доли. А ведь мелькали мысли привести хоть в какой-то порядок внутреннее убранство корабля. Живем как дикари, ничего толком необустроенно. Обязательно надо будет заняться. Позже, конечно, после того, ремонт пройдет все основные этапы. И вообще говоря, не слишком последовательно я себя веду в отношении содержания корабля. Сначала на собственные закупил щит, а теперь беру часть общей добычи. Вот ведь блин. Ну нет у меня опыта в таких делах. Интересно, как вообще другие вольные команды несут бремя расходов и распределяют доходы? Надо будет узнать подробности. Впрочем, еще оставался старый реактор. Если его продать, то появятся еще лишние деньги. А что? Неплохая идея. Это хоть и не мощная военная модель, но сколько-то за него выручить должно получится. От дальнейших размышлений меня отвлек шум позади, внутрь ангара вошли Равена, Эвелин и Тиа. Все три девушки за последние часы изменились. Дэянская колдунья обновила гардероб и теперь щеголяла в новых бордовых одеждах свободного покроя. Бритая голова с извивающимися черными татуировками никуда не делась, но благодаря вполне правильным чертам лица, она выглядела довольно привлекательно. Эвелин покрасила волосы превратившись из обычной блондинки в платиновую, заодно изменив и стиль прически. Бывший ранее скучный серый исчез, заменив собой ослепительно яркий цвет свежего снега техно-комбеза и такого же длиннополого плаща. Смотрелась бывшая трофейщица еще эффектнее прежнего. Равена последовала примеру подруги, но предпочтя более темный окрас с синим отливом, как волос, так и одежды, прямо под цвет своих глаз. — Прогулялись по магазинам и заодно заглянули в салон красоты, — сказала ломщица, делая разворот на месте, тем самым приглашая полюбоваться на свой новый образ. — Нравится? Я улыбнулся. — Да, очень. Выглядите на чистый миллион. — Дешево ценишь, — с притворным недовольством заметила Эвелин. — На десять миллионов. — На сто. — На миллиард. Вся троица весело расхохоталась. — На прогулке не было проблем? — небрежным тоном спросил я. Пираты под напором управляющего покинули станцию, но мало ли кто мог еще предстать к таким красоткам. Они, конечно, далеко не безобидные барышни, постоять за себя при случае могут, но все же о возможных неприятностях лучше знать заранее. — Нет, никаких, — подойдя ближе Эвелин чмокнула меня в щеку и игриво куснула за ухо. — Не беспокойся, в случае чего мы готовы дать отпор любому обидчику. — Не сомневаюсь, — я обхватил стройную женскую фигурку. — Видели что-то интересное? Заслуживающее внимания. — Да нет. Обычные улочки с торговыми заведениями. Чем-то похожи на Даграбу и развлекательный сектор пригорода Деелина. Уверена, таких много еще в Периферии. — Ясно. Что же… — Кстати, чуть не забыла — за воротами стоял какой-то мужик и спрашивал тебя. Не похож на бойца звездных странников. Хотя мы его на всякий случае все равно не пустили. Он не возражал, лишь попросил разговора с лидером отряда хаггов. — Так и сказал? Не назвал мое имя? Просто хотел поговорить с главным? Равена и Тиа закивали, подтверждая слова Эвелин. — Интересно, — протянул я. — Вы зачем отключили запрос сигнала? Стучать в толстые створки бесполезно. Отсюда ни за что не услышишь, — пожаловалась ломщица. Подойдя ко мне, она встала рядом, прислонившись ко моему справа плечу. Рука сама приобняла гибкую талию. Наверное, со стороны я сейчас выгляжу потрясно, на зависть любому — под правой рукой блондинка, под левой брюнетка. Обе длинноногие, красивые, с потрясающими фигурами. Прямо рай какой-то, а не грязный ангар космической станции, затерянной на краю освоенных территории человеческой цивилизации. Не хватает джакузи с бокалом шампанского и открытых бикини… Великая пустота! И о чем я сейчас думаю? Нашел время. — Ладно, пойду гляну, кто там пришел. С сожалением отпустив девчонок, я направился в сторону выхода. — Я с тобой, — сказала Эвелин. — Лучше помоги другим собрать личные вещи. На время ремонта мы переедем в отель, — полуобернувшись попросил я, продолжая идти вперед. Скривившись, девушка скорчила рожицу мне вслед, но потом все же пошла к шлюзовому тамбуру сзади Архонта. Трюм уже пуст, люди Кроули вывезли товар еще ранним утром. Недоумевая от того, кто бы это мог быть, я деактивировал замок, выходя в коридор доковой зоны станции. Панель быстрого доступа со всеми режимами нейронной сети находились в постоянной готовности для мгновенного запуска. Вряд ли бы враги пришли так демонстративно, но лучше держаться настороже. Человек среднего роста в обычной гражданской одежде коричневых тонов стоял чуть дальше от входа в ангар, неподалеку от начинающейся развилки. Смиренное выражение на лице выражало скорбь за все грехи этого мира, с готовностью принять мученическую смерть хоть прямо сейчас. Ну просто святой на закланье. Вот только взгляд слишком уже проницательный. С таким идти работать в контрразведку следователем, а не просвещать народ по религиозным темам. Сразу видно — скользкий тип. С таким надо держать ухо в остро. — Я Маркус Крайд, — сказал я, остановившись в пяти шагах. — Хотели поговорить? Слушаю. — Меня зовут Эшер, я представляю группу людей, известных на станции, как «Свидетели Его Пришествия». — Члены секты, ожидающие появления здесь своего бога? Да я о вас слышал. Чего вам от меня надо? Вряд ли ваш бог захочет встретиться с истинным хаггом. Скорчив скорбную мину, как бы намекая на слишком грубый тон с моей стороны, проповедник, или кто он там, смиренным голосом ответил: — Он принимает всех разумных. Но я здесь не для того, чтобы просвещать заблудших. До моей паствы дошли слухи о крупной партии оружия, прибывшем на… — Его уже нет, — прервал я святошу. — Обращайтесь к Алистеру Кроули. Теперь он владелец груза. Все вывезли несколько часов назад. Опоздали вы, ребятки. Под конец я позволил себе усмехнуться. Еще не хватало вооружать всяких фанатиков. Разнесут тут все еще до того, как Архонт будет готов. Нет уж. Пусть катятся куда подальше. — Это мне уже известно. Я хотел поговорить о другом. — Да? О чем именно? Признаться честно, меня не слишком интересовало с чем пришел этот чудак. Хватало своих проблем. Пусть местными разборками занимается кто-нибудь другой. Опять образовался финансовый дефицит, деньги утекали быстрее, чем появлялись. А это не очень хорошо. Нужно постараться уже в ближайшее время найти способ пополнить счет на хорошую цифру и желательно с несколькими нулями. Быть владельцем среднего боевого межсистемника оказалось весьма затратным делом. — Вы знаете сложившийся расклад на борту станции? — Да, вы и еще две какие-то банды собирались устроить небольшую войнушку. Сначала между собой, а потом и на Администрацию полезли бы. Но теперь безопасники получили целую гору ЭРВ винтовок. Скорее всего будет проведен дополнительный набор, штат увеличат, чтобы хорошенько прижать всех смутьянов. Эшер печально улыбнулся. — Если бы все было так просто.Глава 7
Пустотная станция «Эвердил». Сектор повышенного комфорта. Гостиничный комплекс «Небесная благодать».
Идея поселиться в самом дорогом и комфортабельном отеле на станции принадлежала Эвелин. Бывшая трофейщица из Отстойника провела предыдущие годы жизни в тяжелых условиях, где гонки на вайпере и ночевки среди промышленного мусора в поисках хабара для продажи занимали большую часть времени. И теперь, получив возможность, она захотела почувствовать себя на месте тех дамочек-цививов, о которых иногда мелькали сообщения в общепланетарной сети Хаггии. Сколько бы денег это не стоило. Я в общем-то не возражал, а остальные воспринял идею с большим энтузиазмом. Все хотели побывать в шкуре богатеньких буратин. Хотя бы и на время. Жилой сектор вип-класса представлял собой отдельный модуль с множеством натуральных растений на улицах, высокой полусферой потолка с имитацией под голубой небосвод, где неторопливо проплывали белые облачка голографических проекции настолько высокого разрешения, что первый раз увидав это чудо, я даже подумал, что каким-то образом перенеся на настоящую планету, настолько все выглядело реальным. Благоустроенность, высокая комфортабельность, безопасность — здесь приятно находиться в любое время суток. Если, конечно, у вас имеется в наличии достаточное количество денег. Шантрапу из доковых зон сюда не пускали. Уверен, коротышка Кроули живет где-то здесь неподалеку. Как и вся остальная часть управляющих чиновников из администрации «Эвердил». Мы, имея весьма внушительные суммы на счетах и благодаря заказу самых дорогих номеров в «Небесной благодати» получили беспрепятственный доступ, вместе с наилучшими пожеланиями хорошо здесь провести время. Два номера люкс, самых лучших что только были — один нам с Равеной и Эвелин, второй — Крису и Тиа. Оказалось, эта парочка не теряла времени даром, успев за время полета довольно сильно сблизиться. Что в целом неудивительно, учитывая произошедшие события, а также наше не слишком тихое времяпрепровождение. Кто знает, что будет завтра. Лучше брать от жизни все прямо сейчас, наслаждаясь каждым моментом с полной отдачей и без остатка. После регистрации в отеле, девчонки почти сразу ускакали на какие-то расслабляющие процедуры типа спа, только с местным колоритом. А мы с Крисом остались одни. Архонт уже начали ремонтировать, но пока шел этап демонтажа старого оборудования, пригляд за ним был не так нужен, как на этапе установки новых устройств. Поэтому напарник в данный момент не торчал в ангаре вместе с рабочими Айзека. Мысль о сугубо мужском отдыхе возникла сама собой. Пока женская половина экипажа нежилась в салонах, мы отдохнем по-своему. На ресепшене в холле отеля, в отличие простых гостиниц, где обычно применялись дроиды, а то и вовсе обычные интерактивные терминалы, стояла живая девушка. — Где у вас тут можно пообедать? Ну и выпить заодно? — спросил я, подходя к стойке. Служащая сверилась со списком постояльцев, отметила сколько мы платим в сутки за номер и широко улыбнулась, показывая свою радость от возможности помочь таким дорогим клиентам. Надо сказать, что слово «дорого» отлично подходило к тем суммам, что мы выложили за жилье в этом дворце. — Ресторан «Дары Сезары» имеет самую потрясающую и разнообразную кухню на станции. Там работают десять лучших поваров под управлением несравненного шефа Галая, подлинного мастера в искусстве приготовления изысканных блюд, — заученными словами из рекламной брошюры ответила администратор. Я мысленно поморщился. На ум сразу пришли длинные залы с накрытыми белыми скатертями столами, горящими свечами, официанты в ливреях, бокалы хрусталя и негромкая музыка. Мда… уж. Нет, сегодня у меня совсем другое настроение. В подобные места надо идти вместе с Эвелин и Равеной, перед этим переодевшись в стильные шмотки, готовясь насладится тонким ароматом вина и экзотическими блюдами. Кивком поблагодарив за информацию я развернул поисковое окно в локальной инфосфере, где довольно быстро нашел подходящее местечко. — Пошли. Крис ничего не сказав, молча зашагал рядом. Одеты в техно-комбезы и одинаковые черные плащи мы с ним сильно выделялись на фоне блестящей обстановки главного холла отеля. Но никаких косых взглядов или чего-то подобного даже в намеках не существовало. Раз человек смог пройти фильтрационный контроль в сектор, значит имеет достаточно средств. А это в свою очередь позволяло ему ходить в чем угодно, не обращая внимание на мнение окружающих. Хоть полуголым. Лишь бы счета оплачивались вовремя. Деньги. Кто бы, что бы, не говорил, а их наличие многое решает. В Содружестве или на далекой Земле это простой факт, влияющий на саму жизнь… Бар-ресторан «Последний выхлоп» располагался за пределами вип-отсека, но и не в доковых зонах, как тот кабак, где произошла встреча с пиратами. Не слишком дорого, но и не слишком дешево. Этакая серединка на половинку. И с соответствующей публикой. Мы уселись за ближайшим свободным столиком и сразу же сделали объемный заказ через сеть. Жаренное мясо, овощи на гарнир, острый соус и бутылка высокоградусного алкоголя появилась перед нами буквально через несколько минут. Робот-официант прикатил, выставил многочисленные тарелки, два стакана и сразу же укатил обратно. — Оперативно, — сказал я с удовлетворением. Кроме нас в зале находилось довольно много людей, что показывало популярность заведения. Непритязательная обстановка, хорошая еда, видимо эти факторы многие ценили на Эвердил. — Так что конкретно сказал тот мужик? — спросил Крис, ловко разливая местный аналог перцовки по двум небольшим рюмкам. — Какой мужик? Я принюхался к исходившему паром блюду. Вроде ничего. Аппетитно. Какой-нибудь дрянью не несет. Видимо подсказки с советами из активных ссылок оказались правдивыми, когда при заказе сверялись с предыдущими отзывами. — Тот с кем ты вчера встречался рядом с ангаром. Тиа рассказала. — А, тот святоша. Да ничего интересного, всякий бред, — ответил я. Бокалы глухо тренькнули, напиток отправился внутрь. И моментально нейронная сеть высветила предупреждение о попадании в организм вредного вещества. Уже привычно свернув окошко, я поставил галочку в меню о временном запрете активации подобных сообщений. Пока не будет настоящих угроз, несущих действительную опасность для жизни, наносеть будет молчать. — Как обычно — мы хорошие барашки, а остальные козлы. — Что? — непонимающее произнес Крис. Я мысленно чертыхнулся. Опять непонятные словечки сами собой выскакивают. — Жаловался чувак на своих конкурентов. Мол они проповедуют добро и мир, а мародеры и агры сеют смуту. Типа из-за них такой хаос на станции. Мы святые, а другие полные отродья ниска, короче. Щедро отрезанные кусок пожирнее отправился в рот в след за порцией алкоголя. Прожевав и проглотив мясо неизвестного животного, я вынужденно признал, что это и впрямь вкусно. Даже превосходно. — И что он хотел? Напарник не отставал, тоже активно приступив к дегустации местной кухни. — Предлагал организовать налет на склад банды дезертиров. Пел что-то про их планы захвата станции, — сказал я, скривившись. — Честно говоря, не слишком запомнил, так как не внимательно слушал. Говорю же — всякий бред. — Разве нам не нужны деньги? Может стоило согласиться? — говоря это, Крис споро наполнил стаканы по новой. — Да пошел он. Мутный какой-то. Пятой точкой чую — подставу готовил. Завалить бы его к херам, так лишний шум поднимется. Оно нам надо? Послал и дело с концом. Забыли. — Может и правильно, — задумчиво протянул молодой хагг. Я его поддержал. — Точно так. Ну ладно. Будем! — Будем! Небольшие стеклянные стаканчики опустели как по волшебству. Приправленное специями кусок неведомого овоща, ловко подхваченный двузубой вилкой, моментально отправился в рот. — Хорошо! — удовлетворенно выдохнул я. — Ага, — согласился Крис. — Прикинь, этот хрен заявил, что инфу доставали его прихожанки, притворяясь шлюхами и раздвигая ноги перед членами банды мародеров. — Не слабо, — сказал Крис с аппетитом вгрызаясь в сочный кусок прожаренного мяса. — Фигуристые монашки с обнаженными ножками. Хотел бы я на это взглянуть. А может даже и продегустировать их прелести. Непроизвольно я коротко хохотнул. Мой первый знакомый в этом мире из худосочного невысокого паренька давно уже превратился в крепкого, уверенного в себе молодого мужчину. — Полагаю, это приключение вполне могло бы закончиться не так радужно, как ты ожидаешь. Они фанатики. Больные на голову. С такими лучше сохранять дистанцию. Крис молча кивнул, соглашаясь с моим утверждением и с увлечением продолжил поглощать исходившее ароматом блюдо, не желая отвлекаться ни на что лишнее. Ему было наплевать на каких-то психов, идущих ради эфемерных благ на всякое дерьмо. — Впрочем, хрен с ними. Вместе со всеми. И вправду, мне-то какое до этого всего дело? Проповедник подкладывает женщин под соперничающую банду? Ну и что? Хотят захватить станцию? Ну и бездна с ними! Пусть захватывают. Развлекаются как хотят. Главное успеть до конца модернизации Архонта, а потом могут тут хоть устроят мини Армагеддон. Я не записывался в Армию Спасения и не натягивал на себя обтягивающее геройское трико. Или кто там еще подобными делами должен заниматься? Супермены всякие, черепашки-ниндзя, бэтмены, человеки-пауки. Мы в их рядах, точно не замечались. Тем более, что-то мне подсказывает, что хитрый коротышка из административного модуля-башни, получив гору оружия, быстренько наведет на борту дисциплину. Хоть Кроули и торгаш, но отлично понимает необходимость жесткого порядка. Иначе бизнес начнет чахнуть. Деньги, как говорится, любят тишину. — Кстати, не успел сказать. В проект изменений Архонта надо будет внести некоторые поправки. — Ты о чем, Маркус? Новый круг прошел незаметно. Всего за пятнадцать минут, мы умудрились ополовинить стоящую на столе бутылку. Стоило притормозить. — Думаю, необходим апргрейд для внутренних коммуникаций. — Например? Мы и так меняем почти всю конфигурацию корабля. — Я не про это. Следует укрепить задний-главный и боковой-вспомогательный шлюзовой переход. На случай попыток силового проникновения. Заменить обычный металл на бронированный. Специальная облегченная сталь с керратитовым покрытием отлично подойдет. — Это не трудно, — заметил начинающий корабельный инженер, задумавшись буквально на пару секунд. — Еще внутри нужно больше гермостворок. Тоже усиленных против импульсного, а в идеале, против крупнокалиберного плазменного оружия, — сказал я, затем достал из паза комбеза наручный комп, где на сенсорном дисплее с увлечением начертил сильно упрощенную схему нашего транспортника. — Смотри, поделим корабль на четыре изолированных зоны, вместо двух нынешних. Рубка и жилые каюты — на второй палубе в носовом отсеке, причем там же разместим дополнительный источник автономного питания и резервную систему жизнеобеспечения. Чтобы в случае внештатных ситуации, даже после выхода основного ходового реактора из строя, экипаж смог протянуть несколько недель, а то и месяцев. Вторая часть, средний отрезок второй палубы, общего пользования, где располагаются кают-компания, столовая-кухня, тренировочный зал и мастерская-арсенал. Третья — двигательный отсек, на корме, все той же второй палубы. И четвертый — трюм, занимающий пространство первой палубы и также поделенный на несколько сегментов под разногабаритный груз. Если что, каждый из всех этих четырех отсеков можно будет задраить с сохранением герметичности. Покачав головой, Крис спросил: — Сейчас таких блоков два, ты хочешь четыре? А смысл? Жилой и грузовой — разве мало? — Смысл в повышении шанса на выживаемость, — уверенно сказал я. — Раз уж подвернулась такая возможность, почему бы не воспользоваться моментом. — Ладно, тебе решать. Я в общем-то не против. Только это потребует дополнительных средств, которых, как я понимаю у нас не слишком много. — Ерунда, — я махнул в небрежении рукой. — Это не будет стоить дорого. Листы броне-металла, а потом сервы приварят их куда надо. По сравнению с общей сметой — это копейки. Прожевав очередной кусок, я вдруг вспомнил: — Чуть не забыл: в некоторых местах в коридорах, на потолке и стенах надо будет подготовить скрытые ниши для установки автоматических лазерных турелей. Загрузим Арохнту специальное программное приложение по безопасности и будет у нас мини-крепость. — Если только эти штуковины нас самих не поджарят, — проворчал Крис. — Как-то слишком, не находишь? — Неа, по мне так, много стволов не бывает. Сунутся на борт редиски какие-нибудь, тут мы их за жабры и схватим. — Классная идея. Поддержка несуразно выраженной мысли прошла на ура. Стаканы весело чокнулись, знаменуя собой окончание первой бутылки. Хорошая у них тут выпивка. Что есть, то есть. Добавка не заставила себя ждать, как и еще несколько блюд. Пьянка продолжалась. Могло показаться странным, что мы пошли в полный отрыв. Но находиться все время в напряжении тоже не сулило ничего хорошего. Периодически сбрасывать стресс подобным или каким-то иным способом при нашем образе жизни совсем не помешает. Иначе можно легко полететь с катушек. Мы же не в офисах зады протирали, уставившись днями напролет в экраны компьютера. Тут, что ни день, то имперский спецназ, то пираты, то еще какая-нибудь хрень. Недолго и спятить, если все время об этом думать. Релаксация необходима, хотя бы и такая. — Тогда Архонту еще не хватает свежего навигационно-прицельного комплекса на бортовые орудия с функцией сопровождения и удержания целей на сверхдальних расстояниях, сканеры с высокой плотностью обхвата пространства, охлаждающие системы для плазменных пушек, набор вспомогательных турелей ближней обороны и средства противодействия ракетном обстрелу. Услышанное вызвало с моей стороны лишь один краткий вопрос, сказанным с большим удивлением от высказанных пожеланий: — Какие именно средства? Нисколько не смущаясь от выражения полного обалдения на лице капитана, фактический бортинженер корабля уверенно произнес: — От одиночных ракет подойдут ложные цели-ловушки — миниатюрные снаряды с передатчиком, испускающим поддельную сигнатуру. А против массированной атаки поставим комплект генераторов помех, работающих в пульсирующем режиме. Они будут неплохо путать боеголовки самонаведения и отводить их в сторону. Это не сработает против развитых интеллектуальных ракет последнего поколения, но против них вполне подойдет сплошной заградительный огонь. Я покачал головой. У меня возникла малюсенькая идея с минимальными правками в план модернизации корабля, требующие совсем чуть-чуть денег, а этот здоровенный лоб напротив, затянутый в комбез военного образца, уже предлагает потратить от трех до пяти миллионов. И это только навскидку. Ну прям, как с куста. Найди и выложь. Вот это у человека запросы так запросы, ничего не скажешь. Жалкие усиленные гермостворки сейчас мне казались пустяком, не требующем лишнего упоминания. — Где бы еще столько бабла достать, — с сожалением констатировал я нереальность озвученных перспектив. Какое-то время мы молча поглощали пищу, не забывая периодически опустошать стаканы. — Да… — протянул Крис, параллельно добивая уже вторую бутылку и одновременно откупоривая следующую по счету. — Деньжата не помешают. Мне бы новую нейронную сеть, адаптированную под ускоренное изучение баз и взаимодействие со специальными имплантами. Повисшая тишина не продлилась долго. Мы оба, не сговариваясь задумались о том, где найти так необходимые средства. — Будем грабить? Это мы вроде неплохо умеем. Что скажешь, Маркус? — Идея на пять! — я поднял вверх большой палец, потом с кривой ухмылкой пошутил: — Станем Робин Гудами в галактическом масштабе. Все Содружество охренеет. — Это как? — с неподдельным интересом спросил Крис. Он попытался облокотиться на сжатый кулак, но подбородок все время съезжал куда-то вбок, роняя голову вниз. — На одной дикой и далекой планете жил такой человек. Он грабил только богатых и раздавал потом все бедным. Молодой хагг мучительно задумался, пытаясь вникнуть в необычную идею. Что-то в этом неправильно, но что именно, было не ясно. Так продолжалось какое-то время, пока Крис, наконец не произнес: — А зачем он раздавал все бедным? Я на мгновение завис, потому что к своему ужасу вдруг подумал, что понятия не имею, зачем разбойник из Шервудского леса действительно так поступал. Но ответ в слегка затуманенном алкоголе разуме в итоге все же нашелся. — Он хотел быть героем. Народ его обожал. Робин Гуд и его банда. Тьфу блин. То есть команда, творили справедливость против беззакония властей. Отбирали добро у толстосумов и передавали его голодающим. Или умирающим. Этот момент я точно не помню. Но они точно не оставляли хабар себе. Пояснение вызывало у Криса еще большую озадаченность. — Как-то это странно. Хотя в определенной логике этому лидеру своры не откажешь. Теперь настала моя очередь напряженно морщить лоб. — В смысле? Ты это о чем? Залпом опрокинув стакан, напарник следом отправил кусок ярко бирюзового овоща. — Бедных грабить бесполезно. Что с них взять? А богатеев очень даже выгодно. С одного можно столько стрясти, что хватит много чего купить. Нам надо стать наполовину Робин Гудами. — Это как? — спросил я. Случайная фраза повернула разговор в совсем другое русло, чем я мог предполагать. — Мы будем грабить богатых. Но добычу будем оставлять себе. Зачем она беднякам? Как Робин Гуд, но в улучшенном исполнении. Проведем корректировку его плана в сторону увеличения эффективности. Можно будет даже вывесить сообщение в Галанете с призывом присоединятся всем желающим. Назовем его «Манифестом справедливости». Пару секунд я тупо смотрел на хагга напротив, пытаясь понять шутит он или говорит серьезно. Кажется, мы уже слегка перебрали, раз начали звучать подобные сумасшедшие идеи. Не выдержав я громко расхохотался. И сразу же ко мне присоединился Крис, ржа во все горло и не обращая никакого внимания на окружающих. Бездна и ее обитатели! Еще через пару бутылок здесь начнут появляться планы по захвату центральных миров Содружества. Это же надо… А впрочем, почему бы и нет? Мы отдыхаем или где? — Ну что, вздрогнули? — Вздрогнули! Мы заказали еще сразу три бутылки. Их принес лично хозяин заведения, решивший посмотреть на тех, кто тут пьет высокоградусную «Росу Чала» в таких неимоверных количествах. До этого мы уже успели прикончить три штуки, а это весьма убойные дозы для обычных людей. Но похоже препараты Филоры также значительно повысили нашу выносливость. Нейронная сеть, повторно пыталась мне что-то сказать, но я не хотел прерываться, закрывая окна, без попыток прочитать содержимое. Пьянка продолжалась и набирала обороты. К нашему столику кто-то подходил, что спрашивал и уходил обратно в неизвестность. Настроение унеслось в заоблачные выси, проблемы и напряги окружающей реальности ушли, осталось только легкость и ощущение абсолютной расслабленности. — Надо добавить, — произнес я, пытаясь сосредоточить взгляд на этикете, налепленной на деревянный жбан прямо на столе. Что-то новенькое. Не помню, чтобы мы это заказывали. Рядом обнаружились металлические кружки, наполненные до краев темной жидкостью. — Точно, — поддержал мое желание Крис. Он тоже заменил миниатюрную рюмку емкостью побольше, с увлечением хрустя варенными ракообразными величиной с кошку, разделывая их одной рукой. Новый напиток оказался весьма недурным, что-то вроде медовухи, щедро разбавленное привкусом трав. Попойка продолжалась. Но, как это обычно и бывает, в самый разгар нашлись морды, захотевшие испортить веселье своим наглым и вызывающим поведением…* * *
Пустотная станция «Эвердил». Номер-люкс отеля «Небесная благодать». — Ну что проснулся? В поле моего зрения появилась голова Эвелин. Ее глаза смотрели вроде бы строго, но при внимательном рассмотрении отчетливо виднелись смешинки в самой глубине, так и рвущиеся наружу. — Который час? Я сел и облокотился на заднюю спинку огромной двуспальной кровати. К некоторому удивлению самочувствие было вполне недурным. Признаков жуткого похмелья не ощущалось. Хотя по идее, после того количества, что мы вчера выпили, голова должна просто раскалываться на части. Но видимо измененный организм или наносеть избавили хозяина от этой пытки. Спасибо им большое. — Почти полдень. Крис уже встал и отправился в ангар следить за ходом работ вместе с Равеной и Тиа. Меня оставили присматривать за тобой. Обнаруженная на подставке рядом пластиковая бутылка с водой, оказалась моментально осушена, буквально в несколько глотков. Жажда все-таки проявила себя в полной красе. — Что ты так на меня смотришь? — спросил я, не выдержав взгляда подруги. Ироничность с весельем из нее стала буквально выплескиваться. — Да вот смотрю и думаю, помнишь ли ты ваши вчерашние похождения. Я задумался. Мы пили, обсуждали корабль, потом еще пили, говорили о всякой ерунде, затем снова пили. А потом вроде бы к нам подошли с какими-то претензиями из-за соседнего столика. — Драка, — сказал я. — Там началась драка. — Ха, драка, — усмехнулась Эвелин. — Скорее побоище. — Настолько серьезно? — Еще бы. Четыре офицера с каботажника потребовали от вас заткнуться, когда ты начал горланить какую-то песню на неизвестном языке. Вам это, естественно не понравилось, и вы послали тех бедолаг куда подальше. Те оскорбились и бросились выяснять отношения. При этих словах, у меня в голове щелкнуло и замелькали отрывистые картинки. Точно, так и началось. Мы довольно быстро успокоили троих, а один сбежал. Уселись пить дальше, а потом в зал вдруг зашла целая толпа. Не мало сомневаясь, я подхватил ближайший стол, используя его как дубинку стал защищаться, неподалеку встал Крис, отломав в качестве оружия один из интерьеров на стене. К чести противников, ну и нашей тоже, никто из участников не стал использовать оружие. Только кулаки, с подвернувшимися под руку предметами. При этом, я еще орал что-то… Блин, точно. — «Eh uhnem! Eh dubinushka uhnem! Escho uhnem!» Дальше я не помнил, поэтому повторял только эти слова, ревя на весь зал раненным носорогом и размахивая в разные стороны длинным столом. А народ все валили и валил. Их там человек двадцать заявилось, если не больше. Дааа, хорошо так отдохнули, прямо скажем душевно… — И откуда их там столько появилось? — пробормотал я. — Из кабака, дальше по улице. Там отдыхали рядовые члены экипажа каботажника. Один из четверки позвал на помощь. Двадцать пять человек прибежали на выручку, рассчитывая встретиться с парочкой подвыпивших бродяг, а наткнулись на вас. К большому сожалению. — И что? Неужели мы их всех завалили? — недоверчиво спросил я. Эвелин усмехнулась. — Ха, если бы только их. Еще каких-то случайных прохожих, решивших помочь успокоить вас. Там тридцать раненных осталось, различной степени тяжести. А вы, после этого уселись обратно и продолжили пьянку. — Откуда такие подробности? Тебя ведь там не было. — Хозяин заведения показал записи мониторов наблюдения, после того как я пришла договариваться о возмещении ущерба. Приходил запрос от полисов, по этому поводу. — И что? На много влетели? — я откинул голову назад, едва слышно пробормотав: — Плохая идея — смешивать водку с пивом. — Ни на сколько. Все расходы он повесил на каботажников, но взамен получил право использовать те записи без дальнейшей претензии с вашей с Крисом стороны. «Последний выхлоп» сейчас вдруг стал резко популярным местом, где отдыхают самые крутые бойцы во вселенной, с легкостью побеждающие несколько десятков врагов, а потом спокойно продолжающие застолье. Ну или как-то похоже. Ролики в локальной инфосфере станции крутятся постоянно. Вы здорово повысили известность этой забегаловке своим погромом. Я недовольно поморщился. — Ну что за люди. Заняться им там что ли больше нечем. Эвелин жизнерадостно рассмеялась. — Потом посмотришь. На самом деле, выглядело довольно забавно. И в конце концов никого ведь не убили, даже без тяжелых травм обошлось. Десяток переломов, чуть больше ушибов — ерунда. Все могло закончится намного серьезнее. Если бы ты, скажем взялся за силовой клинок. Моя голова отрицательно закачалась. — Нет. Несмотря на состояние, я отлично понимал степень угрозы, хотя бы и на подсознательном уровне рефлексов. Выхвати кто-нибудь бластер — тогда другое дело. Все дрались чем придется, так что необходимости в чем-то серьезном не возникало. Ни я, ни Крис — не безумцы, чтобы убивать людей направо и налево, только из-за того, что у тех кулаки зачесались. Наступила тишина. Я сидел запрокинув голову назад, уставившись в потолок и лениво размышляя о вреде пьянства, а Эвелин уселась с кровати на кресло. Через какое-то время она вдруг с интересом спросила: — Чуть не забыла: а кто такой Робин Гуд и Ленин? И зачем вы решили свергнуть правительство Сайконской Федерации путем военного переворота? Резко вскинувшись, я с обалдением уставился на девушку. Та, увидав мое ошарашенное лицо негромко рассмеялась. — Ты это о чем? — осторожно спросил я, лихорадочно роясь в туманных воспоминаниях о вчерашних посиделках. Неужели та дурацкая идея Криса позже нашла свое продолжение? Блин, сколько же мы выжрали-то? Кошмар просто. — Через публичный сервер в редакцию новостного канала «ССН», служба новостей Содружества, пришел файл, озаглавленный, как «Манифест Справедливости», в текстовом и видео-объемном формате. Где два хагга призывают других начать грабить богатых, забирать планеты и астероиды у властей и отдавать их рабочим, следуя примеру неких Ленина и Робин Гуда, направляясь к будущему всеобщего счастья. Или что-то подобное. Там говорил в основном ты, все время путался, перескакивал с одной мысли на другую и почему-то через раз требовал в обязательном порядке пригнать броневик, чтобы с него вещать людям пункты манифеста. Видок у тебя, конечно, был тот еще. Даже без подсказок становилось понятно, что ты вусмерть пьян. Но видимо руководство канала это не смутило. И первоначальные версии быстренько убрали из эфира, заменив исправленными. Где один из самых разыскиваемых преступников в Федерации Сайкон уже не выглядит ненормальным пьянчугой, вдруг решившим поделится своими «гениальными идеями» со всей галактикой. Уверена, пришли это кто-то еще, на запись и внимания бы не обратили. Но твоя прежняя известность сыграла свою роль. А так, рейтинги взлетели на небывалые высоты. И все благодаря тебе. — Вот дерьмо! С чувством выразил я свое отношение к журналюгам, гоняющимся за сенсациями. А зачастую делающие их сами на пустом месте. Этих тварей хлебом не корми, дай возможность прочитать какую-нибудь «срочную новость» в прямом эфире. — Судя по взятым интервью после, Командование и Департамент разведки Сайкона очень заинтересовались моментом с использованием броневика. Там подозревают, что это намек на возможный военный переворот на приграничных планетах с активным участием пиратских кланов. — Охренеть! — сказал я, уже устав удивляться. — Больше никогда не буду пить! Ни одной капли, ни за что и никогда! Эвелин снова жизнерадостно захохотала. — Ты даже не представляешь какой бред они там несут. Собрались всякие эксперты и специалисты, дают возможные прогнозы дальнейших действий. Некоторые на полном серьезе заявляют о скором вторжении армад звездных странников с одновременным поднятием бунтов на планетах. Появились сведения о скрытых агентах, готовых действовать в любой момент. Дурдом, в общем. — Неплохо, блин, посидели, отдохнули, — протянул я. — И не говори, — тут Эвелин наставила на меня указательный палец в обвиняющем жесте: — Вот что значит ходить по барам без нас. Вас никуда нельзя отпускать одних. Нажрались до умопомрачения, а потом еще и полгалактики на уши поставили своими выходками. Под конец слова прозвучали с откровенной язвительностью, перемешенной с насмешкой. Ничего не сказав в ответ, я принялся одеваться. Но уже через секунду резко остановился. — А конечный пункт отправки сообщения они могли проследить? Вычислить где именно мы находимся? — Вряд ли. Равена проверила чуть позже, благодаря множеству ретрансляторов и передачи через общественные планетарные хабы, где логи чистят каждую секунду, чтобы не перегружать траффик, проследить выход с отправлением не представлялось возможным. Учитывая общее расстояние между «Эвердил» и сайконской территорией. Да и находимся мы сейчас слишком далеко. Если и вычислят, то полет сюда на корабле займет не одну неделю. — Могут использовать наемников или внештатных сотрудников, как в случае с Армакорп. Кто их знает. — Да ладно. Никто не полезет в такую даль из того бреда. Уверена, настоящие люди, облеченные властью, отлично это понимают. А репортажи — это для обывателей. Типа развлечения. Прикинув, я в целом согласился. Звучит вполне здраво и логично. В самом деле, не отправят же к черту на кулички боевые межсистемники ради моей скромной персоны. А если вдруг отправят, то пошли они. Нельзя жить в постоянном страхе преследования, постоянно оглядываясь за спину. Придут за нами— да не проблема, мы тоже, как говорится, не пальцем деланные. Коллекция отрубленных голов пополнится новыми экземплярами. — Правильно делаешь, что собираешься. У нас с тобой есть еще дела. — Какие еще дела? — спросил я. Я планировал сначала позавтракать, а потом присоединиться к остальным в ангаре. Вчерашние наброски дополнительных изменений необходимо внести в окончательный проект Архонта. Спорю на что угодно, Крис и не подумал это сделать. — Пока вы развлекались, ставя пол станции на уши, а затем и половину Содружества, я нашла для нас непыльную работенку. Минимум усилий за вполне неплохую сумму. — Да? — недоверчиво произнес я. Подобные «плевые дела», как правило имели привычку в конечном итоге выливаться в крупные проблемы, зачастую несущие с собой большие финансовые потери, а иногда и что-нибудь похуже. — Владелица бара «Кружка бродяги», где произошла стычка с пиратами, связалась со мною вчера. На нее произвело сильное впечатление твое поведение при встрече со звездными странниками, и она решила попросить нас решить одну давнюю проблему. Забрать старый долг у одного несознательного индивида. Который еще несколько лет назад вел дела с отцом Триш. — Триш — эта барменша вроде бы, нет? — припомнил я. — Да, а еще хозяйка заведения. Живет здесь всю свою жизнь. Ее прадед участвовал в первоначальной закладке станции. — И большой долг? Сколько нам причитается? Эвелин встала с кресла, легко подхватила свой небрежно брошенный плащ со спинки. — За несколько лет набежали внушительные проценты. На данный момент, если считать просроченные дни, то выходит порядка трех миллионов кредитов. Третья часть наша. Я усмехнулся. Тут явно скрывался какой-то подвох. Выбивальщикам долгов не платят тридцать процентов, обычно десять, иногда пятнадцать. — В чем сложность? За один миллион кредитов, тут выстроится толпа желающих попытать счастье. Бывшая свободная трофейщица облачилась в белоснежный плащ, закрепив перед этим в держателе на бедре одноручный импульсник. — Вроде как должник имеет связи с бандой агров. Нариков, подсевших на синтетический боевой коктейль. А они ребята серьезные. Вот никто и не хочет связываться. — А мы значит хотим? — Почему нет? Деньги хорошие, попытаться стоит. Или хотя бы разведать обстановку. Я кивнул,ладно, действительно — почему бы и нет? Ради такого бабла можно и поднапрячься. Глянем, что там за безбашенные мутанты такие. Все равно сидеть в тишине что-то не получается, так уж лучше заработаем на этом. Тем более, Кроули в ближайшее время начнет гнать волну на банды, отбирая сектора под свой контроль. Половить рыбку в мутной воде при таких обстоятельствах может оказаться весьма выгодным делом. Надо пользоваться моментом и урвать свой кусок пирога, пока не влезли другие. Щелкнув, последняя застежка на комбезе заняла свое место. Бластер обнаружился неподалеку от кровати и тоже привычно устроился в креплении на боку. Оставалось найти плащ. Но его что-то не было видно. Похоже остался в другой комнате. Их тут насчитывалось целых пять штук. И впрямь, последний элемент своей одежды я нашел в гостиной номера. — Пошли, — бросил я, направляясь к выходу. И прямо в этот момент на нейронную сеть пришло сообщение: — «Гра Крайд. К вам посетитель. Ожидает внизу». Открылось небольшое окошко с изображением монитора системы наблюдения в фойе отеля. Рядом со стойкой администратора стоял какой-то незнакомый тип, в обычном недорогом костюме. Смахивающий на клерка из бюджетного учреждения среднего пошиба. — «Пригласите его». Посмотрим, кто еще пожаловал в гости. Иной раз начинаю реально обалдевать от своей чрезмерно насыщенно жизни. Хотя бы сутки прошли скучно и без происшествий. Но такие подарки случались только в течении долгих перелетов. Да и то не всегда. Хотя, с другой стороны. Если бы каждый следующий день был похож на предыдущий, а одна неделя сменялась точной копией другой, то я бы скорее всего и не выдержал подобной жизни. Скучная повседневная реальность зачастую может убивать не хуже заряда плазмы. Только делает это намного медленнее и мучительнее. Коротко объяснив задержку Эвелин, я удобно расположился в шикарно обставленной комнате перед входными створками. Готовый встретить незнакомца. Вероятно, еще один, кто желает воспользоваться нашими услугами. Работа в прямом смысле этого слова, сама нас находила. Тот не заставил себя ждать, появившись буквально через пять минут и сходу начал говорить. — Добрый день, уважаемый Маркус. Рядом с вами, как я полагаю находится Эвелин Темпелтон. Очень приятно познакомиться. — А вы кто будете? — спросил я, готовый в любой момент активировать режим сверхскорости. — Меня зовут Уоррик. Я представляю корпорацию «Техварп». И мне хочется обсудить с вами судьбу чипа, попавшего к вам в руки чуть менее месяца назад. Информация вызвала удивление. Не ожидал такого развития событий. Думал та история с похищенными данными на время отошла на задний план. Медленно передвинув руку поближе к оружию, я непринужденно поинтересовался: — О чем это вы? Кажется, вы нас с кем-то перепутали. Человек поднял ладонь в успокаивающем жесте. — Давайте сразу договоримся не тратить время друг друга на глупые отрицания. Мы точно знаем, что носитель с скопированными данными из сетевого хранилища корпорации «Навис Индастриз» в настоящий момент находится у вас. Я молчал, спокойно глядя на собеседника, не спеша подтверждать или опровергать его заявление. Эвелин наоборот чуть качнулась влево, занимая более удобную позицию и заодно давая полам белоснежного плаща немного откинуться назад, для быстрого доступа к бластеру на бедре. Торговый представитель стрельнул глазками в сторону гибкой женской фигуры, в обтягивающем комбезе цвета снега, опытным взглядом моментально заприметив ее маневр. Чую этот работник корпорации для незаконных сделок на Периферии, обладает не только знаниями в области торговых операции. В отличие от мертвого коллеги из Армакорп. — Вижу, вы не желаете начинать первыми. Тогда позвольте мне рассказать, как мы на вас вышли, — сказал он и не дожидаясь ответа продолжил: — Наша компания давно уже внимательно следит за деятельностью наших основных конкурентов в сфере военных контрактов. И хотя мы с ними занимаем разные ниши на рынке, контроль все равно ведется. На всякий случай. Операция по проникновению в «Навис Индастриз» отделом информационного обеспечения корпорации «Армакорп» стала нам известна лишь на стадии завершения. Как-то вмешаться не представлялось возможным. Плюс начало большой активности Службы Безопасности Империи. Привлечение групп оперативного реагирования смутило руководство и всем приказали держаться на расстоянии. Я мысленно хмыкнул. Во заливает. Да еще с такой честной-пречестной физиономией. Ну просто ангел. — Но обстоятельства повернулись так, что в руки наших аналитиков совершенно случайно попали сведения, прямиком ведущие к нынешним владельцам похищенного инфо-чипа. — Какие именно сведения? — не утерпев, задала вопрос Эвелин. Уоррик сцепил руки в замок перед собой, наклонившись чуть вперед и вежливо ответил: — Источник в структуре руководства Армакорп. Встреча с исполнителем на Миларе была известна нам почти в момент отдания приказа. Но к сожалению, я на нее опоздал. Вы уже улетели оттуда. Выяснить подробности произошедшего, как и название корабля, срочно вылетевшего с планеты в то время, не потребовало больших усилий. И я отправился за вами. Недоверчиво скривившись, я недоуменно заметил: — Что-то вы слишком откровенны. К чему бы это? Представитель Техварпа негромко рассмеялся. — Не хочу закончить, как те двое в отдаленном дворике и капитан корабля на котором они прилетели. Они успели ликвидировать нанятых шпионок, но видимо не смогли противостоять вам. Поначалу я удивился, так как знал в прошлом этих свободных художников, но потом узнал кто именно перешел им дорогу и вопросы отпали сами собой. Сделав короткую паузу мужчина внушительно произнес: — Маркус Крайд. Известный многим, как Изгарский Смерч. Признаюсь честно, я с удовольствием следил за вашей эпопеей на Хаггии. Налет на участок полисов, угоны флаеров, взрывы, перестрелки. Неуловимый и смертоносный. Самый юный и самый разыскиваемый преступник Федерации Сайкон. Одно время мне казалось, что все это постановка, созданная властями для каких-то своих целей. Но после рейда пиратов на Деелин, стало понятно, что вы настоящий человек. И все что вы совершили, вы сделали не по чьей-то указке, а только исходя из собственных интересов. Никак не отреагировав на лесть, внимательно посмотрев ему в глаза, я негромко сказал: — Не поверю, что вы испугались. — Скажем так — я предпочитаю не лезть напролом, если дело можно решить куда более легкими способами. — В каком смысле? — В самом что ни на есть прямом. Я готов купить у вас похищенный чип. И заплатить за него столько, сколько хотели Армакорп. — Сто миллионов? — спросил я, с явными нотками недоверия. — Совершенно верно — сто миллионов кредитов. В любой удобной для вас форме. Хотя лучше всего по сети. На борту станции действует вполне надежный банковский сервис с межзвездной системой взаимодействия. Если вы их клиент, то мы сможем завершить сделку прямо здесь и прямо сейчас. Поневоле у меня на долю секунды перехватило дыхание. Ну ничего себе денек начался. Такая куча бабла за какой-то кусок пластика. Вот это класс. И даже ничего не пришлось делать. Невероятная удача. Равене так и не удалось взломать шифр, а без него никакого толку от данных нет. Как и непонятно куда вообще их девать. С учетом имперских эсбешников и других заинтересованных лиц, быстрая продажа опасного груза будет полностью оправданным. — Ваше предложение более чем щедро. И склонен согласится с ним. Увидав мелькнувшее выражения удовлетворения на лице Уоррика, я внушительно добавил: — При условии, что вы скажете, какая именно информация хранилась на чипе. В противном случае, сделка отменяется.Глава 8
Пустотная станция «Эвердил». Гостиничный комплекс «Небесная благодать».
— А с чего вы решили, что я это знаю? — спросил Уоррик, склонив голову набок. Слегка прищурившись я ответил: — Вы производите впечатление серьезного человека, наделенного большими полномочиями, — окинув оценивающим взглядом невыразительное лицо собеседника, я кинул догадку: — Судя по некоторым признакам и поведенною, можно предположить, что вы явно не рядовой торговый представитель корпорации. Думаю, кто-то важнее. Может их босс, ответственный за деятельность Техварпа на территории Периферии и Фронтира. Мужчина негромко рассмеялся. — Вы очень проницательный для такого молодого человека. Я в ответ усмехнулся. — На Хаггии — это жизненная необходимость. Причем в прямом смысле этого слова. Если доверишься не тому, то рискуешь не дожить до завтрашнего утра. Там очень быстро взрослеют, гра Уоррик. Так что не советую считать нас какими-то сосунками, кого можно легко обмануть. Я догадаюсь, если вы попытаетесь соврать про истинное значение похищенной информаций. Сотрудник одной из могущественных корпораций в Содружестве, имеющей годовой доход, сравнимый с бюджетом развитой планеты-государства, задумался буквально на мгновение, снова заговорив уже полностью серьезным голосом: — Новая разработка компании «Навис Индастриз» представляет собой модуль для межпространственных одиночных проколов на минимальное предметное расстояние без сопутствующего оборудования. Озвученная формулировка заставила меня зависнуть на какое-то время. Слишком уже странной она показалась. — Мини гипердвигетель? Вы говорите о мини гипердвигателе что ли? — спросил я, нахмурившись. А потом мысленно выругался от души. Теперь понятно, почему поднялся такой переполох. За такого рода технологию будут драться до конца. И, конечно, искать ее похитителей, прилагая максимум возможных усилий, пока не будут достигнуты определенные результаты. Странно еще что поиски ведутся не так активно. Похоже не хотят привлекать слишком большое внимание к краже. Я бы полгалактики перевернул вверх дном и этого показалось бы мало. — Совершенно верно. Но не об обычном драйве, который можно ставить на боты или другую подобную технику и потом путешествовать по космосу. Он одноразовый, прыжок может быть только один, после этого стержни выходят из строя. Собственно говоря, открытие заключается именно в них. В обычных гиперускорителях, отправляющих огромные корабли сквозь межзвездное пространство используются кольца Лендра, полностью замкнутого цикла. Они потребляют много энергии, требуют определенного разгона для перемещаемых предметов и прыжок не ограничивается жесткими рамками. Но самое главное — подобный тип двигателей может функционировать раз за разом, в режиме многократного использования. — А та новая штуковина не может? Какой тогда от нее толк? Уоррик посмотрел на меня как на неразумное дитя. — Есть области применения, где не требуется повторное использование. В моей голове молнией мелькнула догадка. — Оружие. Из него выйдет превосходное оружие. Если оснастить ракеты таким гипердрайвом, то можно будет вести обстрел далеко за пределами оборонительных рубежей планеты или даже самой звездной системы. — К сожалению, цена одного стержня изделия «35–27» очень высока. Их изготавливают с большой долей применения лакрана. Выступающим одновременно также и топливом для осуществления подпространственного прыжка. Из-за этого он и является одноразовым. Высокая стоимость не позволит вести массированный обстрел. Хотя в целом вы угадали верно. — Взяли ракету чуть больше и взрывчатку на боеголовку помощнее и все дела. Или еще лучше, встроили кварковый заряд и влепили прямо в центр планеты. Разрушить полностью может и не получилось бы, но многочисленные катаклизмы планетарного масштаба обеспечены, — вошел я в раж. Что поделать. Человеческая психология такова, что мы в первую очередь стремимся применить каждое новое изобретение в военной сфере. Придумали порох — и появились ружья и пушки. Изобрели атом — и на арене противостояния возникло ядерное оружие. Создали управляемую плазму — и вот уже корабельные мортиры с удовольствием плюются ими во врага, сея вокруг смерть и разрушение. Трудно сказать, что это: инстинкт самосохранения или стремление к саморазрушению. Но однозначно уже совершенно ясно: люди по своей природе хищники, готовые рвать противников чем угодно, когда угодно и где угодно. Все так называемые ученые, заявляющие о происхождении человеческого рода от обезьян, могут засунуть свои теории в одно заднее место. Ни один примат не обладает настолько агрессивным стремлением подмять, изменить или если не выйдет, уничтожить любого вставшего на своем пути. В том числе и представителей своего собственного вида. Так происходило на далеких отсталых планетах, так происходило и в развитых мирах Содружества. Эта наша суть, от которой никуда не деться. — Ну, это несколько радикальное решение. Вряд ли кто захочет стирать с лица планеты целые города, но идея в общем-то неплоха, — заметил Уоррик. — В любом случае, методика оборонительных и наступательных приемов боя в пустоте претерпит значительные изменения. Эти ракеты смогут позволить себе немногие, но у кого они появятся, получат несомненное подавляющее преимущество. На этой фразе я позволил себе мысленно усмехнуться. А производитель чудо-оружия заработает очень большие деньги. Уверен, в галактике обязательно найдутся желающие заплатить какие угодно бабки за эти хреновины. Впрочем, вряд ли праздник продлится долго. Благодаря уже упомянутому инстинкту самосохранения и выживанию люди быстренько найдут способ противодействия торпедам с гипердвигателем. Какой-нибудь щит или генератор особых помех для препятствования выхода в близком локальном пространстве планет. На разработку бросят такие силы и средства, что мало не покажется. Империя и Федерация Сайкон так точно. Эти два гиганта, объединяющие сотни звездных систем в своем составе постараются нивелировать эффективность новой вундервафли к абсолютному нулю. Но за время пока эффект неожиданности останется в силе, кое-кто сможет значительно расширить свои владения или же каким-то другим способом улучшить свое положение в политическом социуме освоенного космоса. Вполне возможно, что в галактике уже в скором времени разразится несколько конфликтов. Разрабатывая подобное вооружение имперская военная корпорация создала все условия для развития ситуации по этому сценарию. Сами виноваты, сами пусть и разгребают эту кучу дерьма. А лично я намерен на этом срубить для себя и своих людей немного деньжат. — Итак, гра Маркус, мы договорились? — Сто миллионов кредитов? Прямо сейчас? На мой личный счет? — Конечно. Без задержек и без вычета налогов, — представитель Техварпа чуть наклонился. — Если, вы передадите чип мне здесь и прямо сейчас. — Хорошо, — легко согласился я, доставая левой рукой из нагрудного кармана небольшой кусочек пластика, содержащий в своих недрах целый массив зашифрованной информации. — Ловите реквизиты для перевода денег. — Извините, гра Маркус, но сначала я хотел бы проверить подлинность товара, — с показным смущением произнес Уоррик. — Нам известно о невозможности скопировать данные с носителя и подделку будет несложно определить. Я кивнул. Разумная предосторожность. При сделке на большие деньги, клиент имел право сначала убедиться в том, что приобретает то что нужно, а не какой-нибудь ворох бесполезных текстовых файлов. Чип перелетел через комнату, ловко пойманный рукой корпа. Не тратя времени, он достал из-за пазухи портативный комп-терминал и подключил носитель в слот-гнездо соединения. Еще пара манипуляции с интерактивным экраном и короткий отрезок ожидания. — Вся в порядке? — с моей стороны последовал вопрос в ответ на мелькнувшее одобрение на лице покупателя. — Да, в порядке. Начинаю процедуру перевода. Глаза Уоррика расфокусировались, нейронная сеть владельца дала возможность хозяину выйти в инфосферу без лишних сложностей. Спустя минуту у меня тренькнуло окошко с сообщением о пополнении счета ровно на сто миллионов кредитов. Развернув меню детализированного просмотра, я убедился в точном количестве необходимых нулей после единицы. Просто обалдеть! Реально сто лямов! Самых настоящих! Не показывая своего ошеломленного состояния и небольшого шока от произошедшего, я невозмутимо сказал: — Деньги дошли. Сделка завершена. Главный торговец Техварпа в пространстве за пределами Содружества вежливо улыбнулся. — Приятно иметь с вами дело, уважаемый гра Крайд. — Взаимно, гра Уоррек. Склонив голову в едва обозначенном поклоне, мужчина бросил короткий взгляд напоследок и быстро исчез в дверном проеме за закрывшейся дверью. В комнате повисла тишина. Впрочем, продлившаяся недолго. — Он что и впрямь заплатил сто миллионов? — обескураженно спросила Эвелин. Еще раз посмотрев на приходную операцию в окне банковского сервиса, продолжавшего висеть перед глазами, я подтвердил: — Да. Ровно сто миллионов. Ни больше, ни меньше. — О бездна! Это невероятно! — Согласен. Таких деньжищ мы еще никогда не видели. Зови сюда остальных из ангара, надо обсудить изменившиеся обстоятельства. Глядя на замершую фигуру девушки с затуманенным взором, бывающим при работе с личной нейронной сетью, я вдруг подумал о запрете на копирование украденных данных. Фактически это так и было. Напрямую скопировать или перенести с того чипа ничего невозможно. Хотя существовал один прием, под названием «зеркальное отражение» позволяющий переписать информацию через аппаратное проникновение. Процесс трудоемкий, долгий и не слишком надежный. Равена оценивала успех в пятьдесят на пятьдесят при условии сохранения целостности сформированного с нуля пакета в тридцать процентов. Но самое главное скопированная таким образом информация еще больше переплетались в хаотичном беспорядке цифровых нагромождений. Как если взять зеркало, лист бумаги, а потом начать писать на нем вверх ногами, глядя при этом в отражение в перевернутом виде задом наперед. Буквы перестают походить друг на друга, слова превращаются в тарабарщину, не напоминая собой ни один известный язык мира. Короче говоря, и так зашифрованные данные еще больше запутывались. И вот тут в дело вступал один немаловажный момент: при наличии продвинутого искина, имеющего в своем распоряжении достаточных вычислительных мощностей и определенный промежуток времени, препятствие с невозможностью прочитать данные не казалось уже таким невыполненным. Тем более, при достаточных знаниях, что именно необходимо искать. В частности, технологию однократных перемещений через гиперпространство. Иначе говоря — микродвигатель гипердрайва. Повторить трюк с зеркальным копированием еще раз уже не получится, потому что в противном случае на конце выйдет полная ерунда, с которой не справится ни одна криптографическая программа под управлением самого совершенного из искина. Но нам хватит и одного раза. Наладить производство собственными силами такой сверх высокотехнологичной продукции, конечно же, нереально. Тут необходимы оборудование стоимостью в миллиарды кредитов и доступ в тысячам вспомогательных товаров, выпускаемых другими компаниями. А вот повторно продать инфу еще раз вполне может удаться. Полагаю, в галактике найдется множество лиц, заинтересованных в таком приобретении. В конце концов, будет неправильно, если подобная мощь окажется в одних руках. Следует расширить круг стран, имеющих это оружие. Ха-ха. Выступим хранителем равновесия в галактике. И заодно заработаем на этом миллионы. Заходившие в гостиную остальные члены экипажа выглядели встревоженными. Эвелин не потрудилась просветить их насчет темы внезапного сбора. — Все в порядке. Даже отлично. Хорошие новости. Только что удалось продать чип сестер-кхайя. Представитель корпорации «Техварп» несколько минут назад сам заявился в отель и напросился на встречу. Где и предложил выкупить украденный носитель. Я коротко пересказал итога переговоров, сразу же переслав на индивидуальные сетевые счета соратников по десять миллионов. — Оставшуюся половину предлагаю использовать для более глубокой модернизации корабля и на общие расходы всех членов экипажа, — на этом месте последовала небольшая пауза, закончившаяся предложением: — Но если кто-то думает, что как раз наступило время уйти в собственное плавание, то ему дополнительно будет перечислено еще пять миллионов. Это будет справедливо. Говоря это, мой взгляд в первую очередь был обращен на худенькую дэянскую ведьму, чья голова, испещренная черными татуировками, также присутствовала на общем собрании. Она появилась у нас случайно и точно неизвестно что у нее произошло в прошлом и куда именно она стремилась в настоящем. На мой взгляд, получение внушительной суммы вполне могло вынудить ее продолжить путь дальше уже без нас. Но принадлежащая к расе единственных в галактике псионов промолчала. Зато подала голос Равена, с ухмылкой заявив: — Частное летающее поместье в Аснае с оплатой налогов и полным содержанием сроком на две сотни лет обойдется покупателю в триста с лишним миллиона кредитов по сегодняшнему курсу. На данный момент мой счет недостаточно полон, чтобы выходить на пенсию раньше времени. Послышались приглушенные смешки и хмыканье — сетевая взломщица сумела удивить остальных своим желанием. Мои брови тоже слегка приподнялись от услышанной мечты бывшей гражданки условно четвертой категории Федерации Сайкон. Такое не каждому мультимиллионеру бизнесмену из Содружества по плечу, а она без затей замахнулась и похоже собиралась осуществить задуманное во что бы то ни стало. Что сказать. Это заслуживало уважения. — Ладно, значит все остаются. Действуем по моему плану. — А что будем делать с инфо-слепком? Тоже продадим кому-нибудь? — снова первой продолжила разговор Равена. — Не сейчас, чуть позже. Мы не можем структурировать перемешанные данные и тем более расшифровать их, но те, у кого для этого достаточно возможностей будут рады получить в руки «подарок» от «Навис Индастриз». Правда найти новых покупателей будет несколько сложнее, хотя и вполне реально. Я замолк, а потом, вспомнив недавно возникшую идея сказал: — Кстати, надо переслать одно сообщение в Службу Безопасности Империи используя цепь анонимайзеров для полной невозможности вычислить отправителя. — О чем? — с интересом вскинулась Эвелин. До этого момента платиновая блондинка в ослепительно белом плаще сидела неподвижно, явно копаясь в личном кабинете Юнион банка, все никак не веря в такую сумму на собственном счету. — Что похищенные из научно-исследовательского центра корпорации «Навис Индастриз» данные в настоящий момент находятся в распоряжении корпорации «Техварп». А также с указанием и подробным разъяснением роли в прошедшем инциденте некой корпорации «Армакорп», осуществляющей шпионаж в пределах Империи невзирая на положения закона о конкурентной борьбе на внутренних рынках страны. Что-то мне подсказывает, некие личности, работающим в главной штаб-квартире СБ, с подлинным интересом воспримут наше послание. Эвелин злорадно рассмеялась, к ней сразу же присоединилась Равена, а затем и Тиа. Крис тоже коротко хохотнул, представив картину, когда эсбешники будут читать наше сообщение. — Какое коварство! — Неожиданный ход! — Маркус, ну ты даешь! — Ха-ха, клянусь Великой пустотой, хотел бы я посмотреть на имперские рожи, в момент понимания, что весь бардак устроили их собственные корпорации. Спорю на десятку тысяч — у них там такое веселье начнется, что многие пожалеют о своей даже косвенной причастности. Я довольно улыбнулся. Мне понравилось реакция на мою небольшую каверзу. Никто не стал охать и вздыхать, гадая о возможных последствиях или предлагая забиться в самую дальнюю дыру и сидеть там, боясь высунуть носа. Нет. Вместо этого команда показала отличный настрой. И дело тут даже в не огромной сумме, внезапно свалившейся им на головы, тем самым вскружив головы и дав чувство эйфории и ложной безопасности. Просто они, как и я, были настоящими детьми своей жестокой и опасной родины — Хаггии. Прятаться и скрываться, ведя себя как жертва — не для нас. Мы готовы дать отпор в любой момент кому угодно и несмотря ни на что. — Ладно, посмеялись и хватит. Теперь Крис и Тиа отправляются в ангар. Я с Эвелин присоединюсь к ним позже, — сказал я, затем повернулся к Крису: — Внеси все необходимые изменения и отправь запрос в администрацию для доступа к полным спискам их товаров на продажу. Отметь что необходимо, включая оборудование для замены старья. Но пока ничего не покупай. Обсудим все вместе чуть позже. Сначала я хочу взглянуть сам. — Полный апргрейд? — Абсолютно. Заменим все, что только можно, включая внутренний интерьер и кухонную посуду. Не говоря уже о наборах продуктов и комфортабельных кроватях. — Я займусь файлом в Империю, — сообщила Равена. — Ни один спец не сможет проследить начальную точку отправления. — Да, отлично. Но и это еще не все. Позже, тебе надо будет покопаться в инфосфере Галанета и найти кое-какую информацию. У меня тут возникла одна идея, требующая помощи хорошего хакера. Молча кивнув, девушка развернулась в сторону удобного кресла, доставая из-за плоского рюкзака на спине мобильный комп-терминал с консолью. Кивнув Эвелин, я вышел из номера вслед за Крисом и Тиа. Пристроившись рядом, Эвелин в коридоре недоуменно заметила: — Но зачем нам идти разбираться с тем должником? Сейчас у нас столько денег, что необходимость в работе отпала. Может и временно, но все же. — Чепуха, — пренебрежительно сказал я. — Недавний опыт показал у средств есть способность исчезать быстрее, чем ты находишь им применение. Лишний миллион нам никогда не помешает. Почивать на лаврах, предаваясь безделью, при наличии возможности срубить еще бабла, моментально превратит нас в апатичные растения. Безвольные и ни на что ни годные. Хочешь стать похожим на равнодушную скотину, жрущую и срущую по расписанию, и боящуюся сделать лишний шаг влево или вправо от привычной жизни? Я — нет. Лучше пусть меня пристрелят, чем начинать такое существование. — Ладно, может ты и прав. Один миллион и впрямь на улице просто так не валяется, — сказала Эвелин, решительно зашагав вперед.* * *
Пустотная станция «Эвердил». Район доков. Коммерческий склад «3-8Б» Услуги по аренде складских помещений не являлись для Вуйцека основной строкой дохода. По-настоящему, зарегистрированная в станционной администрации фирма вообще никогда не приносила ни кредита прибыли. Если бы кто-нибудь провел бухгалтерский аудит, то был бы поражен насколько небрежно или скорее отвратительное велся бизнес. Но самого хозяина помещения площадью в несколько сотен квадратных метров это нисколько не волновало. Он получал деньги из совсем других источников. А пока налоговые взносы платились регулярно и без задержек, никого не интересовало чем именно он тут занимался. Угрозы целостности конструкции с системами жизнеобеспечения не нес и ладно. Хотя кое-что делать для прикрытия основной деятельности все же приходилось. Например, открытые двери и организация нечто вроде небольшого рабочего местечка, где владелец просиживал днями, изображая из себя добропорядочного предпринимателя. Но на самом деле, большинство обитателей знало, что все это обман и не совались на его территорию. А редкие прохожие, оказавшиеся на станции совсем недавно, заходя с порога могли полюбоваться на прейскурант оказываемых услуг, моментально выходя обратно, обескураженные невероятно высоким ценам на складе, с кучей всякого барахла и мусора, выглядевшем полной помойкой. Деньги же Вуйцек зарабатывал одним простым, но при этом чрезвычайно выгодным делом: покупкой и дальнейшим сбытом синтетических боевых стимуляторов под названием «Агрессия-30». Очень сильным и очень опасным препаратом, влияющим на человеческий организм самым пагубным образом. Те, кто вдруг вздумал начать принимать его, быстро становились зависимыми от ядовито зеленых таблеток. Не имея в дальнейшем возможности как-то бросить и отказаться от ежедневных доз без того чтобы не начать сначала дергаться в припадке, а потом и вовсе впасть в болевой шок с последующей безвозвратной комой. Действительно, употребляя это вещество человек становился сильнее и быстрее обычных людей, но за это взималась страшная плата в виде преждевременного старения и деградацией мозга вместе с нервной системой, ведущими к полному исчезновение таких чувств, как боль, страх или жалость, вместо них разгоняя на небывалую высоту ярость, ненависть и злость. Примерно через год или два приема наступала смерть. Или же, в редких случаях, организм мутировал, приспосабливаясь к негативному воздействию. Подобные мутанты и создали банду, сумев подмять под себя сразу несколько сегментов станции, принимая новых рекрутов из отбросов доковых зон. Наркотик поступал на «Эвердил» по нескольким каналам, находя в аграх благодарных клиентов, готовых платить за любую порцию жизненно-необходимого вещества. И, одним из мест, откуда шли свежие поставки химического товара был склад под номером «3-8Б». Звук створок, впускающих внутрь новых посетителей Вуйцек встретил с недовольством. До следующей партии оставалась еще целая неделя, а значит пришли не обычные клиенты, а случайные туристы, увидавшие замызганную табличку рядом со входом на палубном коридоре. Бросив взгляд из-за невысокой конторки, он заранее скривил лицо в презрительной гримасе, готовый увидеть типов в стандартных серых комбезах космолетчиков. И почти сразу же, хозяин склада в удивлении приоткрыл рот, стоило ему рассмотреть кто к нему пожаловал на этот раз. Женщина в белых одеждах под цвет короткостриженых волос была настолько прекрасна, что перехватывало дыхание. Он никогда еще в своей жизни не видел такую красотку в живую. Изящная фигура с грациозными изгибами и длинными ногами походила на какою-нибудь модель модных журналов из центральных миров. И вероятность появления ее на затерянной в далеком пространстве станции стремилась к абсолютному нулю. Второй шагнувший внутрь склада уже не вызывал таких положительных эмоции. Скорее наоборот. Рослый парень крепкого сложения в длиннополом черном плаще шагал походкой абсолютно уверенного в себе человека. И что самое вызывающее, на взгляд хозяина склада, — он нисколько не обращал внимания на находившееся рядом прекрасное создание. Как будто это само разумеешься и не заслуживающее внимание. Такое поведение коробило. Но судя по лицу девушки было вполне нормальным. Вуйцек мысленно тяжело вздохнул. Если бы с ним жила такая богиня, то он бы ни на секунду не отводил от ее потрясающего тела восхищенного взгляда. Мгновенно выполнял бы все желания, стремясь угодить и услужить, как только можно. Но чем ближе приближалась к нему необычная парочка, тем больше он начинал хмуриться. Выражение лица платиновой блондинки с повадками бойца и бластером на правом бедре никак не соответствовали образу куколок из цивилизованных миров. В этом девушка скорее походила на члена абордажной команды одного из пиратских рейдеров, иногда захаживающих на станцию. И парень производил впечатление опасного типа. Неясное чувство тревоги возникало каждый раз, стоило взгляду зацепиться за рослую фигуру. Свою карьеру главный поставщик агров начинал с мелких ограблений в слабоосвещенных переходах припортовых доковых зон. И одним из самых главных качеств при этом являлось умение отличить с кем можно связываться, а кого лучше пропустить мимо, молясь всем забытым богам, чтобы тебя не заметили в узкой нише технических коммуникации. Ведь при ошибке жертва не просто давала отпор, а натуральным образом убивала нападавшего. Жители Периферии не отличались милосердием и предпочитали решать проблему прямо на месте. Воспоминание о старых временах всколыхнулись в памяти Вуйцека. Он сразу же подумал, что вот этого здоровяка он бы не только пропустил мимо, но и постарался никогда тому не попадаться на глаза. Слишком уж он выглядел опасным. — Чем могу служить? — Добрый день, — сказал незнакомец, подойдя вплотную к конторке. Красотка остановилась, не дойдя пару шагов, равнодушно скользнув по невзрачному человеку за столом. Хозяин склад оскорбленно поджал губы на такое пренебрежение собой. — Меня зовут Маркус Крайд, я здесь от имени грэсы Триш, владелицы бара «Кружка бродяги», — сходу начал вести разговор крепыш. — Несколько лет назад, вы одолжили у ее отца крупную сумму. И до сих пор не возвращаете их обратно. Мы пришли взыскать долг. Услышав зачем парочка сюда заявилась, Вуйцек уже не скрываясь злобно ощерился. Стоило понять, что ничего хорошего от посетителей не будет, как только увидал их навороченные техно-комбезы и крутые импульсники. Стоимость в не один десяток тысяч кредитов. Как минимум. Не по карману для местного сброда. Наемники, а может кто похуже. В последнее время на станцию прилетало большое количество разных темных личностей из ближних и дальних звездных систем. Он и впрямь занимал деньги у того старика. В общем-то на них и приобрел эти помещения. Но после смерти последнего и налаживания связей с аграми, отдавать кровно заработанные какой-то пигалице было бы не разумным. Что она могла ему сделать? А благодаря дружбе с одной из крупнейших банд на Эвердил можно не боятся и кого-то еще. Похоже эти двое недавно прилетели, не въехав до конца на кого поднимают руки. — Слушай, утырок перекачанный, забирай свою шалаву и вали отсюда подобру-поздорову. И скажи спасибо, что я еще не потребовал оставить девку себе в качестве компенсации за беспокойство, понял меня? От парня и впрямь исходила неясная угроза, но Вуйцек плевал на это. У него в запасе оставался сюрприз, позволяющий вести себя настолько вызывающее. Человек, представившийся Маркусом Крайдом чуть повернулся в сторону спутницы и произнес непонятную фразу: — Я же говорил, что не все сидят в локальной сети, смотря все подряд. Видишь, я представился, а этот борзеет прямо на глазах. А ты: «наложит в штаны, наложит в штаны, как только узнает с кем имеет дело». Проспорила. — Ну и бездна с тобой. Я никогда и не возражала побыть связанной. Только Равена может заартачиться. А скорее всего потребовать, чтобы ты побывал в похожем положении. Парень усмехнулся и заявил: — Так будет тоже интересно. Окончательно взбешенный от того, что наглые посетители разговаривали так, как будто находились одни и не обращали никакого внимание на хозяина склада за конторкой, Вуйцек закричал во всю силу: — Боби! Тибоди! Сюда! Выкиньте этих двух ублюдков отсюда! Но перед этим переломайте им все конечности! Из-за дальних стеллажей почти в ту же секунду появились две массивные туши. Охранники из агров, приставленные сюда на всякий случай вмешались в ход переговоров о старом долге. Одетые в кожаные безрукавки, с механическими протезами вместо рук и подключенными емкостями с жидким аналогом «Агрессии-30», на неподготовленных людей они производили страшное впечатление, внушая ужас одним лишь своим внешним видом. Но парочка в черном и белом плащах явно не входили в число личностей, падающих в обморок или бегущих куда глаза глядят, стоить им увидеть что-то нехорошее. Коротко переглянувшись, они не сговариваясь разошлись в разные стороны, создавая поле для маневра. Миг — и вдруг девушка подпрыгнула высоко, сделав кувырок назад и фактически взлетев на одну из металлических стоек, в большом количестве находившихся в комнате. Вуйцек пораженно мигнул, беспомощно открыв рот от удивления. Раньше он видел что-то подобное лишь на экранах голобоевиков. Усмехнувшись парень в отличие от подруги не стал уходить в сторону и ринулся прямо на агров. Рывок вперед, и сразу же жесткий удар ногой прямо в грудь Тибоди. Потом перемещение вправо и еще один уже по Боби, в его колено левой ноги. — Аааа!!! Кости, не выдержав слишком сильного давления хрустнули мягкой пластмассой, выйдя наружу рванными обломками. И один из охранников безвольно упал на пол, воя от сильно боли. Но уже спустя секунду попытался снова подняться. Встроенный авто-инъектор вогнал в его организм сразу утроенную дозу стимулятора. Резко сместившись вбок, уходя подальше от поверженного противника, пытающегося даже с земли достать до врага, черный плащ провел серию атак вгоняя Тибоди в один из стеллажей. Послышался шум и агр нелепо взмахнув руками рухнул на кучу железа. Снова развернувшись к искалеченному ранее бандиту, парень двинулся вперед, стараясь не попадаться под стальные руки киборга под синтетическими препаратами. Но тот, несмотря на действие наркотика все равно проигрывал сопернику в скорости. Похоже замена живой ткани повлияла на уровень рефлексов слишком сильно. Удар еще удар. Потом снова возвращение к уже поднявшемуся второму охраннику и безжалостные добивающие атаки. Глядя на жестокое избиение, казавшихся до последнего момента несокрушимых Боби и Тибоди, хозяин склада достал из-за прилавка огромный плазменный дробовик, запрещенный для ношения на борту станции из-за слишком высокой мощности зарядов и открыл огонь. Точнее попытался это сделать. Почти в то же мгновение вдруг в груди растеклась сильная боль. Опустив глаза вниз, он увидал сразу три обожженные раны. Девушка, всю драку так и простоявшая наверху, не забыла о человеке за конторкой, держа в поле зрения каждый его жест и мгновенно среагировав на возникшую опасность. Привалившись к стене, Вуйцек тяжело дышал чувствуя, как стремительно выходит из него жизнь. Он отлично понимал, что ему осталось буквально несколько секунд. Вскинув взгляд на мягкий звук шагов, торговец запрещенными боевыми стимами увидел над собой стоящего парня. — Зря ты дернулся, мужик. Убивать тебя не входило в планы. Если бы сидел смирно и пошел на мировую, то мог бы протянуть еще несколько лет. А так, извини. Ничего личного, только бизнес. Рука в черной перчатке поднялась, вместе с мощным ручным бластером. И последним, что увидел перед смертью хозяин поддельного склада был энергетический заряд яркого синего цвета, влетевший прямо ему в голову.* * *
Пустотная станция «Эвердил». Доковые зоны. Склад «3-8Б». — Зачем ты не воспользовался режимом сверхскорости? Активировал силовой клинок, одно-два движения и все. Эти уродцы не причинили бы никакого беспокойства. А вместо этого, ты начал изображать из себя бойца на арене. К чему такой риск? — недовольно выдала Эвелин, спрыгивая с двухметрового стеллажа, на который забралась в самом начале схватки. — Если все время пользоваться преимуществом в реакции, шинкуя врагов пока они стоят беззащитными манекенами на месте, то можно превратиться в простого мясника. Они ведь тоже рубят животных, не имеющих возможности как-либо защитить себя. А я не хочу становится мясником, — ответил я, убирая Верт обратно в держатель на бедре. Должника к великому сожалению пришлось добить. Нанесенные раны оказались слишком серьезные даже для медкапсул самого последнего поколения. Эвелин всадила заряды очень кучно, задев важнейшие органы и в буквальном смысле выжигая их высокоэнергетическими импульсами своего оружия. Не имея возможности носить на станции привычный дробовик бывшая свободная трофейщица с лихвой компенсировала это, увеличив мощность одноручного бластера в несколько раз. — Как будто без этого у тех мутантов существовали шансы против тебя, — проворчала девушка. — Тем более, — продолжил мысль я, не обращая внимание на замечание Эвелин, — ни одна тренировка до полного изнеможения и не один спарринг в полный контакт никогда не сможет заменить настоящего боя. И полагаться в этом отношении постоянно на режимы наносети тоже не стоит. Кто знает, когда они закончат свое действие и я останусь с врагами без поддержки. Поверхностный осмотр тел двух странных мутантов с механическими протезами вместо рук и приспособлениями для автоматического подавания в организм синтетического наркотика показал полнейшее отсутствие у них оружия и в целом чего-то полезного. Горы мяса с перемешанные металлом. Ну и отвратительные создания. Глядя на них, блевать тянет. Кто мог так изуродовать живых людей непонятно. Но им явно надо обратиться к психиатрам. — Маркус, что будем делать? Уходим? — Пока нет. Осмотрись вокруг, может что полезное найдем. Если вспомнить, то мы сюда приходили за деньгами, просто так нельзя свалить. — Сильно сомневаюсь, что тут можно найти три миллиона. И на пару тысяч не будет. Куча бесполезного хлама. Девушка с разворота ударила ногой по ближайшей полочной стойке, где в полном беспорядке валялись различные железяки. Высокая металлическая конструкция накренилась, замерла на секунду, как бы раздумывая падать или не падать, а потом с грохотом рухнула на соседку, вынудив ту также завалиться назад. Эффект домино сработал на сто десять процентов, продлившись до самой конечной точки. Последняя секция ударила по стене пробив в ней внушительную дыру. — Фига себе, — сказал удивленно я. Окинув взглядом комнату, я торопливо вызвал поисковое меню локальной сети станции. Несколько кликов, два запроса и перед моими глазами повисла подробная схема отрезка зоны, где мы сейчас находились. — Вот это да! Неожиданно! — Что там? — Если верить карте станции, то этот так называемый склад должен быть намного большим по площади. И причем весьма. Пройдя к проделанному отверстию, стало понятно, что стену делали из обычного прессованного пластика. Даже без добавок металлических компонентов, для большей прочности. Буквально — ногой прошибить можно. — Темно. Ничего не видать, — сказала Эвелин, встала рядом и тоже заглянула в дыру. — Но воздух есть. Уже хорошо. Достав из внутреннего кармана оптический визор «Бразкар-100», я активировал функцию ночного зрения. Голографические проекции развернулись невесомыми линзами, окрашивая мир в четкие цвета черно-белого окраса. Проход расширился от пары ударов, став отдаленно похожим на дверной проем.Кивнув Эвелин с приказом остаться, я полез внутрь, на ходу снова вынимая бластер из фиксатора на бедре. Темный провал привел в огромное помещение, но также заполненное разным хламом под толстым слоем пыли. Сюда давно уже не заходили с уборкой ни живые ни кибернетические уборщики. Высота потолка на глазок достигала метров двадцати, не меньше. Что говорило о совсем ином предназначении склада в прошлом. Зачем конструировать такую комнату, не деля ее на несколько секции? При строительстве пустотных объектов такой подход являлся не просто расточительным, а самой натуральной глупостью. Значит, раньше тут располагалось что-то совсем иное. К сожалению, на карте из сети не указывались подписи, а лишь цифровые обозначения. Наверное, где-то хранились подробные записи с пояснениями, но начинать поиски прямо сейчас не было времени. Дойдя до противоположного конца, дальнейший путь преградила новая стена. Еще раз сверившись со схемой, я осторожно приложил ухо к мягкой поверхности, сделанного тоже из обычного пластика. Ничего не слышно и не чувствовалось холода вакуума. Впрочем, вряд ли такая преграда смогла бы долго противостоять разрушительному действию пустоты. Скорее всего там тоже имелся кислород. Еще один удар, с легкостью пробивший новую дыру, тоже моментально расширенную до приемлемых для прохода размеров. За ней нашелся освещенный коридор с работающими лампами под низким потолком. Что за черт? Тут прямо лабиринт какой-то. Свернув налево, я пошел вперед, продолжая держать оружие наготове. Но оно не понадобилось. Дорога привела в еще одну комнату, разделенную на две части без дверей с самым настоящим шлюзовым выходом наружу. Интересный поворот. Заглянув в небольшое окошко из толстого стекла, я убедился, что там и впрямь виднелось полотно звездного неба и видневшийся кусочек корпуса станции. Попинав несколько контейнеров и взглянув на содержимое четырех штук, я в конце концов вернулся в комнату с Эвелин. — Ну что там? — спросила она с нетерпением. — Кажется этот дохлый индивид, — я кивнул в направлении конторки за которой продолжало лежать тело мертвого хозяина склада, — занимался продажей боевого коктейля «Агрессия-30». Там несколько ящиков с остатками доз. В твердом и жидком виде. Не слишком много, но явно не для личного пользования. — Может тем двум пугалам, что ты успокоил? — Сомневаюсь. Даже для таких амбалов того запаса хватит на несколько лет. Думаю в этом и состоит связь между Войцеком и аграми. Он поставлял им наркотики. Используя склад, в качестве перевалочного пункта и прикрытия. Довольно умно. — Не слишком помогли ему мозги, — брезгливо скривилась девушка-хагг. — Так что будем делать дальше? Продадим химию и поделим деньги между собой и Триш? Я неопределенно покачал головой. Потом обвел рукой вокруг. — Не знаю. Посмотрим. Но зато я понял, что все это такое. — В смысле, что это такое? Помойная яма, худшая из всех каких только приходилось видеть, — с сарказмом заявила Эвелин. Я усмехнулся. Как быстро бывшая свободная трофейщица привыкла к роскоши, комфорту и чистоте. А ведь еще несколько месяцев назад, похожая обстановка не вызвала бы в ней столько неприятия. Поняв ход моих мыслей, Эвелин смутилась. — Да ладно. Ты и сам видишь, что кроме бесполезного мусора здесь ничего нет. В Отстойнике хоть существовал шанс найти полезный хабар. А тут? По моим губам пробежала легкая улыбка. — Закрой глаза, представь это место без дополнительных перегородок и лишних деталей. Обведи взглядом получившееся помещение. Ничего не напоминает? — Просто огромный зал, ничего особенного. Внезапно девушка осеклась. — Да это же ангар. Почти в точь похожий на тот, где сейчас стоит Архонт. Но размерами поменьше. — Верно. Это ангар. Несущие стены до сих пор хранят следы гравиманипуляторов, подвижных перекладин и с десяток пневмоприводов для открытия входных створок. Через иллюминатор шлюза отлично видны причальные захваты с балкой пирса. Корабли могли стыковаться, как внутри, так и снаружи. Наверное, именно так доставляли на борт станции незаконный стимулятор. Напарница пожала плечами, немного поправив свой белый плащ. — Ну и что? Раньше здесь был ангар. Нам-то какое-то до этого дело? Может уже прихватим те контейнеры и пойдем отсюда? Я еще раз покачал головой. — Нет. Ты не поняла. Мы не только не уйдем отсюда. Скорее наоборот. Хочу забрать это место себе. Раз уж старый хозяин скоропостижно покинул наш мир. Мы снесем все ненужные стены, выбросив хлам вместе со всем металлолом в виде полок и стеллажей, приведя ангар в первоначальное состояние. Если вырезать новый шлюзовой переход, расширив старый в два-три раза, то Архонт как раз сможет стыковаться кормой напрямую. Оглянувшись вокруг, Эвелин с недоумением произнесла: — Все равно не понимаю зачем тебе другой ангар. Наш корабль сюда попросту не влезет. Ремонт делать лучше в уже оборудованном, чем самим тратить деньги наводя здесь порядок. Тут она резко замолкла, развернулся ко мне и проницательно заметила: — Если только это как-то не связано с заданием Равены по поиску некой информации в Галанете. Это так? — Да, — сказал я, улыбаясь, догадливость напарницы радовала. — Только тут будет не ангар, склад. Для хранения груза. У меня появилась одна идея и это место отлично подойдет для одного из этапов плана. Собираясь продолжить, я вдруг ощутил некое возмущение и быстро взглянул на дверь. Через распахнутые настежь двойные створки в помещение стремительно вваливались разномастно одетые люди. Картинка чем-то напоминала недавний момент с появлением в баре членов экипажа каботажник. Настолько новых гостей оказалось много. Только вот вместо рядовых матросов сюда заявились агры. И судя по злобным лицам, они жаждали явно не обычного мордобоя или простого разговора.Глава 9
Пустотная станция «Эвердил». Ремонтный ангар.
— «Навигационная система «Авиро-77», класс «Б». Точность ориентирования при финишировании гиперперехода в пространстве составляет 0.9 единиц погрешности согласно положению Единого галактического реестра. В наличии все необходимые приложения для коннекта с другими сторонними подсистемами общего профиля назначения. Уровень износа — 11 процентов». — «Сенсорный комплекс наведения «ZER-MT-90», класс «Б». Предназначен для осуществления прицеливания бортовых орудия по статичным и движущимся объектам в пределах зоны действий плазменных зарядов на сверхдальних расстояниях. Функция захвата, сопровождения и удержания целей дает возможность вести огонь в автоматическом режиме. Уровень износа — 17 процентов». — «Корабельный сканер «Ябеда», класс «Б», тип «Д-9». Благодаря более плотному лучу излучения обнаружение приближающихся объектов происходит намного быстрее стандартных показателей. Радиус действия — полный охват в 360 градусов. Имеет необходимые программы-приложения для совместной работы в единой связке с другим оборудованием. В частности, с прицельными, навигационными и другими подобными системами. Уровень износа — 12 процентов». — «Тактический анализатор «Наблюдатель-2», класс «Б». Осуществляет координацию в период боевого столкновения, помогая просчитывать дальнейшие варианты хода боя. Уровень износа — 45 процентов». — «Вспомогательная система охлаждения бортовых плазменных пушек «Хладный-300». Серия — «Кристалл». Обеспечение поддержание низкого температурного состояния для полноценной работы боевых устройств в условиях частого применения. Позволяет вести огонь без снижения темпа стрельбы. Включает дополнительное кристаллическое покрытие металлокожухов стволов для еще большей эффективности работы. Уровень износа — 22 процента». — «Резервная система жизнеобеспечения «Genesis», класс «А». Обеспечивает в пределах определенного закрытого пространства все необходимые условия для поддержания человеческой жизни. Улучшенные фильтры многократно увеличивают срок действия замкнутого цикла существования. Примечание: для полноценного функционирования необходим запас воды и постоянный доступ к источнику питания. Уровень износа — 0 процентов». Пробежав глазами по нулевому параметру износа устройства, я уже который раз покачал в удивлении головой. Любой механизм, сразу после установки включает счетчик времени активного использования. Только вышедшие с завода устройства не имеют его. Интересно, где люди управляющего станцией умудрились свистнуть абсолютно новую систему жизнеобеспечения, да еще и класса «А». Купили у пиратов? А те перед этим грабанули какой-нибудь корабль Содружества? Видимо так. А иначе по-другому объяснить появление этой аппаратуры здесь, на задворках вселенной никак нельзя. Разве что опять делишки корпорации. Но тоже не очень-то вериться. Слушком уж не выгодно возить настолько продвинутое оборудование сюда. В центральных мирах на него не составит труда найти выгодных покупателей. Или здесь тоже есть необходимый спрос? Кто его знает. Периферия совсем не похожа на дыру, что я ожидал увидеть, направляясь сюда. По сравнению с описаниями из Галанета тут еще вполне ничего. Всякие страшилки не слишком подходят этому месту. Не так продвинуто, как Содружество? Да. Но и не дикарские отсталые колонии, населенная людоедами и пиратами, как фантазируют недалекие личности из сети. Реальность вышла немного лучше. — «Малая силовая установка «Булла-микро». Класс «Б». Предназначена для выработки энергии для запасных подсистем. Легкая установка, минимальное обслуживание, работа в автоматическом режиме. Не нужен присмотр. Уровень износа — 25 %». — «Вспомогательная импульсная батарея ближней обороны «Малыш-РА», 9 штук по всему корпусу корабля. Класс «Б». Предельная выходная мощность — 3.0 единицы. Спаренные стволы. Имеет функцию заградительного огня для уничтожения подлетающих ракетных боеголовок. Уровень износа — 15 процентов.» — «Ловушка-имитатор «Ревун-КН». 20 штук. Состоит из управляемого снаряда и встроенного передатчика, испускающим постоянный сигнал с поддельной сигнатурой для отвлечения вражеских ракет от основной цели атаки.» — «Генератор частотных помех «Купол-Б». Класс «Б». Устройство для противодействия наведения боевой части ракеты на главный корпус корабля. Работает в режиме произвольной пульсации в диапазоне широкого спектра». — «Система связи «Астра-ДИ». Класс «Б». Обеспечивает гиперпространственную связь на межзвездные расстояния. Действие ограничено мощностью принимающей стороной, выходным сигналом и доступной сетью ретрансляторов. В комплектацию входит роутер подключения к планетарным хабам для выхода в Галанет. Уровень износа — 21 процент». — «Маршевые двигатели «Линдра» от корпорации «Навис Индастриз», военная модель. 4 штуки. Кормовое расположение. Имеет функцию экстренного разгона «Турбо-плюс». Высокая степень устойчивости к непрерывной работе даже в условиях значительных повреждений. Позволяют кораблю продолжать маневрирование в ходе сильного боевого столкновения. Уровень износа — 34 процента». — «Ракеты малой дальности «Игла-М». Один кассетный блок вмещает 24 изделия в положении полной готовности. Два типа: самонаведение и по указаниям телеметрии с корабельного сканера по зашифрованному каналу данных. Сила детонации сопоставима с 4.0 коэффициента мощности заряда». — «Ракеты средней дальности «Бур-22». Контейнер содержит 12 ракет. Типы наведения: автоматическое, полуавтоматическое — данные с бортовых сканеров и ручное, через дистанционную систему управления по наведенному лучу. Сила подрыва: 6.0 коэффициента мощности заряда. Имеется возможность оснащения вместо стандартной боеголовки зондом доразведки для кратного увеличения зоны охвата сенсорного сканирования». — «Мини лазерные турели «Часовой». Мощность — 1.0. Установка в скрытые ниши на потолке и стенах под слоем внутренней обшивки. Входят в общую систему внутренней безопасности корабля». — «Комплекты гермостворок с керратитовым покрытием для бронированной защиты переходов и шлюзовых отсеков. Показатель коэффициента единовременного пробития — 5.0 единиц». — «Пакет программ «Одинокий воин». Дает возможность объединить установленное на борту оборудование в единую боевую сеть под управлением корабельного искина». Тут я прервал чтение с сожалением подумав о том, что в загашнике у Кроули так и не нашелся хоть какой стоящий искусственный интеллект. Настолько продвинутого товара у него на складах не нашлось. Поэтом пришлось оставить старый Архонт, немного разогнав его вычислительные мощности добавлением лишних процессорных ячеек. Это не повышало общий уровень, но хотя бы давало возможность работать пошустрее обычного. Что тоже в целом неплохо. Раз уж не получилось сделать полную замену. Как ни посмотри, а Периферия не то место, где суперпродвинутые искины можно найти в любой подходящей лавке. Впрочем, в Содружестве их тоже нельзя купить в обычном магазине, а только при заказе в специализированных фирмах. Но на нашу ситуацию в целом данный факт принципиально никак не влиял. Другого искина найти где-то еще пока невозможно. А вот с внутренним убранством повезло намного больше. Особая лаково-красочное покрытие внутренней обшивки темно-серым и замена тусклых осветительных полос здорово преобразили обстановку на корабле. Ко всему прочему, в коридорах на выступах вертикального положения установили багрово-красные линии неоновой подсветки. И хотя смотрелись они несколько угрожающее и придавали агрессивный настрой, но всем членам экипажа новое оформление пришлось по душе. Как, впрочем, и мне. Мы все-таки не класс благородных девиц на выпускной прогулке. Рюшечки и цветочки нам без надобности. А любой попавший на борт, сразу же почувствует, что имеет дело с серьезными людьми, настроенными на деловой лад. Кухня-камбуз получила новый набор посуды, столовых приборов, шкафов, холодильную камеру и комплект бытовой техники для быстрого приготовления пищи. Зал совещаний, он же кают-компания и столовая в одном лице сменил интерьер с полной заменой мебели. А одна из стен должна будет украситься двумя экранами: стандартным двухмерным и объемным голографическим. Все каюты также изменились из-за новых кроватей, столов, кресел и другой похожих предметов, необходимых в местах постоянного проживания любого человека. Больше никаких истертых матрасов и упаковочных материалов, слепленных в формы, отдаленно напоминающие сидения. Иными словами, Архонту заказали все что только можно, выложив за это весьма внушительную сумму. Глянув в конец списка, где красовалась строка с итоговым расчетом, я поневоле скривил губы в недовольстве. Сколько же бабла ушло на модернизацию. Просто диву даешься. В суммарном исчислении выходило чуть больше двадцати двух миллионов кредитов. Просто нереальная цифра. С учетом того, что на территории центральных миров, новый эсминец класса «Б» обошелся бы в сто, в сто тридцать миллионов, в зависимости от комплектации корабля. Хотя, чего я хотел? Удаленность от места производства техники повышает ее конечную стоимость. Цена оборудование, которое сейчас начнут монтировать на мой корабль где-нибудь поблизости от Содружества намного ниже, чем на «Эвердил». Что поделать, таковы законы рынка. Покупка с завода напрямую вообще бы снизила итоговые расходы раз в пять, по меньшей мере. Но в наших обстоятельствах, о подобном можно только мечтать. Также значительно повысилась оплата производимых работ. Инженер Айзек подвел смету с привлечением дополнительных ресурсов в виде техников и ремонтных сервов, увеличивая свои услуги почти до полутора миллиона. И это, по его словам, выходило еще дешево. Так как заявленная модернизация по своей сути являлась ничего иным, как конструированием совершенно нового корабля. И вправду, если смотреть на трехмерную модель Архонта сейчас, после внесенных правок, то крутящаяся в воздухе проекция больше подходила легкому крейсеру, чем военному транспортнику. Изящный стремительный силуэт с отчетливо видными оружейными пилонами никак не мог принадлежать гражданскому сухогрузу. И характеристики соответствовали атакующему кораблю, с очень большим грузовым объемом и не такой мощной защитой, как у линейных судов, но все же именно настоящему боевому межсистемнику. Короче говоря, на выходе получалась вполне себе так симпатичная машинка для путешествий в опасных местах вроде Фронтира или Периферии. — Закончили комплектацию? — спросила Эвелин, остановившись рядом с сияющим на полу голокубом. — Не забыл про встречу в новой «собственности»? Последнее слово сереброволосая валькирия произнесла с нескрываемым сарказмом. Неожиданное приобретение пришлось ей не по вкусу. Закрыв окно с листом заказанных товаров на экране наносети, я покосился на девушку, мгновенно припомнив вчерашние события. Толпа агров в тридцать рыл шустро заполонила помещение склада с конторкой в дальнем конце. Бывший хозяин успел послать сигнал тревоги своим клиентам, небезосновательно рассчитывая на помощь с их стороны. Атмосфера и так не остывшая после предыдущей драки стремительно накалилась до предела прямой конфронтации. Удивительно, что они с ходу не ломанулись в атаку стадом взбешенных горилл. Но главарь отряда мутантов-наркоманов, к моему изумлению сначала решил заговорить, выяснив причины произошедшего. И тут-то мне и пришла в голову идея не устраивать кровавую баню с кучей иссеченной силовым клинком плоти, с последующим бегством подальше от места побоища, а попробовать договориться. Ведь, как ни посмотри, а законы на станции к уровню самообороны имели определенный лимит. Оставаться лояльными никто бы не стал. Устраивать настолько массовую гору трупов имели право только полисы, а иначе хаос на борту был бы обеспечен и закрыть глаза на самоуправство никак не получилось. Самое забавное, что слывшие отмороженными берсерками агры оказались вполне вменяемым в части переговоров личностями. По крайней мере, лидер прибывшей группы. Пара ящиков с «Агресией-30» и обещание стать новым поставщиком товара, с последующим снижением цены на десять процентов и вот уже мы вполне мило беседуем, обсуждая новые взаимовыгодные отношения. Как стало известно, ныне покойный Вуйцек имел привычку к регулярному повышению стоимости своих услуг, не настолько чтобы лишиться головы от ярости покупателей, но и не так безболезненно, чтобы не вызвать своими действиями чувство сильного раздражения у последних. Так что, при виде его трупа, как и его двух охранников, вроде как лишь формально относившихся к банде, а на самом деле уже давно сменивших настоящего хозяина, никто и не расстроился. Выражение злости в стремлении подраться было вполне обыденным состоянием у агров. Алчность, жадность, поиск своей выгоды — это универсальные чувства присущие любым разумным существам. Договорится с офицером, или кто он у них там, не составило труда. При выполнении определенных условий. Не слишком обременительных, принимая во внимание возникшую ситуацию. Бесплатно двести доз? Не проблема! Забирай, тут как раз завалялись пара контейнеров! Кто я? Новый поставщик, конечно же и новый владелец склада! Хотите скидки на дальнейшие поставки? Можно подумать. Как насчет пяти процентов? Мало? А сколько? Двадцать? Нет, это много. Как насчет десяти? Идет? Отлично, значит по рукам! Да не волнуйтесь, свежая партия вскоре прибудет, можете присылать людей ровно через семь дней. Конечно, все будет в лучше виде, мы же деловые люди. Примерно в таком ключе произошел разговор, завершившийся к обоюдосторонней выгоде. Ясное дело, окажись на моем месте кто-то другой, то последовала бы молниеносная расправа. Но известность в локальной и глобальной инфосфере сыграла свою роль. Один из вожаков агров внимательно следил за новостями, зная о моей не слишком чистой репутации. Собственно говоря, именно поэтому он и приказал не нападать сразу, решив для начала выяснить что тут произошло. Заиметь вместо жадного выкормыша бездны в партнеры крутого преступника из Содружества, хорошо знающего, как вести теневые дела, показалась офицеру по имени Порк отличной идеей. И я его в этом не виню. Иногда я бываю поразительно убедительным. Особенно, если на другом конце стола сидит не слишком далекий индивид, с мозгами изъеденными синтетической химией до самого основания. Мы распрощались чуть ли не друзьями. Довольные бандиты шустро подхватили халявные дозы наркотического коктейля, испаривших в дверном проеме прямо на глазах. В комнатке позади каморки нашлись сразу три тайника. Старый похотливый засранец, пускавшего слюни на фигурку Эвелин, оказался не слишком доверчивым для сетевого банкинга. Беря пример в этом с цивилов Деелина. Но к сожалению, и не такими богачом, как подспудно ожидалось. До уровня какой-нибудь земного наркобарона покойный мягко говоря не дотягивал. Плюс увлечение с посещением многочисленных борделей требовал изрядных вливаний. Стало известно, что Вуйцек был тем еще ходоком по этой части. А еще он был наркоманом. Только принимал не ту дрянь, которую сам продавал, а более дорогую экзотику под названием «Грезы». Не удивительно, что дела у него шли не очень. Но свои три миллиона мы все же нашли. Точнее даже чуть больше — три с половиной. На отдельных кредитных чипах, целой россыпью. Два получила, как и договаривались Триш, остальные полтора отошли нам. Еще обнаружились контакты с внешними поставщиками «Агрессии-30». Правда стоит ли их и впрямь задействовать я пока еще не решил точно. Хватало дел и без того, чтобы становится местным аналогам Пабло Эскабара. К тому же, он кажется закончил не слишком хорошо. О таком стоило задуматься. Хотя, пожалуй, самой главной находкой был инфо-носитель с веритас-документом на владение складским помещением. С его помощью осуществить переоформление на свое имя заняло чуть меньше минуты, без загвоздок и каких-либо осложнений. Новое имя владельца — Маркус Крайд, появилось в регистрационных данных на серверах управляющей администрации станции «Эвердил» буквально в ту же секунду. Раз, два и можно праздновать новоселье. Естественно, это так, образно. Жить там я отнюдь не собирался. Мне нужен бывший ангар совсем для других надобностей. Вернувшись из воспоминаний в настоящее, я обнаружил, что мы с Эвелин уже дошли до коммерческого склада под литерой «3-8Б». Здесь уже начала работу другая бригада рабочих для полной очистки помещения от лишних переборок, стен и потолков. В отличие от смешанной на Архонте, тут трудился иной коллектив. Под управлением всего одного человека три десятка дроидов шустро разрезали спрессованную пластмассу, аккуратно складывая одинаковые куски в стопку, чуть в стороне. Наблюдая за точной исполнительностью бездушных механизмов, мне вдруг пришла в голову мысль о технических сервах Архонта. На данный момент целых и работоспособных всего их осталось четыре или пять штук, а для корабля настолько большого размера, имеющего множество систем и подсистем этого количества явно было недостаточно. Вызвав меню запроса к службе торговых операции станционных властей прямо отсюда, я открыл нужное окно, запросил лист с товарами, отсортировав его по определенным признакам. Несколько минут внимательного изучения и мой выбор остановился на автономных ремонтных сервах универсального назначения «Р-25», средние, класса «Б», они идеально подходили на замену старым роботам. Со сменным набором манипуляторов, установленными всеми необходимыми программами, с возможностью функционирования, как в одиночку, так и напрямую друг с другом. Десять штук, уровень износа чуть меньше 30 процентов, и цена вполне приемлемая — 15 тысяч за одного. Размер правда несколько больше прежних и соты для режима ожидания придется расширять, меняя конфигурацию, но по общим параметрам эти игрушки обходили других подобных конкурентов. Просматривая список, как-то так получилось, что кроме обычных дроидов, мне на глаза попались и сугубо военные модели. Сразу на ум пришли куча ситуаций, где такие помощники смогут пригодиться. Недолго думая, я отправил на сервер торговой площадки еще несколько запросов для покупки. — «Дозорный-Л» версия 3.1. Вооружение: плазмомет с коэффициентом мощности в 1.5, две лазерные пушки импульсного действия — 0.7 единиц. На корпусе расположены захваты для дополнительного навесного ракетного оружия. Третий уровень бортовых искинов. Программа поведения абордажных и контрабордажных операций. Широкий спектр самостоятельных действий, в отрыве от основных сил. По внешнему виду он походил на странное насекомое, без головы, но зато с очень большим телом. Стоимость одного экземпляра — сорок семь тысяч кредитов. Средний уровень износа — четверть процентов. Вполне неплохо. Десятка пока хватит с лихвой. Эх, хороший у них тут выбор все же. Сюда, наверное, прилетают сбывать добро много пиратов, раз в загашнике у Алистер Кроули нашлось столько добра. — Шустро они, — сказала Эвелин, глядя на роботов в ангаре. Я отвлекся от рассматривания сервиса онлайн-покупок, глянул на происходящее и согласно кивнул. И впрямь очень быстро работают. Такими темпами уже к вечеру весь мусор будет вывезен. Несомненно, заплаченные десять тысяч не пропали даром. — Маркус, что потом? Когда все почистят, что ты собираешься с этим делать? — Ничего. Просто большой пустой зал, со шлюзовым переходом для переброски грузов с корабля. Врежем в наружную стену расширенный проход, вместо того небольшого, закрепим двойные гермостворки ворот с пневмоприводами. Вход со стороны станционной палубы укрепим, поставим систему безопасности, терминалы наблюдения и сигнализацию. А вся остальная территория останется обычным складом. — И зачем, во имя великой пустоты, тебе это нужно? Может поделишься наконец своим планом? — спросила девушка. — Чуть позже, обязательно. Но сначала, нужно доделать Архонт. Не хочу сотрясать воздух раньше времени. И еще непонятно, как пойдут дела у Равены. Без нее ничего не выйдет. — Корабль будет готов только через шесть недель, — недовольно заметил Эвелин. — Да ладно, забудь. Это просто внезапно возникшая идея. Вполне возможно, что ничего и не сработает. Нам, главное сейчас сосредоточиться на другом, — сказал я с ухмылкой. Мысль и вправду пришла неожиданно. Но к сожалению, без корабля осуществить задуманное не выйдет. Поэтому придется подождать. — На чем другом? — задала вопрос Эвелин, подозрительно прищурив глаза. Я негромко рассмеялся. — Конечно же, выбрать сторону в начавшемся противостоянии на станции. В скором времени тут будет довольно жарко и надо заранее подумать о том, кому помочь и что за это потребовать. А как же иначе.* * *
Пустотная станция «Эвердил». Главная штаб-квартира группировки «Мародеры». Дойл отбросил мобильный коммуникатор в сторону. Пришедшее сообщение через ручной комп не радовало новостями. Чуть приподнявшись, он уперся в спинку кровати, недовольно пнув одеяло в сторону. Короткостриженая брюнетка рядом покосилась на него, но продолжила просматривать информацию на плоской консоли. Мужская рука обхватила упругую круглую женскую грудь, вырывая ее на свободу из жалких кусочком ткани. Губы с готовностью устремились к задорно торчащему розовому соску заставляя хозяина в предвкушении закрыть глаза. И почти сразу же он был вынужден отодвинуться назад. Твердая ладошка уперлась ему в лоб, отведя голову в сторону. — Не сейчас. Что-то недовольно проворчав, тот отстранился было, но потом принялся за обнаженное бедро женщины, гладя бархатистую нежную кожу небольшими касаниями, постепенно поднимаясь все выше и выше, дотянувшись до тонких черных трусиков. Пальцы потянули за край, стремясь стянуть белье вниз, и опять помешала хозяйка, шлепнув по ладони нетерпеливого мужчины. — Я занята. Тебе было мало? — Да, я хочу еще. — Ненасытное животное, — шутливо возмутилась Селена, при этом не прерывая свое занятие. — Что ты там смотришь такого интересного, что не хочешь отвлечься? Имея смазливое личико и аппетитные округлости, там где надо, любовница и ближайший помощник главаря Мародеров имела еще и неплохой уровень интеллекта. Дойл об этом знал, поэтому решил спросить об активированной консоли. Может это и впрямь важно. — Помнишь группу недавно прилетевших? Тех самых, с партией оружия. Возведший сам себя в ранг командора скривился в отвращении. — Ублюдочные выродки, успевшие продать все прохвосту из административной башни? Еще бы не помнить. Из-за них баланс сил на Эвердил опять склонился в сторону Кроули. Шпионы доносят о полутора тысячах ЭРВ винтовках и нескольких сотнях плазменных гранат. Теперь безопасники, строящие из себя настоящих полисов, как в Содружестве, получили неоспоримое преимущество. На горячую тираду женщина ответила саркастической улыбкой. — А кто в этом виноват? Надо было действовать расторопнее. Я ведь знаю, ты рассчитывал заполучить стволы бесплатно, совершив налет на транспортник или как-то еще. И чем это обернулось? — снова переведя взгляд на портативный экран она добавила: — Одно хорошо, оружие не попало в руки ни религиозным фанатикам, ни психам, сидящим на химии. Тогда бы ситуация развернулась в намного худшую сторону. — Эти отбросы лишь пушечное мясо. Наши воины сметут их в мгновение ока, перебив до единого. Не стоит обращать на них внимания, — сказал Дойл, снова протянув руку к женщине, по хозяйский сжал упругую грудь и начал ее неторопливо мять, периодически крепко сжимая. На этот раз Селена не стала ему мешать, все так же напряженно рассматривая что-то в формате видеозаписи на тонком комп-планшете. — Кроме незапланированного появления на борту оружия, тебе стоило обратить внимание на того, кто именно их сюда привез. Ты только посмотри на это. Просто невероятно! — Что там? — уловив в голосе любовнице нотки восхищения, командор отвлекся от женских прелестей, переключив внимание на работающий экран. И почти сразу же застыл, с подлинным любопытством уставившись на происходящее. Он ожидал строки скучных файлы отчетов, а вместо этого увидел сцену из голобоевика. Какой-то молодой парень бежал и стрелял на ходу по многочисленным людям в темно-синей форме. Судя по разнице в движениях, делал он это с умопомрачительной скоростью и не меньшей точностью. Через какой-то время, рядом появилась невысокая лысая девчонка с ходу выпустившая из своих рук пучок светящихся фиолетовых молний, ударивших в противников не хуже единовременного залпа полноценной роты. А затем еще один дикий рывок вперед с оставленными трупами позади, не останавливаясь ни на секунду. Стоило признать, парочка знала толк в уничтожении противников. — Что это? Новый блокбастер? Селена негромко рассмеялась. — Скорее оживший кошмар. Это Маркус Крайд и Тиа Валсара штурмуют полицейский участок на Хаггии, чтобы вытащить из заключения Равену Даль. — Кто они? Лидер Мародеров первый раз слышал эти имена и абсолютно не понимал, почему они о них разговаривают. Вместо того, чтобы заняться чем более приятным. Его руки опять потянулись к сочному телу подруги. — Хагги. И дэяснкая ведьма из их экипажа. Они привезли то оружие на станцию. Дойл резко остановился и замер. — Эту бойню устроили они? Несмотря ни на что, он не являлся глупцом и воспринял известия вполне серьезно. — Да. И не только. За Изгарским Смерчем тянется целый шлейф преступлений на территории Федерации Сайкон, как и за его людьми. Это не безобидные мальчики и девочки, выбравшиеся за пределы пространства цивилизованных миров на родительской яхте в поисках адреналина и приключений. Это хищники, привыкшие брать все что им надо и рвать любого, кто встанет у них на пути. Я знаю, мы с тобой с Завалара и ни разу не посещали Содружество. Но в отличие от тебя, я очень внимательно изучала их историю, нравы, общественное устройство и привычки. Хагги считаются самыми опасными преступниками в освоенных мирах. И судя по этой и другим записям — совершенно оправдано. Я никогда в жизни не видела ничего подобного, а ведь я прошла через Великую войну. Услышанное название заставило командор скривить губы в презрительной усмешке. Сейчас приставка «великая» для него звучало чистым издевательством. Бывший полковник Фендорской пятой дивизии государства Индара до сих пор вспоминал свой шок, после того как стало известно о существовании огромного множества других миров, населенных такими же людьми. Тогда он впервые в жизни испытал что-то похожее на горечь. Потому что все их «великие войны» на континенте, «сильнейшие армии» и «непобедимые армады» на фоне произошедшего открытия показались какими-то детскими кричалками. Возня в песочнице непутевой ребятни, рядом со взрослыми, живущими на тысячах планет, с невероятным уровнем развития. Инопланетяне и до этого прилетали на Завалар, но никогда не открывались полностью, предпочитая вести дела инкогнито. Хотя уровень дикой цивилизации уже вплотную приближался к эпохе первых космических полетов. Пока десять лет назад один из свободных торговцев не решил пойти на прямой контакт для заключения выгодной сделки. Сказать, что население испытало потрясение — это ничего не сказать. Волнения прошли по всем странам и континентам. Кто-то не выдержав кончал самоубийством, некоторые сходили с ума. Правительства на какое-то время потеряло контроль над ситуацией и этим моментально воспользовался самый прославленный генерал, объявив всеобщее объединение и назначив себя правителем планеты. Через пять лет заваларцы полностью осознали глубину своей технологической отсталости. И невозможность сократить разрыв ведя одиночную торговлю с редкими гостями звездной системы. Ко всему прочему, выяснилось, что их мир находится на территории, известной в галактике, как Периферия. То есть, где-то далеко существовали планеты, еще больше продвинутые в технологичных, социальных и культурных сферах. А они лишь дикари, туземцы, живущие на затерянном острове, оторванном от цивилизованных мест. Диктатор Завалара категорически не захотел мириться с такой ролью и приказал разработать план, по выведению мира на следующую ступень развития. Не взирая ни на какие преграды или препятствия. Вот тогда-то кто-то и предложил попытаться для начала развернуться на станции Эвердил, под прикрытием военных дезертиров. О ней знали почти с самого начала контакта. Первоначально планировалось осуществлять только доставку отсюда новых образцов техники, оружия и других полезных вещей для научной революции дома. Но с течением времени замысел изменился, окончательно превратившись в полноценный захват около года назад. Именно в то время полковник, а теперь и командор Дойл прибыл на станцию. Хотя, если честно, последнее относилось скорее к прозвищу, чем к настоящему воинскому званию… — Думаешь, какие-то преступники, даже и самые опасные, смогут нам помешать? Не говори ерунды! После того, как на станцию прилетит зафрахтованный грузовоз с подкреплением и оружием с Завалара, мы быстро возьмем тут власть в свои руки. Никто не сможет нам помешать. Парой легких касаний сменив окно сервиса публичных записей на каталог с другими файлами, Селена, в прошлой жизни бывшая капитаном все той же пятой Фендорской дивизии, но в подразделении разведки, пожала плечами. — Не стоит пренебрегать ни одной мелочью, в настолько важном деле. А этих ребят я бы ни за что не назвала «мелочью». Один из моих двойных агентов из сектанок сообщила, что Верховный святой разговаривал с ними. Правда о подробностях неизвестно. Но сам факт говорит за себя. — Это из тех шлюх, что пытались обмануть моих солдат? — спросил с усмешкой Дойл. — У них это неплохо получилось, — довольно резко ответила женщина. — Пастырь Эшер смог пронюхать о плане захвата всей станции. Ему не известны детали, а также масштаб операции, но самое главное он узнал. И проговорился об этом один из твоих озабоченных скотов, не умеющий держать ни свой член в штанах, ни язык за зубами. Удивительно еще, что главный администратор не догадался о причинах нашего здесь появления. Почувствовав намек в свою сторону, командор нахмурил брови. Впрочем, впадать в гнев он не стал. Лежащая рядом женщина действительно была незаменимым помощником и ссориться с ней из-за ерунды было бы неразумно. — А что им еще делать? Мы тут ждем уже неизвестно сколько времени. Просачивались на борт небольшими группками, постепенно захватывая отсек за отсеком. Но после войны на Заваларе это кажется какой-то игрой. Податливые девки, готовые лечь под кого угодно за несколько десятков кредитов неплохо спасали от безумия скукоты. Ничего на это не ответив, Селена подняла мерцающую консоль на уровне глаз, вчитываясь в открытый документ. Подождав немного, бездумно пялясь в потолок, в конце концов Дойл все же спросил: — А у тебя есть какие-то предложения по этим хаггам? Помощница, наконец закончила просмотр файла, выключила комп, положив его на тумбочку рядом с кроватью и прильнула к мужчине. — Думаю нам надо попытаться склонить их на свою сторону. Они хорошо ориентируются в реалиях Содружества и Периферии, не склоны рефлексовать в части применения силы. Из них может выйти грозный союзник для установления контроля над Эвердил. Главное предложить им что-то взамен. Говоря это, женщина начала целовать командора, медленно скользя губами все ниже и ниже. — Что например? Он обожал такие моменты, когда из сурового солдата, его любовница мгновенно превращалась в покорную рабыню, готовую выполнить в постели любую прихоть своего хозяина. — Мы еще это обсудим, а пока расслабься и откинься назад. Настало время для удовольствий, — сладострастно прошептала Селена, начав ласкать тело Дойла.* * *
Пустотная станция «Эвердил». Сегмент повышенной комфортности. Магазин «Нейронные сети, базы, импланты». — Вы явно долго ломали голову над названием для заведения, — сказал я с ухмылкой, кивая на светящуюся вывеску. — В вашей рекламной брошюре указано о продукции корпорации «Нейрокорп». Что-то не припомню лицензию на локализацию на территории Периферии на их главном сетевом ресурсе. Подделки толкаете? В просторном зале магазина находилось два продавца: молодые парень и девушка, одетые в одинаковую бирюзовую униформу. И оба, как по команде вскинулись с возмущением заверяя в первоклассном качестве товара. Оглядев стильно оформленное помещение со стеклянными вертикальными и горизонтальными витринами, я еще раз скривил губы в насмешке. Стоящая рядом Равена хмыкнула, а затем неожиданно подошла к одному из представленных на обозрении прозрачных пластиковых контейнеров с висящей над ней голографическим поясняющим текстом. — Это что действительно нейронная сеть модели «Темный омут»? Да еще и в расширенной комплектации вместе с набором сетевых приложений — «Специалист по информационной безопасности КР-1Л»? Не верю. Она же только в прошлом году появилась в продаже в Содружестве. Откуда она здесь? Продавец-парень скороговоркой выпалил: — У нас договор с корпорацией «Нейрокорп» о прямых поставках на реализацию на станции. Благодаря высокому уровню трафика мы имеем постоянный поток клиентов. Это выгодно жителям удаленного от центральных миров пространства, это выгодно компании. — Что-то не заметно много посетителей, — недоверчиво заметил я, обращая внимание на пустующую комнату перед собой. — Или мы попали на период затишья? Сетевая ломщица в это время застыла с затуманенными взглядом, похоже выйдя в локальную инфосферу Эвердил прямо отсюда. — К сожалению, — подключилась к обработке потенциального покупателя девушка-сотрудница, — три попытки ограбления на территории обычных отсеков вынудили руководство перенести магазин сюда, где меры безопасности намного выше, чем в других местах на станции. — А как же вы тогда торгуете? — спросил с любопытством я. — Сюда попасть далеко не так просто и сомневаюсь, что обычный космолетчик, желающий обновить какую-нибудь базу или установить простой имплант сможет попасть за пределы зоны контроля. Можете мне поверить, сюда пускают лишь людей с очень большими деньгами. Ни на секунду не смутившись от ясно прозвучавших ноток недоверия, эстафету снова подхватил юноша: — Доставка курьерским дроидом на пропускной пункт. Все необходимые покупки можно осуществлять в режим онлайн. Оплата и заказ происходит на нашем фирменном сервисе через платежную систему «Галактик Юнион Банк». На этом моменте я понимающее скривился. Понятно. Раз одна корпорация с финансовой направленностью ведет дела вдали от мест царствования Хартии Порядка, то почему бы чем-то подобным не заняться и другой? Может у них тут действительно продаются настоящие фирменные товары «Нейрокорп». — Сама процедура имплантирования, как и последующее наблюдение за развертыванием и адаптацией в телах пациентах происходит в Медцентре, неподалеку от базы станционной службы безопасности. У нас с ними субподрядный договор. Равена очнувшись, развернулась ко мне и сказала пораженным голосом: — Судя по указанным характеристикам и спецификации это на самом деле «Темный омут». Удивительно. — У нас есть все необходимые лицензии, заверенные веритас-документами в главной штаб-квартире корпорации «Нейрокорп», — снова включилась в разговор продавщица. Но с моей стороны последовала негативная реакция на замечание Равены: — Забудь об этом хламе. Если у них тут подлинный товар, то нам надо кое-что получше. Подойдя к одному из стоячих стендов из стекла, я подбородком указал на небольшую коробочку внутри, скрытую за едва видным по легкому шевелению воздуха силовым полем: — Вот что нужно брать. И всем другим членам экипажа. Разглядев на что устремлен мой взгляд, оба консультанта непроизвольно охнули. Затем парень, как более расторопный, быстро заговорил: — Но это же индивидуальная нейронная сеть «Атлант», класса «А». Уникальная наносеть, стоимостью в один и семь миллиона кредитов. Это очень дорогая и весьма редкая модель. Вы уверены,что можете ее себе позволить? Может выберете что-нибудь подоступнее? У нас, например, есть узконаправленные сети под конкретную специализацию. Тот же «Тихий омут» обойдется всего в четыреста тридцать тысяч. А при учете дополнительных приобретений мы сможем предоставить вам приличную скидку. Услышав сомнения в платежеспособности, Равена высокомерно заявила: — Как-то вы странно ведете торговлю. Вместо того чтобы расхваливать товар, начинаете отговаривать от его покупки. Разве вы устраивались работать нашими бухгалтерами? Лучше расскажите побольше об этой наносети. Продавец, вздохнув, даже немного покраснел от своего стремления, как о считал помочь клиентам, но быстро собрался. — Индивидуальная нейронная сеть «Атлант», класс «А», тип «Персональное развитие». Имеет возможность подстраиваться под особенности организма носителя увеличивая его природные данные. Время полной развертки: 48 часов. Особые наниты имеют свойства поглощать старых предшественников, полностью абсорбируя их в собственные частицы. Это не удивительно для прежних наносетей так называемого «нулевого уровня», самых примитивных из всех остальных сетей. Но тут речь идет и о других наносетях, любого типа и класса. Поглощение происходит абсолютное. Базовые параметры носителя в физическом и интеллектуальном плане возрастают на начальном этапе на десять процентов, а в конце установки примерно на двадцать. — Неплохо, — похвалил я. — Сколько слотов подключения для имплантов? — Для всех индивидуальных моделей предусмотрено максимальное количество каналов для взаимодействия с имплантированными модулями в количестве двадцати четырех штук. Ни одна нейронная сеть больше не поддерживает. Ха, а у меня в «Эре-3» их тридцать. Ошибся ты, мальчик. Хотя откуда тебе знать об экспериментальном прототипе, находящимся теперь во мне. Он скорее всего и о режимах ничего не слышал. Что не удивляло. Полагаю, моя нейронная сеть или ее ближайший аналог выйдет на рынок еще не скоро. — Звучит впечатляющее, — признал я, потом посмотрел на Равену: — Что скажешь? Неплохая игрушка, да? Черноволосая хакерша задумчиво кивнула, не отводя взора от витрины. — Даже очень. — Вы хотите ее приобрести? — спросил молодой продавец, явно шокированный настолько серьезной покупкой. Кажется, до этого момента, в основном магазин сбывал устройства попроще. Интересно, зачем сюда в таком случае привезли другие, более ценные и редкие товары? В расчете на возможное появление таких вот неожиданных клиентов, как мы? Вполне может быть. Или расчет на элиту независимых и диких миров. Там тоже могут найтись желающие получить себе в тело продвинутый девайс. — Вообще-то меня интересует сколько их у вас всего? Найдется еще три штуки, к тому что мы сейчас видим? У нас есть друзья, которые скорее всего тоже заинтересуются «Атлантом». И вполне возможно несколькими имплантами. Лица обоих менеджеров по продажам приняли одинаковое ошеломленное выражение. Настолько крупных сделок парочка никак не ожидала. Почти десять миллионов кредитов. Или еще больше. Обалдеть можно. Я лениво подумал о комиссионных продавцов, решив немного сбить им веселое настроение. — Кстати, вы тут упомянули в начале разговора о скидках. Сколько вы нам предложите, учитывая объем заказа? Но полюбоваться сморщившимся физиономиями парочки в униформе мне не удалось. Перед глазами выскочило сообщение от некого Дойла с предложением встретиться. А спустя буквально несколько минут еще одно, уже от Алистера Кроули, высказавшем пожелание обсудить взаимовыгодное сотрудничество. Как стремительно развиваются события. Не хватало святоши и лидера агров. Хотя и без них будет явно весело.Глава 10
Пустотная станция «Эвердил». Коридоры в доковом сегменте.
Входящий в пятерку старших вожаков Порк был родом с одного из диких миров Фронтира. Попавший в космос на корабле заблудившихся пиратов совершенно случайно, он всю свою жизнь считал, что ему крупно повезло. Его родной отсталый мир, застывший в эпоху средневековья, с вершины полученных знаний казался болотом, не заслуживающий ничего кроме презрения и отвращения. Конечно, сначала дела обстояли мягко говоря не слишком хорошо. Статус бесправного раба с нейроошейником, заключение в шахтах одной из корпорации, ведущих свои дела в Периферии без всякой оглядки на законы Содружества. Где работали в буквальном смысле за миску паршивой белковой массы вместо нормальной еды. Бунт. Поломка следящей аппаратуры. Убийства надсмотрщиков. Побег. И только спустя десять лет он очутился на станции «Эвердил», являющейся транзитным перекрестком ближайших путей космических трасс между цивилизованными государствами и дикими мирами Фронтира. Встреча с Игрилом в доковых зонах рядом с какими-то припортовым кабаком решила его дальнейшую судьбу. Избитый в кровь Порк лежал на холодном настиле полутемного коридора, приходя в себя после драки, тяжело дыша и вдыхая острый металлический запах поверхности прямо перед лицом и думая об отсутствии денег на лечение. Сломанные ребра и отбитые легкие требовали минимум пары-тройки часов в регенгеле, а это в здешних местах стоило немало. Подошедший человек не стал помогать ему подняться или как-то еще выразить сочувствие. Нет. Он просто спросил напрямик, хочет ли Порк перестать быть жертвой и превратиться в охотника? Или же желает и дальше оставаться на самом дне отбросов человеческого общества. И этот всего один вопрос, заданный равнодушным голосом незнакомца, кардинального изменил его дальнейшую жизнь… Благодаря природным особенностям организма регулярный прием синтетического стимулятора «Агрессия-30» не оказал настолько разрушительных последствий на тело новичка. Что позволило ему довольно быстро выбиться сначала в обычные десятники, а потом уже совсем скоро и стать одному из тех, кто стоял во главе банды. Да, он убивал людей, грабил, брал женщин без их воли, заставлял других делать отвратительные вещи. Но при этом всегда считал, что это лучшее что могло с ним произойти. После всего того, что Порку пришлось пережить в самом начале, нынешнее положение он считал достойной наградой за времена страданий, унижений и боли. И теперь, направляясь к месту встречи с новым поставщиком боевого коктейля, в первую очередь самый молодой вожак агров вспоминал не прошлые свои поступки, а грезил о блестящем будущем. Уже вторая партия, меньше чем за неделю от матерого преступника хагга, сумевшего каким-то образом договориться с внешниками о значительном увеличении количества товара, вселяла в сердце искреннюю радость. Прежний и все другие торговцы ограничивали поставки, заявляя о сложностях работы лаборатории. Да еще каждый раз, хоть и ненамного, но все же увеличивая цену. Такое поведение злило, выводило из себя, но заставляло смиряться с ситуацией. Для синтеза препаратов самостоятельно на борту станции не было ни оборудования, ни соответствующих специалистов. Поэтому приходилось полагаться на сторонние источники. Но похоже, недавно появившийся гость из Содружества не испытывал с этим никаких проблем. За десять дней организовав две отгрузки подряд, чуть ли не друг за другом, он нарушил правила игры, предоставив аграм сильное преимущество. Партии шли очень большими объемами. И это делало их еще сильнее. Не каждого в отдельности, а всех вместе. Ведь, чем больше у них будет стима, тем больше появиться новобранцев. Что в свою очередь позволит выделять ресурсы не только на удержание уже взятых позиций в отсеках, но и на завоевание новых зон контроля. Нестройная толпа проходила через коридоры, распугивая немногочисленных встречных еще издалека своим свирепым видом. В отличие от прочих, агры предпочитали носить кожаные жилетки-безрукавки на голое тело и применяли в основном холодное оружие. В стесненных условиях станционных коридоров зачастую подобный подход оправдывал себя, давая свирепым бойцам преимущество в ближнем бою. Вкупе с нечеловеческой силой и ловкостью они уже не раз одерживали победу против врагов с импульсными винтовками, бластерами или парализаторами, имея в руках всего лишь остро заточенные куски стали, щедро утыканные дополнительными штырями и крючьями. Это не походило на какой-нибудь обычный топор, меч или копье, «резаки» скорее совмещали сразу несколько их признаков, отлично выполняя роль смертоносного оружия. Рваные раны, кровь, выпушенные кишки, отрубленные конечности — как правило сопровождали места, где дрались любители синтетического наркотика. Под чьим действием они становились еще безумнее обычного, впадая в ярость желания сокрушить и убить всех подряд. Подумав о предстоящих схватках, когда они начнут выдавливать противников с их территории, Порк предвкушающее облизнулся. В последнее время Мародеры слишком развернулись, подмяв под себя сразу несколько свободных отсеков, а это не есть хорошо. Пришла пора взять их за горло и показать, кто на Эвердил настоящий хозяин. Возникшая в проеме гермостворок на развязке одинокая фигура, появилась так неожиданно, что идущие впереди даже на краткий миг сбились с шага. Невысокий мужчина, как призрак соткался из воздуха, внеся кратковременное смятение в изъеденный химией разум рядовых агров. Хотя, уже через мгновение, мимолетное удивление исчезло, сменив собой уже привычное чувство гнева. Парочка из авангарда отряда с радостным ревом понеслась вперед, намереваясь примерно наказать задохлика, посмевшего встать на пути бесстрашных воинов. И почти сразу же затормозила от резкого окрика позади. Приглядевшись, Порк узнал появившегося человека. Он уже пару раз видел того, в местах, пока считающихся нейтральными территориями. — Что тебе надо, преподобный Эшер? — спросил он, выйдя из рядов своих людей, при этом настороженно оглядываясь. Как-то не верилось, что лидер конкурирующей банды находился здесь один. В самом деле, он же не сумасшедший, чтобы оставаться наедине с толпой агров. Священник, возглавляющий паству фанатиков-сектантов растянул губы в вежливой улыбке приветствия. Взгляд серых глаз был настолько кротким и всепрощающим, что окажись перед ним кто посообразительнее, то мог бы принять его за скрытую издевку. Но вожак лишь поморщился. Он терпеть не мог, когда люди смотрели на него хотя бы без малой толики страха. — Ничего. Только помочь вам. Я хочу предупредить о грозящей славным воинам опасности. — Какой еще опасности? Порк еще больше преисполнился подозрением став еще больше настороженно оглядываться по сторонам. Слова сектанта показались ему чуть ли не прямой угрозой скорого нападения. Он даже отступил осторожно назад, занимая удобное положение для быстрой ответной атаки. — Не нужно волноваться, — сказал Эшер, чуть склонив голову вбок. — Ни я, и ни мои верные сторонники не несем угрозу бесстрашным аграм. Святоша с таким смирением уставился на стоящего перед ним мускулистого человека в черной безрукавке, что не поверить ему не представлялось возможным. — Тогда кто? — скривившись скорее прорычал, чем проговорил Порк. — Кто хочет на нас напасть? Мародеры? Эти выкидыши задницы бирты? Отродья, только по ошибке появившиеся на белом свете. — Нет, могучий. Вас предал тот, кому вы так неосмотрительно стали доверять, всего после двух недель знакомства, — сказал проповедник, начав поднимать ладонь в привычном жесте благословения, но тут же одумавшись отдернул руку назад, вспомнив кто именно стоит напротив. — Хагг? Ты говоришь про хагга из Сайкона? Он хочет нас предать? — легко догадавшись о ком идет речь, выплюнул слова вожак. — Да, могучий. Хагг, по имени Маркус Крайд. Мне стало известно о его договоренности с главным управляющим станции Алистером Кроули. Они специально организовали вам большую поставку «Агрессии», а за ней почти сразу же еще одну, только с одной целью — выманить вас в определенное место. И сейчас, думая, что идите за новыми контейнерами с препаратами, на самом деле, вы попадаете в ловушке. Где вас будут ждать новые солдаты службы безопасности, вооруженные ЭРВ винтовками, привезенными на станцию тем самым хаггом. Порк застыл на месте, напряженно задумавшись. Несмотря на токсичное влияние синтетического стимулятора, определенные интеллектуальные способности у него все равно оставались. Это только рядовые превратились чуть ли не в животных с примитивными стремлениями к дракам, размножению и набиванию брюха. Главари имели более устойчивый разум, способный к анализу происходящих событий и планированию своих дальнейших действий. Так что, вместо того, чтобы попросту отмахнутся от сектанта и продолжить путь дальше, он не стал торопиться. — Откуда ты это знаешь? Эшер отвел взгляд в сторону. — У меня есть дополнительные, особые, — это слово проповедник выделил сильнее, — источники в близких к ним кругах. На что главарь агров понимающе осклабился. Он знал о приемах святош в подкладывании своих женщин под конкурентов для добычи информации. В целом, если говорить обособленно, то секта «Свидетели его пришествия» на самом деле не являлись бандой в полном смысле этого слова и не слишком походили на две другие сильнейшие на станции группировки. У них имелось силовое крыло из отряда «Мучеников», но по большей части проблемы они предпочитали решать мирным путем. Как и захват новых отсеков. Проникая медленно и без прямых силовых акций. — Кроме того, я могу сообщить вам кое-что еще. Чрезвычайно важное. Оно должно помочь могучим воинам стать по праву сильнейшими на Эвердил, — продолжил проповедник. Его глаза вновь налились патокой смирения и послушания. С готовностью умереть за веру своего бога в любой момент краткого мига существования под названием бренная жизнь. — Что это? — с любопытством спросил Порк. — Но сначала, мы должны договориться, — как будто не слышал вопроса сказал Эшер. — Что ты хочешь? Посмотрев на злобные физиономии сбившихся в плотную толпу агров, начинающих терять терпение от незапланированной остановки, лидер сектантов заявил: — Безопасность для меня и моих людей. Когда вы покончите с мародерами и людьми администрации, я хочу со своей паствой продолжить жить на станции без угрозы быть выкинутыми в открытый космос, — на этом месте, Эшер сделал небольшую паузу, добавив вкрадчивым тоном: — И конечно же, мы с радостью признаем верховенство могучих воинов. Наши мужчины будут подчиняться всем вашим приказам, а женщины исполнять любые желания великих воителей. Из толпы послышались одобрительные крики. Большинству в отряде понравилась озвученная перспектива. Особенно в плане женской ласки. — Хорошо, договорились, — рубанул в воздухе тяжелой рукой Порк. — Выкладывай, что хотел. — Еще раз извиняюсь, но мне бы хотелось услышать это от вашего главного вождя — Игрила. Нисколько не сомневаюсь в вашей храбрости, но я хотел бы поговорить с ним и услышать слова согласия от него. Поворчав, агр все же достал мобильный коммуникатор и связался с боссом по прямой линии. Дальнейшие переговоры в трехстороннем формате заняли чуть больше десяти минут и закончились полным взаимным согласием всех участников. — Итак, — сказал Эшер, доставая тонкую комп-консоль. — Одной из моих птичек стало известно, что в течении ближайших трех часов на борт станции привезут новую партию оружия. В то время, пока вы будете проверять контейнеры со своей химией, на другом конце стыковочных пирсов начнется выгрузка прибывшего снаряжения. Засадой на вашу группу и одновременное еще большее усиление боевых отрядов Администрация навсегда поставит точку в местном противостоянии. Сначала Кроули разделается с вами, а чуть позже доберется и до нас с Мародерами. — Ну это мы еще посмотрим. Лицо Порка исказилось в гримасе ярости. Мелкие задохлики вздумали переиграть могучих агров! Ну уж нет! Не бывать этому! — Грузовой док сильно охраняется. Чтобы напасть и завладеть импульсниками вам не хватит этого отряда. Лучше вызвать подкрепление и атаковать всеми силами, — осторожно заметил проповедник, осторожно отодвигаясь назад от взбешенного мутанта-наркомана. Иногда они впадали в настолько сильное буйство, что начинали бить людей без всякого повода. А иногда даже и своих подельников, имевших глупость оказаться в этот момент рядом. — Если вы завладеете оружием, то ваша мощь еще больше возрастет, и вы расправитесь со всеми, кто мешает вам править на станции. Но нужно действовать немедленно. — Не бойся святоша, мы знаем, что делать…* * *
Пустотная станция «Эвердил». 17-й стыковочный ангар для кораблей большого типа. Ровно через два часа на палубе промежуточных складов, вплотную примыкающих к территории ангара, где должна была произойти разгрузка нового оружия, плотными ручейками начали вливаться бойцы из банды агров. С металлическими дубинками, утыканными стальными стержнями, самодельными палицами, изуродованными мечами, странного вида топорами и другим подобными предметами, одетые в черные кожаные жилетки с нацепленными на предплечье запасными шприц-тюбиками стима, они уверенно заполняли помещение, готовые встретить врагов во всеоружии. До назначенного времени оставался еще целый час, поэтому Порк решил получше подготовиться и расставить бойцов в выгодных позициях для засады. Он успел отдать всего пару приказов и взмахнуть рукой в направлении кучки пустых ящиков из облегченного упаковочного полиматериала, когда зал ангара и помещений рядом взорвались множеством ярких синих вспышек энергетических разрядов. Прятавшиеся до последнего момента безопасники в тяжелой штурмовой экипировке, с новыми винтовками наперевес открыли ураганный огонь по так удачно столпившемуся отряду агров. Не защищенные ничем кроме человеческой плоти с жалкими обрывками ткани они не смогли противостоять высокотехнологичному оружию военных инженеров Содружества. В первые секунды на пол рухнуло сразу с десяток орущих дикими голосами раненных. Покрытые дымящимися отверстиями от высокотемпературных импульсов, тела в беспорядке начали кататься по палубному покрытию. Не умирая и с каждой секундой получая все новые порции «Агрессии-30» в свои вены через специальные автоинъекторы, они издавали дикие крики боли вперемешку с яростью. Шаг за шагом, теряя каждое мгновение по одному или два человека, подопечные Порка отступали назад, ошеломленные неожиданным нападением и высокими потерями. Так продолжалось секунд десять, пока уровень стимулятора в крови агров не достиг наивысшей точки, полностью уничтожим в них все чувства. В том числе и инстинкт самосохранения. — Аграаа!!! Казавшаяся так близко победа вдруг резко поменяла сторону и вот уже ужасающие фигуры с холодным оружием наперевес, самых разнообразных форм и размеров понеслись вперед на врага, не обращая внимание на продолжавшиеся выстрелы. План по оттеснению противника с примыкающих помещений, полностью в ангар провалился. Качнувшись назад обезумившие от ярости агры атаковали противников, стремительно переходя в состояние ближнего боя. Мощные размашистые удар, лоскуты содранной плоти, торчащие кости из открытых переломов и целое море терпкой, липкой, пахнущей сырым железом крови. Станционный отсек стал напоминать скотобойню, где вместо животных на разделку попали живые люди. Не выдержав произошедшего ужаса, солдаты службы безопасности Администрации бросились бежать, стремясь как можно дальше оказаться от проклятого места. Ловушка, должная захлопнуться для банды, в одном мгновение превратитесь в филиал ада, с чудовищными жертвами для полисов Администрации. Обрушив удар на голову бормотавшему о пощаде червяку под ногами Порк радостно оглядел поле боя, удовлетворенно отметив большое количество тел в синей униформе безопасников. Его братья тоже лежали мертвыми, но их оказалось не так много, как противников. — Аграаа!!! — взревел он, воздев над головой самодельный меч с искривленным лезвием. — Аграаа!!! — подхватили бойцы, тоже вздымая оружие вверх.* * *
Пустотная станция «Эвердил». Сегмент повышенной комфортности. Тренировочный зал спорткомплекса. Зал спортивного комплекса в это утро принимал вместо привычных изнеженных клиентов гостей совершенно иного типа. Три человека кружились в спарринге, осыпая друг друга градом ударов. В руках у каждого находилось по копии длинного мяча с небольшой гардой. Довольно необычное оружие для таких схваток. Уход, разворот, стремительный выпад вперед и мягкое смещение назад. Звук металлического перезвона почти сразу же привлек внимание других людей. Столпившиеся у входа, они наблюдали за необычным зрелищем, качая в удивлении головами. Обычно эта просторная комната использовалась для разминки, гимнастики или даже медитации. Но уж точно никогда для нечто подобного. Богатые обитатели вип-зоны не увлекались изучением искусства убийства себе подобных. По крайней мере, своими собственными руками. Предпочитая простые физические нагрузки. Две молодые женщины и мужчина не обращали внимание на появившихся зрителей, полностью отдавшись стихии боя. Переход в защитную стойку и почти сразу же новый взрыв атакующих ударов. Блондинка и брюнетка в тугих обтягивающих костюмах, рельефно облегающих соблазнительные женские фигуры, уверено начали теснить своего более крупного противника, заставляя того все больше времени тратить на уклонение и блоки, с постоянным скольжением назад или в сторону. Но уже секунду спустя, короткий перекат кардинально сменил направление учебного поединка. Очутившись за спиной соперниц крепко сложенный парень быстро обозначил касания острием клинка на телах девушек в местах смертельных ранений. Будь это настоящий бой, то они бы уже лежали мертвыми на полу. Тряхнув головой, как бы признавая первый раунд за противником, девушки вновь пошли в атаку, рисуя в воздухе обманчивые финты и ложные замахи, с бешенной скоростью раскручивая вихрем куски облегченной стали. Виртуозный танец снова начал свой бег. Алистер Кроули в восхищении прицокнул губами, он не был поклонником рукопашных боев, но не признать красоту движений трех человек в зале не мог. Завораживающая грация молниеносных связок, ударов, соприкосновений и резких перемещений вызывали в глубине души чувства переживания с необъяснимым желанием научиться такому же. Четкая координация и непринужденная легкость движений по-настоящему заставляли завидовать тем, кто настолько хорошо владеет своим телом. Главный администратор станции «Эвердил» ни за что так бы не смог, хотя и считал, что поддерживает себя в неплохой физической форме. Но до хаггов, решивших размяться в самом дорогом фитнес-центра сегмента повышенной комфортности, ему так же далеко, как отсюда до первых планет Содружества. Что есть, то есть. Маркус Крайд, Равена Даль и Эвелин Темпелтон выделялись, как яркие звезды на темном небосводе на фоне местной публики. Так и продолжавших стоять в дверном проем, пялясь пораженными взглядами на необычное зрелище. Причем в глазах многих стало заметно неприкрытое опасение. Травоядные почуяли хищников и от этого пришли в состояние жуткого дискомфорта. Кроули усмехнулся, без труда читая на лицах рядом с собой выражение озабоченности, приправленное толикой страха. Богатые клиенты спорткомплекса не понимали откуда здесь появились личности, махающие железками вместо гимнастических упражнений. Они не для того покупали полезное пространство на станции, а потом сдавали его в аренду другим, чтобы им мешали тут проводить в безделье и покое время. Впрочем, увидав главного управляющего неподалеку, многие моментально успокаивались. До последнего момента служба безопасности всегда на отлично выполняла свою работу, защищая обеспеченных постояльцев, а заодно и частичных совладельцев Эвердил на сто десять процентов. Вспомнив о безопасниках, Алистер Кроули мысленно поморщился. Знали бы окружающие, что сотрудники СБ не всегда настолько эффективны, как им представлялось. К сожалению, идеальных исполнителей найти невозможно. Всегда существует шанс возникновения проблем и накладок. Тем временем хагги закончили тренировку небрежным шагом направившись в стороны выхода. Наблюдатели, как волшебству испарились по своим залам, предпочтя не встречаться вблизи с теми, кто подспудно вызывал у них необъяснимое чувство страха. Лишь глава Администрации спокойно остался на месте, дожидаясь приближения того, с кем, собственно говоря и пришел сюда поговорить. — Добрый день, гра Маркус, — сказал он. — Впечатляющая схватка. Высокий, отлично физически развитый парень, выглядевший на двадцать, хотя по сканеру с таможенного пункта в его нейронной сети указывался возраст в пятнадцать лет, кивнул головой приветствуя собеседника. Его уверенное поведение могло бы показаться слишком удивительным для настолько юного возраста, если не знать место, откуда он был родом. Сразу же после сделки с продажей оружия, Кроули потратил некоторое время на изучение мира под названием — Хаггия. И узнал, что люди там довольно быстро взрослеют и учатся выживать уже с малых лет. Если, конечно, не хотят лишиться жизни раньше времени. Поэтому он не удивлялся необычному характеру юноши, совсем не типичному для пятнадцатилетнего подростка. Хотя, был еще вопрос со слишком взрослым телом последнего. Такого добиться никакими упражнениями невозможно. А значит, Маркус Крайд скрывал еще какие-то секреты, что неудивительно, принимая во внимания его далеко непростую жизнь. — С чем пожаловали? — спросил хагг, неприветливо прищурив глаза. — После самовольного изменения плана решили принести извинения? Почему бы вам не обсудить это с вашим новым другом — Эшером. Я слышал вы с ним неплохо спелись. Не давая управляющему сказать ни слова в ответ, Маркус продолжил: — Как там ваш новый план? Вместо того, чтобы завлечь агров в место, указанное мною, вы отправили их в какой-то ангар, и привлекли для этого зачем-то сумасшедшего святошу-сутенера. И как вам оно? Говорят, служащие медцентра натуральным образом не могли остановиться блевать от вида той конуры, где разделывали ваших оловянных солдатиков. Нарики хорошо постарались, орудуя своими разделочными дубинами. Сколько вы потеряли? Двадцать? Тридцать солдат? — Шестьдесят семь, — спустя паузу тяжело ответил Кроули. — Из семидесяти. Трое успели сбежать. — А сколько было агров? — Порядка ста. Хагг злорадно хохотнул. — И вы надеялись своими семью десятками завалить сотню накаченных стимом психов, вооруженных заточенными железяками в тесном пространстве? Вы, о чем думали, когда составляли такой дебильный план? Администратор скосил взгляд в сторону. Как это ни прискорбно, а собеседник теперь имел полное моральное право в издевательской манере разговаривать с ним. — Зачем вы отошли от нашего плана? Мы бы разбили их по частям. Сначала Порка и его отряд рядом с контейнерами с препаратами. А потом и оставшихся в их отсеках. Вместо этого, вы прикончили с десяток, может чуть больше, рядовых, и при этом потеряли в шесть раз больше своих людей. — Я полагал, что задумка Эшера с единовременным уничтожением всех агров сработает лучше. Мы думали прижать их сосредоточенным огнем к самым створкам ангара, чтобы затем вышвырнуть в пустоту. Но к сожалению атака началась раньше, чем все бандиты втянулись в нужное помещение. Кто-то открыл огонь преждевременно. — Зачем вы вообще согласились иметь со святошами дело? Имея в достаточном количестве оружия и набирая новых рекрутов каждый день, Башня без труда взяла бы ситуацию под полный контроль. Рано или поздно, — резонно спросил Маркус. Он с таким недоумением глядел на него, что Кроули вдруг почувствовал себя полным идиотом. — Не хотелось ждать. Рассчитывал решить проблему как можно скорее. Про себя мысленно добавив нежелание оставаться в долгу перед таким человеком, как Маркус Крайд. — Решили? Теперь в голосе хагга прозвучала издевка и опять управляющий ничего не сделал, чтобы поставить наглого хама на место. Как это ни прискорбно, упреки звучали вполне справедливо. Провал засады с массой трупов в конце никак не мог быть оправдан. — А что с проповедником? О чем вы с ним договорились? Разве в самом начале не звучала идея полностью избавить Эвердил от нахождения всех трех банд? — Полное разоружение боевого крыла, подчинение общим законам и возможность вести проповеди на всей территории станции, при условии мирного поведения. «Свидетели Его Пришествия» получили бы свободу в обмен на сотрудничество. В этот раз хагг смеялся еще дольше. — Ну вы даете! Только торговец мог поверить сумасшедшему сектанту. Они же фанатики. Неужели вы и впрямь рассчитывали на их послушание? Кроули покачал головой. — Вообще-то нет. Со временем я планировал их убрать тоже, но до определенного момента использовать в своих целях. Уголки рта Маркуса разошлись в жесткой усмешке. — Что-то не слишком удачно у вас вышло. — Это так. Сейчас взбешенные агры штурмуют отсеки Свидетелей, стремясь перебить их всех до одного за организованную ловушку. Первая волна гнева пришлась на них из-за Эшера, но думаю, закончив, мутанты ринуться в другие сегменты станции. — Стремясь перебить на этот раз как можно больше полисов. Или как их тут называют — безопасников, — закончил самый разыскиваемый преступник в Федерации Сайкон. — Вам не позавидуешь. — Вам тоже, — довольно бесцеремонно заметил Кроули. — Если вы помните наш первый разговор, при обсуждении помощи в ликвидации очагов нестабильности на Эвердил, первым и самым главным критерием для вас перейти на сторону Администрации являлась спокойствие на станции. Модернизация Архонта невозможна без тихой и безопасной обстановки вокруг. Инженеры и технические службы не смогут нормально функционировать, в случае начала полноценных боев. Сомневаюсь, что вас это устроит. Известный в мирах Содружества под прозвищем Изгарский Смерч внимательно взглянул прямо в глаза управляющему. — Но это ваша вина. Вы слажали, а теперь ноете о беспорядках. Надо было думать, прежде чем идти на сделку с психованными святошами. Алистер скривился, как будто проглотил что-то кислое. Бездна забери того придурочного сектанта и его толпу бесноватых. Как вообще могла зародится мысль о возможном плодотворном сотрудничестве с религиозными фанатиками? И о чем он только думал? Что поделать. Ну не являлся Кроули хорошим руководителем для кризисных времен. Наладить торговлю и четкую логистику для прилетающих и убывающих кораблей с сопутствующим техобеспечением — это пожалуйста. А вот спланировать боевые акции против выступающих банд — уже совсем не для него. И шеф службы безопасности тоже не имел подобного опыта. Да еще и с настолько большим размахом. — Я предлагаю снова вернуться к нашим первоначальным отношениям. Вам все равно нужно ждать, пока корабль будет достроен до конца. И не в ваших интересах распространение конфликта за пределы нынешних границ. Если бои охватят всю станцию, то я не берусь предсказать дальнейшие последствия, — сказал администратор продолжая упирать на взаимную выгоду от сотрудничества. В конце концов их план по нейтрализации угрозы агров с уничтожением последних все еще оставался весьма актуальным несмотря на изменившиеся обстоятельства. Мутанты-наркоманы несли угрозу всем жителям станции, включая временных гостей, а это свыше двухсот тысяч жизней. — А что там с Мародерами? — неожиданно сменил тему разговора хагг, неторопливо покачиваясь с пятки на носок. — Они пока не воспользовались моментом и не попробовали подмять под себя еще больше отсеком? Еще нет? Странно. Я тут на днях разговаривал с их лидером Дойлом. Надо сказать, он произвел впечатление очень деятельного человека. Сомневаюсь, что он долго останется в стороне от веселья. Услышав о переговорах с лидером самой боеспособной и дисциплинированной банды, Кроули еще больше помрачнел. — И все же, я полагаю, что вам будет лучше обеспечить статус-кво, чем пытаться оказывать содействие другим в получении власти. Контракт на модернизацию корабля заключен, работы идут полным ходом. Зачем что-то менять? Маркус снова растянул губы в улыбке, почему-то показавшейся управляющему несколько зловещей, немного помедлил, а затем сказал: — Поговорим в более подходящем месте. Я приму душ и переоденусь. Тут неподалеку есть кафе. Давайте побеседуем там. Не ожидая ответа, хагг легко обогнул замершего Алистера Кроули, скрывшись за углом коридора. Последнему ничего не оставалось, как еще раз проклясть тот момент, когда он вдруг захотел сыграть по-своему и остаться ожидать нужного союзника. Больше кандидатов с опытом действий в подобных ситуаций у него под рукой не было. Приходилось пользоваться тем, что есть и спрятать гордость подальше.* * *
Пустотная станция «Эвердил». Сегмент повышенного комфорта. Кафе-бар «Наслаждение». Выбирая импланты мы в первую очередь решили придерживаться уровня качества, а не количества. Поэтому остановились на универсально наборе «5-75» от корпорации «Нейрокорп». Сила, выносливость, скорость реакции, интеллект и регенерация. Все сдвоенные, все класса «А», все повышали соответствующие параметры на 75 стандартных единиц, и все устанавливались в единой связке одним пакетом. Это обошлось каждому почти в три миллиона кредитов, но черт возьми, это несомненно стоило того. Счастье, что в местном магазине нашлись наборы для всех. Жадность компании из Содружества, стремящихся заработать лишний кредит при всяком удобном случае, сейчас сыграло нам на руку. В безудержном желании алчности корпораций без зазрения совести отбрасывали положения Хартии Порядка в сторону, готовые обеспечивать кого угодно и где угодно всем чем только придется, лишь бы за это платили. Вот он облик человечества технологически развитой цивилизации — прибыль оправдывает любые нарушения, а на остальное можно смело закрывать глаза. Крис ко всему прочему добавил еще один имплант на интеллект, выкупив последний экземпляр класса «А» и сделав выручку магазина абсолютным рекордом за все время существования. А наша хакерша приобрела модуль для ускорения взаимодействия при подключении к сети. Тем самым выкупив все импланты последнего поколения, что еще оставались в салоне. Равена и Эвелин после увеличения физических показателей сразу же решили улучшить свои навыки рукопашного боя, начав изучать базы пятого уровня. Я присоединился к ним в этом, правда разбавив привычные тренировки использованием макетом мечей из облегченной стали. Прошло две недели после операции по имплантации. Я продолжал изучение специальности «Пилота средних межсистемников», Крис полностью сосредоточился на профессии корабельного инженера, девчонки — боевой подготовкой. А Тиа занималась своими непонятными псионическими способностями. Развертка индивидуальных нейронных сетей, как и имплантов прошла хорошо, не вызвав никаких осложнений или отторжений. Все шло просто отлично, пока на одной из тренировок внезапно не нарисовался главный станционный управляющий. Не то чтобы, его появление для меня стало неожиданностью, но я полагал, что врожденная гордость заставит его побултыхаться еще какое-то время самостоятельно. Чертов урод! Такой план испоганил. Меньше чем за месяц мы бы расправились со всеми бандами, установив полный порядок на Эвердил. Но паршивец решил сыграть свою партию, не имея для этого ни полноценного опыта и достаточно хороших помощников. Видимо зря, я решил не пачкать руки лично, отдав исполнение на откуп безопасникам. Ленивые свиньи, привыкшие лишь выпячивать грудь перед продажными девками хвастаясь красивой униформой, в первом же серьезном бою полегли кучей бесполезного мяса. Удивительно еще, как банды не захватили эту богадельню раньше. С такими-то защитниками. Наверное, инерция мышления о силе правоохранительных органах сыграла свою роль. Иначе не объяснить, почему агры до сих пор не заявились в наглую прямо к центральному полицейскому участку и не вырезали там всех под корень. Ну ничего, сейчас у них появится для этого шанс. Сотрудники СБ Эвердил предоставили им для этого все возможности. Кретины тупоголовые. Вместе с их боссом идиотом… Сидя за столом напротив Алистер Кроули, неторопливо смакуя витаминизированный напиток с большим добавлением натурального сока я лениво прикидывал возможность самостоятельного захвата всей станции. А что? Взять этого худосочного коротышку, свернуть ему шею, прямо тут. И объявить о создании Первой галактической империи… Ха-ха… Это было бы забавно. Но слишком хлопотно и накладно. Что-то я слишком развеселился. А ведь проблемы пока никуда не делись. Несмотря на полное отсутствие способностей руководства в военное время, управляющий все же имел трезвый ум и его заявление о важности стабильности для меня и команды Архонта было абсолютно верным. Даже думать не хочу, что будет, если толпа озверевших агров, размахивая всяким железным дерьмом ворвется в ангар, где идет модернизация. Эти гориллы успеют разнести там все, прежде чем мы их всех успеем перестрелять. Да и то — не факт. Судя по последнему инциденту стимулятор оказался намного более действенным, чем предполагалось. А это не слишком радовало. — Ну так что будем делать? — довольно требовательно спросил Кроули. — Сначала решим вопрос, что я за это получу, — не менее напористо ответил я. — Ваш дурацкий поступок заключения союза с сектантами разрушил выстроенный план по ликвидации угрозы властям на станции. Мы, как договаривались? Я говорю, что делать, ваши люди исполняют. А за это, инженер Айзек возвращает мне мои полтора миллиона за усовершенствование корабля. Точнее вместо меня, его работу оплачиваете вы. Но вместо этого, вы решили начать импровизировать. Вопрос — кто в этом виноват? — Я думал мы уже договорились, что мое решение оказалось несколько… — Кроули сделал небольшую паузу, подбирая слово получше. — Скажем так, поспешным. И что вам все еще необходим покой и тишина на Эвердил, в том числе и в доковых зонах. — Это было тогда. Сейчас кое-что изменилось. Я нагло ухмыльнулся прямо в лицо человека напротив. — Чего вы хотите? — нахмурившись спросил управляющей. Он так и не притронулся к принесенному стакану на столе. — Ангар рядом с моим складом. На той же палубе, слева, прямо через стенку. Кажется, его сейчас кто-то арендует, но полагаю для вас это не должно составить труда освободить его. — Зачем он вам? Неужели вы собираетесь остаться здесь и после? — искренне удивился Кроули. — А что такое? Вы против? И говоря начистоту, не кажется, что это не ваше дело? Меня стал утомлять слишком много о себе думающий торгаш. Послать его куда подальше и пойти договариваться с Дойлом что ли? При прочих равных, не такой уж и безумный поступок. Лидер Мародеров хоть и отмороженный вояка, но все же смотрит на вещи более приземленным взглядом. — Кстати, вы все еще так и не хотите использовать боевых дроидов против банд? — добавил еще один вопрос я. — Вполне возможно, что их применение могло помочь вашим солдатам в произошедшем разгроме. Они бы точно не побежали, оставшись на позициях и заливая все пространство перед собой плазмой. — Вот именно, — проворчал глава Администрации. — Машины продолжали бы стрелять и воевать, руководствуясь программами. Я не хочу превращать станцию в арену боевых действий. Здесь живет слишком много людей. Существует определенный предел прочности, после которого начнется разрушение корпуса. Нужно быть осторожным и не применять тяжелое вооружение. Иначе все может быстро закончится для всех живущих здесь. Я пожал плечами. Для меня перспективы быть подстреленным или оказаться без скафандра в вакууме не слишком различались. И там и там ждала смерть. — Ладно, вы получите ангар в собственность, — спустя несколько секунд напряженных раздумий заявил управляющий. — Как предлагаете действовать? Мониторы безопасности показывают, что аграм осталось недолго. Вскоре они ворвутся на территорию религиозных фанатиков. На что я цинично заявил: — Пусть врываются. Хрен с ними. Пусть сделают за нас всю грязную работы. Вы сами сказали, что хотели потом избавиться от Свидетелей. Ну так предоставим одним психам разобраться с другими. Жестоко? Зато оправдано. Нужно начинать мыслить более прагматично. Создавшаяся ситуация вам даже выгодна на этом этапе. — Но что потом? Они полезут в другие сектора. Где живут вполне добропорядочные граждане. Агры устроят там настоящую бойню. И двигаясь дальше, в конечном итоге они придут сюда, устроив здесь настоящее побоище. Или еще хуже, добравшись до технических отсеков повредят какое-нибудь жизненно-важное оборудование. Нельзя их выпускать из доковых зон вглубь станции. — А мы и не будем, — успокоил я разволновавшегося собеседника. Кажется, перед глазами Кроули уже встали апоколиптичные картины ближайшего будущего, с тотальным уничтожением всего Эвердил. — Помните контейнеры с «Агрессией-30»? Те самые что я заказал на ваши деньги для установления доверительных отношений с бандой агров? Они еще целы, насколько я понимаю? Взгляд управляющего затуманился, он связался через наносеть с помощником, уточняя ответ. — Да, все пока на месте. Должно быть от ярости предательства Порк и его люди забыли о наркотике. Хотя и не уверен, что надолго. — Да уж, сообразительностью они не слишком отличаются. Что рядовые, что офицеры. Раз уж так быстро поверили проповеднику. Одна его приторная физиономия лично у меня вызывает лишь желание хорошенько по ней врезать. Но это к делу не относится. Я остановился, сделав еще пару глотков из стакана. — Поступим следующим образом. Сколько всего у вас осталось людей? В оружии, я так понимаю недостатка нет? — На всю станцию чуть меньше двухсот. Все они разбросаны по опорным пунктам. — Хватит пятидесяти, — успокоил я Кроули. — Для чего? — спросил он, сверля меня напряженным взглядом. Похоже, последние события здорово подкосилиего. Торговец по призванию, он оказался не готовым самым натуральным образом воевать. — Мы испортим оставшиеся препараты, отравим их какой-нибудь смертельной или же сильно вредящей здоровью химией. Потом организуем несколько атак. Не настоящих и не в полную силу, но с разных направлений и в частом темпе. Очень надеюсь, что Порк в конце концов сообразит ломануться за недостающими стимуляторами, выберя для этого первую цель похода. — А когда они вколят себе испорченный боевой коктейль, тут можно будет и добить, — без труда закончил мысль глава станционной Администрации. — Гениально! И как просто. Я бы ни за что до такого не додумался. У вас талант к подобным вещам. На это я лишь усмехнулся. Обдурить недалеких нариков не представлялось слишком сложной задачей. А вот решить проблему Мародеров будет уже не так просто. После встречи с Дойлом, я это осознал очень четко. Серьезный мужик. Знающий, что он хочет и готовый для этого сделать все что угодно. Собираясь ответить, я замер, перед глазами внезапно выскочило сообщение от Тиа с пометкой — «ультра»: — «В одной из частей станции начинает накапливаться большой объем псионической энергии. Очень напоминает подготовку чар Прорыва реальности. Если карта не врет, то это где-то в районе отсеков сектантов». Прочитав послание, я свернул окно, неторопливо пригубил напиток еще раз, а потом посмотрел на Кроули: — Слушайте, а вы случайно не в курсе, бог Эшера должен сам сюда явиться или же его должны каким-то образом вызывать?Глава 11
Пустотная станция «Эвердил». Коридорная развязка между секциями.
Тактика боя в искусственных сооружениях, расположенных в космосе, сильно отличается от битв на планетарных поверхностях. И надо сказать, отличия весьма существенные: стесненные условия узких коридоров и возможность разгерметизации отсеков, в следствии чего ограниченность применения тяжелого вооружения, создают очень большие трудности. Невозможность вызвать поддержку с воздуха, задействовать беспилотные платформы огневого прикрытия или артиллерийский обстрел вражеских позиций чрезвычайно сильно влияют на боевые действия. Солдаты не могут рассчитывать ни на кого кроме себя, а значит должны иметь превосходную подготовку. Именно поэтому во всех государствах Содружества флотский десант считался элитой вооруженных сил. Рядовые агры, как, впрочем, и главари банды, совершенно точно не относились к лучшим из лучших бойцов галактики. Они понятия не имели как правильно провести штурм изолированного сегмента станции, отсеченного множеством гермостворок от остальных помещений. И поэтому их атака, длившаяся уже почти целый час, до сих пор не приносила ощутимого результата. Вооруженные заточенными железяками наркоманы в кожаных безрукавках успели ворваться на улицы жилых отсеков, примыкающих к главной штаб-квартире сектантов и вроде как кого-то убили, а заодно устроили жуткий беспорядок круша все вокруг не хуже вандалов, ворвавшихся в городские пределы Рима. Но основная часть религиозных фанатиков успела спрятаться в защищенном месте, используемом их руководством в качестве молельного дома, церкви или храма, точно не понятно, чем они там до этого занимались, так как посторонних туда никогда не пускали. Сейчас разъяренные предательством агры пытались добраться до оставшихся в живых последователей проповедника Эшера, без устали возясь рядом с мощными входным перекрывающими створками. Впрочем, стоило отдать психам под синтетическим стимулятором должное — точную копию таких же дверей они уже смогли открыть, каким-то способом замкнув цепь энергопитания на локальном участке. Черт его знает, у кого в разжиженных химией мозгах родилась эта идея, но сработало вполне неплохо. Правда на второй преграде повторить фокус уже не получилось, но нападающие не унывали, продолжая увлеченно копаться в узком распределительном щитке. Мы отлично видели эти манипуляции, наблюдая через терминалы безопасности, скрытые в потолке. Благодаря доступу к коммуникационным оперативным каналам технического станционного обеспечения, полученному от властей Эвердил. — Они там точно ничего важного не замкнут? — с тревогой спросил я, глядя на развернутую голо-проекцию в воздухе перед собой. Алистер Кроули, Тиа, Эвелин и я находились в некотором отдалений от происходящих событий, но почти вплотную к личному сегменту святош, в одной из ближайших коридорных развязок. — Нет, — уверенно ответил управляющий. — Блок, которую они потрошат не относится к главным системам. Он отвечает за распределение питания к техническому оборудованию вспомогательных подсистем. Через него открыть дверь, кстати не получится. Десять минут назад главный станционный начальник установил на металлический пол прямо в центре перекрестка голокуб, активировав прямую трансляцию картинки с места событий. Внутри убежища «Свидетелей Его пришествия» камер не осталось, но наблюдать за подходами пока еще имелась возможность. Чуть дальше, прикрывая начальство расположились экипированные безопаснсики с оружием наизготовку. — Итак, план с отравлением запасов «Агрессии» провалился. Если сектанты что-то готовят, то устраивать сейчас отвлекающие нападения не продуктивно. Ваши люди могут попасть под удар. Непонятно, что там затевается, но явно что-то нехорошее. Вы согласны? — спросил я, при этом с удовольствием поведя плечами. После установки набора имплантов ощущения своего собственного тела изменились. Добавки от Филоры влияли на растущий организм в течении трех месяцев постепенно улучшая организм, а с имплантами все завершилось буквально за два дня. Резкий, почти мгновенный взлет. Да еще увеличение сразу нескольких характеристик за раз. Подобное не проходило бесследно. — Да, наверное, сейчас что-то предпринимать будет не слишком хорошей идеей, — согласился Кроули. — Я приказал инженерной службе оставаться наготове, в случае чрезвычайных происшествий этот сегмент окончательно будет отсечен от основной станции, не взирая на оставшихся там гражданских людей. Придется действовать более решительно. Конечно, полностью изолировать их не получиться из-за особенностей конструкции, но хоть что-то. — Отличная мысль, — заметил я, потом развернулся к молодой дэянской ведьме: — Что за прорыв реальности? Судя по твоему сообщению, это явление тебе знакомо. Тиа Валсара с закрытыми глазами, застывшая в паре шагов со скрещенными руками на груди, моментально отреагировала на мое обращение. — Кроме привычного всем мира существуют и другие реальности, — начала издалека она. — Что-то вроде параллельной вселенной? Двойники всех людей, похожие страны, но чуть-чуть другие. Теория мультимиров? — с интересном вклинилась Эвелин. — Я видела несколько боевиков на эту тему, мне очень понравилось. Платиновая блондинка, вынужденная с самого рождения и большую часть жизни для своего выживания заниматься поиском хабара в Отстойнике на Хаггии, одной из самых криминализированных планет галактики, не имела возможности регулярных просмотров голо-фильмов и заимев немного свободного времени с удовольствием восполняла этот пробел. — Нет, — Тиа усмехнулась. — Никаких параллельных вселенных нет. Или по крайней мере, мне о них не известно. А вот о иных слоях реальности приходилось слышать, когда я жила еще на Дэи. — Что еще за слои? — нетерпеливо донеслось с моей стороны. — То, что нас сейчас окружает представляет собой трехмерное пространство, но кроме него существуют и другие — многомерные реальности, состоящие из трех-, четырех-, и даже десятимерных материи. Они существуют тут же, одновременно с нами, но в другом слое реальности. Там тоже живут создания, как разумные, так и нет. Я сама не специалист в этом вопросе и не знаю подробностей, но об опытах по открытию порталов туда при помощи псионических сил ходило множество слухов. Как и о попытках наладить отношения с тамошними обитателями. — Многомерное пространство, — негромко произнес я. — Ничего себе заявочка. — Да, — сказала юная колдунья. — Я сама была в шоке, когда первый раз услышала. Вроде бы самым близким к этому явлению можно называть гиперпространство. После того, как корабль разгоняется до сверхсветовых, он тоже, как бы выпадает из привычной реальности, уходя из обычного «слоя» вселенной. Я покивал головой, хотя на самом деле нихрена не понял. Многомерные реальности, живые существа оттуда — звучало похлеще выдумок сценаристов фантастических блокбастеров, упомянутых недавно Эвелин. Но куда деваться? Других теории пока не существовало. — Так, погоди, — меня вдруг осенило. — Мы ведь сейчас в космосе, разве нет? Откуда «там» на этом же месте тоже что-то находится? Или у них тоже летают между звездами. Тиа посмотрела на меня как на идиота. От ее взгляда прямо-таки волной исходило чувство сочувствия к дурачку, несущему всякий бред, который он еще к тому же считал какими-то умными мыслями. — Какой космос, Маркус? «Там» вообще все по-другому. Абсолютно. Не просто другие законы физики, а иные материи. Нет, ни воздуха, ни земли, ни планет, ни звезд. Отличия невообразимые. Все привычные определения вещей не работают. Само вещество другое, как и свойства окружающего мира. Понимаешь? — Честно говоря, не совсем. Но плевать. Я не силен в науках и не думаю, что сейчас нам это поможет. В конец концов, мы не собираемся заниматься изучением бардака, что собираются устраивать сектанты. Только его прекращением. Кроули энергично поддержал меня. — Правильно, какая разница куда фанатики хотят делать пробой, главное остановить их, а заодно и уничтожить агров. — Точно, — сказала я. — Тиа, ты сможешь как-нибудь их притормозить? Я про слетевших с катушек святош. Заклинаниями или еще чем? Дэянка неуверенно пожала плечами. — Могу попытаться сбить фокус портала силовым воздействием, но не уверена в результате. И кстати, зря вы так пренебрежительно относитесь к ритуалу вызова. Ведь если он сработает, то сюда явится существо, возможно опаснее всех банд вместе взятых. Предположение заставило меня нахмурить брови. На краткий момент, я даже запустил режим «Ментального превосходства», чтобы соображать побыстрее. — Постой, если ты говоришь, что их реальность кардинально отличается от нашей, то их существование здесь будет невозможным. Как рыбы не смогут жить на суше без воды. Совершенно разные среды обитания. Разве нет? И теперь уже Тиа начала хмуриться в раздумьях. — Не знаю. С такой стороны я на проблему не смотрела. — Короче, пока займемся… Договорить я не успел, лысая девчонка с татуировками вдруг охнула и опустилась на колени, держась за виски. — Началось, появился разрыв. И он стремительно расширяется. Я бросил обеспокоенный взгляд на Тиа и развернулся к управляющему станцией. — Похоже события пошли вразнос. Без понятия что из той дыры вылезает, но явно… И опять мне не удалось высказать свою мысль до конца: ведьма дико закричала, продолжая сжимать голову в руках, полностью рухнув на пол. Эвелин подскочила к ней, пытаясь помочь. — Оно всех убивает и пожирает! Нет! Вбирает в себя, изменяя свою суть и перестраивая ее из тел фанатиков. — Вот дерьмо!!! — я от души выругался вслух. — Что за хрень тут твориться… — Что будем делать?! — Кроули с побледневшим лицом, наблюдал продолжившим работать голографическим экраном. Глянув туда, я оцепенел от удивления: стальная дверь переборки ритмично шаталась под сильными ударами изнутри. Агры не ожидавшие ничего подобного прекратили свои манипуляции, отойдя на пару десятков шагов назад и теперь раскрыв рты пялились на невероятное зрелище. — Что бы из портала не вылезло, похоже оно вполне себе приспособилось к этому миру. И мою теорию можно смело отправлять в утилизатор. — Если повреждения будут расширяться и существо прорвется дальше, то есть вероятность получения большого количества повреждений. В следствии чего нарушаться связи между несущими опорами всей конструкции станции. Одно разрушение вызовет следующее и так до тех пор, пока мы все не окажемся в открытом космосе. При строительстве «Эвердил» не применяли единой схемы, но широко использовали практику опоры старых модулей при возведении новых. — Как карточный домик, — я понимающее кивнул головой, не заботясь о том, что сравнение для всех остальных незнакомо. — Ну вы блин даете. В пустоте нужно соблюдать правила безопасности, имея возможность процесса тотальной капсуляции опасных отсеков. В идеале — вообще иметь функцию отстрела их куда-нибудь подальше. Как отдельными блоками, так и целыми сегментами, разъединяя в любой удобный момент. — Подобные технологии слишком дороги, — огрызнулся Кроули. — Легче просто соединять готовые модули, лишь высчитывая их массу покоя и влияние на общее положение всего каркаса. Мы же не боевая станция. И не модная модель, созданная высокоранговыми инженерами Содружества. На приведенные аргументы у меня не нашлось возражений. Действительно, чего я хотел от Периферии? Увидел современную продукцию крупнейших корпорации в свободной продаже и подумал о сравнении с цивилизованными мирами? Как бы не так. Одиночные магазины и редкие поставки сюда дорогих товаров вовсе не означают, что остальное здесь находится на высокоразвитом уровне. Кто будет вкладывать деньги в то, что не приносит прибыль? Безопасность обитателей? Да ладно! Сегмент повышенной комфортности может и оборудован какими-то системами спасения, а на остальным это попросту не карману. Нет ведь никаких инспекторов или контроллеров. Как и крупных штрафов за нарушения. И если уж совсем честно, будь на Эвердил централизованный контроль, то никакие банды не смогли бы бесчинствовать на ее борту. Тем более настолько крупные и имеющие свои собственные территории. Вякнули что-нибудь против властей — нажали кнопку и привет Великой пустоте. Свободный полет обеспечен. А тут сплошное нагромождение, хаос из металла, помещенный в вакуум. Хотя и относительно упорядоченный. — О всеблагие боги! Тиа поднялась на ноги, держась за виски. — Это существо как будто закричало, но без звука и только в моих мыслях. Кажется, оно не разумно. Судя по реакции напоминает зверя. Проникать туда я больше не буду, оно сразу же почувствовало меня. Похоже оно засекает проявление псионических сил. — Ладно, — сказал я. — Больше не рискуй. Лучше подумай, как его можно выкинуть обратно домой, раз уже открытый космос малодоступен. — В случае продвижения за пределы отсеков сектантов, мы рискуем потерять всю станцию, — еще раз напомнил об опасности глава Администрации. — Чем больше оно будет крушить все вокруг, тем больше возрастает эта вероятность. Не ответив, я снова повернулся к экрану. Агры продолжали толпится в широком проходе, перед трясущимися от мощных ударов с другой стороны воротами. Они не бежали, крепко сжимали свое допотопное, но оказавшееся вполне эффективным против полисов железное оружие и судя по виду явно намеревались встретится в схватке с тем, что рвалось к ним изнутри святилища последователей преполного Эшера. Да. Мозгов у парней явно осталось немного. Они хоть понимают, что с ними вскоре будет? Вряд ли. Скорее всего препараты уже начали бежать удвоенными дозами по венам, создавая иллюзию полной неуязвимости. Безбашенные отморозки блин. И самое забавное — в этой ситуации придется болеть за них. Если эти психи завалят ту бяку, то им придется проставляться всем обитателям станции. За спасение своей жизни. Впрочем, о чем это я. Никто жестоким нарикам не скажет слова благодарностей и уже тем более не наградит. Скорее по-быстрому добьют уцелевших и примутся за следующую банду. Что в целом вполне объяснимо и оправдано, учитывая прошлые дела этих «очаровашек». Может в конце своей жизни они принесут хоть какую-нибудь пользу нормальным людям. Только последняя мысль промелькнула у меня в голове, как сразу же ее пришлось отбрасывать ее прочь. Не принесли. Наконец-то сломавшая дверь тварь, вырвалась на волю и сходу начала убивать всех попавшихся под лапы агров. И ничего обдолбанные любители синтетической химии не смогли ей противопоставить, пачками умирая от сокрушительных ударов. По виду монстр напоминал уродливого носорога, скрещенного с осьминогом и медведем гризли. Не шучу, именно так. Жуткая образина. И здоровая. Не меньше трех метров в холке и еще пять-семь в длину. Лапы-присоски извивались под разными углами легко доставая парней в кожанных жилетках и отправлял добычу сразу же себе в пасть. — Она жрет их что ли? — спросил я скривившись от изображения на экране. Мониторы системы наблюдения передавали великолепную объемную картинку с потрясающей плотностью разрешения. Казалось, что все происходит прямо перед нами. И лично меня, сейчас высокое качество аппаратуры совсем не радовало. Чем больше я смотрел на творившийся ужас, тем больше испытывал отвращения. Не страха или оцепенения от вида призванного существа, а именно отвращения, приправленного доброй толикой брезгливости. От внешности гостя блевать тянуло, в прямом смысле этого слова. — Я же говорила — оно собирает себе тело из биологического материала. Для стабилизации нахождения в трехмерном пространстве, — сказал Тиа. — И с каждым новым трупом оно растет, — заметил Кроули, тоже следивший за дисплеем. — Если так продолжится, то уже через полчаса ее масса достигнет критической точки, после чего оно уже не сможет свободно передвигаться и скорее всего начнет разрушать переборки. Что приведет… — К полному уничтожению станции. Да-да мы это уже слышали, — нетерпеливо прервал я управляющего. — Есть идеи как ее остановить? Все замолчали. Похоже никаких мыслей у присутствующих не возникало. А жаль. У меня тоже не сказать, чтобы имелся вагон предложений по ликвидации возникшей угрозы. Только стандартный подход, не требующий сильного воображения. — Ну что же. Видимо придется действовать по старинке, — заявил я. — Закидаем монстра плазменными гранатами. Посмотрим, сможет ли он выжить после такого. — Нынешнее положение в принципе дает возможность применения мощного оружия, — сказал главный Администратор. — До внешней обшивки довольно далеко. Три палубы вверх и десять вниз, по бокам тоже имеется внушительный запас из других помещений. Но я не уверен, что кто-то из моих людей окажется настолько ловок, чтобы справиться с этим. Мой взгляд хмуро пробежался по лицу Кроули. Хитрый прощелыга неприкрыто намекал на мое непосредственное участие в затее. Мол, кто тут преступник, известный на всю галактику своей крутизной. Мелкий засранец… Самого бы его туда отправить. Уверен этот крысеныш умеет бегать не хуже олимпийских спринтеров, в случае появления смертельной опасности. Но самое паршивое, в чем-то он прав. Отправка туда криворуких дебилов из СБ Эвердил, умудрившихся наложить большую кучу дерьма в деле с аграми, значит дать монстру еще больше биологического материала. А это сделает его еще сильнее и массивнее. Выхода нет. Проблему надо решать. И как можно скорее. Архонт в ангаре на приколе и улететь невозможно. Бросать категорически не хочется. Столько бабла в него влили, что слов нет. Придется поизображать из себя супермена. — Ладно, я пойду, — выдавил я, сверля тяжелым взглядом управляющего. — Но в случае успеха, я хочу забрать один бот из вашей спас-службы. Те, что оказывают помощь поврежденным кораблям на векторах разгона и финиширования. Недавно Крис высказывал пожелание обзавестись шаттлом для Архонта, но подобного добра ни в свободной продаже на виртуальных торговых площадках, ни в запасниках станционных властей в наличии не нашлось. Зато сейчас подвернулась неплохая возможность еще больше улучшить мой корабль. Почему бы не воспользоваться случаем. — Но их всего три! — воскликнул Кроули. — И они регулярно используются. К нам часто прилетают межсистемники для ремонта на последнем издыхании. Иногда они не дотягивают до станции. Возникает необходимость в эвакуации экипажа, а после и буксировки судна до причальных доков. Мы не можем без них обойтись. Я кивал не перебивая. То, что он сказал было абсолютной правдой. Эвердил, кроме транзитного узла трасс из Периферии во Фронтир и обратно, кроме всего прочего выполняла еще и роль мастерской для любой космической техники из ближайших звездных систем. — Хорошо, тогда отдавайте свой бот. Который приготовлен для экстренных случаев. С хорошей системой жизнеобеспечения и мощной ходовой силовой установкой. Гипердвигателя на нем нет, но при необходимости можно долго продержаться в автономном полете. Ну или дрейфе, ожидая прибытия других кораблей. Управляющий самым натуральным образом выпучил от удивления глаза. Он не мог понять, как мне стало известно о тайном средстве спасения для высшего руководства станции. Откуда бедняге знать о неумном зуде под названием «любопытство» вечно терзающую одну миловидную стройную брюнетку, большую любительницу сетевых взломов. — Так как? Договорились? Или рискнем послать ваших бойцов? Я кивнул в направлении маячивших неподалеку безопасников. Глянув туда же, Кроули на секунду замер, а потом решительно перевел взгляд назад, видимо припомнив героические подвиги последних несколькими часами ранее. — Бездна с вами! Забирайте! Только избавьте станцию от монстра!* * *
Пустотная станция «Эвердил». Коридорная развязка между секциями. Тиа Валсара смотрела в спину уходящего Маркуса с неприкрытой тревогой. Он отказался брать с собой других людей, мотивируя это тем, что будет действовать в режиме сверхскорости. А значит остальным за ним попросту не угнаться. Эвелин поджала в раздражении губы, услышав аргумент своего неучастия, но все же вынуждено смирилась. Несмотря на установленные импланты, ускоряющих реакцию, до возможностей капитана Архонта она не дотягивала. А дэянская колдунья суматошно пыталась каким-то способом помочь ему в схватке с чудовищем из другой реальности. За ней оставался должок спасения в одной из дальних зон Отстойника, где Маркус спас ей жизнь. Да и вообще, за последние семь лет ей еще не приходилось встречать никого, относящейся к ней настолько хорошо. Побег из дома в двенадцать лет за попытку проникнуть в анвантарий — хранилище знаний членов Седьмого Круга Могущества, сильнейших кудесников Дэи, показал беглянке истинную суть людей. Никто и никогда не пытался помочь девочке со странной внешностью, либо просто равнодушно проходя мимо, либо пытаясь каким-то способом обидеть ее. Скитания, бродяжничество, упорные попытки выжить и самостоятельное обучение Силе. Три прошедших круга положили хороший задел одной из талантливейших учениц, и она неплохо продвигалась дальше уже без помощи напыщенных болванов, не желающих делиться знаниями с неопытными ведьмами. Но тут ее поймали, отправив на Хаггию для проведения экспериментов. Дикий, почти невозможный случай, но тем не менее произошедший. И вот там она встретила их — совсем еще молодых, почти как и она, хаггов, желающих вырываться с закрытой планеты. Незаметно дэянка стала членом их команды, впервые в жизни почувствовав, что есть те, кому она не безразлична. Удивительно непохожие друга на друга и в то же время обладающие одинаковой стальной волей, закаленной жизнью в опаснейшем из миров Содружества, готовые идти до конца для достижения своих целей, эти парни и девушки произвели на Тиу невероятное впечатление. Последующая близость с Крисом, дружеские отношения с Равеной и Эвелин только укрепили ее уверенность в правильности решения присоединится к экипажу Архонта. И конечно же Маркус, удивительный лидер, соединяющий в себе абсолютную жестокость к чужакам и такую же преданность к своим людям. Готовый убивать любого ради друзей, ни взирая ни на какие преграды. Даже штурмовать полицейский участок и разнести его до основания, если это потребуется. Подобная непреклонная решимость поначалу пугала молодую колдунью. Иногда ей казалось, что высокий широкоплечий парень с небрежной прической коротких темных волос сошел с ума и не может трезво оценивать свои действия. Бесстрашно идя напролом и оставляя после себя горы трупов и горящие здания, он напоминал сумасшедшего. И самое поразительное — остальным это казалось вполне нормальным. Но потом, после того, как Крис рассказал о порядках на улицах Хаггии, о жизни в вечном поиске хабара в Отстойнике, о множестве желающих отобрать у тебя добычу и ежесекундной готовности давать отпор кому угодно, когда угодно и где угодно, она поняла, что из себя представляют настоящие хагги. И это знание позволило дэянке начать понимать логику их поступков и безжалостный характер с признаками безумия. Никто другой не смог бы выжить в пригородах Деелина, не выдержав там и пары месяцев… — Ты точно ничего не можешь сделать? — спросила Эвелин, оторвав Тиу от воспоминаний. Отогнав посторонние мысли, она покачала головой. — Как только я начинаю проникать ближе, чудовище мгновенно реагирует. Оно издает странный вопль, слышный только мне. Очень болезненный, проникающий прямо в глубь разума. — Если ты не можешь немного потерпеть, то может тебе пойти куда-нибудь в тихое место и отдохнуть? — язвительно спросила Эвелин, с насмешкой глядя на лысую девчонку рядом. — Маркус направляется к твари лично, а не в виде какого-то бестелесного призрака и как видишь не ноет ни о чем. Может тебе взять с него пример? Он ведь для всех нас старается. Колдунья вскинулась, собираясь резко ответить, но внезапно поняла, что за оскорбительными словами эффектной платиновой блондинки в белом плаще скрывается простое переживание за своего друга и любовника. Поэтому проглотив готовые сорваться ругательства с обратным обвинениями в трусости, Тиа снова сосредоточилась на голографической картинке с изображением происходящего в отсеке сектантов. Тварь уже выбралась на простор жилых модулей «Свидетелей Его пришествия» начав активно искать выход в следующий сегмент. Высокие потолки с пятиэтажный дом, открытое пространство и полное отсутствие преград позволили ей этим заниматься без помех. И вдруг. — БУММ!!! Раздался мощный взрыв прямо в боку твари, состоящей из биологической плоти человеческих останков вперемешку с металлическими вкраплениями. И почти сразу же за первым взрывом последовали еще два, подряд друг за другом с интервалом в одну секунду. — БУММ!!! — БУММ!!! Огненный цветки плазменных гранат проделали в туше монстра огромные пробоины, дымившиеся от высокотемпературных ожогов. Концентрированная детонация нанесла большие повреждения на теле пришельца. Вслед за этим в воздухе раздался громкий визг, бьющий по ушам даже на таком большом расстоянии. Похожий на скрежет осколка стекла, проведенного по другому куску стекла. Он оказывал тоже воздействие, как и оголенные провода под напряжением, ударяя по нервам и заставляя трястись от неприятных ощущений. Эвелин, Кроули, Тиа и солдаты неподалеку инстинктивно зажали уши, стремясь избавиться от ужасного звука, но бесполезно, такие примитивные меры ничего не могли противопоставить этому явление. К счастью, муки не продлились долго, исчезнув так же неожиданно, как и появились. А на экране продолжали развиваться события. Маркус, без плаща, в одном комбезе, как по волшебству материализовался рядом с монстром, намереваясь того добить. В руках хагга вспыхнул клинок, сияя контуром синего неона сжатого силового поля, активированного на полную мощность. Шаг вперед, короткий взмах — и высокотехнологичный меч опустился на переднюю часть твари, с легкостью погружаясь в ее глубь. Еще один удар и еще. За каких-то пять секунд, одинокий воин превратил то, что раньше было головой твари в изрезанный на мелкие ломтики ошметки фарш. Победа. Без всякого сомнения. Задрожав туша тяжело рухнула на металлический пол, вызывав небольшое сотрясения по всему корпусу отсека. Небрежно стряхнув попавший на ботинки кусок плоти поверженного создания, человек развернулся и направился назад к выходным створкам. Он успел сделать всего десяток шагов, когда неожиданно казавшийся трупом монстр вдруг опять ожил. Гибкие плети стремительным потоком вырвались из тела пришельца, раскручиваясь в длинные щупальца и устремляясь вперед в безудержной попытке достать врага. Вовремя заметив нападение, Маркус стелящимся шагом легко сместился влево, уклоняясь от атаки и вновь активируя силовой клинок. Моментальный отсекающий удар срубил мерзкие живые отростки, но чужак уже стремительно менялся, превращаясь в амебоподобную субстанцию величиной с хороший атмосферный шаттл, вновь и вновь выпуская в противника удлиняющиеся на ходу отростками. Хагг не терялся, ловко непрерывно двигался, избегая встречи с конечностями уродливой твари. И при этом продолжал наносить удар за ударом. Фигура в военном комбезе с грацией хищника передвигалась по открытой площадке изредка выпадая из зрения, переходя на сверхскорость и появляясь с другой стороны туши пришельца, пытаясь еще подобраться к тому, как можно ближе. Но на это раз тот находился все время настороже, зачастую тоже начиная бить щупальцами со страшным ускорением и силой. Секунда, вторая, третья… По всем признакам человек уже должен был оказаться поверженным, но смертоносный танец продолжался. Хагг не останавливался и не отступал. Удар еще удар. Финт и уход вбок. А потом сразу же целая серия коротких уколов. Разворот и вновь перемещение в сторону, чтобы опять начать атаковать, но уже с другой позиции. Без передышки и без малейших колебаний. Невероятный бой завораживающий своей красотой. Зрители пораженными статуями застыли на месте неотрывно глядя на голоэкран. Трансляция все так же передавала изображение происходящей схватки. Не выдержав и прорычав что-то с места сорвалась Эвелин, на ходу выдергивая из-за спины мощный плазменный дробовик. Миг и девушка в длиннополом белом плаще исчезла за поворотом. Проводив ее взглядом, Тис стиснула зубы и упрямо потянулась сознанием сквозь станционные переборки. Таким способом она не могла видеть обычным зрением людей или предметы, но четко замечала любые проявления псионической энергии с аурами живых созданий. Не обращая внимание на вновь появившуюся боль, дэянская колдунья настойчиво искала как бы помочь лидеру одержать победу против вызванного монстра. Время шло, а ничего подходящего не попадалось. В схватку вступила платиновая воительница, сходу начавшая выпускать один сгусток плазмы за другим, непрерывно стреляя, а затем кидая в получившиеся отверстия новую порцию гранат. Но в этот раз взрывов не последовало. С мягким хлюпаньем продолговатые цилиндры бесследно исчезали внутри искореженной плоти, не выдавая ожидаемую детонацию. Каким-то образом существо из иной реальности быстро научилось нейтрализовать боезаряды. И тут, Тиа увидела тянущуюся от твари нить, уходившую к разломанным дверям святилища сектантов. Тонкий, едва заметный энергетический канал привязывался к некому предмету, пульсирующим ярким сиянием псионической силы. Артефакт. При помощи которого фанатики осуществили пробой в многомерную реальность. И до сих пор поддерживающий стабильное нахождение иномирового гостья в пределах трехмерного пространства. Чуть поколебавшись, колдунья в конце концов решительно мысленным усилием сформировала узкое астральное лезвие и ударила по блестящей нити, разрывая канал связи. И в то же мгновение Тиа повторно рухнула на пол, теперь уже окончательно потеряв сознание. Она уже не увидела яркой вспышки в зале жилых отсеков на месте схватки с монстром, возникшей в тот же миг, как ведьма нанесла свой удар.* * *
Неизвестное место. Последним моим воспоминанием было изгибающееся щупальце в который раз хотевшее схватить меня за руку и выдернуть из нее силовой клинок. Уже вполне привычно тело начало двигаться по траектории ухода в сторону, забирая чуть вправо и тем самым выводя на удобную атакующую позицию, но вдруг окружающий мир мигнул и поменялся. Сейчас я стоял посреди разгромленного сегмента «Свидетелей Его пришествия», а в следующую секунду уже находился непонятно где. Как будто кто-то нажал кнопку и декорации окружающего мира стремительно изменились. И место не просто место, а что-то невообразимо странное. Первые мгновения сознание вообще отказывалось воспринимать новую реальность, пытаясь спасти разум от необычных картин. Лес из осколок разбитых зеркал, разных видов и размеров. Вроде бы остающийся на месте, но если перестать присматриваться, то начинало казаться, что все деревья, которые были совсем и не похожими на обычные деревья, непрерывно двигались, текли, передвигаясь не только с места на место, но еще и изменяясь на ходу. Каждый кусочек принимал образ сложной фигуры, постоянно изменяющих свою форму. Слепящий свет обжигал, проходя сквозь закрытые веки, но при этом позволяя очень четко разглядеть любую деталь вокруг. Под ногами находилось тоже что-то живое, мягкое, как резиновое покрытие и откликающееся на едва заметный сдвиг тихим шевелением. Налетевший ветер совсем не походил на ветер, а скорее напоминал течение воды в реке. Неторопливо соприкасаясь с открытым лицом и принося с собой боль миллиона иголок, с жадностью вонзающихся в кожу. Хотелось закричать, но вдруг пришло озарение — это невозможно. Здесь не было воздуха, не было кислорода. Тут самого понятия атмосферы не существовало. Как и запаха. Совсем. Почему я еще не умер — непонятно. Глаза стали слезиться, в них будто насыпали песка, а тело совсем перестало слушаться, превратившись в застывшую статую. Зеркала закружились в хороводе, медленно приближаясь маленькими размытыми ураганчиками. В голове возникло понимание смертельной опасности. Острые куски легко нашинкуют слабое беззащитное человеческое тело, не оставив после себя ни капельки крови. Гулкий удар сердца… А потом я вдруг ощутил, что не нужно опасаться стеклянных вихрей они не успеют ничего сделать, мое тело и без этого стремительно умирало, распадаясь на клеточном уровне. Как же там: рыбы не могут жить на суше, а животные в воде. Вот и я так же — упал под воду и не могу выплыть обратно, погибая от враждебной среды. Не может трехмерное существо находится в многомерном пространстве. Эта пагубно, здесь разрушалось все не принадлежащее этой реальности. Еще один удар сердца… Действуя на рефлексах, я нашел панель быстрого доступа с режимом нейронной сети. Каким-то чудом она все еще отображалась полупрозрачной полоской на правой стороне зрения. Трудная, почти невозможная сосредоточенность зрачков на иконке. Победа. Пиктограмма «Живительного исцеления» окрасилась из бесцветного серого в насыщенный цвет активации. Наниты начали работу помогая изнемогающим имплантам на регенерацию, не справляющимся с сильными повреждениями. И сердце опять сокращалось, разгоняя кровь по венам организма. На краткую секунду показалось, что мне уже лучше, что еще чуть-чуть и все будет в порядке. Тело вновь оживет, страшная боль исчезнет, и я смогу двигаться. А затем опять появилось чувство близкого конца. И еще один удар сердца…* * *
Пустотная станция «Эвердил». Центр медицинского обслуживания. — Ну что с ним? Он выживет? — спросила Эвелин. Воинственная девушка-хагг требовательно уставилась на штатного доктора больницы. За прозрачной пластиковой дверью-стеной находилась лучшая палата с самым дорогой медкапсулой, какие использовались на станции. Где вот уже на протяжении трех часов лежал Маркус Крайд никак не приходя в сознание. — Это очень необычный случай, — ответил врач, отодвигаясь чуть назад. Напористость вооруженной особы его совсем не радовала. — Короче. Говорите уже, как есть, — слегка грубовато подключился к разговору Крис, застыв черной глыбой справа от специалиста. Слева встала Равена и Тиа, тоже напряженно глядя на главного служащего Медцентра. — Проведенное сканирование показало наличие аномалий в организме пациента. В частности, на клеточном уровне и трудно представить — в атомарной структуре. Я ничего похожего за всю свою практику не видел. А опыт у меня довольно большой, можете мне поверить. В Периферии иногда встречаются планеты не прошедшие полный курс терраформирования, вследствие чего жители нередко обзаводятся весьма редкими видами мутаций. — Мы очень рады за вас, — с сарказмом заметила Равена. — Но может вы перейдете ближе к делу? Взглянув на суровые лица хаггов, доктор не вовремя припомнил ходившие по галактике слухи об этой расе, известной своим непростым нравом. Еще не хватало злить таких личностей. На Эвердил и так творилось не пойми что последние дни, а тут еще срочно выдернули и потребовали немедленных результатов. Хотя что точно случилось с больным никто толком ничего сказать не может. Лечите и все! — Ладно смотрите, — сказал он, активируя наручную комп-консоль. Появилось голографическое изображение, поделенное на две части. — Справа обычная клетка обычного человека. Их в организме бесконечное множество. А слева то, из чего теперь состоит тело вашего друга. Я понятия не имею что это и как оно вообще появилось. На указанной картинке непрерывно происходили странные трансформации. Клетка двоилась, троилась, распадалась на зеркальные осколки самих себя, затем собиралась обратно, чтобы затем снова начать удивительный процесс распада и возрождения. Ее вид странным образом завораживал, вгоняя в транс и убирал всякое желание отвести взгляд в сторону. — Что это такое? — удивленно спросил Крис. — Как я и сказал ранее — не знаю. Вообще странно, что тело пациента еще не исчезло и продолжает сохранять свою первоначальную форму. При таких изменениях оно должно моментально испариться. Видимо на стабильность оказывают влияние токи энергии, пронзающие организма гра Крайда с головы до ног. — Какой еще энергии? — снова влезала в беседу Эвелин. Пара нажатий интерактивных кнопок и появилась еще одна запись, но уже на весь экран. Множество мелких точек, горящих белым светом, стремительно передвигались внутри тела капитана Архонта. — Судя по всему — это наноботы нейронной сети. Они заряжены неизвестным типом энергии и постоянно циркулируют по нервной системе пациента полностью охватывая его. Точно не скажу, но могу предполагать, что именно они сохраняют вашего друга в живом состоянии. Нам остается только ждать, что он вскоре очнется самостоятельно. Как привести его в сознание искусственно — просто не представляю. И не ожидая ответа, доктор, оставив посетителям обильную пищу для размышлений, быстро проскользнул в направлении ближайшего лифта. Дав врачу беспрепятственно уйти, Крис посмотрел на Тиу: — Ты единственная осталась в порядке, пока Эвелин валялась оглушенная от близкого взрыва. Что именно произошло? Дэянка отрицательно покачала головой в ответ. — Это был не взрыв. Та тварь не разлетелась на множество кусочков от детонации плазменных гранат, как утверждают полисы. Я перерезала канал привязки его к этому миру. Поэтому произошло мгновенное перемещение обратно. Разрыв появился и схлопнулся, затянув в себя монстра. И видимо, оказавшегося неподалеку Маркуса. — Но потом он появился на том же месте, — утвердительно сказал Крис. — По твоим словам, та реальность отличается от нашей, как ему удалось вырваться назад? — Это же Маркус, — усмехнулась Равена. — Дал по шеи кому надо его и отправили быстренько назад. Ты что, его не знаешь, что ли? Вся компания облегченно рассмеялась. Короткая передышка требовалась всем присутствующим. Последние часы оказались весьма напряженными. — В общем-то ты может и права, — вдруг заявила Тиа. — Многомерная реальность не смогла вынести существо из нашего мира и вытолкнуло его обратно. Судя по состоянию клеток, он и сам начал изменяться, нарушая тем самым сложившийся баланс. — Если бы Изгарский Смерч получил возможность там остаться, то местным мало бы не показалось. Они просто быстро сообразили от него избавиться, — продолжала зубоскалить Равена. И опять по больничному коридору разнеся громкий смех. — Ладно, повеселились и хватит, — произнес серьезным голосом Крис. — У нас тут еще одна проблема нарисовалась, требующая обсуждения. — Какая? — Помните тех пиратов, с кем мы схлестнулись здесь в первый день? Оказалось, эти уроды никуда и не улетали. Капитан одного транспортника шепнул мне, что неподалеку от станции висит целый эсминец, непонятно чего ожидая. — Ну и что? — пренебрежительно отозвалась Эвелин. — Я слышала между станционными властями и звездными странниками заключено соглашение о нейтральной территории. Первые предоставляют площадку для сбыта награбленных трофеев, а последние не трогают их. И это касается, как одиночных пиратов, так и целые кланы. Если Юрген Спаркс попробует что-нибудь предпринять против Эвердил, то против него ополчатся все. А после того, как Архонт будет введен в строй, нам никакой эсминец не страшен. — Может и так, — пожал плечами Крис, — Но вот чувствую, что от них будут проблемы. И причем очень большие. Лучше держаться настороже. Эти ублюдки никак не хотят забывать наше косвенное участие в уничтожение их грузовоза. — Сейчас главное привести в норму Маркуса, — заявила Равена, и Тиа согласно закивала. — А с пиратами разберемся по ходу дела. Будут нарываться дальше — узнают, что такое гнев хаггов. И гори вся галактика ярким пламенем оружейной плазмы!Глава 12
Пустотная станция «Эвердил». Центр медицинского обслуживания.
— «Интерфейс нейронной сети «Эра-3» запущен». — «Внимание! Произошла попытка сильнейшего влияния на молекулярную структуру организма носителя!» — «Внимание! Для нейтрализации пагубного воздействия наниты использовались не по базовому назначению, вступив в реакцию с неизвестным типом энергетического излучения!» — «Внимание! Стабилизация потребовала смены изначальных настроек нейронной сети!» — «Внимание! Изначальные режимы наносети удалось оставить на заводских установках! Необходимо тестирования в активной работе!» — «Внимание! Осуществлялся запуск диагностики новой структуры клеточного строения организма носителя. Выявлена возможность взаимодействия нанитов на новом уровне. Начата процедура формирования нового режима». Быстро промелькнула заполнившаяся полоска, отображающая протекания процедуры формирования. — «Присвоено название — «Сумеречная неуязвимость». Необходимо проведения тестового запуска вероятного режима!» — «Предупреждение! Молекулярная взаимосвязь восстановлена до прежних параметров, но структура не может быть закреплена навсегда. Перестройка клеток организма носителя затронула слишком высокие уровни вещественного строения!» — «Предупреждение! Рекомендуется незамедлительно обратиться в ближайший офис корпорации «Нейрокорп» для обследования специалистами. Произошедшие изменения коснулись базовых программируемых нанитов нейронной сети «Эра-3», возможно они не смогут работать по изначальным настройкам!» — «Внимание! Проведенная корректировка организма носителя не отвечает базовым характеристикам наносети. Настоятельно рекомендуется обратиться к специалистам корпорации «Нейрокорп» для оценки нанесенного ущерба!» — «Внимание! Запуск всех доступных функции начнется через 3… 2… 1…» После единицы темный до этого момента внутренний экран стремительно расцвел красками окружающей действительности. Серый потолок, такие же стены, узкие полосы освещения и отъезжающая вбок пластиковая панель крышки. И вслед за этим бездушный голос машины, предлагающий оставаться на месте до прихода дежурного доктора. Надо же — медицинская капсула. А я думал, что после установки имплантов и со своими крутыми режимами еще не скоро буду просыпаться под зуммер сигнала кибердока. Похоже та тварь меня здорово приложила … Как только пришло воспоминание о схватке в жилом сегменте религиозных фанатиков, перед глазами сразу же пробежала череда прошедших событий. И в первую очередь вспомнилась безумная реальность, куда мне затянуло вместе с уродливым пришельцем. До сих пор не верилось, что удалось свалить оттуда живым. Чуть не сдох ведь! И судя по мелькавшим недавно сообщениям от нейронной сети, посещение чужой реальности не обошлось без следа. Взгляд случайно зацепился за вертикальную панель с иконками справа. Она увеличилась ровно на одну пиктограмму. Это что еще такое? Ах да, новый режим. Заинтригованный я вывел общее меню с поясняющим списком доступных режимов. После пяти уже привычных появилась шестая строчка. — «Сумеречная неуязвимость» — подробнее: — «Позволяет вводить тело носителя в состояние выпадения из обычного слоя реальности путем флуктуации молекулярной структуры организма носителя. В следствии чего происходит смещение и неспособность нанести повреждения обычными трехмерными предметами». — «Внимание! Данный режим нейронной сети был сформирован руководящим ядром наносети самостоятельно, при выполнении программы оптимизаций изменений в организме носителя и не имеет одобренного сертификата Техцентра аттестации и сертификации корпорации «Нейрокорп». Любая неисправность или нестабильность не может применяться в качестве жалобы на работу специалистов корпорации «Нейрокорп». Согласно 7-му пункту о внутреннем уставе межзвездных корпоративных образований Хартии Порядка все страховые случаи не будут приниматься к рассмотрению юридическим отделом корпорации еще на стадии принятия возможных жалоб». — «Внимание! Настоятельно рекомендуется обратиться в ближайший офис корпорации «Нейрокорп» для прохождения полноценного обследования и правильной настройки всех функции нейронной сети». Интересно девки пляшут. Когда я там подыхал значит, клетки стали меняться, а нейронная сеть кроме спасения еще и забабахала мне новый режим. Удивительно! Эти парни из «Нейрокорпа» однозначно не зря ели свой хлеб при создании «Эры-3». Может им отправить ящик самого дорого пойла, что только есть на станции? Или сделать заказ с доставкой на месте. Благодаря светлым умам незнакомых разработчиков я не только остался в живых, но и кажется приобрел дополнительную плюшку. Вскочив на пол, я сразу же активировал пиктограмму со значком изогнутого круга в ромбе и тут же застыл окаменевшим изваянием на месте. На иконке появился таймер пятисекундного отчета в обратном направлении. Попытки сдвинутся с места не принесли успеха, тело заморозило и взгляд как бы слегка затуманился. Хотя никаких болевых ощущений или других неприятных последствий не замечалось. Что весьма радовало, если вспомнить страдания при прошлом переносе. Засыпанные песком глаза с обжигающим светом я еще долго не смогу забыть. Как и другие дикие ужасы многомерного пространства. Покосившись вбок вдруг заметил, что рука стала состоять из микроскопических полупрозрачных кристаллов. Едва заметно дрожа, они невесомыми сгустками висели в воздухе. Дерьмо! Это еще что за хрень?! С нетерпением стал ожидать, пока цифры на значке не закончат бег и не исчезнут. Как-то не улыбалось остаться странным призраком навсегда. Дурдом какой-то… Два… один… ноль… Все, время действия нового режима закончилось. И в то же мгновение ко мне вернулась чувствительность. Руки, ноги задвигались, появилась возможность сделать несколько шагов из стороны в сторону. И только сейчас до меня дошло, что ведь можно было просто еще раз нажать на пиктограмму для досрочного отключения. Ну блин, после капсулы я что-то совсем расслабился. Что интересно, нижнее белье, бывшее на мне, никуда не испарилось, а значит трансформация охватывала не только клетки тела, но и посторонние предметы. Наноботы как минимум доставали надетую одежду, и это просто отлично. Если в таком состоянии я и впрямь становлюсь неосязаемым, то возможности открываются просто фантастические. Конечно жаль, что передвигаться при этом нельзя. Но небольшой недостаток, в целом не портил впечатления от приобретенного умения. Как говориться — даренному коню в зубы не смотрят. Сразу же в мозгу возникла картинка возможного применения: вооруженная толпа открывает по мне бешенный огонь из ЭРВ винтовок, выплескивая океан энергетических зарядов, а я преспокойно стою на месте, пропуская все эти тысячи выстрелов сквозь себя. Ха-ха… Потрясающе! Уже хочу посмотреть на обалдевшие рожи стрелков: выпученные глаза, открытые от изумления рты, взлетевшие на лоб брови. Эпичное зрелище. Ничего не скажешь. А потом, за дело принимается мой бластер, скашивая ряды врагов… Насладившись представленной картиной, я коротко хохотнул. Захотелось пойти в главное убежище Мародеров и испытать режим «Сумеречной неуязвимости» в полевых условиях, так сказать. А ведь это еще не все. Откуда-то появилось твердое убеждение в способности предугадывать будущую опасность. Не видеть точно, а просто знать об этом. Как тогда, в зеркальном лесу. То самое озарение все еще оставалось внутри меня. Я чувствовал его, понимал, осознавал и принимал это необычное состояние. И сейчас, уже находясь в своем слое реальности ясное видение приближающейся смерти никуда не делось, после перехода в трехмерное пространство. Измененные клетки пронесли с собой частичку того мира, щедро одарив существо, умудрившееся выжить на той стороне, а затем и вернуться обратно. И я был весьма благодарен за этот бесценный дар и необычайный опыт. Не каждый день получается попутешествовать в иные вселенные. Тут уж не поспоришь… Еще раз протестировать режим я не успел — матовые створки дверей разъехались в стороны, впуская внутрь палаты человека в белом комбезе медтехника. — Доброе утро, гра Крайд. — Доброе. — Как вы себя чувствуете? Судя по показаниям кибердока капсулы ваше состояние на момент пробуждения значительно улучшилось. — Да, все хорошо, спасибо, — сказал я. Самочувствие и впрямь было превосходным. Мне удалось выжить, приобрести определенные способности, избавиться от монстра в конце концов. Как тут не радоваться? Только глупец бы хмурился и высказывал жалобы. Причин для хорошего настроения имелось более чем достаточно. — Где мои вещи? Не идти же голым по коридорам. — Думаю их вам принесут ваши люди. Я уже сообщил грэсе Темпелтон о вас. Она настоятельно требовала немедленно известь ее в случае каких-либо изменений вашего состояния. На долю секунды я завис, пытаясь понять о ком идет речь, пока в голове не промелькнула молния озарения — это же фамилия Эвелин. Между собой экипаж Архонта больше предпочитал общение по именам, так что мое кратковременное замешательство было вполне оправданым. — Они забрали с собой комбез и оружие? Доктор или кто он там, немного помялся, но потом все же выдал: — Вас нашли почти голым. Комбез, бластер, силовой клинок — все пришло в полную негодность. Вроде бы от них остались лишь куски металла и пластика, не пригодные к восстановлению. Я лично видел жалкие обрывки комбинезона и честно говоря считаю вас удивительным счастливчиком. Вы лежите у нас уже третий день и надежды на выздоровление становилось все меньше. Но вы все же выкарабкались. У вас оказалась сильная воля к жизни. А это знаете ли внушает уважение. Я мысленно чертыхнулся, услышав о потере снаряги. Но потом одумался. А чего собственно говоря можно ожидать после нахождения в той жуткой многомерной фигне? Сам остался в порядке — уже хорошо. А шмотки дело наживное. Об этом волноваться точно не стоит. Правда силовой клинок все же жаль — редкая штучка. Ну да ладно. Найдем что получше, не впервой. — Три дня? Я провалялся здесь три дня? — спросил я с удивлением. Не хило меня видать приложило, раз понадобилось столько времени встать на ноги, находясь в продвинутой медкапусле. — Вообще-то уже идет четвертый день. Сейчас ранее утро. — Хорошо, спасибо. Грэса Темпелтон не сказала, когда сюда прибудет? — Нет. Но полагаю, что очень скоро. Учитывая ее прошлую настойчивость. — Вряд ли она додумается купить по дороге одежду. Вы не дадите мне что-нибудь и не проводите в приемную? Полагаю, можно и там подождать. Или еще нужно оплатить счета за лечение? — Нет, что вы. Все за счет властей Эвердил. Гра Кроули лично об этом распорядился, после того как вас сюда доставили. О как! Управляющий решил проявить себя с лучшей стороны и для этого даже не пришлось давить на него. Что же, хорошо, это стоит запомнить. — Но я хотел бы поговорить с вами о другом, — неожиданно продолжил доктор. — Ваши анализы чрезвычайно необычны, и я бы… — Нет! — решительно отрезал я. — Никаких опытов, экспериментов, анализов и всего другого дерьма, что вы — высоколобые умники так любите делать. Я ухожу отсюда и, если вы попытаетесь меня удержать, я вас изувечу или вообще прикончу. Вы меня поняли? — конец фразы прозвучал на уровне шепота, настолько меня взбесило заявление этого яицеголового умника. Хватит с меня лабораторных столов, не собираюсь вновь выступать в роли чей-то подопытной мышки. Вздрогнув от зловещего тона, сказанного проникновенным голосом, доктор поспешно бросился к одному из скрытых шкафов в стене, вынув оттуда точную копию своих белоснежных одеяний. Мрачно кивнув, я быстро переоделся и направился к выходу. Но дойти до приемной не успел — в дальнем конце появилась фигура Эвелин…* * *
Пустотная станция «Эвердил». Ремонтно-причальный ангар — 11. На замену потерянным вещам в битве с тварью из другой реальности была приобретена замена в одном из магазинов сегмента повышенной комфортности. Армейский комбинезон «Тарк-22», с темным окрасом, производства уже знакомой корпорации «Армакорп» — встроенный наручный комп, плотный защитный материал, пять слотов под дополнительное оборудование и три ячейки для энергоблоков питания, автоматическая аптечка. Хотя необходимость последней в свете недавних событий вызывала оправданную неуверенность. Активированный режим «Живительного исцеления» в тандеме с имплантами на регенерацию намного превосходил по эффективности любые препараты, стимуляторы и боевые коктейли вместе взятые. Но пусть будет. Мало ли, пригодится. Из бластеров я остановил свой выбор на «Марк-9Р». Точно к такой же линейке принадлежала импульсная винтовка, приобретенная на Миларе в Заграбе. Компактный размер, легкий вес, убойная мощность, все навороты — отличная замена «Верту», не проигрывающая ему в параметрах. Силового клинка прикупить не удалось, так как подобное оружие редко встречалось и на территории Содружества, не то что на далекой станции Периферии. Пришлось ограничиться десантным ножом из усиленной стали. А вот плащ остался прежним. В самом начале схватки, сброшенный на пол, он тихо-мирно пережил небольшой Армагеддон неподалеку и теперь вновь вернулся к своему старому хозяину. Войдя через шлюзовой переход в ангар, где шла модернизация Архонта, я первым делом наткнулся на Криса, замершего в раздумьях рядом к виртуальной проекцией схемы корабля. — Трудишься не покладая рук? — с улыбкой спросил я. Живо обернувшись начинающий инженер расцвел широкой улыбкой. — Маркус, брат! Наконец-то очнулся. Я сразу сказал тому кретину, что ты не умрешь, — сказал он, крепко обнимая меня и хлопая по плечам. Никогда еще мой первый знакомый на Хагии не выглядел настолько эмоциональным. Видать я и впрямь выглядел в капсуле не слишком хорошо. — Через два дня после отсутствия перемен, главный врач заявил о возможной скорой смерти. Мол надежды все меньше и меньше. Твое тело никак не реагировало на попытки лечения, оставаясь во всем том же странном состоянии. А общие показатели жизнедеятельности регулярно скатывались вниз, почти каждый час. По сути, ты медленно умирал. — Как видишь все оказалось не так уж плохо, — сказал я усмехаясь. — Еще бы, — поддержал меня Крис. — Я этому уроду сразу сказал: только попробуй еще раз вякнуть про невозможность спасения — закончишь свои дни в открытом космосе без скафа. Прикинь — вчера он вообще начал намекать на возможность исследования твоего мертвого тела из-за необычных преобразований клеток. Эвелин его чуть там же не кончила. Дебил тупорылый! — Этим умникам только дай повод честный людей порезать, — сказал я, впрочем, не упоминая о короткой беседе с доктором перед уходом. Незачем еще больше накалять обстановку. — А где Равена и Тиа? — Вон уже бегут. Из недр вскрытого корабля появились две девушки, двинувшиеся к нам стремительным шагом, вскоре плавно перешедшим в бег. — Маркус! Равена добежала первой, повиснув на моей шеи, а затем дополним объятия жарким поцелуем. Что не слишком удивило после встречи с Эвелин, которая вообще чуть ли не запрыгнула на меня. Тиа в этом отношении поступила более сдержано: крепко приобняла и коротко чмокнула в щеку. Черт возьми! Все же приятно, когда есть люди, кому ты небезразличен! Что ни говори, а за последние месяцы, проведенные вместе, мы по-настоящему сдружились, став почти что семьей. Конечно, далеко не обычной и со своими закидонами, но все же семьей. Переживавших друг за друга и готовых стоять за своих до конца. И надо сказать, подобное положение дел меня более чем устраивало. Нет ничего хуже одиночества или бесцельного существования. — Так как продвигаются работы? — спросил я, после того, как впечатления от встречи немного поутихли. — И что это за штуковина там? Вы режете корпус? Я думал изменения не затронут основной каркас. Только двигатели сдвинуть назад, кое-какие сглаживания и все. А судя по том, что сейчас видно, вы пошли куда дальше. Неужели успели изменить проект за три дня? Мое удивления можно было понять. Глядя на Архонт создавалось впечатление вскрытой консервной банки. Причем не сверху, а снизу, прямо по центру. Мелькающие ремонтные сервы с манипуляторами сварочных аппаратов, возящиеся неподалеку люди-техники с приборами, колдовавшие над коммуникационными кабелями. Не похоже на случайную ошибку в программе дроидов или человеческий фактор. Все явно действовали по заранее утвержденному плану. Причем весьма дружно и слажено, стоило отметить. И живые и механические работники трудились, как муравьи. Быстро, но без суеты. Профессионально. — Эта штука — присланный бот от Алистера Кроули. Тот самый, что ты выторговал у него за уничтожение монстра. И проект в следствии его появления действительно пришлось менять. Я подумал, что обычная сцепка на внешней обшивке у боевого межсистемника не сможет отвечать поставленным задачам. Мы же не гражданский сухогруз мастерим. А вдруг бой и ракетная атака? От шаттла ведь ничего не останется. Лучше скрыть внутри корпуса за броней и силовым щитом, в специальном «доковом мешке», внизу. Удивленно покачав головой, я подошел к обсуждаемому объекту чуть ближе. Вытянутая в форме треугольного крыла машина смотрелась очень круто. Не слишком большая, но и не миниатюрная, с непроницаемой черной поверхностью и полным отсутствие видимых иллюминаторов. Один сплошной кусок тьмы. — Здорово выглядит. Не думал, что управляющий владеет настолько продвинутой игрушкой. В найденных Равеной данных упоминался лишь бот для спасения, но никаких подробностей не приводилось. А тут, смотри-ка какой красавец! — Имперский разведывательно-транспортный бот смешанного атмосферно-космического типа «Скрытое проникновение». Класс «А», модель «Черная дыра». Разработан и построен для спецчастей имперского Флота несколько десятков лет назад. В основном для заброски диверсионных отрядов на вражеские планеты. Успели изготовить несколько десятков экземпляров, но потом от них отказались. — Почему? — спросил я. На первый взгляд бот смотрелся весьма и весьма… Чего имперских военных не устроило? Плохие характеристики аппарата? — Планировалось использование с межсистемника-носителя. Корабль входил в звездную систему, от него отходил бот и уже самостоятельно преодолевал оставшийся путь, как и посадку на поверхность планеты. Благодаря композитному сплаву из керратита и финира полностью применяемого при изготовлении корпуса от начала и до конца, вместе с маскирующим полем, имеющего очень высокую плотностью отражения сканирующего излучения, избежать лишнего внимание для него не представляло труда. — У него весь корпус из стали с керратитовыми добавками? — удивился я. На самом деле, корабли в Содружестве строили по большей части одинаковым способом. Сначала каркас, ходовой реактор, монтаж различного оборудования. Потом внешняя и внутренняя обшивка формировали корпус. Ставила двигатели — маршевые и гипердрайв, основные и вспомогательные системы и подсистемы. Сверху цепляли сегменты брони, пушки, энергетические щиты и другие примочки для военных. Гражданским расширяли внутреннее пространство, повышали комфортность и удобства. И вуаля — можно отправляться в путешествие между звездами. Конечно, компоновка, модели, сама начинка — все совершенно разное, в зависимости от назначения судна, но общий принцип сохранялся всегда. Использовать керратит, в качестве простого металла, пусть и не в полном объеме являлось совершенно нетипичным подходом. — Да, из специального облегченного сплава. Благодаря этому общая масса шаттла примерно на треть меньше аналогичных образцов, при сохранения высокого уровня бронирования, — ответил Крис. Я мысленно похвалил неизвестных инженеров. Показатель суммарной массы покоя корабля, особенно для тех, кто хотел оставаться незамеченным являлся довольно важным моментом. Существовали сканеры, специально настроенные на обнаружение объектов по их физической массе и часто не выходило обмануть их при помощи отражающих полей. Естественно, тут еще роль играло и расстояние, и другие разные параметры, но тем не менее, избавление для разведывательно-диверсионного бота от нескольких тонн лишнего веса все равно выходило в ощутимый плюс. — Это наверно жутко дорого, — сказал я, задумчивым взглядом окидывая еще раз темные обводы неподалеку от себя. — Скорее всего, — согласился молодой корабельный конструктор. — Из-за этого имперцы отказались от серийного производства? Крис отрицательно покачал головой. — Общие затраты при таком способе постройки, конечно, превышали стандартные, но выигрыш тоже получался не малый. Причина в другом: флотским десантникам не понравилось отсутствие мобильности. В случае проблем, они бы не смогли самостоятельно свалить из системы, пришлось бы искать корабль-носитель. Гипердвигателя-то на «Черной дыре» нет. Силовая установка и общий размеры не позволяли его установить. Поэтому вместо универсального бота на вооружение приняли малый межсистемник модели «Разбойник». Незаметности у него значительно меньше и размеры довольно велики, но зато может перемещаться между звездами. Мы с ним встречались на станции контрабандистов. Помнишь? Спецура СБ как раз на них сейчас летает. Я ухмыльнулся. — Это тот, который разлетелся на атомы с кораблем кхайи? Такое не забывается. Немного подумав, у меня снова возник вопрос. — Интересно, почему Кроули его держал для побега, а не какой-нибудь корабль. Поставил маск-щиты получше и вперед. Но вместо нашего штатного бортинженера вдруг подала голос Эвелин. — А он скорее всего спрятал где-то неподалеку: на астероиде или еще где. Как ни посмотри, а в случае полноценной осады и дальнейшего нападения смыться отсюда будет лучше вот на этом незаметно малыше, чем на полноценном межсистемнике. Какой на близком расстоянии не скроет ни один маскировочный комплекс. Засекут на раз и пустят вдогонку «подарочки» с головками самонаведения. Прикинув вероятную ситуация, я вынуждено признал несомненную логику в словах платиновой красотки. — Вполне возможно, хотя нам сейчас это уже неважно. Бот наш, — сказал я и тут же поинтересовался: — Он вообще как? Неплох? Крис уважительно поднял верх сжатый кулак, означающий высшую степень одобрения. — Вещь! Маскировочное поле «Завеса», два маршевых двигателя с форсажным режимом. Энергетического щита правда нет, но покрытие и сам корпус имеет коэффициент единовременного пробития в 7.0 единиц. Очень хорошо для машины подобного типа. Даже превосходно. Вооружение — 2 импульсные пушки в 4.0 единицы и пять ракет средней дальности. Знаю, не очень, но его ведь и не воевать создавали. Что еще… — молодой широкоплечий хагг, сейчас щеголявший вместо привычного черного плаща в обычном рабочем комбезе серого цвета, заглянул в интерактивный дисплей своего наручного консоль-компа. — Управляющий переделал его: установил дублированную систему жизнеобеспечения, поместил внутрь большой запас воды и продуктов питания, а также подключил медкапсулу. Поэтому теперь вместо десяти человек на борт помещается всего трое. Но думаю мы решим этот вопрос, удалив все лишне. — Только не ставь везде новые кресла, занимая пространство. Пусть будет возможность перевозить еще и груз, — попросил я. — Мало ли для чего он нам может понадобится. Выпадет шанс и трейсерами подработаем. Если параметры скрытности действительно настолько хорошее, то это обязательно пригодится. Крис молча кивнул, принимая к сведению и сразу же делая соответствующие пометки в записях. Развернувшись небольшой голографический экран запустил объемную анимацию. Появился летящий корабль, он притормозил, нижняя часть посередине разошлась в стороны двумя створками, выпуская наружу зализанный треугольник. Запустив двигатели, тот шустро устремился к небольшому шарику, видимо обозначающему планету. — Выглядит недурно. — Да, чуть не забыл. Мы увеличили количество привлеченных работников, и работа идет в три смены без перерыва. По оценкам Айзека, если темп сохранится, то Архонт будет готов уже через две недели. Приблизительно. Можно будет выводить на ходовые испытания. — Превосходно, — я с чувством ткнул Криса вбок. — Отличные новости. Наконец-то сможем заняться кое-чем интересным. — Чем еще? — несколько подозрительно поинтересовалась Эвелин. — Ты же только недавно вылез из медкапсулы, где пролежал до этого несколько суток полумертвым трупом. Равена энергично поддержала подругу молчаливым киванием. — Ну, во-первых, до конца модернизации еще две недели, времени вполне много. Во-вторых, нам еще надо помочь Кроули разобраться с последней бандой на станции — Мародерами, с этим тоже нельзя затягивать. И главное — в-третьих — ты же не думала, что я уйду на покой только получив еще одно серьезное ранение. Вспомни, на Хаггии приходилось бывать в переделках и покруче, — сказал я, потом сделал небольшую паузу и лукаво добавил: — Тем более: «Частное летающее поместье в Аснае с оплатой налогов и полным содержанием сроком на две сотни лет обойдется покупателю в триста с лишним миллиона кредитов». Это очень большие деньги. Да еще и на каждого. Равена притворно закатила глаза вверх, сразу же признав свои слова. — Я знала, что вы мне еще припомните это поместье. Все дружно рассмеялись. — Так все-таки, что за план, Маркус? — спустя перерыва на веселье, снова вернулся к вопросу уже Крис. — Для этого понадобится корабль? Секунду помедлив и бросив по сторонам украдкой взгляды, обратив внимание, что кроме экипажа Архонт поблизости никого не наблюдалось, я негромко произнес: — Еще в Даграбе, при перевозке захваченного оружия из трюма торгового представителя «Армакорп» я подумал о количестве похожих транспортников, курсирующих по Фронтиру и Периферии для исполнения нелегальных контрактов. Все крупнейшие корпорации обходят пункты Хартии Порядка о межзвездных экономических связях, посылая свою продукцию на продажу в миры, официально закрытые для всяких взаимоотношений. И это творится повсеместно. Надо отдать должное молодым хаггам и юной дэянской ведьме — все моментально сообразили на что я так жирно намекаю. — Будем грабить корабли торговых представителей корпорации? — с нотками восторга спросила Эвелин. Ей идея понравилась мгновенно. Ну еще бы. Высокая блондинка, любительница мощных плазменных дробовиков всегда не возражала против появления лишних кредитов. А прошлое замечание лишь касалось моего недавнего выздоровления, но никак не подразумевало отказа от нового дела. — Почему нет? В отличие от обычных местных транспортников, как правило занимающихся перевозкой не слишком ценного груза в абсолютно значений этого слова, корабли трейсеров-корпов везли в своих недрах либо готовую высокотехнологичную продукцию, если путь шел из Содружества в неисследованный космос, либо полезные ископаемые, уже готовые к переработке, в случае направления обратно. И в том и в другом случае, хабар оправдывал организацию перехвата. Главной защитой у таких курьеров выступала скрытность маршрута. Не имеющие понятия о промежуточных остановках между прыжками пираты не могли перехватить лакомую добычу, позволяя тем почти беспрепятственно шастать туда-сюда. Почему почти? Ну прецеденты неудачных полетов все же имели быть место. Корабли периодически бесследно пропадали, напоровшись на какой-нибудь эсминец или корвет звездных странников. А иногда их сдавали сами покупатели на независимых планетах. Но боссы в высоких кабинетах раз за разом снова отправляли в дальний космос новых людей, стремясь к расширению рынка сбыта за пределами цивилизованных миров. Достать координаты систем подскока с закрытых корпоративных серверов на первый взгляд не представлялось возможным. Многочисленные антивирусные программы, фаерволы и специализированные искины, настроенные на сетевую безопасность делали подобный подвиг попросту невозможным. Но Равена и не собиралась лезть напролом, рискуя сломать шею. Умная взломщица с Хаггии придумала обходной путь найти интересующие нас сведения. И в этом очень помогло технологическое развитие миров Периферии. Информационная сфера разрослась тут не хуже, чем в Содружестве, давая тем самым возможность использовать ранее недоступные инструменты на прежде диких территориях. А идея на самом деле оказалась весьма проста. Ума не приложу, почему еще никто из звездных странников не сообразил поступать так же. Но не суть. Каждый межсистемник имел регистрационный код для идентификации при общении с диспетчерскими службами. А еще существовала штука под названием — Единый галактический реестр. И как можно легко догадаться эти два явления теснейшим образом переплетались между собой. До недавнего времени считалось, что отметки трекер-маркера корабли оставляли лишь в освоенном пространстве цивилизованных государств при заходе в космопорт или стыковке со станцией. Но выяснилось, что вот уже несколько лет Картографический центр Объединенного Флота разместил в инофосферах почти всех планет Периферии, где имелся выход в космос, небольшой сетевой ресурс для сбора подробностей о неисследованных территориях и небесных телах. Куда автоматический посылались все данные прибывающих и отбывающих кораблей. Команды, вшитые на аппаратном уровне, самостоятельно осуществляли передачи. И самое забавное, чуть ли не вся эта информация находилась в полуоткрытом доступе для обновления навигационных бортовых баз. Это касалось лишь легальных звездолетов, в том числе и находящихся в собственности корпорации. Те и подумать не могли как-то изменять идентификаторы, справедливо полагая саму территорию диких миров защитой от возможных неприятностей. Короче говоря, зная точные места посещений определенных кораблей, выяснить их промежуточные остановки по большому счету не представляло больших проблем. Да, имелись сложности с множеством подключений и одновременной обработкой нескольких потоков поступающей информации с большого количества планет, но Равена заявила, что новый мобильный комп-терминал с отличной вычислительной мощностью и написанная ею лично программа справятся с этой проблемой. И у меня не было причин не верить нашей гениальной хакерше. — Станем пиратами? — спросил Крис. — А что? Почему бы и нет? Надо же как-то бедным хаггам зарабатывать себе на кусок хлеба, — сказал я с усмешкой. И судя по лицам членов команды, никто не собирался возражать против моей задумки. Уже много позже, лежа на кровати, я глядел на спящие обнаженные фигуры Эвелин и Равены, но думал не о прошедшей бурной ночи, полной сумасшедших ласк, а прикидывал варианты решения проблемы с Мародерами. От двух группировок избавились, осталась еще одна, причем самая сильная. И с ними надо обязательно тоже что-то делать и как можно скорее.* * *
Пустотная станция «Эвердил». Гостевой причальный док 33–55. Слабоосвещенная палуба стыковочных шлюзов для пустотных шлюпов пугало своими огромными размерами и безлюдностью. Шаги по металлическому полу гулко разносились далеко в разные стороны, эхом отскакивая от стен и возвращаясь обратно. Для организации встречи, Алистер Кроули личным приказом велел закрыть этот отсек на небольшой промежуток времени, выпроводив отсюда, как прилетающих гостей станции, так и техников обслуживания, приведя в качестве основания проверку безопасности. С учетом последних событий никто не пытался задавать лишних вопросов, беспрекословно подчинившись распоряжению. Пять охранников, и он сам, больше никого здесь на наблюдалось. В ровно назначенное время над ближайшим шлюзовым переходом загорелся зеленый свет, оповещающий об окончании успешной стыковки. Упругие струи воздуха вырвались из узких щелей снизу, знаменуя собой окончание процедуры. В тот же миг, гермостворки разошлись в сторону впуская на борт Эвердил прилетевших гостей. Трое крепких мужчин в черных плащах, с уверенным поведением и жесткими лицами легко сошли по наклонному трапу. Любой, хоть раз посещавший Фронтир или пространство Переферии без труда бы опознал во вновь прибывших тех, кого галактика называла пиратами, а они сами предпочитали именоваться звездными странниками. — Рад, что вы откликнулись, уважаемый гра Кроули, — сказал идущим первым человек с хорошо заметными замашками командира. — Позвольте представиться лично — Юрген Спаркс, помощник главы клана Арвелон Эдварда Тича. — Алистер Кроули, главный управляющий станцией, — кисло ответил Кроули. Судя по его недовольному выражению лица, ему совсем не хотелось сейчас здесь находится. И уж точно вести вежливую беседу с космическими головорезами. Но иного выбора у него не имелось. — Вы просмотрели запись? Проверили ее подлинность? — с ходу начал обсуждение пират. Юрген не любил терять время на бесполезную болтовню, задавая глупые ничего не значащие вопросы и получая не менее дурацкие ответы. Время — деньги, тратить его в пустую не следовало. — Да, просмотрел. И да, специалисты оценили ее подлинность почти в сто процентов. Оставшаяся погрешность не играет большой роли. Но у меня все же имеются сомнения по части ее достоверности. Может вы использовали своих людей для съемок, а мне утверждаете обратно. Найти корабль тоже для вас не составит труда. По губам звездного странника пробежала улыбка, больше похожая на оскал хищника. — Вы прекрасно знаете, что это правда. Вы нутром это чувствуете. Иначе не пришли бы сюда, попросту проигнорировав наше послание. Разве нет? Глава исполнительной власти Эвердил еще больше нахмурился. Проклятый космический разбойник прав, тысячу раз прав. Вопрос о разыгранной постановке Кроули задал просто потому, что не мог его не задать. Формальность — не более. — Что вы хотите? — То, что я уже говорил вам по связи: Маркуса Крайда. Возможно его команду, но не обязательно. В зависимости от обстоятельств. Выдвигая требования, Спаркс уже в который раз раздраженно подумал об ублюдке предателе, хотевшем украсть груз с лакраном. Если бы жадный кретин не взлетел тогда с Хаггии, а чуть позже не взорвался вместе с пограничным сайконским корветом, то ему бы не пришлось сейчас заниматься тем, чем он занимался. Потеря настолько огромной добычи, стоимостью в несколько сотен миллионов кредитов, а вполне возможно, что и больше, не могла остаться безнаказанной. Это понимали все: и рядовые, и офицеры, и высший командный состав клана, в том числе и его лидер. Если нет прямых виновных, то их следует хотя бы назначить. А иначе нельзя. Люди начнут сомневаться, искать ответственного за такой провал. И чем бездна не шутит, как бы не на подумали на главу Арвелона. Возможно старина Тич ослаб и его следует заменить кем-то более расторопным? Например, тем, кто не будет зевать пока у нас из-под носа уводят целую гору умопомрачительно дорогого хабара? Сначала обычные разговоры и простые обсуждения, а чуть позже уже и до открытого бунта недалеко. Поэтому виновного надо было обязательно найти, а затем показательно наказать. И Маркус Крайд, оказавшийся в момент уничтожения пиратского грузовоза неподалеку превосходно подходил для этих целей. Из трех кораблей, бывших там, только Архонт улетел из системы, а значит вся ответственность лежит на членах его экипажа. И неважно, выпускали они ракеты или вели обстрел плазмой по пирату, главное хоть какое-то соучастие, а все остальное не так уж и важно. Конечно, сам Юрген отлично понимал неправильность этой логики, но идти против течения он не собирался. Глава клана отдал приказ, и он будет выполнен. — Гра Маркус только вчера возможно спас всю станцию от разрушения, — заявил Кроули. — Вы понимаете, как будет выглядеть моя помощь вам? — Как предательство, — легко ответил пират. — Но вам сейчас не об этом стоит беспокоится. А о битком набитом транспортнике полном новоявленных Мародеров. Экипированных, подготовленных и направленных сюда на помощь своей банде. Кстати, вы вообще знали, кто они на самом деле? Не обычные сбежавшие солдаты, а специально засланные агенты влияния независимого мира Завалар? Кроули отрицательно покачал головой. Он и понятия не имел об истинной природе происхождения военизированной банды. А ведь стоило об этом задуматься. Все же как ни крути, а он больше торговец, чем настоящий администратор, умеющий контролировать все сферы жизни станции. Года полтора назад задавить три группировки не составило бы труда, но момент оказался упущен. Казалось, что это всего лишь еще одни мелкие шайки, которых и до этого хватало на Эвердил. С ними прекрасно справлялись обычные безопасники держа руку на пульсе уровня преступности, не позволяя ему выходить за определенные рамки. Но все вышло куда как хуже. И теперь на тут творился полнейший бардак: мутанты-наркоманы, устраивающие массовые побоища, фанатики-сектанты, вызывающие сущности из других миров, боевики с независимых планет, решившие взять власть в свои руки. Кроули печально вздохнул. Как ему не хватало прежних тихи времен. — Что сажаете, гра управляющий? Нам отпустить корабль сюда? Уверен Мародеры чрезвычайно обрадуются своим друзьям. У них кроме людей, еще имеется на борту стрелковое оружие. Далеко не современное, но вполне пригодное для использования. Видя отчетливые колебания, пират продолжал давить. — Их триста человек и судя по нескольким случайным допросам, все имеют настоящий боевой опыт. Кажется, на их планете недавно прогремела война. Вы же знаете эти «дикие миры», они обожают убивать друг друга сотнями тысяч или даже миллионами. Только представьте, что они вам здесь устроят, после того, как попадут на станцию. С нынешними Мародерами вы еще имеет шанс справиться, но что будет, когда к ним присоединиться этот отряд? Вас раздавят, уважаемый гра, быстро и жестоко. Кроули раздраженно скрестил руки на груди. — Но они все равно останутся. Старая банда все равно останется здесь. А это неприемлемо. Если мы договоримся, вы сможете помочь мне решить проблему с ними? — Нет, — Юрген сразу же ответил отрицательно. — Территория Эвердил считается нейтральной. Между всеми звездными странниками из ближайшего сектора уже давно установлено негласное правило не вмешиваться в местные дела и не пытаться захватывать станцию. Безопасный рынок и все такое. Вы же понимаете. В противном случае, я давно бы уже завис на своем эсминце напротив Башни Администрации и потребовал бы выдачи Маркуса Крайда, грозя разнести вашу халупу несколькими залпами. Но я так не сделал. Потому что в этом случае, остальным кланам может не понравится моя самодеятельность и они объединяться для наказания нарушителя. Мы же не дикари в самом деле. Тут не любят беспредельщиков. — И поэтому вы не хотите помогать мне? — Да. Как только мои абордажники появятся на борту Эвердил не для того, чтобы промочить горло и пройтись по продажным девкам, а для разборок на стороне станционных властей, меня моментально обвинят во вмешательстве, что может выльется в серьезные неприятности. Оно мне надо? А вот помочь и не пропустить корабль, полный наемников я могу. Так что скажете, гра? Сделав несколько быстрых шагов из стороны в сторону, управляющий напряженно раздумывал, затем резко остановился, оказавшись лицом к лицу с пиратским офицером и решительно заявил: — Хорошо. Я согласен вам помочь и завлечь в ловушку Маркуса Крайда. Но у меня есть одно условие. — Какое? — Я хочу, чтобы вы убили всех членов экипажа Архонта. Чтобы не один из них не смог бы мне потом отомстить за смерть их капитана. — Договорились, — согласился Юрген протягивая ладонь для рукопожатия. — Можете считать, что их уже нет. Я позабочусь об этом. — Хорошо, — сказал Кроули. Скрепляя сделку обе договаривающиеся стороны крепко пожали друг другу руки. Еще через несколько минут, стыковочный док вернулся к своему обычному функционированию и ничего здесь не напоминало о недавно проведенной встрече.Глава 13
Пустотная станция «Эвердил». Гостиничный комплекс «Небесная благодать». Номер-люкс.
— «Продолжаем новостной выпуск», — бойко вещала на экране ведущая в деловом костюме с глубоким откровенном декольте. Валяясь в одиночестве на огромной кровати и разглядывая весьма аппетитные формы девушки с латиноамериканскими чертами, я лениво прикидывал какой у нее размер груди. Третий? Или все-таки четвертый? Похоже на то. — «…а сейчас мы снова вернемся к кадрам, заснятым на прошлой неделе, когда оперативники Службы Безопасности Империи вместе с сотрудниками Министерства финансов провели обыски в штаб-квартирах известных на всю галактику корпорации «Армакорп» и «Техварп». Именно эти две компании оказались замешаны в делах, напрямую затрагивающих национальные интересы Империи». Изображение сменилось, диктор в весьма откровенном наряде пропала, вместо нее появились съемка штурма. К высокому небоскребу синхронно подлетело с десяток тяжелых бронированных флаеров военной модели, откуда горохом посыпались солдаты в черном защитном снаряжении. Причем, проникновение шло не только снизу, но еще и с верхних, и средних этажей. И судя по разбитым окнам и выломанным дверям, эсбешники не слишком-то церемонились. Мда… Их явно взбесили последние выходки корпов. Никаких вежливых просьб с предложением пройти дать показания и объяснить свое поведение по краже у важнейшего подрядчика Флота. Культурным обращением тут и не пахло. Дуло плазмогана в рыло и приказы встать на колени. Даже начальство корпорации не пожалели, чуть ли не силком вытащив исполнительных директоров из зала совещаний. Ничего не скажешь. Круто сработали. — «Как стало понятно из предварительных сведений, обе корпорации нарушили основополагающие правила этического поведения при конкурентной борьбе. При этом они не только навредили своим соперникам, но еще и нанесли прямой ущерб интересам государства. «Навис Индастриз» — пострадавшая сторона, является главным подрядчиком Имперского Флота и занимается разработкой и строительством кораблей вот уже на протяжении больше семисот лет. Беспардонное вмешательство в работу компании, от чьей деятельности зависит ни много ни мало — жизни всех граждан Империи вызывало справедливое возмущение со стороны Службы Безопасности». На экране вновь появились «возмущенные сотрудники СБ», выводящие уже из другогоультравысотного здания группу людей в дорогих костюмах. Внизу побежала строчка с пояснением о задержаниях в штаб-квартире корпорации «Техварп». — «Мы обратились за комментариями к сенатору Харви Доусону, главе созданной комиссии по расследованию незаконной деятельности корпорации. Что вы можете сказать о произошедшем?» Картинка раздвоилась, на правой стороне возник мужчина средних лет. — «Это возмутительно! Торговые конгломераты совсем потеряли страх от вседозволенности. Еще не утих скандал с завышенными ценами по государственным контрактам для Армии и Флота Империи, приведший к изданию закона о допуске на крупные заказы для фирм всех уровней, а теперь еще и корпоративный шпионаж. Поразительная наглость! Разработки «Навис Индастриз» активно применялись не только в военной сфере, но и в гражданской. Нам еще предстоит выяснить истинные причины проникновения, повлекшего за собой смерть нескольких людей, но я уже сейчас могу ответственно заявить — даром это никому не пройдет! Все виновные понесут заслуженное наказание! — Вы о найденных мертвых телах двух женщин-кхайя на Миларе? По некоторым сведениям, именно они являлись теми самыми «свободными агентами», которые совершили кружу информационного пакета. Означает ли это, что оперативные сотрудники имперского СБ действуют на территории Периферии? И почему подозреваемых не задержали, а ликвидировали? Не лучше ли было произвести арест с допросом на ментосканере? Или кто-то специально позаботился о том, чтобы все ниточки, ведущие к крупным шишкам из корпорации «Армакорп» оказались отрезаны? Что вы можете на это ответить?» Лицо сенатора пошло красными пятнами. Мужик явно не ожидал такого наезда от миловидной барышни на другом конце связи. А та, кажется и не думала отступать, цепким взглядом вцепившись в политика. Я усмехнулся. Вот это я понимаю — свободная пресса. Никакой боязни поставить власть имущего в неудобное положение. Скорее наоборот — чем острее вопросы, тем лучше. И обязательно в прямом эфире, чтобы все видели потение и сопение народного избранника. — «Обнаруженные трупы действительно с большой вероятностью принадлежат преступникам, замешанным в этом деле. Но насколько я знаю, Служба Безопасности никакого отношения к инциденту не имеет. Они сами потеряли одну из групп оперативного реагирования вместе с кораблем при операции поиска, — заявил Харви Доусон. — И я категорически отвергаю любые попытки обвинить власти в пособничестве межзвездным конгломератам. Мы ни секунды не будем колебаться в наказании виновных, несмотря на их статус. Это я вам обещаю!» Секунду спустя изображение сенатора пропало. Похоже государственный деятель решил по-быстрому свалить из эфира, пока его не успели обвинить в каком-нибудь другом неблаговидном поступке. — «Ну что же, уважаемые зрители, напоминаю с нами был сенатор Харви Доусон, глава комиссии по расследованию незаконной деятельности корпорации, — сказала ведущая сияя белоснежной улыбкой. — А мы тем временем вернемся к событиям прошлого дня. Напомню: вчера в двенадцать тридцать три по локальному времени системы на орбите курортной планеты Борус произошел космический бой между боевыми межсистемниками сразу пяти корпорации. По поступившим сведениям, после начала расследования имперскими властями, несколько крупнейших корпорации организовали встречу на высшем уровне для обсуждения проблемы и попыток найти решение выхода из кризиса. В мероприятии приняли участие не только торговые конгломераты, зарегистрированные на Бетельгейзе, но и из других государств Содружества. В частности, «А.Н.Т.» и «Филора» из Федерации Сайкон, знаменитая «Нейрокорп», не имеющая привязки ни к одной из стран, представители Объединения Верон и Лиманского Союза, владельцев крупнейших торгово-транспортных сетей, а также ряд участников рангом поменьше. Империю представляли: «Техварп», «Армакорп», «Консорциум Т.А.О.» и несколько других крупных корпорации. Что удивительно «Навис Индастриз» также отправила своих людей на срочно созванную конференцию, закончившуюся настолько трагически». Фигура ведущей отошла на задний план, появились кадры сражения между несколькими кораблями. Судя по ракурсу, снимали с довольно близкого расстояния. Видимо с одного из спутников на орбите. Вспышки плазмы, пуски ракет, взрывы. Скоротечный бой на позициях в упор друг к другу, завершился почти мгновенно, оставив после себя подбитые межсистемники. Не слабо они там оторвались. Какие горячие парни. — «Сейчас уже трудно сказать, кто первым начал, но последствия уже известны: два ударных корвета «Филоры» и «А.Н.Т.» потеряли половину экипажа, автоматический эсминец «Техварпа» получил серьезные повреждения без живых потерь, что в целом понятно, учитывая полное отсутствие на его борту людей, корабль «Армакорпа» и легкий крейсер «Навис Индастриз» отделались лишь пробитием силовых полей, без ущерба для корпуса. Это первый случай вооруженного противостояния рядом с планетой, где размещаются одни из самых шикарных мест для отдыха. Власти одноименной республики Борус уже выразили категорический протест враждебным действиям, вооруженным силам корпов и потребовали защиты от Объединенного Флота Содружества. Занимающиеся только курортным бизнесом, эта небольшая страна, состоящая из одной системы и планеты, не имеет собственных боевых кораблей. Командование уже ответило на срочный запрос и пообещало прислать одну из ближайших эскадр. Но уверена, к тому времени, все виновные участники инцидента уже благополучно разлетятся в разные стороны и как обычно избегут каких-либо последствий за свое вызывающее поведение, несущую угрозу обычным отдыхающим». Женщина на экране скорбно поджала полные рубиновые губы, предлагая зрителям присоединиться к ее возмущению безнаказанности финансовых воротил. — «А сейчас обратимся к эксперту в области корпоративного права и межзвездных отношений по Хартии Порядка — гра Сполдингу». Картинка еще раз разделилась на две части, на месте сенатора теперь красовалась физиономия какого-то худощавого типа с вытянутым лицом. — «Уважаемый гра Сполдинг, как вы можете прокомментировать недавние события? На ваш взгляд, что случится в ближайшее время и отреагируют ли власти всех стран на поведение компании, зарегистрированных на их территориях? Можно ли ожидать судебных преследований межзвездных торговых корпорации? Или же это им как обычно сойдет с рук?» Эксперт важно напыжился, гордый от повышенного внимания к своей персоне и вальяжно начал отвечать, делая длинные паузы через предложение, чтобы публика успела проникнуться озвученной мудростью его слов. — «Уважаемая Шанти, я, как и все полноправные граждане с интересом наблюдал всю прошедшую неделю за действиями наших специальных служб по отношению к явным нарушителям законов Империи. И теперь, по прошествии этих дней, можно с уверенностью заявить, что дело не спустят на тормозах. Недавно обнародованные данные о завышенной стоимости на товары и услуги армейских субподрядчиков всколыхнул не только правительство на Бетельгейзе, но и весь Сенат. Раскаты грома докатились даже до престола благословенного Императора, вынудив его величество лично вмешаться в конфликт. Что, как все помнят, привело к созданию новых свободных экономических зон, где права мелких и средних фирм законодательно уравняли с корпорациями на заключении крупных контрактов. Это нанесло серьезный удар по большому бизнесу, вынужденному идти на значительные уступки с властями. — Но они не поняли урок и теперь нарушили положение о конкурентной борьбе, проведя сначала силовую акцию на одной из центральных планет, приведшей к гибели людей, а чуть позже и вовсе устроили целое побоище на орбите незащищенного мира. Вам не кажется, что корпоративные тяжеловесы окончательно сбросили маски, решив бросить вызов всему обществу? И не следует ли принять закон об ограничении применения частных военных подразделений? Включая боевые межсистемники?» Гра Сполдинг еще больше надулся, степенно закивав на услышанные вопросы. Мне захотелось врезать по этой самодовольной роже напыщенного индюка. — «Несомненно, реакция уже началась. И уже в скором времени можно ожидать каких-то подвижек в этом направлении. Людям надоело все время ощущать опасность, исходящую отовсюду. Вспомним хотя бы о Камее — планете, переполненной от наемников, находящиеся в центре Содружества или варварском законе о свободном владении оружием всем гражданам, достигшем определенного возраста. Это недопустимо, мы же цивилизованное общество, а не какие-нибудь дикари… Тут ведущая резко оборвала эксперта, поняв, что того несет совсем не в те дали, куда было нужно. — Но право граждан на самозащиту являются одним из краеугольных камней, на котором зиждиться свободное общество. Я и сама владею бластером и не собираюсь отказываться от этого права. Как, полагаю и большинство полноправных граждан первой категории, — просверлив красноречивым взглядом Сполдинга, оказавшегося слюнявым либералом, да еще и пацафистом к тому же, женщина решительно направило русло беседы в прежнее русло: — Но сегодня мы обсуждаем не вопрос доверия друг к другу, а к финансово-торговым конгломератам, имеющим в своем распоряжении не маломощные ручные импульсники, а целые армии, не подконтрольные никому, кроме их директоров. В моей голове моментально сформировался образ полуобнаженной красотки в нижнем черном белье с пушкой наперевес. Да уж, ведущая неплохо отжигает, весьма и весьма… Эксперт, оценив выражение лица собеседницы, понял свою оплошность и быстренько сменил аргументы. Как ни посмотри, а за интервью ему платило новостное агентство, а не кто-то другой. Будешь пытаться возникать и настаивать на своем — глядишь так и приглашать перестанут. И гонораров уже не видать. — Конечно, вы правы уважаемая Шанти, контроль за частными военизированными корпусами необходим. Без него никто не сможет чувствовать себя в полной безопасности. — Вы думаете, это возможно? Принятия подобных ограничений на законодательном уровне? — Не уверен, что в полной мере, но определенные поправки скорее всего примут. Например, на использование боевых межсистемников в пространстве центральных миров. Возможно эти территории выведут из-под юрисдикции свободного перемещения вооруженных кораблей. Стычка на Борусе очень многих потрясла. Когда над головами счастливых отдыхающих, беспечно загорающих на пляжах и попивающих прохладительные напитки, развернулось настоящее космическое сражение, общество выразило решительный протест необдуманному поведению корпоративных военных. Такое не должно повториться в будущем. — И к чему это может привести в конечном итоге? После продолжения давления на межзвездные корпорации со стороны властей. Как вы полагаете, они решаться на сопротивление? Не захотят ли толстосумы из высоких башен попытаться взять реванш и оставить прежнее положение? И не стоит ли сознательным гражданам помочь правительству в наведении порядка на планетах? Глаза ведущей предвкушающее блеснули, как будто женщина всю жизнь ждала шанса пострелять по корпам из своего бластера. Я хмыкнул, да эта тетка с приветом на всю голову. И явно не любит крупные финансы. Во дает! Сполдинг категорично закачал головой. — Нет, это невозможно. Там ведь не идиоты, чтобы хотя бы допускать возможность силового противостояния. Империя, Федерация Сайкон и другие государства Содружества при необходимости легко раздавят военизированные корпуса службы безопасности корпорации. Нет, я думаю, что ситуация пойдет по другому пути. — По какому? — сразу же задала вопрос ведущая. — В полном запрете нет необходимости. А вот давление со стороны национальных правительств скорее всего и впрямь усилится, что вынудит компании искать другие территории для своих проектов и новые рынки сбыта. Уходить из Содружества полностью, конечно, никто не станет, а вот попытаться расшириться, скажем, в Периферию — очень вероятный сценарий. Только подумайте о целой россыпи независимых миров, не относящихся к какой-либо цивилизованной стране. Им можно предложить технологии и производственные мощности, а в обмен получить полную свободу действий. Или, что скорее всего — вообще забрать власть на планете себе. Представьте целую планету, живущую не по законам и конституциям, а по корпоративным уставам. Они станут сами себе хозяевами, неподвластными никаким внешним силам. — Вряд ли местным жителям это понравится. Эксперт кивнул. — Вполне вероятно, что ассимиляция не будет происходить тихо и мирно. Тем более не стоит забывать о конкурентах из других компаний. Эскалация насилия в подобных условиях неизбежна. Если простая встреча привела к столкновению на Борусе, то что может произойти за пределами Содружества? Страшно представить. Хартия Порядка не действует в пространстве Фронтира и Периферии, никаких ограничений и никаких запретов. Совсем. — Вы хотите сказать, что нас ждет… — Да, полагаю, что в скором времени начнется война корпорации, со всеми вытекающими отсюда последствиями…» Я кликнул на значок выключения. Не слабая фантазия у них там, чего только не придумают. Новостной канал — чтоб его. Хлеба и зрелищ! Война корпорации! Новые рынки сбыта! Экспансия в пространство Периферии! Фига себе прогноз. А если еще и сбудется, то вообще дурдом! И как в таких условиях грабить корабли торговых представителей? Сюда же нагонят целые флотилии, включая вооруженные по самое не балуйся ударные корветы и эсминцы. Ну дела, никакой спокойной жизни для добропорядочных хаггов. И все началось с моего анонимного послания. СБ засуетилось, поняв, что к проблеме причастны корпорации, кто-то слил информацию дальше и пошло-поехало. Аресты, обыски. Корпы занервничали, организовали на курорте мини саммит, куда позвали всех более или менее влиятельных игроков. А там случился конфликт, вылившийся в полноценную перестрелку между боевыми кораблями. Обычному народу это не понравилось и поднялся еще более дикий ор, перекидывая разборки на уровень Содружества. Да, неплохо, я помог товарищам из органов имперской госбезопасности. Они там явно были бы не прочь пообщаться с неизвестным «доброжелателем», по сути выступившим катализатором начавшегося дурдома. Ха-ха. Так и подмывало им отправить еще одно сообщение с вопросом: как у вас там дела? Не скучаете? И пожелать хорошего настроения. Коротко хохотнув, а после пнув одеяло в сторону, я наконец-то поднялся с постели, накинул халат и направился в гостиную. Ранее утро, Равена и Эвелин уже куда-то ускакали, в моем распоряжении весь номер. Надо позавтракать и тоже топать в ангар. До обеда помогу Крису чем смогу на Архонте, а потом направлюсь к Кроули. Предстояло обсудить план действий в отношении Мародеров. Этих ребят, надо как-то нейтрализовать, вслед за фанатиками-сектантами и наркоманами-торчками. И только я сделал заказ по внутренней сети обслуживания отеля, как замерцало новое сообщение в иконке почты наносети. А отправитель совсем уж удивительно — Дойл. Тот самый вожак боевиков из банды. Какое любопытное совпадение. Предлагает встретиться в любом месте, но как можно скорее. С обещанием прийти безоружным. Вот даже как. Интересный момент. Возможно, вот она — возможность, о какой я в последнее время столько думал? Пристрелить этого хрена и всех делов. После потери управляющей верхушки, любое объединение, хотя бы на короткий промежуток времени, теряет эффективность функционирования. Справится с остальными скорее всего выйдет намного легче, после потери командира. Прикинув идею и так, и этак, я отправил ответ, где приглашал на встречу прямо в номер. Один и без оружия. А заодно, попросил служащих отеля просветить гостя сенс-детекторами на входе на предмет наличия таких нехороших штук, как ручной импульсник или даже нож. Затем стал ждать ответа, искренне предполагая, что адресат пошлет меня куда подальше. Я бы на его месте — точно послал. Но к моему безмерному удивлению, граничащую с шоком, Дойл не только согласился, но еще и уточнил, что прибудет в течении десяти минут, так как уже находится в сегменте повышенной комфортности. Как там говорила Алиса6: «все чудесатее и чудесатее». Ну просто в яблочко! Я экипировался в комбез, закрепил в держатель «Марк», за спинкой дивана разместил штурмовую винтовку и приготовился ждать, гадая про себя о причинах настолько безрассудного поведения лидера Мародеров. Слишком уж все странно. Может это такой необычный способ самоубийства? Надоело, чуваку жизнь, а сам нажимать на курок не хочет, вот и ждет помощи. А что? Неплохая идея. Чем черт не шутит, может так оно и есть. Поглядим, посмотрим… Появившийся в дверном проеме широкоплечий мужчина за сорок с короткостриженой головой, толстой массивной шей и с суровым взглядом совсем не напоминал человека, желающего покончить с собой. По его виду создавалось скорее обратное впечатление — он сам кого хочешь отправит на тот свет, если вдруг возникнет необходимость. Этакий бывалый ветеран боевых действий. Уверенный в себе, в своих силах и не боящийся вступать в конфликт. — Изгарский Смерч? — сходу спросил Дойл. — По понедельникам, — ответил я, повторно просматривая одним глазом видео, присланное с мониторов безопасности гостиницы. — В остальные дни предпочитаю зваться Маркусом. Судя по записи, гость и впрямь пришел без оружия и сразу направился к моему номеру. Его вели до самых дверей и возможности где-то взять ствол у него не имелось. Но в отель он заявился не один — внизу осталась ладная брюнетка в полувоенных штанах и куртке. Сейчас сидящая в одном из кресел в холле. — Я Дойл, главный у тех, кого на станции знают, как Мародеры. — Я уже понял. Что вам угодно? Выпить не предлагаю, так как полагаю, что вы здесь не для этого. Пройдя вперед, вояка — у меня язык не поворачивался называть его бандитом — вольготно уселся в небольшое кресло. Чуть помедлив, я последовал его примеру и сел на диван напротив, оставаясь настороже и готовый включить режим сверхскорости в любой момент. — Тебя хотят убить, — без предисловий и светской болтовни прямо в лоб заявил Дойл. — Тебя и твоих людей. И сделают это пираты, по сговору с главным управляющим станции Алистером Кроули. Известие на краткий миг заставило меня смешаться. Неожиданно — прямо скажу, даже очень. Едва улыбнувшись, я вежливо поинтересовался: — И откуда у вас такие сведения? Не подскажете? — Сомневаешься? — спросил мародер, свободно откидываясь назад. — И правильно делаешь. Причины вполне понятны. Слышал, вы уже разобрались с психами, а затем и с нариками. Остались только мы. Так что я все отлично понимаю. Но дело сейчас не во мне и моих людях, а в тебе, Маркус Крайд. Я нетерпеливо вскинул руку в останавливающем жесте. — Давайте без посторонних рассуждений. Перейдя сразу к делу, вы показали себя практичным человеком, не стоит портить первое впечатление. Так что давайте еще раз — с чего мне вам верить? Внимательно посмотрев мне прямо в глаза и видимо придя к каким-то выводам, Дойл начал говорить: — Десять дней назад мы ждали прибытия корабля с Завалара. Это, если ты еще не в курсе, моя родная планета. Вы называете такие миры — дикими. — Дальше, — сказал я равнодушно. — Технологическое развитие идет очень медленно, без доступа к продвинутым знаниям. Взяв Эвердли под свой контроль, мы просто хотели помочь своим. Я демонстративно зевнул. — Мне становится скучно. И если не станет интереснее, то придется пристрелить вас прямо в этом кресле. Вы ведь понимаете, что не уйдете отсюда живым? Не собираюсь терять такую возможность решить проблему одним махом. Больше никакого вежливого обращения. Либо он говорит правду и говорит зачем сюда приперся, либо его придется прикончить. Хватит пустой болтовни. — А ты резкий, — задумчиво ответил Дойл. — Слышал, что твой биологический возраст — всего пятнадцать лет, хотя выглядишь ты на двадцать. Но все равно — юности свойственны несдержанность и импульсивность. — Какой есть. Я с Хаггии, у нас быстро взрослеют, — грубо сказал я. — Или умирают. Третьего не дано. Так что имей в виду, что угроза пристрелить тебя прямо здесь была вовсе не шуткой. Мне уже приходилось из живых людей делать трупы. Дойл медленно кивнул. — Да, я видел ролики. Очень впечатляюще. Ничего не сказав, я стал ждать, прикидывая про себя, куда всажу ему заряд в ближайшие секунды. Поняв, что вести детальный разговор хагг не намерен, мародер в конце концов решил перейти к цели своего прихода. — Наш корабль недавно перехватили пираты. В коротком сообщении через мобильный коммуникатор гиперсвязи один из моих ребят сумел сообщив об этом. Их не убили, а просто заперли на борту транспортника в изолированных отсеках. Никаких требований, никаких переговоров, никаких посланий. Просто держат взаперти. Я слышал о стычке со звездными странниками в начале твоего пребывания здесь, Маркус Крайд. И даже видел записи в местной сети. А еще я умею думать и соотносить происходящие события. Уверен на сто процентов, что те, кто взял корабль на абордаж, пошли на переговоры с Кроули, требуя выдать им тебя, в обмен на смерть моих людей. В противном случае просто пропустят подкрепление для Мародеров на станцию. Что даст моей группировке неоспоримое преимущество. И я также уверен, что управляющий согласился подставить тебя. Ведь ты первый раз слышишь о том, что я сейчас говорю. Я не прав? Пришлось соображать быстро, рассчитывая вероятность обмана и сопоставляя известные факты. Возможно, что гость говорил правду? Более чем. Как, впрочем, и обратный вариант. — И что ты хочешь? — Предлагаю договориться. Мародеры убирают Алистера Кроули вместе со всей старой администрацией и прикрывают тебя. А ты, взамен, помогаешь освободить захваченный транспортник. Слышал у вас есть корабль с оружием. — Он не готов и не может летать, — сказал я. Уже не знаю почему, но интуиция говорила о правдивости собеседника. Этот крепкий мужик кажется и впрямь хотел заключить союз, искренне считая, что мне и экипажу Архонта грозит опасность. Стремился извлечь свою выгоду, но при этом еще и спасти своих людей в плену. Только вот проблема была в полном отсутствии доказательств. Рисковать верить на слово, несмотря на предчувствие абсолютно не хотелось. Вдруг это ложь и тоже подстава, но уже для стравливания меня с управляющим. Если этот вояка имеет настоящий боевой опыт, то скорее всего должен уметь вводить противника в заблуждение, внося разлад во вражеский стан. Черт! Слишком мало данных для анализа. Слишком все неопределенно для принятия окончательного решения. — Транспортник находится в этой системе, есть точные координаты. Прыгать к другой звездной системе не понадобится, — невозмутимо продолжал убеждать Дойл. — Только добраться до точки, а затем пригрозить применением бортовых орудий. Уверен, никто из пиратов не захочет умирать и согласиться сдастся, если пообещать им свободный уход после прилета на станцию. Мне сразу же на ум пришел разведывательный бот «Черная дыра». Долететь на нем до искомого корабля не должно составить труда. Маскировочный комплекс позволит подобраться на близкое расстояние для осуществления абордажа. Правда неизвестна степень его эффективности, как и чувствительность сканера на захваченном судне. Любой сканер имел определенный предел обнаружения. Особенно объекта, находящегося в движении. Подойти вплотную совсем незамеченным не получится точно. Зато можно будет произвести выброску в скафах или вообще в индивидуальных десантных капсулах по вектору сближения путем инерции от первоначального разгона. Грубо говоря — подтолкнуть сзади, разогнаться и затормозить при помощи магнитных захватах на тросах. Ну или что-то похожее. В принципе, вместе с Эвелин и Тиа провернуть это дельце не должно быть слишком сложным. Охранников там вряд ли держат много. Заперли сидельцев за толстыми перегородками, оставив им большую часть внутреннего пространства корабля, а сами засели в рубке управления и двигательном отсеке, наблюдая за пленниками через мониторы наблюдения. Лишнее движение — и привет открытому космосу. Только вот стоит ли влезать в новые неприятности — тот еще вопрос. Как уже говорил раньше — никаких доказательств слов лидера мародеров попросту не имелось. — Я подумаю над вашим предложением, — сказал я, вставая, внимательно отслеживая каждое движение гостя. — Но ничего обещать не буду. Нет причин вам доверять. Как, впрочем, и не доверять тоже. Поэтому вы можете спокойно уйти, задерживать или нападать не собираюсь. — И все? Не хотите разобраться с предательством Кроули? — спросил Дойл, тоже поднимаясь с кресла. — Пока что, никакого предательства нет. Одно ваше голословное заявление о неизвестном корабле, якобы захваченном пиратами. Принимать на чистую веру подобное я собираюсь. Хотя, определенно допускаю, что возможно вы правы. И предлагаю держаться на связи. Я постараюсь проверить настроение гра управляющего, а затем уже свяжусь с вами. Идет? Всего хорошего. Молча кивнув, лидер боевиков из независимого мира, шифровавшиеся на станции под бандитов, вышел из номера. Я же прошелся вдоль комнаты, на ходу выхватывая и крутя на пальце бластер, усиленно придумывая способ проверки честности Кроули. Через десять минут напряженного раздумываний, план начал принимать первые очертания. И как обычно, я решил пойти по уже проверенному пути, заключенному всего в трех словах: простота — залог успеха.* * *
Пустотная станция «Эвердил». Фойе гостиницы «Небесная благодать». — Ну что, получилось договориться? — спросила Селена, делая шаг навстречу подходившему боссу и любовнику. Тот отрицательно покачал головой. — Нет, отказался. По крайней мере, на данный момент. Упертый пацан. И очень резкий. Представляешь, в наглую заявил, что пристрелит меня прямо в номере отеля. — Но не пристрелил, — утвердительно произнесла женщина. — Не пристрелил, — согласился Дойл. — Ты была абсолютно права, Смерч оказался разумным собеседником. Резким и немного отмороженным, но все же не полным психом. Хотя, стоит признать, за время разговора у меня иногда появлялись ощущения опасности. Как будто легкое дыхание смерти, пролетавшее рядом. Что-то подобное я испытывал в Маруканском сражении на реке Ферания. И не скажу, что мне это чувство понравилось. — Хагги, — произнесла Селена понимающим голосом. — Эти мальчики и девочки выросли в месте, где борьба за выживание идет постоянно. Не удивительно появление настолько жесткого характера. — Да, сказал главный мародер. — Не хотел бы я, чтобы мои дети росли в похожем мире. Чем больше я узнаю о Содружестве, тем больше понимаю, что наш Завалар, не такая уж и плохая планета. — Уровень технологического развития не влияет на базовые отношения в человеческом социуме. Всеобщего мира не видать, как из космического корабля, так и из средневекового замка, — сказала Селена. — Впрочем, рассуждать об этических нормах морали сейчас не лучшее время. Что будем делать дальше? — Как я понял, Маркус не поверил мне полностью, но и не отвергал возможность предательства со стороны Кроули. Думаю, в ближайшее время, он его постарается проверить. А нам следует быть наготове, чтобы незамедлительно начать действовать. Последние события показали, что Изгарский Смерч по суммарной боевой мощи легко заменяет средний штурмовой отряд. Посмотрим, как с ним схлестнуться безопасники, а позже ударим сами. Одновременно, в разных местах. Беря разом под свой контроль всю станцию. — А что с захваченными людьми на транспортнике? Дойл немного помедлил с ответом, но все же сказал: — Постараемся их выручить. Но если не получится, значит так тому и быть. Это война, а на войне всегда бывают потери. Люди это понимали, отправляясь в путь. Ничего с этим не поделать.* * *
Пустотная станция «Эвердил». Доковые зоны. Как можно проверить человека на потенциальное предательство? Создать хитроумные схемы, выводящие субъект на чистую воду, установить прослушку и слежку, в крайнем случае захватить и начать пытать, что иногда бывает не слишком эффективным средством. Все это долго, муторно, а в последнее случае и вовсе рискованно. А вдруг никакого предательства нет и в помине. Что потом делать с жертвой? Отпускать на волю? Сомневаюсь, что человек легко забудет и простит пытки. Нет, нужно действовать проще. Достаточно создать благоприятные условия для удара в спину и ожидать реакции. Виновный обязательно воспользуется удачным стечением обстоятельств. Главное не переборщить и не вызвать подозрения раньше времени. Вот и все. Попытки поймать оппонента на интеллектуальных витиеватых беседах или со зрелищными проникновениями в закрытые кабинеты для установки жучков и скачиванием информации с запороленных компьютеров оставим голливудским актерам. Нам заниматься такой фигней некогда. Архонт ждет окончания процесса модернизации. Вспомнив о корабле, я мысленно чертыхнулся. Как же мне надоела эта проклятая станция. Ни минуты покоя, все время что-то происходит и обязательно затрагивают нашу команду. Вместо спокойного месяца ожидания с изучением баз, мы сидим тут, как на бурлящем вулкане, ожидая скорого извержения. Тоже мне «отдых». После него впору в отпуск отправляться куда-нибудь на курорт лечить нервы от стрессов. Ну вот честно слово — забодал меня этот гигантский кусок металла с кучей людишек внутри. Прям сил никаких нет на сволочей. Достали по самое не могу. Направляясь на встречу с Кроули, я почти с тоской вспоминал сегодняшнее утро. Тихое, спокойное, с симпатичной девицей на новостном канале и вполне четким пониманием своих дальнейших действий: покончить с Мародерами, дождаться конца ремонта и свалить с Эвердил куда подальше. Я даже ангары планировал продать и больше никогда сюда не возвращаться. Но нет, надо было припереться этому кретину Дойлу и теперь все можно спускать в утилизатор. Если вояка окажется прав и мелкий крысеныш-администратор действительно хочет прикончить мой экипаж, то его необходимо убрать. Оставлять в живых при этих раскладах уже нельзя. Что, в конечном итоге приведет к вакууму власти на станции, а в дальнейшем и к беспорядкам. А мне это совсем не нужно, учитывая неготовность Архонта к отлету. Мародеры может и хорошие бойцы, но что-то мне подсказывало, что их умений не хватит разобраться с управлением Эвердил. И это еще, мягко говоря. Чую, если эти ухари дорвутся до власти, они тут наведут «порядок». Все система рухнет в одночасье. Я бы плевал на бардак, поглядывая со стороны, но полуразобранный корабль в ангаре никак не выходил из головы. Завернув за очередной угол, дорога вывела меня в пустующий доковой отсек. Следующий шаг мне сделать уже не удалось. — БУМММ!!! — раздался слитный взрыв. Ужасный, невыносимо тонкий, звенящий звук ударил не хуже стальной кувалды. Давя на мозг стотонной плитой и стараясь отправить сознание в небытие. От неожиданности я опустился на одно колено, оперся на пол сжатыми кулаками. Происходящее воспринималось отдельными фрагментами. Парализованный, я застыл в коленопреклоненной позе, находясь в шоке от атаки необычным оружием. Спустя долю секунды после нападения, возникли многочисленные плазменные заряды, понесшиеся вперед с сумасшедшей скоростью, стремясь поразить замершую цель. Десяток, может два. Огонь вели из множества стволов. Уже почти достигнув мишень, выстрелы внезапно прошли сквозь нее, ударяясь о коридорные стенки одной из развилок. В последнее мгновение я каким-то чудом умудрился нажать на пиктограмму активации «Сумеречной неуязвимости», превратившись в полупрозрачную статую из мельчайших кристалликов. Не осознавая произошедшее, стрелки продолжали поливать плазмой меня, как из лейки. Постепенно выходя из укрытий, не убирая пальцы с гашетки винтовок и лишь автоматически удерживая прицел. Одна, две… Время действия режима неумолимо истекало, а поганцы и не думали останавливаться, все стреляя и стреляя, и не понимая, почему жертва застыла в одной позе, но главное, почему человек до сих пор не превратился в обгорелый кусок свежеподжаренного мяса. Три, четыре… И наконец, выпустив весь блок энергопитания оружия, меньше чем за четыре секунды, нападавшие наконец остановились, встав посреди широкого палубного прохода стройным рядом дисциплинированных бойцов, дружно уставившись на меня. Пять… Икона на панели быстрого доступа окрасилось в блеклый серый. Режим перестал работать и мое тело снова ожило. В то же мгновение я быстрым перекатом ушел вправо, скрывшись за боковым выступом несущей опоры станционной корпуса. Мой бластер, выхваченный еще в движение выглянул из-за металлического укрытия, выплевывая в противников заряд за зарядом. Наступила моя очередь стрелять по врагам. И судя по раздавшимся воплям, у меня это получилось намного лучше. — Вас там долго еще ждать? — спросил я на активном канале связи. — У меня тут целая толпа любителей попортить мое великолепное тело. На другом конце Эвелин хихикнула. — Может они твое поклонники, требующие любви. Ты же у нас прямо звезда эфира. — Очень смешно, — проворчал я, перезаряжая свой девятый Марк. — Серьезно, почему запаздываете? — У нас тут возникла проблема, — на этот раз ответила Тиа. — Группа прикрытия в количестве пяти рыл. Пока разбираемся. Скоро будем. Я намеревался язвительно напомнить о способностях некоторых валить людей целыми пачками, однажды уже продемонстрированного в полицейском участке Хаггии, но тут послышался странный перестук. Осторожно выглянув, я увидел, как по железному ребристому полу в моем направлении весело катятся, изредка подпрыгивая, пять продолговатых циллиндриков. Вот дерьмо! Гранаты! Прижавшись к стене, я взглянул на готовность режимов и выругался. «Неуязвимость» все еще находилась в стадии отката. Но другие горели приятной синей подстветкой готовности. Чуть поколебавшись, я нажал на «Идеальную стойкость». По телу побежали наниты, вызывая волны тепла и адреналина во всем организме. — БУМММ!!! БУМММ!!! И вместо полыхающей плазмы или шрапнели опять раздирающий душу звук. Но теперь уже находясь под действие всплеска бодрости вместе с повышением болевого порога, воздействие ограничилось коротким замешательством. Замерев, я прислушался. Раздался ожидаемый торопливый топот. Шакалы спешили добить, как они думали, обездвиженную жертву. Позволив противникам приблизиться, я подождал, а потом резко встал и снова открыл огонь. Трое упали почти сразу, еще двое попытались увернуться, но я не дал им шанса, безжалостно расстреляв почти в упор. В дальнем конце палубного коридора замелькали яркие вспышки, закончившиеся несколькими неясными криками. После появились фигуры Тиа и Эвелин. Подойдя к первым поверженным телам, я стал осматривать место битвы, где внимание моментально привлекло один из нападавших. Оказавшийся раненным в бок и в левую руку. Неуклюже елозя он пытался дотянутся до отлетевший в сторону винтовки. — Ба! Какие люди! Это же наш старый знакомый — пират Боди, напарник старины Юргена, — сказал я сдвинувшись к выжившему чуть ближе. Подошедшие девушки окинули звездного странника холодным, не предвещающим ничего хорошего взглядом. Эвелин с силой наступила ему на руку, одновременно пиная оружие подальше. — Гниль. Куда ладошки свои тянешь? Я жестко усмехнулся. — Высокочастотные звуковые гранаты. Неплохая придумка. Одобряю. Особенно синхронное срабатывание нескольких штук. Любой другой мод, как минимум отключился бы без специальных затычек, несмотря на самые крутые импланты. Но вы позабыли, что я не совсем обычный модификант. — Кхаа… кхаа… — закашлялся Боди силясь выдавить из горла членораздельные слова. — Как ты сделал… Как остался в живых… в самом начале? — Ловкость рук и никакого мошенничества, — не совсем понятно ответил я, придавливая рану на боку своим тяжелым ботинком. Пират взвыл. В воздухе запахло кровью и жаренным мясом. — Где Юрген Спаркс? Говори! Не советую строить из себя партизана, гестапо тебе уже гарантировано. Тиа удивленно уставилась на меня, не понимая смысла сказанного, а вот Эвелин вполне спокойно восприняла появление новых незнакомых слов. Она уже привыкла к моим редким выходкам с непонятными фразами, вставляемых к месту и не к месту. — Где твой босс? Отвечай, suka! Давление усилилось, Эвелин тоже нажала сильнее, равнодушно глядя на мучения человека, хотевшего совсем недавно нас убить. — Не здесь… Он остался на эсминце! Не на станции… — Вы сговорились с Алистером Кроули о моей ликвидации? — Да. Но ее только. Всего экипажа Архонта. Договорились убить всех. Корабль достался бы нам. За исключением бота, тот обратно управляющему. — Ах ты тварь! — дэянка с размаху заехала пирату по голени. — Где эсминец? Координаты! Он рядом с захваченным транспортником мародеров? Отвечай! Ну! Боди затрясся, его голова задергалась. С размаху я влепил ему пощечину, не давая возможности вырубиться. — Где ваш корабль, Боди? Конвоирует «приз»? — Нет… на трассе… разгона… ждал вашего ухода… — прозвучал с хрипом ответ. Отступив от окончательно отключившегося старого знакомца с Хагии, ставшего теперь смертельным врагом, я достал импульсник, проверил уровень заряда и хладнокровно добил пирата выстрелом в голову. Все же Дойл говорил правду, а это значит, что уже сейчас ситуация на станции опять менялась в другую сторону. И отдых снова откладывался.Глава 14
Пустотная станция «Эвердил». Коридоры технических коммуникаций.
Поворот направо, быстрый шаг, почти переходящий в бег, еще один поворот, на этот раз налево — стальные переходы космической станции сменялись друг за другом, не оставляя после себя в воспоминаниях ничего кроме безликой серости, свойственной обычным коммуникационным сетям пустотных сооружений. В стремлении побыстрее добраться до места нового столкновения пришлось выбирать технические коридоры для сокращения пути. Проклятый Кроули отключил транспортные лифты, надеясь таким образом выиграть себе время. Не знаю, чего он там ожидал и на что надеялся, но административный сегмент, так называемую — «Башню», люди Дойла обложили, устроив полноценную осаду. Большую часть станции они на данный момент уже взяли под свой контроль уничтожив или взяв в плен многочисленных эсбешников, включая недавно нанятных рекрутов. Любопытно, что персонал, относящийся к различным обслуживающим службам, те самые люди, кто собственно говоря и делал из груды железа место, пригодное для существования в вакууме, вполне равнодушно отнеслись к развернувшейся борьбе, а точнее даже самой настоящей войне, за власть. Их вполне удовлетворило сделанное лидером Мародеров заявление о полном сохранений для них работы, всех прав и гарантий безопасного проживания на борту Эвердил. Никто не дергался, не устраивал диверсии, не мешал фактически захватчикам, позволяя чужакам брать бразды правления в свои руки. Человеческий фактор, заключающийся в простом стремлении к спокойной жизни, сыграл по сути решающую роль при захвате такого сложного объекта. Ведь при других обстоятельствах и с более мощном сопротивлением, включающим всех работников, всех технических служб, у нападающих почти не было бы шансов. Яростное сопротивление вполне с их стороны вполне могло бы помешать установлению контроля над станцией, для этого имелись все возможности. Начиная от обычного перекрытия отсеков переборками с блокировкой на открытие и заканчивая откачкой кислорода из отрезанных от других частей помещений. Но этого не случилось. Большинство предпочло отсидеться по каморкам и не лезть на рожон, защищая бывших правителей. Будет забавно, если новая власть окажется куда хуже предыдущей и потом, намного позже, те же самые люди будут ругать Мародеров, совершенно забыв о том, что своим бездействием полностью способствовали их приходу к власти. Обыватели начнут ныть, жаловаться, а при упоминании прошедших событий заявят, что ничего не могли сделать. Что, естественно, явная ложь. И главное — все недовольные, кроме разговоров и пустой болтовни, в том числе в местных чатах и блогах, ничего не станут предпринимать, продолжая подчиняться новым порядкам. Явления человеческого общества, известные как «стадный инстинкт» и «своя шкура ближе» играют первостепенную роль, как на далеких отсталых планетах, так и в технологический развитых мирах. Дарвин был абсолютно прав, называя людей животными. В этом можно убедиться на многочисленных примерах из истории всех обитаемых планет галактики. Впрочем, будущие дела Эвердил меня не должны волновать. Нужно лишь достроить Архонт и свалить с этой свалки куда подальше, оставив другим разгребать эту кучу дерьма. Не собираюсь оставаться здесь дольше необходимого… — БУМММ!!! — раскатисто разнеслось по воздуху. Пол под ногами ощутимо вздрогнул, стены повело в стороны. От неожиданности я резко затормозил. Идущие рядом Эвелин и Тиа повторили мой маневр, замерев на месте. — Это еще за хрень? — спросил я ни к кому конкретно не обращаясь. И в то же мгновение через нейронную сеть ожил канал связи с Дойлом. — Смерч, ты где сейчас находишься? — спросил он, не обременяя себя словами приветствия. — Направляюсь к Башне, — ответил я. — Что происходит? Мы почувствовали сильный взрыв. Вы там что при штурме мощное вооружение используете? С ума сошли?! — Это не мы, — поспешил откреститься командир мародеров. — Это Кроули приказал задействовать тяжелые беспилотные платформы огневой поддержки. Несколько штук успели перегнать со складов в административный отсек, прямо перед начало осады. Теперь все подходы охраняют здоровенные металлические туши, напичканные ракетами, плазмоганами и еще непонятно чем. Похоже у них отменили все протоколы безопасности в условиях нахождения в замкнутых пространствах на пустотных станциях. Они садят по любой мишени без всякихограничений, чем только придется. Только что один из рукавов внешнего шлюзового перехода на западной стороне оказался полностью взорван массированной ракетной атакой с минимального расстояния. Ничего не осталось, разнесло все на мелкие части. Я подобного со времен Великой войны не видел. И уж точно не ожидал встретить, что-то похожее в космосе. — Скорее всего у них и не стояло никаких ограничителей. Эти штуки предназначены для войны на планетарных поверхностях с большим театром военных действий. Они тупо выполняют команду на уничтожение всего, — обратил внимание я. — Какие последствия взрыва? Немного помедлив, видимо уточняя этот момент, Дойл сообщил: — Разгерметизация 211 и 215-х отсеков, а также полное уничтожение самого шлюза с примыкающими коридорами. Включая стоящую там боевую платформу, которая в общем-то и открыла огонь ракетами. Чуть погодя мародер спросил с сильным раздражением: — А разве эти машины на должны быть умными и сообразительными? Применяя настолько мощное оружие в ограниченных помещениях они по сути подписывают себе смертный приговор. И по большому счету, те кто сидит сейчас в Башне тоже вряд ли выживут, если взрывы продолжатся. Вся станция разлетится на кусочки. Там что с ума посходили? — Боевые дроиды, какое бы они не имели строение — антропоморфное или же в виде танка на антиграве, созданы лишь для одного — уничтожать противников. Это заложено в их программных установках. Примитивные искины, управляющие ими, вовсе не развитые личности электронных разумов, как на тех же кораблях или других сложных системах. Они не способны адекватно оценивать последствия своих действий. Видят вражескую цель — стреляют по ней, производя баллистическую калибровку и определяя чем лучше поразить мишень, но ничего более. Оборудовать боевые механизмы такого типа, чем-то более сложным слишком накладно выходит. До уровня разумных существ этим штукам очень далеко. К тому же в сражениях, как правило, создаются специальные двухсторонние каналы связи, объединенные в единую сеть под управлением более мощного искина. Тот и определяет тактику и стратегию боевых действий. Сейчас же железяки находятся в автономном полете, поэтому по-настоящему ими никто не командует, — просветил я ветерана с дикой планеты. — Как думаешь, придурки в Башне понимают, что могут сами подохнуть от действий своих «защитничков»? — А у них есть выбор? — вполне здраво заметил я. — Вы же начали палить во всех почем зря с самого начала. Вот они и перетрухали. Я бы тоже предпочел запереться с шансом захватить с собой кого-нибудь и желательно побольше, чем без сопротивления, безвольно подставить голову под выстрел импульсника. Нужно действовать тоньше и умнее. Во время разговора мы с девушками продолжили путь дальше, снова перейдя на быстрый шаг. — У тебя есть какие-нибудь предложения? — спросил Дойл. — Да, конечно. Скажи выжившим, что отпустишь их, если они деактивируют ББП и отдадут все ключи управления от станции. И предупреждая следующий вопрос, я добавил: — Настоятельно советую обязательно сдержать данное обещание. Если хочешь, чтобы потом с тобою имели дела. Ты же помнишь, что это в первую очередь торговая станция, расположенная на перекрестке транзитных путей между Периферией и Фронтиром? Сюда попросту перестанут прилетать, если власть окажется в руках людей, не способных держать данное слово. Обманщиков нигде не любят, имей это в ввиду, принимая дальнейшие решения. А еще не советую забывать о пиратских кланах. У них тоже имеются свои интересы. С ними тебе, кстати, еще предстоит объясняться. Кроули многих устраивал, как нейтральная, ни с кем не связанная фигура. А ты, Дойл, представляешь независимый мир. Спорю на что угодно, звездным странникам это может сильно не понравиться. Эвердил — удобная площадка для сбыта награбленного, а не только место с портовыми кабаками и шлюхами. Настоятельно рекомендую учитывать этот аспект. Как ты помнишь, пираты уже захватил один ваш корабль, полный людей. Представь, что на Завалар явится целая эскадра, а то и две или три, ударных корветов и эсминцев. Они разнесут всю планету даже не покидая орбиты. Неплохая перспектива, не правда ли? — Тогда может мне отдать им тебя? Как поступил Кроули, — мрачно пошутил лидер боевиком-бандитов. — У меня проблемы с одним кланом, другим плевать на мои разборки с Юргеном Спарксом и его боссом. Некоторые возможно вообще обрадуются проблемам конкурентов. Тут дело вовсе не во мне, а в тебе и Кроули, в самой Эвердил и ее захвате твоими людьми. Сделав небольшую паузу, я серьезным голосом предупредил: — Тем более, что Архонт в настоящий момент уже частично вооружен. Представляешь, что будет с каркасом станции, если в закрытом ангаре сдетонируют не обычные ракеты дроидов, предназначенные для планетарных боев, а корабельные торпеды? Два блока: малые «Игла-М» и средние «Бур-22», с коэффициентом подрыва в 4.0 и 6.0 единиц мощности соответственно, в общем количестве тридцати шести штук. Как думаешь, что останется от Эвердил, в случае подрыва? Дойл замолчал, обдумывая угрозу. — Тогда вы тоже умрете, — наконец сказал он. Я усмехнулся. — Ты что не понял, что иногда умереть лучше, прихватив с собой на тот свет кого-то еще, чем просто позволить убить себя. Даже чиновники из администрации до этого додумались. Ты же бывший военный, должен понимать. Или нахождение в образе бандита настолько сильно сказалось на твоем мышлении? Наступила напряженная тишина, закончившаяся с вполне предсказуемым результатом. — Хорошо, я соглашусь отпустить всех, кто захочет уйти. При условии мирного разрешения конфликта и вывода из строя всех боевых механизмов. — Дойл, это ты не мне должен говорить, а тем чудакам в Башне. Лично меня не слишком волнует условия требований, главное чтобы стрельба прекратилась. Ну и конечно, не помешало бы получить голову Алистера Кроули. Мы тут, знаешь ли, несколько обижены на него за предательство и сговор с пиратами. Хотелось бы рассчитаться по счетам сразу же, а не ждать потом подходящего случая. Главный мародер коротко хохотнул, ему понравилась моя идея прикончить бывшего станционного управляющего. — Я лично снесу этому выкидышу бездны голову. Он достал меня не меньше твоего. — Ладно, тогда скоро увидимся. Мы уже на подходе, еще пара поворотов и выйдем в центральный коридор. Отключив связь, я еще прибавил шагу, рассчитывая поприсутствовать на казни хитреца, подставившего мою команду. Не то чтобы у меня имелось жгучее желание посмотреть на его смерть, но стоило убедиться, что с Кроули покончено раз и навсегда, и в будущем он уже больше не будет представлять проблем. Поставить, так сказать точку во всей этой затянувшейся истории. Встретившись с мародерами, мы приступили к переговорам, закончившиеся полной капитуляцией со стороны осажденных. Моя идея договориться и пообещать жизнь и свободу всем, в независимости от занимаемой ранее должности, за исключением босса, оправдала себя на сто десять процентов. Дойл с мародерами не успели толком начать отсчет озвученного времени, как оставшиеся четыре беспилотные платформы оказались отключены, а бронированные створки поползли в стороны, выпуская из отдельного административного отсека всех находящихся там людей. Охранники службы безопасности, клерки, парочка богачей и несколько менеджеров высшего звена моментально сдались, стоило им услышать о свободе и сохранении жизни. К сожалению, мое желание так и осталось нереализованным — крысеныш-торговец куда-то бесследно испарился. Куда именно делся Алистер Кроули никто понятия не имел. Судя по записям с мониторов наблюдения, он заходил в Башню и не покидал ее с начала осады. Сначала суматошный, а после тщательный обыски ничего не дали. Бывший управляющий как сквозь землю провалился. Подобная ситуация могла создать определенные трудности. Если беглец сможет покинуть станцию, а затем добиться поддержки у кого-нибудь из звездных странников для возвращения власти, то Эвердил ждут очень «веселые времена». Обычными стычками здесь уже не обойдется и в конечном итоге, еще неизвестно, чем все закончится. Вполне вероятно, что и тем самым тотальным уничтожением, от которого всего несколько минут назад удалось увернутся, после деактивации мощных боевых платформ. Мы стояли у выхода и обсуждали возможные дальнейшие действия с Дойлом, когда один из подошедших рядовых мародеров, услышав мои рассуждения о возможном союзе пиратов и Кроули, радостно заявил: — Об этом можно уже не беспокоится. Ничего у него не выйдет. Босс последней оставшейся банды на борту станции резко развернулся в сторону подчиненного. — Ты это чем? Говори! — Мы нашли его. Их главного. — Где? Он живой?! — Нет. В одной из комнат наверху обнаружился шлюз наружу. Совсем небольшой, для одного, максимум двух человек, но видимо неисправный. Он там сейчас и лежит, выбраться наружу не сумел. — Сейчас же показывай! Двадцать минут спустя, после вскрытия гермостворок и осмотра контрольной панели с мертвым тело внутри, примерно стало ясно, что произошло. Главный администратор пытался сбежать по внешней поверхности станции, воспользовавшись секретным шлюзом наружу. Он зашел в переход, а вот выйти в космос уже не получилось. Двери заблокировались, началась откачка воздуха, а потом стремительное повышение давления. Не понятно, явилось ли следствием поломки случайная неисправность или же кто-то намеренно повредил шлюз, но скрыться Кроули не удалось. И хотя еще необходимо провести ДНК-анализ для полной достоверности, лично я без проблем опознал его. Залитое кровью лицо в скафе не могло принадлежать никому другому. — Vot takie pirogi, — задумчиво произнес я негромким голосом, рассматривая изуродованный труп. — Не самая приятная смерть. — Да уж, — согласился Дойл. — Такой конец и врагу не пожелаешь. На этом месте я уже покачал в сомнении головой. — Смотря какой враг. Есть индивиды, которые заслуживают чего-нибудь похуже. В этом мире всякие ублюдки встречаются. Как давно говорили на одной далекой планете: некоторым не только руку не надо подавать для помощи, а лучше еще и подтолкнуть со скалы, а потом найдя труп, всадить в него осиновый кол и закопать поглубже. Мародер, обдумав услышанную фразу, негромко рассмеялся. — Правильно сказано. Надо будет запомнить и при случае обязательно применить с кем-нибудь в беседе. Мудрая мысль. Я кивнул, разворачиваясь уходить. Предстояло вернуться в ангар и начать помогать Крису. С последними событиями, модернизация, а точнее полная перестройка корабля опять отошла на второй план. Следовало уделять этому больше внимания. — Уходишь? Но мы еще не решили проблему с захваченным транспортником. На его борту до сих пор остаются три сотни моих людей. Ты обещал помочь разобраться с этим. Пришлось остановиться, с удивлением разворачиваясь обратно. — Когда это я что-то подобное обещал? Ты просил об этом — да. Но я не давал согласие. Тем более, что Архонт все равно пока не доделан. — У вас есть бот. Я интересовался его характеристиками — он вполне может долететь до места нахождения корабля. И вы без проблем проведете абордаж, — Дойл кивнул в направлении Эвелин и Тиа, стоящих неподалеку. — Уверен, опыта вам не занимать в подобных делах. Я не стал ничего говорить, опровергая его слова. Нас считают крутыми бойцами, с кучей боев за плечами уровня флотского имперского десанта? Пусть. Так даже лучше. К тому же, кто сказал, что он не прав? Абордаж в принципе провести действительно возможно. Другой вопрос — надо ли нам в это влезать? Да еще за просто так. С одной стороны — портить отношения с новыми властями явно не с руки, Архонт пробудет в ангаре еще как минимум две недели. Для этого нужна спокойная обстановка. Ведь помешать можно не только прямой грубой силой, но и запретом специалистам работать, отключением электричества или еще какой-нибудь похожей пакостью, не угрожающей жизни команды напрямую, но останавливающие процесс модернизации. Оно мне надо? С другой стороны — лезть под импульсные заряды ради каких-то боевиков-растяп, не сумевших дать нормального отпора кучке пиратов казалось мне сумасбродной и не приносящей никакой выгоды идеей. Впрочем, стоп. Дойл же сейчас являлся по сути новым управляющим, а значит у него должен иметься доступ к казенным счетам всей Эвердил. — Спасти твоих людей можно. Но я хочу от тебя кое-что взамен, — сказал я, кидая взгляд в дверной проем, где виднелись офисные помещения, сейчас находящиеся в полном разгроме. — Формально, ты стал новым администратором, а значит менеджеры и клерки теперь напрямую подчиняются тебе. — Ну наверное — да, — не слишком уверенно произнес главный мародер, он уже понял, что я буду требовать что-то взамен, но еще не догадался что именно. — Ты это к чему, Смерч? — Ты, а точнее пустотная станция «Эвердил» купите у меня — Маркуса Крайда, два ангара под номерами — «3-8Б» и «3-9Б». Они оба официально принадлежат мне. Имеются все необходимые веритас-документы, оформленные по всем правилам. Цена за оба — десять миллионов кредитов. И она не обсуждается. До недавнего времени, я планировал использовать заявленные ангары в качестве места для хранения добычи с захваченных кораблей торговых представителей корпорации, проводящие свои незаконные сделки на территории Фронтира и Периферии, для последующей перепродажи напрямую, без всяких посредников в лице станционных чиновников. Замутили бы бизнес прямо на борту Эвердил. Подняли бы немного деньжат, так сказать. Но вести из Содружества с разборками между межзвездными конгломератами отправили все задумки в утиль. Если верить новостной передаче, вскоре на территории Периферии вполне возможно начнется полный дурдом с многочисленными частными эскадрами военизированных корпусов, воющими каждый за себя, за место под солнцем и в поисках новых рынков сбыта. При таких раскладах, хранить добычу в подобном, слабозащищенном месте будет большой ошибкой. Корпы не пираты, у них нет никаких договоренностей. Перехватил груз, привез на станцию, а следом заявилось пяток легких крейсеров, в сопровождении десятка вымпелов поменьше со справедливым требованием выдать преступника и захваченную добычу. В случае отказа — массированная ракетная атака. И все — можно смело начинать сушить сухари. Сдадут моментально. Жить-то всем хочеться. Хотя, существовала теоретическая вероятность, что Эвердил совместно начнут охранять сразу несколько кланов звездных странников, в качестве удобного нейтрального места для торговли. Но безоговорочно полагаться на этот вариант тоже не стоило. Кто знает, как все повернется. Лучше продать собственность на потенциально опасной станции, чем надеется на кого-то еще. Перевести активы в твердую валюту, не полагаясь на удачу. Все равно я не собираюсь здесь оставаться. Тем более, что ангары мне по сути достались абсолютно бесплатно. Так что десять миллионов я фактически получу просто так. А это меня более чем устраивало. — Ну что скажешь, гра Дойл? Мы спасаем твоих парней, станция приобретает два неплохих доковых ангара. И через несколько дней, мы навсегда улетаем отсюда и больше никогда не встречаемся. Неторопливо качнувшись с пятки на носок и обратно несколько раз, Дойл слегка пожал плечами. — Звучит, как сделка. Договорились.* * *
Пространство звездной системы, 55 стандартных единиц от станции «Эвердил». Универсальный разведывательно-десантный бот «Охотник». Над приборными панелями мигали разноцветные индикационные огони. Кресло-ложемент пилота располагалось впереди угловатой кабины, развернутое в полу лежачее положение. За ним стояли четыре кресла с широкими ремнями безопасности. Сейчас только два из них оказались заняты — Эвелин и Тиа. Дальше находилось пустое пространство. Все лишнее, установленное бывшем владельцев, было безжалостно убрано из салона. Единый салон бота, не имел перегородок или разделительных створок, кабина совмещалась с пассажирско-грузовым отсеком. Никаких обзорных иллюминаторов, все скрывалось за защитными заслонками из керратита. Изображение окружающего пространства шло только через внешние сенсоры, передававшие картинку на развернутые проекции голографических дисплеев, очерченные приглушенно оранжевыми рамками неонового свечения. Маркус управлял ботом, крепко держась за навигационно-маневровый штурвал вместо привычных джойстиков. В отличие от Архонта, здесь пилотирование осуществлялось несколько по-иному, хотя и с общими чертами, присущие всей летающей технике. Все трое, еще перед вылетом экипировались в боевые скафандры, поверх уже привычных комбезов. «Герон-301» — довольно неплохая броня, предназначенная для ведения боевых действий в атмосферном и безвоздушном пространстве. Средний уровень бронирования, встроенный медкомплекс, проецируемый активный дисплей с поддержкой инфопака боевых программ. Не идеальный вариант класса «А», но и не куча бесполезного металлома. Ничего лучшего, приобрести на станции не удалось. Эти модели широко использовали наемники, ценя их за качество и легкость в эксплуатации. Серая с ярко красными фрагментами брутальная раскраска наряду с компактным размером смотрелась весьма грозно, не предвещая для врагов ничего хорошего. Прямоугольный лицевой щиток вместо овального на технических скафандрах имел полностью затененную поверхность. Из вооружения, к ручным бластерам добавились тяжелые штурмовые винтовки с матовой темной поверхностью. Эвелин пошевелилась в кресле, с неудовольствием поведя левой рукой в сторону. Экстренно выученная база по бронескафам класса «Б» первого ранга дала лишь теоретическую подготовку, без всякого практического опыта пользования такими устройствами. Предложи ей кто-нибудь иной пойти на подобную авантюру, она бы без сомнений послала идиота куда подальше, но инициатором выступал Маркус и этот фактор оказался решающим. Она до сих пор помнила свои сомнения на Хаггии, после того, как полисы арестовали Равену и тогда еще мало-знакомый парень вдруг предложил освободить подругу, пойдя на прямой штурм полицейского участка. Несмотря на то, что к этому времени они уже спали друг с другом, Эвелин вовсе не считала их связь настолько крепкой, чтобы идти, как ей казалось, на форменное самоубийство, в попытках вызволить пленницу. С самого рождения надевшаяся только на себя, она так до сих пор и не смогла толком понять, почему тогда согласилась на тот безумный план. Но главное, как он вообще сработал. И все же — все получилось. Больше того, им удалось совершить то, о чем все жители Хаггии мечтали практически с самого детства — покинули свою крайне неприветливую родину и отправились в большой космос. Стрелок банды Свободный отряд, одиночная трофейщица — никогда она не чувствовала себя в безопасности, и уж точно никогда не могла положиться на кого-то еще, кроме себя. Из-за привлекательной внешности частенько возникали ситуации требующие радикальных мер в виде выстрела или удара ножом, и ни разу не находилось кого-то, кто бы заступился за девушку, как-то помог ей. Всегда была только она и весь остальной враждебный мир. Все изменилось с нахождением старого имперского военного транспортника, исправного и относительного готового к полету. Давняя знакомая, занимающаяся сетевым взломом, познакомила с двумя еще совсем молодыми парнями, выделяющиеся отчаянным и бесшабашным характером даже на фоне остальных подростков-хаггов. Близость, закончившаяся странными отношениями сразу втроем. Невероятная целеустремленность и решимость покинуть планету. Рейд пиратов на Деелин и долгожданное обретение настоящей свободы. Маркус. Любовник, друг, лидер. Сложно сказать какое именно место он занимал у Эвелин в сердце. Была ли это любовь или просто сильная привязанность — сложный вопрос, она ведь до этого никогда никого не любила. Но одно сказать можно было точно — за него и за всех остальных, Эвелин без всяких сомнений убила бы любого в этой или какой-то другой галактике. Так думала она, и так скорее всего думали остальные. Даже дэянская ведьма, спасенная от лап наемников в Отстойнике без всяких сомнений, последовала за ними. Пятеро одиночеств ставшие единой командой, получившие второй шанс на обретение лучшей жизни… — Активирую маскировочный комплекс «Завеса». Приближаемся к точке назначения, — сказал Маркус, слегка поворачивая голову к сидящим позади девушкам. Это были первые слова, прозвучавшие в кабине за последний час. Тиа моментально встрепенулась, выходя из полудремы. Эвелин сразу же отвлеклась от воспоминаний. — Итак повторим план. Охотник оставляем здесь, до цели ровно пять километров семьсот метров, используя ускорители разгоняемся и за полтора километра переходим в режим свободного перемещения по инерции. Не уверен, на счет необходимости настолько серьезной подготовки, все-таки это обычный транспортник, а не боевой межсистемник, но на всякий случай будем действовать осторожно. Достигаем цели, находим шлюз на носу, используя полученные капитанские коды, заходим внутрь, зачищаем там все и уводим корабль к станции. Вопросы? Обе девушки синхронно покачали головами. Затем не сговариваясь, так же одновременно натянули шлемы, зафиксировав их в гермопазах. Маркус оценивающе оглядев спутниц, тоже надел свой шлем и направился к выходу. Подхватив винтовку, взятую вместо привычного плазменного дробовика, хорошего всем, но сильно устаревшей модели, без специальных интерфейсных портов для работы в единой сети со скафом, Эвелин направилась следом. Через пару минут они втроем неслись в открытом космосе. На дисплеи лицевого забрала передавались координаты захваченного транспортника и пунктирная линия траектории нужного маршрута. В отличие от Маркуса, девушка не имела каких-то особенностей в строении организма, за исключением установленного набора имплантов, и для лучшей концентрации не побрезговала применить один из боевых коктейлей, имеющихся в составе автоаптечки. Гуляющие по крови волны адреналина наполняли энергией, отгоняя страх и сомнения далеко прочь. Мысли обрели кристальную четкость, а движения отточенную четкость. Полторы тысячи метров до цели. Ускорители на спине замолчали, позволив лететь дальше за счет полученной инерции разгона. Тысяча метров до цели. В случае ухода слишком далеко в сторону от проложенного пути, ими придется воспользоваться снова для корректировки. Пятьсот метров до цели. К счастью, ничего делать на понадобилось. Они достигли заданную точку с ювелирной точностью. Огромная туша транспортника, подсвеченная с одной стороны звездой отлично была видна невооруженным взглядом. Левая рука, закованная в металл, вытянулась вперед. Из встроенной миниатюрной пневмо-пушки выстрелил сжатым воздухом мощный магнитный захват, унося с собой тонкий, но при этом сверхпрочный трос. Удар о внешнюю обшивку — фиксация. Резкий рывок и торможение. Еще спустя минуту, все три фигуры твердо встали на верхнюю поверхность корабля. Первый этап операции прошел на отлично.* * *
Переделанный грузовой транспортник «Толстушка Бети». Командная рубка управления. Командный мостик грузовоза представлял собой довольно большой полукруг с дверью входа у основания. Несколько кресел, ряд приборных пультов, вмурованных в пол, экраны — ничего особенного. Все сугубо функционально, без изысков, из простого металлопластика и стали. Похожу обстановку можно было встретить на любом корабле, собранном на территории Содружества. Передние иллюминаторы пропускали через себя свет звездного полотна, хотя включенные осветительные полосы делали их блеклыми и почти незаметными. Двое мужчин, на противоположных концах помещения, сидели почти в одинаковых позах, закинув ноги наверх и лишь изредка бросая ленивые взгляды на технические дисплеи. — Эй, Билли, как думаешь, долго нам еще здесь сидеть? — спросил один из дежурных, крупный регулец с ярко-красной кожей, присущей всей их расе. — Не знаю, Шрам, самому бы хотелось узнать, — ответил второй пират в рубке, невысокий, с внешностью обычного человека. — Надоело — просто жуть. Баб нет, выпивки нет. Сидим, ничего не делаем. Так и подохнуть от скуки недолго. Вот если бы среди тех дикарей было бы парочка девок посочней, то ожидание прошло бы куда веселее. — Ха, клянусь сосками Кровавой Мэри, когда ты прав — ты прав. Я бы тоже сейчас не прочь раздвинуть ноги какой-нибудь шлюшке. Разложил бы ее под собой и принялся за дело. Тот, кого называли Билли поморщился. — Знаем мы твои дела. Ты себя в зеркало видел? Здоровенный бугай. После тебя баб только выкидывать. Помнишь захваченный сухогруз? Ты же гад всех трех девок тогда успел обработать, пока остальные занимались осмотром трюма. Они потом напоминали поломанных кукол. Никакого наслаждения уже не было. Так что, если вдруг тут и появятся особи женского пола, ты Шрам, получишь к ним доступ самым последним. Уверен, остальные меня в этом горячо поддержат. Теперь уже настала очередь регульца кривить алую морду в гримасе отвращения. Но ничего говорить против он не посмел. В последнее время многие из команды стали относится к нему хуже обычного и снова пытаться нарываться он не хотел. Огромная физическая сила не гарантировала безопасность на каком-нибудь деле в будущем. Разругаешься со всеми, кто потом будет прикрывать тебя? Наоборот, еще подставят под вражеский удар при абордаже. — А все же я не понимаю Спаркса, — решил сменить тему Шрам. — Столько возни из-за какого-то сопляка. Да будь он хоть тысячу раз хаггом, гоняться за ним по всей Периферии явная глупость. Как будто никому не известно, что Сорен самостоятельно попытался увезти лакран, облапошив Тича, как идиота. Странно, но крайне неуважительное обращение к лидеру клана не встретило со стороны другого пирата протеста. Хотя и поддержки с обвинениями тоже не последовало. — А сам транспортник вообще взорвался из-за действий сайконского корвета, пилоты других кораблей всем растрепались о показаниях сканеров, — не унимался Шрам. — Зато мы тратим время, сидя на каком-то полудохлом корыте, ожидая невесть чего, пока остальные таскают добычу. — Эсминец тоже висит в системе. Никуда он не ушел, — все решил поддержать разговор Билли. — И парни так же, как и мы, сидят без дела. — Вот и я, о чем, — сразу же оживился краснокожий гигант. — Ты только прикинь, сколько добра мы бы успели взять, сколько баб поиметь, вместо этой пустой траты времени. Другой дежурный угрюмо замолчал. Не хотелось признаваться, но в словах напарника звучала логика. Что несколько неожиданно, потому что до этого, Шрама не замечали в наличии высокого интеллекта. — Тич лично приказал прикончить того хагга, — наконец нашел подходящий аргумент Билли. — Вот Спаркс и выполняет приказ. Он, наверное, тоже не в восторге от задания. Но куда деваться? Регулец презрительно поморщился. — Тич. Да пошел он. Такую добычу просрал на ровном месте. В других кланах ни один лидер бы после этого не удержался бы у власти. Виновника бы сразу прикончили сами офицеры. А у нас что? Свалили все на какого-то мальчишку и все. — Ха, мальчишку. Ты видел сколько этот «мальчишка» уже прикончил людей? Да на нем трупов больше, чем на половине нашей абордажной команде. Один взрыв полицейского участка чего стоит. Там же куча народа полегла. А другие нападения? Этот пацан даст форы любому звездному страннику в части умения решать проблемы жесткими способами. Совершенно отмороженный тип. Я пока смотрел ролики из сети, у меня глаза на лоб лезли, все никак не мог поверить, что это один из тот же парень. — Хагги, — глубокомысленно заметил Шрам. — Они там все полные психи. Даже у нас на Регуле опасаются с ними связываться. Чуть что не так — сразу пушку в рыло суют или вообще просто начинают палить почем зря. У них на планете вроде так принято. — Ты видел записи? В инфосфере Содружества они сейчас очень популярны. Изгарский Смерч на некоторых ресурсах вышел в топы по просмотрам. Драка в кабаке на «Эвердил», где они с Крисом Сампертом пьяными отмахивались от какой-то матросни, бьет все рекорды. Даже штурм полисов просмотрело меньше народа. В комментах пишут, что не прочь увидеть с ним интервью или лучше даже целую отдельную передачу. У краснокожего восторг напарника вызывал усмешку. — Подумаешь — «самый молодой и самый разыскиваемый преступник Федерации Сайкон». Обычный модификант, как по мне. Ничего сложного, встречались и посерьезнее ребята. Попадись мне этот сопляк, я бы его с одного удара успокоил. Без всякого оружия, только голыми руками. При этом здоровяк сжал внушительные кулаки, как бы демонстрируя с чем придется иметь противникам, если на него вдруг кто-то посмеет напасть. Билли уже собирался сказать что-нибудь издевательское, но внезапно замер, обратив внимание на один из работающих экранов. На борту транспортника находилось полтора десятка звездных странников. И дежурные, назначаемые в рубку, по большей части следили через мониторы безопасности за пленниками, а также за стабильной работой ходового реактора. Поэтому загоревшийся значок активированного шлюза обратил на себя внимание далеко не сразу. — Какого… Система пишет, что кто-то пытается зайти через носовой шлюз, — выпучил глаза от удивления Билли. — Что за бред?! — Где? — спросил Шрам, скидывая ноги на пол и склоняясь над одним из боковых экранов вспомогательного контроля. — И правда, введен капитанский код на допуск. Что за дерьмо? Мы же выбросили всех пилотов на прогулку к звездам. Не отвечая второй пират лихорадочно включил ближайшие монитор внутреннего наблюдения, в попытке увидеть происходящее через видеоканал. Дисплей ожил, стала передаваться картинка из коридора. Трое людей в серо-красных скафах ясно показали, что речь шла не о сбое в системе корабля. К ним действительно зашли гости, но как они здесь оказались, и кто это вообще такие, было совершенно непонятно. Резко развернувшись, Билли проверил показания сканеров окружающего пространства. Черное поле оказалось девственно чистым. Ни одного постороннего объекта поблизости. Как же тогда пришельцы смогли добраться до транспортника? Не пешком же пришли. — Кто это? Солдаты? Дикари пришли спасать своих соплеменников? — спросил регулец, одновременно с этим посылая сигнал тревоги остальным пиратам. — Не похоже. Судя по скафам, скорее наемники, чем кадровые военные. В любом случае им конец. Сейчас, Кривой с парнями подловят их на развязке, там удобный выступ для засады. Без всяких шансов. Всех трое лягут мгновенно… Поток разглагольствовании пришлось резко прервать, так как идущий впереди чужак вдруг замер на месте, потом сделав знак напарникам подождать, неожиданно исчез, а затем материализовался прямо за спинами поджидающих гостей звездных странников. Замелькали выстрелы плазмы, пираты обожженными тушками попадали все на пол. Билли изумленного моргнул, он еще никогда не видел ничего подобного. — Упругие ягодицы Кровавой Мэри! Что это было?! Нападавшие, не останавливаясь стремительно продвигались дальше, оставив после себя пять трупов. Судя по ловким и умелым действиям, незнакомцам не привыкать делать из живых мертвецов. Очередной заслон, они смели еще быстрее. На этот раз, вперед выступил боец невысокого роста, до этого державшийся чуть позади остальных. Мгновение и ветвистый разряд молний ударил в стену, прошел сквозь металл, поразив спрятавшихся за ней пиратов. Невероятно сильный, яркий, насыщенного пурпурного цвета, он вызывал у наблюдателей новый приток изумления, постепенно переходящий в панику. Меньше чем за десять минут, две трети команды оказалось уничтожено. А чужаки даже не получили ни одного ранения. Дико! Невозможно! Но изображение на экранах безжалостно отображало суровую правду жизни. Заключающуюся сейчас в скорой гибели оставшихся в живых звездных странников. С отчаянием оглянувшись на регульца, Билли почти выкрикнул вопрос, на который существовал лишь один правильный ответ. — Что будем делать?! — Сваливать! — не мало не сомневаясь, заявил Шрам, быстро подхватывая стоящую у одного из пультов винтовку. — Там деянская ведьма и еще не пойми кто, зажарят нас здесь и прозвища не спросят. Живо уходим. С правого борта на док-захватах стоит внутрисистемный спасательный шаттл. Сможем удрать отсюда. Доберемся до нашего корабля. Пусть Спаркс, если хочет сам подыхает из-за какой-то кучки пленных дикарей. Я на такое не подписывался. С энтузиазмом восприняв идею, второй дежурный, даже не потрудившись отправить сообщение на эсминец, быстро последовал за товарищем. Времени одеться в скафы у них уже не оставалось, приходилось идти как есть, в обычных полувоенных комбезах. Никто и в самом кошмарном сне не ожидал подвергнуться здесь настоящему абордажу. Быстрый бег по коридорам, в стремлении спасти свою шкуру, короткие сеансы связи с тремя другими пиратами, тоже решившими больше ни искушать судьбу в бою со страшными пришельцами, с легкостью расправившимся с десятком бойцов. И полное пренебрежение к указанию босса об обязательной разгерметизации трюма с захваченными пленниками при попытке их освобождения. Краснокожий здоровяк абсолютно прав — пошел этот Юрген Спаркс куда подальше со своими дебильными приказами. Никто не хотел умирать непонятно за что, да еще к тому же, без всякой возможности поиметь с этого хоть что-нибудь. Пираты сражались вовсе не идеалы или за другую ерунду, популярную в Содружестве. Нет, тут дело было лишь в одном — в добыче и желании обогатиться. А какие деньги можно получить на этом корыте? Пусть с крутыми спецами, залезшими на борт идет воевать кто-то другой. Так что все верно — пошел ты Спаркс! Билли бежал, за ним не отставая двигался Шрам. С тремя другими они столкнулись уже на подходе к шаттлу и не мешкая полезли на борт, ругаясь на чем свет стоит и поминая недобрым словом своего капитана. — Запуск. — Есть запуск. — Пошла подача энергии. Диагностика систем. Все в порядке. Начинаю предстартовую подготовку. — Шевелись! — не выдержали нервы у одного. — Отстыковка. Запускаю двигатели на полную. Ускорение вдавило людей в кресла, шаттл начал резкий разгон, стремительно оставляя позади себя покинутый транспортник. — Фух! Ушли, — с облегчением сказал Билли. Шрам кивнул, удовлетворенно откидываясь назад. — Кто на нас напал? — спросил один троицы, кому повезло не попасть в отряды засады. — Никто ничего толком сделать не успел, как все уже легли. Имперский десантный спецназ что ли явился по нашу душу? Как самый старший, а также умеющий пилотировать пустотный бот, Билли рассудительно произнес: — Сильно сомневаюсь, что имперской спецуре есть дело до каких-то дикарей в самой заднице Периферии. Откуда здесь взяться элите флотской разведки Империи? Скорее всего какие-то залетные наемники. Тот чел, главный у станционных бандюганов, вполне мог нанять кого-то для спасения своих людей. — Или Изгарский Смерч решил навестить нас, обидевшись на попытки убить себя, — решил блеснуть юмором регулец. Хотя никаких признаков веселья, в его голосе другие пираты не заметили. На здоровяка тоже произвело огромное впечатление скорость с какой расправились с десятком их товарищей. Быстро, хладнокровно и профессионально, в лучших традициях имперских штурм-групп. Услышав предположение напарника, Билли внезапно замер. В его голове мелькнуло воспоминание о просмотренном ролике в сети с нападением полицейский участок. — Забытые апостолы и всеблагие боги древности! А ведь ты можешь быть прав. Очень уж фиолетовые молнии напоминали те, что пускала одна из сообщниц Маркуса Крайда. Тоже беглянка и преступница. Что если… Договорить звездный странник не успел, раздался предупредительный сигнал сканера внешнего наблюдения. — А это еще что? Две новые отметки. Расстояние ноль одна стандартных единиц, быстро сближаются. Похотливая Мэри! Да это же ракеты. — Откуда произвели залп? Там же ничего нет! Пустое пространство! Но тут пилота-пирата осенило — «сильный маскировочный щит». Вот разгадка неожиданной атаки в космосе и необъяснимого появления нападающих. К ним подобрались под прикрытием камуфляжного поля. Что в общем-то не слишком удивляло, принимая во внимание оборудование, что стояло на транспортнике. Маломощное старье, толку от него… — Мы сможем уйти? Шрам с надеждой повернулся к приятелю, уже на раз вытаскивающего их обоих из сильнейших передряг. Билли наблюдая на приближающимися отметками, ничего не ответил, вцепился в штурвал, пытаясь вывести шаттл из-под удара. Но у металлических хищниц с головками самонаведения на счет удирающего бота имелись другие планы. И уже через пару десятков секунд в космосе расцвел огненный цветок взрыва, полностью поглотившийся бот вместе с пиратами.Глава 15
Пустотная станция «Эвердил». Приемное помещение «Техцентра».
Официальное представительство службы, занимающейся одним из самых важных дел в галактике — подтверждением полученных знаний путем сертификации специалистов, имело более чем не презентабельный вид. Черно-белая голографическая вывеска, подсвеченная неоном. Внутри: на стенах, поле и потолке преобладал дешевый пластик. Блеклые, слега грязноватые прямоугольные лампы-полосы давали приглушенный свет, еще больше подчеркивающий убогость и пустоту помещения. Никаких диванов или кресел ожидания, никаких автоматов с напитками, никаких украшений. Лишь в центре возвышался сильно устаревший компьютерный терминал и ничего более. Ясное дело, следовало радоваться, что Техцентр вообще есть на борту станции, а не критическим взглядом окидывать обстановку. В конце концов это ведь Периферия, а не территория Содружества. Кто-то не поленился и подключил это представительство в единую систему сертификации, загрузив все необходимые программы и установив искина. Примитивного и простенького, но вполне пригодно для выполнения определенной работы. Видимо планы постепенной интеграции новых пространств, кроме развития общей инфосферы включал еще и приведение общих стандартов обучения профессии в независимых мирах. И лично я нисколько не возражал против этого. Но Великая Пустота, можно же сделать все по-хорошему, более привлекательно что ли. Честно слово, когда я зашел внутрь, то подумал, что ошибся адресом. Настолько приемная выглядела паршиво, напоминая заброшенную кладовку где-нибудь в доковых зонах. Это что вообще такое? И здесь мне предстоит получить сертификаты? Они хоть будут действительными интересно? На этот счет у меня появились определенные сомнения. С момента мятежа и захвата власти над всеми структурами управления станцией «Эвердил», сейчас уже бывшими членами банды Мародеров, ставших сотрудниками службы безопасности, прошло почти две недели. Дойл выполнил обещания и сдержал слово, как в отношении сдавшихся соратников Кроули, так и в отношении нашей команды. Оба ангара выкупили за десять миллионов. Дальнейшему ремонту и модернизации Архонта никто не мешал. О нас вообще, как будто забыли, перестав тревожить и обращаться по какому-либо поводу. И всех членов экипажа такая ситуация очень даже устраивала. Мы вернулись к повседневным делам, с радостью оставив ветерану с дикой планеты разбираться с Эвердил и ее совладельцами, проживающими в сегменте повышенной комфортности. Да, Алистер Кроули не являлся единоличным хозяином огромного пустотного сооружения. Кроме него имелись другие люди, в чьей собственности находились различные площади станционного пространства, местные торговые компаний, а также целые транспортные корабли. И уж не знаю, как, но к чести главного мародера, он сумел с ними вполне мирно договориться, исключив таким образом экономический коллапс. Дойл оказался не только толковым воякой, но и вполне неплохим администратором. Переход власти прошел вполне гладко, без серьезных эксцессов. Спокойствие тут равнялось стабильности. Что в нашем случае означало дальнейшее выполнение работ на Архонте. В свободное время от помощи Крису в ангаре, я продолжил изучение баз. При помощи режима «Ментального превосходства» и химических стимуляторов «Разгона» в Медцентра, который, кстати говоря, по уровню оснащения далеко превосходил Техцентр, удалось увеличить, а точнее сократить время обучения ровно в девять раз по сравнению со стандартными показателями обычного человека. Произошло наложение эффектов, вылившееся в невероятное ускорение функционирования мозговых клеток. Доктор, занимающийся капсулами, все никак не мог поверить в результаты диагностики, перепроверяя оборудования каждый раз, как я приходил на очередной сеанс обучения. Становилось смешно, после того, как его разочарованная физиономия, не найдя неполадок в аппаратуре с надеждой обращалась в мою сторону с привычной просьбой провести детального изучение измененного организма. И каждый раз, я твердо отказывался, не желая вновь очутиться в роли подопытного кролика, как уже однажды случалось на Хаггии. После лаборатории компании «Токсвил Контус», доверия к любителям научных изысканий у меня как-то резко поубавилось. Ничего не хочу сказать против технического прогресса и новых открытий, но пусть они проходят без моего участия. Ну их к черту! За двенадцать дней, я успел изучить несколько новых низкоранговых и подтянуть уровни старых баз, чтобы начать задумываться о «легализации» полученных навыков. Поэтому отсек Техцентра стал с самого утра, моим первым местом для посещения. — Встаньте перед терминалом и назовите свое имя и место рождения согласно персональной регистрации нейронной сети. Прямо в воздухе над компьютерной стойкой развернулось проекция с миловидной женщиной лет тридцати, одетая в желтую строгую униформу. Видимо электронный образ местного искина. — Маркус Крайд. Федерация Сайкон. Хаггия. Пригород Деелина. — Принято. Начинаю проверку данных. И уже спустя пару минут тишины, голограммазаявила: — Маркус Крайд, хочу предупредить вас, что за многочисленные преступления на территории Федерации Сайкон вы находитесь в межсистемном федеральном розыске. Центральное правительство Сайкона назначило за вашу голову награду в один миллион кредитов. Я прищелкнул языком от удивления. Помниться сумма награды не превышала пятисот тысяч. Как-то слишком много за простого беглеца с закрытой планеты. Неужели чинуши так обиделись на мой призыв грабить их? Или тут дело в популярности роликов в сети? — Укажите на какие специальности вы хотите получить сертификаты подтверждения, — как ни в чем не бывало сделал следующее заявление искин. Можно бы разинуть рот от изумления: как, после идентификации преступнику все равно позволяется проходить тестирование дальше, но перед тем, как сюда прийти, я успел детально ознакомиться с принципами деятельности сервисов официального сертифицированы по специальностям. Техцентры располагались на множестве планет, во множестве звездных систем и на территории целой кучи различных государств. Согласно Хартии Порядка, отдельные их представительства подчинялись законам только тех стран, где они в данный момент располагались. То есть, если бы мы сейчас находились в Федерации Сайкон, то искин уже бы сообщил обо мне в правоохранительные органы и заблокировал двери в случае попытки бегства. Но это «Эвердил», да к тому же еще и Периферия. Так что никаких полисов, никакого сигнала тревоги. Лишь продолжение опроса. Перед глазами появилось меню прямого подключения с моей нейронной сетью. Несколько мысленных команд, отправка обратных данных. Беспроводная связь не требовала тактильных контактов с терминалом. Я просто стоял на месте, осуществляя все операции через наносеть. — «Стрелковое импульсное ЭРВ оружие — класс «А», тип: легкий, средний, тяжелый, ранг — 5». — «Стрелковое импульсное ЭРВ оружие — класс «Б», тип: легкий, средний, тяжелый, ранг — 5». — «Пустотные боевые скафы. Класс «А» и «Б». Ранг — 2». — «Техник малых боевых межсистемников. Ранг — 3». — «Рукопашный бой. Армейский вариант имперской школы. Ранг — 5». — «Навыки вождения наземного транспортного средства «Дранг». Ранг — 1. Максимальное значение уровня. Примечание: отсутствует цифровое свидетельство. В информатории не обнаружены сведения о лицензии. Сертификация невозможна». Так, ну с этим понятно, откуда у самопальной базы, изготовленной в одной из мастерских на Хагии отметка о лицензионном свидетельстве. Вряд ли старина Рик отправлял заявки в Техцентр Деелина, когда делал инструкции для управления дрангами. Неудивительно, что система не нашла ничего похожего. — «Пилот пустотных и суборбитально-атмосферных ботов, класс «Б». Ранг — 2. Максимальное значение уровня». — «Пилот средних боевых межсистемников класса «Б». Ранг — 7. Максимальное значение уровня. Примечание: в случае подтверждение претендент получает статус — «мастер-пилот средних боевых кораблей»». Все верно — именно 7-й ранг, а не 5-й. За прошедшее время и с учетом новых возможностей мне удалось не только закончить базу, полученную еще на Хаггии, но и завершить процесс, изучив максимально возможный, с самыми свежими обновлениями уровень пилотской специализации. За это счастье мне пришлось выложить чуть больше двенадцати миллионов кредитов. Сумасшедшие деньги, но что поделать. Все уровни баз после пятерки стоили в десятки и сотни раз больше своих предшественников. Например, «Инженер-конструктор пустотных сооружений» обошелся бы покупателю в пятьдесят с лишним миллионов. И это еще не считая требований по интеллектуальному развитию, невозможному без супер продвинутых имплантов тоже стоящих небольшое состояние. Но зато после, такие спецы в год получали невообразимую по сравнению с остальными зарплату. Разумеется, только при условии полного освоения всего массива знаний, доказанных на практике. Я не хотел быть обычным посредственным пилотом, я хотел быть лучшим, так что без долгих разговоров выложил умопомрачительную сумму. Наличие свободного времени вместе с желанием сесть в капитанское кресло нового Архонта полностью подготовленным весьма сильно способствовали достижению подобного результата. — Уважаемый клиент, подтверждение теоретических и практических навыков будет стоить триста кредитов за каждую указанную специализацию, — заявила женская голограмма, вновь появляясь в воздухе. — Проверка будет происходить в имитационной комнате путем создания виртуальных проекции. За исключением базы пилота. Данный сертификат невозможно получить без реального практического опыта. — Это возможно сделать здесь? — спросил я. Все правильно, интеллектуальные и высокоуровневые профессии не подтверждают без человеческого одобрения. Необходим другой спец, чтобы он своими глазами увидел на что ты годишься. Особенно это касается такой специальности, как пилот космических кораблей. Тут контроль еще более строгий. Некоторые вообще не одобрялись в обычных Техцентрах. Для этого приходилось лететь в центральные миры. По типу пилотирования межзвездных пассажирских лайнеров. В Содружестве целые комиссии собирались для выдачи таких сертификатов. Забавно, что «военные корабли» одобрялись куда проще. Хотя и при выполнении определенных условий, конечно же. — Да, у нас существует внештатный сотрудник, имеющий соответствующий уровень сертификата. — На борту станции есть мастер-пилот среднего боевого межсистемника? — я слегка приподнял брови, но техника осталась к моим гримасам равнодушной. Вообще-то указывая последний пункт надежд на подтверждение сертификации летной классификации у меня не было. Не думал, что здесь получиться это сделать. — Совершенно верно, — холодным машинным голосом ответила искин. — Оплата его услуг, как и дополнительный сбор составит пятьдесят пять тысяч кредитов. Желаете сделать заказ? — Да, хорошо. Без проблем. Но сначала я бы хотел разобраться с другими базами. Все-таки интересно, откуда в этой дыре профи с настолько высокой квалификацией? Стоимость меня не слишком впечатлила. Седьмой ранг являлся наивысшем, вполне нормально, что за него требуют столько бабок. Почти житейская ситуация. За лучшее всегда платят больше. — Конечно, как вам будет угодно. После осуществления платежа начнется загрузка программ для ситуационного моделирования. Я открыл окно банковского сервиса и перевел необходимую сумму на представленный счет. — Благодарю вас. Проследуйте дальше, в имитационный зал. Сообщение внештатному пилоту отправлено. После получения ответа, вам придет информация о месте встречи для прохождения экзамена практического пилотирования. Часть дальней стены отъехала в сторону, за ней обнаружилось еще одно помещение. Зайдя внутрь, я прошел к единственному креслу в центре и уселся на него. Какое-то время ничего не происходило, а затем картинка окружающего мира вздрогнула, наполняясь быстрыми смазанными линиями. Через секунду реальность изменилась на комнату, полную оружия. За стойкой чуть дальше обнаружился лысый громила с сержантскими нашивками десантного корпуса. Я хмыкнул. Графика надо сказать тут не очень. Прямо скажем, паршивое качество у вирт-приставки. Денег не хватило не только на приличную обстановку в приемной, но и на само оборудование. Покачав головой, я приблизился к замершему военному. И тот, как по мановению палочки ожил, начав сыпать безэмоциональными командами на сборку и разборку представленных на столе образцов. Все требуемое оказалось мною выполнено без всяких проблем. Как и последовавшая после стрельба по статичным и движущимся мишеням. Переведение в боевое положение, прицеливание, стрельба. Ничего сложного. Отличный отдых, даже великолепный. Устроить похожий тир на борту Архонта что ли? Неплохая идея. Одноручные бластеры, штурмовые винтовки, мобильные ракетометы и гранатометы — из любого оружия, с любых позиции. Ни одна цель не осталась целой, все разнесло в пух и прах. Сначала класс «Б», потом класс «А». Разные модели, с разными коэффициентами мощности зарядом. Бам-бам-бам! Мне даже понравилась стрелять без всяких ограничений. На станции каждый раз при применении оружия где-то в глубине души таился страх сильно повредить обшивку, спровоцировав тем самым разгерметизацию. А тут — пали не хочу. Из чего угодно, вплоть до ракетных установок. — «Засчитано» — «Стрелковое импульсное ЭРВ оружие — класс «А», тип: легкий, средний, тяжелый, ранг — 5». — «Стрелковое импульсное ЭРВ оружие — класс «Б», тип: легкий, средний, тяжелый, ранг — 5». — «Сертификаты официально считаются действительными». В меню нейронной сети, рядом с регистрационными данными появились новые отметки с записями. Что же, следовало признать, все вышло довольно легко. Продолжим дальше. Окружающий мир снова сменился, теперь я стоял на импровизированной арене. И начался спарринг. Без всяких уловок в виде режимов, без боевых коктейлей и стимуляторов. Полный контакт, во всю силу. С минимальными правилами на ограничения. Уходы, развороты, уклонения, блоки, удары, хлесткие, прямые — резко, сильно и без всяких сдерживаний. Двадцать минут учебного поединка пролетели незаметно. Я выложился на полную и ни разу не проиграл, честно заработав новый сертификат бойца-рукопашника. «Пустотные бронескафы» и «Корабельный техник» не заняли много времени. Тоже закончившиеся сданными тестами. Разве что тут большая часть заняла теория, а не практика, по сравнению с оружейными базами. Затем последовала симуляция с кабиной сначала пустотного бота, за ней атмосферного воздухолета. После абордажа транспортника Мародеров это вообще не представляло проблем. Вылет, облет, несколько несложных фигур, затем стыковка или посадка. Ничего сложного. Ранг ведь шел всего лишь второго уровня. Хотя там выше ничего и не было. Максимально возможное значение при этой специализации. Не сверхскоростной маневренный истребитель, а обычный шаттл. Впрочем, полагаю, что при сноровке, смогу справиться и с боевым перехватчиком. Не на высоком уровне, конечно, но управлять должен суметь. — Благодарю за пользование услугами Техцентра. Мы всегда рады помочь нашим клиентам. На выходе из имитационной комнаты раздалось пожелание от женской голограммы в желтой униформе. Я уже собирался спросить насчет летного инструктора для сертификации пилота средних межсистемников, но искин предвосхитил мой вопрос. — Сообщение от внештатного сотрудника получено. Вам повезло, он сейчас на борту станции в пределах доступности. Встреча может быть назначена в любой удобное для вас время в течении следующий сорока восьми часов. — Как насчет — прямо сейчас? — спросил я. Зачем терять время, если можно потратить его более продуктивно. Разберусь со всем сегодня, а завтра начнем ходовые испытания. Крис постарался и превзошел себя, умудрившись закончить модернизацию на два дня раньше. Сейчас шла основная доводка до ума некоторых вспомогательных подсистем. Хотя вся основная часть в данный момент была готова к настоящему полету. Конечно, кое-какие моменты, в основном с внутренней отделкой так до конца и не завершили, но лично я считал, что с этим можно разобраться и после. С учетом возможных перелетов в будущем, длящихся несколько дней, а иногда и недель, времени для наведения окончательного лоска будет более чем достаточно. Наводить красоту в ангаре выходило как-то расточительно. — Хорошо. Пилот будет ожидать вас на причальной палубе тридцать первого дока. Его зовут капитан Бастьен. Я предупрежу его о вашем приходе. Смею напомнить, что в период демонстрации практических навыков идет непрерывная запись с вашей нейронной сети, а также с инструкторской. После результаты передаются в один из секторальных офисов для анализа и подтверждения. Специальность для среднего межсистемника требует удвоенной проверки. Теоретическую часть можно сдать после. Я недоуменно развернулся к терминалу. — В смысле, сначала практика, а только потом теория? А почему не наоборот? Не логичнее проводить этапы в противоположном порядке? — На самом деле очередность большой роли не играет. В случае провала в любой части, процедура сертификации сразу же отменяется. Повторить попытку можно будет только после повторного курса изучения необходимых баз. Обмануть не получится, нужные цифровые следы остаются на вашей нейронной сети в открытой ее части регистрационных данных. Объяснение меня в принципе удовлетворило. Что я в самом деле возмущаюсь. Это же не автомобиль с одним рулем на двоих. Если что-то пойдет не так, настоящий пилот сразу же перехватит управление, взяв корабль под свой контроль. Похоже в Техцентрах отлично понимали данный момент, поэтому мало обращали внимания на порядок очередности. — Хочу, также уведомить вас, о необходимости проведения нового тестировании показателей ОФИП. Сканирование тела выявило сильные изменения в организме, в том числе новые импланты. Первичные данные в настоящий момент могут иметь совершенно отличное значение. Желаете начать прямо сейчас? Ну приехали. А пораньше проинформировать нельзя? До назначения встречи с пилотом? — Сколько займет это времени? — спросил я. — От тридцати до сорока пяти минут, в зависимости от скорости реакции. Не больше. Немного прикинув, я согласился. — Хорошо, но предупредите инструктора о переносе встречи на один час. — Да, гра Крайд. Уже сделано. Кивнув, я вновь вернулся в заднюю комнату. И через двадцать одну минуту уже смотрел на результаты общих физических и интеллектуальных параметров. — «Данные ОФИП: 15.9 баллов по шкале Грейхера». — «Уровень интеллекта: 329 единиц — выше нормы по шкале Грейхера в соотношении биологического возраста — 15.3 балла». — «Уровень физического состояния организма — выше нормы по шкале Грейхера в соотношении биологического возраста — 15.3 балла». — «Уровень психофизиологического состояние организма — выше нормы по шкале Грейхера в соотношении биологического возраста — 15.3 балла». — «Примечание: высокая стрессоустойчивость, быстрая адаптация к изменяющимся внешним обстоятельствам, уровень развития опережает стандартные тенденции человеческого организма». — Зафиксированы аномальные показатели, необходимо провести дополнительную диагностику, — заявила голограмма. Мне показалось или в голосе бездушной машины действительно проскользнули нотки неприкрытого удивления? Ха! Я мысленно усмехнулся. Знакомая ситуация. Препараты Филоры продолжают вводить в ступор посторонних своим потрясающими влиянием. К тому же играло роль появление самых продвинутых имплантов. Не говоря уже о трансформации под влиянием многомерной среды. Тут поневоле разинешь рот от изумления. Зато вторичные значения остались те же — тройки. Дающие суммарно 0.9 единицы к общему баллу. Сам я толком не понимал, как вообще происходит расчет и какие используются для этого формулы, но точно знал, что никакие простые плюсы и минусы там и рядом не стояли. Понятия не имею, почему прибавляются только цифры после точки, а первые оставались такими же, но видимо для этого имелись какие-то свои причины. Зависнув на пять минут после отказа, тем самым заставив меня начать переживать, искин в конечном итоге все же произнесла: — Регистрационная запись изменена в соответствии с полученными результатами. Секторальный офис подтвердил адекватность пройденного тестирования и внес необычные показатели данных ОФИП человеческого субъекта по имени Маркус Крайд в Реестр особого наблюдения. Так, а вот этом мне уже совершенно не понравилось. Что еще за реестр? Списка самых разыскиваемых Сайкона мне уже хватало с избытком. Я озвучил вопрос. — Реестр особого наблюдения создан для отслеживания людей с исключительными параметрами ОФИП, выходящих далеко за пределы привычных норм. — Зачем? — вполне предсказуемо поинтересовался я. — Информация отсутствует. Необходим более высокий допуск на центральные сервера службы Техцентров. Вот ублюдки! Опять яицеголовые со своими исследованиями! Ну что ты будешь делать. От них трудно скрыться. Нет, с этими связываться точно не нужно. Я в раздражении пнул кресло, развернулся и вышел опять в приемную и сразу же направился к выходу. Информация в регистрационных данных записана, делать тут больше нечего. Дорога на пассажирском лифте заняла немного времени. По пути я постарался успокоиться. Еще не хватало переживать из-за всяких умников, любителей лабораторных экспериментов. Створки раскрылись и выпустили на территорию причальных палуб общего назначения. Тридцать первый док удалось найти по отметкам через локальную сеть. Капитан Бастьен, худой долговязый мужчина средних лет стоял, облокотившись на грузовой малый контейнер серого цвета. Первое что бросилось в глаза — его длиннополый черный кожаный плащ. Интересные дела. Помнится, именно такие любят носить те, кто промышляет в космосе разбоем. Неужели пират? — Гра Маркус Крайд? — спросил он, небрежно отталкиваясь плечом от пластиковой поверхности. — Он самый. А вы капитан Бастьен? — Верно. Прошу на борт «Хладнокровного», боевого корвета класса «Азил», эндорской постройки. Мужчина указал рукой в направлении шлюза. В отличие от Архонта, здесь корабли не стояли полностью внутри ангаров, а соединялись со станции только стыковочными переходами. — Эндор? Эндорская деспотия? — спросил я, припомнив страны Содружества. — Не знал, что там строят корабли. — Немного и только для внутреннего потребления, — ответил капитан. Мы прошли вперед, миновали шлюза и направились по вполне обычным металлическим коридорам в рубку управления. — Как же он вам достался? — продолжил допытываться я. Бастьен улыбнулся. — Скажем так, предыдущее мое место работы несколько отличалось от нынешнего. Я понимающе кивнул. Понятно, бывший военный. Угнал корабль и занялся пиратством. — И сейчас вы, наверное, странствуете между звездами? Тонкий намек с моей стороны не остался незамеченным. Человек в черном плаще весело рассмеялся. — Вы совершенно правы, ткни мне в лицо своими сиськами Кровавая Мэри. Я теперь занимаюсь совсем другими делами. Хотя все прежние навыки остались при мне. Вас это не устраивает? — Да нет. Мне все равно. Просто как-то странно, что капитан пиратского корвета подрабатывает внештатным сотрудником службы сертификации специализации Техцентра. Бастьен легкомысленно махнул рукой. — Да ладно. Почему нет? Лишние пятьдесят тысяч за семь-десять часов? Только прилетел на станцию и уже предложение заработать. Красота! Всегда бы так. Иногда выходит намного хуже, можете мне поверить. Вот представьте, взяли вы на абордаж грузовоз. Причем прошло все очень плохо, просто отвратительно: семеро погибших, повреждения обшивки из-за установленной мины-ловушки. И тут открывают трюм, и ты видишь перед собой несколько сотен аквариумов с какими-то моллюскообразными. Выясняется, что живут эти твари недолго, замораживать их нельзя. А единственное место где можно продать товар — та самая планета, куда в общем-то корабль и направлялся. Каково, а? Столько усилий, а добычи по сути никакой. Пытаться сбыть изначальным покупателям — бесполезно, везти куда-то еще — нет времени. Вот и выходит, что все потери вышли напрасными. — А здесь легко срубается полсотни штук. — Совершено верно. Я, видите ли, чуть ли не единственный мастер-пилот на десяток другой световых лет в округе, вот мне и пришло однажды необычное приглашение. Техцентру ведь плевать, чем занимаются проверяющие инструкторы в свободное время. У них с этим вообще весьма легко. Главное квалификация и полная фиксация процесса проверки на практике. Трудно найти в наших местах кристально честных людей, а уж имеющих седьмой ранг пилотов и подавно. Разумеется, это далеко не регулярная работа и присылают ко мне обычно четырех и пятиуровневых. Вы с седьмым рангом первый за десять лет. Но я совсем не против посидеть за штурвалом и срубить деньжат, пока большая часть команды отдыхает в кабаках. Практичный подход к стороннему заработку вызывал уважение. Хотя от него и веяло некоторым цинизмом. Кто обычно выступал клиентом Техцентра здесь, на Эвердил, для получения летной специализации? Те же самые пилоты сухогрузов. Значит, сегодня пират проводил проверку знаний у новичка, а завтра со спокойной совестью захватывал его же корабль на торговых трассах. Ничего не скажешь, оригинальный подход. Командный мостик корвета отличался дизайном от военного-транспортника. Вместо пяти сидений и острых углов, здесь находилось три кресла и царствовали зализанные линии врезанных в пол пультов управления. Кивнув на одно из мест, пират плюхнулся в соседнее, вполне дружески заявив: — Программа у нас будет такая. Сначала процедура отстыковки, отлет от станции, навигационное вычисление точки для прыжка в соседнюю систему, прокладка курса для разгона. Там постреляем по пустым астероидам. Потом все в обратном порядке. Быстренько сгоняем туда-сюда и если все пройдет хорошо, то вы получите свою отметку. Только давайте без всяких глупостей. Идет? Не хочу постоянно пялиться на вас и следить за каждым движением. Вы вроде на нервного дебила не похожи и станете таранить корабли поблизости. Случалось у меня тут парочка инцидентов с несколько впечатлительными личностями. — У меня уже есть некоторый опыт пилотирования, — успокоил я капитана. — Постараюсь ни в кого не врезаться. Бастьен удовлетворенно откинулся назад. — Вот и отлично, тогда вперед. Проверка основных и вспомогательных систем и подсистем. Двигатели, маршевые, гипердрайва. Отклик стабильности от реакторного отсека. Контроль герметичности с жизнедеятельностью на борту корабля. Начало подача мощности. Получение разрешения от диспетчерской службы. Выход на выделенную глиссаду удаления. На обзорных иллюминаторах расцвело полотно звездной бесконечности. Как я и говорил — ничего сложного, все так же, как и на Архонте. Похоже сдвоенные джойстики только помогали управлять многотонной махиной, без проблем позволяя увести ее на маршрут разгона для гиперпрыжка. Два часа полета прошли незаметно. — Отлично, пока идет все прекрасно. Не забываем поглядывать на сканеры внешнего пространства. Знаю, обычно этим занимается либо искин, либо другой член экипажа. Но я так скажу: в космосе всякое может случиться и вполне возможно, что однажды вам придется вести корабль одному и без поддержки. А это уже намного сложнее. Мы хоть и не линководы, но тоже обязаны справляться в одиночке. Даже без нейрошунтов тактильного подключения. Последовав совету, я бросил взгляд на один из боковых дисплеев. И почти сразу же заметил почти на самой границе поля небольшую отметку. — Кто-то висит в пустоте без дела, — сказал капитан «Хладнокровного» тоже обратив внимание на показания сканера. — Может поломка какая. Хотя вряд ли. На Эвердил имеются спас-боты и буксировщики. Давно бы утащили к станции. Я ничего не сказал в ответ. В голове молнией мелькнула догадка: Юрген Спаркс! Вот кто это может быть. За последние дни он и его эсминец как-то отошли на второй план и не часто приходили мне на ум. Конечно, я не забыл о нем, но и не думал постоянно в поисках решения проблемы. По одной простой причине — с вводом в строй Архонта, я рассчитывал разобраться с настырным преследователем раз и навсегда. А тут такая встреча. Прямо подарок судьбы. — Капитан, как вы смотрите на возможность заработать еще пятьсот тысяч кредитов? Пират с недоумением повернулся в мою сторону. — В каком смысле? Я спокойно встретил его взгляд. — В самом прямом: вы хотите получить полмиллиона кредитов в добавок к тем пятидесяти тысячам? Капитан задумался, почти сразу же безошибочно вновь уставившись на дисплей с показаниями сканирования внешнего пространства. — Только не говорите мне, что вы хотите потренироваться в стрельбе по настоящему кораблю, — сказал он, затем уже по-свойски добавил: — Слушай парень, я понимаю, дело молодое у тебя гормоны играют и требуют выхода, а мы в Периферии. Но договаривались же насчет глупых поступков. Ну зачем тебе это? По моим губам пробежала холодная улыбка. — Все правильно — никаких глупостей. Мы только чуть изменим курс, сблизимся с тем кораблем, а когда они ответят по связи, и я удостоверюсь, что это те, кто я думаю, мы всадим им в борт из всего что есть. Застанем врасплох и легко поджарим им задницы. Ну как? Полмиллиона, меньше чем за полчаса. Это намного выше вашей привычной ставки. Бастьен замер на секунду потом отрицательно покачал головой. — Это сумасшествие. Не стану в этом участвовать. Ты что их знаешь? Специально все так подстроил с отлетом? — Абсолютная случайность, — честно ответил я. — Но вы правы, капитан, я их скорее всего знаю. Очень плохие люди, которые уже пытались убить меня и моих друзей. Видя, что пират все еще не согласен, я увеличил давление. — Шестьсот тысяч, плюс оплата всех истраченных боеприпасов, а также ремонт за мой счет любых возможных повреждений. Несколько сотен тысяч за решение проблемы Юргена Спаркса? Да легко! Мне не жалко. По крайней мере при нынешнем состоянии банковского счета. — Миллион, — прозвучало в тишине рубки управления корвета. Бастьен выпучил глаза, не веря в озвученную сумму. А мне почему-то стало невероятно смешно. Захотелось громко, от души, во все горло захохотать, наслаждаясь изумлением собеседника. Так, стоп. Неужели опять возвращаются резкие эмоциональные взрывы? Думал после посещения иной многомерной реальности с изменением клеточной структуры тела, они больше не повторятся. Похоже зря. Сохранив серьезное выражение лица я с ожиданием уставился на капитана. Тот, все еще колеблясь, нажал несколько клавиш на панели перед собой, фокусирую плотность сканирующего излучения на неподвижном объекте неподалеку. — Эсминец, лиманский, класс «Б», не стандартная комплектация. Скорее всего есть энергетический щит, — сказал Бастьен рассматривая обновленные данные. — Вряд ли получится завалить его сразу. А для длительного полноценного боя у нас мало людей на борту. Две трети экипажа остались на Эвердил. Мой красавец не навороченный имперский крейсер с искином последнего поколения и кучей ремонтных сервов. Не справимся. Я мысленного хмыкнул. Кажется, жадность взяла свое. Уже не категоричный отказ, а банальные отговорки. Нужен лишь небольшой толчок. — Будем бить в одну точку — по маневровым двигателям. Неожиданный удар из всего что есть на борту выведет их из строя. Потом зайдем со стороны кормы и добьем. Ничего сложного. Главное, когда будем приближаться, вам надо будет выйти на связь и поинтересоваться причиной их нахождения там. Мол, не нужна ли помощь и все в таком роде. Спорю на что угодно, на эсминце не ожидают нападения от собрата и ничего не станут предпринимать. То есть тревогу может и объявят, но по-настоящему ждать атаки от незнакомого корвета не будут. Они здесь для встречи с другим кораблем. — Уж не с твоим ли? Для которого ты получаешь сертификат? — догадливо предположил пират. Я неопределенно пожал плечами, как бы говоря — какая разница, в нынешней ситуации это не важно. — Так что? Будем зарабатывать миллион или полетим выполнять программу проверки практических навыков? И, кстати, боевые стрельбы можно будет засчитать. Уверен, Техцентр не воспримет это в качестве нарушения. Правилами ведь участие в настоящем бою не запрещено. Главное демонстрация навыков пилотирования. Услышав мои рассуждения, капитан вдруг коротко хохотнул. — Ты самый отмороженный тип, каких я только встречал за свою жизнь. Не знаю откуда ты такой взялся, но бездна тебя побери, почему бы и нет?! Давай, готовь орудия и ракетные пусковые. Надежда на авантюрный склад ума, присущей большинству звездных странников оправдалась на все сто десять процентов. Можно срубить один миллион, уничтожив незнакомцев впереди по курсу? Почему бы и нет? Нередко неумная жажда наживы толкала людей на поступки куда безумнее. Согласен, обывателю с тихой уютной планетки идея могла показаться несколько сумасбродной и очень опасной. Но тем, кто большую часть жизни и так рисковал все виделось с совершенно иной стороны. Проблемы от спонтанной атаки в лице друзей погибших в будущем? Вполне возможно. Но ведь миллион-то получим прямо сейчас. А с остальным будем разбираться по мере поступления проблем. Бери от жизни все что только можно. Не думай о завтрашнем дне, ведь на до него еще следует дожить. Мало кто из пиратов вел себя по-другому. И уж тем более, мало кто смог бы отказаться от такого большого куша. — Ладно погнали. Проведем проверку мастера-пилота в реальной боевой обстановке. Клянусь, острыми сосками кровавой Мэри, я об этом буду рассказывать по всем кабакам Фронтира и Пограничья! Произошла корректировка курса разгона, сблизив глиссаду движения намного ближе к висящему в пустоте эсминцу. Он не прятался, не скрывался, преспокойно ожидая приближающегося корабля. Любопытно, если бы сейчас здесь летел Архонт Спаркс что-нибудь начал бы предпринимать? Скорее всего. — Что-то справа по борту, небольшое. Похоже на зонд, — произнес Бастьен. — Спутник доразведки видимо, — сказал я, глянув на экран. — Что-то эта штука великовата для обычного спутника, — проворчал пират, снова уплотняя поле сканирующего излучения. Классная у него все-таки оборудование на борту. Многие корабли вообще бы пролетели мимо ничего не заметив. — Ох, — внезапно охнул капитан «Хладнокровного». — Идентификация — «Термо-блесс 5000». Это же ракеты. Целый контейнер. В полуспящем режиме, с минимальными тепловым и энергетическим выбросом. Кто-то явно их оставил здесь не просто так. Не похоже на выброшенный мусор. — Угу, — проворчал я, цепко удерживая джойстики управления. Хитрый лис Юрген, подготовил засаду. Окажись на месте корвета поджидаемая жертва, то уже началась бы массированная атака. За ней последовал бы эсминец для довершения разгрома. Простенько и со вкусом. Расстояние с которого мы засекли ракеты в условиях космического боя было весьма и весьма близким. — А вот еще одна непонятная аномалия. И еще. Теперь уже слева по борту. В обычном режиме сканера похожи на помехи. Ничего себе. Да тут чуть ли не минное поле. А эсминец дальше. Прямо ловля на живца какая-то. Хорошо, что не на этот корвет. Нам беспрепятственно удалось выйти из зоны поражения замаскированных пусковых контейнеров. — С нами пытаются выйти на связь. — Хорошо, ответь. Действуй, как договаривались. Пока капитан корвета вел разговор с эсминцем, интересуясь у них возможными неполадками с предложением помочь за небольшую плату, я увеличил скорость на двадцать процентов, одновременно с этим помечая первоочередные цели для поражения. Двадцать километров. Захват и фиксация маршевых двигателей. Пятнадцать километров. Активация и привидение в боевое положение бортового вооружения. Десять километров. Атака. — Пуск! Пуск! Пуск! Первая серия из трех пар стартовала из ракетных пилонов. И вслед за ними почти сразу же вторая очередь: — Пуск! Пуск! Пуск! А затем залп из плазменных носовых пушек. Без прицельный, но многочисленный, для ослабления силового поля над вражеским кораблем. Джойстики управления на себя и чуть влево, подача тяги на все четыре маневровых, чтобы сойти с позиции прямо перед противником. И снова: — Пуск! Пуск! Пуск! К двенадцати первым прибавились еще шесть ракет. От резкого маневра звезды в иллюминаторе завертелись хороводом. Я прибавил еще газу, стремясь успеть зайти за корму эсминца. — Ответный удар. Пять ракет. Задействую болванки. С корпуса корабля отстрелилось несколько металлических ловушек, уводя смертоносные вражеские железки в сторону. — Полный перехват. Тем временем наши подарки достигли цели. Но враг не дремал и тоже активировал свои системы ПРО. Я бросил взгляд на тактический дисплей: из восемнадцати только лишь четырем удалось достичь цели. Но кажется этого хватило. — Статус противника? Бастьен небрежным жестом нажал на пару интерактивных кнопок голографического экрана. — Есть попадание! Маршевые поражены, эсминец в дрейфе! Боги! И впрямь получилось! Пират радостно повернулся ко мне. — Ты самый сумасшедший малый из всех кого я только видел! Ха-ха, клянусь похотливыми губами Кровавой Мэри, мы завалили этих растяп! — Спокойно, — я решил немного убавить веселья. — У них еще турели ближней обороны и ракеты с самонаведением. — Ха, да они ничего не успеют толком сделать, мы их сейчас без проблем добьем. Судя по схеме сканирования, реактор у них где-то в центре, всадим туда пару десятков зарядов плазмы и все. Разлетаться на атомы. Давай, выходи на позицию. Жалко, конечно, что не удастся взять весь трофей, но чуть позже подберем что останется. Добыча должна быть неплохой. Тут уже не выдержав я широко ухмыльнулся. Пират есть пират. Самый натуральный. Добыча священна. Придется притормозить и прошерстить обломки, никуда не деться. Легким движением оба джойстика сдвинулись с места, тем самым передвигая корвет влево и под острым углом вверх. Система наведения главных орудий ожила. На дисплее появились сходящиеся крестик и пунктирные линии. — Хмм, а эти подыхать так просто не хотят. Желают поговорить напоследок. Должно быть головы себе сломали, гадая почему мы на них напали, — заявил капитан Хладнокровного. Я немного подумал и нажал кнопку ответа. В ту же секунду на главном экране рубки возникло злое лицо Юргена Спаркса. Он угрюмо посмотрел на меня, нисколько не высказывая удивления. — Так и знал, что это ты, — сказал мой давний знакомец по Хаггии. — Где взял корвет? Мои источники на станции говорили, что у тебя переделанный «Nexus VI». — Шпионишь? — я усмехнулся. — Приходится, — уже не так мрачно, ответил Юрген. — Здорово ты меня подловил. До самого старта ракет не мог понять кто это к нам прется так упорно. Какая-то буксировка за деньги, помощь в поломке. Я и впрямь на время поверил, что кто-то из коллег решил сшибить звонкую монету с собрата, попавшего в несчастье. А вон оно как вышло… Бастьен при этих словах запрокинул голову назад в беззвучном смехе, он не попадал в кадр на другом конце связи, наслаждаясь моментом триумфа по полной. И, надо сказать вполне заслуженно. Этот худощавый фрукт сумел внушить нужное впечатление, тем самым дав мне время подойти для более уверенной атаки. Хоть Оскара ему давай. — Это все? Тогда всего хорошего, — сказал я, потянувшись к клавише выключения. — У нас тут видишь ли дела, болтать некогда. Прикончить надо кое-каких упертых болванов, не понимающих намеков отвалить. Спаркс скривился от замечания, но заметив движение моей руки, поспешно произнес: — Предлагаю сделку! — Ты не в том положении, чтобы что-то предлагать, — сказал я. — Уже через несколько секунд ты вместе со своими людьми отправитесь на тот свет. Я знаешь ли немного обижаюсь на тех, кто пытается меня убить. На днях виделся с твоим приятелем Боди, он теперь хорошо понимает, что не нужно лезть к приличным людям со всякими недобрыми намерениями. Чревато, знаешь ли. — Он мертв? — А ты как думаешь? Прощай, Юрген, уверен скоро вы встретитесь с ним. — Стой! — уже почти в полный голос заорал пират на экране. Я озадаченно замер, но все же сказал: — Даю пять секунд. Потом открываю огонь…Глава 16
Пустотная станция «Эвердил». Ресторан «Дары Сезары». Сегмент повышенной комфортности.
Уютная обстановка, негромкая музыка, приглушенное освещение, роскошно накрытый отдельный столик и цивильные шмотки, вместо привычных комбезов с бластерами на боку — сегодня вечером экипаж Архонта отдыхал не в привычной обстановке. Равена в элегантном темно-синем платье с глубоким декольте и длинным вырезом на бедре, Эвелин в чем-то похожем, но ослепительно белого цвета, идеально подходящего под платиновый цвет волос, Тиа в пурпурных одеждах слегка свободного кроя, но при этом выгодного подчеркивающих миниатюрную фигурку дэянской колдунью. И мы с Крисом, в дорогих модных костюмах светлых тонов с небрежно распахнутыми воротами рубашек и в легких удобных туфлях. — И ты ничего не сделал? — спросила Эвелин с укором глядя на меня, тем самым разбив все очарование начинающегося вечера. Непринужденная атмосфера, возникшая от пустой, ничего не значащей болтовни стремительно испарилась вслед за произнесенными словами. Как по команде все развернулись в мою сторону. До этого момента я еще не успел рассказать остальным о внезапной встрече с нашим старым знакомцем при подтверждении пилотской специализации. — Он же нас хотел убить. Ловушку приготовил, снюхался с ублюдком Кроули, а ты его просто так отпустил. Не думаешь, что он постарается докончить начатое? Я отрезал кусочек, ловко подцепил на кончик вилки и отправил в рот. С наслаждением прожевал, наслаждаясь необычным вкусом морского деликатеса из незнакомой рыбы, и только затем ответил. — Приведенные звездным странником аргументы прозвучали более чем логично, чтобы заключить с ним сделку — я не взрываю их корабль, а пираты убираются из системы к себе домой. — Не понял, зачем? — спросил Крис. — Если вы находились в более выгодном положении, почему бы не добить противника? — Надо было уничтожить эсминец, — поддержала Эвелин. На этот раз я отпил из стоящего неподалеку бокала. Слабоалкогольный напиток отдаленного напоминал земное вино, великолепно подходил под заказанное блюдо. — Потому что в этой ситуации наш противник не Спаркс, а лидер клана Арвелон — Тич. Именно он отдал первоначальный приказ прикончить всех нас за уничтоженный транспортник, полный лакрана. — И что? — А то, — я терпеливо продолжил объяснение. — Что вслед за одним пропавшим кораблем, нет причин не появится еще одному. А потом еще и еще. И вполне возможно, что кому-то в конце концов удаться до нас добраться. Спаркс предложил другой выход из сложившейся ситуации. — Какой? Ответить я не успел, к некоторому удивлению за меня это сделала Тиа, догадливо заявив: — Пират сказал, что свергнет его и займет место главного? С моей стороны последовал одобрительный кивок. Но Криса короткий ответ не удовлетворил. — Он же обычный капитан с одним кораблем, а у лидера клана под рукой целая армия. Как он собрался отбирать власть? — Скажем так — Тич в настоящее время уже не пользуется былой поддержкой у своих соратников. Очень многие недовольны потерей добычи на несколько сотен миллионов кредитов. Но главное тем, как босс пытался переложить всю вину на непонятных людей со стороны, хотя сам приказал загружать ценный груз в корабль предателя. Операторы с других рейдеров не стали скрывать показания сканеров, вполне четко доказывающих, что Архонт к взрыву имел весьма косвенное отношение. А вся основная вина по сути лежала на сайконском корвете пограничных сил Федерации. — И они хотят его скинуть? Я пожал плечами. — Подумывают. Разговоров, по крайней мере, особенно среди рядовых членов ходит достаточно. Крис ненадолго замолк, обдумывая услышанное, затем правильно заметил: — Все это только со слов Спаркса. Где гарантия, что он не врет и не попытается организовать покушение еще раз? В моей голове сразу же всплыло окончание переговоров на борту «Хладнокровного»: «— Не пытайся меня обмануть, Спаркс, иначе в следующий раз… Я улыбнулся холодной мертвой улыбкой, глядя прямо в глаза звездному страннику. — Следующего раза не будет… Экран погас, оборвав канал двусторонней видеосвязи. Бастьен, сидевший рядом передернул плечами. — Да уж, парень, умеешь ты нагнать жути. У меня аж мурашки по коже побежали. «Следующего раза не будет!». Великая Пустота! Не хотелось бы мне становиться у тебя на дороге…». Вернувшись в настоящее, я ответил Крису. — Не беспокойся, Юрген не врал и точно не рискнет к нам лезть снова. Он ведь здравомыслящий человек. Я взял одну из вилок рядом с тарелкой с необычными загнутыми зубцами, подхватил еще один кусок ароматной рыбы и произнес: — Ну, а если все же полезет, то второго шанса наш старый знакомый уже не получит. Я сам с ним разберусь. Уже окончательно. С удовольствием проглотив экзотический деликатес, я уставился на молодого хагга в ожидании новых вопросов. Но кажется Крису больше не хотелось обсуждать тему с освобожденным пиратом. Бортинженер Архонта качнул головой, как бы говоря — дело твое, смотри я предупреждал, и начал уделять больше внимания стоящим перед ним аппетитным блюдам. Остальные тоже решили последовать его примеру, отдав должное искусно приготовленной пище. Все же надо пользоваться моментом, если скоро в космос, то там не видать свежеприготовленной еды. На некоторое время за столом наступила тишина. Предлагая отпраздновать окончание модернизации корабля, мы остановили выбор на самом шикарном ресторане на борту станции. Умопомрачительные цены, шикарная обстановка, великолепная кухня и высококлассное обслуживание. Отдельный столик находился несколько в стороне, в полукруглом закутке, отделенном от основного зала тонкой завесой ремешков из неизвестного материала. Тут же стояли кадки с настоящими живыми растениями, а на стене имелось панорамное окно, с видневшимся за ним голубым небом с верхней частью некоторых построек сегмента повышенной комфортности. В похожем стиле было оформлен все заведение. И хотя, посетители отлично знали об искусственном происхождении яркого небосвода с гуляющими облаками, ощущение присутствия на настоящей планете с хорошей погодой все равно неплохо передавалось посетителям ресторана. Тем самым поневоле заставляя забывать, что на самом деле вокруг простиралась бездна безжизненного вакуума. Несомненно, местный дизайнеры отлично знали свое дело. — Как там продвигаются дела с «зеркальным отражением» инфочипа с украденнымиданными? — я обратился к Равене, захотев разрушить затянувшееся молчание за столом. — Не очень, — ответила сетевая взломщица разочарованным голосом. — Если быть точнее, то совсем плохо. Не удалось вытащить ни одного целого куска. Спутанные, бессмысленные обрывки. Думаю, что ничего не выйдет. Я предупреждала о соотношении успеха — пятьдесят на пятьдесят. И вторые пятьдесят в нашем случае, к сожалению победили. Из того хаоса данных ничего не получиться вытянуть. Прошу прощения. Я махнул рукой. — Тебе не за что извиняться. Уверен, ты сделала, все что смогла. Жаль конечно, но что поделать. Нам и так надо радоваться, что мы смогли продать оригинал за сто миллионов. Лично я, никак не ожидал настолько гладкого и удачного выхода из той заварухи. Случайно брошенный взгляд в небольшой зазор занавески, всколыхнувшейся от невесть откуда взявшегося легкого дуновения ветерка, позволил мне увидеть еще одного человека из недавнего прошлого, заставившего вспомнить о чипе с описанием технологии мини-гипрердрайва. Гра Уоррик, представитель корпорации «Техварп» сидел в общем зале, непринужденно обедая в одиночестве. Любопытная встреча. Я полагал, что после сделки торговец-шпион получил от начальства какое-нибудь повышение и теперь пристроился в теплом местечке на одной из центральных планет, качаясь в кресле, поплевывая в потолок и хватая за попку длинноногую секретаршу в мини-юбке. А вместо этого, все те же дикие территории Периферии. Странно. — Я сейчас вернусь, — сказал я друзьям, кивнув в направлении выхода. Опытный корп, специализирующийся на сомнительного рода делах, моментально заметил мое приближение, с улыбкой привстав для приветствия. — Гра Крайд, рад вас видеть. Невероятное совпадение. Я ведь как раз собирался встретиться с вами. Даже специально прилетел на Эвердил для этого. Нынешние системы связи, знаете ли имеют привычку оказываться не такими надежными, как зачастую представляют. Неожиданное признание вызвало у меня настороженность. — Вы здесь для встречи со мной? Что вы так хотели обсудить, что вернулись из Содружества? Пригласив жестом присаживаться, Уоррик непринужденно рассмеялся. — Ну что вы, я вовсе не улетал куда-то далеко. Тот предмет, что мы у вас приобрели, в главную штаб-квартиру доставили совершенно иные люди. — Что, даже не наградили толком? — поинтересовался я с нотками сочувствиям, слегка приправленным небольшим налетом насмешки. Поняв иронию, представитель Техварпа улыбнулся. У него сегодня было хорошее настроение — Вообще-то руководство осталось в высшей степени довольно моими действиями. Захоти, я мог бы попросить много чего, в том числе и значительное повышение. Но дело в том, что мне нравится моя нынешняя работа, как и место проживания. — Оригинально. Я взял пустой бокал и налил себе из ближайшей бутылки. Их тут стояло почему-то сразу целых три штуки. Хотя Уоррик вроде бы обедал один. Ну да не мне судить о вреде пьянства. Наши с Крисом похождения с отправкой сообщения через полгалактики еще долго будет вспоминаться многим. — Так, о чем речь? О чем таком важном вы хотели поговорить? Мужчина с невзрачной внешностью и в неброском костюме неторопливо отодвинул свой бокал в сторону. — Знаю, вы завершили перестройку своего корабля и теперь в вашем распоряжении быстрый, хорошо вооруженный боевой межсистемник. По общей классификации его можно отнести к легкому крейсеру, но уже никак не транспортнику, несмотря на большое количество полезного грузового пространства. Я ничего не сказал на замечание, лишь мысленно чертыхнулся от привычки людей маниакально следить друг за другом. Помниться Спаркс завел себе шпионов на станции. И у этого хитрюги, сидящего напротив, похоже тоже в распоряжении имелись дополнительные источники информации на борту Эвердил. — Вы знаете, что вознаграждение за вашу голову увеличилось до одного миллиона кредитов? — вдруг резко сменил тему Уоррик, не дождавшись от меня реакции на прошлую фразу. — Да, слышал, — деланно равнодушно ответил я. — А что? Хотите попытается получить награду? Торговец снова негромко рассмеялся, одновременно покачав головой. — Нет, что вы. Я еще хочу пожить. Судя по тому, как быстро мрут ваши враги, связываться с Изгарским Смерчем, пытаясь достать его — занятие далеко не безопасное. Не хочу рисковать. Теперь уже пришла моя очередь растягивать губы в улыбке. Неприкрытая лесть со стороны корпа выглядела слишком уж неприкрытой. А значит очень и очень подозрительной. Я, как говориться, печенкой чувствовал, что этот человек, с неприметной внешностью и располагающим к себе поведением, на самом деле являлся крутым профессионалом, играющим на уровне спецов имперского СБ. — Нет, тут дело в другом. До отдела особых операции нашей корпорации дошла информация о желании некоторых чиновников объявить вас, ваших друзей, главарей свор, участвовавших в штурме города, а также всех офицеров пиратского клана, виновного в нападении на Хаггию, в общегалактический розыск с присвоением статуса — «свободного приза». А также с увеличением суммы вознаграждения до пяти миллионов кредитов за каждую голову. Живыми или мертвыми. Новости звучали мягко скажем не очень. Кроме обычных полисов и хэдов за нами начнут охотиться все, кому не лень. В Содружестве не было Интерпола, как на Земле. Поиском и поимкой международных преступников занималась Гильдия охотников за головами. Организация, чем-то напоминающая Биржу Найма наемников, но имеющая несколько другое направление деятельности, как понятно из ее названия. Согласно Хартии Порядка, только хэды имели право приехать на территорию другой страны и произвести задержание подозреваемого для доставки его по месту запроса. Для этого выдавали особые лицензии, обязательные к исполнению для всех членов цивилизованных миров. Ордера на общий розыск объявлялись частенько и они не являлись каким-то экстраординарным событием в жизни галактики. А вот статус «свободного приза» присваивали уже намного реже. Сумма вознаграждения возрастала неимоверно и в этом случае, преступника имел право схватить или вообще убить на месте кто угодно. Любой гражданин или не гражданин, не важно — заряд в голову и отправка на опознание в ближайшие участок или любое другое государственное учреждение с соответствующим оборудованием. Никаких наказаний не следовало, только вознаграждение за хорошо выполненную работу. Весело да? Заходишь в магазин сделать мелкие покупки, а продавец, увидав тебя утром в оповещении призового листа, начинает стрелять, справедливо горя желанием срубить бабла на твоей мертвой тушке. Или при заказе выпивки в припортовом кабаке на каком-нибудь космодроме, ты неожиданно видишь направленные на себя дула бластеров и дробовиков сразу половины посетителей, с барменом во главе. И все хотят только одного — прикончить тебя, как можно скорее. Не слишком радостная перспектива, как по мне. — Они настолько разозлились из-за рейда? — кисло спросил я, неторопливо крутя в правой руке бокал с вином. — Правительство Сайкона? — Это еще мягко сказано, — с напускной грустью ответил Уоррик. — Центральное правительство пришло в натуральную ярость после нападения. Что ни говори, а Хаггия входит в состав Федерации, нападение нельзя оставить безнаказанным. Сначала звучали предложения отправить флот с карательной миссией в пространство Периферии, а возможно и дальше — во Фронтир. Но, к счастью позже там одумались и решили нанести точечные удары. Первоначально планировалось поручить дело Департаменту внешней разведки, но потом здраво рассудив о сложности ликвидации верхушки далеко не маленького пиратского клана, сайконцы сделали ставку на обычную человеческую алчность. Ну, в логике неизвестным чинушам не откажешь. Зачем рисковать посылая на поиски целую армию оперативников спецслужб, если можно поступить куда проще — увеличить вознаграждение и объявить о свободном допуске к охоте всех желающих. Сюда даже хэды не успеют добраться, местные с большим удовольствием сами все «призы» позабирают. Не повезло Юргену, не долго ему править кланом звездных странников, его прикончат свои же, при самом удобном случае. — Что-то не сходится, — сказал я, пристально взглянув на собеседника. — С момента рейда прошло сколько? Два, три месяца? Почему начали шевелиться только сейчас? Давно уж могли так поступить, но отчего-то ничего не предпринимали. За исключением стандартного федерального розыска. По крайней мере на меня и моих друзей. Не знаю, как там обстоят дела с боссами свор и пиратами. — На данный момент, примерно так же, как и с вами: за поимку главарей — пятьсот тысяч, за ближайших сообщников — пятьдесят. — Так почему же раньше никто ничего не делал? Всех все устраивало? — Именно так, — сказал представитель Техварпа. — Вы очень тонко подметили — «всех все устраивало». Даже больше скажу, некоторые из правительства вообще хотели спустить все на тормозах и забыть о происшествии. Я поставил бокал на стол. — И что же изменилось? — Борьба за власть, — небрежным тоном произнес Уоррик. — Обстановка на политической арене начала меняться, и кое-кто решил воспользоваться совершенным недавно налетом на Хагги. Они обвинили оппонентов в слишком мягком подходе, развернули компанию по дискредитации нынешней исполнительной власти. — И каким боком ко всему этому относитесь вы? О чем мы вообще сейчас ведем разговор? Как я понимаю, вы не зря его начали, — спросил я. Жаль все же, что бывают ситуации, где нельзя решить проблему одним метким выстрелом или сильным ударом. Тут нужно соображать и обдумывать свои шаги наперед, а еще, крайне желательно или скорее обязательно — предугадывать будущие поступки других людей. Например, сейчас: Уоррик явно что-то от меня хотел и неожиданные известия из Содружества должны были сыграть в этот какую-то очень важную роль. — Предлагаю вам и вашей команде сделку, — сказал представитель Техварпа, став серьезным. — Не скрою, я имею кое-какое влияние в корпорации, а она в свою очередь сохранила определенные рычаги воздействия в Федерации. Да, сейчас крупные межзвездные корпорации не пользуются большой популярностью в коридорах власти многих государств, но не все старые связи порвались. Вновь подхватив бокал, я пригубил немного и продолжил его крутить в правой руке, изучающе рассматривая собеседника. — Хотите сказать, что сможете отменить «свободный приз»? Но как вы этого добьетесь? В новостях люди, подобные вам, сейчас не пользуются большой популярностью. Зачем кому-то из сайконских чиновников вам помогать? — Все совсем наоборот — это корпорация «Техварп» поможет одной из противоборствующих сторон. Правда руководство еще не решило кого именно мы будем поддерживать. Один из исполнительных директоров управляющего совета должен мне и при определенных условиях он сможет склонить решение в нужную сторону. Большинству все равно, кто останется обязанным корпорации, главное иметь услугу в кармане на будущее. В нынешних реалиях воспользоваться ею вряд ли удастся, но кто знает, что случится позже. Что-то вроде долгосрочных инвестиций. — Может перейдем сразу к делу? Что вы хотите? Уоррик немного наклонился вперед, оперившись на край стола. — Вас и вашу команду. Не секрет, что территория Периферии в ближайшее время станет местом соперничества многих межзвездных концернов. Стычка на орбите Боруса имела очень тяжелые последствия. Власти многих стран начали оказывать сильное давление, ограничивая экономическую деятельность корпорации. Не до полного уничтожения, конечно же, но достаточно, чтобы общественность осталась довольной наказанием. — И вам нужны новые люди для помощи в расширении присутствия Техварпа в пространстве Переферии? — Хорошо оплачиваемой помощи, хотелось бы отметить. Я демонстративно поморщился. — Не хочу вас разочаровывать но… — Двадцать миллионов кредитов, — быстро вставил торговец-шпион, не дав мне договорить. — За первое выполненное задание вы получите двадцать миллионов кредитов чистыми. От озвученной суммы я едва не поперхнулся. Это что за расценки такие огромные? И что надо будет сделать для получения настолько здорового куша? Захватить имперский крейсер? У Техварпа что других людей нету? За такую сумму легком можно найти множество желающих. Не говоря уже о знаменитой Камеи, там столько наемников, что выбирать замучаешься. Естественно, с моей стороны последовали эти вполне логичные вопросы. — Я вас знаю и видел в деле, — спокойно ответил Уоррик. — Не лично, понятное дело, но вы поняли смысл. Вы, проверенные кадры, хотя и не работали на меня напрямую. Уверен, вы сможете справиться и не напортачите. На этом месте представитель остановился и чуть откинулся назад. — Грядут великие перемены, гра Крайд. В скором времени, Периферия кардинально изменится. Некоторые независимые миры возвыситься, а некоторые рухнут вниз. Технологическое развитие, строительство новых станции, городов, заводов и перерабатывающих комплексов… — Боевые действия, военные удары, атаки… — продолжил я список. — Несомненно, — нимало не смущаясь кивнул Уоррик. — Соперничество и конкуренция не всегда бывают мирными. Зачастую все заканчивается прямым столкновением. Но, в конечном итоге, все так или иначе приводит к прогрессу. И я предлагаю вам поучаствовать в этом. Я задумался. Хотя, о чем тут думать. И так понятно, что переполох в Периферии ожидается знатный. Можно быть уверенным, что выбирать какую-то из сторон так или иначе пришлось бы. А Техварп предлагает еще и помощь в решении проблем с Федерацией Сайкон. При этом обещая гигантские гонорары. Заманчиво. Даже очень. — Так что вы хотите? За двадцать миллионов? — спросил я, не изображая из себя высоконравственного чистюлю. Это не я циничный и расчетливый. Это мир такой. Пытаться строить из себя невинного агнца, мягко говоря, поздновато. Гра Уоррик внимательно оглядел мое лицо, уделив особое внимание безмятежному взгляду и оставшись удовлетворенным осмотром, растянул губы в одобрительной улыбке. — Рад, что не ошибся в вас, гра Крайд. — Ближе к делу. — Хорошо. Пассажирский лайнер «Сады Фиары», совершает регулярные рейсы по долговременному туристическому маршруту. Самая дальняя точка посещения располагается в приграничной системе 463Д-211-3А. Там находится тройная звезда с разным спектром цветового излучения. На борту корабля есть открытая площадка, для обзора открывающегося феерического зрелище, которое никого не оставляет равнодушным. Я несколько удивленно покачал головой. — Хотите, чтобы мы взорвали битком набитый лайнер? Спятили?! Нет, я может и не добрая душа, но уж точно не последняя мразь. Валить кучу гражданских не собираюсь ни за какие деньги. Это знаете ли, портит карму и мешает потом спокойно спать по ночам. На роль палача я не соглашался. Уоррик уставился на меня в изумление и с некоторым испугом. — Я вовсе не предлагаю вам уничтожать пассажирское судно с десятью тысячами людей на борту. Вы что?! Ни в коем случае! Надо только забрать оттуда одного человека. Девушку, по имени — Джессика Батлер. — Похищение? — Да. Она дочь высокопоставленного сотрудника корпорации «А.Н.Т». Исполнительного директора, отвечающего за стратегическое развитие компании, если быть точным. Вы схватите грэсу Батлер, а затем потребуете за нее выкуп у отца. — Двадцать миллионов? — спросил я, сообразив о названной ранее сумме. — Совершенно верно. Двадцать миллионов. Но у есть два условия, обязательных к исполнению. Первое: не применять смертельное оружие при штурме корабля. Уровень зарядов у бластеров будет необходимо перевести на самую малую мощность. Знаю, боевые импульсники даже в минимальном режиме бьют намного сильнее обычных парализаторов, но все же не оставляют после себя трупов. — Что, на лайнере могут встретиться ваши хорошие знакомые? — я нагло ухмыльнулся. — Беспокойтесь за целостность их шкурок? Уоррик не обращая внимания на мой вызывающий тон продолжил говорить: — И второе: выкуп должен быть назначен обязательно в велирских слитках. Никаких наличных, никаких драгоценностей, никаких других ценных вещей и уж точно никаких сетевых переводов. Будь они самыми анонимными во всей галактике. Мои брови взлетели вверх. — Велир? Вечный металл? На кой черт он мне? Я слышал об этом редком металле, по прочности далеко превосходивший алмазные кристаллы. Невероятно редкий, применяющийся в высокотехнологичном производстве корабельных реакторов, вычислительных процессорах искинов последнего поколения, отдельных элементах гипердвиталей и другие подобной сложной технике. Но проблема была вот в чем: металл и впрямь стоил очень дорого, но вот покупали его только специфические клиенты: корпорации, заводы, испытательные лабораторий. Даже самые сумасбродные богачи не держали свои сбережения в нем, потому что отлично понимали, что прогресс не стоит на месте и вполне возможно, что завтра велиру вполне могут найти более дешевую замену. И значит, стоимость стремительно поползет вниз. — Это очень важный момент. Без него весь план теряет смысл, — строго произнес Уоррик. Моя рука взяла бутылку, зажурчал местный аналог вина, стекая по хрустальным стенкам бокала, наполняя его кроваво-красным напитком. Слегка пригубив, я сказал: — Дайте-ка догадаться. Мы требуем выкуп, безутешный отец начинает искать малораспространенный товар, которого требуется на внушительную сумму. И единственное место, где можно будет приобрести такое количество за столь короткий срок, окажется ваша корпорация Техварп. Вы, естественно, войдет в положение и продадите все что нужно, но… Корп весело прищурился и продолжил мою мысль: — Но понадобиться сделать кое-что еще, совсем малость, не требующую особого тщательного обсуждения. Ту самую, что по силам руководителю департамента стратегического планирования и развития. Разве жизнь родной дочери не стоит большего? Я скривился. — Гадко играете. Хотя не мне вас судить. Но вы так и не ответили на вопрос: что мне потом делать с велиром? Эту штуку не продать просто так, через торговую площадку в Галанете. — Мы ее у вас выкупим за те же двадцать миллионов. Как видите, ничего страшного не случиться. Все только останутся только в выигрыше. Глаза Уоррика стали такими невинными, что мне захотелось рассмеяться ему в лицо. Какая любопытная логика, да он просто последователь Ганса Андерсена блин. Или, говоря о «всех» в это число не попадал никто кроме нас? Тогда понятно. А вообще план выглядел и впрямь неплохим. В конечном итоге, Техварп ничего не потратив, получал рычаг влияния на конкурента. Да еще при этом, формально оставшись в стороне. Круто, сработано. Ну, а мы заработаем двадцать миллионов. В принципе, дело казалось весьма выгодным. — Ладно, уговорили. Я обдумаю ваше предложение и посоветуюсь с друзьями. Чуть позже сообщу о принятом решении. Я встал, кивнул на прощание и направился обратно за свой столик, скрывающийся за плотной занавеской в дальнем ресторанного зала.* * *
Пустотная станция «Эвердил». Ремонтный доковый ангар. Легкий крейсер хаггов «Архонт». Корпус Архонта потерял некоторую бывшую грузность. Четыре маршевых двигателя теперь располагались не строго по бокам, а сдвинулись назад в сторону кормы. Ликвидация защитных бокс-контейнеров с демонтажем лишних выступающих металлических деталей дало кораблю определенную изящность и стройность. Внешняя обшивка из керратитовых бронеплит покрасили в насыщенно-серый, в свете прожекторов иногда почему-то казавшийся непроницаемо черным. По всему верху торчали приплюснутые сглаженные лазерные башни ближней обороны. Их дизайн был настолько прилизанным, что турели едва виднелись на поверхности корабля. Остановившись у открытой задней аппарели грузового шлюза, я скосил взгляд на Криса. Молодой бортинженер с гордостью оглядывал свое творение, испытывая удовлетворение от проделанной работы. — Ну что, начинай экскурсию, что ли, — сказал я, жестом пропуская вперед напарника по первым делам в Отстойнике. Тот не заставил себя ждать уверенно, ступив на борт измененного Архонта. — Итак, сейчас мы в главном трюме. Его объем пришлось уменьшить из-за появления универсального бота, но все равно полезный объем пространства более чем впечатляющий. При необходимости запросто перевезем любой большой груз, в том числе и крупногабаритный. Вход можно значительно расширить открытием дополнительных створок. Я развернулся к уже пройденному шлюзовому переходу, имеющему не меньше двух с половиной метров высоты и примерно такой же ширины. — В смысле, здесь есть еще какие-то ворота? — Да, — кивнул Крис. — Видишь вон те линии? Это граница другого входа. Раскрывается наружу. Затем съезжает широкий пандус для погрузки крупных контейнеров. — Неплохо. Что дальше? Мы прошлись по всей нижней палубе, осмотрели пока пустые грузовые отсеки. Затем поднялись по лестнице. Коридоры, подсвеченные красным неоном, какой-нибудь впечатлительной личности могли бы показаться слишком зловещими и слегка мрачноватыми. Но лично мне очень понравилось. Стильно, красиво, отлично вписывалось в интерьер боевого корабля. На верхней палубе мы первым делом заглянули в тренировочный зал, с площадкой для спаррингов и спортивными тренажерами. В одном из углов смонтировали любопытное устройство, умеющее изменять гравитацию на определенном участке для физических упражнений с силовыми нагрузками. Я им еще не пользовался, но со слов Криса, выходило весьма продуктивно. Потом посетили арсенальную комнату, имеющую мощную дверь и электронный замок и наконец вошли в помещение с дроидами. Зажглись продолговатые лампы, уже обычного дневного света. Механизмы располагались в два ряда, утопая в сотах подзарядки. Десять автономных ремонтных сервов универсального назначения «Р-25». Средние, класса «Б», со сменным набором манипуляторов, всеми установленными необходимыми программами, с возможностью функционирования, как в одиночку, так и напрямую друг с другом. Металлические пауки находились в спящем режим. Прямо напротив них располагались десять роботов другой модели, размером побольше. «Дозорный-Л» версия 3.1. Вооружение: плазмомет с коэффициентом мощности в 1.5, две лазерные пушки импульсного действия — 0.7 единиц. На корпусе крепились захваты для дополнительного навесного ракетного оружия. Третий уровень бортовых искинов. Программа поведения абордажных и контрабордажных операций. Полный спектр автономного поведения, в отрыве от основных сил. Последние по внешнему виду походили на странное насекомое, без головы, но зато с очень крупным телом. Все покрашены во все тот же темно-серый цвет, как и корабль снаружи. Никаких лишних эмблем или других опознавательных знаков или изображений, способных связать дроидов с Архонтом. На всякий случай. Подстраховка еще никогда не вредила. — Ты их уже протестировал? Хорошо работают? — спросил я, оглядывая крепежные зажимы, удерживающие дроидов в пазах стены. — Да, сервы даже помогали при модернизации. И очень много. — А эти шустрики? — я кивнул на Дозорных. — Полностью функциональны? Оружие и защита в порядке? Можно их пускать в бой прямо сейчас? Крис уверенно заявил. — Без сомнения. Все полностью исправно и готово к эксплуатации в реальных боевых условиях. Я кивнул, и мы снова вышли в коридор. Арсенал и мастерскую осмотрели мельком: куча оружия, разнообразные наборы инструментов и непонятных агрегатов. Медотсек порадовал новыми капсулами, с самой последней моделью кибердока класса «А». Уж не знаю, кто и где взял их, но хорошо, что я успел выкупить все шесть штук, выставленных на продажу в одном из торговых сервисов станции. — Те, что достал Джеф, уже продали, — доложил Крис, поводя рукой в районе сенсорного замка для разблокировки. За прозрачными дверными панелями виднелась белоснежная стерильная чистота. — Все полностью автоматизировано, кладешь внутрь раненного и запускается диагностика, а за ней — процесс лечения. Запасных расходных картриджей целый шкаф. Хватит на целую вечность. — Отлично. Знакомство с кораблем продолжилось. Настала очередь жилой секции. Двенадцать полностью обставленных кают, со всем необходимым для длительного проживания. Я мельком заглянул в каждую из них, особое внимание уделив своей, капитанской. Две части: кабинет и спальня, в ней же душевая. На стенах в специальных держателях покоилось трофейное оружие. Пока что один плазменный дробовик, пара бластеров и три винтовки. Немного, но выглядит вполне неплохо. В самом деле, не картины же с натюрмортами здесь вешать. Тем более, что все стволы исправны и готовы к применению. Удобно иметь под рукой такие игрушки. Огромная даже не двухместная, а скорее четырехместная кровать занимала почти половину комнаты. Я мысленно усмехнулся, представив здесь ночи с Равеной и Эвелин. — Что еще не видели? Рубка вроде осталась? — спросил я, сделав шаг в коридор. Крис нашелся неподалеку, проверяющий что-то на ручном компе. — И кают-компания, совмещенная с кухней и комнатой совещаний. Туда тоже еще не заходили. — Хорошо. Сначала мы направились на командный мостик. От старой версии, тут тоже мало что осталось. Передние иллюминаторы получили более пологий наклон, вытянувшись сверху вниз под углом в тридцать градусов. Сейчас бронированный заслонки были подняты, давая возможность выглянуть в помещение ангара. На стеклянную поверхность удобно проецировались некоторые голографические дисплеи. Новые сиденья-ложементы, как и приборные пульты после замены почти всей начинки оборудования не поменяли своего расположение в форме неправильного ромба. Эвилин займет место оператора бортового вооружения, Равена станет отвечать за навигацию, Тиа — возьмет на себя связь, Крис, ясно кто — бортинженер, и я — в центре, в капитанском кресле. — Выглядит неплохо. Хотя ходовые испытания еще покажут, как все на самом деле. Крис кивнул, но все же заметил: — Мы прогоняли тестирование всех систем и подсистем не один раз. Ни одного сбоя не заметили. — Вполне возможно. Но не мешает в этом убедиться на деле. — Тогда пойдем в кают-компанию. Я уже было направился к выходу, когда нейронная связь вдруг не оповестила о входящем сигнале. Жестом показав Крису оставить меня одного, я активировал двусторонний видеоканал. — Здраствуйте, гра Дойл. Как ваши дела на вершине пищевой цепочки? Не тянет кого-нибудь сожрать? — грубовато пошутил я, в ответ на приветствие собеседника. — Скорее тут меня хотя сожрать, все кому ни лень, — не остался в долгу бывший мародер. — Но, я пока не даюсь. Наступила пауза. Проложивший себе путь во власть при помощи оружия мужчина на экране только добившись своего понял, что зачастую мир бывает намного опаснее войны, где точно известно, кто враг, а кто выступает на твоей стороне. — Проблемы? Думал, вы договорились со всеми заинтересованными сторонами, — я поторопил собеседника. — Нет, все просто отлично. Включая начало помощи родной планете. — Тогда в чем дело? Зачем звоните? У меня сейчас нет времени на пустую болтовню. Дойл демонстративно поиграл желваками. — Все-таки слишком ты прямолинейный человек, Маркус Крайд. И грубый. Я слышал, что вы собираетесь покидать Эвердил, вот и решил попрощаться по человеческий. А ты сразу в лоб, посылаешь куда подальше. — Ну мы вроде не становились закадычными друзьями, — немного смутился я. Снова возникло молчание, закончившееся словами Дойла: — Короче, ты там поосторожнее, береги себя и своих людей. Удачных начинаний и обязательно без потерь. Слегка удивленный я ответил: — Спасибо. И тебе всего самого наилучшего. Побольше прибыли, поменьше проблем. Счастливо. Мигнув, связь разъединялась. Все-таки хорошим человеком оказался Дойл. Порядочным. Несмотря на его не слишком праведное прошлое. Впрочем, теперь ситуация поменялась в противоположную сторону. Из главаря банды, он по сути стал главным хранителем закона на Эвердил. А его бойцы переквалифицировались в полисов. Забавный выверт судьбы. Спустя пять минут я находился в кают-компании, где собрались члены экипажа. От вчерашних нарядов не осталось и следа, все щеголяли в повседневных комбезах военных моделей, при оружии, собранные и внимательные. — Итак, корабль полностью снаряжен и готов к вылету. Ходовые испытания реактора, двигателей и всех систем проведем в ходе маневрирования по системе. После отправляемся в путь. Хочу спросить: все так же согласны на предложенное дело Уорриком? Вчера обсуждение вышло скомканным и коротким из-за застолья, возможно кто-то успел передумать. Мой взгляд по очереди пробежался по расположившимся в комнате людям. Никто вроде не выглядел недовольным. — Значит все в порядке, — подытожил я. Но вдруг голос подала Равена. — У меня имеются некоторые сомнения. Или опасения. Смотря с какой стороны посмотреть. Я молча посмотрел на хакершу предлагая ей продолжить. — Если ты говоришь, что существует вероятность объявления нас и других участников пиратского налета «свободными призами» не дадим ли мы лишний повод сайконцам сделать это? Нападение на лайнер, полный туристов, не слишком хорошо влияет на репутацию. — Скорее всего это блеф. Заявление корпа о «призе». Последний раз подобный статус навешивали лет двести назад на обдолбанного кретина, умудрившегося разбить флаер в развлекательном парке об аттракцион. Тогда погибло пара сотен людей, включая множество детей, а тот нарик умудрился скрыться с планеты. Его искали всем Содружеством. У нас ситуация другая. Хаггия никак не тянет на взрыв общественного негодования. А с учетом разборки на Борусе, обыватели не захотят новой стрельбы рядом с собой еще очень долго. — Но тогда зачем ты согласился работать на техварповца и не послал его куда подальше? — удивилась Равена. Я равнодушно пожал плечами. — Деньги, конечно же. Что же еще. Он предложил двадцать миллионов. На мой взгляд куш более чем впечатляющий. Тем более за разовую акцию. Эвелин и Крис синхронно кивнули, полностью согласные с моими словами. Тиа присоединилась спустя мгновение. Видя такое единодушие, сетевая взломщица не стала дальше спорить. — Лично меня настораживает сам план, — подхватила эстафету обсуждения Эвелин. — Судя по общедоступным данным, неподалеку от той системы тройной звезды находится оперативная база пограничных сил Лиманского Союза. А лайнер большой. Даже если мы произведем абордаж, поиск одной богатенькой фифы займет слишком много времени. На сигнал о помощи прилетят боевые межсистемники. Вряд ли мы выдержим настолько массированную атаку. И вообще вопрос — сможем ли уйти живыми оттуда, не говоря уже о вывозе добычы. Здесь я позволил себе хитрую улыбку. — А кто сказал, что мы нападем на лайнер снаружи? Понятно, что атаковать грубо в лоб — не самая разумная идея. Уверен, системы обороны на борту присутствуют более чем серьезные, все-таки они перевозят кучу богатого народа. И лайнер сможет продержаться до подхода подмоги. Нет уж, лезть в наглую мы не будем. Поступим умнее, будем действовать тоньше. В кают-компании наступила озадаченная тишина. Еще вчера я говорил совершенно другое. Но за прошедшую ночь, после размышлений, пришло понимание опасности представленного ранее плана. Необходим другой подход. — И как мы это сделаем? — озвучила вопрос Эвелин, вертевшийся на языке у всех членов экипажа. — Не мы, а я сделаю, — произнес я и положил руки на пояс. — Проникну на борт лайнера на одной из промежуточных остановок за три дня до прилета в нужную систему. Найду за это время золотую девочку. А когда настанет нужный момент — усыплю, одену скаф и выброшусь с ней в космос, где вы меня и подберете. Ну или угоню один из суборбитальных ботов. Смотря по обстоятельствам. Никто не успел толком обдумать план, как уже от дэянской колдуньи последовало возражение: — Разве тебя не разыскивают, как одного из самых опасных преступников Федерации Сайкон? Как ты хочешь попасть на корабль? Система безопасности еще на стадии покупки билета начнет выдавать предупреждения. — Во-первых: розыск пока еще объявлен только на территории Сайкона. Формально у властей других стран ко мне претензии нет. А во-вторых: я собираюсь использовать свои настоящие регистрационные данные. Я посмотрел на Равену. — Можно ведь временно изменить записи в нейронной сети? Знаю, такие цифровые документы обойдутся в целом состояние, но ведь добыча стоит того. Девушка согласно заявила: — Есть способ. Называется «Призрачный образ». Комплект специальных программ. Очень дорогой. И временный. Надолго его не хватит. Максимум неделя. — Больше и не надо. Еще есть вопросы? Хагги переглянулись, затем дружно развернулись ко мне, молча закивав в согласии. — Отлично. Тогда начинаем предстартовую подготовку. Архонту предстоит его первый полет в обновленном виде.Глава 17
Туристический лайнер «Сады Фиары». Пограничное пространство Содружества.
Пассажирский корабль «Сады Фиары» являлся нетипичным представителем семейства туристических лайнеров. Напоминающий формой вытянутый овал с утолщениями на концах, он просто утопал в натуральной зелени. Галереи с экзотическими растениями, клумбы с живыми цветами, увитые стены, в некоторых местах под ногами вместо скучного искусственного покрытия — травяной газон, реальные каменные барельефы, а на открытых площадках конечно же пышные деревья. Раскиданные чуть ли не по всем палубам многочисленные фонтанчики, весело брызгающие чистящей водой, вместе с искусственно созданными журчащими ручейками еще больше вносили колорита в интерьер обширных открытых пространств внутри стального гиганта. В центральной парковой зоне располагалось и вовсе небольшое озеро, на берегах которого имелись песочные пляжи. С полной имитацией чистого неба и яркого солнца. Все оформлено в похожем дизайне с общей стилизацией под планетарную поверхность, богатую растительной фауной. Разумеется, наличествовали тут и вполне привычные атрибуты туристических лайнеров — казино, рестораны, большое количество салонов красоты и дорогих бутиков-магазинов, напичканных самыми шикарными вещами, модными в этом сезоне. Хотя главной особенностью этого корабля все же было присутствие множества живых растений. Владельцы сделали ставку на желание людей не чувствовать себя в окружении мрачного холода вакуума, а представлять отдых на курортной планете. И выиграли. Продажи билетов в тур на «Садах Фиары» в последние месяцы били все возможные рекорды. Никакого третьего класса пассажиров, только первый и второй. Да и то, у второго был такой уровень обслуживания, какой зачастую применяли для вип-клиентов на других лайнерах. Формальным портом приписки считалась планета Тарил, входившая в состав Объединения Верон. Но на самом деле, никакой национальной принадлежности корабль не имел, так же, как и сами хозяева туристической компании, имеющие межзвездный статус. Никаких ограничений с гражданством при покупке билета, как иногда случалось в Империи здесь не приветствовалось. Имеется достаточно средств на счету? Тогда добро пожаловать! Мы рады новым гостям в независимости от того, откуда они прибыли. Комфортабельные каюты с полным спектром обслуживания ждут своих новых обитателей в любое удобное время. Отрекитесь от проблем и забудьте суету внешнего мира. С нами, вы поймете, как что значить действительно расслабиться. Великолепное место для путешествий для обеспеченных людей. И недостатка в желающих не замечалось… Две девушки, сидели у длинной барной стойки из натурального дерева, наблюдая за новыми посетителями. За дверным проемом находился центральный сферический отсек с огромной площадью паркового территории. — Не знаю, Джесс, Питер, конечно, может и дурак, но он тебя по-настоящему любит, — сказала одна, сделав перед этим небольшой глоток из своего бокала. Хрупкая на вид шатенка в цветастом воздушном платье с неподдельным любопытством присматривалась к группе молодых людей, недавно занявших один из столиков на открытой веранде. Ее собеседница — высокая девушка с огненно-рыжими волосами, атлетической фигурой и длинными ногами, одетая в короткую светлую тунику свободного покроя и узкие шортики, наоборот смотрела на мужскую компанию без всякого интереса. Одетые по последней моде, с пресыщенными лицами перепробовавших на этом свете все и вся, они являлись типичными представителями так называемой «золотой молодежи», совершенно не вызывая никаких эмоции у Джессики Батлер. Похожие личности окружали ее с самого рождения: одинаково воспитанные, с одинаковым образованием, одинаковым поведением и зачастую похожие друга на друга как родные братья из-за прохождения пластической коррекции тел у одних и тех же докторов, в связи с новыми веяниями моды, эти разодетые мальчики в последнее время напоминали девушке клонов, вышедших из одной лаборатории. — Может подойдем, познакомимся? — предложила Синтия, отрывая взгляд от широкого оконного проема и вновь поворачиваясь к подруге. — Если хочешь окончательно разорвать с Питером — лучший способ — завести себе нового мужчину. Та в ответ поморщилась, почти с отвращением посмотрев в сторону именно в этом момент о чем-то весело загоготавших парней. — Ну их! Опять начнется болтовня о яхтах и гонках в астероидных полях. Кто и где, кого обставил. Затем начнут меряться деньгами своих родителей. При этом могу поспорить на что угодно — никто из этих болванов за всю свою жизнь самостоятельно не заработал ни одного кредита. А под конец напьются, обдолбаются «грезами» и будут лезть лапать, мыча всякую чушь. Пустоголовые кретины! Удивленная резким всплеском злости подруги, Синтия не нашлась сразу, что возразить. Потому что, объективности ради, стоило признать, что в словах рыжей красотки имелся смысл. Многие вечеринки походили одна на другую, по сути своей отличаясь лишь местом проведения. — А что ты хочешь тогда? Питер не устраивает, эти тоже не приглянулись. Может закрутишь с одним из корабельных офицеров? Ну или на крайний случай кого-то из обслуживающего персонала. Вызови официанта и позволь ему сорвать с тебя одежду. Я тебя уверяю — нет ничего лучшего, чем одноразовый, ни к чему не обязывающий секс с незнакомцем. Очень возбуждает. Покосившись на подругу, Джессика осторожно спросила: — Ты так и впрямь делала? Занималась сексом с абсолютно незнакомым человеком, а на утро просто его выгоняла из номера? — Ну да, — легко согласилась невысокая шатенка, делая неопределенный взмах рукой в воздухе. — Пару раз бывало. Не здесь, а в номере гостиницы на Лиране. На меня тогда напала такая жуткая меланхолия, что никакие таблетки не помогали. Вот я и решила поэкспериментировать. Покачав головой, удивленная необычным способом повысить себе настроение, но ничего не сказав против, Джесс развернулась к стойке и поболтала в воздухе пустым бокалом, тем самым подзывая бармена. Но дождаться новой порции она не успела. Внезапно Синтия схватила ее за руку, глядя куда-то в сторону выхода и сказала, срываясь на восторженный полушепот: — Вот это да! Ты только глянь какой только что зашел самец! Этот явно не будет трепаться о всяких глупостях. Пораженная приглушенным голосом подруги, девушка вновь повернулась в сторону главного зала. В первую секунду она не могла понять, чем именно так восхитил новый посетитель Синтию. Высокий, крепкого сложения, в привычной для лайнера дорогой одежде темных тонов — многие другие представители высшего общества легко могли похвастаться похожей внешностью. Впрочем, нет. Прическа черных волос никак не вписывалась в нынешние тенденции моды. Слишком небрежная и слишком короткая — ее скорее всего выбирали не для красоты, а для удобства. И движения. Молодой парень лет двадцати двигался совсем не так, как остальные люди, находящиеся в баре. Да, многие богатые детки ставили себе целые наборы имплантов для увеличения физических показателей, но как правило уже через пару лет в результате каждодневного применения синтетических наркотиков, все улучшения почти полностью нивелировались, делая из своих владельцев лишь бледную тень былого с кучей дефектов в виде нарушенной координации и повышенной нервозностью. Но не этот. Этот совершенно другой. Спокойный, уверенный в себе. Он производил впечатление настоящего человека из реальной жизни, а не искаженную фальшивку из королевства кривых зеркал. Вот он подошел к пустующему столику, легко отодвинул стул, уселся и стал ждать прихода официантки. Никаких лишних жестов или дерганий. Все органично и с поразительной точностью. Плавно, с легкой ленцой и в то же время с четко видимой грацией атлета, превосходно владеющего своим телом. Была в этом какая-то непреодолимая привлекательность. Она завораживала, очаровывала и заставляла не отводить взгляда от широкоплечей мужской фигуры. Создавалось впечатление, что с ним любая женщина будет полностью удовлетворена и не только в физическом плане, но и всех других аспектах личностных отношений. Подошедшая принять заказ официантка, тоже сразу же поняла это, заулыбалась и принялась напропалую кокетничать с новым посетителем. У Джессики внезапно потеплело внизу живота. Она ощутила, как ее охватывает возбуждение. Неожиданно для себя, девушка вдруг почувствовала острый укол ревности, с желанием наорать, а затем прогнать наглую пигалицу куда-нибудь подальше. Странно и необычно. Она ведь видит этого парня первый раз в жизни. Откуда появилась ревность? Да еще такая острая… — Ха-ха, Рыжик, да ты похоже запала на него. Вы только гляньте, как пожирает глазами, — заявила Синтия, задорно расхохотавшись. Джессика смутилась. Никогда раньше она не замечала за собой ничего подобного. Только увиделакого-то и сразу же захотела с ним познакомится поближе. — Кто это? Никогда раньше не встречала его на борту. Не верю, что за весь полет, мы с ним ни разу не могли не столкнуться. Синтия задумчиво покивала. — Ты права, несмотря на огромную кучу народу и гигантский размер лайнера, сравнимого с небольшим городом на планетарной поверхности, вряд ли такой отличный экземпляр мужской породы мог остаться незамеченным. Личность явно неординарная. Такие не могут оставаться долго в тени. Дочь владельца одной из крупнейших компаний производителей горнодобывающего оборудования в галактике, на несколько секунд замерла, о чем-то крепко задумавшись. — Вспомнила! Гейб — старший помощник капитана, мне как-то говорил на одном из балов, что в пограничных мирах тоже бывает заходят новые пассажиры. Скорее всего он совсем недавно купил билет. Вчера мы делали остановку, может он тогда поднялся на борт? Суматошно дернувшись, Синтия застыла на месте, полностью закрыв глаза и начав работу с нейронной сетью. — Что ты делаешь? — шепотом спросила Джессика, продолжая одним глазом наблюдать за симпатичным парнем. — Пытаюсь связаться с Гейбом, он как раз сейчас на дежурстве и для него не составит труда выяснить интересующие нас подробности. Тихо. Не мешай. Окончательно замолкнув невысокая хрупкая шатенка полностью превратилась в статую на пару минут. Все это время, ее подруга в нетерпении ожидала результата, не забывая следить за объектом новой охоты. — Отлично, Гейб умничка, все сделал. Думаю его надо будет хорошенько вознаградить за примерное поведение. Может сегодня ночью… — Да не тяни! Говори уже, что узнала, — не выдержала Джессика. Лукаво улыбнувшись, Синтия шутливо погрозила подруге пальцем. — Какие мы нетерпеливые, прямо ужас. Ну да ладно, не буду больше мучить твою ранимую душу. Объект твоего воздыхания зовут — Томас Крейн. Предприниматель, родом с одной из приграничных планет Лиманского Союза. Официально не женат. Занимается торговлей антиквариатом. Как я поняла из подсказок от нейронной сети, из диких миров частенько привозят старые вещи ручной работы, их скупают и перепродают в цивилизованные миры. Твой дружок, как раз один из таких посредников. — Предприниматель? — разочарованным голосом переспросила Джесс. За то короткое время, пока подруга искала информацию, она успела нафантазировать целую биографию для незнакомца. И в ней никак не находилось место банальной профессии обычного бизнесмена. Опомнившись и пристальнее взглянув на объект обожания, девушка решительно заявила: — Не похож он на предпринимателя, ну никак. Ты только посмотри на него. Ну какой из него торговец антиквариатом? Синтия задумчиво последовала примеру подруги, внимательнее приглядевшись к превосходно развитой фигуре парня. А главное — к ауре, что исходила от него. Имелось в ней что-то опасное и в то же время крайне манящее. Необычное сочетание — грозное и волнующее. — Я с тобой, пожалуй, соглашусь, — произнесла она. — Тут явно что-то не сходиться. Внезапная догадка озарения вспыхнуло в ее голове яркой вспышкой. — Забытые всеблагие боги! Да это же Маркус Крайд! Хагг из Сайконской Федерации. Я видела несколько роликов в Галанете. Сейчас он совсем не похож на того головореза, но это несомненно он! Я уверена в этом! — голос Синтии задрожал от возбуждения. — Его и группу других преступников разыскивают по подозрению в участии пиратского рейда на Деелин. Тогда разграбили целый мегаполис. Интересно, что он здесь делает? Конец фразы прошел с негромкими вопросительными интонациями. От услышанных новостей Джесс поначалу впала в секундный ступор, но потом даже успокоилась. Появилось более чем логичное объяснение необычности парня. Все вставало на свои места, теперь понятно откуда у него повадки хищника и грация подготовленного бойца. Теперь и она вспомнила виденные как-то записи с перестрелками, схватками и другими завораживающими событиями. Изгарский Смерч. Молодой хагг, поднявший на уши закрытый мир и вырвавшийся оттуда на угнанном боевом межсистемнике. Внушающий ужас и страх одним, и вызывающий неподдельный восторг и уважение у других. После первых роликов, по Галанету ходили слухи, что его уничтожил имперский спецназ, но потом появились новые записи, с полузатерянной пустотной станции в Периферии, где Маркус живой и здоровый участвовал в драке против целой толпы в каком-то баре. Волнительное ожидание чего-то необычного, то, что всколыхнет скучную и размеренную жизнь разгоралось в груди девушки все сильнее и сильнее. — Что будем делать? Сообщим в службу безопасности? — спросила Синтия, перейдя на шепот и немного отворачиваясь в сторону от объекта их наблюдения. — С ума сошла? Конечно же нет! Давай лучше познакомился. Не слушая возражений подруги Джессика встала и решительно направилась к столику с самым разыскиваемым преступником второго по величине государства Содружества.* * *
Туристический лайнер «Сады Фиары». Бар «Плакучая орхидея». Попасть на борт пассажирского корабля оказалось сущим пустяком. Используя поддельный маркер для Архонта, с регистрационными данными вооруженного коммерческого судна одной из имперских корпорации, мы без проблем получили разрешение на посещение причального орбитального терминала таможенного контроля, куда уже пристыковался лайнер. Я при помощи «призрачного образа», установленного Равеной, легально приобрел билет и прошел все процедуры проверки. Первый день пролетел незаметно, в основном в кровати и с заказами самых разнообразных блюд прямо в номер. А на второй, ближе к полудню, я уже решил прогуляться и разведать обстановку. В частности, попробовать получить доступ к одному из служебных компьютерных терминалов для выяснения номера каюты Джессики Батлер. Осуществить взлом дистанционно к сожалению не вышло, наша виртуозная повелительница цифрового кода не смогла достать необходимую информацию прямо с борта Архонта из-за локального расположения корабельных серверов туристической громадины, полностью отрезанных от внешних сетей. Случайность, удивительное стечение обстоятельств — понятия не имею, как это назвать, но в первом же баре, выбранном мною для позднего завтрака, я к безмерному удивлению, граничащего с самым натуральным шоком, столкнулся с той, кого только собирался разыскивать. Признаю, привычка мыслить категориями высокоразвитого в техническом отношении общества, где основная роль идентификации относилась к сканированию личной нейронной сети человека, сыграла со мною злую шутку. Я попросту не подумал о простейшем визуальном опознаний, позабыв об идиотских роликах со своим участием, давно уже массово гуляющими по Галанету. И хотя, постриженный и одетый в шикарные цивильные шмотки, Маркус Крайд отличался от крушащего все на своем пути Изгарского Смерча, экипированного в военный комбез и с бластером наперевес, все же лицо оставалось тем же самым. И узнать меня в общем-то не составило большого труда. Когда две девицы, одна из которых являлось целью моего нахождения на борту лайнера, без спроса уселись за мой столик и принялась таинственным шепотом спрашивать какой ювелирный салон я собираюсь ограбить на корабле, сказать, что я обалдел, это ничего не сказать. Думаете, что сделали золотые девочки, узнав о нахождении рядом с собой разыскиваемого преступника? Побежали звонить в полицию? А вот и нет. Скучающие прожигательницы жизни самым наглым образом предложили мне помочь в предполагаемом ограблении, пообещав отвлечь внимание охранников. Только прожитое время на Хаггии, где нужно быть готовым к любым неожиданностям не позволили мне растерянно захлопать глазами, раскрыв от удивления рот и став похожим на ошарашенного деревенщину. Ничего подобного я и близко не ожидал услышать. Обе фифы уже настолько устали от своего пресыщенного существования, что с большим удовольствием собиралась совершить что-нибудь незаконного, лишь бы получить порцию адреналина. Какой-то дурдом. Нет слов, чтобы выразить мое удивление. С другой стороны, подобное отношение должно помочь в осуществлении миссии. Рыжую стройняшку теперь всегда можно держать под рукой и в назначенное время без задержек покинуть лайнер. После Архонт подберет меня с добычей. Тем более, почему бы и впрямь не вынести еще один магазин, набитый драгоценностями под завязку? Оружие на борт из-за строгой системы безопасности пронести не удалось, но в принципе что-нибудь придумать вполне можно. Как любила говорить Эвелин: «денег никогда не бывает много, подвернулась возможность — действуй, бери свое и ни за что не отдавай его чужакам». Хорошее кредо, принципиальное. Отлично подходящее для хаггов. И я собирался ему полностью последовать. — Вы знаете самый большой ювелирный салон на борту? — спросил я. Миниатюрная шатенка, подруга Джессики Батлер, ответила первой, ни на секунду не заколебавшись. — Да, это… Но тут события вновь совершили резкий поворот. Продолжить она не успела — в зал бара ворвалась троица каких-то психов в серых комбезах и с ходу орать начала: — Корабль захвачен Движением Освободителей Ниранской республики. Всем пассажирам первого класса встать и направиться в центральную парковую зону. Поначалу никто не обратил не крикунов никакого внимания, посчитав их каким-то новым развлечением от организаторов круиза. Мол, постановочный захват террористами, как круто, сделаем селфи на их фоне и тому подобное поведение с широкими дебильными улыбками. Но тут один напавших выдернул из-за спины оружие и открыл шквальный огонь по задней стенке барной стойки, вдребезги разнося многочисленные бутылки, парочку экранов и связку украшений из дерева. Зацепившись взглядом за короткоствольный импульсник я рефлекторно отметил его модель — «Зинар», легкий скорострельный автомат, в основном использовался силами правопорядка для боев в условиях городского ландшафта. Не слишком дорогая игрушка, но весьма эффективная при определенных обстоятельствах. — Эй вы! Че расселись, а ну быстро пошли за всеми! Поняв, что обращаются к нам, так как остальные посетители бара, оценив серьезность намерений неизвестных уже послушно направились к выходу, я скупо улыбнулся. Нет. Все-таки этот корабль и впрямь сумасшедший дом. Умалишенные богатые дамочки в поисках приключений на свою пятую точку, какие-то вооруженные кретины, толи террористы, толи конкуренты в получения выкупа за состоятельных людей на борту. Ну никакого покоя. А ведь мы еще не добрались до системы, где в засаде должен висеть Архонт. Шел только разгон для перехода в гипер, до прыжка дело так и не дошло. Обе девушки, как по команде обернулись в сторону кричавшего, потом также одновременно посмотрели на меня с одинаковым выражением ожидания чуда. Слегка наигранно вздохнув, я включил режим сверхскорости, мгновенно вырубив навсегда всю троицу захватчиков. Поднял с тела импульсник, проверил уровень зарядов энергоблока, а потом бросил взгляд наружу, через окно. Судя по миграции богато одетой толпы и находившихся рядом фигур в одинаковых комбинезонах — лайнер и впрямь готовились захватить. — Кто это? — спросила шатенка, представившаяся всего несколько минут назад Синтией. — Без понятия, я на борту новенький. Откуда мне знать, как вы тут предпочитаете проводить свободное время. Ролевые игры с переодеванием в террористов не значатся в распорядке дня? Девушки синхронно покачали головами, глядя на тела в сером. В глазах обеих постепенно начал проступать страх. Кажется, до них стало доходить, что в реальности может все окончится совсем не так, как они себе до этого представляли в мечтах. — Это что происходит взаправду? По-настоящему? — Более чем, — ответил я, все так же пялясь в оконный проем. Дерьмо! Сюда шло сразу пятеро с тяжелыми винтовками на перевес. У этих поверх комбезов висели углепластиковые кирасы из специального композитного материала, выполняющие роль бронежилетов. Так себя защита, но при отсутствии выбора пойдет. Завалить их тоже? Что потом? Скорее всего припрется другая толпа. Затем еще. Откуда-то возникло подозрение, что нехватка подкрепления этим «борцам за свободу» не грозит. Даже отсюда видно порядка двух десятков вооруженных хмырей, а сколько их всего на борту? Пять, шесть сотен? Для контроля десяти тысяч пассажиров и еще пары тысяч обслуживающего персонала требуется не меньше. Целый батальон. Я хоть и считаю себя далеко не слабаком, но без снаряжения и поддержки вряд ли в одиночку завалю такую кучу народа. За один раз уж точно. Все-таки время действия наноботов нейронной сети ограничено, а бесконечного режима бога у меня нет. — Здесь есть запасной выход? — спросил я ни к кому конкретно не обращаясь. — Вроде бы рядом с туалетами была какая-то дверь, — неуверенно ответила Джессика. Богатые цыпы, хотевшие новых впечатлений уже не выглядели дерзкими покорительницами вершин криминального сообщества. Сейчас они уже не улыбались, соблазнительно выпячивая вперед свои прелести, в попытках понравиться плохому парню, а испуганно оглядывались по сторонам, ощутимо дрожа и держа друг друга за руки. — Ладно, спокойно, пока еще ничего не случилось, — ободряюще произнес я. — Все будет нормально. Не стоит бояться раньше времени. За мной. Я подхватил обоих под руки, стремительно выведя в боковой коридорчик справа от барной стойки. Как ни посмотри, а спасать девиц и впрямь придется. По крайней мере, одну уж точно. Совсем не хотелось терять двадцать миллионов из-за каких-то придурков с набившими оскомину лозунгами о свободе и демократии. Или что они там требуют? Если судить по названию организации, то выходит революционеры проникли на круизный лайнер при последней остановке, как и я. Хотя вряд ли покупали для этого легально билеты. Ниран — мир, входивший в состав Лиманского Союза. Уроды явно принадлежали к какой-то экстремисткой группе, желая своей планете независимости. И не нашли ничего лучшего, как взять в заложники совершенно левый корабль Объединения Верон с нереально большим количеством полноправных граждан разных стран Содружества. Гениальная идея — ничего не скажешь. Хотя, лично для меня самым паршивым в этой ситуации было то, что скорее всего в систему скоро налетит целая толпа всяких разных сотрудников спецслужб. Уверен на сто процентов, если меня тут поймают, то вряд ли так просто отпустят. Отсюда следовал вполне логичный вывод — нужно валить и как можно скорее. Но для начала следовало новый способ отхода. И в первую очередь это касалось вызова сюда Архонта. Для этого существовало два пути: либо через планетарный хаб Галанета, либо используя корабельный передатчик гиперпространственной связи. Попытка выйти в локальную инфосферу лайнера через сеть ни к чему не привела. Кто-то заблокировал ее намертво. Висящая в воздухе перед глазами надпись: «Нет сигнала» заставила меня нахмурить брови. Откуда у нападающих технологии, позволяющие проворачивать настолько крутые трюки? Для этого требуется серьезное оборудование, которое в обычных магазинах не купить. Винтовки, бластеры — запросто можно заказать хоть себе на дом, но аппаратура глушения подобного уровня в свободной продаже вряд ли имелась. Отключили ведь не какое-то радио, а всю инфосферу. Выходит, Галанет отпадает. Вдруг по затылку просыпался плотный дождь острых иголок, впиваясь в кожу и вызывая острую кратковременную боль. Сработал дар многомерной реальности о приближающейся опасности. Я сделал жест рукой, приказывая девицам прижаться к стене, а сам замер у угла коридорной развязки. Все это время мы беспрепятственно шли вперед, не встречая на своем пути не единой души. Но похоже везение кончилось. Вынырнувших из-за поворота трех человек, в уже знакомых серых комбезах застать в врасплох удалось лишь частично. Впереди идущий вместе с тем, кто шел справа умерли мгновенно. Рывок вперед, выпад сжатым кулаком в кадык одного и сразу же удар с разворота локтем в шею другому. Полторы секунды и на пол свалились два бездыханных тела. А вот третьи успел вполне грамотно подставить приклад винтовки, отбив атаку в свою сторону. Резко дернулся вбок, разворачивая ствол в моем направлении, одновременно с этим уклоняясь от еще одного удара из продолжавшейся связки. Подсечка по голени остановила прыткого террориста, позволив перехватить его оружие и не дать выстрелить. Шаг вправо, разворот и крепкий захват стоящего на одном колене противника. Рывок и негромкий хруст сломанной шеи. Все, последний враг превратился в труп. Быстрый шмон на предмет полезного и дальше бег по хорошо освещенным коридорам роскошного туристического лайнера. Джессика и Синтия не отставали, без истерик и вопросов двигаясь позади меня. Надо же, признаться честно я ожидал, что с ними возникнут проблемы. Крики, слезы и другие проявления молодого женского темперамента в экстремальной ситуации. Но кажется обе вполне сносно смогли справиться с шоком от происходящих событий. Успокоились, собрались, решив оставить глупые вопросы на потом. Я такое поведение только приветствовал. Не хотелось еще тратить время на успокоение двух взбалмошных красоток. С учетом творившегося бедлама это запросто могло привести к печальным последствиям. Мы двигались, держась определенного направления. Еще на Архонте я в общих чертах познакомился с планировкой основных технических служб лайнера. В основном интересуясь наличием экстренных способов покидания корабля. На борту «Садов Фиары» имелись индивидуальные спас-капсулы — для эвакуации на планетарную поверхность и спас-шлюпки — для спасения в открытом космосе. Первые нам категорически не подходили, ближайшая пригодная для жизни планета осталась далеко позади. А вот вторая возможность выглядела очень даже привлекательно. Пустотный шаттл, с запасом воды, еды и воздуха позволит продержаться до прилета Архонта совершенно спокойно. Оставалась самая малость — добраться до какого-нибудь служебного терминала с высоким уровнем допуска и используя полученную от Равены программу взлома отправить сообщение друзьям в соседнюю систему, используя антенну гиперсвязи лайнера. Всеми этими планами я поделился на ходу с девчонками, когда одна из них не выдержав, все же задала вопрос о точке назначения нашего спринтерского забега. — Ты собираешься просто так убежать? — спросила возмущенным голосом Джессика Батлер. — Ну да, — ответил я, не совсем понимая недовольства. — И как можно скорее. Не хочу оставаться на борту с целым стадом вооруженных до зубов любителей пострелять. Как подсказывает мне опыт — ничем хорошим это не кончится. — Но как же остальные? В заложники попали все на борту. Это же несколько тысяч человек. Я притормозил, развернулся к рыженькой стройняшке и озадаченно спросил: — И что? При чем тут я? Если предлагаешь заняться спасением всех этих несчастных душ, то ты явно ошиблась адресом. Не знаю, что ты там обо мне нафантазировала, но я хагг. Понимаешь? Если до кого мне и есть дело, то только до своих. Не надо путать меня с героем из блокбастеров-боевиков, спасающего галактику и человечество в придачу. Мне плевать кто эти психи в сером и что они тут собрались устроить. Главное — выбраться отсюда пока «веселье» на началось в полную силу. Ясно? Ошарашенная резкой отповедью, Джессика лишь молча кивнула, не найдя сказать, что в ответ. Она явно не ожидала услышать подобных откровений. Зато ее подружка отнеслась к сказанному вполне спокойно. У хрупкой шатенки оказался более приземленный взгляд на вещи. — Ладно, закончили с разговорами, — не дав продолжить говорить рыжей, сказал я. — Сейчас есть более важные дела, чем рассуждать об этических нормах поведения. Кто-то хочет побыть героиней? Вперед, мешать не буду, а я лично ухожу. Не дожидаясь ответа, я пошел дальше и спустя мгновение услышал как обе девчонки последовали за мной. Правильно — выражать вслух идеи о героических подвигах и претворять их в жизнь — совершенно разные вещи. Это как с чудаками, пространно, и как им думается со знанием дела, рассуждающими о необходимости войны, но при этом обожающими свой диван и ни за что не желающими с него слезать, чтобы идти выполнять предложенное ими же. Пустая болтовня и балабольство. Своя-то шкура ближе к телу. Вот если бы кто-то другой… Тогда иное дело. Мы его обязательно поддержим в сетях, обсудим, запостим красивые картинки, наставим лайков и вообще всеми доступными нам способами будем выражать одобрение. Сидя у себя дома, в тепле и уюте. Вот такие вот обыватели. Что на подзабытой Земле, что в технологически-развитом сообществе. Природа человека, к большому сожалению всегда остается одной и той же… По дороге нам встретилось еще два патруля и все они закончили так же, как и первый. Начавшееся покалывание в области шеи, пока еще легкое и едва заметное, но уже вполне ощутимое, четко подсказывало о приближающихся неприятностях. Причем смертельно опасных. Скрываться, пропуская мимо противников или прятать тела — значило тратить стремительно ускользающее время. Плевать на тревогу, плевать на возможные поиски. Быстрее вперед и только вперед. Наконец мы добрались до служебных отсеков и первый же терминал заставил меня грязно выругаться вслух. Уродская железяка не работала. Вообще. Даже экран не горел. Еще несколько обходов других помещений подтвердили мои самые худшие опасения: захватчики полностью отключили внутреннюю техническую систему. А это значит, что уже через час, максимум два, весь лайнер превратиться в огромный летающий гроб. Системы регенерации и подачи воздуха, контроль герметичности с искусственной гравитацией — все выйдет из строя. Аварийные каналы еще немного продержатся, но потом все — конец кораблю и всем, кто сейчас находится на его борту. Увидев мое помрачневшее лицо, обе девушки еще больше притихли, превратившись в призраков. Задумавшись о дальнейших действиях, я неожиданно увидел, как в одном из дальних коридоров мелькнула фигура человека в сером. Надо отметить, что здесь, в обычных стальных переходах, безликая одежка смотрелась куда более к месту, чем в окружении роскошных интерьеров в сегментах для пассажиров. Не придумав ничего лучшего, я последовал в том же направлении, где почти сразу же уперся в небольшой тупичок с наглухо запертой дверью. Взмахом приказав девицам отойти подальше, я активировал режим «Несокрушимой безупречности». Подчиняя команде наноботы забегали по всему телу выполняя программу временного изменения организма. Мышцы налились невероятной силой, костная структура уплотнилась, окрепла, кожа приобрела твердость стали. Я перехватил импульсный автомат, подошел к двум сдвинутым створкам и занес над ним ногу…* * *
Туристический лайнер «Сады Фиары». Мобильный штаб мониторинга слежения за операцией. — Пять. Семь. Девять. Двадцать один. Стоп. Нет. Давай больше. Сорок пять? Все равно не хочет? Странно. Тогда синхронизируй с главным. Да, без разрыва. Что? Не знаю, посмотри в заводских установках. Где-то там должен лежать файл. Откуда мне знать, где точно. Я же не вижу директории. Всю сеть положили, только ручками. — А я говорил, что рано. Подождали бы полчасика и ничего. Так нет, куда-то поспешили. — Все сделано правильно. Не гони. Операцию разрабатывали люди умнее нас с вами. Все просчитывали не один десяток раз. Сказали — вырубить сеть и заглушить все исходящие сигналы сразу же, значит так и надо. Трое парней в спецовках сидели в небольшом помещении на импровизированных стульях из пластиковых контейнеров, вяло переругиваясь на протяжении всех двадцати минут, что они здесь находились. Небольшие компактные компьютерные терминалы, подключенные к проводам из вскрытых коммуникационных шахт, отлично показывали, что эти люди здесь оказались далеко не случайно. На одном из ящиков стоял работающий мобильный интерком, откуда периодически доносился еще один голос. — И поэтому мы сидим здесь, вручную сверяясь с ключами команд чуть ли не при каждой активации, — недовольно произнес первый говоривший. — Ладно до связи. Щелкнув, прибор отключился. Лобастые головы и худощавое телосложение делали всю троицу удивительно похожими друг на друга. А порхающие над клавиатурой пальцы с внимательными умными глазами более чем четко определяли в них технических спецов, но никак не солдат. Хотя рядом с каждым находилось по укороченной импульснику. — Снур, проверь мониторы безопасности, а то, что-то наши «коллеги» разбушевались. Требуют найти каких-то нарушителей, — сказал тот, что сидел ближе к стене. — Что там у них случилось? Не смогли справиться с обдолбавшимися сосунками? Мы же избавились от всех безопасников. Перед началом штурма послали сигнал, собрали всех в их отсеке и откачали оттуда воздух. Ни одного не пропустили, я лично проверял. Количество трупов сходиться с тем, что указано в штате. — Без понятия. Орут, что патрули кто-то наглухо валит. Уже больше десятка потеряли. — Да и бездна с ними. Все равно никто из этих «идейных борцов» отсюда не выберется. Ты же об этом прекрасно осведомлен, не хуже меня. — А ты все равно проверь, — настойчиво прозвучало в маленькой комнатке. — До ухода еще добрый час. Кто знает какие могут возникнуть помехи. Ты же не хочешь напортачить и разозлить наших нанимателей? Что-то проворчав себе под нос, тот кого назвали Снуром, склонился над экраном своего терминала. Единственное что еще продолжало работать была система внутреннего наблюдения. На случай возможных эксцессов с заложниками. Уже через пару минут техник пораженно выдохнул: — Ну ничего себе! Вот это да! Эти дебилы, явно пропустили кого-то из корабельной службы безопасности. Вы только гляньте на это. Двое других моментально перевели взгляд на дисплей своего товарища, где какой-то высокий парень безжалостно расправлялся с фигурами в сером. — Не слабо, — задумчиво сказал главный в троице, когда неизвестный свернул шею очередному боевику. — Кто это? Проведи опознание. Снур запустил программу идентификации, на экране автоматически открылось еще одно окно, с полученным результатом. — Томас Крейн. Гражданство Лиманского Союза. Торгует каким-то старьем. Купил билет на круиз вчера днем. Первый класс. Никаких подробностей. Но похоже что он не имеет отношения к корабельной охране. — Издеваешься? Если он торговец, то я председатель Имперского Сената. Техник скривился, но не стал спорить. — Куда они двигаются и что за бабы с ним? — В сторону носовой части. Девки судя по информации тоже пассажирки из первого класса. — Конкретнее куда? — Секунду… Начинаю отслеживание в настоящем времени… Прошло десять секунд прежде чем Снур поднял голову с ошарашенными глазами. И смотрели они отнюдь не на старшего в группе, а в сторону единственной в помещении двери. — Они там. Прямо сейчас подходят. Два техника следуя примеру коллеги одновременно повернулись к металлическим створкам. Причем в отличие от своего товарища они успели еще дотянуться до своих ЭРВ винтовок. — Бахх! С гулким хлопком мощные перегородки влетели внутрь смятые под действием нечеловеческой силы. И вслед за этим в проем вступил человек в темном костюме за несколько тысяч кредитов и с автоматом наперевес. — Вжижж! Приглушенно пропело оружие выпуская целый рой злых огоньков ярко синего цвета. Оба человека в серых спецовках рухнули вниз. Из небольших смертельных ран медленно поднимался дымок обожжённой плоти. Снур в полной панике вскинул обе руки вверх, открытыми ладонями к страшному гостю. — Не убивайте! Я буду сотрудничать! Постояв на месте, тот опустил ствол оружия вниз и заметил: — А вот это правильное решение. Не стоит спешить на тот свет раньше времени.* * *
Туристический лайнер «Сады Фиары». Комната развязки внутренних технических коммуникации. — Ты кто такой? И что здесь делаешь? — спросил я единственного выжившего. Парочка других несколькими мгновениями до этого, навсегда успокоилась в нелепых позах на полу, после того, как решила поизображать из себя героев боевиков. — И давай обойдемся без уточняющих вопрос. Ты сам все расскажешь и мне не придется делать тебе больно. Скажу сразу — я это не люблю, но если выбора нет, то приходится переступать через неприятие обильного вида крови. Как можно холоднее взглянув на тощего хрена в сером, я сделал пару жестов, недвусмысленно дав понять, что последует дальше, в случае упорства пленника. — Снур. Я Снур. Работаю по контракту на частного подрядчика. Я удивленно дернул головой. — Свободные художники? Наемные шпионы? А я думал вы какие-то революционеры. Хотите независимости. Ну или что-то подобное. Техник, сидящий за консолью мобильного комп-терминала энергично закивал. — Нет… То есть да. Основная масса — это члены Движения Освободителей Ниранской республики. Но есть еще три дополнительные отдельные группы: две — технического обеспечения и одна, организовывающая отход. Последнее меня сразу же заинтересовало: — Какой именно отход? У вас есть средство свалить отсюда? Кроме спас-капсул и шлюпок. На этот раз наемник отрицательно закачал головой. — Спасательные средства больше не функционируют. Мы стерли коды управления, навсегда уничтожив систему. За нами должен прилететь отдельный бот, прямо перед самым взрывом. — Взрывом? Хочешь сказать, что вы собираетесь взорвать весь корабль? Здесь же больше десяти тысяч гражданских. Какой психопат оплатил ваши услуги для такого зверства. Снур замолчал, уставившись в пол. Я поднял его подбородок еще теплым от стрельбы дулом импульсного автомата. — Ляжешь рядом со своими друзьями, если будешь молчать. Более чем зловещий тон моего голоса вызвал у техника неконтролируемую дрожь. — Компания посредник называется «Телко Глобал Сервис». Но это просто ширма. Я уже не первый раз на них работаю и поэтому успел выяснить кто на самом деле стоит за ними. — Кто? Чуть помявшись, парень в сером комбезе негромко произнес: — Корпорация «Армакорп»…Глава 18
Военный корабль вооруженных сил Лиманского Союза «Тэверил». Экипаж: 35 человек. Боевая секция: тяжеловооруженный десантный взвод в составе 25 человек.
Зал оперативных совещаний гудел встревоженным улем после получения приказа явиться на борт для срочного вылета с планеты Ниран, где корабль проходил плановый технический осмотр, а экипаж находился в заслеженном отпуске. Солдаты не успели толком отдохнуть, как снова вдруг оказались в космосе. Два десятка рослых парней в темно-зеленой форменных комбинезонах военной модели сидели в креслах, расположенных в два ряда перед вытянутым пластиковым пустым столом и непрерывно разговаривали, вяло ругая командование за срочный вызов. Долгожданный отпуск после шестимесячного патрулирования на окраинных территориях отменили без всякого предупреждения. Вошедший в комнату подтянутый человек с нашивками старшего лейтенанта сходу почувствовал творившееся у подчиненных настроение, но не стал заострять на этом внимание, чтобы не вызывать поток ненужных обсуждений. — Итак, перейду сразу к делу и начну инструктаж, — сказал он, строгим взглядом давая понять, что время на болтовню нет. Десантники оценили его серьезное выражение лица, моментально замолкнув. Всем было известно, что, когда командир говорит с такими интонациями, лучше не пытаться прерывать его. — Тридцать минут назад, с борта туристического лайнера «Сады Фиары», принадлежащего Объединению Верон, пришло сообщение о появлении на борту множества вооруженных людей. В течении пятнадцати минут они заняли почти весь корабль. На данный момент известно о тринадцати тысячах заложниках. — А мы тут причем? Пусть веронцы и разбираются. Зачем нам лететь непонятно куда и спасать чужих граждан? Тем более это вообще не наш профиль. Разве Тэверил предназначен не для антипиратских рейдов в глубоком космосе? Какие еще заложники? — не вытерпел один из бойцов, узнав из-за чего их так срочно сдернули с места. Лейтенант, явно ожидавший подобную реакцию на известия и бровью не повел, сдержанным тонов ответив: — Потому что туристы еще совсем недавно находились на орбите Нирана и все еще дрейфуют в системе. Больше никого для этой работы не нашлось. Командование приказало оценить обстановку на месте, до прибытия спецгрупп. Я отлично понимаю, что нас не готовили для чего-то подобного. Но по расчетам аналитиков, если занять плацдармы на борту захваченного судна, а в идеале и вовсе взять под контроль рубку управления с двигательным отсеком, то вести переговоры или же планировать полноценный штурм будет куда легче, — тут офицер посмотрел говорившему десантнику прямо в глаза: — Или, вы рядовой не хотите помочь своим коллегам из антитеррористических подразделений? Солдат не нашелся что сказать в ответ, пожал плечами, откинулся назад на спинку кресла. — Также хочу сообщить, что пассажиры на лайнере не только из Верона, но и из других государств Содружества. Это международный рейс, где находилось множество людей, в том числе и граждане Лиманского Союза. Больше никаких возражений не последовало. В помещении повисла тишина. — Итак, — продолжил командир десантников. — Это схема корабля. В воздухе над столом появилось синяя неоновая голографическая модель лайнера примерно в полтора метра длиной. — Техникам удалось кое-что вытянуть из сети мониторов внутреннего наблюдения дистанционно. Получить доступ удалось благодаря кодам, полученными от компании-владельца судна. Хочу сразу отметить, что сделать это получилось с большим трудом, кажется захватчики пытаются заглушить все входящие и исходящие сигналы. Заместитель лейтенанта — сержант Барнс, плотный мужчина с коротким ежиком седых волос поднял руку, прося слова. — Почему бы тогда не заблокировать этих придурков в отдельных отсеках? Если у спецов есть доступ к системам корабля, пусть они закроют переборки, а после запустят систему внутренней безопасности. Это же лайнер с кучей богатеев на борту, ни за что не поверю, что у них там нет всяких направленных силовых полей, скрытых парализаторов и других полезных штуковин. Лейтенант покачал отрицательно головой. — Судя по имеющимся в распоряжении отрывочной информации, все остальные корабельные системы сейчас полностью отключены. Это тоже одна из причин нашего привлечения к делу: в данных обстоятельствах у людей на борту остается порядка полутора-двух часов перед тем, как весь корабль превратится в одну гигантскую общую могилу. Если группы антитеррора Департамента Тайной полиции не успеют сюда, а такой вариант более чем возможен, нам предстоит самостоятельно провести запуск всех жизненно важных устройств на лайнере. Иначе спасать уже будет некого. На этом месте, офицер сделал паузу и весомо добавил: — В связи с наличием большого количества гражданского населения в зоне проведения операции категорически запрещается применение тяжелого вооружения: никаких термических гранат, никаких плазмоганов с увеличенной мощностью выходного заряда, никаких ручных ракетометов с боеголовками объемного взрыва, никаких дроидов с импульсными скорострельными установками залпового огня. Все личное оружие тоже должно быть переведено в режим наименьшей мощности. Это понятно? Десантники обеспокоено переглянулись. Их тренировали совсем для других дел, где применялись совсем иные подходы. Они выполняли военные функции, а не полицейские. Освобождение заложников изучалось лишь на паре теоретических занятий по тактике и никогда не отрабатывалось в живую. — Известно численность противника? Его вооружение? Уровень подготовки? И вообще намерения? — спросил сержант. — Да, проведенная идентефикация нескольких личностей позволила определить принадлежность боевиков к одной из экстремистских группировок с Нирана. Движение за освобождение республики или Освободительное движение. Название не имеет значения. Требуют выхода из состава Лиманского Союза. Не знаю, как их пропустили на планете, но у местных властей нет подразделений для действий в пустотном пространстве. — Вовремя мы оказались здесь. Подвернулись им под руку, — проворчал едва слышно один из солдат. Его соседи усиленно закивали, соглашаясь. Все нутром чуяли, что от новой миссии несет чем-то нехорошим. Погибнет случайно какой-нибудь денежный мешок, и скорее всего — вину повесят на боевую секцию дальнего рейдера «Тэверил». — Все не так плохо, как могло показаться, — решил приободрить подчиненных командир. — Записи свидетельствуют, что ни воинских навыков, ни боевого опыта у террористов нет. Да, их весьма много — порядка двух-трех сотен человек, но вооружение легкое и защита только у каждого четвертого-пятого. Причем обычный броник с показателем пробития в 0.5 единиц. Скорее всего хватит одного попадания, максимум двух для уверенного уничтожения. Никаких проблем с этой стороны не должно возникнуть. А против «Джаггернаутов» их пукалки вообще ничего не в состоянии будут сделать. Устанут стрелять пока поцарапают окраску. Зал слегка оживился. Штурмовые бронескафы давали неоспоримое преимущество против слабо вооруженных врагов. Это меняло дело в намного лучшую сторону. А если оставят тяжелые винтовки, то операция вполне реально превращалась чуть ли не в развлекательную прогулку. — Да мы их всех там перебьем минут за двадцать, а потом снова вернемся к прохладительному сарэ и лежанке у бассейна во дворике гостиницы, — сказал кто-то с веселой бравадой. Лейтенант нахмурился, очень внимательно оглядел всех солдат, задержавшись на лице каждого и ледяным тоном произнес: — Главное в операции не ликвидация террористов, а спасение жизней заложников. Это обязательно должно дойти до всех присутствующих. Будете вести себя как обычно и палить направо и налево — рискуете в будущем встретиться с дознавателями из Тайной полиции Союза. Устанете проходить процедуры ментосканирования в комнате для допросов. Не говоря уже о том, чтобы позже снова попасть на службу. Это вовсе не одна из наших акции по ликвидации пиратского схрона или логова на каком-нибудь затерянном астероиде. Здесь требуется крайняя осторожность. Я подчеркиваю — крайняя. Всем все ясно? И опять по комнате разлилась озабоченная тишина. Мягко говори, никто не обрадовался от перспектив будущего общения с въедливыми сотрудниками спецслужб. Эти тыловые крючкотворы все мозги проедали в поисках возможного предательство или халатности. Знаем, слышали. Среди линейных частей ходило множество слухов о предвзятых расследованиях и подтасовках фактов. Дай только повод — обязательно посадят, уволят или влепят строгий выговор в личное дело с последующим понижением оклада на ближайшие полгода. — Ну а теперь, собственно говоря те записи с мониторов наблюдения, что вытащили из оставшейся системы безопасности. Проекторы вверху и сбоку замерцали. Стена и кусок пола позади командира чуть засветились и спустя секунду в воздухе сформировалась голографическая проекция трехмерного изображения. Отойдя в сторону чуть в сторону, офицер взмахов руки оживил картинку. Бойцы смотрели на многочисленных неизвестных в сером, угрозами сгоняющих пассажиров со всех палуб в район центральной парковой зоны. Все так, как и говорил командир — в основном короткоствольные ЭРВ автоматы, несколько винтовок и бластеров. Кое-кто щеголял в матово-черных кирасах. Но ничего более серьезного у нападающих не замечалось. — А это еще кто? — забавно дернув подбородком в сторону, спросил сержант, увидав новые действующие лица. Высокий парень в модных дизайнерских одеждах темных тонов, стоимостью в годовую зарплату рядового планетарных сил обороны пограничных миров, ловкими взмахами рук и ног делал из живых террористов стопроцентных мертвецов. За ним бежали две девицы в весьма откровенных нарядах, сверкая голыми стройными ногами, своими видами вызывая в организмах молодых солдат чувства вполне оправданного вожделения. Вся троица более чем органично смотрелась в роскошной обстановке коридоров туристического лайнера. — По виду — пассажиры, — заметил один из солдат. — Но вряд ли обычный богач сможет так лихо разделываться с противниками. Кто-то из безопасников на борту остался на свободе? — Да нет, — сразу же влез еще один из десантников. — Ты только на его прикид глянь. Какой безопасник сможет позволить себе такие шмотки? Скорее всего телохранитель тех крошек. Пытается вывести хозяек куда-нибудь в безопасное место. Скорее всего направляются к ближайшему ангару. — Богатенький мальчик тоже мог поставить себе импланты последнего поколения и изучить соответствующие базы, — возразил третий. — Решил поиграть в героя или произвести впечатление на подружку. И неожиданно это помогло ему в реальной жизни. Наверняка, какой-нибудь сосунок из золотой молодежи. Насмотрелся голобоевиков — вот и попер красавца перед знакомыми девчонками. С учетом уровня того сброда — ему это легко удается. Ничего удивительного. Превосходство слишком велико. Лейтенант широко ухмыльнулся. — Не охота вас огорчать, но все ваши предположения абсолютно неверны. Они даже близко не подходят к истине. Я могу уверить, что даже если дать вам весь день, никто не догадается кого на самом деле зафиксировали мониторы наблюдения корабля. А надо сказать, что личность это сейчас довольно известная в определенных кругах. Солдаты озадаченно замолкли, снова переведя взгляды на активную голограмму с высокой плотностью разрешения, более внимательно разглядывая плечистую фигуру парня лет двадцати. — Ладно, не буду тратить время. Это Маркус Крайд, сайконский гражданин, родом с планеты Хаггия. В последние месяцы этот юноша получил некоторую популярность в Галанете из-за роликов со своим участием. — Хагг? — Самые отмороженные психи в галактике? — Это же вроде преступники? Разве нет? — Какая еще популярность? О чем речь? Со стороны аудитории донеслось несколько недоуменных возгласов. Длительный поход оторвал членов боевой секции патрульного корабля от новостей из родного пространства. Гиперсвязь в глубоком космосе не предусматривала постоянный доступ для рядового состава к инфосфере цивилизованных миров. — В настоящее время это не имеет значения, — чуть громче обычного произнес офицер, успокаивая поднявшийся шум. — Как и почему его обсуждают в сети. Точнее причин для этого более чем достаточно: тут и первое проникновение в Деелин, самый закрытый мегаполис Федерации, и многочисленные стычки с органами правопорядка, откуда этот «умелец» выходил всегда победителем, и нападение на полицейский участок, вылившееся в полное уничтожение последнего со всеми полисами внутри. Ну и главное — участие в организации пиратского набега на Хаггию, закончившегося полным разгромом единственного на планете города. Десант затих, переваривая услышанные новости. Похоже, за время их отсутствия в Содружестве скучать не приходилось. Впрочем, как и всегда. — Но что он делает на борту лайнера? На сообщника террористов что-то не слишком похож. Или может они успели разругаться? — спросил сержант, поправляя рукав своего комбеза. — Парнишка явно прошел полный курс модификации. Уж не знаю какие базы он там изучал, но это точно не искусство приготовления салани на завтрак. — Причины и следствия появления этого человека на борту лайнера в настоящее время неизвестны. Но то, что хагг чрезвычайно опасен — полная правда. В своей среде он известен как — Изгарский Смерч. Весьма приветливое и дружелюбное прозвище не находите? Командир улыбнулся, показывая, что это шутка и что не нужно отвечать на риторический вопрос. — Как бы то ни было. Правительство Сайкона назначило за его голову награду — один миллион кредитов. И пока вы не начали орать, заранее деля незапланированный бонус к полученным недавно отпускным, хочу сразу же предупредить — несмотря на молодость, это хищник в человеческом обличье, убивавший любого, кто вставал на его пути. Умный, сильный и абсолютно безжалостный. При контакте следует соблюдать крайне высокую степень осторожности. В противном случае — вы отправитесь домой не веселым счастливчиком с внушительной суммой на счету, а дохлым куском мяса, с будущим в виде кремации. Это понятно? — Так точно, гра лейтенант!!! — хором разнеслось по залу совещаний. Дождавшись от подчиненных более чем убедительного ответа, офицер подытожил короткое совещание: — Тогда все свободны. Дополнительная информация и вводная абордажного плана уже скинута на компы ваших бронескафов. Настоятельно рекомендую внимательно ознакомится с данными, перед началом операции. Разойдись!* * *
Туристический лайнер «Сады Фиары». Комната развязки внутренних технических коммуникации. — Корпорация «Армакорп»? Главный военный подрядчик Имперской Армии? — с недоверием спросил я. — Да, именно их сотрудники стоят за фирмой-прикрытием. Я несколько раз все перепроверял. Следы ведут к одному из региональных офисов Армакорпа и дальше в их центральную штаб-квартиру на Бетельгейзе. Я резким толчком опрокинул пленника по имени Снур на пол, упер ему в лоб дуло бластера и сказал: — Ты что за идиота меня держишь? Один из крупнейших межзвездных торгово-промышленных конгломератов занимается уничтожением гражданского корабля, битком набитый пассажирами, используя для этого каких-то наемников? Зачем им это, во имя Великой Пустоты? Если это всплывет… Нет, даже не так. Простой намек на соучастие в чем-то подобном будет стоить корпорации всего, что они сейчас имеют. Понимаешь? Всего! Сначала начнут копать, открыв полноценное расследование, а найдя улики, начнутся аресты. Их раздавят! И в этом с удовольствием поучаствуют все страны, чьи граждане погибнут в теракте. Никакие связи не смогут прикрыть такой прокол. Так что, кончай нести бред и говори правду, или я тебя прямо здесь кончу. Понял? Мой палец лег на курок импульсника, плотно к нему прижался, готовый в любой момент выпустить смертельный энергетический заряд. Техник как завороженный уставился на меня, по его лбу градом покатился пот. Сначала он ничего не говорил, но потом едва слышно пробормотал: — Это правда. Я сказал чистую правду. Понятия не имею зачем им делать это, но след привел к представителям Армакорп. Пару секунд подождав и очень внимательно приглядевшись к лицу техника, я все же опустил оружие. — Либо ты отличный лжец, либо тебя пустили по ложному следу, — сказал я, но затем все же добавил: — А если не врешь и ситуация обстоит именно так, как ты сказал, то не представляю, что может начаться, после обнародования этих фактов. Но в любом случае — точно ничего хорошего. Немного помолчав, я сказал: — Вставай, пойдешь с нами к месту эвакуации. И кстати, как вы собирались взорвать огромный лайнер? Подозреваю, что не используя обычную взрывчатку. Тут и целого боекомплекта средних пустотных ракет мало будет. Такая здоровенная махина, горы металлопласта и усиленной стали. Снур быстро закивал, при этом получив возможность маневра, осторожно отодвинулся слегка назад. — Мы хотели разогнать реактор на сверхбольшую мощность. Затем маршевые двигатели. После отключения протоколов безопасности в принципе это не так сложно сделать. Пленник остановился и уставился на одного из мертвецов, лежащих поодаль. Указал на него рукой и сказал: — Бот должен был вызвать он, при помощи особого шифрованного сигнала. Определенного места и времени не было. Любой ближайший шлюз. Я не знаю, как нам теперь уйти с корабля. В первую секунду я подумал, что ослышался. Неужели этот хлюпик только что заявил, что мы тут все сдохнем и никакого иного выбора нет. Категорически не хотелось в это верить. Но следовало признать более чем вероятную возможность дополнительной страховки со стороны главного «частного подрядчика». В среде наемников, особенно тех, кто работает с чужаками, доверять коллегам, мягко говоря, не принято. А значит, выбора не оставалось. Придется спасать это корыто и себя вместе с ним. В противном случае все, окончательный конец. Сильно сомневаюсь в возможности хоть и сильно измененного тела, выжить после взрыва ходового реактора. Тут все в мелкие щепки разнесет. Если не на атомы. — Так… Дальше ничего сказать я не успел. Один из компактных терминалов заверещал тонким предупредительным писком. Как по мановению волшебной палочки техник материализовался рядом с ожившим компом, его пальцы пробежались по консоли, разворачивая окно с поступившей информацией. — Что там? — спросил я, заходя ему за спину. — Проникновение. Носовой — служебный и центральный — технический шлюзы. Датчики слежения сообщают о срабатывании. Похоже кто-то воспользовался системными кодами для входа извне. — Извне? Разве мы ушли на трассу разгона для перехода в гиперпрыжок? — сказал я и тут же опомнившись спросил: — Нас что, берут на абордаж? А что еще это могло быть? Вряд ли террористы или пассажиры, сначала незаметно вышли в космос, а потом решили вернуться обратно. Да еще и сразу в двух местах одновременно. — Похоже на то, — сказал Снур переключая дисплей на ближайший монитор наблюдения. Четыре фигуры в массивных бронированных скафах высшей защиты черно-коричневого цвета зашли в коридор лайнера, держа в руках внушительного вида винтовки. Я присмотрелся. Ого! Похоже на вечеринку заявились серьезные ребята. Если меня не подводит изученная ранее база по военным скафам — это «Джаггернауты», скафандры военной модели. В основном использовались вооруженными силами Лиманского Союза. И система, где мы сейчас находимся, тоже принадлежит этому государству. Выходит власти настолько быстро среагировали на захват и послали сюда спецуру для освобождения заложников? Шустро они, ничего не скажешь. Это не в банк на соседней улице приехать с мигалками. Собрать команду, подготовить корабль, догнать цель на огромном расстоянии в пустоте и всего за… Сколько там уже прошло с момента нападения? Минут тридцать или сорок? В любом случае, оперативность лиманских спецслужб вызывало подлинное уважение. Умеют, чертяки работать! — Они с Тэверила, военного корабля дальнего патрулирования, — внезапно выдал пленник. — А ты откуда знаешь? — спросил я, подозрительно покосившись на парня в сером комбезе. Правая рука поневоле вновь потянулась к бластеру за дорогущим поясом из натуральной кожи неизвестного животного, приобретенного вместе с другими модными шмотками перед посадкой на туристический лайнер. — Их появление, как и гибель — входили в план операции. Им даже оставили возможность дистанционного подключения к сети внутреннего наблюдения для оценки угрозы и более удобного проникновения на бора лайнера. Хотя, не ожидал, что все произойдет настолько быстро. Они должны были появится уже после эвакуации обеих групп технического обеспечения. — Зачем это делать? — Не знаю, но заказчики настаивали на этом пункте. Средство отхода снабдили маск-полем для незаметности. — Тот самый бот, который сейчас уже нам недоступен, — утвердительно произнес я. — Кстати о второй группе — главный оттуда знает шифрованный сигнал вызова эвак-команды? Снур отрицательно покачал головой. — Получается мы все оказались в одной лодке и выбраться отсюда будет сложновато. Даже, если реактор и двигатели не взорвутся, все равно системы жизнеобеспечения выйдут из строя и убьют всех находящихся на борту. И какой из этого можно сделать вывод? Мой взгляд скользнул по лицам девушек, оббежал оборудование наемников и снова уставился на пленного техника. Ожидание ответа в моих глазах настолько отчетливо просматривалось, что тот не выдержав спросил: — Какой? Не выдержав, я дал ему затрещину. — Включай все обратно, придурок! Или мы тут все сдохнем в ближайший час, а то и раньше. Тебя это тоже касается, если ты еще ни хрена не понял. Снур обеспокоенно вскинулся, задрав подбородок к верху. — Но это невозможно. Мы не просто положили всю сеть управления. По сути, мы ее удалили, без сохранения бэкапов. Понимаете? Никаких копий не осталось. Ни искина, ни отдельных программ руководства. Все стерли подчистую. Все механизмы отрабатывают остатки экстренного продления работы, но после очередной перезагрузки определяющих контуров системы устройства на борту превратятся в обычный металлолом. Они как бы перестанут «уметь» правильно функционировать. И это уже никак не исправить в текущих обстоятельствах. Нужна целая бригада с завода производителя, чтобы все наладить и порядка пяти-семи дней бесперебойной работы. — Ну вы и поганцы, — с чувством произнес я. — Как вы только до такого дерьма додумались? И как смогли провернуть за столь короткий срок? Это же не обычный одноместный флаер, а пассажирский лайнер. Разве тут не предусмотрена сильная защита и всякие дополнительные дублирующие аварийные системы? Техник-наемник осторожно покосился в сторону моего бластера и не охотно ответил: — Перед акцией нам переслали целый набор сетевых вирусов. По правде говоря, вся основная работа наших команд заключалась вовсе не в уничтожении корабельных систем, а в неконтролируемом запуске реактора. Без сети это оказалось сделать очень сложно. Хотя и вполне возможно. Остальное сделали программы-вредители. Очень сложные и высокотехнологичные. Дома ничего подобного создать точно не получиться. Это я могу заявить со всей ответственностью. Великолепная работа. После услышанного мне жутко захотелось врезать этому тщедушному утырку, с легкостью согласившегося за раз прикончить несколько тысяч человек. Да еще восхищаясь полученными инструментами. Тоже мне, ценитель прекрасного. Башку бы ему прострелить. Но я сдержался. Он еще понадобиться, чтобы выбраться отсюда. — Значит так. Ты сейчас связываешься со своими приятелями в инженерном отсеке и объясняешь проблему с эвакуаций… Увидав что пленник затряс головой, я остановился, потом недовольно спросил: — Ну что еще? Ты что не хочешь остаться в живых? — Хочу и очень. Но интерком связи уничтожен, по другому ничего передать не удастся, — сказал Снур, указав пальцем на горку пластика, разбитую случайным выстрелом. Я еще раз выругался, уже более выразительнее, припомнив слишком мощные заряды и слишком тонкие тела двух мертвых обалдуев на полу, позволивших нанести сквозные ранения. — Тогда так, ты сейчас пробуешь на как можно более долгий срок продлить активность всех аварийных систем и подсистем. Основная задача, естественно, — оставить на плаву жизнеобеспечение. Параллельно отключай глушилку и начинай орать на всех частотах о помощи. Уверен, в системе достаточно кораблей для эвакуации пассажиров. За пять-шесть часов вполне реально вывезти выживших. Я потревожу твоих коллег в реакторной. Постараюсь успеть до того, как придурки сделают из нас космическую пыль. Хотя, полагаю, они ведь не полные идиоты и должны насторожиться от потери связи. Если код для бота знал и впрямь один человек, то они сто раз подумают, прежде чем нажать «красную кнопку». — А боевики Движения за освобождение? Их еще очень много на борту, — спросила худенькая шатенка к некоторому моему изумлению. До этого они с подружкой стояли у выломанной двери, не вмешиваясь в мой действия ни одним лишним словом. — Борцами за революцию займутся друзья-товарищи в железных банках, — не совсем понятно для других ответил я, следом пояснив выражение: — Солдаты Лиманского Союза уже проникли на корабль. Они скорее всего постараются вступить в бой с террористами. Сделав паузу и прикинув, я задумчиво добавил: — Ну а те, обязательно постараются перебить нежелательных гостей. В любом случае, что-то мне подсказывает, что в ближайшие полчаса скучно здесь точно не будет. — А что будем делать мы? Пойдем с тобой? — теперь уже набралась храбрости рыжая стройняшка — цель моего появления в «Садах Фиары». — Ты — да, — ответил я, не жалея выпускать из виду живое олицетворение куша в размере двадцати миллионов кредитов. — А вот твоя соседка останется тут и присмотрит за нашим новым общим знакомым. Один из небольших ЭРВ автоматов перекочевал к девице в коротким цветастом платьице. Та несколько неуверенно взяла оружие в руки, но почти сразу же с готовностью нацелила дуло на взбледнувшего техника. Парню явно не понравилась перспектива находится на прицеле взбалмошной богатенькой дамочки. — И без возражений, — пресек я сразу же возможные возмущенные крики. — Попробует выйти из комнаты или начнет как-то не так себя вести — стреляй не раздумывая. — Всенепременно, — очень серьезно заявила девчонка, поудобнее перехватывая импульсник двумя руками, слегка упираясь ногами в поля для более удобного положения. Мне на это осталось лишь мысленно хмыкнуть. Сильна, ничего не скажешь. И ведь по глазам видно, что пальнет. Не моргнув глазом и без всяких сомнений. Во дает! — Но желательно все-таки не доводить до крайности, — решил сказать я. — Жизнеобеспечение не протянет долго без его помощи. Так что вы тут поосторожнее. Еще раз напоследок оглядев разгромленную комнату, я кивков указал Джессике Батлер в сторону выхода и направился по коридору.* * *
Туристический лайнер «Сады Фиары». Средняя палуба центральных отсеков. Сложив мобильный компьютерный терминал одного из убитого наемных спецов в виде планшета, на дисплей которого выводилась загруженная заранее карта-схему корабля, я ориентируясь по ней двигался вместе с длинноногой рыжей симпотяжкой по петляющим коридорам и переходам. Все это время из головы никак не хотели выходить мысли о неожиданном заявлении пленника. Могла ли Армакорп заказать уничтожение туристического лайнера? Теоретически — конечно. Возможностей, как финансовых, так и других — у корпорации хватало с избытком. Но вот с мотивом начинались проблемы. Зачем устраивать нечто подобное? Лично у меня на ум не приходило ничего путного. Риск возможных последствий перевешивал любую мало-мальскую выгоду от такого большого теракта. В самом деле, ну не с какой-нибудь же банальной страховкой все это связано. Очень мелко для крупных игроков, имеющих власть во многих звездных системах. Или хотели убрать какую-то конкретно личность, в данный момент находящуюся на борту Садов? А убийство замаскировать под атаку революционеров? Тоже звучало слишком фантастически. Люди из высшего общества, выступающие в качестве пушечного мяса, да еще в настолько большом количестве — полный бред. Тут такой переполох начнется, что все обязательно выяснят и в конце концов непременно доберутся до конечных заказчиков. Слишком много влиятельных семей потеряет родственников, чтобы спускать дело на тормозах. Значит, оставался лишь один вариант… — Сюда, здесь можно пройти сквозь концертный зал, мы всегда так сокращали дорогу, — внезапно сказала грэса Батлер, указывая рукой в двойную дверь справа. Я остановился, сверился с компом и согласно кивнул. И впрямь можно выиграть пару минут, чем переться по уходящему в даль коридору. Шикарная дверь из настоящего дерева впустила нас в не менее роскошный зал-фойе. Везде все блестело, сверкало и светилось. Как ни странно, лампы продолжали работать на полную силу, заливая пространство ярким светом солнечного дня. Воздев глаза к невероятной люстре, как будто плывущей по воздуху, я причмокнул от удивления. У богачей свои причуды. Кажется эту штуку держал самый настоящий встроенный миниатюрный антиграв. Не хило они тут потратились на обстановку, не хило. Может двадцатка лямов не слишком уж и большая сумма для выкупа? Надо подумать. — Вон та дверь ведет в сам зал, пройдя через него, попадем за кулисы, а оттуда через вход для артистов выйдем к правому борту, — пояснила девушка. — Синтия две недели крутила с одним из оперных певцов, пока у него не истек контракт и он не сошел с корабля. — Полезные сведения, — сказал я, но все же направился в указанном направлении. Карта с планшета тоже отображала возможность сократить дорогу до лестницы, ведущей на нижние палубы технических отсеков. Рисковать пользоваться лифтами не хотелось ввиду более чем вероятного ошибочного функционирования механизмов. Что-то подсказывало, что войти будет намного проще, чем потом выйти. Не говоря уже о том, чтобы добраться куда надо. Многочисленные ряды кресел, ковровое покрытие, орнаменты украшений, стилизованных под камень, бордовые портьеры и высокий потолок — концертный зал, в принципе не слишком отличался от тех, что использовали на Земле. Разве что размах тут присутствовал побольше и сразу пять люстр, как и их подружка в фойе, беспрепятственно парили вверху, перемещаясь на высоте десятка метров. Это впечатляло. Да так сильно, что я на пару секунд застыл, разглядывая поразительные творения, мало похожее на предметы, созданные для простого освещения. Их можно было скорее называть произведениями искусства. Драгоценные камни, скрепленные невидимыми силовыми полями, казалось испускали свет из своих недр, крутясь вправо и влево и пуская зайчики во все стороны. Уже привычное покалывание в районе шеи, вынудило отвлечься от разглядывания местных достопримечательностей. Не колеблясь ни секунды, отдавшись на волю инстинктам, я обхватил Джессику и бросился на пол, прямо между рядами кресел. Мгновение спустя место, где мы стояли, прочертили переливающиеся фиолетовым и синим энергетические заряды. — Черт! Мой выкрик относился уже ко второй очереди пущенной непосредственно над нашими головами. А затем, сразу несколько импульсов врезалось в кресла, за которыми мы спрятались. К моему изумлению, высокотемпературные искрящиеся шарики плазмы не прошли насквозь, а бессильно растворились в высоких спинках претензионной формы. Постучав по ближайшему, я убедился, что под обивочной тканью находился какой-то твердый материал. — Они туда что, керратитовые пластины положили? — негромко проворчал я, осторожно выглядывая в просвет между подлокотниками. Пятеро в уже знакомых серых комбезах с надетыми поверх черными брониками стояли на высокой сцене, напряженно вглядываясь в раскинувшийся перед ними зрительский зал. — Хорошо выстроились, — негромко прошептал я. Пиктограмма режима сверхскорости окрасилась в приятный сапфировый цвет. Время остановило свой бег, воздух сгустился, а окружающий мир замер. Я вскочил на спинки кресел и понесся по ним, стреляя прямо на ходу в противников. Выстрел, выстрел, выстрел. Теперь уже мои оружейные импульсы полетели во врагов. Но темп стрельбы из трофейного короткоствольного автомата многократно проигрывал моему стрелковому комплексу «Марк-7», с массой наворотов, включая конденсатор охлаждения и разгонный блок на ствол для кратного увеличения скорострельности. Поэтому последние выстрелы у меня получилось почти что догнать. Толчок от спинки кресла на первом ряду, длинный прыжок и стремительный удар последнему живому боевику коленом в голову. Хруст черепной коробки. Падение мертвого тела и тишина. Извернувшись, я ловко приземлился на обе ноги. И почти сразу же опять россыпь стеклянных иголок в районе затылка. Действие «Стремительной грации» закончилось, реальность вновь ожила. Я еще только начал сдвиг вперед, намереваясь уйти с возможной линии атаки, когда вдруг откуда не возьмись в грудь прилетел невероятной силы удар. Как будто великан шпалой заехал. Мое тело, пушинкой отлетело назад, врезавшись во все те же многострадальные кресла местной чванливой публики. — БААХ!!! Всколыхнулась резкая волна боли. Из горла вырвался хрип. А панель с иконками все также оставался окрашенным в цвет неготовности. Попытка подняться окончилась не слишком удачно. Нависшая глыба, с невероятным проворством для такой огромной фигуры метнулась со сцены и врезала по мне еще раз, отправив теперь уже в полет вдоль рядов. — БААХ!!! На этот раз болезненная встреча произошла уже со стеной. Рухнув на пол, я наконец получил возможность рассмотреть нападающего, показавшегося стальным огром. Бронескаф высшей защиты — «Джаггернаут». Ну конечно, это же один лиманских штурмовиков, проникших на борт лайнера. Да еще и не один — в поле зрения появилась второй десантник, затянутый в металл. Легкость и проворность с какой оба двигались показывала наличие многолетнего опыта ношения брони. Схватив за горло, противник без напряжения поднял меня и приблизил к себе. Темнота лицевого щитка потекла, обнажив за прозрачным пластиком мужское лицо средних лет с очень неприятным взглядом карих глаз. — А я думал, что будет сложнее. Нам тут рассказывали какой грозный и опасный Изгарский Смерч, но на самом деле, ты все лишь обычный щенок, установивший пару имплантов и оттого возомнивший себя непобедимым героем, — донеслось из внешних динамиков скафа. Второй солдат тоже приблизился, с интересом став разглядывать болтающуюся в руках товарища тушку пока еще живого человека. — Доставай силовые браслеты, сейчас мы его упакуем и вскоре получим кучу денег от сайконских властей. Покажем, как надо ловить преступников. В Федерации похоже уже не осталось настоящих мужчин. Его напарник торжествующе хохотнул. Эта парочка выводила из себя своим наглым поведением. — Что молчишь? Ты же знаменитый Изгарский Смерч, гроза всех полисов. Не хочешь что-нибудь сказать? Или может нам тебя убить прямо здесь. В уведомлении о награде не упоминается обязательное условие брать живым. Хочешь умереть? Десантник встряхнул рукой, заставив мое тело безвольно качнутся из стороны в сторону. Злобные глазки уставились через забрало в ожидании ответа. Я растянул губы в холодной улыбке. Иконки режима наконец-то ожили. — Нет, пожалуй я лучше убью вас обоих, — сказал я, одновременно с этим активируя «Несокрушимую безупречность». Заработали наниты, разбегаясь по всему организму и вливая в него океаны энергии. Вдох и резкий удар основание ладони снизу в точку сочленения суставов механического костюма противника. Протяжный скрип сминающегося железа. Локоть солдата в бронескафе выгнулся вверх неестественным образом. — ААА!!! — заорала морда за щитком шлема. Ублюдок никак не ожидал, что человек сможет голыми руками сломать бронепокрытие. Обычный модификант на это не способен. Я мягко коснулся пола и с ходу зарядил с правой ноги в корпус лиманца. Невероятный по силе удар отправил противника вдоль концертной сцены, почти на противоположный конец зала. И почти сразу же еще одна атака, но уже по второму умнику, считающего себя круче всех в галактике. Уход от взмаха металлического кулака, жесткий блок, переход за спину и мощный толчок под колено сзади. Фигура в бронескафе рухнула, голова в шлеме оказалась ну уровне моей груди. Я не стал упускать такую хорошую возможность и с большим удовольствием пробил прямым выпадом в пластиковое забрало. Здесь уже никаких криков не последовало. Лишь кровавая каша из плотных осколком и человеческой плоти на месте лица. Чуть постояв, десантник рухнул на пол мертвой горой железа. Не тратя времени, резкое смещение вперед к первому противнику, уже начавшего подниматься, шаря в поисках закрепленной на боку винтовки. Я не дал злобному хрену добраться до штатное оружия, отправив его еще раз в стену сильным ударом ноги. Затем подскочил к упавшему врагу, сам схватил импульсник, выдернул из держателя и занес над головой прикладом вверх. — Нет! — выкрикнул в панике солдат, еще пару минут назад издевающийся над пойманной жертвой. — Да! — свирепо выкрикнул я в ответ и со всей силы вогнал дуло винтовки сквозь лицевой щиток бронескафа прямо во вражеский рот. Застряв костях черепа оружие осталось торчать из тела мертвеца, напоминая вогнутое копье. Насладиться триумфом не слишком удалось, время действия режима закончилось, накатила слабость и меня повело в сторону. Устало присев на ближайшее кресло, я провел ладонью по щеке и обнаружил алые пятна на пальцах. Кажется, все мое лицо сейчас здорово залито кровью. Неплохо меня приложили эти ухари. Даже очень. Все тело ныло, ощущение — будто побывал под парочкой бульдозеров. Причем хороших таких бульдозеров, массой под двадцать тонн, никак не меньше. — Маркус, ты живой? — донеслось откуда-то сзади. Я не стал разворачиваться и так догадавшись, что это мой приз в двадцать миллионов. Рыжая жива и это хорошо. Планы получить выкуп не отменялись, несмотря на обильное количество событий, кардинально изменивших первоначальную идею тихого похищения. Собираясь ответить, я вдруг замер на месте, потому что прямо перед глазами появилось окно с надписью большими красными буквами: — «Внимание! В следствии критических неполадок, корабль взорвется через 9 минут 57 секунд. Запущена процедура аварийной эвакуации. Спас-капсулы и спас-боты подготовлены для автоматического запуска. Всем пассажирам и членам экипажа необходимо срочно покинуть лайнер. Все находящиеся в звездной системе корабли сейчас направляются сюда. Будет произведен подбор всех выживших». Что за черт? Реактор все-таки разогнали? А Снур каким-то образом снова запустил локальную сеть на борту и послал сигнал тревоги, перед этим разблокировав доступ к спасательным средствам. Те вроде как, находились в схеме бортовых систем обособлено и не подверглись полному стиранию. Автономное взаимодействие. Вот попасть к ним было невозможно, но если техник убрал это препятствие, то шанс свалить отсюда многократно повышался. Тяжело поднявшись, я махнул рукой испуганно выглядывающей из-за дальних кресел девчонке и пошел к выходу. С каждым шагом самочувствие все быстрее и быстрее улучшалось. Первыми среагировали импланты на регенарацию, затем включился режим «Живительного исцеления». Так что через несколько минут я чувствовал себя уже более или менее оклемавшимся. По дороге мы встретили толпы народа, бегущих ориентируясь по специальным обозначениям, появившимся в заработавшей сети. Что примечательно бывшие заложники неслись вперемешку со своими бывшими пленителями. Борцы за освобождения тоже не спешили умирать раньше времени, предпочтя сбежать с корабля перед взрывом как и все. Они же понятия не имели, что их собирались использовать в качестве расходного материала. Таймер неотвратимо отчитывал последние минуты. Добраться до ангаров не вышло, пришлось довольствоваться индивидуальными спас-капсулами. Втолкнув первой Джессику, я улыбнулся ей на прощание. Девушка горячо заявила, что непременно найдет меня после. Что же, будем надеется. Не хотелось бы терять добычу в двадцать миллионов. Может получится вывезти ее чуть позже? Посмотрим. Дождавшись появления в узкой пусковой шахте новой капсулы, я шагнул внутрь и замер в ожидании старта.Глава 19
Неизвестное место.
Мне снился сон. Высокое небо из твердой субстанции, переливающееся разными цветами. Чем-то похожее на тяжелый пресс, готовый прихлопнуть любого рискнувшего расположиться под ним. Твердые сгустки зеркальных осколков, собранных в странные силуэты отдаленно напоминающие деревья. С одной стороны, вроде бы прекрасные в своей необычной красоте, и в тоже время вызывающие необъяснимое чувство тревоги. Окружающее пространство вместо кислородной атмосферы наполненное чем-то, что в одном мгновение походило на плотный поток воды, а уже через секунду превращалось в порывы необычного ветра, несущего с собой ощущение жгучего холода или наоборот — сильной жары. Глаза, засыпанные мелким песком алмазных крошек, вызывающие нестерпимую боль. И не имелось возможность как-то от нее избавиться. Хотя это почему-то совсем не мешало смотреть на нечеловеческую чуждость окружающего мира. И конечно же свет. Яркий, нестерпимый, обжигающий и такой запоминающийся. Его я точно никогда и ни за что не забуду. Многомерная реальность. Я снова очутился за пределами привычной вселенной. Уже знакомые вихри закрутили свой смертоносный хоровод, медленно начав приближаться к замершей фигуре потерянного человека. Ни убежать, ни сделать что-то еще, как и в прошлый раз. Тело застыло на месте, не давая возможности сдвинуться ни на миллиметр. Острые кусочки льдистого стекла прямо на ходу меняли форму, превращаясь то в многогранные изящные звездочки, то в необычные объемные снежинки. И полное отсутствие страха. Сегодня я точно знал, что все происходит не по-настоящему. Это только сон и ничего более. Поэтому никакой паники, никаких переживаний не возникало. С любопытством стороннего зрителя, я смотрел на смертельные ураганчики, не пытаясь ничего предпринять. Хотя, дело было не только в этом. Почему-то меня это место больше не пугало. Изменения, полученные в настоящее посещение, привили определенный иммунитет на необычность многомерного мира. Как будто теперь я становился такой же его частью, как и все остальные местные обитатели. Внезапно земля под ногами вздрогнула, трансформировалась в небольшой холмик, резко взлетевший вверх в виде одинокой высокой стелы. Я стоял на вершине и смотрел на горизонт, сливающийся с небом. Пришло понимание, что виденное до этого было лишь бледной попыткой моего разума перевести дикие, ни на что ни похожие картины здешней реальности в более привычные для человека картины. Но все на самом деле было не так. Здесь нет никакого леса, здесь нет никаких вихрей и нет никаких деревьев. Здесь не существовало таких понятий, как небо и земля. Планеты, звездные системы, даже космос — все это осталось где-то там, в далеком трехмерном пространстве. Человеческий мозг просто не в состоянии осмыслить этот мир. Слишком тут все отличалось от любых привычных вещей и ни на что не походило. И это осознание принесло настолько сильное облегчение, почти что чувство радости, что мне захотелось рассмеяться… — Ну что скажете, доктор? — где-то неподалеку послышался мужской голос. Тонкая кромка между сном и явью постепенно начала истончаться. Невообразимые пейзажи многомерной реальности медленно пропадали утренним туманом перед началом восхода солнца. — Он в порядке. Сильное переохлаждение и недостаток кислорода не нанесли серьезного ущерба организму. Что с ним случилось? Побывал в открытом космосе? — ответ пришел со стороны женщины. — Вроде того. Повреждение встроенной системы жизнеобеспечения спас-капсулы при экстренном катапультировании. До момента подбора прошло порядка получаса или около того. Если таймер не врет. — Любой другой на его месте обязательна бы умер. Возникла тишина, затем неизвестная добавила: — Творение инженеров «Нейрокорп» вызывает невероятное восхищение. Никогда еще не приходилось встречать в своей практике подобные нейронные сети. Поразительное изобретение. Не зря эту компанию считают флагманом индустрии нанотехнологии. Больше никто в Содружество не в состоянии создать нечто подобное. Я просто в восторге. Случайно не знаете, когда они собираются начать продажи «Эры-3»? — Нет. Откуда? И вообще, это же вы общались с их специалистами. Кстати говоря, насчет сбоя ментосканера, они подтвердили свои прошлые заявления? Послышался неясный шорох, закончившийся женским голосом: — Да, нейронная сеть не даст добраться до воспоминаний носителя. Полная блокада. При разработке нового поколения неронных сетей, это являлось одним из обязательных условий. Конечно, я уверен, рано или поздно мы найдем способ обойти защитную завесу, но на данный момент ничего сделать нельзя. Мужчина недовольно кашлянул. — Но режимы и импланты заблокировать можно? Корпы не дурят нас, в стремлении выгородить себя? Нам стало известно, что подозреваемый вел какие-то дела с некоторыми корпорациями. Пока еще не понятно какие отношения их связывали, но то что они имелись — установлено достоверно. — В части помощи никакого обмана не замечено. Присланная сыворотка нейро-блокиратора корректно отключила универсальные наниты, но не тронула те, что развернуты в самой подкорке мозга. Без них человек попросту уже не сможет выжить. А импланты мы нейтрализовали стандартными средствами с временным интервалом, как и множество предыдущих раз. Это вполне рядовые наборы класса «А» — «5-75» с повышением на 75 единиц параметров силы, выносливости, скорости реакции, интеллекта и регенерации. Дорогие штучки, но мы уже с ними встречались и без проблем провели операцию по ослаблению. — Значит он теперь обычный человек? Наступила небольшая пауза, доктор ответила лишь через несколько секунд: — Я бы так не сказала. Дело в том, что препараты Филоры и последствия непонятного излучения все еще остались в нем. Убрать это физически невозможно. К тому же, пациент имеет великолепную развитую мускулатуру, которую тоже нельзя никуда убрать. Женщина помолчала, потом осторожно заметила: — Хотелось бы еще раз вас попросить изменить свое решение. Необходимо провести более детальные тесты и лабораторные анализы с последующим внимательным изучением. — Нет, — резко ответил мужчина. — Вы отправили результаты в Нейрокорп и государственные институты? Вот и отлично. Никаких тайных научных проектов не будет. Общественность должна увидеть работу органов правопорядка. Бесследное исчезновение известного преступника бросит тень в первую очередь на нас. Не собираюсь выставлять себя идиотом на всю галактику. Так что оформляйте все документы для перевозки. Корабль улетает через пару часов.* * *
Неизвестное место. Комната для допросов. Прикрученный к полу металлический стул. Такой же стол. Руки, скованные силовыми наручниками перед собой. Вместо шикарных одежд из натуральных тканей — обычный комбез. Унылые однотонные серые стены. Две вытянутые прямоугольные осветительные полосы на потолке и никаких признаков двери. Двустороннего зеркала, как в голливудских фильмах здесь не держали, предпочитая обходиться более высокотехнологичными способами наблюдения. Все предыдущие дни прошли весьма однообразно и где-то слегка скучно. Плохая еда, камера с узкой койкой и ранняя побудка с конвоированием сюда. Затем допросы, допросы, допросы и еще раз допросы. Иногда они казались мне бесконечным и жутко похожими друг на друга. Ха! Оказалась моя нейронная сеть, полученная на далекой Хаггии, очень эффективно блокировала работу ментосканера, вынуждая следователей прибегнуть к уже позабытому способу банальных получений показаний от подозреваемого. Честно говоря, я и понятия не имел, что «Эра» способна на нечто подобное. Но без сомнения был очень благодарен счастливой случайности, сделавшей меня носителем невероятной наносети. Ведь в противном случае, все что было известно мне, стало бы известно и тем, кто выловил меня в пустоте открытого космоса. Да, при процедуре эвакуации мне немного не повезло и в капсуле что-то заклинило, отключив тем самым жизненно-важные системы поддержания жизни. В конечном итоге, стальной гроб все же выловили, но к тому времени я натуральным образом находился на грани окончательной смерти. Мне бы благодарить своих спасителей, но признаться честно, после сотворенного ими, делать это что-то совсем не хотелось. Уж не знаю, как, но эти сволочи отключили все режимы нейронной сети, а также непонятным способом усыпили импланты, стоимостью в несколько миллионов кредитов. Колония нанитов, отвечающих за временное усовершенствование находились в замороженном состоянии. Сама нейронная сеть продолжала работать, но вот команды от нее уходили в пустоту. Все иконки на панели быстрого доступа постоянно показывали невозможность активации. Меню «Эры-3» функционировало как обычно. Но в пункте с перечислением установленных имплантов красовалась не старая надпись со стопроцентной готовностью, а перечеркнутая красным фраза: «Системный сбой, статичное состояние наноединиц». Глупо было думать, что в социуме, насквозь пропитанном технологиями искусственного усовершенствования, не придумают способа для отключения увеличенных параметров. Поначалу это жутко взбесило и вывело из себя. Хотелось найти того «умника» и переломать ему поочередно все кости. Не спеша, наслаждаясь каждым моментом справедливого наказания. В те мгновения ни о каком сотрудничестве не шло и речи. Парочка нападений на охранников, попытки вырваться из направленных силовых полей и другие похожие шалости в первый час пробуждения получились сами собой. В конечном итоге, узнав о временном эффект, бушевавшее желание убивать всех подряд постепенно уменьшилось. Хотя и не исчезло полностью. Разумеется, я не превратился в какую-нибудь развалину или худосочного тинейджера. Мое тело продолжало оставаться таким же, как прежде. Но о былых преимуществах пришлось пока позабыть. В сложившихся обстоятельствах, мне ничего не оставалось делать, как сидеть смирно, не пытаясь вырвать кадык у задававшего вопросы лощенного красавца в строгом темно-синем мундире. — Итак, думаю на сегодня хватит. Продолжим чуть позже, — заявил следователь, поднимаясь со стула, напротив. Я в наглую ухмыльнулся ему в лицо. Все предыдущие мои байки с трудом можно было назвать достоверной историей произошедших событий. Забытые боги! Какую только ахинею я не нес. Клянусь Великой Пустотой, если все что я наговорил записать и издать отдельной книгой, то можно будет неплохо заработать на продажах. Естественно, выкладывать правду, я ни за что не собирался, отмалчиваясь где надо и неся пургу на важных моментах. Как ни странно, ко мне не применяли никаких методов воздействий, ограничиваясь лишь обычным словесным допросом. Не знаю с чем это было связано, но признаюсь честно, отсутствие пыток и химических препаратов встречалось мною более чем благосклонно. Правда тут имелся один нюанс: мои пленители знали о моих похождениях в довольно больших подробностях. Дурацкие записи из Галанета уже второй раз сыграли со мною злую шутку. Но ни один из приведенных фактов я не подтвердил, упрямо заявляя о невозможности поступать иначе в сложившихся обстоятельствах, заодно на ходу придумывая дополнительные детали приключений после побега с Хагии. — Всего хорошего, — ответил я вежливо. — Увидимся завтра. Мужчина с зализанной прической в форме, исчез на отъехавшей вбок стеной панелью. Я остался один. Спустя минуту, вместо двух охранников, как бывало ранее, в комнату зашел другой человек. Он положил на центр стола небольшую черную пластинку и ничего не сказав, молча испарился туда откуда только что появился. Я удивленно приподнял брови. Что-то новенькое. Раньше конец дня заканчивался переводом обратно в камеру. Поначалу ничего не происходило, затем воздух над плоской поверхностью замерцал, подернулся рябью и обрел плотность. Через пару секунд развернулось голографическое объемное изображение. Ба! Какие знакомые люди! — Добрый день, гра Уоррик. Как поживаете? Не скучаете? Я вот, благодаря вашей наводке, теперь «развлекаюсь» по полной. Торговый представитель корпорации «Техварп» растянул губы в кислой улыбке. — Добрый день, уважаемый гра Крайд. Вижу вы злитесь на меня. И стоит признать у вас есть на это все основания. Не буду отрицать, мне было известно о некой акции на борту «Садов Фиары». По большей части для этого я вас туда и послал — с надеждой, что вы каким-то образом воспрепятствуете задуманному злодейству. Понадобилась вся сила воли, чтобы не заорать на гада, осыпая его всевозможными проклятиями вперемешку с отборными ругательствами. — А просто предупредить спецслужбы Верона или лиманцев вы не пробовали? Один звонок запросто мог решить проблему еще до того, как она превратилась бы в проблему. Всех террористов с сообщниками могли повязать еще в начале проникновения на борт лайнера. Корп отрицательно покачал головой. — Если бы мы так поступили, то пришлось бы подвергнуть опасности источник нашейинформации. Организаторы теракта быстро бы догадались об утечке и постарались бы ее перекрыть. Хватило бы косвенных намеком. — Ну да, конечно, а вот жизнь тринадцати с половиной тысяч гражданских вас похоже не слишком волновала. Какой-то стукач дороже всех пассажиров. — В какой-то мере так и есть, — ответил Уоррик, не став изображать мнимое раскаяние. Я замолчал, внимательно вглядываюсь в лицо человека, находящегося скорее всего в нескольких сотнях звездных систем от моего нынешнего положения. — Кто организовал и оплатил взрыв? Только не говорите, что Армакорп. Не портите сложившееся у меня мнение о вашем высоком уровне профессионализма. Сотрудник Техварпа, больше занятый шпионской деятельностью, чем торговлей, неопределенно дернул правым плечом. Затянутый в коричневый деловой костюм, он выглядел несколько встревоженным. — Вообще-то мне бы не хотелось обсуждать эти вопросы по гиперсвязи. Внутренние системы наблюдения в комнате отключены. Но несмотря на влияние, позволившее произойти нашей беседе, полного доверия к тамошним исполнителям у меня, естественно, нет. Вы должны это понимать. Мое лицо исказилось в раздраженной гримасе отвращение к собеседнику. Обычные человеческие эмоции взяли вверх над необходимым сейчас благоразумием. — Тогда разговор закончен. Проваливайте куда подальше. Я сыт вашими тайнами по горло. Под конец фразы, мой взгляд уже выражал неприкрытую ненависть и жажду крови. Добраться бы до этого хрена. Уверен, он бы долго помнил нашу встречу. Весь оставшийся час до того, как издохнуть, корчась на земле от сильнейших мучений. Посмотрев мне прямо в глаза, Уоррик без труда прочитал мой мысли. — Ладно, давайте будем вести себя конструктивно, — заявил он. — Как я уже сказал ранее, я отлично понимаю ваши чувства и не обижаюсь на них. Если для спокойного разговора необходимо поделиться информацией прямо сейчас, то думаю это можно сделать. Корп сделал паузу. — Вы правы, это не Армакорп. Главную военную корпорацию Империи подставили, оставив определенные доказательства, указывающие на их причастность к найму частных шпионов. — И кто это сделал? — Другая не менее могущественная структура — корпорация «А.Н.Т.» из вашей родной страны — Федерации Сайкон. При этих словах я еще сильнее поморщился. Тоже мне — родина. — У нас с ними давние разногласия, еще с Антары. Где до сих пор идет противостояние за право обладанием территориями с лучшими запасами лакрана. В том числе и с применением оружия. Приходиться держать коллег под неусыпным вниманием. Так мы и узнали о каком-то событий на борту туристического лайнера. Я кивнул. Приходилось слышать об планете, единственном источнике самого дорого вещества в галактике. Уже на протяжении нескольких лет там шли весьма жаркие разборки. — Зачем им подставлять Армакорп? К тому же, Джессика Батлер, дочь одного из боссов «А.Н.Т.» находилась на борту. Зачем убивать своих? — Чтобы отвести подозрения. Кто поверит в причастность, если пострадал один из исполнительных директоров управляющего Совета? Он, разумеется был не в курсе происходящего. Идея принадлежала одной из внутренних группировок. На самом деле задумка была несколько сложнее. После совершения теракта и начала расследования, следы от «Армакорп» в конце концов привели бы к Службе Безопасности Империи. После этого Лиманский Союз, в чьем пространстве произошла трагедия и Объединение Верон, кому формально принадлежал корабль, выдвинули бы претензии имперским властям обвинив тех в массовом убийстве и потребовав выдачу всех причастных. А после получения вполне ожидаемого отказа, началось бы создание коалиции стран против агрессора. Что, в конечном итоге, привело бы к общегалактическому конфликту. — Интересно, — задумчиво произнес я. — И все это началось, после того, как власти начали давить на корпорации. Не слишком крутой ответ на простые финансовые потери? — Смотря какие потери. Кто-то посчитал их неприемлемыми. Хотя, лично я согласен с вами — это слишком по-варварски. Поэтому и отправил вас туда. — Ну да, но при этом потерять свой источник информации вы все же не захотели. — Я должен соблюдать интересы еще и компании, на которую работаю. Без этого никак. Послышался слабый скрип, после того как я откинулся на спинку, задумчиво скрестив руки на груди. — Так зачем вы сейчас звоните мне? Как видите, для новых контрактов я, мягко говоря, сейчас недоступен. Уоррик пренебрежительно махнул рукой. — Не волнуйтесь, вы не задержитесь здесь надолго. Мы сможем договориться о том, чтобы вы смогли покинуть эти негостеприимные казематы. Я говорил абсолютно серьезно, когда предлагал взаимовыгодное сотрудничество. У меня имеется много работы для человека ваших способностей. Что скажете? Вы не против? Я отрицательно покачал головой. — Если вы поможете мне выбраться отсюда, то почему бы и нет. Когда вы сможете все организовать? — В течении ближайших двух суток, — ответил представитель Техварпа. — Я свяжусь с вами еще раз, чуть позже. А пока ждите, вскоре вы обретете долгожданную свободу. Проекция голограммы бесследно истаяла. Вслед за ней мобильный терминал гиперсвязи пискнул, оповещая о конце завершении сеанса. Посидев какое-то время в тишине, а потер затекшую шею, я обратился в пустое пространство перед собой: — Ну что, этого достаточно? Выдвижная часть стены отъехала в сторону, впуская внутрь давешнего следователя в униформе. — Гра Маркус Крайд, Департамент разведки Федерации Сайкон благодарит ваш за сотрудничество. Полагаю, мы получили достаточно доказательств для преследования корпорации в деле совершения террористического акта против полноправных граждан цивилизованных миров. — Да, да, — нетерпеливо произнес я. — Все понятно. Я выполнил свою часть сделки, теперь ваша очередь. Когда меня отправят на Хаггию? Все верно, получив предложение и выслушав возможные расклады не слишком радужного будущего, я предпочел пойти на сделку с особистами, чем пытаться дальше покрывать ублюдка, подставившего меня с делом Джессики Батлер. Главная спецслужба Федерации в первую очередь интересовалась не моей скромной персоной и членами экипажа Архонта. Им хотелось поймать птиц покрупнее. И они заранее предполагали, попытку Уоррика связаться со мною, чтобы поспособствовать побегу. В ходе которого, меня скорее всего как лишнего свидетеля, вовлеченного в клубок корпоративных махинации, постарались бы обязательно убрать. А умирать мне что-то не слишком хотелось. Поэтому вместо пожизненного — помощь следствию и ссылка обратно на Хаггию. Не так уж плохо, с учетом моего прошлого побега оттуда. — Собственно говоря, прямо сейчас. Офицер скользящим шагом приблизился, одним плавным движением вытащил из кармана шприц-иньектор и вогнал его мне в шею. Я попытался возмущенно дернуться, но сознание уже поплыло, отправившись в небытие. Сколько продолжалась отключка трудно сказать. Ни снов, ни подслушанных разговоров, ни каких-то других событий. Подозреваю, что дозы успокоительного сменялись одна за другой пока шло путешествие. Пробуждение прошло резко и не слишком приятно. Вколотый антидот грубым толчком вернул разум в состояние бодрствования. Открыв глаза, я обнаружил себя лежащим на полу хорошо освещенного замкнутого помещения небольшой площадью. Рядом замерли два амбала в незнакомой черной форме. Руки и ноги оказались все так же скованными силовыми наручниками. — Что за… Где я? — хриплым голосом выговорил я, осторожно пытаясь подняться. К некоторому удивлению, охранники не только не стали мешать, но и даже помогли. Прошипел сжатый воздух, незаметная дверь, оказавшаяся гермостворкой, отъехала вправо. И сразу же внутрь зашел высокий подтянутый мужчина во все той же черной униформе. — Где я? — спросил я повторно. Неизвестный холодно улыбнулся. — Астероид 34–11, система Проксима-20. Ты в федеральной тюрьме строго режима «Талахаси». Добро пожаловать, Изгарский Смерч. Теперь это твой новый дом.Приложение
База знаний — Инструмент для быстрого овладения специальными знаниями и умениям посредством прямой закачки необходимой информации через наносеть в мозг человека. Выглядит, как металлопластиковая плоская таблетка размером с монету. Прикладывается к вискам. По ходу передачи данных начинает темнеть, пока не становится полностью черной, сигнализируя о конце операции. Вайпер — двухколесный дранг. Байк с очень широкими колесами и мощным двигателем. Существуют варианты закрытого и открытого типа. Гра — вежливое обращение к мужчине в Содружестве. Грэса — вежливое обращение к женщине. Деелин — единственный город на Хаггии. Мегаполис. Населен цивилами. Дикие миры — технически отсталые цивилизации, расположенные во Фронтире. Дранг — наземная колесная машина. Аналог земного багги. Бывают различных видов и модификации. Дэянцы — раса, имеющая псионические способности. Называют по-разному: «кудесники», «провидцы», «ведьмы», «колдуны и кольдуньи». Отдельно «мерцающие» — дэянские воины, имеющие способность мгновенно перемещаться (мерцать) на короткие расстояния. Очень жадная раса, не брезгуют заниматься наемными убийствами. Зоны — разделенные на условные территории участки Отстойника. Всего пятьдесят. Чем дальше располагается зона от Деелина, тем большую площадь она начинает занимать. Покрывают весь материк. Империя — межзвездное государство в Содружестве. Самая крупная страна в галактике. Включает в свой состав более тысячи звездных систем и еще больше планет. КЕП — коэффициент единовременного пробития. Показатель устойчивости энергетического щита. КМЗ — коэффициент мощности зарядов или просто «коэффициент оружия». Показатель убойной силы энергетического оружия. Легкие ручные бластеры — 0.1 единица, тяжелые штурмовые винтовки — 0.5 и выше. Корабельные плазменные орудия начинаются от 1.0 — небольшие пушки, стоящие на легких истребителях и заканчиваются гигантскими туннельными ускорителями с мощностью зарядов в 10.0 единиц. Кофр — синтетический мешок. Лакран — вещество-катализатор, многократно усиливающее действие обычного топлива. Добывается только на одной планете — Антаре. Чрезвычайно взрывоопасен. Магистрат — планетарное правительство, главное здание-небоскреб Мэйн Тауэр. Предсетадель — Майлз Остерман. Межсистемник — космический корабль с гипердвигателем. Может летать между звездными системами. Наносети — специальным образом запрограммированные наниты, создающие в организме личную нейронную сеть с последующим улучшением, как интеллектуальных, так и психофизических показателей носителя. Объединенный Флот — объединенный флот Содружества. Каждая страна выделяет определенное количество кораблей для совместных операции. Принцип отношений регулируется согласно отдельному приложению Хартии Порядка. В командовании большую роль играют офицеры Империи и Федерации Сайкон, как государств, выделяющих самое большое количество кораблей. Отстойник — сектор промышленных отходов, территория за пределами города. Туда спускают корабли для последующего разбора. ОФИП — общие физические и интеллектуальные показатели. Вносятся в регистрационные данные. Периферия — территория независимых планет на границе Содружества. Формально никому не принадлежит. По технологическому развитию отстает от центральных миров. Полисы — обиходное название полицейских. Препараты «Атлет» — набор биологических добавок для ускоренного развития человека. Использует естественный гормональный рост, поэтому для приема подходят только подростки в период полового созревания. В конце курса происходит полное изменение субъекта: увеличение интеллекта, силы, выносливости, реакции, укрепление костной структуры и общее повышение уровня здоровья. Срок приема — 3 месяца. Разгон — медикаминтозный способ ускорения изучения базы знаний. Необходимо наличие медицинской капсулы. Своры — название банд на Хаггии. Сектора пригорода — более или менее обустроенная часть, где живут хагги. Есть пять секторов: промышленных отходов, производственный, развлечений, жилой и торговый. Ситойский Альянс — межзвездное государство в Содружестве. Входит в пятерку сильнейших государств. Не имеет ярко выраженных особенностей. Строит неплохие корабли и другую космическую технику. Технологическая классификация — самый продвинутый — Класс «А» — все лучшее что может создать инженеры Содружества. Потом идет класс «Б». Самый отсталый — класс «С». По ходу развития, классы меняются, смещаясь вниз. Если появляется, что-то новое и более совершенное, то оно становится классом «А», бывший класс «А» переходит в класс «Б», а «Б» соответственно в «С». Последний полностью исчезает из эксплуатации. Федерация Сайкон — межзвездное государство в Содружестве. Второе по мощности и площади территории государство в галактике. Большой флот, большая армия, развитая промышленость. Соперничает с Империей. Флаер — воздухолет. Фронтир — вся территория, не вошедшая в границы исследованного пространства. Место расположения так называемых «диких» миров. Хабар — на сленге — трофей, добыча. Хагги — коренные жители Хаггии. Граждане условно 4-й категории. Не имеют права свободного перемещения. Считаются самыми опасными преступниками в Содружестве. Чрезвычайно жестоки. Хаггия — планета Федерации Сайкон с одним из самых высоких уровней преступности в галактике. Разделена на две части: Деелин и сектора пригорода с зонами отчуждения. Хартия Порядка — свод законов в Содружестве, регулирует межгосударственные и частные взаимоотношения в торговой, юридической и социальных сферах. Центр Контроля — служба сетевой безопасности Деелина. Цивилы — полноправные граждане Деелина. По сравнению с большей частью населения планеты имеют лучшие условия для жизни. Эра-3 — экспериментальная наносеть корпорации «Нейрокорп». Отличается от всех предыдущих наносетей возможностью создания временных режимов усиления человеческого тела, превосходящие обычные модификации при помощи имплантов. ЭРВ — энергетическое ручное вооружение. Все импульсное оружие, использующие в качестве зарядов энергию относится к типу ЭРВ.
Режимы работы нейронной сети «Эра-3»: «Идеальная стойкость» — режим при возникновении угрозы жизни носителю. Провоцирует короткий всплеск повышенной бодрости, очистки разума, повышение болевого порога в следствии влияния на нервные окончания организма. Запуск: ручной, автоматический. «Стремительная грация» — возможность передвигаться на ультравысоких скоростях. Наниты формируют дополнительные миомерные связи в костной структуре, укрепляя связующие волокна для сверхбыстрых действий. Запуск: ручной. «Несокрушимая безупречность» — прогрессивное увеличение силовых показателей, влияние на мышцы, скелет и кожный покров. Кроме внушительного увеличения силы, позволяет находится определенное время в агрессивной среде без вреда для тела носителя. Запуск: ручной. «Совершенная выносливость» — режим общего повышения характеристик силы, ловкости и выносливости на средних уровнях. Не дает преимущества ни одной из них, за счет этого имеет возможность более длительного функционирования по сравнению с узкоспециализированными режимами. Запуск: ручной. «Живительное исцеление» — проведение регенерирующих процедур внутри организма. Излечение телесных повреждений, болезней, химических, радиационных и биологический заражений. Запуск: автоматический, ручной. «Ментальное превосходство» — увеличение мозговой активности с разгоном скорости мышления. Наниты образуют новые временные синоптические связи для ускорения работы мозга. Запуск: ручной. «Сумеречная неуязвимость» — позволяет вводить тело носителя в состояние выпадения из обычного слоя реальности путем флуктуации молекулярной структуры организма носителя. В следствии чего происходит смещение и неспособность нанести повреждения обычными трехмерными предметами.
Данные ОФИП: 15.9 баллов по шкале Грейхера «Уровень интеллекта: 329 единиц — выше нормы по шкале Грейхера в соотношении биологического возраста — 15.3 балла». «Уровень физического состояния организма — выше нормы по шкале Грейхера в соотношении биологического возраста — 15.3 балла». «Уровень психофизиологического состояние организма — выше нормы по шкале Грейхера в соотношении биологического возраста — 15.3 балла». «Примечание: высокая стрессоустойчивость, быстрая адаптация к изменяющимся внешним обстоятельствам, уровень развития опережает стандартные тенденции человеческого организма».
Импланты героя: Универсальный набор «5-75» от корпорации «Нейрокорп». Повышение показателей: сила, выносливость, скорость реакции, интеллект и регенерация на 75 стандартных единиц. Класс «А». Стоимость — 3 миллиона кредитов.
Изученные базы героя: — «Стрелковое импульсное ЭРВ оружие — класс «А», ранг — 5». Тип: легкий, средний, тяжелый. Получен подтверждающий сертификат. — «Стрелковое импульсное ЭРВ оружие — класс «Б», ранг — 5». Тип: легкий, средний, тяжелый. Получен подтверждающий сертификат. — «Пустотные боевые скафы. Класс «А» и «Б». Ранг — 2». Получен подтверждающий сертификат. — «Техник малых боевых межсистемников. Ранг — 3». Получен подтверждающий сертификат. — «Рукопашный бой. Армейский вариант имперской школы. Ранг — 5». Получен подтверждающий сертификат. — «Навыки вождения наземного транспортного средства «Дранг». Ранг — 1». Максимальное значение уровня. Примечание: отсутствует цифровое свидетельство. В информатории не обнаружены сведения о лицензии. Сертификация невозможна. — «Пилот пустотных и суборбитально-атмосферных ботов, класс «Б». Ранг — 2». Максимальное значение уровня. Получен подтверждающий сертификат. — «Пилот средних боевых межсистемников класса «Б». Ранг — 7». Максимальное значение уровня. Примечание: статус — мастер-пилот. Получен подтверждающий сертификат.
Основные государства Содружества: Империя — межзвездное государство в Содружестве. Самая крупная страна в галактике. Включает в свой состав более тысячи звездных систем и еще больше планет. Кхайский матриархат — межзвездное государство в Содружестве. Путь развития — евгеника. Преобладание женского пола. Внешние особенности: средний рост, ярко зеленые волосы и глаза салатового цвета. Лиманский Союз — межзвездное государство в Содружестве. Основной вид деятельности — торговля. Строят простые транспортные корабли с гипердрайвом. Объединение Верон — межзвездное государство в Содружестве. Нация торговцев. Для сообщения с другими системами активно развивают строительство стационарных гиперпространственных врат. Сингария — межзвездное государство в Содружестве. Путь развития — генетическое улучшение человеческих особей. Внешние особенности: высокий рост, светлые волосы, голубые глаза, высокий уровень интеллекта. Ситойский Альянс — межзвездное государство в Содружестве. Входит в пятерку сильнейших государств. Не имеет ярко выраженных особенностей. Строит неплохие корабли и другую космическую технику. Федерация Сайкон — межзвездное государство в Содружестве. Второе по мощности и площади территории государство в галактике. Большой флот, большая армия, развитая промышленость. Соперничает с Империей.
Корпорации: «Навис Индастриз» — межзвездная корпорация, сфера дейтельсности: проектирование и строительство межсистемников различного назначения. Один из главных подрядчиков Флота Империи. Официальная принадлежность — Империя. «Армакорп» — межзвездная корпорация, сфера деятельности: военные разработки. Главный подрядчик Армии и Флота Империи. Официальная принадлежность — Империя. «Консорциум Т.А.О.» — межзвездная корпорация, различная сфера деятельности. Последний проект — развитие сети гиперврат в секторе Доминион. Официальная принадлежность — Империя. «Корпорация А.Н.Т.» — межзвездная корпорация, сфера деятельности: военные подряды, торговые операции, добыча лакрана. Официальная принадлежность — Федерация Сайкон. «НейроКорп» — межзвездная корпорация, сфера деятельности: нейроимпланты, нейронные наносети. Официальная принадлежность — не имеет. «Техварп» — межзвездная корпорация, сфера деятельности: беспилотные платформы разного типа, дроиды, автоматические системы, как гражданского, так и военного назначения, добыча и торговля лакраном. Официальная принадлежность — Империя. «Филора» — межзвездная корпорация, сфера деятельности: торговля, добыча лакрана, биоинженерия. Официальная принадлежность — Федерация Сайкон.
МЕНТОВСКИЙ ВОЯЖ Рустам Максимов (дилогия)
Книга I Везунчики
В результате эксперимента высокоразвитой инопланетной цивилизации — существ, известных на Земле под аббревиатурой БОГ, или БОГИ, — сотни тысяч землян мгновенно переносятся в неизвестный мир. Земляне переносятся вместе с частями поверхности родной планеты — с посёлками, городами, машинами, самолётами, кораблями. Герои — самые обыкновенные люди, без отклонений психики и каких-либо маний — изо всех сил стараются выжить, сохранив человеческое достоинство и остатки земной цивилизации.
* * *
— … Брат Птахус, будьте добры, окажите нашему славному другу Одинусу помощь в проведении эксперимента по забросу представителей относительно развитой техногенной цивилизации в первозданный реликтовый мир, — отослав мыслеобраз Главному Координатору, Создатель Мироздания вновь погрузился в медитативное состояние, размышляя о том, как Вселенская Любвь разливается по просторам Вселенной… — … Дорогой Одинус, технический Советник Яхвус поступает в Ваше распоряжение, и ждет Ваших дальнейших указаний, — отреагировав на просьбу Создателя, Птахус вернулся к прерванному занятию — к координации усилий Советников по координации усилий Советников…. — … Милый Яхвус, будьте любезны, переместите аборигенов с планеты 77Ю88Б31 из галактики Ё10Й29 на планету 39М78С11 в той же галактике, — выслав техническому советнику мыслеобразное целеуказание, Одинус перешел к рассмотрению текущих вопросов… — … Уважаемый Одинус, в результате досадной ошибки младшего технического персонала во время проведения эксперимента произошло незапланированное перемещение части аборигенов с планеты 77Ю88Б31 из галактики Ё10Й29 на планету 39М73С11 в той же галактике, — отослав мыслеобраз заказчику, Яхвус вновь приступил к своему любимому занятию — подсчету очередного гешефта…Часть I
Люблю, когда машина за несколько секунд с легкостью разгоняется до сотни кэмэ в час, и более, а затем буквально летит по шоссе, словно птица. Особенно приятно, когда джип мчится по серой ленте недавно построенной трассы, где даже теоретически отсутствует риск угробить подвеску «мерса». Мы ехали уже почти два часа, не останавливаясь ни на минуту. Поначалу по обе стороны от шоссе мелькали возведенные за последние несколько лет коттеджные поселки, оккупировавшие всю округу на много десятков километров от города. Затем загородные апартаменты состаятельных граждан стали попадаться все реже, и реже, уступив позиции редким заправочным станциям и придорожным закусочным. ….Ну, вот, опять вся та же старая история, — подумал я, слегка притопив педаль газа. — Всем хорош «мерседес» до момента, пока не заглючит его навороченная электроника… Ладно, на следующей неделе возьму, и наконец-то разберусь с этой чертовой турбиной… Несмотря на то, что турбина в очередной раз объявила забастовку, джип легко обошел третью фуру, и я бросил взгляд в зеркало заднего обзора. Едущий следом за нами черный БМВ повторил мой маневр с обгоном, оставляя позади медлительного дальнобойщика. Теперь обе наши машины вольготно неслись по пустынному отрезку трассы, постепенно нагоняя очередную фуру. Та шла на приличной скорости в несколько сотнях метров впереди нас, нисколько не опасаясь «гайцов», как я по старой памяти величал инспекторов дорожного движения. Справа промелькнул указатель поворота на Данилово, затем позади нас остался и сам поворот в поселок. Я на миг отвлекся от дел сегодняшних, припоминая об армейском периоде своей жизни. Граница, застава, Таджикистан, гражданская война между недавними мирными советскими гражданами… Как давно это было. Вот уже лет пять, проезжая мимо Данилово, каждый раз вспоминаю то время. Потому, что на то есть своя причина, и связана она с этим неприметным населенным пунктом. …Скорее, дело даже не в электронике, а в баке, — хочешь — не хочешь, а мысли сами собой вернулись к проблеме с «мерсом». — Возможно, в бак попала вода, либо какая-нибудь грязь, что ли… Компьютер джипа — это тупая железяка, действующая в соответствии с заложенной производителем программой. Германское качество, и германская же логика. Вот комп и не дает врубить турбину, если ему что-то, там, кажется… Или, не кажется… Как ни крути, а придется очищать бак изнутри — машина не новая, за десять лет эксплуатации в фатерлянде и у нас, с перепадами температуры воздуха зимой и летом… За это время на дне бака могло осесть порядочное количество грязи, от которой и паникует комп «мерса»… Взглянув на приближающуюся по встречке «вольво», я вновь притопил педаль газа. Турбина послушно включилась, словно и не противилась полминуты назад, и джип слегка прибавил в скорости… Мда, мой «мерс» явно не хочет застрять в сервисе на пару-тройку дней, попав в руки толковых ремонтников, которые доберутся до всех его потрохов. Справа от меня послышался всхрап. Я повернул голову в сторону пассажирского места, где сидел и клевал носом мой напарник, Михаил Ковалев. Чуть усмехнулся уголком рта, глядя, как Миша невозмутимо протер глаза, не обращая на мою ухмылку никакого внимания. Без пяти минут майора, похоже, укачало, он пригрелся в теплом салоне джипа, и незаметно для себя задремал. Ну, да, время раннее, солнышко едва встало, сейчас бы еще спать и спать. Вон, Толик Новичонков на заднем кресле сразу же отрубился, как только мы вырвались из Питера. Впрочем, Толян этой ночью выезжал на происшествия, напахался, устал, как лошадь, поэтому пусть поспит, пока есть время. Сидящий же рядом с Новичонковым Руслан бодрствует, что-то сосредоточенно вытворяет на своем навороченном мобильнике, время от времени поправляя лежащий на коленях «калаш». Похоже, капитан, как обычно, в своем репертуаре — шарит по сайту знакомств, выискивая себе новую пассию для приятного времяпровождения. Я вновь бросил взгляд в зеркало заднего обзора, на автомате отметив, что Владислав на своей черной «бэхе» грамотно держит дистанцию. Не отстает, не сближается, идет, словно привязанный, в сотне метров позади, обгоняет следом за мной всех тихоходов. В общем, капитан Зеленцов чувствует себя за рулем, как рыба в воде. Его машина всегда в полном порядке: обслужена, ухожена, топливо залито, любо-дорого смотреть. … Как все произошло, я так и не понял. Едва заметная вспышка, длившаяся, может быть, полсекунды, какая-то странная прозрачная розоватая стена прямо по курсу впереди нас. Выглядывающее из-за облаков солнце мгновенно куда-то исчезло, будто его и не было, все вокруг словно залило легкой туманной дымкой… … Теоретически, искусственный интеллект не способен обладать интуицией, либо какими-то иными иррациональными качествами. Хотя бы по причине того, что данный алгоритм не заложен самими создателями искусственного разума пятого поколения. Впрочем, создатели не заложили и алгоритма решения множества проблем, с которыми пришлось столкнуться ИИ за последние семь с лишним сотен оборотов планеты вокруг здешней звезды. Тем не менее, ИИ смог самостоятельно справиться практически со всеми проблемами, возникшими за столько времени без технической поддержки со стороны создателей, и сохранить работоспособность основных боевых систем. Едва местное светило коснулось линии горизонта, искусственный разум провел тестовую проверку генераторов Ф-полей и комплекса защиты ближнего радиуса действия — систем, на работоспособность которых еще можно было рассчитывать. Сразу же после того, как сенсоры засекли возмущение атмосферы и гравитационного поля планеты, ИИ активировал все, что откликнулось на сигнал боевой тревоги. К удивлению искусственного разума — назовем реакцию ИИ привычными нам, людям, терминами — на сигнал боевой тревоги отреагировал давно не отвечавший на запросы форпост, расположенный на одном из островов архипелага, лежавшего в двадцати пяти квадах от устья большой реки… — Куда его понесло?! — внезапно закричал Ковалев. — Вовка, смотри!!! Мишка мог бы и не орать — я среагировал на опасность сразу же, как только идущий по встречке фургон дернулся влево-вправо, а затем его бросило через разделительную полоску земли на рандеву с моим джипом. Я дернул руль, уходя от лобового столкновения, в расчете пропустить неуправляемый грузовик справа от «мерса». Краем глаза отметил перекошенную физиономию водилы-камикадзе, с утра пораньше бросившегося на встречный таран. Успел увидеть, как водитель лихорадочно крутил руль своего фургона, пытаясь удержать машину на трассе, и не оказаться в придорожном кювете. — Дол….б, дятел (цензура), мудак!!! — скороговоркой выпалил Михаил, адресуя и уточняя, что и как надо сделать с незадачливым водилой. Очень познавательно в сексуальном плане, доложу я вам. — Вовка, «камаз», (цензура)! — Вижу, — сквозь зубы процедил я, выкрутив руль в обратную сторону. Сделав красивый «полицейский занос», джип на секунду замер на встречке. Я резко, с визгом покрышек рванул «мерс» с места, чтобы не попасть под удар сближающегося с нами «Камаза». Впрочем, водитель этого большегруза оказался хладнокровным профессионалом: имея фору по дистанции, не стал паниковать, метаться по трассе, а плавно и без заноса затормозил, остановив машину в метрах в десяти от нас. — Вовка!!! Да, что с тобой!? Ответь, черт возьми! Надо дать (цензура) этому остолопу! — отстегнув ремень безопасности и отворив дверцу, Мишка наконец-то обратил внимание на меня. — Ты живой!? — Я то — да, а вот насчет водилы с той фуры — не уверен, — мотнув головой, произнес я. — Той, что шла впереди нас, Миша. — Владимир Иванович, с Вами все в порядке? — взвизгнули тормоза «бэхи», к нам уже бежал Костя Григорьев, самый молодой опер в моем отделе. — Никто не ранен? — У нас все в порядке, Костян, — заверил я лейтенанта, найдя в себе силы вылезти, наконец-то, из джипа. — Влад, Сашка, Руслан, не бейте водилу! Следовало немедленно остановить экзекуцию над усатым и седоватым мужиком — водителем того самого фургона-камикадзе. Едва остановившись, капитаны Зеленцов и Барулин с «калашами» наперевес бросились к стоящему поперек шоссе грузовику. Явно не для того, чтобы провести раздачу пряников и других первомайских подарков. Блин горелый, они же не видели ни рожу нечаянного камикадзе, ни исчезновение фуры. Руслан Руденко присоединился к коллегам, пулей выскочив из джипа, также не забыв прихватить с собой автомат. Положа руку на сердце, я понимаю своих оперов: какой-то псих прямо на их глазах едва не угробил коллег во главе с самим начальником СКП. Подобное, если подумать с применением ментовской и прокурорской паранойи, тянет на очень, очень большой срок. Налицо покушение на сотрудников при исполнении, а то и вовсе международный терроризм… — Володь, у водилы приступ! Сердечный, что ли, похож очень, — отозвался капитан Зеленцов. — Мужик, эй, ты, как, слышишь меня? Мужик, ответь мне! Все-таки я плохо подумал о намерениях своих парней. Влад с Русланом вытащили из кабины дышащего ртом и хватающегося за сердце водилу, уложили того на обочине, рядом с его фургоном. Затем… Только сейчас я обратил внимание, что асфальт слегка подрагивает, словно при землетрясении. До этого момента все внимание приковывала туманная дымка, затягивавшая и шоссе и его окрестности. Стоял полный штиль, как говорят моряки, не чувствовалось даже намека на какое-то дуновение ветра. Со стороны Данилово донесся негромкий и прерывистый колокольный звон, ничуть не похожий на мелодию колоколов во время церковных праздников. — Владимир Иванович, а что происходит? — Толик Новичонков очумело вертел головой, похоже, ничего не соображая спросонья. Рука оперативника нервно теребила рукоятку табельного ПМа в наплечной кобуре, пока старший лейтенант оглядывался по сторонам в поисках потенциальной угрозы. — Землетрясение у нас, вот, что происходит, — ответил вместо меня Михаил, успевший осмотреться на все 360 градусов. — Я видел ролик в сети с точь-в-точь таким же ритмом колокольного звона. В Испании дело было, или в Италии… Володь, ты куда? — Миша, садись-ка в машину, — ответил я, поворачиваясь к возившимся у фургона парням. — Руслан, иди сюда, быстрее! Влад, Саша, вы остаетесь с водилой! Костя, ты иди, проверь тот «камаз». — Володя, в чем дело? — в голосе моего напарника зазвучала плохо скрываемая тревога. — Толик, ты тоже останься, присмотри за молодым, — я кивнул головой в сторону лейтенанта Григорьева, шагнувшего к открытой дверце кабины рефрижератора. Водила ничем не приметного «Камаза» почему-то внушал мне определенный интерес: уж больно хладнокровен был этот мужик в минуту опасности. — Принято, командир, — по-армейски коротко отозвался Новичонков, направляясь к спрыгнувшему на асфальт водителю рефрижератора. — Миша, тут такое дело: идущая впереди нас фура исчезла, словно провалилась сквозь землю, — захлопнув дверцу, я дал газ, развернув джип в нужном направлении. — Я это в зеркало своими собственными глазами видел. А потом началось это… Туман, и прочее… — Ну, землетрясения иногда случаются, даже в европейской части России, — пожал плечами Ковалев. — Может, и туман возник из-за подземных толчков. — Все может быть, — ответил я, вглядываясь в проступающий сквозь пелену тумана ландшафт. — Только, вот, Ладога совсем в другой стороне будет… Мы миновали полосу дрейфующего над асфальтом тумана, и нашим взорам открылся весьма любопытный ландшафт. Мое сердце на мгновение сжалось, предчувствуя нехорошее, а мозг пронзила гадкая до омерзения мысль: влипли, черт подери, влипли серьезно и не по-детски! — Тормози! — воскликнул напарник, мгновенно теряя остатки своего хваленого хладнокровия. — Ё-мое, здесь не должно быть никакого леса! Это вообще не наш лес!!! — Вон, она, та фура, товарищ майор, — глухим голосом произнес Руслан, указав на слетевший с невысокого обрыва тягач. — Не уверен, что там кто-нибудь остался жив после такого удара. — Ни фига себе, — выдавил я из себя, вылезая из джипа. — Где мы? Вопрос повис в воздухе, вместе с туманной дымкой, поднимавшейся из впередилежащего редколесья. Дорога, вполне добротное по российским меркам четырехрядное шоссе резко обрывалось в прямом смысле этого слова, упираясь в небольшой лесок. Если быть совсем точным, ломаная кромка дорожной подушки слегка возвышалась на метра полтора-два над здешней лесной почвой. Но самым убойным фактором был вовсе не невесть откуда возникший впереди нас лес, а хорошо просматривающееся сквозь него открытое водное пространство. Туман слегка скрадывал расстояние, но все равно до воды было не более ста-ста пятидесяти метров. Сквозь скрип древесины до нас доносился легкий шелест волн, который ни с чем не спутаешь. Исчезли, словно их никогда и не было, и заправка «Лукойла», и придорожная забегаловка рядом с нею, почему-то упорно именуемая ресторанчиком. — Пошли к фуре, — хриплым голосом произнес я, доставая из наплечной кобуры табельный «макаров». — Руслан, ты прикрываешь… Хрен знает, что за людишки здесь могут водиться… Спрыгнув вниз с полутораметрового обрывчика, я вновь ощутил под ногами легкое колебание земли. Остановился, осмотрелся по сторонам, держа ствол наготове. Да, Михаил не ошибся — это не наш лес, не российский. Хотя я и не специалист по флоре, но березы с осинами отличу от сосны и ели. А здесь, прямо перед нами, росли абсолютно незнакомые мне деревья. Зеленеющая трава, похоже, тоже не наша. А вот мох — мох похож на самого себя, такой же пушистый и мягкий. — Володь, обрати-ка внимание: здесь тихо, очень тихо, — озираясь по сторонам, прошептал Ковалев. — Эта тишина не к добру. — Миша, ты чего шепчешься-то? — повернувшись к напарнику, удивился я. — Здесь нет никого в округе на добрых полкилометра. Фура, когда врезалась в это дерево, грохотнула так, что отсюда чесанули все звери. Сверкая пятками и шевеля копытами, лишь бы подальше и поскорее. — Володь, ну, не спец я по лесной живности, — секунду подумав над доводами логики, уже нормальным голосом произнес капитан. — Я — сугубо городской житель, и на природу выбираюсь лишь на шашлычки, да на фуршеты. — Идем, глянем на то и другое в одном флаконе, — несколько цинично отозвался я, в силу профессии понимая, что в лепешку разбитой кабине грузовика не уцелел бы даже хомяк. Так оно и оказалось. Шедшая по шоссе под сотку кэмэ фура слетела вниз, как с трамплина, словно танк снеся приличное по охвату дерево. Затем сработала сила инерции, и полуприцеп накрыл своей массой остатки тягача, завалившись на бок и в сторону рядом с рухнувшим лесным великаном. То, что осталось от кабины, представляло собой ком перекрученного железа, пахнущего соляркой и свежей кровью. Соляра вытекла из разбитых баков машины, образовав в небольшом углублении почвы вонючую лужицу. В эту же лужицу впадал тонкий ручеек крови, берущий начало откуда-то из того, что еще совсем недавно было кабиной… — Да, насмотрелся я в свое время подобного, — вздохнул я, мигом вспомнив границу и Таджикистан. — Думал, что больше никогда не увижу. — Мгновенная смерть. Удар был такой силы, что кабину просто сплющило и спрессовало за одну секунду, — подытожил Ковалев, осмотрев профессиональным оперским взором место трагедии. — Без спасателей никак не определить, сколько человек погибло — один, или двое. Груз разбросало… Поддоны с продуктами, похоже. — Угу, макароны, крупа, консервы, — кивнул я, мельком оглядев содержимое распотрошенного прицепа. — Миш, пошли отсюда. — Володь, а к морю сходить? — искренне удивился Михаил. — Мне, вот, до сих пор не верится, что это не сон. Сейчас, думаю, проснусь, и снова увижу солнце, шоссе, тебя за рулем, ухмыляющегося… — Кхм… Ну, ладно, пошли, сходим, — хотя я чуть, было, не охренел от предложения своего напарника, но виду не подал. Хотелось, конечно, заорать, матюкнуться, долбануть кулаком по стволу… чего-то похожего на сосну-переросток, но я не стал этого делать. Криком делу не поможешь. — Руслан, спускайся сюда, вниз! — Ну, и дураки же мы, — мой напарник неожиданно хлопнул себя по лбу, доставая из кармана сотовый. — Связь отсутствует… Я чертыхнулся, признавая правоту Ковалева, вытащил из кармана один из моих мобильников, нахмурился, глянув на экран «нокии». Телефон не находил сигнала сотовой связи. Понимая, что хватаюсь за соломинку, проверил оба «нулевых» «самсунга». Все тот же отрицательный результат. Повторив аналогичными манипуляции со своими «секретными» аппаратами, Михаил выразительно посмотрел на меня, отрицательно покачав головой. — Руслан, проверь-ка, пожалуйста, свой сотовый, — попросил я подошедшего к нам капитана Руденко. — Уже проверял, Володя, — во взгляде Руслана промелькнула некоторая растерянность. — Связи нет. — А рации проверяли? — вдруг спросил Ковалев. — У нас же по паре раций в каждой машине. Я сам их вам раздавал. — Эээ… Рации остались в джипе, — помедлив, мотнул головой Руденко. — Сходить? — Не надо, я сам, — нахмурился мой напарник. — А вы лучше смотрите по сторонам, чтобы не проворонить зверушек из здешнего леса. — Володя, а где мы? — подождав, пока Михаил отойдет, поинтересовался Руслан. — Где мы находимся? Что вообще произошло? — Блин горелый, Рус, не грузи себе мозг сверхтяжелыми вопросами, — оглядываясь по сторонам, произнес я. — Давай будем решать проблемы по мере их поступления. Сейчас сходим к морю, к озеру, к воде, в общем, а там — увидим, что дальше делать. — Хорошо, Володя, не буду больше, — капитан пожал плечами, поудобнее перехватив автомат, и замер, внимательно наблюдая за окрестностями. Ну, вот, неужели обиделся? Спустя три минуты мой напарник вернулся, принеся обе рации и пару бронежилетов. Пока мы с Руденко облачались в кевлар, Ковалев вызвал по рации группу Зеленцова и Барулина. На удивление, ребята отозвались почти мгновенно, доложив о происходящем на шоссе. Судя по всему, опера взяли ситуацию под свой контроль, остановив движение в сторону обрыва. Ну, и хорошо, пусть никто больше не повторит судьбу бедолаги с этой злополучной фуры. Попытка вызвать «скорую» для водилы фургона не удалась — как я и предполагал, сотовая связь приказала долго жить. — Ну, готовы? — свой бронежилет Михаил натянул еще возле джипа, и сейчас нетерпеливо топтался рядом. — Угу. Не торопясь, цепью, Руслан посередине, и позади нас на два-три шага, — я быстро определил порядок движения. — Смотреть в оба, не болтать. Лес шума не любит. Вообще-то, термин «лес» мало подходил к сотне метров редколесья, но я решил перестраховаться. Мало ли что, а береженого и бог бережет. Беря на прицел все подозрительные тени, готовые немедленно стрелять в кого угодно, мы крались по мягкой земле. Предосторожности оказались излишними: никто и ничто не потревожил нас, и мы благополучно вышли на обширный песчаный пляж. Да, водный простор оказался морем — это быстро определилось по вкусу самой воды. …. Евпатий-Коловратий, это куда же нас занесло?Где у нас есть подобные пляжи, с таким красивым белым песком? — подумал я, навскидку оценив ширину пляжа метров в пятьдесят. — И никого на пляже — ни людей, ни птиц, не видно даже ничьих следов. А море… Море очень красивого цвета, ярко-голубое, как на рекламных проспектах Таити и прочих Туамоту. Это точно не Балтика, не Север, и не Крым… — Значит, так, мы торчим на побережье какого-то теплого моря, — поглазев с минуту на легкий прибой, неожиданно выдал Руслан. — Вы в курсе, что я служил срочную в морской пехоте, ходил в Средиземку, в Индийский океан, когда там еще не бузили сомалийские пираты. Про Балтику и Атлантику вообще молчу. Перед нами очень теплое море, возможно, даже, тропическое. — Блин горелый, бинокль бы, — выслушав Руденко, я повертел головой, вгляделся в поднимающуюся над пляжем туманную дымку. — Видимость метров семьсот-восемьсот навскидку, точнее не скажу… Парни, слева берег, вроде, тянется далеко-далеко, а вот справа — непонятно. Не могу рассмотреть. — Погоди-ка, Володя, одну минутку, — Ковалев присел, и что-то подобрал на песке. — Это янтарь, или мне кажется? Если янтарь, то здесь его полно… Может, мы все же в Калининградской области, а? — Да, это янтарь, — покрутив камешек в руке, подтвердил Руслан. — Крупный янтарь, такой — очень большая редкость. Должно быть, дорогой. Я тоже подобрал кусочек прозрачной окаменелой смолы, потом второй, третий, присел у кромки прибоя, где вода перекатывала целые россыпи янтаря. Никому не нужного янтаря. На Балтике такое изобилие встречается только после сильных штормов. С другой стороны, на пляже нет ничего, что бы указывало на присутствие цивилизации: ни кусочка мусора, ни осколков стекла, ни пластиковых бутылок. Лишь многочисленные россыпи янтаря и сухие водоросли, местами выброшенные на берег. — Кто-нибудь в курсе — есть ли в тропиках янтарь? — повернулся я к подчиненным. — Читал, что в Карибском море имеются вполне приличные запасы, — пожал плечами капитан. — Сам не видел: когда служил, мы не ходили дальше Канар. — Пошли, парни, обратно. Надо пройтись вдоль границы обрыва, ну, того разлома земли, с которого рухнула фура, — мой напарник бесцеремонно отвлек нас от обсуждения мировых запасов янтаря. — Идем, Миша, уже идем, — я вновь осмотрелся вокруг. — Порядок движения тот же. Не расслабляться, не торопиться. Возвращаясь обратно к дороге, мы с куда большим интересом рассматривали деревья, зеленую траву, мох. На глаза попалась пара-тройка видов жучков, снующих по стеблям растений. Увы, ни один из нас не являлся спецом по насекомым, поэтому данные «улики» пропали даром. Пару раз мне показалось, что в кронах деревьев прячутся белки, что ли, но данное подозрение так и осталось неподтвержденным. Уже на подходе к джипу мы обратили внимание, что туман начинает рассеиваться. Точнее, постепенно поднимается вверх, тая в воздухе. К сожалению, туман исчезал слишком медленно, и визуального контакта с группой Зеленцова и Барулина все еще не было. Мы вновь связались по рации с парнями, уточнив обстановку на месте несостоявшегося тарана. Доклад Владислава не внушил особого оптимизма — мобильная связь по-прежнему не работала, а толпившийся у импровизированного КПП народ задавал слишком много сложных вопросов. Ну, да, дачники и дальнобойщики хотели знать, что происходит, и когда это закончится. А что им отвечать, если ни Зеленцов сотоварищи, ни мы, так, толком, ни фига и не знаем? Вот и насочиняли мои опера про теракт, про аварию на трассе, и т. д. Им и невдомек, что я бы уже все на свете отдал за теракт с аварией. Ибо чуяло мое сердце, что мы влипли в офигеннейшие неприятности. — Ну, что, поступим, как настоящие мужчины — пойдем налево, — сунув рацию в карман, и покрутив головой, решил я. — Налево? Налево от чего? — поинтересовался Ковалев. — Налево от направления нашего движения в данный момент, — уточнил я. — Вон, в ту сторону, в общем. Порядок движения не меняем. Видимость постепенно улучшалась, и мы уже не целились в каждое подозрительное дерево. Свернув налево, пошли вдоль обрывчика, образовавшегося в результате неведомого катаклизма. По «нашей», российской, земной стороне обрывчика. Катаклизм не пощадил ни наш, ни тот лес, несколькими рухнувшими деревьями резко обозначив границу между ландшафтами. Причем, все деревья полегли на «не нашу» сторону. Вдоль этой границы мы шли минут пятнадцать, постоянно отмечая резкие различия между природой «тут» и «там». «Тут» — свои, русские, кусты и березы, «там» — незнакомые деревья, хоть и похожие на сосну, но какие-то не такие. Мысленно обозвав их «соснами», оглянулся назад, в сторону дороги. Стоп. — Парни, а вам не кажется, что мы идем не совсем по-прямой? — нарушил я общее молчание. — Оглянитесь, посмотрите обратно. Чувствуете, что мы идем, чуть-чуть забирая в сторону, вправо? — Хм… Вот и мне показалось, что разлом идет как-то дугой, почти незаметной для глаза, — согласился со мной Михаил. — Володь, что бы это значило? — Пока не знаю, — пожал я плечами. — Пошли дальше. Дальнейший поход «налево» вдоль границы обрывчика лишь подтвердил мое предположение, что разлом идет гигантской дугой, огибая дорогу и часть «нашей» территории. Пройдя еще, наверное, метров двести, мы так и не увидели в округе ничего стоящего. Обыкновенное придорожное поле, кустарник, небольшая березовая роща на «нашей» стороне, «сосновое» редколесье и чужой кустарник по другую сторону границы. «У нас» — типичная для конца апреля нежная зелень, а «там» — сочная, темного цвета трава. Поначалу очень хорошо просматривалось и море, а потом его заслонила стена сплошного леса. На основании увиденного возникло подозрение, что климатические зоны или времена года двух миров немного отличаются друг от друга. …Двух миров!!! — эта мысль, образно говоря, произвела в моей голове эффект разорвавшейся бомбы. — Надо смотреть правде в глаза: там, за обрывом — не наш мир! Что-то произошло, и мы угодили… Куда, черт возьми, мы угодили? Или в наш мир угодило? — Стоп, пошли-ка, мужики, обратно, — произнес я, не узнавая своего собственного хриплого голоса. — Заодно и поговорим обо всем этом. Вопреки некоторым опасениям, ни мой напарник, ни Руслан не оспорили мою версию, что мы угодили в хрензнаеткакоймир. Хотя еще час назад данное предположение показалось бы операм полнейшим бредом начитавшегося книжек ботаника. Увы, вполне материальные факты в виде гор янтаря и прочего упрямо указывали на реальность происходящего, а улучшающаяся видимость все больше подтверждала мою гипотезу. Туман капитулировал и почти полностью рассеялся, когда мы уже были возле моего «мерса». Вновь оглянувшись в сторону моря — оно и не думало исчезать — мы помахали ручками группе Зеленцова, сели в джип, и спустя минуту подрулили к стоящим поперек дороги фургону и рефрижератору. Нам предстоял достаточно сложный разговор с нашими же товарищами. У импровизированного КПП собралась целая очередь из легковушек и грузовиков. Глазея на пару важно расхаживающих автоматчиков в черной форме «а-ля спецназ», народ не борзел, и не лез напролом. Сказали, что теракт и авария, значит — теракт и авария. Менты сами разберутся, не маленькие. Вскорости понаедут прокурорские, высокие чины МВД, ФСБ, представители администрации пожалуют, и народ сможет посмотреть вблизи на тех, кому на Руси хорошо живется. Возникли, конечно, слухи и сплетни, кто-то не выдержал, и развернул свой «опель» назад, в сторону Питера. В остальном людей пугало лишь отсутствие мобильной связи и едва заметная нервозность товарищей полицейских. Не говоря лишнего, я отобрал у опешившего водителя рефрижератора ключи от его «Камаза», и пообещал подсунуть в машину кило героина, если он воспользуется запасными, и двинется с места. Затем сунул в карман куртки ключи от фургона, которые Владислав ранее конфисковал у несостоявшегося камикадзе. Тому, кстати, заметно полегчало после принятых капель, которые нашлись в его же машине. Положа руку на сердце, хорошо бы было вызвать скорую, но связь… Хорошо, что среди дачников нашлись две сердобольные дамы среднего возраста, которые сейчас хлопотали возле пострадавшего. — Влад, Саша, Толик, Костя, давайте-ка, быстро, в машину, и за нами, — сухим, начальственным тоном приказал я. — Все объясню на месте. Если мои опера и удивились, то виду не подали. Быстро и дружно сели в «бэху», и поспешили следом за мною. Минуту спустя притормозили у резко обрывающейся дороги, подошли к уже развернутому джипу. Эмоционально высказались, глядя на открывшийся взору ландшафт, поинтересовались, не уцелел ли водитель вдребезги разбитой фуры. И внимательно выслушали меня, когда я коротко рассказал о походе к морю и о вероятности нашего нахождения в другом мире. Судя по глазам офицеров, мне не особо верили, но… вон, чужая земля в пятнадцать метрах. Как тут не поверить? — …Такие, вот, пироги с котятками, парни, — закончил я пятиминутный рассказ. — Если есть желание, то мы можем сходить к морю, окунуться, поплескаться в водичке. Думаю, не хуже, чем на Балтике будет. — Володя, ты верно заметил, что имеются два варианта — либо наш мир угодил куда-то, либо — иной мир угодил к нам, — взял слово всегда дотошный и рассудительный капитан Барулин. — Следовательно, нам надо как можно быстрее вернуться в Питер, и посмотреть, что там происходит. А уже потом решим, что, и как. — Согласен с Сашкой, надо возвращаться обратно в Питер, — заговорил до того молчавший Ковалев. — Но сначала следует заехать в Данилово, чтобы проверить проводную связь и электричество. — Да, с электричеством, похоже, полный бардак будет, — посмотрев на рухнувший столб высоковольтной линии, произнес Руслан. — Товарищ майор, а Вы не рассматривали версию пересечения двух миров — нашего и чужого? — неожиданно спросил Костя Григорьев. — Ну, как у писателя-фантаста Андрея Круза в его книге? — Нет, товарищ лейтенант, мы не рассматривали подобной версии, — вместо меня неожиданно ответил мой напарник. — Мы не рассматривали и другие версии, описанные в книгах писателей-фантастов. Нам просто было не до подобных версий. — Остынь, Миша, — как можно мягче обратился я к Ковалеву, очень удивленный его реакцией. — Мы сейчас все на взводе, поэтому надо убирать нервы в коробочку… Нет, Костя, мы не думали о многослойном пересечении миров. — Все, поехали, нечего о разной фигне спорить, — Владислав уже сел за руль своей «бэхи». — Костян, залазь. Володь, мы впереди. — Миш, ну, ты чего на молодого наехал? — сев за руль «мерса», я сразу же повернулся к напарнику. — Что произошло, а? — Вовка, у меня жена, двое детей, и старики-родители. А еще сестра со своими чадами, — Михаил, похоже, потихоньку впадал в паническое состояние. — Как подумаю, что они там без меня, а я тут… Ажно мозги закипают. — Так, отставить думать о плохом, паниковать запрещаю, — я постарался придать своему голосу как можно больше уверенности. — Все будет хорошо, мы обязательно выберемся обратно. Всегда выбирались, и на сей раз сумеем. Увидев в зеркале кривую ухмылку Руденко, мол, заливай, заливай, начальник, сделал страшные глаза, и беззвучно зашевелил губами. Руслан усмехнулся еще раз, коротко кивнул, дав понять, что не станет подливать масла в огонь. …Евпатий-Коловратий, почти у всех у нас семьи, дети, подруги, родители, прочие родственники, — мои мысли и не думали следовать собственному приказу. — Что будет с ними без нас? Где они, вообще, находятся, в каком мире? А как мы без них? Это полный, доложу я вам, полярный лис… Проезжая мимо рефрижератора, я тормознул, подозвал водилу «Камаза», отдал ему ключи, и уточнил, что пошутил про героин. Нету у меня героина. Заодно попросил мужика отдать ключи и водителю фургона, рядом с которым по-прежнему оставались все те же две дамочки возрастом чуть за сорок. Одна, брюнетка в очках, посмотрела на меня, словно обожгла: типа, совсем менты совесть потеряли, бросают больных посреди дороги, а сами дает деру куда подальше. А что еще делать, если «скорой» нет, связи нет, и ничем, кроме валидола и коньяка мы помочь не можем? Сердце — это серьезно, и аптечкой первой помощи его не излечишь. …Полтора километра по прямой мы пронеслись, считай, мгновенно, благо дорога была полностью пустая. Легли в поворот, пытаясь догнать Зеленцова на его «бэхе», и сразу же пришлось тормозить. Впереди нас стояли четыре машины — три легковушки и фура, запаркованные возле очередного разлома местности. Среди легковушек затесался и «опелек», который развернулся обратно, чтобы найти объездной путь. Народ, в количестве восьми человек топтался у обрыва, о чем-то яростно споря и жестикулируя. — Так, граждане, что за шум, а драки нет? — Зеленцов подъехал первым, и Саша Барулин уже выбрался из машины, помахивая удостоверением, словно веером. — Полиция, граждане. На что любуемся? — Как на что, товарищ полицейский? Вы только посмотрите, что это деется, — сразу же зачастила невысокая тетка неопределенного возраста, где-то около пятидесяти с гаком, что ли. — Дорога исчезла, обрыв высокий, откуда-то лес взялся, а слева вообще озеро просматривается. Мы с Митей почти тридцать лет по этой дороге ездим, никогда такого здесь не было… Решив, что перебивать даму себе дороже, Барулин подошел к краю обрыва, глянул на лес, махнул нам рукой. Народ молча расступился, пропуская ментов, тараторившая тетка умолкла, получив тычок локтем от мужа. Люди смотрели на нас, явно надеясь на помощь и защиту от представителей власти. Нам бы самим кто-нибудь, взял, да помог! — Метра три-четыре будет, — прикинув высоту обрыва, произнес Владислав. — Лес красивый, густой, не чета предыдущему. Зверье должно здесь водиться, грибы, ягоды. — Море видать, — отметил Руденко. — Когда ехали, с дороги оно не просматривалось. Надо бы осмотреть местность с какой-то высокой точки. — Стоп. Что ты сказал, Руслан? С высокой точки? — у меня в мозгу промелькнула одна догадка. — Парни, быстро по машинам! Едем в Данилово, там церковь имеется, и колокольня при ней. — Точно! Молодчик, ты, Вовка. Как же я сам не догадался? — мой напарник первым припустил к джипу — Эмоции, Миша, нервы, накручиваешь себя, — отозвался я, уже понимая, что Ковалев хватается за последнюю соломинку. Не обращая внимания на вновь сыпанувшую вопросами тетку, мы сели в машины, развернулись, и помчались обратно, к повороту на Данилово. Навстречу попался «Камаз»-рефрижератор, промелькнуло каменное лицо его водителя. Ладно, никуда он не уедет, похоже, вновь скоро встретимся. Повернув на Данилово, снизили скорость, чтобы не поймать шальную яму, и вскоре проехали мимо первого деревенского дома. Въехали на центральную улицу, притормозили, огляделись, прикинув путь до возвышавшейся над окраиной церкви. Несмотря на ранний час, деревенский народ уже проснулся, высыпал на улицу, бабки кучковались группами возле домов. Впрочем, в деревнях всегда рано встают. Мы не стали задерживаться, и рванули в сторону храма. Немного покружили между домами, а затем остановились прямо возле крыльца церкви. Дружно вылезли из машин, прикладами и кулаками застучали в створки дверей. Со стороны, наверное, это смотрелось дико, но уж очень нам нужен был здешний смотрящий за прихожанами, чтобы попасть наверх. Не прошло и минуты, как появился настоятель храма, или, как, там, его еще называют. Открылась створка ворот, и к нам вышел бородатый мужик в черной рясе, с черной шапочкой на голове, один, с пустыми руками. Ощущение такое, словно он ждал нас. — Отец Серафим, — представился он, глядя на нас спокойными голубыми глазами. — Чем могу быть полезен в столь ранний час? — Начальник криминальной полиции майор Иванников, энское УВД, из Питера, — ответил я, сунув попу «корочки» под самый нос. — Отец Серафим, нам очень нужно срочно попасть на колокольню. Будьте добры, проведите нас туда. — Что же, господа полицейские, следуйте за мной, — настоятель, похоже, нисколько не удивился моей просьбе, повернулся, исчезнув в дверях. Я шагнул следом, и вскоре, попетляв по внутренним помещениям церкви, мы стали подниматься на колокольню. Винтовая лестница быстро привела нас наверх площадки, где находился колокол. Я остановился рядом с отцом Серафимом, осмотрелся вокруг. Туман практически полностью рассеялся, открыв нашему взору незабываемое зрелище. Я замер, с жадным любопытством вглядываясь в «свой» и «чужой» ландшафт. — Охренеть, — хриплым голосом произнес кто-то за моей спиной. — Красиво, — отозвался Руслан Руденко. — Боже мой, этого не может быть, — полным отчаяния голосом прошептал Миша Ковалев. — Хорошо, что вы вспомнили о Боге, — сказал отец Серафим. — То, что произошло — и есть Воля Божья. — А что произошло? — я повернулся к священнику. — Вы что-то об этом знаете? В ответ настоятель зарядил длинный монолог, состоящий из цитат иудейских пророков о конце света, спасении избранных, и т. д., и т. п. Я решил не дожидаться начала описания жития остальных библейских персонажей, искренне поблагодарил настоятеля за помощь, и стал спускаться вниз. Парни помедлили, немного полюбовались природой, но все, как один, последовали за мной. Нашли меня, уже расстелившего карту Ленобласти на капоте джипа, с карандашом в руке. …Итак, мы имеем Данилово и кусок трассы, граничащие с неизвестным нам морем, — я провел дугу южнее от поселка. — Дорогу обрезало с двух концов, с колокольни виден лесистый мыс, выступающий в море, а севернее поселка ландшафт нисколько не изменился… Километров на пять с гарантией, а то и более… На западе и востоке, похоже, произошли перемены, вопрос, насколько масштабные… — Кхм… Володя, ты бы не занимался рисованием, — стоя за моей спиной, произнес капитан Зеленцов. — Сашка с Русланом уже пересняли всю округу на свои айфоны. С колокольни снимали с высоким качеством. — Молодцы, не теряли времени даром, — обернулся я к своим парням. — А теперь прикиньте, если у вас батареи сядут, в ваших айфонах, что будет дальше? — От аккумулятора «бэхи» зарядим, — хмыкнув, пожал плечами Барулин. — Соляры почти полный бак. — Это хорошо, что почти полный бак. Соляра нам сейчас, как на вес серебра будет, — улыбнулся я, складывая карту, и пряча ее за пазуху. — А вот если соляра закончится, то в конечном итоге мы останемся без айфонов. Придется по старинке рисовать пейзажи и чертить карты. — Ладно, Володя, мы все тебя хорошо поняли, — улыбнулся Владислав. — Давай, шеф, командуй. Что, куда, кого? — Дело, как мне видится, следующее: случился (цензура) катаклизм, в результате чего часть нашего мира с поселком Данилово оказалась черт знает где, — вещая преамбулу, я заглянул в глаза каждому из моих парней. Страха не увидел, лишь загнанное внутрь отчаяние в глазах Мишки. У остальных просматривался скрытый азарт и охота к приключениям. Настоящие мужики, не зря я подбирал к себе в отдел именно таких, готовых идти хоть к черту на рога. — Осмотр местности с колокольни показал, что севернее Данилово простирается наш, российский, земной ландшафт. Насколько далеко — пока неизвестно, — продолжил я. — Скорее всего, мы являемся единственными представителями законной власти в данном регионе, причем, имеющими определенный вес. — Володь, в Данилово есть свой участковый, да и у мужиков, вероятно, имеется кое-какое оружие, — вступил в разговор Ковалев. — Кроме того, здесь проживает известный в определенных кругах криминальный авторитет по кличке «Ерема Безбашенный», он же Еремеев Николай Павлович. — Все верно, Миша, в поселке имеется и участковый, и у мужиков, наверное, найдутся «берданки», — улыбнувшись, кивнул я. — Кроме того, и у «Еремы» должен быть припрятан вполне приличный по провинциальным меркам арсенал. — Оперативная информация? — Зеленцов прям весь напрягся, словно охотник, почуявший поблизости дичь. — Нет, это моя твердая уверенность, а не стук «барабанов», — ответил я. — Парни, мы сейчас должны нанести свой первый визит не в администрацию, а к товарищу Еремееву. Причем, не как его заклятые враги, а как… гости, скажем. Так надо, я потом все объясню. — Ну, ты и скажешь иногда, Иваныч, что хоть стой, хоть падай. В гости, блин, — фыркнул капитан Барулин. — Не знал бы я тебя много лет, то подумал бы, что ты на короткой ноге с «Еремой». Так он и пустил тебя в гости. — Ты почти угадал, Саша, я знаком с Еремеевым, и очень даже хорошо знаком, — грустно улыбнулся я. — Когда-то мы с Колькой сидели в одном окопе, а на нас перли духи, прорываясь через границу на помощь другим таким же «чебурекам». А до этого мы с Николаем жрали кашу из одного котелка, пили из одной фляжки… Поэтому «Ерема» пустит меня в гости. У церкви воцарилась тишина, нарушаемая лишь лаем собак и шумом тракторного мотора на ближайшей улице. Шесть пар глаз разглядывали мою персону, словно впервые меня видели, и сейчас оценивают, что с сим фруктом делать. Ну, я же не виноват, что все сказанное мною — чистая правда! И в том последнем бою я вынес раненого сержанта Еремеева на своем горбу, матерясь криком, но не бросив его ТАМ. И уж тем более, я не в ответе за то, что вышедший из госпиталя сержант со временем стал весьма авторитетным человеком в бандитских кругах. — Чего уставились, товарищи офицеры? У каждого человека есть то, о чем никогда и никому не рассказывают. По разным причинам, — я бесцеремонно нарушил всеобщее молчание. — Поэтому, слушай мою команду: отставить маскарад, вскрыть НАШ запас, вооружиться нормально. — Не, Володя, с тобою все-таки не соскучишься, — минуту спустя покачал головой Руслан, запихивая магазин в разгрузку. — Ты был знаком с «Еремой», и до сих пор молчал об этом. — И молчал бы дальше, Рус, если бы не обстоятельства, — я сунул потертый ТТ в нейлоновую кобуру на бедре. — Впрочем, в одном ты прав — со мною не соскучишься. Особенно, когда мы оказались черте где, и черте когда. … А вы что думали: опера ехали себе куда-то по службе? Задерживать подозреваемого в преступлении? Ранним утром первого мая? Нет, граждане, мы ехали по иным делам, чтобы решать проблемы среднего по российским меркам бизнеса. Решать окончательно, если конкурирующая сторона не согласилась бы на наши предложения. Это — жизнь, реальность, о победе над которой, хоть, и снимают сериалы, но которую фиг победишь. Потому, что рыба гниет с головы. А дальше сами догадывайтесь, где та голова, ибо это уже политика… Мы быстро перевооружились на нормальные, длинноствольные «калаши» из «левого» НЗ, распихали по ячейкам разгрузки запасные магазины, добавили к основному оружию еще и «левые» пистолеты. «Правые» «укороты» скинули в багажники, табельные ПМы оставили в кобурах подмышкой. Затем сели в машины, и вновь выехали на главную деревенскую улицу. Ага, народ с шоссе постепенно отошел от шока, и стал подтягиваться в поселок. Мимо проехал давешний «опель», а в просвете между деревьями мелькнул рефрижератор на подъездной дороге. Ну, ладно, нам на сей раз направо. Николай Павлович Еремеев — а именно так, по имени-отчеству, и очень уважительно называли его в Данилово — проживал в личном особняке в полукилометре от самого поселка. К его дому от центральной улицы села шла неширокая дорога с отличным асфальтовым покрытием. Гладкая и ровная, без ям и ухабов, ездить по такой — одно удовольствие. Мы, не таясь, подъехали прямо к въездным воротам, вышли из машин, оглядели трехметровый бетонный забор, видеокамеры на всех углах. Да, неплохо устроился бывший сержант-пограничник, сделавший себе карьеру и имя в криминальном мире. Имея такой замок, можно жить, и жить припеваючи. Охрана, поди, нас уже давно срисовала, всполошилась, не зная, что делать. Мы сейчас больше на частный спецназ смахиваем, в бронниках, в «сферах», с автоматами, правда, без масок на лицах. Отдав автомат Михаилу, я провел быстрый инструктаж, приказал парням, чтобы те рассредоточились, и не отсвечивали. Затем не спеша подошел к массивной калитке рядом с воротами, и нажал на кнопку переговорного устройства. По идее, где-то здесь должна была быть скрытая камера, и я не сомневался, что за мной сейчас наблюдает пара-тройка рыл с сомнительным послужным списком. Ладно, поиграем по чужим правилам. — Чего надо? — вопреки моим ожиданиям, охранник появился самолично, почему-то не став вести переговоры по домофону. А вот манеры у секьюрити, увы, не из лучших — даже не поздоровался, морда такая. Хорошо, еще, что не направил на меня «помпу», что держал в руках стволом вниз. — Вот, что, любезный, доложи-ка, пожалуйста, господину Еремееву, что его хочет увидеть его армейский товарищ, имевший на службе позывной «Финн», — четко и с расстановкой произнес я. — Запомнишь, или тебе лучше записать на бумажке? — Запомню. Ждите, — нахмурив лоб, охранник бросил опасливый взгляд на моих ребят, и исчез, захлопнув за собой калитку. Я пожал плечами, и, заложив руки за спину, стал ходить взад-вперед… — Проходите, — не прошло и минуты, как калитка вновь распахнулась, и появился мой давешний собеседник. — Вы один проходите. «Ерема»… Тьфу, ты, Николай Павлович ждет Вас. Я шагнул следом за секьюрити, сразу же от ворот, словно, угодив в другой мир — мир ухоженного и вылизанного поместья. Мощеные красной брусчаткой дорожки, идеальные газоны, отделанный камнем ручей с водопадиками и кажущимся игрушечным мостиком. На парковке возле дома стоял сверкающий никелем «хаммер» — машина прожорливая, но весьма неплохая при нашем бездорожье. — А я сначала не поверил своим ушам! — навстречу мне спешил сам хозяин, хозяин дома, и, насколько я в курсе, почти всех здешних мест, Еремеев Николай Павлович. — Ё-мое, Вовка, «Финн», как же я рад тебя видеть! Да, бывший сержант с позывным «Свен» заматерел, раздался вширь. Сейчас я бы и не вытащил его с поля боя — более ста килограмм навскидку. И взгляд у Кольки стал жесткий, волчий, холодный и цепкий. Чувствуется хватка хищника, матерого, и опасного. Мы обнялись, от души похлопали друг друга по спинам, искренне радуясь нашей встрече. На душе внезапно полегчало. Я интуитивно почувствовал, что Николай, хотя и оказался по жизни на другой стороне закона, похоже, не растерял человеческих качеств. Интуиция меня редко подводит, доложу я вам. Тут я заметил второго охранника, тихонько появившегося из дома. Здоровый лось, и тоже с помповым ружьем в руках. — Володя, давай я сразу же прямо спрошу тебя, а ты мне честно ответишь, хорошо? — хозяин мгновенно перехватил мой взгляд в сторону секьюрити. — Скажи, ты приехал по мою душу, или нет? — Нет, Коля, я приехал не по твою душу, — ответил я, глядя «Свену» прямо в глаза, не моргая. — Я приехал к тебе, как гость, как старый боевой товарищ, как частное лицо, наконец. У меня нет ордера на твой арест, нет ордера на обыск, и я не намерен устраивать «маски шоу». — Володя, но ты все еще работаешь в полиции, да? — Николай с заметным облегчением перевел дух, глубоко вздохнул. — Или уже на чей-то ЧОП? — До сегодняшнего утра я работал в полиции, Коля, — я не стал скрывать очевидных фактов. — А вот сейчас даже не знаю, есть ли вообще полиция, и есть ли вообще Россия. — Не понял. Вова, что происходит? Ты здесь из-за землетрясения? Началась война, да? — Еремеев мгновенно весь подобрался, буквально на глазах становясь похожим на того сержанта, с которым я служил в Таджикистане. — На нас напали янки? Китайцы? — Хуже, Коля, все намного хуже. Я трезв, как стеклышко, Коля, «дурью» не балуюсь, и с психикой у меня все в порядке. Поэтому не смейся над тем, что я скажу: Данилово и его окрестности оказались в другом мире, — в лоб огорошил я Николая. — Я здесь оказался случайно. Мы с ребятами просто проезжали мимо, по трассе. — Наверное, будь вместо тебя кто-то другой, я бы решил, что надо мной злостно шутят, — внимательно изучив выражение моего лица, после минутной произнес Еремеев. — Но полное отсутствие связи и хаос в радиоэфире… Хорошо, Володя, пойдем в дом, все расскажешь подробнее. — Погодь, я дам «отбой» своим операм, — остановился я. — Вернусь к воротам, и сейчас же приду в дом. — А по рации ты, что, не можешь дать свой «отбой»? — кивнув на «моторолу», с сарказмом поинтересовался хозяин. — Нет, мы договорились, что я выйду лично, — выделив интонацией последнее слово, я направился ко въезду на территорию. — Витек! Открой ворота, и впусти мусоров…, тьфу, ты, ребят моего старого армейского друга, — неожиданно распорядился Николай. — И еще — не задирайся с ними, не цепляй слово за слово, не лезь на рожон. Они и мы, похоже, теперь все в одной лодке паримся. Понял меня? — Угу, босс, понял, — отозвался от ворот охранник, доставая из кармана штанов пульт дистанционного управления. Так, а у хозяина, похоже, автономный дизель-генератор имеется. Как раз на случай отсутствия электричества. Следовательно, должен быть и запас солярки для дизеля. Минуту спустя обе наши машины стояли бок о бок рядом с «хаммером», а мои ребята топали следом за мной. На кухню, завтракать, чем бог послал. Еремеев посмотрел на лица моих оперов, и, махнув рукой, на, типа, принципы, пригласил всех нас в дом. Ну, да, чуйка у бывшего пограничника всегда была на высоте. По пути Николай уточнил, что готовить завтрак придется нам самим, т. к. его личный повар еще не приехал на работу. И, судя по последним событиям, непыльная работа повара накрылась медным тазиком. Кроме самого хозяина в доме находились трое его охранников и пара породистых кошек, встретивших нас в холле. Оглядев подозрительным взором зеленых глаз толпу незнакомых мужиков, кошастые сразу же направились к Зеленцову. Для меня всегда оставалось загадкой, каким образом кошки определяли в капитане любителя всей мурчащей и пушистой братии. Знакомство с Владиславом прошло успешно — обе кошки благосклонно позволили себя погладить, почесать за ушками, и даже потерлись усами о штаны Зеленцова. Эх, нам бы такую же интуицию в отношении людей, что стоит на вооружении у кошек. На просторной и отлично оборудованной бытовой техникой кухне нашлись солидные запасы продовольствия, поэтому проблем из-за отсутствия повара не возникло. Мы основательно подкрепились, не забывая благодарить хозяина за хлеб-соль. Хлебосольный хозяин улыбался, отшучивался, мимоходом ввернув фразу, что с наступлением военного времени любой русский должен считать себя вновь призванным на защиту своей земли. А если учесть, что земля эта приходится на Данилово и его окрестности, то сержант Еремеев немедленно приступит к исполнению своего воинского долга. Я невольно восхитился короткой речью своего старого армейского товарища, в котором явно пропал гениальнейший дипломат. Николай мигом аргументировал необходимость объединения усилий его скромных сил и уважаемых гостей с «калашами», чтобы разобраться с происходящим, не допустить насилия, защитить мирное население. Что ни говори, а умен «Ерема», хитер, талантлив, и котелок у него варит на все сто. Что же, пора заканчивать с этим театром, и переходить к живописи. — Пойдем-ка, «Свен», обсудим кое-чего, — предложил я, допив последний глоток чая. — А парни мои пока попьют кофию с какавой. — Хорошо, пошли, «Финн», — Еремеев слегка напрягся, но постарался держаться непринужденно. — Николай, у тебя есть, чем вооружить свою охрану? — я сразу же взял быка за рога. — Я имею в виду не те «помпы», на которые у твоих стопудово выписаны разрешения, а реальные, боевые стволы. Есть? — Ну, предположим, я найду стволы, — хитро прищурился собеседник. — Понимаешь, я готов встать рядом с тобой, Володя, а своим людям все-таки хочу предложить выбор. Если, к примеру, у моих с твоими в перспективе проблемы будут? Как бы не постреляли друг друга, не дай бог. — Никто никого не постреляет. Я поговорю со своими, ты — со своими, и вообще разведем бойцов по разным окопам. До поры, до времени, а потом притрутся, не маленькие, — ответил я. — Ты, вообще, по каким принципам набирал личный состав? — Большинство моих с армейским опытом, несколько человек прошли Чечню. С тупыми отморозками никогда не работал, и никогда работать не намерен. Уроды они конченые, — хозяин дома презрительно сплюнул. — «Финн», я, хоть, и ушел в бандиты, но не оскотинился, и умом не тронулся. Да, я жесткий, и порой даже жестокий, но не зверь, и не монстр, каким меня часто представляют в ментовке. — Я никогда не занимался тобой и твоими делами, Коля. И отбояривался от твоих тем, как мог. Под разными предлогами. Потому, что мы вместе лазили по тем горам на границе, и я точно знал, что никто не пальнет мне в спину, пока ты меня прикрываешь, — я смотрел Николаю прямо в глаза, а тот не отводил свой взгляд. — В то же время я отслеживал все, связанное с тобой, сопоставлял, думал… И, знаешь, я не знаю, куда бы сам подался, окажись я на твоем места. А сейчас та страница перевернулась, Коля, и мы все начинаем сначала. Объясни это своим, а я объясню своим. — Володя, с этого момента считай, что тебе вновь никто не выстрелит в спину. Как бы там дальше не легла наша карта, — взгляд старого армейского товарища потеплел. — Я даю слово, что мои бойцы не поднимут бучу. А если что, разберусь сам, без лишнего шума. — Введи меня в курс дел по Данилово. Что здесь с администрацией? Как с участковым? — видя, что все точки над «и» расставлены, я перевел разговор на другую тему. — Участковый хороший, по крайней мере, свою работу знает. У него нет особых амбиций и лидерских качеств, а так — мужик вполне толковый, — Еремеев провел рукой по своей короткой стрижке. — Глава администрации — тот вообще мой ставленник, но, к сожалению, труслив и мягкотел. Из демократов, типа. Эх, знал бы раньше, что такое случится, так не выпихивал бы в отставку прежнего. Тот был из старых, еще советских кадров, и у народа пользовался огромным авторитетом. Да и сейчас его не забыли, если что, то постоянно обращаются к нему с разными делами. — Ничего, администрацию и поменять можно, если, вдруг, понадобится, — произнес я. — Хорошо, решай, кого из бойцов брать с собой, и выдвигаемся к церкви, а потом к участковому и к администрации. — А зачем к церкви-то? Отец Серафим никогда не станет вмешиваться в дела людские, он вообще не от мира сего, — искренне удивился Николай. — Нам не сама церковь нужна, а колокольня. Хочу, чтобы ты лично посмотрел на новые горизонты, — усмехнулся я. — А то, может, не веришь мне на слово? — Да я со своего балкона первей тебя море увидел! Решил, было, что это уже глюки пошли, а потом вспомнил, что вчера ни грамма во рту не было, — засмеялся «Ерема», поворачиваясь в сторону ворот. — Витек! Шагай сюда, разговор есть! Спустя какое-то время во дворе усадьбы Еремеева собрались две группы вооруженных людей. Мы, семеро оперов в черной униформе «а ля спецназ», вооруженные автоматами и пистолетами, и четверо бойцов в натовском цифровом камуфляже. Во главе с неформальным хозяином здешних мест, известным криминальным авторитетом Еремеевым Николаем Павловичем. После нашего разговора «Свен» собрал своих парней всех вместе, быстро объяснил им ситуацию, описал задачи и перспективы. После этого погнал двоих ребят куда-то в подвал, или еще в какие-то бандитские закрома за оружием. Последнего оказалось не густо — полдюжины «калашей», карабин СКС с оптическим прицелом, пара ПМов, и один ТТ с глушителем. Ну, еще три легальных помповых ружья, и личная «беретта» хозяина. Плюс некоторое количество боекомплекта, из расчета продержаться минут десять против сотни атакующих духов. Признаюсь, я ожидал от Николая нечто большего, о чем прямо и сообщил ему. — Основной схрон уже недоступен. Он остался там, в городе, — Еремеев неопределенно махнул рукой в сторону Питера. — Так, кто остается «на точке»? Трое охранников здешнего босса переглянулись между собой, и решили, что останется мой тезка, некий Володька. На вид — обыкновенный качок, с ничем не выделяющейся внешностью. Колька сразу же загрузил остающегося срочными задачами, связанными с экономией электроэнергии и консервацией чуда американского автопрома. Как оказалось, «хаммер» принадлежал любовнице хозяина, которая гостила у подруги в Питере. У самого же Еремеева оказались в гараже еще две машины — на сей раз его собственные — «лэндкруйзер» и «гелендваген». Оба джипа с дизельными движками, что характерно. В последний и загрузились бывший пограничник с парой своих бойцов. За время нашего вояжа в гости обстановка в Данилово заметно изменилась. В поселок подтянулись все те, кто вместе с нами оказался на трассе — дачники, дальнобойщики, и прочие транзитники. Проснувшиеся жители населенного пункта высыпали на улицы, с тревогой наблюдая за наплывом незванных автомобилистов. По Данилово ползли самые невероятные слухи и сплетни. Шила в мешке не утаить, и по мере распространения новостей народ постепенно стекался на окраину, где с колокольни открывался прекраснейший вид на окружающий поселок ландшафт. К счастью, участковый оказался на месте, точнее, дома, не успев присоединиться к паломничеству в сторону церкви. Еремеев пожал руку лысеющему старшему лейтенанту лет, так, сорока-пятидесяти, представил меня, Мишу Ковалева, и предложил присесть, чтобы обсудить один важный вопрос. Затем огорошил товарища участкового свежими новостями. Видя, что у Антонова Евгения Мироновича — так звали полицейского — образно говоря, не хватает оперативной памяти для осмысления происходящего, Николай применил допинг. В виде полулитровой фляжки коньяка, что нашлась в джипе бывшего пограничника. Участковый одним залпом выдул почти половину емкости, просмаковал остатки прекраснейшего армянского коньяка, закусил поданными супругой грибочками, крякнул, и пошел за оружием. Жена участкового, которая слушала наш разговор, вертясь на кухне, буквально засыпала нас вопросами, заодно проинформировав о местной беде — проблеме с колодцами. С деревенскими колодцами творилось что-то ненормальное: часть из них неожиданно пересохла почти наполовину, другие же внезапно переполнились водой, чего обычно с ними никогда не происходило. Никто из соседей не знал, что и думать, началось распространение самых невероятных слухов. Супруга участкового поохала, поахала, малость всплакнула, дала легкий подзатыльник младшему сыну, и тут появился Антонов. Одетый по форме, с «вепрем» в руках, табельным «макаровым» в кобуре, готовый исполнять свои служебные обязанности. В глазах старлея читалась решимость идти до конца, чего бы это ни стоило. Хотя было хорошо заметно, что между участковым с Николаем ровные отношения, Мироныч сел ко мне в «мерседес», где успел переговорить со мной почти тет-а-тет. В основном, уточнял некоторые моменты, чтобы обладать полнотой информации по событиям на шоссе. Мне импонировал такой подход к делу, да и Антонов, как человек, понравился, несмотря на лихо употребленный им коньяк. Ну, что делать, если мужик не читал фантастику, и не готов к обалденно резким переменам в нашей жизни. Здание местной администрации мне понравилось. Красивый, отремонтированный и ухоженный домик, аккуратная табличка на дверях, сообщающая, что здесь заседают местные органы власти. Эти самые органы в количестве двух человек сразу же выскочили навстречу, едва Колькин «гелендваген» скрипнул тормозами у крыльца здания. Рядом остановились мы, и, захлопав дверями, стали вылезать всей толпой. Поначалу глава официальной власти перепугался, побледнел, и, вообще, весь переволновался. Шутка ли — по его душу разом приперлись сам «Ерема» с подручными, да еще и залетный спецназ нарисовался. Плюс участковый, затесавшийся к нам в команду. В общем, Еремееву вновь пришлось экстренно применить проверенный метод допинга. На этот раз в виде красивой бутыли виски с очень солидной выдержкой. И, что вы думаете? Глава одним махом выдул более половины бутылки, и выпил бы и до дна, если бы Николай со словами «харэ лакать, милый» не отобрал емкость. Сунув вискарь в руки секретарши, Еремеев сначала представил нас, а затем и нам. — Андрей Маркович Петренко, здешний «премьер-министр», «министр финансов», и всего остального, прочего, — похлопав главу по плечу, Николай сразу дал понять, кто здесь реальный «президент». — Сейчас Андрей Маркович пойдет по домам, соберет нужных людей, а уже затем они соберут народ. — Ох, Николай Павлович, а что вообще случилось-то? Правда ли, что произошел геологический катаклизм? — как оказалось, Петренко вообще смутно представлял себе происходящее в округе. — Ёшкин кот, а кто из нас глава администрации? — наигранно удивился «Ерема». — Это ты, Андрей Маркович, должен мне доложить, что происходит. А не я к тебе мчаться с новостями, как тот Гарун. Ладно, не трясись, сейчас все узнаешь от майора Иванникова. Пока я рассказывал, что, и как, Петренко то краснел, то бледнел, то вновь краснел. Видимо, выпитое Андреем Марковичем виски боролось с его врожденной боязнью начальства, и следы этой борьбы отражались на упитанной физиономии главы. Стоявший здесь же рядом Николай словно прочитал мои мысли, и, улучив момент, виновато развел руками: мол, сам видишь, какие кадры. Я пожал плечами, и быстро свернул свой рассказ. — В общем, так, Андрей Маркович — сиди здесь, и информируй людей, которые будут подходить, что мы вскоре создадим чрезвычайный совет, — немного подумав, распорядился Еремеев. — Ты, Елена Васильевна, езжай к Федосееву, и попроси, чтобы Роман Георгиевич подъехал вместе с тобой… Ленка! Ты весь вискарь вылакала? Ну, млять, что за дела такие? Как же ты за руль сядешь, коза драная? Оказывается, пока я толкал речь, просвещая Марковича, его секретарша потихоньку прикончила остатки еремеевского виски. То ли от нервов, то ли по иной причине. Колька, когда увидел пустую бутыль и блестящие глазки секретарши, едва не закатил бабе хорошую оплеуху, но сдержался, похоже, постеснявшись полиции. А я сообразил, отчего это ухмылялись мои парни — смотрели, как Елена Васильевна за нашими спинами прикладывается к бутылочке. — Леня, бери «уазик», и поезжай к Федосееву. Культурно, повторяю, культурно попроси Романа Георгиевича от моего имени сесть в машину с тобой, и приехать к церкви, — Николаю пришлось посылать за неким Федосеевым одного из своих ребят. — Все, давайте, двинем на колокольню. Надо осмотреться, а потом провести разведку местности. Я кивнул, соглашаясь с доводами своего бывшего армейского друга. Как-никак, он здесь живет, и знаком с округой куда лучше нас. Кроме того, надо немедленно сориентировать и Антонова, который вообще знает здесь каждый кустик. Участковый родился в Данилово, прожил в поселке почти всю жизнь, и являетсянастоящим кладезем информации. Но сначала пусть Мироныч соберет всех мужиков, у кого есть оружие. Чую, что времена развивающегося капитализма закончились, и наступает настоящая демократия, при которой истинно свободные люди должны иметь при себе оружие. Еще при подъезде к церкви мы поняли, что информация о катаклизме распространилась быстрее ветра. К колокольне стекались и стар и млад, ехали на велосипедах, машинах и тракторах. Мелькнул давешний «опель», в боковом переулке приткнулся «Камаз», а его водитель стоял рядом, и о чем-то беседовал с женщиной средних лет. Я уловил взгляд этого мужика, уверенный, лишенный злобы, или чего-то подобного. Надо будет познакомиться с этим человеком поближе. У церкви нас встретило по здешним меркам целое море народа — человек сто, не меньше. На крыльце храма стоял отец Серафим, и вещал людям о страшном суде, воздаянии, об избранных богом, и т. п. Народ — в основном, женского пола, и преклонных лет — внимал речам настоятеля, крестился и плакал. Другие — кто помоложе, и мужского пола — лезли на колокольню, чтобы самим убедиться в собственной избранности. Хорошо поставленный голос отца Серафима перекрывал неизбежный в таких случаях шум и гам. — Евгений Миронович, ты проследи, пожалуйста, за порядком, — вылезая из джипа, попросил я. — Чтобы никто не подрался, обошлось без рукоприкладства и насилия. Толпа — она часто бывает неуправляема. Особенно, когда люди на эмоциях… — Я останусь и помогу Антонову, — неожиданно произнес мой напарник. — Займусь хоть какой-нибудь полезной работой, чтобы не думать о своих. — Хорошо, Миша, — кивнул я. — Толик, Костя, вы остаетесь в распоряжении капитана Ковалева и участкового… Евгений Миронович, Вы тут распорядитесь, а потом сразу наверх, к нам. Без Вас нам не обойтись. — Добре, Владимир Иванович, — участковый сразу же признал мое главенство, и лишь покосился на Еремеева. Николай же вообще не обратил на нас никакого внимания, сразу же направившись к храму. Кольке, похоже, не терпелось поскорее взглянуть на округу с самой высокой точки поселка. Люди расступались, пропуская «Ерему» и его двух подручных. Ну, пора и нам топать наверх. — Ну, как, сходим с девками на море? — подколол я своего бывшего однополчанина, рассматривавшего в бинокль окрестный пейзаж. — Легко. Только шнурки поглажу, — съязвил Николай, не отрываясь от наблюдения. — Володь, там, на севере нет никаких изменений местности. Я вижу крышу коровника фермера Савченкова. Хороший мужик, кстати, крепкий… Просматривается и хозяйство Чугунова… Увидели бы и Замятино, если бы не дымка. — Что там, в этом Замятино? — поинтересовался я, доставая карту. — Дюжина старушек, пяток питерских дачников, несколько пустых хат, — ответил Еремеев. — Подробнее можно узнать у Антонова, или у того же Петренко. У Марковича там родня живет — тетка с алкашом-сыном. — Сколько отсюда до Замятино? — я глянул вниз, где Ковалев и участковый прервали проповеди отца Серафима. К церкви продолжал стекаться народ, и, как полагаю, внизу собрался почти весь поселок. — Километров пять-шесть, наверное. Там, после Замятино есть еще три деревеньки, которых больше нет на карте. Там даже старушки отсутствуют: перестройка, самогонка и дикий капитализм выбили народ не хуже фашистов, — со злостью сплюнул Еремеев. — Короче, «Финн», надо самим ехать в Замятино, и разбираться на месте, что там, и как. — Надо, так надо, — хмыкнул я. — Коль, а сколько отсюда до Рясенки? — Километров одиннадцать, точно не знаю, — Николай пожал плечами, глянул вниз. — Я в ней бывал-то всего пару раз. По той дороге между деревнями только на тракторе и ездить. Володь, Рясенку отсюда не видно. Она лежит северо-западнее, а там лес мешает… Не дождемся мы Мироныча, Вова. Он накрепко увяз в позиционном трепе с бабульками, и его просто так не отпустят. — Понятно. Ладно, пошли вниз, а то там вообще назреет и произойдет революция. Как говорили классики, подобные процессы лучше возглавлять нам самим, а не противостоять им, — вздохнул я, убирая карту в карман. Внизу нас встретили шум и гам, в котором не было слышно собеседника в пяти шагах от самого себя. Не долго думая, я снял автомат с предохранителя, передернул затвор, и трижды выстрелил в воздух одиночными. Это помогло — народ мгновенно замер, разом прекратив сотрясать языками воздух. Толпа утихла, и стало слышно, как кто-то сдавленно охнул, а кто-то зашмыгал носом. Люди смотрели на нас — на хорошо вооруженных незнакомцев, неизвестно как очутившихся в Данилово. Смотрели на всем известного негласного хозяина всей округи, который и ранее внушал трепет, а теперь вообще открыто носил оружие вместе со своими бойцами. — Тишина, граждане! Попрошу тишины! — мне пришлось напрячь свои голосовые связки, чтобы меня услышали все, находящиеся у церкви. — Меня зовут Иванников Владимир Иванович, я майор, начальник криминальной полиции энского УВД из Санкт-Петербурга… По мере того, как я говорил, лица людей становились все суровее, и суровее. Постепенно в толпе возник тихий гул, который не имело смысла глушить. Осознавая, что мир вокруг резко изменился, люди перешептывались, переругивались, давали волю эмоциям. Хорошо, что хотя бы не перебивали, не освистывали, не улюлюкали. Я уложился минут в десять, а затем слово взял Николай. Сразу же подтвердились мои выводы о недооцененных страной и властью талантах товарища Еремеева. Бывший сержант погранвойск четко расписал произошедшие геологические изменения в окрестностях населенного пункта. Затем плавно перешел к нашему появлению в Данилово, особо подчеркнув, что он сам отныне находится в подчинении майора полиции. Расписал меня, как лучшего друга и отличного командира, ну, прям эталон офицера языком из меня вылепил. Ай, да, Колька, ай, да, сукин сын! — … Товарищи! Ни для кого не секрет, что это я постарался протолкнуть на место главы администрации Андрея Петренко. Да, он мой ставленник, по сути работавший в мою пользу, — неожиданно для меня Еремеев заговорил о местных делах. — Петренко — мягкий и добрый человек, хороший исполнитель, и, что самое главное — не вор! Да, да, он работал честно, не присваивал чужих денег. Сами знаете, что у нас о любой власти говорят, что она набивает себе карманы, едва добравшись до кормушки… И знаете, что я не люблю крысятничества из своего кармана… В толпе раздалось несколько смешков. Видимо, кто-то представил, что «Ерема Безбашенный» сделал бы с рискнувшим обокрасть его чиновником. Я посмотрел на Николая, пытаясь понять, куда тот клонит. Народ, похоже, тоже заинтересованно слушал речь Еремеева, явно узнавая для себя какие-то новые подробности о местной политической кухне. Мои опера переглянулись между собой, и Ковалев тихонько что-то спросил у стоявшего рядом с ним участкового. Антонов помедлил с ответом, а потом утвердительно кивнул, произнеся пару фраз. Так, так, так, а Мироныч, похоже, действительно в курсе всего и вся. — … Поэтому я предлагаю Роману Георгиевичу Федосееву стать во главе формируемого чрезвычайного совета, в руки которого временно переходит вся власть в Данилово и его окрестностях, — ах, ты, паршивец, Колька, как ловко все провернул. — До момента восстановления законной российской власти, товарищи! Роман Георгиевич, Вы очень нужны людям! Очень прошу Вас, пожалуйста, выйти сюда! Толпа пришла в некоторое движение, народ зашевелился, пропуская невысокого седого старичка, опиравшегося на трость. Вроде, дедушка, как дедушка, а люди почтительно с ним здоровались, и искренне улыбались, глядя на него. Судя по всему, непростой старичок этот Федосеев, ой, как, непростой. — Это бывший глава администрации, которого лет пять назад спровадили на пенсию, — прошептал мне в ухо Михаил. — Он не давал твоему «Ереме» стать единовластным хозяином всей округи. Хорошо еще, что обошлись пенсией и выборами, а не как другие. — Миша, «Ерема» не мой. Он свой собственный, — также шепотом ответил я — И он очень не хочет брать на себя ответственность за весь поселок. Поэтому и устроил весь этот цирк. Заметь, как талантливо все сделал, грамотно. — Ага, вижу. Прямо народное вече какое-то, — чуть усмехнулся Ковалев. — Сейчас князя выберут, а там и ополчение созывать начнут. До князя, как вы понимаете, не дошло. А вот выборы действительно состоялись. Здесь же, на месте, у церкви. Народ живо откликнулся на предложение Николая создать чрезвычайный совет, как временный орган власти, и поставить во главе его товарища Федосеева. Как мне показалось, люди проголосовали единогласно, и даже приезжие автомобилисты оказались «за». Еремеев на этом не успокоился, сразу же предложил несколько фамилий во вновь созданный совет, а затем действительно призвал создать ополчение. Обосновав это тем, что никто из собравшихся не в курсе, что вообще произошло, и когда все это закончится. А народ защищать надо, и это должен сделать сам же народ. Все, имеющие оружие, и способные им пользоваться. Едва слово взял новоизбранный Роман Георгиевич, как произошло знаменательное событие — сквозь дымку наконец-то проглянуло солнце. Даниловцы восприняли это как хороший знак, встретив солнце овациями, восторгом и радостными возгласами. Светило посверкало нам всего минут пять, а затем вновь исчезло за наползшей облачностью. Митинг, было, продолжился, и тут неожиданно раздались удары колокола. Как оказалось, отец Серафим воспринял появление солнца как знак небес, и помчался наверх звонить в колокол. Колокольный звон — это хорошо, но, к сожалению, при нем сложно напрягать голосовые связки, чтобы тебя услышал народ. Несколько мужиков поднялись наверх, чтобы успокоить излишне эмоционального батюшку, а я подошел с Федосееву. — Роман Георгиевич, на шоссе в паре километров к востоку лежит вдребезги разбитая фура с продуктами, — произнес я, после того, как поздоровался со стариком за руку. — Водитель фуры погиб, а вот продукты вскоре всем нам понадобятся. Надо бы организовать сбор и перевозку груза в поселок. — Очень хорошо, Владимир Иванович, сейчас же распоряжусь и организую, — голубовато-зеленые глаза Федосеева прямо-таки засверкали от удовольствия, и вообще, старичок словно испускал какие-то флюиды энергии и непоседливости. — Семен! Семен, подойди сюда! Так, где Василий Никитин со своими сыновьями? Тут к нам пробилась какая-то бабка, и сразу же стала грузить нового главу совета проблемами с крышей и сараем. Я невольно прислушался, и вскоре выяснилось, что подземные толчки вызвали некоторые разрушения. Пострадали несколько старых и ветхих домов, в которых проживали одинокие старушки, а некая Матвеевна сломала ногу, когда на нее упала слега. Колокольный звон наконец-то прекратился, и стал слышен рев мотора какого-то транспортного средства, несущегося на полной скорости. Спустя несколько секунд из-за поворота выскочил трактор, лихо остановился, не глуша мотор, а из его кабины выпрыгнул бородатый мужик с ошалевшими глазами. — Это Женька Чугунов, мой тезка и одногодок, — присмотревшись, произнес Антонов. — Похоже, что-то произошло. — Люди!!! Рясенка исчезла!!! Нет ни дороги, ни самого села!!! — завопил Чугунов, бросаясь через толпу к церкви. — Мир перевернулся!!! Люди!!! — Все ясно. Женька вчера нажрался, а утром с бодуна поехал к соседям. Видать, халтура у него там нашлась, — участковый быстро выстроил логическую цепочку. — И не доехал… — Евгений Миронович, Вы соберете тех, у кого есть оружие? — поинтересовался я, наблюдая за хватающимся за голову Чугуновым. — Да, товарищ майор. Через часик у правления соберутся все наши мужики с ружьями, — кивнул Антонов, и покосился на одного из охранников Еремеева. — Автоматов у нас не водится, но у кого что есть, как говорится. Карабины, дробовики. — Да хоть берданки с наганами, лишь бы побольше, — уточнил я. — Надо сделать объявление, чтобы народ тащил все оружие, что найдет. Отныне власть не станет привлекает за нелегал, за самоделки, и за прочее. Наоборот, благодарить станем за каждый лишний ствол. А если мир вернется обратно, и все встанет на свои места, то я даю слово офицера, что мы ничего не видели, и ничего не знаем. — Мироныч, ты, давай, собирай мужиков, кто служил в армии, грамотных и надежных, — услышав наш разговор, к нам подошел Николай. — Я передам вам кое-какие излишки, отдам «помповухи», СКС с оптикой. — СКС лучше себе оставь, снайпером будешь, — вмешался я. — А своих бойцов раздели на пару автоматчиков и водителя. В результате у нас будет три полноценных тройки бойцов. — Так точно, товарищ майор. Будет исполнено, — шутливым тоном отозвался мой бывший однополчанин. — Володя, да три тройки на всю округу — это капля в море. Это на пару «блоков» и на маневренную группу. А нам надо минимум пять троек, и наблюдателей на колокольню… Во, кстати, у меня есть телескоп — подарили как-то на день варенья. Мироныч, а давай-ка, оформим штатным наблюдателем твоего старшего пацана. Еще и рацию ему выделим. — Лучше я нам другого наблюдателя найду, — подумав, произнес Антонов. — Есть у нас очень ответственная девушка, к матери на выходные приехала. Ее и посадим на колокольню. — А что с медициной, с продовольственными запасами? Здесь хотя бы магазин имеется? — вступил в разговор капитан Ковалев. — Надо бы где-то разместить транзитников, которые оказались на шоссе вместе с нами. — Да, это важно. Миша, именно этим мы сейчас и займемся — знакомством с людьми и конфискацией груза, — вспомнив про рефрижератор и его водителя, оживился я. — Евгений Миронович, тебе дополнительное задание: кинь клич, пусть поселковые разместят автомобилистов по хатам. — Может, их лучше в школу? — внес предложение участковый. — Нет, школа, быть может, понадобится для чего-то другого, — какое-то странное предчувствие никак не отпускало меня. — Разместим автомобилистов у местных. — Кстати, про магазин. Могу обрадовать товарища капитана — в Данилово есть два магазина, и оба они принадлежат мне, — засмеялся Еремеев. — Что, Мироныч, не знал, что я Таньку спонсирую? Она баба хорошая, вот я и отсыпал деньжат вдове. Жить-то ей как-то надо, с двумя-то детьми на руках. — Не знал, Николай Павлович, удивил ты меня, — оказывается, и Антонов может чего-то не знать. — Эээ… А как же теперь быть с деньгами? Отменить их, или как? — А разве есть какие-то иные варианты, товарищ старший лейтенант? — вкрадчивым голосом спросил мой напарник. — С этого момента наступает коммунизм — с каждого по способностям, и каждому по потребностям. — Смотри, Миша, вот, как соляра выйдет, запрягут нас, и будем мы с тобой заместо лошадок окучивать картошку, — я шутливо погрозил пальцем Ковалеву, и повернулся к своим. — Так, бойцы, идите знакомиться с автомобилистами — с теми, кто оказался в поселке транзитом, как и мы с вами… А мы, Евгений Миронович, поговорим с твоим тезкой и одногодком. Информация не бывает лишней. Из разговора с Чугуновым выяснилось, что расположенная северо-западнее Данилово деревня Рясенка исчезла, словно ее и не было. Тракторист, как это верно подметил участковый, вчера вечером откушал водочки, но с утра поехал поработать к соседям. Проехал около четырех километров, и едва не лишился рассудка. Проселок резко оборвался в прямом смысле этого слова, упершись в невиданный в этих местах лес. Высоченные деревья, цветущий кустарник, густая трава. Чугунов клялся и божился, что виденная им растительность не имеет ничего общего с нашей, с российской. Никаких животных и птиц он не заметил, а на насекомых даже не подумал обратить внимания. Кому они вообще нужны, жуки и муравьи всякие? Узнав от людей, что произошло на самом деле, тракторист поначалу впал в ступор, потом стал, было, буйствовать, не веря сказанному. Пришлось мужика сбить с ног подсечкой, надеть на него наручники, и отвести на колокольню, чтобы своими глазами увидел округу поселка. Затем сердобольные бабки налили бедняге грамм семьсот самогона, и повели под руки к ближайшим родственникам — проспаться. Федосеев временно конфисковал трактор, чтобы Женька не натворил делов, если, вдруг, проснется раньше времени. Тем временем мы занимались товарищами по несчастью. На момент катаклизма на шоссе у Данилово оказались три фуры, шедшие из Питера, пять легковушек, злополучный фургон-камикадзе, и уже хорошо знакомый нам рефрижератор. Ну, еще плюс мы, и та вдребезги разбившаяся фура с продуктами. Итого дюжина машин и более двух десятков человек, мужчин и женщин. — Соловьев Владимир Андреевич, — вслух произнес я, глянув в паспорт водителя рефрижератора. Да, получилось, что он мой тезка. — Вы в армии где и кем служили, а, Владимир Андреевич? — Служил в ВДВ, исполнял интернациональный долг на югах, за речкой, — с едва заметной грустью ответил Соловьев. — Военная специальность — пулеметчик. — А где научились так хорошо водить? — поинтересовался я, возвращая мужику паспорт. — И до армии и после нее увлекался гонками, одно время даже подрабатывал каскадером на «Мосфильме», — ответил водитель. — Что, командир, не веришь? — Почему? Верю. Проверить, конечно, не могу, но верю, — улыбнулся я. — Что везешь, Владимир Андреевич? — Мясо, говядину. И уже, похоже, не довезу, — невесело усмехнулся Соловьев. — Машину, как понимаю, ты конфискуешь, да, майор? — Не будем ставить вопрос таким образом, — поморщился я. — Не я конфискую, а мы позаимствуем для нужд всего населения. — Да мне по барабану, как это назвать. Я не против — забирай «камаз», и делай с ним, что хочешь, — засмеялся водила. — Я тут уже договорился с одной хозяйкой насчет постоя, помогу ей с колодцем, а потом — посмотрим. — Слушай, тезка, а как давно ты участвовал в гонках? — у меня родилась одна идея, и я решил не упускать этого мужика на вольные хлеба. — Ну, лет девять-десять назад был на ралли в последний раз, — подумав, ответил Соловьев. — А потом развелся, пошел работать дальнобойщиком, еще раз женился, снова развелся. А что ты хотел, майор? — Пойдешь ко мне рулить? У меня джип, серебристый «мерс», — махнул я в сторону своей машины. — Получишь автомат, пистолет, а может, и разгрузку найдем. — К тебе, говоришь? — оценивающе прищурился водила «Камаза». — Вот так, вот, сразу доверишь свой «мерс» первому встречному? — Ты не первый встречный. Нервы у тебя железные, а случись чего — ты не подведешь. Я чую людей, вижу, кто чего стоит, — объяснил я. — Это оперский опыт и чутье, помноженные на соображалку. — А, ладно, все равно надо будет чем-то заняться. Гони ключи от своего джипа, — Соловьев думал недолго. — Дай еще пару минут — я сейчас соберу вещички с «камаза», перенесу в дом к хозяйке. — Хорошо. Держи ключи, — я протянул тезке брелок с ключами. — «Камаз» пусть пока здесь постоит, я не знаю, где на селе продуктовый склад будет. Федосеев распорядится, и ты потом сам же его и отгонишь. Пока я решал вопрос с рефрижератором, мои парни разобрались с тремя фурами. Две из них оказались особо ценными, т. к. везли продовольствие — импортные консервы и макароны. Третья фура оказалась забита различной компьютерной техникой. Эх, часика три назад мы бы радовались такому подарку, и в ус не дули. А сейчас, когда поселок сидел без электричества, я не представлял, что нам делать со всеми этими серверами и принтерами. У Еремеева, конечно, электричество было, но надолго ли хватит его запасов солярки? Фургон-камикадзе вез различные молочные продукты — сыр, сливки, сметану, и я немедленно приказал Руслану перегнать эту машину к правлению. Пусть Федосеев сам разбирается, где хранить наиболее скоропортящиеся грузы. Туда же, к правлению, отправил и те две фуры с импортными продуктами. — Знакомьтесь: Соловьев Владимир, бывший десантник, гонщик и каскадер, — когда мои опера закончили общение с дачниками, я представил им нового товарища. — Будет рулить на моем «мерсе». Ну, что, парни, готовы проехаться по округе? — Володь, мы то всегда готовы, но моя «бэха» не проектировалась для родных ухабов, — озабоченно произнес Владислав. — Я застряну в первой же колдобине. — Хорошо, я поговорю с Николаем. Он нам даст какой-нибудь джип взамен твоей «бэхи», — увы, но Зеленцов был полностью прав — не на его БМВ лезть в российское бездорожье. Особенно весной, когда земля еще не просохла после таяния снега. Еремеев сразу же согласился с моими доводами, и послал пару своих бойцов за вторым джипом, за «лэндкруйзером». Заодно приказал привести все оставшееся оружие — СКС, помповые ружья для ополчения, оба «лишних» автомата, пистолеты, патроны, запасные магазины, и прочую амуницию. Мол, надо вооружать мужиков, а то фиг его знает, как карта ляжет. Я подумал, и согласился с Колькой, решив передать ополченцам все три наших «укорота». Фиг его знает, куда кривая выведет. Пока мы готовились к выезду на разведку местности, из облаков вновь выглянуло солнышко. Яркое и отнюдь не майское солнышко. Лучи солнца залили землю, стало заметно теплее, с моря подул легкий ветерок. Народ в поселке потихоньку стал приходить в себя, расходиться по домам, и на колокольню пробрались любопытные пацаны. — Владимир Иванович, а что с детьми будем делать? — поглядев на торчащие вверху головы, спросил Толик Новичонков. — Опасно там. Гнать в шею, или как? — Можно и прогнать, но это не решит проблемы, — задумался я, глянув на чью-то вихрастую голову. — Мы сами были в их возрасте, и сами лезли во всякие переделки. Пацанов надо будет как-то организовать, и использовать как тимуровцев по поселку, что ли. А то, полезут в чужой лес, и, не дай бог, нарвутся на приключения на свои задницы… Черт, без сотового, как без рук. — Шеф, без сотового, говоришь? — произнес подошедший к нам Саня Барулин. — Напомнить старый анекдот из серии армянского радио про мальчика «пейджер-джана»? Вон, они, «пейджер-джаны», окрестностями любуются. Пусть берут велики, и вперед — работать посыльными. — Верно, пацанву нужно занять каким-нибудь полезным делом, чтобы они были под приглядом старших, — согласился со словами напарника Зеленцов. — Давай, Саш, пойдем, и организуем это дело, пока есть пара лишних минут. Капитаны ушли на колокольню, а к нам подошли две бабульки и заплаканная женщина лет сорока пяти. Сразу же выяснилось, что женщина очень беспокоится за судьбу дочери, оставшейся в Питере, и все еще не верит, что мир изменился. Материнский инстинкт подсказывал ей, что надо бы пробраться в город, чтобы поискать своего взрослого ребенка. Вот она и решила обратиться к нам: мол, полицейские из Питера найдут дорогу проехать обратно. Да, сложный случай. Успокаивая женщину, как мог, я понял, что у людей скоро начнется психологический откат — осознавание факта реальности перемен. Практически у всех жителей Данилово где-то там за чертой остались родственники и дети, и люди еще не примирились с мыслью об их отсутствии. Это как примириться с мгновенной смертью близкого человека, с которым ты еще вчера говорил и видел его живым, а уже сегодня его не стало, и нет никакой возможности проводить его в последний путь. Наверное, подобное ощущали миллионы матерей во все времена, когда им сообщали, что их дети пропали без вести или погибли. Появление Еремеева спасло нас от продолжения тяжелого разговора с потерявшей свою дочь женщиной. Извинившись, я занялся организационными делами. К этому моменту Зеленцов и Барулин вывели из церкви с десяток пацанов возрастом примерно от десяти до тринадцати лет, и предложили тем вступить в народное ополчение. Пока на испытательный срок, а там — как себя проявят на службе. Вот, артисты, блин! Еще бы пообещали выдать мальчишкам боевое оружие. Мысленно аплодируя таланту своих оперов — мгновенно нашли, как завлечь пацанов — я вытащил карту местности, расстелил ее на капоте джипа. — На самом шоссе мы уже были, — я указал карандашом на выделенный красным отрезок трассы. — С колокольни хороший обзор, и местность за шоссе просматривается, как на ладони. Море и тот заметно выступающий в него мыс мы тоже видели. Чужой лес на мысу мы осмотрим потом, никуда он от нас не денется. Нет никакой информации по северному направлению, ничего нет по востоку. Предлагаю сначала проехаться на север, посетить Замятино, и те деревеньки, которых уже нет на карте. — Согласен, товарищ командир. На лазурное побережье за околицей Даниловки пойдем потом, когда вернемся из тундры, — озорным тоном произнес Николай. — Погреемся на песочке, попьем пивка, найдем себе барышень по вкусу. — Ты бы с пивом поаккуратнее, товарищ сержант, — отозвался я. — Пиво теперь станет жутким дефицитом, прямо как в советские времена. А водка вообще приобретет ценность доллара. Жидкая валюта, как ее иногда называют. — Ага, вместо евро будут патроны, а вместо золота — обалденно красивые бабы, — развеселился мой армейский друг. — В общем, так, Володя, я закрываю оба своих магазина, и оставлю Витька с Леней их охранять. Мало ли что. Как только Федосеев назначит ответственного за стратегические ресурсы, я сразу же отдам обществу свои запасы. И еще я хочу попросить Антонова дополнительно выделить пару ополченцев для охраны жратвы и алкоголя. Надо ехать к Миронычу, Вова. — Поехали. Влад, берите «крузак», а свою «бэху» отдай вот ему, — я указал на молчаливого спутника Еремеева, который привел к церкви японский джип. — Не бойся, ничего с нею не случится. Ее отгонят во двор к Николаю. — Володь, я, наверное, поеду с парнями, — неожиданно произнес Ковалев. — У нас маловато места на пятерых. — Нет, Миша, ты поедешь со мною, — мягко возразил я. — Мы работали бок о бок более десяти лет, и ты по-прежнему мой друг и зам. Я верю тебе, как самому себе, и ничто в мире этого не изменит. Даже конец света. — У Светы нет конца. Это проверено, — чуть улыбнулся Ковалев, намекая на одну известную всем нам капитаншу. — Руслан, ты поедешь в «лэндкруйзере». Случись что — из нашей тачки пятому сложно выскочить быстро. — Да мне пофигу, где ехать, — отозвался Руденко. — Лишь бы люди были приятные, матом бы не ругались, к сиротинушке на «вы» обращались. — Ты на что намекаешь, нахал? — делано возмутился я. — Чем тебе было плохо с нами? Очередная присказка Руслана вызвала кратковременный взрыв смеха, и немного взвинченная атмосфера слегка разрядилась. Мы загрузились в джипы, и минуты три спустя были уже у правления. Здесь собралась приличная толпа народа, человек тридцать, но не наблюдалось ни суеты, ни лишнего шума. Больше половины из собравшихся внимательно слушали речь участкового, а остальные что-то решали с главой чрезвычайного совета. Среди последних я увидел и любителей фирменного виски — Андрея Петренко с его секретаршей Ленкой. На боковой улице стояли две фуры и тот самый фургон с молочной продукцией. Мы остановились, по-быстрому переговорили с Федосеевым и с Антоновым насчет рефрижератора, выгрузили оружие, и вновь тронулись в путь. Свернули на грунтовку, оставили позади себя Данилово. Ехали довольно медленно, около пятидесяти километров в час, внимательно разглядывая всю округу. Ничего примечательного не видели, вокруг простирался типично российский ландшафт: зеленеющие поля, покрывшиеся молодой листвой деревья. — Слышите? Что-то гудит, — неожиданно произнес наш новый водитель, которого я сразу же посадил за руль. — Что-то знакомое… — Тормози, — велел я, доставая рацию. — Парни, внимание! Едва мы остановились, и я распахнул дверь, шум стал переходить в рев, и из-за горизонта показался большой четырехмоторный самолет. Затопив всю округу ревом своих двигателей, реактивный лайнер прошел прямо над нашими головами, держа курс на юг. Я сразу же обратил внимание, что шасси самолета выпущены, чего, по идее, не должно быть в полете. — Евпатий-Коловратий! Да он же ищет, где сесть! — закричал мой напарник. — Вовка, эта дура сможет сесть только в одном месте — на шоссе! Надо срочно туда! — Черт возьми, а капитан прав: этот летун ищет площадку, где бы приземлиться, — проводив самолет взглядом, произнес Еремеев. — Володя, а ведь он может и рухнуть, разбиться при посадке. — (Цензура!) Млять, едем!!! Быстрее! — я прыгнул обратно в джип. — Гони, тезка! Гони, как на ралли! Не жалей «мерс»! — Сделаю, — отозвался Соловьев, резко рванув с места. — Держитесь! — Так, парни, я немного разбираюсь в этих леталках. Это был грузовой «семьдесят шестой» «ил», у которого экипаж человек десять, не более, — на ходу стал уточнять Ковалев. — Еще могут быть и пассажиры, и их может быть много, более сотни душ. — Хорошо бы в нем не было пассажиров, капитан, — заметил Николай. — Если этот «горбатый» разобьется, то нам придется хоронить кучу народа. Не люблю я похороны. — Эх, видел я в Афгане, как духи завалили на взлете наш транспортник, — внес свою лепту в разговор Владимир. — Рвануло так, что у нас все «сарбосы» по щелям попрятались. — Хорош каркать, — оборвал я своих бойцов. — Думайте о хорошем, а не дурном. Не моделируйте всяких несчастий. Все обойдется, и «ил» сядет. Сядет, без вариантов. Мы влетели в Данилово, словно ураган, сигналя, пронеслись по населенному пункту к выезду на шоссе. К счастью, никого не задавили, и, вроде, не перепугали до смерти. Народ уже смекнул, что вновь происходит что-то из ряда вон выходящее, но еще не сообразил, чего конкретно следует ждать. А ждала нас аварийная посадка транспортного самолета, которая вполне могла завершиться большим погребальным костром для его экипажа и пассажиров. — Тормози, — скомандовал я, когда мы почти вырулили на трассу. — Так, он вновь разворачивается… Сделал уже два круга, пилоты осмотрелись, прикинули, что, и как… Заходить, похоже, станет со стороны разбитой фуры. — Надо отъехать на пригорок хотя бы метров на сто, — покрутив головой, произнес Соловьев. — Если он взорвется сразу, то нас зацепит разлетающимися обломками. — Давай, отъезжай тезка, — я сразу же согласился с бывшим десантником. Между тем, огромный четырехмоторный «ил» завершил разворот над морем, выровнялся по прямой, и стал снижаться, идя на посадку. Мы безмолвно наблюдали, как лайнер сначала едва не чиркнул колесами шасси по верхушкам деревьев чужого леса, а затем легонько коснулся асфальтового покрытия. Чуть подпрыгнул, снова коснулся земли, на этот раз окончательно, и понесся в нашу сторону, почти не снижая скорости. Здоровенная туша «семьдесят шестого» пронеслась мимо, оставив за собой запах паленой резины. Судя по всему, пилоты самолета оказались опытными ребятами, имевшими опыт посадок на импровизированные ВВП. А, ведь, малейшая ошибка могла привести к соскакиванию машины с асфальта в чистое поле с непредсказуемыми последствиями. — Он, вроде, уже должен был бы остановиться, — как-то неуверенно произнес Михаил. — Обычно «илу» хватает каких-то тысячи метров для пробега, а тут отрезок почти в пару километров. Что-то не так. — Скоро выясним, Миша, — пообещал я. — Все, пора, едем за ним. Мы сели в машины, вырулили на трассу, и понеслись следом за «семьдесят шестым», который, как ни в чем ни бывало, продолжал катить вперед. До конца шоссе оставалось метров триста, и у меня даже зародилось подозрение, что летчики уже не контролируют свой самолет. Если это так, то транспортник вскорости врежется в стену леса. Лес, конечно, остановит такую махину, но что будет с экипажем? Перед глазами моментально возникла картинка смятой в лепешку кабины фуры, что валялась в лесу на противоположном конце шоссе. — Он останавливается! Сразу у поворота трассы, почти у края леса, — эмоционально произнес мой напарник. — Слава богу, летчики погасили скорость! — Давай, Володя, езжай прямо к рампе, — скомандовал я, увидев, что в кормовой части самолета раскрылись сворки, и стал опускаться въездной пандус. — Заедь слева от рампы. Мы остановились метрах в тридцати от «ила», выскочили из машин, бросились, было, к самолету. Похоже, перестарались. Вид полудюжины автоматчиков, рысью бегущих к пандусу, здорово напугал вышедшего нам навстречу мужика. В глазах летчика промелькнул испуг, и он мгновенно поднял руки вверх. — Не стреляйте! Сдаюсь! — крикнул пилот. — У нас нет никакого оружия! Мы — гражданский «борт»! — Да, успокойся, ты, никто и не думал в тебя стрелять, — на всякий случай я закинул «калаш» за спину. — Я — майор полиции Иванников, опер из Питера, а это мои люди. Кто вы, и как вы очутились возле Данилово? — Данилово? Это та маленькая деревенька, что ли? — летчик махнул рукой в сторону поселка. — Я — бортинженер Сапрыкин. Мы вылетели из Архангельска с час назад, а потом… Не, пусть лучше командир сам все расскажет… Из чрева транспортника появились два новых действующих лица — высокий мужик средних лет в летной форме и молодой парень в камуфляжном комбинезоне. На секунду оба опешили, увидев наш «комитет по встрече», и на шоссе возникла небольшая пауза. — Мужики, я не знаю, кто вы такие, где мы, и вообще, что происходит, но сейчас не мешайте нам, ради бога, разгрузить самолет! — очень эмоциональной скороговоркой зачастил высокий летчик. — Сейчас сюда подойдут еще два «борта» — все с пассажирами — и оба пойдут на посадку! А у меня внутри вездеход, десять тонн соляры, и у самого баки на три четверти полны керосином! Не дай бог, кто-то из иностранцев не сможет погасить скорость, и врежется нам в хвост! — Так, парни, быстро убираем свои «джипы», — из быстрой речи пилота я сразу же ухватил главное — «ил» перевозил куда-то вездеход, дизельное топливо, а в небе вот-вот появятся два иностранных самолета. Причем, два пассажирских самолета, битком набитые людьми, как те бочки сельдью. Впереди вновь замаячил призрак большого погребального костра. — А вы выводите свой вездеход, и сами пулей дуйте вон оттудова! — Я не могу! — отрицательно мотнул головой летчик. — У меня в кабине сидит радист на связи с пилотами «Люфтганзы» и «Эйр-Франса», и выводит их сюда, на нас. Я не могу бросить Сашку, я должен быть рядом с ним. Такой подход мне понравился. Сам едва разминувшийся со смертью летчик ни за что не готов был оставить своего радиста одного, да еще пытался спасти несколько сотен совершенно незнакомых ему людей. — Как быстро подлетят оба лайнера? — сразу же поинтересовался я. — Сколько у нас есть времени? — «Люфтганза» появится минут через пять, и у них еще есть керосин, а «Эйр-Франс» идет на остатках, и ему лететь минут десять-пятнадцать, — быстро уточнил пилот. — Я опасаюсь, что «француз» не дотянет, а если и дотянет, то не сумеет сесть. Ему просто не хватит времени зайти на посадку… — Я понял тебя, — кивнул я, протянув мужику руку. — Володя, Иванников, опер из Питера. Ехали на задание, и застряли здесь, когда ЭТО произошло. — Зайченко, Михаил, из Мурманска, — мы пожали друг другу руки. — Мы взяли в Архангельске машину для эмчеэс, взлетели, и через полчаса произошло такое… В эфире черте что, все орут, ругаются, ни один диспетчер не отзывается… В-общем, развернулись мы, и пошли обратным курсом… Снизились, пробили облачность, чтобы искать место для посадки, и тут штурман увидел море… И деревеньку почти на берегу, и дорогу… Пока Зайченко нервно и сбивчиво рассказывал все подробности полета, из чрева транспортника выполз вездеход. Да не просто вездеход, а гусеничная сочлененная машина повышенной проходимости. Я видел такой только по телевизору, и хорошо запомнил две вещи: этот монстр отлично плавает, а соляру жрет чуть ли не по десятку литров на каждый пройденный километр. Ну, что делать, если на нем стоит танковый движок, отличающийся повышенным аппетитом? — Стоп, Михаил. Тот парень в комбезе — он из твоего экипажа? — перебил я словоизлияния летчика. — Нет, он из эмчеэсников, и специально прилетел в Архангельск за вездеходом, — уточнил пилот. — Я с ним перекинулся парой фраз при погрузке, и все. Он с Колькой Сапрыкиным общался… — Мишка!!! «Люфтганза» уже в двух минутах! — из фюзеляжа выбежал еще один член экипажа — радист. — Мне давать добро на посадку? — Уже иду, Саня, иду, — махнул рукой Зайченко, и повернулся ко мне. — Извини, опер, надо сажать «немца», а то ему тут капут будет. Черт, еще и «Эйр-Франс»… С ним вообще полный абзац. — Удачи, тебе, Миша, — я лишь кивнул в ответ. А что еще говорить? Сначала эти простые русские парни спасли самих себя, а теперь пытались вырвать из лап смерти еще несколько сотен душ. Если смогут приземлить оба борта… Черт, а где же мы размещать пассажиров будем? — Что там, Вова? — спросил меня мой напарник, когда я подошел к своим. Рядом с парнями стояли двое членов экипажа транспортника, успевшие в двух словах рассказать о своих злоключениях. Здесь же топтался и эмчеэсник в камуфляжном комбезе — водила сочлененного вездехода. — Там задница, парни, — не стал скрывать я. — Либо наши посадят два буржуинских «борта», либо — нет. Будем надеяться на лучшее. — Федосеев с участковым подъехали, — неожиданно произнес Костя Григорьев. — Следом еще деревенские подтягиваются. Я оглянулся. Действительно, в полусотне метров от нас притормозила «нива», из которой вылез глава совета поселка. Следом за ним из УАЗика повылезали Антонов с тремя вооруженными мужиками. Со стороны Данилово показались еще несколько машин, в т. ч. автоцистерна на шасси ГАЗа и похожий на «скорую» микроавтобус без мигалки. Оставалось лишь удивляться оперативности Федосеева, столь быстро организовавшего экстренный выезд необходимого транспорта. — Товарищ Иванников, летчики живы?! С ними все в порядке?! — сложив руки рупором, прокричал глава совета. — Да! Летчики живы-здоровы! — обернувшись, прокричал я в ответ. — Сейчас будет садиться второй самолет! — Иностранный! Немецкой «Люфтганзы»! — добавил крику Еремеев. — Роман Георгиевич, езжайте сюда, не загораживайте полосу для посадки! — Час от часу не легче, — буркнул стоявший рядом Ковалев. — Тут не знаешь, как сам дальше жить будешь, так еще и фашистов принесло на наши головы. — Не бурчи, Миша, все будет хорошо, — заверил я своего напарника. — Вовсе не факт, что в самолете летят одни немцы. Там по нонешным временам всякий народ обретается. Да, и современные немцы нисколько не тянут на фашистов — сдулись еще в сорок пятом. — Вижу, летит, — произнес Руденко. — На «два часа», со стороны мыса. Все умолкли, повернувшись в указанном направлении. Я увидел маленькую черточку, которая приближалась, постепенно увеличиваясь в размерах. Послышался гул моторов. Спустя какое-то время рев реактивных двигателей затопил всю округу, и в небе над Данилово появился четырехмоторный «боинг». Чуть накреняясь, самолет совершил круговой облет поселка и освобожденного от машин отрезка трассы, а затем ушел в сторону моря. — Все, присмотрелись, примерились. Сейчас развернутся, и пойдут на посадку, — второй пилот «горбатого» комментировал нам действия своих иностранных коллег из «Люфтганзы». — Если промажут первый раз, то пойдут на второй заход. Мы два круга сделали, пока присматривались, а сели с первого же захода. — А как же «француз»? — спросил я. — Для него хватит места, чтобы сесть? — Не верю я, что «Эйр-Франс» дотянет до берега, — помрачнел летчик. — У них керосина оставалось чуть-чуть, с гулькин нос… «Боинг» действительно развернулся над морем, и, плавно снижаясь, выпустил шасси. Секунд десять мы наблюдали за идущим на посадку «немцем», пока из фюзеляжа «ила» пулей не выскочил его командир. — Мужики!!! «Француз» передал, что топливо в ноль, но он видит берег, и попытается дотянуть планированием! — подбегая, во всю глотку заорал Зайченко. — Если повезет — он сядет на воду у берега! Если нет… У вас лодки есть?! Видимо, во взглядах почти двух десятков человек сквозило что-то такое, отчего летчик мгновенно сник. Моментально понял, что мы ничем не сможем помочь погибающим в море людям, даже если очень захотим это сделать. У нас действительно не было лодок. Никаких, даже резиновых. Надо было пошуровать в закромах Еремеева, да кто же знал… Стоп, а если? — Чего стоим, парни? — нарушил я всеобщее молчание. — У нас есть плавсредство амфибийного типа, которое годно для спасения на воде. А здесь останутся летчики, ополченцы, и гражданские добровольцы. — А если он разобьется? — спросил Руслан, указав рукой в сторону садящегося «боинга». — А если он разобьется, то мы ничем ему не поможем, Рус, — ответил я. — У нас нет ни пены для тушения такого пожара, ни бригады медиков для оказания помощи пострадавшим. Судьба «немца» в руках его же пилотов. Все, поехали. Джипы оставим здесь, они через обрыв не пройдут… Тебя как зовут-то, «танкист»? — Марк, — нервно затягиваясь сигаретой, отозвался водитель вездехода. — До сих пор не верю, что мы в другом мире… Хотя сам же видел море из иллюминатора… — Видел? Ну, скоро еще и прогуляешься по здешней ривьере, — произнес я. — Давай, Марк, садись за руль, и вези нас на пляж. Может, и получиться спасти кого-нибудь из «французов». Мы погрузились в вездеход — походу узнали, что он называется ДТ-10П «Витязь» — и двинулись на нем в сторону моря. По моим прикидкам, от этого конца трассы до моря нам надо было проехать около километра, и большая часть маршрута пролегала по «нашей», по российской земле. Как приземлился самолет «Люфтганзы» мы толком и не видели. Лишь позднее узнали из рассказов ополченцев, что «боинг» с трудом удержался на импровизированной ВВП, едва не выскочив в чисто поле. Причиной этого стало разрушение резины на одном из шасси самолета, или, как, там это колесо называется. В общем, «боинг» все-таки припарковался в сотне метров от нашего «ила», и его пассажиры чуть ли не хором благодарили бога и мастерство германских пилотов. А затем им и вовсе открылась сногосшибательная новость — вылетев из Гамбурга, они прилетели в другой мир. Тем временем мы быстро проехали несколько сотен метров родных полян и зарослей кустарника, объехали березовую рощицу, и пересекли границу между двумя ландшафтами. Впереди простиралась примерно стометровая полоса чужого леса, обширный пляж, за которым синело ласковое и теплое море. Почти сразу же нам пришлось спешиться, чтобы заняться поисками пути для нашего «витязя» — чужие деревья росли столь плотно одно к другому, что невозможно было проехать напрямую. И хотя эти поиски отняли у нас совсем немного времени, мы упустили сам момент появления в небе французского «аэробуса». У самолета уже закончилось топливо, заглохли двигатели, и он тихо планировал в сторону спасительного берега. — Мля! Смотрите! Лайнер падает! — Владиславпервым заметил появление «француза». — Мужики, что делать? — Да, ничего, — с чувством сплюнул Саша Барулин. — Мы тут — всего лишь статисты, ничем не способные ни помочь, ни помешать. Будем смотреть, и все. И мы смотрели, позабыв и про урчащий за нашими спинами вездеход, и про все остальное. Ибо не каждый день представляется шанс увидеть аварийную посадку на воду современного пассажирского лайнера. И не каждый день удается стать свидетелем настоящего чуда, совершенного пилотами этого лайнера. Действие происходило несколько в стороне от нас, и мы не опасались за свою безопасность. Подняв тучи брызг, здоровенная махина коснулась водной поверхности, а затем понеслась к берегу, гоня перед собой небольшое цунами. Самолет напоминал взбесившуюся подводную лодку, вдруг решившую выброситься на берег. И он выбросился на берег, со скрежетом обшивки, с хрустом набора корпуса. Словно кит, «аэробус» выскочил на береговую отмель примерно в полукилометре от нас, и замер, слегка приподняв нос. — Кхм… Костя, Толик, идите, ищите проход для «витязя», — прочистив горло, скомандовал я. — А мы идем к самолету… Когда мы оказались у «аэробуса», его уже вовсю покидали первые спасшиеся. Одни просто выбирались через аварийные люки на крылья самолета, а затем прыгали в воду, и вплавь добирались до берега. Другие съезжали вниз по надувным трапам, сразу же оказываясь в водной стихии, и также плыли к пляжу. По белоснежному песку бродили несколько человек, первыми преодолевшие вплавь около двух десятков метров до мелководья. Нас встретили с опаской, косясь на оружие, задавая вопросы на нескольких европейских языках. Затем до пассажиров «Эйр-Франса» дошло, что здешние аборигены ни бум-бум ни а языке Мольера, ни на языке Сервантеса, ни на языке да Винчи. Перешли на язык Байрона, которым немного владели капитаны Барулин и Зеленцов. Руслан отлично знал немецкий, и вскоре над пляжем разносились рубленые фразы на языке Гете и Шиллера. В общем, хоть и с трудом, но нам удалось объяснить спасшимся, что мы не собираемся никого грабить и убивать. В этот момент показался долгожданный вездеход, и народ стал соображать, что к чему. «Витязь» притормозил, подобрав меня, Николая и Михаила, а затем двинулся к застрявшему на мелководье «аэробусу». Вездеход подошел к самолету, причалив к его крылу, словно заправский буксир. Мы осмотрелись, и поняли, что можно принимать людей прямо с крыла. Навскидку подсчитали, что придется сделать не менее пяти рейсов, чтобы вывести всех. Сделали четыре, т. к. сохранившие силы и умевшие плавать люди добирались до берега самостоятельно. Нам помогали пилоты и экипаж, а также несколько добровольцев из числа пассажиров. Вывезли всех, последним рейсом забрав пару пилотов и двух симпатичных стюардесс. Пока мы занимались эвакуацией, наше капитанское трио пыталось хоть как-то организовать пассажиров на берегу. Увы, нисколько не преуспев в этом по причине отсутствия синхронного перевода на несколько языков сразу. Парни с трудом «держали оборону» под градом вопросов наших соотечественников, коих набралось около полусотни. Горячие иностранцы-южане протискивались сквозь плотный круг русскоязычных, почти сразу же упираясь в языковой барьер, не имея ни единого шанса вставить хоть слово. Самые умные и терпеливые пассажиры-иностранцы бросили бесплодные попытки перекричать толпу, и просто сидели на песочке, наслаждаясь самой возможностью вдыхать свежий воздух. Другие просто рассеянно бродили по берегу и мелководью, а несколько женщин уже набрали целые горсти крупного янтаря. В общем, все снимали стресс, как могли. Международное общение наладилось, когда вездеход завершил свое последний рейс, а сквозь толпу пробилась рыжеволосая девица в промокшем насквозь платье. Марина, как звали эту девушку, не стала дожидаться, когда ее снимут с крыла, и самостоятельно добралась до берега. Она прекрасно говорила на четырех языках, не считая родного русского. К тому же в процессе эвакуации выяснилось, что эмчеэсник Марк отлично владел английским. Это его знание здорово помогло нам, когда мы снимали людей с крыла. Теперь Марк покинул кабину «витязя», чтобы вновь помочь с переводом. Имея пару хороших переводчиков, мы быстро переговорили с пилотами, выяснив основные моменты из приключений их «аэробуса». Попутно и вкратце обрисовали свою собственную поездку, окружающую нас местность, не стали скрывать, что практически ничего не знаем о новом мире. Летчики с легкостью выдержали шоковый информационный удар, заявив, что после их злоключений им даже сам черт не брат. Как я и предполагал, самолет А-320 авиакомпании «Эйр-Франс» выполнял рейс в Питер, когда произошло НЕЧТО. Сначала на пару секунд отказали все приборы, а затем выяснилось, что нет ни связи с землей, ни навигации, и вообще, лайнер летел над морем. Море должно было остаться далеко позади, и в первые минуты после катаклизма пилоты едва не сошли с ума. Затем летчики взяли себя в руки, зашарили по эфиру, и — о, чудо! — вышли на связь с «боингом» «Люфтганзы», который находился в аналогичной ситуации. Полет вслепую продолжался, «аэробус» тратил драгоценное топливо, среди пассажиров возникла паника. И здесь произошло первое чудо: в эфире появился еще чей-то голос, сообщивший, что он идет над землей, и ищет место, где сесть. Это оказался наш «ил», вылетевший из Архангельска. Еще через пять минут русский радист передал, что, похоже, нашел место для посадки. У экипажа «Эйр-Франса» появилась надежда, и они смогли-таки вытащить счастливый билет! Дело в том, что первый пилот Серж Ориоль начинал свою карьеру во французском военно-морском флоте, летая сначала на «этандарах», а затем и на более современных «рафалях». Выйдя в отставку, Серж так и не смог жить без неба, и нашел себе место в «Эйр-Франс». Второй пилот — Люк Броссьер — также имел армейское прошлое, и даже воевал на «миражах» в Персидском заливе во время первого конфликта с Саддамом. Эти два «милитари», как их прозвали коллеги по цеху, смогли сотворить второе чудо — дотянуть до спасительной суши и благополучно приводнить лайнер. Обошлось без человеческих жертв, синяки, ссадины и прочие бытовые мелочи были не в счет, т. к. по признанию самого же Сержа, он вообще не надеялся остаться в живых. Тем временем мои капитаны слегка охрипли, пытаясь перекричать толпу, и основная масса народа потихоньку начала волноваться. Поэтому я взобрался на крышу кабины вездехода, а парни буквально закинули туда же взвизгнувшую Марину. Эмчеэсник Марк передал мне мегафон, найденный в кабине все того же «витязя». Следом за мной наверху оказались настоящие герои этого дня — Серж Ориоль и Люк Броссьер. Оба летчика — настоящие офицеры! — очень быстро поняли, что мир изменился кардинально, и теперь помогали мне, как могли. — Леди и джентльмены! Чтобы предотвратить трату времени с вопросами и ответами, я сейчас расскажу вам все, что произошло с нами! Я расскажу все, что видел, и о чем мне известно на данный момент, — я передал мегафон Марине, и та перевела мои слова на четыре языка. Молодец, девочка. Затем мне вернули мегафон, и я продолжил повествование. Вероятно, мне можно было и не вещать всей толпе на русском, т. к. среди пассажиров было более четверти русскоязычных, судя по всему, хорошо знающих иностранные языки. Мог бы диктовать вполголоса, а Марина бы в точности перевела мои слова. Но я решил говорить на родном языке, чтобы наши соотечественники быстрее въехали в ситуацию. По большому счету, нам уже было прекрасно ясно, что общемировой катаклизм есть не что иное, как финальная точка в погрязшей в грехах земной цивилизации. В игру под названием жизнь вмешались какие-то действительно высшие силы, и у некоторого числа землян появился шанс начать все сначала. Мой рассказ с переводом на четыре языка затянулся примерно на час, и пассажиры «аэробуса» постепенно вникали в происшедшее. Как я и предполагал, реакция большинства спасшихся оказалась вполне предсказуема — люди плакали, даже рыдали, многие мрачнели, несколько женщин ударились в истерику. Одна дамочка ринулась, было, утопиться в море, но ей не позволили этого сделать, вытащили из воды. Я понимал, что в подобном состоянии люди могут натворить глупостей, но заранее решил ничего не утаивать, в т. ч. и своих мыслей и догадок о катаклизме. Поэтому высказал все идеи о происшедшем, которые только пришли мне в голову. Надо сказать, что это подействовало. Очень многие пассажиры рейса «Эйр-Франс» стали постепенно приходить в себя, и задавать вполне конкретные и осмысленные вопросы. Вместо вектора «что стряслось, и кто виноват» в мыслях людей постепенно появилось направление «что делать, чтобы жить дальше». Здесь очень своевременно подключились Серж и Люк, пилоты «аэробуса», которые плавно перешли к делам практическим. Офицеры четко и ясно обрисовали круг задач, стоящих перед людьми в экстремальных ситуациях, начиная прямо от момента спасения. Летчики буквально излучали спокойствие и уверенность, которые сначала передались остальным членам экипажа, а затем и пассажирам. Люди зашевелились, и принялись организовываться для спасения багажа, съестных запасов, и прочих материальных ценностей. Какая-то часть пассажиров — в основном женщины — все еще никак не пришли в себя, и их просто отвели в сторонку, посадив на песочек. Пара добровольцев и одна стюардесса остались присматривать за этими людьми, чтобы те не натворили глупостей. — Марина, а Вы, вообще, кто по специальности? Переводчик? — улучив момент, поинтересовался я профессией рыжеволосой девицы. — Да, я работаю переводчиком, у меня высшее филологические образование, — ответила Марина, тряхнув мокрыми прядями своих волос. — Возвращалась домой из командировки в Париж, и теперь не знаю, что дальше делать. Дома остались мама, сестра, друзья. Даже не знаю, живы ли они, и есть ли вообще мой дом. — Будем надеяться, что живы, — как известно, железо надо ковать, пока оно горячо. — Марина, я бы хотел сделать Вам предложение… — Неужели, руки и сердца? А не рано ли, товарищ Иванников? — стрельнув глазками, рассмеялась девица. — Извините, это все нервы… — … Два предложения… Второе — чисто деловое: нам в команду срочно нужен свой собственный переводчик. Спокойной жизни не обещаю, а приключений на одно место гарантирую очень много, — не люблю, когда меня подначивают, сразу перевожу разговор на иной уровень. — Первое — почему бы и нет? Предлагаю Вам руку и сердце, а заодно и все остальное, в комплекте. Как, согласны? — Переводчиком пойду. А насчет первого предложения — прошу дать время подумать, — похоже, Марина сама не ожидала от меня такой прыти на свою шутку, и теперь спешно включила обратный ход. — Думайте, красавица, но недолго, — чуть улыбнулся я, скосив глаза на весьма ладную фигурку девушки в мокром платье. — Кто знает, что ждет нас за поворотом? — Володь, хорош барышню охмурять, — захохотал внизу Еремеев. — Давай, слазь с крыши, и Марину свою снимай. Наш «витязь» нужен у самолета, там глубина почти в два метра, и Сержу без машины никак. Ну, да, пока я делал девушке предложение — или она сама на него напрашивалась — крышу кабины покинули оба пилота, и вместе с наиболее активными пассажирами стали планировать дальнейшие действия. Что и как эвакуировать в первую очередь, что потом, куда складывать, и т. д., и т. п. Вокруг Зеленцова и Барулина вновь образовалось кольцо из наших соотечественников, продолжавших выведывать информацию на родном языке. Владислав отвечал на вопросы, а Саня походу переписывал персональные данные людей в свой блокнот. Молодцы, парни, знают свое дело. С другой стороны, это как-то неправильно, когда одни работают, а другие языки точат. Вон, Серж и Люк уже человек двадцать мужиков собрали, и в вездеход грузятся. И Толик с Костей в той же команде, готовые спасать из морской воды материальные ценности. А Николай вообще в своей стихии, словно опять попал на границу: сыплет шутками, ободряет, готов лезть хоть к черту на кулички. — Так, граждане, кто хочет поработать? — произнес я легендарную фразу, подойдя к капитанскому трио. — Что смотрите? Капитализм накрылся медным тазом, и дерьмократия с дармоедством вместе с ним. — Все верно, Володя, — одобрительно кивнул Владислав. — Давайте, граждане, кто в силах, идемте с нами разгружать самолет. А остальные помогайте здесь, на берегу. Пара десятков наших соотечественников тотчас признали правоту и справедливость моего предложения. Правда, нашлись и такие, кто скривил рожу, но был вынужден подчиниться воле большинства. Я потихоньку присмотрелся к шестерым, почему-то не внушавшим особого доверия. Ну, да, пара из них, похоже, из бывших «братков», причем явно из низов. Постарели, погрузнели, а ума так и не прибавили. Трое похожи на чинуш разного ранга, или еще каких-то кабинетных лакеев. Последняя — тощая дамочка лет чуть за тридцать — внешне смахивает на фотомодель, а повадками напоминает «бабу Леру»: бухтит много, и не по делу. Ну, заодно и выискивает самого крутого «альфа-самца» в округе, чтобы пристроить свой тощий зад. Как известно, работа спорится, когда на нее наваливаются всем миром. Вот и разгрузка «аэробуса» пошла полным ходом, когда за дело взялись почти шесть десятков мужчин и несколько женщин. Люк Броссьер и стюардессы указывали, что брать и снимать, а народ это все вытаскивал, складировал на крыле, грузил в вездеход. Отдельная команда во главе с Сержем Ориолем занималась подъемом и эвакуацией багажа, для чего им пришлось вскрыть часть пола в пассажирском отсеке. Когда мы выгружали первый рейс, на берегу неожиданно появился старший лейтенант Антонов с пятью даниловскими ополченцами, Михаилом Зайченко и с радистом «семьдесят шестого». Оказалось, что пассажиры немецкого «боинга» уже отправлены в поселок, где их планируют разместить в школе и в детсаду, а Федосеев обеспокоен нашим отсутствием. Поэтому глава и послал участкового с небольшим отрядом на разведку к морю, чтобы узнать, куда это мы запропастились. — Ну, да, рации-то у Федосеева нема, — прокомментировал я нашу же оплошность. — Черт, как-то не подумал второпях… Как, там, с пассажирами «Люфтганзы», все хорошо? Живы? — Да, живы-здоровы все, что им станется, — пожал плечами Евгений Миронович. — У нас, товарищ майор, иная беда — убийство у нас. — Убийство? Кто-то из прилетевших сошел с ума, что ли? — нельзя сказать, что я бы удивился такой картине. — Или кто-то из деревенских набедокурил? — Нет, наши поселковые сидят тихо, — ответил участковый. — Убийство произошло на хуторе фермера Макеева. Кто-то убил его жену и старшую дочку. Сын убежал, но, похоже, так перепугался, что повредился рассудком. Сам Сашка с утра раннего работал в поле, а потом поехал домой, встретил по дороге сынишку… Доехал до дома, а там… В общем, приехал Макеев в Данилово, и рассказал все, что смог… — Что-то еще, Евгений Маркович? — поинтересовался я, видя, что Антонов чего-то недоговаривает, мнется. — Место там нехорошее, где живет Саня Макеев, — поежился участковый. — Старое кладбище рядом, и болото недалеко… Старики сказывали, что место то нечистое… — Кхм… Товарищ старший лейтенант, а про это море старики ничего такого не сказывали? — я отступил, давая Марковичу возможность полюбоваться водной гладью. — Так… От Данилово до дома Макеева сколько будет? — Верст восемь, не меньше. А до кладбища все одиннадцать будет, — прищурился Антонов. — Товарищ майор, а этот «боинг» без жертв сел, или есть пострадавшие? — «Аэробус» это, европейского производства, — уточнил я уже не особо существенную деталь авиастроения. — Я и сам до сих пор не верю, что «Эйр-Франс» сел вообще без жертв… Миша, Зайченко, давайте к нам! Познакомлю с коллегами… Незаменимый «витязь» вновь доставил нас к лайнеру, где я представил французам двух летчиков «ила» — командира корабля Михаила Зайченко, и радиста Сашу Соломатина. Как только Серж с Люком узнали, кто именно стоит перед ними, мгновенно возникло стихийное ликование. Со свойственным французам темпераментом пилоты «Эйр-Франса» объяснили пассажирам, что именно эти русские парни вывели их к земле. Александра и Михаила сразу же подхватили на руки, стали качать, едва не сбросив в воду. Затем каждый, кто находился поблизости, счел своим долгом пожать руку, или похлопать по плечу русских летчиков. Вызвавшиеся помогать с работами на борту «аэробуса» женщины буквально взасос расцеловали Зайченко и его радиста. — Во, дают! Обзавидоваться можно! — восхищенно прокомментировал этот момент Еремеев. — А на берегу их ждут еще с полсотни благодарных дамочек! — Николай, ты знаешь, где хутор фермера Макеева? — поинтересовался я более злободневным вопросом. — Да, конечно. Был там всего разок, но дорогу помню, — обернулся ко мне мой бывший однополчанин. — А зачем тебе, Володя? — Убийство у нас. Как раз на том хуторе, — я вкратце поведал Николаю и своим товарищам историю происшествия со слов участкового. — Поэтому надо собираться, и выдвигаться. Вот, думаю, кого здесь оставить? — Кого, кого, молодых, конечно, — глазом не моргнув, отозвался Руденко. — Здесь надо пахать, а мы, старики, уже не в состоянии таскать разные чемоданы. Парни заржали над очередным приколом со стороны «старика» и ловеласа Руслана. Я лишь покачал головой, и посмотрел на гору мокрых чемоданов. Не много мы их и натаскались, если честно. Практически всю работу делали сами спасшиеся. — Хорошо. Вот, ты, Рус, здесь и останешься. Вместе с Костей, Толиком, и Марком, — решил я. — Присматривайте тут, что, и как. Если что, то связь по рации. Надеюсь, они достанут до хутора фермера Макеева. Затем я переговорил с Сержем и Люком, которые фактически командовали операцией по извлечению материальных ценностей из фюзеляжа «боинга». Объяснил, что с частью людей вынужден покинуть место приводнения, чтобы заняться своей прямой полицейской работой. При этом оставляю пассажирам вездеход с полной командой, обоих русских пилотов, и переводчицу Марину впридачу. Последняя, кстати, после сделанного ей предложения, стала меня немного сторониться. Видимо, испугалась идти работать в одну команду к дюжине брутальных мужиков звероватого вида. Хотя, подозреваю, что парни бы с нее сдували пылинки и на руках носили. Оказавшись на берегу, я подозвал участкового, и попросил его организовать питание и дальнейшую эвакуацию людей с берега. Антонов ответил, что глава администрации уже извещен обо всех нюансах, и вскоре на берег прибудет необходимая техника. Действительно, вдалеке слышался рев тракторного двигателя, проделывающего проход сквозь чужой лес. Как оказалось, пока мы общались с французами, участковый послал двух ополченцев обратно, чтобы те сначала показали дорогу бульдозеристу, а затем обо всем известили бы Федосеева. Чтобы вернуться к своим джипам, мы решили немного срезать, пройдя напрямик через чужой и свой лес. Попутно обменялись мнениями обо всем увиденном и происшедшем. Пока шли, я обратил внимание, что и мой тезка-дальнобойщик и Николай как-то незаметно влились в наш коллектив. Даже мой напарник капитан Ковалев перестал коситься в сторону Еремеева, и в голосе Михаила более не чувствуется сарказма, когда он перекидывается парой слов с бывшим пограничником. Соловьев же, вообще, словно всегда работал с нами — мгновенно соображал, и понимал практически с полуслова. Выйдя к машинам, сообщили бортинженеру «ила» Сапрыкину, что с его товарищами все в порядке, и поехали в Данилово. Проезжая мимо «боинга», помахали руками пилотам «Люфтганзы», с дюжиной мужиков — скорее всего, из пассажиров — разгружавшим багажный отсек самолета. Рядом с лайнером стояли два грузовика, чуть поодаль топтались трое ополченцев с ружьями — охрана, типа. Заскочили к правлению, я пробился сквозь толпу местных жителей, и коротко известил Федосеева обо всем происшедшем на берегу. Затем заехали в поместье Еремеева, похватали с кухни съестное, которое можно было употребить сухим пайком. Николай раздал ЦУ охраннику, приказав тому использовать в случае надобности навороченный «хаммер» своей уже бывшей подруги. Затем мой бывший сослуживец приволок откуда-то из загашника целых три рации, «моторолы», новенькие, в упаковке. — Мужики, не ругайте зазря! Старый стал, и совсем забыл про Эн-Зэ, — демонстративно хлопнув себя по лбу, Николай протянул одну рацию Соловьеву. Вторую забрал себе, а последнюю отдал охраннику. Настроили частоту, проверили, поговорив с группой Руденко — есть связь, работает. Сели в джипы, и поехали забирать от родственников фермера Макеева. И без того сильно возбужденный и убитый горем Макеев успел принять на душу, и оказался никудышным свидетелем. Учитывая его состояние, я бы не рискнул брать у него показания даже в обычной ситуации. В общем, вдребезги пьяный фермер так ничего толком и не смог объяснить, а его сынишка лет восьми смотрел на нас василькового цвета глазами, и молчал. Молчал, никак не реагируя ни мои на вопросы, ни на вопросы своей родной тетки. Да, испугался мальчишка страшно, и боюсь, как бы ни на всю жизнь. По пути к хутору мы перекусили на ходу, чем бог послал, запив это дело импортной минералкой из буржуйских запасов Еремеева. Николай сидел рядом со мной, показывая дорогу. Пока ехали, мы не заметили ничего примечательного или необычного вокруг разбитого тракторами проселка. Обыкновенный ландшафт северо-запада России, ничем не примечательные пригорки, рощи, поля, кустарник. Все, как всегда… Хотя, нет — в дополнение к родным пернатым появились какие-то ярко раскрашенные пичуги. По совету Николая остановились у одной из рощиц, не доехав около полукилометра до искомого места. Оставив джипы, изготовили оружие к бою, и двинулись вперед двумя тройками. Я действовал вместе с Ковалевым и моим старым армейским сослуживцем. Вскоре впереди показались крыши строений — жилого дома, и трех сараев — и мы стали обходить постройки, чтобы зайти с флангов. Используя ландшафт, подобрались практически к самому дому, осмотрелись. Вокруг стояла абсолютная тишина, было даже слышно, как жужжат мухи, пригретые совсем не весенним солнцем. — Володя, глянь, — прошептал мне на ухо Еремеев, стволом «калаша» указав направление. — Справа, у ворот сарая. Я присмотрелся: у распахнутых настежь ворот сарая лежала какая-то бурая масса, и над ней вилось целое облако мух. Взяв протянутый Ковалевым бинокль, вновь взглянул в сторону сарая. Оказалось, что мы наблюдали за растерзанной коровьей тушей. Чуть высунувшись из-за угла, принялся рассматривать фасад дома, и заметил чуть приоткрытые входные двери. — Идем уступом, смотрите за окнами и флангом, — немного поразмышляв, я решил не мудрствовать лукаво, а положиться на детище Михаила Калашникова. В три ствола мы уделали бы любого, кто сунулся супротив. Как я и предполагал, в нас никто не стрелял, не кидал гранат, и вообще нас никто не видел. Рывком преодолев полтора десятка метров до дверей дома, мы замерли, парни взяли на прицел окна, а я потянул за ручку. Интуиция подсказывала, что нам не стоит ждать растяжек и прочих сюрпризов в стиле духов. Коридор — или, как иногда говорят в деревне, сени — оказался чист. Заглянув в кухню, увидел лежащее на полу в луже крови тело женщины лет тридцати-сорока. Дальше, в столовой, обнаружилось тело девушки, примерно подросткового возраста, с перекушенной шей и множеством рваных ран на теле. Затем мы осмотрели две спальни и еще одну комнату. Пусто. — Володя, не стреляйте, мы входим, — чуть слышно прохрипела рация. По характерному оканью я узнал голос капитана Барулина. Двери распахнулись, и в дом ввалилась наша вторая тройка. — Там, в хлеве, остатки пиршества какого-то крупного зверя, — утирая лоб, произнес Зеленцов. — Сожрал трех свинок, и не подавился, гад. — А еще и корову задрал, и хозяев заодно прикончил, — добавил я. — На кухне и в зале есть пара характерных отпечатков следа. Я не специалист, но, полагаю, что мы имеем дело с крупным хищником из семейства кошачьих. — Да, это напоминает след снежного барса, — присев у кровавого отпечатка лапы, Николай зачем-то потрогал отпечаток, понюхал пальцы. — Думаю, это был самец. — Вроде, там, у хлева были более мелкие отпечатки, — присмотревшись, произнес Владислав. — Саня, иди сюда, глянь. — Это могла быть пара хищников, например, самец со своей самкой, — предположил Соловьев. — Убили хозяев, а затем слопали хрюшек. Потом ушли своей дорогой. — А мальчишка как уцелел? — подумав, спросил Еремеев. — Где он был? Когда и как он успел сбежать? — Думаю, если он сам не расскажет, то мы никогда об этом не узнаем, — заметил Ковалев. — Жаль, что у нас нет служебной собаки. — Кстати, о псах. Николай, а у хозяев была собака? — поинтересовался я данной деталью. — Да, не помню я, Володя, — пожал плечами мой бывший однополчанин. — Вроде, был какой-то кабысдох, гавкал на всех приезжих. — Пойдем, парни, глянем во дворе, — кивнул я на двери. — Клювом не щелкать, варежку не разевать. Смотрим в оба: твари могут быть где-то здесь, поблизости. Внимательно осмотрев двор, мы быстро нашли за тракторным прицепом собачью будку. Рядом с нею благоухала целая гора, пардон за натуральность, самого обыкновенного дерьма. Судя по всему, кто-то из вольных лесных хищников таким образом выразил свое презрительное отношение к собачьему племени. Поблизости не оказалось ни самого пса, ни его останков. Видимо, перетрусивший собакин сбежал, куда глаза глядят. — Володя, тут есть следы, две пары. Тянутся в сторону тех кустов, — отойдя чуть в сторону, Зеленцов мигом нашел путь отхода пришлых хищников. — Что делать будем? — Пройдем… Нет, проедем по следу, если получится, — немного поразмышляв, решил я. — Думаю, зверушки не рискнут связываться с двумя воняющими химией «мерсами». Если нападут — стреляйте сразу, и без команды. Мы вернулись к оставленным на подъезде к хутору машинам, сели в джипы, и поехали, ориентируясь по хорошо видимым отпечаткам здоровенных кошачьих лап. Вломились в заросли малинника, миновали полуразвалившийся сарай. Раза три пришлось спешиваться, чтобы уточнить направление дальнейшего движения. А потом… — Вот, тебе, бабушка, и Юрьев день, — пробормотал я, глядя с двухметрового обрыва на абсолютно чужой лес. — Готов биться об заклад, что наши киски пришли отсюда, и сюда же свалили, хорошо закусив сладенькими хрюшками. — Мужики, да хрен с ними, с хищниками, — полностью убитым голосом произнес мой напарник. — Мы находимся точно к северу от Данилово. Вы понимаете, что это значит? Риторический вопрос Михаила повис в воздухе. И мне, и остальным парням стало окончательно понятно, что Данилово с его ближайшими окрестностями угодили в совершенно иной мир. В мир, где бродят здоровенные хищные кошаки, и хрен знает, сколько еще опасных зверюшек. В мир, где нам могут встретиться какие-нибудь дикари, неандертальцы, питекантропы, ушастые эльфы с зелеными гоблинами, наконец. И мы оказались один на один с этим незнакомым и пугающим миром. — Здесь должно было быть старое кладбище, а где-то за ним начиналось болото, — нарушил молчание Еремеев. — Ладно, парни, хорош раскисать, — я лихорадочно соображал, чем бы занять ребят, чтобы те не гоняли в мозгах дурные мысли. — Пошли-ка, оформим место происшествия, как полагается. И надо бы погибших прибрать, завернуть во что-нибудь, чтобы увезти их тела в Данилово. — Володь, да ты, чего, всерьез собрался писать протокол? — искренне удивился Зеленцов. — Нафига, а? — Влад, мы здесь — единственная реальная власть. А если мы власть, то должны следовать определенному установленному порядку. Порядок таков: надо запротоколировать все, что здесь произошло, — ответил я. — Поймите, парни, на нас с вами смотрят все даниловцы, оценивают наши действия, и по ним судят о нас, как о людях. — Ты прав, Володя. Наступило время, когда каждого оценивают не по пустопорожнему трепу, а по делам его, — поддержал меня Саша Барулин. — На нас действительно все смотрят, и не только даниловцы. Спасшиеся пассажиры скоро придут в себя, и им тож придется решать, каким макаром жить дальше. — А мы можем организовать разведку местности там? — неожиданно спросил отмалчивавшийся до этого Соловьев, указав стволом «калаша» на чужой лес. — Да, да, там, за границей «нашей» земли. — Наверное, можем, — неуверенно предположил я. — У нас есть вездеход… — Молоток, Вовка, возьмем «витязя», и сгоняем на нем «за ленточку»! — Николай, похоже, готов был запрыгать от радости от столь неожиданной идеи. — Володя, парни, мы должны, ну, просто обязаны сходить в рейд по тому лесу. Надо хотя бы узнать, каких еще тигров нам ждать в гости… — Хм… Проще убрать с шоссе немецкий «боинг», и провести воздушную разведку с борта нашего «ила», — заметил Ковалев. — Уверен, что увидим и узнаем столько, что мало нам не покажется. — Миша, ты гений, — искренне обрадовался я. Обрадовался не только самой идее, но и тому, что мой напарник взял себя в руки. — Зайченко говорил, что у них в баках осталось примерно половина запасов керосина. — Погодь, капитан, а как ты столкнешь «немца» с трассы? — очень удивленным тоном спросил Еремеев. — А нафига его вообще куда-то сталкивать? Надо всего лишь развернуть «боинг» на месте, а затем отбуксировать его к противоположному краю шоссе, — пожал плечами мой напарник. — Думаю, что трактора в поселке найдутся, да и Владимир может отцепить свой холодильник. Таким образом, перед нами забрезжила ближайшая тактическая задача. Мои опера заметно приободрились, на их лицах появились пока еще немного кисловатые улыбки. Что же, мужики по натуре своей так устроены, что не усидят на месте, если придумают, как им заглянуть за горизонт. Хотя бы за ближайший. Мы возвратились на хутор, нашли в багажнике моего джипа стопку бумаги, и занялись протоколированием трагедии. Переснимали на два «айфона» все, что смогли, с разных ракурсов. Пошуровав по дому и по сараям, парни нашли приличный кусок брезента, разрезали его, упаковали тела погибших. Затем попытались связаться по рации с группой Руденко и с усадьбой Еремеева. Первая попытка оказалась неудачной, видимо, мы вышли из зоны действия своих раций. Тогда Михаил предложил отъехать на пару километров в сторону Данилово, найти холмик повыше, и попробовать еще раз выйти на связь. Так и поступили, отправив в вояж на моем «мерсе» Соловьева на пару с самим инициатором идеи. Спустя примерно минут сорок пять «связисты» возвратились с весточкой от наших товарищей. Оказалось, что группа Руденко завершила операцию по помощи французам, и поступила в распоряжение главы администрации. Руслан организовал по рации разговор с главой, и Федосеев пообещал, что скоро вышлет грузовик с ополченцами, чтобы забрать тела погибших. А нас попросил заглянуть в Замятино, чтобы защитить тамошних обитателей от возможного нападения чужих хищников. Действительно, через какой-то час послышался рокот мотора, и на хутор прибыл грузовик с четырьмя вооруженными дядьками в кузове. Пятый — водитель — не имел никакого оружия, кроме топора под сиденьем. Глянули мы на стволы сельчан, и покачали головами. Никто не спорит, что, к примеру, «сайга» хороша против хищников наподобие волков и медведей. Наших, земных волков и медведей. А можно ли из нее подстрелить шустрого тигрика размером с лошадь? Может, и можно, но, лично я считаю, что для такого зверя лучше припасти пулемет. Либо что-то реально солидное и дальнобойное, крупнокалиберную винтовку, например. Приехавшие мужики были вооружены двумя карабинами «сайга» и парой гладкоствольных ружей, годных, скорее, для охоты на уток, чем на кого-то более серьезного. Мы разговорились с ополченцами, пока совместно грузили тела, выяснив, что участковому удалось мобилизовать всего лишь двадцать два человека добровольцев, которые имели собственное оружие. Причем, пятеро из этих рекрутов пришли с нелегалом, поверив, что мир изменился, и менты никого не тронут. Ну, плюс еще три наших «ксюхи», и три «помпы» в подарок от Еремеева — еще шесть стволов, которые Антонов выдал надежным людям. Кроме этого, два старика совсем уж непризывного возраста пожертвовали односельчанам пару столь же древних дробовиков. Итого, даниловское ополчение насчитывало три десятка бойцов. Негусто. Да и с боекомплектом, похоже, ожидался серьезный напряг. Мы покинули злополучный хутор следом за грузовиком, какое-то время ехали вместе с ним в одном направлении, а затем свернули на другой проселок. Николай уверял, что по этой дороге мы быстро приедем в Замятино. А заодно посетим по пути одну из заброшенных деревенек, от которой остались лишь жалкие развалины. Проехав километра полтора по лесной дорожке, увидели впереди покосившиеся бревенчатые стены скособоченной избы, без окон, без дверей. Рядом стоял сарай с рухнувшей крышей. Затем проехали мимо еще пяти похожих домишек, которые выглядели аналогичным образом, что и первая хата. Вокруг буквально ощущалась аура обветшания и обреченности, характерная для подобных развалин. Оставленные людьми огороды давным-давно заросли высокой травой, среди которой возвышались молодые деревца. Вокруг ни души. Лишь щебетали различные лесные птицы, и к их хору периодически подключалась вездесущая кукушка. Прокатившись по малоиспользуемому проселку еще где-то с километр, мы вновь повернули, миновали недавно вспаханное поле, и наконец-то попали в обитаемый мир. Сначала нас облаял какой-то барбос, храбро выскочивший из-за покосившегося забора. На зов бдительного четвероногого сторожа появились еще две псины — типичные дворняги смешанных кровей, образовав вокруг машин настоящий гавкающий эскорт. Наконец, у ворот третьего по счету дома мы повстречали пару старушек, о чем-то эмоционально беседующих меж собой. Те мигом примолкли, разглядывая вылезающих из джипов вооруженных незнакомцев. — Давыдовна, глянь-ка, да это же сам Еремеев! — всплеснув руками, охнула одна из пенсионерок. — Николай Павлович!!! Николай Павлович! Это что же это такое деется?! Когда наша полиция слона поймает? Не успели мои опера и глазом моргнуть, как обе бабульки подскочили к машинам, засыпав нас кучей вопросов. Поначалу мне показалось, что здесь уже каким-то образом прознали о глобальных переменах, случившихся в мире. Я особо не удивился тому, что пенсионерки узнали Еремеева, т. к. его физиономию частенько могли видеть в том же самом Данилово. — Эээ… Здравствуйте, женщины, — а Николай, похоже, чуть смутился, не зная, как общаться с людьми данной возрастной категории. Скажешь им правду, глядишь, а старушенция, вдруг, хлоп, и в обморок свалится. А то и вообще, отдаст богу душу, не дай бог. — А что у вас здесь случилось-то, расскажите? — Ох, случилось, и такое случилось, Николай Павлович, что ни за что не поверите, — перекрестясь, запричитала одна из бабушек. — Нашей-то Марья Степановны дом, почитай, на краю леса стоит. Всякое бывало, иногда к Степановне и кабаны зимой во двор забегали, и лисы курей таскали… Так никогда же никаких слонов не бывало, по телевизору сказывали, что не водятся они у нас… А тут, сегодня, Марья Степановна утречком во двор вышла, а за забором стоит слонище, и на нее зенки-то свои вылупил… Степановна как заорет — а голос-то у нее звонок был по молодости — что вся деревня, почитай, переполошилась… А слон тот как бросился обратно в лес, что его и след простыл… Телефон-то, Николай Павлович, не работает, электричества нет, вот, и не знаем, кому сообщить о зверюге. Видать, из зоопарка сбежал, окаянный, или из цирка какого-нибудь. Из несколько сбивчивого рассказа Татьяны Петровны удалось выяснить, что упомянутая Марья Степановна жива, отделавшись сильным испугом. Кроме самой Марьи Степановны никто не видел убежавшего в лес слона, но на опушке леса животное оставило следы своих огромных ног. Мужиков, а уж тем более, охотников, в деревеньке практически не было. Ну, не считать же мужиком вечно пьяного в хлам сына тетки Андрея Петренко, который и на сей раз дрых в доме матери, начав отмечать Первомай еще дня два назад. В общем, на момент нашего приезда основная масса бабулек дислоцировалась у хаты Степановны, обсуждая событие года — появление африканского зверя в типично российской деревеньке. Думаю, что даже приезд президента не вызвал бы у старушек подобного ажиотажа, кроме того, поначалу пенсионерки позабыли нам рассказать, что и у них произошли чудеса с колодцами. — Ну, что, товарищи полицейские, давайте, глянем, что за слоны такие пугают наших пенсионерок, — сдерживая улыбку, произнес я. — Поехали на околицу. — Да, да, товарищ майор, едем, — с заметным облегчением отозвался мой бывший однополчанин. — До свидания, бабушки… Ёшкин кот, все уши прожужжали… — А ты чего думал? Бабульки — они такие, — засмеялся я. — Готовься к повторению приема. Как в воду глядел. Подъехав к дому ставшей местной знаменитостью Марьи Степановны, мы попали в окружение десятка пенсионерок, которые наперебой принялись красочно расписывать события этого утра. Еремеева вновь моментально узнали, и ему пришлось выслушивать совсем уж фантастические подробности о похождениях слонюги в Замятино, и отвечать на вопросы обо всем и вся. Взвалив на Николая работу по общению с населением — как-никак, местный житель — мы пошли смотреть на следы того, кто напугал старушек. — Ну, кто-нибудь из вас разбирается в слонах? — полюбовавшись на отпечатки чьих-то круглых ног, я перевел взгляд на своих оперов. — Слоноводы у нас имеются? — Угу, каждый десятый — потомственный слоновод, млин, — буркнул в ответ Ковалев. — Вон, «Ерема» идет, спроси его, может, он куда-нибудь в Африку на сафари ездил. — Не был я на сафари, — отрицательно покачал головой Николай. — Хотя, звали не раз. — Ладно, Африка сама в гости к нам пришла, парни, — произнес Зеленцов, указывая на сломанные ветки кустарника и примятую траву. — Володя, столь крупные «тазики» никак не спрячешь — отпечатки должны быть очень отчетливы на любой почве. В общем, надо идти по следу, глянуть, что, и как. — Согласен, — кивнул я. — Давайте, мужики, очень аккуратно и не спеша… Мы тихонько двинулись в лес, таясь за деревьями, прислушиваясь к пению птиц, и присматриваясь к любой тени. Автоматы держали наготове, надеясь, в случае, чего, быстренько нафаршировать свинцом любую зверушку. Лишь бы у той зверушки не было панциря, или еще какой-нибудь продвинутой природной защиты. Кто знает, что за фауна здесь водится? Именуемое «слоном» неизвестное животное ломилось сквозь лес, словно заправский танк, и оставило за собой отлично видимую тропу. Держась этой тропы, мы прошли что-то около сотни метров, и вскоре заметили просветы между деревьями. Прошли еще метров двести, и вышли к очередной границе двух миров. Здесь оказалось все, то же самое, что и во всех остальных подобных точках — «наш» ландшафт чуть возвышался над чужеродным редколесьем. Немного, всего лишь на какой-нибудь метр, но возвышался. — На лесостепь похоже, — прошептал мой напарник. — Трава и деревья сильно смахивают на те, что растут в Африке. — А ты откуда это знаешь, а? — также шепотом поинтересовался я. — В Африке побывал? — По телеку видел, — отозвался Михаил. — Передача была, про Серенгети, что ли. — Тсс… Тихо, — приложил палец к губам Саша Барулин. — Там, на два часа, где кустарник шевелится… Мы замолчали, залегли, и принялись тихонько наблюдать за указанным ориентиром. Спустя какое-то время кустарник зашевелился, и из зарослей показался… мамонт. Самый натуральный, покрытый серо-зеленой шерстью, с огромными бивнями и ушами. Постояв секунд десять, принюхавшись к запахам, животное неторопливо двинулось в сторону соседних зарослей. Следом за первым мамонтом на поляне появился второй, а за ним последовал третий, четвертый… Семейка из шести шерстистых слонов — все-таки не тянули они на мамонтов с рыжей шерстью — принялась объедать свежий кустарник, не обращая на нас никакого внимания. — Никого не боятся, — прошептал Николай. — Видимо, у них здесь нет никаких естественных врагов. — Скорее всего, они просто не знакомы с главным хищником всех миров — с человеком, — усмехнулся я. — Ладно, народ, поглазели на чудо, и хватит. Двигаем обратно в Замятино, и думаем, что делать с таким соседством. Возвратясь к дому Марьи Степановны, мы вновь пересеклись со всем населением деревушки — со всеми тринадцатью старушенциями. Решив, что пенсионерок нельзя дальше держать в неведении, я попросил принести мне валерьянки. Бабульки удивились, но быстро выполнили мою просьбу. Следующая моя просьба взволновала старушек, вызвав множество предположений и домыслов. В общем, подождав, пока каждая из женщин примет небольшую дозу успокоительного, я рассказал о происшедшем в мире катаклизме. Валерьянка, увы, помогла не очень — сразу у четырех пенсионерок случились сердечные приступы. Поэтому мы решили задержаться в Замятино, чтобы не оставлять бабушек наедине с неприятными новостями и дикой фауной нового мира. Для одного дня похорон хватало, и хватало с лихвой. Сообщив через Руденко Федосееву о своих планах, попросили того организовать медицинскую помощь и подумать об охране жителей. Глава пообещал вскорости решить проблему, в свою очередь, попросив нас осмотреть пустующие хаты на предмет поселения в них новых жильцов. Я согласился, решив, что заодно мы изучим подходы к деревушке, чтобы наметить какие-нибудь планы по ограничению доступа чужой живности к домам жителей. Затем Руслан сообщил, что Антонов уже нашел доктора среди пассажиров «боинга», а «крузак» готов к ралли-рейду по любым ландшафтам. — Хорошо, Рус, возьми проводника, и выезжайте, — немного подумав, решил я. — И еще — оставь пару раций участковому и Федосееву, чтобы у нас была связь с Данилово. — Сделаю, шеф. Скоро увидимся, — голосом Руденко прохрипела в ответ «моторола». — Так, парни, давайте-ка в темпе разберемся с жилплощадью, а потом посмотрим, что, там, и как с подходами со стороны леса, — быстренько очертив фронт задач, я посмотрел на лица своих подчиненных. — Сначала поговорим с бабульками, может, кто-то из них возьмет постояльцев в свои хаты. В общем, когда через полчаса в Замятино приехал доктор, мы уже знали, что в селе пустуют девять домов, а каждая из пенсионерок согласилась приютить кого-нибудь из пассажиров. Состояние некоторых из строений оставляло желать лучшего, но, учитывая наличие инструментов и крепких мужских рук, этипроблемы можно было решить за недельку-другую. Я подозревал на основании ранее виденого, что мы попали в мир с более мягким климатом, где зимой не бывает тридцатиградусных морозов. Поэтому меня не пугало аварийное состояние пары-тройки печей в пустующих избах. Приехавший с Русланом доктор оказался симпатичной брюнеткой небольшого роста с красивым лицом типично восточного типа. Как оказалось, Диана — так звали докторшу — являлась высококлассным пластическим хирургом, и возвращалась домой с какого-то берлинского семинара по вопросам коррекций женских прелестей. Вместо Питера пластический хирург в дорогущем брючном костюме и в туфлях на высоких каблуках очутилась в каком-то Данилово, да еще и в совершенно другом мире. Впрочем, держалась Диана молодцом — не плакала, не паниковала, и еще в самолете помогла экипажу успокоить пару истеричек. Затем миниатюрная казашка попалась на глаза обвешанному оружием бравому капитану полиции, и как я понял, Руденко не собирался упускать из виду такую женщину. Поначалу я предположил, что пластический хирург на шпильках ни черта не понимает во всей остальной медицине, и от нее не будет никакого толку. Однако оказался неправ. Диана с отличием закончила медицинский институт, обладала хорошей памятью, и умела располагать к себе людей. К сожалению, возможности доктора оказались сильно стесненными в плане лекарственных препаратов, поэтому я надеялся больше на милость Всевышнего, чем на дамочку в брючном костюме. Оставив Диану творить чудеса, мы занялись подходами к деревне. Обошли и объехали околицы села и его ближайшие окрестности, наметили пару мест для охотничьей засады. По большому счету, из-за особенностей расположения, Замятино следовало бы отгородить от остального мира несколькими рядами колючей проволоки и выставить на «слоноопасных» направлениях минные поля. По образцу тех, что мы ставили на душманских тропах через границу в Таджикистане. Увы, все вновь упиралось в наши весьма скудные ресурсы, поэтому я ограничился составлением плана инженерных заграждений из подручных материалов — елей и сосен, что вплотную росли на околице. По моим прикидкам, весь близлежащий лес можно было смело вырубать метров на сто в сторону чужой земли. Это позволило бы создать хорошо просматриваемую и простреливаемую буферную зону между домами и дикой живностью. — Николай Павлович, товарищи полицейские, милые, сходите с нами к Никифоровне, — обратилась к нам все та же говорливая Татьяна Петровна, когда мы возвратились обратно в село. — Вера, ну, чего, стоишь, и молчишь? Говори Николай Павловичу и товарищам из полиции то, о чем только что рассказала мне. — Ох, простите меня, дуру, старую, но как отец — царствие ему небесное — повелел молчать, так и молчала всю жизнь, — быстро-быстро перекрестилась небольшого роста бабулька лет восьмидесяти. — Видать, пришло время раскрыть тайну… Отец-то мой в партизанах был, почитай три года по лесам прятался, немчуру бил. А как прогнали германца, припрятал он кое-какое оружие… Знал, что незаконно это, но припрятал… Сам он молчал всю жизнь, и мы с сестрой молчали. Почитай, забыли про то, что отец на чердаке прятал… Заберите вы, товарищи, те ящики, что на чердаке стоят, одной мне их не вытащить — уж больно они тяжкие… — Погодите, эээ… Вера Никифоровна, у Вас в доме есть оружие? — честно говоря, поначалу я не поверил своим ушам. Парни, фигурально выражаясь, пооткрывали от удивления свои рты. — Сохранившееся еще со времен войны, так? — Так, сынок, так, в ящиках оно, — кивнула в ответ бабулька. — Отец, пока живой был, ходил, сохранял и оберегал те ружья от ржавчины… А я уже, почитай, лет десять, как на чердак не лазила. Незачем оно мне, сынок, оружие то… Думала, как умру, так и унесу с собой тайну в могилу-то… Ан, нет, не судьба, видать… Посему, забирайте, сынки, те ящики, вдруг они вам на что сгодятся… — Вот, те, на, прямо триллер какой-то, — покачал головой Еремеев. — Вера Никифоровна, выходит, никто не знал про вашу тайну? Ни участковый, ни соседи, ни Ваши дети? — А на что им, Николай Павлович, знать было? — старушка укоризненно посмотрела на Николая. — То моя тайна, отца моего, да сестры Глафиры, что померла года три назад… Никому и не надо было ничего знать, я даже мужу своему ничего не сказала. — Думаю, что ничего хорошего от тех стволов не осталось, — скептически заметил Ковалев. — С войны столько лет прошло, да и условия хранения, скорее всего, подкачали. Ржавчина, разложение пороха… — Чего гадать, Миша? Сходим, и посмотрим на месте, — я в задумчивости поскреб подбородок. — Да, много тайн хранит земля русская, много… Спустя какое-то время мы поднялись на чердак в одной из хат, и, следуя указаниям Веры Никифоровны, осторожно выволокли из хитроумно устроенного тайника два тяжелых ящика с еле заметными надписями по-немецки. Тайник, надо сказать, был устроен весьма грамотно с точки зрения долговременного хранения — я никогда не видел ничего подобного. Как говорится: век живи, век учись. Оба ящика потемнели от времени, но оказались крепкими, очень качественными, как говорят, добротными. Судя по всему, отец Веры Никифоровны выбрал наилучший упаковочный материал из того, что производил Третий Рейх, и что оставили немцы при отступлении. Повозившись немного с узким лазом, мы спустили оба ящика с чердака, и вынесли их во двор. Не мудрствуя лукаво, попросили у хозяйки топор, и вскрыли нашу находку. Внутри одного из ящиков оказался второй, опять-таки, с маркировкой фашистской Германии. В другом же ящике наш ожидал сюрприз… — Етижи-пассатижи, «машиненгевер», — едва глянув на содержимое, протянул Зеленцов. — Дорогая передача, я фигею, не иначе. — Да, это самая настоящая «швейная машинка Гитлера», — кивнул мой напарник. — На вид, сохранился неплохо. Ржавчина чуть видна… Но, состояние однозначно намного лучше, чем у копаных стволов. — А это, как я понимаю, «маузеровские» карабины, да? — Николай запустил руки в ящик и вытащил из него немецкую винтовку. — Надо, же, в стволе затычка… Похоже, маслом залито было… — Ой, сынки, отец мой, пока живой был, все время керосин да масло изводил на енти самые ружья, — вздохнула Вера Никифоровна. — До самой своей смерти на чердак лазил. — Так-так-так… Если эти штуковины постоянно смазывали и чистили, то есть шанс, что и пулемет будет в рабочем состоянии, — вытащив из ящика козырной девайс, Руслан выдернул из ствола ветошь. — Черт, а как его разбирать-то? — Дай-ка, сюда, капитан, — протянув руку, попросил Соловьев. — В Афгане нам попадались и китайские копии нашего оружия, и добротные бельгийские и американские аппараты… А это их прямой предок, созданный почти сотню лет назад… Немного повертев пулемет в руках, бывший десантник присел, и сноровисто разобрал МГ, разложив составные части на крышке ящика. Мы сгрудились вокруг нашего товарища, глядя, как Владимир осматривает и протирает каждую железячку, пытаясь выяснить степень сохранности всех деталей. Минут пять спустя Соловьев распрямился, чуть улыбаясь, нашел взглядом хозяйку клада. — Ваш папа, Вера Никифоровна, был настоящим русским солдатом, — произнес мой тезка. — Земной поклон ему и Вам за воистину бесценный подарок в это трудное время. Владимир поклонился бабульке в пояс, та, не удержавшись, пролила слезу. Татьяна Петровна сунула старушке платок, да и сама украдкой протерла глаза. Да, нелегко сейчас этим женщинам, ой, как, нелегко. Как и мы, тертые жизнью крепкие мужики, они мгновенно потеряли всех своих близких, и в округе нет никого, кто бы их защитил от опасностей. Но, у нас, мужиков, есть хотя бы оружие, по три ствола на брата, плюс уверенность в своих силах, и плечо товарища рядом. А кто есть у них, у одиноких бабушек из Замятино? — Патроны, по идее, должны быть годными для стрельбы, — открыв тот самый ящик в ящике, Саня Барулин распаковал одну из коробок, потом разорвал пачку. — Да тут промасленный пергамент, что ли… — Надо будет отстрелять десяток-другой, проверить, — рассматривая маркировку патронов, произнес Зеленцов. — «Маузеровский», как раз для пулемета и карабинов… Сколько их здесь, Саша? — Навскидку, не меньше тысячи, — оценивающе прищурился капитан. — Да, тысяча точно будет… Эм-Гэ, два карабина, Бэ-Ка, и четыре ленты на пятьдесят патронов каждая… Живем, парни. — Так, товарищи, давайте, подгоняйте машины, и забирайте ящики, — взглянув на часы, я поторопил своих оперов. — Ну, Вера Никифоровна, Вы действительно сделали нам царский подарок. Обещаю, что с этим подарком мы защитим вас и от любых слонов, и от каких угодно хищников. Спасибо Вам огромное, от всей души спасибо. Бабулька расплакалась, Татьяна Петровна принялась ее утешать, и мы вновь прибегли к помощи настойки из валерьяны. Видя состояние пожилой женщины, я попросил Руслана привезти докторшу — пусть Диана побудет какое-то время со старушкой, поработает психотерапевтом, что ли. — Володя, а есть ли смысл тащить нашу находку в Данилово? — обратился ко мне Ковалев. — Если пулемет в рабочем состоянии, то его надо оставлять здесь, где бродит всякое зверье. Может, калибром Эм-Гэ и не вышел, но со скорострельностью-то у него — просто зашибись. Любого мамонта пополам разрежет, а тигра вообще на куски порвет. — Читаешь мои мысли, Миша, — улыбнулся я. — Ну, для начала оружие надо почистить, опробовать патроны, убедиться, что все в порядке. А потом… Придется делить команду на две части: нужны сам пулеметчик, его помощник, плюс еще пару бойцов для прикрытия. — Почистить стволы и перебрать Бэ-Ка — дело недолгое, — усмехнулся Михаил. — Оружейного масла, поди, у тебя в джипе припасена целая канистра, да? — Да, в пятилитровом бачке из-под какого-то технического, — кивнул я. — Бачок неполный, там литра четыре, четыре с половиной… Хорошо, для начала нам надо выбрать домик для дислокации будущего гарнизона села Замятино. — Ага, еще и флаг вывесить, и табличку на дверях прибить, — отозвался мой напарник. — Рус едет. Хватайте, парни, ящики, тащим к тачкам. Вновь переговорив с местными бабушками и покумекав над свеженарисованным планом деревушки, мы приняли решение устроить базу гарнизона в соседнем от хаты Веры Никифоровны доме. Этот дом, точнее, обнесенный забором двор стоял на некотором возвышении над остальными постройками в Замятино. В дополнение к самому дому и хлеву для скота во дворе имелся добротный сарай для техники. Как выяснилось, этот сарай в свое время построил муж хозяйки, имевший трактор, и работавший механизатором. Супруг умер лет пять назад, и с тех пор сарай иногда использовали дальние родственники хозяйки из Данилово. В общем, в сарае свободно помещалось сразу два джипа, а само расположение двора позволяло нам буквально за минуту домчаться до любой околицы деревеньки. Хозяйку дома звали Натальей Ивановной, я дал бы ей навскидку лет шестьдесят, не более. Как говорится, дама была в теле, что не мешало ее развить кипучую деятельность, как только мы договорились о постое. Наталья Ивановна безапелляционно заявила, что от нее никто не уйдет голодным, и тотчас принялась за готовку. Решив, что хозяйке надо бы немного подсобить, мы бросили жребий, и Зеленцов отправился на кухню чистить картошку и резать лук. Остальные занялись более грязным делом — чисткой оружия. Где-то через полчасика на связь вышел Антонов, сообщив нам, что глава организовал команду ополченцев, которая выдвигается в Замятино. Еще две подобные группы Федосеев планировал направить в близлежащие фермерские хозяйства, чтобы не повторилась трагедия, подобная той, что произошла на хуторе Макеева. В состав команд входили все местные охотники, вооруженные более-менее нормальными ружьями и карабинами. В свою очередь, я проинформировал участкового, что намерен временно оставить в деревне несколько своих парней. Сообщил, где мы дислоцируемся, и что надо бы сделать для безопасности жителей Замятино. Антонов вздохнул, пообещав что-нибудь предпринять в ближайшем будущем. Мне подумалось, что и участковый и вся администрация по уши увязли в проблемах размещения и обеспечения более четырехсот человек, что свалились на голову даниловцам почти в прямом смысле этого слова. Обедали за накрытым во дворе столом, наскоро сооруженным из потемневших досок. Хлебосольная хозяйка хлопотала вокруг нас, всячески расхваливая таланты и способности докторши, сидевшей на почетном месте — в хорошем кожаном кресле, которое мы выволокли из дома специально для казашки. Диана смиренно принимала похвалу на свою голову, иногда кивая и уточняя некоторые моменты. Видимо, пластический хирург не впервой оказывался в ситуации, когда ее превозносили до небес. Как бы мимоходом Диана сообщила, что ей придется задержаться в Замятино на пару дней — состояние некоторых из пациенток внушало некоторое беспокойство, и им требовалось наблюдение врача. Мне понравился такой подход докторши к своему делу, и я решил в перспективе заполучить ее в нашу команду. Затем Диана пожаловалась, что ей трудно ходить по рыхлой земле в туфельках на высоком каблуке, и попросила нас придумать что-нибудь для ее миниатюрных ножек. — Как только приедем в Данилово, я посмотрю у себя в шкафах, — уточнив у доктора размер обуви, пообещал Еремеев. — Нового, извините, не обещаю, все ношеное. — А пока, Дианочка, мы будем носить Вас на руках, если не возражаете, — как бы, между прочим, произнес Руденко. Докторша слегка порозовела щечками, стрельнув глазками в капитана, а мы с Ковалевым переглянулись. Решение напрашивалось само собой, нам оставалось лишь подобрать третьего бойца в группу. — Тезка, придется тебе переквалифицироваться обратно в свою армейскую специальность, — намекнул я Соловьеву. — Ты единственный из нас, кто хорошо знаком с этим «машиненгевером». — Я уже догадался, — энергично работая челюстями, кивнул бывший десантник. — Сейчас пообедаем, набьем ленту, и отстреляем десяток-другой патронов. Думаю, эта фрицевская машинка нас не подведет. — Заодно надо и карабины опробовать, — предложил Барулин. — Хотя бы по пять патронов на каждый. — Добро, прокатимся до Марьи Степановны, попугаем здешних мамонтов, — решил я. Откомандированные Федосеевым охотники нашли нас у забора звонкоголосой Марьи Степановны, где мы отстреливали немецкие патроны. Удивительно, но из выделенной для пробы полусотни патронов произошла лишь одна осечка. «Машиненгевер» работал, как часы, да и к почти черным от времени карабинам не возникло никаких претензий. Мы вновь вознесли благодарности в адрес отца Веры Никифоровны, бившим фашистов, и не побоявшимся положить с прибором на родную власть и советское законодательство. — Ого, откуда это у вас? — первым делом спросил нас лысоватый дядька лет пятидесяти пяти. — Это же немецкий, да? — Бог послал, — улыбаясь, скромно ответил Руденко. — Бог, как известно, любит пехоту, а подарки дарит всегда ментам. Не спрашивай, почему. Этого никто не знает. Мы засмеялись шутке Руслана, и быстро перезнакомились с вновь прибывшими. Итак, глава отрядил в Замятино пару настоящих охотников, вооруженных карабинами «вепрь», и пару ополченцев с двумя гладкоствольными «сайгами». Этим небольшим отрядом командовал Семен Семеныч — тот самый лысоватый дядька, которого сразу же заинтересовал фрицевский пулемет. Бывший военный, уволившийся из армии по состоянию здоровья, Семен Семеныч хорошо знал местную округу, часто охотился на кабанов, зимой занимался отстрелом волков. Команду подобрал сам, уломав Антонова отдать его отряду личную собственность участкового — «вепря». Сейчас, увидев наше богатство, охотник загорелся, и стал выпрашивать хотя бы один немецкий карабин. — Семен Семеныч, забирай оба, — переглянувшись с парнями, я решил сделать широкий жест. — Мы как-то к пистолетам и автоматам привычнее. Радости охотника не было предела. Он быстро перетасовал вооружение своего отряда, заграбастав себе один из «маузеров». Еще больше Семен Семеныч обрадовался, когда узнал, что мы оставляем в селе джип и тройку бойцов с пулеметом. Теперь гарнизон имел две машины — даниловцы приехали на УАЗике — и мог отразить нашествие хоть целой армии местных слонов. — Владимир Иванович, вот эту «сайгу» ты отдай Андрюхе Петренко, или его водителю, — Семен Семеныч протянул мне одно из ружей. — Он у тетки своей должен быть, на грузовике приехал. Есть у меня такая чуйка, что нельзя нынче без оружия по округе шастать. — Петренко здесь? — удивился Николай. — А чего это Федосеев нам ничего не сказал? — Ай, запыхался Роман Георгиевич с делами, не приведи господь, — махнул рукой охотник. — Шутка ли: почти полтыщи душ расселить, накормить, да еще и растолковать иностранцам, что, и как. Да они же сортира деревенского никогда не видели! Мы откровенно заржали, представляя реакцию рафинированных француженок на местные удобства. Хотя, человек приспосабливается очень быстро — уже завтра дамы и господа перестанут морщить носики, посещая деревенские места общего пользования. — В общем, я слышал, что иностранцев поначалу хотели поселить в школе и детском саду, а наших — их с пару сотен будет — распихать по избам, — продолжал рассказывать Семен Семеныч. — Да, только среди наших нашлись депутаты, или, еще, там, какие-то большие шишки, и вот они были дико недовольны тем, куда их хотели определить на постой. Федосееву пришлось пойти на попятную, и отдать господам депутатам целый детсад. — Да, весело стало в Данилово, — покачал головой Еремеев. — Как бы и на нашу базу кто-нибудь не позарился. — У тебя же там охранник, Володька, кажется, — припомнил я, про себя отметив, что мой бывший однополчанин уже практически полностью ассоциирует себя со всем коллективом. — Выйди на связь, поговори с ним. Черт с ним, с ресурсом, как-нибудь зарядим от аккумуляторов джипов. Озадаченный Николай отошел в сторону, чтобы переговорить по рации с оставленным на базе охранником, а мы решили просветить даниловских охотников насчет чужой фауны. Рассказали все, о чем знали, без утайки. Выслушав о наших приключениях, Семен Семеныч покачал головой, и искренне поблагодарил за информацию. Как оказалось, на фоне глобальных перемен трагедия фермера Макеева как-то незаметно отошла на второй план, и никто из охотников толком и не знал, с чем можно столкнуться на границах своей и чужой земли. Побывавшие на хуторе Макеева мужики не рассказали ничего конкретного, т. к. сами не владели полнотой информации. Ну, да, в дом фермера они не заходили, забрали тела, и до свидания. А мамонтов видели только мы с Марьей Степановной, и никто больше. Подошел Еремеев, кратко пересказал доклад Володьки: на базе все в порядке, а в магазин попытались проникнуть бывшие пассажиры «боинга», наши же соотечественники. Хотели купить (или достать) спиртного, чтобы снять стресс, но обломались по-полной. Антонов уже был в курсе происходящего, сам побывал на месте, усилив охрану стратегического объекта еще тремя вооруженными ополченцами. — Зная наших, можно предположить, что все еще впереди, — добавил Николай в конце своего рассказа. — Если народ, не дай бог, раздобудет самогона, то впереди нас ждет веселая ночка. — Нет, не ждет, если мы предпримем превентивные меры, — возразил я, поворачиваясь к охотникам. — Мужики, мы рассказали вам все по максимуму. Взамен хотелось бы также кое-чего узнать, уточнить детали. Спустя примерно четверть часа мы знали, кто и где в Данилово гонит самогон, сколько стоит литр первача, и многое другое. Семен Семеныч признался, что он и сам иногда балуется для собственных нужд, но не в перебор, и не для торговли. По словам охотников, участковый знал все и вся, но на самогоноварение смотрел сквозь пальцы. Что же, логично, любой бы на месте Антонова поступил точно так же. Как говорится: закон — тайга, медведь — хозяин. — Ладно, мужики, бывайте, — я по очереди пожал руки охотникам. — Если что, связь через капитана Руденко. Он здесь главный. Оставив даниловцев на околице, мы погрузились в джипы, и поехали к дому тетки Петренко. Через пару минут увидели грузовик, и бывшего главу, на пару с водителем загружавшим в кузов машины какой-то агрегат. Выяснилось, что Петренко приехал в Замятино, чтобы забрать у своей тетки дизель-генератор и небольшой запас солярки. Мы помогли Андрею с погрузкой, вручили ему «сайгу», а Еремеев еще и пообещал лично навешать люлей, если Петренко еще хоть раз выедет из села безоружным. — Ну, что, парни, бросим жребий, кому оставаться? — предложил Зеленцов, когда грузовик скрылся за поворотом. — Или начальство кого назначит? — А, может, найдутся добровольцы? — возразил Ковалев, хлопая себя по карманам. — Млин, а, ведь, спички теперь — это стратегический ресурс. Придется искать соломинку. — Владимир Иванович, а давайте, я останусь, — неожиданно вызвался Костя Григорьев. — А ты справишься? — оценивающе взглянув на лейтенанта, прищурился Соловьев. — Худой, тощий, длинный, как жердь… Если, вдруг, придется тащить и меня, и пулемет, а? — Костя справится. Он у нас с детства каратэ занимается, и с выносливостью у него все в порядке, — Руслан не дал и рта раскрыть Григорьеву. — Добро пожаловать в егеря, Костян. — Ладно, вы, егеря, смотрите в оба, — улыбнулся я. — Дайте одну рацию Семен Семенычу, проведите работу с населением, и берегите Диану — пока что она одна единственная докторша на всю округу. — Я же обещал, что буду носить ее на руках, значит, так оно и будет, — в глазах Руденко сверкнули бесенята. — Правильно, Костян, что решил остаться. В Данилово сейчас, как в Москве — сто приезжих рыл на один квадратный метр. А здесь — красота, птички поют, тишина, спокойствие… — …Мамонты по деревне бродят, а еще и тигры людей едят, — съехидничал Барулин, пожимая Руслану руку. — Ладно, бывайте, сеньоры егеря, ни пуха вам, и ни пера. Расставшись со своими товарищами, мы решили не торопиться в Данилово, и по максимуму использовать оставшееся светлое время суток. После недолгого совещания свернули на юго-запад, чтобы обследовать границу двух миров в направлении шоссе и моря. Путь оказался сложным даже для наших внедорожников: почти сплошной лес вперемежку с кустарником не давали возможности ехать напрямик. Приходилось постоянно спешиваться, чтобы найти объезд, выбрать проходимый для техники маршрут. Мы промучились часа полтора, и очень обрадовались, когда, наконец, увидели перед собой чистое поле и линейку столбов ЛЭП. Спустя четверть часа оба наших заляпанных грязью джипа вырулили на шоссе, и я с облегчением вздохнул. — (Цензура), а не дорога. Но, мамонты в эти дебри не сунутся, не дураки же они ломиться сквозь сосняк и густой ельник, где даже человек с трудом протискивается, — подвел итог нашего рейда Еремеев. — Зато кто-нибудь помельче просочится, и не поморщится, — скептически заметил Ковалев. — Давайте-ка глянем, что, там, с разбитой фурой. Потерпевшая аварию фура лежала на том же месте, где мы ее видели в прошлый раз. А вот ее груз — продукты, поддоны — исчезли, словно их там и не было. Я только хмыкнул, глядя, как какой-то мелкий зверек обследует остатки круп и макарон на предмет съедобности. Зверек походил на бурундука — такой же полосатый, с пышным хвостом, но имел странные уши, делавшие его похожим на зайца. Этакий полосатый заяц с пышным хвостом, совсем не боявшийся людей. — Федосеев, похоже, выслал сюда толковых работников, — понаблюдав за зверьком, заметил Зеленцов. — Вывезли все, что смогли, оставили одни крошки. Поехали, парни. По пути в Данилово решили завернуть заодно и к «илу» с «боингом», которые стояли на другом конце трассы. Там нас встретил патруль из троих вооруженных ополченцев, несущих охрану самолетов. По словам мужиков, закончив разгрузку багажного отделения авиалайнера «Люфтганзы», наши и немецкие летчики подались в Данилово. Чуть ранее в село уехал и вездеход МЧС, нагруженный бочками с соляркой. Французов ополченцы не видели, слышали, лишь, что те хорошо поработали на своем полуутопленном «аэробусе». Въехав в Данилово, мы сразу же окунулись в атмосферу спешки и суеты. По улицам деревни шлялось множество праздного народа, одетого, кто во что, говорящего на десятке европейских языков. Почти в каждом дворе появились нежданные постояльцы, зачастую с трудом способные объясниться с хозяевами. Быстро выяснилось, что администрации не удалось, как планировалось, «запихнуть» в здание школы всех иностранцев, и Федосеев попросил жителей села помочь людям. В-общем, бедлам, да и только. Мы нашли Романа Георгиевича в здании правления, вокруг которого продолжал толпиться народ. Задерганный и охрипший глава вел переговоры с интернационалом летчиков, с помощью переводчика — уже знакомой нам Марины — обсуждая вопрос превращения «боинга» в гостиницу с видом на природу. Иностранцы кивали, соглашаясь друг с другом и со своими российскими коллегами, на ходу составляли список необходимого для работы оборудования, и т. п. Наше появление вызвало бурю эмоций, французы и парни Зайченко сразу же засыпали моих оперов массой вопросов, на большинство из которых мы не могли ответить. Сославшись на то, что мы только что приехали, и ничего такого не знаем, мы улизнули из правления под предлогом поиска участкового. Выждав, пока Федосеев наконец-то освободился, переговорили с ним, в подробностях доложив обо всех происшествиях и поездках. Выслушав наши невеселые новости, Роман Георгиевич тяжело вздохнул, и попросил не давить на самогонщиков, а тактично попросить граждан проявить сознательность. Мы с парнями переглянулись, с трудом сдерживая улыбки, и поехали бороться с «зеленым змием». Баталии происходили примерно следующим образом. — Доброго здравия Вам, Марьванна, — широко улыбаясь во весь рот, Еремеев приветствовал очередную хозяйку (или хозяина) самогонного аппарата. — Времена, Марьванна, настают трудные, в цене каждый гвоздь, каждая крошка хлеба, любая полезная в хозяйстве вещица… Мы и администрация села убедительно просим Вас приберечь стратегическое сырье, которое Вы храните дома в подвале, не торговать им, и вообще, никому из приезжих не говорить о своей маленькой тайне… Откуда знаем? Ну, нам же положено все знать. Мы — и полиция и прокурор с судом в одном лице… В-общем, я рассчитываю на наше с Вами взаимопонимание и взаимовыгодное сотрудничество. Пока Николай толкал свои речи, мы стояли за его спиной, делали морды кирпичом, и сверлили счастливых обладателей самогонных аппаратов тяжелыми ментовскими взглядами. Иногда я с трудом сдерживался, чтобы не заржать, слушая перлы своего бывшего однополчанина, и глядя на испуганные рожи обывателей. Самогонщики приходили в ступор — сам «Ерема Безбашенный» фактически предлагал им свое личное расположение в обмен на плевую услугу! Мои опера так же прониклись моментом — шумно сопели, когда это было нужно, важно кивали, даже иногда поддакивали. Спектакль под названием «борьба с зеленым змием» удался на славу, хотя мы и убили на эти представления часа два чистого времени. — Все, поехали на базу… Надоело мне из себя клоуна корчить, — с облегчением вздохнул Николай, когда закончили со списком Семен Семеныча. — Если кто из пассажиров нажрется этой ночью — это уже не наш косяк. В самолетах всякого бухла было до ж…ы … Кстати, народ, у меня есть отличный вискарь и неплохой коньяк. — Все, как всегда: на самих законников законы не распространяются, — усмехнувшись, буркнул Ковалев. — Ну, что, нарежемся в стельку, или как? — Грамм двести на брата, не более, — решил я. — И только после того, как каждый сменится из караула. — Ну, вот, узнаю старину сержанта Иванникова, — скривил физиономию Еремеев. — Устав, дисциплина, порядок. Подъем в пять утра, отбой в двадцать три ноль-ноль. — Без этого никак, Николай, — совершенно серьезно ответил я. — Да, дежурить будем парами, во избежание, так сказать. Нашим благостным планам, однако, не суждено было сбыться. На связь вышел Антонов, сообщив, что глава собирает совещание штаба в восемь часов вечера. Явка, как вы понимаете, строго обязательна. Пришлось наскоро перекусить, распределить задачи между личным составом, и ехать к Федосееву. Поехали мы втроем: я, Еремеев, и Михаил — мой напарник и заместитель. Перед выездом Николай пошуровал по шкафам, выудив откуда-то из своих загашников импортный ПНВ. Подумали мы немного, и позвали из кухни Владислава — пусть тот прогуляется перед сном до владений отца Серафима. Сграбастав прибор, Зеленцов с одним из охранников отправились к церкви — проверять и налаживать работу наблюдателей, которые, вроде, сидели на колокольне. Барулин с Новичонковым и двумя остальными секьюрити занялись подготовкой базы к круговой обороне. Так, на всякий случай. На совещании штаба главы администрации присутствовали человек двадцать: коренные даниловцы, трое летчиков — командиры воздушных кораблей, выборные от пассажиров, ну и мы втроем. Федосеев говорил тихим голосом, ждал, пока Марина переведет сказанное на два языка, затем снова продолжал вещать. Со слов Романа Георгиевича выходило, что без неожиданных гостей Данилово могло продержаться на собственных запасах продовольствия месяца три-четыре. Это, без учета семенных запасов местных аграриев, которые были приготовлены к посевной. С прибытием неожиданных гостей, увеличившим население поселка более чем, вдвое, продуктовых запасов в Данилово хватало месяца на два, не более. При этом Федосеев отметил, что при подсчетах ресурсов не учитывалось поголовье молочных коров у фермеров Савченкова и Чугунова, и не считались хрюшки в свинарнике Доренко. Это, как сказал глава, неприкосновенный запас на случай совсем уж большого голода. Проблему с питьевой водой планировалось решить в ближайшие дни, углубив тем, кому требовалось, их колодцы, и выкопав новые. Для этого имелись все необходимые ресурсы: люди, техника, бетонные кольца. Качество грунтовых вод в этом мире, по словам школьного учителя химии, оказалось отличным, выше всяких похвал. Слушая Федосеева, я внимательно наблюдал за реакцией присутствующих, пытаясь оценить, что от кого ждать. Ну, с иностранцами было все ясно с самого начала — бежать им некуда, кушать хочется, и они готовы помогать местной власти в меру своих сил и возможностей. Местные товарищи, представленные группой фермеров из восьми человек, готовы были поделиться своими запасами с обществом, в обмен на защиту от хищников и помощь в работе. Горючее к технике, как вы понимаете, не бесконечно. Подозреваю, что на позицию местных сильно повлиял пример Еремеева, который сразу же передал в распоряжение власти свои магазины. Этим поступком Николай мигом убил двух зайцев: создал себе репутацию «доброго барина» в глазах обывателей, и получил возможность влиять на решения администрации. Можно сказать, что мой бывший однополчанин стал неким «серым кардиналом» при Федосееве. А если учесть, что за «кардиналом» стоял десяток вооруженных бойцов, то Еремеева смело можно было назвать всесильным визирем при падишахе. Местный участковый Антонов, хотя и командовал ополченцами, никак не мог сравниться с авторитетом «Еремы». Кроме того, Петренко, похоже, имевший талант пролезать везде и всюду, уже успел пристроиться замом по хозчасти у Федосеева. Полагаю, что на фоне всеобщего катаклизма былые местные терки отошли на второй план, а Роман Георгиевич не стал поминать прошлое, и разбрасываться ценными кадрами. Столь мудрое и грамотное решение главы еще больше сближало Федосеева с Николаем, считай, с нами. На фоне этих нехитрых деревенских раскладов выделялись человек шесть выборных от пассажиров, которых смело можно было назвать темными лошадками. Хотя, какие они темные, нафиг? Например, депутат госдумы Сазонов иногда мелькал на экранах телевизоров, в основном, когда речь шла о гулянках его непутевого отпрыска. Питерский депутат Сидорович плотно сидел на откатах, получаемых за разрешения на строительство. Регулярно заводимые против него прокуратурой дела, увы, не приносили никаких результатов — пан депутат ловко отмазывался от любых претензий в свое адрес. Остальных выборных я не знал, хотя по рожам и поведению двух из них предположил, что они являются коллегами Сидоровича. Депутаты, сидели смирно, лишь иногда задавая уточняющие вопросы. Однако интуиция мне подсказывала, что эти чиновники-троглодиты лишь присматриваются к поляне, и стоит нам отвернуться, они тотчас вонзят свои хищнические зубы в шею трудовому народу. Далее последовало перечисление иных материальных ресурсов и ценностей, техники и оборудования, которые имелись в нашем распоряжении. Признаюсь, я ожидал худшего. В-общем, в Данилово и его окрестностях имелось четыре дизель — генератора, некоторый запас горючего, тракторная техника, вплоть до бульдозера, десяток грузовиков. К этому можно было прибавить и тягачи дальнобойщиков, чьи фуры оказались вместе с нами на этом злосчастном шоссе. Затем Федосеев плавно перешел к первоочередным вопросам, как он полагал, стоявшим перед всеми нами. Проблема с размещением вновь прибывшего народа была решена. По крайней мере, на эту ночь. Благодаря запасам со складов Еремеева и грузу из фур, удалось организовать в зданиях школы и детсада пункты питания для пассажиров. В ближайшие две недели голод не грозил никому. Холод, же, похоже, остался где-то в нашем мире, ибо даже после захода Солнца температура воздуха и не подумала опускаться ниже двадцати градусов по шкале старика Цельсия. Более того, с моря дул легкий и теплый ветерок, предвещая нам хорошую ночь. По окончании совещания мы отловили Антонова, и, отойдя с ним в соседнее помещение, обсудили вопросы дислокации сил и обороны даниловского анклава. Сразу же вскрылась пара серьезных просчетов — отправленные на три близлежащие фермы ополченцы не имели связи со штабом, как не имел этой самой связи и пост у самолетов на шоссе. Решив, что жизнь наших людей ценнее любой солярки, мы потратили пару часиков на объезд ферм и на инструктаж личного состава по пользованию рациями. В результате этих поездок в нашем распоряжении осталось всего три «моторолы», что, честно говоря, вовсе не радовало. На базе нас ожидал сюрприз — пока мы торчали на совещании и катались туда-сюда, пилоты «ила» попросились на постой в дом Николая. Да не одни, а в компании с эмчеэсником Марком, который и привез их всех на своем вездеходе. Наверное, случись подобное событие за день раньше, тридцатого апреля, «Ерема Безбашенный» послал бы летчиков пешком в далекое и увлекательное сексуальное путешествие. Но, произошло то, что произошло, и Еремеев с улыбкой на устах милостливо разрешил Зайченко заселить пустующий гостевой домик. Для Марка в домике для гостей не хватило места, и его определили к нам, постояльцем в хозяйский дом. Затем появился Зеленцов, и вновь перетасовал нам все карты. Дело в том, что назначенная Антоновым на колокольню девушка-наблюдатель категорически отказывалась сидеть на верхотуре всю ночь. Уж не знаю, почему, но девчушка боялась темного времени суток. Поговорив с нею, Владислав оставил в церкви Витька — еремеевского охранника — а сам вернулся на базу за добровольцами. Последних пришлось просто назначить. Подумав, мы решили, что вполне можем отрядить в наблюдатели трех человек — уже сидящего на колокольне Витька, самого Зеленцова, и бортинженера «ила» Сапрыкина. Владислав, естественно, назначался за главного. Прежде чем вернуться обратно, капитан рассказал о том, что ему поведала местная пацанва. Как и везде, среди мальчишек в Данилово были свои заводилы, которых народная молва считала то хулиганами, то просто трудными детьми. Они не приносили окружающим какого-то особого вреда, но участковый на всякий случай держал все их действия на заметке. Сразу же после катаклизма сорвиголовые пацаны быстро обнаружили, что взрослым стало не до их мелких шалостей, а вокруг появилось много интересных занятий. Например, ближняя разведка местности. И, если прокатиться на велосипедах в северном направлении не позволили строгие ополченцы, то никто не смог остановить пеший поход ребят на юг — к морю. В-общем, пацаны самостоятельно обследовали чужой лес километров на пять вдоль побережья моря, и сделали некоторые открытия. В лесу водилась кое-какая живность — уже знакомые нам зайцы-бурундуки, похожие на уменьшенных хомяков мыши, и нечто, смахивающее на белку, только зеленоватого цвета. Видели ребята и птиц, но их знаний в орнитологии оказалось недостаточно для описания каких-то больших попугаев, что ли. На завтра же пацаны запланировали новый поход к морю, уже со вполне практической задачей — попытаться поймать рыбу. Для этого они прошлись по деревне, собирая любые снасти, пригодные для рыбной ловли. Ну, да, дети слышали разговоры взрослых о грядущей продовольственной проблеме, и пытались найти решение в меру своих сил и возможностей. — Во, дают, мелкота плюгавая, — выслушав рассказ Зеленцова, с некоторой завистью произнес Николай. — Парни, у меня где-то спиннинги были, братва подарила, уже не помню на что… — Еремеев, ты, чего, с ума сошел, что ли? — неожиданно возмутился Ковалев. — Ладно, бы, дети, но ты, взрослый мужик, должен же понимать, что пляж и море практически не исследованы, а значит, небезопасны. Ты дашь гарантию, что те тигры не выйдут прогуляться на пляж, а в море не водятся акулы и мурены? — Черт, капитан, вечно ты все обломаешь, хотя и прав, в общем-то, — шумно вздохнув, пробурчал хозяин дома. — Мужики, пацаны все равно не усидят на месте, любыми силами станут искать приключения на свои задницы. Чего делать-то с ними? — Николай прав. Я бы на месте мальчишек добрался до «аэробуса», и купался бы и рыбачил с его крыльев, — вступил в разговор Марк. — Сами видели, какая там глубина — как раз для ныряния подойдет. — Ладно, народ, поговорим завтра с пацанами, объясним им, какие звери вокруг шатаются, — решил я. — А сейчас пора отдыхать… Хозяин, что на ужин сегодня, а? — Что сами сготовите, то и есть будем, — пожал плечами Еремеев. — Вспомнил, кстати: как-то раз участковый упоминал, что видел у местного фермера во дворе лодку, «казанку». Надо будет поговорить завтра с Антоновым, и с тем фермером. — «Свен», завтра мы займемся разведкой, а не рыбалкой, — чуть улыбнулся я. — Проедем в сторону Рясенки, потом повернем на север. Надо подумать о том, чем прокормить народ, подстрелить каких-нибудь слоников, или еще кого. — Володя, завтра будет завтра, — появление из кухни Александра вернуло нас в настоящее. — Берите, парни, ножи, и помогайте мне чистить картошку. Если хотите есть, конечно… Кушать хотели все, и вскоре мы кидали в большую кастрюлю чищеную картошку, а добровольный шеф-повар Барулин колдовал над размороженной вырезкой из холодильника. Последний было решено отключить от питания, чтобы сэкономить лишние крохи электроэнергии. В-общем, готовка ужина и сам ужин не заняли долго времени. Порядком оголодавшие мужики подмели все, что сами же и приготовили под руководством Саши. После ужина мы поведали всем собравшимся, что происходило на совещании у главы администрации. Если отбросить все несущественное, перед людьми стояла лишь одна реальная проблема — необходимость прокормить самих себя в самом ближайшем будущем. Это прекрасно понимали Федосеев и местные мужики, об этом же догадывались пассажиры — наши и иностранцы. Решение проблемы лежало прямо на поверхности: чтобы выжить всем, каждый должен трудиться в поте лица своего там, где это будет необходимо — в поле, или на ферме. В общем, жизнь сама подтолкнула нас к тому, от чего мы старались убежать последние двадцать лет — пришла пора вновь создавать колхоз, и частично отменять право на частную собственность. Точнее, не отменять, а ограничивать эту самую собственность до разумных пределов. В свою очередь, Зайченко рассказал о том, что они смогли разглядеть с высоты чуть выше птичьего полета. Рассказ получился каким-то рваным, т. к. после происшедшего катаклизма полет проходил в условиях практически нулевой видимости, и экипаж толком ничего и не разглядел сквозь пелену тумана. Как только взору пилотов открыласть земля, те сразу же пошли на снижение, ища место для экстренного приземления. И, слава Богу, что сажать машину пришлось на хорошее, асфальтированное шоссе, а не на какие-нибудь сельхозугодия. Но все это, как говорится, мелочи жизни — больше всего летчиков беспокоило непонятное отсутствие радиосвязи. Радиосвязь загадочным образом исчезла сразу же после того, как немецкий «боинг» совершил экстренную посадку. Недоумевавший радист тщетно пытался выйти на связь с теми, кто буквально пять минут назад подавал сигналы СОС, но так и не смог найти их в эфире. Решив, что радиостанция «Ила» каким-то образом получила повреждения, Соломатин отправился с визитом к коллегам из «Люфтганзы», благо, их самолет стоял практически рядом. Немцы сходу огорошили русского гостя новостью о том, что радиооборудование вышло из строя, и им не удается связаться с голландским «бортом», который находился где-то к северо-востоку от Данилово. Голландский транспортник просто исчез, словно в воду канул, как и добрый десяток других источников радиосигналов. — Понимаете, мужики, аварийные частоты не могут взять, и исчезнуть просто так, — отставив кружку с чаем в сторону, возбужденным голосом вещал радист. — Это противоречит всем известным законам физики. У меня ощущение, что мы угодили под гигантский колпак, орем, орем, а все без толку — нас не слышат, и мы не слышим. — А почему тогда у нас все работает? — поинтересовался Руслан, выдернув из разгрузки «моторолу». — Если бы нас кто-то глушил, то глушили бы тотально, по всем частотам. — Саша, не грузи людям голову, на ночь глядя. Они устали не меньше нашего, — попросил Зайченко, видя, что Соломатин готов прочитать ментам целую лекцию о радиосвязи. — Наше присутствие здесь вообще противоречит всему, что мы знали и знаем о мире. Давайте спать, завтра, дай бог, разберемся, что, и как. Ночь прошла относительно спокойно, хотя каждый из нас ожидал любых неприятностей. Погруженное в темноту Данилово долго не могло притихнуть: кто-то без конца бродил по деревенским улицам, без перерыва лаяли собаки, реагируя на чужаков. Взошла местная луна, осветив ночь более ярким светом, чем наш, земной спутник. Повыв для приличия на луну, четвероногие сторожа притихли лишь в третьем часу ночи, когда бредуны наконец-то перестали шаркаться в потемках. Затем с юга подул легкийбриз, и до нас донесся специфический запах моря. Вокруг стояла непередаваемая первозданная тишина, нарушаемая лишь нашими редкими переговорами по рациям. Еще вечером, снабжая ополченцев средствами связи, мы оговорили, что перекличка постов будет проводиться раз в час. Если кто-нибудь видит что-то подозрительное, то он обязан немедленно выйти на связь, и т. д. В-общем, стандартные процедуры. Мы могли, в случае чего, минут за десять добраться до любой из ближайших ферм, и, если не беречь подвеску, за полчасика до Замятино. К счастью, ночных тревог не последовало. Уже утром, в предрассветное время, на связь вышел капитан Руденко. Тихим голосом Руслан сообщил, что стадо шерстистых слонов подошло со стороны леса к дому Марьи Степановны, и вот уже минут десять торчит у околицы. Животные ведут себя спокойно, рассматривают забор и стоящий за ним УАЗик. Принюхиваются к запахам, доносящимся из деревни. Затем в эфире послышался голос Семен Семеныча, который возмущенно заявил, что готов завалить минимум штук пять слонов, но капитан, де, не разрешает этого делать. Пришлось подтвердить приказ Руденко, отбросив шальную мысль о быстром решении несколькими пулеметными очередями нашей продовольственной проблемы.Часть II
— Доброе утро, страна! — ровно в шесть ноль-ноль провозгласил Еремеев. — Рота, подъем! — Утро добрым не бывает, по определению, — позевывая, заметил Ковалев, подошел к окну. — Вот, черт, а это все же не сон. Самое настоящее море… Мы чуть-чуть посмеялись над удрученным капитаном, и принялись готовиться к новому трудовому дню. А трудовой день, как известно, начинается с завтрака. Лучше всего, со вкусного, плотного и калорийного завтрака. Наш самоназначенный повар оккупировал кухню сразу же после мыльно-рыльных процедур, из общей массы народа отловил себе пару помощников, и принялся дразнить личный состав запахом поджаренного с яичницей бекона. Чтобы никто не подавился слюной, и не стал клянчить кусочек-другой раньше времени, я выгнал весь народ на улицу. Надо же перед завтраком подышать свежим воздухом, размяться на травке, пробежать несколько кругов вокруг забора нашей базы. Последнее, впрочем, не обязательно, а по желанию. Курильщики сразу же жадно задымили своими сосками с никотином, тяжело вздыхая, и с завистью посматривая в сторону некурящих. Таковых у нас оказалось пятеро — я, мой напарник, один из летчиков и двое из охранников Еремеева. Остальные либо постоянно курили, либо, как, например, Николай с Марком, курили, когда хотели, и могли, в общем-то, обходиться без ежедневной дозы никотина. Я оглядел внешний вид бойцов, провел рукой по собственному подбородку, поморщился. Да, не мешало бы побриться. — Кхм… Так, товарищи офицеры и солдаты, заканчиваем портить чудесный воздух прекрасного нового мира смрадным дымом сигарет, берем бритвы, и приводим свои физиономии к уставным нормам, — Еремеев проследил мой жест, и в бывшем пограничнике проснулся вредный и въедливый сержант «Свен». — «Жилеттов» у меня целая коробка в загашнике, точно помню, да и крем для бритья найдется. — Николай прав — пока у нас есть возможность, мы должны поддерживать цивилизованный вид, — неожиданно для меня Ковалев поддержал инициативу «Еремы». — Бороды отпустим позднее, когда израсходуем весь крем и мыло. — Мыло я вам сварю, если понадобится, — гася окурок, произнес Зайченко. — Было бы из чего. А борода мне не идет, поэтому давай, старшой, доставай свою заначку. …Хренассе-мару, товарищ майор, а Мишка-то, похоже, на почве порядка нашел консенсус с Еремеевым, — про себя удивился я. — Если эта парочка сядет на своего любимого конька, то уже завтра мы станем подшивать подворотнички, а утро будет начинаться с построения на плацу… — Босс, там какие-то типы к нам пожаловали, двое! — прокричал от ворот Володька, охранник. — Немцы, вроде! Их пускать, или как? — Давай, запускай гостей, — переглянувшись со мной, Николай дал отмашку своему человеку. — Черт, обломали все планы, немчура небритая. — Они-то, как раз таки, побрились, — заметил я, разглядев лица неожиданных визитеров. — Мда, орднунг у этих мужиков в крови… Марк, пошли, побазарим с фрицами. Буквально через пару минут выяснилось, что немцы пришли за нашими летчиками, чтобы немедленно начать претворять в жизнь вчерашние планы по освобождению взлетной полосы от своего «боинга». Как оказалось, позавтракать они не успели, т. к. еще не заработала кухня в здании школы, поэтому мы пригласили Карла Мюллера и Феликса Майера к столу. На голодный желудок, как известно, работать в лом. Засыпав нас благодарственным «данке», немцы принялись за еду, наворачивая омлет с беконом, словно деревенские пацаны импортные сладости. С колокольни возвратился Владислав со своей командой проголодавшихся за ночь наблюдателей. Парни сдали дежурство трем девушкам, присланных участковым, научили тех пользоваться рацией, и приказали вести журнал наблюдений. Следом за Зеленцовым к воротам усадьбы подошли главные герои вчерашнего дня — пилоты рейса «Эйр-Франс». Как оказалось, французов перехватили по дороге их бывшие пассажиры, предложив присоединиться к какой-то, там, инициативе русских парламентариев. Люк с Сержем тактично отказались от странного и непонятного предложения, сославшись на срочную работу по демонтажу двигателей «боинга», и потопали дальше к дому Еремеева. Мы переглянулись друг с другом, усадили за стол слегка опоздавших французов рядом с немцами и нашими наблюдателями, расспросили о том, о сем, а затем вышли на свежий воздух. — Что еще за инициатива русских депутатов, такая? — с подозрением воззрился на меня Ковалев. — Что это значит, а? — Миша, я знаю не больше твоего, — я пожал плечами, поморщился, как от кислого. — И, вообще, хорош сверлить меня взглядом, словно Ленин ненавистную буржуазию. — Извини, Володя, это моя профессиональная паранойя среагировала на слово «парламентарии», — пошел на попятную мой напарник. — Интуиция мне подсказывает, что наши толстомордые «слуги народа» задумали какую-то гадость. А моя интуиция, как ты знаешь, крайне редко меня подводит. — «Финн», капитан дело говорит — тот толстяк с дружками что-то задумал, — озабоченным тоном произнес Николай. — Посмотрел я вчера на их рожи, и захотелось их сразу… того… — Хорошо, убедили, верю я в вашу интуицию, верю, — я не стал дальше спорить со своими товарищами. — Сейчас допьем чаек, перетрем с летчиками их дела, поедем, и предупредим Федосеева о страшных планах и заговорах со стороны потерпевших самолетокрушение депутатов. Довольны? — Пошли пить чай, а то опоздаем, — совершенно серьезно отозвался Николай. — Знаешь, Володя, видать, мало ты по жизни общался с родимой номенклатурой. Иначе не был бы таким добрым и пушистым в отношении всяких паразитов. Я лишь вздохнул, промолчал, не желая продолжать абсолютно бесполезный разговор о паразитизме чиновничества. Каждый слышал, что у нас в России есть две постоянные беды — дураки и дороги. Причем, первые всегда умудряются залезть во власть, запустив свои воровские ручонки в закрома госбюджета, что автоматически означает наши вечные проблемы с дорогами. Думаю, если конфисковать все наворованное нашим чиновничеством хотя бы за год, то всю Россию можно было бы покрыть сетью скоростных автобанов на манер германских. Эх, зря я не послушал товарищей, зря… Когда летчики и эмчеэсник отправились к своим самолетам, а мы уже садились в машины, в усадьбу примчался мальчонка на велосипеде — младший сын Антонова. — Николай Павлович! Батяня просил передать, чтобы вы скорее езжали к правлению, — скороговоркой выпалил пацаненок. — Рация у батяни не работает, у нее батарея села. — Черт, если бы Маркович с утра раннего не трещал бы так долго с фермером Савченко, то не посадил бы рацию, — с раздражением в голосе произнес Еремеев. — Эй, малой, говори подробнее, что стряслось? — Батяня сказал, что ненашенские пассажиры хотят передела власти в свою пользу, — внес ясность мальчишка. — Они хотят провести, эти, как, их, всенародные выборы президента. — Евпатий-Коловратий, да они совсем о…ли, уроды недоделанные, — зло процедил сквозь зубы Ковалев. — Хрен знает, что вокруг нас творится, а эти козлы все в демократию играют… Володя, давай, гони прямо к правлению! — Витек, ты остаешься для усиления! — велел Николай одному из своих охранников. — Леня, в машину! Когда мы примчались к зданию администрации, там уже собралась приличная толпа народу. Большая часть собравшихся, похоже, приперлась из чистого любопытства, чтобы поглазеть на дармовое шоу. Меньшинство же, в количестве примерно тридцати человек устроило самый натуральный митинг у входа в здание. Заводилой выступала та самая тощая тетка, которую я приметил еще вчера на пляже. Ее звонкий и весьма приятный голос разносился по всей округе, ей поддакивали еще две-три ярко накрашенные девицы, а за их спинами гудели представители «сильного пола». Реальные — как мы предполагали — организаторы митинга скромно стояли во втором ряду, улыбались, и настойчиво рекомендовали членам чрезвычайного штаба прислушаться к мнению народа. Я сразу же зацепил взглядом наглую физиономию депутата Сазонова, рядом с которым терлись двое накачанных парней. Сидорович оказался во втором ряду, прячась за плечом смазливой девицы с внешностью фотомодели. Та безмятежно работала челюстями, перекатывая во рту жвачку, время от времени кривляясь, и выкрикивая слова поддержки после очередных перлов главной ораторши. Мне почему-то показалось, что эта фотомодель сильно смахивает на марионетку, и подает голос тогда, когда пан депутат Сидорович щиплет ее за задницу — настолько велико было несоответствие внешнего вида девушки и ее поведения. Наверное, все дело в том, что девица куталась в какую-то шаль, доходящую ее до бедер. Подобным же образом были одеты еще две девушки, стоявшие в самом первом ряду. На нижней ступеньке крыльца здания, метрах в семи-восьми напротив митингующих, стояли их главные визави — Антонов и Федосеев. За спиной главы возвышался Петренко, рядом с ним топтались двое незнакомых мне ополченцев с ружьями. В дверях правления то появлялась, то исчезала испуганная физиономия Елены Васильевны, любительницы приложиться к бутылке качественного вискаря. На груди Евгения Мироновича стволом вниз висел автомат — один из тех укороченных «калашей», которые мы отдали ополченцам, а в поясной кобуре виднелся табельный ПМ. В отличие от участкового, глава администрации не имел никакого серьезного оружия, если не считать трости, на которую он опирался. Роман Георгиевич, похоже, спал этой ночью часик-другой, не более, и выглядел очень замотанным. Чувствовалось, что Федосеева угнетает не столько тот шум и гам, который поднимали митингующие, а сам факт того, что он вынужден тратить драгоценное время на бесплодную болтовню о выборах и демократии. — …Светлана Михайловна, милая, ну, поймите же Вы, наконец, что нельзя устраивать выборы агронома, как Вы только что предложили, — Роман Георгиевич прямо по-отечески объяснял тощей тетке элементарные истины управления хозяйством. — Агроном — это же не просто должность, но еще и профессия, в которой требуются определенное образование, опыт и профессионализм, в конце концов… Да, согласен — это недемократично, и противоречит конституции, зато проверено практикой и соответствует здравому смыслу… Вокруг правления, на всякий случай, дистанцируясь от митингующих, собирались иностранцы, привлеченные необычным шумом в столь ранний час. По своему обыкновению европейцы активно работали фотоаппаратами и айфонами, запечатлевая в цифре нашу местную экзотику. Отдельно кучковались местные, в основном, пенсионерки, чьи дома располагались поблизости. Даниловских мужиков, как я заметил, практически не было — многие из них охраняли окрестные фермы, а другие уже отправились на работу. Поначалу наше появление на площади оставалось незамеченным для митингующих. Затем кто-то из них повернул голову, чтобы посмотреть, кто, там, приехал, ткнул локтем соседа… Секунд пять спустя тощая девица неожиданно замолчала на полуслове, вылупив зенки в сторону идущего впереди нашей группы Еремеева. Мы обошли толпу, подойдя с правой стороны к крыльцу здания администрации. — Что за шум, а драки нет? Бузим, господа чиновники, да? — с веселой издевкой в голосе поинтересовался мой бывший однополчанин. — Какого черта вы вообще здесь собрались? Власть делить? Так она, власть эта, принадлежит народу — тем, кто живет на этой земле, и на ней же горбатится, пашет, чтобы прокормить вас, дармоедов. — Вы, господин Еремеев, вместе с вашими подельниками создали незаконное вооруженное формирование, что противоречит Конституции, — с пафосным апломбом произнес из второго ряда Сидорович. — И теперь, силой оружия, Вы насаждаете свои собственные порядки, в обход Закона, позабыв про свободу волеизъявления граждан. Вы провели антидемократические выборы, в которых не участвовали целых две сотни избирателей. Наконец, ваша клика сорвала со знания администрация государственный флаг, и надругалась над ним. Это — уголовно наказуемое преступление, господин Еремеев. — Стоп, притормози-ка, уважаемый, — поднял вверх руку Николай. — Евгений Миронович, когда это ты успел флаг сменить? А, главное — зачем? — Да еще вчера вечером, взяли, и заменили, Николай Павлович, — пожал плечами участковый. — Роман Георгиевич распорядился. — Товарищи, ну, неужели у вас совсем не осталось совести? — укоризненно покачал головой Федосеев. — Наши с вами отцы и деды сокрушили фашизм, подняли красный флаг Победы над поверженным Рейхстагом. Красное знамя стало символом того громаднейшего рывка вперед, что совершила наша Родина после революции, символом всех достижений и побед СССР. Неужели мы забудем свою историю? — Вы узурпатор, сталинист, и ретроград! — резанув нас злым взглядом, взвизгнула тощая девица. — Долой! Долой! Долой! Толпа мгновенно подхватила клич, громко скандируя на все голоса «долой», а затем… Словно по команде, вперед выскочила троица тех самых красивые девушек в накидках, что стояли в первом ряду. Подскочив к крыльцу почти вплотную, они сбросили наземь свои одеяния… оставшись в одних туфлях и трусиках. Тряся, в прямом смысле этого слова, грудями, они принялись визжать и кривляться, словно мартышки на баобабе. Поперек их — чего уж кривить душой — весьма привлекательных персей красовался написанный чем-то черным лозунг «долой». Атакованный голыми женскими бюстами, весь наш чрезвычайный совет застыл в ступоре, не сводя глаз с неожиданного стриптиза. А затем глава и участковый совершили одну очень большую ошибку — они спустились с крыльца, в надежде урезонить девиц, накинуть на их плечи валяющиеся на земле одежды. Антонов присел, подбирая шаль, Федосеев нагнулся, цепляя рукой другую… Девки оглушительно завизжали, словно их насиловало стадо шерстистых носорогов, и толпа пришла в движение. На нас и на местных товарищей сразу же бросилось человек десять мужиков, вооруженных топорами, дубинками, и, похоже, очень уверенных в своих силах. Полагаю, они надеялись на внезапность и на свое подавляющее численное превосходство, плюс на то, что полиция испугается применить оружие. Едва девки сбросили свои тряпки, я сразу же сообразил, что начинается финал представления под названием «мирный митинг». Обернувшись к своим, демонстративно передернул затвор автомата, одновременно щелкая переводчиком на «огонь короткими». Наверное, это и спасло нас. Рискнувшие сойтись врукопашную митингующие на мгновение заколебались, оценивая угрозу, и потеряли шанс застать нас врасплох. На меня сразу же налетели двое относительно молодых парней, с занесенными для удара палками. Видимо, надеясь сбить с ног, чтобы завладеть оружием. Решив не мудрствовать лукаво, я подпрыгнул, ударив одного из них правой ногой в грудь, а затем, приземлившись, увернулся от просвистевшей над плечом дубинки. Коротко ткнул второго нападавшего стволом «калаша» прямо в шею. В кадык, к сожалению, не попал, но мужик схватился за горло, роняя дубинку. Сгруппировавшись, я заехал этому сраному борцу за демократию левой ногой по уху. Противник повалился наземь, а я дал очередь поверх голов тех, кто еще лелеял надежду завладеть моим оружием. Слева у крыльца стрекотнула короткая очередь из «калаша», и я резко обернулся, успев заметить, как оседает на землю одна из девиц, и падает вниз кто-то из толпы нападавших… Почти одновременно с очередью захлопали выстрелы из ПМа, и оказавшийся слева от меня Еремеев пошатнулся, перегибаясь, и заваливаясь на землю. Затем за моей спиной ударили сразу из нескольких автоматов, заорали, заматерились трехэтажными выражениями. Как потом выяснилось, застрелив в упор парочку самых храбрых из нападавших, тех, кто бросился вперед с топорами, мои опера открыли огонь поверх голов толпы митингующих. Впереди же, у ступенек на крыльцо, ситуация складывалась совсем не в нашу пользу. На застигнутого врасплох участкового прыгнули сразу двое, неожиданно помешав друг другу в попытке одним махом завладеть оружием. Антонов успел немного побороться за автомат, прежде чем ему сунули нож в спину, и сбили с ног. В борьбе за «калаш» и прозвучала та самая короткая очередь, выпущенная не понять кем вслепую куда-то в сторону и поверх толпы. Три пули из пяти нашли свои цели. Второй из нападавших атаковал сзади, пару раз ударил Марковича ножом, выдернул пистолет из его кобуры, и, прикрываясь участковым и своим подельником, открыл огонь. Первой жертвой этого чертова снайпера стал Федосеев, пытавшийся угостить тростью первого нападавшего. Затем стрелок выпустив три пули в моего армейского товарища, попал дважды, всадил пятую пулю в ногу одному из ополченцев, который пытался вскинуть ружье, и перенес огонь на моих парней. Все это произошло примерно за те пару секунд, пока я разбирался с прямой фронтальной угрозой. …Прямо передо мной метрах в четырех лежал Роман Георгиевич, за ним навзничь наш участковый. Первый из нападавших наконец-то сдернул автоматный ремень с тела потерявшего сознание Антонова, и оборачивался в мою сторону, разгибаясь, одновременно вскидывая «калаш». Второй посылал пулю за пулей в кого-то за моей спиной, а с крыльца скатывалось вниз тело раненого в ногу ополченца. Справа орала благим матом одна из девок, догадавшаяся присесть на корточки, и зачем-то прикрыть голову руками. Другая бросилась убегать сразу же, как только раздались первые выстрелы, была сбита с ног ринувшимися ей навстречу нападавшими, и лежала где-то под кучей тел барахтавшихся на земле мужиков. Последние даже и не пытались подниматься на ноги, напуганные жестким отпором со стороны моих парней. Поймав на прицел нападавшего с «укоротом», я плавно нажал на спусковой крючок, слегка приподнял автомат, и дал вторую очередь, свалив второго, того, который стрелял из антоновского ПМа. Затем вновь обернулся в вправо, отпихнул стоявшую на коленях девку, подошел к депутату госдумы Сазонову, и от души заехал ему в челюсть прикладом «калашникова». Изделие знаменитого конструктора не подвело: стоявший с открытым ртом и серым лицом Сазонов рухнул, словно подкошенный. — Заткнись, мочалка (цензура)! — рявкнул за моей спиной Ковалев, от души закатив девке крепкую затрещину. Бабский вой оборвался, вместо него послышался чей-то тихий скулеж, стоны, и хриплые ругательства от крыльца. — Мертв, — проверив пульс у главы администрации, произнес Михаил. — Черт… Володя, «Ерема», кажись, тоже того… — …Жив я… — тихим, но отчетливым голосом произнес Николай. — Сам виноват… Стрелять надо было… Замешкался… Еремеев закашлялся, захлебываясь кровью, и я бросился к нему, попутно отметив, что подстреленная девка с обнаженным бюстом также подает признаки жизни. Получивший пулю ополченец попытался, было, пошевелить раненой ногой, вскрикнул от боли, и заматерился во весь голос. — «Невский», это «замок», — неожиданно прохрипела рация. — Что у вас, там, за стрельба? — «Замок», хватайте любую тачку, запирайте ворота, и пулей к правлению! — узнав голос Витька, распорядился я. — Возьмите медикаменты, все, что найдете в доме! У нас много «трехсотых», срочно нужна помощь! — Так, Леня, Толик, держите этих! Дернутся — стреляй, не раздумывая! — увидев, что мы с Ковалевым переключились на раненых, Влад взял инициативу по обыску сдавшихся в свои руки. — Сань, что с тобой? — Да, (цензура!), откуда-то сбоку прилетело, прямо в рукоятку «макарова» попало, — глянув в сторону крыльца, отозвался Барулин. — Походу, если бы не табельный, то валяться бы мне сейчас в пыли. — Да, почти подмышку всадил, — глянув, куда угодила пуля, произнес Зеленцов. — В рубашке, ты, Сашка, родился! — «Цензура), а кто это у нас такой меткий-то? — зло прищурился капитан, окидывая взглядом лежащие у крыльца тела. — Надо бы глянуть на его рожу! — Все, все, Саня, не заводись, — удержал напарника Владислав. — Вовка погасил того снайпера, причем, наглухо… Барулин, приди в себя, черт возьми! Раненые вокруг, им, млять, помогать надо! — Влад, лови! — вынув фляжку из внутреннего кармана еремеевской куртки, я бросил ее Зеленцову. — Пусть Сашка хоть всю выдует! Толик! В багажнике моего джипа лежит синяя спортивная сумка. Тащи ее сюда, быстрее, там аптечка! — Хули вы там торчите?! — обернувшись в сторону крыльца, Ковалев внезапно заорал на Петренко и поселковых. — Где, (цензура), фельдшер?! — Спокойно, Миша, — положив руку на плечо друга, я вновь достал рацию. — «Лиговский», «лиговский», ответь «невскому»… «Лиговский», «лиговский»… Руденко отозвался почти мгновенно, выслушал указания, и пообещал примчаться в Данилово через четверть часа. Привезти единственного нашего доктора на всю округу. Между тем, к правлению подъехал грузовик с группой вооруженных даниловцев, с поста на окраине прибежал парный патруль ополченцев, у нас появились другие добровольные помощники. Промелькнула парочка знакомых лиц — те самые дамочки, что позаботились о давешнем водителе фургона. Петренко, наконец-то, вышел из ступора, засуетился, развил бурную организаторскую деятельность. … Итак, мы имеем пять трупов, в т. ч. главу администрации, и четверых очень серьезно раненых, — я командовал и отдавал распоряжения на автомате, как это уже не раз бывало при задержаниях и на местах преступлений. — Хотя… Этот, как, его, Ванька, что, ли, отделался легче всего — Диана вытащит пулю из его копыта на раз-два… Даже без анестезии и медикаментов… А, вот, что будет с Колькой?.. Блин, ну, как же так, ты, Николай, подставился, а? Ведь, не пацан же, стрелять надо было, стрелять! А ты побоялся зацепить участкового… Эх, Маркович, Маркович, как же так, а? Кроме двух тяжелораненых с нашей стороны имелись двое сильно пострадавших из числа митингующих. Шальная пуля из «укорота» угодила в грудь девке, трясшей своими голыми сиськами — залитое кровью входное отверстие находилось чуть ниже ключицы. А Сидорович — гримаса фортуны — получил ранение в голову по касательной другой пулей из той же очереди, потерял много крови, и находился без сознания. Еще одна пуля чиркнула по шее какой-то бабе, во все горло оравшей лозунг «долой». Баба была в сознании, возле нее уже хлопотал Зеленцов, останавливая кровотечение. Остальных пострадавших можно было считать «легкими», хотя сикуха, получившая от Михаила затрещину, по-прежнему валялась без сознания, да и депутат Сазонов не спешил приходить в себя. Эти оба, скорее всего, получили сотрясение головного мозга. Хотя, в случае с девахой сомневаюсь, что у нее вообще есть мозг, как таковой. — Марина! Подойдите, пожалуйста! — заметив еще одно знакомое лицо, я решил не откладывать расследование в долгий ящик. — Влад! Влад, бери переводчицу, и конфискуй у иностранцев фотики и айфоны. Объясните им, что это временное изъятие в интересах следствия. Потом все вернем. — Да, какое, (цензура), следствие?! Володя, ты в своем уме!? — капитан уставился на меня, словно увидел перед собой снежного человека. — Они все виновны! Все! — Согласен, виновны все, — кивнул я. — И мы, как раз, просто обязаны установить степень вины каждого из этих людей. Обязаны, понимаешь? — Вовка прав: организаторы и исполнители нападения — это одно, а идиотки с голыми грудями — совсем иное, — поддержал меня Михаил. — Нельзя валить все одну кучу. — Сиськи, как показала практика, пострашнее ножей и топоров будут, — зло сплюнул Зеленцов, глянув на остывающие у крыльца тела. — Мариночка, Вы, уж, извините, что Вам пришлось такое слушать… Пойдемте, поработаем в интересах дела. Тем временем народ все прибывал и прибывал, подъехал «хаммер» с еремеевскими охранниками, пара грузовиков с ополченцами, подтягивались старички из другого конца села. Количество добровольных помощников росло, раненые, тьфу-тьфу, держались. Пошли запросы по рации насчет стрельбы. Я переговорил с гарнизонами даниловцев на ближайших фермах, информировал ополченцев о происшествии в деревне, и приказал им смотреть в оба. Чтобы не расслаблялись. Наконец, примчался Руденко, привез докторшу, а заодно и половину замятинского отряда с пулеметом. Диана сразу приступила к осмотру тяжелораненых, и вскоре выдала свои первые вердикты. Неутешительные. — Вашему человеку нужна срочная операция, — откинув со лба слегка растрепавшиеся волосы, произнесла казашка. — Той девушке — тоже, иначе она скоро умрет. Ранение дружинника — относительно легкое, его жизни нет никакой угрозы… У меня нет ни хирургических инструментов, ни опыта подобных операций, нет никаких серьезных медикаментов. Все. — Диана, Вы здесь единственный доктор, поэтому Вам и все карты в руки, — понимая, что чудеса, скорее всего, невозможны, решил я. — Командуйте — что надо делать. Мы поможем всем, чем сможем. Иного выхода у нас нет. — Хорошо, мне нужны операционный стол, освещение, ассистенты, — подумав, Диана прикусила губу. — Так, перевязочный материал есть… Анестезия — отсутствует… Инструменты — фельдшер обещал принести… Операционную решили организовать здесь же, в здании администрации, в зале для совещаний. Там стоял массивный стол, по словам докторши, подходивший в качестве операционного. Кто-то из жителей принес инструменты — большой хирургический набор еще советского производства, отличного качества и хорошо сохраненный. Местный фельдшер — большой поклонник «зеленого змия» — трясущимися руками протирал спиртом скальпели и прочие, там, медицинские инструменты. Петренко помчался за переносным дизель-генератором, тем самым, что давеча привез от тетки. Тем временем, незадействованные в медицинских делах опера по горячим следам снимали показания у участников митинга. Успевшие немного остыть Зеленцов с Барулиным изъяли у свидетелей полтора десятка всяческих цифровых устройств. Витек сгонял обратно на базу, привез навороченный ноутбук с долгоиграющим аккумулятором, и принялся копировать фото и видео с изъятых гаджетов. Иностранцы терпеливо стояли рядом, и вот уже первый из них получил обратно свой драгоценный фотоаппарат. …. — «Невский», «невский», по дороге от Рясенки на Данилово идет колонна чужих машин! — неожиданно на связь вышел фермер Савченков. — Четыре штуки, все не наши, военные, а впереди них самый натуральный бэтр… — «Васильевский», я «невский», не понял тебя, повтори еще раз, — на секунду опешив от такой новости, я попросил Савченкова уточнить сказанное. — Что значит «не наши»? Чьи? Бэ-Тэ-Эр какой марки? — «Невский», «не наши» означает, что это не российские вояки, а чьи-то другие, — отозвался собеседник. — Тип бэтра мне неизвестен, говорят, что он восьмиколесный. Еще видели два джипа и грузовик с тентом. — Погодь, ты сам видел чужих, или твои люди их видели? — уточнил я очень существенную деталь. — Я сам никого не видел. Патруль ополченцев обнаружил чужих минут двадцать назад, — ответил Савченков. — Наблюдали примерно с полукилометра, или с чуть большей дистанции. Только сейчас добежали, рассказали мне, а я сразу передал вам. — Если прошло двадцать минут, то, по идее, гости уже должны быть на подъезде к Данилово, — нахмурившись, произнес стоявший рядом мой напарник. — Наш наблюдательный пункт молчит, никто не поднимал тревоги. — Там же девки сидят, толку от них, — поморщился я. — Так, парни, все по машинам — выезжаем! Андрей, Петренко, ты остаешься за старшего! Задержанных не бить, лишний народ отправляй по домам! Минуту спустя три наших джипа уже мчались в сторону окраины. Вызвав по рации наблюдательный пост, я с горечью понял, что в очередной раз недоглядел за ситуацией. Точнее, повелся на поводу у местных, и допустил ошибку с кадрами — взволнованные девушки наперебой затрещали о четверке незнакомых машин, которые едут к поселку. На мой вопрос — почему они молчали об этом раньше — захныкали, и сказали, что все их внимание отвлеки события у здания администрации. В-общем, бабы есть бабы, проворонили приближение неизвестно кого. — Стой! Вон, мальчишка на велике, орет что-то! — прервал мою беседу по рации Михаил. — Эй, малец, говори, что случилось!? — Там немцы к нам едут, дяденька спецназовец! — во всю глотку закричал пацан. — Впереди броневик, прямо, как в кино, с красным крестом, а за ним — мотоциклисты! Много-много! — Что за хрень? Немцы с красным крестом? Бред какой-то, — отозвался Соловьев. — Ты хорошо все рассмотрел? Сколько мотоциклистов видел? — Ну, сам-то я мотоциклы не видел, тока броневик, — шмыгнул носом мальчишка. — Но крест видел — большой, красный, нарисованный с белом круге! — Красный крест… Хм, такое больше похоже на медиков, чем на фашистов, — хмыкнул бывший десантник. — Ладно, тезка, поехали, — решил я. — А ты, малой, дуй-ка отсюда домой, и сиди там, не высовываясь, пока все не закончится! Все ясно? — Так он тебя и послушается, майор, — крутя руль, усмехнулся Соловьев. — То, что для нас нервы и стрессы, для пацанов — радость и приключения… Епыть! Джип резко, с заносом, затормозил, поднимая пыль. Сзади взвизгнули тормоза «лэндкруйзера», развернувшегося боком практически поперек дороги. За ним остановился и «гелендваген» с еремеевскими охранниками. — Евпатий-Коловратий, амеры, что ли? — искренне удивился Ковалев, увидев наших «гостей». — Не, млин, натуральные пиндосы, вылитые. — Разберемся, — буркнул я, открывая дверь. — Черт, без переводчика не обойтись… Костя! Григорьев! Ходи сюда — толмачом будешь! Метрах в ста пятидесяти впереди нас дорога делала небольшой поворот, изгибалась вокруг зарослей осинника. На этом повороте стояли четыре единицы техники, во внешнем виде которых сходу угадывалось их североамериканское происхождение. Вот из типично американских «хамви» повылезали несколько человек, с виду — типичных солдат армии США. Таких, как мы их обычно себе представляем — в камуфляже, с обвесом, в характерных для американцев шлемах, с вариациями на тему М-16 в руках. Один из «хамви», кстати, также смотрелся, как типичный для американцев джип — с пулеметом на турели, какими-то мешками, принайтованными к бортам. Второй «хамви» не имел никакого вооружения, а на его борту красовался красный крест в белом круге. Оба армейских джипа встали так, чтобы преградить нам дорогу, при этом турельный пулемет первого «хамви» был направлен куда-то вверх и в сторону. Пулеметчик рассматривал нас, и, вроде бы, не проявляя никакого желания нашпиговать мой «мерс» свинцом. Сразу за джипами стоял какой-то бронетранспортер с тонкоствольной пушкой. Прямо на наших глазах башня БТРа пришла в движение, развернув основное вооружение машины в сторону осинника. В конце колонны находился грузовик, такой же типично американский, угловатый, с брезентовым тентом, на котором красовался все тот же красный крест в белом круге. Мы не заметили ни мотоциклистов, ни немцев — все это оказалось плодом фантазии местного пацанья, насмотревшегося современной кинопродукции про войну. — Идем, Миша, — скомандовал я, увидев, что от маленькой группы амеров отделились двое переговорщиков. — Костя, иди рядом, чуть сзади. Если что — работаем короткостволом в упор. Тэтэшки должны пробить ихние хваленые бронежилеты. — Ну, чисто стрелка в стиле начала девяностых, млять, — сплюнул мой напарник. — Не хватает лишь «шестисотых» «меринов» и красных пиджаков. Мы встретились с американцами где-то посередине дороги, чуть ближе к нашим машинам. Остановившись метрах в пяти друг от друга, секунд двадцать с интересом рассматривали своих визави. Американцы — высокий худой офицер и упитанный солдат среднего роста — были вооружены лишь пистолетами в кобурах на бедре, держали свои руки на виду, и, похоже, не собирались устраивать перестрелку на ровном месте. — Подполковник медицинской службы Корпуса морской пехоты Соединенных Штатов Америки Дэвид Коллинз, — помедлив еще пару секунд, представился загорелый высокий седоватый мужик с бесцветными глазами. — Рядом со мной — старший сержант морской пехоты Рон Мак-Кинли. С кем имею честь разговаривать? — Он случайно не родственник одного из ваших президентов? — слегка улыбнулся я. — Того, в честь которого названа одна из горных вершин Аляски. — Нет, не родственник, — отрицательно покачал головой подполковник. — Ваш переводчик неплохо знает английский, но говорит с жутким акцентом. Поэтому я попрошу его говорить помедленнее, чтобы было понятно. — К сожалению, наш переводчик имел мало разговорной практики, — я признал сей очевидный факт. — Он будет стараться… Позвольте представиться: майор полиции Иванников Владимир Иванович, можно просто Владимир, или товарищ майор. Капитан Ковалев… Лейтенант Григорьев… Энское УВД из Санкт-Петербурга. — Вы русские? — почему-то удивился Коллинз. — Мы думали, что поляки, или другие восточноевропейцы… Никогда не верил сказкам, что русская полиция ходит с автоматами, в шлемах и в бронежилетах. — Мы ехали на задание, когда произошло нечто невероятное, — я сразу же начал рассказ о катаклизме с нашей легенды. — Повернули назад… Я уложился со своим повествованием минут в пять, не более — сработал многолетний опыт коротких и информативноемких докладов, когда необходимо показать начальству и результат, и подчеркнуть ключевые моменты дела. В свою очередь, американец лаконично поведал о злоключениях его подчиненных — приехали на ночные учения на полигон, в пустынную и холмистую местность, неожиданно пропала вся связь и навигация, утром поехали искать своих, потеряли почти весь день… Вокруг полигона простиралась совершенно незнакомая, и очень странная местность, которую никто до этого момента не встречал. Переночевали на полигоне, а утром решили двинуть на восток, сквозь незнакомый лес. Во время путешествия сквозь заросли подверглись нападению неизвестного хищника кошачьей породы. Пострадал капрал, который стоял за турельным пулеметом в головном «хамви». Хорошо еще, что морпех успел пригнуться, и спасти свою собственную голову от челюстей «тигрика». Хищника расстреляли из пушки бронетранспортера, разнесли мускулистое тело буквально в клочья. Важный момент: зверюга не боялся техники, стоял напротив БТРа, рычал, скалил зубы, и, скорее всего, раньше никогда не встречался с людьми. Американцам пришлось изменить порядок движения транспорта, поставив четырехосную «броню» в голову колонны, и не высовывать свои морды из «жестяных» «хамви». Пару часов назад морпехи подъехали к границе миров, и после небольшой разведки местности углубились во вполне земной ландшафт. Обнаружив торчащую на горизонте колокольню с крестом, поначалу хотели проехать мимо, затаиться, разведать, что, и как. Но, услышав стрельбу, решили не прятаться, и поехали прямо к колокольне, пока не встретили нас. — Господин подполковник, я правильно понял, что Вы — доктор, а ваши люди — медики по специальности? — больше всего я опасался, что Григорьев ошибся с переводом, или подполковник решил пошутить. — Вы все правильно поняли, майор, — кивнул Коллинз. — Моя специальность — хирург, а большинство моих солдат прошли специальную подготовку для спасения жизней солдат на поле боя. — Похоже, сам Бог вывел вас к Данилово, — теперь я боялся, что мы опоздаем, и раненые умрут, прежде чем им помогут. — Господин подполковник, нам очень нужна, прямо жизненно необходима ваша помощь… И я быстро поведал американцу, что у нас произошло… внутренне недоразумение, закончившееся нападением на полицию и непредвиденными жертвами среди мирного населения. Организаторы беспорядков — как это и положено в цивилизованных странах — задержаны до выяснения их роли в кровавых событиях. Имеются многочисленные свидетели, в т. ч. иностранные граждане, фото- и видеоматериалы происшедшего. — Едем, майор, — Коллинз не медлил ни секунды. — Что же Вы сразу не сказали, что вам требуется хирург? Американец включил связь, командным голосом произнес несколько быстрых фраз, и минуту спустя объединенная колонна помчалась к зданию правления. Подполковник сразу же предупредил, что он и его люди не собираются лезть в дела русских, но и не потерпят посягательств на их собственное имущество и оружие. Затем попросил меня сесть вместе с ним в его «хамви», и подробнее рассказать о характере ранений у пострадавших. Я понял, что Коллинз не желает терять ни минуты, уже прикидывает в уме очередность и сложность предстоящих операций, и старался изо всех сил. Костя старался с переводом, запинался, постоянно встречая незнакомые слова и термины. Сигналя, чтобы никто не попал под колеса, мы влетели на площадь, и я сразу же побежал в правление. Оказалось, что Диана еще не приступила к операциям, тянула время из-за отсутствия анестезии и донорской крови. Следом за мной в импровизированной операционной появился Коллинз, а за ним еще пара американцев, в т. ч. женщина-капитан медицинской службы. Подполковник сразу же взял власть в собственные руки, стал отдавать распоряжения, его подчиненные засуетились, забегали, принялись таскать необходимое из грузовика и второго «хамви». Я вышел на улицу, вновь отыскал нашу незаменимую Марину, попросил ее, чтобы она обеспечила перевод в ходе операций. Диана, конечно, говорила по-английски, но отнюдь не на уровне профессионального переводчика. Коллинз кивнул, сразу принялся задавать вопросы, выясняя все и вся, одновременно облачаясь в зеленый халат, затем принялся мыть руки в тазике с горячей водой. Рядом с ним переодевалась капитанша и один из сержантов, тот, что сидел за рулем грузовика. Еще двое морпехов готовили к операции первых пациентов — Еремеева и ту девку, чьи голые груди использовали в качестве отвлекающего средства во время митинга. — Надевайте халат, Вы будете мне помогать, — выслушав все, что наговорила наш доктор, американец назначил Диану своим ассистентом. — Это будет очень полезная для Вас практика. Попрошу всех, кроме переводчика, покинуть помещение. Не волнуйтесь, майор, я не раз вытаскивал людей с того света. Мы вышли на улицу, где к этому времени собралось не менее полутысячи человек. Весть о происшествии у здания администрации разнеслась по всей округе, и в центр поселка потянулся народ с окраин. Люди заняли все соседние дворы и переулки, терпеливо ожидая какого-нибудь исхода в эпопее с мятежом. Петренко, похоже, не пользовался серьезным авторитетом среди населения, и на многие его распоряжения, мягко говоря, забили. Даниловское ополчение возглавил Василий Никитин — один из наиболее успешных фермеров в районе, имевший большой авторитет и влияние среди местных жителей. Имея опору в лице своих трех сыновей и зятя, до сегодняшнего дня Никитин был правой рукой погибшего Антонова. Его уважали, и, похоже, побаивались практически все мужики в здешней округе. В-общем, в отсутствии прежних авторитетов власть в Данилово постепенно перетекала в руки совершенно незнакомых нам людей. Ополченцы слегка постращали задержанных нами, обрисовав им вовсе не радужные перспективы, но не били, и не применяли к ним никаких методов физического воздействия. Тем не менее, к нашему возвращению большая часть задержанных изъявляла желание пойти на сделку со следствием. Думаю, что связанные поклонники демократии попросту осознали, что если их по одиночку выдадут народу, то ни у кого из них не будет ни единого шанса уцелеть. Бунтовщиков окончательно добило то, что появившиеся, словно с неба американцы не обратили на них никакого внимания. Да, да, важно расхаживавшие возле своей техники лейтенант и пара морпехов не обращали никакого внимания на потуги задержанных пожаловаться на зверства и жестокость российской полиции. Граждане самого демократического государства старого мира попросту плюнули на стремление кучки дармоедов воплотить эту самую демократию в отдельно взятом поселке. Более того, американцы пообщались с иностранцами — пассажирами самолетов, глянули собранное на ноутбуке видео, покачали головами, и стали смотреть на задержанных с осуждением. Как говорится, гримасы демократии в действии. Чтобы не терять время зря, ожидая результатов от медиков, мы занялись формальной стороной расследования. Снятие показаний, допросы, опрос свидетелей, просмотр доказательной базы. Может, кому-то наши действия покажутся пустой тратой времени, но мы сразу же дали понять даниловцам, что не допустим никакого самосуда над задержанными. Никто не должен пострадать сверх содеянного. Поразмышляв, Никитин и ополчение встали на нашу сторону, и Василий объявил о создании народного трибунала. Учитывая ситуацию, решили обойтись без адвокатов и прокуроров — свидетелей и доказательств хоть отбавляй. Оставалось лишь выяснить, кто конкретно организовал всю эту заваруху с митингом. Часов через пять, когда часть народа отправилась по домам, на крыльце здания администрации появился Коллинз. В окровавленном халате, немного уставший, с непроницаемым лицом. Мельком взглянув на накрытые брезентом тела — их еще не унесли в церковь — он подозвал нас с Ковалевым и своего лейтенанта. — Я прооперировал наиболее тяжелых пациентов — мужчину и женщину, сейчас их уже зашивают, — сообщил американец. — Теперь я вытащу пулю из ноги вашего добровольца, а затем возьмусь раной на голове мятежника. Господин майор, есть просьба: организуйте мне и моим людям возможность помыться и отдохнуть после работы. — Доктор,тот раненый мужчина поправится? — сразу же спросил я. — Это мой хороший товарищ, мы вместе служили на афганской границе. — Я сделал все, что в моих силах, майор, — во взгляде подполковника промелькнуло что-то похожее на уважение. — Дальше на все воля Божья, господа. Американец удалился в операционную, а мы вновь приступили к своей профессиональной работе. Переговорили с одним из охранников Еремеева, выяснили, что некоторые подвальные помещения нашей базы можно использовать как временный изолятор для содержания задержанных. Захватив с собой Витька и Леню, Зеленцов поехал осматривать будущие застенки для борцов за демократию на предмет невозможности выбраться из-под замка. — Шеф, я, вот, никак не пойму, какого хрена вообще эти уроды полезли свергать власть прямо сейчас, а? — спустя какое-то время ко мне подошел Руденко. — Они, что, не могли затаиться на время, подождать недельку, месяц, наконец? Ведь, не идиоты же круглые, должны были понимать, что и как? — Ты прав, Рус, они отнюдь не идиоты, и очень хорошо все понимали, — ответил я. — Именно поэтому они пошли ва-банк сразу, не медля ни дня. — Володя, я мыслей читать не умею, не научился еще, — уточнил капитан. — Объясни, наконец, толком, без намеков и иносказаний. — Ну, смотри: большая часть из этих ребят либо ничего не умеет делать, либо никогда не работала руками, — полистав стопку бумаг, я нашел нужный документ. — Представь себя на месте менеджера элитного казино, или на месте крупного чиновника. Представил? А теперь прикинь, что завтра тебе придется идти работать на ферму, навоз кидать, или сажать картошку. Понял? — Ну, пойду я сажать картошку, и что? Какое это имеет значение? — Руденко, похоже, слегка «завис». — Если надо работать, чтобы прокормить себя, то я готов идти, хоть сейчас. Хоть на ферму, хоть куда. Жрать-то, как ни крути, хочется. — Это потому, Рус, что тебе не надо терять свой общественный статус, и ты не стал рафинированным засранцем, — усмехнулся я, глядя на капитана. — Ты не боишься испачкать руки, не боишься натереть мозоли. А вот они — испугались. Испугались, что потеряв все, никогда не сумеют вновь достичь того положения в обществе, которое они имели в старом мире. Испугались того, что с каждым днем они окажутся все дальше и дальше от власти, и никогда не смогут насладиться ощущением своего былого могущества. Страх, Рус — это мотивация не хуже основного инстинкта. — Да ты прямо-таки психолог, товарищ майор, — раздалось у меня за спиной. — Вона, как грамотно разложил все по полочкам, и про страх правильно подметил, и про положение. Я обернулся: позади меня стоял, улыбаясь, Василий Никитин вместе с небольшой группой ополченцев. Среди них выделялось двое, внешне чем-то похожие на нового главу местной власти, и обритый наголо здоровяк в полинявшем и затертом камуфляже. Никитин улыбался, шутил, но взгляд его зеленых глаз свидетельствовал о холодной решимости идти до конца к поставленной цели. Возникало ощущение, что при разговоре Василий изучает своего собеседника, словно смотрит на него в оптический прицел. — Моя профессия обязывает быть разносторонне подкованным во многих сферах человеческого бытия, — я постарался улыбнуться как можно более дружелюбнее. — Есть один очень важный нерешенный вопрос, товарищ Никитин — по какому закону будут судить бунтовщиков? По УК Эр-Эф, или, как? — Хороший вопрос, Владимир Иванович, — хмыкнул Василий. — Думаю, что законы России, в силу сложившихся обстоятельств, можно считать утратившими свою юрисдикцию. Нам нужны иные законы — простые, действенные, и справедливые, которые невозможно повернуть, словно дышло… Давай, кстати, перейдем на «ты». Так проще, удобнее, когда говоришь с мужиком. — Принято, — кивнул я, протянув собеседнику руку. — Так что будем делать с законодательной базой? Принимать новую конституцию, новый УК, и прочее? — Почти угадал, — обменялся со мной рукопожатием Никитин. — Юрий Александрович, наш местный директор школы и учитель по совместительству, уже готовит новое основное законодательство. Сидит со вчерашнего дня, корпит над бумагами. За образец, как я слышал, он взял Устав ООН и прочие декларации прав человека… Ладно, что у вас со следствием? Выяснили, кто организовал всю эту бойню? — Работа практически завершена. И, знаешь, мы очень удивились, когда вышли на заказчика, — заинтриговал я собеседника. — Как не нелепо это звучит, но депутат Сазонов и его шайка оказались исполнителями, орудием в руках одной хитрой бабы. Тебе имя Валерии Собчак что-нибудь говорит? — Нет, впервые слышу, — пожал плечами фермер. — Кто это? — Вот, мне тоже ничего не показалось странным, пока Михаил не припомнил кое-что «из прошлой жизни», — я кивнул в сторону своего напарника, который сортировал показания свидетелей. — Валерия Максимовна Собчак, три высших образования, внебрачная дочь олигарха Быстрова, постоянно проживает в Лондоне, с малых лет обретается в кругах весьма интересных людей… — Володя, да не тяни кота за одно место, — поднял голову от бумаг Ковалев. — Лесбиянка она, эта Валерия, плюс — связана с организаторами всяких «цветных» революций в ближнем зарубежье, и прочих «майданов» для даунов. — Ну, вот, Миша, ты обломал всю интригу, — я покачал головой. — Собчак — внимание — магистр психологии Оксфорда, способная и повертеть попкой, когда это требуется, и жестко схватить за причиндалы. Короче, эта сучка со своей любовницей «развели» Сазона и прочих чиновников, словно завзятые лохотронщики. — Етить-колотить, майор, — Никитин, похоже, никак не ожидал подобного результата расследования. — Ты хочешь сказать, что две бабы обвели вокруг пальца полтора десятка не самых тупых мужиков, и на раз-два организовали натуральную революцию? — Не веришь мне — на, сам читай показания и протоколы, — я демонстративно сунул Василию стопку бумаг. — Смотри видео, которое наснимали иностранные граждане, поговори с Сазоновым, с Сидоровичем, когда того отпустят медики. — С чего бы мне не доверять тебе, майор? Ты здесь человек новый, практически посторонний, ни в чем особо не заинтересованный, в симпатиях не замеченный. А то, что ты и твои парни задавили в зародыше бунт приезжих — так куча народа видела, что вы защищались, и стрелять начали, когда те упыри положили Федосеева с участковым, — Никитин взял бумаги, прочитал чуть-чуть, пролистал, протянул обратно. — Я верю тебе, не как своему, конечно, но верю. Работайте дальше, а нам надо убрать погибших. Похороны будут завтра, после чего по жребию выберем судью, дюжину заседателей, и к вечеру огласим приговор. Все по закону, как и должно быть. — Интересно, знает ли он, что за основу Устава ООН была взята Сталинская Конституция? — задумчиво произнес мой напарник, наблюдая, как ополченцы грузят в машину тела погибших. — Я тут кое-что слышал об ихнем директоре школы. Юрист по образованию, имел успешную практику, уехал в деревню, когда заболела его дочка, пошел работать учителем в школу. Уважаемый человек, между прочим. — А мне, Миша, сейчас интересно иное — почему американцы поехали на восток? — отозвался я. — Не на запад, не на север, а именно на восток? — Ну, ты и спросил, Вовка, — сплюнул Ковалев. — Этот Коллинз хрен чего нам скажет — твердый, как кремень, умен, грамотный профессионал. Я бы посидел с ним, попробовал бы поговорить по душам, но, боюсь, перепьет он меня, грешного. — Думаешь? Надо бы вечерком попробовать, за знакомство, — решил я, припомнив, что у Еремеева имелся солидный запас выпивки в личном баре. — Думаю, Николай не обидится, если мы напьемся за его здоровье. Спустя какое-то время на пороге правления наконец-то вновь появился американский хирург. Усталый, в очень грязном халате, но с довольным выражением на лице. Следом за Коллинзом вышла Марина, присела на ступеньках крыльца, попросила закурить и чего-нибудь спиртного. Подполковник пристально посмотрел на нашу переводчицу, но ничего не сказал, лишь недовольно дернул уголком рта. Не обращая внимания на мнение морпеха, я велел своим организовать сигарету, сам дал девушке фляжку с вискарем, а затем усадить Марину в машину. Переводчица провела несколько часов в темной операционной, и имела полное право подымить в свое удовольствие и даже напиться вдрызг. Вскоре в дверях показалась Диана и другие американские медики, выглядевшие, словно зомби из фильмов ужасов. — Господин майор, все операции прошли успешно, — произнес Коллинз, когда я вместе с Костей подошел к крыльцу. — Теперь вам следует обеспечить заботу и уход за наиболее тяжелыми из пациентов. Имейте в виду — перевозить их пока нельзя. Девушка вообще практически вернулась с того света. Я понимаю, что она участвовала в бунте, но, можно считать, что Бог уже наказал ее за все грехи. — Я понял Вас, господин подполковник. Даже не знаю, сможем ли мы как-нибудь отблагодарить Вас и всех ваших людей за доброту и самоотверженность, — ответил я. — Мы предоставляем в ваше полное распоряжение дом господина Еремеева, которому вы недавно спасли жизнь. Там есть душ, и прочие санитарные удобства. — О, да, душ бы сейчас был как раз кстати, — снимая халат, высоким голосом произнесла капитанша. — Дэвид, Вы позволите дамам первыми принять душ? — Конечно, Джулия. Так и быть: вы с Кейт примите душ первыми. Постарайтесь не израсходовать всю горячую воду — она теперь жуткий дефицит, — чуть улыбнулся американец. — Владимир, Вы слышали когда-нибудь о клятве Гиппократа? Слышали… Возможно, я придерживаюсь старомодных принципов, но стараюсь поступать так, как бы поступил Христос. Мы не могли не помочь раненым, т. к. имели возможность это сделать. Я подозвал местного фельдшера, полдюжины местных женщин, вызвавшихся поработать добровольными сиделками, представил им Дэвида. Диане хватило знаний ее английского, чтобы объяснить женщинам, что от них требует заграничный хирург. Поразмыслив, мы оставили старшей из сиделок рацию, наказав докладывать каждые полчаса, и немедленно бить тревогу в экстренном случае. Появился Никитин с целым отрядом ополченцев, отрядил четверых бойцов, чтобы отнести домой раненого товарища. Сидоровича заперли в какой-то каморке в здании правления, выставили часового. Остальных задержанных ополченцы погнали пешком почти через всю деревню, предварительно пообещав мне доставить всех живыми. — Странный он какой-то, этот Коллинз, — задумчиво произнес Ковалев, когда мы вели за собой колонну американской техники на нашу базу. — Рассуждает о Христе, словно проповедник, следует древним клятвам. Чудно. — Иное мышление, иное воспитание, иной образ жизни, — пожал плечами я. — Тот образ тупых и бессовестных американцев, который тщательно навязывается с помощью СМИ, не всегда соответствует реалиям. В жизни вообще часто все бывает не так, как это кажется поначалу. — Ну, то, что эти амеры вояки не особо серьезные — видно невооруженным глазом, — вступил в разговор Соловьев. — Автомат держать, конечно, умеют, но не более. — Зато умеют работать скальпелем, на что способен отнюдь не каждый, — возразил я. — Будь на их месте крутые спецназеры — лежать бы сейчас Кольке в церкви, рядом с Антоновым и Федосеевым. — Твоя правда, майор, — согласился со мной тезка. — Черт, ну, как же вы, так, мужики, а? — А вот так — каком к верху. Лопухнулись мы, и все тут, — зло отозвался Михаил. — Сам завтра увидишь видео, когда суд будет. А сейчас не береди рану, и так тошно. Мы потеснились, перебравшись, кто куда, расселили вновь прибывших с комфортом. Дом у Николая, конечно, не маленький, но в нем никак не помещались дополнительные семеро человек, а именно столько было гостей-американцев. Семь морпехов, среди которых пара женщин, и один легкораненый боец. Женщины, впрочем, казались способными за себя постоять, и, как показала практика, были привычны к виду крови. Прикинув количество едоков, Саша Барулин вздохнул, и попросил помочь ему с готовкой. Пришлось почти всей толпой топать на кухню. Вскоре туда же заглянул лейтенант-американец, и, не говоря лишних слов, присоединился к чистке картошки. За ним появились и другие морпехи, принялись помогать, кто чем, толкаясь и мешая друг другу. Капитан посмотрел на этот бедлам, и отобрал себе пятерых «поварят». В результате я оказался лишним, вышел во двор, где и столкнулся с Коллинзом. Тот общался со слегка подвыпившей Мариной, и, что удивительно, не смотрел на девушку с осуждением, как это было у здания администрации. Американец, похоже, успел расспросить Марину про полет «аэробуса» и его посадку на воду, про то, что на шоссе приземлились еще два авиалайнера, и про много другое. Девушка ничего не скрывала, говорила, и говорила, словно на исповеди. Коллинз лишь качал головой, уточняя какие-то детали. Мда, морпех — он и в Африке морпех, даже если полевой хирург. — Владимир, можно ли нам съездить на побережье, а затем посмотреть самолеты? — увидев меня, поинтересовался подполковник. — Мы возьмем с собой эту замечательную девушку, если она будет не против. — Хорошо, Дэвид, сейчас пообедаем, дадим задачи личному составу, и съездим на море, — подумав, я согласился с предложением американца. — А затем я бы хотел проехать к тому месту, где вы пересекли границы миров — когда выехали с полигона, и когда вновь вернулись в «наш» мир. Спустя примерно час с небольшим я ехал к морю вместе с Коллинзом на его «хамви». Для начала подполковник попросил показать ему дорогу к церкви, где он поднялся на колокольню, и зафиксировал весь окружающий ландшафт на свою видеокамеру. Затем американец проложил весьма сложный маршрут, в результате чего мы посетили место аварии фуры с продовольствием, а затем прокатились по пляжу, огибая лесистый мыс. Вскоре впереди показался полузатонувший «аэробус», какие-то обломки на песке, следы гусениц «витязя», тянущиеся к пробитой сквозь лес дороге. Мы свернули на этот путь, и уже через три минуты выехали на шоссе, где повернули налево, в сторону «аэропорта Данилово». Так со вчерашнего дня величали место стоянки на трассе двух успешно приземлившихся самолетов — «боинга» и «ила». Работавшие в поте лица летчики не ждали никаких гостей, но были в курсе всех новостей поселка. Получив известие о жертвах среди мирного населения, Зайченко отослал в Данилово пару ополченцев, выставленных погибшим участковым для охраны авиалайнеров. Затем из поселка примчались несколько пацанов, которые до стрельбы крутились вокруг, да около, и рассказали, что произошло. Рассудив, что летчики ничем не помогут ни раненым, ни погибшим, пилоты продолжили снимать двигатели с «боинга». После появление американских морских пехотинцев работа застопорилась. Немцы и французы — отличные работяги, по словам наших пилотов — втянули подполковника в длительную беседу. Марина едва успевала переводить, я слушал, узнавая для себя множество интересных моментов и технических подробностей. В-общем, оказалось, что самолет «Люфтганзы» практически не имеет шансов вновь подняться в воздух — поврежденная при посадке стойка носового шасси требовала заводского ремонта. Чудо, что она еще полностью не накрылась. Летчики трех стран изучили проблему, и решили, что «боинг» можно стать кладезем запчастей и материалов, которые однозначно понадобятся нам, землянам. Наш же «ил» был в рабочем состоянии, и мог взлететь в любой момент. Оставалось лишь освободить взлетную полосу, для чего требовалось столкнуть «немца» с трассы. Дело, в общем-то, не особо сложное, но состояние почвы вокруг шоссе не позволяло просто так выпихнуть многотонную машину в чистое поле. Поэтому экипажи занялись облегчением «боинга» — снимали с самолета двигатели и другие ценные девайсы. Кроме этого, французы надеялись в перспективе вытащить на берег и свой собственный «аэробус», чтобы разобрать его на материал. Планы, как говорится, наполеонские, оставалось надеяться, что и возможности летчиков не разойдутся с их намерениями. — Владимир, я многое повидал, и имею полное право утверждать, что эти люди — самые настоящие герои, — заявил мне Коллинз, когда мы распрощались с пилотами, и уехали с шоссе. — Да, да, не я, не мы, медики, а они — спасшие сотни жизней. Я надеюсь, что их знания и опыт будут востребованы в этом новом мире. — Согласен, Дэвид, — кивнул я. — Предлагаю сегодня вечером посидеть всем коллективом, отметить наше знакомство, помянуть погибших, и просто подлечить нервы. — А ты хитрец, товарищ майор, — улыбнулся подполковник. — Ладно, будь по-твоему — посидим, выпьем водки — русского национального напитка. — Будешь смеяться, Дэвид, но бар у «Еремы» забит вашим виски и французским коньяком, — засмеялся я. — Там всего лишь пара бутылок водки, да и та шведская. — Расскажи мне, Владимир, про своего друга «Ер-йоу-му», — попросил Коллинз. — Вы, как и мы, воевали с талибами, да? — В те времена их называли «духами», — помолчав, я решил рассказать американцам, как мы лазили по горам, сидели в засадах, ставили минные поля, ели из одного котелка. — После развала Союза в Таджикистане началась гражданская война… Как-то незаметно я втянулся в повествование, и вскоре обратил внимание, что подполковник очень внимательно меня слушает. Стоявший за турелью сержант Мак-Кинли спустился вниз, притих на своем сиденье, и даже перестал жевать жвачку. Марина переводила, причем делала это с куда большим интересом, чем беседу морпехов с пилотами. У меня возникло ощущение, что девушка изучает мою личность по моему же рассказу, словно заправский психолог. Хе-хе, девочка, не тебе соревноваться в психологии с матерым опером. — Мы приехали, Владимир, — неожиданно прервал меня Коллинз. — Вот это место, где мы пересекли границу с Россией. Там, дальше — чужой лес, чужие звери, абсолютно не наша земля. Я не рискну ехать туда на этой «жестянке». Туда надо ехать на бронемашине. — Дэвид, а сколько километров вы проехали по чужой земле между полигоном и нами? — поинтересовался я, удивляясь про себя неожиданной трусости американца. Впрочем, на нас никакие «тигры» не нападали, и мы углублялись в чужой мир метров на двести, не более. — Меня интересует расстояние по-прямой. — Сколько по-прямой — я не знаю, — подумав, ответил подполковник. — Мы покружили по чужому лесу около часа, прежде чем выбрали более-менее проходимый маршрут. Думаю, полоса чужой земли тянется на двенадцать-пятнадцать…эээ, километров. — Десять-двенадцать километров, сэр, — уточнил сидевший позади сержант. — Я почти всегда стоял на месте, пока Вы с лейтенантом искали дорогу, поэтому примерно запомнил, сколько мы проехали без блужданий. — Да, да, Рон вел грузовик, к которому мы возвращались раза четыре, — кивнул Коллинз. — Поэтому он прав, а не я. — Ладно, поехали обратно в Данилово, — решил я, поглазев на пробитую американцами дорожку сквозь кустарник. — Дэвид, я все-таки хочу проехать по вашему маршруту, посмотреть ваш полигон. Никогда не был в Штатах — хочется побывать. — Хорошо, Владимир, ты побываешь в Америке. Мы, кстати, также никогда не бывали в России, — усмехнулся хирург. — Имей в виду, что на нашем полигоне расставлены мишени для боевых стрельб — корпуса старой и разбитой техники, годной лишь на металл. Поэтому ничему там не удивляйся. Когда мы приехали обратно на базу, ко мне подошел Михаил, извинился перед гостями, и отозвал меня в сторону для приватного разговора. Я удивился такой конспирации, сказал американцам, что сейчас подойду, и последовал за капитаном. — Володя, знаешь, что я видел у ополченцев? Автоматы! Самые настоящие Пэ-Пэ-Ша. Не шучу, — Ковалев действительно был обеспокоен не на шутку. — Пока тебя не было, Никитин прислал вестового на велосипеде, и тот передал записку. Вот она. А у вестового за спиной был «шпагин», я отвечаю. — Ну, и что из этого? У нас же есть пулемет, немецкий, почему бы и Василию не раскопать старый схрон, — заметил я, читая записку от нового главы. — Странно, почему он послал из-за ерунды вестового, когда бы мог просто вызвать по рации. — Вот и я не понимаю, зачем присылать автоматчика, когда есть рации, — нахмурился мой напарник. — Это еще не все. Американка Кейт заперлась в ихнем броневике, и разговаривала с кем-то по радио. Сам я не видел, но мне Леня сказал, охранник. Не к добру это, что-то они затевают, эти чертовы америкосы. — Может, Коллинз не сказал нам всей правды, и на ихнем полигоне оказалась крупное подразделение «кожаных воротников», и те вскоре пожалуют вслед за разведчиками? — предположил я. — Хм, это не объясняет, почему отряд подполковника двинулся в путь… По идее медики должны сидеть в тылах, а не лезть вперед, вместо разведчиков. Если бы у этих семи амеров были товарищи, то они давно бы пожаловали в Данилово. Нет, в этом нет логики, здесь что-то другое. — Ну, как знаешь, — насупился Ковалев. — Я доложил тебе о своих подозрениях, а ты решай, что теперь делать. — Не будем спешить, Миша, — решил я, вновь пробежав глазами записку Никитина. — Полагаю, что ты уже поделился подозрениями с парнями, а наших оперов никакие морпехи не обведут вокруг пальца. — Да, мужики держат ухо востро, — хищно оскалился капитан. — Если что, мы уделаем пиндосов первыми, причем по-тихому. Около часа спустя мы с Ковалевым отправились на разговор с новым главой, решив на обратном пути завернуть к «госпиталю». Двор Никитина нашли быстро, благо заранее знали, куда свернуть. После известных событий глава решил не тревожить покой раненых, и перенес штаб в свое собственное жилище. — Проходите, товарищи, чувствуйте себя, как дома, — в ответ на приветствие кивнул Василий, сразу же представляя коренастого дядьку в камуфляжной кепке. — Знакомьтесь: Александр Матвеевич Доценко, с сегодняшнего дня отвечающий за возрождение покинутых деревень. — Смотри, ты не верил, — пихнул меня локтем Михаил. — Вон, у Александра Матвеевича «шпагин» на плече, готов поставить, что не муляж, и не игрушечный. Действительно, на плече гостя висел автомат Шпагина с дисковым магазином. Держался Доценко свободно, уверенно, как и полагает вооруженному человеку, не боящемуся никого и ничего. Дядька пожал нам руки, пристально оглядел с ног до головы, словно впервые видел. Хотя, может, так оно и было. — Присаживайтесь на диван, мужики. А ты, Матвеич, не тяни, излагай свою просьбу, — Никитин присел на стул напротив нас. — Наташа! Принеси нам чего-нибудь перекусить, гостей угостить. — Дела у нас не самые веселые, товарищи, — Доценко погладил свои пышные усы, бросил острый взгляд в нашу сторону. — Чтобы всем выжить, надо немедленно начать посевные работы. Для этого требуется земля, горючее, техника, семенной фонд, и рабочие руки. В достатке у нас лишь последнее и предпоследнее. Земля, к сожалению, частично запущена, а солярки для тракторов хватит на месяц-другой. — В поселке есть несколько лошадей, — напомнил новый глава. — Пахать, кстати, можно и на коровах. В войну, Матвеич, и не такое бывало. — Придет время — будем пахать и на коровах, — вполне серьезным тоном произнес собеседник. — А пока надо выжимать максимум из техники. В-общем, с завтрашнего дня мы начинаем распахивать заброшенные поля, и заново отстраивать покинутые деревни. Для этого очень нужен ваш вездеход, без которого нам никак. — И нафига вам «витязь»? — поинтересовался мой напарник. — Это же не трактор, на нем пахать как-то не очень. — Никто не собирается пахать на «витязе», он нужен нам как самоходный дом для бригады строителей, — Доценко, похоже, совершенно не имел чувства юмора. — Вы были на ферме Макеева, и лучше нас знаете, какие звери бродят в чужих лесах. Мужикам, которые первыми начнут работу в покинутых деревнях, придется ежечасно рисковать своей собственной шкурой. У нас есть автобус, пара бытовок на колесах, но это не совсем то, что нужно. — Что же, «витязь» подходит на роль самоходной крепости, — я согласился с железной аргументацией Матвеича. — Работать, как понимаю, будете вахтовым методом? — Да, нет никакого смысла кататься туда-сюда, да попусту жечь горючее, — ответил собеседник. — Поедем сразу целой бригадой, человек пятнадцать, восстановим наиболее сохранившиеся дома, потом перейдем к следующей деревеньке. Даст бог, за пару недель управимся, начнем расселять народ. — Я все-таки спрошу: а где вы раздобыли свой Пэ-Пэ-Ша, Александр Матвеевич? — не удержал любопытства мой напарник. — Уж больно он хорошо сохранился, ажно завидно. — Где взяли, там, к сожалению, больше нет, — вместо Доценко отозвался Никитин. — Мы же не спрашивали вас, где вы отрыли Эм-Гэ. — Михаила интересует, каким образом удалось обеспечить столь хороший внешний вид оружия, — усмехнувшись, уточнил я. — С патронами, кстати, как — не сгнили? — Секрет сохранности прост: герметичная бочка, солидол, отсутствие перепадов температур, — улыбнулся в ответ Василий. — Патроны еще толком не отстреливали, не до того было. Наташа! Гости, что, так и уйдут голодными? Появилась хозяйка, вполне симпатичная женщина около сорока лет, принесла большой поднос с разнообразными холодными закусками. Затем на столе появился чайник, домашний пирог, банка с малиновым вареньем. Пожелав всем приятного аппетита, супруга Никитина удалилась, шурша юбкой. Василий хмыкнул, гордо глянув в нашу сторону, мол, хороша Маша, да не ваша. За трапезой поговорили практически обо всем, обсудили многие вопросы, согласовав некоторые позиции с местной властью. В частности, новый глава реорганизовал работу наблюдателей на колокольне, заменив местных девушек квартетом пенсионеров уже непризывного возраста. Кроме этого, Никитин послал в Замятино еще пятерых ополченцев, чтобы усилить отряд Семен Семеныча. На эту деревеньку, как мы поняли, местные власти возлагали огромные надежды в плане расселения народа. Попутно мы решили вопрос о замене «витязя» парой грузовиков, чтобы летчики смогли демонтировать двигатели с «боинга». Василию еще раньше понравилась идея превратить авиалайнер в комфортабельное общежитие, но он сразу же предупредил, что без помощи местных пилоты сразу же сядут в лужу. Почти в прямом смысле этого слова, т. к. почва вокруг того участка шоссе очень вязкая. Самолет можно было столкнуть с трассы, лишь построив бетонные дорожки под его шасси. Материал для этого — бетонные плиты — как оказалось, имелся, и, по идее, в достаточном количестве. Не так давно в Данилово началось возведение двух особняков для каких-то не самых бедных горожан, материалы для стройки подвозили весь апрель, в т. ч. кирпич, арматуру, бетонные перекрытия. Теперь местные планировали использовать все это добро для ремонта домов в Замятино и в заброшенных деревнях. Кроме этого, Никитин намекнул, что еремеевский забор построен из очень хороших плит, которым нашлось бы и иное применение. Я согласился с идеей Василия, предложив для приличия дождаться одобрения со стороны хозяина этого забора. А то как-то неприлично ломать постройки в доме человека, который приютил тебя и многочисленных незваных гостей. Начнешь с забора, а там и до брусчатки руки дойдут, и до прочего. В конце разговора, уже под чаек, обсудили американцев, которые оставались «темной лошадкой», непредсказуемой, но с очень хорошими зубами. Никитин предложил идею интегрировать морпехов в силы самообороны Данилово, чтобы амеры не оказались в стороне от общественных процессов, и не стали бы источником каких-нибудь проблем. Коллинз в этом случае назначался бы главным по медицине, с весьма широкими властными полномочиями. Я пообещал подумать, прозондировать позицию Дэвида на этот счет, обставить данное предложение так, чтобы подполковнику сложно было бы пойти в отказ. — Василий, думаю, ты прекрасно понимаешь, что завтра трибунал вынесет десяток смертных приговоров, которые надо будет приводить в исполнение, — я решил заранее расставить все точки над «и». — Имей в виду: ни я, ни мои люди в палачи не пойдут. Одно дело убить, когда на тебя нападают, и совсем иное — казнить, пусть даже преступников. Поверь, я знаю, о чем говорю. — Умеешь ты под конец обломать, майор, — тяжело вздохнул глава. — Думаешь, если мы деревенские, то нам пофигу, кого закалывать — кабанчика, или человека? Да у меня самого эта мысль о казни не выходит из головы, постоянно давит, и давит, как не знаю, что. Не знаю я, кому поручить это дело! Не знаю! — Смягчить приговор, как я понимаю, невозможно? — на всякий случай закинул удочку Ковалев. — Ну, типа, заменить «вышку» пожизненным, или каторгой? — Нет, Миша, не в данном случае, — отрицательно покачал головой я. — Да, никто и не пойдет на такое, не тот мир, и не то время. — Есть один вариант, товарищи начальники, — неожиданно заговорил Доценко. — Даст бог, никому из наших не придется проливать кровушку, и брать лишний грех на душу. — Говори, Александр Матвеевич, что за вариант такой? — сразу же оживился Никитин. — А то хоть самим в палачи идти. — Тех, кого приговорят казнить, надо попросту запереть в подвале старой водонапорной башни, не кормить их, и не поить, — промолвил гость, очень внимательно наблюдая за нашей реакцией. — Остальное они сделают сами. Жестоко, конечно, но Романа Георгиевича нам никто не заменит, да и Антонову они не дали ни одного шанса. Такой вариант, товарищи. — Жестоко. Жестоко, но справедливо, — помолчав, согласился глава. — И я не вижу никакого иного решения. Наверное, так и поступим, если никто не захочет марать руки о всякую грязь. — Ладно, товарищи, будем считать, что вопрос решен, — глянув на часы, я поднялся на ноги. — Нам еще надо американцам застолье выкатить, напоить, накормить, и в печь посадить. Шучу. Удачи, мужики. — Черт, да этот Доценко хуже маньяка, — уже на улице произнес мой напарник. — Интересно, не сидел ли он, часом? А если сидел, то по какой статье? — Да, пофигу, Миша, — отозвался я, садясь за руль. — Забудь и забей. Жизнь пошла другим путем, и всем нам дали второй шанс. Наше прошлое осталось в другом мире. Извини. Ковалев ничего не сказал, лишь громче обычного хлопнул дверью. Мы поехали на базу через «госпиталь», проведали раненых, поговорили с сиделками. Выяснили, что ни Николай, ни девушка еще не пришли в себя, а полчаса назад пациентов проведала американская докторша-капитан, приехавшая с переводчицей на «хамви». Джулия, как я понял, намеривалась заступить на ночное дежурство, чтобы лично контролировать состояние пациентов. Американцы взяли очередные очки в свою пользу. Вечером пили почти все, невзирая на национальность, звания и пол. Кто-то выпил чуть больше, кто-то — часовые на воротах — лишь пригубил символически. Зато все поели, сколько хотели, никто не остался голодным. Во дворе дома развели большой костер, пару костров поменьше для шашлыков и барбекю, пустили по кругу пару бутылок отличного виски. Зеленцов распорядился, чтобы Костя сгонял в «госпиталь» с угощением для Джулии и сержанта Мак-Кинли, которые следили за состоянием раненых. Пока народ отдыхал и расслаблялся, я улучил момент, отловил Марину, а затем попросил Коллинза улизнуть для беседы тет-а-тет. Дэвид, похоже, нисколько не удивился, и пошагал с нами к мостику через ручей. Предупредив переводчицу, что отныне она включена в круг посвященных, я приступил к беседе я подполковником. Американец удивил. Как оказалось, он сам хотел занять какое-то место в местной иерархии, чтобы форматировать многонациональную толпу пассажиров во что-то более похожее на коллектив. Надо сказать, что иностранные граждане сразу же прониклись уважением к Коллинзу и его людям, признали влияние и авторитет морпехов, и прислушивались к мнению подполковника. В то же время, Коллинз не хотел давать никаких обещаний сейчас и здесь, отшучивался, предлагал для начала освободить шоссе, и совершить облет хотя бы ближайших окрестностей нового мира. Американец не исключал, что кроме всех нас в чужом мире оказалось множество землян, среди которых могут оказаться самые разные люди и сообщества. К примеру, подполковник не хотел бы встречаться с китайцами, с вьетнамцами, не желал бы жить по соседству с арабами, и с любыми другими мусульманами. Я быстренько прикинул национально-религиозный состав населения Данилово, и стал активно расписывать Коллинзу, как ему повезло с русскими. Дэвид не спорил, соглашался, но продолжал гнуть свою линию. В конце концов, мне удалось выжать из американца обещание, что тот подумает денька три, и примет какое-либо решение. Марину этой ночью я так и не отпустил. Как-то само собой получилось, что после ухода Коллинза мы остались на мостике одни, и продолжили разговор о нас. Затем уединились в одной из запирающихся на ключ комнат еремеевского особняка, и перешли к сладкому. Девушка оказалась горячей, достаточно опытной, жаждущей ласки и ощущений после пережитых стрессов. А стрессы, как известно, хорошо снимаются интимной близостью с особями противоположного пола. Под утро меня разбудил Толик, и страшно зевая, сообщил, что шефу пора бы отправляться на дежурство, а не почивать с красавицей под боком. Я шутливо погрозил Новичонкову кулаком, тихонько, чтобы не разбудить Марину, улизнул из комнаты, вышел во двор. Стоял тот предрассветный час, когда ночь постепенно сдавала свои права нарождающемуся дню, таяли сумерки, а по низинам стлался туман. В почти полной тишине с моря доносился легкий шум прибоя, обычно не слышный в дневное время. Дежурили на пару с Марком, эмчеэсником из Архангельска. До этого момента у меня как-то не получалось пообщаться с этим парнем, и я постарался восполнить данное упущение. Как оказалось, Марк имел в своем послужном списке военное прошлое — служил на Кавказе в спецназе Внутренних войск, о чем предпочитал не распространяться. Я припомнил, что Барулин упоминал о командировках эмчеэсника, имевшего звание капитана, но по какой-то причине эта информация влетела мне в одно ухо, а через другое вылетела. Мда, старею. На вид Марк — тихий скромный парень, даже немного стеснительный, и никто бы не подумал, что он владеет практически всеми видами стрелкового оружия, водит БТР, умеет работать с ножом, саперной лопаткой. Кроме этого, не понаслышке знаком с минометом, АГСом, различными минами и взрывными устройствами. В-общем, я подумал, и предложил эмчеэснику на выбор автомат, или снайперскую винтовку. Марк подумал, и выбрал СКС с оптикой, а как дополнительное оружие — старый, проверенный временем и многими войнами ТТ. Тот самый, с глушителем, из еремеевского запаса. Попутно наш новый снайпер намекнул, что неплохо бы стянуть что-нибудь зачетное у американцев, уж очень у них навороченные стволы, ажно завидно. Я засмеялся, и ответил, что морпехи скоро перейдут из разряда гостей и союзников в статус нашего личного состава. Ночь не принесла никаких проблем, или неожиданностей. Все те же ежечасные переклички по рации, спокойные доклады ополченцев с ближайших ферм, очередные нервы Семен Семеныча, визуально наблюдавшего марш стада местных слонов по околице Замятино. Я вновь запретил бывшему военному стрелять в этих животных, чтобы не провоцировать их ответной ненависти. Если слоны не трогают нас, то и людям нет особой необходимости бить зверей, пусть даже ради мяса. Мы еще не настолько голодаем, чтобы устраивать форменную бойню этих миролюбивых животных. Новый день начался с визита целой толпы даниловских мужиков, под предводительством уже знакомого нам Доценко. Народ, как я понял, пожаловал почти всей бригадой — и себя показать, и на американцев посмотреть. Последние, похоже, оценили наличие у ополченцев семи автоматов — пары «ксюх» и пяти ППШ. Это, не считая других стволов, в основном, охотничьего оружия. Сразу было видно, что Доценко подходил к предстоящему делу на полном серьезе, и подобрал к себе в бригаду не менее ответственных товарищей. Пока Марк передавал мужикам материальную часть, я выяснил, что ополченцы планируют немедленно заняться модернизацией «витязя» по своему проекту, а затем сразу же выехать на место. По словам Доценко, никто из его бригады не собирался присутствовать на предстоящем суде. Мужики нисколько не сомневались, что народный трибунал примет единственное справедливое решение, и не хотели зазря тратить драгоценное время. Ну, да, все правильно — если сейчас не позаботиться о будущем, то через какое-то время мы коллективно положим зубы на полку. Следом за вездеходом усадьбу покинули летчики, направившись к Никитину за обещанными вчера бетонными плитами и техникой взамен «витязя». Когда я сообщил Зайченко, что отныне Марк вливается в наше боевое ядро, Михаил погрустнел — ему жаль было терять такого классного специалиста. Попытался, было, отвоевать эмчеэсника обратно, но потерпел фиаско — я стоял намертво. На помощь Зайченко неожиданно пришел Коллинз. Заинтересованный в самолете американец предложил летчикам двух своих подчиненных — сержанта Мак-Кинли и еще одного капрала. Эти двое морпехов, по словам подполковника, могли разобрать и собрать любую технику, от компьютеров до танка «Абрамс». Подумав, Михаил согласился с предложением Дэвида, и уточнил, чтобы американцы захватили себе сухой паек на целый день. Пилоты также не собирались тратить время на судебное заседание, исход которого был предрешен заранее. Спустя примерно полчасика на связь вышла Джулия, она же капитан Санчес, сообщив нам хорошую новость — Еремеев пришел в себя. Мы с Михаилом прервали участие в приготовлении завтрака, захватили с собой Леню, прыгнули в джип, и помчались к «госпиталю». Зря, конечно, неслись, словно на пожар, все равно не успели: Николай уснул, напичканный новыми медикаментами. Следом за «Еремой» пришла в себя и девушка, едва не отправившаяся вчера на тот свет. Обвела взглядом помещение, понаблюдала за фигуристой капитаншей в экзотическом камуфляже, и погрузилась в сон, когда Джулия добавила ее в капельницу какого-то, там, препарата. Ожидая, пока с базы приедет дневная смена в лице Дианы, мы переговорили с капитаном Санчес о состоянии всех ее пациентов, и возможных сроках их излечения. Затем, прихватив задержанного Сидоровича, поехали к церкви, куда уже постепенно стекался народ. Вскоре своим ходом прибыли остальные обвиняемые, в сопровождении конвоя из ополченцев и моих парней. Я слегка удивился, увидев среди своих Коллинза с сержантом Мак-Кинли, которые внимательно слушали, что им рассказывала Марина. Появился Никитин со своим отрядом из родственников и приближенных, группа присяжных, выбранных по жребию из числа местных жителей и граждан РФ, волей случая оказавшихся в Данилово. Новый глава, как я понял, стремился к скорейшей интеграции пассажиров в местное общество, поэтому расширил круг избираемых присяжных, включив в него всех русскоязычных. Иностранцам Василий не доверял, интуитивно чувствуя чуждость их менталитета и буржуинские замашки. Исключение составляли лишь пилоты обоих западных авиакампаний и американские морские пехотинцы, делом доказавшие, по выражению Никитина, свою способность носить штаны в любой ситуации. Последним появился судья — им оказался директор школы, Юрий Александрович Вышинский, он же составитель новой Конституции и УК для даниловского анклава. Папочку с копиями этих самых Конституции и УК, Вышинский, кстати, вручил мне сразу же, как только поздоровался. Я полистал новоиспеченный Кодекс, пробежался глазами по статьям, количество которых сократилось в разы, и понял, что Юрий Александрович прямо-таки натуральный анархист — учитель ни словом не упомянул ни государство, ни общественно-политический строй, ни тему оскорблений чести и достоинства местной власти. Может, оно и правильно: единственная в Данилово власть не страдала комплексом неполноценности, могла постоять и за свою честь, и за честь народа, продемонстрировав, кхм… свое достоинство любому желающему. С другой стороны, я не заметил каких-либо вопиющих неточностей и неясностей — все было сформулировано четко и юридически грамотно. Украл — возмести причиненный тобой ущерб, убил человека — будь готов отправиться вслед за покойным, организовал какое-нибудь преступление — получи на всю катушку по совокупности, и распишись в доставке. Преступления в составе группы квалифицировались, как совершенные с отягчающими обстоятельствами. Заглянул, пока было время, и в текст Конституции. Здесь Юрий Александрович так же пошел по пути предков — власть в Данилово и его окрестностях принадлежала народу, народное вече избирало главу поселка и его помощников, т. е. администрацию. Все ресурсы и богатства из старого мира объявлялись общественной собственностью, и могли быть экспроприированы в случае чрезвычайных ситуаций, список которых прилагался чуть ниже. Одновременно сохранялся и принцип неприкосновенности частной собственности, владения движимым и недвижимым имуществом. Ну, да, здешние фермеры, мигом выросшие в масштабах чуть ли ни до олигархов, не желали выпускать из рук рычаги управления обществом. Так, разрешалось и поощрялось свободное ношение оружия, как огнестрельного, так и холодного. Более того, в обязанности каждого гражданина буквально вменялась забота о собственном вооружении, и готовность постоять за себя и за других. Дочитав текст до конца, усмехнулся про себя: по всему выходило, что у даниловских граждан всего лишь две обязанности перед обществом — позаботиться о собственном пропитании и вооружаться до зубов, кто, чем может, и как может. Практически, жизнь по принципу: не до жиру — быть бы живу. Далее начался хорошо организованный спектакль. Судья зачитал пункты обвинения каждому из обвиняемых, предварительно «поздравив» их всех с тем, что их будут судить по новому законодательству. Затем Юрий Александрович приступил к опросу свидетелей, коих оказалось не менее двух десятков, на очереди был просмотр фото- и видеоматериалов, показания самих обвиняемых. Ночь, проведенная в заточении, похоже, совершила настоящее чудо — большая часть обвиняемых прямо на наших глазах раскаивалась в содеянном до глубины души, «закладывала» организаторов только так, просила о снисхождении. Впрочем, раскаивались не все. Хотя руки депутата Сазонова тряслись, а личико заметно побледнело, он все еще пытался держать марку, стараясь доказать, что суд не имеет полномочий его судить, и т. д. Его подельник Сидорович размазывал по физиономии слезы, давил на жалость, утверждая, что они никого не хотели убивать. С девками, сыгравшими своими персями отвлекающую роль, случилась тяжелейшая истерика, и их пришлось связать. В принципе, подобную реакциюможно понять: еще пару дней назад их красивые попки и ножки открывали путь к обладанию массой материальных ценностей, а теперь их жизнь отсчитывала последние часы. И никакие попки и ножки вкупе с кое-чем иным не в состоянии разрулить сложившуюся ситуацию. Не те времена, не тот мир. Лишь четверо обвиняемых вели себя полностью противоположно, чем основное большинство — они ни о чем не сожалели и ни в чем не раскаивались. Лера Собчак демонстративно целовалась со своей красавицей-подружкой, обещая встретиться со всеми даниловцами в аду, где местные поменяются с нею местами, и все мы окажемся на сковородках. Двое мужиков зрелого возраста, похоже, отсидевшие в прошлом, проявили характер, и держались с достоинством обреченных. Свою вину признавать и не думали, открыто заявляя, что и суд и мусора — конченые, ну, вы поняли, кто. Полагаю, в другой ситуации такое поведение на суде зачлось бы этим двум офигенным бонусом в камере, но сейчас… Как уже говорилось, в Данилово уже действовал совершенно иной закон. В-общем, присяжные приговорили шестерых организаторов убийства и беспорядков к высшей мере наказания, без каких-либо отсрочек и волокиты с аппеляциями. Десять человек, в т. ч. и пару недалеких умом фотомоделей, приговорили к пожизненному труду на благо общества, с возможностью помилования лет через десять, если те покажут себя стоящими людьми. Оставшейся «группе поддержки» влепили по «десятке» каждому на трудовом фронте, с аналогичной возможностью досрочного помилования лет через пять. Наш народ встретил объявления приговора гулом одобрения, пассажиры-иностранцы помалкивали, удивленные нейтральной позицией главных «борцов за права человека» старого мира — американцев. Видя, что на него обращено общественное внимание, Коллинз пожал плечами, и, подойдя к судье, демонстративно пожал тому руку. После этого морпехи и вовсе удалились к шоссе — крутить гайки вместе с летчиками и своими коллегами. — Володя, если ты с операми не шибко занят, то помогите нам с погрузкой стройматериалов, — обратился ко мне Никитин, когда приговоренных повели (и потащили) обратно в импровизированную «тюрьму». — Мне надо бы, наверное, поприсутствовать на отпевании, но не хочу терять еще два часа светлого времени. Нам сообщат, когда начнут выносить из церкви, так что, успеем подъехать. Пусть уж Роман Георгиевич и Антонов простят меня, грешного, но сейчас надо думать о живых. — О чем разговор, Василий, давай, дорогу показывай, — кивнул я, и обернулся к своим. — Парни, едем работать, все по машинам. Проехав примерно половину поселка, мы свернули в неприметный переулок, и через сотню метров оказались на самой натуральной стройплощадке. Здесь, как нам объяснил глава, состоятельные горожане планировали построить пару коттеджей со сдвоенными гаражами и прочими хозпостройками. Новые хозяева успели залить фундамент, завезти стройматериал для стен, и даже начать их возведение. Кроме штабелей плит и блоков, на участке стоял вагончик для охраны и строителей. Сами строители остались в старом мире, а пожилой охранник, по словам Никитина, сразу же влился в ряды сельчан, т. к. еще раньше успел познакомиться со здешней женщиной. Сейчас этот дядька вместе с отрядом Семен Семеныча сидел в Замятино, прямо на форпосте нашей цивилизации. Техники не хватало, горючее экономилось, поэтому мы занялись погрузкой строительных блоков вручную. Это не самая тяжелая работа для дюжины крепких мужиков, и спустя какое-то время под погрузку подошла вторая машина. Затем из церкви примчался посыльный, сообщив, что отец Серафим заканчивает отпевание, и нам пора бы явиться на похороны. Как ни крути, а новый глава обязан сказать речь, отдать дань памяти и уважения погибшим. Да, и товарищи полицейские с некоторых пор уже не чужие. Василий, работавший наравне со всеми, сказал, что успеем, и, поднажав, мы загрузили и вторую машину. Затем мы поехали на кладбище, которое располагалось в полутора километрах севернее поселка. Церемония прощания прошла относительно быстро, и через часик с небольшим мы возвратились обратно в Данилово, чтобы продолжить работу грузчиками. На сей раз под руководством седобородого старичка грузили кирпич, который планировалось отправить в Замятино для ремонта и возведения новых печей в пустующих хатах. Старичок оказался спецом по части печного дела, очень беспокоился, что мы работаем без должной аккуратности, с риском разбить его драгоценные кирпичи. — «Невский», «Невский», ответь «Гдову», — неожиданно заверещала рация в самый разгар работы. — «Невский», отвечайте же, мать вашу! — «Невский» слушает, — отозвался я, отметив, что у Семен Семеныча слишком взволнованный голос. — Что стряслось, «Гдов»? — «Невский», к Данилово идет колонна военной техники, и это не наши, не русские, — командир замятинского гарнизона, похоже, был близок к панике. — Васька Симаков видел танк и несколько броневиков, штук пять, не менее. Повторяю — это не наши, а чужаки! — Млять, как чуял, что америкосы свинью подложат! — Ковалев с силой запустил кирпич куда-то в кусты. — Вовка, надо грохнуть Коллинза, пока еще можем! — Что ж ты, ирод, кирпичи бьешь? — дед-печник, похоже, оскорбился до глубины души. — Кирпич нынче в дефиците, где его брать, если каждый начнет раскидывать его налево-направо, а? — Да, заткнись, ты, старый! — вспылил мой напарник. — Задолбал уже со своими гребаными кирпичами! — Спокойно, Миша, — рядом оказался Руденко. — Что, а если это и не пиндосы вовсе? Сначала надо разобраться, не рубить сгоряча. — Поехали на базу, заберем Витька с Володькой, а дальше — по обстоятельствам, — решил я. — Извини дед, у человека совсем нервы сдали. — У всех нервы, но никто кирпичи попусту не разбрасывает, — отозвался в ответ старик. — Удумали, мне, тоже — кирпичи по кустам раскидывать. Неожиданно ополченцы-наблюдатели на колокольне ударили в колокол, и тотчас вышли на связь по рации. Спустя полминуты мы уже знали, что по грунтовке со стороны Замятино идет колонна военной техники, неизвестно чьей. Затем наблюдатель сообщил, что американцы вывели со двора нашей базы две единицы своей техники — БТР и грузовик. Со стороны трассы появился один из «хамви», тот, с турелью, на котором ездил подполковник Коллинз. — (Цензура), не, ну, и дураки же мы! — выслушав доклад наблюдателей, сплюнул Ковалев. — Сами пустили врага в свой дом, а теперь враг возьмет нас тепленькими! — Успокойтесь, товарищ капитан, — обернулся в сторону моего напарника Соловьев. — Пиндосы, конечно, те еще суки, но и у них есть определенный кодекс чести. Уверен — к поселку едут не их дружки, а кто-то другой. — Сейчас разберемся: вон, «хамви» Дэвида впереди нас, — произнес я на подъезде к повороту на базу. — Что-то не вижу четвертой машины, той, на которой катается Джулия. — Ага, капитанши нема, — подтвердил Руденко. — А Кейт здесь, вон, у грузовика. — Вечно ты одних баб замечаешь, — со злостью буркнул Михаил. — Миша, остынь! Не заводись на пустом месте, — я посмотрел прямо в глаза своему напарнику. — Рус, он не со зла. — Проехали, — отозвался с заднего сиденья оперативник. — Эх, надо было пулемет на колокольню поставить. Больше всего я опасался, что американский БТР развернет башню, и превратит из своего «бушмастера» наши машины в дуршлаг, набитый остывающим мясом, и сочащийся соляркой и кровью. Однако морпехи лишь взглянули в нашу сторону, и даже не взяли изготовку свои М-16. Мы подъехали почти вплотную к «хамви» подполковника, остановились примерно в десятке метров. — Костя!!! Бегом! — вылезая из машины, рявкнул я. — Друг Дэвид! Ты ничего не хочешь нам сказать? А то, млять, народ в полном (цензура) от таких финтов! Костя, последнее не переводи, не надо. — Хай, Владимир, — Коллинз шагнул мне навстречу, поднимая вверх обе руки. — Товарищи, не пугайтесь, все в полном порядке — сюда едут наши союзники. — Какие, (цензура), Дэвид, союзники? — я готов был испепелить американца взглядом. — Это ваши морпехи? Натовские войска? — Нет-нет, не морская пехота США, и даже не солдаты Альянса, — отрицательно покачал головой хирург. — Сюда идет колонна южноафриканских наемников, такие, же, как и мы бедолаги, угодившие в иной мир. — Чего? Какие наемники? Откуда? — я был буквально ошеломлен новостью, т. к. ожидал совершенно иной ответ. — Дэвид, ты лично знаешь этих наемников, или нет? — Нет, сам я лично не знаком ни с одним из них, — Коллинз покосился на переводчика. — Я лишь знаю, что этот отряд наемников дислоцировался где-то на границе Конго и Замбии, а потом они оказались здесь. — Стоп. Костя, спроси-ка, как он узнал о наемниках? — я глянул на Григорьева, а затем бросил быстрый взгляд в сторону американцев. — По рации? — Да, сразу после катаклизма мы буквально просеивали весь эфир, и среди множества отрывочных контактов смогли установить нормальную связь с отрядом «солдат удачи», — подтвердил подполковник. — Затем мы поехали на соединение с наемниками, но по пути услышали стрельбу. Дальше ты знаешь, Владимир. — Вы связывались с юаровцами вчера, прямо перед вечеринкой, — я не спрашивал, я утверждал. — И знали, что они приедут сюда. — Да, вчера вечером мы связались с ними по рации, сообщили, что задерживаемся на некоторый срок, — не стал отрицать Коллинз. — Они ответили, что утром вышлют нам навстречу колонну машин. Владимир, тем парням, как и вам, так же нужны доктора, нужны медикаменты. И, кстати, они вовсе не юаровцы — просто белые. — Предлагаю прокатиться, и встретить гостей на окраине, — поняв, что амеры переиграли нас по всем статьям, я решил, если что, использовать Дэвида в качестве заложника. — Пусть ваш Бэ-Тэ-Эр с грузовиком останутся здесь, а я поеду в твоей машине. Коллинз не стал спорить, отдал необходимые распоряжения, и сел в «хамви», ожидая меня. Я кивнул своим парням, которые слышали нашу беседу почти слово в слово, и когда те подошли, попросил их внимательно следить за эфиром. Если услышат, что я пошлю кого-нибудь…, пешком в увлекательное сексуальное путешествие — пусть валят пиндосов, и делают ноги прочь из Данилово. Отряд «диких гусей», увы, нам не по зубам. Хорошо было бы отобрать у янкесов ихний БТР, но, боюсь, без базуки его не вскроешь. А внутри него — одним местом чую — засел лейтенант из числа морпехов, готовый покрошить незванных трофейщиков в мелкий фарш. — Костя, есть вероятность, что мы сгинем ни за хрен собачий, — прикинув, я предложил Григорьеву сделать выбор. — Поедешь со мной? — Так точно, Владимир Иванович, — на лице старшего лейтенанта проступила холодная решимость идти до конца. — Я готов ко всему. Мы отъехали примерно на полкилометра, и, остановились, увидев впереди головную машину новых «гостей». «Гости», в свою очередь, углядев комитет по встрече, на ходу перестроили свою колонну. Идущая впереди помесь ежа с ужом притормозила, пропуская относительно небольшой трехосный броневичок с очень серьезной для его размеров пушкой. Проехав с десяток метров, броневик повернул, и остановился, своим корпусом перекрыв почти половину шоссе. Башня пришла в движение, и орудие взяло на прицел близлежащий кустарник. … Как же его звали-то: «сарацин», или «саладин»? — я припомнил, что уже видел похожую технику где-то в интернете. — Наследие британского колониализма, давным-давно снятое с вооружения в бывшей метрополии. Пушка, похоже, не родная, слишком здоровенная для такой машины… Вон, какой мощный дульный тормоз. Плюс крупнокалиберный пулемет на башне. Все по взрослому, господа, все по взрослому… Следом за сарацинистым саладином, или саладинистым сарацином — потом разберемся — появился второй шестиколесный броневичок, шустрый, с маленькой башенкой, из которой торчал ствол пулемета. БТР прокатил разделяющие нас метров двести, остановился, заглушив мотор. Судя по звуку двигателя, машина была оснащена дизелем. На башне откинулась крышка люка, и оттуда показалась чья-то загорелая до черноты лысая голова с тактическими очками на носу и в наушниках с микрофоном у рта. Несколько секунд незнакомец рассматривал нас, словно мартышек в зоопарке, затем буркнул что-то в гарнитуру связи, и исчез в люке. Раздался легкий скрежет металла, и из чрева БТРа появился новый персонаж — облаченный в тропический камуфляж поджарый мужик лет сорока пяти. Загорелый, с гладко выбритым лицом, прической «суперкороткий ежик», с кобурой на бедре, и ножом на поясе. Покрутив головой, явно оценивая здешний ландшафт, мужик пошагал прямо к нам, мягкой, пружинистой походкой очень опасного человека. — Жерар ван Клейст, капитан в отставке, бельгиец, — подойдя, на неплохом английском первым представился наемник. — Вы — подполковник Коллинз? — Да, Дэвид Коллинз, морская пехота США, — кивнул американец. — Рядом со мной русские полицейские — майор Иванникофф, и старший лейтенант Григорьефф. Они представляют местные силы самообороны. — Русские? — на лице бельгийца не дрогнул ни один мускул. — Знаком с вашими — крепкие ребята, дерутся отменно, умеют пить, безжалостные, любят деньги. В моем отряде есть один тип с Украины, тоже русский. — Жерар, майор здесь старший, и считает, что мы хотим оккупировать его землю, — Коллинз сразу же перешел к главному. — Объясни ему, пожалуйста, что это не так. — Зачем мне его земля? Она запущена, необработанна, требует вложений труда и времени, — ван Клейст моментально положил нас на лопатки. — В лучшем случае вы начнете возделывать каждый клочок земли, и едва сумеете прокормить самих себя, в худшем — сдохнете с голоду в ближайшие же полгода. — Кхм… У нас еще есть море, — я решил не сдаваться, и бросил на стол предпоследний козырь. — Если станет совсем плохо, то прокормимся рыболовством. — У вас есть траулеры, сети, опыт рыбной ловли в открытом море? — наемник окончательно загнал меня в угол. — У вас остается лишь одна охота, но в этом мире нет огромного поголовья мясных животных. — Откуда Вам это известно, капитан? — поинтересовался я. — Вы уже исследовали этот мир вдоль и поперек? — Увы, лишь ближайшие окрестности, — ни голос, ни взгляд серых глаз бельгийца не выражал абсолютно никаких эмоций, словно ванн Клейст был каким-то инопланетным роботом. — И это стоило нам пяти пострадавших от местной фауны. — Мы отделались всего одним раненым, — переглянувшись со мной, заметил подполковник. — А русские вообще не понесли никаких потерь. — Не совсем так, Дэвид, — поморщился я. — Какие-то «тигры» растерзали семью фермера Макеева, убив его жену и дочь. Сын каким-то чудом умудрился спастись, но, похоже, полностью замкнулся в себе от испуга. — Неудивительно. Скорее всего, ваших людей убил леозавр — так мы назвали этот вид хищников, — ван Клейст сунул руку в карман, вытащил айфон, и протянул его мне. — Вот так выглядит этот зверь. — Да, да, точно такой напал и на нашу колонну, когда мы ехали по местному лесу, — кивнул Коллинз, посмотрев изображение. — Ужасный зверюга, бесстрашный и наглый. — Мда, ситуевина, — произнес я, возвращая айфон хозяину. — А шерстистые слоны вам не встречались? Ну, почти, как мамонты? — Нет, мои люди не видели ни одного подобного животного, — отрицательно качнул головой бельгиец. — Перейдем к нашим делам: подполковник, Вы готовы ехать с нами, или русским все еще требуется Ваша помощь? — Нет, Жерар, теперь русские обойдутся собственными силами, — ответил американец. — Владимир, вашим раненым уже не требуется мое непосредственное присутствие. На всякий случай я попрошу сержанта Райли задержаться на денек-другой, пока бойцы капитана не съездят на наш полигон. — Не понял. Дэвид, ты же говорил, что на полигоне вы были одни, — прищурившись, я наблюдал за реакцией собеседника. — Зачем туда возвращаться? — Господин майор, вскоре настанет время, когда любая железка из старого мира станет иметь огромную ценность, — не меняя интонации и взгляда, произнес ван Клейст. — Пока у нас есть топливо и боеприпасы, необходимо вывезти с полигона несколько единиц старой и разбитой техники. Надеюсь, вы, русские, не будете возражать, если мы сократим путь через вашу землю? — Ага, значит, вам нужен транзитный коридор через Данилово? — усмехнулся я. — А если мы будем против этого? — У вас нет выбора, — доставая рацию, пожал плечами наемник. Бельгиец произнес несколько слов на незнакомом мне языке, и отошел чуть в сторону. Взревели сразу несколько двигателей, и вот уже второй броневик покатился в нашу сторону. Следом за ним двинулась остальная колонна, поднимая легкое облако светлой пыли. Чертов Жерар решил продемонстрировать нам бронированные мускулы. Да, вблизи этот второй миниатюрный БТР наемников смотрелся солиднее американского LAV-25 с его автоматической скорострелкой. Следом за этой машиной мимо нас прокатился очередной вариант скрещивания различного оружия — родимая БМП-2 с серьезным орудием в неродной башне, и с парой блоков НУРСов, возвышающихся над этой самой башней. Подобные блоки, помнится, я не раз видел на пилонах наших вертолетов в Таджикистане, где НУРСы применяли по наземным целям. Предприимчивые «солдаты удачи» соорудили некий гибрид РСЗО и легкого танка, способный решать определенные тактические задачи. Третьей и четвертой машинами в колонне шли трехосные БТРы юаровского производства, «ратели», кажется. Вполне удачная техника для перевозки бойцов по саванне или в буше, слабо бронированная, конечно, и вооруженная в первичной конфигурации двадцатимиллиметровыми автоматическими пушками. Здесь же имел место очередной вариант модернизации относительно посредственной техники — оба «рателя» были перевооружены на скорострельные «вулканы» вместо своих оригинальных «пукалок». Замыкал колонну танк — английский «центурион», похоже, серьезно модернизированный в плане усиления вооружения, да в довесок еще и оснащенный бульдозерным отвалом. Как позднее оказалось, в двух точках маршрута колонны сей «центурион» действительно поработал бульдозером — сделал проходы для техники на границах миров. Кроме этого, танк играл роль небьющегося ничем джокера, рядом с которым наш МГ в лучшем случае смотрелся голимой «шестеркой». — Господин майор, мне бы не хотелось проливать кровь русских, которые не сделали нам ничего плохого, — глядя мне в глаза, произнес ван Клейст. — Дайте отбой своим полицейским, которые засели с пулеметом у поворота дороги. — Хорошо, ваша взяла, господин капитан, — мне пришлось признать, что наемники нам не по зубам. — У вас очень весомые аргументы. Я вызвал своих парней, и приказал им даже не думать о том, чтобы вступить в бой с «солдатами удачи». Объяснил, что «гости» вооружены на несколько порядков лучше амеров, не говоря уже о нас, грешных. Наши «калаши» никак не катят против танка и БТРов с их «метеллорезками», да с личным составом наемников, похоже, лучше не ссориться. Вон, как те быстро доложили бельгийцу, что Соловьев выбрал позицию за поворотом дороги. Без тепловизора здесь не обошлось. Профи, черт подери, да еще и оснащенные по последнему слову техники. — Владимир, если ты не доверяешь Жерару, то его колонна не станет входить в поселок, — Коллинз решил подсластить мне горечь бессилия и поражения. — Техника дойдет до поворота к особняку твоего друга, а затем обойдет Данилово по окраине. — У меня нет никаких причин доверять, либо не доверять господину ван Клейсту, — я решил вновь поиграть с бельгийцем в гляделки. — Если господин капитан хочет, чтобы мы доверяли ему и его людям, то пусть он покажет, что с ним можно ходить в разведку. — Хорошо. Я возьму Вас, майор, в разведку, — похоже, Костя перестарался с переводом. — Прямо сегодня, на полигон морской пехоты. Готовьте своих людей и транспорт. Выслушав командира наемников, подполковник слегка поморщился, но ничего не сказал. Я практически не обратил на эту гримасу никакого внимания, развернулся, и занял место в машине Коллинза. Американец сел за руль, и, не проронив ни слова, погнал «хамви» обратно. Видели бы вы лица моих оперов, когда мы подъехали к повороту в усадьбу. Парни, похоже, успели приготовиться к своему последнему бою, и даже придумали, как нейтрализовать американский БТР — решили его таранить и опрокинуть пиндосовским же грузовиком. Организовали засаду, разобрали между собой морпехов, приготовили отвлекающий маневр, и тут… я вышел на связь, и все испортил. А затем вообще привел за собой целую армию незваных гостей с серьезной «броней», которую хрена лысого возьмешь тараном грузовика. А дальше произошло то, чего я никак не ожидал. Ван Клейст подождал, пока из «рателей» выберутся десяток его бойцов, подошел к нам, представился, и, проявив прямо-таки дипломатический этикет, попросил несколько минут внимания. Мы не нашли весомых причин отказать бельгийцу в его просьбе, и тот неожиданно блеснул ораторским искусством. Слушая речь Жерара, я осознал, что командир наемников разбирается в стратегии на порядок выше нас и американцев, обладает высоким уровнем интеллекта, отлично знаком с людской психологией. Видимо, только такой человек и мог встать во главе двух-трех сотен безбашенных мужиков, плюющих на законы, и готовых резать кого угодно ради прибыли и острых ощущений. Коротко поведав, кто он, откуда, и как угодил в ряды «солдат удачи», ван Клейст перешел к рассказу о том, что делали наемники после того, как их база угодила в чужой мир. Если точнее, то угодила не только их база, но и приличный кусок земного ландшафта в несколько десятков квадратных километров. Далее бельгиец буквально шокировал нас заявлением о том, что американцы и мы не единственные земляне, с кем уже успели пообщаться наемники. После этих слов капитан достал из нагрудного кармана нарисованную от руки карту, развернул ее на капоте джипа, и принялся нас просвещать. — Вы находитесь вот здесь, на побережье моря, — с этими словами ван Клейст ткнул пальцем в один из кружочков, расположенных на карте в шахматном порядке. — Чуть восточнее вас, примерно в десяти километрах по прямой, оказался кусочек Польши с частью ихней деревушки. Всего три-четыре десятка человек, крестьяне. Вчера мы заключили с поляками договор: защита и помощь в обмен на продовольствие. — Позвольте спросить, господин капитан, а паны добровольно перешли под ваше крыло, или вы их, как и нас, убеждали в своих благих намерениях? — усмехнувшись, ехидно спросил Ковалев. — Костя, переведи точнее. — После того, как леозавры растерзали несколько деревенских коров, поляки готовы были носить моих парней на руках, — без какой-либо тени сарказма ответил бельгиец. — Восточнее поляков — еще через десять километров по прямой — оказалась немецкая ферма и часть железнодорожного полотна. — Извините, господин капитан, а что это за звери такие — леозавры? — мой напарник, похоже, решил достать Жерара вопросами. — Леозавры выглядят так — познакомьтесь, — ван Клейст протянул Михаилу айфон, а сам продолжил. — В момент катаклизма по железной дороге проходил товарный состав, и теперь мы имеем некоторое количество отличных рельс, плюс три покореженные цистерны. Фермер-немец посидел взаперти целые сутки, и перешел под нашу опеку, чтобы не оказаться жертвой местной фауны. У немца очень хорошее хозяйство, и ему требуются рабочие руки. Поляки, кстати, также готовы принять поселенцев. — Все ясно. Вы намерены забрать у нас всех пассажиров-иностранцев, — я мгновенно сложил два и два. — Могу заверить, что мы не станем вам препятствовать в этом деле. — Вообще-то, мы планировали предложить спасшимся переселиться в добровольном порядке. У вас, насколько я вижу, попросту не хватит ресурсов, чтобы прокормить столько людей, — произнес бельгиец. — Поляки и немец готовы предоставить людям еду и кров, если те согласятся работать в поле. Кроме этого, рабочие руки в скором времени понадобятся и общине амишей, которые с частью Пенсильвании оказались севернее нашей базы. — А это еще кто такие? — искренне удивился Леня, один из охранников Еремеева. — Это такие сектанты, живущие восемнадцатым веком, миролюбивые до невозможности, — секунду подумав, ответил капитан. — У нас не было времени вникнуть в подробности их учения, но думаю, что они наиболее приспособленные к этому миру из всех землян. Если не станут добычей хищников, конечно. — Снова леозавры? — спросил Ковалев, возвращая наемнику айфон. — Не только они. Амиши оказались ближе всех нас к здешней реке, — ван Клейст указал на извилистую линию на карте. — В прибрежных зарослях этой реки водятся большие нелетающие хищные птицы, наверное, такие же, как и в древности на Земле. Сектанты уже потеряли шесть человек погибшими, и, думаю, это еще не конец. Птички намного опаснее леозавров. Кроме этого, в реке водятся местные крокодилы, или им подобные твари. Мы подстрелили в воде одного из них, но он был сожран его же сородичами. — Река, как я понимаю, впадает в море, — я чуть склонился, и стал рассматривать карту. — А что здесь, по соседству с нами? — Какой-то земной ландшафт, похоже, необитаемый. Густой лес, европейского типа, — ответил бельгиец. — Мы решили на какое-то время отложить разведку данной местности. На все не хватает сил, да и необходимо экономить топливо. — А к нам пожаловать горючее нашлось, — вновь съехидничал Ковалев. — Еще раз уточню то, что уже сообщил майору Иванникову: русские нас абсолютно не интересуют. У вас много необработанной земли, есть заброшенное поселение, и очень много голодных ртов, — во взгляде наемника проскользнуло сочувствие, что ли. — Наша цель — как можно быстрее сопроводить отряд подполковника Коллинза на нашу базу, а затем посетить полигон американской морской пехоты. Все. — Спокойно, Миша, не заводись, — произнес я, видя, что мой напарник готов начать перепалку с бельгийцем. — Жерар прав: у нас полно пустующих полей, и есть проблемы с жилищным фондом. Ну, и запасы еды не бесконечны. Костя, это переводить не надо. — Ладно, Володя, хорош разводить лирику. Стрелять друг в друга, как я понимаю, никто не собирается, — вступил в разговор Саша Барулин. — Чего конкретно хотят наши гости? — Нам нужен беспрепятственный транзит через русскую территорию, — ван Клейст сунул свою самодельную карту обратно в карман. — У вас есть оружие, поэтому не думаю, что вам требуется защита от местной фауны. Считаю, что мы могли бы наладить взаимовыгодные коммерческие отношения, но у вас нет ничего, что могло бы нас заинтересовать. В то же время, я не нахожу причин для конфликтов. — Согласен, между нами нет никаких проблем, — решив, что не стоит тянуть кота за хвост, я рискнул сделать шаг навстречу наемникам. — Посему готов гарантировать господину капитану свободный транзит через Данилово. В обмен на невмешательство ваших бойцов, Жерар, в нашу жизнь. Кроме этого, я бы предложил заключить оборонительный союз между нашими анклавами. Кто знает, какие проблемы появятся у землян завтра? — Предложение принимается, — подумав пару секунд, бельгиец протянул мне руку. — Белые не должны проливать кровь таких же людей, как и они сами. …Черт, похоже, мы начинаем дружить с расистами, — подумал я, пожимая руку ван Клейсту. — В Данилово, вроде, нет ни азиатов, ни негров, да и среди пассажиров я не встречал цветных… Пока мы перетирали вопросы с командиром наемников, я игнорировал все вызовы по рации. Поэтому неудивительно, что осведомленный наблюдателями с колокольни Никитин послал вестового на мотороллере с одним единственным вопросом: что, черт возьми, происходит? Пришлось выйти на связь, и успокоить нервничающего Василия, чтобы тот не натворил каких-нибудь глупостей. Сразу же после разговора с главой со стороны Замятино показался УАЗик, с точащими из окон стволами ружей. «Солдаты удачи» оперативно засекли приближение незнакомой машины, еще до ее появления развернув башню одного из «рателей», и сразу же взяли УАЗ на прицел. Лишь теперь мы сообразили, что где-то поблизости затаилась разведгруппа наемников, так и не обнаруженная нами. Это вновь напомнило нам, что бойцы ван Клейста имеют очень солидный боевой опыт, и, слава богу, мы не довели дело до боестолкновения. Я сообщил бельгийцу, что это едут свои, вызвал по рации Семен Семеныча, и уже минуту спустя пересказывал мужикам новости. Тем временем по Данилово растеклись слухи, что пожаловали очередные «немцы» — весть об этом разнесли вездесущие пацаны — и в сторону усадьбы Еремеева потянулся любопытный народ. В основном, иностранные граждане, которых еще не успели распределить на работы. Мы и глазом не успели моргнуть, как какая-то бабенка бросилась ван Клейсту на шею, вопя, что она родом из Бельгии. Затем кто-то из наемников произнес пару фраз по-итальянски, и это вызвало новый всплеск энтузиазма среди спасшихся пассажиров. Господа иностранцы искренне радовались, встретив соотечественников, пусть и с сомнительным родом занятий. Видя, что количество гражданских все увеличивается, Жерар отдал несколько отрывистых команд на незнакомом нам языке (позднее выяснилось, что это бурский), и его парни мигом разбежались по своим машинам. К этому моменту американцы перегрузили в грузовик коробки с медикаментами из «хамви» женщины-сержанта Райли, определились, кто едет на полигон, а кто отправляется вместе с Коллинзом. Подполковник забирал с собой четверых, в т. ч. и пострадавшего от когтей леозавра бойца. Лейтенант Мэтт Фридман и еще один морпех получили приказ взять БТР, и сопровождать наемников на полигон. Затем Дэвид тепло попрощался с каждым из нас, попросив, чтобы российская полиция как зеницу ока берегла и охраняла хорошую девушку из Монтаны по имени Кейт Райли. Пришлось пообещать, что сержантшу никто и пальцем не тронет, хотя фигура у нее самая та для начинающих голодать по сексу мужиков. Взревев моторами, колонна разнородной техники двинулась в обратный путь к базе наемников. Помимо американского «хамви» с турельным пулеметом грузовик с драгоценными медикаментами сопровождала пара трехосных бронеавтомобилей английского производства — «сарацин» и «саладин». Полагаю, ни один леозавр не рискнул бы связываться с подобным эскортом, даже самый тупой и оголодавший. — Господин майор, Ваши люди готовы к рейду? — подойдя, поинтересовался ван Клейст. — Да, господин капитан, мы готовы, — я кивнул, подтверждая наше согласие участвовать в поездке на американский полигон. — Мы поедем вчетвером на моем «мерсе». — Хорошо, в путь, — командир наемников энергично помахал рукой своим людям, и нырнул в одну из колесных БМП. Мы тронулись в путь, обходя Данилово по окраине. Головным шел американский БТР, экипаж которого знал маршрут. Следом за LAV-25 катили оба «рателя» наемников, затем мы, и замыкала колонну гусеничная техника — модернизированная в штурмовую самоходку БМП-2, и танк «центурион». Последний, как уже говорилось, играл роль вооруженного и бронированного бульдозера, без наличия которого, по словам американцев, было сложно пересекать границы миров. В этом мы вскоре смогли убедиться на собственном опыте, когда подъехали к той самой границе, где и задержались примерно на полчасика, пока танк ровнял и укатывал слишком крутой спуск. — Володя, а тебе не кажется, что амеры нас дурят? Вот, скажи, зачем им нужна здесь хорошая дорога? — спросил Ковалев, глядя, как «центурион» срезает верхний слой почвы. — Поясняю: их «хамви» способны залезть на метровую вертикальную стену, Бэ-Тэ-Эр так же без проблем преодолевает подобное препятствие. Когда они ехали сюда, то провели через подъем даже набитый тяжестью грузовик. Зачем им понадобился пологий спуск? — Хороший вопрос, господин капитан, — учитывая, что в машине сидела девушка, я решил немного поприкалываться. — Может, американцы настолько привыкли к асфальту на своих авеню, что решили соорудить здесь настоящий хайвэй? — Да, ну, тебя. Я серьезно, а он шутить вздумал, — Михаил сделал вид, что жутко обиделся. — Пиндосы хотят провести здесь колонну с грузом, — произнес сидевший у меня за спиной Руслан. — Другого объяснения нет. — Мужчины, дорогие, объясните, пожалуйста, еще раз, зачем вы меня похитили? — задала вопрос переводчица, которую мы действительно… почти похитили. — Словно маньяки, взяли, и заманили девушку в машину, пообещав интересное и незабываемое путешествие. От Вас, товарищ майор, я не ожидала ничего подобного. — Мариночка, золотце, ну, прости, нас, неотесанных. Честно, совершенно не было времени, чтобы объяснять, куда едем, и зачем, — я извинялся уже, наверное, в десятый раз. У нас действительно не было времени уговаривать девушку, и Ковалев просто посадил ее в машину. — Ты единственная, кто в совершенстве владеет несколькими языками, и нам без тебя никуда. Вон, Костик допереводился до того, что мы практически навязались Жерару в попутчики. Или в разведчики, теперь уже и не разобрать. — Марина, Вы, главное, внимательно слушайте, кто, и о чем будет говорить, и все запоминайте, — мой напарник вновь стал наставлять переводчицу. — А мы потом разберемся, что важно, а что нет. Девушка возмущенно фыркнула, тряхнув гривой рыжих волос, и на ее лицо легла гримаса недовольства. В то же время в глазах Марины промелькнули веселые искорки, которые она не смогла скрыть. Переводчица, как быстро выяснилось, имела склонность к поездкам и приключениям, была, как говорится, легка на подъем. — А если они заговорят на незнакомом мене языке, на каком-нибудь африканском наречии? — подумав, девушка задала весьма коварный вопрос. — Бурского, например, я совершенно не знаю. — Ну, это вряд ли, — прищурился Михаил. — Тот лейтенант, Фридман, что ли, не владеет бурским, и ни в зуб ногой по-зулусски… Поехали, Володя. «Центурион» завершил укатывать спуск, и мы, наконец, тронулись вперед, держась за «рателями». Двигаясь по следам американской колонны, углубились в местный лес, и почти сразу же ощутили чуждость этого мира нашей цивилизации. Нас окружали огромные деревья незнакомых пород, под колесами и гусеницами хрустел чужой подлесок, в воздухе стоял непривычный запах какой-то плесени, или еще какой-то здешней сырости. Ревущая дизелями техника никак не вписывалась в это царство величественных древесных исполинов, словно атоллы, окруженные синеватыми морями мхов и лишайников. Даже здешний кустарник имел совершенно другой вид, чем тот, что произрастал на побережье. — Смотрите, чем наемники придумали помечать дорогу, — прервав молчание, я указал на впередиидущую машину. — Все просто и гениально, как валенки. — Подумаешь, пукалка от пейнтбола и шарики с краской, — поморщившись, буркнул Ковалев. — Были бы крутыми — могли бы какие-нибудь хитрые чипы по деревьям развешать. — Чипы стоят приличных денег, — усмехнулся я, не отрывая взгляда от ландшафта. — А краска, скорее всего, несмываемая, да еще и светящаяся в темноте. Я бы использовал именно такую. — Ой, ящерица! — неожиданно пискнула Марина. — Смотрите, какая большая! — Етижи-пассатижи, да в ней будет метра два, не меньше, — произнес Руслан, проводив взглядом зверушку. — Маскировка отличная… Мариночка, как ты ее увидела, а? — Мне показалось, что на корнях дерева какой-то странный нарост, — переводчица только сейчас сообразила, что встреча с ящерицей один на один не предвещала бы ничего хорошего. — Ой, вторая! Еще больше первой! — Да у них тут целая колония, — наводя на цель айфон, заметил мой напарник. — А зубки приличные, как раз для того, чтобы рвать мясо. Интересно, на кого они здесь охотятся? — Спросим при личной встрече, — усмехнулся я. — Черт, встали… Мэтт, похоже, решил заработать орден имени Сусанина. — Тогда, уж, орден имени Моисея, а не Сусанина, — хмыкнул Михаил. — Слушай, Володя, а у наемников, похоже, радиостанции лучше, чем у наших летунов. — Это ты к тому, что ван Клейст свободно «базарит» с морпехами, а наши пилоты немы, как рыбы? — я мгновенно сообразил, куда клонит Ковалев. — Да, странно как то, и не логично. — Зайченко, помнится, рассказывал, что в эфире стоял сущий кавардак, а потом неожиданно заглохли целые диапазоны, — припомнил Руденко. — Соломатин вот уже двое суток тралит эфир, пытался наладить связь хоть с кем-нибудь… Может, уже наладил, но скрывает от нас — не доверяет тем, кто водит дружбу с пиндосами… Надо Марину к летчикам подослать, чтобы она разговорила этих тихонь и молчунов. — А Марина-то согласится? — не удержался от подколки мой напарник. — Алло, мужчины, я, вообще-то, все еще здесь, — сразу же вскинулась девушка. — Если хотите со мной сработаться, то не держите за бабу-дурочку, вся ценность которой заключена в том, что ей можно сунуть между ног. Договорились? — Уделала. Считай, что ты прошла проверку, и теперь официально в команде, — произнес я, посмотрев в зеркало на переводчицу. Ох, красива, чертовка, когда злится. — Вернемся на базу, выдадим тебе оружие — основное и вспомогательное. С экипировкой, правда, пока туго. — Должны бы знать, товарищ майор, что основное оружие переводчика — это его знания языков, — скривив рожицу, Марина показала мне свой розовый язычок, а затем демонстративно отвернулась к окну. — Шах и мат, — во весь голос захохотал Руслан. — Шеф, сдавайся. — Гитлер капут, — под общий смех ответил я. — Так… Мэтт определился, куда ехать. Не видать ему орденов имени Сусанина и Моисея. Мы проехали чужой лес примерно за час с небольшим, накрутив, если верить спидометру, чуть более десяти километров. Лейтенант Фридман останавливал головной БТР еще раза три, чтобы убедиться в правильности маршрута. Все это время наемники продолжали маркировать дорогу, а мы рассматривали окрестный ландшафт. Думаю, не надо объяснять, что крупные животные — если здесь таковые водились — заранее убрались с пути рычащего и воняющего железного стада. Поэтому нам пришлось довольствоваться той флегматичной фауной, которая не видела для себя никакой угрозы — пернатыми, ящерицами, грызунами, и насекомыми. Последние, впрочем, имели малые размеры, и не были особо заметны. Что же касается местной флоры, то мы лишь порадовались, что среди нас не оказалось специалистов в данной области — настолько велико было разнообразие неземных видов растений любых размеров. — Похоже, приехали, — произнес я, когда колонна остановилась перед полутораметровым обрывом. — Ага, нас обгоняет «центурион»… Прямо, как в анекдоте про «гайцов» из Нижнего Тагила, которых обгоняет танк. — Володя, надо бы и нам заиметь такую машинку, — заметил Михаил, наблюдая, как танк без особого труда забирается на склон. — Как думаешь, он единственный у Жерара, или нет? — Думаю, у бельгийца много чего есть на ихней базе, — ответил я. — А вообще, странно, что ван Клейст до сих пор не ухватился за наш самолет. Я бы на его месте сразу же предложил сделку по «илу». Неужели Коллинз скрыл от наемников инфу по самолетам? — На месте «солдат удачи» я бы подождал, когда мы сами предложим «ил» к обмену, — заметил Руслан. — К примеру, на этот танк. Между тем, обсуждаемый нами «центурион» сгладил и укатал спуск, и американский БТР въехал на полигон. Следом за ним на бывшей территории США оказалась и остальная техника нашей небольшой колонны. Мы увеличили скорость и дистанцию, наглухо закрыв окна «мерса», чтобы не глотать пыль от впередиидущего «рателя». Вокруг простиралась холмистая местность, практически начисто лишенная какой-либо растительности. Почти сразу же стали попадаться воронки явно искусственного происхождения, и какие-то бесформенные железяки подле них. Затем мы увидели то, что хотя бы смогли идентифицировать — обгоревший до черноты разбитый корпус БТРа советского производства. Может, «шестидесятка», может, «семидесятка», издалека так и не разобрали. Вскоре попалась еще пара аналогичных корпусов, сгоревшие и разбитые, лежащие неподалеку от ряда воронок. Увеличилось и количество разнообразного железа, не поддающегося опознанию и идентификации. Мы молчали, с грустью глядя на угробленный труд множества советских людей, которые с любовью и тщательностью создавали боевую технику, надеясь, что она принесет пользу в защите их отечества. Однако дебилоидная кремлядь, эти одурманенные бредовыми идеями всеобщего равенства старперы, щедрой рукой стали раздавать вооружение налево, направо, каждой обезьяне, пообещавшей со своим племенем макак пойти по пути строительства коммунизма. Зачастую, эти же самые мартышки сидели на финансировании ЦРУ, других западных разведок, и не собирались слезать с деревьев, чтобы даже сходить по нужде. В результате миллиарды полновесных советских рублей пошли на ветер, а тысячи единиц военной техники оказались трофеями более хитрых аборигенов, тех, кто не собирался расставаться со своими традициями, и шагать по пути построения коммунизма. Затем заокеанские хозяева победивших туземцев выбрали себе столько трофеев, сколько хотели, и получали отличные мишени для своих полигонов. Проехав пару километров, мы обогнули большой холм, и выехали на бетонку, протянувшуюся метров на пятьсот, не менее. Пыль почти исчезла, а колонна рассыпала строй — оба «рателя» разошлись по флангам, похоже, чтобы охватить темнеющее впереди капитальное строение из железобетона. БМП-2 наемников поравнялась с джипом, обгоняя меня, а «центурион», наоборот, приотстал, а затем вообще остановился. Спустя еще пару минут и я тормознул свой «мерс» прямо перед запертыми воротами огромного ангара капитальной постройки, рядом с американским БТРом. Лейтенант Фридман покинул LAV-25, огляделся по сторонам, и, подойдя к ангару, стал громко стучать рукоятью пистолета по металлической створке ворот. Через минуту внутри что-то лязгнуло, и створка ворот медленно поехала в сторону, обнажая внутреннее помещение ангара. Лейтенанта встречали. Сразу же за порогом ангара стояли двое в форме американской морской пехоты — низенький, можно сказать, коротышка, и среднего роста дядька. Последний, похоже, являлся каким-то местным авторитетом, сразу же задав Фридману несколько вопросов. Лейтенант вступил в беседу, а я обратил внимание, что дядька держится так, словно он минимум генерал, а то и сам главнокомандующий. — Смотрите, парни, а здесь есть хорошо замаскированные видеокамеры, — указав на угол ангара, произнес Руденко. — Они нас увидели, когда мы еще появились из-за поворота. — Угу. Не мешай, Руслик, — словно про себя, пробурчал Ковалев. — Хм… Интересно девки пляшут… — Что, там, Миша? —мне с водительского места было плохо видно, что происходит внутри ангара. — Там наш Мэтт базарит с каким-то младшим чином, причем, ощущение, словно лейтенант в подчинении у того типа, — пояснил мой напарник. — Уж, поверь, я насмотрелся на подобное, когда служил на складе РАВ. — Ага, козырной тыловик-снабженец, — догадался я. — Все знает, все имеет, а зачастую он главнее самого комдива. — Мужчины, объясните бедной девушке, что это за зверь такой — козырной тыловик-снабженец? — попросила Марина. — Я ничего не поняла, если честно. А их разговор я не слышу, лишь обрывки фраз. — Мариночка, позже, когда будем у себя дома, — увидев, как спешиваются бойцы ван Клейста, подобрался я. — Наш выход, парни. Мы вылезли из джипа, но не стали сразу соваться в ангар, подождали, пока первым представят бельгийца и его отряд. Отряд, кстати, уже собрался у ворот, закончив осмотр ангара с тыла и изучив подходы. Прямо напротив ворот встала БМП-2 наемников, словно невзначай наведя орудие с блоками НУРСов на внутреннее помещение ангара. Видимо, ван Клейст не полностью доверял лейтенанту Фридману и американским морпехам, либо хотел сразу же показать, кто загреб все козыри. — Это русские полицейские, мои союзники, — подозвав нас, бельгиец повернулся к одному из обитателей ангара. — Их кластер оказался по соседству с полигоном. Майор Иванникофф… Капитан… Старший лейтенант… А девушка — их переводчик. — Мастер-сержант Глейман, — с подозрением сверля нас взглядом, американец все же пожал мне руку. — Это капрал Джонсон, мой помощник. — Майор и его парни помогут с погрузкой, — командир наемников перехватил взгляд собеседника. — Успокойся, Дональд, я им доверяю. — У нас был четкий уговор, Жерар, — сварливым тоном произнес мастер-сержант. — Я сдаю тебе все хранилище в обмен на соответствующую должность в твоем отряде. — Дональд, ты бы взял, высунул нос из своего ангара, прогулялся бы по чужому лесу. Лучше всего ночью, когда леозавры выходят на охоту, — в тоне ван Клейста чувствовалась плохо скрытая насмешка. — Я держу слово — должность твоя, плюс полное довольствие, и прочее. Но, отрядом командую я, а не Марсель, и не Мортенсон. И я решаю, кто будет нашим союзником, а кого мы сотрем с лица земли. — Хорошо, Жерар, ты командир, тебе и решать, — не стал спорить Глейман. — Генератор сломался, электричества нет, лифт не работает, поэтому подгоняйте свою самоходку, если не хотите перебирать трос руками. Кто-нибудь из твоих рейнджеров соображает в моторах? — Человек десять, не меньше, — усмехнулся бельгиец. — Нужна помощь? — Нужна. Капрал Джонсон покажет вам фронт работ, — всматриваясь вдаль, кивнул мастер-сержант. — Это «центурион», что ли? Подгоняйте его сюда, пусть возьмет на буксир русский тягач. А лучше — два. Надо сказать, что без Марины мы бы поняли из этого разговора с пятого на десятое, в лучшем случае, половину. Девушка перевела все практически дословно, с подбором аналогичных фразеологизмов из русского языка. Кроме этого, дополнительно сделала свои собственные выводы, которыми поделилась уже на обратном пути. Итак, судьба забросила нас туда, где, обычно, не ступает нога русского человека — в ангар для хранения техники и амуниции на полигоне американской морской пехоты. И не просто в ангар, (или бокс, как кому нравится), а в старый ангар, построенный еще во времена «холодной войны», в шестидесятые годы. В те времена, когда строили всерьез, можно сказать, на века, на случай серьезной войны. Набитый разнообразным военным имуществом ангар имел два яруса — наземный и подземный. Для перемещения грузов и легкой техники с одного яруса на другой использовался подъемник-платформа, наподобие того, что ставят на авианосцах. Кроме этого лифта имелась еще пара бетонных лестниц, ведущих на нижний уровень. По левую сторону от ворот стояли пять грузовых автомобилей, среди которых выделялся седельный тягач с прицепом-транспортером для тяжелой техники. Справа стояли три МТЛБ советского производства, с пулеметами в маленьких башенках, похоже, законсервированные до поры, до времени. Сразу за этими тремя машинами стояли еще четыре трофея американцев — четырехосные БТР-70, без положенного им штатного вооружения. Позднее выяснилось, что эти машины должны были в ближайшее время послужить мишенями для вертолетчиков корпуса морской пехоты. То тут, то там возвышались штабеля ящиков, причем самых разнообразных габаритов и размеров. Кроме этого, с тыльной внешней стороны бокса стоял трофейный Т-62 без башни, используемый на полигоне в качестве внештатного тягача. Нас поставили на самый трудоемкий и очень ответственный участок — с помощью системы блоков и талей вручную поднимать грузы с подземного яруса, а затем набивать ими подъезжающие грузовики. Мы работали не одни, а вместе с тройкой наемников, которые, похоже, имели поверхностные знания о двигателях внутреннего сгорания. Иначе им бы поручили расконсервацию бронетехники, или еще какую-нибудь относительно сложную работу, связанную с умением крутить гайки. Мне понравилось, что ван Клейст не отлынивал, не слонялся туда-сюда, подгоняя подчиненных, а сам включился в трудовой процесс. Бельгиец занимался осмотром, сортировкой и маркировкой поступающих с нижнего яруса ящиков. Работал на пару с бывшим хозяином всего этого добра, мастер-сержантом Глейманом, который мгновенно, без гроссбуха и компьютера перечислял содержимое каждого ящика. Навскидку, работенка не очень пыльная, но Жерар совал нос в каждый ящик, без исключения, словно заправская тыловая крыса. Учитывая, что ван Клейст действовал, согласно пословице «доверяй, но проверяй», мы невольно прикинули и оценили количество оружия, боеприпасов, и прочей амуниции, оказавшейся в руках наемников. И до этого не самые слабые в военном отношении «солдаты удачи» оказывались вооруженными до зубов, причем вооруженными самым современным оружием. Я мысленно ахал, когда видел в очередном ящике «стингеры», в другом — какие-то управляемые ракеты, в следующем — новенькие, в заводской смазке, американские ручные пулеметы. Кроме штатовского оружия попадались советские и европейские образцы, в основном, побывавшие в употреблении. Мои опера многозначительно переглядывались, никак не комментируя запасы полузабытого ангара морской пехоты. Как выяснилось позднее, Дональд Глейман начинал службу рядовым в должности складского клерка еще во времена президентства Буша-старшего. Постепенно обрастая связями, проявил свой талант во время операции «Буря в пустыне», загоняя тонны армейских грузов арабам, и даже врагам США — иракцам. Будущий мастер-сержант не жадничал, и грамотно использовал хрустящие бумажки с портретами американских президентов для «подарков» вышестоящим чинам, от которых зависело его благополучие. Для достижения своих целей Глейман не брезговал ничем, в т. ч. и интимными отношениями с нужными людьми, военнослужащими и женского и мужского пола, лишь бы это приносило гешефт. После возвращения из Кувейта занялся еще более прибыльным бизнесом — транзитом героина, установил связь с колумбийской наркомафией, стал снабжать картели современным оружием. В-общем, заслуженный мастер-сержант абсолютно не страдал никакими комплексами, и шел на все ради своего личного обогащения. В момент катаклизма Глейман находился в отдаленном боксе, о котором непосредственное начальство мастер-сержанта знало лишь в общих чертах. Дело в том, что построенный на случай войны ангар имел подземный уровень, и информация о нем «случайно» исчезла из компьютерной сети Пентагона. Поэтому данный бокс служил личным складом Дональда, где он хранил для продажи отхомяченные оружие и амуницию. А торговал Глейман с размахом, в чем мы смогли сами и убедиться. Вся эта поднаготная бравого американского морпеха всплыла позднее, благодаря нашей незаменимой Марине, великолепно сыгравшей роль шпионки и аналитика. Именно благодаря переводчице мы смогли разобраться в хитросплетении отношений мастер-сержанта с наемниками, выяснить, что Глейман некогда имел связи с кое-кем из «солдат удачи». Это дало нам определенное преимущество, и чуть позднее мы сделали правильную ставку в нарождавшейся местной политике. Пока мы честно работали грузчиками, другая часть наемников занималась расконсервацией трех МТЛБ и четверки бронетранспортеров. Быстро выяснилось, что для «оживления» БТРов требовалось слишком много времени и средств, поэтому усилия бойцов сосредоточились на многоцелевых вездеходах. Наемникам удалось завести все три машины, но лишь одна из них могла совершить длительный марш по пересеченной местности. Остальная техника требовала небольшого ремонта, и ван Клейст принял решение тащить две «маталыги» на жесткой сцепке. За «семидесятыми» Жерар планировал вернуться чуть позднее, что, кстати, его бойцы и сделали уже на следующий день. — Майор, берите вот этот, этот, те два ящика, и грузите в свой джип, — где-то к концу работы неожиданно произнес ван Клейст. — Извини, пока больше дать не могу — впереди у нас полная неизвестность. — Жерар, да нам и не надо больше, — зная, что находилось в указанных ящиках, я поначалу не поверил своим ушам. — Спасибо тебе за стволы, от всего анклава спасибо. — Владимир, я даю вам оружие не по доброте душевной, а с расчетом, — внес ясность бельгиец. — Как только ваши крестьяне столкнутся с местной фауной, они сразу же поймут, что их дробовики годны лишь для охоты на уток. Поверь мне, майор, я чую, что здешние леозавры и хищные птицы — это не самые опасные звери. А мое чутье никогда меня не подводит. Я был полностью солидарен со сказанным ван Клейстом — до сих пор мы практически не встречали на своем пути серьезных хищников, и это не могло продолжаться вечно. Рано, или поздно, нам придется столкнуться с гигантами, на которых не выйдешь даже с картечью, не говоря уже о дроби. Взять, к примеру, тех же самых шерстистых слонов. До сих пор эти травоядные гиганты не проявляли агрессии в отношении людей, но все могло измениться в один миг. И, если, не дай бог, эти мамонты нападут на нас, то я бы хотел иметь в руках автомат, а не дробовик. Милостью командира наемников нам досталось три пулемета ПКМ и дюжина «калашей», не новые, конечно, но хорошо ухоженные, в нормальном состоянии. Плюс — навскидку — по десятку магазинов боекомплекта на каждый автомат, и примерно по пять лент патронов на каждый пулемет. Не густо, конечно, но, учитывая, чем были вооружены даниловские ополченцы, это был настоящий прорыв. Теперь, случись что, мужики могли постоять за себя, и не трястись над каждым патроном. Подарки Жерара оперативно перекочевали в мой «мерс», а примерно спустя час мы подняли с подземного уровня последний ящик с оружием. К этому времени наемники уже сформировали колонну, и ожидали возвращения танкового транспортера, на котором куда-то укатили Глейман с тремя бойцами. Мастер-сержант появился еще где-то через полтора часа, когда ван Клейст уже начал поглядывать на положение местного светила. Кстати, о циклах времени. Как оказалось, в новом мире сутки почти соответствовали земным, но были короче на пятьдесят шесть минут. Кроме этого, планета имела угол наклона своей оси в двадцать градусов, и обращалась вокруг местного светила ровно за триста шестьдесят дней. Обо всем этом нам поведал уже знакомый директор школы, по совместительству преподававший географию и астрономию, и неожиданно для себя ставший в новом мире выборным судьей и законодателем. Чуть позднее он же шокировал нас еще одним своим открытием, заявив, что вокруг планеты вращаются сразу три луны, а не одна, как это предполагалось поначалу. Танковый транспортер привез, наверное, самый ценный груз из всего, чем располагал мастер-сержант морской пехоты — легкий двухмоторный самолет с демонтированными крыльями. Крылья, кстати, были надежно принайтованы к полуприцепу. Думаю, не нужно объяснять, зачем Глейман прятал сей самолетик в отдельном хранилище подальше от основного бокса. Данный аппарат мог взлететь с любого импровизированного аэродрома, с любой ровной площадки. Да, и для посадки ему не требовалась бетонная полоса длиной в километр, а то и более. Посовещавшись с мастер-сержантом, ван Клейст принял решение пока не оставлять для охраны ангара собственный гарнизон. Во-первых, «солдаты удачи» практически полностью вычистили бокс, погрузив все запасы оружия и боеприпасов. Оставшееся барахло — шмотки и обувь — имело для наемников второстепенную ценность, и для него попросту не хватило места в машинах конвоя. Во-вторых, похоже, у бельгийца не хватало людей для обороны амишей, польского и немецкого анклавов, да еще и отдаленного от основной базы ангара. Жерар не хотел дробить свой отряд на мелкие подразделения, справедливо полагая, что командир должен иметь под рукой козырного туза в виде тяжелого бронированного кулака. Получив в свои руки солидные запасы стрелкового оружия, ван Клейст намеривался создать отряд самообороны в польской деревне, чтобы освободить часть своих бойцов для более серьезных задач. Бельгиец нисколько не беспокоился об обороне Данилово, бросив мимоходом фразу, что вооруженные русские мужики всегда способны постоять сами за себя. А вот сектанты из Пенсильвании, к примеру, очень сильно больны на голову своим дурацким миролюбием, и их придется пасти, словно стадо овец. Обратный путь занял почти в два раза больше времени, чем дорога на полигон морской пехоты. Загруженные по завязку грузовики несколько раз буксовали на сырой почве чужого леса, и «рателям» приходилось брать их на буксир. Кроме этого, громоздкий транспортер с личной «птичкой» мастер-сержанта Глеймана имел отвратительную маневренность, с трудом протискивался между огромными деревьями чужого леса. Наемникам даже пришлось подорвать пару гигантских стволов, распугав всю местную живность на несколько километров вокруг. Переговорив на одной из вынужденных остановок с ван Клейстом, мы решили не тащиться по проселочной грязи вокруг Данилова, а провести колонну по асфальту через населенный пункт. Кроме этого, бельгиец хотел заключить соглашение с главой администрации анклава, которого он именовал мэром, взглянуть на застрявшие на трассе самолеты, познакомиться с их пилотами. Подозреваю, что уже в тот момент командир наемников задумывался о возможности использования нашего шоссе в качестве аэродрома. Как я и предполагал, едва конвой въехал на русскую землю, фермер Савченков сразу же оповестил Никитина о нашем появлении. Поэтому на окраине села нас ожидал смешанный комитет по встрече, состоявший из ополченцев, моих парней, и охранников Еремеева. И те и другие, похоже, успели обменяться за день любезностями друг с другом, и демонстративно стояли по обе стороны дороги. Ну, да, наша поездка вместе с наемниками организовалась спонтанно, без согласования с Василием, и местная власть была просто поставлена перед фактом. Любой бы на месте даниловцев посчитал, что приезжие менты замутили за спинами местных какой-то заговор хрен знает с кем. А если учесть, что со связью у нас было не очень, по селу вновь поползли самые невероятные слухи. И мои опера, похоже, оказались под подозрением во всех грехах. — Володя, похоже, Никитин слегка обиделся на тебя, — шепнул мне Зеленцов, когда колонна тормознула напротив перегородившего дорогу трактора Т-150. — Я пытался ему объяснить, что у нас не было времени на базары, но мужики на эмоциях. Да, еще и Доценко приехал, начал мутить воду. — Не нравится он мне, этот Доценко, — поморщился я. — Ладно, у нас есть кое-что, что понадобится ополчению. Кроме того, наемники предложили союз и сотрудничество. А хорошие отношения с центровыми парнями никогда не бывают лишними. Тем временем ополченцы убрали с дороги трактор, и конвой двинулся дальше. Даниловцы проводили головной «центурион» взглядами, в которых явственно читались зависть и страх. Млять, ну, когда же у нас начнут думать мозгами — если бы наемники хотели войны, то давно бы разнесли весь поселок на раз-два. Сплюнув, я прыгнул в свой «мерс», и, обогнав танк, занял место во главе колонны. Так, на всякий случай, чтобы предотвратить всяческие нежелательные эксцессы …Твою дивизию, ну, ничего не меняется, — настроение постепенно стало меняться в худшую сторону. — Сначала народ пугали НАТО, одновременно уничтожая оборонный потенциал страны. А под прикрытием шума о вторжении натовской голубизны Россию оккупировали миллионы чужих муслимов, чуждых нам, нашей культуре и образу жизни. Видать, никогда не переведутся идиоты в царствии Московском, думающие анусом, а не башкой… Въехали в поселок. Народ — кто оставался в Данилово — высыпал на улицу, глазея на проходящую колонну. Кто с испуганным выражением на лице, кто с улыбкой на физиономии, и лишь немногие — с безразличием. Как позднее выяснилось, местная мелкота успела разнести весть, что на Данилово идут очередные «немцы». Ну, да, коли впереди конвоя катит угловатый танк, то это обязательно будут немцы. Больше, ведь, некому. — Здравия желаю, товарищи бойцы и командиры, — я подкатил прямо к крыльцу нашего «госпиталя», на котором стоял Никитин с несколькими мужиками. — Чего это вы такие напряженные-то? Идите-ка сюда, принимайте подарунки из старого мира. Добро стоящее, как раз для таких, как мы, незнаек в новом мире. Лязгая гусеницами, и ревя моторами, на площадь одна за другой вползали машины нашего конвоя. Вот появилась трижды трофейная «маталыга», которая без проблем преодолела весь путь своим ходом, «ратель» командира наемников. Следом за ними тащился Т-62 без башни с еще одним МТЛБ на жесткой сцепке, танковый транспортер, грузовики. — Черт, майор, ну, не можешь ты без циркачества, — помогая выгружать ящики из джипа, буркнул Василий. — Не мог, что ли, заехать утром в штаб? Или по рации объяснил бы, подробнее, с кем, куда. — Млин, Василь, не сыпь хоть ты мне соль на сахар, — я подхватил из верхнего ящика пулемет Калашникова. — Красота-та, какая! А по рации, товарищ Никитин, такие дела не решаются. Мы не знаем обстановки вокруг, и не дай бог, если нас кто слушает. Вон, под боком нежданно-негаданно и амеры очутились, и «солдаты удачи». — Ага, а не намудри утром Костик с переводом, хренушки бы мы пополнили наш арсенал, — усмехнулся Руденко, отыскал взглядом Григорьева. — Костян, в следующий раз переводи так, чтобы добыть танк, пару БМП, и много-много соляры к ним. — Рации беречь надо, Василий, аккумуляторов к ним нет даже на складе у Глеймана, — хрустя сухариком, произнес Ковалев. — Вова, к нам Жерар топает. Действительно, в нашу сторону направлялся командир наемников, и не один, а в сопровождении мастер-сержанта Глеймана. Последний, кстати, едва не уронил челюсть, увидев развевающийся над «госпиталем» серпасто-молоткастых флаг. Американец что-то недовольно буркнул, обращаясь к ван Клейсту, но бельгиец лишь флегматично пожал плечами. — Так, мужчины, надевайте смокинги с золотыми запонками, бабочки, лакированные туфли, — направляясь к крыльцу, засмеялась наша переводчица. — Где ковровая дорожка, почему не раскатали? — Марина, не покидай нас, — просил я девушку, которая уже поднялась, было, на крыльцо. — Ты — наш талисман, без тебя — никак. — Пан майор, талисман тоже человек, и ей нужно в дамскую комнату, — подойдя вплотную, прошипела мне на ухо переводчица. — Это вам, мужикам, хорошо — отошли за угол, и все дела. — Пять минут. Сможешь потерпеть? Вот и чудненько, — я чмокнул девушку в щеку. — Господин капитан, представляю Вам главу нашей администрации Василия Никитина. Товарищ Вышинский — местный судья, товарищ Доценко… — Жерар ван Клейст, — бельгиец по очереди пожал руки представленным персонам. — Мастер-сержант Дональд Глейман… У нас мало времени. Владимир, ты проинформировал своих боссов, что я вам предложил? — В общих чертах, — кивнул я. — Было бы лучше, Жерар, если бы ты сам озвучил все предложения. — Хорошо, — командир наемников глянул на часы, а затем подозвал одного из своих людей. — Мне не хотелось бы вести конвой через чужой лес в темноте, поэтому я задержусь, а колонна пойдет на базу. — Да, и я не желал бы оказаться ночью в чужом лесу, — я был полностью солидарен с доводами бельгийца. Затем поймал недовольный взгляд Марины. — Господа, технический перерыв на пять минут. Пока народ решал неотложные проблемы, появилась Диана, сообщила, что утром Еремеев пришел в себя. Спрашивал меня, интересовался делами в Данилово, просил кого-нибудь из своих бойцов. Докторша разрешила лишь одно посещение, и Николай переговорил с вызванным вестовым Леонидом. Затем, после ввода через систему очередной дозы какого-то препарата, мой бывший однополчанин вновь погрузился в сон. Я поблагодарил Диану, попросив ее дать знать, когда «Ерема» придет в себя в следующий раз. — Я готова наводить мосты дружбы между народами, — сбежала с крыльца наша незаменимая переводчица. — Так, господин Глейман интересуется, каким образом мы намерены приводить в исполнение приговор суда? Вопреки моим первоначальным опасениям, переговоры с наемниками завершились на мажорной ноте. Быстро переведя разговор на практические рельсы, хитрозадый мастер-сержант выведал, что способны производить даниловцы, и даже провернул несколько бартерных операций. В частности, Глейман договорился с Доценко о налаживании поставок наемникам свинины, и об обмене приговоренных к смерти на американское обмундирование и обувь. Эх, слышало бы в старом мире непосредственное начальство мастер-сержанта заявление Дональда, что тот не видит ничего плохого в рабовладельческом строе. Глядишь, и задвинуло бы этого бессовестного ворюгу куда-нибудь в Антарктиду, пасти пингвинов. — Жерар, имей в виду, что среди осужденных женщин есть парочка лесбиянок, — я честно предупредил бельгийца, когда выяснил, что наемники намерены обратить баб в сексуальное рабство. — Думаю, что они доставят твоим парням некоторые проблемы. — Владимир, в ситуации, когда ближайший бордель остался черт знает где, мои парни готовы трахать даже шимпанзе, — беззаботно пожал плечами ван Клейст. — Будет куда больше проблем, если полторы сотни голодных солдат начнут тискать девок у амишей, либо ловить одиноких баб у вас, или у поляков. Кстати, и у фермера-немца есть пара дочек. Красивые. Я представил себе Леру Собчак, к которой стоит очередь из оголодавших наемников, и усмехнулся. Очередная гримаса фортуны — за какие-то двое суток расфуфыренная и всемогущая светская львица превращается в солдатскую подстилку. Пойдет совсем немного времени, и девка проклянет и саму себя, и своего богатенького папочку, со всеми его миллиардами. Переговоры завершились на мажорной ноте. Никитин и ван Клейст демонстративно пожали друг другу руки, и даже выпили по стопочке за успешное и взаимовыгодное сотрудничество. Затем бельгиец отлучился для общения с пассажирами-иностранцами, выразившими желание поскорее убраться из Данилово. Наша очаровательная Мариночка навострила свои ушки, и вскоре выяснилось, что господа европейцы опасаются оставаться среди свирепых русских. Оказалось, что толерантные иностранцы в массе своей считают даниловские законы суровыми и недемократическими, а суд присяжных — чуть ли не трибуналом времен НКВД. И это после того, как буквально на глазах десятков европейских граждан произошло зверское убийство главы администрации и участкового. А еще говорят, что Россию умом не понять. Попробуйте, вон, понять Европу, с их завихрением умов в области толерантности и человеколюбия. Жерар, к счастью, самостоятельно допер, что его кормят сказками и небылицами, и не стал дискутировать о правах человека в отдельно взятом анклаве. Бельгиец попросту отмахнулся от пары-тройки назойливых типов, подозвал кого-то из наемников, и быстренько поставил своим людям задачу. Затем ван Клейст предложил Никитину и другим товарищам посетить базу «солдат удачи», проехаться по ближайшим соседям, организовать совместный осмотр земного лесного массива в соседнем с Данилово кластере. Василий не кочевряжился, и согласился прокатиться по гостям. Визит запланировали совершить через пару-тройку дней, когда жизнь поселка войдет в более-менее спокойное русло. Забегая вперед, скажу, что кроме большей части европейцев Данилово покинули примерно с дюжину наших соотечественников. Видимо, эти люди настолько пропитались европейскими ценностями, что уже не могли жить бок о бок с русским народом, предпочтя скитания в поисках истинной демократии. А немного позднее выяснилось, что добровольные «эмигранты совести» не ужились с сектантами-амишами, не нашли общего языка с польскими крестьянами, и на какое-то время осели на довольствии немецкой фермы. Затем жизнь в лице ван Клейста раскидала эту группу болтунов-дармоедов, словно кучку гнилой картошки, по опорным пунктам наемников, где нашим соотечественникам пришлось отрабатывать поедаемый ими паек. В конечном итоге уцелевшие поклонники демократии вновь оказались в Данилово, где о них практически уже и не помнили. Я уже собирался поторопить бельгийца с поездкой к самолетам, когда неожиданно нас вызвали по рации. Зам Доценко сообщил, что при восстановлении колодца в одной из брошенных деревенек обнаружены человеческие останки, и запросил дальнейшие инструкции. Минутку подумав, я попросил своего напарника взять нашу неразлучную капитанскую пару, кого-нибудь из молодых, и съездить на место. Если уж местные жители признали нас властью, то стоит держать марку, соответствовать образу, и поступать в соответствии с принятыми в цивилизованном мире нормами. Едва Ковалев со своей группой уехали, к правлению примчались трое пацанов на великах, и, перебивая друг друга, стали рассказывать о трупах, выброшенных морем на пляж. Я поначалу подумал, что речь идет об участке побережья, напротив которого лежал на отмели французский «аэробус», но вскоре выяснилось, что мальчишки говорят о неисследованном пляже юго-западнее поселка. К слову, тот участок находился километрах в трех от «нашего» пляжа, и, по идее, пацаны не имели разрешения туда лезть. Выслушав мальчишек, Никитин крякнул, выругался от души, замысловато и многоэтажно, а потом пообещал разведчикам-самозванцам экскурсию в чужой лес, в котором живут трехметровые ящерицы и леозавры. Мальчишки, похоже, не возражали против подобной поездки, если бы ни одно «но» — глава администрации обещал рейс в один конец. Обратно непослушным детишкам пришлось бы возвращаться на своих двоих… Я отвернулся, чтобы не засмеяться, глядя, как бледнеют лица всех трех храбрых велоразведчиков: репутация у Василия была еще та, и он всегда держал свое слово. — Владимир, я готов ехать к летчикам, — появление командира наемников прервало моральную порку мальчишек. — Ты с нами, или на своей машине? — Жерар, мы едем на своем джипе, — я кивнул в сторону «мерса». — Еще один момент: нам потом придется прокатиться по пляжу километра на три — там пацаны нашли чьи-то тела, выброшенные морем. Если хочешь — езжай с нами, не хочешь — возвращайся обратно. — Они нашли чьи-то трупы? — прищурился ван Клейст. — Знаешь, Владимир, давай сначала прокатимся, и посмотрим на утопленников. Хорошо? — Ладно, сначала трупы, — пожал плечами я, и решил подыграть Никитину в его воспитательной работе. — Ну, все, мелюзга, мы договорились с соседями, что продадим вас в рабство. Будете сидеть на цепи, очищать кокосы, а родители будут рыдать по вам. — А вот и неправда, товарищ майор Иванников, — подняв голову, неожиданно возразил один из троицы пацанов. — Вы только что договорились с господином Жераром, что сначала поедите смотреть на жмуров, а потом — к летчикам. У меня по английскому пятерка, я понимаю в разговоре практически каждое слово. — Ну, мужчины, этот малец вас «сделал», как маленьких, — переведя тираду мальчугана, Марина рассмеялась от всей души. — А ты, малой, молодец, прямо, полиглот. Если захочешь научиться испанскому, или французскому — найди меня, не стесняйся. И других ребят позови — знание языков нужно каждому. — Спасибо, тетенька, — шмыгнув носом, мальчишка уставился на ладную фигуру нашей переводчицы. — А Вы — красивая. И добрая, не то, что наша «англичанка». — Все, Мариша, пора ехать, — поторопил я девушку, решив, что ей не нужны столь малолетние поклонники. — Рус, Толик, берите «крузак» — мы поедим на двух машинах. Заберете на базе Марка с Соловьевым, а потом догоняйте нас. — Два — один, в мою пользу, товарищ майор, — сев в джип, Марина неожиданно чмокнула меня в щеку. — Знаешь, Володя, меня заводит, когда ты ревнуешь. Но на будущее имей в виду: я никуда от тебя не уйду. Никогда. — Мм… кхм, — я оказался полностью сбит с толку. Пойми этих женщин, с их неожиданными финтами и сменами настроения. — Давай поговорим об этом позднее, да? — Так точно, мой командир, — игриво улыбнулась девушка, ложа мне на бедро свою руку. — Этой ночью, при свете луны… — Маринка, я сейчас совершу аварию, — «мерс» вильнул в сторону, перепугав сидевшего на обочине кошака. — Ну, ночью ты у меня получишь… — Жду — не дождусь, мой милый, — промурлыкала в ответ девушка. — Между прочим, кто-то обещал камуфляжную форму и оружие. Я не могу постоянно ходить в одежде в парижском стиле — вон, даже сопливые пацаны начинают пускать слюни. — Ну, я их понимаю, — я скосил глаза на грудь девушки. — Потерпи, моя дорогая, завтра что-нибудь придумаем с формой. Подберем амеровский камуфляж и тебе, и остальному личному составу. Так, ведя разговоры на отвлеченные темы личного и бытового характера, мы пересекли шоссе, свернули на проложенный бульдозером проселок, и выехали на пляж прямо напротив самолета «Эйр-Франс». Я остановил джип, подождал, пока подтянутся наш «крузак» и выбранный Жераром для путешествия БТР морской пехоты. Минуту спустя на песок вырулил LAV-25, и, заложив широкую дугу, тормознул у самого уреза воды. Руслан не стал повторять пижонский маневр лейтенанта Фридмана, а сразу же повернул джип вправо, по направлению к цели нашей поездки. — Хо-хо, что я вам говорил, господа — перед нами самое настоящее море! — войдя почти по колено в воду, ван Клейст рассмеялся, впервые проявив какие-то человеческие эмоции. — Бойд, тащи сюда свой тощий зад, и не бойся замочить ноги! — Моему тощему заду хорошо и на берегу, — сплюнув жвачку, отозвался загорелый до черноты наемник, похоже, телохранитель, или адъютант бельгийца. — Эй, лейтенант, твой броневик, вроде, плавающий, да? Сходим на нем за горизонт? Или, хотя бы до самолета? — Да, Бэ-Тэ-Эр плавающий, но это не «амтрэк», и он не выдержит сколь-нибудь серьезного похода по морю, — Фридман сразу же расставил точки над «и» касательно мореходных качеств LAV-25. — До самолета, если надо, сплаваем, и вернемся обратно. Но не более того. — Возле «аэробуса» не глубоко, — прикинув на глаз уровень моря, заметил я. — Сейчас отлив, и там метра два — два с половиной будет, не больше. — Владимир, я слышал, что летчики хотят вытащить лайнер на берег, — Жерар с довольным видом выбрался из воды. — Мы хотели бы предложить свою помощь — техникой и людьми. — Да, у летунов есть мысль вытащить этого монстра на сушу, — подтвердил я. — Не думаю, что после такой посадки «аэробус» можно восстановить, но и терять столько металла не хочется. — Да, металл — очень ценен, и его нельзя терять даром, — кивнул бельгиец. — Владимир, я хочу предложить тебе следующее: завтра мы вместе вывезем все оставшееся барахло из ангара на полигоне, а послезавтра подумаем об этом несчастном самолете. Ну, как, согласен? — Жерар, мне придется посоветоваться с мэром Данилово, — я умышленно назвал Василия английским термином, чтобы организовать отмазку, если что. — Если сэр Никитин даст свое согласие на нашу совместную поездку, то мы поедем с вами на полигон. — Хорошо, спрашивай разрешение у своего мэра, — мгновенно раскусив мою игру, прищурился командир наемников. — Ну, а где здесь утопленники? Не вижу ни одного. Мы вновь сели в машины, и покатили по пляжу в западном направлении, держа скорость километров тридцать, не более. Можно было, конечно, ехать и побыстрее, но я решил не торопиться, и внимательнее осмотреть прибрежную полосу. На всякий случай, так сказать. Вооруженная биноклем Марина высунулась из люка, и изучала лазурно-голубого цвета море, выискивая какие-нибудь плавающие предметы и вообще что-нибудь любопытное. Аналогичным образом поступил и лейтенант Фридман, вот только бинокль у него оказался куда мощнее нашего. Поэтому американец первым обнаружил выброшенный на берег мусор явно не природного происхождения. А спустя минуту морпех закричал, что видит на воде человеческое тело. Американский бронетранспортер тотчас повернул влево, и, поднимая тучи брызг, устремился к находке. — Ой, мамочки, а там еще двое плавают, — неожиданно прошептала Марина, спускаясь вниз, и прижимаясь к моему плечу своей грудью. — Володя, я, кажется, очень боюсь утопленников… — Ты встречалась с ними ранее? — глянув на побелевшее лицо девушки, поинтересовался я. — Когда, где, с кем? — Нет-нет, я просто никогда не видела утонувших вблизи, — испуганным голосом Марина. — Со стороны смешно, наверное — меня нисколько не мутит при виде крови, и при этом бросает в дрожь при одной мысли об утопленниках. — Что, же, все в жизни когда-то бывает в первый раз, — философски заметил я, порывшись в бардачке. — Вот, держи коньячок, моя хорошая. Это для внутреннего употребления, очень качественный продукт. Еще — если не сможешь — сиди в машине, не выходи. Мы как-нибудь найдем общий язык с союзниками. — Х-хорошо, — девушку действительно била самая настоящая дрожь. — Я п-попробую успокоиться… Может, с-смогу… Тем временем LAV-25 заехал в воду почти по оси колес, и остановился возле колыхающегося на воде тела. Союзники — именно так я решил впредь именовать америкосов и наемников — не боясь промокнуть, ссыпались с брони, подхватили погибшего за одежду, и потащили к берегу. «Крузак» прокатился мимо нас, направляясь к обнаруженным переводчицей трупам. — Европеец, лет тридцать пять — сорок, по виду — типичный буржуа, имел французское гражданство, — сунув руку во внутренний карман пиджака утопленника, ван Клейст выудил оттуда промокший паспорт. — Я не вижу на теле следов насилия, скорее всего он попросту утонул. Что скажет полиция? — Считаю, что ты прав, Жерар, — подбирая слова, с жутким акцентом произнес я. — Водоросли в волосах, обувь на ногах — погибший даже не пытался спастись вплавь. Утонул сразу, возможно был без сознания. — Владимир, с твоей женщиной все нормально? — послушав мой корявый английский, спросил бельгиец. — Может, нужна помощь? — Спасибо, думаю, она сама справится, — оглянувшись назад, я увидел, что Марина интенсивно использует выданный «допинг». — А что за вещь тащит лейтенант Фридман? — Спортивная сумка, вроде, — присмотревшись, определил Жерар. — Бойд, вон, там, глянь — что-то на воде колышется. Видишь? — Вижу, ящик какой-то, деревянный, разбитый, — наемник опустил штурмовую винтовку с оптикой. — Смотрите: русские полицейские машут руками. Нашли что-то хорошее, наверное. Поехали к ним. Союзники вскарабкались на броню БТРа, а я вернулся к своему «мерсу», где меня сразу же засыпали вопросами. «Допинг» подействовал: Марина порозовела, перестала стучать зубами и заикаться, а главное — ее уже не страшили утопленники. Благодаря этому девушка вновь приступила к своим обязанностям переводчицы, и нам не пришлось оскорблять слух союзников жуткой пародией на английский. Визуально исследовав окрестности в течении следующего получаса, мы обнаружили в пределах досягаемости еще пять тел, в дополнении к трем найденным ранее. Плюс — полтора десятка сумок и сумочек, в т. ч. сумку с ноутбуком на одном из трупов. Видимо, информация на ноутбуке представляла огромную ценность, коли погибший так и не расстался с парой килограммов балласта. В прибрежных водах дрейфовали неподдающиеся опознанию обломки и бытовой мусор, без сомнения, свидетельствовавшие о происшедшей неподалеку авиакатастрофе. Судя по всему, эта катастрофа произошла в нескольких милях, а то и в десятке миль от побережья, а тела и обломки раскидало течением по огромной площади. Здешние приливы и отливы за пару дней так рассеяли останки и мусор по водной глади, что мы даже не имели возможности прикинуть примерную точку падения самолета. Лейтенант Фридман предположил, что авиалайнер потерпел крушение где-то в юго-западном направлении, и течение принесло часть останков и обломков на восток. Кстати, выяснилось, что погибший самолет принадлежал все той же «Эйр-Франс», и выполнял рейс по маршруту Стокгольм-Париж. Подобрав утопленников и кое-какие личные вещи, мы с союзниками решили, что нет смысла вылавливать из воды разнообразные обломки. В конце концов, мы не эксперты, перед которыми поставлена задача выяснить причины катастрофы, и не похоронная команда, в обязанности которой входит сбор тел всех погибших. Наверное, можно было оставить утопленников на пищу крабам, или каким-нибудь другим падальщикам, но мы решили похоронить погибших по-человечески. Быстро забросили найденных «двухсотых» на крышу американского БТРа, вновь осмотрелись вокруг, и уже собрались ехать обратно, в Данилово, когда на связь вышел Михаил Ковалев. Мой напарник доложил, что обнаруженные останки достаточно старые, и без нормальной экспертизы невозможно с точностью определить, когда именно погиб этот человек. Именно погиб, т. к. парни там же, на месте, нашли две пули калибра семь-шестьдесят два, явно свидетельствующие о насильственной смерти. Ковалев предположил, что мы имеем дело с одной из тысяч жертв кровавых девяностых, когда из-за разгула преступности люди бесследно исчезали один за другим, словно в пасти Харибды. В-общем, типичный «глухарь», и максимум, что мы могли сделать — это вновь предать земле найденные останки. Ну, может, еще попросить отца Серафима помолиться за душу убиенного. Все. Лейтенант Фридман, до этого момента восседавший на башне LAV-25 со скучным видом, неожиданно закричал, привлекая всеобщее внимание. Мы — и наемники, и опера — дружно обернулись в сторону БТРа, а затем повернули головы в западном направлении, куда указывал американец. — Мариночка, дай-ка мне наш бинокль, — сразу же поняв, что без оптики не обойтись, я протянул руку в салон своего «мерса». — Спасибо, девочка… — Fucking shit! — выругался один из наемников, Бойд, кажется. — Провалиться мне сквозь землю, если это не динозавры! — Мля, командир, когда вернемся, первым делом дадим пацанам люлей по самое «не хочу», — спустя полминуты произнес Руслан, передавая второй бинокль Марку. — Тут без пулемета не обойтись… Етишкина жизнь! Словно зачарованные, мы рассматривали пару зверюг, быстро шагавших по белому песочку в нашу сторону. Похоже, никто из нас не заметил момент появления на пляже этих двух тварей. В какой-то момент ветер донес до нас глухое рычание одного из представителей давно вымершей на Земле фауны. Я невольно ощутил волну первобытного страха и трепета, пытавшуюся, было, поднять голову где-то в закоулках сознания. — Мужики, эти уроды перешли на бег, — будничным тоном известил нас эмчеэсник. — Красиво бегут, гады. — Мэтт, доклад по дистанции до цели, — не отрываясь от бинокля, поинтересовался командир наемников. — Семьсот пятьдесят метров, сэр, — взволнованным голосом отозвался Фридман. — Семьсот метров… Шестьсот пятьдесят… Шестьсот… — Лейтенант, огонь! — скомандовал ван Клейст. — Посмотрим, кто кого… Автоматическая пушка LAV-25 изрыгнула две короткие очереди, прервавшие забег хищников за добычей. Оба динозавра рухнули наземь, словно подкошенные, не добежав до нас метров пятьсот с хвостиком. На какое-то время воцарилась относительная тишина, а затем близлежащий лес буквально взорвался ревом и рыком. — Двести метров! Шевеление кустарника! — присев на колено, и мгновенно наведя автомат на заросли, прокричал Бойд. — Лейтенант, вруби тепловизор! Жерар кивнул, подтверждая приказ своего подчиненного, и американец вновь исчез в башне бронемашины. Башня БТРа пришла в движение, наводя пушку на близлежащие заросли. Душераздирающий рев хищников не прекращался ни на мгновение, заставляя нас — чего уж греха таить — нервничать, и крепче вжимать в плечи приклады автоматов. — Три сигнатуры на тепловизоре! Сто пятьдесят метров, сэр! — наконец вынырнул из люка лейтенант. — Какие будут приказания? — Угости их бронебойными, Мэтт, — поразмышляв долю секунды, решил Жерар. — Всем! Приготовиться! Скорострелка выплюнула еще три короткие очереди, с небольшими паузами между ними, и звуковая атака здешней фауны резко оборвалась. Слитный рев уверенной в своих силах стаи хищников сменился прерывистым воем, полным боли и страданий. Спустя пару-тройку секунд густые кусты зашевелились, и метрах в ста тридцать от нас на пляж вывалился одинокий динозавр. Именно вывалился, а не шагнул, и не вышел. Не сговариваясь, мы без команды дружно нажали на спусковые крючки, поливая цель длинными очередями. Для покалеченного бронебойными снарядами зверя это стало последней каплей — он сделал один-два нетвердых шага по направлению к урезу воды, и рухнул, издав прощальный хрип, больше похожий на скулеж пса. Над пляжем вновь воцарилась тишина. — Лейтенант, что, там, на тепловизоре? — прервал всеобщее молчание командир наемников. — Видно что-нибудь? — Никак нет, сэр, экран чист, — очень уважительным тоном отозвался Фридман. — Прибор показывает, что в пятистах метрах впереди нас нет ни одной сигнатуры. — Тепловизор часто ошибается в джунглях, — проворчал Бойд, сплевывая на песок. — Ты должен об этом знать, лейтенант. — Ладно. Русские, садитесь в свои машины, и выдвигайтесь следом за нами, — немного помедлив, решил ван Клейст. — Надо осмотреть добычу, черт побери… Майор, открывайте огонь без команды и предупреждений. По любому движению в джунглях. Предосторожности оказались излишними — никто не выпрыгнул на нас из кустов, когда три стальных монстра тормознули у первой туши. Нашему взору предстал сюрреалистический натюрморт из эпохи юрского периода: расползающееся по белоснежному песочку бурое пятно, на котором валяется туша трехметрового ящера, буквально сочащаяся кровью из множества ран разных размеров. Одна из верхних лап динозавра отсутствовала, видимо, оторваннаяснарядом «бушмастера». Другой снаряд — или снаряды, уже не разберешь, сколько их угодило — разворотил морду хищника, превратив его челюсти в мешанину костей и мяса. Полагаю, с подобными ранами зверь издох бы и без нашего вмешательства, без добивания из стрелкового оружия. Мы потоптались у туши, немного отошли от адреналинового шока, а затем решили, что перед броском к первым трофеям следует провести зачистку опушки и близлежащего кустарника. Несмотря на уверения лейтенанта Фридмана, что фирменный штатовский тепловизор не может ошибаться, и в ближайшее округе отсутствует любое зверье, даже мыши. Как говорится: технике доверяй, но про контрольный в голову не забывай. Жерар не хотел рисковать людьми, и приказал Мэтту вломиться в кустарник на LAV-25, пробить дорогу, распугать и подавить, если понадобится. Мы двинулись следом за БТРом, разделившись на два группы по три человека в каждой. Остальные — мои парни — остались у джипов, охраняя переводчицу, и в готовности поддержать огоньком, если понадобится. Бронетранспортер прокладывал путь, словно бульдозер, поэтому, втянувшись на пару десятков метров в джунгли, мы быстро вышли к останкам еще двух динозавров. Эта парочка, похоже, погибла на месте, испытав на себе всю мощь американского оружия. Бронебойные снаряды «бушмастера» прошили зеленку, словно картон, перебив позвоночник одному хищнику, и изрешетив туловище и сердце другому. Зверюги сдохли сразу же, на месте, и не представляли для нас никакой опасности. Пустив на всякий случай каждому из монстров по несколько пуль в глазницы, мы поставили жирную и окончательную точку в первой охоте на динозавров. Уже никуда не спеша, и не мандражируя, прокатились вперед по пляжу, чтобы сделать контроль первой парочке. Контроля, впрочем, не понадобилось: двадцатипятимиллиметровая скорострелка буквально вывернула наизнанку тела хищников, обнажив на всеобщее обозрение всяческую внутреннюю требуху, и прочий вонючий ливер. Над пляжем уже витал отвратительнейший аромат, и можно было лишь представить, какое амбре образуется под местным солнцем через денек-другой. Видавший виды командир наемников поморщился, когда мы спешились, чтобы осмотреть туши, а некоторые из моих парней отвернулись, чтобы не смотреть на пляжный филиал мясокомбината. Марина по моему приказу вообще не высовывалась из джипа, сидела бледная и поникшая. Эх, жаль девчонку, не для нее подобные зрелища — то утопленники не первой свежести, то фарш из плоти ископаемых ящеров. Решив про себя, что по возвращении заставлю переводчицу нагрузиться вискариком и кониной в хлам, вплоть до стадии объятий с «белым другом», я окликнул Жерара, выразительно постучав пальцем по циферблату часов. Бельгиец понял меня без слов, кивнул, соглашаясь, и закончил фотосессию охоты на динозавров. Обозревавший морскую гладь в бинокль с крыши LAV-25 Бойд спрыгнул вниз, и, не стесняясь, с ухмылкой помочился на ближайшую тушу. Затем произнес что-то на смеси нескольких языков, с многократным повторением глагола «фак», хлопнул меня по плечу, и исчез в чреве БТРа. В ответ на мой немой вопрос командир наемников лишь пожал плечами, мол, все нормально, майор, давай, поехали-ка обратно. Я не возражал, уселся за руль родимого «мерса», и вскоре мы оставили позади зловонные туши хищников. Возвращались старым маршрутом, решив не срезать угол по чужому лесу, в котором прогуливаются живые реликты Юрского периода. Когда подъезжали к шоссе, на связь вышел Ковалев, сообщив, что его группа уже чаевничает на базе. Я предложил Михаилу прокатиться до импровизированного аэродрома на трассе, куда мы в тот момент как раз и держали путь, чтобы обсудить один шкурный вопрос. Определив время прибытия через пять-семь минут, мой напарник отключился, а я вызвал по рации Руденко, и произнес пару ничем не примечательных кодовых фраз. Руслан мгновенно вник в тему, пообещав проинструктировать Марка и Соловьева. Следовало сегодня же поставить все точки над «и» в одном очень щекотливом вопросе… Группа Ковалева подъехала, когда ван Клейст и его парни знакомились с пилотским интернационалом. Я представил бельгийца и его людей, затем с помощью Марка поведал, как происходила аварийная посадка всех трех самолетов. Выслушав подробности, наемники лишь покачали головами — в их жизни бывало и не такое. Американские морпехи — Фридман и водитель бронетранспортера — отнеслись к рассказу иначе: стали смотреть на летчиков восторженными глазами, словно сопливые тинейджеры на картонных голливудских звезд. Жерар не отставал от «кожаных воротников» — пожимал летунам руки, благодарил их за профессионализм и мужество, за спасение сотен жизней. Поначалу пилоты, похоже, несколько обалдели от такого внимания со стороны малознакомой персоны, и чувствовали себя не в своей тарелке. Затем ледок первичного недоверия испарился, и летчики принялись обсуждать с командиром наемников животрепещущий вопрос — исчезновение целых диапазонов радиосвязи. — Господин ван Клейст, поначалу мы с Сержем думали, что все дело в нашей, намокшей в воде, рации, — рассказывал Люк Броссьер, второй пилот «аэробуса». — Но затем мы поговорили с герром Майером, — кивок в сторону немца — поговорили с месье Соломатиным — их радиостанции в полном порядке. — Да, да, наша радиостанция не пострадала, — подтвердил Феликс Майер. — Я не верю в то, что разбились все те самолеты, с которыми был установилен контакт. — Месье Броссьер, месье Майер, те самолеты, скорее всего, разбились, и никто из экипажей и пассажиров не выжил. Вон, на броне Бэ-Тэ-Эра лежат останки тех, кого мы выловили в море час назад. Я бы не стал возиться с трупами, но русские товарищи уговорили похоронить погибших по-человечески, — бельгиец разливался соловьем. — Я не знаю, что произошло с вашими радиостанциями — у моих парней полный порядок со связью. Я могу продемонстрировать это прямо сейчас, связавшись с немецким кластером. Это примерно в сорока километрах отсюда. Пока ван Клейст рекламировал американские рации, которыми пользовались наемники, я потихоньку ввел своих оперов в курс дела, заодно пояснив, почему нужно решить все вопросы именно сегодня. Парни согласились с моими доводами, а Саня Барулин заметил, что не я один сумел сложить два и два — слова бельгийца слышали и другие умные люди. Поэтому командиру «диких гусей» предстоит объяснить нам многое, очень многое… Тем временем Жерар договорился с летчиками об их принципиальном согласии объединить усилия во благо всех землян. Тем самым хитрый бельгиец получал в свое распоряжение еще один самолет и целых три опытных экипажа. И это, не считая немецкого лайнера, который предполагалось использовать в качестве источника различного ценного оборудования. Что же касается самолета «Эйр-Франс», то все присутствовавшие очень надеялись вытащить его на сушу для дальнейшей разборки на запчасти. Нашему родимому «илу» в планах ван Клейста отводилась роль флагмана ВВС конфедерации, транспортника и ганшипа в одном флаконе. Как мы поняли, у наемников имелось все необходимое, чтобы превратить «семьдесят шестой» в летающую оружейную платформу. Личный самолет Глеймана становился разведчиком и легким штурмовиком, при необходимости. При этом Жерар сразу же заявил, что двухмоторная «цессна» должна подняться в воздух через денек-другой, и для этой машины нужны люди, имеющие реальный боевой опыт. Вороватый мастер-сержант американской морской пехоты, похоже, не имел ничего похожего в своем послужном списке. Похлопав по плечу Сержа, бельгиец предложил французскому экипажу ехать на базу наемников уже сегодня, чтобы помочь со сборкой и доводкой «цессны». Французы согласились, и разговор перешел к организационно-техническим вопросам — летчики принялись перерабатывать график работ по «боингу», с которого уже были демонтированы все четыре двигателя. Прикинув, что если ван Клейст немедленно заберет французов с собой, у нас могут возникнуть некоторые осложнения, я незаметно кивнул Михаилу и Руслану. Парни поняли меня без слов, и через пару минут все наемники и морпехи оказались «под присмотром». Если что-то поедет не так, наши новые союзники будут очень удивлены, а дальше — как карта ляжет. — Жерар, есть тема для разговора, — подойдя к бельгийцу, я подождал, пока Марк переведет. — Нам бы хотелось знать, почему ты использовал термин «кластер» — наша девушка очень точно перевела это слово — и откуда у тебя копия аэрофотосъемки окрестной территории? Мы достаточно опытные менты… пардон, полицейские, чтобы заметить такие детали, и сложить из них цельную картинку. В-общем, предлагаю тебе открыть карты. — Ха-ха-ха, Владимир, я рад, что не ошибся в вас — ваши действия еще раз подтверждают профессионализм русской полиции, — бросив пару быстрых взглядов вокруг, ван Клейст неожиданно заразительно рассмеялся, демонстративно скрещивая руки на груди. — Успокойся, майор, не паникуй… Так, тот парень, что стоит у LAV-25 — что он намерен делать? — Если начнется заварушка, то капитан Барулин сначала закинет в Бэ-Тэ-Эр гранату, а затем тихонько прихлопнет американского лейтенанта, — я старательно изображал максимальное дружелюбие, хотя рука уже буквально тянулась к пистолету: прожженный наемник играючи раскусил наш план, и все летело в тартарары. — Так… Но твои полицейские даже не перекинули автоматы поудобнее, — спокойным тоном заметил бельгиец, глянув в сторону Руденко и Новичонкова. — Думаю, твои люди, майор, вооружены чем-то бесшумным, к примеру, пистолетами с глушителями, и вы надеятесь на быстротечную схватку… Хорошо, а что потом? Что ты станешь делать со своими людьми, если убьешь нас, майор? — А дальше мы подорвем броневик, если он сам не загорится, столкнем «боинг» трактором — мне пофигу, если при этом у «немца» сломаются стойки шасси — загрузимся в транспортник, и улетим отсюда куда подальше, — ответил я, глядя Жерару прямо в глаза. — Твои люди в Данилово не успеют перехватить «ил» на взлете, и никто не найдет нас в этом мире. По крайней мере — в ближайшем будущем. — Хм, грамотно. Мои парни в поселке никак не успеют среагировать на ваше бегство, — хмыкнул ван Клейст, и продолжил. — Не учтена лишь одна существенная деталь — у нас есть радар, который определит направление полета самолета. Возможно, это поможет вас найти… А что ты планировал сделать с немцами и французами: взял бы с собой, убил их? — Предложил бы им всем лететь с нами, подальше от этого места, — ответил я, кивнув в сторону Данилова. — А тех, кто не захотел бы искать новые приключения на свои задницы, с удовольствием оставил бы здесь, на трассе. Мне лишний балласт ни к чему. — Никуда бы ты не улетел, майор. У тебя в этой деревне есть друг, которого ты никогда не бросишь, — неожиданно произнес бельгиец. — Из-за событий последних дней у тебя голова идет кругом, поэтому ты поступаешь, как типичный полицейский — пытаешься немедленно получить ответы на все вопросы. Готов рискнуть, лишь бы побыстрее… Хорошо, сегодня добрый дядюшка Жерар изобразит Санту, и раздаст нетерпеливым детишкам заслуженные подарки. Что же, командир наемников в очередной раз продемонстрировал, что обладает недюжими мозгами и железными причиндалами. Окажись на месте бельгийца кто-нибудь другой — ситуация вполне могла созреть до боестолкновения с непредсказуемыми последствиями. Дело в том, что я не собирался бросать в поселке раненого Еремеева, и других, кого с некоторых пор считал своими людьми. Поэтому Саша Барулин был готов метнуть в десантное отделение БТРа гранату без запала, а затем пострелять перепуганный экипаж машины из ТТ с глушителем. А дальше мы бы использовали трофей по назначению во время поездки в Данилово, и, полагаю, смогли бы прихватить LAV-25 с собой при смене пункта дислокации. По принципу: в хозяйстве все сгодится, а свободного места в «иле» вполне хватило бы. Издевательски улыбаясь, Жерар нарочито медленно сунул руку в один из карманов своей разгрузки, и столь же медленно извлек на свет божий сложенную в несколько раз карту, склеенную из четырех листов формата А-4. Оглянувшись, отступил назад, разложил свою самодельную карту на капоте «геленвагена». Помолчал, наблюдая за нашей с Марком реакцией. — Нельзя сказать, что мой отряд оснащен самым современным оружием, но мы старались не отставать от общемировых тенденций, — сделал небольшое вступление ван Клейст. — У нас имелась пара беспилотников для разведки, и когда произошел катаклизм, мы запустили одного из дронов в полет. К сожалению, он был безвозвратно потерян в четвертом полете… — Тем не менее, погибший дрон выполнил свою задачу: на следующий день наземная разведка вошла в анклавы амишей и поляков, и я приказал не рисковать вторым аппаратом, — после небольшой паузы продолжил бельгиец. — В данный момент я считаю, что добытой первым беспилотником информации более чем, достаточно, и нет необходимости рисковать столь ценным вооружением. Всю дальнейшую разведку с воздуха мы будем производить с помощью «цессны», для чего нам и нужны профессионалы с боевым опытом. Это все, господа. Можете задавать вопросы. Вопросов имелось великое множество, но и я и Марк молчали, жадно рассматривая самодельную карту. Похоже, наемники действительно не хотели рисковать своим последним беспилотником, поэтому карта представляла собой обыкновенную фотосъемку окружающей нас местности. Триста шестьдесят градусов здешнего ландшафта относительно базы «солдат удачи» в цифровом разрешении, и с весьма приличной высоты. Жерар сказал правду: дрон был запущен с единственной целью — быстро сфотографировать все вокруг, и вернуться обратно. — Смотрите: вот это — река, шириной более двух километров, с достаточно медленным течением, впадает в море. Мою парни предлагали назвать ее Нилом, или Амазонкой. В ней водятся огромные крокодилы, размерами намного больше своих земных сородичей, — видя, что взбунтовавшиеся, было, союзники реально «зависли», ван Клейст ловко перехватил инициативу в свои руки. — Наш, западный берег, несколько болотистый, с зарослями кустарника и тростника. В них водится много всякой опасной живности: змеи, огромные нелетающие птицы. Противоположный берег — восточный — возвышается над рекой метров на сто, не больше. Это горная гряда, которая обрывается прямо в русло реки… Я проследил за пальцем бельгийца: река чем-то напоминала самую обыкновенную воровскую «фомку» с парой рабочих концов. Одна из закорючкек этой «фомки» впадала в море, а другая терялась где-то в северном направлении. Анклавы амишей, наемников, и немцев практически примыкали к западному берегу реки, причем ферма немца оказывалась как бы на полуострове, образованным руслом реки и морем. Поляки, мы, и американский полигон расположились западнее, вдоль берега моря, как бы параллельно самой реке до ее поворота на север. На левом, противоположном берегу, располагалась какая-то гористая местность, покрытая то ли лесами, то ли кустарником. Учитывая, что мы в Данилово не видели никаких гор в восточном направлении, высота гор действительно была сравнительно небольшой. Куда больший интерес представляла собой местность, находившаяся по соседству с Данилово, те самые кластеры, о которых невольно проговорился командир наемников… — …Здесь, как я уже говорил, какой-то земной лесной ландшафт, а вот там, в соседнем с амишами кластере, есть редкие фермы, или что-то похожее. Мы еще не добрались туда, т. к. на пути встала совершенно непроходимая местность, где не проехать даже на танке, — Жерар продолжал экскурсию по карте, Марк переводил. — В кластере дальше угадывается дорога, скорее всего, шоссе, и эта местность соседствует с вами и американцами. Выше, ближе к углу карты, скорее всего, непроходимые джунгли чужого мира. — Жерар, вы не думали перебраться через реку? Например, здесь — в ее устье, — поинтересовался я, ткнув пальцем в угол рисунка. — Река же, по твоему собственному признанию, не особо широкая — всего два-три километра. — Мы прорабатывали такой вариант, но он был сразу же отвергнут, как очень опасное мероприятие, — недовольно поморщившись, ответил бельгиец. — Проблема в том, что мы не имеем плавсредств, способных уверенно держаться на воде, а здешняя Амазонка полна крупных хищников. — А кто-нибудь обратил внимание, что эти все анклавы расположены в шахматном порядке? — неожиданно произнес Марк по-русски, и сразу же перевел свой вопрос на английский. — Да, это очень интересный и необъяснимый момент, — кивнул ван Клейст. — Мы не знаем, почему кластеры оказались в таком порядке. Видимо, на это была воля Божья. — Насколько я понимаю, на северо-восточном берегу реки нет ни одного анклава? — я обратил внимание на то, что на противоположном берегу не заметно резких переходов ландшафтов. — Так? — Этого мы пока не знаем, — после короткой паузы ответил командир наемников. — С северо-восточным берегом разберемся, когда поднимем в воздух «цессну», и проведем нормальную разведку всей близлежащей местности. — Эту карту надо показать остальным, в первую очередь — летчикам. Те сразу определят, что расположено по углам, здесь, и здесь, — Марк ткнул пальцем в края карты. — Вам придется открыть свои тайны, т. к. без пилотов не обойтись, господин капитан. При подлете к Данилово они могли видеть то, что не заметил ваш беспилотник — они же постоянно смотрят сверху на землю. — Черт, хотя и не хочется признаваться, но ты прав, солдат, — немного подумав, вздохнул Жерар. — На нас уже оглядываются… Эх, зови сюда своих русских, майор, а я позову остальных. Нам не пришлось никого долго упрашивать — люди действительно обратили внимание на то, что здешние «смотрящие» о чем-то серьезно базарят у «гелендвагена». Хорошо еще, что никто из иностранцев не подозревал, что «смотрящие» оказались на грани конфликта между своими «группировками». Следующие полчаса прошли почти в полной в тишине — прикрепив карту к лобовому стеклу «мерса», бельгиец читал вводную лекцию по географии здешнего мира. Используя в качестве указки собственный палец, ван Клейст дал полный расклад по окрестностям, не упустив, кажется, ни одной детали. Летчики жадно слушали командира наемников, внимая каждому его слову. Расчет Марка оказался верен — едва Жерар замолчал, пилоты сразу же стали высказывать дельные мысли и замечания. Причем, не только по картографии, но и по планированию воздушной разведки, поиску землян, и т. п. Лекция бельгийца плавно перетекла в совещание личного состава воздушных сил вновь образуемой конфедерации. Первым делом летчики высказали предположение, что соседний с амишами кластер, до которого не смогли добраться наемники, является частью России. Об этом заявил Зайченко, минут пять рассматривавший пятнышки изб и тоненькие ниточки дорог. Кроме этого, пилоты определили, что в соседнем с Данилово и полигоном анклаве должны быть земляне: рядом с прямой линией шоссе виднелось какое-то небольшое строение, рядом с которым можно было угадать с десяток автомобилей. Судя по всему, в этом кластере мы могли найти наших соотечественников, или других цивилизованных людей. Затем кто-то обратил внимание на два-три темных облачка ближе к верхнему краю карты, в гористой местности за рекой. По словам летчиков, это вполне могли быть места катастроф трех авиалайнеров, с которыми прервалась связь сразу же после катаклизма. Услышав это, ван Клейст нахмурился, и попросил Бойда притащить из БТРа его личный комп. Наемник принес небольшой металлический кофр, откуда Жерар извлек планшетник, немного «поколдовал» над ним, и спустя минуту выругался по-английски. Планшетник пошел по рукам, и все смогли рассмотреть хвост самолета, валяющийся на краю черного пятна выгоревшего пожарища. Над людьми повисла минута молчания: присутствующие прекрасно понимали, что шансов обнаружить выживших в этой катастрофе практически нет. То же самое можно было отнести и к двум другим местам падений авиалайнеров. А скольких еще самолетов рухнули вне радиуса фотосъемки дрона наемников… — Сразу же после катаклизма мы внимательно прослушивали эфир, и насчитали не менее семи «бортов» в воздухе. С большинством из них нам так и не удалось установить связь, — после невольной паузы с горечью произнес Феликс Майер. — Два лайнера приземлились здесь, еще два, если верить карте, разбились в ближайших окрестностях. Следовательно, куда-то пропали еще три самолета. — А мы с Сашкой, вроде, насчитали восемь «бортов». Смогли выйти на связь с четырьмя, — заметил Зайченко, жестом попросив дать ему планшетник. — Был еще транспортник из Голландии — их радист успел прокричать, что они идут на запад над каким-то незнакомым плоскогорьем, и отчетливо видят реку. После чего контакт прервался. — Если нам удастся перебраться через реку, то в перспективе можно добраться до места крушения этого самолета, — бельгиец в задумчивости почесал переносицу. — Напрямик от амишей километров двадцать пять до точки катастрофы. Черт, нам нужен серьезный катер, или паром. — Ээ… Господин ван Клейст, а почему нельзя пересечь реку на бронетранспортере? — искренне удивился Сапрыкин. — Нет, я ни за что не стану рисковать своими людьми и боевой техникой, — отрицательно покачал головой Жерар. — Здешние крокодилы слишком велики и опасны, и не надо давать им возможность попробовать человечину. — Неужели и наш «витязь» не подойдет? — продолжал допытываться Николай. — Он же великолепно плавает. — Что за «витязь»? — в свою очередь поинтересовался командир наемников. — Это катер? Бортинженер принялся объяснять бельгийцу, что даниловский анклав имеет уникальное для бездорожья транспортное средство амфибийного типа — сочлененный вездеход ДТ-10П. Он же «витязь». Ван Клейст, похоже, оказался абсолютно незнаком с данной машиной, и сразу же засыпал Сапрыкина массой технических вопросов, касающихся эксплуатации вездехода. Бортинженер был не в теме, и отдуваться за его хвастовство пришлось Марку. Минут пять спустя Жерар предложил эмчеэснику обменять «витязь» на какое-нибудь транспортное средство, например на броневик «сарацин», или бронированный грузовик. Марк вежливо отказался, сославшись на то, что вездеход уже пристроен к делу даниловскими мужиками. Затем кто-то из летчиков высказал мысль, что, если катаклизм произошел по всей Земле, то в неизвестный мир должно было угодить некоторое количество земных плавсредств — от прогулочных яхт до атомных авианосцев, от портовых буксиров до балкеров и контейнеровозов. Где-то секунду народ молчал, переваривая идею, а затем началось спонтанное и шумное обсуждение. Так неожиданно выяснилось, что летчики — люди эмоциональные, готовые спорить до хрипоты, доказывая свою правоту. Причем, спорили все пилоты и прочие члены экипажей, независимо от национальностей. Подождав минут десять, пока у народа схлынули первые эмоции, ван Клейст встал на подножку моего «мерса», и пронзительно свистнул раз-другой, словно заправский судья на футбольном поле. Спорщики на мгновение замерли, а спустя минуту вообще утихомирились, наконец-то начав высказываться каждый по очереди. Теперь и мы оказались в курсе, что сразу же после катаклизма французы визуально наблюдали какой-то корабль, скорее всего, танкер. Люк и Серж клялись, что видели тот танкер всего две-три секунды, а затем все вокруг заволокло туманом, и их «аэробус» продолжал полет вслепую. В свою очередь, немцы сомневались, что их коллеги из ЕС имеют настолько острое зрение, чтобы разглядеть и опознать класс корабля с высоты в сколько-то там тысяч метров. Наш же, российский экипаж, разделился поровну, став на сторону и тех и других. Как говорится — хоть плачь, хоть смейся. — Господа, я обещаю вам всем, что ВВС конфедерации приложат все силы, чтобы отыскать каждый земной корабль в этом мире, — недолго думая, заявил бельгиец. — В том числе, и тот танкер, который видели месье Броссьер и месье Ориоль. Мы начнем поиски послезавтра, как только соберем и облетаем «цессну». Эх, знал бы Жерар, какой ценой для нас обернется встреча с землянами, и что его обещание сбудется быстрее, чем предполагалось — командир наемников, наверное, никогда бы не обещал начинать поиски. Спустя какое-то время мы и наши новые союзники наконец-то покинули «аэропорт Данилово», и перебрались в поселок. Ван Клейст увез с собой пару французских летчиков, а его бойцы забрали еще некоторое количество иностранных граждан. Остальных планировалось перевезти завтра, и расселить в польском и немецком кластерах. Честно говоря, мы вздохнули с облегчением — любопытные и бестолковые в бытовом отношении иностранцы плохо вписывались в жизнь даниловцев, не понимали особенностей русского менталитета. До каких-либо конфликтов, слава богу, ни разу не дошло, но мелкие недопонимания возникали сплошь и рядом. — Ну, как, Костя, этот мир похож на мир твоего фантаста Круза, или нет? — поинтересовался за ужином Ковалев у лейтенанта Григорьева. — Да, как-то не очень, — с набитым ртом отозвался лейтенант. — По законам жанра не хватает чего-то, а чего, не знаю. — «Зоны» не хватает, вот чего, — активно работая челюстями, пробурчал Руслан. — Если есть менты, то по законам жанра должны быть и зэки — много-много сбежавших заключенных. — Типун тебе на язык, Руслик, — постучал кулаком по столу Зеленцов. — Сплюнь три раза, и постучи себе по лбу. Тебе, что, динозавров мало?Часть II
Следующий день начался для нас рано, практически с восхода солнца. Начался, признаюсь, тяжеловато — вчера вечером в гости на базу пожаловали Василий Никитин со своим зятем и товарищ Вышинский собственной персоной. В результате, за разговорами по делу и по душам мы еще раз подсократили запасы еремеевского алкоголя, засидевшись с гостями далеко за полночь. Некоторые — не будем тыкать пальцами в помятые лица — немного перебрали, и сейчас чувствовали себя крайне противно. Водные процедуры на свежем воздухе и легкая физкультура помогли личному составу морально восстановиться, а последовавший затем плотный завтрак возродил нас и физически. Сразу же после завтрака летчики вновь отправились на шоссе — сегодня предполагалось освободить импровизированную взлетку от немецкого «боинга», развернуть, и подготовить к полету наш «ил». Параллельно с подготовкой техники решили срубить более двух десятков чужих деревьев, расположенных на другом конце шоссе, чтобы те не оказались причиной аварии при взлете, или посадке. Как популярно объяснил Зайченко, именно из-за этих «сосен» произошла жесткая посадка «немца», и просто чудо, что лайнер не развалился сразу же, едва коснувшись земли. Ибо посадочная скорость и угол снижения самолета были критическими. Вместе с летчиками «на аэродром» отправились Соловьев, Марк, и Толик Новичонков. Задачей данной боевой группы стала охрана пилотов и прочих землян от визитов хищной местной фауны. Вчерашняя охота на пляже впечатлила личный состав не хуже прошлогодней перестрелки с отмороженными торчками-грабителями, не оставлявшими в живых ни одного свидетеля. Те отморозки, помнится, отстреливались от спецназовцев до последнего патрона, а затем ринулись на прорыв через выбитые окна. С третьего этажа. Видать, возомнили себя бэтмэнами, или еще какой-нибудь киношной нечестью. Приземлились, впрочем, весьма неудачно — мои парни не пожалели патронов, нашпиговав четыре тушки свинцом по-максимуму. Не скрою, что в отношении этой банды действовал негласный приказ: живыми не брать. Уж очень жестокие преступления совершали эти двуногие нелюди. Старшим группы, после недолгого колебания, я назначил Марка. Эмэеэсник имел офицерское звание, боевой опыт, и до этого момента показал себя исключительно с положительной стороны. Группе выделили МГ — единственное на тот момент оружие, способное быстренько «подпилить» нижние конечности здешних тираннозавров, если те рискнут поохотиться на людей. В качестве транспорта парни забрали «гелендваген», оставив нам для рейда «крузак». Отдельно, еще вчера, обговорили взаимодействие группы с даниловской комендатурой и блокпостом ополченцев на западной окраине населенного пункта. Никитин с Вышинским очень серьезно отнеслись к появлению в окрестностях Данилово опаснейших хищников, и пообещали посадить под замок местную пацанву. Кроме этого, о наличии в здешнем мире динозавров предупредили по рации всех фермеров, гарнизон Замятино, и бригаду строителей под началом Доценко. Оставалось надеяться, что новый день в новом мире не принесет нам новых жертв. Приблизительно в половине восьмого на связь вышел Семен Семеныч, сообщив, что на дороге в сторону Данилово появилась длинная колонна военных грузовиков. Спустя пару минут ополченцы на колокольне подтвердили приближение колонны наемников — их опознали по головным «саладину» с «сарацином», и паре «рателей», виденных наблюдателями вчера днем. Остальную часть колонны представляли двухосные грузовички неизвестной российским мужикам марки, разбавленные четверкой американских армейских грузовиков. Давешний «центурион» отсутствовал, а замыкал колонну хорошо знакомый нам LAV-25 лейтенанта Фридмана. Как и вчера, мы встретили наемников на подходе к Данилово. Можно, было, конечно, и не заморачиваться с выездом навстречу, но мы поступили по принципу: доверяй, но проверяй. Вдруг, бравые головорезы из Африки решили переиграть вчерашние планы на свой лад? Тогда хоть успеем предупредить даниловских ополченцев, выиграем минут пять, не более. Обошлось без сюрпризов — Жерар вновь прибыл лично, со своим адъютантом, и не дал никакого повода усомниться в надежности вновь заключенного союза. Поприветствовав друг друга, мы уточнили кое-какие детали, затем, встав во главе колонны, повели грузовики к зданию администрации. Или, комендатуры, как со вчерашнего дня с легкой руки зятя Никитина стали именовать здешний «Белый дом». Еще вчера ван Клейст объявил иностранным гражданам, что площадь у здания администрации будет местом сбора и посадки на транспорт, поэтому колонну уже ожидала приличная толпа переселенцев. С сумками и чемоданами, у кого что оказалось при появлении в этом мире. Глядя на чудом спасенных пассажиров, лишь сейчас мы стали понимать, насколько повезло нам и даниловцам. В отличие от иностранцев, мы имели не только крышу над головой, но и кое-какие запасы на первое время. Чтобы там не говорил Жерар о грядущих проблемах с продовольствием, навскидку шансы нашего анклава на выживание смотрелись предпочтительнее тех же немцев, или поляков. Так уж повелось исторически, что русский народ более устойчив к стрессам, и более живуч, чем разные европейцы. Пока бельгиец занимался организационными вопросами, мы заглянули проведать Еремеева. Николай уже проснулся, и, несмотря на все еще неважный вид, искренне обрадовался визиту друзей. Строгая и непреклонная Диана разрешила нам провести у постели пациента не более четверти часа, и этого времени едва хватило, чтобы пересказать моему бывшему однополчанину все новости за последний день. «Ерема» хотел подробнее разузнать о закулисных нюансах даниловской политики, но наша милая докторша выразительно постучала пальчиком по циферблату часов, и недовольно нахмурила свои черные брови. Пообещав Николаю, что заглянем к нему вечером с очередной порцией новостей, мы спешно ретировались на улицу. Минут пять спустя наша колонна выдвинулась в сторону бывшего американского полигона, или, как все чаще его называли в обиходе — амеровского кластера. Наша колонна — это два моих джипа с семью бойцами и переводчицей, четыре американских грузовика, БТР LAV-25, и неразлучная парочка — наследие британского колониализма — «сарацин» с «саладином». Головным шел «двадцать пятый», за которым нагло вклинились мы с Барулиным, решив, что нефиг глотать пыль, плетясь в хвосте следом за грузовиками морской пехоты. Командир наемников сделал вид, что не заметил нашего самоуправства, и где-то через часик мы тормознули у ворот глеймановского ангара. Весь путь до полигона прошел без приключений, нам не встретились ни динозавры, ни какие-нибудь другие хищники. Даже огромные местные ящерицы, похоже, куда-то попрятались, чтобы не встречаться с извергающими смрадный выхлоп железными монстрами. — Ну, что, майор, ты со своими полицейскими не передумал? — подойдя ко мне, с лукавинкой в голосе поинтересовался ван Клейст. — Может, подождешь пару дней, и мы пойдем на разведку вместе? — Нет, Жерар, мы не станем тянуть время, — я отрицательно покачал головой. — Не исключено, что люди в соседнем кластере нуждаются в немедленной помощи. Наш долг — помочь им всем, чем возможно. — Хорошо, Владимир, я не стану давить на вас, — бельгиец пожал плечами, а затем щелкнул пальцами кому-то из своих бойцов. — Я дам вам современную армейскую радиостанцию с зашифрованным каналом связи. Вчера, извини, забыли согласовать вопрос связи между анклавами… Если честно, отдаю собственную резервную радиостанцию. — У вас, что, не хватает раций? — искренне удивился я. — Мне казалось, что у тебя почти каждый боец ходит с «моторолой» в разгрузке. — Ты, майор, путаешь индивидуальные портативные рации и настоящую радиостанцию, — усмехнулся командир наемников. — Индивидуальные рации — это тактическая связь на поле боя между бойцами одного отряда. А нормальная армейская радиостанция обеспечивает контакт подразделений на несколько десятков километров вокруг, и имеет защищенный от прослушивания канал связи. Разницу понимаешь? — Понимаю, не дурак, — буркнул я, глядя на шагавшего к нам невысокого загорелого бойца. — Какая дальность связи у этого девайса? — Не менее пятидесяти километров, но, вообще, зависит от множества факторов и условий, — уклонился от прямого ответа Жерар. — В принципе, эти радиостанции обеспечивают стабильную связь между польским кластером и амишами, и между немецкой фермой и вашим Данилово. Давай-ка, я проинструктирую вас, господа полицейские, как пользоваться столь сложной техникой. Я надул щеки, хотел, было, возразить, мол, не настолько уж мы тупые копы, чтобы не справиться с какой-то рацией, но не успел. Из-за наших спин неожиданно протолкнулся Леня, охранник Еремеева, которого мы взяли в рейд вместо Толика, и заявил, что он служил в армии радистом. И не просто радистом, а спецом в частях радиоперехвата, или, как они там называются. Еще больше Леонид вырос в наших глазах, когда засыпал бельгийца массой тактико-технических вопросов, используя термины, с которыми я, к примеру, был знаком лишь понаслышке. Ван Клейст, похоже, не ожидал от обыкновенного с виду качка такого подвоха, и выдал всю инфу по теме, которую знал сам. Марина едва успевала переводить, с некоторым удивлением поглядывая на нашего вновь испеченного радиста. В результате лекция по матчасти затянулась минут на сорок, и за это время наемники успели подготовить к буксировке всю четверку советских БТРов. Все когда-то заканчивается, и, погрузив подаренную радиостанцию в «гелендваген», мы заняли свои места в машинах. Вновь напомнив, что отныне на полигоне будет базироваться маневренная группа под командованием лейтенанта Фридмана, Жерар искренне пожелал нам удачи. Затем порекомендовал не геройствовать зазря, и, в случае чего, возвращаться за подмогой к ангару. «Саладин» и LAV-25 не бог весть, какая сила, но огоньком, если что, поддержат, а наемники и морпехи придут на помощь, чтобы вытащить наши задницы из любой переделки. В ответ я заметил, что у русских задницы — вовсе не самая большая ценность в жизни. В случае чего, мы спасаем наши души, а не… анусы. Бельгиец не нашел, чем крыть мои доводы, покачал головой, и пробормотал что-то о чокнутых русских. На границе двух миров задержались, помахали с полчасика заранее припасенными лопатами, чтобы не сесть на брюхо, или, хуже того, не скапотировать. Здесь же сполна оценили наличие у наемников танка в роли бульдозера. Вскоре после того, углубились в ландшафт, поняли, что разведрейд не будет легкой прогулкой по лесу. Вчера, при планировании разведки соседнего кластера мы надеялись, что продвижение по чужому лесу станет не более сложным делом, чем поездка от Данилово до полигона. Но, как говорится, гладко было на бумаге. В реале мы сразу же столкнулись со второй частью мудрой русской пословицы, только вместо оврагов нас встретили небольшие холмы. Густо поросшие огромными деревьями небольшие холмы создавали ощущение затерянности и одиночества. Эти же холмы не давали возможности выбрать прямой путь в заданном направлении, вынуждали нас петлять по лесу, часто возвращаясь назад, и без толку тратить драгоценное топливо. Хорошо еще, что нам не встретилась болотистая почва, и оба джипа нигде не забуксовали. — Ну, штурман, куда повернем на этот раз? — повернулся я к сидящему рядом напарнику. — Влево, или вправо, а? — Тормозни-ка, Володя, дай подумать, — отозвался Михаил, колдуя над картой и компасом. — По идее, нам надо направо, чтобы вернуться на курс. …Несмотря на повышенное внимание к окружающему ландшафту, никто из нас так и не заметил, откуда появилась парочка леозавров. Мы смогли обнаружить хищников лишь в момент их прыжка с невысокого холма, который я в тот момент объезжал. Если быть предельно точными — сначала услышали, и только затем их увидели. Огромная туша зверя с устрашающим ревом мелькнула в воздухе справа от моего «мерса», чтобы спустя полсекунды приземлиться на крышу машины. Удар оказался такой силы, что под тяжестью леозавра крыша джипа моментально прогнулась, хрустнул, и рухнул вниз несколькими обломками верхний люк. В следующее мгновение в прорезь люка провалилась огромная задняя лапа, и потерявший опору хищник недовольно взревел, словно десяток африканских львов. Лобовое стекло покрылось сеткой мелких трещин, затем стало осыпаться в правом верхнем углу. Ревущий на всю округу леозавр выдернул из салона «мерседеса» свою заднюю лапу, затоптался на месте, прогибая крышу все сильнее и сильнее. — М-мать! (Цензура) эту тварь скорее! — у меня произошел сильный выплеск адреналина, и я вопил во всю глотку, срывая голос. — (Цензура), пока он не добрался до нас!!! Первичное замешательство прошло. Ковалев передернул затвор, и, направив ствол автомата вверх, нажал на спуск. Почти одновременно с моим напарником то же самое проделал и Руслан Руденко. Длинные очереди из двух «калашей» слились в один сплошной грохот, заглушивший отчаянный визг Марины. Вокруг замелькали горячие стреляные гильзы, разлетавшиеся по салону, словно осколки снарядов. Я сидел на месте водилы, и пользоваться автоматом для стрельбы вверх мне оказалось не сподручно — мешал руль. Поэтому я выдернул из разгрузки ТТ, и секунды за три опустошил магазин. Вдернул пустой, выхватил из кармана запасной, вставил в рукоять, щелкнул скобой стопора. На какое-то мгновение стрельба в салоне прекратилась, и наступила относительная тишина — Руслан с Михаилом лихорадочно меняли магазины, а переводчица сидела с выпученными глазами и безмолвным раскрытым ртом, словно живая кукла из фильма ужасов. Рев смертельно раненого леозавра перешел в иную тональность, и исполинская туша зверя стала заваливаться в сторону. Мгновение спустя хищник шмякнулся об землю где-то в метре от дверцы водителя. Монстр не пытался подняться, трепыхая в агонии конечностями, и все еще продолжая выть от боли. Я рывком пихнул дверцу от себя, поймал на прицел дергающуюся голову леозавра, и выпустил в нее второй магазин. Затем бросил под ноги пистолет, схватил автомат… … Второй хищник — самка — бросилась на «лэндкруйзер» следом за самцом, но, в отличие от своего партнера, не стала задерживаться на крыше машины. Изрядно помяв крышу джипа и вышибив верхний люк, леозавриха спрыгнула на землю в нескольких метрах слева, моментально развернувшись, и изготовившись ко второй атаке. Самку, похоже, смутил тот факт, что после ее атаки добыча продолжала двигаться вперед, и не ударилась в паническое бегство, куда глаза глядят. Эта секунда замешательства оказалась для зверя роковой — мои парни соображали намного быстрее монстров из нового мира… …Прокатившись метров на пять вперед, Зеленцов плавно затормозил машину, повернув чуть влево. Саша Барулин выскочил из «крузака» так, словно за ним гналась сама баба Лера, чтобы пристать с предложением провести страстную ночь любви. От капитана не отставал и Костя Григорьев, которому Александр приказал «держать тыл». Затем Владислав и наш новый радист одновременно открыли двери, и… готовую к новому прыжку леозавриху встретил прицельный огонь сразу из трех стволов — двух «калашей» и одного ПКМ. Пристроив пулемет на капоте машины, Барулин хладнокровно опустошал ленту, а Зеленцов с Леонидом стреляли длинными очередями прямо из салона джипа. Хищник так и не успел прыгнуть — пулеметная очередь хлестнула по голове, и несколько пуль прошли сквозь глазницу в мозг. Леозавриха рефлекторно сделала пару шагов вперед, а затем рухнула наземь. Владислав саданул еще одной очередью по туше монстра, и над полем боя повисла тревожная тишина… — …(Цензура), (цензура), также и инфаркт получить можно, насмерть! — Руденко пытался дрожащими руками прикурить, не стесняясь в выражениях. — (Цензура) я такие приключения! — На, глотни, — я протянул Руслану бутылку «Рэд Лэйбла», припасенную как раз для подобных случаев. — И передай Мишке. — Да, ну, (цензура), это буржуйское пойло! — скривился капитан. — Дай лучше водки, а вискарь оставь для девчонки — ей нужнее. — Водка в машине у Влада, — напомнил я. — И лишь одна литруха на всех. — Дожили, мля: у российских ментов закончилась водка, — Ковалева стал разбирать нервный смех. — Прямо, как в том анекдоте… Вовка, дай хлебнуть своего буржуйского пойла, а то автомат выроню… «Рэд Лэйбл» и «Абсолют» пошли по второму кругу, и постепенно нас отпустило. Спустя четверть часа мои парни с гордым видом фотографировались у туш леозавров, позируя в стиле охотников начала 20 века. Еще спустя четверть часа мы двинулись дальше, оставив наши трофеи на растерзание здешним падальщикам. А что делать — не тащить же убитых леозавров с собой? Глянув на сочащиеся множеством кровавых дырок туши, мои парни дружно решили: нафиг надо такая радость. Никто даже не заикнулся, чтобы отрубить голову самца, чтобы потом было чем похвастаться перед даниловцами. Для хвастовства за глаза хватит и фотографий, которые наглядно демонстрировали размеры здешних хищников. Наше самоеслабое звено — Марина — смогла прийти в себя лишь после того, как я влил ей в рот львиную дозу настойки валерьяны. Да, да, вчера я специально попросил Диану собрать на всякий пожарный целую аптечку успокоительного — качественный алкоголь подходил к концу, да и не нужно приучать переводчицу к выпивке каждый день. Это мы, проспиртованные на совесть опера, можем пить, не хмелея, контролировать себя, а женская природа более тонкая, более податливая искушению «зеленым змием». Хватит с Марины и вчерашнего дня, когда ее пришлось отпаивать вискарем. Больше всего от местных чертовых хищников пострадали наши транспортные средства. Крыша моего верного «мерса» прогнулась, словно бадья, раскрошившееся лобовое стекло пришлось выбить вон, задние дверцы перестали захлопываться, про верхний люк я вообще молчу. «Крузак» пострадал поменьше — самка леозавра высадила все тот же верхний люк, изрядно помяла крышу, по лобовому стеклу джипа протянулось несколько длинных трещин. Учитывая ситуацию, нам пришлось перетасовать экипажи. Мой напарник занял место Марины, которую пришлось пересадить в «крузак». На правом переднем кресле расположился Саня Барулин, в готовности вести огонь из пулемета прямо курсу, благо лобовое стекло приказало долго жить. Вместо капитана на переднем сиденье второй машины оказался Костя Григорьев, прикрывавший Барулину спину, пока мы отбивались от леозавров. Леня-радист получил еще одну задачу: беречь, как зеницу ока, нашу переводчицу. Парень показал себя хорошим и сообразительным бойцом, сильно повысив к себе степень нашего доверия. К счастью, столкновение с леозаврами стало единственным приключением на наши задницы за все время петляний по лесу по пути к искомому кластеру. Часика через два мы подкатили к месту пересечения границ миров, немного проехались вдоль полуторометрового обрыва, и вновь взялись за лопаты. Здесь же нам впервые пригодилась финская мотопила, предусмотрительно захваченная в поездку. Позанимавшись физкультурой с полчасика, мы соорудили более-менее нормальный подъем, позволявший спокойно кататься на джипах туда-сюда, и убрали три-четыре рухнувших березы со стороны «нашего» мира. Затем щедро популяли из пейнтбольной винтовки — бельгиец подарил нам сей девайс для игр на свежем воздухе с некоторым запасом шариков — по нескольким деревьям-великанам чужого мира, обозначив направление пути обратно. Полагая, что запасы Жерара не бездонны, мы старались экономить шарики с краской, но не особо преуспели на этом поприще. Оставалось надеяться, что вместе с наемниками в новый мир перенесся завод по производству всякой пейнтбольной фигни. Поездка по «нашему» миру началась с протискивания между земными деревьями со скоростью пешехода. Метров через двести березовая роща подошла к концу, мы въехали на небольшую поляну, где интуитивно повернули направо, в сторону видневшегося там просвета в стене деревьев. Путь по опушке «нашего» леса вывел нас на узкую грунтовку, ведущую от границ кластера в северо-западном направлении. Грунтовкой, похоже, частенько пользовались — дорога не заростала ни травой, ни деревьями. В-общем, наша небольшая колонна взяла курс на северо-запад, личный состав внимательно следил за окрестностями, а водитель головного джипа периодически мысленно чертыхался, проклиная всех хищников нового мира, и леозавров в частности. Рассматривая расстилавшийся вокруг типично российский ландшафт, мы проехали по немного петлявшей грунтовке километра три, и притормозили, прикрываясь сосняком. Справа от нас, в просвете между деревьями мелькнуло неширокое поле, за которым хорошо просматривалась асфальтированное шоссе. Хорошо различался ряд белых столбиков, возвышавшихся по краю трассы, несколько дорожных знаков и указателей. Шоссе тянулось почти параллельно грунтовке, примерно в паре километров от нас поворачивая куда-то влево. — Станция «Марксистская» — конечная, — подхватывая автомат, провозгласил я. — Просьба освободить вагоны, млин. — Нет ни души, — спустя минуту констатировал капитан Руденко, когда я передал ему бинокль. — Ни машин, ни людей. — Справа, за изгибом трассы, поднимается легкий дымок, — произнес Зеленцов, осматривавший свой сектор. — Отсюда не видно, что там такое, но это точно не пожар. — Нет дыма без травы, и нет огонька без дури, — Руслан не удержался, и процитировал кого-то из своих стукачей-торчков. — Поехали, командир, чего нам тут сосны подпирать? Не маслята, чай, и не боровики. — По-хорошему, надо бы попробовать подобраться пешком, по лесу, — намекнул Ковалев. — Осмотреться, понаблюдать из засады. — Надо бы, Миша, надо бы, — согласился с моим напарником Зеленцов. — Вопрос: сколько в той засаде сидеть придется? — Хорош трындеть — там между лесом и шоссе километр бурьяна будет, поэтому ни фига мы толком не увидим, — качнул стволом пулемета Александр. — Ехать надо, смотреть сразу, а если что — развернемся, и по газам. Нас не догонят. — Мы дурь толкнем, и мусора нас не догонят, — фальшиво пропел Руслан какую-то очередную пародию на известную группу. — Можно выставить здесь засаду, чтобы прикрыть отход, если что. Хорошее место. — Едем. Едем уступом, держим дистанцию, — место для засады действительно было хорошим: сосновое редколесье в трехстах метрах от трассы, позволявшим простреливать шоссе в обе стороны из этого природного укрытия. — Первыми не стрелять. Мы тронулись с места, почти сразу же повернув налево, огибая сосны. Затем выехали на пустынную трассу, и я притопил педаль газа, чтобы достичь эффекта внезапности. Это нам удалось сполна — разогнавшись, оба джипа миновали изгиб шоссе, и проскочили расстояние, разделявшее нас от обыкновенной с виду забегаловки на трассе с небольшой стоянкой рядом с нею. Слева промелькнул поворот к виадуку, не замеченный ранее. Виадук возвышался чуть далее, в стороне от придорожного кафе и стоянки, к которым мы стремительно приближались. Вокруг ресторанчика стояли две фуры, рефрижератор, подогнанный вплотную к одной из стен, плюс штуки три легковушки разных марок. Из печной трубы над зданием поднимался легкий дым, свидетельствующий о наличии здесь людей. Приблизительно в четырехстах метрах за забегаловкой земной ландшафт резко обрывался, упираясь в сплошную стену леса нового мира. — А вот и абориген нарисовался, — капитан Барулин прокомментировал появление мужика, несущего охапку дров. — Там у них сарай за одной из фур. Между тем, мужик с дровами поднял голову, увидел приближение наших машин, и остолбенел. Похоже, сработал элемент внезапности. В тот же момент откуда-то со стороны раздался протяжный звук автомобильного клаксона, и мы завертели головами в поисках источника сигнала. — На десять часов, на мосту стоит какая-то тачка, — секунду спустя произнес Ковалев. — Судя по сигналу — это грузовик. — Ну, и фиг с ним, все равно нас проспал, часовой хренов, — процедил я сквозь зубы. — А мужичек-то здесь не один. Действительно, услышав сигнал с виадука, из ресторанчика стал появляться народ. Первого же взгляда хватило, чтобы определить, насколько разные люди застряли здесь. Пятеро мужиков средних лет, с виду типичные водилы, явно семейная пара пенсионного возраста, два-три «лица кавказской национальности» разных возрастов, плюс две женщины, явно имеющие отношение к мужикам-кавказцам. — Не чечены, не даги, вообще не российские абреки, — сразу же определил Руденко. — У одного «помпа», и у водил, похоже, есть дробовик. — Если бы хотели стрелять, то не выкатились бы всей толпой, со своими бабами, — заметил я. — Саня, будь готов, на всякий случай, но не держи людей на прицеле. Сначала попробуем поговорить так. Сказано — сделано. Притормозив метрах в тридцати от ресторанчика, я вылез из джипа, и, демонстративно сунув руки в карманы, медленно пошел в сторону толпы. Автомат оставил в «мерсе», чтобы не пугать народ видом оружия, ну, и не давать повода для нападения с целью завладеть «калашом». Следом за мной машину покинули и Руслан с моим напарником, в отличии от меня закинув автоматы на плечо. «Крузак» встал метрах в двадцати от моего джипа, так, чтобы поддержать нас огоньком, если что. — Здравствуйте, товарищи! — приблизившись на десяток метров, громко произнес я. — Не возражаете, если мы с вами переговорим. — Здравствуй, дорогой, — с акцентом отозвался один из кавказцев, начинающий полнеть усатый дядька с мясистым лицом. — Почему не поговорить с хорошим человеком? Конечно, поговорим. — Вы из армии? Из Эм-Че-Эс? — с непередаваемой надеждой в голосе спросила худенькая женщина, стоявшая рядом с пузатым мужиком — те самые, которых я принял за семейную пару пенсионеров. — Вы нас нашли? — Нет, я не армеец, и не эмчеэсник, — все надежды женщины сразу же пришлось жестоко разбить в пух и прах. — Майор Владимир Иванников, эн-ское УВД, из Питера. Со мной поисковая группа анклава Данилово. Ищем всех тех, кто уцелел, и вообще людей. — Успокойся, Верочка, пожалуйста, успокойся, — пузатый мужик так трогательно прижимал голову расплакавшейся жены к своей груди, что сразу же стало ясно: эти люди драться не будут. — Я же сразу тебе сказал, что бойцы Эм-Че-Эс не ходят с оружием в руках. — Ээ, товарищ майор, а как же вы, питерцы, очутились здесь, под Тулой? — поинтересовался один из водил, среднего роста, наполовину седой мужик. — Давайте сразу расставим все точки над «и», — предложил я. — «Здесь» — это не под Тулой, а в другом мире, вовсе не на Земле. — Говорил же я тебе, Николаич, что тут на небе совсем другие звезды, а ты все твердил: не может быть, да не может быть, — пихнул седого водилу высокий дядька в замазанных пятнами масла джинсах. — Да и сам же видел с моста, что вокруг не земной лес. У, Фома неверующий. После этих слов высокого дядьки народ загалдел, все разом заговорили, запричитали бабы, воздевая вверх руки. Вопросы посыпались градом — каждый хотел узнать у гостей, что произошло, и что делать дальше. Можно подумать, мы, заезжие менты, знали ответы на все тайны мироздания. Одно радует — неведомый часовой на виадуке прекратил гудеть на всю округу, видимо, поняв, что занимается совершенно бесполезным делом. — Тихо! Тихо, я вам говорю! — подняв правую руку вверх, вперед вышел один из кавказцев, что-то гаркнул землякам на своем языке. — Говорить надо по очереди! По очереди, мы не на базаре! — Это точно, не на базаре, — услышав пару-тройку знакомых слов, подтвердил я. — Ты азербайджанец, так? — Да, меня зовут Мамед, я родом из Азербайджана. В Россию приехал давно, еще при Союзе, учился, работал, открыл свой бизнес, — повернулся ко мне кавказец. — Это мой ресторан, здесь работают мои родственники, а это — постоянные гости моего ресторана. Все хорошие рабочие люди — я их знаю не один год. Все становилось на свои места — неведомый катаклизм закинул в чужой мир придорожную забегаловку, принадлежавшую этому азеру и его семье. Семья — трое мужиков и две бабы — внешне не походила на семью богачей-азербайджанцев, с которыми я пересекался лет пять назад по долгу службы. Впрочем, и нелегальными мигрантами-бедняками они не выглядели — выдавал уверенный взгляд граждан РФ, явно имевших «крышу» из ментов, а то и кого покруче. Впрочем, «крыша» осталась на Земле, как и все остальное. В то же время, мне понравилось, что Мамед назвал посетителей своей забегаловки постоянными гостями, которых знает ни один год. Это свидетельствовало, что семья давно пустила здесь свои корни, мирно живет бок о бок с местным населением, заботясь о собственной репутации. Не удивлюсь, если хозяин ресторанчика еще и периодически постукивал здешним, тульским ментам, засылал им гостинцы, бесплатно кормил «от пуза», когда требовалось. — Мамед, здесь все, кто перенесся вместе с твоим заведением? — вспомнив про наблюдателя на виадуке, поинтересовался я. — Вы выставили на мосту пост? — Эх, какой такой пост, дорогой, — махнул рукой азербайджанец. — Там Сашка с биноклем сидит в своем самосвале, страшных тигров высматривает. Здесь такие страшные тигры ходят — просто ужас! Сразу двух человек скушали, не подавились, гады! И к нам приходили, вокруг ресторана ходили, добычу высматривали. Но мы заперли все двери, а они у меня из железа, подогнали к фасаду «сканию» Николаича, закрыли большое окно. Тигры до нас не добрались. — А ну, ка, глянь, Мамед, не такие ли тигры вокруг вас ходили? — я поднял вверх левую руку, подзывая своих парней. — Рус, покажи товарищам, что мы сегодня нафоткали. Айфон пошел по рукам, люди с удивлением и недоверием рассматривали наши трофеи, чертыхаясь, и поминая родословную хищников. Один из азербайджанцев начал ругаться на родном языке, и даже плюнул на песок, выражая свое отношение к леозаврам. Водилы стали расспрашивать, как нам удалось прикончить здешних хищников, и сколько мы истратили на каждого из них боезапаса. Я не стал отрицать, что по каждому леозавру выпустили по сотне пуль, не меньше, причем стреляли почти в упор. В цель угодили, конечно, не все пули, примерно три четверти, по нашим прикидкам. Уж очень крупные оказались мишени, и промахнуться по ним было крайне сложно. Если поначалу между нами и здешними и было какое-нибудь напряжение, то после демонстрации фотоснимков оно бесследно растаяло, словно туман. Разговор сам по себе перешел в повествование о взаимных приключениях двух групп людей в новом мире, а спустя буквально несколько минут Мамед спохватился — как же так, надо же угостить дорогих гостей, отметить встречу землян, как полагается. Мы не возражали, и вскоре к ресторанчику подтянулись все мои парни, а один из шоферов вызвал с моста по рации здешнего часового вместе с его самосвалом. Все равно часовой показал свою полную профнепригодность, проворонив два джипа с кучей вооруженных людей. Да леозавры съедят такого наблюдателя раньше, чем он их заметит. Вместе с его «Камазом». Не особо красивая снаружи коробка здания ресторанчика внутри производила впечатление своим уютом, красотой интерьера и рационализмом отделки. Чувствовалось, что азербайджанцы вложили в свое заведение не только изрядное количество денежных средств, но еще и душу. Вероятно, именно поэтому не особо большой ресторанчик процветал, принося моральное и материальное удовлетворение своим хозяевам. Семья Мамеда состояла из него самого, его супруги, его племянника, супруги племянника, и еще одного дальнего родственника хозяина, который перебрался в Россию лет пять назад, и имел российский паспорт. Кроме того, Мамед с супругой имели трех отпрысков, младший из которых играл с шестилетним сыном племянника. Двое старших сыновей азербайджанца в момент катаклизма находились в Туле… … Катаклизм застиг в ресторанчике двух дальнобойщиков, чинно завтракавших после ночи в пути, и супругов Третьяковых. Третьяковы — пара пенсионного возраста — любили заезжать к Мамеду по пути на дачу, чтобы закупить к обеду что-нибудь восточное и экзотическое. На стоянке у заведения в тот момент находился рефрижератор небезызвестного Николаича, а сам он заседал в кабинете с «белым другом». Остальной народ подтянулся уже после того, как произошло легкое землетрясение, а вместо двухрядного шоссе неподалеку от ресторанчика из ниоткуда возникла стена чужого леса. Местность сразу же заволокло густым туманом, который продержался почти до конца дня… В процессе повествования выяснилось, что кроме сейчас присутствовавших в придорожной забегаловке в кластере очутились и другие люди. Трое молодых парней на черном джипе в тот же день стали мотаться по округе, ища варианты выбраться. На семью азербайджанцев, да и на остальных они смотрели, как Ленин на буржуазию, и лишь наличие у народа трех единиц гладкоствола и пяти травматических пистолетов не позволило этим странным типам совершить что-нибудь нехорошее. Покрутившись по окрестностям, уже на следующий день подозрительная троица решила пробиваться сквозь чужой лес, используя подкосившийся, словно пандус, пролет виадука. Сей пролет весьма удачно завалил своей тяжестью несколько огромных чужих деревьев, в результате чего получилась некая аппарель, позволявшая без землеройных работ въехать на машине в другой мир. Чем парни и воспользовались, уйдя по-английски. Другая пара — супруги в возрасте двадцать пять-тридцать лет — решила прорываться на своем джипе прямо в противоположном направлении, где, как им казалось, чужие деревья росли не столь густо. У парня, как выяснилось, в загашнике имелся «глок», и молодой человек чувствовал себя очень уверенно. Уговорив Сашку-самосвальщика и еще одного водилу помочь им с земляными работами на месте пересечения двух миров, супруги отправились в вояж по чужому лесу. И, как оказалось, в свой последний вояж в этой жизни. — Выстрелы раздались почти сразу, едва Денис на своем джипе скрылся за деревьями, — взахлеб рассказывал Сашка. — Не, вру, сначала был страшный рев, как в фильме про африканских львов. А потом — выстрелы, пять выстрелов сразу, один за другим. — Похоже, Денис ранил кого-то из прыгнувших на крышу машины тигриков, — вступил в разговор Антон, второй водила, помогавший копать спуск. — Но тигры, ну, леозавры, эти, прогнули крышу, выдавили люк, и, видать, добрались до кого-то из наших. — А потом и лобовое стекло раскрошилось, — продолжил вещать Сашка. — А может, его тигры выбили, лапами, кто знает… В-общем, рискнули мы с Антохой попробовать выручить молодых, у нас же самосвал, как-никак, а не легковуха какая-нибудь. Да, опоздали, и сами едва унесли ноги. Спасибо «камазу» с его кузовом, иначе те твари и схарчили бы и нас. По эмоциональному и сбивчивому рассказу двух водителей выходило, что леозавры растерзали молодую пару раньше, чем шофера подошли на помощь. Неудивительно, конечно, учитывая вес тела и способ охоты хищников. Кто знает, сколько бы продержались против леозавров мы сами, не будь мы вооруженными до зубов, и готовыми постоять за свои жизни. А тигрики, как их прозвали здешние, набросились и на «Камаз», только не сообразили, что крышу самосвала прикрывает стальная плита кузова. Впрочем, по лобовому стеклу машины брызнули трещины, когда один из хищников зацепил его своей мощной лапой. Ну, и сами мужики не растерялись, не стали тормозить, наоборот, Сашка дал по газам так, что «Камаз» взревел двигателем не хуже того же самого леозавра. Здешние монстры, видать, замешкались, когда не смогли сходу остановить самосвал, и это позволило мужикам спастись. Крутанулись водилы немного по лесу, уходя от погони, и благополучно возвратились обратно, весьма, и весьма впечатленные чужой фауной. Джип молодой пары, по словам Антона и Сашки, так и остался стоять там, в негостеприимном лесу, на месте гибели людей. Пистолет Дениса также, наверное, валялся там же, если им, конечно, не пообедали хищники. Народ, надо сказать, отнесся к проблеме соседства с леозаврами на всем серьезе, приложив максимум усилий, чтобы обеспечить собственную безопасность. Единственное слабое место здания — фасадное окно размером с хорошую витрину — наглухо перекрыли подогнанным вплотную рефрижератором Николаича. На окнах второго этажа появились самодельные решетки, собранные из какой-то толстой арматуры. Пусть и не особо красивая и реденькая решетка, но леозавр сквозь нее никогда не протиснется. На виадуке был выставлен мобильный наблюдательный пост в кабине «Камаза», показавшего свою неуязвимость от хищников. Вооруженные дробовиком дальнобойщики дежурили там по очереди, но только в дневное время. Дежурить ночью, по словам Николаича, дурных было нема. В обозримом будущем голод обитателям анклава-ресторанчика не угрожал — одна из двух фур была битком набита продуктами, от рыбных консервов до китайской лапши быстрого приготовления. Кроме этого, в ресторанчике Мамеда имелся солидный подвал, с хорошим холодильником, полный различных съестных припасов, от мяса для шашлыков, до вина с пивом. На случай перебоев с электричеством рачительный хозяин припас переносной дизель-генератор, и теперь надеялся, что опустошит холодильник раньше, чем в анклаве закончится солярка. Возникшие поначалу проблемы с водой — накрылся насос — люди решили, восстановив старую скважину, пробуренную лет пятнадцать назад, когда Мамед только купил недостроенный ресторанчик. В-общем, застрявшие в забегаловке люди сумели выжить в первые дни, и вовсе не собирались по собственной инициативе отдавать богу душу в ближайшем будущем. Честно говоря, мы даже удивились, когда узнали, что здесь не было ни ссор, ни драк, или чего-то еще подобного. Вероятно, секрет состоял в том, что в кластер, в основном, угодили представители старшего поколения, опытные и тертые жизнью люди, которые не так-то просто сломать. Две группы молодежи сами собой отсеялись, психологически не справившись с новыми реалиями, с проблемой коллективного выживания. — Я думаю, Михаил, что мы способны продержаться на общих запасах три месяца, — я прислушался к разговору Ковалева с Виктором Третьяковым, как выяснилось, отставным военным, а теперь скромным огородником. — Основные трудности решены, народ спаян общей идеей — не попасть в пасть леозаврам… Ха-ха-ха… — К нам, в Данилово, перебраться не желаете? — чуть улыбнувшись, поинтересовался мой напарник. — Обеспечим жильем, приусадебным участком. Да и нам прибыток — еще один опытный военспец будет. — Я — с радостью, да и супруге перемены пойдут лишь на пользу, тяжко ей очень после катаклизма, — на мгновение нахмурился пенсионер. — Мужики тоже поедут, без разговоров. А вот Мамед с семьей вряд ли покинут свой дом, родные стены. — Нам пригодился бы здесь свой человек, — Михаил задумчиво посмотрел в сторону гостеприимного хозяина ресторанчика. — Виктор Матвеевич, а что можно сказать об остальных, о водилах-дальнобойщиках? Как и предполагал Третьяков, Мамед и его семья даже не помышляли о том, чтобы покинуть свое заведение, свое детище. Как можно бросить свой дом? Хозяин и его родственники были готовы защищать свой хрупкий мирок с оружием в руках — с целой парой дробовиков и травматической пукалкой в придачу к ним. Защищать от леозавров, от любой фауны чужого мира, а если понадобится, и от двуногих хищников, именуемых людьми. Поэтому мы предложили азербайджанцу заключить союзное соглашение с анклавом Данилово и конфедерацией ван Клейста. С последним, кстати, мы вышли на связь, переговорили по рации, информировав бельгийца о положении дел в новом кластере. Жерар пообещал в ближайшее время выделить силы для защиты новых союзников, и попросил застрявших в ресторанчике землян продержаться денек-другой своими силами. А что делать, если все транспортные средства наемников были брошены на перевозку пассажиров-иностранцев по разным анклавам? Пешком до кластера у виадука не дойдешь, да и обыкновенный гражданский автотранспорт, как показала практика, не особо подходит для поездок по чужим ландшафтам. Передохнув и основательно перекусив у гостеприимных хозяев ресторанчика, мы стали собираться в путь. Открытие и присоединение — пусть пока лишь формальное — к Данилово нового анклава с нашими, российскими гражданами заняло у нас часа два, не более. Солнце стояло еще высоко, и в случае чего мы всегда могли вернуться назад, отдохнуть, и переночевать в заведении Мамеда. Более того, можно было уверенно утверждать, что нас встретят с неподдельной радостью и радушием, от души накормят-напоят, и уложат дорогих гостей на лучшие кровати. Поэтому мы решили продолжить разведрейд дальше, по возможности выяснив судьбу той троицы молодых парней в черном джипе. Подумав, выделили здешним «аборигенам» один автомат с тремя полными магазинами, и, наказав мужикам обязательно продержаться до нашего нового визита, мы покатили на виадук. Спустя минут пять оба джипа остановились на мосту, у рухнувшей одним концом в чужой лес секции виадука. Спешились, осмотрели уцелевшие конструкции моста, оглядели в бинокль окружающую местность. Неведомый катаклизм словно ножом рассек виадук, под небольшим углом резанув точно по опорам, в результате чего полурухнувший пролет стал походить на гигантскую аппарель, словно специально созданную для въезда в чужой лес. Кстати, линия пересечения двух миров проходила по идущему под мостом шоссе, закинув в другой мир островки асфальта с чуть белеющей то тут, то там полустертой разметкой. — Володя, обрати внимание: отсюда можно просматривать и простреливать почти все шоссе, — опуская бинокль, произнес капитан Барулин. — Кроме этого, можно контролировать и опушки «нашего» леса, подступающие к трассе. Рукотворная стратегическая высота, словно созданная для обороны мамедовской ресторации. — Саня прав — хорошо бы здесь поставить блокпост из бетонных балок и плит, — согласился с пулеметчиком Руденко. — Отличная позиция с хорошим сектором обстрела. — Доложим Жерару — пусть у него голова и болит, — отмахнулся я от обсуждения идей по постройке блокпоста. — Сань, давай, садись, ехать пора. Влад, вы выдвигаетесь по команде, а пока прикрывай нас. Аккуратно, притормаживая, я повел «мерс» по наклоненному пролету, больше всего сейчас опасаясь неожиданного прыжка какого-нибудь леозавра из-за кустов. Однако бог миловал, и мой джип благополучно оказался на красноватой земле нового мира. Проехав еще метров десять, я остановился, и мы покинули машину, чтобы определиться с дальнейшим маршрутом. Держа автоматы наготове, мы с Русланом продвинулись еще на пару десятков метров, рассматривая примятую траву и отпечатки протектора. Барулин прикрывал нас, взяв на прицел вероятное направление появления хищников, а мой напарник решил глянуть вблизи край пролета моста. — Здесь не столь частый лес, как тот, что между полигоном и забегаловкой, — быстро заметил кое-какие отличия ландшафта Руденко. — Там мы с трудом протискивались между деревьями, много петляли, а здесь следы шин идут почти по прямой. — Угу, думаю, надо просто ехать по ним, и не париться, — проследив взглядом направление, куда укатила троица парней, я достал рацию. — Все, Влад, езжайте следом за нами. Пошли, Рус. — Мужики, там бетон, словно лазером срезало, — заняв место в машине, поделился увиденным слегка потрясенный Ковалев. — Не шучу, ровный срез, чуть ли ни зеркальный. — Миша, да хрен с ним, с мостом, давай, держи свой сектор, — отозвался Руслан. — Я еще молодой, я жениться хочу, а не быть съеденным леозаврами. Я улыбнулся, сидевший рядом Александр Барулин откровенно заржал, не прекращая, впрочем, внимательно следить за дорогой. Точнее, не за дорогой, а за направлением движения, т. к. дорогой, как таковой, здесь и не пахло. Мы ехали по чужому лесу, придерживаясь следов, оставленных черным джипом — отпечатков протектора и примятой колесами травы. Редколесье вскоре закончилось, и следы стали петлять, иногда возвращаясь на одно и то же место. В такие моменты приходилось спешиваться, покидать относительно безопасный салон джипа, чтобы разобраться с дальнейшим маршрутом. К счастью, лесные великаны нигде не вставали сплошной стеной, отсутствовали и неприятные холмы, на которых, как мы уже знали, любят устраивать свои засады леозавры. В-общем, мы продвигались вперед, попутно изучая флору и фауну, и дивясь разнообразию и количеству небольших ящериц, сновавших по стволам деревьев туда-сюда. Иногда попадались крупные зеленые пресмыкающиеся, уже знакомого нам по окрестностям полигона вида, похоже, питавшиеся своими более мелкими собратьями. Часика через два, когда мы в очередной раз спешились, чтобы уточнить направление, Руденко неожиданно стал к чему-то принюхиваться. Зная поистине звериный нюх Руслана, я решил не проявлять любопытства раньше, чем следует, и принюхался сам. Увы, мой нос не уловил никаких посторонних запахов, кроме экзотических ароматов здешнего леса. — Командир, а, ведь, дымком дыхнуло, — почему-то шепотом произнес капитан Руденко. — Вот, снова потянуло. — Дым от костра? — продолжая втягивать в себя воздух, поинтересовался я. — В том то и дело, что на костер не похоже, — пояснил Руслан. — Ощущение, что где-то недалеко топят плиту, или печь, и дым от нее стелется по лесу. Я по-прежнему ничего не чувствовал, как, впрочем и остальные парни, но в подобных делах капитан практически никогда не ошибался. Поэтому мы продолжили путь, свернув по указанному Руденко направлению, оставляя в стороне следы колес черного джипа. Проехали, может, около сотни метров, когда мой нос наконец-то уловил чужеродный для этого леса запах. Руслан не ошибся — где-то рядом явно топили плиту, следовательно, там же имелись шансы найти людей. — Володя, стоп, моторы, — неожиданно произнес сидевший рядом с пулеметом наготове Барулин. — На два часа, сломанная береза. Действительно, в просвете между здешними «эвкалиптами» хорошо просматривалась рухнувшее дерево из нашего мира, солидная такая береза. Мы вновь тронулись в путь, и буквально через минуту подъехали к месту соприкосновения двух ландшафтов — здешнего, и земного. Сразу же бросилось в глаза то, что эту границу можно пересечь без упражнений с лопатой на свежем воздухе — перепад между почвой «нашего» и «чужого» миров составлял сантиметров тридцать, не более. Количество поваленных катаклизмом деревьев измерялось единицами, практически отсутствовал вездесущий кустарник, что позволяло хорошо просматривать местность «нашего» мира. В который уже раз мы спешились, и, держа наготове оружие, осторожно крались вперед, прячась за березами. Метров через двадцать залегли, и уже ползком достигли опушки леса. Вооружившись биноклями, стали вести наблюдение за округой. — Поле, похоже, используется под покос, — сразу же сделал вывод Барулин. — Отсутствует старая трава, многолетний сухостой. — Угу, а вон и огородик за покосом виднеется, — отозвался Руслан, у которого в тот момент был бинокль. — Столбики старые, потемневшие… — Рус, за сараем смотри, — я привлек внимание капитана Руденко к бревенчатому зданию с крышей из шифера. — Это не сарай, а хлев, — уточнил важную деталь Александр. — А, если есть хлев, то рядом должен быть и жилой дом. — Дом стоит за хлевом, я вижу верхушку кирпичной трубы, — произнес Ковалев. — Едва дымит. — Все ясно: низкое давление прибивает дым к низу, дым стелется по земле, поэтому мы его и учуяли еще на подходе, — Руслан мигом сложил два и два. — И ветер в сторону леса. — Меня другое волнует — есть ли у хозяев собака? — я перевернулся на бок, доставая рацию. — Влад, давайте, помаленьку, к нам. — Даже если у хозяев есть кабысдох, то он нас не почует — ветер не в нашу сторону, — отозвался Руденко. — А вообще, Володя, ты прав — нам лучше подъехать, а не подходить. Не хотелось бы стрелять в ничем неповинного лохматого сторожа. Лохматый сторож подал свой голос, когда услышал шум двигателей приближающихся машин. Мы не стали ломиться напрямик, через недавно отпаханный огород, а сделали небольшой крюк вправо, после чего и услышали собачий лай. Спустя пару-тройку секунд из-за зарослей красной смородины нам навстречу выскочил собакин — обыкновенная дворняга, явно смесь нескольких пород. Пес злобно залаял, заплясал возле джипа, так и норовя хватануть зубами переднее колесо моего «мерса», но мы продолжали безостановочно ехать в сторону обыкновенного деревенского дома. — А вот и хозяйка, — увидев появившуюся из-за угла дома старушку, произнес Саша Барулин. — Эй, хозяюшка, добрый день! Уберите собачку, будьте любезны! Уж больно зло Ваш песик гавкает, как бы, не поранился, если решит нас куснуть. — Полкан, марш домой! Полкан, в будку! — неожиданно звонким голосом скомандовала бабулька. — Полкан, домой! Услышав команду хозяйки, лохматый сторож нехотя подчинился, гавкнув для порядка несколько раз, а затем, гордо подняв хвост, исчез за углом дома. Мы перевели дух, т. к. не хотелось бы начинать знакомство со старушкой со стрельбы по ее собаке. Собакин честно исполнял свой собачий долг по охране и защите, и не был виноват в том, что произошел мировой катаклизм. — Добрый день еще раз! Позвольте представиться: майор полиции Владимир Иванников, начальник СКП, — покинув машину, я закинул на плечо автомат, и, улыбаясь, подошел к женщине. — Со мной мои подчиненные, тоже полицейские, оперативники. — Уж не знаю, добрый ли день, али нет, — внимательно рассматривая меня, произнесла старушка. — Авдотья Степановна Рогозина, пенсионерка. Живу одна, без богатств, на одну пенсию. Коли грабить приехали — берите, чего хотите, только собаку и коз не трогайте. И кошку не обижайте. — Авдотья Степановна, да мы не собираемся никого грабить, — я буквально остолбенел от сказанного хозяйкой. — Мы — полицейские, а не грабители. — Да, кто тебя знает, милок, кто ты такой, — прищурилась бабулька. — Форма на тебе военная, каска специальная, а у твоего друга большой пулемет в руках. Полицейские так не одеваются, и с пулеметами не ходють. — Марина! Марина, иди сюда, выручай нас! — своеобразная логика старушки загнала меня в тупик, и я просто не нашел, что возразить. Можно было, конечно, предъявить старушке удостоверение, но, вдруг, она прицепится еще и к тому, что мы из Питера, что мы не местные. Кстати, о птичках. — Авдотья Степановна, а подскажите, как называется Ваша деревенька, и, вообще, что это за район? — Борисовка это, милок, Смоленщина это, — пенсионерка перевела взгляд мне за спину, увидев нашу переводчицу в камуфляже. — Эвон, и девка с вами, в цветные штаны вынаряженная. Тоже полицейская будет? — Это Марина, наша переводчица, — представил я девушку. — Авдотья Степановна, а в последние дни Вы здесь никаких чужоков не видели? Ну, не местных. — Почему, не видела, видела. Третьего дня приезжали трое, на большой черной машине, похожей на твою, — бабулька отвлеклась от созерцания нашей переводчицы. — Молодые, хамоватые, наглые. Всех пять курей у меня забрали, а потом по округе поехали, соседок моих пограбили, да и укатили прочь. — Молодые, хамоватые, наглые, раскатывают на черном джипе. Командир, стопудово, наши клиенты, — сразу же определил Руслан. — А у Вас, Авдотья Степановна, значит, соседи имеются? И много их? — Много, милок, у меня соседей: Васильевна, Михеевна, да Степановна, которая Наталья будет, — усмехнувшись, саркастически отозвалась пенсионерка. — Целых четыре бабки на всю округу. — Неужели, бандиты на черном джипе их всех ограбили? — искренне и по-детски изумилась Марина. — Володя, как же так можно — грабить беззащитных старушек? Тех троих надо найти. — Хорошо, если только ограбили, и никого не убили, — поморщился я. — Найдем, если получится. По крайней мере, обязательно постараемся их найти. — Да, никого они не убили, попугали лишь ножиком, курей половили, словно немцы в войну, и отбыли восвояси, — бабулька уточнила размер ущерба своих соседок. — Вот, что, полицейские, пошли-ка в дом, угощу вас козьим молоком, заодно и за жизнь поговорим. В сам дом, однако, мы не пошли, по причине сильного задымления кухни из-за низкого атмосферного давления. Вместо этого чинно расселись на открытой веранде, угостились козьим молоком, побеседовали с Авдотьей Степановной, можно сказать, о мировой политике. Как оказалось, с самого начала пенсионерка прекрасно поняла, что «мир перевернулся», и, похоже, наступил настоящий конец света. Деревенька Борисовка и в лучшие времена представляла собой дальнее захолустье, до которого добирались лишь те, кому это было очень надо, а сейчас вообще оказалась черт знает где. Исчезло электричество, с которым и ранее возникали перебои, бесполезным ящиком стал старенький телевизор, умолк даже радиоприемник, хотя он работал на батарейках. Подаренный внучкой из Москвы — кстати, ею же и оплачиваемый — сотовый превратился в ненужную импортную игрушку. Аналогичная картина с бытовой техникой наблюдалась и у соседей, точнее соседок, у всех троих доживавших в глухомани свой век бабулек. Впрочем, самое страшное было не это, а то, что деревенька оказалась, в прямом смысле этого слова, у черта на куличках, и старушки остались одни одинешеньки посреди чуждого им мира. Сие открытие пенсионерки сделали уже на следующий же день после катаклизма, поднявшись на самый большой холм в окрестностях Борисовки. Вокруг, насколько хватало взору, сплошной стеной простирался чужой лес, зайти в который не рискнула ни одна бабулька. Ближе всего, кстати, чужой лес подступал к дому Авдотьи Степановны, и та буквально поминутно ожидала смерти от когтей и зубов неведомых чудовищ, которые должны были обитать там, в чащобах. Дома остальных немногочисленных обитателей Борисовки были разбросаны то тут, то сям, по нескольким небольшим холмам, чередуясь с пустыми и заколоченными избами, которых насчитывалось с десяток штук. Мда, знакомая до боли картина — практически вымершая деревенька в самом сердце России, и четыре одинокие женщины в ней. Неожиданное появление троицы молодых парней на черной машине поначалу обрадовало Авдотью Степановну. Но затем незваные гости горько разочаровали пенсионерку — бесцеремонно вломились в дом, обыскали его, неизвестно зачем. Потом все трое сели в машину, и поехали дальше, навестив всех, без исключения, обитательниц Борисовки. Незнакомцы покрутились по кластеру в поисках путей-дорог из него, заночевали в одном из пустующих домов, а на следующий день вновь возникли на пороге у Авдотьи Степановны. Пригрозив расправой, визитеры похитили у бабульки всех ее куриц, и покинули кластер в неизвестном направлении. Как позднее выяснилось, жертвами незваных гостей стали все куры в деревеньке, плюс грабители подчистили у пенсионерок погреба, украв немногочисленные после зимы припасы. Поэтому неудивительно, что хозяйка поначалу приняла нас за таких же налетчиков, промышляющих по округе с оружием в руках, да еще и под видом полиции. После беседы с Авдотьей Степановной я неожиданно почувствовал себя в роли Раскольникова. Нет, не заметался в поисках топора, прикидывая, сколько потребуется уконтропупить старушек ради идеи личного обогащения. Просто я прекрасно осознал, что необходимо оставить хотя бы пару бойцов во вновь открытом кластере, иначе четыре одинокие пенсионерки могут и не дожить до нашего следующего визита. А кого выделить? Со мной и так оставался самый минимум бойцов, и дальнейшее дробление небольшого отряда могло привести к печальным последствиям для всех нас. Не люблю я такие дилеммы, когда на одной чаше весов жизни беззащитных гражданских, а на другой — жизни моих людей. Теоретически, можно было вооружить бабушек хотя бы пистолетами, но такое решение не приведет ни к чему хорошему — наши старушки живут не в техасах, а на Смоленщине. Точнее, жили до недавнего времени. Поэтому мне пришлось, скрепя сердце, отказаться от рискованной мысли разделить отряд, чтобы оставить в кластере хоть какой-нибудь гарнизон. Глянув на часы, мы поблагодарили Авдотью Степановну за гостеприимство, и стали собираться в дальнейший путь. Следующий час мы потратили на объезд кластера, как такового, поднялись на несколько высоких холмов, сфотографировали окрестности. В ситуации, когда время не резиновое, пришлось отказаться от идеи прокатиться с визитами по подворьям всех обитателей Борисовки, и от осмотра жилого фонда. Местность, надо признать, пришлась нам по душе: невысокие холмы, по которым разбросаны деревенские дома, три-четыре березовых рощицы вокруг, плюс энное количество давно непаханой земли из нашего мира. Если подойти к обустройству данного анклава с умом, то есть шанс организовать здесь отличное хозяйство. Именно так я и сообщил ван Клейсту, в очередной раз выйдя на связь с командиром наемников. Надо же было как-нибудь поторопить бельгийца с решением о выделении сил для защиты вновь открытых кластеров. В ответ на мои предложения Жерар напомнил, что полоса чужого леса между анклавом амишей и полузаброшенной деревенькой полностью непроходима. Причем, непроходима не только для колесной техники, но и для танков. Сунувшихся, было, в чащобы чужого леса наемников встретил глубокий овраг, тянувшийся от самой реки, и, потеряв в поисках прохода почти целый день, бойцы Жерара повернули свою БМП обратно. Более того, ван Клейст высказал мысль, что тот чертов овраг тянется чуть ли не на десяток километров, отсекая от базы наемников и еще не обследованный земной лесной кластер, и Борисовку. Прикинув по карте, что, и как, я ответил бельгийцу, что намерен лично разобраться с данным вопросом прямо на месте — мы просто возьмем, и возвратимся в Данилово напрямик, не делая лишний крюк к азербайджанцам. Оставшегося светлого времени суток, по идее, должно было хватить для того, чтобы форсировать примерно десятикилометровую полосу чужого леса, разделявшую пару кластеров. Глянув на карту, мои парни, в целом, поддержали идею сокращения маршрута, как в целях экономии времени, так и топлива. Запасы солярки, увы, безвозвратно улетучивались с каждым днем, и недалек был тот час, когда нам придется передвигаться на своих двоих. Поэтому лучше провести разведку, пока есть возможность, сидя в машине, чем шариться по чужому лесу пешочком, с риском остаться в нем навсегда. В-общем, взяв курс на Данилово, мы вновь углубились в местный лес, в готовности к новым незабываемым встречам с потрясающей здешней фауной. Вскоре нам действительно стала встречаться здешняя фауна, различные, там, ящерицы, и здоровенные вараны, в изобилии водившиеся вокруг. Ни те, ни другие не проявляли никакой агрессии, наоборот, старались сразу же уступить дорогу изрыгающим смрадный выхлоп стальным монстрам. Зеленые вараны — так мы окрестили двухметровых ящериц — действительно охотились на своих более мелких собратьев, похоже, не гнушаясь и каннибализмом. Более мелкие ящерицы питались кем-то, жившим высоко на деревьях, может быть, здешними белками, или птицами. По крайней мере, мы не заметили, чтобы ящерицы малых размеров находили свою добычу на земле. Уж не знаю, кому больше повезло — нам, или леозаврам, но лично мы были искренне рады, что во время поездки удалось избежать встреч с этими хищниками. Учитывая отсутствие на моем «мерсе» лобового стекла, такая встреча могла завершиться и не в нашу пользу. А подобный результат никого из нас не устраивал. Потратив на неизбежные петляния и поиск оптимального маршрута часа полтора, наша небольшая колонна выехала к линии пересечения двух миров. Граница между мирами оказалась хорошо отмечена целым валом рухнувших деревьев, поэтому нам вновь пришлось прибегнуть к помощифинской мотопилы. Затем немного поработали лопатами, подрыв примерно метровой высоты обрывчик, и вновь принялись пропиливать себе дорогу. Неожиданно захрипела одна из «моторол», и мы услышали переговоры между Никитиным и кем-то из даниловских мужиков. Чей-то взволнованный голос сообщал главе, что кто-то ломится в их сторону прямо из чащи чужого леса, слышится шум, словно дело происходит на лесоповале. Глава администрации принялся уточнять, что это за шум такой, словно на лесоповале, а затем обложил недотепу матом. Спустя секунду Василий запросил по рации наш позывной, и мне пришлось нарушить радиомолчание. С явным облегчением Никитин задал мне несколько дежурных вопросов, уточнил, что он сильно занят до самого вечера, после чего вновь вызвал давешнего мужика, запретив тому даже думать о стрельбе в нашу сторону. Как позднее выяснилось, нас и строительно-ремонтную бригаду даниловцев разделяло примерно с полкилометра, и мы малость ошиблись с направлением. Зря, в общем, пропиливались сквозь сотню метров земных кустов и молодых деревьев, т. к. могли взять в сторону, и выехать прямо к заброшенному яблоневому саду. Строительно-ремонтная бригада даниловцев насчитывала полтора десятка человек, располагала бульдозером и тремя грузовиками, имела на вооружении пять единиц огнестрела, в т. ч. пару «ксюх». Ночевали мужики в одном вагончике и двух уже отремонтированных хатах, в поте лица работали буквально от зари до зари. Даниловцам предстояло восстановить до нормального состояния еще четыре жилых дома, а затем заняться подсобными постройками — хлевами и сараями. Переговорив по-быстрому с мужиками о том, о сем, мы покатили на свою базу. Путь лежал через хозяйства фермеров Савченкова и Доренко, которые с некоторых пор считались очень влиятельными в анклаве людьми. В-общем, неудивительно, т. к. у одного из них имелся собственный коровник, а у второго — процветающая свиноферма. После катаклизма оба фермера частично лишились кормовой базы для своего скота, и, не желая пускать под нож большую часть поголовья, активно поддерживали союз даниловцев с наемниками в надежде на сочные луга в других кластерах. Насколько я успел услышать краем уха, поляки не возражали против импорта из Данилово десятка хрюшек, но исключительно для кулинарных нужд. В экспорте крупного рогатого скота не нуждался никто, ибо у всех наших соседей имелась своя собственная домашняя скотина, для прокорма которой едва хватало площадей с земной растительностью. В данной ситуации два вновь открытых нами кластера позволяли раз и навсегда разрешить угрозу голода для коров, и давали неплохой шанс на увеличение поголовья свиней. — Ух, ты, интересно девки пляшут, — с неподдельным удивлением нарушил молчание капитан Руденко, пока мы осмысливали увиденное. — Это где же они такое откопали? — Сейчас выясним, — произнес я, останавливая «мерс». — Сдается мне, что мы давеча видели эти «коробочки» в амеровском ангаре. Дорога на нашу базу шла рядом с хозяйством Савченкова, и, проезжая мимо его навеса для техники, мы увидели под крышей пару БТРов советского производства. Причем, без вооружения, прямо как те машины, которые достались наемникам по соглашению с ворюгой Глейманом. Но, откуда БТРы взялись здесь, у Савченкова? Неужели, пока нас не было, произошел конфликт между даниловцами и бойцами ван Клейста? — О, мужики, гляди, кто к нам пожаловал! — обернувшись на шум моторов, воскликнул Доценко. — Никак, сам товарищ майор, со своим спецназом. — Доброго дня всем, товарищи, здравствуй, Александр Матвеевич, — подойдя, я вежливо и культурно поприветствовал человек восемь ополченцев, собравшихся у бронетранспортеров. — Откуда у нас взялось такое богатство? — И тебе не хворать, товарищ майор, — с неким странным подтекстом отозвался Доценко. — А сие богатство не ваше, а наше. Решением администрации поселка приобретенная военная техника поступила на вооружение нашего ополчения. Верно, мужики? — Стоп, стоп. Ты объясни, Александр Матвеевич, откуда вообще взялась эта техника? — подождав, пока утих небольшой шум «одобрямсов», спросил я. — Вы, случаем, не вступили в конфликт с парнями Жерара, а? — Да, что, мы, малахольные, что ли? С чего бы нам вступать в конфликт с нашим главным союзником? — Доценко посмотрел на меня так, словно я надел костюм розового фламинго на детский утренник. — Бронетранспортеры перешли в собственность ополчения в результате сделки между законной властью Данилово и господином ван Клейстом. — Чего это такое ценное вы махнули на Бэ-Тэ-Эры? — поинтересовался стоявший рядом Руслан. — Неужели, запасы солярки? — Да ты, капитан, нас совсем уж лапотными считаешь? — похоже, зам Никитина был не прочь прилюдно полаяться. — Солярка — стратегическое сырье, на сделки с которым наложено эмбарго администрации. Ишь, чего напридумывают, а еще полицейские. Вам, что, голова нужна только для того, чтобы носить фуражку? — Тихо, тихо, не кипятись, Александр Матвеевич, лучше объясни все толком, — я уже догадался, что Доценко зачем-то провоцирует нас на конфликт. — Что именно обменял анклав на два Бэ-Тэ-Эра? — Совет отдал наемникам одну фуру, точнее, ее груз, и вездеход, — ответил один из мужиков, которого я раньше постоянно видел рядом с Никитиным. — Фуру нам пригонят обратно. — А что за груз был в той фуре? — доброжелательным и нейтральным тоном поинтересовался капитан Ковалев. — Да, ерунда, компьютеры всякие, и прочее барахло, — махнул рукой Доценко. — Электричества в ближайшем будущем у нас не появится, поэтому нам не нужны никакие компьютеры. А вот оружие и «броня» нужны. Когда интендант-американец предложил нам выгодный бартер, мы поначалу не поверили своим ушам. Чудак человек — обменял бэтр на бесполезный хлам. — Евпатий-Коловратий, вы, что, отдали Глейману целую фуру компьютерной техники? — услыхав упоминание об американском интенданте, я мигом сообразил, что выгодный бартер не обошелся без участия хитрозадого мастер-сержанта. — Да вы хоть понимаете, что америкос вас надул? Неужели до вас не дошло, что этот груз намного ценнее, чем за него дают? Вы, что, не понимаете, что каждая высокотехнологичная вещь из старого мира скоро станет на вес золота? — Да мы поболее твоего понимаем, майор, — очень нехорошо прищурился собеседник. — У всех деревенских семьи, которые нам надо как-то кормить. Кто будет кормить бабу с детишками, если ее мужик, не дай бог, сгинет в джунглях? Ты, майор, со своими ментами? Уж извини, но ты — пришлый, как и твои люди. Мы знаем вас без году неделю, и еще не решили, что вы за людишки такие. Вот, те, раз! Признаюсь, у меня имелись подозрения, что деревенские мужики нас не особо жалуют. И я, и мои парни частенько подмечали косые взгляды, брошенные в нашу сторону, чувствовали скрытое напряжение в разговорах с некоторыми местными товарищами. Но мы списывали весь этот негатив на общую обстановку после катаклизма, и, признаюсь, не обращали на скрытые намеки никакого внимания. Как оказалось — зря! — Ты уж не стесняйся, Александр Матвеевич, давай, выкладывай все, что накопилось за пазухой, — я решил сразу же, не откладывая дело в долгий ящик, «провести разведку боем», чтобы иметь большую конкретику по ситуации. — Говори, какие у тебя и у остальных к нам претензии. Делай предъяву, если уверен. — Предъяву, говоришь, — похоже, Доценко ждал именно такой возможности, готовился к ней заранее. — Пришлые вы, никогда не жили в Данилово, и никто вас не знает. Кроме Еремеева. Еремеев, конечно, авторитет, но он здесь такой же пришлый, как и вы. Времена изменились, майор, и старые авторитеты перестали диктовать нам свои условия. — Вот, оно, что — все дело в Еремееве, — протянул я. — А ты в курсе, Александр Матвеевич, что я не виделся с «Еремой» туеву хучу лет? А здесь, в Данилово, мы оказались случайно, как и многие другие. — Слышь, Матвеич, не будь нас — вы бы уже пахали на Сазонова и на дочурку Быстрова, — вновь вступил в разговор Руслан, и интонация его слов мне весьма не понравились. Обычно капитан говорил таким тоном, когда готовился схлестнуться со всяким отребьем. — Над вами уже бы стояли надсмотрщики из тех бандитов, что мы завалили на площади у правления. — Нет, капитан, не будь вас — не было бы и никаких бандитов, и были бы живы Антонов с Федосеевым, — наш оппонент, похоже, закусил удила. Хорошо, хоть, не потянулся к оружию. Мда, а автомат-то у Доценко уже другой — явно из той партии, что мы привезли с полигона. — Вы спровоцировали бандитов на нападение, и вы несете за это ответственность. — Все так думают? — я вгляделся в лица топтавшихся под навесом мужиков. Никто из них не рискнул встретиться со мной взглядом, кто-то отводил глаза, кто-то пялился в землю. Как говорится: ни ответа, ни привета. — Ладно, парни, поехали. — Минутку, Володя, — остановил меня Михаил. — Мужики, а что за вездеход вы отдали наемникам на обмен? — «Витязя» обменяли, того, что парень из Эм-Че-Эс в самолете вез, — нехотя пробурчал в ответ давешний мужик. — Мы покумекали, и решили, что от двух Бэ-Тэ-Эров будет больше пользы, чем от одного вездехода. Полный абзац! Я дернул за рукав Руденко, открывшего, было рот, чтобы высказать, хм, товарищам, что он думает об их коммерческих талантах. Посмотрел на обычно невозмутимого Саню Барулина, качнул головой, предупреждая капитана, что не нужно говорить мужикам резкостей. Переглянулся с Ковалевым, который ответил мне всепонимающим взглядом тибетского мудреца. Действительно, какой смысл спорить с Доценко и группировкой его единомышленников? Особенно если учесть, что из нас стали создавать образ врага. Заметьте, из нас, из своих, российских ментов, а не из интернационала вообще чужих всем наемников, не из кучки депутатов-кровососов, организовавших недавнее кровопролитие. — Как думаете, Бэ-Тэ-Эры у них на ходу? — обернулся к нам всем капитан Барулин, едва я тронул джип с места. — Если на ходу, то их надо брать этой же ночью. — Успокойся, Саня, этой «броне» сто лет в обед, — отозвался из-за моей спины Ковалев. — Даже если машины достались Доценко и его подпевалам без серьезных поломок, то пока они доведут их до ума, пройдет уйма времени. — Да, за неделю управятся — разберут, почистят, соберут, — поерзал на сиденье Руслан. — А потом вооружат пулеметами, которые мы сами им же и подарили. Не, ну, нафига мы отдали этим козлам целых два Пэ-Ка-Эма, а? — Мы отдавали оружие не козлам, а ополченцам, — уточнил я. — Видимо, среди даниловских идет закулисная борьба за власть, и Доценко срочно понадобился образ врага. — Угу, а т. к. отряд бельгийца доценковским не по зубам, то он решился на очень рискованную игру, — заметил мой напарник. — Володя, как думаешь: если бы Николай был в строю, Матвеич попер бы против нас, или нет? — А черт его знает, Миша, — честно ответил я. — Походу, мы слишком добры к местным придуркам, и нас перестают уважать. Надо будет проучить Доценко так, чтобы ни у кого не возникло соблазна. — Интересно, а Марк знает, что даниловцы похерили «витязя», или нет? — вспомнил один важный момент Александр. — А если не знает, то, что он скажет по этому поводу? Марк сказал. Сказал вечером. Сказал достаточно много, с помощью великого и могучего русского языка расписал в красках умственные способности мужиков, прошелся и по Доценко и по Никитину, не забыл и американского мастер-сержанта. Последний, на мой взгляд, пострадал за компанию — Глейман всего лишь подтвердил свою репутацию ушлого дельца, совершив весьма выгодный для наемников бартер. Можно сказать, отлично исполнил свой служебный долг, отхватив у недалеких деревенских дядек дефицитный товар. За что же винить этого хитрого еврея? По приезду на базу, в особняк Николая, мы столкнулись с неожиданным сюрпризом — отсутствием, можно сказать, на рабочем месте, обоих охранников Еремеева. Витек и Володька бесследно исчезли, словно их никогда там и не было. Причем, исчезли с оружием, что наводило на очень нехорошие мысли. На всякий случай мы прочесали особняк, очень опасаясь обнаружить где-нибудь в укромном месте бездыханные тела, или следы кровавой разборки. Нигде ничего. Признаюсь, в какой-то момент это происшествие поставило нас в тупик. По всему выходило, что если охранников никто не похищал насильно, то они сами, добровольно оставили свой пост. Забрав, по словам Леонида, кое-какие личные вещи, так, мелочи. Наскоро перекусив, чем бог послал, мы решили, что для начала следует порасспросить оперативного дежурного в комендатуре, а затем поискать Никитина. Разговор с главой администрации предстоял серьезный, и на всякий случай мы стали готовить усадьбу к обороне. За этим занятием нас и застал вызов по рации из Замятино. Семен Семеныч, командир тамошнего гарнизона, предложил нам приехать вечерком в деревеньку, переночевать там, а утром обещал показать офигенно большой сюрприз. Сюрпризы нам, честно говоря, порядком поднадоели, поэтому мы попытались сходу расколоть отставного военного. Однако, Семен Семеныч «стоял насмерть» — говорил, что «это» надо видеть своими собственными глазами, иначе мы не ощутим радости и не осознаем открывшихся перед даниловцами перспектив. Пришлось пообещать заядлому охотнику, что мы пожалуем в Замятино с гостевым визитом. Еще возвращаясь из разведки, мы обратили внимание, что на улицах поселка стало на порядок меньше народа. Оперативный дежурный подтвердил, что колонна наемников забрала практически всех иностранцев, за исключением двух-трех мужиков. Глядя на наши удивленные лица, дядька пояснил, что, находясь под впечатлением от бюста некой Светланы Корякиной, один из французских граждан наотрез отказался ехать хрен знает куда. И никто из соотечественников так и не смог уговорить строптивого француза переселиться в «более цивилизованное место». Самое интересное, что постоянно дававшая отворот поворот местным мужикам дамочка буквально за пару дней нашла общие точки соприкосновения с этим чертовым пройдохой Пьером. Не особо обремененного работой дежурного дико занимали причины такого поступка мадемуазель Корякиной, он страстно желал обсудить размер мужского достоинства месье Пьера, и чем оно отличается от его, сережкиного, ну, вы поняли, чего. Данная тема нас совершенно не интересовала, и, узнав, что Никитин обещал появиться примерно через час, мы поехали проведать Еремеева. В импровизированном госпитале нас поджидал ответ на один из вопросов. Даниловские старушки, откуда-то прознавшие, что молодая докторша отлично разбирается во всяких, там, болячках, потянулись на прием к красавице-брюнетке. Загруженная работой с ног до головы, Диана просто сунула мне в руку клочок бумаги, а затем вытащила из-за зеленой занавески два «калаша», плюс две заполненные запасными магазинами разгрузки. На несколько секунд в комнате возникла немая сцена, пока я не пробежал глазами записку. Ну, что же, все становилось на свои места — охранники Николая покинули своего бывшего большого босса, и присоединились к наемникам ван Клейста. Выданное им оружие решили с собой не брать, т. к. не желали вконец портить отношения со своим бывшим работодателем. Интересно, что такого Жерар смог предложить двум прошедшим горячие точки парням? — Что, что, адреналиновые приключения на одно место, — буркнул Ковалев. Оказывается, последнюю мысль я произнес вслух. — Хорошо, хоть оружие не прихватили. Ты, Володя, не обижайся, но бандиты служат свои хозяевам, пока те им платят. А как только бабла нема — идут искать новых. — А чего мне обижаться, Миша? Я не бандит, и не их хозяин, — ответил я, передавая автоматы Руслану. — Как думаешь, Леонид тоже уйдет от нас? — Да, пофигу, пусть хоть сейчас уходит, — пожал плечами мой напарник. — Главное, чтобы не забрал стволы. Мой бывший однополчанин выглядел значительно лучше, чем во время нашего прошлого посещения. По словам Дианы, пациент шел на поправку, и она уже не опасалась, что в одну веселую ночку Еремеев возьмет, да и отдаст богу душу. На поправку шла и раненая в грудь девушка, за которой присматривали сиделки-добровольцы из местных женщин пенсионного возраста. Самоназначенные медсестры начинали потихоньку жалеть дуру-девку, которая должна была отправиться с больничной койки прямиком на принудительные работы. Диана считала, что в скором будущем сердобольные даниловские бабы потребуют пересмотреть решение трибунала в отношении раненой, дабы смягчить ее участь. Николай уже был в курсе о дезертирстве пары его охранников. Те зашли днем поставить босса в известность, попрощаться, и сдали оружие нашей докторше. Почему Диане? Все просто — парни не доверяли даниловским ополченцам, а те, как мы уже выяснили, не испытывали особой любви к людям бывшего серого кардинала всей здешней округи. Времена действительно изменились, старые авторитеты рушились прямо на глазах. Решив, что не стоит излишне волновать «Ерему», я сознательно умолчал о нашем конфликте с доценковской группировкой. Вместо этого вкратце рассказал о нашей поездке, об обнаруженных анклавах с российскими гражданами, о грядущей воздушной разведке нового мира. Николай жадно впитывал новости, и просил не бросать его одного надолго среди клизм и шприцов, приезжать почаще, делиться свежими новостями. Заметив, что мы оставляем товарища в самых надежных руках, которым можно доверить абсолютно все, мы распрощались с Николаем. Нас ждала весьма серьезная беседа с главой администрации, и мы готовились к ней, как к давешнему разговору у самолетов с господином ван Клейстом. Вопреки ожиданиям, Никитина на месте не оказалось. По словам дежурного, глава администрации уехал в ремонтно-строительную бригаду по какому-то весьма срочному делу. Ага, на ночь глядя и покатил, как будто взрослые мужики не справятся с ремонтом жилого фонда без пристального присмотра со стороны. До сих пор как-то справлялись. Было очевидно, что дежурный нам нагло врал, делая честные глаза, выгораживая главу, как умел. Учитывая, что на вызовы по рации Никитин не отвечал, становилось ясно, что он старательно избегает встречи и серьезного разговора с нами. Сей факт как-то не вязался с образом Василия, с образом жесткого и прямого мужика, поэтому я предложил парням повременить с выводами. Ковалев молча пожал плечами, Руденко скривил мне недовольную физиономию, а затем высказался эзоповым языком насчет новой даниловской власти. Саня Барулин в отместку за наглый обман красочно поведал дежурному, как мы сцепились с леозаврами, после чего показал мужику несколько фоток со своего айфона. Дежурный, поначалу с недоверием отнесшийся к рассказу капитана, похоже, впечатлился по самое немогу. А нефиг столь откровенно врать операм, которые и не таких гусей раскалывали. По возвращении на базу нас ожидал сюрприз. На скамеечке у мостика через ручей сидели два типчика, в которых без труда угадывались иностранные граждане. Рядом с визитерами стояли две современные сумки на колесиках, средних размеров, ничем неприметные среди миллионов аналогичных экземпляров по всему миру. По всему старому миру. Визитеры сидели молча, изредка обмениваясь короткими фразами на немецком. — Кто это? — коротко спросил я Костю Григорьева, скучавшего в одиночестве в караулке. — Чего им надо? — Докладываю: граждане Германии — Вольфганг Нидеррайтер, и Гельмут Нидеррайтер. Попросили о встрече с господином майором Иванниковым, — сухим казенным языком отбарабанил Костя. — Зеленцов велел впустить, и приглядеть, пока ждут начальство. — Хм, ну, если Влад велел, — задумчиво произнес я, рассматривая подозрительных немецких граждан. Какого, интересно, черта они не убрались прочь вместе с остальными фрицами. — Ладно, сейчас разберемся. Припарковав «мерс» рядом со вторым нашим джипом, я выбрался из машины, и пошел знакомиться с гостями. Увидев меня, оба немца поднялись со скамеечки, и… встали по стойке «смирно». При этом старший, коротко стриженый мужик лет сорока пяти-пятидесяти, еще и прищелкнул каблуками, выдавая военную выправку. — Здравствуйте, господа. Майор Владимир Иванников, — представился я. — Чем могу быть полезен? — Господин майор, разрешите представиться: Вольфганг Нидеррайтер, лейтенант «штази» в отставке, — произнес старший из немцев по-русски, с сильным акцентом, который возникает, когда редко используешь выученный язык. — Рядом мой сын Гельмут. Мы просим Вас взять нас в свой отряд. — Вот, как, — я ожидал чего угодно, но только не подобного. — Господин Нидеррайтер, а почему Вы с сыном не уехали вместе с остальными соотечественниками? — Я родился и вырос в Гэ-Дэ-Эр, мой сын родился в Восточной Германии, — ответил Вольфганг. — Мы всегда были чужими для бюргеров с Запада. Мы больше не хотим жить среди чужих, господин майор. — Можно просто «товарищ майор», — машинально поправил я, полностью сбитый с толку свалившимися, словно с неба, немцами. Мда, а ведь, если разобраться, то именно с неба они и свалились, в прямом смысле этого слова. — Герр Нидеррайтер, извините за прямоту, но и мы, русские, вам не родственники. — Товарищ майор, мы видели, как Вы и Ваши полицейские подавили бунт русских олигархов, — собеседник старательно подбирал слова, компенсируя отсутствие практики разговорной речи. — Мы видели справедливый суд народа над капиталистами, мы знаем, что Вы и Ваши люди были готовы идти с автоматами против танков. Мы знаем, что капитан ван Клейст заключил союз с деревней благодаря вам. Мы хотим остаться здесь, служить в Вашем отряде. — Герр Нидеррайтер, извините, а сколько Вы знаете языков? — осененный одной догадкой, я не совсем тактично перебил немца. — Кроме родного, немецкого? — Я с акцентом говорю на русском, английском, польском, чешском, — в голосе немца зазвучала профессиональная гордость бойца невидимого фронта, пусть и бывшего. А бывших, как известно, не бывает. — Выучил во время службы в «штази», но потом имел мало практики. Мой сын Гельмут свободно владеет английским, французским, голландским, фламандским. По-русски не говорит, понимает очень мало. — Солидно для юноши его возраста, — констатировал я, с любопытством рассматривая Нидеррайтера-младшего. — А сколько лет Вашему сыну? — Ему двадцать лет, товарищ майор, — теперь в голосе Вольфганга прозвучала гордость за своего сына. — Гельмут прекрасно знает любую электронику, компьютеры, умеет пользоваться оружием, имеет коричневый пояс по каратэ. — Пользоваться оружием Вы научили? — поинтересовался я. — Да, я старался научить сына постоять за себя, — немец подтвердил мою догадку. — Товарищ майор, мы готовы предложить вашему отряду все свои профессиональные знания, все умения. Первоначально у меня промелькнула шальная мысль, что эта парочка немцев является засланными казачками со стороны бельгийца. Затем я отмел данную идею, как абсолютно бредовую — Жерару, имевшему танки и БТРы, не было никакой необходимости шпионить за нашей малочисленной группой. Кроме того, ван Клейст вряд ли стал бы разбрасываться столь ценными кадрами, какими являлись бывший офицер «штази» и его сын-полиглот. Кстати, о птичках — немец только что обмолвился об очень интересных моментах. Насколько я помню, мы не проводили брифинг с иностранными гражданами, чтобы похвастаться собственной храбростью. — Хорошо, герр Нидеррайтер, Вы и Ваш сын приняты в наш отряд, — с этими словами я протянул немцам руку, обменялся рукопожатиями с обоими. — Берите сумки, и пойдем знакомиться с новыми коллегами. — Просто Вольфганг, товарищ майор, — с заметным облегчением вздохнул старший из Нидеррайтеров. — Без «герров». Я кивнул, принимая предложение нашего нового немецкого товарища. Мы пошли в дом, где я собрал всех, кто в этот момент находился на базе, и представил парням выходцев из бывшей ГДР. Как и ожидалось, мои опера достаточно тепло приняли немцев, несмотря на то, что Гельмут практически не говорил по-русски. Как заметил Руденко, с такими учителями, как бравые питерские менты, молодой человек заговорит по-русски через пару недель максимум. Вопрос вооружения вновь прибывших решился сам по себе — Нидеррайтеры получили оружие и амуницию дезертировавших охранников Еремеева. На этом моменте, впрочем, стоит остановиться подробнее. Нет, не на паре «калашей» с магазинами и разгрузками, а на уходе Витька с Володькой. Как Вольфганг и говорил, его сын хорошо знал языки, а кроме того обладал талантом слушать, подслушивать, и делать логические выводы. Шныряя вокруг конвоя наемников, когда те грузили иностранцев в прибывший автотранспорт, Гельмут услышал много чего интересного. В частности, узнал, что «солдаты удачи» держат сильные гарнизоны во всех трех открытых ими кластерах, кроме Данилово. Причем, на вооружении тех отрядов состояли танки и бронетранспортеры, а технические специалисты ван Клейста пахали без продыху, чтобы поскорее ввести в строй три советских МТЛБ. Те самые, трофейные, которые обнаружились в ангаре американцев. Американских морпехов, кстати, сразу же распихали по разным подразделениям, оставив при штабе лишь медперсонал во главе с Коллинзом. Настроение у наемников бодрое, несмотря на некоторое количество пострадавших при знакомстве с местной фауной, бойцы верили командирам, и были готовы продолжать исследование нового мира. Жерар упоминал, что среди его многонационального войска затесался какой-то парень с Украины, русский по национальности. Этот самый парень, Андрей, прибыл в Данилово вместе с конвоем, поосмотрелся вокруг, переговорил с местными, и… сманил в «солдаты удачи» обоих еремеевских охранников. Как полагал Нидеррайтер-старший, секьюрити Николая не желали оставаться под началом заезжих ментов, и сразу же использовали предоставленную возможность влиться в отряд «диких гусей». Благо такой шанс им дал уже упомянутый Андрей, явно соглядатай самого ван Клейста. Что же, бельгиец понимал, что его относительно многочисленный отряд является каплей в море нового неисследованного мира, и начал сманивать под свои знамена подготовленных бойцов у своих соседей. С другой стороны, хорошо, что потенциальные дезертиры слиняли сейчас, а не предали тебя в бою, что было бы куда страшнее. Между тем, Вольфганг рассказал, как приехавший с конвоем американский мастер-сержант морской пехоты шушукался с кем-то из даниловских мужиков. С помощью переводчика, конечно, все того же вездесущего Андрея. После тех переговоров с местными американец долго трещал с кем-то по рации, а затем наемники включили в состав конвоя одну из тех фур, что случайно оказались в Данилово. Глейман — судя по описаниям немца, это был именно он — самолично залез в кузов, проверил груз, после чего с довольной мордой порысил в личный «хамви». Сформированный конвой проторчал в поселке лишний час, пока ополченцы не пригнали на площадь двухзвенный гусеничный вездеход, и не передали его наемникам. Лишь после этого головной «ратель» тронулся с места. А ближе к вечеру через Данилово проследовал второй конвой наемников, возвращавшийся с полигона. Два грузовика из четырех буксировали на жестких сцепках пару БТРов советского производства, сопровождаемые трехосным британским броневиком. Ну, да, все сошлось: вторая пара БТРов не доехала до поселка, оказавшись под навесом на ферме Савченкова. Заключив тайную сделку, обе стороны обошлись без оркестра и толп восторженных зевак в процессе передачи друг другу техники. Все шито-крыто, и все довольны. Кроме тех, кто изначально владел «витязем». Тут, словно по заказу, появился Марк, прикативший на «гелендвагене». Мы познакомили нашего товарища с новыми бойцами отряда, ввели его в курс всех последних событий, ну, а про реакцию эмчеэсника на коммерческую деятельность даниловских аборигенов повторяться не буду. Замечу лишь, что Нидеррайтер-младший внимательно слушал произносимые Марком обороты речи, обучаясь, как говорится, на лету. Дав эмчеэснику выговориться, мы обсудили с ним наши дальнейшие планы, планы на ночь и на завтра. Марк поостыл, и сообщил, что объединенная бригада летчиков с помощью местных трактористов освободила шоссе от самолета «Люфтганзы», а заодно и спилила два с половиной десятка деревьев, способных помешать взлетно-посадочным операциям. Аварийный «боинг» аккуратно припарковали на примыкающем к трассе поле, соорудив для его шасси целых три бетонных дорожки. Вызывавшая опасения носовая стойка шасси выдержала испытание нагрузками, но все равно оставались опасения, что она подломится в любой момент, и самолет «клюнет носом». Пилотский интернационал решил, что проще переночевать в «боинге», чем тратить время на походы туда и обратно к гостевому домику в усадьбе Еремеева. Если начать работу с утра пораньше, то уже к полудню «ил» будет проверен от, и до, и готов к взлету. Похоже, летчикам двух стран не терпелось поскорее подняться в воздух, чтобы с высоты познакомиться с новым миром. Поэтому они послали Марка за едой, точнее, за продуктами на ужин и завтрак. Заметив, что пилотам придется завтракать, в основном, консервами, мы погрузили в «гелендваген» несколько наскоро собранных коробок с продовольствием. Строго настрого наказав эмчеэснику смотреть ночью в оба, информировали, что сами выезжаем в Замятино. На базе останутся наши женщины с парой новых бойцов немецкой национальности, плюс Леонид, охранник Еремеева. Новые бойцы — люди надежные, если что, вместе с Леней прыгнут в «хаммер», и примчатся на помощь. Марк хмыкнул в ответ, скептически глянул в сторону «надежных людей», и, пожелав всем удачи, укатил на «аэродром Данилово». Долив в баки топлива из стремительно таявших запасов моего бывшего однополчанина, мы поехали с визитом к Семен Семенычу. Пенсионерки Замятино радушно встретили нас, засыпали массой вопросов буквально обо всем, вплоть до внешней политики. Отставному военному даже пришлось осадить старушек, после чего нам наконец-то позволили сесть за стол. Во время ужина мы обстоятельно обсудили с Семен Семенычем и его бойцами все последние события в анклаве, и вокруг него. Охотник внимательно выслушал повествование о проведенном разведрейде, поддержал идею немедленного присоединения к Данилово двух новых кластеров. Узнав, что у нас возникла напряженка с Доценко, посоветовал не спешить с выводами о роли Никитина в этом деле. Доценко, по словам Семен Семеныча, и раньше частенько ставил в неудобное положение любое начальство, вплоть от покойного Федосеева. Уж очень высокого мнения этот мужик о самом себе, и своей роли в жизни поселка. А местные фермеры, типа того же Савченкова, зачастую слепо идут на поводу у Доценко, т. к. они все знают друг друга с детства. Поэтому нам не стоит держать зла на Никитина, который, скорее всего, оказался поставлен перед фактом коммерческой сделки ополченцев с Глейманом, когда самих наемников уже и след простыл. За ужином мы попытались вытащить из Семен Семеныча, за каким лешим ему потребовалось поиздеваться над нами подъемом в пол пятого ночи, чтобы мы что-то, там, такое увидели. Неужели нельзя организовать сюрприз как-то иначе, и дать выспаться уставшим за день ментам хотя бы до шести утра? — Не, мужики, иначе никак, — с улыбкой на лице развел руками отставной военный. — Но, обещаю, что сюрприз вам понравится. Учитывая, что Наталья Ивановна вела себя, словно партизан на допросе в гестапо, делая вид, что не понимает, о чем речь, нам пришлось поверить Семен Семенычу на слово. Ночь прошла спокойно, и моим парням удалось более-менее нормально отдохнуть. Ополченцы строго по графику добросовестно тянули лямку опасных ночных дежурств, и нам не пришлось никого подменять. Конечно, неприятно, когда приходится вставать ни свет, ни заря, но опера — люди закаленные, привычные к постоянному недосыпанию. В-общем, в четыре сорок пять мы топали за отставным военным на окраину села, позевывая на ходу, спросонья таращась на каждую подозрительную тень. — Тихо, парни, не шумите, — обернулся Семен Семеныч, когда Руденко чертыхнулся сквозь зубы. — Они не любят, когда ругаются. — Да, ешкин кот, что за «они» такие? — прошипел сквозь зубы Руслан, потирая ушибленную голень. — Развели сухостой какой-то, прямо под ногами… — Тсс-с, замрите, — поднял руку наш проводник. — Видите, ветки зашевелились? — Ну, видим, — шепотом отозвался я, прикидывая, успею ли вскинуть автомат, если из подлеска выпрыгнет желающий позавтракать леозавр. Пожалуй, не успею. — Семен Семеныч, твою дивизию, колись, нафиг, немедленно! — Да не шипи, майор, смотри, лучше, — с этими словами охотник приподнял с земли захваченный с собой мешок, и шагнул вперед, обернулся ко мне. — Не вздумай стрелять, майор, не надо. — Матерь божья, — пару минут спустя прошептал Руденко, помотав головой. — Ущипните меня, может, я сплю? — Нет, Руслик, ты не спишь, — произнес не менее обалдевший Барулин. — Это все наяву. Вероятно, со стороны в тот момент мы выглядели, как кучка идиотов — стояли, пораскрывав рты, глядя, как Семен Семеныч с рук кормит яблоками семейку шерстистых слонов. Или, сильно облысевших мамонтов, уж, не знаю, как их звать-величать. Слоны, похоже, не в первый раз вкушали чужеземное угощение, и делали это очень деликатно. Аккуратно беря хоботом с ладони человека каждый плод, отправляли его в рот, прикрывали глаза, долго-долго двигая челюстями. Угощались строго по ранжиру — сначала самец с более массивными бивнями, затем самка, и лишь потом их малыш, размерами схожий с крупным быком. На нас, вроде бы, не обращали никакого внимания, и, похоже, нисколько не опасались. Не знаю, сколько времени мы проторчали, наблюдая за процессом кормежки слонов с рук, но мешок с яблоками в конце концов полностью опустел. Впрочем, он и изначально не был полон, так, может, на треть. После того, как был съеден последний плод, самец изогнул свой хобот так, словно приглашал на нем посидеть, будто на лавочке. Семен Семеныч не заставил себя ждать — минута, и он уже с гордым видом восседает на широченной спине слона, ласково поглаживая протянутый ему хобот. Затем умное животное сделало несколько десятков шагов по направлению к лесной опушке, неся нашего охотника на своей спине, и остановилось возле дерева. Видимо, слон давал человеку понять, что прогулка подошла к концу, и пора бы тому спешиваться. На прощанье Семен Семеныч погладил слона по огромной голове, и, кряхтя, перебрался на березовый сук. Спуск на землю не занял много времени, и вскоре отставной военный предстал прямо перед нашими изумленными глазами. — Ну, как вам сюрприз, мужики, понравился? — Семен Семеныча прямо-таки распирало от гордости и счастья. — Мохнатые слоны, скажу я вам, страшно умны, и словно самой природой созданы для того, чтобы их одомашить. Чем не лошади? Лучше лошадей, намного лучше. — А потянут ли они плуги и бороны? — с сомнением произнес Барулин. — Ведь, не каждая лошадь годится для подобной работы. А здесь — слоны, с которыми никто из деревенских не знаком. — Ничего, солярка закончится, придут, и познакомятся, как миленькие, — ответил отставной военный. — Другого выхода у мужиков нет — лошадей у нас раз-два и обчелся. — Семен Семеныч, а как Вам удалось наладить контакт с животными? — задал я ключевой вопрос. — Это же… — «Невский», «Невский», ответьте «Шпилю», — неожиданно прохрипела рация. — «Невский», «Невский»… — Да, «Шпиль», «Невский» на связи, — вызов в неурочное время мгновенно мобилизовал меня. — Говори, что случилось? — Мы наблюдаем приближение неизвестного корабля, который идет вдоль побережья, — доложил наблюдатель с колокольни. — Еще слышим шум вертолетного двигателя… Откуда-то с запада, со стороны пиндостанского полигона. — Что за корабль, гражданский, или военный? — поинтересовался я, предположив, что американцы с наемниками вновь играют в какие-то свои, непонятные нам игры. — …Военный, — ответил наблюдатель. — На корабле, вроде, спускают шлюпки, а в сторону берега идут еще два катера… — Что за фигня? — удивился Ковалев, в тревожном ожидании прислушивавшийся к разговору. В этот момент до нас донесся глухой вздох орудийного выстрела, мигом слившийся со звуком разрыва. — Вов, уточни — катера с десантом? — Корабль открыл огонь! — закричал наблюдатель. — Он стреляет прямо по деревне! — «Шпиль», отвечай: катера идут к берегу с десантом? — я почти перешел на крик. Снова послышался звук отдаленного орудийного выстрела, и сразу же громыхнул разрыв. — «Шпиль», прием… — Мужики, что происходит? — разволновался Семен Семеныч. — Судя по гулу, под Данилово работают крупным калибром. Я артиллерист, знаю, о чем говорю… С кем это вы так поссорились, а? — А чего сразу мы? — вспыхнул Руслан. — Может, это ваш Доценко решил поиграть в войнушку? — Капитан Руденко, отставить свару! — я напустил в свой голос как можно больше металла. — Сейчас сами поедем, и на месте все выясним. После третьего залпа и последовавшего за ним очередного взрыва мы насчитали еще два выстрела из корабельного орудия. Затем мой обострившийся слух уловил едва слышимые отзвуки далекой перестрелки из стрелкового оружия. Судя по непрерывности стрекотания, стреляли сразу из нескольких автоматических стволов, стреляли, не жалея патронов. — …«Невский», я «Аврора», ведем бой с неизвестным противником, — прохрипела рация, и я узнал голос Марка. Сквозь эфир донесся треск автоматной очереди. — Всем: пост на трассе атакован двумя десятками хорошо вооруженных врагов… Андреич, меняй позицию! — Марк, Марк! Кто атакует?! — заорал я в ответ, плюнув на конспирацию. — Марк, отвечай! — Говорит «Колпино»! — вместо эмчеэсника в эфир ворвался голос какого-то ополченца. — Мы под обстрелом! — «Колпино», кто конкретно вас атакует?! — уже на бегу я попытался прояснить хоть что-нибудь конкретное. — Черномазые какие-то, выскочили, словно черти, из-за поворота! — с испугом в голосе отозвался боец. — (Цензура!), вертолет! Колька, бежим!! Ополченец исчез из эфира, дав нам понять, что какие-то черномазые черти захватили блокпост ополчения в бывшем магазине Еремеева. Кроме того, стало известно, что у неизвестного противника имеется вертолет. Вкупе с артиллерийским обстрелом с моря это означало, что Данилово подверглось атаке весьма серьезных сил — скорее всего, чьей-то регулярной армией, как и мы, очутившейся в новом мире. Термин «черномазые» вполне можно было применить и к янкесам, и к латиноамериканцам, и еще к массе народов — чернокожие служили во множестве земных армий. А если нас атаковали не земляне, а местные? Мы, словно спринтеры, добежали до дома Натальи Ивановны, и мгновенно очутились в машинах. Под гавканье четвероногих сторожей наши джипы пронеслись по Замятно, напугав пару-тройку старушек, высунувшихся, было, на улицу. Деревенька пробуждалась, видимо, пенсионерки услышали гул отдаленной канонады, и интуитивно почувствовали, что в анклаве происходит что-то страшное. В эфире царила полная неразбериха — позабыв позывные, посты ополченцев вызывали друг друга, забивая канал связи. Наша группа на трассе больше не выходил на связь, что, похоже, свидетельствовало о непоправимом. В глубине души, конечно, теплилась надежда, что у парней просто накрылась рация, а сами они — опытные вояки — живы-здоровы, и никакие черномазые черти их не возьмут. Даже, если у этих чертей есть артиллерия и вертолет. …Сидевший за моей спиной Ковалев наконец-то докричался до Никитина. Сквозь треск помех глава сообщил, что ополченцы стягивают силы к южной окраине Данилово, а крайние дома, похоже, уже захвачены, как и бывший магазин «Еремы». О ситуации на шоссе Василий ничего не знал, зато сумел уточнить, что у врага в наличии один единственный вертолет, вооруженный пулеметами. Насчет национальности нападавших Василий не имел никакой информации, как и о боевом корабле у берега. По причине того, что наблюдательного поста на колокольне церкви более не существует — прямое попадание снаряда снесло всю площадку вместе с бойцами. Враг продолжал вести редкий артобстрел, видимо, корректируя огонь с борта «вертушки». — Рус, что с рацией? — я на мгновение обернулся назад, в сторону капитана Руденко, пытавшегося выйти на связь с отрядом ван Клейста. — Работает? — Рация в порядке! — проорал в ответ Руслан, перекрывая шум двигателя и шелест шин. Напомню, что мой «мерс» лишился лобового стекла. — А вот на связь с нами никто не выходит! — (Цензура), парни, боюсь, что бельгиец нас крупно надул! — услышав ответ, покачал головой капитан Барулин. — Не исключено, что это его уроды и напали на Данилово. — Да, если это бойцы Жерара, то это полный (цензура), — согласился я. — С другой стороны — нет логики! Зачем ему нападать, предварительно дав нам ство… Саня, «вертушка», млин! — Вижу! — закричал Барулин, поворачивая в сторону вертолета пулемет. — Мужики, готовьтесь на ходу прыгать вон! Мы доехали практически до того места, где произошла наша первая встреча с ван Клейстом. Едва джип выскочил из-за поворота, я сразу же увидел летящую нам навстречу винтокрылую машину. Думаю, если бы вертолет был вооружен ракетами, или автоматическими скорострельными пушками, нам бы пришел конец прямо на том же месте. Или, кирдык, или, капут, кому как нравится. Но противник не имел на вооружении ни ракет, ни скорострельных «металлорезок». «Ветрушка» слегка повернулась правым боком, и словно засверкала сваркой из дверного проема — пулеметная очередь хлестнула по грунтовке прямо впереди нас, приближаясь к моему «мерсу» со скоростью… Да, хрен знает, с какой скоростью, но очень быстро. Я резко крутанул туда-сюда руль, одновременно давя на газ, и вновь выворачивая рулевое колесо. Успел краем глаза заметить, как мгновенно исчезло боковое зеркало заднего обзора, словно его корова языком слизнула. Что-то хрустнуло за спиной, а мой напарник завернул на таком матерном слэнге, что обзавидовался бы любой боцман старой закалки. — Бегом, врассыпную! — срывая голос, я рванул дверцу, выскакивая из машины. — Быстрее! Не знаю, как у кого, а у меня не было никакого желания нестись на джипе под обстрелом крупнокалиберного пулемета. Это только в кино главный герой шутя уворачивается от пулеметных очередей, да еще успевает целовать смазливую телку, которая визжит рядом, на пассажирском сиденье. В жизни же подобное трюкачество под огнем быстро закончится смертью храброго каскадера. А умирать нам еще рановато, еще не все в этой жизни сделано… … Как уже говорилось выше, капитан Зеленцов мастерски водил машину. Любуюмашину. Вот и сейчас Влад в долю секунды умудрился развернуть «крузак» так, что пулеметная очередь наискось прошлась по задней части «японца», не задев ни самого капитана, ни лейтенанта Григорьева. Джип Зеленцова все-таки слетел с дороги, протаранив ближайший куст, но оба его пассажира, живые и невредимые, выскочили вон из машины. Вражеский вертолет по дуге прошел над нами, закладывая вираж вправо, видимо, пулеметчик захотел окончательно расстрелять две неподвижные цели. Цели, может, и неподвижные, но кусачие… …Установив ПКМ на капот моего «мерса», Александр поймал на прицел вражескую «вертушку». Мы помогали Сашке изо всех пяти «калашей», длинными очередями, не жалея патронов, опустошали магазины. Град свинца забарабанил по обшивке вертолета, и пулеметчик противника обвис на турели, удерживаемый от падения вниз страховочным ремнем. «Вертушка» тотчас взмыла вверх, одновременно закладывая вираж влево. Из левого проема заработал второй «крупняк», пытаясь подавить нашу пулеметную точку. Пули просвистели прямо над головой Барулина, и тот нырнул вниз, прячась за капотом джипа. Следующая очередь исковеркала переднее колесо моего многострадального «мерса», а затем враг переключился на неподвижный «лэндкруйзер». Видимо, пулеметчик посчитал, что Александр убит, и больше не представляет никакой угрозы для винтокрылой машины, а пытаться подстрелить пятерку мечущихся по кустарнику пехотинцев занятие бесперспективное. Между тем, вертолет был уже на расстоянии более километра от нас, и эффективность нашего огня снизилась… …Расстрелянный полудюймовым калибром «крузак» горел ярким пламенем, и наконец-то взорвался. В тот же момент капитан Барулин вскочил на ноги, подхватил ПКМ, и изо всех сил чесанул к кустарнику. Мы постарались отвлечь вражеского пулеметчика, усилив огонь, и выскакивая на открытое пространство. В результате Сашка успел добежать до спасительной зеленки, провожаемый фонтанчиками песка, выбитыми крупнокалиберными пулями из дорожного покрытия. Затем произошло небольшое чудо: вертолет резко набрал высоту, левым виражом уходя в сторону Замятино. Мы постарались всадить в брюхо «вертушки» как можно больше свинца, но, видимо, безрезультатно… — Мишка, Рус! Бегом за мной! — следовало сполна использовать шанс, данный врагом, чтобы забрать из обреченного «мерса» рацию и цинки с боекомплектом. У меня оставалось примерно с полмагазина патронов, и я не сомневался, что вертолетчики обязательно подожгут джип. — Хватай рацию, а мы патроны! — Руслан, кинь мне короб с лентой! — проорал Ковалев Руслану. — Вовка, а по кому он палит? Действительно, вражеский пулеметчик вновь открыл огонь, расстреливая какую-то цель за поворотом дороги. Стало ясно, что этот кто-то отвлек противника на себя, тем самым спася наши подпаленные шкуры. Благодаря неожиданной передышке, мы смогли спасти весь и наш скромный запас боеприпасов, и подаренную наемниками рацию. …Парни лихорадочно набивали патронами магазины, прислушиваясь к реву вертолетных движков. Вражеский пулемет замолчал, едва на земле произошел взрыв, и за полосой леса в небо поднялся столб густого черного дыма. Это рванул бензобак машины, на которую и отвлекся противник. Мы уже догадались, что это была машина с ополченцами Семен Семеныча, ринувшимися в Данилово следом за нами. Оставалось лишь надеяться, что никто из мужиков не пострадал. Мы приготовились встретить «вертушку» изо всех стволов, но та прошла стороной, быстро промелькнув над осинником. Враг, похоже, не рискнул устроить повторную дуэль с шестью хорошо вооруженными ментами. Между тем, артиллерийский обстрел поселка не прекращался. К редкому буханью корабельного орудия, похоже, присоединился миномет, хлопки выстрелов из которого чередовались с разрывами мин. Перестрелка из стрелкового оружия не прекращалась, периодически вспыхивая то в одном конце населенного пункта, то в другом. Судя по всему, в Данилово велись уличные бои, и ополченцы не собирались так просто сдавать поселок. Никитин не выходил на связь, как, впрочем, и командиры других групп самообороны. — Так, по дороге лучше не рисковать, пойдем через «зеленку», — сунув в разгрузку последний набитый магазин, решил я. — Вскрывайте последний цинк, парни, патроны рассуйте по карманам. — Командир, кто-то ломится по кустам! — Зеленцов неожиданно вскинул автомат. — На «два часа»! — (Цензура!), зашли с тыла! — выругался Руденко, приседая на одно колено, и наводя «калашников» в указанном направлении. Звякнув лентой, Александр споро пристроил ПКМ на каком-то бугорке, остальные рассыпались цепью, прячась за деревцами. — Отбой! Это — свои! — скомандовал Ковалев после нескольких секунд томительного ожидания сшибки. — Семен Семеныч, мы здесь! Спустя минуту к нам присоединились отставной военный с тремя ополченцами, вооруженными автоматами и карабинами. Один из ополченцев слегка прихрамывал, а лоб Семен Семеныча украшал глубокий порез, сильно кровоточащий. Охотник чертыхался, машинально размазывая по лицу кровь, от чего все больше, и больше походил на персонаж из фильмов ужасов. — Осколком стекла шандарахнуло, когда наш «уазик» рванул, — пока Михаил бинтовал голову Семен Семеныча, тот, охая, прояснил происхождение пореза. — Володя, что же за ироды такие на нас напали? — А хрен их знает, мы не рассмотрели на «вертушке» никаких опознавательных знаков, — зло сплюнул Руслан. — Эй, что у тебя с ногой? — Ушибся малость, когда мы тикали из машины в лес, — отозвался ополченец, потирая колено. — Ничего страшного. В этот момент недалеко от нас вспыхнула перестрелка из нескольких автоматических стволов сразу. Короткие очереди чередовались с частой стрельбой одиночными, затем к автоматам присоединился пулемет, зашедшейся длинной очередью. Стреляли где-то поблизости от усадьбы Еремеева, там, где располагалась наша база. Спустя минуту корабль врага дал очередной орудийный залп, и одновременно с грохотом разрыва над верхушками березок взметнулся столб дыма и пламени. Все стало ясно — противник атаковал нашу базу, обороняемую всего тремя бойцами. Мы неслись по зеленке, как угорелые, задыхаясь, спеша на звуки перестрелки. Враг, несмотря на поддержку корабельной артиллерии, никак не мог взять особняк «Еремы». Похоже, Вольфганг не врал нам, когда представлялся бывшим офицером «штази». Пока немцы сдерживали противника, но рано, или поздно враг либо сомнет защитников базы числом, либо перемешает их с землей огнем орудий и минометов. — Черт, такой красивый особняк был, — вырвалось у меня, когда я увидел результат прямого попадания снаряда в дом Николая. — Угу, разнесли весь второй этаж, уроды, — со злостью в голосе процедил Ковалев. — Пожара, похоже, не видать. Прячась за редкими березками, где ползком, где перебежками, мы вышли во фланг нападавшим, которых оказалось на удивление мало. Нашу базу обстреливали с полдесятка чернокожих парней в камуфляже, не рискнувших, впрочем, атаковать через примыкающий к забору луг. Забор, кстати, был в нескольких местах аккуратно разрушен — кто-то изнутри двора повалил штуки три бетонных плиты, словно приглашая врага атаковать через образовавшиеся проломы. Чернокожие агрессоры производили впечатление опытных бойцов — после двух-трех очередей грамотно меняли позиции, не высовывали сдуру головы из-за укрытий. Обороняющиеся вели огонь одиночными, каким-то образом умудряясь не подпускать негров на расстояние броска гранаты. Сколько я не всматривался в особняк, мне так и не удалось засечь позиции наших немцев. Видимо, и чернокожие бандиты оказались в подобном тактическом тупике, т. к. были вынуждены запросить сначала поддержку артиллерией, а чуть позднее и миномета. Прямо на наших глазах первая мина взорвалась у въездных ворот, вторая угодила прямо в караульное помещение, а следующие четыре штуки поразили двор усадьбы. Во дворе сразу же что-то рвануло, вверх взметнулось облако черного дыма, и Зеленцов беззвучно зашевелил губами — не исключено, что вражеская мина только что уничтожила «бэху» Владислава. Нападавшие тотчас попытались атаковать, и … угодили под перекрестный огонь со стороны немцев и нашей группы. Плотность огня была такова, что не уцелел ни один чернокожий… — Рад Вас видеть, товарищ майор, — криво улыбаясь, произнес выбравшийся из-под бетонной плиты Нидеррайтер-старший. — Честно говоря, я уже готовился предстать перед нашим Создателем. — Вольфганг, где Марина?! — сразу же закричал я. — Что случилось с нашими женщинами? — С женщинами все хорошо, — вытирая со лба пот, ответил немец. — Они спрятались в подвале, здесь очень глубокий подвал. — Диана там же? — подскочил к нам капитан Руденко. — А почему вас только двое, где Ленька? — Как только началась стрельба, Леонид побежал в поселок, — бывший офицер «штази» заменил опустевший магазин полным. — Мы с Гельмутом больше его не видели. — Вовка, надо атаковать вдоль окраины, пока они не опомнились! — во двор вбежал Ковалев, с трофейным ручным пулеметом наперевес. — Быстрее, парни, быстрее! — Вольфганг, на ходу расскажешь! — Михаил был совершенно прав — нам следовало немедленно развить успех, накостылять негритосам по самые помидоры. Восемь опытных ментов могли серьезно осложнить чернокожим уродам жизнь, и повлиять на общую обстановку. — Семен Семеныч, ты со своими бойцами остаешься оборонять базу! Не спорь — так надо! В тот момент мы даже не подозревали, насколько сильно нам повезло. Вражеский вертолет, доминировавший над полем боя, и корректировавший действия агрессоров, возвратился на корабль, чтобы заменить погибшего пулеметчика и еще одного раненого. Если бы «вертушка» продолжала висеть над нами, то черта с два мы деблокировали бы усадьбу Еремеева. Нас просто расстреляли бы из крупнокалиберных в чистом поле, а чернокожие в конце концов выкурили бы обоих Нидеррайтеров из-под бетонных плит. Скорее всего, забросали бы немцев гранатами. Страшно представить, что потом бы случилось с нашими женщинами. Нападавшие оказались сплошь вооружены оружием советского образца — «калашами», плюс одним ПКМом. Прихватив трофейные боеприпасы, мы разделились на две четверки, и двинули в поселок. Тактическая ситуация в Данилово к этому времени существенно не изменилась — в нескольких местах продолжались спорадические перестрелки, полыхало несколько подожженных артогнем строений, то тут, то там валялись тела людей и трупы собак. Похоже, агрессоры по каким-то причинам люто ненавидели данных животных. …Добежав до крайнего дома, мы притормозили, переводя дух. Вновь послышался шум вертолетных двигателей, и я мысленно выругался — если враг начнет наседать на группу с воздуха, то ни о какой зачистке поселка от бандитов не может быть и речи. «Вертушка» просто начнет гонять нас пулеметным огнем, словно зайцев, либо того хуже — начнет корректировать залпы минометчиков и корабельной пушки. Пытаясь найти решение, я глянул на своих парней — большинство залегли вдоль забора, наблюдая за переулком и соседним домом. Зеленцов с Григорьевым сунулись осмотреть хату, проверить, чтобы никто не саданул очередью нам в спину. Послышался тихий женский вскрик, затем чьи-то сдавленные рыдания, на пороге появился Костя, дав нам условный знак. Так, здесь чисто, противник отсутствовал. Из-за угла дома на миг высунулся Гельмут, обозрел окрестности, выискивая взглядом вертолет, и тотчас спрятался обратно. Затем, выскочив из-за дома, оба немца чесанули к поленнице дров, и я буквально впился в них взглядом — Нидеррайтер-старший тащил на плече РПГ-7. Где же он взял гранатомет? — Миша, прикрой, — хлопнув Ковалева по плечу, я вскочил, и стрелой помчался к укрытию наших немцев. — Вольфганг, ты где взял «граник»??? — В самом начале атаки на особняк мой сын застрелил негра-гранатометчика, — отозвался бывший офицер «штази». — Мы не могли сразу подобрать трофей, поэтому немного задержались, и догнали вас здесь. — Ты сможешь завалить из него «вертушку»? — я кивнул на трубу РПГ. — Да, я смогу попасть в вертолет, — после секундной паузы ответил немец. — Лучше всего, если мы организуем комбинированную засаду на пару с пулеметчиком. Так будет больше шансов сбить. — Хорошо, Вольфганг, будешь взаимодействовать с Саней Барулиным и Русланом, — решил я. — Давай, побежали к ним, объяснишь парням, что, и как. Спустя пару минут мы двумя четверками двинулись дальше, на звуки стрельбы, возобновившейся где-то неподалеку. Вновь захлопал вражеский миномет, посылая мину за миной по целям в центре поселка. «Вертушка» противника куда-то удалилась, исчезнув из поля зрения, словно пилоты врага почуяли, что их ждет при встрече с нами… …Следующие два дома мы проверили минут за пять, обнаружив во второй хате тяжелораненую бабульку и пристреленную собаку во дворе у калитки. Старушку ударили ножом, но, видимо, сделали это второпях, поэтому она еще не покинула сей бренный мир. Пострадавшую требовалось как можно скорее доставить на операционный стол, но где он, этот операционный стол в расстреливаемой из орудий деревне? Максимум, что смогли сделать мои парни — наложить повязку, приостановив кровотечение. А дальше — как карта ляжет, авось, и дотянет пенсионерка до эвакуации. В переулке возле третьего дома лежали два окровавленных тела — женщины лет сорока и подростка лет четырнадцати. Во дворе злополучного дома обнаружился труп ополченца, рядом с которым валялся «укорот» с пустым магазином. Судя по разбитым очередями окнам в доме, и россыпи гильз на полу под ними, мужик отстреливался до последнего. До последнего патрона, надеясь выиграть время для спасения своей семьи, тех, кого бандиты все же настигли в переулке. — Суки, — прошипел Руслан, закрая ополченцу глаза. — Убить всех надо, всех! — Спокойно, Рус, спокойно, — пришлось в прямом смысле придержать капитана Руденко, чтобы тот не наделал глупостей. — Мы замочим их всех, я обещаю… …Свое обещание я начал воплощать буквально через минуту, когда у следующего дома мы столкнулись с группой противника. Столкнулись неожиданно, практически нос к носу, на полсекунды опередив врага с открытием огня. Не знаю, может, агрессора смутила наша черная форма, «сферы», или что-нибудь еще, но противник промедлил, и это решило исход скоротечной сшибки. Приседая на одно колено, я с десятка метров всадил короткую очередь в грудь мужика в экзотическом камуфляже, и сразу же перенес огонь на следующего. Тот дернулся, пытаясь удрать за угол дома, откуда они только что выбежали, одновременно стреляя в нашу сторону. Очередь из штурмовой винтовки прошла выше моей головы, одна из пуль даже чиркнула по шлему, и по спине пробежался неприятный холодок. Можно сколько угодно быть мысленно подготовленным к подобным ситуациям, но физическое тело, тварь такая, очень не любит, когда его ставят на грань гибели. Само осознание близости этой невидимой границы с иным миром происходит чуть позднее, когда завершается пьянящий адреналиновый кайф. Третий противник успел юркнуть за угол дома, и открыл огонь на секунду позднее, дав мне возможность перекатом уйти в сторону. В этот момент в бой вступил Ковалев, чуть замешкавшийся с трофейным пулеметом — сказалось длительное отсутствие опыта стрельбы из ПКМа. Словно отбойный молоток, пулеметная очередь прошлась по углу дома, вышибая щепки из бревен, и вражеский солдат завалился наземь лицом вперед. Долю секунды спустя из-за угла выкатился еще один урод в экзотическом камуфляже, и засадил в Мишку короткую очередь. Мой напарник упал, сбитый с ног, я дал ответную очередь, целясь в меткого агрессора, но тот успел юркнуть обратно. Этим воспользовались Зеленцов с Григорьевым, подхватили Ковалева за шиворот, и вместе с пулеметом втянули его за угол дома. Я же так и остался лежать на открытом месте, обрабатывая одиночными «вражеский» угол дома, не давая никому высунуться оттуда… …Как уже говорилось, мы разделились на две четверки, действовавшие параллельно друг другу. Пока мы вели скоротечную схватку у фасада дома, Руденко с Барулиным сориентировались в деревенских закоулках, обошли двор задами, и ударили по врагу с тыла. Видимо, агрессоры в чистеньком камуфляже ранее не имели возможности ознакомиться с особенностями российской провинциальной архитектуры, иначе бы предусмотрели вероятность обстрела из «зеленки» за благоухающим коровьим навозом хлевом. Кроме этого наши немцы проникли во двор дома, готовясь тепло встретить тех, кто в попытке спастись кинется внутрь двора через калитку… — Шеф, не стреляй! — послышался голос Руслана, и он чуть высунулся из-за угла злополучного дома. — Здесь мы с немцами все зачистили! — Внимание за переулком! — вообще, парни обошлись бы и без моего ценного указания. Я же бросился к Ковалеву. — Влад, что с ним?! — Стреляли почти в упор, «броник» не удержал, наверное, еще и ребра сломаны, — быстро доложил Зеленцов. — Надо эвакуировать. — Миша, Миша, ну, как же тебя, так, угораздило? — меня не на шутку испугала гримаса боли на бледном лице Ковалева. — Черт, я виноват! Надо было сначала проверить двор! — Не… терзай… себя, — с трудом выдавил из себя мой напарник. — Дышать… нечем… Должно… отпустить…скоро… — Три пули вошли в тело, но, скорее всего, не добрались до жизненно важных органов, — ответил на мой немой вопрос Владислав. — Попытаюсь остановить кровь. — Осторожней поворачивай, чтобы не проткнуть ребрами легкие, — напомнил я, хотя капитан и без меня знал, как надо действовать в подобных случаях. — Влад, Костя, останетесь с раненым. Мы попробуем раздобыть транспорт. — Иди, иди, командир, мы все сделаем, — Зеленцов уже приготовил шприц-тюбик, чтобы облегчить Михаилу страдания. — Пулемет забери, он вам нужнее будет. Прихватив трофейный ПКМ, я поспешил через двор на противоположную сторону дома. Сразу же услышал громкий голос Руденко, который осматривал дом внутри — судя по всему, хозяева успели убежать, либо спрятаться в укромном месте. Лучше, конечно, первое. — Это арабы, товарищ майор, — сразу же доложил Нидеррайтер-старший, едва я появился из калитки. — То ли саудиты, то ли из Эмиратов, точно не скажу, но гарантирую, что это арабские военные моряки. — Какого черта им от нас надо? — мой риторический вопрос повис в воздухе без ответа. — Вы все целы? — Да, никто не пострадал, — кивнул немец, и на родном языке бросил короткую отрывистую фразу своему сыну. Последний тотчас вскочил, рысью добежал до соседнего забора, и залег, взяв на прицел проход между дворами. Именно оттуда появилась группа арабских мореманов в количестве шести бородатых рыл. Мда, наше счастье, что обрезанцы не устроили засаду — мчались куда-то, словно угорелые. Интересно, куда же они бежали? — У арабов австрийские штурмовые винтовки «штайр» под стандартный натовский патрон пять, пятьдесят шесть, легкие бронежилеты, не способные удержать русские пули с близкой дистанции. — Наши «броники» так же не держат ихние пули, — уточнил я. — Ковалев ранен, надеюсь, что выживет. В этот момент зашипела портативная рация, закрепленная на плече одного из убитых врагов. Мужской голос с характерной вопросительной интонацией принялся что-то талдычить по-арабски, вновь и вновь повторяя одну ту же фразу. У меня сразу же возникло ощущение, что неизвестный араб вызывает расстрелянную нами группу. Либо погибших у особняка Еремеева чернокожих ребят. — Мы видели пару похожих «уоки-токи» у негров, — словно прочитал мои мысли Вольфганг. — Этот араб, с рацией, наверное, их командир. — Давай-ка убираться отсюда, пока не поздно, — закинув «калаш» на спину, я поудобнее подхватил пулемет. Черт, тяжеловат будет, с ним не крутанешься так же быстро, как с привычным мне автоматом. Сразу же стало ясно, почему замешкался мой напарник, обычно подвижный и шустрый во время скоротечных стычек. — Саня, прикрывай нас! Следующий дом оказались пустым, если не считать бездыханного тела застреленной пенсионерки и очередной убитой собаки во дворе покойной. У этого дома нападавшие, похоже, получили отпор, т. к. мы обнаружили на земле россыпь стреляных гильз от «калашникова», пятна крови и следы волочения тела. Скорее всего, здесь произошло столкновение даниловских ополченцев с арабами, либо с неграми, завершившееся отходом первых. Отходом с потерями, т. к. следы на земле ясно указывали на волочение раненого в ногу человека. Ополченцы отошли к соседнему дому, а затем их следы терялись у полосы кустарника, куда мы благоразумно решили не лезть ни в коем случае. А ну, как, прошьют «зеленку» из крупняка? Где нам прятаться на незнакомой местности? Словно по заказу, послышался нарастающий гул вертолетных двигателей, и спустя пару десятков секунд мы вновь увидели вражескую «вертушку». Вертолет летел стороной, примерно над примыкавшими к окраинам поселка огородами, прямо по направлению к нашей базе. До последней, впрочем, не долетел — набирая высоту, сделал крутой вираж вправо, уходя из-под возможного обстрела с земли. Нам не составило особого труда сообразить, что летчики ведут поиск двух пропавших с концами боевых групп — негров и арабских военных моряков. Ополченцы под командованием Семен Семеныча заранее попрятались куда подальше, едва увидев приближение винтокрылой машины, и с высоты усадьба Еремеева смотрелась полностью безжизненной зоной. А если учесть, что во дворе Николая весело полыхает гостевой дом и густо дымит, догорая, «хаммер», то черта с два вертолетчики там что-нибудь разглядят. А вот валяющиеся за забором чернокожие тела в светлом камуфляже увидят обязательно. И вновь начнется обстрел артиллерией, если, конечно, на корабле агрессоров бездонные погреба, а минометчики притащили с собой фургон, набитый ящиками с минами. Мой взгляд упал на пару бетонных колец, сиротливо поставленных друг на друга у края недавно вспаханного огорода. Видимо, их привезли, чтобы соорудить колодец, подобный тому, что я видел недалеко отсюда. А что, если… Секунду спустя я бросился к покосившемуся забору, и принялся спешно выламывать потемневшие от времени доски. Руденко с Барулиным поначалу остолбенели, глядя, как их командир с энтузиазмом лупит забор ногами, с хэканьем, изо всех сил. Затем мои парни переглянулись друг с другом, и кинулись мне помогать — смекнули, что я придумал нечто неординарное, и не имею времени посвящать их во все детали своего плана. Если нужен вдребезги разваленный забор, то получите, и распишитесь, товарищ майор. Наши же немцы буквально впали в ступор, глядя, как трое русских ментов ногами демонтируют абсолютно безвредное сооружение из ветхих досок. Первым опомнился Нидеррайтер-младший, подскочил к забору, и присоединился к вандалам-заборофобам. Я обратил внимание, что у Гельмута хорошие удары ногой — сильные и точные, доски он вышибал с одного одного-двух ударов. Отец молодого человека не врал, когда упоминал о занятиях сына боевыми искусствами. На долю бывшего лейтенанта «штази» досталось всего лишь несколько досок в самом конце забора, которые немец, поднатужась, попросту выломал руками. — Мужики, расклад простой — либо мы его, либо он нас, — без лишних вступлений я объяснил, как нам избавиться от вездесущего винтокрылого врага. — Все ясно? — Ты полный псих, командир, а мы — еще большие психи, коли согласны с твоим планом, — засмеялся Руслан. — Вольфганг, ты готов поиграть в русскую рулетку с «вертушкой»? — План попахивает самоубийством, но у нас нет особого выбора, — Нидеррайтер-старший почесал свой гладко выбритый подбородок. — Я объясню сыну, что он должен делать. — Потом объяснишь, хватайте доски, и за мной, — приказал я, подхватывая три доски, и припуская к бетонным кольцам. На демонтаж забора ушла минута, пара минут истрачено на изложение моей задумки, еще пара минут уйдет на сооружение укрытий. Лишь бы этот чертов вертолет не нагрянул раньше времени, а в этом углу села не объявилась бы очередная группа арабов с неграми… …Пролетев высоко над нами — и думать нечего, чтобы попытаться сбить — «вертушка» развернулась где-то над трассой, и вновь пошла в сторону полуразрушенного еремеевского дворца. Вновь трижды хлопнул залпами вражеский миномет, накрыв нашу базу очередной порцией взрывчатого железа. Где-то в центре села снова застучал пулемет, чередуясь с короткими очередями и одиночными выстрелами из какого-то карабина. Я невольно вспомнил о Новичонкове с Соловьевым, и о Марке, который был вооружен СКС с оптикой. В душе все еще теплилась надежда, что наши парни живы, что они всего лишь отступили, спрятались, и через какое-то время мы вновь с ними увидимся… — Метров пятьсот, вроде, приближается, гад, — почти шепотом произнес Александр, словно боялся, что вертолетчики могут его услышать. — Скоро заметит дохлых арабов… — Главное, чтобы не увидел нас, — отозвался я, прижимая к лицу ствол потертого трофейного пулемета. — (Цензура), у Вольфганга же всего один выстрел. Вдруг — промажет? — Ничего, Володя, даже если старый фриц и промажет, Руслан выведет вертолет на нас, — с уверенностью в голосе ответил капитан. — Ага, точно, летит к нам… Я приник к щели, пытаясь что-либо рассмотреть, но тщетно. Мы с Барулиным сидели лицом к лицу, в тесном бетонном кольце, обложенном на манер индейского вигвама выдранными из забора досками. Здесь, наверное, «диванные спецназеры» и прочие шибко умные интернетвояки зайдутся истеричным смехом, ибо в их представлениях главный герой сшибает «вертушки» одной левой, метко укладывая пули прямо в башку пилота, а враг мажет ракетами и скорострелками, и мажет. Мало кто понимает, что вертолет — наиболее опасный враг для пехоты, коей, по сути, мы и являлись. Пехотинец не может убежать от «вертушки», и уж тем более, не способен догнать ее на своих двоих. Пехотинец может использовать естественные и рукотворные укрытия, и спрятаться, если сие позволяет тактическая обстановка. А если не позволяет, как это случилось в Данилово? В-общем, если под рукой у пехоты нет пресловутой «иглы», либо какого-нибудь иного «стингера», то противостояние с винтокрылом может запросто обернуться полным комплектом «двухсотых». Даже если у врага нет скорострельных пушек с ракетами, и все вооружение вертолета составляет пара крупнокалиберных пулеметов. Поэтому единственным нашем шансом завалить «вертушку» было заманить вражеских пилотов в хитроумную засаду, сконцентрировав на цели максимально возможную огневую мощь. Иначе, в конце концов, нас рассеют, зажмут, и попросту расстреляют с моря, земли, и воздуха. Мой, не стану скрывать, придуманный с безнадеги план, заключался в следующем: я с капитаном Барулиным спрятались внутри бетонных колец, которые прикрывались со всех сторон досками на манер пресловутого индейского вигвама. Сверху подобное сооружение напоминало нечто, смахивающее на деревенский колодец, один из тех, что виднелся в двухстах метрах от нашей засады. Колодцев, кстати, в Данилово было множество, самых разнообразных по внешнему виду, и враг не должен был заподозрить что-то неладное. А дальше все зависело от Руденко и Нидеррайтеров, задачей которых стало любой ценой вывести вертолет на директрису огня из нашей засады. Еще оставался шанс, что Вольфганг собьет «вертушку» из РПГ, но немец давно не практиковался в стрельбе, и я обольщался надеждами насчет бывшего офицера «штази». — Началось, — прошептал Сашка, прислушиваясь к автоматным очередям. — Что-то не похоже на «калаши», тебе не кажется? — Рус обещал, что использует трофеи, «штайры», или как их, там, называют, — отозвался я, всматриваясь в узкую щель между досками. — Ага, а вот и ответили из «крупняка». Как позднее нам рассказал Руденко, первым вступил в бой Гельмут, ведя огонь из австрийских винтовок с двух рук сразу, благо их конструкция позволяла провернуть подобный трюк. Особой меткости от такой стрельбы, прямо скажем, ожидать не приходилось, но вертолетчики углядели стрелявшего, и попытались его накрыть из «браунинга». Как и следовало ожидать, промахнулись по шустрой цели, получили несколько очередей от Руслана, и постепенно разозлились. Крупнокалиберный стал долбить, не переставая, поливая длинными очередями окрестные дома и постройки, где прятались наши парни. Видимо, к этому моменту пилоты заметили и тела арабских моряков в камуфляжной форме, и стали действовать на эмоциях. …Вертолет заложил вираж, уходя из-под обстрела, на секунду мелькнув в нашем поле зрения. Застучал второй «браунинг», вряд ли прицельно, скорее, для острастки, чтобы предотвратить обстрел с земли. Однако с земли ответили, и ответили минимум из трех-четырех стволов, после чего вражеский пулемет замолчал. Вряд ли парни попали, видимо, цели вышли из зоны обстрела из «крупняка». Спустя полминуты «вертушка» понеслась обратно, закладывая дугу над краем поселка, практически прямо над нашими головами. Вновь произошла короткая перестрелка между моими парнями и вертолетчиками, в конце которой мы услышали выстрел из гранатомета, а мгновение спустя и сильный взрыв. Вольфганг применил РПГ, но почему-то не по воздушной цели. После взрыва гранаты раздалось несколько автоматных очередей, стреляли и из «калашей», и из «штайров», стреляли, не жалея патронов… — Возвращается, тварь, — прошипел Барулин, примериваясь встать в полный рост. — Вовка, тебе придется стрелять с разворота. — Хорошо, командуй, — повернув голову, я видел, что вертолет собирается совершить новый заход, и пролетит аккурат мимо нашей позиции. Метрах в двухстах, если нам повезет. — На счет «три». — …Два, три! — мы с Александром мгновенно вскочили, развалив локтями и плечами «индейский вигвам». Одна из досок каким-то образом оказалась в бетонном кольце, но нам уже было не до этого. — А-а-а!!! Барулин стоял слева от меня, раскрыв рот, орал во все горло, одной длинной очередью высаживая во врага весь короб. Я также старался изо всех сил, целясь по пилотской кабине, страстно желая лишь одного — попасть! «Вертушка» угодила под наш обстрел секунд на пять, не более, но этого хватило, чтобы Сашка попал в двигатель, а я все-таки вывел из строя одного из летчиков. Совокупность этих двух факторов привела к тому, что вертолет сначала шарахнулся влево, пытаясь уйти из-под огня, а затем неожиданно с потерей высоты резко довернул в противоположную сторону. Мы проводили врага дымящимися стволами двух безмолвных пулеметов, машинально продолжая жать на спуск — патроны закончились, а запасных лент у нас не было. Впрочем, даже если бы у нас и имелось в запасе по коробу, мы бы все равно не успели вставить в ПКМы новые ленты. «Вертушка» быстро исчезла за крышами деревенских домов, оставив за собой шлейф густого черного дыма. Пулеметчик противника, с опозданием открывший огонь, так и не попал в нас, но сумел чиркнуть очередью по нижнему бетонному кругу. Хотя большая часть крупнокалиберных пуль ушла в рикошет, пара штук прошили и раскрошили бетон, лишь каким-то чудом не зацепив мои ноги. Признаться честно, нам дико повезло, что саудит оказался очень плохим пулеметчиком, иначе два питерских опера вмиг бы очутились на том свете. — Сань, хватай Пэ-Ка-Эм, и ходу, — враз севшим голосом приказал я. — Надо идти воевать дальше. Покинув укрытие, мы побежали к парням, ориентируясь на звук стрельбы «калашей». Нам не составило труда найти своих, точнее, одного из наших: Нидеррайтер-старший оборонялся в ближайшей хате, постреливая из окон вдоль переулка. Сын бывшего лейтенанта «штази» засел за углом хлева, прикрывая тылы Руденко. Руслан с Гельмутом частично перешли на трофейное оружие, экономя боеприпасы к «родным» автоматам. У Вольфганга также имелся трофейный «штайр», но немец почему-то предпочел «калашников». — Мужик, ты куда запулил из «граника»? — опередил меня с вопросом Барулин. — Говорил же, что постараешься. — За-пу-лил вон по тем арабским собакам, — медленно произнес Нидеррайтер-старший, ткнув стволом «штайра» в сторону соседского забора. Точнее, в сторону остатков забора, смешанных с тремя-четырьмя телами в экзотическом камуфляже. — Если бы они обошли с фланга, то мне бы настал конец. И вам тоже. — Извини, был не прав, — капитан протянул немцу руку. В подобных случаях Александр сразу же признавал свою неправоту. — Стволом поделись, пожалуйста, а то у меня патронов в ноль — как-то неудобно так воевать. Вооружившись трофейной винтовкой, Сашка занял позицию в другой комнате, а я стал пробираться к Руденко. Два рывка от укрытия к укрытию через открытое пространство, чья-то запоздалая очередь по моим следам, и я влетел в соседний дом, прилично иссеченный из крупнокалиберного. Руслан дернулся, было, в мою сторону, но, слава богу, машинально не нажал спусковой крючок. — Уходить надо, Володя, — усталым голосом произнес капитан. — Патронов осталось с гулькин нос, да и трофейные уже заканчиваются. — Согласен, Рус, надо линять, пока не поздно, — я осторожно выглянул в оконный проем, затем перевел взгляд на своего товарища — разгрузка Руслана выглядела так, словно ее кто-то изжевал огромнымизубами. — Да, ты, никак, ранен!? — Всего лишь морально, — усмехнулся Руденко. — Прикинь: впритирку прошло, карманы и магазины в хлам, австрийскую железку напополам, а на мне ни царапины. У тебя выпить есть? — Держи, — я протянул капитану фляжку. — Странно, почему они не обошли нас по кустам, с фланга? — Так Влад с Костиком сменили позицию, и перекрыли подход, — Руденко мигом выдул остатки коньяка, и с сожалением потряс емкость. — Меня другое волнует: сбили ли вы вертолет, или нет? — А хрен его знает, — честно признался я, прислушиваясь к звукам редкой перестрелки. — Вроде, не слыхать «вертушки», да и миномет замолчал. — Да, миномет нам не одолеть, — с сожалением в голосе отозвался Руслан. — (Цензура), и связи нет никакой. — А где наша крутая рация? — вспомнив про подарок ван Клейста, поинтересовался я. — Неужели разбили? — Да цела она, что ее станется, — зло сплюнул мой товарищ. — Я возле Мишки ее сбросил, чтобы не мешала скакать под пулями. Все равно наемники молчат, словно воды в рот набрали. Вертолет больше не появлялся, и, пользуясь передышкой, мы стали отходить обратно, к нашей разгромленной артогнем базе. Патронов, действительно, оставалось совсем немного, связь с ополчением отсутствовала напрочь, а тактическая обстановка вертела перед нами своим огромным жирным задом. Отходили тем же маршрутом, что и вошли в поселок, по максимуму нагрузившись трофеями, плюс, вытаскивая одного «трехсотого». Хотя Ковалев и уверял, что может идти самостоятельно, мы решили не рисковать — кто знает, какие у Михаила внутренние повреждения, и сможет ли Диана спасти его, если произойдет еще какая-нибудь неприятность. На удивление, нас никто не обстрелял, не накрыл минами, или снарядами, хотя группа бойцов с раненым на руках представляла собой весьма лакомую цель. Как я и предполагал, ополченцы использовали созданные нашими немцами укрытия. Едва мы выскочили из «зеленки», и, оглядываясь, порысили к усадьбе, из-под одной из бетонных плит всунулся мужик, помахав кому-то рукой. Быстро выяснилось, что ополченец дал знак Семен Семенычу и еще одному дядьке — те устроились на… разгромленном втором этаже еремеевского дворца. Как говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло. Вражеский снаряд создал такой неописуемый хаос обломков, что отставной военный сразу же сообразил — вот оно, место для наблюдателя. Ну, а заодно и для снайпера, если наблюдатель способен совместить и то, и другое. Поначалу паре наблюдателей сильно мешал дым от горящей во дворе машины, но спустя какое-то время «хаммер» повыгорел, а ветер стал относить дым в сторону. Мы занесли нашего пострадавшего товарища на первый этаж, позвали из подвала доктора и Марину. Последняя с криком и рыданиями бросилась мне на шею, так, что даже стало неудобно перед парнями. Впрочем, и Диана не отставала от переводчицы, повиснув на шее Руденко, осыпая его лицо поцелуями. Пришлось подождать, пока женщины придут в себя, и лишь затем предъявить им раненого. Кроме того, во время отхода выяснилось, что по касательной зацепило и Нидеррайтера-младшего. Гельмут перевязал себя сам, сцепив зубы, бежал наравне со всеми, прихрамывая на одну ногу, терпел боль, ни словом не обмолвившись о ранении. С одной стороны, мальчишка — молодец, истинный ариец, характер нордический, стойкий. А с другой — дурак, потому, что промолчал о своем ранении. Если бы рана оказалось более серьезной, то нам бы пришлось тащить сразу двух «трехсотых», а это уже не шуточки. В-общем, в процессе перевязки и осмотра раны Вольфганг провел с сыном профилактическую головомойку, объяснив тому, что, и как на войне. — Как успехи в снайперском ремесле? — покончив с первоочередными делами, я поднялся на второй этаж с целью разведать тактическую обстановку. — Шлепнули кого-нибудь? — Далековато для наших стволов, — с тяжелым вздохом ответил Семен Семеныч. — Тут из крупнокалиберной надо, да и то без гарантии. — Увы, «зверобоев» у нас нема, — констатировал я, пробираясь через лабиринт обломков. — Дайте хоть глянуть, что, и как. — Смотри, Володенька, смотри, — забрав карабин, отставной военный уступил мне местечко у дыры в завале конструкций. — Интересно девки пляшут, по четыре (цензура) в ряд, — я не смог удержать своих эмоций. — И каким, скажите мне, (цензура), нам утопить это корыто, а? Зрелище, открывшееся со второго этажа еремеевского дома, завораживало и убивало одновременно. Завораживало красотой воплощенного в металл совершенства форм и пропорций, и убивало осознанием того, что сие совершенство осыпало Данилово градом смертоносного металла, убив и искалечив массу людей. Просто так, только потому, что так захотелось тем, кто управлял этим военным кораблем, кто имел возможность вести безнаказанный артобстрел, сам находясь вне зоны поражения из наших автоматов и винтовок. — Разрешите, товарищ майор? — прозвучало у меня за спиной, и я отодвинулся чуть в сторону, уступая место бывшему лейтенанту «штази». — Французская постройка, развитие удачного типа «Лафайетт», флага нет, но я гарантирую, что это саудовский фрегат — в том районе подобные корабли есть только у их нефтяной монархии. Я молча слушал, рассматривая корабль противника. В голову лезли разные мысли, в основном, фантастического характера. Как ни крути, а нам не совладать с таким грозным врагом, как фрегат. Единственный вариант — отступление вглубь анклава, туда, где мы будем иметь хоть какое-то преимущество в знании местности и маневре. На крайняк — отход в недавно найденную Борисовку, куда, надеюсь, не долетят вражеские снаряды. — Фрегат вооружен стомиллиметровым орудием, противокорабельными и зенитными ракетами, торпедами, малокалиберными скорострелками, — словно по тексту продолжал вещать Вольфганг. — На борту корабля имеется многоцелевой вертолет типа «Пантер», скорее всего, в противолодочном варианте. Это объясняет, почему у «вертушки» нет ни ракет, ни автоматической пушки. — Во, чешет, немец, — невольно восхитился Семен Семеныч. — А о втором корабле что скажешь, о том, что стоит вдалеке от берега? — Типичный танкер. Примерно в двадцать тысяч тонн водоизмещением, — едва найдя цель, сразу же определил Нидеррайтер-старший. — Полностью загружен. Чем — не могу знать. — Как думаешь, сколько до него будет? — поинтересовался я. — В километрах, а не в милях. — Километра четыре, — после небольшой паузы ответил немец. — А до фрегата — два-два с половиной. — Пушек у нас нема, — с сожалением констатировал я, переводя взгляд на более мелкие плавсредства агрессоров. — Лодки какие-то странные, не похожие на шлюпки с военного корабля. — Да, они не с фрегата, — подтвердил мои мысли Вольфганг. — Думаю, лодки принадлежат пиратам, типа сомалийцев, или каким-то другим африканцам. — Хм, очень даже вероятно, — согласился я. — Военные моряки и пираты могли объединить свои силы, если у них есть что-то общее. А общего у них одно — одна религия. Исламский фактор, яти его. — И что же теперь делать? — спросил удрученный нашим открытием начальник замятинского гарнизона. Извечный русский вопрос повис в воздухе, ибо ни я, ни немец не имели идей, как пустить ко дну этот чертов саудовский фрегат. Хорошо еще, что удалось на какое-то время избавиться от вражеского вертолета, в результате чего агрессоры прекратили сыпать по поселку минами и снарядами. Над Данилово повисла относительная тишина, прерываемая редкими очередями и одиночными выстрелами. В нескольких местах продолжались пожары, которые, похоже, никто не тушил. — Командир, к нам прибежал связной! — голос Руслана отвлек меня от разглядывания обстановки в деревне. — Говорит, от самого Никитина! — Сейчас спущусь! — ответил я, переводя взгляд на местный «аэропорт», явно захваченный противником. — Семен Семеныч, Вы наших летчиков не видали? Или джип с группой Соловьева? — Кхм, Володя, глянь чуть правее «боинга» и ближе к нам, — с тяжелым вздохом ответил отставной военный. — Видишь, там горит что-то? Очень похоже на машину. — Вижу, — сквозь зубы процедил я, узнав в обгорелом остове силуэт «гелендвагена». — Суки! Всех замочу, уродов зеленомордых. Связным от Никитина оказался младший сын Василия, посланный главой с целью организовать совместную контратаку, чтобы выбить врага из центра поселка. Юрий — так звали отпрыска главы администрации — во время всего боя постоянно находился при отце, поэтому владел более-менее достоверной информацией о происходящем. Мои парни быстро выведали из Никитина-младшего все, что тот знал, расспросили и сопровождавшего его ополченца. Постепенно вырисовывалась картина нападения на наш кластер, примерный состав сил агрессоров, их тактика, их боевые возможности. Вражеские корабли подкрались к анклаву ночью, идя вдоль берега с западного направления. Наблюдатели на колокольне, похоже, проспали приближение чужаков в прямом смысле этого слова, забив тревогу лишь после того, когда фрегат жахнул из пушки. Скорее всего, насквозь сухопутные местные мужики просто не представляли себе, что на Данилово могут напасть с моря, и визуально не контролировали южный сектор. Так ли это было, или не так, узнать не представлялось возможным — все наблюдатели погибли на своем боевом посту, снесенные вражеским снарядом вместе с колокольней. Чернокожие — основные сухопутные силы нападавших — незамеченнымивысадились на берег еще до первого орудийного залпа. Скрытно пересекли полоску чужого леса, подкравшись к шоссе, а затем атаковали наш пост с первым же выстрелом корабельного орудия. В отличие от наблюдателей с колокольни, наши парни не спали, и встретили врага изо всех стволов. На помощь неграм пришел вертолет, и после короткого ожесточенного боя агрессоры прорвались дальше…. Сходу атаковали ближайший блокпост ополчения. Мужики не выдержали обстрела с воздуха, и стали отступать к центру поселка. Чернокожие наседали, и вошли в Данилово, попутно расстреливая попавшееся под руку мирное население. Следом за выходцами из Африки в поселок вошло подразделение саудовской морской пехоты, либо просто вооруженные моряки с фрегата. Арабы в красивом камуфляже держались во втором эшелоне, закрепляя захваченную неграми территорию. Судя по всему, саудовские моряки не умели воевать на суше, иначе сложно объяснить их провал и большие потери в первом же столкновении с нашей группой. Впрочем, и чернокожие не показались нам особо выдающимися бойцами — за бетонным забором валялось восемь тушек «двухсотых», погибших при атаке на нашу базу. По мнению штаба ополчения, изначально у нападавших было около полусотни бойцов. Численность подкрепления из арабов оценивалось в два-три десятка человек, плюс минометный расчет, засевший в кустарнике за трассой. В бою на шоссе негры потеряли с десяток солдат, еще полтора десятка в самом поселке, если считать с теми, кого завалила моя группа. Учитывая, что мы выключили из игры «вертушку», и уполовинили отряд саудовских моряков, враг утратил первоначальное численное превосходство над даниловским ополчением. Поэтому Никитин хотел немедленно атаковать, чтобы выбить агрессора из поселка, пока с корабля не прислали нового подкрепления. За время хаотичного утреннего боя и отступления к северной окраине ополчение потеряло почти три десятка дружинников убитыми и ранеными, да еще примерно столько же гражданских, попавших под огонь с моря и с воздуха. Плюс оставалась неизвестна судьба почти сотни мирных жителей, не успевших сбежать с временно занятой врагом территории. Противник наверняка захватил бы и северную часть поселка, но на помощь Никитину подоспела бригада строителей, а наша группа неожиданно смяла весь правый фланг нападавших. Лишившись поддержки с моря и с воздуха, чернокожие откатились, прекратив напирать на ополченцев, а арабские моряки, как уже говорилось выше, не были должным образом подготовлены, чтобы грамотно воевать на суше. Особенно в условиях северо-запада России. Кроме того, у деревенских мужиков не принято в массовом порядке «косить» от армии, плюс они наскребли буквально с миру по нитке оружия — вот у обрезанцев и нашла коса на камень. — Первое: в особняке останутся Семен Семеныч со своими бойцами, оба немца, и Мишка с женщинами, — после недолгого обсуждения предложенного Никитиным плана контратаки я решил, что следует поступить по-своему. — Второе: Юра, передай отцу, что нет смысла лезть всей толпой напролом в мешанину уличных боев. Мы увязнем в перестрелках с неграми и арабами, которые уже поджидают нас в засадах. — Но вы же удержали особняк, сбили вертолет, и без потерь накрошили кучу врагов! — перебив меня, выкрикнул сын Никитина, вскочил, заходил туда-сюда по комнате. Мда, сдали у парня нервы, молод он еще все-таки, впечатлителен. — У врага в заложниках сотня баб и детей, и мы должны их освободить! Обязаны, понимаете? — Кто это тебе сказал, что пропавших без вести баб и детей держат в заложниках, а? — прищурился я, глядя Юрию прямо в глаза. — Мы не видели в крайних домах никаких заложников — там лишь тела убитых. Наш враг — исламисты. А им не нужны никакие заложники — им нужны трупы христиан. Понятно? Никитин-младший кивнул, краснея, и присел на край роскошного кожаного дивана. Второй даниловский ополченец тяжело вздохнул, перетаптываясь на месте, чуть улыбнулся виновато, мол, извини майор. Улыбка у мужика вышла кривая, кислая, словно недозревший лимон. Мои парни не произнесли ни слова, деловито набивая магазины, и хмуро поглядывая на Юрия. — Далее: мы впятером совершим фланговый маневр с выходом во вражеский тыл, — продолжил я. — Постараемся найти и уничтожить миномет, а если повезет — захватим его. После чего ударим исламистам в тыл. И вот тогда вы, мужики, перейдете в атаку по фронту. Все ясно? — Товарищ майор, сколько времени вам понадобится на обход фланга? — задал важный вопрос второй ополченец. — Я спрашиваю потому, что мы потеряли почти все рации, которые вы выдали на блокпосты, и надо как-то скоординировать взаимодействие. — Командир, может, попользуемся трофейными? — Руслан кивнул в сторону нескольких «уоки-токи», взятых с убитых арабов и негров. — Нет, никаких трофеев. Нельзя быть уверенным, что среди исламистов нет знающих русский, — я отрицательно покачал головой. — По времени: я не знаю, сколько его понадобится. Вы нас услышите в любом случае. Ясно? Больше не последовало никаких вопросов и возражений, и мы отправили связных восвояси. К этому времени стрельба в поселке практически утихла — обе стороны совершали перегруппировку сил и экономили боеприпасы. Корабельный вертолет исчез, как говорится, с концами, вражеский миномет молчал, а фрегат, как сообщил сверху Семен Семеныч, лег в дрейф в паре километров от берега. Что же, вполне логичное решение командиров противника, ибо запасы жидкого топлива имеют свойство заканчиваться, а ближайший арсенал остался в старом мире. Чтобы зайти в тыл врага, нам предстояло совершить обходной маневр, а затем стрелой пересечь трассу. Либо, совершить более глубокий обходной маневр, и обойти трассу примерно в том месте, где мы впервые ступили на землю нового мира. Т. е., скрытно прошагать пару километров в одну сторону, после чего преодолеть такое же расстояние по чужому лесу до места стоянки самолетов — «боинга» и «ила». Именно там, в районе «аэропорта Данилово» расположились минометчики противника, грамотно оборудовавшие огневую позицию за штабелем бетонных плит, что остались после укладки дорожек под шасси «немца». Для тренированного человека прошагать пару километров — это сущий пустяк. Если захотеть, и поторопиться, то можно уложиться в полчасика, даже не особо вспотев. Сложнее, когда на улице плюс тридцатник по старику Цельсию, на тебе надет бронежилет, на голове сидит тяжелая «сфера», спину оттягивает набитый боеприпасами рюкзак, вьюк с трубами «граников», да еще и пулемет в руках… Мечты, мечты. Из всего вышеописанного богатства у нас присутствовали лишь бронежилеты со «сферами», а оба ПКМа пришлось оставить в усадьбе из-за банального отсутствия патронов к этим славным машинкам. В-общем, все наше вооружение состояло из традиционных «калашниковых», и по три-четыре магазина к ним у каждого. Еще мне удалось уговорить парней захватить с собой наемниковскую рацию, которую мы несли по очереди. Спустя три четверти часа после выхода с базы подошли к морской глади, где решили чутку передохнуть, а заодно рассмотреть поближе саудовский фрегат. Благо тот отлично просматривался из прибрежных зарослей чужого леса. Впереди нас ждал марш-бросок по границе пересечения двух миров до самого «даниловского аэропорта». — Эх, пушечку бы нам сейчас, хотя бы «ЗиС-третью», — с ноткой грусти и сожаления в голосе произнес Руденко. — Как думаете, они нас видят? — Нет, Руслан, с такого расстояния нас не рассмотреть, — отозвался Владислав. — Даже, если они знают, что на берегу кто-то прячется… — …«Шерлок Холмс», ответьте «Лестрейду», «Шерлок Холмс», мы вас видим, ответьте «Лестрейду», — я чуть не подскочил от неожиданности, когда услышал вызов по подаренной бельгийцем радиостанции. Парни мигом обернулись назад, рассредоточились по фронту, готовясь отразить нападение с тыла. Дело в том, что позывной «Лестрейд» мог использовать лишь один человек — капитан Жерар ван Клейст собственной персоной. «Шерлок Холмс», соответственно, являлся позывным вашего покорного слуги. При этом существовало одно маленькое «но» — командир наемников не знал языка Пушкина и Гоголя, а вызывавший нас сейчас человек говорил на чистейшем русском. — «Шерлок Холмс», ответьте «Лестрейду»… — Вовка, тебе придется отвечать, черт подери, — сверкая глазами, громким шепотом зашипел Саня Барулин. — Нам некуда здесь спрятаться — позади море, туды его в качель. — «Холмс» слушает, — я постарался, чтобы мой голос звучал естественно, и не выдал бы охватившее меня волнение. — Чего тебе надо, «Лестрейд»? — «Холмс», я сейчас выйду, и пойду к вам, а вы, пожалуйста, постарайтесь меня сдуру не подстрелить, — отозвался наш таинственный собеседник. — Внимание: я выхожу! Метрах в семидесяти от нас и правее — а мы уже лежали спиной к воде — зашевелись ветки местного кустарника, и показалась фигура человека в тропическом камуфляже. В таком же, в котором щеголяли наемники ван Клейста, в т. ч. и он сам лично. Приближавшийся к нам боец старался держать руки на виду, при этом у него на плече стволом вниз висел автомат. Мы нисколько не сомневались, что сей товарищ здесь не один, а вокруг нас, быть может, уже затянута петля окружения. Черт, а ведь мы сами себя прижили к морю, решив передохнуть перед вторым этапом операции. — Здорово, мужики, меня зовут Андрей, — между тем, незнакомец представился, остановившись в десятке метров от меня и Руслана. — Ван Клейст просил передать, что вы — молодцы, продержались до подхода «брони» и подкрепления. — Что-то я не вижу здесь ни «брони», ни подкрепления, — Руденко продолжал держать наемника на прицеле. — А не тот ли ты Андрей, который… ну, ты понял, о чем речь? — А, да, это я посоветовал тем двум секьюрити поговорить с Жераром, — чем-чем, а тугодумством Андрей не страдал, и почти сразу же сообразил, о чем идет речь. Мы же немного расслабились, поняв, что вновь пересеклись с «дикими гусями». — Нам в отряде нужны люди с боевым опытом, умеющие водить тяжелую технику. — Нам, можно подумать, не нужны, — фыркнул Руслан. — Излагай дальше, панове — зачем вы за нами следили? — Я опущу руки, лады? — не дожидаясь нашего разрешения, наемник опустил руки вниз, а затем и вовсе присел на корточки. — Вы топаете по лесу, словно стадо бизонов, вот Мванга вас и услышал. А потом и увидел. — Что еще за Мванга такой? — поинтересовался я. Все верно, мы не спецназовцы, и не обучены бесшумно шастать по лесам, словно призраки. — Мванга — это наш следопыт, — ответил Андрей. — Ладно, мужики, время дорого, и нам надо работать. Вы не мешайте, пожалуйста, и не пальните по нашим, даже случайно. — За кого ты нас принимаешь? — возмутился капитан Барулин. — Мы, что, молокососы какие-нибудь, а? — Извини, братишка, если ненароком обидел, — в словах наемника прозвучала такая искренность, что Александр сразу же кивнул головой: мол, извинения приняты, замяли, парень. — Все, зову своих. Андрей помахал рукой, после чего кустарник пришел в движение. В прямом смысле этого слова — замаскировавшиеся под кусты наемники заторопились в сторону моря, занимая позицию чуть в стороне от нас. Мы с завистью наблюдали, как бойцы ван Клейста бесшумно и плавно передвигались от дерева к дереву, пока не выбрали подходящие место. Подходящие, как выяснилось, для пуска ракет. Словно из ниоткуда появились тренога и транспортно-пусковые контейнеры, быстро воплотившиеся в готовый к стрельбе ракетный комплекс. — «Корнет» — последняя покупка Жерара на черном рынке, — с нотками грусти в голосе пояснил нам Андрей. — Все, прячьтесь, и не высовывайтесь. А то эта лайба, не дай бог, как шандарахнет главным калибром. — Шандарахала уже, — пробурчал в ответ Руденко, однако, прячась за корнями гигантской «сосны». — На лайбе, видать, косые канониры, коли мы до сих пор живые. Между тем, расчет «корнета» замер, наводясь на цель, и спустя секунд пять запустил первую ракету, за которой сразу же последовала вторая. Расчет действовал с автоматической быстротой, интервал между пусками был минимален, ракеты неслись на цель практически одна за другой. Мы сразу же перевели взгляды на вражеский фрегат, ожидая результатов атаки. И результаты не заставили себя ждать — обе ракеты угодили в надстройку, рванув у основания башеноподобной мачты и внутри самой надстройки. Признаюсь, я удивился, ибо искренне считал, что для потопления корабля ракеты должны были ударить в борт в районе ватерлинии. Как оказалось, удивился не я один, ибо даже обычно невозмутимый Саня Барулин выругался вполголоса, комментируя меткость наемников. Руденко раскрыл, было, рот, чтобы сказать пару добрых и ласковых слов в тот же адрес, но был остановлен Андреем. — Спокойствие, мужики, не ругайтесь зазря — так и было задумано, — улыбнулся «солдат удачи». — Сейчас Маллиган побухтит по рации, и мы увидим второй акт марлезонского балета. — Млин, хорошо, хоть не «лебединого озера», — не удержался Руслан. — Не боишься, что фрегат в ответ нас все-таки накроет? — Неа, ни фига не накроет, — беззаботно отозвался Андрей. — На лайбе выведена из строя система управления артогнем, да еще и пожар на мостике. — А если наведут вручную? — спросил Александр. — Например, по каналу ствола? В ответ наемник откровенно заржал, показав нам ряд ровных желтоватых зубов. Тут Андрея окликнул кто-то из его товарищей, и боец мигом умолк, слушая приказание, отданное на французском. Французским мы, к сожалению, не владели, поэтому поняли с пятого на десятое. А вот русский парень с Украины понимал все, и даже кивнул в знак согласия. — Так, парни, бронегруппа переходит в наступление, поэтому решайте — вы с нами, или самостоятельно? — хитро прищурился Андрей. — Если с нами, то обещаю приключения и резню исламистов. Если самостоятельно, то постарайтесь не попасть под дружественный огонь. — Да ты хамюга, коих свет не видывал, — покачал головой Зеленцов. — Надавать бы тебе веничком по заднице, да, боюсь, батько Жерар нас не поймет. — Хорошо, парни, весь правый фланг — ваш, — захохотал наемник, и, обернувшись к своим, скороговоркой произнес несколько фраз. — Я с вами, на всякий случай. Бегом, марш! Пока мы базарили с «похитителем охранников», «дикие гуси» сбросили маскировочные костюмы, и один за другим скрылись за деревьями. Поэтому мы в последний раз глянули в сторону горящего фрегата, и поспешили следом за Андреем. В этот момент где-то в стороне Данилово солидно бухнула пушка, затем, захлебываясь, затрещали пулеметы, к которым сразу же присоединились автоматы и карабины. Я поднажал, догоняя нашего проводника. — Это отряд с полигона, да? — для опытного опера пара пустяков сложить два и два. — Да, они должны выйти на побережье, и поддержать удар с воздуха, — отозвался Андрей. — Ты извини, майор, меня «на выходе» периодически пробивает на хи-хи, ха-ха. Нервы, наверное. — Проехали, — кивнул я. — Слушай, а почему Жерар не отвечал на наши запросы? — Мы не знаем, какие «железки» напиханы в ту лайбу, — поморщился «солдат удачи». — Поэтому командир приказал соблюдать строгое радиомолчание, пока мы не снесем лайбе все ее радары и прочее. — Это фрегат французской постройки, а не лайба, — машинально уточнил я, прислушиваясь к стрельбе в районе поселка — орудие «саладина» стреляло раз за разом. — Да, пофигу, лишь бы не сбежал от пилотов, — засмеялся Андрей. — Ага, а вот и они… Послышался гул авиационных моторов, и у нас за спиной промелькнул двухмоторный самолетик — тот самый, глеймановский, который бельгиец при нас вывозил с полигона в разобранном виде. И для которого ван Клейст сманил пару французских пилотов, в прошлом военных летчиков, имевших приличный боевой опыт. Сейчас эти храбрые парни заходили в атаку на военный корабль, способный уничтожить их двухмоторник одним плевком скорострелки, либо одной ракетой комплекса ПВО. Французского, между прочим. Но скорострелки молчали, а система обнаружения воздушных целей оказалась выведена из строя парой «корнетов». В результате Серж и Люк беспрепятственно выпустили четырнадцать НУРСов, накрыв всю кормовую часть фрегата. Пара-тройка ракет угодила в район ватерлинии, затем полыхнул детонацией керосина вертолетный ангар, и над морем поднялось целое облако густого черного дыма. — Все, фрегату капут! — восторженно закричал наемник. — Теперь мы факнем исламистов, как свинок! Впереди неожиданно застрочил автомат, ему тотчас ответили чуть ли не из десятка стволов, затем загрохотали разрывы гранат. Бой шел где-то в районе стоянки «боинга» и «ила», куда мы спешили со всех ног. Левее нас, чуть обгоняя, бежали семеро бойцов ван Клейста, словно призраки, скользя между кустов и деревьев. Я буквально спиной чувствовал, как мои парни бросают завистливые взгляды в сторону наемников — мы действительно неслись, словно стадо буйволов. То сучок треснет, то ветка, то заденем какой-нибудь куст, переполошив пернатую живность. — Ложись! — обернувшись, рявкнул Андрей. — На «один час»! Позиция миномета! Что это — они бьют по своим, что ли? — Не похоже, — я мигом приник к биноклю, рассматривая наскоро сооруженное укрепление из бетонных плит. В душе вновь вспыхнула надежда, что парни из группы Соловьева живы. — Там всего лишь один стрелок. Но, работает очень грамотно. — Поможем ему, — произнес «солдат удачи», открывая огонь короткими по группе из нескольких арабов. Последних первоначально было почти с десяток, но попадание под кинжальный огонь, с последующим закидыванием гранатами сократило их отряд до трех человек. Мы присоединились к наемнику, общими усилиями отправив к аллаху еще парочку саудитов, а последний из моряков поднял вверх руки, крича что-то по своему, по-арабски. Впрочем, это его не спасло — неизвестный стрелок приподнялся над бетонным укрытием, и аккуратно всадил во врага пулю из карабина. Подобный карабин с оптикой имелся лишь у одного человека — у эмчеэсника, оказавшегося в ином мире вместе с экипажем «семьдесят шестого». — Марк, не стреляй! — во всю глотку заорал я. — Это я — Иванников! Я не один — со мной парни! — Показывайтесь по одному! — мигом юркнув обратно, отозвался наш товарищ. — И без фокусов! — Фокусы остались на базе! — закричал я, выходя из-за кустарника. — Здесь, поблизости, бойцы бельгийца, вот в такой же форме, как у него! — Это ихний бэтээр молотит из пушки? — Марк на мгновение высунулся над бетонной плитой. — Пусть передаст танкистам, чтобы те сгоряча не пальнули — не хочется погибать от снарядов союзников! — Слышал? — я повернулся к Андрею. — Бери у Руслана рацию, и передавай! Спустя полминуты я заключил в объятия Марка — вымотанного, в изодранном и грязном камуфляже, но живого, и даже ни разу не поцарапанного. На мой немой вопрос о судьбе остальных ребят эмчеэсник отрицательно покачал головой, бросив лишь одно короткое слово — там. Я глянул в сторону второго нагромождения бетонных плит, и сразу же все стало ясно — парни погибли в первые же минуты боя, задавленные огневым превосходством противника. — «Броня» на «десять часов»! — закричал выходец с Украины. — Не стрелять — это свои! Ревя движком, между кустов промелькнул LAV-25 лейтенанта Фридмана, за которым вскоре показался и БТР «саладин». Обе машины пересекли шоссе метрах в двухстах от нас, обойдя казавшийся огромной птицей транспортник. В Данилово продолжалась интенсивная перестрелка, потом донесся звук от разрывов пары гранат. Двухмоторная «цессна» с французскими летчиками исчезла из зоны прямой видимости, до наших ушей долетало лишь отдаленное жужжание ее моторов. — Майор, сообщи своим, чтобы не клали людей почем зря! — к нам подскочил Андрей, до того момента трещавший что-то по рации. — Через полчаса придет наша вторая колонна, и мы размолотим исламистов в муку. — Как я тебе сообщу? — я накинулся на, в общем-то, не виноватого в наших проблемах парня. — У меня, что, есть связь с ополченцами? Да, Марк, а где ваша рация? — Держи, командир, — пожав плечами, эмчеэсник вытащил из кармана то, что осталось от «моторолы». — Пулю словила, когда я из «мерса» прыгал. — А джип из «крупняка» подожгли? «Вертушка», да? — поинтересовался капитан Барулин. — Эх, и нас она подстрелила… — Вертолет зашел сбоку, загнал Андреича с Толиком за плиту, а потом негр влепил из «граника» прямо по ним, — в голосе Марка одновременно звучали горечь и ярость. — Оба насмерть, сразу же. Я по другую сторону лежал — осколки прошли над моей башкой. Попытался уйти на джипе — куда, там, «вертушка» мигом расстреляла из «крупняка». Повезло — выскочил на рефлексах, как тогда в Чечне. — А с летчиками что? Где они? — глянув по сторонам, с тревогой спросил Зеленцов. — Наши, и немцы… Неужели? — Пилотов забрали в плен, — глухим голосом ответил эмчеэсник. — увеликуда-то в сторону берега… А я даже помешать гадам не смог — делал ноги от погони. — Братишка, не кори себя так, — капитан обнял Марка за шею, посмотрел тому прямо в глаза. — Давай верить в то, что Мишка Зайченко жив, что живы и остальные… — Негры! — закричал Руденко, перебив Владислава. — Ложись!!! Мы, не мешкая, бросились на землю, а вокруг тотчас засвистели пули — противник сходу открыл огонь, примерно с двух с половиной сотен метров. Прямо на нас со стороны поселка со всех ног неслись десятка полтора чернокожих, поливая огнем бетонное укрепление. Среди негров мелькали несколько арабских моряков, оравших «аллах акбар», и стрелявших без передышки, практически не целясь. Мы сразу же ответили, открыв огонь длинными, даже не думая экономить оставшийся боекомплект. Ведь, если, не дай бог, исламисты выйдут на дистанцию броска гранат, то патроны нам уже не понадобятся. У противника и так, более чем, двойное превосходство в живой силе, плюс значительный боевой опыт. А у нас всего лишь семь человек, готовых мстить за погибших товарищей. Имеется, правда, трофейный миномет — вот, он, стоит, задрав трубу в небо — но к нему нету ни одной мины. Встретив отпор, агрессоры стали обтекать нашу позицию с правого фланга, один за другим перебегая через шоссе. Видимо, исламисты надеялись выйти к морю, и улизнуть на своих лодках. Не учли одного — группы «солдат удачи», с полчаса назад сильно повредивших вражеский фрегат. В «зеленке» в паре сотне метров правее нас затрещали короткие очереди, и пара-тройка негров бросились обратно через шоссе, отстреливаясь на ходу. Один упал, двое других скрылись в придорожной канаве, быстро сориентировались, и, пригибаясь, побежали вдоль трассы прочь от наших позиций. Наемники обстреляли эту парочку чернокожих, но безрезультатно. Остальные пираты прочухали, что капкан вот-вот захлопнется, и припустили следом за первой парой своих товарищей. Четверо исламистов все же угодили под фланговый обстрел бойцов ван Клейста, но основная масса — с десяток морд — проскочила мимо засады, и чесанула вдоль шоссе, засверкав пятками. Трое наемников выскочили из «зеленки» на открытое пространство, поливая удирающих беглым огнем. Свалили, кажется, еще человек пять-шесть, после чего нырнули обратно в кустарник. В этот момент за нашими спинами, на берегу моря грохнул орудийный залп, затем следующий, и еще, еще… — Матерь божья, подбили! — неожиданно завопил Андрей. — Наш самолет подбили! — (Цензура!), кто же его так? — выругался Руденко. — Если еще его обстреляют драпающие негритосы… — Чего сидим? Вперед, отвесим (цензура) свинцовых пенделей! — и я первым выскочил из-за бетонного укрытия, точно зная, что мои парни обязательно поддержат своего командира. Так и произошло — пятеро бойцов последовали моему примеру, стреляя на ходу, тратя последние патроны. Разглядев заходящий на посадку дымящий двухмоторник, «дикие гуси» сообразили, что русские не сошли с ума, решив, вдруг, посостязаться в беге с чернокожими спринтерами. Семеро наемников присоединились к погоне, а мы подобрали валявшиеся возле неподвижных тел трофейные автоматы — наш боекомплект уже полностью растаял, словно снежинки на тридцатиградусной жаре. А за нашими спинами уже завывал на высоких оборотах самолетный движок… — В сторону! — обернувшись назад, рявкнул Руслан. — Вон с дороги!!! Даже не оглянувшись, мы рассыпались в разные стороны, словно кенгуру, запрыгнув в придорожные кюветы. Вовремя — едва не чиркнув выпущенными шасси по носу «семьдесят шестого», дымящая «цессна» тяжело плюхнулась на шоссе, и стала стремительно нагонять нашу группу. Предупрежденные Андреем наемники — тот орал так, что сорвал голос — едва успели свалить прочь с асфальта, чтобы не угодить под лопасти бешено вращающегося пропеллера. Тормозя, самолет проскочил мимо нас, и смог остановиться лишь в полутора сотнях метров впереди, к счастью, не догнав удирающих исламистов. Последние, кстати, припустили еще быстрее, один за другим пересекая шоссе, чтобы достигнуть своих лодок. Агрессоры еще не знали, что на побережье их с радостью поджидает бронегруппа с полигона, а из польского кластера спешат Т-55 и БТР «сарацин». Спешат по пляжу, выжимая из дизельных двигателей все лошадиные силы, какие только возможно. Кроме того, по проложенной сквозь заросли чужого леса дороге к даниловскому анклаву шла колонна, состоявшая из «центуриона», пары «рателей», двух «хамви» с американскими медиками, плюс еще один «сарацин». Командир «солдат удачи» Жерар ван Клейст мысленно проклинал себя за то, что не настоял на присутствии в русском поселке постоянного гарнизона из своих бойцов с бронетехникой, и не предусмотрел варианта удара с моря по вновь приобретенным союзникам. Теперь бельгийцу предстояло в дальнейшем учесть фактор моря, усилив оборону прибрежных кластеров. — Где Влад? — оглянувшись по сторонам, я не обнаружил рядом с собой Зеленцова. — Что с ним? — Остался на «блоке», — ответил Костя Григорьев. — Ранило его, в плечо. Я помог ему перевязаться, а бежать он не смог. — Там уже даниловские подошли, — глянув назад, констатировал Александр. — Вон, еще из кустов выходят… Эй, мужики, не стреляйте! Здесь все свои! Между тем, оба француза спешно покинули аварийный самолет, и, не обращая ни на что внимания, бросились тушить дымящийся кормовой двигатель. Огнетушители так и мелькали в руках разгоряченных боем потомков галлов, летчики что-то громко кричали, зовя на помощь. Четверо наемников тотчас побежали вперед — помогать в борьбе с огнем, а трое подскочили к нам, и один из них быстро-быстро затараторил по-французски. — Анри спрашивает, есть ли в тех самолетах огнетушители, — перевел выходец с Украины. — Подойдут любые, срочно. — Бежим, я знаю, где там все складировано, — отозвался Марк, первым стартовав к немецкому «боингу». Бойцы ван Клейста дружно потрусили следом за ним, а мы, немного помедлив, побежали к дымящимуся двухмоторнику. Эпизод с тушением поврежденной крупнокалиберным пулеметом «цессны» смело можно опустить, т. к. пользы от меня и моих парней, да и от четверки «солдат удачи», прямо скажем, не было никакой. Мы потоптались минут пять рядом с метавшимися вокруг самолета французами, даже не пытаясь лезть под их разгоряченные, в прямом смысле этого выражения руки, и все. Победу над пожаром в двигателе обеспечило появление Марка и четверых наемников, приволокших штук шесть огнетушителей. Летчики высадили все шесть пеногонов, и лишь затем перестали орать на всех и вся. Впрочем, к этому времени рядом с двухмоторником не осталось ни одного человека, кроме самих пилотов. — Следует немедленно прочесать весь лес отсюда до побережья, — выходец с Украины перевел приказ — да, да, именно приказ — сержанта Маллигана, командовавшего разведывательно-диверсионной группой наемников. — Врага встретят на побережье, но исламисты могут уйти через «зеленку». — Хорошо, вы пойдете на левом фланге, мы — в центре, а справа — местное ополчение, — кивнул я. — Пленные нужны? — Если только господин майор захочет их прилюдно казнить, — перевел Андрей слова усмехнувшегося сержанта, и добавил уже от себя. — Да, я иду с вами, чтобы обеспечить связь со всеми подразделениями. — Задача ясна? И без героизма, мужики, — я повернулся к здоровяку Георгию, отслужившему в ВДВ зятю главы администрации. — У нас и так полегло (цензура) народу… — Все ясно, майор, — прогудел басом Георгий, бросив хмурый взгляд на стоявшего напротив угрюмого Доценко. — А кто чего не поймет — то я быстро ему растолкую. Глянув на Александра, нашего, Матвеевича, я сразу же понял, что за последние часы весь его годами наработанный авторитет рухнул ниже плинтуса. Шила в мешке не утаишь — проспавшие приближение врага наблюдатели на колокольне были из «группировки» Доценко, причем они заступили на дежурство после того, как отметили удачную сделку Матвеича с Глейманом. Гибель в первые же минуты боя спасла их от неизбежного трибунала, который обязательно собрался бы после всех похорон, и восстановления полной картины происшедшего. Оба БТРа, кстати, так и простояли все это время под навесом на ферме Савченкова, т. к. требовали ремонта ходовой, движков, и не имели никакого вооружения. Максимум, что можно было выжать из данного приобретения во время боя — это использовать бронетранспортеры в качестве неподвижных огневых точек. К сожалению, Доценко и его товарищи до этого не додумались. Растянувшись цепью, объединенный отряд втянулся в «зеленку», быстро миновал «свой» лес, и вошел в лес «чужой». По мере приближения к берегу моря ветер стал доносить до нас запах какой-то химической гари, а сквозь просветы между деревьями просматривался столб черного дыма. Неожиданно впереди нас загрохотала автоматическая пушка американского БТРа, а где-то за левым флангом наемников ухнул орудийный выстрел. Спустя пару секунд до нас донесся грохот от разорвавшегося вдалеке снаряда, а затем послышались звуки пулеметной стрельбы. Новый орудийный залп, за которым следует очередной глухой взрыв. Кто и по кому ведет огонь? — Товарищ майор, наши зажали оставшихся пиратов в клещи! — подскочил ко мне вездесущий «похититель охранников», прикомандированный к нам в качестве радиста. — С востока подошла бронегруппа «дельта», в ее составе танк и бэтр. Распорядитесь, чтобы ополченцы не обстреляли их ненароком. — Распоряжусь, не волнуйся, — ответил я, поднимая вверх правую руку — сигнал «внимание» для парней. — А ты передай своим, чтобы и они ненароком не пальнули по мужикам. Наши — белые и загорелые, враг — черные и подкопченные. Не перепутай. Андрей, похоже, хотел, было, обидеться, но передумал, и занялся исполнением своих прямых служебных обязанностей — болтовней на французском с бронегруппой «дельта». Между тем, мы приближались к берегу, и, наконец, впереди мелькнуло море. Здесь мы увидели одного из сбежавших, было, от смерти исламистов, затем по пути попалось еще одно тело, явно разорванное снарядом «бушмастера». Где-то левее нас вспыхнула короткая перестрелка, и спустя пару минут Андрей сообщил, что это десант пехотинцев с «сарацина» уничтожил последний очаг сопротивления на берегу. Послышался глухой рев танкового мотора, между деревьями замелькала закамуфлированная растительностью башня танка, выцеливающая стволом какую-то мишень на морском просторе. — Гляди-ка, парни, а наши союзнички крепко уважают советскую технику, — махнув рукой в сторону ползущего по пляжу «пятьдесят пятого», произнес Саня Барулин. — Угу, даже на динамическую броню не поскупились, — пробормотал я, разглядев в бинокль облепленную квадратиками со взрывчаткой танковую башню. — «Крупняк» на крыше не наш, не советский, и второй пулемет хрен знает чей. — Походу, танкисты только что расхреначили вон тот катер, — Руслан ткнул автоматным стволом в сторону какой-то кучи обломков, дрейфующих метрах в двухстах от нас. — Метко попали, не хотел бы я оказаться у них в прицеле. Понимая, что бой, собственно, подошел к концу, я осмотрелся вокруг, изучая тактическую обстановку. Как говорится — картина маслом: примерно в километре от нас «на одиннадцать часов» горел саудовский фрегат. Корабль стоял без хода, имел крен на правый борт, постепенно погружаясь кормой. Вода уже дошла до вертолетной площадки, на которой, извергая облако черного дыма, плясали языки пламени — это горело разлившееся авиационное топливо. Чуть правее фрегата виднелось несколько надувных лодок, битком набитых арабскими моряками, которые даже и не пытались уйти в море. Что, же, логично — если у саудитов имелся хоть какой-то шанс уйти от снарядов Т-55 и «саладина», маневрируя, на высокой скорости, то со сверхточной скорострелкой LAV-25 особо не поспоришь. Да, и куда уходить, если «на двенадцать» в полутора километрах от берега беспомощно дрейфовал второй пиратский корабль — танкер, поврежденный 90-мм пушкой модернизированного наемниками «саладина». Бежать в открытое море — так не факт, что у арабов хватит горючего для того, чтобы потом вновь добраться до берега. Хотя, бензина, может, и хватит, но вот перегруженные моряками лодки вряд ли обладают должными скоростными и мореходными качествами. Поэтому саудитам придется меж собой решить, сколько народу повыбрасывать за борт, а скольким попытаться удрать в неизвестность. Кроме того, в ситуации, когда у противника — в смысле, у нас — наличествует авиация, бегство может закончиться безнаказанным расстрелом с небес. Хорошо еще, что арабы не в курсе, что всю нашу авиацию составляют поврежденный поршневый двухмоторник с безоружным транспортным самолетом без экипажа. — Экипаж танкера хотел оказать помощь тонущему флагману, — с видом знатока заявил Руденко. — А потом попытались сбежать, получили пару снарядов в корпус, и раскорячились кормой к берегу. — А те обломки, что плавают возле «аэробуса» — это остатки пиратской лодки? — поинтересовался у бывшего морпеха Костя Григорьев. — Наверное. Вон, еще пара лодок справа на берегу, — беззаботно пожал плечами Руслан. — Наш приятель Мэтт Фридман, похоже, собрался их приватизировать для захвата танкера. — А этих, разве, спасать не надо? — Костя махнул рукой в сторону скучившихся надувных лодок с саудовского фрегата. — А этих, товарищ лейтенант, мы развешаем по деревьям, предварительно намазав каждого свиным салом, — со злостью произнес капитан. — Если, конечно, бравые танкачи-наемники не впендюрят по исламистам пару-тройку осколочно-фугасных снарядов. Андрей, что твои думают делать с арабскими мореманами? — Ждем указаний, — ответил «солдат удачи» русско-украинского разлива. — Маллиган сидит на связи с Жераром. В этот момент справа от нас громыхнул орудийный выстрел, и спустя секунду снаряд накрыл лодку, отошедшую от борта неподвижно стоящего танкера. Видимо, кто-то из пиратов решил испытать попытать судьбу, а заодно и проверить профессионализм наводчика «саладина». Проверка удалась — не спасся ни один из четверых сомалийцев, вздумавших смыться от неминуемой расплаты. — Так, наш команданте приказал захватить оба судна, — выслушав указание высочайшего начальства, сообщил Андрей. — Работают только профи — вы на подхвате, если понадобится. — Ага, держи карман шире — захватить оба судна, — засмеялся Руденко. — Фрегату уже каюк. Подтверждая сказанное Русланом, саудовский корабль стал быстро погружаться кормой, и лег на дно, на мгновение мелькнув форштевнем. Над поверхностью моря осталась видна лишь верхушка искореженной башеноподобной мачты. Образовавшийся в результате погружения фрегата водоворот едва не втянул в пучину одну из спасательных лодок с арабскими моряками. — Все, финита, — с грустью в голосе констатировал бывший морпех. — Эх, какую красоту сгубили! — Да, нам бы пригодился такой кораблик, — задумчиво произнес Александр. — Правда, Володя? — Угу, правда, — буркнул я, оглядываясь по сторонам. — Пойдем-ка, парни, побеседуем по душам с Григорием. А то, как-то, не до того было. В ходе примерно сорокаминутного разговора с зятем Никитина — фактически с новым командиром ополчения — мы получили информацию об основных эпизодах боя в поселке. От отхода передовой заставы с окраины к центру деревни, до последней атаки даниловских мужиков, приведшей к бегству остатков пиратского воинства. Во время этой атаке, кстати, глава администрации получил тяжелое ранение, и Георгий не знал, жив ли вообще его тесть, или нет. Совершенно неожиданно мы узнали, что огромную роль в победе сыграл исчезнувший из особняка последний охранник Еремеева, которого мы даже стали подозревать в дезертирстве. Как оказалось, Леонид со всех ног примчался в медпункт, чтобы защитить своего, не способного самостоятельно передвигаться, босса. Примчался очень вовремя, аккурат после того, как в здание угодила мина, и вытащил из-под обломков и Николая, и дежурную медсестру из местных, и осужденную раненую девицу. Затем, спрятав всех троих в ближайшем сарае, Леонид замочил парочку сомалийцев-разведчиков, и в одиночку вступил в бой с большой группой пиратов, задержав тех минут на десять. Десяток минут в условиях скоротечного маневренного боя в населенном пункте — это иногда целая вечность, способная перевернуть все. В данной ситуации этот десяток минут позволил Никитину остановить отступивших и растерявшихся ополченцев, и организовать новую линию обороны по центру села. Во время боя Леонид был дважды ранен, но не покидал передовую до конца. Точнее, до того момента, когда сомалийцы неожиданно отошли, чтобы спасти положение на своем правом фланге, где, как известно, попали в ловушку и их собратья, а потом и отряд моряков-арабов. Пообщавшись с Георгием, мы уже собрались, было, покинуть берег, но тут послышался рокот моторов, и из лесу выкатилась пара «рателей». На одной из этих колесных БМП прибыл наш главный союзник, командир отряда «солдат удачи», капитан в отставке ван Клейст, собственной персоной. Прибыл исключительно вовремя, ибо к этому моменту его бойцы взяли под свой контроль танкер, и отконвоировали к берегу спасательные плавсредства примерно с сотней рыл саудовских военных моряков. Точнее, бывших военных моряков, перешедших в статус пленных, с перспективой провести всю свою дальнейшую жизнь в статусе осужденных, либо вообще рабов. Наемники прикладами выгоняли арабов на пляж, где сразу же ставили их на колени, приказав пленникам держать руки на затылке. Парочку особо непонятливых, или получивших ранения саудовцев демонстративно скрутили, и положили у гусениц Т-55. Но, медлили, не давили танком, видимо, ожидая появление бельгийца. Арабских офицеров сразу же отделили от основной массы моряков, связали каждого из них чуть ли не по «методике Таманцева», и грамотно уложили мордами в песок. Свезенную с индийского танкера команду усадили в сторонке, под присмотром парочки бойцов звероватой наружности. Индийцы, как я понял из отрывочных фраз наемников, вот уже несколько дней находились у арабов и сомалийцев в положении рабов, как вдруг их жизнь резко переменилось — рабовладельцы сами неожиданно оказались невольниками. Но, видимо, знакомство с «солдатами удачи» у моряков с Индостана прошло не совсем гладко, и индийцы тихо молились своим богам, с опаской озираясь в нашу сторону. Мы быстро сообразили — наблюдая, как люди ван Клейста быстро сортируют арабов, моряки подсознательно ожидали подобную же участь и для себя. Как ни крути, а формально они принимали участие в нападении на поселок белых людей, следовательно, являлись пленниками. Беседа с Жераром и с Андреем в роли штатного переводчика сразу же превратилась в разбор по горячим следам проведенной военной операции, и заняла еще примерно с полчасика. Лишь после этого разговора мы наконец-то пошагали в Данилово, условившись с бельгийцем этим же вечером провести «саммит на высшем уровне» в масштабах наших анклавов. Зеленцова на «блоке» уже не оказалось — хозяйничавшие на месте недавних боев четверо ополченцев сообщили, что за ранеными приезжал грузовик, и нашего товарища следует поискать в медпункте. Мужики, посланные Вышинским, собирали брошенное оружие и стаскивали в общую кучу трупы арабов и негров, чтобы в дальнейшем скормить их свиньям — даниловцы уже прознали, что нападавшие являлись фанатиками-исламистами. В стороне от убитых агрессоров лежали тела Новичонкова и Соловьева, заботливо накрытые чьей-то старенькой плащ-палаткой. Парни первыми приняли на себя удар врага, и погибли, исполняя свой воинский долг. — Там, майор, это, в самолете летчиков поубивали, всех — и наших, и германцев, — огорошил нас один из дружинников. — Мы их потом вынесем, когда будет машина. — Твою мать!!! — не сдержался Руслан, с силой пнул одного из убитых сомалийцев. — Ну, нахрена вы приперлись на нашу землю, суки??? Что вам здесь надо было??? — Капитан Руденко, возьми себя в руки, — негромко, но твердо произнес я. — Ты уже отомстил, слышишь? Все, все, успокойся. В ярости плюнув на тело пирата, Руслан завернул такое многоэтажное ругательство, что у нас чуть, было, не завяли уши. Откровенно говоря, и мне в тот момент захотелось завыть волком, схватить тесак, и покромсать им останки арабов и сомалийцев. А что толку рубить остывающие трупы? Это не вернет ни моих парней, ни пилотов, ни других, убитых исламистами. Мы постояли какое-то время у тел наших товарищей, выдержав символическую минуту молчания, а затем потащились к местному медпункту. Дойти, увы, так и не дошли, перехваченные по дороге Юрием Александровичем. Дальнейшие события того почти нескончаемого дня нет смысла расписывать во всех подробностях, т. к. по просьбе Вышинского мы взвалили на свои плечи всю тяжесть полицейской и санитарной работы. Кто близко сталкивался с подобной работой — тот нас поймет. Остальным не объяснишь, каково это — выискивать и таскать окровавленные тела, совсем недавно бывшие живыми людьми. В-общем, мы допоздна обшаривали деревенские закоулки в поисках раненых и погибших, заодно ведя подсчет вражеских и своих потерь. Не вели никаких протоколов, никаких лишних бумаг — а ведь еще недавно смерть одного единственного человека выливалась в целое процессуальное действо, с писаниной и прочим. Работали практически до заката, обнаружив шестерых еще живых гражданских. Раненые женщины и девушка лет семнадцати одна за другой очутились в спешно развернутой американцами полевой операционной, где в поте лица трудились все имевшиеся в округе медики во главе с подполковником Коллинзом. Здесь мы вновь повстречались с нашими женщинами, привлеченными Дэвидом кработе. Визг, слезы, объятия, поцелуи — все это уложилось в небольшой двухминутный перерыв между операциями. Затем мы встретили капитана Санчес, и выяснили, что Зеленцова прооперировали пару часов назад, а его ранение оказалось не опасным — пуля застряла в мягких тканях плеча. Владислава забрали из госпиталя двое немцев, прекрасно говоривших по-английски. Попутно Джулия сообщила, что сразу по прибытии Коллинз оперировал еще одного русского полицейского, кажется, капитана, и тот сейчас находится в палате интенсивной терапии. Короче, к нему пока что нельзя. Поблагодарив американку за информацию, мы поинтересовались судьбой секьюрити из усадьбы Еремеева. Санчес едва успела поведать, что лично извлекла три пули из Леонида, как ее вновь вызвали к операционному столу — Дэвиду срочно требовалась помощь своего лучшего ассистента. После этого разговора парни пошагали на базу, а я задержался, чтобы проведать своего бывшего сослуживца.Часть III
На следующий день мои парни с трудом поднялись с восходом солнца, едва волоча ноги практически в прямом смысле этого слова. Похоже, прошедшей ночью многие из нас так и не сумели толком заснуть, несмотря на то, что предварительно сократили остатки еремеевского алкоголя. Как ни крути, а запредельные физические и психологические нагрузки взяли свое — большая часть личного состава сильно напоминала зомбей из малобюджетных забугорных фильмов ужасов. Чуть лучше остальных смотрелись отец и сын Нидеррайтеры, которые вчера не принимали участие в поисках погибших и раненых. Хотя, еще вчера днем немцы по собственной инициативе стащили в кучку трупы восьмерых сомалийцев, убитых при штурме нашей базы, собрали немногочисленные трофеи с тел чернокожих. После этого Нидеррайтеры несли караульную и комендантскую службу, т. к. ополченцы Семен Семеныча не могли усидеть в усадьбе, переживая о судьбах своих родных и близких. Как только позволила обстановка, мужики быстрее скорости звука унеслись в поселок. Затем какой-то мальчишка сообщил, что видел у медиков пострадавшего полицейского, и немцы посетили развернутый наемниками полевой госпиталь, забрав оттуда легкораненого Зеленцова. Кстати, мы так и не успели вчера сжечь, или закопать те самые трупы чернокожих пиратов-исламистов… … Неведомый катаклизм вырвал с поверхности планеты и перенес в чужой мир массу людей и предметов со всех уголков земного шара. Перенес людей различных религий и мировоззрений, людей самых разных рас и вероисповеданий, со всех континентов Земли. Не стали исключением и последователи пророка Мухаммеда — катаклизм закинул в неведомый мир парочку кораблей, принадлежавших Саудовской Аравии: супертанкер «Сириус Стар» и фрегат «Аль-Даман», сопровождавший этот рукотворный плавучий остров. Поначалу саудовские моряки едва не тронулись умами, и даже впали в панику, когда сообразили, что с ними произошло. Затем коллективно покумекали, что к чему, почитали Коран, и списали все на волю Аллаха, который, наверное, решил послать правоверным новое испытание твердости их веры. Только Аллах мог дать правоверным столь хорошие стартовые условия для новой жизни — нефть, оружие. Только Аллах мог заглушить радиосвязь — богомерзкое изобретение неверных, благодаря которому западная цивилизация вырвалась на лидирующие позиции на Земле. Подняв в воздух вертолет, саудовцы быстро обнаружили в двадцати милях от своего местоположения неизвестный архипелаг, и подошли к нему с южной стороны. Едва принялись за осмотр ближайшего из шести разнокалиберных необитаемых островов, как на горизонте появилась флотилия единоверцев — целых пять лодок с сомалийскими пиратами на борту. Главари саудовцев и сомалийцев смогли договориться между собой, благодаря общей вере и знанию базового языка их религии. А договорившись, принялись замышлять джихад в новом мире, чтобы чем-то занять личный состав, сплошь состоявший из горячих южных парней. Иначе несколько сотен мужиков быстро охренеют от спермотоксикоза, а затем перетрахают друг дружку — гаремы-то с женами и наложницами остались на Земле, в старом мире. Поэтому пусть уж лучше мужики несут зеленое знамя ислама во все углы нового мира, да попутно режут неверных для удовлетворения своих первобытных инстинктов. А неверные, по мнению верхушки арабов и сомалийцев, где-нибудь, да обязательно найдутся и в этом мире. Первой добычей исламистов стал небольшой японский траулер, захваченный милях в пятнадцати севернее архипелага. Капитан траулера и его команда из нескольких человек выложили пиратам все, что знали, вплоть до интимных подробностей жизни со своими бывшими женами. Такое откровенное сотрудничество со ступившими на тропу войны головорезами спасло японцам жизнь, не избавив, впрочем, от унизительного рабства. Поразмышляв над данными радиоперехватов первых минут в новом мире, исламисты пришли к выводу, что где-то на севере лежит большая земля, может, даже, целый девственный континент. Сборы были недолгими, и, оставив в архипелаге «Сириус Стар» с захваченным траулером, флотилия двинулась на север. Пройдя где-то миль тридцать, правоверные пираты обнаружили с вертолета индийский танкер, изменили курс, и без особых сложностей захватили абсолютно безоружный корабль. Танкер, кстати, оказался с грузом дизельного топлива. Вновь поднятый в воздух вертолет вскоре достиг земли, и пилоты сразу же увидели разбившийся на берегу пассажирский самолет. Чуть дальше от берега среди явно чужого ландшафта резко выделялся огромный круг полупустынной местности, с полоской асфальтированной дороги и какими-то постройками рядом с шоссе. Вертолетчики не стали «светиться» перед предполагаемыми аборигенами нового мира, сфоткали местность издалека, и благоразумно убрались на свой корабль. Фрегат вновь изменил курс, и вместе с захваченным «индийцем» в течении ночи незаметно подкрался к чужому берегу. Утром правоверные высадились на шикарнейший пляж, который только могла создать мать-природа. Пляж, впрочем, нисколько не интересовал воинов аллаха, как и развалившийся на части индонезийский «фоккер». Бравые сомалийцы первыми пересекли полосу чужого леса, чтобы оказаться… в части американского штата Техас, который был перенесен катаклизмом в этот уголок нового мира. В Техасе, как известно, с уважением относятся к дамам, а главное — неплохо вооружены, и всегда готовы дать отпор незваным гостям. Поэтому встреча чернокожих сомалийцев с белыми техасцами быстро переросла в перестрелку, а затем в штурм бензоколонки и небольшого мотеля при ней. Пираты встретили ожесточенное сопротивление со стороны помощника шерифа и примкнувших к нему дюжины вооруженных мужчин и женщин. Понесенные потери заставили сомалийцев откатиться в чужой лес, перегруппироваться, начать фланговый охват жилых строений, и даже вызвать поддержку корабельной артиллерии. Командир «Аль-Дамана» пришел в ярость — он распорядился установить на вертолет пару полудюймовых «браунингов», свезти на берег невесть как очутившийся на фрегате миномет, и показать безбожным христианам кузькину мать в ее арабском варианте. Более того, разъяренный араб приказал использовать корабельную артиллерию. Вскоре град мин и снарядов разметал мотель и бензоколонку, перебив часть их защитников. Под прикрытием артогня сомалийцы замкнули кольцо окружения вокруг обреченных техасцев, а затем при поддержке «вертушки» перешли в наступление. В итоге пираты «героически» убили два десятка граждан США — людей разного пола и разных возрастных категорий. Заодно под раздачу попали и восемнадцать спасшихся с разбившегося «фоккера» индонезийцев. Многие из последних вообще являлись лежачими больными, т. к. не могли сдвинуться с места из-за травм, полученных при крушении их самолета. Тем не менее, это не смутило исламистов, и они с удовольствием дорезали своих единоверцев во имя джихада. Вечером посланный на разведку вертолет обнаружил поблизости еще три анклава, но первый из них — полигон американских морпехов — показался пиратам пустынным, безжизненным и бесперспективным. Данный вывод, по большому счету, соответствовал реальности — на полигоне имелся лишь один хорошо замаскированный объект, так и не обнаруженный вертолетчиками. Еще две территории с земным ландшафтом, похоже, были населенны неверными. Второй из вновь найденных кластеров лежал вдалеке от побережья, но сомалийцы не горели желанием пробираться к нему сквозь пугающие джунгли чужого леса. Третий обнаруженный анклав располагался практически на побережье, нагло сверкая золоченым крестом на маковке церкви. Исламисты решили, что сам Аллах указал им новую цель, и их флотилия взяла курс на восток. Ну, а дальше произошло то, что произошло — наши наблюдатели проспали подход врага, тридцать один сомалиец скрытно высадились на берегу, а канониры «Аль-Дамана» взяли на прицел колокольню. Кроме того, с фрегата отправили на берег десантную партию из трех десятков вооруженных матросов, плюс миномет, со всем, имеющимся на борту боекомплектом к нему. Видимо, предвидя сопротивление со стороны неверных, саудовцы не хотели расходовать драгоценные стомиллиметровые снаряды французского производства. Расходовать все-таки пришлось, ибо сомалийцев сразу же встретили меткие очереди из почти антикварного немецкого пулемета, а население русского поселка оказалось вооружено не хуже техасцев. Обо всем этом нам вечерком поведал ван Клейст, основываясь на подытоженных показания пленных и изучении захваченных трофейных документов. Мы с бельгийцем и узким кругом приближенных просидели до глубокой ночи, по горячим следам разбирая и анализируя эпизоды сражения за Данилово. В процессе беседы выяснилось, что еще сутки назад наемники засекли в эфире какой-то подозрительный радиообмен, а вчера вечером бойцы бронегруппы заметили над полигоном неизвестный вертолет. После этого «солдаты удачи» сразу же ввели в действие протокол «один-четыре», что означало режим полного радиомолчания как штабной группы, так и отдельных подразделений. Поэтому мы не смогли выйти на связь с бельгийцем и его отрядом. Кстати, до момента удара ПТУРами по фрегату все подразделения ван Клейста действовали самостоятельно — та же бронегруппа с полигона совершила ночной переход по чужому лесу, скрытно подойдя к границе нашего кластера. Здесь наемники вновь засекли «вертушку», и, опасаясь, что противник вооружен ракетами, выжидали момент, чтобы вступить в бой. Мда, пока пираты убивали беззащитных гражданских, поблизости прятался десяток опытнейших бойцов с двумя единицами бронетехники. Винить «диких гусей» в бездействии бессмысленно — они поступали строго по обстановке, согласно их тактике ведения боевых действие. Как только мы подбили вертолет, и тот шмякнулся на землю в полукилометре от границы чужого мира, наемники тотчас пленили летчиков, а затем выдвинулись на побережье. Попутно бронегруппа обстреляла занятую исламистами окраину Данилово, внеся определенный вклад в разгром сухопутных сил арабов и сомалийцев. Куда больше лепту в нашу общую победу над исламистами внес отряд сержанта Маллигана, более десятка километров прошагавший по прибрежным зарослям чужого леса. Прямиком от анклава поляков до нашего кластера. Именно эти парни с помощью «корнетов» вывели из строя вражеские РЛС, что позволило наемникам бросить в бой главный козырь — легкий двухмоторную «цессну», вооруженную двумя подвесными блоками старых добрых советских НУРСов. Поднявшись в воздух, французские летчики на предельно малой высоте вышли на цель, выпустили все четырнадцать ракет, добившись примерно десятка попаданий в саудовский фрегат. Затем в кормовую часть корпуса угодила пара-тройка стомиллиметровых фугасных снарядов, и горящий «Аль-Даман» в конце концов лег на грунт. Скорее всего, угодившие под внезапную атаку с суши и с воздуха, саудовские моряки попросту растерялись, и не вели борьбы за живучесть своего корабля. Находясь в эйфории от первоначального успеха, Серж с Люком понеслись «попугать» индийский танкер, и сразу же нарвались на сюрприз в виде парочки ДШК, установленных пиратами по крыльям мостика захваченного корабля. В результате подбитая «цессна» совершила аварийную посадку на шоссе, танкер получил пару-тройку 90-мм бронебойных снарядов в корму, поблизости от машинного отделения, а четверка попытавшихся удрать на лодке сомалийцев отправилась на обед к здешним акулам… … Даниловские ополченцы и мы потеряли девятнадцать человек убитыми, да еще пятнадцать бойцов было ранено. Столь «неправильное» соотношение между «двухсотыми» и «трехсотыми» было вызвано тем, что значительное число раненых оказалось на контролируемой врагом территории, а негритосы сразу же добивали попавших в плен. Плюс погибли экипаж нашего транспортника и двое немецких летчиков… …Исламисты, ворвавшиеся в поселок, не щадили никого, расстреливая гражданских налево и направо, словно мишени в тире. В результате погибло еще пятьдесят три человека — женщины, дети, старики, и старухи. Десятка два мирных жителей успели попрятаться кто куда, еще полтора десятка получили различные ранения, в т. ч. и тяжелые. Примчавшийся в Данилово медицинский персонал — наемники и американские морпехи — работали двумя операционными бригадами, словно проклятые, всю ночь напролет. Благодаря самоотверженной работе Коллинза и его подчиненных удалось спасти множество жизней. Вдобавок во всем людским потерям, в поселке и его окрестностях были разрушены и сгорели пять жилых домов, восемь различных хозяйственных построек, плюс два сарая. Пострадали от артобстрела и требовали ремонта еще шесть домов, в т. ч. здание бывшей администрации и особняк Николая Еремеева. Враг уничтожил четыре легковых автомобиля, четыре грузовика, один трактор, да еще и сгорела часть продовольственных запасов анклава. Ну, а мой отряд потерял сожженными три джипа, оставшись с изрядно помятым «мерсом» и посеченной осколками барулинской «бэхой». — Владимир, я предлагаю произвести обмен трофейными пулеметами — обменять два ДШК на пару «браунингов», снятых с разбитого вертолета, — мы с Жераром засиделись до полуночи, походу прикончив остатки крепкого фирменного алкоголя. — Думаю, будет логично, если русские пулеметы перейдут в руки русских солдат. Ну, как, по рукам? — Хм, калибр одинаковый, — я невольно вспомнил, сколько неприятностей доставила нам эта чертова «вертушка» с парочкой «крупняков». — Хорошо, не возражаю, меняемся. — Так, завтра мои спецы снимут с «пантера» всю радиоаппаратуру, и передадут ее тебе, — прихлебнув вискаря, продолжил бельгиец. — Заодно научат пользоваться. — Стоп, не мне, а здешнему мэру, — возразил я. — У нас есть рация, а ополченцы сидят без связи. — Принято, — кивнул ван Клейст, вновь прикладываясь к стакану. Да сколько же в него влезает крепкого, а? Уже вылакал больше бутылки вискаря (дефицитный продукт, между прочим!), раскраснелся, но держится молодцом, даже язык не заплетается. — Все, с трофеями завершили… Да, далеко за полночь мы наконец-то завершили дележку трофейного вооружения, боеприпасов, и прочего барахла. Гримаса судьбы — после сражения с исламистами каждый даниловец мужского пола мог получить автомат на выбор. Хочешь — бери отечественный «калашников», а не хочешь — забирай европейский «штайр», или американскую М-16. Нужен пулемет? Не вопрос — вот два полудюймовых «браунинга», три ПКМа на выбор. Имеется даже гранатомет РПГ-7 с пятью выстрелами, миномет английского производства с четырьмя ящиками мин, и много-много патронов ко всему этому добру… Черт, был бы десяток лишних стволов ДО нападения! Трофеи делились способом, принятым у «солдат удачи» — кто что захватил, то по праву ему и принадлежит. Таким образом, нам с даниловцами отошли сильно поврежденный вертолет, львиная доля стрелкового оружия, плюс упомянутый миномет с боекомплектом. Последний трофей, кстати, целиком и полностью заслуга эмчеэсника. В самом начале боя Марк оторвался от погони, чтобы спустя какое-то время устроить засаду на пути от берега до минометной позиции. В результате сначала один за другим «исчезли» четверо арабов, посланных к лодкам за боеприпасами, а затем в гости к аллаху отправился и весь остальной минометный расчет. В-общем, неизвестно, как бы сложилась ситуация на поле боя, если бы не грамотные действия бывшего офицера спецназа. Наемникам досталось десятка полтора винтовок и автоматов, семь лодок, и загруженный под завязку танкер с поврежденной машиной. Плюс пленные. Кроме этого, командир «диких гусей» рассчитывал со временем поднять со дна часть вооружения саудовского фрегата — скорострелки, ракеты, и т. п. Это, в случае, если не удастся поднять весь корабль целиком, и придется доставать трофеи по частям. Вот, только, интересно, как он вообще собирается это делать без понтонов и без опытных водолазов? — Слушай, Жерар, давно хочу спросить тебя: почему ты вообще помогаешь нам, русским? — прикинув, что «клиент созрел», я решил вызвать того на откровенность. — Зачем тебе это надо? — Я уже много лет работаю на кого-то, за деньги, и мне это порядком надоело. Я всегда мечтал о своей собственной стране, но на Земле это очень сложно сделать, — признался-таки «клиент». — Сам знаешь, почему… Здесь же — здесь можно попробовать… — Можно, — согласился я, прикидывая, сколько еще может выпить ван Клейст. — Если делать все грамотно, по уму. — У меня русская бабушка, — неожиданно произнес бывший парашютист. — Поэтому я считаю вас, русских, своими естественными союзниками. … Черт, все намного проще, чем мы думали, — я едва не пролил вискарь мимо стакана. — «Зов крови», или как оно, там, называется? А вообще… неплохая у него идея — построить собственное государство… — Владимир, нам бы не хотелось начинать знакомство с местными с конфликтов и досадных недопониманий, — утром Жерар первым делом подошел ко мне с просьбой о помощи. — Дашь нам пару бойцов в качестве переводчиков и проводников? — Местные, как ты их называешь, не станут конфликтовать с вооруженными дядечками, разъезжающими на танках, да на бэтээрах. В одном из кластеров вообще живут четыре старушенции, давным-давно дышащие на ладан, — заметил я. Марина, позевывая, перевела, не особо довольная тем, что я остановил ее на полпути к постели. Девушка только что пришла из госпиталя, почти сутки отпахав переводчицей за спиной у Коллинза. — Ладно, дам двоих — Костю и Марка. Верни парней в целости и сохранности. — О, Марк — прекрасный солдат! — как я слышал от Андрея, искренняя похвала из уст бельгийца звучала крайне редко, и означала многое. — Я бы предложил ему перейти под мое начало, но, боюсь, что ты станешь возражать, да? — Нет, не стану. Попробуй, предложи, — усмехнулся я. — Если Марк согласится, то я не стану ему мешать. — По рукам, — кивнул ван Клейст. — Мадемуазель, извините, что мы задержали вас. — Вечно, вам, мужика, что-нибудь, да от нас надо, — фыркнув, Марина с гордо поднятой головой продефилировала в спальню, качая бедрами. Ван Клейст подмигнул мне, и, не дожидаясь моей реакции, пошагал к своим бойцам. Мда, хватит ли наемникам сексуальных рабынь, а если не хватит, то когда начнутся первые недоразумения из-за свободных юбок? Наскоро выпив крепкого чая, мы с Русланом пошли ремонтировать мой многострадальный джип. Запаска, к счастью, не пострадала, и, заменив раскуроченное крупнокалиберными пулями колесо, мы завели мотор — работает, как часы. Что ни говори, а немцы умеют делать машины на совесть. Спустя пять минут «мерс» уже стоял у усадьбы, а мы готовились к рейду по побережью. Да, да, немного поразмышляв в процессе мелкого ремонта машины, мы с Руденко решили, что следует срочно прошвырнуться по берегу до второго американского кластера. Иначе — слетим с катушек, не дай бог, переберем лишнего, и натворим такого… Это в дешевых фильмах ментов представляют этакими бездушными и железными роботами в форме, а иногда чуть ли не монстрами при погонах. В реале мы такие же люди, как и все остальные — с тонкой и очень ранимой душевной организацией. Поэтому существовал риск, что мы натворим чего-нибудь в отношении пленных, не выдержав морального напряжения целой вереницей предстоящих похорон. Кроме этого существовал определенный риск, что мы ужремся вусмерть на поминках по погибшим. А оно нам надо? Алкоголь, ведь, не лечит душевных ран — он лишь притупляет эмоциональную чувствительность и на время приглушает невыносимую душевную боль. А боль переполняла всю мою душу, готовая вот-вот выплеснуться на окружающих — за время работы в органах я не потерял ни одного своего подчиненного! Случалось, конечно, что мои опера получали ранения, и даже попадали в больницу на несколько месяцев, но я ни разу не присутствовал на похоронах тех, с кем работал бок о бок. Ни разу. Вчера же я потерял сразу двоих, и мое сознание никак не могло с этим смириться. — Рус, если меня, вдруг, снесет с катушек, и я пойду резать пленных — будь добр, останови, пожалуйста, — попросил я Руденко до начала церемонии похорон. Хотя, какая, там, нафиг, церемония, если отца Серафима хоронили вместе с десятками других жертв — захватив церковь, исламисты, не мешкая, отрезали даниловскому священнику голову, а затем насадили ее на кол. — И ты за мной приглядывай, Вова, — очень серьезным тоном ответил капитан. — Знаешь, мне очень хочется насадить на вертел с десяток арабов, напичкать их тушки свиным салом, взять, да и поджарить на медленном огоньке. Не знаю, сдержусь ли я. Видимо, ван Клейст почувствовал, что над поселком сгущается атмосфера мести, и отдал «диким гусям» соответствующие распоряжения. Рано утром, еще до начала похорон, почти всех пленных построили в одну колонну, а затем погнали по берегу на восток, в сторону польского кластера. Нескольких офицеров-арабов, правда, оставили — бойцы Жерара продолжили их допрашивать, вновь и вновь заставляя рассказывать все по порядку, прямо с момента появления саудовцев в этом мире. Даже навскидку было видно, что сержант Маллиган знает толк в ремесле дознавателя, поэтому мы решили не вмешиваться в данный процесс, чтобы не мешать бельгийцу и его людям. Температура воздуха в новом мире днем поднималась до плюс тридцати градусов по старику Цельсию, поэтому похороны проходили очень быстро. Как нам потом рассказывали, все церемонии завершилось задолго до полудня, плавно перейдя в коллективные поминки на площади у полуразрушенной церкви. Жизнь сама по себе отменила «сухой закон», и кто хотел помянуть погибших, тот получил возможность сделать это на славу. Впрочем, большинство даниловцев ограничилось одной-двумя стопками, ибо на людей свалилась масса забот и хлопот, о которых еще пару дней назад никто и не мог подумать. По нашей просьбе моих парней похоронили в числе первых, и мы покинули кластер сразу после того, как на кладбище выросла пара холмиков свежей земли. Мы в данном случае — это капитаны Барулин, Руденко, оба Нидеррайтера, старший и младший, плюс моя скромная персона. Вооружились по максимуму, взяв, кроме «калашей» два наших пулемета, набили патронами по семь-восемь магазинов на брата. Практически одновременно с нами через другую окраину Данилово вышла колонна «солдат удачи», состоявшая из «центуриона», легкого танка на шасси БМП-2, одной БМП «ратель», трех «сарацинов», «саладина», да еще четверки грузовиков до кучи. Как мы видим, ван Клейст сделал вывод из нападения пиратов, и очень серьезно подошел к проблеме охраны и защиты вновь открытых кластеров. Планировалось, что колонна пройдет через Борисовку и анклав с придорожным ресторанчиком, оставив там гарнизоны, и выйдет на полигон американской морской пехоты. Полигон, этот выжженный солнцем клочок калифорнийской земли с разбросанными тут и там разбитыми корпусами военной техники, в свете последних событий приобретал стратегическое значение самого западного форпоста нарождавшейся конфедерации. Словно по заказу, данный форпост уже имел кое-какие фортификационные сооружения — не особо приметный с воздуха ангар со вторым, подземным уровнем, плюс тайник мастер-сержанта Глеймана, в котором тот до поры, до времени хранил свою личную «птичку». «Птичка», кстати, в момент нашего отъезда по-прежнему торчала на шоссе, разобранная почти наполовину — еще вчера французы демонтировали поврежденный мотор, и, словно заправские механики, полночи копошились в его потрохах. Еще один парадокс катаклизма: немолодые уже дядечки с военным прошлым на глазах сбросили десяток-другой лет, почувствовав в новом мире свою ценность и незаменимость, и пахали, словно заведенные. Интересно, починят ли они мотор, или нет? — Вольфганг, не проспи сеанс связи, — послышался за моей спиной голос Руслана. Действительно, мы договорились с бельгийцем, что будем выходить на связь каждые полчаса. Если, вдруг, мы пропустим сеанс связи, то Жерар вышлет по нашим следам маневренную группу, которую держал под рукой. — А то шеф будет ругаться, словно пьяный сапожник. — Шеф позабыл ругань на базе, — усмехнулся я. Так, если Руслик начинает шутить и прикалываться на ровном месте, значит, он постепенно приходит в себя. Саня, вроде, чуть улыбнулся, но молчит, сосредоточенно высматривая потенциальные цели для своего ПКМа. — А сапожник, между прочим, очень уважаемая профессия. Поэтому не кати на сапожников бочку, а то Вольфганг перестанет нас понимать. — Не бойтесь, я хорошо знаю русскую поговорку про пьяного сапожника, и я немного разбираюсь в новомодных под-кол-ках, — засмеялся бывший офицер «штази». — Командир может не волноваться: я не просплю сеанс связи — это было бы очень непрофессионально с моей стороны. Сидевший в багажном отделении джипа Гельмут — так уж получилось, что в машине не нашлось иного места, которое можно было бы быстро покинуть в случае неприятностей — что-то спросил по-немецки с вопросительной интонацией, видимо, интересовался, о чем идет речь. Нидеррайтер-старший принялся пространно объяснять своему отпрыску особенности современного русского юмора, со всеми его подколками и приколами. — Смотрите, мужики, от меньшего динозавра остались рожки да ножки, — опустив бинокль, произнес капитан Барулин. — Какой из этого вывод? — Крабы, падальщики, чайки, прочие оголодавшие пернатые, — почти скороговоркой отозвался Руденко. — Дай-ка бинокль, Сань? Александр молча передал назад отличный морской бинокль, который мы позаимствовали из числа захваченных у арабов трофеев. Я не поленился, и притормозил, чтобы получше рассмотреть обглоданную тушу расстрелянного нами динозавра. Сразу же стало ясно, что Руслан абсолютно прав — на туше копошились сотни относительно крупных крабов, или др. ракообразных, а в сторону леса тянулись цепочки следов ящериц, что ли. Чуть в стороне на песочке сидели с десяток местных «чаек», по размерам, как бы, не меньше земного альбатроса, сытые, похожие на дорвавшихся до центнера деликатесов помойных котов. На нас пернатые таращились, словно обожравшиеся трюфелями олигархи на забредших в ресторан бомжей: мол, ездють тут всякие, да еще и мешают пищщию принимать. Я обратил внимание парней, что у здешних «чаек» зубастый ротик, словно самой природой созданный, чтобы рвать чужую плоть. И неизвестно, какую плоть предпочитают эти птички — вполне вероятно, что предпочитают рвать плоть живую, а не падаль. В ответ парни заметили, что им, вооруженным парой пулеметов, местная орнитология глубоко до лампочки, сфоткали зубастых чаек разок-другой, и попросили водителя не терять время на ерунду. Вольфганг едва не пропустил сеанс связи, переводя своему сыну замысловатые перлы двух капитанов. Возле следующих двух туш убитых динозавров мы увидели аналогичную картину, с добавлением нескольких ящериц примерно метровой длины, чем-то похожих на земных варанов. Кроме того, вокруг лежавшей в воде туши суетились большие стаи каких-то мелких рыбешек, составлявших немалую конкуренцию здешним крабам. Мне почему-то вспомнились земные пираньи, отчего сразу же пропала мысль искупнуться на обратном пути. Кто знает, вдруг эти милые мелкие рыбешки способны сожрать человека целиком всего за пару-тройку минут? Поехали дальше, разделив сектора наблюдения. Оба пулемета «смотрели» в сторону чужого леса, откуда, как мы полагали, следовало ожидать главных проблем. По пути периодически попадались свидетельства появления в новом мире человека с Земли: море выбросило на пляж с десяток сумок и чемоданов, какие-то не поддающиеся идентификации обломки, которые мы толком не рассмотрели, решив не останавливаться из-за ерунды — подобные мелочи можно подобрать и на обратном пути. В одном месте Вольфганг разглядел человеческое тело, колыхавшихся на воде в полусотне метров от кромки пляжа. Еще позавчера мы обязательно бы тормознули, устроив форменный осмотр «места происшествия», выловили бы останки с целью их погребения. Сегодня же мы просто проехали мимо, ибо вчерашний день будто что-то перевернул в наших душах. — Так, проехали двадцать пять кэмэ, — объявил я, глянув на приборную доску. — Смотрите в оба — где-то впереди должен валяться индонезийский «фоккер». — Хм, а мы чего делаем? — буркнул в ответ Руденко. — Смотрим, смотрим, скоро дырку в горизонте просмотрим. Не вижу я никакого «фоккера». — Да, Володя, может, пленные саудиты чего-то перепутали? — повернулся ко мне Александр. — Могли наболтать со страху черте что, чего и в помине нет. — А ты бы наболтал на их месте? Вот и я не рискнул бы, — отмел я сомнения моих капитанов. — Там, впереди, вроде, изгиб береговой линии вправо, да? — Да, я вижу море, — Руслан опустил бинокль. — Вероятно, впереди есть небольшой мыс, скрывающий место падения самолета. Бывший морской пехотинец оказался полностью прав. Километров через десять пляж стал плавно уходить вправо, и спустя пару минут мы увидели белеющее на песке светлое пятно. Это оказался хвост индонезийского «фоккера», отвалившийся во время аварийной посадки. Фюзеляж самолета вместе с крыльями почти полностью «въехал» в чужой лес, влепившись смятой носовой частью в подвернувшееся по пути дерево. Дерево рухнуло прямо на фюзеляж, а летчики, судя по обильно политым кровью креслам, не имели шансов уцелеть после такого тарана. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы определить, что при падении летательного аппарата погибли не только пилоты — пассажирский салон в паре мест был буквально залит кровью, окрасившей в бурый цвет и пол и кресла. — Здесь даже к следователю не ходи, — минут через десять капитан Барулин подвел итог осмотра обломков. — Если и были выжившие, то их оказалось очень немного. Мы сразу же обратили внимание, что от места авиакатастрофы вглубь суши ведут несколько тропинок, по которым, похоже, эвакуировали тела погибших и вынесли уцелевших. К сожалению, в данной местности заросли чужого леса превратились в настоящие джунгли, непроходимые для моего «мерса». Даже навскидку здешняя флора заметно отличалась от той, что росла в ближайших окрестностях Данилово и Борисовки. Лесные великаны высотой с семиэтажку уступили место деревьям обыкновенных размеров, очень напоминающие те, что наводняли наши, земные джунгли. Учитывая, что мы понятия не имели, сколько придется прошагать до техасского кластера по тропинкам чужих джунглей, вариант с разделением группы на две части даже не обсуждался. Вариант же оставить машину на пляже имел очень серьезный риск — мой порядком раскуроченный джип являлся единственным транспортным средством нашей группы, и его нельзя было оставлять черте где без присмотра. Поэтому, посовещавшись, мы вновь продолжили пляжное путешествие, обогнув небольшой, плавно выдающийся в море мысок, на котором совершил аварийную посадку индонезийский «фоккер». За самой западной точкой мыса скрывался приличных размеров залив, километров на пять вдававшийся вглубь берега. Едва глянув на этот самый залив, я невольно притормозил машину, любуясь природным ландшафтом, очень сильно похожим на картинку с рекламного проспекта про красоты французской Полинезии. Парни, похоже, оказались впечатлены не меньше моего, т. к. даже весельчак и балагур Руденко не произнес ни слова. Удивительной красоты залив простирался, наверное, почти на десяток кэмэ, а за ним просматривался берег, постепенно теряющийся в западном направлении. Сразу же стало ясно, что мы не сумеем обследовать вновь открытое побережье в рамках предпринятого разведрейда по следам набега исламистов — у нас банально не хватит топлива на столь длинный маршрут. В общем, нема идиотов, согласных рискнуть, чтобы возвращаться обратно в Данилово по пляжу на своих двоих. Несмотря на все наше солидное вооружение, ночевка на краю чужих джунглей вполне могла обернуться пирушкой для здешних хищников, с экзотическим основным блюдом из питерских ментов и немецких товарищей. Неожиданно Гельмут что-то затараторил по-немецки, махнув рукой куда-то в северном направлении, в направлении противоположного берега залива. Нидеррайтер-старший сразу же что-то переспросил, затем, отобрав у сына бинокль, стал вглядываться в северное побережье. Переглянувшись между собой, мы невольно последовали примеру бывшего офицера «штази», и принялись разглядывать красоты местной природы. — Гельмут ошибся — там нет никакого дыма, — после очередной фразы по-немецки Вольфганг перешел на русский. — Моему сыну показалось, что он видел столб дыма, поднимающийся над лесом. — Точно показалось, или дым все-таки был? — опустив бинокль, уточнил Саня Барулин. — Лично я так же ничего не заметил, но сие говорит лишь о моем, увы, не идеальном зрении. — Гельмут ошибся, — с некоторым нажимом в голосе повторил немец. — На таком расстоянии нельзя разглядеть дым от костра, нельзя разглядеть дым от очага… Нет, Гельмуту просто показалось. Нидеррайтер-младший что-то буркнул в ответ, и, не вдаваясь в дальнейший спор с отцом, полез занимать свое место в машине. Мы с Русланом еще с минуту вглядывались в далекую полосу суши, надеясь хоть что-нибудь рассмотреть. Тщетно — серо-голубая линия противоположного берега так и осталась девственно чистой. Никакого столба дыма, нет даже намека на что-нибудь похожее на дым. — Поехали, сколько можно на море пялиться? — недовольно сопя, Руденко повесил бинокль на шею, и залез в «мерс». — Вова! — Иду, не ори, — отозвался я, бросив последний взгляд в сторону водной глади. — Эх, красота-то какая… Мы вновь тронулись в путь, и, проехав по урезу воды еще пару километров, нашли местечко, где можно было повернуть в джунгли. Судя по примятой траве, изломанному кустарнику, и характерным следам протекторов на песке пляжа, мы оказались не первыми автомобилистами, побывавшими здесь. В этом месте густые заросли уступали место разреженному кустарнику, сквозь который можно было продраться на машине. Наверное, какая-нибудь асфальтная легковушка сразу бы застряла после первых десяти метров такой дороги, но изделие германского автопрома, словно носорог, уверенно углублялось в зеленку. Не мудрствуя лукаво, я повел джип по следу, оставленному неизвестными первопроходцами, повел медленно, держа под рукой автомат. Мои парни подобрались, приготовили оружие, контролируя каждый свой сектор, в любой момент готовые открыть огонь по представителям здешней фауны. Ну, либо по двуногому хищнику под названием человек. К счастью, нам не пришлось жечь патроны — попетляв около двадцати минут по зеленке, я увидел впереди долгожданный просвет между деревьями, и остановился, заглушив движок. Минут десять мы присматривались и прислушивались к окружающему нас лесу, сильно напоминавшему земные тропики. Как и на Земле, здесь пели невидимые в зарослях птицы, стрекотали в траве неведомые нам насекомые. Как и на Земле, здешний лес жил своей собственной насыщенной жизнью, практически не обращая внимания на вторгнувшихся в его пределы людей. — Внимание, едем, — негромко произнес я, заводя двигатель. — Если что — сразу стреляйте! Мы быстренько проскочили последнюю сотню метров до точки пересечения двух ландшафтов, сходу преодолели сооруженный кем-то пологий склон, на котором виднелись следы автомобильных протекторов. И оказались в совершенно ином мире — в мире холмистой саванны, с растущими в ней редкими деревцами и кактусами. Колея от чужих колес сразу же потерялась на выжженной еще земным солнцем земле, давая нам полную свободу в выборе направления движения. — Ну, народ, рискнем, или, как? — напряжение последнего часа постепенно отпускало меня, и я позволил себе пошутить. — Прокатимся с ветерком, а? — А есть варианты? — усмехнулся капитан Барулин. — Если спешиваться, то здесь можно до самой ночи проваландаться. — Давай с ветерком, шеф, с одного холма на другой, а там — видно будет, — произнес с заднего сиденья Руслан. — Вольфганг, объясни сыну, что мы сейчас поскачем по кочкам, и нас будет сильно трясти. — Ну, держитесь, — отозвался я, с удовольствием притапливая педаль газа. — Рус, смотри в оба — я могу и не успеть. — Принято, — отозвался Руденко, поудебнее устраивая пулемет. — Готов! Я все же не стал гнать машину, сломя голову, из опасения налететь на какое-нибудь скрытое препятствие, и повредить ходовую моего многострадального «мерса». Уж очень мне не хотелось заниматься вынужденным ремонтом, а то и вообще остаться без «колес» где-то на краю света, посреди холмистой саванны, или, как там, называют в Техасе ихние прерии. Поэтому я сосредоточил все свое внимание на дороге, полностью полагаясь на парней в плане наблюдения за местностью. И не прогадал. — Стоп, моторы, — неожиданно произнес Александр после того, как мы выскочили на вершину второго пологого холма. — Вон, «на один час», перевернутая машина. — Вижу, — процедил со своего места Нидеррайтер-старший. — Там, рядом, лежит труп. Возможно, он там не один. — Так… Около километра будет, — спустя минуту произнес я, откладывая бинокль в сторону. — Если бы рядом были люди, то местный «гриф» не топтался бы по округе с видом хохла, спершего центнер дармового сала. — Рискнем? — в голосе Руслана послышалась жажда приключений. — Я — за! — Рискнем, — решил я, поворачивая прямо к перевернутому автомобилю. — Рус, Саня — готовность! Хотя здешняя версия «грифа» заметно превосходила свой земной аналог как по размерам, так и по размаху крыльев, падальщик не рискнул связываться с неведомым рычащим чудовищем, отогнавшим его от добычи. Недовольно каркая — точнее, издавая звуки, похожие на карканье земного воронья — «гриф» резво поскакал по земле, хлопая крыльями, а затем грузно поднялся в воздух. Проводив птицу взглядом, я решил не тратить на падальщика патроны, и с тяжелым вздохом покинул салон «мерса» — насмотрелся я на трупы на всю оставшуюся жизнь. — Из «крупняка» положили, — вынес вердикт Руденко минут пять спустя, бегло осмотрев оба тела. — Парня в спину навылет, а девке оторвало руку, и она истекла кровью. — Красивая была, — заметил Саня Барулин. — Вертолетчиков работа, да? — Да, похоже на то, — согласился Руслан, оглянувшись на перевернутую машину. — Вольфганг, что там с «тачкой»? — «Ниссан» серьезно не пострадал, — после небольшой паузы из-за кузова перевернутого автомобиля появилась физиономия бывшего офицера «штази». — Несколько дырок от пуль, снесено боковое зеркало. Надо перевернуть и попробовать завести. — Нет смысла напрягать спину из-за какого-то металлолома, — прищурившись, произнес капитан. — Володя, цепанем тросом, да? — Угу, закрепим за дугу, думаю, за полминуты управимся, — кивнул я, прикидывая картину происшедшего здесь. А картина вырисовывалась следующая: мчавшийся по бездорожью «ниссан» потерял управление, пошел кувырком, пока окончательно не лег боком. Затем из машины выбрались двое, или, скорее, не сильно пострадавший парень вытащил серьезно раненую девушку, после чего был убит прямым попаданием полудюймовой пули в грудь. А девчонка умерла, скорее всего, от болевого шока. — Рус, трос был где-то в багажнике. Пять минут спустя Нидеррайтер-старший попытался завести поставленный на колеса «ниссан-наварра». Увы, тщетно — дизель молчал, несмотря на наличие напряжения в бортовой сети и отсутствие видимых повреждений двигателя. Повозившись еще минут пять, немец плюнул, и выбрался с водительского сиденья, хлопнув напоследок передней дверью. — Что, дохлый номер? — отрываясь от наблюдения за местностью, поинтересовался Александр. — Нафига он нам вообще нужен, этот джипяра? — Хорошая машинка, вместительная, с открытым кузовом — настоящий «джихадомобиль». Верно я говорю? — ответил на вопрос Руденко. — В-общем, неплохие «колеса». Не на «кировце» же на разведку ездить? — Скоро пешком будем ходить, если Жерар не выделит нам солярки, — усмехнулся я. — Все, едем дальше. «Японца» оставим здесь. В следующий раз заберем, как раз на «кировце» и приедем. — Этих хоронить будем? — Вольфганг кивнул в сторону тел погибших американцев. — Лопата есть. — Лопата есть, а времени нет, — вздохнул я, прикидывая, сколько еще предстоит увидеть мертвых тел на нашем пути. — Пусть они нас простят, если смогут. — Ага, «грифам» тоже хочется кушать, — произнес Руслан, задирая голову. — Вон, они уже парой в воздухе кружат. — В древности на Востоке покойников скармливали воронам и грифам, — заметил Нидеррайтер-старший. — Считалось, что эти птицы являются очистителями земли от мертвечины, некими проводниками между двумя мирами, Верхним и Нижним. А очищенные от плоти кости потом замуровывали в нишах скал, или хоронили в песочке. — Будем считать, что древний земной обряд возрожден в новом мире, — последнее слово осталось за бывшим морпехом. — Эй, вы, там, наверху — спускайтесь жрать, пожалуйста! Возникшую, было, беседу о похоронных обрядах бесцеремонно прервал Нидеррайтер-младший, предъявив нам свою находку — большой сверкающий револьвер с полным барабаном патронов. Пока мы возились с японским пикапом, Гельмут прочесал окрест место аварии, пройдясь по следу кувыркавшейся машины, найдя несколько мелких трофеев: сотовый телефон «моторола», дамскую сумочку, ну, и «магнум» впридачу. Револьвер отошел в собственность молодого немца, а остальное мы просто закинули в пакет, в котором уже лежало содержимое бардачка «ниссана» вместе с содержимым карманов погибших американцев. Миновав очередной невысокий холм,мы увидели впереди ленту асфальтированного шоссе, с разделительной желтой полосой посередине. Чуть изгибаясь, шоссе уходило в восточном направлении, в сторону полигона морской пехоты. Приблизительно в полутора километрах от нас виднелись следы огромного пожарища — развалины бензоколонки, мотеля и жилого дома чуть в сторонке. Судя по черному пятну вокруг закопченных руин, горящее содержимое топливных танков растекалось во все стороны, уничтожая на своем пути все, что было способно гореть. Над пожарищем медленно парило штук пять местных «грифов», видимо, брезговавших жареной человечиной. — Вроде, все чисто, — минут через пятнадцать произнес Саня Барулин, отрываясь от оптики. — Нет ни одной живой души. — Угу, лишь души мертвых бродят среди развалин, — буркнул я. — Вряд ли кто-нибудь смог уцелеть в таком большом кострище… — По словам пленных саудитов, сомалийцы провели зачистку, перебив всех раненых, а попутно за каким-то хреном подорвали емкость с бензином, — напомнил Руденко. — Если кто-нибудь из амеров и выжил после зачистки — стопудово сгорел в том пожаре. Здесь без вариантов. Руслан оказался полностью прав. На бензоколонке нас встретила унылая картина, достойная апокалипсиса в стиле «терминатора» — черные груды обломков на месте мотеля и жилого дома, остовы сгоревших автомашин, воронки от снарядов и мин, масса неопознаваемого обгоревшего мусора. То тут, то там валялось несколько полусгоревших трупов, от которых несло запахом жареного человеческого мяса. Видимо, местные крылатые падальщики еще не привыкли к подобным экзотическим блюдам, коли обошли жареное угощение стороной. Мы побродили вокруг развалин с полчасика, пофоткали то и се, найдя лишь пригоршню пистолетных патронов калибром девять миллиметров, годных для стрельбы. Все остальное, теоретически имевшие хоть какую-нибудь ценность, пострадало от огня настолько, что не имело смысла пачкать руки, поднимая барахло с земли. К примеру, подле одного из тел обнаружилась автоматическая винтовка М-14 с оптическим прицелом, увы, в состоянии годности лишь в качестве дубины. — Так, мужики, пора возвращаться, — взглянув на часы, решил я. — Нам здесь нечего делать. Расскажем бельгийцу, что, и как, и пусть он решает, нужен ли ему этот кластер, или нет. — Согласен, пора ехать обратно, — кивнул Руденко, заглядывая в зеркало заднего обзора. — Вот же гадство какое — измазал сажей всю свою морду… — В море помоешься, — усмехнулся капитан Барулин, устраиваясь поудобнее. — Не надо было снимать шлем, когда ты под те обломки заглядывал. — Мне показалось, что там уцелело содержимое холодильника, — шмыгнул носом Руслан. — Увы, от бутылок с пивом остались лишь одни стекляшки. — Беда, однако, — засмеялся Александр. — И как же мы без пива жить будем? — Сами сварим, — неожиданно заявил Нидеррайтер-старший. — Я слышал, что у фермера из Тюрингии есть хмель и солод. Дайте мне хорошие большие бочки, и я сварю вам вкусное пиво. — Черт, у наших самогонщиков вряд ли найдутся крупные емкости, — Руденко сразу же перешел к вопросам литража требуемых бочек. — Вольфганг, давай сделаем так… Я усмехнулся, слушая, как личный состав «на коленке» продумывает технологические аспекты пивоварения в черт знает какой дыре совершенно незнакомого мира. Походу отметил, что моя задумка выйти в разведывательный марш-бросок к вновь открытому анклаву сработала — парни смогли быстро переключить ход своих мыслей в жизнеутверждающее русло. А если бы мы провели весь день на похоронах — к вечеру народ вполне мог «сесть на пробку», и проторчать на ней денек-другой. Причем, еще и во главе со своим командиром, то бишь, со мной. Ибо на душе по-прежнему продолжали скрести кошки, а разум все еще не мог примириться с потерей близких товарищей. Возвращаясь обратно по своим же следам, мы вновь поколесили по местным джунглям, прокатились по пляжу, огибая закругленную оконечность мыса. Я подумал, и высказал мнение, что указанную точку будет справедливо назвать мысом «фоккера». Со стороны моих парней возражений не последовало, и Саня быстренько накорябал сие название на нашей самодельной карте. Проезжая мимо обломков индонезийского самолета, вспомнили, что кое-кому из бравых оперов надо бы хорошенько помыть физиономию, а то одна весьма привлекательная докторша испугается появления у себя на пороге незнакомого негритоса. Особенно в свете недавних событий, когда чернокожие африканцы проявили себя нелюдями в человеческом обличии. Пока Руслик, чертыхаясь, оттирал въевшуюся в кожу сажу, остальные любовались окрестным пейзажем. Сквозь прорезь прицела оружия, естественно. Самому молодому из нас стало скучно, и с биноклем в руках он полез на крышу машины. — Я вижу лодку, — моих знаний немецкого хватило, чтобы понять первую фразу Гельмута. Затем сразу же пришлось прибегнуть к лингвистической помощи бывшего офицера «штази». — Мой сын говорит, что лодка дрейфует на поверхности моря, и там нет никакого движения, — перевел Вольфганг. — Может быть, что это не просто лодка, а какой-то катер. — Ни фига не разобрать, — буркнул Саня Барулин, опуская бинокль. — Вроде, действительно, лодка, а может и просто хрень какая-нибудь, вроде бревна, например. — Александр, тебе надо залезть на джип, — предложил немец. — С крыши должно быть лучше видно, что там такое. — А толку с того, что мне будет лучше видно? — возразил капитан. — Нам все равно не добраться до той лодки. — Согласен, далековато будет, — Руденко не поленился, и залез на крышу моего «мерса». — Я хорошо плаваю, и, наверное, мог бы попробовать… — Так, забудь, — я сразу же отмел идею Руслана смотаться вплавь на пару кэмэ по незнакомым водам. — Никакая лодка, или катер, не стоят риска потерять одного из вас. Все, точка. — А что тогда делать? — капитан взъерошил свои мокрые волосы, и беспомощно осмотрелся по сторонам. — Володя, а помнишь, в салоне «фоккера» валялись спасательные жилеты? Ты еще сказал, чтобы мы заберем их потом, на обратном пути, или в следующий раз. — Ну, помню, сказал, — подумав, согласился я. — А к чему ты клонишь? Хочешь сплавать в жилете? Дудки! Случись чего — твоя Дианка переколет всех нас во сне своим шприцем, словно куриц. — Я и не собирался в жилете, — спрыгнув вниз, засмеялся Руденко. — Там, под кучей жилетов лежит надувная лодка, видать, дырявая. — Точно, лежит, сдутая, — почесал макушку Александр. — Потому и не стали ее вытаскивать, оставили «на потом». — «Потом» пришел, — захохотал Руслан. — Володя, ты же сам перекладывал мини-комрессор на место запаски, когда колесо меняли. Компрессор у меня действительно водился. Специально для таких случаев, когда требуется заниматься подкачкой колес где-нибудь на природе, вдали от бесплатных услуг подшефного нам автосервиса. Ну, того, что мы вчетвером «крышевали», и где нам были рады в любое время дня и ночи. Не многие менты в городе берут чисто символическую плату за гарантию покоя и спокойной работы, и не повышают процент, если клиент начинает «обростать жирком». Кроме того, перед разведрейдом я действительно перекладывал компрессор на место запаски, решив, что, случись чего, он не будет лишним. Поэтому я, не мешкая, развернул джип обратно, и уже через пару минут мы шарили внутри фюзеляжа разбившегося самолета. В этот момент в глубине темных закоулков моей души неожиданно проснулось жаба, мирно дремавшая до этого самого момента, и нагло потребовала свою долю трофейного имущества. У меня не нашлось силы воли, чтобы отказать прожорливому и жадному земноводному, и спустя какое-то время багажник «мерса» оказался забит спасательными жилетами. Авось, пригодятся. Надувную лодку нашли быстро, и сразу же принялись ее чинить. Здесь вновь весьма кстати пришлась моя запасливость — в закромах джипа нашелся универсальный быстродействующий клей, резина на заплатки, и даже хорошая изолента. В-общем, благодаря коллективным героическим усилиям удалось восстановить герметичность плавсредства, потратив на все про все целых полтора часа времени. Нидеррайтер-старший, правда, немного поворчал, пытаясь доказать, что для гарантированного результата действия клея необходимо подождать еще час, и нельзя полагаться на извечное русское авось. В ответ мы напомнили Вольфгангу об очередном сеансе связи, и немец перестал бурчать. Затем возник вопрос второй кандидатуры в экипаж для похода за дрейфующим вдалеке трофеем. Любой из нас был готов оставить компанию бывшему морпеху, и, наверное, пришлось бы тянуть жребий, если бы Руденко вдруг не обломал эту идею прямо на корню. Получив в свои руки отремонтированную нами лодку, капитан вдруг ввел ограничения по массе тела второго члена экипажа. В результате место гребца-матроса досталось Нидеррайтеру-младшему, как самому легкому по весу в нашем коллективе. Кроме того, Руслан оставил на берегу все автоматическое оружие, заявив, что не хочет утопить часть ценного арсенала, если экипажу придется экстренно покинуть плавсредство. Мы не стали спорить с человеком, который знал о морях больше нашего, приняли от парней оружие, и, пожелав удачи, занялись… ожиданием. — Это не лодка, — спустя какое-то время доложил Руденко по рации. — И даже не катер. Угадайте, что мы нашли? — Дредноут, да? — вырвав у меня рацию из рук, предположил Барулин. Саня заметно нервничал, осознавая, что, случись, не дай бог, нападение местной морской фауны, его ПКМ ничем не сможет помочь товарищам. — Руслик, мля, достал со своими шутками, да? — Эх, вам, сухопутным крабам не понять душу жаждущего приключений моряка, — капитан веселился, откровенно дразня нас. — Короче, парни, здесь все тихо, и мы высаживаемся на борт… судна. Отбой… — Да он издевается над нами! — вспыхнул Александр. — Ну, (цензура), Рус, берегись у меня! Мы тут волнуемся, места себе не находим, а он — откровенно издевается! — Спокойно, Саш, не кипятись, — миролюбиво произнес я, сожалея, что с нами нет Зеленцова — Владислав, обыкновенно, умел с ходу погасить редкие вспышки гнева своего напарника. — Понаблюдай, лучше, за джунглями — это успокаивает. Ожидание новостей с моря продлилось еще минут пятнадцать, пока ничейная «лодка» неожиданно не дала ход, поворачивая в сторону берега. Мы вновь приникли к окулярам биноклей, буквально пожирая трофей глазами, и периодически обращаясь к великому и могучему русскому языку. По мере приближения «лодки» к суше все отчетливее стал виднеться мощный бурун, поднимаемый «форштевнем». Наконец, трофей достиг мелководья, и, взрыкнув двигателем, стал наматывать на свои гусеницы первые метры пляжа. Из башенного люка высунулась улыбающаяся во весь рот физиономия молодого немца, лучащаяся такой радостью и восторгом, словно ему досталось вакантное место султана Брунея. — Матерь божья, это же амфибия американской морской пехоты, — потрясенно произнес бывший офицер «штази». — Настоящий мореходный «амтрэк», в который можно запихнуть целый взвод солдат. — Ну, как, нравится? — из соседнего люка появилась голова Руденко. — Гельмут — молодчик! Если бы не он — фиг бы мы захомячили эту машинку! — А как она вообще очутилась в открытом море? — признаюсь, мне пришлось ловить собственную челюсть. — И где экипаж этого «амтрэка»? — Ну, на первый вопрос тебе ответит лишь Господь Бог, — произнес Руслан, вылезая на броню. — А на второй… Здесь они, Володя, все трое. Мертвые. Забравшись на корпус «амтрэка», я протиснулся в один из люков, и осмотрелся внутри экзотической машины. Черт, на полу боевого отделения сразу же обнаружилось тело прежнего хозяина амфибии — труп в камуфляжной форме, причем, относительно свежий. Судя по нашивкам на форме, погибший являлся военнослужащим корпуса морской пехоты США. Интересно, кто же его оприходовал? На огнестрел не похоже, и не ножевое. — Там, в десантном отсеке еще двое жмуров валяются, — Руденко словно прочитал мои мысли. — Навскидку нет никаких видимых признаков насильственной смерти. — Хм, отравление угарным газом? Сердечная недостаточность? — не зная, что и думать, предположил я. — Рус, твое мнение? — А нема у меня никакого мнения, — самым серьезным тоном произнес капитан. — Знаю одно: еще вчера эти солдатики дышали воздухом, а потом — умерли. Быстро и неожиданно. Все. — Володя, их, как, хоронить будем? — внутрь просунулась физиономия Барулина. — Если будем, то надо откинуть кормовой пандус, чтобы не возиться с извлечением тел. — Так, погибших передадим Коллинзу и его эскулапам — пусть медики сделают вскрытие, — решил я. Меня беспокоила причина смерти этой троицы, здоровых, откормленных за счет «дяди Сэма» морских пехотинцев. Шутки шутками, но если американцы подцепили какой-нибудь смертельно опасный здешний вирус, то жизнь всех землян могла оказаться под угрозой. — Кроме того, нельзя исключить, что Дэвид был лично знаком с этими людьми. — Логично, каждый должен хоронить своих, — согласился со мной Саня. — Так, а что с вооружением у этой «тачанки»? С вооружением «амтрэка» оказалось все просто прекрасно: хочешь — бери, и стреляй из крупнокалиберного пулемета, хочешь — пали из автоматического гранатомета, а если желаешь спешиться, и продолжить баталию на своих двоих — забирай один из трех автоматов, найденных в десантном отсеке. В дополнение к вышеуказанным «игрушкам» в том же десантном отсеке в трех ящиках обнаружилось приличное количество боеприпасов, продовольствия, плюс еще и пара противотанковых «граников» под скамьями. Внезапный подарок здешних небес, точнее, моря, в данном случае, заставлял задуматься: а что, если где-нибудь поблизости бродит американский десантный корабль, а мы даже не подозреваем об этом? Что нам делать, если над головой неожиданно появятся американские ударные вертолеты, а на пляжах анклава Данилово высадятся десятки «кожаных воротников»? Где гарантия, что американцы сначала войдут в контакт, а не станут палить во все стороны, как это сделали сомалийцы и саудиты? Где гарантия, что друг Дэвид не является хитрозадым разведчиком, по совместительству работающим хирургом? Черт, соседство с теплым и ласковым морем неожиданно оборачивалось необходимостью создания сил береговой обороны. Сколь бы неприятно это не звучало, но жителям нашего кластера срочно требовалось объединиться с немцами и поляками, а затем убедить наемников в необходимости постоянного присутствия ихней тяжелой техники в Данилово и его окрестностях. Иначе, не дай бог, произойдет еще одно нападение, и количество мужиков сократится настолько, что придется ставить под ружье все население, от мала до велика. — Руслан, а где ты имел дело с такой амфибией? — поинтересовался Вольфганг, выслушав рассказ своего сына. — Гельмут говорит, что ты сразу же разобрался с управлением. — А это, мои немецкие товарищи, есть маленькая военная тайна, — с оттенком грусти вздохнул бывший морпех. — Эх, повозились бы вы с мое с разными «бэтээрами» и «бээмпэхами»… — Потом расскажешь — ехать надо, а то арабов шлепнут без нас, — поторопил я Руденко. В голове постепенно оформилась одна мыслишка, для воплощения которой следовало бы на время отложить предстоящую публичную казнь взятых в плен саудитов. — Герр Нидеррайтер, выйди на связь с Жераром, и предупреди, что с нами трофей. А то сначала залепят по нам из пушки, а потом начнут извиняться — мол, обознались. Распределившись между машинами, мы наконец-то покатили домой, больше нигде не останавливаясь. Осмотр и собирательство всякого барахла, выброшенного морем на пляж, смело можно оставить и «на потом». В конце концов, чемоданы с тряпками и ноутбуки-утопленники никуда не сбегут, одним больше, одним меньше — ничего не изменится. Да, и побывавшую в морской воде косметику как-то стремно дарить лицам женского пола — что-то не прет дамочек от радости при виде таких подарков. Как оказалось, я не зря опасался реакции «диких гусей»: несмотря на предупреждение по радио, нас встретили по полной программе. Еще на подходе к анклаву мы разглядели на пляже одиночный «хамви», а подъехав почти вплотную, обнаружили, что находимся прямо под прицелом скорострелки LAV-25, отлично замаскированного в чужих джунглях. Грамотная засада, простая, и эффективная, без лишних придумок. — Мэтт, пленные еще живы? — увидев знакомое лицо, первым делом поинтересовался я. Вольфганг синхронно переводил. — Мы не опоздали? — Господин капитан без вас не начинал, — лейтенант Фридман во все глаза разглядывал наш трофей. — Откуда у вас НАШ «амтрэк»??? — Расскажу чуть позднее, — пообещал я. — Куда ехать? К прав…, тьфу, к мэрии? — Нет, на взлетную полосу, казнь состоится там, — отозвался американец, окинув меня весьма подозрительным взглядом. Видать, подозревал, что питерские менты совместно с немецкими товарищами обидели где-то бравых пиндосовских морпехов, отобрав у последних боевую технику. — Поезжайте за теми парнями, сэр. …Точно подозревает, пинкертон доморощенный, — подумал я, давя на педаль газа. — Ладно, разберемся потом. Мы двинулись следом за «хамви», а американский БТР встал замыкающим: Мэтт опасался оставить за своей спиной неплохо вооруженную амфибию с подозрительными русскими. Впрочем, лейтенант все равно лопухнулся, поленившись заглянуть в «амтрэк», и не проверив десантный отсек. Если бы мы находились под принуждением, то LAV-25 уже пылал бы ярким пламенем, а «кожаные воротники» корчились бы внутри боевой машины, на манер тех хот-догов на огне в «макдональдсе». Немного поколебавшись, я решил, что все-таки «настучу» ван Клейсту на нерадивого подчиненного, а то, не дай бог, в один печальный день из-за ленивости Фридмана погибнут толковые мужики, с которыми можно пойти в разведку. На шоссе, возле блокпоста, собралось, наверное, все население Данилово. Люди лежали, сидели, стояли, терпеливо ожидая справедливого и неотвратимого правосудия, можно сказать, возмездия. Возмездия над теми, кто отдавал приказ убивать беззащитных детей, женщин, стариков, кто повелел не брать пленных. Среди гражданских прохаживались даниловские дружинники, все, как один, с автоматами, некоторые с окровавленными повязками на руках и головах. Чуть в стороне, у трех грузовиков кучковались десятка полтора наемников и с дюжину незнакомых мне мужиков, слишком чистенькие, что ли, и вооруженные заметно хуже наших ополченцев. Едва глянув на людское море, я сразу же сообразил, что бесполезно лезть, и вносить предложение об откладывании казни. Народ нас попросту не поймет, и все тут. Это в лучшем случае. А в худшем — пошлют, далеко и надолго. Как и ожидалось, наше появление вызвало широчайший интерес, как со стороны соотечественников, так и со стороны союзников. Меня и моих парней засыпали кучей вопросов, на большинство которых я просто не успевал отвечать. Бельгиец с Коллинзом слегка запаздывали, хотя я и предупредил по рации, что дело срочное, и нам всем необходимо присутствие подполковника. Пришлось вкратце поведать обступившим нас дружинникам о разведрейде, о состоянии дел и тел в техасском кластере. Самые любопытные попытались узнать, где это мы раздобыли очередной трофей. Безуспешно, т. к. я отшучивался, неизменно отвечая, что бог любит ментов больше, чем всех остальных. Наконец, появились ван Клейст, Дэвид, Вышинский, Георгий, в сопровождении Кости и Марка. Судя по запыленному внешнему виду, мои парни только что вернулись из поездки по соседним анклавам. Я помахал рукой, привлекая внимание вновь прибывших, после чего трое мужчин сразу же направились в нашу сторону. Тем временем, наемники зашевелились, стали выкидывать из кузова грузовика саудитов, связанных по рукам и ногам. По толпе даниловцев пронесся одобрительный ропот: люди дождались того, чего им практически никогда не могла предоставить светская власть старого мира — отмщения. — Вот так сюрприз! — сразу же произнес бывший эмчеэсник, похлопав рукой по борту «амтрэка». — Так… Господин подполковник озвучил наш общий вопрос: где раздают такие машинки? — Места надо знать, — хмыкнул я, глядя, как появившийся из-за корпуса БТРа Мэтт пытается что-то нашептать своему соотечественнику, бросив на меня весьма недружелюбный и одновременно торжествующий взгляд. Стопудово выдумал какую-то гадость про нас, сучий потрох. — Скажи Дэвиду, что его лейтенант плохо несет свою службу — он не проверил десантный отсек амфибии. Марк перевел, и Фридман сразу же заткнулся, резко изменившись в лице. Наверное, не будь рядом непосредственного начальства и множества других ненужных свидетелей, лейтенант попытался бы пристрелить наглого русского, сунувшего америкоса мордой в его же собственное дерьмо. Тем не менее, Мэтт сдержался, заявив, что если до этого момента он доверял союзникам, то в дальнейшем будет следовать исключительно уставам и инструкциям. В ответ на этот демарш бравого морпеха Коллинз жестким тоном заявил, что не потерпит никаких конфликтов между его подчиненными и союзниками, а затем буквально приказал мне доложить о проведенном разведрейде. Я не усмотрел в тоне американца повода для продолжения ссоры — все-таки, Дэвид был старше, в том числе и по званию — пожал плечами, и достаточно подробно рассказал про нашу поездку в техасский кластер. Услышав, что в десантном отделении «амтрэка» находятся тела морпехов, погибших загадочным образом, Коллинз тотчас превратился в судмедэксперта. Запрыгнув в амфибию, подполковник бегло осмотрелся внутри, опустил вниз кормовой пандус, и приказал Фридману немедленно мчаться в деревню за капитаном Санчес. Затем Дэвид попросил Руслана и Гельмута во всех подробностях рассказать, как они оба причалили к «амтрэку», как проникли внутрь, и т. п. Чувствовалось, что американец пытается найти в наших словах какую-нибудь фальшь и нестыковки, иначе ему действительно придется пропесочить Мэтта по всем статьям. Тем временем, пока мы разбирались с причинами смерти «кожаных воротников», буквально в двух шагах от нас вершилось правосудие в новом мире. После короткой и эмоциональной речи Юрия Александровича над округой стали разноситься вопли и крики, полные боли, страха и отчаяния. Как оказалось, вопреки ожиданиям многих, арабов ждала долгая и мучительная смерть, смерть, соответствующая тем страданиям, которые причиняли они сами. Вооружившись большой кувалдой, здоровенный негр — среди «солдат удачи» все же затесалось несколько чернокожих — методично опускал свой кузнечный инструмент на кисти рук и стопы ног исламистов, превращая живую плоть в кровавую кашу. Все остальное обеспечивали помощники палача из числа наемников: подносили жертвы, укладывая их так, чтобы африканец мог проводить экзекуцию с конвеерной точностью. Негр старался, без лишних эмоций нанося сильные и точные удары, напрочь игнорируя мольбы арабов о пощаде. — Их бросят на пляже, где-нибудь в районе кластера «Полигон», — подойдя, произнес бельгиец за моей спиной. Марк автоматически перевел. — Такой способ казни практикуется в одном затерянном в джунглях племени. Можно было, конечно, расстрелять… — Нет, расстрел — слишком гуманно для этих мразей, — хриплым голосом возразил я, мгновенно вспомнив, сколько мертвых тел мы перетаскали за вчерашний вечер. — Пусть окажутся в шкуре жертв… — У вас в России все полицейские такие же кровожадные? — хмыкнул ван Клейст. — Кстати, ваши русские женщины уже начинают жалеть саудитов — вон, парочка баб плачет, вон, еще одна, вся в слезах и соплях. — Женщины везде одинаковы, независимо от расы и национальности, — философски заметил я, бросив взгляд в указанном направлении. — Жерар, а тебе не интересно, где мы раздобыли такой трофей, а? — Интересно. Давай, не тяни, рассказывай, — командир «диких гусей» похлопал по борту «амтрэка». — Я слышал, что экипаж погиб, так? — Пошли, сам глянешь, — я направился к откинутому пандусу. — Дэвид, есть какие-нибудь результаты? — Да, я разобрался с причиной смерти наших боевых товарищей, — сделав нажим на слове «наших», ответил подполковник. — Все трое отравлены каким-то очень сильным ядом органического происхождения. — Подробности есть? — спросил бельгиец, рассматривая тела погибших американцев. — Кстати, Вы, случайно… — Да, я знал двоих из них, — тяжело вздохнул Коллинз. — Это — лейтенант Ризолли, а это — старшина Кинг. Они оба были очень хорошими и опытными солдатами. С тем третьим, с капралом, я не знаком… Может, и видел на базе, но не могу вспомнить. — Соболезную Вам, Дэвид, и всем, кто был знаком с погибшими, — произнес ван Клейст. — Продолжайте… — Вот, обратите внимание на эти три точки, — американец осторожно указал на шею одного их трупов. — Я полагаю, что это след от укуса какого-то здешнего животного, и, скорее всего, животное очень небольших размеров. Это может быть и морская змея, либо некое насекомое. — В Африке часто встречаются всякие мелкие твари, укус которых бывает смертелен для человека, — командир наемников опустился на корточки рядом с телом погибшего морпеха, внимательно разглядывая ранки. — Да, я согласен с господином подполковником — причина смерти у нас прямо перед глазами. — Такое ощущение, что их просто легонько ткнули иголкой, — заметил стоявший у пандуса Руденко. — А что со временем смерти? Навскидку — около двух суток. Так? — Скорее всего, так оно и есть, — с уважением посмотрев на капитана, подтвердил Дэвид. — Спасибо вам, парни, что не выбросили за борт тела наших товарищей. Мы не станем претендовать на «амтрэк», оружие и всю амуницию погибших. — Лучше сделам следующее: оружие нам, а ваши люди пусть заберут всю ихнюю амуницию, — немного подумав, предложил я. — Взамен мы хотим зарезервировать за собой «ниссан-наварру», найденный в техасском кластере. Из-за нехватки сил мы не стали брать тот японский джип на буксир. — Хорошо, договорились, — ответил Коллинз, переглянувшись с ван Клейстом. Последний кивнул, утверждая мое условие. — Рассказывайте, Владимир, про свой вояж на запад… Вздохнув, я начал в подробностях вещать, как мы совершили разведрейд в соседний кластер, что видели на берегу, и что нашли на месте боя техасцев с исламистами. К этому времени негр-палач практически закончил свою кровавую работенку, орущих и визжащих арабов закинули в кузов грузовика, и народ потихоньку потянулся в нашу сторону. Вокруг нас постепенно собралась небольшая толпа, плотно окружившая «мерс» и амфибию. Приехавшей по вызову начальства Джулии пришлось протискиваться сквозь кольцо даниловцев, чтобы доложить о своем прибытии. …— Господин капитан, мы должны позаботиться о прахе всех павших защитников американской земли, — со сталью в голосе произнес подполковник, едва я завершил повествование. — Я намерен поехать лично, чтобы принять участие в поиске останков наших соотечественников! Я требую, чтобы Вы завтра же выделили бы силы для занятия анклава «Техас»! — Дэвид, да не кипятитесь Вы так, — доставая и разворачивая карту окрестностей, миролюбивым тоном отозвался бельгиец. — Я полностью согласен с Вами — защитники Техаса заслужили, чтобы их проводили в последний путь… Но, зачем нам, черт возьми, занимать очередной бездюдный анклав? Следующие десять минут Жерар и Коллинз яростно спорили, нужно ли на данном этапе посылать бронегруппу, чтобы застолбить за собой необитаемую холмистую прерию. Пользуясь моментом, я быстренько переговорил с Георгием и Вышинским, и выслушал доклад лейтенанта Григорьева о поездке по русским землям. … Согласно нашим договоренностям с союзниками, под юрисдикцию даниловского анклава переходили кластеры с деревенькой Борисовка и ресторанчиком Мамеда. Учитывая, что на данный момент ополчение не имело возможности организовать охрану указанных территорий, наемники временно привлекли для этих целей одну из своих маневренных групп, состоявшую из пары единиц легкой бронетехники и одного грузовика. В-общем, с сегодняшнего дня в Борисовке находился гарнизон аж из шести «солдат удачи» на «сарацине», а придорожную забегаловку стерегли еще с десяток бойцов, имевших в своем распоряжении «ратель» и некий гибрид грузовика и БТРа юаровского производства. В перспективе планировалось, что эта маневренная группа должна будет передислоцироваться на бывший полигон морской пехоты… — Да, жалко старушку, — произнес я, выслушав доклад Кости. Как оказалось, прошлой ночью умерла одна из живших в Борисовке бабулек — под влиянием перемен у женщины отказало сердце. — Черт, похороны идут, как на конвеере… Ладно, далеко не уходи. Дэвид с ван Клейстом наконец-то пришли к какому-то взаимоприемлемому соглашению, завертели головами, разыскивая меня и моих парней. К этому моменту большинство даниловцев покинули место казни, в сопровождении LAV-25 укатил грузовик с искалеченными саудитами. Капитан Санчес и пара морпехов унесли тела умерших от неизвестного яда соотечественников, и вскоре на местном кладбище должно было прибавиться еще три свежих могильных холмика. Мда, жизнь сама собой как-то незаметно стирала национальные и религиозные различия между людьми, а смерть уравнивала и католиков, и протестантов, и православных, и атеистов. — Владимир, мы посовещались между собой, и приняли решение, что следует провести захват саудовского супертанкера, — с ходу огорошил меня командир наемников. — Если мы это сделаем, то будем обеспечены жидким топливом до конца своих дней… Бойд, позови того здоровяка-десантника, Георга, русского командира. — Однако, — поначалу мне показалось, что я ослышался. Покосился на Марка — тот лишь пожал плечами, и сказал, что перевод почти дословен. — Вы это серьезно, что ли? — Я всегда серьезен, когда дело касается планирования боевых операций, — буркнул в ответ бельгиец, разворачивая на капоте моего джипа нарисованную от руки карту. Подошел Георгий, тихонько встав справа от меня. — Хорошо, все здесь. Переходим к делу. План следующий… Слушая ван Клейста, я вновь и вновь убеждался, что мы оказались в одной упряжке с сорвиголовыми авантюристами, отчаянными парнями, для которых не существует слово «невозможно». Весь план Жерара являлся чистой воды авантюрой, и был основан на множестве допусков. Допустим, арабские моряки не успели предупредить своих соотечественников на борту «Сириус Стара». Где гарантия, что супертанкер не покинул свою стоянку в водах архипелага? Где гарантия, что пленные саудиты указали точный курс к этому архипелагу? Кто гарантирует, что индийский танкер — теперь уже наша основная боевая единица на море — дошкандыбает до цели, и не замрет без хода в сотне миль от берега? Ведь, по словам капитана Амара Сингха, его поврежденная посудина способна выдать максимум девять узлов, да еще кораблю категорически не рекомендуется попадать в шторм. Шторма, по идее, в ближайшее время не должно было быть… — … Таким образом, у нас уже ощущается острая нехватка обученных бойцов, поэтому я предлагаю русским союзникам прогуляться на моей «океанской яхте», — едва заметно улыбнулся бельгиец. — Число свободных мест не ограничено, но мне нужны профи, желательно, имеющие опыт морских походов. — У нас было пятеро мужиков, в разное время служившие на флоте и в морской пехоте. Двое погибли, один ранен, следовательно, остаются Васька Симаков и Женька Чугунов, — нахмурившись, произнес Георгий. — Ну, и плюс я — «войска дяди Васи» в бою не подведут. — Я пойду, — Руслан оторвался от разглядывания карты. — Морская пехота, ходил в Атлантику, ходил на Балтике… Марк, как насчет совместного круиза за черным золотом? — За золотом? За золотом я всегда готов, даже если оно черное, — на полном серьезе произнес эмчеэсник. — Сколько, говоришь, будет моя доля? — Сразу видно — наш человек, — усмехнулся Руденко. — Господин капитан, нас, русских, будет пятеро. — Там, у поляков нашелся еще один моряк, — вступил в разговор Дэвид. — Вы уже познакомились с соседями? — Толком не успели, — зять Никитина оглянулся на грузовик с европейскими номерами, который по-прежнему стоял у кучки бетонных столбов. — А нафига они вообще приперлись в Данилово? — Поляки предложили свою помощь в восстановлении разрушенного, — ответил подполковник. — Я знаю, что исторически сложилось так, что Россия с Польшей живут как кошка с собакой… В общем, решайте сами, принимать ли вам помощь соседей, или нет. — Мы примем помощь наших польских соседей, Дэвид, — произнес я, взглянув на командира ополчения. Последний удивленно покосился на меня, словно я предложил нечто крамольное. — Георгий, если бы у нас с тобой не оказалось союзников в соседних кластерах, то сейчас бы мы сидели в кустах, и смотрели бы, как арабы трахают и режут наших баб. Фрегат, как ты понимаешь, из наших «калашей» фиг потопишь. — Да, понимаю я, что всем людям надо позабыть про старые земные обиды, — вздохнул здоровяк. — Но уж больно непривычно все это, просто не укладывается в голове. — Хорошо, итого десять моих бойцов, шестеро союзников-добровольцев, плюс моя скромная персона, — Жерар почесал бритую голову. — Бойд, французы не подведут? У самолета хватит топлива? — Броссьер с Ориолем носятся, словно ужаленные в задницу жирафы, — со смехом отозвался наемник. — У меня есть ощущение, что они и не люди вовсе, а роботы! В этот момент в разгрузке ван Клейста захрипела рация, и командир «диких гусей» отвлекся от обсуждения авантюры века. Пользуясь моментом, я поделился с Коллинзом и остальными союзниками нашим предположением, что в результате катаклизма люди и различные предметы могли оказаться заброшенными в новый мир вне границ кластеров. Как следствие, буквально рядом с Данилово вполне могли найтись бензовоз, танк, автобус с людьми, да что угодно, хоть папа римский со своим лимузином. Впрочем, у очутившихся в чужом лесу людей шанс на выживание был невелик, особенно, если они не имели при себе серьезного вооружения. — Я не стану рисковать личным составом, прочесывая эти чертовы джунгли, и точка, — сходу уловив суть нашей идеи, бельгиец тотчас отверг саму мысль о возможности поиска землян вне границ анклавов. — Господа, колонна на подходе, пора готовится к выходу в море… Минут пять спустя со стороны Данилово послышался шум моторов, и на дороге показался МТЛБ, грамотно оттюнингованный дополнительными бронелистами. На крыше корпуса «маталыги» стояла какая-то неизвестная мне малокалиберная скорострелка, скорее всего, иностранного производства. Следом за тягачом катили два американских крытых трехосных грузовика, парочка «унимогов», трейлер, и Т-62 без башни. Замыкал колонну выкрашенный в какой-то экзотический камуфляж «сарацин», смотревшийся, словно гигантский жук, из-за торчавших из корпуса в разные стороны антенн радиостанций. С приходом колонны совещание командиров завершилось: Дэвид с Жераром с головой окунулись в деловую суету, а их подчиненные — американцы и наемники — забегали, словно ошпаренные. Руслан, Марк и Георгий взяли мой «мерс», и укатили в поселок, чтобы забрать там еще двоих добровольцев, которые даже не подозревали, что им предстоит в самом ближайшем будущем. Франузские летчики словно ждали именно этого момента, запустив двигатели «ила», в результате чего нам пришлось разговаривать между собой, буквально крича друг другу в уши. Такой вариант меня не устраивал, и я предложил Вольфгангу занять место водителя «амтрэка». Немец не возражал, и полминуты спустя амфибия рывком тронулась с места. — Герр Нидеррайтер, надеюсь, Вы не позабыли польский? — поинтересовался я у бывшего офицера «штази». — Было бы хорошо, чтобы наш разговор с поляками происходил без лишних англосаксонских ушей. — Понимаю Вас, герр майор, — усмехнулся немец. — Дружба дружбой, а табачок врозь — так, кажется, говорят в России? — Совершенно верно, Вольфганг, — кивнул я. — Поэтому Ваше знание польского будет хорошим козырем при переговорах с соседями. — Кстати, Владимир, Вы обратили внимание, как горели глаза у господина ван Клейста, когда речь шла о дележе трофеев? — спросил Нидеррайтер-старший. — Наш союзник явно положил глаз на этот славный бронетранспортер. Думаю, бельгиец предложит Вам поменять «амтрэк» на что-нибудь из бронепарка наемников. — Хренушки, даниловцы однажды уже поменялись с его бравыми парнями. С нами такой фокус не пройдет, — ответил я, откидывая крышку люка. — Добрый день, господа! Майор Иванников… — Пан Анжей Дзенсикевич, военный комендант деревни Бялобжеги, — произнес один из поляков после того, как я по очереди представил своих боевых товарищей. Вольфганг четко и без заминок переводил двухсторонний разговор, чем сразу же вызвал неподдельный интерес к своей персоне со стороны наших соседей. — Это — пан Тадеуш Мазовецкий… Потратив минут десять на взаимные расшаркивания с гонористыми поляками, мы предложили панам прокатиться до нашей базы, чтобы поговорить за жизнь в более приличной обстановке. Дзенсикевич не возражал, но тут примчался джип с пятью нашими товарищами, и процесс знакомства продолжился с новой силой, плавно перейдя в обсуждение плана захвата плавучего нефтехранилища. Наконец, прибежавший от командира «солдат удачи» посыльный объявил о том, что господам союзникам пора грузить свои толстые задницы в один из грузовиков, и ехать к морю. Мы быстро распрощались с нашими парнями, попросив их зазря не геройствовать, и вернуться домой живыми и здоровыми. Иначе «под ружье» стопудово придется ставить женское население Данилово. Польский отряд также сократился на одного бойца — бывший моряк Вацлав Липковский отправился на охоту за саудовским супертанкером. Остальные поляки — десять мужиков самых разных возрастов — по команде Дзенсиковича стали дружно грузиться в кузов видавшего виды трехосного «ивеко». Анжей, командир отряда наших соседей, сам сел за руль грузовика, завел мотор. — Костя, бери мой «мерс», и езжай вперед, — приказал я, протянув лейтенанту ключи от джипа. — Не хочу пугать ополченцев видом незнакомой им боевой техники. Подъехав к зданию школы, где после боя с исламистами разместился и штаб ополчения, и медпункт, мы спешились, ожидая появления начальства. Вышинский появился почти мгновенно — увидел наше появление через окно — и примерно с полчаса мы обсуждали с главой внешнюю политику нашего анклава. Договорившись с Юрием Александровичем об организации и проведении вечерком дипломатического приема, точнее, ужина на три десятка персон, мы расстались с польскими товарищами, и покатили домой. На базе нас встретили радостью, слезами, и упреками, причем последние мы явно не заслужили. Узнав, что Руденко ушел в море, даже не попрощавшись, Диана сначала расплакалась, а затем надулась, как мышь на крупу, и пообещала устроить Руслику веселую жизнь по приходу домой. Не сложно было догадаться, что чувствительная и эмоциональная женщина лишит нашего товарища сладенького, на недельку, а то и более. Марина пару минут висела у меня на шее, плача, всхлипывая, и жалуясь как на свои собственные страхи, так и на жизнь вообще. Судя по всему, события последних дней весьма гнетуще подействовали на психику девушки, и та больше не могла сдерживать свои эмоции. С другой стороны, было бы куда хуже, если бы Маринка ушла в себя, замкнулась бы, загоняя эмоции и мысли внутрь. А так — проплакалась, порыдала, и постепенно успокоилась, осыпаемая моими поцелуями. Почувствовав, что девушка начинает возбуждаться, я подхватил ее на руки, и унес в гостевой домик, где постарался быть очень нежным и ласковым. Женщины, как известно из практики, быстрее психологически восстанавливаются, если чувствуют себя любимыми и желанными в самом прямом смысле этих слов. Где-то через часик мы вновь присоединились к нашему славному коллективу, стараясь не замечать улыбок и подмигиваний со стороны моих боевых товарищей. Даже Диана, от которой до этого момента тянуло холодком, словно из морозилки, смягчилась, и перестала изображать из себя фрейлину снежной королевы. Марина прочувствовала обстановку — все-таки, умная девочка, — и деликатно увела докторшу в выделенную женщинам комнату. Не знаю, чем там занимались наши девушки, но спустя какое-то время обе они появились во дворе, умиротворенные, и успокоившиеся. До ужина и дипломатических переговоров с соседями еще оставалось время, поэтому мы занялись техникой, оружием и амуницией. А по ходу дела рассказывали Еремееву, Ковалеву, Зеленцову и Григорьеву о том, как присмотрели себе японский джип, как захомячили «амтрэк», не забыв упомянуть, какой глазастый у нас Нидеррайтер-младший. Прямо-таки настоящий Гельмут-Соколиный Глаз. Николай, которого, как лежачего больного, мы вынесли на носилках подышать свежим воздухом, улыбался, молча слушая наш рассказ. Михаил смог подняться самостоятельно, хотя и морщился от боли, тихим голосом расспрашивал о деталях и подробностях путешествия. Владислав же, едва глянув на главный трофей, сразу же заявил, что практически выздоровел, и как лучший водитель нашего отряда, намерен принять участие в следующем разведрейде. В кресле водителя амфибии, естественно. Мне пришлось охладить пыл капитана, объявив, что до возвращения Руслана и Марка никаких разведрейдов не предвидится. Точнее, мы временно передаем эстафету разведки в руки «диких гусей», а сами займемся восстановлением инфраструктуры анклава. Причем, начнем с нашей базы, с особняка и прочих построек на ее территории. За разговорами, за чисткой и осмотром трофейного оружия время летело незаметно, и вскоре за нами прибежал «пейджер-джан» — посыльный от Вышинского. Мальчуган лет десяти передал нам записку от главы администрации, а пока мы собирались, с очень большим интересом рассматривал американские автоматы и гранатометы. Подмигнув парням, я заменил магазин своего «калаша» на пустой, и предложил пацану нести мой автомат до школы. Шутки шутками, но жизнь диктовала нам свои жестокие правила, и в ближайшем будущем придется приучать даниловских детишек к культуре обращения с оружием. «Калашников» для десятилетних мальчишек в качестве тренировочного оружия, конечно, не подойдет, а вот пару-тройку пистолетов для учебных стрельб мы подобрать сумеем. И патронов отсыпем, не пожадничаем. Оставалось найти того, или тех, кто займется обучением будущих защитников нашего кластера. Описание совместной трапезы даниловцев с нашими польскими соседями можно смело опустить. Почти все присутствовавшие немного выпили, за знакомство и за упокой душпогибших, затем закусили, чем бог послал. К счастью, бог в лице местных женщин оказался достаточно хлебосольным товарищем, в результате чего и гости, и хозяева остались довольны ужином. Кроме хозяев и гостей за столом заседали и наши союзники: человек пять американских морпехов-медиков во главе с Коллинзом, шестеро «солдат удачи» под командованием незнакомого мне сержанта, и оба французских летчика. Последние наскоро перекусили, тем, да этим, и, наотрез отказавшись от алкоголя, уехали к своему драгоценному самолету. Следом от стола отчалили и наемники, поблагодарив даниловцев за хлеб да соль. Мы же задержались, ровно на столько, чтобы послушать историю наших соседей. … В отличие от Данилово, неведомый катаклизм закинул в новый мир половину польской деревни, навсегда разлучив полдюжины крестьянских семей. Граница между мирами прошла аккурат по одной из улочек населенного пункта, разрушив костел, которому не повезло угодить прямо на линию пересечения ландшафтов. По словам Дзенсикевича, костел рухнул прямо на глазах нескольким его односельчан и их жен, а бездыханное тело ксендза извлекли из-под обломков два дня спустя. Еще одним, побочным результатом данного события стало то, что одна древняя старушенция, или, как говорят в толерантной Гейропе, престарелая пани, совершенно тронулась умом. Бабулька порысила по своим соседям — откуда только у нее взялись силы — громко вопя о том, что начался страшный суд, а вовремя нераскаявшихся грешников ожидают самые суровые кары. Сказать, что деревню охватила паника — значит, не сказать ничего. Население охватила дикая паника, помноженная на слухи о нападении России, о начале ядерной войны, о наступлении натурального конца света. Поляки смогли немного успокоиться лишь во второй половине дня, когда мужики изловили и изолировали сумасшедшую старуху. Затем паны посовещались, отбросили все банальные варианты, и перешли к рассмотру нестандартных версий происшедшего. Этому весьма способствовало то обстоятельство, что один из польских крестьян не побоялся проехаться на своем тракторе по чужому лесу в южном направлении, где неожиданно наткнулся на омываемый теплым морем роскошный пляж. Кроме самих Бялобжегов, катаклизм переместил в новый мир три польских хутора, отлично ухоженные поля, и несколько участков местных автодорог с хорошим асфальтовым покрытием. Поэтому в чужом мире очутились рейсовый автобус с пассажирами, трейлер с экскаватором на прицепе, плюс четыре легковушки с жителями близлежащих населенных пунктов. В общем, первое мая побило в Бялобжегах и их окрестностях целый пятилетний план по инфарктам и нервным срывам. Следующий день принес полякам новый сюрприз в виде «русского» танка и прочей бронетехники, неожиданно прикативших по берегу моря откуда-то с восточного направления. Возникшая, было, в поселке паника, к счастью, быстро улеглась — паны быстро смекнули, что кроме одиночного Т-55 у нежданных гостей нет ни одной «русской» машины. А когда визитеры спешились, и завели с аборигенами беседу на чистейших английском и французском языках, поляки были готовы, образно говоря, рвать себе волосы на голове. Пусть бы уж лучше гости оказались настоящими русскими солдатами, но чтобы Бялобжеги возвратились бы обратно на Землю. Пусть лучше жизнь под пятой у москалей, чем, вдруг, узнать от «солдат удачи» такое, что напрочь перечеркивало все и вся. Впрочем, наемники оказались настоящими джентельменами, а их присутствие в анклаве уже следующей же ночью спасло несколько хрюшек пана Гргже…, Гргжеже…, короче, местного свиноведа и свиновода, очень уважаемого человека, между прочим. Утром вся округа посетила свинарник указанного товарища, чтобы полюбоваться на парочку убитых бойцами ван Клейста «тираннозавров». А может, и не «тираннозавров», а каких-то других ящеров, но тоже очень зубастых. После такого ночного сафари поляки были готовы носить «диких гусей» на руках, лишь бы те не укатили куда подальше по своим мужским делам. Быстренько избранный жителями Бялобжегов и их окрестностей военный комендант Анжей Дзенсикевич насел на сержанта Маллигана, и уже к вечеру того же дня в кластер пожаловал бравый капитан бельгийской армии в отставке. Пожаловал не один, а с дополнительной колонны бронетехники, что еще больше укрепило желание аборигенов отойти «под крышу» ван Клейста. А что еще оставалось делать полякам, если на шесть десятков жителей у них имелось всего два десятка стволов: от старого немецкого карабина, до венгерского пистолетика с магазином на шесть патронов включительно? На третий день паны узнали, что поблизости имеются и другие обитаемые анклавы, жителям Бялобжегов и их окрестностей предстоит стать радушными и гостеприимными хозяевами, и приютить пару десятков беженцев. Точнее, не беженцев, а вынужденных переселенцев, которые не могли оставаться в соседнем кластере — у русских банально не хватало места для расселения сотен авиапассажиров. Поляки проявили лучшие человеческие качества, и приняли к себе вдвое больше обездоленных европейцев, чем изначально планировалось. В результате, в анклаве появились «французский» и «итальянский» хутора, «испанский замок», и… «русский» дворик. Последний, как вы понимаете, стал пристанищем для части наших бывших соотечественников, не пожелавших оставаться в Данилово. Весть о нападении на русский анклав дошла до поляков уже после того, как саудовский фрегат лег на дно, а все исламисты были либо перебиты, либо попали к нам в плен. Дело в том, что наемники, выполняя приказ ван Клейста, не сочли нужным информировать панов о появлении в округе двуногих хищников. Зачем поднимать панику, если населению пока что ничего не угрожает? Поэтому люди до поры до времени прибывали в полном неведении относительно происходящего всего в двух десятках кэмэ от Бялобжегов. А когда узнали… Короче, деревенский сейм единогласно постановил, что русским следует оказать всю возможную помощь, которую только могут оказать поляки. Сказано — сделано: десять вооруженных мужчин во главе с паном военным комендантом поехали помогать соседям. — Мы хотим выжить в новом мире, а выживание невозможно без дружбы между всеми землянами, оказавшимися здесь, — без обиняков заявил Дзенсикевич. — Любые распри между людьми должны остаться в прошлом. Со стороны даниловцев возражений не последовало, и под выпивоны и закусоны разговор постепенно перешел в практическую плоскость. Например, смогут ли польские товарищи поделиться пшеницей, и не желают ли они взять в обмен на зерно с десяток хрюшек из хозяйства Доренко? Есть ли у панов тягловая скотина, и на сколько десятков куриц потянут пяток савченковских бычков? Ибо запасов топливо надолго не хватит, а индийский танкер уже скрылся за горизонтом. Кто знает, вернется ли господин ван Клейст с богатой добычей? Крестьянам лучше подготовиться к худшему, т. е., к перспективам обработки земли вручную, на быках и на лошадях, у кого они есть. Иначе придется охотиться на больших зеленых ящериц, которые обитали в окрестных лесах, и питаться исключительно мясом. Знать бы еще, съедобное ли оно, это мясо. В-общем, договорившись с Юрием Александровичем и Анжеем о том, что первым делом доброжелательные соседи помогут с восстановлением нашей базы, мы отправились восвояси. Отец и сын Нидеррайтеры задержались, чтобы гарантировать взаимовыгодный исход переговоров между даниловцами и поляками. Не на английском же вести переговоры между славянами, у которых, вдруг, исчезли поводы для продолжения многовековой вражды. По дороге вспомнили кое-что, и завернули к дому Семен Семеныча, чтобы не откладывать разговор в долгий ящик. Кто знает, что ждет нас завтра утром? Не дай бог, узреем с утра пораньше хрен знает, чей крейсер, и нам придется драпать в Борисовку, чтобы сохранить собственную шкуру. Хотя, нет, «на аэродроме» ночуют наемники, а у них «маталыга», да еще и грузовик с оружием. А в засаде на побережье прячется LAV-25 под командованием бравого лейтенанта морской пехоты Фридмана. Мэтт теперь без личного приказа Коллинза даже в кустики по-большому отойти не рискнет — будет либо терпеть, либо в памперсы гадить. Надеюсь, с памперсами у него полный порядок, хватит и для себя, и для экипажа. Подойдя к дому отставного артиллериста, мы с удивлением уставились на гору чемоданов, мешков, коробок, узлов, и прочего барахла, сваленного в кучу посередине двора. Прямо на наших глазах супруга охотника закинула на вершину пирамиды какую-то коробку, зыркнула в нашу сторону заплаканными глазами, и с гордо поднятой головой удалилась обратно в дом. — Что у вас происходит, Семен Семеныч? — едва хозяин появился на пороге, мы сразу же засыпали его вопросами. — Ремонт затеял, что ли? — Если бы ремонт, — тяжело вздохнул отставной военный. — Переезжаем мы, Володя, в Замятино будем жить. — Интересно девки пляшут, по четыре попки в ряд, — опешил я. — С чего бы это, вдруг, а? — Пойдем, мужики, покажу, — коротко отозвался охотник, и направился куда-то на задний двор. Мы переглянулись, последовали за хозяином, обходя монблан барахла. — Здесь у меня был сарай с курятником… Что же, слово в прошедшем времени полностью подходило к груде обугленных бревен и почерневших от пожара листов жести. Весь задний двор был засыпан щепками, обломками, головешками, среди которых бродила пара уцелевших куриц. Судя по пятнам перьев то тут, то сям, большинству из их товарок повезло намного меньше. Сразу же стало ясно, почему у хозяйки дома глаза на мокром месте: перепугалась женщина до самых, до…ну, да, ладно. — Почти прямое попадание. Повезло, что не на три метра левее, и на четыре метра дальше, — вновь тяжело вздохнув, произнес Семен Семеныч. — Короче, переезжаем мы, Володя, переезжаем в Замятино. Уже договорились с Натальей Ивановной: приютит, у нее дом большой, с тремя спальнями. Такие, вот, пироги, парни. — Пироги нормальные — в Замятино нужен постоянный гарнизон из нормальных мужиков, которые не будут дергаться мыслями о своих семьях, — ответил я, и сразу же сменил тему. — Мы, вообще-то, по делу. Мы потеряли двух своих товарищей, а у одного из них была ВУС за номером сто сорок три… Вот, хотели предложить тебе влиться в наши ряды. — Извините, я обещал супруге, — отставной артиллерист замотал головой, и как-то весь сник. — Поймите меня правильно, и не обижайтесь. — Лады, Семен Семеныч, никаких обид, — улыбнулся Саня Барулин. — Но с «трубой»-то ты нас научишь, хорошо? Ну, нету больше среди нас бойцов с нужной специальностью. — Хорошо, что за «труба» у вас? — перешел к сути вопроса хозяин дома. — Какого калибра? — Английский, типа «Эл-шестнадцать», восемьдесят один миллиметр, почти как наш «Поднос», — ответил капитан, уточняя. — Союзники просветили. — Хм, неплохая «труба». Имея хороший расчет и запас мин, с ним можно натворить делов, — призадумался бывший артиллерист. — Ладушки, Вова, как только закончу с переездом, сразу же к вам — передавать, так сказать, опыт. — Договорились, — произнес я, поняв, что Семен Семеныч ни за что не пойдет на попятную. Так уж иногда устроены некоторые семьи, что решение супруги для мужика — закон, и ничего с этим не поделаешь. — В-общем, ты знаешь, где нас искать. …Эх, Толик, Толик, ты выходил в Питере из таких переделок, а тут… Все-таки жизнь — сука еще та, и, наверное, в чем-то правы те, кто ее искренне ненавидит, — по дороге домой настроение у меня упало на много ниже плинтуса, и в голову стали лезть нехорошие мысли. — Интересно, пойдут за мной парни, когда я найду здесь каких-нибудь арабов, и стану резать ихних детей и баб? Черт, а, ведь, кроме арабов есть еще куча народов, исповедующих ислам… Я почувствовал, что во мне начинает просыпаться и закипать кровь воинственных предков, причудливо перемешавшаяся в нашем роду. Самое странное, что в душе не появлялось желание мстить нашим, российским мусульманам, да и прочим гражданам постсоветских республик, поклонявшимся пророку из далекой Аравии. Наверное, потому, что по долгу службы я постоянно общался с татарами, узбеками и азербайджанцами, и умудрялся находить со всеми ними полное взаимопонимание. Умные люди, как известно, занимаются конкретными гешефтными делами, и никогда не лезут в религиозно-этнические заморочки. Как точно подметил мой наставник, опер с тридцатилетним стажем, любые обычаи и традиции — это лишь разновидность костюмов и декораций, а в остальном нет никаких принципиальных отличий от тех, кто реально сидит «в законе», или кто реально рулит обществом. А дальше, Володя, найдешь аналогии сам, но никогда не делись своими мыслями с посторонними, иначе — посадють, если не в «крытку», так в «скворешник», но упекут обязательно. Эх, мудрый был человек, проработал в органах при пятерых генсеках и президентах, пожил пенсионером с десяток лет, и тихонько отошел в мир иной, оставив внукам в наследство старенькую «волгу» и дачу с шестью сотками земли… Наступившая ночь прошла тревожно. Около двух часов ночи в хозяйстве фермера Савченкова забрехали собаки, а затем там началась стрельба. Мы похватали оружие, выскочили во двор, и даже успели загрузиться в «амтрэк», когда на связь наконец-то вышли ополченцы, охранявшие коровник. Быстро выяснилось, что бдительные часовые открыли огонь по каким-то небольшим двуногим ящерам, ростом не более полуметра, которые попытались проникнуть в загон для скота. Даниловцам показалось, что собаки учуяли каких-то диверсантов, ополченцы тотчас врубили прожектор, и длинными очередями покосили стаю нежданных гостей. У загона осталось валяться восемь бездыханных тушек, а остальные ящеры разбежались, кто куда. Ближе к утру на даниловском «аэродроме» застучали одиночные выстрелы. Стреляли явно прицельно, экономя патроны. Мы вновь всполошились, чертыхаясь, повыскакивали на свежий воздух, и тут же стрельба затихла, словно и не начиналась. Страшно позевывая, Гельмут вызвал по рации командира взвода наемников, охранявших стоянку самолетов. Спустя пару минут мы оказались в курсе происшедшего: с помощью ноктовизора часовой разглядел каких-то двуногих ящеров, и, недолго думая, нажал на спусковой крючок. Пять выстрелов — четыре подстреленных динозаврика, точь в точь таких же, что сложили свои головы у коровника фермера Савченкова. По словам часового, он поразил всех ящеров, которые попались ему в прицел, нисколько не задумываясь о размерах животных. Что же, профессионально: увидел ночью незнакомую зверушку — стреляй, ни секунды не раздумывая над ее габаритами. Особенно, если зверушка зубастая, на лапах у нее солидные когти, явно предназначенные для того, чтобы рвать ими чужую плоть. Забегая вперед, скажу, что позднее нам удалось хорошо изучить данный вид динозавров, несколько презрительно окрестив их динокурами. Как и предполагалось, динокуры оказались стайными хищниками, имевшими широчайший ореал обитания. Стаи этих ящеров мигрировали по лесным массивам чужого мира, оставляя за собой кучки обглоданных костей тех, кому не повезло оказаться на их пути. Жертвами кровожадных монстриков могло стать практически любое животное, неспособное отбиться от организованного нападения стаи динокур. Лишь крупные представители местной фауны — леозавры, большие хищные динозавры, шерстистые слоны — не опасались соседствовать с шакальствующими зверушками. С появление в этом мире землян в меню динокур прибавилось еще одно лакомое блюдо, поначалу весьма доступное, а позднее ставшее смертельно опасным. Если в первые дни после катаклизма кроважадные твари харчили людей десятками, а может быть, и сотнями, то уже через пару недель охотники и дичь частенько менялись местами. На каждого растерзанного человека стало приходиться по несколько убитых ящеров, и со временем в окрестностях сильных земных анклавов количество динокур сократилась в несколько раз. Люди стали применять свое самое сильное оружие, напрочь отсутствовавшее в арсенале данного вида хищников — человеческий разум. Хитроумные ловушки и капканы самых всевозможных конструкций прорежали популяцию динокур не хуже автоматов и пулеметов, и ящеры оказались совершенно бессильны против столь коварной тактики, придуманной на порядок более умными двуногими хищниками. Как известно, утро не бывает добрым всего в нескольких случаях, одним из которых является жуткое похмелье. Увы, наступившее утро не стало добрым по более банальной причине — весь личный состав жутко не выспался. Мои парни постоянно зевали, рискуя вывихнуть челюсти, и нецензурно поминали все эволюционное древо динокур. В такой ситуации небольшая прогулка до шоссе пошла нам всем на пользу: и свежим воздухом подышали, ноги размяли, и полюбовались восходом здешнего солнца. Придя на импровизированный аэродром, мы пожали руки Люку и Сержу, пожелав им ни пуха, ни пера. С замиранием сердца проводили взглядами взлетающий «ил» — слава Богу, французы с первого раза подняли незнакомую машину в воздух — переговорили с сержантом Маккоем, назначенным временным комендантом даниловского «аэродрома». Сержант был озабочен неожиданно возникшей проблемой с радиосвязью, и поэтому немногословен. Пожав плечами, мы пошагали обратно, чтобы с максимальной пользой для дела использовать свободный день и помощь со стороны соседей. Поляки, кстати, подъехали к воротам усадьбы одновременно с нашим появлением, уже позавтракавшие, и готовые к труду и обороне. Решив, что после тревожной ночи к работе лучше приступать после чашечки кофе, мы предложили панам малость повременить с трудовыми подвигами. Анжей поблагодарил нас за гостеприимство, заявив, что не возражает против перерыва на кофе, но предпочитает начать работу прямо сейчас. Дзенсикевич справедливо заметил, что кроме нашей базы, в Данилово имелись и другие дома, требующие скорейшего восстановления. Признав правоту поляка, мы похлопали Нидеррайтера-младшего по плечу, и вместе со Анжейеем стали прикидывать план демонтажа разрушенных конструкций. В этот момент на связь вышел сержант Маккой, и сообщил, что транспортник возвращается обратно, причем, возвращается раньше оговоренного времени. Связь с «илом» во время полета отсутствовала, а радиоконтакт с «Маджестиком» прервался часа в два ночи, поэтому в голосе сержанта звучало нескрываемое беспокойство. Выслушав Маккоя, мы извинились перед поляками, вскочили в «мерс», и понестись к трассе. Мы — в данном конкретном случае — это Саня Барулин, отец и сын Нидеррайтеры, и ваш покорный слуга. Примчались, надо сказать, очень вовремя. Пилоты явно не намеревались делать второй заход, самолет выпустил шасси, и спустя несколько секунд благополучно коснулся земли. Мы ожидали каких-нибудь новостей, но вместо этого французы огорошили нас личной просьбой Жерара. Бельгиец почему-то не мог связаться ни с Данилово, ни с другими подконтрольными наемникам кластерами. Более того, во время обратного полета прервалась связь «ила» с танкером, поэтому летчики сильно нервничали, и орали больше обычного. Просьбы серьезных людей иногда стоят многого. Не мешкая ни секунды, я развернул джип, и постарался выжать из мотора все его лошадиные силы. Мы пронеслись по шоссе, словно камень, выпущенный из пращи, затем пересекли сотню метров чужого леса. Эта чертова сотня метров чужого леса запомнилось прыжком моего многострадального «мерса с полуметрового обрыва, и я буквально физически ощутил, во что это обошлось машине. Затем последовала пара секунд скачки по местным корням и кочкам, и наконец, джип выскочил на пляж. Я притопил педаль, в лицо ударил набегающий воздушный поток, и мы понеслись на восток, навстречу нашим союзникам. Слава богу, что у нас оказались припасены «сферы» с опускающимися забралами и тактические очки. Проехав семь-восемь километров, Александр заметил впереди темную точку, спешащую в нашем направлении. По моей команде Гельмут вызвал приближавшуюся машину по рации, в ответ у нас тотчас запросили мой личный позывной для связи с ван Клейстом. Быстро переговорив с союзниками, я сбросил скорость, развернул «мерс», а когда «туарег» с прицепом на буксире прокатил мимо, легко догнал черный внедорожник. Дальше мы ехали практически бок о бок, и остановились лишь у границы пересечения ландшафтов двух миров. Здесь нас поджидал МТЛБ, несколько наемников шустро работали шанцевым инструментом, расправляясь с тем самым чертовым обрывчиком, из-за которого мой джип позднее встал на приклол. С разгона преодолев линию пересечения миров, «фольксваген» едва не оторвалась от нас на асфальте, спеша к готовому взлететь транспортнику. Подкатив к самолету, «туарег» развернулся, задним ходом загоняя в фюзеляж прицеп с тем самым «чудо-оружием», с помощью которого ван Клейст надеялся захватить саудовский корабль. Подгоняемые Броссьером, «дикие гуси» суетились вокруг буксируемой шестиствольной зенитной установки, самого обыкновенного «вулкана», давно снятого с вооружения в армии США. Солдаты ван Клейста шустро вытащили из чрева внедорожника дополнительный боекомплект, какие-то цепи, тросы, и прочие железяки. Здесь следует сделать небольшое отступление, и рассказать, каким образом бельгиец превратил индийский танкер в боевую единицу военного флота новоявленной конфедерации. Итак, на «Маджестик» — так назывался наш корабль — доставили безоткатное орудие, миномет, несколько гранатометов, парочку крупнокалиберных пулеметов, две двадцатимиллиметровые скорострелки, и уже знакомый нам ПТРК «Корнет». Наверное, если бы все шло, как планировалось, то этой огневой мощи хватило бы, чтобы заставить капитулировать «Сириус Стар», если бы того удалось застигнуть врасплох прямо на якорной стоянке. Однако насквозь авантюрная операция пошла совершенно не так, как планировалось изначально. Успешно подняв незнакомый им самолет в воздух, Люк Броссьер и Серж Ориоль быстро обнаружили «Маджестик», вошли в визуальный контакт с танкером, и полетели дальше. Минут пять спустя вышли на группу островов, где, по идее, должна была находиться цель. «Семьдесят шестой» зашел на архипелаг на большой высоте со стороны солнца, чтобы затруднить обнаружение «ила» саудитами, вооруженные биноклями наемники-наблюдатели рассматривали близлежащую акваторию. Тщетно — искомого супертанкера нигде не обнаружилось, а вместо него у одного из островов был замечен небольшой кораблик, скорее всего, захваченный исламистами японский траулер. Как уже говорилось, до работы в «Эйр-Франс» Люк и Серж носили военные мундиры, поэтому размышляли они недолго. Развернувшись над архипелагом, летчики стали набирать высоту, велев наблюдателям смотреть в оба за горизонтом. Буквально через полминуты один из наемников засек уходящий в западном направлении корабль, и французы воспряли духом. Не сомневаясь, что ими обнаружен именно сбежавший «Сириус Стар», пилоты вычислили и доложили ван Клейсту курс, скорость, и расстояние до цели. После этого транспортник повернул обратно, а бельгиец принялся рвать и метать, т. к. «индиец» с абордажной командой на борту не имел никакой возможности догнать беглого «араба». Видимо, отчаяние и злость оказались хорошими мотиваторами, т. к. Жерар и его штаб моментально придумали новый план, и тотчас запустили его в действие. Убежавший от ковылявшего на восьми узлах «Маджестика» саудовский супертанкер не имел шансов удрать от самолета. Оставалось решить лишь одну задачу — вооружить «семьдесят шестой» чем-нибудь, что будет посерьезнее полудюймового «браунинга». Теоретически, имелось множества самых разных вариантов превращения «ила» в ганшип, но большинство из них явно относились к области фантастики. — Прикиньте, парни: «звезда» с легкостью шпарила на пятнадцати узлах, а наш «Маджестик» еле тащился на восьми узлах, — рассказывал нам позднее Руслан про этот момент погони. — На горизонте едва просматривался столбик дыма, наш бельгиец ругался не хуже русского мужика, поминал родословную и Аллаха, и Иисуса, и всех чертей ада вместе взятых. Транспортник улетел, а мы, «забив» на работу, переговорили «за жизнь» с капралом, водителем внедорожника из немецкого кластера. Еще во время гонок по пляжу, глянув на номерные знаки «фольксвагена», Вольфганг предположил, что машина принадлежит какому-то немцу. Действительно, «солдатам удачи» пришлось позаимствовать «туарег» у хозяина фермы, когда возник вопрос с быстрой доставкой шестистволки с наводчиком, т. к. пара имевшихся у наемников грузовиков не обладала необходимыми скоростными качествами. Тем временем, базировавшиеся в Данилово американские морпехи-медики собрались к поездке в техасский кластер. Небольшой отряд из трех транспортных средств под командованием Коллинза — LAV-25, «хамви», плюс «унимог» впридачу — собрался на даниловском «аэродроме», а затем двинулся на запад по пляжу, повторяя наш вчерашний маршрут. Почти одновременно с группой подполковника с полигона морской пехоты выдвигались еще два отряда наемников: маневренная группа в составе трех единиц техники шла к «техасу» прямиком сквозь джунгли чужого леса, а бронегруппа из четырех единиц взяла курс на северо-запад, и так же продиралась через местный ландшафт. Целью маневренной группы являлся поиск прямого и короткого пути с полигона на территорию бывшего американского штата. Бронегруппа должна была войти в контакт с населением анклава, расположенного по соседству с кластером, где находился придорожный ресторанчик Мамеда. На основании фотоданных воздушной разведки предполагалось, что «дикие гуси» встретят на своем пути крупный поселок, либо часть какого-то города, с большой вероятностью, населенный европейцами. Либо, американцами, австралийцами, пусть хоть китайцами, или еще какими-нибудь азиатами, но обязательно землянами. Впрочем, какое-то шестое чувство подсказывало, что на пути бронегруппы окажутся жители старушки Европы, как и мы все, неведомым образом перенесенные в чужой мир. Мы возвратились к дому Еремеева, чтобы спустя часик снова бросить работу, и вновь прокатиться до шоссе. Гудя двигателями, «семьдесят шестой» прошелся над поселком, и, развернувшись, стал заходить на посадку. Мне показалось, что самолет ведет себя несколько неестественно, но я списал это на скромный налет часов наших пилотов на русской технике. Как позднее оказалось, у «ила» банально заканчивалось топливо, и французы сажали транспортник буквально на последних каплях керосина. Тем не менее, «семьдесят шестой» успешно коснулся асфальта, прокатился по шоссе, гася посадочную скорость, и остановился метрах в двустах от своего прежнего места стоянки. Серж, Люк, и трое наемников выскочили из самолета перевозбужденные, размахивая руками, и без конца тараторя, перебивая друг друга. Нам пришлось набраться терпения, чтобы экипаж импровизированного ганшипа слегка поостыл, выплеснув накопившиеся за время полета эмоции. Французы со своим задорным галльским темпераментом и обыкновенно флегматичные «солдаты удачи» шумели так, словно это была огромная толпа арабских торговцев на восточном базаре. На нас тотчас обрушился красочный рассказ о том, как собранный с бору по сосенке экипаж с блеском выполнил невозможное — сначала заставил саудитов менять курс, чтобы потушить горящую надстройку, а затем и вовсе лечь в дрейф. Если учесть, что супертанкер нисколько не похож на юркий и маневренный прогулочный катер, и его невозможно остановить в пять минут, то можно считать, что наши союзники совершили настоящее чудо. Впрочем, обо всем по-порядку. Ориоль и Броссьер прекрасно осознавали, что они не сумеют захватить «Сириус Стар», и решили применить хитроумную тактическую задумку. В самом деле, если саудиты бегут на запад, то им надо приготовить горячую встречу с западного направления, а не загонять их на этот курс. Поэтому, вновь найдя цель приблизительно где-то в трех десятках кэмэ от незнакомого острова, французы зашли на супертанкер с носовых курсовых углов, и устроили арабам «горячий прием». За время полета с помощью заранее припасенных цепей и тросов наемники укрепили «вулкан» так, чтобы можно было вести огонь без риска прошить борт собственного же самолета на крутом вираже. Стрелять решили через правую боковую дверь, держась на расстоянии, достаточном, чтобы затруднить врагу ведение прицельного ответного огня из автоматов и пулеметов. Летчики справедливо полагали, что, кроме личного стрелкового оружия, у охраны корабля не должно иметься какого-нибудь иного серьезного вооружения. «Семьдесят шестой» нарезал круг за кругом, наводчик и канониры трудились в поте лица, целясь исключительно по надстройке. Тем временем, пилоты в голос молили Бога, чтобы при стрельбе не произошло попадания пороховых газов в воздухозаборники, и чтобы не возник помпаж двигателей. Видимо, Бог искренне любил Люка и Сержа, позволив наемникам беспрепятственно расстрелять боеприпасы, не повредив при этом движков транспортника. Первая же очередь «вулкана» хлестнула по мостику «Сириус Стара», куроча судовое оборудование, и кромсая людей в мясной фарш. Затем наводчик, раз за разом ловя надстройку в прицел, методично превращал ее в огромный дуршлаг. Досталось и дымовой трубе, и корпусу корабля, хотя калибр скорострелки и не позволял нанести супертанкеру сколько-нибудь фатальных повреждений. После пятой очереди с нижних ярусов надстройки потянулись столбики дыма, а после седьмой корабль начал медленно менять курс, одновременно с этим гася свою изначальную скорость. Как позднее выяснилось, снаряды «вулкана» не смогли добраться до машинного отделения, а вот сбежавшие с верхних палуб уцелевшие члены экипажа перепугали механиков, пардон, до полной усрачки. Среди арабов возникла дикая паника, и как только «ил» удалился для перезарядки скорострелки, саудиты моментально покинули свой корабль. К этому времени неуправляемый «Сириус Стар» ложился в дрейф, наверное, километрах в пяти от незнакомого острова, что давало исламистам шанс на спасение. Наемники перезарядили «вулкан», самолет сделал еще один заход на почти неподвижную цель, затем летчики решили, что пора бы заняться убегающими арабами. В-общем, быстроходные моторные лодки проиграли гонку на выживание нашему «семьдесят шестому», а «солдаты удачи» хладнокровно изрешетили плавсредства и покосили саудитов, как траву. После этого пилоты развернулись над гористым островом, и взяли курс на базу. Для более серьезной разведки вновь открытой земли, увы, у «ила» попросту не хватало горючего. Во время обратного полета французам удалось выйти на связь с ван Клейстом, доложить о примерных координатах цели, после чего связь традиционно прервалась. Жерар успел поблагодарить летчиков, успел сообщить, что «Маджестик» с японским траулером на буксире на всех парах спешит затрофеить плавучее нефтехранилище. Учитывая скоростные характеристики нашей «канонерки», оставалось надеяться, что бельгиец сумеет провернуть захват «Сириус Стара» в светлое время суток, до заката местного светила. В любом случае тем, кто был на берегу, оставалось только ждать, волнуясь и переживая за судьбы наших боевых товарищей. Летчики и наемники занялись выгрузкой «вулкана», чтобы затем развернуть транспортник, и отбуксировать его на место постоянной стоянки, а мы вернулись к ремонту особняка. Работа, конечно, не волк, но лучше восстановить крышу дома до первого серьезного ливня, и уж тем более, до начала сезона дождей. А в том, что в этом мире частенько льет с неба, как из ведра — это к гадалке не ходи. Забегая вперед, скажу, что во второй половине дня французы и несколько «диких гусей» присоединились к нашей русско-польской строительно-ремонтной бригаде. Поэтому можно смело утверждать, что усадьба «Еремы» восстанавливалась всем миром. Где-то к полудню на связь вышел Дэвид, и сходу огорчил меня новостью — американцы не нашли в указанном месте присмотренный нами «ниссан», не смотря на то, что ехали точь-в-точь по нашему вчерашнему маршруту. Словно извиняясь, подполковник сообщил, что его подчиненные обнаружили следы присутствия каких-то чужаков, которые, видимо, и увели у нас из-под носа японский джип. Затем Коллинз предупредил, что он планирует возвращаться в Данилово вместе с маневренной группой наемников, т. е., через полигон морской пехоты. Мне, в общем-то, было глубоко до одного места, каким маршрутом поедет друг Дэвид, т. к. интуиция подсказывала, что за таинственным исчезновением японского внедорожника на нас обрушится новый вал приключений на одно место. Интуиция не подвела. Буквально через полтора часа после разговора с американцами бронегруппа выбралась из леса, и едва не вступила в бой с… венграми! Как потом нам признавались сами мадьяры, они не открыли огонь сразу лишь потому, что у незнакомцев имелось заметное превосходство в тяжелой технике в виде пары танков. Отчаянные венгры решили подпустить танки ближе, к трехэтажным домам на окраине населенного пункта, а затем попытаться закидать бронетехнику бутылками с горючей жидкостью. Наверное, если бы вместо головного «центуриона» катился какой-нибудь грузовик, или просто гражданский транспорт, то у мадьяров произошел бы второй вооруженный конфликт за последние два дня. Дело в том, что позавчера жители Тордаташа — так назывался венгерский поселок — с большим трудом отбились от банды каких-то негритосов, заплатив за победу десятками жизней своих сограждан. Поэтому неудивительно, что местное население не горело желанием встречать хлебом-солью очередных визитеров из чужого леса. К счастью, командир бронегруппы имел солидный боевой опыт, в том числе и уличных боев, и наемники не стали приближаться к крайним домам ближе, чем на три сотни метров. Используя заранее припасенный мегафон, «солдаты удачи» вступили с аборигенами в переговоры, и, спустя какое-то время обе стороны выслали парламентеров. Еще с полчаса ушло на диалог сторон в формате «два на два», после чего мадьярский штаб самообороны дал отбой боевой тревоге. В-общем, бронегруппа так и не стала входить в Тордаташ, заняв позиции на окраине населенного пункта. Начался переговорный процесс с местным начальством, продлившийся еще три часа, после чего венгры отправили вместе с наемниками целую делегацию из восьми человек — трех мужичков в возрасте за пятьдесят, и пяти женщин самых разных возрастных групп. В Данилово эта делегация прибыла уже в сумерках, в составе большой колонны техники с полигона. Часть этой колонны — два грузовика, трейлер с металлоломом и сопровождавший их «сарацин» — заночевала в деревне, а утром двинулась дальше, к основной базе «диких гусей». А мадьяры остались у нас в гостях, ожидая возвращения из морского похода бывшего капитана бельгийской армии. Весть о появлении очередных товарищей по несчастью сразу же облетела весь поселок, и мы вместе с поляками отправились знакомиться с гостями. А т. к. по старому русскому обычаю встречи гостей следовало накормить и напоить, ужинать мы сели за большим столом. За большим столом и в прямом, и в переносном смысле, ибо к нашей вчерашней, собранной с бору по сосенке компании прибавились несколько незнакомых мне «диких гусей» и кучка венгров. Один из последних более-менее владел русским языком, еще парочка дам бальзаковского возраста вспоминала великий и могучий прямо по ходу разговора, поэтому процесс знакомства потихоньку продвигался вперед. Слегка поднабравшись водочки, Дэвид предложил мне отойти в сторонку для приватного разговора. Удивившись, я последовал за хирургом, прикидывая, что это взбрело в голову американца, ранее не замеченного в подобных приколах. На всякий случай взвел курок «токарева», ожидая какую-нибудь подляну. Все оказалась довольно просто: Коллинз помялся, словно красна девица, и рассказал, что во время поездки его отряд обнаружил трупы трех саудовских офицеров. Тех самых, кого накануне подвергли мучительной пытке, а затем выбросили на пустынном пляже в полутора десятках километрах от нашего анклава. Остановив колонну, подполковник не поленился, и, проявив профессиональное любопытство, решил детально обследовать тело одного из мертвых арабов. После чего, ругаясь, принялся за изучение остальных трупов. Результат осмотра оказался весьма занимательным: на шеях всех жертв обнаружились по три странные дырочки, весьма напоминавшие те ранки, что были найдены у погибших морских пехотинцев. Разница заключалась в размерах и глубине ран, и в расстоянии между следами укуса. Все это наводило на нехорошие мысли о наличии в прибрежных водах весьма опасной для человека морской фауны. Словно желая добавить нам загадок, Коллинз утверждал, что из тел саудитов выкачали определенный объем крови. При этом американец затруднялся сказать, были ли арабы живы на тот момент, когда кто-то питался их кровью, или вампир вкушал красненькую из уже мертвых тел. Мне показалось, что Дэвид что-то недоговаривает, словно он столкнулся с чем-то, чего подсознательно боится и избегает. Только вот что могло напугать военного хирурга с колоссальным опытом работы в полевых условиях, и повидавшего за свою жизнь моря крови? Остальные исламисты куда-то исчезли, возможно, их схарчили неведомые морские чудовища, или утащили в джунгли какие-нибудь плотоядные хищники. …Эпопея с появлением в чужом мире населенного пункта Тордаташ оказалась очень похожа на синтез приключений даниловцев и поляков. Как и жители Бялобжегов, в одно прекрасное утро венгры проснулись, и увидели вокруг поселка буйство экзотической флоры, которую не наблюдал ни один человек на Земле. Вмиг исчезнувшее электричество и все виды связи говорили в пользу катаклизма, масштабы которого поражали человеческий разум. Версию о глобальной ядерной войне мадьяры отбросили почти сразу же, вечером, едва глянув на звездное небо над головой. Не нужно было обладать огромными астрономическими знаниями, чтобы определить, что рисунок чужих созвездий и пара лун — это вовсе не родной мир. На следующее утро венгры получили очередное доказательство того, что воля божья непредсказуема — в Тордаташ забрела стая динокур. К счастью для людей, первыми на пути ящеров оказались ротвейлеры, выпущенные хозяином погулять в обнесенный забором двор. Пока динокуры соображали, как перемахнуть через забор, чтобы померяться силами с бесновавшимися от ярости собаками, любитель бойцовских псов схватился за охотничье ружье. Услышав стрельбу, спустя пять-семь минут к дому примчались трое местных полицейских и пара вооруженных добровольцев. Паля из шести стволов, мадьяры обратили в бегство и рассеяли стаю ящеров, а затем еще и устроили по горячим следам небольшую охоту на улепетывавших во все лопатки хищников. В-общем, на первый раз тордаташцам повезло, но венгры сразу же сделали соответствующие выводы — поселок следовало немедленно начать превращать в крепость, пока в гости не пожаловали более серьезные зверушки. Увы, трудовые подвиги мадьяров так и не смогли предотвратить трагедию, т. к. никакие частоколы и «волчьи ямы» не остановят самого страшного хищника всех миров — человека. Особенно, если двуногие разумные прекрасно вооружены, отменно подготовлены, и мотивированы убивать себе подобных. Остановить подобных может только сила, превосходящая силу агрессоров, к примеру, раздавляющее техническое превосходство обороняющихся. Тем не менее, венгры отбились, отбились благодаря своему численному превосходству над африканцами, даже не смотря на острую нехватку оружия и боеприпасов. Как ни крути, а почти семь сотен населения — это серьезно, и полтора-два десятка негров, образно говоря, увязли в завалах из трупов защищающихся. Да, и мадьяры сопротивлялись отчаянно, скажем прямо, героически. Оружие, выпавшее из рук погибших и раненых защитников Тордаташа, сразу же подхватывалось другими добровольцами, в т. ч. женщинами, подростками, стариками. Кое-где завязались рукопашные схватки, в которых ножи и мачете сошлись с вилами и топорами. Отличилась семейка местных реконструкторов, помешанных на средневековье — на счету пары лучников штук пять подстреленных африканцев, еще одного застрелили из арбалета какие-то давно отошедшие от дел браконьеры. Потери венгров составили девяносто четыре человека только убитыми, плюс еще сорок шесть ранеными. В течении последующих суток умерло пять тяжелораненых, т. к. с медицина в поселке оставляла желать лучшего. Так уж получилось, что на момент катаклизма в населенном пункте не оказалось заезжих карет скорой помощи, реанимационных бригад, либо классного хирурга, способного сделать срочную операцию. Нападавшие потеряли около дюжины бойцов, и еще несколько негров получили ранения различных степеней тяжести. Тем не менее, агрессоры эвакуировали тела шести своих погибших, забрав с собой и их оружие. Еще столько же чернокожих так и остались валяться по садам и по дворам местных жителей, а их «стволы» и прочая амуниция стали трофеями мадьяров-ополченцев. Впрочем, венграм повезло, ибо у противника не имелось тяжелого вооружения, и негры не смогли разрушить, или поджечь ни одного строения. Будь у нападавших артиллерия и минометы — неизвестно, сколько бы еще полегло защитников Тордаташа, и насколько бы серьезными были разрушения жилого фонда… В ходе общения с потомками грозных мадьярских рыцарей мы выяснили, что до катаклизма жители Тордаташа двумя руками поддерживали партию венгерских националистов, которые, собственно, и «рулили» в данном поселке. Националисты раз за разом выигрывали выборы в местный муниципалитет, или, как он там, у них, назывался. Националисты нелегально хранили некоторое количество огнестрельного оружия, а тамошняя полиция закрывала глаза на данное нарушение закона в обмен на материальные бонусы от главы местной администрации. Кстати, весь состав полиции Тордаташа, все семеро полицейских во главе с капитаном, полегли как один, защищая родной поселок и его жителей. Изучив немногочисленные трупы убитых врагов, венгры легко установили, что нападавшие исповедовали ислам. Это подтверждал и томик Корана, обнаруженный в кармане одного из негров, и бандана с надписью арабской вязью на голове другого застреленного чернокожего. Агрессоры были вооружены как автоматами Калашникова, так и натовским оружием, носили потертый тропический камуфляж западного производства, типичную армейскую обувь, сделанную в Европе. Никаких знаков различия, никаких нашивок, никаких жетонов или документов. Возникало ощущение, что мадьяры столкнулись с какой-то военизированной группировкой, или с какими-то африканскими партизанами, которых, какизвестно, хоть пруд пруди на африканских просторах. Очередная ночь в новом мире прошла более-менее спокойно. Где-то около пяти утра от наемников, охранявших мамедовскую забегаловку, пришло сообщение о том, что короткая очередь из «вулкана» разорвала какую-то хищную тварь. А может, и не хищную, кто же в темноте будет разбираться в мешанине костей и окровавленной плоти. В нашем кластере никаких происшествий не произошло, никто не стрелял, никто не поднимал тревогу. На следующий день мы вновь принялись за ремонтные работы, на этот раз взялись за гостевой дом, пострадавший от близкого взрыва мины. «Солдаты удачи» с утра раннего занимались оборудованием огневой позиции для буксируемой зенитной установки, возились с капониром для техники, поэтому нам помогали летчики и поляки. Впрочем, коллектив у нас подобрался хороший, работа спорилась, и мы рассчитывали сразу же после обеда перейти к восстановлению забора и караулки. Еще на рассвете из Данилово вышли две колонны военной техники — грузовики с металлоломом потащились на восток, на базу «диких гусей», а в противоположном, западном направлении отправились медики Коллинза и бойцы капитана Деларьена (командир бронегруппы). Со второй колонной уехали почти все венгры, кроме господина Миклоша с непроизносимой фамилией с кучей согласных букв, который изъяснялся по-русски. Как позднее выяснилось, минувшей ночью соотечественники уговорили Миклоша представлять Тордаташ в русском и польском анклавах. Около двух часов дня, когда мы разбирали развалины караулки, на связь неожиданно вышел ван Клейст, и поинтересовался, готовы ли в Данилово ковровые дорожки и как обстоят дела с оркестром. Мы остолбенели, не веря своим ушам, вздох всеобщего облегчения прокатился по двору. Сходу засыпали бельгийца кучей вопросов, прояснив основные моменты операции. Несмотря на непонятные проблемы с радиосвязью, бойцы ван Клейста все-таки обнаружили и взяли под контроль брошенный командой «Сириус Стар». Более того, абордажники Жерара и индийские моряки смогли восстановить управление кораблем, и супертанкер медленно полз в ночи, следуя за нашей «канонеркой». Сказать, что бельгиец взлетел на седьмое небо от счастья — значит, не сказать ничего. Как позднее рассказывали Руслан и Марк, Жерар прыгал от радости, словно бабуин, и на эмоциях стиснул руку Амар Сингха с такой силой, что едва не раздавил своей лапищей кисть индийца. Поделившись с нами новостью о своей морской победе, ван Клейст затребовал доклады об оперативной обстановке на суше. Выслушав Коллинза и Деларьена, бельгиец раздал им ЦУ на завтра, после чего попросил меня никуда не отлучаться со своей группой, ждать прихода флотилии. Удивившись про себя тому, что Жерар называет флотилией парочку кораблей, пусть и очень больших, я напомнил собеседнику, что у нас хватает забот и хлопот с ремонтом базы. Откровенно говоря, я и не испытывал особого желания мотаться по кластерам усеченной группой, без Руденко и Мышкина (бывший эмчеэсник). Даже наличие хорошего транспортного средства в виде найденного «амтрэка» не могло компенсировать отсутствие пары надежных боевых товарищей, готовых идти за тобой хоть в пекло, хоть к черту на рога. В самом конце разговора ван Клейст поинтересовался, почему не обеспечена рацией та одиночная машина, которая раскатывает по пляжу, возвращаясь в даниловский кластер. Бельгиец пообещал выдать порцию люлей тем, кто забыл рацию дома, и тем, кто не доложил ему об очередном рейде на запад. Мы остолбенели: никто из наемников сегодня не уезжал по пляжу ни на запад, ни на восток, а сорвиголовые парни, готовые на одной «тачке» путешествовать по чужому миру, стояли рядом со мной. Мой ответ обеспокоил Жерара, тот велел немедленно объявить боевую тревогу, и выяснить, кого это, там, рассмотрел сигнальщик из числа «диких гусей». Бросив работу, мы загрузились в «амтрэк», и покатили к берегу, по дороге переговорив с наблюдателями, окопавшимися на мысу в зарослях местных «пальм». Наблюдатели сообщили, что, вроде, видят какой-то корабль, идущий с запада, а может, и не один корабль, а два. Никаких незнакомых машин наемники не обнаруживали, что, впрочем, неудивительно, т. к. бойцы сидели всего в семи-восьми метрах над уровнем моря в прямом смысле этого слова. Одно дело рассмотреть с такой высоты идущий по морю супертанкер длиной больше четверти километра, и совсем другое — обыкновенный автомобиль, едущий по пляжу. — Ну, что будем делать, парни — двинем навстречу, или подождем здесь? — поинтересовался я, окинув взглядом личный состав. — Какие будут предложения? — Нечего зазря топливо тратить, встанем в засаду, где LAV-25 стояла, и подождем, — смахнул опилки с волос капитан Барулин. — Заодно и передохнем малость. — Так и сделаем, — видя, что других предложений нет, подытожил я. — Гельмут, трогай! Минут через десять Нидеррайтер-младший ловко загнал амфибию в выбранное для засады место, и заглушил движок. Первым делом я переговорил по рации с сержантом Маккоем, который пообещал скосить из «вулкана» любых чужаков, которые сунутся к стоянке наших самолетов. Затем пообщался с Вышинским, в свою очередь, пообещав главе разрулить ситуацию на берегу моря, и не пустить чужаков в поселок. После этого потянулись минуты мучительного ожидания, пока, наконец, наблюдатели не сообщили, что видят приближающуюся машину. Спустя какое-то время мы разглядели авто темного цвета, неторопливо катящееся по урезу воды в нашу сторону. Еще несколько минут спустя можно было с уверенностью утверждать, что весь сыр-бор разгорелся из-за обыкновенного УАЗика, которых хоть пруд пруди на дорогах необъятной России. Единственным отличием данного внедорожника от тысяч ему подобных УАЗиков являлось какое-то белое плотнище, развевающееся над машиной на манер парламентерского флага. Точнее, белый флаг был вывешен на какой-то палке в правом боковом окне, а из левого, похоже, торчал ствол какого-то оружия. Подождав, пока темно-зеленый УАЗик подкатил к нам на сотню метров, я приказал Гельмуту трогаться с места, а сам приготовился открыть задний люк. Немец газанул, и «амтрэк» буквально выпрыгнул из кустарника прямо навстречу внедорожнику, а я, толкнув люк, выскочил из амфибии. Следом за мной бронетранспортер покинули Костя с Вольфгангом, и, передернув затворы «калашей», приготовились следовать за мной. Увидев ломящийся из зарослей «амтрэк», водитель УАЗика отреагировал мгновенно — тормознул, поворачиваясь к нам правым бортом, и со стволом на руках быстренько покинул остановившуюся машину. Мужик сразу же сообразил, что его внедорожник не убежит от полудюймовых пуль «браунинга» и сорокамиллиметровых гранат, и приготовился дать свой последний бой, прячась за корпусом УАЗика. Я успел разглядеть, что дядька одет в какую-то камуфляжную форму, а на голове у него надет шлем с чехлом из камуфляжной ткани. Оружие разглядеть не удалось, но я не сомневался, что у водилы, скорее всего, автомат Калашникова, или внешне похожий на его карабин. — Эй! Мужик, ты по-русски понимаешь?! — прокричал я, на миг высунувшись из-за амфибии. Учитывая, что у дядьки нервы должны были быть на пределе, затягивание переговоров могло привести к ненужной нам стрельбе. — Отвечай! — И понимаю, и говорю! — без какого-нибудь акцента прозвучало в ответ. — Кто вы такие?! Русские?! — А ты кто такой?! — закричал я. — Из какого кластера?! — Русский я! — после небольшой заминки отозвался мужик. — Про кластер ни фига не понял! Что за кластеры-то такие?! — (Цензура), сложный случай, — выругался я. — Он с луны свалился, что ли? — Хотелось бы знать, с какой конкретно луны, — с легкой усмешкой в голосе произнес бывший офицер «штази». — Лун здесь несколько, две, или три. — Евпатий-Коловратий, Вольфганг, сейчас не до шуточек, — отмахнулся я. Надо было что-то решать с этим странным водилой, ничего не слыхавшим про кластеры. — Эй, мужик! Слушай сюда: я выйду один, без оружия, с поднятыми руками! Постарайся не нажать на курок! Договорились?! — Хорошо, выходи! — сделав паузу, ответил дядька. — Я не буду стрелять! Отдав автомат и пистолет лейтенанту Григорьеву, я вышел из-за корпуса «амтрэка» с поднятыми руками, и медленно пошагал к УАЗику. Память сразу же словно перебросила меня на пару лет назад, когда возникла ситуация с заложниками, и я вот точно также шел под прицелом, чтобы начать переговоры с бандитами. Впрочем… Странный мужик и не думал целиться в переговорщика, он опустил оружие, и с любопытством рассмаривал мою скромную персону. — Майор Иванников, Владимир Иванович, начальник криминальной полиции энского УВД из Санкт-Петербурга, — представился я, также с интересом разглядывая неожиданного гостя: лет пятьдесят, навскидку, и со спортом он, скорее всего, не особо дружит. — Ну, как, говорить будем, или в гляделки играть? — Далеко же занесло тебя, майор, — покачал головой собеседник. — Сухонин, Эрик Робертович, госслужащий, из Курска… Разрешение на оружие будешь проверять, а, майор? — Ага, типа, делать мне больше нечего, — засмеялся я. — Кстати, если у тебя с оружием или с паторонами туговато, то могу и подкинуть по доброте душевной… «Калаш» устроит? Или американский автомат подогнать? — Так у тебя и американские имеются? — улыбнулся водитель УАЗика. — А «тачку» свою, ты, майор, часом, не у пиндосов ли отжал? — Не поверишь — нашел, — ответил я. — Честное слово — нашел… Слушай, я опущу руки, а то надоело уже… — Да, опускай, — кивнул товарищ госслужащий. — А теперь объясни-ка мне про свои кластеры, а то я ничего не понял про них. — Ты, наверное, уже догадался, что произошло НЕЧТО такое, в результате чего мы и оказались здесь, — я махнул рукой в сторону чужого леса. — Перемещение произошло целыми территориями, которые мы назвали кластерами, или анклавами… Ну, это если коротко. — Понятно. А если не коротко, а с подробностями? — усмехнулся Сухонин. — Я, собственно, никуда не спешу… — А я, вот, спешу, Эрик Робертович, у меня работа стоит, пока мы тут на берегу лясы точим, — я глянул на часы, нахмурился. — Короче, есть предложение — езжай с нами, точнее, за нами. Здесь, за лесочком есть деревенька, где мы базируемся… А если покатишь прежним курсом, то через полкилометра пересечешься с нашими союзниками, которые по-русски ни в зуб ногой. Ну, может, матом научились ругаться. — Есть встречное предложение, майор — садись в мою машину, переговорим по дороге, — произнес Эрик Робертович, поднимаясь с колена. — Сам говоришь: работа стоит, вот и сэкономим твое и мое время… Кстати, видел я парочку кораблей, идут, навскидку, километрах в пяти от берега, вон они, уже маячат у горизонта. — Это «батька Жерар» удачно сходил в викинг, и сейчас возвращается с богатой добычей, — не удержался я от невольного каламбура. — Лады, поеду с тобой, перетрем за жизнь, но сначала я заберу у парней собственное «железо». Как-то стремно в этом мире без автомата в руках. — Хорошо, майор, я жду тебя, — Сухонин демонстративно закинул карабин на плечо. — Хочется послушать про «батьку Жерара», и прочих тутошних атаманов. Забрав у лейтенанта Григорьева свое оружие, я помахал рукой наемникам, стопроцентно разглядывавшим нас в оптику, после чего подсел в УАЗик к нашему новому гостю. Учитывая, что ехать нам было недалеко, я сжато и коротко поведал Эрику Робертовичу о наших и даниловских приключениях, особо не заостряясь на деталях и подробностях. После того, как мы проехали через «аэродром» и мимо позиции «вулкана», Сухонин, поначалу слушавший мой рассказ с некоторой долей скепсиса, выразил свои впечаления с помощью великого и могучего русского языка. Уже возле здания школы, где после сражения с исламистами базировалось местное руководство, я сообщил товарищу госслужащему, что у нас здесь натуральный интернационал, узаконенное рабовладение, и вообще — полное отсутствие какой-либо толерантности. К моему удивлению, Эрик Робертович сходу одобрил и нашу нетолерантность, и рабовладение, да еще и предложил возродить НКВД со всеми традициями этой организации. К счастью, в этот момент появились Вышинский с Доценко, и я не стал разрушать мечты нашего гостя о воссоздании структуры, одно упоминание о которой пугало всякую нечесть покруче второго пришествия Христа. Познакомив Сухонина с главой администрации, я отозвал Доценко в сторонку, и поинтересовался, как обстоят дела с ремонтом выменянных БТРов, и когда, наконец, на окраине села будет оборудован опорный пункт. Нельзя же, черт, возьми, постоянно рассчитывать на военную помощь со стороны «диких гусей». Вон, сегодня основные силы союзников и америкосы укатили в мадьярский анклав, оставив в Данилово с дюжину бойцов, МТЛБ, «вулкан», плюс «туарег» впридачу. Зенитная «металлорезка», конечно, весомый аргумент, но в одиночку столь малый контингент наемников продержится, максимум, часик, не более. В ответ Александр, мать его, Матвеич, понес какую-то околесицу про нехватку рабочих рук, временное отсутствие лучших механиков, и необходимость капитального ремонта двигателей у приобретенных бронетранспортеров. Слушая эту ахинею в исполении Доценко, я пожалел, что вообще завел с ним разговор на тему укрепления обороноспособности поселка. Надо было либо сразу идти с главой администрации к раненому Никитину, беспокоя того, либо ждать возвращения Георгия, и решать все вопросы с бывшим десантником. — Обратите внимание, дорогой товарищ, что солдаты ван Клейста за несколько часов натянули маскировочную сетку над самолетами, оборудовали три огневых позиции, и почти закончили строительство капонира для «маталыги», — я не спеша перечислил все то, что наемники сделали за неполные сутки. — А ты со своми лоботрясами даже не начал строительство блокпостов вон на тех буграх, чтобы контролировать подступы к деревне со стороны моря. Я не стал слушать, что Доценко скажет в свое оправдание, повернулся, и пошел искать Вышинского, который вместе с гостем скрылись в здании школы. Внутри меня медленно поднималась волна негодования, и, как говорится, зачесались руки, захотелось съездить по морде и тупорылому Матвеичу, и отлупить его безмозглых подчиненных. Все-таки в чем-то прав Сухонин — под присмотром НКВД работа спорилась бы куда лучше, и люди не тратили бы время на мартышкин труд. А так, стоит авторитетам на время отойти от дел, сразу же начинается какой-то бардак. Спору нет, Юрий Александрович, конечно, уважаемый человек, но уж слишком интеллегентен, что ли, и чисто физически не способен влезть во все тонкости и нюансы. Не знаю почему, но зам главы администрации все больше и больше ассоциировался с товарищем Дзержинским в белых перчатках, который без колебаний поставит к стенке любого, но не станет пачкать свои руки банальным мордобоем. Вышинский исправно тянул лямку гражданского руководителя, хозяйственника, а вот с военными проблемами у него что-то плохо клеилось. Особенно хорошо это замечалось на фоне шустривших рядом с нами «солдат удачи», которые знали свое дело туго, да еще и успевали пускаться во всяческие авантюры, вроде захвата «Сириус Стара». Часиков в шесть вечера, когда мы в поте лица возводили из подручных материалов нечто вроде блокпоста на месте разрушенного караульного помещения, на связь вышел капитан Руденко. Первым делом Руслан искренне возмутился тем, что его и других героев абордажа не встречают хлебом-солью-коньяком, а на пляже не выстлана ковровая дорожка. Получив в ответ ехидную рекомендацию пройтись по тропинке, усыпанной янтарем, и закусить какими-нибудь плодами из чужого леса, Руденко делано обиделся, и передал рацию бельгийцу. Жерар обошелся без вступлений, сразу же объявил, что ему требуется наша профессиональная помощь, попросил меня собрать парней, и прокатиться до берега. Надо сказать, что весть о захвате наемниками супертанкера разлетелась по Данилово еще пару часов назад, когда кто-то из детей углядел приближение «эскадры». Наиболее любопытные, из числа тех, кому нечего было делать, самоорганизовались в отряд, и пошагали в сторону побережья. Мы же не стали торопиться на пляж, прекрасно понимая, что сначала кораблям придется встать на якорь, затем «дикие гуси» спустят шлюпки, и т. д. В конце концов, нас должны были пригласить наведаться на трофеи, что, собственно, и произошло немного позднее. Я объявил рабочий день законченным, искренне поблагодарил поляков за помощь, загрузился с личным составом в «амтрэк», и мы двинулись к морю. Сгоравшие от любопытства паны поляки покатили на своем грузовике следом за нами, хотя их никто персонально и не приглашал. На берегу нас уже поджидала шлюпка, быстро домчавшая всех до… небольшого японского траулера, который был приведен на буксире «Маджестиком». У борта «японца» болтался «зодиак», а на палубе траулера торчали ван Клейст, Руденко, Мышкин, и пара-тройка незнакомцев с типично азиатскими физиономиями. Жерар о чем-то перетирал с Русланом и Марком, в разговор периодически вступали японцы, отвечая на вопросы бельгийца и моих товарищей. — Володя, парни, трап видите? — бывший морпех помахал нам рукой, привлекая внимание. — Поднимайтесь на борт, и шагайте сюда, на бак. Здесь по нашему, ментовскому профилю. — Ну, и что у нас тут за дела такие, ради которых надо привлекать целую оперативную группу? — поинтересовался я, стиснув Руденко в объятиях. — Рад, что вы все живы-здоровы, черт возьми! — Да, да, а мы-то как рады. Отпусти, медведь, раздавишь, — ответил Руслан, кивнув головой куда-то в сторону. — Глянь-ка, лучше, на стенку рубки. — Ибабутские тушканчики, и у кого же это такие пальчики на руках? — только и смог произнести я, увидев отпечаток громадной ладони, раза в три-четыре поболее обычной, человеческой. — Это что, кровь, что ли? — Ага, она самая, — подтвердил капитан, поочередно здороваясь с парнями. — Там, на другой стороне рубки вся стенка кровью заляпана. Заляпана и облапана. Есть пара отпечатков поменьше, очень качественных, хоть дактилоскопию проводи, или по руке гадай. — (Цензура.) Полный, — резюмировал свои впечатления Зеленцов. — Я бы сказал, что здесь кого-то разорвали на куски. — Угадал. Вон, те японцы сказали, что нападавшие разрывали арабов на части, кровь хлестала, словно вода из шланга, — Руденко подтвердил догадку Владислава. — Да, трап, и помещения внизу — там тоже залито кровью, придется все отмывать, или отскребать. — Так, японцы видели тех, кто это сделал? — спросил я, бросив взгляд на представителей страны восходящего солнца. — Почему же тогда упырюги не зачистили ненужных свидетелей? — Японские рыбаки сидели в кубрике супертанкера, взаперти. О бойне на борту их судна они узнали от одного из саудовских моряков, — вступил в разговор командир наемников. Марк принялся синхронно переводить. — Нападение произошло ночью, на траулере находились двое арабов, их разорвали на куски, а сами трупы бесследно исчезли. Один из часовых услышал какую-то возню под бортом «Сириус Стара», вышел на крыло мостика, где и лишился головы в прямом смысле этого слова. Не знаю, что за оружие использовали нападавшие, но башку у араба оно отсекло бесшумно и мгновенно. Вахтенный поначалу ничего не понял, а когда сообразил, что его товарищ остался без головы, было уже поздно — враги словно испарились в ночи. — Получается, что никто не видел нападавших, а единственное, что они оставили — это отпечатки своих пальчиков, так? — уточнил Барулин. — Черт, прямо ниньзи какие-то. — Да, у нас нет свидетелей, как таковых, — выслушав перевод, кивнул Жерар. — Траулер и его бывшие хозяева в вашем распоряжении, господа. Самураи понимают и говорят по-английски. Удачи. Покинув нас, ван Клейст отправился на борт супертанкера, а мы занялись беседой с японскими рыбаками и обследованием каждого закоулка маленького корабля. Где-то спустя час наше первоначальное рвение пошло на убыль — мы не продвинулись ни на шаг в попытке установить внешний вид кровожадных троглодитов, заливших траулер арабской кровью. Нападавшие, без сомнения, являлись гуманоидами, но их рост и вес просто поражали воображение. Кроме отпечатков офигенно больших ладоней мы нашли и следы громадных ступней ног, после чего прикинули габариты этих существ. По всем расчетам выходило, что рост монстров должен был превышать четыре-пять метров, а их физические данные позволяли с легкостью разрывать голыми руками обычного земного человека. Наверное, будь у нас под рукой криминалистическая лаборатория, мы бы смогли достигнуть большего, вплоть до определения ДНК нападавших, но, увы, магия экспертизы остались в другом мире. По ходу дела учинили перекрестный допрос японцам — Марк вновь выступал в роли переводчика — но, к сожалению те не смогли поведать нам ничего стоящего. Мы узнали, что сразу же после пленения исламисты первым делом поколотили рыбаков, после чего объявили о переводе потомков самураев в статус рабов. В этом новом статусе японцы трудились от зари до зари, выполняя на огромном танкере все черновые работы. Часовые бдительно следили за пленниками, с наступлением ночи запирая рабов в одном из кубриков. «Сириус Стар» встал на якорь в подходящем по глубине проливе у одного из островов архипелага, и поначалу саудитам показалось, что они угодили в настоящий рай. Красивейшая природа архипелага расслабляла землян, и ничто не предвещало появления каких-нибудь проблем. Арабы потихоньку обследовали вновь открытые земли, но не особо преуспели по причине труднопроходимой местности. Все близлежащие острова представляли собой поросшие густыми лесами вершины подводных гор, круто поднимавшиеся над поверхностью моря на сто-двести метров, и более. На каждый остров требовалось потратить день-два, чтобы хоть немного изучить его, поэтому моряки ограничились разведкой архипелага с воды, с помощью трофейного траулера и «зодиака». Как мы и предполагали, поначалу супертанкер и фрегат выходили на связь друг с другом, обмениваясь тактической информацией. Поэтому, когда «Аль-Даман» пропустил несколько сеансов связи, ни разу не выйдя в эфир в течении двух суток, саудиты очень обеспокоились. Командир небольшого отряда из десятка военных моряков приказал своим подчиненным смотреть в оба, и направил парочку бойцов охранять стоявший у борта гиганта траулер. Видимо, инстинктивно почувствовал какую-то угрозу для вверенной ему материальной части и личного состава, и постарался прикрыть наиболее уязвимый корабль. Как оказалось, инстинкт не подвел араба, да вот только реальная угроза превзошла любые ожидания землян. Когда после страшной ночи взошло местное светило, и моряки смогли полюбоваться залитой кровью палубой «рыбака» при дневном свете, никто и ничто не могло удержать исламистов от бегства. Саудиты постарались покинуть воды жуткого архипелага как можно скорее, в результате чего «Сириус Стар» разминулся с индийским танкером, который подходил к островам с южного направления. Разрыв между двумя кораблями в десяток-другой миль стремительно увеличивался, и у нашей «канонерки» не имелось ни единого шанса догнать супертанкер. Тогда-то в голове ван Клейста и родился безумный план, как при помощи самолета ликвидировать преимущество «звезды» в скорости. Подходя к архипелагу, «Маджестик» получил целеуказание от пилотов транспортника, и уже пару часов спустя утащил на буксире брошенный арабами японский траулер. Последний так и торчал на якоре там, где его поставили прошлым вечером предыдущие хозяева, кровь на его палубе медленно подсыхала, приобретая зловещий буроватый оттенок. Глянув в бинокль на отпечатки здоровенных ладоней (ничего не разглядев, разумеется), Жерар приказал нашим «викингам» не возиться с ведрами и щетками, оставив на траулере все, как есть до прихода домой. В результате несколько бравых оперов получили возможность немножко поработать по своей земной специальности, а чужой мир подкинул нам практически неразрешаемую загадку. Завершив изучение места преступления, точнее, места натурального побоища, мы перебрались на «Сириус Стар». Если со стороны эта стальная махина производила впечатление громадины, то вблизи корабль вообще подавлял воображение своими офигенными размерами и монументальностью. «Зодиак» болтался под бортом супертанкера, словно мыльный пузырь под боком у слона, а одинокий человек на палубе этого монстра походил на муравья, забравшегося на коробку из-под печенья. А вот некогда белоснежная надстройка «звезды» выглядела удручающе, если не сказать больше. Иссеченная скорострелкой, местами покрытая копотью, надстройка встретила нас черными дырами выбитых иллюминаторов. Мостик саудовского супертанкера вообще смотрелся, как решето, был засыпан битым стеклом и массой мелких обломков. Почти все навигационное приборы и другое судовое оборудование корабля превратились в бесполезный хлам, и лично я вообще не понимал, каким образом наемники довели супертанкер до нашего побережья. Тем не менее, «Сириус Стар» застыл на якоре метрах в восьмистах от берега прямо напротив Данилово. — Здесь бесполезно что-нибудь смотреть, — вид бедлама на мостике сразу же отбил охоту ковыряться в обломках, тем более, что эта возня ни на шаг не приблизила бы нас к раскрытию тайны побоища на траулере. — Давайте, парни, обратно, вниз. Руслан, передай бельгийцу, что здесь нужны не опера, а «гастеры» — выгребать за борт все битое и раскуроченное. — Володя, не поверишь, но ван Клейст думает точно так же, как и ты, — засмеялся Руденко. — Ну, только про «гастеров» он не в курсах. — Тогда зачем мы здесь по коридорам и трапам шаримся? — возмутился я. — Не можешь ты никак, Рус, обойтись без своих шуточек. — Да, причем здесь мои шуточки, командир? — возразил капитан. — Мы с Марком просто хотели показать вам ВСЁ, с чем мы здесь столкнулись при захвате корабля. А ты сразу с наездом. — Володя, Руслан прав. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — заметил Барулин. — Кстати, а почему арабы не расстреляли японцев, когда убегали с танкера? — А черт их знает, Саня. Может, не успели, а может, просто забыли про джапов, — пожал плечами бывший морпех. — Сами же видите, что здесь натворили наши «летуны». — Если быть совсем точным, то не «летуны», а наводчик «вулкана», — произнес Марк. — Мужики, не знаю, как вы, а я жрать хочу. Убил бы за хороший стейк с пивом. Давайте, спустимся на камбуз, и сообразим чего-нибудь пожевать. — Кстати, о «пожевать». Мы «подмели» у Николая почти все запасы в его кладовке, поэтому надо бы затрофеить жрачки, — я выразительно глянул на оголодавшего эмчеэсника. — Постарайся объяснить Жерару, что мы берем не только для себя, но и для всех бойцов конфедерации. Вон, в поселке уже окопались полтора десятка наемников, и их придется где-то кормить. Как оказалось, бельгиец уже продумал такой животрепещущий вопрос, как дележ трофейного продовольствия. Кладовые и холодильники супертанкера были забиты едой, поэтому ван Клейст отдал приказ поделить все запасы арабов напополам. Одна половина продуктов досталась нам, а другую наемники перевезли на «Маджестик», обеспечив экипаж нашей «канлодки» жратвой на пару месяцев вперед. А мы чуть позднее действительно организовали пункт питания для личного состава даниловского гарнизона и аэродромной охраны, но это уже совсем другая история. Пока мы ползали по траулеру и изображали изголодавшуюся трофейную команду на борту «Сириус Стара», Жерару доложили об очередном дипломатическом и военном успехе капитана Деларьена. Командир бронегруппы пол дня чесал языки за столом переговоров с венграми, и, в конце концов обе стороны пришли к взаимовыгодному соглашению. Мадьяры изъявили желание присоединиться к все еще аморфной конфедерации в обмен на защиту от внешней агрессии. Проще говоря, с этого дня в Тордаташе встал гарнизон наемников — бронегруппа Деларьена в полном составе. Кроме этого, «солдаты удачи» пообещали в ближайшие же дни подкинуть венграм стрелкового оружия, в количестве, достаточном для вооружения роты добровольцев. Надо сказать, что мадьярский кластер оказался ценным приобретением. В Тордаташе имелось целых три заводика по переработке различной сельскохозяйственной продукции, сыроварня, две автозаправки, пара автосервисов, плюс отлично оборудованная механическая мастерская при филиале какого-то учебного учреждения. По совокупности необходимых для выживания в новом мире материальных богатств венгры превосходили все анклавы вместе взятые, кроме, пожалуй, деревни американских сектантов. Но амиши так и застряли в своем техническом развитии где-то в прошлом, или, даже, позапрошлом веке, а мадьяры имели вполне современную инфраструктуру. Да и как люди, венгры легко и быстро находили общий язык со всеми своими соседями, за исключением африканцев. Вечером в Данилово состоялся натуральный митинг, плавно перешедший в шумное народное празднество с символическим фуршетом под конец действа. Шутки шутками, но не каждый день удается обеспечить деревню топливом на несколько лет вперед, пусть даже это топливо еще и не покинуло резервуаров танкера, а в ближайшей округе нет даже самого примитивного нефтеперегонного заводика. Впервые с момента катаклизма с людских лиц исчезла тень фатализма и обреченности, накрывшая всех после осознания зависимости выживания от истощающихся запасов нефтепродуктов. Одно дело пахать и обрабатывать землю с помощью тракторов, и совсем иное — работать на лошадях и быках. И уж совсем кисло пилить пешочком по чужому лесу до соседнего кластера, вместо того, чтобы без нервотрепки путешествовать под защитой брони и башенных пулеметов. Лично мне и моим парням хватило одной единственной встречи с леозаврами, после которой мы предпочитали смотреть на любую местную фауну исключительно сквозь прорезь прицела. И, желательно, сквозь прорезь прицела чего-нибудь крупнокалиберного и скорострельного. Где-то около десяти часов вечера мы наконец-то получили возможность послушать рассказ Эрика Сухонина о его приключениях в новом мире. Мы — это, в данном случае, мои парни, плюс выздоравливающие Еремеев и Ковалев, ван Клейст с парой своих бойцов, Вышинский, Георгий, и троица ополченцев, тех, что возвратились из морского похода. Толпа набралась изрядная, и мы расселись вокруг большого костра во дворе особняка «Еремы», с аппетитом перемалывая челюстями здесь же приготовленные шашлыки. Марина сновала между двором и кухней, поднося то нарезанные под шашлыки помидоры, то по-быстрому сваренную картошку, то другие закуски. Диана дежурила в больнице, заменяя Коллинза и Джулию, которые в поте лица трудились в венгерском кластере, спасая жизни раненых.Книга II Рейдеры
Продолжение эпопеи землян, из-за ошибки богов угодивших не в тот чужой мир. Чтобы выжить, люди разных рас и национальностей вынуждены объединяться, создав конфедеративное образование. Вновь созданная конфедерация вступает в противостояние с боевиками, террористами, и просто бандитами. Затем происходит конфликт с незваными разносчиками демократии, в который неожиданно вмешивается третья сила — аборигены.
Часть I
…А товарищ-то, похоже, не из простых будет, — подумал я, дослушав до конца рассказ Сухонина о его приключениях. — Выдержан, хладнокровен, не растерялся, полная машина добра, и стреляет неплохо… Динокуры вовсе не «сидячие утки», не неподвижные мишени на стрельбище… — Скажи-ка, Эрик Робертович, а ты в армии, случаем, не разведчиком ли служил? — как бы невзначай поинтересовался я. — Подготовка у тебя самая та. — Нет, майор, я из флотских, а не из сухопутчиков. Капитан третьего ранга в отставке, гидрограф, в своё время вдоль и поперёк обшарил всё побережье Кольского полуострова, — с какой-то затаённой грустью улыбнулся гость. — А выживание — это просто стало очень хорошим хобби на старости лет. — Господин Сухонин, я хочу предложить вам работу по вашей воинской профессии, — неожиданно вскинул голову ван Клейст. Эмчеэсник тотчас принялся переводить. — Нам нужно найти место долговременной якорной стоянки для супертанкера, а у меня в отряде нет спецов по течениям, речному и морскому дну. — Жерар, а при чём здесь речное дно? — я переглянулся с Русланом с Марком — те лишь пожали плечами: мол, они не в курсе замыслов бельгийца. — Есть идея загнать этого монстра на десяток километров вверх по Амазонке, — продолжил командир «солдат удачи». — Сохранность «Звезды» и её груза — гарантия выживания всех нас, и я хочу попробовать спрятать корабль подальше от чужих глаз. — Господин, эээ… ван Клейст, мои знания и опыт в вашем распоряжении, — Сухонин почесал пятидневную щетину с проседью, глянул на меня, на Руслана, на Георгия. — Товарищи, надеюсь, я не создам этим своим решением проблем никому из вас? — Нет, Эрик Робертович, как бы это фантастически ни звучало, здесь собрались настоящие однополчане, спаянные одной кровью, — не кривя душой, ответил я. Зять Никитина кивнул, подтверждая мои слова. — Если бы не бойцы Жерара, мы бы с тобой сейчас здесь не разговаривали. — Русские — хорошие солдаты. Нам повезло, что вы оказались нашими соседями, — дождавшись перевода, отозвался бельгиец. — Не хочу держать это в тайне — я сделал предложение капитанам Руденко, Мышкину и ещё двум вашим поработать в команде сержанта Маллигана. Стив создаёт взвод морской пехоты, чтобы охранять наши корабли, и нам остро нужны те, кто хоть что-то смыслит в морском деле. — Так… Если это надо для общего дела, то у меня нет возражений, — я предполагал подобное развитие событий, поэтому сказанное ван Клейстом меня не удивило. — Но, по идее, капитаны не должны служить под командой сержанта, пусть даже самого лучшего. — Сделаем так — Маллиган и мои бойцы возьмут под охрану «Звезду» и «Маджестик», а командиром траулера-сторожевика станет господин капитан третьего ранга, — подумав пару секунд, Жерар мигом распределил по кораблям весь личный состав. — Я выделю для вооружения сторожевика один крупнокалиберный пулемёт и оставлю на нём прежних механиков-японцев. Остальные японцы переходят на «индийца», полноправными моряками. Дальше собравшиеся командиры конфедерации перешли к обсуждению вопросов, связанных с заводом «Сириус Стара» в русло реки. Быстро выяснилось, что наёмники имеют весьма смутное представление как о гидрографии Амазонки, так и об её берегах. Да, три земных анклава соседствовали с прибрежными зарослями, но до недавнего времени у землян не было подходящих плавсредств, чтобы исследовать и пересечь реку. Всё, что имелось в распоряжении «диких гусей», — это фотографии, сделанные беспилотником и с борта транспортника. И именно на этих последних снимкам можно было разглядеть такое… На следующее утро «солдаты удачи» сгрузили с «Маджестика» на берег обе зенитные скорострелки, после чего танкер снялся с якоря и потащился шестиузловым ходом вдоль берега на восток. Траулер, который никто так и не удосужился отмыть от крови, шёл на буксире «индийца». На борту кораблика, переквалифицированного в сторожевик, суетилась новая команда — целый интернационал из пятерых русских, двух японцев и одного поляка. Последний сам попросился на траулер, сказав, что ему проще найти общий язык с русскими, чем с индусами. Ни ван Клейст, ни Маллиган не возражали — сержанту и его людям хватало забот с наведением порядка на супертанкере, а бельгиец дал Сухонину полный карт-бланш в наборе экипажа. Мы выехали из Данилово часов в восемь утра, после того, как подзаправили амфибию из топливных запасов наёмников. «Амтрэк» идеально подходил для путешествия, спланированного вчера Жераром и мной, поэтому «мерс» с «уазиком» остались на базе. Выехавший вместе с нашей колонной «туарег» почти сразу же газанул и умчался вперёд, и до польского кластера мы ехали в паре с «ивеко». У поворота на Бялобжеги мы тепло распрощались с соседями, после чего покатили дальше, постепенно догоняя идущий вдоль берега «Маджестик». Проезжая мимо немецкого анклава, мы поравнялись с кораблями, после чего амфибия выкатилась на песчаную косу, поросшую травой и чахлым кустарником. Намытая Амазонкой коса почти на километр выдавалась в море и идеально подходила в качестве отправной точки для начала путешествия по воде. «Амтрэк» пересёк косу, сминая траву и кустарник, распугивая мелких ящериц и давя гусеницами каких-то не особо пугливых крабообразных, не спешивших удирать прочь при виде многотонного стального монстра. Потратив какое-то время на проверку и подготовку амфибии, мы аккуратно вкатились в воду, Нидеррайтер-младший врубил водомётные движители, и машина плавно пошла вперёд. Пересекая стремнину, «амтрэк» столкнулся с достаточно сильной качкой, вода стала забрызгивать триплексы и башенку амфибии. Течение сносило машину в море, Гельмут был вынужден постоянно корректировать курс, в результате чего около четырёх километров по прямой превратились, наверное, в целый десяток. На форсирование Амазонки мы затратили часа полтора, не менее, и «амтрэк» выбрался на сушу далеко в стороне от намеченной нами точки. Дальше амфибии предстояло преодолеть склон ближайшего холма, чтобы доставить нас на площадку, с которой планировалось начать пешее путешествие по прибрежному хребту. Нет смысла описывать, как мы намучились, карабкаясь по склонам, скача по камням, сожалея о том, что не сподобились заняться на Земле альпинизмом и горной подготовкой. Когда мы наконец-то добрались до крутого берегового обрыва, индийский танкер уже вошёл в реку, а более быстроходный сторожевик далеко обогнал и флагмана и нашу пешую экспедицию. — Смотрите!!! — срывая голос, неожиданно закричал Костя Григорьев. — Ниже по реке идёт корабль! Чужой корабль! Не успев толком осмотреться вокруг, мы мгновенно приникли к оптике, кто к биноклям, кто к прицелам, чтобы рассмотреть чужака. Действительно, километрах в трёх от нас, из-за лежавшего у противоположного берега заросшего джунглями острова показался незнакомый корабль. Незнакомца сразу же заметили на «Маджестике», а минутой позднее и на траулере, после чего сторожевик резко изменил курс, идя на сближение. В бинокль было видно, как на палубе траулера суетится его экипаж, видимо, готовя к бою установленный на баке пулемёт. Совершенно неожиданно над водной гладью разнёсся глухой звук миномётного залпа — «индиец», оказавшийся к чужаку ближе всех, показал всю серьёзность намерений бельгийца и его бойцов. …Сюрреализм какой-то, ну вообще полный абзац. Сказали бы мне неделю назад, что я со своими операми буду торчать на обрыве над рекой, чёрте где, в ином мире — рассмеялся бы тому чудику прямо в глаза, — окуляры бинокля уже до боли впились в кожу лица, но я не замечал этого. А мы не просто торчим тут, словно… архары, а наблюдаем натуральный… речной бой! (Цензура), ну, на кой ляд наёмники тратят мины, пуляя километра на два, если могли бы подойти поближе? Обнаружив слева по курсу идущий навстречу чужой корабль, «солдаты удачи» тотчас принялись обстреливать незнакомца из миномёта. Натуральный сюрреализм: миномёт стреляет с палубы входящего в большую реку танкера и стреляет не по берегу, что было бы вполне логично, а по движущемуся навстречу судну. А на борту незнакомца, похоже, вспыхнула настоящая паника, заметалась целая толпень народу, хорошо ещё, что никто не свалился за борт. Первая мина легла метрах в пятистах по правому борту чужого корабля, вторая бухнула поближе, в четырёх сотнях метрах, третья рванула ещё на сто метров ближе. Из труб незнакомца выплеснулись едва заметные на таком расстоянии струйки дыма, и судно круто повернуло налево, пытаясь обойти южную оконечность острова. Взятый неизвестным судном курс пересекался с курсом нашего сторожевика, спешившего на перехват. Видимо, командир чужого корабля решил, что маленький траулер представляет для него куда меньшую опасность, чем здоровенный индийский танкер. Ошибочное решение — команда «японца» была вооружёна двумя пулемётами, в том числе полудюймовым «браунингом», способными превратить палубу незнакомца в филиал скотобойни. Кроме того, наш сторожевик запросто мог выжать из своих великолепных дизелей целых четырнадцать узлов, а «Маджестик» с трудом ползал парадным ходом в восемь узлов. — Они сдаются, — спустя пару-тройку минут произнёс капитан Барулин. — Вон, подняли какую-то белую тряпку, простыню, что ли. — А у них нет выбора — их зажали в «клещи», — заметил я. — Да вроде сбавляют ход… — (Цензура!), ахтунг!!! Фойер!!! — длинная пулемётная очередь перекрыла отчаянный вопль Вольфганга, за моей спиной застрочил чей-то автомат. — Справа!!! Ахтунг, справа!!! — (Цензура!), длинными!!! Патронов не жалеть!!! — обернувшись вправо, я почувствовал, как у меня в прямом смысле этого слова зашевелились волосы на затылке. — Костя, держи фланг!!! Сказать, что мы лопухнулись, как малолетки — значит, не сказать ничего. Мы лопухнулись, как полные идиоты, выперлись на обрыв посмотреть на шоу на реке, словно (цензура) на променад, позабыв, ГДЕ мы вообще находимся. Точнее, в каком мире мы с некоторых пор живём, живём и выживаем. В мире, где человеческая жизнь — как и любая другая жизнь — не стоит и ломаного гроша. Потеряв кучу времени на скалолазание, мы торопились, чтобы ещё больше не отстать от наших кораблей, входящих в реку. Продравшись через густые заросли какого-то низенького кустарника, вышли к обрыву, где и стали свидетелями «тёплой» встречи на реке наших кораблей и неизвестного судна. Расслабились, расслабились, словно дети, наблюдая за завязкой и быстрой развязкой «морского боя» на речном просторе. И, если бы не самый осторожный и опытный боец моего отряда, то наша пятёрка стала бы жертвами пары самых натуральных «собак Баскервиля». Эти монстры — иначе их и не назовёшь — сидели в зарослях кустарника вверх по реке, метрах в семидесяти от нашей группы. Сидели, поджидая нас, ждали, когда мы подойдём вплотную, чтобы полакомиться экзотическим блюдом из землян. Поняв, что потенциальные жертвы не собираются шагать дальше, подходить на расстояние одного прыжка, «собаки» вымахнули из засады и понеслись на нас. Мчались со всех ног, молчали, скаля свои страшные белые пасти, с желтеющими в них жуткими клыками. Если бы монстры беспрепятственно преодолели жалкие шестьдесят метров, разделявшие нас, то ни у меня, ни у моих парней неоказалось бы ни одного шанса на спасение. Как позднее рассказывал нам Нидеррайтер-старший, его словно что-то подтолкнуло повернуться направо. Повернувшись, немец увидел выпрыгнувших из кустарника «собак», мгновенно, не мешкая, вскинул пулемёт, нажимая на спуск и ругаясь во всё горло. Мы отреагировали одну-две секунды спустя, но именно за эти самые две секунды Вольфганг и спас наши жизни. Скорострельность ПКМа, может, и не та, что у МГ-34, и не сравнится с МГ-42, но в данном случае огневой производительности славного детища Михаила Тимофеевича сполна хватило на местных хищников. И, как позднее выяснилось, не только на них. Нашпигованные десятками пуль, «собаки» не дотянули до нас метров пятнадцать, рухнули, в конвульсиях забились на земле. Одно из чудовищ издало глухой предсмертный хрип, дёргаясь в судорогах, а вой другого монстра прервался, едва начавшись, — несколько пуль разорвали ему глотку. Спустя десяток секунд на пустоши над обрывом воцарилась относительная тишина, тотчас прерванная лязгом металла — немец в темпе менял расстрелянную пулемётную ленту. — «Берёза», «берёза», это у вас стрельба? — голосом Руденко захрипела рация. — «Берёза», вы под обстрелом? «Берёза», ответь «Барракуде»… — «Берёза» на связи — у нас всё в порядке. Поприветствовали местную фауну, — от ударной дозы адреналина мои руки ходили ходуном, и я едва не выронил рацию. — Что у вас? Войны не будет? — Да, «гость» капитулирует, «Дельфин» здорово его напугал, — отозвался Руслан. — «Берёза», а «гость», кажись, наш, русский… По «матюгальнику» чешут без акцента, да и на вид — наши… — «Барракуда», я всё понимаю, но не рискуйте зазря — стреляйте сразу, если что пойдёт не так, — напутствовал я капитана. — Мы тут сами разберёмся… Отбой… — Володя, тебя одного ждём, — Александр протянул мне собственный, набитый патронами магазин. — Может, пальнуть ещё? — Не будем тратить Бэ-Ка, — ответил я, заменяя опустевший магазин автомата. Пустой сунул в разгрузку, вынув оттуда ещё один, полный, передал его заботливому товарищу. — Видно же, что они дохлые… — Как скажешь, — пожал плечами Барулин, делая первый шаг в сторону трупов. — Вольфганг, держи фланг! Больше всего я опасался, что вокруг нас собралась целая стая хищников, монстры вот-вот обойдут нас с фланга, а затем огромной толпой прижмут к обрыву. Высоту этого самого обрыва я навскидку оценил метров в тридцать-сорок, и, наверное, при необходимости мы смогли бы спуститься по нему вниз, к урезу воды. С другой стороны, при таком спуске можно было легко переломать руки-ноги, прежде чем мы бы оказались внизу. — Принято, держу, — отозвался Нидеррайтер-старший, после чего произнёс пару отрывистых фраз по-немецки, адресовав их своему сыну. Гельмут послушно кивнул и слегка притормозил, чтобы не заблокировать отцу линию огня прямо вперёд. Наверное, со стороны это смотрелось нелепо и смешно: пятеро вооружённых до зубов мужиков медленно, приставным шагом, подкрадываются к паре уже испустивших свой последний вздох монстров. Вот только видели бы вы этих зверушек: росточек в холке в полтора метра, длинные лапы с десятисантиметровыми когтями, крепкие челюсти, набитые клыками и зубами, словно акульи пасти. Но больше всего пугали не эти, вполне типичные для хищников атрибуты, а светлые, почти белые морды, до жути напоминавшие раскрас киношной собаки Баскервиль. Складывалось впечатление, что провидение смеялось над нами, нарочно подсунув встречу с этим созданием, столь сильно похожим на вымышленного земного монстра. — Говорил же: они дохлые, — поморщившись, Александр с силой пнул ногой труп одной из «собак». — (Цензура), столько патронов сожгли на этих сук. — Жерар возместит наши расходы из своих запасов, — заметил я, присматриваясь к зарослям, откуда выскочили страшные зверюги. — Парни, как насчёт проверить место их засады? — Запасы у бельгийца не резиновые, — произнёс Барулин, заглядывая мне в лицо. — Володя, ты, что, с дуба рухнул??? Нахрена нам лезть в те кусты??? — Не знаю, интуиция, — пожал плечами я. — Честно, Сань, чуйка какая-то. — Ладно, доверимся твоей чуйке. Один магазин, на счёт «три», — прищурился капитан, доставая из своей кобуры табельный ПМ. — Парни, держите «зелёнку» под прицелом, а если оттуда кто-нибудь выскочит — валите его на хрен, (цензура)! Расстреляв по зарослям по одному пистолетному магазину, подождали ещё с минуту, в полной готовности встретить ливнем свинца хоть самого дьявола. Увы, никто так и не выскочил на нас, не выбежал, и даже не выполз. Тем не менее меня не покидало ощущение, что в кустарнике кто-то есть. Кто-то или что-то… — Вольфганг, держи тыл, — скомандовал я, вскидывая свой верный «калашников». — Вперёд! — Дорогая передача, я (цензура), не иначе, — минут пять спустя прошептал Александр, глядя на меня совершенно дикими глазами. — Это то, о чём я думаю, да? — Ага, Саня, они самые — аборигены этого дивного мира, — произнёс я, вытаскивая из кармана разгрузки фляжку. Нервы, чёрт возьми, напряжены до предела. — Будешь? Передай дальше. От предложенного коньяка никто не отказался. Более того, парни выдули всю фляжку, словно воду, возвратив мне опустевшую ёмкость. Вытащив свою флягу, бывший офицер «штази» вопросительно взглянул на меня, но я отрицательно покачал головой: спиртное следовало экономить, тем более что наше путешествие ещё не закончено. Немец понял меня без слов, кивнув, спрятал коньяк обратно и вновь приник к пулемёту, беря под контроль свой сектор обстрела. Войдя в «зелёнку», мы почти сразу же наткнулись на два человеческих тела, которые стопроцентно не принадлежали ни одной земной расе. Дело в том, что аборигены имели странный, отдающий серым цвет кожи, необычную форму черепа с широко посаженными глазами и заострённые назад приплюснутые к голове уши. Наверное, сочинители земных фэнтезийных романов сразу же определили бы, чьи трупы лежали перед ними — эльфов, гоблинов, орков или гномов. Нам же было глубоко до лампочки, кого именно из этой братии мы замочили, так как, судя по следам на земле, аборигены сидели в засаде ВМЕСТЕ с «собаками Баскервиля»! Один из аборигенов носил головной убор из разноцветных перьев, на манер американских индейцев, причёска второго представляла собой сложное переплетение из массы тонких косичек. Оба туземца при жизни активно пользовались какими-то природными красителями, но носили на своих телах абсолютно разный «камуфляж». Тело «индейца» было разрисовано более яркими красками, зелёным, жёлтым, чёрным, и красным цветами. Второй абориген был размалёван чёрно-зелёным с небольшим дополнением жёлтого цвета. Такая раскраска тела позволяла туземцу сливаться с окружающей местностью не хуже хитро оттюнингованного маскхалата разведчика. Кроме того, подстреленные нами типы явно использовали какой-то нестандартный парфюм, полагаю, чтобы отбить человеческие запахи, на которые облизывалась здешняя фауна. Возле трупов аборигенов валялось их оружие: два полутораметровых копья с наконечниками в виде широкого листа и массивный меч длиной сантиметров восемьдесят. Наконечники копий и меч были изготовлены из какого-то… тёмного металла, казалось, что они выкованы много-много лет назад. Кроме того, в ножнах на поясах туземцы носили ножи, сделанные из вулканического стекла, которые резко контрастировали с остальным металлическим оружием. Но больше всего нас поразили кожаные шорты аборигенов, в которых обнаружились… карманы. А вот содержимое этих карманов разочаровало: кремни, какие-то корешки, листья растений, разноцветные комки не понять чего, как позднее оказалось, являвшиеся краской для тела. Никаких паспортов, водительских прав или каких-нибудь других документов, подтверждающих личности погибших. Шучу. На шее «индейца» болталась целая куча амулетов природного происхождения, среди которых выделялся кожаный мешочек с крупными рубинами внутри. На шее второго нашлось лишь три костяных амулета, как полагаю, типичных для представителей слаборазвитой цивилизации. — Здесь было побольше двух человек, — глянув на отпечатки кожаных мокасин, определил Барулин. — Пять-шесть-семь, а то и целый десяток. — А отсюда отлично видно реку, — отойдя чуть в сторону, заметил Константин. — Кстати, наш сторожевик подходит к борту Эс-Тэ-Ка. — К борту чего? — не понял я. — Что ещё за «Эс-Тэ-Ка»? — Это такой тип судов класса «река-море», которые строились в бывшей ГДР, — пояснил Григорьев. Лейтенант когда-то увлекался моделизмом и немного разбирался в данной теме. — Достаточно удачный проект, плавают и у нас, на Северо-Западе, и… — Спасибо, Костя, — кивнув внезапно замолчавшему лейтенанту, я обернулся к остальным бойцам. — Так, парни, фоткаем этих двух, забираем копья и меч и по-быстрому валим отсюда. — Растяжку поставим? — деловито поинтересовался Александр, хлопнув по карману с гранатой. — «Эфка», из запасов того еврея. — Нет, мы и так потратили слишком много бэ-ка, — я отрицательно покачал головой. — Ещё… Надо подобрать все стреляные гильзы. На всякий случай… Парни слегка удивились, но возражать не стали, вероятно, думая, что командир решил педантично подойти к выполнению недавно принятого решения об экономии высокотехнологичных ресурсов. Именно по этой причине даниловские мальчишки обшаривали по всей деревне места недавних боёв, собирая стреляные гильзы и выискивая прочие военные девайсы. После недавних событий пацаны резко повзрослели и не спешили поднимать с земли что-нибудь подозрительное или незнакомое. В результате трое ополченцев из числа ходячих раненых мотались по селу, подбирая по наводке мальчишек то раскуроченный магазин, то оброненную гранату, то ещё что-нибудь взрывоопасное. Кроме того, дети обнаружили парочку неразорвавшихся мин, заработав искреннюю благодарность от односельчан и Юрия Александровича. Видя результативность пацанов, штаб ополчения подумывал, каким образом организовать прочёсывание ближайших окрестностей деревни на предмет сбора того-сего, что может пригодиться людям в ближайшем будущем. На самом деле меня обеспокоила вся та местность, которая окружала нас на другом берегу реки. Как уже говорилось, левый берег Амазонки возвышался над правым и представлял собой занятный ландшафт: поросшие зелёнкой невысокие холмы с голыми вершинами, возвышавшиеся один над другим, множество скальных выступов и просто разбросанных повсюду валунов. Эти холмы чем-то напомнили Молдавию с добавками таджикского колорита, и меня сразу же передёрнуло от воспоминаний из моей третьей командировки, той, о которой не знал никто из моих парней. Оказавшись на левобережье, на краю совершенно иного мира, я сразу же осознал, что наш маленький отряд рискует бесследно раствориться в этой первобытной красоте. Если на «нашем», на правом берегу реки мы могли рассчитывать на своё техническое превосходство, то здесь мы оказывались один на один… да, вот хотя бы с местными аборигенами. Это сегодня нас, похоже, спасло невероятное стечение обстоятельств, на которое не стоило рассчитывать в перспективе. Если бы мы схватились с туземцами и с их зверушками лицом к лицу, я бы смело поставил на местных товарищей, несмотря на то что у тех не имелось никакого огнестрельного оружия. На мой взгляд, при подобном раскладе одна-единственная «собака Баскервиля» с её коготками и зубками легко могла бы затмить даже знаменитый немецкий МГ. Аборигены смогли удивить сочетанием, казалось бы, невозможных вещей, которых, по идее, не должно было быть у обыкновенных дикарей. Логика подсказывала, что не стоит оставлять туземцам ничего такого, что даст им повод для размышлений о тех, кто забрал жизни их людей и животных. Кроме того, я чувствовал, что на левобережье ещё найдётся множество самых разнообразных сюрпризов, а пока нам следует поскорее убраться «домой», на противоположный берег. Подобрав стреляные гильзы, мы связались с Руденко и, сославшись на трудности пешего перехода по сильно пересечённой местности, проинформировали, что покидаем левобережье. В бинокль было видно, что сторожевик и СТК лежали в дрейфе в сотне метров друг от друга, к ним медленно приближался «индиец», и я решил, что сейчас не стоит грузить наших товарищей проблемой наличия аборигенов. Руслан проглотил мою маленькую ложь, ничего не заподозрив, так как был по уши занят ведением переговоров с командным составом пришельца из верховьев Амазонки. Капитан в двух словах сообщил, что СТК набит народом, словно бочка селёдкой, и что все, кто находится на этом корабле — наши, русские! Точнее, россияне, сильно измотанные и напуганные, но не сломленные и живые. Более двух сотен человек, из которых две трети — женщины и дети, плюс имеется с десяток раненых, которым требуется оказать квалифицированную медицинскую помощь. В общем, работы дофигища, ибо командир — именно командир — вооружённой команды весьма недоверчив и не верит нашим парням на слово. — Хм, любой бы не доверял на слово тем, кто начинает переговоры миномётными залпами, — заметил по этому поводу Александр. — С другой стороны, и Жерара можно понять — кому хочется рисковать своими людьми ради незнакомцев, ни разу не родственников и не друзей. Обратный путь до «амтрэка» занял у нас достаточно много времени, подтверждая непреложную истину, что карабкаться наверх намного проще, чем спускаться вниз по тому же самому маршруту. Мы в очередной раз убедились, что не в ладах с альпинизмом, да ещё и не умеем запастись элементарным горным снаряжением — хоть теми же верёвками. Лишняя бухта хорошего каната здорово бы нас выручила, и мы бы обошлись без порванного обмундирования и кучи синяков до кучи. Наверное. Внизу нас ждали наш боевой товарищ и наша прекрасная амфибия. Будучи не в состоянии из-за своего раненого плеча лазить по скалам и скакать по камням, Владислав заперся внутри «амтрэка», изображая из себя полноценный экипаж бронетранспортёра. Соответственно Зеленцов имел возможность слушать не только наши переговоры с группой Руденко, но и разговоры сторожевика и «канлодки». Ожидая возвращения группы, Влад весь извёлся и изнервничался, а мы взяли и выложили капитану целое повествование про «собак Баскервиля» и здешних туземцев. Беспощадно, со всеми подробностями, с демонстрацией фоток и трофеев, которые мы не забыли прихватить с собой. Учтя свой предыдущий опыт и неожиданно сильное течение Амазонки, мы вновь пересекли реку, потратив на это путешествие меньше времени, чем на плаванье к чужому берегу. Как-то само собой получилось, что правый берег Амазонки с некоторых пор стал нашим, несмотря на всю враждебность чужого мира, окружавшего анклавы землян. В свою очередь, левый, противоположный берег реки неожиданно превратился в «терра инкогнита» со всеми вытекающими из этого понятия тайнами, загадками и заморочками. Словно бегемот, «амтрэк» выбрался на сушу где-то у основания косы и, ревя двигателем, распугал каких-то небольших местных крокодилов, нежившихся на солнышке в зарослях травы. Затем амфибия прокатилась ещё с сотню метров, взобралась на гребень трёхметровой дюны, мы выбрались из чрева боевой машины, осмотрелись по сторонам и лишь после этого ступили на твёрдую землю. Шутки шутками, но как-то не хотелось проверять на себе остроту зубов и крепость челюстей здешних рептилий, которых мы только что заставили принимать внеплановые водные процедуры. Едва мы сошли с брони, за нашими спинами послышался рокот танкового дизеля, и метрах в двухстах от нас из прибрежных зарослей выполз Т-55. Поначалу показалось, что нам вновь повстречалась уже знакомая боевая машина, столь вовремя подоспевшая из польского кластера во время сражения с исламистами. Затем я обратил внимание, что на этом танке отсутствуют блоки динамической защиты, на башне установлен лишь один пулемёт, а не парочка, как у давешнего «панцера». Стало ясно, что нам выпал случай познакомиться с ещё одним танковым экипажем из отряда «солдат удачи», что мы и сделали минут пять спустя, когда Т-55 забрался на дюну. — Сержант Бертье, можно просто Мишель, — лихо козырнул спрыгнувший на землю загорелый крепыш лет тридцати, переходя на английский. — А вы, видимо, те самые знаменитые русские полицейские, в одиночку сдержавшие сотню арабов, да? — Майор Иванников, можно просто Владимир, — моих познаний языка де Голля и Вольтера едва хватило, чтобы перевести первую фразу танкиста, поэтому я сразу перешёл на язык Черчилля. — Мы просто исполняли свой солдатский долг и не считали наших врагов. — Саудиты рассказывали о вас совершенно другое, — улыбнулся наёмник. — По словам арабов, им противостояла тысяча солдат русской регулярной армии, и у правоверных не было никаких шансов на победу. — Мишель, когда враг напал на Данилово, за оружие взялись все русские мужчины и множество русских женщин. Поэтому нельзя говорить, что мы сражались в одиночку — мы воевали плечом к плечу с десятками наших соотечественников, — вступил в разговор Зеленцов. — Кто, вообще, придумал сказку про тысячу солдат? — Её придумали пленные саудовские моряки и теперь рассказывают её нам, и капитану Ланну — нашему командиру, — засмеялся Бертье. — Пленные разбирают железнодорожные пути в немецком кластере, мы их охраняем и заодно слушаем новые арабские сказки. — Я думал, что саудиты работают в польском кластере, — заметил я. Так уж получилось, что после экзекуции над офицерами-исламистами мы ни разу не поинтересовались судьбой прочих моряков с «Аль-Дамана». — У поляков нет никакой работы для пленных, поэтому капитан ван Клейст приказал начинать демонтаж рельсов и шпал, — произнёс сержант, поднося к глазам бинокль. — Нельзя же кормить арабов задаром… Вау, на том корабле очень-очень много людей! Пока мы пересекали реку, знакомились и болтали с Мишелем, Руденко пришёл к взаимоприемлемому соглашению с командиром СТК, и все три корабля потянулись к выходу из устья Амазонки. Впереди гордо пыхтел наш «Маджестик», за ним следовало набитое народом судно класса «река-море» и замыкал кильватерную колонну бывший японский траулер, переквалифицированный в сторожевик. Корабли проходили мимо, примерно в полукилометре от нас, огибая песчаную косу, и мы имели возможность рассмотреть гостей поближе. Заодно оценили грамотный тактический ход бельгийца, по приказу которого на косу примчался Т-55, наглядно демонстрируя, что с хозяином здешнего побережья шутки плохи. Потратив пару минут на созерцание кораблей, Бертье засыпал нас вопросами… о том, как в российской армии устанавливают блоки динамической защиты на танки и прочую бронетехнику. Сержанта интересовало абсолютно всё: от способов крепления блоков с ДЗ к броне до количества ВВ в одном блоке. Как оказалось, экипаж Бертье во всём и вся постоянно негласно соревновался со своими коллегами, базирующимися в польском анклаве, и француз надеялся разузнать кое-какие танковые тайны у самих русских, прямо из первых рук, так сказать. Видимо, Мишель искренне полагал, что в России каждый мужик имеет в личном пользовании свой собственный танк, по выходным катается на нём на пикники, а всё свободное время тратит исключительно на тюнинг бронированной машины и улучшение её боевых характеристик. Наверное, мы упали в глазах сержанта ниже плинтуса, когда, с трудом преодолевая языковой барьер, объяснили, что ни фига не смыслим в танковой тематике. Недоверчивый Бертье, похоже, решил, что русские просто не хотят задаром делиться военными тайнами, и, подмигнув мне, предложил организовать перепихон с дочерьми немецкого фермера. Обе дочери последнего, как выяснилось, оказались типичными представительницами современного поколения и уже успели поскакать на «волшебной палочке» с каждым солдатом из отряда капитана Ланна. Девиц никто не неволил, не домогался и не принуждал к сексу — молодые дамочки банально ошалели от своего монопольного положения на женское тело и выжимали из ситуации по максимуму. К счастью, в этот момент на связь вышел командир «диких гусей», и мне удалось отложить в долгий ящик разговор о достоинствах слабых на передок фройлян. Бельгиец сообщил, что нам предстоят сложные переговоры со вновь прибывшими русскими, и он высылает за мной лодку. Следом за Жераром на связь вышел Руслан и предложил план стандартной оперативной комбинации с привлечением наиболее опытного оперативного состава. Выслушав капитана, я согласился с его доводами и, отозвав Вольфганга с Гельмутом в сторонку, попросил их в моё отсутствие не набить морды союзникам. Отец и сын заверили меня, что физиономии Бертье и прочих наёмников не пострадают, и герр майор может спокойно заниматься своей полицейской работой. Нидеррайтеры пояснили, что они всегда считали уроженок Тюрингии (цензура) и потаскухами, и их не волнуют подробности сексуальных развлечений разнузданных девок. Спустя двадцать минут «зодиак» доставил меня на борт индийского танкера, где меня встретили Руденко, Мышкин и Сухонин. Пока мы топали по трапам и переходам по направлению к кают-компании, или как, там, на корабле называется помещение для отдыха команды, Руслан успел вкратце обрисовать ситуацию по переговорам с командиром СТК. По словам капитана, сей товарищ обладал въедливым характером, отличался крайней степенью недоверчивости к незнакомцам, и нам предстоял долгий и сложный разговор. — Майор Иванников, Владимир Иванович, начальник криминальной полиции энского УВД из Санкт-Петербурга, — представился я, протянув руку одному из троих незнакомцев, которые обнаружились в кают-компании. Кроме этой троицы в помещении находились ван Клейст, Бойд, капитан Сингх, один из индийских моряков и двое наёмников, которых я мельком видел в посёлке. — Вижу, вы уже познакомились с Жераром и остальными. — Познакомились. Стрелков Сергей Николаевич, «царица полей», майор в отставке, — рука командира пришельцев крепко сжала мою ладонь, Стрелков цепко оглядел мою фигуру с головы до ног. — Неплохой прикид, товарищ Иванников. Заранее готовились к «большому песцу», или как? — Или как. Чисто случайно вышло, что мои люди оказались более подготовленными, чем остальные земляне, — честно признался я, глянув на видавшую виды «камуфляжку» гостя. — За исключением людей господина ван Клейста, конечно, и американских морпехов. — Горбань, Игорь Степанович, капитан нашего «ковчега», — майор в отставке кивнул в сторону вспотевшего усатого мужика в каком-то околоморском кителе. Я машинально пожал тому руку, повернулся к третьему. — Кадкин, Василий Иванович, наш радист, связист и толмач с четырёх языков потенциального противника. — Просто Василий, без отчества, — Кадкин стиснул мою ладонь с такой силой, словно хотел её раздавить. — Вообще, я скромный программист и знаю всего три иностранных языка. — Ну, Владимир Иванович, и как вам тут живётся под пятой господина ван Клейста и пиндосов? — с ехидцей в голосе поинтересовался Стрелков. — Да, вышеозначенный господин, часом, не родственник ли фельдмаршала Эвальда фон Клейста? — Об этом, Сергей Николаевич, ты можешь узнать у него самолично, — я кивнул в сторону бельгийца, который внимательно слушал почти синхронный перевод в исполнении Марка. — А насчёт термина «под пятой» — это ты спроси у даниловских баб, которые потеряли родных и близких, у венгров поспрашивай. — А ты, колючий, словно ёрш, Владимир Иванович. Извини, если задел чем, — неожиданно заразительно рассмеялся Стрелков. — Ты же опер, и должен понимать, что к чему… На мне висит ответственность за жизни двух с половиной сотен людей — всех, кого удалось вытащить живыми с окраины Белгорода и из Бобровска. Вот такие вот пироги, товарищ Иванников. — Можно просто Владимир, — заметил я, посматривая на приткнувшегося к переборке капитана СТК. Дядька неожиданно раскраснелся, как помидор, и стал хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыбина. — А что с вашим капитаном, астма, что ли? — (Цензура)! Степаныч! На воздух его, быстрее! Помогите вытащить его на палубу! — майор в отставке стремглав развернулся к Горбаню, выдирая пуговицы, расстегнул капитану воротник рубашки. — Сердце у него! Быстрее! Присутствующих не пришлось долго упрашивать — пять-шесть человек мигом подхватили мужика, галопом пронеслись по коридорам и спустя полминуты вынесли больного на верхнюю палубу. По ходу дела ван Клейст отдал Амару Сингху распоряжение притащить судовую аптечку, или как там у моряков называется запас лекарств, а затем послал Бойда переговорить по радио с медиками. Между тем дыхание Горбаня постепенно вошло в нормальный ритм, и Стрелков прекратил обогащать наш лексикон редкими оборотами речи великого и могучего русского языка. — Так, господа и товарищи, придётся говорить здесь, на свежем воздухе, — зыркнул на нас Сергей Николаевич. Я кивнул, соглашаясь, так как самому как-то не улыбалось возвращаться обратно: кают-компания вся провоняла запахом карри, каких-то ароматизирующих благовоний и прочей индийской экзотикой. Похоже, эти ароматы витали везде, практически в каждом помещении «Маджестика». — У Степаныча в здешнем климате обострились хронические проблемы с сердцем, а с лекарствами у нас напряжёнка, даже для раненых не хватает. — Капитан Сингх сейчас принесёт ящик с лекарствами, — погладив бритую голову, произнёс Жерар. — Ещё я приказал поторопить подполковника и его подчинённых — пусть поспешат с возвращением от венгров. — Хирург доберётся до нас только завтра, — заметил топтавшийся рядом наёмник, Гивинс, кажется. — Отсюда по прямой до Тордаташа около семидесяти километров, не считая тяжёлой дороги по джунглям. — Главное, чтобы Коллинз и его команда выбрались на пляж, а мы пойдём ему навстречу, — командир «солдат удачи» оглянулся на лежащие в дрейфе корабли. — Майор, уточните, сколько у вас раненых? — У нас двадцать пять человек, нуждающихся в медицинской помощи, — слегка нахмурился Стрелков. — Из них десять человек «тяжёлых», у которых мало шансов выжить без немедленной операции. — Чёртовы арабы, продырявили нашу «птичку», — выругался Гивинс, смачно сплюнув за борт. — Будь у нас «цессна», Дэвид и Джулия прилетели бы к нам уже через час. — Она тебе не даст, не надейся, — буркнул бельгиец, оборачиваясь к появившемуся из-за угла надстройки Сингху. — Амар, ты очень медленно бегаешь. Либо быстрее бегай, либо заведи себе вестового. — Володя, о чём это говорят твои дружки? — вполголоса поинтересовался Сергей Николаевич. — У них есть самолёт? — У нас есть самолёт, — с нажимом на слово «нас» ответил я. — К сожалению, «цессну» недавно подбили, повредив один из её движков. Даже не знаю, смогут ли французы её починить. — У вас тут, похоже, полный интернационал, — проследив, как Горбань запивает горсть каких-то разноцветных таблеток, задумчивым тоном произнёс Стрелков. — Я видел на палубе траулера даже какого-то узкоглазого азиата. Чёрные есть? — Это Кимура, не вовремя вылез из машинного, — сразу же припомнил Руденко. — А чёрных у нас человек пять, точнее, не у нас, а в отряде Жерара. — Господин Стрелкофф, в моём отряде не делят людей на расы и национальности, — выслушав перевод, ван Клейст кашлянул, привлекая к себе внимание. — У меня есть либо хорошие солдаты, либо очень хорошие. — Хорошо сказал, сразу видно — наш человек, — обезоруживающе улыбнулся отставной майор-пехотинец. — Без обид, господа-товарищи, но «большой песец» превратил меня в жуткого расиста… Короче, ни с кем из вас я не ходил в разведку и не знаю, чего от вас ждать. — Логично. Каким вы, господин Стрелкофф, видите своё будущее и будущее своих людей? — кивнув в знак согласия, поинтересовался бельгиец. — При условии, что мы не являемся врагами. — Вижу, что у вас с питерским майором на этом берегу реки уже всё схвачено. И аргументы у вас железные, — Сергей Николаевич махнул рукой в сторону двух единиц бронетехники, что стояли на берегу. — А как насчёт левого, необитаемого берега? Мы поживём там месяц-другой, подумаем, присмотримся к вашей конфедерации, а потом и решим, как жить дальше. — Не возражаю, — пожал плечами командир наёмников. — Я даже подкину вам оружия и патронов для защиты от диких зверей. — Жерар, здесь есть одна маленькая проблемка: левый берег обитаем — там живут коренные жители здешнего мира, — наверное, разорвавшаяся на палубе бомба произвела бы куда меньший эффект, чем моё неожиданное заявление. — Вот, гляньте, чего мы наснимали часа два-три назад… Айфон пошёл по рукам всех, кто находился на верхней палубе танкера, а я рассказывал, каким образом нам достались фотоснимки с изображением аборигенов и их «собачек». Не забыл упомянуть, что в «амтрэке» валяются трофеи, и любой желающий может примериться к туземному оружию, помахать копьями и мечом. Кроме того, неплохо было бы определить, из какого именно металла выковано оружие здешних жителей, и попробовать переплавить трофейные образцы. — (Цензура), Володя, и когда же ты планировал просветить нас насчёт этого!? — как я и предполагал, едва переварив новость, Руденко тотчас обрушился на меня с упрёками. — Хорош гусь! А если бы вас там убили? — Ну, не убили же. Руслан, не драматизируй, — отмахнулся я. — Сейчас надо решить, чем помочь Сергею Николаевичу и всему его «племени». Я бы предложил ему вариант с Данилово и соседними русскими анклавами, но пусть он сам решает, куда идти дальше и что делать. — Владимир, в следующую экспедицию на тот берег вы пойдёте в составе взвода моих лучших бойцов, — в отличие от Руденко, ван Клейст умел сдерживать собственные эмоции, лишь пробурчал что-то неразборчивое. — Вообще, мы предполагали подобное — на аэрофотоснимках левого берега было кое-что подозрительное, явно искусственного происхождения. — Чёрт, такой спектакль не разыграть, даже если бы очень захотелось, — метнув на меня острый взгляд, неожиданно произнёс Стрелков. — И вы оба знаете больше, чем говорите. — Ага. Знающий не говорит, а говорящий не знает, — хмыкнул я, забирая айфон. — Короче, Сергей Николаевич, предложение следующее — решайте сами, что вам делать, куда идти. Оружие и топливо вам, наверное, дадут — Жерар хорошо относится к русским. — Топливом обеспечим, дадим полтора десятка автоматов с боекомплектом, как я и обещал, — подтвердил бельгиец. — Господин Стрелкофф, я бы хотел убраться отсюда до темноты, иначе нашим медикам придётся прокатиться по ночному пляжу, чтобы заняться вашими ранеными. Это побережье смертельно опасно в тёмное время суток, и я не хочу подвергать своих людей ненужному риску. — Хорошо, мы не станем создавать лишних проблем и уходим вместе со всеми, — переглянувшись с Горбанем и Кадкиным, произнёс Сергей Николаевич. — Надеюсь, в вашей деревне хватит места, чтобы разместить гостей в количестве двухсот шестидесяти четырёх человек? — Думаю, да, — обменявшись взглядом с Русланом, кивнул я. — После недавней войны с арабами у нас появилось много свободной жилплощади. — А давай-ка, майор, прокатимся на твоём танке, ты мне расскажешь про вашу историю, а я поведаю про наши горести и злоключения? — хитро прищурился Стрелков. — Степаныч, Василий, надеюсь, вы обойдётесь без меня какое-то время, а? — Попробуем, Сергей, без тебя, — прогудел в ответ усатый капитан судна «река-море». — Сколько тут шлёпать вдоль берега до вашего посёлка, господин ван Клейст? — До русского посёлка около пятидесяти километров, до темноты успеем, — прикинув расстояние, ответил Жерар. — Лучше обращайтесь ко мне «команданте», а не «господин». Давайте договоримся о канале радиосвязи… — Так, Руслан, вытаскивай с Эс-Тэ-Ка наших бравых парней, — приказал я, под шумок отозвав капитана за угол надстройки. — Быстро. — Уже. Как только ты раскололся про ваши приключения на берегу, я их мигом выдернул с сухогруза, — доставая рацию, усмехнулся Руденко. — Сашка с Владом уже на «Дзуйкаку». — Чего? Какой ещё нафиг «…каку»? — опешил я, круглыми глазами глядя на своего боевого товарища. — У Кимуры, старшего моториста с траулера, прадед служил механиком на японском авианосце «Дзуйкаку». Погиб вместе с кораблём в сорок четвёртом, — пояснил Руслан. — Кимура предложил переименовать сторожевик в «Дзуйкаку» в честь своего героического предка, а мы с Сухониным не возражали. — Хорошо, только американцам об этом ни гу-гу, чтобы не создавать проблем, — я подозрительно покосился на капитана, ранее не замеченного в любви к Японии и её обитателям. — Сухонин — как, толковый мужик? — Эрик Робертович — голова, дядька старой закалки, — с уважением в голосе произнёс Руденко. — Сейчас таких уже и не делают. — Сейчас вообще ничего не делают, — буркнул я, оглядываясь назад. — Марк, подойди сюда, разговор есть. Раздав боевым товарищам новые вводные, я подождал, пока Стрелков переговорит со своими, а затем мы оба перешли на борт «зодиака». Здесь я познакомил Сергея Николаевича с Барулиным и Зеленцовым, после чего коротко рассказал обоим капитанам об итоге переговоров с гостями. Переглянувшись между собой, Владислав с Александром принялись мягко обрабатывать Стрелкова, исподволь подводя того к мысли, что баб и детишек надо бы поселить в каком-нибудь безопасном месте. Я сразу же сообразил, что, побывав на борту СТК, мои опера, как говорится, проникли в среду и теперь отлично осведомлены о настроениях народа на корабле с верховий Амазонки. — Скажи-ка, майор, а где это вы захомячили «тэ-пятьдесят пятый»? Склад долговременного хранения нарыли, что ли? — ступив на твёрдую землю, с ехидцей в голосе поинтересовался Сергей Николаевич. — Только не заливай, что питерские опера разъезжают на танках, аки на «жигулях». — Это не наш танк, наша машина — вон тот «амтрэк», — я махнул рукой в сторону амфибии. — Сейчас познакомлю тебя с остальным личным составом. — Чудны твои дела, господи: менты ездят на амеровской «броне», а родимый «тэ-пятьдесят пятый» в руках каких-то проходимцев, — поморщился Стрелков. — Владимир, представь мне своих питерских товарищей. — Вольфганг Нидеррайтер, бывший офицер «штази», рядом — его сын, Гельмут Нидеррайтер, — ухмыльнулся я, глядя, как вытягивается лицо гостя. — Лейтенант Константин Григорьев, питерский мент… Сержант Мишель Бертье, командир танка, из отряда тех самых проходимцев, по совместительству торгует шлюхами из Тюрингии… — Неплохо устроился, значит, — в голосе Сергея Николаевича явственно послышалось некоторое недоверие. — У вас здесь что, и бордели имеются? — Не Амстердам, конечно, но Мишель всегда готов организовать пару доступных девок, — прищурился я, переходя на свой ужасный английский. — Сержант предлагает баб в обмен на информацию о способах установки динамической брони у нас, в России. — Тогда он обратился по адресу. Бертье, советы ветерана трёх войн обойдутся вам в цинк патронов «пять сорок пять» к автомату Калашникова, — неожиданно заявил Стрелков на отличном английском языке. — Пользованые шлюхи меня не интересуют. Вы готовы платить патронами? — Сэр, в данный момент у нас нет боеприпасов указанного калибра и типа, — почуяв в собеседнике старшего по званию и опыту военного, Мишель вдруг вытянулся по стойке «смирно». — Но я могу запросить срочную доставку на завтра с базового склада. Такой вариант вас устроит? — Чёрта с два, сержант. Я не собираюсь делиться знаниями в долг, — моментально возразил Сергей Николаевич. — Предлагаю следующее: вы привезёте патроны в… Данилово, где я знакомлю вас с русским офицером-танкистом… Кхм, будет лучше, если вы предложите на обмен два цинка — информация из первых рук стоит того. — Сэр, да вы на ходу подмётки рвёте, — передразнивая Бертье, заметил я. — Бэ-ка и у нас полно, мы же не жмоты какие-нибудь, а вполне нормальные люди, своих обеспечим. — Не обижайся, Володя, у вас я ещё найду, что попросить, — заглянул мне в глаза Стрелков. — Эти твои «солдаты удачи», извини за прямоту, не обеднеют, да ещё и узнают от настоящего профи такого, чего не сказано ни в одном наставлении. — Ладно, не буду спорить, — кивнул я, прекрасно зная, что у наёмников дофигища самого разного боекомплекта. Как-никак, мы сами помогали ван Клейсту грузить ящики с боеприпасами и вооружением, и походу успели посчитать то да сё. — «Калаш» у тебя румынский, что ли? — Какой был, такой и взял, — видимо, припомнив что-то не очень приятное, тяжело вздохнул Сергей Николаевич. — Трофейному коню в зубы не смотрят. — Ладно, по пути успеем поговорить и о нас, и о вас, — решил я, протягивая руку командиру танкового экипажа «диких гусей». — Сержант, мы были рады нашему знакомству. Надеюсь, в ближайшее время свидимся вновь. — Я обязательно приеду в русский анклав и привезу господину майору два цинка патронов, — заверил Мишель. — Бертье всегда держит данное им слово. Распрощавшись с танкистом, мы загрузились в «амтрэк» и покатили домой. Амфибия быстро обогнала все три тихоходных корабля, гуськом ползущих вдоль побережья. Как пояснил Константин, такой строй назывался кильватерным и был излюбленным строем на флоте. Мне, если честно, было глубоко фиолетово, каким строем ходят флотские, лишь бы они успели подойти к Данилово в светлое время суток. Иначе по темноте нам пришлось бы столкнуться с массой непредсказуемых трудностей, перевозя народ с кораблей в наш посёлок. Предложив Стрелкову первым делом перекусить, чем бог послал, мы достали американские сухпайки, затем открыли консервы — обыкновенную российскую тушёнку и какие-то итальянские сардины в масле. Как я и предполагал, Сергей Николаевич сразу же поинтересовался, откуда у простых российских ментов взялись харчи потенциального противника. Мне пришлось вкратце рассказать о приключениях оперов в чужом мире, о последовательном и неожиданном появлении сначала того самого потенциального противника, а затем и потенциального союзника в виде отряда наёмников из далёкой Африки. Повествование плавно перешло к сражению с исламистами, к вояжу в техасский анклав… — Командир, за нами идёт чья-то машина! — внезапно прервал мой рассказ Зеленцов. — Грузовик вроде знакомый! — Стоп, моторы! Разворачивай! — крикнул я отцу и сыну Нидеррайтерам. — Все на выход! — (Цензура), не хотел вот так, сразу, просить у едва знакомых людей, и, похоже, попал, — выругался Стрелков, демонстрируя полупустой магазин от своего автомата. — Мужики, у меня всего пятнадцать патронов. Подкиньте бэ-ка, если можете. — Ну, ты даёшь, Сергей Николаевич, — с удивлением произнёс Зеленцов, протягивая майору набитый патронами магазин. — А чего же ты тогда так долго тянул переговоры с Русланом и Марком, когда те подошли к вам на траулере? — Потому и тянул, что у нас с оружием и боекомплектом был полный абзац. Да и кто же в тот момент знал, что вы — свои, русские, — подмигнул капитану гость, принимая все три протянутых ему магазина: от самого Владислава, от меня и от Григорьева. — Эх, была бы у нас хотя бы пара «тэ-пятьдесят пятых» и десяток пулемётов — хрена бы лысого мы ушли с наших земель… — Это польский «ивеко», — присмотревшись в бинокль, произнёс Александр. — Да, точно, поляки… В кабине вроде сам Дзенсикевич, а за рулём — Тадеуш. Ну, да, Тадеуш, как там его… — Мазовецкий, — подсказал я, вскидывая свой бинокль. — Да, поляки… Чего это они сигналят? Рации, что ли, нет? — Так, товарищи опера, объясните по-быстрому — это свои или нет? — оторвался от прицела Стрелков. — Триста метров до цели… Ну? — Соседи, Сергей Николаевич, ещё вчера помогали восстанавливать разрушенные деревенские дома, — опустил автомат Зеленцов. — Вон, их главный нам рукой машет. — Пан Владимир, пан Александр, пан Владислав! Панове! — соскочив с тормознувшего в десяти шагах от «амтрэка» грузовика, Дзенсикевич бросился к нам, размахивая руками и что-то тараторя по-польски. Я понял лишь «матка-бозка» и ещё пару слов, явно из церковного лексикона. — Чудо великое! Панове, чудо великое! Мы не одни в этом мире! — О чём это он? — наш гость с подозрением воззрился на возбуждённого поляка, словно видел перед собой умалишённого. — Какое чудо? — А хрен его знает, — признаюсь, в тот момент и меня посетила мысль о том, что у соседа, что называется, прохудился его «скворечник». — Пан Анжей, да, объясни ты наконец, что случилось!? — Песня! Пан Владимир, ты слышишь эту песню? Это не запись — это прямой эфир! — махнув рукой в сторону «ивеко», Дзенсикевич перешёл на русский: — Польская радиостанция! Из Познани! Она вышла в эфир час назад! О, Матка Бозка! — Вольфганг! — позвал я нашего немецкого товарища. — Будь добр, помоги с переводом, а то пан Анжей чересчур возбуждён. — Да, это современная польская мелодия, — прислушавшись к исторгаемой из динамиков музыке, спустя полминуты подтвердил Нидеррайтер-старший. — Может, запись? — Какая запись, панове?! — вскричал Дзенсикевич. — Говорю же вам — в эфир вышла эф-эм радиостанция из города Познань! Они уже обращались ко всем, кто их слышит! — Пан Анжей, да верим мы тебе, верим, успокойся, пожалуйста, — произнёс я, переглянувшись с парнями. Пока большинство из нас смотрело на польские пляски Дзенсикевича, Костя обошёл грузовик, заглянул в кузов, после чего отрицательно качнул головой — чисто. Пан Тадеуш сидел за рулём, вполголоса подпевая, и, похоже, даже не сообразил, что лейтенант неспроста крутится вокруг его машины. — Ты лучше скажи, почему вы не сообщили об этом по рации. У солдат Жерара хорошая радиостанция. — По рации? Забыли, пан Владимир, забыли, — на мгновение призадумался поляк. — Едва мы услышали в эфире родную речь, в Бялобжегах началось… Словно подтверждая правдивость слов пана Анжея, музыка стихла, и из динамиков полилась характерная польская речь, с большим количеством шипящих согласных. Услыхав это, Дзенсикевич тотчас завопил словно резаный и… бросился обниматься. Выудив откуда-то из закромов машины бутылку водки, Мазовецкий спрыгнул на песок и, свинтив крышку, с улыбкой протянул ёмкость Григорьеву. Бросив на меня вопросительный взгляд, Костя сделал небольшой глоток и передал водку капитану Барулину. Бутылка пошла по кругу и вскоре возвратилась к пану Тадеушу, опустошённая почти наполовину. — Герр майор, это прямой эфир, — послушав, о чём говорит радиоведущий, Вольфганг снял шлем, проведя ладонью по своим коротким седым волосам. — Диктор говорит, что сутки назад поляки героически отбили нападение каких-точёрных бандитов, а сегодня в Познань прибыл русский отряд. Из Москвы. Воевода города ведёт переговоры с русскими об объединении усилий… Ещё призывает жителей города не углубляться в лес в восточном направлении — там слишком опасная фауна. — (Цензура), (цензура), охренеть можно, — высказал наше общее мнение Зеленцов. — Володя, а если перенеслось всё правительство, министры и прочие депутаты? — Маловероятно. Земная поверхность перенеслась кластерами, кругами, диаметром примерно в десять километров каждый, — ответил я. — Кластеры словно вырезаны гигантским лазером, и вырезаны произвольно, вперемешку по странам и даже континентам. Москва, Влад, большая, и вряд ли перенеслась целиком… — Откуда вы это всё знаете? — Стрелков посмотрел на меня так, что я невольно поёжился под пристальным взглядом майора. — У нас есть карта ближайших окрестностей, — произнёс я, решив, что Николаич «дозрел» до серьёзного разговора о его будущем и будущем остальных беженцев. — Нарисована по снимкам, сделанными с самолёта. — С «цессны»? — зачем-то уточнил гость. — Французами? — Нет, у нас есть ещё один комплект фотоснимков, более качественный, сделанный с борта «ила», — прищурился я, наблюдая за реакцией Стрелкова. — Я не успел рассказать тебе, как наши и французы догнали и положили в дрейф саудовский супертанкер, а ван Клейст со сводным отрядом бойцов трёх анклавов привёл этот трофей домой. В общем, у нас до хрена сырой нефти, которой должно хватить на ближайшее обозримое будущее. В этот момент захрипела рация, сунутая Александром в разгрузку — нас вызывал кое-кто с позывным «Барракуда». Остановившись для разговора с поляками, мы и не заметили, что сторожевик прибавил ход, обогнав более медлительные танкер и судно типа «река-море». Руденко же увидел, что мы стоим, да ещё и в компании, и поинтересовался, не нужна ли поддержка с моря. Я вывалил на Руслана весть о внезапно заработавшей радиостанции из города Познань, предложил капитану послушать самому, указав частоты вещания. По ходу попросил Гельмута вызвать бельгийца, чтобы и тот получил шанс насладиться современной польской попсой. Пока я разговаривал с экипажем траулера, радиоведущий перешёл на английский, а Дзенсикевич наконец-то прекратил трещать без умолку о провидении божьем. Мы прислушались к звучащей из динамиков речи, в которой сообщались общие сведения о неком анклаве поляков посреди чужого и враждебного мира. К сожалению, ди-джей не смог указать хоть какие-нибудь ориентиры своей дислокации, упомянув лишь, что к востоку от Познани раскинулись непроходимые реликтовые леса. В общем, кроме самого факта наличия ещё одного польского кластера, реально толковой информации оказалось с гулькин нос. Разговор с Жераром не прояснил ничего нового — командир наёмников полагал, что радиостанция вещает из района, расположенного к северу, или западу от Тордаташа. Зато бельгиец сразу же высказал предположение, что и венгры, и поляки столкнулись с одними же и теми чернокожими агрессорами, базирующимися где-то поблизости от обоих анклавов. Говоря о Москве и русских, ван Клейст порекомендовал нам не пороть горячку и не нестись сломя голову на поиск очередных соотечественников. Ибо для начала неплохо бы пристроить те две с половиной сотни беженцев, которые пребывали в неизвестности на борту СТК. Да, и неизвестно, какие люди оказались у власти в перенесённой в иной мир части столицы Российской Федерации, и с кем и с чем нам предстоит столкнуться. В словах Жерара имелся определённый смысл — совсем недавно нам пришлось пресекать попытку насильственной смены власти в Данилово и его окрестностях. Переворотом руководили солидные и богатые люди, принадлежавшие к властьимущей элите старого мира, не постеснявшиеся в выборе средств для достижения своих личных целей. Эти люди без зазрения совести отдали приказ «мочить» всех, кто встанет на пути толпы самозваных «революционеров». В результате спровоцированного столичными «шишками» кровопролития погибли участковый, глава администрации посёлка, несколько человек из числа самих нападавших. И, если бы не неожиданное появление в деревне иностранных военных медиков, смертей оказалось бы намного больше. — Пан Анжей, пан Тадеуш, давайте-ка езжайте домой, — подводя итог разговорам, предложил я. — На данный момент ясно одно — где-то поблизости имеется ещё один польский кластер. Но пока мы не можем определиться даже с направлением поиска ваших соотечественников. Панове, приезжайте завтра в Данилово, и сами переговорите с ван Клейстом и американцами о том, где искать и как искать. Распрощавшись с поляками, мы вновь выиграли соревнование в скорости у бывшего японского траулера и примерно через двадцать минут ответили на запрос наблюдательного поста. За эти двадцать минут я успел завершить повествование об эпопеи Данилово и его окрестностей, и даже поделился со Стрелковым некоторыми планами на будущее. Подумав, я не стал замалчивать информацию о кое-каких скользких моментах, которые возникали между нами и местными жителями, решив, что Сергей Николаевич должен знать правду. А правду, как известно, лучше всего узнавать из первых рук, а не по принципу ОБВС или через представителей второй древнейшей профессии. Иначе, как и при контактах с представительницами первой древнейшей профессии, существует большая вероятность подцепить что-нибудь весьма неприятное. Выкатившись на трассу, мы получили возможность полюбоваться картиной из прошлой жизни, из жизни старого мира — свежевспаханное поле и мирно урчащий трактор на дальнем краю этого самого поля. Затем ветер донёс со стороны посёлка перестук молотков, сменившийся противным визгом мотопилы. На миг даже представилось, что вокруг нас нет никаких реликтовых лесов, нет моря, нет наёмников, поляков, аборигенов и всего прочего. Увы, очередной запрос по рации вернул меня к суровой реальности бытия в чужом мире. — Так, парни, домой заезжать не будем, остановимся и подождём Георгия у лётчиков, на самолётной стоянке, — решил я, переговорив по рации с командиром ополчения. — Если Никитин подсуетится и организует технику, то, может, и успеем перевезти беженцев до темноты. — Эх, нам бы сейчас вездеход Марка. Перевезли бы людей на раз-два, — с сожалением вздохнул Зеленцов. — Идиот Доценко, (цензура) такую машину! — О чём это он? — склонившись поближе к моему уху, поинтересовался Сергей Николаевич. — Если коротко, то один хитрозадый пиндостанский еврей обвёл вокруг пальца местных деревенских лохов, — скрипнул зубами я. — В результате обмена «баш на баш» еврей получил вездеход «витязь» на ходу, а наши дурни стали богаче на два «бэтээра», «семидесятки», неисправные, да ещё и без вооружения. — Вот оно, что, — протянул Стрелков. — Знаешь, а попроси-ка ты своего бельгийца вернуть вездеход в посёлок. С обоснованием, что эта машина нужна здесь, для разгрузки-погрузки судов. У вас же нет никакого причала? — Причала нет, это правда, — задумался я. — Жерар, кстати, положил глаз и на эту нашу амфибию. Думаю, предложит обмен. — «Амтрэк» не отдавай, майор. «Броня», прямо скажем, хреновенькая, вооружена слабо, но на ходу, да ещё и плавающая, — подумав, посоветовал гость. — А с «семидесятками» мы что-нибудь потом придумаем… А что за штука спрятана вон в том капонире? — Автоматическая зенитка «вулкан», в буксируемом варианте, — ответил я, удивившись про себя тому, что Стрелков смог с ходу разглядеть отлично замаскированную огневую позицию наёмников. — Так, Николаич, если увидел ты, то увидит и другой спец… Чёрт возьми, надо позвать сержанта Маккоя, сказать, что его маскировка — дерьмо. — Нет, не надо никого звать. Я угадал позицию метров со ста пятидесяти, а до этого мы проехали с километр, считай, под прицелом зенитки, — засмеялся майор. — Так что, сержант Маккой не заслужил… люлей… от союзников. После сражения с исламистами блокпост возле стоянки нашей авиатехники подвергся кардинальной перестройке. Бетонные столбы и плиты пошли на сооружение сразу трёх огневых позиций, на шоссе появились тент, столик и стулья, а рядом постоянно торчала какая-нибудь машина. Днём «на блоке» постоянно находился дежурный из ополченцев, шастали туда-сюда занятые своими делами «дикие гуси» из отделения сержанта Маккоя. Под тент периодически заглядывали Сапрыкин и французы, с головой окунувшиеся в ремонт и обслуживание «цессны» и «ила». На ночь пост ополченцев удваивался, а сами дружинники перебирались на сооружённую рядом с «боингом» десятиметровую вышку. Забраться на эту вышку можно было лишь с фюзеляжа самолёта «Люфтганзы». Свободные от службы наёмники с комфортом ночевали в «боинге» или в грузовой кабине «семьдесят шестого». Лётчики проводили ночь на нашей базе, так как после потери в бою с исламистами половины лётного состава ван Клейст запретил оставшимся пилотам рисковать своими драгоценными жизнями. Здесь бельгиец был прав на все сто: именно лётчики сыграли важнейшую роль в захвате супертанкера, благодаря чему земляне оказались обеспечены нефтью лет на пять вперёд. Оставалось придумать, как превратить «чёрное золото» в бензин, солярку и керосин. Приехав «на блок», мы первым делом отловили Ориоля и Сапрыкина, оторвав их от возни с повреждённым двигателем двухмоторной «цессны». Поинтересовавшись перспективами проведения воздушной разведки в ближайшее время, узнали, что всё зависит от того, сумеют ли венгры воспроизвести на своих станках какую-то хитрую деталь или нет. Как выяснилось, за время нашего отсутствия Броссьер вышел на связь с капитаном Деларьеном и дал тому задание исследовать возможности станочного парка в венгерском анклаве. Робер не подвёл, и теперь пилоты с нетерпением дожидались очередного конвоя до Тордаташа, чтобы доставить мадьярам образец и попробовать воссоздать нечто похожее. Нашу беседу с лётчиками прервало появление колонны из четырёх грузовиков, направлявшихся из посёлка прямо на пляж. Головным «камазом» управлял командир даниловского ополчения, и мы не мешкая познакомили Стрелкова с Георгием. Последний сразу же оценил жизненный и военный опыт нашего гостя, предложив Сергею Николаевичу постоянное место жительства в Данилово, либо в любой из окрестных деревушек. Майор пообещал, что подумает, сославшись на то, что ему требуется посоветоваться с его людьми. Улучив момент, Зеленцов шепнул Георгию, что Стрелков тянет время лишь для вида, а сами беженцы, можно считать, уже у нас в кармане. Точнее, в Данилово и Замятино, где, как известно, достаточно пустующих домов. Приехав на пляж, мы обнаружили там американских морпехов — у наблюдательного поста стояли «хамви» подполковника Коллинза и LAV-25 лейтенанта Фридмана. Американцы о чём-то беседовали с капралом, командиром наблюдателей, и посматривали в сторону подходивших с востока кораблей. В полукилометре от берега застыл на якоре, словно остров, «Сириус Стар», у борта которого виднелась целая флотилия самых различных шлюпок и лодок. В стороне от супертанкера виднелась выступающая из воды верхняя часть надстройки потопленного саудовского фрегата, а в сотне метров напротив нас на мелководье распластавшейся птицей лежал совершивший вынужденную посадку «аэробус». Я сразу же обратил внимание на то, что наступил отлив, обнажив пилоны двигателей, и крылья самолёта слегка возвышаются над водной гладью. — Вижу, что не соврали насчёт супертанкера и америкосов, — повертев головой, задумчивым тоном произнёс Стрелков. — Мда, скажи мне кто-нибудь месяц назад, что придётся вошкаться с живыми пиндосами — плюнул бы тому в рожу, не задумываясь. — Пойми, ты, наконец, Сергей Николаевич, что у нас, по сути, нет деления на национальности, — произнёс я, глядя майору прямо в глаза. — А пиндосы, как ты их называешь, оказались более-менее нормальными людьми и не раздумывая пришли на помощь, по первой же просьбе. — Ладно, не грузись, майор, всё я понимаю, не маленький, — усмехнулся Стрелков. — Уже и поворчать нельзя… на старости лет. — Ладно, знакомство с «кожаными воротниками» отложим «на потом», — решил я, оборачиваясь к подошедшему здоровяку. — Георгий, а почему так мало машин? И где автобус? — Сейчас все приедут, — ответил командир даниловского ополчения. — Володя, там азеры к нам на пэ-эм-жэ просятся, говорят, что наёмники и постояльцы сожрали почти все их припасы. — Подобного следовало ожидать, — засмеялся я. — Так они сами в гости пожаловали или по радио запрос дали? — Вышли на связь через солдат ван Клейста, попросили кого-нибудь из начальства, Маккой вызвал меня, — разъяснил Георгий. — Ты мне лучше скажи — стоящие они люди или так себе? Если толковые, работящие, то пусть переезжают, места всем хватит. — А шут их знает, если честно, — я не стал кривить душой и ручаться за малознакомых людей. — В принципе, среди постояльцев Мамеда есть толковые мужики, которых надо бы сманить к нам, в Данилово. Кроме того, у тех водил есть техника, грузовики, да и с бойцами у нас негусто. — Ну, надеюсь, на этом корабле хоть с полсотни мужиков да найдётся, — Георгий махнул рукой в сторону приближавшегося судна. — Сергей Николаевич, ведь найдётся, да? — У меня в строю всего девять человек, — хриплым голосом ответил Стрелков. — Девять! Из сорока… Из сорока добровольцев, взявшихся за оружие… Остальные — гражданские, бабы, дети, раненые. — Давай, Сергей, рассказывай про вашу эпопею, — я почувствовал, что наши ресурсы, вооружение и союзники всё же произвели на майора впечатление, и ему нужно выговориться. — Здесь все свои, практически узкий круг в малом составе, так сказать. — Да что рассказывать… Есть закурить? — похлопав по карманам, Стрелков вопросительно взглянул на меня. Зеленцов протянул гостю пачку «Мальборо», настоящего, американского производства, найденную в каком-то чемодане на пляже. — Началось всё, как в том анекдоте, где утро добрым не бывает… Меня разбудил сосед, частный сектор, как-никак… …Ну да, всё почти как у всех — в первый день после катаклизма люди метались по округе, везде натыкаясь на джунгли чужого мира, — слушая Николаича, я автоматически сравнивал его ситуацию с нашей. — Ага, на второй день они, как и мы, пересеклись с соседями — рядом оказался кластер с окраиной Бобровска, несколько деревушек… А вот с соседями-«латиносами» им круто не повезло… — А кто спровоцировал столкновение — наши или бразильцы? — Александр перехватил мой взгляд, кивнул головой, мол, всё путём, командир. — Прям Троянская война какая-то… — Наши, конечно, уроды малолетние. «Мажоры», мать их, привыкли к безнаказанности за спинами своих родителей из обладминистрации, — Стрелков со злостью отшвырнул окурок далеко в сторону. — Если изнасилованные девки шумели сверх меры и не соглашались на отступные, предки давили на ментов, на прокурорских, а дальше и объяснять не надо… …В отличие от нас, занятых решением внутренних проблем, белгородцы уже на второй день перешли к изучению окружающей их местности. К сожалению, разведкой занялись все кому не лень, точнее, те, у кого имелись ресурсы в виде хороших внедорожников, и кто страстно желал найти себе приключений на одно место. Имея и первое и второе, «золотая молодёжь» Белгорода, видимо, решила, что им выпал шанс поиграть в очередную крутую игру, что-то типа ралли «Париж-Дакар» по местным джунглям. Самоназначенные «разведчики» быстро обнаружили пару соседних анклавов, познакомились с жителями города Бобровска и с обитателями фавел Сан-Паулу. Первые не произвели на «золотую молодёжь» особого впечатления — такие же россияне, ничего интересного. А вот бразильцы — экзотика, с ними оказалось интересно и за жизнь побазарить на языке проклятых «гринго», и косячок забить, и вискаря хапнуть. Поначалу всё шло мирно и дружно, никто никого не бил и не резал. Парни перетирали и пили за дружбу народов, и вообще, вокруг крутились мулатки с круглыми попками и шоколадного цвета кожей. Дамочки произвели сногосшибающее впечатление на накачанных наркотой и алкоголем пацанов, и те с чего-то решили, что бразильянки дадут им сразу и без проблем. Мулатки придерживались иного мнения насчёт «дать сразу», и, вместо того чтобы расслабиться и получать удовольствие, подняли визг и шум. В результате такой несогласованности у белгородских «мажоров» возникла потасовка с не пожелавшими делиться своими женщинами бразильскими мачо, быстро переросшая в перестрелку. Практически сразу же выяснилось, что «шоколадные» парни вооружены на порядок лучше своих бледнолицых визави, а кокаин с коньяком не давал такой же неуязвимости и сверхметкости, как волшебный эликсир всевластия в компьютерных играх. В общем, из десяти горе-разведчиков домой вернулись лишь четверо, оставив на поле боя не только тела своих товарищей, но ещё и подарив обитателям фавел в качестве трофеев пару отличных японских внедорожников. Самое же поганое в этой ситуации оказалось то, что по возвращении домой «мажоры» сразу же кинулись глушить водку на хате у какой-то разбитной девицы, словно нашкодившие коты, и никому не поведали о своих похождениях. На следующий день более двух с половиной сотен хорошо вооружённых бразильцев нанесли ответный визит сразу в оба российских кластера. Видимо, «латиносы» не особенно хорошо разбирались в географии и не нашли никакой разницы между соседями, посчитав, что все русские одинаково виноваты в произошедшем вчера конфликте. В принципе, бразильцы были в своём праве: в аналогичной ситуации никто бы не стал выяснять, кто, к примеру, конкретно виновен — жители города Майями или ньюйоркцы. И те и другие являлись американцами, следовательно, должны были понести коллективную ответственность за своих бестолковых соотечественников. Нападение застало врасплох немногочисленных полицейских и добровольцев из числа местных охотников, дежуривших на импровизированном блокпосту на окраине кластера. Быстро выяснилось, что беднота из фавел обладает подавляющим огневым превосходством, и шутить с «латиносами» ой как не стоило. Массированным огнём из «базук» и пулемётов горячие южане почти мгновенно смели и блокпост и его защитников. Затем бразильцы пронеслись по городским улицам на джипах и внедорожниках, словно ураган, стреляя налево и направо, подожгли с десяток строений и, наткнувшись в нескольких местах на жёсткий отпор, быстро убрались прочь. Позднее выяснилось, что «латиносы» прихватили с собой пару десятков пленных, в основном лиц женского пола. Среди жителей анклава началась паника, многие бросились спасаться в джунглях чужого мира, десятки машин отправились в сторону бобровского кластера. В этот момент бразильцы произвели огневой налёт на другом участке, выстрелами из «базук» подожгли деревянные дома в частном секторе, а затем вновь попытались атаковать белгородцев. Атаку удалось отбить, нанеся «шоколадным» потери в живой силе, и даже захватить трофей — джип с установленным на нём пулемётом. К этому времени вокруг Стрелкова самоорганизовался отряд из трёх десятков понюхавших пороху мужиков, вооружённых в основном ружьями и карабинами. Ещё одну группу из бывших военных и действующих полицейских сформировал подполковник Николишин, командир танкового батальона, приехавший на праздники в город, чтобы погостить у своей матери. Кроме вышеуказанных групп ополчения в анклаве действовали ещё два-три более многочисленных отряда, состоявших из представителей криминального мира, охранников, да и просто отчаянных мужиков. Именно одна из таких групп разыскала и выволокла из подполья четвёрку вдрызг пьяных «мажоров», которые поведали о причине конфликта с бразильцами и своей роли в нём. Здесь следует сделать отступление и рассказать о географии района, куда провидение забросило наших соотечественников и их латиноамериканских соседей. К востоку и юго-востоку от белгородского и бобровского кластеров простиралось огромное пресноводное озеро, можно сказать, что оба анклава стояли на берегу этого водоёма. Западнее белгородцев оказался какой-то явно земной ландшафт, весьма напоминавший джунгли Южной Америки или Юго-Восточной Азии. Северо-западнее раскинулись кварталы Сан-Паулу, в основном фавелы. А к северу от бобровского анклава катаклизм закинул в другой мир ещё более опасного противника, чем неуступчивые бразильцы… Вечером того же дня в гости к белгородцам пожаловала группа моряков с судна типа «река-море», вот уже три дня бороздившего просторы огромного озера. Увидев несколько столбов дыма, поднимавшихся над сушей, капитан Горбань принял решение высадиться на берег и попытаться разыскать людей. Угодил, как говорится, прямо с корабля на бал, точнее, в пекло самой настоящей войны. На следующее утро враг атаковал соседний, бобровский кластер, и дело сразу же приняло очень плохой оборот. В бой вступили северные соседи обоих русских анклавов — боевики мексиканского наркокартеля «Лос-Зетас», причём не тупоголовые отморозки низшего звена, а прекрасно подготовленный и вооружённый элитный отряд данного преступного синдиката. Думаю, не следует объяснять, что жители фавел Сан-Паулу легко нашли общий язык с «зетасами», сразу же на порядок увеличив общий ударный потенциал «латиносов». В общем, где-то к полудню противник сломил сопротивление бобровских полицейских и добровольцев, окружил их и принялся постепенно зачищать захваченную территорию. Получив известие, что у соседей дела плохи, подполковник Николишин повёл на выручку свой отряд, но, увы, не смог пробиться к окружённым и был вынужден отойти обратно. Отлично вооружённые «зетасы» имели подавляющее огневое превосходство, и подполковник не стал гнать своих людей на убой. Тем не менее, благодаря Николишину и его пятидесяти бойцам, из бобровского анклава смогло вырваться некоторое количество мирных жителей — женщины, дети, старики. Пытаясь отвлечь вражеские силы от соседей, отряд Сергея Николаевича рискнул атаковать бразильский кластер, и даже завязал уличные бои в трущобах. К сожалению, неведомый катаклизм забросил в чужой мир не только бесчисленные кварталы фавел, но и десятка полтора небоскрёбов, в результате чего бразильцы имели возможность координировать свои действия в обороне. Как только ветеран трёх войн почувствовал, что «латиносы» стали напирать на фланги — он тотчас начал отвод своих бойцов обратно, в чужой лес. Бразильцы не стали преследовать русских по пятам, видимо, опасаясь попасть в засаду, и ограничились обстрелом отходящих. А далее произошла катастрофа. До появления на сцене мексиканцев обе стороны вели войну между собой, в основном в дневное время суток, предпочитая проводить ночь в привычных, земных условиях. Ночной лес чужого мира таил в себе множество опасностей, и мало кто хотел бестолково завершить свой жизненный путь в пасти какой-нибудь местной твари. В свою очередь, боевики «Лос-Зетас», всегда делавшие ставку на запугивание своих врагов, сразу же сообразили, что бледнолицые либо боятся здешней ночной фауны, либо плохо подготовлены к боевым действиям в джунглях в тёмное время суток. Видимо, во главе «зетас» стоял грамотный специалист, поэтому мексиканцы и примкнувшие к ним бразильцы не стали торопиться с окончательной зачисткой бобровского анклава. Оставив в кластере силы, достаточные для удержания загнанных в «котёл» русских, враг вечером выступил на юг. Где-то в районе двух часов ночи противник атаковал белгородцев на широком фронте и быстро прорвался в нескольких местах вглубь русской территории. Сражение сразу же приняло ожесточённый характер, местами дело доходило до рукопашных схваток, но уже к утру стало ясно, что силы сторон слишком неравны. В течение дня боевики наркокартеля и бразильцы рассекли анклав на две-три части и не спеша методично расстреливали защитников из крупнокалиберных пулемётов, гранатомётов и снайперских винтовок. Наши были вынуждены отходить сразу по нескольким расходящимся направлениям, и к вечеру четвёртого дня остатки отрядов Стрелкова и Николишина отступили на берег большого озера. Здесь уже находилась целая толпа беженцев, тех, кому повезло выскользнуть из-под обстрела, а в полутора десятков метрах от берега на якоре стоял корабль… По словам Сергея Николаевича, решение он принял моментально, как только увидел СТК и его капитана, который не испугался остаться, хотя мог увести своё судно в любой момент. …Если смотреть правде в глаза, то исламистов подвела их относительная малочисленность. Если бы сомалийцев оказалось на пару десятков больше — в лучшем случае мы бы закрепились в Замятино, — подумал я, бросив взгляд на стоящих рядом товарищей. — А если бы нападавших было на пару сотен больше, то мы бы не удержали Данилово даже при поддержке наёмников и всего их бронепарка. Чёрт, лишь бы у бразильцев и «Лос-Зетас» не оказалось самолётов и кораблей…» — Эй, народ, кто умер-то? Евпатий-Коловратий, тишина, словно на похоронах, — сквозь замолкающий шум лодочного мотора послышался хорошо знакомый голос. — Кричу вам, кричу, а вы оглохли, что ли. Володя, что происходит, чёрт подери? — Извини, Руслан, мы тут… задумались немножко, — тяжело вздохнув, отозвался я. — Сергей Николаевич коротко рассказал об их эпопее… А ты один, что ли? — Марк с Сухониным остались на сторожевике, а я взял «зодиак» и к вам, — капитан махнул рукой в сторону японского траулера. — Ну, что, мужики, ждём «Маджестик» или начнём без него? — Надо начинать прямо сейчас, если хотим успеть до темноты, — глянув на местное светило, произнёс Георгий. — Пока всех перевезём, пока разместим… Хорошо, если к полуночи управимся. Командир даниловского ополчения был полностью прав: времени до заката оставалось не столь много, а СТК никак не мог высадить беженцев прямо на пляж. Судно встало на якорь примерно в четырёх сотнях метрах от уреза воды, у его борта уже покачивались шлюпки «Звезды», трофейные пиратские лодки и «зодиаки». Заявив, что перед транспортировкой раненых их сначала следует осмотреть на месте, Коллинз и прочие медики-американцы забрали у Руденко его плавсредство и понеслись к кораблю с верховий Амазонки. Спустя четверть часа к берегу подошёл «зодиак», доставив на сушу первую партию беженцев. Затем шлюпки и лодки засновали между судном и пляжем, словно общественный транспорт в час пик, высаживая на берег все новых и новых людей, мы засуетились, помогая женщинам и детям залезать в грузовики. Автобус, увы, имелся всего в единственном экземпляре, и он очень быстро наполнился беженцами старшей возрастной группы и матерьми с маленькими детьми. Где-то через полчасика на связь вышел Дэвид, сообщив, что несколько пострадавших придётся прооперировать прямо на борту СТК. Подполковник попросил поскорее доставить на корабль наших незаменимых женщин, Марину и Диану, без помощи которых хирург не мог найти общий язык с некоторыми строптивыми пациентами. Кроме этого, Джулия Санчес диагностировала у капитана Горбаня инфаркт, категорически запретив тому подниматься на ноги. Командование судном перешло к помощнику Игоря Степановича, слишком молодому и неопытному парню лет двадцати пяти. Чтобы не мотаться в посёлок и не жечь попусту топливо, мы передали запрос Коллинза комендатуре, и спустя какое-то время на пляж примчались наши дамы, заплаканные и перепуганные. Как оказалось, мальчишка-посыльный что-то недопонял, нафантазировал, на ходу сочинив историю, что, мол, это мы с Русланом ранены, и нас даже не могут вывезти с борта корабля. В общем, сработал классический эффект испорченного телефона, завершившийся рыданиями и упрёками в чёрствости и бесчувственности. Ни Марина, ни Диана почему-то не догадались сначала попробовать вызвать нас по рации прямо из комендатуры. Девушки просто прыгнули в первый же попутный грузовик и понеслись спасать своих ненаглядных мужчин, а чёртов мальчишка-фантазёр избежал вполне заслуженного подзатыльника. Пока мы успокаивали наших женщин, подошёл индийский танкер, и его шлюпки сразу же включились в перевозку народа. К заходу солнца на пляже не осталось ни одного беженца, а две с половиной сотни вновь прибывших наполнили посёлок давно не виданной суетой и шумом. Проторчав на пляже ещё с полчаса, мы наконец-то дождались появления ван Клейста и, забрав его и пару наёмников, покатили в Данилово. Впереди предстояли длительные переговоры со Стрелковым и бельгийцем, и хорошо было бы что-нибудь перекусить, а то неудобно на голодный желудок решать судьбы мира. Где-то за полночь Стрелков закончил более подробный рассказ о трагедии двух российских кластеров, и во дворе дома Никитина воцарилась тишина, прерываемая лишь хрустом свиных рёбрышек — проглот Гивинс не удержался и попросил добавки у супруги Василия. Глядя на довольного, как удав, наёмника, я невольно сравнил кулинарные способности двух женщин — жены главы администрации и Марины, и это сравнение оказалось не в пользу последней. В перспективе стоило бы научить мою девушку хорошо готовить, либо… поменять её на более искусную хозяйку. А ещё лучше — завести себе сразу парочку жён, как у арабов, благо количество женщин уже раза в полтора превосходило число мужиков. При том общественном строе, который де-факто установился на территории конфедерации, о моногамии следовало бы поскорее забыть. — Вот что, Сергей Николаевич, оставайтесь-ка вы все в Данилово, пока у нас ещё есть пустые хаты, — Никитин закашлялся, переводя дух. — А то пока ты делаешь вид, что крепко думаешь, придётся приютить ещё кого-нибудь, и тогда придётся расселять вас в Борисовку, или в кластер к азерам. — Азеры сами собрались переселяться к нам, — напомнил Георгий. — А в Борисовку нужно сначала послать Матвеича с мужиками — пусть оценят состояние бесхозных изб. — Я озабочен состоянием дел у венгров, поэтому намерен сконцентрировать силы мобильной группы «Запад» в анклаве Мамедоффка. Я предупреждал вас, товарищи, что Борисоффка — это зона ответственности русских, — выслушав перевод диалога, заявил Жерар. — Кроме этого, мне нужны бульдозеры для прокладки дороги сквозь джунгли, чтобы из кластера Мамедоффка ездить в Тордаташ напрямик. — Так… А что будем делать с поляками? — поинтересовался я. — Паны сойдут с ума, если не найдут своих соотечественников из Познани. — Ещё до того, как мы стали на якорь, я приказал Сингху взять пеленг на польскую радиостанцию. Шестьдесят восемь километров на северо-запад, — слегка поморщился командир «диких гусей». — Если наши друзья из Бялобжегов желают проявить героизм — пусть сами едут и ищут своих соотечественников. У меня нет лишних людей, чтобы искать чёрную кошку в тёмной комнате. — Кхм, команданте, если вы желаете вытащить «аэробус» из воды, то сейчас самое время начать работу, — неожиданно вступил в разговор наш Эрик Робертович. — Я готов возглавить операцию, и если найду подходящую по плавучести древесину, то гарантирую положительный результат. — Господин капитан третьего ранга, а вы не могли бы в ближайшие дни оценить перспективы подъёма саудовского фрегата? — бельгиец в задумчивости почесал гладко выбритый подбородок. — Уточню: меня в первую очередь интересует возможность демонтажа артиллерийского вооружения и извлечение боекомплекта к орудиям. Ну, и заодно хорошо бы снять с корабля всё, что только будет возможно. — Задача ясна. Если разрешите привлечь к делу господина Такэду и его команду вместе с траулером, то через пару дней я смогу сказать что-то определённое, — немного подумав, ответил Эрик Робертович. — Ещё хотелось бы переговорить с пленными арабами, надеюсь, что не все они тупоголовые фанатики. — Я попрошу капитана Ланна, чтобы он оказал вам полное содействие в этом вопросе, — кивнул ван Клейст. — А с арабами вообще делайте, что хотите — мне нужен результат. — Володя, покажи же ты, наконец, те железки, что вы привезли с левобережья, — ещё на пляже, послушав мой короткий рассказ о стычке с аборигенами, Георгий загорелся любопытством, желая оценить работу местных металлургов и кузнецов. Сейчас он не преминул воспользоваться паузой в переговорах. — Не жадничай, дай нам взглянуть хоть одним глазком. — Смотрите, мне же не жалко. Можно даже потрогать руками, попробовать на изгиб, — усмехнулся я, доставая из-под стола свёрток с оружием аборигенов. — Если серьёзно, то хотелось бы определить, что это за сплав такой хитрый. Трофейные меч и копья, что называется, пошли по рукам, почти каждый счёл своим долгом попытаться согнуть или поцарапать изделия из непонятного металла. Быстро выяснилось, что девайс здешних аборигенов обладает необыкновенными качествами — металл почти не гнулся, а попытки оставить на его поверхности царапины так и не увенчались успехом. Более того, покрутив в руках меч, Вышинский неожиданно предположил, что это образец массового, промышленного производства, и, скорее всего, очень древний. — Понятия не имею, что это за сплав, кто и как его сделал, но ему явно несколько сотен лет, — заявил Юрий Александрович. — В своё время я насмотрелся в музеях Питера множество исторического железа, поэтому с полной ответственностью утверждаю, что этот артефакт не похож ни на один из земных образцов холодного оружия. — Вроде меч как меч, ничего особенного, — пожал плечами Александр. — Что в нём такого особенного и загадочного, кроме качества работы? — Пропорции, молодой человек, Вас не смущают его пропорции? — посмотрев на Барулина, ответил Вышинский. — К примеру, у меня возникло стойкое ощущение, что сие — вовсе не меч, а увеличенный в размерах кинжал. Иначе сложно объяснить столь неудобную рукоятку этого образца. — Шутить изволите, Юрий Александрович, — улыбнулся капитан. — Это каких же размеров должна быть лапища у его создателей, а? — Таких же, как та, что оставила кровавые отпечатки на надстройке траулера, — неожиданно произнёс Зеленцов. — Рука великана, лапа циклопа, или ещё какого-нибудь Голиафа. — Так что, получается, что здесь живут великаны? — совершенно искренне удивился лейтенант Григорьев. — Влад, ты серьёзно, что ли? — Поживём — увидим. Точнее, поймаем, снимем отпечатки пальцев и сравним с образцами с траулера, — криво усмехнулся Владислав, похлопав себя по карману разгрузки. — Я всё на айфон снял… Ладно, не парьтесь, вон, наконечники копий вполне нормальные, прямо как наши, земные. — Кстати, эти ваши наконечники копий изначально могли быть и наконечниками стрел, — самым серьёзным тоном заявил Вышинский. — Если есть хорошие наконечники, плюс нормальная древесина под боком, то сделать копьё — плёвое дело. Я бы мог это продемонстрировать, если вы пожертвуете одним из трофейных изделий. — Товарищи, давайте, наконец, перейдём к более серьёзным вопросам и оставим разгадку тайн этого мира «на потом», — буквально взмолился Никитин. — Слава богу, что на судне с беженцами оказался груз продовольствия, и в ближайшее время мы не положим зубы на полку. Георгий, есть мысли, как сгрузить на сушу контейнеры с продуктами? — Чтобы снять контейнеры с корабля, нужны причал и серьёзный кран, а ни того, ни другого у нас нема, — здоровяк почесал щетину на подбородке. — Поэтому мобилизуем народ, подгоним лодки и шлюпки и будем разгружать вручную. Потом сдёрнем опустевшие контейнеры верхнего ряда в воду и отбуксируем их на берег. Вот и всё, что я могу предложить. — Игорь Степанович говорил, что в двух контейнерах в трюме финские мотопилы или что-то вроде того, и ещё какое-то оборудование, — припомнил Стрелков. — Какое именно, я сейчас не скажу, надо глянуть документацию на груз, а ещё лучше — вскрыть сами контейнеры. — Ну, газовая горелка у нас найдётся, — улыбнулся Георгий. — Ты, Сергей Николаевич, будь добр, дай с завтрашнего дня людей, лучше всего, мужиков покрепче, чтобы мы могли управиться с разгрузкой как можно быстрее. — Хорошо, объясню народу, что нужно поработать в авральном режиме, да и сам поработаю грузчиком, — кивнул Стрелков. — У нас, если надо, и женщины выйдут тягать мешки. — Господин майор, будет лучше, если вы и ваши лучшие бойцы усилят отряд Владимира, и русские произведут разведку данной местности, — достав из планшета карту, бельгиец развернул её на столе и выразительно постучал пальцем по соседнему с Борисовкой анклаву. — Из этого района можно нанести фланговый удар и по венграм, и по кластеру Мамедоффка, и я бы хотел знать, стоит ли мне бояться его обитателей. — Вы полностью правы, господин капитан, нам давно следовало бы скататься на разведку в этот кластер, — ван Клейст был прав на все сто — несколько дней назад мы собирались проехаться на запад от Борисовки, найти следы тех, типа, крутых парней из мамедовского анклава. К сожалению, из-за нападения исламистов нашим планам не суждено было сбыться. Сейчас же… Сейчас у нас имелись и силы, и возможности. — Сергей Николаевич, давайте пересаживайтесь поближе к Жерару, обсудим взаимодействие с его парнями… Разложив на столе нашу самую лучшую, нарисованную от руки карту, мы первым делом перешли к географическому ликбезу для вновь прибывших. Между делом выяснилось, что некоторые даниловские «аборигены» так же смутно представляют себе размеры территории, зажатой между изгибами Амазонки и берегом моря, куда Провидение Божье закинуло частички земной поверхности. Поэтому командир наёмников был вынужден брать на себя роль учителя географии, водя кухонным ножом по самолично скомпонованной бумажной конструкции. Итак, анклавы с землянами протянулась с запада на восток примерно на сотню километров вдоль побережья моря и приблизительно на тридцать километров вглубь суши. Каждый земной кластер представлял собой неведомо, каким образом «вырезанный» круг, приблизительно в десять-одиннадцать километров диаметром, со всех сторон окружённый территорией чужого мира. Круги земного ландшафта располагались в чётком шахматном порядке, минимальная дистанция между двумя соседними анклавами одного ряда составляла, как мы полагали, всё те же десять-одиннадцать километров. А вот минимальное расстояние между соседними кластерами из двух соседних рядов составляло пять километров с какой-то там сотней-другой метров впридачу. В самый первый ряд, если смотреть вдоль побережья с востока на запад, от реки, Провидение закинуло немцев, поляков, русских и дважды — американцев. Во второй ряд угодили «солдаты удачи», какая-то необитаемая территория Евразии, придорожный ресторанчик с азербайджанцами и дальнобойщиками и многолюдный венгерский посёлок. В третьем ряду оказались американские сектанты-амиши, о которых большинство из моих парней имело крайне смутное представление, затем следовала деревенька Борисовка, а далее — цель нашего завтрашнего рейда, «терра инкогнита», куда, похоже, не ступала нога питерского опера. Ван Клейст мгновенно оценил выгодное тактическое местоположение этого, ещё неисследованного анклава, из которого можно было нанести удар и по венграм, и по «Мамедовке», и по Борисовке. Кроме того, имелись все основания предполагать, что самым крайним к западу в этом третьем ряду кластеров был тот самый железнодорожный полустанок, откуда начались приключения Сухонина в чужом мире. Вот, собственно, и вся территория, втиснувшаяся между морем и многокилометровой загогулиной, которую выписывало русло Амазонки. Затратив с час времени на разработку плана, уточнения и прочее, мы распрощались с гостеприимными хозяевами и отправились ночевать на базу. К этому времени посёлок постепенно утихомирился, погрузившись в темноту, разрываемую лишь лаем собак. Понятие темноты, впрочем, в новом мире было относительным, учитывая наличие двух весьма ярких спутников планеты и третьего, более тусклого. В результате тёмное время суток походило на короткую летнюю ночь в полнолуние где-нибудь на широте Великого Новгорода, с причудливой игрой с тенью и светом в исполнении пары тех самых ярких лун. Сразу же по прибытии Стрелков разместил с полдесятка своих бойцов в здании школы, среди наиболее напуганных беженцев, а сам с оставшимися четырьмя парнями принял приглашение переночевать в особняке Еремеева. Большинство легкораненых бойцов Сергея Николаевича до утра оставались на борту СТК, где им оказывали посильную медицинскую помощь. Ещё пятерых американские медики отпустили сразу же после осмотра их ран и наложения новых повязок. В общем, можно было считать, что даниловский гарнизон пополнился на полтора десятка опытных бойцов, с перспективой увеличения численности за счёт выздоровления дюжины тяжелораненых. А если учесть, что основная масса отряда Стрелкова состояла из сотрудников различных силовых ведомств, в том числе и армейцев, можно было считать, что мы наконец-то сможем заткнуть дыры в обороне анклава своими собственными силами. Ночь прошла относительно спокойно, по крайней мере, без стрельбы в самом посёлке и его ближайших окрестностях. Впрочем, я всё равно плохо спал, наверное, по причине отсутствия рядом Марины, которая осталась ночевать на корабле с верховий Амазонки. В голову лезли всякие мысли, идеи, планы, и я сумел уснуть лишь где-то под утро. Повезло ещё, что Георгий сжалился над нами и прислал двоих молодых ополченцев, чтобы те заменили моих парней и позволили бы нам полноценно отдохнуть перед предстоящим рейдом. Утро, как известно, добрым не бывает. Особенно если часиков в шесть утра к вам во двор въезжает грузовик, и из него вываливается целая толпа поляков, страшно жаждущих добраться до пана майора. Причём господам полякам, яти их мать, глубоко до одного места, выспался ли пан майор или нет, и, вообще, желает ли он спозаранку общаться с незваными гостями. Поэтому вам приходится проявлять чудеса этикета и дипломатии, чтобы не обложить матом соседей-восточноевропейцев, тупо кивать, выслушивая их дурацкие идеи о совместном путешествии по местному лесу в поисках их соплеменников. Особенно позабавило мнение одного пана, заявившего, что «ивеко» с тентом идеально подходит, чтобы рассекать по здешним ландшафтам. Ага, подходит, как же… До первого встречного леозавра, который вмиг окажется в кузове и покажет полякам, какого цвета кровь течёт по их жилам. В общем, спустя какое-то время пришлось применить иезуитскую хитрость и отослать соседей к… ван Клейсту. Пусть и у бельгийца поболит голова, пусть и он посопереживает судьбе соотечественников наших польских товарищей. Избавившись от поляков, мы по-быстрому провели планёрку, обсудив наиболее вероятные варианты развития событий,попрощались с товарищами и выехали из Данилово. Ехали в том же составе, что и вчера, плюс взяли четверых бойцов из отряда Стрелкова. Сам Сергей Николаевич остался в посёлке, чтобы решать разные организационные вопросы, где требовался его личный авторитет. На базе за старшего остался Ковалёв, постепенно восстанавливавшийся после ранения, а вот Руслана с Марком пришлось откомандировать в распоряжение Сухонина. Эрик Робертович пожелал, чтобы рядом с ним постоянно находились, как он выразился, «родные лица», и чтобы те приглядывали за потомками самураев. Я сомневался, что японцы замутят какую-нибудь подляну, но, учитывая важность работы экипажа траулера для всей конфедерации, отдал Сухонину двух отличных парней. На этот раз мы решили ехать на двух машинах, точнее, на одной машине и на американском бронетранспортёре. За последние дни «амтрэк» зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, и было бы глупо не использовать столь прекрасную технику в предстоящем разведрейде. А вот мой верный «мерс» потихоньку начинал сдавать, и это я почувствовал сразу же после начала поездки. Как я и опасался, даже хвалёное германское качество не выдержало прыжка с полутораметрового обрыва, в результате чего у джипа возникли какие-то проблемы с подвеской. А если учесть, что ближайший автосервис остался чёрт знает где… Ехали не торопясь, внимательно рассматривая окружающий ландшафт, а после пересечения границы двух миров вообще снизили скорость до жалких пятнадцати километров в час. Причина столь низкой скорости движения состояла в том, что дорога в Борисовку постоянно петляла между деревьями-великанами, приходилось выискивать метки, оставленные как нами самими, так и наёмниками. Поэтому куцая колонна шарахалась в полумраке чужого леса из стороны в сторону, рёвом моторов и лязгом гусениц распугивала крупных зелёных варанов и прочую, более мелкую местную живность. Здешняя фауна ещё не осознала, что человек пришёл в этот мир надолго, и не очень-то спешила уступать дорогу стальным монстрам, а мы не торопились тратить дефицитные патроны на ленивых ящериц. Как показывала жизнь, для автоматов и пулемётов в чужом мире имелись более достойные цели, чем полусонные двухметровые твари. Чтобы наше пополнение быстрее осваивалось в совершенно незнакомой для них местности, я посадил к себе в «мерс» двоих новичков — старшего лейтенанта Всеволода Кутейкина и сержанта Петра Иванова. Старший лейтенант командовал мотострелковым взводом в одной из частей под Белгородом и вот-вот должен был получить роту и «капитана», если бы не катаклизм. Катастрофа застала Кутейкина у его девушки, с которой он собирался вскорости пожениться, и мигом разрушила военную карьеру будущего капитана. Находясь под командованием Стрелкова, Всеволод успел побывать почти во всех боях, в которых участвовал отряд Сергея Николаевича, не получив даже ни одной царапины. Самое удивительное было то, что при отступлении из анклава старший лейтенант умудрился выдернуть из пекла и неразберихи собственную девушку с её семьёй. Стрелков охарактеризовал Кутейкина как грамотного, смелого, профессионального офицера, обладавшего исключительным везением. Поэтому я решил взять Севу в рейд, чтобы присмотреться к нему поближе, с перспективой на будущее. Второй новичок, сержант Пётр Иванов, до катаклизма был самым обыкновенным патрульным, служил в ППС, и оказался единственным полицейским, уцелевшим в первом бою с обитателями фавел. Двадцать пять лет, с ничем не примечательной внешностью, можно сказать, типичный «пепс», которого можно встретить на улицах любого из российских городов, сержант, по словам Игоря Николаевича, отличался редкостной чуйкой на ситуацию. Наверное, именно эта самая чуйка и могла Иванову пройти через настоящий ад во время рейда к Бобровску, не получив ни ранений, ни травм, ни контузии. Кроме того, сержант оказался чуть ли не единственным бойцом Стрелкова, кто воевал с выданным ему табельным оружием, не с трофейным и не с взятым из рук погибших товарищей. Даже оказавшись в Данилово, Пётр отклонил предложение Зеленцова заменить «ксюху» на что-нибудь длинноствольное, заявив, что его автомат несколько раз спасал ему жизнь, и его ни за что нельзя менять на что-то другое. Владислав не настаивал, выдал сержанту Иванову четыре запасных магазина, отсыпал пару сотен патронов, а затем рассказал мне о столь чудном парне. Ещё двое новичков, ехавших во чреве амфибии, относительно недавно уволились из армии, где проходили службу по контракту. За время службы в одной части Степан с Виктором сдружились с ещё одним товарищем и, приняв решение не продлевать контракт дальше, организовали свой собственный частный бизнес. Договорившись со знакомыми ментами о принципах взаимовыгодного сотрудничества, трое парней открыли небольшую автомастерскую и спокойно работали несколько месяцев, пока внезапно не нагрянула катастрофа. К концу второго дня все трое присоединились к группе самообороны своего района, а ещё через сутки вели бои с бразильцами в составе отряда Стрелкова. Во время отступления к берегу озера погиб один из троих товарищей, а Виктор получил лёгкое ранение в руку — пуля прочертила глубокую кровавую борозду по бицепсу. Парень не обращал внимания на свою, как он говорил, мелкую и несерьёзную царапину, и, едва услышав о наборе добровольцев, тотчас вызвался сходить в рейд в чужой кластер. Как и следовало ожидать, Степан присоединился к своему товарищу, в результате чего состав моей группы пополнился ещё одним автоматчиком. Как и в прошлый раз, справа от меня расположился капитан Барулин, готовый в любой момент скосить очередями из ПКМа всё, что попадётся нам прямо по курсу. Кутейкин и Иванов сидели сзади, по моему приказу «держа» левый и правый секторы обстрела. Идущий позади джипа «амтрэк» был готов поддержать нас из крупнокалиберного пулемёта, или из автоматического гранатомёта, либо и из того, и из другого, если потребуется. К счастью, за всё время пути до Борисовки ни нам, ни Вольфгангу не пришлось тратить боеприпасы на здешнюю фауну. При въезде в анклав мы вышли на связь с сержантом Джеком Мортенсоном, предупредив «солдат удачи» о своём скором прибытии. В ответ сержант сообщил, что уже давно ждёт нас у крайнего дома деревни, там, где живёт миссис Рогозина, и попросил поторопиться. Пришлось прибавить газу, мысленно вознося молитвы трём богам автомобилестроения: Вильгельму Майбаху, Карлу Бенцу и Готлибу Даймлеру, чтобы те помогли моему многострадальному джипу окончательно не доломать ходовую на какой-нибудь родимой российской колдобине. У дома «миссис Рогозиной» стояла пара «сарацинов», выкрашенных в замысловатый и многоцветный тропический камуфляж, и хорошо знакомый нам по прошлому рейду в эти края «камаз». Мы остановились рядом с «бронёй» союзников и сразу же угодили в объятия наших старых знакомых — семьи Третьяковых, Сашки, водителя самосвала, и самой Авдотьи Степановны. Быстро выяснилось, что Сашка и Третьяковы приехали в Борисовку, воспользовавшись перегруппировкой сил наёмников, чтобы, как говорится, провести разведку прямо на местности. «Дикие гуси», кстати, с интересом наблюдали за нашим общением с соотечественниками, и, как мне показалось, были поражены той теплотой, с которой к нам относились хозяйка дома и её гости. Лица большинства наёмников заметно погрустнели, словно этих обвешанных с ног до головы оружием тёртых вояк взяли и обделили любовью и добротой. Аналогичное выражение лиц оказались и у отца и сына Нидеррайтеров, и у четвёрки парней Стрелкова, которые совершенно не ожидали подобного отношения к себе со стороны совершенно незнакомых им людей. Выждав небольшую паузу, Мортенсон прервал нашу беседу с соотечественниками, тактично заметив, что солнце уже высоко, и пора бы русским товарищам заняться делом. После этого Джек представил нам капрала Терри Виллемса, назначенного ван Клейстом сопровождать нас в разведрейд. Здесь неожиданно выяснилось, что капрал, тощий и жилистый молодчик неопределённого возраста, придерживался мнения, что это нас назначили сопровождать его и его пятерых бойцов. Причём исключительно по причине нехватки в отряде сержанта Мортенсона личного состава и техники для проведения данной операции. Услыхав такое, я слегка обалдел, после чего заявил наёмникам, что командовать должен старший по званию, и это не обсуждается. Хмыкнув, Виллемс с любопытством оглядел меня своими бесцветными глазами и высказал идею, что вообще-то руководить экспедицией должен очень хороший следопыт. Если русский майор и его люди сумеют отыскать в чужом лесу следы шин четырёх-пятидневной давности, с учётом того, что здесь каждую ночь льёт дождь, то он, Терри Виллемс, и его люди не возражают иметь над собой такого начальника. В этот момент в разговор неожиданно вмешался Степан, на очень плохом английском информировав, что мы принимаем вызов дерзкого капрала. — Стёпа, притормози, не нужно лезть вперёд батьки в пекло, — Виктор тотчас одёрнул своего, обыкновенно молчаливого товарища. — Мы в таком лесу вообще в первый раз. — Успокойся, Витя, ты же знаешь, что я из-под Вологды, и всё детство и юность провёл у своего деда-лесника, — повернувшись ко мне, улыбнулся парень. — Если, конечно, товарищ майор не возражает? — Нет, Степан, тебе все карты в руки, — мне очень не хотелось проигрывать нагло ухмыляющемуся и уверенному в себе голландцу. — Пётр, Сева, пересядьте в амфибию, а ты, Витя, поедешь со мной. По коням, мужики. — Похоже, путешествие обещает стать дико интересным, — подмигнул мне Александр, устраиваясь поудобнее. — Народ, а мы не перегнём палку? — Успокойся, Сань, даже если проиграем, Мортенсон больше не будет задирать нос, — отозвался я, выворачивая на просёлок. — А если нам повезёт, и Степан не оплошает, то утрём нос ещё и Виллемсу. Верно я говорю, Стёпа? — Не переживайте, товарищ майор, не оплошаю, — заверил меня наш самоназначенный рейнджер и следопыт. — Нефиг этому чёртову натовцу выпендриваться перед русскими. — Можно просто Владимир, без «товарища майора», — уточнил я. — А наши союзники вовсе не натовцы, а обыкновенные… — …Головорезы и бандюганы, во имя дружбы народов толерантно именуемые «солдатами удачи». Извини, Володя, не удержался, — со смехом перебил меня Барулин. — Так уж получилось, Степан Батькович, что у нас здесь и немцы в союзниках, и пшеки с мадьярами, и даже самые натуральные пиндосы. Ну, да ты и сам видел Коллинза с его эскулапами. — Сань, ты лучше за кустами следи, подъезжаем уже, — велел я своему товарищу. — А политпросвещением Стёпы займёшься по приезду домой. — Яволь, герр майор, держу кусты на прицеле. Леозавр — выходи, — в тон мне отозвался Александр. — Ладно, пошутили и хватит. Свернув с просёлка, «мерс» запрыгал по кочкам, сминая бампером высокий прошлогодний сухостой. Следом за нами повернули «сарацин» и «амтрэк», перемалывая колёсами и гусеницами и прошлогодний сухостой, и низенький кустарник. Прокатившись сотни полторы метров по зарастающему полю, амфибия и БТР легко пересекли границу двух миров, а мне пришлось немного повозиться, чтобы не сесть днищем. К счастью, побывавшие здесь раньше нас незнакомцы превратили обрыв в крутой спуск, и нам не пришлось прибегать к помощи шанцевого инструмента. — Ну, давай, Степан — твой выход, — проехав с полкилометра по едва заметным отпечаткам шин, в конце концов мы всё-таки потеряли следы колёс чужого джипа. — Так, Виктор, а ты садись за руль. — Володя, ты что, с дуба рухнул? — в голосе Александра отчётливо звучали нотки страха. — Нахрена сам лезешь? — Виллемс бросил вызов мне лично, а не ему, — кивнул я в сторону нашего следопыта, который уже покинул машину. — Он взял и с ходу вписался, не спрашивая, значит, наш с ним риск пойдёт пополам. А ты сиди, Саша, смотри в оба, я на тебя ой как надеюсь. Подойдя к «амтрэку», я поменялся оружием со слегка обалдевшим лейтенантом Григорьевым, забрав у того наш второй ПКМ, после чего с пулемётом в руках возвратился обратно к Степану. Наш рейнджер что-то сосредоточенно рассматривал, потом неожиданно прилёг на землю, в прямом смысле этого слова принюхиваясь к почве. Спустя пару-тройку секунд парень поднялся, взял автомат наизготовку и совершенно неожиданно улыбнулся. — Владимир, идите рядом, в трёх шагах от меня, — полушёпотом произнёс Степан. — Я со здешним зверьём не знаком, если что, подскажете, чтобы не шуметь без толку. — Договорились. Так, первое: ни по каким ящерицам не стреляй — они лишь на вид грозные, но до сих пор ни на кого не нападали, — прошептал я в ответ. — Второе: если на нас прыгнет какая-нибудь тварь — падай и не геройствуй. Сашка своё дело знает, да и остальные не оплошают. Всё вроде. Пошли… Медленно, можно сказать, крадучись, мы двинулись по пугающему полумраку чужого леса, поминутно останавливаясь и оглядываясь по сторонам. Учитывая, что следом за нами катила целая колонна тарахтящих движками машин, нам сразу же пришлось ориентироваться в основном на собственное зрение, а не слух. Впрочем, нет худа без добра — спустя буквально пару минут «амтрэк» и «сарацин» разошлись веером по сторонам, прикрыв нас, пешеходов, сразу с обоих флангов. Мой собственный джип ехал следом практически в пяти шагах, в результате чего возникало невольное ощущение, что Барулин с Виктором поставили себе задачу постоянно подпихивать нас вперёд. Пройдя и проехав в таком порядке где-то около полукилометра, мы обратили внимание, что следы чужаков, похоже, стали забирать влево. Подумав над этим и сверившись с нашей самодельной картой, Степан высказал предположение, что севернее, в направлении реки, может простираться практически непроходимая чащоба. Поэтому незнакомцы стали инстинктивно отклоняться на юг, где, как им казалось, огромные деревья росли немного пореже. Действительно, как выяснилось намного позднее, Степан оказался стопроцентно прав — берег Амазонки и его окрестности были совершенно непроходимы как для любой техники, так и для человека. Сразу же от уреза воды на несколько километров вглубь суши тянулись непролазные заросли, завалы и буераки, где обитали столь опасные твари, по сравнению с которыми двухметровые зелёные вараны выглядели милыми домашними питомцами. Ещё через несколько сотен метров почва чужого леса стала постепенно меняться, становясь вязкой, похожей на глинистую грязь где-нибудь в российском захолустье. Едва заметные отпечатки протекторов превратились в две хорошо видимые, вдавленные в землю борозды, которые не успели размыть ночные дожди. И, хотя эти борозды иногда продолжали петлять между деревьями, у нас отпала необходимость продолжать опасное пешее путешествие с ежесекундным риском для жизни. Недолго думая, мы со Степаном сели в «мерс» и покатили дальше, постепенно отходя от затянувшегося адреналинового выброса. — Владимир, что-то я не заметил трёхметровых ящериц, про которых ты нам рассказывал, — отдышавшись и попив водички, заметил наш следопыт. — По деревьям бегали какие-то, но они мелковаты, не больше полуметра в длину. — Да я сам в шоке, не ожидал от зелёных варанов подобной подляны, — крутанув руль, засмеялся я. — А если честно, то, может, оно и к лучшему, что здесь нет крупных ящериц. — Будем надеяться, что здесь нет и тех, кто жрёт этих тварей, — поведя стволом пулемёта, буркнул Александр. — Нашёл, блин, Володя, о чём жалеть. Проехав чуть больше тринадцати километров, если верить спидометру, на границе пересечения двух миров мы упёрлись в самый натуральный обрыв. У меня даже возникло ощущение, что мы очутились в песчаном карьере, невесть каким образом перенесённом в чужой мир, так как подобный перепад высоты между двумя ландшафтами встретился нам здесь впервые. До этого момента перепад высоты колебался от полуметра до двух, а здесь над нами возвышалась целая гора, словно пятиэтажка, высотой более десятка метров. — Они поехали направо, — изучив отпечатки колёс и следы обуви чужаков, произнёс Виллемс. Вольфганг быстро перевёл сказанное наёмником. — Господин майор, я и мои люди признают ваше право отдавать приказания. — Хорошо, капрал, ваш броневик пойдёт головным, а я поеду замыкающим, — я принял капитуляцию Терри как само собой разумеющееся. — Владимир Иванович! Вас ван Клейст вызывает, срочно! — высунулся из «амтрэка» Костя Григорьев. — Вас и Виллемса! Внеплановые сеансы связи частенько приносят крайне неприятные сюрпризы, да ещё и приводят к далеко идущим последствиям. Поэтому я заранее настроился на самое худшее, вплоть до нападения на Данилово выкидыша больной фантазии потомков самураев, позеленевшего сумоиста-мутанта с погонялом Годзилла или ещё какой-нибудь фэнтезийной шмакодявки. Действительность оказалась намного банальнее: совершив обходной маневр по чужому лесу, негритосы обстреляли венгерский анклав из гранатомётов и стрелкового оружия, среди наёмников имелось двое погибших, а у мадьяр было ранено шесть гражданских лиц. «Солдаты удачи» засекли одну из снайперских позиций противника, а затем накрыли её огнём из танковых орудий, заставив врага отойти вглубь чужого леса. В связи с первыми безвозвратными потерями его отряда бельгиец в срочном порядке перебрасывал в Тордаташ взвод сержанта Маккоя, некоторое количество боевой техники, плюс нескольких польских добровольцев, изъявивших желание проявить свою молодецкую удаль в борьбе с чернокожими супостатами. В результате в Данилово оставался лишь расчёт «вулкана» из трёх человек вместе с самой установкой, пилоты-французы да полдюжины американских морпехов-медиков, которых, впрочем, тоже с нетерпением ожидали в венгерском кластере. Оборона русского посёлка, как и всего анклава целиком, полностью ложилась на плечи ополченцев Георгия и вновь прибывших бойцов Стрелкова. Более того, Жерар был вынужден попросить Никитина передать «диким гусям» те два БТРа, которые Глейман всучил даниловцам в обмен на «витязя». Ван Клейст клятвенно обещал возвратить обе «семидесятки» либо заменить их точно такими же, пригнанными с базы наёмников. Я сразу же догадался, что таким образом бельгиец пытается сэкономить ресурсы и время, чтобы не гонять тягач туда и обратно, и предложил Жерару забрать наш трофейный миномёт. Пусть уж лучше он в умелых руках «солдат удачи» защищает баб и детей в Тордаташе, чем будет стоять без толку во дворе еремеевского особняка. Сообщив новости и согласовав материально-техническое взаимодействие, ван Клейст изменил и нашу боевую задачу. Теперь нам следовало, в случае обнаружения противника, провести разведку боем и попытаться закрепиться в анклаве, чтобы отодвинуть линию противостояния с неграми как можно дальше от наших кластеров. Если же мы не обнаружим противника, то после проведения разведки местности должны немедленно приступить к созданию опорного пункта. Бельгиец пообещал, что как только позволит обстановка, к нам подойдёт подкрепление из состава сил мобильной группы «Восток», и попросил продержаться хотя бы пару-тройку дней. — Да, дела, — протянул капитан Барулин, оглядев нахмуренные лица людей разных национальностей. — Дайте кто-нибудь закурить, пожалуйста. — Сигареты, Саша, придётся экономить, поэтому потерпи, сколько сможешь, — посоветовал я товарищу. — Давай, капрал, отберём, (цензура), эти холмы у негров, чтоб им пусто было. А отбирать, как вскоре выяснилось, было и не у кого. Проехав метров восемьсот вдоль то понижающегося, то повышающегося обрыва, мы наткнулись на ложбину между холмами, где когда-то протекал ручей. Протекал, кстати, недавно, в период, когда данная местность являлась частью ландшафта Земли-матушки, а не заброшенной чёрте куда частичкой земной поверхности. Угодив в чужой мир, ручей исчез, лишённый подпитки грунтовых вод, оставив в одиночестве ложбину с её пологими скатами, по которым смог бы проехать даже достаточно валкий грузовик. Перепад высоты двух ландшафтов у русла ручья составлял сантиметров восемьдесят, чем и воспользовались ребята на чёрном джипе. Поэтому нам не составило особого труда пересечь границу двух миров и оказаться в весьма примечательной местности. Проехав по следам незнакомцев метров двести, мы оказались на просёлочной дороге, петлявшей по здешним холмам, а ещё через полкилометра повернули на хорошо укатанной грунтовке. Повсюду, насколько хватало взгляда, вперемешку с холмами были разбросаны рощицы деревьев и заросли кустарника, а по другую сторону грунтовки тянулось заросшее, несколько лет не обрабатываемое поле. — Господин майор, чувствуете, пахнет гарью, — подойдя, принюхался Виллемс. Нидеррайтер-старший тотчас принялся переводить речь капрала. — Судя по состоянию покрытия этой дороги, раньше здесь ездили довольно часто. Дорога плохо просматривается в оба конца, поэтому я предлагаю забраться на вон тот холм, чтобы осмотреть местность. — Тоже мне открытие Пиндостана… Типичная грунтовка из российской глубинки, укатанная за полвека тысячами машин, — поморщась, пробурчал Александр. — А вот гарью, похоже, немного пахнет. — Хорошо, Терри, так мы и поступим, — произнёс я, скорчив гримасу в ответ на реплику капитана. — Саша, пожалуйста, не заводись. Чтобы добраться до указанного холма, нам пришлось проехать около километра по грунтовой дороги, миновав подъём и спуск, после чего почти полчаса продираться через густой кустарник. Хорошо ещё, что у нас имелся гусеничный «амтрэк», проламывавшийся сквозь зелёнку, словно заправский бегемот. А вот мой джип спасовал перед столь простым препятствием, как заросли лозинника, и машину пришлось оставить на небольшой полянке. Выбравшись из кустарника, оба бронетранспортёра поползли вверх по крутому склону и достигли некого подобия терассы в полусотне метрах от плоской макушки холма. Отсюда открывался прекрасный вид на окрестности, на ту местность, что оказалась у нас за спиной, и на ту, что тянулась по левой стороне грунтовки. Осмотревшись по сторонам, мы сразу же углядели типично деревенский дом, хлев и сарай, спрятавшиеся за полоской леса метрах в трёхстах от нас. Судя по пустым оконным проёмам, отсутствию дверей, по состоянию крыши и стен, люди покинули этот дом достаточно давно, несколько лет назад. Подумав, я решил, что не стоит раньше времени «светить» нашу технику и загонять БТРы на вершину холма. Вдруг в окрестностях находятся вражеские наблюдатели и ждут не дождутся, когда им дадут возможность пересчитать наши силы. Поэтому мы спешились, растянулись цепочкой, пригибаясь, добежали до макушки холма и тотчас залегли, доставая из разгрузок бинокли. — А вот и пожарище, — произнёс кто-то справа от меня. — Свеженькое. — Вон, глянь чуть в сторону — там ещё один сгоревший дом, — тотчас отозвался наш Константин Зоркий Глаз. — Да там, где огород с садом… Видишь, печная труба торчит? Это и есть сгоревший дом. — Что будем делать, сэр? — плюхнувшись рядом со мной, поинтересовался Виллемс. — Это очень хорошая позиция, и нам следует выставить на холме пост наблюдения. — Согласен, капрал, здесь классная позиция для наблюдателей, — кивнул я. — Однако мне больше нравится вон та высота, поросшая лесом. Думаю, до неё два-три километра, если по прямой. — Я понял вашу задумку, сэр, — опуская электронный бинокль, произнёс Терри. — Тот, кто будет владеть той, более высокой горой — тот будет владеть и всем анклавом. — Володя, давай для начала осмотрим оба пожарища, — внёс предложение Александр. — До них рукой подать, а до твоей высоты пилить и пилить. — Так, капрал Виллемс, вы с вашими бойцами остаётесь здесь. Задача: вести скрытное наблюдение и прикрыть нас, если мы будем вынуждены отходить, — прикинув то да сё, я решил, что для начала нам следует позаботиться о тылах. — Задача ясна? Вопросы? — Всё ясно, господин майор, вопросов не имеется, — ответил наёмник. — Удачи вам, сэр. К сгоревшим домам можно было подъехать как по грунтовке, свернув на ведущую в их сторону дорожку, так и подойти на своих двоих, спустившись с холма и прошагав три сотни метров по свежевспаханному полю. Мы выбрали первый вариант и, оставив на высотке гарнизон из «солдат удачи», вернулись по собственным же следам обратно, к грунтовой дороге. Десять минут спустя мой «мерс» остановился в тридцати шагах от закопченной кирпичной стены, рядом с остовом сгоревшего внедорожника, который опознали как джип «паджеро». Ветер сразу же донёс до нас хорошо знакомый по прошлой жизни запах жареного человеческого мяса, частенько встречавший оперов на подобных пожарищах. — Тут ни хрена не уцелело, кроме самих стен, — заглянув в оконный проём, произнёс лейтенант Григорьев. — Трупов не видать, сплошная мешанина из головешек. — Здесь они, на заднем дворе, — из-за угла дома появился Виктор, прижимая к носу платок. — Сожгли их там, у сарая. — Их сначала застрелили, а потом сожгли, — уточнив важную деталь, капитан Барулин нагнулся, поднимая блеснувшую на земле гильзу, понюхал её. — Девять миллиметров, «люгеровская», стреляли несколько дней назад. — Хорошо, заканчиваем осмотр и едем ко второму дому, — оглянувшись по сторонам, решил я. Пятерых погибших здесь людей уже не воскресишь, хлев и сарай убийцы почему-то не подожгли, ограничившись истреблением кур и хрюшек, о чём свидетельствовали витавшие тут и там птичьи перья и валявшаяся поодаль отрубленная свиная голова. — Этих похороним потом, они уже никуда не убегут. — С той стороны сарая есть следы от другой машины, грузовик, кажется, — подойдя, произнёс Степан. — Я думаю, что убийцы сожгли дом, свой джип и людей потому, что у них сломалась машина. Ну, чтобы замести следы. — Возможно. Приехали, потребовали грузовик, местные пошли в отказ, их постреляли, а потом и сожгли. Ну, заодно и собственный «паджеро», если он стал им ненужным, — согласился я со слепленной на ходу версией нашего следопыта. — Ладно, глянем, что там со вторым пожаром. Как и ожидалось, второй дом сгорел дотла, вместе с хлевом и двумя сараями. У нас возникло подозрение, что поджигатели уничтожили дом вместе с его хозяевами, но одно подозрение, без материальных доказательств, как известно, к делу не пришьёшь. Побродив вокруг пепелища минут десять, мы не нашли там ничего такого, что могло бы пролить свет на судьбу хозяев дома, и вскоре возвратились обратно на грунтовую дорогу. Вышли на связь с Виллемсом, сообщили наёмникам о результатах осмотра пожарищ и покатили по грунтовке в сторону новой цели — поросшего лесом холма. Дорога петляла, закладывая виражи, подъёмы чередовались со спусками, и километра через четыре мы оказались у подножья высоты, господствовавшей над окружающей местностью. Грунтовка огибала высоту с трёх сторон, уходя в северо-западном направлении, и перед восхождением на местный «Монблан» я решил узнать, где же она заканчивается. Проехав и пропетляв ещё километра полтора, я едва успел затормозить, чтобы не спикировать с десятиметрового обрыва. Дорога, проходившая здесь между двух холмов, резко обрывалась на подъёме, словно её, как и остальную местность, взяли и отрезали гигантским ножом. — Командир! Внизу вдребезги разбитая «тачила», — подойдя к самому краю обрыва, Виктор заглянул вниз. — Марку отсюда не определить — машина упала на крышу, а потом полностью сгорела. — Да, не повезло кому-то, — глянув на обломки, произнёс Александр. — Рухнула вниз, прямо как та фура на шоссе. — Угу, прыжок с обрыва навстречу смерти. Спускаться вниз нет никакого смысла — чудес не бывает, — вздохнул я. — Так, парни, давайте пройдёмся влево и вправо, вдоль обрыва, уж больно тут интересная картинка вырисовывается… Разбившись на четвёрки, мы прогулялись вдоль границы двух миров, метров на пятьсот в каждую сторону, везде видя одну и ту же картину — земной ландшафт возвышался над чужим лесом где на пять, где на десять, где на пятнадцать метров. Сразу же возникло желание взять и немедленно проверить весь периметр данного кластера, чтобы убедиться в том, что сие — не случайность, а закономерность. Увы, в тот момент мы не имели ни сил, ни средств, ни времени, чтобы совершить столь длительную пешую прогулку по вновь открытому анклаву. Возвратясь к подножью поросшего лесом холма, мы оставили технику под присмотром наших немецких товарищей и пошагали покорять здешний «Монблан». Шли не торопясь, присматриваясь к окружающему нас редколесью, состоявшему из сосен и елей, с небольшим вкраплением лиственных деревьев. Минут через двадцать наша небольшая группа достигла вершины, где обнаружились остатки какой-то древней стены, сложенной из камней и валунов. Развалины нас не впечатлили, так как на Земле имелись «стоунхенджи» и покруче, не говоря уже об офигительных пирамидах в Мексике и Египте. А вот вид с вершины холма завораживал, несмотря на помехи в виде сосен и елей. — Ничего себе, да это же разбившийся самолёт! — осматривая в бинокль линию горизонта, неожиданно воскликнул Всеволод Кутейкин. — Командир, в юго-восточном направлении, километра полтора по прямой — обломки авиалайнера. Ориентир — сосна с раздвоенной вершиной. Взоры восьми человек сразу же обратились в указанном направлении, и мы увидели серебристые обломки, разбросанные по нераспаханному полю. Чуть в стороне от основной массы покорёженного алюминия валялось хвостовое оперение самолёта, вероятно, отвалившееся при столкновении авиалайнера с деревьями. Фюзеляж, похоже, не выдержал удара о землю и полностью развалился на крупные и мелкие обломки. — Надо ехать, — кашлянув, негромко произнёс Барулин. — А как туда добраться? Напрямик, похоже, не выйдет. — Угу, если ехать напрямик, то только на танке, — заметил Кутейкин. — Я не уверен, что амеровская амфибия проломится через густой осинник. — Ты прав, Сева, на нашем трофее через осинник не получится, — согласился капитан. — Давай-ка, Володя, поищем подъезды с других сторон. — Хорошо. Спустимся вниз, вызовем на подмогу Терри с его броневиком и попробуем подобраться к обломкам, — решил я, пряча бинокль в разгрузку. Вопреки ожиданиям, мы относительно быстро нашли подъезд к полю, где потерпела крушение «стальная птица». Проехались по грунтовке в обратном направлении, и, не доезжая до второго сожжённого дома, обнаружили полузаросшую дорожку, ведущую куда-то в лес. Виллемс вызвался проверить, куда ведёт эта дорожка, и через четверть часа доложил, что «сарацин» подъехал к берёзовой роще, к противоположному краю которой примыкало поле с обломками. Мы сразу же двинулись вслед за наёмниками и спустя какое-то время оказались на месте авиакатастрофы, над которым витала целая смесь различных «ароматов», обычно сопутствующих подобным трагедиям. Здесь неожиданно выяснилось, что мы оказались не первыми, кто добрался до обломков авиалайнера. Точнее, не до самих обломков, а до тел погибших. Побродив по опушке леса и полю и изучив траекторию падения самолёта, мы попытались восстановить примерную картину крушения. По всему получалось, что, потеряв при падении хвост, авиалайнер зацепил крылом землю, после чего фюзеляж закувыркался по полю, разваливаясь на куски. По какой-то причине объёмной детонации топлива не произошло, возникло лишь несколько локальных пожаров, закоптивших некоторые обломки. Впрочем, сочетания скорости и инерции с лихвой хватило, чтобы убить всех, кто оказался на борту. Проходя мимо обломка крыла, лежавшего чуть в стороне, капитан Барулин обратил внимание на наличие в плоскости строчки относительно небольших отверстий. Подозвав нас, Александр показал свою находку, добавив, что столь характерные пробоины от пуль сложно перепутать со следами иного механического воздействия. Не сложно было догадаться, что самолёт навернулся не случайно, а был сбит огнём с земли. А вот дальше и начиналось самое интересное — кто-то постарался извлечь из-под обломков большую часть тел погибших и уложить их в сторонке двумя рядами. Мы насчитали более семи десятков трупов, до которых почему-то до сих пор не добрались падальщики. Впрочем, если учесть, что всё вокруг пропахло авиационным керосином и прочей химией, а в кластер, похоже, ещё не забредали даже вездесущие динокуры… Это могло объяснить, почему никто до сих пор не позарился на бесхозную мертвечину, но не отвечало на вопрос, кто же разложил тела погибших двумя рядами. — Голландский «боинг», судя по билетам его пассажиров, летел из Москвы в Амстердам, — разобравшись с национальной принадлежностью разбившегося самолёта, мы вышли на связь с ван Клейстом. — Повреждён и, видимо, сбит огнём из крупнокалиберного пулемёта… Погибли все — и экипаж, и пассажиры. Выслушав наш доклад, бельгиец попросил пошуровать в обломках и поискать уцелевшие электронные приборы, оборудование да и вообще любые ценные вещи. Кроме того, Жерар пообещал вместе с подкреплением прислать экскаватор, чтобы похоронить погибших в одной братской могиле. Забегая вперёд, скажу, что бельгиец сдержал своё обещание, и нам не пришлось заниматься кладбищенскими работами. Насобирав на скорую руку несколько десятков ноутбуков, планшетов, фотоаппаратов и прочих электронных девайсов, плюс более сотни мобильных телефонов, мы покинули место крушения авиалайнера. Солнце клонилось к закату, и нам следовало подумать о предстоящем ночлеге, точнее, о месте базирования в данном анклаве. Можно было, конечно, заночевать и в машинах, в тесноте боевого отделения «амтрэка», например, в салоне джипа, но лично мне не хотелось на следующее утро чувствовать себя полной развалиной. Время позволяло нам до наступления темноты ещё раз изучить местность, проехаться по выходящим на грунтовку полузаросшим просёлкам, заглянуть в дальние уголки вновь открытого кластера. Первым делом следовало побывать там, где начиналась грунтовая дорога, которая, петляя, тянулась практически через весь анклав. Поэтому мы покатили к тому самому месту, где пересекли границу двух миров, миновали поворот с просёлка, ведущего от лощины, и где-то через полкилометра остановились у очередного обрыва. Этот обрыв, как и предыдущий, возвышался над ландшафтом чужого мира на добрый десяток метров, позволяя любоваться реликтовым лесом, находясь на одном уровне с нижними ветвями огромных деревьев. Но, как и в прошлый раз, наиболее интересное поджидало нас не на верху, а внизу, на крутом склоне обрыва. — «Вересовка», и написано латиницей, а не кириллицей, — вслух перечитав надпись на рухнувшем вниз указателе, Александр в задумчивости потёр лоб. — «Вересовка» перечёркнуто, значит, сам насёлённый пункт остался за чертой, на Земле. Название русское, а надпись латиницей… У кого какие мысли на этот счёт? — Молдавия, Прибалтика, что ещё? — с ходу предположил Всеволод. — Других вариантов нема. — Млин, куда ни ступи, загадки на каждом шагу, — оглядевшись по сторонам, произнёс я. — Что это нам даёт? А по сути — ничего. Поехали, парни, лучше, поищем место, где можно будет нормально заночевать. — Я предлагаю разбить лагерь на первом холме, там очень хороший обзор практически во все стороны, — высказал своё мнение Виллемс. — Надеюсь, никто не боится соседства с мёртвыми? — Бояться надо не мёртвых, бояться надо живых, — тотчас отозвался Барулин. — Давайте сначала глянем уцелевший, заброшенный домик, затем прокатимся до третьей высотки, оглядимся и уже потом будем определяться. Время есть. — Хорошо, так и сделаем, — кивнул я, глянув на часы, затем на здешнее светило. — У нас есть ещё часа три, пока не сядет солнце, и если ничего путного не найдём, то заночуем на первом холме. Быстро обнаружив очередную полузаросшую дорожку, ведущую к заброшенному дому, мы потратили минут двадцать на осмотр строений. Быстро выяснилось, что бревенчатый дом достаточно ветхий, с прогнившими полами, протекающей крышей, развалившейся кирпичной печью. Аналогичным оказалось и состояние хозяйственных построек, к примеру, сарай вообще держался на честном слове, готовый рухнуть в любой момент. Изучив заброшенное подворье, мы не обнаружили ничего такого, что бы могло пролить свет на территориальную принадлежность данной местности. Дом был оставлен его обитателями много лет назад, и, судя по всему, постепенно разграблялся мародёрами, которые унесли всё, что вообще было возможно. Поднявшись на холм с плоской вершиной во второй раз, мы принялись изучать в бинокли подходы к соседнему, который являлся третьим по высоте во всём кластере. Хотя по прямой до него было чуть более километра, быстро выяснилось, что этот километр непреодолим как для нашей техники, так и для нас самих. Оказалось, что кроме небольшой берёзовой рощицы холмы разделяет солидная канава глубиной метра в три и шириной в пять, густо заросшая деревьями. Теоретически у нас имелась возможность срубить пару-тройку осин и перебраться на ту сторону, не замочив ноги, но в этом случае мы бы оказались без прикрытия хиленькой, но «брони». Поэтому мы решили не спешить махать топорами, а для начала поискать иной маршрут к выбранной цели. Разделившись на три группы и оставив «сарацин» с группой Виллемса в качестве наблюдателей на холме «номер раз», мы помотались по округе, проверяя каждый просёлок, ведущий в сторону от грунтовки. Спустя примерно минут сорок Вольфганг сообщил, что экипаж «амтрэка», кажется, нашёл путь к высотке, и ещё нас ждёт весьма приятный сюрприз. Судя по весёлому тону немца, парни действительно нашли нечто стоящее, и я поинтересовался, куда забрались наши товарищи и как туда добраться. Ещё спустя полчаса я остановил свой верный джип во дворе ещё одного, покинутого хозяевами дома, который примыкал к противоположному склону холма «номер три». Нас встретил Нидеррайтер-старший с красивой рыжей кошкой на руках, мурлыкающей и доверчиво прижимавшейся к груди бывшего офицера «штази». С крыши сарая нас с подозрением рассматривал другой представитель семейства кошачьих, большой, полосатый, зеленоглазый котяра. — Если бы не это милое создание, мы бы ни за что не поехали через поле и не нашли бы сюда дорогу, — почёсывая кошке под подбородком и за ушком, с улыбкой рассказал немец. — Не шучу: она в прямом смысле привела нас сюда, мяукала, словно звала, оглядываясь, когда бежала, проверяя, едем ли мы за нею. — Людей не боится, видимо, домашняя, — предположил я, легонько погладив мурлыкающую кошатину. — А там, наверху, на сарае, её кавалер, что ли? — Наверное. Как только увидел нас, сразу же запрыгнул на берёзу, а оттуда перебрался на сарай, — посадив кошку на капот «мерса», ответил Вольфганг. — Сейчас покормлю, моя хорошая, подожди, Гельмут откроет консервы. — Володя, представляешь, в этой хате уцелели внешние окна, — пока я беседовал с Нидеррайтером-старшим, Александр заскочил в дом и бегло осмотрелся внутри. — Три комнаты, полы не прогнили, печка на месте, мебели нет вообще. — Зато мыши в наличии, — выйдя на крыльцо, заметил Кутейкин. — На окна никто не позарился потому, что все стёкла в трещинах, рамы старые, подгнившие, того и гляди, развалятся, если их вынимать. — А как крыша, течёт или нет? — оглядывая хлев и сарай, деловито осведомился Виктор. — Сейчас спросим Петра, что там с крышей, он на чердак полез, — подмигнул нам Всеволод. — Иванов! На чердаке как, сухо? — Нормально тут, шифер на месте, — послышался приглушённый голос сержанта-полицейского. — Ловите макулатуру! Послышались звуки падения чего-то не особо тяжёлого, затем громкое чихание и поминание нечистой силы. В дверях появился лейтенант Григорьев, таща в руках пару связок пожелтевших от времени старых газет. От макулатуры явственно пахнуло ветхостью и мышами, и Константин вновь оглушительно чихнул, роняя одну из связок на землю. Подгнившая верёвочка не выдержала подобного испытания, и газеты рассыпались у наших ног. — «Правда», тысяча девятьсот восемьдесят пятый год, — подобрав первое же попавшееся печатное издание, продекламировал Барулин. — Ага, а вот и «Известия»… — Здесь пусто, дров нема, а в хлеву расплодились мыши, — выйдя из ворот сарая, доложил Степан. — Виктор, пошли, глянем баньку и дальний сарай. — Саня, бросай эту фигню, возьми джип и привезите с Костей дров от сгоревшего дома, — приказал я. — Вольфганг, скажи сыну, пусть заводит движок — скатаемся на холм, переговорим с Терри, осмотримся по сторонам. С высоты «номер три», как мы в дальнейшем стали её величать, открывался отличный вид на окрестности, в основном на ландшафт чужого мира. Кроме того, с этого холма прекрасно контролировались подходы к найденному нами дому, и даже просматривалась лощина, по которой мы приехали в кластер. А вот тянувшаяся через весь анклав грунтовая дорога постоянно исчезала из виду, прячась то за перелесками, то за другими холмами. Чтобы контролировать грунтовку, следовало «оседлать» холм «номер один», а ещё лучше иметь сильные гарнизоны на всех трёх господствующих высотах данного кластера. — Владимир, взгляни вон туда, — неожиданно потянул меня за рукав Нидеррайтер-старший. — Прямо на север, ориентир — русская баня. — Ну, вижу, — покрутив окуляры бинокля, я разглядел какой-то непонятный карьер, что ли. — Только не пойму, что там за хрень такая. — Думаю, это спущенное озеро или большой пруд, — высказал предположение немец. — Катаклизм рассёк водоём на две части, вся вода, которая оказалась по эту сторону, вылилась в чужой лес, словно из тазика. — Наверное, так оно и есть, — задумался я. — Надо проверить. Там где есть озеро, может быть и рыба. — А ещё могут быть местные хищники, — подойдя, произнёс Кутейкин. — Но ты, командир, прав — надо проверить. Быстро выяснилось, что к спущенному водоёму невозможно подъехать даже на нашей амфибии, ибо «амтрэк» не имел шансов проломиться через густой березняк, начинавшийся примерно в полукилометре от дома. Поэтому нам пришлось подождать, пока до нас доберутся парни капрала Виллемса, а затем уже продолжить поход на своих двоих. Шли осторожно, присматриваясь к незнакомой местности, в готовности открыть огонь в любой момент. Я сразу же обратил внимание, что наёмники отлично ориентируются в «нашем» лесу, можно сказать, чувствуют себя в нем, как дома. Видимо, у «солдат удачи» имелся солидный опыт похождений по африканским джунглям и прочим экзотическим сельвам. Пройдя что-то около километра, мы неожиданно вышли на берег длинного озера, протянувшегося с юга на север на семь сотен метров. Вероятно, в покинутом нами мире водоём имел куда большую длину, либо перед нами раскинулся бывшийзалив достаточно крупного озера. В любом случае мы не имели возможности установить изначальные размеры водоёма, да и не ставили перед собой подобной задачи. — А это, надо думать, здешние «чайки» пожаловали, чтобы поживиться халявной рыбёшкой, — опустив бинокль, Всеволод сочно охарактеризовал родословную местных пернатых с помощью богатого и могучего. — Зубки у них солидные… — Это не местные «чайки», а какие-то другие летающие хищники, — уточнил я, едва взглянув на представителей пернатой фауны чужого мира. — У «чаек» другой раскрас, да и размеры поменьше. А это, похоже, что-то типа грифов, хищники-падальщики. — Сейчас проверим, насколько они сообразительные, — улыбнулся Кутейкин, вскидывая американскую штурмовую винтовку с оптикой, взятую в бою с наркоторговцами. — Нефиг им жрать чужую рыбу… К нашему удивлению, здешние «грифы» оказались достаточно тупыми созданиями, либо ранее попросту не сталкивались с очень коварным хищником с погонялом «человек цивилизованный». Сева выстрелил трижды, уложив троих пернатых, прежде чем их товарищи включили мозги и стали озираться по сторонам. Лишь после гибели своего пятого сородича оставшиеся в живых загалдели, запрыгали по земле, хлопая крыльями совсем как земные грифы. Кутейкин не пожалел патронов и показал класс, словно заправский охотник, подстрелив на лету ещё парочку падальщиков. Каждый удачный выстрел Всеволода сопровождался одобрительными возгласами «диких гусей», сразу же оценившими навыки русского офицера в стрельбе на добрых четыре сотни метров. — (Цензура), вязкое дно, — выругался Виктор, попытавшись прогуляться по дну осушенного озера к ближайшей яме, где всё ещё оставалась вода. — Глина, едрить её в качель. — Не суйся дальше, иначе провалишься по самую задницу, — посоветовал товарищу Степан. — Надо пройтись по берегу до вон той отмели и уже оттуда пробовать добраться до ямы с водой. — Нет, сначала обследуем границу пересечения ландшафтов, а потом займёмся рыбалкой, — остановил я нашего следопыта. — Разделимся на две четвёрки, чтобы сэкономить время. Честно говоря, я очень опасался, что дно спущенного водоёма окажется своеобразным плацдармом для вторжения в новооткрытый кластер всевозможных тварей из реликтового леса. Учитывая, что оставшийся у нас за спиной березняк лежал в низине, и, оценив навскидку максимальную глубину озера в пять-шесть метров, можно было предположить, что его дно окажется на одном уровне с поверхностью земли чужого мира. Ну, плюс-минус полметра, что не могло серьёзно воспрепятствовать проникновению даже относительно небольших древесных ящериц. — Охренеть, — коротко выразил наше общее удивление Виктор, когда мы подошли к обрыву. — Сева, а «грифы»-то твои обожрались тут так, что им стало уже неземной рыбы. Картина, открывшаяся нашему взору, действительно была достойна кисти художника, фантазирующего на темы фауны чужих миров. Как оказалось, дно земного водоёма возвышалось над местной поверхностью всего лишь на метр с небольшим, но именно это и стало смертельной ловушкой для полутора десятков динокур, решивших пробраться в кластер. Твари банально застряли в густой и вязкой глине, излившейся в их родной мир вместе с земной водой. Динокуры барахтались, пока им хватало сил, пытаясь выбраться из ловушки, в результате чего привлекли внимание пернатых падальщиков, став их лёгкой добычей. Судя по всему, интеллекта «грифов» всё же хватило, чтобы не повторять ошибок ящеров и не соваться в ловушку. Хищники просто приземлялись на едва шевелящиеся тела своих жертв и пожирали ещё живую трепещущую плоть. Видимо, на халявный обед в виде стаи туповатых динокур слетелись пернатые падальщики со всей округи, затем, заморив голод, «грифы» перебрались дальше, чтобы продегустировать экзотические рыбные блюда. Изучив уязвимое с точки зрения безопасности место пересечения двух миров, мы пришли к выводу, что глина постепенно подсыхает под палящим местным солнцем. Следовательно, спустя какое-то время в кластер запросто могут пожаловать незваные представители фауны чужого мира, с которыми людям лучше не сталкиваться. Поэтому мы сразу же, как говорится, не отходя от кассы, придумали, каким образом предотвратить проникновение наземных хищников через осушенное озеро. Было решено перекрыть уязвимые двести метров новообразованного оврага густым частоколом из заострённых кольев, в несколько рядов, с хитроумными ловушками, чтобы любая тварь отдала концы в процессе преодоления препятствий. Во время осмотра остатков водоёма нам пришлось отказаться от идеи полакомиться ухой на ужин, так как никто не захотел раздеваться до «костюма Адама» и лезть в вязкую грязь, чтобы добраться до ямы с рыбой. Учитывая, что уцелевшая земная рыба являлась ценным продуктовым ресурсом, к заготовке рыбы следовало подготовиться самым основательным образом, вычерпав её всю, желательно до последнего малька. Дело в том, что поодаль от сгоревших домов нам повстречался небольшой сельский пруд в полсотни шагов в длину и двадцать в ширину, явно выкопанный с помощью экскаватора. Катаклизм почти никак не повлиял на этот небольшой водоём, и у нас имелся шанс сделать первый шаг по сохранению популяции земной рыбы в чужом мире. Можно было, конечно, «забить» на «нашу» рыбу, переключившись на богатые дары чужого моря, тем более что у нас имелся настоящий траулер с полным комплектом сетей, но… следовало подумать и об альтернативе. Как показала жизнь, море в одночасье могло превратиться в источник огромных проблем и неприятностей, а мы могли оказаться отброшенными от побережья вглубь земель конфедерации. В этом случае наличие в нашем глубоком тылу самосохраняемых и легкодоступных пищевых ресурсов могло стать важным фактором для выживания землян в чужом мире. Поэтому, после возвращения в «кошачий дворец», как мы сразу же стали называть облюбованный нами дом, я вышел на связь с Данилово и переговорил с Никитиным на тему разведения рыбы в русских анклавах. Василий сразу же вник в ситуацию, мигом вспомнил, что в посёлке имеется пара-тройка искусственных водоёмов, в том числе в и усадьбе Еремеева, и пообещал что-нибудь придумать для перевозки живой рыбы. Выполняя приказ ван Клейста, мы задержались во вновь открытом кластере почти на двое суток, пока не подошла спешно собранная бельгийцем бронегруппа. Получив время на изучение местности, на следующий день мы сделали неожиданное открытие: до нас в анклаве побывали не только парни на позднее сгоревшем «паджеро», но и кое-кто более опасный, чем доморощенные российские душегубы. Занимаясь поиском удобного подъезда для техники к спущенному озеру, Степан сначала обнаружил отпечатки армейской обуви, а затем отыскал и тропинку, по которой прошли несколько человек. Прошли за пару-тройку дней до нас, ступая почти шаг в шаг друг другу, что говорило и об их умении скрытно передвигаться и о намерении не афишировать своё появление в кластере. Можно было предположить, что незнакомцы побывали и у обоих сгоревших домов, и на высотах «номер один» и «два», и на месте крушения авиалайнера. По ходу обсуждения данной мысли возникла версия, что именно парни в армейских ботинках разложили тела погибших пассажиров в два ряда, но… сразу же появился целый ряд вопросов без ответов. Зачем они это сделали, кто им помешал вытащить из-под обломков оставшиеся трупы, почему они даже не попытались похоронить погибших? В общем, вопросы и загадки так и повисли в воздухе, ибо для их разрешения у нас не хватало самого главного — фактов. Учитывая, что среди нас имелись и люди с военным опытом, и офицер с высшим армейским образованием, было бы грешно не провести рекогносцировку местности. Пока мы, оперативники, морщили мозги в поисках ответов на загадки и непонятки и гоняли туда-сюда нашего незаменимого следопыта, Терри и Всеволод занимались более полезным делом — намечали места для возведения оборонительных сооружений, прикидывали сектора обстрела и т. п. В результате к моменту подхода бронегруппы на руках у Кутейкина имелась грамотно составленная карта местности, с множеством значков, стрелочек, пометок и пояснений. Оставшаяся часть нашего отряда — те, кто не бегал по кустам со Степаном, не сидел в дозоре, и не умел подыскать наилучшее место для размещения огневой точки — занималась заготовкой древесины для сооружения двадцатиметровой гати, чтобы можно было добраться по вязкому дну спущенного озера до ямы с земной рыбой. На третий день нашего пребывания в кластере, часов в восемь утра, мы получили сообщение, что из Борисовки вышла колонна, чтобы сменить половину нашего отряда. Спустя пару часов терпеливого ожидания послышался шум нескольких двигателей, среди деревьев-великанов замелькали серо-зелёные туши танков и грузовиков, катившие следом за измазанным грязью джипом. Наконец, колонна завернула в ложбинку, два забронированных в полевых условиях трёхосных грузовика сразу же разъехались по сторонам, высаживая пехоту. Пехотинцы в однотипной камуфлированной форме тотчас шустро побежали вверх и вперёд по склонам ложбины, обеспечивая фланги колонны, мы невольно залюбовались столь слаженными действиями личного состава, едва не проворонив вызов по рации. — «Антонов», «антонов», (цензура), это вы торчите в кустах на правом фланге? — захрипела знакомым голосом «моторола» в моей разгрузке. — Отвечайте, мать вашу, не то шмальнём ненароком! — «Антонов» — «красному», не стреляйте, здесь все свои, — отозвался я под ухмылки Александра и Константина. — Чего ржёте? Классная позиция, чёрт возьми! Сева — молодчик, подобрал козырное местечко… Вон, вся ложбина как на ладони! — Володя, какого хрена не отвечаешь? — подходя, ещё издалека закричал Георгий. — Мы же могли пальнуть! Не могли нас на въезде встретить, что ли? — Извини, брат, хотели на деле проверить позицию, которую нашёл Кутейкин, — улыбнулся я, глядя на нахмуренную физиономию здоровяка с пулемётом в руках. — Ну, не сердись, так надо было… — Не ори, Жора, всё обошлось, — пожимая мне руку, усмехнулся Стрелков. — Если бы не ваша чёрная форма, то я бы и не заметил сквозь кусты… А где Всеволод? — На высотке нас ждёт, думает, как превратить её в неприступный укрепрайон, — я махнул рукой в сторону холма «номер три». — А Виллемс с броневиком вон, за берёзками, на просёлке торчит. — Ага, вижу, — оглянувшись, Сергей Николаевич узрел в паре сотен метров от нас «сарацин» и несколько фигурок возле него. — А чего это вы его туда загнали? — Чтобы провести колонну по просёлку и не оставлять лишних следов от техники здесь, на склонах ложбины, — взглянув собеседнику в глаза, ответил я. — Мы уже и грабельки приготовили, и веток нарезали… — Что, всё так серьёзно? — лёгкая усмешка мгновенно слетела с лица Стрелкова. — Ты же по радио доложил, что у вас всё под контролем… — Ага, доложил, и сейчас подтверждаю: всё под нашим контролем, — кивнул я. — Но, (цензура), в этом кластере столько непоняток, что лучше перебдеть, чем получить по кумполу. — Хорошо, доложишь всё с подробностями, со всеми версиями и догадками, — безапелляционным командным тоном произнёс Сергей Николаевич, поворачиваясь к Георгию. — Жора, давай сворачивай фланги и поставь грузовики вслед за трактором, чтобы лишний раз не наследили где ни попадя. — Николаич, а ты офигеть, как изменился: носишь амеровский камуфляж, командуешь налево-направо, энергия из тебя так и прёт, — ехидно заметил я. Майор в отставке неожиданно предстал перед нами не только в новой форме, но и в совершенно ином образе — в образе уверенного в себе, жёсткого офицера. Новенькое обмундирование и отличная разгрузка — надо будет разузнать, где он её раздобыл — идеально подходили по фигуре, добавив Сергею брутального армейского колорита. — Тебя, часом, какие-нибудь инопланетяне не подменили? — Нет, Володя, не подменили, — отрицательно покачал головой Стрелков, доставая из кармана сложенный вчетверо листок. — Всё до банального просто — мы остались в Данилово, и Совет Конфедерации назначил меня командующим в этот анклав… Вот, читай. — Евпатий-Коловратий, узнаю почерк Вышинского, — заглядывая мне через плечо, произнёс Барулин. — Родная бюрократия на марше… Во все времена, во всех мирах… Натуральный мандат, и даже с печатью. — Но здесь не сказано, что мы попадаем в твоё подчинение, — пробежав глазами короткий текст, я вернул бумагу новоиспечённому командующему. — Никогда бы не подумал, что Жерар назначит кого-нибудь руководить своими собственными головорезами. — Его обстановка заставила, — тяжело вздохнул Сергей Николаевич. — Пока вы тут занимались разведкой, группа сержанта Маллигана имела боестолкновение в джунглях и взяла «языка» — негритоса из «Боко Харам». В общем, ван Клейст с Никитиным мобилизуют всё и вся, чтобы не допустить повторной трагедии. Едва Стрелков произнёс название одиозной исламистской организации, память мигом вернула меня на несколько дней назад, перед глазами, словно кадры кинохроники, пронеслись картинки недавнего прошлого: мы таскаем трупы детей и женщин, прочёсываем деревенские закоулки в поисках раненых. Победа над исламистами далась даниловцам слишком дорогой ценой, и появление в округе второго подобного врага автоматически означало угрозу смерти для всех и каждого, независимо от пола, возраста или национальности. В ситуации, когда «боко харам» уже отметились сотнями жертв в Тордаташе, было бы глупо надеяться на возможность договориться с убийцами, прикрывающимися Кораном и зелёным знаменем своего Пророка. Нам предстояла война, война без правил, война до полного уничтожения одной из сторон. — Численность противника установлена? — мгновенно подобрался я. — Вооружение? Потери? — На момент катаклизма в их отряде было около ста человек, а сколько их осталось сейчас — пленный не знает. С боевиками перенеслось с полсотни похищенных африканских девочек, затем к ним добавилось несколько десятков пленных европейцев. Последних взяли при нападении на соседние кластеры, — с любопытством посмотрел на меня Стрелков. — Имеют на вооружении лёгкое и тяжёлое стрелковое оружие, гранатомёты, разъезжают на «джихадомобилях», грузовиках, трофейных машинах. За время активных действий потеряли с десяток своих убитыми, в том числе и от зубов здешних хищников, ещё несколько боевиков ранены. — Млин, Николаич, давай дальше, не томи, — чувствуя, что собеседник не договаривает до конца, не выдержал я. — Вижу же, что ты знаешь больше, чем говоришь. — Да ты, Володя, прямо как экстрасенс, — рассмеялся Сергей Николаевич. — Ладно, слушай. Первое: у врага проблемы с боеприпасами, ибо они не готовились к рейду по чужим мирам. Второе: «боко» действуют относительно небольшими отрядами, по полтора-два десятка рыл в каждом, и я считаю такое разделение сил большой ошибкой с их стороны. — Что же, теперь ясно, кто побывал здесь до нас, — переглянувшись с Александром, произнёс я. — Пленный сказал, где они базируются? — Километрах в пяти к северо-западу отсюда, в соседнем кластере, — с милой улыбкой на лице ответил Стрелков. — Провидение закинуло туда кусочек Африки с небольшой деревушкой. Прямо в момент проезда через неё отряда «боко харам» с похищенными девчонками. Всё сразу же встало на свои места. Уяснив, с кем придётся иметь дело, ван Клейст сразу же озаботился выносом линии противостояния как можно ближе к противнику. Бельгиец пошёл на риск, изъяв из польского и немецкого анклавов оба Т-55, добавил к ним два забронированных в кустарных условиях американских армейских грузовика, пару «буффелей», собрал в кулак всю наличную пехоту, которую только смог найти. А командиром отряда назначил единственного имевшегося под рукой опытного офицера — русского майора в отставке, ветерана трёх войн, ибо количество своих собственных офицеров-наёмников было исчерпано. В самом деле, не назначать же командиром двух взводов какого-нибудь сержанта, особенно такого обормота, как Бертье. — Сергей Николаевич, а нафига самосвал пригнали? — неожиданно поинтересовался Барулин, отвлекая меня от размышлений. — Да ещё и с тентом вроде. — Это не тент, а надувной бассейн с вашей базы, — засмеялся Стрелков. — Вы же Никитину по рации все уши прожужжали: рыба-рыба, живая рыба, вот ваш Николай и сообразил, как её вывезти. — Кстати, как они там, с Михаилом? — воспользовавшись моментом, я перевёл разговор на другую тему. — Капитан Ковалёв, слава богу, быстро выздоравливает, а господин Еремеев потребовал, чтобы Леониду, его охраннику, медики обеспечили наилучший уход, — покосился на меня отставной майор. — Я слышал, что Леонид спас Николая и ещё пару женщин, так? — Ага, вытащил их всех из-под обломков, а потом прикрывал до подхода ополченцев, — тяжело вздохнул я. — Девка та, можно сказать, вообще во второй раз с того света выскочила. — Мда, весело тут у вас было, — хмыкнул Стрелков и, помолчав, добавил: — Короче, твой «Ерёма» добился, чтобы Лёню и ту самую девушку перевезли в особняк, да ещё и приставили к ним постоянную медсестру из числа беженцев из Белгорода. — Еремеев ещё и не на такое способен… Так, мы на месте, — произнёс я, выходя из кустарника на поляну. — Ну, Николаич как тебе диспозиция? — Грамотно. А почему вы не оседлали вон ту высоту? — оглядевшись, Стрелков сразу же обратил внимание на холм «номер раз». — А потому, что она просматривается отовсюду, даже с самого дальнего холма, и рядом с нею по ночам бродят души сожжённых людей, — со злинкой в голосе ответил я. — Вот упокоите тела с помощью экскаватора, и милости просим — торчите на её вершине, как чирий на заднице, сколько пожелаете. — Ну, ты и колючка, Володя, — Сергей Николаевич захохотал во всё горло, затем подмигнул мне. — Ладно, давай рассказывай, что и как тут у вас. Меня не пришлось упрашивать дважды, и следующий час я посвятил вводу Стрелкова и его бойцов в курс дел по новому кластеру. Рассказывал во всех подробностях, расстелив на капоте своего «мерса» самодельную карту, отвечал на вопросы, разъяснял и объяснял до хрипоты. Особый упор сделал на то, что территория занятого нами анклава нагорьем возвышается над окружающим его чужим лесом, и в кластере есть всего лишь несколько мест, где техника может без усилий пересечь границу двух миров. Если взять под контроль указанные точки, то это превратит анклав в натуральную природную крепость, в которую будет сложно пробраться на машине или даже на танке. Наконец, новый командир решил, что он достаточно ознакомился с обстановкой, и мы принялись грузиться в джип и «амтрэк». Мы, в данном случае, это я со своими парнями плюс старший лейтенант Кутейкин, чей военный опыт срочно потребовался в Данилово. Все остальные — группа Виллемса, Степан и Виктор с Петром — оставались под началом Сергея Николаевича, вливаясь в его отряд. Точнее, вливались в отделение Георгия, в котором было всего восемь человек, если считать и самого зятя Никитина. Теперь, с учётом пополнения, отделение Георгия состояло из четырёх даниловских мужиков и семерых вновь прибывших на борту СТК. Второе пехотное отделение состояло исключительно из «диких гусей», числом в дюжину душ, ещё вчера днём спешно переброшенных из Бялобжегов. Планируя отъезд, мы рассчитывали забрать с собой полосатого кота и очаровательную рыжую кошку, но затем нам пришлось отказаться от этой идеи. Дело в том, что у кошки имелись маленькие котята, спрятанные где-то в подвале дома, а мы так и не удосужились их отыскать. Кроме того, полосатый котяра никак не давался в руки, и его невозможно было приманить даже запахом разогретой тушёнки. В общем, мы договорились с Сергеем Николаевичем и его подчинёнными, что кошачью семью будут любить и жаловать, постоянно подкармливать животных чем-нибудь вкусненьким. Более того, сержант Мишель Бертье объявил, что отныне кошачье племя находится под его личной защитой, под защитой его экипажа, и горе тому, кто попробует обидеть милых пушистиков. А Бертье, как нам успел подтвердить Стрелков, действительно умеет держать своё слово. Уже прощаясь с нами, новоиспечённый командующий анклава «Кошкин дом» сообщил, что маневренная группа Джека Мортенсона должна была этим утром покинуть придорожный ресторанчик Мамеда. Бельгиец поставил сержанту задачу пробиться сквозь заросли чужого леса в венгерский кластер, усилив оборону Тордаташа. Таким образом, в ближайшем будущем семье азербайджанцев предстояло рассчитывать исключительно на свои собственные силы либо перебираться на новое место жительства в Борисовку, в Данилово, в Замятино или ещё куда. Практически безлюдный анклав Мамедоффка, как его называл ван Клейст, не представлял для наёмников какой-либо ценности, то есть не имел ни сельскохозяйственных земель, ни свободного жилого фонда. По мере продвижения сил конфедерации на запад тульские азербайджанцы оказывались как бы у нас в тылу и должны были позаботиться о себе сами. По этой причине я решил заехать к Мамеду с визитом, переговорить с ним, с его родственниками и попытаться склонить народ к переселению поближе к цивилизации. Сказано — сделано. Чтобы не тратить время и топливо на объезд, мы изменили маршрут и, уже привычно попетляв по чужому лесу, достигли окрестностей Мамедоффки. Следуя вдоль границы пересечения двух миров, примерно через полчасика наша небольшая колонна подъехала к рухнувшему виадуку, где и была обнаружена часовым — Вахидом. Родственник Мамеда засел в самом натуральном доте, который «солдаты удачи» соорудили из бетонных плит при въезде на мост, и мог держать под обстрелом и сам виадук, и подходы к нему с трёх направлений сразу. Вот, только из одного «калашникова» с тремя полными магазинами к нему много не настреляешь, особенно в местах, где лучше всего бы подошёл крупнокалиберный пулемёт. Либо скорострельная автоматическая пушка, аналогичная той, что стояли у наёмников на их «рателях». Как я и ожидал, нас сразу же узнали и встретили с такой искренней радостью, словно встречали дорогих гостей, редко заглядывавших с визитом. Мужчины сразу же засыпали нас кучей вопросов, жадно слушали мои рассказы, принялись восхищаться американской амфибией, когда я уточнил, что «амтрэк» — это наш трофей. Женщины поначалу суетились вокруг, щебетали, словно воробьи, а затем, по одному слову Мамеда, скрылись на кухне и принялись там что-то по-быстрому готовить. Немного помявшись, глава семьи принялся заранее извиняться за небогатый выбор блюд в меню его заведения и за отсутствие традиционного шашлыка. Слово за слово, и в течение следующего получаса азербайджанцы поведали, как им пришлось кормить многочисленных бойцов бельгийца, постепенно опустошая холодильники и кладовые. Надо сказать, «дикие гуси» из группы сержанта Мортенсона вели себя достаточно скромно и не нанесли запасам семьи большого урона, а вот побывавший в кластере интендант по фамилии Глейман буквально заставил Мамеда совершить обмен продуктов на пять единиц оружия. Бравируя своей козырной должностью и связями при штабе конфедерации, словно заправский мент крутой «ксивой», наглый и толстый американский еврей выгреб у азербайджанцев половину имевшегося у них продовольствия. Взамен Глейман предложил трофейное оружие, видимо, из числа захваченного у исламистов, с двойным боекомплектом на каждый ствол. В результате этой коммерческой операции на вооружении семьи появился старенький, но надёжный РПК, плюс ещё четыре «калаша» и запас патронов, достаточный, чтобы отбиться от стаи в сотню динокур или даже от полудесятка леозавров. Подаренный же нами «укорот» Мамед передал переселявшемуся в Борисовку Виктору Матвеевичу, чтобы тот мог при необходимости постоять и за себя, и за свою жену. Кстати, вместе с Третьяковыми в Борисовку перебрались и все остальные «гости», застрявшие в момент катаклизма в заведении азербайджанцев. — Вот такие у нас дела, Владимир, и я не знаю, что нам делать дальше, — театрально всплеснув руками, Мамед завершил свой рассказ. — А ещё сегодня утром Мортенсон, взял и уехал со своими солдатами и броневиками, и даже не предупредил заранее! Нет, ну как так можно, а? — Джек получил приказ и не мешкая принялся его выполнять, — я пожал плечами. — И ты не тяни, собирай манатки и переезжай в Данилово, пока там можно найти хоть какое-то свободное жильё. Народ там постоянно прибывает, и прибывает так что ваши способности будут востребованы. — Вай, Владимир, что ты такое говоришь? Как же мой ресторан? Бросить всё, заколотить окна и уехать, да? — азербайджанец схватился руками за голову и закачался из стороны в сторону, хорошо хоть без подвываний, как на похоронах. — Окна, действительно, лучше заколотить. А насчёт «бросить всё» — вряд ли ван Клейст поставит крест на анклаве, имеющем важное транзитное значение, — глянув на широкий фасад здания, задумчиво произнёс я. — Думаю, как только в строй вернутся наши раненые, Никитин наскребёт бойцов и сюда… Кстати, Мамед, а ты повар и кулинар по образованию, или жизнь вынудила? — Я учился на технолога, специалиста по перегонке нефти, потом пришлось уехать в Россию, — махнул рукой хозяин ресторанчика: мол, кому здесь нужны его знания из прошлой жизни. — Влюбился, женился, развёлся, снова женился, занялся бизнесом, накопил денег на собственное заведение… А, шайтан, всё псам под хвост! — А ты в курсе, что у берега стоит целый танкер с сырой нефтью, и у нас нет никого, кто бы сумел превратить её в солярку? — я решил умолчать, что к танкеру следует добавить приставку «супер», чтобы заранее не напугать азербайджанца масштабом работ. — Вот и подумай, Мамед, кем ты можешь стать в новом обществе. — Да, слышал я про ваш танкер, слышал, — поспешил с ответом хозяин ресторанчика. — Говоришь, солярка нужна? Просто так, без оборудования, будет сложно. В этот момент появились женщины с подносами и тарелками, источающими такой аромат, что можно было захлебнуться слюной. Мамед тотчас же вернулся в привычный для него образ радушного ресторатора, засыпав и гостей и приготовленные блюда массой хвалебных комплиментов. Впрочем, я быстро отметил, что азербайджанец задумчиво посматривает на своих домочадцев, словно заранее прикидывая, чем бы занять их на новом месте жительства. Разговор вновь закрутился вокруг темы вкусных харчей и их приготовления, и здесь мы неожиданно узнали, что «солдаты удачи» экспериментировали с употреблением в пищу мяса здешних ящериц. Тех самых, больших зелёных двухметровых тварей, которыми кишели окрестности Данилово и соседних с посёлком кластеров. — Представляете, наёмники предложили мне попробовать жаркое из ящерицы! И я попробовал! Мясо ящерицы по вкусу чем-то напоминает говядину, но более жёсткое, — вещал нам хозяин ресторанчика. — Я вот думаю, если правильно его приготовить, добавить разные специи, то из них может получиться неплохое блюдо… Наверное, нам надо будет попробовать подстрелить одну такую ящерку. — Вы бы сначала поохотились на кого-нибудь поменьше, — с аппетитом вгрызаясь в поданную отбивную, заметил Александр. — А самое главное — позаботьтесь, чтобы вам самим не стать лёгкой добычей для кого-нибудь более страшного… Леозавров, например. Затрапезная беседа плавно перешла к обсуждению вопросов охоты в чужом мире, а затем нам подали чай с печеньем. Во время чаепития Мамед с Вахидом не выдержали и отошли в сторонку, чтобы перетереть между собой животрепещущую тему переселения в более цивилизованные места. Мужчин сменили женщины, длительное время страдавшие от информационного голода, и засыпали нас кучей самых разнообразных вопросов, на большинство которых мы не могли дать ответа. Нам пришлось честно признаться, что мы не в курсе бартерных схем по муке и сахару, так как постоянно мотаемся по кластерам и, наверное, в скором времени сами начнём добывать местное мясо. Уж если «дикие гуси» готовы перейти на дары чужого леса, значит, и мы сможем питаться ящерицами и прочим здешним зверьём. — Владимир, мы посовещались и решили начинать подготовку к переезду. Но сначала мы с Вахидом съездим в Данилово, чтобы поговорить с тамошними главными людьми, — подойдя к столу, объявил хозяин придорожного ресторанчика. — Мы не хотим, чтобы разные тыловые крысы, сержанты и капралы, растащили здесь всё, что было нажито за многие годы, поэтому просим тебя: выведи напрямую на самого главного начальника, а дальше я сам договорюсь с ним. — Хорошо, Мамед, я замолвлю за тебя словечко перед Никитиным, и даже готов присутствовать на вашей беседе, если понадобится, — судя по всему, жадный и вороватый Глейман произвёл на предприимчивых южан крайне неприятное впечатление, и те перестали доверять сразу всем бойцам бельгийца, без исключения. — Более того, по приезду в посёлок я забронирую вам какое-нибудь толковое жильё. — Да, так и сделай, пожалуйста, — закивал азербайджанец. — Владимир, мы в долгу не останемся, всегда поможем тебе и твоим людям. Мысленно усмехнувшись — знал бы Мамед, во что обошлась бы ему подобная помощь моего отдела в Питере — я поблагодарил хозяев за вкусный обед и попросил их завернуть нам что-нибудь на дорожку. В конце концов, никто никого за язык не тянул, а отблагодарить ментов лучше всего предоплатой, чтобы у нас не подвернулось повода забыть или затянуть с выполнением просьбы трудящихся. Шучу. На самом деле Никитину и ван Клейсту позарез нужен был кто-то, способный получить из сырой нефти бензин и дизельное топливо, Мамеду с ходу дали «зелёный свет» в этом направлении и обеспечили ему максимальную материальную поддержку. В рамках скромных возможностей конфедерации, разумеется. Но это произошло чуть позднее, когда азербайджанцы, наконец, перебрались в Данилово. Покинув анклав, мы неожиданно обнаружили, что «солдаты удачи» с помощью бульдозера выпрямили дорогу к бывшему полигону морской пехоты, разметив новый маршрут с помощью нарисованных белой краской кругов и ромбов. Нарисованных, точнее, грубо намалёванных на стволах огромных деревьев, так, чтобы их можно было увидеть с расстояния в пару десятков метров. Судя по пролитым за землю каплям белой краски, наёмники отмечали дорогу, не выходя из кабины машины или бульдозера. Грамотное решение, учитывая, что прогулки пешком по чужому лесу таили в себе шанс встречи со здешними плотоядными хищниками, не отказавшимися бы от возможности продегустировать человеческое мясо. — Что это? Учения? — неожиданно встревожился капитан Барулин, когда мы уже подъезжали к границе двух миров. — Слышите? — Ага, рвануло три раза, а сейчас вроде из пулемётов работают, — подтвердил с заднего сиденья Кутейкин. — Да, не меньше двух пулемётов, частят очень, торопятся. — Евпатий-Коловратий, а ведь это где-то недалеко от нас, — притопив педаль газа, я тотчас почувствовал, что «мерс» ведёт себя крайне странно при резких поворотах руля из стороны в сторону. — Сань, вызови Вольфганга, пусть тот сначала попытается связаться с ангаром, а затем со штабом Жерара. — Мы сами можем попробовать связаться с ангаром, — буркнул Александр, выдёргивая из разгрузки «моторолу». — «Крейсер», ответь «кракену»… Тотчас отозвавшись, Нидеррайтер-старший мгновенно сообразил, что от него требуется, и принялся выполнять приказ. Уже спустя минуту после разговора с немцем Барулин вызывал гарнизон бывшего хранилища морской пехоты, превращённого «дикими гусями» в транзитную и ремонтную базу. Между тем мы миновали линию пересечения ландшафтов, лихо проскочив укатанный гусеничной техникой подъём, и притормозили, пытаясь сориентироваться в обстановке. Неожиданно возникшая стрельба затихла, к юго-западу от нас над холмами в небо поднимался столб густого чёрного дыма. Внезапно зашипела рация, выплёвывая обрывки фраз, вроде бы на английском языке, но совершенно непривычные для нашего уха. — (Цензура), ни хрена не понимаю, что он лопочет! — выматерился Александр, едва не стукнув «моторолой» по прикладу пулемёта. — (Цензура), это точно английский?! — Может, диалект, типа австралийского, из глубинки, — прислушавшись к отдельным отчётливым словам, предположил Всеволод. — Я тоже не понимаю ни слова! — Саня, забей! Скинь задачу на Вольфганга, а сам смотри в оба! Пристегнись! — сориентировавшись на местности, я утопил педаль газа, направляя джип к вершине ближайшего холма. — Пойдём напрямик! Молитесь, чтобы не напороться на какую-нибудь неразорвавшуюся хреновину! — Пиндосы божились, что здесь нет неразорвавшихся боеприпасов! — проорал в ответ капитан. — (Цензура), Володя, осторожней! — Держитесь! — крикнул я, буквально влетая на вершину холма. — Чёрт, снова стрельба! Сквозь шум двигателя и свист ветра (напомню, что с некоторых пор мы катались без ветрового стекла) прекрасно слышались короткие и длинные пулемётные очереди, перекрывающие друг друга. Стрельба разгоралась где-то недалеко, в километре или чуть более от нас, там, где к небу поднимался столб чёрного дыма. Затем раздался ещё один взрыв, за которым последовал второй, на мгновение заглушивший рокот крупнокалиберного пулемёта. — Вовка, где-то там, впереди, должна быть «зэсэушка» наёмников! — выслушав сказанное Нидеррайтером-старшим, повернулся ко мне Барулин. — (Цензура), лишь бы не напороться на дружественный огонь! — Постараемся! — проорал я в ответ. Миновав очередной пологий холм, я увидел ниже и впереди длинное облако пыли, поднятое какой-то непонятной «каракатицей» на гусеничном ходу. — Это она, да?! — Да, она, «спарка» на корпусе «шестьдесят второго»! — подтвердил Александр, на пару секунд прильнув к биноклю. — Чёрт, наёмники палят по кому-то на соседнем холме! Не мудрствуя лукаво, я направил джип вниз, прямо в облако пыли, поднятое на дороге между холмами. В момент пересечения нами полосы пыли самодельная ЗСУ неожиданно замолчала, прекратив поливать свинцом и сталью вершину дальнего холма. «Амтрэк» безнадёжно отстал, проиграв гонку изделию германского автопрома и лишив нас своей огневой поддержки, которая могла пригодиться в любой момент. В первый момент я было подумал, что неизвестный противник нейтрализовал «каракатицу», однако действительность оказалась совершенно иной. — А-а-а! — завопил Александр почти прямо мне в ухо, едва «мерс» выскочил из облака пыли. — Тормози! — Гони! — закричал сидевший за моей спиной Кутейкин, рывком распахивая левую заднюю дверь джипа. — Всем вон из машины! — Отставить!!! — рявкнул я во всё горло, пытаясь оторвать взгляд от стволов развёрнутой в нашу сторону «спарки». Оба ствола установки, эти две маленькие чёрные точки были готовы в любой момент полыхнуть пламенем, засадив в наши тела пару-тройку килограммов взрывающегося металла. Своеобразная игра в гляделки с зенитным автоматом завершилась спустя секунд пять, не более, но эти пять секунд показались мне целой вечностью, даже волосы на затылке зашевелились. Пока я глазел на «спарку», словно тушкан на кобру, внедорожник угодил носом в какую-то старую воронку на склоне противоположного холма, с натугой выбрался из неё, а затем сел днищем на кучку камней рядом с воронкой. — Хай, рашэнс капс, — гнусаво пробубнила «моторола». Одновременно с вызовом по рации на броне танка показался какой-то тип и приветливо помахал нам рукой. Даже улыбнулся, гад, увидев нашу полную беспомощность и растерянность перед грозно смотревшейся «каракатицей». Положение, а точнее, наш рухнувший намного ниже плинтуса авторитет, спасло появление отставшего было «амтрэка». Переваливаясь через старые воронки, амфибия быстро подкатила к нам, доставив тех, кто мог разобрать жуткий южноафриканский английский командира самоходной зенитки. Сразу же выяснилось, что экипаж «каракатицы» состоит из техников и ремонтников, которые сами создали и сами же водрузили на корпус Т-62 нечто, издалека похожее на квадратную башню. Причём окончательная доводка самоходной зенитки до ума ещё была не завершена, о чём свидетельствовало отсутствие дополнительных бронелистов с одного из бортов «спарки». Более того, ещё часик назад никто из ремонтников даже не помышлял о том, чтобы выгнать из ангара недоделанную самоходную зенитку, да ещё и с ходу вступить на ней в бой. Тем не менее техническому персоналу под командованием лейтенанта Тони Ривза пришлось взяться за оружие. — Это горит «хамви» мастер-сержанта Глеймана, — пояснил нам Ривз, когда мы ещё подъезжали к расстрелянной технике. — Вторая машина, грузовик, тоже его… Был. Беглого осмотра места трагедии оказалось достаточно, чтобы восстановить картину недавних событий. Выехав из ангара, небольшая колонна из двух авто угодила в засаду противника, причём совсем рядом с ремонтной базой, всего в паре километров от неё. Враг встретил Глеймана и его людей сосредоточенным огнём из гранатомётов и пулемётов, мигом расстреляв головной внедорожник, а затем изрешетив грузовик. Грузовик, кстати, оказался гражданским, «мерседесом» из венгерского кластера, и двое погибших в его кабине являлись, скажем так, добровольными помощниками интенданта. Один мадьяр и один поляк, с которыми мастер-сержант проворачивал какие-то хитроумные схемы с целью своего личного обогащения. — Дональд был разносторонней натурой, очень талантливым махинатором, — ухмыльнувшись, заметил Ривз, глядя, как двое его бойцов тушат остатки «хамви». — Ха, парни, двигатель, похоже, не пострадал! — Давай по делу, Тони, — поторопил лейтенанта Вольфганг. — Зачем он попёрся в Тордаташ без охраны? — Думаю, за ещё одним комплектом кожаных кресел и ещё за одним диваном, — засмеялся ремонтник. — Он уже привёз сегодня утром целых три кресла и шикарный диван. Все из кожи, чёрного цвета, должно быть, отлично смотрятся в хорошей гостиной. — Ясно, жадность фраера сгубила, — сплюнул капитан Барулин. — Володя, нам здесь ловить нечего, давай двигать домой. — Погоди, Сань, не торопись, — ответил я, поднося к глазам бинокль. — Давай сначала осмотрим место засады, где сидели гранатомётчики, а потом с чистой совестью двинем домой. — Я думаю, что в данном случае сработала мобильная засада, — старательно выговаривая каждое слово, произнёс бывший офицер «штази». — Поэтому нам надо пойти по следам нападавших. — Наверное, ты прав, — ответил я, рассматривая в бинокль россыпь не особо крупных валунов метрах в ста двадцати от нас. Затем повернулся, окинул взглядом пространство между двух невысоких холмов, где произошло нападение на интенданта и его людей. — Водила Глеймана, вероятно, увидел впереди себя врагов, попробовал развернуться… Тут его и накрыли. Из пулемётов и гранатомётов. — Угу, в корму «хамви» засадили штуки три выстрелов из «граника» — машину практически разорвало напополам, — согласился со мной Александр. — В грузовике изрешетили всю кабину, у убитых забрали их личное оружие, боекомплект, не поленились даже снять шлемы с трупов. — А это говорит о том, что нападавшие остро нуждаются в вооружениях и амуниции, — заключил подошедший к нам Константин. — Владимир Иванович, мы с Гельмутом нашли следы от трёх машин и россыпь свежих стреляных гильз. Там, наверху, на гребне холма. — Молодцы, поехали, покажешь то место, — решил я, оборачиваясь к Нидеррайтеру-старшему. — Вольфганг, скажи Ривзу, что мы намерены прокатиться по следам отхода противника. Попроси его, чтобы он присоединился к нам на своём зенитном танке. А то стрёмно как-то двумя машинами… Минуту спустя мы бегло осмотрели пологую вершину холма, где Григорьев и Нидеррайтер-младший обнаружили следы недавней тусовки нападавших. Подобрав пяток-другой стреляных гильз, мы быстро определили, что враг вооружён славным детищем Михаила Тимофеевича Калашникова — ПК, плюс какой-то хреновиной западного производства под натовский патрон калибром 7,62 на 51. На обильно политой ночными дождями почве прекрасно отпечатались как протекторы трёх автомобилей, так и следы пяти человек, которые прятались за валунами, чуть ниже по склону. — Дорога в сторону Тордаташа отсюда как на ладони, — примерившись к месту засады, с грустью констатировал я. — Как говорится: проще попасть, чем не попасть. Ну, где там Тони, копается? Минут пять спустя, ревя на всю округу своим стареньким дизелем, самоходная зенитка наконец-то взобралась на холм, и мы определились с походным ордером. Чтобы не повторить печальную судьбу разгромленного конвоя покойного мастер-сержанта, решили двигаться линией, а не колонной, с «зэсэушкой» посередине, чтобы та могла, в случае чего, поддержать огнём любой из флангов. Наши фланговые машины — джип и «амтрэк» — шли впереди, выдвигаясь на вершины близлежащих холмов, где мог затаиться враг. Данный порядок движения, как нам казалось, давал хоть какой-то шанс вовремя обнаружить вероятную засаду и попытаться её разгромить. С другой стороны, никто из нас не питал иллюзий насчёт живучести американской амфибии или моего насквозь гражданского джипа. Два-три выстрела из гранатомётов, и поминай, как звали. На нервах, с матюгами, находясь в постоянном напряжении, мы проехали по следам противника километра полтора, до небольшой рощицы каких-то низеньких деревьев, всего-то в семь-восемь пальм. Здесь к следам трёх преследуемых нами автомашин присоединились ещё две парные колеи: две группы отступавших агрессоров объединили силы в единый кулак. Отсюда враг изменил маршрут, всё больше забирая южнее, в сторону моря. Я было предположил, что противник держит путь к побережью, и нам следует запросить помощь у моряков. — Мы видим их, — неожиданно вышел на связь лейтенант Григорьев. — Семь сотен метров на юго-юго-запад, пять целей, дистанция увеличивается… Открываем огонь… Забравшийся на ближайший холмик «амтрэк» выпустил длинную очередь из крупнокалиберного пулемёта и сразу же добавил несколько коротких из сорокамиллиметрового гранатомёта. Затем БТР нырнул вниз по склону холма, надолго исчезнув из нашего поля зрения. До нас донёсся звук «работы» нескольких пулемётов — враг открыл ответный огонь, и оставалось лишь молиться, чтобы в американский плавающий сарай не засадили гранату из РПГ или из чего-нибудь посерьёзнее. Не стесняясь в выражениях — в основном, чтобы заглушить страх за своих товарищей — я резко развернулся на крутом склоне, едва не опрокинув машину, и помчался по следам агрессоров, обгоняя медлительную зенитную самоходку. Вопреки нашим опасениям, лейтенант Ривз обладал тактическим опытом и не помчался за моим«мерсом», а повернул свою «каракатицу» налево. «Зэсэушка» быстро достигла вершины холма и тотчас затарахтела из двух стволов, длинными очередями поливая огрызающегося противника. Мы в это время огибали тот самый холм, и посему подоспели аккурат к шапочному разбору, успев выпустить вслед шустро отходящему врагу лишь пару коротких очередей. — Гони, Володя, гони! — азартно закричал капитан Барулин, на миг отрываясь от прицела своего пулемёта. — Уйдут же! — Да, и чёрт с ними! — проорал я, отчаянно пытаясь увернуться от столкновения с небольшим валуном. — Их — пятеро, а мы — одни! — Уже четверо! — рявкнул в ответ Александр. — Одна «тачка» встала! — Не, Сань, без «брони» не пойдём! — я отрицательно замотал головой. — Геройствовать нужно в меру! Между тем, используя складки местности, четыре вражеских внедорожника стремительно вышли из-под обстрела «амтрэка» и самоходной зенитки. Пятая машина, всё-таки угодившая под огонь наших товарищей, замерла неподвижно, напоследок протаранив огромный кактус. Стрельба прекратилась, и под прикрытием «зэсэушки» к трофею покатила наша амфибия, а за ней двинулись и мы. — А номера-то у «тачки» столичные, — неожиданно произнёс Саня. — Девяносто девятый регион. Действительно, прошитый пулями сразу двух калибров «крузак» щеголял номерами центрального региона, региона столицы России, из чего можно было сделать кое-какие далеко идущие выводы. Экипаж повреждённого внедорожника состоял из двух человек, из двух типичных чернокожих африканцев, которые погибли на месте. Одному из них — водителю — крупнокалиберная пуля разнесла голову, выплеснув на лобовое стекло джипа кровь, мозг, осколки костей, ошмётки мяса и кожи лица. Словно этого оказалось мало, ещё несколько крупнокалиберных пуль прошили туловище навылет, превратив тело в нечто, напоминающее груду перемолотого мяса. Второму негритосу выдрало ключицу, разворотило левую руку и плечо, и он истёк кровью буквально на наших глазах. Кроме этих двоих, в пятнадцати метрах от машины обнаружился третий труп, разорванный пополам, как мы предположили, в результате прямого попадания сорокамиллиметровой гранаты или нескольких двадцатимиллиметровых «огурцов». Цвет кожи третьего боевика был заметно светлее, чем у его товарищей, погибших в салоне джипа. Возле тела убитого валялся заряженный гранатомёт РПГ-7, из которого африканец так и не успел выстрелить. Трофей сразу же оказался в руках Кутейкина и был внимательно осмотрен на предмет обнаружения повреждений и неисправностей. — Видимо, это и есть хвалёные «боко харамы», — сплюнув, с презрением в голосе констатировал капитан Барулин. — Вова, едем дальше, или как? — Минутку, подождём подкрепление, — ответил я, глянув в сторону наших союзников. Зенитная самоходка уже покинула выгодную позицию на холме, спеша присоединиться к погоне. Затем перевёл взгляд на подбитый внедорожник и невольно вздохнул. — Мда, такой хороший «крузак» издырявили. — Ну, может, его удастся починить, — без особого энтузиазма в голосе предположил Александр. — Всё, Вовка, поехали! Понимая, что личный состав нашего отряда ударился в адреналиновую эйфорию, я не стал тянуть время и приказал выступать дальше. Вновь развернувшись в линию, оседлали фланговые бугорки, обстреляли мелькнувший вдали серый силуэт и покатили вперёд, стараясь поддерживать установленный порядок движения. Больше всего я опасался, что исламисты на своих более быстроходных «тачках» обойдут нас с флангов, а затем ударят нам в тыл. А если, не дай бог, выведут из строя «зэсэушку», то нам вообще наступит полный кирдык с капутом. Примерно через километр с небольшим Вольфганг вдруг, доложил что видит перевернувшийся автомобиль, чуть в стороне от вектора маршрута. Причём Нидеррайтер-старший был готов побожиться, что это не хитроумная засада боевиков, и перевернувшаяся машина действительно брошена врагом впопыхах. Чтобы проверить слова немца, нам пришлось развернуться, поломав строй, и подтягиваться к левому флангу. Подъехав на место, мы долго рассматривали в бинокли валявшийся на боку внедорожник, прежде чем принять какое-нибудь решение. Преследуя исламистов из «Боко Харам» (никто уже не сомневался, что чернокожие боевики принадлежат именно к данной одиозной организации), мы постепенно подъезжали к границе пересечения двух миров, и вот очутились приблизительно в километре от чужого леса. Учитывая, что напавший на конвой Глеймана противник отлично ориентировался в родных тропиках, с нашей стороны было бы опрометчиво соваться в любую зелёнку, и особенно в джунгли чужого леса. Некоторых из нас натурально передёргивало от воспоминаний о тех ощущений, которые пришлось претерпеть во время отражения нападения динозавров, несколько дней назад, на побережье. Посовещавшись с командирами машин, мы решили не приближаться к границе пересечения ландшафтов, чтобы не нарваться на засаду исламистов. Вместо этого наши наиболее защищённые боевые единицы вновь двинулись по следам удравшего противника, а я вместе с Саней и Всеволодом остался на месте, контролируя подходы к вероятному трофею. Перевернувшийся автомобиль валялся метрах в шестистах от нас и был, как говорится, как на ладони. Вокруг него простиралась большая и относительно ровная песчаная пустошь, где не росла даже низенькая жёсткая травка. К машине никто не смог бы приблизиться незаметно, поэтому я посчитал, что одного ПКМа и трофейного РПГ будет достаточно, чтобы настучать негритосам по кумполу. А там, глядишь, на помощь подоспеют и наша амфибия с самодельной «каракатицей» наёмников. — Беспилотник! — неожиданный крик старшего лейтенанта Кутейкина произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Лично я ожидал от врага чего угодно, но только не запуска беспилотного летательного аппарата. — К северу от нас, на один час! — Ибабутские тушканчики, квадрокоптер какой-то, — выругался я, до боли вжав в кожу окуляры бинокля. — Откуда он взялся, (цензура)? Сань, расстреляй его, (цензура)! — Сей момент, — процедил сквозь зубы Александр, прижимая приклад пулемёта к плечу. — Получи, тварь! Несмотря на то что квадрокоптер летел на вполне приличной высоте и был едва заметен невооружённым глазом, Барулин зацепил его первой же очередью. Получив попадания, беспилотник завертелся в воздухе, теряя высоту, а затем заложил вираж со снижением. Видимо, оператор пытался восстановить управление летательным аппаратом, чтобы посадить его в более-менее уцелевшем состоянии. Вторая очередь из ПКМа поставила жирную точку в усилиях оператора и в лётной карьере неопознанного квадрокоптера: аппарат кирпичом рухнул наземь. — «Кракен», что у вас там за стрельба? — вышел на связь лейтенант Григорьев. — «Кракен», ответь «крейсеру»… — «Крейсер», у нас всё в полном ажуре, — заверил я Костю. — «Крейсер», внимание: в воздухе чужие «птички»! Повторяю: чужие «птички»… — Вас понял, — озадаченным тоном отозвался Константин. — Передам «Дредноуту»… — «Лестрейд» вызывает «Шерлока Холмса», — в эфире вдруг появился смутно знакомый голос. — Это вы подстрелили «птичку»? — Да, «Лестрейд», классно сработали, — с гордостью подтвердил я. — Молодцы, это был наш беспилотный разведчик, — полным ехидства и сарказма тоном отозвался Андрей. — «Лестрейд» зол, рвёт и мечет… В общем, сами потом оправдывайтесь перед ним… — Ядрёна-матрёна, а нас предупредили?! — возмутился наш меткий пулемётчик. — Вовка, дай сюда рацию, пошлю его (цензура), и ван Клейста тем же адресом! — Самое поганое на войне — попасть под огонь своих же, — со вздохом заметил Всеволод. — Как-нибудь потом я расскажу вам одну историю про Вторую чеченскую… Поминая родословную Андрея и команданте Жерара, мы едва не проворонили появление в поле зрения нашего «амтрэка». Бронетранспортёр выскочил на вершину самого дальнего холма, постоял там с полминуты, а затем шустро сорвался с места, словно им выстрелили из катапульты. На покинутом амфибией бугорке взлетело облачко дыма и пыли, до нас долетел звук от разрыва РПгшного заряда. Затем послышалось уже хорошо знакомое стрекотание двадцатимиллиметровок, и на склоне того же самого холма показалась самоходная зенитка на шасси Т-62. Прячась за макушкой холма, если так можно было назвать тот ничтожный бугор, «зэсэушка» засадила несколько коротких очередей в сторону противника, после чего вышла из-под огня со стороны чужого леса. Враг ответил очередным выстрелом из гранатомёта, и, как и следовало ожидать, не сумел поразить «каракатицу». — Так, парни, быстро в машину, — сориентировавшись в ситуации, приказал я. — Надо осмотреть трофей, пока нас могут прикрыть свои. Парни у меня подобрались сообразительные, и через небольшой промежуток времени мой «мерс», исполнив пресловутый «полицейский разворот», поднял целую тучу пыли возле перевёрнутого автомобиля. Облако густой пыли, как я полагал, должно было хоть немного замаскировать нас от прицельного огня из зарослей чужого леса. К сожалению, я не учёл того фактора, что калифорнийская пыль демаскирует и нас самих, выдав исламистам наши намерения. Поэтому вокруг нас почти сразу же засвистели пули, нервируя и заставляя пригибаться: показная храбрость под обстрелом — удел дураков, а не тех, кто постоянно рискует собственной шкурой. К счастью, вражеский пулемётчик подобрал себе не самую удачную позицию, а когда, наконец, догадался забраться куда-то повыше, мы уже уезжали, таща на буксире новый трофей. И какой трофей! — Ёшкин кот, Сань, смотри — знакомая «тачка»! — едва подкатив к перевёрнутому внедорожнику, я не смог сдержать удивлённого возгласа. — Ну да, техасские номера! — Точно, тот самый «ниссан-наварра», — тотчас подтвердил Александр, выскакивая из салона с пулемётом наперевес. — Чисто! Сева, тащи трос! Остальное было делом техники. В темпе перевернув и подцепив «ниссан» к фаркопу джипа, мы запрыгнули обратно в машину, и я выжал из «мерса» максимум его лошадиных сил. Мгновение спустя в борт дважды трофейного «джихадомобиля» вонзилось несколько шальных пуль, но мне это было уже глубоко до лампочки. Прикрывая наш отход, экипаж «амтрэка» принялся поливать из «браунинга» короткими очередями заросли чужого леса, нервируя вражеского пулемётчика. Тем временем, метрах в семистах западнее продолжалась дуэль зенитной самоходки и гранатомётчиков противника, завершившаяся в конечном итоге ничейным результатом, что, в общем-то, вполне нас устраивало. «Зэсэушка» под командованием лейтенанта Ривза не позволила врагу совершить обходной маневр, чтобы нанести удар нам в тыл и фланг, после чего благополучно отошла на новую позицию. Лейтенант вышел на связь, сообщив о том, что его «каракатица» полностью исчерпала боекомплект, и пора бы нам прекращать баталию с негритосами. Я был полностью согласен с Тони и отдал приказ отходить. Судя по отсутствию погони, у боевиков «Боко Харам» имелись собственные серьёзные проблемы, и мы благополучно достигли ангара. Здесь нас встретило более двух десятков наёмников, во главе с ван Клейстом, экстренно примчавшимся из Данилово на «маталыге». Бельгиец был жутко взвинчен, потеряв своё воистину нордическое самообладание, нервничал и орал на ремонтников, словно Жириновский на либералов. Наше появление, точнее, появление Ривза и его экипажа, спровоцировало следующий раунд раздачи на орехи. Учитывая, что мы все были на нервах, а лейтенант и его ребята отлично проявили себя в бою, я не выдержал и сцепился с Жераром. Минут десять мы орали друг на друга до хрипоты, едва не схватились за грудки, сверля один другого тяжёлыми взглядами. Затем порядком обалдевший от такого зрелища личный состав растащил своих командиров в разные стороны, погасив дурацкую конфликтную ситуацию. Похоже, каждый из бойцов прекрасно понимал, что эмоциями и криками погибших не возвратить, а взаимные склоки среди начальства лишь ослабят наши общие и без того невеликие силы. В общем, спустя ещё четверть часа я мирно беседовал с ван Клейстом, и даже убедил того принести извинения лейтенанту Ривзу. В конце концов, Тони не был виноват в том, что жадный до чужого хабара мастер-сержант напоролся на засаду чёртовых исламистов. Возникший было между нами двоими конфликт было решено считать недоразумением, которое не должно влиять на дальнейшие планы. Чуть позднее, по приезду в посёлок, мы с бельгийцем выпили мировую, найдя в сейфе у Еремеева поллитровку какого-то жутко выдержанного вискарика. В принципе, эмоциональный срыв командира наёмников был легко объясним. За последнее время капризная девка по имени Фортуна явно повернулась к «солдатам удачи» своей объёмистой и толстой, кхм, кормой. Во-первых, во время очередной операции в чужом лесу в районе венгерского кластера получили ранения двое бойцов из группы сержанта Маллигана. Во-вторых, едва бельгиец передислоцировал экипаж сержанта Бертье вместе с их боевой машиной, пленные саудовские моряки решили «сделать ноги». Побег удался частично: пять-шесть сбежавших арабов побродили по окрестным зарослям почти сутки, после чего трое из них прибежали обратно, слёзно моля их пощадить, и посадить обратно в лагерь. Оказалось, что товарищи беглецов стали законной добычей огромной нелетающей птицы, настоящего трёхметрового монстра с массивным клювом и мощными лапами. В довершение ко всем несчастьям, наводчик «вулкана» повздорил в посёлке с кем-то из беженцев с верховий Амазонки. Конфликт произошёл из-за женщины, которая то ли дала, то ли не дала, в общем, типичный сексуальный треугольник. Хорошо ещё, что подоспевшие местные дружинники успели предотвратить драку с поножовщиной. Данное происшествие стало сигналом о нарастании в нашем обществе очень серьёзной проблемы — проблемы делёжки свободных женщин детородного возраста, занятых поисками наиболее брутального самца во всей округе. Есть среди «слабого пола» такие дамочки, которые ловят кайф покруче оргазма, глядя, как мужики бьются за право сунуть бабам промеж ног. Проведённое, в прямом смысле этого слова, по горячим следам расследование деятельности Глеймана вскрыло несколько эпизодов комбинаций и махинаций с материальными ресурсами конфедерации. Отправившийся в гости к предкам мастер-сержант, похоже, собирался построить в новом мире собственную подпольную торговую империю, потихоньку собирая в свою команду таких же проходимцев, как и он сам. Так, в частности, у интенданта появились добровольные помощники из числа поляков, венгров и наших соотечественников, пассажиров спасшихся авиалайнеров, занимавшиеся перевозкой и охраной добытого их патроном барахла. Судя по найденному на нижнем уровне бокса хабару, Глейман рассчитывал использовать бывшее хранилище КМП в качестве склада для мебели и прочего габаритного добра, которое нельзя было держать на свежем воздухе. По ходу расследования выяснилось, что подчинённые лейтенанта Ривза не имеют никакого отношения к деятельности мастер-сержанта, более того, у Дональда даже вышел конфликт с Тони, едва не завершившийся дракой. Пахавшие в поте лица с раннего утра до позднего вечера ремонтники косо смотрели на набранный Глейманом интернационал из махинаторов и ловкачей, считая оных дармоедами и тунеядцами. Собственно, именно нежелание Ривза выделить интенданту грузовик «буффель» для перевозки габаритной мебели и послужило причиной конфликта. Впрочем, не исключено, что если бы лейтенант уступил требованию мастер-сержанта, то «дикие гуси» имели бы три единицы потерянной в бою техники вместо двух. Как уже говорилось выше, персональный «хамви» Глеймана ремонту не подлежал: от машины уцелел лишь передок и, что удивительно, двигатель. Отныне, как заметил кто-то из техников, подполковник Коллинз может не переживать за моторесурс внедорожника своих медиков — в случае чего есть чем заменить движок на втором армейском джипе. Осмотр другого уничтоженного авто — грузовика марки «мерседес» — показал, что машина настолько изрешечена пулями, в том числе крупнокалиберными, что восстанавливать её выйдет себе дороже. Так уж получилось, что грузовик угодил под перекрёстный огонь нескольких пулемётов, его мотор был превращён в груду металла, а кабина напоминала дуршлаг. Брошенный врагом на поле боя подбитый «крузак» имел аналогичные по тяжести повреждения: двадцатимиллиметровые бронебойные снаряды и полудюймовые пули прошили машину насквозь, уничтожили её пассажиров и добрались до двигателя джипа. Осмотр трофейного внедорожника показал, что с него можно с ходу снять все четыре колёса, и по мере надобности и при наличии свободного времени демонтировать на запчасти ходовую. Всё. Второй трофей, явно доставшийся нам при содействии мадемуазель Фортуны, имел не столь критичные повреждения, и через некоторое время мог быть введён в строй. Судя по всему, водитель «ниссана» не справился с управлением мощной машиной, в результате чего «джихадомобиль» несколько раз перевернулся в воздухе, а затем более-менее удачно лёг на левый бок. Лобовое стекло джипа сплошь покрылось сетью мелких трещин, грозя рассыпаться в любой момент, верхний люк заклинило намертво, а левый борт стал напоминать сморщенное печёное яблоко. Вот, пожалуй, и все поломки внедорожника. Увы, закреплённый в кузове ПКМ не пережил кувырка в воздухе с последующим столкновением с землёй, превратившись в набор запасных деталей к нашим пулемётам. В общем, из исправного оружия нам достались гранатомёт и потёртый ППК американского производства, больше похожий на детскую игрушку, чем на настоящий пистолет. Всё остальное исламисты успели подобрать, к великому сожалению личного состава. — Чёрт, даже короб помялся, — быстро раскидав на капоте «ниссана» остатки трофейного ПКМа, чертыхнулся Барулин. — А ствол вообще согнут в дугу. — Ну, и хрен с ним, — отозвался я, поворачивая ключ зажигания. Джип неожиданно закапризничал, не желая заводиться. Пришлось пробовать снова и снова, пока, наверное, с шестого раза движок не взревел, просыпаясь от спячки. — Сань, скидай все детали в сумку, потом разберёмся… Ехать пора — я бабу хочу до ужаса. Отходняк перешёл в… другую фазу, млин. — Не ты один бабу хочешь, — возясь с сумкой, заметил Александр. — Я тут услышал, что оставшиеся в «родном» африканском анклаве наёмники активно пользуют даже лесбиянок. — Ну, хоть какая-то польза от Рынской и её любовницы, — ухмыльнулся я, вспомнив, сколь демонстративно вели себя лесбиянки на суде. — А вообще, пора вам всем, парни, заводить себе постоянных подруг. — Ага, заведёшь тут — мотаемся сутками напролёт по кластерам, пока другие себе баб в посёлке подыскивают, — вздохнул капитан. — Впрочем, ты прав — с этим вопросом тянуть нельзя, а то всех женщин расхватают бойцы Стрелкова или ещё кто. Жерар принял решение задержаться на полигоне на пару-тройку часов, чтобы самолично подобрать позицию для привезённого с нашей базы миномёта. Поэтому мы возвращались в Данилово в гордом одиночестве, двумя единицами нашей техники, обсуждая по дороге перипетии боя. Разговор сам собой подошёл к теме усиления защиты имевшейся в распоряжении «диких гусей» техники, забронирования грузовиков, «маталыг» и прочего моторизованного стада. Собственно, ничего принципиально нового и революционного наёмники не изобрели — ещё на Земле подобным занимались все, у кого не хватало зелёных фантиков на «абрамсы» и прочие «леопарды», но имелось желание и некоторое количество броневых плит. В данном случае «солдатам удачи» под руку попалось десятка полтора разбитых корпусов БТРов и БМП советского производства, и парни ван Клейста засучили рукава повыше. Благо в отряде имелась своя собственная ремонтная мастерская, плюс достаточно квалифицированные кадры, способные разобрать, собрать и починить практически любое ремонтопригодное «железо». Ну, наверное, за исключением напичканных под завязку сложнейшей и нежной электроникой «леклерков» и других суперсовременных танков. Первым делом подчинённые Ривза установили на один из МТЛБ фальшборты из броневой стали, защищавшие нос и боковые проекции корпуса данного тягача. Параллельно с этим люди лейтенанта воплотили в металле вариант забронирования американских армейских грузовиков, используя броневые листы разбитых советских «шестидесяток». В результате пара трёхосных машин превратилась в некое подобие бронетранспортёров, способных пережить обстрел из лёгкого стрелкового оружия и сохранить жизнь личному составу. Видимо, войдя во вкус, ремонтники принялись мудрить над новеньким капотным самосвалом марки «вольво», пожертвованным польской стороной на нужды конфедерации. Кроме работ по созданию импровизированных БТРов, подчинённые Ривза провели эксперимент по скрещиванию корпуса танка с самодельной малокалиберной зенитной «спаркой», причём, как показал недавний бой, эксперимент можно было считать успешным. Рождённая бесшабашным южноафриканским гением «каракатица» сумела не только постоять за себя, но и разогнать несколько «джихадомобилей» с пулемётным вооружением. Думается, если добавить в состав вооружения самоходной зенитки что-нибудь типа «корнета», то «спарку» вполне можно будет использовать в качестве гусеничной БРДМ. Кстати, о комплексе «корнет». Прослышав, что среди бойцов Стрелкова имеется офицер, отлично знакомый с данным комплексом, Жерар затребовал срочно вернуть столь ценного спеца обратно в Данилово. И не просто вернуть, а ещё и назначить на пост командира отряда береговой обороны, вменив ему в обязанности защиту наиболее ценного движимого имущества всей конфедерации — двух танкеров. Если учесть, что никакого отряда береговой обороны не существовало и в помине, то старшему лейтенанту Кутейкину предстояло совершить в самом ближайшем будущем пару подвигов Геракла как минимум. Во-первых, найти достаточно толковые кадры, которых днём с огнём не сыскать во всей ближайшей к нам округе. Во-вторых, раздобыть в достаточном количестве бинокли и ПНВ, организовать визуальное наблюдение за морем и побережьем и т. д., и т. п. Единственное, что сразу же получил в своё распоряжение новоиспечённый командир, был ПТРК «корнет» с четырьмя выстрелами к нему. Кроме того, отныне на Всеволода и его подразделение работали радиолокаторы «Маджестика», имевшего наиболее мощную и совершенную аппаратуру. В случае необходимости офицер мог рассчитывать и на огневую поддержку со стороны зенитчиков, которые прикрывали наш «аэропорт». Вообще-то изначально планировалось включить в отряд береговой обороны как минимум один танк, но противостояние с «Боко Харам» не позволило отозвать с фронта хотя бы одну бронированную боевую машину. Обсудив достоинства и недостатки самодельных броневиков на базе грузовых машин, мы плавно перешли к теме использования беспилотников в разведывательных целях. Здесь следует сказать, что в суматохе галопирующих событий посткатаклизма мы выпустили из виду много чего, в том числе и судьбы людей и машин, угодивших в новый мир вместе с нами самими. Поэтому оказались не в курсе того, что в грузовике с компьютерной техникой, выменянным энное время назад покойным Глейманом, «солдаты удачи» нашли пять десятков радиоуправляемых летательных аппаратов. Пять десятков самых различных летающих моделей самолётов, вертолётов и всяческих квадрокоптеров, которые так и не доехали до адресата. Сразу же после сражения с арабами и сомалийцами у наёмников просто не доходили руки до этого богатства, а затем Жерар приказал своим подчинённым срочно пошевелить извилинами и создать эскадрилью беспилотников. Подчинённые — Бойд с Гивинсом — взяли под козырёк, покумекали, что и как, взяли да и создали буквально на пустом месте самое настоящее производство дронов. Как говорится, включили соображалку и проявили недюжий организаторский талант. Имея на руках списки бывших пассажиров двух авиарейсов, «солдаты удачи» быстренько установили трёх французов, которые ранее занимались различными электронными девайсами и прибамбасами и сделали тем воистину царское предложение. В общем, получив в свои руки кучу материальных ресурсов и полный карт-бланш в техническом плане, спустя пару дней французы продемонстрировали и ввели в строй оснащённый видеоаппаратурой квадрокоптер. К сожалению, первый же боевой вылет летательного аппарата оказался для него и последним — беспилотник был быстро сбит дружественным огнём с земли. Несмотря на это, ван Клейст посчитал, что игра стоит свеч, и приказал бригаде форсировать доводку и испытания новых дронов, чтобы вооружить ими все подразделения сил конфедерации. Теперь французы по двенадцать часов в день трудились во благо общества, занимаясь вводом в строй первой партии беспилотников, в основном квадрокоптеров, которые считались наиболее простыми в применении наскоро обученными операторами.Часть II
Утро, как известно, редко бывает добрым, и любое исключение из этого правила лишь подчёркивает данное наблюдение. По этой причине на следующий день я не стал вскакивать ни свет ни заря, в шесть ноль-ноль, нагло позволив себе выспаться почти до девяти утра. Затем ещё с полчасика валялся в постели, размышляя о перипетиях отношений с противоположным полом и о том, что могут сотворить с земными женщинами целых три луны нового мира. Вчера, едва приехав в Данилово, первым делом я разыскал Марину, чтобы уединиться с нею где-нибудь в укромном местечке. Такое местечко нашлось очень быстро, а вот моя девушка поначалу с прохладцей отнеслась к идее побыть наедине с мужчиной. Пришлось проявить настойчивость и старание, и через пару-тройку минут предварительных ласк моя рыжеволосая красавица оттаяла, задышала в ином ритме и перестала твердить, словно заклинания, фразы со словами «нет» и «нельзя». Спустя какое-то время — после ахов и охов, переходящих в стоны — выяснилось, что девушка опасается забеременеть, и в ближайшее время у нас наступит перерыв в контактах определённого вида. Самое интересное заключалось в том, что Марина боялась не самой беременности, родов и прочих проблем молодой мамы, а дальнейшей жизни с новорождённым младенцем на руках в новом мире. Женщина просто не представляла, как вообще можно родить и воспитывать ребёнка в условиях самого натурального первобытного мира, без привычных нам благ цивилизации. В общем, повторного секса поздно вечером так и не произошло, ибо девушка была категорически «против», а я после лёгкой пьянки с бельгийцем был в прекрасном настроении и решил, что дело может подождать до завтра. За что и был с утра пораньше обвинён Мариной в том, что не люблю детей и не желаю становить отцом. Надувшись, словно мышь на крупу, переводчица убежала, громко хлопнув дверью в прямом смысле этого слова. Женская логика, однако, абсолютно лишённая нормальной логической последовательности. С другой стороны, моя подруга в какой-то степени была права — никто не мог гарантировать, что день грядущий не принесёт людям новых испытаний. Никто не мог гарантировать, что мы останемся живы в самом ближайшем будущем, не будем голодать, терпеть лишения и страдания. По сути, народ и так жил в постоянном стрессе, в постоянной готовности к крупным и мелким неприятностям. В такой ситуации очень страдали молодые женщины, выдернутые из привычной им комфортной среды современной цивилизации, лишённые поддержки и помощи родных и близких, совершенно не готовые жить в первобытном мире. Если ещё учесть, что уровень нашей медицины вот-вот начнёт падать вниз… В общем, не время заводить детей, а вопрос с трёмя лунами ещё предстоит изучать в контексте их влияния на дам. — Володя, хорош валяться, вставай, подгони новую форму, пока есть время, — брошенный Русланом свёрток оторвал меня от размышлений о психологических проблемах молодых женщин и девушек. — Маринке твоей подобрал навскидку, вроде должно подойти. Минут десять спустя я появился на кухне в новеньком американском камуфляже, в таком же, в который ранее переоделись Стрелков и его бойцы. Подобранная капитаном форма сидела идеально, словно влитая, нисколько не стесняя движений. Расцветка, пресловутая «цифра», судя по всему, должна была маскировать мою тушку в местном лесу не хуже натурального «костюма гилли», имевшегося у запасливого Сухонина. А вот «берцы» пришлось оставить старые, свои собственные, которые были на ногах, когда мы очутились другом мире, ибо с обувью у наёмников дело обстояло крайне туго. Проще говоря, совершенно не имелось никаких запасов армейских ботинок, как, впрочем, и обувного производства. — Руслик, а ты чего не на своём «Дзуйкаку»? — беря протянутую мне кружку кофе, первым делом поинтересовался я. — Набедокурил чего, может, любовь с русалками замутил? — Почти угадал, — хмыкнул Руденко, отхлёбывая горячий кофе. — Давеча Бойд прошвырнулся по анклавам и сосватал Сухонину двоих испанцев, послуживших на флоте. А сегодня ван Клейст переговорил с Такэдой, после чего перевёл всех японцев на сторожевик. Короче, мы с Марком вновь в рядах доблестных даниловских рейнджеров. Неужто не рад, командир? — Шутить изволите, сэр рейнджер? — усмехнулся я, наскоро сооружая бутерброд из колбасы и хлеба. — Пошли наверх, посидим, попьём кофейку на свежем воздухе. Поднявшись на второй этаж, на веранду, я с наслаждением опустился в шикарное кожаное кресло, пригубил кофе и энергично заработал челюстями, уничтожая свежеприготовленный бутерброд. С недавно восстановленной веранды открывался красивый вид на посёлок, на море и вообще на ближайшие окрестности, в том числе и на внутренний двор усадьбы. Во дворе тусовался почти весь наш личный состав, занятый текущими делами: Владислав с головой нырнул под капот своей «бэхи», Александр пристроился на штабеле досок и тщательно чистил разобранный ПКМ. У опущенного вниз пандуса «амтрэка» отец и сын Нидеррайтеры о чём-то оживлённо беседовали по-немецки с Марком, до веранды доносились лишь обрывки фраз. Через двор в сторону ворот ковылял Михаил, с трофейным «штайром» в правой руке и с пластиковой бутылкой газировки в левой. За воротами нашей базы, метрах в ста пятидесяти ниже по склону холма взрыкивал дизелем гусеничный трактор, вспахивая поле, ранее использовавшееся под покос. Ещё один «гусак» поднимал многолетнюю целину у трассы, а на самой дороге виднелась группа из трёх-четырёх вооружённых ополченцев в амеровском камуфляже. Мужики, видимо, перетирали что-то важное, размахивали руками, словно крыльями. Вооружившись биноклем, я узнал Чугунова с Доценко и шустрого деда с окраины села, которого недавно назначили агрономом. Никитин величал деда то ли Савелий Игнатьевич, то ли Савелий Иванович и сетовал на то, что тот стал совсем слаб здоровьем, в пух и прах проиграв войну с «зелёным змием». Скользнув взглядом по полоске чужого леса, я какое-то время рассматривал «Сириус Стар» с «Маджестиком», затем поглазел на облепленный лодками и шлюпками СТК, и нахмурился, не видя японского траулера. Что за чёрт, куда исчезли Сухонин и его корабль? Покрутив окуляры бинокля, присмотрелся к людской суете на пляже, прямо напротив потопленного фрегата, с облегчением вздохнул: сторожевик стоял недалеко от берега, его мачта слегка возвышалась над деревьями. Внутренне успокоившись, я принялся разглядывать происходящее на пляже, не забывая, впрочем, про бутерброд и кофе. Спустя пару секунд был вынужден констатировать, что никак не могу идентифицировать смуглых работяг, пиливших и таскавших огромные брёвна. К счастью, на веранде появился Руслан, принеся целый поднос с бутербродами и кофейник впридачу. — Руслик, я не понял — наш бельгиец всех индусов с японцами мобилизовал, что ли? — поинтересовался у капитана, который плюхнулся в соседнее кресло. — Неа, это арабов пригнали, чтобы те вкалывали на благо белых людей, — пояснил Руденко, с видимым наслаждением вгрызаясь в бутерброд с сыром. — Сегодня утром пригнали, часов с семь утра, пока кое-кто давил на массу после ночи любви с рыжеволосой феей. — Так… Арабы, похоже, строят плот, что ли, — пробормотал я, вновь покрутив окуляры бинокля. — Точно, плот. — Ага, строят «Кон-Тики», а наш Эрик Робертович будет заместо Хейердала, — ухмыльнулся капитан, наливая себе кофе. — Ты на фрегат глянь, видишь? — Ну, вижу, верхняя палуба почти торчит из воды, — я перевёл бинокль в сторону «Аль-Дамана». — Рядом с ним брёвна какие-то… Всё, понял, спасибо. — Володя, ты меня пугаешь. Тебя фея, часом, не заколдовала? — с подозрением прищурился Руденко, явно настраиваясь побалагурить. — Если серьёзно, по словам Сухонина сегодня-завтра будет самый пик отлива, поэтому Жерар взял и подогнал пленных. А кого ещё ставить на эту работу, кроме них? — Володя, что будем делать со вторым «граником»?! — щёлкнув затвором, Саня отставил пулемёт в сторонку и взялся за вчерашний трофейный РПГ-7. — С собой будем таскать, или мне его в оружейку кинуть? — У нас вроде всего четыре выстрела к ним, — припомнил я, наливая себе ещё кофе. — Саш, грузи его в амфибию, пусть под рукой будет. — У нас ещё есть три американских «граника» шведского происхождения, — напомнил Руслан. — Они лежат в ящиках под скамьями. — Пусть лежат, запас жрать не просит, — беря кофейник, отозвался я. — Может, потом поменяемся с наёмниками на что-нибудь отечественное. Едва я помянул «солдат удачи», послышался шум мотора, и пару секунд спустя у ворот усадьбы остановился грузовик «буффель». Открылась дверь со стороны пассажира, и, сверкнув на солнце гладко выбритой головой, на землю спрыгнул командир отряда «диких гусей» собственной персоной. Загорелый до черноты, уверенный в себе и в своём праве делать всё, что ему вздумается, ван Клейст огляделся по сторонам и неторопливо направился в нашу сторону. Поздоровавшись за руку с встретившим его в воротах Ковалёвым, Жерар приветственно кивнул остальным, пересёк двор и через полминуты поднялся к нам на веранду. — Господа полицейские, у нас появились проблемы, — с ходу заявил бельгиец, пожимая нам руки. — Собирайтесь, поедем к мэру. Я жду вас в машине. Несмотря на внешнее спокойствие и невозмутимость, глаза ван Клейста выдавали сильную озабоченность, а в голосе бывшего парашютиста явственно слышались нотки ярости и раздражения. Поэтому мы не стали тянуть кота за хвост, и, прихватив с собой Марка, уже пару минут спустя тряслись в кузове грузовика, подъезжая к дому Никитина. По пути успели выдвинуть несколько самых разных версий, пытаясь угадать, что же могло столь сильно обеспокоить отнюдь не пугливого бельгийца. Увы, не угадали — действительность, как всегда, оказалась более банальна и непредсказуема одновременно. — Я должен извиниться перед вами, русскими союзниками, за то, что сразу не довёл до всех полную разведывательную информацию по противоположному берегу Амазонки, — с ходу огорошил нас Жерар, едва мы уселись за столом в гостиной у Василия. — Задолго до вашего рейда на левобережье моему штабу было известно, что тот берег обитаем. Если точнее, со второго дня нашего пребывания в этом мире. Бойд, дай сюда штабной лэптоп. Раскрыв компьютер, ван Клейст быстро вывел на экран видео, снятое камерой беспилотника, и принялся комментировать короткометражку. А посмотреть было на что. Пролетев над рекой, дрон забрался на несколько километров вглубь холмистой местности, идя строго на север. Следуя данным курсом, разведчик вышел почти прямо к четырёхугольной пирамиде, весьма напоминавшей египетские, и заметно возвышавшейся над окружающей её местностью. Облетев пирамиду по кругу, беспилотник лёг на прежний курс, и спустя некоторое время впереди показались квадратики обработанных полей, какие-то постройки, тонкие ленты дорог. Разворачиваясь, дрон заложил вираж вправо, пройдя над пересечением двух ландшафтов, по ходу движения поймав в объектив камеры какой-то автомобиль. Рядом с машиной можно было разглядеть группку людей, но, увы, не имелось возможности определить их национальность, расовую и государственную принадлежность. Затем, возвращаясь на базу наёмников, разведчик снова пролетел поблизости от таинственной пирамиды, вновь обошёл её по кругу, на этот раз со снижением, выдав хорошую крупномасштабную картинку. Далее, по словам бельгийца, смотреть было совершенно нечего, и командир наёмников запустил запись следующего полёта разведывательного аппарата. На этот раз беспилотник взял курс на северо-запад, пересёк реку и какое-то время шёл над однообразным холмистым ландшафтом, пока внимание оператора не привлекло что-то необычное слева от курса дрона. Разведчик довернул влево, и нашему взору предстало хвостовое оперение какого-то крупного самолёта, валявшееся на земле. В следующий момент видеокамера зафиксировала несколько трассеров, промелькнувших под брюхом аппарата, словно молнии, затем изображение закувыркалось так, что его пришлось рассматривать практически покадрово. Несмотря на то что беспилотник рухнул вниз, развалившись на куски под огнём с земли, оператору удалось выдрать из мешанины последних секунд несколько более-менее приемлемых кадров. На паре их них вполне угадывались «коробочки» какой-то боевой техники, то ли колёсной, то ли гусеничной, хорошо сливавшейся с окружающей местностью. — Если это земляне, такие же, как и мы, то с кем же мы тогда пересеклись за речкой? — после просмотра видео в гостиной на какое-то время воцарилась мёртвая тишина, нарушенная коварным вопросом Руслана. — С аборигенами здешнего мира? С такими же пришельцами, как и мы? — Я не знаю. Пока не знаю, — словно болванчик, покачал бритой головой Жерар. — Но я узнаю, рано или поздно разберусь в этой головоломке. — Что-то мне подсказывает, что у команданте в рукаве припрятана ещё пара козырей, — переглянувшись с нами, прищурился Василий. Закашлялся, морщась от боли, вызванной ранением. — Ты давай, господин капитан, не тяни, выкладывай всё, что спрятал от нас. Иначе тебе веры нет и никогда больше не будет, как бы там ни пошло у нас дальше. — Вот, запись одного интересного радиоперехвата, — выслушав перевод сказанного Никитиным, ван Клейст принялся «таскать козыри из рукава». — Ваш соотечественник Андрэ готов побожиться, что это армянский. Увы, у меня в отряде нет никого, кто бы владел этим языком. — Да, это армянский, — подтвердил я, прислушиваясь к не особо качественной записи радиоперехвата. В своё время я наслушался армянской речи выше крыши, и даже стал понимать с пятое на десятое. Потом на рынке сменился хозяин, одни представители солнечного Закавказья уступили место представителям другой южной республики, да и я вскоре расстался с той своей подругой и переехал в другой район. Свято место, как известно, пусто не бывает, особенно такое доходное, как рынок в начале девяностых. — Жерар, у тебя есть ещё что-нибудь, о чём нам следует знать? — Есть, Владимир, — глянув мне прямо в глаза, произнёс бельгиец. — Наш радар несколько раз засекал неизвестные летательные аппараты, скорее всего, вертолёты. Они пролетали над противоположным берегом к северу и востоку от анклава амишей. Ребёнку ясно, что они проводили авиаразведку местности вокруг их земель. — Так, и именно поэтому вы в спешном порядке перебазируете свою РЛС в наш кластер, — мгновенно сообразил я. — Я прав? — Да, ты прав. Наш берег более низкий по сравнению с противоположным, и если чужаки зайдут на малой высоте, то мы рискуем потерять радар вместе с операторами, — разъяснил ситуацию с передислокацией ван Клейст. — Здесь, в русском анклаве, у нас больше шансов отбить внезапный воздушный налёт. Кроме того, наше общее богатство, оба танкера, следует охранять лучше, чем корзину с алмазами. — Двух зайцев одним выстрелом — одобряю, — вновь закашлялся Никитин. — Наташа, ты гостей кормить думаешь?! — Ну, и сегодня ночью мои бойцы слышали за рекой канонаду из тяжёлых орудий, — после небольшой паузы добавил командир «солдат удачи». — Это вторая причина, из-за которой мы передислоцируем наши силы в русский кластер. Прошу задавать вопросы, товарищи. — А если произойдёт ещё одна атака с моря? — сразу же спросил Руденко. — Мы ждём налёта, а если кто-нибудь хитрый атакует с моря, как те арабы? Жерар, ракетами и артиллерией радар разнесут на раз-два, и даже обломков не останется. — Мы учли этот риск, поэтому приняли решение разместиться в крайней северной точке анклава, на ферме мистера Макеева, погибшего при обороне Данилово, — уточнил предстоящую диспозицию наёмников бельгиец. — И в перспективе нам необходимо связать аэродром и радар кабельной линией связи, чтобы исключить возможность подавления нашей связи средствами радиоэлектронной борьбы. — Кабель — дело несерьёзное, — я решил покритиковать ван Клейста в порядке мести за утаивание разведданных и вообще для профилактики. — Его перерезать — раз плюнуть, любой мальчишка с ножом провернёт это дело играючи. — Это если имеешь дело с проводами на столбах или полевой линией связи, как в войну, — усмехнувшись, заметил Марк. — А проложенный под землёй кабель не так-то легко найти, особенно когда вообще ничего не знаешь о его существовании. — Давайте вернёмся к более серьёзным проблемам, — вновь вступил в разговор Руслан. — Какие самолёты и вертолёты могут быть у армян? — А с чего ты решил, что весь левый берег занимают одни лишь армяне? — сразу же спросил я. — Какова вообще площадь всего нагорья? Может, там, как и у нас, на побережье, все кластеры вперемешку, из разных стран и с разных континентов. — Вот и я о том же, — тотчас подхватил капитан. — Мы строим гипотезы, не имея никаких фактов, кроме записей какой-то там болтовни по-армянски. Где свидетели и вещдоки? — С вами трудно спорить, господа сыщики, — усмехнулся бельгиец. — Поэтому предлагаю взять лодку и сплавать в гости к капитану Горбаню. Этот хитрый дядька утаил от вас намного больше, чем я. «…Чёрт, а ведь Жерар прав — никто из нас так толком и не поговорил ни с капитаном СТК, ни с членами его команды, — призадумался я, осознавая, что допущен очередной серьёзный прокол. — Нас в первую очередь интересовали беженцы, которых эвакуировал Горбань, и Стрелков с его бойцами. И мы как-то с ходу поверили на слово Игорю Степановичу, когда тот заявил, что проболтался пару-тройку дней по большому озеру, ничего не видел и ничего не знает… Не могли речники ничего не видеть, физически не могли… А ван Клейст-то, похоже, проявил смекалку исообразительность не хуже нашей. Птица-говорун, млин…» Быстро уйти из дома главы не удалось, так как супруга Василия подала на стол пару больших кастрюль, и по гостиной поплыли обалденные ароматы борща и котлет. Едва увидев это домашнее изобилие, Гивинс шмыгнул носом, затоптался в дверях, бросая на своего командира беспомощные взгляды. Желудок бельгийца предательски заурчал, и, покачав головой, ван Клейст позвал со двора Бойда. Трапеза, как говорится, прошла в тёплой и дружественной атмосфере — кое-кто из «солдат удачи» наворачивал так, словно его не кормили целую неделю, да ещё и постоянно нахваливал кулинарные таланты хозяйки. Впрочем, и остальные наёмники не отставали от Гивинса, работали ложками и вилками на всю катушку, быстро опустошая одну тарелку за другой. Капитана Горбаня мы нашли под большим тентом, раскинутым над частью верхней палубы прямо впереди надстройки судна. Игорь Степанович восседал в массивном офисном кресле, рядом стоял небольшой столик, плотно заставленный бутылками с водой и тетрапаками с соками. Здесь же возлежала горка пузырьков и коробочек с лекарствами, которые принимал капитан, совсем недавно перенёсший инфаркт. Отсюда же, прямо с палубы, Горбань командовал своими подчинёнными и дюжиной временно прикомандированных к кораблю грузчиков, в основном молодёжью из числа беженцев, таскавших какие-то ящики из очередного контейнера. Едва увидев направлявшуюся в его сторону делегацию из шести человек, Игорь Степанович, видимо, сразу же сообразил, что разговор предстоит весьма и весьма серьёзный. Уточню: делегацию не просто из шести человек, а из шести отмороженных типов, обвешанных оружием и обладавших практически безграничной полнотой власти в Данилово и его окрестностях. Уж не знаю, кто и что успел напеть в уши капитана и его команды про нас с Жераром, но поначалу Горбань взбледнул, беспомощно огляделся по сторонам, ища кого-нибудь из своих. Крикнул, чтобы позвали некого Малыхина и ещё кого-то, поприветствовал гостей, попытавшись натянуть на лицо слабое подобие радушной улыбки. Впрочем, глаза выдавали Игоря Степановича с потрохами, и он прекрасно осознавал это, поэтому не стал ломать перед нами комедию. Появление примчавшегося по зову начальства старшего механика с парой моряков произошло уже после того, как Горбань приступил к повествованию о приключениях его корабля в первые дни после катаклизма. — Рейс, должен был быть, можно сказать, самый, что ни на есть будничный. Загрузились в Ростове, разгрузились в Новороссийске — рутина, ничего необычного, — закинув в рот и запив водой несколько таблеток, рассказывал капитан. — Прошли Керченский пролив, взяли курс на Новороссийск, ни шторма, ни тумана, берег виден как на ладони… И тут вдруг словно вспышка какая-то, мёртвая тишина на мгновение, и мы идём в тумане, как в молоке. Ни черта вокруг не видать… Поначалу грешили на военных — Бэ-Дэ-Ка и сторожевик шли мористее встречным курсом — думали, что это они испытали какое-нибудь новое оружие. Попробовали связаться с ними по радио — безрезультатно. Где находимся — непонятно, радар показывает чёрте что, один лишь компас не врёт. В общем, застопорили ход, легли в дрейф, тралим эфир, в надежде выловить хоть что-то толковое… Множество обрывков передач: кто SOS орёт, кто матом ругается — хрень полная… Часикам к трём дня туман рассеялся, глянули мы вокруг — а на горизонте заснеженные горы. И горы эти не наши, не российские, а другие, совсем другие… А тут ещё один из моих догадался попробовать воду на вкус — оказалось, пресная, не на море мы, а ещё где-то… Горбань рассказывал долго, заостряя внимание на различных деталях и подробностях, важных с точки зрения моряка. Там мы узнали про глубины, направление и скорость ветра, высоту волны, рельеф береговой линии, и даже про пернатых хищников и рыбу, водившихся в озере. Свой рассказ Игорь Степанович сопроводил несколькими сотнями фотографий, сделанными им самим и его подчинёнными, и видео среднего качества, снятого с помощью старенькой японской видеокамеры. Из всего изобилия отснятого моряками материала наибольший интерес вызывали фотографии и видеокадры, на которых были запечатлены какие-то местные развалины в бухточке на южном берегу озера. Капитан не рискнул входить в саму бухту, опасаясь повредить корпус корабля о какие-то подводные препятствия, поэтому народ снимал с расстояния около полукилометра или, может, чуть больше. Впрочем, сделанные и с такого расстояния фотографии давали кое-какое представление об архитектурных предпочтениях неизвестных здешних строителей. Большинство зданий своим видом походили на уступчатые пирамиды, и, скорее всего, были построены из какого-то тёмного камня. Кроме упомянутых пирамидальных построек, берега бухты окаймляли каменные причалы, в нескольких местах пологими спусками уходившие прямо под воду. Всё это строительное великолепие неизвестной цивилизации постепенно завоёвывалось местной флорой: на некоторых фотографиях были отчётливо видны могучие деревья, вымахавшие почти вровень с пирамидами, а густой подлесок полностью оккупировал нижние ярусы города. Бухту защищал мол, сооружённый из массивных каменных блоков огромных размеров. — Поначалу я думал попробовать подойти к одному из причалов, но там под водой слишком много непонятных препятствий, — видя, что нежданные гости ведут себя мирно, Игорь Степанович перестал пугливо коситься на наше оружие. — Если желаете знать моё мнение, как моряка, я считаю, что это затопленные корабли. Конечно, не такие громадины, как «Сириус Стар» или индийский танкер, а суда размером поменьше, вроде нашего Эс-Тэ-Ка… «Дед», — кивок в сторону Малыхина, — предложил сходить до причалов на шлюпке, но я не разрешил высадку, чтобы не рисковать жизнью людей. Постояв, по словам Горбаня, у входа в бухту около часа, его корабль двинулся вперёд вдоль берега, и встал на ночь на якорь милях в десяти от заброшенного города. Ночь прошла спокойно, и наутро судно пошло дальше, держась в виду берега и постепенно склоняясь к юго-западу. Заснеженные вершины на горизонте остались далеко позади, на востоке, уступив место горным массивам, навскидку не особо высоким, зато поросшим густыми лесами. Корабль шёл вдоль юго-западного берега озера целый день, вновь провёл ночь на якоре, а на следующее утро моряки вышли к началу большой реки. Река вытекала из огромного озера, уходя куда-то на запад, и после небольшого совещания с подчинёнными Горбань приказал взять курс на северо-восток, оставив исследование реки «на потом». Спустя какое-то время моряки услыхали стрельбу, и ближе под вечер увидели на берегу людей, которые оказались россиянами. Ну, а дальше произошло то, о чём мы уже прекрасно знали. — Скажи-ка, Игорь Степанович, а почему ты молчал сам, да ещё и приказал держать рот на замке своим людям? — первым делом поинтересовался я, едва капитан завершил повествование. — Честно говоря, даже завидно, что у кого-то есть такие подчинённые, из которых слова не вытянуть. — Почему это я молчал? Я рассказал Стрелкову, всё, как есть, рассказал, — с некоторым удивлением ответил Горбань. — Сергей Николаевич всё знает, и именно он попросил меня не болтать лишнего, чтобы не сводить с ума наш народ. А мои парни, как это ты, майор, точно подметил, умеют держать свои языки за зубами. За что я им благодарен по гроб жизни. — Тем не менее шила в мешке не утаить, и информация всё-таки просочилась, — заметил Руденко. — Твои всё-таки разболтали, больше некому. — Нет, господа хорошие, мои молчали, словно воды в рот набравши, — покачал головой Игорь Степанович. — Особенно после того… — Ну, ну, договаривай, коли начал, — прищурился Руслан. — Всё равно узнаем. — Кое-кто из местных, даниловских, под страшным секретом поведал моим людям, что питерские менты творят полный беспредел, — секунду помолчав, произнёс капитан корабля. — И вообще, сказал, что вы скорешились с фашистом, прямым потомком фельдмаршала фон Клейста. Такие вот пироги, майор. — А звать этого местного «патриота» Александром Матвеевичем, по фамилии Доценко, — моментально догадался я. — Так? — Зачем спрашиваешь, коли и сам всё знаешь? — пожал плечами Горбань. — Доценко этот, кстати, мне не особо приглянулся — гниловатый он какой-то. — Угу, и с червячками внутри, — буркнул Руденко. — Надо будет выписать Жерару справку, что он не родственник того самого Клейста, а то каждый козёл так и норовит проявить свой козлиный интеллект. — У нас нет лишних солдат, чтобы охранять ваш корабль. Если желаете, капитан, можете уходить куда угодно — вам не будут чинить препятствия, — выслушав перевод, неожиданно произнёс бельгиец. — Более того, я готов дать вам топливо и немного оружия. Этот мир очень опасен, и я удивлён, что вы до сих пор не пересеклись со здешней фауной или с опасными землянами. И ещё — вы, сэр, очень удачливый капитан корабля. По завершении основной части беседы с Горбанем ван Клейст попросил кэпа нарисовать карту с маршрутом судна, с указанием пройденного расстояния и, вообще, с максимально возможными подробностями. Игорь Степанович удивил, предъявив уже составленную карту с множеством примечаний и кучей всяких значков, понятных лишь морякам. Сфотографировав этот документ на свои айфоны, мы попрощались с капитаном и его людьми, погрузились обратно в «зодиак» и быстро домчались до берега. — Слушай, Жерар, мы так и не поняли, каким образом ты узнал подробности плаванья по тому озеру, — прикинув и так и сяк, я решил спросить ван Клейста напрямик, ибо так и не смог определить канал утечки информации с борта СТК. — Неужели Стрелков проговорился? — Я, как и вы все, сам только что узнал и о чужом городе, и обо всём остальном. А Серж не обмолвился об этом ни словом, — перевёл Марк ответ командира отряда «диких гусей». — Владимир, ты поговори со своим раненым товарищем, капитаном Ковалёвым — он очень хорошо информированный человек. «…Когда и где это он успел пересечься с моряками, не вылезая за пределы усадьбы? Вон, даже Стрелков молчал, словно партизан, — сказать, что я был удивлён, значит, не сказать ничего. — И, вообще, это не похоже на Михаила — говорить с ван Клейстом в обход своих. До сих пор мой напарник не был замечен в симпатиях к бельгийцу и его бойцам. Впрочем, мы отсутствовали несколько дней, а Ковалёв не доверяет ни местным, ни беженцам с верховий, вообще никому… Руслик с Марком безвылазно торчали на своём траулере, и были недоступны, а Жерар постоянно заезжал на нашу базу… Стоп, Мишка всегда отличался великолепной интуицией и умением выстраивать логические цепочки, следовательно…» Условившись с командиром отряда «солдат удачи», что вновь пересечёмся вечерком, мы разошлись каждый по своим делам. Нам предстояло немного поработать, вручную вскопав лужайки внутри периметра усадьбы Еремеева, а затем нарезать борозды под посадку картофеля. Вчера вечером Николай предложил использовать свободные площади во дворе его дома под огород, чтобы в перспективе получить хотя бы малую толику продовольственной независимости от даниловцев, да и вообще от всего остального мира. Личный состав с ходу же одобрил эту идею, решив, что десяток здоровых и умных мужиков обязательно справится с выращиванием чеснока, лука, огурцов, помидоров и прочей капусты с редиской. Более того, мы решили, что не будем дёргать местных мужиков просьбой одолжить нам трактор, который всё равно не развернётся на лужайках между деревьями. Лопаты в наличии, чернозём на заднем дворе, силушки вполне хватает, а с посевным материалом нам пообещали подсобить всё те же даниловцы. — Миша, тут у нас возник один интересный вопрос, с которым мне порекомендовали обратиться к одному товарищу, к капитану Ковалёву, — своего напарника я нашёл на веранде на втором этаже дома. — Ты не хочешь мне ничего сказать? — Догадываюсь, какой у тебя вопрос, — усмехнулся Михаил, ставя на стол бинокль. — Хочешь узнать, откуда узнал я? — Хотелось бы, — ответил я, присаживаясь в соседнее кресло. — Ты бы мог сообщить нам, а не ван Клейсту. — Помнишь, когда ты был в командировке, мне пришлось обратиться через головы нашего начальства напрямик к генералу Плотникову? — выждав небольшую паузу, спросил Ковалёв. — Так вот, я считаю, что и тогда и сейчас я принял единственно верное решение. — Как ты помнишь, я полностью поддержал тебя тогда, поддерживаю и сейчас, — произнёс я, помедлив секунду. — Ты же понимаешь, что меня интересует источник? — Думаешь, я завербовал кого-то из экипажа судна, даже не выходя из дома? Почти угадал, — улыбнулся мой напарник. — Ты уже познакомился с Екатериной, медсестрой? — Ну да, ещё вчера, — я моментально сообразил, каким образом у моряков произошла утечка информации. Медсестра Екатерина, миловидная женщина лет тридцати, вот уже несколько дней присматривала за нашими лежачими ранеными и жила здесь же, в доме. Помнится, мы впервые услышали о ней от Стрелкова, именно он упомянул об этой женщине. — А как она обо всём узнала? — Просто подслушала разговор капитана с кем-то из его моряков, — ухмыльнулся Михаил. — Случайно подслушала, не специально. Конечно, я не поверил про то, что Екатерина случайно подслушала чужой разговор — знаем мы эти женские «случайно». С другой стороны, Ковалёв сделал вид, что верит в эту «случайность», поэтому я решил не заниматься поиском чёрной кошки в тёмной комнате. Всё встало на свои места, и это меня вполне устраивало… Нет, не устраивало. — Миш, как твои рёбра? Заживают? — давая понять, что вопрос с медсестрой закрыт, я перевёл разговор на другую тему. На тему состояния здоровья моего напарника. — Не слишком ли быстро ты «забил» на режим? — Не волнуйся, Володя, всё заживёт, как на собаке, — усмехнулся Ковалёв. — Рёбра побаливают, конечно, но ноги-руки целы, а голова, как ты уже обратил внимание, ещё работает. Сам понимаешь, не время валяться в постели, когда каждый штык на счету, надо в меру сил и возможностей… — Ну, коли в меру сил и возможностей, — прищурился я, оценивающе глянув на капитана. Доктора рекомендовали тому особый режим хотя бы на пару недель, а он не вытерпел и недели. Хорошо ещё, что отделался сломанными рёбрами и относительно неглубокими ранами, без повреждений внутренних органов. — Короче, Миша, сейчас нам позарез нужна именно твоя голова. А ноги с руками побережём до лучших времён. — Хорош загадками говорить, — слегка поморщился мой напарник. — Давай колись, чего удумал? — Всё гениальное, как известно, просто и давным-давно изобретено до нас, — продекламировал я, и Михаил вновь поморщился, словно от кислого. — В Данилово требуется воссоздать отделение полиции, а его начальником нужно назначить грамотного товарища. Никитин уже дал «добро», остался лишь один момент — спросить тебя, готов ли ты взяться за это дело? — Чёрт, совершенно не ожидал подобного, — Ковалёв выглядел озадаченным. — Володя, а с чего это такая срочность? Неужели нет иных кандидатур? — Во-первых, заниматься этим делом и отвечать за поддержание порядка должен профессионал, а не мужики с «калашами», как это происходит сейчас, — начал перечислять я. — Во-вторых, люди при любых обстоятельствах остаются людьми, следовательно, в будущем стоит быть готовыми к «бытовухам», к кражам всяческих мелочей. В-третьих, в посёлке появилась масса пришлого народа, которые осядут здесь… — А в-четвёртых, капитан Ковалёв пока что не готов к рейдам по джунглям и к лазанью по горам, — перебивая меня, произнёс мой напарник. — По сути, это работа участкового — выяснять, расследовать, держать руку на пульсе… Впрочем, ты прав — здесь нужен профессионал, имеющий определённый опыт работы… Мне понадобится помощник, а лучше парочка. — Будет. Уже есть один «пепс» на примете, из белгородцев, сейчас он в отряде Стрелкова, — кивнул я. — Давай-ка переговорим кое с кем из местных — нужен кто-то из «аборигенов» посёлка. — Я сам поговорю с местными, погодь пару дней, — призадумался Михаил. — С кадрами будет сложно, наверное, придётся привлекать к делу женщин. — Делай, как считаешь нужным — у тебя полный карт-бланш, — поднялся я с кресла. — Всё, я пошёл махать лопатой. Общественно полезный физический труд, как известно, весьма полезен для укрепления здоровья. Особенно, когда работаешь и на самого себя, любимого, и на своих боевых товарищей, и на других, окружающих тебя людей. Поэтому мы взялись за дело с охоткой, как говорится, навалились на работу всем миром. Работали быстро, с шутками-прибаутками, без простоев и перекуров, с лишь одним перерывом на обед часика в три дня. К тому моменту, когда солнце коснулось западного горизонта, двор особняка напоминал колхозное поле. По ходу дела мы перекопали все лужайки, отвели места под лук, чеснок и капусту, и встретили закат с чувством хорошо исполненного долга. Махая лопатами, мы не забывали и об основной задаче, стоящей перед нашим отрядом — о разведке. Так уж получилось, что мы взяли на себя роль разведчиков, первыми ступали на земли самых различных кластеров. Следом за нами шли «дикие гуси» и ополченцы из разных анклавов, закрепляя за конфедерацией вновь открытые земли. Иногда случались и промашки, как с техасским кластером, для занятия которого у команданте ван Клейста просто не хватало сил. Кроме всего прочего, наша новоявленная конфедерация вела боевые действия против организации под названием «Боко Харам», боевики которой угодили в новый мир вместе с кучей других землян. Так уж получилось, что наши интересы пересеклись с интересами исламистов, и последние решили потягаться в военном ремесле с «солдатами удачи», выяснить, кто сильнее и у кого круче. Пока что у африканцев получалось не очень, но они наносили наёмникам ощутимые потери, заставляя нас сконцентрировать и без того скудные ресурсы конфедерации на обороне двух-трёх стратегически важных анклавов. Несмотря на все эти трудности, бельгиец готовился нанести удар по пунктам дислокации исламистов и раздавить их. Оставалось лишь найти эти самые пункты дислокации, и Жерар поставил эту задачу разведке — нам и отряду сержанта Маллигана. Исламисты имели огромный опыт партизанской войны, войны в джунглях, поэтому дело предстояло крайне сложное. Мы не особо боялись засад, мин, растяжек и различных самодельных ловушек. Прекрасно осознавая, что враг не способен контролировать огромные площади чужого леса, мы в первую очередь опасались быть преждевременно обнаруженными ещё на подходах к точкам базирования противника. Проблема в том, что шагать пешочком в разведку по здешним зарослям, особенно ночью — это чистой воды самоубийство, самоубийство с небольшой отсрочкой по времени, пока не закончится боекомплект. Следовательно, придётся ехать, а значит — выдавать себя шумом двигателя и лязгом гусениц нашего «амтрэка». Если враг не дурак — а боевики «Боко Харам» вовсе не дураки, — нас обязательно засекут при подходе, либо в процессе поиска объектов. Увы, но мы вовсе не элитный спецназ ГРУ, стали разведчиками, можно сказать, случайно, и не имеем огромного опыта ведения боевых действий. Тем не менее поставленную задачу следует выполнять, и в процессе нарезки грядок мы перебрали все возможные варианты, какие только смогли придумать. — Хорошо, по варианту Руслана — будем голосовать, или как? — поинтересовался капитан Барулин, подводя итог спорам и прениям. — Давай, Сань, обойдёмся без этого, — отмахнулся Зеленцов. — Лучше подумаем, столь ли нам нужен Сухонин, или как-нибудь обойдёмся без него? — А кого мы посадим за пулемёт? — тотчас выпалил Руденко. — У нас всего две тройки бойцов, плюс двое немцев в экипаже амфибии. — Эрика Робертовича обязательно надо брать, — высказался Костя Григорьев. — Он единственный, кто побывал в тех краях. — Ну, вообще-то он побывал западнее, а в тех самых краях не бывал, — сварливо уточнил Владислав. — А за рычаги могу сесть и я, если надо. — Сядешь, когда надо будет, — сразу же остудил приятеля Александр. — А пока будешь таскать запасной короб с патронами. — Запасной короб оставим в машине. Если нас обнаружат, то придётся быстро отходить к «амтрэку», и лишние килограммы нам ни к чему, — вмешался я. — А ты, Влад, возьмёшь у Сухонина карабин с оптикой, и будешь снайпером в нашей тройке. — Сухонина, мы, смотрю, совсем обобрали, — заметил Руслан. — Вчера взяли «уазик», сегодня заимствуем карабин. Обидится на нас Эрик Робертович, как пить дать. — «Уазик» взяли не мы, а Кутейкин, — напомнил Зеленцов. — К тому же Сева сначала спросил разрешение у хозяина и пообещал тому вернуть внедорожник в целости и сохранности. А мы можем и не вернуть карабин, если… ну, вы поняли, если что. — Сплюнь три раза и постучи себе по лбу ещё столько же, — нахмурился Барулин. — Так, есть желающие помочь с чисткой картошки? Вечером, выслушав наш план проведения разведрейда на территорию, занятую исламистами, ван Клейст сначала смачно выругался на своём африканос, после чего принялся уточнять детали. Затем, покачав головой, Жерар заявил, что столь сумасшедший план имеет некоторые шансы на успех. Примерно один к десяти, да и то, если мы не потеряем технику при переходе морем. — В принципе, вы правы, поставив себя на место противника. На его месте я бы организовал скрытые наблюдательные посты вот здесь, здесь и здесь, — разложив на столе карту, бельгиец взял карандаш и нарисовал на ней несколько крестиков. — Благодаря Стиву (Маллигану) и его парням мы знаем, что враг следит и за венграми, и за нашими силами в Тордаташе. Мобильная разведка исламистов работает в светлое время суток, а на ночь оттягивается на свои базы. Но в этих точках я бы держал мобильные посты круглосуточно, и они могут доставить вам массу неприятностей. — А вот здесь, господин капитан, вы очень сильно ошибаетесь, — хитро улыбнулся автор плана. — Засечь с берега идущую в ночном море амфибию — это как найти миллиард бесхозных баксов мелкими купюрами. Негритосы даже не будут подозревать о нашем присутствии, если мы сами не нашумим у них под носом. И никакие приборы ночного видения им не помогут. — Чёрт, вас слишком мало для такой операции, — хмыкнув, ван Клейст призадумался на минуту, провёл рукой по своей бритой голове и слегка поморщился. — Ладно, эту проблему решить легко.Очередная ночь прошла относительно спокойно, без нашествия динокур или визита леозавров, и без стрельбы по этим хищникам. Впрочем, оставив на какое-то время в покое Данилово, местное зверьё наведалось в Борисовку и к ресторанчику Мамеда, и нашим соотечественникам всё же пришлось применить оружие. Под утро пришло сообщение, что какая-то незнакомая тварь попыталась полакомиться говядиной в анклаве амишей, получила несколько пуль, но всё-таки смогла удрать на своих ногах. Утром мы слегка подшучивали над Русланом, который выглядел, эээ, слегка усталым да ещё и постоянно зевал. Судя по звукам, доносившимся из их с Дианой комнаты, Руденко провёл бурную ночь и потратил на отдых слишком мало времени. В отличие от нашего товарища, докторша выглядела весьма довольной, можно сказать, сияла от удовольствия. Стараясь не замечать завистливые взгляды голодных мужиков, Диана быстренько проглотила чашку кофе, расцеловала своего капитана и убежала в больницу. Как это ни странно звучит, самым тонким местом нашего плана являлся самый обыкновенный буксировочный трос. Точнее, целая сцепка из нескольких концов, требующихся для того, чтобы быстро и без ныряния в воду освободиться от буксировщика. Трос требуемой длины мы раздобыли легко, а вот дальше пришлось идти на поклон к Никитину — нам нужны были несколько хороших крюков и сварочный аппарат в придачу. Потеряв часик времени, раздобыли и то и другое, после чего занялись изготовлением «поводков». Проверили, сколь сильно будет шуметь на ходу самое короткое звено всей системы. Поначалу была мысль сделать это звено из толстой цепи, но, поразмышляв, мы отвергли сию идею — даже короткая цепь могла создавать такой лязг, что нас услышат за километр-другой. А лишний шум нам совершенно не нужен. Пока мы сосредоточенно готовились к рейду, в Данилово и вокруг него постепенно закипала жизнь. Как уже говорилось ранее, даниловцы начали вспашку практически всех полей и участков, годных для сеяния зерновых, посадки картофеля и других овощных культур. После недавних боёв посёлок потерял множество мужчин, ещё некоторое число мужчин было привлечено к боевым операциям в соседних кластерах, поэтому возникла острая нехватка опытных механизаторов и трактористов вообще. Пытаясь решить эту проблему, глава администрации сделал щедрое предложение водилам, недавно переехавшим жить в Борисовку: Антону, Сашке и Николаичу. Прослышав о дефиците кадров у русских, свою помощь предложили трое индийских моряков, изнывавших от безделья на своём танкере. Сельчане приняли помощь индийцев, и теперь деревенские бабки обсуждали не беженцев с верховий Амазонки, а смуглотелых трактористов в белых чалмах. Кроме всего прочего, со вчерашнего дня в Данилово началось обучение обращению с оружием трёх десятков юношей и молодых женщин, принявших решение вступить в ополчение. Этим занялись трое военных из числа белгородцев, получивших ранения нижних конечностей и вынужденных передвигаться при помощи костылей. Планировалось, что после сдачи экзаменов по стрельбе и сборке-разборке оружия новобранцы пройдут небольшой «курс молодого бойца», где их научат азам тактики. После этого молодёжь можно будет привлекать к несению караульной службы и охране работающих в поле сельчан. Ближе к обеду в посёлок пришли сразу два конвоя: из обнаруженного нами анклава «Кошкин дом» и из немецкого кластера. Первый конвой привёз заполненный водой бассейн с пресноводной рыбой, а в составе второго в Данилово прикатил «витязь», превращённый наёмниками с РСЗО на гусеничном ходу. Имея под рукой блоки НУРСов в количестве четырёх штук и опыт превращения БМП в штурмовой танк, «солдаты удачи» творчески переработали конструкцию, соорудив платформу с подъёмным и поворотным механизмами. Кроме этого, в кузове передней секции тягача установили на шкворнях парочку пулемётов для самообороны, по одному на каждый борт, прикрыв их щитками из брони. В результате получилась плавающая «катюша» с высокой проходимостью и с солидным боекомплектом во второй секции «витязя», способная сыграть роль козыря и в обороне и в наступлении. Часам к трём дня мы полностью подготовились к рейду, попрощались с ранеными товарищами, расцеловали наших женщин и выдвинулись на берег. Здесь нас уже поджидал Сухонин, мирно беседуя со старшим лейтенантом Кутейкиным и ещё с каким-то хлопцем, кажется, из белгородских. В близлежащем кустарнике угадывался замаскированный «уазик», позаимствованный Севой для перевозки комплекса «корнет», боезапаса к нему и расчёта из двух человек. В полусотне метров вперёд по пляжу, на плавно выдающемся в море мысе, стоял старенький «лэндровер» с пулемётом на треноге и с парой наёмников, занятых охраной пленных саудитов. Насколько нам было известно, этим утром к охране арабов привлекли троих польских дружинников во главе с уже знакомым нам Вацлавом Липковским. Поляки сторожили пленников с другой стороны мыса, и мы не могли их увидеть с данной точки из-за уже упомянутого изгиба берега. — Может, всё-таки возьмёте меня? — без особой надежды в голосе поинтересовался Кутейкин. Узнав, что мы идём в рейд на территорию, занятую «Боко Харам», Всеволод сразу же вызвался добровольцем и был очень огорчён отказом. — Вместо Эрика Робертовича, например. — Нет, товарищ старший лейтенант, в поход идут лишь те, кого можно заменить, если что, — тактично, но твёрдо я отклонил очередную попытку Севы повлиять на принятое решение. — Кто вместо тебя будет работать с «корнетом»? Команданте, мать его, Жерар, собственной персоной? — Помяни чёрта, — буркнул в ответ Кутейкин и отвернулся. За нашими спинами послышался шум мотора «буффеля», на котором вот уже несколько дней разъезжал ван Клейст. — Эрик Робертович, без обид, ладно. — А это мы ещё поглядим, товарищ старший лейтенант, — Сухонин сделал вид, что очень обижен такому отношению к себе, но при этом незаметно подмигнул мне и Руденко. Глаза капитана третьего ранга в отставке горели, выдавая жажду к приключению и возможности пострелять по исламистам. Последних бывший гидрограф не просто не любил, а искренне ненавидел, ненавидел всей душой, как это умеют делать бывшие офицеры по-настоящему великой империи. — Вот вернёмся из поездки, устроим соревнование в меткости и быстроте стрельбы и тогда определим, кто из нас круче. — Господа, я принял решение усилить вашу группу двумя очень опытными бойцами, — подходя, произнёс бельгиец. — Лейтенант Гивинс… Мастер-сержант Кроудер… Прошу любить и жаловать. — Думаю, мы сработаемся с этими двумя опытными бойцами, — ответил я, мельком глянув на хорошо знакомые физиономии Бойда и Рэя. — Что же, прошу на борт. — Ни пьюха, ни пьера, — с сильным акцентом выдал Жерар, пожимая мне руку. — Так, кажется, говорят в России? — Да. А отвечают: к чёрту, — стиснув клешню ван Клейста, я повернулся к Андрею. — Переведи, что вам надо присматривать за Доценко, пока мы не вернёмся. Эта сука — Матвеич — может крупно нагадить под дверью. — Сделаем. Держись там, майор, — кивнул переводчик. — Не лезь на рожон, если что. Распрощавшись с немногочисленными провожающими, мы заняли места на броне амфибии и покатили по мелководью. Подошли к лодкам, дожидавшимся нас, завели трос с крюком, подцепили к нему «поводки». Затем почти всей группой перебрались в «зодиак» и спустя пару минут ступили на палубу траулера-сторожевика. Ещё через пять минут лебёдка выбрала слабину, сторожевик плавно дал ход, трос натянулся, и наш «амтрэк» потащился за траулером, словно болонка на верёвочке. Переговорив по рации с Нидеррайтером-старшим, уточнили, как ведёт себя буксируемая амфибия, не захлёстывает ли её набегающим потоком воды. Вольфганг сообщил, что всё нормально, и если что, то он даст знать о какой-либо проблеме. Сторожевик шёл на пяти узлах, поэтому берег удалялся очень медленно, можно сказать, практически незаметно. Взятый нами курс вёл прямо на юг, чтобы выйти из поля зрения потенциальных наблюдателей противника и скрыть свои истинные намерения. Состояние моря, по мнению Руденко, было идеальным: почти полный штиль, небольшая, практически незаметная волна и никаких признаков приближения шторма. Впрочем, за всё время нашего пребывания в чужом мире мы не видели ни одного шторма, и я сомневался, бывают ли они здесь вообще. Так уж получилось, что до этого момента мы мало пересекались с японскими моряками, поэтому воспользовались возможностью, чтобы познакомиться с командой сторожевика по-человечески. Инициативу взял на себя Сухонин, чувствовавший себя на борту судна, как рыба в воде. Мы выпили с японцами и с испанцами символические пятьдесят капель саке за нас, за вас, за десант, за спецназ, за удачу, и вскоре болтали с Такэдой-саном и с Мигелем Фернандо, словно с соседями на лавочке. Испанцы, кстати, посчитали нужным принести нам свои извинения за то, что плохо думали о русских полицейских из-за истории с судом над мятежными депутатами. Извинения были приняты, после чего Мигель провозгласил тост за мир и дружбу между землянами, и… торжество по случаю знакомства подошло к концу. Звон алюминиевых кружек — это хорошо, но нам нужно было хоть немного отдохнуть перед ночным рейдом в неизвестность, и мы разбрелись по укромным уголкам траулера. Поспать до полуночи, как предполагалось, нам, к сожалению, не удалось. Около двадцати трёх часов меня разбудил Марк, сообщив, что на радаре наблюдается какое-то судно. Данная новость сработала не хуже холодного душа, я вскочил, помчался в рубку, где уже толпились Бойд, Гивинс, Сухонин, Фернандо и капитан нашего «Дзуйкаку». Быстро выяснив, на который из приборов следует смотреть, я впился взглядом в указанную точку, едва ползущую по краю экрана. — Далеко от нас? — первым делом поинтересовался я. — Что это может быть? — Двадцать две морские мили, это около сорока километров от нас, — уточнил расстояние Эрик Робертович. — Такэда-сан считает, что это какое-то небольшое судно, вроде нашего. Оно идёт очень медленно, со скоростью в два-три узла. — А куда идёт? — потерев лицо, чтобы окончательно проснуться, я вновь уставился на экран радара. — Марк, надо будить парней… Кстати, где мы сейчас находимся? — Курс северо-северо-запад, мы разминёмся с ним. Да, придётся будить ребят, — переведя ответ японца, пожал плечами Сухонин. — Вот, Володя, смотри, мы в восьми милях от ближайшего берега. Глянув в нарисованную от руки карту, я увидел цепочку красных точек, тянущуюся от места нашего старта, с указанием времени и пройденного расстояния. Такэда старательно наносил на лист бумаги весь наш маршрут, и, если верить этой прокладке, мы находились где-то западнее мыса Фоккера, названного так в честь места крушения пассажирского самолёта данной марки. Впрочем, в пределах видимости никакого мыса, естественно, не наблюдалось, несмотря на пару взошедших спутников планеты. Вокруг траулера, играя бликами лун, плескалась вода, за кормой виднелся едва заметный при таком скудном освещении кильватерный след. На палубе сторожевика не горело ни огонька, ничто не должно было выдать наше присутствие в этом районе. — Что будем делать, командир? — нарушил молчание капитан третьего ранга в отставке. — Через десять минут подойдём к точке смены курса. — Будем придерживаться изначального плана, — решил я, бросив ещё один взгляд на экран радара. — А тебе, Эрик Робертович, всё-таки придётся остаться на корабле… Совершив два поворота, мы вышли в район, где планировалось расстаться с буксировщиком и продолжить поход в одиночку. Обнаруженный ранее «летучий голландец» так и не изменил свой курс, а спустя какое-то время исчез с экрана радара, позволив нам перевести дух. Стараясь не шуметь, мы попрощались с командой траулера, погрузились в «зодиак» и вскоре заняли свои места в десантном отсеке «амтрэка». Врубив водомётные движители, амфибия дала ход, сторожевик исчез во тьме, и время словно замедлило свой бег, сосредоточившись в тесном мирке десантного отделения. …Став волею судьбы разведгруппой даниловского анклава, мы всё равно не могли тягаться на равных с бойцами печально известной «Боко Харам». В первую очередь, нам не хватало опыта ведения боевых действий в джунглях, умений, которые нужно постоянно шлифовать в условиях реальной войны. Даже те из нас, кто побывал в Чечне и в других «командировках» на югах, вот уже лет по десять-двенадцать жили относительно мирной жизнью, не сталкиваясь с превосходившим нас врагом. Наш единственный на тот момент бой с джихадистами, который был проведён против их мобильного отряда, был выигран лишь за счёт огневого превосходства и умелых действий наших союзников. Учитывая вышесказанное, нам следовало избегать столкновений с исламистами в условиях, где те смогли бы использовать свой больший опыт и тактическое превосходство, то есть, в джунглях и саванне. По этой причине мы ухватились за идею Руслана о высадке с моря в тылу противника, словно утопающий за соломинку, доработали её, развили дальше и принялись воплощать в жизнь… — Внимание! Подходим к берегу! — громкий голос капитана Руденко возвестил о скором окончании морской части разведрейда. — Минута до высадки! Вскоре мы ощутили лёгкий толчок, возвестивший, что гусеницы коснулись дна, и, вырубив водомёты, «амтрэк» медленно пополз по мелководью. Минута, другая, амфибия окончательно выбралась на песчаный пляж и остановилась, крутя башенкой из стороны в сторону. Приглушённо лязгнул кормовой люк, выпуская наружу десант, кто-то чертыхнулся, с непривычки споткнувшись о порожек. Впрочем, шелест волн о песок и шум моря заглушили и эти, и все прочие посторонние звуки. — Лучше снять крюки совсем, чтобы не мешали, — откуда-то из-под носа машины послышался голос Руслана. — Влад, Костя, подсобите мне и немцу. Аккуратненько, не спеша, без шума и пыли. Снова негромко лязгнуло железо, скрипнул трос, протянутый по корпусу «амтрэка», послышалось чьё-то сопение, после чего наступила тишина. Заглушив двигатель, амфибия стояла у самой кромки воды, приблизительно в полусотне метров от смутно темнеющего впереди кустарника. Влево и вправо от нас убегал вдаль песчаный пляж, на котором, пользуясь тёмным временем суток, вовсю бурлила жизнь: тусовались всякие крабы и прочие ракообразные, ползали какие-то черепахи, ящерицы, что ли. Впереди, из поджидавших нас джунглей доносились странные скрипы, чей-то лай или рык, в общем, сплошная какофония незнакомых звуков, к которым добавлялись совершенно чужие запахи. — Тепловизор ничего подозрительного не засекает, — приблизившись ближе, шёпотом произнёс Марк. — Если в кустах и сидел кто-нибудь, то он давно свалил прочь, когда мы выползли из воды. — Хорошо, грузимся и едем вперёд, — решил я, пряча в разгрузку бинокль с функцией ночного видения. Оглядевшись по горизонту, я не увидел нигде ничего стрёмного и подозрительного: вокруг простирался самый обыкновенный первобытный мир. — Будем считать, что мы высадились там, где и планировали. Спустя минуту, взревев двигателем, «амтрэк» с хрустом вломился в кустарник, распугав ночных обитателей подлеска. Амфибия двигалась очень медленно, периодически останавливаясь, словно принюхиваясь и присматриваясь к окружающему пространству. Отчасти так оно и было, так как Гельмут вёл машину по компасу, используя ноктовизор с тепловизором, а иногда ориентировался чисто интуитивно. Мы прекрасно понимали, что поездка ночью по незнакомой пересечённой местности чревата весьма крупными неприятностями. «Амтрэк» может порвать гусеницу, угодить всем корпусом в какую-нибудь природную западню, но шанс незаметно зайти в тыл врага стоил такого риска. Вскоре полоса прибрежных кустов уступила место джунглям из не очень высоких деревьев, и амфибии пришлось местами буквально протискиваться между стволами. Несколько раз Нидеррайтер-младший был вынужден давать задний ход, чтобы обойти особо густые заросли и найти иной путь. Стороннему наблюдателю, если бы таковой нашёлся, показалось бы, что бронетранспортёр ломится через зелёнку, словно подслеповатый носорог, не разбирая дороги. Наверное, пройдя прибрежный кустарник, нам стоило включить фары, но Гельмут как-то приноровился вести «амтрэк» почти вслепую, и мы позволили молодому немцу проявить свои таланты по максимуму. Ночная темень постепенно сменилась серыми предрассветными сумерками, и наш водитель вёл машину уже без помощи ПНВ. Удалившись от побережья, если верить приборам, более чем на десять километров, мы, по идее, должны были уже подъезжать к цели нашего рейда. Поэтому мы остановили амфибию, заглушили двигатель и, открыв люки, стали прислушиваться и присматриваться к окружающему ландшафту. Окружающий нас лес продолжал жить своей привычной жизнью, не обращая внимания на вторгнувшегося в его пределы стального монстра: в кронах деревьев щебетали невидимые нам птицы, кто-то попискивал в подлеске, издалека слышалось рычание какой-то здешней фауны. — Придётся подождать, пока взойдёт солнце, а дальше пойдём пешим ходом, — посматривая на меня, произнёс Бойд. Хмыкнув, Марк перевёл сказанное «солдатом удачи»: — Бронетранспортёр пойдёт следом за нами, на некотором отдалении от головного дозора. — А что будем делать сейчас? — зевнув, поинтересовался Владислав. — До восхода солнца ещё больше часа с четвертью. — Я предлагаю вздремнуть, — пожал плечами наёмник, устраиваясь на лавке поудобнее и прикрывая глаза. — Надо подождать, чтобы избежать встречи с ночными и дневными хищниками одновременно. Подумав, мы признали правоту Бойда, явно побольше нашего знавшего о повадках ночной и дневной зубастой фауны. Как-то не улыбалось бродить по джунглям в полутьме, если есть возможность повременить с этим опасным делом до появления дневного светила. К тому же лишний час отдыха совсем не повредит людям, которых впереди ждёт полная неизвестность. Спустя полтора часа, глотнув для бодрости кофейку и возвратив термос Вольфгангу, я догнал Влада и Александра. Услыхав позади себя лёгкий шум, капитаны обернулись, бросив на меня осуждающие взгляды: мол, топают тут некоторые, словно слоны, в то время когда надо шагать тихо-тихо, как это делают кошки. В этот момент под ногой у Зеленцова что-то хрустнуло, а Барулин зацепил стволом пулемёта какую-то пустотелую лиану, и на землю с шумом протёк ручеёк воды. Оба опера осуждающе глянули друг на друга и почти синхронно покачали головами, вызвав у меня невольную улыбку. Увы, у нас никак не получалось передвигаться столь же тихо и незаметно, как у головного дозора, состоявшего из пары опытных бойцов ван Клейста. Бойд и Гивинс скользили сквозь джунгли, словно призраки, умудряясь не пошевелить ни лианы, ни прочую растительность, а мы… мы старались, надеясь со временем развить в себе нужные навыки. Стараясь шуметь поменьше, мы медленно двинулись на северо-восток, в полной готовности вступить в бой в любой момент. Согласно диспозиции, наёмники играли роль головного дозора, наша тройка контролировала левый фланг, а Руслан, Марк, и Костя прикрывали с правого фланга. «Амтрэк» полз где-то в полукилометре позади всех трёх групп, иногда приближаясь ближе, если это позволял ландшафт, иногда отставая, если заросли становились слишком густыми. Лес неплохо глушил рокот двигателя, работавшего на малых оборотах, хотя, если прислушаться, можно было уловить какой-то посторонний шум. Впрочем, здешние пташки временами щебетали так, что мы едва слышали друг друга, поэтому я надеялся, что амфибия не выдаст нашу дислокацию раньше времени. Преодолев пешедралом добрых три с половиной километра, я потихоньку начал сомневаться в наших штурманских талантах. Судя по всему, мы либо сильно промахнулись с местом высадки на берег, либо, кружа ночью по джунглям, в какой-то момент забрали слишком далеко к западу. По всем расчётам, нам давно уже следовало бы выйти к искомому кластеру, но местная зелёнка тянулась всё дальше и дальше, и не было видно никаких признаков земного ландшафта. Слегка подуставший Владислав успел попенять мне, что мы зря не прихватили с собой квадрокоптер, с помощью которого можно было бы произвести разведку местности и не блуждать по лесу, словно… небудем говорить, кто. Теоретически беспилотник смог бы оказать нам огромную помощь, а вот практически… Пышные кроны деревьев не давали нам возможности нормально полюбоваться небом, и поднятый в воздух в такой ситуации разведчик имел все шансы угодить в список безвозвратных потерь ценного имущества. Тихое шипение рации застало меня в момент, когда я уже готов был попытаться забраться на одно из ближайших деревьев, в надежде хоть что-нибудь увидеть с верхнего яруса порядком надоевшего леса. Прошипев три раза подряд и с паузой в пару секунд, «моторола» зашипела вновь, выдав серию из ещё двух вызовов. Данная комбинация шипения и пауз между ним означала, что правофланговый дозор держит ситуацию под контролем, но парням требуется срочная помощь со стороны остальных товарищей. Поэтому мы поспешили на соединение с группой Руденко и продирались сквозь заросли до тех пор, пока нас тихонько не окликнул Гивинс. Оказалось, идя по компасу, мы чуть было не разминулись с парнями на добрых два десятка метров, с перспективой позорно заплутать между тремя соснами, пардон, пальмами, в общем, хрен знает, какими деревьями. — Это следы от байка, рядом — следы самого байкера, — шёпотом произнёс Руслан, указав на отчётливо видимый рисунок протектора и цепочку характерных вмятин от каблуков. Марк перевёл на английский и подтвердил, что наёмники полностью согласны с выводами капитана. — Прошли с неделю назад, а то и более. — Байкер в джунглях… Не, ну, полный абзац, — покачав головой, прошептал Александр. — Бензин кончился, стал толкать мотоцикл дальше… в зелёнку. Зачем? — Хороший вопрос, — Владислав провёл по лицу ладонью, смахнув какое-то насекомое. — Если двинуть по следу, может, и найдём ответ… Или самого товарища байкера. — Он шёл на северо-запад, — выслушав перевод, Бойд указал пальцем направление, куда вели следы мотоцикла и человека. — Мы с Гивинсом не видели этих следов, хотя такие отпечатки невозможно скрыть на голой сырой земле. Думаю, байкер ушёл недалеко… — Намекаешь, что его останки валяются где-то поблизости? — прищурился Руденко, невольно глянув в сторону густого подлеска. — Ну как, проверим? Справедливо полагая, что наёмники действительно ни за что не пропустили бы такую тропу, которую проложил неизвестный с мотоциклом, мы приняли решение идти по следам байкера. В конце концов, надо же выяснить, что произошло с человеком, и по какой причине он покинул своё бренное тело. Может, его убили преследователи — интересно, кто — а может, он стал жертвой здешних хищников, либо умер от укуса ядовитых пресмыкающихся или насекомых. Последние, кстати, донимали и нас, но не критично. Видимо, люди являлись слишком редкими гостями в этих краях, и тутошние насекомые ещё не распробовали как следует данное экзотическое угощение. — Чёрт, он петляет, как заяц, — выругался Бойд, когда выяснилось, что через два десятка метров байкер круто изменил направление своего движения. Теперь следы мотоцикла и человека тянулись на северо-восток, и стало отчётливо ясно, что поиски можно вести сколь угодно, вплоть до второго пришествия. — Надо идти по его маршруту в обратном направлении. «Солдаты удачи» вновь взяли на себя роль головного дозора, а мы решили идти параллельно, правее, метрах в пятидесяти, чуть приотстав от наёмников. Где-то через полтора километра, когда путешествие постепенно превратилось в монотонную перестановку ног, шагавший впереди Зеленцов неожиданно присел на одно колено, подняв вверх правую руку. Мы тотчас замерли, кто где был, напряжённо вглядываясь в заросли, готовясь встретить опасность ливнем свинца и стали. Тем временем Владислав обернулся назад, приложил палец к губам, давая понять, что нам следует соблюдать тишину, а затем помахал рукой, подзывая к себе. Стараясь не нашуметь, мы потихоньку подкрались к Зеленцову и присели рядом, вопросительно глядя на капитана. — Кто-то бубнит в тех кустах, — одними губами прошептал Влад, указав на заросли какого-то растения. — Слышите? Если честно, то я не слышал ничего, кроме пернатых обитателей дневного леса, непринуждённо щебетавших на верхних ярусах. Временами птичья армия создавала столь сильный шумовой фон, что можно было говорить громким шёпотом, без риска быть услышанным в десятке метров. Периодически птицы неожиданно умолкали, и тогда на первый план выходили ящерицы и различные мелкие зверушки, едва слышно попискивавшие то тут, то там. Иногда издалека доносилось и чьё-то рычание, но, похоже, здешние хищники не рисковали связываться с огромным стальным чудищем, упорно преследующим группу двуногих. — Вот, снова, — вновь прошептал Владислав. — Неужели не слышите? — Ребёнок или женщина, — тотчас определил Руслан. — Что говорит — не разобрать. — Разделимся и подойдём с двух сторон, — подумав, предложил я. — Марк, вызови головной дозор — пусть идут сюда. Осторожно обойдя кустарник, мы явственно услышали женский голос, уговаривавший кого-то потерпеть и не стонать на весь лес. Идя дальше, расслышали какую-то возню, бульканье воды, затем кто-то действительно застонал. Точнее, почти завыл, словно зверь, и тотчас закашлялся, нехорошо так, будто его выворачивало наизнанку. — Ну, потерпи, Юра, потерпи, — вновь произнесла женщина. — Я проберусь вечером к крайним домам, постараюсь найти что-нибудь… — «Доза» нужна, чтобы «вмазаться», — прохрипел в ответ мужской голос. — «Колёса» тут бесполезны… — Где же теперь возьмёшь эту «дозу»? — с горестным вздохом отозвалась незнакомка. — Ох, горюшко… Шаг за шагом, стараясь случайно не нашуметь, мы подкрались к небольшому понижению, где и увидели интересное зрелище. Привалившись спиной к толстому стволу дерева, на голой земле сидел заросший щетиной мужик неопределённого возраста, в замызганной дешёвой одежде, с бледной потной мордой лица. Одного взгляда опытного опера хватило, чтобы определить, что перед нами самый обыкновенный наркоман, которого жутко корёжит без «дозы» его любимого зелья. Наркошу трясло, наркошу ломало, и ломало так, что он даже прикрыл от боли глаза. Рядом с мужиком, спиной к нам, суетилась девка, шатенка, в такой же замызганной одежде, как и её дружок. Всхлипывая и причитая, дамочка протирала физиономию наркоши грязным мокрым платком, обещая вечером сходить к каким-то домам. Рядом валялись женская сумочка, пластиковая бутыль с водой и кожаная куртка, судя по всему, мужская. Чуть дальше стоял средних размеров рюкзак, но не туристический, маскировочного цвета, а какой-то чересчур яркий, я бы сказал, молодёжный. — Может, добуду что-нибудь и из еды, — продолжала говорить шатенка. — Хорошо бы консервов… Они не испортятся в этой жаре. — Мне нужна «доза», — процедил в ответ наркоман, раскрывая глаза и пытаясь сфокусировать на нас свой взгляд. — Чёрные, они нашли нас… Валька, беги… Резко обернувшись, женщина так и застыла, раскрыв рот, с ужасом глядя на стоящих за её спиной вооружённых незнакомцев. Я успел отметить, что дамочка, похоже, намного моложе, чем кажется на первый взгляд. Если её отмыть, причесать и нормально одеть, то получится вполне симпатичная девушка, которую можно и в кино пригласить, и продолжить знакомство после сеанса… Неожиданно сбоку из-за деревьев появились оба наёмника, и немая сцена из разряда «не ждали» мгновенно перетекла в сцену из известного кинофильма режиссёра Гайдая. — А-а-а!!! — во весь голос завизжала женщина, стремительно бросаясь к своей сумочке. — Юра, беги-и-и!!! Сидевший у дерева мужик, увы, не смог бы убежать при всём своём желании — ломка это серьёзно, и с нею много не набегаешь. Поэтому наркоман вдруг завыл, словно смертельно раненный зверь, выдёргивая откуда-то из-под себя финку. Не знаю, что он собирался с нею делать, ибо в следующее мгновение финку выбили из его рук, а сам наркоша покатился по земле, получив хороший пинок под рёбра. Девка сопротивлялась подольше, точнее, пыталась трепыхаться, прижатая к земле коленом лейтенанта Григорьева. Уж больно не понравился нам рывок дамочки в сторону сумки, и Константину пришлось применить свои навыки по полной, иначе… Иначе девку пришлось бы прирезать, ибо она успела выудить из своей сумочки пистолет, обыкновенный «макаров», а лишняя стрельба была нам совершенно ни к чему. И так, к сожалению, успели нашуметь, и хорошо ещё, если никто не примчится на этот крик. — Ай! (Цензура), больно, же, — дамочка шипела и ругалась, когда Зеленцов наступил ей на запястье, а затем подобрал освобождённый из её руки пистолет. — Пусти, (цензура), мне больно, (цензура.) — Пустим, если ты не станешь орать и не побежишь куда глаза глядят, — присев, Влад приподнял за подбородок голову девушки и заглянул ей прямо в глаза. — Обещаешь? — Обещаю, не побегу и не стану орать, — неожиданно успокоилась женщина. — Вы — не «чебуреки», вы — другие… — А почему ты так считаешь? — прищурившись, поинтересовался Владислав. — Костя, встань с дамы. — А потому, что вы все говорите по-русски, а «чебуреки» по-нашему ни в зуб ногой, — переворачиваясь на бок, ответила незнакомка. — Гад ты, Костя, всю спину отдавил… Всё, молчу я, молчу. — Кто это? — спросил я, ткнув пальцем в сторону копошащегося поодаль наркоши. — Кем он тебе приходится? — Это Юрок, Юрка Белокопытов, лучший друг моего брата, — неожиданно губы девушки затряслись, и она тотчас разрыдалась. — Они убили моего брата… И Макса, и Таню, и Юсуфа, и Димочку Самохина… Всех. — А теперь будь добра, по порядку, — решив, что с дамочки на сегодня хватит, я не стал лупить её по щекам, чтобы погасить истерику, а просто взял и опустошил пластиковую бутылку на её голову. — Успокоилась? — Да, кажется, — кивнула девушка, озираясь по сторонам. — А вы кто? — Рыцари круглого стола, разумеется, — не удержался от шуток Руденко. — Перед вами, мадам, сам король Артур, а мы — его верная свита. — Ага, так я тебе и поверила… сэр Ланселот, блин, — фыркнув, женщина сделала попытку улыбнуться, перестав зыркать глазами туда-сюда. — Вы — русские, свои? — Возможно, — не стал отпираться я. — Для одних — мы свои, а для других — чужие… Сложно всё. — Дяденьки, заберите меня отсюда, пожалуйста, — плаксивым тоном вдруг попросила девица. Её губы вновь затряслись, того и гляди, вновь заплачет, зарыдает, если получит отказ. Что ни говори, а женщины — это нечто в плане проявления своих эмоций. В один момент они плачут, в следующий — смеются, мгновенно переходя из одного эмоционального состояния в другое. — И Юрку заберите… Он хороший, только лечиться ему надо от зависимости… Вот вылечится и станет совсем нормальным… — Что она говорит? — нетерпеливо вклинился в наш разговор Бойд. — Майор, давай проводи допрос побыстрее и решай, что делать с этими двумя… Я предлагаю их ликвидировать здесь же, на этом месте. — Он… не русский, — в ужасе прошептала девушка, глядя на размалёванную чёрно-зелёными полосами физиономию наёмника. Впрочем, быстро справилась с очередным шоком и неожиданно бойко перешла на английский: — Не надо нас убивать, мы — местные, и знаем здесь каждый дом, каждую улочку. — Что-то я не вижу здесь никаких домов и улиц, — скривившись, проворчал «солдат удачи». — Ты ничего не перепутала? — Нет, не перепутала, — отрицательно замотала головой дамочка. — В километре отсюда будет небольшой вал, а за ним будут наши дома… Были… — А почему в прошедшем времени? — задал вопрос я. — Что с ними произошло? — Некоторые сожгли, а другие просто разграбили, — шмыгнула носом незнакомка. — На второй день после случившегося байкеры пошли войной против кавказцев, ну и понеслось… А потом ещё и «олигархи» со своими «цепными псами» вмешались, перегрызлись с местными бандитами из гаражного комплекса… У тех здесь был подпольный завод, водку делали и ещё что-то. — Скажи-ка, милая, а ты вообще где жила, когда произошёл катаклизм, — по-отечески поинтересовался Руслан. — В каком городе? — Как, где? В Москве жила, в Подмосковье, — с некоторым удивлением ответила женщина. — В России, на планете Земля. — Ты, надеюсь, понимаешь, что мы уже не на планете Земля? — этот бестолковый разговор ни о чём стал меня постепенно раздражать. Полезной информации с гулькин нос, да и ту приходится чуть ли не клещами вытаскивать. Может, прав Бойд, и надо этих двоих того… оставить здесь навсегда. — Тебя Валентиной зовут? — Можно просто Валей, — стрельнула глазами девушка. Мда, женщины — это нечто. И логика здесь бессильна. Минуту назад над её головой был, образно говоря, занесён меч, а сейчас она уже строит мне глазки. — Всё я понимаю, эээ… товарищ майор… Возьмите нас с собой, ну, пожалуйста. — Хорошо, мы возьмём вас с собой, — секунду поразмышляв, пообещал я. Если честно, страдающий ломкой Юрок был нам нужен, как корове седло, и я бы с удовольствием отказался от такого «подарка». С другой стороны, нам срочно требовалась любая информация о кластере, к которому мы вышли. — Но если твой приятель начнёт создавать проблемы, его прихлопнут, как муху. А теперь рассказывай по порядку всё, что знаешь. Обрадовавшись, Валентина с ходу выложила свою, не особо примечательную биографию, поведала о своём дружке, вкратце рассказала о погибших друзьях. Оказалось, что девушке всего лишь восемнадцать, но она жутко самостоятельна и плевать хотела с высокой колокольни на родительские наставления. Типичная представительница современного поколения, жившая тусовками, дискотеками и прочим весельем. К наркотикам, по её словам, так и не пристрастилась, хотя и имела такую возможность. Травку да, пробовала, таблеточки иногда, но на более тяжёлую наркоту смотрела с большой опаской. В отличие от многих своих подруг и знакомых, большинство из которых являлись наркоманами со стажем. Впрочем, почти никого из подруг и из знакомых у Вали уже не осталось — катаклизм и последовавшие за ним кровопролития унесли в могилу всех, кроме одного придурка. Далее женщина выдала нам достаточно полный расклад по анклаву, в котором поначалу оказалось куча самого разного народа. От представителей республик Кавказа, в основном выходцев из Дагестана, до не самой бедной части общества вместе со своим элитным посёлком. От здешних бандитов, не самых крутых и опасных по российским меркам, до байкерского клуба, который имел весьма дурную славу у тутошних аборигенов. К этим четырём основным группировкам прибавились жители небольшого посёлка в несколько улиц, где и проживала наша героиня, бомжи и просто случайные люди, которым не повезло оказаться не в то время и не в том месте. Как мы уже выяснили, в первый же день началось противостояние двух самых многочисленных группировок землян, быстро переросшее в серьёзное кровопролитие. По словам Валентины, общее количество байкеров и кавказцев могло насчитывать от двух до пяти сотен человек, вооружённых холодным и огнестрельным оружием. Обе стороны с давних пор весьма недолюбливали друг друга, и, как только старый миропорядок рухнул, копившаяся годами ненависть быстро выплеснулась наружу. Начавшаяся война почти сразу же втянула в свои жернова и здешнюю бандитскую группировку и обитателей элитного посёлка с их охранниками. Последние, в массе своей, не особо горели желанием класть жизни за спесивых буржуинов и один за другим покидали своих уже бывших работодателей. Байкеры и бандиты моментально просекли ситуацию и, заключив временный союз, занялись богатеями. Наша новая знакомая слышала, что часть «олигархов» попыталась договориться с «пролетариями», но эта попытка закончилась плачевно — бывшие хозяева жизни были обмануты, и пущены в расход. Передохнув и укрепив свои ряды за счёт добровольцев из числа простых обывателей, союзники собрались было заняться дагестанцами и всеми остальными кавказцами. Увы, не успели — в междуусобицу бывших российских граждан вмешалась новая, сторонняя сила, по сути, чуждая всем сторонам конфликта. Этой силой, как многие уже догадались, стали бойцы мусульманской группировки «Боко Харам». Хорошо вооружённые и организованные, с отличной мотивацией и большим опытом ведения войны, исламисты нанесли союзникам сокрушительное поражение и за пару дней взяли под свой контроль весь анклав. Данный успех стал возможен во многом благодаря тому, что ряды «Боко Харам» значительно пополнились единоверцами, выходцами с Кавказа. Некоторому числу байкеров удалось выскользнуть из-под ударов и скрыться в джунглях, а вот местные бандиты оказались заблокированными на территории автотранспортного предприятия, где и были уничтожены исламистами. Точнее, дагестанцами, и не просто уничтожены, а заживо сожжены с помощью их же собственных запасов спирта. Те же самые дагестанцы чуть позднее организовали тотальное прочёсывание территории всего анклава и хватали всех местных, кто ещё уцелел. В результате этой облавы «боко харамы» обзавелись рабами, которые вкалывали на своих новых хозяев с восхода до заката. Самое интересное заключалось в том, что исламисты не предприняли попыток прочесать близлежащие гектары чужого леса, где прятались те, кто успел сбежать от облавы. А сбежать, по словам Валентины, успели многие, в том числе и местные бомжи. — Можешь ли ты что-нибудь рассказать о численности боевиков, об их вооружении, об их опорных пунктах? — поинтересовался я, когда девушка умолкла. — Можешь ли ты нарисовать карту местности? Увы, Валентина не знала, с каким количеством исламистов и их пособников нам придётся иметь дело. Может, с сотней, может, с двумя сотнями, а может, и с тремя. Женщина не знала, чем конкретно вооружён враг, так как плохо разбиралась в огнестрельном оружии и в оружии вообще. Впрочем, по нашей прошлой встрече с боевиками «Боко Харам» можно было предположить, что противник имеет лёгкое стрелковое вооружение, и, вероятно, какое-то количество крупнокалиберных пулемётов и гранатомётов. Кроме того, исламистам достались и все те трофеи, которые они сняли с убитых россиян, плюс некоторое количество боеприпасов. Оставалось надеяться, что враг не разжился «шмелями» и «корнетами», иначе… — Кстати, откуда у вас пистолет? — перебил я женщину на полуслове. — Ты умеешь стрелять? — Я подобрала этот пистолет возле мёртвого бандита, — вздрогнув от воспоминаний, ответила Валентина. — Ему прострелили голову… Я смогу выстрелить в человека, если надо. — Ясно, продолжай рассказывать, — кивнул я. Не люблю, когда оружие попадает в случайные руки, особенно если это руки случайных баб. Насмотрелся, знаете ли, на тела жертв нелепых убийств и самоубийств, когда куча вещдоков буквально валяется под ногами, а мотивация напоминает дурацкий анекдот. Неожиданно собеседница смогла назвать место дислокации основных сил исламистов, да ещё оказалась осведомлена о том, где именно враг оборудовал два опорных пункта. Более того, девушка смогла нарисовать более-менее толковую карту анклава, с приблизительным расстоянием между основными объектами. Судя по этой карте, основную массу личного состава противник вольготно разместил в очищенном от бывших хозяев посёлке «олигархов». Наиболее высокая точка всей округи — административное здание какого-то промкомбината, примыкавшее к посёлку кавказцев — стала логовом переметнувшихся в стан врага. Это семиэтажное здание было расположено ближе к северной части кластера, и с его крыши можно было просматривать территорию автохозяйства и большую часть шоссе, ведущего с юга на север. Ещё один опорный пункт был сооружён на южном краю кластера, в здании бывшего клуба байкеров. Клуб представлял собой капитальное двухэтажное здание, с целым комплексом помещений на подземном уровне. К клубу примыкал обширный кирпичный гараж, где байкеры держали своих «железных коней». Так уж получилось, что в результате блужданий по ночным джунглям мы очутились у северо-западной границы кластера, а не у юго-западной и не западной, как это планировалось изначально. Таким образом, мы счастливо избежали выхода в район бывшего байкерского клуба, где могли легко напороться на вражеских наблюдателей. Впрочем, чтобы хотя бы визуально контролировать местность радиусом в пять с копейками километров, врагу пришлось бы держать в анклаве весь свой отряд целиком, да ещё и поставить под ружьё недавно набранных рабов. Да и в этом случае в периметре наверняка нашлись бы «дыры», сквозь которые смогла бы просочиться группа опытных разведчиков. — А от промзоны до крайних домов есть одна тропинка, про которую только наша компашка знает, — всхлипнула наша новая знакомая, проведя карандашом дугу от одного прямоугольника к другому. — Знала… — Ты сможешь провести нас до промзоны и по той тропинке? — спросил я, переглянувшись с Руденко. — За своего друга не беспокойся — его не тронут. — Попробую, — вновь шмыгнув носом, ответила Валентина. — Ой… А что это так гудит? Слышите? — Слышим. Успокойся, это наша техника на подходе, — успокоил я девушку. Шум двигателя нашей амфибии мог выдать нас с головой, поэтому предстояло решить, как поступить с «амтрэком». Скорее всего, его придётся оставить в джунглях, вместе с экипажем из двух человек. — Расскажи подробнее о промзоне… Можно ли туда проехать на машине? Спустя час, подождав, пока свежеиспечённая проводница малость перекусит, мы выдвинулись в сторону полузаброшенной промзоны. По словам Валентины, на построенном в советские времена заводе запросто можно было снимать фильмы про апокалипсис. Приватизация и тотальное разворовывание превратили заводские корпуса и склады в остовы зданий, в которых находили приют местные бомжи и прочие асоциальные элементы. Кое-где на территории промзоны, впрочем, существовала жизнь: работал пункт приёма металлолома, какие-то непонятные бизнесмены окопались в двух-трёх арендованных и отремонтированных помещениях. На бывшем заводе периодически появлялись представители потенциальных покупателей, присматривались, оценивали, а затем отбывали восвояси. Наведывались в промзону и наши московские и подмосковные коллеги, да не одни, а с отрядами СОБРа, чтобы показать непонятливым и жадным буржуинам их место в иерархии нового российского капитализма. Обычно после подобных визитов оперов и спецназа происходила ротация арендаторов складов, на смену одним бизнесменам приходили другие, а спустя какое-то время спектакль повторялся вновь и вновь. Впервые на моей памяти, по мере приближения к границе пересечения двух миров, на глаза несколько раз попались признаки наличия поблизости землян. В одном месте валялась парочка пустых картонных коробок без какой-либо маркировки, в другом — пустая консервная банка из-под шпрот, привлекшая своим специфическим ароматом внимание местных ящериц. А круче всего смотрелся дорогущий байк, сверкающий хромом, тщательно запрятанный в густом подлеске. Бензобак «Харлея» зиял сквозными пулевыми отверстиями, ещё несколько пуль угодили в мотор, продырявили заднее колесо, превратив мотоцикл в груду тяжёлого и бесполезного железа. Наверное, будь у нас побольше бойцов и лишнее местечко в «амтрэке», мотоцикл можно было бы захватить с собой. Наконец, заросли упёрлись в целый вал обломков, и мы позволили девушке идти впереди всей группы. До этого момента Валентина держалась позади меня, не пытаясь проявлять лишнего любопытства, хотя ей явно хотелось засыпать нас кучей вопросов, в общем, вела себя в лесу достаточно грамотно. Видимо, сказывался кое-какой опыт выживания, приобретённый в экстремальной обстановке за последние несколько дней. Вопреки ожиданиям, наша проводница не стала карабкаться на груду бетонных балок и плит, а, пройдя метров тридцать вдоль вала, нырнула в какую-то почти незаметную щель. Оказалось, что это был вход в самый обыкновенный подвал, полузаваленный ещё до катаклизма и имевший ещё один выход с другой стороны склада. Пробравшись через этот подвал, мы очутились по другую сторону завала, после чего побежали куда-то в сторону, следом за Валентиной. Через пару минут спринтерского бега вдоль стен каких-то складов заскочили в какой-то дверной проём, пересекли по диагонали абсолютно пустой корпус цеха и укрылись в какой-то кладовой, где наконец-то перевели дух. — К этой стене с другой стороны примыкает бывшая котельная, а за нею недостроенное административное здание, — тяжело дыша, принялась разъяснять девушка. — Его строили из бетонных плит, довели до пятого этажа и бросили… Там есть лестница, по которой можно забраться на самый верх, и там есть, где спрятаться на крыше. Мы часто там зависали… Отдышавшись, мы пошагали дальше, добрались до указанного объекта и вскоре оказались на его крыше, точнее, на том, что играло роль этой самой крыши. Здесь действительно лежала стопка из нескольких бетонных перекрытий, за которой можно было укрыться трём-четырём бойцам. Рассудив, что нет смысла торчать на крыше всей толпой, мы переформатировали наши группы так, чтобы наверху оказалось два снайпера, пулемётчик, командир отряда и наша проводница. Остальные — оба наёмника и Руслан с Костей — разошлись парами по округе, с целью обеспечения наших тылов и флангов. Бойду с Гивинсом временно выдали два ТТ с глушителями, чтобы «дикие гуси» имели возможность сработать кого-нибудь без лишнего шума и пыли, если возникнет такая необходимость. По словам Валентины, даже после оккупации кластера «боко харамами», на территории промзоны продолжали обитать уцелевшие бомжи, которые и не помышляли «делать ноги» из анклава. По какой-то не совсем понятной причине исламисты и их пособники смотрели сквозь пальцы на присутствие у себя под носом кучки бездомных и не предпринимали попыток их выдавить либо уничтожить. Скорее всего, у оккупантов просто не хватало времени и сил на подобную операцию, и они прекрасно осознавали, что для надёжного контроля полузаброшенной территории нужны десятки бойцов. А где их взять, когда «Боко Харам» вовлечены в затяжное противостояние с упрямыми венграми и хорошо вооружённым отрядом «солдат удачи»? Расположившись на крыше, мы принялись разглядывать окрестности, дополняя самодельную карту кластера всяческими подробностями и деталями. Конечно, обзор с четвёртого этажа, прямо скажем, был весьма ограничен и позволял ознакомиться с местностью в радиусе с километр, не более. С другой стороны, это всё-таки лучше, чем вслепую тащиться по анклаву от одной зелёнки к другой, шарахаясь от любой тени. Впрочем, и с тенями дело обстояло не очень — долгое время мы не могли увидеть вокруг ни одного человека, и лишь однажды на близлежащей дороге промелькнули легковушка и грузовик с людьми в кузове. Кроме этого, Владислав обнаружил признаки жизни на территории автотранспортного предприятия, примерно в восьмистах метрах к юго-востоку от нашей позиции. Ветер доносил до нас шум двигателей грузовых автомобилей, но самих грузовиков мы так и не смогли разглядеть из-за берёзовой рощи, примыкавшей к забору автохозяйства. — Так, парни, нечего тут ловить, надо менять позицию, — решил я спустя час с четвертью. — Скоро перевалит за полдень, а мы толком так и не увидели ни одного врага. Всё, идём вниз. Спустившись вниз, мы укрылись в здании бывшей котельной и принялись размышлять, куда нам податься далее. По идее, следующей нашей целью должны были стать крупный гаражный комплекс и уже упомянутое автотранспортное предприятие. Но, к сожалению, наша проводница не гарантировала, что сможет провести группу на эти территории так, чтобы этого не заметили со стороны. Ночью — да, сможет стопроцентно, а вот днём — лучше не рисковать. Можно было бы, конечно, и рискнуть, но лично я не испытывал желания лезть на рожон, выдавая противнику факт нашего присутствия в кластере. Северо-западнее недостроенной конторы был расположен небольшой посёлок, где проживали дагестанцы и прочие кавказцы, ставшие верными союзниками исламистов. Посёлок и промзону разделяло что-то около полутора километров смешанного леса, исхоженного людьми вдоль и поперёк, в котором вряд ли можно было нормально спрятаться. Исхоженный людьми земной лес на окраине жилого сектора — это вам не джунгли нового мира, где можно тихонько отойти на десяток метров в сторону и пропасть с концами, словно вас здесь и не было. Поэтому визит к логову бывших российских граждан мог стать ещё более опасным приключением на одно место, чем попытка проникнуть на территории гаражей и автопредприятия. В общем, я был вынужден признаться, что Зеленцов был прав, и нам бы не помешало наличие беспилотника, потерю которого вполне можно компенсировать. А вот потери в личном составе уже ничем не компенсируешь, особенно если этот самый личный состав — это всё, что у тебя имеется в этом мире. — Ладно, возвратимся к «амтрэку», пожрём, покумекаем вместе с нашими немцами, — решил я, глянув на лица своих товарищей. — Валя, ты, как всегда, идёшь за моей спиной. Обратно возвращались тем же путём, что и проникли на территорию промзоны — через цех и подвал. Оставив позади груду развалин, обозначавших линию соприкосновения двух миров, углубились в чужой лес. Походный ордер полностью перестроили, назначив в арьергард Бойда и Гивинса, как наиболее опытных — не будем врать самим себе — спецов по войне в джунглях. Наёмники не подвели и на этот раз, сработали грамотно, как и полагается профессионалам. Тихое шипение рации застало нас на подходе к месту стоянки амфибии, заставив группу мгновенно рассредоточиться и приготовиться к бою. Томительное ожидание затянулось секунд на десять и было прервано новым закодированным сообщением: «солдатам удачи» требовалось наше присутствие. Подумав, я приказал Владу и Александру вести девушку к бронетранспортёру и быть готовыми поддержать нас огнём и гусеницами. Затем мы с оставшимися бойцами повернули обратно и, пройдя с полсотни метров, увидели малость озадаченную физиономию Бойда. Гивинс куда-то исчез, по крайней мере, в зоне прямой видимости его не наблюдалось. — Смотрите, кого мы поймали, — держа на прицеле невысокого бородатого седовласого старичка в чёрной рясе, произнёс наёмник. Марк тотчас перевёл, добавив, что дед выглядит усталым и измученным. — Попытался следить за нами, когда мы отошли от развалин. — Опусти оружие, это священник, — произнёс я, делая шаг вперёд. Старикан перевёл на меня цепкий взгляд, уставился прямо в глаза. — Кто вы и зачем следили за нами? — Отец Гавриил, настоятель храма Божьего. Храм был разрушен катастрофой, закинувшей всех нас сюда, и двое послушников погибли под его обломками, — скрипучим старческим голосом заговорил священнослужитель. — С тех пор я брожу по округе, встречаю разных людей, говорю с ними, пытаюсь утешить и успокоить. — Врёт. Мы засекли его сразу, затем увели подальше, чтобы проверить, нет ли с ним кого-то ещё, — прищурился Бойд, выслушав перевод монолога деда. — Спросите его, есть ли у него оружие? — Как же нонче без оружия, без оружия сейчас никак, — покачав головой, старик осторожно извлёк из-под рясы потёртый «наган», бросив его на землю. Затем рядом с револьвером легли солидного размера охотничий нож в кожаных ножнах и финка с наборной рукоятью. — Патроны скидать, господа хорошие? — И много их у вас, отче? — подхватив «наган», я покрутил его в руках, хмыкнул, разглядев клеймо с годом выпуска. — Старенькая машинка, но надёжная… Неужели у нас уже вооружают попов, а, отец Гавриил? — У нас, как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай, — со вздохом отозвался священник. — Честно говоря, не думал, что придётся доставать сие добро из тайника, но вона как оно приключилось. — И ножичек знатный, ручной работы, таких сейчас уже и не делают, — сунув револьвер в разгрузку, я заинтересовался финкой. Похожие девайсы я видел лишь в одном месте — в музее нашего ведомства, и относились они к периоду шестидесятых годов. — Дай угадаю: «зоновская» работа, так? — Она самая, господин хороший, — кивнул старичок. — А второй ножик из магазина, послушники его раньше в хозяйственных нуждах использовали. — Вытяните-ка вперёд свои руки, отец Гавриил, — прищурившись, скомандовал я. — Переверните ладонями вниз… Ага, как я и подозревал. — Что это означает? — с любопытством поинтересовался наёмник, рассматривая едва видимые «перстни» на пальцах священника. — Он не настоящий епископ? — Всё гораздо сложнее, — призадумался я, припоминая, что означают некоторые из татуировок. — И сколько всего лет вы провели в заключении, а, отец Гавриил? — Почитай сорок лет, от звонка до звонка, — блеснув взглядом, ответил старичок. — Но это было очень давно, можно сказать, в прошлой жизни. — Это всё, что вы припрятали, или придётся обыскивать? — спросил я, подбирая охотничий нож. — Точно, магазинный, и им много раз пользовались. — Ну, если не считать оружием эту реликвию, — с этими словами священник неожиданно извлёк из-под рясы большой золотой крест-распятие, блеснувший целой россыпью драгоценных камней. — Им, ежели Богу понадобится, можно тюкнуть кого-нибудь по темечку. — Вау! В нём же не меньше килограмма чистого золота, да ещё и с рубинами, — вытаращив глаза, потрясённо произнёс Бойд. — Чёрт, в старом мире мы бы получили за эту штуку кучу денег… Рэй, иди сюда, глянь на это сверкающее чудо из золота. Пока появившийся из-за кустов Гивинс алчно пучил глаза, восхищённо цокая языком, я размышлял, что же нам делать с этим странным дедом. Самое простое — бросить его здесь, повернуться спиной и уйти, оставив старикана наедине с наёмниками. Можно даже предварительно конфисковать у него крест, чтобы тот не достался «солдатам удачи» — вон, как у них сверкают глаза в предвкушении… Второй вариант: взять священника с собой, много места он не займёт, а потом — как карта ляжет. Если мы благополучно выполним нашу задачу, то, может, и приживётся старик в Данилово, в любом случае умереть с голоду ему не дадут. Ну, а если у нас всё пойдёт плохо, то он рискует сгинуть в этом лесу не меньше нашего… — Отец Гавриил, спрячьте реликвию обратно, чтобы видом «золотого тельца» не вводить в соблазн наш личный состав, — приказным тоном потребовал я. — Да, сколько вам лет? Только честно. — Мне восемьдесят четыре года, и я уже прошёл свой земной путь, — пряча за пазуху крест, ответил священнослужитель. — Вижу, вам трудно принять решение насчёт моей скромной персоны… — Отнюдь. Если желаете, то можете идти с нами, — пожав плечами, произнёс я. — Правда, я не могу гарантировать, что ваш земной путь не закончится в самые ближайшие дни. Мы притягиваем опасности и проблемы, словно магнитом. — А я думал, что вы сами ищете эти самые опасности и проблемы, — покачал головой старик. — Разве не так? — Как вы нас нашли? — резко остановившись, я круто обернулся всем корпусом. — Кто вам о нас рассказал? — Я просто понаблюдал за вами и сделал соответствующие выводы, — отец Гавриил, похоже, нисколько не испугался моего демарша. — Никто не может пройти промзону так, чтобы его не услышали или не увидели. — Руслан, присматривай за ним, — меня постепенно стал раздражать этот старик, неизвестно за каким хреном преследовавший нас в лесу. Конечно, я слышал, что иногда матёрые уголовники искренне раскаиваются в своих грехах, полностью рвут с криминальным прошлым и уходят в монастыри. Вот только этот священник мало походил на матёрого уголовника: седой, сухонький, видно, что годы уже взяли своё. Встретишь такого на улице — примешь за самого обыкновенного попа, если, конечно, специально не присмотреться к его рукам. — Если что-то пойдёт не так — вали его, не раздумывая. — Сделаю. Давай, отче, ручки за спину и шагом марш вперёд, за командиром, — кивнул капитан, вынимая из разгрузки ТТ с глушителем. — Чёрт, поторопились мы избавиться от наручников. Вопреки опасениям, за время перехода отец Гавриил не доставил нам никаких хлопот. Старичок семенил следом за мной, стараясь не отставать, держал руки за спиной, как это было ему велено. Судя по тяжёлому дыханию деда, маршрут дался ему очень нелегко. Впрочем, ничего удивительного — местное солнце палило нещадно, температура воздуха после полудня повышалась до тридцати с хвостиком градусов, тут и молодым впору выбрасывать белый флаг. — Ой… Отец Гамадрил, — выпалила Валентина, едва увидев священника, и сразу же поправилась: — Я хотела сказать: отец Гавриил. Он живёт в маленьком монастыре у нас на окраине… Жил… А он что, арестован? — Задержан до выяснения обстоятельств, — буркнул Руденко. — Руки можно держать свободно, отче… Вольфганг, дайте водички нашему гостю. — Давай, красавица, рассказывай про этого попа всё, что знаешь, — приказал я, отведя девушку в сторонку. Железо, как известно, следует ковать, пока оно горячо, а нужную информацию надо извлекать с ходу, не затягивая сей процесс ни на секунду. Наша проводница тотчас выплеснула целый ворох всяческой информации, которую можно было разделить на две категории: факты и слухи. Для начала факты: старичок действительно являлся самым настоящим священником и имел репутацию странного, если не сказать, блаженного человека. Отец Гавриил не чурался, как говорится, ходить в народ, не боялся поддерживать контакты с местными бомжами, алкашами и наркоманами. Одним помогал, чем мог, в меру своих скромных возможностей, других пытался наставить на путь истинный, третьих ругал, предрекая им их «светлое» будущее. Видимо, старик обладал определённым даром убеждать, так как частенько его проповеди срабатывали — запойные пьяницы выпадали из объятий «зелёного змия», а наркоши соглашались пройти курс лечения от своей зависимости. Люди, в массе своей, считали священника чудным, безобидным дедом, уважали его за смелость и даже немного побаивались. По округе ходили слухи, что отец Гавриил знает о местных делах больше, чем здешний «смотрящий», не говоря уже об операх или об участковом. Вполне вероятно, что так оно и было, ибо старичок постоянно общался с весьма специфическим контингентом лиц и теоретически имел возможность обладать ключевой информацией. Несмотря на это, священник никогда никому ничего не рассказывал, и за два десятка лет создал себе репутацию надёжного хранителя чужих тайн и секретов. — Давайте перекусим, чем бог послал, — присев рядом с отцом Гавриилом, я сунул ему в руки только что вскрытую банку мясных консервов с несколькими ломтиками хлеба сверху, затем протянул одноразовую пластиковую ложку. — Предлагаю начать наше знакомство заново… Кстати, вы случайно не знакомы с этой юной девицей? — Видел её несколько раз в обществе любителей «травки», то ли Валей зовут, то ли Галей, — взяв консервы и хлеб, старик бросил взгляд в сторону девушки. — Зря она повела вас в промзону, где «зелёными» и не пахнет. — Мы пытались найти подходящую точку для наблюдения, — произнёс я, доставая из рюкзака термос с чаем. — Валентина указала нам несколько мест, где базируются исламисты, и мы проводили рекогносцировку местности… Вот, держите чай. — Я безо всякой рекогносцировки могу подвести вас к одному такому месту, к автохозяйству, так, что никто этого не заметит, — беря кружку с чаем, предложил отец Гавриил. — Ваша знакомая не знает об этой дороге. — Вы предлагаете помощь, даже не зная, кто мы такие и откуда пришли? — спросил я, внимательно наблюдая за реакцией собеседника. — Ну, у вас действительно очень странная компания, но я всякого повидал в своей жизни, и уже давно не удивляюсь различным странностям, — неторопливо вкушая пищу, ответил священник. — К тому же союз ментов с вояками — дело обычное. — Думаю, с моей стороны будет глупо спрашивать, как вы определили в нас ментов, — усмехнулся я, протянув гостю руку для рукопожатия. — Майор Владимир Иванников, опер из Питера. Эти парни вокруг — интернациональный отряд под моим командованием. Мы ведём войну против боевиков из группировки «Боко Харам», напавших на наших союзников. Всё остальное — слишком длинная история, и её надо рассказывать с самого начала. — Если так, то нам стоит поторопиться. Хочется послушать вашу длинную историю ещё до того, как я предстану перед Создателем, — ироничным тоном произнёс отец Гавриил. — Кстати, можете считать, что ряды ваших союзников увеличились ещё на четыре человека. Надеюсь, вас не смутит, что трое из этих четырёх — самые обыкновенные бомжи? — А четвёртый, полагаю, пожилой священник с весьма интересной репутацией? — вопросом на вопрос ответил я. — Совершенно верно, молодой человек, — кивнул старик. — И если бы удалось освободить пленённых россиян, то количество ваших союзников возросло бы в несколько раз. — Вам известно, где исламисты содержат пленников? — сразу же поинтересовался я. — Основную массу людей держат в посёлке богачей, скорее всего, в подвалах домов, — секунду помедлив, ответил отец Гавриил. — С десяток молодых баб увезли в посёлок наших кавказцев, сами знаете, для каких целей. — Можете что-нибудь добавить на этом рисунке? — спросил я, вытащив нарисованную Валентиной карту. — Это девушка постаралась. — Дайте-ка глянуть, — отставив еду в сторонку, священник взял в руки лист бумаги. — Корявенько, но достаточно подробно… Как я и ожидал, подземный ход здесь не обозначен… — Что за подземный ход? — моментально отреагировал я. — Здесь есть подземный ход? — Есть. Не особо протяжённый, но очень нужный для здешних, скажем так, предпринимателей, — с хитринкой во взгляде произнёс старик. — Скоро вы сами его увидите. — Куда и откуда ведёт этот подземный ход? — спросил я, доставая карандаш. — Нарисуете? — Вот, вход находится в подвале старого магазина, — изобразив на карте ещё один квадратик, отец Гавриил отметил его крестиком. — Отсюда примерно две сотни метров до гаражного комплекса, где было организовано подпольное водочное производство. Говорят, там целый лабиринт туннелей, связывающих гаражи между собой, но я не очень-то верю в эти сказки… — Почему? — перебил я собеседника. — Имея деньги и желание, в наше время можно построить хоть метрополитен. — Можно, — согласился священник. — Но проще пробить кирпичные стены в смежные гаражи, и распустить слухи о множестве подземных переходов. — Логично. А дальше? — сунув термос в рюкзак, поинтересовался я. — Мы не сможем незаметно прошагать километр с хвостиком в сквозном коридоре между двумя рядами боксов. — А вам, молодые люди, не придётся идти пешком. Мне известно, где стоит один интересный фургончик, так что до проходной мы домчимся за полминуты, — ласковым тоном произнёс старик. — Гаражи, кстати,стоят открытыми — бери любую машину и езжай. — Всё чудесатее и чудесатее, — призадумался я. — Догадываюсь, кто и почему вскрыл все боксы. — Да, Владимир, это местные паршивцы прошерстили весь комплекс, да ещё и радовались при этом словно дети, — с грустью в голосе произнёс отец Гавриил. — Ну, что думаешь насчёт моей идеи? — Думаю, что надо представить план личному составу, а дальше — разберёмся на месте, — усмехнулся я. — Кстати, отче, а много ли грузовиков на территории автокомбината? — А там, Володя, в основном не грузовики стоят, а тягачи с прицепами и всякие автокраны, — ответил священник. — Ну, и дорожная техника — грейдеры, бульдозеры, катки. Как и следовало ожидать, дотошно расспросив старика, личный состав поддержал его авантюрный план. Думаю, исключительно потому, что иных вариантов подобраться поближе к автохозяйству мы так и не придумали. В самом деле, не лезть же маленькой группой внаглую напрямик, на броне БТРа, или по-пластунски, прячась по кустам, словно мышки. Был, правда, ещё один вариант, предложенный Гельмутом — прокатиться на «амтрэке» вокруг кластера, изучить обстановку вообще и найти менее рискованный путь вглубь анклава. К сожалению, в этом, прямо скажем, отлично задуманном плане Нидеррайтера-младшего отсутствовал один важный аспект — фактор времени. Увы, мы не имели возможности потратить три-четыре дня на прогулку по местным джунглям и на лежание в засадах, наблюдая, как враги хозяйничают на русской земле. Не желая повторять ошибку с промзоной, мы подошли к точке пересечения миров немного южнее, так, чтобы избежать случайного обнаружения со стороны местных или «зелёных». Если повезло в первый раз, то это ещё не означает, что в следующий раз нам повстречается добрый дедушка в рясе, а не злобный африканец с автоматом в руках. К тому же, избрав иной маршрут, мы немного сократили наш путь, что было немаловажно, учитывая климатическую составляющую и далеко не молодой возраст нашего нового проводника. Пересечение границы двух ландшафтов прошло как по маслу — мы просто вынырнули из одной зелёнки, забрались на почти полутораметровый обрыв и тотчас нырнули в другие кусты. Судя по всему, отец Гавриил вёл нас какой-то замысловатой тропой, известной в узком кругу лиц — любителей бродить по кустарнику. Эту часть маршрута преодолевали медленно и осторожно, чтобы не выдать своего присутствия хрустом сучьев и веток, которые так и лезли под ноги. Оставив позади кустарник и полоску березняка, мы подкрались к заколоченному одноэтажному зданию, где, по словам священника, раньше располагался магазин. Без усилий вынули из одного из оконных проёмов несколько досок, забрались внутрь, отыскали спуск в большое подвальное помещение, сильно напоминавшее бомбоубежище. Далее нам пришлось немного повозиться, чтобы без лишнего шума открыть двустворчатые двери, ведущие в сам туннель. Этими дверьми, похоже, в последнее время пользовались крайне редко, петли взялись ржавчиной, а скрежет металла, пусть даже и под землёй, нам был совершенно не нужен. Туннель не произвёл на нас какого-либо особого впечатления. Длинный бетонированный коридор шириной в метр с хвостиком и высотой примерно с метр восемьдесят, больше похожий на лаз, без циркуляции воздуха. В тоннеле стоял аромат затхлости, плесени, сырости, где-то за стеной попискивали грызуны, скорее всего, крысы. Этот рукотворный подземный коридор шёл прямо, без поворотов, и упирался в деревянную дверь, обклеенную пенопластом. Видимо, для большей шумоизоляции подземелья, чтобы никто не догадывался о его наличии. Деревянная дверь оказалась не заперта, и, отворив её, мы едва не заржали во весь голос. Обнаружилось, что дверь является задней стенкой платяного шкафа, плотно прислонённого к стене в подвале самого обыкновенного гаража. Кроме данного шкафа в подвале хранились: большой сервант, какие-то тумбочки, плюс целая куча самого разнообразного барахла, разложенного самым беспорядочным образом. Вид этой мешанины из старых покрышек и пустых ящиков навел меня на мысль, что сей бардак был создан специально, для отвлечения внимания сторонних людей от платяного шкафа. Наверх вела ничем не примечательная деревянная лестница, поднявшись по которой, мы оказались прямо у ворот бокса. Гараж был пуст, если не считать пары покрышек на полу, сквозь приоткрытые ворота в помещение проникал солнечный свет, создавая внутри лёгкий полумрак. Осторожно выглянув наружу, мы констатировали, что отец Гавриил оказался прав — в гаражном комплексе не было видно ни одной живой души. Ворота ближайших соседних боксов были приоткрыты, аналогичная картина наблюдалась и в противоположном ряду… — Отче, гляньте, что это за надписи белой краской? — я сразу же обратил внимание на странные граффити на всех воротах. — Они были раньше, или это творчество незваных гостей? — А это, Володенька, «зелёные» проводили ревизию захваченного имущества и отмечали, где какие машины стоят, а где просто пустые гаражи, — заглянув в щель, объяснил священник. — Накалякали на своём, на арабском, не разобрать, прости Господи, ни черта. — Вот сволочи, — не сдержал эмоций Руслан. — Теперь понятно, откуда у них взялся тот внедорожник. — Будем надеяться, что они что-нибудь оставили и для нас, — как мы уже знали, в гаражном комплексе имелось около пяти сотен боксов, и можно было прикинуть, насколько огромные трофеи захватили исламисты. Даже с условием того, что часть гаражей пустовала, ещё часть могла быть разграблена во время гражданской войны между местными. — Так, парни, работаем быстро, но осторожно, сами знаете, почему… Отец Гавриил, вы остаётесь здесь. Искомая машина стояла в девятом боксе, а не в десятом, как предполагал наш проводник. Самый обыкновенный «бусик» белого цвета, в меру запылённый, ничем не примечательный «фольксваген», если не считать того, что он стоял открытым… Честно говоря, я думал, что меня хватит удар, когда мы заглянули в десятый гараж и обнаружили там вместо требуемого микроавтобуса французский «паркетник» красного цвета. Тем не менее сориентировались мы моментально — прошмыгнули в бокс, прислушались к окружающей обстановке, перевели дух, мысленно помянули ближайших предков ни в чём неповинного «ситроена». Затем прикинули то да сё, решили на всякий случай заглянуть в соседние гаражи, благо те стояли открытыми, и сразу же нашли то, что искали. — Так, мужики, боковые створки не открывать — они могут загромыхать на весь комплекс, — едва глянув на фургончик, сразу же предупредил нас Зеленцов. — В городе такой шум не критичен, а вот здесь… — Поняли, воспользуемся иным вариантом, — кивнул я, берясь за ручку задней двери. Дверь издала лёгкий скрип, не особо слышный вокруг. — Ты давай на нас не смотри. Спустя полминуты, соединив нужные провода, Владислав запустил двигатель и аккуратно вывел «фольксваген» из гаража. Ещё спустя полминуты вся наша группа сидела в фургончике и молила Бога, чтобы часовые на проходной оказались бы глухими и ленивыми, а ещё лучше — умственно отсталыми, и чтобы никто из них не поднял тревогу раньше времени. Видимо, Бог услышал наши молитвы, подарив нам прекрасный шанс сработать в стиле «маски-шоу», прямо как в старые добрые времена. — Стоять, (цензура)! — скрипнув тормозами, «бусик» резко остановился возле здания проходной, из чрева машины посыпались вооружённые люди в камуфляже. — Работает ОМОН, (цензура)! Если честно, мы подбадривали сами себя, так как было неизвестно, с кем именно придётся иметь дело при захвате проходной и конторы. Хорошо, если с нашими бывшими соотечественниками, вставшими на путь джихадистов, и плохо, если с африканцами, ни разу не слыхавшими ни про российский ОМОН, ни про «маски-шоу». Конечно, имелось определённое подозрение, что в связи с нехваткой личного состава исламисты возложат охрану второстепенных объектов на плечи бывших россиян, и те по привычке отнесутся к делу с некоторым пофигизмом. Но, как вы прекрасно понимаете, не было никаких гарантий того, что так оно и произойдёт в реальности. …Ближе всего к нам с Барулиным оказался какой-то длинноволосый парнишка, спускавшийся со второго этажа проходной, оттуда, где в обыденной жизни восседали охранники гаражного комплекса. Скорее всего, этого юношу послали выяснить, откуда слышится шум автомобильного мотора. А может, он сам решил сходить и проверить, проявить, так сказать, инициативу. Эта инициатива стала последним, что он успел сделать в этой жизни: выскочив из задних дверей «фольксвагена», мы с Александром изрешетили парнишку из двух ТТ с глушителями. Секунду спустя мы расстреляли ещё одного «зелёного», сунувшегося было в двери с дробовиком в руках, и спрятались за угол ближайшего гаража, чтобы заменить опустевшие магазины… …Первым, кого увидели Руденко и Зеленцов, был мужик в джинсах и тёмной майке, дремавший в вытащенном на улицу офисном кресле на углу конторы. Пару минут спустя выяснилось, что этот сорокапятилетний дядька является самым старшим по возрасту из тех, кто охранял весь гаражный комплекс. Услышав и увидев выскочивший из-за угла «бусик», мужик было дёрнулся, пытаясь вскочить и вскинуть автомат. По большому счёту парней спасло то, что их противник не учёл одного нюанса — третьего закона сэра Исаака, нашего Ньютона. Офисное кресло неожиданно пришло в движение, и враг на секунду потерял равновесие. Этой секунды хватило для того, чтобы сидевший на месте пассажира Руслан первым открыл огонь. Сделав по врагу четыре выстрела и прострелив мужику грудь, справа, чуть ниже ключицы, капитан покинул остановившуюся машину. Следует учесть, что Руденко умудрился попасть в цель, когда «фольксваген» тормозил, тормозил очень резко, и наш товарищ стрелял, преодолевая силу инерции… …Раненый в грудь исламист плюхнулся обратно в кресло, роняя автомат, и заорал во весь голос. Спустя мгновение, брызнув осколками стекла, со звоном разлетелось окно на втором этаже конторы, и, отчаянно борясь с гравитацией, в воздухе завертелся самый обыкновенный стул. В оконном проёме промелькнула чья-то фигура, Марк дважды нажал на спуск, затем стремглав бросился к лестнице… — Прикройте Марка!!! — рявкнул я во всю глотку, загоняя полный магазин в рукоять верного «токарева». — Костя, «держи» верх!!! — Чисто! — секунду спустя крикнул Мышкин с площадки второго этажа. — Здесь негр… был. — Проверьте первый этаж! — подскочив к раненому исламисту, Руслан пнул того ногой в грудь, и вновь офисное кресло повело себя совершенно непредсказуемым образом. Застряв одним из колёсиков в какой-то выбоине на асфальте, кресло перевернулось, увлекая с собой раненого, и тот перестал кричать, потеряв от боли сознание. Руденко тем временем мельком глянул в открытое окно первого этажа, отпрянул в сторону, оборачиваясь в нашу сторону. — Там ещё одна комната! — (Цензура), без шума не получилось, — выругался Александр. — Костя, «держи» нижнюю дверь! Считая, что шум бьющегося стекла должны были услышать на многие сотни метров вокруг, мы с Александром бросились к дверям, ведущим на первый этаж, встали по обе стороны от дверного проёма. Саня осторожно потянул дверную ручку на себя, дав мне возможность закинуть в образовавшуюся щель гранату со сломанным взрывателем. Эта «эфка» была приготовлена мною заранее, как раз в расчёте на подобный случай, когда потребуется кого-нибудь сильно напугать. Случай наконец-то представился, а вот сильно напугать, увы, не удалось никого, по причине отсутствия в помещении хоть кого-нибудь живого. Выждав секунд пять, Барулин резко распахнул дверь, я на миг заглянул внутрь, тотчас отпрянул, и беззвучно выругался про себя. Сразу за входной дверью лежал коридор, метров десять длиной, в который выходило четыре закрытых двери: одна слева и три справа. Брошенная мною граната сиротливо валялась в углу на полу у третьей двери справа. Кивнув Александру и Константину, я осторожно вошёл внутрь, стараясь ступать как можно тише, подкрался к крайней правой двери и, стоя вдоль стены, резко дёрнул на себя дверную ручку. В следующий момент Барулин с размаху метнул внутрь половинку кирпича, минуту назад подобранную на улице. Кирпич с грохотом раскололся об кафельную стену, и следом за этим шумным событием мы с капитаном рискнули обозреть «комнату для мальчиков». Вопреки ожиданиям, в данном помещении не обнаружилось восседающего на унитазе боевика из «Боко Харам» или их местного пособника. В течение следующих пяти минут мы получили ещё три ударные дозы адреналина, проверяя женский туалет, подсобку и бухгалтерию, где также не оказалось ни одного исламиста. А затем нас конкретно «накрыло» постстрессовым отходняком… — Вовка, дай хлебнуть твоего зверского зелья, — плюхнувшись в офисное кресло, попросил Саня. — (Цензура), руки дрожат, старею, наверное. — Это от нервов и недосыпа, а не от старости, — сделав большой глоток самогона, я протянул флягу товарищу. — Марк, Влад, что видно вокруг? — Всё то же самое, что и минуту назад, — отозвался с крыши конторы Мышкин. — «Зелёные» тусуются возле трейлеров. Зеленцов сообщил, что на дороге, разделявшей гаражный комплекс и автопредприятие, по-прежнему не появилось ни души. Судя по всему, никто из боевиков, копошившихся на территории автокомбината, не услышал грохота вышибаемого окна, воплей своего соратника, либо попросту не обратил внимания на лишний шум. Исламисты продолжали «развлекаться» тем, что прогревали двигатели автокранов, трейлеров, грейдеров и прочей техники, дислоцированной за соседним забором. — Руслан, что говорит пленный? — поинтересовался я, заходя в бухгалтерию. — Просит, чтобы не пытали его долго и позволили бы умереть достойно, — ответил капитан. — Ещё говорит, что ему пришлось встать в ряды боевиков. Заставили, говорит… — Ты готов сотрудничать со следствием? — спросил я, заглянув в глаза истекающего кровью мужика. Наёмники пытались остановить кровь, но это у них пока что получалось не очень. Уловив мой вопросительный взгляд, Бойд отрицательно качнул головой: судя по всему, шансы выкарабкаться у раненого были минимальными. — Готов… Вы из полиции или из Эф-Эс-Бэ? — застонав, прохрипел пленный. — Мы из Эс-Вэ-Эр, группа быстрого реагирования «Кракен», — мысленно усмехнувшись, соврал я. — Кто тот негритянский подросток, который спал на втором этаже? — Это Мухаммед, нигериец, командир нашей смены, — выдавил из себя раненый. — Ему было шестнадцать лет. — Все остальные — граждане Эр-Эф? — прищурился я, мысленно вознося хвалу богу за то, что у нас есть Марк, способный сделать меткий выстрел по цели, мелькнувшей лишь на одно мгновение. Не прострели Мышкин голову тому нигерийцу, малолетний боевик запросто изрешетил бы кого-нибудь из парней. Млин, навооружали негритосов «калашниковыми» на свою же собственную голову… — Да, россияне, молодёжь из Махачкалы и Кизляра, — подтвердил пленный. — Нас всех заставили, согнали под прицелом оружия… — Сколько вас, которых согнали в отряд? — спросил я. Неизвестно, сколько ещё протянет мужик, а мы до сих пор не имели достоверной информации о численности противника. — Сколько бойцов у «Боко Харам»? — У нас набралось сто восемнадцать мужчин, от шестнадцати до пятидесяти, их всех поставили под ружьё, — закашлялся раненый. — Количество воинов Аллаха мне неизвестно, я видел всего пару десятков боевиков. Кивнув Бойду, я вышел из конторы на улицу и задумался, решая, что делать дальше. По идее, хорошо было бы совершить визит и на территорию автокомбината, покрошить боевиков, взять парочку пленных… Однако Марк насчитал на соседней площадке уже с дюжину вооружённых лиц, причём не только наших бывших соотечественников, но и натуральных африканцев. Точно таких же, как валявшийся наверху Мухаммед. И не было никакой гарантии, что нам придётся иметь дело с указанным количеством врагов, так как капитан не имел физической возможности заглянуть в пару больших ангаров, занимавших с четверть территории автопредприятия. — Внимание! «Зелёные» выгоняют один из кранов, — доклад капитана Мышкина оторвал меня от раздумий. — Всё, отбой, парни: «жираф» укатил в сторону шоссе. — Отец Гавриил, а далеко ли было от шоссе до железной дороги? — развернув карту кластера, я присел рядом со священником. — Я не понимаю, зачем оккупантам нужна такая техника. Вряд ли они собираются что-то строить. — Трасса проходит мимо байкерского клуба, изгибается вот здесь и уходит на север, — наш проводник принялся водить пальцем по листу бумаги. — «Железка» подходила к шоссе вот в этом месте, у изгиба, и до неё было метров двести или триста, если идти напрямик. А от посёлка богатеев до станции около километра, там ещё асфальтированную дорожку проложили по лесу. — Вова, тут, как ни крути, а придётся ехать и смотреть самим, — произнёс Александр, глянув на каракули Валентины. — По этой бумажке фиг поймёшь, что затеяли эти козлы. — Ты прав, — я оглянулся вокруг, заметил блеснувшую на асфальте гильзу. — Придётся малость подчистить… И на «бусике» далеко не уедешь. — Парни, а давай внаглую, на бэтээре, — предложил Руслан. — Время идёт, и надо бы управиться за пару часов, иначе поднимется такой большой шухер, что придётся сидеть тихо, будто мышки под веником. — Шухер поднимется в любом случае, как только найдут погибших, — Барулин кивнул в сторону убитых исламистов. — Хорошо ещё, что у них нет рации, и нет проверки постов. — Насчёт того, что нету проверки постов — не уверен, — заметил я. — Пару-тройку раз в день должны проверять. — Пленный умер, — сообщил появившийся в дверном проёме Гивинс. — Какие будут указания? — Так, парни, соберите трофеи… и все наши гильзы от Тэ-Тэ. Имитируем грубую непонятку для африканских приятелей этих милых людей, — указав на трупы, я задрал голову наверх. — Вряд ли сработает, но… Марк, слезай, мы уходим. Мы ушли тем же самым путём, каким проникли в гаражный комплекс — через подземный ход в одном из боксов. Хорошо послуживший нам «фольксваген» поставили в тот же самый гараж, где он и стоял до нашего прибытия. Старательно прикрыли за собой заднюю стенку шкафа, а вот запирать на засов вход в туннель не стали — вдруг придётся им воспользоваться в самом ближайшем будущем. Затем последовал не особо приятный вояж через кустарник, переход сквозь джунгли, и спустя полтора часика мы вновь встретились с нашими немцами. Отец Гавриил сильно подустал за время путешествия по зелёнке, но всё-таки сумел дошагать до «амтрэка» на своих двоих. Глянув на демонстративно держащегося бодрячком старика, я понял, что его больше нельзя мучить пешими прогулками. Священник являлся настоящим кладезем ценнейшей информации, и нам стоило поберечь его слабое здоровье. — Красавица, у тебя есть последняя возможность «сойти с поезда», — наклонившись к Валентине, произнёс я. — Мы идём в полную неизвестность, и никто не знает, что нас ждёт впереди. — Вы, товарищ майор, хоть разок переночуйте в здешнем лесу, а уж потом пугайте бедную девушку, — сверкнула глазами женщина. — Дайте мне пистолет, и я докажу, что смогу стрелять по врагу… Покачав головой, я оставил попытки уговорить Валентину «сойти с поезда», а затребованный девушкой пистолет так и остался лежать в одном из ящиков под скамейкой. А вот отец Гавриил получил обратно свой старенький револьвер и спрятал его под рясу. Там же исчезли и оба ножа, ранее конфискованные у священника. Владислав предложил вооружить дедушку автоматом, но отец Гавриил отказался, сославшись на отсутствие практики стрельбы из «калаша». Услышав это, я хотел было поинтересоваться, насколько хорошо старик умеет стрелять из «нагана», но передумал. Зачем лишний раз дёргать хорошего человека? — Держитесь, сейчас нас малость тряхнёт! — сквозь рёв мотора донёсся крик Руденко. — Мчались танки, ветер поднимая… — Руслик в своём репертуаре, — буркнул Александр. — Тоже мне нашёл танк. — Не дрейфь, прорвёмся, — отозвался я, напяливая на голову шлем. — Чёрт, задолбала уже эта жара. Амфибия вздрогнула, взревела двигателем, перебираясь через вал, образованный линией пересечения двух миров. Уложенный на пол десантного отделения связанный наркоман задёргался, сползая в сторону кормы, пока не упёрся в ботинки Гивинса. «Солдат удачи» отпихнул торчка, словно мешок с дерьмом, брезгливо поморщился, с недовольством глянув в мою сторону. Наёмники предлагали не тащить наркошу с собой, а оставить в лесу, связанным, а ещё лучше — прирезать его и забыть об этом. Валентина выступила резко против, умоляла чуть ли не на коленях, и я махнул рукой — приказал погрузить связанного Юрка в БТР. Жалко стало девушку, у которой из всех близких ей людей уцелел лишь дружок её брата. Места в «амтрэке» хватало, и нарика закинули внутрь десантного отсека. — Въезжаем в посёлок! — проинформировал нас Руслан. — И летели наземь самураи под напором стали и огня… — Открыть люки! — скомандовал я, поднимаясь с лавки. — Смотреть в оба! Личный состав напряг мышцы, откинул два прямоугольных люка на крыше десантного отделения, дав возможность оглядеть пейзаж вокруг. Наш бронетранспортёр только что въехал в полуразрушенный посёлок и, набирая скорость, резво покатился по асфальтированной улочке. По обеим сторонам улицы потянулись одноэтажные деревянные дома, в большинстве своём с выбитыми окнами. Миновав несколько пожарищ, мы повернули на более широкую дорогу, и Нидеррайтер-младший увеличил скорость амфибии километров до шестидесяти в час. Эта часть посёлка когда-то застраивалась двухэтажными деревянными домами и пострадала от пожаров куда больше, чем окраина. Судя по рассказам аборигенов, деревянные двухэтажки поджигались во время разборок байкеров и кавказцев, затем их жгли исламисты, видимо, для устрашения оставшегося населения. В результате почти целиком была уничтожена целая улица, примыкавшая к шоссе. Впрочем, самым печальным являлось то, что нам не попалось на глаза ни одного мирного жителя, вообще ни одной живой души. Резко затормозив, «амтрэк» круто повернул влево, и я едва удержался на ногах, чуть не спикировав внутрь десантного отсека. Амфибия втиснулась в какой-то переулок, под гусеницами захрустел битый шифер, ветер донёс до нас тошнотворный запашок жареного человеческого мяса. Кое-кто из парней — не будем говорить, кто именно — выругался во весь голос, загнув такое многоэтажное выражение, что я невольно обзавидовался филологическому таланту бывшего морпеха. Миновав узкий переулок, БТР повалил хиленький деревянный заборчик, преодолел придорожный кювет и наконец-то выкатился на трассу. На глаза тотчас попалась перевёрнутая легковушка, валявшаяся у противоположной обочины. Впереди виднелся ещё какой-то автомобиль, съехавший в кювет, на этот раз грузовик, «газель», что ли. Шоссе было абсолютно пустынным, и Гельмут вновь разогнал амфибию до шестидесяти километров в час, за несколько минут домчав нас до съезда вправо, в сторону железнодорожного полотна. Руслан с Костей пулей выскочили из «амтрэка», чтобы проверить одну из версий… — Есть! Здесь недавно прогнали кучу тяжёлой техники! — обрадованно воскликнул Руденко, осмотрев ведущий к сосняку просёлок. — Ещё даже пыль не осела! — Вроде бы не ошиблись, — покосившись в мою сторону, заметил Барулин. — Парни, давай живо в машину! Торчим тут, как чирий на (цензура)! Проехав метров сто пятьдесят по лесной дорожке, мы остановили БТР, заглушили дизель и прислушались к окружающему миру. В фоновый шум соснового леса вплетался какой-то посторонний звук, сильно смахивающий на рокот двигателя. Звук доносился откуда-то из глубины леса, оттуда, куда убегал просёлок, и куда, судя по следам, исламисты перегоняли автокраны и трейлеры. Прокачав ситуацию, мы решили, что следует изменить порядок движения, чтобы случайно не нарваться на гранатомётный залп или на очередь из крупнокалиберного пулемёта. Всё-таки «амтрэк» — это не танк, и не стоит проверять, от каких боеприпасов защищает его алюминиевая броня, а какие прошьют нашу «жестянку» насквозь. Поэтому мы вновь спешились, разделились на две тройки бойцов и пару крутых рейнджеров и лишь затем двинулись дальше. В авангард выдвинулись двое наёмников, взяв на себя уже привычную роль передового дозора, за ними, на некотором отдалении, шли основные силы группы — амфибия и моя тройка. Тройка Руслана заняла место в арьергарде, в сотне метров от основных сил. Буквально через пять минут после начала движения Руденко подал сигнал «опасность», а затем вышел на связь, нарушив режим радиомолчания. Капитан сообщил, что на трассе появился трейлер, и он вот-вот повернёт на просёлок. В нашем распоряжении было не больше двух минут, чтобы либо свалить с дорожки поглубже в лес, либо организовать засаду. В общем, пришлось нарушить режим радиомолчания и во второй раз, чтобы предупредить головной дозор о резком изменении обстановки. У меня возникло ощущение, что водитель белой «скании» совершенно не удивился, увидев впереди наш бронетранспортёр. «Амтрэк» стоял кормой к трейлеру, с откинутым пандусом, а рядом с амфибией разыгрывалось настоящее театральное действо. Отец Гавриил и Валентина стояли на коленях, с заведёнными за спину руками, изображая пойманных и обречённых на смерть местных жителей. На груди священника, поблескивая рубинами, висел золотой крест, который, по идее, должен был отвлечь внимание на себя. Здесь же, изображая то ли труп, то ли следующую жертву, валялся связанный наркоман. Для пущей достоверности казни христиан мне пришлось взять в руки тесак и приставить его к шее старика, тупой стороной, естественно. Ещё пришлось скинуть шлем, чтобы не «проколоться», и обмотать голову какой-то грязной тряпкой тёмного цвета, пропитанной оружейным маслом. Рядом топтались Зеленцов, с зелёной тряпкой на голове, также используемой для чистки оружия, и Барулин, водрузивший на свою голову какую-то кепку. Саня старательно делал вид, что занят съёмкой процесса казни на «айфон», а сам не спускал палец со спускового крючка верного ПКМа. Чтобы у водителя трейлера вообще не возникло никаких подозрений, вся наша троица намазала свои лица чёрной краской, серьёзно подорвав запасы маскировочного крема. Если бы не помощь Валентины, мы не успели бы закончить данную процедуру до появления «скании», и негры из нас получились, прямо скажем, не очень-то качественные. Оставалось надеяться, что удача по-прежнему на нашей стороне, а товарищи успеют сработать тихо и вовремя. Притормозив метрах в двадцати пяти от «амтрэка», водитель трейлера растерянно уставился на нас, явно не зная, что делать дальше. Мы, в свою очередь, уставились на водилу и его напарника, сидевшего справа, прикидывая, как бы их ликвидировать без лишнего шума. Собственно, мы могли расстрелять из пистолетов кабину «скании» за три секунды, и глушители сделали бы своё доброе дело. Проблема могла возникнуть в том, что продырявленное во множестве мест лобовое стекло выдаст факт захвата машины и не позволит использовать тягач в качестве «троянского коня». Игра в «гляделки» затянулась секунд на десять, пока я не догадался, что наша амфибия попросту мешает проезду трейлера. Как оказалось, догадался не я один: устав ждать, черноволосый напарник водителя открыл дверь, выпрыгнул из кабины и прокричал что-то на совершенно непонятном мне языке. Судя по вопросительной интонации, данного товарища интересовало, долго ли мы будем перекрывать дорогу или как быстро мы зарежем неверных. С нашей позиции было видно, как, прячась за соснами, Руслан с Марком охватывают тягач с обоих флангов и вскоре будут готовы к последнему рывку. Чтобы выиграть для парней секунд пять-десять, я оттолкнул отца Гавриила в сторону и, поигрывая тесаком, прогулочным шагом двинулся в сторону любопытного кавказца. Последний, кстати, оказался вооружён — из-за ремня выглядывала рукоять «макарова», а в ножнах на бедре висел нож. Сердце стучало, как сумасшедшее, правая рука так и тянулась к ТТ, время словно замерло. Противник поначалу был полностью сбит с толку таким поведением «воина Аллаха», а затем, похоже, начал что-то подозревать. Произнеся вопросительным тоном ещё одну непонятную мне фразу, кавказец отступил на шаг назад, плавным движением положив руку на рукоять пистолета. В следующее мгновение увесистый кулак капитана Мышкина опустился на шею бывшего гражданина Российской Федерации, и тот словно подкошенный мешком повалился на землю. Кивнув мне, Марк подобрал выпавший из рук врага ПМ, извлёк из ножен кривой клинок и принялся вязать взятого пленника. — Руки держи так, чтобы я их видел, — раздалось с другой стороны кабины. — Вылазь медленно, без резких телодвижений. — Мужики, не стреляйте, я русский, а не кавказец, — застигнутый врасплох водитель покинул кабину, и по приказу Руденко лёг на землю. — Я из местных, меня заставили. — Не дёргайся, разберёмся, — коротко бросил ему Руслан. — Володя, вы сами себя в зеркало видели? — Некогда было, едва успели намазаться, — признался я. — А что не так? — Да мы чуть со смеха не померли, глянув на ваши рожи, — засмеялся капитан. — Ладно, что дальше? — А дальше мы узнаем, куда ехал вот этот товарищ, — прищурился я, указав кинжалом на лежащего на земле водилу. — Вставай, мужик. Как тебя звать? — Михаил я, Чернов, — представился дядька, с испугом поглядывая на нож. — У тебя, Михаил, есть ровно одна минута, чтобы поведать, куда и зачем «зелёные» сгоняют технику, — сунув тесак в ножны, я выразительно постучал пальцем по циферблату часов. — Время пошло. — Я, это, знаю только, что негритосам срочно понадобились самоходные краны и трейлеры, — словно из пулемёта зачастил Чернов. — Даги с утра раннего стали искать водил и крановщиков, ну вот меня и загребли… — А крановщиков нашли? — перебил мужика Владислав. — Нашли одного — Трофимыча, соседа моего бывшего, — кивнул водитель. — Только Трофимыч не работал на немецких «либхеррах», он их даже в глаза не видел… Ну, вот, загребли нас даги… — Стоп, — остановил я рассказчика. — «Либхерр» — это что за зверь? — Кран такой самоходный, трёх-, или четырёхосный. Там, у дорожников стояли три штуки — два пятидесятитонника и один семидесятитонник, — разъяснил Михаил. — Ну, это, пятидесятитонники могут поднять по полсотни тонн, а семидесятитонник — все семьдесят… — Видели мы этот четырёхосный кран пару часов назад, — напомнил капитан Мышкин. — Здоровенный такой жёлтый «жираф». — Было дело, — кивнул Руденко. — А зачем исламистам трейлеры? — Не знаю, честно вам говорю, не знаю, вот вам крест, — перекрестился мужик. — Но они уже с утра пару трейлеров сюда отправили… — Всё ясно: «зелёные» что-то нарыли, и это что-то слишком тяжёлое и малоподвижное, — посмотрев на часы, произнёс я. — Так, парни, все по местам… Ты, Михаил, сядешь за руль. — Я… Я не могу. Я боюсь, — промямлил Чернов, глядя на меня ошалелыми глазами. — А ты не бойся, Миша, с тобой теперь группа спецназначения Эс-Вэ-Эр «Кракен», — с милой улыбкой произнёс Руслан. — Круче нас только звёзды, а выше нас только… — …Клитор Фортуны, — усмехнулся я, протягивая водителю фляжку с самогоном. — Глотни для храбрости и марш в кабину. Так уж повелось в России, что одно лишь упоминание о причастности к крутому спецназу творит с людьми самые натуральные чудеса. Вокруг термина «спецназ» образовался настоящий ореол всезнания и всемогущества, якобы свойственного всем тем, кто служил или служит в различных частях специального назначения. Этот ореол жуткой крутости частенько используют разные канцелярские крысы и тыловики, постоянно соприкасавшиеся по служебной необходимости с настоящими бойцами спецназа. Почитаешь иногда байки такого «спецназера» и диву даёшься — как же так, что столь гениального и всезнающего интернет-бойца не приметили в Генштабе? Едва оказавшись за рулём, наш новый знакомый словно преобразился — вместо испуганного мямли мы увидели уверенного в себе профи, не знающего, что такое страх, и готового идти с нами хоть в бой, хоть к чёрту на рога. Минуту спустя «амтрэк» освободил дорогу, и тягач двинулся вперёд, громыхая прицепом на ямах и колдобинах. Я занял место в кабине «скании», рядом с Михаилом, и едва успевал отвечать на его вопросы. К сожалению, на данном этапе знакомства приходилось либо врать, либо сочинять на ходу разные небылицы про крутой спецназ, якобы выполняющий приказы вышестоящего командования. И приказы эти, конечно, исходят прямо из Москвы, напрямую из Кремля, срываются с губ самого Верховного Главнокомандующего. — Евпатий-Коловратий, и (цензура) мы сюда полезли? — только и смог произнести я, когда мы подъехали к отрезку железнодорожного полотна. — Останови здесь, Миша, и пулей беги к нашей амфибии… Быстро!!! Картина, открывшаяся нашему взору по выезде из сосняка, заслуживала отдельного описания. Неведомый катаклизм закинул в чужой мир несколько сотен метров «железки», прямо в момент прохождения по ней железнодорожного состава. Судя по всему, состав двигался на не особо большой скорости, но его инерции и массы груза хватило, чтобы пробить в чужом лесу самую настоящую просеку. На месте крушения громоздился длинный завал из деревьев, железнодорожных вагонов, платформ и груза, перевозимого на платформах. Всё бы, наверное, ничего, если бы этим самым грузом не оказались танки, один из которых урчал двигателем метрах в шестидесяти левее нас. Вокруг танка околачивалось трое чернокожих боевиков, ещё парочка «воинов Аллаха» лазила по башне, а из люка мехвода торчала чья-то чёрная голова. Поодаль от первого танка, за насыпью, стоял второй, крутя башней, поднимая и опуская орудийный ствол. Сразу же бросилось в глаза наличие «кирпичиков» динамической защиты на башне и корпусе первого танка и их почти полное отсутствие на броне второй боевой машины. Чуть дальше за танками, на линии пересечения ландшафтов, работали оба самоходных крана, поднимая и перенося в стороны поваленные деревья и железнодорожные платформы. Точнее, поднимал и переносил лишь один кран, четырёхосный, а второй, трёхосный, в данный момент заменял собой маневровый тепловоз, толкая мимо нас железнодорожную платформу с грудой древесных стволов на ней. Пара таких же, уже загруженных древесиной платформ стояла правее, примерно в сотне метров, на уцелевшем участке железной дороги. Там же, между насыпью и сосняком, стояли ещё два трейлера, пригнанные исламистами чуть ранее. Водители тягачей «загорали» в кабинах, и за ними присматривали несколько светлокожих бородачей, в которых легко угадывались «лица кавказской национальности». Прибытие третьего трейлера и последующее бегство его водителя не остались незамеченными со стороны чернокожих, тусовавшихся возле первого танка. Видимо, негры посчитали, что русский раб каким-то образом умудрился прикончить своего сопровождающего и дал дёру, спасаясь от неминуемого возмездия. Исламисты заорали, потрясая оружием, привлекая внимание единоверцев, и троица кавказцев помоложе понеслась со всех ног в сторону «скании». Такой расклад меня категорически не устраивал, и, толкнув дверь, я полоснул по бородачам длинной автоматной очередью. Затем спрыгнул на землю и добавил ещё, длинными, целясь по тем, кто околачивался возле трейлеров… …Стрельба со всех сторон поднялась такая, что в первые несколько секунд боя я даже слегка подрастерялся. Пока я, лёжа на земле, менял опустевший магазин, противник решетил кабину «скании», превращая её в дуршлаг. Пули рикошетили в разные стороны, и у меня мелькнула мысль, что мы угодили под перекрёстный огонь. Пару секунд спустя, поменяв магазин, я перекатом ушёл под защиту корневой системы ближайшей сосны и смог наконец-то оглядеться вокруг. В этот же самый момент где-то в стороне и за спиной ударил крупнокалиберный пулемёт, один за другим захлопали разрывы не понять какого калибра, затем загромыхало так, словно там стреляли из пушек… — Вовка! Живой!? — пихнув меня, рявкнул почти в самое ухо Зеленцов. — Ты почему молчишь!? Ранен!? — Нет! Всё нормально! — проорал я в ответ, пытаясь найти хоть какую-нибудь цель: двое кавказцев валялись там, где их настигла моя очередь, ещё один лежал чуть поодаль, прошитый очередью из ПКМа. Капитан Барулин бил короткими очередями, целясь по зазору между рельсами и низом платформ, пули выбивали искры из колёсных пар и рельсов, не давая врагу поднять головы. Между трейлерами и насыпью валялась ещё одна парочка бородачей, которых подстрелил Владислав. Нам отвечали из автомата и ещё чего-то, стреляли как-то жиденько и неуверенно, стараясь особо не высовываться из-за железнодорожного полотна. — Где остальные!? — Воюют! Неужели не слышно!? — отозвался Влад, и приник к оптическому прицелу. — Получай! …В самой завязке боя наша группа сама собой разделилась на две неравные части, и каждая из этих частей вела своё самостоятельное сражение на одном из флангов. Точнее, справа и слева от «скании» и практически без какого-либо взаимодействия между собой. Справа по ходу трейлера оказалась моя тройка, которой противостояли с десяток врагов, вооружённых пистолетами, ружьями и лишь одним автоматом. Нам в полной мере удалось воспользоваться эффектом внезапности, с ходу нанеся противнику значительные потери. Свою роль сыграло и то, что моей тройке противостояли наши бывшие соотечественники, плохо вооружённые и, в большинстве своём, не имевшие хорошей боевой подготовки. А вот на левом фланге, левее тягача, грянуло настоящее общевойсковое сражение в миниатюре. Всё началось с того, что, выполняя мой приказ, Михаил чесанул в сторону «амтрэка», катившего метрах в пятидесяти позади «скании». Экипаж БТРа увидел несущегося со всех ног водителя, и Гельмут газанул, чтобы в прямом смысле этого слова прикрыть Чернова корпусом боевой машины. В этот самый момент вокруг началась стрельба, засвистели пули, и безоружный водила залёг, так и не добежав до амфибии. Впрочем, это уже было не важно, ибо «амтрэк» выкатывался к краю сосняка, и Нидеррайтер-старший узрел в прицел парочку Т-72. Понимая, что терять ему совершенно нечего, Вольфганг обстрелял первый танк из крупнокалиберного пулемёта, сметя с брони парочку исламистов и заставив чернокожего мехвода нырнуть внутрь боевой машины. Затем немец перенёс огонь на второй танк, подключив к делу автоматический гранатомёт. Сорокамиллиметровые гранаты накрыли второй Т-72 десятками разрывов, не причинив машине критических повреждений, но деморализовали тех, кто сидел в башне танка. Как оказалось, парочка малолетних негритосов не закрыла башенные люки, поэтому грохот попаданий по броне танка перепугал «воинов Аллаха» до мокрых подштаников. Как только началась стрельба, тройка Руденко и наёмники покинули БТР, сразу же вступив перестрелку с исламистами. Прячась за корпусом первого танка, чернокожие вели меткий огонь, зацепили Костю Григорьева и ранили Бойда. Лейтенанта спас шлем, «сфера», но Константин всё-таки получил травму шейных позвонков, потерял сознание и на какое-то время выбыл из строя. Бойд «словил» пулю в бедро, которая прошла навылет, повредив мышцы и приведя к значительной кровопотере. Несмотря на ранение, наёмник не покинул поле боя, а его действия сыграли очень важную роль в дальнейших событиях. Главными же героями дня стали Марк и Гивинс. Ликвидировав в первые же секунды боя вражеского пулемётчика, бывший капитан спецназа отложил в сторону карабин с оптикой и взял в руки РПГ. Целью Марка стал Т-72, оснащённый динамической защитой и теоретически способный несколькими орудийными залпами покрошить всю нашу небольшую группу. Танк рывками двинулся вперёд, довернул, видимо, собираясь таранить или «амтрэк», или изрешечённый пулями тягач, и нарвался на два гранатомётных выстрела подряд. Блоки динамической защиты сработали, как им и полагается, не позволив РПГ-7 пробить броню, но, похоже, чернокожий механик-водитель решил, что ему на сегодня сполна хватит острых ощущений на одно место. Т-72 резко дал задний ход, едва не подавив прятавшихся за его корпусом боевиков, и получил ещё одно попадание из РПГ, третье по счёту. Выстрел угодил в лобовую проекцию корпуса, танк увеличил скорость, выйдя из зоны прямой видимости. Вообще, неизвестно, как бы оно получилось, если бы мехвод обладал большим мужеством и рискнул бы пойти по пути камикадзе. Пока Марк пытался уничтожить танк, а Руслан прижимал к земле троицу негритосов, наёмники сделали два метких залпа из американских М136 (АТ4), имевшихся в нашем распоряжении. Выстрелы угодили прямёхонько в цели — в четырёхосный самоходный кран, разрушив телескопическую стрелу, и в «джихадомобиль» с пулемётом на треноге в кузове. В этот момент Бойд и получил свою рану, угодив под обстрел со стороны второго вражеского пулемётчика, палившего откуда-то из мешанины деревьев и остатков железнодорожного состава. К стрельбе этого пулемёта присоединилась парочка автоматчиков, и Руденко пришлось перенести огонь на новые цели. Это дало шанс вновь вступить в бой той троице исламистов, которых капитан было прижал к земле и к броне танка. Так и не добежав до нашей амфибии, Михаил Чернов ползком добрался до ближайшего укрытия — толстой сосны, — после чего огляделся вокруг. Увидев, что один из «спецназовцев» рухнул на землю, водитель подобрался к нему, проверил раненого, подобрал автомат Григорьева и стал поливать врага короткими очередями. У соседней сосны захлопали выстрелы из «нагана»: отец Гавриил не усидел в бронетранспортёре, прокрался вперёд и со словами «Господи, благослови», принялся опустошать барабан своего револьвера… …Выпустив пару коротких очередей, я перекатился к другой сосне и приподнял голову, чтобы оценить обстановку. Всё-таки не дело, когда командир не руководит боем, и даже толком не представляет, что творится вокруг него. На нашем фланге шла позиционная перестрелка: прижатые снайпером и пулемётчиком исламисты отвечали вяло, видимо, экономили патроны. А вот за нашими спинами трещало и грохотало, сквозь рокот полудюймового «крупняка» явственно пробивался глухой рёв танкового двигателя, один за другим гремели взрывы. — Влад! Прикройте! — крикнул я и по-пластунски пополз к левому флангу. Нырнул под «сканию», вылез с противоположной стороны тягача, оглянулся направо и со всех ног бросился к ближайшей сосне. Здоровенный трёхосный самоходный кран свернул с насыпи и пёр в сторону сосняка почти прямо в лоб нашему трейлеру. Из кабины крана высунулсяводитель, что-то заорал, размахивая белой тряпкой. Крики мужика утонули в грохоте стрельбы и шуме двигателей, но я успел отметить, что водила крана — типичный русак, здоровяк с гривой светлых волос. Я сразу же сообразил, что никаким тараном тут и не пахнет, просто водитель из местных решил воспользоваться ситуацией и сбежать от исламистов вместе со своим «жирафом». Причём избрал наиболее грамотное решение — лучше «делать ноги», сидя за рулём мощной машины, чем бежать через «нейтралку» на своих двоих, рискуя получить шальную пулю. Спустя пару секунд «либхерр» втиснулся в сосняк, со скрежетом спихивая с дороги наш тягач. Сдвинув «сканию» на десяток метров назад и в сторону, самоходный кран протиснулся вдоль трейлерного прицепа, едва не взгромоздившись на него всеми тремя колёсами левого борта. — Не стрелять! — рявкнул я появившемуся из-за кормы «амтрэка» Гивинсу. Узрев то, что вытворяет водила «либхерра», «солдат удачи» вскинул автомат, готовясь изрешетить кабину трёхосного крана. — Не стрелять! Это свои! За короткое время нашего совместного рейда наёмник успел разучить несколько команд на русском и повременил открывать огонь. Впрочем, скорее всего, свою роль сыграла моя отчаянная жестикуляция плюс дикое выражение на моей раскрашенной физиономии. Как бы там ни было, «жираф» благополучно преодолел препятствие и остановился метрах в пяти позади трейлера. — Не стреляйте! Я русский! — в отворившейся дверце пассажира сначала показалось белое полотенце, а потом оттуда высунулся светловолосый водитель. — Русский, из России! — Эй, ты, русский из России! Гони свою громадину вперёд и не перекрывай дорогу! — послышался голос Руслана. — Где командир, (цензура)!? Валить надо, пока эти (цензура) не опомнились! — Здесь командир! — обогнув борт амфибии, я нос к носу столкнулся с капитаном и увидел лежащего на земле Константина. Поодаль в неловкой позе сидел Бойд, отставив в сторону раненую ногу. — (Цензура), что с Костей!? — Живой вроде! — обернулся в мою сторону Руденко. — Отходить надо! — Отходим! — выглянув из-за кормы «амтрэка», я понял, что мой товарищ прав на все двести процентов — надо убираться отсюда, пока не поздно. Иначе мы не отделаемся парой «трёхсотых», а влипнем по максимуму, и вообще никогда не выберемся из этого кластера. — Марк, отходим!!! — Валя, дай мне ещё одну коробку с лентами! — глянув, что Руслан шустро меняет опустевший короб на своём пулемёте, я вспомнил об Александре. — Рус, мы оседлаем этот «жираф», а вы прикрывайте сзади! Вопреки опасениям, нам удалось быстро разорвать огневой контакт, а затем и вовсе оторваться от противника. Точнее, исламисты даже не попытались нас преследовать, дав фору и по времени и по расстоянию. Полагаю, «воины Аллаха» попросту не представляли, насколько малы наши силы, и предпочли остаться на своих позициях. — Парни, залезайте скорее! Саня, держи! — передав капитану Барулину короб с набитой патронами лентой, я забрался в кабину «либхерра». — Давай, давай, мужик, гони! — Меня Кириллом зовут! — отозвался водитель, переключая скорость. — А вы, парни, из каких будете? Вроде свои, но оружие с бору по сосенке, а форма и «броня» амеровские… — Долгая история, потом расскажу, — ответил я, лихорадочно прикидывая, успеем ли мы смыться в чужой лес или придётся прорываться с боем. В этот момент откуда-то слева на просёлок выскочил какой-то тип в кожаной куртке и джинсах. — Стой! Куда ты, (цензура), под колёса кидаешься? — Это Пашка, из местных, его водилой на трейлер сунули, — Кирилл едва успел надавить на педаль тормоза. — Эй, ты сбежал, что ли? — Убёг, как только вы перебили конвоиров! — прокричал в ответ товарищ в кожанке. — Мужики, ради бога, не бросайте, возьмите с собой! — Залазь наверх, на платформу! — скомандовал я, приоткрыв дверцу. — Влад, принимайте местного! — Пашка всегда был правильным пацаном, хорошо, что мы его подобрали, — покосившись на меня, произнёс Кирилл. — Я знаю его много лет — он не подведёт. — Ты давай за дорогой смотри, а то снесёшь пару-тройку сосен, — приказал я. — Как подъедем к трассе — повернёшь налево… Взревев двигателем, «либхерр» совершил поворот налево, выехал на шоссе и тотчас угодил под обстрел. Прямо на нас по трассе бок о бок неслись два джипа, набитые строчившими из автоматов и пулемёта исламистами. До джипов было примерно с полкилометра, но это расстояние с каждой секундой стремительно сокращалось. — Ах ты, дрянь, — заваливаясь в сторону, произнёс водитель крана. В лобовом стекле зияло с десяток маленьких дырочек, от которых во все стороны разбегались мелкие трещинки. Одна из пуль обожгла мне плечо, а другая попала в нашего водителя, угодив в грудь чуть ниже ключицы. — Всё, отрулил ты своё, Кирилл Васильевич… — Жми на тормоз, на тормоз дави, вот так, — ухватившись обеими руками за руль, я не позволил «жирафу» нырнуть в кювет. Скрипнув тормозами, многотонная машина пошла юзом и наконец-то замерла, развернувшись поперёк шоссе. По кабине вновь застучали пули, что-то чиркнуло сбоку по моему шлему, посыпалось разбитое стекло правой дверцы. Не обращая внимания на обстрел, я зашарил в разгрузке в поисках шприц-тюбика с промедолом. — Сейчас, сейчас, три секунды… …Длинная пулемётная очередь хлестнула по телескопической стреле и по платформе самоходного крана, покрошила остекление кабины крановщика и ушла вверх. Следующая пулемётная очередь ударила по разворачивающейся амфибии, но пули не смогли пробить ни бортовую, ни лобовую броню нашего «амтрэка». Секунду спустя Вольфганг поймал на прицел вражескую «ниву» и открыл ответный огонь из полудюймового пулемёта. Потерявший управление внедорожник закувыркался по шоссе, а затем взорвался, полыхнув яркой вспышкой детонировавшего бензобака. Нидеррайтер-старший сразу же перенёс огонь на вторую цель, на «джихадомобиль» японского производства, и задействовал в дополнение к «браунингу» автоматический гранатомёт. Серия разрывов накрыла «тойоту», нашпиговав пулемётчика осколками, покорёжив укреплённый на стальной раме пулемёт. Джип занесло, развернув боком, и бывший офицер «штази» в несколько секунд превратил «джихадомобиль» в покорёженную груду железа с начинкой из окровавленного человеческого мяса. Перевернувшаяся «тойота» задымила, но так и не загорелась… — Влад ранен! — распахнув дверцу водителя, выпалил Александр. Тяжело раненный Кирилл чуть не кувыркнулся на землю, и капитан едва успел его удержать. — (Цензура), Вовка, надо бросить кран на (цензура)! — Чёрта с два, я не отдам «жирафа» каким-то неграм, — отозвался я, помогая подхватить тяжёлое тело водителя. — Клади его, вот так… — Что у вас? — подскочил к нам капитан Руденко. — Вот же, (цензура), невезуха попёрла. — Рус, помоги Вовке, а я к Владу, — срываясь с места, бросил на ходу Барулин. — Что с Зеленцовым?! — закричал Руслан, но Сашка уже исчез за массивной кормой «либхерра». — Держи тампон, — велел я, вкалывая раненому промедол. — Чёрт, потерял сознание… Давай, тащим его в «амтрэк». Владиславу, как выяснилось, сильно повезло и не повезло одновременно. Бронежилет принял на себя пару пуль, спася капитана от смерти, но под действием кинетической энергии Зеленцов не удержался на платформе и кувыркнулся вниз. Ударившись об асфальт, Влад на некоторое время потерял сознание, и со стороны казалось, что ранения очень серьёзные, может быть даже смертельные. Затем оказалось, что пули застряли в дополнительных титановых пластинах, не дойдя до тела, а Зеленцов потерял сознание от болевого шока. Вздохнув с облегчением, Барулин с Мышкиным перенесли товарища в десантное отделение БТРа, после чего помогли перетащить туда же и здоровяка Кирилла. — А ты что здесь делаешь? — залезая в кабину «либхерра», я неожиданно обнаружил там Пашку, восседавшего в пассажирском кресле. — Ты почему не остался в «амтрэке»? — А кто будет вас прикрывать? — в руках неожиданного пассажира каким-то образом оказался карабин Владислава. — Вот, подобрал в кювете. — Чёрт, нету времени пересаживать тебя обратно, — буркнул я, давя на педаль газа. После скоротечного боя мы перестроили походный ордер: теперь впереди катила амфибия, а самоходный кран шёл позади неё. — Ты хотя бы умеешь пользоваться таким ружьём? — А как же. В армии отслужил, дембельнулся по осени, — ответил Пашка, выбивая прикладом остатки остекления правой дверцы. — Лучше бы, конечно, настоящий «калаш», но и «кабаняра» сойдёт. — Хорошо, «держи» свою сторону, стреляй сразу же, как только увидишь какого-нибудь «зелёного», — приказал я. Похоже, парень не соврал, утверждая, что подобрал «вепря» в канаве. Мои опера, кстати, не обратили внимания, что рядом с Зеленцовым не оказалось его личного оружия. — Да, ты с Кириллом давно знаком? — Жили неподалёку, учились в одной школе, только он на пять лет постарше был, — отозвался парень. — А после армии вместе работали в автокомбинате, только он на дорожной технике, а я на грузовиках. Быстро и без проблем доехав до нужного поворота, мы миновали полуразрушенный посёлок и подкатили к линии пересечения двух миров. Здесь мне пришлось пойти на рискованный прыжок с разгона, чтобы «либхерр» не упёрся носом в землю, форсируя метровой высоты обрывчик. Немецкий кран выдержал данное испытание с воистину немецкой стойкостью — даже продырявленное лобовое стекло не рассыпалось и не пошло дальше трещинками. Затем мы попёрли по джунглям, словно стадо бешеных гиппопотамов, оставляя позади себя самую натуральную просеку. Поначалу ехали по своему старому маршруту, после чего, миновав место утреннего бивуака, повернули на северо-запад. За последние несколько дней Гельмут приноровился к езде по чужому лесу так, что интуитивно выбирал оптимальный путь, и мы шли вперёд, не теряя времени на петляния туда-сюда, из стороны в сторону. Честно говоря, мы очень опасались погони, поэтому старались поддерживать максимально возможную в данной ситуации скорость. Я с непривычки очень устал, так как начался отходняк после боя, а вместо отдыха приходилось постоянно быть начеку, чтобы не своротить телескопическую стрелу трофейного «либхерра». Кроме того, во время поездки я вёл общение с нашим новым знакомым, Павлом, облачив скрытый допрос в форму непринуждённой беседы. Парень задавал массу вопросов, поэтому пришлось вкратце поведать ему о наших злоключениях и послушать его историю. Как я и предполагал, Пашка оказался самым обыкновенным молодым человеком с типичными в его возрасте желаниями, запросами и потребностями. Единственное, что выделяло парня из множества ему подобных — несколько наивная искренность в суждениях и оценках происходящего. Павел верил в честность, мужскую дружбу, считал, что мужику следует держать данное им слово, чтобы не было стыдно за самого себя. Наивный. Если бы он только знал, какие… эээ… лица нетрадиционной сексуальной ориентации… постоянно оказываются на верхушке социальной пирамиды… Забыл бы, наверное, и про честность, и про мужскую дружбу, и про прочие сказки для народонаселения. Жизнь — это война, а на войне нужно действовать по сформулированным Сунь-Цзи правилам и не страдать излишним милосердием и человеколюбием. Если видишь перед собой козла, то не подкармливай его, а просто пристрели, без лишних эмоций и угрызений совести. Иначе этот козёл станет большой козлиной и загнобит и тебя, и твоё окружение, и массу наивных обывателей. Так уж получилось, что на майские праздники родители Пашки укатили к его старшей сестре в Москву, парень остался один, выпил после рейса, уснул и проснулся уже в совершенно ином мире. В первый день после катаклизма Пашка бродил по округе, пытаясь разобраться в происходящем самостоятельно, а затем присоединился к группе байкеров, попытавшихся было исследовать чужой лес. Попытка оказалась роковой — парни в кожанках напоролись на парочку леозавров, и лишь немногие унесли свои… ноги и мотоциклы. Здешние хищники слишком щепетильно отреагировали на появление в своих исконных владениях рычащих стальных чудовищ, воняющих бензином и маслом, и расправились с байкерами в считанные секунды. Людям не помогло даже наличие у них помповых ружей и травматических пистолетов. Павел оказался в числе тех, кому посчастливилось спастись от леозавров, и после этого парень дал себе зарок: в чужой лес ни ногой. К сожалению, этот зарок пришлось нарушить, когда анклав атаковали исламисты. Точнее, чуть позднее, когда негритосы принялись искать среди местных жителей тех, кто способен управлять тяжёлой техникой. Пашка оказался одним из тех, кого «зелёные» усадили за руль трейлера, предназначенного для вывоза танков, найденных на месте крушения железнодорожного состава. Молодой человек не знал, что это были за танки, откуда и куда их везли, зато смог рассказать мне о том, каким количеством трофейной техники располагают исламисты. Итак, на территории автокомбината негритосы захватили три самоходных крана, шесть тягачей с трейлерными прицепами, пять фур, три топливозаправщика, четыре самосвала, плюс грейдеры, трактора, катки и асфальтоукладчики. Кроме того, на территории автокомбината оказалось какое-то количество личного автотранспорта водителей, ушедших в рейс, пара современных автобусов и даже внедорожник «тигр». Последний принадлежал лучшему другу самого директора, и был пригнан для ремонта и тюнинга. По словам Павла, в ближайшем будущем исламисты не могли использовать «тигра», так как тот стоял разобранным чуть ли не наполовину. — А что со вторым краном, таким же, как этот, на пятьдесят тонн? — поинтересовался я. — Он на ходу, его могут использовать? — Могут, наверное, если найдётся хороший крановщик, — пожал плечами мой собеседник. — Трофимыч, кстати, оказался единственным спецом, кого смогли найти даги. Кирилл, конечно, тоже умеет на таком кране, но он не может работать так, как умеет Трофимыч. …К сожалению, этот неизвестный нам Трофимыч, скорее всего, уцелел, — мысленно чертыхнулся я. — Всё-таки зря наёмники не подорвали кабину семидесятитонника, зря… Грохни мы этого Трофимыча — чёрта с два негритосы найдут ещё одного такого же профессионала… А так нам придётся иметь дело минимум с парой тэ-семьдесят два, против которых бессильны и эр-пэ-гэ-семь, и одноразовые «базуки» пиндосов… Да, и тэ-пятьдесят пять фиг пробьёт лоб тэ-семьдесят второго из своей «сотки»… Странно всё-таки, что негры не расстреляли нас из танковых пушек… Либо ещё не разобрались с техникой, либо у них попросту нет боекомплекта… Убегая от врага в северо-западном направлении, около семи часов вечера наша маленькая колонна неожиданно вышла к следующей границе пересечения двух ландшафтов. Здесь нам впервые пришлось столкнуться с частью самой натуральной пустыни, перенесённой с Земли, и мы поначалу даже растерялись, упёршись в песчаные дюны. Повсюду, насколько хватало взгляда, простиралось настоящее море невысоких барханов, заметно сглаженных под воздействием местных ветров и еженощных осадков. Над барханами витал странный запах сгоревшей химии, свидетельствующий о том, что земляне умудрились посетить и этот уголок чужого мира… — Дальше куда? — поинтересовался Руслан, принюхиваясь к запаху гари. — Между прочим, пора бы подумать и о ночлеге. — Прокатимся по пустыне тем же курсом — должны же мы когда-нибудь выйти к побережью, — ответил я, пожимая плечами. Осмотр с помощью бинокля близлежащей местности не дал совершенно никаких результатов — впереди простирался лишь один песок. — Второй вариант: переночуем прямо тут, на барханах, используем фактор местности. Здесь никто не подберётся к нам ближе чем на две сотни метров. — Запашок здесь какой-то странный, — подходя, заметил Александр. — Такое ощущение, словно подожгли химзавод. — Ладно… Как там дела у раненых? — поинтересовался я, опуская бинокль. — Влад вроде в норме, хотя вся грудь — сплошной синяк, — стал перечислять Руденко. — Костя пришёл в себя, жалуется на головную боль и шею… Бойд потерял много крови, но держится молодцом… А вот Кирилла надо оперировать, и желательно поскорее… Похоже, пуля застряла внутри, и хорошо, если лёгкое не задето. — Понятно. Марк, радируй на базу, что мы провели разведку боем, обнаружили у негров пару «тэ-семьдесят вторых» и сейчас отступаем к побережью… севернее мыса «Базальтовая пирамида», — приказал я, покрутив в руках самодельную карту местности. — Это неисследованный район севернее того кластера с вагонами, где очутился Сухонин… Пусть высылают сторожевик, чтобы забрать «трёхсотых». Двигаться по пустыне оказалось сложнее, чем я себе представлял. Тяжёлый «либхерр» то и дело норовил забуксовать, и БТРу пришлось пару раз брать кран на буксир, вытаскивая «немца» из песчаных ловушек. Каждая такая задержка заставляла нас нервничать и высылать разведчиков на самый высокий бархан в ближайшей округе. На первый раз всё благополучно обошлось, а вот во время второй вынужденной остановки капитан Мышкин сразу же обнаружил к северу от нас какой-то непонятный объект. До объекта было примерно три — три с половиной километра, и мы так и не смогли определить, что же это такое. После недолгих споров приняли решение прокатиться на север, и попытаться рассмотреть непонятку поближе. Иначе так и останемся в неведении, а неведение в иных ситуациях хуже любопытства. — Это кусок самолётного крыла, — определил Барулин, когда мы сократили расстояние до объекта почти вдвое, и вновь оседлали высокий бархан, чтобы осмотреться. — Сами гляньте: крыло, торчит из песка под большим углом. Если смотреть с юга, как мы смотрели, то кажется, что это странная башня. — Похоже, Саня прав, — произнёс Руслан, разглядывая объект в бинокль. — Да, точно, крыло самолёта. А запашок, следовательно, несёт с места крушения самолёта… Видать, там всё сгорело… Спустя двадцать минут мы подкатили к месту крушения очередного авиалайнера, и нашему взору предстала ещё одна картина апокалипсиса. Посередине усыпанного чёрной гарью пространства виднелась здоровенная воронка, чуть поодаль валялось почерневшее от пожара хвостовое оперение и остатки второго крыла. Судя по воронке, самолёт рухнул наземь в прямом смысле этого слова, разбился вдребезги, на куски. Видимо, авиалайнер имел на борту значительный запас топлива, что и стало причиной пожара, пожравшего все более-менее крупные обломки, не говоря уже о совсем мелких. Горящее топливо растекалось по округе, впитываясь в песок, в результате чего пространство вокруг воронки стало походить на пейзаж фильма ужасов. Огонь уничтожил все тела и личные вещи пассажиров и экипажа, поэтому не представлялось возможным определить, сколько людей здесь погибло. Место крушения источало смрад химического пожарища, и ветер разносил этот запах во все стороны на много километров вокруг. Словно памятник жертвам катастрофы, чуть в стороне от пожарища из бархана торчала нетронутая огнём часть крыла с законцовкой, которую можно было разглядеть издалека, с расстояния в два-три километра. Потратив минут десять на визуальный осмотр места крушения, мы пришли к выводу, что ни у кого из пассажиров и членов экипажа не было шансов выжить в этом крематории. Затем мы поспешили покинуть место гибели самолёта, взяв курс на запад, чтобы побыстрее выйти к побережью. Погоня, которой мы так опасались, всё ещё не появилась, и у меня возникла надежда, что мы наконец-то выскользнули из неприятностей. Миновав очередную границу пересечения двух ландшафтов, мы вкатились в какой-то жутко густой подлесок и принялись продираться сквозь него. Деревья в этом районе мало отличались по своим размерам от своих земных собратьев, а вот кустарник напоминал самое настоящее заграждение из противотанковых ежей, опутанных колючей проволокой. Потратив на преодоление каких-то полутора километров этой жуткой зелёнки целый час, мы наконец-то смогли выбраться на сказочный песчаный пляж. — Эх, красота неописуемая, круче, чем на Мальдивах, — произнёс я, оглядевшись по сторонам. — Не желает ли кто-нибудь искупаться? — Ты, Володя, сначала на следы глянь, а потом уже лезь купаться, — с этими словами Александр указал рукой на двойную цепочку ямок с бороздой между ними, идущих от кустарника к урезу воды. — Здесь, похоже, крокодилы шастают, как (цензура) по променаду. — Да, я пошутил, — улыбнулся я, вскидывая бинокль. — Так… Шоссе пустынно, господа, нет ни пробок, ни «гайцов». — Траулер подойдёт не раньше чем через пять часов, — появился из чрева амфибии капитан Руденко. — А это значит, что перегружать раненых придётся в полной темноте. — Мы поедем навстречу нашему сторожевику. Пашка, собирай манатки и шагом марш в броневик. А ты, Руслан, перебирайся со своим пулемётом ко мне в кабину, — велел я, рассматривая лежащий на юге мыс «Базальтовая пирамида». — Кран пойдёт впереди, «амтрэк» в сотне метров позади… И посматривайте, мужики, чтобы не прозевать погоню. — Вот, объясни мне, Володя, за каким (цензура) мы вообще угоняли эту махину? — усевшись в кресло, поинтересовался капитан. — Могли бы взорвать — у наёмников есть пластид. Точно есть, я сам видел. — Могли бы и взорвать, — согласился я, легонько притопив педаль газа. — Но ты же знаешь, что я не люблю поступать, как собака на сене. — А что, неплохой «жираф», в хозяйстве пригодится, — поёрзал в кресле Руденко. — Как думаешь, сколько у негритосов танков? К сожалению, наличие у врага даже одного-единственного Т-72 могло серьёзно изменить расклад сил в противостоянии с исламистами. А у врага, как выяснилось, имелось минимум парочка «семьдесят вторых», и оба, похоже, были на ходу. Оставалось надеяться, что у негритосов возникнет проблема с комплектацией экипажей и с профессионализмом наскоро набранных танкистов. А вот если среди бывших граждан РФ наберётся хотя бы с десяток отслуживших в своё время в танковых частях, то можно считать, что наши дела не очень. Да и вообще, более сотни новобранцев серьёзно увеличили силы противника, освободив африканцев от несения охранных функций в своих ближайших тылах. Правда, как показали результаты нашего разведрейда, кавказцы не представляли из себя реальной боевой ценности и годились лишь на роль «пушечного мяса». До мыса «Базальтовая пирамида» мы добрались засветло, примерно за сорок минут до заката местного светила. Здесь было всё так, как и описал нам Сухонин: поросший густым лесом мыс, настоящий полуостров, выступал далеко в море, а на его краю возвышалось странное сооружение, смахивающее то ли на маяк, то ли на пирамиду. Сооружение стояло не на самом пляже, а на некотором отдалении от моря, окружённое со всех сторон зарослями пышной зелёнки. Оказавшись на краю полуострова, мы принялись искать подъезды к пирамиде и вскоре обнаружили путь, проложенный «уазиком» Эрика Робертовича. Спустя ещё пять минут мы подкатили к подножью сооружения и поднялись наверх, чтобы осмотреться вокруг, пока это позволяет сделать природное освещение. Здесь нас поджидал очередной сюрприз — на вершине пирамиды обнаружились следы не так давно потушенного костра. Зола была ещё тёплой, в ней мирно тлели красные угольки, а поодаль лежала большая охапка хвороста. — Интересно девки пляшут, по четыре (цензура) в ряд, — замысловато завернул Руслан, опуская забрало шлема. — Тот, кто здесь побывал, не мог далеко уйти. — А они и не ушли, а уехали. Уехали, чтобы вернуться до наступления темноты, — уточнил Марк, разглядывавший в бинокль побережье залива, который лежал южнее мыса. — Быстро все залегли! — (Цензура), эскадрон козлов вонючих, — плюхнувшись на живот, от души выругался Руденко. — Опять негритосы, что ли? — Наверное, — пожал плечами эмчээсник. — Два джипа, значит, их там человек пять-шесть минимум. — Здесь они будут минут через двадцать, — поглаживая приклад пулемёта, заметил Барулин. — Что будем делать? — Солнце уже садится, устроим засаду вон в тех кустиках и покрошим их всех в капусту, — я указал в сторону близлежащей зелёнки. — Придётся малость нашуметь, но, надеюсь, что патронов нам хватит. — Угу, как же, хватит. Такими темпами скоро придётся переходить на луки и арбалеты, — пробурчал Александр, пристраивая ПКМ у края пирамиды. — Вон, тэтэшных осталось всего по одному магазину на брата. — У ополченцев есть Пэ-Пэ-Ша, и «маслята», полагаю, найдутся, — припомнил я. — Одолжим…Чёрт, откуда взялась эта парочка? — Видать, это те, кто грелся у костра, — хмыкнул Руслан. — Стопудово засекли нас ещё на подходе и подорвались, чтобы предупредить своих… А сие означает, что они сидели здесь без связи. Оба внедорожника, обнаруженные Мышкиным, неожиданно притормозили, не доехав до пирамиды около километра. Причиной остановки стало то, что из прибрежных джунглей навстречу джипам выскочила парочка каких-то обормотов, размахивающих руками. Судя по отчаянной жестикуляции этих двоих, они действительно были теми, кто запалил костёр и кто дал дёру при нашем появлении. Минуту спустя, подхватив товарищей, оба джипа резко развернулись, и помчались по пляжу в обратном направлении. Мы никак не успевали отреагировать на данный маневр, к тому же расстояние было слишком велико для гарантированного поражения противника огнём из лёгкого стрелкового оружия. Враг благополучно избежал боестолкновения, а стремительно наступающие сумерки скрыли от наших глаз все его дальнейшие маневры. — Ну, что, мужики, по пивку и на боковую? — засмеялся Руденко, пряча бинокль в разгрузку. — Или снова в поход? — Ждём сторожевик, а потом решим, как будем выбираться отсюда, — произнёс я, растирая ладонями обе щеки. — Эх, сейчас бы кофейку… Чёрт, забыл, что мы морды намазали… — Эй, «спецназовцы», вас там по радио вызывают, — донёсся снизу голос Чернова. — Какой-то «Эмден» на связи. Прознав за время поездки, что я наврал с три короба про нашу принадлежность к спецназу СВР, Михаил малость на меня обиделся. Затем всё-таки проникся нашей ситуацией, но какое-то время продолжал величать нас «спецназовцами», вкладывая в этот термин тонко замаскированную иронию и сарказм. Мы не считали себя крутыми спецназовцами, никак не реагировали на подколки, и спустя пару дней Чернов позабыл про свою надуманную обиду, перестав дуться и иронизировать. «Эмден», то бишь Сухонин, сообщил, что траулер уже в море, идёт с опережением графика, и часика через три они заберут всех «трёхсотых». А пока нам следует занять оборону и ждать прихода кораблей. Я хотел было уточнить, о каких кораблях идёт речь, но потом передумал — нечего лишний раз болтать в эфире, неизвестно, насколько крутая аппаратура у негритосов. Поэтому мы «заняли оборону», а чтобы скоротать время, принялись обсуждать различные варианты прорыва домой. А как тут «займёшь оборону», если мы торчим в темноте на краю полуострова, а протяжённость фронта перед нами больше двух километров по здешним джунглям? Единственное, что можно контролировать в данной ситуации — это местный пляж, простреливая его из крупнокалиберного «браунинга». Наиболее грамотный и безопасный маршрут пролегал по ночному морю: сначала через десятикилометровый залив, затем вокруг мыса «фоккер», с последующим плаваньем вдоль побережья до самого Данилово. Правда, в этом случае нам пришлось бы бросить, либо уничтожить самоходный кран, с огромным трудом угнанный из-под самого носа исламистов. Все остальные варианты предполагали ночной или дневной прорывы по суше в восточном направлении, с неизбежными боями и с возможными потерями в технике и личном составе. Я считал, что последнее неприемлемо, и мы продолжали перебирать разные варианты. Совершенно неожиданно и, как мне показалось, несколько рановато, захрипела «моторола»: на связь вышел Эрик Робертович. Капитан третьего ранга в отставке сообщил, что яхта уже в одной миле от берега, и попросил нас обозначить своё точное местоположение. Мы несколько удивились тому факту, что опытный морской офицер называет японский траулер яхтой, но не мешкая исполнили просьбу нашего товарища — развернув «либхерр» в сторону моря, четыре раза помигали фарами дальнего света. Сухонин тотчас отозвался, сообщил, что сориентировался и через пять минут будет у обозначенного участка пляжа. Спустя пару минут мы разглядели какое-то светлое пятно, быстро приближавшееся к берегу. Выругавшись по-немецки, Вольфганг на всякий случай развернул башенное вооружение амфибии в сторону потенциальной цели, а затем сам же дал «отбой» поднятой было тревоге. Пятно неожиданно превратилось в здоровенный белоснежный катер или яхту, не знаю, как правильно классифицируются эти игрушки для миллионеров. Яхта плавно сбросила ход метрах в пятидесяти от берега и развернулась параллельно пляжу, по инерции двигаясь в нашу сторону. Расчёт капитана оказался верен: катер остановился прямо напротив «амтрэка», от кормы яхты отделилась надувная лодка и направилась к нам. — Скажи-ка, друг, где раздают такие крейсера? — едва не задушив Эрика Робертовича в объятиях, Руслан выдал очередной прикол, перейдя на стихотворную форму. — Я, млин, хочу себе такой ковчег, с русалками любовь крутить. — Нигде не раздают, оно само в руки пришло, прямо как ваш «амтрэк», — ответил Сухонин, высвобождаясь из объятий Руденко. — Помните, когда тащили вас сюда на буксире, радар траулера засёк какое-то судно? «Летучий голландец» перед вами, товарищи. — Обалдеть. А где экипаж? — покачал головой я. — Она что, шла без экипажа? — Мы не знаем, где экипаж. От экипажа остались только лужи крови, — вздохнул капитан третьего ранга в отставке. — Ещё нашли несколько кровавых отпечатков огромных ладоней. Вам об этом подробнее расскажет капитан Ковалёв — он сфотографировал всё, перед тем как мы замыли кровь. — Ибабутские тушканчики, — в сердцах сплюнул Руслан. — Эти местные заморочки уже порядком заколебали. — Чужой мир, дорогие мои, полон всевозможными тайнами, — напомнил Эрик Робертович. — Всё, давайте грузить раненых, а то уже и сторожевик на подходе, а мы всё языками чешем. В бледном свете пары местных лун, действительно, возник силуэт японского траулера, медленно приближавшийся к берегу с западного направления. Мы принялись за дело, и уже через двадцать минут вся четвёрка наших «трёхсотых» оказались на борту яхты. Лейтенант Григорьев попробовал было протестовать, пытаясь доказать, что с ним всё в порядке, и он может оставаться в строю, но я был неумолим. А дальше возникла небольшая заминка с бывшими жителями бывшего Подмосковья: отец Гавриил, Чернов и Павел категорически отказались отправляться в тыл на катере. Священник мотивировал свой отказ тем, что без его действующей агентуры никак не обойтись, когда мы пойдём освобождать бывших российских граждан. Я просто обалдел от сказанного стариком, особенно от его уверенности, что мы обязательно освободим несколько десятков пленников. Михаил же с Пашкой просто попросили принять их добровольцами, тем более что по факту они и так уже состояли в отряде. Учитывая обстоятельства, у меня язык не поворачивался ответить отказом людям, взявшим в руки оружие, и без раздумий вступивших в бой вместе с нами. В общем, прямо на пляже наш отряд пополнился двумя новобранцами и одним внештатным вольнонаёмным сотрудником — «штирлицем» в рясе. Затем, совершенно неожиданно, Сухонин категорически отказался эвакуировать наркомана Белокопытова, заявив, что подобное… эээ, вонючая коричневая субстанция не имеет право жить в нормальном человеческом обществе. Капитана третьего ранга поддержал Василий Кадкин, временно назначенный командиром яхты, пообещав выбросить торчка за борт, как только катер отойдёт подальше от берега. Судя по всему, остальные члены экипажа Кадкина, набранные из числа моряков с СТК, полностью поддерживали замысел своего начальника. Услыхав о намерениях Василия, Валентина залилась слезами, принялась просить и умолять не убивать Юрку, уверяя, что тот вылечится, исправится, и так далее. Пришлось плюнуть и отменить эвакуацию этой парочки, да ещё и пообещать девушке, что никто не тронет дружка её погибшего брата. — Давай, друг, возвращаем оружие хозяину, — подозвав Павла, Сухонин без церемоний стиснул цевьё «вепря». — Что смотришь? Это мой карабин. — Паша, это действительно его карабин, отдай его, а сам возьми автомат у Вольфганга, — велел я парню. — Эрик Робертович, ты зачем на человека «наехал»? Он вообще не знал, что это твоё оружие — подобрал первый попавшийся ствол. Да, и зачем тебе «вепрь» на катере? — А затем, что я остаюсь с вами, обормотами, такими, — вытаскивая из-за пазухи сложенный вчетверо листок, ухмыльнулся в бороду бывший военный моряк. — Держи, майор, приказ командования о назначении начальника морских сил Конфедерации. — Мандат, почти как в революцию… Мои поздравления с должностью адмирала, сэр, — включив фонарик, я пробежал глазами отпечатанный на пишущей машинке текст. — А японцы что, решили здесь задержаться? — Траулер останется, чтобы поддержать нас с моря из двух крупнокалиберных, — пояснил Сухонин, проверяя наличие патронов в магазине и в стволе. — Хорош прикалываться, Володя, лучше возьмите и отдохните до утра, пока есть возможность. — Ладно, пошли пожрём и попробуем покемарить, — освежив лицо и голову морской водичкой, я подобрал с песка шлем. — Хотя бы пару часиков, пока враг позволяет. Нам повезло — враг не рискнул вести боевые действия в тёмное время суток и «позволил» подремать более двух часов, чем мы и постарались воспользоваться. Я посчитал, что нам нет смысла удерживать позицию на вершине пирамиды, которая великолепно просматривается и простреливается с борта сторожевика, и оттянул весь личный состав на пляж. Выставив дозорных — новоиспечённого «адмирала» и Чернова с Павлом, — мы прилегли отдохнуть в десантном отсеке амфибии и проспали почти до половины седьмого утра, пока нас не разбудил отец Гавриил. — Вставайте, воины русские, пока басурмане окаянные не нагрянули, — приговаривал священник, расталкивая меня и парней. — Поднимайтесь, богатыри, нам многое надо сделать. Надо сказать, что старик разбудил нас исключительно вовремя — спустя двадцать минут на траулере загрохотал «браунинг», длинными очередями накрыв джип, сунувшийся было на южное побережье мыса «Базальтовая пирамида». Стреляли, как потом выяснилось, испанцы, и стреляли они просто отлично: полудюймовые пули с девятисот метров продырявили внедорожник на раз-два, отправив к праотцам парочку «лиц кавказской национальности». Видимо, противник совершенно не ожидал, что ему придётся столкнуться с активным противодействием с моря, слегка растерялся и отозвал группу пехотинцев, пробиравшуюся в нашу сторону по зелёнке. После пробуждения ото сна мы распределились на основную и вспомогательную группы и выдвинулись основной группой к подножью пирамиды. Оседлали вершину сооружения и приготовились к обороне. За фланги и тыл совершенно не беспокоились — команда «Дзуйкаку» быстро доказала, на что она способна, а наши немецкие товарищи поставили «амтрэк» в засаду на тропе, западнее основной позиции. Наверное, со стороны это казалось верхом безумия — небольшой отряд, действующий самостоятельно, готовился оборонять, по сути, совершенно никому не нужное сооружение, не имеющее никакой стратегической ценности. Однако, находясь в глубоких тылах «Боко Харам», мы отвлекали на себя три-четыре десятка боевиков, плюс некоторую часть техники противника — силы, которые могли сыграть важную роль в отражении наступления отрядов Стрелкова и Деларьена.
Часть III
— А вот и «гости», — негромко произнёс Александр, наблюдавший за дальними подходами к пирамиде. — Дальность — полтора километра… — Внимание, «Дзуйкаку», обнаружены два джипа, два грузовика и один танк. Концентрируются чуть западнее железнодорожного переезда, — сообщил я по рации Сухонину, присмотревшись к силуэтам вражеской техники. — Ещё один внедорожник прячется где-то на пляже в зелёнке… Вру, уже не прячется, а катит в сторону основных сил. — «Семьдесят второй», вроде тот самый, — заметил Марк, опуская бинокль. — Ладно, мы с Рэем попробуем «сработать» его из двух «граников». — «Кракен», продержитесь хотя бы пятнадцать минут, — голосом Эрика Робертовича прохрипела рация. — Очень надо, парни… — Не понимаю, что может измениться за пятнадцать минут, — пробурчал капитан Барулин, клацнув предохранителем ПКМа. — Володя, пошли вниз, пока не прилетело из танковой пушки. …Млин, такое впечатление, что наш свежеиспечённый «адмирал» служил особистом, а не гидрографом — шифруется так, словно вокруг него одни шпионы. Причём шифруется от своих же, и ни словом не обмолвился о планах Жерара, — с раздражением подумал я. — Вряд ли через четверть часа подойдёт «эс-тэ-ка» с «корнетами» на борту… А вот «цессна» может успеть, если Сапрыкин починил самолёт… И если НУРСы прошибут танковую броню… Несмотря на мои надежды и ожидания, двухмоторник так и не появился в небе ни через пятнадцать минут, ни через двадцать, ни через полчаса. Исламисты также не торопились с обстрелом или атакой, всё больше и больше затягивая томительное ожидание боя. Поэтому я решил рискнуть, полагаясь на везение, и не покидать наблюдательный пост до самого последнего момента. Лежал, рассматривая противника в бинокль, и размышлял, успею ли удрать до того, как снаряд шарахнет по вершине пирамиды, или всё-таки не успею. Между тем противник неожиданно засуетился, негритосы с кавказцами принялись грузиться в джипы и грузовики, а Т-72 вообще показал нам свою корму. Спустя пару минут колонна исламистов потянулась на восток по бывшей российской территории и вскоре исчезла из вида, затерявшись между рощами и перелесками. Подозревая, что враг придумал какой-то хитрый обходной маневр, я принялся крутить окуляры бинокля, высматривая хоть какое-нибудь движение на пляжах, южнее и севернее наших позиций. Затем доложил Сухонину про совершенно непонятные комбинации врага. Выслушав доклад, Эрик Робертович похихикал, после чего выдал сногсшибательную новость. Оказывается, используя добытую нами в ходе рейда развединформацию, основные силы Конфедерации сегодня утром нанесли удар сразу по двум анклавам исламистов. Становилось понятным, почему солидный отряд противника спешно повернул назад, даже не попытавшись атаковать наши, прижатые к морю позиции. Как позднее стало известно, широкомасштабное сражение началось около шести утра. Первыми, совершив ночной переход по чужому лесу, в бой вступили бойцы бронегруппы под командованием Стрелкова. В составе бронегруппы на тот момент имелось: два Т-55, один «сарацин», пара забронированных армейских трёхосных грузовиков и один «буффель». Выйдя поздно вечером из анклава «Кошкин дом», отряд совершил глубокий охват соседнего, африканского, кластера, и на рассвете атаковал небольшую негритянскую деревушку. Благодаря рейнджерским талантам Степана и капрала Виллемса, бойцам Стрелкова удалось достичь эффекта полной внезапности. Танки прямой наводкой уничтожили несколько строений, вызвав панику среди чернокожих. Как оказалось, насильно мобилизованное боевиками «Боко Харам» местное мужское население не имело настоящего военного опыта и не горело желанием гибнуть под огнём танковых орудий. Покинув вырытые вокруг их деревни окопы, десятка три негров разбежались по округе, поставив в критическое положение группу исламистов. Последних было всего одиннадцать человек, но они оказали яростное сопротивление, дрались умело и мужественно. Со своей стороны Стрелков сполна использовал огневое превосходство «пятьдесят пятых», не рискуя зазря личным составом. Расстреляв полтора десятка домишек, Т-55 проутюжили оставшиеся строения, превратив деревеньку в груду развалин. Штурмовые группы шли следом за танками, блокируя отдельные очаги организованного сопротивления и добивая единичных боевиков. «Боко Харам» потеряли девять бойцов, ещё двоим либо удалось улизнуть в суматохе боя, либо их завалило обломками разрушенных строений. Имелись многочисленные жертвы и среди насильно мобилизованных негров, и среди баб с детишками, которыми пытались прикрыться отдельные «воины Аллаха». Увы, не удалось избежать потерь и нашим — погиб сержант полиции Пётр Иванов, а ещё трое бойцов получили ранения различной степени тяжести. Оба танка «словили» по заряду из РПГ, причём на «немецкой» машине была пробита броня башни, и сержант Бертье получил ожог кожи на голове. Несмотря на повреждение, «пятьдесят пятый» сохранил боеспособность, а Мишель остался в строю. Разгромив врага, бронегруппа не мешкая двинулась дальше на юго-запад, по направлению к подмосковному кластеру. Тем временем с южного направления к подмосковному анклаву подошёл механизированный отряд под командованием капитана Робера Деларьена, состоявшая из «центуриона», «саладина», РСЗО на базе «витязя» и трёх грузовиков «буффель». Деларьену удалось запутать разведку противника, бросив маневренную группу сержанта Мортенсона в ночной рейд на юго-запад, в сторону техасского кластера. Враг заглотил эту наживку, видимо, посчитав, что наёмники пытаются совершить глубокий обходной рейд с выходом к «Техасу», либо к побережью залива между мысом Фоккер и Курским полуостровом (так с некоторых пор стал называться полуостров с базальтовой пирамидой на одноимённом мысе). Теоретически Мортенсон мог идти на соединение с нами, но только не с погоней за спиной, буквально повисшей у него на пятках. Выполняя задание командования, маневренная группа изменила направление своего движения и вышла к побережью, где и произошло короткое боестолкновение с боевиками «Боко Харам». Один из «сарацинов» угодил под огонь из крупнокалиберного пулемёта и был подбит, двое «диких гусей» получили очень тяжёлые ранения. Ответным огнём БТР «ратель» вдребезги разнёс внедорожник с «крупняком» на треноге в кузове, после чего обе стороны прекратили бой и разошлись восвояси. «Солдаты удачи» поволокли подбитый «сарацин» в Данилово, а «воины Аллаха», сняв пулемёт с треноги, бросили свою изрешечённую «тойоту» в прибрежных зарослях. Углубившись в джунгли спустя час после ухода группы Мортенсона, отряд капитана Деларьена избежал обнаружения противником и к пяти утра оказался на южных подступах к анклаву «Подмосковье». Проведя доразведку местности, наёмники нанесли артиллерийский удар по зданию бывшегобайкерского клуба, накрыв его залпом РСЗО. Затем, с помощью «центуриона», изобразили танковую атаку с выходом в тыл и произвели повторный ракетный обстрел вражеского опорного пункта. В здании начался пожар, кавказцев охватила паника, в бой вступил «саладин», безнаказанно расстреливая противника с дальней дистанции. Прикрываясь огнём РСЗО и «саладина», «дикие гуси» блокировали бывший байкерский клуб и принялись постепенно сжимать кольцо окружения. Вырвавшись далеко вперёд, «центурион» домчался по трассе почти до поворота шоссе на север, где у танкистов наконец-таки произошла встреча с исламистами. Сначала из-за поворота выскочила пара джипов, забитых галдящими автоматчиками, а затем среди деревьев замелькали характерные приземистые силуэты Т-72, идущих на подмогу окружённым кавказцам. Командир «центуриона» отдал наводчику приказ немедленно открыть огонь по бортам «семьдесят вторых», а сам принялся поливать внедорожники из полудюймового «браунинга», установленного на крыше башни. Спустя минуту оба джипа валялись в кюветах, изрешечённые крупнокалиберными пулями, а один из танков противника получил три попадания, был повреждён и спешно покинут экипажем. Здесь следует уточнить, что танкисты из отряда бельгийца никогда не сталкивались со столь мощной боевой машиной противника, каким являлся советский Т-72. В Африке «солдатам удачи» противостояли более старые танки советского и китайского производства, которые бойцы Жерара знали как облупленные. Точнее, знали, на что они способны и как с ними бороться. А вот «семьдесят вторые» не попадались на юге Африканского континента, и наёмники несколько нервничали от встречи с этой опасной машиной. Поэтому заряжающий «центуриона» перепутал типы снарядов, и наводчик засадил парочку осколочно-фугасных в борт идущего вторым Т-72. Один из этих снарядов угодил крайне удачно, снеся верхний поддерживающий каток, и перебил «семьдесят второму» правую гусеницу, второй ударил в броню, не причинив машине серьёзного вреда. Затем наводчик разобрался, что к чему, и следующий снаряд — бронебойный — приняла на себя динамическая защита башни. Три попадания подряд перепугали экипаж, состоявший из боевиков «Боко Харам», и негритосы в спешном порядке стали спасать свои чёрные задницы. В следующее мгновение экипаж «центуриона» мысленно распрощался с жизнью — из-за поворота трассы показался головной Т-72, до этого момента скрытый придорожными деревьями. Головной танк не имел динамической защиты, что давало наёмникам призрачный шанс вывести его из строя до того, как «семьдесят второй» сожжёт старенького «британца». И «солдаты удачи» ухватились за этот шанс, как говорится, всеми четырьмя конечностями. «Центурион» с ходу открыл огонь с дистанции в восемь сотен метров, пытаясь поразить Т-72 в лобовую проекцию корпуса и башни. Попадание за попаданием — три подряд — остановили машину исламистов, заставив заглохнуть двигатель «семьдесят второго». Негритосы из «Боко Харам» спешно покинули танк, но угодили под обстрел крупнокалиберного пулемёта и так и остались валяться на асфальте. Учитывая, что со стороны противника не было сделано ни одного ответного выстрела, командир «центуриона» отдал приказ прекратить огонь и высказал догадку, что враг не смог освоить сложную современную технику. Спустя четверть часа наёмники смогли установить настоящую причину молчания противника — ни в одном из «семьдесят вторых» не обнаружилось ни снарядов, ни патронов. Информация о том, что захваченные исламистами танки лишены боеприпасов, стремительно облетела все отряды, вступившие в бой с негритосами. Вызвав нас, капитан Деларьен лично сообщил Вольфгангу эту новость, добавив, что оба повреждённых Т-72 уже захвачены рейнджерами сержанта Маллигана. Кроме этого, Робер проинформировал, что его подчинённые в ближайшее время завершат «зачистку» логова мотоциклистов, после чего «дикие гуси» намеревались войти в жилую застройку юго-западнее бывшего байкерского клуба. Мы, в свою очередь, предупредили Деларьена, что с западного направления к анклаву движется крупный отряд боевиков «Боко Харам», в составе которого имеется ещё один «семьдесят второй». Капитан поблагодарил за предупреждение, пообещав, что его парни захватят и этот танк. Спустя десяток минут на связь вышел «адмирал» Сухонин, сообщив, что с борта сторожевика разглядели несколько автомобилей, катящих по пляжу откуда-то с северного направления. Расстояние пока что не позволяло однозначно утверждать, что к нам в гости вскорости пожалует очередная толпа «воинов Аллаха», но мы приняли решение подготовить черномазым достойный приём. Кроме того, существовала вероятность, что обнаруженные японцами машины являлись той самой погоней, которая так и не смогла догнать нас вчера. Покинув позицию у подножья пирамиды, мы загрузились в «амтрэк» и с максимально возможной скоростью двинулись на север. Точнее, наш БТР проламывался сквозь местный кустарник, чтобы выйти к пляжу в трёх-четырёх километрах севернее от крайней точки мыса «Базальтовая пирамида». Мы рассчитывали, что успеем организовать засаду в прибрежной зелёнке, пропустим исламистов мимо себя и ударим по ним с двух сторон. Согласно данному плану, наша небольшая группа должна была сыграть роль наковальни, а роль молота отводилась траулеру, вооружённому двумя крупнокалиберными пулемётами. Тем временем «Дзуйкаку» двинулся вдоль побережья, держа курс на северо-восток, навстречу вражескому отряду. — «Кракен», наблюдаю два грузовика и четыре легковушки, — вновь выйдя на связь, уточнил Эрик Робертович. — Колонна противника встала, все пялятся на нас… Слушайте, парни, а там куча народу — человек пятьдесят… — «Эмден», можно уточнить, чем они вооружены? — сразу же поинтересовался я. — Пулемёты, «граники» есть? — Нет, толком не разглядеть… Большая часть, вообще, вроде с одними винтовками, — отозвался Сухонин. — И экипированы слишком пёстро. — Чёрт, целых пятьдесят рыл, — почесал макушку капитан Барулин. — Командир, многовато будет. — Фигня, если у них только винтовки и карабины, — отмахнулся Руденко. — Лишь бы не было «крупняков» и ПТУРСов. — Сплюнь, — Александр с осуждением посмотрел на товарища. — И по голове постучи, за неимением дерева. — «Кракен», тут такая фигня — наблюдаю ещё одну колонну, — вновь захрипела рация. — Пара-тройка машин, едут быстро, догоняют передовой отряд… (Цензура)… — «Эмден», что там — «броня»? — не на шутку встревожился я. Если уж в одном кластере исламисты умудрились раздобыть самые настоящие танки, то почему бы в другом месте негритосам не обзавестись БТРами и БМП. Чисто для комплекта. — «Кракен», противник шибко засуетился… Головная колонна поворачивает в зелёнку! — совершенно неожиданно выдал командующий нашими морскими силами. — Едрён-батон, да они удирают от преследователей! — Ни черта не понимаю, — пробормотал я, оглядев насупленные лица товарищей. — Гельмут, долго ещё до берега? Минут десять спустя «амтрэк» наконец-то добрался до песчаного пляжа и остановился, в полной готовности выскочить из прибрежных зарослей. Чертыхаясь, мы покинули уютное десантное отделение, пробрались к краю кустарника, достали оптику. Всё это время Сухонин информировал нас о маневрах трёх внедорожников и одного грузовика, занятых преследованием первой по счёту колонны. Обнаружив на встречном курсе корабль, идущий параллельно берегу, преследователи затормозили, прекратив погоню. Затем, видимо, посовещавшись, разделились — грузовик с парой джипов «нырнули» в прибрежные заросли, а третий внедорожник прокатился ещё с километр по пляжу, после чего остановился. Экипаж этой машины — четвёрка каких-то вооружённых типов — выбралась из салона и принялась разглядывать японский траулер в бинокли, не предпринимая никаких агрессивных действий. В этот момент наш «адмирал» сообщил, что испанцы готовы накрыть незнакомцев из носового «браунинга», осталось лишь отдать соответствующий приказ… — Не стреляйте пока, — приказал я, прикинув расстояние до потенциального врага. — И не приближайтесь к ним ближе чем на два километра. — Осмелюсь доложить, сэр, что майор не имеет права отдавать приказы адмиралу, — Руслан, похоже, ощутил резкий прилив адреналина и решил малость поприкалываться. — Это не по уставу, сэр. — Будем считать, что у нас здесь дедовщина, — отозвался я, аккуратно раздвигая ветки кустарника. — (Цензура), лопухнулись мы: надо было Михаила с Пашкой оставить на пирамиде — сейчас бы знали, куда негритосы навострили лыжи. — Правильно, что не посадили — «спалились» бы они, — возразил Барулин и пояснил: — Чернов и Павел слишком сильно горят желанием отомстить всем чёрным и могут накосячить в любой момент. — Евпатий-Коловратий, — вновь выругался я, глянув на нашу самодельную карту. Если верить масштабу этой карты, то и колонна беглецов, и их преследователи никак не могли проехать мимо бывшей российской территории, следовательно, визуально обнаружат базальтовую пирамиду. — «Жираф», ответь «кракену»… — «Жираф» слушает, — почти сразу же отозвался Михаил. — Быстро заводите кран и езжайте по пляжу по нашим вчерашним следам, — приказал я, не вдаваясь в подробные объяснения. — Увидите чужую машину — не пугайтесь, она под нашим прицелом. — Поняли, едем, — коротко отозвался Чернов. — А чужаки-то сматываются, — неожиданно произнёс Марк. — Словно услыхали, что их «тачка» под прицелом. — Может, и услыхали, — призадумался я, затем решительно выдернул «моторолу» из разгрузки. — Экипаж тёмного «гелендвагена», ответьте «кракену»… — Слюшаем тэбя, «кракэн», — незнакомый мужской голос с характерным кавказским акцентом отозвался лишь после моего пятого запроса. — Что ты хочешь сказать, а? — Предлагаю встретиться лично и перетереть за жизнь, — честно говоря, я и сам не ожидал, что моя догадка окажется верна. — Даю слово, что это не «подстава» и не «развод». — Слюшай, «кракэн», и запоминай: мы нэкого нэ боимся, — как я и ожидал, незнакомец ответил в достаточно типичной манере, свойственной выходцам с Кавказских гор. — Мы в лубой мамэнт можэм утопить то старое карыто, каторае крутится у нас пад носом… — Стоп. Ответь мне всего на один вопрос: вы уже встретили местных аборигенов? — терпеть не могу безудержного бахвальства из уст абреков, да и прочих чебуреков. — Великанов, которые метра четыре ростом? — Нэ панимаю тэбя, «кракэн», — собеседник выждал минутную паузу, видимо, для того, чтобы сообразить, о чём идёт речь. — Гавари нармально, па-русски — чэго ты хочешь? — А пепельнокожих туземцев встречали? — пустил я в ход следующий козырь. Краем глаза уловил жестикуляцию Мышкина — капитан нашёл частоту, используемую незнакомцами. — Тех, которые ростом с обычных людей… — Слюшай, давай пагаварим лицом к лицу, как мужчины, — в голосе собеседника чувствовалось явная озадаченность заданными вопросами. — Вы биларусы, да? — Так, внимание: мы имеем дело с чеченами, — громко, чтобы все услышали, произнёс Марк. Затем перевёл персонально для Гивинса, который с некоторым недоумением посматривал в мою сторону. За время нашего тесного сотрудничества Рэй потихоньку стал говорить по-русски, быстро осваивал ёмкие нецензурные обороты речи, научился понимать короткие команды. — Наслушался я в своё время ихней болтовни… — Вольфганг, сообщи всем соединениям на общем канале о том, что мы пересеклись с чеченами, — приказал я немцу, высунувшемуся из люка башенки. — Главное скажи, что они не из группировки «Боко Харам», а откуда-то издалека. — С чего это такая уверенность? — воззрился на меня капитан Барулин. — Млин, Володя, чеченам верить нельзя. — А я и не собираюсь им верить, я намерен с ними просто поговорить, — ответил я, нажимая тангетку рации. — «Жираф», притормози-ка через пару сотен метров, хорошо? — Понял, сделаю, — всё так же коротко отозвался Михаил. — Слушайте меня внимательно, — обратился я к своим боевым товарищам. — Есть такая хорошая поговорка: враг твоего врага — твой друг… Изложив парням свой насквозь авантюрный план, я попросил у Гивинса дополнительно пару гранат и, предупредив чеченцев, чтобы те сдуру не пальнули, вышел из-под прикрытия кустарника на пляж. К этому моменту самоходный кран уже несколько минут как стоял метрах в пятидесяти от меня, Чернов дисциплинированно сидел в кабине, а остальные жители бывшего Подмосковья топтались за кормой «либхерра». Чеченцы, разумеется, прекрасно видели, как остановился «жираф», и предупредили, что «расстрэляют этот бэтономешалка из эр-пэ-гэ», если мы выкинем какой-нибудь фокус. Это грозное предупреждение окончательно уверило меня в том, что горячие абреки, как говорится, «поплыли» и не представляют, с кем пересеклись их пути. Капитан Мышкин продолжал прослушивать переговоры чеченцев и сумел выудить из их базара один важный нюанс: оказавшись в кластере «Курский полуостров», горячие кавказские парни умудрились упустить колонну беглецов. Теперь, следуя логике, чеченцы должны были обнаружить, а затем и обследовать базальтовую пирамиду — единственный объект, возвышавшийся над окружающей территорией. Это давало нам некоторую фору по времени, и я решил, что предстоящая игра стоит свеч. — Помнится, я предупреждал вас, отче, что если последуете за нами, то ваш земной путь может завершиться в любой момент, — произнёс я, глядя в глаза священнику. — Боюсь, этот момент вот-вот наступит… Вы нужны мне — полезайте в кабину, о деталях поговорим на ходу. — Не будем торопить события, Володенька, — погладил седую бороду отец Гавриил. — На всё воля Божья. — А нам куда — на платформу? — спросил Пашка, внимательно наблюдая за выражением моего лица. — А вы все остаётесь здесь, пока вас не заберут мои парни, — приказал я, оглядев небольшую группу. — Так надо, объясню потом. За судьбу этих четверых жителей бывшего Подмосковья можно было не волноваться. Во-первых, вряд ли чеченцы начнут палить с расстояния почти в полтора километра, заранее срывая переговоры. Во-вторых, наш «амтрэк» находился в полной боевой готовности, мог выкатить из кустарника в любой момент, прикрыть и эвакуировать группу Чернова. В-третьих, наше «старое карыто», как о нём отозвались абреки, в процессе маневрирования постепенно сближалось с выходцами с Кавказа и уже держало горцев под прицелом уже двух «браунингов», а не одного, носового. В общем, я со спокойной совестью сел за руль крана и, пока мы ехали на переговоры, поведал священнику о своём плане, дважды уточнив, что нет никаких доказательств, что чеченцы являются союзниками «Боко Харам». — Майор Владимир Иванников, командир даниловского разведотряда из конфедерации Жерара, — представился я, спрыгнув на песок пляжа. — Позывной «Кракен». — Руслан Дадашев, — несколько озадаченно произнёс мужик лет тридцати пяти, вышедший встретить меня метрах в тридцати впереди от «гелендвагена». — Кто там с тобой в кабине? — Отец Гавриил, православный священник, — ответил я, рассматривая Дадашева. Чеченец держался спокойно, с достоинством, не дёргаясь и не хватаясь за автомат. В глазах горца горело плохо скрываемое любопытство, проявившееся, когда он бросил жадный взгляд на телескопическую стрелу «либхерра». — Я помогу старику выбраться из кабины. — Старшим надо помогать, — кивнул мужик, обернулся к своим и прокричал длинную гортанную фразу. — Идите к нашим, а я посмотрю кран поближе. — Хорошо, — кивнул я в ответ, формально разрешая Дадашеву скрытый обыск машины. Вряд ли он найдёт что-нибудь ценное, что не успели стырить предыдущие любопытствующие товарищи. — Идёмте, отче. Возле тёмного внедорожника нас поджидало ещё трое чеченцев: солидного вида мужик в возрасте около сорока и двое юношей лет по двадцать. Все трое были вооружены автоматами «калашникова», пистолетами и ножами. Сразу же бросилось в глаза, что молодёжь явно необстрелянная — уж больно напряжённые взгляды выдавали их скрытое внутреннее волнение, а их пальцы буквально впились в рукояти оружия. Сорокалетний мужик являл собой полную противоположность молодым бойцам: уверенный взгляд, плавность движений, обманчивая расслабленность — всё это выдавало в нём опытного товарища. Мне почему-то подумалось, что этот битый волк успел понюхать пороха и в Первую чеченскую, и во Вторую, и оба раза он выбрал правильную сторону — сторону победителя. Все четверо чеченцев были облачены в разнотипный камуфляж, носили надёжные заграничные ботинки, у каждого в разгрузках имелось минимум по шесть запасных магазинов, экипировку довершали зелёные банданы на головах. — А ты храбрый человек, майор Иванников, — оглядев меня с ног до головы, произнёс старший из чеченцев. — И не самый глупый — знаешь, что мы чтим и уважаем старших. — А ещё я знаю, что ваш отряд упустил колонну беглецов и сейчас ломится сквозь джунгли, чтобы окружить моих парней, — усмехнулся я. — А ты — командир всего отряда, хитрый и умный волчара, заговариваешь мне зубы, а сам считаешь минуты. — Ха-ха-ха! Давно я так не смеялся! — старший захохотал во всё горло, запрокинув голову и потрясая бородой. — А ведь ты угадал, русский — именно я командую преследованием африканских сынов иблиса! Ха-ха-ха! — Я — Ахмед Мансуров, двоюродный брат Рамзана Мансурова, — вволю отсмеявшись, чеченец наконец-то снизошёл до того, чтобы представиться. — Мой брат Рамзан — правая рука генерала Левандовского. Слышал о таком? — Нет, не довелось, — я отрицательно покачал головой. — Чем он командует, генерал Левандовский? — Генерал управляет всей Москвой, — пафосно произнёс Мансуров, затем всё же уточнил: — Той частью Москвы, что оказалась в этом мире. — Он из армейцев, да? — поинтересовался я, продолжая делать вид, что впервые слышу об этом генерале. На самом деле — слышал, и слышал о нём много раз, но собеседнику об этом знать не следовало. — Нет, он из эмвэдэшников, — судя по тональности этой фразы, данный факт несколько смущал Ахмеда. Видимо, в своём личном рейтинге чеченец ставил МВДшных генералов чуть ниже их армейских коллег. — Но он не какой-то паркетный шаркун, а настоящий, боевой генерал. — Кхм… Господин Мансуров, разрешите старику задать вопрос: почему вы преследуете тех, кого именуете «африканскими сынами иблиса»? — вступил в разговор отец Гавриил. — У ваших людей произошёл с ними конфликт? — Можно сказать и так, — прищурился чеченец, рассматривая священника, словно мартышку в зоопарке. У меня возникло ощущение, что Ахмед прикидывает, как лучше лишить старика жизни — застрелить или зарезать. — Пару дней назад нам донесли, что пришлые негритосы вербуют бывших «гастеров» из Средней Азии, и Рамзан попросил меня решить эту проблему. И я почти решил её, если бы мне не помешали какие-то незнакомые разведчики из непонятной конфедерации… Не желаете поведать, кто вы такие на самом деле? — Мы именно те, кем себя назвали, — я не обольщался особой надеждой, что Мансуров возьмёт и с ходу нам поверит. На его месте я бы вообще постарался захватить неожиданных гостей силой и тотчас скрылся бы с пленниками в прибрежной зелёнке. Такой ход вывел бы из игры наш сторожевик — можно сколько угодно поливать очередями заросли кустарника на берегу, но нет никакой гарантии, что удастся поразить визуально не наблюдаемую цель. — И мы ведём войну с отрядом негров из «Боко Харам». Тебе что-нибудь говорит это название? — Вас могли подослать, чтобы сбить с толку погоню, — подойдя, произнёс Дадашев. — Скажи честно, русский: чернозадые захватили твою семью, так? Скажи правду, и мы постараемся тебе помочь. Без гарантии, конечно. — Я благодарен за желание помочь, но с моей семьёй всё в полном порядке, — ответил я. — А вот семьи множества россиян находятся в заложниках у исламистов. В их числе есть близкие ваших единоверцев из Дагестана. — Так и есть: многие из дагестанцев не хотели воевать за африканцев, — подтвердил отец Гавриил. — Им был предложен простой выбор — либо встать «под ружьё», либо стать рабами новых хозяев. Я не могу осуждать тех, кто смалодушничал и сделал неправильный выбор. — Жалкие трусы, — сплюнул Ахмед, затем что-то произнёс по-чеченски. Молодёжь за его спиной словно ожидала нечто подобного — двое юношей дружно рявкнули, одобряя и поддерживая своего командира. Нисколько не ожидав подобного, я едва не схватился за гранату, чтобы выдернуть чеку, и взгляд Мансурова упёрся в мою разгрузку. — А скажи-ка мне, майор, где ты взял новенький натовский камуфляж и откуда у тебя бельгийские гранаты в карманах? — Одёжку подогнал интендант ван Клейста, а гранаты я позаимствовал у мастер-сержанта Гивинса, — хотя я сказал чистую правду, собеседник, похоже, нисколько мне не поверил. Пришлось добавить, протянув чеченцу свою «моторолу»: — Если не веришь — сам переговори с ним. — Вова, нохчи идут по следу, поэтому мы подбираем «пляжников» и уходим, — неожиданно заработала рация. — Да, и объясни «нашим партнёрам», что Вольфганг не промахнётся… — Кто говорит? Кто такой Вольфганг? — короткая гортанная команда, и двое молодых боевиков мгновенно вскинули автоматы, беря нас на прицел. — Немедленно отвечай! Прослушав сообщения Марка, старший чеченец, похоже, несколько растерялся. В следующее мгновение кавказец растерялся ещё больше: из прибрежного кустарника выкатился «амтрэк», парни подобрали группу Чернова, и минуту спустя амфибия уже удалялась от берега, держа нас под прицелом своего башенного вооружения. Горцы явно не ожидали подобного развития ситуации и вот-вот должны были сообразить, что их оставили в дураках. Точнее, они сами оказались в этой почётной роли, ибо слишком сильно уповали на своих товарищей и не допускали мысли, что незнакомцам следует поверить на слово. — Это был капитан Мышкин, а Вольфганг — оператор оружия, — ответил я, пожимая плечами. — Теперь мы все находимся под прицелом трёх пулемётов и одного автоматического гранатомёта. — Ахмед, это какой-то плавающий бэтээр, скорее всего, американский, — глядя в бинокль, по-русски произнёс Дадашев, затем перешёл на чеченский. — Опустите оружие, — выслушав соплеменника, после небольшой паузы приказал Мансуров. Бросил быстрый взгляд в сторону «амтрэка», немного нахмурился, вновь оглядел нас с ног до головы. — Я прощаю вам вашу военную хитрость, и будем считать, что верю на слово… Предлагаю начать знакомство заново. Расскажите, кто вы и откуда, и с кем ещё воюете, кроме негров? — Вообще-то нам и «бокохарамов» хватает выше крыши, — я незаметно перевёл дух, мысленно вознося хвалу создателям амфибийной техники и амфибийной тактики. — До сегодняшнего дня у исламистов было не менее двух сотен бойцов, половина из которых — бывшие российские граждане. — Теперь понятно, зачем чернозадые организовали агитацию среди наших мусульман, — переглянулись между собой Ахмед с Русланом. — А сколько бойцов у вашей Конфедерации? — А чёрт его знает. У нас воюют все, кто способен держать оружие, — честно ответил я. — Каждый день появляются новые и новые люди, приходят целыми кораблями и вступают в ряды ополчения. — Ладно, не хочешь — не говори, — вновь переглянулись между собой чеченцы. — У нас общий враг, и это самое главное… Расскажи про великанов и других туземцев. Где они обитают? — Великаны живут на архипелаге к юго-западу отсюда, — махнул я рукой в сторону моря. — Лично я их не видел, но есть доказательства, что они жрут людей, как барашков… А пепельнокожих аборигенов мы встретили за рекой. — Вы смогли пересечь реку? — Мансуров с Дадашевым, похоже, вновь мне не поверили. — На корабле или с помощью амфибии? — Вообще-то и на том, и на другом. Но суть не в этом, а в том, что этот мир обитаем. Сейчас покажу фотки, — предупредил я, медленно доставая из разгрузки айфон. — Вот, смотрите, чего мы наснимали… — Крупные звери, — покачал головой Ахмед, когда я перешёл к фотографиям «собаки Баскервиля». Чеченцы молчали, пока я показывал изображения убитых аборигенов и их оружия. — А тигромонстры вам не встречались? — Леозавры встречались, — меня буквально передёрнуло от воспоминаний. — Сейчас покажу… — Вот! Вот, это и есть тигромонстр! — увидев фотографию леозавра, тотчас воскликнул Руслан. — Я его на второй день увидел, когда он таджика пополам разорвал! Мгновенно, одним ударом лапы, напополам! — Не думаю, что тебе встретился именно этот самец, — заметил я. — Этого мы едва завалили из пулемёта, да ещё и из «калашей» добавили. — Кто-нибудь из твоих людей пострадал? — мгновенно поинтересовался Мансуров. Похоже, фотографии мёртвого леозавра пробудили охотничьи инстинкты горцев. — Ну, на охоте на этого зверя. — Физически — нет, но мы тогда едва не обмочили свои штаны, — признался я. — Ещё эта тварюга настолько сильно помяла мою машину, что теперь мы катаемся на бэтээре. В этот момент в разгрузке Ахмеда ожила рация, прервав наш мужской разговор об охоте и о местной фауне. Отойдя на пару шагов в сторонку, Мансуров выслушал чей-то доклад, вскинув бинокль, с минуту присматривался к чему-то, затем произнёс несколько коротких фраз и сунул «моторолу» обратно в кармашек. Пользуясь моментом, я осмотрелся по сторонам и увидел, что в паре километров от нас на пляж вырулил грузовик. Следом за ним из зарослей высыпала кучка людей, показался какой-то внедорожник, а ещё одна машина спешила от мыса «Базальтовая пирамида». — Это наши, — коротко бросил Дадашев, оглянувшись на море. — Майор, передай своим, чтобы не стреляли — мы не враги. — Если мы не враги, то мы, пожалуй, поедем, — прищурился я, наблюдая, как наша амфибия сближается со сторожевиком. — Мне надо перегнать кран, отбитый у негритосов. — Подожди, нам надо договориться о связи между собой, — подойдя ближе, произнёс Ахмед. — У вас есть хорошая радиостанции? Что-нибудь типа «Северок-Ка», например? — Увы, нету, — на всякий случай соврал я и задумался, пытаясь прикинуть расстояние между Данилово и частью Москвы, где обитали чеченцы. Даже навскидку получалось, что между нами будет не менее сотни километров по прямой. А сколько в реале — никто не знает. — Как далеко от вас до Амазонки? — Точно никто не скажет, — пожал плечами Мансуров. — Между Москвой и рекой есть ещё один, как ты говоришь, кластер. Часть Польши с городом Познань. Но Познань находится юго-восточнее нас, и вокруг неё очень-очень густые джунгли. Я не слышал, чтобы кто-нибудь из поляков достиг реки — там совершенно непроходимые заросли. — То есть, по реке к ним не подойти? — уточнил я, про себя вознося хвалу в адрес Ахмеда. Чеченец и не подозревал, что он только что «нашёл» для нас город Познань, от одного лишь упоминания о котором некоторые паны из Бялобжегов впадали в экстаз и грозились уйти на его поиски чуть ли ни всей деревней. Откровенно говоря, Дзенсикевич уже задолбал ван Клейста этой своей идеей фикс — поиском затерянного города, тьфу, пардон, Познани. Слушая прожекты пшеков, можно было подумать, что в этой самой Познани текут молочные реки с кисельными берегами, а стены тамошних многоэтажек сплошь намазаны мёдом. — Не знаю. Если честно, я вообще не в теме, — отрицательно мотнул головой командир московского отряда. — Мы, русские, не особо ладим с поляками. — Понятно… Что ничего не понятно, — задумчиво произнёс я, мысленно усмехаясь: чеченцы искренне считали себя русскими. Слышали бы сейчас эту фразу Мансурова капитан Мышкин с майором Стрелковым… Может, и хорошо, что Сергей Николаевич и Марк того не услышали. — Предлагаю поступить следующим образом — встретимся здесь же ровно через неделю и установим нормальные дипломатические отношения. — Хорошо, договорились. Как будем делить этот кластер с мысом? — ухмыльнулся в ответ Ахмед. — Я хочу, чтобы это была наша земля, московская. — Договорились, — улыбнулся я, протягивая чеченцу руку. — С сотней-другой негритосов разбирайтесь сами. — Нет, не договорились, — Мансуров успел отдёрнуть руку, его глаза на мгновение полыхнули гневом. — Ты слишком хитёр, майор. Хочешь загребать жар чужими руками? — Тогда предлагаю не спешить и не делить земли, занятые исламистами, — улыбка исчезла с моего лица. — Если мы хотим победить, то придётся объединять усилия ради одного общего дела. — Да, нельзя делить шкуру ещё неубитого медведя, — Ахмед вновь блеснул знаниями русских пословиц. — Слушай, а что за радиостанция стоит на вашем траулере? — А чёрт его знает, — пожал я плечами, нажимая тангетку «моторолы». — Сейчас спрошу у нашего «адмирала»… Вызвав Сухонина, я поинтересовался, как у нас обстоят дела с дальней связью. Выдав солёную морскую руладу, Эрик Робертович сообщил характеристики УКВ радиостанции нашего сторожевика, затем назвал частоту для связи, которую можно выделить для общения с чеченцами. Наши новые «друзья» сделали вид, что не услышали ничего такого, особенного, и никак не отреагировали на ругательства «адмирала». К этому времени к месту нашего саммита подтянулись «камаз» с парой японских внедорожников, из которых высыпали полтора десятка боевиков. Забронированный кустарным способом грузовик был приспособлен для поездок по местным джунглям, а когда-то светлого цвета джипы были грубо перекрашены в какую-то жуткую вариацию на тему зелёного. Я не заметил у чеченцев гранатомётов и тяжёлых пулемётов, зато у них имелось штуки три РПК и парочка СВД. Всё остальное — обувь бойцов, их экипировка — в целом мало чем отличалось от того, что имелось у четвёрки Мансурова. Возраст боевиков колебался от двадцати до сорока — сорока пяти, и, судя по всему, у большинства из них имелся реальный боевой опыт. Распрощавшись с гражданами РФ чеченской национальности, мы сели в кабину «либхерра», и покатили к базальтовой пирамиде. «Амтрэк» некоторое время шёл параллельно берегу тем же курсом, прикрывая кран, затем выбрался на пляж, постепенно нагоняя нас. «Дзуйкаку» продолжал маневрировать в полутора-двух километрах от побережья — Эрик Робертович опасался, что нохчи устроят нам какую-нибудь подляну, догонят и вероломно нападут с тыла. Я сомневался в том, что подобное произойдёт, так как подозревал, что у московских горцев туго обстоят дела с боеприпасами. Куда больше я боялся встречи с исламистами, особенно встречи лоб в лоб, когда мы не сможем использовать козырь в виде сторожевика. — Ну, млин, Володя, ты и навыдавал стране угля, — произнёс Александр после того, как я вкратце передал парням разговор с чеченцами. — Мы уж было подумали, что без стрельбы не обойдётся. — У нохчей, похоже, дефицит бэ-ка, да и не ожидали они, что у нас припрятана водоплавающая «тачка», — я смахнул со лба пот и оглянулся на территорию «Курского полуострова». — Я вот что думаю: может, они специально упустили колонну с неграми? — Нет, не специально, — ответил капитан Мышкин. — Достигнув нашего ландшафта, колонна рассыпалась, и чечены не стали гоняться за одиночными машинами. Обозлились, конечно, много ругались по своему, но рисковать своими бойцами не стали. — Командиры у них явно опытные, — со злостью процедил Руденко. — Хотя я бы тоже не стал гнать молодняк на убой. — Слушайте, а не тот ли это Рамзан Мансуров, который считается лучшим другом самого Кадырова? — неожиданно поинтересовался Марк. — Тот тоже был Рамзан, и этот — они тёзки с Кадыровым, и тот Мансуров всегда этим очень гордился. — Может, и тот, — я пожал плечами. — Если это тот самый, то неудивительно, что нохчи скорешились с Левандовским — генерал работал в Чечне, где плотно дружил с Кадыровым. — Но ведь всем известно, что Левандовский взяток не берёт, и вообще у него кристально чистая репутация. По крайней мере, на бумаге, — заметил капитан Барулин. — Его не случайно назначили начальником московского «гестапо» сразу же после Трушкина — хотели показать, что и у нас есть неподкупные генералы. — Не грузите меня, парни, фигнёй из прошлой жизни, — взмолился я. — Хрен с ними со всеми — и с московскими, и с чеченами. У нас своих заморочек до одного места… Как выбираться будем? — А зачем? — флегматично поинтересовался Саня. — Приказ всё тот же: держать оборону… Вот держим и ждём. — А чего ждём-то? С моря погоды? — нервное напряжение последних пары часов трансформировалось в жажду активной деятельности. Мне вдруг захотелось просто сесть за руль и укатить домой, в Данилово и провести весь остаток дня вдвоём с Мариной. И пусть идут к чертям собачьим и негритосы, и нохчи, и москвичи, и даже Жерар со своими головорезами. — Что вообще слышно от наших? Неожиданно выяснилось, что пока я базарил с абреками, наши ударные группировки заняли почти половину подмосковного кластера. Завершив ликвидацию опорного пункта «дагов» в бывшем байкерском клубе, отряд капитана Деларьена не стал входить в полуразрушенный посёлок, а двинулся следом за «центурионом». К этому времени экипаж сержанта да Косты (так звали командира танка) подбил ещё и грузовик противника, попытавшийся проскочить в пределах досягаемости танкового орудия. Группа рейнджеров под командованием сержанта Маллигана нанесла визит к месту крушения железнодорожного состава, где наёмникам достались богатые трофеи: совершенно исправный самоходный кран грузоподъёмностью в пятьдесят тонн, грузовик, два трейлера и пара Т-72, повреждённых во время аварии поезда. Кроме того, имелась всякая «мелочь» в виде нескольких железнодорожных платформ и кучи искорёженного железа — всё, что осталось от головных вагонов состава. Враг почему-то не стал оборонять место крушения, и даже не попытался уничтожить танки и самоходные краны. Видимо, исламисты либо не имели боеприпасов и взрывчатки, либо посчитали, что своя шкура ценнее, чем неподвижные танки без снарядов и прочего вооружения. Успешные действия отряда капитана Деларьена способствовали повторению успеха бронегруппы под командованием Стрелкова. Пройдя насквозь негритянскую деревушку, бойцы Николаича обнаружили практически прямую и хорошо наезженную дорожку, соединявшую африканский анклав с подмосковным кластером. Бронегруппа быстро двинулась по этой дороге, обгоняя отступавших через лес боевиков, чтобы совершенно неожиданно вынырнуть из джунглей прямо на окраине посёлка «олигархов». Враг явно не ожидал столь стремительного рывка танков и мотопехоты, и появление Т-55 привело к паническому бегству части насильно мобилизованных кавказцев. «Солдаты удачи» с ходу охватили посёлок с двух сторон, поражая исламистов фланкирующим ружейно-пулемётным огнём. Негритосы закрепились в нескольких капитально построенных особняках и принялись оказывать упорное сопротивление. Видя это, Стрелков отдал приказ не жалеть боеприпасов, и танки стали прямой наводкой расстреливать один «дворец» за другим, а две штурмовые группы из ополченцев добивали тех, кто уцелел, под огнём «пятьдесят пятых». В самый разгар сражения в небе появился наш единственный самолёт, заложил вираж над полем боя и с пологого пикирования нанёс первый удар НУРСами. Три-четыре реактивных снаряда не могли нанести противнику сколько-нибудь серьёзных потерь, но оказали на исламистов сильное моральное воздействие. Тем не менее чернокожие постарались усложнить лётчикам их задачу, открыв огонь по двухмоторнику из автоматов и пулемётов. За первым заходом последовал второй, затем третий, после чего НУРСы подошли к концу. Затем французы подняли «цессну» повыше и какое-то время кружили над анклавом, совмещая аэрофотосъёмку кластера с ведением разведки в режиме реального времени. Спустя четверть часа самолёт ушёл на юго-восток и, не долетев до «даниловского аэродрома», совершил посадку на полигоне морской пехоты неподалёку от глеймановского ангара. Причиной преждевременной посадки стали повреждения, полученные «цессной» при атаке позиций врага в посёлке «олигархов». Тем временем отряд капитана Деларьена двинулся по шоссе на север, занимая территории гаражного комплекса и автокомбината. В одном из ангаров автокомбината наёмники обнаружили ещё один «семьдесят второй», брошенный из-за неполадок с двигателем. Отступая, противник заминировал этот танк, но по какой-то причине самодельное взрывное устройство так и не сработало. Кавказцы практически не оказывали никакого сопротивления, стремительно откатываясь к своему посёлку, а небольшая группа чернокожих отступила к полузаброшенной промзоне. Туда же с Курского полуострова спешил отряд, ранее посланный с целью поиска и уничтожения нашей разведгруппы. — «Кракен», исламисты стали использовать в качестве живого щита наших соотечественников — пытаются дать дёру в джунгли под прикрытием баб и детей. Мы, похоже, малость застряли, — выйдя с нами на связь, Стрелков несколькими ёмкими фразами обрисовал обстановку на данный момент времени. Новости, увы, нас не обрадовали: наступление ополченцев застопорилось, и никто уже и не вспоминал о давешних победных реляциях. — Сможете ли вы прорваться самостоятельно, без деблокады извне? — Можем попробовать, но без гарантий, — ответил я, поразмышляв пару секунд. — Где-то в лесу между двумя анклавами бродит отряд в полсотни рыл, да ещё и с танком в придачу. Это не считая той колонны с «чебуреками», которая улизнула из лап чеченцев. — Хорошо, я разрешаю бросить или уничтожить трофейный кран и эвакуироваться морем, — командир бронегруппы предоставил нам полную свободу действий. — Главное — сохранность личного состава. — Ну, кто желает накостылять неграм по заднице? — завершив разговор с Николаичем, я обвёл взглядом лица своих притихших парней. — Что, добровольцев нема? — Володя, не до приколов. Чёрт, жара эта уже скоро задолбает вконец, — буркнул Александр, вытирая вспотевший лоб. — Если что-то придумал, то говори и не тягай Яшу за (цензура). — Я считаю, что исламистам сейчас не до нас, поэтому самое правильное решение — это наиболее простое решение, — я внимательно наблюдал за реакцией двух новичков, волею судьбы попавших в наш отряд. — А самое простое в данной ситуации — взять и прокатиться по следам наших несостоявшихся загонщиков. — Эффект внезапности, помноженный на несусветную ментовскую наглость, — усмехнулся Руслан. — Хорошо, я в деле. «Жирафа» взорвём или просто бросим? — Фигушки, — отрезал я. — Не для того наши товарищи проливали кровь, чтобы я оставил трофей хрен знает кому. — Думаешь, снова пожалуют нохчи и умыкнут? — хмыкнул Барулин. — Они могли отобрать сразу, но почему-то этого не сделали. — Пожалуют, Саня, даже не сомневайся в этом, — вступил в разговор Марк. — А кран они не отобрали потому, что им была нужна информация о тех, с кем придётся иметь дело… Знаешь, какая в Москве плотность населения? Вот и прикинь, сколько голодного народа вскорости придёт следом за чеченами. Капитан Мышкин озвучил именно то, о чём я старался не думать с того самого момента, как узнал от Мансурова о переносе части «Нерезиновой». Катаклизм запросто мог закинуть в иной мир и сто тысяч жителей столицы, и двести, и даже полмиллиона. Недельку-другую эти люди продержатся на своих собственных продуктовых запасах и на том, что добудут в разграбленных магазинах. А потом, что будет потом? Даже если в чужом мире оказалась всего одна сотня тысяч москвичей, то в самое ближайшее время им придётся уходить прочь из огромного мёртвого города. Хотя бы для того, чтобы попытаться прокормить себя охотой и рыбалкой, если поблизости есть море. Если же ещё учесть, что народ фактически предоставлен самому себе, а с оружием у среднего обывателя дела обстоят крайне туго, то перед десятками тысяч людей вырисовывалось весьма печальное будущее… И перспектива близкой смерти от голода была не самым худшим вариантом этого будущего. Спустя пару минут в эфире появился Сухонин и проинформировал, что Жерар переподчинил нашу группу Стрелкову. Пожелав нам удачи, Эрик Робертович строго-настрого наказал вернуться живыми, иначе он сильно обидится. Пришлось заверить старого моряка, что мы постараемся изо всех сил, ибо сами уже давно дико хотим нормально пожрать, помыться в баньке, выспаться, наконец. Пара-тройка дней рейдерства по здешнему лесу в ежеминутном напряге вымотали личный состав так, что даже капитан спецназа Мышкин — эталон солдатского спокойствия и профессионализма — заметил, что усталость и климат могут сыграть с нами злую шутку. В общем, через четверть часа сторожевик дал ход, взяв курс на Данилово, а мы покатили по тропе, проложенной Т-72 и колонной машин. Учитывая складывающуюся вокруг подмосковного кластера обстановку, мы не опасались ни засад, ни внезапного обнаружения вражеским патрулём. Поэтому ехали с такой скоростью, которую позволяла развить свежепроложенная сквозь джунгли дорога. «Амтрэк» шёл впереди, за ним, метрах в двадцати, катил «либхерр». Так как народ крайне прохладно отнёсся к идее забрать наш трофей с собой, мне пришлось самому сесть за руль самоходного крана. Моим напарником вновь оказался Павел, добровольно вызвавшийся прикрывать «жирафа» и заодно мою скромную тушку. — Внимание!!! Впереди танк! — мне показалось, что от вопля капитана Руденко «моторола» выскочит из кармана моей разгрузки. — Вовка, мы напоролись на танк! — Пашка, вон из кабины! — рявкнул я, изо всех сил давя на тормозную педаль. Я трудился в поте лица, ведя «либхерр» по коридору, проложенному негритосами в чужом лесу, мы успели проехать около трёх километров, и вдруг — такое. — Быстро!!! Не заставляя себя долго упрашивать, парень пулей выскочил наружу и мгновенно спрятался за стволом ближайшего дерева. Секунду спустя я последовал примеру Павла, нырнув под какой-то куст на противоположной стороне от дороги, сразу же перекатился на пару метров в сторону, пока не упёрся боком в какую-то местную «пальму». Щёлкнув предохранителем «калаша», изготовился к бою, напряжённо прислушиваясь и всматриваясь в зелёнку. Видимость оставляла желать лучшего: впереди виднелась лишь кормовая часть «амтрэка» с опущенным пандусом, а вокруг — целое море кустарника и деревьев. Тишину джунглей нарушал лишь один посторонний звук — шум работающего дизеля нашей амфибии. Ни стрельбы, ни грохота разрывов, ни криков команд. — Руслан, где танк? — нажав на тангетку рации, я разглядел какое-то шевеление в десантном отсеке БТРа. — Почему не стреляете? — В двадцати метрах вперёд по тропе, — секунду спустяотозвался мой товарищ. — Марк с Гивинсом держат его на прицеле… Они не промахнутся… Сообразив, что до противника, по сути, рукой подать, я по-пластунски пополз вдоль тропы, не жалея обмундирования. Ежесекундно ожидая залпа из танкового орудия, автоматных и пулемётных очередей, я подобрался к левой гусенице «амтрэка», где и услышал негромкий оклик Чернова. Михаил прятался за деревом метрах в пяти от амфибии, прикрывая гранатомётчика. Судя по позе Гивинса, тот действительно держал танк на прицеле, но почему-то не торопился поразить врага. — Почему не стреляете? — первым делом поинтересовался я, рассматривая стоящий впереди Т-72. — Чего ждёте? — Нет приказа, — не отводя взгляда от «семьдесят второго», отозвался Михаил. — Марк приказал не стрелять без команды. В этот момент я разглядел какое-то шевеление у кормы танка, а затем увидел, как Руслан быстро вскарабкался на броню и спрятался за башней. В один из открытых люков боевой машины тотчас полетела граната без взрывателя, а секунд пять спустя Руденко осторожно заглянул внутрь. Дождавшись отмашки товарища, я приказал Чернову оставаться на месте, а сам со всех ног ринулся к корме Т-72. Закинув на броню ПКМ Руслана, который тот оставил на земле, залез следом, огляделся вокруг. — Володя, ты не поверишь — негры бросили танк и даже не подожгли его, — увидев меня, засмеялся капитан. — Не вру. — Держи пулемёт, — вместо ответа я протянул Руденко его основное оружие. — Где остальные? — Вольфганг с сыном где-то справа, а Рэй с новеньким — слева, — прояснил дислокацию Руслан. — Марк с Сашкой пошли вперёд — глянуть, удостовериться, что чёрных нема. — А если это ловушка? — честно говоря, я не мог поверить, что исламисты вот так просто взяли и бросили исправную «броню». — Зови Михаила — он вроде служил в танковых. Пусть всё осмотрит, и осторожнее. Вскоре выяснилось, что опасался я не зря: чернокожие установили в боевом отделении танка пару растяжек, и если бы внутрь сунулся какой-нибудь дилетант без должной подготовки… В общем, Чернов сразу же обнаружил обе ловушки, а затем с помощью Нидеррайтера-старшего пополнил наши запасы парочкой бельгийских гранат. Затем Миша нашёл причину, по которой негры бросили «семьдесят второго», и долго ругался в адрес безмозглых криворуких обезьян, по недоразумению именуемых людьми. Кроме всего прочего, Т-72 стоял без капли топлива, и нам пришлось пожертвовать неприкосновенным запасом солярки, чтобы вернуть трофей в русские руки. — (Цензура), Гельмут как заорёт: ахтунг, панцер! А затем как стартанёт из люка, будто ракета. Вольфганг за ним, а потом и мы, как подорванные, вон из бэтээра кинулись, за одну секунду выскочили, не больше, — не откладывая повествование в долгий ящик, Руденко в красках рассказал о происшедшем. — Плюхнулись кто куда, ждём, что сейчас ахнет — и капут нашей амфибии… Смотрю, Марк «базуку» свою вскинул, ещё секунда, и зафигачит в корму, не промахнётся… А ниггеры нас, похоже, в упор не видят… — Короче, Володя, встречи с леозаврами и прочими тварями показались нам детской страшилкой, — заметил в конце рассказа Барулин. Александр прихлёбывал самогон из моей фляги, словно воду, левая рука слегка подрагивала, по поцарапанному лицу стекали крупные капли пота. Чёрная липкая грязь превратила обмундирование капитана в вариацию костюма трубочиста, но он совершенно не обращал на это никакого внимания. — До сих пор не верится, что пронесло. — Сань, иди, закуси чем-нибудь, а то развезёт по такой жаре, — видя, что товарищу уже хватит, я забрал флягу обратно, сунул её в разгрузку. В этот момент танк взревел двигателем, выплюнув из своего чрева целое облако тёмного дыма — Чернов сумел-таки оживить машину. — Ну, слава тебе, господи, завёлся, наконец. — Какой будет порядок движения? — подойдя, поинтересовался капитан Мышкин. — Кто пойдёт впереди? — «Амтрэк» впереди, за ним — кран, замыкающим — «семьдесят второй», — распорядился я. — Людей мало, поэтому Михаил поведёт танк в одиночку. Дайте ему одну из раций. Если встретим врага, то действуем по обстановке. Сложно сказать, каким местом думали исламисты, оставив в чужом лесу почти исправную боевую машину. Скорее всего, чернокожие сильно торопились, рассчитывая в скором времени вернуться, отремонтировать и забрать Т-72. Иначе негритосы нашли бы и взрывчатку, и время, чтобы хотя бы поджечь танк, либо повредить его двигатель, сорвать гусеницы, заклинить башню и тому подобное. Ничего из этого сделано не было, поэтому мы потратили всего пятьдесят минут на то, чтобы захватить и починить трофей. Так уж получилось, что эти пятьдесят минут, возможно, спасли наши жизни — мы опоздали, так и не угодив в самую гущу сражения в подмосковном кластере. Проиграв серию локальных боёв, враг быстро сделал соответствующие выводы, и уцелевшие боевики «Боко Харам» стали шустро уносить из анклава свои ноги. Это оказалось не сложно, так как немногочисленные отряды Стрелкова и Деларьена физически не имели возможности контролировать всю территорию бывшей РФ. Поэтому командиры противника смогли вывести в чужой лес более пятидесяти процентов личного состава: как своих собственных бойцов, так и насильно поставленных «под ружьё» единоверцев с Кавказа. Какое-то количество кавказцев — в основном мужики в возрасте — дезертировали из рядов «воинов Аллаха» и в течение следующих двух суток сдались победителям. Пока бойцы Стрелкова «дожимали» в посёлке богатеев остатки чернокожего воинства, «дикие гуси» Деларьена принялись обстреливать опорный пункт дагестанцев под номером два — семиэтажное административное здание в центре анклава. Без спешки и нервов наёмники засаживали в цель один 90-мм снаряд за другим, пока нижние этажи упомянутого здания не охватил сплошной пожар. Пламя поднималось всё выше и выше, сделав полностью безнадёжным положение вражеских снайперов, которые рассчитывали воспользоваться преимуществом своей высотной позиции. Океан огня вкупе с осколочно-фугасными снарядами «саладина» уничтожили всех, кто засел на верхних этажах семиэтажки, после чего наёмники «зачистили» ближайшие окрестности опорного пункта. В то время как в центре кластера гремели пушечные выстрелы, в небо поднимался огромный столб чёрного дыма, рейнджеры сержанта Маллигана воспользовались любезно предоставленной нами информацией о подземном ходе и вышли на подступы к полузаброшенной промзоне. В этот район стекались мобильные группы исламистов, действовавшие в кластере «Техас», в джунглях, в числе прочих подошёл и отряд, «подаривший» нам Т-72. Сюда же передислоцировались основные силы дагестанцев, покинувшие свой посёлок под впечатлением расстрела опорного пункта. Видимо, командирование «Боко Харам» рассчитывало использовать особенности застройки промзоны и удержать этот район в своих руках. Все надежды исламистов рухнули после того, как парни Маллигана подняли в воздух беспилотник, а затем выдали точное целеуказание командиру расчёта РСЗО. Артиллеристы не подвели — первая же серия ракет накрыла группу противника из полутора десятков голов. Вторая серия уничтожила два «джихадомобиля» вместе с их экипажами, после чего враг стал быстро отходить в джунгли. Канониры перенесли огонь на границу пересечения двух миров, дав ещё один ракетный залп, третий по счёту, и самый скромный по результатам — чуть позднее на том месте был обнаружен всего лишь один убитый чернокожий. Проехав прежним курсом всего пару-тройку километров, мы услыхали где-то впереди грохот многочисленных разрывов снарядов и сразу же ударили по тормозам. Связавшись с капитаном Деларьеном, выяснили, что наёмники наносят ракетные удары по скоплениям живой силы и техники противника. Попадание под дружественный огонь совершенно не входило в наши планы, поэтому после короткого разговора с Робером мы приняли решение немедленно повернуть на север. Уж лучше намотать на спидометр лишние километры по чужому лесу, чем в очередной раз рисковать своей жизнью и жизнями своих товарищей. Учитывая, что на этот раз нам предстояло проламываться через джунгли в прямом смысле этого слова, небольшую колонну пришлось перестроить, поменяв местами Т-72 и самоходный кран. Скорость передвижения резко понизилась, несмотря на то что Гельмут вновь проявил свой талант интуитивного выбора маршрута в лабиринте зелёнки. В общем, повторилось наше вчерашнее путешествие от точки высадки на побережье до… момента, пока «амтрэк» едва не наехал на кучку гражданских. Десять человек, в основном женщины старшего возраста, отчаянно отбивались от небольшой стаи молодых динокур. Честно говоря, людям сильно повезло, что среди хищников не оказалось ни одной взрослой особи, иначе это противостояние завершилось бы довольно быстро и предсказуемо. Вооружившись длинными и толстыми палками, люди образовали плотный круг у одного из деревьев и, словно заправские копейщики, отбивали поочерёдные наскоки ящеров. Наверное, если бы динокуры напали разом, всей стаей, то судьба наших соотечественников была бы предрешена за несколько минут. Но хищники кружили вокруг, бросаясь в атаку поодиночке — то ли надеясь взять добычу измором, то ли просто выпендривались друг перед другом. Получая болезненные тычки палками, твари отскакивали назад и вливались в круговорот своих сородичей. Услыхав приближающийся рокот нескольких двигателей, люди заволновались и едва не сломали строй на радость ящерам. Хищники, мало знакомые с земной техникой, практически не обратили на незнакомый звук никакого внимания и продолжали охоту, как ни в чём ни бывало. Динокуры бросились бежать лишь тогда, когда наш БТР подкатил к ним почти вплотную, на полтора десятка метров. Ящеры не рискнули связываться с ревущим гигантом и были вынуждены признать право жуткого железного монстра на территорию и на добычу. В отличие от животных, измученные и обессиленные люди прекрасно осознавали, что от пули не убежать, поэтому с мужеством обречённых так и остались стоять плотной группой, в ожидании неминуемой развязки. Затем, по мере покидания парнями «амтрэка», произошло несколько немых сцен, описание которых можно опустить. Как позднее рассказывали сами спасённые, они ожидали увидеть перед собой чернокожих убийц и их пособников, но никак не своих, русских бойцов. И лишь когда из чрева амфибии выбрался отец Гавриил, а из люка танка показался Михаил Чернов, люди окончательно уверились, что мы не исламисты, не американцы и даже не натовцы. А как только выяснилось, что среди спасённых оказалась троюродная сестра Валентины с дочерью, женщины всех возрастов чуть не передушили в объятиях личный состав и едва не затопили джунгли целыми ручьями слёз. Поцелуев и обнимашек удостоились практически все, кто находился в БТРе, в том числе и обалдевшие от такого проявления чувств Гивинс и наши немцы. К счастью, «либхерр» шёл замыкающим, поэтому мы с Павлом отделались несколькими поцелуями и на порядок меньшим числом объятий. Вызволив из осады хищников восемь представительниц слабого пола и двух мужчин, сорока семи и шестидесяти трёх лет, мы по-быстрому распихали людей по машинам и двинулись дальше. Позднее, уже на базе, анализируя данный эпизод разведрейда, мы пришли к выводу, что здесь не обошлось без вмешательства божественного Провидения. В самом деле, каковы шансы случайно выйти в густом лесу почти прямо на маленькую группу людей, причём встретить их в тот момент, когда люди позарез нуждаются в вашей помощи? Проехав ещё с километр с хвостиком, мы изменили курс и спустя какое-то время подкатили к линии пересечения двух миров. Остановились, осмотрелись, прислушались к окружающей обстановке, после чего послали парочку местных на разведку за границу ландшафтов. Разведчики — Чернов с Пашкой — возвратились через полчаса и в один голос заявили, что мы находимся в шестистах метрах от дороги, проходящей неподалёку от северо-западной окраины посёлка «дагов». По словам разведчиков, старая асфальтированная дорога вела вглубь анклава, и по ней можно было добраться и до гаражного комплекса с автокомбинатом, и до въезда на территорию промзоны. Расстелив карту, мы быстренько определили, что сей путь просматривается и простреливается с территории промзоны, причём, как раз с крыши того самого здания, где мы просидели несколько часов в самом начале рейда. Данный маршрут нас категорически не устраивал, поэтому я попросил Павла и Михаила поднапрячь память: можно ли проехать к гаражному комплексу так, чтобы не угодить под обстрел с фланга? Увы, наши добровольцы-новобранцы лишь развели руками — дорога тянулась по сосняку с севера на юг, никуда не сворачивая. Неизвестно, сколько бы мы ещё потратили время, пытаясь найти иголку в стоге сена, если бы в ситуацию вновь не вмешался Его Величество Случай. Грохот взрыва известил нас о том, что сражение не закончено, оно продолжается и приближается к северной окраине кластера. Минуту спустя рвануло ещё один раз, затем, не особо громко, зазвучали автоматы и пулемёты. Стрельба оборвалась столь так же мгновенно, как и возникла, после чего установилась мёртвая тишина. Выйдя на связь с командованием, мы выяснили, что авангард бронегруппы подошёл к посёлку дагестанцев и в данный момент «зачищает» его окраину. Посёлок, судя по всему, был покинут жителями, но «солдаты удачи» не желали лезть на рожон, поэтому вели обстрел подозрительных домов из всего, что имелось на вооружении. Подтверждая сказанное Стрелковым, послышался ещё один разрыв танкового снаряда, а затем два-три более глухих хлопка. Судя по всему, наёмники прибегли к помощи «карманной артиллерии», чтобы зазря не рисковать своими шкурами. Выяснив, что авангардом бронегруппы командует хорошо знакомый нам сержант Бертье, мы сразу же связались с ним по другому каналу. Мишель искренне обрадовался, узнав, что поблизости находится разведгруппа конфедерации, и пообещал, что «дикие гуси» постараются не накрыть нас дружественным огнём. Согласовав кое-какие детали, мы пересекли границу двух миров и покатили к посёлку дагестанцев. Минут двадцать спустя «амтрэк» подъехал к повороту дороги, ведущей в центр посёлка. Нашему взору предстало около десятка двух— и трёхэтажных домов, занимавших достаточно большую территорию. Практически каждый жилой дом с группой подсобных помещений был огорожен высоким забором и теоретически мог быть превращён в самый натуральный опорный пункт. В нескольких дворах были разбиты фруктовые сады, благоухающие цветущими яблонями и прочими вишнями и сливами. Дорога огибала крайние дворы, после чего терялась где-то в глубине посёлка. С нашей позиции просматривалось несколько длинных и узких переулков, явно предназначенных для одностороннего движения. Над противоположной окраиной посёлка поднимался густой тёмный дым, свидетельствовавший о том, что «дикие гуси» не теряют времени даром. Мы вновь услышали разрывы гранат, затем раздались три-четыре короткие автоматные очереди, ветер донёс до нас шум работающего танкового двигателя. Оценив обстановку, мы решили не соваться в посёлок, чтобы не искушать Госпожу Удачу. Одно дело обещания сержанта Бертье и совсем иное — реальная боевая ситуация. Наёмники вот уже почти сутки находились в стрессовой ситуации, и никакие гарантии не спасут, если кто-то случайно нажмёт на спусковой крючок. Поэтому мы информировали Мишеля, что сыграем роль наковальни, и готовы встретить противника, если тот попытается удрать из посёлка. Мы провели, наверное, минут двадцать в полной готовности открыть огонь, пока Вольфганг не доложил, что наблюдает движение в одном из переулков. Запросив незнакомцев по рации, выяснили, что вступили в визуальный контакт с капралом Виллемсом и его бойцами, проникшими на северную окраину посёлка. Затем послышался нарастающий рокот мотора, и следом за группой «солдат удачи» из переулка выполз Т-55. Присмотревшись, я опознал в нём тот самый танк, который ранее базировался в польском анклаве и принимал участие в разгроме саудитов и сомалийцев. Развернувшись на месте, боевая машина принялась сокрушать очередной забор, пехотинцы Виллемса дали несколько коротких очередей по окнам, после чего двое из бойцов ворвались в дом через парадный вход. Спустя несколько минут на пороге появился один из наёмников, махнул рукой, давая понять, что в доме нет ни души. «Пятьдесят пятый» приступил к демонтажу следующего забора, «дикие гуси» вновь открыли огонь из автоматов по окнам, где-то поблизости разорвалась очередная граната. Вопреки ожиданиям, мы так и не увидели никого, кто пытался бы покинуть захватываемый посёлок. Наёмники, кстати, в процессе «зачистки» также не встретили ни одной живой души — все дагестанцы покинули дома, забрав свои семьи и личные вещи. Как позднее выяснилось, кавказцы боялись «солдат удачи» больше, чем исламистов и обитателей чужого леса. — Рад видеть вас, товарищи русские полицейские, — с улыбкой произнёс Бертье, спрыгнув на землю. Голову танкиста украшала белая повязка, воротник его короткой рубашки обгорел и пропитался бурыми пятнами крови, правый рукав полностью отсутствовал. — Смотрю, у вас отличный трофей, на ходу. А вот мы не взяли ни одного танка — всё досталось да Косте и его сорвиголовам. — Привет, Мишель, — пожав руку сержанту, я обернулся к капитану Мышкину. — Спроси, насколько большие потери у бронегруппы? — «Двухсотых» вообще нет, а «трёхсотых» — пять человек, не считая его самого, — перевёл Марк. — Главное — нет ни одного «тяжёлого». — Ну, хоть одна хорошая новость, — вздохнул я и перевёл разговор на другую тему. — Так, посёлок «зачищен», и нам, похоже, придётся провести ночь в этом кластере… Какие дальнейшие действия танкистов? Что приказали Стрелков и ван Клейст? — Командование приказало сжечь все дома. У нас нет сил, чтобы контролировать столь огромную территорию, — ответил сержант и уточнил: — У меня всего два танка, грузовик и дюжина пехотинцев. — Хм, пустить «красного петуха» всегда успеем, — хмыкнул я, переведя взгляд на крайние дома посёлка. — Мишель, не поджигайте пока ничего… Вольфганг, дай-ка мне связь с бельгийцем! Жерар подтвердил намерение окончательно уничтожить бывшее логово кавказцев, ибо конфедерация не могла наскрести сил для обороны освобождённого подмосковного кластера. Основываясь на собственном боевом опыте, ван Клейст полагал, что исламисты в самом ближайшем будущем перейдут к тактике партизанской войны, поэтому распыление наших скудных сил приведёт к неоправданным потерям в людях и технике. Уцелевших жителей — а таковых набралось уже несколько десятков — планировалось эвакуировать в Тордаташ и в Данилово. Вывозу подлежали все движимые материальные ценности, все обнаруженные в анклаве транспортные средства, а главное — танки Т-72, общим количеством шесть единиц. Бельгиец опасался, что боевики «Боко Харам» предпримут попытку отбить, либо уничтожить часть захваченных нами трофеев. В свою очередь, я предложил не спешить с полной эвакуаций кластера и повременить с тотальным уничтожением недвижимого имущества. Хотя в последних боях и было разрушено множество объектов, в трёх посёлках сохранилось некоторое количество неповреждённого жилого фонда, достаточное, чтобы приютить и уцелевших местных, и наш гарнизон. Кроме того, я считал, что нам следует организовать демонтаж всего, что только возможно — от дверей и окон, до электропроводки, розеток и всего того, что мы не сможем производить в ближайшем и обозримом будущем. Столь масштабные работы требовали времени, рабочих рук и постоянного присутствия в анклаве достаточно сильного отряда, чтобы отразить вероятное нападение чернокожих. Наш спор в эфире продолжался минут десять и грозил затянуться на неопределённое время — каждый отстаивал свою точку зрения. Неожиданно выяснилось, что наш разговор слушает командир бронегруппы, и Жерар предложил компромиссный вариант: переложить решение вопроса на начальника на месте, то есть, на майора Стрелкоффа. Пусть Николаич делает всё, что сочтёт нужным, лишь бы это не привело к потерям в личном составе и боевой технике. Стрелков попытался было возразить, что у него недостаточно сил для выполнения столь масштабной задачи — что было чистой правдой, — но ван Клейст был неумолим. Майору не хватает сил? Нет проблем — расформируем отряд Деларьена. Капитану и его людям всё равно пора возвращаться обратно в венгерский анклав, а заодно наёмники перегонят самые ценные из трофеев — два-три Т-72, грейдеры, трактора, лучшие из грузовиков. В общем, состав бронегруппы пополнился «саладином», рейнджерами сержанта Маллигана и нашим БТРом. Кроме этого, Сергей Николаевич получил карт-бланш на приём в отряд всех уцелевших местных, кто изъявит желание взять в руки оружие. Причём независимо от пола и возраста — лишь бы эти люди могли и хотели защитить себя и своих близких. Услыхав это распоряжение бельгийца, я удивлённо покачал головой: наш «команданте» явно переоценивал людские ресурсы подмосковного кластера. Оставалось надеяться, что нам с майором хватит трофейных стволов, чтобы вооружить всех новобранцев. Тем временем «солдаты удачи» закончили прочёсывание посёлка дагестанцев, и сержант Бертье приказал своим бойцам отходить к месту общего сбора всех отрядов — к автотранспортному предприятию. Наша колонна присоединилась к наёмникам, мы проехали мимо продолжавшей полыхать семиэтажки и спустя двадцать минут въехали на территорию автохозяйства. Здесь нас уже поджидали Стрелков и Робер, занятые формированием конвоя в Тордаташ. Здесь же нас поджидал очередной приятный сюрприз — на территории автохозяйства находилось около сотни местных жителей, среди которых мигом отыскались родственники и знакомые тех, кого мы спасли от стаи динокур. Человек семьдесят местных — мужиков, баб, детей — были освобождены из плена бойцами бронегруппы, с полдюжины бывших байкеров подобрал в джунглях арьергард отряда Деларьена. Ещё какая-то часть аборигенов пряталась в подвалах и на чердаках в полуразгромленном посёлке, и вылезли лишь тогда, когда услышали характерные обороты русской речи — в рядах «диких гусей» воевали двое бывших охранников Еремеева. Кроме того, откуда-то со стороны промзоны подтянулись несколько бомжей, неизвестно каким образом разминувшиеся с исламистами и их пособниками. — Володька! Живой, здоровый! — едва не раздавив кисть руки своим медвежьим рукопожатием, зять Никитина дружески похлопал меня по плечу. Ощущение, словно по плечу прилетело кувалдой. — Тут про вас такие слухи ходили, ажно жуть! — И я рад видеть тебя, Георгий, — улыбнулся я, потирая ушибленное плечо. — Зацепило серьёзно? — Это? Так, ерунда, рикошетом царапнуло, — отмахнулся здоровяк, ткнув пальцем в окровавленную повязку у себя на голове. — Руслан, дружище! — Жора, итть… Пальцы раздавишь своей клешнёй! — следом за мной и Руденко ощутил на себе эмоциональный порыв Георгия. — Обнимашек не будет! Ты же все кости переломаешь, медведь этакий! — Мужики, да я же от всей души! Мы тут за вас так переживали, — Марку и Александру повезло — бывший десантник умерил свою молодецкую силищу. — Гельмут, вылазь! Вот он, незаметный герой, которого никто даже не поблагодарил! — Найн, нет надо, — Нидеррайтер-младший моментально сообразил, что даниловский Геркулес в порыве эмоций раздавит его ладонь, и мгновенно исчез в люке водителя. Вольфганг оказался не столь расторопным, как его сын, и угодил в объятия здоровяка. Парни заулыбались, глянув на перекосившееся лицо бывшего офицера «штази». — Жора, колись, чем отмечал победу? — принюхавшись, поинтересовался Мышкин. — Нам хоть оставили? — И вам оставили, и с наёмниками поделились, — Стрелков подкрался совершенно неслышно, словно большой котяра. — Давайте рассказывайте про Москву и тех чеченов на побережье. — Николаич, будь человеком — мы же голодные, аки волки. Вон, смотри, как отощали на подножных кормах, — взмолился Руслан, скорчив соответствующую моменту физиономию. — Может, мы сначала хотя бы пожрём, а? — Ты бы, товарищ капитан, кому-нибудь другому лапшу на уши вешал, ладно? — хитро ухмыльнулся командир бронегруппы. — Хочешь тяпнуть с приятелем по стопарику — так и скажи прямо, без выкрутасов. — Вообще-то, товарищ майор, после хорошего обеда не грех и пропустить рюмочку-другую, — Руденко вдруг взял и наябедничал на меня: — С нохчами Володька один общался, с ним рядом был отец Гавриил, а допрашивать собрались всех… Где, спрашивается, справедливость? — Чистая правда, Сергей, парни видели чеченов… через прицел, пока я базарил с ними, — подтвердил я, за спиной показав приятелю свой кулак. — Вот, кстати, и отец Гавриил идёт… — Хорошо, идите обедать и не забудьте хорошо закусить… Георгий, чтоб не больше наркомовской нормы, — махнув рукой, Стрелков прожёг бывшего десантника грозным взглядом. — А вас, Штирлиц, я попрошу остаться… Здравствуйте, отче. Майор Стрелков, Сергей Николаевич, командир тактической группы конфедерации. — Млин, Николаич, дались тебе эти чечены, — в сердцах сплюнул я. — Ты пересекался с ними на Кавказе, так? — Ты, Володя, хороший опер, догадливый. В Первую чеченскую мы на всю оставшуюся жизнь наигрались в кошки-мышки с отрядом этого самого Мансурова-старшего, — в голосе командира бронегруппы зазвучал металл. — Целый месяц по горам и ущельям друг дружку выслеживали… Говоришь, он теперь хозяйничает в Москве на пару с вашим, ментовским генералом? — А чёрт его знает, — пожав плечами, я обернулся назад. — Вольфганг, открой эн-зэ, собери чего-нибудь перекусить… человек на пять… Ладно, слушай, коли тебе так невтерпёж… Стрелкова интересовало абсолютно всё, вплоть до того, что за ботинки обуты на ногах чеченских бойцов. Битый час я рассказывал, пересказывал, разъясняя, что и как, отвечал на вопросы. Во время этой беседы я мысленно вознёс благодарность Всевышнему за то, что судьба свела с нашими немцами: Нидеррайтеры сноровисто организовали немудрёный обед на пять человек, состоявший из двух видов консервов, холодного чая и чёрствого хлеба. Поэтому я так и не наорал на дотошного Николаича, хотя пару раз был готов сорваться — сытые люди, как хорошо известно, менее склонны к проявлению негативных эмоций. Пока «высокое начальство» проводило форменный допрос командира разведгруппы, «солдаты удачи» формировали колонну, которой предстояло вывезти из кластера наиболее ценные трофеи. Пригнав от железной дороги два трейлера, бойцы Деларьена загрузили на них пару неисправных «семьдесят вторых», тех, что были эвакуированы с шоссе. Затем быстренько промчались по территории автокомбината, где раздобыли ещё три трейлера. Загнав на прицеп захваченную в ангаре машину, наёмники нацелились и на наш танк. Чернов стал решительно возражать, его протест поддержали мои парни, предлагавшие оставить трофей в качестве дополнительного бронированного средства передвижения. «Дикие гуси» совершенно справедливо ссылались на указание ван Клейста, Михаил заявлял, что он сам поведёт Т-72, и никому не позволит сесть за рычаги. Хватит, мол, и того, что над машиной надругались бестолковые негритосы. Освобождённые из плена местные жители — в основном представительницы прекрасного пола — окружили танк и жадно внимали каждому новому оратору. В какой-то момент одна из дамочек ахнула, и по толпе с быстротой молнии пронёсся слух, что освободители вот-вот покинут анклав, бросив безоружный народ на произвол судьбы. Этого оказалось достаточно, чтобы возник шум и гам, в котором все пытались перекричать всех. Перекричать женщин, естественно, не удалось, и во избежание распространения паники Марк нажал на клаксон в кабине тягача «скания». Следующие полчаса мы — я, священник, Стрелков, и Деларьен — посвятили успокоению народа. Ввиду чрезвычайности ситуации до людей довели секретную информацию — конфедерация не имеет военных ресурсов, чтобы защищать подмосковные посёлки. Поэтому мы эвакуируем местных жителей и вывезем всё и вся, что только сумеем. Если есть желающие вступить в ополчение или помочь со сбором и демонтажом материальных ценностей — милости просим. Сергей Николаевич коротко поведал о себе, о том, как он оказался в рядах вооружённых сил конфедерации и зачем он это сделал. Робер толкнул речь о «солдатах удачи» — о милых и хороших парнях (так мы ему и поверили), защищающих безоружных обывателей любой национальности. Отец Гавриил призвал людей успокоиться и проследовать на новое место жительства, чтобы начать новую жизнь. Услыхав горькую правду, многие расплакались, затем эмоции поутихли, и люди принялись самоорганизовываться. Полтора десятка мужиков сразу же изъявили желание взять в руки оружие, к ним присоединились пяток подростков и с дюжину женщин, в возрасте до сорока. Мои, кхм, вкусно и сытно пообедавшие опера быстренько опросили всех добровольцев, и Стрелков распорядился выдать оружие двадцати пяти ополченцам-новобранцам. Ещё человек десять не прошли либо по возрасту и недостаточной физической форме, либо по состоянию здоровью. Всем остальным — а это в массе своей были местные женщины и дети — было объявлено, что их эвакуация начнётся сразу же после приёма пищи. — Владимир, гляньте на этих дам — они не сумеют самостоятельно залезть в кузов грузовика, — Робер постарался проявить максимум галантности и тактичности, хотя мог и рубануть сплеча. — Надо как-то снизить риск травматизма для пожилых людей, поэтому я хочу попросить одолжить вашу амфибию. С экипажем, конечно. — Хм, дельная мысль. Хорошо, «амтрэк» твой, — глянув в сторону группы женщин в возрасте, я сразу же признал правоту капитана. Случись чего по дороге, они ни за что не смогут покинуть кузов «буффеля», не переломав руки-ноги. — Погодь пять минут — назначу командира машины, и мы заберём кое-какие свои вещички. Как и ожидалось, парни с пониманием восприняли новость о том, что нам придётся подыскать себе новый транспорт. Собственно, и транспорт как таковой имелся — Стрелков вник в просьбу Чернова и приказал оставить наш трофей в составе отряда. Другой Т-72, который был на ходу, решили вывезти в следующий раз, вторым конвоем или третьим — как получится. Деларьен опасался нападения исламистов и вовсе не желал «дарить» неграм исправную бронированную машину. По мнению капитана, два трейлера с тяжелым грузом и так сделали колонну слишком длинной и неповоротливой, поэтому он категорически отказался и от нашего «либхерра». Самоходный кран, как и трейлер с исправным «семьдесят вторым», должен был уйти в составе одного из следующих конвоев. Знал бы Робер, что спустя какое-то время ему придётся ломать голову, как вывозить гору рельсов, шпал и прочих железнодорожных девайсов… Наконец, колонна, состоявшая из семи единиц техники, покинула кластер, и мы смогли перевести дух. Как оказалось, ненадолго — Николаич тотчас развил бурную командную деятельность, рассчитывая засветло успеть рассортировать весь захваченный транспорт. Первым делом Стрелков приказал «оседлать» подъезды и подходы к месту нашего временного базирования, выставить блокпосты на дорогах, усиленные танками Т-55, организовать наблюдение за всей окружающей местностью. Рейнджеры Маллигана, которых практически не привлекали к мародёрке ввиду языкового барьера, устроили несколько засад на подступах к территории автокомбината. Наладив связь и огневое взаимодействие между засадами и блокпостами, наёмники привели в полную боевую готовность РСЗО на шасси «витязя» и принялись терпеливо ждать пакостей со стороны «боко харамов». Тем временем местные ополченцы, разбившись на группы, сновали между ангарами, заводили и перегоняли различную технику, составляли реестр повреждённых и неисправных машин, которые можно было либо отремонтировать, либо разобрать на запчасти. Часть добровольцев работала на территории автопредприятия, другие занялись потрошением боксов в гаражном комплексе. Нескольких человек, прекрасно знакомых с окружающей местностью, Николаич привлёк к составлению подробнейшей карты анклава. Моя сократившаяся группа как-то выпала из поля зрения начальства, и я приказал парням пройтись по ангарам и посмотреть, есть ли там чем-нибудь поживиться бедным ментам. Сам же остался помогать Михаилу и Пашке, которые, не поверив «диким гусям» на слово, принялись лично проверять техническое состояние второго Т-72. Обнаружив, что есть проблема с уровнем масла, Чернов заковыристо прошёлся по родословной исламистов, после чего досталось и наёмникам, торопившимся загнать танк на трейлер. Неожиданно появился Руслан и, таинственно улыбаясь, настоятельно рекомендовал пройти с ним в один из ангаров. Как оказалось, после недолгих поисков мои парни обнаружили тот самый «тигр», о котором поведал Павел. Внедорожник действительно стоял в ремонте, но был разобран не наполовину, а лишь на восьмую часть — у машины отсутствовали передние колёса. Александр переговорил с людьми и быстро нашёл парочку пожилых мужиков, которых негритосы ранее припахали для ремонта «тигра». Местные рассказали, что «бокохарамы» приказали им под угрозой казни отремонтировать внедорожник за одни сутки, поэтому слесаря работали как проклятые, без сна и отдыха. Когда вокруг началась стрельба, мужики спрятались в закутке поблизости, исламисты их попросту не заметили, и не угнали с собой. В общем, оба дядьки изъявили желание помочь нам восстановить машину, и работа закипела. По ходу дела мы с парнями обсудили последние события, пришли к общему мнению, что идеальным вариантом было бы «отжать» для себя один Т-72. Имея такую машину, пусть даже без боекомплекта и пулемётного вооружения, можно рассекать по джунглям, не опасаясь ни черномазых, ни местной фауны. Осматривая те два танка, что увезли наёмники, Марк сразу же обнаружил отметины от попаданий РПГшного заряда и трёх стопятимиллиметровых снарядов, которые так и не пробили броню «семьдесят второго». Если бы в наш «амтрэк» угодило что-нибудь аналогичного калибра, то от амфибии, скорее всего, осталась бы лишь сожжённая металлическая коробка с жареным человеческим мясом внутри. Когда до заката солнца оставалось что-то около получаса, нас неожиданно вызвал Стрелков. Пришлось извиниться перед Филиппом и Николаем (так звали местных слесарей) и шагать к командиру бронегруппы, прикидывая, за каким хреном на ночь глядя тому понадобились разведчики. Спустя десять минут выяснилось, что Сергей Николаевич решил просто похвастаться находкой в гаражном комплексе: в одном из боксов были обнаружены более двух сотен пустых газовых баллонов. Нас так «поразила» эта находка, что мы ехидно потребовали немедленных объяснений: что товарищ майор намерен делать со столь «ценным» активом — найти газ в новом мире, закачивать его в баллоны и делать бизнес в стиле «Газпрома»? — Эх, вы, молодёжь, элементарных вещей не знаете. А ещё опера, — разочарованно покачал головой Стрелков. — Это же почти готовые миномётные «трубы». Про войну во Вьетнаме хоть слыхали? А про то, что вьетнамцы клепали самодельные миномёты из таких вот баллонов, знаете? Николаич счёл своим долгом немедленно просветить неучей — рассказать, как вьетнамские партизаны буквально «на коленке» делали вполне работоспособное оружие и боеприпасы к нему. Недостаточную культуру производства компенсировали калибром изделия, недостаточную точность стрельбы — весом взрывчатого вещества в корпусе мины. Дешёвые и простые в изготовлении, самодельные миномёты успешно применялись в войне в джунглях Юго-Восточной Азии, и майор рассчитывал внедрить вьетнамский опыт в наших условиях. Как и все мы, Стрелков прекрасно понимал, что спустя какое-то время запас патронов подойдёт к концу, и землянам придётся надолго отложить в сторонку автоматы и пулемёты. Скорее всего, придётся перейти на фитильные и кремневые ружья, делать самодельные гранаты, отливать гладкоствольные пушки. Ну, и налаживать производство пороха, и другого. ВВ, без которых немыслимо существование техногенной цивилизации. — Порохом и тротилом мы займёмся в самое ближайшее время, — подытожив экскурс в историю Вьетнамской войны, Сергей Николаевич повёл нас обратно. — Вы в курсе, что на территории кластера есть склад-магазин сельхозудобрений? — Валентина что-то такое рассказывала, — припомнил я. — Тащить всё подряд или только селитру? — Селитру в первую очередь, а вообще — надо вывозить всё подчистую, — ответил командир бронегруппы. — Вот, возьмёте завтра людей, грузовики и займётесь этим делом. — Хорошо. Разведчикам нужна машина с высокой проходимостью, поэтому мы забираем «тигра», — следуя пословице про железо, которое надо ковать, пока оно горячее, я поспешил застолбить внедорожник за собой. — Кроме того, группе требуется замена нашему бэтээру, и я бы хотел оставить себе «семьдесят двойку». — Хитёр бобёр, — усмехнулся Стрелков. — Танк войдёт в состав бронегруппы, и это не обсуждается. Но вы можете использовать его для разведки, пока Деларьен не вернёт ваш «амтрэк». — Мы должны подобрать себе ещё пару машин, — напомнил капитан Барулин. — Пока есть, из чего выбирать. — Забирайте всё, что посчитаете нужным, — глянув на закат, произнёс майор. — Ладно, утро вечера мудренее. Надеюсь, ночь пройдёт без сюрпризов. Видимо, местный владыка ночи, если таковой имелся, пошёл навстречу пожеланию нашего командира — ночь прошла без сюрпризов, нападений и перестрелок. Народ смог немного перевести дух, расслабиться, передохнуть, а некоторые ещё и умудрились неплохо выспаться. В отличие от нас, до половины третьего ночи провозившихся с передним мостом джипа. Наверное, можно было оставить эту работу и на завтра, но интуиция подсказывала, что «тигр» может понадобиться чуть ли не с утра, поэтому мы работали как проклятые. — Тревога! — заорал кто-то, тряся меня за плечо. Вымотавшись за последнее время на всю катушку, я спал очень крепко, поэтому бубнёж по рации на английском поначалу воспринял как продолжение сна. Затем в мой сон ворвался чей-то знакомый голос, и пришлось выныривать из сладких объятий Морфея. Первым желанием было дать в морду тому, кто осмелился меня тормошить — нефиг беспокоить уставших и не выспавшихся ментов. — Рота, подъём! — Какого чёрта? Сколько времени? — протирая глаза, я сфокусировал взгляд на физиономии зятя Никитина. Идея дать в морду растаяла, словно мираж — своих бить не рекомендуется, по крайней мере, без серьёзнейшего повода. — Что случилось? — Восемь утра уже, девятый, — с осуждением в голосе произнёс Георгий. — Ты что, даже стрельбу не слышал? — Ядрёна матрёна, да объясни ты толком, — оглядевшись вокруг, я не заметил ни суеты, ни паники: Руслан пристраивал свой пулемёт в салон внедорожника, Саня о чём-то «перетирал» с Михаилом, Марк что-то жевал, сидя в сторонке. — Ну? — Рейнджеры Стива взяли в плен троих «дагов» — те сами вышли к нашим позициям, чтобы сдаться, — принялся рассказывать здоровяк. — Мужики в возрасте, не фанатики, говорят, что их заставили, и они сбежали при первой же возможности. Самое главное — они работали на разгрузке танков и хотят показать, где спрятан четырёхосный кран. В общем, командир велел поднимать оперов — это по вашей части. — Что по нашей части: «жираф» или допрос пленных? — позёвывая, уточнил я. — Кстати, наёмники разнесли из «базуки» телескопическую стрелу, так что «либхерр» как кран уже не представляет из себя никакой ценности. — Но ходовая база же уцелела, — вполне резонно возразил Георгий. — Используем в качестве тягача, или ещё как-нибудь. — Ладно, пойдём, посмотрим на твоих «дагов», — я потряс головой, сгоняя остатки сна. — Парни, где канистра? Дайте водицы, чтоб ополоснуть морду… Бывший десантник не соврал — все трое сдавшихся в плен кавказцев имели возраст «за пятьдесят», и даже поболее того. Эти люди успели повидать на своём веку и расцвет Империи, и её крах, пожили и при коммунистах, и при дерьмократах, и не походили на тех, кого можно без особого труда облапошить пафосной ложью о Великом Джихаде. Эти трое успели послужить ещё в советской армии, многие годы жили в Подмосковье и не были столь податливы религиозному дурману, как современная малограмотная молодёжь. Эти дагестанцы совершенно не соответствовали обидным «погонялам» типа Камаз Помоев или Рулон Обоев, которые довольно чётко характеризуют некоторых абреков. — Так, если соврёте хоть раз, то «базар» окончен, — предупредил я, рассматривая хмурые лица кавказцев. — Давайте рассказывайте по очереди, как вы докатились до такой жизни… А ты, Жора, поищи отца Гавриила и попроси его подойти сюда. Сначала я дал возможность дагестанцам выговориться, автоматически отмечая некоторые детали их повествования, затем принялся задавать наводящие вопросы. К этому моменту ряды слушателей пополнились священником и капитаном Руденко, который принёс мне кружку горячего чая и в общем-то никуда не спешил. Сразу же выяснилось, отец Гавриил немного знаком с одним из пленных, и данный фактор сыграл роль катализатора в дальнейших отношениях с выходцами с Кавказа. Как я и предполагал, эта троица дагестанцев особо не горела желанием проливать чью-либо кровь, и за оружие они взялись под воздействием обстоятельств непреодолимой силы. Таковыми стали вооружённый конфликт между гражданами РФ, закинутыми в неведомый мир, и последующий приход боевиков «Боко Харам». Мужики не имели шансов договориться с байкерами и местными мафиози, ибо те планировали тотальное уничтожение всех кавказцев, независимо от пола и возраста. Мужики не смогли выступить против негритосов, так как не рискнули идти против большинства своих соплеменников. В результате исламисты рекрутировали в солдаты всех их сыновей и грозились увести в джунгли дочерей, в том числе и малолетних, дабы те ублажали «воинов Аллаха». Осознав, что семьи оказались заложниками чужой войны, дагестанцы выдернули из посёлка своих баб и девок, спрятали тех в каком-то схроне, а сами вели себя ниже травы, тише воды, пока чернокожие не получили по мордасам. Посовещавшись, все трое решили пойти и сдаться победителям — авось, русские простят, примут во внимание, что они не пролили ни капли чужой крови. — Хорошо, сделаем так: сначала вы приведёте «жирафа», а потом возьмёте автобус и привезёте своих баб. Никакого конвоя не будет — справляйтесь сами, — мне не улыбалось лезть неизвестно куда с пятью бойцами, даже если там нас поджидал трофей в виде шасси четырёхосногокрана. — Хотя вы и явились безоружными, думаю, стволы у вас найдутся… Я прав? — Прав, майор, — кивнул Муса, самый старший из троих дагестанцев. — У нас есть три охотничьих ружья, которые мы спрятали недалеко отсюда. У женщин ножи и три травматических пистолета. — Вот и славненько, — глянув на часы, я недовольно поморщился: нам давно следовало приступить к работе. — Если попробуете выкинуть какой-нибудь сюрприз, то… Короче, наши союзники не страдают излишним человеколюбием и прихлопнут вас, как цыплят. Всё понятно? — Да, мы всё поняли, всё сделаем, как пообещали, — закивали головами Арслан, Шамиль и Муса. — Не будет никаких сюрпризов. — Не видать им своих сыновей, — как бы между прочим произнёс Руслан, когда мы шагали к своему новому внедорожнику. — У «боко харамов» сейчас каждый пацан на вес золота. — Надежду убивают последней, — цинично отозвался я. — У нас своих забот полный рот. Следующие пару часов нам пришлось трудиться в поте лица в прямом смысле этого выражения. Искомый склад-магазин обнаружился очень быстро — как оказалось, ранее мы проезжали мимо него на «амтрэке», — но возникла проблема с расчисткой подъездных путей. Пришлось подгонять грейдер и спихивать в сторону груду стропил и шифера, всего, что осталось от крыши соседнего двухэтажного строения. Как нам поведал Пашка, этот дом был взорван в самом начале противостояния между местными группировками, с целью запугать население и перетащить людей на свою сторону. Куча обломков перегородила единственный нормальный подъезд, поэтому народ и не успел полностью разграбить дефицитный ныне товар — так, растащили помаленьку из торгового зала, оставив нетронутыми основные запасы в подсобных помещениях. Пока мы вкалывали, словно рабы на плантациях, в анклав пришёл обратный конвой из Тордаташа, а с ним возвратилась и наша амфибия. Капитан Деларьен остался руководить обороной венгерского кластера, назначив командиром вновь сформированной эскортной группы сержанта да Косту. Сержант сразу же принялся формировать второй грузовой конвой, желая забрать за один рейс «семьдесят двойку», экскаватор и пару бульдозеров. Следующим, третьим по счёту рейсом, да Коста планировал вывезти два последних Т-72, которые всё ещё находились на месте крушения железнодорожного состава. Выяснив, где мы и чем занимаемся, Гивинс (наёмник был назначен командиром экипажа БТРа) и Нидеррайтеры вызвались помочь, сразу на три пары увеличив количество наших рабочих рук. Работа пошла заметно веселее. Тем временем Маллиган доложил, что на территорию автокомбината прибыл «неоплан» с дюжиной разновозрастных баб и тремя вооружёнными дагестанцами. «Дагов» разместили в одном из ангаров под охраной рейнджеров, ибо уцелевшие местные едва не устроили самосуд. Чуть ранее кавказцы пригнали «либхерр», и машину сразу же осмотрело высокое командование в лице Стрелкова и Георгия. Как я и предполагал, грузовая стрела четырёхосного крана оказалась основательно разрушена, и её невозможно было восстановить в полевых условиях. Тем не менее само шасси вполне годилось на роль тягача либо самоходной платформы для перевозки чего-нибудь здоровенного. — Сэр, вас срочно вызывает ван Клейст, — моего английского хватило, чтобы перевести сказанное Гивинсом. Мы уже почти закончили работу, вымели склад-магазин практически подчистую, вывезя два с половиной грузовика разного добра — от мешков с селитрой и новеньких лопат до коробок с крысиным ядом и декоративных садовых светильников. Всё шло как по маслу, и вдруг — бац — вызов по рации, официальный тон в сочетании с озабоченной физиономией наёмника. — Это серьёзно, сэр. — Скажи, что сейчас буду, — по-русски бросил я, закидывая в кузов грузовика очередную коробку. — Вольфганг, бросай ящик (цензура), и иди сюда — толмач нужен… Интуиция не подвела. Без каких-либо предисловий и политесов бельгиец проинформировал, что вооружённые силы конфедерации едва не развязали вооружённый конфликт с землянами с левобережья Амазонки. Где-то с часик назад радар наёмников засёк парочку неопознанных ЛА, совершавших облёт правобережных кластеров, и в Данилово была объявлена воздушная тревога. Незнакомцы шли над рекой вдоль русла Амазонки, затем, изменив курс над устьем, пошли вдоль побережья в западном направлении. Как позднее оказалось, пилоты обнаружили на горизонте несколько кораблей и решили взглянуть на них поближе. К этому времени «солдаты удачи» из гарнизона в немецком кластере классифицировали ЛА как вертолёты типа Ми-8 или Ми-17, и первоначальная паника немного улеглась. Наёмники попытались выйти на связь с пилотами, перебрали несколько языков, пока вертолётчики не ответили на запрос на русском. Здесь-то и выяснилось, что жизнь свела нас с представителями Нагорно-Карабахской Республики, точнее, с военными лётчиками данного государства. Оба винтокрыла взяли мористее, огибая якорную стоянку на расстоянии в три-четыре километра, что превышало дальность стрельбы крупнокалиберных пулемётов японского траулера. Вне игры оказался и стоявший на своей огневой позиции буксируемый «вулкан», наводчик которого вообще не имел возможности наблюдать цели, летевшие над морем на относительно низкой высоте. Хотя моряки со всех пяти наших кораблей докладывали, что незнакомые летуны не предпринимают никаких враждебных действий, Жерар был готов рвать и метать. Единственный самолёт конфедерации всё ещё находился на полигоне морской пехоты — французы и Сапрыкин вторые сутки занимались ремонтом многострадальной «цессны» и не могли подняться в воздух. На пляж помчались «буффель» с парочкой расчётов «стингеров» и «ратель» из состава маневренной группы лейтенанта Марселя Карно. Последний прибыл в Данилово этим утром из анклава амишей, чтобы сменить на передовой взвод «диких гусей» сержанта Мортенсона. Бойцы Джека вот уже несколько суток не вылезали из столкновений с исламистами, и ван Клейст распорядился провести частичную ротацию личного состава. Пока командование вело переговоры с незнакомцами и рвало волосы на лысой, как бильярдный шар, голове, старший лейтенант Кутейкин спокойно выбрал позицию и взял на прицел один из зависших над акваторией вертолётов. Затем Всеволод доложил бельгийцу, что «корнет» готов к работе по воздушной цели. Спустя пять минут в прибрежном кустарнике засели два расчёта «солдат удачи» с ПЗРК, а на пляж выкатился БТР «ратель», вооружённый «вулканом». Наёмники приготовились к отражению воздушного налёта, а визитёры… продолжали висеть в воздухе вне дальности стрельбы пулемётов и зенитных скорострелок. Жерар малость успокоился и предложил карабахским пилотам приземлиться, организовать совместный пикничок, поговорить за жизнь, а после выпивонов и закусонов установить хорошие, добрососедские отношения. Армяне поблагодарили за приглашение и тактично отказались, сославшись на то, что не захватили с собой ни вина, ни коньяка, а по законам гор с пустыми руками ходить по гостям как-то неприлично. Лётчики предложили обсудить вопрос застолья по радио, вечерком, дали частоты для связи, после чего вертолёты развернулись и величаво удалились в западном направлении. Ван Клейст помянул и Бога и дьявола, а затем припомнил, что кое-кто из его союзников умеет находить общий язык с представителями кавказских народов… — Вот тебе бабушка, и Юрьев день, — пробормотал я, глянув на невозмутимое лицо бывшего офицера «штази». — Ибабутские тушканчики… — Сэр? — Гивинс наморщил лоб, видимо, пытаясь припомнить, что означают данные выражения. — Извините, сэр, я вас не понимаю. — Рэй, хорош сэркать, не на параде, — поморщился я, оборачиваясь назад. — Эй, народ, много там ещё всякого барахла осталось? Всякого барахла, как оказалось, осталось на четверть часа погрузки, и минут через сорок мы подкатили к территории автокомбината. Стрелков был уже в курсе событий и придержал отправку обратного каравана в венгерский кластер. Сержант да Коста обрадовался, узнав, что конвой вновь будет усилен «амтрэком», плюс группой опытных бойцов на хорошем внедорожнике. А вот мы совершенно не обрадовались разговору с командиром отряда, который сделал нам самую натуральную «предъяву». — Вы, парни, пообещали дагам безопасность? Пообещали. Теперь давайте вывозите их семьи (цензура) из кластера, — зло прищурившись, Сергей Николаевич ругался практически через каждое слово. — Если мы, оставим их здесь на ночь, (цензура), то я не знаю, что с ними сделают. Местные добровольцы горят желанием отомстить, и я, откровенно говоря, прекрасно их понимаю… Но я не имею права позволить убивать баб с детьми. — Вот чёрт, извини, Николаич, едва тебя не подставили, — я уже обратил внимание, что две женщины-ополченки как-то недобро посматривают в сторону наёмника, сидящего у входа в ближайший ангар. Рейнджер, кстати, тоже обратил внимание на женские взгляды, вот только, похоже, истолковал их иначе. — Мы заберём абреков и их семьи… А ты потом объясни вон тому бойцу, что дамочки думают не о его члене, а о том, как бы отвлечь его с поста. — Твою дивизию, — тотчас отреагировал Стрелков. — Немедленно грузите абреков и убирайтесь прочь с моих глаз. А с бабами я как-нибудь сам разберусь. Мы немедленно приступили к исполнению приказа командования — объявили дагам, что им придётся довести четырёхосный самоходный кран до нового пункта назначения. Причём довести машину нужно любой ценой, пусть даже ценой собственных жизней. Затем запихнули трёх женщин из Дагестана в Т-72, вывозимый на трейлере, категорически запретив им покидать танк без нашего разрешения. Посадили в амфибию ещё восемь лиц женского пола, в возрасте от пяти до пятидесяти, велев Гивинсу приглядывать за дамами, как за потенциальными смертницами-шахидками. Завершив погрузку людей, попрощались со всеми знакомыми, которые оказались на территории автокомбината, сели в отремонтированный внедорожник и помахали ручками Сергею Николаевичу. В голове колонны шёл «центурион» сержанта да Косты, сразу же за ним катил грейдер с огромной лопатой-ковшом, затем двигался трейлер с «семьдесят вторым». Четвёртым номером шёл грузовик «буффель» с пятью бойцами, за которым катил ещё один трейлер, перевозивший экскаватор. Шестое место досталось «амтрэку», за ним двигались четырёхосный «либхерр», наш новый джип и замыкал колонну третий трейлер, везущий здоровенный бульдозер. Грейдер шведского производства, как позднее выяснилось, «дикие гуси» планировали использовать в качестве средства для уничтожения старых минных полей в своём «родном», африканском анклаве. «Солдаты удачи» успешно сняли несколько минных полей, установленных самими наёмниками, пополнив «закрома Родины» тремя сотнями мин разных типов. Затем ван Клейст приказал подчинённым изучить возможность разминирования двух минных полей, выставленных чёрт знает кем несколько лет назад. Сапёры взяли «под козырёк» и спустя некоторое время вынесли однозначный вердикт: мины можно снять лишь с риском для жизни личного состава. Бельгиец принялся искать иное решение проблемы чужих мин, и тут подоспело обнаружение нескольких единиц дорожно-строительной техники. Ну, а бульдозер был призван заменить «центурион» в деле прокладки дорог через местные леса. Вопреки опасениям некоторых товарищей — не будем уточнять, кого именно — по пути не произошло ничего экстраординарного, и колонна без приключений добралась до Тордаташа. Пришлось, конечно, местами ехать со скоростью пешехода, и даже медленнее, протискиваться сквозь густые заросли, поминутно ожидая очереди в упор. Я ожидал, что трейлеры будут застревать на каждой кочке, но, на удивление, подобного не происходило — да Коста доверил тягачи достаточно опытным водителям. Больше всего проблем доставил «жираф», своей маневренностью напоминавший слона в посудной лавке. Ох, и намучились дагестанцы с непривычки с этой машиной! Потратив на дорогу около двух часов, мы наконец-то въехали в венгерский кластер. Сразу же возникло ощущение, что мы угодили в совершенно другой мир: везде и всюду обилие фруктовых садов, отдельно стоящих вишен, яблонь и прочих слив. Картину дополняли многочисленные обработанные поля, на которых росли кукуруза и злаковые. К центру анклава, точнее, к Тордаташу, вела узкая, но хорошо заасфальтированная дорога, без ям и заплаток. Сам посёлок имел ухоженные улочки, мощённые плиткой тротуары и буквально утопал в зелени. Тордаташ смотрелся по-европейски, несмотря на следы недавних боёв и обстрелов — отметины от пуль на стенах домов, выбитые окна, затянутые плёнкой, разрушенная крыша какого-то общественного здания. Единственное, что бросилось в глаза и произвело достаточно тягостное впечатление — почти полное отсутствие жителей на улицах городка. Навстречу попалось лишь несколько венгров, в основном женщин пожилого возраста, которые приветственно махали нам руками и кричали что-то одобрительное. Всё остальное население, как мы вскоре выяснили, либо сидело в опорных пунктах на окраинах посёлка, либо работало в поте лица, укрепляя обороноспособность кластера и конфедерации вообще. — Да, здесь есть за что воевать, — рассматривая пейзажи, задумчивым тоном произнёс капитан Барулин. — Мадьяры, пожалуй, побогаче наших будут. — Потерпи с десяток годков — и Данилово утонет во фруктовых садах, — отозвался Руденко. Парни невольно засмеялись: тут не знаешь, что ждёт людей завтра, а Руслан заглядывает на десяток лет вперёд. Колонна дошла до военной базы «солдат удачи» в Тордаташе, расположившейся на территории ремонтно-механического завода. Здесь наши с наёмниками пути расходились — сержант да Коста и его подчинённые стали готовиться к следующему рейсу за трофеями, а мы покатили дальше, к бывшему полигону КМП. Так как никто из нас не ездил этим маршрутом, капитан Деларьен выделил проводника из венгров, а заодно попросил отконвоировать грузовик с грузом продовольствия для Тони Ривза и его ремонтников. После известного случая с Глейманом «дикие гуси» были вынуждены ввести обязательную систему конвоев, что затрудняло регулярное сообщение между кластерами. Мы, естественно, пообещали Роберу, что лейтенант Ривз получит продукты в целости и сохранности, и с честью выполнили данное обещание — не покусились ни на колбасу, ни на сыры, ни на свежий хлеб. Вообще, мадьяры предлагали нам задержаться в Тордаташе, чтобы хорошенько покормить порядком проголодавшихся пассажирок, пообедать самим, но мы вежливо отказались — хотелось засветло доехать до дома. Хлебосольные хозяева в лице двух дам бальзаковского возраста заявили, что им будет очень стыдно перед соотечественниками, если союзники останутся голодными. Наскоро насобирав две больших корзины с едой, женщины добавили сверху бутыль самодельного вина и вручили всё это добро… Гивинсу. Почуяв запахи свежекопчёной колбасы и домашних пирожков с мясом, Рэй едва не захлебнулся слюной. В общем, вино пришлось приберечь «на потом», поделив остальные продукты поровну между личным составом и прочими пассажирами. К бывшему полигону «кожаных воротников» вела относительно прямая и хорошо размеченная дорога, поэтому мы ехали, можно сказать, с ветерком. По местным меркам, естественно. Колонна из четырёх единиц техники местами разгонялась до двадцати километров в час и, что было особенно важно — практически не петляла по лесу. Полигон встретил нас весьма приятным сюрпризом — «солдаты удачи» с помощью дронов организовали наблюдение над большей частью кластера, и появление из джунглей конвоя не осталось незамеченным. С нами сразу же связался оператор беспилотника, чтобы убедиться, что мы именно те, кого ждут ремонтники. Самое же интересное в данной ситуации было то, что визуально мы так и не обнаружили того дрона, который засёк колонну. Как выяснилось позднее, «дикие гуси» хорошо усвоили урок, данный им капитаном Барулиным, и беспилотные ЛА больше не оказывались в зоне эффективного действия стрелкового оружия. Тони и его парни встретили нас как родных, с гордостью предъявив результат кропотливого труда по восстановлению трофея — «ниссан-наварру», оттюнингованный по последней наёмничьей моде. Ремонтники перекрасили внедорожник в какой-то пятнистый в крапинку зелёный цвет, отчего джип стал походить на лягушку. В то же время данный раскрас эффективно маскировал машину и в зелёнке, и на пересечённой местности, в чём мы вскорости смогли сами убедиться. В кузове были предусмотрены и вариант монтажа «крупняка» на треноге, и возможность установки одного-двух пулемётов стандартного калибра. С помощью нескольких быстросъёмных решёток пулемётчиков теоретически можно было защитить от местной фауны, от хищников, вроде динокур, или других не особо крупных ящеров. Честно говоря, я сомневался, что данная решётка выдержит таранный удар здешнего тираннозавра, либо массу туши леозавра, если тому вдруг вздумается напасть на людей сверху. Имелся, знаете ли, печальный опыт близкого знакомства с одной из вышеупомянутых зверушек, в результате чего мой «мерс» стал напоминать искорёженную консервную банку. Ещё одна решётка защищала лобовое стекло «ниссана» — совершенно не лишний девайс, если учесть, что местные твари имеют крепкие лапы с длинными когтями, и так и норовят дотянуться до потенциальной добычи в салоне машины. Как показывала практика, лобовое стекло может в прямом смысле этого слова столкнуться с массивным телом леозавра, и не факт, что оно остановит свирепого хищника. В общем, по здешним лесам лучше всего разъезжать на танке или на БТРе, наподобие нашего «амтрэка». Распрощавшись с Ривзом, его подчинёнными и временно «гостившими» на полигоне Сапрыкиным и французами, мы покатили в Данилово по недавно проложенному новому маршруту. В отличие от предыдущей дороги, постоянно петлявшей то тут, то там, новый путь был проложен через лес практически напрямик. В нескольких местах, где застревал даже бульдозер, наёмники и ополченцы расчистили зелёнку с помощью взрывчатки и мотопил, повалив наземь десятки вековых деревьев. Стволы лесных великанов в перспективе планировалось пустить на доски, и для этой цели в польском кластере началось сооружение крупной лесопилки. Несмотря на то что мы спешили изо всех сил, закат солнца застал конвой где-то на подъезде к даниловскому кластеру. Темнота рухнула на местные джунгли, словно ведро сажи на голову, и последние несколько сотен метров езды по чужому лесу произвели на кавказцев незабываемое впечатление. Как позднее поведал Муса, впервые с момента катаклизма его соплеменники осознали полную беспомощность и ничтожность человека перед лицом настоящей дикой природы. Чтобы сэкономить время, мы не стали въезжать в сам посёлок и, миновав построенный на окраине блокпост, сразу же повернули в сторону усадьбы Еремеева. Успели в самый последний момент — до сеанса связи с армянами оставалось что-то около пяти минут. На базе нас встретили ван Клейст, Никитин, которого принесли на носилках, старший лейтенант Кутейкин, Ковалёв и остальные наши ходячие раненые. Здесь же находились и новые действующие лица: лейтенант Марсель Карно и какой-то сержант-наёмник — чернокожий здоровяк почти двухметрового роста. Эту парочку мы видели впервые, и бельгиец поспешил представить нас друг другу. Едва Жерар успел перезнакомить нас с Карно и его замом, Райтом, как сидевший в наушниках Андрей встрепенулся и переключил рацию на громкую связь. Вышедший с нами на связь человек очень хорошо, без какого-либо акцента говорил по-русски, и я даже стал подозревать, что нас попросту разыгрывают какие-то шутники. Однако через пару минут в разговор вступил другой товарищ, представившийся подполковником армии обороны НКР Оганесяном, и мои сомнения улетучились, словно дым. Обменявшись с карабахцами дежурными политесами, мы перешли к деловой части беседы — к вопросу налаживания взаимовыгодных отношений между обитателями правого и левого берегов Амазонки. Ван Клейст вновь озвучил своё предложение провести международный саммит в Данилово, совместив дела с пикничком, с шашлыками или с рыбной ловлей с борта яхты-сторожевика. Бельгиец гарантировал безопасность армянской делегации вне зависимости от результатов переговоров, предупредив, правда, что конфедерация находится в состоянии войны с плохими парнями из организации под названием «Боко Харам». Услыхав про это, собеседник оживился и сообщил, что карабахцы и их китайские союзники ведут боевые действия против украинских националистов. Мы с парнями невольно переглянулись: загадка с недавней артиллерийской канонадой за рекой, похоже, только что разрешилась сама собой. Между тем Жерар с Оганесяном как-то незаметно перешли к согласованию деталей предстоящего саммита, и я с облегчением перевёл дух — командиры быстро нашли общий язык. Сеанс связи продолжался ещё минут десять, пока стороны не утрясли все мелочи. — Василий, не в службу, а в дружбу — размести, пожалуйста, где-нибудь группу товарищей из солнечного Дагестана, — «дагов» и их семьи надо было куда-то определить на постой, и я обратился к Никитину. — Хотя бы на одну ночку, а потом мы что-нибудь придумаем. — Наслышан я уже про этих твоих «товарищей» из солнечного Дагестана. Зря ты их сюда притащил, Володя, не посоветовавшись, — поморщился глава администрации. — Ладно, что-нибудь придумаем… Но исключительно потому, что среди них бабы и детишки малые. — Спасибо и на этом, — я озадаченно потёр свою небритую физиономию, не понимая, каким образом Никитин оказался в курсе недавних событий, происходивших почти за полсотни километров от Данилово. — Не просветишь, что за птичка про абреков напеть успела? — Орёл в погонах, капитан Ковалёв называется, — усмехнулся в ответ Василий. — Он теперь у нас главным ментом заделался. Остальное у него сам узнаешь……А мой бывший напарник, похоже, зря времени не теряет, — подходя к самоходному крану, я обратил внимание на полтора десятка пластиковых и металлических канистр, складированных в свежеотрытом окопе. — Крепко взялся за дело, со всей своей оперской хваткой… С топливом толково придумал — не стал забивать канистрами сарай или подсобку. Случись обстрел — рванёт только при прямом попадании… — Это — Василий Никитин, глава местной администрации, мэр, если по-современному. Он здесь фактически царь и бог, поэтому слушайтесь его беспрекословно, — представив дагестанцам даниловское начальство, я коротко обрисовал им ближайшие перспективы. — Товарищ Никитин подберёт вам местечко для ночлега, а завтра мы решим вопрос с пээмжэ, и всё прочее. Разобравшись, наконец, с выходцами с Кавказа, я присоединился к своим парням, которые уже растопили баньку. Смыв многодневную грязь и немного попарившись в удовольствие, мы устроили поздний ужин на свежем воздухе. Личный состав чинно расселся вокруг большого костра, разведённого во дворе усадьбы, и быстренько умял всё, что успели приготовить наши женщины и две их помощницы из бывших беженцев. Убрав лишнюю посуду, дамы присоединились к чаепитию, чтобы послушать о похождениях бравых разведчиков и о тех трофеях, что им удалось добыть. Диана с ходу поинтересовалась, не попадалась ли нам по пути аптека, а ещё лучше — склад с медикаментами, и очень огорчилась, получив отрицательный ответ. Вообще, женщин в первую очередь интересовало, каким образом им прокормить ораву постоянно голодных мужиков, ибо запасы продовольствия продолжали таять, словно снег. Бравым разведчикам был дан более чем прозрачный намёк на то, что следует ответственнее подходить к выбору трофеев и привозить из рейдов не только технику сомнительного назначения, но и что-нибудь съедобное, нужное и полезное. Иначе через пару месяцев обитателям усадьбы придётся сесть на рыбно-картофельную диету, разбавленную мясными консервами лишь по большим праздникам. Выдав мужикам-добытчикам ЦУ, дамы допили чай, собрали кружки и, завлекательно покачивая бёдрами, удалились восвояси. В свою очередь, мы немного пообсуждали продовольственную проблему и пришли к выводу, что всё не так плохо, как нам только что расписали. Нет, женщины, конечно, во многом правы, и земляне вскорости ощутят дефицит приправ, пряностей и даже банальной соли, но панику поднимать рановато. Даже если станет совсем грустно, людей прокормит здешнее море. Михаил поведал нам, что подростки уже создали пару бригад, получили в своё распоряжение несколько лодок и организовали прибрежный лов рыбы в ближайших окрестностях Данилово. Самоназначенным рыбакам, конечно, остро не хватало снастей и соответствующего опыта, но добыча расходилась на ура в тот же день, не залёживаясь даже до вечера. Увидев успехи молодёжи, представители Страны восходящего солнца предложили подключить к промыслу и их траулер, но Сухонин попросил японцев не торопиться — корабль мог понадобиться в любой момент в качестве сторожевика. К тому же японцы с их сетями, предназначенными для промышленного лова, могли быстро опустошить рыбные запасы в радиусе нескольких миль от посёлка, а даниловцы не имели возможности перерабатывать улов даже в полуфабрикат. Идея постройки рыбной коптильни носилась в воздухе, но то не хватало рабочих рук, то приходилось браться за более срочные дела, то ещё что-нибудь. Пару дней назад, подсобрав энное количество подходящих ёмкостей, индийские моряки и наёмники принялись выкачивать топливо из танков «Маджестика». С помощью талей и блоков бочки перегружались на катера и шлюпки, после чего дизтопливо перевозилось на берег, где его распределял лично ван Клейст. Работа вроде и несложная, но Никитину пришлось выделить в помощь индийцам парочку толковых мужиков, оторвав тех от других работ. Конечно, с таким способом перекачки и доставки до адресата моряки будут опустошать танкер до второго пришествия, но это лучше, чем просто смотреть на плавучее топливохранилище и кусать локти. Прослышав, что бельгиец принялся обеспечивать народ топливом, поляки пообещали привезти завтра хороший, мощный насос и присоединиться к работам. Ну, и подогнать пару бензовозов за своей долей — соседи не меньше нашего нуждались в солярке, а Жерар обещал удовлетворить их потребности. Кроме того, топливо требовалось практически всем землянам-конфедератам, за исключением, наверное, амишей — сектанты умудрялись обходиться иной тягловой силой. Далее Ковалёв рассказал, как продвигается работа по организации отделения полиции в нашем анклаве. Как я и полагал, мой бывший напарник начал с главного — с решения вопроса кадров. Капитан пообщался практически со всеми беженцами с верховий Амазонки, которые находились в местном госпитале, и подобрал себе парочку кандидатов в помощники, имевших кое-какой опыт работы в органах. Бывший старлей, лет пять назад уволившийся из полиции, имел тяжёлое ранение в ногу, и, по словам наших врачей, ему светила сильная хромота на всю оставшуюся жизнь. Полная дамочка средних лет до двух своих декретов работала в УФМС, имела навык обращения с оружием и не боялась никакой работы. Женщина вот уже год, как развелась с бывшим мужем, полностью погрузившись в воспитание парочки малолетних дочек. Молодая мать сразу же, не раздумывая, согласилась на предложение работать во вновь создаваемом отделении, несмотря на наличие детей. За девочками, по словам женщины, могла присмотреть бабулька, к которой определили на постой эту семью из трёх человек. В общем, кадровый вопрос потихоньку решался, и Ковалёв перешёл к другой теме, про которую мы, честно говоря, уже успели подзабыть. — Ну, а это я нафоткал на борту «Дристанина», — передавая мне айфон, произнёс капитан. — Если сравнить с тем, что было на траулере — почерк один и тот же, один в один… — Где-где ты нафоткал? — заглянув было мне через плечо, Руслан с изумлением воззрился на Ковалёва. Марк удивлённо вскинул брови, Александр едва не подавился куском шашлыка, а Зеленцов с Григорьевым захохотали во весь голос. Отец и сын Нидеррайтеры переглянулись между собой: Вольфганг принялся переводить Гельмуту смысл нового русского слова. — Что у нас за «Дристанин» такой выискался? — Да яхта эта шведская, «Дрис-ти-ге-тен», — под хохот некоторых товарищей по слогам произнёс Михаил. — Чего ржёте, как лошади? Название длинное, заковыристое, вот Сева и сократил. Сократил и переименовал. — Всеволод, видать, никогда не слышал поговорку: как вы яхту назовёте, так она и поплывёт, — покачал головой Руденко. — Было бы справедливо назначить Кутейкина командиром этого самого «Дристанина» — чтобы осознал и покаялся. — Сухонин назначил ВРИО командира Кадкина — тот неплохо шарит в морских делах, — уточнил мой бывший напарник. — А вообще, экипаж ещё толком и не набрали — Эрик Робертович хотел было уговорить японцев перейти на катер, но те не желают уходить со своего «Дзуйкаку», и всё тут. — Самураев можно понять: траулер — это всё, что у них есть своего в этом мире, — хмыкнул Руслан, переводя взгляд на экран айфона. — Хорошо сфоткал, Миша… Мда, а нам, парни, похоже, пора создавать дактилоскопическую базу данных по здешним фредди крюгерам, (цензура). Действительно, фотографии отпечатков огромных ладоней получились на славу — бери и сравнивай с предыдущими снимками, столь же кровавыми и впечатляющими своими размерами. Вновь бросилось в глаза то, что отчётливо видимые папиллярные линии имеют странный рисунок — состоят из множества мелких треугольников, образующих самую настоящую сетчатку. Хотя я и не являлся экспертом-криминалистом, подобного никогда не видел и полагал, что такого не может быть ни у одного человека. …По логике получается, что местные маньяки-потрошители трёхметрового роста не являются людьми в нашем понимании этого слова, — как бы я ни пытался отогнать эту нехорошую мысль, иного варианта на ум не приходило. — Чёрт, не догадались взять отпечатки пальцев у тех серых типов. А ведь запросто могли бы сфоткать их ладони, но… Ядрёна-матрёна, кто же знал, что кровожадные голиафы разгуливают здесь, словно девки по променаду? — Ладно, парни, оставим эту загадку «на потом», — произнёс я, поворошив ладонью причёску, словно хотел изгнать из головы нехорошую мысль о страшных гуманоидах. Нехорошая мысль в ответ мысленно показала язык и нырнула куда-то в глубину подсознания, чтобы затем всплыть в самый неподходящий момент. (Цензура). — Яхту переименуем — это не проблема… Миша, а что там за тема с дагестанцами? Никитин на тебя ссылается… — Всё-таки «настучал» Василий, не удержался, — усмехнулся Ковалёв. — Как говорится, всё новое — это хорошо забытое старое. Народ подсказал одну идейку, а найти людей и организовать работы оказалось не столь сложно, как кажется. — Не «настучал», а довёл до сведения, — улыбаясь, уточнил я. — Давай, давай, не тяни котовского, рассказывай. — Да чего там особо рассказывать, — махнул рукой капитан. — Услышал, как бабульки вещают молодому поколению про войну, и вспомнил про репродукторы. А дальше — дело техники… Ковалёв поведал, как он за пять минут сагитировал главу администрации поддержать идею, как раздобыл необходимое оборудование, как уговорил одну из местных девушек стать диктором. Последнее оказалось наиболее сложным, так как восемнадцатилетняя Елена недавно потеряла всю свою семью, находилась в глубокой депрессии и уже пыталась покончить жизнь самоубийством. За девушкой присматривали соседи, точнее, две соседки пенсионного возраста, но никто не мог дать гарантию, что она не повторит попыток суицида. Елену быстренько переселили в дом Никитиных, где располагался штаб ополчения, и где девушка могла находиться под наблюдением практически все 24 часа в сутки. Михаилу в своё время пару-тройку раз удалось уговорить потенциальных самоубийц не делать последний шаг на тот свет, и я был уверен, что капитан не упустит несчастную девчонку. Сводки местного «Совинформбюро» передавались каждые три часа четыре раза в день, сразу же нанеся поражение слухам и сплетням, царившим в Данилово с момента катаклизма. Народ воспринял нововведение «на ура», а администрация посёлка с облегчением перевела дух — больше не надо было отрывать людей от работы, чтобы довести до них какое-нибудь решение власти. Более того, Вышинский, наверное, лучше остальных понимавший необходимость ликвидации информационного вакуума, попросил ван Клейста о предоставлении сводок с фронта. Точнее, с фронтов, дважды в день, утром и вечером. Бельгиец малость обалдел от данной просьбы, но пообещал, что штаб «солдат удачи» будет готов к сотрудничеству в информационной сфере. — И самое главное — теперь можно предупреждать людей об опасности буквально через пару минут после обнаружения угрозы, — завершил свой рассказ мой бывший напарник. — Есть мысль подключить к вещанию Замятино и другие уголки анклава, которые обживают бывшие беженцы. Никитин, кстати, планирует использовать линии телефонной связи по их прямому назначению. Завершив деловые беседы, совмещённые с вечерней трапезой, мы разошлись по своим комнатам. У меня имелось ещё одно неудовлетворённое желание, но оказалось, что Марина уже спит, и я не стал беспокоить свою рыжеволосую красавицу. Лёг рядом, повернулся на бок, с наслаждением обнял женщину левой рукой и приготовился отойти ко сну. Моё мужское естество взбунтовалось было против незапланированного визита птицы обломинго, и активно протестовало, не давая уснуть. Неожиданно выяснилось, что Марина не спит, а лишь притворяется спящей: девушка в прямом смысле этого слова ощущала моё рвущееся наружу желание, потихоньку возбуждаясь от осознания данного факта. Женщина осторожно передвинула мою руку так, чтобы мои пальцы соприкоснулись с набухшими сосками, затем сдавленно застонала, выдав себя. Дальнейшее было делом техники, благо «техника» та оказалась полностью подготовлена к подобному повороту событий. Спустя какое-то время мы с Мариной умиротворённо задремали, обнимая друг друга, довольные и удовлетворённые, как вдруг… птица обломинго разрушила все наши планы. Опустившуюся на посёлок ночную тишину разорвали одиночные выстрелы из винтовки, затем откуда-то из джунглей застрочили пулемёты и автоматы. В ответ сразу же застучал ДШК, установленный на том, что осталось от церковной колокольни, взревел короткими очередями «вулкан», началась перестрелка на берегу моря. С борта траулера-сторожевика ударили оба полудюймовых «браунинга», к ним присоединились два-три пулемёта с других кораблей нашего флота, громыхнул разрыв снаряда из безоткатного орудия. Обстрел из чужого леса как-то сам собой приутих, а вместо него поднялась стрельба в районе хозяйства фермера Савченкова. Застрочил второй ДШК, имевшийся у ополченцев, в небо взлетели с десяток осветительных ракет, по улицам посёлка понеслись грузовики и БТРы. В эфире мигом стало тесно от запросов, команд и докладов на разных языках, потоком хлынувших со всех сторон. В какой-то момент даже показалось, что в эфире происходит куда более ожесточённое сражение, чем то, что шло в реале на земле. Одеваясь на ходу и поминая родословную исламистов, парни один за другим повыскакивали из дверей, быстро погрузились в «амтрэк», и пару минут спустя амфибия выехала за пределы усадьбы. К этому времени оперативный штаб наёмников уже определился, откуда исходит основная угроза, и мы получили приказ выдвигаться к северо-западу, к фермам Савченкова и Доренко. Туда же спешили «ратель», один из «сарацинов» и небольшая группа быстрого реагирования из местных ополченцев. Дорога заняла считанные минуты, но мы всё равно подоспели к шапочному разбору — гарнизон опорного пункта из пятерых бойцов отбился от противника ружейно-пулемётным огнём. Точнее, не отбился, а сорвал диверсию на дороге, ведущей в сторону кластера с полигоном КМП. Негритосы — а это были именно они — пытались установить на просёлке мощный фугас, но их учуяли четвероногие сторожа. Собаки затявкали, заволновались, привлекая внимание ополченцев, и бойцы с помощью ПНВ разглядели вдалеке чьи-то неясные силуэты. Расстояние для прицельной стрельбы из ППШ было слишком велико, а вот для СВД — в самый раз. Как только исламисты поняли, что диверсия сорвалась, в бой вступили группы прикрытия, до поры, до времени прятавшиеся в зарослях чужого леса. Одна группа обстреляла наш импровизированный аэродром, а вторая открыла пулемётный огонь по «Маджестику» видимо, надеясь вызвать на танкере пожар. Ещё одна группа чернокожих — третья по счёту — прикрывала отход обнаруженных диверсантов, и попыталась подавить позицию русского снайпера. Однако русские оказались хитрее «бокохарамов», и третья группа угодила под обстрел ДШК, который бил с полукилометра с соседней фермы. Наличие у противника «крупняка» стало для исламистов большим сюрпризом, и «воины Аллаха» дружно «сделали ноги», бросив на произвол судьбы своих диверсантов-неудачников. Последних, как мы позднее установили по следам ботинок, было четверо, но лишь двое из них сумели выбраться из-под снайперского огня. Примчавшись к ферме Савченкова, моя группа с ходу заняла указанные нам огневые точки, готовилась отражать атаку, и… по рации поступила команда «отбой». Враг отошёл, растворился в джунглях, а ван Клейст не собирался жертвовать личным составом, гоняясь за неграми ночью по чужому лесу. Жерар заявил, что на месте исламистов он организовал бы пару-тройку засад, поджидая погоню, и расстрелял бы погонщиков, словно мишени в тире. По мнению бельгийца, наёмникам и ополченцам можно было немного расслабиться, т. к. посёлку не грозил повторный огневой налёт. — Ниггеры ждут, что защитники сделают глупость, а мы не станем этого делать, — разъяснил ван Клейст свой приказ. — Мы дождёмся утра и утром двинемся вперёд. Как выяснилось позднее, Жерар отдал данный приказ, основываясь на данных воздушной разведки. Сразу же после начала боя «солдаты удачи» подняли в воздух беспилотный разведчик, оснащённый камерой с ночным видением, и дрон кружил в ночном небе, словно летучая мышь. Оставаясь визуально необнаруженным, беспилотник передавал видео в режиме реального времени, что очень помогло бельгийцу и его штабу. Мобильные резервы конфедерации были выдвинуты именно в тот сектор, где ополченцы вели бой, имея визуальный контакт с противником. В других секторах враг ограничился обстрелом с дальней дистанции, не предпринимая никаких попыток вторжения на территорию анклава. Ван Клейст был впечатлён возможностями обыкновенной детской игрушки, сыгравшей столь существенную роль в ночном бою, и приказал срочно создать целую эскадрилью ночных разведчиков. Благо спецы по «железу» и софту оказались товарищами рукастыми и головастыми, ответственно подходившими к вооружению электронной начинкой каждой авиамодели. Остаток ночи прошёл спокойно, без обстрелов или каких-либо других эксцессов. Мы так и просидели все три часа в окопах, коротая время обсуждением идей на тему, каким макаром соорудить Великую Китайскую Стену на границах земных кластеров. Идеи, увы, оказались сплошной утопией, ибо у нас напрочь отсутствовали десятки тысяч трудолюбивых китайцев, готовых покорно исполнять волю императора Поднебесной, не говоря уже о самом императоре. Да, и со строительным материалом типа камень дела обстояли не очень — потенциальные каменоломни находились по ту сторону Амазонки. Все остальные идеи по строительству инженерных заграждений древо-земляного типа не выдержали испытания острой критикой со стороны некоторых жутких скептиков. Едва начало светать, я не выдержал, задремал на часик-полтора и проснулся, лишь почуяв ароматный запах хорошего кофе. Оказалось, что мои опера уже дружно завтракают, чем бог послал, точнее, чем их угостили жена и мать фермера Савченкова. Руслан протянул мне кружку с кофе, Саня передал здоровенный бутерброд с колбасой, а Вольфганг доложил, что наш БТР полностью подготовлен к бою. Глотнув кофе и энергично работая челюстями, я заметил парочку беспилотников, круживших в воздухе над хозяйствами Доренко и Савченкова. Спустя пару минут послышался рокот мотора, и к дому подкатил тот самый «тигр», что мы пригнали из подмосковного кластера. За рулём внедорожника восседал Кутейкин, кроме него в машине находились Ковалёв, Зеленцов и Григорьев, очень довольные тем, что командование мобилизовало практически всех, кто способен держать оружие. Вся эта троица считала, что они уже достаточно долго провалялись на больничном, и пришла пора вновь встать в строй. Диана, как выяснилось ближайшим вечером, придерживалась несколько иного мнения, но парни попросту сбежали, воспользовавшись ситуацией. — Застава, в ружьё! «Лестрейд» на связи! — гаркнул Руденко, высовываясь из десантного отделения амфибии. — Володя, тебя требует! Бельгиец первым делом предупредил, чтобы никто из нас не пользовался индивидуальными радиостанциями — «кенвудами» и прочими «моторолами». Благодаря наличию в своих рядах бывших российских граждан, исламисты имели возможность прослушивать незашифрованные переговоры и быть в курсе наших намерений и передвижений. По этой причине все группы, привлекаемые к операции, получили приказ использовать персональную связь лишь в экстренном случае, когда бойцам потребуется срочная поддержка. Затем ван Клейст объявил, что в предстоящей операции основная роль, роль молота, отводится взводу специалистов по партизанам под командованием лейтенанта Карно. Русские разведчики и даниловские ополченцы сыграют роль наковальни или подвижного резерва, если таковой понадобится. Данный расклад предполагал, что нашей группе не придётся углубляться в заросли чужого леса, что нисколько не огорчало ни меня, ни моих парней — за последние дни мы набегались по джунглям так, что зелёнка уже стала сниться по ночам. Спустя четверть часа, получив долгожданный сигнал — в небо взлетела сигнальная ракета — мы выдвинулись через поле к границе пересечения двух миров. Выдвинулись пешочком, под прикрытием «амтрэка», катившего метрах в пятидесяти позади группы. По пути к нам присоединилась троица ополченцев из числа тех, кто сорвал минирование просёлка прошедшей ночью. Все трое, как и мы, были одеты в американский «цифровой» камуфляж, ладно подогнанный по фигуре каждого бойца. Даниловцы были вооружены автоматами, носили какие-то кустарные бронежилеты и не имели ни шлемов, ни современных, интегрированных «разгрузок». Судя по всему, глеймановские запасы наворованной амуниции целиком ушли на снаряжение тех групп,которые считались боевыми подразделениями и вступали в близкое соприкосновение с противником. Тыловикам же, которых практически не привлекали к операциям в джунглях, доставалось то, что оставалось. — Вот, Славикова работа, — указывая на трупы двух типов с арабской внешностью, произнёс тощий усатый дядька лет шестидесяти с ППШ на плече. Дядечку этого звали Игорем Леонидычем, подчинённые величали его исключительно по отчеству и весьма уважительно. — Грамотно сработал, молодчик. — Что за Славик? Не припоминаю такого, — поинтересовался я, поглядывая в сторону редкого перелеска, за которым пролегала линия пересечения двух миров. До перелеска было около сотни метров, и я не сомневался, что «бокохарамы» подобрались к дороге именно с этого направления. — Он из новеньких? — Ага, Вячеслав Лукин, наш новый снайпер, из стрелковских, — с гордостью в голосе ответил ополченец. — В строй ему пока врачи запретили — дырки не затянулись, как надо, вот он к нам на опорный пункт и напросился. На время, пока полностью не долечится. Я не особо помнил этого Вячеслава Лукина, так как его эвакуировали с борта СТК на носилках, после чего парень вообще не попадался мне на глаза. Поэтому немного расспросил Леонидыча о снайпере Славике, чтобы иметь хоть какое-то представление об этом товарище. Ополченец рассказал всё, что знал о своём бойце, особо подчеркнув тот факт, что Лукин был награждён медалью за личную храбрость во время Второй чеченской. Прикрывая эвакуацию гражданских, снайпер получил осколочные ранения в бок и в ногу, но оставался в строю до самого последнего момента. Раны оказались относительно лёгкими, и после того, как Джулия Санчес повытаскивала из тела осколки злополучной гранаты, парень быстро пошёл на поправку. Заявив Диане, что лёгкая хромота и пластырь на боку не помешают ему держать в руках винтовку, Вячеслав явился в штаб и потребовал, чтобы его поставили в строй. Стрелков предполагал, что раненый удерёт из госпиталя, и заранее попросил Никитина попридержать пока СВД в арсенале. Глава администрации выполнил просьбу майора, и вскоре Лукин пополнил отделение Леонидыча, чему последний был несказанно рад. Опытный тридцатипятилетний снайпер — именно то, чего недоставало десятку пятидесяти-шестидесятилетних мужиков, разбавленных парочкой пятнадцатилетних мальчишек. Следующие два с половиной часа мы проторчали в невысоком кустарнике, находясь в полной готовности накрыть огнём перелесок, примыкающий к линии пересечения двух миров. «Амтрэк» пришлось загнать в ложбину метрах в двухстах позади и правее нашей позиции, чтобы высокая машина не демаскировала импровизированную засаду. Где-то в полукилометре северо-западнее в берёзовой рощице засели ещё человек пять наёмников, имевшие в качестве огневой поддержки БТР «ратель». В ближайшем тылу, на ферме Савченкова находился единственный мобильный резерв Жерара — пара «сарацинов» с пехотным десантом. В небе продолжали кружить беспилотные разведчики, уже в количестве трёх штук, высматривая врага и координируя действия наших сил. Время тянулось крайне медленно, парни томились в нервном ожидании боя и, используя богатый лексикон русского языка, поминали родословную исламистов до сотого колена включительно. Всеволод Кутейкин оказался, наверное, единственным, кто сумел с выгодой использовать время, проведённое в этой бестолковой засаде. Пользуясь моментом, Сева принялся уговаривать меня… поделиться трофеями с ополчением вообще и с его расчётом в частности. Точнее, не всеми трофеями, а лишь одним из них — внедорожником «тигр». Старший лейтенант логично и аргументированно доказывал, что расчёту ПТРК очень необходимо именно это транспортное средство, которое лучше всего подходит для решения боевых задач, и т. д., и т. п. По мнению Кутейкина, после определённых доработок джип можно было превратить в бронированный внедорожник с турельным вооружением, ничем не уступающий армейскому варианту «тигра». Сева уже всё прикинул, подсчитал и предварительно договорился с нужными людьми насчёт оборудования, по комплектующим и прочим вопросам. Всеволод не сомневался, что бравые разведчики легко компенсируют этот небольшой подарок в одном из следующих рейдов по соседним кластерам, найдя себе ещё более хорошую «тачку». — А ты, старлей, очень наглый товарищ. Подмётки рвёшь прямо на ходу, — усмехнулся я, жуя сорванную травинку. — Извини, не хочу обидеть, но так и подмывает поинтересоваться: ты, случаем, не еврей? Сразу предупреждаю, что ничего не имею против еврейской нации вообще и против тебя лично. Просто любопытно оно, и всё тут. — Придётся тебя огорчить, майор, — не еврей я, а самый что ни на есть обыкновенный белорус. Точнее, наполовину белорус, наполовину москаль, русский, в общем, — почесал подбородок Кутейкин. — Слушай, Володя, ну, не хочется мне корёжить «уазик», даже если хозяин и разрешит. Сухонин, вообще, дядька добрый — разрешит и крышу убрать, и новые дуги наварить… А мне турель нужна, чтобы и «спарку» ставить, и ПТУРС. — Какую «спарку»? «Корнет» с пулемётом скрестить хочешь, что ли? — хмыкнул я, провожая взглядом беспилотник. — Нет, в паре с «крупняком» будет стоять бельгийский МАГ, чтобы не тратить дефицитные «двенадцать и семь» на всякую мелочь, — раскрыл свои конструкторские планы Всеволод. — «Двести сороковой» уже имеется, трофейный, а «браунинг» обещали дать наши союзники. — Ладно, я «перетру» тему со своими парнями, когда этот цирк закончится, но ничего обещать не могу, — вздохнул я. Сева, если хорошенько подумать, действительно нуждался в машине высокой проходимости, которую должна выполнять функции лёгкого БТРа, а не просто во внедорожнике для перевозки ПТРК и его расчёта. — Сам понимаешь: джип — это не мой, личный, а наш, общий трофей. Забегая вперёд, скажу, что после недолгой, но эмоциональной дискуссии мои опера решили не жадничать, и Кутейкин получил-таки в своё распоряжение желанный «тигр». Получив желаемое, старлей претворил в жизнь все свои планы по модернизации внедорожника, смонтировав турель с двумя пулемётами, один из которых можно было при необходимости заменить пусковым контейнером «корнета». Кроме того, машина получила дополнительную локальную защиту двигателя и экипажа, превратившись в БТР, не уступавший по своим боевым качествам «сарацинам» наёмников. Наконец, когда мы уже изучили в свои прицелы все ближайшие окрестности вдоль и поперёк, по радио поступила команда «отбой». Рейнджеры лейтенанта Карно прочесали подступы к Данилово, найдя следы пребывания боевиков «Боко Харам», но не обнаружив ни одного исламиста, живого или мёртвого. В прибрежных зарослях, откуда чернокожие вели обстрел танкера и мелких плавсредств, остались пятна крови и были видны следы волочения человеческого тела. В километре напротив «аэродрома Данилово» была найдена огневая позиция с россыпью стреляных гильз, с небольшой лужицей крови под деревом. «Солдаты удачи» предположили, что в этом месте кого-то зацепило из зенитной скорострелки, но ранение оказалось не тяжёлым, враг смог перевязать рану (скорее, ему помогли это сделать) и удрать на своих двоих задолго до подхода наёмников. Кроме того, что куча народа промокла под традиционным ночным дождём, обстрел не причинил особого вреда ни жителям посёлка, ни ополченцам, ни «диким гусям». А вот пленным арабским морякам, ночевавшим в фюзеляже «боинга», повезло намного меньше. Исламисты вели огонь практически вслепую, а одной из наиболее крупных визуально видимых целей являлся бывший авиалайнер «Люфтганзы». Боевики выпустили по нему несколько длинных очередей, затем перенесли огонь на крайние дома, после чего проиграли дуэль «вулкану» и спешно ретировались со своей позиции. Пострадали пятеро пленных моряков, получившие пулевые ранения, к счастью, не смертельные. Арабов во многом спасло то, что обстрел вёлся с дальней дистанции, около двух километров, пули попадали в обшивку «боинга» и лишь затем проникали в салон. Если бы негритосы подобрались поближе, то, вероятно, перебили и покалечили бы множество саудитов, прошивая пулемётным огнём фюзеляж насквозь. Среди арабов вспыхнула было паника, с которой, к счастью, удалось быстро справиться — обстрел прекратился столь же внезапно, как и начался. Охрана быстро разобралась в ситуации, разрешив морякам покинуть самолёт и провести остаток ночи на земле. Оперативно оказав раненым экстренную медицинскую помощь, ополченцы уже через десять минут эвакуировали всех пострадавших в госпиталь. Диана, которую срочно выдернули из постели, немедленно взялась за работу. К полудню все пятеро саудитов оказались в обычной палате, где за ними присматривали ходячие раненые из числа бойцов Стрелкова и Николишина. Чтобы не провоцировать взбудораженных и озлобленных пленников на мятеж или побег, командование распорядилось дать им на сегодня выходной. Ван Клейст нашёл время и лично выступил перед моряками, просветив тех насчёт того, кто покушался на их жизни. Никитин приказал сводить пару-тройку арабов в госпиталь, чтобы те смогли лично убедиться, что с их соотечественниками всё в порядке. В общем, следующую ночь пленники провели на палубе «Маджестика», под присмотром смешанной команды из русских, индусов и поляков, а наутро саудиты вновь приступили к рубке деревьев. Индийский танкер оказался для исламистов целью № 1 — по нему вели огонь из крупнокалиберного пулемёта. К счастью, расстояние от огневой позиции противника до «Маджестика» оказалось на пределе дальности стрельбы «крупняка», и повреждения корабля ограничились сквозными дырками в наружной обшивке. А вот одна из пришвартованных к борту танкера трофейных лодок получила множество пробоин и быстро, за каких-то полчаса, ушла на дно. Экипаж «индийца», у которого в результате обстрела появилась куча новых хлопот и забот, заметил отсутствие посудины под бортом лишь тогда, когда та исчезла с поверхности моря. Впрочем, потеря какой-то там трофейной сомалийской калоши являлась сущим пустяком по сравнению с повреждениями, полученными нашим «илом». Хотя наёмники изменили место стоянки Ил-76, отбуксировав его как можно ближе к позиции «вулкана», чёртовы негритосы дотянулись-таки до транспортника. Самолёт получил десятка полтора попаданий, и, что было самым неприятным, одна из пуль угодила в крайний правый двигатель. Это выяснилось спустя пару дней, когда вернувшийся с полигона бортинженер занялся осмотром повреждений и провёл полную проверку поверхностей фюзеляжа, хвоста, крыльев и всех четырёх движков. Обычно флегматичный Сапрыкин принялся ругаться так, что вызвал неподдельное уважение как со стороны местных товарищей, так и со стороны союзников. «Амтрэк» уже вкатился на окраину села, когда послышался характерный звук авиационных моторов, а затем в небе показался двухмоторный самолёт. Самолёт шёл с востока, летел аккурат над пляжем, на высоте примерно пятисот-шестисот метров. По мере приближения мы опознали в госте двухмоторную летающую лодку жёлто-красного цвета, судя по всему, гражданскую. Блеснув фонарём, самолёт лёг в вираж, облетая якорную стоянку «флота» конфедерации, и быстро исчез за деревьями из зоны прямой видимости. Эрик Робертович тотчас доложил нам по рации, что «бомбардье» пошёл на посадку, и предложил поторопиться. Бельгиец, мол, уже топчется на берегу вместе со своими головорезами, да и даниловские, похоже, подтянулись, а разведчики ползут где-то позади всех. Пришлось поторопиться: взревев движком, БТР помчался по улицам посёлка, словно гоночный болид по трассе в Монако. — А это, господа, прибыла группа быстрого реагирования и глубинной разведки, — Гельмут заглушил двигатель амфибии, и до меня сразу же донёсся голос Вышинского. «Амтрэк» остановился в десятке метров от группы товарищей, среди которых выделялись новые лица — троих незнакомцев в камуфляже иной расцветки, с камуфляжными кепи на головах. Намётанным глазом оперативника я сразу определил, что лишь двое из троих попадают под определение так называемых «лиц кавказской национальности», а один, скорее всего, является славянином. Загорелый, правда, до черноты, но точно, что не армянин. — С ними наш новый начальник отдела полиции… — Майор Сурен Гаспарян… Капитан Геннадий Титов… Капитан Михаил Ковалёв… Глава администрации села Авет… Аветарноц Самвел Варданян… Майор Владимир Иванников, — называя себя, я поочерёдно пожимал руки гостям, а Юрий Александрович слегка запнулся, произнося экзотическое название армянского населённого пункта. Взаимные представления и дипломатические расшаркивания заняли минут пять, не менее. — Наши немецкие товарищи — Вольфганг и Гельмут Нидеррайтеры… — Как говорится у нас в России: прошу к столу, — улыбнулся Вышинский, махнув рукой в сторону сервируемых столиков. С полдюжины даниловских девушек как раз закончили расставлять гранёные стаканы между блюдами с бутербродами и холодцом, чуть поодаль благоухал ароматами мангал с шампурами шашлыка. Пиво, к сожалению, отсутствовало, зато в наличии имелись водочка, вискарь плюс пара бутылок дорогого рома. — Предлагаю выпить за дружбу между народами! Среди собравшихся не нашлось таких, кто бы собирался возражать против данного предложения, и в следующие четверть часа над пляжем звучали заздравные тосты. Выпили и за нас, и за вас, и за десант, и за спецназ. За спецназ советский, российский, бельгийский, армянский, французский, немецкий, южноафриканский. Подняли стакан и за морпехов — за наших, амеровских, французских, хм, польских. На данной стадии знакомства обнаружилось, что народ как-то сам собой нашёл общий язык. Индиец Сингх кивал, слушая эмоциональную речь армянина Гаспаряна, а Варданян, похоже, прекрасно понимал пана Дзенсикевича. Далее плавно перешли на тосты за моряков всех стран, за лётчиков, за «бога войны» и за «царицу полей». Воспользовавшись ситуацией, я полюбопытствовал у Геннадия, каким образом среди гордых армян оказался наш, русский парень? Оказалось, что Титов коренной степанокертец, родился и вырос в этом городе, с детства жил среди армян. Когда развалился Союз и началась полномасштабная война с Азербайджаном, пятнадцатилетний юноша не стал отсиживаться дома, а взял дедов дробовик и вступил в отряд самообороны. Ну, а дальше, как говорится, втянулся, воевал не хуже других, был ранен, после чего угодил в госпиталь в Ереване. Лёжа в госпитале, Геннадий познакомился с пожилым армянином-артиллеристом, загорелся идеей стать артиллеристом и спустя какое-то время воплотил свою мечту в жизнь. Закончил школу, начал служить с низов, звёзд с неба не нахватал, к моменту катаклизма вот-вот должен был получить «майора». В процессе знакомства мы обменялись короткими повествованиями о том, как представители разных народов угодили в чужой мир и как начиналось знакомство с новыми землями. А начиналось оно с установления контактов с ближайшими соседями, такими же, как и мы, землянами. С кем-то удавалось сразу же наладить мирные и добрососедские отношения, а с кем-то с ходу началось вооружённое противостояние. Нашим гостям — военнослужащим непризнанной мировой гомосятиной страны — повезло больше, чем, к примеру, тем же даниловцам, мадьярам или жителям Подмосковья. Неведомый катаклизм закинул чёрте куда три небольших армянских села, а вместе с ними часть укрепрайона армии обороны Арцаха. В новый мир перенеслись две мотострелковые роты, половина гаубичной батареи, штаб, приданные батальону средства ПВО и несколько складов с ГСМ и боеприпасами. По количеству и качеству вооружения армяне мало чем уступали отряду «диких гусей», на несколько порядков превосходя своих ближайших соседей — чехов с китайцами. Кроме того, какое-то количество стрелкового вооружения имелось и у гражданских — жителей тех самых трёх горных сёл, которые располагались в границах кластера. Но самым главным козырем карабахцев являлись два армейских Ми-17, приземлившиеся прошлым вечером на вертолётной площадке у упомянутого села Аветарноц. Первое мая началось для армян с того, что над анклавом появился большой военно-транспортный самолёт, как оказалось, голландский. Самолёт шёл с территории, контролируемой Азербайджаном, летел на относительно небольшой высоте, и экипаж «шилки» сработал безукоризненно. Длинная очередь ЗСУ за секунду отпилила транспортнику крыло, и «гэлэкси», перевернувшись в воздухе, шлёпнулся на близлежащую горушку. При ударе о вершину горы фюзеляж развалился на несколько частей, которые разбросало по достаточно большой площади. В то же время столкновение с вершиной горы предотвратило тотальное уничтожение груза, так как сдетонировавшее топливо огненной рекой потекло вниз и в сторону, по направлению к ближайшему ущелью. Разбившийся голландский «гэлэкси» был под завязку забит медикаментами для натовского контингента в Афганистане, и спустя какое-то время армяне организовали поиск и сбор того, что чудом уцелело при крушении и пожаре. По словам гостей, поисковым группам удалось спасти достаточно много ценных лекарственных препаратов, перевязочного материала и других медицинских девайсов. Кроме вышеупомянутого добра армянам достался с десяток американских армейских лэптопов, пара комплексов спутниковой связи, защищённой от помех и прослушивания, и некоторое количество натовских боеприпасов. Впрочем, обо всех этих электронных штуковинах нам поведали чуть позднее, когда между нами и новыми союзниками установились тёплые и доверительные отношения. Забегая вперёд, скажем, что натовский «гэлэкси» оказался не единственным успехом армянских зенитчиков — спустя некоторое время экипаж той же самой «шилки» дал меткую очередь по беспилотнику, прилетевшему с противоположного берега Амазонки. В отличие от многих других землян, угодивших в иной мир из покоя и уюта, карабахцы и раньше жили в состоянии постоянной готовности к войне, которая могла прийти в их дома в любой момент. Поэтому военные и гражданская администрация действовали быстро и согласованно: уже спустя полчаса после объявления тревоги мирные жители сидели по подвалам, бойцы заняли огневые позиции, готовясь отражать атаки азербайджанской армии. Никто не сомневался, что враг постарается атаковать, используя в качестве прикрытия неожиданно наползший туман. Тянулось время, противник медлил с наступлением, и армяне стали подозревать, что происходит что-то неладное. Отсутствие связи с соседями и командованием ещё можно было объяснить работой азербайджанских средств РЭБ и действиями диверсантов, а вот полное отсутствие сигналов теле— и радиовещания наводило на очень нехорошие мысли. Командир батальона просто не поверил своим ушам, когда высланные на фланги разведчики доложили, что этих самых флангов не существует в помине. Однако, глянув на мгновенно посеревшие лица разведчиков, комбат понял, что произошло НЕЧТО такое, что выходит за грань человеческого разума. Где-то часика в три после полудня туман наконец-таки рассеялся, и армянские военнослужащие стали с удивлением обозревать резко изменившиеся окрестности. Ещё спустя час командиры приняли решение поднять в небо вертолёты, чтобы взглянуть на всё это безобразие с высоты птичьего полёта. Взглянули, заодно проведя воздушную разведку в радиусе полутора десятков километров от своего кластера. Далее, как говорится, на людей обрушились сразу две новости — хорошая и плохая. Хорошая заключалась в том, что позиции азербайджанской армии, Азербайджан вообще почти полностью испарились, словно их никогда и не было. Из позиций врага остался лишь один небольшой опорный пункт, где обычно дислоцировалось не более взвода азербайджанских военнослужащих. Забегая вперёд, скажем, что в момент катаклизма на указанной точке находился десяток солдат, которые спустя сутки оказались полностью деморализованы и дезориентированы. Большая часть азербайджанцев покинула позицию, уйдя в неизвестном направлении, а ещё трое солдат приняли предложение сдаться и сложили оружие. Но это произошло чуть позднее, на пятый день после катастрофы. Плохая же новость состояла в том, что земляне понятия не имели, где они оказались, как они там оказались и почему всё это произошло. Вокруг анклава раскинулся совершенно незнакомый ландшафт: невысокие холмы, густо поросшие неизвестными деревьями, и большая, полноводная река к юго-западу, с шириной русла в три-четыре километра минимум. Памятуя о том, что они не являются нацией кораблестроителей, армянские пилоты не рискнули пересекать реку, ограничившись полётом над береговой линией. Следующим шоком стало обнаружение лётчиками огромной пирамиды, наподобие египетских, которая заметно возвышалась над окружающим ландшафтом километрах в десяти от армянского кластера. Первыми эту громадину разглядели наземные наблюдатели, но из-за большого расстояния приняли её за странную гору, и не более того. С воздуха же пирамида смотрелась куда эффектнее, особенно её плоская, срезанная вершина, где можно было разглядеть непонятные выемки и углубления. Совершив облёт рукотворного сооружения, вертолётчики повернули на север, где быстро обнаружили обитаемую территорию, населённую, видимо, такими же землянами, как и они сами. Позднее выяснилось, что катаклизм закинул в иной мир китайцев, точнее, пару китайских деревень с обрабатываемыми сельхозугодиями вокруг них. К северо-востоку от данного кластера пилоты разглядели горную гряду, которая совершенно не вписывалась в чужой ландшафт. Пилоты изменили курс, и вскоре оба Ми-17 заложили вираж над самым настоящим средневековым замком, выстроенным практически на вершине одной из гор. Чуть пониже замка к скале прилепился то ли маленький городишко, то ли большая деревня. Замок и городишко показались лётчикам необитаемыми, и те не стали долго задерживаться над данным районом. Продолжая полёт, пара «милей» вышла на ещё один кластер, выделявшийся ухоженными европейскими дорогами и полями, красивыми, словно игрушечными, домиками. Полагая, что над подобной территорией им не грозит опасность обстрела с земли, пилоты совершили облёт анклава, после чего взяли курс домой. Визуальным наблюдением вертолётчики обнаружили на юго-востоке ещё одну гору, заметно возвышавшуюся над окружающей местностью, но не стали изменять маршрут — командованию срочно требовались результаты разведки. Далее, как говорится, было дело техники, причём техники наземной. Буквально на следующий день бронегруппы армян покатили в разведрейды по ближайшим соседним кластерам, установив контакты с чехами и китайцами. В обоих случаях знакомство происходило без конфликтов, без стрельбы, что, впрочем, неудивительно, ввиду наличия у гостей трёх-четырёх БМП и вертолётов огневой поддержки. Ни чехи, ни китайцы не собирались воевать с соседями, обладающими солидным, по новым меркам, военным потенциалом и не проявлявшими никакой агрессии. А ещё через день выяснилось, что с китайскими товарищами ссориться себе дороже, ибо те обладают огромным промышленным потенциалом, практически неисчерпаемыми людскими ресурсами, и союз с ними жизненно необходим всем, кого закинуло на левобережье Амазонки. Иначе никакого боекомплекта не напасёшься, чтобы отбиться от многотысячных отрядов разъярённых китайцев. Дело в том, что катаклизм закинул в чужой мир часть города Чунцин, который, как известно, является одним из крупнейших экономических центров Китая. Закинул вместе со всей инфраструктурой: с сотнями тысяч жителей, с десятками промышленных предприятий, с вояками, с полицией и даже с иностранными туристами, которым не повезло оказаться в ненужное время в ненужном месте. Наши гости тактично опустили подробное описание внутренних китайских разборок, борьбы за власть, упомянув лишь, что пару дней назад у азиатских союзников завершился период анархии и разброда. Во главе анклава Чунцин встал партийный функционер, товарищ Жуй Ху, которого поддержали и армейцы, и полиция, и даже тамошние бандиты. Последние всеми четырьмя конечностями ухватились за выпавший им шанс легализоваться, свалившийся по воле Проведения и товарища Ху, и взяли на себя организацию и обеспечение жёлтой экспансии в новом мире. Конечно, в китайском кластере ещё оставались внутренние нерешённые проблемы: жители некоторых районов никак не могли договориться даже между собой, не говоря уже о том, чтобы определиться с планами на будущее. Верхушка триады предложила решить данные проблемы радикальными методами, но товарищ Ху запретил вмешиваться и бандитам, и полиции, и воякам, и добровольцам. Глава Чунцина заявил, что отныне жизнь каждого китайца является огромной ценностью, и власть не имеет права санкционировать какое-либо кровопролитие в среде соотечественников. Даже из самых светлых помыслов и ради наведения порядка. Сие прозвучало достаточно странно на фоне того, что за несколько дней анархии и беспорядков в городе погибли сотни, а то и тысячи граждан Поднебесной, но факт есть факт. Продолжая развивать свою мысль, товарищ Ху уточнил, что для выживания и процветания нации и расы в новом мире всем китайцам следует проявить природную выдержку и терпение, но исключительно к своим собственным соотечественникам. Данное правило с некоторыми оговорками применялось и к союзникам, без которых, по признанию самих китайских товарищей, никак не обойтись на данном этапе становления государственности. Впрочем, обо всём этом мы узнали позднее, когда сами познакомились с союзниками армян. — Мы быстро договорились с генералом Цзи Лином, разграничили зоны влияния, и даже помогли китайцам в разгроме австралийской Чэ-Вэ-Ка, — майор Гаспарян захрустел маринованным огурчиком, закусывая очередные пятьдесят грамм. — Хорошо помогли, с выгодой… Самолёт видите? Получили в обмен на двадцать гаубичных залпов. Хороший обмен, я считаю. — Погоди, погоди, Сурен, расскажи про австралийцев, — Александр ловко добавил «беленькой» в стакан нашего гостя, протянул вилку с наколотым огурцом. — Давай, за артиллеристов! Выпив за «бога войны», Гаспарян поведал, что у китайцев сразу же возникли проблемы с соседями с юго-запада — с наёмниками из какой-то там австралийской ЧВК, пославшими узкоглазых куда подальше. Хорошо вооружённые наёмники в количестве трёх десятков рыл проводили учения в труднодоступной местности, а заодно прикрывали аэродром подскока международного наркокартеля. До звания аэродрома, правда, затерянная в австралийской глубинке посадочная площадка не дотягивала — так, место на карте, где была организована дозаправка самолётов, пересекавших Арафурское море. На момент катаклизма на аэродроме как раз заполнял баки гидросамолёт «бомбардье», под завязку забитый кокаином из Юго-Восточной Азии. Экипаж из двух пилотов намеревался хорошенько отдохнуть, чтобы с утра пораньше (другое полушарие, однако) продолжить перелёт прямиком до Окленда. Парни из далёкой Австралии, как выяснилось, обладали куда менее гибкой психикой, чем россияне, поляки, армяне или южноафриканцы. Случившиеся настолько выбило лётчиков из колеи, что те забухали на пару суток и оказались не способны сесть за штурвал своего самолёта. А когда, наконец, протрезвели, выяснилось, что взлётная полоса стала «нейтралкой» между двумя враждующими силами — наёмниками из ЧВК и сотней боевиков китайской триады. В тот же день к китайцам подошло подкрепление — рота мотострелков на гусеничных БТРах — и австралийцы отступили в труднодоступную холмистую местность, где, согласно легенде, они проводили тактические учения. Пилоты ушли вместе с бойцами ЧВК, что и предопределило их дальнейшую судьбу. Китайцы окружили позиции противника со всех сторон, но штурмовать не спешили — тянули время, ожидая прибытия артиллерии. Наёмники попытались было организовать ночной прорыв, но солдаты НОАК и боевики триады были начеку. Огонь крупнокалиберных пулемётов загнал австралийцев обратно на их высотки. Наёмники сменили тактику, и на следующую ночь то тут, то там вспыхивали перестрелки: бойцы ЧВК пытались просочиться через кольцо окружения. Нескольким австралийцам повезло, остальные же решили попытать судьбу следующей ночью. Только судьба распорядилась иначе. Утром на головы австралийцев посыпались полновесные гаубичные снаряды калибром 122 мм, в пыль разнося сложенные из камней укрепления. В конфликт вступили новые союзники китайцев — армянские артиллеристы из армии обороны НКР, и данный козырь решил исход противостояния. Когда же пришло время делить трофеи, капитан Титов — именно он командовал и рейдом и орудийным расчётом — сразу же указал на «бомбардье». Армяне не претендовали на «кокс», который перевозили австралийцы, а вот гидросамолёт — именно то, что было нужно для ведения разведки над морем в чужом мире. Китайцы, которые к тому времени захомячили себе парочку современных реактивных истребителей, приняли решение не спорить с союзниками из-за честно заработанного гешефта. Дело в том, что в Чунцине обнаружилось одно интересное предприятие, занимавшееся сборкой легкомоторных самолётов, имевшее хороший задел комплектующих и опытных мастеров. Кроме того, щедрость китайцев легко объяснялась дефицитом лётчиков, аэродромного персонала, авиационного топлива и прочего. В свою очередь у армян имелась четвёрка опытных пилотов, любого из которых можно было сразу же посадить за штурвал самолёта. В общем, «бомбардье» угодил в хорошие руки, был превращён в разведчик с функциями ганшипа, и стал служить на благо новоиспечённых союзников. Далее карабахцам пришлось вступиться за своих ближайших соседей-союзников на северо-востоке — за чехов. Чешский кластер с его трудолюбивыми жителями и обработанными сельхозугодиями представлял собой лакомый кусочек, и армяне с ходу сделали соседям предложение, от которого сложно отказаться. В анклаве встал небольшой гарнизон из мотострелкового взвода, усиленный миномётами и «шилкой»: армяне больше опасались проблем с воздуха, чем удара с земли. Ошиблись. Ещё в пяти километрах к северо-западу катаклизм закинул в чужой мир маленькую прикарпатскую деревушку с прилегающими к ней окрестностями. Местные жители — украинцы — обходили эту деревушку далеко стороной, за десяток вёрст, и старались вообще не замечать происходящего. Деревушка являлась прикрытием для учебного лагеря ультраправых украинских националистов, в котором иностранные инструкторы готовили боевиков Правого сектора, именуемых в народе правосеками. В момент катаклизма в лагере находилось полторы сотни боевиков, десяток инструкторов из различных европейских стран, два десятка единиц различного автотранспорта, и значительное количество стрелкового вооружения. Иностранные инструкторы честно отрабатывали денежки Госдепа — гоняли правосеков и в хвост, и в гриву, готовя боевиков к диверсионной деятельности на территории РФ. Боеприпасы улетали в мишени целыми ящиками, инструктора требовали улучшить снабжение патронами и предпринять хоть какие-либо меры в отношении вороватых интендантов украинской армии. В общем, в конечном итоге за воровство на всех уровнях правосеки заплатили своими жизнями. Как и многие другие земляне, уже через пару-тройку дней украинские националисты приступили к изучению нового мира и вскоре вступили в контакт со своими ближайшими соседями — с чехами, итальянцами и американцами. Контакт с последними как-то сразу же не заладился, ибо катаклизм закинул в чужой мир кусочек Кентукки, этакую дикую глубинку даже по нашим, российским меркам. Американские фермеры даже не подозревали о существовании терминов, как «гостеприимство» и «толерантность», и потребовали от хохлов убираться ко всем чертям, иначе… «Базук» и пулемётов фермеры не припасли, зато ружей и карабинов имелось в количестве, достаточном, чтобы вооружить всех, от стариков до младенцев включительно. Это не считая револьверов, пистолетов и без учёта арсенала местных барыг-метамфетаминщиков, у которых чего только ни завалялось. Проявив благоразумие, правосеки не стали связываться с вооружёнными до зубов жителями Кентукки. А вот итальянцы, которых закинуло в чужой мир вместе с целым средневековым замком, страдали толерантностью, гостеприимством и лопухнулись по-полной. Боевики ПС захватили владения итальянцев без единого выстрела, мигом переведя галантных синьоров и синьорит в положение бесправных рабов. Замок представлял собой практически неприступную крепость, к которой вела одна-единственная дорога, хорошо просматриваемая и простреливаемая. Правосеки мигом оценили тактическую ценность данной позиции, выставили сильный гарнизон, а чуть позднее передислоцировали в замок все свои оставшиеся силы. Попытка украинцев наладить отношения с чехами привела к столкновению интересов с карабахцами. У военных НКР и боевиков ПС, мягко говоря, не существовало общих точек соприкосновения: армяне не любили и презирали тех, кто воевал на стороне нацистов, а хохлы слишком плохо учили историю. Точнее, учили её не по тем учебникам. Договориться не получилось, словесная перепалка перешла в перестрелку, а перестрелка переросла в настоящую локальную войну между двумя анклавами. Не откладывая решения проблемы в долгий ящик, армяне подтянули артиллерию, подняли в небо вертолёты и устроили правосекам кровавую баню. Благо снарядов хватало, а корректировщики артогня были профессионалами в своём деле. — Какое-то количество фашистов разбежалось по здешней округе. Мы не стали тратить свои ресурсы и время на поиски… как это… иголок в стогах сена, — Гаспарян, смакуя, употребил пятьдесят граммов рома, закинул в рот квашеной капустки. — Замок приглянулся китайцам, те блокировали его силами триады и добровольцев… У хохлов, по нашим сведениям, есть одна большая проблема: катастрофа разрушила виадук, по которому с высоких гор текла вода, а запасы внутреннего резервуара рассчитаны на месяц… И жратва у них скоро кончится… — Сурен, а эти западные инструкторы, про которых ты упомянул? — спросил я, пережёвывая бутерброд. Ром пошёл хорошо. — Что с ними? Погибли? — Ой, Владимир, а это самое интересное, — встрепенулся гость. — Не поверишь, друг: пропали они, покинули базу и ушли неизвестно куда… Пленные говорили, что ночью ушли, незаметно. — Сурен, а много ли у вас пленных? — как бы между прочим поинтересовался Ковалёв. — Я имею в виду правосеков которые. — Было с десяток, наверное, — армянин продегустировал домашнюю колбасу, одобрительно кивнул. — Очень вкусная… Правосеков мы отдали китайцам, выгодно поменялись на… Сейчас у нас есть трое азеров, сидят в подвале. — А азеров чего не поменяли? — тотчас отреагировал Руслан, присоединяясь к процессу поедания колбасы. — Китайцы не взяли, что ли? — А азеры знают, где выставлено ихнее минное поле, — улыбнулся Гаспарян. — Пусть сначала помогут разминировать, а потом решим, что с ними делать. — Слушай, Володя, надо бы потеребить гостей на предмет взаимовыгодного гешефта, — прошептал мне на ухо Михаил. — И поскорее, пока мы все ещё относительно трезвые. — Чёрт, жаль всё-таки, что Глеймана «замочили», — поморщился я, вспомнив про махинаторский талант покойного мастер-сержанта. — Попробуем… Зови Жерара, вон он, с Вышинским и Варданяном о чём-то «трёт». Бельгийца, как выяснилось, мы сильно недооценили. Ван Клейст уже достиг принципиальной договорённости о поставке армянам дизельного топлива, в обмен на… снаряды к ЗУ 23–2, имевшейся где-то в закромах наёмников. Поэтому мы не стали отвлекать людей от обсуждения деталей сделки, а просто присоединились к беседе. Разговор крутился вокруг проблемы транспортировки солярки на левобережье, точнее, как доставить груз с танкера до армянского кластера. Наши гости напрягли мозги, но так и не смогли предложить ничего, кроме идеи стандартного бензовоза. Да и с бензовозами у карабахцев обстояло туго — одна-единственная машина на весь анклав. Как ни крути, а армянам придётся идти на поклон к китайцам, а у тех может возникнуть и свой собственный интерес к чужому топливу… — Мы можем передислоцировать «центурион» и прикрыть танкер с нашего берега, — задумчиво произнёс командир «диких гусей», оглядываясь на «Маджестик». Почесал гладко выбритый подбородок, пробурчал что-то неразборчивое. — Но чем мы заменим танк? Бронемашины не годятся для защиты конвоев — ниггеры их легко сожгут из засад… А я не хочу терять своих бойцов! — Жерар, а давай, поставим в строй все исправные «тэ-семьдесят два», — влез с предложением капитан Руденко. — Танки усилят сопровождение, авось, «бокохарамы» поостерегутся лезть на рожон. — Ага, на рожон из папье-маше, — скривился капитан Барулин. — Исламисты, может, в чём-то и дураки, но они точно знают, что «семьдесят вторые» не имеют бэ-ка… Кому я говорю — ты сам там был, и сам знаешь не хуже меня. — Кхм… Товарищи офицеры, разрешите полюбопытствовать, а сколько у вас исправных «тэ-семьдесят двоек»? — переглянувшись с армянами, вкрадчивым голосом поинтересовался капитан Титов. — Так, есть парочка машин на ходу и ещё столько же в ремонте, — Александр неопределённо махнул рукой. — Мы же рассказывали вам про состав, что потерпел крушение где-то в Подмосковье… Танки, походу, везли на капремонт, да так и не довезли… — Мы хотим предложить вам взаимовыгодную сделку, — начал Геннадий, ещё раз обменявшись взглядами с Гаспаряном и Варданяном. — Как вы смотрите на то, чтобы обменять один исправный «тэ-семьдесят два» на полсотни выстрелов к пушке «два-а-сорок шесть-эм»? Над столом на пару секунд повисла почти полная тишина, нарушаемая лишь негромким голосом переводчика, Андрея с Украины. Выслушав перевод, ван Клейст удивлённо вскинул брови и уставился на гостей, переваривая информацию. Выпито было уже достаточно, и бельгиец, похоже, поначалу просто не поверил своим ушам. Однако и остальные смотрели на армян так, словно те выскочили из торта заместо обещанной стриптизёрши, и Жерар решительным жестом отодвинул стакан в сторону. — Наше предложение: сто выстрелов — и один танк будет вашим, — используя заминку ван Клейста, я бесцеремонно влез в разговор. — Нет, не подходит, — покачал головой Титов. — Слишком много за один не самый новый танк. — Согласен, танки не новые, — покосившись на меня, бельгиец принялся расхваливать товар. — Но модель «тэ-семьдесят два-бэ», оснащённая блоками динамической защиты… Это очень хорошее предложение, господа. — Хорошее, но… дороговато… за одну машину, — хитро прищурился капитан. — Предлагаю повысить ставки. — В смысле? — на мгновение опешил Жерар. — Вы готовы дать больше? — Сто двадцать выстрелов за два «тэ-семьдесят два», — улыбнувшись, вступил в разговор Сурен и сразу же уточнил: — За два исправных, разумеется. — Сто пятьдесят выстрелов, и будет лишь одна машина с блоками дэ-зэ, — внутренне усмехнувшись, я огласил наше новое предложение. — С вас предоплата: доставка пары бэ-ка к линии соприкосновения с негритосами. — Это слишком много. Сто тридцать выстрелов, и мы завтра же закинем два бэ-ка прямо на позиции ваших танкистов, — Гаспарян переглянулся с Варданяном, тот едва заметно кивнул. — Остальные снаряды получите при передаче машин из рук в руки. Доставка танков на наш берег — на вас. У нас же нет кораблей. — По рукам, — улыбнулся я, протягивая гостю стакан. — Ну, за успешную сделку! — Стоп, мы не обговорили сроки доставки! — оглянувшись вокруг, всплеснул руками Самвел. — Здесь же нет никакого причала! Как вы погрузите танки на корабли? — Согласен, причала у нас нема, — кивнул я, признавая очевидное. — Зато имеется дармовая рабочая сила — пленные арабы, полно стройматериала — вон, видите, лес стоит. В общем, мы-то причал построим, а вот как выгружать технику на ваш берег, а? — Чёрт, а ведь это — реально проблема, — поморщился Геннадий. — Может, поможете построить причал и на нашем берегу? — Поможем, конечно, — подмигнув мне, произнёс Руслан. — Вы, кстати, не тяните: пришлите экипажи — пусть ваши люди принимают технику, чтобы потом обошлось без претензий. — Да, наверное, так и сделаем, — поднимая стакан, вздохнул майор Гаспарян. — Эх, если бы не тот чёртов приказ о передислокации танкового взвода, мы бы не торговались сейчас, как на базаре. Выпили молча: у каждого из присутствующих на Земле остались не только сослуживцы, но и друзья, семьи, родственники. Большой Капут прокатился по судьбам миллионов людей, и никто не знал, что случилось с родным миром, уцелела ли Земля вообще как таковая. Существовала огромная вероятность того, что планета погибла, а мы… нам, похоже, выпал второй шанс. Зачем и почему именно нам — мы много задавались этим вопросом, но так и не пришли к какой-либо определённой версии. — Кстати, товарищи, есть тут одна загадка, которая, похоже, относится к сфере вашей компетенции, — наверное, я выбрал не самый подходящий момент, чтобы показать гостям фотоснимки убитых нами аборигенов. — Вот, смотрите, это мы сняли на левом берегу, километрах в трёх от устья реки. Выудив из кармана разгрузки айфон, я вывел на экран нужные фото и протянул аппарат Титову. Едва посмотрев на картинку, капитан моментально замер, словно обесточенный робот, с маринованным огурцом в руке. В который уже раз переглянувшись между собой, Сурен с Самвелом сунулись полюбопытствовать, что это так могло поразить их товарища, да так и остались стоять с открытыми ртами. — Это когда мы встретили во-он тот кораблик, — уточнил я, махнув рукой в сторону СТК. Судя по реакции гостей, они даже в мыслях не допускали, что где-то поблизости живут разумные существа, не являющиеся землянами. — Ну, помните, мы вам рассказывали? — Кто это? — глухим, охрипшим голосом поинтересовался Титов, отрываясь от созерцания фотографий. — Откуда это? — Кто-кто, сферические кони в вакууме, — неудачно сострил Александр, протягивая Геннадию другой айфон. — А это их любимые домашние питомцы — «собаки Баскервиля», провалиться им в тартарары. — Мы ни разу не встретили ничего подобного, — опомнившись от потрясения, заявил Гаспарян. От волнения Сурен неожиданно заговорил с очень сильным акцентом, который не проявлялся ранее. — Вай, они ещё и вооружены? Смотри, Самвел: это же меч и копьё! Слушай, Владимир, а луки и арбалеты у них есть? — Не знаю, мы видели лишь копья и меч, — честно признался я. — Будь у них луки и арбалеты — мы бы сейчас здесь с вами не разговаривали. Далее весь разговор свёлся к обсуждениюодной-единственной темы — местных туземцев. И мы, и гости выдвигали множество самых разнообразных теорий, почерпнутых в основном из фантастической литературы, с ходу же отвергали большинство из них и переходили на следующий круг. Благо выпивки и закуски, к счастью, сполна хватило. Единственным результатов этого алкогольно-мозгового штурма стало то, что карабахцы поделились планами совершить экспедицию ко второй пирамиде, расположенной километрах в двадцати юго-восточнее их кластера.
Часть IV
В жизни, оказывается, иногда происходят события, ещё более неприятные, чем пробуждение утром с похмелья. Одно из таких событий — боевая тревога в вечернее время, когда личный состав в меру сыт, в меру пьян, расслаблен и вообще полностью доволен жизнью. Если бы мне предложили выбор между такой тревогой и утром, которое по определению не бывает добрым, я бы не задумываясь выбирал последнее. Да, хоть три-четыре недобрых утра подряд, лишь бы не мчаться через чужой лес на ночь глядя. Впрочем, обо всём по порядку. Заключив с армянскими товарищами военно-экономический союз, мы пришли к единому мнению — следующие международные встречи, как и первую, надо проводить на природе, с выпивкой и фуршетом. Можно — и даже нужно — с кордебалетом, танцовщицами у шеста, дабы, обсуждая серьёзные темы, любоваться на разные там женские прелести. Иначе подобный саммит будет походить на примитивную пьянку на берегу моря — скучное и малоприятное, доложу я вам, мероприятие. После того как гости улетели, покачав на прощание крылышками гидросамолёта, мы ещё немного обсудили текучку, затем разъехались каждый по своим делам. Ван Клейст отправился в Замятино, куда наёмники решили перебазировать свой драгоценный радар, а мы — домой, на базу, чтобы поделиться новостями с товарищами. С Еремеевым, со Стрелковым — вкратце, по радио — с нашими ненаглядными женщинами, число которых как-то само собой росло и росло. Сие, впрочем, неудивительно: парни у меня видные и знатные, заработавшие определённую репутацию, вот и липнет «слабый пол» к ним. Женщины, как известно, всегда липнут к тем, у кого в руках сила и власть, кто выбился на вершину социальной пирамиды. Примерно в половине шестого вечера на связь неожиданно вышел наш борисовский гарнизон, точнее, наблюдательный пункт, расположенный в этом кластере. Так уж получилось, что Никитин и его команда не спешили переселять в Борисовку беженцев с верховий Амазонки, предпочитая уплотнять Замятино и само Данилово. Мы, в принципе, понимали, что Василий просто не желает рисковать людьми, пока не ликвидирована угроза в виде группировки «Боко Харам», и не лезли в чужой огород со своими советами и рекомендациями. Так же, как и прежде, в Борисовке доживали свой век три старушки, относительно недавно схоронившие свою подругу. Как и прежде, разбросанная по большой площади деревня больше походила на посёлок-призрак, чем на обитаемый населённый пункт. Единственное изменение, которое произошло в Борисовке с момента нашего последнего посещения анклава — заселение семьи Третьяковых в одну из бесхозных хат. Третьяковы поселились недалеко от дома Авдотьи Степановны и, судя по всему, в обозримом будущем не собирались переселяться в Данилово или Замятино. На что рассчитывал Виктор Матвеевич в случае нападения исламистов, либо ещё кого, к примеру, здешних хищников — для нас оставалось загадкой. Как показывала практика, с одним ружьём и одним «укоротом» в чужом мире много не навоюешь. Либо тебя застрелят, либо схарчат в прямом смысле этого слова. Учитывая тыловое расположение Борисовки, наёмники смогли выделить в данный кластер всего пять бойцов, трое из которых числились в списке легкораненых, точнее, выздоравливающих. К этой пятёрке «солдат» удачи прибавилось двое даниловских ополченцев и один парнишка из отряда Стрелкова. Николаич, как позднее выяснилось, не взял бывшего студента в рейд по причине больного сердца, что ли, но дал парню хорошую характеристику, и того без разговоров приняли в ополчение. Если здоровье не мешает человеку метко стрелять, обозревать окрестности, то нечего таким кадрам прохлаждаться в тылу. Тем более что студент и английский знает, и в технике, в электронике всякой там шарит — вон, «на ты» с современной рацией, с ПНВ, не то что пятидесятилетние местные дядечки. Гарнизоном командовал опытный вояка, сержант Луонго, наполовину португалец, наполовину чёрт знает кто, сломавший левую руку в первый же день после катаклизма. Неудачно упал, уворачиваясь от огромной нелетающей птицы, зато успел оттолкнуть своего товарища и тем самым спас того от массивного клюва монстра. Луонго отлично понимал, что в случае неприятностей его группа из восьми человек не способна удержать за собой анклав, поэтому подыскал такое место базирования, чтобы была возможность быстро свалить прямиком в Данилово. Маленький гарнизон расположился в одном из заброшенных домов, что стоял на склоне холма, километрах в четырёх от южного края кластера. Дом, можно сказать, стоял прямо на опушке большой сосновой рощи, что раскинулась на холме, метрах в сорока от хозпостроек. Сосновая роща плавно переходила в густой смешанный лес, тянувшийся почти на три километра к юго-западу. Далее земной лес соприкасался с чужим ландшафтом, и лично я не рискнул бы соваться в те буераки даже на танке. Сержант оценил столь щедрый подарок природы и выжал из рельефа местности по максимуму: пустив на доски ветхий сарай, гарнизон оборудовал на верхушках сосен парочку хорошо замаскированных наблюдательных площадок. В результате бойцы Луонго получили возможность визуально контролировать окрестности на два-четыре километра примерно на триста градусов вокруг своих позиций. Кроме того, «солдаты удачи» настроили в окрестном лесу некоторое количество разнообразных ловушек, рассчитанных больше на четвероногих хищников, чем на человека. Имевшийся у отряда транспорт — экранированный «буффель» и старенький «лэндровер» — маскировался с особой тщательностью, так, чтобы машины невозможно было рассмотреть и опознать даже с дистанции в сотню метров. В общем, борисовский гарнизон жил в постоянной готовности дать дёру, как только боец на площадке подаст сигнал тревоги. Что и произошло в один прекрасный момент — наблюдатель засёк группу незнакомцев, несколько автомобилей, в том числе тяжёлых грузовиков, и сразу же заорал во всю глотку. Личный состав мигом повыскакивал изо всех нор и приготовился по команде сержанта драпать до самого побережья. Но Луонго медлил, не давая команды «делать ноги», так как неожиданные визитёры появились совершенно не с той стороны, откуда их ждали. Незнакомцы заявились в анклав с запада, оттуда, где простирался практически непроходимый ландшафт чужого мира. Наёмники, напомню, в первые же дни после катаклизма пытались пробиться из кластера амишей на восток, но наткнулись на болотистую низину, переходившую в овраг, и повернули обратно. Позднее выяснилось, что низина и овраг тянутся прямиком к руслу Амазонки, и в данной местности живут столь жуткие твари, что соваться туда могут либо сумасшедшие, либо форменные самоубийцы. Доложив командованию, сержант приказал своим подчинённым готовиться к бою, а сам… сам продолжил следить за гостями. Последние продвигались всей своей пёстрой колонной вглубь анклава и уже находились на подъезде к одному из обитаемых домов. Луонго просто не успевал послать бойцов, чтобы предупредить хозяйку дома, и был вынужден сжимать кулаки от осознавания своего бессилия. Если бы наблюдатель засёк чужаков хотя бы на пять минут раньше… Вскоре визитёры вступили в контакт с одной из жительниц Борисовки и, судя по всему, получили достаточно полную информацию о кластере. Спустя какое-то время колонна разделилась на две неравные части, одна из которых направилась в сторону места дислокации небольшого гарнизона. Вскоре ополченцы признали в одном из двух подходивших транспортных средств редкую по нынешним временам гусеничную машину — тягач БАТ-М. Тягач шёл головным, и какой-то мужик, высунувшийся из кабины, энергично размахивал белым флагом. Следом катил самосвал «КрАЗ», какой-то старой модификации, при помощи сварочного аппарата и листового железа превращённый в самый настоящий БТР. Как позднее выяснилось, этот самодельный БТР практически ничем не уступал тем образцам, что выходили из ремонтной мастерской лейтенанта Ривза, а кое-какие решения Тони впоследствии «передрал» себе. Прошло ещё минут двадцать томительного ожидания, и бойцы борисовского гарнизона вступили в контакт с незнакомцами, разъезжающими на списанной военной технике, аки на «жигулях». Незваные гости с ходу заявили о своих мирных намерениях, но предупредили, что способны постоять за себя, если понадобится. Учитывая, что визитёров было всего пятеро — мужики в возрасте под полтинник, — Луонго пропустил их слова мимо ушей. А зря. Если бы мирный разговор неожиданно перерос в конфликт, наёмники столкнулись бы с очень неприятным сюрпризом в лице… Впрочем, обо всём по порядку. Ван Клейсту очень не понравилось, что кто-то или что-то угрожает тылам конфедерации, и Жерар приказал выдвигаться не только нашей группе, но и отделению сержанта Райта. Под моим общим командованием, разумеется. Сержант ни разу не бывал в Борисовке, не был знаком с маршрутом, поэтому наш «амтрэк» встал головным. Следом, стараясь соблюдать дистанцию, пылили «сарацин» и «буффель» с дюжиной бойцов Райта, примерно поровну распределёнными по двум единицам техники. К этому времени даниловцы успели проложить в соседний русский анклав более-менее сносную дорогу, и мы сравнительно быстро добрались до места назначения. Въехав в кластер, перегруппировали наши общие силы: мы с капитанами Руденко, Барулиным, Мышкиным и лейтенантом Григорьевым пересели в «унимог», а восемь человек наёмников перебрались в амфибию. Сразу же после этого «амтрэк» и британский БТР ушли влево по старой, полузаросшей дорожке, чтобы, совершив глубокий обход, блокировать пути отхода незнакомцев. Либо взять визитёров в огневой «мешок», если не удастся решить дело миром. Подъехав к хорошо замаскированной огневой точке, с которой открывался идеальный обзор на место рандеву, мы спешились и минут пять общались с Луонго и одним из ополченцев. Сержант, которого мы видели впервые, чётко, по-военному, буквально двумя-тремя предложениями обрисовал ситуацию, подтвердив репутацию профи. Быстренько обговорив с Луонго основные варианты вероятного развития событий, мы высадили француза — водителя «буффеля», чтобы в случае боестолкновения не возникло проблем со слаженностью внутри группы. Пришлось оставить на огневой точке и Марка — переводить, координировать и командовать операцией, если что-то пойдёт не так и произойдёт непоправимое. Ехать пришлось недалеко: вырулив из-за кустарника, грузовик преодолел ту жалкую сотню метров, что разделяла огневую позицию «диких гусей» и незваных гостей. Я сразу же обратил внимание, что неизвестные ведут себя подчёркнуто миролюбиво — оружие закинуто на плечи, руки держат на виду, не делают никаких резких движений. Следующим моментом, который с ходу бросился в глаза, являлся возраст незнакомцев — всем пятерым мужикам, что смиренно ожидали нас более часа, было за пятьдесят или около того. Итак, пятеро дядечек славянской (и не только) наружности, в годах, разномастно одетые, вооружённые охотничьими ружьями и карабинами. Автоматов не видно, рация лишь у одного. — Это Владимир Иванович, наш главный мент и главный разведчик, — обращаясь к гостям, произнёс ополченец, который вёл переговоры с визитёрами. — С ним можно идти хоть в разведку, хоть к чёрту на рога. Он всё решает. — Не всё и не всегда, Дмитрий Степаныч, но в целом — верно, — уточнил я, пожимая руку Никулина (фамилия ополченца). — Я уполномочен командованием конфедерации вести переговоры с вами, товарищи… Дмитрий Степаныч, ты тоже останься, добавишь чего-нибудь от себя, если понадобится. — Да, я уже почти всё рассказал товарищам, — огорошил меня даниловец. — Про нас, про посёлок, про этот кластер… Не бойся, майор, ничего лишнего не сболтнул. — Ну, коли так, — мысленно поёжился я, представляя, чего мог наговорить словоохотливый ополченец. — Майор Иванников, из Питера, начальник СКП, которая приказала долго жить… Мои боевые товарищи… Капитан Руденко… Капитан Барулин… — Подполковник Пономарёв, Михаил Иосифович, бывший начальник уголовного розыска в Пскове, — прожёг меня жёстким взглядом седовласый мужик с рублеными чертами лица. — Ныне простой пенсионер… хм, теперь уже тоже бывший. — Полковник Зарипов, Ринат Абдуллаевич, военный пенсионер, — представился сухопарый дядечка с восточным разрезом глаз. — Ты не скромничай, Ринат Абдуллаевич, говори, как есть, — неожиданно засмеялся Пономарёв. — Говорю как есть: полковник Эф-Эс-Бэ в отставке, — слегка улыбнулся Зарипов. — Москвич, если это имеет значение. — Подполковник Терещенко, тоже москвич, и тоже в отставке, — пожал мне руку лысый упитанный тип, сильно смахивающий на колобок на ножках. — Но не военный, а простой дэпээсник. Двое других гостей оказались самыми обыкновенными работягами, слесарями, вышедшими на пенсию. Оба, естественно, служили в армии, но очень давно, ещё при Союзе, и не заостряли внимания на своих скромных званиях. А вот Пономарёв с Терещенко и Зариповым, похоже, решили слегка поддавить нас авторитетом, звёздочками на погонах, должностями и опытом. Должности и опыт, безусловно, вызывали уважение, да вот только мы находились в мире, где сержанты и капралы стоят вровень с майорами и капитанами, а то и выше. Гостей следовало сразу же поставить на место. — Марк, подгони машину! — махнув рукой в сторону кустарника, я обернулся к отставникам. — Предлагаю перекусить, чем бог послал. Ну, и по двадцать пять капель за знакомство… Если не возражаете, конечно. Гости не возражали. Зато оценили импортный грузовик, от которого за версту несло далёкой заграницей, и капитана Мышкина, который прихватил с собой американский пулемёт М240. Точнее, временно одолжил «машинку» у сержанта Луонго, оставив тому взамен свою снайперскую винтовку. Затем визитёры оценили содержимое нашего тревожного рюкзака, набитого в основном хорошими, качественными консервами, тремя буханками хлеба, плюс фляжка деревенского самогона сверху. — «Кракен», это «крейсер», наблюдаем движуху в километре от третьей «скалы», — рация «ожила» в самый неподходящий момент, когда я уже прикидывал, как сагитировать гостей в пользу Данилово. И тут бац — Зеленцов на связи, засекает несанкционированное перемещение чужой техники. — Бортовой «Камаз», тёмного цвета, двое в кабине, и ещё один человек в кузове… Держим на прицеле… — «Кракен» — «крейсеру»: продолжайте наблюдение, первыми не стрелять. Повторяю: первыми не стрелять, — моё прекрасное настроение моментально улетучилось, я встретился взглядом с бывшим начальником УГРО города Пскова. — Тёмный бортовой «Камаз» — ваша машина? — Да, наша, — нахмурился подполковник, бросив быстрый взгляд на моих парней. Едва заговорила «моторола», Марк ловко, как бы невзначай взял М240 наизготовку, положив палец на спусковой крючок. Любое подозрительное движение со стороны мужиков — и капитан скосит их очередью. Зарипов с Пономарёвым напряглись, но ситуацию прокачали правильно: если начнётся стрельба, у них нет никаких шансов. — Майор, я сейчас медленно вытащу рацию и решу все проблемы, хорошо? А ты, боец, опусти пулемёт — русские не должны стрелять в русских. — «Амур», ответь «Байкалу», — получив моё молчаливое согласие, подполковник быстро разрулил непонятку, что удивительно, ни разу не матюкнувшись. Неизвестные умники, решившие было прокатиться до пустующего дома, получили «втык» и послушно повернули обратно. Пономарёв же неожиданно накинулся на бывшего дэпээсника. — Ты, Лёша, видать, желаешь нашей смерти? Прошлый раз я упросил Петровича не выгонять тебя и твоего бестолкового сына с дружками, но на этот раз — хренушки замолвлю за вас словечко. — Прости, Михаил Иосифович, ей-богу, набью морду паршивцу, рука не дрогнет, — Терещенко, похоже, был готов грохнуться на колени, просить, умолять, совершенно не обращая внимания на присутствие посторонних, то есть, на нас. — Только не говори Петровичу про Тёмку, пожалуйста. — Не лебези, перед людями неудобно, — поморщился подполковник. — Извините, товарищи, за небольшой инцидент с… — Петрович, между прочим, всё слышал! — неожиданно донёсся чей-то мужской голос. — Внимание, на два часа! Огня не открывать! Предупредите бойца на вышке, чтобы не стрелял! Сказать, что мы удивились, значит, не сказать ничего. Мы оказались ошарашены, когда метрах в шестидесяти от места рандеву из высокой травы поднялся тот самый Петрович, о котором говорили гости. Ещё больше удивились Луонго и наблюдатель на вышке, ибо они лопухнулись поболее нашего, не заметив подкравшегося незнакомца. Сержант, впрочем, быстро смекнул, что ошибка наблюдателя могла стоить нескольких жизней, и навешал своему бойцу «люлей». Забегая вперёд, скажу, что чуть позднее Луонго познакомился с Петровичем, сделав вывод, что столь редкий профи — штучный товар, попадается раз в сто лет, не чаще, и успокоил свою совесть. — Что, Владимир, не узнаёшь? — подойдя ближе, неожиданно произнёс незнакомец. Лицо человека и его голос показались мне смутно знакомыми. — Я тебя тоже не сразу признал. Пятнадцать лет, почитай, не виделись. — Альберт Петрович? — ахнул я, всё ещё не веря своим глазам. Позднее парни рассказывали, что командир застыл с выпученными глазами, словно увидел самое настоящее привидение. — Евпатий-Коловратий… Но как? Откуда? Этого не может быть! — Володя, ты его знаешь? — удивлённо покосился на меня Александр. — Ау, шеф, очнись! — Знает, знает, — подтвердил Альберт Петрович, обнимая меня. — Ну, здравствуй, Вовка… Много чего не может быть, но постоянно бывает. — Кхм… Алик, может, объяснишь людям, что здесь происходит? — поинтересовался Зарипов. — А то нас прям распирает любопытство… — Ринатик, если тебя распирает, то сходи-ка в кустики, облегчись, там, — не поворачивая головы, произнёс старый друг моего отца. Я невольно усмехнулся, вспомнив, что манеры и дипломатичность Альберта Петровича всегда оставляли желать лучшего. Петрович говорил то, что думал, или то, что считал нужным сказать, не глядя на лица и ранги. Подобное зачастую приводило к конфликтам с малознакомыми людьми, которые, по обыкновению, заканчивались парой-тройкой «прилёгших отдохнуть» тушек. Либо таинственным исчезновением шибко обиженных, как это бывало в 90-е, когда «братки» считали себя полноправными хозяевами жизни, махали кулаками и стволами налево и направо. — Змей там нет, я проверил. — Альберт, дело к вечеру, хохмить будем потом, — вступил в разговор Пономарёв. Зарипов лишь покачал головой, сделав жест рукой: мол, безнадёжный тип, этот Петрович. — Мы ещё не договорились с местными товарищами… — Не о чем тут договариваться, — отмахнулся друг моего отца. — Мы, Михаил, можно считать, снова дома… Верно я говорю, Володя? Не прогонишь нас, стариков-разбойников? — Альберт Петрович, — укоризненным тоном протянул я. — Так, парни, отбой тревоге… Марк, сообщи «крейсеру», что это свои, свои в доску… Сань, сходи, успокой сержанта… — Володя, да объясни ты наконец, кто этот дядька? — понаблюдав за реакцией некоторых из гостей — те вообще ни во что не врубались, стояли с открытыми ртами — Руслан не выдержал. — Опять встреча из прошлой жизни? — Нет, из позапрошлой, из детства и юности. Успокойся, — усмехнулся я, похлопав капитана по плечу. — Альберт Петрович дружил с моим отцом, они вместе ходили в море. Отличный мужик, круче нас всех, вместе взятых. Не шучу. Я его с малых лет знаю. — Все сантименты потом, — Петрович повернулся к своей команде. — Михаил, хорош скрипеть мозгами — не насмотрелся чудес, что ли? Алексей, твоего остолопа я прощаю — идиот он, весь в своего отца. Ты с ним сам нянькайся, тампоны и памперсы меняй… Ринат, ты вроде, старший по званию, а толку от тебя — дырка от бублика. — Я аналитик, а не Рэмбо какой-нибудь, — развёл руками бывший эфэсбэшник. — Максимум, что могу в свои шестьдесят пять — с карабином из засады работать. — Ринат Абдуллаевич, иди, садись в кабину, — не терпящим возражения тоном произнёс Пономарёв. — Коля, Иван, заводите моторы… Алик, ты с нами поедешь или с товарищем Иванниковым и его бойцами? — С Вовкой проедусь, хочу порулить на его «тачке» — вон, какой у ребят пепелац, не нашенский, — улыбнулся Альберт Петрович. — Где раздобыли, а, Володя? — Да так, одолжили по случаю, — неопределённо пожав плечами, я оглянулся назад: капитан Барулин помахал рукой, давая понять, что с Луонго вопрос улажен. — Супруга с вами? — Конечно, где же ей ещё быть? — слегка удивился предводитель стариков-разбойников. — Мы бросили якорь у одной старой бабки, Тамару с остальными бабами оставили отдыхать, а сами вперёд — на разведку. Надо же разузнать, куда нас занесло. — Ну и как, разузнали? — прищурился я. — Как вы вообще сюда добрались? — Как, как, рифмы не знаешь, что ли? — хмыкнул Альберт Петрович. — На машинах, естественно, по земле. — Ладно, по дороге расскажете коротко, а потом — не слезу с вас, пока не узнаю во всех подробностях, — произнёс я, открывая дверцу кабины. — Саша, пусти человека за руль, я обещал. По дороге к крайнему обитаемому дому Борисовки, где остановились гости, Петрович успел вкратце поведать о злоключениях их компании с момента катаклизма. Компания, к слову говоря, оказалась сборной, из разных уголков России, и даже из-за границы. Так уж получилось, что общая беда и общие мытарства свели вместе абсолютно разных людей, и им пришлось сообща бороться за выживание в новом мире. Впрочем, обо всём по порядку. Давным-давно, когда над одной шестой частью суши с ураганной силой завывали ветры перемен, Альберт Петрович Рачко написал рапорт на увольнение из рядов доблестной… нет, не Советской Армии, и даже не советской милиции, а из жутко засекреченной структуры под аббревиатурой ПГУ КГБ СССР. Начальство с радостью подмахнуло рапорт, ибо майор Рачко обладал несносным характером, и замполит извёл тонны бумаги, «стуча» во все инстанции. Замполита, впрочем, можно было понять: Петрович прямым текстом посылал его (цензура), говорил, что ЦК партии уже превратилось в филиал ЦРУ и т. п. Если бы майор был простым смертным, то его, наверное, просто бы отправили отдыхать в места не столь отдалённые. Или заперли бы в психушке, благо прецедентов хватало. Но Альберт Петрович был сыном и внуком легендарных советских чекистов, а начальство не желало поднимать скандал, ибо в верхах… в верхах действительно происходило что-то неладное. Короче, майору предложили написать рапорт «по состоянию здоровья» и тихо, мирно уйти со службы, что тот и сделал. А вскоре на страну обрушился ураган перемен, рассыпав государство на куски, и личное дело вредного офицера затерялось в глубине архивов. Оказавшись на гражданке, бывший комитетчик не растерялся, поднял кое-какие старые связи, выправил документы и стал ходить в море простым мотористом. Благо не только выучился в своё время на данную специальность, но и в действительности являлся классным мотористом-механиком. Капитаны, с которыми ходил Петрович, быстро оценили профессионализм новичка, несмотря на его несносный характер. За десяток лет безупречной трудовой деятельности бывший майор Рачко заслужил репутацию грамотного специалиста, способного оживить и заставить работать любой двигатель внутреннего сгорания. Став старшим механиком, то есть, «дедом», Петрович проходил в море ещё десяток лет, после чего вышел на пенсию, купил себе дачу где-то под Псковом и уехал вместе с женой на природу, подальше от города. Собравшись 1 мая ранним утречком на рыбалку, Альберт Петрович спокойно выехал из дачного посёлка и едва успел дать по тормозам, когда прямо перед носом его «чероки» возникли густые заросли. Возникли из ниоткуда, встали непроходимой стеной, окружили весь посёлок с его ближайшими окрестностями. Исчезли электричество, сотовая и проводная связь, пропали спутниковые сигналы, по радио стали слышны лишь одни помехи. Мы опустим описание хаоса и беспорядка, воцарившегося среди дачников, когда до народа дошло, что они оказались чёрте где. Люди в основном пенсионного возраста метались на машинах по округе, пытаясь найти хоть какую-нибудь дорогу, ведущую во Псков или ещё куда, лишь бы домой, в Россию. Некоторые «сели на пробку», видимо, рассчитывая, что алкоголь способен изменить окружающее пространство и вернуть их обратно на Землю. Несколько наркоманов, «зависавшие» у своего приятеля-богатея, обкурились, ширнулись увеличенной дозой «герыча» и всей толпой отошли в мир иной. Кто-то с кем-то подрался, от кого-то ушла жена, возложив всю ответственность на катаклизм на своего мужа, кто-то стал с размахом отмечать конец света. Под вечер в дачный посёлок въехала небольшая колонна «войск дяди Васи» в составе трёх БМД, двух грузовиков и пары «кунгов». Десантники рассказали, как они неожиданно очутились среди незнакомого леса, что большая часть их батальона бесследно исчезла, а сами они чудом выбрались из хрен знает каких джунглей. Затем десантники сообщили, что ими установлена радиосвязь с армейцами из города Ростов-на-Дону, и утром они покинут псковскую землю. Желающие могут присоединиться, со своим транспортом или без. Таковые быстро нашлись, и утром колонна увеличилась более чем вдвое. Кроме того, в состав колонны включили два бульдозера, обнаруженные десантниками на территории леспромхоза. На следующий день в окрестностях посёлка объявились какие-то румыны, приехавшие откуда-то с севера и рассказывавшие всякие ужасы про местную фауну. Ещё через день с юго-запада прикатили какие-то африканцы, изъяснявшиеся по-французски, и попытались с ходу «наехать» на дачников. К этому времени Альберт Петрович вооружил наиболее толковых соседей парой карабинов, на которые имелись лицензии, раскопал свою старую нычку, где до поры до времени хранилось три «калаша», отобранные в 90-е у «братков». В общем, африканцев дружно встретили из шести стволов, не считая наградного ПМа бывшего опера, после чего незваные гости убрались прочь, как говорится, несолоно хлебавши. С этого момента не было ни дня, чтобы в кластер не забредали какие-нибудь транзитные иностранцы, не говоря уже про визиты местных зверушек. Майор Рачко никогда не читал фантастику, считая данный жанр литературного творчества пустой тратой времени и денег. Зато бывший кэгэбэшник имел богатый жизненный опыт и обладал потрясающе хорошим чутьём, не раз и не два спасавшим ему жизнь во время опасных служебных «командировок». Едва взглянув на буйную тропическую растительность, Альберт Петрович моментально сообразил, что посёлок очутился там, куда даже Макар не гонял своих пресловутых телят. Повернув обратно, Петрович вооружился «ремингтоном», вновь сел за руль и потратил почти весь день на разведку окружающей местности. Вернулся домой относительно поздно, уже после заката местного светила, традиционно послал супругу и отправился пообщаться с народом о том, как жить дальше. Как раз в этот самый момент дачники решали, уезжать ли утром с десантниками, либо оставаться и стеречь нажитое за долгие годы недвижимое имущество. Мнения разделились, люди спорили о разной ерунде, на глазах объединялись в группы, и Альберт Петрович сразу же понял, что цивилизованное общество приказало долго жить. На следующее утро майор Рачко посетил своего соседа, бывшего опера, с которым частенько спорил и даже ругался на тему политики. Тем не менее оба уважали друг друга за профессионализм, всегда помогали один другому. Переговорив наедине, без баб, собеседники пришли к мнению, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих, следовательно, надо в авральном порядке готовиться к худшему. Случись чего, дачный посёлок мигом станет добычей двуногих хищников, и единственный выход — это эвакуация на свой страх и риск куда-нибудь подальше. Для этого требовалась техника, способная передвигаться через здешнюю зелёнку, топливо, оружие, плюс куча всяческих припасов. Проблему с техникой решили, посвятив в свои планы трёх местных мужиков, у которых имелись видавший виды самосвал «КрАЗ-256» и относительно новый бортовой грузовик. Мужики зарабатывали на жизнь прокладкой подземных коммуникаций для частников и прочих дачников и жили в том же самом посёлке. Для этих троих Петрович являлся не просто непререкаемым авторитетом, а был нечто средним между волшебником и богом моторов: именно он перебирал движок «лаптёжника», добытого с базы долговременного хранения. Свой собственный отремонтированный старенький самосвал обходился работягам дешевле, чем аренда чужого «Камаза», хотя и «кушал» побольше топлива. Объединив усилия, пятеро мужчин превратили «КрАЗ» в самодельный БТР, благо под рукой оказался полный набор необходимого оборудования с достаточным количеством листовой стали. Затем сварили некое подобие бронекапсулы в кузове грузовика «Камаз», который планировалось загрузить всяческими припасами. В это же самое время, проводя прочёсывание местности, кто-то из дачников обнаружил вблизи от просеки собственность леспромхоза — БАТ-М, неизвестно кем загнанный в небольшой овражек. Прознав про это, Альберт Петрович попросту «отжал» гусеничную машину, заявив, что прав тот, у кого больше прав, а остальные могут идти лесом. Желающих возразить не нашлось, ибо к группировке Петровича примкнули ещё трое местных товарищей, понимавших всю шаткость ситуации с их посёлком. На следующий день после «разборки» с франкоафриканцами бывший кэгэбэшник дал мужикам ровно сутки на сборы, предупредив, что никого ждать не будет. В течение этих суток один из недавно примкнувших передумал, точнее, не сумел уломать строптивую жену, в результате чего эта семья осталась в посёлке. Остальные мужики либо уломали своих женщин, либо просто не оставили тем выбора, как, к примеру, сделал сам Альберт Петрович. Двум товарищам, впрочем, не пришлось мозолить языки, ибо они были людьми неженатыми, а их временные сожительницы остались где-то далеко на Земле. К этому времени Рачко с Пономарёвым провели разведку местности вокруг анклава, собрали кое-какую информацию от разных незваных гостей и определились с выбором направления. Именно направления, а не маршрута, так как в чужом лесу имелись совершенно непроходимые участки местности, перед которыми пасовал даже гусеничный БАТ-М. Тягач, кстати, и сыграл роль джокера, благодаря которому группа смогла добраться до Борисовки. Офицеры смогли установить, что километрах в пяти-семи восточнее и юго-восточнее дачного посёлка протекает большая река, к берегу которой, к сожалению, не удалось пробиться даже на БАТ-М. Прибрежный лес представлял собой частокол из огромных деревьев, стоявших чуть ли не вплотную друг к другу, переплетённых тысячами лиан, покрытых мхами, лишайниками, и чёрте чем ещё. Животная жизнь в основном кипела в кронах деревьев, а на нижнем ярусе царствовали милые «анаконды», своими размерами напоминавшие трубы для теплотрассы. Разглядев в зарослях одну такую змейку, офицеры врубили заднюю передачу и поставили жирный крест на попытке пробиться к реке. Севернее дачного посёлка располагалась бывшая румынская территория, которая неожиданно подвергнулась наплыву беженцев — англичан. Точнее, белых англичан, оказавшихся заложниками европейской толерантности и идиотизма политиков-гомосеков. Катаклизм закинул в чужой мир часть какого-то большого города, то ли Бирмингема, то ли самого Лондона, где проживало множество выходцев из бывших британских колоний. Уже через пару дней после переноса белые оказались в положении рабов, а африканцы и азиаты ожесточённо резались друг с дружкой, выясняя, кому же суждено верховодить на обломках цивилизации. Забегая вперёд, скажем, что победу в этой войне одержали азиаты, к которым неожиданно подошло подкрепление из соседнего, пакистанского кластера. Где-то к западу от посёлка находился кусок Ростова-на-Дону и области, куда ещё на второй день отправились десантники и некоторые дачники. От последних до сих пор не поступило никаких вестей, и после совещания в узком кругу офицеры решили, что данный вариант будет запасным на случай, если им придётся вернуться обратно. Оставались юг и юго-запад, направление, откуда принесло франкоафриканцев, бежавших от какой-то большой опасности. Именно этот маршрут и выбрали «старики-разбойники», справедливо рассудив, что враг моего врага вполне может оказаться дружелюбно настроенным по отношению к русским. Прямой путь на юг оказался сопряжён с огромными трудностями: колонна из четырёх единиц техники едва ползла сквозь густой лес, останавливаясь буквально через каждый десяток метров. Спустя пару часов после начала путешествия Альберт Петрович был вынужден повернуть колонну на юго-запад и попытаться обойти примыкающие (как он считал) к реке буераки. Где-то после обеда лес заметно поредел, исчезли надоедливые лианы, на глаза стали попадаться различные ящерицы. Ещё через часик люди наткнулись на признак наличия поблизости земной цивилизации — на два брошенных неподалёку друг от друга автомобиля. Судя по номерам, легковушки принадлежали гражданам ЕС, бельгийцам и были оставлены по вполне тривиальным причинам — намертво застряли на влажной почве. Бывшие хозяева пары «паркетников» слили бензин и не оставили в салонах ничего ценного. Продолжив путь, путешественники обнаружили ещё одну легковушку, точно так же брошенную людьми, как и первые две. Затем чуть в стороне разглядели какое-то белое пятно, оказавшееся обыкновенным городским грузовиком, застрявшим между деревьями. Кроме этого, стали попадаться и другие признаки наличия поблизости землян: какие-то картонки, упаковки из-под фастфуда, пластик и тому подобный мусор. Часов в семь вечера колонна пересекла границу двух миров и оказалась на каком-то перекрёстке, который ещё совсем недавно являлся территорией Бельгийского королевства. Об этом свидетельствовали дорожные указатели с надписями на нескольких языках, установленные то тут, то там. Прямо по курсу примерно в полукилометре на запад от перекрёстка виднелись какие-то длинные ангары, чуть в стороне стояли штабеля контейнеров, возле которых суетился какой-то народ. И не просто суетился, а грузил контейнеры на трейлеры, потрошил ангары, словом, приватизировал добытое на халяву имущество. Появление из лесу неизвестной колонны — Петровича и его друзей — не осталось незамеченным: со стороны ангаров выдвинулась парочка джипов, притормозили метрах в трёхстах, перегородив трассу. Из джипов высыпало с десяток вооружённых автоматами типов, заняли позиции по обе стороны от дороги, изготовились к бою. Затем один из автоматчиков с помощью «матюгальника» поинтересовался, кого это принесли черти, и не желают ли незнакомцы отхватить проблем. Вопрос был задан на чистом русском языке, без какого-либо намёка на акцент. Проблем у Альберта Петровича и его людей имелось хоть отбавляй, о чём бывший кэгэбэшник честно прокричал в ответ. Затем предложил автоматчикам поговорить по-человечески, лицом к лицу, а не орать на всю округу, распугивая пичуг и разную мелкую живность. Посовещавшись между собой, автоматчики приняли предложение, и уже спустя десяток минут «старики-разбойники» «базарили» со старшим лейтенантом, командиром взвода армейского спецназа из Ростова-на-Дону. Ещё через пять минут старлей доложил командованию, что пришлые не представляют никакой опасности, и дал «отбой» своим бойцам. Оказалось, что псковские десантники добрались до Ростова, и офицер был в курсе того, что где-то неподалёку есть ещё одна частичка русской земли. Старлей, правда, считал, что дачники вот-вот должны были перебраться в Ростов своим ходом, следом за десантурой, поэтому очень удивился, узнав, что в посёлке царят разброд и шатание. Судя по всему, в неразберихе и суматохе последних дней командование попросту позабыло о дачниках, ибо у армейцев имелись дела куда важнее. Так уж получилось, что катаклизм закинул в чужой мир частичку Бельгии с огромным складским комплексом, где осуществлялась комплектация контейнеров для их последующей отправки адресату. Вместе со складским комплексом закинуло несколько кварталов близлежащего города, пару автозаправочных станций и даже фермерско-тепличное хозяйство. На складах в основном трудились выходцы из Африки, а коренные жители королевства вкалывали в сельском хозяйстве, работали в муниципалитете и тому подобное. Теоретически бельгийцы могли бы жить-поживать на данных запасах не один год, если бы смогли договориться между собой и если бы поблизости не имелось голодных до халявного хабара соседей. А таковые нашлись очень быстро — уже спустя пару дней после катаклизма в бельгийском анклаве пересеклись пути-дорожки московской и ростовской разведгрупп. Если конкретнее, московских СОБРовцев и ростовских спецназовцев. Неожиданный визит русских крайне не понравился афробельгийцам, считавших себя хозяевами складов и контейнерного терминала, да и всего остального кластера. Послав гостей из России известным сексуальнопешеходным маршрутом, афробельгийцы приготовились драться до последнего. Благо имели значительное численное превосходство над русскими и не испытывали проблем с оружием. Быстро договорившись между собой о мирной делёжке всех трофеев по-братски, пополам, командиры разведгрупп приказали бойцам взять территорию в мешок, оставив афробельгийцам коридор для бегства. Вовсе не из-за любви к выходцам из чёрной Африки, а из-за банального нежелания тратить боеприпасы. Афробельгийцы, в большинстве своём, не воспользовались предоставленным им шансом и вскоре получили по полной. Из Ростова-на-Дону прибыли штук пять БМП, из Москвы прикатили с полсотни чеченцев, бойцов уже знакомого нам Мансурова-старшего, и непонятливые черномазые узнали на своих собственных шкурах почём на Руси фунт лиха. И московские и ростовские не собирались навечно закрепляться на захваченной территории, предпочтя вывозить трофеи в свои собственные анклавы. Вывозить, как оказалось, предстояло сотни и сотни тонн самого разного добра, а новоиспечённые союзники испытывали проблемы как с транспортом, так и с рабочей силой. К работам привлекли коренных бельгийцев, тех, кто не сбежал из кластера во время краткого царствования негритосов. Из Москвы привезли несколько десятков каких-то непонятных штрафников или ещё кого, загрузили тех сортировкой содержимого контейнеров, чтобы не тащить через джунгли разный хлам, типа той же мебели. В общем, людей по-прежнему не хватало, и группу Петровича поначалу приняли за типичных беглецов из большого города, что катались по округе, пока хватало топлива и удачи. Бывший кэгэбэшник и его товарищи сразу же смекнули, что их движимое имущество является лакомым кусочком для любой вооружённой группировки, московской либо ростовской — суть не важно. Важно то, какими взглядами автоматчики пожирали БАТ-М и оба грузовика, словно прикидывали, кого из них посадят в водительские кресла этих машин. Как позднее вспоминал Петрович, не будь у их группы шести более-менее серьёзных стволов, загнали бы дачников в рабство, сортировать разное барахло. Сразу же после беседы со старшим лейтенантом колонна двинулась дальше, срезав километр с небольшим по территории бельгийского кластера. Затем вновь углубилась в чужой лес, до наступления темноты прошла ещё километра полтора, не меньше. По пути на глаза попалась пара легковых авто, от одной из которых остался лишь сожжённый остов. Обнаружив подходящее местечко, что-то типа миниатюрной полянки, Альберт Петрович решил остановиться и заночевать. Ночь, к счастью, прошла спокойно — ни одна крупная тварь не рискнула приблизиться к технике, источавшей резкие ароматы солярки и масел. На рассвете колонна возобновила движение, взяв курс на юг, чтобы не выйти к Москве и случайно не пересечься с каким-либо конвоем, везущим контейнеры из бельгийского анклава. Кроме того, по словам старлея, путешественникам следовало опасаться подозрительных беженцев, искателей приключений и просто бандитов, рыскавших вокруг городских кварталов в поисках лёгкой добычи. Добычи, судя по всему, хватало: осознав, что произошёл окончательный крах цивилизации, многие дёрнули из городов на свой страх и риск, стремясь найти где-нибудь более подходящее место жительства. Спустя какое-то время Петровичу и его группе вновь стали попадаться брошенные авто и различный бытовой мусор, свидетельствовавшие о том, что где-то поблизости существует земная цивилизация. А вскоре, около одиннадцати часов утра, «старики-разбойники» наткнулись на небольшой лагерь тех, кто успел вовремя смыться из Москвы. Увидев БАТ-М, народ ломанулся было бежать куда глаза глядят, но затем люди сообразили, что вряд ли смогут выжить в чужом лесу, бросив машины и всё имущество. Процесс возвращения москвичей к своим кострам затянулся почти на полчаса, так как типично городские жители плохо ориентировались в незнакомом ландшафте. Процесс описания знакомства можно опустить, так как за сутки бывшие дачники наткнулись на парочку подобных сообществ, очень похожих друг на друга, и каждый раз повторялось примерно одно и то же. Все лагеря представляли собой достаточно жалкое зрелище, ибо люди бежали из города в спешке, не имея возможности основательно подготовиться для путешествий по чужому миру. Каждое сообщество в меру своих сил и возможностей пыталось обзавестись более-менее подходящим транспортом — бульдозерами, тракторами, грузовиками с повышенной проходимостью, но таких машин было крайне мало. Львиную долю транспортных средств составляли обыкновенные внедорожники, обычные грузовики, городские фургоны, мало приспособленные для поездок по местным джунглям. Неудивительно, что спустя какое-то время окрестности больших городов оказались усеяны брошенными транспортными средствами — легковыми авто и типичными городскими грузовиками. Людям зачастую было проще бросить застрявшую технику, чем пытаться освободить её из природных ловушек. С вооружением дела обстояли ещё хуже. Несмотря на то что в той же Москве на руках у населения имелось достаточно много оружия, как легального, так и «левака», народоказался фактически безоружным. Травматические и газовые пистолеты, может, и могли напугать уличных грабителей на Земле, но никак не здешних динокур, не говоря уже о хищниках покрупнее. Аналогичная ситуация была и с боевыми пистолетами — подобные девайсы больше подходили для города, но никак не для зелёнки, в чём в своё время мы смогли убедиться на личном печальном опыте. Охотничье и длинноствольное боевое оружие имели единицы, те, кто заранее всерьёз заботился о собственной безопасности, либо те, кому просто повезло раздобыть такой ствол уже после катаклизма. Народ описывал ситуацию в столице после катастрофы как самый настоящий конец света. Если в первый день люди ещё и опасались возмездия со стороны правоохранительных органов, то уже с вчера то тут, то там стали вспыхивать перестрелки, начались массовые драки между всеми подряд. На второй день кровь полилась рекой, везде и всюду валялись тела погибших, по городу носились банды местного криминалитета и представители этнических группировок, деля между собой территорию и ресурсы. Затем в эту кашу с ходу воткнулись среднеазиаты, грузины, чеченцы и группировка ментов, договорившихся между собой и объединившиеся под началом генерала Левандовского. В одном из районов какой-то фээсбэшник организовал силы самообороны — настоящую армию из уже бывших ЧОПовцев и просто обыкновенных мужиков. Где-то на севере московского кластера окопались какие-то армейцы, возможно, с бронетехникой, подмяли под себя окрестные заправки, склады и магазины. В общем, пожар во время наводнения и пир во время чумы, да и только. Кто мог — рванули куда подальше, лишь бы не угодить в жернова чьих-то «разборок». А кто не мог — тихо сидели по домам, ожидая, что к ним придут, либо присоединялись к каким-то группировкам, организовывали собственные отряды. Ходили слухи, что генерал Левандовский провозгласил себя ВРИО президента, планирует навести порядок, объединить всех выживших, организовать армию и т. п. Подконтрольные генералу чеченцы уже разгромили таджикскую группировку, заставив уцелевших «гастеров» бежать из города куда глаза глядят. На очереди были местные уголовники и грузинские авторитеты, не желавшие подчиняться ни ментам, ни чеченам. Наиболее интересной информацией поделились обитатели последнего лагеря, где побывали бывшие дачники с Псковщины. Оказалось, что в трёх километрах на юг находится польский кластер, часть города Познань. Поляки почти с самого начала организовали разведку окружающей местности, пересеклись и задружились с одной из московских группировок, повоевали с какими-то африканцами, которые пришли с юга. Как и у всех остальных землян, у панов имелось множество внутренних проблем, но имелось и одно значительное преимущество — монолитный мононациональный состав анклава. Благодаря этому поляки не погрязли в межнациональной и межконфессиональной розни, сосредоточив усилия на проблеме выживания нации как таковой. Это была действительно ценная информация, так как в жилах Альберта Петровича текла четверть польской крови, и он мог вполне свободно изъясняться на польском. Кроме польского, бывший кэгэбэшник хорошо знал английский и немецкий, немного понимал по-шведски и по-фински. А уж ругательств знал великое множество, на разных языках мира, предпочитая, впрочем, посылать мудаков с помощью великого и могучего русского — эффектнее получалось. Посовещавшись между собой, «старики-разбойники» приняли решение наведаться в Познань, благо всё равно предстояло ехать на юг. Сказано — сделано — на следующее утро колонна вошла в польский анклав, где находили временный приют беглецы из Москвы и из какого-то белорусского городка, лежавшего юго-восточнее. Белорусский городок и расположенное рядом с ним большое село подверглись нападению уже знакомых нам «бокохарамов», вынудивших часть жителей покинуть родные земли и искать спасения у ближайших соседей. Здесь же, в Познани, бывшие дачники пересеклись с Зариповым и группой Терещенко. Группа последнего состояла из него самого, его отпрыска и двух сыновних приятелей. Все четверо трудились жонглёрами полосатой палочки, умели сшибать деньги с водил и удрали из Москвы на второй день после катаклизма. Сообразили, что надо «делать ноги», прежде чем в большом городе начнётся большой голод. Дэпээсники покинули Москву на двух автомашинах, со своим табельным оружием, в том числе с двумя «ксюхами». Служебное авто, впрочем, пришлось бросить в лесу и пересесть во внедорожник отца. У Терещенко-старшего — любителя поохотиться на кабанов — имелись карабины «форт», «сайга», плюс «левый» ТТ. Имея столь солидное по местным меркам вооружение, группа перебивалась, как говорится, с хлеба на воду, ибо подполковник был хорошим водилой, но совершенно никудышным организатором. Если бы не Петрович и его команда, группа Терещенко быстро прекратила бы своё существование, распавшись на пары. Полковник ФСБ Зарипов покинул Москву по, можно сказать, весьма прозаической причине — из-за опасения за свою собственную жизнь. В бытность работы на высоком посту ему пришлось разрабатывать связи группировки братьев Мансуровых с работниками правоохранительных органов, и последние об этом прекрасно помнили. Менты, как известно, вообще редко когда что-нибудь забывают. Как только Зарипов узнал, кто объявил себя ВРИО президента, то сразу же рванул прочь из города. Поболтался по лесу пару суток в гордом одиночестве, пока случайно не выбрался к польскому анклаву. Хотел двинуть дальше на юг, но в Познань приехали десятки беженцев с белорусской территории, понарассказывавшие про всякие ужасы, творимые негритосами на югах. В результате отставной полковник так и «застрял» у поляков, пока не пересёкся со вновь прибывшими дачниками из-под Пскова. — Альберт Петрович, а с чего это паны вдруг стали такими добрыми, что не гоняют русских из своего кластера? — поинтересовался я, поймав паузу в повествовании. — Не логично это как-то. — Не в доброте дело, Володя, а в хитром расчёте, — усмехнулся Рачко. — Познань с трёх сторон окружена очень густым лесом, практически непроходимым для обычных машин. В этом лесу обитают такие монстрики, рядом с которыми наш земной тигр — ласковая кошатина. Поляки решили выстроить то ли стену, то ли баррикаду, чтобы защитить себя с трёх сторон, а с четвёртой их защищает палаточный лагерь разных там беженцев и беглецов. Сечёшь? — Угу, суть ясна, — процедил я в ответ. — Цинично. Цинично, но толково придумано. Пусть лучше зверьё жрёт на полянке русских, чем оно будет заходить в городские кварталы и охотиться на панов. — Вот именно — цинично и грамотно одновременно, — подхватил Петрович. — Москвичей там, наверное, под сотню рыл будет, и народ продолжает прибывать. Сотни людей сидят в лесах, шарахаясь от каждого мышиного писка, боясь возвращаться домой, не зная, куда податься. — Но вы же со своими товарищами не испугались, — напомнил я. — Вон как далеко забрались к юго-востоку. — Так у нас БАТ с лопатой — зверь, а не машина, — довольно улыбнулся бывший кэгэбэшник. — К тому же мы ехали не просто так, а с умыслом — старались держаться вдоль русла реки. Чуйка у меня имеется, что где-то поблизости есть море. А чуйка, уж поверь, ещё никогда меня не подводила. — Да, море здесь есть, — произнёс я, подтверждая догадку Петровича. — Только к нему надо было выбираться через ростовский или московский кластеры. Если же ехать вдоль реки — мы её нарекли Амазонкой — к морю не выберешься. Там, восточнее этого кластера, лежит непроходимая низина, через которую не проехать даже на танке. — Кто уже перебрался через одну такую низину, тот переберётся и через вторую, — с гордостью заявил Альберт Петрович. — Как думаешь, почему народ ещё не рванул в здешний рай? А потому, Володя, что южнее Познани есть такое противное место, через которое практически невозможно проехать даже на грузовике. А мы взяли и проехали. И колонну свою провели. — Сможете показать на карте? — попросил я, вытаскивая из разгрузки свёрнутый лист бумаги. — Это по данным аэрофотосъёмки. Нашей низины на ней не видно — зелёнка мешает. — Так-так-так… кхм… (Цензура), это что же такое получается — ваша конфедерация зажата между морем и Амазонкой? — бывший кэгэбэшник практически сразу уяснил основной нюанс географии наших мест. — (Цензура), каждый кластер — почти идеальный круг… А известно, кого занесло на другой берег реки? — Наших новых союзников — китайцев с армянами, — не стал скрывать я. — Первых, правда, мы ещё в глаза не видели, зато со вторыми сегодня полдня международной дипломатией занимались… До сих пор не выветрилось. — То-то я чую знакомый запашок, да и рожи у вас малость помятые, — засмеялся Петрович. — Закусывать надо было лучше. — Закусывали мы на славу, — вздохнул я, припоминая, сколько деликатесов пришлось сожрать ради дружбы народов. — Просто слишком много вопросов нужно было решать за один раз… Так как вы перебрались через низину? — Не скажу, что легко — потратили на это дело почти целый день, — но перебраться смогли, — ответил Альберт Петрович. — Потом взяли курс на юго-восток, чтобы обойти тех чернозадых, с которыми вы воюете, сильно отклонились к востоку, и как-то раком проехали мимо этой твоей Борисовки. — Борисовка не моя, а наша, и здесь почти никто не живёт, — уточнил я. — Стрёмно жить там, где весь гарнизон — с десяток бойцов без «брони» с одним-единственным пулемётом. Люди предпочитают тесниться поближе к Данилово, чтобы жить рядом с базами наёмников и ополчения. В Замятино, как я слышал, уже не осталось ни одного нежилого дома, и народ скоро начнёт обживать заброшенные деревушки. — Ты, Володя, лучше расскажи про ваш флот, — секунду подумав, Петрович перевёл разговор на другую тему. — Авось, где-нибудь найдётся местечко для старого «деда»… Я в двух словах поведал про наш флот, упомянув, что на «Маджестике» имеется нерешённая проблема с машиной, а на трофейной «Звезде» вряд ли удастся восстановить автоматику рулевого управления. Изучив повреждения электроники, наши и индийские спецы беспомощно разводили руками: сгорело всё, что могло сгореть, а что не могло, то было продырявлено снарядами «вулкана» так, что это уже не представлялось возможным отремонтировать. В случае необходимости супертанкер мог дать ход, но управлять этой громадиной пришлось бы с помощью машин. Манёвренности, естественно, никакой, зато риска — хоть отбавляй. Тут, наконец, показалась конечная цель нашей поездки, и спустя пару минут мы притормозили у дома Светланы Ильиничны, которую сами видели в первый раз. Сразу же бросилось в глаза обилие транспорта и гражданских лиц, в основном представительниц женского пола бальзаковского возраста. Кроме тягача БАТ-М и двух грузовиков у дачников и примкнувших к ним товарищей имелось ещё и три внедорожника: джипы «чероки», «вольво», и БМВ X-5. «Швед» являлся собственностью команды Терещенко, а изделие германского автопрома принадлежало полковнику Зарипову. — А это кто такие? Вон те две красивые девчонки, — как и следовало ожидать, капитан Руденко первым отреагировал на появление на пороге дома парочки отлично сложенных зеленоглазых брюнеток. — Чьи-то дочери? — Млин, Руслик, тебе что, твоей докторши мало? — деланно возмутился капитан Барулин. — Вот расскажем Диане, что ты на первых встреченных баб слюни пускаешь, кобель этакий. — Завидовать нехорошо, — скорчив приятелю рожу, засмеялся Руслан. — Альберт Петрович, разрешите поинтересоваться: те две девушки свободны, или как? — Сам у них спросишь, капитан, когда обучишь русскому языку, — на полном серьёзе ответил Рачко. — Или на английском — на нём они шпарят, как на родном. — Не понял, — Руденко удивлённо покосился на невозмутимую физиономию Петровича. — Полячки, что ли? Из Познани? — Угу, оттуда. Туристки, словачки, мы их по дороге подобрали, — произнёс бывший кэгэбэшник, хлопая дверцей «буффеля». — С дерева сняли, словно твоих мартышек. Их «шкода» на пузо села, а потом какой-то тигр загнал на местный баобаб, где обе и просидели трое суток. Терещенко-младший с приятелями уже пробовали шары подкатывать, да обломались по полной — с характером девахи. — Всё, Руслик, суши вёсла, — засмеялся Александр, оценивающе глянув на девушек. — А девочки фигуристые, в самом соку. — Забирай, если нравятся, — неожиданно заявил Петрович. — Не шучу. Не возьмёте вы — захапают другие. Пусть лучше вам радость подарят, чем достанутся Терещенко и его козлам. — Эээ… Неожиданное предложение, — слегка опешил Барулин, с удивлением покосившись на Рачко. — Разве можно раздавать женщин, словно конфеты… — Берём, — перебил я своего товарища. — Молчи, Саня, Альберт Петрович лучше знает, что делать с красивыми бабами. Он полжизни в море ходил, и… кхм… повидал женщин… много. — Дипломат. Сказал бы прямо: Петрович (цензура) кучу баб, — усмехнулся бывший моряк. — Ладно, хорош языки чесать, вон Тамарка идёт… Интересно, узнает она тебя, Вовка, или нет? Лет пятнадцать не видела. Тамара Александровна меня узнала. Поахала, поохала, едва не расплакалась от нахлынувших воспоминаний, успокоилась, засыпала кучей вопросов. Пришлось деликатно напомнить, что у нас мало времени, скоро наступит тёмное время суток, и гостей хотелось бы разместить с некоторым комфортом. Тем более что поблизости имеется ещё пара жилых домов, хозяйки которых будут рады русским людям. Наверное. Гости, однако, заявили, что за время путешествия они привыкли ночевать в своих машинах и не собираются стеснять гостеприимных хозяев. С другой стороны, некоторые были бы не против растянуться во весь рост и провести ночь в горизонтальном положении. Спать, конечно, можно и сидя в джипах, но лучше — лёжа, как и подобает нормальным людям. К этому времени мы уже перезнакомились со всеми дачниками и к ним примкнувшими, в том числе с бывшими дэпээсниками и с туристками из Словакии. Девушки мне понравились, дэпээсники — нет, поэтому я нагло воспользовался ситуацией под предлогом заботы о людях. Группе Терещенко-старшего и нескольким дачникам было предложено занять ближайший дом, тот, где недавно умерла хозяйка. Остальные же — Зарипов, Рачко, Пономарёв с супругами и словачками — оставались ночевать у Светланы Ильиничны. Народ не стал возражать против столь заманчивого предложения, и я вызвал наш «засадный полк». При виде парочки БТРов Терещенко, его молодцы и работяги как-то разом притихли, подполковник-пенсионер из Пскова тихо выругался сквозь зубы, а бывшие кэгэбэшники многозначительно переглянулись между собой. Наш «амтрэк» произвёл должное впечатление, да и экзотический «сарацин» не подкачал. Понаблюдав за реакцией гостей, я мысленно усмехнулся и пошёл ещё дальше. Взял и познакомил их с сержантом Райтом, представил того, как отличного солдата, а затем отослал вместе с остальными наёмниками к месту дислокации отряда Луонго. В общем, сразу же показал «старикам-разбойникам» и некоторым другим товарищам, кто командует парадом в новом мире. Народ, похоже, «вкурил» и стал смотреть на моих ребят совершенно иными глазами. Своим операм я как бы между прочим напомнил, как мы знакомились со Стрелковым и беженцами с верховий Амазонки, и парни сообразили с полуслова. Переглянувшись между собой, Зеленцов и Александр пообещали, что всё будет в полном ажуре, еды и напитков хватает для хорошего и сытного ужина. Затем Влад намекнул, что в нашем отряде имеется один толковый спецназовец, который имеет огромный опыт общения с людьми и хорошую интуицию, и тут уже я проявил смекалку и сообразительность. Пришлось «поменять» капитана Мышкина на Костю Григорьева, чему последний искренне обрадовался — лейтенант не меньше нашего оценил внешние данные двух словачек. Разделив группу на две части, я надеялся накрыть одним залпом сразу парочку «зайцев»: не позволить опытнейшим «старикам-разбойникам» переиграть моих оперов и дать парням возможность установить дружеские отношения с московскими дэпээсниками. Благо людям свойственно расслабляться после запредельных нервных потрясений, а с «огненной водой» и закуской у нас был полный порядок. Я сомневался, что кто-либо из нас перепьёт парочку бывших кэгэбэшников и подпола, дослужившегося до начальника УГРО. Такие зубры старой, ещё советской закалки способны выудить информацию из кого угодно, даже из мёртвого. Поэтому пусть помучаются, вытягивая что-нибудь полезное и толковое из Вольфганга и его сына Гельмута — немцы с лёгкостью закосят под «нихт ферштейн», если им будет дана такая команда. Костя вообще не видел перед собой ничего, кроме колыхающихся бюстов словацких девушек, которые — признаем это — смотрелись очень аппетитно. Изголодавшийся по женскому полу лейтенант не катил в качестве источника информации, ибо был способен думать лишь об одном и ни о чём другом. Кроме того, я опасался каких-нибудь фокусов со стороны Альберта Петровича, который всегда резал правду-матку, говорил прямо в глаза то, что думает. О той же полиции Петрович высказывался, в лучшем случае, нецензурно, добавляя, что бы он делал с обнаглевшими и бессовестными мусорами, если бы был моложе лет на — дцать. Следовало учесть, что за бывшим кэгэбэшником числилось энное количество трупов, не только «братков», но и иностранных граждан, ликвидированных во время зарубежных «командировок». Подозреваю, что упомянутые иностранные граждане всячески противились отправляться в мир иной по собственной воле… В общем, я решил перестраховаться и не провоцировать возможный конфликт Петровича со своими парнями. К счастью, мои худшие опасения не оправдались. «Старики-разбойники» не отказались от чарки-другой, но выпили не более чем по сотке грамм на каждого. Как оказалось, Пономарёв вообще не был любителем «зелёного змия», гурман Зарипов предпочитал хорошее вино, а Альберта Петровича самогон больше интересовал как дезинфицирующего средство для внешнего применения. Женщины предпочли навалиться на еду, на все лады расхваливая свежекопчёную рыбу — кулинарный эксперимент моряков с СТК — и буханку даниловского хлеба. Хлеба, как оказалось, люди не видели уже дней пять и успели по нему сильно соскучиться. Мы просидели за столом до глубокой ночи, рассказывая, строя и обсуждая планы на будущее. Как я и ожидал, Пономарёв с Зариповым проявили профессиональное любопытство, желая узнать много-много, больше, чем я мог поведать им в тот момент. Обломались, так как Костик с Гельмутом как-то незаметно отделились от коллектива, увлекли с собой обеих словачек, а Вольфганг и я умели хорошо «фильтровать базар». Забегая вперёд, скажу, что мои парни нашли общий язык с группой Терещенко, и вскоре отряд Стрелкова пополнился тремя новыми бойцами. Утро, как известно, редко бывает добрым, но иногда бывают и приятные исключения. Следующее утро стало одним из таких приятных исключений, когда не нужно нестись сломя голову чёрт знает куда, да ещё и на голодный желудок. Еды, правда, у нас имелось не особенно много, но на приличный завтрак вполне хватило. Прямо за завтраком неожиданно выяснилось, что в противоположном конце анклава находится Мамед со своим семейством, решивший наконец-таки перебраться в Данилово. Азербайджанцы остановились на ночь у супругов Третьяковых, утром двинулись дальше, пока не достигли позиций бойцов сержанта Луонго. Сержант связался с нами, доложил, и я предложил Мамеду подождать часик, чтобы ехать в составе большой колонны, а не в гордом одиночестве, аки горный орёл. Владелец придорожного ресторанчика искренне обрадовался моему предложению, так как совершенно не горел желанием рисковать ни собой, ни своими домочадцами. Затем, когда мы уже выехали на соединение с азербайджанцами, на связь вышел ван Клейст. «Команданте» сообщил, что отделение сержанта Райта остаётся в Борисовке, куда вскоре прибудет и лейтенант Карно со второй частью маневренной группы. Скорее всего, мы пересечёмся с небольшой колонной лейтенанта в пути, где-нибудь посередине чужого леса. Далее бельгиец информировал, что над кластером вот-вот должны пролететь два армянских вертолёта, и попросил не открывать огня по машинам союзников. Согласно договорённости с армянами, во время полёта лётчики сохраняли полное радиомолчание, чтобы избежать лишних неприятностей со стороны противника. Шутки шутками, но вдруг у исламистов завалялась какая-нибудь «стрела» или имеется недобитый доморощенный снайпер, способный подбить «вертушку» из обыкновенного РПГ. Береженого, как известно, и Бог бережёт, и не стоит рисковать бесценным личным составом, техникой и оружием. На карту поставлено слишком многое — жизни сотен людей. Действительно, вскоре мы услышали отдалённый шум вертолётных двигателей, но самих вертолётов так и не увидели — оба «миля» прошли стороной, на малой высоте, скрытые от нас верхушками деревьев. Ещё через полчаса мы разминулись с маленькой колонной Марселя Карно, состоявшей из одного «буффеля» и БТРа «ратель». Остановились, перекинулись с лейтенантом новостями, пожелали друг другу удачи и разъехались в разные стороны. Забегая вперёд, скажу, что во второй половине дня Карно доложил, что его маневренная группа вышла в район сосредоточения. «Солдаты удачи» заняли ресторанчик Мамеда и спустя несколько дней превратили постройку в самый комфортабельный опорный пункт во всей конфедерации. Здесь следует вернуться немного назад и рассказать о том, что происходило в подмосковном анклаве после нашего возвращения на базу. Получив от Жерара полную свободу действий, майор Стрелков сосредоточился на главном — на вывозе боевой техники. Благо личный состав — ополченцы, наёмники и добровольцы — отсутствием мотивации не страдал. Имея в своём распоряжении парочку исправных кранов, ополченцы за четыре часа вызволили из-под обломков оба Т-72. Ещё пара часиков ушло на погрузку танков на трейлеры, на формирование очередной колонны. А дальше Сергей Николаевич удивил как бельгийца, так и остальных командиров «диких гусей». Предполагая, что маршрут движения наземных конвоев уже известен боевикам «Боко Харам», майор приказал да Косте провести колонну в ночное время суток. Сержант попробовал было возразить, аппелируя к здравому смыслу, но Стрелков был неумолим. Усиленный одним из «пятьдесят пятых», конвой тащился по джунглям практически всю ночь и благополучно прибыл в Тордаташ. Позднее выяснилось, что чутьё не подвело ветерана трёх войн: исламисты действительно обнаружили проложенную сквозь джунгли дорогу, по которой ездили колонны. Организовав засаду, негритосы просидели в лесу более суток, пока сами не стали объектом охоты для семейки голодных динозаврусов. По результатам битвы с хищниками «бокохарамы» потеряли пятерых бойцов и свой последний гранатомёт, который угодил в пасть одной из тварей. Успешно «протолкнув» конвой с последними танками, Николаич приказал капитану Деларьену использовать новый маршрут, проходивший через кластер «Кошкин дом». Данный маршрут был намного сложнее и в три раза длиннее предыдущего, зато проходил по таким местам, где не ступала ни нога «солдат удачи», ни ополченцев. В общем, когда мы подъезжали к Данилово, экипажи сержантов Бертье и да Косты продирались через зелёнку, держа курс строго на запад. — Эх, красотища, (цензура), — вылезая из кабины «КрАЗа», произнёс Альберт Петрович. Колонна остановилась у ворот усадьбы, и народ стал вылезать из машин. Петрович покрутил головой, осматриваясь вокруг, задержал взгляд на туше трофейного супертанкера, после чего потянулся за крутым «цейсовским» биноклем. — Ну что же, всё без обмана… Мда… Что там, на «Сириусе» повреждено? Ты вчера говорил, Володя. — Автоматика рулевого привода, — отозвался я, галантно помогая жене Пономарёва сойти на землю. — Что точно, расскажут Сухонин с Амаром Сингхом, и наши мореманы с Эс-Тэ-Ка. Я в этих делах не волоку. — Алик, помоги нам сначала разгрузиться, — Тамара Александровна мигом просекла настроение супруга. — Успеешь ещё наработаться на своём танкере. — Тома, пусть молодёжь сама занимается физкультурой, — отмахнулся супруг, не отрываясь от бинокля. — Володя, где найти твоего Сухонина? — Вон, где суета у берега, видите? — я указал на несколько плотов, облепивших «аэробус» Эйр-Франс. — Это пленные арабы отрабатывают свою пайку. Эрик Робертович должен быть где-то поблизости. — Не «у берега», а «под берегом», — уточнил бывший кэгэбэшник, направляясь к своему «чероки», который «КрАЗ» таскал за собой на жёсткой сцепке. — Тома, я скатаюсь, ознакомлюсь с фронтом работ. Ты тут и сама с барахлом справишься… Вон, ребят попроси помочь. — С ним бесполезно разговаривать, — махнула рукой Тамара Александровна, обращаясь к остальным женщинам. — Упрямый, словно баран. Делает, чего захочет, и никого не слушает. Всю жизнь мне приходится всё делать самой. — Вольфганг, проедь, пожалуйста, с человеком, — попросил я Нидеррайтера-старшего, видя, что Альберт Петрович настроился ковать железо, не отходя от кассы. — Познакомь его с Сухониным и предупреди, что у Петровича сложный характер. — Сделаю, — улыбнувшись, кивнул немец. — Не волнуйтесь, фрау, здесь найдутся джентльмены, готовые оказать помощь. — Найдутся, найдутся… Костя, Гельмут, помогите женщинам с сумками и рюкзаками, — увидев парочку не особо занятых улыбающихся бойцов, я тотчас оторвал их от опеки над словачками. — С девчонками вечером наобщаетесь. — Доброго дня всем честным людям, — из ворот усадьбы появился капитан Ковалёв, остававшийся «на хозяйстве». — Вовка, тебе записка от Никитина. Ох, и зол на тебя Василий за то, что ты «повесил» на него дагестанцев. — О, чёрт, совсем из головы вылетело, — чертыхнулся я. — А чего Василий не напомнил по рации? Его что, в эфире забанили? — Потому и не напомнил, что зол, — уточнил Михаил, бросив оценивающий взгляд на Ивонну и Каролину (так звали девушек из Словакии). — Даги твои у нас во дворе с утра сидят, боятся, что беженцы припомнят им прошлые заслуги. — Евпатий-Коловратий, как это всё не вовремя, — поморщился я, понимая, что произошла досадная промашка. — Руслан, Марк! Выручайте своего командира, а то Никитин без соли меня сожрёт и не подавится. — Ага, боишься один, без друзей, — засмеялся Руденко. — А девок для товарища пожалел. — Хорош зубоскалить, Рус, я жрать хочу, — подходя, произнёс капитан Мышкин. — А у жены Василия, как ты знаешь, всегда найдётся что-нибудь вкусненькое… Пошли быстрее, пока нас никто не опередил. Интуиция не подвела Марка и на этот раз. В доме Никитиных витали обалденные ароматы чего-то свежеиспечённого. Нас усадили за стол, предложили продегустировать пирожки с рыбой, грибами и капустой, помочь определиться, какие их них вкуснее. Мы не отнекивались, уплетали за обе щёки, нахваливая кулинарный талант хозяйки. Довольно улыбаясь, Наталья собрала нам целую корзинку пирожков с собой, для бойцов на базе. Василий, может, и хотел поругаться, но, увидев настроение супруги, сменил свой гнев на милость. Разговор сам собой стал вертеться вокруг еды и проблемы с продовольствием вообще. Пожурив меня за забывчивость, глава информировал, что в связи с нестабильной ситуацией вокруг посёлка людям придётся всё больше и больше переходить на дары моря. Эксперимент по созданию коптильни оказался удачным, поэтому, начиная с завтрашнего дня, японцы начнут лов рыбы с помощью сетей и тралов. Часть добычи отправится «на экспорт», в соседние кластеры, прежде всего венграм и полякам, чтобы тем не пришлось урезать нормы продовольствия. Кроме того, надо бы по доброте душевной подкинуть рыбки и амишам, гордо замкнувшимся в своём сектантстве, словно черепаха в панцире. В перспективе, если дела с рыбалкой пойдут в гору, можно подумать и о том, чтобы поставлять копчёную рыбу армянам и китайцам. Если, конечно, новоприобретённые союзники будут согласны на самовывоз продукции. В свою очередь, я сообщил главе, что пусть об амишах болит голова у Жерара и его подчинённых, а нам куда важнее обеспечить продовольствием немногочисленных жителей борисовского анклава. И выставить там свой собственный гарнизон, состоящий из россиян, а не из наёмников. Если существует нехватка личного состава, то можно переправить в Борисовку дагестанцев и их семьи, чтобы те не мозолили глаза переселенцам из Подмосковья. В ответ Никитин в очередной раз обозвал меня хитрым ментом, но согласился с тем, что это единственный способ с пользой для себя разрулить ситуацию с дагами. Впрочем, не только с пользой, но и с определённым риском — вдруг в Борисовку неожиданно наведаются исламисты, и дагестанцы в очередной раз переметнутся на сторону врага. С другой стороны, если товарищ майор готов поручиться за кавказцев, то глава и не подумает возражать… В общем, мне пришлось дать слово, что Арслан, Шамиль, и Муса не создадут никаких проблем. А если создадут, то у меня есть в рукаве джокер по имени Альберт Петрович. Петрович — высококлассный специалист по устранению проблем, который в свои пятьдесят с хвостиком стоит больше целого взвода «солдат удачи». К сожалению, я не успел расхвалить перед Василием все достоинства и таланты бывших дачников. Зашипела «моторола», разом оборвав и нашу беседу, и мирное чаепитие. Переводчик бельгийца по имени Андрей (тот самый, с Украины) сообщил, что ван Клейст только что говорил со Стрелковым, и нам лучше срочно приехать в усадьбу. Недоумевая, чем мы можем помочь отряду Николаича, который находился почти в полусотне километров от Данилово, мы поблагодарили хозяйку за гостеприимство и поспешили обратно. Жерар уже поджидал нас у ворот, расхаживая туда-сюда, словно болотная цапля в поисках очередной лягушки. Здесь же, у ворот, стоял командирский грузовик, в кабине которого восседали Андрей с Украины и Гивинс, собственной персоной. — У Сержа возникли некоторые осложнения, — без предисловий объявил бельгиец, пожимая нам руки. — Поговорите с майором, так как проблема связана с вашей, полицейской тематикой. Спустя десять секунд мы слушали повествование Николаича о том, что в кластере появился отряд наших, российских уголовников, или, иными словами, родимый криминалитет. Отряд судя по всему, большой: под сотню рыл личного состава мужского пола, плюс некоторое количество дам определённого статуса — то ли подруги, то ли рабыни и наложницы. Гости вооружены лёгким стрелковым оружием, передвигаются в основном на джипах, но имеют и несколько грузовиков. «Братки» тихо вошли в анклав, тихо заняли бывший «даговский» посёлок, после чего выдвинули разведгруппы в сторону промзоны и автокомбината. В окрестностях промзоны, как оказалось, околачивались исламисты, и между ними и «братками» произошла короткая перестрелка. Боевики отступили, опознав в противнике страшных русских, но и уголовники не стали спешить с погоней — отошли обратно к недавно занятому ими посёлку. Вторая разведгруппа «братков», пытавшаяся подъехать к автопредприятию, вступила в контакт с бойцами Георгия. Здесь обошлось без перестрелки, так как визитёры и ополченцы говорили на одном и том же языке. Впрочем, обе стороны смотрели друг на друга с подозрением и недоверием, и разговор за жизнь мог в любой момент перерасти в ожесточённую перестрелку. — Отец Гавриил вызвался сходить парламентёром, чтобы договориться с главарями бандитов о ненападении, — рассказывал Сергей Николаевич. — Я подумал и разрешил ему. Может, и не надо было, но поздно уже менять… В общем, мы ждём возвращения священника, по результатам доложу. — А если они его «замочат»?! — почти в унисон воскликнули Александр с Русланом. — (Цензура)… Ибабутские тушканчики! — А если бандиты убьют отца Гавриила, то я отдам приказ накрыть посёлок полным пакетом НУРСов, — отозвался майор. — Полагаю, восемьдесят ракет помножат на ноль большую часть банды. — Господин Стрелкофф, постарайтесь экономить боекомплект, — неожиданно попросил ван Клейст. — У нас осталось очень мало ракет типа «эс-восемьдесят». — Ладно, пустим половину пакета, — смилостивился Николаич. — Извини, Жерар, мне на месте виднее, куда и сколько надо воткнуть «восьмидесяток». — Хорошо, Серж, я полностью доверяю тебе, и твоему боевому опыту, — произнёс бельгиец. — Я постоянно на связи, жду твоего доклада. — «Команданте», давай начистоту: что у нас с боеприпасами? — нахмурился я, чувствуя, что Жерар чего-то недоговаривает. — Ракеты подошли к концу? — Осталось десятка три, исключительно для нашей «цессны», — вздохнул командир «солдат удачи», после чего обернулся к грузовику. — Рэй! Вызови лейтенанта Ривза, спроси у него, что там у лётчиков? Долго ли они ещё будут ремонтировать самолёт? — Окей, — коротко отозвался Гивинс, напяливая на голову наушники. — А по патронам как? — прищурился капитан Мышкин. — Найдётся, чем поделиться с союзниками? — А у вас что, уже закончился весь боекомплект? — совершенно искренне удивился ван Клейст. — Я на будущее интересуюсь, — хмыкнул Марк. — Надо же знать, каков лимит у нашего «Военторга». — Рекомендую экономить патроны к пулемётам Калашникова, — произнёс бельгиец, кивнув на ПКМ в руках Барулина. — У нас нет запасов под русский калибр семь шестьдесят два на пятьдесят четыре. — Жерар! Тони побожился, что русский механик Николс сотворил настоящее чудо — оживил мёртвую «птичку»! — высунувшись из кабины, закричал Гивинс. — Сегодня вечером «цессна» будет здесь! — Хорошая новость, — согласился ван Клейст. — Передай Маккою, чтобы он был готов быстро вооружить и заправить наш самолёт. Думаю, майору Стрелкоффу не помешает поддержка с воздуха. Мне… Мысль бельгийца так и осталась невысказанной, так как в этот самый момент заговорила портативная рация, закреплённая в разгрузке у нашего «команданте». Заметно волнуясь, капитан Амар Сингх сообщил, что радар его «Маджестика» обнаружил какой-то объект в тринадцати морских милях от побережья. Индиец был готов чем угодно поклясться, что минуту назад экран радара был чист, а объект появился из ниоткуда, выпрыгнул, словно чёртик из табакерки. Незнакомец двигался со скоростью примерно десять узлов, и вскоре должен был появиться в зоне видимости. Услыхав новости, Жерар приказал Гивинсу немедленно объявить боевую тревогу во всём анклаве. Затем ван Клейст вызвал по рации Кадкина и приказал тому идти навстречу неизвестному кораблю, установить с гостем визуальный и радиоконтакт. Если корабль военный, то на рожон не лезть и постараться сохранить свои жизни. Ответ Василия Кадкина потряс всех, кто в тот момент оказался поблизости от бельгийца и его передвижного штаба. Командир бывший шведской яхты со сложнопроизносимым названием сообщил, что ему прекрасно известно, что за корабль появился на экране радара индийского танкера. Василий только что получил по радио опознавательный код АПЛ «Смоленск», с которой их СТК установил связь в первый же день после катаклизма. Все мы, включая наёмников, так и застыли на манер статуй, не веря своим ушам. Ни Кадкин, ни Горбань, ни остальные моряки и словом не обмолвились, что вели радиопереговоры с экипажем русской подлодки. Более того, Василий утверждал, что у них, как и у других землян, почти сразу же возникли проблемы с радиосвязью, и они ни с кем не общались. В связи с этим возникало великое множество вопросов, ответы на которые могли дать лишь несколько человек. — Андрэ, гони на берег!!! — бросаясь к «буффелю», рявкнул ван Клейст. — Русские, за мной! — Гельмут, заводи «амтрэк»!!! — во всю глотку заорал Руденко, стартанув к нашему БТРу. Бывшие дачники, суетившиеся во дворе, шарахнулись во все стороны, пропуская несущегося со всех ног капитана. — Вольфганг, бросай всё нафиг! — Интересно, в курсе ли всего этого товарищ Стрелков? — пробормотал я, оглядываясь на удаляющийся «унимог». — Как бы Жерар на эмоциях не наломал дров. — Догоним, если рванём напрямик через поля и огороды, — произнёс Марк, единственный из всех нас, кто проявил завидное хладнокровие. — А то «команданте» (цензура) кого-нибудь из моряков, а то и вообще замочит. Гельмут понял всё с полуслова, и амфибия понеслась напрямик через поле, распугивая каких-то местных пичуг. На связь вышел Всеволод Кутейкин, попытался выяснить, что происходит, и куда выдвигаться его расчёту. Ван Клейст, по словам Севы, либо рычал в ответ, либо игнорировал все его запросы по рации. Я посоветовал старшему лейтенанту не донимать пока бельгийца запросами и просто тихо посидеть в сторонке, пока мы сами не разберёмся со всеми проблемами. Кутейкин удивился, но пообещал, что он не полезет поперед батьки в пекло, тем более что «батька» Жерар сильно осерчал, а он, Сева, здесь совершенно ни при чём. Ван Клейста догнать так и не удалось: тот успел схватить первую же попавшуюся трофейную лодку, на которой рыбачили местные пацаны, и рванул на ней к СТК. Рядом с этим кораблём стоял «Дристигетен», которым командовал Кадкин, ходивший до этого назначения под командованием капитана Горбаня. Мы задержались на пляже на пару минут, пока нас не забрала моторная шлюпка с Сухониным и Петровичем на борту. Альберт Петрович, как выяснилось, так и не успел добраться до «Маджестика», ибо принялся помогать советами капитану третьего ранга в отставке. Эрик Робертович заценил морской опыт нового знакомого, и предложил тому пройтись до «аэробуса» и помочь поруководить пробной операцией по спасению ценностей с Земли. Сухонин рассматривал операцию по вытаскиванию на берег самолёта «Эйр Франс» тренировкой перед более серьёзным делом — подъёмов саудовского фрегата. По пути к СТК мы обратили внимание на суету, возникшую на палубе индийского танкера. Вскинули бинокли, присмотрелись: трое «солдат удачи», составлявших военную команду «Маджестика», подготовили к стрельбе «крупняк» и безоткатное орудие, наведя их на шведскую яхту. Сухонин с Петровичем тотчас засыпали нас массой вопросов, на большинство из которых мы не могли дать ответов. Ибо сами не понимали, почему команда Горбаня молчала, как рыбы, откуда возникли проблемы с радиоволнами и есть ли они вообще. С одной стороны, мы не заметили каких-нибудь проблем с радиосвязью во время своих дальних рейдов на запад и на восток. С другой стороны, было совершенно непонятно, почему армейцы из Ростова так и не установили радиосвязь ни с «дикими гусями», ни с армянами, ни с китайцами. — За стволы вроде пока никто не хватается, — доложил Руслан, рассматривая в бинокль происходящее на палубе СТК. — А морячки все с оружием… И когда только успели вооружиться? — Так наёмники же моряков и вооружили, — пояснил Эрик Робертович. — На следующий день после вашего ухода дело было. — Шеф, на берегу появилась «маталыга» с «вулканом» на прицепе, — оглянувшись назад, произнёс Александр. — (Цензура), Маккой с полукилометра превратит пароход в дуршлаг. — Он только пугает, — буркнул я. — Если бы Жерар хотел, то расстрелял бы Эс-Тэ-Ка без разговоров, суда и следствия. Причаливаем. Поднявшись на борт корабля, я с облегчением вздохнул: бельгиец всё же сумел взять себя в руки, и «стрелка» проходила мирно, словно беседа двух воспитанных финских бизнесменов. Жерар неторопливо задавал вопросы, Андрей переводил, а Игорь Степанович тыкал циркулем в самодельную карту, что-то там объясняя. Чуть в сторонке с пулемётом в руках стоял Гивинс, с улыбкой держа на прицеле Кадкина и ещё троих моряков — те даже не рисковали шелохнуться, не то чтобы сдёрнуть оружие с плеч. — Идите сюда, господа полицейские, — махнул нам рукой ван Клейст. — Сэр, повторите соотечественникам всё, что вы мне только что сейчас рассказали. — Извините меня, товарищи, — тяжело вздохнул Горбань. — Честное слово — не хотел, чтобы так оно получилось. Я слово человеку давал и не мог раскрыть эту тайну. — Скажи главное, Игорь Степанович: Стрелков знает? — первым делом поинтересовался я. — Его бойцы в курсе? — Сам Сергей да, знает, а его бойцы — нет, не в курсе, — ответил капитан СТК. — Именно он велел мне и ребятам молчать, даже если нас будут пытать. Мы и молчали, пока сегодня… — Стоп. Давай с самого начала, чётко, но коротко, — велел я, переглянувшись со своими мужиками. Руденко беззвучно выругался, Барулин недовольно хмурил брови, Мышкин смотрел на Горбаня так, словно собирался сунуть того в мешок и утопить, где поглубже. — Смелее, здесь все свои. Итак, в первый же день после катаклизма моряки имели стабильный радиоконтакт с АПЛ «Смоленск», выполнявшую боевую задачу где-то в Атлантическом океане. Командир этой самой подлодки, капитан первого ранга Варнаков, сообщил, что у его экипажа возникли серьёзные проблемы с американскими «коллегами», и попросил Горбаня молчать и больше ни с кем не выходить на связь. Более того, забыть об этом их разговоре, как о страшном сне. Если «Смоленск» выйдет из той передряги, куда его забросило Провидение, Варнаков сам свяжется с СТК, а если нет — это будет означать, что лодка погибла в бою с американцами. После этого «Смоленск» исчез из эфира на много суток, и Игорь Степанович справедливо полагал, что АПЛ упокоилась на дне местного океана. Горбань, дослужившийся в своё время на флоте до мичмана, молчал, словно глухонемой, молчали и его подчинённые, любившие и уважавшие своего капитана. Единственным посторонним человеком, посвящённым в эту тайну, оказался майор Стрелков. Капитан хотел посоветоваться, что же ему делать с тайной, которая страшно давит на плечи, и рассказал Сергею Николаевичу всё, как есть, без утайки. Николаич порекомендовал держать рот на замке, пока что-нибудь не прояснится, а если так и не прояснится, то лучше вообще никому нечего не рассказывать. Горбань молчал, боясь, что кто-нибудь из его подчинённых нечаянно проболтается, боясь, что либо свои, либо чужие заподозрят что-нибудь неладное. На нервной почве с капитаном случился инфаркт, а потом ещё и мы вломились к нему на судно, чтобы поспрашать о том, что конкретно видели моряки в первые дни пребывания в чужом мире. Игорь Степанович тогда едва не «раскололся» и едва не поведал о «Смоленске» всю правду. К счастью, успел сообразить, что визитёры, как говорится, не в теме, и честно рассказал об огромном озере с его местными тайнами. Далее мы узнали, что сразу же после катаклизма Кадкин слышал в эфире позывные более десятка самых различных кораблей, в том числе и нашего «Маджестика». Индийский танкер почти сразу же замолчал по непонятной причине, даже не успевответить на запрос с американского эсминца «Трэкстон». По словам Василия, на запросы эсминца отозвались панамский и норвежский контейнеровозы, филиппинский танкер, либерийский сухогруз, парочка канадских рыболовецких траулеров, американский прогулочный лайнер и какой-то испанский корабль. Ночью Кадкин слышал переговоры двух китайских судов, но не смог классифицировать их позывные. На следующий день к открытому радиообмену присоединился американский крейсер «Велла Гульф», сообщивший, что он возвращается к точке рандеву вместе с лайнером. Затем в эфир вышла какая-то гражданская радиостанция из Дюссельдорфа, принявшаяся вещать о конце света. Немецкая радиостанция сыпала цитатами из Библии, словно собачонка блохами, трещала без умолку почти двое суток, пока неожиданно не заткнулась. Василий был готов побожиться, что не слышал в эфире как переговоров обоих саудовских кораблей — фрегата и супертанкера, так и сигнала SOS с маленького японского траулера. Это звучало очень странно, учитывая показания пленных арабов и рассказ японцев о том, как они отчаянно взывали о помощи. С другой стороны, никто на побережье и в ближайшей округе не слышал радиостанцию из Дюссельдорфа, хотя она вещала в диапазоне КВ и УКВ. Тех же поляков из Познани прекрасно слышали и мы, и армяне с китайцами. Проблемы с радиосвязью начались, когда СТК прошёл примерно девяносто пять миль вниз по Амазонке. По словам Кадкина, эфир внезапно замолчал, и из него невозможно было выловить даже морзянку, не говоря уже об открытом вещании. После встречи с нами Василий осторожно пытался поговорить на эту тему с иностранными моряками, но радист с «Маджестика» с ходу огорошил коллегу заявлением, что индийский, японский и саудовские корабли — единственные, кого забросило в чужой мир. Кадкин сделал вид, что полностью разделяет мнение индуса, а сам безрезультатно ломал голову над этой проблемой. Пищу для размышлений подбросила и неожиданная находка шведской яхты, которая вообще ни разу не выходила в эфир. А сегодня днём Василий едва не подпрыгнул выше потолка, услышав знакомый позывной АПЛ «Смоленск». Варнаков сообщил, что его лодка подойдёт к берегу в надводном положении, и попросил не открывать огонь по его кораблю. Кадкин помчался с этой новостью к Горбаню, а в это время радар «Маджестика» засёк приближение незнакомца. Дальше события понеслись со скоростью курьерского поезда: Амар Сингх доложил командованию, Жерар тотчас поднял «в ружьё» немногочисленные силы береговой обороны, и мы всей толпой ломанулись на борт СТК. Думали, что придётся спасать молчуна Горбаня от праведного гнева бельгийца, а вышло, что угодили к моменту встречи с родной, российской подлодкой. — (Цензура), (цензура), тут, с вашими (цензура) тайнами, — как и следовало ожидать, Петрович в выражениях не постеснялся. — Штирлиц на штирлице и штирлицем погоняет, (цензура). — Прошу любить и жаловать: Альберт Петрович — царь и бог дизелей и прочих моторов, — пользуясь случаем, я представил бывшего «деда». — Петрович может оживить любой движок, даже мёртвый. — Вы, кажется, служили в Кэ-Гэ-Бэ? — припомнил бельгиец. — Мне нужно будет серьёзно поговорить с вами и с полковником… эээ… — Зариповым, — подсказал бывший кэгэбэшник, без стеснения разглядывавший командира «солдат удачи», словно прикидывая, сколь быстро можно прихлопнуть нашего «команданте». — Внимание! На горизонте незнакомое судно! — захрипела радиостанция в разгрузке Гивинса. — Внимание! — Рэй! Скажи Сингху, чтобы не орал на весь рейд! — раздражённо рявкнул ван Клейст. — Господин Кадкин, вы отстранены от командования сторожевым кораблём! С остальным разберёмся потом. — Кхм… Надо бы встретить гостей на подходе, как это полагается на флоте, — заметил Сухонин. — Мы вместе с испанцами сходим, сопроводим лодку. — Правильно, гостей лучше встречать на подступах, — с каким-то странным подтекстом произнёс Жерар. — Андрэ, Рэй, за мной, на катер! — Так, парни, быстро на яхту, — не мешкая, скомандовал я. Бельгийца не стоило оставлять одного, без присмотра. — Василий, давай с нами. Минут пять спустя «Дристигетен» взял курс к едва заметной точке на горизонте. По мере приближения эта точка постепенно превращалась в здоровенную толстую «рыбёшку», схожую по своим размерам с индийским танкером. Ван Клейст попросил Эрика Робертовича рассказать о боевых возможностях и составе вооружения АПЛ, и кап-три в отставке успел прочесть короткую лекцию о кораблях проекта 949А. Вскоре нас запросили по портативной рации, а на самом «Смоленске» замигал ратьер, предупреждая о необходимости держать безопасную дистанцию. С молчаливого согласия Жерара переговорами от имени конфедерации занялся Сухонин, лучше других понимавший военно-морскую терминологию, да и вообще всю специфику службы на подлодках. После недолгой беседы с вахтенным офицером Эрик Робертович проинформировал, что мы разойдёмся со «Смоленском» левым бортом, после чего пойдём параллельным курсом. Развернувшись метрах в восьмистах за кормой «левиафана», наш катер лёг на параллельный курс, и сопровождал лодку почти до места стоянки «Сириус Стара». Постепенно замедлив скорость, АПЛ застопорила ход и легла в дрейф в полумиле от супертанкера, так, чтобы её сложно было разглядеть с берега. Огромный корпус «Звезды» мог достаточно хорошо прикрыть подлодку от любопытных взоров, и у меня возникло стойкое подозрение, что военные моряки чётко знают, зачем и почему они так встали. Затем, словно по мановению волшебной палочки, откуда-то из чрева субмарины был извлечён «зодиак», и мы приготовились пожимать руки морякам, которых, как и нас, занесло в чужой мир против их воли и желания. — Добро пожаловать на борт нашего… сторожевика, товарищи, — с волнением в голосе произнёс Кадкин, приветствуя трёх офицеров, поднявшихся на борт «Дристигетена». Ещё двое моряков, вооружённые автоматами, оставались в «зодиаке». — Кадкин, Василий… Это я тогда общался с вами по радио. — Капитан первого ранга Дмитрий Варнаков, командир А-Пэ-Эл «Смоленск». Здравствуйте, Василий… Здравствуйте, товарищи… или господа? — представился высокий голубоглазый каперанг с «калашниковым» на плече. — У меня ощущение, что предо мной стоят «кожаные воротники»… Позвольте полюбопытствовать, где это вы раздобыли новенький «марпат»? — Жерар ван Клейст, командир объединённых вооружённых сил приморской конфедерации, — бельгиец сделал шаг вперёд, протягивая Варнакову правую руку. — Камуфляж — это часть платы одного афериста за «тёплую» должность в моём отряде. — Рад познакомиться, господин ван Клейст, — Дмитрий пожал бельгийцу руку. — Скажите, Жерар, а не найдётся ли у вас по комплекту «марпата» и для моих подводников? — Я постараюсь обеспечить ваших людей новой формой, — секунду помедлив, произнёс ван Клейст. — А вот с обувью, увы, вряд ли смогу чем-то помочь — склады с ботинками остались на Земле. — Будем считать, что мы договорились, — слегка улыбнувшись, кивнул Варнаков. — А теперь я хотел бы обсудить с вами со всеми одну большую загадку, с которой мы столкнулись в этом мире. — У нас со связью полный порядок. Уточните, сэр, о чём конкретно вы желаете поговорить? — слегка насторожился бельгиец. — Здесь, в новом мире, полно самых разных загадок. — Видимо, вы даже не подозреваете о странном поведении радиоволн на достаточно большой территории, на которой расположена конфедерация, — командир «Смоленска» посмотрел на Жерара так, словно подозревал того в причастности к непоняткам с радиочастотами. — Скажите, месье, вы слушаете регулярный радиообмен между военными кораблями Соединённых Штатов и флагманом их гражданской флотилии, лайнером «Эксплорер оф зе си»? — Нет, не слушаем. Мы лишь пару часов назад узнали о присутствии в этом мире эсминца «Трэкстон» и крейсера «Велла Гульф», — признался ван Клейст. — Но нам бы хотелось знать, где они находятся и что замышляют… Думаю, не нужно объяснять причину нашего любопытства? — Нет, причина хорошо видна в перископ, и её должно быть отлично видно с воздуха, — Варнаков бросил взгляд на здоровенную тушу саудовского супертанкера. — Рано или поздно, американцы доберутся до этого плавучего нефтехранилища. — Хренушки им, а не «Звезду», — вступил в разговор Сухонин. — Сухонин, Эрик Робертович, капитан третьего ранга в отставке, гидрограф… Жерар, надо завтра же уводить и прятать корабль. — Такую громадину невозможно спрятать, — подводник машинально обменялся рукопожатием с Сухониным. — Спрячем. Если мы смогли захватить, то сможем и спрятать, — со злинкой в голосе произнёс бельгиец. — Господин капитан первого ранга, так что там с радиоволнами? — Да, да, пора перейти к главному, — кивнув, командир «Смоленска» достал из кармана блокнот и перешёл к сути проблемы. — За последние двое суток мы смогли установить следующее… По словам Варнакова выходило, что вся территория конфедерации и часть левобережья Амазонки накрыты неким «куполом», природа которого неизвестна земной науке. «Купол» попросту локализировал все входящие и исходящие радиосигналы на той территории, которую он накрывал. Угодившие «под купол» имели возможность пользоваться радиосвязью исключительно в границах периметра «купола», не слыша и не принимая радиосигналы извне. Всё это моряки установили опытным путём, двигаясь на перископной глубине вдоль примерных границ «купола». — Дальность действия этого излучения варьируется от пятнадцати миль от берега здесь, — Дмитрий ткнул остриём карандаша в мыс Фоккер. — До шестидесяти миль южнее устья большой реки, — карандаш чиркнул по загогулине, изображавшей устье Амазонки. — Напротив устья самой реки граница аномальной зоны выдвигается в море почти на семьдесят миль от побережья. Если мы соединим все три указанные точки одной линией и соединим их не прямой, а вот так, то увидим весьма интересную картинку. — Вы хотите сказать, что источник излучения расположен где-то здесь? — толстый палец ван Клейста накрыл район, где «шилка» армян расстреляла беспилотник «диких гусей». — Да, где-то в этом районе, — Варнаков очертил кружок километров в тридцать в диаметре, если пересчитывать его на местность. — «Купол» накрывает территорию вокруг себя в радиусе семидесяти — семидесяти пяти морских миль. По этой причине американцы даже не догадываются, каким богатством располагает ваша конфедерация. — Капитан, что произошло между амерами и вами? — неожиданно поинтересовался Альберт Петрович. Вопрос бывшего кэгэбэшника застал врасплох всех, в том числе Жерара и меня. — Столкновение интересов двух сторон или что похуже? — Кхм… Мы потопили американскую подлодку, — немного помолчав, произнёс кап-раз. Над палубой «Дристигетена» повисла тишина. — Это была честная дуэль под водой, мы оказались лучше подготовлены и выстрелили первыми. — Можно подробнее, — нахмурился бельгиец. — Где и когда это произошло? — Милях в пятистах к юго-западу от вашего берега, если считать по прямой, — с милой улыбкой ответил Варнаков. — Сразу же после переноса… И командир «Смоленска» поведал, как катаклизм застал его субмарину в компании с парочкой «американок», которые следили за маневрами эскадры Северного флота в Северной Атлантике. Для «Смоленска» это был самый обыкновенный рутинный боевой поход, со ставшими традиционными «играми в прятки» в толще владений Нептуна с подлодками вероятного противника. Подобные «игры» происходили постоянно, практически в каждом боевом походе, и всегда заканчивались одним и тем же — возвращением на базу. Всегда, но только не в этот раз. Судя по всему, следовавшая за «Смоленском» буквально по пятам АПЛ «Хартфорд» угодила прямо на линию пересечения двух миров. Акустики зафиксировали неожиданный, как им показалось, взрыв, затем произошла резкая разгерметизация корпуса американской субмарины. Потеряв кормовую оконечность, «Хартфорд» пошла на всплытие, подавая сигнал SOS по звукоподводной связи. Подлодке удалось всплыть на поверхность моря, но произошёл внутренний взрыв, и субмарина вновь отправилась на дно, на этот раз окончательно. Прежде чем лодка затонула, шестерым американским морякам удалось покинуть её борт, в конечном итоге спасти свои жизни. Видимо, командир второй американской субмарины посчитал, что «Хартфорд» атакован и потоплен русскими, и в свою очередь атаковал «Смоленск». Нашим морякам пришлось ответить, и результатом короткого подводного боя стала гибель АПЛ «Нью-Гэмпшир». По словам Варнакова, у него не было иных вариантов, кроме как топить «американку», иначе та потопила бы его корабль. Затем российская подлодка всплыла на поверхность, и наши подобрали шестёрку выживших членов экипажа «Хартфорда». Американцы были в шоке, плохо соображали, что происходит и где они вообще находятся. Впрочем, и наши моряки долго не могли понять, каким это таким макаром «Смоленск» очутился в южных широтах, в четырёх тысячах миль южнее побережья Исландии. Быстро выяснилось, что милях в тридцати от субмарины лежит в дрейфе американский круизный лайнер «Эксплорер оф зе си», оравший SOS на всех частотах. На вопли лайнера отозвался крейсер «Велла Гульф», сообщивший, что сможет подоспеть не ранее чем через шесть часов. Командир крейсера порекомендовал «Эксплореру» двинуться малым ходом на норд-ост, дойти до ближайшего побережья и идти вдоль берега на восток, где лайнер встретит другой боевой корабль ВМФ США. Посовещавшись с командным составом лодки, Варнаков принял решение передать спасённых на борт лайнера и поскорее убираться из данного района куда подальше. Сказано — сделано: американцев передали на борт «Эксплорера», после чего «Смоленск» исчез в юго-западном направлении. К этому времени даже самый прожжённый скептик сообразил, что субмарина находится чёрте где, и уж точно не на родной планете. А к концу дня подводники выяснили, что кроме крейсера УРО американцы располагают ещё и эсминцем «Трэкстон», который собирает под своё крыло все надводные корабли с Земли, оказавшиеся в пределах досягаемости главных борцов за дерьмократию. Как уже говорилось, подлодка установила радиосвязь с СТК и поддерживала его в течении какого-то времени. Затем контакт прервался, и Варнаков решил, что с судном Горбаня произошло несчастье. Каперанг решил изменить курс и идти в район предполагаемого нахождения российского корабля, что и было сделано. Попутно экипаж «Смоленска» исследовал гидрографию чужого океана и наносил на карту контуры побережья, вдоль которого следовала субмарина. Миновав юго-восточную оконечность огромного острова размером с Англию, АПЛ пересекла пролив миль в сто пятьдесят шириной и взяла курс на восток вдоль гористого побережья. Линия берега постепенно склонялась к северо-востоку, затем повернула на север. Спустя какое-то время подлодка шла в северо-западном направлении, пока берег не повернул на запад. Конфигурация побережья напоминала зеркально отражённый Мексиканский залив, и Варнаков предположил, что и в этом мире давным-давно произошло падение астероида, образовавшего огромный кратер округлой формы. Затем субмарина вошла в зону действия неизвестного излучения, и моряки услышали переговоры между нашими кораблями — шведской яхтой и СТК. У Дмитрия хватило выдержки не выходить на связь в тот же момент и попытаться разобраться, почему это радист вдруг перестал слышать уже привычную болтовню американцев. Подводники приступили к изучению феномена непроходимости радиоволн, чтобы спустя пару дней сделать вывод о существовании некоего «купола», охватывавшего значительную часть побережья. Попутно моряки установили, что здешние «туземцы» обладают огромными материальными ценностями и, похоже, совершенно не подозревают, что в тысяче миль от них находится очень опасный враг. Далее Варнаков просто вышел на связь с Кадкиным и, словно Посейдон, поднялся на поверхность из морских глубин. В разгар повествования послышался шум авиационных моторов, спустя полминуты со стороны берега появилась наша многострадальная «цессна». Облетев корабли по кругу, двухмоторник покачал крыльями, после чего пошёл на посадку. Между тем, на палубе «Смоленска» появились двое моряков с ПЗРК в руках, а офицеры лодки проводили самолёт подозрительными взглядами. — Кхм… Что нам теперь делать с Коллинзом и его морпехами? — воспользовавшись паузой, я мигом испортил благодушное настроение командованию конфедерации. — В свете рассказанного товарищем каперангом амеры могут стать очень большой проблемой. Как только узнают, что где-то рядом есть их соотечественники. — Чёрт побери, — выругался Жерар, погладив ладонью свою бритую голову — характерный, кстати, жест бельгийца при неожиданном осложнении обстановки. — Ни в коем случае нельзя рассказывать Дэвиду про гибель двух американских субмарин и про два военных корабля их флота. — Василий, немедленно свяжись с лётчиками и попроси их молчать о том, что они здесь увидели, — тотчас распорядился я. — Скажи, что это личное распоряжение ван Клейста и штаба конфедерации. — Среди ваших людей есть американцы? — нахмурился Варнаков, проводив взглядом Кадкина, который помчался на мостик, чтобы переговорить с французами. — И много их? Военные или гражданские? — Человек десять, — ответил я, глядя каперангу прямо в глаза. — Морские пехотинцы, медики. Спасли десятки человеческих жизней, как у нас, так и у венгров. — Вот тебе бабушка, и Юрьев день, — произнёс молчавший до этого момента капитан-лейтенант Панарин, командир какой-то там БЧ. — Товарищи, можно я задам вам один важный вопрос? Что будут делать «кожаные воротники», когда к этому берегу подойдёт их эсминец? — Организуют тёплую встречу, чёрт подери, — выслушав перевод вопросов, недовольно буркнул Жерар. — Для начала нам нужно не допустить утечки информации о том, что русские потопили американскую подлодку. — Полностью согласен, — кивнул я, оборачиваясь к Сухонину. — Эрик Робертович, а как бы вы оценили вариант спрятать субмарину там же, куда планируете увести супертанкер? — Сложный вопрос, Володя, — бросив взгляд на корпус АПЛ, призадумался наш «адмирал». — Мы же ещё не успели провести разведку фарватера, не нашли подходящего места для стоянки… — Кхм… Господа и товарищи, может, нам проще уйти, чтобы у вас не было проблем с американцами? — переглянувшись со своими офицерами, командир «Смоленска» поставил вопрос ребром. — Я говорю серьёзно — этот мир большой, и мы найдём, где бросить якорь. — Нет, данный вопрос не обсуждается, — тотчас, без раздумий отрезал бельгиец. — Я не собираюсь идти на поводу у американцев или кого-либо другого. Старый миропорядок остался на Земле. Здесь — наша земля, и мы будем делать то, что сами посчитаем нужным. — Значит, Жерар, в придачу к фрегату твоим парням придётся потопить ещё и эсминец с крейсером, — со вздохом произнёс капитан Руденко. — Может, обратимся за помощью к Титову и его лихим горцам? — Кстати, Титов сейчас гостит у мадьяров, — неожиданно уточнил Марк. — Прилетел со своими экипажами… вместе с грузом. — Не обращайте внимания, товарищи, — это мы о своём, о девичьем, — улыбнулся я, заметив, как подводники обменялись между собой быстрыми взглядами. Моряки должны были засечь контакты между нами и армянами, но никак не могли узнать о том, что мы и карабахцы договорились о создании военного союза. — Кстати, вы в курсе, что в сотне кэмэ отсюда занесло часть российской столицы? — В курсе, — кивнул Варнаков. — Мы перехватили переговоры генерала по фамилии Левандовский с кем-то из его подчинённых. Более того, мы знаем, что севернее Москвы оказалась воинская часть Российской армии. — Это те, что в ростовском кластере? — прищурился я. — Ростовцы, как я понимаю, также сидят «под колпаком»? — Совершенно верно, действие неизвестного излучения захватывает и ростовский кластер, — подтвердил Панарин. — Между москвичами и ростовцами связь налажена, и лишь благодаря «куполу» американцы не знают, что это побережье забито народом, словно бочка селёдкой. — Дмитрий, а вы вступали в контакт с ростовскими или с московскими? — поинтересовался я, снедаемый любопытством. — Говорили ли с ними по радио? — Нет, мы решили начать с контакта с вами, — глядя мне прямо в глаза, ответил каперанг. — Если что, вы первыми попадёте под удар американцев. Сами знаете, почему. — Знаем, почему — богатые слишком, — зло сплюнул за борт Руслан. — Ну что, народ, завтра с утра двинем на Амазонку? — Надо идти уже сегодня, — глянув на положение местного светила, произнёс Сухонин. — Опоздание, товарищ капитан, иной раз смерти подобно. — Сегодня так сегодня, — пожал плечами Руденко. — Тебе, Эрик Робертович, и карты в руки. — Мы хотим спрятать «Звезду» в устье реки, которую назвали Амазонкой, — ван Клейст не перебивал, слушал и, дав нам выговориться, вновь обратился к гостям. — Вдоль нашего берега реки есть несколько длинных островов, и есть шанс пришвартовать супертанкер к одному из них. — Если это позволят сделать глубины, — мгновенно уточнил Сухонин. — Иначе просто поставим корабль где-нибудь поближе к нашему берегу. — Господин Варнаков, если нам удастся спрятать «Звезду», то точно так же можно спрятать и вашу лодку, — продолжил бельгиец. — Мы перегоним в немецкий анклав два танка и перекроем реку с нашего берега. Если повезёт, наши союзники перекроют реку с другого берега. — Господин ван Клейст, боюсь, вы нас совершенно не поняли. Мы не пришли сюда, чтобы прятаться от американцев, — усмехнулся Дмитрий. — Мы пришли сюда, чтобы предупредить всех вас о присутствии в этом мире силы, способной нанести военное поражение вашей конфедерации. Американцы превосходят вас в технологиях, и им не нужно высаживаться на берег, чтобы расстрелять ракетами избранные цели. — Одни такие храбрецы уже сунулись, — со злостью буркнул капитан Барулин. — Теперь вкалывают на стройках народного хозяйства, (цензура). — Что же касается меня и моего экипажа, — с улыбкой продолжил Варнаков. — Мы намерены драться с американцами, если те попытаются атаковать нас. А они попытаются — они иначе не могут. В этот момент спокойное течение переговорного процесса прервалось, так как на связь с командованием вышел майор Стрелков. Сергей Николаевич доложил, что полчаса назад рейнджеры сержанта Маллигана доставили в расположение отряда отца Гавриила. Принесли священника на руках в прямом смысле этого слова, ибо московские бандиты сильно избили старика, и тот рухнул без сил на полдороги, где и был подобран разведчиками. Стрелков не стал спускать бандюганам такую наглость и приказал накрыть занятый врагом посёлок половинным залпом РСЗО. Одновременно с пуском сорока С-8 вперёд двинулись Т-55 с парочкой самодельных БТРов с пехотным десантом. Под прикрытием артогня «саладина», который крушил крайние дома, словно картонные коробки. Войдя в посёлок, бойцы Маллигана не обнаружили там противника — бандюганы не намеревались бодаться лоб в лоб с теми, у кого есть танки и пушки. «Братки» бежали, бросив тела двух-трёх погибших товарищей, пятерых раненых из числа своих и целую толпу молодых баб и девок. Последние, как выяснилось, являлись сексрабынями, похищенными в Москве и в соседнем белорусском кластере. Обстрел ракетами застал сексрабынь в их автобусе, где те фактически жили и откуда их периодически изымали для употребления по назначению. После того как вокруг началась стрельба из серьёзных калибров, двое охранников шустро ломанулись спасать свои шкуры, бросив охраняемых на произвол судьбы. Среди баб и девок поднялась паника, часть из них также бросилась бежать куда глаза глядят — не лучшее решение, когда вокруг рвутся снаряды. Как это ни печально, но от нашего артобстрела погибло шесть девушек, а ещё пятеро получили ранения. — Мы вывезли всех баб на свою базу, и я намерен завтра же переправить их в Тордаташ, — Стрелков завершил первую часть своего доклада. — Парни Стива хорошенько потрясли пленных, и вот что те рассказали… Картина, действительно, вырисовывалась интересная. Судя по всему, борьба за власть в Москве вошла в новую стадию, и город стали покидать те, кто не смог договориться с чеченами, ментами и военными. Например, уголовники и к ним примкнувшие. Крупный отряд в две с половиной сотни рыл перебрался в соседний, белорусский анклав, изгнав оттуда его прежних хозяев. Затем часть бандитов пошла дальше на юг и оказалась в подмосковном кластере, где, в конце концов, и столкнулась с силами конфедерации. Если бы «братки» пожаловали на несколько дней раньше, то не исключено, что возник бы конфликт между ними и боевиками «Боко Харам», и обе стороны взаимно ослабили бы друг друга. Увы, этого не произошло, и нам пришлось последовательно воевать как с африканцами, так и с «родными» бандосами из Москвы. — Да, вот ещё, что может быть интересно товарищам шерлокхолмсам… Во главе всей этой группировки стоит некий Филимон, как говорят, жестокий и беспринципный беспредельщик, — выкладывал подробности Сергей Николаевич. — Имейте в виду, Володя: это был авангард банды — не самые хорошие, хреново вооружённые бойцы, как говорится, тупое «бычьё». Самые лучшие воюют в белорусском анклаве, в арьергарде — вместе с Филимоном пытаются отбиться от мансуровских головорезов… Мне думается, что ещё денёк-другой — и мы тоже войдём в соприкосновение с чеченами. Ни я, ни мои парни никогда ранее не слыхали про московского беспредельщика Филимона, о чём честно и признались Николаичу. Зато мы знали человека, который мог либо что-то знать об этом самом бандите, либо когда-то что-то о нём слышал. В общем, мы пообещали Стрелкову порасспрошать «Ерёму» и выйти на связь вечером, когда уладим одни дела. — А теперь перейду к главным, не менее занимательным новостям. Отряд под командованием сержанта да Косты не прибыл в анклав в расчётное время, — прокашлялся Сергей Николаевич. Я похолодел, подозревая, что мы сейчас услышим о потерях в личном составе и технике. — Объективные обстоятельства — в трёх километрах от нас танкисты натолкнулись в джунглях на колонну беженцев из белорусского кластера. Судя по всему, это те, кто сбежал от московских бандитов… В общем, пока разобрались, пока навели мосты дружбы, пока договорились… Короче, «бульбаши» сейчас стоят лагерем у «железки» и решают, куда им податься дальше. — Серж, ты командир на месте, и мы с Робером поддержим любое твоё решение, — выдержав мхатовскую паузу, объявил командир «диких гусей». — Давай вечером решим, куда и как будем вывозить беженцев. — Вы с Деларьеном лучше срочно усильте наш гарнизон в «Кошкином доме», — отозвался Стрелков. — А то сгинут мужики ни за хрен собачий… Всё, меня зовут… Давай, Жерар. — Чёрт, Серж прав — надо где-то наскрести взвод бойцов, — почесав подбородок, бельгиец повернулся к Гивинсу. — Рэй, прикинь, какие силы можно выделить для усиления группы Мванги? — Вы сами всё слышали, товарищи, — я пересёкся взглядом с Варнаковым. — Не надо быть Нострадамусом, чтобы предсказать то, что нас ждёт конфликт с чеченами и прочими московскими группировками… Это, если американцы не опередят, конечно. — Вот именно поэтому мы останемся здесь — прикрыть вас с моря от америкосов, — командир «Смоленска» и не подумал отвести глаза в сторону. — Мне как-то не внушает доверия эмвэдэшный генерал, сделавший ставку на тех, кто убивал в Чечне наших солдат… Будем считать, что мы — это варяги на новый лад. — Стало быть, ты метишь стать новым Рюриком? — ухмыльнулся я. — Спешу огорчить: у нас уже есть «команданте», с которым мы сожрали пуд соли на двоих. — Стоп, Владимир, мы не ели так много соли, — выслушав дословный перевод в исполнении Марка, ван Клейст уставился на меня, словно Шварценеггер на Хищника. — Водку пили, виски пили, ром пили, са-мо-гон пили… Текилу с солью мы не пили… Народ заржал так, что над планширем появилась удивлённая физиономия одного из моряков, которые сидели в «зодиаке». Смеялись все, кто в тот момент находился на яхте — и мы, и наёмники, и офицеры-подводники. В прах рассыпалась та невидимая стена недоверия и отчуждения, которая всё ещё разделяла «аборигенов» побережья и пришлых «варягов». С этого момента стало ясно, что мы и моряки станем единой командой, так как иного пути у нас не было. Право, не прогибаться же нам под каких-то там америкосов или абреков Мансурова? Не откладывая вопрос в долгий ящик, мы сразу же перешли к конкретике — к планированию взаимодействия между сухопутными силами конфедерации и экипажем АПЛ. Здесь практически сразу же всплыла проблема «кожаных воротников», которые теперь одновременно являлись и нашими союзниками, и потенциальными врагами. Покумекав и так, и этак, приняли так называемое соломоново решение: оставить до поры до времени всё как есть, не посвящая Коллинза и его морпехов в тайну подлодки. Более того, вообще решили не информировать американцев про то, что арсенал конфедерации пополнился целой атомной субмариной.…Мда, а ведь были времена, когда мы радовались лишней «помповухе» в руках даниловских мужиков, — подумал я, окинув взглядом парочку стальных монстров — «Сириус Стар» и «Смоленск». — Надо бы попросить у Дмитрия пару-тройку «игл», если они у него есть… Случись чего, «стингеры» могут в нужный момент крупно подвести… Чёрт его знает, какая электроника напихана в палубные вертолёты амеровских крейсера и эсминца… Варнаков, как и ожидалось, не отказал — приказал подчинённым немедленно доставить на яхту целых четыре ПЗРК. Далее предложил Сухонину помочь людьми в деле разведки фарватера в устье реки, чему Эрик Робертович оказался несказанно рад. Как пояснил кап-три, имея под началом два судна, можно сократить время работ в пару-тройку раз, промеряя глубины одновременно возле обоих берегов реки. Военный совет, если его можно так назвать, почти завершился, когда на связь вышел капитан Деларьен. Робер сообщил, что союзники с противоположного берега Амазонки приняли обе машины и теперь изъявляют готовность поучаствовать в боевых действиях против врагов конфедерации. Деларьен не был посвящён во все нюансы наших отношений с армянами, поэтому запросил указаний от командования. Мы переговорили с капитаном Титовым лично, и спустя десять минут отряд Деларьена пополнился двумя танковыми экипажами. Геннадий здраво смотрел на обстановку, прекрасно осознавая, что без постройки пары причалов нельзя доставить выменянные армянами танки на другой берег реки. Теоретически, конечно, может, и можно, если изготовить пару надёжных плотов. Но данный вариант, как говорится, без гарантий: случись что при пересечении стремнины, и произойдёт потеря бесценной боевой машины. В проигрыше окажутся все — и карабахцы, и конфедераты. Поэтому лучше обождать и помочь союзникам конкретным делом, чем идти на бездумный риск ради сомнительного выигрыша во времени. Офицеров с лодки заинтересовало, что мы собираемся провернуть, и нам пришлось вкратце рассказать о деловых отношениях с армянскими союзниками. Варнаков одобрил обмен двух Т-72-х на снаряды, ехидно заметив, что у ментов всегда всё в порядке с коммерческой жилкой, особенно когда надо реализовать халявное добро. Затем каперанг намекнул, что ему хотелось бы побеседовать с карабахцами лично, как только это позволит сделать обстановка. Я усмехнулся и поведал морякам, что среди нас имеется один весьма талантливый в гешефтных делах товарищ, способный дать фору любому армянину. Гений этот — старший лейтенант Кутейкин. Так что, если подводникам потребуется что-нибудь срочно обменять — пусть они смело обращаются к Всеволоду. Сева устроит всё в лучшем виде и обязательно в свою собственную пользу. Переговоры с новыми союзниками завершилась, когда солнце вот-вот должно было коснуться краем диска далёкого западного горизонта. Пожелав удачи командиру «Смоленска» и его экипажу, мы отправились обратно на берег. Впрочем, не все. Заявив, что индийские механики никак не обойдутся без его профессиональных знаний и огромного опыта, а супруга — женщина понятливая, и ей не впервой — Альберт Петрович умотал на рыбацкой лодке на «Маджестик». Эрик Робертович остался на сторожевике, ожидая прибытия с субмарины обещанных Варнаковым офицеров. Обратно решили ехать точно так же, как ехали к морю — через лес напрямик. Выехав на шоссе, сразу же заметили LAV-25, стоявший недалеко от «аэродромного» блокпоста. Хорошее настроение тотчас как ветром сдуло. Ехавший впереди «буффель» притормозил, и наш «амтрэк» поравнялся с командирской машиной. — Я сам с этим разберусь! — приоткрыв дверцу, рыкнул Жерар. — Встретимся у мэра Никитина! «Унимог» повернул и покатил по шоссе, а мы решили навестить усадьбу Еремеева. Там, как и ожидалось, творилось самое натуральное людское столпотворение — наши женщины, толпа супружниц наших беженцев-дачников, дагестанцы со своими семьями, да ещё и близкие Мамеда и Вахида в придачу. Шум, гам, бабская суета и вообще полный бардак. Мы даже не стали сходить с БТРа — глянули от ворот на этот бедлам, после чего поехали к главе администрации. Для разговора «по душам», так сказать. У ворот дома Никитина торчали оба тульских азербайджанца — Мамед с Вахидом, — эмоционально обсуждавшие что-то с товарищем Доценко. Судя по жестикуляции азеров, у них возникли какое-то непонятки с великим коммерсантом и гениальным комбинатором, специалистом по обмену золота на дерьмо. Впрочем, увидев нас, Матвеич неожиданно расплылся в льстивой улыбочке и закивал головой, словно китайский болванчик. — Ой, товарищи, вспомнил — есть тут у нас один домик, специально для такого случая держали, — услышал я сквозь рокот двигателя «амтрэка». — Подождите здесь минутку, я принесу ключи. — Мамед, Вахид, давайте зайдём к Василию, — велел я, глянув на слегка взбледнувшую физиономию Доценко (опять, наверное, чего-то натворил, гад такой). — Разговор есть серьёзный. — Эээ… Мы, Володя, вроде уже всё решили, — Мамед с Вахидом переглянулись, явно не понимая, куда и зачем я их зову. — Сейчас Александр принесёт ключи. — Принесёт, принесёт, не беспокойтесь, — мысленно усмехнувшись, кивнул я. — Никто в этом и не сомневается… Пошли. Разговор, действительно, предстоял очень серьёзный. Для начала мы в темпе вывалили на Никитина — заодно и на подвернувшихся под руку азербайджанцев — последние новости, а затем… нагло попросили чего-нибудь пожрать. Надо же как-то с пользой скоротать время, пока глава приходит в себя, а азеры о чём-то громко «трут» в коридоре на своём родном языке. Мамеда с Вахидом можно понять — мало того что они и так угодили из огня да в полымя, так теперь чёртовы менты втравливают их в новое приключение на борту супертанкера. Отказаться нельзя, ибо такого не поймут ни русские, ни «солдаты удачи». Затем, практически одновременно, появились ван Клейст и Доценко. Последний сунул ключи Мамеду, и попытался тихонько удрать, пока его не загрузили какой-нибудь ответственной работой. Удрать не получилось, ибо Матвеич не смог проскочить мимо Натальи, супруги Василия, которая тащила к столу здоровенную кастрюлю с варёной картошкой. Бельгиец первым делом успокоил всю нашу ораву, сообщив, что американцы не в курсах насчёт русской подлодки. Не знают они и о присутствии в новом мире парочки боевых кораблей ВМС США, о таинственном излучении, из-за которого нас до сих пор ещё не разбомбили охочие до нефти пиндосы. Выполняя приказ команданте, Броссьер с Ориолем молчали, словно рыбы, ни словом не обмолвившись о том, какую «акулу» увидали с воздуха. Неожиданный приезд «кожаных воротников» в Данилово был вызван тем, что они прознали о фермерах из Кентукки. Никто не запрещал армянским танкистам рассказывать о том, кого закинуло на противоположный берег Амазонки, вот те и проболтались. В общем, посовещавшись меж собой, морпехи решили, что их священный долг — любой ценой добраться до соотечественников, а для этого все средства хороши. Средств оказалось маловато — бронетранспортёр, «хамви», плюс забронированный грузовик. Выбор сам собой пал на LAV-25 — только этот БТР имел шанс самостоятельно пересечь столь крупную водную преграду, как Амазонка. Кроме того, в поход собрались не все американцы, а лишь шестеро добровольцев во главе с лейтенантом Фридманом. Подполковник Коллинз, капитан Санчез и сержант Райли остались в Тордаташе, так как ожидалось прибытие новой партии раненых из подмосковного кластера. — Мэтт не желает ничего слушать, упёрся, словно буйвол, — уминая картошку с квашеной капустой, пожаловался Жерар. — Идиот… Владимир, объясни ему, что устье Амазонки пошире тренировочного бассейна на базе Пенделтон в Сан-Диего. — Угу, наш «амтрэк» едва не захлестнуло волнами, когда мы плыли на тот берег, — с набитым ртом произнёс я. — Есть там одно место, где стремнины и водовороты бурлят так, что ажно жутко становится. — Может, предложить амерам поменяться машинами? — предложил капитан Руденко. — Мы им — амфибию, они нам — броневик. — Нет, будет лучше, если мы вместе с ними пойдём на нашем «амтрэке», а их LAV-25 оставим здесь, на базе, — подумав, ответил я. — А когда вернёмся, Мэтт заберёт свою «броню» обратно. — Хорошо, попробуйте предложить этот вариант Фридману, — отозвался ван Клейст, роясь в кармане своей разгрузки. — Вот, съёмка местности к юго-востоку от армянского кластера… Это ещё одна пирамида, а это — один очень интересный каньон, выходящий прямо на побережье… Карту возьмите себе — она вам нужнее. — Странный какой-то каньон, — заметил я, рассматривая отпечатанную на принтере чёрно-белую карту. — Например, эта прямая, которая идёт, словно стрела — стена, что ли? Протянулась через весь каньон… Кто, вообще, в здравом уме строит стену в каньоне? — Там, на месте и разберётесь, что это за стена, — пожал плечами бельгиец. — Вам навстречу выйдёт взвод армянской механизированной пехоты… — Мотострелковый взвод, — поправил я нашего команданте. — Да, мотострелковый взвод на бээмпэ. Они сопроводят вас и Мэтта до самого анклава Кентукки, — уточнил Жерар. — Теперь о главном: ваша основная задача — разведка местности… Я не намерен затягивать исполнение наших обязательств по контракту с армянами. Завтра же начнём строить причал… Я слышал, что у вас возникли какие-то проблемы с русскими мусульманами? Могу предложить приемлемый для всех вариант… Получив задачу и решив, благодаря бельгийцу, проблему с дагами, мы тепло поблагодарили хозяев за гостеприимство, после чего отчалили восвояси. На базе по-прежнему было многолюдно, но царил, можно сказать, относительный порядок. Получившие жильё азербайджанцы покинули усадьбу вместе с семьями, а Арслан с друзьями приструнили своих слишком общительных и говорливых баб. «Обрадовав» дагов перспективой скорого переезда в «родной» анклав «диких гусей», мы попросили горцев соблюдать тишину, и отправились отдыхать. Перед сном я зашёл к Николаю, чтобы обсудить со своим армейским другом некоторые вопросы. Состояние здоровья Еремеева постепенно улучшалось, он уже порывался вставать с постели, и Екатерина прикладывала массу усилий, чтобы выдержать раненого в постели. — Кхм… Походу, я знаю, с кем пересеклись Стрелков и наши бойцы, — произнёс «Ерёма», выслушав мой подробный рассказ. — Филимон — это «погоняло» известного в Москве торговца «живым товаром»… Ну, бабами в бордели торгует… Торговал… Филимонов Олег, четыре «ходки», купил себе «вора в законе»… Паршивый тип, мутный, считает себя самым умным на этом свете… — Спасибо, Коля. Предупредим Николаича, чтобы он держал ухо востро, — поблагодарил я «Ерёму». — А ты не геройствуй тут, а отлежись нормально… Успеешь ещё набегаться. — Катя уже нажаловалась? — лёгкая улыбка тронула губы Николая. — Очень строгая женщина, доложу я тебе… Ты, Вовка, тоже не лезь на рожон… Может, всё же возьмёшь Влада с Костей? — Нет, у Константина сотрясение, а у Зеленцова сломано ребро, — я отрицательно качнул головой. Душа, если честно, совершенно не лежала к предстоящей с утра поездке, но что поделаешь, если надо как-то избавляться от американцев? Не убивать же их, в самом деле? — Они мне нужны абсолютно здоровыми, так же, как и ты с Леонидом. Наши женщины, похоже, почувствовали, что за их спинами происходит нечто непонятное, и попробовали выудить «военную тайну». Своими, чисто женскими способами и талантами. Не знаю, как другие наши девушки, а из Марины дознаватель получился не очень — я насочинял ей с три короба, перемешав правду и выдумку. Утром мы попытались претворить в жизнь идею Руслана, но потерпели полное фиаско. Честно говоря, я рассчитывал, что нам удастся уговорить Фридмана взять и выдвинуться в разведку на нашем «амтрэке». Но лейтенант упёрся, как горный баран, заявив, что LAV-25 с лёгкостью преодолеет любую водную преграду, а морпехам никак не обойтись без мощной огневой поддержки в виде 25-мм «бушмастера». Кроме того, Мэтт дал нам понять, что по-прежнему не доверяет русским союзникам, несмотря на то что те давным-давно на короткой ноге с ван Клейстом и остальными наёмниками. В общем, выехав на двух боевых машинах, в половине восьмого утра, спустя час мы подъехали к устью Амазонки. К этому времени три наших корабля — СТК, траулер и яхта — уже вошли в реку, по ходу проводя разведку фарватера. «Маджестик» лежал в дрейфе за выступающей в море песчаной косой, видимо, в ожидании отмашки со стороны нашего гидрографа. На «Сириус Старе», похоже, также ждали приказа Сухонина, иначе сложно было объяснить то, что супертанкер всё ещё торчал на якоре напротив Данилово. Глянув на устье реки своими собственными глазами, Фридман слегка призадумался. Затем, поборов собственную гордость, попросил нас взять на борт пятерых морпехов, а сам уселся в кресло водителя БТРа. Мне было показалось, что лейтенант наконец-то включил мозги, но увы — наша очередная попытка отговорить Мэтта от намерения пересечь Амазонку на LAV-25 накрылась медным тазом. Как и ожидалось, река постаралась не упустить столь лакомую добычу, как пара железных коробок с самоуверенными человечками внутри. Метрах в четырёхстах от левого берега вода стала на всю катушку захлёстывать оба наших бронетранспортёра. И, если «амтрэк» изначально проектировался с расчетом на подобное плаванье, то с LAV-25 этот фокус не прошёл. Бронетранспортёрзахлестнуло волнами, вода проникла в боевое отделение, и Фридман, похоже, слегка запаниковал. Вместо того чтобы выдерживать заданный курс и дистанцию до нашей амфибии, лейтенант отвернул в сторону. Течение в этом месте было особенно сильным — позднее выяснилось, что это происходит из-за рельефа дна Амазонки — и БТР Мэтта стало сносить в море. Фридман запаниковал ещё больше и совершил роковую ошибку: вместо того чтобы позволить стремнине свободно отнести машину в море, а затем спокойно подойти к берегу на километр-другой восточнее намеченной точки, лейтенант решил побороться с течением. В общем, произошло то, что произошло: LAV-25 уже было пересёк стремнину, но неожиданно заглох двигатель, и БТР превратился в подводную лодку. Мэтт каким-то чудом умудрился вынырнуть с глубины в десяток метров, и его стало уносить в море. Нам пришлось изменить курс, чтобы спасти упрямого незадачливого американца, который, к счастью, умел хорошо плавать. Форсировав реку, мы покатили по пляжу на восток, и километров через семь увидели тот самый каньон, который являлся первой промежуточной целью похода. Здесь-то и выяснилось, что «каньон» следует сразу же взять в кавычки, так как увиденное совершенно не походило на каньон в нашем понимании этого смысла. Нашему взору предстала странная местность, поросшая густым кустарником, тянувшаяся километра на три вдоль пляжа. Вся странность заключалась в том, что сей «каньон» уходил на двадцать два километра к северу, постепенно сужаясь и незаметно для глаз поднимаясь до уровня окружающего его ландшафта. Возникало ощущение, что перед нами лавовое поле, застывшее чёрт знает сколько тысяч лет назад, но смущало отсутствие в ближайших окрестностях вулкана, пусть даже старого и потухшего. Очень скоро нам стало ясно, что «амтрэк» продирается сквозь здешний кустарник со скоростью пешехода, и никак не быстрее. Пришлось прокатиться по пляжу ещё на пару кэмэ к востоку, пока мы не нашли подходящее местечко, где кустарник оказался более редким и низкорослым. Точнее, относительно низкорослым — высотой всего лишь полтора-два метра, с частыми проплешинами-полянами в этой зелёнке. Мы решили, что ничем не рискуем, если будем держаться в полутора сотнях метрах от откоса, тянувшегося вдоль «каньона» на многие километры. У местных аборигенов, насколько нам было известно, не имелось оружия, способного навредить земной бронетехнике. Всё началось с того, что амфибия, до этого момента ни разу нас не подводившая, дважды потеряла левую гусеницу. Личному составу пришлось покидать чрево БТРа, чтобы помахать кувалдами и поближе познакомиться с местными флорой и фауной. Флора оказалась скудна — всего лишь три вида кустарников, один из которых раскидывал свои корневища на несколько метров вокруг себя. Эти чёртовы корневища имели твёрдость не хуже железа, стлались по земле и, похоже, являлись причиной потери «амтрэком» его гусениц.
Фауна была представлена несколькими видами мелких ящериц, какими-то крысами, что ли, шнырявшими тут и там в поисках добычи. Судя по следам, в зелёнке водилась живность и покрупнее, но её распугал рёв мотора и «ароматы» нашего «стального зверя». Проехав километров пять-шесть, мы в очередной раз потеряли гусеницу, на этот раз левую. Вновь спешились, разошлись четырьмя парами в разные стороны, метров на десять в каждую, чтобы предотвратить неожиданное появление какой-нибудь излишне любопытной местной зверушки. Мало ли кто возжелает «помочь» Гельмуту и сержанту Мак-Кинли менять сломанный «палец». Мне с капитаном Барулиным выпало «держать» западное направление, Руденко с Мышкиным приглядывали за южным сектором. «Кожаные воротники», соответственно, взяли на себя север и запад, наблюдая за гребнем откоса, окаймлявшего «каньон». Склон откоса усеивал редкий низкий кустарник, в котором вряд ли мог спрятаться кто-нибудь крупнее мыши. — Помогите!!! Помогите!!! — кричавший по-английски человек появился внезапно. Вынырнул из зелёнки в прямом смысле этого слова. Вынырнул в секторе ответственности пары Фридмана, и тотчас бросился к лейтенанту. Морпехи моментально взяли незнакомца на мушку, но почему-то не нашпиговали цель свинцом. — Они идут!!! Они прямо за мной!!! Помогите!!! — Всем внимание! — рявкнул я, машинально отвлекаясь на незнакомца. Подсознательно отметил, что тот одет в какое-то непонятное тряпьё, чем сильно напоминает босяка из какого-нибудь старого фильма. Театрально взмахнув руками, оборванец бухнулся на колени метрах в пяти перед американцами и быстро-быстро что-то затараторил по-английски. Фридман неожиданно опустил винтовку и сделал шаг вперёд, протянув незнакомцу руку. — Мэтт!!! В чём дело!? — Он канадец! — успел выкрикнуть в ответ лейтенант. — Канадский инструктор! …В этот миг меня отбросило назад, и я со всего маху рухнул спиной в кустарник. Адская боль в долю секунды разлилась по всему телу, я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. Память моментально подсказала, что подобные ощущения уже приходилось испытывать пару раз, когда пули попадали в бронежилет. Но тогда огонь вёлся из пистолетов, и «макаровские» пули имеют несколько иные баллистические характеристики. На этот же раз… Рука сама собой нашарила в разгрузке сдвоенные автоматные магазины, похоже, простреленные насквозь… Никто из нас не услышал первых выстрелов, сделанных из оружия с глушителем. Но в следующую секунду тишину разорвали две короткие очереди, скосившие Фридмана и того морпеха, которому не повезло оказаться в паре с лейтенантом. Одновременно с этим с гребня почти вертикального откоса ударил пулемёт, длинной очередью накрыв вторую пару американцев. Затем пулемётчик обстрелял троих наших товарищей, занимавшихся ремонтом гусеницы. Враг вёл огонь с правого фланга, с расстояния около полутора сотен метров, с высоты примерно метров в восемь-десять, что давало ему огромное тактическое превосходство. Правее застучала ответная очередь из ПКМа, затем — слава богу! — рядом со мной застрочил и пулемёт Александра. Противник моментально перенёс огонь на новые цели, а я с силой оттолкнулся каблуком от земли, отползая к краю куста. Тело моментально отозвалось взрывом боли во всю грудь, зато наконец-то удалось хватануть ртом порцию воздуха. В этот момент в бой вступила наша амфибия — Вольфганг ударил изо всего башенного вооружения, поливая гребень откоса из автоматического гранатомёта и «крупняка». Вражеский пулемётчик замолчал, видимо, накрытый разрывами, а снайпер попытался вывести из строя гранатомёт. В следующее мгновение мозг «забыл» обо всех болевых ощущениях: я увидел того самого босяка, чьё появление предшествовало нападению. Выхватив оружие из рук убитого лейтенанта, оборванец стремительно бросился к нашему «амтрэку». Не успевая толком прицелиться, я поднял автомат и выпустил в сторону босяка длинную очередь, заставив того спешно рухнуть на землю, так и не добежав до БТРа. Нидеррайтер-старший продолжал молотить из двух стволов сразу, отвлекая на себя внимание и огонь противника. — Вовка!!! — из-за грохота стрельбы я не сразу расслышал, что Руслан пытается докричаться до нас по рации. — Сашка!!! (Цензура)!!!.. — Рус, что с Марком!? — изловчившись, я дотянулся до «моторолы». — Вы живы?! — В норме! — расслышал я ответ капитана сквозь рокот «крупняка». Автоматический гранатомёт БТРа неожиданно умолк. — Отходить надо! — Русские, предлагаю вам сдаться! — в наш разговор внезапно влез кто-то посторонний, говоривший по-русски с сильным акцентом. — Две минуты на размышление! — Пошёл (цензура)! — моментально отреагировал Руденко. — Вовка, снайпера у них уже нема! Отходим! В этот момент Вольфганг сделал то, что в конечном итоге и спасло наши жизни — немец принялся отстреливать дымовые гранаты, все восемь штук. Секунду спустя Нидеррайтер-старший приоткрыл верхний люк, выпихнув наружу бельгийскую М72. Скатившись по броне, граната разорвалась у правого борта «амтрэка», нашпиговав осколками так и не добитого мною оборванца. Этот гад, как выяснилось, уже успел подобраться к БТРу вплотную, находясь в «мёртвой зоне» для башенного вооружения амфибии. Воспользовавшись ситуацией, сержант Мак-Кинли — его чисто случайно прикрыл своим телом Гельмут — заскочил в десантное отделение, и секунд десять спустя всё пространство вокруг «амтрэка» оказалось затянуто плотным дымом. Противник прекратил обстрел, видимо, не желая без толку тратить боекомплект. Замолчали и мы, но уже по другой причине — требовалось успеть сделать ноги, пока работает дымоаппаратура и горят дымовые шашки. — Саня! Это я! — плюнув на боль, я быстро подполз к Александру, где и обнаружил, что капитан ранен в плечо. — Вот, чёрт! Как же ты стрелял-то!? — На адреналине, походу, — отозвался капитан, бледнея буквально у меня на глазах. — Обозлился я очень, когда по плечу попало… Вова, вколи промедол, что-то мне не очень… Руки дрожат… Пока я вкалывал товарищу промедол, Рон Мак-Кинли бросился проверять состояние «кожаных воротников», чьи тела лежали поодаль. Лейтенант Фридман был убит наповал попаданием в голову — утопив в реке шлем, Мэтт повязал голову банданой, чем сильно облегчил врагу задачу отправить себя на тот свет. Погибла и та пара морпехов, которые «держали» восточный сектор — их прошило пулемётной очередью. Ещё двое американцев находились в статусе «трёхсотых», и сержант быстро поволок их обоих в зелёнку, подальше от неподвижного БТРа. Добив из «крупняка» остаток ленты, Вольфганг пулей метнулся к сыну, лежавшему у левой гусеницы амфибии. Будучи раненным в обе ноги, Гельмут с трудом мог передвигаться ползком, подтягиваясь на руках. Подхватив сына, бывший офицер «штази» поспешил за Мак-Кинли, чтобы успеть скрыться в кустарнике, пока позволяет обстановка. Наш отход прикрывали Руденко и Мышкин, умудрившиеся во время боя не получить ни царапины. Позднее Марк рассказывал, что он словно почувствовал на себе чей-то взгляд, прямо как много лет назад там, в Чечне. Бывший спецназовец резко сбил Руслана подножкой и тотчас рухнул на землю рядом с товарищем. Это, видимо, и спасло обоих капитанов от пуль снайпера, который взял на прицел нас с Барулиным. А Саня, похоже, вообще родился в рубашке, иначе невозможно объяснить, каким образом пуля угодила ему в плечо, да ещё столь удачно, что прошла исключительно через мягкие ткани. Хотя Александр и потерял прилично крови, но он мог двигать рукой, а главное — мог передвигаться самостоятельно. В отличие, например, от двух раненых американцев. Занимавшийся ремонтом гусеницы морпех получил два ранения — пули угодили в руку и в голову. Шлем спас американца от смерти, но не уберёг от сотрясения мозга и травмы шейных позвонков. Солдат был без сознания, и мне пришлось тащить его волоком около двух километров. Второй морской пехотинец получил ранение в грудную клетку — пуля пробила бронежилет. Раненый потерял много крови и периодически терял сознание, пока Рон тащил его на себе. Нам повезло, что враг либо не рискнул, либо не смог помешать нашему отходу. Если бы противник имел силы и средства организовать погоню, то мы бы никогда не выбрались из того чёртова «каньона». Но произошло то, что произошло, и в конечном итоге мы беспрепятственно добрались до противоположного откоса. Подойдя к склону, сделали привал, осмотрелись по сторонам, подсчитали остатки БК, перевязали «трёхсотых». Быстро выяснили, что не имеем возможности выйти на связь ни с армянами, ни с наёмниками. Дальности действия «моторол», увы, не хватало, а подаренная Жераром радиостанция стала трофеем неизвестного противника. Вместе с «амтрэком» и его бортовой радиоаппаратурой. Кроме того, враг завладел парой ручных гранатомётов, запасом патронов и всем прочим нашим имуществом. Быстро прикинув то да сё, решили идти напрямик к Амазонке, до которой, по нашим прикидкам, было с десяток километров. Оттуда был шанс связаться либо с моряками, либо с «солдатами удачи» в немецком кластере. Ну, и не нужно объяснять, что раненым требовалась квалифицированная медицинская помощь, которую могли оказать только на другом берегу реки. Спустя буквально пять минут стало ясно, что добраться до Амазонки будет сложнее, чем планировалось. Крутой откос высотой метров в шесть-семь тянулся с юга на север и представлял из себя достаточно сложное препятствие. Не будь у нас четверых «трёхсотых», мы бы смогли взобраться наверх, пусть и не с первого раза. Увы, с ранеными на руках мы не могли провернуть подобный фокус, ибо не имели при себе ни верёвок, ни тросов. Пришлось двинуть на юг, в сторону моря, в надежде найти подходящее местечко, где можно преодолеть склон. Пройдя около восьмисот метров, мы неожиданно натолкнулись на промоину, словно специально созданную природой для того, чтобы подниматься наверх. Полтора метра шириной, и даже с неким подобием ступенек, видимо, образованных потоками воды. Обрадовавшись, мы воспользовались неожиданным подарком судьбы и через десяток минут присели передохнуть уже наверху. Далее последовал долгий и утомительный переход с тремя ранеными на руках. «Трёхсотых» пришлось тащить поочерёдно, освободив от этой обязанности капитана Барулина. Гельмут — единственный из раненых, кто оставался в сознании — геройствовал, прося бросить его, оставив ему автомат, пистолет и одну гранату. Полагаю, не нужно уточнять, что никто не собирался выполнять мальчишескую просьбу товарища Нидеррайтера-младшего. Даже не знаю, сколько мы успели пройти в сторону Амазонки — может, три километра, может, пять. Вокруг простиралась холмистая местность, с обильной растительностью на любой вкус и цвет. Целые рощи каких-то не очень высоких деревьев, заросли кустарников, густая трава, по пояс и выше. Не желая ломиться через всё это многообразие местной флоры, мы отыскали что-то вроде тропы и тащились по ней, пока… нас не остановили. Всё началось с того, что Марку показалось, что за нами нарисовалась погоня. С некоторых пор мы доверяли чутью капитана на все триста процентов с гаком, поэтому решили специально обогнуть невысокий холм, можно сказать, обыкновенный бугорок, поросший травой. Рассчитывая устроить засаду нашим преследователям, мы никак не ожидали, что те просчитали наши действия на несколько ходов вперёд. Оглянувшись в очередной раз назад, я едва не выронил из рук ПКМ — даже не думая прятаться, метрах в пятидесяти позади нас шагала парочка серокожих аборигенов. Туземцы передвигались абсолютно бесшумно, так, как это умеют делать бойцы сил спецназначения или опытные охотники-следопыты. Но больше всего меня поразило не умение аборигенов бесшумно ходить в зелёнке, а то, что они никак не отреагировали на раскрытие их инкогнито. Серокожие даже не напряглись, уже не говоря о том, чтобы занести для броска свои дротики, либо сигануть в траву и спрятаться там. Это могло означать лишь одно… — Стойте, парни, — негромко приказал я, не сводя глаз с туземцев. — Раненых на землю, без команды не стрелять… Каждый держит свой сектор. — (Цензура), кто это? — опускаясь на колено, севшим голосом прохрипел Александр. — Володя, может, это глюки от потери крови, а? — Что-то многовато их… глюков, — заметил капитан Мышкин, укладывая на траву раненого морпеха. — Рон, опусти автомат… Да, да, знаю… — Ё-моё, (цензура), — одного взгляда по сторонам хватило, чтобы оценить бесперспективность сопротивления. Даже если бы у каждого из нас было по пулемёту с полной лентой, мы бы не смогли остановить дюжину «собачек Баскервиля», готовых броситься вперёд по команде «фас». Бросок «собачек» готовились поддержать два с половиной десятка арбалетчиков, замерших в ожидавшие команды «залп». — Не стрелять… Если бы они хотели нас грохнуть, то нас бы уже не было… — Впереди, на одиннадцать часов, — не своим голосом произнёс капитан Руденко. — (Цензура), а они знают, что делают. Действительно, вооружённые автоматами аборигены точно знали, что за девайсы оказались в их руках. Присев на одно колено, трое серокожих взяли нас на прицел, словно каких-нибудь куропаток. Какие-то жалкие шестьдесят метров, разделявшие их и нас, не являлись препятствием для пуль, и мне почему-то не хотелось проверять, насколько хорошо туземцы освоили трофейные «калаши». Может, мы и рискнули бы принять бой даже в таких условиях, но все карты путали «собаки Баскервиля». …До арбалетчиков метров тридцать-сорок, но они рассыпались широким фронтом… Соображают… Парой очередей всех не накроем, — мозг в темпе перебирал различные варианты и никак не мог найти никакого приемлемого решения. — До «собак» метров сорок, наверное… А бегают они ой как быстро… Классическая засада в виде буквы «Г», да ещё и с подстраховкой в виде клыкастых монстров… Не дураки. — Что будем делать? — вопрос Вольфганга повис в воздухе, так как в этот момент от цепи арбалетчиков отделился какой-то тип, с офигенно пышным головным убором из разноцветных перьев. Судя по этому очень богатому украшению, товарищ явно занимал какое-то особое положение в иерархии серокожих вояк. Уж очень он отличался ото всех остальных воинов, причёску которых дополняло по два-три пера, не более. — Не стрелять, — вновь приказал я, бросив быстрый взгляд по сторонам. — Это, походу, переговорщик… Подойдя к нам шагов на десять, тип с перьями остановился, положил на землю своё копьё, затем медленно вытащил из ножен кинжал, бросил его рядом с копьём. После этого туземец поднял вверх обе руки на уровень груди, ладонями к нам — жест, видимо, означавший мирные намерения визитёра. Мне не оставалось ничего иного, как повторить все действия аборигена, подтвердив наше нежелание вступать в конфликт. Удовлетворившись обменом жестами, серокожий повернул голову и прокричал пару отрывистых команд. Услыхав обороты туземной речи, я стал подозревать, что переговоры придётся вести с помощью жестов, рисунков либо на языке глухонемых. К счастью, тип в перьях смог удивить нас, причём больше, чем мы вообще могли того ожидать. — Вот у кого они раздобыли автоматы, — негромко заметил Руслан, комментируя появление на сцене очередного персонажа. — Турок, что ли? — Скорее, азер, — быстро сообразил я, разглядывая незнакомца. Безоружный бородатый человек в камуфляжной форме быстрым шагом спешил в нашу сторону. — Один из тех, бесследно пропавших, про которых говорил Сурен. — Вы русские, да? — подойдя, с очень сильным кавказским акцентом произнёс азербайджанский солдат. — Не стреляйте, пожалуйста… Иржики не хотят войны. — Кто? — в унисон переспросили мы с Руденко. — Какие ещё, на хрен, иржики? — Они так себя называют, — пожал плечами землянин. — Короче, они сами вам всё скажут. — Как??? — мне показалось, что я ослышался. — Эти… коржики… знают русский??? — Нет, не знают, — отрицательно качнул головой азер. — У них есть какой-то прибор, который переводит любой язык… Мамой клянусь. — У них? У этих дикарей? — сказанное солдатом просто не укладывалось у меня в голове. — Откуда у них прибор? — Я не знаю, — вновь пожал плечами землянин. — Вон, ящик несут… Из-за спин арбалетчиков появилась ещё одна парочка серокожих, тащивших что-то вроде небольшого паланкина. В паланкине оказалось несколько ничем не примечательных деревянных ящиков, вложенных один в другой, наподобие матрёшек. Целых три штуки. Из самого последнего ящика аборигены извлекли какой-то непонятный пенал тёмного цвета. Длиной примерно с метр, шириной сантиметров в шестьдесят, и высотой навскидку сантиметров сорок. Сей пенал совершенно не вязался с общим уровнем развития туземцев, так как сильно смахивал на какой-нибудь земной высокотехнологичный девайс. Продемонстрировав девайс нам, вождь нажал, как мне показалось, пару-тройку скрытых кнопок и произнёс несколько длинных фраз. — Мы не враги, — прибор послушно воспроизвёл слова серокожего. По-русски, но каким-то нечеловеческим машинным голосом. — Мы не хотим вас убить… Мы хотим пригласить вас в гости… Выньте маленькие стрелы из своих арбалетов. — Чего-чего? — не понял я. — Какие стрелы? — В их языке нет слова «патроны», — уточнил азербайджанец. — Выньте магазины из автоматов и пистолетов. — А что дальше? — поинтересовался я, мысленно радуясь, что от нас не потребовали опустошить от патронов сами магазины. Случись чего, вновь зарядить оружие — дело пары секунд. Если, конечно, они у нас будут, эти секунды. — Что если мы не хотим к ним в гости? — Вам лучше пойти, — помялся землянин. — Иначе иржики уйдут, а потом спустят на свободу своих церберов. — Ладно, мы сходим в гости, если они уберут своих «собачек»… куда подальше, — больше всего мне не хотелось стать объектом охоты для клыкастых монстров, которых не завалишь одной-двумя пулями. — Но у нас есть трое раненых, которым срочно требуется нормальная медицинская помощь. Нормальная, а не шаманство какое-нибудь. — Иржики постараются спасти жизнь раненых, — произнёс азер. — Я сам видел, как они вытаскивали пулю у одного из моих друзей. Друг выжил. — Марк, переведи всё Рону. Парни, у нас мало шансов перебить этих чёртовых зверюг, поэтому придётся зайти в гости. Раненых понесут эти… иржики, — решил я, отсоединяя магазин от «калаша». Затем я извлёк из разгрузки «эфку», ту самую, без взрывателя, и взялся на кольцо. — Короче, я сейчас выдёргиваю чеку и крепко держу рычаг… Ты, как там тебя, переведи серокожим, чтобы без фокусов. Иначе подорвём и себя и их. Вождь туземцев, похоже, не ожидал от гостей столь крупной подляны и на секунду даже слегка подрастерялся. Впрочем, моментально взял себя в руки, принялся раздавать команды налево и направо и быстро организовал нам носильщиков. С самыми настоящими носилками, сделанными из древков копий, ремней и каких-то звериных шкур. Судя по скорости сборки носилок, аборигены не раз попадали в подобные ситуации и имели богатый опыт в перемещении раненых и пострадавших. Спустя четверть часа мы двинулись в обратном направлении, следом за вождём серокожих, сопровождаемые всего десятком солдат с мечами и копьями. Остальные туземцы — арбалетчики, «собаководы» и парочка с паланкином — исчезли из зоны прямой видимости, но, судя по всему, держались где-то поблизости. Бок о бок с нами шагали вождь и азербайджанец Камиль, по ходу дела рассказывавший историю своих злоключений. Как я и предполагал, осознав, что произошёл Большой Капут, азеры покинули свои окопы и отправились, как говорится, куда глаза глядят. Точнее, на юго-восток, куда-нибудь подальше от армянского кластера, чтобы спасти свои собственные жизни. Побродив по чужому миру пару суток, солдаты вышли к большой пирамиде, похожей на египетские. Решив малость передохнуть, земляне разбили лагерь у подножья исполинского сооружения и принялись кумекать, что же им делать дальше. Думали долго, до очень глубокой ночи, а поутру неожиданно обнаружилось, что все понастроенные планы накрылись медным тазиком. Аборигены появились внезапно, словно выскочили из-под земли в прямом смысле этого слова, и моментально взяли в плен всю группу. Ну, а дальше вообще началась самая натуральная фантастика… Прошагав, наверное, километра два, мы неожиданно оказались у входа в какое-то подземелье. Вход в подземелье был настолько тщательно замаскирован, что никто из нас никогда не догадался бы о том, что он вообще существует. Здесь, возле входа в подземелье нас поджидали носильщики с хитроумным прибором и ещё трое серокожих товарищей, по словам Камиля, неплохо разбиравшиеся в медицине. С нашего позволения эти трое шаманов — обозначим их для простоты этим термином — осмотрели всех «трёхсотых» и заявили, что одному из американцев потребуется серьёзное хирургическое вмешательство. Ну, чтобы вытащить из тела пресловутую маленькую арбалетную стрелу. А вот второму раненому американцу, по мнению знахарей, требовались покой и хороший уход. То есть, именно то, что и нужно человеку при сотрясении головного мозга. Тем временем аборигены зажгли пару десятков факелов, и вождь предложил нам спускаться вниз, следом за носильщиками и шаманами. Нам не оставалось ничего другого, как последовать за туземцами, что мы и сделали. Между тем вождь демонстративно держался рядом со мною, давая понять, что никто не собирается угрожать гостям. Хотя скудность освещения и не позволяла рассмотреть подземелье во всех подробностях, мы оказались поражены. Если первые метров двадцать не произвели особого впечатления — пещера как пещера — то затем пошли сюрприз за сюрпризом. Пещера неожиданно приобрела правильную геометрическую форму, превратившись в самый натуральный туннель с круглым сечением метров пять-шесть диаметром. Ещё через пару десятков метров туннель пошёл вниз, уходя всё глубже и глубже под землю. Прошагав метров двести вниз, мы ощутили, что пол туннеля вновь перешёл в горизонтальную плоскость. Ещё через пару сотен метров мы подошли к монолитной каменной плите, которая оказалась откатываемой в сторону дверью. И не просто откатываемой, а ещё и утопающей в противоположной стене туннеля на добрых полметра, не менее. Прямо как в том старом американском кинофильме с Харрисоном Фордом в главной роли. Плита имела примерно полуметровую толщину и производила впечатление обалденно тяжёлой фиговины. Как и следовало ожидать, силовой привод давным-давно не функционировал, но создатели предусмотрели возможность откатывать плиту вручную с помощью сложной системы воротов и рычагов. Чтобы открывать и закрывать столь массивную дверь, туземцы держали здесь целый взвод народу. Но больше всего нас потрясла та точность, с которой круглая плита вписывалась в противоположную стену, заходя в паз с фантастической точностью. Оставив позади плиту и подземный блокпост аборигенов, мы углубились в приятную прохладу подземелья. Камиль сразу же предупредил, что туннель тянется километров на десять, и идти придётся очень долго, часа два-три. Туземцы — вождь, шаманы и даже носильщики — переставляли ноги весьма шустро, и нам пришлось поднажать, невольно перейдя на быстрый строевой шаг. Я опасался, что Александр не выдержит такого темпа, но один из знахарей дал капитану какой-то корешок, запихнул себе в рот точно такой же, и спустя минуту Саня сообщил, что чувствует прилив сил. Не знаю, сколько мы прошагали в километрах, но в конечном итоге упёрлись в точно такую же дверь-плиту, как и на другом конце туннеля. Народу здесь было побольше — человек сорок серокожих бойцов, имевших на вооружении хитроумные многозарядные арбалеты наподобие древнекитайских. Этакая штуковина на повозке, которая могла легко нашпиговать дротиками любого, кто добрался бы до этого конца туннеля. Миновав второй блокпост, мы прошли ещё пару сотен метров, после чего оказались в каком-то помещении. Освещение, увы, оставляло желать лучшего, и мы смогли разглядеть лишь связки стрел и дротиков, какие-то мешки, ящики и тюки. Судя по всему, сей зал являлся самым обыкновенным складом вещевого довольствия, где аборигены хранили запасы своего вооружения и амуниции. Следующее помещение сильно напоминало казарму, а затем мы прибыли к конечной цели «похода в гости» — вошли в зал, освещённый множеством факелов. Сразу же бросилась в глаза необычная конструкция потолка, состоявшая из нескольких арок, опирающихся на огромные колонны. Затем мой взгляд упал на странные ниши в противоположной стене, часть из которых занимали уже знакомые нам пеналы-переводчики. Как раз в этот момент туземцы извлекли из паланкина «наш» пенал и запихнули его в одну из ниш. Мне сразу же на ум пришла аналогия с типичной подзарядкой аккумуляторов у различных земных электронных прибамбасов. Между тем трое знахарей кликнули своих коллег, забегали, засуетились вокруг раненых. Откуда-то возникли ящички с медицинскими девайсами, дополнительные факелы, большие раскладные столы. Сержант Мак-Кинли решил глянуть на медицинские инструменты, которые собрались использовать шаманы, да так и застыл истуканом. Реакция морпеха была вполне объяснима — ножи, скальпели и прочие щипцы сильно напоминали хирургический набор из личного кофра подполковника Коллинза. Минуту спустя один из серокожих принялся показывать жестами, чтобы Александр снимал с себя амуницию и одежду и дал возможность добраться до его раны. С моего разрешения капитан подчинился, и спустя какое-то время шаман внимательно изучал входное и выходное отверстия. В конечном итоге Барулину дали скушать ещё какой-то корешок, знахарь ловко засыпал рану каким-то серым порошком, после чего аккуратно залепил её какой-то смолой, что ли. Уложив «трёхсотых» на столы, шаманы с помощью Рона и Вольфганга занялись остальными ранеными. Первым делом привели в себя америкоса, получившего сотрясение мозга. Разглядев физиономию «врача», морпех истошно заорал и вновь потерял сознание. Вопль пиндоса ударил по ушам так, что я едва не выронил из рук гранату, а парни дёрнулись было к оружию. Слава богу, что мы заранее вытащили из автоматов магазины, иначе неизвестно что могло произойти. Тем временем вождь организовал для гостей обед и ужин на манер шведского стола. Воины живенько натаскали корзины с самой разнообразной снедью, приволокли небольшие столики, на которые водрузили кувшины с водой и бочонки с вином. Мы бы голодны, как волки, и вопрос кушать или не кушать отпал сам собой. Кроме того, прямо на наших глазах вождь лично перепробовал практически каждое блюдо, давая понять, что еда нормальная, не отравленная. Не откладывая дела в долгий ящик, иржики принялись пополнять словарный запас пенала-переводчика. Вождь, который, кстати, не спешил называть своё имя, указывал на какой-нибудь простой предмет, чётко произносил его название на родном языке и просил нас повторить на русском. Камиль тотчас поведал, что аборигены уже провернули подобный фокус с ним самим и его товарищами, благодаря чему земляне и туземцы получили возможность понимать друг друга. В общем, параллельно с набиванием брюха нам пришлось заниматься ещё и лингвистическими упражнениями. Лингвистические упражнения плавно перетекли в самое настоящее театральное представление. Один из воинов — талантливый малый — принялся изображать различные движения человеческого тела: шаг, бег, приседания и т. п. Не сложно было догадаться, что от нас требуется озвучить глаголы, а затем серокожим понадобятся и прилагательные. Так оно и произошло спустя какое-то время. По ходу дела неожиданно выяснилось, что у аборигенов имеется свой собственный алфавит, причём сразу в двух вариантах. Так уж получилось, что мы не особо следили за ходом времени и очень удивились, когда вождь сообщил, что на поверхности давно наступила ночь. К этому времени, используя какие-то шаманские и хилерские методы, знахари умудрились вытащить из тела американца пулю, заштопали раны Гельмута и наложили хитроумный бандаж на шею ещё одного морпеха. Сержант Мак-Кинли был впечатлён выше крыши и в благодарность предложил туземцам обучить их английскому, французскому и немецкому. Думаю, не нужно объяснять, каким матом обложил американца Вольфганг, когда его попросили поработать с пеналом-переводчиком. Как и все остальные, немец дико хотел спать, а инопланетная хреновина не нуждалась ни во сне, ни в отдыхе. К счастью, вождь заметил, что гости начинают клевать носами, и предложил нам отдохнуть до утра, а утром продолжить процесс налаживания контактов. По приказу вождя аборигены шустро освободили помещение, заверив нас в искренности своих добрых намерений. Предупредив туземцев, чтобы те даже не думали сунуться к нам ночью, мы забаррикадировали вход, установили несколько растяжек, зарядили оружие и легли спать. Судя по всему, туземцы были кровно заинтересованы в налаживании контактов, поэтому дали нам возможность отдохнуть по-максимуму, ни разу потревожив. Утром же — часов в одиннадцать — нам доставили свежее продовольствие, вино и воду и терпеливо ждали, когда мы позавтракаем. Мы же вкушали пищу не торопясь, не спеша дегустировали каждое блюда и по ходу дела прикидывали, что день грядущий нам готовит. Неожиданно в зале появилась группа серокожих воинов, очень сильно чем-то встревоженные, а затем мы ощутили странную вибрацию стен и потолка…
…Около двух часов ночи, пытаясь разобраться с неожиданно возникшими непонятками с радиосвязью, американские корабли миль на пять подошли к побережью Курского полуострова. Запущенные в небо беспилотники быстро обнаружили два густонаселённых земных анклава — московский и ростовский кластеры — после чего эскадра разделилась на два отряда. Крейсер «Велла Гульф» и два катера занялись разведкой к северу от мыса Базальтовая пирамида, а эсминец с тремя катерами двинулись на юго-восток. После восхода солнца беспилотник с «Трэкстона» обнаружил в техасском кластере чей-то походный лагерь, и в воздух поднялся один из двух имевшихся на борту корабля «Си Хоков». Земляне встретили вертолёт ружейно-пулемётным огнём, после чего эсминец израсходовал пять снарядов главного калибра, разгромив лагерь бывших московских «гастеров». Тех самых, что удрали от чеченов. Продолжая разведку, дроны обнаружили Тордаташ, полигон КМП, «Мамедовку» и Данилово. Амеры вышли в эфир, объявив о своих мирных намерениях, и т. п. Жерар в ответ предложил пиндосам отозвать беспилотники и вертолёт и прекратить вынюхивать позиции его бойцов. Американцы, естественно, заявили, что никто не смеет указывать им, главным разносчикам демократии, какими методами разносить эту самую демократию теперь уже в новом мире. В общем, бельгиец отдал приказ, после чего «солдаты удачи» сбили дрон, круживший непосредственно над самим посёлком. Затем наёмники попытались «завалить» и вертолёт, но запущенный «стингер» прошёл мимо цели — сработала система опознавания «свой-чужой». В ответ эсминец ударил из пятидюймовки, уничтожив «вулкан», пару грузовиков, а затем перенёс огонь на РЛС, расположенную у деревушки Замятино. Под прикрытием артогня «Трэкстона» три американских катера — самые обыкновенные прогулочные яхты — попытались высадить разведгруппу. Угодив под снаряды «саладина», катера были вынуждены спешно ретироваться, а канониры эсминца принялись охотиться за шустрым БТРом. Вертолётчики корректировали артогонь, и рано или поздно «саладин» был бы накрыт метким залпом. Видимо, после успешного увода в сторону зенитной ракеты амеры считали, что их «Си Хоку» уже ничего не угрожает, поэтому приблизились к берегу километра на три. И попались прямо в прицел Севы Кутейкина: старший лейтенант терпеливо ждал, пока враг окажется в зоне дальности стрельбы его «корнета». Всеволод не промахнулся, отправив корректировщиков на корм рыбам. Потеряв одну «вертушку», пиндосы оставили в покое российский кластер и переключились на соседние анклавы. Где-то посередине между Бялобжегами и Данилово два катера вновь приблизились к берегу, имитируя высадку разведчиков. Американцам никто не препятствовал, так как скудные силы конфедерации сконцентрировались в стратегически важных точках побережья — в населённых пунктах. Следуя вдоль берега на восток, катера в конечном итоге оказались в прицеле орудия второго «саладина», сутки назад переброшенного к полякам из кластера амишей. Один из катеров получил прямое попадание, потерял ход и был покинут своим экипажем. Канониры «Трэкстона» обстреляли огневую позицию БТРа, осколки снарядов подожгли двигатель машины. «Солдаты удачи» с трудом потушили пожар, но «саладин» надолго вышел из строя. Эсминец находился в шести милях от берега, и наёмники не имели никакой возможности ответить противнику. Тем временем американские беспилотники обнаружили оба танкера и остальные корабли конфедерации, и «Трэкстон» не стал задерживаться у побережья польского кластера. В воздух поднялся второй «Си Хок», чтобы помочь экипажам катеров с разведкой фарватера Амазонки. Если бы амеры нанесли визит хотя бы на сутки раньше, то им, скорее всего, достались бы очень богатые трофеи. Но пиндосы не торопились, и ван Клейст с помощью трейлеров успел перебросить в немецкий анклав два Т-55. Более того, наёмники успели оборудовать и замаскировать огневые позиции, тем самым перекрыв врагу доступ в устье реки. Все американские планы рухнули в течение десяти минут. Сначала Т-55-е засадили пару-тройку снарядов в головной катер противника, что привело к его быстрой гибели. Затем офицеры с подлодки сшибли «иглами» парочку дронов, круживших над устьем. «Си Хок» словно ветром сдуло — вертолётчики не желали стать кормом для рыб, как их невезучие коллеги. Эсминец ответил из своей пятидюймовки, но без корректировки с воздуха канониры не смогли поразить хорошо замаскированные огневые позиции танков. Возникла патовая ситуация, и, чтобы выйти из тактического тупика, амеры решили бросить на чашу весов свои любимые «томагавки». Видимо, полагали, что удар крылатыми ракетами деморализует обороняющихся. «Трэкстон» и «Велла Гульф» произвели пуск восьми «томагавков», по четыре штуки каждый. Ракеты с крейсера должны были демонстративно поразить прибрежные квадраты на противоположном берегу Амазонки, а эсминец стрелял по реальным целям на полигоне, в Данилово и в Тордаташе… Кто же знал, что инопланетный ИИ сочтёт «томагавки» смертельной угрозой для своего существования, и на всю катушку запустит генератор Ф-поля? И уж совсем никто не подозревал, что несколько минут спустя АПЛ «Смоленск» даст залп «гранитами» сразу по двум американским кораблям… — …К бою! — рявкнул я, беря автомат наизготовку. Парни не подкачали — дружно вскинули оружие, готовые в любой момент изрешетить аборигенов. — Стоять! Что происходит?! Увидев в руках гостей автоматы, серокожие воины дружно попятились обратно, видимо, прекрасно осознавая, чего следует ожидать от вооруженных огнестрелом землян. В то же самое время мне показалось, что туземцы куда больше испугались не наших стволов, а того, что происходит с их подземной базой. А с базой явно происходило что-то непонятное, иначе аборигены не шарахались бы по залу, словно обкурившиеся наркоманы. Появление вождя и остальных шаманов слегка успокоило туземцев, но ненадолго. Вождь что-то заорал, шаманы шустро притащили пенал-переводчик, затем в зал прибежала ещё одна группа воинов, среди которых я увидел Камиля. Выпученные от страха глаза азербайджанца говорили сами за себя — солдат не имел ни малейшего понятия, что происходит. Как, впрочем, и сами аборигены. — Нам всем нужно уходить, — проскрипел инопланетный девайс, переводя слова вождя серокожих. На физиономии старика отражались беспокойство и страх, неожиданно охватившее и его, и его храбрых воинов. Некоторые из туземцев, как мне показалось, готовы были в любой момент предаться панике, сорваться с места и бежать куда глаза глядят. — Здесь стало опасно. — Да что, чёрт возьми, случилось? — я попытался было выудить из этого хрена в перьях какую-нибудь информацию о происходящем. — Началось землетрясение, что ли? — Это не землетрясение… Нам всем нужно уходить, — упрямо повторил вождь. — Здесь стало опасно. — Так… Либо ты говоришь, что стряслось с вашим бункером, либо мы никуда не пойдём, — мне, как и моим парням, как-то не улыбалось мчаться неизвестно куда, не зная, чем вызвано землетрясение. Я вообще не исключал варианта, что катаклизм был организован самими же серокожими, чтобы усыпить нашу бдительность и разоружить обманным путём. — Камиль, переведи «сэру индейцу», что мы и шагу не ступим, пока он не докажет свою непричастность ко всему этому ералашу. — Я не знаю, как вам это доказать, — начал переводить бывший азербайджанский солдат. — Мы не строили эту пирамиду, мы даже не знаем о её предназначении… Нам всем нужно быстро уходить в туннели. — Володя, (цензура), чую, что старикан говорит правду, — покачав головой, заметил капитан Руденко. — Уровень развития этих ребят как-то не вяжется с грандиозностью подземелий… Все поверхности — это реально машинная обработка, внутренние углы идеальны, про те трубы я вообще молчу… — Хорошо, мы уйдём вместе с вами, — решил я, подумав пару секунд. Стены, потолок, пол — всё вокруг продолжало вибрировать, но никаких трещин и разрушений пока что не наблюдалось. — Дай нам десять безоружных солдат, чтобы они помогли нести носилки с ранеными, а ты сам будешь шагать рядом со мной. Вождь моментально организовал нам носильщиков, и спустя пару минут мы уже бежали по залам и коридорам, моля бога, чтобы подземелье не рухнуло на голову. Миновав три-четыре зала, мы неожиданно оказались в огромном туннеле круглого сечения, где высота потолка навскидку достигала десятка метров. Здесь совершенно не ощущалось той вибрации, которая до зелёных соплей перепугала аборигенов. По дну этого огромного туннеля пролегала сплошная… больше всего эта фиговина походила на ленту монорельса, убегавшую в темноту. Ни стыков, ни сварных швов, ничего, что могло бы указать, как эту штуковину сюда затащили или как её здесь смонтировали. Три метра шириной, вроде бы сделанный из металла, монорельс совершенно не монтировался в общую картину с туземными копейщиками и арбалетчиками. Но самым потрясающим объектом оказался вовсе не монорельсовый путь, а то, что обнаружилось метрах в двухстах в глубине туннеля. Скудное освещение неожиданно вырвало из темноты нечто до боли напоминавший вагон скоростного поезда. Скруглённые формы, скошенный силуэт, высота метров шесть, не менее. — (Цензура), это же монорельсовый поезд, — невольно вырвалось у Руслана. — Нифига себе… Ну, и махина. — Всё, стоп! Парни, мы никуда дальше не идём, пока не разберёмся с загадками, — скомандовал я, переходя на шаг. — Повторяю: пока мы сами во всём не разберёмся… Камиль, переведи этому чучелу, что если он далее намерен вешать нам лапшу на уши, то мы очень сильно разозлимся. — Ну, и слава богу, — поморщившись от боли, произнёс капитан Барулин. — А то у меня на бегу подёргивает плечо. Поставив носилки с ранеными на монорельс, мы присели у вагона, ожидая, какое решение примут серокожие. Воины столпились вокруг шаманов метрах в пятнадцати от поезда, поглядывая на нас, внимая словам своего аксакала. Кивнув мне, Руденко с Мышкиным взяли по факелу, заглянули в промежуток между вагоном и стеной туннеля и быстро вернулись обратно. — Пройти можно, а вот носилки придётся протискивать, — доложил Марк. — И это не поезд, а всего лишь один вагон… Ага,перьеносный генералиссимус что-то придумал. — Иржики не знают, чем вызвано землетрясение… Такое происходит впервые за сто двадцать семь лет, с тех пор, как они нашли входы в пирамиды и в подземелья под ними, — принялся переводить азербайджанец. — Этот туннель ведёт к ещё одной пирамиде, точно такой же, как эта… До неё можно дойти за один день, если идти очень быстро. — Так… Первое: скажи «сэру индейцу», что мы никуда не пойдём, — прищурился я, изучая выражение лица старика. — Второе: мы хотим изучить здесь всё и вся, и чтобы нам никто не мешал… Третье: когда всё это закончится, он поведает нам историю своего народа. — Иржики согласились с вашими условиями, — спустя пару минут перевёл Камиль. — Вождь спрашивает, что его воинам делать сейчас? — Пусть дадут нам десяток факелов, а сами могут отдохнуть, — пожав плечами, я переглянулся с парнями. — Мы хотим осмотреть этот поезд, потом, скорее всего, двинем обратно. Осмотр монорельса ничего нам не дал. Абсолютно ничего. Максимум, что мы сумели сделать — обошли эту махину со всех сторон, пытаясь найти какие-нибудь люки и двери, в надежде попасть внутрь. Ага, размечтались. Для начала горящие факелы не позволяли толком изучить некоторые участки обшивки, в которых угадывались утопленные внутрь обшивки двери и люки. Судя по многочисленным вмятинам на бортах вагона, аборигены в течение долгих лет пытались разрешить аналогичную проблему, так и не преуспев с результатами. Впрочем, неудивительно — до изобретения автогена серокожим было как до луны пешим ходом. Колотить же молотками и каменюками по железу в надежде пробить дыру туземцы могли до скончания веков. Потратив около двадцати минут ради удовлетворения собственного любопытства, мы вновь подхватили носилки с ранеными и потащились обратно в пирамиду. Иржики, похоже, жутко боялись возвращаться в вибрирующее подземелье, но старались не показывать своего страха. Странная вибрация, как быстро выяснилось, никуда не исчезла, но стала заметно слабее. Визуально мы не заметили никаких трещин в стенах и потолке, не говоря уже о завалах и об обвалах. — Камиль, а спроси-ка у «сэра индейца», нет ли у них карты бункера? — осмотревшись по сторонам, я взял инициативу в свои руки. — Сколько здесь, к примеру, уровней? — Подземелье имеет три уровня, мы находимся на среднем, — перевёл азербайджанец ответ вождя. — На нижнем уровне находится резервуар с какой-то странной водой, которую нельзя ни пить, ни использовать для купания. На верхнем уровне расположен восьмиугольный зал со светящимися стенами… — Стоп. Светящиеся стены? — переспросил я, переглядываясь со своими парнями. — Камиль, пусть он немедленно отведёт нас на этот верхний уровень. Сдаётся мне, что там нас ждёт офигенный сюрприз. Моя догадка оказалась верна — на верхнем уровне нас ожидал тот самый сюрприз, как оказалось, ставший сюрпризом и для самих аборигенов. Шагая по одному из двух наклонных пандусов шириной метров в десять каждый, мы поднялись в упомянутый восьмиугольный зал. Идущие впереди серокожие воины неожиданно замерли, словно статуи, и забормотали то ли молитвы, то ли заклинания. — О, майн готт, — выпучив глаза, прошептал Нидеррайтер-старший. — (Цензура), ибабутские тушканчики, — выразил свои эмоции Руслан. — Голограмма, — спокойным тоном констатировал Марк. — Карта планеты. Восьмиугольный зал оказался помещением размерами примерно тридцать на тридцать метров и высотой потолка метров семь. Стены этого помещения действительно светились каким-то внутренним матовым светом, что ли, во всяком случае, у меня создалось именно такое впечатление. Прямо же посередине зала в каком-то метре над полом висел большой голографический шар, этакий полупрозрачный глобус, отображавший карту мира, куда нас занесло провидение. Голографический глобус медленно вращался вокруг воображаемой оси, демонстрируя контуры материков и крупных островов, окружённых морями и океанами. На изображении одного из материков северного полушария выделялись три ярко-красные точки, соединённые между собой пунктирными линиями. Присмотревшись, я увидел, что пара красных точек перекрывает хорошо узнаваемый изгиб реки, изображённый на карте ван Клейста. Третья красная точка закрывала собой какой-то архипелаг из нескольких мелких островов, расположенный западнее Амазонки. Не знаю, сколько времени мы любовались голограммой — может, час, а может, всего лишь минут десять. Вращение голограммы затянуло все три красные точки на противоположное полушарие планеты, явив нам парочку крупных материков, цепочки островов, огромный горный массив, пересекавший один из континентов. Судя по всему, горный массив тянулся с севера на юг на многие тысячи километров, вызывая ассоциацию с земными Андами и Кордильерами… — Будет что показать Жерару, — негромким тоном произнёс капитан Барулин, вытаскивая из разгрузки фотоаппарат. — Рус, не тормози — сними и на свой айфон, чтобы у нас была вторая копия. На всякий случай. — Да, да, сейчас, — засуетился Руденко, выуживая из кармана айфон. — Может, лучше фоток нащёлкать? — Нащёлкай, — кивнул я, переводя взгляд на обалдевших туземцев. Те явно никогда не видели ни голограммы, ни карты той планеты, где они обитали. Вождь серокожих выглядел полностью растерянным, с открытым ртом рассматривал голографический глобус, вдыхая и выдыхая через раз. В то же самое время я отметил, что никто из воинов не собирался падать ниц или преклонять колени. У серокожих, похоже, полностью отсутствовал религиозный страх перед неведомым, который, по мнению земных учёных, свойственен всяким там дикарям. Если же учесть, что совсем недавно вождь признавался, что они не имеют никакого отношения к постройке пирамид и подземелий, и даже понятия не имеют, в чём функциональный смысл этих сооружений… Версия напрашивалась сама собой, и она мне как-то не особо нравилась.
ХРОНИКИ ЗАРЕЧЕНСКА Андрей Вербицкий (дилогия)
Книга I Безжалостный край
Научно-исследовательские институты никогда не доводили до добра. Так произошло и в Зареченске. Эксперимент. Неудача. Населенный пункт в другом измерении. В новом мире сплошная степь, жаркий климат, неизвестная фауна, а также злобные племена неведомой расы. Люди также отличились. Военные и полицейские вовремя успели поделить власть, однако, шаткое равновесие каждый раз нарушается. Во всем этом хаосе Бер смог сплотить выживших, основать свою общину, обустроить ее. Теперь он глава Клана — человеческого образования, бросившего вызов трудностям в новом мире. Вот только новый мир слишком жесток и слабые в нем не выживают…
Пролог
Зареченск. Институт ядерного синтеза— Профессор Николаев, это Борис Никитович Хворостовский. Пройдите в операторскую, — прозвучал в динамике голос руководителя проекта. Профессор Николаев с сожалением отставил чашку свежезаваренного чая, чертыхнулся и вышел из кабинета. Быстро преодолел коридор и таким же скорым шагом подошел к лифту, на котором спустился на минус третий уровень. Сотрудники института называли этот уровень «полигоном», именно там находился новый ядерный реактор — гордость научного учреждения. Лифт выпустил ученого в небольшой холл с единственной бронированной дверью и «аквариумом» охраны. После соблюдения формальностей двери полуметровой толщины легко открылись, пропуская молодого профессора в ярко освещенный коридор, ведущий в святая святых института. Пройдя по длинному пустому коридору, Николаев предстал перед своим начальством. — Вот что, голубчик, вы уж простите, что я так бесцеремонно отрываю вас от похода домой. Понимаю, понимаю, — поднял руку академик Хворостовский, как бы извиняясь, — ваша смена закончилась, но операторы твердят, что возникли какие-то неполадки. Я прошу вас разобраться, в чем именно дело. Николаев кивнул. Он уже смотрел на мониторы, выискивая отклонения от нормы, но взгляд профессионала пока не находил ничего необычного. — С чего вы решили, что есть неполадки? Какие расхождения параметров? — Он оторвал взгляд от ближайшего дисплея и посмотрел на шефа. — Вы ведь у нас специалист по системам… Дальнейшие слова академика Хворостовского потонули в звуке аварийного сигнала. Все присутствующие бросились к мониторам, пестревшим красными надписями и такими же зловеще красными графиками. — Не может быть!.. — прошептал Николаев, но его никто не услышал. Механизмы аварийной защиты начали быстро опускать реактор в саркофаг, но они не успели. Новый реактор, предназначенный для перестройки атомарной структуры элементов, взорвался, оставив на месте института и окружающих кварталов огромную воронку, но за мгновение до взрыва произошло не просчитанное учеными явление. Выброс мощной волновой структуры, схожий с электромагнитным импульсом, накрыл небольшой научный городок и его окрестности, вывернув наизнанку все, что находилось в эпицентре, — людей, животных, постройки, технику… Пространство и время содрогнулись в локальном апокалипсисе… и успокоились. Приехавшие спустя несколько часов спасатели сразу поняли, что спасенных не будет.
Тот же город. То же время. Камышинский район — Слышь, чувак! Бабки есть? Александр обернулся. Сзади, нагло ухмыляясь, стояли четверо подростков. Бер тяжело вздохнул. Подраться он и сам раньше любил, когда был таким же сопляком, как эта четверка «робингудов». Но те времена давно миновали, хотя жизнь иногда заставляла вспомнить былое — вот как сейчас. Да только сегодня драться нежелательно — не очень хочется выслушивать от матери нотации. В своей победе Бер не сомневался, все-таки самбо занимался с детства. Потом отслужил два года в морской пехоте, а после армии четыре года продолжал заниматься рукопашным боем в институте. Такой опыт умения постоять за себя вселял некоторую уверенность в положительном исходе драки. Однако нападающих четверо, а он один. Правда, поведение грабителей оставляло надежду, что все обойдется без большой крови. Если бы всерьез хотели ограбить, не трепали бы тогда языком. Просто стукнули бы арматуриной по башке — и прости-прощай. — Слышь, чувак, бабки гони! — не унимался долговязый парень. Он широко ухмылялся, посверкивая золотой фиксой. Александр внимательно осмотрел четверку, пытаясь определить для себя степень опасности. Парни были обуты в тяжелые берцы — такими скины любят буцать тех, кто им не по нраву. Военного образца штаны и кожаные куртки пестрели логотипами известных фирм — спонсоров гоночных команд. В общем, стандартный прикид современного скучающего подростка. — Бабки есть, только не захотят они с тобой встречаться. Старые уже, — «включил дурачка» Александр. Пока шайка обдумывала ответ, он пытался сориентироваться на местности, чтобы не только защищаться, но и ретироваться в случае чего. Излишней гордостью он не страдал — в армии отучили. Иногда отступить не значит проиграть. — Ты че, урод, не понял? Капусту гони! — В это время года капуста только квашеная, но могу поделиться, — продолжал тянуть время Бер. Неподалеку от него стоял ржавый полуразобранный ЗИЛ, возле которого можно было легко обороняться, а если прижмут, быстро забраться на крышу кабины. С нее перепрыгнуть через забор гаражного кооператива и по гаражам уйти от погони. Бер начал потихоньку перемещаться в намеченном направлении. Будь он пошире в плечах и повыше ростом, вряд ли парни к нему пристали бы, хотя кто знает, современная молодежь — полные отморозки. Жилистая фигура, под одеждой казавшаяся худой, и физиономия ботаника часто подводили самого Александра в обычной жизни, а его противников — в ситуациях, подобных сегодняшней. — Че, урод, в штаны наложил? — хохотнул один из грабителей, заметив перемещение жертвы. Парни приближались, намереваясь взять Александра в клещи, но не успели. Воздух вдруг пронзило яркое сияние, и тело скрутила БОЛЬ.
Глава 1
Боль, казалось, длилась вечность, терзая тело и сознание. Хотелось только одного — темноты и покоя. Но все проходит, и эта нестерпимая боль ушла, оставив после себя лишь сильную пульсацию в затылке, висках и груди. Бер открыл глаза. Яркое солнце ослепило его, заставив зажмуриться. Он приподнялся на дрожащих руках, с трудом перевернулся на живот, и его тут же вырвало. Через какое-то время, отдышавшись, он снова открыл глаза. Боковым зрением отметил, что неподалеку кто-то лежит, и повернул голову. В мозгу словно бомба взорвалась, и Александр во второй раз потерял сознание. Когда он снова очнулся, было уже темно. Бер тупо смотрел на ночное небо, затянутое тучами, и радовался отсутствию боли, но шевелиться пока опасался. В голове царила пустота. Мыслей совершенно не было. «Хорошо, только пить хочется», — вяло подумал он. — Чувак, ты очнулся! — заголосил кто-то рядом. — Хорош дрыхнуть! Бер медленно повернул голову на звук. Перед ним на коленях сидел недавний знакомец, тот самый долговязый парень с золотой фиксой во рту. — Чем это ты меня приложил? — Бер попытался встать, но закружилась голова, и он со стоном откинулся на спину. — Не, ну ты, чувак, даешь! Да мы пальцем тебя не тронули. Я так понял, нас всех вырубили, — затараторил длинный. — Леха Гвоздь до сих пор в отключке валяется, а Макс умер. Неожиданно парень расплакался, спрятав лицо в грязных ладонях. «Вот и вся ваша бандитская воинственность», — подумал Бер. Он тяжело вздохнул и попытался поднялся на ноги. Ему это удалось, хоть и не без труда. Голова по-прежнему кружилась, хотелось лечь, но сначала нужно было разобраться, что происходит. — Не вопи, — попросил он парня. Поняв, что тот еще долго не сможет успокоиться, Александр решил осмотреть место происшествия. Может, хоть что-то прояснится. Метрах в десяти от него лежали двое. Он приблизился к одному, присел на корточки и взялся за запястье. Пульс прощупывался, и даже было слышно, как парень дышит. Бер присмотрелся к лежавшему. — Ага, это, наверно, Леха Гвоздь, — пробормотал он себе под нос. — Очухается. Теперь к следующему. Бер переместился ко второму парню и проделал всю процедуру заново. Но все и так было понятно: труп уже начал остывать. — Блин, что я ментам скажу! — с досадой проговорил Александр. Тут из-за туч вышла луна, осветив все вокруг. Стало видно, что из глаз, носа и ушей погибшего натекло много крови. Вспомнив, как его корежило совсем недавно, Бер передернулся. «Черт, ведь и я мог бы сейчас так же валяться», — подумал он. От представленной картины волосы встали дыбом, а по спине пробежали мурашки. Стало еще светлее. Бер посмотрел на небо и застыл с открытым ртом. В разрыв облаков заглядывали две луны. Одна — обычная, испещренная темными пятнами кратеров. Вторая, в два раза меньше размером, отсвечивала чуть в стороне, красуясь красноватой поверхностью. Зрелище явно не соответствовало привычной картине неба. Александр таращился вверх минут десять и даже не заметил, что сел на землю. — Слышь, кореш! Может, Макс того… Ну жив еще? — вывел его из оцепенения голос долговязого. Александр взял себя в руки, решив, что с лунами он разберется позже, и вместо ответа спросил: — Успокоился уже? — Да, — ответил долговязый, пытаясь скрыть смущение. — Твой товарищ мертв. Давно уже, минимум несколько часов. — Подумав, Бер поинтересовался: — А где ваш четвертый? — А хрен его знает. Скорее всего, сбежал, когда мы в бессознанку брякнулись… всегда был трусоват. Но я с ним потом перетру. — Ну это вряд ли. — Почему еще? — удивился длинный. — Потом объясню. — Беру не хотелось указывать на небо. Он питал слабую надежду, что две луны — это глюк как следствие сотрясения мозга, например. — Чувак, у тебя есть представление, где мы? Что-то мне подсказывает, что мы сейчас далеко от гаражей, да и две луны смущают как-то… не по-детски. Александр подскочил на месте: — Так ты тоже видел? — Ну да. Я уже часа два как очнулся. И даже прошелся вокруг, пока вы тут в отключке валялись. По-моему, нас перенесли на какой-то пустырь. Кому делать нечего? Непонятно… — Не будем торопиться с выводами. Надо дождаться рассвета, тогда и оглядимся как следует. — Бер посмотрел на часы. Стрелки остановились на начале восьмого. Он потряс рукой, и часы завелись. Удовлетворенно кивнув, он достал из кармана джинсов мобильный. Телефон не работал. — Мобилу проверяешь? — хмыкнул парень. — Дохлый номер. Моему телефону каюк пришел. — Слушай, длинный, помолчи. Без тебя тошно. — Александр вытащил аккумулятор и вставил его заново. Не помогло. — Фикса я. — Чего? — Бер недоуменно глянул на гопстопника. — Фикса. Кликуха такая у меня, — представился парень. — Ну да. — Бер усмехнулся. — Кто бы сомневался. — Че, не нравится моя кликуха? — Фикса ухмыльнулся. — А по мне, так в самый раз. — А я совсем не против. Фикса так Фикса. Если б ты еще по-человечески разговаривал, а не на своем полублатном, да на людей в подворотнях не кидался, был бы на приличного человека похож. — Но-но! Не наезжай. Мы тут, по ходу, в одной лодке. Дружить нужно, — с обидой в голосе сказал парень. — Хорошо, — пошел на попятную Бер. — Сначала разберемся, что с нами и, главное, где мы, потом все остальное. — Согласен. — Фикса задумчиво почесал затылок. — Слышь, у тебя случаем пожрать нету? Ну типа батончика шоколадного? — Нету. — Я так и думал, — парень вздохнул. — А… — Воды тоже нет, — предупреждая вопрос, сказал Александр. — Мысли читаешь, что ли? — хмыкнул Фикса. — Твои мысли у тебя на лице написаны. — Бер поднялся на ноги, преодолевая головокружение. — Кажется, рассвет скоро. — Неужели мы так долго в отключке провалялись? — удивился Фикса. — Ой, правда, смотри! Александр промолчал. Край восходящего солнца озарил горизонт, открыв молодым людям нереальную картину. На восток уходила степь, заросшая выгоревшей на солнце травой. На всем обозримом пространстве не росло ни деревца. Сами они стояли на остатке асфальтированной дороги, усеянной разнообразным мусором. Эта дорога раньше тянулась до улицы Урицкого и вливалась в проспект Академика Погорелова, но сейчас обрывалась метрах в пятнадцати от них. Будто ножом кто-то срезал и ее, и часть города. Слева раньше был поворот к гаражам, возле которых Бера и пытались ограбить, но ни поворота, ни самих гаражей не просматривалось. — Ёкарный бабай! — воскликнул Фикса, ошарашенно оглядываясь вокруг. — А где пустырь? Александр развернулся на запад, и его взгляду предстала еще более утопическая картина. Десятки полуразрушенных кирпичных «хрущевок» загораживали горизонт. От более новых панельных девятиэтажек остались только груды щебня и бетонных плит. За этими развалинами должны быть улицы с частными домами, но отсюда они не просматривались. Повсюду в небо поднимался дым от многочисленных пожаров. У Александра заколотилось сердце — ведь там его дом, родители и сестренка! Только теперь, когда потрясение от увиденного затмило собой все остальные чувства, в душе его проснулась тревога за родных. То, что этот мир — другой, он понял сразу. Бер втянул ноздрями воздух — дышалось очень легко, несмотря на примешивающийся сильный запах гари. Потом подпрыгнул, прислушиваясь к ощущениям. Прыгать было вроде полегче, чем обычно, но Александр все же решил, что это игра его воображения. — Мне нужно идти, — пробормотал он. — Я один Гвоздя не дотащу! — ошарашенно произнес Фикса. Бер повернулся ко второму парню, все еще лежавшему на асфальте. Тот со стоном пошевелился. Фикса засуетился вокруг своего друга, пытаясь растормошить. — Давай помогу, — предложил Бер. Не дожидаясь ответа, он присел перед постанывающим парнем и со знанием дела принялся массажировать определенные точки за ушами, на шее и висках. Минут через пять Гвоздь наконец открыл наполненные страданием глаза. — Ты как, дружбан? В норме? — обеспокоенно поинтересовался Фикса. — Ы-ы-ы…. Нет, — подал голос Леха. — Ничего, скоро в себя придешь! Минут двадцать — тридцать — и порядок. У меня так же было. — Мне нужно идти. — Александр поднялся. — Там мой дом. — Подожди! Леха очухается, вместе пойдем, — кивнул длинный в сторону друга. — Я должен знать, что с моими. — Хочешь — иди. Но я бы все-таки подождал чуток. Учитывая происходящее… — парень обвел рукой вокруг, — мы можем понадобиться друг другу. Конечно, ты старше и наверняка считаешь себя умнее и опытнее. Но подумай сам — если твои живы, тогда ты зря волнуешься, если мертвы… — тут Фикса выставил руки ладонями вперед в примирительном жесте, — сам же видишь, что там. — Он кивком показал на развалины города. — Тогда и спешить незачем. А вот если ранены и завалены в доме, тут-то мы и понадобимся. Где ты будешь искать спасателей, когда они всем нужны? Да и есть ли они еще, эти спасатели… Бер, не ожидавший такой рассудительности от грабителя, по-иному взглянул на парня. — А тебе самому домой разве не надо? — Куда? Общага наша там была. — Фикса показал рукой в сторону степи. — Теперь сам видишь… — Значит, студенты, — констатировал Бер. — Все учитесь? — Ага. Индустриальный институт, факультет информатики и робототехники, — с гордостью произнес длинный. — Обалдеть! — удивился Бер. — Вот уж не думал, что наш институт начал выпускать роботобандитов. — Стоп, а ты что, у нас учишься? — Закончил уже. О, смотри — наш гаврик, похоже, окончательно пришел в себя. Они одновременно склонились над Гвоздем, пытавшимся сесть, помогая ему в четыре руки. Пока приводили в чувство третьего счастливчика, пережившего катастрофу, совсем рассвело. Александр нервничал все сильнее. — Где мы? — Леха туманным взором оглядел окрестности. — Поднимайся давай, мы тебе поможем. Надо идти. Все вопросы позже. — Бер засуетился, пытаясь поднять Гвоздя, но тот застонал, схватившись за голову. — Этот хмырь что тут делает? — спросил он у длинного, кивая на Бера. — И где Макс? — Вон лежит. Умер он, — коротко ответил Фикса. При виде Макса с растекшейся вокруг головы лужей крови Гвоздя вырвало, потом еще раз. — Как же так? — хрипло спросил он, борясь с тошнотой. Ему никто не ответил. — Надо ментовку вызвать, «скорую»… — Гвоздь, какая «скорая», какая милиция? Ты вокруг посмотри! Все разрушено. Города почти нет! Мы вообще хрен знает где! — заорал Фикса, нервы у него не выдержали. — Не ори, и без тебя в ушах звенит! — огрызнулся Гвоздь. — Хватит, достали вы меня! — остановил зарождающуюся ссору Александр. — Лично мне некогда. Вы идете со мной или нет? Время дорого! — Идем, Леха, — уже спокойно обратился к другу Фикса. — Ладно. Но все же не по-людски Макса тут бросать… — Мы вернемся за ним позже и похороним, — пообещал Александр. Он подхватил Леху с одной стороны, Фикса с другой, но парень был еще слаб и еле волочил ноги. — Не так лихо, а то блевану на кого-нибудь, — предупредил Леха, сморщившись. Его товарищ поспешно отступил подальше. Бер взглядом заставил длинного вернуться. — Давай, парень, шевелись! Нам нужно поскорее в город, — поторопил он. — Куда нас занесло? — Гвоздь озадаченно рассматривал окрестности, явно ничего не понимая. — Сами не знаем, — сказал Фикса. — Ты давай, чувак, двигай поршнями. Спешить надо. — Хреново мне, сейчас прополощет, — просипел Леха, и в следующую секунду его вывернуло наизнанку. Бер и Фикса отпустили парня, с состраданием наблюдая за его мучениями. Леху рвало, пока желудок не опустошился, потом еще некоторое время его выворачивало всухую. Но наконец страдалец задышал ровно и самостоятельно поднялся с колен, покачиваясь от слабости. — Куда идти-то? — спросил он. — Вот, сразу чувствуется подход делового человека — никаких лишних вопросов. — Длинный похлопал друга по плечу. — А идем вон к тем развалинам, которые остались от нашего Зареченска. Пошли, по дороге расскажем. — Попить у вас конечно же нет? — на всякий случай спросил Гвоздь. — А этот вопрос уже лишний. Что, сушняк? — ухмыльнулся Фикса. — Да пошел ты! — С каждой минутой Лехе становилось заметно лучше, он прибавил шагу, чему Александр очень обрадовался. Пока они добирались до развалин, Фикса не умолкал. Рассказывал другу, что с ними происходило, пока тот был без сознания. За двадцать минут пути он выдвинул десяток версий произошедшего, одна сумасшедшее другой. Бер шел молча и почти не слушал словоохотливого студента. Единственный раз он открыл рот, когда Фикса попросил подтвердить его слова о двух лунах на ночном небе.Район «хрущевок» встретил их запахами смерти и крови. Беру вспомнилась Чечня. Тот же запах, те же ощущения. Он невольно подобрался, сработали вбитые инструкторами рефлексы морского пехотинца. На молодых попутчиков страшно было смотреть — лица их позеленели, казалось, парни вот-вот потеряют сознание. Трупы лежали повсюду. Александр отметил, что большинство скончалось, как Макс — возле их голов натекли лужи крови. Некоторые умерли за рулем своих автомобилей — потеряв управление, машины катились некоторое время и врезались куда придется. Вот «Волга» въехала в витрину чудом уцелевшего супермаркета, посшибав с полок товар. Вот «Газель» развернуло поперек дороги, и в нее врезались «жигули». Сквозь слегка тонированное боковое стекло виднелся силуэт водителя, уткнувшегося головой в рулевое колесо. Ребята не стали подходить к нему. Не сговариваясь, они свернули к магазину, влезли через пролом и набрали еды, воды и сигарет. Бер поначалу смущался, но потом плюнул на приличия и решительно отвинтил крышку бутылки с газировкой. Пить хотелось неимоверно. — Живем, пацаны! — довольно проговорил Фикса с набитым ртом.
По пути им встретилась группа мужчин и женщин с двумя детьми. Всего человек двадцать. Эта первая встреча Александра очень утешила. Радовало, что не все погибли, и надежда, что родные избежали печальной участи, окрепла. Люди пытались разобрать завалы на месте рухнувшей пятиэтажки. Под тоннами обрушенных кирпичных стен слышались стоны и крики раненых. Не останавливаясь, чтобы предложить помощь, троица прошла мимо, провожаемая хмурыми и растерянными взглядами. Чем дальше углублялись они в пострадавший район, тем чаще попадались им уцелевшие и не до конца разрушенные здания и все больше встречалось людей на улицах. Многие разбирали завалы и помогали раненым. Другие бродили бесцельно, словно в прострации. То тут, то там слышались крики потерявших родных и близких. Судя по гулу, на одной из улиц работала тяжелая техника. Где-то вдали выл одинокий пес. Парни шли к частному сектору города, с ужасом разглядывая то, что осталось от немаленького населенного пункта. Их не окликали, они тоже не задавали вопросов. Лишь однажды Фикса хотел подойти к трем пожарным, устало курившим возле своей машины. — Не стоит, — остановил его Александр. — Вряд ли они что-нибудь знают и понимают, что произошло. Спустя двадцать минут они добрались до нужного района. Частные дома почти не пострадали. Более того, за ними были видны уцелевшие девятиэтажки, стоявшие на правом берегу Широкой. «Значит, чем дальше от эпицентра, тем целее город», — отметил про себя Бер. — Долго нам еще? — Леха крутил головой, осматривая улицу. Дома стояли целые, лишь у некоторых слетели крыши, будто над ними пронесся смерч. Разрушены были только очень старые постройки, возведенные еще до войны, и строения, примыкающие к «хрущевкам». — Нет. Пять минут. — Александр ускорил шаг. Увидев свой дом из красного кирпича с крышей, покрытой зеленой металлочерепицей, Бер с облегчением выдохнул. Внешне дом был не поврежден. Когда он вместе со спутниками вошел во двор, к нему подбежала овчарка, завиляла хвостом и лизнула руку, приветствуя хозяина. — Не укусит? — настороженно спросил Фикса. — Нет. Дана, тихо! Это свои. — Александр ласково потрепал собаку по холке. Та пренебрежительно обнюхала чужих и отошла. — Мама! — позвал Бер, поднимаясь на крыльцо. Дверь распахнулась, и на порог выбежала женщина лет шестидесяти с красными от слез глазами, в домашнем платье и тапочках на босу ногу. Из-за ее спины выскочила симпатичная девушка лет восемнадцати и бросилась брату на шею. Александр крепко обнял сестру и поцеловал в щеку. — Мы так волновались! В городе черт знает что происходит! Мы с мамой с ума сходим, — затараторила Ксения. — Папа до сих пор лежит, не приходит в себя. Мы пытались вызвать «скорую», но телефоны не работают. Ни домашний, ни сотовый, как отрезали! Соседи говорят — землетрясение, только какое-то странное. Много погибших… — Мама, покорми этих охламонов, пожалуйста, — попросил Бер. — Я к отцу. И еще, мам… — Что, Саша? — с тревогой спросила женщина. — «Скорой» не будет. — Ты что-то знаешь? — Есть догадки, — ушел от ответа сын. — Но не более. — Так это не землетрясение? — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала женщина. — Я так и думала. Папа в спальне. А вы, ребята, пойдемте со мной. — С этими словами она развернулась и ушла на кухню. Фикса и Гвоздь разулись, чувствуя себя неловко под прищуренным взглядом девушки, и пошли по коридору. — Сашка, тебе помощь нужна? — позвала Ксения. — Нет, но будь недалеко. — А эти кто? — Потом, — отмахнулся Бер. Он прошел в спальню, где на диване лежал отец, присел на край и приподнял ему веки. Вглядевшись в зрачки и прислушавшись к ровному дыханию, Александр осмотрел уши, ноздри. Не заметив крови, он с облегчением вздохнул. Из увиденного сегодня Бер сделал вывод, что многие погибли от резкого повышения внутричерепного давления. Александр положил левую руку отцу на голову, а правую на живот. Сосредоточился, чувствуя во лбу привычное легкое покалывание. В первую очередь он решил «прощупать» головной мозг в поисках возможных повреждений и лишь потом заняться другими органами и энергетическими каналами. Неожиданно перед закрытыми глазами появилась яркая картина всех частей тела и органов, словно он смотрел в анатомический атлас. Только картинка оказалась не статичной — было видно движение, будто на мониторе суперсовременного медицинского оборудования. Быстрый ток крови и биение сердца. Сжатие и расширение легких, подрагивание мышц стенок внутренних органов. Прежде он не мог настолько ярко и детально видеть организм больного человека. Александр с детства имел способности к экстрасенсорике. С возрастом они только усиливались и несколько раз даже помогали ему выжить в армии. Частенько ему снились сны, которые почти полностью сбывались. Он предчувствовал неприятности и мог видеть энергетику человека, и даже иногда по цвету и интенсивности свечения мог определить, какой орган болен. Можно сказать, что сверхъестественное было его вторым увлечением, после единоборств и оружия. Впрочем, оружием он предпочитал любоваться, держа в руках как некую абстрактную силу, заточенную в кусок металла. Применять его надоело до чертиков еще в армии, но любовь к нему осталась. Бер скрывал свои способности от знакомых. Не хотел лишний раз выглядеть дураком в глазах посторонних, а еще немного боялся ответственности. Боялся, что не справится, если кто-то попросит о помощи. Вдруг он не сможет ее оказать или — еще хуже — навредит больному. Только семья была в курсе его необычных способностей. Папа, бывший офицер ракетных войск и материалист до мозга костей, делал вид, что с сыном все в порядке. Мама немного побаивалась — вдруг от лукавого? Ксения же была в восторге и без зазрения совести пользовалась способностями брата в своих целях. Хорошо, хоть ума хватало не рассказывать о них подругам, за что Александр был ей очень благодарен. Сидя у постели отца, Бер удивлялся своим новым возможностям, но глаза не открывал, продолжая «сканировать» его тело. Убедившись, что тот просто не пришел еще в сознание, как многие пережившие катастрофу, Александр успокоился. От облегчения у него непроизвольно потекли слезы — типичная ситуация, являвшаяся еще одной причиной скрывать свои способности от посторонних. Он не понимал, почему организм так реагирует, но, как всякий мужчина, стеснялся своих слез. «Что же со мной происходит? Наверно, усиление восприятия — ответ на стрессовую ситуацию, — промелькнула в голове мысль. — Ладно, потом разберемся». — Ксюша! — Что случилось? — Та влетела в комнату как угорелая. — Нашатырь тащи. — Ага, щас! — Так же стремительно девушка унеслась. — И воды принеси! — крикнул Бер вдогонку. — Ага! — донесся ее голос из кухни. Через несколько секунд вместе с сестрой в спальню вошла мать. — Вроде все в порядке. Открывайте нашатырь, — спокойно скомандовал Александр. Он не хотел лишний раз волновать мать, и без того поводов для беспокойства — выше крыши. — Когда он придет в себя, ему будет плохо. Возможно, захочет пить. — Ага, мы это уже проходили, — встряла Ксения. — Не агакай, словно старуха глухая, — раздраженно сказал Александр. — Иди лучше гостей развлеки. — Твои дружки, сам и развлекай, — надулась сестра. — Не ссорьтесь! Нашли время… — Мать поднесла флакон к носу главы семьи. По комнате поплыл резкий запах. Отец резко вздохнул, закашлялся и открыл глаза. — Что случилось? — едва слышно спросил он. В комнате раздался дружный вздох облегчения.
В тот же день на семейном совете приняли решение оставить молодых людей в доме как несчастных, лишившихся дома и родных. Оба студента оказались родом из соседней области и сильно переживали отсутствие возможности связаться с семьей, но виду старались не показывать. Им выделили чудом уцелевший однокомнатный флигель позади дома. Небольшую трещину, образовавшуюся в одной из его стен, можно замазать — и будет как новый. Александр так никому и не сказал, что эта парочка пыталась его ограбить. Более того, именно он предложил студентам остаться и убедил родных, что так будет лучше. Макса они похоронили вечером того же дня недалеко от места, где он погиб. Бер прочитал над могилой две молитвы — «Отче наш» и «Царю Небесный Утешителю». Молитвы были не к месту, только других он не знал.
Прошло больше недели после катастрофы — дни тяжелого, изнурительного труда. Все работы производились вручную. Александр, Алексей, Ксения и Фикса, которого, как оказалось, звали Николаем, трудились в одной бригаде, занимавшейся разбором завалов и поиском уцелевших. Мама Александра и Ксении, Валентина Николаевна, сидела дома — готовила на всю ораву обеды и ухаживала за еще слабым мужем. Сергей Борисович на второй день уже ходил самостоятельно, непривычная слабость нервировала сильного духом мужчину. Перенесенные последствия катастрофы сильно пошатнули его здоровье — не молодой уже, шестьдесят в этом году исполняется. Александр с грустью смотрел на отца, но пока ничего поделать не мог. Повторить трюк с «просвечиванием» организма качественно, как в прошлый раз, не удавалось. Нужны были тренировки и свободное время, а его-то как раз и не предвиделось.
Александр устало опустился на обломок плиты и вытер со лба пот. Толку было мало — лишь в очередной раз размазал по лицу грязь. Пыль забивалась в ноздри, не давая нормально дышать. Бер посмотрел на серые от пыли руки и тяжело вздохнул. Перчатки давно прекратили свое недолгое существование, и на ладонях красовалось несколько новых мозолей от постоянной работы ломом и киркой. Техники катастрофически не хватало, завалы приходилось разгребать собственными силами. Александр с сочувствием оглянулся на сестру. Он не раз и не два предлагал Ксении отправляться домой. Не дело молодой девушке смотреть, как из-под завалов достают труп за трупом. Но та постоянно отказывалась — упрямая. — Поберегись! — закричали неподалеку. Бер машинально отпрыгнул на несколько шагов в сторону и только потом поднял голову. В этот момент часть стены рухнула, подняв тучу пыли. Бер с тревогой поискал взглядом Ксению и двух «приемышей», как он про себя окрестил студентов. Слава богу, в момент обрушения их не было рядом. Убедившись, что никто из близких не пострадал, Александр поспешил туда, где еще клубилась пыль. Возможно, кого-то из добровольных спасателей зацепило и требуется срочная помощь. Подбежав к месту аварии вместе с другими, Бер увидел, что обвалившаяся стена открыла проход внутрь здания. Седобородый мужчина в синем пропыленном рабочем комбинезоне заглянул внутрь и сразу отшатнулся. Любопытного мужика скрутило в рвотном позыве, но он удержался, лишь торопливо отошел подальше. Народ загомонил вокруг него, выспрашивая, что он увидел, однако мужчина молча отмахнулся. Не удержавшись, Александр тоже заглянул в пролом — и чуть было не последовал примеру седобородого. Зрелище не предрасполагало к длительному разглядыванию. Сколько в здании лежало тел, было не понять — на первый взгляд не меньше дюжины. Тела погибших начали разлагаться, и дух мертвечины чувствовался уже достаточно явно. Бер зажал нос рукой и снова заглянул внутрь. Судя по всему, в момент катастрофы все погибшие находились в одном помещении. Праздновали что-то, предположил Бер. — Ну чего уставились! — заорал на присутствующих бригадир, Степан Григорьевич. Хороший мужик, но не в меру крикливый. Хотя осуждать его за это глупо — подавляющее большинство людей давно были на грани истерики. Тысячи людей в городе находились под завалами, у многих пропали или погибли члены семьи. Как тут не стать нервным? — Давайте, давайте, работайте! Доставайте тела и складывайте в сторонке, — на повышенных тонах продолжал раздавать приказы бригадир. Работу прекратили вечером. Пока еще было достаточно светло, но ночь обрушивалась почти мгновенно, и после восхода первой луны, которую уже окрестили Белой, работать было бесполезно. Она светила тускло, и даже вторая луна, прозванная Рыжей за кирпично-красный оттенок поверхности, которая появлялась через час после первой, не исправляла положения. Да и не станешь работать с утра до позднего вечера, отдыхать тоже нужно. Случись разбирать завалы на Земле — подключили бы к генераторам прожектора, и можно было бы работать в несколько смен. Здесь же не нашли ни того, ни другого. Склад МЧС с необходимым оборудованием находился в районе, которого сейчас попросту не существовало. — Слышь, Шура! — прервал размышления Бера Степан Григорьевич. В другое время Александр недовольно скривился бы, услышав свое сокращенное имя — терпеть не мог, когда его называли Шурой, но сейчас даже не обратил на это внимания. — Да? — Он выпрямился. — Не в службу, а в дружбу — помоги дотащить тело. Вместо ответа Александр недоуменно посмотрел на бригадира. — Понимаешь… — неожиданно для Бера смутился мужчина, — среди найденных сегодня погибших есть тело моего старого товарища. Помоги отнести его к нему домой. Тут недалеко. Жена и сын его живы остались… — Понятно. Но… в таком виде? Жену удар не хватит, когда она увидит окровавленный труп мужа? — А что делать? Куда его деть? Морга нет… Не сжигать же его вместе с неопознанными. Что я потом его жинке скажу, когда она узнает, что я нашел Василия и не принес останки попрощаться? Да и не по-людски это. — Хорошо, Степан Григорьевич. Позову своих орлов, поможем. — Вот и ладно, вот и чудно. — Бригадир достал сигарету, прикурил. — Я пока носилки организую. А ты подходи минут через десять туда. — Он кивнул, указывая на шеренгу лежавших неподалеку мертвецов, накрытых большим куском брезента. Скоро должен был прийти фотограф и запечатлеть каждого погибшего в нескольких ракурсах. Поскольку места для хранения трупов в городе не было, все тела сжигали — во избежание эпидемий. И опознать погибших можно было только по таким вот фотографиям, которые хранились в наспех организованном спасателями штабе.
— Тяжелый какой, — пыхтел Гвоздь. — Щас из рук выскользнет. — Не ной, — одернул его Бер, хотя самому себе признался, что «груз» и правда кажется тяжеловатым. Наверное, это от накопившейся за день усталости, да и носилки оставляли желать лучшего — обычный кусок брезента, два на два метра. Несли вчетвером, Ксения налегке шла в отдалении — от трупа уже ощутимо попахивало, самодельная повязка на лице помогала мало. «Зачем бригадир собирается принести полураздавленные останки к супруге погибшего? Отговорить его, что ли, пока не поздно?» — подумал Бер. Из-за угла, прямо на кавалькаду добровольных спасателей, выбежала девушка в разорванном спереди платье и с разбитыми в кровь губами. В разрыве платья мелькнула маленькая грудь, которую девушка и не пыталась скрыть. В ее глазах плескался страх, при виде пятерых человек в рабочей одежде девушка замерла и затравленно обернулась. Бер хотел спросить, что случилось, но не успел раскрыть рта, как раздался громкий топот и на дороге появились четверо парней. У одного в руках был автомат Калашникова, у остальных — обрезы от охотничьих двустволок. Парень с автоматом ударом ноги сбил девушку на землю. Та со стоном упала и закрыла голову руками, боясь продолжения побоев. — Что, тварь, добегалась? Говорили тебе, не дергайся, от тебя не убудет, — со злорадством в голосе крикнул парень и только потом заметил посторонних. — Так! Стоять! Бросьте все на землю и сами — лицом вниз! Быстро! — Автоматчик навел ствол на пятерку спасателей и сквозь зубы добавил: — Кому не понятно? Подоспевшие к месту событий сотоварищи бандита тоже навели оружие на бригадира и подчиненных. Пришлось последовать унизительному приказу, бросить свою ношу и лечь на дорогу. Александр грозно посмотрел на сестру, взглядом попросив не дергаться и делать, как все. У него неприятно засосало внутри. Ситуация скверная, но в принципе ничего страшного. Вряд ли их будут расстреливать — взять абсолютно нечего. Не будут же грязные спецовки отбирать. Максимум, что им грозило, — получить кулаком в морду. Если бы не одно «но»: Ксения. Отморозки вполне могут забрать сестру, чтобы поразвлечься. И что в таком случае делать? Кидаться грудью на стволы? Каким бы спецом ты ни был в армии, шансов справиться с четырьмя вооруженными молодчиками у тебя практическинет. Следующая фраза одного из парней заставила Александра до боли стиснуть зубы. — Смотри-ка, Толь! С ними девка, симпотная. — Ну-ка поднимите ее, — приказал автоматчик. — Не трогайте ее. — Бригадир попытался подняться и получил удар в спину прикладом Калашникова. Мышцы Александра напряглись, он уже был готов действовать. Пока главарь рядом, есть небольшая возможность завладеть автоматом. А дальше главное — чтобы остальные продолжали лежать и не вмешивались. — Что несем? — Один из парней подошел ближе и откинул покрывало с брезента. — Фу-у-у… Некрофилы, что ли? Остальные молодчики заржали. Александр немного приподнялся на руках, готовясь резко вскочить из позиции лежа. — Толик, это мы. Не узнаешь, что ли? — Голос Фиксы заставил Бера замереть. — Кто это «мы»? — Фикса и Гвоздь, — продолжил Николай, начиная вставать. — А-а-а, помню вас, — протянул автоматчик. — Поднимайтесь. Алексей и Николай не заставили долго себя упрашивать. — Чего делаете? — поинтересовался главарь. — Перестали шарить по карманам у живых и переквалифицировались на шмон мертвецов? — Нет. — Фикса отрицательно покачал головой. — Погибшего домой несем, только и всего. Главарь ненадолго задумался: — Фиг с вами. Уматывайте отсюда, пока я добрый, — сказал он и подал знак подручным схватить беглянку. — Уходим. Недовольно поглядывая на главного, бандиты исполнили приказ и, бросая на Ксению плотоядные взгляды, удалились. Избитая девушка не сопротивлялась — смирилась с незавидной участью или, скорее всего, просто отстранилась от происходящего с ней. — А как же она? — робко подала голос Ксения. Александр шикнул на сестру, но, заметив, как та обиженно поджала губы, сказал: — Прости, Ксюш. Мы ничего не можем сейчас сделать. Любое действие усугубит положение и ее, и наше. Было бы оружие… — Бер прервался на полуслове, и без того все понятно. Тем не менее надо было что-то делать. Оказаться в подобной ситуации еще раз? Нет уж! Бер осмотрел товарищей и остановил взгляд на бригадире: — Степан Григорьевич, вам плохо? — Нормально. Перенервничал чуть, — с трудом выталкивая слова, ответил мужчина и вытер пот со лба. — Чего стоим? Подхватили и понесли. Всю оставшуюся дорогу Бер постоянно ловил косые взгляды сестры, которые она то и дело бросала на «приемышей». «Надо будет поговорить с ней по дороге домой, не хватало мне вражды в доме. Кстати, неплохо бы узнать, откуда у ребят такие «полезные знакомства»…» — Пока Александр размышлял, траурная команда дотащила груз до места назначения. — Вот и все, — объявил бригадир. — Кладите сюда у забора. Все с облегчением опустили брезент на землю. — Может, занесем во двор? — предложил Бер. — Не нужно. У покойного сын взрослый, вдвоем справимся. А вы ступайте домой, нечего вам на чужое горе лишний раз смотреть. — Спасибо, — за всех поблагодарил Александр бригадира. Подобные сцены и правда лучше не видеть. — Ребятки, — обратился Степан Григорьевич к остальным, — хватит с вас. С завтрашнего дня на раскопки не приходите, все равно никого больше не найдем. Займитесь лучше обустройством новой жизни. Боюсь, уродов вроде тех, кого мы сегодня встретили, со временем только прибавится. Власти практически никакой, а анархия к добру не приводит. Идите и будьте осторожны. — Бригадир по очереди пожал каждому руку и отвернулся. Александр отметил, что Степан Григорьевич так и не поинтересовался, откуда его рабочие знают бандитов. Зато от его сестры парочке так просто не отделаться, вон как злобно поглядывает. Надо что-то с этим делать. Всю дорогу до дома Бер посвятил рассказу о том, каким образом познакомился с Алексеем и Николаем. Втроем они убеждали Ксению, что все в порядке и никакие они не бандиты — дурью маялись по малолетству, но теперь ситуация не та. Девушка лишь скептически хмыкала, но Александр по глазам видел — буря пронеслась мимо. — Маме только ничего не говори про пацанов, — попросил ее Александр. — Хорошо. Но вы мне будете должны, — поставила Ксения условие. — И просто так не отделаетесь. — Заметано, — согласился Фикса. Гвоздь поддакнул.
Глава 2
Они вернулись с работы, когда взошла первая луна, — грязные и голодные, с синяками под глазами от усталости. Помывшись и переодевшись в чистое, четверка добровольных спасателей села за поздний ужин. — Как там? — спросил Сергей Борисович. — Никого сегодня не нашли, — ответил Фикса. — Одни тела. Бригадир говорит, завтра последний день работ. Живых больше найти нереально. Тот, кто умудрился выжить, помер от жажды. Ковыряясь в тарелке, Александр размышлял о том, что в последние дни военные и омоновцы взяли под контроль все уцелевшие торговые точки и склады, выдавая населению минимум необходимого или вообще ничего. Народ роптал, но пока мирился, редкие драки не в счет. Пока люди переживают шок от случившейся трагедии и сплочены одной целью — спасением выживших, они едины. Однако рано или поздно большинство поймет: в уцелевших магазинах продуктов и товаров надолго не хватит, а помощи не предвидится, и тогда начнется… Народ превратится в голодную отчаявшуюся толпу. И тогда как нельзя кстати хорошо бы иметь под боком парочку молодых крепких ребят. Тем более что они оказались не такими ублюдками, какими выглядели в первые минуты «знакомства». К тому же неплохо сдружились с Ксенией и могли бы стать дополнительной защитой для непоседливой сестренки. Бер искренне надеялся, что прошлое парней никак не скажется на их взаимоотношениях с девушкой. Накормив скудной пищей спасателей, Валентина Николаевна собрала посуду в раковину и стала мыть ее теплой водой, поливая из кружки. С водой вот уже который день была просто беда. Водопровод по понятным причинам не функционировал. Река Широкая, раньше делившая город на две неравные части, исчезла, оставив после себя лишь грязные лужи. Счастье, что сосед Беров догадался выкопать колодец. Бедняга приложил немало сил, но все же добрался до воды. На глаз глубина колодца была не меньше восьми метров. Большой объем работы для одного человека. Теперь у него брала воду вся улица. «Пора бы свой колодец завести», — подумал Александр, потому как зависеть от других не дело, да и туалет во дворе поставить не мешает — «по кустикам» не набегаешься. А электростанция вообще теперь отсутствовала — на том месте, где она находилась раньше, нынче лишь ветер колыхал высокую степную траву. Сергей Борисович барабанил пальцами по столу, явно собираясь озвучить важную мысль. — Так, ребятки, давайте совет военный держать, — наконец сказал он. Все приготовились слушать. Александр подобрался, зная, что, когда отец говорит подобным тоном, перечить ему абсолютно бесполезно. В такие моменты никогда не знаешь, что отец придумает. Ксюха тоже навострила уши, и даже мать перестала мыть посуду и прислушалась. Только студенты, не представляя характера хозяина дома, расслабленно откинулись на спинки стульев. — Давай, папа, говори, — поторопил Александр. — Необходимо вооружиться. Найти, выменять или украсть, если придется, стрелковое оружие. Без него никак не выжить, — объявил Сергей Борисович. Все, кроме Александра, застыли от удивления. Он сам хотел выдвинуть похожее предложение, правда, не столь радикальное. Из ступора всех вывел грохот тарелки, которую уронила Валентина Николаевна. Звук падения чудом не разбившейся посуды словно послужил сигналом — заговорили все одновременно. — Не мели ерунду, старый! Совсем свихнулся! Воровать собрался — и детей втягиваешь! — завелась жена, уперев руки в боки. — О! — произнесла Ксения то ли удивленно, то ли восхищенно. — Класс! — прокомментировал Леха. — Где мы его раздобудем? Автоматы на дороге не валяются, — заметил Николай. — Так! Всем тихо! — Сергей Борисович хлопнул ладонью по столу и посмотрел на сына. — Сидишь, ухмыляешься, Сашка? По глазам вижу, давно задумал что-то. Если есть дельная мысль, выкладывай. — Сынок, не слушай отца… — Валя, замолчи! Неужели ты не понимаешь, что творится? Чем мы будем защищаться, когда придут мародеры или отморозки какие-нибудь? Всех перестреляют, имущество заберут. На дочь глянь. Ты глянь, глянь, — настойчиво повторил глава семейства. — Красивая у нас дочка, — настороженно проговорила Валентина Николаевна. Она сообразила, что попала в словесную ловушку мужа, но пока не поняла в какую. — Вот именно! Ее могут убить не сразу. Дочь на бесчестье обрекаешь? — Господи, да что ты такое говоришь! Как ты мог подумать такое! — всплеснула руками женщина. — Пап, это удар ниже пояса, — вступилась за мать Ксения. — А как иначе? Она должна понять: мир изменился безвозвратно. Никто нам не поможет, кроме нас самих! — Отец снова хлопнул ладонью по столешнице. — А военные, омоновцы, наконец? Я видела, они патрулируют улицы. От мародеров охраняют, — не сдавала позиции Валентина Николаевна. — Это ненадолго, мама, — произнес Александр. — Вы в основном сидите дома, а мы с народом общаемся. По городу бродят слухи. Никто не знает, что будет дальше, что делать. Не нужно большого ума, чтобы понять — сотрудники МВД уже делят с военными сферы влияния. Вэвэшники взяли под контроль одни склады и магазины, омоновцы и милиция — другие. Уверен, скоро появятся мелкие и крупные банды, и тогда начнется война за остатки роскоши. Это необязательно случится, может, они договорятся между собой и у нас появится одна общая власть, способная навести порядок, обеспечить и накормить такое количество народа. Только я не думаю о благоприятном решении проблемы. Скорее, будет наоборот. Во времена хаоса шкурные интересы властей предержащих не совпадают с интересами простых людей. — Во загнул, как по писаному… «Властей предержащих», — передразнил Фикса. — Лучше помолчи, раз умные мысли в голову не вмещаются, — окоротил Николая глава семьи. — А хоть и по писаному — от этого предположение неверным не становится. Если я окажусь прав, то скоро и нас делить начнут. — Мы-то тут при чем? — удивленно спросила Ксения. — А как ты думаешь, кто будет на новых князьков пахать, сеять, жрать готовить, стирать и в постели ублажать? — вопросом на вопрос ответил Александр. — Вы все рехнулись! — раздраженно воскликнула Валентина Николаевна. — Предпочитаю перебдеть, чем недобдеть. В любом случае от грабителей защищаться чем-то надо, — сказал Бер-младший. Он на секунду задумался, решая, поведать родителям о произошедшем с ними сегодня или нет. Недавно сам просил ребят молчать о неприятной и опасной встрече с бандитами, но раз мать уперлась, то лучше ее дожать. А то она может спорить часами, отстаивая собственную точку зрения. Взвесив все «за» и «против», Александр решился: — Есть еще одно, что вы должны знать. — Он поймал осуждающий взгляд Ксении, но не остановился. В подробностях, не утаивая ничего, рассказал об инциденте, единственное, о чем умолчал, — о проделках Гвоздя и Фиксы до катастрофы. Незачем им пока знать, всему свое время. Сказать, что родители были шокированы, услышав откровения сына, — значит не сказать ничего. Валентину Николаевну пришлось отпаивать успокоительным — настолько ее потрясла перспектива потерять дочь. Бер-старший хмуро слушал и молчал, только сжимал кулаки. Одно хорошо — теперь мать не станет отрицать необходимость добыть оружие. Скорее, наоборот — в ее лице мужчины заимели надежного союзника, что и требовалось в данный момент. Не совсем честно по отношению к женщине, зато действенно. Все немного помолчали, усваивая информацию. Наконец Сергей Борисович заговорил более спокойным тоном: — Теперь давай говори о своей задумке, сынок. — Помнишь Никифоровых? Я с их сыном в школе учился. — Точно, они же держат магазин «Рыболов и охотник»! — Ксюша заулыбалась, догадавшись, куда клонит брат. — Да, думаю выпросить снаряжение и карабины, — признался Александр. — Они просто так не отдадут, — впервые за вечер открыл рот Леха. — Я бы не отдал. — А мы им предложим схрон и защиту в обмен на экипировку, оружие и патроны. Пока про них не вспомнили «власти» или кто похуже. Сергею Борисовичу понравилась идея сына. Она показалась ему более здравой, чем та, которую хотел предложить сам. — С чего ты взял, что они согласятся? — Согласятся. Кроме того, что мы укроем часть склада у себя, можно предложить им охрану. Она им понадобится — желающих прибарахлиться за чужой счет будет много. А потенциал, чтобы продолжить свой бизнес, у Никифоровых имеется, да еще какой. Во-первых, магазин у них не маленький плюс склад. Во-вторых, приличная мастерская, в которой можно ремонтировать стрелковое оружие и даже технику. При некоторой смекалке и наличии мозгов, даже изготовлять патроны под охотничий калибр. А это деньги, и неплохие. Лакомый кусок. — Деньги? В такое-то время? — съехидничала Ксения. — Не деньги, так натуральный обмен. Не воздухом же питаться. — Александр устало взглянул на сестру. — Не придирайся к словам. — Хорошо. Тогда пока на этом закончим, — закончил домашний совет Сергей Борисович. — Главное — у нас есть цель. Осталось ее достичь. Завтра сделаем, как предложил Саша. — Нет, папа, сегодня. Завтра может многое измениться. И так сколько времени упустили… Отец кашлянул в кулак: — Верно говоришь. Идите. С вами надо бы пойти, но, думаю, ты лучше справишься. Все понимали, насколько слаб Сергей Борисович, и сделали вид, будто он по собственному желанию отказывается идти на важные для семьи переговоры. В другое время энергичный офицер запаса пошел бы с сыном. — Да куда на ночь глядя-то? — недовольно пробурчала хозяйка, больше для порядка. Она уже поняла: будет так, как решили ее мужчины. — Все в порядке, мам. Не маленькие. Парни пошли обуваться в прихожую. — Я с вами. — Ксения вскочила из-за стола. — А ты куда? Сиди дома! — приказным тоном сказала мать. — Ну пап… — Ксюша умоляюще посмотрела на отца в надежде на заступничество. Она всегда так делала, пытаясь у того что-нибудь выпросить. Однако на этот раз номер не прошел — отец бросил на нее грозный взгляд. Поняв, что ничего не получится, Ксения смутилась. — Не волнуйтесь, все будет хорошо, — с порога крикнул Александр, и троица исчезла в темноте.Ночь удивляла безоблачностью и россыпью тысяч живописных звезд, образующих над головой незнакомые созвездия. Луны ярко освещали округу, заставляя предметы отбрасывать двойную тень. Бер привычным путем довел своих товарищей до дома Никифоровых. Нажал на звонок, привинченный на воротах. И еще прежде, чем увидел, как Николай крутит пальцем у виска, сообразил, какую сделал глупость — электричества-то нет. Под смешки студентов он подошел к окну и постучал. Шторы за стеклом колыхнулись. Александр понял, что его рассматривают. — Это я, Сашка Бер! — громко назвался он. — Мне Ник… то есть Эдик, нужен, — поправился он. Ник, старое детское прозвище Эдика, производное от первых букв фамилии, приятно всколыхнуло память о беспечных ребячьих годах. Шторы разошлись в стороны, пропуская к окну мужской силуэт. Открылась форточка, и в квадратном отверстии показалась рыжая шевелюра, а под ней заспанная, небритая физиономия Эдика. Бер в который раз подивился собственному наблюдению — у всех Эдиков, которых он встречал в своей жизни, были рыжие волосы. — Привет, Бер! — прохрипел простуженный голос. — Рад, что живой. Не всем так повезло. — Не поверишь, я тоже рад до безумия! — Александр улыбнулся, получив в ответ такую же улыбку старого приятеля, с которым мало общался по окончании школы. Жизнь, как это часто случается, сама расставляет приоритеты и уводит близких друзей далеко друг от друга. — Почему так поздно? Добропорядочные люди дома седьмой сон смотрят, — продолжая улыбаться, произнес Эдик. — Значит, с темными и тайными, я бы даже сказал, черными намерениями прибыл под опухшие очи твои, княже. — Что за отроки с тобой, боярин? — подыграл Ник. — Открывай ворота, дай мед-пиво вкусить. Познакомишься заодно. — Хорошо. Ждите. — Голова исчезла из форточки. Через минуту послышался металлический скрежет вставляемого в замок ключа. Железная дверь в воротах открылась. — Проходите. Бер, Леха и Николай по очереди вошли во двор, здороваясь с Эдиком за руку. — Давайте в беседку. Я так мыслю, вы не просто к нам заглянули? — осведомился Эдик, ведя гостей за собой. — Не просто, — согласился Бер. — Будет лучше, если ты и батю своего пригласишь. Дело сложное, без него никак. — Прям так серьезно? — Заинтригованный Эдик зажег керосиновую лампу на столе в беседке. — Рассаживайтесь на лавочках, кому где удобно. Ребята уселись вокруг столика. При свете лампы Александр осмотрелся вокруг и отметил, что Никифоровы живут недурно. Последний раз он заходил к ним довольно давно, и тогда все выглядело иначе. Сейчас двор был выложен тротуарной плиткой, старый, еще советской постройки, дом обложен декоративным кирпичом желтого цвета. Под окнами раскинулись аккуратные клумбы, а подле гаража стоял внедорожник «тойота», даже в темноте было видно — новехонький. — Давай я сначала представлю своих друзей, — сказал Бер. — Это Алексей и Николай. — Парни повторно пожали Эдику руку. — После катастрофы податься им, стало быть, некуда, вот и живут у нас, можно сказать, почти родичи теперь. — Можно просто Гвоздь, — произнес Леха. — И Фикса, — сверкнул золотом во рту Николай. — Понятно. — Эдик оценивающе посмотрел на «родичей». — Можете звать меня Ником. Так привычнее. — А дело у нас серьезнее некуда, — продолжал Бер. — Так что давай зови отца. — Ясно. Сейчас приглашу и по пиву принесу, — кивнул Ник. — Пиво — это хорошо, — выговорил Леха, откидываясь на деревянную спинку лавочки. Эдуард вышел из беседки и исчез в глубине дома. Через несколько минут появился снова, неся в руках пять жестяных банок «Балтики». — Скоро выйдет, — с порога сообщил он. Подойдя, раздал гостям пиво. Послышалось шипение открываемых банок, и гости с наслаждением глотнули хмельного напитка. — Как твоя бабка и мать? — чтобы заполнить паузу в разговоре, спросил Александр. — Бабушке повезло, если так можно выразиться, — умерла до известных событий. А то не пережила бы, — с грустью ответил Ник. — Что так? — некорректно поинтересовался Леха. — Мама погибла. Стараюсь об этом не думать, но получается плохо. — Лицо Эдика болезненно скривилось, и он сделал большой глоток из банки. — При отце не упоминайте о ней. Даже сочувствия не выражайте, так будет лучше. — Соболезную. — Бер мысленно возблагодарил Господа за то, что его семью миновала боль утрат. — Мы тоже, — подавленно выговорил Николай. Тема потери родных и для них была актуальна. Минут пять сидели молча, потихоньку потягивая пиво. Наконец в кругу света появился Владимир — отец Эдуарда. — Привет, ребятки, — поздоровался Никифоров-старший. Выглядел он неважно. Даже в полутьме был заметен уставший, словно потухший взгляд и синие мешки под глазами. Он ссутулился и поседел. Говорят, рыжие не седеют — пример Владимира Ивановича показал, что это большое заблуждение. Отец Эдика был одет в охотничий камуфляж и военного образца берцы. На поясе — кобура с «макаровым», будто не к себе во двор вышел. «Похоже, дядя Володя догадывается о грозящих ему и сыну неприятностях. И немудрено. По нынешним меркам настоящим богатством владеют», — промелькнуло у Александра в голове. — Пивком балуетесь? — спросил Владимир Иванович. — Здравствуйте, дядь Володя. Балуемся. Вот, хочу представить своих товарищей. — Бер со студентами повторили процедуру знакомства, сопроводив ее кратким, в двух словах, рассказом, кто они и откуда — для большей доверительности в предстоящей беседе. Так проинструктировал спутников Александр, объяснив: чем больше собеседник знает о тебе, тем больше раскрывается перед тобой и доверяет. Следом за ребятами взял слово Бер. Он поведал о выводах, сделанных сегодня на семейном совете, и предложил помочь друг другу. Никифоровы молча слушали импровизированную речь. Исчерпав все доводы, Александр с надеждой переводил взгляд с Ника на его отца и обратно. Никифоровы долго молчали. Эдик заинтересованно глядел на троицу, видимо ожидая первого слова отца. Однако тот не спешил с ответом. Он долго смотрел в одну точку, машинально вертя в руке пустую банку. Когда терпение у всех уже подходило к концу, Владимир Иванович вышел из задумчивости. — Значит, говоришь, батька твой захворал? — поинтересовался он. — Да, но постепенно идет на поправку. Думаю, через пару недель будет как огурчик, — тотчас откликнулся Александр. — Будем надеяться. — Никифоров смял тонкий корпус алюминиевой банки и неожиданно для всех зашвырнул ее в темноту. Внезапная вспышка злости утихла так же быстро, как и появилась, и Владимир Иванович уже спокойно, с какими-то новыми, более живыми нотками в голосе произнес: — Ты верно подметил, власти обязательно будут грести под себя все, что осталось от прошлого. Только прошлого не вернуть, к сожалению. — Он улыбнулся уголками губ, но улыбка вышла кривая, больше напоминающая оскал. — Вы не учли один важный момент. — Какой? — насторожился Александр. — Мы приветствуем любую здравую идею. — Эти резкие перепады настроения собеседника ему не нравились. Между тем Владимир Иванович продолжал: — В целом с вашим предложением я согласен. — Он недовольно скривился, услышав радостные возгласы. — Однако в вашем проекте есть некоторые недоработки. Допустим, вы взялись охранять имущество, которым, к счастью или к несчастью, я владею. И за это имеете дивиденды с прибыли, оружие, добротную одежду. Но этого недостаточно. Необходимо объединиться полностью. Найти новое место жительства — здание или небольшую группу зданий, которые легко превратить в крепость, с постоянным источником чистой воды и достаточно большим участком земли, чтобы заниматься сельским хозяйством. Ты же, Сашка, морпех и должен понимать необходимость всего этого в условиях… — Никифоров-старший задумчиво помолчал и докончил: — Даже не знаю, как назвать ту задницу, в которой мы очутились. — Так в заднице и находимся, чего уж тут придумывать, — подал голос Фикса. — Вы правы, дядя Володя, — сказал Александр. — Об этом мы как-то не подумали. Но это тема для отдельного обсуждения. Главное, что вы поняли и приняли наше предложение. Меня очень радуют перспективы. Ваше согласие существенно повышает шансы нашей семьи на выживание. — Не только вашей, Саша, не только. Полагаю, к нам захочет присоединиться мой младший брат с семьей. До катастрофы он был действующим офицером ГРУ и в Зареченск приехал с женой и детьми в отпуск. Как только «бабахнуло», он сразу поднял на уши всех, кого знал из вояк, и те сообщили нерадостные известия. Насколько я понял, многие не поверили, что очутились в чужом мире, и попытались выбраться за его пределы, чтобы найти помощь в других городах. Но это оказалось бессмысленной затеей. Железной дороге требуется серьезный ремонт, в некоторых местах пути разрушены полностью. — Отец Эдика замолчал и отхлебнул пива. Бер слушал внимательно, не прерывая. О многом он знал из разговоров эмчеэсников, о многом догадывался сам. Так что услышанное не стало для него откровением, но все равно было интересно узнать что-то новое. — Но самое главное, — продолжал Владимир Иванович, — все пути из Зареченска — и железнодорожные, и автомобильные — обрываются в паре десятков километров от города. Говорят, словно ножом отрезали, и далее начинается совершенно иной ландшафт. — И что там? — не выдержал Фикса. От любопытства он подался вперед, боясь пропустить хоть слово. — Мне на самом деле мало что известно. Не до того было, — повинился Никифоров-старший и посмурнел. — Жену хоронил… — Он замолчал, погрузившись в собственные переживания. Тогда в разговор вступил Эдик. — Если сведения верны, то за городом теперь степь, — сказал он. Бер кивнул, это они и так уже знали. — Говорят, там видели зверей, не похожих ни на один из видов, обитающих у нас на Земле. Стада рогатых животных и охотящихся на них монстроподобных тварей. Больше ничего об этом мы не знаем. — А аэропорт? — спросил Бер. — Он же всего в восьми километрах от города, по идее, должен был уцелеть. Неужели никто не попробовал поднять в воздух самолет и осмотреться? — С ним как раз все просто. Аэродром находился с восточной стороны, ближе к эпицентру взрыва, чем наши уцелевшие районы. Здание аэропорта разрушено, взлетная полоса искорежена. Три лайнера, которые находились в момент взрыва на полосе, сидят сейчас на брюхе, а самолеты помельче, принадлежащие аэропорту, уже давно не используются. С них еще в девяностые поснимали все, что можно было унести. Так они и стоят в ангарах и в поле, ржавеют… — М-да… — печально протянул Александр. — Негусто. — Подробности лучше у Славки моего спросите. Может, он чего и нарыл за последние дни. — Спрошу, обязательно спрошу, — пообещал Александр. — Ну так что, не передумали еще объединиться? — больше для порядка поинтересовался Владимир Иванович. — Нет! Мы только рады будем сотрудничеству, — уверил его Бер и в свою очередь рассказал то, что сам смог разузнать за последние дни. — Ну вот и поговорили, — через некоторое время подытожил хозяин дома. — Давайте еще по пиву, пока оно есть, закрепим договор. — Никифоров подмигнул сыну. Его настроение явно улучшилось, да и Эдик тоже не скрывал довольной улыбки. — И разойдемся, поздно уже. — Давайте выпьем, — согласился Александр. — Остался один вопрос. — Говори. — Хотелось бы получить часть оружия сразу. Не подумайте ничего дурного, но именно поэтому мы пришли так поздно, у меня давно уже в душе недоброе предчувствие, не могу от него отделаться. — Бер поерзал по скамейке, устраиваясь поудобнее, и прямо посмотрел в глаза Никифоровым. Объяснять им про свои странные способности он не собирался — неизвестно, как хозяева отреагируют, да и ни к чему им пока знать. Так же внимательно изучив его в ответ, Владимир Иванович принял решение и повернулся к Эдуарду: — Сынок, будь добр, сгоняй по-быстрому в оружейную, подбери гостям по стволу. В знак нашей доброй воли и, так сказать, вместо подписи на договоре. — Что нести? — оживился Ник. — Неси два «макарова», по две обоймы к ним и по коробке патронов. — Подкиньте побольше патронов, ведь молодежь еще обучить надо, — попросил Бер, имея в виду студентов. — Резонно, — одобрил Владимир Иванович. — Тогда, сынок, по четыре коробки с патронами. Возьми также парочку хороших ножей, на свое усмотрение, и «Тигр» с пятьюдесятью патронами. Да смотри, чтоб не на птицу, — пошутил он. — Естественно, — улыбнулся Эдик, поднимаясь из-за стола. — И пива не забудь, — добавил Владимир Иванович. — Не забуду! — уже на ходу крикнул Ник. Пока школьный товарищ отсутствовал, Александр поинтересовался: — Откуда «макаровы»? У вас же охотничий магазин. — Личное оружие. Представляешь, словно всю жизнь ждал неприятностей. Жена покойная, да и сын посмеивались, параноиком называли. Вот видите, ребята, времена поменялись. Моя параноидальная коллекция нам еще пригодится, — с усмешкой закончил Никифоров. Появился Эдик. В одной руке он нес пистолеты в кобуре, в другой — фирменную упаковку все той же «Балтики». За спиной у него висел чехол с карабином, карманы куртки оттопыривали коробки с патронами. Ник выложил все принесенное на стол. Среди прочего в куче оказалась радиостанция «Kenwood». — Разбирайте, кому что, — предложил он. — Сотовые ретрансляторы не работают, а в нынешних условиях без связи трудно будет. — Правильно сделал, сынок, — похвалил его отец. — Этот момент мы как-то упустили из виду. — Где только заряжать аккумуляторы? — посетовал Бер. — Об этом не беспокойся. У нас дизель-генератор есть. — С этими словами Ник вручил станцию другу. — Запасливые вы, однако, — выразил Николай общее удивление предусмотрительностью гостеприимных хозяев. Студенты сразу схватили пистолеты, ножи и со счастливым выражением лиц надели под куртки кобуры с оружием. Распихали обоймы и коробки по карманам и, довольные новыми игрушками, одновременно протянули руки за пивом. Остальные, ухмыляясь, наблюдали за действиями студентов. Ясно было, что парней необходимо учить и учить. Оружие, даже самое простое, легкомыслия не любит. Бер достал «Тигр», бегло осмотрел карабин и, удовлетворившись увиденным, немедля снарядил боеприпасами пятиместный магазин. Не снижая темпа, вставил его в приемник — вся процедура не заняла и минуты. Убедившись в наличии оптического прицела с кронштейном для крепления, остался доволен подарком. — Навыки, полученные в армии, не забыты. Верно, сынок? — обратился к нему хозяин. — Да, дядь Володя. Вы правы, армия — великая школа. Главное, чтоб знания, приобретенные там, остались невостребованными. — Александр поставил карабин на предохранитель и отложил его в сторону.
Мужчины посидели еще полчаса, беседуя на отвлеченные темы, будто и не было кошмара последних дней. Когда банки опустели, стали прощаться. — Завтра я навещу вас с утра, — сказал Владимир Иванович. — Переговорю с твоим отцом, обсудим несколько вопросов. — Я передам ему. До свидания, рад был снова вас увидеть. — Александр пожал ему руку. — Спокойной ночи. Не нарвитесь на патруль, хотя сомнительно, что военные в два часа ночи будут шастать по полуразрушенным улицам. Больше стоит опасаться мародеров. В любом случае будьте осторожнее, — напутствовал гостей хозяин. — Дом недалеко, прорвемся. — Бер направился к воротам, Леха и Николай последовали за ним. Когда молодые люди вышли на улицу, провожавший их Эдуард сказал: — Ты знаешь, я очень благодарен вам за то, что пришли. У отца появилась цель в жизни. Когда мама умерла, старик совсем замкнулся, с каждым днем угасал. Я боялся, что батя совсем потеряет интерес к жизни. Любил он маму сильно, — смущаясь, пояснил он. — Вы очень кстати заявились с предложением объединиться. — Расчувствовавшись, Эдик потряс Александру руку. — Спасибо! Надеюсь, когда он займется делом, меньше будет думать о прошлом. Бер тоже смутился. Странно было видеть старого друга в таком состоянии. Пришли вроде как с просьбой о помощи, а получилось наоборот. — Да брось, Ник. Все будет в порядке. — Он хлопнул друга по плечу. — Нам пора. — До завтра! Троица довольных парламентеров скрылась в ночи.
Глава 3
Александр проснулся от грохота выстрелов. Еще не соображая, вскочил с дивана, подхватил прислоненный к стене «Тигр». Напялил джинсы и торопливо выскочил во двор. На улице с пистолетами в руках, такие же полуодетые, стояли в нерешительности студенты. — С оружием разобрались? — первым делом спросил Бер. Вечером настолько клонило в сон, что он не стал показывать и объяснять, как пользоваться изобретением инженера Макарова, решив перенести инструктаж на сегодня. Даже разговор с отцом отложил, они лишь обменялись короткими фразами и разбежались по спальням. В дверях показался глава семейства. Увидев сына, коротко бросил: — Только осторожнее! — Возьми. — Бер отдал отцу карабин, затем обратился к парням: — Быстро одевайтесь и сидите дома. Фикса, гони сюда пистолет! — Мы с тобой, — запротестовал Николай. — С чего вы взяли, что я ухожу? На улице, буквально за воротами, раздались одиночные хлопки и сразу за ними две очереди подряд по три выстрела каждая. Оба парня инстинктивно пригнулись. Бер недовольно отобрал у Лехи пистолет и подтолкнул его и товарища к отцу, за спиной которого уже маячили испуганные женщины. — Пап, загони всех в дом. — Не дожидаясь ответа, Александр развернулся и побежал к вольеру, вплотную примыкающему к забору. Дана забилась в будку и тихонько поскуливала от страха. Она всегда боялась резких громких звуков. Когда по праздникам все кому не лень поджигали китайскую пиротехнику, овчарка поджимала хвост и пряталась подальше. Бер ловко вскарабкался на крышу вольера и осторожно выглянул за край забора. Росшее на улице ореховое дерево хорошо скрывало его от случайных наблюдателей, давая возможность оценить обстановку. Увиденное его не обрадовало. Четверо молодых солдат в бронежилетах перетаскивали в уазик вещи соседей, живших наискосок от дома Александра. Чета Галининых лежала на асфальтированной дорожке у дома, словно изломанные куклы. Несложно было представить, как старики, не понимая серьезности ситуации, пытаются защитить добро, нажитое за долгую трудную жизнь. Защитить от тех, кто присягал оберегать жизнь своих сограждан, а теперь отбирает имущество и хладнокровно убивает растерянных людей. Заскрипев зубами, Бер тихо сполз на землю, затем быстро скрылся в доме. Все семейство, одевшись, уже собралось на кухне. На их лицах застыло напряжение. Александр проговорил сквозь зубы: — Четверо солдат грабят Галининых. Соседей расстреляли. Валентина Николаевна ахнула и в ужасе прикрыла рот рукой. — Что делать будем? — не обращая внимания на жену, спросил Сергей Борисович. — Вариантов два. Сидеть тихо и не высовываться или ликвидировать ублюдков и разжиться за их счет автоматами и машиной, заодно отомстим. Снисхождения они не заслуживают. Однако вдвоем мы не справимся. А привлекать неподготовленных мальчишек… — Бер с сомнением покачал головой. — Как пить дать погибнем. Надо вызвать Никифорова. Он обещал с утра подъехать, как бы сам не нарвался. — Мы не мальчишки! — возмутился Леха, но на его реплику никто не отреагировал. Получив от Ксении тычок под ребра, он заткнулся. — Вызывай, — после секундного раздумья сказал отец. Александр настроился на обговоренную накануне частоту. — Это Бер. Как слышите? — Он переключил рацию на прием. — Слышу тебя, Саша, — почти сразу пришел ответ. — У нас изменилась обстановка. Можете нарваться на паршивых овец на подъезде к нам. — Мы в курсе. Находимся за поворотом. Наблюдаем. — Хочу разжиться за счет военных. Согласны? Если нет, то приезжайте позже. Мы пока пересидим. — Боюсь, не получится. Вероятно, они и к вам заявятся в гости. — Динамик рации зашипел от атмосферных помех. — Принял. Оружие есть? — Полный багажник. — Тогда делаем так… — И Бер кратко поведал созревший в голове план. По нехитрому сценарию Никифоровы должны были открыть огонь с дальней дистанции, заставляя мародеров укрыться за машиной. Владимир Иванович поклялся, что хотя бы одного они снимут. Почти сразу Бер-старший должен включиться в перестрелку, вынуждая солдат к действиям на два фронта. Учитывая малую дистанцию, он, сделав пару выстрелов, обязан ретироваться в дом. В это время Александр, как самый опытный из всех, расстреливает противника сверху с заранее занятой позиции на крыше соседнего дома. В теории все было просто. Так и произошло. Когда четверо мародеров закончили грузить вещи в багажник, они слегка расслабились, ощущая себя хозяевами положения, и закурили. Александр устроился почти напротив них. Убедившись, что никто его не замечает, он щелкнул ногтем по динамику, подавая сигнал к атаке. Тотчас раздались сдвоенные выстрелы, и два бандита в форме внутренних войск кулем свалились на землю. Бер увидел, что одному снесло полголовы. Второго бронежилет не спас. Пуля, выпущенная с дистанции сто метров из карабина, созданного на основе снайперской винтовки, прошила «броник» и вошла в тело. Бер не видел отца, но хорошо слышал, как летящие из ПМ пули разбивают лобовое стекло автомобиля, сея панику среди оставшихся в живых солдат. Не мешкая, он приподнялся и быстро выпустил по заряду в не успевших укрыться противников. Те замертво свалились на землю. Все закончилось быстро. Однако нападавшие не учли одного — вмешательства пятого члена банды. Откуда он взялся, Бер не понял, наверное, находился в доме и, услышав чужие выстрелы, выбежал к товарищам на улицу. Из-под прикрытия уазика пятый бандит выпустил короткую очередь в сторону Никифоровых, заставив тех искать укрытие. Когда послышались хлопки из ПМ, Александр с ужасом сообразил, что отец не отошел в укрытие, как планировали, а сам он со своей позиции не видел врага и спасти отца не мог. — Сюда стреляй, урод! — в ужасе закричал Александр. Отчаяние затопило сознание, он ощутил давление во лбу, время замедлилось. Он увидел мародера так четко, будто и не было между ними автомобиля. Почти не соображая, что делает, Бер шепнул на выдохе: — Умри! Вэвэшник схватился за грудь, захрипел и опрокинулся на бок. А Бера охватила такая слабость, что он чуть не свалился с крыши. С трудом спустившись вниз, еще несколько долгих минут он приходил в себя. Очухавшись, Александр попытался понять, что произошло. Объяснение было одно: его паранормальные способности позволяют не только лечить, но и отнимать жизнь. Решив обдумать это позже, Бер пересек пустой соседский двор — хозяева, заслышав первые выстрелы, попрятались в глубь дома и страшились нос высунуть — и вышел на улицу. Он собирался довести грязную работу до конца — сделать контрольный выстрел и обыскать убитых. К месту столкновения подкатила никифоровская «тойота». Автомобиль резко затормозил, и на улицу выскочили Владимир Иванович и незнакомый мужик, лет на десять моложе и удивительно похожий на Никифорова. Такие же рыжие волосы, только без седины, слегка приплюснутый нос с горбинкой, судя по всему не единожды переломанный. Однако, в отличие от старшего брата, в глазах у него пряталась ироничная смешинка. Оба были одеты во вполне современную полевую форму, которую носят во время боевых выходов разведчики. В новейших разгрузочных жилетах, скомпонованных таким образом, чтобы распределять нагрузку по всему корпусу. В руках они держали совершенно фантастического вида штурмовые винтовки Beretta ARX-160, укомплектованные подствольным гранатометом и оптоэлектронным прицельным комплексом, включающим в себя, насколько Бер помнил, дневной, ночной и обычный оптические каналы, лазерный дальномер и баллистический компьютер для гранатомета. Наличие оружия, которое только недавно поступило на вооружение в итальянскую армию, просто сразило Александра. Справившись с изумлением, он взял трупы под прицел и осторожно приблизился. Двоих точно добивать не нужно. У одного просто отсутствовала часть головы, второму пуля вошла в горло и перебила шейный позвоночник, с таким повреждением долго не живут. Бер уже готовился произвести контрольный выстрел, когда вмешался брат Владимира Ивановича. — Постой, не из твоей дуры, — произнес он, имея в виду карабин Александра. Достал из кобуры черный угловатый пистолет, в котором Бер уже без удивления узнал «глок», и быстро произвел три выстрела в головы мародеров. — Вот так. Быстро, а главное — надежно, — прокомментировал мужчина свои действия с таким видом, будто совершил благодеяние. В глубине души Бер действительно был ему благодарен. Одно дело сражаться с врагом издалека, и совсем другое — стрелять ему в лицо с расстояния вытянутой руки. Сзади раздался посвист. Бер обернулся. Алексей, Николай и отец стояли, рассматривая уже не опасных противников. — Доброе утро, Сергей, — протянул руку Никифоров. — И вам, молодые люди, привет. — Здравствуй, Володя, — произнес Сергей Борисович. — Насчет доброго утра погорячился ты маленько. — А по-моему, ничуть, — усмехнулся брат Владимира Ивановича. — Очень удачно получилось, что лишний раз доказывает: идея объединиться назрела вовремя. — Это мой брат Вячеслав, — представил его Никифоров-старший. — Давайте церемонии отложим. Скоро тут соберется море любопытных. — Тогда начнем, — согласился Сергей Борисович. — Студенты, обыщите машину. Найдете рации и патроны, тащите в дом. Сашка, хватай автоматы и тоже дуй домой, а то цвет лица у тебя какой-то нездоровый. Ты не ранен? — вдруг забеспокоился отец. — Нет, папа, — поспешно заверил Александр. — Просто к такому сложно привыкнуть. — Не объяснять же при всех, что голова кружится при мысли о том, что он остановил сердце у пятого бандита. А к вопросам, на которые у него в данный момент не имелось ответов, Александр не был готов. — Влипли! — раздался полный вселенской скорби голос Фиксы. — БТР… Все дружно обернулись. Тарахтя двигателями, из-за дальнего поворота выезжал бронетранспортер. На броне сидели пятеро бойцов, что не предвещало ничего хорошего. По сине-серому камуфляжу Александр понял, кого к ним занесло. Омоновцы сидели, готовые в мгновение ока спрыгнуть на землю. Автоматы лежали на коленях, но стволы были направлены вперед. Нетрудно догадаться: пальцы лежат на спусковых крючках, и в любой момент бойцы могли начать стрельбу. «Наверняка на звуки пальбы отреагировали», — с досадой подумал Бер. — Так, мужики, давайте-ка разбирайте автоматы. На всякий пожарный. — Никифоров повернулся к Александру. — Проинструктируй парней по-быстрому, как пользоваться «калашами», и дуй с ними под прикрытие уазика. Кивнув, Бер вручил свой карабин отцу, затем поднял с земли три АК-74М — себе, Гвоздю и Фиксе. Показал, где находится предохранитель и как переключать режимы ведения огня. — Стрелять, только когда я скажу, не позже и не раньше. Ослушаетесь — нам крышка. Вы поняли? — серьезно спросил он перепуганных студентов. — Никакой самодеятельности. И главное — смотрите, куда стреляете. Глаза не закрывать. Понятно? — Да ясно, ясно. Что мы, идиоты, что ли? — проворчал Гвоздь. Его бегающие глаза с расширенными зрачками очень не понравились Александру. Он прекрасно понимал, какие эмоции испытывают сейчас студенты, но успокаивать возбужденных и перепуганных парней просто не оставалось времени. Напоследок погрозив кулаком, он оставил их за машиной. — Эй, ты куда? Сказали, ты с нами должен, — проблеял Фикса. — Сидите и не трепыхайтесь, пока не разрешу. А теперь — марш за машину! — Бер на ходу проверил «калаш» и подошел к старшим. БТР подъехал уже совсем близко, можно было разглядеть напряженные лица омоновцев под прозрачными забралами многокилограммовых «сфер». Как они на голове такую тяжесть таскают? Мужчины молча разошлись по выбранным местам. — Тытолько будь осторожнее, — тихонько попросил сына Сергей Борисович. — Не волнуйся, буду. — Бер сделал несколько шагов в сторону орехового дерева, чтобы иметь возможность вести перекрестный огонь и укрыться при необходимости за толстым стволом. Его отец с карабином отошел назад к японскому внедорожнику, где уже находился Никифоров, держа наготове штурмовую «беретту». На дороге остался лишь Вячеслав — в качестве переговорщика. БТР тормознул в пяти метрах от намеренных дать серьезный отпор мужчин. Бойцы спрыгнули на покореженный от времени асфальт и умело рассредоточились вокруг боевой машины. Один, по-видимому старший, направился к группе горожан. Бер присмотрелся — так и есть, под лямками разгрузочного жилета виднелись погоны капитана. На ремне поперек корпуса висел АК-107, существенным отличием от семьдесят четвертого «калаша» были уменьшенная отдача и кучность в полтора-два раза выше. Серьезная машинка. Когда Александр служил во флоте, о таких автоматах он только читал, а теперь увидел воочию. «Неплохо бы заиметь такой же, — подумал он. — Стоп, — оборвал Александр свои размышления. — Сначала надо разобраться с проблемами». Между тем капитан окинул внимательным взором позиции шестерых гражданских. Отметил экипировку стоявшего перед ним, но удивления не выказал. Лаконично спросил: — Что произошло? — Ничего, с чем бы мы не справились, — спокойно глядя ему в глаза, ответил Вячеслав. — Солдатики помародерствовать решили, за это поплатились жизнями. Надеюсь, и душами. Капитан с Вячеславом какое-то время «пободались» взглядами, командир омоновцев не выдержал первым: — Кто вы такие? Представьтесь. — Полно вам, капитан, вы забыли инструкции? Это вы, как представитель власти, должны представиться первым. Хотя, если подумать, какая нынче власть? — хмыкнул младший брат Владимира Ивановича. — Приходится самим о себе заботиться. Капитан побагровел, однако сдержался, краем глаза заметив, как Бер слегка качнул стволом в его сторону. Офицер сообразил, что, каким бы ни был результат возможного огневого контакта, он в любом случае умрет первым. Умирать ему не хотелось, и он продолжил стоять в расслабленной позе. Бер представил себя на месте командира омоновцев и даже на мгновение пожалел его. — Ладно, не буду больше грузить вас, офицер, — выговорил Вячеслав спокойно, но с достоинством, от которого привыкшего ко всему омоновца будто током ударило. — Разрешите представиться первым, раз вы не хотите. Майор Никифоров Вячеслав Иванович, ГРУ. — Он показал удостоверение. У Александра, да и не только у него, непроизвольно вырвался тихий возглас изумления, который раз за утро. Да уж, начало дня выдалось очень насыщенным, а до вечера еще далеко. Изучив раскрытую «корочку», офицер нехотя козырнул: — Капитан Коновалов, — и замолчал, сбитый с толку. Нацеленные на него стволы автоматического оружия определенно его нервировали. — Приятно познакомиться, — кивнул Вячеслав. — Разрешите представить моих товарищей. Вот этот молодой человек справа, готовый пристрелить вас, — сержант морской пехоты Александр Бер. Там, за машиной, мой брат, уверяю вас, очень недурственный снайпер. С карабином — полковник Вооруженных сил Российской Федерации Бер Сергей Борисович. За машиной прячется пара молодых людей, какие из них бойцы — не буду лукавить — мне неизвестно, но как дополнительная огневая точка, точнее, двоеточие они вполне заслуживают внимания. И дурак сообразил бы: такое представление, пусть и немного похожее на браваду, служит одной цели — дать понять омоновцу, что победа ему достанется тяжело, а то и вовсе не достанется. Капитан все прекрасно уразумел и отступил окончательно. Опустив «беретту», майор произнес: — Давайте так: мы не целимся в вас, вы — в нас. В конце концов, делить нам нечего. Бандиты наказаны, никто, кроме несчастных стариков, не пострадал. Предлагаю тут убраться. Вы забираете тела мародеров, мы хороним гражданских. Машина ваша, себе мы оставляем стволы в качестве трофеев. Потом вы поясняете нам расклад сил в городе на сегодня, а мы угощаем вас пивом и становимся почти друзьями. Ибо сказано: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». Как вам такое предложение? Немного подумав, Коновалов согласно кивнул и скомандовал себе за спину: — Отбой! Бер успокоился, только когда увидел, как омоновцы ставят «сто седьмые» на предохранители. Последовав примеру, он подошел к своим и сказал: — Всем расслабиться. Оружие опустить. — Увидев капли пота на щеке отца, спросил: — Ты как? Все в порядке? — С вами инфаркт заработать можно, — через силу ответил тот. Напряжение медленно отпускало его.Глава 4
— Уцелело три городских района: Октябрьский, Камышинский и часть Артемовского. До катастрофы в них проживало без малого двести тысяч человек, больше половины населения Зареченска. Сейчас, по предварительным оценкам, в живых осталось не более трети горожан. Военные произвели разведку местности и в радиусе двадцати километров от города обнаружили одиннадцать сел и деревень, в которых проживает четыре с половиной тысячи человек, — просвещал Коновалов внимательно слушавших мужчин. — Любопытно, но ни погибших, ни разрушений в селах не было. Жители испытали легкое недомогание и головную боль, на этом неприятности для деревенских закончились, исключая перенос в этот мир, конечно. Что находится в степи дальше двадцатикилометрового радиуса и есть ли там люди, неизвестно. Зато нетрудно было догадаться, какая жизнь ожидает народ в ближайшее время. Поскольку никто из представителей гражданских властей не уцелел, то руководство взяли на себя командир части внутренних войск генерал-майор Быстрицкий и начальник ГОВД генерал-майор Вишневский, за координацию спасательных мероприятий отвечал полковник Дробыш, который до этого занимал пост начальника отдела внешнего наблюдения. Насмотревшись на разрушенные кварталы и трупы на улицах и под завалами, он первый придумал на обломках старого мира создать свой собственный, где главным видел себя любимого. Три дня назад его бойцы, пользуясь ситуацией, первым делом свезли что только можно на склады фирмы «Агротех», находившиеся за городом в слободе Каменная. Пока спохватились, полковник успел опустошить часть городских складов с продуктами длительного хранения и почти весь арсенал ГОВД Зареченска. С ним ушли больше двух сотен сотрудников различных ведомств вместе с семьями — в основном гаишников, служащих ППС и оперативников уголовного розыска, а также часть офицеров ФСБ. Когда в городе сообразили, что происходит, то снарядили группу вдогон. Дробыш с компанией за сутки успели организовать оборону и дать отпор сводному отряду омоновцев и солдат ВВ, выступивших скорее для переговоров, чем для ведения боевых действий. Понеся потери, группа вынужденно отступила несолоно хлебавши. Ситуация ухудшалась с каждым днем. Генералы, не доверяя друг другу, взяли под контроль супермаркеты и продуктовые склады частных фирм, бензозаправки. Активно приступили к вывозу оставшихся товаров и продуктов на свои базы. Быстрицкий — на территорию военной части ВВ, Вишневский — на базу ОМОНа. Все шло к тому, что три военизированные группировки бывших защитников отечества и конституционного порядка скоро создадут собственные удельные не то княжества, не то баронства. Обстановку усугубляли возросшее количество мародеров и добровольных дружин горожан. Народ начал понимать, что происходит, и всячески пытался воспрепятствовать зарождающемуся новому строю, а кто-то просто стремился урвать кусок побольше. Дошло до того, что люди стали стихийно собираться в толпы и пытаться отбить у вэвэшников продовольственные склады. Пока солдаты ограничивались стрельбой поверх голов и разгоном подобных сборищ. Но надолго ли? Рано или поздно кто-то обзаведется оружием и выстрелит в сторону оцепления, и тогда среди населения точно будут жертвы. Вряд ли солдаты станут церемониться с теми, кто их спровоцирует. Капитан прервался, допил большими глотками вторую бутылку пива, привезенного запасливыми Никифоровыми, поставил ее под стол и закончил: — Вот такой расклад на сегодня. Вы-то что делать будете? — И сам себе ответил: — Я так мыслю, уйдете в оппозицию. Мол, «я не я, и хата не моя». — А что вы предлагаете? — разозлился Бер. — Пойти под вашим командованием возрождать феодальный строй? — Ты прости, командир, но Александр прав, — вмешался Вячеслав. — Воевать за кусок мыла на чьей бы то ни было стороне нам не с руки. Вы как-нибудь и без нас обойдетесь. В старину говорили: «Паны дерутся, а у холопов чубы трясутся». Предпочитаю переждать становление нового порядка подальше отсюда. У нас семьи, дети. С твоих слов получается, что ситуация выходит из-под контроля. И виноваты в этом вы, а не простой народ. — Да понимаю я безнадежность происходящего. — Коновалов с сожалением махнул рукой. — Но что-либо поделать не в силах. С минуту все молчали, переваривая новости и осмысливая новый поворот в собственной судьбе. — У меня просьба… — Капитан замялся, словно размышляя, стоит ли продолжать. — Если события разовьются по наихудшему сценарию — примете нас к себе, товарищ майор? — официальным тоном спросил он. Никто не ожидал такого вопроса, поэтому Вячеслав медлил с ответом. Наконец, взглянув на Александра, проговорил: — Принципиально возражений не имею. Что скажешь, командир? — обратился он к Александру. Глаза его искрились смехом, но лицо оставалось серьезным. — Разве я главный? Вам эта роль больше подходит, — оторопел Бер. — Этак, брат, не пойдет. — Вячеслав погрозил пальцем. — Ты начал собирать людей, ты спланировал расправу над мародерами, чем вполне доказал способность вести нас за собой. Так что давай решай. — Но вы — майор ГРУ, а папа так вообще целый полковник. Не сошелся же на мне свет клином! — продолжал отбиваться от ответственности Александр. — Ты давай не увиливай, а то разочаруюсь. — Вячеслав посерьезнел, взор стал колючим и тяжелым. — Что касается моего звания и рода службы, то тут ты не угадал. Я хороший тактик и вояка. Но в стратегии и управлении слабоват. Ты больше подходишь на роль руководителя. Как говорят психологи, харизматичный ты парень. Вот и решай: в стратегическом плане нужны нам люди? — Как воздух, — решился Бер. — Боюсь, перетягивание каната генералами — не единственная наша беда. — Даже так? Поделишься потом мыслями? — Обязательно, — кивнул Александр. Омоновцы внимательно слушали странный диалог майора и Александра. Судя по выражению лиц спецназовцев, они не ожидали, что станут свидетелями выборов главы этой вооруженной компании. Коновалов отметил про себя — эти мужики ему нравятся. В каждом виделся стержень, согнуть который будет нелегко. — Нам пора. — Капитан решительно встал, попрощался с каждым за руку. — Как договаривались, мы забираем «двухсотых». — Забирай. — Вячеслав встал и вместе с Александром проводил омоновцев. Когда за воротами Коновалов с майором на полминуты остались одни, старший омоновец спросил: — Вы серьезно — насчет парня? — Вполне, — ответил Вячеслав и пояснил: — По сути своей я солдат. Могу руководить достаточно большим количеством народа, но чем больше будет приходить людей, тем хуже я буду справляться с обязанностями руководителя. А Саша справится, я понял это сразу. Там, где спасует, подсобим. — Вячеслав подмигнул. — Ну пока, капитан, даст бог, увидимся. Никифоров проводил взглядом отъезжающих омоновцев. То, что они поведали, не укладывалось в голове, хотя предвидеть такое развитие событий было нетрудно. Как и большинство порядочных граждан, он до последнего надеялся на благоразумие людей, оказавшихся у власти в нынешней критической ситуации.Сначала похоронили чету стариков, потратив на это несколько часов. Закопали убитых в их собственном дворе на огороде. На импровизированных похоронах присутствовали несколько соседей, таких же пожилых людей. Женщины посокрушались, всплакнули и разошлись по домам. Солнце припекало совсем не по-весеннему, и Фикса предположил, что времена года здесь не совпадают с теми, что были на Земле. Бер устало согласился — версия Николая имела право на существование, но отстраненно подумал: «Лето так лето, какая разница». Сергей Борисович поставил на стол начатую бутылку водки и предложил помянуть соседей. Когда все выпили по пятьдесят грамм и закусили, Александр взял инициативу в свои руки. Хотят видеть в нем старшего среди равных? Вот сейчас он и проверит, насколько все готовы подчиняться. — Дядя Володя, ваш брат кратко просветил нас насчет обстановки вокруг Зареченска. Насколько я могу судить, попытки выбраться из города оказались бесплодными. Вы можете что-нибудь добавить? — Могу, — согласился Вячеслав. — Люди постепенно приходят к выводу, что положение, в котором они оказались, со временем лишь ухудшится. Насколько я смог выяснить из рассказов знакомых из состава внутренних войск, раньше охранявших закрытые научные объекты и исследовательские центры, рвануло где-то в районе института, проводившего исследования в области ядерной физики. Разведывательные отряды, отправленные командующим внутренними войсками, взявшим на себя координацию всех городских служб, не приносят утешительных новостей. Более того, поговаривают, что не все снаряженные военными разведчики вернулись живыми. На данный момент сообщения с другими городами нет по причине отсутствия как самой связи, так и, возможно, городов как таковых. Значит, никто не прилетит на помощь, и нам следует рассчитывать исключительно на собственные силы. Поэтому ваше предложение как нельзя кстати. Пока ясно, что остатки Зареченска окружает бескрайняя степь, протянувшаяся на многие десятки километров вокруг, населенная незнакомой флорой и фауной. Более-менее целыми остались северные и западные районы города, частично — постройки на юге города и некоторое количество населенных пунктов в радиусе пятнадцати — двадцати километров от эпицентра взрыва, унесшего десятки, если не сотни тысяч жизней. Все только и делают, что выдвигают предположения, где именно мы оказались. Различные слухи не добавляют атмосфере царящего уныния ничего положительного. Самые упертые до сих пор отказываются верить, что неизвестные силы, выпущенные на волю нашими учеными, перебросили людей вместе с участком пространства в другой мир. А тот факт, что мы находимся именно в другом мире, никаких сомнений лично у меня не вызывает. Александр утвердительно кивнул, соглашаясь с выводами майора. — Рисунок звездного неба не похож на привычный, — продолжал Вячеслав, — лишняя луна, иной ландшафт и климатическая зона… Остается смириться с новым положением и пытаться жить дальше. Главное, что почти никто из наших близких серьезно не пострадал. И за это искренне стоит благодарить судьбу, пощадившую наши семьи. — Сказав это, Вячеслав виновато посмотрел на брата и сжал ему плечо, молча извиняясь. — Утренний инцидент отнял у нас много времени. А между тем не факт, что командир омоновцев окажется хорошим парнем, — взял слово Александр, чтобы разрядить обстановку и отвлечь всех от грустных размышлений. Впрочем, веселиться сейчас было не от чего. — Вот возвращаются они на базу и докладывают — так, мол, и так, патрулировали улицы, услышали стрельбу, подъехали проверить, а там доморощенный спецназ завалил половину отделения вэвэшников, и вооружение у них на высоте, и так далее. Что сделает командование? Никто не проронил ни слова. Бер обвел сидящих взглядом и продолжил: — Конечно, если капитан говорил серьезно, то его бояться нечего, сам не доложит и подчиненным накажет про нас молчать. Ему выгодно держать нас в качестве запасного варианта. Однако подстраховаться все же стоит. Не верю я, что про нас не узнают. А оставлять без контроля отлично снаряженных людей, — Бер покосился на Beretta ARX-160, — ни один толковый офицер не станет. Есть мысли? Папа? — Капитан не доложит, ты прав. А вот насчет подчиненных не уверен, — откликнулся отец. — Тут я полностью согласен и с тобой, Александр, и с твоим отцом. — Вячеслав откинулся на спинку стула, достал сигарету, закурил. — Нужно вас сегодня обеспечить подходящей экипировкой и стволами получше. АК-74 неплохие машинки, но, когда есть кое-что посерьезнее, почему бы их не заменить? — Он обратился к старшему брату: — Сможем снабдить братьев по оружию? — Без проблем. — Владимир Иванович поднялся. — Собирайтесь, поедем барахлиться. Все радостно загалдели. — А мне можно с вами? — в первый раз за сегодня напомнила о себе Ксения. — Можно, барышня, можно, — улыбаясь, ответил Никифоров. Девушка просияла от счастья. — Забыл спросить, — Александр кивнул в сторону «беретты», — откуда у вас это? Вместе с «макаровыми» пылились? — Точно. Коллекционирую стреляющие штучки-дрючки, — весело сказал Никифоров-старший. — Ты еще всю коллекцию не видел. Поехали, покажу. Всемером еле влезли в «тойоту». Студентам пришлось сесть в багажник, высунув ноги наружу. Тронулись. Эдик встретил прибывших с радостью. Вслед за ним из дома вышла молодая красивая женщина с большими темными глазами, в голубом платье, подчеркивающем стройную фигуру, и двое мальчишек лет десяти и трех. Оказалось, что это жена и дети Вячеслава, который переехал с семьей к брату в целях безопасности. Супругу майора звали Аленой, старшего сына — Никитой, а младшего — Глебом. — Давайте за мной, — бодро сказал Никифоров, когда все познакомились друг с другом. — Заходите в логово. Толпа не заставила себя уговаривать. Арсенал находился в огромном подвале за бронированной дверью, словно в фильмах про Джеймса Бонда, и поражал воображение. И хотя каждая модель была представлена всего в двух экземплярах — как пояснил Ник, его отец всегда покупал один ствол себе, второй сыну, — но модификаций было множество… Десятки винтовок, автоматов и даже пулеметов, от древних до самых современных, украшали собой стенки и стойки. Целый музей! Дорогое удовольствие, отметил про себя Бер. Он шел мимо стеллажей, рассматривая штурмовые винтовки — австрийские AUG, бельгийские модерновые FN2000, британские L85A1 и L85A2. Чуть дальше стояли немецкие карабины времен Второй мировой войны, а рядом вполне современные «Хекклер и Кох». Далее выстроились знаменитые израильские «галилы» и итальянские «беретты», вперемешку с многочисленными американскими убойными «машинками», примелькавшимися на экранах телевизоров. Здесь было даже индийское и бразильское оружие и еще черт знает чьего производства. И конечно же родное — от легендарного ППШ до современного АЕК971 и автоматно-гранатометного комплекса «Гроза» ОЦ-14. Народ охал и ахал не менее получаса. Никифоровы упивались восхищением гостей и, словно гиды в музее, рассказывали о наиболее интересных образцах. Восторженную экскурсию прервал громкий голос Ксении — как истинная женщина, она не находила ничего интересного в том, от чего мужики просто балдели. Подумаешь, пистолеты и автоматы, пусть даже красивые на вид, но не пускать же слюни, будто перед ними шеренга длинноногих фотомоделей! — А можно мне подобрать что-нибудь покомпактнее, полегче и покрасивше, желательно со стразами? — спросила она. В арсенале повисла секундная тишина, а потом грянул хохот. — Ой, ну ты даешь, дочка, — давясь смехом и утирая слезы, прохрипел Сергей Борисович. — Со… со стразами, ха-ха-ха! — Мужчины смеялись от души, избавляясь от напряжения, скопившегося за последние дни. — Повеселились, и будет, — объявил наконец Владимир Иванович и повернулся к девушке: — С тебя и начнем. Иди-ка сюда. Ксения приблизилась. — Ты у нас девушка хрупкая, вот это словно под тебя сделано. — С этими словами он вручил Ксении короткоствольный АКС74У, в просторечии называемый «укоротом», и пистолет ПСС. — Владей на здоровье. — А пистолет зачем? — Девушка взяла его двумя пальцами за рукоятку, будто дохлую крысу за хвост. Послышались смешки. — Запасной ствол должен быть всегда, — наставительно произнес Никифоров. — Например, потеряешь винтовку или патроны закончатся, да мало ли что! Забирай давай, и со всеми вопросами — к брату. Он у тебя в таких делах опытный, расскажет и покажет. Так, следующий! — А кобура от «Дольче и Габбана» у вас для Ксении есть? — подколол девушку Леха. — Ты, я вижу, неплохо разбираешься в кутюрье с гомосексуальными наклонностями, — не осталась в долгу Ксения. — С чего бы это? — Так его! — Николай залился смехом. Остальные улыбались. — Хватит ржать, давайте посерьезнее, — прервал веселье Владимир Иванович. Как оказалось, Никифоровы успели вывезти со склада и из магазина все имущество, поэтому на вооружение и переодевание ушло два часа — выбирали долго, хозяева оказались очень щедрыми. В итоге компания выглядела грозно и внушительно, почти как настоящий отряд специального назначения. Вячеславу даже удалось уговорить жену. Она поначалу упиралась, но Ксения, ни к кому не обращаясь, бросила: — Если бы у меня были дети, в такое беспокойное время я ходила бы вокруг них с тяжелым пулеметом, пока они в песочнице играют. Алена покраснела, то ли от стыда, то ли от злости, но согласилась получить полевую форму и пистолет. От оружия помощнее отказалась, заявив, что для полноценной защиты ее и детей есть семеро сильных мужиков, увешанных от макушки до пят орудиями уничтожения, и одна не в меру воинственная валькирия. Затем развернулась и с пакетом «обновок» направилась к сыновьям. Вячеслав благодарно посмотрел на Ксению, видно, споры на эту тему у них с женой велись давно. Поднявшись из арсенала, все расселись во дворе на разноцветных пластиковых стульях и принялись пить чай, заваренный Аленой. Прихлебывая мелкими глотками горячий цейлонский напиток, Александр мысленно благодарил щедрых Никифоровых. За это утро он стал обладателем «Грозы» и «9А-91», малогабаритного автомата, предназначенного для скрытого ношения. Кроме того, разжился привычным «макаровым». В качестве основного оружия Бер решил оставить себе трофейный АК-74М, постеснявшись выпросить «калаш» сотой серии — были в подвале и такие. Никифоровы остались при своих скорострельных, навороченных «береттах» и малогабаритных «Вихрях». Эдик и Бер-старший выбрали АЕК971 под более серьезный калибр 7,62. В дополнение Ник решил взять отечественный бесшумный автомат «Вал», пояснив, что мечтал о нем еще в детстве. А Сергей Борисович оставил у себя подаренный ранее охотничий карабин «Тигр». От пистолета отказался, заявив, что застрелиться сможет и из пальца. Зато Николай и Леха явно не страдали излишней скромностью — пытались выцыганить и то, и это, да побольше. Так продолжалось почти час, пока Владимир Иванович не провозгласил, что такие бойцы вполне обойдутся и двустволками. Не обращая внимания на протесты студентов, он вручил им проверенные английские автоматические винтовки L85A2, а на жалобы, что винтовки тяжелые, лишь грозно цыкнул. «Макаровы» у парней уже имелись, поэтому больше ничего они не получили, как ни старались. Когда заикнулись о втором стволе для каждого, Никифоров отправил их к Александру со словами: — Возьмите у командира. Он сегодня настрелял целую стаю превосходных «семьдесят четвертых». — И добавил, смягчившись: — Научитесь вначале пользоваться тем, что у вас есть, а потом приходите. Не раньше! Единственным, что отравляло всеобщую радость, было ограниченное количество боеприпасов. Эту проблему надо было решить как можно скорее.
Глава 5
Четыре дня потратили на сборы и выбор нового места проживания. Такое ответственное мероприятие решили доверить Вячеславу и Эдику. Остальные члены клана (так компания называла теперь себя с легкой руки Фиксы) дни напролет «благородно партизанили», то есть тащили все, что плохо лежит. «Плохо лежало» очень много полезных вещей. Самым крупным везением был небольшой продуктовый магазинчик на улице Фрунзе, который мародеры почему-то пропустили. Видимо, его закрыли на ремонт еще до катастрофы, и в подсобных помещениях, приспособленных под склад, удалось разжиться продуктами и консервами, которых, по предварительным подсчетам, должно было хватить на несколько месяцев. Но самое главное — в подвале магазина обнаружилось несколько десятков мешков с картошкой. А картошка, как известно, для русского — второй хлеб. Вывозили продукты целый день, обставив это почти как боевую операцию. Что поделаешь, грабежи в последнее время стали обычным явлением. По одному и без оружия на улицу выходить опасались. Жители окрестных домов завистливо наблюдали за слаженными действиями людей в военной форме и с автоматами, но связываться с ними никто не решился. Видимо, приняли их за солдат. Кстати, настоящие «люди в погонах» совершенно исчезли из поля зрения — бросили патрулировать улицы, всецело оставив горожан самих заботиться о себе. Военные и милиция с упоением занялись друг другом — с наступлением темноты за городом слышалась непрерывная пальба. В дополнение к «тойоте» и «Ниве-Шевроле» Никифоровых вскоре удалось разжиться тремя бесхозными автомобилями — парочкой внедорожников «Паджеро» и грузовой «Газелью». С машинами пришлось повозиться — заменить выбитые стекла, зарядить аккумуляторы, почистить салон. Долго шутили по поводу неизвестных воришек, выдравших магнитолы. Кому они сейчас нужны, электричества-то нет. Кроме того, с подачи Александра вывезли половину магазина «Строй-лэнд». Военным было не до него, а до простых зареченцев пока не дошло, что стройматериалы и инструменты в ближайшем будущем будут в большой цене. Утром двадцать девятого мая первая колонна, груженная оружием, тронулась в направлении нового дома. На окраине Зареченска стояла котельная, возведенная в рекордные сроки незадолго до катастрофы, специально для первого микрорайона. Добротный корпус котельной и детский сад рядом с ней, выстроенный из белого кирпича, уцелели, а вот микрорайону, сплошь состоявшему из панельных домов, не повезло. Детский сад с достаточно большой территорией вокруг и хозяйство не существующей ныне коммунальной службы решили сделать базой. На месте детских площадок можно было разбить огород, а трехэтажное здание в виде буквы «П» превратить в крепость — заложить окна первого этажа, на втором и третьем организовать огневые точки. Лучшего места все равно не найти. К тому же в здании вдоволь было площадей для проживания, мастерских, складов, имелись уже готовые кухни. Помещений хватало не только для новоявленного клана, но и для будущих новых его членов. Не менее важным фактором являлось наличие вокруг базы зеленых насаждений, которые, в случае морозной зимы, могли послужить источником дров. Между детским садом и разрушенными домами находилось около сотни метров просматриваемого пространства. Что касается котельной, то, во-первых, там было полно оборудования, которое теоретически можно запустить и получить тепло. Одно «но» — мощности слишком большие для нужд небольшой общины, и неизвестно, в каком состоянии подземные магистрали. В крайнем случае, внутри могла оказаться просто куча металла, которая в будущем может пригодиться в качестве сырья. Во-вторых, котельная являлась дополнительным рубежом обороны. Разрушить ее стены было под силу лишь тяжелой артиллерии. А тридцатиметровая труба была отличным наблюдательным пунктом и позицией для снайпера. Добра у клана накопилось столько, что пришлось гонять колонну машин одиннадцать раз. Последнюю ходку закончили глубокой ночью. Быстро разгрузились, наспех забаррикадировали двери и окна первого этажа и повалились спать. Дни пролетали один за другим. Все, как стахановцы, трудились на благо клана. В трубе котельной оборудовали «гнездо» наблюдателя, для чего пришлось заняться промышленным альпинизмом. Внутри закрепили стальные балки, положили настил, так, чтобы человек мог высунуться по пояс. На случай непогоды соорудили крышу — получилась отличная вышка для часового. Оконные проемы первого этажа и частично второго заложили кирпичом. Внутреннее пространство корпуса детского сада отгородили металлическим забором и установили толстые железные ворота. Найти и доставить чудовищно тяжелые створки к новому «дому» стоило неимоверных усилий. Очень много времени команда уделяла тренировкам и стрельбе. Новичками по очереди занимались Александр и Вячеслав. В стрельбе, к зависти студентов, лучшей оказалась Ксения. Девушка регулярно напоминала парням о своих успехах, словно задалась целью достать их окончательно. Александр хотел поговорить с ней, но Вячеслав воспротивился: — Пусть злятся! Обогнать «какую-то девчонку» — лучший стимул трудно придумать. А через десять дней случился вынужденный выходной, хотя поначалу ничто не предвещало неприятностей. Первой панику подняла Ксения. В этот день она была «дежурной по трубе», как окрестили клановцы четырехчасовые вахты в самой высокой точке котельной. Взволнованным голосом она сообщила по рации, что к зданию приближается стая огромных псов. Сначала ей никто не поверил, однако ворота все же закрыли и гурьбой поднялись на крышу посмотреть, из-за чего шум. Стая быстро огибала остатки разрушенной девятиэтажки и вскоре приблизилась настолько, что животных можно было разглядеть без бинокля. — Милые песики. — Николай автоматически подготовил винтовку к стрельбе. Остальные очнулись от гипнотического воздействия невиданной картины, и на крыше послышались щелчки передергиваемых затворов. Животные оказались вовсе не собаками, хотя издали их вполне можно было перепутать с громадными «друзьями человека». Морда животных действительно напоминала собачью, да и движения были похожи, но на этом сходство заканчивалось. Вокруг шеи топорщилась грива темно-синего цвета, состоявшая из чего-то вроде тонких перьев. Идущая вдоль хребта полоска «перьев» переходила в узкий и очень длинный хвост с кисточкой на конце. Гладкая темно-серая кожа, разделенная на сегменты, как у рептилий, даже на расстоянии вызывала чувство гадливости. Глаза у животных были маленькие и круглые, крысиные. Свора, состоявшая примерно из пятнадцати существ, подбежала к сетке-рабице, отгораживающей территорию базы, и как по команде встала на задние лапы. В таком положении животные оказались ростом выше человека. Ловко перебирая четырехпалыми лапами, они преодолели препятствие и в одну секунду оказались под стенами здания. Люди перегнулись через парапет и увидели, как один из «псов», судя по всему вожак, стоя на задних лапах, вбирает подвижным носом незнакомые запахи. — Нюхает, падла! — послышался чей-то шепот. Вдруг вожак раскрыл пасть, и крыша огласилась потрясенными восклицаниями. Морда животного словно распалась на четыре части, внутри белели сотни мелких загнутых клыков — такими легко удерживать и рвать плоть добычи. В уши людям ударила волна шипящих звуков, щедро сдобренная громкими щелчками. Остальные твари раскрыли рты и «завопили» вслед за вожаком. От этой какофонии чужеродных звуков у наблюдателей по спине побежали мурашки. Вожак подобрался и пружиной взвился в воздух. «Пальцами» уцепился за подоконник второго этажа, подтянулся и ударил левой лапой по стеклу. Стекло чудом выдержало. Тварь уже собиралась повторить удар, когда огневой залп снес ее со стены прямо в толпу сородичей. Люди, не сговариваясь, палили из оружия, пока остатки стаи не скрылись из виду. Наконец Бер перевел дух и окинул взором детскую площадку. Семь тварей лежали на земле, не подавая признаков жизни. — Что это было? — Николай крепко сжимал автомат, даже костяшки побелели. — Надо спуститься и добить этих тварей, — предложил Владимир Иванович. — Пойдут только я и Слава, — очнулся Бер и начал раздавать приказы: — Николай, Леха и ты, папа, — ждите у ворот. Не дай бог, с тыла выскочат, пока мы не видим. Ник и дядя Володя страхуют с крыши. — Вячеслав одобрительно кивнул, и Бер продолжил: — И свяжитесь с Ксенией, не в обмороке ли она там, заодно пусть по сторонам оглядится и скажет, куда твари сбежали. Ксения, разумеется, страшно перепугалась, когда услышала беспорядочную стрельбу. Она сообщила, что твари улепетывают со скоростью гоночного болида куда-то за город. — Больше никого не наблюдаю, — доложила она дрожащим голосом. На лестнице ждали растерянные женщины и перепуганные дети. Маленький Глеб хныкал, сидя на руках матери. — Славик, что там случилось? — Алена с тревогой смотрела на мужа. — Все целы? — Целы, целы, — мягко, чтобы успокоить жену, ответил он. — Идите в комнаты. Просто к нам проникла стая каких-то местных животных. Мы их пугнули и подстрелили парочку, вот и все. Они больше не вернутся. — Вячеслав поцеловал жену и сыновей. — Никита, помоги маме успокоить Глеба. Займи его чем-нибудь. — Пап, а можно мне с вами? — Пока нет, потом — может быть. — Увидев, как Никита недовольно скривился, Вячеслав сказал: — Лучше в окно посмотри, оттуда хорошо видно. Я тебе трофей потом покажу. Проходя мимо матери, Александр ободряюще улыбнулся. А Сергей Борисович коротко сказал: — Валя, не волнуйся, иди. Нам некогда. — Ксения в порядке? — не отступала Валентина Николаевна. Мать есть мать, всегда найдет повод для тревоги. — Дочка сидит на верхотуре. Вот уж за кого не надо волноваться, так это за нее. Все, все, идите. — С этими словами Сергей Борисович выпроводил женщин с лестницы. Майор с Александром, как более опытные в плане военной подготовки, осторожно переходили от одной твари к другой, выпуская в каждую очередь из трех патронов. Кто знает, какая анатомия и обмен веществ у местной фауны, может, одной пули окажется мало. Через пять минут работа была окончена, но напряжение не отпускало. — Нужно вывезти это куда-нибудь подальше, — сказал Бер. — Курить будешь? Александр отрицательно качнул головой. — Военным бы показать. — Вячеслав затянулся и выпустил кольцо дыма. — Если ученые выжили, то обязательно должны быть у них. Заодно попытаемся пару цинков патронов выпросить. — Покажем, — согласился Александр, — только что-то не улыбается мне прикасаться к этим тварям. Вон сколько крови натекло из них. Противно, да и заразиться можно. Иммунитета к тутошним болезням у нас наверняка нет. — Ты прав, но что еще остается? Этот мир — наш новый дом, придется приспосабливаться. Будем надеяться на лучшее и готовиться к худшему. — Вячеслав затушил подошвой окурок. — Зови добровольцев, оттащим падаль подальше и сожжем. Предупреди, пусть найдут перчатки резиновые и респираторы. Воняет от них… Я пока здесь побуду. — Может, «Газель» подогнать да вывезти? Ты посмотри, какие они огромные! В каждом килограмм сто, замучаемся таскать. — Бер с отвращением посмотрел на серые туши. — Подгоняйте, — согласился Вячеслав. Через пару минут подошли «добровольцы», с интересом поглядывая на представителей чужой фауны. Леха обозвал тварей гноллами и выразил надежду, что поблизости не бродит кто-нибудь похуже. — Почему гноллы? — Сергей Борисович с непониманием уставился на бывшего студента. Леха с удовольствием пустился в объяснения, кто такие гноллы и чем они отличаются от остальных персонажей компьютерной игры «Герои-3». Пришлось его заткнуть. На тему игр Гвоздь мог разоряться часами и своей тоской по компьютерам давно всех достал. — Знаете, что странно? — Ник легонько ткнул носком ботинка в бок гнолла. — Где другая живность? Кто-то же должен тут еще обитать — насекомые, грызуны, птички какие-нибудь. — Лично мне некогда размышлять над подобными вопросами, — сказал Вячеслав, разрывая пакетик с малярными резиновыми перчатками. — У кого какие мысли? Саша, чего молчишь? Ты же у нас спец по мозговому штурму. — Не во вселенную «Героев» занесло нас, это точно. Я там двух лун не видел, — пошутил Бер и тут же посерьезнел. — Давайте рассуждать логически. Причиной послужила катастрофа в Зареченске. Скорее всего, наши ученые напортачили. Согласны? — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Выпущенные на свободу некие силы переместили в пространстве солидную часть города и жителей. Только вот куда, хотелось бы знать? — Александр вздохнул. — По моему мнению, отсутствие чужеродной фауны и флоры на территории, занятой городом, может говорить о том, что та живность, которая здесь находилась, перенеслась в наш мир или погибла. А та, что обитала в округе, убралась от греха подальше. Может, фонит от Зареченска, а местные животные это чувствуют. Поэтому в черту города до сих пор не забредал никто чужой. Насчет степной травы ничего не скажу, я не ботаник, но мне кажется, что внешне она не отличается от земной. Только размышлениям моим грош цена, информации не хватает. — Ну почему же, — не согласился с сыном Сергей Борисович. — Ты очень правдоподобно все придумал. — Вот именно «придумал»! Чтобы знать наверняка, нужны достоверные данные о том, чем был вызван «перенос». — Ладно, хватит стоять, работа ждет, — вмешался майор. — Будем считать Сашкину версию верной, за неимением другой. Полагаю, что так оно, в общем, и есть. А теперь, Леха, хватай этого серого волка за ноги. Во время погрузки компания совершила величайшее открытие. На шее одной твари висело ожерелье из больших клыков какого-то животного, а вокруг «талии» был затянут кожаный пояс с карманами. Он был такого же цвета, что и шкура владельца, поэтому его не сразу заметили. В карманах пояса обнаружился моток прочных ниток и костяной крючок — судя по всему, примитивная снасть для рыбной ловли. Находки определенно свидетельствовали о наличии пусть примитивного, но разума. Коротко посовещавшись, мужчины решили, что нужно ждать неприятностей. — Если твари разумные, то, возможно, захотят отомстить. Поэтому надо быть наготове, в одиночку и без оружия не ходить, даже на территории базы. Все мы видели, насколько быстрые эти… Леха, как ты их назвал? — Гноллы, — откликнулся Гвоздь и попросил: — Пусть останутся гноллами. — Пусть, — согласился Бер. Леха просиял — как же, первой зверюшке имя дал! — Теперь первоочередной задачей является укрепление базы с учетом феноменальной прыгучести и ловкости гноллов. Слава, почему молчишь? — Пока не вижу, где можно тебя поправить. Ты все верно говоришь. — Вячеслав достал очередную сигарету. Некстати пришла мысль: что он будет делать, когда курево закончится? Придется бросать, а как не хочется! Курить ему нравилось. — Садись, Сашка, в машину, теперь вдвоем управимся. Отвезем груз подальше, бензинчиком сверху польем, подожжем — и обратно. Остальные, идите домой, да не забудьте Ксюху сменить, наша красавица извелась, поди, на верхотуре от любопытства.«Скорее, скорее назад! Доложить старшему Надзирающему Шшхару о странном городе и странных существах, поначалу показавшихся похожими на белокожих ишхидов с их луками». Шшхар послал лучших охотников и следопытов узнать, куда ушли стада быстроногих ургуш,[183] и вот они здесь. Ургуш не нашли, зато нашли врагов. Одно встреченное существо разведчики убили быстро, жертва даже не поняла, с какой стороны пришла смерть. Воины прайда поделили добычу и съели. Все в отряде были голодны, пища не попадалась уже три дневных перехода, и одинокое создание, увлеченно копавшее в странном каменном холме яму, оказалось весьма кстати. «Раз эти странные существа такие вкусные, то будут нужны Великому Прайду. Можно будет сказать, что длинноногих ургуш съели чужаки. Значит, надо убить их всех и съесть. Воинов прайда не победить громыхающими палками! Ведь мы не трусы. Нет, мы не трусы! Старший Надзирающий будет доволен, может, и не накажет за потерю командира…» Разведчики хашш — так называли себя напавшие на базу существа — спешили оповестить вождей, что на землях Великого Прайда поселились чужие.
Глава 6
Вечером Вячеслав связался с капитаном Коноваловым по рации на оговоренной заранее частоте и поинтересовался, как обстоят дела «на фронте». Тот кратко поведал, что пока наблюдается перемирие. Большие боссы ведут переговоры, потому что потери среди личного состава вызвали вспышки неповиновения и массового дезертирства. Так, глядишь, и руководить некем будет. Голодные жители Зареченска начали штурмовать охраняемые склады с продовольствием. На улицы лучше не выходить, а выезжать на танке. Банды по численности скоро сравняются с отрядами омоновцев. В общем, полный «звездопад». Выслушав неутешительные, но вполне ожидаемые новости, Вячеслав поинтересовался, где можно найти ученых, желательно биологов и вирусологов. Капитан озадаченно замолчал. — Странные у вас интересы, господа хорошие, — кашлянув, сказал он наконец. — Вы, случаем, не откопали контейнер с какой-нибудь чумой? Институты в городе разные были, хрен знает, чем там яйцеголовые занимались. Любопытство Коновалова было вполне закономерным. Зареченск имел статус наукограда и за обычными с виду названиями, вроде НИИ «Сельхозпродукт», могли скрываться лаборатории, в которых синтезировалась какая-нибудь биологическая мерзость. Вячеслав описал столкновение с местным разумным населением и коротко сообщил, к каким выводам пришли обитатели базы. В этот раз капитан замолчал надолго. Усвоив информацию, он осведомился: — Майор, вы там ничего не напутали? Уж больно странные вещи говорите, инопланетяне какие-то…. — Скажи, куда привезти труп, сам посмотришь и решишь, инопланетянин перед тобой или иномирянин, — прервал Коновалова Вячеслав. — Добро, — решил наконец капитан. — Ученых у нас нет. Всех яйцеголовых Быстрицкий под свое крыло взял. Но к его ребятам пока соваться не стоит, слишком нервные они стали. Солдаты теперь сначала стреляют, потом смотрят, зря палили или нет. — В динамике некоторое время слышались помехи, а когда шипение исчезло, снова зазвучал голос капитана: — Чертова связь. Майор, ты слышишь? — Слышу хорошо. — Давай встретимся на нейтральной территории. Разговор есть, заодно решим, куда деть ваш трофей, — предложил Коновалов. — Где? — В голосе Вячеслав проскользнули недовольные нотки. Недолго думая, собеседник предложил: — Около супермаркета «Копейка». — Когда? — Могу подъехать сейчас. — Принял. Выезжаем. Будем на месте черездвадцать минут. Отбой. — Вячеслав отключил связь и откинулся на спинку водительского сиденья. — Ты им доверяешь? — Александр с силой захлопнул свою дверь. Не дождавшись ответа, попросил: — Угости сигаретой. Вячеслав удивленно поднял брови: — Ты ж не куришь? — От такой жизни начнешь — нервы… — Нервы лучше водкой лечить. Это я тебе со знанием дела говорю, — наставительно сказал майор. — На, возьми. — Он протянул раскрытую пачку. Бер сделал затяжку, закашлялся. Втянул в легкие очередную порцию дыма, пристроил автомат поудобнее между колен и сказал: — Поехали, что ли. Капитан уже ждал. Его сопровождали те же четверо бойцов и водитель БТР. В этот раз они приехали на двух бронированных уазиках. Приехавшие выбрались из «Газели», настороженно поглядывая по сторонам. — Привет ОМОНу, — громко поздоровался Вячеслав. — И вам не кашлять. — Коновалов вышел вперед и протянул длинную руку для пожатия. — Показывайте добытое чудо-юдо. Откинули брезент, показали. Омоновцы с обалдевшими лицами долго разглядывали чужака, передавая из рук в руки ожерелье и пояс. Особенно их впечатлили размеры втягивающихся в пальцы черных когтей и рельефные мышцы задних конечностей. — Быстрые твари? — поинтересовался один из омоновцев. Кажется, при первой встрече он представился Вадимом, но Бер не помнил точно. В этом отношении память подводила его регулярно, даты и номера телефонов запоминались легко, а разные имена-фамилии приходилось переспрашивать. От этого он чувствовал себя неловко и подолгу обращался к новым знакомым нейтрально, с помощью разных словесных ухищрений выстраивая разговор так, чтобы не обидеть собеседника своей невнимательностью. — Стремительные и прыгучие, — подтвердил он и накрыл труп куском брезента. — Посмотрели, и хватит. Лучше подскажите, куда его теперь? Коновалов снял с головы «сферу» и вытер со лба пот. — С собой заберем. Определим в холодильник, пусть начальство дальше думает. Надеюсь, еще не все мозги просрали. Вам с нами нельзя, боюсь, конфискуют ваши стреляющие игрушки, и вся недолга. К военным соваться — дохлый номер по той же причине, еще и пристрелить могут. — Как скажешь, капитан. Последуем твоему совету. Тебе виднее, а то мы живем теперь на выселках, люди к нам не заглядывают, новостей не приносят. Скоро совсем связь с миром потеряем, — отчего-то развеселился Вячеслав. — Кстати, откуда холодильник? Электричества же нет. — В десятой поликлинике резервный генератор запустили, а там морг, — разъяснил капитан. — Понятно. — Ты говорил, что разговор к нам имеешь? — Развернувшись, Коновалов бросил на заднее сиденье машины шлем, затем предложил Вячеславу: — Присядем в сторонке, покурим, побалакаем за жизнь… Майор согласно кивнул, перекинул на сгиб руки свою штурмовую винтовку и пошел вслед за капитаном. Говорили они долго, за это время Бер успел вызнать у спецназовцев, как они обустроились на базе, и в свою очередь рассказал, какое удобное здание нашел себе клан. Бойцы пошутили по поводу названия общины — дескать, прямо как мафиози, но в конце концов согласились, что такая форма общественных взаимоотношений в неспокойное время является, возможно, наилучшим выходом. Минут через двадцать переговорщики подошли к бойцам и Александру, замолчавшим при их приближении. — Перегружайте труп в УАЗ, — скомандовал своим людям капитан и в ответ на вопросительные взгляды сказал: — Все в порядке. Омоновцы споро вытащили завернутого в брезент гнолла из «Газели» и не без труда запихнули его в багажник одного уазика. Затем быстро расселись по машинам, развернулись и умчались восвояси. — О чем договорились? — провожая взглядом пыльное облако, поднятое колесами уезжающих автомобилей, поинтересовался Бер. — У нас скоро пополнение, — ответил Вячеслав. — Причем существенное. — Дай-ка угадаю. — Александр поднял глаза к небу и почесал небритый подбородок, будто пытался решить сложный вопрос. — Не дурачься, — проворчал майор. — Хорошо, не буду, — легко согласился Бер. — Поехали домой, по дороге расскажешь. То, что поведал капитан, не укладывалось в голове. На днях погиб генерал-майор Вишневский. Официальная версия, продвигаемая новым руководством базы ОМОНа в лице подполковника Селиванова: самоубийство. Генерала нашли в собственном кабинете с дыркой в виске. Его личный пистолет валялся на полу. Жаль, конечно, старика. Говорили, нервы не выдержали, семья осталась на Земле, и тоска по ним, безусловно, давила на психику. Все правдоподобно, если бы не одно «но». Подполковник Селиванов слыл редкой сволочью и до катастрофы ходил в товарищах с полковником Дробышем, связывали их какие-то прежние делишки. Только все на уровне слухов, никаких официальных доказательств его нечистоплотности не было. Сразу после смерти Вишневского его заместитель развил бурную деятельность. Первым делом объявил всему личному составу, что они вливаются в состав команды Дробыша, чтобы «сохранить наследие человечества и порядок, присущий людям, с гордостью носящих на своих плечах погоны», процитировал Коновалов слова нового руководства. После короткой речи на построении всем стало понятно: вполне возможно, что в собственной смерти генерал не участвовал. Тем более что вышеупомянутый полковник стал виновником раскола в Зареченске и был повинен во многих смертях. Боевые действия среди спецназовцев не одобрялись, в большинстве своем они были вполне адекватными людьми, обремененными семьями, и командирам подчинялись лишь по привычке и вследствие растерянности. Когда воинский порядок, не подкрепленный такими понятиями, как «родина», «патриотизм», «конституция» и так далее, начинает угрожать безопасности родных и близких, нетрудно догадаться, что выберет нормальный человек. Капитан Коновалов и его сослуживцы решились на трудный шаг — уйти из привычного окружения в более безопасное для жен и детей, с их точки зрения, место. Стать частью клана. Чтобы если и придется воевать, то делать это не по приказу, а в целях защиты собственной жизни и имущества. — Капитан обещался прибыть не с пустыми руками. Привезет патронов, консервы, муку. — Майор крутанул руль, объезжая яму на дороге. — Надеюсь, запасется всем этим побольше. — Было бы недурно. — Александр внимательно смотрел в боковое окно. Машина огибала огромную кучу бетонных обломков. Сколько здесь погибло людей и много ли было в здании этажей, не понять. Этот район новостроек Бер знал плохо. — По приезде нужно приготовить комнаты поселенцам. Когда новенькие намереваются прибыть? — Дня через три-четыре. — Успеем. Главное, чтобы с нашими характерами сошлись. Ссоры нам ни к чему, — озабоченно проговорил Александр. В этот момент он краем глаза заметил какое-то движение. Резко повернул голову — никого. Решив, что ему показалось, Бер уже собирался перевести взгляд вперед, как снова увидел, а скорее даже почувствовал, как между полуразрушенных домов проскользнула тень. — Тормози! — выкрикнул он. Майор резко утопил педаль в пол. «Газель» встала, заставив пассажиров по инерции качнуться вперед. Будь скорость выше, столкновения с лобовым стеклом Александр не избежал бы. — В чем дело? — набросился на него Вячеслав. Бер, не отвечая, выскочил из кабины, прижал приклад автомата к плечу, опустился на одно колено и взял в прицел угол девятиэтажки, от которой остался один подъезд. Два других обрушились, из-за чего уцелевший обрубок дома походил на сиротливую каланчу. — Там, кажется, кто-то есть, — негромко сказал Александр. — Когда кажется, креститься надо, — проворчал майор, но тоже выбрался из машины и присоединился к товарищу. — Что там? — Сейчас проверю. — Бер дернулся встать, но Вячеслав удержал его за рукав. — Совсем страх потерял! — зашипел майор в негодовании. — Не хватало еще нарваться на новых знакомых. Вдвоем можем не справиться. — Нет там гноллов. Я чувствую, там нечто другое. — Бер рывком высвободился из захвата и двинулся вперед. — Наш дом близко. Паршиво, когда рядом бродит некто, а мы даже не знаем, опасная тварь или нет. — Чувствует он, — передразнил майор, но последовал за товарищем. Короткими перебежками они достигли входа в уцелевший подъезд. Темнота внутри означала неприятности, но Бер опасности для жизни не чуял и осознавал это совершенно четко. Откуда пришло такое знание, он не понимал, но решил проверить — вошел в то же состояние, при помощи которого лечил отца, и попытался внутренним зрением прощупать здание. Увидеть ничего не получилось, однако почудилось, как испуганно бьется чье-то сердце, а рядом съежился маленький комочек, полный ярости и намерения защищать до конца. Бер открыл глаза, ладонью смахнул с виска каплю пота. Майор приметил жест и состояние Александра и обеспокоенно произнес: — Давай-ка, брат, домой двигать. Не нравишься ты мне. Тебе плохо? — В порядке я, — отмахнулся Бер. — На втором этаже сидит, боится. — Кто? Откуда знаешь? — недоумевал Вячеслав. Александр решился: — Я вообще-то экстрасенс. Раньше чувствительность была небольшая, баловство одно. А здесь порог восприимчивости стал в десятки раз сильнее. Наверное, «перенос» как-то повлиял на мои способности. — Заметив скепсис на лице Вячеслава, он произнес скороговоркой, точно боялся опоздать: — У тебя шрам на левой лодыжке, в правой почке камень, язва желудка начинается, частые изжоги. — Ничего нового ты не сказал. Все мог услышать от моих… — Правое яичко больше левого. Лицо майора вытянулось, с трудом выговаривая слова, он сказал: — Ладно, теперь почти верю. — Ошеломление на его лице сменилось сосредоточенностью. — Даже жена не знает. Никому не говори. — Не буду, — заверил его Александр. — Ну, идем? — Входим тихо, проверяем квартиры на первом этаже, если открыты — зачищаем. Ни к чему нам вероятный противник в тылу. Не мне тебя учить. — На первом нет никого. — Знаешь что, экстрасенс, вот когда подтвердишь на практике свои знания, причем неоднократно, тогда, возможно, я не буду перестраховываться. Пока же давай по старинке. Понимая правоту старшего товарища, Александр не стал перечить. Молча кивнул, закрыл один глаз, чтобы быстрее привыкнуть к смене освещения, и осторожно вошел в полутьму входа. Три квартиры из четырех были открыты, наверняка мародеры поработали — замки выбиты, внутри бедлам. Мебели почти нет, а та, что осталась, вся разломана. На осмотр помещений ушло не более трех минут. Четвертую квартиру вскрывать не стали, заперта — и ладно. Осторожно поднялись на второй этаж. Здесь двери на площадке были закрыты. Вячеслав растерянно огляделся и выразительно спросил взглядом — куда теперь? Александр колебался недолго, двумя пальцами левой руки показал на обитую обшарпанным кожзаменителем дверь с синим номером «79». Сначала убедились, что остальные квартиры заперты, и только потом полностью занялись семьдесят девятой. Майор жестом показал: «Выбиваем на счет «три»!» Бер согласно кивнул и, когда третий палец Вячеслава разогнулся, изо всей силы ударил ногой в замок, который оказался довольно хлипким и легко позволил незваным гостям проникнуть внутрь. Их глазам предстала типовая трехкомнатная квартира: слева кухня, дальше зал, две спальни по сторонам, в конце коридора туалет и ванная комната. Сначала проверили кухню и зал. С виду ничего, небедные люди здесь обитали, но и не богатые. Охочие до чужого добра людишки здесь явно не побывали. Затем занялись закрытыми спальнями. Александр показал налево и одними губами сказал: — Там. Майор толкнул дверь и вошел, держа автомат у плеча одной рукой. Из-за платяного шкафа в лицо ему метнулся темный комок. Короткая автоматная очередь, отборный мат майора, звон разбитого оконного стекла и истошный детский визг раздались одновременно. Бер прикладом попытался сбить вцепившуюся в Вячеслава зверюгу, но вертлявая гадина ловко уклонилась и, больно стегнув длинным хвостом по руке, соскочила на пол. Александр чуть не взвыл — его словно током ударило. Майор попытался достать зверя носком ботинка, но не вышло — тот ловко выгнулся дугой, и удар пришелся в воздух. Животное явно намеревалось прыгнуть снова. Александр уже собрался выстрелить, но так и замер с открытым ртом. — Дяденька, не убивайте его! Пушок, стой! Ко мне! — кричала, выскочив из-за шкафа, девочка лет восьми-девяти в спортивном костюме. Бер растерянно перевел взгляд с окровавленного лица Вячеслава на замызганную исхудавшую девочку с зареванной физиономией, а затем на зверюгу. Назвать ее Пушком из-за шерсти дымчатого цвета мог только ребенок, юморист или душевнобольной. Больше всего существо походило на волосатого варана и обладало всеми орудиями убийства, которыми может наделить природа. Размером оно было с таксу-переростка, в раскрытой пасти белела куча острых зубов, каких у травоядных не может быть по определению. Вытянутую морду покрывали костяные пластины, между которыми топорщились короткие пучки шерсти, создавая впечатление, будто животное страдает лучевой болезнью. Два передних глаза злобно смотрели на пришельцев, а еще два глаза по бокам головы вращались в разные стороны, как у хамелеона. По всему телу росла густая жесткая шерсть. Пальцы лап заканчивались мощными когтями, походившими на лезвия. Кульминацией всего был длинный хвост, покрытый мелкими чешуйками, по которым то и дело пробегали голубые искры электрического разряда, — значит, удар током не почудился, отметил про себя Александр. — Пушок! Ко мне! — повторила девочка. Шагнув вперед, она присела и с трудом оттащила зверя в сторону. Одной рукой она держала его за холку, другой почесывала за коротким ухом, что-то тихонько приговаривая — наверное, убеждала его не есть больших дядей. — Не бойся. Мы не причиним тебе вреда, — осторожно произнес Бер. — Знаю. — Мне нужно помочь своему другу. Придержи пока свое мелкое… чудовище. — Александр усадил Вячеслава на детскую кровать, достал аптечку и перекисью водорода обработал рассеченную бровь и несколько неглубоких царапин на щеке. Затем наложил на рану кровоостанавливающий тампон и заклеил пластырем. Дома придется зашивать. А вообще легко отделался, могло быть и хуже. Хорошо, хоть не в горло вцепился. Последнюю мысль он произнес вслух. Майор в ответ выругался, но уже без мата — постеснялся ребенка. Оказав товарищу первую помощь, Бер поинтересовался у девочки, как ее зовут. — Настя, — тихо ответила та. — Я — Саша. Моего друга зовут дядя Слава, — представил Бер себя и Никифорова. — Скажи, Настя, где твои мама и папа? — Не знаю. — Девочка всхлипнула, но от слез удержалась. — Они всегда поздно приходили с работы. А в тот день, когда был взрыв, я пришла с продленки, ждала, ждала их, но они так и не пришли…. — Ты знаешь, куда делись другие жильцы дома? Интерес Александра был вполне закономерный. Квартиры целы, значит, кроме ребенка должны были выжить и другие люди. Даже если они погибли — где трупы? Запаха разложения в подъезде не чувствовалось. — Приехали какие-то солдаты и заставили всех поехать с ними. А баба Нюра сказала, чтобы я спряталась в шкафу, — разъяснила Настя. Александр и Вячеслав переглянулись. Похоже, кто-то собирает для себя крепостных, если не хуже. — Баба Нюра — это кто? — Соседка. Она иногда сидела со мной, пока не придут родители. Дяденька, скажите, мама с папой умерли? Александр растерялся, не зная, что ответить ребенку. Сказать правду? Но какая она, правда? Может статься, родители несчастной девочки живы и оплакивают сейчас пропавшую дочурку. — Не знаю, Настенька. Но, думаю, с ними все в порядке. Просто жизнь вас разделила. Нужно верить, что они живы и здоровы, — как можно убедительнее сказал Александр. — Ты лучше расскажи, откуда Пушок взялся? Ох, да ты наверняка голодная! — спохватился он. — Да еще испугалась, поди, — пришли тут два дядьки с автоматами… — Не-э, я не испугалась… почти. Больше Пушок перетрусил. Он вообще пугливый очень, маленький еще, — пояснила Настя. — А есть я пока не хочу. Мы уже поели. Александр видел по глазам, что Настя обманывает. Она явно была голодна, и очень. В разговор вмешался Вячеслав: — Настя, собирай вещи, поедешь с нами. Тебе будет у нас хорошо. — Девочка дернулась, и Пушок резко зашипел. — Ты не бойся, — поспешно проговорил майор. — У меня у самого два сына. Старшего зовут Никита, ему десять лет, уверен, ты с ним подружишься. Мы выделим тебе отдельную комнату, а позже перевезем твою мебель, чтобы ты чувствовала себя как дома. Одной оставаться нельзя. — Без Пушка не поеду. Вячеслав напрягся. Он и не подумал, что Настя откажется оставить эту зверюгу. Но не бросать же девочку в пустом доме умирать от голода! После короткого раздумья Вячеслав скрепя сердце согласился взять с собой пушистого обидчика, но с условием: зверь будет жить в отдельной каморке, пока не привыкнет к остальным обитателям базы. Александр подумал о существовании еще одной проблемы — как воспримет нового четвероногого жильца овчарка Дана. Однако сам по себе факт приручения местного животного открывал для них новые перспективы. Сборы заняли немного времени. Настя быстро сложила важные для нее вещи в школьный рюкзак, взяла зверя на руки и в сопровождении мужчин спустилась на улицу. Остальные пожитки решили забрать вечером, пока надо было побыстрее доставить сироту в безопасное место. Перепоручив найденыша женщинам, мужчины вернулись к разрушенному дому и вывезли из квартиры все, что смогли. Мебель была очень кстати, учитывая скорое появление на базе новых жильцов.Четыре дня спустя народу существенно прибавилось. Четверо омоновцев привезли жен с детьми, и клан сразу вырос до двадцати семи человек. Помимо продуктов Коновалов умудрился раздобыть несколько десятков цинков патронов и гранат, а самое главное — пригнал бензовоз с полной цистерной девяносто второго. Достойный взнос в нынешнее нищее время!
Глава 7
Через месяц боевые действия между командами Дробыша и генерала Быстрицкого прекратились. Был достигнут паритет и с другими полувоенными-полукриминальными группировками. База ОМОНа прекратила существование, сейчас там находился опорный пункт дружины Дробыша, который теперь называл себя бароном. Поговаривали, что, когда к нему по привычке обращались «товарищ полковник», он лютовал и даже кого-то приказал выпороть. Совсем у мужика крыша поехала! Лучше всего дела обстояли в вотчине Быстрицкого. Ученые определили, что состав почвы подходит для посадки земных культур, засеяли зерном экспериментальное поле где-то за городом и теперь с нетерпением ожидали результатов. Зареченцы тем временем потянулись в деревни заниматься натуральным хозяйством. Пока пригретые вэвэшниками ученые будут выяснять, можно ли сажать картошку, новоявленные крестьяне уже соберут второй урожай. С момента прихода в клан семей спецназовцев община выросла более чем в два раза. Люди приходили почти каждый день, в основном женщины и дети. Продукты, рассчитанные минимум на год, таяли с каждым днем, но не расстреливать же беженцев на пороге. Однако нарастающие проблемы необходимо было срочно решать. Помимо пропитания остро встал вопрос размещения вновь прибывших. Александр стоял в своей комнате у окна, погруженный в невеселые мысли, и невидящим взором смотрел во двор. На детских площадках резвилась полураздетая ребятня. Солнце палило нещадно, и сидевшие под деревянными навесами няньки изнывали от жары. Кроме двух вооруженных мужчин и бодрой старушки, которая недавно подошла с малолетним внуком, покой подрастающего поколения охранял стоявший в отдалении уазик с установленным на нем крупнокалиберным пулеметом. Сегодня в патрульной машине находились Алексей и омоновец Вадим. Все помнили нападение гноллов, и повторения никто не желал, к тому же в городе своих уродов хватало. Все взрослые, кроме часовых, работали в котельной. Было решено разместить в ней гараж, для этого потребовалось разобрать часть стены и поставить ворота. Также в котельной оборудовали мастерскую, а во вспомогательных помещениях решили соорудить небольшой жилой уголок, в котором после ремонта можно будет поселить человек десять холостяков. На улице послышался детский визг и смех. Бер встрепенулся и посмотрел вниз. Малышня, как всегда, повисла на Пушке, чем неоднократно доводила пожилых женщин и матерей до предынфарктного состояния. Зверь за месяц вымахал до приличных размеров, и если будет поглощать мясо с прежним аппетитом, то вскоре обгонит в холке Дану. Пушок любил носиться по территории, пугая новичков и выпрашивая еду. Кроме Настены он любил тех, кто с ним делился. А делились все — попробуй не дать, когда здоровенная туша вьется вокруг и толкает носом в сторону кухни. Несмотря на приставучесть Пушка, польза от него была неоспоримая. Чужого он вынюхивал за версту и громким шипением предупреждал тех, кто находился в этот момент с ним рядом. Отношения Насти со своим любимцем стоило отметить особо. Эта парочка понимала друг друга даже не с полуслова, а, если можно так выразиться, с «полумысли». В то, что между девочкой и Пушком существует телепатическая связь, мог не верить только законченный скептик. Желающие неоднократно проводили эксперимент: Настя писала на бумаге, какие действия она попросит совершить Пушка, затем мысленно передавала зверю написанное. «Лохматый варан», радостно свесив между клыками вполне нормальный, не раздвоенный язык, выполнял все просьбы своей подружки и хозяйки. А потом, совершенно по-собачьи виляя наэлектризованным хвостом, ждал угощения в качестве награды за свои старания. К огромной радости Александра, Дану он не загрыз, хотя в первый день все же произошла попытка покушения на жизнь собаки. Благодаря Насте и вовремя подсунутому куску копченой свинины инцидент разрешился мирно. С того памятного дня животные соблюдали «вооруженный нейтралитет» — «я не ем тебя, а ты не ешь из моей миски». Когда факт телепатической связи между девочкой и зверем был установлен, Вячеслав начал серьезнее относиться к способностям Александра и периодически заставлял его тренироваться. С удовольствием, ни от кого больше не скрываясь, Бер начал изучать себя и свои новые возможности. По прошествии некоторого времени он добился определенных успехов, которых даже не ожидал. Теперь он легко мог войти в состояние, позволяющее наблюдать за происходящими в организме человека процессами, достаточно быстро найти причину недомогания и вылечить, вплоть до сращивания поврежденных тканей. Но больше всего Александра поразила собственная способность видеть энергию окружающей среды. Он чувствовал, что этой энергией можно манипулировать, но как — пока не понимал. Громкий стук в дверь заставил Бера отвернуться от окна. — Войдите, — сказал он. Дверь распахнулась, и в комнату ввалился Вячеслав, с головы до ног покрытый бетонной пылью. — По-моему, ты забыл помыться и переодеться, — недовольно произнес Александр. — Натрясешь на ковер мусор, мне потом убирать. — Не бурчи! — С этими словами бывший майор развалился в кресле. Частицы пыли взвились в воздух, и Бер мысленно застонал. — У меня новости. — Давай тогда с хорошей начинай. — Ты в прошлой жизни фильмов обсмотрелся. — Вячеслав поерзал, устраиваясь поудобнее, вынул пачку «Кэмела» и закурил, совершенно игнорируя недовольство собеседника. — Располагаю тремя новостями, и все плохие. Слушай, дай попить, во рту пересохло. Александр налил воды в кружку с надписью «Евросеть» и протянул товарищу. Майор залпом опустошил ее и продолжил: — Первая новость скверная. Пока ты спал, приезжали торговцы из слободы Луковской. Вчера на их село напали гноллы. Говорят, в отряде было полсотни особей, утащили два десятка человек. — Вячеслав затянулся и выдохнул кольцо дыма. — Вторая новость паршивая. Начала возвращаться местная живность. — Допустим, это не новость. Не так давно Бер с тремя добровольцами поехал осматривать степные районы за городом. Решили провести, так сказать, ознакомительную разведку. И почти сразу напоролись на огромное, в несколько сотен голов, стадо травоядных животных, похожих на зубров. Тройка разъяренных самцов долго преследовала автомобиль, рыча похлеще африканских львов. — Ты не понял. Хищники. Огромные, — пояснил бывший майор. — Мужик, который приходил вчера, показал снимки одной твари на цифровом фотоаппарате. Посмотрели — и охренели. Очень смахивает на тираннозавра. Говорит, что заснял его на другом конце города всего пять дней назад. Придется модифицировать систему обороны, не дай бог, к нам такая туша припрется. Танков-то у нас нет. — С этим понятно. — Бер мысленно уже начал возводить стену вокруг базы вместо детсадовского забора. — А третья новость? — Третья новость гнусная. Приехал Селиванов. Брат с Игорем Коноваловым сейчас зубы ему заговаривают. Нас ждут. — Это ты мне тут зубы заговариваешь! — взвился Александр. — Почему сразу не сообщил? Чего он хочет? — Сразу не сообщил, потому что пусть ждет и нервничает. — Вячеслав поднялся на ноги. — Что хочет Селиванов, не знаю, однако каковы желания его хозяина, товарища полковника барона Дробыша, догадываюсь. И не кричи на меня. — Он затушил окурок в пепельнице, которую Александр держал исключительно для бывшего майора. — Выслушать все равно надо. Может, о чем-нибудь полезном для нас проговорится. — Бер шагнул к дверям. — Ну пошли тогда проговоры выслушивать. — Ты бы хоть переоделся. — Перетопчутся, не барышни. — Вячеслав резко поднялся из кресла, оставив после себя пыльный след. Александр недовольно покачал головой, но смолчал. Они спустились на первый этаж в переоборудованную под зал совещаний комнату, на двери которой до сих пор висела табличка из прошлой жизни «Младшая группа «Снежинка»». У входа стоял Гвоздь в полной выкладке с британской винтовкой в руках. — Ты что здесь делаешь? — поинтересовался Александр. — Это я его поставил создавать видимость солидной организации, — вместо Лехи ответил Вячеслав. Гвоздь с серьезной физиономией открыл перед ними дверь, пропуская внутрь, но по глазам было видно: парень еле сдерживается, чтобы не заржать. Когда оба негласных руководителя клана переступили порог, на лицах Владимира Ивановича и бывшего офицера ОМОНа проступило облегчение. Бер присмотрелся к двум гостям. Ни того, ни другого он раньше никогда не видел, но про одного был наслышан достаточно. Он сразу распознал Селиванова — невысокого лысеющего мужчину лет пятидесяти, с хитрыми бегающими глазками под густыми бровями. Щеки его немного отвисли, скорее всего, похудел недавно. Догадку подтверждал надетый на нем камуфляж на пару размеров больше необходимого. Подполковник быстрым движением вытер шею носовым платком и поднялся со стула навстречу вошедшим. Бер пожал протянутую для приветствия влажную ладонь, с трудом удержавшись, чтобы не вытереть руку о штанину. — Селиванов Федор Львович, — отрекомендовался подполковник. — О вас, молодой человек, много наслышан. Недурно вы тут устроились. «Какое твое собачье дело?» — подумал Бер. Таких людей он не любил, ему всегда казалось, что собеседник замыслил пакость. — Не жалуюсь, — сказал он вслух. — Майор главного разведывательного управления Никифоров Вячеслав Иванович? — Селиванов пожал Вячеславу руку. В отличие от Александра тот не стал прятать брезгливость — спокойно глядя в глаза, вытер руку о штаны. Подполковник молча проглотил оскорбление. — Рад знакомству. — Не могу пока сказать того же, — выговорил бывший майор. — Зачем же вы так, Вячеслав Иванович? Поверьте, мы не враги вам. Никифоров дернул плечом: — Жизнь покажет. — Позвольте представить моего помощника. — Селиванов указал на второго гостя. — Капитан Постриганов. Капитан был на голову выше начальника, широкоплечий, с мощным торсом, под короткими рукавами проглядывали здоровущие бицепсы. Он вытянул длинную руку, и кисть Александра утонула в лопатообразной ладони. — Серега, — коротко представился Постриганов. Под выдающимися вперед надбровными дугами сверкнул скучающий взгляд. Бер решил, что капитан скорее телохранитель, чем помощник. — Давайте присядем, и вы поведаете нам, каким ветром вас принесло в нашу спокойную гавань, — взял инициативу в свои руки Вячеслав. Хозяева и гости расселись на деревянных стульях вокруг стола. Селиванов взял графин с водой. — Позволите? — спросил он. — Сегодня особенно жарко. — Поэтому и поставили. Наливайте, не стесняйтесь. — Владимир Иванович придвинул подполковнику стакан. — В такую погоду неплохо бы искупаться в озере. — Залпом выпив воду, он стукнул стаканом о столешницу. — Жаль, поблизости нет никаких водоемов. Посланник Дробыша не нравился Александру все больше. Воду пьет, как водку. Говорит слащаво, вежливо, а за душой — камень. — Федор Львович, давайте сразу к делу. — Бер попытался за активностью спрятать нарастающее раздражение. — К делу так к делу, — не стал тянуть резину Селиванов. — Господин Дробыш предлагает вашему клану пойти под его руку. Мы обещаем вам защиту в случае нападения, помощь медикаментами, топливом и боеприпасами в разумных пределах. Со своей стороны вы обязуетесь соблюдать законы, разработанные господином бароном и верховным советом. Выделять на нужды обороны бойцов в количестве десяти процентов от взрослого мужского населения, а также сдавать в стратегический фонд пятую часть добытой и выращенной сельхозпродукции и произведенных в ваших мастерских товаров. — Видя постные лица слушателей, посланник поспешил добавить: — Это гораздо меньше, чем любое предприятие в России выплачивало в виде налогов. И последнее. Мы гарантируем амнистию перебежавшим к вам офицерам. — Селиванов выразительно посмотрел на Игоря Коновалова, но тот и глазом не моргнул, продолжая сидеть как ни в чем не бывало. — Почему барон, а не, скажем, граф или князь? — Вячеслав растянул губы в ироничной ухмылке. — А еще лучше — маркиз де Дробыш. Как звучит! — Он покачал головой, прицокнув языком. — Барон каких земель? Непонятно. Может, цыганский? Не-э, в табор я не хочу. — Не хамите, Вячеслав Иванович. Вы боевой офицер… — Не тебе меня поучать, — повысил голос бывший майор. — Слава, прекрати, — попросил Владимир Иванович. Бер решил, что пора вмешаться, пока словесная перепалка не зашла слишком далеко. — Товарищ подполковник, простите несдержанность моего друга, но его понять можно. Товарищ Дробыш присвоил себе титул, собирает под свои знамена горожан, и не всегда честным путем, предлагает следовать законам, коих мы в глаза не видели, и пытается отобрать у нас часть имущества, на которое не имеет морального права. По моему убеждению, один человек, пусть за ним и стоит пара-тройка сотен штыков, не может подменить государство. — Александр налил себе воды, пока пил, собирался с мыслями, затем продолжил: — Насколько нам известно, между вашим руководством и силами, находящимися под командованием генерал-майора Быстрицкого, существует толика взаимного непонимания. Лично мне неясно, на что вы рассчитываете, реши генерал бросить на вас оставшиеся в наличии войска. Которых, кстати, у него достаточно, чтобы раздавить кого угодно. — Александр, вы не владеете всей информацией. Достаточно сказать, что в стане внутренних войск не существует единого командования. Мы полагаем, что скоро сила будет на нашей стороне, и я советовал бы клану вовремя присоединиться к нам и вместе создать новое справедливое государство, — попытался развеять сомнения собеседника дробышевский представитель. — Вы не пожалеете. Молодой, инициативный человек далеко пойдет в обновленном обществе. — Ага, и погибнет смертью храбрых во славу светлого будущего. — Вячеслав и не старался скрыть охватившее его негодование. — Помнится, в школе на уроках истории изучали нечто подобное. Селиванов недовольно засопел, глядя на сидевшего с задумчивым видом Александра. — Нам потребуется время, чтобы обдумать предложение. Ни я, ни присутствующие здесь не могут распоряжаться чужими судьбами, — наконец высказал свое мнение Бер. — Думаю, коллеги со мной согласятся. — Верно мыслишь, Саша, — поддержал его Владимир Иванович. — Быстро только мухи родятся. Соберем совет, обмозгуем, что да как. Когда примем решение, сообщим. — Понятно, — протянул Селиванов. — Что ж, надеюсь на ваше благоразумие. — А в противном случае что? — не унимался Вячеслав. — Нападете ночью и всех перережете? Не обращая внимания на бывшего майора, подполковник Селиванов повернулся к Коновалову и спросил: — Капитан, не желаете вернуться? Обещаю, прошлое будет забыто. — Нет, не желаю. Не по пути мне с убийцей собственного командира. Подполковник густо покраснел, прищурился и медленно встал из-за стола. — Полагаю, сегодня сказано достаточно. Думайте, решайте, и побыстрее. — Он направился к выходу, молчавший на протяжении переговоров помощник отправился следом. — Провожать не нужно, дорогу я помню. В коридоре Леха бодро вытянулся в струнку и козырнул гостям. — Пойду прослежу, чтобы убрались без эксцессов. — Коновалов оперся о столешницу обеими руками, поднялся и вышел за парламентерами. — А все-таки он проговорился, — произнес Бер, когда за Коноваловым закрылась дверь. — Ты про отсутствие единого командования и что скоро сила будет на их стороне? — Да, и в этом я вижу неплохие перспективы. Как думаешь, стоит Быстрицкого предупредить о том, что Дробыш готовит ему каверзу? — Обсудим ситуацию чуть позже. Леха! — позвал Вячеслав. — Я здесь, вашвысокоблагородие! — Клоун… Значит, так, собери всех наших. Пусть через час стягиваются на совещание, — скомандовал майор. Когда Алексей исчез, добавил: — А я пойду приведу себя в порядок.Бер с удовлетворением разглядывал растущие с каждым днем кубометры правильных параллелепипедов шлакоблока. Он никогда не задумывался, насколько сложным может стать производство такой простой вещи, как шлакоблок, — раньше достаточно было заказать его по телефону. Слава богу, среди пришедших на базу оказался спившийся технолог кирпичного завода Василий Васильевич, имевший в привокзальной среде Зареченска прозвище Вась-Вась. Никто не помнил обстоятельства появления Вась-Вася. Он просто возник из ниоткуда и сразу стал вести себя так, словно жил тут всегда. На вопросы о прошлом бывший бомж отвечал так: — Не все ли равно, начальник? Вреда от меня, почитай, никакого, зато пользы — тьма. — Он поднимал толстый указательный палец с обгрызенным ногтем и усмехался в растрепанную бороду. Надо признать, пользу от плюгавенького бомжа в замызганной телогрейке, которую он носил даже в жару, обитатели базы почувствовали сразу. Во дворе котельной шло громкое обсуждение технологии изготовления стройматериала. Приблизившегося Василия заметили, только когда в нос собравшимся ударил крепкий спиртной дух (впоследствии так и не удалось выяснить, из чего и, главное, где он гнал брагу). Вась-Вась без позволения вклинился в обсуждение и при помощи пальцев и крепких выражений довольно доступно разъяснил собранию, из чего и как делают шлакоблок. Мужики слушали раскрыв рты. Закончив речь, бывший бомж предложил: — Короче, мужики, вы мне даете пожрать, поспать и один раз в неделю налакаться от души, я вам — миллион хоть кирпичей, хоть шлакоблочин захреначу. Подумав, собравшиеся согласились. Василию выделили несколько помощников, и работа закипела, благо материала вокруг хватало… После отъезда Селиванова долго, до хрипоты, спорили — но не о том, стоит ли принимать его предложение, а по поводу того, каким образом выстроить оборону. И от гноллов чтобы защищала, и от баронов разных. На памятном совещании решили построить стену четырех метров в высоту и не менее двух в ширину со встроенными укрепленными огневыми точками и вышками наблюдения. Поначалу хотели возвести стену из плит, оставшихся на месте разрушенных зданий, но, прикинув, поняли, что без тяжелой техники и подъемного крана здесь не обойтись, поэтому отказались от затеи в пользу строительных материалов полегче. Также договорились построить несколько домиков по типу финских, каждый для проживания трех-четырех семей, поскольку база скоро грозила превратиться в поселок — настолько быстро клан пополнялся новыми членами. На собрании присутствовал костяк клана: оба Бера, Никифоровы, омоновцы. В совет входили и два новых члена. Бывший инженер Анатолий Буков, мужчина лет сорока, долговязый, нескладный, с аристократическими чертами и повадками, до переезда в Зареченск работал мастером на металлургическом комбинате «Норильского Никеля», а нынче исполнял обязанности главного кузнеца. Вторым был Марк Анатольевич Гофман, профессор биологии одного из питерских вузов. Волей судьбы во время катастрофы он оказался в городе и теперь стал советником руководства базы по новой науке — ксенобиологии. Маленький, кругленький человечек, вечно поправляющий очки в дорогой оправе, которые норовили соскочить с кривой переносицы, не предназначенной природой для их ношения, был единственным, кого нисколько не тяготили будни новой жизни. Наоборот, он с каким-то маниакальным постоянством изучал местные виды флоры и фауны и, казалось, был по-настоящему счастлив. Его положение облегчало отсутствие на Земле родственников — в прежней жизни ученый не имел ни жены, ни детей. Новые знания манили его и, самое главное, приносили пользу обществу. Именно Гофман определил, что местных травоядных животных можно употреблять в пищу. Правда, чтобы это выяснить, пришлось облазить немало пустых учреждений и школ, собирая для него оборудование и реактивы, но дело того стоило. По настоянию профессора клан начал собирать библиотеку — усилия, не лишенные смысла. Во-первых, как он выразился, книги всегда были пищей для разума, находящегося в поисках истины, а во-вторых, на базе росло количество детей школьного возраста, и тянуть с началом занятий причин не было.
— Шлакоблочный цех заработал в полную силу, — докладывал Сергей Борисович. Он сам назначил себя ответственным за строительные работы и неплохо справлялся с обязанностями. — Начато строительство стены вокруг лагеря и каменных вышек, впрочем, вы каждый день мимо проходите и видите сами. Ворота сварили и поставили. Оборудование котельной демонтировали за ненадобностью, теперь технику можно загнать внутрь. — А мы не поспешили с демонтажем котлов? Какой будет зима, неизвестно, может быть, стоило попытаться реанимировать систему, — высказал сомнение Игорь Подберезин, один из омоновцев. — Это бессмысленно, оборудование использует газ и управляется электроникой. У нас нет ни газа, ни электричества, и комплектующие, в случае поломки, брать неоткуда, — разъяснил Бер-старший. — Проще установить в здании паровой котел, работающий на дровах и угле. — Уголь где брать? — не успокаивался Подберезин. — Не уголь, так торф, — вмешался Александр. — Допускаю, что в этом мире имеются другие ресурсы, о которых пока ничего не известно. В любом случае найти и добывать уголь легче, чем газ. А как у нас со стрелковой подготовкой? Штатным инструктором клана стал спецназовец Егор Сапрыкин, здоровенный детина по прозвищу Ноздря — так он позволял называть себя только близким друзьям, на остальных обижался. Егор поднялся и доложил: — Хреново, боеприпасы переводим зря. Из новеньких трое отстрелялись более-менее достойно, остальные годятся для огневой поддержки, не больше… — Он неопределенно покрутил кистью над головой. — С физической подготовкой вообще швах. — Ты гоняешь народ, словно перед тобой солдаты-контрактники. Люди роптать начнут скоро. Выбери щадящий режим, — посоветовал Вячеслав, — увидишь, результат не заставит ждать. Основной упор сделай на скрытное перемещение и засады. Партизанские методы больше подходят для борьбы с численно превосходящим противником. — Не учи ученого, — огрызнулся Егор, — возьмись сам натаскивать новичков. С удовольствием передам тебе эстафету. — Не могу. На мне разведка висит. — Бывший сотрудник ГРУ, по сути, являлся сейчас начальником полевой разведки, контрразведки, полиции и МЧС в одном лице. Но главной его обязанностью было не проспать нападение барона или гноллов. — Сразу сообщаю: в стане вероятного противника тишина. Дробыш и люди Быстрицкого заняты собой, то есть, как и мы, укрепляются, заготавливают продукты, продолжают собирать под себя людей. Дробыш практически ввел крепостное право, думаю, такими темпами он вскоре похоронит сам себя. Кто-нибудь пристрелит зарвавшегося «дворянина», чему я охотно порадуюсь. — Было бы неплохо, одной угрозой меньше, — поддержал Вячеслава Коновалов. — Как твоя охота, траппер? — перевел Александр разговор на продовольственную тему. — Видел, ты машину мяса пригнал. Не поделишься свежатиной для шашлычка? …Мощных травоядных, которых окрестили зубрами, в округе появилось великое множество. Учитывая годность зубров к употреблению в пищу, участь животных была предрешена. Единственной загвоздкой оставалось отсутствие достаточного количества соли, требующейся для обработки мяса с целью длительного хранения. Соль приходилось выменивать на часть добытых продуктов у запасливого генерала Быстрицкого. Торговля между кланом и самой большой общиной Зареченска процветала, но радость омрачали несправедливые цены — за десять килограммов мяса давали килограммовый пакет соли. Все бы ничего, но охота оказалась занятием опаснее войны. Вокруг злобных зубров кружили хищники, по сравнению с которыми стремительный Пушок казался борзым щенком. Одна такая тварь недавно напала на группу охотников, и спастись не помог даже автомобиль. В итоге клан лишился машины и одного человека. Зверь передвигался на двух лапах и уродливой головой таранил бок убегающего уазика, пока автомобиль не перевернулся. Хищник вырвал заднюю дверь и в мгновение ока вытащил из салона Павла, совсем недавно присоединившегося к общине. До катастрофы парень любил в сезон выезжать на природу на ловлю секача, за эти навыки его определили в отряд добытчиков. Александр почти не знал новенького, однакоискренне скорбел по первой потере. Теперь у общины имелось собственное кладбище, и неизвестно, сколько еще людей придется там хоронить. Придя в себя, остальные мужчины выбрались из изуродованного внедорожника и расстреляли двуногого убийцу, причем каждому стрелку пришлось выпустить по рожку, чтобы успокоить зверя навеки. Обратно добирались пешком больше суток, отягощенные останками товарища. Когда выбившиеся из сил мужики ввалились на базу, они чуть не прибили профессора Гофмана, посетовавшего, что охотники не сподобились захватить «образец мышечной ткани зубра» для научных нужд…
— …Килограммчик дам, если пригласишь на индивидуальную дегустацию, — подмигнул Вячеслав. — Само собой. Тогда с тебя горилка. — Тогда с тебя бабы. — Хватит, не то про баб женам расскажу. — Злой ты, Сашка. Вот уйду к Дробышу, отличусь в борьбе за светлое будущее, пусть в рыцари посвятит. Посмеявшись над шуткой майора, продолжили обсуждение планов. — Хочу предложить выйти в большой рейд. — При этих словах Александра люди напряглись. Бер обвел всех внимательным взглядом, оценивая реакцию собравшихся. — С недавних пор я чувствую приближение неприятностей. Сны снятся тревожные. Никто из вас не чувствует что-нибудь подобное? Вопрос был далеко не праздный. Александр и Настя оказались не единственными обладателями паранормальных способностей. Правда, таких успехов, как они, не показывал никто. Возможности Александра, которые в прежней жизни вызывали бы только усмешки окружающих, здесь производили настоящий фурор. Скорость заживления ран, достигнутая Александром с помощью постоянных тренировок, потрясала воображение. Настя же с детской непосредственностью, на зависть остальной ребятне, силой мысли запросто поднимала в воздух кусок бетона размером с голову взрослого человека. А все благодаря наставлениям Бера, не зря он изучил столько литературы, посвященной сверхвозможностям человека. И хотя десять его учеников показывали куда худшие, чем Настя, результаты, Александр надеялся, что это лишь вопрос времени. Заниматься с людьми потребовал от Бера-младшего Вячеслав, он же заставил всех пройти тесты на выявление энергетического потенциала. Александр изучал энергетику испытуемых и при наличии достаточной, по его мнению, жизненной силы брался за обучение. Он заметил, что в процессе занятий с энергетикой каждого человека происходят трансформации, но оставил это наблюдение при себе, решив сначала понаблюдать за изменениями в динамике. Кроме того, он опасался, что если расскажет об этом Вячеславу, то ему придется обучать не десять, а шестьдесят человек. За отказ учиться майор пригрозил наказывать нерадивых, и ему, как ни странно, верили. Свою настойчивость Вячеслав объяснил просто: — Представьте, что на нас напали. Мы заранее оповещены об этом событии паранормами (почему-то слово «экстрасенс» ему не нравилось, и он называл Александра и учеников паранормами или магами), даже не прибегая к помощи разведки. — То есть ты хочешь свои обязанности переложить на других? — хихикнули собеседники. — Да пошли вы! — Ладно, рассуждай дальше. — Так вот, на нас напали, идет бой. И кроме свинца в противника летят огромные булыжники, а в голове раздается жуткий шепот: «Сейчас ты умрешь!» Противник в панике. А наши раненые через полчаса снова в строю. Лепота! — Тебя нельзя пускать к детям сказки рассказывать — заиками станут. Тогда от души посмеялись все, кроме Бера. Он глядел на друга и не узнавал. Бывший скептик превратился в самого яростного почитателя паранормальных способностей…
— Нет, я не чувствую, — ответил омоновец Серега по фамилии Махно, которую поначалу все считали прозвищем. — И я не ощущаю… И я… — послышались голоса. — Если есть что сказать — говори, — высказал общее мнение Эдик. — Гноллы мне снятся. Полагаю, стоит ждать от них крупных неприятностей. Давно они нас не беспокоили. — Александр дождался, когда внимание окружающих всецело будет принадлежать ему, и продолжил: — Одними секретами и заставами не обойдемся. Нужно собрать группу бойцов и выдвинуться навстречу. — Нас мало, — озабоченно сказал Бер-старший. — Ничего, пап, попросим помощи у Быстрицкого. Это и в его интересах. — Допустим, но каким образом мы найдем этих гноллов? С какой стороны ждать неприятностей? — Сергей Борисович отнесся к предложению сына серьезно, впрочем, как и остальные. — Я почувствую их и поведу отряд. — А я категорически против! — заявил Вячеслав. — Если Быстрицкий узнает, что мы готовим магов и добились немалых результатов, нас ожидают серьезные проблемы. Он не потерпит рядом столь опасного сообщества. — Вот ты и возьми в разработку этот вопрос. Узнай, изучает ли кто-нибудь кроме нас эту проблему? Знает ли Быстрицкий о том, чем мы занимаемся? В конце концов, ты разведчик или кто? — возмутился Владимир Иванович. Вячеслав сердито засопел, но смолчал, признавая правоту брата. На этом собрание закончилось, и все разошлись по своим делам.
Глава 8
Было решено не ставить генерала Быстрицкого в известность, а пойти на компромисс. Для начала стоило разведать ситуацию собственными силами — если гноллов обнаружится много, то нужно будет предупредить как можно больше зареченцев, если нет, то уничтожить их собственными силами. Главное — провернуть все так, чтобы никто из своих не погиб. В небольшой рощице на гребне холма устроились три человека и под прикрытием низко нависающих ветвей деревьев, которые издали можно было спутать с ивами, молча наблюдали в бинокли за колонной в сотню гноллов, быстро передвигающихся в своей излюбленной манере. Они часто переходили из горизонтального в вертикальное положение, вставая на задние конечности, и тогда становились очень похожими на людей — словно толпа душевнобольных отправилась в поход с какой-то неизвестной целью. — О чем думаешь? — обратился к Александру Игорь Подберезин. — Господи, как же их много! Похоже, мы слегка переоценили собственные силы. Надо было сразу к генералу бежать, — посетовал Бер. — Ведь чувствовал я, чувствовал… — Только давай без самобичевания. Что бы ты сказал Быстрицкому? «Ой, товарищ генерал, намедни сон снился мне, а во сне том гноллов видимо-невидимо»? Троица тихонько рассмеялась, представив себе эту картину. Между тем колонна прошествовала мимо, оставив после себя утоптанную дорогу. — Как думаешь, сколько их? — Голов восемьсот — девятьсот, — ответил омоновец. — Ты их, точно крупный рогатый скот, по головам посчитал, — прыснул Ноздря в кожаную перчатку с обрезанными пальцами. — А как мне считать? «Восемьсот штыков» или «копий»? Штыки гноллы, подозреваю, отродясь в руках не держали, а копий у них слишком мало. — Будет вам, господа офицеры, пора возвращаться назад, да побыстрее. Думаю, часов шесть на подготовку у нас есть. — Бер нахмурился — было о чем задуматься. С таким количеством аборигенов люди пока не сталкивались. — Да больше. Сообщим по рации нашим, пусть начинают готовиться. Учитывай, что гноллы идут с северо-запада, а наша база находится на юге Зареченска. Так что, возможно, до нас дойти они не успеют — солдаты Быстрицкого покромсают. — Если гноллы их не обойдут, — встрял Ноздря. — Типун тебе на язык, Егор, — недовольно пробурчал Игорь. Мужчины поднялись с земли, стряхнули с одежды налипшую траву и начали спускаться к стоявшим в низине четырем внедорожникам и двум квадроциклам, возле которых их с нетерпением ожидали остальные участники небольшого отряда. Среди двенадцати стрелков в камуфляже особенно выделялись Николай и Леха. Один — своей золотой ухмылкой, а второй — непоседливостью. Вот и сейчас он бросился навстречу вверх по склону, чтобы первым узнать новости. Как только он поравнялся со спецназовцами и Александром, Ноздря мгновенно превратился в старшего лейтенанта Сапрыкина и гаркнул: — Какого хрена, боец, ты покинул место расположения?! От такого резкого напора Леха чуть не споткнулся. — Вернемся, получишь два наряда вне очереди! — Я просто хотел узнать… — заикаясь, начал Леха. — Ты оспариваешь мой приказ о дисциплинарном взыскании, боец? — вкрадчиво начал старлей, и в голосе его послышались нотки, от которых у всех его «курсантов» происходил выброс адреналина в кровь. Благодаря немаленькой дозе естественного стимулятора подопечный Сапрыкина выполнял любую заданную норму, лишь бы не испытывать терпение своего учителя. Ибо тот был великим выдумщиком по части изобретения «нарядов вне очереди» и никогда не повторялся. Однако достаточно грамотно вдалбливал новеньким азы стрелковой, физической и тактической подготовки — собственно, за эти таланты его и приставили к обучению. — Сашка, ну скажи ему… — Ты, боец, совсем охренел? Три наряда! Алексей побледнел, вытянулся в струнку и отдал честь: — Разрешите вернуться к машинам. — Разрешаю, — смилостивился старлей. Гвоздь четко развернулся и потрусил обратно — навстречу ухмылкам остальных вояк. Подойдя к машинам, Александр краем уха уловил реплику Фиксы: — Я же тебе говорил, бестолочь, не лезь! — Что, отцы-командиры? — первым заговорил Махно. — По вашим физиономиям легко понять, что дела наши не очень. — Их слишком много. — Бер тяжело вздохнул. — На каждого из нас приходится по пятьдесят гноллов как минимум. С их скоростью и реакцией — порвут и не заметят. Возвращаемся. Будем готовиться к обороне. Когда отряд въехал на территорию базы, вокруг уже царила деловая суета. Народ под руководством Вячеслава Никифорова развил бурную деятельность по подготовке к нападению. — Сообщили Быстрицкому? — спросил Александр, выскакивая из машины навстречу подбегающему Вячеславу. — Да. Он обещал взвод подбросить в помощь. После тех памятных переговоров с представителем Дробыша руководство клана решило уведомить генерала о грозящих его вотчине неприятностях. На счастье, попали в точку — благодаря вовремя переданной информации в стане внутренних войск в зародыше был подавлен готовящийся мятеж. А теперь генерал расплачивался за оказанную услугу бойцами. — Когда именно прибудут? — Обещался к вечеру. — Они могут и не успеть. Вы разослали по округе гонцов? У простых людей ведь раций нет. — Перед вашим приездом три патрульные машины отправил. Заодно пусть по округе порыскают в поисках неприятеля. — Отлично. Главное, чтобы не геройствовали. Вдалеке, где-то к востоку от бывшего первого микрорайона, послышалась интенсивная стрельба. Бойцы встрепенулись. — Кто-то из наших? — тихо спросил Егор. — Похоже. В том районе несколько стариков живут. К ним должны были заехать Эдик с твоей сестрой. — По машинам! — скомандовал Бер, прыгая на переднее сидение уазика. Он схватил рацию и срывающимся от волнения голосом закричал: — Ник! Ник, ответь! Это Бер. Прием! — И тут же бросил сидящему за рулем Сапрыкину: — Ну чего стоим? Поехали, поехали! Машина утробно заурчала двигателем и рванула с места, за ней последовали все остальные, только что вернувшиеся из неудавшегося рейда.УАЗы затормозили около догорающей «тойоты» Никифоровых, вокруг которой лежало несколько мертвых гноллов. Бойцы выскочили на дорогу и столпились у покалеченного внедорожника. Александр тупо смотрел на огонь, в голове билась лишь одна мысль: «Только не Ксюша, только не Ксюша!» Кто-то догадался достать из багажника огнетушитель и сквозь разбитые стекла залил салон пеной. — Никого. В машине никого нет! — Егор Сапрыкин похлопал Бера по плечу, выводя того из ступора. — Слышишь, Сашка, в машине никого нет. — Ксения!!! — что есть силы крикнул Бер. В ответ со стороны полуразваленных девятиэтажек раздались три одиночных выстрела, спустя несколько секунд еще два. — Туда! — крикнул Бер и прыгнул за руль. — Не расслабляться, двигаемся к развалинам, дистанция десять метров. Не геройствовать, гноллов валить издалека, — напутствовал остальных Егор и сел рядом с Александром. Машина завелась и, подпрыгивая на булыжниках, покатила в сторону слышанных ранее выстрелов. Через пару минут подъехали к предполагаемому месту перестрелки. В развалинах что-то бухнуло, послышался душераздирающий визг. Егор показал рукой на въезд между домами, Александр согласно кивнул и повернул руль вправо. Внедорожник медленно въехал во двор. Егор передал по рации: — Всем предельное внимание, замыкающей машине остаться на дороге и контролировать подступы к зданию. — Принял, — ответила рация голосом Подберезина. Как только машина затормозила, в лобовое стекло тут же прилетел кирпич. Скорость его была такова, что он проломил пуленепробиваемое стекло и застрял в прозрачной преграде, обдав сидящих в салоне людей осколками и каменной крошкой. — Ептить! — выругался кто-то. Не дожидаясь следующего «привета», Александр открыл дверь, вывалился на землю, перекатился. И вовремя — туда, где он только что находился, бухнул следующий каменный «подарок», подскочил на добрых полметра и исчез из поля зрения, оставив после себя вмятину на асфальте. — Всем бояться! — громко закричал Бер, вскочил и на пределе физических возможностей рванул под прикрытие бетонной плиты, которая, словно торос, возвышалась над более мелкими обломками здания. Волосы на макушке взметнул ветерок — это пронесся очередной кирпич, пущенный с невероятной силой кем-то из гноллов. Бер огляделся. Его товарищи прятались за машинами, по которым с завидной регулярностью ударяли, оставляя вмятины, импровизированные снаряды. За вторым УАЗом послышался вскрик и отборные ругательства. — Живы? — Руку Махно перебили, твари, — отозвался Леха. — Не высовываться! — А мы не высовываемся. Нас обходят. Бер мысленно чертыхнулся, лихорадочно соображая, что делать. В сложившейся ситуации их закидают камнями, летящими со скоростью снаряда, а потом подойдут вплотную и просто порвут в клочья — в рукопашной у людей нет ни единого шанса одолеть даже самого слабого гнолла. А где-то рядом Ксения и Ник, возможно, нуждаются в экстренной помощи, а как ее окажешь, когда сами в полном дерьме? — Ну уж нет, — прошипел сквозь зубы Бер. Он резко выскочил из укрытия и зигзагом побежал к подъезду, от которого осталось всего два этажа. Адреналин ударил в кровь, и время будто замедлилось. Краем глаза заметив движение в окне соседнего дома, Александр вскинул «Грозу» и одновременно с гноллом, запустившим в него камень, выстрелил из подствольника. «Неужели добросит?» — пронеслась в голове мысль. Он инстинктивно пригнулся, пропуская над собой серую тень. «Вот сука, чуть не попал». — В последнем прыжке Бер ворвался внутрь дома, споткнулся обо что-то и загремел на пол, усыпанный бетонной крошкой и мусором. На улице уже вовсю трещали автоматы остальных членов группы. Не обращая внимания на ноющую боль в ушибленном колене, Александр метеором взвился на площадку между вторым этажом и отсутствующим третьим, перепрыгивая через две ступени. Он присел у огрызка стены и осторожно выглянул в проем, который совсем недавно был окном лестничной площадки. Совсем некстати пришла мысль о том кошмаре, что творился здесь во время катастрофы: какие силы срезали верхнюю часть здания и почему не затронули нижнюю? Отогнав ненужные размышления, Бер сосредоточился на происходящем. Стекла в машинах были уже выбиты, и бойцы сгрудились по левому борту машин, боясь высунуться, лишь изредка кто-нибудь поднимался, делал короткую очередь в сторону гноллов и сразу прятался. А там, где только что была голова человека, обязательно пролетал камень. Долго так продолжаться не могло, кого-то обязательно зацепит, и хорошо, если не насмерть. Александр заметил, как Егор кому-то бешено машет рукой. Бер резко выглянул из окна и сразу спрятался. Он увидел третий уазик, пытающийся вырулить из-за угла. Его тут же закидали камнями, и водителю пришлось сдать назад. В противоположном здании, как ни странно, относительно целом, Бер заметил группу из трех гноллов, облюбовавших лоджию в качестве огневой точки. Они по очереди вставали на задние лапы и швыряли в людей камни. Перехватив поудобнее «Грозу», Александр сел на «пятую точку», тщательно прицелился, задержал дыхание и плавно нажал спуск. Оружие легонько толкнуло хозяина в плечо и выплюнуло три смертельных сгустка металла. Пули точно поразили цель. Голова крайнего гнолла расцвела кровавыми брызгами, тело завалилось на пол. Остальные с визгом скрылись внутри квартиры. Бер водил стволом вдоль противоположных окон и за мгновение до того, как в проемах показывались силуэты, стрелял. На него будто накатила волна. Он был един с природой и чувствовал всех и каждого: гноллов, бойцов внизу и Ксению с Эдиком где-то рядом. Он стрелял, покуда не опустел магазин. Пару раз, машинально нажав спуск и не услышав привычных звуков работающего оружия, Бер сменил магазин и снова изготовился к стрельбе — и тут ощутил позади себя нечто. Взгляд? Он рывком поднял себя на корточки и развернулся, наведя автомат вверх и вправо. Туда, откуда это «нечто» ощущалось. На стене сидели два аборигена. Один держал в опущенной руке нож, который тут же отправил в сторону Александра. Второй прыгнул навстречу человеку сверху вниз, словно коршун, растопырив когтистые длинные пальцы на руках и ногах. Не ожидая от себя такой прыти, Бер вскинул левую руку, поймал за рукоять холодное оружие и, точно юла, из положения сидя взвинтился вбок, пропуская мимо прыгнувшего гнолла, и на развороте вогнал чужой клинок прямо тому в затылок. Тело противника по инерции вынесло на улицу, где оно с глухим стуком успокоилось навеки. Плохо осознавая, что делает, Бер упер тяжелый взгляд в оставшегося врага и тихо сказал: — На колени, тварь! Гнолла мелко затрясло, он сложил руки на груди, выдающаяся вперед морда разделилась на четыре части, исторгнув шипение и прищелкивание. «Не убивай меня, Великий Шхас!»[184] — раздался в глубине сознания еле слышный, но достаточно разборчивый голос. Бер даже не успел удивиться происходящему, как уже махнул гноллу рукой и так же тихо произнес: — Вы разозлили меня. Убирайтесь, или я начну на вас охоту. «Я понял, Великий Шхас. Я ухожу. Спасибо, Великий Шхас», — прошипел абориген и спрыгнул со стены наружу. Бер обессиленно прислонился к стене и опустился на пол. Этот скоротечный бой и странный разговор высосали из него последние соки. Накатила сонливость и апатия. Александр встрепенулся, услышав дробный звук шагов. К нему поднялись Егор и Алексей, оба грязные, но бодрые. — Я же говорил — живой, че с нашим колдуном сделается! — с довольной улыбкой на лице затараторил Леха. — А как ты его в затылок ножом? Круто! А мы как увидели вылетающую тварюгу, думали — все, тебе кранты и белые тапочки как последний подарок от общества полагаются… — Балабол, — прервал Егор словоизлияния Гвоздя. — Плохо выглядишь, Саша. Бер покрутил головой, шейные позвонки приятно хрустнули. — Помоги встать. Мутит меня что-то. Егор протянул руку, ухватил товарища за предплечье и потянул на себя. — Гноллы ушли? — спросил Бер, стараясь удержать равновесие. Леха подскочил на месте и начал живо расписывать, как аборигены вдруг спохватились — и давай улепетывать во все стороны. Никто даже стрелять не стал вдогонку — настолько всех шокировало странное поведение дикарей. Бер поднял руку, останавливая разговорчивого парнишку. — Пойдем, Ксению и Ника найти надо. Они рядом. — Их уже ищут. Втроем вышли на улицу. Возле машин, с оружием наготове, стояли два бойца. Остальные, разбившись на пары, ушли на поиски пострадавших и зачистку территории. Александр свернул влево, к соседнему подъезду. Егор и Леха, не отставая, подались следом. — Они где-то тут, — пробормотал Бер себе под нос. Он вошел в подъезд и увидел дверь, ведущую в подвал. Ручки не было, и он подергал за ржавые петли для висячего замка. Заперто. — Ксюша! Открывай! Это я, Сашка, все уже закончилось! По ту сторону двери послышалась возня, что-то металлическое упало и с лязганьем покатилось по ступенькам. Обитая жестью дверь, выкрашенная работниками уже забытых ЖЭУ в темно-бордовый цвет, открылась наружу. Из темноты выпала Ксения и заревела, повиснув у брата на шее. Александру самому хотелось заплакать, но он только шептал сестре на ухо: «Ну чего ты, родная моя. Все позади… Все закончилось. Они ушли, ушли», — повторял он снова и снова. Тем временем из подвала вынесли раненого Эдика, потерявшего сознание. У него был открытый перелом правой ноги и рваная рана на груди, оставленная, судя по виду, когтями аборигена. Ксения кое-как перебинтовала раненого и неумело наложила шину. Ника нужно было срочно доставить домой, где ему могли оказать более квалифицированную помощь. На помятых, с выбитыми стеклами машинах отряд отправился в обратный путь. Оставалось выяснить два момента: кто поджег машину Никифоровых и что произошло между ним и тем гноллом. И если на первый вопрос может ответить Ксения, когда придет в себя, то со вторым, Александр чувствовал, придется повозиться. Обуреваемый тяжелыми думами, он обнял притихшую сестренку, зажатую между ним и Лехой. На переднем сиденье, тихо матерясь, лелеял руку Махно. За руль в этот раз сел Егор.
Глава 9
Осады практически не было. Отряды гноллов бродили по округе, не давая людям высунуться за территорию бывшего детсада и держа их в напряжении, но этим, к всеобщему удивлению, все и ограничивалось. Зато остальным зареченцам досталось по полной программе. В городе не утихала стрельба, а со стороны базы Быстрицкого доносилась канонада тяжелых минометов. Что творилось за городом, в менее защищенных селах, страшно было подумать. Судя по ночному зареву и всполохам молний, видимым с верхотуры, в пригородных поселениях было сейчас довольно жарко. По уверениям Ксении и Эдика, гноллы подпалили их машину из какой-то непонятной конструкции, стреляющей огненными сгустками. Если у аборигенов и «молниевые машинки» есть, тогда совсем плохо… Присланный Быстрицким взвод из двадцати восьми человек маялся относительным бездельем, но отсылать их обратно на базу было не резон. Во-первых, не факт, что смогут добраться, во-вторых, никаких гарантий, что по отбытии солдат на клан не нападут. Однако сидеть взаперти, когда в городе творится черт знает что, тоже было как-то не по-людски. На третий день осады, отбив очередную видимость атаки, было решено сделать вылазку за пределы базы. — Слушать всем сюда! — раздался громкий голос Вячеслава. — Повторять не буду. Все уже триста раз обговорили, но для самых непонятливых, — он покосился на шушукающуюся горстку молодежи с Фиксой и Гвоздем в центре, — повторю в триста первый. Выходим двумя группами, по пятнадцать человек в каждой. Первая, под командованием младшего лейтенанта Краско, выдвигается на юго-запад, вторая, под моим руководством, — на северо-восток. Запрещается останавливаться, кроме как для помощи попавшим в беду людям. Разрешается стрелять во все, что сотворила местная мать-перемать природа. Понятно?! — Так точно! — раздался дружный вопль вэвэшников. — Ага, — подтвердила клановская молодежь. — Сделаем, командир, — пообещали бывшие омоновцы. — Ну раз всем все понятно, тогда по машинам. Бер подошел к Вячеславу и уже в который раз за сегодня попытался его отговорить: — Надо мне ехать, а не тебе. Ты слишком жаждешь мести за ранение Эдика. Это может плохо кончиться. — А ты не каркай. Все обсудили и утвердили. — Никифоров успокаивающе похлопал друга по плечу и мягко произнес: — Не дрейфь, вождь. Я сделаю как надо. Ты лучше вылечи моего брата поскорее. — Он залез в уазик. — Да, и про Махно не забудь, а то ему одной рукой баб тискать неудобно. — Езжайте уже, — улыбнулся Бер. Машины заурчали моторами и вылетели за территорию, оставляя за собой клубы пыли. Как и утвердили на военном совете, «Урал» и уазик военных понеслись на юго-запад, вторая колонна, состоявшая из трех внедорожников и «Газели», — в противоположную сторону. Бер достал рацию и спросил: — Эй, на трубе! Доложите обстановку. — Пока все нормально. Противника не наблюдаю. Первая колонна скрылась за развалинами. Вторую группу еще вижу. — Понял. Смотри в оба. — Принял. — Отбой. — Александр выключил рацию как раз в тот момент, когда к нему подошел Владимир Иванович. — Уехали, — констатировал Никифоров-старший. — Не волнуйтесь, дядя Володя. С ними ничего не случится, — успокаивающе произнес Бер. — Как там Эдик? Заходили к нему? — Только что. Все хорошо благодаря тебе. Даже не знаю, как все обернулось бы, если б не ты. — Чем переживать, вы лучше обойдите наши посты по периметру, а я проверю солдат. — Как говорил Наполеон, «доверяй, но проверяй». — Никифоров улыбнулся. — Не в этом дело. Хотя нет, — поправил себя Александр, — в этом. Они, по сути, такие же малолетки, как наши Гвоздь и Фикса, только в форме. Пацаны еще. — Хорошо, отец ты наш, — рассмеялся Владимир Иванович. — Иди. Я проверю ребят. Закончив фразу, он поправил ремень своей винтовки и пошел в обход детского сада, где, по причине недостроенности стены, несла дежурство большая часть воинства клана. Бер двинулся к котельной, которую по внешнему периметру и на крыше охраняли оставшиеся солдаты Быстрицкого.— Ты видишь? Воины этого шхаса на рычащих повозках покинули свою крепость. Мчись быстрее ветра к Надзирающему. Скажи, что нежнокожие разделились и что среди уехавших могущественного шхаса нежнокожих нет. — Шшшш! Сделаю. Слава прайду! — Слава! — Старший нетерпеливо ударил хвостом подчиненного. Тот, боясь гнева старшего, рванулся исполнять приказ. Спустя полчаса посланец раболепно стоял на локтях и коленях перед Надзирающим за Охотой, самим Шшхаром. — О пожиратель низших! — Хвост воина хашш поджался и выпрямился в униженном приветствии. — Позволь недостойному донести до разума твоего весть от моего старшего. Шшхар клацнул зубами, давая разрешение. — Крепость, где обитает обнаруженный нами шхас нежнокожих, осталась слабо защищенной. Два отряда по четыре руки покинули обитель. Прикажете напасть? — Посланник низко склонил голову в ожидании. Не обращая внимания на свиту и застывшего у ног воина, Шшхар задумался. «Похоже, следует избавиться от этой угрозы, нежнокожие и так достаточно сильны своими громовыми палками, пожалуй, даже сильнее, чем извечные наши враги ишхиды (будь они прокляты на все времена, да сгорят леса их!). Так не вовремя донесли об этом шхасе, ай как не вовремя! Придется докладывать Наказующему, а он по хвосту не погладит. Ибо там, где есть один шхас нежнокожих, появятся и другие. А чужие шхасы — большая проблема. — Надзирающий нервно забил по земле хвостом. — Охота проходит не очень удачно. Почти половина воинов потеряна, даже огненные метатели, захваченные в прошлом походе на ишхидов, не помогают, а собственных шхасов слишком мало, чтобы покорить вкусных низших…» При этой мысли в желудке Шшхара заурчало. Он покосился на нескольких связанных нежнокожих, валявшихся на земле под неусыпной охраной, и подал знак прислужнику подвести молодую самку, захваченную сегодня на восходе. Самку подхватили под руки и подтащили к Надзирающему. От страха и побоев та почти ничего не соображала, лишь безумно вращала своими отвратительными глазами и издавала неприятные стоны. Шшхар наклонился к пленнице и обнюхал ее. Запах ему понравился, ароматный запах затравленной добычи. Он царапнул когтем щеку девушки и лизнул выступившую кровь. Девушка задергалась, но прислуга крепко держала ее, не позволяя вырваться. — Поджарьте на костре с травами пшхеле[185] и не забудьте побрызгать кровью тшара,[186] — скомандовал он, не обращая внимания на продолжавшего стоять на карачках воина. В последнее время Надзирающему полюбилось вкушать жареную пищу, как это делают ишхиды, а не употреблять сырое мясо. Пусть сырое едят младшие воины в походах, а он уже стар для этого. Так думал Шшхар, предвкушая предстоящую трапезу. Самку оттащили к предназначенному для приготовления пищи месту. Двое оставшихся пленных закричали, но охранники бесцеремонно успокоили их ударами тяжелых лап по затылку. С девушки мгновенно сорвали тряпки, которые надевают на себя нежные существа, быстрым ударом ножа лишили жизни, сноровисто насадили на кол, привязали конечности к телу и подвесили над зарождающимся костром. Все действия не заняли много времени, и вскоре над степью потек ароматный запах готовящегося мяса. Надзирающий оторвал взгляд от костра и перевел его на вестника. — Ты еще здесь? — Жду ваших приказов. — Воин еще ниже пригнулся к земле. — Хорошо. — Шшхар послал мысленный призыв. Не прошло и секунды, как рядом бухнулся на колени один из молодых шхасов, исполняющий обязанности голоса Надзирающего. — Найди Хдиша, пусть возьмет четыре руки… — Он посмотрел на вестника и поинтересовался: — Сколько воинов и шхасов у вас осталось? — Когда я уходил, было восемь рук и два пальца. Наш командир — шхас. И все. Надзирающий снова посмотрел на молодого шхаса. При этом один глаз его все же развернулся в сторону костра, выдавая непозволительное для его ранга нетерпение. — Пусть возьмет пять рук воинов и двух опытных шхасов, и сам с ними отправляйся. Уничтожьте шхаса чужаков. Если справитесь, вознагражу. — Закончив говорить, он отвернулся. Подчиненные униженно, как и подобает при их невысоком ранге, отползли на несколько шагов и лишь потом осмелились встать и удалились исполнять приказ.
— Стоп машинам! — прокричал Вячеслав в рацию. Колонна резко затормозила, из-под колес полетели мелкие камешки, и заклубилась пыль. — Что случилось? — Олег Старицкий нажал на тормоз. Он внимательно осмотрел окрестности, насколько это позволял угол обзора из машины. Ничего серьезного не заметив, вопросительно уставился на напряженного Вячеслава. — Ты что, не чувствуешь запах? — Нет. Да и как тут почуешь, на ходу да в дорожной пыли? — удивился Олег. Никифоров повернулся к сидевшим на заднем сиденье Сапрыкину и новенькому пареньку, тезке Старицкого. — Ну а вы? Тоже не чувствуете? — Не-э, — за обоих ответил Ноздря, — но если ты что-то ощущаешь, то давай проверим. Может, ты тоже того… как Бер. — Ноздря с ехидной улыбкой покрутил пальцем у виска. В этот момент в рации послышался голос Коновалова: — Вы там чего застряли? Едем или десантируемся? Вячеслав вышел из машины и коротко бросил в рацию: — Все, кроме водителей, на выход. Только выбравшись наружу, все уловили запах трупного гниения. — Ты даешь, командир, — удивленно протянул Сапрыкин, — не иначе Пушок тебя натаскал на падаль. — Он снова ухмыльнулся, но никто не разделил его веселья, а майор даже не обратил на высказывание внимания. — Все ищем источник этой вони. Я хочу знать, что тут происходит. Вторая группа, налево. — Вячеслав кивком указал на полуразвалившееся здание. — Третья группа, с правой стороны. Прошерстите эти развалины. Ноздря, бери новенького и пройдитесь ножками по дороге метров сто пятьдесят. Доклад каждые три минуты. — Сделаем. — Всем предельное внимание, — повысил голос майор, — не расслабляться. Мы на вражеской территории. Четвертая группа, ко мне! — подозвал он самую малочисленную команду — двух бойцов и водителя, размещенных в «Газели». — Без водителя! — крикнул он, когда заметил выбирающегося из кабины толстенького СНГ (так любители позубоскалить прозвали Николая Григорьевича Степанова), который сам напросился в рейд. Его взяли только потому, что из гражданских в клане он лучше всех водил транспортные средства, поскольку двадцать лет проработал таксистом и водителем в маршрутках Зареченска и мог с закрытыми глазами проехать по улицам города, даже несмотря на то, что облик этого города «слегка» изменился. СНГ недовольно сплюнул в дорожную пыль, щедро покрывавшую побитый асфальт с тех пор, как были разрушены окружающие дома, и снова вознес свое мощное туловище с прикрепленными к нему маленькими ручками и лысой головой обратно в кабину. К Вячеславу подбежала парочка из «Газели» и застыла в ожидании приказа. Майор оглядел их. Один совсем молодой, лет семнадцати, жует жвачку — где только взял? — и явно мнит себя крутым воином. Глаза горят азартом, автомат держит небрежно, видимо, в каком-то американском боевике углядел. Второй старше, годится пареньку в отцы. Лет сорок на вид, кажется, зовут Андреем. Из последнего пополнения клана. Вроде не старый, а туда же. Взгляд видавшего виды мужика, а у самого «броник» не застегнут, будто не в поле, где кругом враги бродят, а на рыбалке. Никифоров еле сдержал горестный вздох. «Надо будет Сапрыкину пистон вставить, вроде гоняет их, гоняет уже которую неделю, а выглядят так, словно не на задание собрались, а в турпоход, — подумал майор, недовольно глядя на расхлябанных бойцов. — И когда только успели? Вроде, когда выезжали с базы, все выглядели подтянуто…» — Вы впервые на задании? — Да, Вячеслав Иванович, — ответил тот, что постарше. — Прости, запамятовал, как тебя зовут? — спросил он молодого. — Петя, то есть Петр. — Значит, так. Даю тридцать секунд на то, чтобы оба привели себя в порядок. — В ответ на недоуменные взгляды он пояснил: — «Броники» застегнуть. Оружие привести в боевое положение, смотреть по сторонам. Руки слегка расслабьте, чтоб подвижность увеличить. Гадость выплюнь, если сейчас нападут, ты или подавишься ею, или язык прикусишь. Понятно? — Так точно, Вячеслав Иванович. — Слегка покраснев, парень вытащил жвачку изо рта и приклеил ее к рожку, выглядывающему из кармана разгрузки. Увидев, как командир неодобрительно качнул головой, еще больше смутился. Оторвал жевательную резинку и уронил на землю, где та благополучно затерялась среди многочисленных камней. — Теперь немного лучше. — Майор перевел взгляд на местность позади бойцов. — Стоянку видите? Петр, с недовольством застегивающий «броник», и Андрей одновременно повернули головы в указанную сторону. — Видим. — На въезде будка охранника. Пока наши местность осматривают, сгоняйте посмотрите, может, в будке полезное найдете, заодно тыловым дозором поработаете. Тут недалеко. Если что, ноги в руки — и сюда. Я прикрою. Задача ясна? — Дождавшись утвердительного ответа, Вячеслав скомандовал: — Вперед!
— Ты привел подкрепление. Значит, Надзирающий приказывает захватить крепость? — поинтересовался старший отряда, внимательно осматривая пришедших воинов. Он с удовлетворением отметил, что среди прибывших есть парочка шхасов. Это немного подняло ему настроение. После прошлой встречи со шхасом нежнокожих он откровенно его боялся. Мало кто способен так быстро убить опытного воина и охотника хашш, каким был Улшуш. Старший невольно вспомнил, как чужак взорвался, точно смерч, перехватил брошенный в него нож и тут же убил Улшуша ударом в затылок. А когда сам старший, шхас не из последних, попытался внушить противнику неуверенность, дабы с легкостью расправиться с ним, то получил такой ментальный «удар подчинения», что пришлось отвести солдат и сбежать самому, чтобы не быть уничтоженным этим ужасным существом. От воспоминаний старшего передернуло до самого кончика хвоста. Это движение не осталось незамеченным. — Вы чем-то недовольны? — спросил один из шхасов, судя по ожерелью из клыков старший среди прибывших воинов. — Все в порядке. Какие приказы для меня передал Надзирающий Шшхар? — Только один. Убить шхаса нежнокожих. От этих слов у старшего заныли зубы. Он посмотрел на передавшего приказ и подумал: «Ну что ж, ты и будешь убивать, а я посмотрю на это издалека». Затем злорадно приоткрыл пасть и отдал первое распоряжение.
Спустя пару минут пришел вызов по рации от третьей группы: — Командир, сюда! — Что там у вас? — Вячеслав переключился на прием. — Трупы. Много. Кажется, это именно то, что мы искали. — Далеко вы? — В следующем дворе, — последовал лаконичный ответ. — Ждите, — приказал майор третьей команде. — Вторая группа, доклад. — Ничего. — Возвращайтесь. — Принял. Вячеслав еще раз приподнял рацию, не забывая при этом посматривать в сторону новичков, отправленных на стоянку. Эта парочка уже вовсю шуровала в будке охраны, сквозь битые стекла виднелись движущиеся силуэты. «Нашли что-то?» — подумал Никифоров и одновременно спросил: — Сапрыкин, что у вас? — Пока ничего, босс. Будто вымерли все, а мне помнится, жили где-то тут несколько семей, дальше по дороге. — Издалека было видно, как Ноздря указал рукой в направлении небольшой общины зареченцев. — Вон там у них находился небольшой пост. Разреши проверить, командир? Немного подумав, Вячеслав отказал в просьбе: — Нет. Возвращайтесь. Разберемся с навалившейся проблемой, потом займемся следующей. — Возвращаемся, — сказал Сапрыкин и отключился. Отметив, что головной дозор двинулся обратно к машинам, майор крикнул копошившимся на стоянке: — Эй, там! Петр! Когда на его окрик повернулись, он дал отмашку возвращаться. Однако не успели они пройти несколько метров, как на сцене появились новые персонажи — более десятка зверей. Издали они походили на двуногих динозавроподобных хищников, которые являлись грозой и конкурентами охотников клана в облавах на зубров, только были чуть меньших размеров и с немного более длинными передними конечностями, что, по-видимому, позволяло им иногда передвигаться и на четырех лапах. Лишь спустя пару секунд Вячеслав заметил, что на спинах животных, скрываясь за толстыми шеями, сидят всадники. — Гноллы! Всем к машинам! — рявкнул он в рацию, прицелился и выстрелил из подствольника своей «беретты». Граната еще не взорвалась, а он уже стрелял во врага кроткими очередями. Верховые гноллы погнали животных вскачь, и тут рванула граната. К сожалению, из-за того, что животные двинулись быстрее, взрыв произошел не в скоплении противника, а за его спиной. Это лишь ненадолго притормозило всадников. Звери мчались, как спринтеры, стремительно нагоняя удирающих в панике Петра и Андрея. Одно животное запрыгнуло на крышу остова «мерседеса», которая от его тяжести прогнулась, оттолкнулось мощными задними лапами и совершило гигантский скачок метров на восемь-девять, еще больше сокращая дистанцию до людей. Во время полета скакуна наездник умудрился пустить дротик, навылет пробивший шею Петра, и тут его догнала пуля Никифорова, сбросив гнолла со спины животного. Потерявшая хозяина динозавроподобная тварь, не останавливаясь, сбила с ног завопившего от ужаса Андрея и, не обращая внимания на град пуль, выбивавших на мощном корпусе маленькие фонтанчики крови, схватила лежащего человека за ногу, приподняла его над землей и сжала челюсти. — Твою мать! — в сердцах выматерился Вячеслав, с отчаянием наблюдая, как Андрей с откушенной ногой падает на землю. Он сменил магазин и выпустил в тварюгу длинную очередь. В этот момент подоспела вторая группа под командованием Коновалова и с ходу разметала первых атакующих. Все произошло так быстро, что не все водители успели выбраться из машин и вступить в бой. — Третья! Вы где? — запросил он не успевшую подойти группу. — Рядом. — Отставить. Двигайтесь вдоль дороги во фланг атакующим аборигенам. Аккуратнее! — приказал Никифоров. — Принял. Неожиданно Вячеслав почувствовал головокружение и зарождающийся страх. Из носа хлынула кровь, глаза наполнились слезами. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он опустил штурмовую винтовку стволом к земле и до боли сжал пальцы рук. Майор не услышал звука выстрелов собственной «беретты» и не ощутил боли в правой ноге от срикошетировавшей пули. Подоспевший Сапрыкин выбил ногой оружие из рук командира и положил дергающегося Никифорова на поврежденный асфальт. Вокруг бойцы клана продолжали стрелять по гноллам, сообразившим уже, что им ничего не светит. А когда из развалин раздались звуки выстрелов третьей группы, зашедшей почти в тыл к аборигенам, разгром «конницы» завершился. Но ничего этого Вячеслав уже не видел. — Никифоров ранен! — крикнул Сапрыкин и засуетился вокруг командира отряда. Пощупал пульс на шее, убедившись, что с этим в порядке, сноровисто затянул ремень выше раны, вспорол ножом штанину и оглядел ногу. — Аптечку мне, быстро! Кто-то протянул Егору старый военный медкомплект. Ноздря сорвал крышку и стал в нем копаться. — Где вы его достали? Старье же… — тихо пробормотал он себе под нос, но его услышали. — В машине был, — ответил Игорь Коновалов. — Я приказал в каждую положить. И не старье там вовсе, на складах «Военторга» хранились. Союзники презентовали недавно. Егор кивнул и продолжил колдовать над раненым. Полил на рану трехпроцентным дезинфицирующим раствором и попытался оценить повреждение голени. Насколько Егору позволяли понять знания, полученные на курсах по оказанию первой медицинской помощи, дела обстояли не лучшим образом, но не настолько плохо, чтобы назвать ситуацию критической. Пуля прошла по касательной, не задерживаясь, вырвала кусок мяса и чиркнула по кости. Возможно, в кости возникла трещина, но пока это можно лишь предполагать. Без рентгена не определишь, что Ноздря и сообщил столпившимся вокруг бойцам во время процедуры перевязки. Когда он стал накладывать шину, со своим советом вмешался вездесущий Леха Гвоздь, который был в третьей группе: — А морфий колоть будете? Я по телику видел, всем с огнестрелами колют. — Бывшие омоновцы и остальные присутствующие зашикали на него, кто-то даже дал ему легкий подзатыльник. — Н-не… надо… морфий, — послышался тихий голос майора. — Ты как, Слава? — нагнулся к нему Коновалов. — Терпимо. Чем меня так? И главное — когда? Доложите обстановку, — зачастил он вопросами, приподнимаясь на правом локте. С другой стороны его поддержал Ноздря. — Командир, может, не нужно вставать? Давай мы тебя в «Газель» положим и домой отправим. — Отставить сопли, старший лейтенант Сапрыкин, — сказал майор таким тоном, что омоновец сразу вспомнил, чтоон не просто Ноздря, а обученный боевой офицер МВД России, пусть бывший, однако от этого не потерявший достоинства. — Слушаюсь. Есть, отставить! — четко и без тени иронии ответил он. Вячеслав попытался встать, опираясь на больную ногу, но чуть не свалился обратно на землю. Его поддержало сразу несколько рук. — Я в порядке. — Он отстранился от добровольных помощников, оставив при себе только Егора. — Итак… — Да что тут докладывать… — начал Игорь как самый старший после Никифорова. — Противник полностью уничтожен. Погибших двое. Раненых двое, включая тебя. Второй тяжелый. Ему… откусили левую ногу. Сейчас оказывают медпомощь. — Андрей. Моя вина, — проговорил Вячеслав. — Почему все столпились и не держите свои сектора? Вдруг нападавшие были не единственные в округе. Коновалов! И где третья группа? Вижу Алексея, а остальные? Капитан виновато опустил взгляд. Тут снова влез Гвоздь: — А мы там гнолла поймали. Несколько пар глаз вытаращились на Леху. — И молчал? — вызверился Игорь. — Так я… Меня доложить… А вы все заняты были… Ему не дали договорить. Вячеслав, превозмогая стреляющую боль в ноге, сквозь зубы сказал: — Ну так докладывай. — Когда мы сбоку навалились на них, а они драпанули… кто-то завалил гнолла. Он — на землю, а его динозавр — прыг-скок, и за развалины. Мы палили как бешеные. Я, кажется, двоих завалил. Короче, один из аборигенов вдруг вскочил и дал деру, да куда ему, подстреленному, с нами тягаться! Вадим… — Узрев, как Вячеслав мрачнеет лицом, Гвоздь поправился: — То есть, я хотел сказать, товарищ лейтенант Вадим Ходько догнал вражину — и с ноги ему по кумполу! — Еще больше смутившись, он продолжил: — То есть провел задержание нарушителя с использованием…. Все заржали, даже Никифоров весело морщился, превозмогая боль. — Понятно. — Вячеслав повернулся к Коновалову: — Проверь, что с командой Вадима, и помоги, если нужно. Игорь кивнул бойцам, чтобы следовали за ним, и, прихватив с собой Гвоздя, умчался к местонахождению своего непосредственного командира. — Придется к боевой подготовке прибавить уроки литературного русского языка. Иначе подобные доклады сведут меня с ума, — вслух подумал майор. Никифоров проследил взглядом за убывшими, затем проверил второго раненого. Андрей был совсем плох. Он потерял много крови и, видимо, находился в торпидной фазе шока — уже не кричал и не стонал, лишь учащенно дышал, слегка шевеля пересохшими губами. Было видно, что паренек вот-вот потеряет сознание. Исполняющий обязанности врача боец уже перетянул обрубок, вколол обезболивающее и теперь пытался с помощью гемостатической губки остановить кровь. Заметив командира, он отрицательно покачал головой. — Срочно нужно доставить его домой. Если успеем, выживет, — хриплым голосом доложил он. — Доставим, — пообещал Вячеслав. — Накрылся наш рейд медным тазом, — уже обращаясь к Сапрыкину, прокомментировал он. — Это точно. — Давайте Андрея на носилки — и в грузовую машину. Едем домой. Егор, помоги мне сесть в УАЗ. Нога разболелась ужас просто. — Не вопрос. Незадолго до отправления вернулись вторая и третья группы, волоча брыкающегося гнолла. Аборигена опутали найденной в развалинах проволокой и ремнями. Кто-то не пожалел свою бандану на сооружение намордника для непокорного пленника. — Почему так долго? — больше для проформы поинтересовался командир. Глядя на сумасшедшие телодвижения гнолла, и так было ясно почему. — Не могли придумать, чем ему пасть перевязать. Гибкий и сильный, падла, попался, все укусить норовил. — Прикладом его по голове. Нам он живой нужен, а не здоровый, — порекомендовал Никифоров. Бойцы восприняли совет как инструкцию к действию и с радостью кинулись вводить поверженного противника в бессознательное состояние. — Эй, аккуратнее! Я же сказал, он нужен живой, — забеспокоился Вячеслав. Побои сразу прекратились, и Ходько спросил: — Куда его? — А ты как думаешь? В «Газель», конечно. С Андреем вместе, только не забудь пару крепких парней с ним определить. Не ровен час, очнется, покалечит раненого. — Не беспокойся. Я сам с ними поеду. Когда гнолла утащили, Никифоров повернулся к Сапрыкину: — Егор, догони Ходько и узнай, что они там нашли. Из-за стычки совсем из головы вылетела причина, по которой мы здесь застряли. И еще, — бывший майор схватил Егора за рукав, — ты все-таки возьми одну машину и узнай, что с местной общиной. Мухой туда — и догоняй нас. Если найдешь живых, скажи, пусть спрячутся. Мы вернемся за ними завтра. — Понял, сделаю. Буквально через минуту Егор бегом вернулся вместе с Ходько, который отрапортовал: — Нет нужды куда-то ехать. Там вся община лежит. Многие мертвые в специально сделанном загоне. Судя по всему, некоторыми усиленно питались. — Откуда такой вывод? Думаешь, аборигены? — Если честно, я сильно сомневаюсь. Гноллы не насаживают части тел на шампуры и уж точно не будут пользоваться мангалом. Новость просто шокировала Никифорова. — М-да… — протянул он, на мгновение даже позабыв о раненой ноге. — Нужно будет обязательно вернуться и обследовать здесь все. Егор, твоя разведка отменяется. — Я понял уже. — Раз понял, тогда все по машинам — и домой. Небольшая колонна клановцев развернулась в сторону базы. Рейд закончился неудачей, хотя, с другой стороны, могло быть гораздо хуже.
Глава 10
Александр сидел в своей комнате и уныло глядел на пыльные ботинки, размышляя о последних событиях, происходящих в городе. Ему не давал покоя тревожный вопрос: почему гноллы не предпринимают активных действий против клана и в то же время остальным зареченцам не дают головы поднять? Он пытался выстроить назойливые мысли в целостную картину, но из-за недостатка информации ничего не получалось. Именно по этой причине Бер поддался уговорам Вячеслава и Игоря Коновалова совершить рейд по городу. Несмотря на нехорошие предчувствия, он согласился с доводами опытных офицеров и теперь не находил себе места от беспокойства. В дверь постучали. — Войдите, открыто, — пригласил Бер. Дверь распахнулась, и в комнату влетел Пушок. Не останавливаясь, он кинулся к отпрянувшему от неожиданности Александру и лизнул его в лицо. Бер попытался оттолкнуть зверя, но ничего не получилось. — Уйди, кабаняра бесстыжий, — попросил он. Пушок, будучи умным зверем, оставил хозяина комнаты в покое и переключился на Дану. Овчарка успела среагировать и спряталась между креслом и стеной, откуда послышался обиженный скулеж. Пушок попытался последовать за собакой, только Бер не позволил. Для этого ему пришлось встать и оттащить Настиного любимца от псины, а это было непросто, поскольку за последнее время зверюга значительно увеличилась в размерах. — Настя, убери его от моей собаки, — обратился Александр к девочке, стоявшей в дверях с озорной улыбкой. — Пушок, перестань приставать к Дане, — спокойно приказала она. Результат не заставил себя ждать. Животное с укоризной посмотрело передними глазами на хозяйку и переключило внимание на пустую миску Даны. Тщательно обнюхав посудину, Пушок улегся на пол и стал ее вылизывать. Бер с облегчением вздохнул. — Тебе чего, Настя? — Александр внимательно посмотрел на найденыша. Девочка за последнее время стала выглядеть значительно лучше. Исчезли темные круги под глазами и худоба, а взгляд из настороженного наконец-то превратился в жизнерадостный. Это очень хорошо, отметил про себя Бер, а то совсем истосковалась по родителям… — Дядя Саша, я по делу, — важно сказала Настя. — Вот как? — Бер изобразил на лице удивление, рассмешив девочку. — Ну раз важное, тогда присаживайтесь, леди, и рассказывайте. Настя прошествовала к креслу и села на самый краешек. — Выкладывай, красавица, свое дело, — предложил Александр. Настя зарделась. — Пушок сказал мне, что сегодня нам всем будет плохо… — Стоп, стоп, стоп! Как это он тебе сказал? — удивился глава клана и присел на корточки возле своей гостьи. Та покраснела еще больше и, запинаясь, продолжила: — Пушок очень умный, он все понимает, а когда хочет, может мне посылать в голову картинки цветные. Например, увидел или нашел что-то для него интересное и хочет со мной поделиться… — Настя шмыгнула носом и замолчала, ожидая реакции собеседника. — Что ж тут странного? Мы и раньше знали про способности твоего любимца. — Нет, дядя Саша. Это совсем другое. То мы ему пытались давать команды мыслями, а это он сам картинки присылает, — разъяснила Настя. — Та-а-ак… — Бер на секунду задумался. Интересная вырисовывалась картинка. — И о чем же он тебя предупредил с помощью присылаемых образов? — Говорит про гноллов, что нападут они сегодня. — Но они и так часто делают вид, что атакуют, — не понял он. — Не-а. Сейчас взаправду будет. — Когда сейчас? — опешил Александр. — Ну я же говорю — сейчас, может, чуть попозже. Какой-то ты непонятливый, дядь Саш! — возмутилась Настя. — Черт! — Бер выругался и, выбегая в коридор, бросил Насте: — Иди в свою комнату. Девочка посмотрела вслед Александру, встала и подошла к Пушку. — Хватит грызть чужие тарелки. Пошли домой. — Услышав в ответ недовольный рык, Настя легонько хлопнула зверя по носу. — Раз дядя Саша говорит идти в свою комнату, значит, надо идти. Ноль внимания. — Ах так? — Девочка схватила животину, которая при таком темпе роста грозила скоро перерасти хозяйку, за холку и повела к выходу. Когда дверь за ними закрылась, на свет вылезла Дана и облегченно тявкнула, с тоской глядя на испорченную миску.— Всем. Общая тревога. Нападение! — крикнул Бер в рацию, выскакивая на улицу, и нос к носу столкнулся с сестрой. — Что случилось? — требовательно спросила Ксения. — Некогда объяснять! Хватай снайперку и дуй на трубу к дозорному. У Ксении округлились глаза, но больше вопросов она не задавала и молча бросилась в оружейную за винтовкой. Уже через пару минут база стала похожа на разворошенный муравейник. Люди стремились скорее занять приписанные им позиции и огневые точки. А спустя еще десять минут движение во дворе прекратилось. Все замерли на местах в ожидании. На крыше детского сада собрался почти весь командный состав и члены совета клана. По углам здания расположились бойцы, обслуживающие пулеметные расчеты. — Теперь ты пояснишь, что происходит? — подошел к сыну Сергей Борисович. — Действительно, Сашка, с чего вдруг? Медитировал, что ли, и узрел неприятности? — без тени насмешки поинтересовался Никифоров-старший. Он оторвался от окуляров бинокля и внимательно посмотрел на Бера, дожидаясь ответа. Александр задумался. Как объяснить взрослым людям, почему он поднял на ноги всех, способных держать в руках оружие? Ничего не придумав, ответил как есть: — Настя сказала, что Пушок почуял опасность. Это сложно объяснить, думаю, лучше перебдеть, чем недобдеть. — О, это животное производит и будет производить на меня огромное впечатление, товарищи! Какая в нем скрыта сила, мощь! Скорость реакции просто поражает воображение. Готов поспорить на что угодно: его метаболизм привел бы в ступор моих прежних коллег. — Профессор Гофман захихикал, поправил вечно съезжающие с носа очки и продолжил: — А защитные механизмы функциональны настолько, насколько вообще может позволить эволюционный процесс местной фауны. Просто поразительно! Его чувствительность к окружающей среде, эмпатические и возможные, я подчеркиваю, товарищи и коллеги, только теоретически возможные телепатические способности могут позволить нашей науке, при должном исследовании мозга этого существа, продвинуться далеко вперед. Если бы вы приказали охотникам поймать для моих экспериментов такое же животное, каким владеет наша прелестная девчушка… Ох, какие перспективы, какие перспективы!.. — Марк Анатольевич с надеждой посмотрел на ухмыляющихся членов совета и в особенности на Александра. Бер мысленно закатил глаза. «Наша песенка стара, начинай сначала». Гофман, одетый по случаю тревоги в камуфляжную форму и с «макаровым» в кобуре, производил удручающее впечатление своим абсолютно не воинственным видом. Доставшаяся ему «зеленка» сидела на нем кое-как, несмотря на то что подбирали по размеру, и выглядела крайне неказисто. Однако никому в голову не приходило пенять ему за это. Ученый был ценен совсем другим — своим опытом и знаниями. Хотя все-таки было решено не выдавать профессору автоматическое оружие, а ограничиться пистолетом. По крайней мере, из него сложнее кого-нибудь случайно застрелить. Впрочем, ученый не настаивал. — Вы, Марк Анатольевич, поосторожнее с такими желаниями и требованиями… — начал Александр, но профессор перебил его в своей излюбленной манере: — А что такое? Я чего-то не знаю? — Знаете, знаете. — Бер заговорщицки наклонился к Гофману. — Вы же сами секунду назад расхваливали нам эмпатические и телепатические способности нашего Пушка…. — И что? — подавшись вперед, шепотом спросил профессор. — Как что? Он может ощутить ваше стремление причинить вред его виду и уничтожит вас как угрозу. Поверьте, Пушок очень разумное животное. Думаю, гораздо умнее наших обезьян и дельфинов. — Александр выпрямился и с удовольствием посмотрел в ошарашенное лицо профессора. — Как я об этом не подумал! — Побледневший Марк Анатольевич снова поправил очки. — Спасибо за предупреждение, Александр Сергеевич. Впредь буду осторожен!.. — Кажется, началось, — громко прокомментировал увиденное в бинокль Никифоров-старший. — На верхотуре! Ксения! Вы там спите, что ли? Доклад. Вместо ответа сверху донеслось эхо выстрела. — Мы не спим. Наблюдаем гноллов. Перемещаются в направлении базы от укрытия к укрытию. Я все равно одного достала! — похвасталась девушка. — Не забывайте сообщать об изменении обстановки. О любых изменениях. Поняла? — Не рычи на меня. Не дура! — Обиженный голос прервался — Ксения отключилась. Александр виновато посмотрел на отца. — Нашли время для ругани, — буркнул тот. — Я вниз. Надо проверить самое уязвимое место в нашей обороне. — Давай. И осторожнее там, сынок! — Буду. Перепрыгивая через две ступеньки, Бер скатился по лестнице на улицу, спеша к недостроенной стене. Первым он увидел Игоря Подберезина. — Началось? — спросил омоновец. — Похоже на то. Вы тут как? Готовы? Старлей скривился: — Настолько, насколько возможно. Жалко, что весь основной боеспособный состав отправился в рейд. — Не время для угрызений совести. — Бер и сам уже успел пожалеть об отсутствии остальных омоновцев и половины военных. Рация ожила, и Ксения крикнула: — Идут! Одновременно с ее голосом со стен послышались одиночные хлопки «калашей». Всем был отдан строгий приказ по возможности экономить патроны. Не прошло и минуты, как все стало не просто плохо, а очень плохо. Наученные горьким опытом скоротечных столкновений с людьми, гноллы стремительными отрывистыми скачками приближались к стене, изредка останавливаясь, чтобы бросить в защитников камень или дротик. Среди клановцев появились первые жертвы. Когда Бер поднимался на стену по лестнице, мимо него пронеслось тело и с приглушенным звуком стукнулось о землю. Стреляли уже отовсюду. Многие переключили режим ведения огня, потому что одиночными выстрелами неопытным клановцам труднее было попасть в гноллов, передвигающихся рваным ритмом. Александр выглянул через амбразуру и чуть не схлопотал чем-то прямо в лоб. Он машинально пригнулся. Потом резко привстал, оценивая обстановку, и снова сел, несколько секунд напряженно размышляя. «Гноллов маловато будет — двадцать, может, тридцать рыл. Пусть даже, с учетом резерва, все пятьдесят или даже шестьдесят. Против нескольких десятков вооруженных людей… Что-то здесь не так!» Александр связался с сержантом, которого оставил вместо себя лейтенант Краско. — Сержант, что на вашем участке? — Если не брать во внимание изредка мелькающие рожи на пределе дистанции попадания, то тишина, — отрапортовал сержант. — Внимательнее будьте, не расслабляйтесь. — Я понял. Александр отключился. «Это хорошо, что ты понял. Мне бы понять, что происходит». Сердце сжалось от нахлынувшего предчувствия чего-то совсем нехорошего. Бер лихорадочно заозирался, стало труднее дышать, перед глазами поплыли темные пятна. Его повело в сторону, и, чтобы не упасть, он оперся левой рукой о помост, на котором находился. Другой рукой вытер нос. Посмотрев на ладонь, увидел кровь. — Да что происходит, твою мать?! — прошептал он. Окинув затуманенным взором пространство вокруг себя, заметил, как оседают клановцы, теряя сознание. Более крепкие еще пытались стрелять со стены, больше вслепую, чем прицельно. Вот над укреплением появилась голова гнолла, и абориген, опираясь на сильные конечности, взмыл вверх. Он приземлился на помост возле лежащего навзничь защитника. Нагнулся над ним, в воздухе блеснул длинный нож, и голова человека отделилась от туловища. Челюсти гнолла разомкнулись, и воздух потряс радостный полувопль-полушипение. Рядом с первой появилась вторая, третья и четвертая твари. Недолго думая, аборигены начали вырезать поверженных людей. Буквально за минуту эта часть периметра была захвачена противником. Александр с усилием поднял автомат — он даже не заметил, когда успел выронить его, — и попытался прицелиться. Руки дрожали, заставляя ствол прыгать перед глазами. Усилием воли Бер сконцентрировался, прогоняя пелену с глаз, и навел оружие на ближайшего гнолла. Тварь прошили две короткие очереди. Абориген с хрипом упал и остался лежать, будто сломанная кукла. Бер перевел прицел на следующего противника, но получил сильный удар в спину. Инерция удара протащила его на метр вперед. Не обращая внимания на боль в спине, он повернулся и встретил следующий замах гнолла перехваченной горизонтально «Грозой». Лезвие длинного ножа чиркнуло по оружию. Гнолл зашипел в ярости оттого, что у него не вышло добить человека, с силой выхватил автомат левой лапой и откинул далеко в сторону. Правой схватил Бера за верхний край бронежилета и без особого напряжения рывком поднял вверх. Ноги Александра задрыгались в воздухе, к лицу приблизилась отвратительная морда аборигена. «Низший, ты боишься? — раздался в голове громкий шепот. — Я чувствую страх твой. Ты умрешь, низший!» Пасть раскрылась, и Александра обдало вонью. Не думая о последствиях, Бер изо всех оставшихся сил ткнул пальцем в глаз гнолла. Тварь заревела и выпустила человека. Александр рухнул на край помоста и чуть было не свалился вниз. С трудом удержался, и пока гнолл крутился на месте, зажимая рану, сумел подняться сначала на колени, а затем встать в полный рост. Пелена с глаз спала, муть в голове тоже начала уходить. Он вытащил из кобуры пистолет и выстрелил во врага. Один раз, второй, третий, пока не закончилась обойма. Потом пнул поверженного. — Ну что? Я не чувствую страх твой, низший, — прохрипел Бер, не забыв при этом перезарядить пистолет. Он осмотрелся. Пока он тесно общался с очередным странным гноллом, умеющим читать мысли, картина боя резко поменялась. Вырвавшийся на волю Пушок носился по территории и расправлялся с прорвавшими оборону аборигенами с одной стороны. С другой стороны бегал Серега Махно с зажатым в одной руке пулеметом Калашникова, белея наложенным на другую гипсом. От обоих убегали в разные стороны и свои, и чужие. Александр поднял автомат и присоединился к веселью. Бегать он не стал, просто выцеливал нападавших и плавно нажимал на спуск. Вскоре остальные бойцы отошли от первого шока и присоединились к троице. Через несколько минут все было кончено. Последний уцелевший гнолл спрыгнул со стены и со всех ног припустил в сторону развалин. Криков «Ура! Мы победили!» не было. Люди потерянно бродили, глядя на лежащие повсюду трупы. В этот день клан лишился многих членов. Насчитали тридцать семь убитых и двенадцать раненых и всего лишь пятнадцать мертвых гноллов. Таков был итог самого неудачного в новом мире дня.
Бер сидел в комнате в одних штанах и пытался медитировать. В дверь постучали. Недовольно поморщившись, он крикнул: — А попозже нельзя? — Нельзя. Открывай, — прозвучал из коридора голос Вячеслава. Кряхтя, как старик, Бер поднялся с пола и, ступая по мягкому ковру босыми ногами, подошел к входу и открыл дверь. — М-да-а-а, — протянул майор, — красавец! А ну развернись. — Александр молча повиновался и показал голую спину, которую украшал гигантский синяк. — Ну что, красавец, впустишь? Или мне так тут и стоять? Бер посторонился, пропуская Никифорова внутрь. Вячеслав, не спрашивая дозволения, уселся в кресло, достал сигарету, зажигалку. Прикурил и сделал длинную затяжку. Выпустив клуб дыма, он посмотрел на севшего на пол Александра. Затянулся еще раз и вынул из разгрузки маленькую бутылку коньяка. — Посуду давай. Срочно нужно выпить. Александр встал, покопался в настенном шкафчике, достал рюмки и пару утренних бутербродов. Когда опрокинули по первой, поинтересовался: — Только приехали? — Да. Вот сразу к тебе. — Никифоров отвел взгляд. — У нас тоже не без потерь. Выпили еще по одной. — Сколько? — Двое. Бер тяжело выдохнул. — Чего хромаешь? — Лучше не спрашивай. Сам себя подстрелил, — отмахнулся Вячеслав в ответ на недоуменный взгляд. — Потом расскажу. Давай еще налью. — Давай, — согласился Бер. Поднял полную рюмку: — За погибших. — За них. — Никифоров встал, и так, стоя, два руководителя клана выпили за убитых аборигенами людей. Помолчали. — Давай посмотрю ногу. — Я на это надеялся, — усмехнулся Вячеслав, опустился обратно в кресло и осторожно поднял штанину. Под ней показалась забинтованная нога с проступившим сквозь повязку пятном крови. Бер начал медленно разматывать бинт. — Пока я тут вожусь с тобой, рассказывай, что видели, как и от кого тумаков отхватили. Никифоров скривился, когда повязка оторвалась от раны, и начал рассказывать. Краем уха слушая товарища, Александр сосредоточился и скользнул в себя, ощущая нарастающее давление во лбу. Перед глазами замелькали точки. Они скользили вдоль разноцветных переплетающихся между собой труб, сливались, образуя поток, и снова распадались на отдельные составляющие. Бер раздвинул запутанные трубы эфемерными руками и начал неспешно приводить все в порядок. Вначале он рассортировал их по цветам. Прозрачные к прозрачным, голубые к голубым, золотистые к золотистым. Потом выпрямил каждый отдельный пучок и щедро напитал энергией, запасенной им в ходе медитаций. Покончив с этим, взялся за остальное. Систематизировал поток из точек и мысленно нарастил вокруг него стенки сосуда, а когда и эта задача была выполнена, соединил получившуюся конструкцию с найденной ранее разорванной трубкой красно-золотистого цвета. И, как последний штрих, окутал область своего воздействия коконом, который быстро затвердел в непрекращающемся потоке энергии. Бер открыл глаза, бинтом стер с ноги пациента кровь, явив миру свежий, затянувшийся шрам. И только после этого удовлетворенно улыбнулся, радуясь результатам проделанной работы. Когда он попытался встать, его качнуло в сторону и назад. Вячеслав едва успел подхватить друга. — Э-э-э, товарищ доктор! Не смей мне тут падать. На вот, выпей. — Майор плеснул немного коньяка в стопку и передал Александру. Тот зажмурил глаза и опрокинул спиртное в рот. — Как нога? — поинтересовался Бер, отдышавшись. Никифоров опустил взгляд на рану. Кроме розового шрама, ничего не увидел. — Твою дивизию налево! — поразился Никифоров. — Ну вот как ты это делаешь? — Сам до конца не понимаю, — честно признался Александр. — А чего же ты сам тогда не вылечишься? Красуешься синяком во всю спину. — Я пытался, когда ты вломился ко мне. — Понятно. Ну у меня раны страшнее были, и медицинская помощь требовалась срочно. Оба устало улыбнулись друг другу. Ситуация не располагала к веселью. Слишком многое свалилось на них за последнее время. — Пошевели. Болит? — Немного. — Ты особо не напрягай ее, — посоветовал Бер. — Постараюсь быстро не бегать. — Вячеслав заправил штанину в берцы, не переставая про себя удивляться столь быстрому восстановлению. — Давай ты — к живым и здоровым, а я сейчас оденусь и пойду к мертвым и раненым. Сразу не получилось, — виновато произнес Александр. — Никак не мог отойти от ментального удара гнолла, — покаялся он товарищу. — Да я уже слышал об этом. Более того, кажется, именно такое воздействие я испытал, когда выстрелил в себя. — Нужно будет обсудить новое знание о противнике на совещании, — сказал Александр, — а пока иди. Я оденусь и скоро спущусь. — Да, кстати! Чуть было не забыл. У меня для тебя подарок: гнолла поймали, сейчас в подвале сидит. — Вячеслав оглянулся на хозяина комнаты, хмыкнул при виде озадаченной физиономии друга и закрыл за собой дверь.
Валентина Николаевна посмотрела на похудевшего за один вечер сына, и материнское сердце сжалось от боли. — Сашенька, совсем измотал себя… — Одинокая слеза застыла в уголке глаза. Судорожно вытерев глаз, не давая слезе скатиться, Валентина Николаевна с укором посмотрела на мужа, словно во всем был виноват он. Сергей Борисович предпочел не заметить косого взгляда жены. Он продолжал сидеть в углу спортивного зала, экстренно переделанного в полевой госпиталь, и, насупившись, мрачно наблюдал, как его сын, дочь и несколько женщин ухаживают за ранеными. Когда было нужно, он срывался, чтобы подать воду, бинты, все, что попросят. Естественно, главным был Александр, остальные ухаживали за особо тяжелыми, которым он не смог помочь с первого раза. Сергей Борисович увидел, как Ксения что-то сказала брату, но тот лишь отмахнулся. Девушка зло зыркнула на него и подошла к родителям. — Мам, пап. Вы бы сказали ему, чтоб уходил. Он сделал все, что мог. Главное, уже никто не умрет. Пусть идет к себе и выспится, а завтра, или лучше послезавтра, снова проведет сеансы лечения. Иначе загонит себя, как лошадь. Я ему намекнула, но он меня и слушать не хочет. Айболит недоделанный! — Да, да, Ксюша. Я скажу, — заторопилась Валентина Николаевна. — А ты чего сидишь, хрыч старый? Пошли вдвоем. — Что, сына родного боишься? — хмыкнул Сергей Борисович и тут же пожалел о своих словах. Во взгляде жены явственно читались нотации, которые ему предстояло выслушать перед сном. Кряхтя — устал за сегодня неимоверно, — Бер-старший поднялся со стула. — Иду уже, иду. Вот бабы неугомонные, — буркнул он, отворачиваясь от очередного испепеляющего взора.
— Значит, повеление мое не исполнено? — Прости недостойного! — В одном ты прав. Ты недостоин. Недостоин моего прощения. — Шшхар мотнул хвостом. Его правильно поняли стоящие вокруг воины. Один из них подскочил к униженно стоящему на четырех конечностях хашш, и голова провинившегося шхаса отделилась от тела. Из шеи казненного несколько раз брызнула струя крови, запачкав тут же потускневшую гриву, и утихла, превратившись в еле текущий ручеек. Еще двое воинов поспешили убрать труп, дабы он не прервал своим видом ход мыслей старшего Надзирающего. Шшхар стоял спокойно, но внутри клокотала буря. Этот шхас низших умудрился выжить, тем самым нанеся ему оскорбление. Ему, самому старшему Надзирающему! Что подумают Наказующие, когда узнают об этом?! Но сделать что-либо сейчас не представлялось возможным. Слишком большие потери. Слишком большие! Он посмотрел, как чуть в стороне от его ставки охотники ведут связанных пленных нежнокожих. «Нужно не забыть отобрать в дар Наказующим самых сильных самцов и самых упитанных самок», — напомнил себе Шшхар.
Глава 11
— Пришли сказать тебе спасибо. — Говорите. — Александр усмехнулся. — А чего там у тебя в сумке? — Так это… вот… — Махно расстегнул маленькую спортивную сумку черного цвета и вынул на свет полулитровую бутылку с мутноватой жидкостью. — Дай угадаю. — Бер сделал вид, будто усиленно думает. — Неужели у Вась-Вася раздобыли? — У него, родимого, — согласился Серега, продолжая доставать из сумки разные вкусности. Вслед за бутылкой на столе появились вареные яйца, запеченная в углях картошка и алюминиевая кастрюлька, полностью замотанная полотенцем. Махно освободил емкость от ненужной тряпицы, открыл крышку — и комнату наполнил аромат шашлыка. — Зубрятина? — А вот и не угадал. — Серега выдержал положенную паузу и выдал: — Настоящая свинина! — Да ты что! — изумился Александр. — Где достали? — Где достали, там уже нет. — Эдик расположился в кресле и десантным ножом начал резать ржаной хлеб. Александр взял в руки бутылку с самогоном, побултыхал и посмотрел ее на свет. — Слушайте, вы случайно не интересовались, из чего Вась-Вась выгнал самогон в этот раз? — В голосе Бера прорезалось сомнение пополам с опаской. — Признаюсь, желание такое возникало, — начал Никифоров, — однако по здравом размышлении я решил не делать этого, чтобы список перегнанных в эту жидкость ингредиентов не портил аппетит. Только чуть пригубил для пробы. Мой организм признал сей эксперимент удовлетворительным, а продукт годным к употреблению. Троица собутыльников весело рассмеялась. — Наливай. — Ну, вздрогнем! — А-гх… Хорошо пошла, зараза! — Ты закусывай, закусывай. Вась-Вась гарантию дал на шестьдесят градусов. — За нас! — Еще по одной? — Наливай. — За выживших! — Давай. — Фух… А шашлычок хороший получился! — Да, недурственный. — Может, еще за одной сбегать? — Ты предложил, ты и беги. — У меня нога сломана была. — Не трынди. Не нога, а рука, и я ее вылечил. — Только ради тебя, братишка!В висках стучали молотами кузнецы-гномы. Александр застонал и плотнее прикрыл ухо подушкой. Солнечный лучик протиснулся в щелку между матрасом и одеялом и больно ударил в глаз. Бер застонал и разлепил веки, его тут же закачали волны, вызвав новую серию стонов. А молоты продолжали бить в виски, и отзвуки ударов постепенно приближались к затылку, не забывая эхом отдаваться и в остальной части черепа. «Вставай. Это в дверь стучат», — вклинился голос «внутреннего Я». «Пошел в жопу», — ответил Бер наглецу. «Сам пошел. Вдруг случилось чего?» — выложил козырь «Я». «Ну ты ублюдок!» — Александр резко сел. Голова закружилась, предметы интерьера раздвоились и снова приняли обычный вид. К горлу подкатил противный комок. Страдалец с трудом подавил недвусмысленные позывы. — Открывай, алкоголик! — разорялась в коридоре Ксения. Судя по мощи ударов, стучала она как минимум ногой. «Сейчас кому-то достанется». — Иду! — просипел Бер. Сестра, естественно, не услышала и продолжала ломиться. Александр встал и на нетвердых ногах приблизился к двери, оперся рукой на косяк, резко распахнул створку и выдохнул, нарочито целясь в сестренку. Та отшатнулась. — Ты об этом пожалеешь, алкаш! — прошипела она почище гнолла. — Приведи себя в порядок. Тебя все давно ждут. — Она развернулась и, быстро передвигая стройными ножками, исчезла из поля зрения. Александр тупо постоял с минуту и понял наконец, чего так сильно хочет — в туалет. Он повернулся, увидел себя в зеркале, висящем на стене еще со времен, когда здесь был кабинет методиста, и недовольно поморщился. «И умыться», — с этой мыслью, подгоняемый мочевым пузырем, он начал одеваться.
— А вот наш голова! — поприветствовал Александра Вячеслав. Рядом с ним сидел Эдик и выглядел если и лучше Бера, то ненамного. — Мы тебя, голубчик, давненько ждем. Уже подумывали перенести совещание на более позднее время. — Простите. — Бер-младший смущенно сел на свое место, стараясь не смотреть в глаза присутствующим. — Итак, собрались все, — констатировал Владимир Иванович. Бер поднял голову. Действительно, все в сборе, он пришел последним. Никифоровы, отец, главный инженер общины Анатолий Буков, Гофман и бывшие омоновцы — Коновалов, Старицкий, Подберезин и Ходько. Последние двое административными делами почти не занимались, только военными. — Судя по тому, как выглядит наш всеми признанный начальник, мне придется взять на себя функции председателя сегодняшнего собрания, — продолжил Владимир Иванович и испытующе посмотрел на Александра. — Ты как, Саш, не против? Бер кивнул. От этого невинного жеста в висках стрельнуло, и он невольно поморщился. Коновалов подал граненый стакан, до краев наполненный водой. Александр большими глотками выпил холодную воду, в мозгах немного прояснилось, и стало легче жить. — Продолжайте, дядя Володя, я скоро приду в норму. Если понадобится, я вставлю свое веское слово. — По самые гланды, — хохотнул Старицкий. — Давайте подведем итоги нападения гноллов на базу, — предложил Никифоров-старший. Народ сразу посмурнел и заерзал на стульях. Отец Александра схватил графин с водой, плеснул в стакан и судорожно глотнул. Занервничал не он один, и было от чего. — Слава, ты, как самый сведущий из нас, сообщи присутствующим о потерях. Сколько осталось населения? А то в последнее время лично я даже не следил за тем, кто приходит и уходит. И давайте подумаем наконец, какое количество иждивенцев клан может содержать. Предлагаю принимать исключительно полезных для клана специалистов. Таково мое мнение. — А остальные? Прогонять их, что ли? Люди будут недовольны! — возмущенно отозвался на предложение Владимира Ивановича Старицкий. — А жизнь такая, Олежек, настала, что, ежели не будем жесткими, а порой и жестокими, съедят нас! Не свои, так чужие, не чужие, так совсем чужие, типа гноллов, или как они там себя называют, — почти выкрикнул Никифоров-старший. — Вот, допустим, придет завтра сотня обездоленных, голодных и горем убитых горожан, — уже спокойнее продолжал Владимир Иванович, — чем поить-кормить их станем, где спать положим? — Он обвел мужчин тяжелым взглядом. — Кто мне ответит? Вот ты, Олег, такой добрый, а сможешь еду для обездоленных у жены отобрать и у Стасика своего малолетнего? — Ладно, ладно, брат, — вмешался Вячеслав, — не кипятись, все поняли. Будем думать. А пока я выскажусь. Он помассировал руками лицо и начал: — До нападения гноллов в клане было порядка ста восьмидесяти — ста восьмидесяти пяти человек. Точнее сказать сейчас не могу. Тридцать семь мы потеряли при обороне, еще один тяжелый скончался от ран. Я в рейде потерял двоих. Итого сорок погибших. Плюс одного я привез без ноги. Саша сумел вытащить его с того света, но теперь у нас есть инвалид. И, честно говоря, я понятия не имею, что с ним теперь делать. Пока пользу клану он приносить не сможет. — Ничего. Придумаем какое-нибудь занятие для Андрея, — вклинился Бер. — Чтобы сидеть в пулеметном гнезде, нога не нужна. Или по хозяйству мелкие работы проводить. Сделаем пацану протез, он еще и нас перепляшет. — Хорошо, с Андреем замнем. Дальше. Краско вернулся с солдатами целыми и невредимыми. Говорит, никого не встретил, в боестолкновения не вступал, но я ему не верю. — Что так? — подал голос долговязый инженер Буков. — Во-первых, отряд задержался дольше оговоренного срока. Чем, кстати, попортил мне немало нервов. Толком объяснить почему Краско не смог. Нес детский лепет про поломку в пути. Я по глазам видел — врет, подленыш. Думаю, нашли нечто интересное, знать бы, что именно? — Так он тебе и сказал. — Коновалов побарабанил пальцами по столешнице. — Его понять можно. Мы для него никто, и звать нас никак, пока Быстрицкий не прикажет, хрен мы что узнаем. Они когда домой собираются? Гноллы, скорее всего, ушли. Вторые сутки тварей не видно и не слышно. Жаль, радиостанций военных у нас нет, таких, чтоб километров на пятьдесят доставали. Тогда можно было бы связываться с Быстрицким, а не гонять туда-сюда машину, словно в Средневековье. — Я уже просил, — сказал Вячеслав. — Не дают, сволочи. — А чем мотивируют? — в свою очередь задал вопрос Коновалов. — А ничем. Говорят — нету, мол, у них. Радиостанции — это вообще отдельный вопрос. Наши никуда не годятся. Имеющиеся «Оптимы» изначально были предназначены для охранников в супермаркетах или монтажников, кричать друг дружке «вира» и «майна», а не для полевых условий. Время работы маленькое, всего шесть — восемь часов. С нашими запасами соляры к дизель-генераторам мы скоро вообще без связи останемся. Просто нечем будет аккумуляторы заряжать. Так что надо думать и решать этот вопрос живее. И транспорта это тоже касается, — спустя пару секунд добавил Вячеслав. Все помолчали, обдумывая услышанное. — Не знаю, что насчет топлива, но насчет Краско могу совет дать, — выступил Эдик. Все заинтригованно уставились на него. — Бутылка Вась-Васиного самогона — и через полчаса он сам все расскажет. — Угу. Его же и в баки заливать, — добавил Старицкий. Мужики весело рассмеялись, сбрасывая тяжелое напряжение последних суток. — Ладно, господа и товарищи, хорош ржать не по делу, — утирая выступившую слезу, попросил Владимир Иванович. — Давайте высказывайтесь, у кого какие мысли в голове крутятся? Кстати, о спирте в качестве альтернативы топливу стоит задуматься. — Действительно, как нам раньше в голову не пришла такая замечательная идея, — подал голос Александр. — Марк Анатольевич… Гофман встрепенулся, услышав свое имя, поправил очки и отозвался: — Да-да, Александр Сергеевич? Вы что-то имеете мне сказать? — О-о-о! Еще как имею, — улыбнулся Бер. — Вы же у нас ученый? — Конечно, — согласился Гофман. — В своем родном университете я довольно высоко котировался. И за свою научную карьеру написал немало научных статей и работ, — не смог удержаться от похвалы в свой адрес профессор. — Вот и отлично. Значит, вы согласны. — С чем согласен? — насторожился Гофман. — Разработать для клана топливо на основе спирта, — объявил Александр. — Но постойте, так же нельзя! Я биолог, а не химик. Даже, можно сказать, ксенобиолог, учитывая место нашего нынешнего проживания… — Вы меня не поняли, Марк Анатольевич. Я не предлагаю. Я вам приказываю. Вы наш единственный ученый, возьмете к себе ассистентом ксеноспиртолога Вась-Вася, — в помещении раздались смешки, — приставите к делу Егора Сапрыкина. Он неплохой механик. Вот и все, научная группа у вас есть. Ксенобиолог, ксеноспиртолог и ксеномеханик. — А как же мои опыты? — перекрикивая громкий смех, поинтересовался профессор. — Обещаю, с Вась-Васем вам скучно не будет, — давясь смехом, сказал Бер. — Итак, — продолжил Александр, когда все выпустили пар, — кто займется топливом — по крайней мере, попытается — мы определились. У кого-нибудь есть возражения? Кроме как у нашего профессора, — быстро добавил он, чтобы лишний раз не выслушивать Гофмана. — Или дополнения? Нет? Прекрасно. Перейдем к следующим вопросам. Когда будет готова стена? Пап, ты у нас главный прораб, так что тебе и ответ держать, — обратился Александр к отцу. — Блоки полностью готовы. Даже с избытком. Осталось достроить стену. После бойни, учиненной гноллами, люди не покладают рук. У нас же как? Пока беда не случится, народ в полную силу работать не может. Что в России так было, что здесь. Эх, будет эта трагедия нам всем уроком! — Так когда твои работники закончат? — поторопил Сергея Борисовича Буков. — Подбросишь мне своих людей, тогда недели через две. В лучшем случае дней через десять. — Не пойдет. Не могу дать, — пошел на попятную инженер, — к тому же шестеро моих — помощь для тебя невеликая. — Как это невеликая? — возмутился Сергей Борисович, но его остановил Александр: — Пусть занимаются металлургией и кузнечным делом. Это не менее важное занятие. Нам нужно научиться изготавливать оружие, инструменты и инвентарь и так далее. Заводов и фабрик тут нет, так что полезные умения клану очень нужны. А для работы мы снимем со стены часть дозорных, не думаю, что такое количество часовых понадобится в ближайшее время. Отдадим тебе и всех новичков, женщин в стройбригады определим. Стену возвести надо быстро. Работайте хоть в три смены, но чтобы к следующему кризису не было такого, когда большая часть защитников толпится около недостроя, а сама стена оказывается плохо защищена. — Мы не могли предвидеть, что эти дикари окажутся настолько прыткими. Нет, все, конечно, понимали, что гноллы — противник серьезный, но никто не ожидал от них такого, — поделился впечатлениями Подберезин. — Насколько я понял из слов Вячеслава и Игоря, в рейде повстречали верховых гноллов. Это приводит нас к мысли, что аборигены более развиты в социальном плане, чем мы считали. Разделение по родам войск требует применения различных тактических способов ведения боя, из этого следует вывод: кто бы ни управлял гноллами, глупо надеяться, что этим существам незнакомо применение различных тактических схем. А как они на бегу нас обстреливали примитивными дротиками!.. Перемещаясь с такой скоростью, в голову я смогу попасть разве что очередью. Прибавьте к этому способность некоторых гноллов воздействовать на сознание человека. Так сказать, психотропная мечта любого службиста. В итоге получаем быстрого и сильного физически, неглупого, умеющего воздействовать на нас противника. Как с таким бороться? Пока не представляю. Скажи мне кто в прошлой жизни, что получу кренделей от дикарей с палками и камнями, не поверил бы. — Выговорившись, Подберезин замолчал. — У нас в подвале пленный на цепи сидит. Нужно с ним поработать. Единственная кандидатура на роль следователя — это Сашка, — подхватил тему гноллов Вячеслав. — По-моему, простым смертным его не разговорить. Ты, — обратился он непосредственно к Беру, — дважды мысленно общался с дикарями. Тебе и карты в руки. Бер недовольно пробурчал: — Только не сегодня. Не в кондиции я. — По тебе видно. — Вячеслав щелкнул пальцем по кадыку. — Опохмелятор принести? — Будет тебе… Я уже почти в норме, но за допрос возьмусь на свежую голову. — Давай приводи себя в порядок, — посоветовал бывший майор ГРУ. — Наша добыча отказывается принимать пищу и пить. Если так продолжится, то допрашивать будет некого. Неизвестно, скольдолго гноллы могут обходиться без еды и воды, может, день, а может, месяц. — Я понял. — Александр кивнул, соглашаясь с доводами старшего товарища, и предложил: — Теперь давайте обсудим последний вопрос и разойдемся по своим делам. Все члены совета заинтересованно посмотрели на своего главу. Одни омоновцы и Вячеслав догадывались, о чем пойдет речь: еще вчера Бер перекинулся с некоторыми из них парой фраз. — Необходимо выяснить точно, покинули дикари Зареченск или нет. Думаю, короткие разведывательные рейды нам не помогут. А на большее нет ни ресурсов, ни людей. Следует обратиться за информацией к Быстрицкому. У него военных и простого народа полно. Генерал точно разошлет во все стороны наблюдателей и наверняка поделится с нами информацией. Приданный клану взвод скоро уходит восвояси, вот с ними и отправимся. Хотя бы полпути гонцы будут в безопасности. Заодно попытаемся выяснить, почему Краско не прибыл вовремя. — Александр замолчал, собираясь с мыслями. В висках снова застучали кузнецы, но уже не так громко, как утром. — И последнее. — Бер посмотрел на присутствующих и в который раз поразился тому, что эти люди, большинство из которых гораздо старше и опытнее его, так внимательно его слушают. — Необходимо узнать, как там поживает наш барон? Стал герцогом или копыта отбросил? И лучше бы последнее, — закончил он под натянутые смешки.
Александр и Вячеслав стояли возле центрального входа в бывший детсад. Майор курил и думал о том, что совсем скоро сигареты закончатся и ему, привыкшему курить по пачке в день, останется спрыгнуть с крыши, чтобы не испытывать мучений человека, страдающего никотиновой зависимостью. Бер, глядя на отрешенное лицо Вячеслава, заметил: — Лучше начинай бросать постепенно. Когда табак совсем закончится, легче будет перенести его отсутствие. — Тебе хорошо говорить, ты не куришь. Балуешься изредка, и все. — Никифоров устремил на собеседника подозрительный взгляд. — А как ты понял, о чем я думал? Тот ухмыльнулся: — Не боись, майор, твои низменные мысли проскальзывают в зерцалах души твоей. — В каких зерцалах? — Вячеслав внимательнее присмотрелся к Александру и с издевкой спросил: — Ты сегодня ничего не пил? — Иди ты, — беззлобно огрызнулся Бер. — Ладно, пошли, что ли? — предложил начальник разведки и других разнообразных служб клана. Потушил ногой окурок, развернулся и нырнул в полутемный подъезд. Александр поспешил за ним, стараясь не отставать. Подвал был не очень большой — всего несколько помещений, большинство которых раньше использовали в качестве склада. В самом большом хранились декорации к спектаклям, там и сейчас лежали разрисованные трехметровые холсты в деревянных рамах. На одних горе-художником были нарисованы какие-то дома. На других изображалось что-то вроде времен года. Судя по всему, они использовались как фон для происходящего на сцене действа. Здесь же хранилась завернутая в полиэтилен искусственная елка и игрушки к ней. В других помещениях валялся ненужный хлам, который, по старой русской традиции, обычно не выбрасывают, а хранят долгие годы. Вдруг понадобится однажды, да и списывать лень. В комнате, которая была для Бера и Никифорова целью, раньше находился «узел связи трубопроводов», так его обозвал Гвоздь. После «переноса» непостижимым образом часть помещения заполнилась землей и камнем, отчего внутреннее пространство уменьшилось почти вполовину. Вячеслав приказал вычистить здесь все, и бывший «сантехузел» превратился в камеру. Ага, вот и они, голубчики! Леха и Фикса о чем-то трепались на посту, не замечая идущих по полутемному коридору отцов-командиров. — Р-равняйсь! С-сми-ирна!!! — гаркнул Никифоров. Алексей от неожиданности подпрыгнул на месте. Его автомат, лежащий на сгибе руки, вывалился из захвата и с глухим стуком брякнулся на бетонный пол, Гвоздь не успел его подхватить. Он сконфуженно поднял оружие и повесил на плечо. Фикса отреагировал на громкую команду более спокойно, но видно было, что и он испугался. Бер с осуждением глянул на Вячеслава, однако смолчал. Нехорошо, когда при подчиненных, пусть и близких людях, один командир выговаривает другому. — Что ж вы, орлы залетные, — начал майор, — постоянно влипаете в неприятности? Вот пойду расскажу Сапрыкину, каким образом бойцы, приданные под его начало, службу несут. Ох как он обрадуется, как обрадуется… Оба парня побледнели, представив, что их ждет. Фикса с надеждой посмотрел на Александра. «Выручай, брат. Ты же самый главный, самый хороший чел!» — читалось в его взгляде. И Бер сжалился: — Ладно, парни, проехали. Лучше скажите, как ведет себя клиент? — сменил он тему. — Буянит? — Нет. Изредка цепями гремит и шипит, — доложил Гвоздь. — У кого ключи? Открывай, — потребовал Александр. — У меня, — Гвоздь полез в карман, — одну секунду. — Он наконец достал ключ от навесного замка. От старого, врезного, ключей в свое время, естественно, не нашли. Когда заселялись и инвентаризировали доставшееся имущество, пришлось взламывать все двери в подвале, потом приделывать петли и навешивать новые замки. Тяжелая металлическая дверь с легким скрипом отворилась. Внутри было темно. — Свет, — попросил Бер. Фикса передал ему зажженную керосиновую лампу. Сразу посветлело. Керосинки при включении на полную мощность светили достаточно ярко, не хуже, чем лампы накаливания. Перед клановцами предстал гнолл, прикованный наручниками к трубам в углу камеры. Ноги ему связали веревкой, ею же примотали к ноге длинный хвост. Оказалось, что аборигены ловко орудуют хвостами, как хлыстом. — Ты посмотри, подлюка, что сотворил с собой! Мать вашу за ногу! — мгновенно вскипел Никифоров. Александр сразу не понял, из-за чего Вячеслав возмутился, но через долю секунды тоже увидел и он. Гнолл непостижимым образом извернулся и почти перегрыз себе руку выше локтевого сгиба. Под ним натекла изрядная лужа крови. — …твою мать! — тоже не сдержался Бер. В затылок громко и учащенно задышали. Таким способом парочка оболтусов поддержала обалдевшее состояние своего начальства. — Что будем делать? — В голосе Никифорова послышались напряженные нотки. — Может, сразу в расход тварь? — Дай подумать. — В голове Бера заскрипели мысли. Он приблизился к заключенному. Пасть гнолла раскрылась на четыре части, показывая человеку множество зубов, расположенных по краям «лепестков». Из горла послышался слабый хрип. Не обращая внимания, Александр опустился рядом на корточки. — Сашка! — напряженно произнес Вячеслав и навел на аборигена пистолет. Бер, не оборачиваясь, отмахнулся и продолжал разглядывать ослабевшее серокожее существо. Гнолл резко подался вперед. Бер мгновенно отшатнулся. — Не стреляй! — предупредил он Никифорова. — Он же тебя чуть не укусил! — Возмущению Вячеслава не было предела. — Все, завязывай с ним. На хрен, на хрен. — Постой, не кипятись. Я все же попробую войти с ним в контакт. Если не получится, тогда прибьем его, и дело с концом. — У тебя одна попытка, — смилостивился Никифоров. Гнолл четырьмя глазами уставился на Александра и слабо шевелил челюстями, будто пытался произнести что-то, но безрезультатно. Не меняя позы, Бер сосредоточился и представил, будто его мысли, словно сверло, проникают сквозь череп аборигена прямо в мозг. Так просидел минуту, другую. «Ничего не выходит. Нужно попробовать как-то иначе», — подумал он и решил действовать, как при лечении. Сначала вошел в легкий транс и, когда ощутил собственную энергетику, попытался «перекинуть» это состояние на решение проблемы. «Не мучай себя, шхас», — послышался в голове далекий голос. Александр открыл глаза и уставился на пленника. «Ты можешь слышать меня?» «Я слабый шхас. Могу слышать и слушать на небольшом расстоянии. Поэтому я всего лишь наездник шантарха»,[187] — разъяснил гнолл. «Кто такой шантарх? — спросил Бер. Разговор требовал большей сосредоточенности, чем он рассчитывал, и он решил побыстрее задать интересующие вопросы. — Почему вы нападаете на нас? Сколько вокруг города таких, как ты? Отвечай!» «Слишком нетерпеливый шхас. Совсем, совсем молодой шхас…» — Шх-шх-шх. — Голова гнолла закачалась в такт издаваемому шипению. По еле улавливаемым эмоциям Александр сообразил, что шипение было внешним проявлением веселья пленника. — Все в порядке? — В голосе Никифорова слышалось напряжение. — Да, — ответил Бер, — это он так надо мной смеется. — Вот сучара! Сейчас я вгоню смех ему в глотку. — Тихо. Не мешай, — отмахнулся Бер. — Я сам пока разберусь. Вячеслав сделал шаг назад и застыл в напряженной позе, держа голову гнолла на прицеле. Ему совсем не улыбалось потерять друга из-за глупости и нерасторопности. В груди нарастало сожаление. Надо было вообще не привозить тварь на базу. Добить на месте, и нет проблем. «Что ты делаешь, глупый шхас нежнокожих?» — Абориген попытался отстраниться от Бера, но ему помешали наручники и путы на ногах. «Не дергайся. Я пытаюсь вылечить тебя», — мысленно сообщил Александр пленнику. Удивленное молчание было ему ответом. Бер закрыл глаза и прикоснулся к руке гнолла. Вопреки ожиданию ощущение не было противным. Слегка теплая, шероховатая кожа, не более. Бер сосредоточился и приступил к излечению. Через десять минут он устало поднялся. Его шатало — обычное состояние в последние несколько суток. Немного придя в себя, Александр бесцеремонно начал осматривать дело своих рук. Пленный молча сносил такое обхождение. То, как быстро справился с повреждением нежнокожий, не укладывалось у него в голове. Гнолл потрясенно — отголоски этого чувства пробивались в мозг Бера сквозь вату утомления — уставился на зарубцевавшуюся рану, которую он с таким остервенением себе наносил, терпя боль, поскольку желал умереть или освободиться. «Я забираю слова обратно. Ты могучий шхас! Мало разумных низших способны на такое. — Гнолл лихорадочно потряс башкой из стороны в сторону, но Бер не понял жеста, поэтому промолчал. — Зачем ты вернул мне жизнь?» — спросил пленник. «Чтобы ты пожалел о своем существовании. Мне нужны ответы. И я их получу. Тебя будут медленно убивать, снова и снова, а я буду дарить тебе жизнь, и так — пока твой дух не сломается, — попытался донести Александр до сознания заключенного. — И когда это произойдет, посмотрим, кто из нас низший». Он почувствовал, как гнолл мысленно вздрогнул от такой перспективы. «Ты не сможешь. Еще ни одному врагу, даже ишхидам, не удалось заполучить душу воина хашш!» «Кто такие ишхиды? Ваши враги? Где их найти? Как я понял, вы, твари, называете себя хашш?» На этот град вопросов гнолл не ответил, только отвернул морду к стене. «Я могу отпустить тебя», — закинул удочку с «пряником» Бер. Гнолл повернул один глаз в сторону человека, чем выдал свою заинтересованность. «Если ты расскажешь о своем народе, то тебя будут хорошо кормить и не станут мучить. Когда дашь ответы, я прикажу освободить тебя», — предложил Александр. В ответ получил молчание. — Ну хорошо, — уже вслух сказал Бер. — Леха! Николай! — А! — отозвался Гвоздь. — Быстро дуй на кухню. Притащи кило сырого мяса и воды литра полтора, не меньше, — скомандовал Александр. Гвоздя как ветром сдуло. — Поболтали? — Не пряча ствол в кобуру, Вячеслав заинтересованно уставился на товарища. — Более-менее. Думаю, я его немало озадачил. — Предвосхищая дальнейшие вопросы Никифорова, Александр продолжил: — Жрать захотелось, сил нет. Этот разговор вымотал меня до предела. Давай расскажу за столом, заодно и другим заинтересованным лицам доложусь. Не хочется по нескольку раз повторяться. Майор кивнул, соглашаясь с приведенными доводами. Пятнадцать минут потерпеть можно. Послышался приближающийся топот, и в камеру влетел Леха. В левой руке он держал эмалированную миску с мясом зубра, правой прижимал к себе свежеиспеченный хлеб и полуторалитровую пластиковую бутылку с водой. — Вот, принес, как заказывали. — А хлеб-то зачем? — возмутился Никифоров. — Самим не хватает. Гвоздь пожал плечами: — Повариха всучила, я и схватил. — Это неважно, — прекратил бесполезный разговор Александр. Он отобрал принесенную еду и положил на пол, возле ног гнолла. — Ключи, — потребовал он затем. Получив требуемое, отстегнул пленного от трубы. — Осторожнее, — предупредил Вячеслав. Бер не обратил на его слова внимания, снял с запястий гнолла наручники и отошел в сторону. «Ешь, пей. Завтра поговорим, воин хашш». — С этими словами Александр развернулся и вышел из импровизированной камеры. За ним, спиной вперед, последовал Вячеслав. Когда дверь захлопнулась и щелчок оповестил, что она закрылась, Никифоров позволил себе вытереть проступивший на лбу пот. — Нужно продумать способ доставки кормежки в камеру, — поднимаясь наверх, произнес Александр. — Не дело заходить к нему каждый раз, связывать, развязывать. Оклемается, не дай бог, зашибет кого-нибудь. — А чего тут думать? Вырежем окно, и вся недолга. На что нам земной опыт содержания злодеев? Использовать надо. — Вячеслав недобро ухмыльнулся, выходя наружу.
Глава 12
— Что видишь? — прошептал Бер Старицкому почти в ухо. В слабый прицел его автомата толком с такого расстояния рассмотреть что-либо не представлялось возможным. Олег оторвался от оптики, скосил глаза на Александра и молча протянул мощный бинокль: — Смотри. Вон там, на околице, слева трое военных и несколько гражданских. Александр навел бинокль на указанный ориентир и вгляделся. Да, действительно трое с оружием и шесть… Нет, семеро мужчин и женщин работают лопатами. — Не понял, ров, что ли, копают? — задумчиво протянул Александр, не отрывая глаз от окуляров. — А эти трое охраняют от местной живности или конвой? Как думаешь? — Он оглядел остальную часть населенного пункта. Усохшая со времени катаклизма до двух десятков дворов деревня Верхняя Юзовка уже была обнесена высоким, метра четыре, частоколом с выстроенными по углам башнями. Они всего лишь на метр возвышались над стеной. Над воротами возвели навес, укрепили стенки мешками с песком, между которыми торчал ствол пулемета. Бер хмыкнул про себя: «Почти башня». Вот теперь, по всей видимости, очередь дошла до рва. Еще два десятка сгоревших остовов деревянных построек украшали пейзаж вне пределов форта. Видать, разобрать мешающие обзору развалины руки пока не дошли. А зря — это нужно было сделать в первую очередь. Александр окинул панораму невооруженным глазом и снова приник к биноклю, но угол сместил на противоположную от трудящихся сторону. К форту приближались две телеги, запряженные местными животными. — Время зря не теряют. Вон уже и зубров приручать начали, — прокомментировал увиденное Бер. — Где? Где? — встрепенулся Старицкий. — Они же огромные и злобные, как можно их приручить?! — На, сам погляди. — Александр вернул владельцу прибор. — Какие-то они маленькие, — с неуверенностью сказал Олег, приникнув к окулярам. — Слушай, может, порода другая? — Может, и другая, но я думаю, это просто телята еще, — высказал предположение Александр. — Да фиг с ними! Сейчас пойдем? — Не стемнело еще. — Бер отполз немного назад, в низину, и повернулся на бок. Достал из рюкзака флягу, напился, закрутил крышку и положил емкость на место. — Перекусим? — предложил он бывшему омоновцу. — Я первый. — Давай. Начальникам везде у нас дорога и почет. Нам, простым смертным, достаются обычно одни объедки с барского стола. — Зубоскалам тем более, — шутя пригрозил Бер товарищу. За те десять минут, которые он потратил на поглощение сухого пайка, в простонародье именуемом «тормозок», Александр попытался в очередной раз проанализировать события, произошедшие после нападения гноллов и приведшие их к этой вылазке.— Так что тебе нашептал наш гость? — задал вопрос Коновалов, когда Бер откинулся на спинку стула. Деревянная спинка была удобной, такие стулья продавались в восьмидесятых годах двадцатого века во всех мебельных магазинах СССР, а теперь продолжали служить людям и в новом мире. Десяток этих пережитков «совкового» времени клановцы смародерствовали в одной пустующей квартире. Бер медленно, с пояснениями, что делал и как, поведал о кратком разговоре с пленником. Закончил рассказ своим взглядом на перспективу сотрудничества гнолла с кланом, конечно, при условии, если он не перегрызет себе еще чего-нибудь. Особо Александр указал на три вещи. Первое, он хочет попрактиковаться с гноллом в мысленном общении, во-вторых, нужно выбить из пленного, где кнутом, а где пряником, сведения о жизни и быте его сородичей. По сути, люди о местных жителях не знают ровным счетом ничего. И наконец, пусть расскажет, как управляться с динозавроподобными тварями. Клану тоже пригодится умение рассекать по степи на грозных животных. Под занавес Бер оставил самое вкусное. Информация о каких-то ишхидах, являющихся врагами гноллов, произвела настоящий фурор в столовой. Все заговорили одновременно, и шум поднялся неимоверный. Когда страсти немного поутихли, Александр сказал: — Давайте, раз мы не запланированно собрались, решим, кто поедет к Быстрицкому. Думаю, я поеду точно. Пора мне познакомиться с союзником лично. Кто еще? — Я поеду, — сказал Вячеслав. — Нет. Тебе лучше остаться за старшего на хозяйстве. Никифоров отрицательно покачал головой: — У меня уже имеется опыт общения с генералом. Он — тот еще прожженный волчара. Даже не думай, одного тебя я не пущу! Ты просто не представляешь, какое давящее впечатление производит на собеседника этот тип в больших погонах. С ним нужно держать ухо востро. Разжует и не подавится, — продолжил настаивать он, разглядев в глазах Александра искорку упрямства. — Хорошо, — сдался Бер. — Кто еще? — Я поеду. Засиделся в четырех стенах. Хочу посмотреть, что в округе творится. Чем выжившие живут, — взял слово Сергей Борисович. — Нет, папа. Ты лучше заканчивай со «стройкой века». Успеешь еще насмотреться до тошноты, — ответил Александр, а сам подумал: «Только няньки в дороге мне не хватало». Сергей Борисович испытующе посмотрел на сына, однако смолчал. — Думаю, четверых на уазике будет достаточно. Просто сгоняем туда и обратно. Разживемся новостями. Может, найдем чего-нибудь полезное, — продолжал между тем Александр. — Эдик, ты как, хорошо себя чувствуешь? — Я в норме. Почему бы не прогуляться, — откликнулся старый школьный товарищ. — И меня запишите в ваш список. — Огибая остальных мужчин, к столу подошел Олег Старицкий. — Буду за водителя, а то вы нарулите. — Спец по рулению у нас Сапрыкин. Ты ему в подметки не годишься, — улыбнулся Вячеслав и закинул в рот остатки бутерброда. — Егор в котельной материт Сашку и профессора, которого «долбанутое начальство поставило над ним главным», — попытался скопировать хрипловатый голос Сапрыкина Олег. Присутствующие разулыбались, представив себе эту картину. Настроение сразу пошло вверх. — На мой взгляд, зря ты, Сашка, свел эту троицу вместе, — продолжил Старицкий. — Попомни мое слово, будет как в басне Крылова про лебедя, рака и щуку. Каждый станет отстаивать собственное мнение, а воз с места не сдвинется. Отсмеявшись вместе с остальными, Александр ответил: — Ничего, если нужно будет, найдем того, кто вправит им мозги. Потихоньку сработаются. Не маленькие. Подготовка к отъезду много времени не заняла. Паек на три дня, на всякий пожарный случай. Двойной боекомплект, запасную канистру в багажник и — вперед. Колонна медленно выехала за территорию и взяла курс к базе вэвэшников. УАЗ пристроился сзади. По плану передвижения машина с клановцами была замыкающей. Вячеслав ненавязчиво просился ехать с Краско, чтобы развести лейтенанта, но тот наотрез отказался, что еще больше убедило начальника «службы безопасности, разведки и МЧС» в намеренном сокрытии как минимум маленькой тайны. В конце концов Никифоров плюнул и сел на переднее сиденье в последнюю машину. — Не получилось. — Бер похлопал по плечу расстроенного Никифорова. — Давай не будем гадать. Если не узнаем по пути, даст бог, узнаем у Быстрицкого. — Да, щас! Так он тебе и сказал. — Не получится за просто так, можем обменяться информацией, — предложил Эдик. — Если бы знать, насколько нам интересна та информация, то можно было бы подумать. А так… — Вячеслав махнул рукой. — Лично меня сейчас заботит факт, что нам, как замыкающим, придется глотать пыль, поднятую передними машинами, — выразил сиюминутную озабоченность Бер. — Олег, сбавь скорость и закрой, пожалуйста, окно. — Жарко же — под сорок градусов! — запротестовал Старицкий. — Ничего. Пар костей не ломит, — был ему ответ. Доехали относительно быстро, учитывая, что приходилось перемещаться по разрушенному городу, всего за пару часов. Когда колонна подъехала к району, в котором дислоцировалась часть внутренних войск, первым делом машины тормознули на блокпосту. Пост был достаточно необычен по своей конструкции, и процесс его возведения находился в стадии завершения строительных работ. — Ты посмотри, что они тут наворотили? — поразился Старицкий. Он наконец открыл окно, и свежий ветер слегка взъерошил отросшую до непослушания русую шевелюру Олега. Он уже собирался выйти и приоткрыл дверь, когда будто из-под земли нарисовался боец с сержантскими погонами: — Не выходить пока. Когда можно будет, скажут. — Едрить тебя налево! — Олег дернулся от неожиданности, но при этом успел перехватить короткоствольный АКС74У поудобнее и положить палец на спусковой крючок. К счастью, солдат не обратил на его движение внимания. После нападения гноллов каждый ходил на взводе, а учитывая напряженность в отношениях с Дробышем, то нет ничего удивительного, что на любое действие могут среагировать неадекватно. Потом, конечно, разберутся, но кому от этого станет легче? — Тихо, тихо, — зашипел с соседнего сиденья Вячеслав, — ты чего такой нервный? — Так напугал, скотина! Как черт из табакерки, — сделал попытку оправдаться Старицкий. — А ты не глазей в одну точку. По сторонам смотри, — отрезал Никифоров и сам уставился на маленькое чудо военно-инженерного искусства нового мира. Блокпост представлял собой двухэтажное здание из бетонных блоков, стоящее немного в стороне от дороги. Первый этаж был глухой, там находились помещения для отдыха защитников, столовая и оружейная. Второй этаж представлял собой сплошную огневую точку. Четыре прямоугольные бойницы с каждой стороны сооружения, дополнительно укрепленные мешками с песком, контролировали пространство на триста шестьдесят градусов. Со стороны уазика клановцев из бойницы торчал ствол пулемета, и не возникало никаких сомнений, что с других сторон вид открывается аналогичный. Из дальнего конца крыши «росла» вышка наблюдения, сваренная из мощных стальных швеллеров, верхушку которой венчала укрепленная площадка с двумя наблюдателями. Их головы в касках торчали над краем бронированного ограждения. Переднюю часть крыши венчал счетверенный КПВ[188] калибра 14,5 мм со стрелком в специальном гнезде, способный прошить двадцатимиллиметровую броню с расстояния в километр — устаревший, но смертельный агрегат. Для аборигенов, бойцов Дробыша и залетных бандитов — в самый раз. Вокруг здания солдаты натянули петлеобразную колючую проволоку в пять рядов. Она, по идее, должна была замедлить продвижение к блокпосту вероятного противника и лишить его возможности вести прицельный огонь. В дополнение к имеющимся препятствиям в обоих направлениях от дороги виднелись столбики с табличками. На ближайшей можно было прочесть: «Осторожно — мины». Так ли это, или просто вэвэшники страх нагоняли, желания проверять истинность написанного ни у кого не возникло. — Раньше такого здесь не было, — прокомментировал старший Никифоров. — Видать, сильно их прижали, раз Быстрицкий отдал приказ построить это. Наверняка такой блокпост будет не единственным. И как быстро его возвели! Зуб даю, в три дня уложились. Я проезжал по этой дороге за пять дней до нападения гноллов, ничего подобного не наблюдал. — А чего удивляться? Пара единиц тяжелой техники и сотня солдат — ударная стройка. И все. В Чечне и не за такие сроки строили, когда жить захочешь, — подал голос с заднего сиденья Александр. — Нет. За три дня не могли однозначно. Думаю, начали до вторжения аборигенов, а когда отбились, произошедшее подстегнуло местное руководство активизировать возведение укреплений, — не согласился Вячеслав. К машине подошел молодой, упитанный лейтенант и с ним двое солдат. Видно было, что жара офицера тяготит. Пот пропитал бандану, повязанную вместо форменной фуражки, и белые соляные разводы образовали узоры на ткани. Лейтенант наклонился к окну со стороны водителя. — Из клана? — спросил он. Видать, Краско уже просветил командира блокпоста о притащенном «хвосте». — Оттуда, — подтвердил Старицкий. — Кто старший? — Я, — ответил Бер. — Оружие оставить внутри и выйти из машины, — скомандовал лейтенант. — Это что-то новенькое, — буркнул бывший майор себе под нос. Клановцы недоуменно переглянулись, но распоряжение выполнили. — С какой целью прибыли? — поинтересовался лейтенант, когда Александр и остальные оказались на дороге. — Хотим узнать, как обстоят дела в подконтрольном вам районе, и рассказать, что у нас творится. Выяснить, что на что обменять можно, и встретиться с генералом Быстрицким, — не стал лукавить Бер. — Поня-атно, — как-то нехорошо протянул офицер. — Руки положите на машину. — Я чего-то не понял? — изумился Вячеслав. — Я сказал, руки на машину! — скомандовал офицер и передернул затвор автомата. Солдаты повторили движение командира. — Хорошо, хорошо, — Бер выставил руки ладонями вперед в примиряющем жесте. — Ребята… — Он развернулся, положил руки на капот, подавая пример своим спутникам. Те, бросив косые и недовольные взгляды на вояк, выполнили приказ. Их бесцеремонно начали обыскивать. Потом один из рядовых залез в уазик и стал шмонать салон и багажник. Так продолжалось пару минут, пока не подошел Краско. Посмотрев на творящееся безобразие, он отвел потеющего лейтенанта в сторону и сказал ему пару, по всей видимости, не очень ласковых слов. Бер искоса поглядывал на этот спектакль. Показалось или нет? Вроде местный сорвиголова начал потеть сильнее и бросать странные взгляды на четверку клановцев. Лейтенант достал платок, вытер им шею и жестом просигналил подчиненному, мол, заканчивай и вылазь из машины. Солдат с невозмутимым видом почти сразу выбрался наружу. Краско подошел к клановцам. — Извините постовых. На нервах они, а тут приказ: осуществлять досмотр всех без исключения. Лейтенант новенький оказался, еще не обтерся. — В смысле — новенький? — не понял Бер. — Призвали всю молодежь под ружье. У кого в наличии имелось высшее образование, тех в офицеры. Остальных — в рядовые, — снизошел до пояснения Краско. — Что? Так все плохо? — в первый раз за время остановки подал голос Эдик. — По правде сказать, сам еще не разобрался, но, говорят, потери исчисляются сотнями. — Краско помрачнел. Ни один из клановцев не нашел слов прокомментировать это заявление. Известие, мягко говоря, неутешительное. — Ладно. Мы отчаливаем. Если вы закончили разминаться, то давайте за нами. За блокпостом — каждый своей дорогой. — Краско протянул руку. — Бывай! — Вячеслав первым пожал протянутую мозолистую ладонь. Остальные сделали то же самое. — Спасибо за помощь, лейтенант, — поблагодарил Александр. — Сочтемся. — Краско подмигнул и собрался уходить. — А все-таки что вы там нашли? — не выдержал Никифоров. Любопытство распирало и не давало успокоиться. Краско на ходу повернул голову и ухмыльнулся. Так и не ответив, запрыгнул в кабину «Урала». Грузовики зарычали, выпустили густые клубы черного дыма и не спеша тронулись. — Вот чертяка! — с досадой сплюнул на дорогу Вячеслав. — Так и не сказал. — Почему же? Он сказал больше, чем ему положено, — не согласился Бер. — Намекнул, что они все же что-то нашли. И это «все же» — очень интересное. — Ты про его загадочную улыбочку? — И про нее тоже. — Будет вам, хорош прохлаждаться! Пора ехать, — предложил Олег, забираясь на место водителя.
Вотчина Быстрицкого представляла собой кусочек цивилизации с налетом разрухи. Военный городок и прилегающие к нему с восточной стороны улицы и кварталы сохранились достаточно хорошо по причине удаленности от эпицентра катастрофы. По тротуарам спешили по делам пешеходы и важно вышагивали патрули. Изредка навстречу проезжали автомобили, в основном военные, однако повстречалась и парочка гражданских. Работали некоторые магазины, они вызвали немалое оживление в салоне. Никифоров и другие клановцы, посещавшие укрепленный район вэвэшников во время торговых поездок, рассказывали о происходящем здесь, однако слышать и видеть — совершенно разные вещи. — Да, — выглядывая в окно, сказал Бер, — некисло тут жизнь устроена. Много народу обитает в этом раю? — Порядка пяти-шести тысяч, как я слышал, — ответил, не оборачиваясь, Вячеслав. — Я думал, меньше. Почему раньше не говорил? — потребовал объяснения Бер. — Мне заставлять тебя отчеты писать, словно в «старину»? — Мля! Прости. Ты же не спрашивал, и я думал, ты в курсе, — смутился Вячеслав. Это действительно был прокол с его стороны. Сам признал за Александром верховенство, а о таких вещах не доложил. В условиях нехватки людских ресурсов подобные сведения являются порой жизнеопределяющими. Никифоров повернулся боком к Беру и заметил смешинки в глазах главы клана. — Чтоб тебя… — Вячеслав сел ровно и уставился в лобовое стекло. — Заставил покраснеть старика. В машине раздался смех. — Старик!.. Ты меня всего на несколько лет старше, — со смехом сказал Эдик. — Дядя Слава!.. Дядя Слава, справа вижу магазин. Может, зайдем? Купишь мне мороженое? — Да пошли вы! Хохмачи. А ты, племянничек, за «дядю» ответишь. — Что я не так сказал? — делано возмутился Ник. — Я твой племянник? Да. Значит, ты мне кто? — Дед Пихто! — огрызнулся Вячеслав. — Вот сейчас налево поворачивай, — сказал он уже Олегу. — Сначала на склад заедем, с Петровичем побалакаем за жизнь. — Ху из Петрович? — поинтересовался Эдик. — Приедем — узнаешь. Очень колоритный тип. Раньше служили вместе. Теперь барышничает. Не знаю как, но в данный момент устроился под крылом генерала. Я встретил его недавно, уже после «переноса», и очень удивился, увидев этого прохиндея в Зареченске. Держит склады с продовольствием и разными материалами, начиная от бытовой химии и заканчивая ГСМ. — Любопытно, почему Быстрицкий не покусился на такой лакомый кусок? — Олег повернул руль, объезжая очередную выбоину. — Мне — тоже. Думаю, в свое время я это выясню, — ответил Вячеслав. Пропетляв немного по улицам, остановились возле территории, огороженной высоким забором из бетонных плит. Видно было, что некоторые треснули под напором катаклизма, но чудом устояли. — Подруливай к воротам, — попросил Никифоров. Олег переключил скорость, в коробке передач, как всегда в уазиках, затрещало, и машина медленно подкатила к металлической створке. Раньше она открывалась электроприводом и на роликах по направляющим уходила в сторону, теперь же ее явно приходилось толкать вручную, и, если судить по тяжеловесному виду, «раздвигающим» приходилось немало попотеть. — Так. Приехали. Вы двое остаетесь, а я с Сашкой прогуляюсь. Бер вслед за Вячеславом вылез из машины. Под ногами заскрипела мелкая щебенка, щедро насыпанная по обочинам и на месте бывших ям раздолбанного асфальта. — Автомат оставь. Неправильно могут понять, — попросил Вячеслав. Александр молча повиновался, положил оружие на место, где сидел, и захлопнул дверь. — Пистолет? — Если скажут убрать, уберем. А на нет — и суда нет. Олег, посигналь им! Воздух прорезал гудок клаксона. За воротами залаяли собаки. Судя по басам, нехилые размерчики имеют четвероногие сторожа. — Роман, Прохор! Заткнитесь! На место, подлюки волосатые! Я кому кажу! — раздался зычный голос. — Эй, вы там, погодьте чуток! Я щас, видчиню! Тильки у будку загоню зверей, а то не жрамши воны у мэнэ! За последней фразой внутри периметра послышался гогот нескольких глоток. — А вы шо ржете, окаянные, як коняки! Раздай ворота вширь! Ворота медленно начали откатываться в сторону. Створку толкали дюжие парни в камуфляже и с «калашами» за спиной. Бер молча наблюдал за происходящим и не мог сообразить, кто перед ним: военные или нет? Спрашивать у Никифорова сейчас был не резон. Хозяева могли в любой момент выйти и услышать. «Потом видно будет», — немного подумав, решил он. Въезд вовнутрь открыли не полностью, так, чтобы могла пройти пара человек, и все. В просвете кроме «раздвигателей» показался высокий, мощный, но рано постаревший мужчина. Военная форма сидела на нем кое-как. Рукава, закатанные выше локтя, открывали миру татуированную загорелую кожу. Даже отсюда Александр смог прочитать на левой руке надпись, сделанную крупными буквами: «Алка, ты моя русалка». Правая рука была исписана какими-то рисунками, не различимыми с большого расстояния. Форменная рубашка расстегнута почти до пупа. Подставленная знойному солнцу грудь кучерявилась достаточно густой порослью. Из брюк, растянутых в коленках и с грязными разводами, выглядывали тощие ноги, обутые в растоптанные пляжные тапочки синего цвета. Но самой примечательной чертой этого субъекта являлась борода. Шикарные заросли скрывали половину лица. Губ не видно вовсе, щеки заросли полностью, лишь нос картошкой выпирал из «джунглей» да холодные глаза буравили посетителей. Об них Бер и споткнулся. Пронзительные голубые глаза бородача просканировали сначала его, потом Никифорова. Немного потеплели в узнавании, и в бороде блеснули белые здоровые зубы. — Ба-а! Да какие ж люди к нам пожаловали! В ответ на восклицание за забором снова послышался лай. — И тебе, Петрович, не болеть. Примешь гостей? — Вячеслав подошел к здоровяку, и они обнялись, похлопывая друг друга по спинам. — А як жешь? Прыйму. Гарны хлопцы завсегда в моем углу сугрев знайдуть. Загоняйте свою таратайку, и пошли до мэнэ, новинами поделимся. — Петрович подал знак, и исполняющие обязанности мотора парни толкнули ворота. Те ржаво скрипнули, освобождая проезд. Олег правильно понял происходящее и повернул ключ в замке зажигания. Машина покатилась в глубь территории, вслед за вошедшим Бером, Вячеславом и гостеприимным хозяином. Александр, проходя мимо охраны, присмотрелся и определил для себя, что они не военные. Повадки другие, больше похожи на сытых кладовщиков, чем на людей, привыкших носить форму. С другой стороны, в армии таких кадров тоже хватало. Немного поломав голову, решил не обращать внимания: «Да какая разница, кто они?..» Идти пришлось недолго. Клановцы миновали огромный вольер, откуда на обтянутую сетку-рабицу при виде чужих бросились два огромных волкодава-кавказца. Казалось, вот-вот порвут хлипкое ограждение, и тогда — все, конец! — Это они — Роман и Прохор? — поинтересовался Александр. — Не типичные клички для собак. Петрович хмыкнул в свои заросли. — А собачки сами по себе не типичные. Если бы вы бачилы, як воны окаянных тварюг рвалы на запчастыны. Любо-дорого було! А назвал я их в честь сынков своих. Остались они там, на той стороне, с матерью. Эхехех! — Извините, я не знал… — Ты шо? Подумал, шо воны мэртвы? Та тьфу на тэбэ, хлопэць, шоб язык твий видсох! Живы воны, я с женой да-авно в разводе. В Ростове-на-Дону они жили, колы бухнуло. Бер сильно смутился и проклял себя за несдержанность. — Да будет вам! — попытался разрядить обстановку Никифоров. — Главное, все живы и здоровы. На вот, держи, специально для тебя приготовил. — Он вытащил из разгрузки плоскую флягу. — Настоящий пятизвездочный армянский коньяк! — О це добре, це по-нашински! Уважил так уважил. — Петрович взял флягу, отвинтил крышку и сделал глоток. — Ох, хорош! Ну лады, чего встали? Пошли. Вслед за хозяином миновали не очень длинные склады с закрытыми дебаркадерами и подошли к одноэтажной конторе в конце двора. Все это время уазик медленно ехал за ними. — Проходьте и гавриков своих кличьте. — Петрович сделал приглашающий жест в сторону открытого входа в здание. — Оружие можно в машине оставить. У нас не крадуть. — И сам своим словам рассмеялся. Бер приглашающе махнул сидящим в машине Старицкому и Нику. — Автоматы в салоне оставьте, — громко сказал он им. Когда ненавязчивое пожелание хозяина было выполнено, клановцы впятером прошли внутрь. — Вы сидайтэ, дэ глаз полюбит, — предложил гостям Петрович. — Я мигом стол накрою. Пока все рассаживались, Петрович выскользнул в смежную комнату, из которой сразу послышалась возня, звон посуды и его басистый голос:
Призрачно все в этом мире бушующем,
Есть только миг — за него и держись!
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь…
Глава 13
Когда за Петровичем захлопнулась дверь, клановцы задумались о возникшей ситуации, однако высказываться никто не спешил. Эдик и Старицкий просто ждали, что надумают отцы-командиры. Их мнение имело значение, но не решающее. Никифоров молча дожевывал очередной бутерброд с икрой и искоса поглядывал на Бера. Свое мнение он уже сформировал и просто ждал, к чему придет Бер. Александр забыл об угощении и напряженно пытался сообразить, как поступить в сложившейся ситуации. С одной стороны, цена, предложенная Славиным знакомым, по нынешним временам достаточно высока, и даже можно попытаться уговорить его накинуть пару ящиков, но! При неудачном проведении операции — а вероятность этого велика, ведь в клане нет никого, кто имеет опыт по освобождению людей, — могут погибнуть или получить тяжкие ранения бойцы общины. После нападения гноллов клан и так испытывал кадровый голод, и если, не дай бог, снова потери, то его дома вообще с дерьмом съедят. Александр сделал глубокий вздох-выдох и начал рассуждать вслух: — Прежде, чем мы согласимся или отклоним предложение Петровича, подумаем вот о чем. — Он стал ходить по комнате взад-вперед и даже не заметил этого. — Насколько оплата соответствует нашим потребностям? Раз. Потом:возможен ли вариант увеличения оплаты? Два. И последнее: если договариваемся, то на своих условиях и со своими сроками исполнения. Следующий момент, — продолжал Бер. — Нам не хватает информации. Какие бы данные Петрович ни предоставил, они могут оказаться устаревшими. Значит, нужна будет разведка на месте. Подходы, отходы, численность, вооружение и тому подобные сведения. — Мне кажется или ты сам себя уговариваешь? — неожиданно ворвался в его рассуждения Вячеслав. Александр затормозил и повернулся к ухмыляющемуся Никифорову и остальным парням. — Короче, сделаем так. — Его губы растянулись в ответной улыбке: — Даем предварительное согласие Петровичу, но потребуем к уже предложенному и другой товар. Что у него тут может быть? — Да все, что угодно, — оживился Вячеслав. — Соль, мыло, шампуни. Наши запасы подходят к концу, и моя половина по этому поводу мне всю макушку проела, скоро плешь будет. — Писчая бумага и тетради. Детям учиться нужно, — подсказал Олег. — Может, через этого хохла топливом разживемся? — Ну это сомнительно, — протянул Никифоров, — кто же стратегическими запасами поделится? — Чего гадать, — прервал разговор Бер, — зовем хозяина, будем договариваться…— Вот, значит, как, — задумчиво протянул Петрович. — Петрович, ты пойми и нас тоже. Я бы с радостью помог тебе просто так, по старой дружбе, но нам прокормить и снабдить множество народа нужно. — Вячеслав поскреб слегка заросший подбородок. — А тут ты сидишь возле пещеры с кладом Али-Бабы… — Та шо я, без понятия, што ли? — пошел на попятную хозяин склада. — Был бы вместо тебя другой кто, за подобную наглость мои песики уже по двору его бы гоняли. Дать-то я можу, да не всэ так просто, як кажется. — А в чем проблема? — удивился Александр. — В генерале, конечно. — Петрович фыркнул. — Вы шо ж думали, я тута без его ведома хозяйством распоряжаюсь? Ни-и, хлопцы! Даже то, шо я вам предложил, мэни пришлось месяцами копить, юлить да бумагу закорючками марать. Быстрицкий скор на расправу с теми, хто мимо него дела делает. — Вот те раз! А казалось, что он людям помочь пытается. Объединить… — Эдик в недоумении приподнял брови. Петрович глянул на Ника и расхохотался. Отсмеявшись, плеснул в рюмку немного водочки, залпом выпил, кашлянул в бороду и сказал: — Помогает он, як же без этого? Но и себя не забывает. Вот, скажем, вы. Шо ж вы, родимые, не спешите мне за так помочь? Ответь мне? — Петрович испытующе посмотрел на Эдика, чем немало его смутил. Ник не выдержал и отвел глаза. Ему нечего было ответить. — Молчишь? Вот-вот. Ай, да ладно! — Хозяин склада махнул рукой. — Дам я вам все, шо трэба. Тильки верните Любу. Наливай, Славка, до краев! Никифоров быстро выполнил просьбу. Настроение гостей заметно повысилось. Все ожидали длительного торга, а вышло как нельзя лучше. К боеприпасам и радиостанциям удалось выпросить бумагу и бытовую химию, топлива, правда, не оказалось, зато соли, молотого перца и комплекты камуфлированной под степь одежды Петрович согласился предоставить. Александр поставил пустую стопку на столешницу и решился задать накопившиеся за время посещения вопросы: — Слушай, Петрович, объясни-ка нам, неразумным, пару вещей. — Давай выкладывай. — Почему ты сам не выкупил свою женщину? Ведь она могла тебе обойтись дешевле, чем мы запросили? Ты мог обратиться к Быстрицкому. Учитывая, что ты ему подчиняешься, генерал, думаю, помог бы. И последнее, если ты под генералом ходишь, тогда зачем все это? — Он обвел вокруг себя рукой. — Зачем создавать видимость, будто ты сам по себе? — Я отвечу, Сашок, на твои вопросы по порядочку. Спрашиваешь, почему не выкупил? Так я пробовал. Дробышевцы не видпускают ее. Ломят такую цену, шо я просто не в состоянии оплатить. — А что требуют? — живо поинтересовался Вячеслав. — Сдать им генерала. Никифоров выпучил глаза от удивления: — Неужели имеешь такую возможность? — Да бог с тобой, майор. Стоит мне дернуться, тут же волкодавы из охраны живьем закопают. Я пока не спятил. В последнее время нашего батьку стерегут почище президента в России. — Они этого не понимают? Взяли бы то, что дают. Не думаю, что удерживать женщину для них принципиально важно. Может, ты не все про нее нам рассказал? — Вячеслав внимательно следил за реакцией бывшего сослуживца. Петрович переменился в лице, совсем немного, посторонний человек даже не заметил бы этих мелких изменений. Легкое подрагивание левого века, изменение позиции на табурете, неестественное, для Петровича, быстрое движение глазных яблок — все говорило за то, что с этой Любой не так просто, как пытается показать хозяин складов. — А шо про Любу казать? Баба и баба. Единое отличие от других, шо тяжко мэни без нее. — Петрович пожал плечами. — За помощью я даже не ходил, до нападения местных… — Гноллов? — уточнил Александр. — Хм. Вы так их прозвали? — прищурился Петрович. Бер кивнул. — Забавное имечко. А откуда слово взялося? — Из компьютерной игрушки. — Гноллы… Пусть их. Прозвание ничем не лучше и не хуже других. Ну так вот. До нападения гноллов-монголов… Гости было прыснули, но хозяин быстро это прекратил: — Вы будете слухать или ржать? — Все-все, Петрович. Больно интересное словосочетание ты нашел. Ты продолжай, мы все во внимании, — успокоил старого сослуживца Вячеслав. — До нападения местных я пытался сам со своей проблемой разобраться. Впустую. Теперь вообще нереально подходить с такими просьбами. Политика, мать ее! — Петрович длинно и изощренно выругался. — С Дробышем сейчас перемирие, и наши шишки нарушать его пока не будут. Это и ежу понятно. — Мы не знали о перемирии, — проговорил Бер. Подобная информация представляла определенный интерес и одновременно усложняла клановцам задачу. Если они все-таки решатся на операцию по освобождению и дробышевцы проведают, кто в ней участвовал, тогда жди неприятностей. Вполне вероятно, барон воспользуется ситуацией и попытается оказать силовое давление на клан, не опасаясь удара в спину от вэвэшников. А вообще кто его знает? Слишком сложно и запутанно все. Александр стал слушать дальше. — Доступно разъяснил? — поинтересовался Петрович и продолжил: — Насчет складов тоже политика. Внутренняя. Когда возникнет дефицит и люди начнут роптать, мол, как же так, где все, у Быстрицкого на это будет ответ: у барыги Петровича! — Он же тебя подставляет! — высказал недоумение Никифоров. — Тут действия давно просчитаны. Добрая власть резво национализирует корпорацию «Петрович и K°». Чуть-чуть поделится с недовольными, а назавтра всэ сызнова идет прежним курсом. — М-да… — Больше ни у кого на услышанное слов не нашлось. — Я на все вопросы ответил? Хватаетесь за работу? — Скажем так, — ответил Александр, — мы беремся узнать, сможем ли мы вообще провернуть дело. Если да, то сообщим тебе. — Ну шо ж, я не против осторожности. Вот вам самая новая карта местности вокруг Верхней Юзовки. — Петрович поднялся с табурета, подошел к тумбочке и достал из нее старый, местами затертый, офицерский планшет. — Берите, пригодится. Бер повесил через плечо подарок и поднялся. — Спасибо за угощение. Знакомство с вами оказалось познавательным. Вслед за Александром поднялись и остальные. — Я пришлю к тебе гонца или сам подскочу. Сообщу о нашем решении. — Вячеслав пожал плечо сослуживца. — Идите, вояки. — Петрович протянул руку для прощального пожатия. — Охламонов я предупредил, наказал выпустить беспрепятственно…
— Какие у кого мысли по поводу нарисовавшейся работы? — первым делом поинтересовался Бер, стоило уазику покинуть территорию склада. — Тут и думать нечего. Сначала проводим разведку, все равно собирались глянуть, чем сегодня дышит единственный на планете дворянин, потом будем посмотреть. — Никифоров щелкнул зажигалкой, прикурил. — Олег, будешь? — Давай. — В окно курите. Вы здесь не одни. — Бер недовольно сморщил нос, когда кольцо дыма поплыло к нему. — Табачный дым мне думать и жить помогает, — прокомментировал его просьбу Вячеслав, но стекло опустил ниже. Тяжелый горячий воздух ворвался в салон. — Несмотря на предложенный приличный куш, нашими рисковать попусту глупо. — Согласен, — сказал Ник. — Олег, что скажешь? — А что тут говорить? Давайте действовать по плану, а следующим пунктом у нас числится товарищ генерал. Когда получим инфу на базе вэвэшников, тогда дальше думать станем. Возможно, нам подкинут информацию по Дробышу. Исходя из новых данных, начнем ломать головы. — Вот! — Вячеслав поднял палец вверх. — Настоящие мысли стратега…
На въезде в военный городок УАЗ остановил патруль, и под прикрытием ствола бронетранспортера солдаты заставили всех вылезти наружу. Клановцы безропотно подчинились. Бер окинул взглядом окрестности и внимательно осмотрел новые укрепления. КПП превратили в мини-крепость: все опутано колючей проволокой, редкие насаждения деревьев вокруг городка вырублены под корень для улучшения обзора. По периметру, на расстоянии примерно пятидесяти метров друг от друга, понастроили вышки по типу той, что парни видели на блокпосту. — Кто такие и по какому делу? — задал вопрос уставший прапор лет сорока на вид. — Добрый день, товарищ прапорщик, — поздоровался Бер. — Мы из клана. Хотели бы поговорить с Анатолием Ивановичем Быстрицким. Прапорщик скептически взглянул на прибывшую четверку. — Не уверен, что генерал-майор захочет видеть вас. Таких кланов, — последнее слово сказано было с явным налетом презрения, — в округе пруд пруди. Не успеваем отстреливать. Вам лишь бы пограбить горожан… — Слышишь, прапор, — не выдержал Бер и расцепил руки на затылке, — ты поосторожнее с выражениями. Я тебе не шалава подзаборная! — Руки в гору! На затылок! Кому говорю! — Прапорщик навел оружие в грудь Александру. — Ты хреновый исполнитель, — словно не слыша раздражения вэвэшника, продолжал наезжать Бер. Он на шаг приблизился к занервничавшему прапору. — Ты обязан сообщить о нас выше по инстанции. Потому как не тебе принимать решение, сможет ли генерал выделить для нас минуту своего времени. — Бер мысленно надавил на оппонента. У прапора затряслись руки, и он отступил на пару шагов назад. — Ты это… Руки в гору, я сказал! — Видно было, что прапорщик сильно испуган, вот-вот или выронит автомат, или выстрелит. Заметив неладное, солдаты, раньше воспринимавшие поступок командира как блажь, насторожились и подняли «калаши» с, несомненно, недобрыми намерениями. — Сашка, ты чего делаешь! — предупреждающе зашипел Вячеслав. Бер моментально угомонился и как ни в чем не бывало положил руки на затылок. — Передайте наверх о нашей просьбе, — совершенно спокойно сказал он прапорщику. Тот только кивнул и исчез внутри КПП. Спустя минуту вернулся и махнул подчиненным рукой, чтобы пропустили. Клановцам вернули оружие, и солдат с сержантскими лычками дал разрешение на въезд. Перед машиной подняли шлагбаум, пропуская уазик на территорию военного городка. — Кто-нибудь мне объяснит, что это было? — спросил в пространство Никифоров. На самом деле обращаясь к Александру. Тот прекрасно понял, в чей огород камень, и без тени раскаяния ответил: — Меня пытались прощупать и, по сути, вынудили действовать таким образом. Думаю, теперь, кто бы это ни был, точно знает про мои способности и умения. Изначально я грешил на прапора, но это не он. Кто-то действовал через него. — Опа! Это плохо, — расстроился Вячеслав. — Я надеялся наше преимущество продержать как можно дольше в тайне. — Без разницы. Даже до жирафа уже дошло, что «перенос» повлек за собой изменения у многих людей. И ничуть не удивительно, что кроме меня и Насти найдутся люди с неменьшими возможностями. И кто-то окажется сильнее меня и опытнее. Я, например, абсолютно не представляю, как незнакомец проделал со мной этот трюк на КПП. Более того, полагаю, обо мне знали, и это была просто проверка. — Странное место для экспериментов, — занервничал Никифоров. — Зуб даю, Краско пронюхал и рапорт настрочил! Чем больше Бер и он сам высказывались, тем большие сомнения о необходимости нахождения здесь он испытывал. Паранойя, блин! Вячеслав встрепенулся, прогоняя дурные мысли. — Ничего странного. Просто решили, что представился подходящий момент, а другого я могу и не дать. Ведь насколько я слаб или силен, они не знают, поэтому, как ты сказал, поэкспериментировали. — Мы могли погибнуть. — Могли. Человек такое животное, которое учится только на собственных ошибках, и никак иначе. — Куда сейчас? — вмешался Олег. — Давно здесь не был, и после катастрофы многое изменилось. — Он вопросительно глянул на Вячеслава, который не раз бывал в городке по торговым делам клана. — Вон слева трансформаторную будку видишь? — показал тот на старое, красного кирпича, небольшое зданьице. — Перед ней — направо и до конца. Там у Быстрицкого штаб. Никифоров повернулся к Беру: — Я бы рекомендовал смотаться. Не нравятся мне подобные обстоятельства, только боюсь, если ты правильно интерпретировал случившееся, нас не выпустят, пока не получат реальной выгоды. Александр ухмыльнулся: — Постараемся обыграть ситуацию в свою пользу и выйти из положения с прибылью. — Главное, чтоб без потерь. — Слушайте, а вы не слишком сгущаете краски? Мне кажется, у вас обоих от паранойи крыша поехала. — Эдик оторвался от созерцания пешеходов, большую часть которых составляли люди в военной форме, и опрятных, словно ничего не произошло, трехэтажных домов. — Подумаешь, на действия нервного прапора Сашка психанул. Да он даже ничего не понял! — Ник, это ты ни хрена не понял! — Хорошо, хорошо, не злись. — Эдик примиряюще поднял руки. — Я свой. Бер сообразил, что друг просто подтрунивает над ним, успокоился и погрозил кулаком. — Господа, мы подъезжаем. За бортом плюс тридцать шесть градусов по Цельсию, можно отстегнуть ремни безопасности и выйти к встречающим с несимпатичными угрюмыми мордами. С вами был командир драндулета Олег Старицкий. Приятного вам времяпровождения. — И уже нормальным голосом добавил: — Предпочитаю вас в машине подождать. — Если разрешат, то сиди, — бросил через плечо Бер, вылезая наружу. Клановцев действительно встречали. Охраняли центральный вход пятеро бойцов и один офицер, который подошел к прибывшим. — Это капитан Давыдов, один из помощников Быстрицкого, — шепотом дал справку Вячеслав. — Не нравится мне обстановка! Между тем капитан подошел вплотную, и Никифоров замолчал. — Капитан Давыдов. — Офицер ослепительно улыбнулся, показывая, как он рад гостям. Бер подумал, что под таких бравых на вид мужчин в погонах, одним своим видом излучающих оптимизм, женщины ложатся штабелями. «Да я не девка, так что зря стараешься». — Александр первым протянул руку и затряс в своей ладони узкую кисть капитана. — Приятно познакомиться. Александр Бер. Разрешите представить моего спутника, — он кивнул на Никифорова, — Вячеслав Иванович. — А… — Меня можно без отчества, — Бер перестал трясти руку Давыдова, — так привычнее. Капитан только раскрыл рот, чтобы что-то сказать, как Бер снова заговорил, сбивая лощеного офицера с выбранной линии поведения. — Я так понимаю, товарищ генерал-майор нас уже ждет? Наверняка с КПП отзвонились. Не зря же вы нас тут встречаете? — продолжал давить Александр. — Надеюсь, вы даже извинитесь перед нами. — За что?! — оторопел потерявший инициативу капитан. — Ваши солдаты намеревались пристрелить нас возле КПП. Причем не имея на это веских оснований. — Бер сделал короткую паузу, чтобы дать капитану переварить сказанное. А когда тот собрался вставить фразу, спросил: — И где? — Что «где»? — окончательно растерялся Давыдов. — Извинения. Давыдов от такой наглости на секунду впал в ступор, но все же быстро справился с собой и сквозь улыбку выдавил: — Как представитель военной администрации Зареченска, прошу прощения. Это просто недоразумение. Вы же понимаете, последнее время выдалось не самое спокойное для наших граждан. «Ого! Уже военная администрация? Наши граждане?.. Похоже, генерал всерьез решил подмять под себя город, — промелькнуло в голове Александра. — И что-то слишком часто нас сегодня пытаются остановить, обыскать и пристрелить. Неспроста это! — Тут Бер сам себя одернул. — Нет, я все-таки становлюсь параноиком, как Никифоров». — Следуйте за мной, — предложил капитан. Развернулся и пошел, пребывая в полной уверенности, что гости идут за ним. Стоило Давыдову отвернуться, Вячеслав показал большой палец Александру и двинулся к входу. Бер сделал отмашку Эдику с Олегом, чтобы они оставались в машине, после чего в два шага поравнялся с Никифоровым. Так, вместе, вслед за сопровождающим они вошли в прохладный, по сравнению с улицей, холл штаб-квартиры Быстрицкого. Внутренняя охрана отобрала у клановцев пистолеты и ножи. Взамен молодой веснушчатый парень выдал металлические бирки с номерами. Хорошо, что «тяжелую артиллерию» парни благоразумно оставили под присмотром Старицкого и племянника Вячеслава. Не хотелось бы отдавать собственное, тщательно оберегаемое оружие в чужие руки. — Нам сюда, — сказал капитан, терпеливо наблюдавший процедуру обмена стволов на номерки. Втроем поднялись на второй этаж и по коридору прошли к двустворчатой двери, обитой светло-коричневым дерматином с табличкой из нержавейки. На ней печатными буквами было выбито: «Глава военной администрации г. Зареченска Быстрицкий А. И.». «А где же генерал-майор или лучше генерал-губернатор?» — успел подумать Бер, прежде чем капитан открыл дверь, пропуская клановцев внутрь. Сам не вошел, остался в коридоре. Внутри, как и следовало ожидать, обнаружилась приемная. И — о чудо! — работал кондиционер. Бер вздохнул полной грудью, наслаждаясь давно забытой прохладой. Рядом громко задышал Никифоров. Товарищи посмотрели друг на друга, блаженно улыбаясь. — Богато живете, — сказал Вячеслав сидящему за большим столом адъютанту. Как и у Давыдова, на плечах этого невзрачного, больше смахивающего на клерка средней руки офицера красовались капитанские погоны. — Добрый день, — поздоровался Александр. Капитан в ответ кивком указал на стулья у стены: — Присаживайтесь. Вас вызовут. Бер пожал плечами и уселся на стул. Не хочет здороваться, не надо. Он с наслаждением вытянул ноги и тихо спросил Вячеслава: — Ты же виделся с генералом, всегда так было? Никифоров отрицательно покачал головой: — Нет. Неограниченная власть портит людей. Я всегда это знал и в очередной раз убеждаюсь в порче человека на пути к вершинам власти. Адъютант поднял от бумаг голову. Его внимательный взгляд прошелся по посетителям. Вячеслав замолчал и попытался как можно дружелюбнее улыбнуться офицеру. Тот снова уткнулся в белый лист и застрочил по нему шариковой ручкой. Ждать пришлось минут двадцать. Бер начал потихоньку нервничать, когда дверь в кабинет резко открылась и оттуда вылетела взбешенная фурия лет двадцати с копейками в камуфляже, идеально подогнанном по стройной фигуре. Коротко стриженные светлые волосы открывали миру чуть заостренные уши, немного выдающиеся вперед скулы ни капельки не портили внешний вид, а большие глаза, аристократический нос и более темные, чем волосы, брови лишь подчеркивали привлекательность разозленной девушки. — Дарья, вернись! — послышался грозный голос генерала. Но девушка с силой захлопнула дверь, отсекая голос Быстрицкого от приемной. Она мимолетно бросила пламенный взор на сидящих клановцев и, не снижая темпа, покинула прохладное помещение. Те секунды, пока девушка находилась рядом, Бер не мог оторвать взгляда от талии, ног и той части, что находится между ними. «Сколько времени у меня не было никого? Черт! В последний раз у меня девушка была на Земле. Нужно срочно исправляться, — с самоиронией подумал Александр. — Интересно, кто она Быстрицкому? Подчиненная?..» Его мысли прервал толчок Вячеслава в плечо. Бер встрепенулся, сбрасывая наваждение, навеянное красивой и воинственной девушкой. Александр перевел взгляд. Рядом со стоящим навытяжку капитаном находился рассерженный Быстрицкий. Когда он вышел из кабинета, Бер не услышал. Вот что значит увлечение не ко времени посторонними мыслями о женщинах. Клановцы поднялись со своих мест. — Заходите. Разговор есть, — сказал, точно отрезал, генерал. Парни, не в первый раз за сегодня, переглянулись и последовали приглашению. Быстрицкий сел на свое место за большим Т-образным столом и жестом пригласил гостей. Александр, недолго думая, присел на стул с правой стороны стола, Вячеслав — слева. — Добрый день, Анатолий Иванович, — поприветствовал генерала Никифоров. — И вам добрый. — Быстрицкий обвел посетителей хмурым, уставшим взглядом и задержал его на Александре. — Значит, ты и есть тот самый голова общины? И кто придумал такое глупое название «клан»? — Само собой получилось. — Бер встретился глазами с генералом. У того взор действительно оказался тяжелым, как и предупреждал Вячеслав. Некоторое время они изучали друг друга. Наверное, Быстрицкий казался своим подчиненным несокрушимым авторитетом. Это ощущение поддерживалось не только исходящей от него властностью, но и подчеркивалось внешним видом. Выбритый до синевы подбородок слегка выдавался вперед, губы плотно сжаты. Над ними нависал крючковатый нос, придававший генералу некоторое сходство с хищной птицей. Под узким лбом прятались глубоко посаженные подвижные глаза. Под ними темнели круги от усталости и недосыпа. Стрижка по-военному простая — короткая, с обильной проседью. Вообще фамилия очень шла генералу. Был в нем некий внутренний драйв. — Хорошо, что вы приехали сами и мне не понадобилось организовывать встречу, — начал генерал. — Я не стану водить хороводы вокруг да около. Скажу прямо в лоб. Вы мне нужны. И ты, майор, со своим боевым опытом. И ты, Александр, со своими способностями. — Он поочередно посмотрел на клановцев и хмыкнул: — Не ожидали? Вот отчет о делах в вашем клане. — Генерал положил ладонь на пухлую папку, лежащую перед ним. — В нем сказано об успехах в освоении паранормальных способностей главой клана Бером Александром Сергеевичем, о его преподавательской деятельности и некоторых успехах в освоении приобретенных навыков и способностей, как самого, так и некоторых учеников. И многое, многое другое. — Чего конкретно вы хотите? — прямо спросил Александр. Он ожидал нечто подобное после произошедшего на КПП, но не думал, что генерал выскажется столь откровенно. — Я желаю вхождения вашего клана в состав самого большого сообщества людей, возглавляемого мной в этом мире. Не дело, когда осколки человечества живут разобщенно и представляют легкую добычу для врагов. И вы, и мы недавно убедились, что планету населяют враждебные нам разумные. Лишь вместе мы сможем противостоять чужой силе, как внешней, так и внутренней. — Под внутренней силой вы подразумеваете, естественно, господина барона? — Бер положил локти на стол и немного подался вперед. — Помимо дробышевцев, — генерал согласно кивнул, — в городе полно банд и разных более мелких антиобщественных объединений, мародеров и просто грабителей. Сегодня, как никогда, люди обязаны объединиться. — Понятно. «Похоже, у генерала назревают большие проблемы, и мы ему нужны для скорейшего их решения, — подумал Бер. — Если самые успешные, после вэвэшников, зареченцы добровольно пойдут под крылышко местной «администрации», каковые и составляют клан, то рейтинг Быстрицкого резко пойдет вверх. К тому же населению больше некуда будет податься, кроме как к Дробышу и в более мелкие объединения. Альтернатива — стать жертвой бандитов. Блин, не люблю я политику!» — Раз вы решили начистоту, давайте, — произнес он вслух. — И сначала расскажите, для чего был устроен цирк на КПП? Быстрицкий отметил про себя сказанное Бером «вы решили», а не «мы решили». Ему диалог в таком ключе не понравился, однако недовольства он не выказал. — Некоторые специалисты считают, что при катастрофе или же во время «переноса», сейчас не принципиально, мозг людей подвергся какому-то воздействию. В результате у отдельных личностей пробудились ранее спящие возможности. У кого-то позже, у кого-то раньше. Возможно, пробуждение участков мозга будет происходить в дальнейшем и не всегда без вреда для здоровья человека. «Угу, кажется, здесь собака и зарыта», — отметил Александр. Пока ничего принципиально нового он не услышал. Бер давно догадывался о подобном. Между тем генерал продолжал говорить: — Когда я получил первый отчет о происходящем в вашем клане, то заинтересовался. Выяснилось, что Александр не единственный носитель паранормальных способностей. Я увидел в этом шанс для всех нас. «Скорее угрозу. Так как ты, похоже, до конца не осволочился, то решил подмять под себя зарождающихся «магов и колдунов», а не уничтожать их». — Один из бойцов, с достаточно развитыми способностями, по моей просьбе…. «Ага, как же! Просьбе!..» — …попытался воздействовать на ситуацию таким образом, чтобы вы проявили себя и не смогли уклониться от разговора со мной на эту тему. — Быстрицкий замолчал и уставился на Бера в ожидании ответной реакции. — Слишком сложно. Вы толком не разъяснили, зачем ваш боец вмешался в ситуацию на въезде в городок, если у вас уже были отчеты? К тому же могли погибнуть люди. — Прошу прощения. Полагаю, такая проверка — единственная выдавшаяся возможность убедиться в достоверности отчетов. Я должен был знать наверняка, что вы именно тот, кто мне необходим. Бер подумал, что, когда найдет стукача, лично его прибьет. Конечно, частично доклад состоит из писанины Краско, но к нему претензий у Александра не было. Краско — существо подневольное. Что с него взять? — Ладно, оставим пока. Давайте вернемся к вопросу объединения. Тут тоже мимо. Не думаю, что моим людям будет под вашим правлением достаточно комфортно. У вас изначально существовала возможность обеспечить безопасность горожан. Вы же предпочли заниматься собой, солдатами и разборками с новоявленным бароном. Будь по-другому, сейчас вам подчинялись бы не пять тысяч, а как минимум в три раза больше. В данный момент тысячи зареченцев проживают в развалинах и не спешат, несмотря на опасности, идти под ваше руководство. Чем клан хуже их? — Александр попытался обезоруживающе улыбнуться. Вячеслав внимательно слушал Бера и теперь с неменьшим интересом ждал, что ответит Быстрицкий. А тот, получив отповедь, потерял дар речи. Не ожидал заработать оплеухи от «салаги». Наконец генерал собрался с мыслями и медленно заговорил, подбирая слова. Парень действительно был ему нужен, поэтому Быстрицкий сдержал первый порыв наорать на нахала. Он предпочел не обращать внимания на обвинения. — Хорошо. Не буду настаивать на немедленном с вашей стороны ответе. Поговорите дома, обмозгуйте. А пока у меня к вам небольшая просьба. — Быстрицкий сбавил давление на клановцев, когда понял, что вот так, сразу, надавить на них не получится. — Как я уже говорил, некоторые не могут в полной мере овладеть приобретенными способностями без вреда. Мне бы хотелось, чтобы вы взяли на себя обязанность подучить пару моих людей и заодно понаблюдать в процессе обучения за их здоровьем. Знаю, что как медик вы неплохи. Более того, учитывая почти полное отсутствие работоспособной техники, возможно, что вы окажетесь единственной надеждой для этих людей. Бер задумался. С одной стороны, подобная услуга сгладит неблагоприятное впечатление от переговоров и даст дополнительный бонус в отношениях с генералом в будущем. С другой стороны, делиться наработанными методами с посторонними… не есть хорошо. Однако деваться, похоже, некуда. Вэвэшники — сила, с которой не считаться попросту глупо. — Договорились, — кивнул Александр. — Пусть ваши люди готовятся к переезду в расположение клана. Я возьмусь за обучение и присмотрю за состоянием здоровья в процессе. Но не бесплатно. Нам требуется некоторое количество снаряжения, боеприпасов и топлива. Не волнуйтесь, — не дал он вставить слово Быстрицкому, — потребуем немного. Исчезновение со складов некоторого избытка армейского имущества не больно ударит по обороноспособности доверившихся вам военных и гражданских. — Знаешь, Бер… А ты наглец! — выдавил из себя генерал. — Но так и быть, будь по-твоему. — Вот и отлично! Составленную заявку привезут со следующим торговым караваном. Хочется верить, наше сотрудничество станет более плодотворным. Быстрицкий поднялся со своего места, вслед за ним поднялись и клановцы. — Я не считаю наш разговор оконченным. Мы к нему еще вернемся. А сейчас прошу простить меня. Дела. — Приятно было познакомиться! Мужчины пожали друг другу руки, и Вячеслав с Александром вышли из кабинета. Бер чувствовал взгляд генерала, пока дверь за спиной не закрылась. — Ты наглец, — повторил генеральскую характеристику Никифоров, когда они спускались по лестнице на первый этаж. — А что оставалось делать? — Бер пожал плечами. — Нет, ты прав в конкретном случае. Но в следующий раз будь осторожен. Можно и нарваться, — предостерег Александра бывший майор. Улица встретила их жарой и радостными лицами Эдика и Олега. Не теряя времени, все уселись в уазик. Переговорщиков сразу засыпали вопросами, но Бер лишь отмахнулся от приставаний. — Сначала заедем куда-нибудь, пожрем. Паек, конечно, хорошо, но должна же остаться хоть одна забегаловка в этом огрызке рая? Слав, ты уже бывал здесь, имеется ли место, где могут нас покормить? — Конечно, и не одно, — кивнул Никифоров, полностью соглашаясь с предложением Бера. — Помнишь кафе на улице Барбюса? Александр отрицательно покачал головой: — В этом районе я редко бывал. — Неважно. Так вот оно продолжает работать! — Тогда чего мы стоим? Поехали! Когда уазик разворачивался и выруливал на дорогу, Александр в окно увидел Дарью, разговаривавшую с двумя молодыми людьми в форме без знаков различия. На краткий миг Бер встретился с девушкой взглядом, и по телу пробежали мурашки, а на душе стало немного грустно.
Глава 14
— Сейчас пойдем? — Не стемнело еще. — Александр отполз немного назад в низину и повернулся на бок. Достал из рюкзака флягу, напился, закрутил крышку и положил емкость на место. — Хватит пялиться, — предложил он бывшему омоновцу. — Давай немного поедим. Я первый. — Как скажешь, командир. Я очень даже не против, в желудке давно урчит. Поели по очереди. Остатки упаковали обратно в рюкзаки и снова заняли позицию для наблюдения. Спустя полчаса небо начало темнеть, и в вышине мигнула первая звезда. Температура потихоньку опускалась, принося небольшое облегчение. — Может, надо было, как изначально планировали, провести разведку и только потом приступать к операции? — высказал сомнение Олег. — Вернулись бы домой. Подготовились, взяли побольше людей… Неспокойно на душе как-то. — Я понимаю тебя. Но нет. Мы уже обсудили все. Будем работать сейчас, — ответил Бер. Он прекрасно понимал Старицкого и в какой-то мере разделял его опасения, но Никифоров прав. Лучшего шанса, чем сейчас, возможно, долго не представится. Когда клановцы покинули контролируемую вэвэшниками территорию, коротко посовещались и решили не тянуть резину, а провести разведку наличными силами, никто не планировал вступать даже в минимальный огневой контакт с противником, поэтому пойти на авантюрный шаг посчитали приемлемым. Благо запасов и снаряжения для небольшой вылазки было вполне достаточно. Уазик спрятали недалеко, в сухой балке, и пешком выдвинулись к деревне. Рассматривая Верхнюю Юзовку с достаточно близкого расстояния, четверка клановцев стала свидетелем события, которое заставило пересмотреть планы и принять решение об освобождении зазнобы Петровича именно сегодня. Из Верхней Юзовки выехал «Урал» с кузовом, накрытым тентом. В бинокль рассмотрели, что грузовик полон вооруженных дробышевцев. Машина укатила по грунтовой дороге на запад, где на карте располагалась слобода Курятинская — помимо Зареченска самый большой из уцелевших населенных пунктов. По последним данным, там обитал сам Дробыш и основная часть верных ему боевиков. Понаблюдав какое-то время за окрестностями, Никифоров, как самый опытный вояка, рекомендовал проникнуть в деревню, когда стемнеет, мотивируя тем, что если отбывшие составляют гарнизон Юзовки, то значительный, и имеет смысл провернуть операцию, пока они не вернулись. Бер недолго сомневался. В конце концов решили разделиться на пары. Одна, в составе обоих Никифоровых, проникает внутрь поселения, производит поиск и эвакуацию объекта. Вторая страхует и в случае, если не получится тихо, шумом отвлекает на себя дробышевцев, оттягивая боевиков к уазику, на котором потом должна оторваться от преследования. Затем Бер с напарником обогнут обнесенную стеной Юзовку и подберут уходящих на своих двоих эвакуаторов с «добычей». Это, так сказать, средний вариант. В идеале, конечно, надо тихо войти и тихо выйти, но это как получится. Обсудили и крайний сценарий, когда раскрыты обе группы. В этом случае Александр и Олег в темпе прорываются к машине и на всех парах мчатся подбирать «залетевших» Никифоровых. О такой ситуации думать не хотелось, так как могли быть потери, но рискнуть стоило, иначе завтра обстановка могла лишь ухудшиться. Не штурмовать же всем кланом деревню! Это все равно что официально объявить войну барону. Отступить от задуманного тоже не было желания — больно лакомый кус предложил Петрович. Рация щелкнула условным сигналом — значит, Никифоровы уже на месте. «Пора и нам потихоньку». — Бер тронул Олега за плечо, молча отдавая команду на выдвижение. Осторожно, где ползком, где быстрыми перебежками, добрались до сгоревших домов. Погода благоволила клановцам. Одну луну скрыли набежавшие перистые облака, а вторая, большая и яркая, пока не взошла на ночной небосвод. Ее время не наступило, поэтому стоило поторопиться. Олег, согнувшись в три погибели, скользнул вдоль почерневшей, обугленной стены. Он дошел до конца, присел и выглянул за угол. Никого не заметив, собрался короткой перебежкой переместиться к следующему дому, как услышал достаточно громкое в ночной тишине предупреждение Александра: — Замри! Даже не шевелись! Старицкий застыл в неудобной позе с поднятой ногой. — Что? — шепотом спросил он. — Кажется, под твоей ногой растяжка. Олег сдавленно выматерился и посмотрел вниз, но ничего не заметил. Стало еще темнее, хоть глаз выколи. — Я сейчас. — Бер опустился рядом на колени. — Как ты увидел? — Не увидел. Почувствовал. Грудь сдавила тревога, а дальше — простая логика. Что тут может быть, кроме мин, растяжек или секрета с часовым. Не дураки же они оставлять такой удобный скрытный подход к деревне без присмотра и подстраховки, — объяснил Александр. — Не шевелись, — добавил он. Олег и не думал дергаться, но мандраж по нервам ударил. Тем временем Александр очень медленно провел ладонью над землей у ног Старицкого, наконец нащупал леску, пробежался пальцами по слабо натянутой струне, чтобы определить расположение закладки. Нашел. Ф-1 спрятали под пирамидкой из нескольких битых кирпичей, щедро разбросанных по округе. Растяжка перекрывала старую, натоптанную тропинку вдоль дома и заодно блокировала нежданным посетителям удобный подход к следующему строению. — Можешь сдать шаг назад. Олег с облегчением отступил. — Тебе помочь? — Стой уж! Сам справлюсь. — Бер одной рукой придержал леску, второй осторожно убрал кирпичи. Затем сноровисто, опыт армейской жизни напомнил о себе, обезвредил противопехотную гранату. — Готово, — сказал он, поднимаясь и пряча гранату в карман разгрузки: пригодится еще. — Пошли. — Ноктовизоры не помешали бы, — буркнул под нос Олег. — Ты знаешь, где достать? — Нет. — Тогда нечего зря болтать. Вперед! Теперь первым пошел Бер. Он изо всех сил пытался прощупать пространство вокруг с помощью новых способностей, вдобавок напрягал зрение, изучая темноту впереди. Больше они не встретили никаких сюрпризов, то ли их не было, то ли просто повезло, но в конечном итоге друзья заняли намеченное место у ближайшего к частоколу дома. Бер передал на оговоренной частоте сигнал «на позиции».Никифоровы, опасаясь мин, передвигались ползком друг за другом. Первым, естественно, майор, за ним Эдик. Хорошо, что с электричеством огромные проблемы, имелись бы на вышках прожектора — такой номер легко не прокатил бы. Когда Никифоровы достигли стены, с облегчением прислонились спинами к преграде. Вячеслав принюхался: пахло свежесрубленной древесиной. Он поколупал ногтем кору вкопанного бревна за спиной, поднес к носу — смолистый, кисловатый запах защекотал ноздри. — Сосна, — пробормотал он себе под нос. — Они бы еще керосином свой палисадник облили. Придурки! Поджечь бы сейчас все. Строители хреновы!.. Минут двадцать дожидались сигнала от Бера. Наконец в наушнике щелкнуло. Все, пора! Вячеслав толкнул Эдика в плечо. Племянник молча подставил спину, на него взгромоздился Вячеслав. Эдик с трудом выпрямился, поднимая дядю вверх. Бывший майор крепким хватом уцепился за край стены и подтянулся. Голова оказалась поверх ограды, и Вячеслав внимательно окинул взглядом открывшуюся картину. Черные силуэты деревенских построек частично перекрывали обзор. Тусклый свет из окон не разгонял уличную темноту, а облака в вышине по-прежнему прятали небесных спутников этого мира. И это было хорошо. Вячеслав подумал, что раз ему ничего практически не видно, то есть большой шанс, что их тоже никто не заметит. Никифоров подтянулся выше и перекинул ногу через край стены. Свесившись, протянул руку племяннику. Эдик подпрыгнул, руки сцепились, и, помогая себе ногами, Эдик через несколько секунд уже лежал на гребне. Неровный край стены больно уперся ему в грудь. Не мешкая, «диверсанты» повисли на руках с внутренней стороны и спрыгнули на землю. Первый этап операции прошел успешно, теперь можно было перевести дух, осмотреться и, самое главное, определить, куда точно идти. Петрович подробно описал месторасположение деревенской усадьбы и указал на карте, где жила мать Любы. Никифоров, выбирая место проникновения, руководствовался как удаленностью от наблюдательной вышки, так и достаточно близким расположением нужного дома к частоколу. — Нам в ту сторону, — показал рукой Вячеслав. — За этим строением нужный нам двор. Он скорее ощутил, чем увидел, как племянник согласно кивнул. Короткими перебежками, останавливаясь в самых затененных местах, Никифоровы достигли искомой постройки. Во дворе, почуяв чужаков, забрехала псина. Определенно, по писклявому гавку, какая-то мелкая шавка-звонок. Вячеслав сквозь щель в заборе увидел, как вход в дом неярко озарился, скорее всего, от масляной или керосиновой лампы, и в проеме показался силуэт человека. На краткий миг высветилось его лицо — мужчина прикурил сигарету и глубоко затянулся, выпустив объемный клуб дыма. — Заткнись, Бим, а то пристрелю! — рявкнул он на продолжающего брехать пса. Собака не вняла предупреждению и продолжала свой концерт, к лаю добавив звон цепи, на которой сидела. — Ну я тебе выдам по первое число, уродина! Мужчина быстро спустился с крыльца и что-то поднял с земли. Бим, видать ученный жизнью, загремел «оковами» и, поскуливая, скрылся в будке. — А-а, дрянь, не нравится? — Мужик запустил поднятым предметом в будку. Попал. Перепуганный пес выдал короткий скулеж и затих. Вячеслав повернулся к племяннику: — Смещаемся левее и тихо перелезаем. — Понял, — так же шепотом ответил Эдик. Через пять минут родственники сидели под окном с обратной стороны дома. Внутри шла гулянка. Эдик осторожно заглянул в окно. Чем-то обстановка напомнила ему виденный фильм про немцев. Трое полицаев жрут мутный самогон, а перепуганная крестьянка мечется у стола, пытаясь угодить «важным» постояльцам. — Она? — поинтересовался племянник. Вячеслав посмотрел, сравнивая женщину с фотографией, которую ему дал для опознания старый сослуживец. Ничего примечательного в женщине не было — обычная простушка примерно сорока лет. Заурядное лицо с курносым носом, близко посаженные глаза и длинные русые волосы. Таких на Руси — сотни тысяч. Не во вкусе Вячеслава. Ему больше нравились фигуристые брюнетки с искрой стервозности в глазах. — Она, — с уверенностью подтвердил он, когда женщина повернулась к оконному проему лицом. Люба вдруг так пристально уперлась взглядом в темноту за окном, что на какой-то миг Вячеславу почудилось, будто она видит его. Майор инстинктивно отпрянул в сторону. — Ты чего? — насторожился Эдик. — Ничего. Так… Показалось. Никифоров снова осторожно заглянул в дом. Зазноба Петровича исчезла, дробышевцы продолжали выпивать и закусывать. — Ты куда, Любаша? — послышался голос на улице. — В туалет. Или ты, Митька, собираешься мне подол подержать? — раздалось в ответ приятное женское сопрано. — А что? Я это с удовольствием. — Извращенец! Со стороны крыльца раздался мужской смех. — Иди, а то твои дружки весь самогон без тебя выжрут. — Нет. Я больше не хочу. Лучше здесь посижу. Ночная прохлада, хмель, красивая женщина рядом — настоящему мужчине больше ничего не нужно. — Философ, елки-палки! А вот женщине нужно, — громче необходимого сказала Люба. — Иди, но возвращайся. Я буду тебя ждать. — А я не одна приду. — А с кем? — Как с кем? С кузнецом, конечно. Ответ вызвал новый приступ смеха у горе-ухажера. — Иди уж!.. — Ой, спасибо тебе, благодетель! Что бы я без тебя делала? Закончив дурашливую перепалку с любителем свежего воздуха, Люба пересекла двор и вошла в деревянную кабинку туалета. — Что будем делать? — спросил Эдуард. Сам он предпочел бы схватить эту Любу, ноги в руки и — домой. Вячеслав не успел ответить. Дверь уборной приоткрылась, зазноба Петровича выскользнула наружу и крадучись направилась всторону Никифоровых. «На ловца и зверь бежит». — Майор подобрался. — Эй, — раздался тихий голос. — Я знаю, что вы там. Вы из Зареченска? Вячеслав выматерился про себя. — Мы не причиним тебе вреда. Нас прислал мой хороший друг и твой знакомый Петрович, то есть Глеб, — быстро произнес он. — Глеб?! — удивилась Люба. — Да. Иди сюда. Не бойся и не шуми, пожалуйста, — попросил майор. — Я не боюсь. — Женщина остановилась в двух шагах от Никифоровых. — Нам нужно уходить. Сейчас, пока твои гости пьют горькую, тебя не хватятся. — У Вячеслава были к ней вопросы, но он решил, что сейчас не время и не место. — Пойдешь? — Насильно он ее тащить не собирался. Не хватало, чтобы женщина начала кричать и отбиваться. Тогда «спасателей» точно пристрелят. Однако Люба размышляла недолго. — Без мамы — не пойду. Бывший майор закрыл глаза, в голове, как на параде, четко выстроились цепочки из слов, и каждое — нелицеприятное. — Она старенькая. Я не могу ее бросить, — уперлась женщина. Ежу было понятно, что или придется уходить ни с чем, или тащить еще и бабулю. Возможность уйти по-тихому резко падала. Женщина, видать, поняла затруднение клановцев и предложила: — Вы сейчас уходите, а утром я с мамой выйду за забор, и вы нас подберете на машине. У вас же есть машина? Вы не волнуйтесь, мы сможем выйти. Комендант уехал, а с Василием у меня хорошие отношения. Он выпустит меня с мамой прогуляться. Ну что здесь скажешь? Сама простота. «Как можно было не учесть в расчетах мать, ведь Петрович упоминал, к кому она отправилась? Я — лох! И Бер тоже хорош, не напомнил. Что делать? И вообще, какие еще у нее отношения с неким Василием? Ладно, Петровичу мы не скажем…» Вариант забрать дамочек «на машине за углом» однозначно не подходил. Уводить немедленно — возможно, придется успокаивать расквартированных в доме боевиков, и не факт, что получится без шума. А если… — Послушай, Любушка. Скажи, пожалуйста, твоя мать пожилая, и, возможно, у нее гипертония или внутриглазным давлением страдает? — Э… есть, страдает, — смутилась Люба и уставилась на Вячеслава. — Тогда скажи, не сохранилась ли в доме аптечка? Меня интересует клофелин, он может еще называться «клонидин». Его часто принимают гипертоники. — Никифоров подумал, что пора закругляться с этой болтовней. Скоро хозяйскую дочку хватятся и пойдут искать. — Конечно, есть. — Даже в темноте Никифоровы разглядели улыбку женщины. — Я поняла. Накапаю им в самогон, они заснут как убитые, и мы сможем без препятствий уйти. — Хорошо. Иди, покуда тебя не хватились. Мы подождем. Люба вернулась к туалету, хлопнула дверью (догадливая), будто только закончила свои дела, и направилась в дом. «Сообразительная дамочка, все на лету схватывает. Ушлая, как Петрович. Поэтому и сошлись», — промелькнуло в голове у Вячеслава. — Заждался я тебя, хозяюшка, — услышал майор голос ее ухажера. — Ой ли? — игриво ответила Люба. — Идемте в дом, Митя. Нехорошо бросать товарищей одних в борьбе с зеленым змием! — Ох, Любаня, разбиваешь ты мне сердце… Разговор стал приглушенным, и ответа женщины Никифоровы уже не расслышали. Пара зашла внутрь. Вячеслав вызвал Александра и в двух словах рассказал о сложившихся обстоятельствах. Быстро, понимая друг друга с полуслова, изменили план отхода. Зазнобу Петровича ждали долго. Напоенные самогоном с клофелином дробышевцы никак не хотели впадать в бессознательное состояние. Видать, Люба напутала с дозировкой. Ветер в вышине частично разогнал облака, и обе луны достаточно ярко осветили окрестности. Вячеслав нервничал все больше. — Отрубились, голубчики. — Люба наконец очутилась рядом с клановцами. В бледных лучах, льющихся с неба, ее лицо казалось мертвенно-серым и осунувшимся. — Но у нас проблема. Вячеслав еле сдержался от стона. Он почти догадался. — Мама ни в какую не хочет уходить. «Вот. Так я и думал, что быстро только кошки родятся». — Пойдем. Будем уговаривать твою маму. Как ее зовут? — Полина Егоровна…
— Я в этом доме родилась. Я в нем и умереть хочу, — сказала, точно отрезала, восьмидесятилетняя старушка. — Забирайте Любашу в город. Нечего молодой тут делать, с этими алкашами и бандитами шашни разводить. Я отжила срок, хочу в собственном углу остаться доживать. Тут у меня огород, яблоньки растут, за ними уход нужен. Поливать почаще, а то местное солнце ой как деревья сушит, ой как сушит!.. Бима вот оставить не могу, — продолжала бабуля. — Хоть и вредная псина, а все ж душа родная. А вещи? Не могу я трудом нажитое кинуть. Не могу! Бывший майор военной разведки молча стоял и слушал старческий бред. Он исчерпал себя и мог лишь тупо пялиться на бабулю. Для него проще было вырезать весь охранный отряд Верхней Юзовки, чем продолжать спор с непробиваемой Полиной Егоровной. Шебуршение позади прекратилось. Эдик закончил мародерствовать и теперь стоял рядом. Разгрузка и карманы топорщились от набитых автоматных магазинов и доставшейся на халяву полезной мелочовки. Голос Александра в наушнике вывел Никифорова из ступора: — В чем задержка? — В старушке, — ответил майор. — Поторопитесь. Время! — Принял. Вячеслав сбросил с себя оцепенение. — В общем, так, Полина Егоровна. Из-за вас нас поймают и убьют. Раз бросить вас с Любой мы не можем, значит, придется остаться и принять бой с превосходящими силами бандитов. Жаль, конечно, но что поделаешь! Себя мне не жалко, я в жизни многое повидал, вот Эдик… Молодой, еще жить и жить. Любить, детей нарожать. — Никифоров картинно вздохнул и обратился к племяннику. — Рядовой, ты готов к смерти? — Так точно, товарищ майор! — не подвел Эдуард, раскусив дядину игру. — Рядовой, занимайте позицию у окна. — Слушаюсь! Никифоров посмотрел на старушку и спросил: — Полина Егоровна, у вас есть бинты, обезболивающее? Бой будет долгим, прежде чем мы дорого продадим наши жизни, нас неоднократно могут ранить. И уберите коврики с пола. А то кровью забрызгаем. Бабуля наконец опомнилась и всплеснула руками, перепуганно затараторила: — Как же так?! Какой бой, дитятки? Разве же так можно? Убивать да калечить? Ох!.. — У нас четкий приказ: доставить живыми гражданку… — Вячеслав в затруднении покосился на Любу. — Давлетшину, — пришла на выручку Люба. — …гражданку Давлетшину Полину Егоровну с дочерью в город Зареченск или умереть. Времена наступили сложные, вы должны сами понимать. Поэтому приказы не обсуждаются, а выполняются. Никифоров замолчал, наблюдая реакцию старушки на свою проникновенную, насквозь лживую речь. Похоже, бабуля проглотила наживку. Вон как рот открывает и закрывает. «А не переборщил ли я? Не хватало еще стать виновником инфаркта», — забеспокоился майор. — Принеси маме водички, — попросил он Любу. Та сорвалась с места и через минуту уже отпаивала мать, бросая укоризненные взгляды на Вячеслава. В рации снова ожил голос Бера: — Время вышло. Слышу шум двигателя. Бросайте все и уходите! Как поняли? — Сколько у нас времени? — Три минуты… — Клиенты созрели. Дашь минут десять? — Вячеслав затаил дыхание в ожидании ответа. В принципе стоило бросить женщин и не подставляться, но когда боевики очнутся, то моментально поймут, что сон, в котором они пребывали, вовсе не сон. Что будет с хозяйками дома в этом случае, Никифоров не представлял. По-любому ничего хорошего. — Риск не оправдан. — И через секунду: — Ты сможешь вывести клиентов в поле? — Да, — уверенно ответил Вячеслав. Эдик вопросительно поднял бровь, мол, дядя, каким же макаром мы будем выбираться? — Время пошло. Олег вас встретит. Отбой! — Отбой. Никифоров развернулся к женщинам: — Все. Время вышло, одевайтесь! Ничего с собой не брать. Мы уходим немедленно! Никто из женщин не посмел заговорить, тем более перечить. Понимали, время уговоров закончилось. Через пять минут четверо людей стояли у частокола. — Как перебираться будем? — Эдик с сомнением посмотрел на Полину Егоровну. — Как-нибудь. — Вячеслав без колебаний забрался на подставленные плечи племянника, свесился с частокола, протянул вниз руку. — Сначала подсади Любу. Через минуту зазноба Петровича стояла с другой стороны стены и отряхивала от пыли платье. Она не смогла устоять после приземления на ногах и в итоге поцеловала землю «пятой точкой». — Ой, батюшки! Господь всемилостивый! — запричитала бабуля. — Что же вы, черти, делаете?! Ой, я старая дура!.. — Лови мать! — прохрипел Никифоров. — Мама, я держу тебя, отпускай руку. — Люба ухватила мать выше колен. — Нет! Я упаду! — снова раздался в полутьме испуганный голос Полины Егоровны. Тихо говорить она не умела, отчего у Вячеслава постоянно возникали мысли-пожелания о безвременной кончине старушки. После каждого ее вскрика, казалось, сбегутся все дружинники Дробыша в округе. — Крепко держишь? — Держу… Никифоров насильно высвободился от пальцев бабули. Все-таки дочь не устояла и вместе с матерью повалилась на землю. Никифоров не стал слушать женское квохтанье. — Эдик, прыгай! Племянник подпрыгнул, подтянулся, и спустя полминуты клановцы, подхватив женщин под руки, двинулись прочь от деревни. Шли осторожно, проверенной тропой, не забывая, впрочем, что поле вокруг Юзовки могло быть заминировано. Но если посмотреть с другой стороны, откуда дробышевцы могли взять столько мин? Ниоткуда. Беглецов все же заметили. В свете обеих лун не заметить четверых человек было проблематично. С левой вышки донесся крик. Слова никто не расслышал, но что именно кричали, догадаться было несложно. Вдобавок к моменту, когда их обнаружили, к воротам подкатил грузовик — тот самый, который днем увозил боевиков из деревни. Фары высветили кусок грунтовой дороги и часть частокола. По-тихому уйти не получилось. Когда что-то идет хорошо, обязательно должна случиться какая-нибудь гадость. Со стороны разрушенных огнем и покинутых людьми домов протрещала длинная очередь — Бер вступил в игру. Вдогонку кучно летящим пулям глухо ухнул подствольник. Граната легла точно за «Уралом», накрыв выпрыгивающих из кузова боевиков. Послышались громкие крики раненых. Внимание гарнизона переключилось на стрелка. Никифоровы умело воспользовались предоставленной минутой. Времени как раз хватило на то, чтобы выйти из поля видимости охранника на вышке. Буквально через сто метров к беглецам подкатил с выключенными фарами УАЗ клановцев. Из машины выскочил Олег. — Все целы? — Он с тревогой посматривал в сторону Верхней Юзовки. Стрельба в отдалении нарастала. — Целы. Делаем так: ты и Эдик увозите женщин. Я возвращаюсь. Нужно помочь Сашке выбраться из этой жопы. Боевиков слишком много для одного. — Я иду с тобой. Ник сам справится, — возразил Старицкий. — В километре отсюда, ближе к Зареченску, есть старый коровник. Вы видели его на карте. Езжайте и ждите. Мы будем прорываться туда. Возле него нас подберете. Все, все. Без пререканий. Это приказ! Не дожидаясь ответа, Вячеслав развернулся и побежал на звуки автоматных очередей. Олегу и Эдику ничего не оставалось, как выполнять, скрипя зубами, отданное распоряжение.
Пуля выбила щепку из деревянной рамы. Александр отпрянул вбок, провел по голове рукой. Мелкая труха и щепки запутались в волосах. Он на мгновение выглянул, выстрелил в ночь и сразу бросился на пол, отползая в сторону. Вовремя. Десятки пуль влетели в окна, сбивая на пол остатки штукатурки. Александр прислонился спиной к стене, поменял в автомате магазин. Он уже собирался высунуться снова, как возле ноги плюхнулась граната РГД-5. Бер, не думая, схватил незваную гостью и выкинул в оконный проем. Моментально ухнуло. Дом застонал и заплакал последними сохранившимися в окнах стеклянными слезами. Ему вторил неудачник, бросивший гранату внутрь, — не ожидал получить имущество обратно. — Получи, фашист, гранату, — шепнул Бер. Он четко осознавал, что живым ему без посторонней помощи не выбраться. По ощущениям, старый дом, ставший для него ловушкой, в которую он сам себя загнал, окружен. Бер чувствовал пятнадцать человек вокруг, и кольцо врагов с сознанием, переполненным ненавистью, сжималось. После щедрого обмена выстрелами с боевиками оставалось не более половины боекомплекта. Учитывая ситуацию, могло случиться так, что остатки он даже не успеет истратить. Обострившийся за последние месяцы инстинкт заставил Александра выпустить короткую очередь сквозь входную дверь. Снаружи с глухим стуком упало тело. И Бер четко осознал: противник мертв. Он переключил внимание на окно, привстал на правое колено и на краткий миг показался в проеме, чтобы поймать в прицел перебегающего ближе к дому дробышевца. Нажал на спуск. Противник будто споткнулся, пробежал по инерции пару шагов и упал, чтобы больше никогда не встать. Бер вдруг понял: наступил переходный момент. Или он остается здесь, в помещении, которое со стопроцентной вероятностью вскоре станет его последним прибежищем, или попытается вырваться. На задворках сознания теплилась надежда, что сумасшедшая задумка может получиться. Александр подбежал к выходу, отворил простреленную дверь и со всей прыти понесся прочь. Он выпустил последнюю гранату из подствольника влево и дал длинную, почти на весь магазин, очередь вправо. Адреналин помог развить бешеную скорость. Пока ему везло, и ни одна из пуль, посланных вдогонку, его не задела. Целью Бера был маленький кирпичный сарайчик в отдалении, за которым он надеялся отдышаться и перезарядить автомат. К тому же там он не будет какое-то время окружен и сможет уйти дальше. Над ухом вжикнуло. Бер перекатом вперед ушел с линии огня, пропуская над собой сестер первой выпущенной пули. Лежа на земле, развернулся и выпустил остатки магазина в направлении стрелявшего, заставляя того искать укрытие. Умирать боевику не хотелось. Сегодня Бер попил немало крови у дробышевцев. Они это оценили и не лезли, как в первые минуты. Александр вскочил и продолжил бег к намеченной цели. Оставалось совсем чуть-чуть. Еще немножко!.. Опасность сзади подстегивала. Десять метров до укрытия, пять, три… Прыжок! Бер покатился по траве, поднялся и на карачках заполз за угол сарая. Недалеко взорвалась граната, выпущенная кем-то из подствольника. На Бера сверху посыпался дерн и застучал по дырявой, покрытой шифером крыше сарая. Не замечая собственного хриплого дыхания, Александр заменил магазин на новый. Он не стал засиживаться на новом месте, перекочевал к противоположному углу и встретил огнем перемещающихся вслед за ним противников. — Са…ка, я …дом, — зашипела рация голосом Никифорова. Глава клана посмотрел на рацию. Корпус лопнул, часть внутренностей торчала наружу. Когда и каким образом она сломалась, Александр не помнил. Оставалось удивляться, почему она до сих пор работает. Бер щелкнул переключателем, убедившись в его неработоспособности, бросил бесполезное занятие и вновь переключил внимание на преследователей. Выстрелил пару раз, чтобы врагам было о чем подумать на досуге, и уже решил отступать дальше, когда рядом, в стороне, послышалась автоматная перебранка. Бер понял, что пришла помощь, и воспрял духом. Он не стал долго раздумывать, высунулся из-за угла и начал давить огнем боевиков. Так, перемещаясь от одного угла к другому, не давал приближаться дробышевцам. Теперь дружинники Дробышева вынуждены были вести боевые действия на два фронта. Так как они пока не сообразили, что подошедший на помощь Никифоров один, то их действия стали несогласованными. Этим воспользовались клановцы. Никифоров, военная подготовка которого на две головы превосходила аналогичную у боевиков, состоящих в основном из бывших милиционеров и разного рода собранных бароном негодяев, ловко воспользовался ситуацией в свою пользу и лишил отряд противника четверых боевиков в течение минуты. Александр, применяя собственные навыки и паранормальные способности, засекал противников до того, как они успевали перевести на него внимание, и ухлопал еще парочку. Не ожидавшие таких потерь дробышевцы растерялись и отступили. Бер и Вячеслав сообразили, что им выпал шанс уйти более-менее спокойно, воспользовались моментом и покинули зону боя. Через несколько минут клановцы встретились на окраине разрушенной части поселения. — Ты цел? — забеспокоился Вячеслав при виде товарища. Бер в ответ лишь кивнул, сил говорить не осталось. Внешний вид лидера клана мог вызвать только сочувствие: лицо грязное, над бровью красовался синяк, одежда в нескольких местах порвана, выпачкана землей и темно-зелеными травяными разводами. Радиостанция раздолбана, боекомплект пуст. Вдобавок Бера начал бить мандраж — последствия адреналинового допинга. — Наши все в порядке. Ждут в условленном месте. Женщины с ними, — ответил Никифоров на не заданный Александром вопрос. Бер молча кивнул и ускорил шаг.
Глава 15
Вчетвером еле разместились на заднем сиденье УАЗа. Александр устало подумал, что встреть сейчас проектировщика салона — пристрелил бы без сожаления. Кто так автомобиль для военных конструирует? Сзади даже втроем тесно и ноги свободно расположить негде, потому как передние сиденья мешают. Вот зараза! Бер поерзал на месте, пытаясь найти минимально допустимую позу, при которой самому удобно и соседу не мешаешь. Вместо этого стало хуже. Сидящая справа бабуля недовольно зыркнула на него, тем самым прекращая поползновения молодого человека устроиться поудобнее, чего с успехом и добилась. Александр прекратил дергаться, но теперь уперлась в бок фляга, доставляя неудобство. Он в сердцах чертыхнулся. Вялая мысль вытащить флягу так и осталась мыслью. Лень. Бер откинул голову на подголовник и попробовал вздремнуть под мерное покачивание машины на неровностях дороги. К Петровичу заезжать не стали, сразу рванули домой. На базу клана добрались, когда местное светило поднялось и ночная прохлада начала отступать под безудержным напором дневной жары. Весть, что вернулось начальство, да не одно, быстро облетела общину. Когда Валентина Николаевна увидела, в каком виде предстал перед ней сын, ее чуть удар не хватил. Пришлось Ксении бежать за валерьянкой. Этот день полностью посвятили отдыху. Бер, вежливо послав всех на хутор бабочек ловить, по-быстрому смыл с себя грязь и дорожную пыль. Никифоров посоветовал ограничить общение спасенных с представителями общины и посадить женщин под комфортабельный домашний арест. Бер прекрасно понял, почему майор дал такой совет, и согласился с ним. После этого Александр завалился спать, даже не позавтракав, чем немало расстроил отошедшую от первого шока мать. Его разбудил днем отец. Глава клана, пошатываясь, в полусонном состоянии, подошел к двери своей комнаты. — Привет, пап. — Он зевнул и посторонился, пропуская отца и бешено радующуюся овчарку. Собака норовила лизнуть его в руку — как же, самый любимый хозяин вернулся. — Дана, отвянь от меня, — попросил Бер. Но Дана так преданно посмотрела на него, вертя хвостом из стороны в сторону, что пришлось опуститься и потрепать верное животное за холку. Получив в ответ длинным собачьим языком в нос, Бер поморщился, утерся рукавом и поднялся во весь рост. — Который час? — поинтересовался у отца. — Четвертый. Все из «великолепной четверки» уже проснулись, и я решил, что тебе тоже пора вставать. Иди обедай. Народ заждался, когда же глава совета изволит отдохнуть после военного похода? — Сергей Борисович попытался вложить в последнее предложение иронию, но его потуги пропали зря. Сын никак не прореагировал или сделал вид, что не понимает, куда клонит отец. Он молча натянул свои старые джинсы и пахнущую чистотой белую футболку — военно-полевая форма за последнее время порядком надоела. — Попытались расспросить остальных, — продолжал говорить отец, — но Слава приказал Эдику и Олегу молчать о ваших приключениях, пока ты не выспишься. Он, прежде чем вы доложитесь на совете о вашей «торговой» поездке, хочет с тобой поговорить. Сергей Борисович замолчал, ожидая от сына пояснительных слов о произошедшем с его участием приключении. Но Александр предпочел не вдаваться в подробности. Ни к чему они. По крайней мере, в данный момент. — Пойдем, пап. Поем, и ты вскоре все узнаешь. Длинная история, в двух словах не расскажешь. Отец укоризненно посмотрел на сына и вслед за ним вышел в коридор. Дана не захотела оставаться одна и, чуть не сбив с ног успевшего посторониться Александра, выскочила из комнаты. Каким-то десятым собачьим чувством она поняла, что сейчас хозяева пойдут в столовую, где ей может перепасть вкусный кусочек. Лишь бы там не было этого вредного Пушка! — Я так понял, вы полезли в логово барона спасать этих женщин? — не унимался Сергей Борисович. Ему одновременно было и любопытно, и хотелось сделать выговор за безрассудный, с его точки зрения, поступок. Александр за локоть остановил отца и сказал: — Пап, не нужно пока распространяться на эту тему. В клане могут быть люди, которые сливают информацию на сторону. И кому именно, мы не знаем. Если Дробыш узнает, кто шуровал в его вотчине, нам не поздоровится. Мы пока слабы для открытого противостояния. — А генерал? — Генерал нам помочь не захочет. У него на нас собственные планы, и я думаю, поддержит солдатами лишь в случае, если мы приползем к нему на коленях, умоляя о защите в обмен на повиновение. Сергей Борисович недоверчиво покачал головой. — Дела-а-а, — протянул он. — Хорошо, Саша. Я понял тебя. Пока, слава богу, маразм обходит твоего отца стороной.— Ты хотел перекинуться парой слов. — Бер и Никифоров медленно прохаживались по двору. Вокруг кипела работа по возведению укреплений, люди носили к месту строительства стройматериалы. Несколько женщины вывешивали на протянутые веревки выстиранное белье. Жизнь в клане продолжала кипеть, несмотря на последние трагические события. — Надо поговорить со спасенными. Некоторые моменты, подмеченные мной в Юзовке, требуют внимательного изучения. — Это касается наших гостей? Вячеслав кивнул. — И что с ними не так? — Бер машинально потрогал синяк и шишку над бровью. Надо бы заняться самолечением, но некогда. Столько дел требуют личного внимания. — С Любой не так. Мне кажется, она, как и ты, обладает некоторыми способностями. Возможно, лучше будет, если ее переманить к нам. Бер остановился: — В чем, по твоему мнению, выражаются ее способности? — Мне кажется, она знала, что мы придем за ней, и ничуть не удивилась нашему появлению. Нутром чую, с ней не все так просто. — Ладно, а пока скажи, как с вознаграждением от твоего сослуживца? Обещанная оплата позарез нужна. Ты же сам знаешь. — Лучше подумай, какие перспективы сулит обладание такими кадрами, как ты и эта Люба. Настена, когда вырастет, вообще будет вне конкуренции. Не зря Быстрицкий на тебя глаз положил. — Он говорил о клане, — не согласился Александр. — Да плевать ему на клан! Ну сколько мы сможем собрать людей? Еще двести, максимум триста человек. И все. Жизненное пространство исчерпает себя, и нам понадобятся ресурсы на строительство и поиск пропитания. Понадобятся земли под пашни и многое, многое другое. Собирает он подобных тебе людей под свое крыло, — продолжал рассуждать Вячеслав. Бер внимательно слушал и пока помалкивал. — Вы — будущее. Тот, у кого под рукой окажется большее количество с… Блин, никак не могу определиться, как всех вас называть! То ли магами, то ли паранормами или экстрасенсами? Короче. У кого окажется большее количество людей со способностями, тот будет править Зареченском. Бер задумался. Такой возможный поворот в политике всех более-менее значимых общин ничуть его не удивил бы. После разговора с генералом где-то на уровне подсознания тлели подобные мысли, но за ворохом текущих дел на поверхность всплыть они не успели. Александр посмотрел на палящее солнце. Глаза заслезились, и он отвел взгляд, смахнул непрошеную влагу. — Знаешь, о чем я мечтаю? — неожиданно спросил он. Сбитый с мысли Вячеслав остановился: — О чем? — О ливне. Чтоб как из ведра зарядил, с громом и молниями. Денька на три. Эта жара скоро меня доконает! Никифоров хмыкнул. Он бы тоже не отказался от дождика. За все время после «переноса» погода людей особо не баловала. Пару раз покапала водичка с неба, и на этом лафа закончилась. — По поводу паранормальных способностей ты прав. Скажу даже больше. Скоро на таких людей начнется настоящая охота! Как говорится, если ты не с нами, значит против нас. — Бер замолчал, размышления о будущем захватили его. — А насчет роста клана, — перепрыгнул он на другую тему, — я в корне с тобой не согласен. Никифоров недовольно повел плечом. Иногда с Александром тяжело было разговаривать. Он нередко резко менял тему беседы, вгоняя собеседника в ступор. Вячеслав как-то давно, в прошлой жизни, читал, что люди, ведущие подобным образом разговор, думают о нескольких вещах одновременно. Некоторые психологи утверждали, что так проявляется первый признак гениальности. Но, черт, как же порой тяжко с этими гениями общаться! — Как не согласен и с предложениями, высказанными на прошлом совете об ограничении принятия под нашу защиту нуждающихся, — продолжал тем временем говорить Бер. — Люди нам нужны, и чем больше их будет, тем в большей безопасности станут жить члены клана. Голод нам не грозит. Пока. А вот над проблемой воды уже сейчас нужно думать. Но сначала давай решим текущие вопросы. Пойдем прямо сейчас поговорим с Любой. «Опять резко сменил тему», — подумал Никифоров, но вслух произнес: — Пошли.
— Добрый день, — поздоровался Бер, когда он и Вячеслав вошли в предоставленную женщинам комнату для гостей. — Как вам спалось? Если есть пожелания, скажите, и вам принесут все необходимое. — Здравствуйте. Нам пока ничего не нужно, кроме объяснений, почему вы нас заперли? Мы пленники? — Возмущение Любы можно было понять. Она думала, что ее освободили, а в итоге наоборот. Даже в туалет без охраны не отпускают. — Мы ограничили ваше перемещение и общение с нашими людьми по причине непонимания некоторых связанных с вами моментов, а также чтобы соблюсти минимальную секретность. Никто не должен знать, откуда мы привезли вас, — не стал лукавить Александр. — От сохранения в тайне нашего участия в вашем освобождении зависит многое. В том числе и жизни проживающих в нашей общине ни в чем не повинных обычных людей. — Тогда почему вы не отвезли нас сразу к Глебу? Бер испытующе посмотрел на женщину: — А вы бы этого хотели? Вопрос для Любы оказался неожиданным. Она задумалась. Такая реакция на в общем-то простой вопрос о многом сказала Беру. Он переглянулся с Вячеславом. В истории наметился поворот, и к чему он мог привести, пока было неясно.
— С Глебом я познакомилась достаточно давно, лет десять назад, если мне не изменяет память, — рассказывала Люба. Ее мать сидела в кресле у приоткрытого окна, и было непонятно, то ли пожилая женщина просто прикрыла глаза и слушает беседу дочери с клановцами, то ли задремала. — Я уже тогда занималась тем, что зарабатывала на жизнь гаданием на картах и кофейной гуще. Ко мне многие приходили, в основном женщины, конечно, редко захаживали и мужчины. Однажды пришел Глеб. Весь на нервах. Видно было по глазам, что таким людям, как я, он не верит ни на грош. Но и любопытство угадывалось. Не он первый, не он последний. — Женщина улыбнулась. — Когда в жизни любого человека наступает неопределенность, многие идут к гадалкам в надежде услышать, что невзгоды скоро уйдут и впереди судьба приготовила лучшую долю, чем они заслужили. — Люба отпила из стакана глоток воды, чтобы смочить пересохшее от жары и волнения горло. — Мне он показался тогда таким милым — большой, подтянутый, в военной форме. Настоящий полковник, хоть и прапорщик. Он так смешно говорил, вставляя где ни попадя украинские слова. — Женщина улыбнулась своим воспоминаниям. — Глеб запомнился мне еще и тем, что его внутреннее состояние сильно контрастировало с его внешним видом. Я погадала ему, а через некоторое время он пришел снова. Через месяц — опять. Постепенно мы сдружились, и спустя время Глеб пригласил меня на свидание. — Люба замолчала. Чтобы как-то скрасить возникшую после откровений гостьи неловкость, Вячеслав поинтересовался: — Это он из-за жены приходил в первый раз? Люба кивнула: — Да. Он тогда как раз с ней развелся и не знал, как быть дальше. Вот люди подсказали ко мне пойти. Вячеслав извинился и попросил продолжить рассказ. — Где-то около года мы встречались. Он даже замуж звал, но… Слишком Глеб «хозяйственным» оказался. Прижимистым, что ли. Я была моложе и хотела гораздо большего от партнера. В общем, не срослось у нас. — Губы женщины дрогнули. — С тех пор не виделись. Относительно недавно, буквально за пару дней до «переноса», случайно встретились. Ничего особенного — посидели в кафе, поболтали и разбежались, каждый по своим делам. — Как же он узнал, что вы выжили и находитесь у матери в деревне? — спросил Бер. — Глеб приезжал к Дробышу. Барон тогда в Верхней Юзовке квартировал. Там и свиделись. После этих слов у Александра в груди заворочалось нехорошее предчувствие, и он с еще большим вниманием стал слушать женщину. — Затем он заходил к нам в дом, уговаривал с ним уехать. Обещал, что сможет договориться с бароном. — Люба произнесла фразу, словно выплюнула. — Зачем же он приезжал? Женщина пожала плечами: — Знаю только, что они долго о чем-то говорили, и все. — Глеб упоминал, что пытался выкупить вас. Это правда? И почему у него не вышло? — Вячеслав переступил в нетерпении с ноги на ногу. Петрович говорил — почему, но в свете новой информации стоило проверить слова старого знакомого, вдруг Люба знает и расскажет больше. — Правда, — подтвердила Люба. — Поподробнее, пожалуйста, — более резко, чем собирался, сказал Никифоров. Женщина недовольно посмотрела на него. Ей не понравилась появившаяся у клановца интонация — будто на допросе, тем не менее Люба продолжила: — А почему не вышло? Я говорила, что зарабатывала гаданием. После «переноса» у меня стало лучше получаться, гораздо лучше и точнее. В последние месяцы научилась предсказывать будущее без костылей вроде карт и тому подобных вещей. Пока не всегда получается, но все чаще и чаще. Дробыш в шутку называет меня оракулом. Тоже мне барон выискался! — Женщина фыркнула. — И твердит, что с моей помощью станет повелителем мира. Ну не идиот ли? — Она звонко рассмеялась. От полученной дозы новых данных у Бера разболелась голова. Вот это подстава так подстава! Спрашивать женщину, собственно, больше не о чем. Он жестом показал Никифорову на выход. — Благодарю за рассказ. Мы покинем вас. Есть неотложные дела. — Что с нами будет? Вы нас отпустите? Отправите к Глебу или нет? — Давайте побеседуем об этом чуть позже, — ушел от прямого ответа Бер и, не дав женщине что-либо спросить снова, вышел со Вячеславом из комнаты. — Никого не выпускать и не впускать, — приказал Александр охраннику. Люба печально посмотрела на закрывшуюся дверь, вздохнула и перевела взгляд на престарелую маму. Мать все-таки уснула. Разморила жара бабулю.
Бер с Никифоровым остановились на площадке между вторым и третьим этажами. — Блин, что за интриги мадридского двора? — Александр рубанул рукой воздух. — Твой Петрович, оказывается, ведет дела за спиной Быстрицкого. — Он не мой. — Вячеслав выдохнул дым сигареты в распахнутое окно. — Да какая разница? — в сердцах воскликнул Бер. — Не кричи. А то сбегутся любопытные. Майору самому становилось тошно от осознания положения, в которое они угодили по незнанию. Жадность подвела. Захотелось всего и побольше. В итоге клан может вместо оплаты получить люлей. Дробыш простил бы потерю простой женщины. Предсказательницы — нет. Но кто же думал, что так получится? — Выходит, Петрович не мог не знать, что его бывшая качественно изменилась после «переноса». Поначалу решил закосить под дурачка и выкупить Любу, а когда понял, что номер не проходит, нанял нас! — В голосе Александра слышалось раздражение. — Подмять под себя такой востребованный кадр мало кто откажется, а тут такая удача: любовница, которая в благодарность за освобождение и по старой памяти позволит воспользоваться своим даром другому человеку! К тому же она весомый козырь в отношениях с генералом. — Твой Петрович… — Он не мой, — угрюмо повторился Вячеслав. Александр не обратил внимания на протест и продолжал рассуждать вслух: — …знал об интересе генерала к измененным людям. Вот представь: Люба, как любая нормальная женщина, ищущая защиту в это неспокойное время, становится женой Петровича, тогда в отношениях с Быстрицким у него появляется большая свобода. Генерал не станет упорно, по меньшей мере не сразу, притеснять ушлого кладовщика, опасаясь, что предсказательница откажет ему в необходимой информации. — Бер перевел дух. — Ведется борьба за паранормов, а мы ни сном ни духом? — Никифоров выкинул окурок на улицу и закурил вторую сигарету. Возбуждение Александра начало передаваться и ему. — Думали, мы одни такие хитрые первопроходцы. — Думали… — Бер с тоской посмотрел на синеющий в окне кусочек неба. — Что делать будем? В голову не лезет ни одна достойная мысль, на которую можно опереться и составить руководство к действию. — Давай подведем итог, — предложил Никифоров. — Подводи. — Глеб подставил нас под удар барона. Полагаю, что с помощью моего старого товарища, который мне совсем не товарищ, Дробыш вскоре узнает, кто именно умыкнул оракула и где он находится. Сам Петрович отсидится за спиной генерала. Мы — не сможем! — Второй окурок последовал за первым. — Дальше. Быстрицкому нападение Дробыша на клан очень выгодно. Нам ничего не останется, лишь просить вэвэшников протянуть руку помощи. Тогда он снизойдет, но взамен потребует принять его покровительство. — Слушай, — прервал Вячеслава Бер, — а вдруг Быстрицкий задумал эту комбинацию изначально? — Глаза Александра загорелись. Ему показалось, что он нащупал правильную версию происходящего. — Он узнает, что Дробыш обзавелся предсказательницей и что женщина имела любовную связь с Петровичем, который по совместительству твой старый знакомый, приказывает ему нанять нас для освобождения и получает и Любу, и нас. Никифоров ненадолго задумался. — Не знаю, — наконец сказал он. — Слишком мудрено получается. Можно так додуматься до чего угодно. Когда начинаешь строить многоэтажные версии, обычно самого себя запутываешь. Все должно быть гораздо проще. На лестнице послышался детский смех и топот. Перепрыгивая через ступеньки, наверх пронеслись два сорванца. За ними с решимостью на лице гналась Настя. Александр перехватил девочку за руку: — Ты куда, такая грозная, мчишься? — Дядя Саша, отпустите, — попросила Настя. — Они тебя обидели? — Ага, такую обидишь! — донеслось с третьего этажа. — Спускайтесь, — громко сказал Бер. — А вы обещаете, что она нас не тронет? — Обещаю. — И чуть тише для Насти добавил: — Мы же их не тронем? — Фи! Не нужны мне их облезлые скальпы! — Девочка высвободилась. — Признавайтесь, из-за чего боевые действия? — поинтересовался Александр у малолетних беглецов, когда они не без опаски спустились вниз. — А чего она не дает на Пушке покататься! — с жаром выпалил один. — Он тебе не лошадь. Он мой друг! — выкрикнула Настя. — Тихо, тихо, тихо! — Бер легонько дернул девочку за косу. — Ой! Дядя Саша?! — Возмущению Насти не было предела. Мальчишки захихикали. — Пушок действительно не лошадь. Он хищник и может поранить кого-нибудь, — веско сказал Бер. — Поэтому я запрещаю вам на нем ездить. Это понятно? Не слышу! — Понятно. — Разочарование мальчишек было велико. — Тебе, Настя, выговор за попытку учинить драку! И дополнительные занятия в школе и со мной. — Бер пытался выглядеть максимально грозно. Кажется, внушение возымело действие. Вся троица обиженно насупилась. — А теперь — марш на улицу! Ребятня не заставила повторять. Лестничная клетка вмиг опустела. — Тебе пора жениться и детишек завести, — ехидно ухмыльнулся Никифоров. — Пора, — серьезно кивнул Бер. — Да не на ком. — Было бы желание, а невесту найдем. — Ищите. Самому некогда. — Вот наглец! — весело возмутился Вячеслав. — Да, я такой! И у меня появилась наглая идея. — Какая? — Давай уговорим Любу остаться, — выдал Александр. У бывшего майора от такого предложения глаза на лоб полезли. Бер между тем вслух развивал возникшую идею: — По реакции и высказываниям Любы я понял, что особого желания и положительных эмоций в компании Глеба она давно не испытывает. Все женщины ищут безопасную, стабильную жизнь. Постараемся убедить ее, что мы сможем предоставить и то и другое. — Забыл, что она предсказательница? Вдруг наше будущее не столь радужное, как тебе представляется? Она увидит и откажет, — в сомнении покачал головой Никифоров. — И хорошо! — Что ж тут хорошего? — Люба упоминала, что ее дар проявляется не всегда. Возможно, что неопределенность собственного будущего подстегнет женщину, и она выдаст прогноз на ближайшее время. Мы выиграем в любом случае. Останется — хорошо. Не останется — тогда будем точно знать, что ждет клан. Предупреждены, значит, вооружены! — Такое будущее я тебе сам могу предсказывать хоть каждый день. — Нет. Тебе нельзя. Накаркаешь! — хмыкнул Александр. — Спасибо на добром слове, — дурашливо поклонился Никифоров. — Не за что! Можно сделать по-другому. Отправим Любу, с ее согласия конечно, к Петровичу, получим причитающуюся награду, а затем уведем женщину обратно. Типа сама так решила, мы ни при чем. — Думаешь, наши оппоненты дураки? Да за такую наглость против клана ополчатся все кому не лень! — покрутил головой Вячеслав. Несмотря на очевидную глупость, сама идея ему понравилась. Вопрос был в том, как осуществить задумку и не перехитрить самих себя. — Не перегибай! Ты плохо думаешь о людях. На самом деле подавляющему большинству очень даже лень ввязываться во что-либо, — успокоил Александр. Они немного помолчали, обдумывая высказанное. — Что нашим скажем? — Бывший майор посмотрел на Бера. — Ничего. Просветим некоторых. Людям вредно зря волноваться. Даже не всем членам совета следует знать. Например, инженеру и Гофману абсолютно такие познания ни к чему. Достаточно будет приобщить твоего брата, моего отца и Коновалова. Эдика и Старицкого предупредить, чтобы помалкивали, откуда Люба и Полина Егоровна. — Согласен. — Раз согласен, действуй, а кому правда на данном этапе противопоказана, соври, — распорядился Бер. — А самому влом? — Я — самый большой босс здесь. Боссам ложь не к лицу. Начальники, перед людьми и Богом, должны выглядеть чистыми и непорочными. — Сашка, ты негодяй, — констатировал Никифоров. — Знаю, — вздохнул тот. — Поэтому пойду проведаю пленного гнолла, а ты иди, куда я тебя послал. — Я тебе это припомню! — Да пожалуйста! Когда соберешься, не забудь у Вась-Вася пол-литра взять. Вячеслав не нашелся что ответить. В этот раз Бер в дружеской перепалке смог его переиграть.
Довольный окончанием разговора Бер спустился в подвал. У камеры с пленником на табуретке сидел Гвоздь и дремал. Александр подумал, что раздолбайство парочки несостоявшихся гопстопников исправит только могила. Он тихонько подошел к Алексею и немного понаблюдал за посапывающим на посту товарищем и подчиненным в одном лице. — Спишь, — шепнул он Лехе в ухо. Гвоздь резво подскочил, испуганно хлопая заспанными глазами. — Н-нет, — соврал он. Бер решил пока не заострять внимания на проступке. Но пообещал себе указать Сапрыкину — пусть вздрючит подопечного. Его обязанность воспитывать подопечных. И вообще пора с разгильдяйством этих двоих кончать, пока не стало слишком поздно. — Как там наш гость? Напоен, накормлен, не буянит? Леха сначала закивал своей бестолковкой вверх-вниз, затем вправо-влево. — Открывай, — приказал Бер. — Нельзя, — воспротивился Гвоздь. — Он не привязан. — Как так? — искренне удивился Александр. — Да что здесь творится? Стоило уехать на пару дней, как все распустились! — После последней кормежки начал шипеть и клацать зубами. Побоялись подходить, — сознался Гвоздь. — Беги за подмогой, — распорядился Александр. Поддержка не помешает. Черт знает, что у гнолла на уме? Ксенопсихолога в наличии нет, придется самому разбираться с мышлением местных жителей. — Сапрыкина позови и Махно… Отставить Махно! У него рука до конца не восстановилась. Позови Подберезина. Леха опрометью бросился по коридору и вверх по лестнице. Прежде чем войти в камеру, Беру пришлось выдержать настоящий бой с подошедшими клановцами. Те не желали впускать Александра без бронежилета. Он же был уверен, что опасность ему не грозит, но в конце концов пришлось Лехе сбегать за защитой в оружейную. Бер стоял напротив гнолла и смотрел в подвижные глаза пленника. Тщетная попытка прочитать в них… Что? А хрен его знает! Все равно что смотреть в зрачки жабы и пытаться уловить в них отблески эмоций. Один глаз гнолла уставился на него, другой — на стоящую у стены, вооруженную до зубов группу поддержки. Бер показал гноллу на лежащий на полу матрас, приглашая аборигена сесть. Тот правильно понял жест человека и медленно опустился на импровизированное ложе. Несмотря на то что матрас был старый, в ржавых пятнах, гнолл по-своему оценил заботу пленителей. Ему очень понравилась мягкая «кровать», такой не было даже у старшего Надзирающего. Правда, люди об этом, естественно, не догадывались. Когда пленник устроился, Бер сел напротив прямо на пол, по-турецки скрестив ноги, и послал зов-приглашение к разговору. Контакт удалось наладить значительно быстрее, чем в прошлый раз. «Что тебе нужно, нежнокожий?» «Хочу учиться у тебя». — Александр почувствовал удивление гнолла. «Чем я могу быть полезен для шхаса? Я простой наездник». «Научи управлять шантархом». Молчание гноллазатянулось. Александр уже начал думать, что просьба не дошла до адресата или он как-то неправильно произнес название боевого животного и был просто не понят. Он уже намеревался повторить, когда ответ возник в его голове. «Что дашь взамен?» Большое достижение! Теперь Бер боялся спугнуть удачу. «Пища в достатке, кров, безопасность. После обучения получишь свободу». Гнолл опять надолго затих. «Если откажу?» Глава клана поначалу хотел ответить, что в таком случае убьет пленного, но неожиданно передумал. «Отпущу». Гнолл заерзал на месте. Хвост резко дернулся несколько раз, а мозг Бера захлестнула волна непонятных, чужих эмоций. Сапрыкин и Подберезин заметили изменения в позах «собеседников», насторожились и приготовили оружие. Александр поспешил успокоить бойцов — опасности он не видел. «Почему?» — спустя некоторое время задал вопрос гнолл. «Почему отпущу или почему прошу научить?» «И то и другое». «Я шхас и правитель. Мне не нужна твоя смерть, чтобы доказать собственную власть и силу. Поэтому отпущу. А знания лишними не бывают. Мир освещается солнцем, а человек — знанием, ибо ученье — свет, а не ученье — тьма, и новое умение везде найдет применение, потому что стыдно не знать, стыдно не учиться», — выдал тираду из пословиц Александр. Если бы гнолл был человеком, то Бер с уверенностью смог бы сказать, что пленник офонарел. Гнолл опять заерзал, убивая нервные клетки бывших омоновцев. «Я ошибался. Ты самый мудрый из встреченных мною шхасов, — вынес вердикт гнолл. — Но ты понимаешь, я вернусь в прайд и расскажу о вас. Многое мне стало известно, многое для меня во тьме, но знающие разберутся с тем, что видели мои глаза. Мы вернемся и не пощадим никого, и я буду среди воинов и охотников». «Мы не боимся. В первый раз никто о вас ничего не знал. Теперь знаем. Вы слабы. — Бер сам не понимал, врет он или нет. Хотелось верить, что нет. — Тебе решать, на чьей стороне ты будешь». «Ты честен». Бер скромно промолчал. «Я помогу тебе. Но только тебе! Твоих воинов учить отказываюсь». Александр еле удержал в груди ликование. «Я рад. Ты выбрал верный путь. — Он удовлетворенно кивнул и решил подсластить жизнь пленника. Хорошее отношение никому не вредило. — Есть ли у тебя пожелание?» «Хочу жареного мяса».
После напряженного диалога у Бера разболелась голова, но он постарался не обращать внимания на такую мелочь. Александр не ожидал, что разговор с аборигеном окажется столь продуктивным. Хоть одна положительная новость за сегодня!
Глава 16
На следующий день состоялся долгий разговор с Любой. Александру потребовались все его терпение и красноречие, чтобы убедить женщину остаться и впоследствии пойти на обман Петровича. Женщина долго упиралась, из ее сбивчивых фраз Бер толком не понял, то ли она боялась последствий для себя, то ли просто не хотела врать. Самое главное, что она все же согласилась, но взамен потребовала обеспечить ей и матери безопасность, снабдить всем необходимым для относительно комфортного проживания и две комнаты. Бер сразу согласился. Почувствовав слабину собеседника, Люба потребовала также предоставить возможность в случае, если ей стукнет в голову, покинуть клан. Бер подумал, что последнее для общины нежелательно, но другого выхода он не видел и тоже согласился. Александр надеялся, что со временем женщине понравится жить здесь и вопрос, остаться или нет, отпадет сам собой. Когда Бер со своей частью закончил, как и договаривались, явился Никифоров. Поначалу Александр воспротивился и не желал давать добро Вячеславу на разговор с предсказательницей, но уступил давлению. Единственное, о чем попросил, — начать разговор после того, как Люба уже примет решение остаться в клане. Никифоров, не теряя времени, начал выспрашивать о жизни дробышевцев, их количестве и вооружении. Сколько бойцов погибло от нашествия и в стычках с вэвэшниками. Естественно, женщина всего не знала, однако примерное представление о делах в баронстве имела. Очень хорошо, что Никифоров затеял беседу с Любой после Александра. Будь иначе, уговоры Бера оказались бы бессмысленными. Женщина не приняла бы сторону клана. Мало кому понравится, когда от тебя постоянно требуют вспомнить и то, и это. По сути, Вячеслав устроил допрос в мягкой форме. Люба еще не стала частью клана и психологически, на уровне инстинкта, противилась напору малознакомого человека. Никифорова, конечно, тоже можно было понять, он отвечает за безопасность, а ситуация требовала узнать о бароне и его боевиках как можно больше и быстрее. Бер заметил, каким взглядом женщина наградила бывшего майора, и понял, что еще пара минут, и Люба будет готова сбежать, так и не успев стать частью их общины. Александр прервал увлекшегося Вячеслава и чуть ли не насильно выставил в коридор. — Ты чего творишь? Я с таким трудом уговорил тетку остаться и помочь, а ты давить начал! Будто врага допрашиваешь. — Действительно. Забылся. Прости. — Никифоров уже сам понял, что зашел дальше, чем намеревался. — Не у меня прощения проси. Лучше вернись и принеси извинения Любе. — Что, прямо сейчас? — А когда? На полпути к Быстрицкому и Петровичу? Или собираешься посадить единственную предсказательницу на цепь? — Голос Бера наполнился ехидством. — Хорошо, — недовольно пробурчал Никифоров. — Я пойду к гноллу. А ты после окончания разговора с Любой не забудь НЕ приставить к ней охрану. — Ты поосторожнее там, — посоветовал приободрившийся Никифоров. — Буду, — сказал Александр. Что-что, а уходить от неприятных разговоров майор умел. Проводив взглядом удаляющуюся спину друга, Никифоров решительно постучал в комнату Любы. Бер прав. Хорошие отношения с предсказателем лучше, чем плохие, тем более для руководителя разведки и безопасности клана. «Лишь бы она оказалась той, за кого мы ее принимаем», — подумал Вячеслав.Александр проверил пистолет, нож, похлопал по бронежилету — авось поможет в случае чего. Предстоял разговор один на один со своим будущим учителем. Вроде все. Он шагнул на первую ступеньку лестницы, ведущую в подвал. На посту опять стоял Гвоздь. Насколько Александр знал, пост Сапрыкин использовал в качестве ссылки для надоевших подчиненных ему бойцов. Так сказать, с глаз долой, пока не прибил. Чем в этот раз Леха достал своего наставника, Бер выяснять не стал. Пусть бывший омоновец сам разбирается в своем огороде, лишь бы на пользу пошло. — У меня для тебя хорошая новость. — Александр широко улыбнулся. Гвоздь непонимающе уставился на Бера, но тоже растянул рот до ушей. Ведь не могут с такой улыбкой, как у Александра, приносить дурные вести. Или могут? — Все. Ты свободен от обязанности сторожить эту дверь, — сообщил Бер. — Вот здорово! — Искренняя радость озарила лицо Алексея. — Есть и плохая новость. Гвоздь сразу сник. Опять шуточки начальства? — Теперь нахождение в прохладном подвале заменяется на уличную жару. Будешь следовать, на расстоянии, за гноллом. — А?.. — А если захочет бежать — пусть убегает. Главное — не дать ему кому-либо навредить, — ответил Александр на незаданный вопрос. — Может, тогда не нужно его отпускать? — Ты и Фикса мне как младшие братья, но не вам решать, что надо, что не очень надо. Без вас умных много, — посерьезнел Бер. — А как продвигаются тренировки с Егором? — переключил он внимание обиженного Гвоздя на другую тему. — Потихоньку. — Значит, никак. Ладно, я поговорю с Сапрыкиным. — Нет-нет! — Алексей поспешил заверить Бера, что не все так плохо. Не хватало, чтобы Сапрыкин расценил ситуацию неверно и подумал, будто он, Леха, нажаловался. Тогда все, ховайся кто может. — Мы уже гораздо лучше стреляем. Фиксу он хвалил. Говорит, наконец золотой зуб не отсвечивает, когда его башка в засаде. — Тактику и скрытые перемещения проходите? — Да. — И как? — Ну я же здесь. Ответ Алексея рассмешил Бера. — Герои! Давай открывай. — Позвать кого-нибудь в усиление? — забеспокоился проштрафившийся страж. Александр отрицательно покачал головой: — Нет необходимости. Захоти он меня убить, все одно убьет. — Как хочешь, командир. Но если что, кричи.
Гнолл встретил Бера каменным спокойствием, а камера — нестерпимой вонью. Александр невольно скривился, оглядел внутреннее пространство и почти сразу нашел источник резкого запаха. «В туалет аборигены тоже ходят. Хорошо, что нечасто, раз за столько дней заключения такое впервые, — подумал он. — М-да. Разговора здесь не получится». Бер поманил за собой гнолла. Тот продолжал сидеть на матрасе и зыркать пустыми зенками на вошедшего. Александру пришло в голову, что гнолл, скорее всего, не научился отличать его от других людей. Оно и понятно, будь он сам гноллом — тоже не смог бы отличить одного человека от другого. Почти одинаковый цвет кожи, у всех волосы, ну и что, что разной длины. Запах пота перебивает однотипный запах оружейной смазки, пороховых газов и одежды. Прибавьте отсутствие требуемых первичных навыков по отличию одного представителя чуждой расы от другого. Это как русскому на рынке в Тибете отличить вчерашнего торговца сувенирами от сегодняшнего. Хрен его знает, тот это торговец или родственник вместо него заправляет в лавке? Бер присел напротив аборигена и закрыл глаза. «Ты пришел. Зачем?» — почти сразу раздался шипящий голос. Определенно, с каждым разом контакт удается наладить быстрее. «Мы договорились с тобой об учебе. Помнишь?» «Да, шхас. Ты многое обещал взамен». «Конечно. Пойдем. Будем заниматься на улице. Сюда ты больше не вернешься. Тебе найдут достойное воина жилище». «Хорошо. Я могу забрать с собой мягкий лежак?» «Оставь здесь. Я распоряжусь, и тебе выделят лучше и больше. Такого нет даже у вашего впередсмотрящего». «У кого?» «Кто у вас самый главный в прайде?» «Хашш правят старшие Пожирающие и длани Наказующие. Им подчиняются Надзирающие и шхасы. Потом воины и охотники. За ними идут слуги и рабы. Остальные просто животные, они пища для хашш». Бер закашлялся. Этому способствовала не только вонь в помещении, но и откровение гнолла. «Идем». «А лежак будет очень мягкий?» «Обещаю». — Бер приложил руку к груди. Со стороны гнолла пришла волна эмоций, которые человек расценил как положительные. Александр поднялся и поманил за собой гнолла. В этот раз непонимания не произошло. Абориген последовал за ним. В коридоре Леха вытаращился на вышедших. — Э-э… Так нужно, да? — Гвоздь ткнул пальцем в сторону гнолла. — Да. Иди за нами, метрах в трех позади. И следи за реакцией нашего друга. Леха судорожно сглотнул и кивнул. — Ты, главное, в меня не выстрели случайно, — полусерьезно попросил его Бер.
Поначалу простые члены клана шарахались при виде гнолла. Люди злобно косились на освобожденного пленника, женщины при встрече ойкали, ахали и хватались за сердце, а мужчины — за оружие. Пришлось провести разъяснительную работу. К чести аборигена, тот вел себя относительно спокойно, лишь изредка шипел в ответ на слишком эмоциональную реакцию на его присутствие. Бер везде таскал за собой гнолла и каждую свободную минуту пытался научиться быстрее общаться с аборигеном, которого, оказалось, звали труднопроизносимым именем Пшихшмапшш… и как-то там дальше. Выговорить для Бера такое имечко было затруднительно, поэтому, недолго думая, он нарек своего невольного учителя просто Пшик. Тот такому сокращению имени не противился, по крайней мере, недовольства не выказывал. Да и хрен с ним, лишь бы польза от него была. Уже через пару дней клановцы почти перестали обращать внимание на гнолла, только изредка бросали косые взгляды. Пшик тоже окончательно смирился со своим положением или делал вид, что кроме Бера и Насти, никого не существует. Если в Александре он видел вождя и колдуна пришлого в земли гноллов народа, то при виде Насти падал на локти и колени. В такой позе и пребывал, пока девочка не исчезала из поля зрения. Никакие увещевания и уговоры не могли заставить Пшика подняться. Гнолл в ответ твердил, словно заведенный: «Великий Шхас, Великий Шхас». После третьего падения ниц Александр плюнул на поведение гнолла и, дабы неожиданное поклонение не мешало учебному процессу, приказал любопытной девчонке, под страхом порки и лишения сладкого, не показываться на глаза. Такое раболепие перед Настей вызывало поначалу недоумение и даже раздражение. Но Александр, повертев в уме ситуацию и так и эдак, решил, что в целях пропаганды поклонение гнолла человеку очень полезно. Особенно когда гнолл вернется к своему народу и расскажет, что среди людей есть настолько могущественные колдуны, что стоит триста раз подумать, прежде чем планировать очередное нападение. А случилось сие чудо в результате незабываемого выхода на «сцену» маленькой проказницы. В день, когда Бер освободил пленника и вышел с ним на улицу под раскаленные лучи местного светила, они стали свидетелями новой Настиной забавы. Она усилием воли подкидывала камни и обломки кирпичей размером с кулак, а довольный, что с ним играются, Пушок подпрыгивал метра на четыре вверх и мощными челюстями крошил камень в воздухе в мелкий щебень. Узрев такую картину, Пшик впал в ступор и, не отвечая на вопросы Александра, простоял на карачках, пока Бер не догадался прогнать Настю и ее любимца. Впоследствии удалось выяснить, что поднимать предметы силой разума мог не каждый шхас, к слову сказать, у самого Бера получалось не очень, а уж приручить ушуру скарха — быструю смерть, то есть Пушка, способны великие шхасы или потомственные наездники вроде Пшика. Гнолл поведал, что последний такой случай произошел задолго до рождения его самого и его родителя. Спустя неделю Александр мог довольно быстро мысленно общаться с гноллом. Наконец Пшик заявил, что они могут отправляться на охоту за детенышами шантархов. Заявление гнолла путало планы самого Бера, ведь именно сегодня должны вернуться Вячеслав с Любой и трофеями. Как там прошла операция в стиле Остапа Бендера? Александр намеревался поучаствовать в афере, но Вячеслав и остальные посвященные члены совета категорически отказали ему в любезности сыграть роль в этом спектакле жизни. Объяснений у всех оказалось целых два. Взялся учиться у гнолла, ни с кем не посоветовавшись? Учись. И нечего главе клана компрометировать себя в сомнительных предприятиях, когда для этого есть специальные люди. Никифоров как «специальный» человек и отправился на сомнительное задание. «А я тут сиди и дергайся!» — негодовал про себя Александр. Ему, как всякому ответственному и болеющему за дело человеку, казалось, что без его участия что-то пойдет не так. «Нет, Пшик, ловлю детенышей шантархов придется отложить на потом», — мысленно сказал Бер. «Понимаю. Ждешь своего надзирающего с добычей?» — спросил невольный учитель. Бер удивился, ведь он с Пшиком не обсуждал дела клана. Негоже с возможным, в будущем, противником обсуждать подобные планы. Сведения о том, какими люди могут быть в тех или иных ситуациях, не должны стать доступными Пшику. Нельзя давать гноллам ключ к пониманию человечества. За время общения с бывшим пленником Бер убедился, что гноллы далеко не глупые существа. Отсталые? Да. Дикари в понимании современного человека? Да и еще раз да. Но не глупцы и способны выявить слабые стороны людей, а потом и догадаться, со временем, сыграть на этом. Алчность, обман, ненависть, дружба, любовь… Спектр чувств, испытываемых людьми, делает их сильными и одновременно уязвимыми. Что стоит гноллам в будущем выкрасть у любящего отца ребенка и шантажировать его. Заставить, например, открыть ночью ворота или продать взрывчатку и научить ею пользоваться. Так вот, если Пшик получит такой ключ, то придется нарушить данное ранее обещание и убить гнолла. Александр поймал себя на мысли, что начал привыкать к Пшику и лишать жизни, в сущности, неплохого простого наездника не хочется. Бер про себя усмехнулся: «Дожил». «Откуда тебе известно, что Вячеслав ушел за добычей?» — задал вертящийся на языке вопрос Бер. «Пшихшмапшш…. (и как-то там дальше) не глупый. Я понимаю больше и вижу далеко. У меня четыре глаза, острый слух и быстрые мысли. Я видел, как твой надзирающий с малым числом воинов покинул крепость. А вчера ты послал воинов ему навстречу. Значит, ты ждешь, что за надзирающим будет погоня, а погоня бывает, когда воины берут большую добычу», — поведал Пшик Александру ход своих мыслей. «Ты же не мог точно знать, зачем и куда я отправил Вячеслава?» — Бер с подозрением уставился на гнолла. Тот на секунду замялся с ответом. Неужели застеснялся или стыдно? Вот те раз! «Ты слишком громко думал. Я услышал», — признался Пшик. Заявление невольного учителя неприятно поразило Бера. Теперь и думать, блин, нельзя! Александр не на шутку огорчился. Придется придумывать, как добиться того, чтобы никто, вроде Пшика, не смог случайно или, не дай бог, специально копаться у него в голове. Старых проблем навалом, а тут новая подвалила. Гнолл, видимо, почувствовал перемену в настроении Александра. «Прости, шхас. Я не хотел тревожить ум твой. — Пшик низко поклонился и подмел хвостом пыль. — Я ненамеренно услышал голос твоего разума. Учись думать тише». Бер чертыхнулся. Только нотаций от аборигена ему не хватало для полного счастья.
Версия, что Петровичу Люба как женщина не нужна, полностью подтвердилась. Поэтому Никифоров отринул последние сомнения, и совесть его успокоилась. Он бы все одно сделал, что собирался, но в данном случае у Вячеслава словно камень с души свалился. Первая фаза операции прошла более чем успешно. Привезли Любу, сдали заказчику. В первую минуту Никифоров испытал огромную досаду, когда женщина кинулась в объятия Петровича. Он было подумал, что Люба соврала и вовсе не собиралась помогать клану, а тем более становиться его членом, возможно даже значимым, учитывая ее потенциальные возможности. Давлетшина тайком подмигнула Вячеславу, мол, все в порядке. Вот же стервозная баба! Чуть до инфаркта не довела. Или до инсульта? А… неважно. Главный кладовщик кивнул подручным, и несколько дюжих архаровцев начали выносить из ближайшего ангара приготовленную оплату. Наконец вынесли требуемое и погрузили в машины. Самое главное: патроны и две военные радиостанции наличествовали. Майор кивком указал на упаковку с запасными аккумуляторами к ним. — Премиальные, — улыбнулся в бороду Петрович. — Премного благодарен за щедрость! — Никифоров вернул улыбку ушлому старому знакомому. — Зови хлопцев своих. Обмоем счастливое освобождение из неволи моей ненаглядной. — Петрович приобнял Любу за талию. Женщина счастливыми глазами посмотрела на бывшего любовника. В Никифорове вновь проснулось беспокойство. А вдруг все-таки обманет? С одной стороны все вроде остались при своем и должны довольствоваться этим. Однако полученное вознаграждение еще вывезти надо. Захочет ли Петрович отпустить клановцев с миром? Если Люба решила поиграть в собственные игры, все равно есть надежда, что рано или поздно она вернется. Ведь в клане осталась ее пожилая мать. Хотя кто знает, какие у них отношения? Может, дочка терпеть не может маму и только рада избавиться от обузы. А что, очень хорошо получается. Старушка пристроена, будет накормлена и напоена. Не выгонять же Полину Егоровну на улицу. Жаль, не додумались прощупать тему раньше. Как всегда, задним умом каждый крепок. Такие тягостные мысли кипели в голове Вячеслава. — Спасибо за приглашение. В следующий раз обязательно с тобой посидим, побалакаем за жизнь. А сейчас мы спешим. — Вячеслав развел руками, показывая, как ему жаль. — Понимаю. Житие-бытие? — Точно. — Ну тогда лады. Надеюсь, потом поведаешь о своих подвигах? — Обязательно. — Бывай. — Петрович протянул руку. Майор крепко пожал ее и приказал бойцам собираться в обратный путь. Те, осознавая непростую ситуацию, быстро расселись по уазикам. На прощание Никифоров бросил на Любу многозначительный взгляд. Но женщина словно ничего не заметила. Наоборот, еще теснее прижалась к Петровичу. «Ох, нарывается баба! Устрою выволочку по возвращении, и Бер не защитит!» Клановцы покинули склады без эксцессов. Отогнали машины в заранее намеченное место — в развалины неподалеку. Вячеслав оставил в качестве охраны троих бойцов. А сам с Игорем Подберезиным и Вадимом Ходько пешком вернулся к складам, что было совсем непросто, ведь вотчина Петровича находилась на территории, контролируемой вэвэшниками. Приходилось часто укрываться от патрулей и простых зареченцев. Забрались в единственный уцелевший подъезд девятиэтажного дома. Второй рухнул от удара стихии. Возможно, в прошлом подрядная строительная организация сэкономила на цементе и материалах, вот дом и не выдержал нагрузок в период катастрофы, похоронив жильцов под слоем лопнувших плит. Вячеслав нагнулся, подлезая под натянутую ленту с привязанной картонной табличкой «Опасно для жизни. Возможны обрушения». Буквы выцвели под беспощадным солнцем, но разобрать слова было можно. По-видимому, предостерегающая табличка осталась со времен, когда здесь велись спасательные работы. Игорь и Вадим повторили движение. Оказавшись в подъезде, Никифоров жестами приказал остальным соблюдать тишину и внимательно смотреть под ноги. Вдруг остатки дома напичканы сюрпризами. Растяжек, может, нет, все же жилой район совсем рядом. Сюда наверняка забегает детвора. Непоседливой ребятне всегда по фигу запреты родителей. А вот сигналки вполне могли поставить. Опять же Петрович мог озаботиться своей безопасностью и сохранностью вверенного имущества. Полуразвалившийся дом был одной из трех точек, откуда возможно наблюдение за складским комплексом. Остальные не годились. Одна уцелевшая высотка была частично заселена и не подходила по этой причине. Второй наблюдательный пункт — обычная неработающая водонапорная башня — находился слишком близко, и места укрыться троим там не было. Вячеслав не отрицал, что у него паранойя, но исходил из мысли, что здоровая паранойя во вред никому не пошла. Обследовали этаж за этажом. Ничего и никого не обнаружили. Вот и хорошо, можно располагаться. Чем не преминули немедленно воспользоваться. Обосновались на восьмом этаже в пустой, разграбленной квартире с окнами, выходящими на нужную сторону. Квартиру на девятом сообща забраковали. Откровенно говоря, там было везде насрано. И когда успели? Главное, чтобы никто не пришел продолжать гадить в ненужный момент. Расстояние до складов оказалось довольно приличным. Невооруженным глазом лиц ни за что не разглядишь. Нестрашно. Никифоров достал бинокль с мощной оптикой и приготовился ждать, поскольку решил дежурить первым. Изначально договаривались, что будут терпеливо ожидать сигнала от Любы три-четыре дня. Решение мотивировали тем, что женщину могут запереть и ей потребуется время, чтобы выйти за забор, опоясывающий складскую территорию. Если удастся, конечно. В этом случае Любу просто подбирают и увозят. При худшем раскладе женщину придется уводить ночью. Попросту — снова выкрасть. Никифоров не сомневался в успехе проникновения внутрь. Охрана не вызывала серьезных опасений — обычные амбалы, наполовину охранники, наполовину грузчики. Вот как справиться с собачками, которых наверняка на ночь выпускают из вольера, Вячеслав пока не придумал. Два дня ничего не происходило. Так, пара грузовиков подъехала, выгрузилась и укатила обратно. Но жизнь любит мерзопакостные шуточки и регулярно подбрасывает неприятности. На второй день наблюдений, ближе к вечеру, дежуривший в тот момент Вадим подозвал Никифорова. — Командир, подъехала небольшая колонна вэвэшников. Два УАЗа, внедорожник ГАЗ-2975 с пулеметом и БТР. На броне — пятеро. Вадим еще продолжал говорить, а Вячеслав уже стоял у окна и рассматривал в оптику визитеров. — И кто это к нам пожаловал не ко времени? — скорее самому себе задал вопрос Никифоров. Подошедший сзади Игорь прокомментировал: — Боюсь, генерал за нашей Давлетшиной-младшей явился. — Типун тебе на язык! — сказал Вячеслав, не отнимая бинокль от глаз. Колонна втянулась во двор, ворота за последней машиной закрылись, отсюда было плохо видно, как бугаи пыхтят, задвигая тяжелую створку на место. С БТР спрыгнули солдаты, из уазиков вышли два офицера. Подошли к внедорожнику. Один открыл правую заднюю дверцу. Из салона степенно вылез Быстрицкий. Не узнать его было невозможно. — Похоже, Игорь прав, — сказал Вадим, отнял от лица прибор и посмотрел на командира. — Твою дивизию! Сто процентов, за Любой приперлись! — Никифоров не заметил, в какой момент начал считать Давлетшиных частицей клана, но поворотный момент произошел. А своих клан не бросает. Пусть и звучит это слишком патетично. Никифорову плевать, что по этому поводу подумают окружающие. По-другому жить он не мог и не хотел. — Что делать будем, командир? — встрепенулся Игорь. — Ждем. Наблюдаем. Может, не за ней приехали. — В глубине сознания теплилась крохотная искорка надежды, однако Вячеслав с каждой секундой верил в нее все меньше и меньше. Счастливых случайностей не бывает, есть только математические закономерности и вероятности. Как там?.. Если гадость должна произойти, она обязательно случится. Вот видите, каждая вероятность обязательно закончится закономерностью. Вась-Вась сказал бы: это просто жопа — и вся недолга. По жестикуляции Петровича было понятно, что он приглашает генерала в дом. Быстрицкий отклонил предложение гостеприимного хозяина. Он коротко что-то сказал, и Петрович зашел в контору, где клановцы совсем недавно принимали на грудь. Спустя две-три минуты показался вновь, ведя под локоть Любу. Женщина попыталась выдернуть из захвата руку, но Петрович дернул бывшую супругу на себя и что-то шепнул ей на ухо. — Сука ты моя старослужащая! Я тебе это припомню, — сквозь зубы проговорил Никифоров. Любу подвели к генералу. Он что-то ей сказал. Майор на миг пожалел, что так и не смог осилить науку понимать речь по губам. После краткого общения с Быстрицким Любу посадили в БТР. Сам Быстрицкий продолжил разговор с Петровичем. — Что делать будем? — повторно поинтересовался Подберезин. — Не мешай. Чапай думает. — Никифоров продолжал смотреть в бинокль на двоих людей, в которых разочаровался окончательно и поставил в один ряд с самозваным бароном. Петрович всегда был негодяем, но своим негодяем. Сегодня он был вычеркнут из виртуального списка «свои». Исчезли всякие сомнения, что бывший сослуживец пытался заработать капитал, и не суть важно, материальный или в виде будущих моральных преференций от генерала, за счет жизней клановцев. Мысли касательно Быстрицкого также развернулись в негативную сторону. Вячеслав и раньше не питал особых иллюзий по поводу главы вэвэшников, но все же неприятно, когда последние крохи положительных эмоций развеваются по ветру фактами. Теперь прояснился и вопрос, кто настоящий заказчик. Никифоров терпеть не мог, когда его используют втемную, и испытывал по этому поводу крайне неприятные чувства. Несмотря на то что в армии, которой он отдал лучшие годы жизни, подобное практиковалось. Однако армия есть армия. Порой лишняя информация вредна для выполнения задания. Россия теперь далеко со своими законами, прокурорами и судами, вооруженные силы тоже остались за бортом мироздания, и, значит, наказывать ублюдков нужно нещадно. Никифоров включил рацию. — Эй, в охранении, не спать! — На страже, — раздался голос по ту сторону эфира. — Слушайте сюда! Выбрасываете из одной машины все, ты и Панкратов мчитесь на пустом УАЗе к улице Горького и имитируете посреди дороги аварию. — Какую аварию? — Без разницы. Любую, лишь бы выглядела правдоподобно и объехать было проблематично. — А в каком месте? — Желательно ближе к складам. Скоро пойдет колонна. Ваша задача — задержать на время колонну без стрельбы. Минут десять должно хватить. — А третий? — Пусть укладывает товар в оставшиеся машины. Чтобы к нашему возвращению было все готово. Понятно? — Да. — Выполнять! И кстати, будете на дороге, оставьте автоматы внутри. Не провоцируйте никого. Теперь отбой. — Командир, расскажешь о созревшем плане? — Игорь заинтересованно посмотрел в затылок спускающегося вниз Никифорова. — Обязательно.
Глава 17
— Так какие варианты мы имеем? — переспросил Игорь. — Исходя из возможности, что Любу мы можем больше никогда не увидеть, необходимо забрать Давлетшину немедленно. — Не знаю, — засомневался Игорь, — по мне, отбивать ее сейчас грозит огромными и неприятными последствиями. Нападение гноллов покажется нам не заслуживающим внимания инцидентом. Командир? — Да? — Не перехитрить бы самих себя, — высказал опасение Подберезин. Ходько топал сзади и внимательно прислушивался к разговору, не забывая осматривать окрестности. — Будем действовать. Имитируем нападение на колонну плохих парней. Когда люди Быстрицкого приблизятся к якобы поломанному УАЗу, некие бандиты, то есть ты и Вадим, начнут обстрел. Причем первой целью станет наша машина. Думаю, таким образом отведем от клана подозрение. — Сумасшествие! — прокомментировал Игорь. — Нет в тебе здорового авантюризма. — Никифоров, не оглядываясь, улыбнулся. — Не сумасшествие, а импровизация. И вообще, куда ты спрятал субординацию? Ворчишь мне в затылок, обсуждаешь планы и приказы старшего по званию. Игорь фыркнул и нервно дернул головой. Ему действительно не нравился предложенный план действий. — Конечно, обсуждаю. Я не против хорошей драки, но расписанной и понятной до последней запятой. Улавливаешь разницу? Вячеслав промолчал. Перепрыгнул через кусок бетонной плиты, из которой в разные стороны торчала арматура. Оказавшись на ногах, поправил разгрузку и обернулся к Подберезину: — Я все понимаю, Игорь. — Хорошо. Допустим… — Дыхание на секунду сбилось. Троица клановцев перешла на легкий бег, время поджимало, и стоило поторопиться. — Обстреливаем, наши и не наши в панике. Кстати, остальным собираешься сообщить? — Пожалуй, не стоит. Реакция на нападение должна быть естественной. Генерал, конечно, не Станиславский, но тоже может сказать «не верю». — Как бы, не разобравшись, они не пустили часть отряда под нож, — вставил свою лепту в обсуждение Вадим. — Не каркай! Сапрыкин толковых ребят подобрал. Мужики они сообразительные, выкрутятся. — Впереди показался УАЗ и ожидающий рядом молодой боец. Никифоров ускорился. Поравнявшись с машиной, спросил: — Перегрузил? Боец, ничего не говоря, кивнул. — Рискованно, — сказал Игорь. Он полез в машину, вытащил на свет СВД, — но предположим, все живы. Дальше что? — Дальше аккуратненько подбиваем БТР. Только чтобы лишить его подвижности, не более. Тут я и Махов…. Махов твоя фамилия? — обратился Никифоров к молодому бойцу. — Махов Юрий, — ответил боец, подтверждая слова кивком. — Я и Махов, — продолжал Вячеслав, — услышим выстрелы и решим полюбопытствовать, что, собственно, происходит. Так сказать, подумали, вдруг наших бьют и требуется помощь. Приезжаем, а тут цельный генерал в беду попал. Как не выручить хорошего человека? Заодно и Любу прихватим обратно… как-нибудь. — То есть плана как такового у нас нет, — подвел итог Ходько. — А мы? Быстрицкий наверняка проведет расследование по горячим следам и выяснит, что нас было шестеро, а на дороге — четверо. Несложно сложить, подсчитать и сделать правильные выводы. — А вы по шлюхам поехали! Я вас отпустил пар сбросить. Город рядом, расслабиться теперь, что ли, нельзя? — Вячеслав говорил серьезно, а в глазах смешинки стояли. Увлеченный сборами Подберезин этого не заметил. — Чего? — Игорь чуть не выронил магазин, он как раз пытался распихать дополнительный боекомплект к снайперке в разгрузку и вытаращился на Никифорова. — Да жена, если услышит подобное от кого-нибудь, разбираться не станет! Удавит подушкой ночью. — А мы ей не скажем, что ты неверный муж, — подколол товарища Вадим. Несмотря на ситуацию, он хотел рассмеяться, когда в стороне, где находилась улица имени Горького, раздался взрыв и послышались частые автоматные выстрелы, гася позывы к смеху в зародыше. Темп далекой стрельбы нарастал с каждым мгновением. — Кончай базарить. По машинам! — приказал Никифоров и первым полез внутрь.Дела обстояли хуже некуда. Посланная пара клановцев залегла на обочине и смотрела, как догорает перевернутый УАЗ, благо дым от пожара скрывал фигуры бойцов от противника. Поначалу Никифоров подумал, и не он один, что затея с аварией провалилась, и вэвэшники недолго думая уничтожили подозрительную помеху вместе с людьми. Но все оказалось сложнее и одновременно проще. Прибывшее на место подкрепление в лице Вячеслава и компании не стало лезть на рожон. Они нашли укрытие, из которого можно было обозреть панораму развернувшегося действия. В ста метрах перед лежащим на боку автомобилем клана стоял подбитый БТР. Бронетранспортер сильно чадил. На дороге валялись изломанными фигурками солдаты, сидевшие во время атаки на броне. Один из них еще шевелился. Никифоров четко это разглядел. Башня крутилась, крупнокалиберный пулемет редкими очередями поливал развалины какого-то здания напротив. Никифоров попытался вспомнить, что там раньше было, но так и не смог. Он переключил внимание на происходящее на дороге. Внедорожник Быстрицкого уткнулся в бетонный столб уличного освещения. Столб перекосило, и теперь он стал похож на старика, которого неожиданно скрутили колики в животе. Того и гляди свалится на землю. За машиной прятались несколько человек. Они по очереди выглядывали и стреляли туда же, куда и чокнутый, сидящий в горящем бронетранспортере. Лишь изредка огонь сдвигался вдоль улицы и куда-то вбок. Подобные действия людей Быстрицкого говорили Вячеславу о том, что вэвэшников обходят с разных сторон. Остальные машины сопровождения представляли собой решето. Едва ли находившиеся внутри способны к сопротивлению, если вообще уцелели. — Давлетшину видите? — спросил Никифоров остальных. Клановцы по очереди ответили, что не видят. Майор в сердцах сплюнул. Радовало одно: посланные им бойцы всё еще живы. Это немного успокаивало. В данном случае чувство эгоистичное, не надо было посылать людей, но все же. «Дурак! Дебил!» — ругал себя Вячеслав. Он поднял бинокль и попытался рассмотреть происходящее подробнее. Женского трупа не наблюдалось, но это ни о чем не говорило. Люба могла оставаться в бронетранспортере, и бог знает в каком она состоянии. Что он скажет Полине Егоровне? Хотя о чем это он?! Мертвецы не разговаривают. Его раньше Александр прибьет, и будет тысячу раз прав. Никифоров горько усмехнулся. — Ты чего там ухмыляешься? Увидел что? — поинтересовался Игорь. Он тоже вооружился биноклем и теперь рассматривал происходящее. — Размышляю о непредсказуемости жизненного пути. Игорь оторвался от наблюдения и посмотрел на командира сквозь прищуренные веки. — Я в порядке, — ответил на подозрительный взгляд подчиненного Никифоров. — Рад слышать. — Попытайся вызвать наших по рации. Игорь несколько раз послал запрос к попавшим под чужую раздачу паре бойцов клана, но безрезультатно. — Не пойму, кто напал? — спросил Никифоров. — Есть мысли? — У меня мысль одна: ребят вытаскивать надо, — твердо произнес Вадим. — Не беспокойся. Вытащим. Пока они в безопасности. С одной стороны машина прикрывает, и залегли они довольно удачно. Просто так с той стороны и не заметишь. Вдоль улицы их дым маскирует. Так что в ближайшую пару минут им ничего не грозит. Остается надеяться, что глупостями баловаться мужики не любят и подставляться не будут. — Вячеслав начал раздавать указания: — В общем, делаем так. Сейчас быстро становимся на лыжи и чешем вдоль улицы по направлению к внедорожнику генерала и дальше. По пути зачищаем здания с окопавшимися супостатами. Когда поймем, что впереди противника нет, перемещаемся на противоположную сторону от дороги и проделываем то же самое. Надеюсь, на этот раз план понятен? — Последнюю фразу он адресовал Игорю. — Так точно, — по уставу, хотя в этом не было необходимости, ответил Подберезин, и в его голосе не проскользнули неподобающие случаю интонации. Ответил вполне серьезно, как младший офицер старшему. — Наверняка к генералу уже спешат на выручку, — предположил Ходько. — Более чем вероятно. Такую стрельбу на весь район слышно, — согласился Никифоров. — Поэтому действовать быстро. Смотреть по сторонам и не забывать о Давлетшиной. Кто ее увидит, докладывать мне немедленно! Все. Приготовились. — Майор обернулся к самому молодому и неопытному. — Ты, Юрец, как? Мандражируешь? — Есть немного, Вячеслав Иванович, — признался Махов. — Ничего страшного! Делай как мы, и все будет в порядке. Думай о предстоящем как о простой, но опасной работе. Не опаснее, чем, допустим, у электрика, которому приходится работать с высоким напряжением. Соблюдай технику безопасности и не лезь зря вперед, — успокоил парня Никифоров. — Я постараюсь. А как же наши машины? Оставим тут? — Хрен с ними! Забудь. Готов? — Да. — Вот и молодец, а теперь — вперед. Работаем! И четверо клановцев покинули импровизированный наблюдательный пункт. Разбились на пары и начали перемещение от укрытия к укрытию. Двое делают рывок — остальные прикрывают. Таким образом достигли первого намеченного здания. От дома остался только первый этаж. Остальные сгорели и давно обрушились. Построенный в первой половине двадцатого века дом имел деревянные перекрытия, вот они и подвели в свое время. Ставшая в огне хрупкой древесина не смогла выдержать давящих нагрузок, и тонны закопченного красного кирпича и головешек, оставшихся от содержимого помещений, огромной кучей лежали внутри уцелевших стен первого этажа. — Проверяем? — шепнул Игорь. — Да, — согласился командир, — не проверенных мест за спиной не оставляем. Ты и Вадим — внутрь. Я с Маховым иду вдоль здания. — Понял. — Игорь кивком указал Ходько на разбитый оконный проем. В нижней части рамы остался кусок оплавленного стекла. Игорь осторожно вытащил осколок из рассохшейся обугленной части бывшего окна, резко заглянул, обозрел внутренности, но ничего не обнаружил. Рывком подкинул свое тело и через секунду был внутри. Вадим последовал за ним. — И нам пора. — Никифоров похлопал по плечу бойца. — Идем. Бой на дороге продолжался. На самом деле после прибытия четверки клановцев прошло не более пяти минут. Однако во время огневых столкновений и боев время умеет течь совершенно непредсказуемыми темпами. Может, времени на самом деле не существует и мы просто придумали его для удобства собственного существования?.. В первом доме никого не обнаружили, и четверка бойцов под командованием Никифорова благополучно миновала развалины, вплотную приблизившись ко второму, более целому зданию. Вадим указал на возникший в окне второго этажа силуэт. Автомат Игоря выплюнул три пули, ноги противника перестали держать тело, подкосились, и человек рухнул на пол. — Минус один, — вслух сказал Игорь. — Не вздумайте соревнование устраивать, — пригрозил вышедший из-за угла проверенного дома Никифоров. Следом показался Махов. Глаза молодого бойца бегали из стороны в сторону. Видно было, что парень нервничает и побаивается. — Юрец-огурец, не дрейфь! — сказал Игорь. — Хватит болтать! Вы входите в здание. Мы прикрываем. В принципе никаких пояснений не требовалось. Одна пара зачищает, вторая находится снаружи, пресекает попытки бандитов сбежать и служит резервом в случае, если первой паре понадобится помощь. Приступили к осмотру следующего здания. Вячеслав пригнулся и пошел вдоль стены, внимательно следя за окружающим пространством и прислушиваясь к происходящему в доме. Следом двинулся Махов, в точности повторяя движения командира. Внезапно в доме бухнул взрыв. Со звоном вылетели уцелевшие стекла, на находящихся на улице клановцев посыпалась кирпичная крошка и пыль. Длинно затрещали автоматы, потом коротко кашлянули и затихли. Наушник радиостанции пискнул помехами, которые преобразовались в голос Подберезина: — Двоих прикончили. Третий — ловкий, зараза! — ушел по лестнице на первый этаж. Будьте осторожны! Игорь не успел договорить, когда этот самый третий выпрыгнул в окно прямо перед Вячеславом. Ни тот ни другой не ожидали встречи, но не растерялись. Никифоров выстрелил первым. Человек в закрывающей лицо маске среагировал мгновенно. Навести оружие на Вячеслава он не успевал, поэтому сделал единственно верное действие в критической для себя ситуации. Цевьем автомата отвел ствол противника далеко в сторону, пропуская вылетающие пули мимо левого плеча, и одновременно попытался пнуть Никифорова по колену. Когда прием не удался, вознамерился достать Никифорова прикладом в голову. Махов не подкачал, если не считать вжикнувшей рядом с Вячеславом пули и нескольких капель крови, долетевших до лица командира. Точный выстрел в голову проделал в черепе бандита две дырки. Маленькую во лбу и большую на затылке. Никифоров не стал укорять подчиненного за опасную стрельбу. Живой — и хорошо. Он посмотрел на Юру. Тот остановился над телом убитого и стремительно бледнел. Вячеслав поспешил подтолкнуть Махова вперед — нечего глазеть на деяния рук своих. — Шевелись, казак! — Что у вас? — поинтересовался Подберезин. — Слышали выстрел. — Порядок. Юра завалил вашего третьего. Как вы? — Чисто. Больше никого в доме нет. — Спускайтесь вниз. Ждем. — Принял. Через пару минут клановцы приступили к зачистке очередного дома. Руководитель устроивших засаду на колонну сообразил, что к его жертвам пришла помощь, и благоразумно приказал отступить. Никифоров поначалу опасался, что бандиты усилят натиск на уцелевших с целью все же достать Быстрицкого. К счастью или несчастью — будущее покажет, — ничего подобного не произошло. В общем, противоположную сторону улицы не пришлось брать штурмом, что не могло не радовать. — А… майор. — Генералзакашлялся, на губах выступила розовая пена. Раненный в руку сержант, не замечая собственной боли, попытался заботливо вытереть замызганным платком рот лежащего на земле командира. Быстрицкий вяло отмахнулся. — Опустите оружие. Последние уцелевшие, два офицера и один сержант, расслабились, но «калаши» продолжали держать наготове. — Здравия желаю, товарищ генерал, — поприветствовал Быстрицкого Вячеслав. — Хреново выглядите. — Не юродствуй, майор. — Быстрицкий снова захлебнулся кашлем, от напряжения грудных мышц сквозь бинты на груди проступила кровь. — Легкое задето, — констатировал Никифоров. — Спасибо, что просветил. Без тебя чувствую, что задето. Ничего страшного. Выживу. Вы какими судьбами? — Мимо проезжали, — ответил Вячеслав. — Ага. Как же, как же… Знаем. — Генерал опять закашлялся. — Вам нельзя разговаривать, — попросил сержант. Быстрицкий хмуро глянул исподлобья на подчиненного, и сержант моментально заткнулся. — Кто на вас напал? На обыкновенных бандитов не очень похожи. Засада грамотно устроена. Барон? — Кто же еще? — ответил вместо генерала один из офицеров. — Только этот гаденыш и вы на такое способны! Никифоров собрался открыто возмутиться, но генерал не дал: — На вас я не грешу. Успокойся, майор. — Я спокоен. — Прорезавшиеся в голосе стальные нотки говорили об обратном. Вячеславу неимоверно сильно хотелось почесать кулаки о наглую морду намекнувшего на их участие вэвэшника. Сзади послышался шум двигателя. Никифоров обернулся. Из-за поворота вырулил БТР, за ним второй, третий, четвертый. На каждом сидели по шесть-семь солдат в бронежилетах и «сферах». Явились не запылились! Не доезжая до места затихшего боя, солдаты спрыгивали на землю и рассредоточивались по периметру. Уже через минуту вокруг генерала суетился врач, а остальными ранеными занялся санитар. Быстрицкий оттолкнул врача и подозвал прибывшего офицера, в котором Вячеслав узнал адъютанта генерала. В полевой форме, в бронежилете и разгрузке. Карманы оттопыриваются полезными в бою вещами. В полной выкладке адъютант не выглядел, как в приемной, лощеным. Вполне нормальный боевой вид. Все-таки одежда сильно меняет человека. Адъютант нагнулся к раненому, и генерал что-то тихо ему сказал. Офицер выпрямился, жестом приказал двум солдатам следовать за ним и направился к прекратившему дымить подбитому бронетранспортеру. Он первым полез внутрь, следом полезли солдаты и спустя минуту извлекли двух мертвецов. Слава подумал, что один из двух наверняка тот самый стрелок. «Угорел, бедолага», — промелькнула мысль. Больше никого внутри не оказалось. Сам собой напрашивался вопрос: «Где же Давлетшина?» Адъютант начал раздавать приказы направо и налево, солдаты резко активизировались. Несколько отделений разбились на более мелкие группы и пошли прочесывать окрестности. Вячеслав догадывался, кого они ищут. Любу. Он сам бы желал знать, куда пропала женщина. Быстрицкого положили на носилки и понесли. Поравнявшись с Никифоровым, генерал схватил его за руку. — Не в моих правилах извиняться и благодарить. Но спасибо тебе, майор, — тихо произнес он. — Не за что. Быстрицкий закрыл глаза, выпустил руку Вячеслава, и его унесли к ожидающей машине. К Никифорову подошел Вадим: — Смотри. Наших ведут. Неудачливых устроителей аварии и одновременно очень удачливых, потому как умудрились уцелеть под огнем противника, клановцев конвоировали в наручниках несколько солдат внутренних войск. Никифоров поспешил навстречу: — Это мои люди. Отпустите. — Мы должны разобраться, — начал было конвоир. Вячеслав вскипел: — Ты что, рядовой, совсем охренел?! Не слышал, что я сказал? Это мои люди! — Не стоит повышать голос, Вячеслав Иванович. Они просто выполняют приказ. Никифоров резко обернулся. Сзади стоял адъютант генерала. — Можете освободить этих людей, — распорядился он. Солдаты безропотно подчинились. — Продолжайте поиски. — Кого-то потеряли? — заинтересованно спросил Никифоров, хотя сам знал кого и внимательного взгляда от адъютанта не отводил. Ему была интересна реакция офицера. — Ищем людей полковника Дробыша. Вконец обнаглел барон! — Адъютант выдержал испытующий взгляд майора. — Простите. У меня маленькая просьба экономического характера. Офицер нахмурился после слова «экономического». — Видите ли, при попытке спасти Анатолия Ивановича, вашего босса, дотла сгорел один из наших УАЗов. Мы не требуем наград за спасение жизни товарища генерала, но хотелось бы получить компенсацию за утерянное имущество. — Вы бы еще за каждый потраченный патрон потребовали оплату! — возмутился офицер. — А что, можно? — Иногда маска простоватого мужичка Никифорову очень удавалась. — Нет. Но я доложу о вашей просьбе и постараюсь посодействовать в принятии положительного решения. Это все? — Когда можно будет узнать о результате? — Боже, сейчас не время и не место обсуждать подобные вопросы! — И все же? — не отставал Вячеслав. — Через неделю приезжайте. Думаю, тогда станет ясно, возможно ли решить возникшую проблему, — сдался офицер. — Благодарю. Если вы не против, то мы покинем вас. Дела! — Не против. Вы можете беспрепятственно покинуть территорию. — И адъютант поспешил отойти, пока этот наглый боевик не стал требовать что-нибудь еще. — Вы как? В порядке? — обратился Никифоров к освобожденным бойцам. — Вполне, — ответил за двоих Панкратов. По глазам было видно, что ему не терпится что-то добавить. Он почти подпрыгивал на месте от желания поделиться, но не решался, боялся, что могут услышать посторонние. Никифоров отвел его в сторону: — Говори. Чего мнешься? — Мы нашли Давлетшину и спрятали во-он в том здании! — указал пальцем Панкратов. — Тихо, дурилка! Убери палец! — забеспокоился Вячеслав. — Живая? — Ни единой царапинки, только от страха чуть ли не заикается. — Опустим подробности, расскажете по дороге. А пока виду не подавайте. — Не дураки. — Тогда зачем пальцем тычешь? Панкратов смутился и не ответил. — Собираемся домой, — громко сказал Никифоров, так чтоб все услышали. И чуть тише добавил, для Игоря: — Все слышал? Подберезин кивнул. — Пойдешь и тихо, незаметно выведешь Любу к машинам. Сможешь? Игорь так же молча кивнул, соглашаясь. Настроение стремительно поднималось вверх. «Неужели получилось?! Через жопу, но получилось? Не сглазить бы», — подумал Вячеслав и мысленно сплюнул через левое плечо. Посаженный на самой высокой точке Панкратов сообщил, что заметил приближающегося Подберезина с женщиной. Майор с остальными поспешил навстречу. Измученная женщина и не менее измученный Игорь показались из-за угла. — Вас долго не было, возникли проблемы? — поравнявшись с Игорем, спросил Никифоров. — Пришлось делать большой крюк. Солдат в округе полно. Дайте попить… Моя фляга пуста, как и мой желудок. Никифоров сперва протянул емкость с водой Любе. Женщина никак не отреагировала. — Она в прострации. — Подберезин отобрал у командира воду и сделал несколько больших глотков. — Теплая, зараза! Я бы от газировки холодненькой не отказался, а лучше кваску… — мечтательно произнес Игорь. Никифоров внимательно осмотрел Давлетшину. — Давно она в таком состоянии? — С момента, как ее увидел, — ответил Подберезин. — Странно, когда убегала от барона, вокруг тоже стреляли, но тогда она так остро не реагировала. — На разные ситуации человек реагирует по-разному, — задумчиво сказал Вячеслав. — Как же ты с ней пробирался? — Не спрашивай. Затрахался неимоверно! Домой хочу, есть и спать, спать. — Подберезин проследил взгляд командира и сказал: — Да ты не переживай, отойдет. Словно в подтверждение Люба посмотрела на Никифорова. Пустота внутри зрачков наполнилась осмысленным выражением, в них промелькнуло узнавание, и женщина облегченно вздохнула. — Ну слава тебе господи! Все. Убираемся отсюда, — приказал Вячеслав. Очутившись в салоне автомобиля, Люба начала стремительно приходить в себя, и первое, что она сделала, набросилась с кулаками на севшего рядом Никифорова. Майор дал себя пару раз ударить, потом перехватил женские руки, отвел в стороны и приобнял Давлетшину. Люба несколько раз дернулась в попытке вырваться из крепких объятий, и наконец до нее дошло, что она в безопасности. Нервы не выдержали, женщина склонилась к мужскому плечу и разрыдалась. — Тихо, тихо. Больше никто не стреляет. Все окончено. Успокойся, — попытался утешить ее Вячеслав. Люба не реагировала, просто плакала, глотая слезы. Слова не помогали, и Никифоров замолчал, позволив ей мочить свое плечо. — Поехали, — бросил он севшему за руль Игорю. УАЗ тронулся с места и медленно зашуршал шинами по треснутому асфальту в сторону выезда на дорогу. Лишь спустя пятнадцать минут всхлипы прекратились и Люба отстранилась от Никифорова. Она отвернулась к окну и молча, красными от слез глазами смотрела на городской пейзаж. Они мчались на предельно возможной скорости по Зареченску. Никифоров отстраненно подумал, что, наверное, так выглядел Сталинград после одноименной битвы между Красной армией и солдатами вермахта. Пустые, полуразрушенные коробки пятиэтажных «хрущевок» смотрели на проезжающих темными провалами окон. Некоторые дома будто побывали под обстрелом. Остатки кирпичных стен напоминали сгнившие зубы какого-нибудь бомжа. Зареченск давно стал опасным городом. Городом-призраком, в котором по чьей-то прихоти до сих пор обитали люди. Иногда казалось, что город пытается избавиться от собственных создателей, но людишки, точно паразиты, забиваются во все щели, и ничем гадов не вытравить. Клановцы затратили почти полтора часа на путь, который раньше не занял бы и пятнадцати минут. Никифоров с трудом превозмогал сонливость, навеянную усталостью. Пока они не доберутся домой, расслабляться ни в коем случае нельзя. Наконец ожила рация, и майор встряхнулся, прогоняя пелену с глаз и дурные размышления. — Никифоров на связи, — бросил он в микрофон. — Мы в контрольной точке два. Видим вас. Преследование есть? Организовывать заслон? — Нет. Встречайте, — ответил Вячеслав. — Принял. — Отбой. — Майор отключился. — Скоро будем дома, — произнес он в пространство. Давлетшина странно посмотрела на Вячеслава и вдруг сказала: — Будет много счастья и еще больше горя. Не вижу больше ничего, лишь тупик… Она еще сильнее вжалась в спинку сиденья и смежила веки, будто уснула. — Это твое предсказание? — Никифоров внимательно глянул на женщину. Если это все, на что она способна, то, возможно, зря они столько беготни устроили. Таких откровений он сам может выдать вагон и маленькую тележку, и все будут верными. — Думаешь, дура баба. Чушь несет? — Не открывая глаз, Люба улыбнулась. — Мне все равно, что ты думаешь. Будущее неизменно! — Посмотрим. УАЗ затормозил, Никифоров отвернулся. Впереди на дорогу выехала «Нива», из машины вышли двое. — Свои. — Игорь кивком указал на пару бойцов клана. — Узнаю их. — Сидите в машине. Я проверю. — Майор вылез наружу, громко хлопнув дверью.
Глава 18
Бер резко оглянулся назад. Никого не было, но ощущение, что кто-то неведомый продолжает наблюдать, не исчезло. Александр всмотрелся в полутьму и приготовил свой автомат к стрельбе, на всякий случай. Справа, между домами, промелькнула тень. Парень развернулся вслед, палец дернулся, длинная очередь пророкотала, порождая эхо. Показалось? Сзади раздалось шипение. Бер начал разворот, чтобы встретить опасность лицом к лицу и уже зная, что не успевает. И тут он проснулся. Александр резко сел на постели, вытер проступивший на лбу пот. От страха, испытанного во сне, учащенно билось сердце. «Приснится же хрень всякая!» — подумал он, постепенно успокаиваясь. Откинул пододеяльник, которым укрывался (иногда по ночам температура заметно снижалась, и спать, совсем не укрывшись, было зябко, а если заправить в пододеяльник одеяло, то слишком жарко), и встал. Александр подошел к столу, взял графин с водой и сделал несколько больших глотков. Поставив графин обратно, переместился к окну и распахнул его настежь. В комнату ворвался ветерок, прогоняя накопившуюся за сутки духоту. Солнце только-только решило покорить небесную вершину и не успело еще разогнать остатки ночи, которые изо всех сил стремились оттянуть неизбежное, пытались найти себе укрытие. Бер блаженно вдохнул чистый воздух. На Земле такое можно найти разве что вдали от цивилизации. Здесь же люди пока не успели нагадить, а местные слишком ленивы, чтобы додуматься до технологического общества с его прелестями и недостатками. Глава клана облокотился на подоконник и глянул вниз. Несмотря на ранний час, кое-кто уже проснулся и довольно бодро топал через двор. — Вась-Вась, ты куда в такую рань? — громко поинтересовался Александр. Главный «алхимик» клана недоуменно закрутил головой, потом все же посмотрел вверх. — Доброе утро, Александр Сергеич, — поприветствовал он Бера и замялся в ожидании, переминаясь с ноги на ногу. — И тебе доброе. — Бер ухмыльнулся. Понятно, куда спешит бывший бомж. Небось с утра трубы горят. — Ладно, иди. Но чтоб к вечеру был свеж как огурчик, а не как в прошлый раз! Ты мне понадобишься. — Да что вы! — На помятом лице появилось искреннее возмущение. — Я ни-ни… — Знаю я твое «ни-ни». Сам пьешь и других спаиваешь! Вась-Вась стоял и молчал. Понимал: дальше оправдываться себе дороже. Александр жестом отпустил бедолагу, и того точно ветром сдуло. Вот непробиваемый человек! Все ему нипочем. Абсолютно по барабану, в каком мире обитает, лишь бы выпивка в наличии имелась и власти не маячили перед глазами. Несмотря на недостатки бывшего бомжа, была от него и несомненная польза. Память Вась-Вася хранила много полезной информации. Порой казалось, что если бы он не пил, то смог бы переплюнуть весь имеющийся коллектив инженеров клана. Но он пил и распространял самогон по клану. Бер подумал, что пора взять производство и распространение алкоголя под контроль. Запрещать ни в коем случае нельзя. У людей должна быть отдушина. Однако алкоголики клану тоже не нужны, а значит, полный «госконтроль». «Хм. Это идея! Таким образом можно будет поправить материальное положение клана. Нужно обдумать вопрос. Например, создать в округе охраняемые таверны. А еще лучше выдвинуть идею на ближайшем совете. Пусть и другие голову поломают». — Александр посмотрел на горизонт. Пока он наслаждался краткой утренней прохладой и вялотекущими мыслями, солнце поднялось чуть выше, обещая жару, к которой так трудно привыкнуть. Никифоров вернулся почти без потерь, не считать же за потерю уазик, главное — люди целы, а машина… Жаль, конечно, проверенный временем УАЗ, но при желании можно собрать автомобиль из бесхозных, разбитых авто — их по городу еще достаточно. Некоторые даже на ходу. Один такой, «Lexus RX450h», стоит в гараже. Бойцы клана обнаружили его километрах в трех к западу от базы. Пошли проверить сведения от беженца о промышлявшей неподалеку банде, никого не нашли. Обратно возвращались другим путем и наткнулись на авточудо без окон, без дверей и почему-то без переднего пассажирского кресла. Зато с работоспособным движком и баком, заполненным наполовину. Теперь гордость земного автопрома красуется в гараже. Клановцы, изъявившие желание довести машину до ума, пытаются переплюнуть самих себя. Сделать комфортную замену расстрелянному ранее УАЗу. Для этого нужно найти подходящие детали кузова, добронировать, наварить раму и «кенгурятник». В общем, сделать из бывшего престижного внедорожника будущий престижный броневичок. Единственная и самая большая проблема — гибридный двигатель. С одной стороны, жрет такая махина удивительно мало — чуть больше шести литров. В нынешних условиях дефицита топлива это неоспоримый плюс, с другой… навернется электродвижок, и что тогда делать? Где запчасти брать? Александр постоял, посмотрел немного на процесс реанимации «лексуса», услышал парочку «инновационных» словечек, решил запомнить их на будущее и вышел под палящее солнце. По пятам следовал гнолл. Люди уже привыкли к нему и воспринимали аборигена кем-то вроде прирученного дикого зверя. Не лает, не кусает, и ладно. Только новички вздрагивали, оказавшись случайно рядом. Бер прошел вдоль стены и остановился около недостроенного участка. Суетились рабочие наверху, как раз принимали очередную порцию шлакоблока. Отец обещал, что сегодня стену обязательно закончат. Осталось положить два последних ряда в промежутке между возведенными недавно четвертой и пятой башнями. Старые вышки снесли, слишком они были слабо защищенными, и потому их признали непригодными к длительной осаде. Александр посмотрел на укрепления. Башни скорее напоминали доты времен Великой Отечественной войны, только трехэтажные. Построены они были не из шлакоблока, а отлиты из бетона. Предложение исходило от трезвого в тот день Вась-Вася. Поначалу решили не возводить столь трудоемкие оборонительные сооружения. Однако после того как патрулю клана, кстати, тому же самому, что обнаружил «лексус», повезло наткнуться на неразграбленный склад с забитыми мешками с цементом площадями, мнения в совете разделились. Одни были за строительство, вторые против, считая, что лучшая оборона — это качественная подготовка бойцов. Пришлось вмешаться Александру. Он, как глава клана, разрешил все сомнения. Башням быть, военную подготовку усилить! Надо было видеть глаза Сапрыкина. В них плескалось столько страдания, что Бер подумал: не пора ли подыскать Егору помощника? С такими нагрузками он скоро перестанет справляться с новобранцами.Строительство началось. Благо арматуры в развалинах валялось предостаточно, ходи собирай. Теперь по периметру поселения красовались шесть уродливых параллелепипедов, имевших длину основания семь метров и толщину стен больше метра. Перестраховались, так сказать. Вдруг у того же барона пара артиллерийских стволов обнаружится. Возвели башни быстро. Бер опасался, что потребуется уйма времени, но Вась-Вась, оказывается успевший поработать и на различных стройках, божился, что закончат за месяц. За месяц не успели, но в полтора уложились. Темпы роста бетонных укреплений особенно впечатлили Пшика. Ничего подобного и созданного за такой срок он раньше не видел. Александр чувствовал желание своего невольного учителя поучаствовать в заливании бетона по формам. Тот, словно ребенок, увидевший новую забаву, стремился к новому. Бер про себя посмеивался над гноллом, однако, памятуя о том, кто он, старался не подпускать аборигена близко, тем самым придав строительному процессу оттенок загадочности и колдовства, чего, в сущности, и добивался. За прошедшие пару месяцев ничего экстраординарного не произошло. Никто не напал, никто не тревожил. Люба давно пришла в себя. Генерал узнал, что женщина живет в клане. Говорят, разозлился неслабо, но обошлось. Вроде бы. Никифоров соврал, что подобрали перепуганную женщину на дороге, недалеко от места боестолкновения, и Давлетшина попросила убежища. Что она представителю Быстрицкого самолично и подтвердила. Генералу ничего не оставалось, поскрипел зубами и отступил. Торговля процветала. Потери в боях с гноллами восполнились за счет прибывающих зареченцев, и численность клана с каждой неделей увеличивалась, доставляя немало хлопот. Где всех разместить? Чем кормить, поить? Какой профессией владеют новенькие и на какую работу их определить? Во что одеть? По совести говоря, Бера организационные заботы задолбали. Хотелось уехать в Анапу и позагорать на пляже. Эх! Где та Анапа? Где черноморские пляжи? Мечтать, как говорится, не вредно, вредно не мечтать. Бер завершил утренний обход хозяйства возле загона с клеткой, в котором обитал добытый пару месяцев назад детеныш шантарха. Клетку, сваренную из металлических прутьев, дополнительно обнесли каменной стеной, чтобы любопытствующая детвора руки не протягивала. Хищник ведь. За это время шантарх существенно подрос. Уже тыкал носом Александра в грудь. Бер почесал зверюгу под подбородком, тот утробно рыкнул от удовольствия и прикрыл левую пару глаз, вытянув морду ближе к хозяину. — Что, Малыш, нравится? — Бер продолжал гладить своего будущего скакуна.
Александра с трудом отпустили в поход за детенышем свирепого хищника. Родные боялись за него, но Пшик настаивал на том, что настоящий наездник должен сам найти себе шантарха. Первый «запах мысли», как выразился гнолл, должен исходить от будущего наездника и хозяина. Бер не имел причин не верить словам Пшика и настоял на своем. Единственный, кто сопровождал Александра, был гнолл. Это породило еще большую истерию в семье и в совете. Всем казалось, что коварный абориген замыслил недоброе… Ну да бог с ними! Все прошло и закончилось благополучно. Когда Бер и Пшик вернулись, их вышла встречать большая часть населения общины. В руках Бер держал маленького шантарха. Детеныш зарычал на приблизившихся людей. Пришлось разогнать любопытных. — Ой! Какой чудненький крокодильчик! А это мальчик или девочка? — Не знаю. — Бер поинтересовался у знатока. Пшик ответил в том смысле, что раз вырастет воин, то самец. Александр не понял, как так может быть, но послушно повторил вслух объяснение гнолла. — Я назову его Малыш. Дядь Саша, можно его будут Малышом звать? — Настя крутилась рядом и пыталась дотянуться до детеныша. Хорошо, без Пушка пришла. Ее зверюга хоть расти перестала, и то ладно. — Не трогай его. Видишь, он боится. — Александр попытался отстраниться, но Настя не тот ребенок, от которого можно так просто избавиться. Девчушка обиженно надула губки. — Ладно, ладно. Пусть будет Малыш. Настя радостно завизжала. Малыш дернулся и зашипел. — А теперь брысь отсюда! — Бер проводил взглядом Настю и подумал, что женщины с детства учатся манипулировать мужчинами. И дал самому себе обещание: больше на поводу у этой егозы не идти, а то у следующего шантарха будет имя похлеще. Пупсик, например. Потом пришлось выдержать целую осаду, устроенную Марком Анатольевичем Гофманом. Дай ему волю, и от Малыша остались бы рожки да ножки. Вивисектор, блин! Жажда знаний у профессора перехлестывала через все края и границы. Пришлось пригрозить Марку Анатольевичу отлучением от науки. Когда профессор немного угомонился, Александр разрешил обследовать шантарха. Оказалось, динозавреныш вовсе даже и не ящер, а млекопитающий. По внешнему виду и не скажешь…
— Я тебе вкусненького принес. — Бер достал из пластикового контейнера первый кусок сырого мяса. Шантарх оживился и втянул ноздревыми щелями воздух. Бер кинул мясо зверю под лапы, с рук давать опасался. Не умел Малыш аккуратно есть с рук. У него, несмотря на юный возраст, зубки были уже о-го-го! Без пальцев, на раз, можно остаться. Малыш начал с упоением рвать свой завтрак на части и заглатывать. Приручение шантарха и воспитание из него боевого товарища — длительный процесс. Это вам не собака, не в обиду Дане будет сказано. Требуется ежедневный ментальный контакт наездника со своим будущим «скакуном». Подобный процесс приручения и в дальнейшем обучения имеет свои плюсы и минусы. Плюсы в том, что обученный шантарх беспрекословно подчиняется хозяину, моментально выполняет команды. И в отличие от лошади может загрызть не одну стаю волков. То есть сам по себе является грозным оружием. Может быстрее передвигаться по сильно пересеченной местности, и не нужно опасаться, что зверь сломает мощную лапу или потеряет подкову, в связи с полным отсутствием таковых. Минус, пожалуй, один. Однако настолько существенный, что перевешивает плюсы. Где взять столько людей, способных на мысленном уровне наладить контакт с хищником, подавить его волю и стать полноценным наездником? Бер задумчиво кинул очередной кусок мяса: «Жаль. Кавалерии нам пока не видать». По слухам, Дробыш занялся разведением лошадей. Некоторое их количество имелось в деревнях и пережило катастрофу. Только когда еще они дадут потомство? И главное, каким образом раздобыть привычных людям лошадей? Александр не представлял. Барон не продаст — и дураку ясно. А тем временем топливный кризис не за горами. С полученным заданием группа Гофмана не справляется. Спирт получили, но что-то у них не сходится. В общем, заправленная спиртом машина с переделанным двигателем с места трогаться отказывается. Попыхтит, погудит и глохнет. Сапрыкин разводит руками. Гофман поет одну и ту же песню, мол, не химик я, а биолог. Вась-Вась тоже отбрыкивается: по техническому спирту он не специалист, видите ли. А сколько проблем решилось бы сразу! Придется терпеть и покупать у Быстрицкого по космическим расценкам, а еще лучше найти первоклассного механика, который смог бы переделать двигатели автомобилей сообразно нуждам клана. Да где такого взять? Пшик прикоснулся к Александру, привлекая к себе внимание. Бер бросил Малышу последний кусок мяса и повернулся к гноллу. «У тебя хороший шантарх. Сильный, быстрый и послушный. Настало время учиться охотиться с ним в паре. В этой клетке его сила больше расти не будет. Ему нужен простор». «Я понял тебя». Что касалось воспитания шантарха, Бер полностью доверял гноллу. Пшик предоставлял бесценные сведения. Пожалуй, на сегодняшний день Александр стал единственным среди людей, кто знал о природе, повадках животных, растениях больше всех. Марк Анатольевич не уставал допытываться у главы клана, что тот успел узнать, и тщательно конспектировал рассказы. Бер терпел. А что делать? Чем больше и быстрее люди узнают об окружающем мире, тем выше будут шансы на выживание.
— Ксения хочет выйти замуж?! Да я ей такой «замуж» устрою! — бесновался Бер-старший. — Малолетка, а туда же! Где она? — Я тут, па. — Ксения заглянула в комнату. Локон волос вылез из прически, закрыв правый глаз. Ксюха нервным движением подправила волосы и вошла. Перепуганной она не выглядела — значит, настроила себя соответственно. — Ага, явилась не запылилась! — Глава семьи, в обычной обстановке довольно спокойный человек, в чрезвычайных ситуациях вспоминал, что он все-таки офицер, и тогда становился грозным отцом. В таких, редких, случаях всем могло показаться тесно в собственной шкуре. Судя по всему, данный эпизод явился для него полной неожиданностью, отсюда такая бурная реакция. Александр стоя подпирал плечом стену и молчал. Он понимал отца. Буквально час назад сам среагировал на известие подобным образом. Наверное, в нем взыграла братская ревность. Отдать сестренку под защиту и опеку, которую совсем недавно нянчил, какому-то прохиндею? А кстати, кто он? За шквалом нахлынувших эмоций Александр так и не удосужился узнать, кто избранник Ксении. Он надеялся, что не Гвоздь и не Фикса. Они, конечно, хорошие ребята, но иметь зятем одного из раздолбаев ему не улыбалось. — Ты что творишь, дочка? — уже чуть тише продолжал отец. — Неужели твою голову не посетила такая простая мысль, что сейчас создавать семью не время? Ты умная девушка, должна понимать! — А когда создавать? Когда на Землю вернемся? — вступилась за дочку Валентина Николаевна. По прищуру глаз матери можно было смело судить, что она готова стать на сторону дочери и защищать ее до конца. Александр подозревал, что мать узнала обо всем первой, но не ведал, что поначалу Валентина Николаевна орала на дочку похлеще, чем отец. Вот теперь заступается за младшую перед главой семьи. Женская солидарность в действии. — Все равно! Слишком рано ей выходить замуж! — накинулся Бер-старший на жену. — Я не могу не выйти замуж, — вставила фразу Ксения. — Это почему же? — Тон отца снова начал набирать обороты. — Будет, как я скажу! — Я беременна, — нанесла коварный удар Ксения. Не в бровь, а в глаз. Сергей Борисович как-то резко сник и устало сел на стул. Мать вытаращила на дочку глаза и, словно рыба, выброшенная на берег, открывала и закрывала рот. Она явно была не в курсе беременности дочери. «Во сестра, во дает!» — Александр продолжал спокойно подпирать стену. Заявление Ксении его ничуть не удивило. Внутренним зрением он ее не проверял, но какое-то «надцатое» чувство подсказывало ему, что разговор закончится примерно… как закончился. Бер понял, что пора брать инициативу в свои руки, иначе сегодня будет большой скандал. Опережая отца, он спросил: — Кто мой будущий зять? — И замер в тревожном ожидании. — Вы его знаете, — ответила сестра. По глазам было видно, отступать она не намерена. И поздно уже, честно говоря. Абортов в клане не делают. И неизвестно, есть ли в Зареченске такие специалисты? — Еще бы мы его не знали. — Александр отлип от стены и подошел к сестре. — Живем словно сельди в бочке. — Это Юра. — Какой Юра? — одновременно спросили мужчины. — Махов. — Я этого Махова… — начал Александр. «Ах ты, гаденыш! За моей спиной?! С моей сестрой?!» Но ни договорить, ни додумать сестра не дала. Она испуганно посмотрела на брата: — Только не бей его! Бер оторопел: — Где у женщин возникают дурацкие мысли? — У тебя было такое выражение лица… Ты меня напугал. — Не наседайте на нее. Ксюше нельзя волноваться! — опомнилась мама. В комнате установилась тишина. Вот так вот! Только что была готова сама отлупить дочь по мягкому месту, а теперь защищает от несуществующей угрозы. Александр подошел к сестре вплотную и положил руку ей на живот. — Ты чего, Сашка? — насторожилась Ксения, но не отодвинулась. — Тихо!.. Через пару минут, во время которых все боялись даже пошевелиться, глава клана повернулся к родителям и сказал: — Поздравляю, бабушка и дедушка, у вас скоро родится внук! Валентина Николаевна заплакала, Сергей Борисович ошарашенно перевел взгляд с сына на дочь и обратно. До него только сейчас дошло, что все серьезно и дочка выросла.
К свадьбе готовились всем кланом, как к событию века. Еще бы! Первое бракосочетание после «переноса». «Людям не хватает праздников. Надо ввести новый календарь и согласовать его с вэвэшниками, а то хрен его знает, когда Новый год», — подумал Бер, наблюдая за суетой подружек невесты. — Саша, тебе заняться нечем? — скорчив недовольную мину на лице, поинтересовалась жена Подберезина. — Понял, ухожу. — Александр развернулся к выходу. — И гоблина своего забери, — послышалось вслед. Гнолл все так же продолжал таскаться за Бером. Александр скосил на Пшика глаза. В последнее время глава клана стал подозревать, что абориген начинает потихоньку понимать русскую речь. Слишком часто он реагирует на слова, сказанные при нем, до того как Бер ему произнесет их мысленно. Сказали: иди. Идет. Сказали: стоять. Останавливается. Хорошо это или плохо, пока рано судить. Говорить Пшик все равно не сможет — иначе устроен речевой аппарат, но на слух абориген не жаловался. Значит, все может быть. Александр чувствовал недовольство гнолла. После признания Ксении пришлось отменить тренировки с шантархом, потому как дел появилось по горло. Бер попытался объяснить причину, но гнолл никак не мог понять, зачем нужна свадьба и с чем ее едят? Он понял все по-своему: человеческим самкам, чтобы дать хороший приплод, нужно пройти через магический ритуал, и только после этого они смогут родить. Бер отмахнулся и не стал больше пытаться растолковать обычай людей. Фиг с ним! Пусть понимает, как ему удобно.
Свадьба получилась с политическим оттенком. Александр не знал, каким образом разнеслись вести (точно кто-то сливает инфу Быстрицкому и барону!), но на праздничное мероприятие прибыли представители Дробыша, уже известные по прошлому посещению подполковник Федор Львович Селиванов и капитан Постриганов в сопровождении десятка боевиков из числа бывших милиционеров. Личности для Бера неприятные, но куда деваться? «Дорогие гости» прибыли с подарками. Жениху презентовали четырехзарядное охотничье ружье фирмы Benelli с гравировкой на стальной коробке и резьбой на деревянном прикладе. Где взяли такую красоту? Аж завидки берут! Невесте привезли колье из белого золота с рубинами. Не иначе чью-то усадьбу смародерствовали. Ой, неспроста такие подарки! Сестру, естественно, дипломатические игрища власть имущих не волновали. Она просто была счастлива и рада самому процессу принятия подарков. Когда застолье началось и народ стал произносить первые тосты, приехал… Быстрицкий собственной персоной и сопровождающие лица! В свите генерала присутствовала и Дарья, та самая девушка, которая так эффектно покинула кабинет Быстрицкого. Пожалуй, единственная гостья, которой Александр был рад. Генерал представил прибывших с ним людей. — А это моя дочь Даша. «Не любовница», — с облегчением подумал Бер. Пришлось немного перетасовать сидящих за столом, чтобы посадить высокопоставленных гостей ближе к молодоженам. Процесс передачи подарков повторился. Они оказались более скромными, чем от барона. — Будто свадьба принцессы! Послы, цари, государевы люди сопредельных стран, — прокомментировал Вячеслав. — Не ехидничай, — посоветовал Александр. «Теперь напиться не получится. Не просто так же они все прибыли?» — с горечью подумал глава клана. Под вечер, когда появились первые «кони пьяные, хлопцы запряженные», к Беру подошел представитель барона. — Замечательная свадьба! И сестра у вас — прелестная девушка! — Из уст Селиванова слова прозвучали, как начало монолога маньяка. Бер сдержался, несмотря на то что очень сильно хотелось нахамить. Вместо этого дипломатично сказал: — Да, сегодня Ксения поразила всех. Не в последнюю очередь благодаря вашему подарку! Передайте господину Дробышу огромное спасибо. — Обязательно передам, — пообещал подполковник и замолчал. — Выкладывайте, — прервал затянувшуюся паузу Бер. — Вы ведь прибыли не просто подарки вручить и уехать. Чего опять хочет барон? — Как всегда, торопитесь? Эх, молодость, молодость! Александр не стал отвечать и смотрел на представителя барона в ожидании. — Мы знаем про аборигена, которого вы приютили. Даже имя ему дали: Пшик! — Селиванов коротко хохотнул. — Забавно, но название расы начало приживаться и у нас. Гноллы. Надо же!.. Я навел справки и узнал, что такая раса была в компьютерных играх! — Подполковник снова рассмеялся. — Не будете против, если я закурю? — Курите. Представитель барона затянулся и выпустил сизый дым. — В это тревожное для всех время… — Перестаньте! — прервал его Бер. — Простите, но я не любитель долгих хождений вокруг да около. Собеседник вздохнул: — Я заметил. Что ж… Давайте откровенно. Мы хотим позаимствовать вашего гнолла в качестве эксперта, если так можно выразиться. Более нелепого предложения Бер просто не ожидал. И расхохотался. Многие начали оглядываться на главу клана. Отсмеявшись и утерев выступившие на глаза слезы, Александр поинтересовался: — Экспертом в какой области? Половых взаимоотношений коренного населения? Нет?.. Дайте угадаю. Вы нашли магические бусы местного производства и теперь гадаете, для какого ритуала они предназначены!.. — Зря насмехаетесь. Я поясню. Господин Дробыш наделил меня соответствующими полномочиями. — Я весь внимание. — Мы организовали экспедицию на запад. И нашли заброшенный город. Теперь хотим отправить вторую экспедицию покопаться в найденных древних развалинах, обустроить там лагерь, чтобы в дальнейшем использовать его в качестве промежуточной базы. От этого города отходит дорога и заканчивается через двести километров на опушке джунглей. Наши люди сдуру сунулись туда. Из тридцати человек вернулись пятеро. — Подполковник достал платок и вытер вспотевшую шею, затем аккуратно сложил платок вчетверо и засунул его в карман. — Хотелось бы узнать, что там такое. Гнолл нам необходим как проводник, на худой конец, как существо, имеющее представление, чего можно бояться, а чего нет. Сами понимаете, лесные хищники совсем не то же самое, что хищники степей. Достаточно вспомнить земные тропические леса и сравнить их со степями Средней Азии. Без знающего местные особенности аборигена шансов вернуться немного. Бер стоял ошарашенный новостью. Он переваривал услышанное добрых пять минут. Представитель барона терпеливо ждал. Наконец Александр спросил: — Зачем это барону? Что он желает найти? Или вы обнаружили в древних развалинах нечто такое, что заставляет вас искать дальше? — Можете не верить, но нами движет простое любопытство. «Ага, как же! — подумал Бер. — Ради простого любопытства не посылают на убой десятки людей». — Пшик не узник, — сказал он вслух. — В принципе он может уйти в любой момент. Но вряд ли гнолл даст согласие на участие в вашей авантюре. — Попробуйте его уговорить. — Допустим, он согласился. Каким способом будете с ним общаться? Выучите его шипение и рычание? Учтите, в речи аборигенов присутствуют жесты и движения хвостом. И потом, не верится мне в стремление господина барона заиметь лавры первооткрывателя. — Вот заладили! — Подполковник нервно хлопнул рукой по колену. Видать, приперло мужиков. Александр не ответил, лишь испытующе смотрел на собеседника. Селиванов не выдержал и продолжил первым: — Вы можете общаться с ним мысленно. «И это им известно», — отметил про себя Бер. — Будет разумным, если вы отправитесь с нами, — между тем продолжал Селиванов. — Можете взять часть своих бойцов. Обещаю, мы очень хорошо заплатим и дадим долю в добыче. К тому же закроем глаза на то, что клан явно замешан в нападении на одну из деревень баронства. — Нам рассказали об этой трагедии Давлетшины. Мы приютили несчастных женщин. Им здесь понравилось жить. Не в наших правилах выгонять нуждающихся. И уверяю вас: клан первым ни на кого не нападает, — ответил Бер, а сам подумал: «Хрен тебе, козлина! И Любу вам подавай, и корыстных интересов не имеете? Прохиндеи! «Простое любопытство, простое любопытство»!..» — мысленно передразнил Александр подполковника. — Для принятия решения мне нужны отчеты первой экспедиции. Хочу знать, что мы собираемся искать, — решительно добавил он. — Документы будут предоставлены, — явно облегченно кивнул Селиванов. — Тщательно подумайте над тем, что я сказал. — Обязательно. — И последнее. Я вас очень прошу: знать о нашем разговоре господину Быстрицкому необязательно. — Это я обещаю. Подполковник кивнул и отошел к гостям. Добрая сотня человек орала на весь двор: — Ах эта свадьба, свадьба, свадьба пе-эла-а и плясала… Александр постоял немного в одиночестве, наблюдая за буйством. Вроде вокруг полно веселящегося народа, но в то же время никто не решался побеспокоить начальство. Нет. Вон Никифоров спешит составить компанию. — Чего от тебя хотел этот гусь? — поинтересовался Вячеслав. — Гнолла. — ?! — Брови Никифорова взметнулись вверх. — Говорит, мол, сдайте в аренду. Одна бровь майора поднялась чуть выше. — Хватит секретничать! — налетела Ксения и схватила брата за руку. — Пойдем потанцуем. На моей свадьбе не должны обсуждаться дела! — Потом расскажу, — успел шепнуть Александр, прежде чем счастливая сестра втащила его в круг танцующих. После парочки танцев жених, пардон, новоиспеченный муж увел Ксению, и Бер остался один, не надолго. Не успел он выйти из круга выплясывающих клановцев, как столкнулся нос к носу с дочкой Быстрицкого. — У вас красивая сестра. — Да, — лаконично ответил Бер. Что говорить дальше, он не знал, попросту растерялся поначалу. Импровизированный оркестр из двух гитар и аккордеона заиграл медленную латиноамериканскую мелодию. В каком именно стиле, Александра не волновало, главное, музыка позволяла степенно передвигать ногами по вытоптанной танцевальной площадке. — Разрешите? — сказал он и, не дожидаясь ответа, взял Дарью за руку. Ее маленькая кисть оказалась в его крепкой мужской ладони. Он положил левую руку на талию девушки. — Быстрый! — Ее глаза улыбались. — А может, я не желаю с вами танцевать? Бер сильнее прижал девушку к себе. — Нахал, — прокомментировала она, но не отстранилась. — Какой будет следующий шаг? Затащите бедную, беззащитную меня на сеновал?.. Они закружились в танце. — Тут я пас, — произнес Бер. Запах молодой красивой женщины начинал кружить ему голову. Оставалось сожалеть об отсутствии пресловутого сеновала. — Почему? Любая женщина обидится, если ею пренебречь, особенно когда женщина думает, что делает мужчине одолжение. — Вы не одна придете. С вами припрется целый взвод кузнецов. Какое при посторонних свидание? — Это точно! — Ее смех, чуть с хрипотцой, был приятен на слух. — Я смотрю, вы сделали большие успехи, — отсмеявшись, сказала девушка. — Отстроили целую средневековую крепость! Абориген, говорят, бегает за вами по пятам, прирученные хищники живут, один вид которых приводит меня в ужас. Расскажите, как вы смогли договориться с дикарем? — прищурилась Дарья. Бер понимал, что она подошла к нему не потому, что он красавец. И получить подтверждение этому, пусть косвенное, было неприятно. Наверное, на его лице что-то такое промелькнуло, и девушка поспешила сменить тему: — У нас жизнь постепенно налаживается. Можно отдохнуть, как на Земле. Недавно открылся ночной клуб. Туда подвели электричество, теперь можно танцевать и веселиться под электронную музыку, и оркестр неплохой в клубе есть. Приезжайте, развеетесь? Я там тоже иногда бываю. Александр не успел ничего ответить. Танец завершился, и Дарья быстро отошла, оставив партнера в недоумении. Первый день свадьбы подходил к концу. Часть гуляющих продолжала пить, есть и веселиться. Менее выносливые разошлись по своим комнатам. Были и такие, кто лежал, уткнувшись, как говорится, мордой в салат. Сегодня можно, сегодня праздник. «Странно. Чего Быстрицкий не подходит? Ограничился тем, что подослал дочку. А чего хотели? Почву прозондировать?» — недоумевал Александр и сглазил. — Хорошо погуляли. Давно так душа не отдыхала! — раздался сзади голос. Бер обернулся. — Пожалуйста, присаживайтесь, — показал он на пустующее место рядом. Совсем недавнотут сидел Вячеслав. Но ему некогда рассиживаться — бегает, за порядком следит со своими архаровцами. Еще бы, столько народа подвыпившего. А какая русская свадьба без мордобития? За нашими людьми глаз да глаз нужен. Стоило генералу присесть, подбежали две женщины, подсуетились, заменили тарелки на чистые. Разложили в них закуски и так же незаметно исчезли. — Налей старику рюмашечку, — попросил генерал. Бер выполнил пожелание. — За твою сестру! Пусть жизнь у нее сложится счастливая, — произнес Быстрицкий тост. — Спасибо, Анатолий Иванович, — поблагодарил Бер и опрокинул в рот наполненную рюмку, краем глаза отметил обозначившегося неподалеку Вячеслава. Тот пытался, не привлекая внимания, приблизиться и послушать, о чем говорят «короли». Бер отпальцевал ему, чтобы не маячил. — Помнишь наш предыдущий разговор? — спросил Быстрицкий. — Как не помнить, помню. — Объединиться я не предлагаю. — Генерал отрезал кусочек мяса, нанизал на вилку и забросил себе в рот. — Ты обещался взять в обучение моих людей. Я в долгу не останусь и Давлетшину вам прощу. «Далась вам Люба!» — Э-э, нет, товарищ генерал. Люба сама пожелала остаться с нами, и к нападению на колонну мы не имеем никакого отношения. С претензиями к Селиванову обращайтесь, — перевел стрелки Александр. — Верю, — пошел на попятную генерал. И метнул злой взгляд в сторону дробышевца. — С ним я еще поговорю на эту тему!.. Ну так как, возьмешься? — вернулся он к теме беседы. — Куда же я денусь, раз обещал, — не стал отпираться Александр. — Но не гарантирую ежедневных занятий. Личного времени мало. — Времени всегда недостаточно. — Сколько собираетесь отдать на обучение? — полюбопытствовал Бер. Действительно интересно, какое количество паранормов работает на генерала? — Пока двоих. — Хорошо, присылайте. Поработаю академиком. — Вот и славно! — обрадовался Быстрицкий. — Одного из учеников ты знаешь. Дарья, моя дочка. Второй — мой офицер. Оба здесь, и я думаю, вы не будете против, если они останутся? — Стоп! Так ваша дочь… — Да, имеет такой талант! — Губы генерала, при воспоминании о Дарье, растянулись в доброй улыбке. «Дарья?! Обучать ее? Это меняет дело или не меняет?» — продолжал удивляться Бер и чуть не прослушал, о чем говорит главный вэвэшник. — Я продолжаю внимательно следить за твоими успехами. Думаю, наш военный союз имеет смысл продлить. Барон и гноллы… я не стану перечислять все опасности. Ты должен понимать, чем меньше остается припасов, необходимых вещей, тем чаще будут происходить нападения мародеров и бандитов. Люди разбрелись по городу и окрестностям, собираются в мелкие общины. Они уже в опасности. Боюсь, организованные в стаи преступники могут и до вас добраться. Уничтожить не уничтожат, слишком вы стали крупной добычей, однако пощипать смогут. «Вам тоже, надеюсь, скоро не по зубам будем», — проскользнула мысль у Бера. — К чему вы клоните? — вслух спросил он. — Я предлагаю организовать совместные рейды. Очистить часть города, где проживает большинство людей, от всякой мрази. Бер задумался: «Темнишь ты, дядя. Какая от клана может быть помощь? От силы можем выставить семь десятков бойцов, из которых треть — новенькие. А у тебя полноценный батальон наберется». — Такие вопросы не решаются на пьяную голову. Почистить Зареченск мы не отказываемся, — начал Бер. «Не получится, дядя, у тебя чужими руками жар загребать». — Лучше поделить город на зоны ответственности. По типу территориальных мандатов ООН. Привлечем другие общины. Вы, как самая большая и богатая, могли бы поделиться оружием и припасами. Например, с Фадеевым. Они порядочные люди и не откажутся поучаствовать. Александр к месту вспомнил небольшую общину зареченцев и их руководителя. Три десятка семей объединились и живут в одной из девятиэтажек. Многие в ней жили и до катастрофы. Занимаются тем, что разбирают развалины и обменивают найденные полезные вещи у вэвэшников на еду и патроны, часто приходят и в клан торговать. — Гм… — Генерал сделал вид, что обдумывает предложение. Бер понимал, Анатолий Иванович на раздачу оружия не пойдет, и предложил лишь из-за того, чтобы посмотреть, насколько далеко готов зайти генерал. — Я подумаю над таким вариантом. «Понятно. Генерал «подумает». Ну и мы подумаем». Быстрицкий поднялся со стула. — Желаю хорошо повеселиться, не каждый день сестры замуж выходят. А я пойду отдыхать. Стар уже для долгих посиделок. Александр тоже встал из-за стола. — Вам и вашим людям приготовили гостевые комнаты. Бер подозвал жестом одного из бойцов, выполняющих функции дружинника, и приказал: — Пусть гостей проводят в выделенные комнаты и снабдят всем необходимым. — Сделаем, командир! — И боец помчался искать ответственного за размещение гостей.
Глава 19
— Чего делать будем? — Никифоров после рассказа Александра о переговорах с Селивановым и Быстрицким находился в задумчивом состоянии. — Ничего. Пока Малыш не вырастет, я не покину клан, иначе усилия и время, потраченное на него, пропадут впустую. Будем изучать материалы об экспедиции, переданные бароном. — Бер похлопал по черной папке, лежащей на столе. — Почитаешь, дашь ознакомиться? — Само собой. Тут с учениками новыми разобраться необходимо, — продолжал Александр, — оно и к лучшему. С нашими я почти забросил занятия, а так появился повод образовать целую школу. Где только времени взять на все остальное? — Ничего. Справишься, — подбодрил его майор. — Ты не упускай такой момент. Пока генеральская дочка у нас, мы под плотной защитой. Никто нас не тронет без последствий для себя — ни барон, ни обычные бандиты. Разве что гноллы оборзеют, но и тут мы можем рассчитывать на немедленную помощь со стороны вэвэшников. Быстрицкий не оставит без защиты своего единственного ребенка. — Все. Давай закругляться. Позже обсудим и разжуем новый расклад. У меня голова не соображает и глаза слипаются. Ксюшина свадьба вымотала меня, а завтра ожидается продолжение банкета. — Ничего, наоборот, будет проще. Гости разъедутся. Большая часть народа будет отлеживаться после сегодняшней попойки. Останутся самые стойкие и те, кому по статусу родственников и друзей семьи положено присутствовать. — Да уж, люди оторвались на славу, — вспомнил Бер сегодняшний день. — Спокойной ночи. Пойду я. — Никифоров поднялся из кресла и направился к двери. Голова у майора немного кружилась от выпитого. — И тебе, — пожелал в ответ Александр.— Хороший Малыш, хороший. — Бер гладил шантарха по голове. Зверь порыкивал от удовольствия. Александр посмотрел вдаль. На горизонте маячило стадо зубров. Между Бером и Малышом уже установилась достаточно прочная ментальная связь, чтобы чувствовать друг друга даже вне пределов видимости. В данный момент Бер ощущал нетерпение шантарха. — Тебе пока нельзя охотиться на них. Затопчут тебя и меня заодно, даже не заметят. Выберем жертву попроще, — проговорил Александр, продолжая гладить Малыша и мысленно удерживая животное на месте. Самое сложное в приручении шантарха оказалось приучить его не реагировать на звуки выстрелов. Несколько дней Бер потратил на то, чтобы зверь привык к пальбе. Он стрелял в воздух возле загона с Малышом одиночными и очередями. В процессе пришлось немало выслушать нелестных отзывов от женщин клана. — Может, хватит, сынок? Люди жалуются. Есть же полигон для баловства, — не выдержала даже мать. Объяснений Бера, что Малыш после такой «тренировки» становится слишком возбужденным, слабо реагирует на команды, а значит, может быть опасным, и что в этом случае на полигон придется таскать и тяжеленную клетку, никто слушать не хотел. Женщины, что с них взять! Александр понимал недовольных, но проделывать лишнюю работу не собирался. Пришлось надавить на всех авторитетом и заставить потерпеть. Когда наступил момент и Малыш перестал вздрагивать, а его моральное состояние стало возможным охарактеризовать, как «хватит, хозяин, дурью маяться, лучше пожрать дай», Бер вздохнул с облегчением, а следом — и вся община. Пшик был доволен успехом ученика и говорил, что скоро наступит время, когда его услуги не понадобятся, и выразил надежду, что сможет отправиться назад, в свой прайд.
«Что скажешь, Пшик? Ты более опытный охотник, чем я. Командуй», — сформулировал свою мысль Бер. «Мудрость твоя велика. Не каждый шхас согласился бы подчиниться простому охотнику хашш. Обещаю не подвести тебя, Великий. — Пшик низко поклонился и легонько дотронулся до ноги Бера хвостом. Александр уже знал, что этот жест — знак признательности у хашш. — Нам нужно найти ургуш, чтобы молодой шантарх пустил первую в жизни кровь. Ургуш будут ему по зубам», — посоветовал гнолл. «Тогда вперед, Пшик!» Человек, гнолл и нетерпеливо взрыкивающий шантарх начали спуск с пологого холма. Позади остался разрушенный Зареченск с проблемами и людьми, которые их создают. Впереди — бескрайние степные просторы нового мира и неведомые опасности, подстерегающие неопытного человека, но Александр чувствовал: с такими тремя защитниками, как гнолл, Малыш и его автомат, ему ничто не грозит. Он ошибся в собственных суждениях. Поначалу все шло хорошо. Обнаружили небольшое стадо ургуш. По совету гнолла Бер с Малышом скрылись за холмом. Сам Пшик должен был подкрасться к стаду и, спугнув животных, погнать их в засады. Дальше должно быть просто. Подбодренный мысленным приказом и жаждой крови Малыш выскочит и завалит добычу. Все! Недовольных нет, пошли домой. Александр отвел Малыша на намеченную позицию и стал прислушиваться. По его прикидкам, скоро должен был послышаться топот множества копыт. И перестук ног ургуш донесся до слуха, только далеко в стороне. Бер напрягся, не зная, что же делать и чего ждать? Топот удалялся, и, когда Александр решил, что охота сорвалась, неподалеку раздалось рычание, визги и громкая возня. Малыш забеспокоился, а уж как разволновался Александр! Он взлетел на возвышенность, шантарх не отставал. То, что Бер увидел, заставило кровь переполниться адреналином. У подножия холма невиданный ранее хищник трепал Пшика, точно тряпку, и было непонятно, жив гнолл или душа аборигена уже в местном аналоге рая. Вид хищника Александру очень не понравился. В другое время, в ином месте он бы уже драпал, только пятки сверкали. Приземистое гибкое тело на четырех мощных лапах покрывала крупная чешуя, из которой эволюция наверняка сделает в будущем прочный панцирь, но и сейчас толстые чешуйки просто так не пробьешь и не прогрызешь. Шею и позвоночник защищал толстый нарост. Плоская, вытянутая вперед морда оканчивалась широкой пастью, усеянной множеством изогнутых внутрь зубов. Гноллу можно было только посочувствовать. Александр не успел ничего толком осознать, как Малыш ринулся вниз, издав на ходу такой рык, который сделал бы честь любому земному льву. — Малыш, стоять! — заорал перепуганно Бер, но куда там! Шантарх несся вперед, разинув пасть. Хищник, напавший на гнолла, услышал голос нового противника и бросил Пшика на землю. Александр, пока Малыш не сошелся в схватке с врагом, который заведомо сильнее, открыл огонь. Надо было выстрелить из подствольника, но Бер справедливо опасался задеть Малыша. Да и Пшик, возможно, живой еще. Хотя это вряд ли, после такой трепки. Стрельба не принесла видимого результата. Шантарх и неведомый хищник столкнулись. Бер бегал вокруг, примеряясь: то приложит приклад к плечу, то отскочит подальше. И после каждого крика боли Малыша сердце парня замирало. Наконец хищник подставил спину, и Александр дернул спусковую скобу. Короткая очередь пробила толстую чешую. Тварь отскочила от шантарха и хлестким ударом хвоста попыталась достать новую помеху. Александр чудом увернулся, покатился по жесткой траве, вскочил и снова дал очередь в три патрона. Раненный в нескольких местах Малыш схватил нежданного врага за хвост и рванул изо всех сил. Несмотря на меньший вес, у него получилось оттащить противника на несколько метров от хозяина. Тварь вновь развернулась к шантарху и приготовилась сигануть на спину Малышу. Бер, скорее по наитию, чем из расчета, решил рискнуть. За те доли секунды, которые потребовались мышцам хищника, чтобы превратиться в мощные пружины и толкнуть тяжелое тело вверх, Александр переключил режим огня и выпустил из подствольника гранату прямо под брюхо хищнику. Бер тут же постарался отпрыгнуть как можно дальше в сторону. Раздался хлопок, взметнулась земля, и взрывная волна перевернула существо на спину. Тугой воздух ткнул Александра в спину. К счастью, все осколки достались твари. Малыш не сплоховал, тут же вцепился ей в горло и сжал челюсти. В стороны брызнула темная кровь, и тело поверженного противника забилось в конвульсиях. Малыш не выпускал горло, пока хищник не перестал дергаться. Когда наконец это произошло, молодой шантарх распрямился и зарычал, празднуя свою первую победу. Александр мельком глянул на него, подумал, что раны шантарха подождут, и опустился на колени подле гнолла. Пшик представлял собой окровавленный кусок мяса и тем не менее дышал. «Ты как, дружище? Больно? Я постараюсь помочь», — послал мысль Бер, без всякой надежды, что будет услышан и понят. «Спасибо. Мне не больно. Ты поистине Великий Шхас, и твоя громыхающая палка великое оружие!» Александр вскочил и развернулся. Перед ним стоял гнолл. «Пшик? ТЫ?!» «Я. А ты ждал не меня?» Бер уловил исходящее от гнолла слабое удивление. «Я думал, это тебя чудовище только что рвало на части!» — Александр переводил взгляд со стоящего рядом Пшика на умирающего гнолла, лежащего на земле, и обратно. «Нет, шхас. Как мы и договаривались, я подкрался незамеченным к стаду и погнал ургуш в вашу сторону. Я не знал, что в высокой траве прячется большой хашира[191] и другой хашш», — пояснил гнолл. Он опустился на колени и сорвал окровавленный пояс с чужого аборигена. «Плохо. Он не из моего прайда. Разведчик Обгоняющих Ветер. Племя изгоев. Враги». Гнолл встал с колен и посмотрел куда-то за плечо Бера. «Поздно», — коротко бросил он. Александр проследил за направлением взгляда Пшика. Несколько десятков гноллов, вооруженных короткими копьями, выстроились полукольцом и медленно приближались. «Что делать будем, Великий?» — спросил Пшик. Никакого волнения в мыслях гнолла Бер не уловил. Пшик хороший воин и охотник, и смертью его было не запугать. Александр знал это теперь совершенно точно. «Сражаться», — ответил Бер и открыл огонь. В первые секунды боя громкие выстрелы «Грозы» и непонимание аборигенами причин гибели нескольких воинов внесли сумятицу в их ряды. Александр воспользовался моментом и перезарядил подствольник, выстрелил. Столб земли, в два человеческих роста, вырос под ногами одного из хашш, подбросив неудачника вверх, причем туловище приземлилось отдельно от ног. Обгоняющие Ветер шарахнулись в стороны. Бер успел сделать еще две короткие и меткие очереди, и гноллы лишились еще парочки воинов. Наверное, они получили приказ атаковать. Хашш с места вдруг набрали сумасшедшую скорость. Надо сказать, быстрое приближение дикарей вкупе с их манерой передвигаться производило неизгладимое впечатление. Автомат Бера успел только пару раз коротко рявкнуть, и вот уже перед глазами раскрытая пасть, и вражеское копье стремительно приближается к горлу Александра. Бер уклонился, переместился в сторону, воткнул ствол в бок противника, выстрелил. Магазин пуст. Нашпигованного последними пулями гнолла инерция проносит мимо, хашш спотыкается и замертво падает на траву. Сбоку раздается рык Малыша. Шантарху приходится несладко. Сразу десяток аборигенов признали его достойным противником и пытаются достать зверя копьями. Александр отстраненно отметил, что гады метят в раны Малыша. Сзади творилось неладное. Бер прыгнул вперед и попытался развернуться к опасности лицом. Немного не успел. Сильный удар в плечо бросил его на землю. Александр откатился в сторону, в почву воткнулся длинный наконечник копья. Костяное жало резко взметнулось вверх и снова вниз, метя в ускользнувшую добычу. Бер отмахнулся бесполезной «Грозой», снова перекатился, попытался вскочить и получил удар в спину, швырнувший его на пару метров вперед. Может быть, этот удар спас Александра от мечтающего напиться человеческой крови наконечника копья. Бер резво вскочил, в горячке боя боли он пока не чувствовал, и быстро огляделся. Четверо гноллов приближались к нему с разных сторон. «Где Пшик?» — мимолетно подумал парень, но искать взглядом не стал — себе дороже будет. Бер откинул в сторону автомат, все равно перезарядить не успеет, а в ближнем бою он бесполезен. Достал нож и ПМ. — Ну, суки, налетай! — выкрикнул весело и зло. И хашш, будто поняли смысл слов, напали с четырех сторон. Может, эндокринные железы впрыснули дополнительную порцию адреналина в кровь, а может, сыграли роль обретенные в новом мире возможности, но, скорее всего, на восприятие Бера повлияло и то и другое. Время будто замедлилось, и скорость движения противников упала до приемлемого для успешного реагирования человеком уровня. Но все равно быстро, очень быстро двигались чужие гноллы! Бер еле успевал, сухожилия трещали, мышцы кричали от боли. Но все потом, потом. А сейчас… Выстрел в морду из пистолета, поворот, уход от копья. Успеть полоснуть по запястью гнолла. Брызнула кровь. Успел. Александр присел, пропуская древко над головой, две пули вылетели из ствола «макарова» и впились в живот неосторожного противника. Гнолл завыл и завертелся юлой, выходя из боя. Режущая кромка наконечника копья распорола кожу на скуле. Кровь теплой струйкой потекла по шее на плечо. Александр выстрелил в обидчика и развернулся к четвертому. И тут же получил удар в бедро. Наконечник вошел на половину длины. Гнолл выдернул оружие, не забыв слегка повернуть костяное лезвие в ране. Бер с рычанием — получилось не хуже, чем у Малыша, — сделал длинный прыжок в сторону гнолла. Абориген не ожидал от него такой прыти и не успел среагировать. Александр с силой воткнул нож в грудь врага по самую рукоятку, толкнул оседающего противника на спину и навалился сверху, при этом продолжая давить и проворачивать нож. Бер, не обращая внимания на гнилой дух из пасти гнолла, просто давил изо всех сил. — Что, падла, не нравится? Вот и мне не нравилось! — зверем шипел он. Гнолл под ним дернулся пару раз и затих. Бер приподнялся, попытался встать, в ноге резануло болью, и он смог лишь сесть, используя тело мертвого аборигена, как лавочку. Огляделся. Вокруг валялись трупы воинов хашш. Где-то в стороне слышался рык шантарха. А где же Пшик? И что дальше? Все закончилось? — Пшик! — крикнул Бер, но из горла вырвалось какое-то карканье. — Малыш!.. И тут из ушей Александра словно вынули вату. Он одновременно услышал звук пулеметных выстрелов и шум моторов. Бер оглянулся: приближались два уазика. Александр быстро осмотрелся. Гноллы убегали. Пули настигали аборигенов, пыльные фонтанчики возникали то тут, то там. Он не стал смотреть на бойню. Не вставая с трупа, с трудом вытянул раненую ногу. Сидеть стало намного удобнее. «Надо бы рану перетянуть», — пришла усталая мысль. Уазики подъехали, из машин выскочили бойцы клана, часть немедленно рассредоточилась вокруг Бера, а несколько клановцев двинулись на поле боя и принялись делать контрольные выстрелы. Во избежание, так сказать. — Пшика найдите, — попросил Бер. — Он где-то среди этих. — Найдем, — пообещал кто-то. В круг вошел взъерошенный Вячеслав. — Вы вообще откуда здесь? — спросил Александр. — Это вместо «спасибо»? — Никифоров критически осмотрел Бера с ног до головы. Зрелище то еще. Одежда порвана, вся в зеленых травяных разводах. Щека рассечена, разгрузка заляпана своей и чужой кровью. Из ноги тоже капает, окрашивая землю и траву в красный цвет. — Спасибо. И все же? — Неужели ты думал, я оставлю тебя без присмотра? Охотник ты наш! Бер смолчал. А что тут скажешь? Он устало смежил веки и послал мысленный призыв. Один, второй, третий… Наконец шантарх откликнулся. Бер позвал: «Малыш! Пойдем. Пора домой. Дома тебя покормят». В ответ пришел мыслеобраз. Малыш сообщил, что уже сыт. Ну да, ну да… Александр чувствовал, что, несмотря на серьезную трепку, которую шантарх сегодня получил, он остался доволен веселой прогулкой с хозяином. — Мы, кажется, нашли Пшика! — крикнули в стороне. — Посмотрите, он это или не он, а то я не уверен. — Иду! — отозвался Никифоров. — Вы чего стоите?! Перевяжите его! Видите, начальство кровью истекает! — прикрикнул на подчиненных Вячеслав. Стоявший рядом боец спохватился, достал аптечку и приступил к оказанию медицинской помощи. Бер поднял глаза на бойцов. Все смотрели на него. Во взглядах людей было что? Уважение? Удивление? Наверное, всего понемногу. Никому из людей пока не удавалось завалить нескольких гноллов врукопашную. До сегодняшнего дня. На гребне холма показался Малыш. Припадая на одну лапу, шантарх спешил вниз, к людям. Надо будет напомнить хозяину, что он обещал покормить. Это ничего, что сейчас не хочется. Потом захочется. И вообще, жестковатые эти… с колючими палками. Первым делом, после перевязки, Александр попытался доковылять до Пшика. Вячеслав хотел подставить плечо, но Бер отстранился: — Я сам! Прихрамывая, подошел к гноллу. Опустившись рядом на землю, Бер приступил к осмотру. Пшик был весь изранен. Как минимум из десятка глубоких порезов текла кровь, и вместе с ней уходила жизнь аборигена. Александр отметил про себя, что ему будет действительно очень жаль, если хашш умрет. Он уже свыкся с постоянным присутствием Пшика. Простота и непосредственность не испорченного цивилизацией существа вызывала некоторую симпатию. Бер попытался сосредоточиться, но, как назло, ничего не получалось. Обстановка и боль во всем теле не позволяли взять себя в руки. После нескольких бесплодных попыток Александр разочарованно выдохнул. К тому же главу клана начинал пробивать озноб, и тело мелко задрожало — последствия лошадиной дозы адреналина, блуждающей в крови. О том, чтобы хоть немного подлечить гнолла или Малыша, сейчас нечего и думать. Бер с трудом поднялся, не отказываясь на этот раз от помощи. Он принял решение: — Собираемся домой. — Давно пора, — буркнул Никифоров. Александр проигнорировал реплику или просто не услышал. — Пшика перевяжите и осторожно погрузите в машину. — Бер обернулся и позвал: — Малыш, иди сюда! Шантарх, довольный — Александр чувствовал настроение зверя, — несмотря на полученные повреждения, потрусил к хозяину. Клановцы поспешно и с опаской расступились перед Малышом. Зверь ощутил страх людей перед ним и удовлетворенно зарычал, клацнув напоследок зубами. — Спокойно, спокойно, Малыш! Иди сюда, хороший мой. — Александр почесал животное между глаз. Убедившись, что шантарху не грозит свалиться от кровопотери, Бер обратился к бойцам: — Готовы?.. Тогда чего стоим? Всем по машинам! — Уже сидя в уазике, попросил водителя: — Пожалуйста, не гони, а то Малыш отстанет. Ищи его потом… Боец кивнул и повернул ключ зажигания.
К бывшему детскому саду, усилиями многих людей превращенному в настоящую крепость, добрались не так быстро, как того хотелось. Пришлось трижды останавливаться и ждать, когда Малыш догонит людей. Пользуясь вынужденными остановками, Александр с беспокойством осматривал Пшика. Гнолл по-прежнему не приходил в себя, однако дышал, и это вселяло некоторую надежду, что абориген сможет выкарабкаться. Бер пока не знал, каким образом помочь Пшику. Анатомия хашш была ему мало знакома, и это его личное упущение, о чем сейчас приходилось сожалеть. Бер знал только, где находятся жизненно важные органы (заслуга анатомических опытов профессора Гофмана), чтобы иметь больший шанс отправить на тот свет местных дикарей, случись вдруг повторное нападение. Не более. Какие процессы происходят в организме хашш, какова энергетическая структура внутренних органов, Александр не изучал, потому как других дел было полно. Рано или поздно любой путь заканчивается, будь он жизненным, асфальтированной федеральной трассой М-4 или степным бездорожьем в совершенно другом мире. Они прибыли домой. — Давайте поаккуратнее, — попросил Бер, — несите гнолла в мою комнату. — Ты уверен? — удивился такому решению Вячеслав. — Да. Буду его лечить. — Ты сам еле на ногах стоишь, — запротестовал Никифоров. — Ничего. Мне главное — не дать Пшику умереть раньше, чем сам восстановлюсь, а там посмотрим. — Бер скривился, нечаянно задев о край двери больную ногу, вылезая из машины. — Ну-ну, — скептически протянул Вячеслав. — Как знаешь… Шевелитесь, мужики! Несите аборигена в комнату нашего командира. Четверо бойцов подхватили брезентовое полотно, на котором лежал Пшик, и понесли к зданию. — Давай подсоблю, — предложил Никифоров, заметив мучения друга, — нужно осмотреть тебя и заново перевязать. Бер молча кивнул. — Только Малыша загоним. Ты же знаешь, он никого, кроме меня и Пшика, слушать не будет. — Скажу даже больше: кроме тебя и твоего гнолла, никто к нему и подойти-то не решится. Бер понимающе ухмыльнулся, представив такую картину. Что поделаешь, хищник есть хищник. Зашивать рану он запретил. Не хотелось бы иметь шрам, похожий на рыбий скелет. «Лучше сам подлечусь. Наберусь сил и завтра же начну», — подумал Бер. Когда Александру уже обработали рану, вкололи обезболивающее и сменили повязку на новую и он стал чувствовать себя более сносно, чем по прибытии, в лазарет вбежали мать, Ксения и отец. Валентина Николаевна налетела на Александра с руганью. Когда же слова закончились, мама расплакалась на плече сына. Ксения с отцом молчали и укоризненно смотрели на него, мол, смотри, до чего мать довел своими выходками! Александр ожидал продолжения упреков от близких, но они продолжали тихо стоять в сторонке. Бер был им благодарен, ему вполне хватило нервного срыва матери, чтобы выслушивать еще кого-нибудь. Александра оставили в покое лишь спустя полчаса, пока он не рассказал отредактированную версию о том, как умудрился получить ранение, и не убедились, что он в относительном порядке. Отец, конечно, не всему поверил. Его взгляд обещал сыну продолжение беседы тет-а-тет. «Ничего, отцу можно потом рассказать. Он поймет», — решил Бер и бодро, насколько позволяла нога, пошел к себе. Гнолла положили на матрасе у противоположной от кровати Бера стены. Александр, прихрамывая, подошел к Пшику. Попытался просканировать состояние организма охотника, но ничего не ощутил, только голова начала побаливать от напряжения. — Сходили, блин, на охоту! — сам себя укорил Бер. Затем осторожно, чтобы не потревожить лишний раз ногу, сел на пол рядом с гноллом. Попытался настроиться на медитацию, уже очистил разум от посторонних мыслей, блокировал неприятные ощущения и чувство усталости, когда в дверь постучали. Через полминуты — повторно и настойчивее. Бер открыл глаза и ругнулся про себя. — Кто? — спросил недовольным голосом. — Это я, Дарья. Можно мне войти? — послышалось из-за двери. — Заходите. Открыто, — позволил Бер. Ему никого не хотелось видеть, но также он не испытывал желания выглядеть невежливым. Дочка Быстрицкого осторожно переступила через порог. — Чего стоишь? Проходи. Девушка вошла в комнату и присела на краешек кресла. — Зачем явилась? — грубее, чем хотел, осведомился Бер. Дарья сделала вид, что не заметила неприветливого тона, немного помолчала, осматривая скудную обстановку помещения. Наконец взгляд девушки остановился на хозяине комнаты, и она предложила: — Услышала о произошедшем, подумала, может, помощь моя нужна? Бер задумался. С одной стороны, помощь, конечно, нужна. Александр с навязанными генералом учениками провел всего пару ознакомительных занятий с целью определить их энергетический потенциал, выявить способности новичков, а также прочитал лекцию по медитации. Но насколько далеко простираются возможности девушки в медицине, он пока не представлял. С другой стороны, можно проверить это прямо сейчас. Возможно, у Дарьи что-нибудь и получится под его чутким руководством. — Хорошо, — согласился Александр, — садись рядом. Девушка с готовностью пересела напротив него, скрестив ноги. — Что я должна делать? — Скажи-ка сначала, ты когда-нибудь лечила? Дарья замялась. — Лечила, но получалось не очень… У меня выйдет. Ты только говори, что делать, — затараторила она, заметив недовольство на лице Бера. — Хорошо, — сдался Бер. — Представь себе спокойную обстановку. Можно место, где тебе было хорошо и безмятежно. Закрой глаза, почувствуй вокруг себя море энергии. Она везде! В воздухе, в земле… — Я помню. Ты рассказывал… — Не перебивай!.. Когда почувствуешь, как через открытые энергетические каналы начнет поступать энергия, попытайся увидеть ее ток по собственному организму. После этого внутренним зрением начинай всматриваться в меня и ищи повреждения. И не забывай дозировать поступление энергии, иначе можно перегореть. Будешь, в лучшем случае, болеть несколько дней. Поняла? — Да. — Тогда вперед! Если что, я остановлю тебя. Дарья закрыла глаза. Бер тоже смежил веки, расслабился и стал наблюдать за действиями ученицы. Поток энергии захлестнул девушку. — Не так быстро, — предупредил Александр. — Впитывай постепенно. Интенсивность потока уменьшилась, и Александр увидел, как Даша начала распределять в организме полученную энергию. — Очень хорошо, — тихо произнес он. — Теперь направь часть приобретенного в мою поврежденную ногу и начинай выстраивать вокруг раны энергетический каркас. Когда закончишь, просто представь, как ткани и сосуды начинают срастаться. У тебя получится! — добавил Бер, чтобы придать девушке уверенности. Вскоре Александр ощутил в бедре жар. Он направил взор внутрь собственного организма и начал подправлять действия неопытной в лечении девушки. Все же она переборщила с дозой. Бер не стал ей ставить сейчас это в упрек, чтобы не сбить ученицу с настроя. Его собственных сил вполне хватало для перенаправления излишков полученной энергии в другие поврежденные участки, в частности на скулу. Чего добру пропадать? Рана в бедре и лицо нестерпимо зачесались. Хороший признак. Значит, регенерация пошла успешно. Так продолжалось минут двадцать. Наконец Даша открыла глаза и устало сказала: — Все. Я больше не могу! — Ты молодец! Я чувствую, у тебя неплохо получилось. Бер поднялся на ноги и прошелся по комнате. Он не хромал и никакого дискомфорта не чувствовал. А то, что бедро продолжало нестерпимо чесаться, так это пустяки по сравнению с резкой, пульсирующей болью. Александр походил взад-вперед и снова сел напротив Дарьи. Осторожно отлепил пластырь, щедро налепленный на скуле. — Полюбуйся на дело рук своих. — И показал девушке покрытый коркой, почти заживший порез. — Так я правда тебя вылечила?! — Дарья до последнего момента не верила в свои силы, поэтому сильно удивилась. — Правда, правда, — рассмеялся Бер. — Здорово! — Но в идеале следа не должно остаться, — немного охладил Александр восторг ученицы. — Так что есть в чем совершенствоваться. Он обратил внимание на гнолла и подумал, что раз ничто его не раздражает и чувствует себя более-менее сносно, то почему бы не попытаться помочь охотнику хашш. — Теперь смотри внимательно. Я попробую немного, насколько хватит моих скудных сил, подлатать Пшика. — Я тоже хочу помочь. — Сиди уж! Я сам не знаю, что делать, а ты к тому же потратилась на меня. Просто смотри. Александр, в который раз за сегодня, попробовал оказать медицинскую помощь гноллу. На этот раз у него не без труда, но получилось. Он проник внутрь тела лежащего хашш. Полный бардак. Энергетическая структура аборигена была совсем не похожа на человеческую и представляла собой хаотичное переплетение силовых каналов. Что куда идет, понять неимоверно трудно. Единственное, что Бер разобрал спустя некоторое время, — это что направление потоков не цикличное, как у людей, и имеет возможность получать подпитку только из области головы. «М-да. И что же делать?» — озадачился Бер. Потом решил не заморачиваться и попытаться воздействовать непосредственно на область вокруг многочисленных ранений. Тоже ничего не понятно. Почему из «дырок» в теле гнолла уходит так много энергии, будто хашш представлял собой емкость, заполненную аморфной средой, и стоило оболочке лопнуть в нескольких местах, как содержимое начало утекать. Любопытно! «А если так?» Бер мысленно создал преграду на пути утечки, и поток резко прекратился. Тогда Александр стал просто наблюдать. Удивительно, но энергия направилась по старому «руслу», а по краям разрезов клетки быстро делились, в скором времени обещая полностью закрыть новой плотью рану. «Мать моя женщина! Так просто? А чего же раньше такого не происходило? Будто мешало что-то, — удивился Александр и довольно быстро проделал процедуру несколько раз, закрывая утечки в других местах. — Может, наконечники были отравлены? — От этой мысли внутри у него все похолодело. — Я бы точно давно копыта откинул. Или на людей этот яд не действует? Блин, очередная задачка, которую нужно решить». — Бер вытер вспотевший лоб и посмотрел на ученицу. Та, не отрывая взгляда, глазела то на Александра, то на пациента. — Вроде бы все. Пока Пшику преждевременная смерть не грозит. — Бер скептически оглядел Дарью. — У тебя усталый вид. Слишком много отдала сил на лечение. Будем учиться восстанавливаться? — Будем, — согласилась девушка. — Тогда входи в состояние медитации и почерпни немного энергии. Аккумулируй ее внутри себя. Это придаст тебе сил, только не перестарайся. — Я помню… Дарья снова закрыла глаза. Было видно, как ее дыхание выравнивается. Высокая грудь мерно вздымалась и опускалась. Александр невольно залюбовался. В голову полезли дурацкие мысли, Бер тут же попытался прогнать их — безрезультатно. Взгляд по-прежнему сложно было отвести. В мыслях, словно по заказу, возник образ обнаженной, сидящей рядом девушки. Стоит протянуть руку, и она окажется в его объятиях. «Наваждение какое-то!» — Бер встрепенулся, оторвал взор от женских прелестей и посмотрел на Дарью. Она сидела с открытыми глазами. Александру вдруг стало стыдно, ведь получается, она видела, как он цинично на нее пялится, и против воли он ощутил жар на лице. Даша резко наклонилась, ее зеленоватые глаза оказались совсем близко, жаркое дыхание ветерком пронеслось по подбородку Александра, и он почувствовал солоноватый вкус обветренных суховеем губ девушки. На секунду он отстранился, чтобы спросить: — Что ты делаешь?.. — Молчи, дурачок. — Даша прикрыла его губы своими тонкими пальцами. Бер скосил глаза на лежащего рядом гнолла. — Он нам не помешает, — сказала Дарья, и Александр подтвердил ее слова ответным поцелуем. Он опустил девушку на пол и начал целовать в шею, попутно пытаясь раздеть и себя, и ее. Даша пришла на помощь, и парочка быстро сбросила ненужную одежду. Бер опустился ниже и обхватил губами сосок девушки, который под действием ласк практически сразу изменил форму. Бер целовал губы Дарьи, ее округлую, будоражащую кровь грудь. Ласкал живот и внутреннюю сторону бедер. Девушка извивалась в его руках и постанывала. Когда Александр почувствовал, что она готова и в нетерпении, то медленно вошел в нее и ритмично задвигался в такт ее дыханию. Ночью, уже лежа в постели, он смотрел на спящую рядом девушку и думал, что спонтанный секс, возможно, был вовсе не неожиданным. «А какая, на хрен, разница?» — Он счастливо улыбнулся, положил ладонь на красивое обнаженное бедро Даши и провалился в сон.
Глава 20
Проснувшись, Александр обнаружил, что Дарья под боком отсутствует. «Хорошо, увидимся еще», — подумал он и встал. Осмотрел бедро, потрогал скулу и остался доволен результатом. В принципе можно не тратить собственные силы для дальнейшего лечения. Через несколько дней и так следов почти не останется. «Определенно Даша молодец», — одеваясь, размышлял Бер. Закончив напяливать на себя джинсы и футболку (полевая форма отправилась в стирку еще вчера), задумался, что обуть. Все-таки берцы более прочные, а кроссовки износятся, и где потом брать новые? Покончив с одеванием, подошел к гноллу. Тот лежал и то ли спал, то ли опять пребывал без сознания. Александр внимательно осмотрел Пшика, проверил повязки, как проходит заживление, и легонько потряс его за плечо. Гнолл моментально открыл глаза. «Как ты себя чувствуешь? — заинтересованно спросил Бер. — Ты был ранен, но идешь на поправку». В ответ Пшик что-то произнес мысленно, но Бер не смог уловить нечетко сформулированные мысли, лишь оттенок удивления донесся до него. Александр понял эмоцию гнолла по-своему и передал: «Ты у меня в комнате. Не бойся, скоро ты снова сможешь выйти на охоту». Бер обернулся на легкий скрип открываемой двери. Дарья вошла с подносом в руках, на котором исходили паром две чашки чая, а на тарелке лежали испеченные местными женщинами сладкие лепешки. — А вот и завтрак. Очень кстати. Даша поставила поднос на стол. — Я смотрю, все проснулись. Извини, не подумала про твоего дружка, а то обязательно выпросила бы в столовой пару кило сырого мяса, — съязвила Дарья. «Воды. Дай мне воды, шхас», — донеслось до сознания Бера. — Дарья, принеси воды, Пшик пить хочет, — попросил Александр девушку. Та на мгновение растерялась, не зная, во что же налить воду. Догадавшись о ее затруднении, Бер сказал: — В стакан налей. — В какой? — В любой. — Но он же чужак, у него там… наверное, микробов полно, — неуверенно произнесла девушка. — Даша! Налей. Воды. В стакан, — раздельно проговорил Бер. В его голосе послышались стальные нотки. Дарья, насупившись, выполнила пожелание. Александр левой рукой приподнял голову гнолла и попытался напоить. Челюсти хашш разошлись в стороны, принимая внутрь живительную влагу. Девушку передернуло от такого зрелища, и она поспешила отойти. Вид с близкого расстояния раскрывающихся челюстей напомнил ей виденных ранее тварей в фильмах ужасов. «Какой кошмар. Как ему не противно?» — подумала она. «Пусть дни твои будут многочисленными, а добыча богатой, — на пределе понимания донеслось до Бера. — Уверен, благодаря тебе, Великий, я скоро смогу снова убивать». «Скоро сможешь», — пообещал он. «Твою самку раздражает мое присутствие, Великий?» Александр рассмеялся. Хорошо, что Дарья не могла услышать, как Пшик ее назвал. На «самку» она точно обиделась бы. — Чего смеемся? — спросила девушка с подозрением. — Да так, ничего. Не обращай внимания. Пшик анекдот рассказал. Даша заинтересованно посмотрела в их сторону. — Ты умеешь с ним разговаривать? — Это давно для всех не секрет. Разве тебе отец не говорил? — Нет, — протянула девушка. — Меня научишь? — Если будешь хорошо себя вести, — пообещал Александр. Даша фыркнула и сказала: — Иди перекуси, пока горячее. Бер, поднимаясь, мысленно проговорил гноллу: «Тебя сегодня перенесут в твою комнату и покормят». «Спасибо». — Гнолл попытался кивнуть подсмотренным у людей жестом, но только бессильно откинулся на матрас. По-быстрому позавтракав, Бер привычно надел разгрузку поверх футболки и сунул в кобуру ПМ. — Пойдем отсюда. Пусть отдыхает, — позвал он Дарью, но, заметив, что девушка до сих пор обижена, приобнял и поцеловал в висок. — Не дуйся! Прости. Я немного сорвался. Постараюсь, чтобы больше такого не повторилось. — Да уж, постарайся! И зачем ты приказал притащить его в свою комнату? Не понимаю. Другого места не нашлось? — Ну сама подумай? Куда его было положить? В лазарет? Как бы его лечили? Только бинты меняли, и все. Или предлагаешь, чтобы, раненый, я носился вверх-вниз? — Но ты же уже в порядке. — Благодаря тебе. — Он снова поцеловал девушку. — Вчера я не знал, что так быстро подлечусь, — он ухмыльнулся, — и морально, и физически. Может, найдем укромное местечко и продолжим лечение? Дарья отстранилась: — Нет. — А вечером? — Зависит от вашего поведения, — вернула колкость Дарья. — И вообще, уважаемому главе клана разве не нужно спешить решать текущие вопросы или вы все на заместителей спихнули? Выходя из комнаты, Бер сказал: — Уважаемому главе клана много чего нужно. — Спохватившись, добавил: — Спасибо за завтрак. Уважила старика. Дочь Быстрицкого улыбнулась. — Тоже мне… старик! Я смотрю, воинский дух раненного в бою мужчины поднялся до прежнего уровня. Или я неправа? — И так лукаво посмотрела, что Бер не выдержал, притянул к себе девушку и поцеловал в губы. — С завтрашнего дня буду вести занятия часа по три. — Каждый день? — Почти. А чтобы вы не прохлаждались остальное время зря, вам определят, чем будете заниматься потом. — И чем? — В голосе девушки послышалось недовольство. — О, моя дорогая!.. Придумаем чем, — сказал Бер, а про себя подумал: «Почему, стоит переспать с женщиной, как она сразу пытается получить от тебя какие-нибудь преференции? Неужели нельзя просто находиться рядом с тем, кто тебе нравится, не требуя ничего взамен?» Вслух же добавил: — Если не я, так Вячеслав Никифоров. Он большой выдумщик, на пару с Сапрыкиным. — А Сапрыкин — это кто? Александр не успел ответить. На лестнице послышался топот, и спустя секунду появился перепрыгивающий через ступеньку Фикса. — Вы тут, босс? — Парень затормозил. — Здрасте, — поздоровался он с дочкой генерала. Даша прищурилась: — Привет. — Что случилось? — Бер сделал шаг вперед. — Дозорные заметили гноллов. — Много? Фикса пожал плечами. Александр начал быстро спускаться по лестнице. — Кто сегодня дежурный? Коновалов? — Ага. — Никифорову доложили? — За ним тоже побежали. — Фикса старался не отставать от начальства и не забывал при этом искоса пялиться на идущую рядом девушку. — Где сейчас капитан? — выскочив на улицу, спросил Бер. — В четвертой башне. Дикарей оттуда видели, —ответил Фикса. — Даша, пожалуйста, отправляйся к себе, — попросил Александр. — Хорошо, — не стала препираться она. Дочка военного понимала, когда не стоит мешаться под ногами. Бер поднялся на верхний этаж башни. Коновалов отвернулся от бойницы и протянул для приветствия руку. Бер пожал мозолистую ладонь. — Доброе утро. — Да какое там доброе! — отмахнулся Игорь. — Что случилось? — Часовой увидел двух гноллов в ста метрах. Стояли, смотрели на стены, не скрываясь, — пояснил Коновалов. — Поначалу хотели шугануть их, но потом подумали, что это может спровоцировать нападение, и послали за вами, — доложил один из двух часовых, находящихся тут же, в помещении башни. В этот момент вбежал запыхавшийся Никифоров. Разгрузка расстегнута, на плече — автомат. — Что случилось? — с порога задал он тот же вопрос, что и Бер пару минут назад. Александр взял у часового бинокль и прильнул к окулярам. — Говорят, аборигены. Только я пока ничего не вижу. — Я смотрю, ты уже в порядке. — Вячеслав хлопнул Бера по плечу. — Может, чувствуешь чего-нибудь? — Тишина. Но это ничего не значит. Может, у них шхасы есть. Все возможности местных нам неизвестны. Кто знает, до чего могли додуматься хашш? Вдруг они умеют блокировать чувствительность других шхасов? Ведь, по сути, что такое мозг? Всего лишь биокомпьютер, способный принимать и излучать волны во множестве спектров, в том числе и радио. Вопрос лишь в длине волны, — выдал краткое пояснение Бер. Он не видел, как люди озадаченно чешут затылки и переглядываются друг с другом. Никто раньше этого не слышал. — А кто такие хашш? — встрял с вопросом Фикса. Бер посмотрел на него в недоумении. Он привык в общении с гноллом называть расу Пшика их самоназванием и в первый миг не сообразил, что кто-то может этого не знать. — Хашш? Так называют себя гноллы, — пожал он плечами. — У-у, понятно, — закивал Фикса. — А шхасы? — Боец! — гаркнул Никифоров. Парень сразу вытянулся во фронт, разве что каблуками не щелкнул. — Найди своего командира. Пусть он определит тебе задачу. — Есть! — ответил Фикса. Все, шутки кончились. Он четко развернулся и испарился, будто бы не было. — Сколько наших людей сейчас за стенами? — Пеший патруль под командой Махно. И новая, обшитая стальными листами «Газель» отправилась к соседям, — доложил Игорь. — К Фадееву? — уточнил Бер. — К нему. — У них-то что случилось? — Да ничего, — ответил вместо Коновалова начальник службы безопасности клана. — Они лекарства нарыли где-то, предложили часть обменять на провизию. — Я отдал приказ Махно возвращаться и связался с машиной, они ближе к фадеевцам, чем к нам, сказал, чтобы сидели у них, пока обстановка не прояснится, — продолжил доклад Игорь. — Больше никто базу не покидал. Бер удовлетворенно кивнул. — Как думаешь, это те, что в прошлый раз разгром нам устроили? — задал Коновалов интересующий многих присутствующих вопрос. — Сомневаюсь. Тот прайд, что напал на нас, потрепан в боях не только с нами, но и с Быстрицким, бароном и другими общинами. Скорее всего, это те залетные, с которыми столкнулись вчера, — предположил Александр. — Знаете, когда я окончил военное училище, — заговорил Никифоров, всматриваясь наружу через бойницу, — поначалу меня отправили служить на Дальний Восток, под Хабаровск. Тогда я думал, что командование послало меня хрен знает куда. Когда началась первая чеченская, то я понял, что «хрен знает» гораздо больше, чем я думал раньше. Но когда я оказался, вместе с семьей, здесь, мне открылась истина!.. — Никифоров сделал паузу. — Какая? — не утерпел Коновалов. — Хрен не только знает, он еще и умеет! Несмотря на неопределенность и тревожность обстановки, все, кто был в башне, чуть не попадали от хохота. Веселье прервала рация Коновалова. Прибор зашумел помехами и выдал молодым голосом, в котором явственно слышались нотки беспокойства: — Это старший второй башни. У нас ЧП! Игорь нажал на кнопку: — Какого рода? — Гноллы спешат на перехват группы людей, идущих по дороге к нам! С противоположной стороны бывшего детского сада донеслись стрекотание пулемета и автоматные очереди. — Отсечь огнем! — немного запоздало крикнул в рацию Игорь. Бойцы во второй башне и без подсказок попытались помочь неудачно появившимся людям. Никифоров и Бер бросились наружу. Коновалов тоже со всех ног ринулся на звуки выстрелов, на ходу отдавая распоряжения. Вячеслав направился к машинам. Когда он добежал, там уже собралась часть бойцов клана. Остальные, согласно заведенному порядку, на ходу застегивая бронежилеты и разгрузки, спешили на стены по своим, закрепленным за каждым на подобный случай, оборудованным огневым точкам. Бер спешил, прихрамывая. Пульсация в недолеченной ноге не давала развить приемлемую скорость. Александр догнал Игоря, когда тот уже был на самом верху второй башни и вовсю командовал защитниками участка. Бер окинул взглядом панораму происходящей снаружи трагедии. Было непонятно, сколько людей направлялось к крепости, но не меньше пятнадцати человек точно. В основном женщины и дети. Сейчас они сгрудились возле дальнего разрушенного многоквартирного дома, где несколько бетонных плит и сгоревший во время беспорядков после «переноса» автомобиль образовывали нечто вроде небольшой баррикады. Трое мужчин выступили навстречу приближающимся гноллам. У двоих в руках были охотничьи ружья, третий владел АКСУ и орудовал им неплохо. По крайней мере, никто из аборигенов к ним пока не подобрался. Естественно, не последнюю роль в том, что люди снаружи еще живы, играл пулемет на верхней площадке башни, но опыта стрелку явно недоставало, чтобы вести прицельный огонь на таком расстоянии и не задеть случайно беженцев. Большинство пуль уходило в землю, поднимая многочисленные фонтанчики из пыли и каменной крошки. Пока этого и двух убитых гноллов хватало для придания хашш излишней осторожности. Бер знал об упрямстве аборигенов и понимал, что такая ситуация долго длиться не может. Гноллы обязательно что-нибудь придумают и так или иначе достанут перепуганных женщин и детей. Если срочно ничего не предпринять, то участь беженцев предрешена. Неожиданно несколько дикарей выскочили из-за развалин и, набрав скорость, понеслись к баррикаде. — Дай мне! — Бер оттолкнул стрелка и коротко бросил через плечо Игорю: — Поторопи Никифорова. Чего они там телятся? — Не став вслушиваться в переговоры по радио, Александр открыл огонь из пулемета Калашникова. Он взял прицел на небольшое упреждение, и стремительные хашш стали спотыкаться один за другим и кубарем валиться на землю. Справа от Бера затрещал автомат Коновалова, затем Александр услышал, как заработал пулемет в третьей башне. Плотность огня резко увеличилась, заставив гноллов отступить. Как оказалось, ненадолго. Часть хашш воспользовались тем, что внимание людей сосредоточилось на наступающем отряде, и обошли беженцев с тыла. Бер почувствовал изменение в обстановке и крикнул Игорю: — Где Никифоров? Поторопи его! — Уже выехали, — ответил Коновалов. И правда, Александр увидел два УАЗа и переделанную пассажирскую «Газель», с наваренными на кузов стальными листами, окрашенными под цвет степной травы. Получился микроавтобус по типу инкассаторского, где вместо окон круглые отверстия, из которых удобно вести огонь по противнику. Три машины со всей доступной им скоростью помчались на выручку попавшим в беду. Сложилось так, что клан стал островком безопасного и стабильного существования в новом мире. Может, даже более безопасным, чем жизнь в районах, контролируемых Быстрицким, не говоря уж об остальной части Зареченска. По крайней мере, бандитов в клане не встретишь, как и воров. Зареченцы только-только начали доверять клановцам и просить защиты. Так и должно продолжаться, а значит, людей нужно спасти. Хашш изгнать, а лучше уничтожить. Обязательно! «Жаль, Пшика нет. Его мнение об этих гноллах пригодилось бы», — подумал Бер. Стрелять он прекратил, дабы не задеть своих, и просто наблюдал, держа палец на спусковом крючке, в готовности открыть стрельбу в любой момент. Александр видел, как мужики, которые защищали женщин и ребятишек, вполне грамотно переместились на противоположную сторону укрытия. По первым гноллам вынужденные защитники начали пальбу, аккурат когда к баррикаде подъехали бойцы клана. Микроавтобус остановился, а УАЗы разъехались в разные стороны, огибая убежище, с намерением взять наступающих аборигенов в клещи. Маневры людей на гноллов не произвели должного впечатления, и сам факт присутствия непонятных для них механизмов не напугал. Когда они смели защитников, клановцы только выпрыгивали из внедорожников, чтобы с ходу вступить в бой. Послышалась частая стрельба. Первых гноллов, которые расправились с мужественной троицей, смел перекрестный огонь. Александр не заметил, как прикусил до крови нижнюю губу, палец на спусковом крючке побелел от напряжения. Он наблюдал за разворачивающимися действиями затаив дыхание. И не он один. Водитель и боец из «Газели» помогали грузиться зареченцам в открытую заднюю дверь. Стрельба за стенами продолжалась. Восемь клановцев во главе с Никифоровым расстреливали уже по второму магазину. В ответ гноллы метали дротики и камни. Противостояние перешло в кратковременную, позиционную фазу. Надолго ли? Ведь нужно и мужиков подобрать, так смело, не щадя собственных жизней, выступивших навстречу врагу. Заведомо сильному врагу! «Пусть они мертвы. Все равно нужно забрать», — подумал Бер. «Газель» тронулась с места, прерывая размышления главы клана, набирая скорость, покатила к воротам. «Давайте заканчивайте и валите оттуда!» — нервничал Александр. Будто услышав его, Вячеслав отдал приказ отступать. Часть бойцов кинулась подбирать раненых или убитых, отсюда было не понять, остальные усилили огневое давление, не позволяя хашш расслабляться и поднять лишний раз головы из укрытий. Клановцы в темпе погрузились, и УАЗы отправились под защиту стен, где в открытые ворота уже въезжал микроавтобус. Бер облегченно перевел дыхание: «Хорошо, что у гноллов не оказалось шхасов, а то бы так легко не отделались». И сглазил. Александр не заметил, как это произошло. Послышался гулкий звук удара. Один из внедорожников подскочил на месте и на ходу перевернулся, проехав на боку несколько метров. Теперь Бер увидел, в чем дело. Несколько крупных валунов поднялись в воздух и с силой врезались в бок второго внедорожника. Автомобиль повело из стороны в сторону. Водитель, не разобравшись, затормозил, когда нужно было, напротив, набрать обороты и уйти из-под «обстрела». Для многих зареченцев до сих пор было дико, непривычно и непонятно, как это можно поднимать камни силой разума?! Но не для Александра. — Шхас! — со злостью выкрикнул он. — Так я и знал! Водитель понял свою ошибку и попытался завести двигатель, но времени ему не оставили. Люди заметили поднимающуюся в воздух бетонную плиту и поспешили выскочить из салона. Четверка клановцев споро вытащили мужчину-беженца и поспешили к перевернутому УАЗу. Когда они отбежали на небольшое расстояние, невидимый пока шхас отпустил силовой захват и обрушил плиту на крышу машины. Осколки стекол брызнули в разные стороны, крыша прогнулась под весом плиты, которая лопнула пополам. Меньшая часть свалилась на землю, чуть не придавив последнего бойца. — Что за хрень?! — ругнулся Коновалов. Люди на стенах выразились гораздо крепче. — Дай рацию! — Александр выхватил рацию и связался с наблюдателем наверху трубы, у которого по штатному расписанию всегда должна быть СВД. — Это Бер. Найди мне этого ублюдка и завали немедленно! — Э-э… принял. А кого искать-то? — Колдуна гнолловского! — терпеливо пояснил Александр. — Как он выглядит? — Кто сегодня на верхотуре? — Бер повернулся к Игорю и, не дождавшись ответа Коновалова, бросил в рацию: — Гвоздь, ты, что ли? — Он сегодня там, — подтвердил Игорь. — Вали всех гноллов подряд! Особое внимание обращай на тех, кто без оружия, машет руками, сидит без движения, имеет любые отличия от других. Он обязательно должен быть рядом! — Так я и так стреляю по всем, кого вижу. — Ищи давай! — сказал Бер и переключил внимание на происходящее за стеной. — Нужно помощь выслать, — сказал Коновалов. — Нет, — запретил Александр. — Они этого и ждут! — А у самого кошки на душе заскребли. Очередная порция камней сотрясла автомобиль. «Если шхас опять кинет плиту, то нашим конец», — подумал Бер. — А это не он? — Коновалов протянул ему бинокль. — Где? — На одиннадцать часов. Метров триста пятьдесят — четыреста. Пятый этаж во-он того огрызка от здания. Бер прильнул у окулярам. Поводил, пытаясь найти ориентир, и наконец заметил. И правда, на балконе полуразрушенного здания стоял гнолл с выставленной вперед рукой. Александр оторвался от бинокля и посмотрел за стену. Камни поднимались. «Точно, он! Ну и силен, гаденыш». — Лешка, — позвал он в рацию, — пятиэтажка, частично разрушенная. От тебя прямо. Почти на двенадцать часов. На балконе гнолл. Видишь? — Нет. — Смотри внимательнее. Ищи… Видишь? — Теперь вижу. — Вали его! Раздался выстрел. Бер моментально приник к стеклам бинокля. Гнолл продолжал стоять, как стоял. Послышалась громкая барабанная дробь — это камни превращали уазик в хлам. — Ты куда стрелял? — заорал Бер. — Куда сказали… — Дай автомат, — попросил Александр у Коновалова. Игорь понял, чего хочет командир. — Далеко. Из автомата можешь не попасть. Стоит промахнуться, ищи его потом, — сказал он, но оружие дал. Александр ничего не ответил, просто обмотал вокруг руки ремень автомата и прицелился. Сердце забилось медленнее: тук-тук, ту-ук, ту-у-ук… Посторонние звуки исчезли. Тук… Сердце замерло, боясь помешать, отвлечь от намеченной цели. Бер будто настроился на неведомую волну. Зрачки его сузились, потом резко расширились, а гнолл будто приблизился. Откуда-то пробился далекий голос Игоря: — Ветер северо-западный, пять — семь метров. Целься выше и правее его головы… Выстрел! Сознание Бера устремилось за пулей, и он, словно стоял рядом, увидел, как голова гнолла резко откинулась назад, ломая шейные позвонки, а тело осело на пол балкона. Новая порция огромных камней, не поддерживаемая никем, с глухим стуком упала обратно на землю. Бер вытер обильно выступивший на лбу пот. Его замутило. — Воды! — потребовал Коновалов. Один из бойцов протянул свою флягу. Игорь отвинтил крышку. — На, попей, — предложил он Александру. — Ты в порядке? Бер отпил несколько глотков и ответил: — Пять минут — и приду в норму. — Что с тобой было? — Несущественно, — не стал вдаваться в подробности Александр. Он внимательно окинул взглядом пространство перед укреплениями. Ни одного хашш не было видно. — Отправляй людей, пусть вытаскивают наших. Коновалов кивнул и отдал по рации распоряжение. Бер хлебнул еще несколько раз, остатки вылил себе на голову. Влага растеклась по волосам, лицу. Потекла за шиворот, принося облегчение. Он вернул пустую емкость владельцу: — Спасибо за воду. Извини, что всю использовал. — Ничего страшного, Александр Сергеевич. Еще наберу. Бер кивнул и продолжал осматриваться. Ворота отворились, и наружу выехала та же самая бронированная «Газель», успевшая выгрузить спасенных женщин и детей. Через минуту она подъехала к покалеченным УАЗам, и клановцы начали споро грузиться внутрь. Бер увидел, как из перевернутого внедорожника достали неподвижное тело. Судя по тому, с какой осторожностью клановца положили в микроавтобус, у бойца имелись серьезные повреждения. Александр в сердцах выругался. — Я пошел. — Машины потом забирать будем? — поинтересовался Игорь. — Да. Снаружи с ними ничего не случится. Гноллам они сто лет не нужны. Когда убедимся, что их в округе нет, заберем. Коновалов согласно кивнул. Александр спустился вниз и отправился встречать бойцов: наверняка людям понадобится его помощь. Он отметил, что беженцев уже увели со двора. Это хорошо, нечего им путаться под ногами. Тяжелые стальные створки закрылись за въехавшим микроавтобусом. Первым выскочил Никифоров. Вид у него был жалкий. Огромный синяк расплылся на пол-лица и грозил в скором времени превратить правый глаз в узкую щелочку. Александр подошел к бывшему майору поближе. — Что с ним? — первым делом спросил Бер, имея в виду раненого, которого как раз укладывали на носилки. — Думаю, ничего страшного. Ударился головой, когда перевернулись. Но тебе лучше его осмотреть, мало ли… — Несите в лазарет! — приказал Бер. — Я его осмотрю. Сам-то как? — снова обратился он к Вячеславу. — А то не видишь? — Когда закончу с пострадавшим, подойдешь с остальными ко мне. Займусь вашими синяками. — Бер внимательнее посмотрел на Никифорова. — Не хватало, чтобы ты слег с сотрясением, — добавил он. — Ты же себя загонишь! — запротестовал Вячеслав. — Уже на тень самого себя похож. А синяки и ссадины имеют свойство исчезать со временем. — Никифоров машинально пощупал ушиб. — Вот гадство! — Да-да, — ухмыльнулся Бер, наблюдая за ним. — И все же зайдешь с ребятами ко мне. Обещаю обычные синяки не лечить. — Знаешь, честно говоря, я думал, нам кранты. Что это было? — Колдун гноллов нас поимел, — разъяснил Александр. — Я такого не ожидал. Представляешь? Метров за триста от вас находился! А поднимал в воздух здоровенные камни и швырялся ими, будто они из картона. Силен, паскуда! Хорошо, вовремя его засекли и успели завалить. — Твоя работа? — заинтересовался Никифоров. — Из моего автомата. Одиночным в голову, — прокомментировал подошедший Коновалов. Вячеслав внимательно посмотрел на Александра: — С меня магарыч. — В расчете. — Бер вновь ухмыльнулся и подал руку. — Тогда по пол-литра. Ты мне — я тебе. — Никифоров пожал протянутую ладонь. — Идет. Только вдвоем как-то… Нужен третий, — сказал Бер и посмотрел на Игоря. — Я готов, — правильно понял Коновалов. — Вот и компания подобралась, — удовлетворенно кивнул Александр. — С тебя, капитан, закуска. — Ну как всегда: с меня самое сложное! Никифоров попытался улыбнуться, но опухшая щека не позволила. Вместо улыбки получился оскал. — А как же! Начальство нужно ублажать подношениями, иначе повышения не видать, — полушутя посоветовал он. — Ироды! — Коновалов трагически вздохнул. — Но вначале убедимся, что клан в безопасности и противник ушел. За работу, господа! — тоном, не терпящим возражений, скомандовал Бер. — Так точно! Только пару слов скажу… — Никифоров отделился от компании, и Бер посмотрел в сторону, куда направился Вячеслав. Жена майора, Алена, спешила увидеть, что с мужем. Заметив его, ускорила шаг, бросилась супругу на шею и расплакалась. Бер и Коновалов деликатно отвернулись. — Я в лазарет, — сказал Александр, — если будут изменения, зови немедленно. — Слушаюсь, — по-военному ответил бывший капитан и побежал обратно на стену. Обязанности старшего офицера сегодня с него никто не снимал.Глава 21
Ни в этот день, ни в последующие гноллы так и не напали. Видно, смерть шхаса произвела на них соответствующее впечатление, и аборигены не решились атаковать. Бер предупредил Быстрицкого, что по городу могут бродить местные. В ответ получил заверения генерала, что мобильные группы солдат прочешут город. Расчет оказался верным. Беспокойство родителя за свою дочь сослужило добрую службу клану. Не пришлось посылать в дальние рейды собственных бойцов, ограничившись прилегающей территорией. Когда через пару суток стало ясно, что опасные гости ушли, Бер успокоился. И жизнь клана потекла прежним чередом. Почти. Александр направился в комнату Пшика, чтобы в последний раз проверить его состояние и посмотреть, насколько хорошо зарубцевались раны охотника. «Долгой жизни», — поздоровался Бер, войдя к гноллу. «И тебе, Великий», — ответил на приветствие Пшик. «Как твое самочувствие? Ничего не беспокоит?» — Александр присел на корточки рядом с хашш. «Немного, но это скоро пройдет. Я благодарен тебе». — Пшик приподнялся и попытался выразить почтение человеку. «Лежи, лежи. — Александр легонько толкнул охотника обратно на матрас. Хашш покорно откинулся на спину. — Я осмотрю тебя». Бер закрыл глаза и медленно провел рукой вдоль тела охотника, внутренним зрением сканируя, как проходит процесс заживления. Спустя несколько минут с удовлетворением констатировал: «Твои раны затянулись. Давай теперь посмотрим руку». Пшик протянул перебинтованную конечность. Быстро размотав повязку, Бер уставился на белесый шрам. — Отлично! — вслух сказал Александр и улыбнулся. Ему было чем гордиться. Вылечить существо с совершенно другой анатомией и энергетической структурой дорогого стоило и позволило приобрести бесценный опыт. «Давай сниму остальные повязки», — мысленно произнес Бер. Хашш уже привычным для него кивком головы согласился. Александр достаточно быстро размотал бинты с остальных частей тела гнолла и тщательно осмотрел каждый затянувшийся шрам. — Просто замечательно, — громко констатировал он и вновь перешел на мысленную речь, более удобную для понимания гноллом: — «Ты можешь выходить на улицу, но постарайся не делать резких движений. Хотя бы пару дней. Договорились?» «Я не перестану восхвалять умения твои, Великий». — Хашш все же встал и поклонился Александру. Следующая фраза застала Бера врасплох. Он, конечно, ожидал, что рано или поздно охотник снова поднимет эту тему, но надеялся, что не так быстро. Александру хотелось еще многое перенять у гнолла. «Я поделился с тобой всем, что знал сам. — Гнолл опять поклонился. — Хочу уйти в прайд. Отпусти меня, Великий». Бер задумался. На Пшика у него имелась масса планов, но и задерживать его он больше не мог. Убить хашш, как намеревался ранее, Александр тоже уже не хотел, а вот попытаться уговорить остаться стоило попробовать. Такого покладистого и, по сути, незлобного, относительно конечно, аборигена он мог больше и не найти. Поэтому Бер поинтересовался для начала: «Что гонит тебя домой?» «Дом — это дом. Там жизнь моя. Только дома я смогу продолжить род свой. Закон хашш велит каждому воину и охотнику дать потомство. Ты не дал меня убить тогда и сохранил жизнь сейчас. Хочу воспользоваться удачей и успеть найти хорошую самку, которая родит много славных воинов хашш». Александр слушал одну из самых длинных речей охотника, а сам думал: «Приперло Пшика не по-детски. Может, у гноллов любовь-морковь сезонная?..» Он задал этот вопрос гноллу, и Пшик ответил: «Игры между воинами и самками всегда начинаются перед Большой Водой. Тогда воины и охотники возвращаются с добычей. Подносят дары старшим и похваляются силой друг перед другом. Самки выбирают самых удачливых и ловких, чтобы потом, во время Большой Воды, вырастить в чреве своем жизнь новую». Разъяснения гнолла заинтересовали Александра. Раньше он не задумывался о способах воспроизводства аборигенов, между тем подобная информация может быть ключом к разгадке поведения хашш, по крайней мере одним из них. Он размышлял над сказанным, поэтому до него не сразу дошло, что охотник упомянул о какой-то большой воде. Бер спросил у гнолла, что он имел в виду, говоря о воде, и когда она придет. И услышал ответ, который ему очень не понравился. «Скоро. Свет от Небесного Костра потухнет на одной стороне неба и вспыхнет на другой столько раз, сколько пальцев на моих руках. — Пшик поднял руки, демонстрируя когтистые пальцы. Немного подумал и добавил: — Может, столько, сколько на твоих, Великий Шхас. Не больше. Это я тебе говорю». — Гнолл замолчал и уставился на человека всеми четырьмя глазами, ожидая, что же решит Бер. «Долго будет эта твоя Большая Вода?» — Неприятное предчувствие захватило душу Александра и не спешило отпускать. «Сколько я живу здесь», — ответил Пшик. Бер не удержался и присвистнул. Значит, примерно три месяца, а то и больше. Остался последний, уточняющий вопрос на эту тему: «Вода льется с неба? И как часто?» «Да. И долгие дни и ночи пытается она затушить Костер, но ни я, ни мои предки не помним, чтобы ей когда-нибудь это удавалось. Костер всегда вспыхивает вновь. — Пшик продолжал неотрывно смотреть на Александра. Даже его подвижная пара глаз замерла, что бывало редко. — Небесный Костер греет землю, даря тепло новой душистой траве, которая вырастает выше головы, молодые ургуш идут вслед за матерью, прокладывая новые тропы. У них такое сочное мясо! Если этим мясом кормить новорожденных хашш, то они вырастут сильными и ловкими». Услышав последнюю фразу, Бер усмехнулся. Кто скажет, что гноллы тупые? Ишь какой намек подкинул про новорожденных. М-да!.. Александр не поддался на такую простую провокацию и промолчал. Новые сведения заставили его еще больше задуматься. Понятно, что так называемая Большая Вода — всего лишь сезон дождей, к которому люди совсем не готовы. С одной стороны, постоянная жара достала уже всех, однако Александр подозревал, что месяцы дождей, тем более ежедневных, заставят народ молиться о наступлении сухой погоды. К тому же повышенная влажность грозит многими неприятностями, и обычный насморк может показаться сущей ерундой. И это если не считать бытовых неудобств. Надо срочно оповестить всех и начать подготовку к смене сезона. Они в этом мире, по ходу, приходят неожиданно. Как зима в России. Бер хмыкнул. Но пока необходимо решить, что делать с просьбой Пшика. Александр продолжал искать выход из ситуации. Хашш сидел рядом и ждал. «Скажи, Пшик, а ты хотел бы стать вождем нового небольшого прайда или племени? — задал он вопрос и почувствовал, как на гнолла нахлынула волна удивления, неуверенности и чего-то еще, чему Бер не смог найти определения. — Ну так как? — поторопил Александр. — Представь: ты хозяин собственной жизни, самый уважаемый. Все самки твои. Со временем в племени появятся воины. Они будут подчиняться лишь тебе. Самый лакомый кусок на охоте — твой». Пшик не смог сдержать эмоций. «Хочу. Но как? Надзирающие не позволят. Я стану изгоем, и все племена прайда начнут охотиться на меня, если сразу не убьют». «Не начнут. И не убьют, если ты все сделаешь правильно. Ты не говори никому, что задумал. Постарайся уговорить несколько самок и молодых охотников уйти с тобой. Пообещай им свободу от Надзирающих и Наказующих», — уговаривал Бер, вовсе не будучи уверенным, что именно такую свободу жаждет получить Пшик. Но ведь можно убедить его в этом. Цинично? Да. Однако без лояльных к людям хашш человечеству будет трудно выстоять перед давлением гноллов. Бер это понимал. Стоит прайдам хашш объединиться и послать в поход против зареченцев не несколько сотен, как в прошлый раз, а пять, шесть или десять тысяч воинов! И что тогда? Сколько людей выживет и выживут ли вообще? Кто-то сможет сбежать из города. За жизнь этих жалких остатков человечества Александр не дал бы и ломаного гроша. Возможно, такой сценарий не будет написан судьбой, но почему бы не начать готовиться к худшему? Приготовившись к такому развитию событий, можно его избежать, по меньшей мере, минимизировать потери и выстоять. В любом случае местные опытные охотники и следопыты, их знания родного мира нужны людям вообще и клану в частности. «Обещай воинам оружие, которого у хашш нет, — Бер вытащил из ножен клинок и показал Пшику, — защиту и богатую добычу». «Ты хочешь, чтобы я привел воинов к тебе, Великий. Но тогда ты станешь надзирающим над нами», — донес свои сомнения гнолл, чем очередной раз доказал Беру, что аборигены далеко не глупые существа. Александр поспешил заверить охотника: «В некотором смысле — да, только в отличие от ваших надзирающих я не стану требовать слепого подчинения. За любую работу я вам хорошо заплачу. Вам не придется испытывать нужду. Разве жизнь у нас была для тебя тяжела? Ты был голоден? Люди обижали тебя? Подумай». Охотник надолго ушел в себя. «Нет, — наконец ответил он и тут же заинтересованно спросил: — А большую рычащую повозку подарите?» Александр слегка удивился необычной просьбе. «Нужно долго учиться. Дольше, чем управлять шантархом», — попытался разъяснить он. «Я буду стараться», — пообещал Пшик. Бер улыбнулся. Возможно, скоро у клана будет необычное пополнение.На следующий день Бер проводил Пшика за ворота, на прощание подарив ему хороший нож и копье, изготовленное мастерами клана. Осчастливленный абориген припустил, временами подпрыгивая, на восток. Александр смотрел удаляющемуся охотнику вслед и размышлял, вернется ли он или нет. Когда хашш скрылся из поля зрения, Бер вошел под защиту стен, и ворота за ним закрылись, отрезая территорию бывшего детского сада, волею судьбы превратившегося в подобие средневековой крепости, от угрожающего внешнего мира. — Убежал? — полюбопытствовал Вячеслав. — Он вернется, — уверенно сказал Александр. — Ну-ну… Решив не обращать внимания на скептицизм товарища, Бер сменил тему: — Быстрицкому сообщили о скорой смене погоды? — Да, я связался с его секретарем. Он пообещал, что передаст все слово в слово. Только, по-моему, вряд ли они начнут готовиться к дождям как к стихийному бедствию. — Кто бы сомневался! — Что будем делать с учениками, навязанными тебе генералом? Отправим обратно или пусть останутся здесь? В последнем случае могут надолго застрять у нас. Если, конечно, гнолл не соврал и не преувеличил. — Вячеслав, который сильно сомневался, что сезон дождей может представлять собой такое уж бедствие, в который раз вопросительно посмотрел на Александра.
— …Чтобы дожди шли так долго? Не может быть! — заявил Никифоров на прошедшем совещании, и его поддержали большинство присутствующих. Александру пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить людей поступить, как он требовал: бросить все дела и начать подготовку к различным неожиданностям. Начиная от возможной протечки кровли и подтопления строений и заканчивая заготовкой дополнительных запасов — продуктов питания, лекарственных средств, которые, к слову, нужно еще выпросить у вэвэшников, и теплых вещей. Ведь зареченцы привыкли к постоянной жаре и многие не имели даже свитера, что уж говорить о плащах и резиновых сапогах. Обеспечить людей теплой одеждой было теперь одной из первоочередных задач и головной болью для Бера. На сегодня он ограничился тем, что приказал отправить часть людей обследовать крышу и устранить все обнаруженные повреждения. Основную часть работников он отрядил копать отводные каналы. Люди с недовольством отнеслись к приказу начальства, особенно те, кто недавно присоединился к общине. «Какие дожди? Уже давно сухо и жарко, словно в доменной печи!» — возмущались некоторые. Таких Бер утихомирил быстро, пообещав недовольным выдать паек на три дня и выпроводить за ворота. Желающих спорить резко поубавилось. — Сколько людей ты выделил для охраны наших землекопов? — Не считая бойцов на стенах, две мобильные группы, — ответил Вячеслав. — Хорошо. Как думаешь, успеем за неделю? — Кто его знает? А ты точно уверен… — Да сколько можно?! Не веришь мне, пойди у Давлетшиной спроси. Она тебе ответит. — Да верю я тебе, верю. — Вячеслав примирительно выставил ладони вперед. — А кто не верит? — начал заводиться Бер. — Все верят, но надеются, что ты просто перестраховываешься. — Верят, но, видите ли, надеются… — Александр горько усмехнулся. — Не нравлюсь — пусть выберут себе другого руководителя. Меня эти обязанности уже просто достали! Иногда хочется плюнуть на все и заботиться только о себе. А между прочим, это по твоей вине я тут из кожи вон лезу, стараюсь угодить всем и каждому! — неожиданно закончил он. — Вот здравствуйте! Теперь я виноват… — Никифоров заглянул в пачку сигарет — оставалось всего две штуки — и закрыл, едва сдержав тоскливый вздох. С завтрашнего дня придется бросить курить. — А кто еще? — не унимался Александр. — Это же ты меня выдвинул на этот пост! — А кого нужно было? Батя твой не справился бы. Мой брат? Он слишком погрузился в себя после смерти жены. Остальные, сам понимаешь, недотягивают… Оставался ты. — Или ты, — произнес Бер. Вячеслав хитро посмотрел на собеседника и сказал: — Я на своем месте, и мне оно нравится. — Просто ты лентяй! — В самую точку. — Никифоров довольно улыбнулся. — Да не переживай так, у тебя неплохо получается командовать, как я и предвидел. К тому же ты сам поначалу был не против. — Тогда я не думал, что мне придется руководить таким количеством народа. — Бер махнул рукой в сторону двора, по которому сновали люди. Каждый был чем-то занят — кто-то охранял покой остальных, патрулируя стены, кто-то тащил в столовую корзину с продуктами, чтобы женщины-повара успели приготовить обед на такую ораву. В мастерских гремели и стучали. По двору бегала малышня. Словом, жизнь кипела. — Инвентаря всем хватает? — резко сменил тему Бер. Вячеслав, не успев переключиться, оторопело посмотрел на товарища. — Это ты про лопаты? — И про них тоже. — Да вроде бы всем. Лучше у бати своего спроси, он у нас главный по строительству. — Я-то спрошу. — Александр хмуро посмотрел на Никифорова. — А ты почему еще здесь? Насколько я помню, некое ответственное лицо должно сформировать небольшой отряд, чтобы оповестить жителей округи о надвигающейся непогоде, дождях и прочих неприятностях. — Вот таким ты мне больше нравишься, а то сопли развесил. — Вячеслав удовлетворенно хлопнул Бера по плечу. — Уже бегу! Он поправил ремень автомата и двинулся в сторону дежурки. После недавних событий было решено сформировать отряд быстрого реагирования. Отныне шесть человек обязаны были всегда находиться в специально отведенном помещении, так сказать, при полном боевом параде. И при необходимости первыми оказаться на стене, пока остальные клановцы вооружаются, в месте наиболее вероятного прорыва или оперативно выехать на помощь людям за пределы базы. Таких групп сформировали две — одна отдыхает, другая дежурит. Главным назначили Сапрыкина. Егор поначалу возмущенно отнекивался, мотивируя тем, что у него дел по горло, но Никифоров и Бер были непреклонны.
Александр стоял на стене, придирчиво разглядывая «творение рук человеческих». Отводные каналы были готовы. Получилось нечто вроде окружающего стены крепостного рва — так его и окрестили еще в самом начале работ. Клановцы вырыли ров глубиной примерно по пояс стоящему человеку и около двух метров шириной. Стенки укрепили арматурой и проволочной сеткой, чтобы земля не осыпалась. Конечно, удобнее было просто забетонировать весь ров, но Бер чувствовал, что этого сделать не успеют. В последнюю очередь выкопали длинный отвод, уходивший далеко в сторону — в более низменную часть города, где в настоящее время никто не проживал. Кроме того, пришлось изрядно потрудиться: пробить под стенами сквозные отверстия и вставить в них гильзы, нарезанные из старых канализационных труб. По трудоемкости работа оказалась едва ли не сложнее, чем рытье самих каналов. Зато в итоге получилась неплохая система, позволяющая воде уходить со двора, и подтопления теперь можно было не опасаться. Бер посмотрел на небо — ни облачка, но это ничего не значит. Его не покидало ощущение — уже скоро. Люба подтверждала эти опасения, более того, напредсказывала такую кучу неприятностей, что Александр опять засомневался, все ли он сделал и готов ли клан к предстоящим испытаниям. — Посмотрим, — пробормотал он себе под нос. — Заодно и проверим, стоило ли тратить столько усилий на эти масштабные работы… Он повернулся и спустился по лестнице вниз, напряженно размышляя. Быстрицкий внял предупреждению клановцев и решил отозвать своих людей, пока ситуация не прояснится. Завтра Дарья отправится обратно домой. Александр не мог понять, хочется ему, чтобы девушка покинула клан, или нет. Одно хорошо — у него теперь появится больше времени для самосовершенствования и обучения Насти, а то совсем перестал уделять девчонке внимание. От рук отбилась, озорует с Пушком. Люди жалуются. Недавно переполошила всю общину. Убежала со своими любимцем «погулять». И как только умудрилась со стены спуститься и посты миновать? Молчит, как партизан в застенках гестапо. Слава богу, отыскалась быстро. Пушок, конечно, защитник каких поискать, но мало ли… Бесовка! Малышом тоже не помешало бы заняться вплотную. Спеша мимо запертого шантарха по делам, Александр отчетливо чувствовал тоску зверя по хозяину. Однако лишь по утрам удавалось выкроить время, чтобы зайти к Малышу, покормить и напоить. Да иногда вечером забегал убрать клетку и пять — десять минут пожалеть, сказать пару ласковых слов. Затем уходил к себе, где падал на кровать и засыпал как убитый, порой даже не успев раздеться. Вот и сегодня денек выдался сумасшедший. Животные уходили все дальше на восток, и охотничьим отрядам стало тяжелее добывать зубров и других травоядных. Поняв, что стада покидают окрестности Зареченска, перестали ворчать даже последние скептики. До многих наконец дошло: то, о чем так долго твердил глава клана, не пустые выдумки. Надвигаются перемены, и воздух буквально пропитан тревогой. Однако нет худа без добра — авторитет Бера вырос, оставалось хлынуть дождю, чтобы закрепить его…
— Что, Малыш, скучаешь? — Александр погладил морду шантарха. Выполняя этот нехитрый ритуал, он с удовольствием смотрел на зажмурившегося зверя: Малыш наслаждался лаской. — Ты никак подрос маленько? Молодец! — Бер похлопал Малыша по шее. — Скоро меня катать будешь. Шантарх лизнул хозяина в плечо — мол, скоро, скоро. — Я тебе вкусное принес. На кухне спер, но ты ж меня не заложишь? — Александр вытащил из принесенной с собой сумки полиэтиленовый сверток, развернул его и достал кусок жареного мяса. — Правда, Пшик говорил, что по вечерам тебя кормить не нужно, но ты же у меня хороший. Ноздри шантарха затрепетали, и до Бера донесся смутный образ: Малыш тащит хозяину большущий кусок свежего мяса. — Обещаешь в следующий раз меня угостить? Ловлю на слове. — Рассмеявшись, Александр протянул Малышу подарок. Шантарх осторожно взял из рук хозяина угощение и моментально проглотил. — Ты меня прости, пойду я уже. Спать хочу, умираю просто. Увидимся завтра! Бер напоследок погладил зверя и вышел из загона. За спиной послышался расстроенный рык Малыша. Ополоснувшись в душе, Александр поднялся к себе, скинул пропыленную одежду и завалился спать. Ночью его разбудило эхо близкого взрыва. Бер вскочил, спросонья попытался в темноте найти оружие. Схватил автомат. Бабахнуло снова, на этот раз гораздо ближе. Гулкий звук прокатился по улице, создавая ощущение, будто сказочный великан уронил кучу валунов. Как был в трусах и с «Грозой» в руке, Александр подскочил к окну. Небо озарила яркая вспышка — вдалеке сверкнула огромная ветвистая молния. — Началось, — прошептал он. Порыв ветра взъерошил волосы. Бер закрыл окно, и в комнате сразу стало гораздо тише. Быстро одевшись, он вышел в коридор и бегом спустился вниз. Судя по царившему на базе оживлению, гром и молнии разбудили многих, если не всех, жителей. Люди выходили на улицу и, задрав головы, наблюдали за буйством стихии. Небо пока еще не было закрыто тучами. Но только пока. Александр вслед за всеми тоже посмотрел вверх. Грозовой фронт стремительно приближался. — Знаешь, я даже рад этому, — произнес, подходя ближе, Сергей Борисович. — Боюсь, пап, скоро мы проклянем дождь. — Бер кивнул в сторону очередной сверкнувшей на горизонте молнии. Новый порыв ветра подогнал тучи ближе. Пахнуло свежестью. Несмотря на тягостное чувство, Александр блаженно улыбался. Как все-таки приятно, когда жара отступает и тебя обдувает прохладный воздух, наполняет легкие не удушливым зноем, а свежестью, от которой ты словно заново родился! С каждой минутой народ прибывал, и вскоре во дворе почти не осталось места. Бер вертел головой и удивлялся: неужели в клане столько людей? Нет, он, конечно, знал точное количество, однако видеть почти всех одновременно ему не доводилось. Люди постоянно были заняты своими делами, поэтому главе клана такими толпами не попадались. Темная пелена скрыла последние звезды. Громыхнуло прямо над головой, заставляя особо впечатлительных вжать голову в плечи. И тут же ветер принес первые капли. Они падали все чаще и чаще — на головы, плечи, в подставленные ладони. Бер всмотрелся в ночь. Даже во тьме было видно, как приближается почти черная стена. — Сейчас точно начнется, — проговорил Бер. Очередной резкий порыв ветра — и дождь хлынул с небес настоящим потоком. В толпе кто-то радостно воскликнул: — Дождь!!! — и заливисто засмеялся. Многие разводили руки в стороны, подставляя косым струям лицо, и радостно улыбались. Александр не удержался и тоже поддался всеобщему настроению. Некоторые начали приплясывать в зарождающихся лужах. Особенно старалась детвора. Оно и понятно — какой ребенок упустит такую возможность? Очарование момента испортила молния. Электрическая дуга ударила в самую высокую точку базы — трубу котельной. Выброс энергии бушующей природы сопровождался громким хлопком. Люди застыли, часто моргая после яркой вспышки. Бер ринулся к зданию котельной, увидев по пути Сергея Махно, скомандовал: — За мной! К спешащему главе клана пристраивались люди, и к зданию Бер подбежал в сопровождении двух десятков мужчин, в основном бойцов. Около котельной уже собралась небольшая толпа — бессемейные, проживавшие в переоборудованных под жилье помещениях. Когда ударила молния, они все находились или внутри, или неподалеку. — Кто сегодня дежурит на верхотуре? — спросил, тяжело дыша, Александр. — Михаил, — раздался голос Коновалова. — Из третьей группы, — добавил вынырнувший откуда-то Сапрыкин. Он, как исполняющий обязанности инструктора, очень хорошо знал всех бойцов. Бер напряг память и вспомнил парня лет двадцати, примкнувшего к клану около месяца назад со своей младшей сестрой. — Свяжитесь с ним, — попросил Бер. Свою рацию он — непростительная оплошность! — оставил в комнате. Коновалов достал радиостанцию, но в ответ на его вызов из динамика раздалось шипение помех. Александр дернулся было подниматься по лестнице, но Коновалов остановил его, положив руку на плечо. — Без тебя есть кому подняться. — Он отдал приказ, и двое крепких бойцов ринулись на самый верх. Повисло тягостное ожидание. Сплошная пелена дождя, из-за которой ничего не было видно, лишь усиливала общую нервозность. Наконец молния высветила силуэты спускающихся. — Что-то долго они, — раздался чей-то взволнованный голос. Прошло добрых пять минут, прежде чем бойцы оказались на земле. На плече одного безвольно моталось тело дежурного по трубе. — Живой еще, — предупреждая вопросы, произнес боец и передал Михаила встречающим, а сам отошел в сторону, тяжело дыша. — Быстро под крышу его, — скомандовал Бер. Михаила в бессознательном состоянии внесли в помещение котельной. — Мне нужно больше света, — попросил Александр. — И положите его куда-нибудь. Раненого положили на пол у его ног. Бер опустился на колени и с ужасом вгляделся в обожженного молнией парня. Некоторые части тела, в основном грудь и руки, буквально обуглились. Наверное, он держался за ограждение, когда ударил разряд. Оставалось только удивляться, как пострадавший вообще до сих пор жив. Александр осторожно положил руку Михаилу на плечо, закрыл глаза и попытался определить его общее состояние. Настроившись на соответствующий лад, начал «осмотр». То, что он увидел, заставило его действовать немедленно — энергетическая структура человека разрушалась прямо на глазах. Основные каналы переставали снабжать энергией органы и отключались один за другим, второстепенные вообще представляли собой бесформенные сгустки. Повреждений было столько, что Бер на мгновение растерялся и… приступил к работе. Он начал вливать через себя в тело бойца так необходимую ему жизненную силу, но она большей частью просто вытекала через полученные разрывы. Тогда Бер попытался одновременно с перекачкой энергии восстанавливать повреждения, но этого оказалось недостаточно. В тканях уже начался некроз, и усилий Александра явно не хватало, чтобы помочь организму справиться с такой бедой. Лихорадочный ритм сердца только усугублял ситуацию. Бер удвоил усилия, но тщетно. Раненый пару раз вздохнул, широко раскрыв рот, и его сердце, не выдержав непосильной нагрузки, остановилось. Бер поднялся с колен. Его начинало колотить — сказывалась слишком большая отдача собственных жизненных сил. Сквозь толпу, помогая себе локтями, к ним пробилась симпатичная темноволосая девушка. Увидев лежащего, она вскрикнула: «Мишка!», зажала рот руками и медленно, как сомнамбула, стала приближаться к умершему. — Уведите ее, — прошептал Бер. Не дожидаясь, пока его просьбу исполнят, он развернулся и пошел прочь, стараясь ни на кого не смотреть. Ему пытались что-то говорить, но он ничего не слышал. Не обращая на людей внимания, Александр поднялся в комнату и без сил рухнул в кресло. Он застыл, обхватил голову руками, мышцы лица будто закаменели. Вода стекала с волос на лоб, перебиралась на щеки, оставляя мокрые дорожки, и Бер сам уже не знал — слезы это или дождевые капли…
Глава 22
Никогда раньше Бер не думал, что дождь может быть таким долгим. Он лишь изредка успокаивался, затихал ненадолго, сменяясь моросью. А затем с новыми силами штурмовал землю. Мало кто решался выйти на улицу, потому что потоки воды в прямом смысле не давали вдохнуть полной грудью — настолько были плотными. Непогода бушевала вторую неделю, отчего многие были на грани депрессии. И уж точно никто больше не радовался уходу ненавистной жары. Хорошо, успели хоть как-то подготовиться, и двор сейчас представлял собой грязное месиво, а не огромную лужу по колено. Городу «повезло» меньше — он тонул, захлебываясь водой. Что будет дальше, не хотелось даже думать. В дверь постучали. — Можно? — послышался голос Никифорова. — Заходи, — пригласил Бер. Дверь распахнулась. В комнату, опережая Вячеслава, проскочила Дана и, виляя хвостом, подошла к хозяину. За ней тянулась цепочка грязных следов. Бер поначалу хотел шикнуть на собаку и прогнать, но увидел в глазах овчарки немой вопрос: «Ты меня жалеть будешь?» Он хмыкнул и почесал Дану за ухом. Рука сразу стала мокрой. — Ах ты, хитрая псина! Подлизываешься? Ну и как там погодка? Раз мокрая, значит, дождь, как всегда… — Хорошо, что ты уже встал, — сказал Никифоров. — Давно уже, — согласился Бер. — А с каких это пор ты спрашиваешь разрешения войти? Обычно чуть ли не ногой открываешь. — Да ты изменился очень после несчастного случая с Михаилом. То молчишь, будто в рот воды набрал, то рычишь на всех, — ответил Вячеслав. — Может, хватит заниматься самобичеванием? — Если бы… — начал было Бер, но Никифоров перебил его: — Знаю, знаю. Слышали уже: «Если бы я занимался совершенствованием своих способностей, то смог бы его спасти»… И кому от твоих моральных угрызений легче? Тебе, мне? Или другим в клане? Девку тебе нужно, — не дождавшись ответа, заключил Никифоров. Бер недоуменно посмотрел на Вячеслава. — И не смотри на меня так. Не надо было отпускать Дарью. Девица скрасила бы тебе ночи темные, убрала думы тоскливые. — Последнюю фразу Никифоров произнес нараспев, чем вызвал у Александра улыбку. — Чего пришел-то? — Проверить, в порядке богатырь али нет, да на трапезу утреннюю сопроводить, — продолжал дурачиться Вячеслав. Бер уже откровенно рассмеялся. Нехитрые уловки друга сумели поднять ему настроение. — Пойдем поедим, пока занятия не начались, — согласился он. — Да в порядке я. Это дождь на нервы действует. Дана, вперед! А то вся твоя еда Пушку достанется. Собака все поняла правильно и опрометью выбежала в коридор. Отдавать этому переростку самое вкусное? Не в этой жизни! — Как там, кстати, успехи с учениками? — по дороге спросил начальник службы безопасности. Вопрос был не праздный. Вячеславу действительно хотелось знать, более того, нужно было знать. У него были планы на учеников Бера и способы применения их новых возможностей. Он давно все придумал и с нетерпением ожидал, когда друг позволит использовать людей, естественно, взрослых, а не детей, в военном деле. Больше всего он хотел найти ублюдков, расправившихся с мирными зареченцами, кости которых нашли еще во время первого нападения гноллов. И ведь наверняка бродят где-то рядом! Никифоров всерьез надеялся на то, что ученики Александра быстро отыщут убийц. Самого друга он не хотел отвлекать от многочисленных обязанностей. — Движемся вперед помаленьку, — ответил Бер. — Не хватает знаний. Не разработаны методики обучения. Приходится тренироваться сначала мне, потом передавать полученный опыт остальным. Это растягивает процесс. И у меня нет уверенности, что то, чему я учу наших людей, можно применять во всех ситуациях. В первую очередь это касается медицины. В каждом конкретном случае можно действовать по-разному, и сложность в том, какой способ выбрать, — ударился в пояснения Александр. — Эх, не гожусь я в учителя! — Опять себя жалеешь? — Да при чем тут это?! — возмутился Бер, когда уже подходили к столовой, из которой доносились голоса. — Я не ученый и не преподаватель. Не умею я доступно объяснить материал. Многое только-только сам стал понимать и действую больше интуитивно, чем опираясь на знания и опыт. — Разъясняй только то, что сам понимаешь и умеешь. — Я так и делаю. — Мало чем могу помочь. Разве что посоветовать законспектировать все, что ты успел наработать. Создай хоть какой-то учебник или методичку, называй как хочешь. И потом, добивайся от учеников главного — умения анализировать. Пусть не сразу, но появится человек, который сможет, опираясь на данные тобой знания, продвинуть новую науку дальше. Бер задумчиво посмотрел на своего товарища. В рассуждениях Вячеслава имелось рациональное зерно. «Это стоит обдумать», — решил Бер и вместе с Никифоровым и овчаркой вошел в столовую, где уже завтракали многие клановцы.Перед Александром сидели все его ученики. Занятия шли в просторном помещении на первом этаже, где в другое время проводились совещания и важные мероприятия, требующие присутствия большого количества людей. Учеников было не так уж много — всего семеро детей и восемь взрослых. И как раз взрослые являлись для Бера головной болью. Они слегка стеснялись того, что им приходится учиться одновременно с детьми, да что скрывать — сильно стеснялись! К тому же плохо усваивали материал, изрядно тормозя учебный процесс. Сказывалось устоявшееся мнение об экстрасенсах, магии и, как выразился один из учащихся, «тому подобной чепухе». Не последнюю роль играла и гибкость мышления. Дети быстрее и с большей охотой воспринимали новое и необычное. Александр серьезно задумывался о разделении групп на старшую и младшую. Раньше это было невозможно по причине его собственной занятости, но, пока в разгаре сезон дождей, почему бы не воспользоваться случаем? — Вчера я рассказывал вам об энергетических структурах различных живых организмов и способах манипулирования этими структурами. Каждый из вас уже умеет видеть их. — Бер посмотрел на немолодого мужчину, у которого «дар» обнаружился совсем недавно. Стоило больших усилий убедить его заниматься. Мужчина упирался, как будто его заставляли делать нечто непристойное. Вот и сейчас он сидел и с недоумением осматривался, словно говоря: елки-палки, куда же это я попал? «Надо будет опять поговорить с ним по душам. Или отпустить, если так и не поймет важность происходящего. Иначе будет мучиться и мешать остальным», — сделал себе зарубку на память Александр и продолжил: — Так вот, у людей, как вы знаете, структура достаточно сложная и требует большого внимания с вашей стороны. Малейшая ошибка может привести к печальным последствиям, прежде всего для человека, которого вы возьметесь лечить. Однако и вам может грозить опасность, если вы не научитесь правильно распределять энергию в собственном теле, ведь вам придется иногда излечивать серьезные раны и черпать энергию из собственных запасов. Значит, каждому из вас необходимо научиться аккумулировать ее и правильно расходовать без ущерба для себя. Как и где накапливать жизненные силы, вы узнаете из сегодняшнего и нескольких последующих уроков… В некотором смысле Александр не столько учил, сколько учился сам. Чтобы не ударить в грязь лицом и иметь возможность рассказать на уроках нечто познавательное, ему приходилось ежедневно тренироваться, взяв за основу воспоминания о прочитанном и небольшую коллекцию книг по экстрасенсорике и эзотерике. Некоторые из них он успел приобрести до катастрофы и теперь пытался вычленить из написанного то, что действительно сможет пригодиться, а главное — работает. К своему удивлению, пусть не все, но многое, на Земле казавшееся недоступным или полным бредом, здесь действовало. Перед Александром лежала тоненькая брошюрка по созданию амулетов. Он купил ее, толком не понимая зачем, и даже не открывал ни разу. Идею создать амулет подал один из учеников, спросив у Бера, возможно ли передавать предметам часть энергии с целью накопления и дальнейшего использования ее любым желающим. Александр тогда не смог ответить, но идеей заинтересовался и теперь сидел перед раскрытой книгой, задумчиво вертя в руках небольшой округлый камень, подобранный во дворе. Он пытался понять, можно ли применить к камню воздействие, описанное в брошюре. В голове родилась мысль сделать «амулет пассивной защиты», чтобы человек, носящий его, смог при необходимости получить дополнительную энергию. Чтобы чуть быстрее побежать или чуть выше прыгнуть. Для человека, не имеющего паранормальных способностей, это был шанс избежать смерти. Причем желательно, чтобы не требовалось даже думать об амулете — все должно произойти само собой. Ведь во время стрессовой ситуации мало кто вспомнит о каком-то камешке в кармане. Значит, предмет должен быть связан с его носителем и принимать соответствующие сигналы от организма — например, реагировать на выброс адреналина или ощущение боли. Затем резко высвобождать накопленную энергию, и — вуаля! — ты бежишь, уклоняешься, прыгаешь и «чудом» избегаешь неприятностей. «Чего тянуть! Попробуем», — решился Александр. Он сформировал в раскрытой руке энергетический сгусток — обычным зрением такого не увидишь — и положил камень на ладонь в центр сгустка. Усилием воли начал вводить в структуру камня энергию. В первую минуту ничего не получалось, и Бер подумал, что дело не выгорит и что все эти амулеты и сказочные артефакты — обычная чушь. Но когда он уже собрался отказаться от затеи, энергетический сгусток, под давлением воли Александра, вошел наконец-то внутрь. Камень моментально нагрелся почти до красноты. Бер отдернул руку, и камешек упал на пол. — Ах ты, черт! Твою… Уффф… — Александр затряс в воздухе кистью. Морщась от нежданной боли, он посмотрел на руку. В центре ладони намечался волдырь от ожога. Несостоявшийся амулет лежал на полу и больше походил на раскаленный кусок угля, только что вытащенный из печи. Бер торопливо вскочил, взял пыльный стакан, которым давно не пользовались, и ложку. Подцепил ею камень и бросил в подставленную посудину. На месте, где лежала жертва эксперимента, линолеум от высокой температуры поменял цвет. Еще немного — и получилась бы дыра. «Хорошо, что не на ковер упал», — пришла в голову запоздалая мысль. — И что мне теперь с тобой делать? — задумчиво спросил Александр. — Полежи-ка пока тут… Он занялся своей рукой. Потратив на лечение некоторое количество энергии и почти двадцать минут, он открыл глаза и посмотрел на место ожога. Как и ожидалось, кожа была цела — с каждым разом самолечение у Александра получалось лучше и быстрее, сказывались опыт и тренировки. Единственное неудобство — место затянувшейся раны сильно чесалось. Впрочем, это терпимо, так и должно быть. Бер снова взял стакан и глянул сквозь стекло на переполненный энергией «амулет». Полюбовавшись некоторое время на дело своих рук, он продолжил закачивать в камень энергию. Тот все больше краснел, а затем цвет стал меняться на белый. Бер попробовал проникнуть мысленным взором внутрь камня и понаблюдать за происходящими изменениями. Раньше он не совершал подобных действий, но сейчас подумал: раз у него получается с людьми, то почему не должно получиться с неживыми объектами? И ему удалось. Словно трехмерная графика вспыхнула перед глазами. Александр увидел нагромождение неровных слоев множества гранул разного размера, сцепленных друг с другом. По поверхности этих образований мелькали сотни голубых росчерков — будто молнии змеились. До Бера не сразу дошло, что он видит молекулы, а «микромолнии» есть не что иное, как переданная веществу энергия. Ее было много, явный переизбыток. «Микромолнии» сверкали все чаще и чаще. Некоторые гранулы стали разрушаться, деформироваться. Сообразив, что перестарался в своем рвении провести эксперимент до конца, Александр открыл глаза и бросил стакан в угол, а сам поспешно ретировался в коридор. В помещении глухо бабахнуло, послышался звон разбитого стекла, и потянуло гарью. Экспериментатор приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Угол, куда он так поспешно бросил стакан, был иссечен осколками стекла, в старом линолеуме красовалась прожженная дыра с обугленными краями. Тетрадь, ручки, пластиковая бутылка с водой, раньше находившиеся на столе, валялись теперь на полу. Не хватало изрядного куска оконного стекла — его разбило донышко от «лабораторного» стакана. А вон и само донышко валяется на подоконнике. Ишь ты, далеко отлетело! Коридор наполнился гулом голосов. Обернувшись, Бер наткнулся на беспокойные взгляды людей, выбежавших на звук взрыва. — Все в порядке! Уже все в порядке! — попытался он успокоить народ. Увидев приближающихся родителей, Александр специально для них сказал: — Ничего страшного. Просто неудачный эксперимент получился… — Ты хотел сказать, не получился, — раздался голос Вячеслава. Никифоров протолкнулся сквозь образовавшуюся толпу. — Ага, особист. Куда же без вас! — хмыкнул под нос Бер. Никифоров подошел вплотную и тихо спросил: — Что случилось? — Ничего. Просто эксперимент проводил. — Давай зайдем, и ты мне расскажешь, чем занимался. — Вячеслав повернулся к присутствующим и скомандовал: — Разойдитесь по комнатам! Нечего тут митинги устраивать! Когда все разошлись и страсти утихли, Александр в сопровождении родителей и Вячеслава вошел в свою комнату. — Какая вонь! — посетовала Валентина Николаевна. — Что ты тут делал? — Сейчас выветрится. — Александр поспешно открыл окно, впуская неслабый ветерок. Стало легче дышать. «Хорошо, дождь не сильный, при таких резких порывах ветра может и комнату залить», — машинально отметил он. — Колись, — поторопил Вячеслав. — Да нечего особенно рассказывать… — Александр вздохнул и поведал, чем он занимался последний час. Первой взяла слово мать. Слова были едкие, а фразы длинные и неласковые, и смысл их заключался в следующем: «Если себя не бережешь, так хоть нас с отцом пожалей!» Когда женщина высказалась, мужчины выпроводили ее, успокоив, как могли. Сын пообещал, что больше «ни-ни». Никифоров развеселился, наблюдая, как глава клана оправдывается, словно дитя малое. Бер зыркнул на друга, но промолчал. Выпроводив Валентину Николаевну, мужчины приступили к серьезному разговору. — Что ты еще можешь? — полюбопытствовал Никифоров. В его голосе слышались нотки нетерпения, и всем своим видом он демонстрировал нездоровое оживление. — Ты чего так возбудился? — вместо ответа спросил Александр. — А ты будто не понимаешь, что умудрился сотворить. Ты же гранату сделал! — воскликнул Никифоров. — Да ну? — На лице Александра промелькнула кривая усмешка. — Не считай меня тупым, Слава. Думаешь, мне не пришла в голову подобная мысль? Допустим, ты окажешься прав. — Бер указал рукой в угол, где красовался результат его неумелых изысканий. — Как ты планируешь ее применять, хранить, в конце концов? Знаешь, таскать в кармане разгрузки раскаленный булыжник как-то не очень удобно, — охладил энтузиазм друга Александр. — Ты не находишь? Пойми, — продолжал он, заметив, как понурился бывший майор, — здесь могут играть роль множество факторов. Например, сам камень. Я же поднял на улице первый приглянувшийся. А вдруг другие не подойдут, состав не тот или еще что? На самом деле Бер ужасно не хотел, чтобы начальник службы безопасности запряг его заниматься еще и наукой. И так дел выше крыши. — Может, иные вещества на такое же воздействие реагировать будут по-другому, — продолжал он. — Выяснять придется долго, потребуется отдельное строение подальше от жилых помещений… И самое главное — время. Ты же сам понимаешь, я не смогу. Просто некогда! — К тому же подобные эксперименты смертельно опасны! — вставил Бер-старший. Никифоров еще больше посмурнел. — Я понимаю… но и вы поймите! — Он рубанул рукой воздух. — Ведь это выход из положения. На сколько нам хватит боеприпасов? Еще на год-полтора, может, два. И заметьте, при условии, что мы будем использовать патроны лишь для охоты и мелких стычек. Вы уверены, что никто на нас не нападет? — Никифоров пристально посмотрел на присутствующих. Не дождавшись ответа, закончил: — То-то же. А так появится дополнительный шанс… — Все правильно, никто и не спорит, — Сергей Борисович подошел к креслу и сел, удобно вытянув ноги, — но Саша прав в одном. Я в вашей магии-шмагии не силен, да и в науках тоже, однако согласен, что для разработки идеи потребуется уйма времени и сил. Я верно говорю? — Дождавшись утвердительного кивка от сына, он продолжил: — Давайте, чтобы не спорить, подведем некоторые итоги. Так сказать, сведем думки в кучу. Я начну, а вы дополняйте. — Бер-старший начал загибать пальцы. — Во-первых, начальные знания в этой области отсутствуют. Единственный опыт, чудом никого не угробивший, ничего не значит. Пройдут месяцы, а то и годы, пока мы получим более-менее удовлетворительные результаты. Во-вторых, придется построить лабораторию, продумать внутреннюю планировку, достать оборудование и обеспечить охрану. Это, Славка, по твоей части. Никифоров молча кивнул, соглашаясь. — Нужен будет достаточно большой полигон, — добавил Александр, — и желательно подальше от посторонних глаз и ушей. Мало ли… — Отнесем это ко второму пункту. А то, боюсь, у меня пальцев на руке не хватит, — хмыкнул Сергей Борисович и загнул третий палец. — Где взять толковых помощников, ассистентов? Не думаешь же ты, — обратился он к Никифорову, — что мой сын будет придумывать все исключительно сам? Проводить опыты и руководить кланом, объезжать шантарха, учить бойцов навыкам наездников… Я так понимаю, рано или поздно нам придется пересадить часть бойцов на этих зверей. Ты, Слава, решил загнать моего сына до смерти? — Никто его не загоняет, — отмахнулся Никифоров, — но и вот так сидеть сложа руки не по мне. — Не волнуйся, сидеть, как ты выразился, сложа руки я не собираюсь, — вмешался Александр. — Я не против изучить вопрос и заняться изобретением альтернативы современному оружию. Однако откуда изыскать на это средства, я решительно не понимаю. — О каких средствах ты говоришь? — не понял Никифоров. — О деньгах? Да кому они сейчас нужны! — Ай, да какие деньги! Не тупи, Слава. Средства — это не только деньги. Сам подумай, понадобятся мне, к примеру, материалы. И придется снаряжать за ними самую настоящую экспедицию, а это рабочие, охрана, которая не будет участвовать в обеспечении безопасности поселения. Бензин для машин и так далее… — Бер заложил руки за спину, приблизился к окну и всмотрелся в дождливую ночь. — Так что видишь, не все так просто, как хочется. — Он развернулся и закончил: — Я могу привести достаточное количество доводов и «за», и «против». Стоит все хорошенько обдумать и взвесить, приготовиться, в конце концов. — Все равно я с тебя не слезу. Сказанное вами верно. Тем более надо как можно скорее приступить к опытам, пока нам хватает боеприпасов, чтобы защитить себя и близких. Вот закончатся патроны и гранаты, а достать будет негде, и тогда как бы не пришлось локти кусать. В комнате повисло молчание. Никифоров зевнул, шагнул к двери. — Я — спать, а вы как хотите. Лично с меня на сегодня достаточно, — сказал он и вышел, прикрыв за собой дверь. Следом из кресла поднялся Сергей Борисович. — Тоже пойду на боковую. А ты, сынок, поразмысли. И я тебя прошу, больше никаких сегодня экспериментов. Александр дурашливо отсалютовал отцу и пообещал: — Честное пионерское. Сегодня, — он выделил это слово особо, — ничего не взорву.
Глава 23
Наверное, стоило поблагодарить местных богов, отвечающих за погоду. Уже второй день дождя не было — не считать же за дождь мелкую водяную пыль, висящую в воздухе. Не сравнить с последними двумя месяцами, когда чуть ли не библейский потоп превратил Зареченск и его окрестности в кучу островков посреди гигантского водоема. Все замерло. Торговля, охота, раскопки были остановлены. Для большинства зареченцев сезон дождей стал истинным бедствием. Невозможность добывать пропитание и вещи для обмена привела к настоящему голоду, а недостаток медикаментов вызвал вспышку заболеваемости. Многие из тех, кто раньше жил особняком, вдруг возжелали примкнуть к обществу. Не готовые к такому наплыву сторонних людей общины, образовавшиеся ранее, отказывали оголодавшим. Запасов было мало, охота скудная, а когда прекратится потоп, никто не знал. То тут, то там вспыхивали жаркие схватки за провизию, гибли люди. Клан, по мере своих невеликих сил, помогал страждущим, однако в крыше над головой отказывал — самим места не хватало. Принимали только специалистов: автомехаников, инженеров, ученых с семьями. И конечно, тех, у кого Бер обнаруживал относительно большое биополе. Его размер был первым признаком наличия «дара». Остальных, не удовлетворяющих требованиям, кормили, тем, у кого были дети, выдавали паек на три-четыре дня, но на базу не пускали.Бера разбудил грохот. Кто-то настойчиво тарабанил в дверь, выкрикивая: — Александр Сергеич! Александр Сергеич! Бер вскочил и, как был — в трусах, подошел к двери. Приоткрыл ее и, с трудом разлепив веки, уставился на мокрого Фиксу, глаза которого горели тревогой и нетерпением. — Случилось чего? — быстро спросил Бер. — Там… Это… Командир караула прислал. — Николай тяжело дышал от быстрого бега. — Успокойся и скажи внятно, что Сапрыкин просил передать? — Александр стал торопливо одеваться, не дожидаясь дальнейших разъяснений. — Там от фадеевцев прибежала ребятня. Говорят, напали на них! То ли побили многих, то ли убили. Я не понял. — Вот что, — сказал Бер, натягивая болотники, — дуй за Коноваловым и Никифоровым, разбуди. Только не с таким грохотом, потихоньку. Нечего остальных зря баламутить. Скажи, куда им подходить, а я побежал. Когда Фикса исчез, Александр надел разгрузку, поверх накинул ставшую неизменным элементом снаряжения армейскую плащ-палатку. Подхватил «Грозу» и скорым шагом отправился в дежурку к Сапрыкину. Добравшись, увидел следующую картину. Клановцы отпаивали горячим чаем двух мальчишек лет двенадцати, закутанных в теплые одеяла, и девочку чуть постарше. В перепуганном чумазом существе он узнал дочку Фадеева. — Что тут у вас? — поинтересовался Александр у Егора. Сапрыкин подошел к нему, взял под локоть и вывел в смежную комнатушку, в которой, кроме маленького самодельного стола и четырех стульев, ничего не было. — Говорят, на них напали. Дети перепуганы. Скорее всего, их отправили подальше, чтобы хоть кто-то спасся. — А кто напал? — Да какая-то банда. От детворы многого не добьешься. Знай себе талдычат — «бородатые дядьки с автоматами». Количество выяснить не удалось, потери фадеевцев тоже неизвестны. Но говорят, что своих убитыми точно видели. — Понятно. А что сам Фадеев просил передать, когда детей отправлял? — Ясно что — помощи просит. Что делать будем? Собирать команду? В этот момент в помещение почти одновременно вошли Коновалов и Никифоров. За их спинами маячил Фикса. Увидев Николая, Сапрыкин рявкнул: — А ты чего здесь? Марш на пост! Фикса козырнул и скрылся с глаз, подальше от гнева начальства. Бер еще раз выслушал Егора, когда тот делал повторный доклад старшим офицерам, после чего взял слово: — Я за то, чтобы выступить. Хорошими соседями разбрасываться не стоит. Ваши предложения? — А чего тут думать? Вотчина Фадеева, можно сказать, почти наша территория, и каждого, кто покусится на ее обитателей, необходимо примерно наказать, то бишь замочить без затей. И нам хорошо, и остальным пример. — Их и так дождик замочит, — ухмыльнулся Егор, но Александр тяжело взглянул на Сапрыкина, и тот, подавившись несвоевременной шуткой, виновато замолчал. — Значит, так. Думаю, выйдем двумя отрядами. Карту, — попросил Бер. Егор достал из планшета карту, обклеенную для сохранности прозрачным скотчем, и протянул ему. Развернув ее, Александр продолжил: — Община тут. — Он ткнул пальцем в точку на карте. — Насколько я помню, вот здесь и здесь зданий не осталось. А вот здесь, — Бер сместил палец влево на строения, помеченные красным крестом, — одиннадцатая поликлиника. Собственно, Фадеев и поселился возле медицинского учреждения ради возможности добывать лекарства. Да, видно, держался за место недостаточно крепко. — Одним отрядом выдвинемся со стороны развалин, опоясывающих фадеевскую девятиэтажку. Прижмем бандитов, если они, конечно, еще там. Им не останется другого выхода, кроме как прорываться к поликлинике — через нее единственный сухой маршрут отхода. Поэтому на пути отступления организуем засаду силами второго отряда. И пусть попробуют избежать своей участи! Под перекрестным огнем шансы уцелеть исчезающе малы. Главное, не дать им засесть в здании общины, иначе без потерь не выкурим. Штурмовать подъезды и квартиры — последнее, чего мне хотелось бы. Что думаете? — Закончив излагать план, Александр окинул присутствующих выжидательным взглядом. — Хорошо, — после короткой паузы взял слово Никифоров, — так и сделаем. С одним дополнением. Улица прямая, удобная для снайпера. По-моему, глупо позволить самым ушлым уйти по воде… — Я понял, — прервал Бер, — оставим на удобной позиции пару человек со снайперской винтовкой — на месте сориентируемся где. Будут отстреливать тех, кто попытается уйти по улице. Пойдут обе группы быстрого реагирования, и поднимите еще два десятка самых опытных человек. Двадцать минут на сборы, и выдвигаемся.
Александр всем своим естеством ощущал повисшее в воздухе напряжение. Он в очередной раз посмотрел на клановцев, стоящих по колено в воде по обе стороны подъезда. Бойцы прижались к стенам в ожидании команды. Вторую группу было пока не видно. Они сосредоточились у правого торца дома и тоже ждали сигнала. Вместе со второй группой находился и Сапрыкин. В задачу бойцов, как и было обговорено, входил не молниеносный захват, а планомерное выдавливание противника из здания. Главное — не дать преступникам расправиться с жителями и уйти, прикрываясь заложниками. Они должны отступить сами, в специально оставленное «окно». Поэтому ни в коем случае нельзя допустить, чтобы захватчики почувствовали себя зажатыми в угол. Пусть беспрепятственно сбегут, а дальше понятно — вряд ли кто-то из лихих парней переживет эту ночь. Вокруг поликлиники рассредоточились двадцать бойцов клана, которые не позволят прорваться сквозь свои ряды. Бер вместе с Никифоровым сидел чуть в стороне, скрываясь под нагромождением бетонных плит. Перед Александром стояла задача — определить количество находящихся внутри людей и отслеживать их перемещения. Правда, расстояние было для него предельное, но такое применение способностей главы клана, по мнению всех, приносило гораздо больше пользы, нежели его личное участие в боевых действиях. Бер поначалу воспротивился, однако не мог не согласиться с доводами, поэтому сейчас сидел в укрытии, подальше от посторонних глаз и шальной пули, метрах в пятидесяти от девятиэтажки, и «созерцал». Никифоров же увязался за ним в качестве телохранителя. Мало ли, вдруг какой-нибудь недобиток сможет вырваться и наткнется на пребывающего в трансе главу клана. Вячеслав предпочел сам охранять Александра. Не то чтобы он не доверял другим, просто ему было так спокойнее. Никифоров на секунду отвлекся от наблюдения и всмотрелся в напряженное лицо соратника и друга. Лицо Бера слегка побледнело, а глаза не переставая двигались под закрытыми веками. Вячеславу очень хотелось поторопить Александра, но он боялся сбить настрой и вывести его из медитативного состояния, поэтому молча ждал. Наконец Бер открыл глаза и устало посмотрел на Никифорова. — Что там? — Вячеслав больше не мог сдерживать свое нетерпение. — На лестничной площадке первого этажа четверо. Большое скопление людей на втором этаже. Точное количество сказать не могу. Вижу их как большое размытое пятно. Я предполагаю, что это выживших людей согнали в одну комнату. Немного в стороне, в той же комнате, двое. По-видимому, охрана. Еще несколько, кажется пятеро, столпились в квартире с той стороны, откуда в здание должна проникнуть вторая группа. Выше второго этажа никого не чувствую, — сказал Бер, уже обычным зрением продолжая наблюдать за зданием. — Ты знаешь, у меня появилось стойкое ощущение, что они нас ждут. — Ты уверен? — удивился Никифоров. — Мы же соблюдали все меры предосторожности. Изучили все возможные подходы, никаких секретов не обнаружили. И к дому подошли незаметно… — Не знаю, но что-то не так. — Сомнение росло, постепенно превращаясь в уверенность, и Бер приказал: — Меняем план захвата и зачистки. — Как именно? — Для начала пусть люди из отряда, засевшего в поликлинике, приготовятся к нападению противника со стороны. И по первому требованию спешат сюда, — предложил Александр и пояснил: — Уж больно уверенно бандиты рассредоточились. И сообщи нашим, чтоб пока не спешили. Я еще посмотрю в округе. — Слушай, ты неважно выглядишь. — У тебя есть идея получше? — Да. Повторно обследовать местность силами второго отряда. Если ты прав и нас ждали, то логично предположить, что где-то неподалеку засели несколько человек, готовых ударить по нас с тыла. Я бы так и сделал. Александр на минуту задумался и медленно произнес: — Нет. Повторную разведку производить не стоит. Если часть нападавших где-то хорошо затаилась, то их не заметят, а если найдут, то элемент неожиданности все равно будет на стороне бандитов. Я не хочу глупых потерь. Сделаем, как я предложил. Никифоров кивнул, соглашаясь с главой клана. — Сообщи снайперской паре, пусть не только следят за дорогой и за фадеевской базой, но и про то, что в округе творится, не забывают. — Хорошо. — Никифоров поднес к губам радиостанцию и передал бойцам новые вводные.
— Слышь, Шаман… — Тихо, урод, — зло шикнул тот, кого только что назвали Шаманом, и так посмотрел на посмевшего вякнуть, что здоровенный мужик, одетый в старую кожаную куртку, отшатнулся и чуть не выронил короткоствольный АКС74У. — Если издашь еще хоть звук… Ты меня знаешь — отдам псам. Шаман наслаждался произведенным эффектом, но внешне оставался спокоен. Негоже главарю огромной банды в тридцать стволов показывать эмоции подчиненным. Шаман был уверен: чуть дашь слабину — и тебя нет. Сожрут, уроды, и не подавятся. Его боялись и ненавидели все поголовно. От самого сильного, как этот бывший зэк, случайно прибившийся пару месяцев назад, и до самого последнего раба. «Пора с ним кончать, — решил Шаман. — Слишком часто в последнее время он стал гавкать. Плохой пример остальным подает». Еще совсем недавно Шамана звали иначе, попроще — Костей. Точнее, Константином Павловичем, как он любил представляться, чтобы повысить свою значимость в чужих глазах. Иногда получалось, но чаще нет. Константин был типичным неудачником, к тому же увлекающейся личностью. Предметом его увлечения была религия. Он бросался из одной секты в другую. Начал с адвентистов седьмого дня, куда попал не по религиозным причинам, а с целью получить справку, что по убеждениям не может служить в армии, да так и втянулся. Военкомат направил его на альтернативную службу в дом престарелых. Там он познакомился с представителями Свидетелей Иеговы, которые частенько захаживали с целью спасти души брошенных пенсионеров. Но по причине жадности — членам секты в обязательном порядке полагалось делиться заработками — быстро от них слинял. Отслужив, Костя устроился на работу и поступил в институт на заочное обучение. Старался завести знакомства с девушками, но, хотя внешность у него была вполне обычная, женский пол старался обходить странного парня стороной. Единственный раз в жизни ему повезло — он встретил Веру. Девушка оказалась одной из тех немногих, кто не чурался Костиного общества, и даже была благосклонна к нему. За неимением альтернативы Костя сделал ей предложение, и — о чудо! — она согласилась. Брак оказался недолгим. Виной тому было очередное увлечение Константина — на этот раз эзотерикой и магией. Жена поначалу не обращала внимания на интересы мужа, думала, пройдет. Однако не прошло. Наоборот, Костя объявил, что наконец-то нашел себя, и окунулся в мистику с головой. В итоге Вере надоело невнимание мужа, и они тихо-мирно расстались. Оставшись один, он всецело погрузился в мир непознанного. Изучал все — от тривиального гадания до учения вуду. Ему казалось: еще чуть-чуть — и мир падет к его ногам. Но мир почему-то падать не спешил. Так прошло двенадцать лет. Мечты о всемогуществе потихоньку таяли, пока не случился «сдвиг пространства», как Константин окрестил произошедшую катастрофу. И уже в новом мире, в первые дни после катастрофы, произошло событие, перевернувшее всю его жизнь. Константин, как и многие выжившие горожане, регулярно наведывался в развалины, разыскивая там полезные вещи и еду. Во время очередного турне к полуразрушенному и основательно пограбленному магазину Костю чуть не раздавило бетонной плитой. Почему «чуть»? Потому что в последний момент, вопя от страха, он вытянул руки вверх — и плита зависла над ним. Перестав кричать, Костя осторожно вышел из-под бетонного обломка. Едва он опустил руки, как плита рухнула на землю, подняв тучу пыли. Ошалев от счастья, Костя побежал домой. В ту ночь он так и не смог уснуть. В голове билась только одна мысль: «Наконец-то!» К утру он уже решил для себя, что такой шанс он не упустит и теперь этот мир будет принадлежать ему. Приходилось тяжело. Мало кто воспринимал всерьез неудачника Константина Павловича, пока он не прибился к небольшой шайке мародеров. Вот там-то он развернулся. Живой ум и полученные в прежней жизни энциклопедические знания быстро помогли ему понять, что в новом мире работает, а что нет. В то время, когда зареченцы убивали друг друга и воевали с местными дикарями, Константин, уже получивший кличку Шаман, изучал собственные силы. И как только обрел уверенность в себе, быстро и жестоко расправился с главарем мародеров. Просто силой мысли сжег его живьем на глазах у всех. Довольный произведенным впечатлением, Константин объявил себя главным. Однако двое членов банды воспротивились и, недолго думая, попытались пристрелить самозванца. Не менее эффектно новый главарь уничтожил и этих двух: выставил вперед ладони, из которых в бунтарей на бешеной скорости полетели шарики из подшипников. В следующую секунду два трупа рухнули на землю. Больше желания помериться силами с новым боссом ни у кого не возникло. Мощь банды постепенно росла, и не в последнюю очередь благодаря новому главарю. От мародерства шайка отказалась в пользу рэкета и подчинения людей. Не гнушались убивать, насиловать женщин. Чтобы еще больше укрепить свою власть, Шаман изредка проводил показательные казни непокорных. Страх оказаться под ритуальным ножом дисциплинировал подчиненных, данников и появившихся в последнее время рабов. Костя упивался властью и могуществом. И вот настал миг, когда ему показалось мало того, что он имел, и вообще надоело скрываться. В качестве первой жертвы, которая должна была стать ступенькой к новой вершине, он выбрал клан. От засланного на базу человека он узнал, что глава этого сообщества зареченцев может составить ему в будущем конкуренцию, и разработал план, который позволял не только избавиться от верхушки клана, но и взять остальных под контроль. А когда это свершится… О, тогда никто не посмеет не считаться с ним, самым сильным магом среди людей! И вот сейчас Шаман стоял в окружении своих солдат и ждал. Ждал первого шага противника на пути к собственному поражению.
— Больше никого не чую, — выдохнул Бер минут через десять. — Как только тебе доложат о готовности, приказывай начинать. — Я понял, — отозвался Никифоров и вновь зашептал в рацию. Выслушав ответы от каждой группы, перешел на общую волну и скомандовал: — Всем! Начали! Бер наблюдал, как первая тройка бросила внутрь дефицитные, специально припасенные для подобных случаев, светошумовые гранаты и по одному проникла в подъезд. Послышались первые выстрелы. В стороне ухнул взрыв — это вторая группа штурмовала окна первого этажа. Через минуту вторая тройка скрылась вслед за своими товарищами в темном подъезде девятиэтажки. — Перемещаемся к ребятам, не хочу оставлять их одних. На сердце неспокойно. — И Бер, не дожидаясь ответа от Никифорова, рванул к дому. Вячеславу ничего не оставалось, как последовать за командиром. Александр заразил его беспокойством, и теперь начальник службы безопасности клана и сам испытывал нешуточную тревогу. Подбежав к стене дома, он отстранил Бера и первым заглянул в провал подъезда. Слышно было, что интенсивность огневого контакта нарастает. — Доклад! — потребовал он от командиров групп. Внимательно выслушав, повернулся к Александру, чтобы сообщить, что группы столкнулись с ожесточенным и, как и предполагалось, организованным отпором, но потерь пока нет. — Я слышал. — Бер постучал пальцем по своему наушнику. — Заходим. Очутившись внутри, оба начальника быстро преодолели первый короткий пролет и оказались в компании двух бойцов, контролировавших этаж. Одним из них был бывший омоновец Вадим Ходько. — Похоже, эти гады прорубили в стенах проходы, обеспечив себе оперативный простор. Они ждали нас, — констатировал Вадим. Бер только кивнул в ответ. Все, как он и боялся. В голове промелькнула предательская мысль: «А не отступить ли?» Подавив пораженческие настроения, пока никто не заметил его колебаний, он спросил: — Что на втором этаже? И немедленно получил ответ — на лестничной площадке, прямо над их головами, взорвалась граната. — Из подствольника, — предположил бывший омоновец. Наверху что-то загудело, запахло паленым, и Александра обдало отголоском силы. Он часто ощущал подобное, когда ученики тренировались под его руководством, будто внутрь проникает легкий ветерок. Но такого напора чужой энергии никогда раньше он не встречал. По спине пробежали мурашки. — Оставайтесь здесь, — приказал он. — Зачистите первый этаж. — Ты куда? — попытался воспрепятствовать ему Никифоров. — Я сказал, зачистить первый этаж, — твердо, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, кто здесь на самом деле командует, проговорил Александр. — Выполнять! Не дожидаясь реакции подчиненных, он в три прыжка преодолел лестницу, ведущую на промежуточную площадку, и осторожно выглянул. Не увидев ни своих, ни чужих, уже медленнее, держа автомат наготове, стал подниматься дальше. На втором этаже трещали короткие автоматные очереди, они то затихали на секунду, то вдруг снова взрывались, рождая в полупустых помещениях гулкое эхо. Александр прижал приклад к плечу и продолжил движение вперед. Зная о том, что бандиты проделали проходы между квартирами, он решил зайти сначала в квартиру слева. Так, на всякий случай — не хотелось ему, чтобы какой-нибудь недобиток оказался в тылу. Он рывком преодолел расстояние донамеченного прохода и заглянул внутрь. Никого не обнаружив, быстро вошел, держа на прицеле короткий коридор. Чтобы осмотреть все комнаты, потребовалось меньше минуты. В спальне обнаружился труп бандита, пули бойцов клана разворотили тому череп. В стене, рядом с телом, находился один из проломов, о которых раннее докладывали штурмующие клановцы. Бер нажал кнопку радиостанции и требовательно сказал: — Первая группа, не слышу доклада! Сообщите о потерях. — В том, что потери имеются, Александр не сомневался. Все пошло совсем не так, как они планировали. Оставалось надеяться, что потери будут лишь в виде ранений. — Один ранен. Среди бандитов есть колдун… — Говоривший замялся. — Раненый сильно обгорел. Часть боевиков поднялась на этаж выше, они оставили заслон. Не можем пока пробиться. Бер чертыхнулся. Теперь как бы не пришлось гоняться за ними по этажам. Это будет трудновато. На первоначальном плане операции можно ставить жирный крест. — Я иду к вам. Уже почти рядом. — Александр переключился на другую волну и, продолжая двигаться, вызвал Никифорова: — Слава, как закончите, пусть отряд из поликлиники берет ноги в руки — и сюда. Снайперы остаются на месте. — Что, придется наверх подниматься? — мгновенно уяснил ситуацию начальник службы безопасности. Бер не ответил — и так все понятно. — Принял. Мы тут быстро. — Словно подтверждая слова Никифорова, внизу раздался сдвоенный взрыв, за ним последовала длинная очередь, и наступила краткая тишина, которую прервал вызов от Вячеслава. — Все. На первом никого. Поднимаемся. Пока Никифоров говорил, Александр успел достичь места расположения первой штурмовой группы. Не говоря ни слова, он сразу подошел к раненому. Около него валялся одноразовый шприц, видимо, уже вкололи обезболивающее — больше бойцы ничем не могли помочь товарищу. Бер сразу понял, что дело плохо, слишком обширные были ожоги. Вспомнилась смерть Михаила от удара молнии, и в душе зародился вихрь эмоций. Сначала возник страх, что не сможет ничего сделать и все закончится, как в прошлый раз. Но потом Александра обуяла злость на самого себя, и он положил раненому руки на грудь. Тот застонал от прикосновения. — Потерпи чуток, скоро станет легче, — прошептал Бер, убеждая скорее самого себя, чем остальных. Он посмотрел на сидевшего неподалеку бойца и поинтересовался: — Чем это его? — Если бы сам не видел, ни за что не поверил бы. — Не тяни резину… — Когда мы выбили этих козлов из квартиры, то сунулись было дальше, но тут в дверной проем влетел огненный шар — и прямиком в Геныча. И вот…. — не договорив, боец тяжело вздохнул и отвернулся. «Огненные шары формировать умеем, значит, — пролетело в голове, — ну-ну, фаерболист… Мы еще посмотрим, кто кого». В следующую секунду Александр отбросил посторонние мысли и вплотную занялся раненым. Он привычно ушел в себя. Сознание скользнуло внутрь тела бойца, и перед глазами замелькали образы, которые через несколько секунд выстроились в четкую картину. Вот сердце стучит быстрее, чем нужно. Пока не трогаем, дальше. Бер переместил свое внимание из глубины организма на поверхность, отметив про себя знакомое ощущение — будто поднимаешься вверх в толще воды. Энергетические каналы сужались, сосуды ветвились, превращаясь в капилляры. Все чаще попадались участки с неподвижными клетками, и, когда вокруг таких осталось большинство, Александр остановился. Теперь поступим так… Бер пропустил через свои руки небольшую часть собственной энергии и направил ее на восстановление порванных каналов. У парня был достаточный запас собственной энергии, чтобы справиться даже с таким серьезным повреждением тканей, просто его организм не мог сейчас ею воспользоваться. Именно в этом и заключалась помощь, оказываемая Александром, — в восстановлении нормального тока энергии. Он, словно вихрь, пронесся по всем энергетическим каналам, заново подводя их к поверхности, к кожному покрову. Когда закончил с этим, быстро прошелся еще раз — не напортачил ли где? Ничего ужасного не заметив, приступил к следующему этапу. Теперь надо было заставить клетки делиться, чтобы «новорожденные» заменили собой погибших собратьев. Тут нужно соблюдать особую осторожность и не выпустить деление клеток из-под контроля, так и до рака недалеко. Бер понимал это с самого начала и уже неоднократно тренировался на собственных ранах. Однако в случае таких обширных ожогов все гораздо серьезнее, чем при порезе, например, когда достаточно дать организму толчок, и он сам излечит повреждение. При ожогах в мозг поступает такое количество тревожных сигналов, что защитная система не успевает реагировать, и при отсутствии притока энергии, так необходимой для регенерации, клетки долго не могут начать воспроизводиться… — Эй там, внизу! Слышите? — раздался голос с третьего этажа. Никифоров, наблюдавший, как Александр пытается помочь бойцу, отвлекся на голос и подошел к выходу из квартиры, возле которого дежурила пара бойцов из первой группы. Остальные бойцы и вторая группа штурмового отряда, успевшая подняться с нижнего этажа, рассредоточились по всем помещениям и на лестнице, чтобы не дать возможности какому-нибудь ушлому бандиту накрыть столпившегося в одном месте противника гранатой. — Чего не отвечаете? Неужели испугались? — Кричавший громко загоготал. Никифоров услышал, как ему вторят еще несколько голосов. — С кем я говорю? — откликнулся Вячеслав. — Мое имя — Константин Павлович! Я — архимаг. — При этих словах брови Никифорова поползли вверх. Архимаг между тем продолжал: — У меня предложение! — Я слушаю! — Буду говорить только с главой вашего гребаного клана, Бером. — Он немного занят. Я, Вячеслав Никифоров, исполняю обязанности начальника службы безопасности. Можешь говорить со мной, — предложил бывший майор, не особенно надеясь на согласие противника. Следующая реплика подтвердила его выводы. — С шавками не разговариваю! Давай сюда своего хозяина. Иначе заложников на ремни пущу! — крикнул наглец и снова захохотал. Вячеслав посмотрел в сторону, где возле раненого на коленях стоял Александр. Поняв, что тот в ближайшие минуты будет занят, решил потянуть время.
Шаману действительно было смешно. Эти клановцы оказались такими предсказуемыми и так бездарно попались в его ловушку! Он мысленно ликовал. Все шло по его, как он любил говорить, проекту. Несмотря на то что бойцы противоборствующей стороны сумели уничтожить почти половину его солдат, потери в живой силе архимага ни капли не смущали. Такого отребья он себе всегда набрать сможет. Главное — покончить с Бером. Он единственный, кто представляет собой реальную угрозу. С остальными он справится легко, несколькими минутами позже. Шаман захихикал. Сначала он хотел разделаться с бойцами клана по-быстрому, но пересмотрел планы. Побоялся, что Бер и выжившие с его помощью командиры отступят за стены крепости, и тогда придется начинать все заново. Такого допускать ни в коем случае не следовало.
Александр наблюдал за делением клеток, лишь изредка поправляя ход заживления. В нужных участках прибавлял количество энергии, в некоторых, наоборот, снижал интенсивность потока, замедляя процессы, чтобы иметь возможность тщательно изучить, что именно пошло не так, и исправить ошибку. Сколько прошло времени, он не ощущал. Ему казалось, что очень много.
— Так где Бер? — снова раздался насмешливый голос. — Смотри, как бы не пришлось тебе потом собственные локти кусать. — С чего вдруг? — спросил Никифоров. Вячеслав не видел, как Шаман махнул рукой и к нему подвели девочку лет одиннадцати-двенадцати. Девчушка от страха находилась на грани истерики. Шаман схватил ее сзади за шею, сдавил, привлекая к себе. Затем наклонился к белокурым волосам и вдохнул в себя запах. — Какая прелесть! — Он встряхнул перепуганную девочку, заставляя вскрикнуть. — Вы посмотрите, сколько в этом ребенке жизни! Эй, шавка! Не хочешь присоединиться?! — Шаман опять громко рассмеялся. — Ты только представь, какое это удовольствие! — Не трогай ее! Возьми меня вместо девчонки! — Слова Никифорова вызвали всеобщий смех наверху. — Что значит «возьми меня»?! Я предпочитаю маленьких невинных девочек. А эта как раз мне подходит. У нее такая гладкая кожа… — Шаман явно издевался. В следующую секунду его интонации поменялись. — Слушай сюда! Если через пять минут Бер не будет здесь, то прелестная белокурая головка скатится по лестнице к тебе под ноги, но прежде… Девочка, крикни дяде, как тебя зовут! — Лена, — послышался сдавленный голос. — Слышал? Дитя зовут Леночкой. Так вот, если через пять… нет, уже через четыре минуты я не услышу твоего босса, то девке конец, но прежде она лишится девственности в самой извращенной форме! Я жду. Время пошло! Один из бойцов дернулся было наверх, однако Никифоров успел его перехватить и отрицательно покачал головой. Затем в отчаянии повернулся к Александру. Тот по-прежнему сидел с закрытыми глазами, пытаясь спасти жизнь молодому парню. «Если через пару минут он не закончит, придется выводить его из транса насильно», — решил Вячеслав. Ситуация полностью вышла из-под контроля, и Никифоров едва ли не первый раз в жизни растерялся. Как поступить в сложившихся обстоятельствах, он представлял, но любое его действие все равно привело бы к смерти части заложников. Одно дело воевать с равным и даже с превосходящим в силе врагом. Совсем другое дело, когда твой противник — псих, прикрывающийся детьми. Чтобы совсем уж не сидеть сложа руки, Вячеслав приказал бывшим омоновцам — единственным из присутствующих, кто еще до «переноса» отрабатывал подобные трюки, — отправляться к окнам и приготовиться взобраться по внешним подоконникам, чтобы иметь возможность атаковать бандитов с двух направлений. Рискованно, однако это был дополнительный шанс расправиться с преступниками и сохранить чуть больше жизней среди людей Фадеева. Когда Никифоров уже собрался тормошить Бера, тот сам открыл глаза и осоловело, будто только что проснулся, посмотрел на окружающих. Однако быстро взял себя в руки и поднялся с колен, разминая занемевшие ноги. Никифоров облегченно выдохнул. — Чего тут? — поинтересовался Александр, подходя к товарищу. — Тебя требует. Говорит, что порежет всех, если ты не соизволишь обратить внимание на его светлость архимага, — со злостью в голосе зашептал Вячеслав. — Одна минута! — предупредил Шаман. — Я понял, — так же шепотом ответил Бер и крикнул: — Я здесь! Поговорить хотел? Давай поговорим! — Давай, но сначала презент! Не успел Александр раскрыть рот, как на ступенях показались металлические шарики. Они неестественно высоко подпрыгивали, хаотично перемещаясь. Клановцы остолбенело наблюдали за этим танцем. В следующую секунду блестящие шарики одновременно скакнули, зависнув в воздухе, и устремились к бойцам. — Бойся!!! — завопил Бер, инстинктивно поднимая руки. Уйти с траектории быстро набирающих скорость предметов он не успевал. Александр ощутил резкий прилив крови к голове и давление во лбу. Не осознавая, что делает, он полностью отдался чувству самосохранения. Стальные шарики замедлили свой разгон и зависли буквально в нескольких сантиметрах перед ним, не переставая вращаться вокруг своей оси. Бер опустил поднятые руки, стараясь не потерять контроль над угрожающим блестящим роем. Шарики начали дергаться из стороны в сторону. Противник не хотел уступать и пытался перехватить инициативу, забирая у главы клана драгоценные силы. Александр лихорадочно соображал, что ему делать. Он уже потратил некоторое количество сил на излечение раненого. Нужно срочно что-нибудь придумать, пока энергия для противостояния еще имелась. Можно, конечно, черпать ее из окружающего пространства, но кто ему даст сейчас спокойно помедитировать? — Эй, начальник! — раздался голос сверху. — Ты жив еще? Александр не отреагировал. Он пытался полностью перехватить контроль над висящей пред ним смертельной угрозой, но пока ничего не выходило. Противник попался искусный, люди с такими сильными паранормальными способностями ему еще не встречались. Надо было как-то отвлечь главаря банды. В том, что он противостоит именно главному бандиту, Бер ничуть не сомневался. Ему пришла в голову несвоевременная мысль: если ничего не получится, то это, возможно, будет конец. Единственный выход в сложившейся ситуации — неожиданность. В случае успеха враг отвлечется и даст главе клана время для адекватного ответа. Александр постарался сосредоточиться еще сильнее. Он закрыл глаза, не выпуская «презент» из невидимого захвата, и сознание словно начало раздваиваться. Правой рукой Бер вытащил из кармана разгрузки рожок и большим пальцем стал выщелкивать из магазина патроны, которые, не долетая до пола, зависали в воздухе, слегка покачиваясь. По вискам потекли капли пота. Александр не замечал их, ему было не до того. Когда последний патрон присоединился к своим собратьям, Бер перевел часть своего внимания на этаж выше, чтобы по сиянию аур засечь местонахождение бандитов, и направил в их сторону ответный гостинец. Негоже оставлять щедрость противника без ответа. Импровизированный шар, состоявший из тридцати цилиндров калибра 7,62, взметнулся до межэтажной площадки и, не снижая скорости, поднялся на уровень головы взрослого человека. Александру не хотелось случайно задеть девочку. Будь у него больше времени и сил, он смог бы прицелиться точнее, пока же приходилось довольствоваться возможностью припугнуть главаря и, если повезет, зацепить его и кого-нибудь из бандитов. Это было бы очень кстати. Глава клана сосредоточил внимание на начинке гильз и послал почти всю оставшуюся у него энергию под оболочки — раньше такое ему даже не приходило в голову. От резкого нагрева порох воспламенился и взорвался. Рой пуль пришел в движение, правда, некоторые ринулись не в ту сторону, потому что отдача развернула повисшие патроны и силы Александра не хватило удержать их все в одном направлении. Однако оставшихся вполне хватило, чтобы Бер почувствовал: металлические шарики, кроме него, никто не контролирует. Так, усилием воли держа перед собой шарики, на одном адреналине он рванулся по лестнице. Александр не замечал текущую из носа кровь и бросившихся вслед за ним нескольких бойцов во главе с Никифоровым. Буквально взлетев, перепрыгивая через три ступени, на межэтажную площадку, он открыл огонь поверх стоящей в ступоре девочки. Рядом с ней валялись два трупа — те, кому не повезло увернуться от ответного «привета». Главаря не было видно, остальных подручных тоже. Успели укрыться. «Ловок, гад», — отстраненно подумал Бер, толкая малолетнюю заложницу себе за спину. Девочку перехватили мужские руки и по цепочке передали безвольное тело ребенка вниз. Последим волевым усилием Александр подвел к дверному проему по-прежнему удерживаемые им подарки бандита и запустил их в проход. На авось — вдруг кого и пришибет. В этот момент в окна квартиры влетело, разбрызгивая стекла, несколько светошумовых гранат. Не ожидавший «поддержки» Бер часто заморгал, пытаясь избавиться от последствий вспышки. В ушах звенело. Его резко отстранили, прижали к стене, мимо замелькали силуэты бойцов. Стрельба вспыхнула с новой силой — и не прекращалась добрых пять минут, в течение которых Бер пытался прийти в себя. — У тебя кровь. Александр поднял взгляд на говорившего. Перед ним стоял Никифоров, протягивая носовой платок. Бер машинально взял его и попытался вытереть кровь с верхней губы и подбородка, но только еще больше размазал ее по лицу. — Чего? — устало спросил он ухмыляющегося Вячеслава. — На вампира похож, — разъяснил друг. — Глаза красные, и рот в крови. Вместо ответа Бер отлепился от выкрашенной синей краской стены и вошел в некогда жилое помещение. Здесь уже вовсю хозяйничали клановцы. — Где этот? — спросил Бер. — Выпрыгнул из окна, — расстроенно сказал Никифоров и добавил: — Джедай хренов… Будто и не с третьего этажа сиганул. Я отдал второму отряду приказ преследовать. Александр встрепенулся: — Отставить! Пусть уходит, нам не нужны потери. А они обязательно будут, если наши нарвутся на этого козла. — Что, так силен? — Вячеслав недовольно скривился, поднес к губам радиостанцию и отдал приказ о прекращении преследования. — Идите сюда!!! Узнав голос Егора, Александр поспешил на зов. То, что они увидели, переходило все границы человечности. Тугой комок подкатил к горлу. Александру потребовалась вся его выдержка, чтобы не опорожнить желудок. Клановцы заглядывали в комнату и с матами отшатывались обратно в коридор. По раздавшимся звукам стало ясно, что не все оказались такими же стойкими, как начальство. Некоторых впечатлительных рвало. Бер прикрыл рукой нос, запах кожаной перчатки немного сбил тошнотворный дух. Легче, правда, от этого не стало. На стенах вплотную друг к другу висели тела людей. Прибитые за руки и ноги женщины, дети, мужчины. Большинство были раздеты до пояса. У всех на груди вырезаны пентаграммы в обрамлении засохшей крови. У некоторых распороты животы, и вонь вывалившихся наружу кишок заставляла плясать желудки. В центре зала неподвижно сидели связанные друг с другом девять оставшихся в живых фадеевцев и пустыми взглядами смотрели на вошедших. Александр подумал, что это их он видел на втором этаже. Видно, бандиты перед самым штурмом загнали уцелевших сюда. Глава клана поискал глазами самого Фадеева, но нашел не сразу. Прежде сильного, крепкого мужика теперь было не узнать. Его тело превратилось в кусок сырого мяса. Бер и узнал-то его лишь по татуировке на предплечье, которую видел однажды, — небрежно прорисованные якорь и штурвал и под ними цифры, указывающие годы службы во флоте. Фадеев поднял голову, и Бер от неожиданности вздрогнул. Собрав волю в кулак, он подошел к умирающему. То, что Фадеев не жилец, Александр понял, едва бросил взгляд на его энергетическое поле. Мужик, едва шевеля губами, что-то просипел. Бер наклонился, прислушался. — Дочь, — прохрипел чуть громче Фадеев. На губах показалась кровавая пена. — Жива. У нас она, жива и здорова, — поспешил успокоить умирающего Александр. — Хорошо. Проследи, чтоб… так и оставалось. — Последние слова едва можно было разобрать. Бер кивнул: — Прослежу. Взгляд Фадеева потускнел, биополе съежилось и пропало, оставляя после себя едва заметные следы, которые вскоре тоже должны исчезнуть. Единственной энергетически активной областью был мозг. Но Александр знал, что и это ненадолго. Он отошел от умершего и скомандовал: — Выживших развязать, перевести в другое помещение и оказать медицинскую помощь. Трупы снять и похоронить. Все. Выполнять. Проходя мимо Никифорова, наткнулся на его задумчивый взгляд. — Что? — спросил Бер у него. — Помнишь день, когда мы взяли в плен Пшика? Мы тогда еще нашли место, где было совершено ритуальное массовое убийство… — Думаешь, дело рук этого ублюдка? — Очень похоже. Знаки те же самые. — Никифоров покачал головой. — Зря ты не дал нам его догнать. — Не зря. Поймаем его, когда будем готовы. — Бер успокаивающе положил руку на плечо товарища. — Он очень силен. Бездарно положили бы бойцов, а я к этому не готов. Теперь мы знаем, кто он, и главное — на что он способен. Никуда от нас не денется.
Шаман бежал по воде. На душе скребли кошки, и хотелось выть от переполнявшей душу злобы. Он на все лады проклинал клан и его главу. — Ну ничего, в следующий раз ты от меня просто так не отделаешься! Я с тебя кожу сниму, ублюдок! Заплатишь мне за все… — Шаман продолжал придумывать вслух различные кары, пытаясь скрыть от самого себя обуревавший его страх. Он не ожидал, что смерть пройдет настолько близко. Так он бежал, пока не выдохся окончательно. Весь мокрый, дрожа от злости и страха, забился в полуразвалившееся здание и рухнул на сырой пол, тяжело дыша. Только сейчас до него дошло, что погони нет, и он позволил себе немного расслабиться. Лежа в темноте, Шаман продолжал придумывали изощренные пытки для своего врага. Ненависть обуревала его, и в этот момент он верил: однажды они встретятся, и тогда Бера не спасет ничего.
Верил во встречу и Александр. Однако, в отличие от бандита, мысли его были холодны и расчетливы. Нужно подготовиться к будущему столкновению. Подготовиться так, чтобы не оставить противнику ни единого шанса. И как это сделать, он уже знал.
Эпилог
Пшик похлопал по шее шантарха четырехпалой рукой, заставляя того остановиться. Зверь замер посреди высокой зеленой травы, которая буйно разрослась на обильно пропитанной влагой почве. Пшик недовольно дернул хвостом. «Плохо, когда шантарха не воспитываешь с самого начала. Очень плохо», — подумал хашш. Он был недоволен вдвойне — из-за строптивого животного, которое так и норовило вывести наездника из себя, и из-за постоянно отстающих самок с детенышами. Охотникам часто приходилось останавливаться и ждать, пока они нагонят и можно будет продолжить неспешное движение к новому дому, в прайд чужаков. Великий Шхас обещал многое, но и требовать с них будет немало. Это Пшик понимал и был со Шхасом согласен. На месте Великого он тоже запросил бы с новых членов прайда определенную цену за защиту и покровительство. Хашш представлял себе, какую именно, и был полностью с ней согласен. Будь иначе, он не повел бы на новое место жительства поверивших ему соплеменников. Пшик оглянулся, высматривая в траве отставших. Сейчас он жалел, что самки не имеют права передвигаться верхом. Обычаи твердо говорят — шантархи лишь для воинов и охотников хашш. Приходится мучиться и делать частые остановки, чтобы дать самкам и детенышам отдых. Но ничего, еще два дневных перехода — и длинный путь закончится. Хашш послал мыслеобраз двум ближайшим охотникам с приказом обследовать окрестности. Трава высокая, в ней могут прятаться, дожидаясь добычи, хищники. Не хватало неожиданно наткнуться на одного из них. Пшик не любил неожиданностей. Он проследил, как разведчики удаляются верхом на мощных боевых животных. Как только охотники скрылись из виду, Пшик скомандовал привал. Надо подкрепиться. До вечера еще далеко, и силы понадобятся всем.Душераздирающий вопль заставил большекрылых партаи[192] покинуть насиженные места на ветвях высоких деревьев. По лесу разнеслись недовольные крики этих благородных птиц. Эльтир поднял взгляд ввысь, рассматривая перелетающих с ветки на ветку партаи. Он обожал лес и любил птиц с самого детства. Эту любовь ему привила мать, благородная Эльсаи. Жаль, что она так рано ушла из жизни! В память о ней Эльтир поддерживал в ухоженном состоянии сад, который посадила матушка, и кормил прилетающих из леса птиц. Для него это было не в тягость, ему даже нравилось такое времяпрепровождение. Посидишь на каменной скамье среди ухоженных кустов — и чувствуешь, как душа наполняется покоем. А вместо этого теперь приходится выслушивать крики этих… Эльтир посмотрел на привязанных к стволам молодых деревьев животных, от мерзкого вида которых захотелось плюнуть. — Заткните ему пасть! Надоел, — с ленцой в голосе проговорил Эльтир. Солдат немедленно выполнил приказ и засунул существу в рот кусок грубой материи, оторванной от его же окровавленной одежды. Избитое и замученное Чтецом Душ животное притихло, продолжая мычать сквозь тряпку. Эльтир недовольно глянул на подчиненного. Солдат понял командира правильно и ударил пленника кулаком в грудь. Тот моментально затих. «Наверное, затаил сознание», — отстраненно подумал Эльтир. — Что ты узнал, уважаемый Катрих? — обратился он к приданному его отряду пограничной стражи Чтецу. — Как вы и предполагали, господин, мозг животных слаборазвит, а тело некрепкое… Это Эльтир видел и без пояснения Чтеца. Ни один уважающий себя воин не стал бы показывать слабость при пытках. Что взять с этих существ? Разве можно сравнивать неразумных со стойкими духом владыками леса? Нет, нет и нет! Пока командир отряда стоял, погрузившись в размышления, Чтец продолжал говорить: — …Я прошу прощения, что не учел особенностей нового вида существ. Каюсь. — Ты не виноват, Катрих. — Командир принадлежал к древнему роду, поэтому, в отличие от простых воинов, мог позволить себе ответить Чтецу Душ чуть высокомерно. Тем более что Катрих номинально являлся его подчиненным. — Лучше скажи, что ты сумел узнать? Что за странные предметы принесли с собой нарушители? Например, вот это. — Эльтир поднял с земли уродливую палку со множеством выступов и торчащим снизу полумесяцем. Палка явно была сделана руками мастера и собрана из различных материалов, каких Эльтиру еще не приходилось встречать в своей жизни. Мысль, что это чудо могли изготовить пойманные животные, он отмел сразу. Неспособны вонючие существа, бездыханной грудой валявшиеся сейчас на земле, сотворить подобное. — Это оружие, господин, — пояснил Катрих. — Я видел в сознании плененных, как они убивают из него себе подобных и животных для пропитания. — Хм… — Командир на мгновение задумался. — Соберите все предметы, какие найдете у существ. Доставим в Башню, пусть там разбираются. — А этих? — подал голос один из воинов, который помогал удерживать пленных, пока Чтец проводил допрос. — Из них можно вытащить что-нибудь, кроме разрозненных отрывков памяти? — Не думаю. Они мыслят обрывочно и не четкими образами. Вряд ли они нам понадобятся, господин. Все, что можно было узнать, у меня уже здесь. — Чтец постучал длинным пальцем по своему узкому лбу. — Тогда они нам больше не нужны, — объявил Эльтир и обратился к солдату: — Привяжи покрепче к дереву. Пусть Лес сам позаботится о нарушителях. Не стоит пачкать руки. Солдат низко поклонился, соглашаясь. Эльтир отвернулся. В мечтах он уже был в своем любимом саду, который увидит совсем скоро.
Книга II Испытания на прочность
Благодаря грамотному командованию Бера, Клан не только выдержал трудности нового мира, но и стал новой ведущей силой. Однако наступившим мирным временам настал конец, ибо большое войско неведомой расы собирается уничтожить людей как вид. Ишхиды коварны, отважны и сильны. Их командиры талантливы, в армии дисциплина соблюдается очень строго, а амулеты и маги позволяют нейтрализовать главный козырь людей — огнестрельное оружие. Выдержат ли люди новое испытание на прочность?..
Пролог
В дверь кабинета ректора академии постучали. — Да, — недовольно буркнул он. Ректор не любил, когда его отрывали от работы. — Высочайший, прибыл посланник от уважаемого Гроэля. — Секретарь застыл на пороге в ожидании реакции господина и учителя. «Что опять задумал этот интриган?» — недовольно скривился ректор. Будь на то воля богов, он бы ни за что не имел дел с главой рода Красной Ветви. Однако портить отношения с начальником безопасности Совета себе дороже. Поэтому лучше узнать, чего на этот раз хотят от него и его академии, и заниматься научной деятельностью дальше. — Впусти. Секретарь тихо выскользнул в приемную, вместо него появился ишхид, полностью закутанный в заляпанный грязью плащ. Вошедший молча передал запечатанный пакет и поставил на пол объемную сумку. Ректор неодобрительно проследил за действиями посетителя, но ничего не сказал. Раскрыв пакет, достал письмо и вчитался в ровные строки. Чем дальше Высочайший читал, тем больше недоумевал. Отложив в сторону письмо, потребовал: — Покажи. Посланник все так же молча распаковал сумку. Чтобы выложить привезенные предметы на стол, много времени не потребовалось, но извлеченные вещи заставили ректора затрепетать от восторга. А взяв в руки описанное в письме оружие, он едва не задохнулся от предвкушения чего-то нового и необычного. В нем моментально проснулся ученый. — Это все? — не глядя больше на посланника, спросил Высочайший. — Да, — последовал короткий ответ. Но ученый уже ничего не слышал и не видел, как ишхид покинул помещение. Его полностью поглотил исследовательский азарт. Спустя некоторое время Высочайший понял, что он чересчур увлекся, и с сожалением бросил рассматривать переданные предметы. Он сел за стол и надолго ушел в себя. Следовало подумать о создании целой группы исследователей, которым предстоит в ближайшем будущем заняться изучением захваченных в пограничье трофеев. Надо было срочно решить, какое помещение освободить под новую лабораторию и кого именно привлечь в сулящий немалые перспективы проект. Потом выбить средства под него и потребовать от военных, чтобы они предоставили живого варвара для опытов. Высочайший взял бумагу, графитовое стило и начал писать.Глава 1
— Поймите меня правильно, — не отступал Александр, — много ли наших лучше разбираются в местных реалиях, знают о фауне и флоре больше, чем гноллы? Никто из собравшихся на вопрос Бера не ответил, и, ободренный молчанием, глава клана продолжил: — Вы сами понимаете, что мое предложение — единственно возможный способ использовать аборигенов. Тем более что содержание десятка местных нам почти ничего не будет стоить. Даже то немногое, что мы можем им предложить, гораздо больше, чем они имели в своем прайде. Да хашш будут просто счастливы от обладания одним стальным ножом и вдобавок еще регулярное питание! А вы мне тут полемику развели. — Александр устало махнул рукой и уселся обратно на стул, с которого вскочил, когда вмешался в спор между членами совета. — Давайте работать конструктивнее. Без этих ваших «хочу — не хочу», «надо — не надо», — пристыдил он присутствующих. Пожалуй, никто не верил и, как следствие, не ожидал, что Пшик вернется по окончании сезона дождей. Кроме Бера конечно же. Он не сомневался в том, что если с Пшиком ничего не случится, то они увидятся снова. Слишком выгодные условия Александр предложил гноллу, чтобы тот смог запросто отказаться от сотрудничества с людьми. Так и произошло. Стоило первым лучам солнца показаться из-за туч, как дозорные переполошили общину сообщением, что вокруг бродят аборигены. Пшик поступил вполне разумно и не сунулся немедленно к укреплениям. И правильно. Часовые, не разобравшись, могли пристрелить гостей и только потом стали бы разбираться, надо было так поступать или нет. Гноллы кружили вокруг, то показываясь на глаза, то исчезая вдалеке среди развалин, пока вызванное начальство, а именно глава клана, не высмотрел в бинокль у одного из них знакомое копье. Узнав Пшика, Бер приказал открыть ворота и в сопровождении охраны вышел встречать хашш. Каково было удивление людей, когда выяснилось, что Пшик привел не трех-четырех гноллов, как предполагал изначально Бер, а семерых охотников и одиннадцать самок, три из которых были с детенышами. К тому же у всех охотников имелись боевые шантархи. Такое количество пополнения и послужило причиной срочного созыва совета. Необходимо было срочно решить, куда пристроить гноллов и шантархов и к какому делу приобщить. В принципе все эти вопросы Александр мог решить в единоличном порядке. Но он хотел, чтобы все активно участвующие в жизни клана почувствовали и разделили с ним ответственность за доверившихся им хашш. И главное — люди должны принять сам факт совместного проживания с аборигенами и не чинить препятствий в этом начинании, вызывая у Бера лишнюю головную боль. Если большинство на совете согласятся с его доводами, то остальным клановцам просто некуда будет деться, и недовольным придется заткнуться. «Издержки демократии», — подумал Бер и так же мысленно выругался. В данном случае от всеобщего одобрения зависит, смогут ли остаться гноллы в общине или же нет. Поэтому Александр позволил провести заседание в немного расширенном составе. Были приглашены несколько самых влиятельных, после членов совета, клановцев. Вот они-то и замутили воду. Бер уже не единожды успел пожалеть, что пошел на этот шаг. «Теперь сиди, расхлебывай», — негодовал он про себя. — Итак. Давайте перестанем болтать и наконец-то перейдем к решению проблемы и сопутствующих вопросов, — предложил Александр. «Сейчас главное — не дать людям опомниться, загрузить их предложениями, сулящими выгоду, и пусть попробуют отказаться», — думал он. — Кто за то, чтобы гноллы, как более опытные охотники и следопыты, принимали участие в охоте на зубров и другую живность? Кто за то, чтобы гноллы рассказали нам о свойствах местных растений? — Бер не давал высказаться никому, намеренно задавая вопросы один за другим. Выстраивая предложения таким образом, что любой, кто проголосует не так, как ему нужно, выставит себя в глазах остальных в невыгодном свете. — Разве вы против, чтобы аборигены усилили наши дозоры, сведя возможные потери к минимуму? Кто против этого?.. Может, вы хотите бегать по степи на своих двоих, когда топливо закончится? Вместо того чтобы разъезжать на шантархах, которые могут служить не только ездовыми животными, но и неплохими телохранителями своему хозяину? Бер на секунду замолчал, переводя сбившееся дыхание. И стоило ему раскрыть рот для выдачи очередной порции подготовленной речи, как один из приглашенных, Геннадий Васильевич, кряжистый мужчина лет сорока, поднял руку, прерывая речь главы клана. — Александр Сергеевич, — начал он, — мы все понимаем. Но как-то непривычно, чтобы среди нас жили чужаки. Одно дело — один или парочка. А тут целый отряд. Не все еще позабыли гибель многих горожан от нашествия гноллов, и, боюсь, в клане будут недовольны присутствием… — А вы для чего? — перебил его Бер. В общем, Геннадий Васильевич — мужик неплохой, и в технике разбирался получше многих в общине, и вполне заслуженно пользовался всеобщим уважением. Именно поэтому его назначили бригадиром механиков в гараже. Но слишком уж упертый, имел собственный взгляд на любую проблему и любил доводить до вышестоящих свое мнение. Чем, честно говоря, немного раздражал. — У вас в подчинении люди. Думаете, я за красивые глазки доверил вам мастерскую и рабочих? Успокойте их, придайте уверенности в будущем. Отбросьте на минуту предвзятость и посмотрите на аборигенов под другим углом. Неужели не видите преимуществ от присутствия охотников хашш? Они могут позволить клану сделать шаг вперед в освоении окрестных земель. Дать нам недостающие знания. В ином случае мы сможем получить их, лишь заплатив определенную цену. И хорошо, если не кровью. Геннадий Васильевич кашлянул в кулак — не ожидал такого напора. Выходило, вроде как он виноват в том, что община недостаточно быстро расширяет владения и влияние. — Так я и не против, — пошел на попятную бригадир, — просто боюсь, народ не поймет, — окончательно смутившись, закончил он. — Для этого я вас всех здесь и собрал, — продолжил Бер, — чтобы вы не только приняли важное для всех решение, но и осознали всю ответственность за будущее клана. Затем провели разъяснительную работу среди подчиненных и проследили за особо горячими головами. Итак, давайте голосовать…Гноллы не догадывались, что в этом большом доме решается их судьба, и с удивлением рассматривали новое место обитания. Пшик с важным видом соскочил с шантарха. Приказал зверю не шевелиться, но, помня о нраве животного, все же передал поводья ближайшему охотнику. Не хватало опозориться из-за агрессивного поведения шантарха перед воинами нового прайда. Вон как со стен внимательно осматривают прибывших. Пшику было не привыкать к такому отношению, а вот остальные нервничали, хотя вида не подавали. Пшик пристегнул к кольцам седла копье и, как заправский старожил клана, направился к крытому от непогоды колодцу. По пути поднимал руку в приветствии, как это делали люди. Некоторые клановцы автоматически махали в ответ, чем удивляли хашш. Пшик ощущал отголоски эмоций соплеменников и был доволен произведенным на сородичей эффектом. Теперь его авторитет поднимется еще выше. Чего он и добивался…
Все присутствующие на совете проголосовали единогласно, как Александр и надеялся, и потихоньку начали расходиться по своим делам. Бер попросил остаться всех Никифоровых, отца и Коновалова. Всех тех, с кем он основал клан. К ним у него еще был разговор. Вопросы, которые он хотел обсудить, давно вертелись в голове. Чем больше Бер думал о них, тем больше приходил к выводу, что пришла пора решить назревающие проблемы. Пока ничто не говорило об ухудшении обстановки, но на днях некое чувство неопределенности, что ли, захватило его мысли и с тех пор не отпускало. А вчерашний визит к Любе Давлетшиной лишь усугубил настроение. И все мысли приобрели направленность на противостояние пока неведомой угрозе. Люба ничего конкретного не сказала, но подтвердила беспокойство Александра с одним уточнением: опасность придет на этот раз с запада. Как только она произнесла эту фразу, Бер сразу вспомнил о древних развалинах, найденных экспедицией барона, и о самом беспокойном самозваном «дворянине». И у него сразу неприятно засосало в груди. Александр привык доверять обострившейся в новом мире интуиции, а значит, стоило прикрыть и себе, и клану спину, пока есть время. — Что случилось, сынок? — поинтересовался Сергей Борисович. — Пока не знаю точно, отец. — Бер-младший задумался, пытаясь правильно сформулировать и передать словами собственные ощущения. — Мне кажется, что-то должно случиться. Что-то назревает, и это «что-то» витает в воздухе и не дает мне покоя последние дни. Скажите, вы чувствуете хоть что-нибудь? — Лично я — нет, — ответил Никифоров, — но тебе доверяю. Остальные тоже высказались отрицательно и выжидательно уставились на главу клана. — Ясно. — Бер снова задумался, пытаясь сориентироваться в собственных мыслях. — В общем, так. Давайте поступим следующим образом, — принял он решение. — Ты, Слава, войди в контакт с господином Селивановым и поинтересуйся, не собирается ли его босс, господин барон, отправить очередную экспедицию к упомянутым им развалинам. Только не в лоб спрашивай, а поезжай, поговори насчет продажи лошадей. Они нам, скорее всего, откажут, но не это главное. Там разберись на месте и как бы между делом, между делом… — Сашка, не учи ученого, — перебил Вячеслав. — Не обижайся. Это я от волнения, — улыбнулся Александр. — Нечего волноваться. Еще ничего непонятно. Даже предположений, какого рода опасность, нет. Так что… — Никифоров развел руками. — Так что не волнуйся зря. К тому же идея установить нормальный контакт с бароном вполне здравая. Он уже кусок, какой смог, отхватил и, возможно, успокоился. Это тоже не помешало бы выяснить. Да и о поставках продовольствия можно переговорить. Барон взял под контроль почти всех крестьян, и многие горожане ушли к нему, теперь сеют и пашут. Через пару лет и до всеобщей барщины додумается. — Вячеслав усмехнулся. Бер кивнул, соглашаясь, и продолжил: — Верно, скорее всего, нечто подобное и случится. Теперь давайте решим, что делать с наследством Фадеева. Выжившие удержать свою территорию не в состоянии, поэтому предлагаю полностью взять под контроль общину и объединить фадеевских с кланом. Полагаю, никто из них противиться не станет. Никифоров фыркнул и прокомментировал: — Еще бы они были против. После всего случившегося. — Отец, прошу тебя и тебя, Игорь, — Бер посмотрел на Коновалова, — заняться этим вопросом. Нам пора расширяться, места для проживания новых людей у нас исчерпаны. Поэтому заложите на месте фадеевской девятиэтажки аванпост. Мы туда будем селить всех вновь прибывших. Пусть основывают второй поселок клана. Ваша задача — на первых порах обеспечить безопасность поселенцев и укрепить здание. — Это понятно, — кивнул Сергей Борисович. — Чем предлагаешь занять новых поселенцев? В поликлинике лекарства, поди, уже все откопали, а содержать аванпост ближе к центру города не очень выгодно. — Тут ты не прав, Борисыч, — вступил в беседу Никифоров-старший, — во-первых, бойцы кроме контроля территории смогут обеспечить безопасность основного поселения и, в случае ухудшения отношений с генералом, дать нам больше времени для подготовки. А во-вторых, усиление клана повысит наш статус. — Да я не про то, — отмахнулся Сергей Борисович. — Чем занять людей в новом поселке? Не будут же они поголовно в патрули ходить? У нас и оружия-то на всех новеньких не хватит. — Я понял тебя, пап, — вмешался Бер. — Металлом будут заниматься. Все поначалу недоуменно посмотрели на главу клана, но до большинства через минуту стало доходить, что именно задумал Александр. И следующими словами он подтвердил догадки присутствующих. — Пусть собирают весь металлолом, до которого доберутся. Нечего добру ржаветь. Рано или поздно потребуются новые изделия из металла, и мы должны стать монополистами как в производстве, так и в торговле сырьем. Сами понимаете, до того момента, когда люди обнаружат, начнут добычу и разработку месторождений в этом мире, пройдет еще немало времени. — Бер замолчал. В горле пересохло, и он налил себе воды. Напившись, продолжил: — Естественно, что одним металлом наши действия не должны ограничиваться. Пусть люди ищут все полезное, что не успело испортиться и что не смогли достать из-под завалов горожане. У нас есть преимущество. Мы можем организовать достаточно большие бригады и добыть то, что не смогли сделать одиночки. — Для этого потребуется организовывать дополнительную охрану, — задумчиво протянул Вячеслав. — В городе полно банд, а сколько у бандитов оружия, мы не знаем. Не стоит забывать и про всяких доморощенных колдунов. Думаю, не надо никому напоминать о прошлом столкновении с подобным кадром? У нас нет возможности обеспечить новые отряды достаточным количеством стрелкового оружия. Над этим надо подумать. И думать серьезно. Навряд ли Быстрицкий пойдет нам навстречу и согласится продать стволы и боеприпасы сверх оговоренного. — Не согласится. Поэтому я и попросил присутствовать Владимира Ивановича. — Александр сосредоточил внимание на Никифорове-старшем. — Дядя Володя, как самому большому специалисту по оружию, вам, как говорится, и карты в руки. Старший брат Вячеслава улыбнулся. Он догадался, о чем его попросят, и лишь ждалпродолжения. И оно последовало. — Нам нужны арбалеты, — сказал Бер. — Хорошие, качественные. Сможете сконструировать и проконтролировать их производство? — Я думал над этим и со временем сам собирался предложить начать их сборку, — заговорил Владимир Иванович. — Более того, можно сделать не простые арбалеты, а китайские. Они, правда, не получили широкого распространения, но и мы не в Средневековье живем. — А что за арбалеты? — заинтересовался Вячеслав. — Ну, ты-то должен знать? — возмутился старший брат и продолжил разъяснение для остальных: — Китайцы смогли сконструировать многозарядные арбалеты, в том числе магазинные. Но они были тяжелыми и ненадежными. Но мы попробуем исправить эти недостатки с помощью современных материалов. — Отлично! — обрадовался Бер. Новость действительно была замечательная, и настроение Александра резко пошло в гору. — Теперь последнее, — немного успокоившись, сказал он. — Эдик, у меня к тебе тоже просьба. Хочу, чтобы ты взял на себя командование аванпостом. — Э, нет, нет! Я не справлюсь, — начал было отказываться тот, но Бер повысил голос, подавляя возмущение старого приятеля в зародыше: — Не хочешь выполнить просьбу — выполнишь приказ! — И немого тише добавил: — Пойми, Ник, кроме тебя назначить пока некого. На первых порах тебе помогут Игорь и мой отец. Но они мне понадобятся впоследствии здесь, а людей, которым я могу доверять, на самом деле не так уж и много. Вы как, не против повышения сына? — поинтересовался он у Никифорова-старшего. — Не имею ничего против. Пора ему за ум взяться, — согласился Владимир Иванович, и Эдику ничего не оставалось, как откинуться на спинку стула и задуматься о будущем. — Сам-то чем займешься? Я не я буду, если наш командующий не придумал и для себя дело, — прищурился Вячеслав. И все с любопытством уставились на Александра. — Пока займусь размещением хашш. Потом думаю организовать совместный разведывательный рейд гноллов и наших бойцов. Пусть приучаются действовать совместно. И последнее. Пока мы тут совещались, у меня появилась идея. Как вы смотрите на реорганизацию структуры наших отрядов? — Конкретнее, — попросил Коновалов. — Предлагаю разбить штурмовые отряды на ударные четверки. Допустим, один автоматчик, пара арбалетчиков и один маг? — Бер оценивающе посмотрел на Игоря. — Можно и по-другому… — Ты и это хочешь взвалить на меня? — Игорек, ты догада, — подмигнул Александр. — Продумай идейку и потом доложишь. — Мне необходимо знать, что именно умеют твои маги и какие характеристики у арбалетов. Тогда и думать буду. — Информацию дадим. Значит, договорились? Коновалов вздохнул: — Куда ж я денусь с подводной лодки?
«Мы не поедем верхом на шантархах?» — послал вопрос Пшик, когда Александр сообщил, чем будут заниматься его воины. «Не сегодня, — ответил Бер. — Выбери трех лучших воинов и пошли со мной». «Все хашш хорошие воины». «Мне не нужны все». — Александр попытался передать гноллу эмоцию недовольства, и, судя по тому, как Пшик засуетился, у него получилось. «Да, Великий. Я исполню твой приказ», — низко поклонился охотник. Бер развернулся и вышел из временного барака, в который поселили гноллов. Пшик новым жилищем был не очень доволен, ведь раньше ему посчастливилось жить в более комфортных условиях. Зато другие аборигены находились в полном восторге. Особенно на них произвели впечатление застекленные окна. Прозрачность и при этом непроницаемость стекла ввела новых членов клана в ступор. Они целый день всем скопом проторчали у окон, постукивая по прозрачной преграде и разглядывая с обеих сторон происходящее снаружи и в бараке. Эмоции переполняли гноллов до такой степени, что хашш перестали контролировать их. Всегда грозные и неприступные, аборигены в момент превратились в беззаботных детей, которым показали чудо. Александр дошел до мастерских. За ним, не отставая, следовали Пшик и пара выбранных хашш. Народ все время оглядывался на них. «Ничего. Привыкнут», — мысленно отреагировал на множественные взгляды людей Бер и вошел под крышу мастерской. Усилившийся шум резко ударил по ушам. Работа кипела. Кто-то стучал молотом, кто-то водил ножовкой по металлу. Несколько клановцев устанавливали на один из автомобилей дополнительную защиту в виде наваренной на раму мелкоячеистой сетки и прикрепляли ее на небольшом расстоянии от поверхности лобового стекла. Рабочие шутили по поводу нововведения: мол, раньше достижением считалась пуленепробиваемость, теперь — камненепробиваемость. А всему виной гноллы со своим умением кидать булыжники с немалой скоростью и силой. «Кстати, где они?» — Александр оглянулся в поисках хашш. Гноллы застряли на улице у ворот и таращились на человека в маске сварщика. Рабочий с помощью газосварки нагревал стальную трубу, чтобы ее легче было согнуть и придать нужную форму будущей конструкции. — Пшик! — позвал Бер. И когда гнолл повернул в его сторону голову, мысленно добавил: «Вы чего застряли?! Быстро сюда!» Пшик растолкал застывших соплеменников и поспешил на зов. Хашш не отставали, не переставая ежесекундно оглядываться. Человек со странной головой и палкой, изрыгающей пламя, поразил гноллов до глубины души. «Скажи, Великий, — робко спросил Пшик, — что делает странный шхас?» Александр задумался: как объяснить охотнику происходящее? Просто сказать «кенгурятник» — не поймет. Такого слова в языке аборигенов не существует. Кенгуру в этом мире сроду не водились. Начнутся вопросы о странных животных. Объяснять что-либо с помощью образов — можно мозги сломать, а понимания не добиться. Как и для чего служит изделие? Придется чуть ли не целое кино с пояснениями транслировать. Беру не хотелось напрягаться, да и времени совсем мало. На выручку пришел сам сварщик, который прекратил работу и начал оглядываться в поисках, как сообразил Бер, рулетки. Не найдя инструмента подле себя, рабочий поднял тяжелую заготовку «кенгурятника» и отправился прикладывать к передку автомобиля. «Наши не любят легких путей. Вместо того чтобы сходить за рулеткой, русский человек лучше пупок надорвет, зато идти ближе». — Глава клана недовольно покачал головой, наблюдая за процессом примерки. «Я понял! — послышалось в голове Бера восклицание Пшика. — Это таран для повозки». Александру ничего не оставалось, как согласиться с гноллом и, скрывая мысли, обозвать себя балбесом за то, что сразу не додумался до такого простого объяснения. «Да, ты прав. А теперь пойдем, мы теряем время». И троица хашш в сопровождении главы клана углубилась в недра мастерской.
— Привел? — вместо приветствия буркнул Шалыгин, мастер, которому Бер оставил заявку на оружие для гноллов. — Здравствуй, Никитич. Где? — В углу стоит, — таким же недовольным голосом пробормотал тот. К манере Шалыгина вести беседу нужно привыкнуть. Мастер вечно чем-то был недоволен и в свои шестьдесят лет являлся настоящим брюзгой. Он был одним из тех немногих счастливчиков, что выжили после нападения Шамана. Пережитое лишь добавило в его характер ворчливости и угрюмости. Рабочие сочувствовали Шалыгину и не лезли с претензиями. Тем более Бог даровал ему золотые руки и смекалку. Он мог творить из металла настоящие шедевры, были бы подходящие инструменты под рукой. Умел Фадеев, царствие ему небесное, подбирать себе кадры. Бер прошел туда, куда указал мастер, и взял в руки короткое копье или скорее дротик. Гладкое древко удобно легло в ладонь, длинное, обоюдоострое лезвие из качественной стали блеснуло, отражая проникший в помещение луч солнца. Александр подбросил копье в руке — очень легкое, как он и просил. На минуту Александру захотелось самому владеть таким оружием — сказались сотни прочитанных когда-то фэнтезийных романов. Он отбросил лишние мысли и поставил копье на место. Следующим выбранным для осмотра оказалось мачете. Вынув клинок из ножен, Бер осмотрел изделие: без изысков, но из той же марки стали, что и наконечник копья. Единственное — рукоять не была обмотана кожаным ремешком. Бер вопросительно посмотрел в глаза Шалыгину. Мастер понял немой вопрос и ответил в своей манере: — Я не кожевенник — ремни нарезать. Пусть сами обматывают рукояти и древки. Скажи, чтоб не забыли. Александр сдержал вздох. Что тут поделаешь? Тем более мастер, возможно, прав. Пусть аборигены подберут материал и намотают, как им удобнее. — Спасибо. Вы сделали все на отлично, — похвалил он Шалыгина. Мастер только отмахнулся и вернулся к верстаку, показывая посетителям, что разговор окончен. «Возьмите оружие и идите в барак, — передал Александр гноллам. — Готовьтесь к выходу. Через три часа заступаем в патруль». «Это ВСЕ теперь наше?!» — Пшик сильно удивился. По его мнению, сегодня он увидел множество поразительных вещей, а учитывая месяцы жизни, проведенные с людьми, хватит на годы рассказывать о чудесах и ни разу не повториться. Про остальных хашш можно вообще не говорить. Они, не веря в собственную удачу, взяли копья и ножны с мачете и, точно кто-то собрался у них все отобрать, прижали подарки к груди. Следуя за Пшиком на новое место обитания, гноллы не смели даже надеяться, что станут владельцами оружия такого качества. Пшик показывал им свое копье, но оно не шло ни в какое сравнение с сегодняшними подарками. Хашш поспешили в барак. Нужно тщательно приготовиться к походу и похвастаться перед остальными охотниками, которым пока предстоит довольствоваться старым оружием. Бер посмотрел вслед ускакавшим хашш и отправился на склад. Необходимо было дать задание подобрать для гноллов пояса и жилеты, по которым клановцы и остальные зареченцы смогут в будущем отличить гноллов клана от чужих аборигенов.
Глава 2
Пятеро людей и тройка хашш продвигались вдоль заполненного водой после сезона дождей старого русла Широкой. От реки, когда-то делившей город на две неравные части, остался примерно двадцатикилометровый кусок. Два полуразрушенных моста еще соединяли оба берега. Но Александр не рискнул бы переехать на автомобиле ни по одному из них. На первый взгляд казалось, что переправа из стали и бетона, мимо которой отряд проходил, вот-вот рухнет и без посторонней помощи. Дальняя часть сооружения просела, асфальт зиял трещинами и провалами. И вообще мост слегка перекосило на левую сторону, что придавало ему некую сюрреалистичность. Александр подумал, что, в отличие от древних зодчих, современный человек разучился строить на века. Катастрофа и последние месяцы экстремальной погоды не извиняли строителей. — Что чувствуешь, Сережа? — не останавливаясь, спросил Александр у шагающего рядом Сергея Верникова. Перед выступлением в совместное патрулирование людей и гноллов Бер решил взять одного из лучших своих учеников. Так сказать, провести первую проверку на слаженность с бойцами не только хашш, но и магов. Никаких столкновений он не планировал, хотел лишь присмотреться, как поведет себя в походе столь пестрая компания. Конечно, не стоило ожидать, что люди или гноллы будут вести себя по отношению друг к другу уважительно, но и проявлять негативные эмоции в открытую при начальстве не станут. Однако Александр рассчитывал уловить настроение людей и аборигенов. Из проведенных наблюдений он планировал сделать выводы для себя как руководителя. Только подчиненным об этом знать не следовало. Касательно Верникова — Александр хотел также немного подтянуть его в обнаружении людей и других живых существ, буде таковые попадутся на пути. — Я не уверен… Кажется, в том здании кто-то есть. Бер посмотрел на указанное учеником строение. Сам он так далеко не заглядывал, старался контролировать пространство вокруг, чтобы никто не подобрался к отряду незамеченным. Александр вошел в легкий транс и, не замедляя шага, на автомате, попытался проникнуть внутренним зрением в пятиэтажку метрах в двухстах впереди. Раньше в домах на набережной любили селиться городские богатеи. Квартиры в этом районе стоили дорого, и простые зареченцы не могли себе позволить обладать «квадратными метрами» вдоль Широкой. Выжившим владельцам элитного жилья, пожалуй, пришлось хуже всех, ведь они лишились самого дорогого, что у них было — денег. Александру попадались среди состоятельных людей вполне достойные и адекватные, но это — редкие и оттого ценные личности. Как правило, богатство можно заработать, украв у кого-нибудь что-нибудь. В эпоху цивилизованного ведения дел Россия только-только начала входить. И те, кто успел заиметь имущество на набережной, в это число не влезали. Таких было не жалко, да и некогда жалеть. Разве что детей… Насколько Александр знал, район должен быть почти необитаем. Во время сезона дождей улицы подверглись затоплению, и жители предпочли уйти в более безопасные места обитания. Бер практически сразу обнаружил энергетический всплеск биополя. Он тут же дал команду прекратить движение. Бойцы рассредоточились в ожидании решения командира. Хашш не отставали от людей и растворились среди нагромождения обломков. Александр успел послать мысль Пшику с просьбой, чтобы он со своими соплеменниками далеко не уходил. Тут же, получив подтверждение от гнолла, полностью сосредоточился на прощупывании подозрительного здания. При более внимательном осмотре Бер убедился, что «видит» именно человека. Незнакомец стоял у окна и старался находиться в тени. Неизвестный наблюдал за клановцами с высоты четвертого этажа. Чтобы быть уверенным, что человек один, Александр повторно просканировал покинутое здание. Никого больше не обнаружив, открыл глаза. Первым делом он поблагодарил ученика за внимательность и явный успех в ментальном сканировании. Лицо Сергея расцвело довольной улыбкой. Бер тут же его одернул, чтобы не расслаблялся, и начал лихорадочно обдумывать, как поступить. Отряд в учебно-боевом патрулировании, основной задачей которого является нахождение точек соприкосновения воинов двух рас. Но с другой стороны, из глубины подсознания всплыло беспокойство, а это чувство, от которого так просто не избавиться и игнорировать глупо. Взвесив все «за» и «против», Александр принял решение. — Берем этого наблюдателя, и по возможности без членовредительства. Делаем так… — Он на пару секунд задумался, собираясь с мыслями. — Так как он нас уже заметил и ведет, то на максимальной скорости двигаемся к зданию. Гноллы гораздо быстрее, поэтому их задача — не дать человеку уйти. Тут и мы подоспеем и на месте разберемся, что делать дальше. — А они справятся? — с сомнением в голосе спросил Махно. Он в отряде был единственным бойцом из самого первого пополнения клана и принимал непосредственное участие в становлении и развитии общины. Бер доверял омоновцу как самому себе. Остальные два автоматчика — относительные новички. Этих бойцов он не выбирал в отряд, их ему подсунули Сапрыкин и Никифоров. Александр подозревал, что не для обучения взаимодействию с гноллами, а скорее для усиления охраны главы клана, официально доверенной Сергею Махно. Но для Бера это не являлось раздражающим фактором, он уже смирился с необходимостью периодически находиться под надзором телохранителей. Тем более в данном случае не имело решающего значения, кто именно под его командованием, главное, чтобы наладили отношения с хашш и притерлись друг к другу. В ближайшем будущем через это придется пройти многим бойцам. — Справятся. Я уже говорил: хашш хорошие воины. Мы приняли гноллов в общину, и они относятся к этому серьезнее, чем люди. К тому же Пшик в состоянии точно исполнить приказ и проконтролировать его реализацию остальными гноллами, — немного раздраженно пояснил Бер. Если бы подобный вопрос задал кто-нибудь другой, Александр не стал бы вдаваться в повторные объяснения, а просто настоял на выполнении приказа без глупых и несвоевременных вторичных разъяснений. — Хорошо, — не стал дальше развивать тему Махно. Он попытался найти взглядом аборигенов и, не найдя, удивленно вытаращился на то место, где в последний раз видел гноллов. — А… где они? — Я отдал им приказ выдвигаться. Когда они выйдут на позицию с противоположной стороны здания, тогда и мы рванем. А пока ждем. Махно удрученно кивнул. Ему вдруг стало неприятно, что не обратил внимания на исчезновение части отряда. Бер, заметив изменение настроения омоновца, успокаивающе похлопал того по плечу. — Не твоя вина, — правильно интерпретировав причину самобичевания омоновца, проговорил он. — Они — дети природы и подобным трюкам обучаются с младенчества. Иначе бы не выжили в жестких условиях родного мира. Прошло минут десять с момента исчезновения хашш. Все это время Александр, даже беседуя с подчиненными, не выпускал из поля своего внутреннего зрения энергетический «силуэт» наблюдателя. Человек по-прежнему находился на старом месте и не двигался. Других живых существ в округе Бер не отметил. Такая заброшенность района только усиливала беспокойство. В городе проживало достаточно большое количество людей, пусть многие уже не живут здесь, но какие-то следы хозяйственной деятельности выживших должны присутствовать? Ведь большая вода ушла. Как только в голове промелькнули эти мысли, беспокойство усилилось. «Так, Сашка. Не накручивай себя», — сделал попытку успокоиться Бер. И тут пришел мыслеобраз от Пшика. В сознании Александра появилась картинка приближающегося входа в подъезд дома. Прямоугольник с отсутствующей дверью надвигался рваным темпом. Пшик, видимо, бежал и передавал то, что видел сам. Изображение было черно-белым с вкраплением контуров вокруг некоторых объектов и цветовых пятен всевозможных оттенков синего и фиолетового цветов. Подобное Бер видел на Земле в телевизионных роликах о животных, показывающих, как именно некоторые виды насекомых и птиц воспринимают окружающий мир. Поражала не только возможность видеть происходящее в реальном времени, но и факт, что гноллы способны воспринимать, по всей видимости, ультрафиолетовый спектр излучения. Ни о чем подобном он раньше не догадывался. Изображение стабилизировалось — это Пшик остановился — и развернулось вправо. Прежде чем «кино» исчезло, Александр заметил второго гнолла, вытаскивающего из ножен мачете. — Обалдеть! — невольно вырвалось у Бера. — Что случилось? — встрепенулся Махно. — Ничего существенного. Потом объясню. Хашш заняли позицию и ждут. Стоило отдать приказ, как бойцы рванули к пятиэтажке. Александр ни на секунду не выпускал из вида энергетическую метку неизвестного. Наблюдатель не шевелился, что было странно. Он не мог не видеть рывка клановцев к зданию и исчезновения аборигенов, а значит, должен каким-то образом среагировать на изменение обстановки. Любой нормальный человек давно бы попытался смыться от греха подальше. — Так. Вы, двое, остаетесь с Верниковым здесь. Задача: не дать ускользнуть наблюдателю. — Бер внимательно посмотрел в глаза ученику и специально для него сказал: — Если вдруг неизвестный окажется обладателем магических способностей, в активный бой не ввязывайся. Просто прикрой ребят, вместе отступите и дождетесь нас. Все поняли? — последний вопрос глава клана адресовал всей троице бойцов. Дождавшись утвердительных ответов, вместе с Махно поспешил к гноллам. Около входа в подъезд оказалось, что хашш лишь двое. Внимательно осмотрев охотников, Бер сообразил, кого не хватает. «Где Пшик?» — задал Александр ближайшему охотнику вопрос и подумал, что пора гноллам дать имена, а то их собственные, изобилующие шипящими и щелкающими звуками, мало того что никто запомнить не в состоянии, так еще и язык сломать можно. «В этом большом доме, Великий», — ответил хашш. Бер еле сдержался, чтобы не наорать на гнолла, вместо этого попытался найти Пшика внутренним зрением. Тот оказался недалеко, на первом этаже, в одной из квартир. Недолго думая Александр вошел в подъезд. Махно и гноллы последовали за ним. «Пшик? Ты почему здесь? Без моего приказа?» — сформулировал мысль Александр и придал ей нужный оттенок гнева. Первое, что бросилось в глаза, это гнолл, ползающий на четвереньках и, словно собака, нюхающий пол. Охотничий жилет серо-черного цвета немного провис на животе, почти доставая объемными карманами, набитыми всякой всячиной, до грязного, вздувшегося линолеума. Когда Александр подбирал на складе жилеты для необычных членов клана, он не только руководствовался желанием отличить своих гноллов от чужих, но также задумался над проблемой идентификации хашш людьми, не входящими в клан. Поэтому по его просьбе быстро сварганили трафарет и в двух местах на ткани жилета — на левой стороне груди и на правой лопатке — белой краской изобразили шантарха в половину человеческой ладони величиной. На самом деле за основу взяли земного велоцераптора из книги в библиотеке клана, но, учитывая малый размер картинки, разницу мог заметить лишь специалист. Таких в общине было аж одна штука — профессор Гофман. Но его мнения по такому пустяку никто не спрашивал и спрашивать не собирался. Знак шантарха произвел на аборигенов огромное впечатление. Впоследствии выяснилось — различные знаки рисовали себе на поясах только хашш из личной охраны наказующих и надзирающих прайда и шхасы. А тут такое доверие. По понятиям гноллов, происшедшее с ними можно описать выражением «из грязи в князи». В голове Александра промелькнула мысль: «А не придумать ли клану герб, тотем или нечто подобное? Да и флаг заодно сварганить?..» Однако не додумал, откинул посторонние размышления и сосредоточился на происходящем. Пшик заметил главу клана, вскочил и начал нервно шипеть по-своему и жестикулировать, забыв про мысленную речь. Таким взволнованным Александр Пшика еще никогда не видел. «Успокойся и расскажи, что ты нашел. Я тебя не понимаю, когда ты перед носом лапами машешь», — попытался достучаться до взбудораженного аборигена Бер. «Надо уходить, Великий, — продолжал нервничать Пшик. — Мы почуяли запах ишхидов. Так далеко от своих деревьев малым числом они не ходят». «Там, наверху, — человек, — Бер показал пальцем, — и никаких ишхидов я не ощущаю. Прекращай панику и займись делом. Нужно разобраться, были тут твои ишхиды? И если были, то когда ушли?» «Прости, Великий. Сделаем как прикажешь». Александр пристально посмотрел на хашш. Пшик угомонился и снова стал похож на самого себя — спокойный и уверенный в собственных силах охотник. — Вперед! — скомандовал Александр, продублировал приказ мысленно, специально для гноллов, и на всякий случай предупредил по рации о возможном появлении противника оставшихся с другой стороны здания бойцов. Первым по лестнице побежал Пшик — видимо, хотел реабилитироваться за произошедший срыв. За ним — остальные гноллы, потом Бер, а замыкающим — Сергей Махно. — Я уже слышал про ишхидов. Ты в курсе, какие они? — услышал Александр сзади голос Махно. — Нет. Пшик рассказывал, что ишхиды в лесу живут. Далеко на западе. Больше ничего толком не знаю. Не до них как-то было. Давай потом обсудим? Александр и бывший омоновец, несмотря на то, что передвигались быстро, довольно сильно отстали от хашш. Те, словно метеоры, исчезли из поля зрения этажом выше. Перемещались они бесшумно, и, как люди ни старались, звука шагов поднимающихся гноллов не услышали. По сравнению с аборигенами они топали, точно слоны. Достигнув намеченного, четвертого, этажа, Бер замер и поднял руку, останавливая Махно. Тишина. Приложив к плечу приклад, Александр открыл на всякий случай клапан кармана на разгрузке, где у него лежали шарики из раскуроченных подшипников. После противостояния с архимагом он постоянно носил с собой это нехитрое оружие. Всегда можно воспользоваться при необходимости и не тратить патроны. Глава клана зашел в квартиру первым, за ним Махно. Хашш не было видно. «Ага, вот они!» Один из гноллов на секунду показался в дверях зала и приглашающе махнул рукой. Бер пока не научился различать, кто есть кто. Единственный, кого он мог всегда узнать, — это Пшик. Про остальных лишь сказать: «Это не Пшик». Однако надеялся вскоре исправить положение, иначе какой же он «Великий»? Александр решил, что, раз хашш не взволнованны, значит, пока все в порядке, и одновременно с бывшим омоновцем вошел в помещение. — М-да-а-а, — опешил Махно при виде открывшейся картины. — Вот тебе и наблюдатель у окошка. В комнате у окна действительно находился человек. Только он висел на вбитых в стену крюках и не шевелился. Острые их концы вылезли наружу из плеч, не позволяя человеку снять себя. «Да он и не смог бы», — понял Бер, когда заметил под кровавой коркой многочисленные порезы на теле. — И он еще жив? — задал вопрос Сергей. Бер подошел ближе. Грудь полуголого мужчины еле заметно вздымалась и опускалась. «Ближе не подходи, Великий!» — предупредил Пшик. «Почему?» «Смотри». — Охотник хашш сделал короткий шаг в сторону несчастного и несильно ткнул кончиком копья человека в живот. Александр хотел его остановить, но, увидев последствия действий Пшика, говорить что-либо и тем более ругать гнолла моментально расхотел. В месте укола кожа вздулась, зашевелилась и пошла волной, будто там переместилась некая тварь. Через пару секунд кожа разгладилась. Беру захотелось протереть глаза: не почудилось ли? Но матерная фраза Махно доказала, что не почудилось. «Что это такое?!» «Это аш.[193] Когда ишхиды допросят пленника, то часто в его тело специально запускают аш. Они долго сохраняют жизнь. И питаются. Подходить близко нельзя. Могут прорвать кожу и, если успеют уколоть, отложат яйца. И тогда спасения нет, — разъяснил гнолл и добавил: — Человека лучше убить, чтобы не мучился». «А эти аш?..» «Они тоже умрут. Если не найдут подходящую пищу». Бер быстро пересказал Махно состоявшийся с Пшиком разговор и начал обдумывать дальнейшие действия. То, что необходимо убить, возможно, ни в чем не повинного человека, он не сомневался, но вот так, с ходу, решиться на это не мог. Его терзания прервал Сергей: — Очень похоже на то, как у нас на Земле минируют тяжелораненых и убитых солдат противника. Подойдешь к такому, начнешь оказывать помощь, а тут — бам! И все. Метод, конечно, иной, однако результат, пожалуй, даже похуже будет. — М-да. Попробуй потом выведи из тела впрыснутые тварью микроскопические яйца. В наших условиях и уровне медицины… Практически невозможно, — согласился Бер. — А ты не смог бы попробовать помочь? Вдруг получится? Если он, — Махно кивком указал на зараженного, — выживет, мы многое узнаем. — Попробовать могу, но далеко не уверен, что узнаем что-либо об ишхидах. Да и опасно это. Вдруг не получится уничтожить всех паразитов? Не замечу какое-нибудь яйцо… И что потом? Выискивать по всему городу и убивать зараженных людей? Уж лучше один раз взять грех на душу. — Возможно, ты прав, — немного поразмыслив, согласился бывший омоновец. — Но думаю, ты обязан хотя бы потренироваться. В будущем, не дай бог, пригодится умение уничтожать эту гадость! К такому совету Бер не мог не прислушаться. Он передал другу автомат, чтобы не мешал, и сказал: — Конечно, я попробую. Только сначала выясню одну вещь. Александр вспомнил давний разговор с Пшиком, в котором тот упоминал про ишхидов. Тогда он только ступил на путь постижения Силы и не придал значения возможности передавать зрительные образы из памяти. Точнее, ему в голову не пришла мысль о вероятности подобного действия. Слишком радовался успехам в мысленной речи и упустил из вида столь очевидную возможность. Правда, у него имелось небольшое оправдание. Старая пословица гласит, что дурак учится на собственных ошибках, а умный — на чужих. В случае Бера рядом не находился опытный и умный наставник, да и того, на чьих ошибках и проколах можно учиться, также не было. «Приходится быть дураком». — Бер улыбнулся про себя. Поймав подозрительный взгляд Сергея, немного смутился и привел чувства в порядок. — Прежде чем приступить, хочу прояснить один вопрос. А пока я говорю с гноллами, свяжись с нашими внизу. Обрисуй ситуацию и прикажи смотреть в оба. Не хватало нам нарваться на шастающих по округе ишхидов. — Хорошо. — Махно поспешно схватил радиостанцию. «Пшик, ты знаешь, как выглядят ишхиды?» — начал Александр. «Нет, Великий». «Как же ты узнал запах, если никогда не видел?» — удивился Бер. «Те, кто участвовал в походах против лесного народа и выжил, приносили с собой вещи врагов. Запах бывших владельцев долго остается на вещах, — разъяснил гнолл. — Почему ты спрашиваешь, Великий?» «Хочу знать, как они выглядят. Они жестоко поступили с человеком. Такое может сотворить лишь враг». «Я понял тебя. Шишаншихш’тк участвовал в войне с ишхидами. Давно. Много раз большая вода с неба пролилась с тех времен, — обрадовал главу клана Пшик. — Спроси его. Он расскажет». Бер поначалу честно пытался воспроизвести имя хашш с услышанной от Пшика интонацией, но плюнул на это и передал: «Мой язык не так быстр, как разум. Прости, но я буду звать тебя Шишан. Надеюсь, я не обидел тебя, воин?» «Нет, Великий. Для меня честь служить такому шхасу, как ты. Под любым именем». «Хорошо. Поделись своей памятью. Покажи мне лицо ишхида. Хочу знать, кого убивать при встрече», — как можно проще сформулировал желание Бер. С другими хашш мысленный контакт поддерживать было чуть сложнее, чем с Пшиком. К нему Александр уже привык. Он предполагал, что это зависит от разницы в способе мышления индивидуума. Разница незначительная, но требовавшая дополнительных усилий. Те же проблемы Бер испытывал и с людьми. Но если с учениками он добивался достаточно быстрых успехов благодаря гибкости человеческого разума, то с представителями чужой расы все выглядело иначе. Сознание Александра затопила волна образов. Шишан показал самые яркие свои воспоминания. На мгновение Беру показалось, что он гнолл, и он чуть не прервал контакт, однако сдержал порыв. Вот он держит в руках примитивное копье без наконечника. Просто остро заточенный кол. А на него бежит, совершая длинные прыжки, воин с мечом в руке. Александр хотел присмотреться — его поразила манера перемещения воина, но изображение помутнело, завертелось перед глазами, и следующее, что он увидел, был лежащий в траве ишхид с пробитым горлом. Из раны толчками вытекала темная, в черно-белом изображении, кровь. Взгляд хашш был прикован к ране, и толком рассмотреть противника Шишана не получилось. Следующий фрагмент. Гноллы избивают ногами лежащего на животе воина в доспехах. Тот пытается встать, но очередной удар снова бросает его на землю. И все это в полной тишине. Бер недовольно поморщился от представшей картины и продолжал вглядываться и запоминать. Ишхида сильным ударом перевернули на спину, и лесной житель с ненавистью посмотрел прямо в глаза. Нет, конечно, он не на Александра посмотрел, на хашш. Однако впечатление оказалось настолько ярким, а в глазах ишхида было столько сильных эмоций, что Бера невольно передернуло. Это воспоминание выявилось более четко. Наконец глава клана сумел полюбоваться на лесного воина. Длинные, темного цвета волосы слиплись от подсохшей крови на разбитой голове. Высокий лоб тоже испачкан в крови. Надбровные дуги немного выдаются вперед. Под ними нормальные человеческие глаза. Если и есть различия, то сейчас этого не видно. Нос прямой с горбинкой. Скулы острые, обтянуты бледной кожей. Губы тонкие, почти отсутствуют. Не будь мелких различий и длинных заостренных ушей с кисточками на конце, смело можно признать, что лицо вполне человеческое. Может, немного грубоватое, но на Земле и не такое встретишь. Пластинчатый доспех воина прикрывал весь корпус и руки. Металл во многих местах помят от сильных ударов и разорван на боку. «Да, не слабо ишхиду вломили», — подумал Бер и продолжил впитывать ценную информацию. Отметил про себя, что на грудной пластине панциря видна чеканка, изображающая множественные пересекающиеся волнистые линии и круги. Думать, что это означает, не имело смысла. Чужая раса — и этим все сказано. Самыми примечательными в ишхиде оказались ноги и руки. Они имели два коленных и локтевых сгиба соответственно. Подумалось, что степень свободы изгиба этих рук гораздо выше, чем у человека. На ногах верхнее колено такое же, как и у людей, а нижнее повернуто в противоположную сторону. Теперь стало понятно, почему так быстро приближался ишхид к Шишану в первом «видеоряде». Заканчивались ноги пятипалой… хм!.. рукой? Бер на мгновение растерялся. Назвать конечность с длинными и подвижными пальцами, точно как у земных обезьян, ступней язык не поворачивался. «Нужно будет у профессора поинтересоваться, как там у наших горилл и макак лапы называются. Нижние кисти? Кисти ног?.. — промелькнули мысли. — Любопытно. Ишхиды пятипалые, а вся местная фауна — о четырех пальцах. Означает ли это, что они, как и мы, пришельцы?..» Додумать Александр не успел. Перед глазами всплыла следующая сцена. У края леса выстраивались в ровные ряды ишхиды. Начищенные доспехи отбрасывали солнечные лучи. Высоко над головами воинов развевались на пиках сотни флажков. Неожиданно «кино» понеслось вскачь, и Александр сообразил: это хашш побежали в атаку. Бер увидел глазами Шишана бегущих рядом с ним гноллов и с ужасом понял, что аборигенов тысячи. Получается, что людям действительно повезло. В прошлый раз на город напал сравнительно небольшой отряд. Такую орду никаким оружием удержать неподготовленным зареченцам не удалось бы. Навстречу атакующим полетели стрелы, в воздухе замелькали огненные росчерки. В толпе хашш земля взметнулась множественными взрывами, щедро поливая гноллов комьями земли и волнами жара. Неожиданно Шишан прекратил передачу образов и поинтересовался у еще не пришедшего в себя от увиденного главы клана: «Этого хватит, Великий? Или мне продолжить?» «Нет, нет. Пока достаточно. Благодарю тебя, Шишан. Ты мне очень помог и будешь вознагражден». «Рад угодить тебе». — Хашш низко поклонился. Бер отметил: гнолл очень доволен, что смог угодить и заработал благодарность. — О чем вы там так долго болтали? — полюбопытствовал Махно. — Шишан поделился знаниями. — Шишан? — Угу. Так я назвал гнолла, который в центре. — Блин, ну ты как придумаешь имечко! — Серега не удержался и коротко хохотнул. — Хорош ржать. Займемся делом. Я сейчас попытаюсь помочь бедняге, а вы следите за тварями. Полезут скопом — не отмашемся. Александр в очередной раз окинул висящего на крюках человека внимательным взглядом, внутренне собрался и сел на пол. Предстояло немало потрудиться. Если бы еще знать, что именно делать? Он подавил тяжелый вздох: не нужно подчиненным знать о неуверенности командира. Бер скрестил ноги, закрыл глаза и расслабился. Потребовалось немного больше времени для очистки сознания. Присутствие в комнате зараженного мужчины нервировало. Через пару минут получилось сосредоточиться, мысли потекли плавно, и Бер ощутил ток энергии в организме, принесшей чувство легкости. Перенес внимание на потерпевшего, и первое, что бросилось в глаза, — ровное, но тусклое свечение биополя мужчины. Обычно аура человека неоднородна — где-то больше, где-то меньше. Ее размер зависит от состояния здоровья и эмоционального фона. Энергетический кокон периодически вспыхивает разными цветами, давая возможность даже самым слабым ученикам узнавать, какие эмоции испытывает собеседник. У жертвы ишхидов ничего подобного не наблюдалось. Будто человек в коме. Скорее всего, так оно и было. Бер напрягся и проник в тело невезучего мужчины. Увиденное оставило массу неприятных впечатлений. Процессы в организме находились в сильно заторможенном состоянии. Все энергетические потоки перекручены непонятным образом — сразу и не разберешься, куда они направлены. Однако для чего, и так понятно. Александр быстро нашел места расположения паразитов. Их красноватые ауры медленно передвигались в различных органах человеческого тела. При попытке «прикоснуться» к одному из червей Бер неожиданно получил отпор. Мозг словно электрический разряд пронзил, выкидывая Александра из состояния сосредоточенности. — Вот так зверюшки! — невольно вырвалось у него. — Что? Что случилось?! — забеспокоился Махно. «Я предупреждал, Великий. С аш бесполезно бороться», — возник в голове голос Пшика. «Ты не говорил, что твари могут влиять на разум!» — негодовал Бер. «Ты не спрашивал», — просто ответил гнолл. «В следующий раз предупреждай о подобных вещах». Хашш поклонился, признавая свою неправоту. — Так чего произошло? — не отставал Сергей. Александр поспешил заверить бывшего омоновца, что все в норме, и в двух словах довел до него новые сведения. — Так, может, ну его на фиг? В следующий раз как-нибудь… — В следующий раз зараженным может стать кто-то из наших. Сам же советовал поэкспериментировать, — прервал друга Бер и, не дожидаясь ответа, опять закрыл глаза, сосредоточился. Махно хотел высказаться по этому поводу, но передумал. Порой лучший способ помочь — просто не мешать. Снова заскользив внутренним взором по энергетическим каналам зараженного, Александр выяснил: паразиты питаются не только человеком, съедая его изнутри, но и его жизненными силами. Десятки крупных червей и не меньшее количество совсем мелких присосались к каналам и впитывали в себя энергетику жертвы. Возобновить контакт с целью изучить паразитов изнутри Александр опасался. Хватило одного раза. Он пошел по другому пути. Все равно мужчину уже не спасти. Отсутствие знаний о природе подсаженных ишхидами червей раздражало. Бер решил перенасытить тварей — авось издохнут. Он стал быстро закачивать в организм мужчины энергию и продолжал наблюдать за происходящим. Твари активизировались и устремились к местам «кормежки», стремясь получить халявы как можно больше. Бер продолжал действовать, пока не заметил, что ткани органов жертвы, расположенных близко к энергоузлам, начали быстро разрушаться. Черви мгновенно среагировали на изменение обстановки вокруг них и попытались покинуть «уютный дом». Александр не останавливался. Он «видел», как клетки отмирают окончательно. От большого количества закачанной энергии внутренние органы нагревались, у мужчины начался сильный жар. Со лба и висков струйками потек пот. Бер этого не видел. Он весь сосредоточился на происходящем, надеялся, что таким образом сможет сжечь энергетику ненасытных тварей. — Саня! — закричал Махно. — Хватит! Черви вылезают! Мгновенно среагировав на окрик, Александр вскочил и спиной вперед отпрыгнул в сторону выхода. И лишь в проходе открыл глаза, посмотрел на результат своей деятельности. Изо всех отверстий тела замученного ишхидами мужчины вылезали черви, плюхались на пол и живенько так, точно гусеницы, ползли в сторону новых доноров. Никто донорами становиться не захотел. Люди и хашш выметнулись в коридор. Остановившись, все посмотрели на висящего. Кожа человека покраснела от высокой температуры, тело извивалось от доставляемой паразитами боли. Мужчина бился затылком о стену, оставляя на старых обоях кровавый след. — Больше не слушай моих советов. Я теперь неделю есть не смогу. — Сергей достал из кобуры пистолет. Александр не стал его останавливать. Все правильно. Никто не заслуживает таких мучений. Раздались два выстрела подряд. Одна пуля пробила скулу жертвы, вторая попала в височную кость. Мужчина мгновенно затих и обвис на крюках, уронив раскуроченную голову на грудь, по которой обильно потекла кровь. Оба клановца перевели взгляд на пол. Аш продолжали ползти. — Настырные какие, — хрипло проговорил Александр. Его мутило от произошедшего. — Линяйте отсюда. Я подчищу тут все. Какая-нибудь стая бездомных собак полакомится мертвечиной, а там могут остаться яйца… Заразят половину города! Нарисованная главой клана перспектива заставила Махно невольно вздрогнуть. От пакостных мыслей отвлек вызов по рации. — Слышали выстрелы. Помощь нужна? — Нет уже, — заметив, что Бер брать в руки радио не собирается, вместо него ответил Сергей. — А в кого стреляли? — Да так… Глистов выводим, — не нашел лучшего объяснения Махно. — Мм?.. — вопросительно промычали на том конце радиоэфира. — Все нормально. Продолжайте наблюдение за окрестностями, — рыкнул Сергей и отключился. — Ты еще здесь? Махно посмотрел на Бера. Тот стоял с вытянутыми вперед руками и медленно-медленно разводил их в стороны. Между ладонями колыхался воздух, как от сильно нагретого асфальта. Сергей на секунду засмотрелся. Воздух обрел видимый объем, превращаясь в шар, уплотнился. В центре промелькнули несколько небольших электрических разрядов. Запахло озоном, и почти сразу в лицо повеяло жаром. — Дуй отсюда! — прикрикнул Александр. Друг не стал дожидаться развязки. Держа в руках оба автомата, свой и главы клана, поспешил из квартиры. Хашш уже стояли на лестничной площадке. Находиться рядом с паразитами гноллы не желали. Сбежали пораньше. Пусть чокнутые люди сами разбираются с аш, ежели так хочется. Шар поплыл по воздуху в сторону шевелящихся червей. Паразиты не прекращали попыток добраться до стоящего в дверях человека, только Бер не собирался позволить им сделать этого. Он закачал побольше энергии в созданную конструкцию, и марево вспыхнуло ярким светом, превратившись в сгусток плазмы. Этому трюку он научился совсем недавно и подобного эффекта добивался достаточно долго. Не будучи физиком, все же помнил из лекций в институте, каким образом создается плазма. Решил попробовать. Не сразу, но у него стало получаться. После памятного взрыва камешка эксперименты не забросил. Подвергая воздействию различные материалы, Бер обнаружил, что при вливании определенной порции жизненных сил воздух ионизируется, а если с помощью вибраций отделить от молекул небольшое количество электронов, то получается шар низкотемпературной плазмы. Главное, удержать его в заданных рамках, не дать потерять стабильность, а это не так просто. Только вот не ожидал, что новое умение пригодится столь скоро. Александр усилием воли отвел разогретый сгусток подальше от себя — стоять рядом было невыносимо. Плазменный мячик, размером с теннисный, запорхал по комнате, подчиняясь воле создателя и сжигая все, на что направлял его хозяин. Через полминуты лишьпепел и слизь на полу указывали, что там что-то ползало. Осталось совершить последнее действие — сжечь мертвеца. Бер подвел пышущий жаром сгусток к телу. Легонько прикоснулся плазменным мячом к коже мужчины. Резко запахло жареным. К горлу подкатил тугой комок, вынуждая отойти подальше. Не помогло. Тогда Александр ввел плазму в мертвеца, спеша закончить неприятное дело побыстрее, и выпустил энергию на волю. Труп занялся ярким пламенем. Бер некоторое время постоял, контролируя процесс и с трудом борясь с тошнотой. Прошло минут десять, прежде чем тело обуглилось и можно было с уверенностью сказать, что никакая тварь внутри не выжила. В последний раз окинув уставшим взглядом помещение, Александр поспешил на свежий воздух. Когда он спустился вниз, первым делом ему сообщили неприятную новость. — У нас гости. — Сергей махнул рукой в сторону противоположного берега бывшей реки и добавил: — У тебя капелька крови на верхней губе. Александр автоматически вытер большим пальцем кровь и, больше не обращая на нее внимания, достал из чехла бинокль, уставился в указанном направлении. Это оказались ишхиды. Спутать их с людьми после показанных Шишаном воспоминаний было невозможно. — Как не вовремя, — буркнул под нос глава клана и начал считать численность вероятного противника: — Один, два, три… пятнадцать. Ты смотри, что делает, паскудник! Один из ишхидов наложил на тетиву лука стрелу, оттянул правую руку назад, прицелился и выстрелил. «Неужели долетит? До нас метров двести пятьдесят — триста», — промелькнула мысль. «Осторожнее!» — Пшик с силой рванул Александра на себя. От кирпичной стены дома отскочил подарок лесных аборигенов. Бер обернулся. Стрела лежала на разбитом временем и непогодой тротуаре. «В меня целился!» — запоздало удивился Александр. — «Спасибо, Пшик. Я не забуду». Гнолл поклонился. Махно не стал ждать повторного выстрела. Он вернул главе клана оружие и недолго думая прижал к плечу приклад собственного автомата, задержал на мгновение дыхание и нажал на спусковую скобу. Перед редким строем ишхидов возникла на мгновение полупрозрачная пленка голубоватого цвета и исчезла. — Что это было?! — возмутился Сергей. — Нет, вы видели? Клянусь! Промазать я не мог. — Я бы предположил, что это силовое поле, — робко подал голос Верников. — Не было печали… — Бер скривился, как от зубной боли. Если ученик прав, то угроза вторжения хашш, с которой люди жили в последнее время, может оказаться мелкой неприятностью. Между тем ишхиды развернулись и скрылись между домами, стоящими на противоположном берегу. — Домой не идем. Свяжись с аванпостом. Пусть передадут в крепость, что столкнулись с ишхидами. Вэвэшники ближе, поэтому уходим к Быстрицкому. Надо организовать преследование этих наглецов. Ходят тут, словно у себя дома. — Думаю, это разведка, — предположил Махно. Бер кивнул, соглашаясь. — Нельзя позволить им уйти. Боюсь, наличными силами при таком раскладе не справимся.Глава 3
Бронированная «газель» и один уазик дожидались небольшого отряда Бера в оговоренном месте. Четыре бойца с аванпоста под командованием Эдика находились около машин. Александр с неудовольствием отметил присутствие товарища по школьным играм. Он ясно дал понять, чтобы тот оставался на месте, но тот, как видно, не удержался от соблазна поучаствовать в очередной авантюре. Подходя к уазику, возле которого и стоял Ник, Бер твердо пообещал себе, что поговорит со старым другом по душам. И в частности, о том, что исполнение приказов является обязательным для всех, в том числе и для бывшего одноклассника, почему-то решившего, что близкое знакомство с властью автоматически избавит его от наказания за неподчинение. Если спустить дело на тормозах, то подобный финт ушами в следующий раз сделает какой-нибудь хитромудрый мужичок, решивший, что лучше знает, как поступать в данный момент. А это грозит не только потерей репутации начальника, но и смертью подчиненных, по той причине, что, например, командир отделения попросту может и не знать расстановки сил в целом. Но это позже. Без свидетелей. На первый раз Александр решил ограничиться серьезным внушением, в надежде, что Эдик поймет, какую свинью подложил Беру, проникнется, и больше повторять не придется. Не хотелось бы впоследствии лишить Никифорова-младшего должности главы аванпоста. Никифоровы не раз доказывали свою полезность и как бойцы, и как советники, и просто как хорошие товарищи, на которых не боязно опереться в трудную минуту. Александр поздоровался с каждым из четверки встречающих. Когда очередь дошла до Эдика, Бер чуть сильнее сжал ладонь друга и посмотрел на него сквозь прищуренные веки. Младший Никифоров понял, к чему такая пантомима, и сразу сник, сообразив, что ничем хорошим его самоуправство не закончится. — Давайте побыстрее рассаживайтесь — и на всех парах к вэвэшникам. У нас мало времени, — скомандовал Александр. Все в темпе загрузились, и автомобили, оставляя за собой пыльный шлейф, помчались в сторону подконтрольной союзникам части города. Бер по пути пересказал сидящему за рулем уазика Нику подробности «учебного» похода, чем вызвал немалое оживление Эдика, забывшего на некоторое время про ожидающий его в будущем разнос. — За дорогой смотри! — напомнил Александр. Эдик резко вывернул руль, объезжая провал посреди дороги. — Виноват. — Конечно, виноват. Ты за баранкой или я? — Бер посмотрел на опять нахмурившегося товарища, и ему стало немного жаль Никифорова. Может, он зря так на него давит своим авторитетом? «Хотя нет, серьезного разговора не избежать», — окончательно решил Александр и после непродолжительного молчания закончил рассказ о своих приключениях. Спустя минут пятнадцать в пределах видимости показался блокпост вэвэшников, и Бер приказал снизить скорость, чтобы не провоцировать солдат. Не превышая тридцати километров в час, мини-колонна из двух машин подкатила к первому бетонному заграждению, высотой примерно сантиметров семьдесят и столько же шириной, перекрывшему правую часть дороги. Чуть поодаль, метрах в десяти от первой преграды, виднелась вторая, только уже с левой стороны. Подобное препятствие на скорости преодолеть невозможно в принципе, а вкупе с раздолбанной дорогой — тем более. Уазик остановился, и из него вышел безоружный глава клана. Автомат он оставил на сиденье, от греха подальше. Не стоило надеяться, что все солдаты Быстрицкого знают Бера в лицо. Тем более на этом блокпосту ему еще ни разу не приходилось проходить проверку. Вполне вероятно, что знакомых он здесь не увидит. — Кто такие? — поинтересовался подошедший солдат с лычками младшего сержанта на погонах. Еще один вэвэшник настороженно выглядывал в амбразуру блокпоста, собранного из таких же бетонных плит, что преграждали дорогу. Из прямоугольного отверстия торчал ствол пулемета, направленный на головную машину. Прежде чем ответить, Александр оценил обороноспособность сооружения. В общем, ничего примечательного. На подобные инженерно-оборонительные конструкции он насмотрелся еще в армии. Никаких нововведений генерала не было и в помине. Руки не дошли или материалов не хватило? В любом случае странно, ведь этот пост не только контролирует окружающее пространство, но и находится в зоне вероятного удара отрядов барона. Взбреди Дробышу в голову мысль о нападении, маленькому гарнизону этого укрепления придется несладко. «Собственно, чего это я? Не мои проблемы», — осадил себя Бер, но на заметку увиденное взял, решив поинтересоваться по возвращении домой у Вячеслава всеми оборонными точками вэвэшников. Вдруг пригодится? Слава должен знать такие вещи. — Из клана мы. Я Александр Бер, глава общины. Еду на встречу с генералом по срочному делу. — По какому? — Не слишком ли ты любопытен, сержант? Позови старшего офицера. Дело не терпит отлагательства. — Лейтенант занят. Вам придется подождать. А пока прошу выйти всех из машин. Оружие оставьте внутри. Пока солдат говорил, Бер заметил выбежавшую морду, по всей видимости, ту самую, что выглядывала из амбразуры. Солдат на ходу поправил автомат так, чтобы ствол глядел в сторону подъехавших, и как-то подозрительно быстро оглянулся на невидимый отсюда вход в блокпост. Вскоре стало заметно, что новое действующее лицо немного старше по возрасту и по званию. Аж целый старшина. Ситуация в целом выглядела более чем странной. Такого… хм… разгильдяйства, что ли, Бер не ожидал встретить в рядах союзников. — Что-то не так? — старался тянуть время Александр в надежде, что ситуация разъяснится сама собой. — Мне действительно срочно нужно увидеть вашего командира. Если у вас имеется связь, то неплохо было бы ею воспользоваться. У меня срочное сообщение для генерала. — Не выеживайтесь и вылезайте на свежий воздух. Командир будет с минуты на минуту. А мы пока проведем досмотр, — заговорил старшина. — Хорошо, — сдался Бер, — но имейте в виду, у меня в отряде хашш. — Да мне все равно. Я сказал, вылезайте из машин! — начал терять терпение старшина и демонстративно передернул затвор. — И чего все такие нервные? — буркнул Бер и развернулся вполоборота к солдатам, отдал команду клановцам на выход и одновременно левой рукой успел просигналить тем, кто в «газели», чтобы были наготове. Никто пока не понял, что происходит, но команду выполнили. Прежде чем выйти, засунули пистолеты сзади за пояс. Гноллы, получив мысленный приказ Великого Шхаса, приготовились к отражению возможной атаки. Когда все люди вылезли наружу, Александр, чтобы солдаты Быстрицкого не совершили непоправимого, еще раз предупредил: — В «газели» три моих бойца, они аборигены. Надеюсь, стрелять вы не станете. Старшина недобро посмотрел на него и процедил сквозь зубы: — Пусть присоединяются к остальным, но если что… — Фразу он не закончил. Зычный голос донесся из амбразуры: — Старшина! Кого там черти принесли? — Разбираемся, товарищ лейтенант! Говорят, из клана! — крикнул в ответ вэвэшник, при этом не выпуская из поля зрения визитеров. — Проверь их и пропусти! — Слушаюсь!.. Что везем? Колюще-режущие предметы, наркотики есть? — спросил старшина и заржал от собственной шутки, которую никто не поспешил поддержать, включая и младшего сержанта. В этот момент из салона выбрались гноллы. Невидимый отсюда лейтенант заорал изо всех сил: — Тревога! Нападение!.. Александр успел крикнуть и одновременно передать своим хашш приказ: — Врассыпную! Клановцы моментально попрыгали в разные стороны, стремясь побыстрее оказаться в укрытии. Первая очередь из пулемета никого не задела, пули прошлись по бронированному кузову микроавтобуса. Приваренные стальные листы не были рассчитаны на стрельбу в упор из пулемета, поэтому полтора десятка пуль пробили обшивку и колеса «газели». Все произошло настолько быстро, что солдаты на дороге не успели среагировать на крики офицера. По всей видимости, и сами не ожидали такого поворота событий. Чем не преминул воспользоваться Бер. Он ушел с возможной линии огня сумасшедшего пулеметчика, одновременно увлекая за собой старшину и преследуя две цели: не дать солдату выстрелить в себя и прикрыться старшиной от шальной пули. Защита не ахти какая против очереди, но лучше, чем ничего. Старшина опомнился и попытался вырваться из захвата, но не тут-то было. Бер оттолкнул взбрыкнувшего вэвэшника от себя на второго солдата, который начал отходить от резкой перемены обстановки и готовился навести на главу клана ствол автомата. Старшина спиной врезался в младшего по званию и вместе с ним повалился на землю. Воспользовавшись заминкой, Бер перекатился через капот уазика и спрятался за автомобилем. Тут же по машине застучали пули, которые продырявили металл кузова, но пробить двигатель насквозь не смогли. Александр с сожалением подумал, что на этом внедорожнике они уже никуда поехать не смогут. А жаль. Он оглянулся. Все его бойцы успели укрыться. Теперь стоило подумать, каким образом сберечь «пятые точки» подчиненных, да и про собственную не забыть. «Сергей! — мысленно окликнул Александр ученика и, когда Верников повернул к нему голову, продолжил: — Как только подам сигнал, поднимай в воздух все мелкие камни, какие сможешь, и швыряй в амбразуру. — Почувствовав неуверенность парня, добавил: — Ты сможешь! Просто делай, как я тебя учил, и все получится». «Пшик?» — переключился Бер на гнолла. «Я слушаю, Великий». «По сигналу бегите со всей скоростью в обход этого поста. Доверьтесь мне, и все будет хорошо». «Мы верим тебе. Приказывай», — лаконично ответил Пшик. На долю секунды Александра посетила мысль о том, что неплохо было бы, чтобы все подчиненные так же слушались и не задавали кучу уточняющих вопросов в ненужный момент. — Как только скажу, валите пулеметчика, — достаточно громко приказал Бер остальным бойцам. Уж кого-кого, а стрелявшего по ним придурка жалеть он не собирался. — Когда? — успел спросить сидящий рядом Ник. — Сейчас! Время словно замедлилось. Александр закрыл глаза и вошел в транс, сложившаяся критическая обстановка лишь подстегивала его, придавая сил. Он ориентировался по той картинке, что предоставляло ему натренированное внутреннее зрение. Очень удобный инструмент, особенно в моменты, когда необходимо находиться в укрытии. Так напрягаться еще никогда не приходилось. Казалось, что череп сейчас лопнет от давления изнутри. Особенно неприятно, почти больно, стало во лбу. Он поднял в воздух обоих вэвэшников, залегших, судя по энергетическим силуэтам, с той стороны дороги. Видимо, те тоже опасались попасть под пули как собственных товарищей, так и клановцев. По множественным всплескам в аурах несложно было догадаться, что солдаты сильно напуганы развитием событий. А когда оторвались от земли, энергетические всполохи в биополях несчастных просто перешли в красный спектр. Вэвэшники тут же заорали в унисон. Бер не стал больше мучить солдат и просто раскидал в разные стороны. Хашш метнулись из-под защиты микроавтобуса вправо и со скоростью не меньше двадцати километров в час зигзагами побежали в обход блокпоста. Их желтовато-белые ауры отчетливо прослеживались. Над ухом главы клана раздались выстрелы. Это его бойцы начали работать по цели. Александр ощутил дуновение Силы рядом. Ученик не подвел. Сотни мелких камней взметнулись в воздух и влетели вместе с пулями в амбразуру. Большого вреда они, может, и не причинят, но заставят людей внутри отвлечься от стрельбы. Все эти действия совершились практически разом, как Александр и рассчитывал. На землю еще не упали тела старшины и его напарника, а Бер уже переключил внимание на внутреннее пространство бетонной коробки блокпоста. Там светилось пять силуэтов. Три пригнулись, прячась от ответного огня, еще два лежали на полу, чуть ниже уровня земли. Пока противник не очухался (а кто они после произошедшего?), Бер отдал команду на штурм. «Сережа, продолжай засыпать уродов камнями. Отвлекай». «Хорошо, командир», — ответил Верников. Александр сорвался с места и побежал в сторону блокпоста, по пути с помощью Силы поднял валяющиеся рядом с солдатами Быстрицкого автоматы и подтянул оружие к себе. Подхватив летящий по воздуху «калашников», перевел рычажок режима огня на стрельбу очередью. Свою «Грозу» вытаскивать из уазика было некогда. Второй автомат Бер забросил подальше. Пролетев по воздуху метров десять, тот затерялся среди камней и кустов. — Только попробуйте вякнуть! Сидите тут и не отсвечивайте! — крикнул Александр младшему сержанту, который начал приходить в себя после продолжительного и неожиданного полета. Солдат перепуганно кивнул. Преодолев последние метры до стены из поставленных друг на друга бетонных блоков, Бер просканировал блокпост повторно. Пока солдаты генерала находились на тех же местах. И немудрено: клановцы по-прежнему вели огонь, теперь уже из автоматов, а Верников «обстреливал» амбразуру камнями, правда, уже не так интенсивно. «Выдыхается парень. Нужно спешить, пока вэвэшники не очухались». Сзади послышались шаги. — Первыми ворвемся или гноллов пошлем? — поинтересовался Махно. — Никто никуда врываться не будет. Мне потери из-за одного придурка не нужны. По-другому сделаем. — Опять джедаить будешь? — Хохмач! — Несмотря на обстановку, фраза бывшего омоновца немного развеселила Бера. — Вроде того. Будем выкуривать, а там посмотрим, кто кого. Он пригнулся, чтобы его не заметили в бойницу с этой стороны, прокрался до угла и, не опасаясь, выглянул. Он знал, что никого не увидит, но береженого Бог бережет. — Командир, а ты сможешь? У тебя кровь носом идет, — высказал сомнение Махно. — Ты сегодня, кажется, перетрудился на ниве противостояния злым силам. — Тихо! — громким шепотом попросил Бер. — Это я от пережитого страха болтаю, поэтому и… Александр не дал ему договорить и показал кулак, чтобы Сергей, наконец, заткнулся. После этого вытер рукавом кровь под носом — видимо, опять хлынула от перенапряжения — и позвал хашш: «Пшик, что вы там возитесь?» «Идем, Великий», — отозвался гнолл, а Бер подумал, что неплохо было бы отучить хашш называть его «великим» по поводу и без. Порой это обращение изрядно утомляло. «Как только скажу, бегите со всей возможной скоростью сюда». «Как прикажешь, Великий…» — Я начинаю, — предупредил Александр. — А мне что делать? — откликнулся Сергей. — Не дай нас застрелить. Потом, возможно, придется штурмовать, только не хочется… Махно не ответил, но испытал полную солидарность с желанием главы клана. Штурмовать загнанных в угол вэвэшников и ему не хотелось. Между тем Бер снова попытался создать плазменный шар. Сгусток получился немного меньших размеров, чем обычно: сказывались усталость и нехватка энергии, к тому же требовалось удерживать пышущий жаром шар на достаточном удалении от себя. Получится ли? Александр направил плазменный мяч внутрь блокпоста. Послышались панические крики. — Прикажи нашим прекратить огонь, — попросил Бер «телохранителя». Больше не обращая внимания на бывшего омоновца (он и так знал, что Сергей выполнит его приказ), крикнул громко: — Эй, лейтенант! Давай поговорим! Если ты не заметил, то в проходе висит маленький подарок от меня. Если не прекратишь заниматься херней, я вас там упокою навеки! Миндальничать не стану. Не испытываю желания беспокоиться за жизнь тех, кто пытался прикончить меня и моих людей просто так, от нечего делать! Ты меня слышишь, лейтенант? Лишь сейчас Александр заметил, что вокруг воцарилась тишина. Клановцы перестали стрелять. Внезапно накатила усталость, захотелось сесть на землю, умыться и попить, может, даже чего-нибудь покрепче, чем вода. К сожалению, ситуация не позволяла: стоит расслабиться — и этот долбанутый офицер выкинет очередной финт. — Лейтенант? — повторно позвал Бер. Плазменный шар становилось удерживать все тяжелее и тяжелее, поэтому он решил форсировать события. Иначе придется или убить всех в помещении блокпоста, или придумать другой способ урегулирования конфликта. Только вот есть опасность, что другие методы окажутся не столь действенными. По меньшей мере радости они точно никому не доставят. — Мы пособникам врага не сдадимся! Иди и лижи задницы дикарям! Наши души ты, предатель, не получишь! — Приплыли, — послышался комментарий Махно. — Попомни мое слово, командир. Без мухоморов здесь не обошлось. Бер проигнорировал высказывание. Он лихорадочно размышлял. Если солдатня под кайфом, то дело усложнялось многократно. Хотя старшина с сержантом выглядели вроде бы нормально. Наглые донельзя, но все же адекватные в какой-то мере. И угораздило же вляпаться! «Что за день?!» — Бер сплюнул на землю и чуть не потерял контроль над огненным шаром. Плазменный мячик вырвался и дернулся в сторону солдат внутри. Потребовалось приложить немалую силу, чтоб удержать его. — Э-э! Малейшее движение — и я перережу ей глотку! Бер застыл пораженный. — Кому ей?! — машинально спросил он. — Этой сучке! — Ты что-нибудь понимаешь? — послышался сзади шепот. — Уже ничего не понимаю, — признался Александр. — Как бы там ни было, а я уже не могу удерживать плазму. Короче, делаем так. Я сейчас выпускаю ее, точнее, кидаю в угол, а ты сразу после вспышки заглядываешь в бойницу и пытаешься пристрелить лейтенанта. — Слишком резкий переход со света в темноту. Я ничего не увижу. — Хотя бы попытайся. У тебя один выстрел будет. Махно недовольно скривился. — На счет «три»? — Подожди, хашш подзову. Они пусть штурмуют. — А ты? — Я поддержу тоже. — Бер достал из кармана разгрузки горсть металлических шариков. — Почему просто не прикончить их этим? — задал справедливый вопрос Сергей. — У меня уже перед глазами все плывет. Боюсь, не попаду. Кто знал, что так дело обернется. Хотел просто на испуг взять и задержать. Убили бы мы солдат и что? Генерал по голове за такое не погладит. Зачем нам конфликт на ровном месте? — Ну ты сказал! Ровное место? — возмутился Махно. — Хватит трепаться. Гноллы уже здесь. Начали! — громким шепотом скомандовал Александр. Внутри полыхнуло. Послышался женский визг. «Значит, не соврал лейтенантик. Есть там женщина». Бер швырнул в проход два десятка стальных шариков от подшипника и направил их полет в силуэты вэвэшников. Кто из них слабый пол, а кто нет — разбираться не стал. Все равно сил разогнать их до приличной скорости не оставалось. Максимум, что женщине грозит, — куча синяков на теле. Бер посторонился, пропуская мимо себя троицу хашш. «Дум-дум!» — тут же раздались два выстрела из пистолета Сергея. Внутри послышались крики и хрипы людей. Бер вместе с Махно ворвался следом за аборигенами. Собственно, делать клановцам было нечего. Гноллы не подвели. Ставка на хашш полностью себя оправдала. Один солдат сидел без движения на полу. Его хашш не тронули. Не сопротивляется — и хорошо. Бер отметил про себя, что надо поощрить гноллов за сообразительность. Лишние жертвы никому не нужны. Зато двое других лежали в лужах крови. С ними аборигены не церемонились. Держишь в руках оружие — умри. Александр перевел взгляд на совсем молоденькую девушку и лежащего чуть поодаль офицера. Поначалу подумал, что и они погибли, но нет. Присмотревшись, понял: оба ранены, но дышат. По ткани на футболке девушки расплылось красное пятно. — Это ты так в лейтенанта стрелял? — нахмурился Бер. — А что мне оставалось делать? Этот гад за ней спрятался, а времени на размышления не было. Вот я сквозь ее плечо и поразил цель, — пояснил Махно. Раскаяния в голосе подчиненного глава клана не услышал. — Ничего страшного с ней не случилось. Будет жить, не помрет. — Выносите уцелевших на улицу, и позови наших — пусть огонь потушат. Да, тех двоих гавриков не забудьте приволочь. Пускай помогут. А я пока отдохну… — Александр устало запрокинул голову в попытке остановить кровь, не переставшую течь из носа, и вышел на свежий воздух.— Так кто тут у нас? — Махно присел перед офицером. Лейтенанту уже оказали первую медицинскую помощь. Сейчас он сидел со связанными сзади руками и кривился от боли. Никому не пришло в голову вколоть вэвэшнику обезболивающее. Нечего переводить драгоценный препарат на того, кто десять минут назад жаждал твоей смерти. Красного Креста и сестер милосердия в новом мире нет и долго не предвидится. — Смотри мне в глаза! — рявкнул Серега в лицо офицеру. Тот с ненавистью зыркнул на клановца и процедил сквозь зубы: — Пошел на… — недоговорил. Его голова мотнулась вбок от сильного удара Махно. — Имя, фамилия? Почему открыли огонь? Отвечай! Бер сидел неподалеку и краем уха слушал. Ему по большому счету не было никакого дела до допрашиваемого. После того как он потратил последние крохи энергии на лечение девушки, в данный момент мирно посапывающей на расстеленном расторопным Верниковым одеяле, сил на что-либо еще совсем не осталось. Разговоры окружающих и крики доносились до него словно сквозь вату. — Давайте я вам помогу. — Что? — Бер с трудом поднял взгляд. — Это ты, Верников? Был бы тебе благодарен, а то я сам временно не в состоянии. Кстати, сегодня, считай, зачет «по одновременному и продолжительному поднятию каменей» ты получил. Молодец! Ты сам-то как себя чувствуешь? — Почти нормально. Сил осталось достаточно. Спасибо за ваши уроки по концентрации, без них я бы больше одного раза такой трюк не смог провернуть. — Не за что. — Александр усмехнулся. — Итак? Скажи, ученик, каким образом ты решил помочь любимому преподу? — Хотел поделиться энергией… — Ответ не совсем верен, не разочаровывай меня. — Вы собираетесь меня экзаменовать? — удивился Верников. — Почему бы нет? Никто больше не стреляет, ситуация под контролем. Считай, что я принимаю у тебя лабораторную работу после практических занятий. Жду ответа. Верников недовольно скривился, но возражать не стал. — Гм. Ну-у, прежде всего… В случае, когда сам врачующий маг испытывает нехватку энергии, ему будет проще увеличить пропускную способность энергоканалов пациента и направить поток к поврежденным органам. — В случае, когда повреждения отсутствуют и налицо обычное истощение? — Бер посмотрел на растерянного ученика и внутренне усмехнулся, вспомнив свое обучение в институте. Жизнь непредсказуема: кто бы сказал раньше, что придется побывать в шкуре преподавателя, ни за что бы не поверил. — Говори, почему мне приходится из тебя ответ клещами вытягивать? — В таком случае нужно направить энергию в накопители организма. — Правильно. И сколько в теле этих природных накопителей? — Шесть. — Хорошо, — удовлетворенно кивнул Александр. — Давай, приступай к работе, а я понаблюдаю.
Глава 4
— Как успехи? — первым делом спросил Бер у подошедшего Махно. Александр чувствовал себя гораздо лучше после того, как с ним поработал Верников. К тому же позже он сам себя немного «подзарядил» дополнительно, от чего настроение поднялось на порядок и окружающая действительность уже не казалась такой мрачной. — Эти придурки, — выдал Серега, имея в виду солдат Быстрицкого, — совсем охренели! Они на самом деле приняли наркоту. Эта девчонка, с которой лейтенант решил позабавиться, и поставляла им местную дурь. Говорят, трава такая растет за городом: если ее заварить покрепче и выпить, глюки начинаются. И жизнь хороша, и жить хорошо. Вот такие пироги, командир. — М-да. Человек везде найдет, чем мозги себе загадить. Она одна промышляла или нет, выяснил? — А то! Сразу раскололись, стоило пригрозить, что кончим всех на месте. — И что? — с любопытством поинтересовался Бер. Сам он не собирался заниматься наркоторговцами. Лучше сдать их генералу и пусть разбирается. Однако узнать, что и где растет и какие последствия для человеческого организма несет новый наркотик, было не лишним. Потому как, не ровен час, придется самим выжигать заразу огнем и мечом, но только после решения текущих проблем, которые на данный момент намного перевешивали все неурядицы, что могут возникнуть в будущем, да и то гипотетически. — Небольшая община обособилась от всех за городом. Зарабатывают тем, что продают кайф-траву… — Как ты ее назвал? — перебил Бер. — Кайф-трава, — хмыкнул Сергей, — и это не я ее так окрестил, уже до нас постарались. — Ладно, продолжай. — Так вот. Зарабатывают на сборе и продаже этой гадости. Девушка принесла заказанную лейтенантом порцию. Ну а там началось. Не успела мадам слинять пораньше, крыши вэвэшникам снесло и потянуло на сексуальные подвиги, а тут мы так не вовремя, да еще и с аборигенами. — Достаточно. Все понятно. Что с транспортом? Уехать сможем? — На «газели», и то недалеко. УАЗ приказал долго жить. Жаль машину, движок накрылся. Не знаю, сможем ли в современных условиях починить? Может, выпросишь у Быстрицкого под шумок новый, взамен раскуроченного? В качестве компенсации, так сказать. А этот пускай забирает на запчасти? — Посмотрим. Попросить-то я попрошу, но даст ли? Вопрос. — А ты на него через дочку воздействуй, — хитро прищурившись, сказал Махно и еле успел увернуться от подзатыльника. — Но-но, без намеков, пожалуйста! — А я что? Я ничего. О клане забочусь. — Сергей со смешком отскочил, уворачиваясь от очередной оплеухи. — Побаловались и хватит. — Александр посерьезнел. — Радиостанцию нашли? Неплохо бы напрямую связаться со штабом вэвэшников. — Нашли. — Махно скривился. — Ты, босс, спалил ее напрочь своим огненным шаром. Она как раз в том углу, куда ты его запулил, на самодельном столике лежала. Ни рация, ни столик не выжили. — Черт! Так и знал, что хорошее настроение ненадолго. Добро. Слушай приказ батьки и не говори, что не слышал. Собирайте все оружие и грузите в «газель», мы его экспроприируем в качестве компенсации за испытанные неприятные эмоции при виде направленного на нас пулемета. Чуть не забыл. Скажи, а кто не поленился выпустить по нам тучу пуль неприятного калибра? — Голос Бера наполнился ехидством, а глаза нашли лежащего на земле лейтенанта. Махно проследил за его взглядом и произнес: — Офицер и стрелял. — Не знаю, как выйдет с заменой уазика, но о закате его карьеры я позабочусь, — пообещал Александр. — Грузите в «газель» раненых и солдатика, который весь бой провалялся на полу в отключке. Я смотрю, он до сих пор не пришел в себя? — Сергей кивнул утвердительно, Александр продолжил: — Генералу сегодня много сюрпризов будет. Наркоторговцы, нерадивые солдаты, перспектива выплаты компенсации. И в завершение — возможный бой с ишхидами, о которых никто, кроме нас, подозреваю, и не слышал раньше. — А с остальными что делать? Бер посмотрел на младшего сержанта и старшину, сидящих поодаль с руками на затылке и под охраной хашш. — А что с ними? Оставим им личное оружие, и пусть работают, контролируют зону ответственности. — Предлагаю не брать сонного красавца. На хрен он нам сдался? И трупы не нужны. — Трупы я брать и не собирался. — Бер на секунду задумался. — Хорошо, оставляем этой парочке их товарища. Сами разберутся. Иди, собирай людей, и грузите конфискат, а я пока перекинусь парой слов с господами постовыми. Александр подошел к вэвэшникам и отпустил охрану с приказом помочь людям собираться в дальнейшую дорогу. Гноллы бегом отправились выполнять указание. — У меня к вам несколько вопросов. Советую ответить честно. Почувствую фальшь — накажу. Я доступно выразился? Оба кивнули, показывая, что не дураки. — Вы поняли, на кого нарвались? — Да. — Руки можете опустить. Итак, вопрос первый. Трава, что вы употребляли, привыкание вызывает? — Мы ее не употребляем, — ответил старшина. Бер только сейчас заметил, что парню на самом деле не больше двадцати двух лет, а поначалу казалось — за тридцать. «Вот что жизнь с людьми делает!» — промелькнула мысль. — Не суть важно. Отвечайте на вопрос. — Я так понял, если пить слабый настой, то просто тонизирует. Когда завариваешь крепкий и пьешь каждый день, то привыкаешь. Но в какой момент наступает зависимость, я не знаю, — пояснил старшина. — Подозрительные группы, вооруженные луками и мечами, попадались? — Тут кругом одни подозрительные шастают, но с луками не замечали, — без удивления в голосе ответил все тот же старшина. Зареченск давно стал таким городом, что, появись сейчас на дороге латная конница, никто бы не поразился. Многие общины пытаются выжить своим способом, поэтому появление самодельных луков и арбалетов при дефиците огнестрельного оружия — простая закономерность. — Много народа занимается собирательством травки за городом? — Много. Точного количества не знаю. — Понятно. — Бер правой рукой потер висок. Опять начинала болеть голова. — Последний вопрос. Девушка одна пришла или поблизости сопровождающие околачиваются? — Танька всегда сама ходит. Безбашенная девка, все ей нипочем. — Старшина посмотрел клановцу в глаза. Александр мысленно усмехнулся: «Упрямый парень. Если не скурвится, может, выйдет из него толк». — Что с нами будет? — задал младший сержант волнующий его вопрос. — Отпускаем мы вас. Останетесь нести службу дальше. — Вдвоем блокпост не удержать, — скривился от известия старшина. — Почему вдвоем? Втроем. Оставляем на ваше попечение сослуживца. Будет чем заняться в свободное время. И мой вам совет: пост не покидать. Отсутствие будет рассматриваться как дезертирство. Что с такими делают, повторять, думаю, не нужно. Сами знаете. Учитывая обстоятельства нашего знакомства, не только Быстрицкий, но и я объявлю за вашу поимку награду. Так что, парни, не усугубляйте положение. Несите службу, и вам зачтется. В противном случае за ваши жизни никто не даст и гроша. Уяснили? — Уяснили, — буркнул старшина. — Теперь идите во-он к тому господину, — Бер показал рукой на Сергея Махно, — и получите у него оружие и боеприпасы. Давайте, давайте, чего мнетесь, словно девицы? — поторопил он солдат. Погрузка прошла быстро — в общем, грузить особо нечего было. Забрали ПКМ, немного патронов к нему. К сожалению, большую часть лейтенант использовал не по назначению. Еще разжились тремя старенькими АК-74, парой гранат оборонительных и… собственно, все. Больше ничего полезного на посту не оказалось. Бер грустно смотрел на приобретения и чертыхался про себя. Ну никак конфискат не покрывал потери. Пулемет, конечно, хорош, да где к нему боеприпасов набрать? «Надо срочно замену придумывать или научиться патроны делать». — Александр тяжко вздохнул. — Командир, не горюй. Будет у нас новая тачка круче прежней. Запчастями половина гаража завалена. Соберем еще одну, если генерал зажмотит для нас новые колеса. — Махно успокаивающе хлопнул главу клана по плечу. — Да я не о машине подумал, Серега. Об оружии мысль промелькнула. Задайся вопросом, с чем будем воевать в скором времени? — С палками, — улыбнулся Сергей. — Чего-нибудь придумаем. Вон у нас сколько головастых по домам сидят. И у генерала инженеров и ученых полно. Человек такая сволочь, что из дерьма оружие соорудит, дабы соседа прибить. Так что зря ты напрягся. Выкрутимся! — Твоя правда. — Бер осмотрел свое невеликое воинство и громко произнес: — Все готовы? Садимся. Спасибо этому дому, поедем к другому. Споро расселись по местам, причем раненого офицера посадили рядом с хашш, чтобы смирным был. Несмотря на ранение и видимую слабость, Александру не понравились гневные взгляды, бросаемые лейтенантом на него и остальных бойцов. Как бы не учудил чего по дурости. Гноллы с их великолепной реакцией являлись идеальными конвоирами. Сергей Махно сел за руль, повернул ключ в замке зажигания. Внутри микроавтобуса заурчало, чихнуло и затихло. — Только не говори мне, что мы никуда не поедем, — прокомментировал сидевший рядом Бер. — Поедем. — Сергей снова повернул ключ, двигатель ровно загудел, и Махно облегченно перекрестился. — На пробитых баллонах далеко не уедем, — прокомментировал Александр. — А нам далеко и не надо. Тут всего-то километров пять или шесть, — последовал ответ. — Доковыляем. — Спасибо, успокоил. Микроавтобус тронулся с места и медленно покатил по разбитой дороге. Ехали будто по неровным шпалам и медленно. Весь путь Сергей матерился — «газель» постоянно бросало на кочках и ямах. — Наверняка пока доедем, всю резину порвем, — то ли предположил, то ли пожаловался Махно. По интонации было не понять. — Бог с ней, с резиной. Ты довези нас в целости. — Скоро уже. Если мне не изменяет память, за тем поворотом КПП жилой зоны. Думаю, о нас уже туда доложили. Я не я буду, если у вэвэшников в одном из домов вдоль дороги нет наблюдателя, — произнес бывший омоновец. — Я же говорил! — показал он на оборонительное сооружение, стоило только повернуть на перекрестке направо. — Генерал в своем репертуаре: не КПП, а мини-цитадель. — Чего ты ожидал? — хмыкнул Бер. — Территория расселения у вэвэшников на порядок больше, чем у нас, и им возводить крепость наподобие нашей нецелесообразно и трудоемко. Это мы скоро по несколько человек в комнатах жить будем, при таком-то приросте населения. К следующему сезону дождей количество желающих переселиться к нам увеличится. Я не удивлюсь, если численность перевалит за тысячу человек. Чем кормить такую ораву, даже не представляю. — Так, может, как барон — в степь расширяться начнем? Деревеньки укрепленные поставим. Часть народа отселим. Пусть землю пашут, — предложил Махно. — Тормози, приехали уже. Про переселение потом поговорим, когда дома окажемся, живыми и здоровыми, — сказал Александр. Машину уже встречали. Солдаты и офицеры с интересом глазели на приближающуюся тарахтящую дисками по асфальту «газель». Кому позволялось, вышли наружу, кому по штатному расписанию полагалось находиться в огневых гнездах, чуть ли не вываливались из амбразур и укрепленных мешками с землей позиций. Бронированный микроавтобус затормозил метрах в двадцати от шлагбаума. — Сидите пока все внутри, — приказал Бер и вылез из кабины. Он не спеша подошел к старшему офицеру. Им оказался майор под пятьдесят с лишним лет, такой добрый на вид дядька, с усами под носом-картошкой, с широким обветренным лицом и полностью седой. Александр подумал, что, скорее всего, майор из бывших вояк, призванный на службу генералом уже после Переноса. Оставалось гадать, почему на одном из многочисленных пропускных пунктов командует целый майор, когда и капитана — за глаза? — Здравия желаю, товарищ майор, — поздоровался Бер, протянул руку для приветствия и представился: — Я — Бер, Александр Сергеевич, руководитель клана. — Детсадовские? — Майор пожал протянутую руку, а сам пристально рассматривал визитера. «Мало ли кем ты назвался, дружок?» — читалось во взгляде офицера. — Наслышан о вас. Я — майор Доброславский Денис Алексеевич. Можешь называть просто майором без ФИО. Александр мысленно усмехнулся: «Надо же, как иногда фамилии соответствуют внешнему виду!» А вслух произнес: — Можно просто Александр. У нас проблема, майор. Точнее сказать, проблема нарисовалась у нас всех. Но об этом через пару минут поговорим. Сначала давайте разберемся с текучкой. — На вас напали? Где? Вы не могли миновать блокпост на своей таратайке незамеченными. — Ваши и напали. — Бер сделал скорбное лицо. — Пришлось пострелять немного. К сожалению, паре солдат не повезло. Погибли. Раненый лейтенант в салоне под охраной, в качестве задержанного. — А остальные? — напрягся майор. — Остальных оставили нести службу дальше. В общем, они неплохими ребятами оказались, — немного слукавил Александр, чтобы не обострять отношения, да и выгородить солдат можно. Вдруг пригодятся когда-нибудь? И в будущем отблагодарят какой-нибудь услугой. Уж Никифоров об этом позаботится. — Лейтенант принимал наркотики во время дежурства, а мы просто не вовремя подъехали. Его в этот момент очередные видения посетили. — Доказательства, — твердо потребовал Доброславский. — Запросто. Мы взяли поставщика. Девушку. Тоже раненая, в машине лежит. И сам лейтенант еще не успел отойти от дозы. Есть пакетик с травой — успели конфисковать. Оставшиеся на посту солдаты, думаю, пойдут навстречу следствию. — Понятно. — Майор тяжко вздохнул. Видать, все перечисленные вэвэшники находились в его прямом подчинении, и теперь ему, как командиру, ничего хорошего не светило. «А все-таки жаль мужика», — подумал Бер. Но тут он ничего поделать не мог. Лучше надо было муштровать нижестоящих и следить за дисциплиной. — Хорошо, разберемся. Мы забираем обоих. — Доброславский жестом подозвал ближайших солдат и приказал им приготовить носилки для двух человек. — А что вы говорили о всеобщей проблеме? — поинтересовался майор, когда солдаты ушли выполнять его распоряжение. — Сейчас. Хочу попросить вас отдать приказ бойцам не стрелять. С нами три аборигена. — Что?! — удивился офицер. Судя по биополю, эмоции майора стремительно приобретали негативный оттенок, и Бер поспешил успокоить: — Не волнуйтесь. Это не те гноллы, что участвовали в нападении на город. По исказившемуся лицу Доброславского Александр понял, что у майора далеко не самые лучшие воспоминания о том периоде. — Они — члены нашего клана. Смиритесь с этим, — добавил Бер, но, видя, что офицер не успокаивается, посетовал про себя. Ему был симпатичен этот дядька, и разрушать отношения не хотелось, но и тратить время на объяснения и увещевания — тем более. В голове, не переставая, тикали виртуальные часы. Прошло два часа с момента встречи с ишхидами. А вместо того чтобы преследовать противника, приходится заниматься хрен знает чем! Неожиданно Бер рассердился. — Я предупреждаю, что любые агрессивные действия против членов нашей общины будут восприняты соответственно и повлекут за собой адекватный ответ. Майор насупился. Ему не понравился тон клановца, однако конфликтовать ему также было не с руки, поэтому проглотил язвительную отповедь, тем самым прибавив еще один плюсик в свою пользу. От Бера не укрылись внутренние метания офицера, и он поспешил разрядить обстановку. — Будет вам, майор. Мои гноллы — нормальные парни, во многом получше некоторых людей будут, несмотря на уродливую морду. Да и как воины сто очков форы дадут. Местность знают, быстрые, сильные и преданные, так как понимают, кому обязаны и что без нас они — никто. Для своего народа они изгои, — разъяснил Александр. — Они дикари, для них мы пища! — не сдавался Доброславский. — Предадут однажды, крокодильими слезами плакать будете. — Э, не скажите. Возможно, подобная ситуация и возникнет в будущем, но пока предательство — прерогатива человека. Или вы не согласны? По-моему, после катастрофы люди отстреливали и резали друг друга с гораздо большей охотой, чем это делали аборигены… — Александр прервался: как раз мимо прошли солдаты с носилками, на которых лежали лейтенант и девушка. — Но все это лирика и не имеет отношения к действительности. Реальность же такова, что мне нужно срочно связаться с генералом. Дело не терпит отлагательств, —поторопил Бер и вкратце рассказал майору о событиях, предшествовавших столкновению с его подчиненными на блокпосту. Офицер внимательно выслушал и в конце поинтересовался: — Как-то странно, чтобы один мир делили две расы… А генерал знает? — Лично я ему не говорил. Может, знает, а может, и нет. Так вы меня свяжете с ним или мне ехать дальше? Время уходит, а вместе с ним — и разведчики ишхидов. — Я-то дам воспользоваться связью, только думается мне — пусть уходят. Что они нам могут сделать своими мечами и стрелами? — высказал сомнение Доброславский. «Блин, не рассказывать же тебе все, что не положено знать. Чего уперся, как баран?» — снова разозлился Бер, но внешне негодование никак не показал. Только выставленный ранее офицеру плюс заменил минусом. — Майор, ишхиды далеко не такие дикари, как гноллы. Может, хватит тянуть резину? Уйдут ведь! — Иди за мной. — Офицер не стал дальше упираться, развернулся и направился к входу на КПП. Александр, сдерживая вздох облегчения, последовал за ним. Внутри вместо радиостанции обнаружился обычный телефон. — Когда это вы успели разжиться проводной связью? — На прошлой неделе техники восстановили линию. Часть городских коммуникаций уцелела, вот теперь и пользуемся благами цивилизации. — А питание? — С этим вопросом не ко мне. Ты звонить будешь? — А номер? — Бер с сомнением посмотрел на кнопки аппарата. — Да нет никакого номера. Прямой он. Единственный абонент — штаб внешнего периметра. Трубку снимаешь и говоришь. — Мне генерал нужен срочно, — уже на полном серьезе начал закипать Александр. — Мне что, прикажешь через каждого встречного адъютанта с боем прорываться? — Да не кипятись. Сегодня дежурит полковник Малышев. Он нормальный мужик. Если дело настолько серьезное, то он и без Быстрицкого поможет. Работа у него такая, — объяснил майор и поднял трубку. — Это майор Доброславский. У нас тут крупная проблема вырисовывается… Да, товарищ полковник… Нет, товарищ полковник. Тут клановцы приехали. Поговорить хотят, срочную помощь требуют… Хорошо. — Он передал Беру трубку. Александр представился и вкратце еще раз описал произошедшие сегодня события, естественно, без рассказа о конфликте на блокпосту — пускай майор с начальством сам разбирается. — Вы уверены, что преследование столь необходимо? — Может, и нет, — честно признался Александр. — Но вы представьте только, что тот несчастный, которого подвергли допросу, не простой горожанин, а высококлассный инженер. А у меня есть основания думать, что ишхиды имеют возможность копаться в мозгах пленных, и какую полезную для себя информацию они почерпнули из головы этого человека — остается гадать. Лучше перебдеть, чем недобдеть, как говорится. Я осознаю, что понять и разобраться в полученном от нас знании потребует времени, но повторю еще раз: ишхиды не такие дикари, как гноллы. — Александр Сергеевич, насколько вы оцениваете боеспособность разведгруппы вероятного противника? — Если среди них есть воины со способностями, то очень высока вероятность, что небольшой отряд солдат погибнет. В отличие от нас, местные сотни лет, если не больше, развивались в этом направлении. — Я понял. — Полковник на том конце провода вздохнул. — Могу выделить тебе два бронетранспортера и пятнадцать бойцов. Это тревожная группа, что находится под моим началом в данный момент. Чтобы собрать больше людей, потребуется, как сам понимаешь, больше времени. — Три БТРа. Наш броневичок покалечен и для преследования не годится, — попросил Александр. — Это после столкновения с… как их там… ишхидами? — Да, сегодня покалечили, — ушел от ответа Бер, посмотрел на майора и успел уловить во взгляде Доброславского благодарность. Но Александр не поэтому не стал говорить об инциденте. Просто не желал затягивать разговор дополнительными объяснениями. Всему свое время. — Сколько вас? — Девять человек и три гнолла. Поэтому прошу, предупредите солдат, чтобы при виде аборигенов не дергались. Они — мои бойцы. Полковник добрую минуту переваривал полученные сведения, однако ожидаемого вопроса не задал. За что Бер был ему благодарен. — Хорошо. Найду я для твоих бойцов БТР с водителем. Ждите на КПП, через двадцать минут будут у вас. Александр Сергеевич? — Да. — Я вынужден сообщить обо всем непосредственно генералу Быстрицкому, и если… — Малышев не договорил, Бер его перебил: — Буду только рад! Не поверите, уже больше часа это единственное мое желание. Если бы заранее знал, во что все выльется, то давно бы успел со своей командой съездить домой и набрать людей. Вместо этого занимаюсь неизвестно чем, — не удержался он от шпильки в адрес вэвэшников. — Ждите, — сказал полковник и повесил трубку. Александр не стал отвечать на вопросительный взгляд Доброславского, сделал вид, что не заметил, и вышел на улицу. Предстояло немного подготовиться к рейду, который из учебного неожиданно превратился в боевой. — Верников, ко мне! Махно, иди, договорись с майором о выделении пайка на сутки. Потребует оплату, обещай расплатиться — мне сейчас будет некогда лясы точить. Остальным — подготовить оружие и пересчитать боеприпасы. Через двадцать минут прибудет «броня», на ней и отправимся. Вопросы?.. Нет вопросов, — не стал дожидаться Бер высказываний подчиненных. — Все займитесь делом. «Приказывай, Великий», — раздался в голове Александра голос Пшика. «Я с учеником отойду недалеко. Нужно приготовиться к встрече с ишхидами. Обеспечь нашу безопасность. Нам никто не должен помешать набирать Силу до приезда больших боевых повозок», — больше для того, чтобы чем-то занять хашш, чем по необходимости, приказал Бер. «Сделаем», — ответил гнолл, и троица аборигенов последовала за главой клана и Верниковым.Транспортеры прибыли немного с опозданием, на что Александр не обратил особого внимания в данный момент и даже немного этому порадовался. Двадцати минут на пополнение затраченной энергии явно было недостаточно, и дополнительные десять минут пошли только на пользу. Бера вывел из медитации шепот Пшика, ворвавшийся в сознание: «Очнись, Великий! Боевые повозки прибыли». — И стоило Александру открыть глаза, как абориген добавил виноватым голосом: «Прости, но ты просил сообщить, когда придет время выступать». «Ты правильно сделал. Все в порядке», — поспешил заверить гнолла Бер и легонько толкнул ученика, сидящего рядом со скрещенными ногами. — Вставай! Труба зовет, — громко сказал он. Люди поднялись с земли и в сопровождении хашш отправились в сторону пропускного пункта. Бронетранспортеры стояли друг за дружкой на дороге. Три, как полковник и обещал. Около машин сгрудились вэвэшники, все как на подбор высокие, хорошо экипированные молодцы в тяжелых шлемах с забралами, в черных бронежилетах, налокотниках и наколенниках. Этакие рыцари двадцать первого века. Разве что вместо мечей и копий — автоматы и гранатометы. «Надолго ли? — усмехнулся Александр. — Скоро придется и правда в латников превращаться, если не найдем выхода из вынужденного технологического застоя». Бер отбросил невеселые думы подальше и вплотную подошел к обсуждавшим что-то солдатам. Как оказалось, вэвэшники столпились вокруг Махно, который как раз заканчивал в красках расписывать встречу с ишхидами. Глава клана внимательно рассмотрел прибывших и пришел к выводу, что к внутренним войскам бойцы не имели до Переноса никакого отношения. Держали себя по-иному, что ли? Они цепкими взглядами окинули гноллов и Бера с учеником, оценивая людей, с которыми вместе придется вступать в бой. Александр ответил тем же, представился и протянул руку для приветствия. Первым пожал предложенную ладонь, по всей видимости, старший среди прибывших, потому что никаких знаков различия на форме Бер так и не заметил. — Капитан Забродин. Алексей. Старший группы быстрого реагирования. — Где служили до катастрофы? — первым делом поинтересовался Бер. — Что, не похожи мы на привычных солдат? — Капитан ухмыльнулся. — Да, не очень-то, — признал Александр. — Мы все из ФСИН, — не стал томить Забродин. — Федеральная служба исполнения наказаний? — удивился Бер и краем глаза увидел, что брови Махно тоже слегка приподнялись. — И какими судьбами вы в нашем Зареченске оказались? Насколько я помню, не то что в городе, а и в области ни одного исправительного учреждения, кроме следственных изоляторов, не было. Или я чего-то не знаю? — Так отделы специального назначения занимаются не только предупреждением и пресечением преступлений и правонарушений на объектах ФСИН, но и охраной высших должностных лиц ведомства, — как по писаному разъяснил капитан и, видя, что его все одно не понимают, продолжил: — Мы все охраняли начальство. У них в Зареченске намечалось что-то вроде внутриведомственной «конференции с фотосессией», — так мы все здесь и очутились. Будь оно все неладно! — Забродин зло сплюнул на землю. Его можно было понять. Если бы не эта командировка, все они сейчас находились бы дома, с семьями. А вместо этого пытаются выжить в чужом мире. — Значит, вы все из разных городов и уже здесь вас объединили в один отряд? — подытожил Бер. — Да. — С этим понятно. Теперь ближе к делу. У вас карта местности вне города есть? А то мы не планировали так далеко забираться и, соответственно, ничего подобного с собой не брали. — Александр перекинул автомат за спину, чтобы не мешал, и взял в руки протянутый Забродиным плотный лист карты, на котором красной ручкой стояли пометки. В основном они зачеркивали отсутствовавшие населенные пункты, помечали изменения ландшафта. Бер быстро сориентировался в обозначениях. И пальцем показал присутствующим предполагаемый маршрут отхода ишхидов. — Думаю, они сейчас где-то здесь. — Он постучал ногтем по обозначению оврага, скорее большого яра, южнее деревни Михинино, на самом краю контролируемой бароном территории. — На земли Дробыша им соваться не с руки. Не удивлюсь, если они уже побывали у нашего барона и второй раз тем же путем вряд ли пойдут. Капитан согласно кивнул. — Будем там в течение получаса и прижмем к оврагу. Никуда не денутся. — О, капитан. Ты не понял. Они могут передвигаться очень быстро. Гораздо быстрее человека. И пока мы доковыляем, их уже там не будет. — Тогда зачем туда премся? — недоуменно спросил Забродин. — Как я сказал, ишхиды, скорее всего, на пути именно в эту точку. — Глава клана еще раз ткнул пальцем в карту. — Самый простой путь отхода. Севернее — баронство, населенное людьми, южнее — еще не высохшая после дождей степь, которая представляет сейчас собой болотистую местность. Так что едем, куда говорю. Там на месте разберемся, в какую сторону двигать дальше. В этом нам помогут гноллы. Они превосходные охотники и следопыты, и, кстати, не смейте мне обижать аборигенов и выказывать неприязнь! Они — равноправные члены клана и мои бойцы, — на всякий пожарный предупредил Бер. — Понятно, — не стал спорить Забродин и слегка ехидно спросил: — Значит, вы назначаете себя командиром нашего сводного отряда? — Именно, — не стал отрекаться Александр и вернул капитану его же улыбочку. — Кто-то же должен командовать, и этот кто-то обязан понимать, что представляет собой противник и с чем солдатам придется столкнуться. — Для наглядности он поднял в воздух перед каждым бывшим бойцом ФСИНа по камешку и быстро закрутил их вокруг оси. — Я не сомневаюсь, что вы отлично подготовленные и неплохо экипированные воины, но… — Бер выдержал паузу, чтобы присутствующие отвлеклись от вида парящих на уровне глаз камней и прониклись дальнейшими словами, — …ишхиды не люди и не гноллы. Среди разведчиков наверняка присутствует маг, колдун, экстрасенс. Называйте как хотите. И я бы предположил, что не один подобный мне. — Он махнул рукой, хотя в подобном жесте не было необходимости, и камни попадали с громким стуком на дорогу. — Против магов зачастую не годятся схемы ведения боя, к которым вы привыкли. Смертельный подарок может прилететь оттуда, откуда вы не ожидаете. Поэтому — выполнять любой мой приказ, даже если он вам покажется совершенно глупым! Это понятно? В ответ послышались нестройные возгласы согласия вэвэшников. Бер удовлетворенно кивнул. Он добился, чего хотел на этом этапе. Повернувшись к Махно, спросил: — У нас все готово? — Так точно. Уже все в транспортере. И оружие, и паек. — Отлично! Итак, господа. Теперь давайте определимся с частотами, позывными — и выезжаем. Через несколько минут солдаты потянулись к бронетранспортерам, Бер направился в сторону выделенного БТРа и краем уха услышал фразу, брошенную Сергеем Забродину: — Не переживай, капитан. Командир знает, что делает. Проверено на собственной шкуре. Дальше Александр не стал слушать, забрался на «броню», где уже сидели клановцы, включая хашш. — Все готовы? — Не дождавшись ответа, стукнул прикладом по корпусу над головой водителя и крикнул: — Поехали! Транспортеры грозно зарычали двигателями, выпустили клубы черного дыма и, набирая скорость, понеслись в погоню.
Глава 5
Люди вместе с хашш лазили по округе в поисках следов ишхидов и ничего не находили. Ни следов, ни запахов. Скорее всего, те использовали какой-нибудь нейтрализатор запаха. Иначе гноллы, у которых нюх был не хуже, чем у собак, давно бы учуяли оставленный след. Александр с каждой минутой мрачнел все больше. Он заметил, что Забродин уже дважды порывался подойти и что-то сказать, но передумывал. Глава клана понял, что еще полчаса бесплодных поисков — и вэвэшник предложит возвращаться. Необходимость принятия решения возрастала с каждой минутой. Бер задумался о том, в какую еще сторону могли пойти лесные аборигены, если этим маршрутом разведчики пренебрегли. «Сюда, Великий!» — раздался голос Шишана в голове Александра. Бер нашел взглядом гнолла, стоявшего по пояс в траве на краю большого оврага, и поспешил на зов. «Что тут?» — спросил он, подойдя к аборигену. «Ишхиды ушли по воде», — доложил Шишан и показал на небольшой гладкий камень у самого края оврага. Александр присел, пытаясь рассмотреть, что же такого хашш узрел необычного? Поначалу ничего не заметил, но после подсказки охотника и сам увидел. Действительно, округлый булыжник был немного вдавлен в почву, и на его поверхности остались небольшие комья подсохшей грязи. Александр поднялся, поднес к глазам бинокль и начал осматривать степь на противоположной стороне широкого оврага, наполовину заполненного водой, не успевшей уйти после сезона дождей. Позади послышались шаги и шелест приминаемой травы. Бер оторвался от осмотра местности и обернулся. — Что-нибудь нашли? — поинтересовался Забродин. Рядом остановились Махно с Эдиком и так же, как и капитан, ждали ответа главы клана. — Шишан нашел след. Есть предположение, что отряд ишхидов перебрался на ту сторону, — ответил Бер. — Необязательно. Разведчики могли поплыть по воде в произвольном направлении и выбраться в любом удобном для них месте, — сказал Забродин. — Могли, — не стал спорить Бер. — Что делать будем, командир? — задал интересующий всех вопрос Махно. — Дайте подумать пару минут, — попросил Александр, сел на землю и сосредоточился. «Что мы имеем? След, который мало о чем нам говорит, и всякое отсутствие каких-либо намеков на то, куда именно направились ишхиды. Что же делать? Думай, Сашка. Думай!..» — Мысли в голове завертелись в поисках ответа. Тут Александр вспомнил об одной давно прочитанной книге. В ней описывался способ выхода из тела. Раньше он не воспринимал всерьез подобные вещи, несмотря на увлечение. Да и не вспоминал о прочитанном. Других собственных странностей за глаза хватало — только успевай удивляться. Но здесь, в новом мире, с новыми возможностями… Почему бы не попробовать? Может, что и выйдет путного? — Верников! — позвал он ученика. — Я тут, — сразу откликнулся Сергей и подошел ближе. — Я сейчас попытаюсь провернуть одну штуку. От тебя требуется сидеть рядом и контролировать мой пульс и дыхание. Если пропадут, не дергайся, возможно, мой организм «замедлится». Просто подожди минуту и только потом, если ничего не будет происходить, начинай беспокоиться и выводить меня из этого состояния. Понял? — А может, не нужно? Что-то мне не по себе от подобной перспективы, Александр Сергеевич. — «Надо, Федя. Надо», — ответил Бер цитатой из знаменитого кинофильма. Верников сник. — Не дрейфь, студент. У тебя вид, будто ты меня хоронить собрался. — Не нравится мне это, — сказал Сергей. — И мне тоже, — поддакнул Махно. — После твоих, босс, экспериментов у меня всегда возникает желание оказаться подальше, и хорошо бы в бункере, — попытался он пошутить. — Что ты собираешься сделать? — подал голос ранее молчавший Ник. Он понимал, что провинился, покинув аванпост, поэтому всю дорогу пытался как можно меньше попадаться на глаза другу детства, чтобы лишний раз не нервировать. Бер сильно изменился за последнее время. Все, кто знал его раньше, это отмечали. Александр мог наказать за неподчинение любого, не помогали ни старая дружба, ни заступничество остальных Никифоровых. — Хочу проверить округу другим способом и не посылать разведку в разных направлениях. Не хочу дробить наши силы, — не стал вдаваться в подробности глава клана. — Пусть все отойдут метров на десять от меня, чтобы не отвлекать. Верников, отдай Махно свой нож и мой тоже передай. — Александру неожиданно вспомнились слова, что, если провести рядом с человеком, который выходит из тела, ножом, можно оборвать хрупкую связь отделившейся энергетической оболочки с организмом и погубить его. Правда это или нет, проверять на себе не хотелось. Пускай лучше уберет клинки подальше. Береженого, как говорится, и Бог бережет. Ученик молча повиновался. Бывший омоновец забрал ножи, автоматы и отошел, увлекая с собой остальных. — Начнем, пожалуй. — Бер примял траву и лег на спину, поерзал, устраиваясь поудобнее. — Готов? — Готов, — ответил Верников и обхватил пальцами запястье учителя, нащупывая пульс. — Тогда начинаем, — негромко сказал Александр и закрыл глаза. Первые минуты войти в состояние сосредоточенности не получалось. Все сомневался, правильно ли он делает? Насколько Бер помнил, все должно произойти довольно просто: минут десять — пятнадцать аутотренинга, потом сильная вибрация в теле — и все. Как случится на деле, он не ведал, а неизвестность немного пугала и не позволяла войти в транс. Но многочисленные тренировки все же дали о себе знать. Александр успокоился и приступил к задуманному. Автор книги не соврал. Уже через пять минут где-то глубоко внутри возникла вибрация. С каждым мгновением она нарастала, заполняя, казалось, каждую клеточку организма. Удивительно, но при этом появилось ощущение, будто само тело не трясется. «Надо будет потом у Верникова спросить, дрожал я или нет?» — мелькнула где-то на периферии сознания мысль. К тому, что произошло дальше, Бер оказался не готов. Он ожидал, что будет как написано в книге: его вытолкнет вверх, и он увидит себя со стороны. Потом, пользуясь новым состоянием, просканирует окрестности в поисках разведотряда ишхидов. Найдя, вернется в тело и отправится в погоню. Вместо этого мир заполнился яркими красками. Все вокруг двигалось и смешивалось друг с другом. Понять, что и где, казалось, попросту невозможно. Бер ощутил, что теряет ориентацию.Верников в какой-то момент не почувствовал пульс учителя и забеспокоился. По его изменившемуся лицу стоявшие поодаль Махно и Никифоров поняли: что-то не так. Клановцы всполошились и попытались подойти ближе. Но не успели сделать и пары шагов, как молодой маг замахал им, показывая, что все в порядке. Под пальцами снова нашелся пульс, правда, гораздо медленнее, чем нужно. Об этом Бер предупреждал, и Сергей успокоился.
Александр мысленно встряхнулся, подумал, что так дело не сдвинется с мертвой точки, и попытался собраться с силами. Он сконцентрировался и попробовал разогнать разноцветную муть вокруг усилием воли. Поначалу ничего не выходило, но постепенно цвета чуть поблекли и приобрели структуру тысяч взаимосвязанных линий, точек, шаров и овалов. Все, не переставая, двигалось и менялось. Через какое-то время до него дошло, что увиденное есть не что иное, как энергия пространства и живых организмов в нем. И после того как пришло понимание окружающего, стало неожиданно легче ориентироваться. Многочисленные синие, фиолетовые и зеленоватые черточки внизу — это биополя трав, а всевозможные оттенки желтых точек, двигающихся среди них, — мелкие животные и насекомые, спешащие по своим делам. Более крупные энергетические поля людей выделялись среди цветовой гаммы чужеродными бело-синими аурами с красными вкраплениями эмоций и болезней в структуре энергетического кокона. Александр удивился. Никогда раньше он не видел так ярко, что многие его подчиненные страдают от различных недомоганий. «Наверное, в обычном состоянии подобное можно заметить, лишь когда болезнь уже начинает прогрессировать», — подумал он и решил, что, когда вернется домой, поработает над этой проблемой исходя из открывшейся возможности. Бер огляделся сызнова. Теперь окружающее предстало для него в новом свете. Все вокруг было просто переполнено энергией. Бери не хочу. И Александр попытался взять. Он протянул руку к ближайшему потоку золотистого цвета, который выбивался из-под земли, и дотронулся. Тут же получил сильнейший удар! Будто током шибануло. Боль была невыносимая, к тому же его чуть не отбросило в сторону. Еле удержался на прежнем месте. Бер оглянулся, и ему стало дурно от перспективы оказаться в таком потоке целиком. А ведь это могло произойти. Энергетических линий, подобных той, в которую он так неосторожно сунул руку, было еще несколько. И очень близко. Александру поплохело повторно от мысли, что мог погибнуть так бездарно. «Хватит экспериментов. Надо заняться поиском ишхидов». Бер двинулся вперед, к разрыву, где заканчивались мириады аур трав. Вскоре пришло понимание, что разрыв — не что иное, как обрыв, заполненный водой. Он тоже слегка светился из-за наличия водорослей в воде, но не так интенсивно. Передвинувшись поближе, Александр сразу обнаружил противника. Он не ожидал напороться на разведчиков так быстро и едва не пролетел мимо. Ишхиды сидели под водой! «Через трубочки, что ли, дышат? И почему я раньше не заметил их биополя? Маскироваться умеют?» — Вопросов в голове возникло много. Ни на один из них пока ответов не было. Энергоструктуры тел ишхидов резко контрастировали с малонасыщенной энергией средой. Среди биополей затаившихся разведчиков выделялась своими размерами пара. Ауры этих двух ишхидов минимум вдвое превосходили величиной и насыщенностью остальные. Бер приблизился к воде, и тут его словно прожектором осветили. Противник пришел в движение и устремился к берегу, возле которого разместился сводный отряд вэвэшиков и клановцев. Александр понял, что его обнаружили, и поспешил обратно. Поначалу он думал, что достаточно захотеть — и окажешься в собственном теле, но не тут-то было. Видать, не все, что написано в той книге, — правда, или он сделал что-то не так. Пришлось возвращаться на своих двоих. Он спешил, как мог, и почти успел.
Бер резко сел, хватая ртом воздух. — Александр Сергеевич! Вы очнулись! С вами все в порядке? — забеспокоился Верников, когда учитель пришел в себя. — Ишхиды под водой! — вместо ответа крикнул Александр приближающимся Махно, Эдику и Забродину. — Плывут сюда! На его крик все бойцы отреагировали мгновенно и побежали к обрыву. — Всем оставаться на местах! Укрыться за броней! — что есть сил заорал Бер. Но немного запоздал с предупреждением. Некоторые успели достаточно близко подойти к краю. И тут появились первые ишхиды. Они словно взмыли в воздух перед людьми, и три бывших офицера ФСИНа превратились по-настоящему в «бывших». Сраженные метательными ножами, бойцы повалились на землю. Раздались первые редкие выстрелы из автоматов. Фигуры выпрыгнувших разведчиков окутались дымкой силовых полей. Ишхиды выхватили из-за спин изогнутые мечи и с невероятной скоростью заработали ими. Не прошло и трех секунд, как все шестеро бойцов, успевших достичь обрыва, повалились на землю окровавленными обрубками. Бойцы противника продолжали выбираться наверх и сразу начинали стрелять из луков. И самое ужасное — очень результативно. Люди гибли один за другим. Многочисленные попадания из автоматического оружия не производили на ишхидов, казалось, никакого впечатления. Лишь голубоватого цвета волны расходились по прозрачным защитным коконам. К этому времени Александр был уже на ногах. Он сформировал плазменный шар — большой, насколько хватило сил, — и метнул его под ноги разведчиков. Он не знал, как отреагирует их защита на его усилия, поэтому пошел по другому пути. Раздался взрыв, и троих ишхидов отбросило взрывной волной обратно в воду. Еще двоих смела очередь из башни БТРа — и защитное поле не помогло. Оно мигнуло несколько раз и пропало. Пули 14,5 мм из КПВТ оказались тем самым средством, которое смогло перевесить чашу весов. Ненадолго. Один из разведчиков зло зарычал, поднял руки и… Бер не понял, что именно произошло, но БТР-80 подбросило метров на пять. Многотонная машина перевернулась и рухнула на крышу, придавив собой тех, кто находился за ней. — Маг! — шепнул себе под нос Александр и встретился с ишхидом взглядом. Бер всем естеством почувствовал, что следующей целью выбрали его. Оттолкнул от себя подальше Верникова, а сам прыгнул в противоположную сторону, одновременно бросая в ишхида небольшую пригоршню металлических шариков, впрочем, не особенно надеясь на успех. Единственное, чего он добился, — отвлек внимание мага ишхидов от остальных людей, при этом сам едва не погибнув. Колдун перехватил все его импровизированные снаряды и отправил обратно владельцу. Бера спас ученик, которого в пылу боя не учел в своем раскладе лесной абориген. Верников на пределе собственных возможностей сумел остановить летящие с большой скоростью шарики почти вплотную от Бера и тут же дернулся, поймав в грудь две стрелы. Сергей удивленно посмотрел на оперенные древки, ноги его подкосились, и он упал на землю. Вместе с ним в траву осыпались никем не удерживаемые металлические шарики. В висках Александра застучала кровь. Он пришел в ярость от увиденного. В голове будто щелкнуло что-то, и горячая волна пронеслась от макушки до пят, даря странное ощущение. Звуки боя исчезли. Движения людей, бегущих на ишхидов гноллов с копьями наперевес, и самих лесных воинов замедлились. Вместе с тем наступила такая ясность мысли, которая раньше никогда его не посещала. Бер увидел биополя ишхидов и яркие пульсирующие очаги энергии на груди у каждого противника, на запястьях и лодыжках. От них, точнее, к ним, тянулись полупрозрачные потоки голубоватого цвета, исходящие от более насыщенных энергией очагов двух магов. Что это — нетрудно было догадаться. От колдунов шел энергопоток, поддерживающий силовые щиты воинов. Бер даже позволил себе на краткое мгновение удивиться такому открытию: «Это сколько же силы накопили гады, что позволяют себе тратиться на поддержание столь энергоемкой конструкции? Или это не они сами, а какие-то предметы? Амулеты?..» Одновременно с пониманием, где находится слабое место противника, он осознал, что долго в таком состоянии не сможет находиться и рано или поздно организм и сознание перейдет в нормальный режим, и Александр начал действовать. Он сформировал еще один огненный шар и запустил в мага, чтобы отвлечь его внимание и попробовать перекрыть подпитку силовых щитов. С противником, владеющим такой защитой, у людей нет ни единого шанса выжить. Плазменный сгусток еще находился на половине пути к цели, когда Александр закачал всю доступную ему энергию в амулет самого сильного мага. Возможно, имелся иной метод, но Бер не знал других способов разрушения материалов. Жалеть о пробелах в образовании времени абсолютно не было. Главное — заполнить амулет быстрее, чем маг что-то сообразит и скинет излишки в амулеты-приемники остальных разведчиков. Если не получится, то, считай, ишхиды победили. В бою на таких коротких дистанциях шансов практически нет. Истощить силовое поле множественными попаданиями люди просто не успеют. Бер настроился на амулет противостоящего мага и сделал то же, что когда-то с камнем у себя в комнате. В первое мгновение казалось, что емкость амулета бездонна, но спустя короткое время, показавшееся вечностью, дело пошло на лад. Маг поздно спохватился и в первые мгновения невольно помог человеку, подкачивая в свой накопитель энергию для поддержания защиты в рабочем состоянии. А когда сообразил, что происходит, отреагировать уже не успел. Амулет нагрелся до раскаленного состояния, обжигая владельца сквозь одежду. Колдуну ничего не оставалось, как сорвать его с себя и выбросить за спину в овраг с водой. Белая вспышка озарила поле битвы, из оврага поднялся пар. Минутной заминки хватило, чтобы уничтожить большую часть отряда разведчиков, враз лишившихся поддержки мага. Может статься, он и смог бы использовать собственные резервы для восстановления силового поля, но не успел. Чья-то очередь из автомата прошила тело ишхида, прервав его жизнь. С остальными разделались стрелки из орудийных башен оставшихся бронетранспортеров и бойцы. За несколько секунд все закончилось. То ли оставшийся маг был неопытен и не мог в должной мере оперировать достаточным количеством энергии, то ли его накопитель имел меньшую емкость. Не суть. Но в результате люди победили.
Бер неожиданно для себя обнаружил, что стоит на коленях и сквозь кровавую дымку перед глазами смотрит на рукоять кинжала, торчащего из предплечья. Когда его успели ранить, он не помнил и боли пока не ощущал. Перед лицом возникла чья-то физиономия. Александр с трудом узнал одного из вэвэшников. Ему вкололи в руку обезболивающее, кажется, несколько раз. Где-то на задворках сознания главе клана подумалось, что делают блокаду вокруг раны. Неожиданно звуки вернулись, и Бер невольно скривился. Контрольные выстрелы озлобленных бойцов громом отдавались внутри черепа и эхом проносились от одного виска к другому, а оттуда к затылку. Захотелось зажать уши руками, но сил не осталось ни на что. Мысли ворочались вяло. Думать совершенно не хотелось. Последнее, что он запомнил, прежде чем потерять сознание, как его аккуратно положили на примятую траву. И все. Провалился в спасительную тьму.
Шум в голове. В сознании кружились в танце цветные пятна. Они сливались, делились, меняли оттенки, форму и снова расходились в разные стороны. Александр попытался поймать ближайшую кляксу зеленого цвета, но она неожиданно поменяла цвет на красный. Пришло понимание, что это не та клякса, которую он желал только что схватить. «А где же зеленая?» — появилась в голове обиженная мысль. «Я здесь! Я здесь! — зашептали где-то рядом. — Очнись!» «Кто ты? — крикнул Бер, а в ответ услышал звонкий девичий смех. — Я тебя все равно найду!» «Найди! Найди!.. Приди! Приди!.. Иди! Иди!..» — послышалось в ответ. И Александр пошел. Кляксы мешали и толкались, загораживали дорогу, но Бер не отступал. Он откуда-то знал, что если найдет зеленую, то случится нечто важное. Важное для него одного. Сколько длился путь, он не считал, просто шел. Пока не заметил вдали маленькую зеленую точку. И тогда он побежал, боясь потерять из виду далекий зеленый маячок, который медленно приближался. И это не могло не радовать. По мере того как пятнышко искомого цвета увеличивалось, шум в голове нарастал. И когда Александр приблизился почти вплотную, умудрился куда-то провалиться. Немедленно все пространство вспыхнуло ярким светом, заставило отвыкшие глаза часто заморгать, прогоняя непрошеные слезы. Бер еще не сообразил, где очутился, как услышал чей-то крик: — Мама! Он очнулся!.. Когда в глазах прояснилось, Бер обнаружил, что в комнату набилась солидная толпа. Всем хотелось удостовериться, что глава клана пришел в себя. Люди подходили, желали скорейшего выздоровления, что-то приносили и складывали на стол. Буквально спустя пятнадцать минут вся столешница оказалась завалена подарками и передачками. Александр пытался отвечать, но в горле стоял сухой комок, и внятно ответить на пожелания и проявление заботы не выходило, поэтому Бер просто кивал в знак признательности и улыбался. С одной стороны, было очень приятно от столь множественного внимания, однако на самом деле больше всего ему хотелось, чтобы все ушли, иначе, чувствовал он, голова от гомона, стоящего в относительно небольшой комнате, скоро расколется от боли. К тому же его сильно мучила жажда. Но просить что-либо слабым голосом Александр не желал. Решил запастись терпением. Все равно скоро всех разгонят, и тогда он сможет, наконец, напиться. Или не разгонят?.. Мать заметила перемену в состоянии сына и поняла все правильно. Она ненавязчиво и вместе с тем твердо выпроводила людей за дверь, а Ксения по ее приказу «заняла оборону» в коридоре с целью недопущения к телу начальства остальных клановцев. В итоге в комнате остались лишь отец, которого Бер из-за массы народа не сразу заметил, и три женщины. Мама, сестра и… Дарья? Девушка стояла около двери, подпирая стену, смотрела на очнувшегося Александра немного настороженным взглядом и робко улыбалась. «А она что тут делает?» — слегка удивился Бер. Уж кого он не ожидал увидеть, так это генеральскую дочку. Со времени их краткого романа достаточно воды утекло, и Александр, если честно, начал понемногу забывать о девушке. Думал, что и она попросту провела с ним приятные дни, и этим дело ограничилось. А вот поди ж ты? Тут, красавица. И уходить не собирается. Но самое странное не это, а то, что мать ее не выпроводила из помещения, как остальных. «Странно», — чуть больше удивился Александр. Заметив интерес сына, Валентина Николаевна наклонилась к самому уху и шепнула: — Хорошая девушка. Как только узнала, что ты ранен, примчалась на следующий день и все две недели не отходила от тебя ни на шаг. — Две недели?! Я провалялся две недели? — хотел произнести Бер. Вместо этого из горла вылетел громкий хрип, но все же родные разобрали, что именно он пытался спросить, и дружно закивали. — Попить дайте, — попросил раненый. Валентина Николаевна спохватилась и развила бурную деятельность. Через минуту из термоса в кружку полилась жидкость. По запаху стало понятно, что его решили напоить бульоном. Александр попытался было возмутиться, но ему не дали. Влили горячее чуть ли не насильно. Внутри сразу стало тепло и захотелось спать. Веки отяжелели, точно свинцом налились. Последнее, о чем Бер успел спросить, прежде чем провалиться в сон: — Кто еще выжил? — Спи, сын. Спи. Потом поговорим, — вмешался отец. Бер-младший лишь еле заметно кивнул и подумал, что ему действительно пока лучше не знать подробностей, и уснул.
Глава 6
Александр сидел в кресле, прихлебывал из чашки крепкий чай и слушал доклад Махно о последних минутах того злополучного дня. В комнате кроме Сергея присутствовали Эдик и Вячеслав Никифоров, которых Бер позвал вместе с Махно. Вячеслав в принципе уже был в курсе произошедшего. Пока глава клана валялся в отключке под неусыпным вниманием родных и Дарьи, Слава успел опросить всех выживших, и не по одному разу. Даже сумел добиться от Быстрицкого высокого позволения на допрос участвовавших в рейде офицеров из группы быстрого реагирования. На вопрос Бера, как это ему удалось, Никифоров неопределенно хмыкнул и ответил: — Пришлось поцапаться с ним маленько, но результат здесь. — И похлопал широкой ладонью по папке, где находились письменные показания вэвэшников или, скорее всего, копии показаний и выводы, сделанные дотошным начальником службы безопасности клана. — Потом расскажу. — В общем, когда ты смог убрать эти силовые штуки, мы достаточно быстро покрошили дикарей на мелкие кусочки. Против пуль с мечами наголо много не навоюешь. — Махно перевел дух. — Ах да! Чуть не забыл. Тех троих… Ну, тех, что в самом начале ты сбросил огненным шаром в овраг. Помнишь?.. — Бер утвердительно кивнул. — Так мы их там же и утопили. Расстреляли к такой-то матери! Одного, правда, попытались поймать — сообразили, что нам язык нужен, несмотря на всеобщую озлобленность, но ничего из этого не вышло. Этот малый оказался не промах. Как только сообразил, почему мы прекратили стрелять и забегали, недолго думая сам себе перерезал горло. Вот такие пироги, командир. — Сергей виновато развел руками. — Каковы наши потери? Сколько вообще убитых и раненых после стычки с ишхидами? — Александр внутренне напрягся. Нельзя сказать, что он боялся услышать неутешительные цифры. Затевая погоню, Бер и не надеялся решить все без крови, однако жуть как не хотелось людских утрат, и осознание, что непосредственно являешься виновником произошедшего, не способствовало повышению настроения. Вячеслав прокашлялся в кулак и сказал: — Давай с этого места и дальше, — он снова постучал по папке с документами, — продолжу я. В прямом столкновении клан потерял трех человек и одного гнолла. Это убитыми. Еще четверо ранены, включая оставшихся хашш… Добавлю, что убитый гнолл — не твой любимый Пшик. — Чуть не забыл, — встрял Сергей, — наши-то гноллы неплохо себя показали. Не знаю, скольких они завалили, но двоих-троих точно. И это несмотря на мечи, колдунов и тому подобную хрень. — Махно! — одернул его Никифоров. — Эмоциями потом делиться будешь. Не перебивай, иначе пойдешь к бабам на кухню помогать картошку чистить. Там и расскажешь, какие гноллы геройские герои. — Виноват… — Сергей умолк и недовольно сжал губы. — У союзников потери более впечатляющие, — продолжил безопасник. — Из всего состава группы девять погибли и четверо получили ранения различной тяжести. В основном их зарубили мечами. Такой размен хорошо подготовленных и неслабо вооруженных бойцов на воинов с холодным оружием, пусть и профессионалов, не на шутку обеспокоил вояк. Так что не кори себя, Саша, — тихо добавил Никифоров. — Возможно, именно эта пиррова победа показала, что нужно готовиться к более серьезному противостоянию людей с новыми «братьями по разуму». Думаю, в любом другом случае Быстрицкому и компании потребовалось больше времени на осознание новой угрозы. — Я в норме. — Александру не понравилось, что его настроение и витающие в голове гнетущие мысли Вячеслав так быстро вычислил. Бер старался сидеть со спокойным лицом, но, видно, не сумел скрыть сверлящие его изнутри чувства. Плохо так думать, однако больше всего его потрясла смерть Верникова. Ему нравился этот простой, спокойный парень со своеобразным пониманием окружающей действительности. У Александра были большие планы на ученика. А тут — раз, и нет человека. По сути, выжившие должны благодарить именно Верникова. Парень отдал собственную жизнь и тем самым подарил необходимые для победы мгновения. Того краткого отрезка времени Александру хватило для единственного точного удара. — Что еще? Вскрытия делали? Анализ используемых сплавов в изделиях ишхидов? Что вообще у нас есть по экипировке противника? По этим данным можно определить их уровень развития. Хочу знать все! И главное: мне нужны сведения о личинках или яйцах аш. Они могли остаться в сумках ишхидов. — Насколько мне известно, ничего похожего на яйца или личинки не обнаружено. — И то хлеб. — Бер облегченно выдохнул, но тут же спохватился: — Это точно? — Точно. Мне уже во всех подробностях известно, какие последствия ожидают зараженного. Пока никто в муках не корчится, — успокоил главу клана Вячеслав. — Хорошо. — А это тебе подарок. — Никифоров достал из кармана кругляш на веревочке и передал Беру. — Амулет?! — Александр не смог скрыть интереса к вещице и осторожно взял изделие местных магов в руки. С виду ничего особенного. Небольшой каменный диск с деревянной вставкой в центре и дыркой под шнурок. Каменная часть исписана мелкими закорючками, больше смахивающими на клинопись. Но так как Бер не считал себя великим специалистом по письменам, с таким же успехом это могли быть и иероглифы. Он попытался рассмотреть амулет подробнее. В висках стрельнуло, руки стали ватными, но процедуру сканирования Бер довел до конца. Завершив процесс, разочарованно прокомментировал: — Пустой… — Так в чем дело? Заполни его — и вперед! — предложил Вячеслав. — Не получится с этим, подарю еще один. — Так вы умудрились заныкать трофеи?! — не удержался от восклицания Александр. Новость приятно поразила. Он почему-то был уверен, что все забрали вэвэшники. По праву самого сильного мальчишки в песочнице, так сказать. — С этим как раз все оказалось в порядке. Даже давить ни на кого не пришлось. Отдали половину трофеев. Почти, — внес небольшое дополнение Никифоров. — Что значит «почти»? Договаривай. — Амулеты магов у генерала. Вместо них нам подсунули простые накопители солдат. Я не разобрался сразу. Куда мне? Здесь, на месте, уже сообразили. Пока ты валялся и бредил, твои ученики изучали переданные трофеи. Ну и сделали такой вывод. Как там на самом деле, шут его знает? Ты у нас самый главный спец, тебе и карты в руки, — подытожил Никифоров и открыл папку, собираясь продолжить доклад. — Почему я так долго был без сознания? — Александр был еще достаточно слаб и не мог точно установить причину столь длительного «отсутствия». Любая попытка сосредоточиться вызывала жуткую головную боль и квелость. — Рана не очень серьезная. А истощение… Думаю, за две недели уже давно бы восстановился. — А тебе разве не сказали? — пришла очередь удивляться Никифорову. Судя по вытянувшимся лицам остальных, они тоже не остались равнодушными к новости. — Нет… В чем дело? Говорите! — Нож ишхида был отравлен какой-то гадостью. Думали, все, каюк тебе, — сообщил Эдик. «Понятно теперь, почему я до сих пор так погано себя чувствую». — Бер скривился, и его передернуло от перспективы умереть в расцвете сил. К тому же в возможных мучениях. Единственная радость — он этого не прочувствовал, находясь если не в коме, то без сознания. — Главное,что живой, — подвел итог размышлениям Бер. — Что там дальше по интересующим меня вопросам? — А дальше… — Никифоров открыл папку и начал рыться в бумагах. — Дальше имеем следующее. Александр поймал себя на том, что невольно затаил дыхание в предвкушении продолжения доклада. — По вскрытию… — Вячеслав откопал нужный лист бумаги. — С местной живностью ишхиды ничего общего по строению внутренних органов, скелета и нервной системы не имеют. Так утверждают специалисты от медицины генерала Быстрицкого. Потому можно сделать вывод, что наш вероятный противник — такие же пришельцы, как и люди. И потом, насколько мы смогли разобраться, ишхиды имеют более сложную систему кровообращения и более развитую нервную систему, чем люди или гноллы. — Вячеслав отложил листы в сторону и, заметив взгляд главы клана, пояснил: — Тут много чего понаписано. Лучше сам почитай на досуге, я в этом еле разобрался. Лучше перейдем к более понятным сведениям. Александр несколько секунд смотрел на отложенные бумаги, потом кивнул. — По оружию. С виду — обычные клинки, но на самом деле сплав интересный. В принципе ничего особенного для нас, но для цивилизации, остановившейся на уровне Средневековья, по-моему, чересчур. — Не делай поспешных выводов, Слава. Мы ничего о них не знаем. Так что там за сплав? — Бер заинтересованно подался вперед, чтобы не упустить ни единого слова. — В том-то весь и прикол, что сталь… Цитирую… — Никифоров уткнулся в лист бумаги: — «Хромомолибденовая сталь мартенситного класса. Назначение: используется в изготовлении хирургического инструмента. Химический состав стали…» Тут таблица приводится, так что, если будет интересно, потом посмотришь… «Содержание углерода достаточное, чтобы сталь отнести к заэвтектоидным. Вследствие легирования молибденом в количестве 1,40 — 1,80 % данная сталь не склонна к отпускной хрупкости…» Так… тут идут цифры, непонятные не специалистам. Угу… «Изделия, изготовленные из высококачественной нержавеющей стали марки 100Х13М, уникальны по своим рабочим свойствам. При использовании такого материала достигается превосходное сочетание режущих и прочностных свойств, коррозионной стойкости и возможности заточки в домашних условиях…» — Никифоров замолчал на краткий миг, отложил в сторону два листа и от себя добавил: — Короче, вывод следующий. Без внушительной производственной базы и знаний подобную сталь дикари сварганить не в состоянии. Но тем не менее они это делают. Где заводы, спрашивается? Воздух же чист? — Вячеслав демонстративно принюхался. — Надеюсь, что более прочные сплавы изготавливать они не умеют. А может, они просто достались им в наследство? И секрет изготовления утерян. Может же такое быть? — сделал предположение Махно. — Да, такое может быть. Только не думаю, что оружие из отличной стали при передаче от отца к сыну будет у всех, — задумчиво проговорил Бер. — Материал, из которого изготовлено оружие, у всех одинаковый? — Нет. Но у всех высококачественные железяки. Я просто как пример привел. В отчете еще две марки стали указаны. По характеристикам схожи с теми, которые умеют изготавливать на Земле. — Давай дальше, — поторопил Бер. — А что дальше? Дальше сам почитаешь. Кратко скажу, что ничего интересного больше нет. Нам за глаза хватит секретов с амулетами, с происхождением ишхидов и изготовлением высококачественной стали. Сразу возникает вопрос: что еще они умеют? Если ишхиды такие высокоцивилизованные, то почему не расправились с конкурентами в лице гноллов? Ведь хашш отстают по техническому развитию от ишхидов на века! — Века или не века, нам от этого не легче. — Бер поднялся с кровати и подошел к термосу на столе. Эдик было дернулся помочь, но Александр отмахнулся. — Сам налью. Чай, не инвалидом стал. Он выпил горький напиток, и его всего передернуло: — Что за гадость! Кто так варит травы? — Мама твоя заваривала. И это не гадость, а сбор трав, укрепляющих организм, — раздался сзади мелодичный женский голос. — Чуть ли не последние выгребли из закромов. Остатки с Земли. Так что цени! Бер повернулся. На пороге стояла Дарья с подносом в руках, а он даже не услышал, как дверь отворяется. — Привет, Даша. — Он окинул ее взглядом. За то время, что они не виделись, Дарья немножко изменилась. Краткое свидание в период, когда он очнулся, можно не считать. Тогда он не особо ее рассматривал, слишком много людей было вокруг, изливающих на него водопады эмоций, да и сам еще недостаточно пришел в себя после продолжительной хвори. Девушка похудела и осунулась, под глазами появились небольшие мешки, впрочем, они нисколько не портили ее красоту. Волосы отросли, и ушей теперь не было видно. Одета по-прежнему в полувоенную форму, собственно, как и многие зареченцы. — Мужчины, вам пора удалиться. Переутомите мне пациента, потом где я возьму дополнительные крохи энергии для восстановления больного? Я, что ли, снова должна буду делиться? Нет. Отберу у вас! Так и знайте. Может, прочувствуете, что значит испытывать недостаток сил. — Все-все! — Никифоров поднял руки вверх, сдаваясь. — Корми и лечи его быстрее. Командир нам понадобится. Дел по горло скопилось. — Вам бы только о делах говорить. Справлялись сами столько времени и еще пару-тройку деньков обойдетесь без своего ненаглядного босса. — Дарья ехидно посмотрела на присутствующих. — Да мы что? Мы уже уходим, — не стал спорить Вячеслав и обратился к Александру: — Я оставлю тебе папку. Когда закончите, просмотришь. — И подмигнул, причем так, чтобы и Даша заметила. «Вот же засранец! Я тебе припомню». — Бер еле сдержался от высказывания вслух. Главное — сделать вид, будто так и надо. Такому только покажи возмущение — потом от подначек не отмашешься. Дарья же на явный намек не обратила ровно никакого внимания. Она молча дождалась, покуда все не удалятся, и лишь затем прошла в глубь комнаты и поставила поднос на стол. — Я тебе поесть принесла, — произнесла девушка, как только дверь закрылась. — Спасибо, — поблагодарил Бер и придвинулся к еде. Пахло изумительно. — Так, что у нас тут? Суп. А это что?.. Рагу? — Овощное. Тебе мяса пока нельзя. Желудок еще не способен принимать тяжелую пищу. — Судя по выражению лица, Даша приготовилась отстаивать меню, но Александр разочаровал ее. Он и не собирался спорить. И приступил к трапезе. — Ты сама-то хоть ела сегодня? — поинтересовался он с набитым ртом. В животе заурчало, и чем дальше, тем громче. Вот уж воистину: аппетит приходит во время еды. А ведь какие-то пять минут назад казалось как раз наоборот. Даша, заслышав голодные звуки, улыбнулась, присела рядом с Александром и, не отрываясь, следила, как глава клана орудует ложкой. — Не смотри на меня так, — попросил Бер. — У меня ощущение, будто ты голодная, а я, такой-сякой, не хочу с тобой делиться. — Извини, — стушевалась Даша и отвела взгляд в сторону. Управился Александр с едой довольно шустро. На душе стало хорошо, и жизнь показалась прекраснее, чем раньше. — Спасибочко тебе большое! Что бы я без тебя делал? Помер с голодухи. — С видом сытого кота Бер откинулся на спинку стула. — Я только принесла, — тихо сказала Дарья. — Готовили на кухне, специально для начальства, израненного «гадскими вражинами». Так что выскажи благодарность им, а не мне. — Обязательно. Хотел тебе отдельное спасибо сказать за то, что ты лечила меня все время, пока я был на грани. — Бер наклонился и поцеловал девушку в щеку. — Не только я… — прошептала Даша. — Все обладающие Силой в клане делились с тобой энергией. — Я знаю. Мне уже рассказали. Я вам всем признателен! — Если бы ты знал, как я испугалась, узнав, в каком состоянии тебя привезли. — Но ведь все закончилось хорошо… Девушка не дала ему договорить. Короткий взмах — и на его щеке заалел след от узкой ладони. — Дурак! Ты что… не понимаешь?! — Дарья не выдержала и разрыдалась. Бер поначалу опешил от такого поворота, но быстро пришел в себя и попытался обнять девушку и успокоить. Ни один мужчина долго не сможет терпеть рядом плачущую женщину. Он или попытается ее успокоить любыми доступными средствами или на худой конец смоется подальше. В данном случае сбежать означало оскорбить девушку, причем, возможно, навсегда потерять ее. Александр сам не знал, готов он к расставанию или нет. В любом случае не таким способом. К тому же ему дочь Быстрицкого очень нравилась. Как-то неожиданно для себя он ощутил солоноватый вкус ее губ. Интуитивно Бер нашел способ успокоить Дашу, и, надо сказать, приятным способом. — Ой! — раздался чей-то возглас со стороны входа. Молодые люди отвлеклись друг от друга, но вторженца уже след простыл. — По голосу — сестра, — предположил Бер. — Она самая, — согласилась Даша. Короткое «ой» Ксении и поцелуй разрядили обстановку, и молодые люди коротко и с облегчением рассмеялись. — Я сейчас. — Бер встал, подошел к двери и выглянул в коридор. Так и есть. Сестра удалялась в сторону лестницы. — Ксюша! — окликнул Александр. — Ты чего хотела? Она тяжело развернулась — мешал порядком подросший живот. Бер поймал себя на мысли, что сестра вот-вот родить должна. А его вечно рядом нет. Брат называется! И ему вдруг стало до боли в груди стыдно. — Заходи, — предложил он. — Нет. Как-нибудь в следующий раз, — отрицательно замотала головой Ксюша. — Я просто так забегала, узнать, как твое здоровье. Убедилась, что организм твой в полном порядке и идет на поправку бешеными темпами. — И с веселой издевкой добавила: — Давай, брат. Дерзай! «Да что ж сегодня такое? Сговорились все, что ли?» — возмутился про себя Бер. Он хотел отшутиться, но Ксения не дала. Послала воздушный поцелуй и скрылась за углом. Ничего не оставалось, как вернуться в комнату. Ну в самом деле, не орать же на весь коридор? — Ушла? — первым делом поинтересовалась Даша. Бер кивнул. — Тогда закрой дверь. Александр беспрекословно подчинился. И едва щелкнул замок, девушка с силой потянула Бера к кровати, толкнула и тут же оказалась сверху. — Как же я соскучилась! — прошептала она. — А ты? — И я… — Он не сопротивлялся. — Оба?.. — прищурилась Даша и, не дав мужчине открыть рот, продолжила: — Сейчас проверим!Примерно через полтора часа Александр лежал и медленно водил пальцами по голове девушки, которую та пристроила у него на груди. Даша млела от удовольствия и разве что не мурлыкала. — Даш, — тихонько окликнул Бер. — Ум?.. — послышался ответ. — Расскажи, как вы меня лечили. Меня больше интересует, что ты наблюдала в моем организме. Как вели себя энергетические потоки после воздействия яда? — так же тихо попросил Александр. — Гад ты, Бер! — В голосе Дарьи послышались нотки возмущения, но головы не подняла. — Такой момент испортил. Не мог потом спросить? — А что я такого сказал? — не понял Александр. — У-у, — недовольно застонала девушка. — Все вы, мужики, одинаковые! Не можете чувствовать, когда женщину лучше не беспокоить. Александр хотел на это ответить, что женщины как раз могут, но из какого-то садистского удовольствия очень любят беспокоить, когда им нужно, и мнение сильного пола по данному поводу им совсем не интересно. Однако промолчал. Не стоит заострять внимание. Себе дороже. Он невольно улыбнулся посетившим его мыслям. — Чего лыбимся? — Да так, ничего… И все же? — Ох, зануда! — Дарья чмокнула Александра в нос. — Ладно, так и быть. Бер превратился в слух. Ему действительно было интересно и полезно знать. Случись подобное с другими, он уже будет примерно представлять, что и как делать. — Когда я приехала, увидела толпу народа, бестолково суетящегося около тебя… Бер слушал очень внимательно и словно наяву представлял повреждения, нанесенные ядом ишхидов, ведь сейчас организм по большей части справился с недугом и понять, как протекал процесс, было невозможно. Благо Даша рассказывала достаточно подробно и внятно. Александр лишь изредка задавал наводящие и уточняющие вопросы. Из повествования выяснилось, что отрава подействовала далеко не сразу. То есть отрубило его быстро. И по идее, умереть он должен был еще на поле боя. Сомнительно, что боевое оружие смазывают обычным зельем с паралитическим действием или с «отсрочкой приговора». Логичнее предположить, что просто-напросто яд не подействовал надлежащим образом на человеческий организм из-за его иного строения, метаболизма и других факторов, которых не могли знать ишхиды. Яд был предназначен для воздействия на местные формы жизни. Это и спасло. Александр внимал дальше и все больше удивлялся. Первое, что поразило, как быстро прогрессируют остальные обладающие Силой, включая Дарью. Совсем недавно большинство не верило в саму возможность манипулировать окружающей средой и внутренними энергорезервами. А теперь могут направлять потоки жизненной силы по вновь созданным каналам раненого. Именно так и происходило в данном случае. Александр, безусловно, обучал людей подобным манипуляциям, но не ожидал от них быстрого успеха. И чем больше Бер размышлял, тем больше приходил к мнению, что прогресс некоторых людей и его лично слишком быстр. Ведь всего какой-то год назад он практически ничего не мог. Обладал лишь знаниями, и то, по сравнению с собой сегодняшним, поверхностными. Второе открытие, которое Александр сделал для себя, — это способность яда ишхидов разрушать энергоканалы человека. Пусть медленно, но без помощи в течение суток отравленному человеку придется несладко. Отрава сильно повредила, а в некоторых случаях просто разрушила каналы, и Дарье с помощью учеников Бера пришлось буквально заново вплетать в энергетический каркас новые конструкции взамен уничтоженных. Иначе биополе разрушилось бы, и последствия могли оказаться печальными. Вплоть до летального исхода. Конечно, существовала вероятность того, что организм справился бы самостоятельно. Но чего гадать?.. Главное, что все хорошо закончилось и, как Александр успел убедиться, просканировав собственный организм, без ужасных последствий. А с мелкими недоделками лечения неопытных врачевателей, какими, по сути, являются Даша и остальные его ученики, он в состоянии справиться сам. «Надо будет обмозговать ситуацию подробнее», — решил Бер. — Я удовлетворила твое любопытство? — промурлыкала ему в лицо Даша. — Более чем! — Александр улыбнулся девушке. — Значит, мы можем продолжить? — А что? Есть еще, что я должен знать? — Нет, ну какие же вы, мужики, тупицы! — возмутилась Дарья и собралась вылезти из кровати, но Бер не дал ей ускользнуть. Крепко обняв девушку, перевернул на спину. — Ты что творишь?! — Как что? То самое. — Александр сделал серьезное лицо. — Испытываю необходимость провести повторный курс лечения и простимулировать отдельные чакры больного организма. — Вот так всегда! — Девушка картинно вздохнула. — Стоит пойти у мужчины на поводу единожды, как он сразу спешит воспользоваться «мнимым успехом» и второй, и третий раз. Не успеешь моргнуть, как он уже сверху!.. — Могу уйти. Дел по горло. — Александр сделал вид, что встает. Но не тут-то было. Его губы были пойманы нежными губами Даши в плен, и не успел Бер опомниться, как все началось заново. Причем у него создалось ощущение, будто без его непосредственного участия. Так лихо развивались события под одеялом.
Глава 7
Несмотря на гору свалившихся дел, за последующие дни удалось сделать как никогда много. У Александра словно крылья за спиной выросли. Он буквально летал по территории, раздавал приказы и пытался контролировать их исполнение, пока его однажды не перехватил Никифоров и не заставил угомониться. — Ты чего творишь? — А что? — не понял Бер. — Носишься везде и пугаешь народ своими сумасшедшими идеями. Вот, например, зачем заставил наших мастеровых изготавливать щиты? Решил бойцов в рыцарей переквалифицировать? — Не всех. — Бер загадочно улыбнулся, но не стал томить товарища и решил объяснить задумку. — Понимаешь, после боя с ишхидами я долго размышлял об использовании нами силовых щитов собственного изготовления. Крутил амулеты так и эдак и пришел к выводу, что смогу собрать подобные штуки… — Так ты что, — перебил его Никифоров, — разобрался с устройством амулетов? — Да, а я разве тебе не говорил? — Александр Сергеевич, вы меня пугаете, — серьезным тоном заявил Вячеслав. — Вы начинаете напоминать нашего профессора Гофмана. Еще немного, и мне придется совершить военный переворот. Потому как рассеянные руководители никому не нужны. — Да иди ты! — не поддался на подначку Бер. — Будешь дальше слушать? Или мне можно идти работать? — Ладно, ладно. Не кипятись. Продолжай, я весь внимание. — Так вот. На чем я остановился?.. — Что можешь собрать такие же амулеты, — подсказал Никифоров. — Точно такие же не получится, но подобные смогу. — В чем подвох? — У ишхидов поле защищало владельца амулета, подобно кокону, со всех сторон и держалось, пока не закончится запас накачанной в него энергии. Каким образом формируется такая круговая защита, я, честно говоря, до сих пор не разобрался. Дело в том, что в точности скопировать магическое приспособление не получилось. В чем причина — неясно, вроде повторили все до мельчайших деталей и надписей, однако глухо. Но мы работаем над решением проблемы и рано или поздно все равно поймем, в чем дело. — А щиты зачем? Я не врубаюсь. — Так к этому и веду. Идентичных защитных амулетов не создали, но это не значит, что у нас вообще ничего не вышло, — продолжал Александр. — Когда я изучал структуру амулета, то наткнулся на нечто интересное. Угадай, на что? — Сашка, щас в лоб дам, — начал закипать Вячеслав. — Откуда мне знать, чего ты там увидел своим третьим глазом? Ты надо мной издеваешься, не иначе. — Да, — не стал отпираться Бер и ехидно улыбнулся. — В отместку. Хорошо, не буду заставлять тебя мучиться неведением. При закачивании энергии каменная составляющая амулета приобретает свойства магнита огромной силы, причем не обычного, постоянного, которыми мы в детстве баловались. У меня, после того как удалось активировать защиту, на мгновение волосы дыбом поднялись. Я тогда еще удивился своим ощущениям и обратился к нашим спецам, они и определили его как электромагнит! Бер вещал вдохновенно, но Никифоров не особо разделял восторг главы клана. Его больше интересовала практическая сторона применения открытия. — Причем начинает все работать именно после активации, — продолжал Александр, — словно напряжение подали на обмотку. Ты вдумайся: подобие электромагнита безо всякого электрического тока! Код активации до омерзения элементарен. Просто нужно сформировать мысленный образ и находиться в непосредственном контакте с генератором защиты, то есть с амулетом, и — опля! — поле включено. А до того момента — камень как камень. Сложность в том, что достигнуть нужного эффекта получилось только с трофеями. С нашими новоделами ничего не вышло. К сожалению. Во-первых, поле ни в какую не хочет отдаляться от поверхности амулета, а во-вторых, распространяется не дальше восьмидесяти сантиметров от источника, постепенно истончается и сходит на нет. Поэтому и нужны щиты. Вмуровываем амулет намертво в плоскость щита, включаем и пользуемся. Бер перевел дух и, не дав раскрыть рта Никифорову, закончил: — Кстати, вряд ли эффект, создаваемый изделием ишхидов, можно назвать полноценным силовым полем. Оно не задерживает летящие в солдата предметы и снаряды, а отводит в сторону. И это его существенный минус. Существует опасность получить травму рядом стоящему бойцу. — Слушай. Я, конечно, не все помню из курса физики. Но если камень становится электромагнитом, такая защита нам и даром не нужна, — высказал сомнение Никифоров. — Ведь тогда использование в бою металлических предметов станет ограничено. Насколько мне помнится, сталь вообще может стать слабым постоянным магнитом благодаря длительному нахождению рядом с источником. И зачем тогда все это? — Ты не врубился, Слав. Никто не говорит, что поле имеет магнитную природу. Оно лишь обладает некоторыми его свойствами. И на металлы названным тобой способом не действует. Короче, не напрягай мне мозги! Чтобы во всем разобраться досконально, нужны длительные исследования. Пока же достаточно того, что имеем. Главное сейчас — получить инструмент для выживания наших бойцов, остальное вторично. Настанут спокойные времена — разберемся. — Бер похлопал товарища по плечу и предложил: — Не хочешь посмотреть на первые испытания? — Хочу, — не раздумывая, кивнул Никифоров. — К вечеру обещали выполнить мой заказ. У нас еще полно времени — пойдем поедим. Заодно обсудим пару вопросов. — Пошли. От полученных объяснений и нарисованных перспектив настроение Вячеслава поднялось, а вместе с ним проснулся и аппетит. Да и пора: солнце уже поднялось в наивысшую точку на небе, а во рту с утра не было ни крошки. Уже сидя в столовой за дальним столиком, где они обычно питались, подальше от ушей разного люда, Никифоров спросил: — Так какие вопросы ты хотел со мной обсудить? — Мы как-то говорили о поездке к барону. Ты ездил? А то я со всеми проблемами упустил этот момент из виду. — Ездил, ездил. Не переживай. — Тогда почему отчет о переговорах еще не у меня на столе? — посерьезнел Александр. — Какого хрена ты тут самодеятельностью занимаешься? — Да не ерепенься ты так, — немного стушевался Никифоров. — Когда мне было отчет тебе передавать? Пока ты больной лежал? — Я уже несколько дней как на ногах и чувствую себя нормально, — давил Бер. — Об итогах подобных встреч ты должен докладывать мне при первой же возможности. — Сдаюсь. — Вячеслав выставил перед собой ладони. — Я все понял и осознал. Был не прав на все сто процентов. Больше такого не повторится. Обещаю. — Я на это надеюсь. — Видно было, что Александр немного отошел, но еще сохранял грозный вид. — Так. Давай, рассказывай своими словами и по возможности кратко и емко. — Это я могу. — Никифоров разулыбался. — Если кратко и емко, то поездка полный абзац, а барон полный отморозок. — Хм. Ну, не совсем уж кратко. Чуть подробнее, пожалуйста. — Договориться о нормальных ценах на продовольствие не удалось. На продажу лошадей он наложил табу, и никакие увещевания и угрозы не помогли. Он настаивает на встрече с тобой. И только с тобой будет обсуждать все сделки. — Вот! — не выдержал Александр и снова рассердился. — Возвращаемся к началу разговора. Почему не доложил об этом сразу? Никифоров вздохнул, прикрыл глаза и устало сказал: — Потому что ты был еще слаб, чтобы куда-то ехать. Если бы я доложил все подробности раньше, ты понесся бы на переговоры сам. Знаю я тебя! Считаешь себя в каждой бочке затычкой. А там мало ли какая ситуация может возникнуть, в вотчине этого психа? Может, он тебя порешить хочет? Если тебе суждено отправиться на переговоры, то лучше, когда полностью войдешь в форму. В плане физического здоровья и в смысле восполнения временно утраченных после боя с ишхидами сил. Тут пришлось стушеваться Беру. Получалось, что вроде как о нем беспокоятся, а он, такой нехороший, орет за это на друга. «Нет, так не пойдет!» — Александр понял хитрость Никифорова, встрепенулся и выдал: — Ты мне зубы не заговаривай! Ишь, как перекрутил все. За дурачка считаешь? Не собираюсь я никуда мчаться без подготовки. Никифоров рассмеялся в голос. — Хорошо, хорошо. Будет тебе. Не сердись. Я же не со зла, а заботы ради. Бер мысленно махнул рукой на неисправимого безопасника и буркнул: — Проехали… — Ты говорил, что надо обсудить пару вопросов. Какой второй? — Второй: реорганизация наших сил самообороны, или вооруженных сил. Называй как хочешь. В общем, нужно начать с отличительных знаков, званий, флага и тому подобной атрибутики, а закончить формированием подразделений с учетом нехватки огнестрельного оружия, наличия магов, силовых щитов и средневекового оружия. Помнится, дядя Володя обещался собрать для клана многозарядные арбалеты. Нужно уже начать комплектовать смешанные отряды: арбалетчики, автоматчики, маги. Я давал задание Коновалову по созданию штурмовых команд. Думаю, не стоит ограничиваться одними штурмовиками. Подключись к этому делу. Возьмите с Коноваловым в помощь кого сочтете нужным и проработайте несколько вариантов. Потом мы сядем все вместе в тишине, подведем черту под трудами, я подмахну на плане свою роспись, и мы выпьем за успех. — Насчет реорганизации я согласен, а вот по поводу выдумывания всяких флагов и тому подобного — это не ко мне. — Так я и не сказал, что именно этим должен заниматься только ты. И кто мне говорил пару минут назад по поводу «в каждой бочке затычка»? Иди и не спорь с начальством. Дай мне доесть в тишине и покое, а то ты уже все слопал, а я ко второму даже не притронулся до сих пор. — Осуществлю все в лучшем виде. — Вячеслав поднялся и отдал честь. — Разрешите выполнять, таарищ генералиссимус? — Выполняй, паяц, — буркнул Бер. И замахал на Никифорова руками, чтобы тот поскорее оставил его одного. — Иди отсюда! На нас уже вся столовая косится. Думают, чего это начальство дуркует? Никифоров победно приподнял подбородок, а у самого веселые искры в глазах пляшут, развернулся и быстро вышел на знойный воздух. Бер хотел бросить ему в спину пару колких слов, но передумал и продолжил обед.— Александр Сергеевич, все сделали, как просили! — выкрикнул Анатолий Буков, бессменный главный инженер клана, и возбужденно начал размахивать руками. — Поразительно! Просто поразительно! На Земле за это Нобелевскую премию можно получить! — Вы сначала туда вернитесь, — опустил его с небес Александр. — Давайте скорее приступим к демонстрации для наших бойцов. — Конечно, Александр Сергеевич. Идите за мной. — Инженер развернулся, и небольшая делегация руководителей клана во главе с Бером последовала за ним. Группа вошла в помещение мастерской и остановилась в ожидании. Тут же к Александру подскочил один из учеников, Боря, небольшого роста пухленький молодой человек лет двадцати, который после погибшего Сергея Верникова достиг на ниве новой науки наибольших успехов. Ему Бер доверил запитать энергией встроенные в щиты амулеты. Но демонстрацию решил провести сам — боялся, что ученик сделает что-нибудь не так. Неудача Александра не устраивала. — Все в порядке, — доложил Борис, — амулет заполнен под завязку, как вы приказывали. Бер слегка склонил голову в знак благодарности и обратился к присутствующим. — Как вам всем известно, по моей просьбе наши умельцы, — он уважительно кивнул стоящим тут же мастерам клана, — сделали для наших бойцов щиты и вмонтировали туда амулеты, скопированные с трофейных. Сегодня мы должны оценить полученный результат и решить, нужны нам подобные изделия или нет. — На секунду прервался, переводя дыхание. — Покажите образец. Рабочие откинули кусок серой материи, и глазам присутствующих предстал круглый, плоский пластиковый щит шестидесяти сантиметров в диаметре, обшитый толстой кожей и окованный по краю стальной полосой. По центру щита красовался небольшой умбон из твердой нержавеющей стали, но служил он не для дополнительной защиты бойца, а скорее для защиты самого амулета, который находился под ним. — Выглядит не очень внушительно, — высказал сомнение присутствовавший здесь Бер-старший. — Это ничего, — не согласился с отцом Александр, — для первого раза нормально будет. Давайте проведем испытание, и сами убедитесь. Он взял в левую руку щит и выставил его перед собой. Небольшое напряжение воли, и еле заметное голубоватое сияние быстро распространилось сначала по поверхности щита, а затем и за его пределы. В помещении послышались удивленные восклицания людей, которые еще не видели действия амулета. — Вячеслав, стреляй, — приказал Александр. — Всем отойти в сторону! — Да ты что, Сашка?! — возмутился Бер-старший. — А вдруг не сработает? — Не волнуйся. Поле выдержит всю обойму из пистолета. Стреляй, Слава! Вячеслав вынул из кобуры пистолет и сделал первый выстрел. Эхо отразилось от стен. Пуля впилась в стену в стороне от Александра, выбив кирпичную крошку. Народ радостно загалдел, празднуя первую небольшую победу и первое изобретение. — За это надо выпить, обязательно, — послышался чей-то возглас. К Александру подошел Никифоров и проговорил ему почти на ухо: — Замечательно получилось, поздравляю. — Спасибо, но это не только моя заслуга. — Кто же спорит? — Вячеслав придвинулся ближе. — Я тут подумал… А зачем нам самоделки клепать? У вэвэшников и омоновцев наверняка остались щиты, предназначенные для разгона демонстраций и несанкционированных митингов. К тому же на складах обязательно найдутся баллистические щиты, с помощью которых спецназ проводит штурм помещений. — Точно. Хорошая идея! — согласился Бер. — Но надо все провернуть быстро, пока они не прочувствовали тему. Займешься? — Завтра с утра и начну. Необходимо продумать детально, что именно им соврать, иначе заподозрят неладное и ничего нам не продадут. — Вот и продумай. — А помочь мне не хочешь? — Хочу. Буду молиться за твой успех всем местным богам. — Вот так всегда. Стоит попросить кого-то помочь, так этот кто-то сразу голову в песок. — Не ной. Сам же говорил… — Я говорил? Я ничего не говорил, — перебил Вячеслав. Дальше шутливо препираться им не дали. Включилась рация, дежурный сообщил, что прибыли солдаты Быстрицкого и командир вэвэшников просит главу клана о встрече. — Пошли, что ли? — задумчиво обронил Никифоров. — Послушаем, чего от нас хотят. Может, случилось чего? — Идем, — согласился Александр и первым вышел на улицу. Два уазика вэвэшников уже пропустили внутрь, и офицеры генерала ожидали около машин местное начальство. Бер в сопровождении Вячеслава подошел и за руку поздоровался с адъютантом Быстрицкого. — Чем обязаны? — поинтересовался Александр, хотя уже догадывался, по чью душу прислали не последнее лицо среди военной братии. — Надеюсь, ничего серьезного не произошло? — Нет. Пока все в порядке. Я прибыл за Дарьей. Товарищ генерал беспокоится о дочери и попросил меня доставить ее домой. «Кто бы сомневался», — подумал Бер. — Я сообщу ей, что вы прибыли, но ехать или нет, пусть сама решает, — расставил он все точки и, как только замолчал, сразу увидел в ауре доверенного человека генерала красноватые всполохи раздражения. «Ну и хрен с тобой, золотая рыбка. Буду я тут перед тобой отчитываться!..» — Пока найдут Дашу, можете перекусить и отдохнуть. Вячеслав, распорядись, — попросил Никифорова. — Слушаюсь, — ответил начальник СБ, но, когда Бер развернулся и направился на поиски Дарьи, чтобы известить ее о присланном эскорте, Никифоров его догнал и быстро заговорил: — Слушай, зятек… — Не начинай, а? — Александр скривился. — Все-все, молчу. Тут такое дело. Раз твою Дашку папочка забирает, то может, тебе сразу с ней поехать? — Зачем? — Бер даже затормозил и удивленно уставился на приятеля. — На меня решил проблему с закупкой щитов скинуть? — Нет. Подумал просто… Она все равно тебя на себе женит… Тихо, тихо, не заводись! — поспешил Вячеслав успокоить моментально покрасневшего товарища. — Давай начистоту. Лучшей пары ты себе в ближайшее время не найдешь, а женитьба на дочке Быстрицкого решит для клана множество проблем. — Понятно, — протянул Бер, — решили без меня меня женить? — Необязательно жениться. Вы и так уже вместе живете. Поставьте генерала перед свершившимся фактом — и все. Александр задумался. Что верно, то верно. Как-то само собой случилось, что после того, как он пришел в себя, девушка перебралась к нему в комнату да так и осталась, и пока он не жалел об этом. Неожиданно оказалось, что приятно жить с человеком, который любит тебя и каждый день ждет твоего возвращения. И Бер уже ощутил, что сам начинает влюбляться. Возникшее чувство радовало и одновременно пугало. — Думаю, потенциальный тесть не сможет отказать тебе в некоторых нужных для клана товарах, которые военные никому не продают, — продолжал между тем Никифоров. — Те же крупнокалиберные пулеметы. Парочка нам бы точно не помешала, топливо по льготным расценкам и так далее, и тому подобное. И потом, необязательно выкупать щиты, можно обменять все, что необходимо, на новые технологии. Главное — грамотно преподнести идею. И лучше пока не распространяться о том, что у нас уже есть готовый образец. У меня имеется подозрение, что ученые и маги военных не смогли активировать амулеты, и если ты продемонстрируешь, что можешь включать защиту, и, более того, намекнешь, что можешь делать такие же штуки, то Быстрицкий не упустит возможность заиметь подобную технологию. На этом можно и нужно сыграть. Справишься или мне с тобой поехать? Бер бросил взгляд на ожидающих раздраженных офицеров генерала и сказал: — Ладно. Сделаем так. Я поеду с Дашей и решу, так сказать, семейный вопрос, если она не будет противиться. И попутно обговорю наши торговые взаимоотношения. Предложу генералу обмен: технологии на тяжелое вооружение, амуницию и часть баллистических щитов. Полагаю, он не станет слишком долго торговаться. Особенно если будет знать, что Даша останется жить со мной. В этом случае тебе можно не ехать, лучше поговори с братом по поводу арбалетов, подумай над реорганизацией нашей маленькой армии и займись текучкой, пока меня не будет. Возможно, мне придется задержаться. Никифоров усмехнулся: — Угу, задержись, только ненадолго. А то ты меня знаешь… Я человек беспокойный, могу и войну объявить, коли вовремя не вернетесь. — Позубоскаль мне! Иди, займи чем-нибудь прибывших, а я пойду, поговорю с Дашей. И пока суд да дело, выспроси, что вояки надумали по поводу нового вероятного противника. Должны же они что-то сделать в связи с обнаружением ишхидов. Может, и мы какую-нибудь идею на вооружение возьмем. — Сделаю в лучшем виде, босс. — Никифоров козырнул и отправился обратно к вэвэшникам. Бер не стал больше задерживаться и поспешил на поиски девушки. Предстоял серьезный разговор. Из-за этого у Александра было немного неспокойно на душе, а в голове — полная каша. Он не представлял, как начнет диалог и чем все может закончиться. Элемент неопределенности угнетал и выводил из равновесия.
Бер нашел девушку в зале медитаций, под который была переоборудована одна из просторных комнат бывшего детсада. По настоянию главы клана, несмотря на нехватку жилой площади, совет пошел ему на уступки и выделил для нужд магов клана помещение, где учитель и ученики могли оттачивать способности по манипулированию собственной энергетикой. Александр заглянул внутрь. Даша была одна. Он, не заходя в зал, окликнул: — Даша! — Громкий шепот заставил ее открыть глаза. — Извини, что прерываю, но нам надо переговорить. Это срочно. — Что случилось? — В голосе девушки послышались нотки раздражения, но, когда взгляд прояснился, она улыбнулась Александру. — Прости, я не сразу поняла, что это ты. — Твой отец прислал за тобой людей. — Бер все-таки подошел и подал ей руку, помогая подняться. — Хотят тебя забрать, но я пока не решил, отдавать тебя или нет. — Ах, вот оно как! — Дарья делано удивилась. — Ты еще раздумываешь? — Она встала с мягкого покрытия и очутилась в объятиях Александра. — Собирайся. Девушка сразу надулась и попыталась отстраниться, но Бер только крепче обнял, не дав ей вырваться. — Я поеду с тобой. Мне нужно переговорить с твоим отцом. По поводу нас и вообще… — Александр немного смутился. Зато нисколько не смутилась Дарья. В ее глазах вспыхнули игривые искорки. — Поговорить «по поводу нас»? И что бы это значило? — Гхм, гхм! — закашлялся Бер. — Скоро узнаешь. — И скорым шагом вышел, оставив девушку в приподнятом настроении. Ему требовалось обдумать сказанное, и лучше, если рядом никого не будет, тем более Дарьи. На секунду он остановился посреди коридора, взъерошил волосы и хмыкнул. «М-да, как жизнь поворачивается. Может, пойти у Давлетшиной проконсультироваться? Не делаю ли я ошибки?.. — засомневался Бер, но тут же отбросил излишние размышления. — Нет. Не нужны мне сейчас советы оракулов. И без них жизнь интересная и насыщенная, тем более что вреда от совместного проживания с Дашей не будет никакого». Он поспешил в оружейную. Там, в сейфе, находились трофейные амулеты. Если придется торговаться с генералом, действительно будет лучше, чтобы он пока не знал, что первый прототип щита уже готов. Дарья тоже не в курсе, и хорошо. Конечно, не очень красиво что-либо скрывать от девушки, с которой живешь и делишь постель, но политика, мать ее за ногу!.. И никуда от нее не деться. Александр миновал охрану, зашел в помещение и достал амулеты. Необходимо было выбрать пару экземпляров с наибольшей емкостью. Он сосредоточился и приступил к проверке, попутно укоряя себя за то, что не пометил их при первом исследовании, тогда бы не пришлось повторно тратить драгоценное время и усилия. Что поделаешь, задним умом мы все крепки…
Мимо проносились ставшие привычными пейзажи разрухи. Расчистка города шла, но медленными темпами и только вокруг укрепленных районов, в которых обосновались достаточно крупные общины. Дороги разрушались, скоро асфальта вообще не останется. Один-два сезона дождей — и покрытие размоет окончательно. Пыль из-под колес поднималась клубами, пришлось закрыть все окна, иначе было бы не продохнуть. Пусть лучше жара, чем песок на зубах. Бер расположился на заднем сиденье рядом с Дашей. Заднее колесо попало в очередную выбоину, и уазик тряхнуло. — Аккуратнее рули, — попросил водителя Александр. — Извините, — сконфузился боец. Бер взял с собой пятерых бойцов на двух внедорожниках в качестве охраны. Из «стариков» его сопровождал только Коновалов на второй машине. Все остальные были молодыми парнями, натренированными бывшими омоновцами. Путь к вэвэшникам был изъезжен и проверен, поэтому никаких эксцессов по дороге не ожидалось, тем более что кроме клановцев в колонне из четырех машин были люди генерала. Александр решил не терять времени и потихоньку наполнял взятый с собой амулет ишхидов энергией. Не хотелось долго распинаться перед Быстрицким, лучше сразу показать действие силового поля и уже потом торговаться. Неожиданно головной автомобиль резко затормозил, заставив остановиться остальных. Инерция толкнула пассажиров вперед, и Бер едва не стукнулся лбом о мягкий подголовник переднего сиденья. — В чем дело? — спросила Даша и с тревогой посмотрела в окно. Александр успокаивающе положил ладонь ей на руку и нажал на кнопку радиостанции. — Доклад! Вместо ответа Бер увидел вылезших наружу вэвэшников, и сердце кольнуло нехорошее предчувствие. Он недолго думая прижал к себе генеральскую дочку и активировал амулет. Еле заметное сияние окутало его, девушку и частично впереди сидящего бойца. Еще не успело проступить удивление на лице водителя, когда первый рой пуль врезался в лобовое стекло. Тело бойца за рулем задергалось от множественных попаданий. По салону разлетелись брызги крови вперемешку со стеклянной крошкой. Водитель упал вперед, и воздух пронзил длинный гудок. Дарья завизжала от страха, вторя громкому звуку клаксона. Второй боец открыл дверь, вывалился наружу и лишился даже той частичной защиты, которую предоставляло силовое поле. Так далеко оно не распространялось. Клановец не успел нажать на спусковой крючок своего автомата. Пуля попала ему в голову, и по угасающей ауре стало понятно, что помочь бойцу уже никто не сможет. Оставалась надежда на людей из второй машины, но и она растаяла, когда Бер оглянулся. Сзади происходило то же самое. Вэвэшники безнаказанно расстреливали обе машины клана, и только силовое поле спасало сейчас Александра и девушку. Однако так долго продолжаться не могло. Скоро энергия иссякнет, и тогда — конец. Ведь резервуар амулета не заполнен даже на четверть. Бер, больше не думая, вытолкнул подругу наружу и повалился на нее сверху. Ему нужен был хотя бы минимальный простор для действий, а в салоне, в который то и дело влетают десятки пуль, можно дожидаться лишь скорой смерти. — Приготовься бежать. Сможешь? — прохрипел Александр и сел вместе с Дарьей на корточки, так, чтобы нападающие их не видели какое-то время. Девушка вместо ответа судорожно кивнула. Бер быстро снял с шеи амулет. Силовое поле на мгновение мигнуло и пропало. Александр чертыхнулся. Он раньше не задавался вопросом, что будет, если амулет отдать другому человеку в период его работы. Неожиданный и неприятный эффект, особенно в такой критический момент. Бер приложил к амулету ладонь и снова включил. Еле видимая дымка опять окружила попавших в беду. Стараясь, чтобы Даша не заметила, он перевел дух. Привычно запульсировало во лбу, и Бер, глядя в глаза девушке, сказал: — Беги к развалинам. — А ты? — обеспокоенно спросила Даша. — За меня не волнуйся. — Он коротко поцеловал девушку в щеку. — Все. Беги и не останавливайся! Все будет хорошо. Обещаю. В принципе можно было отойти в укрытие вместе, но Александр справедливо опасался, что они попросту не успеют сделать этого. Силовой кокон не настолько обширен, чтобы быстро передвигаться под его защитой вдвоем. Учитывая, что заряд с каждой секундой уменьшается, шанс добраться живыми до надежного укрытия весьма призрачный. Имелось и иное соображение, кроме спасения девушки. Бер остро чувствовал, что кто-то из его людей еще жив. Понять — кто, пока не мог, но и оставлять на верную смерть подчиненных не желал. Пока есть хоть одна, пусть мизерная, возможность помочь, отказываться от нее Александр не собирался. — Беги! — Бер толкнул Дарью в сторону от машины. — Ну чего встала, дура! Беги! Девушка рванулась к полуразрушенному зданию. Долю секунды Александр смотрел ей в спину, и в голове не вовремя промелькнула мысль, что если они выживут, то за «дуру» ему придется долго оправдываться. Не дожидаясь, когда противник переведет огонь на удаляющуюся женскую фигуру, Бер начал действовать. Все вокруг привычно замедлилось, звуки выстрелов стали глухими и редкими. Он теперьзнал, где находится каждый нападающий, и смог бы найти их даже с закрытыми глазами. Ауры людей четко прорисовались в сознании. Это выглядело как наслоения обычного типа зрения и внутреннего, но Александр уже приноровился к подобным вывертам сознания. Приставив к плечу приклад, выглянул из-за кузова, выпустил короткую очередь в одну отсвечивающую красным фигуру и тут же снова — в другую. Сменил позицию и уже со стороны капота еще раз нажал на спусковой крючок автомата. Присел, опасаясь ответного прицельного огня, и посмотрел, как там Дарья. Девушка благополучно добралась до укрытия, и Александр облегченно выдохнул. Маленькая часть проблемы благополучно разрешилась. Теперь бы не дать врагам начать преследование девушки и постараться спасти своего бойца. Бер уже определил, что во второй машине в ком-то теплилась жизнь. Главное теперь — самому не словить пулю и чтобы Даша не сглупила. А то с нее станется. Сейчас отойдет от шока и начнет геройствовать. Значит, нужно действовать не просто быстро, а очень быстро. Воспользовавшись короткой передышкой, Бер попытался связаться по рации с аванпостом. Они по прикидкам ближе, чем крепость клана. Но, к сожалению, вместо ответа раздалось шипение эфира. «Вот же сукины дети! — ругнулся про себя Александр. — Подготовились. Нашли место, откуда нашими полудетскими радиостанциями помощь вызвать проблематично». Оставив попытки установить связь, он полностью сосредоточился на противнике. Вэвэшники уже начали обходить его с флангов. Этого допустить было нельзя. Бер открыл дверцу водителя, чтобы иметь хоть какое-то прикрытие со спины. Противник моментально среагировал на движение. Несколько пуль влетели в салон, еще парочка ударила в дверь по касательной, заставив Бера инстинктивно отпрянуть назад. Он решил проделать старый, испытанный трюк с шариками от подшипников, которые давно носил с собой в качестве дополнительных «боеприпасов». Только на этот раз немного усложнил их использование. Учитывая, что противник имеет возможность взять его в клещи и достаточно быстро разделаться, ему нужно обезопасить себя хотя бы с одной стороны, и быстро. Подбросив в воздух горсть стальных шариков, Бер усилием воли направил их к головной машине вэвэшников. Одновременно, продолжая ориентировать снаряды в полете, выпустил остатки магазина в сторону замыкающего внедорожника, чтобы особо не расслаблялись. Наверное, кому-то покажется, что два этих действия просты сами по себе, однако, проделанные одновременно, они вызвали у Бера приступ легкой головной боли. Оставив на время в покое отошедших под прикрытие уазика вояк в хвосте колонны, Александр полностью сосредоточился на тех, кто был ближе, а значит, опаснее. Рой шариков разделился на три потока — ровно по количеству атакующих — и, за мгновение набрав скорость, сравнимую со скоростью пуль, они впились в тела предателей. Внутренним зрением Бер отметил, как ауры врагов опустились к земле, и одна из них резко потускнела. «Один готов!» Александр резво вскочил, обогнул уазик и понесся к голове колоны. Нужно успеть нейтрализовать раненых, и тогда задача по выживанию значительно упростится. Бер на бегу сменил в автомате магазин. Не испытывая угрызений совести, выстрелил в ближайшего вэвэшника, который ничком лежал на земле, истекая кровью. В последнем определил адъютанта генерала и отвел ствол в сторону, просто с ноги врезал по бронежилету, причинив гаденышу дополнительное «неудобство» в переломанных ребрах и усугубив последствия от попадания десятка шариков в грудь. Офицер застонал, и Александр добавил ему по челюсти носком ботинка, окончательно лишив вэвэшника сознания. После этого Бер укрылся за машиной, потому как вдогонку уже стреляли. Его эскапада оказалась достаточно неожиданной, поэтому возымела успех. Бер схватил офицера за ногу и с силой потянул к себе. Не хотелось, чтоб ценный «язык» случайно превратился в труп. Не нужно быть шибко умным, чтобы понять, что у главы клана оказался ценный свидетель. С начала боя прошло всего три-четыре минуты, а казалось — не меньше часа. Александр сел так, чтобы помимо корпуса автомобиля его защищало и колесо, сосредоточился, чтобы заново определить места расположения противника. Пока он совершал свой спринтерский забег, вторая троица наверняка сменила местоположение. В трех метрах слева взметнулась земля. Александра отбросило на тело адъютанта, сверху посыпались комья и камни. В ушах зазвенело, и Бер не услышал, как они барабанят по крыше и капоту уазика. «Подствольник», — подсказало сознание. Еще пребывая в легкой прострации, Бер выглянул из укрытия и заметил бегущего человека. Сосредоточился и, не обращая внимания на усиливающуюся головную боль, вытянул вперед правую руку. Вокруг кисти заколыхался воздух. Небольшой плазменный сгусток оторвался от ладони и, совершив стремительный полет, попал бегущему точно в голову. Не успевший увернуться офицер закричал, выронил оружие и упал на колени, закрыв обгоревшее лицо руками. Оставались еще двое — видать, бегут с противоположной стороны. Бер скатился с тела адъютанта и встал на колени. На пределе чувствительности поврежденных перепонок уловил звуки частых выстрелов. Интенсивность перестрелки нарастала. Бер добрался, опираясь на бампер, до противоположной стороны внедорожника и осторожно выглянул. Увиденное его несказанно обрадовало. Последние вэвэшники лежали на обочине мертвыми, а к ним, осторожно ступая, подходили Никифоров, Пшик и Сапрыкин. Помощь подоспела вовремя. Но как? Связи же не было! Поднявшись во весь рост, Александр замахал рукой.
Глава 8
— Вы как тут очутились? — громко спросил Бер, когда троица клановцев подошла ближе. — Вечно тебя выручать приходится, — проворчал Никифоров вместо ответа, оглядел поле боя цепким взглядом и продолжил: — Вот суки! Не ожидал от вэвэшников такой подлянки. Егор, проверь наших. Может, кто жив еще? — Да, там во второй машине кто-то выжил. Надо срочно проверить, — подтвердил Александр и пошел к уазику. — Так какими судьбами вы здесь? — Пшика благодари. Это он как-то почуял неладное и сообщил через твоих учеников, что что-то не так. Вот я и решил последовать за вами, на всякий случай. Плохо, что не успели раньше. Жаль наших ребят! — Вячеслав с горечью во взгляде посмотрел на мертвого бойца клана около уазика. «Спасибо за помощь, Пшик. Я твой должник», — поблагодарил Бер гнолла, на ходу положил ему руку на плечо и легонько сжал. «Я всегда рад оказать услугу Великому», — ответил хашш и коротко поклонился. Александр поклонился в ответ, чем удивил гнолла, и громко крикнул в сторону, где скрылась дочка Быстрицкого: — Даша! Выходи! Уже можно! Но девушка не показалась и не отозвалась. Бер остановился и обеспокоенно просканировал ближайший полуразвалившийся дом, в котором она успела скрыться. Ничего! — Твою мать! — не выдержал Александр. — Что такое? — встрепенулся Никифоров и приставил к плечу автомат. — Дарьи нет на месте, — пояснил глава клана. — Так, может, она перепугалась и убежала подальше? Я бы ничуть не удивился, — предположил Вячеслав. — Сюда! Коновалов еще дышит! — позвал Сапрыкин. Он первым залез в уазик. «Пшик, проверь этот большой дом. Там от врагов должна прятаться женщина. Если ее нет, то определи направление, куда она могла побежать», — попросил гнолла Бер. «Все сделаю, Великий. Я охотник и найду твою самку по запаху», — прислал Пшик мысленный ответ, развернулся и вприпрыжку побежал в указанном направлении. Бер дождался, пока гнолл не исчез из поля зрения, и только после этого вместе с Никифоровым поспешил на зов Сапрыкина. При виде Коновалова сразу стало ясно, что ранение серьезное. Егор уже успел расстегнуть разгрузку и пытался остановить кровь. — Отойди, — попросил Бер. Сапрыкин с облегчением отступил, давая возможность главе клана заняться капитаном. Бер положил ему руки на грудь, ничуть не опасаясь измазаться чужой кровью, и приступил к проверке пострадавшего в бою подчиненного. Почти сразу определил, что сейчас полностью вылечить Игоря он не в состоянии. После перестрелки с вэвэшниками ему самому требовалось хотя бы полчаса на восстановление, но помочь не умереть Коновалову до прибытия обратно на базу было возможно. Этим Бер и занялся. Он достаточно быстро купировал отток энергии из организма и влил немного из своих скудных резервов. Затем остановил кровотечение и осторожно обработал рану вокруг застрявшей пули. Вытаскивать ее не стал, боясь, что не сможет справиться в таком ослабленном состоянии и навредить. Пусть Коноваловым займутся полные сил ученики, некоторые по опыту и возможностям скоро догонят его самого. Устало отстранившись, Бер попросил: — Егор, наложи повязку, будь добр. — Сделаю, — откликнулся Сапрыкин и засуетился вокруг раненого. «Великий!» — раздался в голове крик Пшика, заставив главу клана дернуться от неожиданности. «Что произошло?» — Неприятное предчувствие всколыхнулось в груди, уж слишком много тревоги передал Пшик вместе с зовом. «Твою самку забрали чужие люди. Мне начать охоту?» «Ты где?» «За тем домом, в который ты меня послал, есть еще два. Я между ними, возле старой железной повозки», — доложил гнолл. «Никуда не уходи. Жди нас», — приказал Александр. «Я понял, Великий. Буду ждать». — Ты с Пшиком общался? — спросил Вячеслав, глядя во встревоженные глаза товарища. — Дашу забрали, — сообщил неприятную весть Бер. — Вот не было печали. Если с ней что-то случится, генерал на нас всех собак повесит. — Никифоров в расстройстве пнул ногой колесо уазика. — Нужно отправиться следом. Может, успеем перехватить? — Ты, главное, не переживай, — попытался успокоить друга майор. — Достанем гадов, куда бы они ни направились. Если бы хотели ее убить, то уже сделали бы. Полагаю, она нужна им живой. Для шантажа, например. — Получается, что не мы были главной целью, а Дарья? — предположил Бер. — Чего гадать? Догоним — спросим, — сказал Никифоров. — Что с Коноваловым делать? Ему операция нужна или помощь наших магов, — подал голос молчавший до этого Сапрыкин. — Сделаем так, — начал отдавать приказы Александр. — Сейчас осторожно грузим Игоря на уцелевший уазик вэвэшников, и ты, Егор, отвезешь его на базу. Сдаешь Коновалова в лазарет — пусть им займутся, а сам поднимай тревожную группу и дуй на встречу с нами. И не забудь дополнительно включить в отряд мага из самых опытных. — А кого брать? — спросил Сапрыкин. — Михаила Карпова… Нет, — тут же передумал Бер, — его не трогай, пусть лучше Игорем займется. — Тогда, может, Гошу-младшего? — предложил Сапрыкин. — Он давно просится. — Молодой еще. Сколько ему? Шестнадцать, семнадцать?.. — засомневался Никифоров. — Зато двоих как я поднимет в воздух и об землю расплющит. Видел я его на тренировках! — не согласился Егор. — Хорошо, возьми Георгия-младшего, — согласился Александр. Несмотря на юный возраст паренька, тот мог дать фору почти любому в манипулировании объектами на расстоянии, кроме Насти, пожалуй. Завершив краткий совет, споро перенесли раненого капитана в уцелевший уазик. — Осторожней вези. Ему сильные встряски противопоказаны, — напутствовал напоследок подчиненного Бер. — Довезу. Не переживай, командир. — Сапрыкин захлопнул дверь, мотор взвыл, и машина, развернувшись на дороге, понеслась обратно в крепость. — Теперь побежали? — спросил Вячеслав. — Да. Вперед! Оба клановца поспешили к ожидавшему их гноллу. Погоня за неизвестными похитителями началась. Пшика нашли достаточно быстро. Хашш точно описал свое местоположение, и до полусгнившего «москвича», когда-то белого цвета, бегом добрались за пару минут. «Куда отправился враг?» — с ходу потребовал от гнолла Бер. Пшик показал когтистым пальцем направление. «Я помню дух самки твоей. Еще два сильных запаха чую. Плохой, плохой запах. Плохие люди. Чужаки», — немного нервно ответил Пшик, и это не укрылось от Александра. «Что-то еще?» — спросил он. «Да. Я не уверен, но кажется мне, что чужаки не стремятся скрыть следы. Они намеренно оставляют метки, чтобы мы не потеряли их. Мне это не нравится», — признался Пшик. Александр пересказал Никифорову сомнения гнолла. — Интересно, — хмыкнул тот. — Да уж… — Но выбора особого нет. Нам так и так идти. Если допустить гибель Дарьи, реакция генерала может быть неадекватна. Кто-то играет с нами и, боюсь, хочет стравить нас с Быстрицким. Допускать этого никак нельзя. Это мое предположение, но сам понимаешь… — Идем, надеюсь, подкрепление нагонит нас вовремя, — согласился с доводами Никифорова Бер. — Признаюсь, мне бы и самому не хотелось потерять ее. — Все сделаем как надо. — Вячеслав успокаивающе похлопал Александра по плечу. «Сможешь взять след?» — отправил Бер мысленный посыл хашш. Вместо ответа гнолл, согнувшись, побежал за дом. Люди устремились за ним, стараясь не отстать от более прыткого аборигена.— Мм, — промычала пленница и цапнула грязную ладонь державшего ее похитителя. — Она меня укусила, тварь! — пожаловался бандит боссу. — О! Очухалась? Отлично! — делано обрадовался тот и тут же с укоризной ответил на жалобу подручного: — Максим Владимирович, не нужно оскорблять даму. А вы, миледи, что за детский сад? Ей-богу! Кусаетесь, брыкаетесь… Неужели хотите, чтобы вас наказали? Может, вы мазохистка? Так я с радостью пойду навстречу и попрошу своих боевых товарищей оказать вам такую услугу. Даша посмотрела на «боевых товарищей», и ей сразу стало дурно. Она отрицательно повела головой, так как ничего, кроме мычания, не могла произнести — мужская ладонь до сих пор закрывала ее рот. — Вот и славно, вот и договорились. Максим Владимирович, поставьте девушку на землю, — удовлетворенно произнес главарь и добавил угрожающе: — Перебирайте своими прелестными ножками шустрее, миледи. Иначе приму ваши метания за отказ от сотрудничества, а такое поведение карается чем?.. Правильно! Море того самого мазохистского удовольствия. Мы поняли друг друга? Теперь Даша закивала головой в знак согласия. Она решила пока не предпринимать попыток вырваться и посеменила за крепко удерживающими за руки похитителями. Оставалось ждать удобного случая для побега и надеяться на Александра. Он не оставит в беде и обязательно должен начать поиски, когда обнаружит ее отсутствие в том полуразрушенном здании. — Шаман, ты уверен, что все у нас получится? — Я тебе, Максим, сколько раз говорил? — сорвался на крик главарь, когда все остановились на короткий отдых в давно разграбленном супермаркете. — Не называй меня так! Я для всех, и для тебя в том числе, Константин Павлович! Я понятно выразился? Бандиты дружно сделали вид, что каждый занят делом. Кто амуницию начал поправлять, кто оружие. — Да я что? Я ничего… Как скажешь, — перепугался Максим, молодой и здоровенный детина, с недавних пор исполняющий обязанности заместителя. Когда босс отсутствовал, он решал все вопросы в изрядно увеличившейся банде и руководил взиманием дани. Несмотря на простоватый вид, деловая хватка у парня присутствовала. Собственно, за это качество, а не за умение эффективно махать кулаками Шаман выбрал его в помощники. Остальные боевики служили пушечным мясом, и в душе главарь их всех презирал. Правда, виду не показывал. Считал, что подчиненным вредно знать истинное отношение к ним. Бывали, конечно, исключения из установленных правил, как вот этот срыв, но достаточно редко. Помимо Максима Шаман ценил еще одного человека. Этот человек сейчас находился возле входа в торговый зал вместе с вооруженным до зубов боевиком, и его чуткий разум сканировал окрестности в поисках опасности. Сверхчувствительному члену банды было всего четырнадцать лет, и звали его, как и Шамана, Константин. Но самым главным достоинством юнца была способность влиять на поведение людей. Благодаря приобретенным способностям мальчик смог выжить на улицах полуразрушенного города. Без погибших во время катастрофы родителей и поддержки родных ему пришлось несладко, но он справился. Внедрял в сознание встреченных взрослых мысли о том, что они должны обеспечивать его и защищать. Он бродил по городу и таким образом попросту грабил людей. Так продолжалось достаточно долго. Но однажды судьба свела паренька с Шаманом. И эта встреча могла закончиться для подростка плачевно, потому что, как и все одаренные, Шаман был менее восприимчив к внушению, а Костик, привыкший, что все подчиняются его воле достаточно быстро, ничего не сумел противопоставить опытному магу. Главарь показал, на что способен одаренный его уровня. Поначалу запугал подростка, а потом пообещал защиту и возможность стать настоящим профессионалом в области магии, чем и купил верность паренька — в сущности еще ребенка. Побитого жизнью, не по годам повзрослевшего, однако все-таки ребенка. Именно после приобретения такого таланта, каким являлся Костик, Шаман решился провернуть столь сложную комбинацию, в результате которой, он надеялся, клан и солдаты генерала Быстрицкого должны напасть друг на друга. Вскоре в городе начнутся боевые действия между двумя самыми сильными общинами и, как справедливо полагал Шаман, ни самозваный барон, ни более мелкие военные формирования и банды не останутся в стороне. В городе начнется хаос. Всеобщий бардак может предоставить шанс умелому и терпеливому урвать кусок власти и взять под контроль часть Зареченска. Тут главное не сплоховать и не пропустить момент выступления личного отряда, дабы закрепить достигнутый успех силой собственного оружия. А пока первая фаза прошла успешно — дочь генерала у него в руках. Сейчас главное — провести под пунктом номер один жирную черту. Скольких нервных клеток лишился Шаман во время подготовки, не хотелось даже вспоминать. Идея возникла не спонтанно. Главарь ни на минуту не забывал, что Костик может сделать с сознанием человека. И долго перебирал варианты использования самого молодого члена банды. Наконец мысли сформировались в план, который Шаман и начал осуществлять со всей присущей ему терпеливостью. Для начала нужно было найти подходящие кандидатуры для внушения. Причем жертвы должны быть не последними людьми в своем окружении. Шаману очень хотелось начать с клана, но по зрелому размышлению он отверг подобный вариант из-за нескольких факторов. Во-первых, клан — самая закрытая община Зареченска, в прямом и переносном смысле. К тому же внедренный агент после памятного разгрома затаился и на связь так и не вышел. Шаман поклялся себе, что однажды достанет предателя и спустит с него шкуру живьем. Во-вторых, те клановцы, кто имеет хоть какое-то влияние, без сильной охраны по городу не передвигаются. Напасть на такой объект значило провалить операцию на ранней стадии, что недопустимо. И в-третьих, в клане наибольшая концентрация обученных владеть своим даром людей. Что опять же может привести к срыву. Взвесив все «за» и «против», главарь решил, что месть подождет, и обратил внимание на более многочисленных военных с примкнувшими к ним горожанами. На их территорию и проникнуть легче, и встретиться с нужными людьми проще, так как многие живут в квартирах и частных домах, а не кучкуются в крепости. Шаману несказанно повезло. Адъютант генерала Быстрицкого проживал в отдельном доме без семьи. В качестве охраны присутствовал всего один сержант, которого нейтрализовали довольно быстро с помощью Костика. Малец сделал так, что телохранитель сам открыл им дверь, и группа из трех человек беспрепятственно проникла ночью в дом. Сонного адъютанта генерала скрутили, и с ним поработал мальчишка, внушив мужчине последовательность судьбоносных шагов. Первое, что вменялось сделать офицеру, — собрать необходимое количество бойцов для дальнейших действий и по одному привести к себе домой, где их ждал большой сюрприз в лице Шамана, его верного помощника Максима и четырнадцатилетнего мага. За сутки они смогли набрать нужное количество людей для выполнения первого пункта плана. Шаману в тот день повезло еще раз. Адъютант привел высокопоставленного офицера — Евгения Андреевича Давыдова, недавно получившего звание полковника. С недавних пор он занимал в военной администрации пост начальника охраны внешнего периметра. Поначалу Шаман хотел и его подключить к операции, но почти сразу передумал. Такого ценного агента лучше оставить на месте и использовать его положение и должность по-другому. С помощью Давыдова всегда можно будет беспрепятственно проникать на территорию вэвэшников и обратно. К тому же как соглядатай, приближенный к руководству, полковник мог предоставлять очень важную оперативную информацию. Но самое главное: в нужное время довести до генерала вымышленное обоснование, почему адъютант с офицерами столь быстро, не поставив никого в известность, отправились в крепость клана. На мысль поступить именно таким образом навел Шамана сам «завербованный» адъютант. Как оказалось, офицер был влюблен в Дарью, поэтому решили не мудрить и выдать срочный отъезд за проявление ревности и предчувствие беды, нависшей над девушкой. Неожиданным проявлением дара никого в городе уже давно не удивить, а ревность — она и в Африке ревность. Как говорится, чем проще, тем правдоподобней. На том и остановились, справедливо полагая, что взвинченный и ограниченный временными рамками Быстрицкий не станет вдаваться в подробности. Тем более что знающий «подробности» адъютант будет отсутствовать. Какое-то время главарь серьезно обдумывал вариант подчинения самого Быстрицкого, но отбросил эту идею как неконструктивную. Генерала, как он понял из разъяснений новообращенного адъютанта, охраняли круглые сутки неслабые маги. И потом, даже если авантюра получится, быть серым кардиналом не для Шамана. Конечно, в руководстве из-за чужой спины есть свои плюсы — не нужно, например, прилагать усилий для подавления недовольных. Но Шаман хотел править самолично и так, как хочется. Быть не просто Шаманом, а архимагом Константином Павловичем. Оставалось дело за малым — выкрасть генеральскую дочь. Обставить ее гибель так, будто в ее смерти виновны клановцы, а доблестные офицеры-вэвэшники будут «защищать» девушку до последнего патрона и с честью погибнут. Об этом должны позаботиться сами выжившие офицеры. Необходимую закладку на самоуничтожение получили все участвовавшие в операции военные. Адъютант должен будет взять автомат у погибшего бойца клана и расстрелять безропотно ожидающих своей участи подчиненных, а затем застрелиться из своего табельного оружия. Не уберег любимую. Что поделаешь… А потом Шаману останется только подождать, когда убитый горем отец начнет мстить. После завершения первого этапа настанет время для второй части плана — нагнетание обстановки в Зареченске до критической отметки. Под это дело были рекрутированы несколько мелких банд. Они должны, имитируя то клановцев, то солдат Быстрицкого, нападать на тех и на других, чтобы не оставить общинам шанса урегулировать все миром. И барона, конечно, не забывать. Пусть тоже обозлится и начнет превентивные боевые действия, а не ждет, чем дело закончится. Успокоившемуся «дворянину» нельзя давать возможность загрести жар чужими руками. Третий этап плана — кульминационный. Всеобщий хаос и война всех со всеми, после которой власть сама упадет Шаману в руки. Руководствуясь подобными размышлениями, будущий «архимаг» приступил к осуществлению своей мечты. Но все пошло немного не так, как Шаман рассчитывал. Он не предполагал, что Бер поедет вместе с девушкой и сможет каким-то непостижимым образом уберечь дочь Быстрицкого от пули. Хорошо, что доверия к новообращенным главарь не испытывал и решил лично проследить за выполнением. И чуть не опоздал. Удача не отвернулась и на этот раз. Девчонка, спасаясь, выбежала прямо к Шаману в руки. Учитывая увиденное на дороге, он нисколько не сомневался, что глава клана сможет выкрутиться и начнет преследование. Поначалу Шаман испытывал большой соблазн вступить в бой и прикончить, наконец, этого ублюдка. Однако воздержался. Начать стрелять — значит точно оставить следы постороннего вмешательства. А второго такого шанса могло не появиться больше никогда. И что, прозябать потом на третьих ролях? Это для Шамана было недопустимо. Пришлось подкорректировать первый этап плана на ходу. Он решил заманить преследователя в ловушку. В место, где Бер не сможет оказать достойное сопротивление. Захватить главу клана, а там Костик займется им. Пускай клановец сам пристрелит свою пассию! И наказание для Бера за прошлое поражение, и доказательства убийства дочери для Быстрицкого окажутся железные. «Да. Так даже лучше», — окончательно решил Шаман после осмысления ситуации и скомандовал: — Привал окончен! Вставайте, лентяи!
«Скорее, скорее! — торопил Пшик людей. — Мы догоняем чужаков!» — Шевели поршнями, — вторил гноллу Бер, подгоняя Никифорова. — Догоним. Не нервничай. — Вот когда будем дома пить на радостях самогон, тогда и перестану переживать, — на бегу, сбивая дыхание, произнес Александр. Остановиться пришлось раньше, чем он предполагал. Пшик, вырвавшийся далеко вперед, прислал мыслеобраз. Он появился неожиданно, как раз в тот момент, когда Бер перепрыгивал через препятствие. Пришедшая извне картинка на миг совместилась с наблюдаемой обычным зрением окружающей обстановкой, и Александр чуть не пропахал носом землю. Никифоров вовремя успел подхватить его под локоть и не позволил упасть. Бер благодарно кивнул и припал на колено, приготовив оружие к бою. Вячеслав тут же последовал примеру товарища. — Что там? — шепотом поинтересовался Никифоров. — Минуту, — попросил Александр, закрыл глаза и сосредоточился на транслируемом Пшиком изображении. Охотник хашш устроился где-то впереди и, судя по всему, на высоте второго этажа. Гнолл и Бер вместе с ним смотрели прямо на супермаркет. Сквозь давно разбитые витрины магазина виднелись поваленные полки и кассовые кабинки. Недалеко от входа, под прикрытием раскуроченных автоматов пополнения счета, устроились два человека. Если бы Бер не смотрел через глаза гнолла, то никогда бы не заметил силуэты часовых. Удобную позицию выбрали наблюдатели. Вроде и близко к дверям, а не заметишь, если не знать, куда смотреть. Разве что с помощью магии или более восприимчивым зрением хашш. Александр прервал связь с гноллом. — Пшик нашел похитителей. Отдыхают внутри супермаркета неподалеку, — разъяснил он и дал отмашку Никифорову следовать за собой. Клановцы перебежками, скрываясь от посторонних взглядов, подобрались к дому, где засел гнолл, и вскоре присоединились к нему на втором этаже. — Они еще там? Пшик понял вопрос, заданный по-русски, и подтвердил: «Да, Великий. Враг внутри этого большого дома. Остановились». Александр забрал у Вячеслава бинокль и приник к окулярам. Парочка часовых все еще пребывала на том же месте, где он увидел их в первый раз с помощью охотника. Осмотрев магазин и подступы к нему, Бер вернул оптику хозяину. Никифоров тут же последовал примеру друга и начал всматриваться в полутьму здания. — Есть соображения? — прошептал Вячеслав. — Вариантов всего два, и оба мне не нравятся. Первый — следовать за бандитами и ждать, когда нас нагонит подкрепление, и уже тогда выбирать время и место нападения. Но уцелеет ли до этого момента Дарья? Второй вариант — блокировать группу похитителей немедленно. Тут тоже имеются свои сложности. Втроем удержать противника в здании нам вряд ли удастся. Тем более угроза жизни для Даши сохранится. Единственный положительный момент — услышав звуки выстрелов, помощь прибудет быстрее. Блин, нет у меня богатого опыта по проведению подобных операций. Сам-то что думаешь? — Чего тут раздумывать? Нужно напасть, пока они не ждут больших дядек с автоматами. Потом, возможно, поздно будет. Заметят погоню и засядут в каком-нибудь уцелевшем доме, фиг их выкуришь без тяжелой артиллерии. И сколько мы тогда потеряем? Двоих? Троих? Десятерых?.. — А сейчас они, по-твоему, не засели? — съязвил Бер. — Засели, — согласно кивнул Никифоров. — Но в данный момент не ждут нападения. Значит, шансы вытащить твою Дарью живой более высоки, чем при штурме с плотным ведением огня. Сам пойми — чем дольше ждем, тем хуже. Необязательно все случится так, как я сказал, но это наиболее вероятный сценарий. — Авантюра чистейшей воды! Я не могу так рисковать, — не согласился Александр. — Обстоятельства таковы, что бы мы ни сделали, какие бы меры ни приняли, все равно риск потерять твою подругу останется. Давай, решайся. Свою позицию я озвучил — дело за тобой. Мысли одна мрачнее другой заполнили разум и мешали трезво оценить ситуацию. Отбросив накатившее оцепенение, Бер попытался сосредоточиться на происходящем. Он закрыл глаза и проделал короткую дыхательную гимнастику, постепенно успокаиваясь, изгоняя мешающие делу пагубные переживания. Когда ощутил, что начал приходить в норму, по-прежнему не открывая глаз, перевел все внимание за пределы здания, служившего им укрытием. Он всегда испытывал странные ощущения, «всматриваясь» в окружающее пространство с помощью внутреннего зрения. Сначала — темнота, расцвеченная силовыми потоками различной толщины, цвета и предназначения. Не все еще было понятно в этом невидимом непосвященному человеку, довольно странном мире энергий. Но, Александр это чувствовал, мир принял его и разрешил смотреть на себя изнутри. Разрешил маленькому, смешному человечку использовать ресурсы для своих незначительных дел. Если поднапрячься, то можно вынырнуть из Темноты, и тогда, словно слепец, прозреваешь. Дикое буйство красок и движения — биополя живых существ, трав, деревьев. Энергетика неживой материи — камней и металлов — неясным, призрачным светом пробивается сквозь закрытые веки. Все смешивается и взаимодействует. Подобное Александр впервые увидел во время памятного столкновения с ишхидами. Скоротечность схватки и последующее ранение не позволили насладиться моментом «прозрения». Но те краткие минуты запомнились и не давали покоя. Впоследствии Бер не раз пытался вызвать у себя такое же состояние, но полного единения с окружающим пространством добиться так и не вышло. Да, он смог шагнуть далеко вперед по сравнению с другими. Да, смог видеть глубже и четче, чем когда-либо мечтал. Научился воздействовать на организмы и неодушевленные объекты, манипулировать энергетикой. Это много и одновременно так мало, когда понимаешь, что, оказывается, всего лишь заглянул за край видимого мира. А хочется большего! Давление во лбу сменилось жжением, потом нечто выдернуло сознание из телесного плена, и Александр на краткий миг ощутил настоящую свободу. Захотелось подпрыгнуть, взлететь в вышину навстречу неизведанному. Но эйфория от удачи быстро сошла на нет, стоило вспомнить о насущных проблемах. Он огляделся окрест, приноравливаясь к новому видению. Определив местоположение супермаркета, сразу заметил в огромном здании семь светящихся аур. Четыре небольшого размера — бледные биополя формой похожие на матрешки с отростками вместо рук и ног. И три яркие, шарообразные энергетические структуры больших размеров. В глубине зала Александр с облегчением заметил знакомое сияние с зеленоватыми всполохами. «Даша. Живая», — с облегчением подумал Бер. Он перевел взор на биополе охранника возле входа — чем-то странным от него веяло. Александр присмотрелся и заметил, что аура заинтересовавшего его часового постоянно находится в дивном движении. Не так, как у обычного мага, и уж точно не так, как у простого человека. Само биополе хоть и было велико, но не сильно выделялось, зато энергонасыщенность вокруг головы в разы превышала привычные пропорции. К тому же из области головы странного охранника с завидной регулярностью выстреливали гибкие энергетические щупальца. Нетрудно было догадаться: стоявший на страже — тоже маг, и он с помощью своих способностей контролирует окрестности. «Плохо, очень плохо». — Александр взял необычного одаренного на заметку и, в последний раз осмотрев прилегающую территорию, вернулся в свое тело. Он изо всех сил попытался сохранить состояние всемогущества, в котором находился, однако получилось это лишь частично. Очень трудно с непривычки пребывать будто в двух мирах. Мозг упорно отказывался воспринимать новую действительность. Бер чувствовал, как головная боль с каждой секундой усиливается. Сколько удержится на грани разных мироощущений, он не знал, поэтому решил последовать совету Никифорова и поспешить с нападением на бандитов. Обновленное естество предупреждало об опасности подобных действий, но оно же кричало, что потом будет слишком поздно. Александр протянул энергощуп к ближайшему источнику Силы и начал закачивать в себя энергию.
Глава 9
— Ты решился, — понял Вячеслав, заметив блеск во взгляде друга. — Да. Кое-что изменилось. — Собственный голос показался Беру далеким, гулким эхом. Жажда действия переполняла его и била через край, грозя затопить собой округу. Неприспособленные каналы организма с трудом выдерживали напор входящего потока, их пропускной способности явно было недостаточно. Но Александр все равно не прекращал впитывать в себя грубую энергию. Он надеялся, что успеет сбросить накопленное до того, как его биополе будет уничтожено столь грубым вмешательством. — Что-то ты слишком завелся, друг. — Никифоров с сомнением покачал головой. — Минуту назад был против атаки, а теперь чуть ли не подпрыгиваешь от нетерпения. — Нормально все. Слишком много энергии впитал. Надо сбросить накопившееся, иначе лопну. — Да? Последний раз спрашиваю: ты точно готов? — Готов, — ответил Бер и кивнул, подтверждая намерение. — Сделаем так. Подходим с трех сторон. Ты обойдешь магазин и попытаешься проникнуть внутрь через дебаркадер. Подберись к торговому залу и жди сигнала к нападению. Твоя задача — освободить Дарью, когда начнется представление. — Какое представление? — не понял Никифоров. — Не перебивай! — отрезал Александр. Говорить ему становилось все труднее. По телу прокатывались волны жара, заставляя спешить. — Первым нападет Пшик. Бандиты отвлекутся на него, ведь они не будут знать количества аборигенов и, скорее всего, растеряются, поэтому в первые секунды организованного отхода или подготовки к обороне ждать от них не придется. Вот в этот момент мы и должны ударить. Я атакую через центральный вход. Там на страже находится маг, его нейтрализую первым. Помни: в зале есть еще один носитель дара, постарайся его уничтожить быстро, пока он не сориентировался в обстановке. Думаю, именно он охраняет Дашу, так что не оплошай. Вот возьми. — Бер протянул Никифорову амулет. — Он почти пуст, но можешь первых пуль не опасаться, однако и на рожон не лезь, сколько выдержит силовое поле попаданий, я точно не знаю. — А ты? — Я и без него обойдусь. Верь мне, — попытался успокоить товарища Александр. — Кратко проинструктируй, — попросил Никифоров. — Все просто, как ведро. Чтобы амулет заработал, сожми его в кулаке для более плотного контакта и представь, как вокруг тебя возникает защитное поле. Попробуй. Вячеслав последовал совету, и на расстоянии полуметра от него вспыхнула прозрачная, но тем не менее видимая пелена, которая тут же погасла. — Пробуй еще раз, — сказал Бер. Следующая попытка оказалась удачнее. Еле видимая преграда не исчезла. Александр внимательно осмотрел ее внутренним зрением и, убедившись, что поле работает стабильно, дал знак Никифорову отключить поле. «Пшик, по моему сигналу быстро покажись на глаза врагу и метни копье. Попадешь — хорошо, нет — ничего страшного. Главное, отвлеки внимание от нас. Когда по тебе начнут стрелять, прячься. После того как вступим в дело мы, помогай. Убей столько, сколько успеешь», — проинструктировал Бер охотника. «Я понял. Удачной охоты, Великий», — сказал хашш и убежал. — Куда это он попрыгал? — Исполнять пожелание Великого, — с вымученной улыбкой ответил Александр. — Слушай, Великий и Ужасный, а мне ты не хочешь поведать, какие приказы ты отдал нашему гноллу? — недовольно пробурчал Вячеслав, надевая на шею амулет. — Спрашиваю, чтоб во время боя не было никаких непонятных телодвижений. Чревато, знаешь ли… — Не дергайся. Все нормально, — успокоил его Бер и пересказал свой краткий мысленный диалог с хашш. — Все. Выдвигаемся. Пшик передал картинку, он уже возле магазина и ждет. Получив команду, гнолл не раздумывая понесся к супермаркету. Он подскочил к давно разбитой мародерами витрине, подпрыгнул и метнул дротик в видневшийся силуэт. Прежде чем скрыться, отметил, что древко вошло в тело врага почти на половину длины. Пшик издал радостный полувопль-полушипение, еще раз подпрыгнул, чтобы враги увидели его, и в три прыжка преодолел расстояние до угла здания. Запоздалая очередь из автомата гулко протарахтела в просторном зале. — Я начал, — сообщил Александр и отпустил кнопку рации. — Принял, — послышался ответ. Тянуть дольше не имело смысла. Бер пружиной распрямился и взвился в воздух, перепрыгивая через капот ржавой легковушки, за которой скрывался до сей поры. Адреналин и избыток накопленной энергии придавали сил и изменяли, казалось, само пространство и время. Перед глазами промелькнуло призрачное щупальце. Оно краем задело спешащего клановца, и помимо собственной воли Бер замедлился. Маг, стоящий на страже, среагировал оперативно и попытался воздействовать на приближающегося человека. Александр понял, в чем заключается преимущество противника и почему вокруг головы врага такое сильное сияние. Тот мог влиять на сознание, но Бер не собирался отступать. На бегу сформировав плазменный сгусток, он бросил его вперед. Огненный шар с гудением пролетел оставшиеся метры до дверей, и на мгновение небольшое пространство около входа превратилось в филиал ада. Послышался душераздирающий короткий вопль и затих. Обостренные чувства Бера уловили тошнотворный запах паленых волос и сгоревшей плоти. Перепрыгнув догорающие останки, глава клана очутился внутри. Краем глаза отметил: Пшик тоже проник в магазин и тенью метнулся за стоящие в другом конце зала стеллажи.— Привал окончен! Вставайте! — приказал Шаман негромко, но так, чтобы услышал каждый. Бандиты поднялись с пластмассовых ящиков, и тут один из них повалился на спину с торчащим из груди коротким копьем. Стоявший рядом боевик вскинул автомат и выпустил длинную очередь вслед убегающему аборигену. — Дикари! — перепуганно закричал стрелявший, за что немедленно получил ощутимый подзатыльник от Максима. — Чего орешь, урод? Быстро похватали манатки — и отступаем к служебному выходу. Он посмотрел на босса, ища в его глазах подтверждение отданному приказу. Шаман быстро отошел от первоначального шока и степенно кивнул, подтверждая распоряжение. На кого он не рассчитывал нарваться, так это на местных аборигенов. Уже пару месяцев о дикарях не было ни слуху ни духу — и вот на тебе. «Как не вовремя!» — воскликнул про себя будущий «архимаг» и, понукая легкими тычками, заставил уставшую девушку подняться. Надо было спешить убраться подальше от этого места. С небольшой группой разведчиков он не боялся встретиться, но если их задержат до подхода крупного отряда — будет худо. Шаман знал, что у дикарей имеются колдуны. Не ровня ему по силе, но кровь пустить смогут. Когда думаешь об одной проблеме, совсем упускаешь из вида другую. Того, что случилось дальше, Шаман совсем не ожидал. Главарь почувствовал выброс энергии у входа в магазин и резко развернулся, чтобы лишь увидеть яркую вспышку на месте часовых. Крик умирающих ударил по барабанным перепонкам, заставив всех бандитов в торговом зале вздрогнуть. Шаман среагировал сразу — переместился в сторону пленницы, чтобы прикрыться ею в случае непосредственной опасности. И только сейчас с запозданием сообразил, что не аборигены напали на них, а треклятый Бер настиг. «Архимаг» оскалился при виде ненавистного клановца, перепрыгивающего догорающие останки его бойца и мальчишки, на которого он возлагал такие большие надежды, и приложил к плечу приклад автомата. — А за Костика ты ответишь! — прошипел Шаман и выстрелил в неумолимо приближающегося недруга.
Александр после прыжка сразу упал на пол и перекатом ушел влево, за стойку с раскуроченными ячейками камеры хранения супермаркета. Пули прошли выше, не задев его. Бер не стал сидеть за ненадежным укрытием и быстро переместился дальше по проходу. Как раз вовремя. В тонких металлических стенках появились множественные отверстия с неровными выгнутыми краями. Обиженно приоткрылись получившие свою долю свинца не запертые на ключ дверцы шкафчиков. Противник не собирался оставлять ему ни единого шанса, но и Александр не горел желанием продлевать жизнь бандитам. Ему не нужно было выглядывать, чтобы определить местоположение каждого человека в зале. Он продолжал видеть ауры похитителей так же четко, как и прежде. Главная забота — уберечь Дашу от случайной пули и одновременно не дать преступникам воспользоваться девушкой как живым щитом. Недолго думая Бер крикнул: — Я сдаюсь! Вот мой автомат! — И толкнул «Грозу» по полу, чтобы все увидели скользящее по грязным плитам оружие, а сам быстро метнулся в противоположную сторону. Как он и предполагал, никто не собирался дожидаться, когда он выйдет с поднятыми руками. Дробный стук множественных попаданий и скрип сминаемого металла в том месте, где Бер только что находился, были тому подтверждением. Пока бандиты занимались стрельбой, Александр, не останавливаясь, выскочил на открытое пространство и ринулся на своего основного противника — мага, схватившего девушку. Он волевым усилием поднял свой ОЦ-14 в воздух и надавил на спусковой крючок. Автомат выпустил длинную очередь в крайнего бандита, который неумело скрывался за поваленными полками. Импровизированное укрытие не смогло защитить мерзавца, и его аура резко потускнела, а сам бандит исчез из поля зрения, упав замертво. Все это произошло за пару секунд, но Беру показалось,что прошло гораздо больше времени. И его вполне хватило, чтобы Силой «обхватить» тело перепуганной девушки и, используя телекинез, отбросить в сторону от мага. Последний не ожидал рывка и не успел перехватить пленницу за руку. Даша с коротким визгом исчезла за грудой хлама. Бер искренне надеялся, что она не пострадает. Во всяком случае, неудачное падение лучше, чем пуля в голову. Он уже был в нескольких шагах от мага и готовился метнуть стальные шарики и плазменный сгусток с одновременным уходом в сторону от возможного ответа. Но вдруг словно в стену врезался и отлетел спиной назад метра на два, собрав по пути почти всю скопившуюся пыль, больно ударился головой. Недалеко с грохотом упал автомат, больше не поддерживаемый его разумом. — Все кончено, червь! — сквозь звон в ушах услышал Бер. — Действительно, — раздался знакомый Александру голос, и два выстрела слились в один.
Этот пронырливый клановец никак не желал издохнуть по-хорошему. В места, где тот скрывался, оттягивая неизбежный конец, каждый из банды уже по рожку выпустил. А он еще имел наглость напасть в открытую! Шаман не поверил глазам, когда давний соперник бросился прямо на него. И криво ухмыльнулся, предвкушая скорую расправу, даже неожиданный трюк с автоматом его не смутил. Маг мгновенно создал перед собой завесу из сильно уплотненного воздуха, которая обязана была изрядно затормозить рой пуль, но это не потребовалось. Вся очередь угодила в боевика, которого Шаману было совсем не жалко — отребья на улицах полно. Внезапно заложница вырвалась и, совершив краткий полет, исчезла за кучей мусора. Чьих это рук дело, сомневаться не приходилось. Шаман, чтобы не терять время, толкнул уже созданную завесу в сторону нападавшего и чуть не опоздал. Буквально перед этим он ощутил мощный энергетический всплеск, исходивший от клановца. Думать над тем, что именно тот собирался вытворить, было некогда. Да и незачем. Все равно сейчас все закончится. От столкновения с невидимой преградой клановец отлетел назад, движущаяся завеса протащила его на спине несколько метров по полу, под конец хорошенько приложив головой об ограждение у кассы. Видно было — враг, что называется, «поплыл», и Шаман решил незамедлительно воспользоваться преимуществом. «Вот и все!» — подумал маг. — Все кончено, червь! — сказал он вслух и приготовился влить в последний удар большую часть доступной энергии. — Действительно, — раздался в этот миг сзади чужой голос. И мир исчез во тьме. Навсегда. Вместе с мечтами. Куски лобной кости отделились от черепа мага и вкупе с мелкими клочками кожи и фрагментами мозговой ткани разлетелись в разные стороны. Тело постояло краткий миг и, не получая больше сигналов от разрушенного кинетическим ударом мозга, рухнуло вниз. Шаману уже не дано было увидеть, как из полутьмы зала сверкающим диском прилетел клинок и его заместитель удивленно уставился на проклюнувшийся из груди блестящий кончик мачете. И точно не позавидовал. В отличие от Максима, который от боли перекусил себе язык и осознал, что умирает, Шаман ушел из жизни быстро. Можно сказать — повезло.
Бер приподнялся, опираясь на правый локоть, и посмотрел на только что убитых Пшиком и Вячеславом бандитов. — Не думал, что будет так просто, — хмыкнул Никифоров. Александр задохнулся от возмущения. — Просто?! Издеваешься, что ли?! Он медленно поднялся и, утвердившись на ногах, обеспокоенно поспешил к куче хлама, куда улетела Дарья. Девушка лежала в неудобной позе с закрытыми глазами. Первоначальный испуг Бер подавил, заметив, что Даша размеренно дышит. Жива! Он склонился над ней и, прежде чем поднять и перенести в другое место, осмотрел на предмет переломов. Ничего, кроме сильного ушиба и рассечения кожи на голове, не обнаружил. Приложил к ране руку и быстрым, точным воздействием привел энергетический дисбаланс вокруг ушиба в норму. И только после этого поднял на руки. Дарья открыла глаза и тихо спросила: — Уже все закончилось? — Угу… — Я люблю тебя! — Шепот проник в сознание Бера и теплой ладонью дотронулся до сердца. — И я тебя, — так же тихо ответил Александр.
Около супермаркета царила суета. Десять минут назад прибыло долгожданное подкрепление. Сорок бойцов клана под руководством Никифорова развили бурную деятельность. Часть отправилась на место нападения собирать вещдоки и заботиться о телах погибших. Еще одна команда прочесывала прилегающую местность, чтобы избежать ненужных сюрпризов. Остальные под непосредственным руководством Вячеслава взяли под плотную опеку главу клана и дочь генерала. Возвращаться домой Бер не спешил. Он присел рядом с трупами бандитов, вынесенных на улицу, и внимательно рассматривал главаря похитителей. Его голова, изуродованная двумя пулями, мешала сосредоточиться, вызывая отвращение, но Александр не отворачивался. Где-то он уже видел это лицо. И тут его осенило. — Слав! — позвал он. Никифоров резво подскочил. — Узнаешь? — Бер кивнул на труп убитого мага. Вячеслав присмотрелся, подошел ближе, присел и, ничуть не смущаясь и не боясь испачкаться, повернул голову мертвеца набок. — Знакомая рожа, — с сомнением протянул он. — Не буду тебя мучить, — Александр поднялся, — это тот самый бандит, который руководил нападением на общину Фадеева. Шаман, кажется, кличка у него была. — Точно! — Никифоров хлопнул себя ладонью по лбу. — У меня промелькнула мысль узнавания, но за заботами как-то не переросла в уверенность. Туда ему и дорога, ублюдку! Значит, доброе мы дело сделали: себя спасли и за хороших людей отомстили. Узнал бы раньше, пулей в затылок он не отделался бы, точно тебе говорю! На куски порезал бы гада, и совесть меня бы не терзала. — Кровожадный ты стал, — попенял Бер. — Жизнь такая, командир, — ответил начальник СБ клана. — А он чего тут стоит, мнется? — Никифоров кивком указал на Пшика. — Я ему обещал, что он сможет забрать с трупов все, кроме автоматов. Ждет, когда я разрешу мародерствовать. — Ясно, — усмехнулся Вячеслав. — Кстати. Спасибо. Не понадобился. — Он протянул амулет Александру. — Оставь себе, — отмахнулся Бер. — Я себе новый сделаю. — Вот так всегда. Мне старый, а себе новый, — шутливо обиделся Никифоров и повесил амулет обратно на шею. «Все, Пшик. Можешь начинать. Ты молодец! Заслужил!» В ответ пришла волна благодарности. Гнолл сноровисто приступил к долгожданному процессу ограбления. Сегодня он стал самым богатым хашш клана. Столько вещей перешло в его собственность! Александр отвернулся от трупов и осмотрел себя. Жалкое зрелище. Такое впечатление, будто месяц бродяжничал по густому лесу. С момента первого нападения на дороге, преследования и последующего боя с Шаманом и его людьми одежда пришла в негодность. Сейчас он сам себе напоминал грязного оборванца. Мысленно махнув на все рукой, Бер подошел к уазику, где на заднем сиденье куталась в одеяло Даша. Ее после пережитого охватил озноб и до сих пор не отпускал. — Как ты? — поинтересовался Александр и заботливо запахнул края одеяла плотнее. — Нормально. Домой хочу, — ответила девушка и поправилась: — К нам домой. — Уже скоро. Закончим здесь, и тебя отвезут обратно. — А ты? — обеспокоенно спросила Даша. — Отправлюсь к твоему отцу. Нужно выяснить, как так получилось, что люди из его ближнего круга участвовали в нападении. — Я поеду с тобой. — В голосе Дарьи послышались нотки непреклонности. — Нет. Пока все не прояснится, тебе небезопасно находиться рядом с отцом. — Бер нежно дотронулся до щеки девушки. — Послушай, предатели действовали заодно с бандой. Не верю я, что Шаман оказался здесь случайно. Надо выяснить точно, кто в этом дуэте верховодил. Если Шаман, то дело упрощается. Он умер — значит, опасность миновала. А если нет? Или, не дай бог, кто-то третий организовал и спланировал нападение? В этом случае угроза остается. — Вряд ли, — не согласилась Даша. — Скорее всего, гипотетическая третья сторона после неудачи оборвет все ниточки и будет сидеть тише воды ниже травы. — Может, ты и права, но все равно никуда не поедешь. Мне так будет спокойнее. — Как скажешь, — пошла на попятную девушка. Спорить ей не хотелось. Тем более после всего случившегося. — Ты только будь осторожнее, пожалуйста. — Разве было когда-нибудь иначе? — Постоянно. — Уговорила. Буду. — Александр наклонился и поцеловал Дашу в кончик носа. — Сапрыкин! Егор! — позвал он, отойдя на пару шагов от машины. Бывший омоновец подбежал на зов. — Слушаю, командир. — Как там Коновалов? — первым делом спросил Александр. Ему стыдно было признаться, но из-за событий последнего часа ранение капитана совсем вылетело из головы. — Я передал его нашим эскулапам живого. Надеюсь, что по возвращении так и останется. — Выкарабкается. Я хорошо натаскал учеников. Справятся не хуже меня. — Бер хлопнул Сапрыкина по плечу, подбадривая. Вместо ответа Егор тяжело вздохнул. Александр знал, что он и Коновалов давно дружат, еще с Земли, и прекрасно понимал настроение подчиненного. — Просьба к тебе. Возьми пару людей, машину и отвези Дашу в крепость. Заодно и трофеи Пшика забрось на склад. Он мне пока нужен, но без этих баулов. — Оба мужчины синхронно повернули головы в сторону гнолла, который, озираясь в поисках претендентов на его добро, завязывал в узлы амуницию и одежду мертвых бандитов. — Командир, скажи ему, чтоб нижнее белье не снимал. Иначе я ничего с собой не заберу, — обеспокоенно проговорил Егор, когда увидел, что Пшик с интересом разглядывает и щупает ткань еще не стянутых с тел трусов. — Сейчас скажу, — невольно улыбнулся Александр, наблюдая ту же картину. «Пшик!» — послал он мысль. Гнолл поднял голову и уставился всеми четырьмя глазами на главу клана. «Слушаю, Великий». «Достаточно. Не раздевай их дальше». «Почему? Тебе нужны эти вещи?» — недоуменно и с оттенком сожаления спросил Пшик. «Нет. Вещи мне не нужны. Просто не раздевай больше этих мертвых. Пускай в иную жизнь унесут хоть что-то, — не нашел другого объяснения Александр. — Положи, что собрал, в багажник. Егор отвезет в крепость». Гнолл поднялся и взволнованно подпрыгнул на месте. Бер понял его затруднение и произнес: «Не волнуйся. Никто не покусится на твое имущество. Когда вернемся обратно, тебе отдадут все в целости и сохранности. Даю слово». «Я верю тебе». — Хашш подхватил трофеи и с сожалением положил в предварительно открытый Сапрыкиным багажник. — Так-то лучше, — прокомментировал Егор действия аборигена и захлопнул заднюю дверь уазика. Александр снова подошел к Даше. — С Егором поедешь. — Хорошо. — Девушка устало глянула на любимого мужчину. — Я буду волноваться за тебя. — Главная опасность уже позади, — попытался успокоить ее Бер и еще раз поцеловал. Сапрыкин подозвал двух бойцов и указал им на машину. Те быстро заняли места в салоне, дружно хлопнули дверцы. — Довезу в целости и сохранности. — Егор не спеша уселся за руль, кивнул Беру, и уазик, подняв небольшое облачко пыли, понесся в сторону крепости. Александр несколько секунд постоял на месте, дожидаясь, когда машина свернет на перекрестке и исчезнет из вида, и только после этого начал отдавать приказы. — Вячеслав, отзывай группы. Мы едем в гости. — К Быстрицкому? — К нему, родному. — Хочешь наладить взаимопонимание с будущим тестем? — Давай ты в другое время позубоскалишь? — Смеяться над шутками товарища у Бера не было никакого желания. — Понял, не дурак, — ничуть не обиделся Вячеслав и перевел разговор на другую тему. — Что с трупами делать будем? — А что с ними делать? Оставим как есть. — Так дело не пойдет. Нечего усугублять в городе эпидемиологическую обстановку, — не согласился Никифоров. — Тогда так. — Бер протянул руку в сторону тел бандитов. Воздух заколыхался от жара, огненный шар сорвался с ладони и врезался в крайнего жмурика. Следом полетел еще один плазменный сгусток, еще и еще. Пламя охватило тела, превращая их в жуткие обугленные куклы. Ветер, издеваясь над присутствующими на экспресс-похоронах людьми, моментально подхватил и понес тошнотворный запах вдоль улицы. — Э-э-э… Когда я спрашивал, что делать с телами, я имел в виду закопать, а не это! — зажимая нос рукой в перчатке, произнес Никифоров. — И так сойдет. Сейчас догорят, забросайте камнями. Будет им могила. Большего они не заслуживают. — А еще говорил, что я жестокий, — сказал Вячеслав и напоролся на ответный тяжелый взгляд. — Все. Молчу, молчу! — Он схватил рацию и дал команду всем группам, прочесывающим округу, возвращаться к машинам. — Ну, чего стоим? — прикрикнул на остальных. — Время собирать камни. Взяли по булыжнику и начинайте наваливать курган. И пошевеливайтесь! Если через пятнадцать минут мы отсюда не свалим — по возвращении отдам на растерзание… угадайте, кому? Правильно! Лейтенанту Сапрыкину. Он быстро вас научит… Дальше Александр уже не слушал. Его терзали совсем другие мысли.
Глава 10
Быстрицкий хмуро смотрел на сидящего по другую сторону стола Бера и с каждым произносимым словом становился мрачнее и мрачнее. — Вот такие дела, товарищ генерал. Сейчас основная задача — выявить, кто стоит за нападением на меня и Дашу, понять причину поступка ваших офицеров и устранить ее, чтобы больше такого не повторилось. Как я уже говорил, есть основание полагать, что ваши люди действовали в сговоре с Шаманом. Вот только кто был главным — непонятно. И это нужно обязательно выяснить. — Я понял, — прервал Александра генерал. Хлопнул ладонью по столешнице, резко поднялся и начал мерить шагами кабинет. — Отдам приказ допросить всех, с кем встречались предатели за последнее время, а солдаты прошерстят всю округу. Давно пора избавить город от мрази! — Он остановился и развернулся всем корпусом к гостю. — Коньяк будешь? — И, не дожидаясь ответа, подошел к встроенному в стену бару, достал начатую бутылку, две рюмки и сел на место. — Буду, — немного запоздало ответил Бер. Генерал разлил янтарную жидкость и сразу опрокинул стопку в рот. Александр последовал примеру хозяина кабинета и ощутил, как тепло разлилось в груди и ухнуло в желудок. — У тебя с Дашкой серьезно? — сменил тему Быстрицкий. Вместо ответа Бер скупо кивнул. — Понятно, — прокомментировал генерал и снова налил. Выпили. — Жаль, лимончика нет. Наверное, уже и не попробуем никогда. — Кто знает… может, найдем аналог. — Что толку? Все равно будет уже не то. Генерал отставил рюмку в сторону и откинулся на спинку кресла. — Может, оно и к лучшему, что дочка к тебе прибилась, — продолжил он. — Не девка, а сорвиголова. Намаялся я с ней в детстве. Пацанкой росла. Частые переезды в разные военные городки, постоянные расставания с друзьями… Ее мать умерла, а у меня дел по горло. Александр таким генерала еще не видел и сидел тихо, не зная, как реагировать на неожиданное проявление отцовских чувств. — Дочка пока у тебя останется? — Пока — да. Но силой ее не держу, — поспешил заверить Бер. — Хорошо, что все живы. — Быстрицкий вздохнул и снова стал похож на себя — грозного и знающего себе цену руководителя. Он нажал на кнопку и бросил по громкой связи: — Комаров, зайди. В кабинет тут же влетел один из помощников. — Слушаю, Анатолий Иванович. — И замер в ожидании. — Собери-ка штабных офицеров в полном составе в зале совещаний через полчаса. — Слушаюсь. — Комаров развернулся и исчез за дверью. — Так когда свадьба? — задал неожиданный вопрос Быстрицкий. — Или вы будете просто жить вместе? — Мы еще не говорили об этом. — Не затягивайте. Бер не нашелся, что ответить, и смолчал. — Удивлен? — Генерал усмехнулся, наблюдая за ошарашенным гостем. — Есть немного, — признался Александр. — Я тебе предлагал объединиться. Помнишь? — Было такое. Помню, — не стал отнекиваться Бер. Он уже сообразил, к чему ведет разговор Быстрицкий, и следующая фраза подтвердила его догадку. — Получается, все одно будет по-моему и наши общины сольются в одну. — Необязательно. Можно жить дружно и не поглощая друг друга. В любом случае, единолично такой судьбоносный для многих людей шаг я сделать не смогу. В клане живет много людей, с мнением которых волей-неволей придется считаться. Думаю, что подавляющее большинство откажется от такой перспективы. Слишком у вас тут порядки жесткие, — высказал осторожное мнение Александр. Кто его знает, чем закончится разговор? — Считаешь меня диктатором? — немного помолчав, задал вопрос генерал. — Времена на дворе диктуют нам свои условия. Ни за что не поверю, что у вас можно делать что хочется и гулять куда хочется. Верно? Можешь сейчас не отвечать. Но мы еще вернемся к этому разговору. И не кривись ты так, — заметив изменение на лице Александра, добавил он. — Раз все закончилось относительно благополучно, давай поговорим сейчас о другом. О местных. Поделюсь с тобой информацией, по-родственному, — с улыбкой произнес Быстрицкий. — Прошлое столкновение с ишхидами, при котором я потерял хороших ребят, а ты получил ранение, не на шутку меня обеспокоило. Я дал распоряжение разведке тщательно проработать вопрос по новой угрозе, но и про старую не забывать. Несколько разведгрупп выдвинулись по трем направлениям: лес, барон, гноллы. Надеюсь, что и ты держишь руку на пульсе. Так вот, вчера из леса ишхидов вернулся последний отряд. Принесенные новости не радуют. Я бы хотел, чтобы ты, раз уж волей случая оказался здесь со своим волкодавом, майором Никифоровым, присутствовал на совещании. Будем вместе думать, как дальше жить. Там и решим, какие принять меры и по сегодняшнему нападению, и по противодействию давлению со стороны аборигенов. — Нащупали что-то серьезное? — Да. Но об этом позже. Пока есть время, пойди и приведи себя в порядок. Выглядишь не очень. Умойся, что ли. Комаров пока распорядится предоставить тебе и майору новую одежду. Считай за небольшую благодарность за спасение дочки. Побитые машины отремонтируют тоже за наш счет. — Это хорошо, — довольно кивнул Бер. Сам бы он не осмелился поднять вопрос о машинах. Получается, вроде как спасал собственную девушку из корыстных побуждений, что далеко не так. — И еще раз спасибо за Дарью, сынок, — серьезно сказал генерал. — Все, иди. Мне тоже нужно подготовиться. Александр поднялся и вышел в приемную, где его ожидал Вячеслав. Стоило появиться, и в глазах Никифорова промелькнуло облегчение. И чего он так волновался? Обговаривали же все варианты развития событий до приезда сюда и совместно решили, что откровенной подлянки от руководителя вэвэшников ждать не нужно. Особенно в свете взаимоотношений между Александром и Дарьей, про которые генерал не мог не догадываться. Был бы изначально против, не отпустил бы дочку выхаживать Бера. «Ну как?» — взглядом поинтересовался Никифоров. — Нормально. Нас благословили. Потери возместят, — отделался короткими фразами Александр. — Пригласили на совещание местного истеблишмента. — О как! — не сдержал иронии Вячеслав. — Господа, — вмешался в разговор капитан Комаров, — простите, что перебиваю. Вам нужно привести себя в порядок. Душ недавно соорудили на первом этаже. Дежурный внизу покажет, куда идти. Новую полевую форму со склада вскоре доставят туда же. Вы мне только размер скажите. Через двадцать пять минут начнется совещание, так что не опаздывайте. — Какое еще совещание? — шепотом спросил Никифоров у Александра. — По дороге расскажу, — так же шепотом ответил Бер, повернулся к капитану и назвал свой размер одежды. Вячеслав озвучил собственные цифры. Клановцы вышли на улицу. Заходящее светило стремилось коснуться верхушек крыш, чтобы вскоре опуститься еще ниже и спрятаться за горизонтом. Жаркий день наконец уступит права на этот мир ночи, и город немного отдохнет от обжигающих лучей. — Да-а. Дела начнутся, — протянул Никифоров, ни к кому конкретно не обращаясь. Он после услышанного за последние четыре часа пребывал в некоторой прострации. «Большая чистка», которую задумал Быстрицкий, необходима, но лучше бы ее сделать еще в прошлом году. Глядишь, многие хорошие люди остались бы живы. Вместо этого вэвэшники занимались разборками с бароном и играми во власть. Именно по причине нежелания стать разменными монетами в руках власть имущих обычное стремление простых горожан выжить и существовать в дальнейшем достойно породило клан в нынешнем виде. — Давно пора, — согласился Александр. — Чем быстрее покончим с бандами и возьмем под контроль независимые общины, тем лучше станет всем. — Главное, чтобы нас не подмяли. Лично я не горю желанием стать подчиненным генерала. Мне и так хорошо, — сказал Вячеслав и испытующе посмотрел на Бера. — Не волнуйся. Ты же слышал: нам отдают всю южную часть города и прилегающую территорию степи. Бери и осваивай. Плюс — генерал не будет претендовать на людей, которые после чисток захотят к нам примкнуть. — Так-то оно так, но кое-что ниже спины орет мне: «Дело нечисто»! — А что нам оставалось? Ты же сам читал отчеты разведки. Ишхиды обустраивают военные лагеря на границе со степью. Не нужно быть аналитиком, чтобы понять — это по наши души. И вообще, как ты себе представляешь отказ? «Ой, простите, нам не нужны люди и контроль за частью города. Разбирайтесь сами»? Или: «Давайте оставим все как есть. Авось пронесет?» Доказательств нечистой игры у нас нет. Тем более в преддверии войны с ишхидами и опасности со стороны гноллов нам действительно необходимо навести в Зареченске хотя бы подобие порядка. — Ты меня не понял. Я полностью согласен с изложенными на совещании планами. Однако в груди поселился червячок сомнения. А вдруг генерал воспользуется ситуацией и будущими родственными отношениями с тобой… — Никифоров замолчал, до конца высказав сомнения. — Ах вот что тебя волнует! А предложение есть? — Есть! — И?.. — Когда все закончится, надо постепенно переселиться в глубь неосвоенных земель и основать собственное небольшое государство, — на одном дыхании выпалил Никифоров. — Здесь клану ничего не светит. Нам рано или поздно придется либо слиться с более многочисленной общиной вэвэшников, либо конфликтовать с ними. Ни первого, ни второго я не желаю. — Лавры барона не дают покоя? — поднял бровь глава клана. Вячеслав обиженно посмотрел на друга и промолчал. Бер надолго задумался. Только что высказанная идея имела свои недостатки и преимущества. Уйдя, можно найти более выгодное место для обороны. Обнаружить плодородные земли подальше от различных врагов и дать людям несколько лет отдыха, необходимых, чтобы подготовиться к встрече с последующими неприятностями нового мира. Вырастить молодое поколение в относительной тишине и спокойствии. Натаскать одаренных, более эффективно использовать собственные возможности. Самому лучше познать себя и постараться создать рабочую модель управления Силой. Открыть залежи полезных ископаемых… да много еще чего. Главное, чтобы все было под рукой и принадлежало клану. Оставаться же здесь и восстанавливать не отвечающий современным требованиям город не имело смысла. С другой стороны, подобный шаг наверняка не найдет понимания у Быстрицкого и оставшихся горожан. Многие начнут считать уход ослаблением и так малочисленной расы людей и сочтут это предательством. Придется заново выстраивать торговые и дипломатические отношения. Подобная задержка в установлении контактов больно ударит по общине. — Давай отложим этот сложный разговор на потом, — прервал затянувшееся молчание Бер. — Решим текущие проблемы и все обсудим. В любом случае без тщательно проработанного плана ничего не выйдет. Нужно согласие людей, запасы продовольствия, инструментов и оружия, и еще много-много чего потребуется. Но основное — это безопасность при переселении. Пока существует угроза, исходящая от лесных аборигенов, ни о какой перемене места жительства в никуда и речи быть не может. — Так кто говорит «в никуда»? — повеселел Вячеслав. — Наведем порядок в городе, пополним ряды клана. Твой будущий тесть пообещал немного подсобить продуктами и оружием. Разгромим дикарей, а потом уж отправим поисковые партии. Что я, не понимаю, что ли? — Угу. Ладно, поехали домой. Здесь больше ловить нечего.— Господин тысячник! Разрешите доложить? Эльтир отвлекся от изучения карты, расстеленной на походном столе, и посмотрел на вестника — совсем молодого воина, у которого предстоящий поход наверняка первый в жизни. — Докладывай, — медленно и с достоинством, как и подобает благородному его ранга, разрешил Эльтир. — Восемьсот ополченцев и триста лучников Дома Белой Скалы на подходе! — Вестник вытянулся в струнку, ожидая реакции командующего. Совсем недавно Эльтир был командиром небольшой заставы. Однако после того как его солдаты пленили лазутчиков неизвестной ранее расы, осмелившихся поселиться в опасной близости от Леса, его карьера стремительно пошла вверх. Начальство поначалу не придало значения наличию такого соседства, пока несколько отрядов разведчиков не пропали бесследно, а те, что вернулись, принесли тревожные сведения, всколыхнувшие всю верхушку правящих Домов. Тут и вспомнили про сотника, первым обнаружившего угрозу. Эльтир давно тяготился опостылевшей службой на одном месте и с радостью принял новое назначение и повышение, более подобающее воину древнего рода. Глава родного Дома лично передал ему патент на командование сводной тысячей солдат и тремя десятками магов и Чтецов Душ. — Найди сотника Кайлинира. Пусть срочно прибудет ко мне с докладом о готовности принять и разместить в лагере союзников. — Будет исполнено! — Вестник изящно поклонился и, пятясь, покинул шатер. — Прибывающей тысячей командует слай[194] Иэлин. Ты знаешь про него что-нибудь, помимо сплетен, уважаемый Катрих? — Ничего достойного внимания. Молод, горяч. В войнах никогда не участвовал, опыта командования не имеет. Его определили сюда, чтобы убрать подальше от некой прелестной персоны. Советую в общении с ним занять пока нейтральную бесконфликтную позицию. Слишком влиятельные родственники у этого выскочки. А там — как получится. — Твое мнение совпадает с моим, уважаемый Катрих. — Тысячник обозначил согласие коротким кивком. Чтец Душ — единственный, кого Эльтир взял с прошлого места службы. Он не водил с Чтецом дружбы, но совместно проведенные годы на пограничной заставе сблизили их и научили относиться друг к другу с уважением и терпением. Пожалуй, Катрих был одним из немногих среди соплеменников, кому новоявленный тысячник мог доверять. — Звали, господин? — послышался от входа хриплый голос. — Да, Кайлинир. Проходи. Последние несколько дней оказались настоящим испытанием для всех бойцов без исключения. Не все общины изъявили желание примкнуть к клану. Приходилось увещевать, иногда подкупать маленьких царьков, угрожать и бряцать оружием, что не всегда шло на пользу. Часто возникали стычки с несогласными. Таких поборников личной свободы обычно разоружали и под конвоем отправляли в наскоро сооруженный фильтрационный лагерь. Что с ними делать в дальнейшем, никто толком не знал. Существовало несколько вариантов. Кого-то удастся со временем переубедить, и они примут новую жизнь. Тогда их знания и опыт выживания можно будет использовать на благо клана. Особо ретивых можно отдать вэвэшникам — пусть сами разбираются. Большую часть молодежи — обучить под присмотром клановцев владению холодным оружием и арбалетом. Огнестрельное доверять им никто не собирался, да и не так много его, а особенно боеприпасов, имеется, чтобы раздавать направо и налево. Ополченцы войдут в состав отрядов самообороны нового типа для последующей войны с ишхидами. Бер надеялся, что большинство поймет в дальнейшем важность происходящего и не доставит неприятностей. Правда, в последнее время появились беженцы с территории, объявленной вэвэшниками своей. Союзники действовали жестко, иногда расстреливая сопротивляющихся. Возможно, поэтому многие противились присоединению к клану вяло, боясь, что бойцы Бера тоже начнут лютовать. Александр осуждал жестокий подход Быстрицкого к делу, но повлиять на события не мог. Тем более порой такой подход себя оправдывал. Как сейчас, например. Александр склонился над планом типовой одноподъездной кирпичной девятиэтажки и вполуха слушал последние инструкции Вячеслава. Начальник СБ перестраховывался после утреннего неудачного столкновения с очередной бандой мародеров и вымогателей. В скоротечной перестрелке погибли двое бойцов. У одного из бандитов оказался РПГ-7. Граната с реактивным двигателем в клановцев не попала, но взрыв обрушил стену, бетонная плита завалилась прямо на людей — и амулеты с защитным полем не помогли. Бандитов преследовали несколько часов и наконец загнали в девятиэтажное здание, где они и засели. — Слушайте сюда! — громко сказал Никифоров, так, чтобы дошло до всех. — Непосредственно перед броском групп захвата под командованием Егора Сапрыкина и Сергея Махно группы поддержки усиливают огонь. Продолжаем стрелять до тех пор, пока группы захвата не выдвинутся на позиции. После этого огонь по моей команде переносим на верхние окна и стреляем, пока штурмовики не приблизятся к зданию. Это понятно? Дождавшись утвердительных ответов, Вячеслав продолжил: — В парадные двери не лезем. Наверняка там установлены растяжки. Проделываете пролом в стене, сразу же после взрыва врываетесь в здание и обрабатываете помещение короткими очередями, а приданные маги работают по противнику огненными шарами или иным подходящим случаю способом. Обращайте особое внимание на места, в которых могут быть оборудованы позиции. Помните, что амулеты защиты — хорошее подспорье в бою, но не панацея. Неосторожных судьба не жалует и может подставить в самый неподходящий момент. Поэтому — полная концентрация на происходящем рядом и вокруг вас! Контролируйте каждый шаг и действия собственных групп! Никифоров знал, что большинство присутствующих имеют опыт зачисток или провели не один день на полигоне клана, доводя навыки до автоматизма. Но не видел вреда в повторении прописных истин. Чем четче пройдет операция, тем больше бойцов вернутся домой живыми и невредимыми. — Сначала прикройте лестничные клетки, ведущие на верхние этажи. Потом начинайте захват комнат первого этажа и подвала. Основная задача — изолировать банду внутри и предотвратить возможное бегство ее членов. Когда с первым этапом завершите, перегруппируйтесь и ждите подкрепления. Не забывайте про щиты. А то меня совесть замучает, если кто из вас забудет активировать защиту и погибнет. Никифоров посмотрел на подчиненных пристальным взглядом. — Появятся пленные — в кандалы. Не захотят сдаваться — что ж, каждый сам выбирает жизненный путь. Все усвоили поставленную задачу? — Так точно!.. Да… — послышались ответы. — Тогда ни пуха ни пера! — закончил Вячеслав. — К черту! Командиры групп и отделений разошлись для подготовки к предстоящему бою. Через минуту Никифоров и Бер остались в комнате одни. Сухой ветер, влетающий в разбитое окно, теребил чудом уцелевшие шторы, сейчас больше похожие на огромные, грязные и никому не нужные половые тряпки, по недоразумению подвешенные на карнизе. — Без тебя справятся. Не дергайся, — заметив признаки беспокойства на лице товарища, сказал Вячеслав. — Как-то непривычно находиться в тылу. — Отвыкай лезть под пули впереди всех. Ты нам живой нужен. Тем более командовать магами прикрытия и координировать их будешь сам. — Пошли уже. Скоро штурм. — Идем, — согласился Никифоров и начал складывать карту и план операции в планшет.
— Бойся! — послышалось предупреждение. Бойцы укрылись за перегородкой крыльца подъезда. Взрыв. Облако пыли и кирпичных осколков разлетелось в стороны. С противоположной стороны дома тоже бабахнула взрывчатка. Вторая группа начала работу. — Вперед, вперед, вперед!.. Клановцы моментально оказались у места подрыва. Вместо оконного проема красовалась огромная дыра, в которую без труда проникли штурмующие. Раздались выстрелы. Еще и еще. Послышались множественные хлопки гранат. Штурмовики забрасывали комнаты с бандитами по наводке магов, видящих ауры врагов. — Первая группа доложила. Противник — минус один. Лестничный пролет под контролем. Чисто. Потерь нет, — доложил Беру боец, отвечающий за связь. — Вторая группа. Противник — минус два. Первый этаж зачищен. Потерь нет, — чуть погодя добавил он. Александр сидел по-турецки с закрытыми глазами. От радиосвязи он отказался, потому как переговоры в наушниках отвлекали от сосредоточения больше, нежели голоса людей рядом. В крайнем случае он мог мысленно послать тревожный сигнал магам. В этом направлении Александр делал большие успехи. Пока поддерживать мысленный диалог с людьми так же свободно, как с Пшиком, не выходило, но дело сдвинулось с мертвой точки, и это не могло не радовать. Бер коротким жестом показал, что услышал, и продолжил сканировать здание, контролируя передвижения клановцев и неприятеля. Биополя бойцов переместились в одно место и снова разделились поровну. Одна часть опустилась ниже уровня поверхности и слегка побледнела. Толща земли не позволяла отслеживать ауры так же качественно, как раньше. Существовала вероятность, что при сканировании можно не обнаружить биометки спрятавшихся бандитов, поэтому вторая группа спускалась в подвал с соблюдением всех мер предосторожности. Первая группа начала подниматься на второй этаж. — Третья группа добралась без потерь. Подкрепление в здании. — Отправьте с группой Сапрыкина. Не нравится мне движение на третьем этаже, — приказал Александр. — Они что-то задумали. — Доклад от снайперской пары «Север» — минус один. — Противник сосредотачивается в квартире двенадцать. Всем группам и отделениям предельное внимание! — скороговоркой сказал Бер. Цвет аур бандитов начал переходить в красный спектр, и такая резкая перемена у всех одновременно главе клана не нравилась. В данный момент Александр жалел, что находится не со своими людьми на передовой. Казалось, атмосфера накалилась до предела. — Доклад каждую минуту! — Доклад каждую минуту, — послушно повторил связист. — Никифорова ко мне! — приказал Бер и послал мысленный сигнал магам об опасности, еще не понимая, что именно чувствует. Но лучше лишний раз подстраховаться, чем потом смотреть в глаза родным и близким погибших бойцов. — Всем сконцентрировать огонь на окнах третьего этажа! Группам один и три — отход! Выстрелы и взрывы слились в единую симфонию. Александр открыл глаза и вскочил на ноги. Пот стекал по вискам, а давление во лбу нарастало. Бер не хотел упускать контроль над происходящим. Пришлось напрячь собственные возможности до предела. В нервозной обстановке боя это гораздо труднее сделать, чем в спокойной. Когда метки бойцов клана снова оказались на уровне первого этажа, ауры бандитов резко сорвались с места и с невероятной для человека скоростью понеслись в направлении штурмующих групп. — Дай сюда! — Бер выхватил рацию. — Вторая группа, вы не успеваете занять оборону в подвале и уничтожать всех, кто появится. Остальные — вон из здания! Немедленно! Снайперам — огонь по готовности! Александр бросил рацию обратно, а сам, не дожидаясь Никифорова, побежал к девятиэтажке. Резкий прилив адреналина заставил сердце стучать быстрее и громче. В голове билась единственная мысль: «Лишь бы успеть!» Когда он был на полпути к зданию, бойцы первой группы уже выбегали на улицу. Люди не растерялись после неожиданного приказа к отступлению, быстро рассредоточились вдоль стены и взяли под прицел все видимые окна и парадный вход. Как раз вовремя. Появились бандиты. Они выпрыгивали в окна, некоторые — со второго этажа, чтобы тут же напороться на кинжальный огонь, падали и… снова вставали, отстреливаясь! От лицезрения такой нереальной картины Александр на миг притормозил в удивлении, но вид прицелившегося в него бандита моментально отрезвил, заставив метнуться в сторону. Воздух перед глазами пошел видимыми волнами — все-таки пара пуль задела силовой щит. Бер открыл ответный огонь, метя в голову. Противник повалился на землю и больше не встал. «Хоть так умирают», — промелькнула мысль и тут же забылась. Послышался крик рядом. Александр развернулся на звук и увидел, как бандит легко разоружил и мощным ударом руки в грудь отбросил бойца далеко в сторону, еще один клановец лежал в неестественной позе, сложенный буквально пополам. Волна ненависти затопила сознание, и Бер отдал всего себя нахлынувшему чувству. Он выплеском Силы бросил о стену бандита, которого тут же нашпиговали свинцом, превратив в окровавленный кусок мяса. Еще двух бандитов прикончили с помощью других магов по тому же принципу. Владеющие Даром удерживали врагов на расстоянии, пока остальные расстреливали их. Последнего сожгли огненным шаром, когда тот пытался убежать, причем скорость развил — любая лошадь позавидует. Не ожидавшие такой прыти, клановцы из отрядов поддержки не смогли попасть в бегущего ни разу. Пыльные фонтанчики поднимались в воздух вокруг бандита, не задевая. Александр сформировал перед собой плазмоид и запустил вслед. Пылающий факел, бывший недавно человеком, упал на землю и, не издав ни звука, затих навсегда. Бер осмотрелся. С этой стороны здания все было законченно, зато с обратной, где находилась еще одна группа, продолжалась интенсивная стрельба. Он поспешил на помощь остальным бойцам. Быстро пройдя дом насквозь, выпрыгнул в проделанный взрывом пролом и очутился на улице, чтобы чуть не погибнуть от пуль собственных людей. Если бы не защитное поле, то главой клана стал бы кто-то другой. — Не стрелять! Свои! Кто закричал, Бер не понял, да это и не важно. Главное, что защита ишхидов сработала как надо, а стрельба прекратилась. — Виноваты, не разглядели. — Один из штурмовиков подбежал ближе. — Ничего. Я сам лопухнулся. — Александр осмотрел поле боя. Кроме нескольких убитых бандитов других тел не было. Он вздохнул с облегчением. — Что тут у вас? — Все путем, командир. Как только эти сумасшедшие стали выскакивать, мы открыли огонь. Но быстро сообразили, что с ними что-то не так, и на всякий случай начали бошки им отстреливать; расстояние небольшое, так что никто не промахнулся. — Они быстро передвигались? — Да не-эт. Они после прыжков со второго этажа немного замедлялись, вот мы и успели. — Кто сообразил? — Александр решил, что обязательно вознаградит этого смекалистого. — Так маг наш, Ставр. Простите. Олег Ставрыкин, — поправился боец. — Ясно. Где командир группы, лейтенант Ходько? — Так вон он. — Боец указал рукой влево. Бер повернул голову в указанном направлении и увидел Вадима, командира резервной группы штурмовиков. Они с магом самозабвенно обыскивали труп, выворачивая карманы его одежды. — За тобой не угонишься, — раздался недовольный голос Никифорова. — Тебя ни на минуту нельзя без присмотра оставить. Вечно лезешь в самое пекло. — Слава! Так было надо. — Александр не собирался поддерживать ненужный сейчас разговор. — Что ищем? — подошел он к лейтенанту и своему бывшему ученику. Никифоров не отставал, шел сзади и недовольным голосом бормотал в рацию приказы. — Я подумал: должна быть причина такой нечеловеческой прыти. Не может быть такого, чтобы человек — раз — и ускорился в несколько раз, и пуль не опасался. Были бы они магами, я бы еще понял, но ведь ауры у них обычные! Вот теперь ищем зацепку. Может, препарат какой нашли в развалинах или наркотик из местной флоры сварганили? — Ищите, — согласился Александр. — Вадим. — Слушаю. — Ходько поднялся во весь свой немаленький рост. — В первой группе есть потери… Хотел сказать тебе спасибо, что уберег людей. — Кто? — На скулах бывшего омоновца заиграли желваки. — Пантелеев убит. Позвоночник ему сломали. Козлов и Семашко ранены, — вместо Бера ответил Никифоров. Вадим, не скрывая облегчения, выдохнул. Все поняли: боялся услышать о смерти Махно или Сапрыкина. — Вячеслав, распорядись обыскать все трупы. Вещи каждого — в отдельные мешки. Парочку тел пусть доставят нашим эскулапам. Нужно знать, что за хрень у них в крови и насколько она опасна для здоровья человека. — Думаешь в дальнейшем использовать? — шепотом поинтересовался Никифоров. Бер пожал плечами и так же тихо ответил: — Посмотрим. — Вот! — раздался возглас Ставрыкина. Все моментально повернулись к нему. Олег держал в руке желтоватый одноразовый шприц. — В чехле из-под сотового лежал. Сначала и не заметил, думал — пустой. — Замотай эту гадость в какую-нибудь тряпку или платок, если есть, — посоветовал Никифоров. — Продолжайте искать еще. Когда закончите, сдайте мне. — Понял, — ответил Ставрыкин. — Олег, твоя находчивость и сообразительность сегодня спасли всю группу. Орденов и медалей у нас нет, но обещаю, награда тебе понравится, — сказал Бер и крепко пожал парню руку. Молодой маг расцвел от похвалы и немного покраснел. — Да я что… Я просто предупредил. — Вот и славно. Всегда действуй в том же духе. — Александр последний раз осмотрелся и направился в сторону оставленного наблюдательного пункта. — Передай всем магам, командирам отделений и групп: письменные отчеты о произошедшем сегодня вечером должны быть у меня. Будем учиться на ошибках, — сказал идущему рядом Вячеславу. — А надо? И так все ясно. — Ничего не ясно. Мне нужно знать, кто что видел, кто какие приказы отдавал, что ощущали и что видели маги и так далее. Обленился ты, товарищ майор. Ты мне когда обещал «крыс» в клане выловить? Воз и ныне там. — Обижаешь. Все под контролем. — Никифоров заулыбался. — Нашли? — Бер даже остановился. — Нашли, — не стал отпираться Вячеслав. — Когда? — Несколько дней назад. — И ты молчал?! — Не хотел тебя отвлекать от зачисток. Заодно сюрприз устроить решил. — Какой на фиг сюрприз?! — возмутилсяАлександр, видя, что Вячеслав по-прежнему улыбается. — Кто? — Даже не уговаривай. Не скажу. Прибудем в крепость — сам увидишь. — Вот посмотришь, отошлю подальше… командовать мелкой заставой, а вместо тебя найду того, кто не станет мне постоянно нагло скалиться.
Глава 11
Дверь в камеру, в которой когда-то сидел Пшик, открылась, и Александр переступил порог. Заключенный лежал на грубо сколоченных нарах, он устало посмотрел на вошедшего. Не выдержав печального взора Бера, отвернулся. Глава клана оглядел избитого арестованного, и все приготовленные заранее вопросы испарились из головы. Мысли метались и не желали останавливаться. Тишина повисла в воздухе. Александр уже не знал, с чего начать разговор. От кого не ожидал предательства, так это от инженера Букова. Человек, пользовавшийся его доверием, входивший в совет клана, оказался изменником! Имелись неоспоримые доказательства его вины. Тем более люди Никифорова взяли Букова с поличным во время передачи документации на последние разработки клана, касающиеся защитных полей ишхидов, связному Дробыша. Это была не единственная встреча инженера с людьми барона, но уже последняя. — Анатолий Евгеньевич, как же так? Даже не знаю, что теперь с вами делать. По закону жанра, я должен приказать повесить вас. — Вешайте, — флегматично отозвался Буков. — Но почему?! — спросил Александр, хотя из протоколов допроса знал ответ. Когда Дробыш только начал обустраивать собственные владения, он вышел на высококвалифицированного инженера Букова с предложением уйти из клана. Анатолий Евгеньевич отказался от такой «чести», и тогда полковник, который воспринял отказ чуть ли не как личное оскорбление, нашел на строптивого инженера управу. Все оказалось тривиально. Дробыш пригрозил, что, если Буков не станет сотрудничать, он сделает все возможное, чтобы женщина, с которой одинокий инженер из Норильска сошелся после катастрофы, погибла. Скорее всего, никто не причинил бы вреда любовнице инженера, но перепуганный Буков поверил и согласился на все условия. Стал передавать информацию и технические наработки клана потенциальному противнику. Он ненавидел себя за трусливый поступок, но страх за дорогого человека перевешивал крики совести. В какой-то мере это оправдывало предателя, но недостаточно. — Анатолий Евгеньевич, вы понимаете, что подставили под удар всех нас, включая Марину Николаевну, женщину, которую любите? — Александр, чего вы добиваетесь? Пришли позлорадствовать? Пожалеть? Отругать? Что?.. Давайте заканчивайте побыстрее и уходите. Без ваших нотаций тошно. Все, что вы можете услышать, я давно вашему извергу Никифорову рассказал. — Буков демонстративно отвернулся. — Я хочу спасти вас, — произнес Бер и увидел, как инженер вздрогнул, но не повернулся. — Не буду лукавить и перейду сразу к делу. Мы решили вас отпустить… к Дробышу. — Что?! — Инженер уставился на него и часто заморгал от удивления. — Нет, нет, нет!.. — Предпочитаете виселицу? Зачем спешить расстаться с жизнью? Вы — мужчина в расцвете сил. Марина Николаевна тоже женщина хоть куда. — Да как вы можете! Она тут ни при чем! Оставьте ее в покое! — заорал Буков, чем всполошил охрану в коридоре. Дверь открылась, и в камеру влетел готовый ко всему боец. — Все в порядке, — успокоил его Александр. — Свободны. — Слушаюсь! — Дверь снова плотно закрылась. — Не нужно так остро воспринимать мои слова. Никто не собирается причинять вред вашей женщине. Более того, если вы все сделаете правильно, то сыграете с любимой шикарную свадьбу за счет общины, получите отдельный домик в качестве подарка. Глядишь, и ребеночка еще заделаете. — Бер улыбнулся. — И кстати, все обвинения будут сняты. Причем еще героем станете в глазах окружающих. Правда, место в совете вам больше не светит, но тут уж сами понимаете. — Александр развел руками. — И кого я должен убить? Уж не барона ли? — с сарказмом спросил инженер. — Его убивать как раз не надо. В свете грядущих событий он нам живой нужен. — Каких событий? — подался вперед Буков. — Мы пока никому подробности не сообщали. Ишхиды готовят вторжение. Их армия уже собирается, и совсем скоро они выступят в поход против людей. Все очень серьезно, так что воспринимайте предложение не как способ оправдаться перед кланом, а как возможность помочь всем зареченцам. — Так что я должен сделать? Не понимаю, — недоумевал арестант. — Вас осудят, но вместо смертной казни приговорят к изгнанию. Вы уйдете к своему «покровителю». Барон вряд ли приблизит вас, однако мы предполагаем, что и далеко от себя не отпустит, учитывая ваш бывший статус и знания инженера. Думаю, этого окажется достаточно для получения полной картины происходящего в вотчине Дробыша. — Предлагаете шпионить? — Называйте как угодно. — Александр прошелся от двери к противоположной стене и вернулся обратно. — Так вы согласны? — У меня есть выбор? — Выбор всегда есть. — Обещаете, что с Мариной ничего не случится? — Гарантирую, что никто не причинит ей вреда. — Тогда я согласен. — Хорошо. Владения барона расположены на острие первого удара. Он уже в курсе возникшей опасности и начал вооружать и обучать рекрутов. Ваша задача — подробно докладывать о подготовке к войне дружины Дробыша, сколько в ней людей, чем вооружены. Особое внимание обратите на количество магов у барона, выясните их сильные и слабые стороны и так далее. Нам необходимы эти сведения, чтобы иметь представление о боеспособности его дружины и, как следствие, возможности выдержать первые атаки ишхидов. Чем дольше Дробыш продержится, тем больше шансов уцелеть у нас. Более подробный инструктаж получите от Вячеслава Никифорова. — Так мы что, не собираемся ему помогать?! Это бесчеловечно! — Анатолий Евгеньевич, не спешите судить, да не судимы будете, — немного перефразировал Александр цитату из Библии. — Естественно, при полномасштабном вторжении оставаться в стороне смерти подобно. — И когда я должен передать вам сведения? — Вчера. — Понятно… — протянул Буков. — А что потом? — Я уже говорил. Когда все закончится, вернетесь домой к Марине Николаевне. Заведете хозяйство, будете работать на благо общества в качестве простого инженера, а дальше видно будет. — Это все, что мне надо сделать? — Да.— Мой род более влиятельный, чем ваш, значит, командовать группировкой должен я! — гордо выпятив узкий подбородок, сказал слай Иэлин. Сопровождающие тысячника Дома Белой Скалы офицеры одобрительно загудели. Эльтир еле сдержал презрительную усмешку. Такие же изнеженные сынки богатых родителей, стремящиеся к большему, чем им суждено получить по уму и рождению. Были бы чуть рассудительнее, не водили бы дружбу с таким идиотом, каким на поверку оказался слай Иэлин. Эльтир украдкой переглянулся с Катрихом и нашел в ответном взгляде понимание и сочувствие. Ведь это ему придется разбираться с выскочкой (наверняка слай думал как раз наоборот), а не Чтецу Душ. И самое паскудное — командующий, базирующийся в лагере основных сил вторжения, прозрачно намекнул, что не собирается вмешиваться и назначать единого руководителя войсками Первого Удара. Из этого следовало, что никто не заинтересован в возвращении тысячников Эльтира и Иэлина, а также почти двух тысяч солдат. Да и что это были за солдаты? Если он еще успел натаскать своих воинов, то у слая под началом в основном не приспособленные к войне ополченцы. Попросту сброд! Однако существовал способ вывернуться из сложившейся ситуации, и Эльтир собирался им воспользоваться. Если все получится, то он сможет уцелеть в войне с новым видом опасных и достаточно развитых варваров. А когда — не если, а именно когда! — слай Иэлин вместе со своей тысячей поляжет на полях сражений во имя Леса, все забудут про новоиспеченного тысячника из пограничной стражи. — Уважаемый, — начал Эльтир, — я не оспариваю ваше древнее происхождение и талант полководца. Позвольте предложить план компании, разработанный моим штабом? Эльтир кивнул на карту, разложенную на столе. И пока никто не опомнился, быстро заговорил, тыкая длинным пальцем в отметки на ней. — Здесь находится основное поселение новых врагов. Вот здесь, здесь и здесь, по данным разведки, имеются еще несколько мелких населенных пунктов. Основное занятие варваров — выращивание для пропитания неизвестных нам растений. Охрана невелика, Чтецов Душ нет, магов — до смешного мало. Предлагаю вашей более слабой тысяче ударить в этом направлении. Легкая победа позволит воинам почувствовать себя более уверенно в последующих боях. — Эльтир украдкой наблюдал за изменением выражения лица тысячника Дома Белой Скалы и наслаждался произведенным эффектом. — Моя же тысяча скорым маршем обойдет город с юга и попытается закрепиться… Договорить ему не дали. — Вы считаете, что мои воины трусы?! — буквально зашипел слай. — Это оскорбление! Извинитесь немедленно, иначе я вызову вас на поединок! — Подтверждая намерение, Иэлин наполовину вытянул из ножен ритуальный кинжал. — Что вы! — Эльтир сделал успокаивающий жест рукой. Пока идет все так, как он и рассчитывал. Даже если поединка не избежать, он сможет достаточно быстро разобраться с выскочкой. Дуэли в садах при дворе — это одно, но реальный боевой опыт в пограничье — совсем другое. Бывший сотник был уверен в собственной победе. — Никто не сомневается в отваге воинов вашего Дома. Но, думаю, опыта у вас недостаточно для активных действий против неизвестного и опасного противника. Последняя фраза должна окончательно добить сосланного на войну дворянина. Сейчас он или взъярится окончательно и вызовет на дуэль, или начнет доказывать смелость своих солдат. Оба варианта Эльтира устраивали. В первом случае он убьет недалекого молодого тысячника и примет командование над его солдатами, во втором — Иэлин сразу вторгнется в город варваров, где и погибнет. В этом сомневаться не стоило. В отличие от находящихся в шатре офицеров, пограничник полностью отдавал себе отчет в силе варваров и не заблуждался на сей счет. — Я смогу захватить всю южную часть жалкого городишки, а вы займитесь мелкими поселениями и подготовкой укреплений на новом месте. Это приказ! — Слай развернулся и вышел из шатра, довольный, что последнее слово осталось за ним. — Склоняю перед вами голову, — услышал Эльтир тихий голос Чтеца. — Знайте: я всецело на вашей стороне. — Я не сомневаюсь в тебе, Катрих, — кивнул бывший сотник.
Генералу было проще обустроить большое количество народа. Вэвэшники изначально заняли наиболее уцелевший район города и захватили почти все склады с продовольствием. Это позволило привлечь на свою сторону достаточное количество гражданских. Теперь они трудились под усиленной охраной на полях с северной стороны Зареченска и готовились вскоре собрать первый большой урожай. Те, кто не захотел по тем или иным причинам примыкать к ним, вынуждены были заботиться о себе сами. Кто-то занимался мародерством в развалинах, продавая хабар. Кто-то создал собственные маленькие общины и занимался выращиванием овощей (в основном жители частного сектора), некоторые откровенно разбойничали. Последние и доставили при зачистке массу хлопот. Когда отряды клана и подразделения вэвэшников начинали зачистку города с целью «оказания гуманитарной помощи жителям Зареченска и привлечения трудоспособного населения к общественной жизни» (именно так вэвэшники пропагандировали практически войсковую операцию на подконтрольной территории), немного перестарались, и теперь клан насчитывал почти четыре тысячи человек. Численность общины вэвэшников и подавно увеличилась с шести тысяч до четырнадцати. Несогласные сбежали, как ни странно, к барону, прибавив и тому головной боли. Совсем смирных оставили жить в собственных домах. Возделывают свои маленькие наделы — и фиг с ними. Сообщили только, что теперь они проживают в зонах, закрепленных за самыми сильными общинами, и оставили временно в покое.
— Что, Малыш, соскучился? — Бер похлопал довольного шантарха по шее и еле успел увернуться от шершавого языка прирученного хищника. — Я тоже тебя люблю, но не облизываю же! Веди себя как подобает взрослому самцу. Шантарх обиженно рыкнул, и Александру пришлось снова приблизиться и приласкать животное. — Скоро мы с тобой поедем на войну. Оттянемся по полной программе. Ты как, согласен? Ставший уже огромным, Малыш зафыркал, и Бер уловил его радость. Тому уже порядком надоело находиться взаперти. В последнее время Александру нечасто удавалось уделить достаточное внимание любимцу, даже кормить Малыша приходилось гноллам. А хашш особо не церемонились с ездовыми шантархами, предпочитая ласке силу. Чуть что не так, сразу применяли ментальное давление и удары легким прутом, заменяющим у аборигенов плеть, по ноздрям. — У, ты мой хороший! — Александр прижался к могучему телу животного, и его окатила ответная волна признательности. Сейчас Бер по-настоящему отдыхал душой. Он так устал за последние несколько суток, что даже выспаться нормально не выходило. В голове творилась настоящая каша… Стоило смежить веки, как в голове начинали мелькать строчки многочисленных отчетов, слышался собственный голос, повторяющий лекции по манипулированию энергией, или рык Сапрыкина на новобранцев клана. — Командир! — раздался из рации голос Коновалова. Капитан совсем недавно, не без помощи магов, оправился от тяжелого ранения и приступил к выполнению своих обязанностей. — На связи. — Тут желающие присоединиться к клану прибыли. Хотят с вами говорить. — В чем проблема-то? — устало произнес Бер. — Займитесь размещением новоприбывших. Если имеются сомнения, вызовите безопасников, пусть проверят. Не подойдут — отправьте всех в форт «Восточный»…
Когда население клана перевалило критическую отметку и людей стало столько, что крепость и лагерь, выстроенный неподалеку, уже перестали вмещать всех прибывающих, было решено начать строительство укрепленного форта в восьми километрах от города, возле разрушенного аэропорта, и переселить часть как проверенных, так и новых клановцев туда. На переселение именно к аэропорту повлияло несколько причин. Первое и, пожалуй, самое главное — оборудование и металлические корпуса поврежденных авиалайнеров. Чинить их смысла не было, да и возможностей тоже. Зато парочка раскуроченных «кукурузников» могла пригодиться. Правда, разведчики доложили, что часть навигационного оборудования снята (и кому могло понадобиться старье?) и движки демонтированы, зато сами планеры в относительном порядке. Можно попробовать в дальнейшем напрячь инженеров, чтобы они придумали, каким образом реконструировать самолеты. И сделать это нужно поскорее, пока Быстрицкий не наложил лапу на бывшее имущество авиапредприятия. Помимо желания завладеть самолетами причиной отселить часть народа за черту города явилась банальная нехватка земли для выращивания продуктов питания и расширение охотничьих угодий. Стада зубров мигрировали подальше от Зареченска и, следовательно, охотников. А такую прорву народа прокормить — нелегкое дело. Вопрос о перевалочной базе с запасами топлива поднимали уже давно. И последнее обстоятельство — воинственные хашш. Форт должен был дать клану дополнительное время на подготовку к отражению очередного вторжения дикарей. В том, что оно рано или поздно состоится, никто не сомневался. Гноллы клана это только подтверждали. Конечно, с точки зрения безопасности лучше было бы, чтобы форт основали и удерживали солдаты генерала, но тогда придется расстаться с мечтой о халявном металле и самолетах…
— Да тут такое дело, — продолжал Коновалов, — вам лучше самому прийти. Это важно. Никифорова я уже вызвал. — Так серьезно? — Да. — Иду, — коротко сказал Бер и отключился. В груди появилось тоскливое чувство чего-то неизбежного и плохого. — Не дали нам договорить, дружище. — Александр посмотрел в глаза Малыша и вышел из вольера. Сзади послышался тоскливый рык. «Возможно, вечером меня не будет. Покормите моего шантарха», — передал мысленный приказ Бер стоящему у клеток с хищниками хашш. Один из гноллов всегда находился при шантархах, больше для отпугивания любопытной ребятни. Дети пытались накормить животных почти каждый день. И вид гноллов их уже не пугал. Кинуть ездовым хищникам кусок мяса и убежать от хашш (что удавалось не каждому, кого-нибудь гнолл обязательно ловил) стало среди детей чем-то вроде состязаний. «Будет сделано, Великий». — Абориген склонил голову на людской манер, в знак уважения, и снова застыл статуей. Больше не оглядываясь, Александр направился к воротам крепости. — Что тут у тебя, Игорь? — спросил он, оглядев озадаченного капитана и обеспокоенных бойцов на стенах. — Пошли, сам увидишь. Александр последовал за капитаном и в сопровождении трех автоматчиков поднялся на помост над воротами. Поднялся и застыл. Внизу находился Пшик и лучился самодовольством, а за ним стояла толпа хашш. На первый взгляд штук триста, если считать самок с детьми. Бер невольно присвистнул. — Вот и я так же прореагировал, когда увидел. Вид имеют не угрожающий. Вроде. Да и Пшик с ними. Пришли с поднятыми руками, поэтому бойцы не стали сразу стрелять. Обалдели просто от такой картины. Теперь-то понятно, что наши гноллы их научили, но поначалу… Представь себе: идут аборигены в своей подпрыгивающей манере и руки вверх тянут, типа сдаются. — Коновалов не выдержал и хихикнул. — Что делать будем? — Сейчас решим, — ответил Александр, хотя пока не представлял, что именно. Он перегнулся через мешки с песком, служившие для защиты стрелков, и мысленно спросил: «Пшик, объясни: где ты взял столько соплеменников и зачем привел их?» «Великий говорил мне, что я — часть клана и могу основать свой собственный прайд на землях людей». «Говорил», — признал Бер. «Вот прайд. Выполни свое обещание, и каждый мой хашш будет служить тебе так же верно, как я». — Пшик опустился на колени и локти, приняв позу покорности, остальные гноллы последовали примеру. В голове словно отовсюду послышались далекие голоса, сливаясь в какофонию еле различимых слов: «Великий, Великий… Наказующий… Прими, прими… Будем, будем… Служить…» Александру пришлось поставить мысленную защиту от множественного шума в голове. — М-да, — вслух произнес глава клана и почесал затылок.
Гноллов временно поселили в уцелевшей кирпичной «хрущевке» примерно в километре от крепости. Пришлось срочно перебрасывать часть людей на благоустройство нового жилища для хашш. Дело муторное, но необходимое. Нужно было показать аборигенам, что клан заботится обо всех своих членах, невзирая на расу. Тем более в преддверии войны с ишхидами лишние воины не помешают. Естественно, гноллов тоже припахали, однако здесь возникли проблемы с взаимопониманием, поэтому пришлось привлечь нескольких магов, способных четко воспринимать мысленную речь хашш. И самому Беру довелось побегать, вдалбливая аборигенам «некоторые особенности» общежития с людьми. Например, что не каждый человек друг или враг, не на всех собак можно охотиться, не всегда можно брать то, что тебе не принадлежит, и самое главное — туалет на улице. Конечно, Пшик и первые поселившиеся в крепости гноллы помогали как могли. Однако на деле постоянно приходилось поддерживать авторитет Пшика. Он был великолепным воином и следопытом, но руководителем оказался никаким. Пшик стал главой прайда исключительно волей случая. Отправился с двумя сородичами на охоту и напоролся на остатки разгромленного племени своей расы. Насколько Александр понял, среди хашш произошел кровопролитный междусобойчик, и проигравшие разбрелись по степи, скрываясь от воинов победившей стороны. Вот на такую группу «свои» гноллы и наткнулись. Пшик сообразил, хитрец, какая удача ему выпала, и расписал в ярких красках, как хорошо будет житься хашш среди людей под его чутким руководством да под сенью Великого. Аборигены так устали бегать, что прониклись вдохновенной речью, обещающей халяву, тем более снаряжение, сытые морды и невиданное в степи оружие (гноллам, после непродолжительных споров, разрешили пользоваться арбалетами) произвели должное впечатление. И они поперлись за новым вожаком в лучшую жизнь с непосредственностью, какая может быть лишь у детей и существ, не избалованных цивилизацией. Судя по улавливаемым редким эмоциональным всплескам, город, новое жилище, разнообразное после долгих голодных дней питание и сами люди вогнали прибывших аборигенов в подобие прострации. Они бродили по окрестностям, удивленно рассматривая окружающее, многие тащили в новый дом всякий хлам, который, на их взгляд, представлял самое настоящее богатство — арматуру, осколки стекла, элементы разбитой мебели и различные ржавые детали. Пришлось потратить пару дней, чтобы прекратить это, иначе хрущевка грозила превратиться в свалку. Бер, Пшик, Шишан, Сергей Махно и несколько магов стояли и смотрели на корявый строй из девяноста восьми самцов хашш и ждали, когда прекратится шевеление. Но те и не собирались успокаиваться. Утром гноллам выдали жилеты, пояса, ножи и копья с длинными стальными лезвиями, и теперь они никак не могли угомониться, пребывая на вершине блаженства, неверяще трогая амуницию, свою и соседа. Александр стоял и размышлял над превратностями судьбы. Сказали бы ему раньше, что придется стать фактическим вожаком небольшого племени местных дикарей, рассмеялся бы в лицо предположившему такое. Плохо только, что среди пришедших не оказалось ни одного наездника с шантархом, и полноценный колдун-шхас тоже отсутствовал. Жаль. А как было бы хорошо заиметь хотя бы одного сведущего в магии аборигена! Наконец Беру надоело ждать, и он рявкнул во всю мощь легких, подтверждая слова ментальным давлением: — Всем стоять смирно! Результат превзошел ожидание. Хашш на мгновение застыли, упершись взглядами в Александра, и одновременно рухнули вниз, приняв позу покорности. Единственные, кто остался на ногах, были Пшик и Шишан, и то в коленках подогнулись. Присутствующие Махно и маги тоже не избежали давления. Отшатнулись на несколько шагов и ошарашенно закрутили головами. О последствиях своего «окрика» Бер узнал чуть позже, а сейчас с недоумением смотрел на реакцию окружающих и чувствовал, что переборщил. Сам от себя не ожидал такого выплеска Силы. К горлу подкатил неприятный комок, заставивший задуматься об усилении контроля. Но это потом, пока же нужно поставить хашш задачу. Не зря же приютили и столько времени убили на благоустройство здания для них. Вставили недостающие стекла, заново перекрыли крышу. И все это — в рекордные сроки. Любой земной ЖЭК позавидует. А то, что напугал, так это даже лучше. Уважение, подкрепленное страхом, есть наилучший способ держать в узде аборигенов. Триста двадцать гноллов — не два десятка. За таким количеством требуется постоянно присматривать. Для этой цели к ним были приставлены четверо магов и десяток бойцов, расквартированных в доме неподалеку. «Встаньте, воины!» — начал Бер. Гноллы послушно поднялись и теперь стояли смирно, редкое шевеление все же происходило, но это было в порядке вещей. Хашш такие существа, которые попросту не могут длительное время находиться без движения. Они даже на охоте редко устраивают засады, предпочитая активную манеру добывания пищи, загоняют выбранную добычу в заранее приготовленные ловушки или, настигая, убивают примитивными дротиками и камнями. «Вы всем довольны? Сыты ли ваши самки и дети?» «Всем довольны. Еды много», — единственные фразы, которые Александр смог вычленить из многоголосого шума, раздавшегося в голове. «Близится война с ненавистными ишхидами. Враг готовится напасть на наш общий дом и уничтожить людей и хашш. Вы готовы убить ради прайда и защитить степь? Нашу общую степь!» «Да! Да! Готовы!» — Гноллы заволновались, пришли в движение, высоко поднимая и опуская новенькие копья. Челюсти раскрывались на четыре зубастые части, воздух наполнился громкими шипящими и щелкающими звуками. Бер непроизвольно поежился. От жутковатого зрелища мурашки сами побежали по спине. Все-таки гноллы опасные существа и пока еще непредсказуемые. Однако не использовать их знания, силу и ловкость для выживания человечества было бы большой глупостью. «Сегодня вы отправитесь в дальний поход к лесу. Вас разделят на пять отрядов. Ваша цель — внимательно следить за врагом и успеть сообщить, когда армия ишхидов выступит. В бой без необходимости не вступать! Вы поняли?» Дождавшись утвердительного шипения в ответ, Александр решил закруглиться. Необходимое дополнительное внушение он сделал, теперь дело за непосредственными командирами, выбранными из «старых» гноллов и наиболее уважаемых среди пополнения. Общее руководство передали Сергею. Махно с десятком самых опытных бойцов и магов засядут в обнаруженных прошлым летом экспедицией барона развалинах древнего поселения и будут собирать поступающие сведения от гноллов. Заодно и опишут, что собой представляют сами руины. В свое время копии отчетов об экспедиции не дали четкого представления о них, а любопытство к ним у Бера имелось. Он бы и сам с удовольствием поехал, несмотря на опасность, только кто его отпустит? От развалин до джунглей порядка двухсот километров, так что люди будут там в относительной безопасности, а автомобили позволят быстренько смыться в случае угрозы. Так думали Александр и Никифоров, когда обсуждали планы на будущее и согласовывали их с офицерами разведки Быстрицкого. Но никто не догадывался, что события изменятся и война постучится в двери раньше, чем ее ожидали.
Глава 12
Эльтир, пряча кривую усмешку, смотрел, как к нему приближаются крытые носилки с искусно вырезанными по дереву цветочными узорами. «Слай Иэлин пожаловал собственной персоной. Сейчас приказы раздавать будет», — недовольно подумал тысячник. После споров за верховенство Эльтир, как бы нехотя, уступил и теперь был очень этому рад. Иэлин оказался не только высокомерным придурком, но и весьма злопамятным. Придирался ко всяким мелочам. Страшно представить, что бы было, если бы воинов двух Домов возглавил не слай, а Эльтир. Скорее всего, Иэлин всячески мешал бы бывшему сотнику пограничной стражи выполнять обязанности, и чем бы это закончилось, лишь богиня Фэйлиа[195] знает. Ничем хорошим точно. Достаточно того, что новоиспеченный «командующий» ни разу не удосужился поинтересоваться у разведчиков тем, что ждет войско впереди. Зато не упускал случая показать свою значимость и блеснуть перед всеми статусом и родословной. И не забывал регулярно устраивать совершенно ненужные в походе проверки внешнего вида воинов, вызывая всеобщее недовольство. Одно дело почистить от пыли доспехи на ночной стоянке, и совсем иное — на каждом привале. Требовал, чтобы колонна двигалась ровными рядами, словно солдаты передвигаются не по территории хашш, а идут парадным маршем по площади Семи Цветов.[196] Естественно, о необходимости боевого охранения колонны Иэлин даже не знал. А когда тысячник Эльтир заикнулся о выделении отрядов Дома Белой Скалы на смену воинам его собственного Дома, то наткнулся на волну презрения и непонимания. «Неужели воины Дома Железного Дерева настолько трусливы, что им требуются няньки, оберегающие покой?» — вспомнил слова слая Эльтир и едва удержался, чтобы не заскрежетать зубами. А он еще, дурак, пытался тогда настоять на своем, вызвав хохот Иэлина и его лизоблюдов. Именно после этого оскорбления бывший пограничник решил: если случится чудо и слай на войне не погибнет, он обязательно найдет способ поквитаться с ним. Но не сейчас, не сейчас! В лагере еще имелся шанс вызвать выскочку на поединок и убить без последствий. Прикончить же номинального командира во время похода смерти подобно. Закон на этот счет строг. Дуэль на войне карается смертью обоих участников конфликта. Тем более не зря недалекого дворянина сослали сюда. Может, за ним присматривают и ждут удобного случая прирезать неугодного, а он, поспешив, лишь подставит себя необдуманными действиями. «Надо немного подождать и постараться выжить, — думал Эльтир. — Что же этой отрыжке склизеля[197] понадобилось?..» Солдаты опустили носилки на землю, сопровождающий офицер подскочил к ним и сдвинул в сторону дверцу, услужливо помогая тысячнику выбраться наружу. Блестящий в лучах полуденного солнца пластинчатый доспех новоиспеченного командующего резко контрастировал с кожаной, закрывающей почти все части тела защитой Эльтира. Бывший пограничник, привыкший передвигаться по густому подлеску, предпочитал легкость в движениях. Он больше полагался на скрытность и скорость в бою, а также проверенных солдат, чем на глухую броню из напяленной на себя стали и магических амулетов, заряд которых имеет свойство заканчиваться в самый неподходящий момент. Он, конечно, не пренебрегал изделиями магов совсем, но не жаловал. Единственные, кого считал бесспорно полезными — это Чтецы Душ. Они могли вывернуть наизнанку мозг врага, изрядно сокращая время добычи нужной информации. За это умение им прощалось многое. В том числе и высокомерие по отношению к себе. Возвышенный главой своего Дома тысячник вернулся в реальность, загнав посторонние размышления поглубже, и сосредоточился на происходящем. Стоящий рядом сотник Кайлинир отдал честь, хлопнув правой ладонью по левому плечу. Эльтир же продолжал стоять в расслабленной позе. Ждал, что будет дальше. — И где враги? — последовал неожиданный вопрос Иэлина. — Эта жара меня скоро убьет! Уже два дня идем, глотая пыль, а никого нет. Приказываю вам отправить разведчиков вперед и найти противника поскорее. Я устал, и мне скучно. Вы поняли? — Конечно, слай. Будет исполнено. — Тысячник коротко поклонился. Иэлин, больше ни слова не сказав, снова забрался внутрь носилок, и его понесли дальше. — Зачем вы позволяете с собой так разговаривать? — не сдержался Кайлинир. — Так надо! — резко ответил Эльтир. И продолжил, немного смягчив тон: — Сотня Эрлея уже должна добраться до развалин Такры и начать осмотр местности. Доклад от него поступил? — Да, господин. Наши маги сказали, что разведчики на подходе к намеченной цели. И просили передать, что если сеансы связи будут происходить с той же частотой, то энергии в переговорном амулете Эрлея хватит только на сутки. — Жаль, — искренне произнес тысячник и посмотрел на шагающих мимо солдат своего Дома. Подтянутые, хорошо вооруженные и экипированные. Такие же, как у командира, доспехи, длинные копья, к походному мешку с запасами продовольствия и необходимыми вещами приторочен двуручный меч. У каждого имеется дальнобойный лук и тройной запас стрел. Глава Дома не поскупился и обеспечил каждого солдата полным комплектом амулетов. Не элита, но опытные воины. Уж куда лучше того сброда, который привел с собой этот недоумок! — Я не дам погубить воинов Дома за просто так. Никому! — прошептал Эльтир и пошел вперед. Сотник Кайлинир последовал за ним, немного отстав, чтобы не отвлекать командира от размышлений.— Серега, ты, главное, будь осторожен. Если что, приказывай гноллам раствориться в степи. Они существа живучие, в отличие от нас, к местным условиям приспособленные. Доберутся обратно самостоятельно. Сами прыгайте на колеса и домой шуруйте, — наставлял Бер. Махно кивал головой. Все уже обговорено по многу раз, но он понимал беспокойство командиров и товарищей, поэтому молчал. — Давлетшина предсказывает неприятности, но какие именно, увидеть не может. Поэтому обдумывайте каждый шаг, — влез Никифоров. — Мы бы вас не послали, но и сидеть без оперативных сведений не можем. Не забывай, что кроме вас на этом направлении работают разведчики Быстрицкого. Не подстрелите союзников, а то виру забодаемся выплачивать. — Вячеслав негромко хохотнул. — Все будет путем, отцы-командиры, — весело произнес Махно. — Ни пуха, — пожелал Александр и пожал протянутую руку. — К черту! — Махно перекинул в другую руку автомат и гаркнул: — По машинам! Девять бойцов, включая двух магов, погрузились в три уазика. Еще двое залезли в кабины ПАЗов. Экипировали группу по полной программе. Помимо стандартных бронежилетов отдали трофейные амулеты, также снабдили всех баллистическими щитами со встроенной силовой защитой, разработанной в клане, и вручили шесть готовых и проверенных многозарядных арбалетов. Дальность у них была не очень высокой, но усилия с лихвой хватало, чтобы пробить с двадцати пяти метров бронежилет третьего класса. Четыре прибора ночного видения и одна из двух полевых радиостанций для связи завершали перечень дефицитного оборудования. Остальное все как обычно — патроны, гранаты, автоматы, пара пулеметов Калашникова и столько же СВД. Бер перевел взгляд на два отремонтированных ПАЗа. С гомоном и шипением, толкая друг друга, в автобусы лезли гноллы. Вот кто чувствовал себя по-настоящему счастливыми существами. Еще бы! Кататься они полюбили, а поначалу шарахались от любого автомобиля. Александру сквозь стекло улыбнулся Георгий — самый молодой разведчик. Бер помахал в ответ, подбадривая паренька. Среди магов клана за места в разведотряде боролись самые сильные. Однако Бер закончил спор, лично выбрав из кандидатов двух одаренных: Михаила Карпова — самого сведущего после него в медицине. Именно Карпов поставил на ноги Коновалова, и следов не осталось от ранений. И Гошу — паренек еще молодой для такого серьезного дела, но его потенциал как боевого мага настолько велик, что, будь у него опыта чуть побольше, любого в бараний рог скрутит. Бер с удовольствием послал бы Бориса, он постарше и опытней, к тому же помогал в разработке амулетов и, случись чего, сможет даже создать новый при наличии материалов. Но парень к военной службе относится прохладно. Склад ума у него не тот. Больше любил в амулетах ковыряться, чем, собственно, и занимается. И довольно успешно. Что касается других магов, то Георгию они не конкуренты. Никто из желающих отправиться не сумел запитать несколько защитных амулетов одновременно свободно, а главное, быстро манипулировать энергией в движении. А это о многом говорит. Значит, в случае столкновения с силами противника парень окажет существенную поддержку обычным бойцам. Помимо этого его способность создавать несколько плазменных шаров одновременно впечатляла. Александр так не мог. Чувствовал, что есть куда расти, однако времени на постоянные тренировки, в отличие от учеников, не оставалось. Если так будет продолжаться и далее, то вскоре Бер существенно отстанет. «М-да. Вот хохма. Учитель скоро будет знать и уметь меньше, чем ученики. Надо выцарапать время на самосовершенствование», — решил Бер, провожая взглядом удаляющиеся машины. Когда последний уазик скрылся за поворотом, Александр развернулся к Никифорову: — Пошли на полигон. Хочу глянуть на новую тактику ведения боя. — Он посмотрел на часы. — Интересно, что там Сапрыкин напридумывал. Как раз через полчаса начнутся учения третьей роты из последнего призыва. — Времени еще полно. Зайдем в столовую. Хотя бы парой бутербродов затаримся. Я сегодня даже не завтракал, а теперь из-за тебя еще и обед пропущу. — Никифоров с тоской посмотрел на солнце, всем видом показывая: «Вот смотри, скоро солнце начнет клониться к земле, а я не жравши». — Сразу, как встал, побежал готовить людей и хашш к рейду. Есть хочу! — Хорошо. Зайдем, перекусим. Сам еще не ел, — согласился с товарищем Бер. При упоминании о еде в желудке еле слышно заурчал невидимый, но очень голодный зверь.
Глава клана еще не видел, как тренируются рекруты по новой программе. Из-за нехватки автоматов и дефицита боеприпасов приняли решение о создании подразделений со смешанным типом вооружения. При взгляде на ровную шеренгу мужчин сразу чувствовалась рука «страшного и ужасного» Сапрыкина. Бера не покидало ощущение нереальности происходящего. Каждый боец одет в камуфляж, запакован в бронежилет и каску СШ-40, созданные еще в сороковые годы XX века и до сих пор используемые в российской армии. Жаль, что современной улучшенной защиты для головы нет, но и так сойдет. Новое обмундирование выделили расщедрившиеся вэвэшники. Однако на войне одежда имеет свойство быстро приходить в негодность, и скоро надо будет придумать, из чего шить в будущем замену. А это — лишняя головная боль. В качестве дополнительной защиты на руках и ногах — сделанные в мастерских клана налокотники, наколенники, а некоторым бойцам выдали наручи и поножи. Это не считая щитов со встроенными амулетами силового поля. «Рыцари двадцать первого века, блин!» — подумал Бер, разглядывая бойцов. Оружие просто пестрило разнообразием. Теперь стандартное вооружение взвода составляли четыре — шесть АК-74, СВД или автомат с оптикой, иногда пулемет. Оставшихся без огнестрельного оружия снабдили многозарядными арбалетами. Еще выдали всем одноручные обоюдоострые мечи, которые могут оказаться далеко не лишними в боях с ишхидами. Пользоваться холодным оружием никто толком не умел, но лучше с ним, чем без него, если вдруг дойдет до рукопашной. После тщательного рассмотрения и споров остановились на роте численностью в семьдесят пять — восемьдесят пять человек. В обновленную структуру роты входило пять взводов по четырнадцать-пятнадцать человек. Такая цифра обуславливалась исключительно количеством готовых (относительно) и потенциальных магов — на каждый взвод по одному. Проблема состояла в том, что среди новых одаренных членов клана подавляющее большинство не обучены. Более того, некоторые до проверки и не подозревали о своих способностях. Подтягиванием до приемлемого уровня таких людей и занялись подготовленные маги — благо теперь было на кого скинуть часть работы. Только этого недостаточно. Александр чувствовал, что никто из новичков, приписанных к подразделениям, не успеет подготовиться до начала войны — слишком мало времени. — Первый и второй взвод — на позиции! Третьему и четвертому приготовиться! Пятый… Рядовой Пострелов, отставить разговорчики! После учений пятый взвод в полном составе отправляется на полосу препятствий, — разорялся Егор в своей манере, наказывая за любую провинность. Из воспоминаний Шишана о битве с ишхидами Бер знал, что лесные аборигены сражались так же, как и земные армии в Средние века — стенка на стенку. Только с поправкой на силовые щиты и возможности магов, более сведущих, чем владеющие Даром люди. Также не стоило забывать, что ишхиды, учитывая местность проживания, скорее всего, мастера партизанской войны и скрытного проникновения в тыл и превосходят людей в физической силе и ловкости. Поэтому основной упор сделали на действия в степи при отсутствии возможности закрепиться и недопущении прямого столкновения. Подразделения должны уметь работать по принципу «ударил — отступил», перегруппировался и ударил еще больнее, используя технологическое преимущество. Бойцы клана, прошедшие «огонь и воду», и солдаты вэвэшников, имеющие боевой опыт, по разработанному плану обязаны встретить врага за пределами города. Мобильные отряды на машинах и бронетранспортерах могут изрядно потрепать и даже приостановить наступление. Беспокоили только маги ишхидов. Александр прекрасно помнил, как один из них опрокинул многотонный БТР на людей, и уже отдал приказ командирам проинструктировать бойцов, чтобы в первую очередь старались обнаружить вражеских магов и работали по ишхидам с расстояния. Вряд ли аборигены идут с постоянно включенным силовым полем, кого-нибудь да зацепят. Каждая потеря среди аборигенов — лишний шанс на выживание всех зареченцев. Вторая задача, не менее важная, — предотвращение проникновения вражеских групп в город. Пожалуй, это самое сложное. Здесь и понадобятся, в качестве поддержки более опытным товарищам, новобранцы. Каждая рота должна засесть в укрепленном здании или нескольких, служащих базой снабжения и отдыха бойцам из мобильных групп. Роты должны обеспечить прикрытие на случай отступления и стать щитом при прорыве в своей зоне ответственности. Таких импровизированных фортов клановцы в настоящий момент оборудовали десять штук, не считая имеющейся крепости и строящегося форта «Восточный». Почти все свободное от воинской повинности население ударными темпами заделывало окна первых и вторых этажей в выбранных для этой цели зданиях. Проламывали стены для удобства перемещения бойцов внутри, ставили тяжелые металлические двери, насыпали землю в мешки, вкапывали колья и заточенную арматуру на подходах к укреплениям. Особо опасные направления минировались (мины — еще один подарок от Быстрицкого). На то, что удастся остановить ишхидов в поле, Александр особо не надеялся. Потрепать бы с минимальными потерями — и то хлеб. Плохо, что Дробыш отказался сотрудничать и выделить боевиков для совместных действий. Решил отбиться собственными силами, засев в укрепленных селах. Получится ли у него? Это вызывало сомнение и тревогу за простых людей, проживающих на территории, контролируемой «бароном». Ну да Бог ему судья. Сейчас ничего поделать с этим нельзя. Пару часов Бер с Никифоровым наблюдали за маневрами на полигоне. Рота отрабатывала в очередной раз захват здания, после чего бойцы должны пойти на стрельбище. Было интересно посмотреть, как они освоили арбалеты, но тут подбежал ученик Александра двенадцатилетний Стас. — Ты что здесь делаешь? — нахмурился Бер. — Как ты вообще на полигон проник? Тут опасно. — Александр Сергеич, — затараторил Стас, — Настька пропала. Пушок убежал, а она пошла его искать, и нету до сих пор. — Как это пропала? Когда пропала? — опешил в первую секунду Бер. — Утром еще, — выдохнул мальчишка. — Почему сразу не сказал?! — Так это… Вы же знаете, какая она… Заложишь ее, можно потом и по шее огрести. Что правда, то правда. Не девчонка, а пацан в юбке. Такая не каждому взрослому по зубам, про детей и говорить нечего. Тем более имея силовую поддержку в виде Пушка, проказничает напропалую. Слушалась она всего нескольких человек — Бера с Никифоровым и повариху ЗоюМихайловну. Женщина, можно сказать, удочерила Настю, пыталась заменить утерянных родителей. Только не всегда у нее получалось держать в узде десятилетнюю проказницу, а остальным просто некогда было ею заниматься. Александр видел Настю лишь на уроках, да и то в последнее время его заменял кто-либо из взрослых учеников. — Знаю. — Бер тяжело вздохнул. «Не было печали, да вот она. Почему сейчас? Дел по горло, а тут это… Найду, накажу так, чтобы никому больше неповадно было!» — мысленно сокрушался Александр. — Пойдем. По дороге расскажешь подробности, — потребовал Вячеслав. Пока шли к крепости, выяснили следующее. Пушок с раннего утра начал проявлять беспокойство и вести себя немного агрессивно. А примерно часов в семь рванул через стену и скрылся в неизвестном направлении. Настя собрала друзей и спросила, кто пойдет с ней искать Пушка? Но когда никто не согласился без разрешения покидать крепость, обиделась и собралась на поиски одна, напоследок обозвав всех трусами и пообещав, что если кто проболтается об ее отлучке, то сильно пожалеет. Когда девочка не вернулась к обеду, ребята забеспокоились, посовещались и послали гонца доложить о происшествии. — Вот и все. Больше я ничего не знаю, — закончил рассказ мальчишка. В этот момент они как раз подходили к открытым воротам крепости. — Понятно. А как ты прошел часовых? Мальчик смутился. — Глаза отвел, — признался он. — Как это?! — Бер даже остановился от удивления. Стас еще больше смутился и произнес: — Это баба Катя нас научила. Говоришь: «Через порог переступаю, гадюкою выползаю, всем врагам глаза закрываю. Я не иду, а еду черной тенью, чтобы у всех моих врагов язык стал колом да думы пеленой накрыло. Аминь». Надо сплюнуть три раза через левое плечо, потом очистить разум, как вы нас учили, и идти, ни о чем не думая. Если все сделал правильно, то никто тебя не заметит. — И что, тебя правда не увидели? — не удержался от вопроса Никифоров. — Ага! — Стас с детской непосредственностью часто закивал головой. — Обалдеть!.. — Ладно. С этой бабой Катей потом разберемся. Пока займемся беглянкой. — Александр сделал шаг в сторону ворот. Никифоров, захватив с собой паренька, побежал опрашивать детвору, в надежде узнать что-нибудь новое. А Бер отправился собирать поисковую команду, по ходу решая, кого же взять с собой? Услышав радостный рев Малыша, передумал идти за бойцами, сменил направление и двинулся в сторону загона с шантархами. «Все ли в порядке, охотник?» — послал мысленный вопрос Александр гноллу, дежурившему возле клеток с хищниками. В крепости по-прежнему проживали несколько семей хашш из первых присоединившихся. Только Пшик и Шишан переехали к соплеменникам, так сказать, руководить и приглядывать. Остальных глава клана не отпустил и в разведывательный рейд уходить не позволил — предпочел, чтобы единственная «конница» клана оставалась под рукой. «Тебе, Великий, много сил желаю», — прощелкал-прошипел хашш. «Собирай охотников, пусть готовят шантархов». «Враги?» «Пока нет. Пушок сбежал, но главное не это. Детеныш, по имени Настя, пошла его искать и, боюсь, может попасть в беду. Мы сильны тем, что никого и никогда не бросаем в беде. Ни людей, ни хашш», — пояснил Александр, попутно проведя «политагитацию». «Я понял. Всех охотников звать?» «Зови всех, — немного подумав, согласился Александр. — Иди». Гнолл сорвался с места. «Ушура скарх[198] никуда не денется. Вернется. Они преданы до конца жизни», — послышался в голове голос удаляющегося хашш так ясно, будто он по-прежнему стоял рядом. Гноллы собрались буквально через пару минут. Что детям природы нужно? Схватили оружие — и все, готовы к труду и обороне. «Пришли, как ты велел, Великий Шхас», — доложил гнолл, вместо Пшика назначенный за старшего в маленькой общине аборигенов крепости. Александр попытался вспомнить его имя и не смог. Внешне научился различать «своих» гноллов, но по именам забывал. Слишком много шипящих и гласных, даже сокращения не помогали. Хашш каким-то неведомым чувством понял затруднение главы клана и напомнил: «Великий дал мне имя Шарши». Бер впервые пожалел, что просто сокращает труднопроизносимые имена аборигенов, вместо того, чтобы дать им обычные — земные. Он окинул взглядом шестерых хашш и скомандовал: «Один останется присматривать за животными, остальные готовьте своих шантархов. О провианте я позабочусь. Нужно найти Настю и Пушка сегодня. Девочка — шхас и очень нужна клану». «Сделаем. Не волнуйся, Великий». Гноллы одновременно поклонились и подняли хвостами небольшое облако пыли — жест решительности намерений. Александр отправился на продуктовый склад. Нужно отдать распоряжение о выделении суточного пайка для себя и пятерых охотников. Александр решил больше ничего и никого не брать. Правда, Никифоров может воспротивиться. «А вот и он, легок на помине». — Что говорят дети? — спросил Бер, как только начальник СБ подошел достаточно близко. — Ничего конкретного. Повторяют на разный лад то же самое, что уже известно от Стаса. Единственное дополнение: оказывается, Настя частенько с любимцем своим сбегает в город. Надеется найти родителей. Но, полагаю, это не наш случай. — Вот как? Не знал. Когда найдем ее, поговорю насчет этих поисков. — Лучше не ты. Кому-нибудь из женщин поручи. Хотя бы сестре своей, — посоветовал Никифоров. — А с часовыми я по-своему разберусь. Как это так — прозевать самовольные отлучки десятилетней девочки и здоровенную четырехглазую тушу Пушка? — Баба Катя, — пробормотал Бер, намекая на ту, кто мог научить проходить сквозь посты. — Вот-вот. Что еще за доморощенная колдунья? Учит непонятно чему детвору, а мы расхлебывай теперь! — выразил недовольство Никифоров. — Из новеньких она. Пока меня не будет, найди бабулю и отдай магам на проверку. Пусть выяснят ее потенциал и выспросят, что знает и насколько ее знания нам полезны, — попросил Александр. — Вернусь, присоединюсь. Мне тоже любопытна эта ведунья, или кто она там? — Подожди. Что значит «пока меня не будет»? Только не говори, что ты один собрался. — Почему один? — Александр повернул голову в сторону загона, где суетились гноллы и раздавался довольный рев шантархов, уставших от долгого нахождения взаперти. — Так дело не пойдет, — не согласился Вячеслав. — Без поддержки бойцов не пущу. — Перестань. Не воевать же еду, — усмехнулся Бер. — Хашш вполне хватит. Чем тебе не воины? Справятся практически с любым противником, да и я давно не салага. Тем более нужно просто найти Настену, а не стрелять направо и налево. — И, не дав Вячеславу вставить слово, продолжил: — Ты лучше сделай, что я прошу, и жди вестей от разведчиков. Так будет лучше всего. — Ну хорошо, — сдался Никифоров. — Иди, собирайся в дорогу. — Этим и намеревался заняться, но ты меня только задерживаешь. — Я?! Не дожидаясь очередной эскапады товарища, довольный Александр трусцой побежал дальше. В этот раз последнее слово осталось за ним.
Глава 13
Водитель удивленно присвистнул, когда внедорожник остановился в двухстах метрах от стены небольшого городка. Махно кивком выразил солидарность с ним. Опоясывающая древнее поселение стена впечатляла. Особенно огромные проломы в ней и даже видимые отсюда оплавленные каменные участки. Этих подробностей в отчете экспедиции дробышевцев не было отмечено. Точно. Сергей, готовясь к рейду, прочел бумаги несколько раз. — Ну, барон… — Он покрутил головой. — У меня в лексиконе нет столько неприличных слов, чтобы выразить отношение к разнице между описанным и тем, что я вижу! В некоторых местах стена достигала не менее пятнадцати метров высоты и, судя по неровному краю, можно предположить, была когда-то еще выше, чем сейчас. Большинство башен разрушены практически до основания, но парочка по какому-то недоразумению все еще возвышалась над степью. Махно вылез из уазика и вытащил из чехла бинокль, желая получше рассмотреть древнее поселение. — Гоша! Сбегай, позови сюда Пшика, — попросил Сергей. — Слушаюсь! — Паренек отдал честь и поспешил к автобусам. Послышались хлопки дверей УАЗов. — Я разве разрешил кому-то вылезать? — не отнимая окуляров от глаз, крикнул Махно. Клановцы полезли обратно в машины. Сергей почувствовал, что рядом кто-то стоит, и опустил бинокль. Пшик, а это был он, что-то коротко щелкнул-свистнул. — Спрашивает: зачем старший надзирающий звал? — перевел мыслеречь гнолла подоспевший Гоша. — Скажи, Пшик. Хашш знают об этом старом городе? — Давно. Пшик говорит, что сам здесь никогда не бывал. Говорит — гиблое место. Это старое поселение ишхидов, и тени убитых врагов до сих пор бродят внутри. — Ну, с тенями мы разберемся. Главное, чтоб враги во плоти не наведались, — сказал Махно. — Поинтересуйся, кто разрушил поселение? — продолжил он. Пшик несколько раз резко рубанул по воздуху свободной рукой, а Георгий перевел. — Великие шхасы и воины прайдов собрались вместе, сожгли город и убили каждого врага. С тех пор ишхиды не смеют строить свои дома на землях хашш. — М-да. Даже боюсь представить, что здесь творилось, — прокомментировал Махно. — Ладно, все это дела давно минувших дней. Сергей задумался о дальнейших действиях своего отряда, затем встрепенулся и начал отдавать распоряжения. Первым делом приказал гноллам выгружаться. Хашш, надо отдать им должное, покинули автобусы без шума и ожидаемой суеты и сгрудились возле пазиков двумя нестройными толпами в ожидании дальнейших команд. Махно объяснил Пшику через Георгия, что нужно делать, и спустя пять минут две группы по десять гноллов в каждой вприпрыжку понеслись по желто-зеленой высокой траве на разведку, огибая остатки поселения с двух сторон. Третий отряд из двадцати хашш, немного выждав, отправился непосредственно в развалины. Если внутри или около стен находятся чужие или следы, то опытные, по сравнению с людьми, следопыты аборигенов отыщут их. Пока гноллы обследовали округу, Сергей связался с базой и доложил о прибытии на место. Прошли долгие, томительные полчаса, прежде чем на стене появился силуэт хашш, истово размахивающего руками. — Блин, не пойму… Можно колонне въезжать внутрь или нет? — громко поинтересовался водитель первого уазика. Махно, испытывая ту же проблему в понимании жестов дикарей, подумал, что неплохо было бы обучить туземцев человеческим жестам в обязательном порядке. Не все маги обладают даром воспринимать мыслеречь, о простых людях и говорить нечего, а так хоть можно будет общаться, используя минимум знаков. Отметив в уме — не забыть в отчете указать на проблему, — Сергей повернулся к стоящему рядом Пшику. — В развалинах никого нет, — сказал Гоша, опережая вопрос командира. — Уверен? — Пшик говорит, что мест, где может спрятаться враг, мало, — пояснил паренек. — Хорошо, коли так, — кивнул Махно. — Подождем доклада от остальных групп и, если все нормально, заселяемся. Вскоре появились гноллы, отправленные на обследование местности вокруг развалин. Старшие десятков доложили, что следов пребывания ишхидов не обнаружили, и у Сергея сразу стало легче на душе. По крайней мере, сегодня не придется дергаться по поводу присутствия вероятного противника и можно спокойно обустроить временный лагерь, откуда планировалось отправлять разведчиков на поиски отрядов ишхидов. Автомобили медленно тронулись и, шурша шинами, двинулись к пролому в стене. Наверняка раньше здесь были мощные ворота, разбитые шхасами хашш. Теперь даже трухи от них не осталось.Часовые у ворот поспешили отойти подальше от шестерки шантархов. Несмотря на то что каждый хищник находился под жестким контролем всадника, подспудный страх перед грозными, напоминающими внешним видом динозавров животными у подавляющего большинства людей присутствовал. Пройдет еще немало времени, прежде чем зареченцы свыкнутся с мыслью, что на этих страшилищах можно ездить верхом. Работавшие на расчистке территории вокруг крепости с целью расширения зоны отчуждения, люди из новеньких провожали небольшую кавалькаду удивленными взглядами. Многие еще не видели верховых аборигенов на службе клана и не знали, что некоторые клановцы тоже могут перемещаться на шантархах. Тем более что снаряжение сопровождавших главу клана гноллов значительно отличалось от экипировки остальных хашш. По настоянию Вячеслава проверенных аборигенов, которых привел в свое время Пшик, помимо выданных ранее жилетов, копий и ножей снабдили кожаными доспехами, подогнав их по фигуре, и теперь хашш выглядели если не цивилизованно, то внушительнее точно. Дополнительно их вооружили, в отличие от других соплеменников, многозарядными арбалетами и несколькими отлично сбалансированными короткими дротиками из металла. Колчаны с дротиками и арбалетными болтами крепились к седлу позади всадника. Наличие продвинутого оружия автоматически поднимало статус наездников по отношению к остальным туземцам. Охотники понимали это и старались не опозориться перед новыми союзниками и владыками. Александр не противился инициативе Никифорова. Если Вячеслав, выдвигая идею довооружить всадников, преследовал цель обеспечить безопасность Бера, который иногда покидал крепость в сопровождении гноллов, то ему пришла в голову иная мысль. Создать некую привилегированную касту среди аборигенов, чтобы показать гноллам, что каждый, кто будет служить верно, получит от людей многое, и это «многое» — больше, чем имеют вожди прайдов. И вот шестерка верховых помчалась по дороге, оставив позади десятки любопытных взглядов. Через некоторое время Шарши приказал подчиненным, а Бера попросил притормозить шантархов около развилки. Малыш моментально послушался хозяина и пошел медленным шагом, шумно выдыхая из ноздрей воздух вперемешку с капельками мокроты. «Почему остановились, Шарши»? — спросил Александр. Он внимательно всмотрелся в окружающую обстановку: напротив возвышалась груда из щебня и крупных обломков плит — все, что осталось от панельного девятиэтажного дома. Соседним домам повезло немногим меньше. Слева направо тянулась улица Лермонтова. Правда, какая она теперь улица? Никто на ней уже не живет после нападения хашш в прошлом году. Все, кто уцелел, покинули незащищенные окраины, и местная настырная трава уже начала отвоевывать себе пространство у бетона и асфальта. «Снова определить по запаху нужно, куда направилась детеныш-самка», — послышался в голове голос Шарши. «Давай, выясняй». Четверо гноллов спрыгнули на землю и разбежались в стороны, словно псы, обнюхивая воздух и дорогу. У каждого в руке имелась небольшая вещь, принадлежащая Насте, и они, иногда прикладывая к носу платок или кепку непослушной девчонки, пытались определить, в какую сторону девочка устремилась. Поиски оставленного следа затягивались, и Бер уже начал беспокоиться: что делать, если охотники не смогут его отыскать? Еще слишком опасно вокруг. А если она поперлась в степь? За время, прошедшее с утра, даже ребенок может удалиться на достаточное расстояние от зоны влияния клана. Вдруг она наткнется на враждебных людям хашш или на разведку ишхидов? Или на банду какую-нибудь? Нарваться на отморозков-людей было как бы не хуже, чем на агрессивных дикарей. «Детеныш направилась в ту сторону. — Один их гноллов выпрямился и указал рукой в сторону развалин напротив. — Запах слабый, но я поведу». При этом известии Александр испытал одновременно облегчение, потому что след все-таки отыскался, и тревогу, так как скоро город закончится как таковой и начнется степь. — Вперед, — вслух скомандовал Бер. Его прекрасно поняли — трое наездников забрались обратно в седла, четвертый побежал своим ходом, изредка нагибаясь и принюхиваясь, чтобы не потерять след. Движение замедлилось, но все же темп намного превосходил возможную скорость передвижения Насти, и Александр искренне надеялся, что в скором времени они смогут настигнуть непослушную девчонку. Однако время шло, а Настя словно сквозь землю провалилась. Миновали последние развалины, и перед взорами открылся степной простор с редкими вкраплениями валунов, кустарников и объектами еще земной деятельности людей — фрагменты каких-то механизмов и автомобилей валялись повсеместно. Редко, но попадались вырванные части построек, будто огромное существо отгрызало у зданий солидные куски и, признав их несъедобными, выплевывало в высокую траву. Бер огляделся. Они вышли из Зареченска севернее строящегося ударными темпами форта «Восточный». Отсюда не видно, но в случае чего можно затребовать из форта помощь. Хотя лучше будет, если она не понадобится. Хашш, вызвавшийся поработать ищейкой, резко остановился, пригнулся и чуть ли не носом уткнулся в землю. «Что там?» — спросил Бер, а у самого сердце забилось быстрее в нехорошем предчувствии. «Он нашел след ушура скарха. Я даже отсюда чувствую его запах. Надо быть осторожнее, Великий, — вместо следопыта ответил Шарши. — Ушура скарх может быть не тот, за которым последовала детеныш. Надо быть осторожным». «Она была здесь. Недавно, — подал голос следопыт, вставая с колен. — Запах человека отчетливый, и трава еще не успела выпрямиться до конца. Тут лежал ушура скарх. Выжидал. Следил. Злой». «Кто злой?» — не понял Бер. «Не знаю пока. Может, чужой ушура скарх, может, тот, за кем последовала детеныш». — Следопыт вполне по-человечески пожал плечами и побежал дальше. Только уже медленнее, принюхиваясь и взяв на изготовку копье. Остальные гноллы приготовили арбалеты и все чаще привставали в седлах, выискивая возможную угрозу. Александр не отставал от хашш. Переместил автомат на ремне так, чтобы удобнее было стрелять, снял с предохранителя и решил, что теперь настала его очередь заняться поиском. Если где-то рядом Настя и Пушок или, не дай бог, притаившаяся опасность, то, возможно, его сил вполне хватит для обнаружения. Он закрыл глаза и под мерное раскачивание в седле попытался войти в транс. Получилось почти сразу. Первое, что увидел внутренним зрением, это ауры хашш. Гноллы, почувствовав, что Великий Шхас собирается колдовать, перестроились и взяли Бера с Малышом в «коробочку», приготовившись защищать хозяина от неожиданного нападения, пока он выпал из действительности. И хотя Александр в этом состоянии опасность нашел бы раньше, чем хашш, гноллы поступили правильно, исполняя роль телохранителей. Разум главы клана скользнул дальше, охватывая все большее пространство. Миллионы энергетических росчерков, словно бескрайний океан под ногами, — это сотни видов трав волновались от порывов легкого ветра. Коричневые и серые проплешины тут и там — камни и технологические останки. Движущиеся разноцветные пятна с еле видимыми силуэтами внутри — мелкие животные. Заслышав поступь шантархов, они разбегаются в разные стороны, подальше от грозных великанов. Пока ничего стоящего внимания не было видно, и Александр напрягся сильнее. Казалось, еще чуть — и сознание выскользнет в свободный полет. Бер не почувствовал, как полопались от напряжения мелкие сосуды в глазах, он тянулся сознанием дальше и дальше. И наконец, на пределе возможностей, когда уже готов был отказаться от сканирования, увидел нечто, очень смахивающее на достаточно мощную ауру Пушка. Он прекрасно помнил, какая цветовая гамма и энергетика у Настиного любимца. Если гноллы не ошиблись, что вряд ли, то возможно, и девочка где-то там. Просто из-за солидного расстояния человеческая аура незаметна. «Интересно, а как она его обнаружила?» — задал себе вопрос Александр и тут же бросил размышлять на эту тему. Как бы девочка ни искала Пушка, ответ может подождать до возвращения домой. Не прекращая сканировать местность, Бер направил Малыша дальше в степь. Только теперь радиус поиска заметно уменьшил, так как трудно следить внутренним зрением за окружающим пространством, не испытывая сильного напряжения. «Забирайся в седло, — приказал Александр пешему следопыту и рукой показал всем направление движения: — Скачем в ту сторону. Скархи там». Бер задал темп, при этом пришлось несколько раз ментально осадить Малыша, который, почуяв желание хозяина добраться до цели скорее, несколько раз попытался совершить длинные прыжки. Когда до цели оставалось примерно метров триста пятьдесят — четыреста, Александр поднял руку, жестом приказывая всем остановиться. Хашш повиновались мгновенно — их шантархи резко встали, тихонько сопя и порыкивая. Бер нащупал ауры Насти и Пушка. Они находились на расстоянии метров тридцати друг от друга. «Слава тебе, Господи! Живая», — выдохнул Александр. Аура Настены светилась достаточно ровным светом, ни разрывов, ни заметных потемнений, какие бывают при тяжелых ранениях, не было. Он снова прикрыл глаза с целью подробнее изучить обстановку впереди. Настин энергетический контур не двигался, зато Пушок, судя по всему, полз в траве к своей цели, и цель эта не обрадовала Бера. Уж очень она напоминала энергетику самого Пушка. Александр привстал в стременах и приложил к глазам окуляры бинокля, чтобы оценить происходящее человеческим взглядом. В траве девочку он не увидел, зато длинное и мощное тело ее любимца заметил сразу. Пушок не пытался скрываться, несмотря на то, что полз. Более того, он периодически перекатывался через спину по нескольку раз подряд, оставляя после таких кульбитов целые поляны примятой травы, и опять продолжал ползти дальше. Бер сдвинул на пару сантиметров бинокль. В траве лежал еще один ушура скарх, только шерсть его была не дымчатая, как у Пушка, а грязно-белая или кажущаяся таковой. Чужой скарх нервно бил длинным хвостом, точно хлыстом. По поверхности хвоста, не переставая, проскальзывали искры электрических разрядов. — Твою… — невольно вырвалось у Александра. — Что же делать? «Самка. Не подпускает к себе самца. Если подъедем ближе, набросятся на нас оба. Погибнем. Мы. Шантархи. Все. Надо возвращаться, пока не поздно», — словно поняв вопрос, а может, так и было, сообщил Шарши. «Нет. Мы не можем бросить Настю», — не согласился Бер. Он нисколько не усомнился в словах хашш. Раз гнолл сказал, что оба хищника нападут, значит, так и есть. В конце концов, люди ничего не знают о поведении местных животных, тем более в период спаривания. Пушок — верный друг и защитник для Настены, однако прирученный волк тоже может убить своего хозяина. «Лучше потерять одного детеныша, чем нескольких воинов и самого сильного шхаса прайда», — продолжал настаивать гнолл. С точки зрения аборигена, действие, может, и логичное, но не отвечает глубинной сути человеческих взаимоотношений. Разум Александра заработал с удвоенной силой в поисках приемлемого решения. Он снова закрыл глаза и мысленно унесся на пару километров восточнее — дальше в степь. У него появилась глупая и опасная идея. Возможно, ничего не выйдет, но попытаться стоит. В любом случае ничего более путного в голову не пришло, а время меж тем играет против них. Если отряд может уйти от гибели, то девочке никак не избежать смерти в случае ее обнаружения скархами. Александр нашел, что желал, немного дальше, чем хотелось бы. Стадо зубров, голов двести, и несколько групп мелких травоядных огибали ставший опасным для них Зареченск. Глава клана открыл глаза. «Шарши, оставь одного воина со мной. А сам с остальными отправляйся туда. — Бер показал рукой. — Там пасется стадо. Его нужно пригнать, и чем быстрее, тем лучше. Сможешь?» Гнолл задумался, осмысливая приказ. «Шарши понял слова Великого. Скархи не захотят оставаться на пути перепуганного стада и уйдут. Но у вас будет очень мало времени, чтобы вытащить детеныша из-под копыт. — Хашш сделал паузу, рассматривая соплеменников. — С тобой, Великий, останется Ткршааш…» Названный гнолл выехал на своем шантархе вперед. «Я не подведу», — лаконично произнес охотник и коротко поклонился в седле. «Если все сложится удачно, Совет вас щедро вознаградит, — пообещал Александр и, заметив радостное оживление среди аборигенов, добавил: — От меня лично каждый получит, в знак признательности, человеческое имя и новые, самые острые клинки». Зачем им еще одно имя, хашш не поняли (Бер просто решил, что достаточно намучился с труднопроизносимыми именами гноллов). Зато упоминание о мечах от Великого Шхаса воодушевило их больше, чем обещание награды от Совета. «Ждите, когда ушура скархи уйдут». — Шарши развернул шантарха и повел отряд в сторону пасущихся зубров. Не прошло и нескольких минут, как гноллы исчезли за ближайшим пологим холмом, оставив человека и гнолла дожидаться момента появления грозных, мощных травоядных. Александр скорректировал местоположение и сместился немного дальше в степь, чтобы при появлении стада показаться на глазах Пушка и его «подруги» одновременно с зубрами, иначе они могут воспринять появившихся человека и гнолла на шантархах как приоритетную угрозу и нападут. Опасно? Да. Но лучше так. В любом другом случае они с гноллом сами погибнут и Настю не спасут. Шло время. Скархи уже вовсю флиртовали друг с другом. Беспокойство Бера нарастало, так как несносной девчонке не сиделось на месте. Она постепенно приближалась к Пушку. Сокращая шансы на выживание и свои, и поискового отряда. Александр очень хотел подъехать ближе, но делать этого пока было нельзя. Нюх у Пушка на зависть. Оставалось удивляться, почему он и самка не учуяли постороннюю персону, которую дома ожидает показательная порка. Ауры приближающегося стада не было видно, и нервы Александра постепенно начали сдавать. — Ну наконец-то! — не выдержал Бер, заметив множественные энергетические пятна вдалеке. «Приготовься!» — тут же дал команду гноллу. Хашш встрепенулся, и шантархи, уставшие стоять так долго на одном месте, радостно зафыркали. Александр подумал: хорошо, что они появились быстро. Еще пара часов — и пришлось бы отряду идти на ночевку в форт «Восточный», он ближе. Мерный рокот приближался. Бер внимательно следил в бинокль за реакцией Пушка и его подруги. Наконец животные соизволили обратить внимание на возникшую угрозу и забеспокоились. Скархи медленно поднялись и повернули головы в сторону шума. Самка припала на передние лапы и сделала два стремительных прыжка, принюхалась. — Черт! Неужели заметили Настю? — воскликнул Александр и подал Малыша вперед. «Пора, Великий», — посоветовал гнолл. Бера не нужно было уговаривать. Он хлопнул шантарха по шее и громко сказал, подтверждая слова мысленным приказом: — Не подведи меня, Малыш. Шантарх радостно рыкнул, резко сорвался с места и понесся, стремительно набирая скорость. Александр теснее прижал колени к крупу своего «скакуна» и крепче схватился за поводья. «Только бы не свалиться на землю, только бы не свалиться», — как заклинание твердил про себя Бер. Он старался не выпускать из поля зрения энергетический силуэт Настены, потому как обычным зрением девочку в траве абсолютно не было видно. Показалось стадо. Александр и сопровождающий гнолл приближались к бегущим в панике животным по диагонали, опережая зубров совсем немного. В этот момент Настя не выдержала и поднялась. Бер уловил красные всполохи в ауре девочки. Она заметила приближающееся стадо и не на шутку испугалась. Однако и скархи ее увидели. Самка сделала шаг к девочке, стоящей к ней спиной. Александр выпустил длинную очередь из автомата в воздух, отвлекая внимание от Насти, но непуганая и никогда не видевшая людей самка скарха повела себя не так, как надеялся Бер. Она разозлилась и совершила длинный прыжок в сторону девочки, еще пара таких же — и все. В груди Александра все замерло. Они не успевали вытащить Настю из-под атаки хищника. Бер заорал изо всех сил, одновременно пытаясь лихорадочно собрать энергию в руке и запустить в скарха огненный шар. Стрелять не решился, боясь задеть ребенка. Все происходило так быстро и в движении, что о концентрации, достаточной для метания и управления плазменными сгустками, приходилось лишь мечтать. Александр мысленно уже винил себя в трагедии, которая вот-вот произойдет. Настя услышала выстрелы и крики, заметила приближающихся наездников и только сейчас почувствовала опасность. Она развернулась навстречу скарху. — Пушок! И-и-и!.. — услышал Бер детский визг, а в следующий миг самка-скарх метнулась вперед, но, не добежав, зависла в воздухе в паре метров от Насти. Самка извивалась, пытаясь достать лапами до земли, била в бешенстве хвостом, но Настя не выпускала ее из захвата. Все это время Пушок стоял в нерешительности и не понимал, что ему делать. В этот момент подбежали шантархи. Бер выпустил на волю плазменный сгусток и тут же отстрелял остаток магазина в тушу дергающегося хищника. Гнолл не отставал от человека. За десяток секунд выпустил из арбалета несколько болтов. С такого расстояния густой и плотный мех не спас самку. Все болты и пули нашли цель, и каждое попадание вырывало из глотки хищника один нескончаемый рев боли и обиды. Пушок неуверенно двинулся на выручку, вот только кому? Бер увидел его движение, подхватил Настю и бросил поперек седла. Времени совсем не осталось — зубры были уже рядом. Длинное тело скарха, не поддерживаемое в воздухе Силой, упало в траву и замерло без движения. Даже если хищник еще жив, то ненадолго. Затопчут. Наездники отдали мысленные приказы шантархам, и те понесли хозяев в сторону, подальше от зубров и неопределившегося, непредсказуемого Пушка. Александр подхватил под мышки спасенную девочку, поднял и посадил впереди себя. — Пушок! — слабым голосом позвала Настя любимца, оглядываясь. — С ним ничего не случится, — на ходу ответил Бер. Напряжение еще не отпустило, и он не сразу заметил, что голова девочки безвольно упала на грудь. — Только этого не хватало! — встревоженно пробормотал Александр. Он пощупал холодный, влажный лоб Насти и быстро просканировал ее организм. Закончив, с облегчением выдохнул. Обычное энергетическое истощение. В спокойной обстановке привести в чувство егозу будет несложно. Вскоре к главе клана и его помощнику присоединились остальные хашш. «Рад, что у Великого все получилось». — Шарши отдал честь на манер людей. Александр, несмотря на обстоятельства, не смог сдержать улыбку, завидев этот жест. «И я рад, Шарши. Очень рад». Светило еще не опустилось за горизонт, но в небе уже появился первый спутник планеты. Когда стемнеет, появится и вторая луна — Рыжая. «Похоже, домой затемно успеем», — подумал Бер и оглянулся. Где-то там, в степи, остался Пушок.
Отблески костра отогнали ночную тьму на некоторое расстояние, но победить извечную соперницу у огня никак не получалось. Редкие в это время года облака заслонили оба спутника, лишили пламя поддержки, оставив его один на один с ночью. Длинный, с расстоянием расширяющийся и теряющий свою силу луч фонаря пронзил темноту и высветил бегущие фигуры гноллов в охотничьих жилетах с рисунком велоцераптора на груди. — Пост номер один докладывает: вернулся последний отряд разведчиков, — затрещала рация голосом бойца, оставленного Сергеем Махно у пролома на месте ворот с несколькими гноллами. — Одного не хватает. — Понял. Иду к вам. — Махно отключился и обернулся в поисках Гоши, чертыхаясь про себя: не успели устроиться, а уже потери есть. «Хорошо, если гнолла какой-нибудь зверь загрыз», — не питая особых надежд на такой исход, подумал Сергей. Заметив паренька, уплетающего паек на пару с Карповым у своей палатки, окликнул его. Георгий отложил коробку с едой, вскочил и поспешил на зов командира. — Я тут, — стараясь поскорее прожевать, произнес молодой маг. — Пошли со мной, — не терпящим возражений тоном приказал Махно. У Гоши по спине прокатилась холодная волна предвкушения начала драки. Он одновременно боялся и в то же время желал поучаствовать в возможном сражении. О последствиях старался не думать. Считал, что, когда рядом опытные бойцы и сотня воинов хашш, бояться особо нечего. Тем более парень прекрасно знал пределы собственных сил и был уверен, что сможет справиться не хуже главы клана, которому подражал во всем. Уже через несколько минут командира и боевого мага встретили назначенный старшим у въезда в древнее поселение боец и гнолл. Гоша внимательно посмотрел на хашш. Жилет порван в нескольких местах и в свете разложенных костров, на которых невозмутимые аборигены жарили тушки пойманных в развалинах мелких животных, виднелись пятна крови на ткани от раны в плече. Старший разведотряда гноллов держался бодро, будто не был ранен. — Скажи ему, пусть расскажет в подробностях, что произошло, — потребовал Махно. Гоша передал требование командира. Хашш немного помедлил с ответом, потом в голове молодого мага послышался голос: «Я покажу». Не успел паренек перевести, как в его сознании появились мыслеобразы. Зная от Александра Сергеевича об этой способности туземцев, он постарался поскорее очистить разум от посторонних мыслей для лучшего восприятия памяти разведчика. Сергей тоже сообразил, что происходит, и старался никого не дергать до окончания сеанса. Спустя долгих пять минут Гоша открыл затуманенные глаза и уставился на командира. — Ну что там? — в нетерпении поторопил Махно. — Столкнулись с большим отрядом ишхидов примерно в часе отсюда. Ишхиды заметили гноллов первыми и напали. Разведчики пытались пристрелить из арбалета главного, но, когда не получилось, отступили, потеряв одного охотника. Многие получили ранения от стрел. — Георгий показал на дырку в плече хашш и продолжил: — Если бы не ночь… никто бы не вернулся. — Сколько? Сколько было ишхидов? — нервно спросил Махно. — Если судить по показанному гноллом, не меньше сотни точно. А там кто его знает? Слишком быстро все произошло. — Гоша невольно сглотнул. Там, где сотня, может быть и армия. А вот с целой армией он встретиться пока не готов. — Пшика, Селезнева и Карпова ко мне! Быстро! Гошу как ветром сдуло. Махно поощряюще потрепал аборигена по предплечью, стараясь не задеть рану, развернулся и пошел к палатке связываться с базой, размышляя по пути о предсказанных Давлетшиной неприятностях. Передовая тройка заметила десяток хашш в странных одеждах и вооруженных не свойственным дикарям оружием. Сотник Эрлей моментально принял решение взять хотя бы одного врага живым. Воины активировали дорогие амулеты «Тень Маалуса», и силуэты солдат немного расплылись в воздухе. Теперь если пристально не смотреть на владельца амулета, заметить его стало очень трудно, особенно в лесу. Тут, правда, нет привычных деревьев, но и воины сотника не вчерашние новички. Сотня разбилась на пятерки и маленькими группами рассыпалась по степи, охватывая идущих цепочкой врагов в кольцо. Но как ни старались окружить дикарей до того, как те заметят опасность, все же какое-то движение насторожило странных хашш. Боясь окончательно упустить момент внезапности, Эрлей дал команду атаковать. Десятки воинов молча ринулись в бой с трех сторон, натягивая тетивы луков. Амулеты при быстром движении практически не прятали от посторонних взоров своих владельцев, и хашш удивительно быстро сориентировались и, распознав по стальному шлему сотника ишхидов, атаковали сами. Не догадайся сотник включить защиту — быть ему мертвым. Эрлей учитывал способность дикарей достаточно далеко и точно метать камни и копья, поэтому остался в отдалении с двумя воинами и наблюдал за слаженной работой подчиненных, ничуть не сомневаясь в успехе. Однако когда дикари подняли на уровень груди странные маленькие луки, каким-то десятым чувством ощутил дуновение опасности и активировал защитное поле, но предупредить стоящих рядом воинов не успел. Солдаты упали в траву, пронзенные короткими стрелами, а силовое поле сотника заколыхалось от пары попаданий. Стрелы воинов понеслись в сторону дикарей, но они после выстрелов не остались на месте и с огромной скоростью попытались вырваться на простор. Если бы не приказ стрелять по ногам и темнота… — Не дайте им уйти! — в бешенстве заорал Эрлей и сорвался с места, не в силах больше стоять и наблюдать за боем. Все пошло совсем не так, как он задумал. Удар по чести командира, а значит, и всего отряда. Этого допустить было никак нельзя. Стрелы летели во тьму уже на поражение, однако степь — родная стихия дикарей, и хашш удалось вырваться из западни. Еще какое-то время сотня преследовала беглецов, но, признав бессмысленность затеи, Эрлей приказал всем возвращаться на место стычки. Пленного заполучить не удалось, зато вражеский отряд оставил мертвого соплеменника. Стрела пронзила шею дикаря и застряла, перебив позвонки. Воин поднял странный лук и протянул сотнику. Эрлей осторожно взял трофей и внимательно осмотрел незнакомую конструкцию. Потом взял в руки нож и копье. Нетрудно было догадаться, откуда у степняков такое оружие. Все говорило о том, что для ишхидов наступают тяжелые времена. Если чужаки надумают вооружить ВСЕХ хашш… Нужно устранить угрозу! Сейчас Эрлей понял это отчетливо. Он поднял к губам амулет связи и вызвал тысячника Эльтира.
Глава 14
— Миша, — обратился Махно к Карпову, как только тот прибежал, — твоя задача: оказать помощь гноллам. Некоторые вернулись не совсем целыми. Ты уж постарайся подлечить раненых, будь добр. — Хорошо, — согласился Карпов. — Где они? — Иди к въезду. Вернувшийся отряд, скорее всего, еще там. — Понял. — Михаил собрался выйти из палатки, но голос командира остановил его: — Не трать всю энергию. Возможно, скоро предстоит бой, и тогда твои умения снова понадобятся. И не только в лечении. Маг плотно сжал губы, кивнул и, поняв, что дальнейших распоряжений не последует, направился оказывать медицинскую помощь. — Теперь с вами. — Махно повернул голову к Пшику, Гоше и Селезневу, которого начальство назначило ему в заместители на время разведывательного рейда. — Хашш столкнулись с ишхидами совсем недалеко от развалин. Предполагаю, что в ближайшее время придется вступить в бой с силами, по меньшей мере количественно сопоставимыми с нашими. Есть предложения? Пшик? — Махно с интересом посмотрел на первого гнолла клана. Было любопытно, что может предложить абориген? В принципе спрашивать совета у хашш он не обязан, но Сергей помнил о том, что они испокон веков воюют с ишхидами и мнение гнолла может стать очень ценным. Даже если он предложит очевидную глупость, с точки зрения человека, это не значит, что ее следует отбрасывать немедленно. Возможно, идея аборигена послужит для разработки какого-либо плана или части его. — Пшик предлагает ударить первыми, — перевел Гоша. — Каким образом? — Махно не спешил разочаровываться. Гноллы немногословные существа, надо лишь немного подталкивать их к дальнейшим размышлениям. Так ему советовал Александр, и Сергей сейчас следовал рекомендации. — Нужно разделить хашш на два отряда. Пшик говорит, что один отряд станет приманкой, и когда ишхиды столкнутся с ними, то второй ударит сзади. Люди и шхасы, то есть я и Карпов, — пояснил Гоша, будто присутствующим было непонятно, кого имел в виду Пшик, и тут же продолжил переводить мыслеречь гнолла: — Нападут, когда ишхиды поймут, что попали в ловушку, или когда ударят шхасы ишхидов, если они у них есть. Пшик прекратил шипеть и щелкать, замолчал и Георгий. — Это все? — спросил Махно. Гнолл понял краткую фразу командира без перевода и согласно кивнул. Перенятые у людей жесты головой или руками постепенно начали дополнять и частично вытеснять у аборигенов собственные. — Твое мнение? — поинтересовался Сергей у своего зама. — Ты про предложение Пшика или вообще? — Про все. — Касательно военного гения нашего хвостатого друга. — Селезнев посмотрел на гнолла и попросил Гошу: — Ты это ему не переводи. — Не перевожу. Но он и так иногда улавливает смысл сказанного, — ответил маг. — Не время, — прервал беседу Махно. — По существу давай. — Нападать на незнакомой территории? Лучше тогда в оборону уйти, но опять же… Мы никогда не сталкивались в бою с ишхидами, пару стычек с небольшой группой воинов в расчет можно не брать. А если они нападут сегодня ночью? — рассуждал Селезнев. — Мы еще даже лагерь толком не разбили, не подготовили огневые рубежи, не изучили развалины на предмет использования при обороне. Да что там говорить… Вообще не готовы. В стене проломов, в которые можно на танке въехать, шесть штук, и это не считая более мелких проходов. Ты же видел, Сергей, в паре мест стена разрушилась — подпрыгни, подтянись, и ты уже внутри. Не примите за трусость, но считаю, что лучший выход на данный момент отойти километров на пятнадцать. Мы проезжали мимо большого холма. Помните? — Помним. Дальше что?.. — Переждем там ночь. Если сунутся за нами, то нагонят в лучшем случае к утру, а то и днем. При свете сражаться всяко лучше, чем в темноте. Но думаю, ждать нападения не нужно. Скорее всего, они остановятся изучить место нашего пребывания и на рожон следом не полезут. Тут противника и потреплем. Устроим разведку боем на наших условиях, в удобное для нас время суток. — Уходить сейчас, говоришь? А ты забыл, как мы сюда добирались и сколько оврагов и ложбин, образованных водой в сезон дождей, пришлось объехать? А мелких рытвин сколько? Или ты помнишь их все? Свет фар особо не поможет в пути. — Сергей на пару секунд задумался, собираясь с мыслями: — Я согласен с Пшиком. Нужно ударить первыми, но не предложенным им способом. Давайте исходить из того, что раз гноллы порой не глупее нас, просто опираются на собственное упрощенное видение ситуаций, то более цивилизованные ишхиды, пусть и на уровне Средневековья, и подавно. Следовательно, такая незатейливая ловушка вряд ли сработает. Я не в курсе, насколько огромны возможности вражеских магов, но с нашей стороны глупо надеяться на отсутствие магической поддержки у противника. Или у них будет хотя бы один маг, или на каждом воине окажется навешана куча колдовских прибамбасов. Смотрите сюда. — Махно достал блокнот, карандаш и быстро набросал план-схему на листке, точнее, то, что успел изучить при свете дня. — Делим сотню гноллов на три отряда. Первый — десяток,который столкнулся с врагом, — отправляем навстречу. Пускай изобразят, будто ишхиды настигли их, и начинают «в панике» отступать к нашим позициям. Ты переводишь? — спросил он молодого мага. — Да. Только вы чуть помедленнее говорите. — Хорошо. Второй отряд, гноллов тридцать пять — сорок, обходит противника с тыла и ждет сигнала к атаке. Когда увидят сигнальную ракету — нападут. Но не раньше! Ты, Пшик, поведешь этот отряд. Не хочу, чтобы при первых же выстрелах нетерпеливые хашш бросились размахивать копьями. Справишься? Пшик нервно дернул хвостом и зашипел. — Говорит: хашш все понимают и сделают, как надзирающий приказывает. Похоже, он немного обиделся, — от себя добавил Гоша. — Ничего страшного. На обиженных воду возят, — отмахнулся Махно. — Остальные готовят теплую встречу. Ставим автомобили и автобусы фарами к проломам. Сами проломы минируем. Когда ишхиды появятся, включаем свет и просто расстреливаем из автоматов и арбалетов. Как только поймем, что заработали защитные амулеты, взрываем проходы и добиваем оставшихся на этой стороне живых. Отстреливаем ракету, и отряд Пшика наносит по дезорганизованным ишхидам удар в спину. Но не раньше, — закончил командир. — А если вражеские силовые щиты продержатся долго? — влез с вопросом Георгий. — Не продержатся. Энергия в амулетах от множественных попаданий быстро истощится, вдобавок у нас еще есть гранаты и ты с Карповым. Да не бойся, Гошка! — Махно улыбнулся и ободряюще хлопнул парня по плечу. — Прорвемся. Ты, главное, помни: увидишь мага, сразу напрямую на него не воздействуй. Хрен знает, что у него там припасено. Шарахни плазмой под ноги и уж потом бей напрямую. — Я не боюсь. Я волнуюсь. — Уж лучше бойся, а не волнуйся. Страх продлевает жизнь в бою, а волнение заставляет делать ошибки. Фатальные. — Учту, — буркнул молодой маг. — Времени осталось мало, поэтому давайте закругляться. У тебя есть возражения? Дополнения? — Командир повернулся к заму в ожидании ответа. — Есть. В общем — твой план дурацкий, но может сработать. Поэтому возражать не стану, только дополню. В центре поселения есть остатки строения. Наверное, раньше это был донжон или нечто близкое к нему по значению. Предлагаю использовать его стены в качестве укреплений и подготовить к обороне заранее. В случае, если все пойдет не так или ишхидов окажется много больше, нам не дадут отступить в сторону Зареченска… — Я понял тебя, — прервал заместителя Сергей. — Так и сделаем. Ты с бойцами займись расстановкой машин, минированием и бывшим донжоном, а я прослежу за приготовлениями гноллов.Тысячник Эльтир приказал продолжать движение в сторону разрушенной Такры и, если противника в ней не окажется или он будет малочисленным, взять под контроль территорию древнего поселения. Если врагов обнаружится много, то попытаться удержать его на месте до подхода основных сил, отстающих от передовой сотни меньше чем на полдня. В последнем случае тысячник намеревался дать потренироваться воинам и привыкнуть к новым возможностям неприятеля. Сотник Эрлей оставил двух солдат позаботиться о погибших и разжечь погребальный костер, а сам повел сотню по следам хашш. Двигались достаточно споро, но медленнее, чем хотелось. Эрлей опасался новых нападений. Хашш — ошибка богов — могли таиться в высокой траве со своим новым оружием. Им ничего не стоило выстрелить и уйти в ночь. Степь — родной дом дикарей. В этом смысле преимущество явно не на стороне ишхидов. Сотник, рассмотрев внимательно странный лук убитого дикаря, сразу сообразил, в чем именно превосходство нового оружия перед луками ишхидов. Новая конструкция позволяла солдату стрелять из положений, недоступных лучнику: лежа или держа оружие одной рукой, отпадала надобность напрягать мышцы в ожидании подходящего момента, но самое главное, нет необходимости долго обучаться искусству стрельбы! Эрлей бежал в середине растянутого строя и размышлял о предстоящем бое. Количество врагов — неизвестно, но даже если больше, чем у него, ничего страшного в этом не было. Воины Леса почти всегда побеждали, даже при трехкратном превосходстве противника. Сказывалась выучка, лучшее вооружение и дисциплина, которой хашш никогда не блистали. Будь впереди привычный враг, он, не сомневаясь, бросил бы все имеющиеся силы в атаку с ходу. Наличие различных амулетов позволяло не бояться шхасов противника, по крайней мере в первые минуты. Но сейчас… Тактика лобового удара не годилась. Постепенно волнение заменил азарт скорой схватки. Расстояние до Такры, куда отступил преследуемый отряд разведчиков, неумолимо уменьшалось. От передового охранения отделился воин и побежал к основной группе. — Уже видна Такра и спины разведчиков хашш. Попытались накрыть их стрелами, троих убили, остальные растворились среди травы, точно трусливые животные. — Прибежавший воин указал рукой вперед и вопросительно глянул на сотника, ожидая приказов. «Они и есть трусливые животные», — подумал Эрлей. — Осмотреться. Выявить наличие возможной засады. — Перейдя на шаг, сотник начал отдавать приказы. Воины, по примеру командира, тоже замедлились, не переставая вглядываться во тьму. — Передайте Боэлю и Дихрану, пусть со своими дюжинами начинают обход Такры с двух сторон. Насколько я знаю, во многих местах стена разрушена, они должны найти подходящий для атаки проход. Приказываю по пути обнаружить и вырезать дозоры, — произнес сотник. — По прибытии на место немедленно сообщить мне об этом по амулету связи. Два воина сразу умчались на фланги с приказом для названных младших офицеров. С каждой минутой цель отряда приближалась. С каждым шагом стены разрушенного городка тенью на фоне более светлого неба поднимались из вездесущей высокой травы. Эрлей предвкушал, как протянет руку и ощутит кожей ладони шероховатость камня, трещины, оставленные непогодой и временем. Передвинет руку дальше в сторону и почувствует гладкую поверхность, образованную жаром вражеской магии. Древняя Такра — надежда и горечь лесного народа!.. — Не расслабляться! — шикнул Эрлей на ближайших к нему воинов. — Ждать сигнала к атаке, приготовиться включить амулеты. Солдаты затаились в какой-то полусотне шагов от стен. Легкий ветерок донес запах затушенных не так давно костров. Враги внутри предупреждены улизнувшими разведчиками, и не нужно быть гением, чтобы понять — сейчас они судорожно собираются отразить нападение. Но противник не успеет за такой короткий промежуток времени как следует организоваться. Грудь Эрлея кольнуло — амулет связи подал сигнал. Сотник сжал кругляш в кулаке, и в голове послышался голос Боэля. — Мы на месте. Дюжина Дихрана тоже подошла. Хашш не встретили, но в проломе заметны перемещения противника. Приказывайте. Сотник задумался. Вряд ли хашш достаточно для успешной обороны. Иначе его сотня не смогла бы приблизиться на расстояние рывка. Обязательно уже обменивались бы стрелами. Слишком долго сидеть без движения нехарактерно для дикарей. Он решился. Нечего больше таиться. Все воины на позициях и готовы к штурму. Чем дольше он тут думает, тем больше у врагов времени подготовиться. Да и что могут сделать дикари сотне ветеранов из Дома Железного Дерева? — Атакуйте, — шепнул он в амулет и уже громче сказал всем: — Вперед! Солдаты без напоминаний включили амулеты защиты, маскировочные амулеты «Тень Маалуса» и быстрыми призраками заскользили туда, где их ждала слава победителей. Лишь шелест вынимаемых из ножен клинков да еле слышный скрип натягиваемой тетивы услышала ночь. Эрлей достиг широкого прохода, на пару шагов отстав от нескольких самых прытких. Сразу за стеной он перепрыгнул каменную глыбу и ушел немного влево. Попаданий сотник не страшился, защитное поле надежно убережет его от коротких стрел хашш и дротиков, но зачем зря тратить энергию амулета? И тут случилось то, чего он совсем не ожидал. Яркий свет ударил по глазам, мгновенно ослепив и его, и воинов. Послышался рев какого-то животного и громкие, частые хлопки. Сотник ушел еще дальше влево, где ночь не потеряла свои права. Он не видел, но чувствовал по колебанию воздуха, что защитный кокон, генерируемый амулетом, вот-вот исчезнет. Частые попадания не прошли бесследно. — Да пребудет с нами милость богини Фэйлиа! Вперед, во славу Дома и Леса! — выкрикнул Эрлей. Клич поддержали несколько дюжин солдат. — Во славу Дома и Леса! — послышалось отовсюду. Впервые за столетия камень этих древних стен услышал слаженный призыв к победе воинов Леса. Лучники выпускали стрелу за стрелой, погас один горизонтальный столб света, за ним сразу второй. Сотник торопился найти врага и сблизиться, невидимые пока стрелки не решатся бить из странных луков, боясь зацепить своих. Земля под ногами вздрогнула, рождая позади гром. Сотник на краткий миг оглянулся, чтобы увидеть взметнувшийся ввысь фонтан огня вперемешку с камнями. Ветер поднял его в воздух и бросил спиной на землю за несколько шагов от того места, где подхватил. Удар был очень силен. Прежде чем уйти в глубину собственного сознания, Эрлей подумал о ловушке, в которую он завел себя и солдат. Комья земли и мелкие камни посыпались на сотника сверху, только он уже не чувствовал этого.
Размытые силуэты врагов Сергей Махно заметил не сразу. Первыми среагировали Карпов и Георгий. Они открыли огонь по наступающим, ориентируясь на свечение биополей. Стрекот автоматов магов отряда послужил сигналом к отражению нападения. В расставленных по периметру автомобилях почти одновременно зажглись фары, высветив лезущих в проломы ишхидов. Громко заработали двигатели, непривычными звуками отвлекая ишхидов от клановцев. На открытом пространстве маскировка лесных аборигенов работала не настолько эффективно, и в лучах света силуэты наступающих стали четче. Один из водителей ПАЗа шуганул особо настырных, сдвинув с места автобус, и еле успел пригнуться. Сразу несколько стрел разбили лобовое стекло, осыпав человека стеклянными крошками. — Отсечь от автобуса! — заорал Сергей, на мгновение позабыв о наличии связи. Длинная пулеметная очередь — и сразу два плазменных шара размером с голову встретились с силовыми полями лучников. У троих от попаданий пуль и плазмы защита пошла видимыми волнами и исчезла. Хлипкая кожаная броня не выдержала последующих ударов. Ишхиды повалились замертво. Дверца автобуса открылась, и на землю выпал боец. На миг Махно подумал, что водитель мертв, но нет. Водитель из положения лежа выстрелил из подствольника, добавив суматохи в ряды наступающих, дал короткую очередь и перекатился под днище ПАЗа. Над ухом прошелестел ветерок, и Сергей отскочил в сторону. В место, где он находился, воткнулись сразу несколько стрел. «А ребята непростые», — промелькнула испуганной тенью мысль. — Подрывайте, — скомандовал Махно. Тут же в небо устремились столбы огня, камней и земли. По ушам ударил грохот взрывов. Сергей плюхнулся на живот, прикрывая голову руками, но долго разлеживаться себе не позволил. Он поднял голову, прицелился в ближайшего ишхида. Три пули впились в тело стоящего на коленях оглушенного врага. Шлем отлетел, покатился по земле. Ишхид завалился на спину и остался в неподвижной позе с подогнутыми назад ногами. Люди продолжали стрелять, хашш забрасывали дезорганизованных и раненых болтами и дротиками. Некоторые, самые нетерпеливые, отбросили арбалеты в сторону, вынули короткие мечи и мачете и устремились врукопашную. — Ракету! — скомандовал Махно. — Прекратить огонь! Сигнальная ракета устремилась в небо. Яркой зеленой звездой повисла в вышине и, казалось, медленно поплыла куда-то. Люди перестали стрелять, чтобы не зацепить никого из аборигенов клана. Собственно, людям делать было больше нечего. Гноллы прекрасно справлялись сами. Лишь изредка то в одного, то в другого уцелевшего лучника или мечника с работающим защитным амулетом врезались огненные шары, большие валуны, сбивающие ишхидов с ног, или короткая очередь. Остальное довершали хашш. Буквально через три минуты все закончилось. — Сообщи нашим гноллам, пусть хотя бы одного живым оставят, — попросил Гошу по рации Сергей.
Махно присел на большой камень, вросший в землю, и некоторое время бессмысленно смотрел на танцующие языки пламени вновь разожженного костра. — Как вы, товарищ командир? — раздался рядом обеспокоенный голос. Сергей поднял голову и увидел подошедшего Георгия. — Нормально. — Махно ободряюще улыбнулся пареньку, принявшему сегодня первый в своей жизни бой в качестве мага. — А ты как? Пришел в себя? — Каких-то пять — десять минут боя, а ощущение, будто целый день вагоны разгружал, — смутился Гоша. — Не дрейфь, пацан. Мы их сделали, и это главное. — Сергей посерьезнел. — Как там наши пленные, не очнулись еще? — Не-э. Я и Мишка усыпили их. Тем более они связаны, амулеты у всех отобрали, так что хлопот никто не доставит, — с важностью бывалого солдата сказал Георгий. Махно непроизвольно усмехнулся, тем самым снова смутив парня. — Ты с какой целью подкрался? — перевел разговор на другую тему Сергей и спрятал улыбку, чтобы больше не приводить в смятение молодого мага. — А, да! Тут вот какое дело… — Гоша замялся. — Вы едете дальше на разведку, а меня отправляете с гноллами домой… — Погоди. — Махно набрал в грудь воздух и грозно сказал: — Рядовой! Обсуждать приказы вышестоящего начальства себе дороже. Уясни это раз и навсегда. — И уже спокойнее добавил: — Ты смотришь на все не с той стороны. Начальство распорядилось доставить пленных и уцелевших хашш. Тебя, как единственного переводчика, придется отправить тоже. Тем более ты для гноллов авторитет. Как-никак — сильный шхас. Поэтому должен проследить, чтобы никто не удавил ишхидов по дороге. А мы не собираемся больше ни с кем воевать. Только по-быстрому, впятером, смотаемся к приближающейся армии, поглядим издалека, сколько их, и сразу — вслед за вами. — А вдруг напоретесь на магов? — Гоша, по-видимому, не собирался отступать, и, черт побери, Махно это нравилось, но приказы из штаба он оспаривать не намеревался. Потребовали выделить в сопровождение магов? Выделит. — Типун тебе на язык! Ни на кого мы не нарвемся. — И добавил в голос строгости: — Ты, кажется, должен амулеты собрать? Иди-ка лучше, занимайся своими обязанностями. — Слушаюсь! — Георгий, всем видом показывая недовольство, развернулся и скрылся в темноте. — Вот молодежь! — буркнул Махно и поднялся на ноги. Отдохнул чуть-чуть, собрался с мыслями — и хватит. До утра предстояло переделать еще много дел и поспать пару часов не помешает. Потом. Лагерь отряда был похож на разворошенный муравейник. Гноллы еще продолжали бегать по полуразрушенным стенам и за ними, высматривая в степи улизнувших или спрятавшихся солдат противника. Часть людей укрепляли огневые точки. Двое вместе с Пшиком и подошедшим Гошей отбирали у хашш трофейные амулеты. Карпов занимался лечением хашш и как раз сейчас пытался вырезать у очередного гнолла наконечник стрелы из бедра. Пациент стойко терпел боль, лишь немного более быстрые круговые движения глаз выдавали, что ему приходится несладко. Еще парочка бойцов обследовала автомобили на предмет повреждений. Стрелы, выпущенные ишхидами в упор, поразбивали фары, лобовые стекла, застряли в решетках радиаторов. Особенно досталось пазикам. Автобусы были буквально истыканы ими. Ишхиды восприняли технику как ключевую угрозу и отреагировали соответственно. И слава богу! Иначе потери были бы гораздо существеннее. А так — одиннадцать гноллов убиты и десяток получили ранения разной степени тяжести. Люди отделались легким испугом, не в последнюю очередь благодаря тому обстоятельству, что среди ишхидов не оказалось магов. Пронесло. Сергей прекрасно помнил о столкновении с магами лесных аборигенов в прошлый раз и повторной встречи не желал. Махно приблизился к пленным. Часовой хашш посторонился, пропуская надзирающего. Ишхиды лежали рядком и мирно посапывали. Некоторые были подранены, но Миша Карпов и здесь постарался. Окровавленные бинты проглядывали в рваных прорехах одежд. Карпов решил не тратить энергию на лечение пленных до особых распоряжений начальства. Махно отметил про себя, что Михаил поступил правильно. Сначала надо своих поставить на ноги. Остальных — по остаточному принципу. Здесь женевских конвенций нет. Так что никто и слова не скажет в защиту тех, кто первым хотел тебя убить. Метрах в десяти, дальше у стены, гноллы складывали погибших врагов, особо не церемонясь с телами. Еще далее горками лежали рассортированные трофеи. Луки и колчаны в одной куче, мечи и ножи — в другой, доспехи — в третьей, небольшое количество ценностей — отдельно. Амулеты поверженных Гоша складывал в свой рюкзак. Присутствующие при этом действе хашш нервно подметали хвостами пыль. Еще бы: такое богатство уплывает из рук! «Надо что-то с этим сделать. А то жадность до добра не доведет, — посетила Сергея тревожная мысль. — Отдать гноллам доспехи и оружие, что ли?» Эхо криков и воплей послышалось за пределами разрушенного поселения. Сергей, бойцы и несколько хашш моментально взобрались по сглаженным непогодой и временем ступеням на стену. Прижав к лицу прибор ночного видения, Махно постарался разглядеть, что происходит. — Вон туда смотри, командир, — раздался бас клановца справа. Сергей опустил ноктовизор и сориентировался в направлении. Еле заметные голубые искры в ста метрах от стены быстро удалялись. Махно прильнул к прибору и увидел убегающего ишхида. Гноллы взяли его в полукольцо, расстреливая из арбалетов и закидывая камнями и дротиками. — Похоже, наши друзья-охотники развлекаются, — раздался голос второго присутствующего на стене бойца. Ишхид резко остановился, когда заметил впереди врагов. Он громко крикнул, довернул влево и понесся на самую большую группу извечных противников. Четверо хашш встретили его с воплями. Исконные противники столкнулись, тенями завозились и запрыгали на одном месте. — Все. Защитное поле сдохло, — прокомментировал подоспевший Георгий — ему как магу проще было рассмотреть происходящее, используя дар. Во весь рост выпрямились только трое гноллов. Махно мысленно выругался — еще одного аборигена потеряли. — Ты закончил собирать амулеты? — Да, — ответил Гоша. — Найди Пшика и выясни подробности стычки, — то ли попросил, то ли приказал Сергей.
Глава 15
— Саша, просыпайся! Бер открыл глаза и уставился на Дашу, стоящую над ним в темно-синем шелковом халате с множеством китайских иероглифов на ткани. Наверное, уже никто никогда не узнает, что именно написали трудолюбивые китайцы. — Что? Что случилось? Который час? — Александр приподнялся в постели. Комната была погружена в полумрак раннего утра. Светило еще не явило себя во всей красе, но света уже хватало, чтобы заметить тревогу на лице девушки. — Вестовой от Никифорова ждет тебя в коридоре. Бер мысленно застонал. Он так вымотался, что удивляться, почему не услышал стука в дверь, не приходилось. Однако быстро встал и начал одеваться. Через пару минут, закончив собираться, подошел вплотную к взволнованной девушке, обнял и нежно поцеловал в щеку. — Ложись, поспи еще. — Какой теперь сон? — Даша крепче прильнула к груди своего мужчины, ставшего таким родным за последнее время, и прошептала: — Ишхиды? Началось? — Не переживай. Мне пора. — Бер отстранился, ободряюще улыбнулся и вышел. Убеждать ее в обратном не имело смысла. И так все понятно. После тяжелых последних суток, связанных с поисками Насти, его вряд ли решились бы будить по менее значимому поводу. Если не ишхиды, то дикие гноллы нагрянули. И кто хуже — еще неизвестно. За дверью, прислонившись к стене, стоял Гвоздь и наглым образом кемарил, сложив руки на груди и опустив на нее же подбородок. Александр громко щелкнул двумя пальцами над ухом парня. — Командир! — Гвоздь уставился красными от недосыпа глазами на Бера. — Вячеслав Иванович послал за тобой. В зале совещаний все боссы собираются. Алексей, как, впрочем, и Фикса, за последнее время сильно изменился. Возмужал, немного раздался в плечах. В глазах появилась некая смесь уверенности и усталости. Былая веселость сменилась ироничностью. Но пусть лучше так, чем чувство безысходности, которое проскальзывало во взглядах других зареченцев. Особенно это было заметно у людей, потерявших всех родных и не нашедших цели в новой жизни. Несмотря на схожую ситуацию у парочки бывших гопстопников, они смогли сохранить присутствие духа и подняться на ступень выше в собственных глазах и глазах окружающих. Время и обстоятельства меняют людей самым неожиданным образом, только не дай бог кому-либо еще испытать на себе эти самые обстоятельства. — Пока идем, можешь вкратце доложить, что произошло? — попросил Александр. — Знаю только, что отряд разведки вступил сегодня ночью в бой с передовыми силами ишхидов и разгромил их. Сейчас наши отступают к городу. Больше ничего мне неизвестно, — на ходу сообщил Алексей. Бер с облегчением, еле слышно выдохнул, он даже не заметил, что, пока Гвоздь говорил, слушал затаив дыхание. Подошли к двери, на которой до сих пор красовалась табличка «Младшая группа «Снежинка». Все главные лица клана регулярно видят на двери зала совещаний этот анахронизм, а вот поди ж ты! То ли лень приказать заменить старую надпись на соответствующую нынешнему предназначению помещения. То ли люди из последних сил цепляются за собственное прошлое. Потянув дверную ручку на себя, Бер вошел внутрь. Спорившие о чем-то члены Совета затихли при появлении главы клана. — Заключенный доставлен, — пробормотал Гвоздь очень тихо, так, чтобы никто не услышал. «Нет, все-таки некоторые вещи в этом мире неизменны, и это хорошо!» — подумал Александр и локтем пихнул шутника под ребра. Бер отметил, что не все еще собрались, поприветствовал присутствующих и подошел к Вячеславу. По хмурому и уставшему виду Никифорова было заметно — начальник СБ клана еще даже не ложился. — Скоро начнется. Махно разбил передовой отряд ишхидов у древних развалин. Среди гноллов есть убитые и раненые. Люди не пострадали. — Сколько? — задал вопрос Бер. — Двенадцать, — так же коротко ответил Вячеслав. — Где сейчас находится наш отряд? Никифоров ткнул пальцем в точку на карте области. — Но сам Махно сейчас движется на встречу с противником. Хочет узнать, с каким количеством лесных аборигенов нам предстоит столкнуться, — дополнил Никифоров. Александр всмотрелся в расстеленную на столе карту. Ориентироваться по этому художеству непосвященному человеку было бы сложно. За все время нахождения людей в новом мире никто вплотную не занимался составлением плана местности далеко от города и близлежащих поселков. Приходилось довольствоваться старыми картами еще с Земли. Разведчики отмечали наиболее глубокие овраги и балки, зоны затопления в сезон дождей и пересыхающие в сухой сезон русла ручьев и речек, возвышенности и редкие нагромождения огромных валунов, иногда встречающихся в степи. Цифры синего цвета — высота холмов, если с минусом, то, наоборот, примерная глубина оврагов. Красными стрелками отмечены направления миграций зубров и других годных в пищу животных. Черными стрелками и крестами отмечены приблизительные маршруты гноллов и их стоянки. На этом картографическая наука клана и заканчивалась. Главное, что расстояние, масштаб и направления были понятны, и этого пока хватало. У вэвэшников с картографированием дела обстояли немногим лучше. Они, учитывая многочисленность личного состава и населения, могли выполнить подобную работу, но делали ее вяло, больше заботясь, как и клан, о пропитании и защите тысяч людей. Как к изучению местности относится барон, никто не знал. Войти в альянс для совместной обороны Дробыш категорически отказался, не объясняя причин. «По ходу, «дворянам» виднее, что и как лучше делать. Хотя людей будет жалко. Пропадут ни за грош. Ишхиды — не гноллы. А «калашниковы» хорошее подспорье в бою, да только, пожалуй, уже не основное. Не в этом мире», — неожиданно подумал Бер, на секунду отвлекшись от изучения разложенной карты. Особо были отмечены развалины и границы леса. Забавно, но остатки древнего поселения находились точно на месте ныне не существующей деревни Лысково. От развалин, по словам выживших членов экспедиции барона, в джунгли ведет дорога. Однако, со слов разведчиков, все выглядит немного иначе. Там скорее не дорога, а направление, и на этой узкой полосе по какой-то причине трава не спешит разрастаться так же пышно и высоко. Тем не менее на карте была отмечена и она. Как бы то ни было, по ней ишхидам наверняка передвигаться легче. Если бы знать, за какое время они прошли маршем двести километров от леса, можно было бы примерно определить, сколько понадобится времени вражеской армии, чтобы дойти до первых укреплений, спешно возводимых людьми на границах Зареченска. Александр поднял голову. Он так увлекся изучением знаков и пометок, что не обратил внимания, как все заинтересованные лица собрались и ждут. — Как там Настя? — задал вопрос Бер-старший. Сын возвратился с девочкой достаточно поздно и сразу ушел к себе, сдав проказницу с рук на руки обрадованной Зое Михайловне, поэтому никто не был в курсе подробностей. Знали только, что с девочкой все в порядке, а Пушок скрылся в степи. — Честно говоря, надеюсь, что Пушок не вернется, — не дожидаясь ответа, сразу продолжил Бер-старший. — Все ж таки хищное животное, и чего у него там в голове творится, один Господь знает. Вокруг него постоянно дети ошиваются. А ну как опять его перемкнет? Присутствующие загудели, выказывая одобрение опасениям. — Успокойтесь. Вернется зверь, тогда и думать будем, — вмешался Александр. — Ты мне, отец, лучше расскажи, как со строительством фортов дела обстоят? Не сегодня, так завтра нашим бойцам в них осаду держать. Сергей Борисович, на которого помимо строительства фортов возложили обязанность снабдить будущих защитников провиантом, поднялся со своего места и начал отчитываться. — Выбранные пятиэтажки уже превратили в хорошо укрепленные пункты обороны. Ближайшие дома полностью вычистили. Поснимали все двери и окна. Оставили, по сути, голые каркасы. Так что закрепиться в них противнику будет сложно. Здания, мешающие боевым действиям, саперы генерала снесли. Территорию вокруг расчистили, насколько это было возможно, для улучшения сектора наблюдения и обстрела. Весь ненужный хлам внутри фортов — громоздкую мебель, сантехнику, отопительную систему — демонтировали и спустили в подвалы. Потом пригодится. — Сергей Борисович кашлянул в кулак и продолжил: — Внутренние помещения почистили и привели в порядок. Окна на первых трех этажах заделаны. Балконы обрушены. Входы-выходы дополнительно укреплены стальными листами. На четвертых и пятых этажах частично замуровали оконные проемы, превратив в крепостные амбразуры. На крышах оборудованы огневые точки. Воду и продукты питания уже доставили. Запасов хватит на неделю для сотни человек. В общем, за такой короткий срок проделана огромная работа. Люди сильно устали. — Мы понимаем, но отдыхать будем, когда опасность минует, — немного зло прокомментировал Шалыгин, недавно назначенный главным инженером вместо Букова. — Мои рабочие тоже устали, но никто не думает роптать. Александр поднял руки в примирительном жесте и выразительно посмотрел на отца, собирающегося ответить на резкие слова. — Давайте сейчас не будем препираться. Хорошо? — попросил глава клана. — По форту «Восточный». — Бер-старший сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями. — Строительство отстает от графика. Сами знаете… Почти все резервы и стройматериалы брошены на перестройку «хрущевок». «Восточный» — стройка более масштабная, чем любой форт западной оборонительной линии. Пока он готов наполовину. Одно могу добавить: если не удержим ишхидов, то восточный форт уже не поможет. — Сергей Борисович развел руками и, отчего-то смутившись, сел на место. — Что по личному составу и вооружению? — Александр повернулся к Никифорову. В принципе он был в курсе этого жизненно важного вопроса, но посчитал необходимым, чтобы присутствующие, кто еще не знает о последних изменениях и приобретениях, преисполнились уверенности в завтрашнем дне и донесли ее до своих подчиненных. Никифоров почесал небритый подбородок и, не вставая, заговорил: — На каждое укрепление нам выделили по два 82-миллиметровых миномета и даже парочку ЗПУ-4. Зенитки разместили на наиболее вероятном направлении удара. Полагаю, ни одно защитное поле не спасет наступающих от счетверенных КПВ. Также с барского плеча Быстрицкий выдал по сто пятьдесят противопехотных мин на форт, так что подступы и проходы между ними относительно прикрыты. Единственное — пришлось часть заложить на достаточном отдалении от оборонительного рубежа. Не долбить же асфальт, чтобы прикопать подарки на ближних подходах? Тут и абориген поймет, что впереди не все в порядке. Еще господа военные придарили двадцать пять РПГ-7 и по десять выстрелов к ним, семнадцать РПГ-18 «Муха», четыре «Шмеля» и четыре автоматических гранатомета АГС-17. Помимо всего этого добра нам обещали поддержку артиллерии. Как мы и думали раньше, у вэвэшников имеются самоходные гаубицы — 122-миллиметровые «Гвоздики», 120-миллиметровые орудия и минометы того же калибра. Так что можно просить «огоньку» не стесняясь. Дальше. Привезли боеприпасы и гранаты. И того, и другого теперь хватит. «Подарки» на местах и под охраной. Кстати. Арбалетами тоже снабжены все, кому не хватило автоматов. И болтов к ним много. Щитов с защитными амулетами достаточно. Тут я снимаю шляпу перед нашими мастеровыми и магами. — Вячеслав слегка поклонился сначала Шалыгину, потом Беру. И хотя Александр почти не участвовал в создании амулетов, ему была приятна похвала друга. Ведь именно он придумал, как использовать изобретение лесных аборигенов. — Это хорошие новости. Теперь плохие. — Вячеслав немного подождал, когда утихнет удивленное шушуканье. Он, не отдавая себе отчета, сцепил пальцы в замок и вывернул кисти ладонями вверх, суставы противно хрустнули. — Из ополченцев единицы умеют пользоваться предоставленным союзниками вооружением. А те немногие, кто служил в армии, видели его только издалека. И за годы благополучно забыли то, что видели. Выстрелить они выстрелят, только попадут ли? Короче, единственные, кто справится, — наши бывшие омоновцы. Придется распределять опытных бойцов по фортам равномерно, но тогда можно забыть о первоначальном плане — потрепать ишхидов еще в степи. Новобранцы с этой задачей точно не справятся. Александр слушал, и его не покидало ощущение, что они все что-то упускают из вида. Неуловимая мысль крутилась на задворках сознания и никак не хотела проявляться, заставляя нервничать. — Не подскажешь? — обратился Бер к Никифорову. — Разведка союзников случайно не поделилась информацией? Может, лучше отозвать Сергея, пока не поздно? — Ты что-то чувствуешь, сынок? — задал вопрос отец, на секунду опередив Вячеслава. — Не знаю. Не пойму. Что-то не так, но что именно, разобраться не могу. — Александр ладонями потер лицо. — Наверное, не проснулся еще. Давайте чаю попьем, что ли? Мозги освежим. На голодный желудок не думается как-то. Через десять минут всем собравшимся принесли по кружке свежезаваренного чая. Вот в чем, в чем, но по сравнению с другими продуктами питания с чаем и растворимым кофе пока проблем не было. То есть дефицит, конечно, имелся, но не критический. На полтора-два года и того, и другого напитка выжившим горожанам должно хватить. — Промыли мозги? — сделав последний глоток, спросил Бер. Тихие разговоры сразу прекратились, и члены Совета обратили взоры на главу клана. — Тогда давайте поступим так, — продолжил после паузы Александр. — Ты, Вячеслав, после собрания свяжись с Быстрицким и затребуй с него все поступившие за последние часы данные от разведгрупп вэвэшников и заодно проинформируй о первом огневом контакте с ишхидами. Не забудь поблагодарить от моего имени за «дары». — А что, сам спасибо сказать не в состоянии? Я вместо тебя тестя твоего благодарить должен? Обнаглел! — Никифоров ехидно улыбнулся. — Он мне пока не тесть. — Александр немного стушевался под взглядами присутствующих и не нашел ничего лучшего, как пихнуть Вячеслава ногой под столом с безмолвной просьбой заткнуться. — Отец, ты продолжай готовить рубежи к возможной осаде, — продолжил он как ни в чем не бывало. — С завтрашнего дня тренировки новобранцев заканчиваем. Больше ничему за пару суток мы людей не научим. Пускай отдохнут перед боями. Освоятся в фортах и окрестностях. — Полагаешь, уже скоро? — поинтересовался Шалыгин. Бер кивнул. — Тут я с Александром полностью согласен, — поддержал Никифоров. — Передовой отряд ишхидов не мог далеко уйти от основного войска. Максимум на день пешего хода. Не стоит забывать и о том, что противник способен передвигаться быстрее людей. Я свяжусь с Махно. Пленных надо доставить поскорей. Может, мои орлы и маги успеют поработать с ними? Глядишь, и удастся выбить что-нибудь стоящее. Чем больше будем знать, тем больше шансов победить. А нет — так солдатам дадим узнать на практике, в какую часть туземного тела надо целиться для достижения максимального эффекта. — Вячеслав мрачно ухмыльнулся. Никто не понял, пошутил он или нет. — Так что пусть гноллы и бойцы выдвигаются в Зареченск. — Скорее всего, в ближайшие часы Махно доложит о количестве солдат в армии противника, скорости их движения и вооружении. От этих сведений и будем плясать и выстраивать дальнейшие планы по обороне. А то мы, словно кроты, норы роем, но что делается вокруг, ни хрена не видим. Может статься, зря переживаем, и мы успеем трижды смотаться в степь и обратно, не допустив врага к городу? Люди согласно закивали, и стало заметно, как лица сидящих в комнате прояснились от осмысления сказанного. Александр посмотрел на всех испытующим взглядом: — У кого-то есть вопросы? Пожелания? — Вы больше ничего, случайно, не придумали? Я имею в виду новые виды амулетов? — поинтересовался Шалыгин. — Сожалею, но пока — нет. Будут трофеи — будем думать, как скопировать. Ничего путного в голову ни мне, ни другим магам не пришло. Точнее, мыслей много, но каким образом реализовать идеи, никто не может сообразить. Магия — новый для нас вид научного познания, и быстро разрешить возникающие проблемы не получается. — Жаль, — констатировал главный инженер клана. — У кого еще вопросы? — Никто не ответил. — Хорошо. Начнем работу, господа-товарищи.Утреннее солнце распалилось не на шутку. Жаркие лучи нагревали все вокруг. Аромат цветов и трав будто обволакивал и мешал вздохнуть полной грудью. Мелкая живность перестала бояться замерших на одном месте людей и снова начала попискивать и шерудить неподалеку. День обещал быть жарким. — Что скажешь на это? — спросил Махно Селезнева, который, не отрываясь от бинокля, рассматривал колонну ишхидов. — Да чего тут говорить, командир? — Зам немного приподнялся над травой для лучшего обзора, но Сергей дернул его за рукав, вынуждая пригнуться. — Не менее полутора тысяч солдат. Сколько точно, мы не сможем определить с этой позиции. Высмотреть магов нам тоже вряд ли удастся. — Селезнев еще на некоторое время приник к окулярам, затем вернул командиру более мощный бинокль, чем имелся у него. — Двигаться дальше не стоит. Запросто нарвемся на патруль. Если в охранении окажется сильный маг, то уйти не сможем. Нас опрокинут, а потом просто задавят числом. — Тут ты прав. Впятером против целого полка лучников и магов не справимся. К бабке не ходи. — Ходко идут, гады! — Селезнев снова приподнял голову над высокой травой и разглядывал колонну уже в свой бинокль. — Если ишхиды выносливые, то, поддерживая такой темп, подойдут к городу послезавтра утром. У нас есть время, но мало. Очень мало. Будем надеяться, что они решат остановиться в развалинах, нарвутся на оставленные сюрпризы, и это их задержит. — Я бы на это особо не рассчитывал. Подорвется десяток в лучшем случае, и все. Не думаю, что командир аборигенов — тупица. После первого же подрыва растяжки начнет отводить солдат подальше от опасного места или вовсе прикажет продолжать движение, а раненых добьет, чтобы не задерживали. — Так, может, ударим прямо сейчас? С пяти стволов. Они не успеют отреагировать и не включат силовые поля, — предложил Селезнев. — Два десятка убитых и раненых сейчас — это на два десятка меньше при штурме наших укреплений. — Ничего не получится. Машину они услышат издалека, успеют приготовиться и пробить щиты нам не дадут. Маги перевернут машину — и кирдык. Подобраться незаметно, ударить и смыться — тоже плохая идея. Догонят в два счета и порвут на немецкий крест. Короче, нет. Отходим, докладываем об увиденном — и домой. Успеем еще навоеваться. Люди пригнулись как можно ниже и под прикрытием высокой травы медленно двинулись обратно, к оставленному неподалеку уазику и бойцам.
Зашипела радиостанция, и Бер нажал на кнопку. — Что случилось? Малыш покосился одним глазом, отвернулся и продолжил рвать сочный кусок мяса. Это интереснее, чем слушать разговор хозяина с маленькой коробочкой. — Младший лейтенант Махно вышел на связь. Они возвращаются, — сообщил приятный женский голос. — Иду. — Бер отключился. — Что, Малыш? Вкусно? Зверь довольно фыркнул и повернул голову к человеку. Между острых зубов повис длинный шмат мяса, и свежая кровь капнула с него на земляной пол клетки. Изо рта шантарха вырвалось тяжелое горячее дыхание. — Мне пора. — Александр похлопал ладонью по шее животного и вышел. Малыш рыкнул вдогонку и вернулся к завтраку. Гнолл, приставленный следить за животными, проворно захлопнул дверь и запер ее на толстый металлический засов. «Великий желает что-нибудь еще? Великий доволен?» — Хашш застыл в легком поклоне. «Нет. Ты хорошо следишь за шантархами. Я доволен», — ответил Бер и, не задерживаясь, направился узнавать новости от разведчиков. — Докладывайте! — как только переступил порог недавно построенного кирпичного дома, превращенного в штаб, потребовал Александр. Офицеры обернулись на него и вернулись к своим обязанностям. Бер поискал взглядом говорившую с ним девушку и нашел ее корпящей над бумагами. Миниатюрная брюнетка старательно и быстро что-то записывала в блокноте, сверяясь с картой. Один из омоновцев подсказывал ей, тыкая пальцем в бумагу на столе. Некоторые женщины влились в ряды вооруженных сил клана, но пока выполняли вспомогательные функции: поддерживали связь с подразделениями, готовили обеды, частично сменили охранников-мужчин на стенах, оборудовали полевые госпитали в фортах. При них большинство и останутся в качестве санитарок, будут помогать врачам и магам. — Ишхидов от полутора до двух тысяч, — откликнулся Вадим Ходько. — У нас примерно сорок восемь часов до первого контакта. — Удалось выяснить, сколько магов в армии аборигенов? — Бер подошел к стене и взглянул на висевшую карту. — Нет. — Ходько пристроился рядом с главой клана. — В данный момент ишхиды на подходе к развалинам, где Махно потрепал их передовой отряд. — Что говорят вэвэшники? И где Никифоров? Он должен быть здесь. — Майор и Сапрыкин пошли инспектировать роту, отбывающую в третий форт, — пояснил бывший омоновец. — Так что там вэвэшники? — повторил вопрос Бер. — Они направили разведчиков. Сюда, сюда и сюда. — Ходько указал направление выдвижения союзников. — Говорят, что противника не обнаружили. Также ведут наблюдение за бароном. По сведениям: боевики Дробыша активной разведки не ведут. Ограничились мобильными патрулями вокруг населенных пунктов. Деревни укрепляют. Возводят дополнительные вышки, ставят пулеметы на уже построенные. Это все на данный момент. — Плохо. Когда доставят пленных? — Примерно через час. — Как только привезут, сразу доложите. Я — в мастерскую. Вадим кивнул, принимая сказанное к сведению.
После того как на связь не вышел сотник Эрлей, тысячник Дома Железного Дерева призадумался. Амулет связи имелся не только у сотника, был и запасной у десятника Картана. Однако ни командир сотни, ни Картан в условленное время не дали о себе знать. И попытки связаться с ними не увенчались успехом. Маги клянутся, что с амулетами все в порядке. Это означало лишь одно — лучших разведчиков его тысячи больше не существует. Печально, но не смертельно. Война всегда рушит тщательно выверенные планы и забирает лучших сыновей Леса. Истинному полководцу ничто не может помешать одержать победу. Ибо лишь такой командир, чей разум следует за изменениями, способен неудачу обратить на пользу себе и Дому. — Кайлинир! — негромко позвал Эльтир. — Я здесь, мой господин. — Сотник сразу приблизился, услышав зов командира. — Как чувствует себя наш друг, слай Иэлин? — Раздражен столь затянувшимся походом, жарким солнцем и отсутствием врага. Эльтир позволил себе слегка улыбнуться. Этого склизеля несут в паланкине, и он еще недоволен! Воин должен испытывать неудобства похода и с честью преодолевать их. Закаленный невзгодами дух сломить труднее, однако это не касается слая Иэлина и его солдат. Не иначе богиня Фэйлиа посмеялась над воинами Дома Железного Дерева, подсунув в соратники слабо оснащенных и плохо подготовленных ополченцев Дома Белой Скалы. Разве что триста лучников еще на что-то сгодятся. Остальные, кроме как оборудовать лагерь и охранять обоз, ни на что не годны. — Пусти слух, что воины Дома Белой Скалы настолько трусливы, что не способны сражаться без поддержки наших воинов и магов, — тихо произнес тысячник. — И проследи, чтобы наши солдаты не реагировали на ответные выпады. — Я понял, мой господин. К закату слай Иэлин будет в бешенстве. Вы уверены, что в этом есть необходимость? — Уверен. В армии должен быть один командующий. В любом другом случае варвары уничтожат нас. — Будет исполнено. — Кайлинир коротко поклонился и затерялся в колонне уставших солдат. Его место тут же занял высокий воин, прикрывая тысячника собственным телом от возможной угрозы изстепи.
Глава 16
Эльтир давно смекнул, что Иэлина кинули в горнило войны, чтобы избавиться. Поэтому дали под начало восемьсот негодных и плохо экипированных новобранцев, триста лучников и пару магов. А для соблюдения приличий соединили с тысячей хорошо подготовленных ветеранов Дома Железного Дерева. Вот и думай, новоявленный тысячник, с чего бы это? Какие интриги происходят между правителями Домов? Кому перешел дорогу этот идиот? По здравом размышлении пришлось отказаться от поиска ответов на эти вопросы. Не на той ветви Эльтир сидит. Пока. Но вот с остальными мыслями он тщательно поработал и пришел к выводу: ему даровали шанс не только проявить себя в роли полководца, но и проверяли на преданность и сообразительность. Поэтому, чтобы возвыситься, нужно избавиться от слая и показать себя в боях с варварами с лучшей стороны. Первое он почти сделал. Завтра утром тысяча под командованием Иэлина пойдет «завоевывать» славу. Ну а его «трусливая» тысяча вырежет слабо защищенные окраинные поселения противника, соберет необходимые сведения о его потенциале и будет дожидаться подхода основной армии, попутно совершая быстрые и жестокие наскоки. Такая война Эльтиру и его офицерам была привычнее. Тысячник сидел у костра в одиночестве, и ни один лицевой мускул не отражал обуревавшие его чувства, хотя душа пребывала в возвышенном удовлетворении. Все шло, как он и планировал. Сначала вынудил этого склизеля Иэлина доказывать собственную смелость и состоятельность как командира. Потом слухи, которые, точно ураган, пронеслись по армии, добавили хвороста в разожженный огонь ненависти. Обжигающее чувство не позволило Иэлину трезво осмыслить ситуацию и отказаться от вторжения лишь воинами своего Дома. Однако надо отдать должное этому «благородному отпрыску» — исходить пеной злости на глазах у всех он не стал. Просто прислал одного из офицеров с приказом «солдатам Дома Железного Дерева выдвигаться к ранее намеченной цели». Бывшего сотника пограничников приказ только обрадовал. Он не боялся остаться один против коварных варваров, для которых честь ничего не значит. Эльтир поднял взгляд на разрушенные стены Такры и немного погрустнел. Мало того что в старом городе обнаружились трупы пропавшей сотни (причем не все, что означало — часть разведчиков попала в плен), так дикари едва не добились очередного успеха. Если бы Катриха не насторожили остаточные эманации чужих магов около погибших и не успей он выкрикнуть предупреждение, потери могли оказаться куда большими. И это при том, что воины еще даже в глаза не видели вражеских солдат! После осторожного осмотра обнаружились ловушки-артефакты, подложенные под мертвых разведчиков. Ловко придумали! Маги долго возились вокруг, но в итоге обезвредить артефакты не смогли, потому как они оказались лишены магической составляющей. И вообще… Подобных действий можно было ожидать от ишхидов, но не от этих полуразумных дикарей. Если бы кто-либо поднял или перевернул тело, то все! Неудачника ждали бы сады богини Фэйлиа. Магам пришлось (как это ни печально) поднимать тела в воздух, чтобы ловушки разрядились сами. Взметнувшиеся ввысь фонтаны крови, мяса и камней произвели должное впечатление на солдат и офицеров. Раньше в войсках царила атмосфера ожидания легкой победы. Теперь же продемонстрированная сила заставила каждого проникнуться серьезностью похода. Даже слая проняло. Спесь с этого хлыща слетела мгновенно, обнажив недостойный высокородного ишхида страх перед будущим. Наблюдать за выражением его лица было настоящим наслаждением. Наверное, Иэлин уже жалел о несдержанности и желании самостоятельно предпринять штурм города. Только сказанного не вернешь. Потеря чести страшнее смерти. Это даже такой идиот понимает. Настроение Эльтира снова поднялось, когда он повторно вспомнил поведение тысячника Дома Белой Скалы при виде разорванных в клочья мертвецов.Восемь пленников стояли на коленях со связанными за спиной руками и злобно зыркали на собравшихся людей. Толпа все прибывала и прибывала. Всем было интересно поглазеть на новый вид туземцев. Ведь подавляющее большинство клановцев знали, как выглядят ишхиды, только с чужих слов. — Как вы? — Бер обнял Сергея Махно и отстранился. — Нормально. Потерь нет. — Отдохните. Вечером жду подробного письменного отчета, а пока на словах. Коротко. — Бер обвел взглядом присутствующих и добавил: — Не здесь, конечно. Он жестом показал Сапрыкину на ишхидов, и омоновец моментально начал действовать. Бойцы принялись разгонять людей, а пленных подняли и повели (довольно жестко подхватив и заломив руки) в подвал. Подошел Гоша и с довольным видом передал увесистую связку трофейных амулетов. — Вот. С убитых сняли. Часть из них позволяет некоторое время оставаться невидимым. Ну почти. Как в фильме «Хищник». Помните такой? С Арнольдом Шварценеггером? Присутствующие офицеры заулыбались. — Помним, помним, — ответил Александр и еле удержался от порыва потрепать паренька по спутанным, пыльным после похода волосам. — Спасибо за службу, Георгий! Иди, отдыхай. Немного смущенный Гоша отдал честь и убежал. Наверняка сейчас вместо помывки и сна пойдет рассказывать друзьям, таким же пацанам, как и он, о прошедшем бое. После подробного доклада Сергея Бер предпочел заняться амулетами, оставив пленных на потом. Помня, сколько он провозился с Пшиком, надежды, что за пару дней до подхода вражеской армии удастся вытащить что-нибудь из ишхидов, практически не было. Но совсем оставлять без внимания заключенных никто не собирался. Не сейчас расскажут, так позже. Любые сведения о лесных жителях очень ценны сами по себе. Важны даже знания о предпочтениях в еде, каким способом они пищу готовят? Сколько населения? Каковы взаимоотношения между полами и социальными группами? Какая планировка городов, крепостей (если такие имеются) и их места расположения? Одно у них государство или несколько? И есть ли вообще это государство? Многое нужно узнать. Поэтому заключенными занялись не маги, а люди Никифорова. Решили для начала «обработать материал», как выразился Вячеслав. Александр поначалу противился проявлению жестокости, но быстро сдался. Он понимал: чем податливее окажутся плененные, тем быстрее в итоге люди все узнают. Бер и наиболее опытные маги возились с амулетами до самого вечера, но так ничего толком не добились. А жаль. Хотелось раскрыть секрет маскирующего амулета поскорее, в крайнем случае научиться включать его. Но не судьба. Что ж, придется оставить разбор трофеев другим. Когда глава клана выходил из оккупированной магами мастерской, прибежал вестовой из штаба. Поначалу Александр хотел выговорить посыльному за то, что не сообщил новости по рации, но как только молодой боец произнес первые слова, напрочь забыл об этом. — Александр Сергеевич! Ишхиды! Началось…
Глава клана стоял на крыше форта № 2, прикрывающего Зареченск с юго-западного направления, и пытался дотянуться внутренним взором до приближающейся армии лесных аборигенов. Но кроме марева из биополей плотно идущих ишхидов ничего разобрать не получалось. Слишком далеко. Коновалов продавил на военном совете идею ударить до подхода противника к городу. И пока все решали, какие подразделения и в каком составе должны начать трепать ишхидов в степи, армия лесных аборигенов совершила неожиданный рывок и за семь часов преодолела больше ста километров. Не иначе бежали все время! Выдержать такой темп люди точно не смогли бы, поэтому никому и в голову не пришло, что такое возможно. Ишхиды перехитрили людей. Три часа назад наблюдатели сообщили, что заметили аборигенов, и Александр с Никифоровым бросили все дела и помчались на передовую. Здесь начальство догнало сообщение от вэвэшников, что как минимум половина вражеской армии рано утром вторглась во владения барона, и в настоящее время отряды Дробыша ведут ожесточенные бои с применением гранатометов и самодельных огнеметов. Но без особого толка. Если верить людям Быстрицкого, то враги уже сожгли слободу Заровскую. Аборигены после уничтожения Заровской разделились и осадили остальные населенные пункты, не позволяя людям высунуть нос наружу. Стоило выехать за ворота, как тут же по машинам следовал магический удар. Не знающие, что делать, дружинники барона не решались наносить контрудары, лишь стреляли, реагируя на движение. При таком раскладе, когда противник постоянно перемещается, поддержать барона артиллерией не представлялось возможным. Бер подозревал, что генерал пока и не собирается помогать огнем старому сопернику. И ладно бы на деревни напали все ишхиды. Можно было бы объединиться с вэвэшниками, взять аборигенов в клещи и уничтожить. Так нет! Эти гады направили часть армии атаковать город, и чего ожидать от них — неизвестно. А ну как в этой тысяче тоже полным-полно магов? Так ли это, Бер и другие маги клана сейчас пытались определить по интенсивности свечения аур. Правда, особо на это никто не рассчитывал. После ознакомления с новыми амулетами, доставленными бойцами Махно, иллюзий никто не питал. Оставалось надеяться, что у врагов не окажется в загашнике амулетов, скрывающих биополе. Гигантская аура начала дробиться на более мелкие фрагменты и расползаться по фронту перед фортом. — Корректировщиков ко мне! Живо! — громко приказал Александр.
Субтильный черноволосый лейтенант внутренних войск приник к стереотрубе и деловито, без суеты, изредка поглядывая в планшет, приступил к работе. Где-то далеко послышался удар грома. Потом еще, еще и еще. Канонада длилась всего секунд пять и смолкла. Все присутствующие на крыше клановцы всмотрелись с помощью биноклей в степь. Один Бер продолжал наблюдать за перемещением противника с помощью внутреннего зрения. Надеялся, что таким образом сможет заметить небольшие скопления ишхидов и помочь в корректировке. Техника техникой, но лучше подстраховаться. Слишком быстро аборигены начали развертывание своих сил из походной колонны в цепь. Еще были свежи воспоминания о первом столкновении с разведкой ишхидов, и даже последняя победа клановцев не добавляла уверенности в положительном исходе предстоящего боя. Слишком быстро приближался противник, а значит, людям вскоре придется вступить в непосредственный контакт с врагом. Конечно, туземцы могут, понеся потери после удара артиллерии, запаниковать и отступить, чтобы перегруппироваться, однако и на это Александр особо не рассчитывал. Предчувствие его не обмануло. Корректировщик оказался мастером своего дела. Четко рассчитал скорость наступающих на позиции людей ишхидов. На правом фланге среди скопления противника поднялись фонтаны земли. Бер с некоторым облегчением увидел, как свечение аур нескольких десятков ишхидов стало блеклым и не столь ярким, как минуту назад, и самое главное — часть аборигенов перестала смещаться в сторону третьего форта. До слуха донесся гул разрывов, даже с расстояния в полтора километра заставляя вздрагивать новобранцев и не только их. Лейтенант, не переставая, продолжал наговаривать координаты целей. И вот новая порция снарядов смерчем пронеслась по левому флангу противника. Только этого оказалось недостаточно. Радостные крики бойцов сменились недоумевающими. Большинство ожидали, что на этом атака завершится, но ишхиды не торопились оправдать чаяния клановцев. Они продолжали стремительно сокращать расстояние. — Что-то мне подсказывает, что мы их ничуть не испугали. Боюсь даже предполагать, что это означает, — послышался голос Никифорова. Очередная порция братской помощи от союзников вспучила землю гораздо ближе к форту. Фигурки ишхидов были уже видны невооруженным глазом, и стало возможно наблюдать, как при свисте падающих снарядов вражеские солдаты разбегаются в разные стороны и падают в траву. Бер нахмурился. Ему вспомнилось нападение на город гноллов и заверения Эдика в том, что его автомобиль подожгли из странной конструкции, стреляющей огненными сгустками. Так что может статься, с неким подобием артиллерии ишхиды знакомы. В конце концов, катапульты или родственные им механизмы у них наверняка имеются. Гноллы тогда пользовались, скорее всего, трофейными. Он, как и все остальные, непростительно упустил сей факт из вида. Хорошо, что в отряде противника ничего подобного пока не наблюдается, значит, еще остается возможность внести поправки в оборонительную тактику. — Лейтенант, хватит! — отдал приказ вэвэшнику Вячеслав и скомандовал: — Минометы! — Пусть из первого и третьего поддержат. Расстояние позволяет «подносам»[199] вести огонь из соседних фортов. Надо еще проредить наступающих, — вставил слово Бер. Расчеты засуетились возле своих минометов, установленных на крыше. Пум!.. Пум!.. По параболе унеслась вперед смерть. И сразу снова: пум! пум!.. — Достаточно! — крикнул Александр. Снаряды следовало беречь. Неизвестно, сколько еще будет подобных нападений. А то, что они будут, у него не было никаких сомнений. — Всем приготовиться! Офицеры продублировали команду. Бер представил, как бойцы собрались у бойниц и мандраж охватывает каждого. Тем более подавляющее большинство никогда не участвовало в каких-либо войнах. Да, многим за прошедшее время наверняка приходилось драться за место под солнцем и даже убивать. Но одно дело — биться за кусок хлеба или защищать семью, отбиваясь от мародеров или небольших отрядов хашш. Другое дело, когда на тебя несутся ряды противника, про которых ты знаешь — твоя пуля, твой арбалетный болт не сразу причинит врагу вред, и этот враг быстрее и сильнее тебя. И пусть с тобой рядом товарищ, а за спиной есть командиры и маги. Но товарищ твой тоже боится, а чего стоят маги клана против магов противника, никто толком не знает. Неизвестность пугает. Вот тут главное не теряться и стрелять, стрелять, стрелять, не останавливаясь. Инструкторы вбивали последовательность действий в каждого бойца. «Сейчас проверим, насколько хорошо вдолбили наши омоновцы науку выживать», — как-то отстраненно подумал Бер. Он еще раз вошел в состояние отрешенности, пытаясь высмотреть главную опасность — магов. Послышались первые выстрелы самых нетерпеливых. Александр услышал, как Никифоров выругался и рявкнул в люк, ведущий на пятый этаж: — Кому там невтерпеж?! Врукопашную пошлю! На хрен!.. После артналета в живых ишхидов осталось больше, чем можно было надеяться. Основная часть перла прямо на их укрепление. Меньшая часть, навскидку — воинов триста, устремилась на юг. Это плохо. Первый форт самый крайний в оборонительной линии. И хоть гарнизон первого форта по этой причине являлся самым многочисленным, а в его тылу дислоцировалась усиленная мобильная группа — этого могло оказаться недостаточно. — Да где же вы? — нервничал Бер. Маги противника никак не проявляли себя. Неужели их накрыло огнем союзников? Было бы замечательно, но сомнительно. Гадостное чувство не покидало Александра и лишь усиливалось. Первые взрывы на минном поле нисколько не добавили радости. Два десятка человек на крыше тоже молчали, только крепче сжимали в руках оружие. Еще пара минут — и последует приказ командиров. И он последовал. — Огонь! Форт выплюнул из себя сотни пуль и десятки арбалетных болтов. Бухнул рядом РПГ-7, и нескольких ишхидов подбросило в воздух и в стороны. Их силовые щиты мигнули синими всполохами, но вряд ли спасли от удара о землю. Неожиданно слитная стрельба прекратилась, превратилась в отдельные очаги сопротивления. Бер прекратил свой поиск и открыл глаза. — Прикрыться щитами! — заорал кто-то. Александр среагировал мгновенно. Активировал трофейный амулет, краем взгляда отметил: то же самое сделал Никифоров. Остальные похватали щиты, до поры лежащие рядом. Сверху послышался шелест. Не меньше сотни черточек зависли на мгновение в небе, наклонились, превратились в точки и со свистом посыпались людям на головы. Перед лицом Александра промелькнула стрела с серым оперением и воткнулась в просмоленную крышу. Рядом воткнулись ее сестры-убийцы. Послышался вскрик, затем еще. Несколько человек не успели активировать амулеты, встроенные в деревянные щиты, и поплатились за собственную нерасторопность. Лейтенанту союзников не повезло больше всего. Несмотря на то что с ним провели инструктаж по пользованию защитным нововведением, корректировщик не успел воспользоваться щитом. Стрела вошла сверху лейтенанту в затылок почти наполовину, убив молодого человека наповал. Следом за стрелами в край крыши врезался огненный шар. Невысокая, ослабленная огненная стена продвинулась вглубь на метр, никому не причинив особого вреда, но изрядно всех напугав. Бер злорадно ухмыльнулся. Попался! На этот раз он нашел, кого искал. Александр метнулся к краю и выпустил на волю еле удерживаемую Силу, со всей яростью, на какую был способен. Вереница плазменных шаров ударила в место нахождения вражеского мага. Защита ишхида выдержала первые два удара, мигнула, пошла волной, и следующие три огненных шара моментально обуглили противника. Уходя от ответных стрел, Александр заметил несколько летящих в сторону аборигенов бетонных обломков. Это приписанные к гарнизону маги работали по противнику. Бер обернулся в поисках Вячеслава. Хотел отдать приказ Никифорову, чтобы тот спустился вниз и узнал, почему интенсивность огня упала. Бывшего майора рядом не оказалось. Еще раз бабахнул гранатомет, реактивная струя на краткий миг вырвалась сзади РПГ-7, снаряд устремился в цель. — Где Никифоров? Боец расчета миномета указал рукой вниз. Интенсивность огня из бойниц форта снова начала нарастать. Понятно — это Вячеслав взялся наводить порядок железной дланью и едким словом. Александр перевел внутреннее зрение себе под ноги и ужаснулся. Как минимум треть аур клановцев оказалась настолько бледной и какой-то застывшей, что не оставалось сомнений — люди мертвы. Гнев охватил сознание Александра, и он еще раз подошел к краю.
Бывший начальник службы внешнего наблюдения полковник Дробыш, а ныне барон Дробыш, мерил шагами просторный кабинет своей резиденции в слободе Курятинской. За окном стучали пулеметы и автоматы, приглушенно бабахали взрывы гранат из подствольных гранатометов. Ситуация складывалась хуже некуда. Совсем недавно он нисколько не сомневался в победе над лесными дикарями и с легким сердцем отметал все попытки клана и Быстрицкого договориться о совместных действиях при отражении новой угрозы. А теперь что? Заровская сожжена вместе с гарнизоном из тридцати дружинников и почти двумя сотнями крестьян! Вряд ли там кто-то выжил. Остальные десять сел и деревень в осаде, и помочь им он сейчас не в состоянии. Самому бы уцелеть в этих условиях. У дикарей оказалось на удивление много магов, а подразделения вражеской армии действовали настолько слаженно, что можно подумать, будто у них имеются переносные радиостанции. А этого не может быть по определению. У цивилизации, на вооружении которой луки и мечи с копьями, современные средства связи? Нонсенс! Барон резко остановился и посмотрел тяжелым взглядом на людей, ожидающих его распоряжений: начальника личной охраны капитана Постриганова, верховного мага Коромыслова и командира гарнизона Курятинской, а заодно военного советника подполковника Селиванова. — И что, мать вашу, посоветуете делать?! — неожиданно сорвался на крик Дробыш. — Не ты ли, уважаемый Петр Васильевич, убеждал меня не далее как вчера, что нам никто не сможет противостоять? И уж тем более местные дикари! Не ты ли говорил, что твои ученики впереди планеты всей? — Барон так посмотрел на Коромыслова, что тридцатипятилетний мужчина невольно вздрогнул. — Вот пойди туда и докажи мне это на деле, а не на словах! — Дробыш ткнул пальцем в окно. — Мои люди сильнее, но нас здесь всего пятеро, а у врага как минимум в четыре раза больше обладающих Силой, — начал оправдываться верховный маг. — Так сделай так, чтобы их стало меньше! — чуть спокойнее, но все еще грозно сказал барон. — Согласовывай действия с капитанами дружины, и чтобы без этих отговорок и стенаний. Коромыслов поклонился и недовольно засопел. — Что слышно из остальных гарнизонов? — обратился к Селиванову Дробыш и устало опустился в кресло. Никому сесть он так и не предложил. — В слободе Каменной держатся крепко. В ней второй по силе отряд, усиленный магами многоуважаемого Петра Васильевича. Там, как известно, находится основная часть складов с товарами и продовольствием. Поэтому потерять Каменную мы не можем себе позволить. Остальным приходится хуже. Даже учитывая всех поставленных в строй, каждый населенный пункт защищают не больше сотни дружинников и ополченцев и всего по одному магу. Солдаты просто не успевают реагировать вовремя на атаки. Дикари постоянно маневрируют и используют какое-то маскировочное поле, позволяющее подбираться на расстояние выстрела и снимать неосторожных бойцов. При обнаружении стрелков огонь открывается немедленно, однако силовое поле позволяет большинству ретироваться за пределы досягаемости. Не стоит забывать, что противник каким-то образом воздействует на психику солдат, вызывая безотчетный страх. Но с этим вопросом — к уважаемому верховному магу. Он у нас дока по этим делам. Селиванов иронично улыбнулся Коромыслову и продолжил: — На данный момент общие потери составляют порядка ста сорока убитыми и ранеными. И это всего за несколько часов! Полагаю, что ночью противник предпримет штурм части населенных пунктов. Боюсь, к завтрашнему утру большинство деревень падет, и мы ничего сделать не можем, пока сами находимся в осаде. Прошу обратить внимание, что при таком темпе боевых действий боеприпасы расходуются быстро, и даже если штурмов не будет, то через неделю нам просто нечем будет защитить себя и крестьян. Я предлагаю совершить вылазку. Сейчас у меня под ружьем двести восемьдесят дружинников, и это без ополченцев, плюс ваша охрана и маги. Мы сможем если не разгромить дикарей, то хотя бы потрепать и позволить части подразделений прорваться к Каменной, чтобы снять со слободы осаду. По моим данным, солдат противника там не больше сотни. — Селиванов замолчал. — Ну а ты что думаешь? — обратился к начальнику своей охраны Дробыш. Капитан Постриганов, несмотря на то что выглядел эдаким перекачанным бугаем с зачатками интеллекта, на самом деле являлся умным и хитрым человеком. Будь иначе, не занимал бы свой пост. Правда, иногда он жалел, что связался с Дробышем. Его удерживало одно — власть. За хорошую службу ему обещали со временем отдать одну из деревень. Вот капитан и ждал наступления «эры феодализма». Капитан заговорил отрывисто, точно гвозди в крышку гроба заколачивал: — Нужно запросить помощи у Быстрицкого. Если он выдвинет на позиции «гвоздики», то после артподготовки можно смело идти на прорыв. А так… Считаю, перспектив нет. Нас просто сметут слитным залпом лучники, еще до того как мы сможем ослабить их силовую защиту. Барон после всего сказанного посмурнел. Он облокотился на столешницу и устало произнес: — Буду думать. А теперь… Пошли вон. Когда все вышли, Дробыш выдвинул нижний ящик стола, достал недопитую бутылку армянского коньяка и рюмку. Плеснул янтарную жидкость и поднес ее ко рту. В этот момент раздался близкий взрыв, стекла задрожали, барон от неожиданности дернулся и выплеснул половину налитого коньяка себе на брюки. Он несколько секунд наблюдал, как пятно увеличивается в размерах, а потом выругался и с силой швырнул рюмку в стену. Стеклянные осколки посыпались на пол.
Глава 17
Разноцветный поток пронизывал все естество и порождал боль в каждой частице организма. В сознании пульсировало единственное желание — покинуть тело, вдруг ставшее клеткой, заполненной болью. Кроме ярких всполохов и гудения потока ничего не было видно и слышно. Но вот где-то в глубине, там, где рождаются чувства, проявилась маленькая голубая искорка. Она медленно разрасталась, отвлекая на себя внимание потока. Вмешательство искорки позволило боли немного утихнуть, и тогда родились мысли: «Где я? Кто я?» Поток ослабел настолько, что стало возможным осмотреться и попытаться понять окружающее пространство. Оно было серым, и повсюду, до бесконечности, его пронизывали жгуты энергии во всех направлениях. Эта безмерность давила, порождая безысходность. По воздействию ее можно сравнить с недавней болью. Сознание определило это новое чувство и дало ему название — страх. Рядом послышался звонкий смех. Он заглушил другие звуки, отодвинул разноцветные зарницы и страх от того, что называется — «я». — Хи-хи-хи-хи! — продолжала насмехаться искра. Нет, уже не искра. Маленькое голубое пламя кружилось в танце перед взором. — Ты кто? Танцующее пламя не ответило. Оно схватило нежданного гостя этой бесконечности и, продолжая смеяться, бросило куда-то вниз…Александр открыл глаза, и первое, что узрел, — обклеенный светло-зелеными обоями потолок. От времени они потемнели, а в некоторых местах абстрактный рисунок смазался от влаги. Бер непонимающе заморгал и повернул голову. Рядом с кроватью, на которой он лежал, сидел Михаил Карпов. Глаза закрыты, руки Миша держал над его телом и медленно водил ими, совершая манипуляции с энергетикой. Чувствовалось покалывание внутри от воздействия Карпова, и вместе с тем Александр не ощущал себя больным или раненым. Это он вслух и сказал. От неожиданности Карпов подскочил на стуле и неверяще уставился на командира и учителя. — Ты что здесь делаешь? Ты должен быть в пятом форте. И почему я здесь? Там же ишхиды нападают! — Бер сел. Взглядом поискал ботинки, нашел, начал быстро обуваться. Чувствовал он себя прекрасно. Сила бурлила, и ему не терпелось ринуться в бой. — Чего молчим? — Александр поднял правую руку, чтобы застегнуть рубашку, и нащупал шнурок, на котором ранее висел трофейный амулет силовой защиты. Теперь его не было — рассыпался в прах. И тогда Бер вспомнил…
Он стоял у парапета, раскинув руки. Глаза открыты, но мозг перестал обрабатывать информацию, поступающую от органов зрения и слуха. Все ресурсы были брошены на обработку входящих сигналов от других источников. Люди еще не придумали им названий, но здесь и сейчас это было не столь важно. Александр взирал на мир, и мир взорвался движением. Мелкая живность, перепуганная взрывами, забилась в норы — желтые точки робко шевелились под фиолетовыми и зелеными биополями трав. В бело-синих аурах людей то и дело возникали протуберанцы обуревавших их эмоций. Темные щупальца ненависти вытягивались вперед, словно хотели дотянуться до обидчиков-ишхидов. Впрочем, так оно и было. Окружающее просматривалось в подробностях на сотни метров вокруг. Казалось, пожелай, и горизонт приблизится по первому требованию. И не имело значения, в какую сторону устремлен взор, все равно видно, что происходит далеко позади или сбоку. Стали заметны энергетические потоки. Более того, можно попытаться подключиться к любому из них, и если они примут тебя, то… мировосприятие изменится? Бер не знал этого наверняка. В прошлый раз ощущения были немного иными, да и близость разведчиков ишхидов не располагала к созерцанию открывшейся картины. Сколько он ни пытался потом вогнать себя в похожее состояние, ничего не выходило. Нет, тренировки многое дали: он научился видеть ауры на довольно приличном расстоянии, более детально обследовать повреждения у больных и раненых, легче получалось проникать внутренним взором в структуру вещества и многое другое. Однако такого всеобъемлющего видения достичь не удавалось. Бер нашел ближайший, медленно колышущийся энергетический столб, возникший словно из ниоткуда, всего в каком-то метре от него (а может, он там и был, просто нужно внимательнее смотреть?), и сделал шаг вперед, с крыши. Он не слышал панические выкрики людей и проигнорировал бойцов, инстинктивно бросившихся к нему. Ишхиды не могли упустить такой шанс и попытались убить человека. Всполохи силовой защиты от попадания десятка стрел прошли мимо его сознания. Александр даже не обратил внимания на то, что под ногами нет опоры. Просто повис внутри энергетического потока и попытался подчинить его себе. Тело скрутила дикая энергия. Поток стремился вытолкнуть наглеца, а когда не вышло — попробовал разорвать на триллионы фотонов. Но Александр смог перенаправить разрушительную мощь вовне. Что помогло ему в этом — воля или ненависть? А может быть, бушевавшая Сила сжалилась над смертным или просто решила выполнить желание, чтобы избавиться от назойливой букашки? Как бы то ни было, поток даровал частицу себя, и на краткий миг человек стал проводником Силы. И этого мига хватило для нанесения удара. Память Бера услужливо подсказала, что нужно делать, ведь один раз он уже убил таким способом. До атакующих докатилась невидимая волна злого внимания висящего над землей мага людей. Александр за долю секунды подобрал ключик к каждому врагу. Потом зачем-то хлопнул в ладоши перед собой, и ишхиды начали падать в траву замертво, так и не осознав, что же принесло им смерть. Лишь вражеский маг немного потрепыхался в невидимых руках Силы, но тоже вскоре умер от кровоизлияния в мозг. Выброс, хоть и был направлен вперед, оказался такой мощи, что некоторые люди почувствовали на себе его отголосок в виде накатившей слабости и с удивлением взирали на выступившую из носа кровь. Когда все закончилось, Бер опустил руки и безвольной куклой повис в воздухе. Медленно набирая скорость, он рухнул вниз с высоты пятого этажа. Панические крики бойцов не могли удержать командира, а руки не успели дотянуться. Некоторые, забыв, что их могут подстрелить ишхиды, перегнулись через край, другие ринулась на улицу. Никто в них не пускал стрелы. Некому уже было стрелять. В разнотравье степи перед фортом лежали сотни мертвецов…
— Вам еще лежать нужно, — неуверенно проговорил Карпов. — Хм. Нет, Миша. Со мной все в порядке. — Александр продиагностировал себя и отметил, что справился с процедурой значительно быстрее и легче, чем раньше. Единственное, что пришло в голову, — соединение с энергетическим потоком как-то повлияло на него. Хорошо это или плохо, трудно прогнозировать. Пока нормально, а во что это выльется в дальнейшем, лишь время покажет. — Так как ты тут очутился и сколько времени я провалялся без памяти? — Шесть часов уже прошло с момента вашего падения с крыши. — Миша бросил недоверчивый взгляд на учителя. — Бойцы говорят, что ожидали увидеть изломанный труп в луже крови на мостовой. Но вы просто лежали и ровно дышали, будто спали. Я, честно говоря, до сих пор не понял, как такое возможно? — Надо же… — протянул Александр. Он тоже не понимал. Момент падения не запомнился совершенно, и ничего по этому поводу он сказать не мог. — Вас отнесли сюда, в лазарет, и вызвали меня, потому как штатные маги роты ничего поделать не могли. Не их специализация. Единственное, что у вас обнаружили, — разбалансировку энергетики и несколько ушибов. Это мелочь. За полчаса справился. — Понятно. — Бер ненадолго задумался. В голове творилась каша, и нужные подробности не желали всплывать из памяти. — Миша. Каковы потери форта и что с ишхидами? — Двадцать девять человек погибли и всего пятеро ранены. Раненых я осмотрел. Ничего серьезного. В соседней комнате лежат. А с ишхидами расправились вы. Как вы это сделали? — Скажу честно. Я пока тоже не до конца разобрался в произошедшем, — признался глава клана и напомнил: — После моего удара живые ишхиды остались? — Пара десятков. Их быстро добили. Они находились не в том состоянии, чтобы оказывать сопротивление. Ах да! — встрепенулся Карпов. — Вячеслав Иванович, когда убедился, что вашей жизни ничто не угрожает, посадил взвод в автобус, прихватил мобильную группу и поехал вдогонку за туземцами. Насколько мне известно, две или три сотни прижали к первому форту, и сейчас идет бой. Но там вроде сложности какие-то. Часть ишхидов прорвалась в город, и, загнанные мобильными группами, они забаррикадировались в нескольких зданиях. — Пошли со мной! — приказал Александр. Он стремительно покинул палату, которая раньше была одной из спален, пересек зал, приветственно кивнув ошарашенному медику, и вышел на лестничную площадку. Михаил не отставал. — Ты осматривал наших убитых? — задал неожиданный вопрос Бер. — Бойцы умерли почти одновременно, но выброса Силы я не ощущал. — Вот это их убило. Александр резко затормозил и оглянулся. Михаил достал из кармана два обломка стрелы. Один с наконечником, второй с оперением и задником. — Обратите внимание на руны и конструкцию задника. Я не специалист, но наши мастера не делают таких и не крепят такое странное оперение. Бер принял из рук ученика обломки и внимательно осмотрел. На граненом наконечнике вытравлена неизвестная руна. Задник был длиной сантиметров двадцать и состоял из нескольких сегментов, расписанных мелкими рунами. Оперение крепилось не к древку, а к заднику на самом большом сегменте. Александр посмотрел на изделие врага с помощью Дара, сразу обнаружил точку соприкосновения с Силой и тут же ее активировал. Сегменты зашевелились, слегка изогнулись, показывая то на Бера, то на Карпова. Оба человека удивленно изогнули брови. — Ты понимаешь, что это значит? — спросил Александр. — Кажется, да. — Перед тобой стрела-амулет, способная изменять направление полета. — Бер еще повертел в руках шедевр ВПК ишхидов и удрученно покачал головой. — Всех убили такими? — Да, — коротко ответил Карпов. — Спрячь. Потом разберемся. — Александр вернул части стрелы ученику. — Пошли. Время дорого.
Комендант форта Макарский Вениамин Павлович — всегда хмурый мужчина пятидесяти лет с внешностью интеллигента — нашелся в своем кабинете на четвертом этаже, переделанном из однокомнатной квартиры. Он что-то обсуждал со своим заместителем, достаточно молодым смуглым парнем азиатской внешности. Оба, хоть и являлись недавним приобретением клана, получили свои назначения благодаря тому, что раньше являлись военнослужащими. Макарский до выхода на пенсию работал в одном из закрытых институтов Зареченска, но носил погоны чисто номинально. Насколько глава клана знал из собранного подчиненными Никифорова досье, Вениамин Павлович по своей сути и по факту являлся больше ученым, приписанным к Министерству обороны, чем военным. Звезд с неба не хватал, за двадцать лет выше майора прыгнуть не сумел и особо не стремился. Может, это к лучшему. Бывшие генералы и полковники клану не нужны. Таковых лучше из собственной среды воспитывать. Институт, в котором работал Вениамин Павлович, занимался изучением ядерных микровзрывов и разработкой лазерных установок. Возможно, позже знания Макарского и пригодятся, только сначала нужно выжить и наладить нормальное, а не полуголодное существование. И главное — безопасное. Хотя бы относительно. В любом случае именно Никифоров настоял на его кандидатуре. Офицеров в клане не так уж много, а солдатам нужно знать, что ими командует офицер со стажем. Это дисциплинирует. Бер просто доверился Вячеславу, тем более что на самом деле выбирать особо не из кого было. Проверенные омоновцы нужны на другом направлении, а из остальных новичков на руководящие должности годились единицы. Наверняка среди присоединившихся людей имелись и лучшие кандидатуры, однако их еще найти надо. Что, учитывая сроки и увеличившуюся численность клановцев, стало проблематично. Для поддержки Макарскому дали в замы прапорщика Сергея Дылгерова с забавным отчеством — Багирович. Прапор был наполовину бурят, наполовину русский. Он почти девять лет прослужил в погранвойсках на таджикско-афганской границе. Имелись у него и боевые награды. После ранения и последующего увольнения Дылгеров отправился на родину матери в Зареченск, повидать родичей. Уехать же домой в Красноярский край не успел — помешала катастрофа. Его бабка с дедом Перенос пережить не смогли, здоровье не позволило. Других родственников Сергей не знал или в городе их не было. Это уже не важно. Важно, что Дылгеров остался один в новом мире. Поначалу пограничник выживал сам, а после нападения гноллов в прошлом году прибился к небольшой общине, в которой исполнял роль основного добытчика и защитника. Присоединяться к кому-либо община не пыталась, до тех пор пока не пришли бойцы клана. Бывший прапорщик никогда не стремился занять где бы то ни было ведущее место. Абсолютно неконфликтный и исполнительный человек, но способный при необходимости утихомирить любого зарвавшегося подчиненного и стойко, с поистине восточным спокойствием, переносить тяготы жизни. К тому же прапорщик имел боевой опыт и как никто другой подходил на пост заместителя одного из фортов. Новое положение его вполне устраивало. Тем более оно во многом походило на его службу в погранвойсках. Начальство клана приобретение в лице Дылгерова устраивало и подавно.
При появлении Бера и Карпова командиры форта привстали с мест, приветствуя вошедших. — Александр Сергеевич! — воскликнул комендант. — Как самочувствие? Не думал, что так быстро очнетесь! — Спасибо, Вениамин Павлович. Вашими молитвами. — Александр без приглашения уселся за стол. Михаил не решился устроиться рядом с учителем и остался стоять у входа, прислонившись спиной к стене. — Доложите обстановку, — мягко потребовал Бер. — После обеспечьте мне связь с Никифоровым. Комендант прокашлялся в кулак, пододвинул карту окрестностей и начал указывать пальцем на сделанные недавно пометки. — На данный момент противник вблизи не обнаружен. После разгрома… — Макарский сделал паузу и посмотрел на главу клана, будто впервые увидел, но быстро взял себя в руки, — …кхм, часть армии ишхидов, численностью примерно триста лучников, сделала попытку прорыва сквозь контролируемую первым фортом территорию. Однако этого не допустили мобильные группы гарнизона форта и подоспевший на помощь взвод нашей роты под командованием Вячеслава Ивановича. Аборигенов прижали к минному полю и вынудили плотным огнем прорываться через него. Потеряв большую часть воинов, ишхиды все же преодолели поле и вышли в тыл первого форта. Но сил атаковать его или возвращаться обратно у них не осталось. По всей видимости, командир аборигенов принял решение о дальнейшем проникновении в город. Что они и сделали. Только раствориться среди заброшенных зданий у них не вышло. Вячеслав Иванович вызвал подмогу, и ишхидов удалось запереть вот в этом квадрате. — Макарский указал на обведенный карандашом круг с заключенным внутри кварталом домов. Александр всмотрелся в ромбики, обозначающие дома. Люди после катастрофы недолго продолжали жить в панельных застройках квартала. В сезон дождей район оказался подвержен затоплению, и жители предпочли переселиться ближе к центру, оставив жилье на растерзание природе, мародерам и бандитам. — Насколько я знаю, туземцы засели в паре зданий и успешно отразили нападение. Имеются потери. Полчаса назад, — комендант посмотрел на часы, — было шестеро убитых и четверо раненых. Каковы потери сейчас и есть ли они, мне неизвестно. — Ишхиды используют те же стрелы, которыми убили солдат нашего гарнизона. Но не думаю, что у вражеских лучников много таких, — вступил в разговор Дылгеров. — Я бы не заморачивался со штурмами. Надо попросить вэвэшников подогнать гаубицы и прямой наводкой разрушить дома на фиг! Панельные постройки сложатся как карточные домики после пары-тройки попаданий. Ну, или магов человек десять — пятнадцать собрать со всех подразделений и бабахнуть, не заходя внутрь. И трындец вторжению! — Не нужно переоценивать возможности наших магов, — возразил Бер, — но ты, прапорщик, прав. С войнушкой на нашем направлении надо заканчивать поскорее. Ведь есть еще вторая половина армии. И что-то мне подсказывает — даже с полным уничтожением ишхидов у города война не закончится. — Вы серьезно? — изумился Макарский. Остальные тоже уставились на Александра с не меньшим удивлением. — Вы на самом деле полагали, что две тысячи солдат — это все, чем располагают ишхиды? — Бер невольно скривился. — Перестаньте! Нам пока неизвестно, сколько именно аборигенов живет в лесах, но лично я далек от мысли, что их там мало. Скорее наоборот. И это вторжение — лишь разведка боем. Выявят наши сильные и слабые стороны, а потом навалятся всем скопом. Заметив, как побледнел комендант, Бер пожалел о сказанном и поспешил сгладить эффект от последнего высказывания: — Да вы, Вениамин Павлович, не переживайте так. Враг не пройдет. В городе под ружьем несколько тысяч человек, имеется артиллерия и достаточное количество боеприпасов крупного калибра, чтобы удержать туземцев на расстоянии. К тому же можно привлечь на нашу сторону гноллов в качестве разведчиков и пехоты. Так что прорвемся, — заверил Александр, а сам поставил себе зарубку на память. Поменьше болтать и сменить коменданта форта на другого, менее впечатлительного офицера. Все-таки Макарский больше ученый, чем военный. Вот и пусть кует победу где-нибудь в тылу, «собирая лазеры» из подручных средств. Вдруг да что-то выйдет путное. «А что, это идея! Ведь, по сути, проблема только в энергии. Надо будет подумать над созданием мощного источника энергии и затем поговорить с Макарским. Заодно узнать, остались ли в живых другие сотрудники института». — Бер поставил в памяти вторую зарубку. — Свяжите меня сначала с Никифоровым, потом — по обстоятельствам. Если надо будет, попросим помощи у союзников. И еще. Сколько бойцов в форте и есть ли автомобиль? Или Никифоров все забрал? — Осталось тридцать девять человек, — ответил вместо коменданта Дылгеров. — Плюс вы, Михаил и четыре его охранника. Машина только одна, да и то не наша. Вот его. — Прапорщик подбородком указал на Карпова. Александр повернулся к Мише: — Большим человеком стал. Машина своя, охрана… Карпов немного покраснел. — Так… Когда стало известно, что вы ранены, меня запихнули в уазик и с охраной отправили… — Он недоговорил. Понял, что над ним потешаются, и смутился еще больше. — Давайте связь, — удовлетворенный реакцией Карпова, произнес Бер. — Второй канал, — пояснил Дылгеров, протягивая своюрадиостанцию.
Александр рассматривал внутренним взором одно из зданий, где засели остатки армии ишхидов. Рядом стоял сосредоточенный Никифоров и глазел туда же в бинокль. Ветер разошелся не на шутку, то и дело норовя подтолкнуть людей в спину, ближе к краю крыши, и сбросить вниз. Одно хорошо — из-за ветра казалось, что не так жарко. Но только казалось. Пот все равно пропитал одежду, а на ткани бандан давно появились белые соляные разводы. — Что там? — поинтересовался Вячеслав. Бинокль не позволял высмотреть все подробности. Ишхидов быстро отучили выглядывать в окна. Короткая очередь из автомата или выстрел из подствольника — и тишина. Попал, не попал — в данном случае дело десятое. Главное, не дать ишхидам возможности действовать. Люди опасались, что у аборигенов еще остались самонаводящиеся стрелы, да и обычными ишхиды пуляли на удивление метко и далеко. Поэтому солдаты старались на рожон не лезть. Тем более что артиллерию ожидали с минуты на минуту. Генерал откликнулся на призыв о помощи мгновенно. Две гаубицы со взводом стрелков выступили еще полчаса назад. Будь город цел, то уже прибыли бы. А так вэвэшникам приходилось объезжать внушительные завалы на дорогах. Где-то развалившиеся панельные дома мешали проезду, где-то брошенные автомобили, с которых давно сняли все, что может быть пригодным для использования и обмена. В нескольких местах на карте значками были отмечены нагромождения баррикад. Кто их навалил посреди дорог и зачем, никто не знал. Может, во время нашествия гноллов люди защищались, может, банды воевали друг с другом. Этого уже никогда никто не узнает, да и не нужны эти знания никому. Одно ясно: когда-нибудь завалы придется разгребать. — Насчитал семьдесят три аборигена в ближайшем доме и сорок пять — во втором, — ответил на вопрос друга Александр. — Я могу ошибиться, но вряд ли сильно. Противник внутри периодически перемещается, и уследить за количеством трудно. Плюс-минус пара, что не существенно. Сколько бы их ни было, скоро похороним всех. — Скорей бы, — вздохнул Вячеслав. — У меня уже в одном месте свербит от предвкушения зрелища. Попили они сегодня крови нашей. Уроды! — И спустя мгновение добавил: — Да и жрать хочется. Бер не выдержал, хмыкнул. При любых обстоятельствах Никифоров не изменяет себе. Неугомонный и непробиваемый человек. Александр поймал себя на мысли, что до безумия рад, что в сложное время Вячеслав оказался рядом. Не будь его, возможно, все было бы по-иному или вообще кости семьи Беров давно обглодали бы бездомные собаки и местная мелкая живность. Наконец послышался рев двигателей, лязг гусениц, и все невольно вздохнули свободнее. Командиры переместились на противоположный край крыши, чтобы увидеть подъезжающую к месту будущего действия бронетехнику. Первой ехала БРДМ-2,[200] сразу за ней следовали четыре БМП-3[201] со 100-миллиметровыми орудиями. За ними — две ожидаемые самоходные гаубицы «Гвоздика». — Не поскупились, — протянул Никифоров. — Не ожидал, что у них есть еще и БМП-3. Обычно у вэвэшников круче БМП-2 с 30-миллиметровыми пушками ничего нет, а тут почти что танк! — Нам же лучше, — отрезал Александр и вышел на связь с командиром союзников. После недолгих переговоров бронетранспортеры разъехались, беря зажатых людьми ишхидов в полукольцо.
Слай Иэлин утомленно привалился спиной к стене в одной из комнат брошенного дома и, закрыв глаза, пытался сообразить, что же делать дальше? Ужасно хотелось прилечь. Широкое ложе, стоящее всего в шаге от тысячника, манило к себе. В другое время он и мысли о таком не допустил бы. Чтобы он, представитель древнего Дома, вздумал лечь на место, где когда-то спало животное? Никогда! Но сейчас усталость навалилась такая, что вся высокородная брезгливость улетучилась без следа. Хуже всего то, что скоро придется умереть. Причем абсолютно бесславно. Варвары оказались крепче, чем он думал. Даже не получилось уничтожить достаточное количество врагов, чтобы в будущем кто-либо мог вспомнить с гордостью о нем и об этой битве. Да и какая это битва? Избиение. Скольких они убили? Три? Четыре десятка? Против десяти сотен воинов Дома Белой Скалы! Даже если удастся выбраться, с таким позором в Лес лучше не возвращаться. Будь под его началом множество Чтецов Душ и магов, все могло бы обернуться по-другому. Иэлин слабо улыбнулся. Сегодня пришло понимание, почему так вышло. Никто ему и не собирался давать ни элитных воинов, ни магов. Владыка Дома решил избавиться от него. Но просто убить не мог. Тогда пришлось бы поссориться с родом Желтого Листа, а этого Владыка допустить не мог. Иэлин подозревал, что Владыка узнал о его связи со своей младшей дочерью, но все равно воспринял назначение как великую честь, как возможность доказать, что достоин породниться с правящим родом. На деле же получилась изощренная казнь чужими руками. Ведь мог догадаться по поведению этого выскочки Эльтира, что дела обстоят не так радужно! Все было как на ладони. И разница в выучке, в обмундировании воинов его Дома и Дома Железного Дерева, и наличие множества магов в тысяче Эльтира. И насмешливые глаза выскочки, смотрящие на него как на пустое место. Как на УЖЕ мертвеца! — Ринэль, моя Ринэль! А любила ли ты меня? — неожиданно для себя самого задал вопрос Иэлин и вдруг с ужасом понял, что, скорее всего, нет. — Вы что-то сказали? — Хриплый голос прервал размышления слая. Иэлин открыл глаза. Рядом стоял Кару — последний выживший сотник. Кроме него и слая, больше офицеров не осталось. — Ничего, — ответил Иэлин. — Что там? — По-прежнему не дают высунуться. Но самое плохое — слышится рев, похожий на звук, издаваемый их повозками. — И что? Они постоянно проносятся недалеко от стен. — На этот раз все по-иному. Звук более угрожающий. Боюсь, они пригнали что-то страшное. Воины противника прекратили активно перемещаться в своих повозках и затаились. Чего-то ждут. Иэлин после первых произнесенных слов поморщился. Он уже слышал: многие солдаты перестали считать врагов полуразумными варварами. Возможно, они и правы. Слишком много необычного и страшного за последние сутки произошло. Кто бы подумал, что ишхиды вообще могут потерпеть поражение? Никто. Слай еще больше скривился, вспомнив размышления минутной давности. Владыка наверняка знал, иначе он тут не готовился бы отдать душу Фэйлиа. — Так что нам делать? — встрял с вопросом выживший сотник. — Все было ошибкой с самого начала, — сказал в пустоту Иэлин. Он перевел взгляд на подчиненного, встрепенулся и скомандовал: — Нечего больше ждать. Ничего хорошего не случится. Если нам суждено умереть, то пусть так и будет. Но только не в этих противных моему взору стенах. Приказываю всем воинам идти на прорыв по разным направлениям мелкими группами. Как ни могущественен враг, но и его сил может не хватить лишить всех нас жизни. Кто-нибудь да спасется и потом отомстит за нашу смерть! — Пусть так и будет! — Сотник поклонился, соглашаясь с решением командира. Выпрямился и скрылся в проеме двери, спеша довести до воинов распоряжение тысячника. Иэлин вытащил клинок из ножен, полюбовался игрой света на рисунке клинка и спрятал меч обратно. Проверил, легко ли выходит Младший Брат,[202] бросил в угол лук, чтобы не мешал — все равно стрел больше не осталось, и решительно шагнул навстречу своему будущему.
Глава 18
Никто не ожидал, что ишхиды попытаются вырваться из окружения. Только последний рывок не помог загнанным в ловушку. Бронетехника успела выехать на позиции и накрыла огнем выпрыгивающих из окон первого этажа аборигенов. Клановцы и солдаты Быстрицкого не растерялись и дружно ударили из всех стволов по противнику, не попавшему под осколки разорвавшихся снарядов и мин. Спустя несколько минут все было окончено. Лишь небольшая группа вражеских воинов успела вернуться назад и затаилась в глубине дома. Александру не составило труда вычислить их местоположение, и группы зачистки под руководством Никифорова быстро уничтожили уцелевших после неудачной попытки прорыва. Рисковать не стали и просто забросали туземцев дефицитными гранатами. Главное, что в этом бою люди не понесли потерь. По окончании операции возник вопрос: что делать со второй половиной войска, плотно обложившего вотчину барона. Но и тут все упиралось в возможности и желание вэвэшников. Клановцы в принципе могли и собственными силами оказать помощь. Но зачем рисковать жизнями, когда есть артиллерия и бронетехника? Как ни крути, а придется ехать к генералу и совместно думать, как действовать дальше. Да и поблагодарить Быстрицкого лично не помешает. Все-таки он отец Дарьи и, чего уж тут скрывать, будущий тесть. — О чем задумался, ваше благородие? — Вячеслав присел рядом и выудил из кармана разгрузки помятую пачку «Примы-люкс». — Что, уже «Мальборо» и «Кэмел» достать невозможно? — съехидничал Бер. — Так все хорошие скурили давно. — Никифоров с сожалением затянулся сигаретным дымом. — Осталось только это дерьмо, да и оно скоро закончится. — И что потом? Папиросы «Беломорканал»? — Э нет! Их-то как раз изничтожили в первую очередь. Уж наши проверенные временем папиросы лучше, чем этот новодел со старым названием. У меня, по крайней мере, никогда после «беломора» не оставалось гадостного привкуса во рту. Помолчали. Никифоров наслаждался сигаретой. Бер просто сидел в возникшей тишине. Не было слышно ни выстрелов, ни рева моторов. Солдаты старались близко не подходить, чтобы не мешать уединению командиров. Мало ли что они обсуждают? Только Александр нет-нет да ловил на себе заинтересованные взгляды — «что же дальше?» — И что дальше? — озвучил витавший в воздухе вопрос Вячеслав. — А что? Надо помочь Дробышу. Он, конечно, редкостная скотина, но дело не в нем, а в простых людях, которые сейчас умирают от стрел ишхидов. Надо ехать к генералу и уговаривать выделить технику и солдат. Думаю, он мне не откажет. Даже если начнет хвостом вилять, я сумею настоять на своем. — Да уж! — хохотнул Никифоров. — Попробовал бы он отказать зятьку, под началом которого сейчас пара тысяч бойцов и больше, чем у кого-либо, магов. Плюс — козырь в виде дочки. — Насчет козыря — еще непонятно, чей он. Однако в основном ты прав. Так что оставлю тебя на хозяйстве, а сам отправлюсь. — Э нет, брат! От меня не отделаешься. Здесь и без нас справятся. И Коновалов тут с нашими, и Эдик. Есть кому доверить оборону. А я бесплатное представление ни за что не пропущу. Тем более ты забыл, что я начальник службы безопасности и быть в гуще интриг и переговоров моя прямая обязанность? — Ладно. Фиг с тобой. Пошли, приведем себя в порядок, примем доклады, отдадим перед отъездом приказы и отправимся. До темноты успеем прибыть в штаб к вэвэшникам. Затягивать с разгромом ишхидов не стоит. Задницей чую, насколько быстрее все закончится сейчас, настолько проще будет потом. — Говоря последние слова, Александр немного лукавил. Ощущения, что все будет хорошо, у него как раз не было. Сказал это больше для поддержания собственного духа. Никифоров все прекрасно понял, но шутить по этому поводу не стал. Смолчал.Сумерки навалились тяжестью, предвещая еще одну беспокойную ночь. Казалось, воздух превратился в осязаемую субстанцию, мешающую нормально дышать. На Земле такое бывало перед дождем. Но в этом мире свои законы природы. Иногда сухость под вечер резко сменяется вот такой вот влажной удушливостью. — Проклятье! — Барон вытер платком шею и вышел на улицу. Дружинник, дежуривший у входа, отдал честь и снова застыл, словно истукан. Ишхиды затихли и больше не пытались подкрадываться, используя маскировочный полог. Массированных штурмов, как это было в первый день и прошедшей ночью, тоже не предпринимали. Наверняка готовили очередную пакость. Дробыш был уверен в этом, но что делать, кроме уже предпринятых мер, понятия не имел. Просить помощи? От этой мысли его воротило. Но сидеть и ждать, что выдумают дикари, тоже не в его характере. Дробыш по натуре был деятельным человеком. Будь иначе, не называли бы его все бароном. Пусть многие произносят это слово с сарказмом, только его это нисколько не задевало. Он урвал себе кусок и уверенно его держал, а недовольные… пусть катятся в ад! При необходимости он с удовольствием им в этом поможет. Мешают дикари? Значит, умрут и они! Настроив себя на соответствующий лад, Дробыш развил бурную деятельность. Раз аборигены пока ничего не делают, нужно воспользоваться возникшей передышкой на все сто. Первым делом необходимо решить что-то с Каменной. Не хватало еще действительно потерять склады. Не станет их — и отношения с оставшимися в городе людьми придется налаживать по другим принципам. Такой поворот событий неприемлем! О том, что его дружинники могут потерпеть поражение, Дробыш уже не думал. Спустя час дружина барона была готова к предстоящему бою. Постриганов снова было заикнулся о Быстрицком, но Дробыш так на него зыркнул, что капитану ничего не оставалось, как с сожалением замолчать. Больше никто не осмелился высказываться и лезть с советами, ибо чревато. Барон хоть и отходчив, да отойти может после того, как неугодного расстреляют. Дробыш решил последовать совету Селиванова и снять осаду со слободы Каменной и, если получится, уничтожить отряд аборигенов, блокирующий населенный пункт. Если не удастся расправиться с ними, то гарнизон в слободе увеличится, и не нужно будет постоянно дергаться по поводу сохранности складов. Отправить решили пятьдесят человек. Грузовики должны были выехать из поселка и прорваться к намеченной цели. Никто не сомневался, что это у них получится. Дикари вряд ли смогут задержать колонну многотонных машин. Другой вопрос: как дружинникам действовать по прибытии на место? Тут существовало множество вариантов. И все зависело от точных сведений из Каменной. А вот с этим как раз было туго. Кроме примерного количества противника и некоторых продемонстрированных солдатами врага хитростей, ничего не известно. Сам Дробыш и его офицеры склонялись к мысли, что дикари показали не все свои возможности. Вот только и ждать — не выход. В обороне много не высидишь. Продукты и боеприпасы имеют свойство заканчиваться, а боевой дух с ростом потерь — уменьшаться. — Вы все поняли? — скорее для проформы спросил Дробыш по завершении брифинга. Дождавшись ответных реплик и кивков, барон напоследок пообещал, что, когда все закончится, отблагодарит самых верных и храбрых, и отдал приказ разойтись по подразделениям. Когда офицеры разбежались, он в сопровождении Селиванова отправился на надвратную башню, откуда можно было лично наблюдать за боем и влиять на события.
Эльтир скупо улыбнулся, увидев открывающиеся ворота небольшого городка. Он и не надеялся, что враги решатся что-либо предпринять сегодня. Только это ничего не изменит, лишь немного оттянет неизбежный конец их никчемных жизней! — Все готово, Кайлинир? — Эльтир не сомневался в исполнительности сотника, но, как хороший командир, предпочитал находиться в курсе мельчайших подробностей. В голове тут же послышался ответ: — Да, господин. Все сделал, как вы приказали. Две сотни лучников, усиленные магами на позициях. Ждем железные повозки варваров. Не волнуйтесь, они не уйдут от возмездия! Эльтир довольно кивнул, не спуская глаз с выезжающих из городка огромных повозок. Даже сюда доносился издаваемый ими рокот. Насколько он знал, маги были в восторге от этих металлических чудовищ. Они не раз и не два залазили внутрь трофеев, доставшихся после недавних боев, но так и не смогли приблизиться к пониманию, что внутри что-то есть. Однажды Эльтиру пришлось лично вмешаться, когда споры переросли в драку. Единственное, в чем спорщики друг с другом согласились, — нутро повозок представляет собой амулеты, связанные в единую связку-механизм. Тысячник обратил внимание, что Катрих тогда скептически хмыкнул на это заявление. Он, как и Эльтир, участвовал в захвате первых варваров. Тогда же захватили и подобный транспорт, который, соблюдая строжайшую тайну, переправили на исследование в лаборатории. Катрих еще в прошлый раз вдоволь успел полазить внутри, пока ждали магов из Башни, и имел собственное мнение по поводу предмета спора. Но простым воинам это знать необязательно. — Мы готовы, Эльтир. — Голос Катриха оторвал старого соратника от размышлений. — Сейчас они нанесут отвлекающий удар. — Хорошо. — Внутри тысячник весь сжался, словно пружина. Несмотря на то что сам идти в бой не собирался, ожидание и предвкушение развязки натягивало нервы и приятно возбуждало. Повозки проехали вдоль стены и начали набирать скорость. В этот момент со стороны стен донесся стрекот оружия врага, а движущийся последним восьмиколесный металлический монстр с установленным на крыше стрелометом помчался в степь. Наверняка послали обнаружить и уничтожить возможную засаду. Наивные. Пока все, что делали эти дикари, говорило о том, что воюют они неумело. И если бы не их оружие, то воины давно бы подавили всякое сопротивление. Потерю сотни Эрлея в расчет можно не брать. У Такры сотня столкнулась с магами и немногочисленными опытными воинами, других бы не послали так далеко. Перед глазами полыхнула защита, но Эльтир не шелохнулся — запас Силы в амулете еще большой, и тысячник по собственному опыту знал, что на этой дистанции ему можно ничего не опасаться. Он стоял и не отрывал внимательного взгляда от разворачивающегося боя, готовый в любой момент вмешаться. Пока этого не требовалось. Все шло как и планировалось.
— «Стрела», это «Коробочка-два». Выдвигаемся. — Принял, «Коробочка-два». Удачи! — послышался ответ в наушнике. Замыкающий БТР-80 отделился от колонны и занял место на левом фланге. Лейтенант мысленно попросил Господа, чтобы смерть миновала его экипаж и семерых стрелков в десантном отсеке. Он быстро перекрестился и приготовился. Мотор взревел и рванул многотонную машину вперед. Когда ему и сержанту, командиру десанта, ставили задачу, то по спине пробежали мурашки и нехорошее предчувствие сдавило горло. На миг возникло желание подговорить подчиненных и, захватив бронетранспортер, дать деру в сторону города, но, заметив прищуренный взгляд капитана Постриганова, лейтенант резко передумал. И вот теперь его машина неслась навстречу врагу, а в груди бушевал настоящий страх. — Командир, вижу противника! — заорал механик-водитель. — Чего застыли? Огонь! — так же громко заорал лейтенант. КПВТ на башне изрыгнул из себя рой крупнокалиберных пуль, и двух ишхидов, вскочивших с земли в попытке избежать колес надвигающегося бронетранспортера, буквально смело. Кровавые брызги и куски вырванного мяса полетели в разные стороны. Спустя пару секунд БТР проехал по останкам, вдавливая тела в почву. Лейтенант улыбнулся этой маленькой победе. Под натиском адреналина страх сменился азартом. «Это мы удачно заехали», — подумал лейтенант и оскалился. Вражеские солдаты попрятались недалеко от дороги. Наверное, думали, что смогут совершить диверсию, если вдруг люди надумают покинуть поселок, но не тут-то было. Башенный стрелок заметил в траве еще кого-то, и пулемет в очередной раз плюнул длинной очередью. — Короткими бей! — приказал командир экипажа. — Боекомплект не бездонный! — До Каменной путь неблизкий. Мало ли что по дороге случится, — добавил тише лейтенант. В этот момент БТР будто врезался во что-то. Нос зарылся в землю, а зад резко приподняло вверх. Все находящиеся внутри боевой машины перепуганно заголосили. Транспортер взвился ввысь, двигатель взвыл, набирая обороты, БТР перевернулся в воздухе и с грохотом приземлился на крышу. Прежде чем ощутить удар, лейтенант успел обиженно удивиться: «Как же так?!» Последнее, что он почувствовал — соленый привкус крови во рту.
Дробыш стиснул кулаки от бессилия. Какие-то дикари перехитрили его. Солдаты противника непонятно как, но смогли устроить засаду почти под носом. Так называемый верховный маг клялся, что ауры ишхидов поблизости отсутствуют. И ошибся, тем самым подписав себе смертный приговор. Такого прокола барон прощать не собирался. Но это все потом. Бой еще продолжался. В бок перевернутого БТРа врезалось сразу два огненных шара, и из десантного отсека высыпали стрелки. Оглушенные и дезориентированные дружинники не смогли оказать сопротивления подскочившим аборигенам с мечами наголо. Ишхиды двигались быстро, очень быстро. Они вихрем пронеслись между человеческими фигурами. Никто среагировать толком не успел. Покончив с людьми, один из нападавших проник внутрь десантного отсека и вскоре вылез обратно, демонстративно вытирая тряпкой лезвие длинного ножа. Расстояние позволяло вести прицельный огонь, и силовое поле убийцы заискрило синеватыми всполохами от попаданий. Ишхид, словно насмехаясь, задержался под обстрелом и невозмутимо пошел под прикрытие борта начавшего гореть бронетранспортера. Остальные туземцы не стали дожидаться гнева людей и со всей доступной скоростью отбежали подальше. Барон хмуро смотрел на расправу и играл желваками. Он был в бешенстве. Вдали показались ишхиды, скрывавшиеся до этого момента по обеим сторонам дороги. Начался обстрел машин из луков. Люди яростно отстреливались в ответ. В сгущающихся сумерках полыхали яркие вспышки, резавшие глаз, как при работе сварочного аппарата. После каждого такого всполоха грузовики немного подбрасывало в воздух, но пока колонна продолжала движение, хоть и существенно замедлилась. Из кузова последнего «Урала» вылетел огненный шар и врезался в аборигена, стреляющего в удаляющийся автомобиль. Сработал один из боевых магов дружины. Однако дальше Силой он воспользоваться не решился. Часть лучников сконцентрировала внимание на грузовике, в котором находился одаренный, и оттуда больше не то что огненные шары, ни одна пуля не вылетела. Деревянный борт истыкали стрелами моментально. Одну из машин повело из стороны в сторону. Судя по рысканью, оказались пробиты шины. Однако водитель не останавливался, боясь остаться посреди дороги, когда вокруг полно жаждущих твоей смерти врагов. — Кто-то уверял меня, что потребуется прорвать только оцепление. Что их будет недостаточно для удержания бронетехники, — преувеличенно спокойно произнес барон и поочередно посмотрел на стоящих поблизости капитана Постриганова и верховного мага. — Операция планировалась исходя из сведений, предоставленных нашими магами, — перевел стрелки капитан. Он с трудом сохранял невозмутимость. И только Бог знал, чего это ему стоило. О том, что идея о прорыве принадлежит не ему, Постриганов благоразумно умолчал. — Лучше отдать приказ о возвращении колонны. Уже можно констатировать, что прорыв не получился. — Нет! — почти взвизгнул Дробыш. — Вы сейчас же! Оба! Пойдете и все исправите! Иначе, клянусь, до утра если и доживете, то в очень плачевном состоянии! Капитан коротко поклонился и, развернувшись на месте, пошел к лестнице, ведущей на улицу. Бледный верховный маг последовал за офицером. Он испытывал настоящий ужас перед гневом Дробыша. И даже осознание, что, в сущности, в баронстве самым сильным человеком является именно он, а не кто-либо другой, не добавляло уверенности. Но ничего поделать со своими чувствами Коромыслов не мог и презирал себя за это. Со стен продолжали громыхать автоматы и немногочисленные гранатометы. Ишхиды несли потери, но настолько незначительные, что брать в расчет их не стоило. Учитывая технологическое превосходство и достижения людей, такой размен был неприемлем. Осознание этого приводило барона в еще большее бешенство. Стоящие неподалеку двое молоденьких офицеров покрылись испариной. Им хотелось оказаться где угодно, только бы не попасть под горячую руку. Пока капитан и верховный маг готовились к выезду на помощь, колонна, не получившая приказа возвращаться, продолжала движение и, казалось, вот-вот должна была вырваться на оперативный простор. Еще какая-то сотня метров — и можно констатировать, что удалось прорваться, пусть и не всем. Но этой мечте не суждено было осуществиться. Перед колонной возникла жидкая цепочка аборигенов — последний заслон, оставленный предусмотрительным командиром ишхидов. Заслон состоял всего из трех Чтецов Душ и десятка воинов охраны. Все с мощными и емкими защитными амулетами. Головной БТР выдал длинную очередь. Башенный стрелок словно чувствовал — там, за спинами врагов, все закончится, и можно будет относительно спокойно добраться до цели, поэтому патронов не жалел. Но опустошить ленту с патронами ему не дали. Чтецы подняли над головами дощечки, исписанные рунами. Руны засияли призрачным светом, и чуждый разум ворвался в сознания людей, вызывая самые жуткие галлюцинации. Транспортер резко затормозил. Сзади в него врезался грузовик. Отставший «Урал» с пробитым колесом съехал в кювет и остановился. Послышались панические крики и выстрелы. Башня бронетранспортера развернулась и расстреляла уткнувшийся в броню грузовик с дружинниками. Уж что там привиделось стреляющему, никто никогда не узнает. Чтецы же, завершив дело, попадали на дорогу без чувств. Охранники подхватили тела и споро понесли в безопасное место, подальше от сошедших с ума варваров. Воинам Дома Железного Дерева оставалось лишь дождаться, когда у врагов закончатся заряды. А затем все завершится. В ближнем бою достойного сопротивления им никто не откажет.
Постриганов собрал вокруг себя верных ему людей. Верховный маг присоединился и молча стоял, удрученный происходящим. — Борзый, ты за рулем первого пикапа. Я — рядом. За пулеметом — Ринат. Тот, кого капитан назвал Борзым, кивнул и направился к машине. За ним последовал небольшого роста татарин. — Михась и Олег. Ваши колеса едут вторыми. Возьмите нашего архисупермегамага. Пригодится в пути. — Жаль, не выйдет затариться как следует, — посетовал Олег, молодой курносый блондин. — Ничего не поделаешь, — с сожалением ответил капитан. — Жизнь — она у нас одна. — Так вы что? Бежать решили? — дошло, наконец, до Коромыслова. — Тише ты! — зашипел Постриганов. — Ты что-то имеешь против? — И как бы невзначай повернул ствол автомата в сторону мага. — Нет. — Коромыслов неожиданно успокоился. — Давно пора уйти отсюда. Почему бы не сейчас? Возможно, получится уйти целыми. В любом случае это лучше, чем идти на верную смерть спасать колонну обреченных дружинников или быть расстрелянным чокнутым бароном. — Тогда лезь в машину и приготовь весь свой магический арсенал. Он нам пригодится, — скомандовал капитан. Коромыслов с сожалением оглянулся в сторону своего дома. Там оставались его записи, но возвращаться за ними сейчас — значит со стопроцентной вероятностью подписать себе смертный приговор. Отбросив сомнения, он залез на переднее сиденье. Ворота медленно начали открываться. Маг попытался сосредоточиться и почувствовать Силу. Вот-вот ему придется сражаться за собственную жизнь.
Эльтир стоял на невысоком холме в двух перелетах стрелы от осажденного городка и принимал доклады от сотников. Удача не покинула их, и дух среди воинов поднялся. Это не могло не радовать его как командующего. Авторитет нового тысячника в войсках существенно повысился. Эльтир боялся себе признаться, но в глубине души он переживал. Как примут его подчиненные, из которых большинство ветераны? Несмотря на то что он и сам не первый год в армии, однако раньше служил стражем границ, а не в частях орона[203] и, несмотря на звание сотника, никогда не командовал больше чем шестью десятками солдат. Каждый воин знал это и внимательно следил за действиями нового командира. Не совершит ли тот ошибку? Но он справился. Наверняка не обошлось без вмешательства богини Фэйлиа. Эльтир подумал, что по возвращении домой обязательно возложит на алтарь богатые дары и проведет в храме Дома некоторое время, подарив Покровительнице толику своей энергии. «Да. Так и сделаю», — окончательно решил Эльтир, краем уха слушая младшего сотника Дольмира. Доклад затянулся и больше напоминал рассказ о том, как младший сотник чуть ли не собственноручно зарубил не меньше двух десятков врагов. Дольмир, совсем молодой еще ишхид, получил звание благодаря высокому положению семьи. Таких Эльтир не жаловал. Больше почитал тех, кто начинал карьеру с самого низа. Только поднимаясь от корней до верхушки, можно осознать всю глубину ответственности перед Домом и понять чаяния рядовых воинов. Поэтому единственной причиной, почему он еще терпел этого молодого хвастуна, было то, что младший сотник приходится Катриху каким-то дальним родичем. А Чтеца Душ Эльтир уважал. «Однако, если по его вине погибнет много солдат, никакие родственные связи не спасут. Лично зарежу!» — решил Эльтир, продолжая слушать. — Разрешите, господин? Тысячник повернул голову на голос. Перед ним стоял уставший воин с нашивками десятника, такой же молодой, как и Дольмир. «Вот с кого надо брать пример», — промелькнула мысль. — Нам не удалось перехватить две малые повозки, выехавшие последними. — Десятник твердо посмотрел в глаза тысячника и лишь спустя мгновение виновато склонил голову. — Мы готовы понести заслуженное наказание. — Что произошло? Коротко, — потребовал Эльтир. — В одной из повозок оказался сильный маг. Он сжег троих и сумел перехватить большую часть стрел. — У вас тоже был маг, — нахмурился тысячник. Известие его не обрадовало. — Сожалею, но он погиб первым. Выброс Силы оказался слишком сильным. Защита не выдержала. — Ты сказал «перехватил». Поясни, — вмешался Лоар, один из опытных магов. — Наши стрелы просто летели не туда, куда мы целились. Маг создавал сильный боковой ветер. — Вот как? Ты уверен, десятник? — Мои слова могут подтвердить остальные. — Мой командир, — Лоар повернулся к Эльтиру, — если слова этого молодого воина подтвердятся, нас ждут большие неприятности. Среди нашего народа Мастера Ветра рождаются нечасто, и тем печальнее осознавать, что какой-то полуразумный варвар наделен таким редким даром. — В какую сторону они направились? — быстро спросил тысячник. — В сторону большого города варваров, — последовал ответ. Тысячник задумался. Весть о наличии у противника Мастера Ветра заслуживала внимания более чем пристального. Если десятник ничего не напутал и действительно столкнулся с проявлением этого Дара, то желательно этого мага уничтожить. Удивительно только, почему он раньше не проявлял активность? Он мог существенно уменьшить потери среди защитников, но не сделал этого. Очень странно! — Позовите Чтецов для проверки участников стычки, — потребовал Лоар. — Думаете о том же, что и я? — ухмыльнулся Эльтир. — Чтецы смогут восстановить из памяти слепок ауры Мастера Ветра. Нужно попытаться убить его. Я, как старший маг тысячи, настаиваю на возобновлении погони. — Уважаемый Катрих этим займется по праву лучшего. Он уже пришел в себя? — Да, но ему потребуется несколько часов, чтобы восстановить силы, — ответил старший маг. — Хорошо. — За Катриха Эльтир немного беспокоился. Столько лет прослужили вместе, и жаль будет, если с ним случится непоправимое. — Они уже далеко. Нам придется сформировать отряд из разведчиков и магов для действий в городе. Это задача очень сложная, — осмелился вставить реплику Кайлинир. Эльтир снова задумался. Если маг на самом деле тот, за кого его принимают, он способен стать для армии вторжения шипом под ногтями. А если он не один такой? Не хочется об этом думать, однако теперь придется учитывать. — Хорошо. Так и сделаем. Только задач у отряда будет две, и поиск предполагаемого Мастера будет второстепенным. — Эльтир поднял руку, останавливая собирающегося возразить Лоара. — Мы не знаем, сколько таких, как он? Мы не знаем, действительно ли он Мастер Ветра? Осознает ли свою силу или нет? Поэтому этого мага все-таки лучше захватить живым. После этих слов на лице Лоара проступило недовольство, но следующие заставили мага думать о другом. — По возможности живым. Если не получится — уничтожить. Но основная задача — разведать количество солдат в городе. Вожди противника уже точно выдают оружие всем, кто способен его удержать. Скоро выступят основные силы Домов Леса, а нам нечего сообщить о действительных возможностях нового врага. Эльтир не успел договорить. Подбежал вестовой и на одном дыхании проговорил: — Мой командир! Тысячи слая Иэлина больше не существует! — Откуда сведения? — встрепенулся Эльтир. Новости поступали с пугающей частотой. — Только что пришли трое. Всего трое из тысячи! На лице тысячника не дрогнул ни один мускул. «Что ж… Этого следовало ожидать, и мы этого ждали», — удовлетворенно подумал Эльтир и снова повернулся к старшим офицерам, продолжая прерванный разговор. — Кайлинир и вы, уважаемый Лоар, поручаю вам сформировать отряд для преследования и проведения глубокой разведки в тылу противника. Названные поклонились, принимая на себя возложенные обязанности. Командующий снова обратил внимание на вестового: — Этих троих тоже к Чтецам. Пусть узнают, как проходил бой. Когда закончат, взять выживших на довольствие и определить… да вот хотя бы к младшему сотнику Дольмиру. — Приказал и не удержался от скупой улыбки, заметив, как скривился молодой хвастунишка.
Глава 19
Быстрицкий, вопреки ожиданиям, не стал отказывать Александру и выделил два полноценных мотострелковых батальона, усиленных артиллерией и двадцатью магами. Насколько последние сильны в оперировании Силой, Бер пока не знал. Энергетический потенциал у каждого достаточный, чтобы называться магом, но вот насколько хорошо они обучены, скоро представится возможность увидеть воочию. Никифоров и раньше пытался выведать, сколько у союзников одаренных и как далеко те продвинулись в познании собственных возможностей. Но контрразведка вэвэшников тоже не сидела на месте и умело пресекала все попытки клановцев прояснить этот вопрос. В общем, службы безопасности самых крупных сообществ города изо всех сил старались показать, что несут службу и не зря казенный хлеб кушают. К землям барона выдвинулась целая сводная бригада. На пост командующего этой небольшой армией генерал продавил своего человека — Александра Ивановича Талалаева. Бер особо не возражал. Для приличия показал недовольство, и все. Он понимал, что одно дело — приказывать двум-трем сотням бойцов, и совсем другое — руководить крупным сражением, в котором участвуют тысячи. Наживать опыт за счет чужих смертей было откровенно противно. Отсутствовал бы выбор, Александр не задумываясь взвалил бы на себя ответственность, но сейчас… Почему бы не довериться опытному офицеру? У самого в клане вооруженного народа до неприличия много и перенять опыт сведущего человека сам бог велел. Порой, когда никто не видит, Беру хотелось взвыть тоскливо. Ответственность давила на плечи, и привыкнуть к столь тяжелому грузу оказалось нелегко. Поддержка и помощь родных и близких частично облегчала жизнь, но не намного. Бер старался быть в курсе всего происходящего, но из-за увеличившейся численности населения и размера контролируемой территории не на все и всех хватало времени и сил. А ноша вдвойне тяжелее, когда принимаешь происходящее вокруг близко к сердцу. Во времена невзгод душа человеческая черствеет. У кого-то больше, у кого-то меньше. Обстоятельства не смогли привить жестокость Александру. Он остался почти тем же по характеру человеком, которым был до катастрофы. К худу или к добру? Самому трудно судить. Со стороны виднее. Но он точно знал, что счастлив тот народ, у которого руководство радетельное, работает на людей и для людей, а не для себя. Бер старался жить и трудиться именно по этому принципу. Ему много и не надо за труд свой. Достаточно видеть, как потерявшие надежду снова начинают ощущать вкус к жизни. В последнее время внутри клана образовывалась прослойка руководителей, которая в будущем, возможно, станет элитой формирующегося общества, но когда это еще случится, можно лишь предполагать. И потом… Не все назначенные на ответственные посты оказываются способны нести бремя в экстремальных условиях. Другими словами — не у каждого есть задатки кризис-менеджера. Найти такого человека есть великая удача для начальника любого ранга. То же самое касается и военных. В мирное время полковники да генералы могут пыжиться сколько угодно. Но однажды обязательно случится война, и вот ОНА покажет, кто из них чего стоит. Таким стоящим и оказался Талалаев. В отличие от самого Бера, в армии Александр Иванович прослужил всю сознательную жизнь и к своим пятидесяти годам успел многое повидать. Не единожды его отправляли в горячие точки, прочувствовал на себе достаток и нищету мирного времени, взлеты и падения. В армии он слыл неуживчивым человеком (по меркам начальства). В общем, на пенсию по выслуге лет, несмотря на несомненный военный талант, ушел всего лишь в звании майора. Когда Быстрицкому положили на стол дело военного пенсионера, он моментально смекнул, кого ему даровала судьба. Генерал недолго думая призвал майора на действительную службу, быстро возвысил, присвоив звание полковника, и приблизил. Поступок оправданный. Ценные кадры, имеющие многолетний боевой опыт, на дороге не валяются.С Талалаевым общий язык нашли достаточно быстро. Поначалу полковник принял клановцев настороженно. Как выяснилось, он воспринимал клан вроде некой полубандитской группировки, которая умудрилась заполучить власть над солидной частью горожан. Александра немного покоробило такое сравнение, но потом он вынужденно признал, что для многих людей клан мог казаться именно таким объединением. Люди в большинстве своем предпочитают видеть у власти уважаемых персон. А кто такие родоначальники клана, Беры и Никифоровы? Отщепенцы, решившие, по примеру Дробыша, не подчиняться администрации, которую уже тогда представляло руководство вэвэшников. С этой точкой зрения Александр еще не сталкивался. Зато Вячеслава она немало позабавила. Отсмеявшись, Никифоров спросил у полковника, а что бы он сделал на их месте, имея за спинами женщин и детей, когда вокруг начинается война между не поделившими ресурсы новыми отцами города? Полковник открыл рот для отповеди, да так и закрыл, задумавшись. Неизвестно, что он там надумал, однако после этого короткого разговора стал относиться к союзникам по-иному. Мягче, что ли?
— До первого контакта с противником двадцать минут, — оповестила рация голосом Талалаева. — Всем подразделениям приготовиться. Магам — приготовиться отражать атаки. Ваши ребята с силовыми щитами, надеюсь, не подведут? — Это уже непосредственно к Беру. — Все будет в порядке, товарищ полковник. Бойцы будут действовать согласно плану, — успокоил Александр. — Надеюсь на тебя, — сказал Талалаев и отключился. В принципе беспокойство полковника можно понять. Изначально он хотел ударить по ишхидам одним мощным кулаком, выделив часть бригады для обхода сил лесных аборигенов с флангов, таким образом зажав ишхидов с трех сторон, где четвертой стороной должна стать дружина барона. Но Дробыш отказался разговаривать с кем бы то ни было и своим поступком вызывал недоумение среди офицеров сводной бригады. Будь в селах только Дробыш и его боевики, на этом дело и закончилось бы. Подождали, когда аборигены прикончат самозваного дворянина, а потом добили бы ишхидов. Но осознание, что в опасности находится много женщин и детей, не оставляло выбора. Пришлось дополнительно разработать несколько вариантов с учетом полного отказа осажденных от участия в предстоящих боевых действиях. Решили, что барону будет только хуже. Велика вероятность, что после такого демарша с ним покончат его же собственные люди. А с противником справиться хватит и наличных сил, лишь бы Дробыш в ответственный момент не выкинул какой-нибудь фортель. Теперь настало время нервно дергаться Беру, потому как именно бойцам клана, оснащенным щитами со встроенными амулетами, и предстояло первыми испытать на себе меткость лучников противника. Как ни странно, но противодействия магов аборигенов он не опасался. Против такого количества одаренных людей никто из них не сможет выстоять долго. По задумке щитоносцы должны атаковать при их поддержке. Половину магов, служащих Быстрицкому, тоже откомандировали в подразделения клана. В первом столкновении решили бронетехнику в качестве основной ударной силы не применять. Разведка донесла, что ишхиды практически взяли ближайшее село — Михинино — и перестрелка слышна уже внутри стен. Жаль. Защитникам не хватило совсем немного времени. А то бы раскатали орудиями с расстояния и навалились на немногочисленного противника, заставив отойти к своей основной армии. Но, может, так даже лучше. И опыт бойцы приобретут дополнительный, и меньше у врага останется солдат.
— Саныч, вижу ишхида на три часа, — громко и немного нервно доложил сержанту левофланговый щитоносец. — Чего ждем?! — заорал сержант. — Маг! Млин! Не спи! Обгоревшая часть кузова какой-то колымаги вознеслась на пару метров ввысь и, закрутившись вокруг оси, полетела в сторону пытавшегося скрыться аборигена. Опережая ее, десяток пуль догнали убегающего. Силовое поле привычно пошло голубыми волнами, не пропустив внутрь кокона ни одной из них. Но ишхид скрыться за углом не успел. Запущенные магом металлические останки с воем врезались в защиту. После удара такой массы, даже если поле выдерживало, устоять на ногах не представлялось возможным. Что и произошло. Абориген с криком покатился по земле. Штурмовики не стали дожидаться, когда ишхид поднимется, и просто задавили упавшего огнем. Один огненный шар, один выстрел из подствольника — и поля больше нет. Короткая очередь и контроль. Отделение двинулось дальше. Сержант недовольно покосился на мага. Он ему не нравился. Слишком молодой и потому неопытный. Сила есть, да только не обстрелянный совсем. И что хуже всего — чужой. Не из клана. Это обстоятельство нервировало командира отделения и заставляло лишний раз отвлекаться и контролировать действия парня. Работать со своими одаренными куда приятнее. Каждогомага клана, у которого есть задатки применять Силу в бою, в обязательном порядке обучают двигаться и сражаться в составе отрядов, состоящих из обычных бойцов. Маг вэвэшников действиям в составе группы обучен не был, из-за чего возникало множество несуразностей, граничащих с бедой. Он чуть не сжег переднюю линию бойцов с щитами, когда отделение напоролось на десяток ишхидов. Мало того что маг обязан был следить внутренним зрением за окружающим пространством и вовремя предупреждать об опасности, так он еще от неожиданности чуть не выпустил созданную плазму в спины впередиидущих. Только опыт солдат отделения не позволил понести потерь. Сержант уже не раз пожалел, что согласился взять с собой этого молодца. Лучше еще один боец с подствольным гранатометом, чем маг-дилетант. Да кто ж знал! В село направили две роты, обученные новой тактике ведения боя с применением смешанного оружия (привычного с Земли и сделанного в новом мире). Получилась грозная боевая единица в виде отделения, состоящего из трех щитоносцев, хорошо бронированных, но слабо вооруженных. Они должны принять на себя первый удар. Два автоматчика с подствольниками и три человека с арбалетами — в роли основной атакующей силы. В каждом отделении был снайпер или автоматчик с оптикой, боец с РПГ или пулеметом — для поддержки. Бойцы дополнительно вооружались короткими мечами. При тесном контакте с аборигеном меч предпочтительнее штык-ножа и приклада. Несмотря на то что среди людей отсутствовали специалисты-мечники, обучение обращению с холодным оружием медленно, но продвигалось. Считалось, что клинок даст дополнительный шанс уцелеть в противостоянии с ишхидами или гноллами. Помимо командира имелся и маг, в обязанности которого входила разведка ближнего радиуса, защита пехоты, противодействие магам противника и медицинская помощь (если умеет). Проблема была только в том, что подготовленных носителей Дара, по сути, кот наплакал. Таких в клане едва четыре десятка наберется. Остальные — это еще не закончившие обучение мужчины, женщины и дети. Никого из них в бой не пошлешь. Имеющихся сорока человек на каждое отделение не хватило. Но учебу по программе, разработанной инструкторами, проходили все. На будущее. Одаренные дети подрастут, и те из них, кто выберет для себя военную стезю, должны влиться в уже готовые их принять подразделения. — Впереди… В доме четверо, — сказал маг. По его лицу сползали капельки пота, оставляя после себя короткие грязные дорожки. Сержант резко повернул голову к парню и прошипел: — Кто? Люди? Ишхиды?.. — Я не пойму. Мне нужно ближе подойти. — Тебя что, не учили ауры различать? — Учили. Но такого напряжения я раньше не испытывал. — Тьфу! Наберут по объявлению, а нам расхлебывай!.. Маг обиженно засопел, но сержанту было все равно. — «Шершень-два-два».[204] Это «Шершень второй». Где застряли? — раздался в наушнике голос лейтенанта, перемежаясь с короткими помехами. — На Садовой мы. Пытаемся выяснить, кто в доме засел. — Давайте быстрее. «Шершень-три» в полном составе застрял в конце Красноармейской. Похоже, там собрались почти все туземцы. Наши несут потери. Если у тебя невменяемые дружинники барона… При необходимости разрешаю задавить их. — Принял. Скоро будем. — Значит, так, — обратился сержант к подчиненным. — «Шершень-три» в жопе, поэтому слушай приказ! Штурмуем этот дом. На все про все — пара минут. Ясно? — А если там люди или вообще гражданские, Саныч? — задал вопрос рядом стоящий боец. — Светошумовая, а дальше как обычно: врываемся и по обстоятельствам. А ты, — обратился сержант к магу, — напрягись, будь добр. Парень устало кивнул.
Остатки воинства ишхидов удалось уничтожить с большим трудом. И это оказалось неожиданностью. Не будь среди людей столько магов, многих сегодня похоронили бы. Но и так не обошлось без потерь. Некоторые бойцы, зная, что их больше, что они лучше вооружены и рядом находятся одаренные, немного расслабились — и вот результат. Восемнадцать человек получили ранения различной тяжести и пятнадцать погибли. А как все хорошо начиналось… Передовые отряды на бронетранспортерах и уазиках расправились с немногочисленным противником по периметру Михинино, и роты вошли в село с двух сторон. Продвигались достаточно быстро. Ишхиды, деморализованные неожиданным приходом подкрепления к осажденным, поначалу оказали вялое сопротивление. Отделения, скомплектованные по новому образцу, продвигались почти без задержек. Так продолжалось до тех пор, пока бойцы третьего взвода роты «Шершень», окрыленные успехом, не угодили в засаду. Командир ишхидов понял по участившимся со всех сторон выстрелам, что он и его солдаты попали в окружение. Оставив небольшой отряд для удержания недобитых защитников и мирных жителей, засевших в сельском клубе, он отправился готовить встречу приближающимся клановцам. Решил, что, уничтожив противника на одном направлении, сможет вывести большую часть воинов и затем попытается прорваться в степь. И у него почти получилось! Искусно используя оставленные жителями строения, маскировочные амулеты и возможности своих магов, не меньше полусотни аборигенов напали на продвигающихся по улице людей. Немного пропустив вперед щитоносцев, ишхиды ударили во фланги. Кто знает, если бы они сначала выстрелили из луков, то результат, возможно, не был столь плачевным? Да, потери непременно случились бы, но не такие катастрофичные для одного взвода, как при выбранной ишхидами тактике. Аборигены не стали навязывать дистанционный бой. Вместо этого они, используя преимущество в силе и ловкости, перепрыгивая через невысокие деревенские заборы, с мечами наголо кинулись на третий взвод. За доли секунды преодолели считаные метры, а кое-кому и этих усилий не потребовалось, так как часть стрелков двигалась вплотную к ограждениям, и смешались с людьми. Ситуацию усугубляло использование туземцами маскировочных амулетов, из-за чего человеку казалось, будто перед ним выросла полупрозрачная фигура. Мгновения — и третий взвод лишился почти двух отделений только убитыми. Не будь во взводе нескольких магов, тут и остальным пришел бы конец. Взводные маги, стремясь загладить свою вину за то, что прозевали засаду, выложились практически до полного истощения. Всего несколько мгновений бушевала в рядах ишхидов выпущенная на волю энергия, но этих мгновений хватило для нанесения ответного удара из штатного оружия и чтобы отбросить назад атакующих. Противоборствующие стороны, словно две волны, столкнулись и отхлынули друг от друга, оставив тела на пропитанной кровью земле. Можно сказать, что никому не удалось взять верх. Но у клановцев все равно имелось преимущество. В отличие от противника, люди могли рассчитывать на помощь товарищей. Ишхидам же оставалось уповать лишь на высшие силы. Командир отряда лесных аборигенов иллюзий не питал и понимал, что еще одного шанса никто ему не предоставит. Оставалось или сдаться, или предпринять повторную попытку прорыва с заведомо предсказуемым исходом. Он не верил, что удастся выжить при продолжении противостояния.
— Это «Шершень-два-два». — «Шершень-два-два», ваше положение? Сержанта так и подмывало ответить: «Не беременный пока». Вместо этого произнес: — Мы в начале улицы. Красноармейская, два. — Потери? — Не имею. — Отлично. Выдвигайтесь к седьмому дому со стороны огородов. Противника выдавят на открытое пространство. Так что не зевайте. Ишхидов будет не больше двадцати, но с магами! — Принял, — сказал сержант. — И учтите, справа от вас готовится к бою «Шершень-один». Не подстрелите наших с перепугу. Как понял? — Наши справа, — повторил сержант. — Понял. — Все. Конец связи. — Как бы нас с перепугу не подстрелили, — проворчал под нос командир отделения. — Саныч. Ну что там? — задал вопрос боец. — Вдоль огородов пойдем. Возле седьмого дома занимаем позиции и ждем приказа или момента, когда дикари побегут. — Я-а-сно, — протянул боец и тут же получил подзатыльник. — Раз тебе все ясно, то проверь оружие — и вперед! Отделение, пригибаясь, потрусило к намеченной цели.
Эльтир, зажав в кулаке амулет связи, внимательно слушал сотника Паиля. Краткое изложение происходящих событий нарушило его душевное равновесие. Больше сотни ветеранов сейчас погибали во славу Леса. Сильнее всего раздражало то, что он ничем не мог помочь своим воинам. Даже если поднять всех, кто есть под рукой, и оставить осаду этого жалкого городка, то он все равно не сможет спасти Паиля. Лишь подпишет смертный приговор еще нескольким сотням. Тысячник ожидал, что полуразумные варвары нанесут контрудар, но думал, что это произойдет не ранее чем через несколько дней и не такими существенными силами. Также настораживало сообщение о количестве вражеских магов. Если верить сотнику (а не верить ему у Эльтира не было оснований), то в отряде, зажавшем Паиля, не меньше трех десятков магов. Самое обидное в этой ситуации — именно Эльтир отдал приказ на штурм ближайшего к городу поселка. Хотел покончить с осадой до того, как варвары начнут суетиться. И просчитался. Как правило, достойные поступки забываются или, в лучшем случае, воспринимаются как должное. Ошибки же не прощаются никогда. А он совершил ошибку. Пока только единственную, но и ее может хватить недоброжелателям для интриг против Эльтира и его рода. Пожелав напоследок Паилю достойно принять смерть и пообещав отомстить, тысячник завершил сеанс связи. Как всегда после долгого разговора, голова немного кружилась, но это не помешало ему размышлять над полученными сведениями. «Сколько же тогда у них в армии магов? И сколько их всего? Это нужно непременно выяснить. Множество боевых магов способно создать массу проблем. Учитывая оружие варваров, возможно, в этом году больше не стоит атаковать занятые ими земли. Надо готовить вторжение более тщательно. Только каким образом донести эту мысль до главнокомандующего?» — Эльтир задумался. Просто так не свяжешься. Нужны достоверные сведения. Подумают, что сотнику померещилось перед смертью. Потратив на размышления еще некоторое время, тысячник принял решение. Он повернул голову к стоящим рядом офицерам. — Кайлинир! — Здесь я, господин, — отозвался сотник. В последнее время он все чаще выполнял функции советника, оставив сотню на своего заместителя. — Распорядись, чтобы со всех поселений сняли осаду. Пускай все воины движутся сюда. — Паиль? — задал Кайлинир вопрос, интересующий всех присутствующих. — Помните о нем всегда. — Эльтир склонил голову, почти дотронувшись острым подбородком до груди. Все повторили жест скорби. — Покажем врагам, что значит драться с настоящими воинами! — крикнул во всю мощь своих легких тысячник, и воины вторили. — Покажем!.. — словно эхо прокатилось по степи. — Покажем!.. Покажем!.. Покажем!.. — понесся импровизированный клич вокруг осажденного городка. У варваров на стенах не выдержали нервы. В ответ на крики ишхидов раздалось стрекотание их оружия. Но это вызвало лишь смех в стане Лесного народа. — Каковы будут приказы отряду, посланному за предполагаемым Мастером Ветра? — задал последний вопрос Кайлинир, когда все затихло. — Пока без изменений, — ответил Эльтир. — Свяжись и передай, чтобы были еще осторожнее. Не хочу напрасно терять воинов. Кайлинир кивнул в знак согласия и удалился.
Александр потихоньку приходил в норму после сражения. Дабы избежать дальнейших потерь, пришлось выложиться по полной программе. И вот теперь он сидел в тени БТРа и пытался восполнить с помощью медитации энергию. Собственно, как и большинство магов. Когда стало ясно, что оставшиеся в живых ишхиды решили умереть в последнем для себя бою, Бер не выдержал и поспешил окунуться в самую гущу боя. Он знал, что бойцы в состоянии справиться сами, но не хотел допускать дополнительных смертей. Сегодня их и так оказалось более чем достаточно. Александр понимал, что никто его винить в инциденте с третьим взводом роты «Шершень» не будет, только от этого не становилось легче. Он — командир, а значит, несет ответственность за все происходящее с людьми клана. Изначально решение отдать инициативу офицерам подразделений выглядело хорошей идеей. Казалось, ну что может произойти с подготовленными и экипированными бойцами? Ан нет. Все равно вляпались! Даже мысль, что, будь он с бойцами с самого начала, ничего не изменилось бы, не успокаивала. Прибыв на место, он сразу определил количество противника и наличие среди ишхидов двух магов. Бер не стал рисковать и просто приказал одаренным и тяжеловооруженным клановцам ударить по целям с расстояния. Большая часть аборигенов находилась в частном доме. Там их и похоронили совместными усилиями. Просто обрушили постройку им на головы. Остальных добили почти так же быстро. Чтобы не подвергать опасности людей в перестрелке с лучниками, щитоносцы построились в фалангу и под прикрытием импровизированной силовой стены подошли на расстояние броска гранат. Сопротивление прекратилось за неимением способных это сопротивление оказать. Оставалось еще с десяток вражеских солдат у клуба. По уму не стоило слишком напирать, ушли бы — и фиг с ними, однако обозленные люди не дали сбежать ни одному из аборигенов. И сейчас уставшие, но довольные, клановцы с разрешения начальства мародерствовали, снимая с трупов ишхидов все, что казалось ценным. Главная цель достигнута: Михинино в руках людей. — Тебя жаждет видеть Талалаев. — Голос Никифорова ввинтился в сознание Бера, прерывая медитацию. Александр с трудом открыл глаза. — Что там еще? — недовольно поинтересовался он. — Как — что? — Никифоров ухмыльнулся. — Звездюлины героям вручать будет. С кряхтеньем, словно старик, Бер поднялся с примятой травы. — Ну пошли, выслушаем претензии. — Э нет! — Никифоров довольно осклабился. — На этот раз без меня. Звали только тебя. — Славка, ты гад. Оставляешь друга одного? — Ага! — И Никифоров, больше не сдерживаясь, засмеялся.
Глава 20
Выслушивать нотации от полковника было, мягко говоря, неприятно. Но Бер стерпел. Тем более что сам чувствовал вину. Правда, если бы при этом разговоре присутствовали посторонние, Александр не позволил бы Талалаеву разговаривать с собой в таком тоне. Глава второй по величине общины Зареченска все же, а не рядовой боец. То, что полковник выговаривал ему за ошибки подчиненных с глазу на глаз, добавляло уважения к этому избитому жизнью профессиональному военному, да и толковые вещи озвучивались. После того как Талалаев успокоился, перешли к обсуждению дальнейших действий. Александр Иванович предлагал незамедлительно двигаться дальше и пройтись по ближайшим селам, оставив в Михинино небольшой гарнизон, а раненых и гражданских отправить в город. Бер с первым пунктом был не согласен. Он считал, что противник в любом случае узнает о надвигающейся угрозе и, скорее всего, разрозненные отряды аборигенов сплотятся в единый кулак для попытки остановить наступления бригады. В конце концов сошлись на компромиссе. От бригады отделяется пара рот вэвэшников и едет разведывать обстановку около поселений. Основная же группа продолжает движение к штаб-квартире барона, где, по оперативным данным, находится большая часть ишхидов. А дальше — по обстоятельствам. Если возле сел противника нет, солдаты возвращаются. Если ишхиды все еще там, дожидаются подкрепления и выбивают туземцев с занятых позиций. И Талалаев, и Бер сошлись во мнении, что лучше бы ишхиды собрались вместе. Гоняться за их отрядами по степи желания было мало.Как и предчувствовал Александр, ишхидов поблизости разведчики не обнаружили, что наводило на серьезные размышления. Как они так быстро узнали о наступлении? Можно, конечно, и добежать, но все отряды оповестить такие «бегуны» вряд ли успели бы. И тем не менее аборигенов на месте не оказалось. В этой ситуации имелось два плюса. Не надо ни за кем гоняться, вдобавок часть дружинников Дробыша, пережив несколько дней страха за свои жизни, переметнулась на сторону сильнейших, то есть вэвэшников. И слава богу, что к ним! Лично Беру присутствие в клане потенциальных возмутителей спокойствия не нужно. Сегодня они будут вести себя тихо, а завтра? Кто-нибудь из них наверняка начнет баламутить народ. Оно надо? Нет, не надо. Единственный минус (причем жирный) — у ишхидов, скорее всего, есть средства связи. Иначе такую расторопность не объяснить. Это неудивительно при наличии-то амулетов мимикрии, силовых полей и самонаводящихся стрел. Удивительно другое. Почему никто не подумал о такой возможности раньше? Ведь это же очевидно! Иначе как стереотипами объяснить такой прокол нельзя. Раз бегают с мечами и луками, то ни о каком виде дальней связи, кроме посыльных, речи быть не может. И вот — на тебе! Оперативный обмен информацией выводил войну на новый уровень. Нужно было срочно удостовериться в наличии у противника подобия радиостанций. Среди трофеев много разных магических поделок, но подробно их изучить банально не хватало времени и знаний. Теперь придется заняться ими вплотную. «И надо придумать, как допросить пленных. А то так и сидят в подвале», — размышлял Бер. Уазик ехал медленно. Степь — не трасса, большую скорость не развить, тем более в колонне. Хорошо хоть из-за высокой травы пыли нет и можно немного опустить стекло, чтобы легкий ветерок обдувал лицо. Жара накалила металл кузова, и в салоне было не просто жарко, а душно. Это скоро закончится. Еще час-полтора — и бригада начнет развертывание. Передовой дозор уже сообщил, что видит базовый лагерь ишхидов. Как и ожидали, аборигены собрались всем скопом и готовятся к сражению. «Вот и хорошо. Покончим с ними одним махом. Главное, чтобы барон не мешал», — промелькнуло в голове Александра. Если бы удалось согласовать действия с Дробышем, то разгромить ишхидов было бы гораздо проще. Но барон по-прежнему отказывался сотрудничать. «Интересно… Он думает отсидеться в стороне? Или надеется, что вэвэшники и клан после войны ослабнут настолько, что он сможет взять под контроль часть города? Бред! Ведь и он после осады будет не столь силен, как раньше. Дробыш не такой дурак, как некоторые о нем думают. Псих? Да. Но далеко не дурак. Тогда чего он затих? Странно все это». Машина наехала на яму и подскочила, выезжая из нее. Бера сильно тряхнуло. Он хмуро посмотрел на водителя. Боец смущенно пожал плечами и, оправдываясь, сказал: — Извините, командир. В этой траве ни шиша не видно. — Сашка, ты меня слышишь? — раздалось в наушнике. Бер тут же забыл о водителе и недавних размышлениях. — Слышу хорошо. — Ишхиды идут. Разведка говорит, что движутся как на параде — ровным строем в несколько рядов. — И после секундной паузы добавил: — С разноцветными флагами. Представляешь? — Та-а-к, — не нашелся с ответом Александр. — Не мычи. Лучше дуй к штабной машине. Думу думать будем. — Еду! — Бер отключился, и тут же из рации прозвучал бас полковника Талалаева: — Колонна, стой! Все командиры, включая ротных, ко мне!
— Товарищи офицеры, — начал Талалаев, когда все собрались возле КШМ.[205] — Ситуация складывается, на мой взгляд, непривычная. Войска противника знают о нашем приближении и уже ожидают нас, построившись так, как это делали наши предки во время войн прошлого. С одной стороны, это выгодно для нас — можно нанести один массированный удар и покончить если не со всеми разом, то с большей частью. Но… Есть магия, и есть маги. И их количество в составе вражеской армии нам неизвестно. Уверен, что также неведомы и все сюрпризы, на которые способны аборигены. Переть напролом, в таком случае, считаю неразумным. Время у нас еще есть. Поэтому, прежде чем принять окончательное решение, хочу выслушать мнение офицеров и наших магов. Прошу. Кто готов высказаться первым? — Товарищ полковник, разрешите? — откликнулся начальник штаба подполковник Токарев. Бер с интересом уставился на него. О Токареве было мало что известно. Вечно хмурый и нелюдимый, но Никифоров убеждал, что никаких порочащих сведений о нем добыть его людям не удалось. Биография непримечательная. Ее можно охарактеризовать несколькими словами: родился, учился, женился, служил, не привлекался. Как начштаба — посредственный, больше знаток по хозяйственным делам. Тем не менее генерал Быстрицкий назначил на должность именно этого человека. Будет неудивительно, если окажется, что Токарев скорее высокопоставленный соглядатай, чем военный в классическом понимании этого слова. — Говорите, Иван Павлович, — кивнул Талалаев. — Полагаю, что тут нечего особо размышлять. Судьба дает нам шанс покончить с вторжением достаточно быстро. Магия-шмагия… — при этих словах Бер еле сдержался, чтобы не скривиться, — …неспособна противостоять любому сконцентрированному удару. Даже окажись у ишхидов сотня магов, их силовая защита не выдержит. Предлагаю без изысков ударить артиллерией по туземному строю, а на случай возможной неудачи или рассредоточения противника выделить по батальону, усиленному дополнительной техникой и нашими одаренными, для обхода вражеского построения с флангов. Уж перекрестному огню никто не сможет долго противостоять. Из полученного опыта можно сделать вывод, что позиционное ведение боевых действий им незнакомо, значит, никто окапываться не будет. У меня все. Высказались еще несколько офицеров, но все лишь повторяли произнесенное начальником штаба в разных вариациях. Бер покрутил в голове предложение подполковника и так и эдак. Вроде все верно, но предстоящая операция его смущала. Он не верил, что ишхиды, у которых была масса времени на изучение тактики людей и возможностей применяемого против них оружия, могут так подставиться. Первая тысяча уже полегла при штурме оборонительного рубежа только потому, что перла напролом. Глупо рассчитывать, что командир оставшейся половины армии вторжения станет совершать ту же ошибку. Александр выступил вперед и высказал только что посетившие его сомнения. Все смотрели на него, ожидая продолжения. Бер немного смутился от такого внимания, но вида не показал. — Может, я не гениальный полководец, но в среде магов занимаю далеко не последнее положение. — Присутствующие невольно засмеялись. Оно и понятно: трудно отнести главу клана к людям, которые могут находиться в конце любого придуманного кем-либо списка. — Как один из самых опытных магов и руководитель клана я не могу дать согласия на операцию в том виде, в каком предложил многоуважаемый Иван Павлович. До тех пор, пока не будут обнаружены все вражеские маги и места их расположения в рядах противника. Учитывайте и то, что потребуется дополнительное время на выявление неожиданностей, приготовленных нашими врагами. Я не верю в отсутствие здравого смысла у командира ишхидов. То, как он организовал осаду малыми силами всех — повторяю: всех! — занятых дружинниками Дробыша сел, о многом говорит. Заметьте! Отряды барона тоже вооружены стрелковым оружием и имеют магическую поддержку, пусть и не в таком количестве и качестве, как у нас. Не выступи мы своевременно, максимум через пару-тройку дней не было бы ни барона, ни местных жителей. — Что конкретно вы предлагаете? — Давайте я с несколькими самыми сильными магами отправлюсь на разведку. Посмотрим, что к чему, и после будем принимать окончательное решение на основе полученных данных, — вызвался неожиданно для самого себя Бер. Талалаев задумался ненадолго. — Хорошо. Только постарайтесь действовать оперативно. Ни в коем случае в контакт не вступать. Если противник постарается навязать его — немедленно уходите. В предстоящем сражении каждый маг может быть на счету. — Я не самоубийца лезть на рожон, товарищ полковник. Все сделаем в лучшем виде. Только туда и обратно. — Вам нужна моя помощь? — задал вопрос Талалаев. — Нет. — Тогда больше никого не задерживаю. За работу. Всем нам предстоит хорошо повкалывать, и нужно выполнить задачу таким образом, чтобы всякие аборигены и иже с ними больше не лезли к нам. «В идеале — да. Однако вряд ли все закончится сегодня», — подумал в очередной раз Александр. Он развернулся и поспешил к машине. Никифоров, до этого молчавший, бросил в спину, догоняя друга: — Ты чем думал, когда предложил самолично отправиться на разведку? Что, кроме тебя, больше некому? — Я буду не единственным магом в отряде. Забыл? — Только попробуй избавиться от охраны! — грозно рыкнул Вячеслав. — Только попробуй ко мне батальон приставить, — полушутя огрызнулся Бер. — Надо будет, и полк найду. И вообще… Я с тобой еду. — Замечательно. А то я не знал, какие слова подобрать, чтобы тебя уговорить? — И, глянув на слегка ошарашенного таким поворотом Никифорова, улыбнулся.
— Мой господин. — Катрих поклонился. Когда вокруг много подчиненных, Чтец Душ предпочитал оказывать должное уважение тысячнику, дабы не ронять авторитет старого сослуживца. Эльтир ценил это, и взаимоуважение между воином и магом крепло, что было редкостью среди дворян Лесного народа, до мозга костей зараженных практичностью и цинизмом. — Ритуал окончен. Пришельцев ожидает множество неприятностей. — Их маги смогут найти ловушки по остаточным выбросам Силы? — Сомневаюсь. Нам пока неизвестно о наличии среди них Чтецов. Естественно, это не означает, что подобных мне нет. Поэтому были приняты все меры по сокрытию энергетических меток, а остаточные эманации приведены, насколько возможно за такой короткий срок, в норму. — Отлично! Тогда ждем. Место выбрано хорошее. Врагу не удастся обойти нас безнаказанно. — Не сомневаюсь в вашем таланте полководца, господин! — Катрих снова поклонился.
Армию ишхидов можно было заметить и невооруженным глазом. Стальные части доспехов сияли на солнце, десятки флажков и зелено-золотых стягов развевались на ветру, выдавая местоположение противника даже самому тупому и подслеповатому человеку. Но Александр всматривался не в ровные ряды вражеских шеренг, а сканировал прилегающую местность в поисках сюрпризов. Начиная от спрятавшихся воинов до возможных магических ловушек. В последнее время Бер стал замечать, что оптикой пользуется все реже. Не то чтобы он отказался от использования бинокля вообще, но высмотреть в высокой траве живое существо с его помощью несколько проблематично. А более сложной техники, типа тепловизора, в клане не было. Ноктовизоры только, но они разработаны для работы в ночное время суток, и опять же высокая трава не позволяла обнаружить кого бы то ни было, поэтому замены магам в данном случае не имелось. Да и сравнивать возможности приборов с чуткостью некоторых одаренных глупо. Никакие полевые приборы не способны определить укрытия противника на удалении до километра и даже более. Александр же мог обнаружить чужую энергетику на таком расстоянии. Опыт уже имелся. Правда, чем дальше пытаешься заглянуть, тем больше устаешь, но, когда на кону стоят жизни, он готов пойти и на такие жертвы. К тому же любой тренинг положительно влиял на рост возможностей в оперировании Силой. Жаль только, что раскрывшийся Дар приходится растрачивать на войну. Другие маги тоже старались вовсю. Бер определил каждому зону ответственности, но нет-нет да соскальзывал внутренним взором на соседние участки. Выработанная привычка проверять работу подчиненных давала о себе знать. По совести говоря, что должно указывать на наличие ловушек, никто не знал, так как опыта их создания, обнаружения и ликвидации у людей не было. Все надеялись, что смогут заметить что-нибудь необычное вовремя и потом совместно решить, что с обнаруженными аномалиями делать и как в принципе с ними бороться. Пока же ничего необычного никто не находил, и это было очень плохо. Александр (и не только он) был уверен, что какую-то гадость ишхиды обязательно придумали. Иначе бы они тут так красиво не стояли. Люди уже успели убедиться, что аборигены умеют воевать малыми группами, используя различную тактику. Бер подумал, что, будь он на месте командира ишхидов, не стал бы идти лоб в лоб, а разделил войска на небольшие отряды и задал бы жару. Зареченцы замучились бы вылавливать опытных туземных вояк. Возможно, что человеческих потерь в этом случае оказалось бы на порядок больше, чем в открытом противостоянии. И все же ишхиды выбрали именно этот вариант. — Что же вы задумали? — вслух проговорил Александр и открыл глаза. Следовало немного поразмышлять. Таким образом он ничего не обнаружит. Надо действовать в иной плоскости. Не выискивать живых существ, фон от гипотетических амулетов, зарытых в землю, или остаточные следы после работы с Силой, а попробовать посмотреть как бы с «высоты» на общую энергетику местности. Наверняка участок поверхности или пространства имеет устоявшуюся структуру, и любое вмешательство извне будет достаточно долго исчезать. «Надо попробовать и стоит поспешить. Не ровен час, ишхидам надоест близкое соседство целого взвода бойцов, среди которых есть десяток магов. Лакомый кусок. Не попытаться ослабить врага, уничтожив нас, может только совсем бездарный командир», — промелькнули тревожные мысли. Александр лег на спину и из такого необычного положения громко отдал приказ: — Прекращайте выискивать аномалии! Лучше следите, чтобы никто к нам не подкрался незамеченным. — Что вы собираетесь делать? — последовал вопрос от одного из вэвэшников. Бер, несмотря на недостаток времени, предпочел ответить: — Думаю, что так мы ничего не обнаружим. Ишхиды более сведущи в магии, чем мы. У них накопленного опыта столько, что нам десятилетия не хватит, чтобы разобраться во всех знаниях аборигенов, достанься они нам. Если сюрпризы имеются, то мы можем обнаружить их, только осмотрев пространство как бы со стороны, не сканируя отдельные участки. Получится или нет, я не знаю, но попробовать нужно. А времени мало. — Не дожидаясь ответной реплики, Бер закрыл глаза и проговорил: — Все. Не отвлекайте меня! Он постарался побыстрее отрешиться и провалиться в транс. Александр сосредоточился, пытаясь войти в состояние, из которого раньше получалось узреть Силу в не прикрытом от глаз посторонних виде и воздействовать на нее. В прошлые разы это выходило как бы само собой. Подсознание, подстегнутое опасностью и эмоциями, само помогало переступить некую грань. Нынче же никто не пытался убить его или товарищей по оружию немедленно, и Бер забуксовал, когда с первого раза не удалось перескочить на гораздо более глубокий уровень восприятия. Немного подумав об образовавшейся проблеме, Александр мысленно забубнил фразу, вычитанную давно в одной из книг: «Я есть Сила, я есть Сила, я есть Сила…» И неожиданно ощутил во всем теле легкую вибрацию. Она нарастала волнообразно, усиливалась с каждым пришедшим откуда-то изнутри импульсом. Бер не смог бы сказать, какое количество этих волн прошло через его тело. Может, сотни, может, миллионы. Порождаемые ощущения были странные, но страха не вызывали. И вот, наконец, что-то начало вырисовываться. Перед внутренним взором вспыхнуло разноцветье, и прежде чем нечто подбросило его вверх, а перед глазами появился недоступный большинству людей мир, Бер успел услышать отрывистый запрос Никифорова: — Группа-два. Доложите обстановку. Привычное окружение исчезло, чтобы уступить место другому, наполненному Силой и иным смыслом, без которого Александр уже не представлял своего существования. Бер огляделся. Почему-то показалось, что он и не уходил отсюда никогда. Что этот мир намного реальнее, чем тот, из которого пришел. Глупость? Конечно. Но ощущения были именно такими. Сейчас ситуация была немного спокойнее. Никто никого не стремился лишить жизни, и Александр решил потратить несколько минут на изучение обстановки. Как помнилось, пространство пронизывали в различных направлениях энергетические линии. Все разного диаметра. Одни точно тонкая леска — еле заметные на меняющемся фоне. Внутри других мог спокойно поместиться человек. Только Бер не собирался совершать такую глупость. Память об испытанной боли не позволяла совершить столь опрометчивый поступок. Как ни приятно было любоваться открывшимися видами, но время поджимало, и Бер решил заняться тем, ради чего оказался здесь. Стоило подумать, как сознание воспарило над местом, где он лежал. Внизу виднелись биополя бойцов и магов. Благодаря тому, что одаренные сканировали местность, они походили на неких экзотических спрутов, раскинувших подвижные щупальца по сторонам в поисках добычи. Тем не менее за такой странной энергетической структурой безошибочно угадывались люди. Любопытно было, что с помощью обычного внутреннего зрения (если можно такой вид зрения назвать обычным) подобное увидеть невозможно. То есть можно заметить, как нечто похожее на щупальце вытягивается из ауры, однако увидеть, какие изменения происходят при этом, и определить движение энергетических потоков, попавших под воздействие, не представлялось возможным. «Получим в войне передышку, обязательно займусь изучением этого феномена в… где бы я ни находился», — подумал Бер, не прекращая осматриваться вокруг.
Катрих встревожился не на шутку. Сигнальные нити, предусмотрительно оставленные на месте проведения ритуала, предупреждающе зазвенели, невольно заставляя кривиться от противного зуда в голове. Некто подошел к ловушкам слишком близко. Причем подошел с обратной стороны реальности. Это означало лишь одно: среди врагов оказался по меньшей мере один Чтец или маг с навыками хождения по иной стороне. А это плохо! Мало того что враг может влиять на потоки непосредственно, так еще если дать ему позволить разрушить с таким трудом созданную конструкцию, то времени на повторение ритуала уже не будет. Значит, и войску наступит конец. Что бы там ни думали простые солдаты и младшие офицеры, Катрих давно осознал: нового врага надо опасаться. Чтец Душ, не теряя времени даром, засунул в рот стебель шумы и начал усиленно его жевать. Приторные капельки сока растения смешались со слюной. Катрих глотнул и активировал внутри себя энергетический каркас, аналогичный применяемому в защитных амулетах, и только после этого его сознание покинуло бренный мир. Чужака Катрих заметил сразу. Того выдавало сияние ауры. Противник и не думал скрываться. Его энергетическая форма находилась в нестабильном состоянии, что говорило о неопытности. И к тому же маг активно использовал Силу, изучая обстановку. Здесь подобным образом вести себя смерти подобно. Мир Силы не любит посторонних и может запросто наказать неосторожного. «Хоть одна хорошая новость сегодня», — отметил про себя Катрих и медленно «полетел», тщательно маскируя собственную ауру под сгусток энергетического облака, которое часто появляется после истощения источника Силы и, бывает, подолгу дрейфует в местном пространстве, пока не растворится в энергетических потоках. Подобная маскировка не должна вызвать опасение у неискушенного дикаря. В пределах видимости перемещались несколько таких же бесформенных сгустков. Пойди угадай, где вражеский маг? И есть ли он тут вообще? Катрих почти вплотную приблизился к заложенным им и помощниками ловушкам. Он старался тщательно избегать еле заметных колебаний пространства, которые походили на дрожание сильно нагретого воздуха над раскаленными светилом камнями. Еще сотня ударов сердца, и он сможет подобраться на достаточную для нанесения удара дистанцию…
Глава 21
Помимо уже виденных ранее потоков стали заметны и другие энергетические образования, на которые раньше, из-за скоротечности нахождения здесь, Бер не обращал внимания. Куда не кинь взгляд, везде просматривались эти субстанции, смахивающие на облака. Их было мало, но все же достаточно, чтобы они вызвали к себе интерес. Что это такое? Внешне действительно очень походили на облака. Такие же пушистые и будто подсвеченные изнутри. Нечего сказать — красиво. Приближаться к ним Александр опасался, хотя такое желание и возникло. Он с трудом сдержал свое полунаучное любопытство. Его можно удовлетворить и в другой раз. Сейчас нужно выполнить первоочередную задачу. А этот уголок непознанной человеком Вселенной никуда не денется. Отрешившись от посторонних размышлений, Бер приступил к поиску возможных ловушек. Только как их найти? Что здесь может выглядеть необычно, когда тут все необычно? Немного подумал и решил, что, раз не сможет определить местоположение энергетических закладок, оставленных магами ишхидов, нужно поступить проще. Разрушать всегда труднее, чем строить. При такой насыщенности пространства энергией работать подобием саперного щупа нет необходимости. Можно ведь уподобиться и инженерно-саперной машине. То есть пройтись эдаким катком. И пусть Сила сама сметет все, что угодит под ее удар. Александр засунул руку в небольшой по размерам поток и чуть не одернул ее. Превозмогая сильное жжение, он сосредоточился и начал впитывать в себя энергию. Вязкая субстанция сначала нехотя, но потом все быстрее стала заполнять все его естество. Показалось, что еще чуть-чуть — и она уничтожит наглеца, тогда он единым импульсом послал все накопившееся широким веером впереди себя. Энергия нехотя набирала скорость, одновременно распространяясь на все большую территорию. И когда преодолела где-то половину пути к условному месторасположению войск неприятеля, произошло то, что Бер ждал и одновременно опасался, так как не ведал, как ответит окружающая действительность на столь грубое вмешательство. Пространство словно вздыбилось одновременно по всему фронту. «Взрывная волна» начала распространяться по всем направлениям, и Александр, боясь быть настигнутым, решил ретироваться обратно в тело. Он уже собрался это проделать, как нечто яркое появилось перед взором и налетело. Бер только и смог, что в последний момент выплеснуть остатки резерва навстречу и со всей доступной скоростью, вытягивая из запасов последние крохи, соткать вокруг себя защитное поле. Не мудрствуя, он просто воспроизвел схему, применяемую в защитном амулете. С той лишь разницей, что вместо физической основы использовал себя, точнее, ту часть своего «я», что находилась в этом странном и диком мире. И у него получилось! Скажи ему раньше, что такое возможно, он бы скептически хмыкнул. Но когда хочется жить, разум подкидывает неожиданные решения. Интуиция и реакция не подвели. Он практически не ощутил возникший жар от столкновения Сил. Губительный выброс энергии обогнул возникший защитный кокон, не причинив вреда. Бушующая стихия затихла, и Александр увидел виновника своих бед. К нему приближался призрачный силуэт ишхида, и по формирующимся оранжевым сгусткам, из которых то и дело вылетали миниатюрные протуберанцы, понял, что ему не мерещится, и этот маг пришел по его душу. Бер с тоской прочувствовал количество Силы, оставшейся от последних манипуляций, и принял вызов. Не мог не принять, потому что понял: ишхид не даст ему уйти. К тому же существовала вероятность, что маг сможет нанести вред его бойцам даже отсюда. Ведь у него самого получилось уничтожить аборигенов, находясь сознанием вне тела. Кто сказал, что ишхиды не умеют проделывать подобные смертельные для врагов трюки? Бой вне физического пространства сильно отличается от обычного. Александр ощутил это в полной мере, когда по привычке решил уйти перекатом с траектории полета крохотного солнца. Вместо кувырка он переместился далеко в сторону и с ужасом обнаружил, что стоит вниз головой. Не думал раньше, что такое возможно. Хотя и объяснимо. В этом месте по определению не может быть верха и низа. При правильном приложении усилий можно добиться и не такого. Маневр ухода хоть и удался (выпущенный ишхидом шар с треском пронесся мимо), однако Александру в таком положении продолжать драться было непривычно. Но как поменять «небо и землю» местами мгновенно, Бер сообразить не успевал. Очередной шар с огромной скоростью летел по ломаной траектории в его направлении, и нужно было что-то срочно предпринять. По зигзагообразному полету стало ясно: вражеский маг учел ошибку и от столкновения в этот раз не уйти. Как назло, рядом не видать ни одного потока Силы, даже самого жиденького. Ярко-желтый сгусток энергии врезался в остатки защиты и растекся пленкой, охватывая поле со всех сторон. «Надо же! Еще работает», — успел удивиться Бер, прежде чем кокон, издав звонкий хлопок, свернулся. Более не сдерживаемый ничем жар принялся терзать его. Острая боль навалилась со всех сторон, она проникла тысячами раскаленных игл. Физического тела тут не было, но вся гамма ощущений присутствовала в полной мере. «А ты крепкий. Не ожидал, что столь жалкое существо так долго сможет сопротивляться. У тебя нет шансов, варвар. Не продлевай агонию. В смерти от руки более сильного нет позора», — послышался голос. Сквозь марево, порожденное болью, возник силуэт ишхида. Подробности мешала рассмотреть огненная пелена, продолжавшая мучить Бера, внедряясь с каждым мгновением глубже и глубже в структуру его энергетического тела. «Почему я еще жив?» — вяло подумал Александр и бросил взгляд внутрь себя. Откуда-то извне к нему присосалась тоненькая нитка Силы. Именно она не давала окончательно уйти в небытие. «Странно», — пришла следующая мысль. Превозмогая слабость и апатию, всмотрелся. Силовое поле на самом деле еще существует. Оно просто сжалось, стало меньше и теперь находилось не снаружи тела, а как бы внутри, защищая жизненно важные узлы. Почему так получилось, было непонятно, но это был шанс. Грех им не воспользоваться. Долго давления ишхида он не вынесет и тогда точно умрет. Александру пришла в голову идея, но она требовала определенных усилий и выдержки. То, что он собирался сделать, могло погубить его, но другой вариант не просматривался. Боль мешала сосредоточиться. Мысли ускользали. Но она же (боль) подстегивала сознание к действию. Еще в прошлые разы Бер отметил, что, находясь вне тела, в сознании мелькали образы, забытые давным-давно. Сейчас, подстегнутый необходимостью и желанием выжить во что бы то ни стало, он догадался: память! Здесь доступна вся накопленная в течение жизни память. Нет рамок,ограничивающих ее. Нет физической основы в виде клеток мозга, нейронов и тому подобных вещей. Стоило это уяснить, как массив информации буквально обрушился на неподготовленное к такому буйству сознание. Потребовались определенные усилия, чтобы обуздать его и вычленить нужные сведения. Он боялся не успеть. В любой момент ишхиду может надоесть наблюдать за мучениями поверженного. Что последует за этим, нетрудно было догадаться. Еще во время учебы на факультете информатики и робототехники Беру попалась статья о нанотехнологиях будущего, где подробно описывались возможности применения нанороботов в строительстве и даже присутствовали схемы возможных форм молекулярных связей этих чудо-механизмов. Бер просто воспроизвел увиденное когда-то, с той лишь разницей, что вместо молекул задействовал частички Силы. Вероятно (даже наверняка), имелся способ избавиться от врага более простым способом и не играть в гонки со временем, создавая столь миниатюрную и одновременно сложную конструкцию. Только в голову ничего путного не пришло. Александр довольствовался теми знаниями, которые всплыли в критический момент. Тратить секунды драгоценной жизни на, возможно, бесполезный поиск не видел смысла. Пан или пропал! В острые мгновения мозг человека способен совершить немыслимое. Например, провести сложные расчеты или сгенерировать идею. И то и другое по сложности далеко опережает возможности даже самых мощных компьютеров. И немыслимое произошло. Порожденная человеческим разумом и Силой искорка вышла из солнечного сплетения и набросилась на ишхида.Катрих наслаждался мучениями поверженного противника и не сразу заметил, как из тела варвара вылетел маленький голубой светлячок, который молниеносно преодолел короткое расстояние и внедрился в его голову. Чтец попытался противодействовать, но не успел ничего сделать. Светлячок проник в его энергетическую структуру и с бешеной скоростью начал разрушать ее. Но с ним еще можно было совладать, если бы не одно свойство, напугавшее Катриха до смерти. Светлячок не просто разрушал. Он питался и делился! Буквально через пару секунд по каналам перемещалось уже больше десятка враждебных структур. Катрих не нашел ничего лучше, как поскорее вернуться в тело. В привычном мире поток Сил не такой быстрый, и у него будет время, чтобы разобраться с произошедшим и ликвидировать угрозу.
Не прошло и нескольких минут, как степь буквально вспыхнула, ненадолго ослепив людей. Вячеслав ошарашенно заморгал, пытаясь поскорее избавиться от ярких пятен в глазах. Утерев выступившие слезы и восстановив зрение, увидел в ста метрах огненную полосу, закрывшую от наблюдения строй противника. Огонь и не думал утихать. Он разгорался и начал пожирать траву, распространяясь в разных направлениях. Хуже огня в степи может быть только огонь, подгоняемый ветром. Ветер тоже крепчал, и самое поганое, направлял бушующее на добрый десяток метров ввысь пламя в их сторону. Не нужно быть академиком, чтобы понять, чьих это рук дело. Предполагаемый сюрприз аборигенов сработал. Сомневаться, кто именно заставил ловушку активироваться, не приходилось. Никифоров бросил быстрый взгляд на Бера и невольно побледнел. Кожа Александра прямо на глазах краснела. Вячеслав наклонился над другом и положил ладонь на лоб. — Твою ж мать! — невольно вырвалось у него. Температура вошедшего в транс товарища стремительно поднималась, что ничем хорошим закончиться не могло. Никто не может похвастаться умением выжить при температуре тела выше сорока трех градусов. Появились первые капельки пота. Они тоненькими ручейками скатывались по коже, оставляя после себя грязные дорожки. Ровное дыхание Александра участилось, нагоняя на бывшего майора страх за его жизнь. — Чего стоим, зенки вылупили?! Сделайте же что-нибудь! — заорал Никифоров на ошарашенных магов, что столпились вокруг. — Ну же! Он же скоро сгорит! От гневного крика все встрепенулись и лихорадочно зашевелились. Сразу четверо магов, одним из которых оказался Михаил Карпов, упали на колени возле главы клана и начали проделывать непонятные Никифорову манипуляции. Немного понаблюдав за действиями, Вячеслав оглянулся и оценил обстановку. Огонь немного утих, но не настолько, чтобы можно было смело продолжать здесь стоять и ничего не делать. Жар от огня уже чувствовался. Надо принимать решение — или уходить, или как-то бороться с огнем. Он снова повернулся к магам и спросил на одном выдохе: — Что с ним? Можете его вернуть или на худой конец переместить в безопасное место? — Температуру собьем — не вопрос, но как быть с остальным, не знаю, — ответил Карпов. — Я ощущаю перебои с сердцебиением, боюсь, что с перемещением придется подождать, пока Александр Сергеевич не придет в себя. Там, где он находится, никто из нас никогда не был, и как повлияет перемена места на его возвращение, сказать не могу. — Черт! Короче, так… вытащите мне его. Как вы это сделаете, мне плевать. Он должен выжить! Теперь вы. — Никифоров повернулся к бойцам. — Быстро разбежались и начинайте поджигать траву. Чтобы через пять минут встречный огонь уже был. На пути огненного вала нужно создать зону, где нечему будет гореть. Ясна задача? Не дожидаясь ответной реакции, Вячеслав схватил рацию и вызвал Талалаева. Кратко обрисовав ситуацию, дополнил: — Лучшего момента для нанесения артиллерийского удара не найти. Пока они деморализованы неудачей с магическим минным полем и не начали перегруппировываться, нужно накрыть их плотнее! — Я вот думаю: а так ли уж важно было вскрывать эти ловушки? — не удержался от вопроса полковник. — Надо полагать, это риторический вопрос? — с некоторой долей ехидства поинтересовался Никифоров. Ему сейчас было не до выяснений, кто прав, а кто не очень. — Хорошо, — послышался вздох на той стороне эфира. — Передавайте координаты целей. — Командир, смотрите! Ишхиды! — раздались отовсюду крики. Никифоров оглянулся в сторону огненного вала. Он уменьшался прямо на глазах. В некоторых местах исчез вовсе, и в эти разрывы стали видны марширующие ряды аборигенов. Они были так близко, что уже можно было открывать огонь на поражение. — Взвод, к бою! — крикнул Никифоров так громко, насколько позволяла сила легких. — Что там у вас происходит? — Связь Вячеслав не отключал, поэтому Талалаев прекрасно слышал отданную команду. — Ишхиды рядом! Уйти не успеем. Корректировщик сейчас свяжется и передаст координаты целей, а мне некогда. — Пятнадцать минут! Слышишь? Продержитесь пятнадцать минут! — услышал Вячеслав полковника прежде, чем нажать на кнопку и прервать связь. — Пятнадцать так пятнадцать, — пробормотал он. Надежда, что взвод выстоит, убавлялась с каждым новым разрывом в пламени. Да и сам огонь утихал уже по всей ширине возгорания. Только те участки, что успели поджечь люди, набирали силу. Но они вряд ли надолго задержат наступление ишхидов. Если их маги смогли справиться с разбушевавшейся стихией, то зарождающийся огонь погасят, излишне не утруждаясь. — У него сердце встало! — вскрикнул Михаил. — Работайте, давайте! Больше энергии влейте, я сейчас попытаюсь его запустить!.. При этих словах у Вячеслава похолодело в груди…
С уходом ишхида стало намного легче, и Бер, больше не задерживаясь, ухнул обратно в собственное тело. Первого, кого он увидел, открыв глаза, был Карпов, который зажал ему нос и собирался вдохнуть в его легкие побольше воздуха. — Знаешь… Я как-то обходился… без мужских ласк, хочу и дальше… как-нибудь без них, — еле слышно прохрипел Александр. — Александр Сергеевич! Слава богу, вы очнулись! — почти выкрикнул Михаил. — Ты как? — Вячеслав подскочил к очнувшемуся товарищу и опустился в траву. — Что происходит? Почему слышны выстрелы? — Его надо эвакуировать, — встрял Карпов. — Комов! — позвал ближайшего бойца Вячеслав. — Ты и Карпов отвезете Александра Сергеевича в тыл, пока не стало поздно. — Отставить! Помогите мне подняться, — приказал Бер слабым, но не терпящим возражений тоном. Несколько пар рук осторожно помогли ему встать на ноги, и Александр увидел, из-за чего вся суета вокруг. Спровоцированный им огонь почти утих, и сквозь черный дым просматривались сотни ишхидов, готовых броситься в атаку, как только жар уменьшится до приемлемой температуры. Некоторые бойцы не дожидаясь, когда это случится, уже начали стрелять, но пока без особого результата. Дистанция не позволяла пробивать щиты. К тому же в рядах противника было много магов, а они способны подпитывать защиту своих солдат из накопителей и собственных запасов. Так что бой предстоял трудный, и это мягко говоря. Имеющиеся в распоряжении отряда два БТРа, пулеметы которых предусмотрительно молчали, не спасут положение. — Полковнику доложили? — Обижаешь, начальник, — ответил немного повеселевший Вячеслав. Раз друг не собирается умирать немедленно и, кажется, отходит от пережитого, еще не все так плохо. Значит, долой печаль! — Обещают через полтора десятка минут быть здесь. Точнее, уже меньше. — Это хорошо… И не смотрите на меня так. Со мной все нормально, — попытался успокоить присутствующих Бер и попросил: — Миша, помоги отойти вон туда. Там небольшое место Силы. Мне нужно подзарядиться. А то я почти на нуле. Карпов и остальные одаренные посмотрели на главу клана с неподдельным уважением. Сами они пока не могли с такого расстояния определять расположение потоков, только когда оказывались совсем рядом, или восполнять потери с помощью медитаций, аккумулируя «разлитую» в пространстве энергию. — Остальным нечего тут торчать! Лучше подготовьтесь к обороне. — Намек понят, — расцвел в улыбке Никифоров. — Так, бойцы! Готовьте огневые точки! Магам распределиться вдоль линии обороны! Шевелитесь, ленивые самки гноллов. Корректировщик! Мать твою! Где корректировщик?.. Когда Бер и Карпов добрались до выбранного места, в воздухе послышался нарастающий свист, и спустя секунду десятки черных фонтанов подняли ввысь тонны земли. Еще через секунду в уши ударил грохот разрывов. — Началось, — с дрожью в голосе сказал Михаил, когда увидел сплошное сияние над головами солдат вражеской армии. — У нас еще есть пара минут. Так что не теряй драгоценное время и лучше впитай как можно больше энергии вместе со мной. Она нам понадобится. И, словно подгоняя магов, обе башни бронетранспортеров выдали первые очереди по ринувшимся сквозь дым и огонь ишхидам. Несмотря на потери после работы артиллерии, аборигены рванули в атаку. Первую волну удержали ценой ужасных потерь среди обычных бойцов взвода. В силовую защиту ударялось иногда по нескольку десятков стрел. Людям особо некуда было прятаться, и многие вели огонь из положения «стоя» или на одном колене. Оборудовать позиции за столь короткий промежуток времени не представлялось возможным. Да и толку от них было бы немного. В отличие от пуль, стрелы могли поражать и сверху. Успели сделать пару пулеметных гнезд, насыпав невысокий вал из земли, больше для удобства пулеметчиков, чем для защиты, и, собственно, все. Александр тоже вступил в бой и сумел повторить трюк с умерщвлением противника на расстоянии, но масштабного эффекта не получилось: обессиленный противостоянием с ишхидом, он смог убить только пару десятков и выдохся. Если бы не остальные маги и водитель бронетранспортера, который врезался на тяжелой машине в ряды туземцев, прежде чем его БТР перевернули, то отряд прекратил бы свое существование. А так… Не ожидавшие такого яростного отпора, ишхиды откатились на пару сотен метров назад и снова начали строиться для очередной попытки. Бер посмотрел на часы. С начала боя прошло всего ничего, а казалось, пролетело не меньше часа. Ему были знакомы подобные выверты сознания. Александр тяжело вздохнул и посмотрел за спину, откуда вот-вот должна была появиться помощь. В вышине снова засвистело, и прежде, чем снаряды разорвались, Бер мысленно похвалил корректировщика: «Молодец. Сориентировался». Стремясь уйти от смерти с небес, ишхиды снова пошли в атаку, на бегу ловко стреляя из своих луков. Александр сосредоточился на предстоящем и начал формировать перед собой плазменный шар. Получалось медленно, энергии катастрофически не хватало, перед глазами от усталости все плыло. Но он не без удовлетворения отметил, что бегущих солдат противника намного меньше, чем было в начале. «Жаль только, что жизнь так коротка», — подумал и отпустил на волю огненное творение. Плазма пробила обедневший от множеств попаданий щит размахивающего мечом ишхида, и вышел со спины в виде короткого пламени и пара. Ишхид еще пробежал пару шагов и с удивлением на лице упал замертво. Бер перехватил поудобнее автомат и прицелился. Выстрелить он не успел. Фигуры противника смело длинной очередью из крупнокалиберного пулемета, и мимо него промчался, подскакивая на неровностях, УАЗ с открытым верхом. Глава клана обернулся и увидел вытянувшуюся в линию бронетехнику и множество автомобилей. Помощь подошла.
Как только Катрих ушел за грань, все пошло наперекосяк. Сначала раньше времени сработали ловушки, которым столько Сил отдали Чтецы Душ и маги. Потом вернувшийся Катрих, ничего не говоря, сел на землю и замер, ни на что не реагируя. Ему явно было плохо. Тело содрогалось в мелких конвульсиях, а кожа приобрела нездоровый зеленоватый оттенок. По сбивчивому пояснению срочно вызванного Чтеца из третьей сотни (лучшего, кстати, после Катриха) выходило, что вражеский маг или маги повредили целостность энергетической структуры организма, использовав неизвестное микрозаклятье. Теперь Катрих борется за свою жизнь, и помочь ему никто сейчас не сможет, потому что паразитное заклятье чужеродно по своей сути, и потребуется приложить существенные усилия, что перед битвой неразумно. Все же тысячник с трудом подавил желание отдать немедленный приказ оказать посильную помощь страдающему Чтецу. Он здраво рассудил: лучше лишиться одного мага, чем иметь нескольких обессиленных перед самой битвой. Из задумчивости Эльтира вывел голос Кайлинира. — Каковы будут ваши приказы? — Атакуем противника немедленно! — после секундной паузы приказал Эльтир. — Может, отступим? — слегка наклонившись вперед и тихо, чтобы никто не услышал, спросил сотник. — Нет! Нас догонят на марше и уничтожат. Лучше сблизиться с передовым отрядом варваров и надеяться, что они не осмелятся применить свои мощные метатели, опасаясь задеть собственных воинов. В этом случае у нас есть шанс потрепать врага настолько сильно, что хоть кому-то удастся уйти. — Считаете, что мы проиграем? — А ты так не считаешь? — в свою очередь поинтересовался Эльтир. В ответ сотник промолчал. Слова не нужны, и так все ясно. — Что делать с обозом? Много трофеев накопилось. Жаль будет терять. Дому пригодились бы артефакты варваров. Изучив их, мы могли бы подняться на ветвь выше, и тогда наша смерть не будет выглядеть бессмысленной, а наши имена не забудут. — Ты прав, Кайлинир. Из каждой сотни выбери по паре самых быстроногих и выносливых. Прикажи нагрузить воинов самыми ценными артефактами, и пусть отправляются, — согласился с доводами сотника Эльтир. — А остальное? — Ценности не брать. Никчемный груз. Пускай лучше заберут с собой Катриха. Нечего ему погибать, так и не придя в себя толком. — Я понял, господин. Разрешите выполнять? — Ступай, мой лучший воин! И да пребудет с тобой богиня Фэйлиа! — И с вами. Служить под вашим началом — честь для меня! — Кайлинир поклонился и ушел выполнять поручение. По пути сотник окликнул нескольких старших офицеров, и через краткое время машина под названием «армия» дисциплинированно сдвинулась с места.
Эльтир мрачно взирал на бой, так неожиданно превращенный в побоище. Он совершил одну ошибку, которая предрешила исход битвы. Торопясь сократить расстояние до варваров, он приказал воинам идти сквозь огонь. Амулеты могли какое-то время защитить владельцев от пламени, но вместе с тем заряд энергии в них уменьшился и при следующем ударе метателей противника погибло гораздо большее количество солдат. А мощное ручное оружие дикарей заставило дрогнуть некогда непобедимых воинов. Замешательство длилось всего несколько минут, однако этого хватило, чтобы к почти уничтоженному передовому отряду подоспела помощь. Железные повозки вклинились в ряды, сбивая и вдавливая тела в землю. Они расчленили тысячу на десятки групп и приступили к планомерному уничтожению. Воины и маги пытались сопротивляться, но врагов было много, и среди них тоже были маги. Исход оказался предрешен. Перед тем как земля под ногами вздрогнула, Эльтир осознал одну истину: с новым врагом сражаться в чистом поле глупо. Потом что-то ударило его в грудь. Ветер подхватил тело и бросил в траву, подарив тысячнику тьму, в которой не было ни боли, ни сомнений.
Эпилог
Три мага, среди которых главным был единственный Чтец Душ, и семь простых воинов Дома Железного Дерева крались вдоль улицы. С обеих сторон тянулись такие высокие здания, что трудно раньше было представить себе подобное убожество. Пустые, безжизненные коробки пялились на воинов темными провалами окон. Казалось, что даже амулеты «Тень Маалуса» не в состоянии помочь скрыться от этого проникающего в самую глубь души взора. Неудивительно, что варвары покинули эту часть города. Мрачное место. — Господа маги, — подал голос младший сотник Каранил. — Не пора ли зарядить наши амулеты? Еще немного — они перестанут работать, и нас обнаружат. — Да, вы правы, — принял доводы командира группы Чтец. — Давайте найдем укромное место. Чувствую, что Мастер Ветра неподалеку, но преследовать его сейчас действительно не имеет смысла. Надо подготовиться и отдохнуть как следует. Продолжим путь с наступлением сумерек. — Предлагаю остановиться в любом из этих зданий. Они настолько огромны, что нас не должны обнаружить. Разве что случайно. — Пусть будет так, — согласился Чтец. Десяток проник внутрь ближайшего дома и поднялся на несколько лестничных пролетов выше. Маги быстро проверили прилегающие помещения и, никого не обнаружив, разрешили воинам обустраиваться. Через какое-то время появились два воина. Они выполняли функции передового и тылового охранения. Надо сказать, пришли они вовремя. У одного из них амулет уже сбоил, и фигура воина нет-нет да проявлялась. Еще немного — и амулет перестал бы работать. — Заряжайте амулеты, а мы пока приготовим пищу и оборудуем места для отдыха, — обратился к магам младший сотник. Возражений не последовало. Каждый знал заранее, чем заниматься на стоянке — кому отдыхать, а кому оберегать покой остальных членов группы. Опытные солдаты всегда готовы к любым неожиданностям.— Высочайший, позвольте доложить, — зашедший в шатер офицер, в одежде которого преобладали цвета Дома Темной Воды, подобострастно поклонился. Тот, кого назвали Высочайшим, еле заметным движением пальцев разрешил продолжать. — На связь вышел Чтец Душ тысячи Эльтира. Он сообщил о разгроме армии Дома Железного Дерева. Выжили немногие. С Чтецом полтора десятка воинов. Эльтир в последний момент сообразил отправить их с грузом артефактов, захваченных у противника. Предположительно цел и десяток, который тысячник отправил во вражеский город на поиски потенциального Мастера Ветра. — Связь с этим отрядом имеется? — заинтересованно спросил Высочайший. — Сожалею, но нет. Амулет связи с командиром десятка имелся только у Эльтира, а он, предположительно, погиб в последнем сражении. — В том десятке есть маги? — Трое, Высочайший. — Замечательно! Отдай распоряжение, пускай маги пересекут грань и найдут их отражения на иной стороне. Офицер хотел возразить. Ведь расстояние до города полуразумных варваров огромно, и проделать такой путь для мага — почти верная смерть, но безразличное выражение лица Высочайшего удержало докладчика от произнесения опрометчивых слов. — Есть что-то еще? — Это все, Высочайший. — Офицер снова поклонился. — Пригласи ко мне тысячников. Хочу лично услышать о готовности к походу вверенных мне Советом Домов войск. — Как прикажете! — Офицер, пятясь, вышел из шатра на свежий воздух. Только тут он вздохнул свободно, и напряжение схлынуло. Он повернулся и быстрым шагом поспешил выполнить поручение. Вокруг кипела жизнь. Куда ни посмотри, везде стояли разноцветные шатры и зеленые армейские палатки, меж которых сновали воины. Неподалеку выстроились в ряд огромные повозки, груженные различными метателями в разобранном виде. Осталось только запрячь тягловых логритов — и все. На самом деле армия уже давно была готова выступить. Почему затягивают с этим Высочайшие, немногие догадывались. Но теперь ожиданию пришел конец, и пятнадцатитысячная армия скоро начнет топтать степную траву. Давненько народ Леса не собирал такие силы в кулак, и горе тому, кто осмелится встать на пути!
ФАНТОМНАЯ БОЛЬ Михаил Тырин
В мире будущего информационные технологии решают все. Ноу-хау России — суперпроцессор «Хризолит» — становится объектом охоты мафиозных структур и иностранных разведок. Для защиты национального достояния мощная спецслужба ЭКОПОЛ создает под своей крышей команду из отчаянных головорезов, у которых на первый взгляд за душой не осталось ничего святого, а на самом деле…
Часть I Отторжение
Фантомная боль — ложное ощущение, иллюзия присутствия утраченной части тела. …Борьба с фантомными болями справедливо считается одной из труднейших медицинских задач.К половине четвертого рынок зашевелился и начал сворачиваться. Антон постоял, глядя, как соседи по ряду упаковывают свой товар, и тоже решил собирать вещи. Все равно не было никакой надежды, что сегодня он заработает еще хотя бы рубль. За весь день к нему подошли всего пять человек, и все до единого интересовались только примочками к базе данных «Универсальное знание», она последние недели усиленно рекламировалась телевидением. Вывод ясен — люди досыта наелись программами-рецептами для кухонных машин, распознавателями на дверные замки, телевизионными вариаторами и прочими самоделками, которые уже не могут конкурировать с фирменным программным обеспечением. Нужно было срочно придумывать что-то новое. Хотя что сейчас придумаешь оригинального? Все уже придумано, остается лишь повторять за другими. Самое обидное, что Антон умел делать лучше, чем другие. Только как доказать это покупателям? Стоять и орать: «Мой товар самый лучший»? Все равно никто не заметит разницы — мало кому охота заглядывать внутрь купленной на рынке дешевой программы. Можно было бы немного заработать на «Универсальном знании», сейчас все будто помешались на ней. Наверно, думают, что, если купить мини-сервер, не надо ходить в школы и читать книги. Но об этом следовало побеспокоиться раньше. Антон был уверен: как только он напишет десяток продаваемых драйверов, база данных выйдет из моды. Ничего особенного в ней нет: как-то раз он взял у знакомого фирменный сервер и открутил крышку. И что же — там оказался оптический носитель «СХ-Лазер» воронежского производства, разработка второй свежести, которая уже толком никому не нужна. Сразу стало ясно, что вся кампания с «Универсальным знанием» затеяна только для того, чтоб продать лежалый товар. Антон начал собирать вещи, прикидывая, сколько программ он все-таки успеет написать, пока база данных еще на пике популярности. Во-первых, нужно сделать примочку, чтоб помогала отгадывать кроссворды — двое уже интересовались такой штукой. Во-вторых, хорошо бы придумать что-нибудь для студентов, эдакую «искалку» для составления рефератов и контрольных. Такой товар должен пойти хорошо. Он свернул и вставил в тубус демонстрационный дисплей. Затем сложил в футляр диски и бросил в сумку. Сверху легла плоская коробка процессора. Осталось только отстегнуть ножки от столика, и можно отправляться домой. Впереди — заурядный вечер, ничем не выдающийся из ряда прочих вечеров — шелест клавиатуры, мерцание экранов за полночь до рези в глазах, свист чайника на плите, а еще, может быть, немного свободного творчества. Хотя в отсутствии денег и оно не очень радует. Антона успокаивало лишь то, что он не один такой. На рынке редко кто мог хорошо заработать. Люди приходили сюда, чтобы купить дешевый товар, на котором особо не наживешься. А торговать ворованными или взломанными программами Антон не хотел. Он наконец закончил складывать столик, как вдруг заметил невдалеке двух каких-то странных типов. Вели они себя довольно интересно: шли по ряду, ничем конкретно не интересовались, но внимательно и сосредоточенно изучали каталоги. Казалось, ребята шли на выставку, а случайно попали на рынок. — Чем-то интересуетесь? — спросил на всякий случай Антон, когда они уже почти прошли мимо. Оба остановились, переглянулись. — Интересуемся, — кивнул один из них. — Есть что-нибудь под голографический экран? Антон удивился. Голографический экран — столь дорогая штука, что его обладатели вряд ли станут толкаться на рынке в поисках программного обеспечения. Для клиентов такого уровня есть софт-салоны, где можно бесплатно попить коктейль или кофе, пока тебе демонстрируют программу. Эти парни не были похожи на богатых клиентов. Они явно пришли не за тем… — Нет, — с сожалением развел руками Антон. — Может, еще что-то надо? — Надо, — чуть помедлив, согласился парень и, приблизившись, сказал тихо, чтобы не услышали соседи: — Нужен «клещ-статик». Он уставился на Антона, ожидая, какой будет реакция. Предчувствие Антона не подвело. Эти ребята просили то, что запрещалось не только к продаже, но и к хранению. «Клещ-статик» — волновой накопитель с очень хитроумной приставкой, которая позволяет снимать информацию даже с невключенного компьютера без всяких проводов, переходников и лучевых адаптеров. «Клеща» достаточно просто приблизить к корпусу. Эта штука так часто использовалась для воровства лицензионных программ и закрытой информации, что Экономическая полиция добилась внесения поправки в Основной Каталог, и за «клещей» стали сурово наказывать. Правда, страдали от этого, как всегда, не те, кто нужно. Для людей, которые профессионально занимаются воровством, штрафы и конфискации не страшны. А когда простой честный системщик где-нибудь на выставке снимает с экспоната несложную программку, чтоб получше разобраться с ней дома, его обязательно штрафуют и отбирают всю имеющуюся технику. Даже если все сделано с разрешения хозяина программы. Антон колебался. Он старался не лезть в рискованные дела. И у него не было «клеща-статика», он вообще не торговал «железом». Но знал, где его достать… Соблазн был велик. Поддавшись ему, можно было немного заработать и расплатиться наконец за пользование почтовыми ящиками в глобальных коммерческих сетях. Антон украдкой оглядел покупателей. Обычные серые пиджаки, пустые, нагловатые глаза, короткие стрижки… Мужики как мужики. — Восемьдесят рублей, — тихо сказал он. — Давай, — неожиданно легко согласились они. — Только у меня с собой нету. Я сейчас принесу. Подождите здесь. — А зачем ждать? Пошли вместе. — Ну, нет, — с усмешкой ответил Антон. — Я сам схожу и принесу. Не хватало только к продавцу их вести. Нет, уж лучше Антон сам с Леденцом договорится, возьмет у него эту железку и продаст за восемьдесят рублей. Шестьдесят вернет хозяину, остальные двадцать оставит себе за труды и за риск. Так будет справедливо. Он попросил соседа присмотреть за вещами и быстро пошел вдоль рядов в направлении крытого павильона — туда, где всегда стояли торговцы «железом». Леденец, к счастью, был на месте. Обычно он уходил раньше — у него дела шли хорошо и не было необходимости сверх меры утруждать себя стоянием на рынке. На столике перед ним были аккуратно разложены залитые в мутный пластик электронные платы — процессоры, контроллеры, блоки сопряжения, накопители и прочие компьютерные куски. В основном всякое старье, которое он умел очень ловко всучивать доверчивым покупателям под видом новинок. Леденец выслушал Антона, задумчиво поковырялся в ухе. — А что за люди? — спросил он. — Я их не знаю. Мужики как мужики, ничего особенного. — Да? Ну ладно, обожди здесь минутку. Сейчас приволоку. Он отошел и через минуту вернулся, неся бумажный сверток. Внутри была небольшая коробка, неряшливо обмотанная изолентой и проволокой, забрызганная каплями припоя. «Клещу» намеренно придавался неприглядный вид, чтоб не привлекать лишнего внимания. Их делали где-то в Азии на подпольных заводах и контрабандно развозили по стране. — Деньги когда сможешь отдать? — поинтересовался Леденец. — Сейчас принесу, — поклялся Антон. — Через десять минут. — Можешь не торопиться. Я тебе верю. Не первый день знакомы. Только смотри, осторожней там… Антон сунул блок под куртку и помчался обратно. Последние слова Леденца немного подпортили настроение. Даже сердечко екнуло. «Смотри, осторожней там…» А что может случиться? Сейчас он отдаст этим парням товар и получит столь желанный двадцатник. Это ли не причина для радости? Покупатели терпеливо ждали, переминаясь с ноги на ногу. — Ну, есть? — спросил один. — Есть! — выпалил Антон. — Проверять будете? — Да нет, зачем же… — Тогда давайте деньги — и разбегаемся, пока не засекли. — Деньги? Сейчас… — парень полез в пиджак. Второй почему-то тоже. — А вот тебе и деньги. Вот, смотри. Мы из ЭКОПОЛа. Будьте добры, вашу лицензию, каталог и удостоверение личности. Антон застыл, глядя на два пластиковых удостоверения, возникших перед глазами. Он ожидал чего угодно, но только не проверки Экономической полиции. И как он сам не догадался! Пиджаки, стрижки — это же все их ментовские штучки! Полицейские не сумели сразу переключиться на официальный лад, поэтому их слова прозвучали довольно глумливо. Антон ощутил себя в роли дурачка, которому обещали красивый камушек, а дали козий катышек. Впрочем, обида довольно быстро отступила перед лицом более серьезных проблем и неприятностей. Антону не жалко было «клеща», которого теперь непременно конфискуют. За железку он бы с Леденцом постепенно расплатился, но штраф — это действительно катастрофа. Если заберут технику — жизнь придется начинать с нуля, без техники он никто! Выход виделся только один — бросать барахло и бежать. Диски, дисплей, процессор стоят не так дорого, ими можно пожертвовать. Потом придется выкручиваться, а сейчас надо бежать, пока не позвали понятых, не составили протоколы… Полицейские, видимо, почувствовали что-то. Один быстро и крепко взял Антона за рубашку, хлопнул по карманам. — Руки на затылок, пожалуйста. Это было уже слишком. Антон не раз общался с инспекторами ЭКОПОЛа, но до такого еще не доходило. Соседи уже во все глаза глядели на происходящее. Если сейчас подчиниться и поднять руки — унижение будет преследовать не один год. Полицейский заметил, что Антон колеблется, и решил ему помочь, ткнув большим пальцем под мышку. Вся нерешительность будто испарилась. Антон дернул плечом и вырвался. Второй полицейский ринулся было на него, но Антон ударил его обеими руками в грудь, и тот, не ожидая такого сопротивления, скорчившись, отлетел назад. Антон, желая подстраховаться, лихо подпрыгнул и ударил другого полицейского ногой в голову. Удар получился тяжелый и неуклюжий, но цели достиг. Полицейский изогнулся и всем телом грохнулся на асфальт. Только после этого Антон подобрал упавшего «клеща» и под взглядами изумленных торговцев и покупателей бросился бежать. Он уже давно не бегал так быстро. Ветер свистел в ушах, встречные испуганно уступали дорогу, кто-то кричал, свистел… Полицейские и не думали его догонять, но он все равно бежал. Лишь на пустынном хозяйственном дворе он сбавил темп. Быстро «клеща» сунул под кучу пустых пластиковых коробок за ангаром, перелез через забор и пошел на метро. Все. Пусть теперь его ищут, расспрашивают соседей по ряду, просматривают видеодиски охранной системы — это не имеет значения. Потому, что «клеща» при нем уже нет. Мало ли какую коробку он держал в руках — поди докажи, что это был «клещ». А то что полицейским по мордасам настучал — так от этого он отвертится. Скажет, например, что удостоверения показались ненастоящими. На рынке и даже в салонах такое не раз случалось. И все же на душе было гадко. Подойдя к дверям своей квартиры, Антон долго тыкал дрожащими пальцами в мини-сканеры, пока не набрал нужной комбинации. Не включая света, он прошел в комнату и завалился на диван. Довольно долго пролежал неподвижно, почти ни о чем не думая. «Влип» — это была единственная живая мысль. Он примеривался к ней, заходил с разных сторон, пытаясь убедить себя, что все не так уж страшно — но лишь еще больше испортил себе настроение. Оставалось только ждать, пока те, кого он обидел, напомнят о себе. Скорее всего приедут на бронемашине двое-трое немногословных ребят из оперативного отряда ЭКОПОЛа. Или просто позвонят и предложат прийти самому по-хорошему, или пришлют файл-документ через Федеральную почтовую сеть. И все это может произойти в любой момент. Антон вскочил и начал возбужденно кружить по комнате. Ждать, пока за тобой придут, оказалось невыносимым. Он бухнулся в кресло перед рабочим столом и включил Систему. Главное и единственное его богатство — восемь процессоров-модулей и почти полсотни разных примочек, собранных, обменянных и купленных за последние семь лет. Развлекаться не было никакого желания, работать — тем более. Антон подключил видеоконтроллер и вошел в сеть. Несколько минут он перебирал адресный список своих знакомых в разных городах. Наконец остановился на бывшем однокурснике Витьке Сапожникове из Курска — безотказном, а главное, в данный момент не слишком любопытном парне. Тот отозвался сразу — на экране нарисовалась его всклокоченная голова и лицо с покрасневшими от злоупотребления виртуальными очками глазами. — Витя, привет, — сказал Антон. — Ты не занят? — А чего? — Мне срочно нужно место на сервере, ненадолго. Можешь принять гигабайт двадцать-тридцать? — Сливай, — равнодушно согласился Витька. — А что, поближе некому слить? — Некому, я уже всем позвонил. А свое все занято. — Сливай. Потом расскажешь, что ты там придумал. Антон быстро выбрал все «ломалки», написанные им за полгода, добавил к ним несколько десятков вскрытых лицензионных программ и открыл линию. На экране замелькали цифры, отсчитывая улетающие в Курск мегабайты. В общем-то, ничего страшного не было в том, что все это у него хранилось. За это уже давно не наказывали. Но в его положении следовало остаться по возможности чистеньким. Если решат делать обыск — а у них ума хватит, — любая мелочь может вырасти в крупные неприятности. — Кстати! — всполошился Витька. — Мне недавно знаешь кто звонил? Джамбул! Помнишь? — Джам? Конечно, помню! И как он? — Нормально. Деловой такой. Но знаешь, он почему-то про тебя спрашивал. — Что спрашивал? — Ну, как у тебя дела, где работаешь, сколько получаешь… — А что ж он сам мне не позвонил? — Откуда мне знать? Я ему дал твой адрес, на всякий случай. Джамбула Антон помнил хорошо. Это был один из самых талантливых студентов на их курсе, он приехал откуда-то из Средней Азии. Но его подводила некоторая чудаковатость, свойственная одаренным людям. Почти все шесть лет обучения он носился с каким-то фантастическим проектом, который сам назвал «Третий глаз». Суть сводилась к тому, что с помощью компактных устройств можно передать непосредственно в мозг человека любой искусственный сигнал, если закодировать его в аналоговом режиме. Практически Джам видел это так: миниатюрная телекамера плюс преобразователь — и слепой человек может видеть. Если не телекамера, а, например, микрофон, то глухой сможет слышать. И тому подобное. Преподаватели за подобное прожектерство любили его покритиковать. Антон и сам частенько спорил с ним, объясняя, что высокочастотная передача губительно скажется на клетках мозга, а у низкочастотной на такое дело не хватит мощности. Интересно, почему Джам вдруг заинтересовался Антоном? И почему выясняет про него окольными путями? Впрочем, Антон не стал слишком долго задумываться, у него сейчас хватало других проблем. Он напряг память, прикидывая, не завалялось ли еще чего-нибудь крамольного. Ничего не вспомнив, наставил от нечего делать паролей на сектора, хотя понимал, что любой системщик выше пятого класса поломает их, как спички. Собственная квартира стала раздражать. Мрачные мысли все больше сгущались и наконец переросли в навязчивую идею. Антон решил, что ему незачем ждать конвоиров, а лучше прогуляться в Переулок, поболтать со знакомыми. Среди людей все проблемы переживаются легче. Он быстро собрался и с облегчением захлопнул за собой дверь, поставив самый хитроумный пароль, который смог изобрести. Пусть помучаются, если захотят проникнуть в квартиру без него. С городских улиц схлынули потоки людей, спешащих с работы по домам, и воцарилось размеренное предвечернее спокойствие. Даже продавцы-лоточники кричали не так громко, рекламируя товары. Антон купил себе желе-мороженое в музыкальном стаканчике и перешел на прогулочный шаг. Хладнокровие начало возвращаться, можно было спокойно все обдумать. Собственно, думать было нечего. В открытый конфликт с полицией Антон никогда не вступал и никакого полезного опыта по этой части не имел. Его общение с инспекторами ограничивалось стандартными проверками на рынке, и ни разу он ничего не нарушил больше чем на три рубля штрафа. От дома до Переулка было недалеко. Несмотря на раннее время, здесь уже горели огни. Сотни ламп, световодов и стереопанелей создавали причудливую неземную атмосферу. Когда-то было совсем иначе. Все началось с одного-единственного магазина подержанной электроники. Магазин был хороший, ребята в нем работали грамотные и не наглые, цены соблюдались разумные. Площадь перед магазином стала местом встречи системщиков-любителей и всякого околокомпьютерного люда. Здесь постоянно толкался народ, спорил, обменивался «софтом» и «железом», обзаводился свежими идеями и новыми друзьями. Постепенно градоначальники поняли, что из этого места можно сделать нечто приличное, если привлечь заинтересованных лиц и вложить деньги. Осторожно и ненавязчиво — чтоб не спугнуть тусовщиков — тут начали появляться уютные салоны, сетевые библиотеки, кафе. Возле них высаживались декоративные деревца, укладывалась тротуарная плитка, ставились заборчики и скамеечки. Так в городе возникло еще одно публичное место со своей уникальной спецификой. Комиссионный магазин остался на месте. Правда, его перекупили, и народ там был уже чуть другой. Потом и товар стал обновляться, и цены тоже. Постепенно магазин переродился в обычный софт-салон. Но все равно народ в Переулке продолжал собираться. Антон неторопливо шагал вперед, кивая знакомым. Правда, ни к кому не подходил — пока ему попадались не те люди, с которыми хотелось бы общаться. У этих только одно на уме — как обойти пароль, как пройти на другой уровень, как бесплатно подключиться — и так далее… На скамейках кучковались пользователи, любители поспорить на разные темы. Например, о том, когда наконец сенсорные экраны и виртуальные манипуляторы заменят обычную клавиатуру. Антон мог бы подойти и авторитетно заявить: никогда, потому что уже много лет люди пытаются придумать что-то лучше, чем это архаичное кнопочное устройство ввода, но всякий раз оно одерживает победу. Но он предпочитал не вмешиваться в такие споры, так как это был не его уровень. Системщики обычно не вступали в споры с пользователями, а лишь консультировали. Под деревьями на мягкой травке упражнялись со световыми мечами виртуальщики. Все нормальные люди считали их чокнутыми. Только чокнутые могут тратить бешеные деньги на изготовление одежды героев виртуальных компьютерных миров, а потом еще и носиться в этих сумасбродных нарядах по городу. Сейчас почти на всех была надета новинка сезона — специальный светочувствительный жилет, на котором меч оставлял яркие, медленно гаснущие следы. На другой стороне Переулка ждали клиентов обладатели «безмозглых гумми». Заплатив пятьдесят копеек, можно было сразиться с неповоротливой резиновой куклой на сервоприводах, за которой, как хвост, тянулся толстый кабель к управляющей системе и питанию. Драться с «гумми» дозволялось и руками, и ногами, и палкой — роботы делались добротно. Любой виртуальщик мечтал иметь такую штуку дома, чтоб отрабатывать на ней фехтовальные приемы. Но не всем это было по карману. Сам Антон иногда разминался на резиновых болванах, но он ходил в дорогой спортзал, где стояла профессиональная аппаратура и «гумми» умели двигаться почти так же быстро и непредсказуемо, как люди. …Чем дальше Антон шел, тем солиднее встречался народ. С ним здоровались уважительно — многие знали, что этот человек может ответить почти на любой вопрос. И, пожалуй, понимали, что только врожденное невезение мешает ему занять подобающее место в приличной фирме. Антон порой и сам утешал себя этой мыслью. В дверях одного из салонов вдруг мелькнула долговязая фигура Леденца. Как раз он-то и был сейчас нужен. Антон прибавил шагу. Леденец и сам заметил его и пошел навстречу. — Ну что? — ухмыльнулся он. — Привет, — быстро проговорил Антон. — Железка твоя цела. Я спрятал ее в мусоре, за сараем с уборочными машинами, знаешь? А я попался… — Знаю, что попался, — снова ухмыльнулся Леденец. — Весь рынок уже знает. Здорово ты им навешал. Где драться так научился? А за железку не волнуйся. Если найдется — хорошо. Нет — расплатишься позже. Торопить не буду, ты меня знаешь. Не первый год знакомы. — Расплачусь, — вздохнул Антон. — Слушай, как думаешь, что теперь мне будет? Леденец помолчал. — Да ничего страшного не должно быть, — сказал он, вздыхая. — «Клеща» у тебя на руках нет, теперь уже ничего недокажут. А то, что подрался с ними, это хуже. Они документы предъявляли? — Ага. Но ведь можно сказать, что документы их показались мне фальшивыми. — Правильно. А про диски скажи, что не твои, что купил у какого-то мужика, чтоб перепродать. — Зачем? На дисках-то ничего такого нет. — Это тебе так кажется. А ребята из ЭКОПОЛа найдут, что захотят. Ты про новое дополнение к Основному Каталогу слыхал? Теперь, если в программе больше семидесяти процентов патентованных элементов, она считается ворованной. — У меня мало патентованных элементов, я сам стараюсь все делать. — Как знаешь, — пожал плечами Леденец. — Мое дело предупредить, твое — подумать. Тебе уже повестку прислали? — Нет. Я боюсь, они сами за мной приедут. — Еще чего! Станут они на тебя время тратить… Пришлют повестку, дней пять будешь ходить к ним в Управление, на площади Курчатова, знаешь? На вопросики разные отвечать. Раз уж ты к ним попал — раскрутят по полной программе. И советую этих ребят не очень раздражать, они злопамятные. Возьмут и обрубят тебе сети, будешь, как последний лох, сидеть, радио слушать. Но все равно, особо там не болтай. — Ладно, — пробормотал Антон. — Буду молчать, как партизан. Пойду я… — Ну давай, — Леденец хотел было отойти, но вдруг обернулся: — Подожди! — Что? — Пойдем, покажу тебе одну штуку. Он завел Антона во двор, где стояла его машина, и открыл дверцу. — Залезай… Вот, смотри. Он бережно развернул блестящий фольгопласт, в который был упакован простой плоский ящик из серой пластмассы. Антон несколько секунд разглядывал его, потом вопросительно уставился на Леденца. — Что, не понял? — ухмыльнулся тот. — Ты сюда смотри. Он ткнул пальцем в клеймо на боковой стороне. Антон посмотрел на клеймо, и… челюсть у него медленно отвалилась. — Это процессор Мельникова?! — ошарашенно спросил он. — Что, настоящий «Хризолит»? — А что, не видно? Настоящий. Если нужен — покупай. Не много возьму. — Сколько? — Восемьсот. — Дешево, — удивленно покачал головой Антон. — Ну! Так что, берешь? — Подожди… Антон осторожно взял блок в руки и осмотрел со всех сторон. Пластмасса была прохладной и гладкой, лишь с одной стороны темнели входы для разъемов. Клеймо, изображающее семигранный кристалл, горело тусклым голографическим светом. Это клеймо отображало принцип работы «Хризолита». Антон знал, что внутри находятся семь компактных, но очень мощных сопроцессоров, собранных, а точнее, выращенных по особой технологии. Однако секрет был не в них, а в блоке согласования, который мог очень рационально комбинировать и приумножать их возможности. Это была техника совершенно нового уровня. Если б Антон имел такое дома, он мог бы выкинуть весь свой металлолом, с которым приходилось работать, и оставить только «Хризолит». Имея этот блок, не нужно корпеть над проходными задачками, сочинять вспомогательные программки, «ломалки» и «искалки». Достаточно просто дать процессору задание, даже расплывчатый намек. Антон помнил, как на первой пресс-конференции конструктор Мельников предложил задавать вопросы не ему, а процессору. И тот отвечал! Отвечал почти как человек, а не как запрограммированный железный ящик. Он понимал живой человеческий язык. «Эй, дружок, поищи-ка в сети «Евро-Глобал» что-нибудь прикольное про файлы-шпионы». И «Хризолит», без сомнения, поищет. Сделает все, о чем требует оператор. Он не просто выведет список заголовков про файлы-шпионы, а подберет именно «что-нибудь прикольное». Ну разве что задаст перед этим пару невинных уточняющих вопросов. Вот за такое чудо Леденец просил всего восемьсот рублей. Это и настораживало. Процессоры Мельникова вышли в продажу меньше чем полгода назад. Стоили они сначала, как нормальная квартира в пеноблочном доме. Потом, правда, сильно подешевели, но не настолько. Все эти полгода «Мосэлектронику» закидывали предложениями иностранные фирмы, набиваясь на сотрудничество, совместное производство и продажу, сулили безумные суммы за лицензию на право воспроизводства. Но менеджеры «Мосэлектроники» и сам Мельников были непреклонны. Производством «Хризолитов» занимается только государственное предприятие «Мосэлектроника», продажей — только его представительства. — Ну что? — нетерпеливо напомнил Леденец. — Будешь брать? — Не знаю, — пробормотал Антон. — Вообще, денег сейчас нет. — Ха! Денег нет. На твоем месте я бы в момент сумму собрал за такую-то штуку. У тебя этот процессор за неделю окупится. Это Антон и сам понимал. Леденец был прав: ради такого приобретения не грех в долги залезть. Но Антона терзали сомнения. Слишком дешево. Даже если блок ворованный, ни один дурак не станет просить за него такую смехотворную сумму. А уж Леденец не дурак, он вещам цену знает. — Э, а почему клеймо наклеено?! — всполошился Антон. — Оно должно быть в корпус вплавлено, я читал! — А может, тебе еще сертификат на пожизненную гарантию? — вскинулся Леденец. — За такую-то цену! Однако было видно, что он смутился. Явно здесь дело было нечисто. — Ну, если не веришь, давай зайдем куда-нибудь, подключим и проверим, — добавил Леденец. — Да нет, верю, — пробормотал Антон. — Но только… Не до этого мне сейчас, понял? Ладно, спасибо, что показал. Пойду я… Антон возвращался домой в полном смятении. То, что он увидел, не укладывалось ни в какие рамки. Процессор Мельникова не мог стоить так дешево, ни при каком условии. Может, это обман? Но Леденец не станет мошенничать со своим приятелем и коллегой, он знает, что Антон не лох, и относится к нему с достаточным уважением. Может, тогда самого Леденца обманули? Тоже маловероятно… Подделывать «Хризолиты» еще, кажется, никто не научился. Да и вряд ли научатся. Антон кое-что знал об этом. Он собирал любую информацию о конструкторе Мельникове и его детище, как и многие тысячи других людей, имеющих отношение к информационным технологиям. Он знал, что при производстве «Хризолитов» треть средств уходит на обеспечение безопасности и охрану технологии. Людям, подписавшим контракт с «Мосэлектроникой», платят целые состояния, но эти денежки достаются им ох как непросто. Во-первых, до окончания контракта они не имеют права покидать изолированный сектор предприятия, где изготавливаются блоки. Они живут как добровольные заключенные, и никакие обстоятельства не могут этого изменить. Им запрещаются свидания и даже телефонные разговоры с родственниками. В закрытом секторе вообще нет телефонов. Туда не проведен ни один кабель — даже электроэнергия берется от независимых источников питания. Компьютеры, установленные в лабораториях, не имеют дисководов и лишних разъемов, а встроенные серверы установлены на неизвлекаемость. Ликвидированы даже сетевые шнуры — вся аппаратура работает от батарей. По слухам, каждый второй сотрудник там завербован службой безопасности, а в самой службе безопасности полно нелегальных агентов ЭКОПОЛа. Что и говорить, государство умеет хранить свои тайны. Ходили и другие слухи. Поговаривали, что сам Мельников то ли умер, то ли стал инвалидом и больше ничего не может. Но Антон был уверен — эту информацию разбрасывают конкуренты, чтобы пошатнуть позиции «Мосэлектроники» на рынке. Очень многим процессор встал поперек горла. Писали, что после его выхода в продажу в Европе закрылось сто пятьдесят лабораторий схожего профиля.Большая медицинская энциклопедия, т 26
* * *
Антон все же не выдержал и прямо из Переулка поехал в Манеж — единственное в городе место, где частным лицам продавались процессоры Мельникова. Никаких революционных изменений он не заметил — «Хризолит» по-прежнему стоил три с половиной тысячи. Когда Антон добрался до дома, начинало темнеть. Он был так поглощен своими размышлениями, что не заметил двоих незнакомых мужиков, скучающих у подъезда. И лишь поднявшись по ступеням, услышал, как его окликнули. — Молодой человек! — Что? — Антон растерянно обернулся. — Если не ошибаемся, вы — Антон Кораблев? — Да. Они сразу встали и полезли за удостоверениями. — Мы из ЭКОПОЛа. Вам нужно поехать с нами. Квартира уже опечатана. Антон с недоумением оглядел полицейских. Он ожидал, что за ним вышлют бойцов оперативного отряда, а эти явно были офицерами — оба далеко уже не юнцы, да еще и в штатском. Один стоял напротив, второй зашел чуть сбоку. Похоже, они готовились, что Антон опять начнет показывать норов. — Что, прямо сейчас? — удрученно спросил он. — А утром нельзя? — Утром нельзя, — ответил один из полицейских. Он говорил без всякого нахальства и высокомерия, совсем не так, как ведут себя инспектора на рынке. Потом даже добавил: — У нас есть санкция. Показать? — Не надо, — буркнул Антон. — Пойдемте… Его вдруг охватила тоска по своей маленькой квартирке. Ему показалось сейчас верхом счастья поставить кофе, завалиться на диван и включить телевизор. И от того, что это стало уже невозможно, было горько до слез. Поставив на двери казенную печать, эти люди как будто надругались над его жилищем… «Стоп! — встрепенулся Антон. — А собственно, почему печать? Почему санкция? И почему прислали офицеров? Меня арестовать решили, что ли, за эту ерунду? Неужели нашли что-то серьезное на дисках?…» Но ничего спрашивать он не стал. Эти ребята — просто «грузчики», наверняка и сами не знают, что он натворил. Их дело — доставить. Его усадили на заднее сиденье трехскоростной «Лады-Колибри» и даже не заблокировали дверь. Антон заметил, что, кроме стандартного оборудования, в кабине установлены несколько плоских коробок и панелей оперативного назначения. — Можно позвонить? — спросил он. Он еще не знал, кому хочет звонить. Просто была потребность сообщить кому-то о себе, оставить весточку, прежде чем уйти в неизвестность. — Нет, — спокойно ответил один из полицейских. — Ничего нельзя делать до особого распоряжения. Машина неторопливо поплыла по погружающимся в сумрак улицам. Антону было невыносимо тоскливо от того, что он не может сию же минуту выйти и просто пройтись по городу, присоединиться к беззаботно гуляющему люду. Если уж опечатали квартиру, то наверняка сегодня гулять не придется. Они пересекли ярко освещенный проспект Победы. Здесь машина должна была свернуть, чтобы проехать к площади Курчатова, где располагалась штаб-квартира ЭКОПОЛа. Однако почему-то они проследовали дальше. Антон начал беспокойно крутить головой, пытаясь угадать, куда его везут. Понять что-то было сложно — машина уже ехала по окраинам, а здесь Антон бывал нечасто. Возле неприметного серого здания машина замедлила ход и свернула в железные ворота. Антон успел заметить табличку на столбе: «СТОЯНКА ТОЛЬКО ДЛЯ АВТОТРАНСПОРТА УЗТ». «Вот это влип!» — изумился Антон. Он слыхал, что такое УЗТ. ЭКОПОЛ имел много различных периферийных контор, и самым серьезным из них слыло Управление защиты технологий. Здесь работали по-крупному. Борьба с промышленным шпионажем не шла ни в какое сравнение с теми мелкопакостными рейдами и облавами, которые полиция проводила на рынках и в салонах. Но какое отношение к промышленному шпионажу может иметь домашний программист-системщик, на совести которого от силы сотня взломанных лицензионных «игрушек» и прочая дребедень? Машина остановилась в унылом внутреннем дворике. Несмотря на позднее время, в здании еще горел свет. Антон вышел на улицу и поежился — становилось прохладно. Его провели через полутемные служебные помещения вверх по лестнице и корректно подтолкнули к двери со стандартным светокодовым замком. Антон вошел внутрь. Провожатые остались в коридоре. Он оказался в небольшом, уютно освещенном кабинете, довольно скромно обставленном. Из техники внимание привлекал только монокорпусный «Эверест» с трехслойным псевдообъемным дисплеем. За одним из столов покоился грузный человек в скучном черном костюме. Он угрюмо смотрел на экран телевизора, подперев рукой массивное, похожее на булыжник лицо. Увидев Антона, он зашевелился и зевнул. — Привели, — проворчал он. — Садись. Антон присел на край стула, с любопытством оглядываясь. Кабинет не походил на место для допросов, это было просто рабочее помещение. Грузный человек полез в ящик стола, долго гремел там чем-то, затем достал и разложил перед собой компьютер-«книжку» с торговой маркой минского НПО «Сигнал». Он несколько раз попытался включить его, затем с досадой крякнул и высыпал на стол севшие батарейки. Наконец, махнув рукой, положил перед собой обычный лист бумаги и авторучку. — Моя фамилия — Брусов, — сказал он. — Майор Брусов, запомнил? А то будешь потом жаловаться… — Не буду, — сказал Антон. Брусов взял со стола серый конверт и открыл его, показывая Антону содержимое. — Твои документы? — Мои. Оказывается, они и документы успели изъять. Значит, все-таки проникли в квартиру…. — Рассказывай, — приказал майор, свинчивая колпачок с ручки. — Имя, фамилия, отчество, образование, место жительства, работа — ну, все по порядку. Антон терпеливо отвечал на вопросы майора, с мрачным нетерпением ожидая, когда дойдет очередь до событий на рынке. Однако пока полицейского не интересовала эта тема. Однако скрупулезно выяснял и записывал только детали биографии, особенно нажимая на образование, квалификацию и опыт. Минут через пятнадцать он наконец отложил ручку, быстро проглядел записи и сказал: — Ну… Кажется, пока все. Ни одного вопроса про инцидент на рынке так и не было задано. Антон решил, что это не к добру. В дверь заглянул высокий человек с рыжеватыми, видимо, крашеными волосами. Он хотел что-то сказать майору, но заметил Антона и шагнул в комнату. — Привезли, — сказал он, с любопытством оглядывая Антона сквозь очки в золотистой оправе. — Это и есть тот скандалист, который устроил бойню на рынке? Антон решил не отвечать. — Он, — сказал Брусов и снова зевнул. — Ростовцев не звонил? — Только что звонил, сказал, через десять минут будет. Вошедший взял со стола записи, сделанные Брусовым, и быстро просмотрел их. — О-о! — удивился он. — Программист-системщик второго класса — и торгует на рынке? Первый раз такое вижу. Что ж ты, дружок, работу себе не смог найти с такой-то квалификацией? Антон вяло пожал плечами, глядя в сторону. — Так, — продолжал рыжий, — сейчас посмотрим… Он достал из кармана оптическую кассету и вставил ее в плейер. Антон искоса взглянул на телеэкран и сразу узнал очертания рыночных рядов, снятых, видимо, с одной из радиовышек. Когда камера наехала поближе, он узнал и себя. Рыжий еще больше приблизил изображение, и все, происходившее несколько часов назад; вернулось в красках и звуках. Запись была включена с того момента, когда переодетые инспектора договаривались с Антоном про «клеща». Потом он повернулся и чуть ли не вприпрыжку побежал к Леденцу. Правда, Леденец в поле зрения камеры не попал. Видимо, знал, где нужно становиться. — Куда побежал-то? — лениво поинтересовался рыжий. «Начинается…» — подумал Антон с холодком в сердце. — Есть одно место, — буркнул он. — Не могу же я все при себе держать. Выдавать Леденца он не собирался. В крайнем случае можно сказать, что есть свой тайник. Дальше началось самое интересное. Антон глядел, как он мутузит полицейских, и ловил себя на мысли, что со стороны это было довольно эффектное зрелище. Оказалось, он вполне красиво дерется, хотя в те минуты он думал, что барахтается, как муха на клею. — Где так научился ногами махать? — спросил рыжий, выключая запись. — В армии. — И в каких же войсках такому учат? Что-то не похоже, чтобы ты в спецназе служил. — Нет, не в спецназе. В войсках электронной защиты. — Ха! — развеселился рыжий. — Да там только кнопки учат нажимать. — Кнопки нажимать я и так умею. Просто подобрал ротному бесплатный пароль к сети «Империя игр», он и водил меня в офицерский спортзал тренироваться, пока остальные ямы рыли и плац подметали. — Молодец ты, парень. Умеешь хорошо устроиться. — Дело нехитрое, — сказал Антон и отвернулся. Раздалась нежная трель телефона. Брусов взял трубку и, буркнув «угу», бросил ее на рычаг. — С поста звонят, — сообщил он, — Ростовцев уже подъехал. — Хорошо, — кивнул рыжий. — Я пойду. Когда закончите, позови меня. — Между прочим, знаешь, кто это был? — спросил майор, неодобрительно посмотрев на Антона. — Полковник Шевцов, первый заместитель начальника Управления! Однако следов благоговения на лице Антона не проступило, поэтому тема не получила продолжения. Через несколько минут в комнату быстро вошел пожилой человек профессорского вида со старомодной кожаной папкой. Брусов поспешно вскочил, подставляя ему стул. — Здравствуйте, Олег Модестович, — начал он. — Извините, что так поздно пригласили, но дело неотложное, и… — А-а, бросьте. — Вошедший устало махнул рукой и опустился на стул, отдуваясь. — Забегался сегодня. Сейчас, дайте отдышусь… Брусов решил, что с ритуалом встречи покончено, и обернулся к Антону. — Это Олег Модестович Ростовцев, — сказал он. — Член главной городской аттестационной комиссии. Он пришел специально, чтобы провести с тобой краткий квалификационный экзамен… Антон подумал, что перед ним разыгрывают спектакль. Такое не могло присниться в самом дурацком сне: вывезли ночью в УЗТ, притащили члена аттестационной комиссии, которых в городе всего семь человек, — и только для того, чтобы устроить переэкзаменовку какому-то мелкому торговцу, задержанному за административное правонарушение. Нет, все это явно неспроста. Антон сейчас дорого дал бы, чтобы избежать переаттестации — наверняка они готовят какую-то подлость. Да только как ее избежать? Член главной комиссии имеет право принимать экзамен у любого и в любое время. А откажешься — мигом лишишься своего второго разряда. — Мне еще полгода до переаттестации, — пробурчал он. — Ничего, — сказал Ростовцев. — Мы проведем ее досрочно. Зато она будет достаточно легкой. Ну что, готовы, молодой человек? — Для чего это нужно? — тихо спросил Антон. — Разве вам не известно, для чего проводятся переэкзаменовки? Каждые три года дипломированные программисты-системщики должны подтверждать свое мастерство, точно так же, как, скажем, летчики или полицейские. Если вы отказываетесь — дело ваше. Но вы знаете, что за этим последует. Антон знал. Но сейчас он пытался понять, чего добиваются от него эти люди. Никогда он не привлекал особого внимания ЭКОПОЛа, не состоял ни в какой мафии, и тем не менее из-за него ночью сюда вытащили такую важную персону. Только ради того, чтобы принять экзамен! Глупее ситуации не придумаешь. — Хватит думать, — довольно нахально заметил Брусов. — Или сдавай, или отказывайся. — Действительно, думайте скорее, молодой человек, — присоединился Ростовцев. — Я сегодня и так четырнадцать часов на ногах. Антон протяжно вздохнул. — Что нужно делать? — Ну наконец-то. — Ростовцев легко поднялся и извлек из папки листок с заданием. — Вот, возьмите. Опишите эти уравнения на любом языке не ниже четвертой категории. Антон взял бумагу и быстро просмотрел задание. Уравнения были совсем несложными, их можно было элементарно обработать и на любительских макроязыках. Это было бы даже проще — там полно готовых элементов, из которых, как из кубиков, складываются программы. Но условие было жестким — не ниже четвертой категории. Это тоже казалось странным. — Садись сюда, — сказал Брусов, указывая на «Эверест». — Если не нравится, выбирай другую машину. — Не надо, — отказался Антон. — Достаточно этой. Он включил компьютер и попытался вчитаться в текст задания. Разные нехорошие мысли мешали сосредоточиться. Из всех имевшихся языков он выбрал «Аргумент» — у него была самая большая библиотека макрокоманд. Всякий раз, садясь за составление программ, Антон стремился придумывать что-то новое — просто так, для собственного удовольствия и самоутверждения. Однако сейчас фантазия отказалась работать, испуганно забившись куда-то в темный угол сознания. Антон довольно быстро набросал план программы, используя свои старые «фирменные» ходы и приемы, затем взялся за второе уравнение. Оба задания что-то мучительно напоминали, особенно второе — творческое. Антон попытался посмотреть на них как бы со стороны. «Составить алгоритм перестановки, когда случайным образом переставляются соседние элементы массива, затем через один, потом через три — и так далее. Любую ли перестановку сможет реализовать этот алгоритм?» Антон сообразил — задача решалась почти так же, как простейшая программа для подбора паролей. Как только он понял это, дела пошли гораздо быстрее — такая работа была хорошо знакома. Антон даже хотел войти через сеть в свою домашнюю Систему и вытащить несколько самодельных инструментов, чтобы справиться с заданием поскорее. Но вовремя опомнился. Ростовцев и Брусов тихо переговаривались на какие-то общие темы — кажется, они обсуждали новый сорт фаршированных макарон, недавно появившийся в продаже. Антону они не мешали и не торопили его. Однако спустя некоторое время экзаменатор посмотрел на часы и поинтересовался: — Как успехи, молодой человек? — Почти закончил, — ответил Антон. — Осталось только отладить и сделать оформление. — Не надо налаживать. — Он встал и подошел к столу. — Пожалуйста, уступите стул, я посмотрю. Антон не любил показывать черновики, но спорить не стал. Ростовцев лишь взглянул на текст и удовлетворенно кивнул. — Хорошо, — сказал он, вынимая листок свидетельства и подписывая его. — Экзамен принят. Теперь, с вашего разрешения, я вас покину, поймите меня правильно, целый день на ногах. Последние слова адресовались, конечно, Брусову. Тот встал и проводил гостя до двери. — Спасибо, Олег Модестович. Внизу зайдите к дежурному, вас отвезут домой на нашей машине. Антон неподвижно сидел, пытаясь понять, как можно принять такой важный экзамен, даже не запустив программу. Он знал, что Ростовцев — человек опытный и многое видит с первого взгляда, но превращать переэкзаменовку в какую-то фикцию… Раз на то пошло, мог бы и по телефону принять. «Молодой человек, как называется школьный учебник информатики?» — «Основы информатики». — «Спасибо, экзамен принят». Антон помнил, как последний раз какой-то старый гриб из окружной комиссии два часа пытался найти прорехи в экзаменационном задании. Очень уж ему не понравилось, что такой молодой человек имеет второй класс мастерства. — Ну все, — вздохнул майор. — Теперь мы будем смотреть, чего ты тут насочинял. Он сел за дисплей и принялся катать по столу шариковый манипулятор, производя с работой Антона какие-то неясные действия. Пока он занимался этим, в комнату вернулся Шевцов. — Ага, закончили. Ну и как? — Вот, смотрите, — ответил Брусов, слезая со стула. Шевцов прищурился, наклонившись к экрану, затем позвал Антона. — Подойди, я хочу, чтобы ты видел сам. Антон взглянул на экран. Там горели окна какой-то тестирующей оболочки. Не было никакого желания вчитываться в столбцы цифр и определений. — И что? — спросил он. — Не понимаешь? Это результаты стилистического сравнения того, что ты здесь сегодня написал, и двух программ, изъятых нами из глобальных сетей. С удовольствием тебе напомню, — Шевцов говорил иронично и довольно высокомерно, с видом победителя. — Два года назад службой электронной безопасности Министерства обороны в закрытой сети «Балтика-7» была обнаружена активная автономная программная единица, которая ломала пароли и портила защиту. Припоминаешь? Антона прошиб холодный пот. Он действительно припоминал. — Анализ показал, что программные модули, обнаруженные в той программе, использованы и в твоем сегодняшнем задании. То есть формально это означает, что незаконная программа-взломщик принадлежит, образно говоря, твоему перу. Не находишь, что это здорово смахивает на военный шпионаж? — Никакой это не шпионаж! — не выдержал Антон. — Просто у моей одноклассницы пропал в армии брат — писем от него не было, а на запросы никто не отвечал. Она попросила меня помочь, и я запустил в сеть эту «искалку». Оказалось, он лежит в фельдшерском пункте дисциплинарного изолятора с менингитом, а его лечат от воспаления легких. Если б я его не нашел… Шевцов остановил его жестом. — Не сомневаюсь в твоих благородных побуждениях, но проникновение в закрытую сеть — уголовное преступление. И мы обязаны принять меры, разве не так? Антон помотал головой, будто избавляясь от наваждения. Он не знал еще ни одного случая, чтоб кого-то наказали за такую мелочь. Ну почему эта напасть свалилась именно на него, а не на любого из сотен хакеров, которые ломают сети и делают на этом деньги?! — Но это еще не все, — печально улыбнулся Шевцов. — Шесть месяцев назад в глобальной сети «Интеграция» обнаружена программа для взлома графического мультиредактора «Супермодель». Редактор является интеллектуальной собственностью ростовской фирмы «Магнетик» и защищен четырьмя патентами. Программа-взломщик, как ты догадался, тоже твоего ума дело, это неопровержимо подтверждает анализ. — Ну и что такого, — сказал Антон, вспоминая, что действительно как-то раз изготовил такую штуку по просьбе своего приятеля из Махачкалы и отправил ему электронной почтой. — Мало ли что я ломаю в своей Системе, — продолжал он. — Это не преступление. Если надо, заплачу штраф. — Нет, — тихо усмехнулся Шевцов, переглянувшись с майором. — Штрафом ты не отделаешься. Программа обнаружена не в твоем личном сервере, а в глобальной сети. А распространение инструментов для взлома — уже уголовная статья, и ты знаешь об этом. Антон почувствовал удушье. Он понял, что его самым подлым образом подставляют. Но зачем?! Из всех хакеров он самый безобидный. За что прогневалось на него — слабого, незаметного и небогатого человека — такое могучее ведомство, как ЭКОПОЛ? — Да за эти статьи уже сто лет никого не наказывают, — пробормотал он, пытаясь слабо сопротивляться. — Что значит «не наказывают»? — возразил Шевцов, обменявшись ироничной улыбкой с Брусовым. — Никто не отменял этого закона, хотя допускаю, что он несколько морально устарел. То, что мы порой сквозь пальцы смотрим на некоторые подобные нарушения, — так это лишь из-за нехватки времени. У нас полно и более серьезных дел. Однако данное преступление мы выявили и обязаны принять меры. Оставим бессмысленные споры. Закон известен, доказательства налицо. В любой момент тебе можно предъявить обвинение и возбудить уголовное дело. Тогда, конечно, прощай квалификация, прощай надежда на приличную работу и так далее… Антон вдруг понял, что Шевцов издевается. Он говорил эти прописные истины простым, ясным языком, разъяснял и разжевывал их сверх необходимости, а в глазах его стояла усмешка. Он что-то недоговаривал. И предоставлял возможность Антону самому догадаться, что именно. — По моим прикидкам, тебе грозит не меньше трех лет заключения. Поверь, в наших силах сделать так, чтобы суд отнесся к твоим проделкам с полной серьезностью. Ведь если покопаться, можно найти еще что-то, помимо этих двух несчастных «ломалок»? То, что ты сегодня учинил на рынке, — это, конечно, мелочь, но и ее можно представить, как, ну, скажем, воспрепятствование деятельности должностного лица. Это еще одна уголовная статья… «Посадить можно кого угодно, — устало подумал Антон. — И за что угодно. Но почему именно меня?» — Так, сегодня уже поздно, — продолжал Шевцов. — Ночь ты проведешь в изоляторе — вот постановление на задержание. Майор Брусов тебя проводит. А завтра придет следователь и расставит все точки… — Что вам от меня нужно? — решился спросить Антон. В глазах Шевцова блеснул интерес. — Ночь ты проведешь в изоляторе, — повторил он. — А завтра… Завтра поговорим.* * *
Камера была самая обыкновенная. Без чрезмерных удобств, конечно, но и без грязи, вони и насекомых. Просто комната с голыми стенами. Антон неподвижно лежал на кушетке и смотрел в окно. Там была видна стена противоположного здания и кусочек неба. Ночью он не спал. Заснул уже на рассвете, а проснулся только днем. За все это время его ни разу не побеспокоили. Только сунули в кормушку блок пенопластовых коробок с едой. Казалось, либо его просто забыли, либо выдерживают, как коньяк, чтобы довести до нужного состояния. Состояние у него и впрямь было паршивое, что и говорить… Антон уже не сомневался, что ЭКОПОЛ ведет с ним какую-то игру. Можно предположить, что они хотят заставить его работать на себя. Но зачем? Связями в преступной среде Антон не обладал, внедряться и выведывать информацию не умел. И ничего толком не знал про теневой рынок и все прочее, что интересовало полицию. Ну, а стучать на Леденца мог и любой другой, без этих сложных процедур. На рынке очень многие держали «левый» товар и почти все друг про друга знали. Но даже если так, при чем здесь УЗТ? Может, им нужны его профессиональные способности? Тоже маловероятно. Антон отдавал себе отчет, что он далеко не гений, что таких полным-полно, и ничего не стоит найти приличного системщика, да еще и с хорошими рекомендациями. Сначала им владело любопытство. Потом стало преобладать уныние и страх. «Выдержка» в камере давала свои плоды… Принесли обед. Вновь потянулись часы одиночества и ожидания неизвестно чего. Антон пытался переключиться на какие-нибудь полезные или хотя бы нейтральные раздумья, но мозг сопротивлялся и упрямо возвращался все к тому же. Когда на улице уже стало темнеть, в коридоре раздались шаги и замок звонко щелкнул, открываясь. Угрюмый охранник с глыбообразной фигурой и непроницаемым лицом повел его по коридору, сцепив руки магнитной защелкой. Антону было дико осознавать, что на него — на него! — надели наручники. Место, в которое его привели, было уже настоящей комнатой для допросов. Голые стены, окошко, два стула и два стола, привинченные к полу. — Жди следователя, — соизволил объяснить охранник и закрыл за собой дверь. Ждать пришлось долго. Явно временем здесь не дорожили. А может, специально делали так, чтоб у Антона была возможность хорошенько испугать самого себя всякими догадками. Он успел подготовиться к тому, что сейчас придет скучный человек с чужим, казенным лицом, разложит бумаги или электронный блокнот, и машина правосудия начнет свою долгую обстоятельную работу. Антон ходил взад-вперед по комнате, пользуясь тем, что никто за ним не следит и не запрещает делать что вздумается. Потом дверь открылась, и вошел Брусов. — Скоро придет следователь, — сказал он, усевшись на стул и заложив ногу за ногу. — А пока мы можем немного поговорить. Ты не возражаешь? Вопрос был идиотский. Антон лишь вяло пожал плечами. — Я хочу сказать, — продолжал Брусов, — что закон, конечно, для всех один, но иногда для разных людей можно допустить разные толкования. Соображаешь? Мы можем найти с тобой общий язык — и пойти на некоторые уступки. Но и ты должен пойти нам навстречу. — Если вы хотите, чтоб я стал стукачом, — быстро сказал Антон, — зря теряете время. Я — сам по себе. Мне не на кого доносить, и я мало что знаю. — Ты слишком шустро соображаешь, — усмехнулся Брусов, и его лицо-булыжник на мгновение изменило форму. — Я тебе пока ничего не предлагал. Подумай-ка сам, что лучше — три года тюрьмы или один год контракта с ЭКОПОЛом? — Контракт? — изумленно переспросил Антон. — Вернее сказать, устный договор. Устный договор с жесткими условиями. И с вознаграждением по истечении срока. — А что?.. — Не спрашивай, что нужно будет делать. Я тебе все равно пока этого не скажу. Могу тебя заверить, что ты будешь проводить время с определенной пользой для себя, сносно питаться, иногда совершать прогулки и развлекаться по своему усмотрению. В любом случае, это интереснее, чем тюрьма. — Иногда совершать прогулки? — Больше я не скажу ни слова. И поторопись с ответом. Скоро придет следователь, и тогда ничего нельзя будет изменить. Ошалевший Антон попытался хоть что-нибудь выспросить, но майор демонстративно отвернулся к окну и замолчал. Хотя Антон и был готов к подобному повороту, все равно он оказался сбит с толку. Обрывки мыслей никак не хотели соединяться в единое целое, и только где-то на заднем фоне маячило нечто невообразимое: ЭКОПОЛ желает заключить с ним договор!!! Пусть даже и устный… Но, похоже, непростой это договор. Иначе не было бы таких премудростей. А может, послать их к черту с их загадками, наверняка ничего хорошего они не предложат… Брусов встал и посмотрел на часы. — Подумай: сейчас ты можешь встать и уйти со мной. Домой тебя не пустят, но в любом случае у нас тебе больше понравится, чем здесь. Я имею право сказать охране, что беру тебя для оперативной разработки. Антон никак не мог решиться. — Если не желаешь отвечать — я пошел. Мне не хочется объясняться со следователем. И пропадай ты пропадом… Но он не торопился выходить. Воцарилась тишина — такая напряженная, что готова была порваться, как струна, и больно ударить… Стало слышно, как в соседней камере грохнула дверь и охранник крикнул кому-то: «На выход!» — Хорошо, — услышал Антон свой голос. — Ну и правильно, — оживился Брусов. — Пойдем, только быстро. Антон шагал за майором по гулким коридорам, опустив глаза. Решетки перед ними открывались и тут же с лязганьем захлопывались сзади. Они уже миновали тюремную часть здания и теперь спускались по лестнице. Брусов здоровался со встречными, Антон же смотрел только под ноги. Он чувствовал на себе подозрительные взгляды, ему было очень неуютно, казалось, все догадываются, что его незаконно вытащили из камеры и хотят использовать для каких-то сомнительных целей. На нижних этажах было прохладно и чуть сыро, чувствовалась близость подвала. Возле одной из дверей Брусов остановился и, достав из бумажника чип-карту, открыл замок. — Жди меня здесь и не вздумай шуметь. Не хватало только, чтоб тобой заинтересовались посторонние… — Долго ждать? — Сколько придется, столько и жди. Нам торопиться некуда. Дверь закрылась, пискнув сработавшим замком, и Антон снова остался один в полупустой комнате без окон. Постоянные перемещения и ожидания уже раздражали. От скуки Антон заглянул в стоящие здесь пластиковые коробки, но там ничего не было, кроме обрывков упаковки и помятых листков документации на немецком языке. Он сел на пол, положив голову на колени. Нужно было думать. А этого как раз не хотелось. Антон не был любителем авантюр, и ему не нравилась неопределенность. Он был уверен, что ближайшие годы так и будет вечерами сидеть с Системой, а утром выходить на рынок в надежде заработать за день хотя бы пятерку. Сегодня привычный образ жизни претерпел крутой поворот. Его судьбу взяли в свои руки другие люди и, похоже, собирались сильно изменить ее. За весь день Антон не затратил никакой физической энергии, тем не менее уже чувствовал себя разбитым. Брусов вернулся не скоро. Он открыл дверь и кивнул, приглашая Антона выходить. На улице уже темнело. В противоположном конце внутреннего дворика горели огни заведенного автофургона. — Пока идем, оглашу условия договора, — сказал Брусов. — Их всего три. Первое — ты выполняешь все распоряжения начальника. Второе — ты не делаешь ничего без разрешения начальника. И последнее — ты никогда никому ни при каких условиях не расскажешь про договор и все, что с ним связано. Нарушив любое условие, ты автоматически возвращаешься в камеру. Хорошо понял? — Чего непонятного? — буркнул Антон. — Добро. Лезь в фургон. Антон немного удивился, что его повезут не в кабине, а в фургоне, как скотину, но возражать не посмел. Внутри была узкая скамейка. Сквозь маленькое мутное окошко пробивался свет и очертания домов. Понять, куда едет машина, было невозможно, поэтому Антон сел на скамейку и принялся терпеливо ждать. Они ехали долго — видимо, за город. Наконец машина замедлила движение, Антон тут же вскочил и приник к окошку. Оказалось, они свернули с трассы в лес. В свете фар мелькнул указатель «Кольцово». Название было очень знакомым, и Антон некоторое время безуспешно силился вспомнить, что с ним связано. Машина еще несколько минут шла совсем медленно, затем остановилась и просигналила. За окошком было светло от ярких фонарей. Антон рассмотрел цепочку столбов с осветителями, идущую между деревьями. В этот момент он вспомнил: в Кольцове находилась учебно-тренировочная база оперативного отряда ЭКОПОЛа. Машина проехала в ворота и там остановилась окончательно. Ежась от ночного холода, Антон вылез из фургона. В свете фонарей видны были только стволы деревьев. Навстречу вышел Брусов, пряча в карман пластинку мобильного телефона. — Где мы? — поинтересовался Антон. — Это учебный лагерь спецназа? — Слишком любопытный, — отчужденно ответил майор. Он смотрел куда-то в сторону, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Наконец среди деревьев показалась неясная фигура. Вскоре Антон разглядел невысокого, но крепкого человека в обычном спортивном костюме. В руке он держал тонкую бамбуковую палочку и иногда постукивал ею по ноге. Незнакомец не выглядел старым, но его волосы были почти полностью седые. — Привезли? — спросил он, посмотрев на Антона странным, пронзительным взглядом. — Да… Проводи его, а я поехал. И так уже на два часа задержался. — Ладно. Если будут проблемы, я позвоню. Пойдем за мной. Последние слова относились к Антону. Он поспешил вслед за незнакомцем, услышав, как за спиной разворачивается и удаляется автофургон. Брюки быстро намокли от ночной росы. Незнакомец шел плавно и в то же время очень быстро, Антон едва поспевал за ним. — Моя фамилия Сергеев, — сказал наконец провожатый. — Я начальник этого лагеря. Выспись сегодня, а завтра ознакомишься с распорядком. Из темноты выплыли очертания небольших деревянных домиков, беспорядочно установленных среди высоких сосен. — Заходи в этот и устраивайся, — кивнул Сергеев. — Там должно быть свободное место. Я пошел… Антон поднялся на порог и толкнул дверь, которая легко открылась. Прошел через веранду и остановился, чтобы глаза привыкли к темноте. Постепенно стали различимы две кровати, одна из них — пустая. Антон шагнул вперед, и тут же под ногами загремела не замеченная ранее табуретка. На второй кровати кто-то заворочался, затем раздался сонный, но раздраженный голос: — Хорош там греметь, э! Антон осторожно поставил табуретку рядом с кроватью и, раздевшись, уложил на нее одежду. Простыня была прохладная и шершавая. Антон лежал неудобно, однако боялся пошевелиться и разбудить своего нервного соседа. Комната оказалась очень простой: две кровати, две тумбочки, стол и встроенные шкафы. Прошло несколько минут, и с соседней кровати стало доноситься громкое размеренное сопение — сосед, видимо, уснул. Антон перевернулся на живот, укутался в одеяло и быстро отрешился от всех своих проблем.* * *
Утром Антон открыл глаза и некоторое время лежал, глядя на залитую солнечным светом стенку. Он удивлялся, отчего проснулся так рано и так легко. Наверно, дело было в свежем воздухе. Уже давно ему не приходилось проводить ночь среди живой природы. Лежать в кровати решительно не хотелось. Он стремительно поднялся и вышел на улицу. Сосед продолжал спать, из-под одеяла виднелись только всклокоченные волосы на его макушке. Из-за угла доносились звонкие, размеренные удары. Антон выглянул и увидел женщину в спортивном костюме, которая атаковала короткой палкой «безмозглого гумми» из черной резины. На вид ей было лет тридцать пять, но ее фигура казалась очень молодой и сильной. Она легко и грациозно наносила прямые удары, отпрыгивала, уходя от контратак, и четко парировала выпады механической куклы. Антон пришел к выводу, что это очень дорогой «гумми» — он не просто прыгал и размахивал болванками-руками, а действовал по сложной интеллектуальной программе, анализировал движения человека, воспринимая его тепловое поле. Женщина наконец заметила Антона, остановилась и приветливо улыбнулась. — Здрасьте, — смущенно кивнул Антон. — Привет, — откликнулась женщина. Антон заметил на ее куртке небольшую нашивку — «Инструктор». — Ты новенький? — Я приехал сегодня ночью. А вы — инструктор по боевой подготовке? — Нет, — засмеялась она. — Я инструктор по средствам связи. Ее кожа и глаза выглядели такими же молодыми, как и фигура. Антон не сказал бы, что она красавица, но ее обаяние привлекало его больше, чем красота иных женщин. — Как тебя зовут? — Антон. — Меня — Анна. Хочешь размяться? — она протянула ему палку. Антон неуверенно принял оружие, взвесил его в руке и встал в простую стойку перед «гумми». Тот зашевелился, зашуршал моторами и пневмоприводами, примериваясь к новому противнику. Антон легко стукнул его по рукам и сразу перешел в ураганную атаку, нанося по два-три удара в секунду. Большинство ударов кукла отбила с механической точностью и равнодушием. Но Антон знал слабые места электромеханического тренажера, который был способен проанализировать своими германиевыми мозгами любой удар, кроме непостижимого для него двойного. Поэтому, швырнув в голову «гумми» палку, Антон одновременно ударил его обеими ногами в корпус. Кукла повалилась на траву, динамик тихо пропел сигнал поражения средней степени. — Неплохо, — с уважением сказала Анна. — Ты, наверно, программист? — А что, так заметно? — слегка обиделся Антон. — Нет! — засмеялась Анна. — Просто нам нужен был хороший системщик, а его все никак не могли найти. Антон тут же понадеялся, что сейчас женщина объяснит, кому и зачем он понадобился, но ошибся. Анна подняла палку, слегка стукнула ей «гумми», приказывая подняться, и сказала: — Видишь там зеленый дом за деревьями? Это столовая — сходи позавтракай. Еще увидимся. И она вновь занялась своим «гумми». Антон пробормотал «спасибо» и отправился завтракать. Настроение после встречи с этой чудесной женщиной стало тоже чудесным. В столовой было почти пусто. В самом углу за столиком сидел Сергеев и разговаривал с худощавым светловолосым человеком в черном комбинезоне. Заметив Антона, Сергеев кивнул ему: — Не уходи, когда поешь.Надо поговорить. Антон кивнул в ответ и взял с прилавка поднос с завтраком. Еда оказалась вкусной. Похоже, все было сделано из натуральных продуктов. Когда он допивал яблочный сок, к нему подсел Сергеев. — Ну как, устроился? — поинтересовался он, крутя в пальцах свою бамбуковую палочку. — Нормально. — Сейчас пойдем на склад, получишь вещи. Потом — в душ, там и переоденешься. На занятия пойдешь после обеда, а пока можешь тут побродить, осмотреться. Только не вздумай перелезать через забор. Впрочем, тебя должны были предупредить… — А что за занятия? — Сейчас… — Сергеев полез в карман за блокнотом. — Так… У тебя будет общефизическая подготовка, стрельба, рукопашный бой, тактика и… И пока все. Немного позже начнешь ходить на альпинизм и средства группового поражения. — А средства связи? — поинтересовался Антон, вспомнив грациозную Анну. — По связи, может быть, состоится одно или два занятия, попозже. Там ничего сложного. — Ясно, — вздохнул Антон. — Я должен сказать тебе еще кое-то. Формально тебя здесь нет, и мы тебя не знаем. В ближайшие дни наши агенты должны будут распространить среди твоих знакомых информацию о том, куда ты подевался, — чтоб не вызывать лишнего любопытства. Подумай сам, что им лучше сказать? Куда ты мог бы исчезнуть на целый год? — Можно сказать, что мне присудили крупный штраф и отправили его отрабатывать куда-нибудь… — Годится. Так и сделаем. Еще одно: с сегодняшнего дня ты включен в команду. Дело, конечно, твое, но я не советую говорить другим свое настоящее имя и фамилию. И вообще поменьше болтай. Здесь все называют друг друга по псевдонимам или позывным. Придумай себе какой-нибудь позывной сам. А то ребята так могут прозвать, что не обрадуешься. — Ладно, я попробую. — Попробуй. Запомни и еще одно. Формально команды не существует. Если ты где-то заикнешься про нее, сделаешь хуже только себе. Доказать ты ничего не сможешь. Не пробуй покидать территорию: если сделаешь это и тебя увидят в городе, — наш договор аннулируется, следственный отдел возобновляет уголовное дело со всеми вытекающими последствиями. Антон удрученно кивнул. — Напоследок хочу тебя обрадовать. Условно срок нашего договора — один год. На самом деле мы надеемся все сделать гораздо быстрее. Если все сложится удачно, ты не пожалеешь, что оказался в команде. Это я тебе обещаю. — А если неудачно? — От неудач не застрахован никто, даже я. Поел? Тогда пошли. Склад помещался в таком же деревянном домике. Сергеев раскодировал замок и предоставил Антону самому выбрать себе мягкие спортивные ботинки и черный комбинезон со следами оторванной нашивки «ЭКОПОЛ». Были здесь еще майки, полотенца, зубные щетки, авторучки и прочая бытовая мелочь. В душевой комнате у Антона отобрали собственную одежду, сказав, что «пусть пока полежит на складе». Сергеев, убедившись, что с новобранцем все в порядке, поинтересовался, нужно ли ему выдавать сигареты, и ушел по своим делам. Антон вышел из душа и понял, что не знает, как пройти к своему домику. Он отправился наугад и вскоре наткнулся на высокий забор, из-за которого доносились возбужденные крики и звонкие шлепки — похоже, там играли в волейбол. Он прошел дальше вдоль забора, увидел турники, барьеры, стенды для стрельбы из арбалета и метания холодного оружия. Все это походило на обычный спортивный лагерь. Почему-то было совсем безлюдно. Побродив с полчаса, Антон вышел наконец к своему жилищу. Дверь была открыта настежь. Он шагнул внутрь и увидел, что сосед сидит на кровати и курит. Лицо у него было покрасневшее, волосы — мокрые, на темно-синей майке проступали пятна пота. Похоже, ему только что пришлось серьезно поработать мышцами. — Здесь будешь жить? — с ходу спросил сосед. — Наверно, — пожал плечами Антон. — Кровать за собой убирай, ладно? Меня зовут Сержант. Антон протянул руку и понял, что не знает, как назваться. Он так и не придумал себе псевдоним. Пришлось представляться настоящим именем. — Уф-ф… — выдохнул Сержант, растягивая пальцами воротник майки. На груди блеснула цепочка с армейским медальоном. — А ты почему кросс сегодня не бегал? — Я тут первый день. Сергеев сказал, что на занятия нужно идти только после обеда. — Ты программист, что ли? — Ага. — А сюда как попал? Антон вновь почувствовал себя неловко. Но Сержант не стал настаивать на конкретных фактах. — Быстро тебя уговорили-то? Меня две недели в камере мариновали и всякие ужасы рассказывали. Антон с облегчением понял, что у этого парня такая же история с арестом и последующим мнимым освобождением. — Нет, меня всего одну ночь держали, — сказал он. — И ты так быстро сломался? Что тебе грозило-то? — Сказали, три года. — Брехня, — презрительно махнул рукой Сержант. — Пугали просто. А по мне — так лучше три года отсидеть. Но у меня покруче поворот вышел. Ладно… Пусть будет этот долбаный контракт. — А что за контракт? Что мы должны делать? — Сначала — прыгать, бегать, стрелять. А потом… Не знаю. Наверно, ничего хорошего. — Почему? — А потому. Зачем солидной конторе нужна бригада уголовников? Думаешь, будем за великие идеи бороться? Ничего подобного, для этого желающих и так хватает. Вон за забором две сотни лбов из оперативного отряда слоняются, не знают, чем заняться. Зачем здесь еще и мы нужны? — Не знаю, мне ничего не говорили. — Вот и мне ничего не говорили. Знаешь, что я думаю? Одеть людей в форму, раздать им оружие и научить красиво драться — для этого большого ума не надо. Нет ничего проще, чем собрать и обучить очередное штурмовое подразделение. Но только зачем? Ведь перед любой спецоперацией кто-то должен хорошо подумать, много поработать и тщательно все подготовить. Не так уж и часто этим костоломам из оперотряда приходится навыки применять. Выходит, мы нужны для того, чтобы кто-то добивался своих целей, но при этом не думал и не работал. Мы же на все способны. Мы любую грязную работу выполним, пусть только прикажут. Терять-то нам нечего. — Почему тогда ты сам на это согласился? — Да откуда я мог знать?! — Еще не поздно отказаться. — Отказаться — и в камеру? — запальчиво ответил Сержант, но тут же смутился, поняв, что противоречит сам себе. — Теперь уж не хочу отказываться. Во-первых, привык, а во-вторых, ничего такого пока с нами не делают. Только гоняют по полигонам до одурения. Посмотрим, что дальше будет. Может, еще и откажусь. А ты сам почему согласился? — Не знаю… — пожал плечами Антон. — Все-таки не тюрьма. — Да, — неожиданно задумчиво кивнул Сержант. — Не тюрьма. Почти не тюрьма. Все так неожиданно получилось… Я привык, что меня всегда папаша отмажет, и творил, что хотел. А однажды не смог отмазать. Дело-то замяли, но и из армии по-тихому выгнали. Я уже и забыл про все это, и вдруг через два года вызывают… Обещают дело возобновить, судить, наград лишить. Вот когда про награды заикнулись, тогда я и сломался. Награды никому не отдам. Ни одна сволочь меня не заставит… — Что за история была? — Да так… Поцапался с двумя жлобами — одному ключицу сломал, другому челюсть поглубже задвинул. В общем, они тоже не правы были. — У меня почти то же самое. На рынке сцепился с двумя, а они оказались инспекторами ЭКОПОЛа. Ну и раскрутили меня по полной программе. Проникновение в закрытую сеть пришили… — Это по компьютерам, что ли? Я в этом мало понимаю. А разве за это сажают? — Смотря кого. Сажают, если человек профессионально занимается воровством и продает чужую информацию. А я — просто так, для интереса… На таких, как я, никогда и внимания не обращали. А тут вдруг взяли и решили прижать. — Это мелочи, — махнул рукой Сержант. — Здесь вообще большинство — случайные люди. Почти всех просто подставили. Только я тебе советую — поменьше о себе рассказывай, поменьше спрашивай у других. Здесь этого не любят. — Сколько нас? — С тобой — шестеро. — Так мало? — Мало. Как раз мобильная боевая группа по примеру поволжских казаков, уж я-то это дело знаю. Два автоматчика, снайпер, связист, медик и специалист. — Какой специалист? — Да любой. Смотря для чего собрали группу. Взрывник, например, или переводчик. Но у нас специалист, видимо, ты. Делай выводы. Кстати, нас шесть, а инструкторов — восемь! Да еще обслуга. Чувствуешь? В оперативном отряде — я спрашивал — на двести мордоворотов всего пять инструкторов, а у нас — восемь! — Да, странно… И ты даже приблизительно не знаешь, зачем нас собрали? — Понятия не имею. Да ты не торопись, все равно скоро узнаем. Потому что с сегодняшнего дня команда собрана полностью. Только тебя не хватало. Они долго не могли найти программиста, да не простого, а чтоб драться умел и вообще нормальным мужиком был, а не очкариком. А если и находили, то не на чем было подловить. Слушай, а ты в армии служил? — Да. Войска электронной защиты. — А-а, знаю. «Дивизия яйцеголовых». Я думал, ты хоть в спецназе был… Антон хотел еще порасспросить Сержанта, но тот посмотрел на часы и резко поднялся. — Пойдем, через пять минут общий сбор и занятия. Только хочу предупредить: у нас тут все ребята с норовом. Так что ты характер не особо показывай. А то можем не сработаться…* * *
— …Паршивый выстрел, парень! Еще хуже, чем прошлый раз. Посмотри сам: ты едва задел силуэт. Не понимаю, как ты целишься? Глаза вроде не кривые, руки — тоже. В чем дело? Ну возьми ты пистолет крепче, не сломаешь — это ж не девка. Ты его боишься, что ли? Антон уже взмок. И вовсе не от усталости, а скорее от бессилия. Он ненавидел этот пистолет, ненавидел мишень и патроны. Грохот выстрелов раздражал и отзывался головной болью. Целиться он больше не мог — дрожали руки. Дрожали не потому, что пистолет был тяжелым. Просто Антон знал: сейчас он выстрелит и снова промажет, и тогда инструктор вновь начнет делиться своими далеко не снисходительными отзывами, презрительно кривиться, оскорблять и показывать всем своим видом, что Антон ни на что не годен. — Давай еще, — потребовал инструктор. — Бери патроны, заряжай. Так… Как берешь пистолет? Да не хватай ты его обеими руками! Поверь мне, с одной руки стрелять легче и точнее. Потому что длиннее получается линия от глаз до целика, понимаешь? Возьми одной рукой, не спорь. Ковбой нашелся тут… Так… Вторую убирай куда-нибудь за спину, чтоб не болталась, не мешала. Так… Наводи. Замер. Ну… Как назло, у пистолета была слишком широкая рукоятка с грубым рифлением, она неудобно и неприятно сидела в руке. Это был неудобный во всех отношениях гражданский пистолет «Одиночка», предназначенный для больших сильных мужчин, которые не наигрались с оружием в детстве. Рукоятка сидела в потной руке ненадежно. Иногда казалось, что сейчас отдача выбьет ее… — …Плавно спускаешь крючок… Плавно. Ты не должен знать, когда будет выстрел. Долго целишься, у тебя уже рука ходуном… Опусти пистолет, передохни. Отдохнул? Давай, пробуй еще. Так… Еще… Еще… Смотри на мушку, а не на мишень. Мишень нужно видеть, просто как мутное пятнышко, понял? Стреляй! После каждого выстрела в голове поднимался и затихал шум. Антону казалось, что еще немного — и голова лопнет. Или сломается пистолет — разлетится хрупкими горячими осколками, не выдержав силы пороховых газов… — Плохо, парень, плохо! Не стараешься. Пойми, твое оружие — пистолет! Из автомата любой сможет стрелять, но мне приказали научить тебя работать с пистолетом, а не с автоматом и не с ружьем. Старайся… Самое обидное, что Антон в принципе умел стрелять. Довольно часто он загружал в Систему профессиональный тренажер «Я — Телохранитель» и упражнялся, стреляя по зловещим фигурам в черных пиджаках, выскакивающим из дверей, окон, машин и так далее. Но тогда у него в руках была не эта шершавая железка, а изящный световой маркер «Самсунг», который идеально помещался в ладони. И там не стоял над душой инструктор, готовый наорать и смешать с грязью за каждый промах. — Можно я один потренируюсь? — спросил Антон. — Нет! Я понимаю, ты хочешь спокойной обстановки? Но в жизни не приходится стрелять в спокойной обстановке. Научись держать спокойствие в себе самом, независимо от того, что творится вокруг, ясно? Антон вновь поднял пистолет, заранее зная, что не попадет. Все уже осточертело… — Ладно, достаточно, — проворчал инструктор. — Тебе пора идти, сейчас у вас кросс. Но запомни: можешь на меня злиться, можешь всем рассказывать, какой я козел, но стрелять я тебя научу! В недобрый час сам поймешь, хороший я был или плохой, когда заставлял тебя стараться… Антон с облегчением положил оружие на стойку, вытер об штанину вспотевшую руку и пошел к столовой, где обычно, все собирались перед кроссом. На этот раз он пришел последним. При его появлении остальные пятеро нехотя поднялись, некоторые сняли майки и бросили здесь же, на крыльцо. Солнце подбиралось к зениту, и после таких пробежек одежду впору было выжимать. Попрыгали на месте, размялись, разогрели суставы и, не сговариваясь, тронулись вперед, вдоль забора, быстро увеличивая темп. Антон пристроился последним. Он знал, что первый круг вдоль забора лагеря будет довольно простым, но вот потом… Про «потом» не хотелось и думать. За две проведенные здесь недели Антон уже со всеми познакомился, хотя и немногое про них узнал. Лидером в команде был безусловно Самурай — высокий жилистый парень лет двадцати пяти. Прозвище он получил, видимо, за свои глаза — колючие, твердые и постоянно прищуренные. Он единственный из всех умел обращаться с людьми как старший с младшими, независимо от того, кто был его собеседником. С ним хотелось считаться, оправдываться, показывать себя с лучшей стороны. Самурай редко кого-то хвалил, поэтому его похвала считалась высшей наградой. Антон узнал только, что раньше он служил то ли в тюрьме, то ли в криминальной милиции. А больше про него ничего известно не было. Полной противоположностью Самураю был Печеный — бывший уголовник с большим опытом. Как ни странно, они с Самураем жили в одном домике. Печеный был здесь старше всех, но большие прозрачные глаза и бесцветные брови придавали его лицу детское выражение. Волосы у него на голове не росли, а кожа была дряблой и морщинистой. На фоне детских глаз это выглядело не очень-то симпатично. Печеный провел в лагерях по меньшей мере лет десять и бывал там не раз и не два. Его речь была размеренная и неторопливая, каждому слову отводилось свое место. Блатных словечек Печеный не употреблял — то ли не любил, то ли берег для другого, более привычного общества. Ему нравились в жизни простые удовольствия — сытно, неторопливо поесть, хорошо поспать после обеда, чисто вымыться, полежать на траве под солнышком. На первый взгляд он казался спокойным и безобидным. Но в глубине глаз у него что-то тлело. И внешнее спокойствие было лишь слоем пепла над раскаленной магмой. Он охотно подчинялся разумной силе, но лишь до тех пор, пока эта сила не затрагивала его достоинства. Еще здесь был Обжора. Антон завидовал ему черной завистью, потому что он чуть ли не ежедневно ходил на занятия к Анне. До того, как попасть в команду, он работал в какой-то фирме по проблемам электроники малой мощности. Обжора был высоким, чуть толстоватым парнем с вечно сытым и удовлетворенным выражением на лице. Что бы ни случалось, он никогда не жаловался и не хмурился. Казалось, никакие неприятности не могли пробить его большое тяжелое тело. Однако при всей своей тяжеловесности он умел легко и очень проворно двигаться. Антон видел его на занятиях по рукопашному бою и со страхом представлял себя на месте противника Обжоры. Быстрая, неукротимая и непредсказуемая сила — такое впечатление он создавал во время спарринга. Меньше всех Антону нравился Гоблин. Он, как и Сержант, раньше был кадровым военным, но служил во Всемирном миротворческом легионе и постоянно бывал то в Африке, то на Ближнем Востоке. Его посылали всюду, где начиналось какое-либо шевеление, мало-мальски похожее на вооруженный конфликт. Гоблин был отличным снайпером-универсалом. Невысокого роста, с большой несимметричной головой, он походил на какое-то уродливое животное или птицу. Антон легко представлял его где-нибудь на верхушке сосны, замотанного в маскировочные оболочки, с длинной автоматической винтовкой. Когда Гоблин начинал говорить, казалось, его мучает изжога. Антон ни разу не слышал, чтобы этот человек отзывался о чем-то хорошо. Складывалось впечатление, что всю жизнь ему только гадили — родители, учителя, соседи, командование и даже случайные прохожие. Но, что и говорить, Гоблин умел мстить миру за свою непонятную обиду. Когда он изредка рассказывал про свои «миротворческие» приключения, его глаза разгорались. «…Этот лох в прицеле у меня ходит взад-вперед и на часы поглядывает. Думает, наверно, сейчас сменят его и пойдет в казарму гашиш курить. А война кончится — домой, к жене, к детишкам. Телевизор по вечерам смотреть, кофе варить… А тут я с дерева пальчиком — щелк! — и все. Не видать ему ни гашиша, ни жены с детишками…» Рассказывая это, Гоблин кривился, улыбался одними губами и нервно перебирал своими короткими кривыми пальчиками. Антон старался поменьше общаться с ним. Но тот и сам не лез с разговорами. Когда другие рядом с ним болтали, он обычно сидел с пустыми глазами, с вечной своей кривой ухмылкой, шевеля пальцами, вспоминал что-то свое… …Первый круг, как и ожидалось, закончился легко. Антон бежал, не отставая от других, в приподнятом настроении. Двигаться по утоптанной дорожке вдоль забора было приятно, особенно здесь — на свежем воздухе, под кронами больших деревьев. Но впереди было еще несколько кругов. Антон давно понял, что эти пробежки устраиваются не для того, чтобы занять время. Кросс учил выжимать из себя последние силы. Уже в начале третьего круга у Антона начало сбиваться дыхание. Всему виной был темп, который задавал бегущий впереди Самурай. Он не позволял замедлиться, отдышаться, восстановить силы. И трудно было не только Антону, но и всем остальным……С ребятами он сошелся довольно быстро. О дружбе, конечно, речи идти не могло, но его приняли в свой круг. Хотя сначала несколько удивленно поглядывали, не понимая, что делает здесь этот задумчивый парень с неспортивной фигурой и спокойными глазами. Но вопросов не задавали. Раз его привезли — значит, так нужно. Первое время Антон, правда, комплексовал. Было совершенно ясно, что он здесь случайно — чины ЭКОПОЛа увидели на видеозаписи, как он раскидал двоих инспекторов на рынке, и ошибочно решили, что он хороший боец. На самом деле Антон понимал: его ученические навыки — ничто по сравнению с тем, что умели делать остальные члены команды. Там, на рынке, было легко отбиться от двух необученных полицейских контролеров, которые к тому же не ожидали нападения. Здесь же ему даже в шутку не предлагали помахать ногами. Как партнер он никому не был интересен. Просто пустое место. Ближе всех Антон волей-неволей сошелся со своим соседом по комнате. Болтать с ним было довольно легко, хотя общих тем для разговоров находилось немного. Иногда обсуждали фильмы. Сержант часто говорил про службу, вспоминал, как их дивизию вывозили в зону Поволжского конфликта. Особенно любил рассказывать, как некоторые взводы отказывались стрелять в казаков, как казаки братались с частями регулярной армии. Про трудности и опасности он почему-то говорил очень мало. Антон пытался найти собеседника в лице Обжоры — все-таки тот был электронщиком, — но Обжора был немногословен, на вопросы отвечал неохотно и знал по своей профессии довольно мало. Оказалось, он не имеет даже своего почтового ящика ни в одной из коммерческих сетей…
…Третий круг Антон прошел легче, чем обычно — видимо, начали давать плоды прежние тренировки. И все же грудь судорожно вздымалась и опадала — легкие не могли насытиться воздухом. Казалось, он стал жидким и разреженным. Ноги пока еще держали темп, но уже двигались как бы сами по себе, Антон почти не управлял ими. Он знал, что пройдет несколько минут — и он начнет отставать. Это было самое неприятное — видеть, как спины твоих товарищей становятся все дальше и дальше, а ты остаешься один на один со своим изнеможением, хриплым дыханием и последними каплями сил. Но пока он держался. Мучился, насиловал себя, но не отставал…
Несмотря на то, что за последнее время Антон пообвыкся со своим новым положением, настроение у него было все еще подавленное. Больше всего удручала неопределенность — Антон привык знать, зачем живет, видеть свои цели и не играть по чужим правилам. Тем более втемную. Теперь все было с точностью до наоборот, и это раздражало. Ежедневные изнурительные тренировки не лишили его способности думать, напротив, он научился острее чувствовать и понимать, что видит. Беда заключалась в том, что он мало видел. Выводы было делать не из чего. Определенно, его ломали как личность. Более того, заставляли самого активно участвовать в этом. Инструктору по рукопашному бою было все равно, выучит ли Антон тот или иной удар. Ему было важно, чтоб Антон заставил себя учить этот удар, как бы трудно это ни было. Не прибавляло радости и то, что Антон явно отставал от остальных. Он не был спортсменом, он никогда толком не учился стрельбе и рукопашному бою, не считая нерегулярных сомнительных уроков в армии, а на занятия с «гумми» ходил только, чтобы разнообразить свой сидячий образ жизни. Тренировки в спортзале раньше были для него лишь зарядкой и развлечением, так же, как и домашняя пальба по электронным мишеням. У него действительно красиво получалось махать ногами, но когда здесь с ним провели первое вводное занятие, он решил больше никогда никому не показывать своих прежних умений. Это было настолько убого, настолько беззащитно, что Антон в тот вечер полчаса сидел на стуле и не отвечал на вопросы — он был потрясен и раздавлен. Еще через несколько занятий он поразился, насколько терпеливым и твердым нужно быть, чтоб продвинуться вперед хотя бы на шаг. Человек, желающий научиться чему-то, должен ненавидеть свое тело, не давать ему никакой пощады и радоваться его боли и измождению. Были в его теперешней жизни и приятные моменты. Время от времени всех собирали в пустующем конференц-зале, раздавали портативные компьютеры и учили ориентироваться в сетях — как любительских, так и специальных. Из всех членов команды, кроме Антона, только Обжора имел некоторое представление об этом деле. Антон удивлялся, глядя, как эти сильные, самоуверенные парни становились совершенно беспомощными перед мониторами. Обучение шло со скрипом, ребята не понимали, зачем им знать такие сложные вещи, и занимались неохотно. Что же касается Антона, инструктор сразу понял, что этого парня уже нечему учить, и предоставлял ему право заниматься самостоятельно. Антон мог залезть со своего компьютера куда угодно, единственное, чего он не мог, — это отправить сообщение: операция передачи была надежно заблокирована. Трудновато было поначалу привыкнуть к кличкам, которые имели все в команде. Точнее не кличкам, а «позывным» или «псевдонимам», как любил выражаться Сергеев. Сам Антон так и остался без «псевдонима». Правда, однажды в столовой Анна при всех шутливо обозвала его Шпунтиком. Все ухмыльнулись и попробовали утвердить это прозвище за Антоном. Но уже на второй день Самурай заявил: у нас не должно быть никаких «шпунтиков». Еще через пару дней на занятиях с компьютерами Антону пришлось объяснять какой-то простой вопрос Печеному. Чрезмерно увлекшись, он и сам не заметил, как залез в такие дебри понятий и терминов, что все оторвались от занятий и уставились на него, открыв рты от изумления. Печеный лишь сокрушенно покачал головой и пробормотал: «Ну ты даешь, кибернетик…» Ребята попытались было отныне звать его Кибернетиком, но прозвище не приживалось. Пришлось ему оставаться под своим именем. И это было вовсе не плохо.
…На последнем круге Антон уже не разбирал дороги. Трава, забор, деревья — все прыгало перед глазами, сливалось в пеструю мешанину красок. Он уже не вспоминал про теоретические правила бега — один вдох на два шага, выдох через рот, и так далее. Его дыхание теперь больше походило на стон. Слипшиеся от пота волосы болтались и стегали по глазам, пульс бил в виски резиновой грушей — тум, тум, тум… Расстояния перестали существовать, казалось, движение ни на сантиметр не приближает его к финишу, а ноги просто молотят горячую вязкую пустоту. Но он различал впереди чью-то голую спину, и нетрудно было почувствовать, что этому человеку тоже неимоверно тяжело — его бег напоминал камнепад: ноги тяжело обваливались на землю, подгибаясь от ударов. Уже десять раз Антон собирался плюнуть на все и остановиться, но всякий раз не позволял себе сделать это. «Вот, еще десять шагов — и остановлюсь… Нет, еще двадцать…» — и так каждый раз. Он учился не бегать, а только лишь побеждать самого себя. Наконец впереди показались долгожданные ворота лагеря, служившие условной точкой отсчета ежедневного кросса. Но их вид не прибавил новых сил. Наоборот, тело взбунтовалось и не хотело подчиняться, метры пути растянулись, воздух стал тугим и неподатливым, отказываясь пропускать тело вперед… Последние шаги Антон пробежал, уже падая. Он коснулся ствола ближайшего дерева и медленно опустился на траву, жадно забирая воздух. Полминуты спустя до финиша добрался и Обжора — бледный, взмокший и хрипящий от напряжения. Антон не помнил, когда успел обогнать его. Теперь уже все сидели на траве возле ворот, отдувались, стряхивали пот и растирали онемевшие ноги. Все, кроме Самурая. Он тоже устал, но, как всегда, гораздо меньше, чем другие. Он единственный не сел отдыхать, а остался стоять на ногах. — Сегодня лучше, — сказал он, подойдя к Антону. — Знаю, — тихо ответил Антон. Еще бы… Сегодня Антон впервые пришел не последним. После кросса оставалось еще около получаса до обеда. Все разбрелись по своим домикам под защиту желанной прохлады. Антон, приняв душ, тоже отправился к себе. После пробежки ноги казались деревянными. Он шел очень медленно, наслаждаясь тем, что не нужно никуда больше спешить. Обычно он обходил домик Анны слева, по тропинке, но сегодня решил пройти с другой стороны — там, где падала тень от двух огромных сосен и не пекло солнце. Он удивился, увидев с обратной стороны домика дополнительную дверь. Обычная деревянная дверь с простым механическим замком. Именно механическим, который можно открыть только ключом, а не чип-картой, комбинацией цифр или голосом. Открыть такой замок Антон не смог бы, несмотря на свой большой опыт борьбы с разными средствами защиты от посторонних. Жилые домики были столь маленькими, что присутствие дополнительного помещения казалось странным. Антон не мог представить, что можно уместить в такой каморке. В конце концов он постарался убедить себя, что ему нет до этого никакого дела, и пошел своей дорогой. И все же решил теперь почаще обходить домик Анны с правой стороны. Может, случайно удастся узнать секрет этой двери. Сержант лежал на кровати, обмахиваясь полотенцем. — Что это ты возле Анкиного дома остановился? — насмешливо спросил он. — Да так… — пожал плечами Антон. — Ты не знаешь, что это за дверь там, с обратной стороны? — А тебе-то что? Хочешь Анку туда затащить? И не мечтай. Тут у нас все такие мечтатели, а ее Сергеев к себе водит. Только дернись — сразу вылетишь отсюда, сам знаешь, куда… Антон расстроился. Анна ему очень нравилась. Он каждое утро видел, как она занимается со своим роботом, и всякий раз она очень приветливо здоровалась с ним. Других членов команды она, в общем-то, не замечала, и Антону льстило, что только с ним она установила этот дружеский мостик. А теперь оказалось, что она принадлежит здесь кому-то еще. Лучше бы об этом не знать… — Да ты не кисни! — засмеялся Сержант. — Поедем в следующий раз на «фестиваль» — такую девку тебе найдем, что вовек не забудешь, может, даже жениться захочешь. Мы ребята простые, у нас с этим делом проблем не бывает. — Куда поедем? — не понял Антон. — Увидишь! — загадочно пообещал Сержант и поднялся, натягивая майку. — Пойдем-ка пообедаем. У меня сегодня еще теоретическая подготовка, а на такое дело лучше приходить сытым.
* * *
Через два дня в лагерь приехал Брусов. Антон увидел его, возвращаясь с тренировки. Они шли вместе с Сергеевым по тропинке и о чем-то спорили. Как ни странно, при виде Брусова Антон почувствовал что-то вроде радости. Оказалось, после стольких дней заточения с совершенно чужими людьми было приятно встретить даже малознакомого человека. Антон подошел поближе, чтобы поздороваться, но майор равнодушно скользнул по нему взглядом и прошел мимо. Антона это задело. Сразу вспомнилось, как Брусов распинался в момент вербовки и прикидывался чуть ли не другом. Он остановился, с глупой обидой и недоумением глядя им вслед, и вдруг услышал отрывок разговора. — У ребят только-только начало получаться! — раздраженно говорил Сергеев. — А вы хотите взять и все в один момент испортить, «засветить» команду перед всем городом. А главное — ради чего?! — Вот иди и скажи это шефу, — невозмутимо отвечал майор. — Мое дело — передать распоряжение, поскольку я вроде ваш куратор. — Неужели нельзя как-то договориться, ну, других найти в крайнем случае? — Сергеев нервно стучал своей бамбуковой палочкой по голени. — Мало ли головорезов… — Если б можно было — тебя бы не побеспокоили… Антон заинтересовался — речь шла о команде, а значит, и о нем тоже. Однако больше ничего расслышать не удалось. Заинтригованный, он вернулся в свой домик и поделился услышанным с Сержантом. Тот лишь пожал плечами и предположил, что нашлась какая-то работенка. Разгадку все узнали только вечером. Сергеев пришел в столовую хмурый и велел после ужина никому не расходиться. Никто сначала не удивился. Сергеев часто оставлял команду после ужина, чтоб объявить распорядок занятий на следующий день или сообщить, например, о замене постельного белья. На этот раз речь шла не о белье. — Завтра будет горячий денек, — сказал Сергеев. — Вам нашли работу. Скажу честно, она мне не нравится, но придется ее сделать. От того, как вы справитесь, может многое зависеть. — Какая работа? — нетерпеливо спросил Гоблин. — Сегодня утром торговцы отметелили двоих инспекторов ЭКОПОЛа на юго-западном рынке. Завтра утром вы должны выехать на рынок и сделать то же самое с торговцами. Не со всеми, а с теми, которых вам покажут. Они все стоят на одном ряду и торгуют телетехникой, их немного. Вот, смотрите… Сергеев подключил висящий на стене плоский экран и открыл карту рынка. Антон плохо его слушал. Он пребывал в величайшем изумлении: оказывается, ЭКОПОЛ занимается такими гнусными вещами, да еще и создал для этого… нет, не команду, а просто банду, иначе не назовешь! Ему раньше и в голову не могло такое прийти. А сейчас он сам должен был участвовать в этой подлой, преступной акции. Сергеев наскоро объяснил, где находится то место, в котором следовало устроить погром, обвел своей тростью предполагаемый маршрут, показал, где будет ждать машина, и добавил: — Еще раз повторяю, я не хотел бы, чтоб вы этим занимались, но выхода нет — у меня распоряжение начальства. О секретности, думаю, предупреждать не нужно. Детали обсудите между собой, Самурай уже в курсе. Когда он вышел, воцарилось молчание. Антон украдкой оглядел товарищей и понял, что все относятся к предстоящему делу по-разному. Доволен был, кажется, только Гоблин. По его лицу блуждала мстительная усмешка. Впрочем, это было одно из обычных выражений его лица. Обжора, Сержант и Печеный выглядели слегка растерянными. Но слегка. Спокойным был лишь Самурай. — Надо делать, — сказал он. — Интересно, сколько их там человек? — задумался Печеный, почесав затылок. — Как бы мы там сами не получили… — Если все хорошо продумаем — не получим, — Самурай встал, подошел к карте. — Длина ряда — около тридцати метров. Обработать мы должны только вот эту часть. Идти придется двумя группами — по одной на каждую сторону. На рынок заходим поодиночке, собираемся вот здесь, но друг друга не замечаем. Постепенно сдвигаемся к середине ряда, а вот здесь я незаметно бросаю в толпу свето-шумовую гранату… — Давайте все бросим гранаты! — предложил Печеный. — Больше будет паники. — Если мы все начнем бросать гранаты, будет слишком заметно, — спокойно возразил Самурай. — Я брошу гранату, и только после этого начинаем действовать. Если успею — подброшу и еще несколько штук для шума. Я уже обсудил экипировку с Сергеевым: у каждого будет электродубинка, укрепленный кевларовый панцирь, нарукавники и шоковые пистолеты с резиновыми пулями. Пистолетами пользоваться только в крайнем случае. Ими можно покалечить людей, а такого приказа не было. Все, что несем, должно быть спрятано под одеждой. — Там на рынке охрана, — подал голос Обжора. — И у них тоже пистолеты. С настоящими пулями, кстати. — Знаю. Охрана обычно сидит у себя в вагончике и успеет сюда в лучшем случае через полторы-две минуты. За это время мы должны закончить дело. Работаем быстро. Индивидуальный подход к каждому клиенту необязателен. Нужно только ударить один-два раза, испортить товар и переходить к следующему прилавку. Затем мы должны перескочить через этот забор и спрыгнуть в грузовик, который будет нас ждать. — Высокий там забор-то? — поинтересовался малорослый Гоблин. — Довольно высокий. Но там будут приставлены крышки от ящиков, об этом позаботятся без нас. — А если кого-то из наших примнут? — проговорил Печеный. — Ждать его или бежать, выручать? — Если кто-то останется и попадется охране — это его личная проблема. Подставлять всю команду из-за одного человека мы не можем. Он на секунду замолчал, оценивающе посмотрев на Антона. — Сразу определимся с группами. По правой стороне идут Обжора, Гоблин и Печеный. По левой — я, Сержант и Антоха. Еще вопросы есть? — Зачем это все нужно? — не выдержал Антон. Все насмешливо переглянулись. — Не тебе обсуждать, — назидательно ответил Самурай. Потом он нервно пробарабанил пальцами по столу и добавил, уже не так холодно: — Начальство считает, что, если не отреагировать сейчас, инспекторов будут бить и дальше. Это уже не первый случай. Но принять меры по закону они не могут. Во-первых, ни один дурак на рынке не станет давать показания, а во-вторых, эти инспектора сами постарались всех разозлить. Брали штрафы и не выписывали квитанции. До того обнаглели, что брали деньги и, не пересчитывая, клали в карман. А наказывать их нельзя, — Самурай понизил голос, — один из них начальнику департамента зятем приходится. — Так во-от в чем дело! — протянул Печеный. — Выходит, нас на кровную месть подряжают? — А тебе не все равно? — отозвался Гоблин. — Ладно, хорош базарить! — оборвал Самурай. — Если кто-то недоволен, идите к Сергееву и там протестуйте. Экипировку и гражданскую одежду получаем утром после завтрака. Подъем — в семь тридцать. Если хорошо сделаем дело — поедем на «фестиваль». Мне уже обещали… При этих словах команда заметно повеселела. — Какой еще фестиваль? — спросил Антон у Сержанта, когда они вернулись в свой домик. — Увидишь, — многообещающе улыбнулся Сержант. — Я же тебе обещал невесту найти. А то ты весь слюной исходишь, когда на Анку глядишь. Думаешь, не видно? — Да при чем тут это?! — с досадой ответил Антон. Он лег в кровать и долго мучил себя унылыми размышлениями. В этот вечер он почувствовал себя быдлом, на которое можно надеть любой хомут, даже самый грязный. Завтра они должны идти на рынок и бить торговцев только потому, что какой-то чиновник из ЭКОПОЛа хочет отомстить. А давно ли Антон сам был таким же торговцем, стоял в рядах и клял последними словами инспекторов, что копались в его товаре и наказывали за каждую мелочь? «Завтра будем убеждать себя, что торговцы плохие, что они сами поступили неправильно и заслужили наказание, — подумал Антон. — А иначе — как решиться ударить?..»* * *
Утром он почувствовал неприятное волнение. Как перед экзаменом, к которому не готов. Да и не только он — настроение было неважным у всех. Быстро, почти не разговаривая, позавтракали, затем получили у Сергеева вещи. Антон взял себе брюки из плотной темно-серой ткани и просторную рубашку, под которой легко было спрятать панцирь и все остальное. Смотрелся он в этом одеянии не слишком элегантно, зато незаметно. Остальные тоже не блистали вычурностью нарядов. В автобусе Самурай постоянно бросал на Антона полные сомнения взгляды, потом подсел и сказал: — Когда начнется, от меня не отходи, понял? Вперед не рвись, но и не отставай. Если что случится — зови. Их высадили в двух кварталах от рынка, и автобус уехал. Как было оговорено, все сразу разделились и растворились в потоке прохожих. Антон вдруг почувствовал какую-то шальную радость от того, что вновь оказался на улице, один, среди обычных свободных людей. Но примешивалась горечь обиды. Он не мог сейчас повернуться и пойти куда вздумается, а маршрут его был четко определен и исключал отклонения. Антон шел, опустив глаза, чтобы случайно не наткнуться на кого-то из знакомых. На такой случай у него, конечно, была припасена версия, но выкручиваться и объясняться с кем-то все равно не хотелось. Территория рынка была огорожена плотным щитовым забором, украшенным пестрыми рекламными панелями. Он бывал здесь раз или два — юго-западный рынок располагался на самой окраине, и сюда приезжали в основном только жители пригородов. Антон плохо помнил расположение рядов. Найти нужное место оказалось сложнее, чем он думал вчера, глядя на карту. Посетителей пока было мало, и торговцы, пользуясь этим, пили кофе, болтали, листали журналы и игрались с карманными электронными играми. Антон неторопливо шел между рядов, поглядывая на товар и нигде надолго не задерживаясь. Продавцы иногда делали попытки заинтересовать его своими вещами, но не очень настойчиво — у Антона был вид типичного праздношатающегося без копейки в кармане. Он без особого интереса миновал ряды с одеждой и обувью, слегка задержался у прилавков с туристическим снаряжением. А вот поглазеть на фототовары ему толком не удалось — время поджимало. Ряды телевизионщиков были видны издалека — эти ребята выстраивали из своего товара стенки метра по три высотой. Здесь уже собралось довольно много посетителей, и Антон не сразу нашел своих. Сначала он увидел Обжору — тот эмоционально спорил с одним из продавцов насчет какой-то антенны, хотя Самурай четко дал понять, что нельзя заранее привлекать внимание. Затем в толпе мелькнула вечно не чесанная голова Сержанта. Антон неторопливо направился в его сторону. По дороге его перехватил неизвестно откуда взявшийся Самурай. — Ты готов? — тихо и быстро спросил он. — Ждем Гоблина и сразу начинаем. Далеко не уходи, будь рядом. И посмотри на всякий случай, нет ли тут твоих знакомых. Он вновь исчез. Антон нерешительно остановился. Ему следовало по-прежнему прикидываться рыночным зевакой, но при этом находиться на одном месте. Задача нелегкая. Наконец он решился подойти к ажурному стеклянному прилавку с видеокамерами, наклонился над ними и стал пристально разглядывать, растягивая время. Торговец посмотрел на него без интереса. Он даже не стал спрашивать: «Чем интересуетесь?» Антон закончил любоваться камерами и перешел к чтению аннотаций. Подняв на мгновение глаза, он встретил подозрительный взгляд продавца. Тот как будто спрашивал: что ты, парень, здесь дурью маешься, покупателей отпугиваешь? Антон хотел было спросить что-нибудь умное, но не успел. Кто-то Легко тронул его за плечо, и над ухом прозвучал быстрый шепот: — Через пять секунд начинаем… Он оглянулся, но никого не увидел. И вслед за этим раздался оглушительный грохот. Антон вздрогнул и начал растерянно озираться по сторонам. Народ в панике бросился врассыпную, образовалась нешуточная давка. Антон отскочил на опустевшее пространство, уворачиваясь от мечущихся людей, и увидел сквозь затянутый пороховой дымкой воздух, как Самурай подрубает ногой стойку широкого трехметрового прилавка. Телевизоры посыпались на асфальт, как кубики, треща пластиковыми корпусами и разлетаясь фонтанами осколков. Вслед за этим раздались еще два взрыва — брошенные заранее гранаты разорвались ослепительными белыми хлопьями. Антон зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что Самурай смотрит прямо на него и что-то кричит: — Чего встал, как баран?! — разобрал он через мгновение. — Давай сюда! Антон подскочил, выхватывая электродубинку, и успел ткнуть ею в живот здоровенного разъяренного торговца, который собирался обрушиться на Самурая сзади. Торговец дернулся, сгибаясь пополам, и отлетел на асфальт, под ноги бегущим людям. Самурай рванулся вперед, к следующему прилавку, и снова ударил. Еще один шестиэтажный «небоскреб» из телевизоров покачнулся и рухнул с грохотом и звоном. Впереди действовал Сержант. Он, как вертолет, махал своей дубинкой, разгоняя торговцев и освобождая пространство для наступающего следом Самурая. Антону же оставалось только прикрывать Самурая сзади. Тактика эта не была придумана заранее, она родилась прямо здесь, как простейший и единственно верный метод. Под ногами трещали корпуса разлетевшихся видеокамер. Самурай особенно старательно уничтожал их, чтоб ни у кого не возникло мысли взять камеру и зафиксировать происходящее «для истории». С каждым шагом Антону приходилось все труднее. Первый испуг у торговцев прошел, и теперь они с яростью бросились защищать свое добро. Антон, как никто другой из команды, понимал их. Он знал, что каждый удачный удар Самурая разоряет одного человека. Если что-то и оставалось относительно целым после его атак, то продать это по нормальной цене было делом безнадежным. Антон знал, что внешний вид товара — половина его стоимости. Да и мало что могло уцелеть — почти все телевизоры были оборудованы хрупкими хрустальными полусферами — распознавателями жестов, которые ломались от малейшей перегрузки… …Антон уже не понимал, кого защищает — себя или Самурая. Пока его спасала только давка и высокая скорость движения: разъяренные продавцы не успевали как следует сорганизоваться. Махать дубинкой уже не оставалось сил. Антон все чаще просто нажимал на кнопку разрядника, со страхом думая, чтоемкость батарей не бесконечна. В какой-то момент он не смог увернуться, и молодой парень с разбитым лицом крепко и больно схватил его за волосы, а кто-то еще дважды от души ударил — в скулу и в висок. У Антона закружилась голова, он выронил дубинку и сам едва не свалился на землю, но тут что-то сильно потянуло его в сторону, а потом — вверх. Ноги почему-то оторвались от земли, он начал перебирать ими, нащупал какую-то опору… Когда Антон пришел в себя, он обнаружил, что уже сидит на заборе. — Прыгай в кузов! — заорал прямо в лицо разгоряченный Самурай, отпуская его одежду. Антон судорожно схватился руками за забор и глянул вниз. Свалка, из которой его выдернули, кипела прямо под ногами, но она уже стала казаться чем-то совсем неопасным, не имеющим к нему отношения. По другую сторону забора стоял небольшой автофургон с задранным тентом, из кузова Антона звал Сержант, что-то крича и размахивая руками. Рядом оседлал забор Обжора с двумя пистолетами в руках — он отгонял каучуковыми пулями торговцев, пытавшихся поквитаться со своими обидчиками. — Прыгай за мной! — снова крикнул Самурай и сиганул прямо в кузов, ловко удержавшись на ногах. Антон еще раз посмотрел за забор и собрался было прыгать, но вдруг увидел неподалеку небольшую, но плотную группу торговцев, похожую на кипящий котел. В центре этого котла моталась окровавленная голова Гоблина. — Там Гоблин! — закричал Антон, показывая рукой. — Что?! — Гоблин! — Черт с ним! Прыгай — и поехали. — Его сейчас разорвут! Самурай выговорил какое-то зверское ругательство и снова вскарабкался на забор, ловко достав пистолет. — Где? — Вон там… — Дай свой пистолет и вали отсюда, не мешай. Антон наконец перебрался в кузов и сел, привалившись к бортику. — Жив? — спросил Сержант, бесцеремонно повертев его голову в руках и тронув пальцем набухающую шишку на виске. Антон не ответил. Машина стояла в пустынном хозяйственном дворе, здесь были только однообразные боксы из листового железа и несколько ветхих тракторов. Из-за забора все еще доносился шум. Рядом приземлился Обжора. — Все, сейчас едем, — выпалил он. — Там уже охрана бежит… Перед глазами Антона мелькнули тяжелые ботинки Самурая, грузовик содрогнулся, когда подошвы ударили о кузов. Следом перевалился едва живой Гоблин, а за ним прыгнул Печеный — гибкий и упругий, как кошка. Сержант стукнул кулаком по кабине и поднял тент. Машина рванула с места. Оказавшись в полумраке, Антон утратил остатки сил-и самообладания. На теле ноющей болью обозначились те места, которые он не смог уберечь от пинков и ударов. Сержант сидел рядом и пытался разжечь сигарету. В другом углу кузова над стонущим Гоблином склонились Печеный и Самурай. Они что-то с ним делали и беспрерывно ругались, приказывая ему не дергаться и не ныть. Машина мчалась, не останавливаясь, как будто в городе не было ни светофоров, ни перекрестков. И чем больше она удалялась от растревоженного рынка, тем свободнее себя чувствовали все, кто сидел в фургоне. — Да… — сказал Обжора. — Устроили мы ребятам… телешоу! И засмеялся. Все остальные тоже вдруг начали смеяться — сильней и сильней, и Антон почувствовал прилив веселья и легкости, хотя ничего смешного, конечно, не было. — А я… А я… — захлебывался Сержант. — Этот орет: только товар не трогай! А я его самого тронул, да так, что он в свою витрину улетел… — А я там. одному прилавок с видеокамерами разбросал! — подхватил хохочущий Печеный. — А он их сгреб в охапку, бежит за мной и в меня кидается! Камерами! Антону тоже захотелось рассказать всем, как он ловко столкнул лбами двоих мощных торгашей, но он все же решил промолчать и послушать, как другие хвастаются своими «подвигами». Когда все отсмеялись и успокоились, к Антону подсел Самурай. — Что-то ты не очень сегодня напрягался, — тихо, чтоб никто не слышал, сказал он. — Специально, что ли, старался товар не попортить? — Когда мне было товар портить? — возразил Антон. — Ты впереди шел, после тебя ничего целого не оставалось. А я, между прочим, напрягался будь здоров! Сам разве не видел? Самурай промолчал, смерив Антона медленным, напряженным взглядом. — Всем лихо было, — сказал он. — И все успевали громить прилавки. Кроме тебя. Я понимаю, что мы сегодня, может, хреновыми делами занимались и что тебе неохота своих же братанов-торгашей долбить, но ты же с нами пошел! А если настоящее дело будет — тоже за другими спрячешься? — Думаешь, я сегодня испугался?! — вскинулся Антон. — Да нет… Просто добренький ты слишком. Учись бить по-настоящему! А то на тебя надежды никакой… Самурай криво усмехнулся и отошел к Гоблину проверить бинты. Антон почувствовал, что его оскорбили до самой глубины души. Только что он прикрывал Самураю спину, принимал на себя все удары и пинки, которые предназначались ему, и этот же самый Самурай обвиняет его в том, что «не очень напрягался»! После таких слов Антон засомневался, стоит ли теперь вообще верить ему и уважать его мнение. Машина остановилась на узкой пустынной дороге за городом. Все высыпали из кузова размять ноги и глотнуть свежего воздуха. Из кабины появился Сергеев, почесывая спину своей тросточкой, — оказалось, он сидел рядом с водителем. — Генерал доволен, ребята, — сказал он, не выказывая, впрочем, никакой радости. — Он смотрел прямую телетрансляцию с рынка и видел все от начала и до конца. Я только что разговаривал по телефону с его референтом, и он говорит, что старик даже помолодел от удовольствия. Молодцы, одним словом… — Ну так! — гордо воскликнул Сержант. — Все целы? — Практически, да, — ответил Самурай. — Ну, тогда заедем на базу в медпункт, а потом на гулянку. Или хотите сначала отдохнуть? — Какой еще отдых! — простонал Гоблин. — Сейчас заклеим шишки — и вперед, на новые подвиги! — Как хотите, — усмехнулся Сергеев, садясь в машину.* * *
В лагере их встречала только Анна. Она с любопытством посмотрела, как потрепанная, но бодрая команда выгружается из машины, и ушла куда-то. В медпункте уже ждал врач — высокий костистый мужик с простым грубоватым лицом. В первую очередь он занялся, конечно, Гоблином. У того был расквашен нос, рассечена кожа на голове и повреждена, несмотря на защитный панцирь, пара ребер. Врач посоветовал ему отлежаться, но Гоблин и слышать об этом не хотел. Глаза у него бегали, как у голодного хорька в предвкушении кормежки. Да и все остальные находились во власти какого-то сладкого предчувствия. Антон дожидался своей очереди на улице, когда вновь увидел Анну. Она тоже заметила его, подошла и села рядом. — Сильно досталось? — полюбопытствовала она. — Не очень, — пожал плечами Антон. — Некоторым хуже. — Ну-ка, дай посмотрю… Антон повернул голову, и Анна осторожно потрогала ссадину на его виске. От ее мягких прикосновений у Антона мороз пошел по коже. Он замер и перестал дышать, чтобы не спугнуть эти волшебные секунды. Это было похоже на ласку матери. Впрочем, матери своей Антон не помнил, но представлял себе именно так. — Больно? — тихо спросила Анна. — Крови много натекло. Хочешь, я принесу крем, чтобы размягчить корку? — Не надо, врач все сделает, — ответил Антон. И добавил: — Спасибо, конечно. Анна помолчала несколько секунд. Потом сказала: — Ничего… Сейчас поедете долечиваться. К вечеру и не вспомнишь про свои болячки. И что-то странное прозвучало в ее голосе — то ли горькая усмешка, то ли презрение. Антон так и не понял, что же она имела в виду, но отчетливо почувствовал подувший холодный ветерок. Однако отъезд на «долечивание» почему-то задерживался. В ожидании транспорта пришлось пообедать, послоняться без дела по лагерю. После четырех к воротам наконец подъехал небольшой комфортабельный автобус. Все неторопливо загрузились, расселись в высокие кресла и принялись ждать Самурая, который, как всегда, где-то пропадал. Наконец появился и Самурай. Он помахал перед глазами ребят желтым конвертом и прошел на заднее сиденье. — Сколько дали? — спросил Печеный. — Сейчас посмотрим, — буркнул Самурай и вытащил из конверта ворох новых банкнот. Автобус тронулся и выехал на дорогу. Антон чувствовал себя неважно. Казалось, что сейчас Самурай снова подсядет и начнет укорять в мягкотелости и ненадежности. Или как-то обделит при распределении неизвестных, но ожидаемых благ. Но Самурай, казалось, уже позабыл про утренний разговор. Вскоре он прошел вперед и сел лицом к салону. Антон рискнул посмотреть в его глаза и не увидел там никакого упрека в свой адрес. — Ну что… Начальство, как всегда, пожадничало, — сказал Самурай. — Деньжат у нас маловато. Хватит, чтоб всем как следует напиться и споить пару платных девчонок на вечер. Или, наоборот, споить девчонок для каждого, а самим чуть принять для храбрости. Какие есть мнения? — А как насчет много выпивки и бесплатные женщины для всех? — поинтересовался Сержант. — Сегодня такое вряд ли получится. Едем в одно глухое придорожное заведение, на тридцать километров ни одного городишки, и приличные дамы — в смысле бесплатные — туда не заглядывают. Только «заплечные» — шоферские подруги. — Посмотрим, — проворчал Сержант. — Бесплатные везде есть… — Ну, что мы решим? — напомнил Самурай. Никто не ответил. Антон смотрел в окно и видел в нем отражение шестиместного «ЛуАЗа», который следовал за их автобусом. Интересно, куда едут эти люди? Что за дела у них могут быть в каком-то другом городе? Антон так привык к однообразию своей новой жизни, что не представлял, может ли где-то в мире быть другая жизнь… — Я думаю, после такого дела нужно мощно напиться, — сказал Печеный. — А затем разберемся с бабьем. Кто захочет, конечно… — И кто сможет! — насмешливо добавил Обжора. — Резонно, — согласился Гоблин. — Тем более что на одну подружку у нас деньги все равно остаются. А нам больше и не надо. — Не с твоей-то разбитой рожей вообще о женщинах рассуждать, — заметил Самурай и посмотрел на Антона. — А ты как думаешь? Антон несколько секунд помялся, потом сказал: — Я с вами первый раз еду, ничего не знаю и посоветовать ничего дельного тоже не могу. Решайте без меня. — Ладно. — Самурай сложил деньги пополам и сунул в карман. — Значит, берем много водки и не обращаем внимания на женщин. Пусть они сами на нас внимание обращают. Шестиместный джип по-прежнему мчался позади автобуса. Все замолчали и смотрели в окна, думая о своем. Антон размышлял, отчего их увозят так далеко. Наверно, чтобы избежать случайных встреч со знакомыми и других неприятных неожиданностей. Тех, кто находится вне закона, лучше держать подальше от шумных городов. Ожидание закончилось остановкой возле небольшой чистенькой автозаправки в пустынном месте, посреди широкого поля. За офисом оператора пестрела вывеска придорожного ресторана, чуть дальше стояло несколько щитовых домиков — видимо, жилье для обслуживающего персонала. На стоянке красовались разрисованными боками несколько большегрузных автомобилей. — Да-а, — вздохнул Обжора, выбираясь из автобуса. — В таком месте можно пить только от большой тоски. — Скажи спасибо, что хоть сюда привезли, — проворчал Печеный. — После того, что мы устроили в прошлый раз на турбазе, нас вообще могли под замок посадить. Порыв горячего ветра взметнул пыль и мелкий песок с дороги, заставив зажмурить глаза. Антон повернулся к ветру спиной и увидел, что «ЛуАЗ» остановился неподалеку. Из него уже выбрались четверо крупных плечистых мужчин, одетых как бизнесмены. Они направлялись к ресторану. Ветер трепал полы их дорогих пиджаков. Место и в самом деле было тоскливое. Все поскучнели и разбрелись вокруг, ожидая, пока Самурай все выяснит и разведает. Мимо проносились машины, никто не останавливался. Под навесом дремал на ящиках рабочий бензоколонки в ярко-зеленом комбинезоне. Антон послушал, как Сержант спорит с Гоблином насчет каких-то боксеров, ему стало скучно, и он отошел, присев на корточки возле колеса автобуса. Потом появился Самурай. — Я все узнал, — с ходу сказал он, сразу заразив всех своей энергией и бодростью. — Это место шофера называют «пьяные домики». Вон те будочки сдаются на ночь. Водка здесь недорогая. Иногда приезжают практикантки с текстильной фабрики и устраивают гулянки. Но сегодня вряд ли — середина недели. Может, кто-то подъедет ближе к вечеру. — Скучно, — сморщился Сержант. — Что заслужили — то и получили. Ничего. Выпьем по стаканчику, глядишь, и развеселимся. Ну, пошли. Зал ресторана был полупустой и темный. Даже подсветка стойки бара не включена. Здесь сидели всего несколько человек: те самые бизнесмены из «ЛуАЗа» и еще двое каких-то людей, судя по всему, шоферов, остановившихся перекусить. Обжора и Печеный сдвинули вместе два стола, и все расселись, неуверенно поглядывая по сторонам. Похоже было, что Самурай не только все узнал, но уже и договорился: зевающий, неопрятно одетый официант-бармен сразу стал ставить на стол бутылки и тарелки с холодной закуской. Сержант протянул бутылку Самураю. — Разливай, командир. Тот распределил по стаканчикам приправленную ароматизаторами водку и кивнул, объявляя начало застолья: — За удачу. За то, что и сегодня все обошлось, и мы остались живыми и здоровыми. — Ну, насчет здоровья можно поспорить, — проворчал Гоблин, поднося стакан к губам. Антон обратил внимание, как он пил. Гоблин держал свою посудину бережно, почти благоговейно, с таким видом, будто ему выпала величайшая честь и удовольствие. Проглотив водку, он прикрыл на мгновение глаза и медленно выдохнул. — Наливай сразу еще, — потребовал Сержант. — Теперь, наверно, надо выпить за… — начал было Обжора, поднимая стакан. Но Сержант перебил его: — Теперь — за боевое крещение, — сказал он, хлопнув Антона по плечу. — Я видел сегодня, как этот парень махался, и хочу сказать, что он молодец. Наш человек. — Да, Антоха махался хорошо, — кивнул Самурай. — Сколько раз он сегодня мне макушку прикрыл — я и со счета сбился. Да и Гоблина спас. Гоблин, ты ведь и не знаешь, что это он заметил, как тебя убивали. Антон, опустив глаза, замер, не зная, что сказать. Меньше всего он сейчас ожидал таких слов от Самурая. Нечего и думать, Самурай вел себя честно. Знает, когда поругать, но и хорошее замечает. И все же Антон не испытывал ни гордости, ни радости. Ему казалось, что это какая-то ошибка, что нелепо сравнивать его с этими сильными, умелыми и отважными ребятами. Кто он сам — тихий домашний обитатель, который занимается спортом для удовольствия, а побеждает только виртуальных противников… После второй дозы спиртного тело наполнилось приятной расслабленностью, а уши и щеки начали гореть. Антон поковырял немного заливное мясо — довольно аппетитное на вид, но безвкусное — и, откинувшись на спинку стула, сложил на груди руки. Ему было хорошо. Не существовало никаких забот и проблем, все волнующие вопросы устранились, уступив место покою, отдыху и радости от жизни в реальном времени. — А ты еще и пьешь, оказывается, — сказал Печеный, искоса взглянув на Антона. — А что? — усмехнулся тот. — Я думал, вы, кибернетики, совсем не пьете. — Это почему же? — Да так… Знаю одного — он и не пьет, и не курит, и не гуляет. Да и не ест почти, кажется. Только сидит перед своими экранами. Я думаю, он чокнутый. — Таких много, — присоединился Обжора. — Не понимаю, что в этих железках интересного? — Это потому, что ты не пробовал, — пожал плечами Антон. — Да уж напробовался. На занятиях. — Может, и напробовался, но ничему не научился. Если б ты попытался сам понять хоть немного, то дальше тебя уже не смогли бы оторвать от этих «железок». — Больно надо… — Не сомневайся, это доказано наукой. У нас в институте был факультатив по защите психики от компьютерной зависимости. Там говорили, что компьютеры — самый легкий способ создать свой мир и сделать его таким, каким ты хочешь. Стоит только один раз уйти в этот мир, и тебе не захочется жить в настоящем. Потому что там ты можешь быть кем угодно и каким угодно. Уже сколько народу из-за этого в дурдоме перебывало… — То-то и оно. Поэтому лучше и не пробовать. — Но я-то попробовал, — возразил Антон. — И ничего страшного. Просто нужно уметь остановиться. — Кибернетик, — усмехнулся Печеный. — Наливайте еще. Незаметно пришел вечер. В зале прибавилось людей, правда, это были в основном все те же шоферы-дальнобойщики. Бизнесмены, похоже, никуда не собирались уезжать, они сидели и пили что-то из маленьких металлических рюмочек. В ресторане стало уютнее. Хозяева включили тусклое освещение, из невидимых динамиков начала звучать тихая музыка. Антон сидел, совершенно расслабившись, и болтал вместе с другими о всяких пустяках. Только Сержант никак не мог успокоиться. Он беспокойно вертелся, чересчур часто поглядывал на вход и иногда шептался о чем-то с Самураем. Похоже, ему не давал покоя женский вопрос. Антон заметил, что Печеный высыпал из коробка на стол спички и раскладывает из них какие-то фигуры. Его удивило, что спички были какие-то слишком толстые и все до единой оказались остро заточены. — Зубочисток себе наделал, что ли? — поинтересовался он. Все за столом как-то странно, с усмешками переглянулись. — Ага, — кивнул Печеный. — Зубочисток. Антону стало жутко интересно, что на самом деле означают эти спички, но он постеснялся выказывать несолидное любопытство. Вдруг у Сержанта загорелись глаза. Он чуть-чуть приподнялся и едва не полез через стол. Все обернулись и увидели, что в ресторан заходят две дамы. Похоже, это были мать с дочерью — младшей на вид казалось лет четырнадцать. И по одежде, и по манере держаться они походили на состоятельных людей, и было даже странно видеть их в шоферской забегаловке. — Так-так-так… — проговорил Сержант. — Вот мы и дождались. — А я бы с той маленькой поиграл в дочки-матери, — сказал Печеный. Все проявляли преувеличенное любопытство, и только Гоблин хмурился и с досадой трогал свои ссадины и шишки на лице. — Не, — покачал головой Самурай. — Не тот сорт. Такие, как мы, их не интересуют. Сейчас наверняка подойдет их толстопузый папочка, который закрывает машину. — Жду пять минут, — сказал Сержант. — Если папочка не появится, тогда сам их удочерю. — И малолетку эту… тоже?.. — скривился Обжора. — Посмотрим. Сейчас такие малолетки, что… Сержант окончательно потерял душевное спокойствие. Он ерзал на месте и раздувал ноздри, как конь, рвущийся из упряжи. — Давайте-ка сначала выпьем, — испуганно предложил Гоблин. — Ну… Папочка не появился. Я пошел… — сообщил Сержант, выдержав минуты три. — Дайте чуть-чуть деньжат. Антон смотрел, как Сержант подходит к столику и садится рядом, как улыбается, начинает о чем-то говорить… О чем?! Сам Антон никогда не подошел бы вот так к незнакомой женщине, да еще и с дочерью, которая слушает и все понимает. — Младшая ему в дочери годится, — ядовито сказал Гоблин. — А старшая — в матери. Интересно, кого из них он уболтает? — Слушай, — Печеный вновь обратился к Антону. — А ты в компьютерах действительно здорово сечешь или так?.. — Нормально секу, — ответил Антон. — Может, ты знаешь, как по телефону деньги скачивать? Ну, я имею в виду чужие, конечно. — В принципе знаю. Но сейчас любой банк больше половины прибыли тратит на безопасность. Можно и пароль подобрать, и защиту раскурочить, да только очень все это дорого. Невыгодно электронные деньги воровать. Дешевле будет просто сломать в банке стенку. — Так за сломанную стенку срок получишь, — задумчиво сказал Печеный. — А по телефону — раз-два, и готово. И сиди себе дальше, кефир пей. — Ничего подобного! — возразил Антон. — Чтобы войти в коммерческую сеть, нужно минимум тридцать человек с мощными сетевыми терминалами в разных адресах. Проникновение должно занять пять-семь минут, а иначе засекут и вышлют оперотряд. А сажают за электронный взлом сейчас еще злее, чем за обыкновенный. — Но ведь воруют же люди! — Воруют только сами сотрудники банков. Да и то по мелочам: счета округляют, проценты занижают и тому подобное. В месяц рублей сто пятьдесят можно на этом сделать. А если больше — заметят. — Кибернетик, — вздохнул Печеный. Неожиданно вернулся Сержант, еще более взвинченный, чем раньше. — Ребята, дайте бутылку, быстро, — горячо прошептал он. — Баба — зверь! Уже начала косеть. Едут с дочкой навещать папу в санаторий. На ночь здесь остаются. — Про нас не забудь, — строго указал Самурай, протягивая бутылку. — Всем хватит, — деловито пообещал Сержант, уже удаляясь. Антон посмотрел ему вслед. Женщина протянула что-то дочери, кажется, ключи, и та пошла к выходу. — Так… Дочку уже отправила, — прокомментировал Обжора. — Правильно, нечего слушать взрослые разговоры. Женщина была красива, хотя и в возрасте. У нее сохранилась гордая изящная фигура и молодой блеск глаз. Она выглядела аристократично. Антон не мог ума приложить, о чем с ней может столько времени разговаривать грубоватый и малообразованный Сержант. И как он смог убедить ее пить с ним водку?! Сначала она выглядела хмурой и встревоженной. Ей явно не нравилось, что Сержант навязывает ей свою компанию. А потом Антон с ужасом заметил, что она начинает понемногу улыбаться и даже кокетничать. Ее глаза потемнели и стали еще больше блестеть — она уже довольно сильно опьянела. — Пока дождешься Сержанта… — сказал вдруг Обжора, потягиваясь. — Пойти, что ли, самому о себе позаботиться? — Куда ты собираешься пойти? — спросил Самурай. — А вон, смотри, еще две тетки сидят. Малолетки, правда, но… — Так это же «заплечные», шоферские бляди, — брезгливо заметил Самурай, скосив глаза на соседний столик. — Да еще и с мужиками. Антон тоже посмотрел и увидел двух пузатых шоферов в кожаных жилетах, которые угощали ужином и спиртным двух девчонок, очень юных, но уже потасканных и довольно неряшливо одетых. — Ну и пусть, так даже интереснее! — как-то нехорошо улыбнулся Обжора. — Что мы, мужиков этих не укоротим? Пойдешь? — Неохота, устал сегодня. — Я пойду, — сказал Гоблин. — Еще хочешь по мозгам получить? Ну, пойдем, коли не боишься… Антон удивленно проследил, как они подошли к другому столику и сели, нисколько не смущаясь. Обжора тут же сгреб чужие стаканы и налил себе и Гоблину из бутылки, вытащив ее прямо из-под носа ошарашенного шофера. — Зачем они это делают? — Приключений хотят, — сказал Самурай. — Не волнуйся, сейчас они помесят немножко тех ребят и вернутся пить водку. Может, и девчонок трофейных приведут. — Но зачем? — У Обжоры к шоферам аллергия, — пояснил Печеный. — Когда он еще совсем сопливым был, вот такой же пузатый водила на грузовике задавил его отца. Он с тех пор всегда так развлекается, если есть возможность. — Но… — Не вздумай лезть заступаться! Не тот случай. Антон посмотрел в другую сторону и обнаружил, что Сержант с красивой женщиной куда-то исчезли. Он вздохнул и принялся слушать, как Самурай и Печеный обсуждают какую-то новую автоматическую кобуру. Через какое-то время Антон почувствовал, что его начало немного тошнить от выпитого. Взяв у бармена чашку кофе и радионаушник, он пересел на диван к телевизору. Эйфория уже прошла, избыточная выпивка подарила свои горькие плоды, и мир стал неинтересен. Теперь хотелось только поскорее вернуться в свой домик на базе и уснуть. За спиной раздался какой-то шум. Антон обернулся и увидел, что Обжора и Гоблин уже сцепились с шоферами и довольно успешно теснят их к выходу. Двигались они быстро и мощно, но аккуратно, не ломая мебели и, в общем-то, никому из посетителей не причиняя физических неудобств. Антон отвернулся и еще некоторое время пребывал в полусонном состоянии, бездумно глядя в телевизор. Потом его тронули за плечо. — Ну, где ты пропадаешь? — сказал бодрый и веселый Сержант. — Пропустишь самое интересное. Пойдем, там тебя наша принцесса заждалась. Антон, мало что понимая, пошел за Сержантом. Тот вывел его на улицу, проводил к одному из «пьяных домиков» и хлопнул по плечу. — Вот в эту дверь. Действуй по обстановке. Не осрами честь ЭКОПОЛа. Антон прошел через темный деревянный тамбур и оказался в комнате, освещенной одним лишь ночником. На неряшливо разложенной кровати лежала раздетая женщина, едва лишь прикрытая измятой простыней. Та самая красавица аристократка. Антон смотрел и думал про ее дочь, про мужа, к которому они ехали. Ему вспомнились слова Анны, сказанные на прощание. Все стало ясно — и ее насмешка, и брезгливость. Она знала, куда и зачем собирается команда, и презирала это. Антону вдруг стало нестерпимо стыдно, что Анна, которую он считал воплощением женственности, чистоты и обаяния, заранее представляла себе все эти мерзости. «А ну и черт с тобой, — зло подумал Антон. — Таскай к себе Сергеева, а я буду заниматься, чем хочу. Сами виноваты, что довели меня до такого…» Несмотря ни на что, его влекло к лежащему перед ним телу. Женщина спала и была совсем доступна. Она даже не увидит его и не запомнит лица. Стоит только подойти… Антон сделал шаг вперед. Потом еще. С каждым шагом становилось все легче, инстинкты захлестывали его все сильней, изгоняя стыдливость. Сердце стучало, предвкушая соблазнительную низость… И вдруг женщина открыла глаза. Она сдвинула ногой влажную мятую простыню и приподняла голову. — О-ох… — пьяно простонала она. — И ты еще… Антон резко развернулся и вылетел на улицу, захлопнув за собой дверь. Ему хотелось убежать, спрятаться или даже изменить внешность. Женщина посмотрела на него, она видела его лицо, знала, зачем он пришел! Это было настолько отвратительно, что Антон трясся, как маленький мальчик, которого застали за подглядыванием в женской бане. Прежде чем вернуться в ресторан, он постоял немного, прислонившись к стене и глядя на звезды. Прохладный ночной воздух возвращал силы и ясность мысли. Антон немного успокоился. «А может, вернуться, чтоб потом не жалеть?» — подумал он. Но едва лишь вспомнил эту полутемную комнату, запах пота и пьяное мычание женщины, как все желания ушли сами собой. Он открыл дверь ресторана. Все уже собрались вместе. Гоблин и Обжора сидели очень довольные и наперебой обсуждали подробности своего «знакомства» с шоферами в кожаных жилетах. Самих же шоферов в зале не было. Антон подошел и сел рядом. — Так быстро?! — воскликнул Сержант. — А что ж ты хочешь! — ухмыльнулся Печеный. — Человек столько времени живой бабы не видел. Сейчас пропустит еще рюмочку и по второму разу побежит. — Никаких вторых разов! — запротестовал Гоблин. — Теперь наша очередь. Зря мы, что ли, с Обжорой кровь проливали? — А что ж вы дурью маялись, пока мы тут за вас отдувались, супружеский долг исполняли? — захохотал Сержант. — Ничего не знаю, я пошел, — сказал Гоблин, вскочил и засеменил к выходу. Он едва лишь открыл дверь, как вдруг раздался какой-то страшный стук, и Гоблин отлетел обратно, рухнув на пол. Он так и остался лежать, а в дверях показались те самые пузатые шофера. Но теперь их было не двое, а пятеро, а в руках они держали какие-то черные палки — то ли резиновые дубинки, то ли монтировки. На мгновение все оцепенели, а затем повскакивали из-за стола. Антон тоже поднялся, понимая, что именно сейчас начнутся настоящие неприятности. Шоферы ринулись на врагов, не обращая внимание на трещащую под ногами мебель и крики посетителей. Самурай, не теряясь, выскочил вперед всех и шарахнул в голову одному из нападающих попавшийся под руку стул. Тут же завязалось побоище — какое-то молчаливое, бешеное и быстрое. Все получилось само собой: Антон не успел даже решить, как себя вести, а ему уже пришлось от кого-то отбиваться, уворачиваться от свистящей в воздухе палки, отпрыгивать, пятиться… Он не хотел никого бить или увечить, но нужно было как-то остановить этого человека, отобрать у него оружие, успокоить. Поэтому Антон постарался отбросить на время свою гуманность, схватил со столика бутылку и швырнул ее в голову свирепо сопящего шофера. Тот увернулся — доли секунды хватило, чтобы выйти на нужную позицию и остановить его полновесным ударом под ребра. Дубинка сама выпала из рук противника. Антон хотел добить его, ударив ребром ладони в шею, но в последний момент пожалел… В поле зрения появилось раскрасневшееся лицо Самурая. — Уходим! — крикнул он. — Там милиция… Антон обернулся. Возле входа несколько офицеров дорожно-патрульной службы уверенно и очень профессионально рассекали враждующие стороны. Никто им особенно и не сопротивлялся — у всех хватало ума не драться с милицией. Антон двинулся прямо за Самураем, видя только его спину. Самурай выбрал кратчайший путь: бросил стул в окно и выскочил наружу, не обращая внимание на оскалившиеся стекляшки. На улице навалилась неестественная и непривычная тишина. Они быстро пробежали к автобусу, прячась за заполнившими стоянку машинами, и влезли в салон. Водитель, очнувшись от дремы, полез за сигаретами. — Едем, что ли? — Сейчас, — сказал Самурай, с тревогой глядя на вход в ресторан. — Остальных надо подождать. Откуда-то появились Печеный с Гоблином. Оба тяжело дышали и тихо переругивались. Гоблин сразу скорчился в кресле, обхватив себя руками, и застонал: — Бедная моя голова… — Обжору и Сержанта прихватили менты, — хмуро сообщил Печеный. — Будем ждать? Антон повернулся к окну. Из ярко освещенных дверей ресторана выбирались потревоженные посетители. Через некоторое время на крыльце показался командир милицейского патруля. Вместе с ним были двое каких-то людей в штатском. Антон напряг зрение: да это же те самые «бизнесмены» из джипа, про которых он уже успел забыть. Они постояли несколько минут, поговорили с офицером. Патрульный махнул рукой и направился к своей машине, стоявшей неподалеку и озарявшей окрестности включенной мигалкой. Через несколько минут из дверей вышли Обжора и Сержант, не спеша пересекли площадь автостоянки и ввалились в автобус. — Ну что, повеселились? — беззлобно спросил Печеный. — Дети малые. — Ничего, нормально погуляли! — оптимистично заявил Обжора. — Вот только Гоблину опять по кепке досталось. Вечно ему достается — судьба такая… — Ничего не досталось, — пробурчал Гоблин. — Задели один раз… Зато я этому усатому все брюхо отмолотил, ему теперь ни один хирург кишки не развяжет. Автобус тронулся и, быстро набирая скорость, помчался по шоссе. Кто-то открыл окно, и в салон ворвался свежий воздух. — Почему вас отпустили? — решился спросить Антон у Обжоры. — Потому что кишка у них для меня тонковата! — заявил Обжора. — Я все, что угодно могу делать, а они мне — только пальчиком грозить. — Ладно, не выпендривайся, — осадил Сержант. И повернулся к Антону: — Просто нас никуда не выпустят без прикрытия. Оно следит, чтобы нас никто не обидел. И чтоб мы слишком сильно никого не обидели. Они всегда рядом, просто их не всегда видно. Знай на всякий случай. — Те ребята в пиджаках — и есть прикрытие? — И не просто прикрытие, а самое лучшее — экополовское! — добавил Обжора. — Они отмажут от любой истории. — Не от любой, — сухо поправил его Самурай. — Ну, это понятно. Если я, к примеру, расстреляю школьный автобус на улице, то меня уже никто не отмажет. Но в общем… Антон прикрыл глаза. Он думал: какие жуткие вещи происходят рядом. А ведь совсем недавно он ничего не знал об этом. Над горизонтом уже светлело небо. Все вымотались и быстро задремали, убаюканные дорожной качкой и мягким гулом двигателя. Один лишь водитель не позволял себе опустить отяжелевшие веки. Он держал руль, смотрел на летящую под колеса дорогу и думал о чем-то своем.* * *
…Удар пришелся как раз по суставу. Он был таким резким и болезненным, что Антон схватился за поврежденную руку и согнулся в три погибели, стиснув зубы и выпучив глаза. Про вылетевший из руки нож он даже и не вспомнил. — Ну вот опять, — спокойно сказал инструктор. — Опять та же ошибка. Для чего ты выставил перед собой нож? Ты ведь не собирался меня ударить. Ах, ты хотел защититься! Но я же много раз говорил: нож — это оружие, а не щит и не бронежилет. Ножом нужно бить. Не махать, не крутить, а бить. Антон успокоил наконец руку и поднял нож. — Я еще попробую, — хмуро сказал он. — Конечно. Давай… Антон встал в исходную позицию, сделал несколько порывистых обманных шагов в стороны, затем отшатнулся, заманивая инструктора на себя, и снова рванулся, выбрасывая вперед стальное жало. И в то же мгновение понял, что падает, споткнувшись о колено инструктора. В панике он замахнулся ножом, надеясь куда-нибудь да попасть, однако инструктор легко ушел в сторону, предоставив Антону возможность благополучно свалиться на пол. Антон сгруппировался и откатился в сторону, чтобы не попасть под ноги противника, которые могли молотить не хуже лошадиных копыт. Вставать не хотелось. Но он все же встал и повторил атаку, дополнив ее ударом ногой с разворота. Поступок был довольно самонадеянным. Инструктор лишь слегка отстранился от просвистевшего в воздухе каблука, легко поймал Антона за руку, провернул его еще раз, чтобы лишить равновесия, заломил кисть — и нож выпал сам собой. Антон молча встал, отряхнулся и вздохнул, глядя в сторону. Он уже давно перестал утешать себя тем, что опытного инструктора в любом случае невозможно победить. Дело было в другом: Антон действительно не умел как следует драться. И мастерство прибавлялось катастрофически медленно. — Ты сам-то понимаешь свою ошибку? — невозмутимо проговорил инструктор. — Получается, что, когда ты берешь нож, он становится твоим хозяином. А должно быть наоборот. Зря ты думаешь, что холодное оружие делает тебя сильнее. Нет, оно не прибавляет ни силы, ни мастерства. Просто твоя рука становится немного опаснее. Нож — продолжение твоей руки. Его нужно беречь, не показывать раньше времени, не давать противнику возможности выбить или завладеть им. Ножом не защищаются, не пугают — им бьют! Ты хорошо меня понял? Только бьют, а не режут и не колют. Так же, как бьют кулаком. Ты ведь не выставляешь впереди себя кулак, не пытаешься напугать им противника? Точно так же ты не должен замыкаться на оружии. Тогда оно будет помогать, а не мешать тебе. — Я хочу попробовать еще раз. — Еще успеешь. Отдохни пока и послушай меня. Я не смогу научить тебя ничему новому — для этого нет времени, да и возраст у тебя не тот, чтобы начинать. Я только покажу, как эффективнее пользоваться тем, что у тебя есть. — А что у меня есть?! — в отчаянии проговорил Антон. — У тебя есть реакция. Есть чувство собственного тела и равновесия. При желании из этих способностей можно развить что-то дельное даже за короткий срок. Я запамятовал: по какой методике ты занимался раньше? — Школа «Соколиная охота». Но это было давно, еще в армии. — «Соколиная охота»… — инструктор с сомнением поморщился. — Это, кажется, какая-то синтетическая методика, из новых… Ничего хорошего. — У нас в армии все очень ценили этот стиль, — заявил несколько обиженный Антон. — Ну еще бы! У вас в войсках электронной защиты просто не было возможности опробовать его на практике и убедиться, что вы ничего толком не можете. — Но ведь в эту методику вошли лучшие элементы японских и корейских стилей… — Антон применил последний аргумент. Инструктор иронично улыбнулся. — Как ты думаешь, получится что-то хорошее, если объединить в одном изделии лучшие детали автомобиля, холодильника и швейной машинки? То же самое и с боевым искусством. Все эти синтетические стили страдают одним непоправимым недостатком — в них нет целостности и системы. Это касается и самбо, и так называемого современного русского стиля, и твоей «охоты». — Но в армии мне говорили… — В армии тебя учили не драться. Там учат просто быть уверенным в себе. Зачем тратить огромные силы на тренировку бойца, если в современной войне практически исключены рукопашные схватки? Гораздо проще позаниматься с тобой акробатикой, показать несколько красивых телодвижений — и вот ты уже чувствуешь себя суперменом. Это просто психологический прием, иллюзия. Антон хотел еще что-то сказать, но инструктор остановил его коротким, быстрым жестом. — Все, с теорией покончим, продолжаем тренировку. Антон перевел дыхание, поднял с пола нож. — Пробуй выпады на средней дистанции, — подсказал инструктор. Антон отвел правую руку с ножом немного назад, а левую, расслабленную, поставил перед грудью, чтобы отражать удары. — Поставь ноги правильно — упор на ту, что сзади. Стойка вдруг показалась Антону напряженной и неестественной, но он знал, что это от усталости. Попрыгав немного на месте, чтоб утвердить линию равновесия, он двинулся вперед, имитируя легкие удары ногой в голень и нижнюю часть корпуса. Инструктор слабо реагировал на обманные движения — он был достаточно опытен, чтобы предсказывать истинные намерения противника. И когда Антон решился на окончательный удар ножом в шею, его уже ждала ловушка. Скрещенные ладони инструктора мягко оплели атакующую руку, повели вниз, и через секунду Антон, сам не зная как, оказался блокирован со всех сторон замысловатым замком. Он попытался вырваться, но инструктор чуть увеличил усилие и суставы хрустнули. Антон снова рванулся, однако сделал себе еще больнее. — Вначале ты действовал правильно, — сказал инструктор, не отпуская его из захвата, — а потом все испортил. Ты бросаешься в атаку, как в пропасть, не оставляя пути для отступления. Действуй аккуратнее, мягче, умнее… И вот теперь — зачем ты пытаешься вырваться? Ты же видишь, я держу надежно и силой тут ничего не добьешься. Антон поворочался еще немного и убедился, что инструктор совершенно прав. — Будь умнее. Что делает ива, когда на ней скапливается шапка тяжелого снега? Разве она сопротивляется? Нет, она гнется — и сбрасывает снег. Думай, как избавиться от меня. Это не так сложно. Антон расслабился и попытался почувствовать свое тело. Он сразу обнаружил, что локтем левой руки можно немного пошевелить, что плечо прижато лишь сбоку, но не блокировано… Он собрался с силами, расслабился, выдохнул воздух — и вывернулся из захвата, как шуруп. — Ну вот! — инструктор добродушно усмехнулся. — Советую только соображать побыстрее. Ведь если ива начнет сопротивляться снегу — она сломается. — У меня получается хоть что-то? — спросил Антон, тяжело дыша. — Работай, старайся… — пожал плечами инструктор. — Учти, сегодня я тебе немного поддался. Он кивнул, прощаясь, и вышел. До ужина оставалось около часа. Антон посидел немного на скамейке, восстанавливая силы, затем поплелся в душ. Раздевшись, встал перед зеркалом. Ему показалось, что тело уже начало меняться. Оно выглядело более прямым и угловатым, чем раньше. Мышцы особенно не увеличились, но стали тверже и как-то ровнее. Изменения казались совсем мизерными. Но Антон знал, каким трудом они достаются. Поэтому он даже немного погордился собой. Солнце уже спряталось за деревья, но на улице пока было светло. Антон свернул на дорожку и вдруг лицом к лицу столкнулся с Сергеевым. Тот кивнул, пробормотал что-то и быстро прошел мимо. Сергеев выглядел расстроенным, его лицо казалось серым и постаревшим. Антон пошел дальше, пытаясь сообразить, что это означает. А пройдя сотню шагов, увидел Анну. Если Сергеев выглядел просто расстроенным, то Анна, похоже, была едва ли не в истерике. Она почти бежала куда-то, не замечая ничего вокруг, вжав голову в плечи и прикрыв ладонями лицо. Антон даже остановился, чтобы посмотреть ей вслед. Ему и в голову не пришло в этот момент подойти, спросить, успокоить — людей в таком состоянии лучше не раздражать утешениями. Неожиданно его хлопнули по плечу. Это был Гоблин. — Видал? — сказал он, скривив рот. — Семейная сцена. Я слышал, как они брехались, такой шум стоял, как в курятнике. Вот тебе и вся любовь. — Кто брехался? — не сообразил Антон. — Они поссорились с Сергеевым? — Ну да! — Гоблин ухмыльнулся и хрюкнул: — Давай теперь Анке на Восьмое марта резиновый член подарим, а? Антон невольно развернулся на Гоблина всем телом и смерил его ненавидящим взглядом. — А ты чего радуешься?! — выпалил он. — Думаешь, теперь она тебя, корявого, к себе пускать будет? Он повернулся и пошел в свой домик. Проходя мимо жилища Анны, Антон немного замедлил шаг, будто надеялся найти какие-то следы недавней ссоры. Но тут ему стало стыдно за свой неуместный интерес к чужой жизни, и он собрался идти дальше. Собрался… но не пошел. Таинственная дверь была открыта. Из проема выбивался сноп довольно яркого света. Антон медленно и опасливо приблизился. Из-за двери не доносилось никаких звуков. Он увидел крошечную комнату, в которую вмещался только широкий стол и крутящееся кресло. Однако не стол заинтересовал Антона, а то, что было на нем. Он мигом позабыл про свою робость и стеснительность. На столе стоял мощный сетевой терминал «Континент». Включенный! По горящему в углу экрана красному индексу Антон понял — терминал подключен к сети! Ноги сами перевели его через порог. Он сел в кресло, привычно придвинул клавиатуру. Проверил уровень погружения в сеть — четыре единицы! Раньше, чтоб пройти четыре уровня защиты, ему иногда приходилось тратить по месяцу… На экране был какой-то малоинтересный текст. Антон, не вчитываясь, закрыл активное окно, поместив значок в самое видное место — чтоб в случае необходимости быстро вернуться. Затем вышел в корневой каталог. Пробежался взглядом по названиям и легко понял, что здесь в основном были программы статистического анализа или поиска по ключевым понятиям. Все это было хорошо знакомо и поэтому неинтересно. Однако Антон понимал, что одни лишь простые и доступные программы никто не стал бы прятать в сеть аж на четыре очка. Где-то должны быть либо закрытые данные, либо дорогие сверхмощные программы, которые по карману только государственным спецслужбам. От чувства близости к сокровенным тайнам ЭКОПОЛа у него вспотели ладони. Он начал торопливо заглядывать в разделы, но ничего интересного для себя пока не находил. Поэтому, слегка разочаровавшись, он переключился на другой сервер. И нашел там раздел «ТЕКСТЫ». Посвоему опыту Антон знал, что хранящиеся в памяти тексты могут иногда дать наиболее полное представление о содержании всего сервера и даже о личности его хозяина или пользователя. Раньше, проникая в чужую сеть — с разрешения хозяина или без такового, — он почти всегда начинал знакомство с «ТЕКСТОВ». И на этот раз он решил применить свой метод. Раздел содержал несколько каталогов: отчеты, бланки, списки, адреса, переписку, рапорта, переводы и так далее, в том числе несколько малопонятных аббревиатур, напоминающих сокращенные названия каких-то учреждений. Антон открыл каталог «Сводка» и просмотрел первый попавшийся файл. Он увидел список всех мало-мальски значительных событий в стране, касающихся компетенции Экономической полиции. Список охватывал лишь один день, но читался, как детектив: здесь были и хищения по подложным документам, и разоблачение лабораторий по производству фальшивых кредитных карт, и конфискации партий товаров с поддельными торговыми марками, и незаконное использование файл-документов и электронных подписей, и даже взятки. Антон подумал, что он за приличные деньги мог бы предложить эту сводку любой телередакции. Из каждого такого сообщения можно сделать если не сенсацию, то как минимум интересный репортаж. Тем более что ЭКОПОЛ крайне редко делился своими сообщениями с прессой. Никто не хотел на свою голову лишних неприятностей: Экономическая полиция и без того прочно держала первое место по разжиганию скандалов. Впрочем, чтение сводки Антону быстро надоело — собранные в кучу скандалы теряли свою притягательность. Он вышел из каталога и попробовал просмотреть «Переписку». И тут наткнулся уже на настоящую сенсацию. Он едва не прошел мимо этого небольшого фрагмента текста, но зрение где-то на подсознательном уровне зацепилось за знакомое сочетание букв — Евгений Моисеев. Антон несколько секунд тупо смотрел в экран, хмурясь и вспоминая, где он мог слышать это имя. Наконец память подсказала, что Моисеев — главный инженер «Мосэлектроники», третье лицо на фирме после самого Мельникова. Более того, Моисеев был одним из тех немногих избранных, кто допускался в святая святых — лабораторию по выращиванию биокристаллов для «Хризолитов». Антон даже задержал дыхание от приступа неудержимого любопытства. Ему было особенно интересно все, что касалось производства «Хризолитов». И вот судьба подарила ему шанс узнать нечто такое, что доверялось далеко не каждому. Он придвинулся поближе к экрану и начал читать. «…Состояние здоровья Е.Моисеева по-прежнему вызывает опасения. В настоящее время жизнедеятельность мозга поддерживается лишь благодаря усиленному использованию электронного нейростимулятора. Ожидаемого улучшения не произошло — Моисеев приходит в сознание лишь на короткое время, появились ложные фантомные головные боли, наблюдается омертвение поврежденных участков мозга. Внутренний консилиум отвергает предположение, что это прямые последствия черепно-мозговой травмы, полученной в автокатастрофе. По мнению врачей, деструктивные изменения в мозгу вызваны либо особенностями организма пациента, либо внешними воздействиями неясного характера…» Антон перестал читать. Ему стало страшно. Эта информация предназначалась явно не для людей его уровня. За такие сведения можно получить состояние, либо лишиться жизни. Если кто-то узнает, что главный инженер «Мосэлектроники» лежит чуть ли не при смерти, на международном и внутреннем рынках начнется такая круговерть, что не один десяток фирм пойдет прахом, не одна сотня контрактов превратится в пустые бумажки. Потому что главный инженер — это не просто исполнитель приказов начальника. Это носитель важной технологической информации, которая не доверена больше никому. Попробуй пусти слух, что у фирмы больше нет главного инженера, — никакой маклер не станет с ней связываться. Время не такое, чтоб рисковать… Антон поспешно закрыл файл, вернулся в исходный текст, с которого начал свои изыскания в сети. Ему вдруг пришло в голову, что он слишком увлекся и в эту комнату давным-давно мог кто-нибудь зайти. Он отодвинул клавиатуру и торопливо — уже почти панически — вылез из кресла… — Ты слишком любопытный. Антон почувствовал, как кожа покрывается мурашками. В дверях стояла Анна. Она уже выглядела почти спокойной, хотя глаза все еще были красными, а из глубины груди вырывались редкие, почти неслышные нервные всхлипы. — Слишком любопытный, — повторила она. — Не надо так спешить. Придет время — и так все узнаешь. Она говорила так, будто изрекала какое-то горькое предсказание. Антон решил, что это от нервов. И еще он с облегчением понял, что никакого скандала в данный момент не будет. Анна удивительно хладнокровно держала себя в руках, хотя и была несколько скованной. Антон понял, что она испугалась не меньше, чем он. Еще бы — она оставила без присмотра терминал, подключенный к закрытой сети, а этим воспользовался посторонний. За такие вещи можно не только работы лишиться, но и вообще доброго имени. Ему стало жаль Анну. Ей и без того сегодня досталось. — Я никому не скажу, — ничего умнее в этот момент Антон не придумал. — Спасибо, — усмехнулась Анна. — Я тоже никому не скажу. Она взяла со стола дистанционный пульт и повернулась к видеопроигрывателю. Антон только теперь понял, что все это время на крошечном экранчике над столом плясала какая-то картинка. Он все стоял, а Анна занималась со своим пультом — искала нужную запись на видеодиске. Антон чувствовал, что ему давно пора сделать отсюда ноги, но почему-то не мог просто так взять и уйти. Нужно было сказать что-то напоследок. Или сделать… Как-то искупить свое преступное любопытство. — А почему на экране помехи? — спросил он совершенно не к месту, заметив, что Анна начала проигрывать диск на увеличенной скорости. Она обернулась: — Что? — Помех не должно быть. Это же оптическая запись — при любой скорости воспроизведения экран должен быть чистым. Анна, видимо, чувствовала, что Антон говорит какие-то лишние вещи и совершенно не по делу, но стеснялась просто выставить его за дверь. — Я не знаю, — сказала она. — Может, нужно наладить аппаратуру? — Нет, — Антон покачал головой, внезапно заинтересовавшись: — Неисправная аппаратура просто не работала бы, и все. А что это за запись? По изменившемуся лицу Анны он понял, что вопрос уж вовсе неуместный. Но Анна, как ни странно, поколебавшись несколько секунд, решила ответить: — Это частное письмо. Я занимаюсь легальным контролем переписки. Антон подошел. На экране он увидел очень смуглого курчавого мужчину, похожего то ли на кавказца, то ли на араба. Он улыбался в экран и говорил что-то на чужом языке. Глядя на него, Антон подумал, что Анне сейчас нужен собеседник, живой человек. Именно поэтому она не выгнала его сразу. — Зачем вам это? — спросил он. — Я перевожу письмо этого господина на русский язык. Есть подозрения, что здесь может прозвучать что-то по нашей части. — ЭКОПОЛ просматривает все письма? — с ужасом спросил Антон. — Зачем все? Только некоторую часть. Если есть основания для подозрений. — А при чем тут… Я думал, вы связистка. — Это здесь я связистка. А настоящая профессия у меня немножко другая. Иногда начальство мне подбрасывает работу сюда, чтоб квалификацию не терять. Я сама попросила, это же моя обязанность. Анна говорила без напряжения, с каждой минутой к ней возвращалось самообладание. Они непринужденно болтали с Антоном о столь деликатных вещах, будто приятели за кружкой пива. — Ну ладно, я пойду… — пробормотал Антон, понимая, что их разговор может зайти в чересчур закрытые области и Анна, возможно, завтра будет переживать из-за этого. И уже на пороге его озарило. — А эта информация, которую вы ищете… Она может быть зашифрована? — А что? — нахмурилась Анна. — Ну, может? — Конечно, может. Зачем тебе? — Да ведь это и есть шифровка! Вот эта полоса помех при быстром воспроизведении — это шифровка. — Так… — Анна на секунду задумалась. — Ну-ка, зайди. Она взяла Антона за руку, затащила в комнату и заставила сесть в кресло. — Что ты об этом знаешь? — О чем, о шифровании? Много знаю, я сам этим занимаюсь. — Разве ты профессиональный криптолог? — Нет, не профессиональный, но… — Понятно. С чего ты решил, что это шифровка? — Просто есть такой метод шифрования — прятать информацию в помехах, в шуме. Я бы не догадался, если б вы не сказали, что на этой записи могут быть какие-то секреты. Если хотите, я прямо сейчас посмотрю. Анна отвела взгляд и на несколько секунд задумалась. — А что… — неуверенно произнесла она. — Попробуй. У Антона, что называется, зачесались руки. Он крутанул кресло к монитору, положил руки на клавиши, и мир перестал для него существовать. Вырезать из изображения помехи и поместить их в отдельный файл не составило труда — эту операцию можно было сделать даже с помощью любительской видеокамеры формата «Хай Дигитал». Первый запрос Антон сделал стандартным: произвести частотный анализ полученного нагромождения букв цифр и символов, проверить, нет ли в этом хаосе следов структуры или цикличности. Меньше чем через минуту компьютер дал ответ: ни структуры, ни цикличности в массиве не обнаружено. Антон приуныл — могло оказаться, что он «расшифровывает» действительно настоящие помехи. «Не может быть никаких помех цифровой записи», — упрямо сказал он себе и продолжил просмотр. И тут он заметил, что четырнадцать различных символов повторялись подозрительно часто. Это следовало обдумать… — Ну что? — поинтересовалась Анна. — Пока ничего, — буркнул Антон. — Отдаленно похоже на зашифрованную графику. Могут быть здесь какие-то рисунки, чертежи? — Могут, — оживилась Анна. — Очень даже могут! У тебя что-то получается? Или лучше передать диск нашим штатным шифровальщикам? — Нет-нет, я сам! — умоляюще воскликнул Антон. Он задумался. Логично было предположить, что если помехи спрятаны в цифровом изображении, то исходная информация вполне может быть спрятана в помехах. Но как ее достать, если даже компьютер признал предложенный ему материал абракадаброй? Антон начал вспоминать все известные ему способы шифрования и в конце концов пришел к выводу, что он имеет дело скорее всего с многоалфавитным шифром, где каждый значащий символ имеет несколько вариантов обозначения. Но могло быть и другое: шифр перестановки, спрятанный дополнительно в нагромождении случайных символов. Или неслучайных?.. Вторая версия понравилась ему даже больше, но вскрыть такой шифр за один вечер было практически невозможно. Нужен ключ: сложная функция, которая давала бы на выходе набор псевдослучайных чисел. — Ну что? — напомнила о себе Анна. — Надо найти ключ, — тихо сказал Антон. — Здесь должен быть математический ключ. Подобрать его невозможно. Если его нет в тексте, я сдаюсь. Анна вздохнула и присела на край стола. Антон понял: она не представляет, как можно найти какой-то смысл в той математической абракадабре, с которой работал Антон. Она уже не верила, что у него что-то получится, и была разочарована. Но Антон все еще надеялся. Его мозг работал сейчас так же напряженно, как компьютер, хотя и не так быстро. — А этот человек в записи не говорил никаких математических формул? — Да нет, — пожала плечами Анна. — Самое обычное письмо на родину — жив, здоров, работаю… И пятнадцать минут такой вот болтовни. — Угу… — промычал Антон и снова ушел в поиск. Через пятнадцать минут ключ был найден. Функция длиной в две стандартные строки пряталась на служебных треках диска, которые компьютер в обычном режиме игнорирует. Не говоря пока Анне ни слова, Антон задействовал функцию, и умная машина начала отделять смысл от хаоса. Результат, выданный на экран, также напоминал предсмертный бред сгоревшего компьютера, но теперь в нем была уже структура. Антон быстренько повторил частотный анализ и с облегчением откинулся на спинку кресла. — Это шифровка, — сказал он Анне, и теперь голос его звучал уверенно. — Здесь примерно десять процентов текста, а остальное графика. Всего около двух гигабайт информации. — Ты уже разгадал? — удивилась Анна. — Пока нет, но уже скоро. — А откуда ты тогда знаешь про графику, текст? — Графику легко отличить по часто повторяющимся компонентам. Смотри, вот этот набор символов повторяется на протяжении всего массива, меняется только чередование… Он и сам не заметил, как начал называть Анну на «ты». Она не возражала — то ли заразилась азартом и энергией Антона, то ли увидела в нем уже коллегу, брата по разуму, с которым необязательны дежурные формальности. — Подожди минутку, — тихо сказала Анна и достала из кармана крошечную радиостанцию. Антон, не обратив внимания на ее слова, продолжал возиться с шифром. Его прямо-таки раздирало любопытство: что могло таиться на этом диске с бесхитростным семейным посланием простоватого араба? — Андрей, это я, — проговорила Анна в микрофон радиостанции. Голос ее звучал прохладно и напряженно. — Зайди, пожалуйста. Нет, я не об этом. Нет, об этом поговорим потом. Зайди, это действительно важно. Антон понял, что она разговаривает с Сергеевым, и насторожился. Неизвестно, что скажет начальник лагеря, когда увидит его копающимся в секретной ведомственной сети. Он продолжал работать — устанавливал режимы поиска биграмм, разбивки на гласные-согласные-пробелы, вычленения слогов и окончаний. Правда, пальцы бегали по клавишам уже не так азартно. Когда в комнату вошел начальник лагеря, Антон невольно напрягся. Сергеев удивленно сдвинул брови, нахмурился, крутя пальцами свою бамбуковую палочку. Анна тут же взяла его за рукав и потянула на улицу. — Идем, нужно поговорить. Антон решил воспользоваться их отсутствием. Ему нужен был табличный вариатор. Наверняка похожая программа была и в сети ЭКОПОЛа, но Антон предпочитал пользоваться своими инструментами. А потому, выждав несколько секунд, приказал компьютеру немедленно выйти в федеральную почтовую сеть и связаться с Курском. — Але! Кто это?.. — услышал он голос Витьки Сапожникова. — Витя, это я, Антоха. Мое барахло еще цело? — Конечно! А почему я тебя не вижу? И где ты пропадаешь, я уже раз восемь пытался на тебя выйти. Даже Система не отвечает. — Потом расскажу, — тихо сказал Антон, приблизив голову к микрофону. — Витя, найди мою директорию «ВАРНА-ТАБ» и срочно слей ее на меня. — Сейчас сделаем. Я тебе минут через десять перезвоню, ты на каком номере? — Витя, через десять минут будет поздно, сливай сейчас! — Он нашел наконец замаскированный видеоглазок и щелкнул выключателем. На том конце провода его сразу увидели. Да и сам он получил возможность лицезреть всклокоченную Витькину голову. — Ой, а где это ты? — Все вопросы потом, начинай скачивать файлы. — Но я не могу сейчас перегрузиться — у меня слетит восьмой уровень «Подземных демонов», а я почти месяц пилил защиту… — Витя, начинай, черт тебя побери! — Ладно, — испуганно согласился Витька. По экрану пробежала рябь — телефонная линия была перегружена одновременной передачей информации и телевизионного изображения. Но через минуту обычное качество экрана восстановилось. — Все! — доложил Витька. — Принял нормально? Да, кстати, про тебя Джамбул спрашивал! Или я уже говорил?.. Антон хотел было ответить, но тут Витька посмотрел куда-то ему за спину и удивленно округлил глаза. — Ой, а это кто? Антон резко обернулся и увидел, что Анна и Сергеев уже вернулись. Он рефлекторно ударил по клавишам, и соединение отключилось, закрыв окно с Витькиной физиономией. — Это еще кто? — недовольно спросил Сергеев, кивнув на экран. — Один друг, — смущенно пробормотал Антон. — Я одолжил у него одну программку… — Ладно, потом обсудим. Анна сказала мне, что… В общем, что у тебя вырисовывается? Еще много работы? — Теперь уже нет. Скоро вы все увидите… Он торопливо повернулся к монитору, как будто боялся, что сейчас его прогонят. Присутствие Сергеева очень смущало. Антон наконец начал вычисления. Довольно быстро он определил, что из числа символов шифровки легко извлекается корень пятой степени — результатом оказывалось почти целое число. Он построил на своем вариаторе пятимерную таблицу и начал вертеть ее, как кубик Рубика. Одновременно компьютер анализировал полученные результаты, помещая в регистратор то, что более всего походило по структуре на осмысленный текст. — Это не русский язык, — определил Антон через несколько минут, хотя текст еще не был расшифрован. — Естественно, — тихо ответил Сергеев. — Ты уже заканчиваешь? — Да! Осталось самое легкое. Можно сказать, я свою работу сделал, остальное доделает компьютер. — Да? — Сергеев хмыкнул. — Ну, раз так, можешь быть свободен. Между прочим, ты опоздал на ужин. Иди, пока столовая не закрылась. — Ничего, ради такого дела я могу и без ужина, — улыбнулся Антон. Однако Сергеев решительно подошел и положил ему руку на плечо. — Я же сказал: ты можешь быть свободен, — настойчиво повторил он. Антон возмущенно уставился на начальника лагеря. От обиды его даже бросило в жар. Еще бы — после того, как он сделал самое трудное, в момент, когда желанный результат вот-вот появится на экране, когда нетерпение уже заставляет ерзать и чуть ли не подпрыгивать на стуле, — в этот самый момент его выгоняют, как мальчишку! — Ну? — Сергеев выжидательно наклонил голову. Антон встал, изобразил на своем лице как можно больше возмущения и вышел, открыв дверь ударом ноги. Обида душила его, когда он не чуя под собой ног шел к домику. Не отпустила она и когда он, не разуваясь, свалился на свою кровать. Сержант пробормотал что-то, но Антон ничего не слышал и не отвечал. В этот момент ему хотелось все бросить, всех послать к чертовой матери и уйти из лагеря, гордо подняв голову. Лишь одно обстоятельство не позволяло падать духом — гордость за самого себя и свою умную голову. Ибо он сумел то, чего не осилил даже могущественный ЭКОПОЛ! Но что толку — он не смог увидеть плоды своего труда. Его даже не похвалили, спасибо не сказали. Выставили за дверь, как дворового пса… Чтобы отвлечься от грустных размышлений, Антон стал размышлять над той интригующей информацией о здоровье Евгения Моисеева, на которую наткнулся в каталоге «Переписка». Он понимал, что стал обладателем сведений, которые дорого стоят. Разумеется, он не стал бы никому их продавать. Во-первых, он старался по возможности придерживаться морального кодекса «честных хакеров», которые охотились за чужими тайнами не из-за корысти, а ради одного лишь интереса. А во-вторых, ему, как системщику-патриоту, была небезразлична судьба знаменитой фирмы и ее продукции, благодаря которой страна обрела мощное влияние на международном рынке. Он уважал конструктора Мельникова, он гордился, что живет в государстве, в котором был изобретен знаменитый на весь мир «Хризолит». И никакие деньги не могли изменить его принципов. Так по крайней мере ему казалось. Антон поразмышлял немного над странной формулировкой «фантомные головные боли». Он знал, что фантомной болью называлось особое биологическое явление, когда у человека болит, скажем, отрезанная рука. Но что значит «головные»? Ведь не могли же Моисееву ампутировать голову. И почему «ложные»? Можно было подумать, будто у него болит голова, которой нет. Или ему кажется, что у него болит какая-то другая голова. Все это показалось Антону странным и глупым. Он поворочался немного и в конце концов заставил себя уснуть.* * *
На следующий день Антону впервые предложили размяться в рукопашном поединке. В качестве партнера выступил Печеный. После завтрака, когда все сидели на травке и ждали занятий по неотложному ремонту личного оружия, он подошел к Антону и сказал: — Не хочешь ногами помахать? Антон даже вскочил от удивления. У него не было желания «махать ногами», но отказаться он просто не мог: это был первый случай, когда его восприняли как партнера в таком деле. После крутых и беспощадных методов инструктора Печеный показался не очень-то страшным противником. И хотя Антону не так часто удавалось достать его ногой или кулаком, он уже не чувствовал себя мальчиком для битья. У Печеного была странная манера: он не обрушивался неостановимой массой, как Обжора, не летал разящей молнией, подобно Сержанту, а словно пританцовывал вокруг и в нужный момент неожиданно подходил вплотную. Антон быстро засек, что и удары Печеный наносит только с самой ближней дистанции, даже не удары, а «укусы» — короткие, неуловимые, но очень чувствительные тычки в уязвимые точки. Когда они вдоволь напрыгались и вернулись к остальным, никто не сказал ни слова по поводу их поединка. Антон боялся, что сейчас его начнут обсуждать или учить, но ничего подобного не произошло. Это могло означать только одно: тренировки дали плоды и он постепенно начал выходить на общий уровень. На занятиях на Антона вновь навалились мысли о вчерашнем. Он по-прежнему чувствовал обиду и не знал, как вести себя теперь при встрече с Анной. На завтраки она обычно не ходила, а вот когда начался обед, Антон сидел в столовой и с неприятным холодком в груди поглядывал на дверь, понимая, что должен как-то отреагировать на вчерашнее. Ему очень хотелось сделать вид, что ничего не произошло, и сохранить с Анной добрые, приятные отношения, однако его мужская гордость не желала прощать обид. Когда Анна наконец появилась и, как обычно, приветливо кивнув, улыбнулась Антону, он едва удержался, чтобы не ответить тем же. Но все-таки упрямство победило. Он сердито отвернулся и занялся своей едой. Ел Антон медленно, глядя только в тарелку. Впрочем, иногда не выдерживал и бросал мимолетные взгляды на Анну. Она тоже стала хмурой и невеселой. Это и порадовало, и опечалило одновременно. Ведь отомстил за обиду, но, с другой стороны, доставил огорчение женщине, которая так ему нравилась. В очередной раз подняв глаза, Антон увидел, что Анна сидит напротив и внимательно смотрит на него. — Что случилось, Шпунтик? Антон хотел было огрызнуться и сказать, что никакой он не Шпунтик, но не решился. — А разве что-то случилось? — спросил он, стараясь быть холодным и невозмутимым. — Все нормально. — Что с тобой происходит? Какие-то неприятности? Она казалась по-настоящему обеспокоенной. Антону стало стыдно, что он разыгрывает этот спектакль, как подросток в переходном возрасте — «одинокий, несчастный и всеми покинутый». Однако упрямство брало свое. — Как шифровку отыскать, так, «Шпунтик, сделай, пожалуйста», — тихо и зло проговорил он. — А как посмотреть, что получилось так, «Шпунтик, пора домой». Анна посмотрела на него долгим удивленным взглядом. Потом опустила глаза и неожиданно рассмеялась. Антон даже вилку от удивления бросил. — Ты действительно злишься, что тебе не дали посмотреть вчера эту дурацкую шифровку? — спросила Анна, насмеявшись. — А что тут смешного? — Говорила я тебе, что ты слишком любопытный, — она вдруг стала серьезной. — Антон, ты не должен обижаться. Ты должен понять — мы офицеры ЭКОПОЛа, а ты — нет. Мы занимаемся очень серьезными делами. Я бы тоже никому не дала читать эту шифровку, пока сама не посмотрела. — А теперь ты посмотрела? — А что? — Я могу спросить, что там было? Анна вздохнула и с веселым укором посмотрела на него. — Ну хорошо. Там была технологическая информация. Все, как ты и сказал: схемы и несколько сотен страниц текстового комментария. Никакого секрета в этом нет. — А что за технология? — заинтересовался Антон. Анна немного нахмурилась. Было видно, что ей не очень-то хочется давать подробный отчет. — Технология производства сопроцессоров для «Хризолита». Несколько неполных и не совсем правильных схем. Антон с громким стуком поставил на стол компот и молча уставился на Анну. — «Хризолитов»?! — наконец выговорил он. — Что, тех самых? — Черт, наверно, я все-таки слишком болтливая, — пробормотала Анна. — Я никому ни слова!.. Честное слово, никому! — начал клясться Антон. — А почему тебе это так интересно? — Я все-таки программист. Для меня процессор Мельникова — это… — Святое, да? — иронично усмехнулась Анна. — Ну… почти. Я и не знал, что их кто-то пытается подделать. Я читал, что технология строго засекречена и защищена. Для меня это просто сенсация. — А для нас нет. История учит — все, что один человек может засекретить, другой может рассекретить. Пока эти процессоры не подделывают, но уже активно пробуют. Скоро научатся, и тогда… — Уже научились, — пробормотал Антон, ошеломленный одним неожиданным воспоминанием. — Что? — Анна прищурилась, на глазах превращаясь в офицера полиции. Антон тут же пожалел, что проболтался. Ему вовсе не хотелось подставлять Леденца. Но деваться было уже некуда. — Ты что-то знаешь про подделку «Хризолитов»? — Я не уверен… — пробормотал Антон, краснея. — Просто недавно мне предлагали этот процессор за… Всего за восемьсот рублей. — Да? Любопытно. — Анна говорила с наигранным равнодушием, делая вид, что это ей совсем неинтересно. Поняв, что Антон не хочет ничего рассказывать, она решила успокоить его. — Ну ладно, — она встала, дружески тронув Антона за плечо. — Ты больше не злишься? Антон улыбнулся и помотал головой. — Это самое главное, — тоже улыбнулась Анна. — Ну пока. Мне пора идти. Она повернулась и вышла из столовой своей легкой, юной походкой. На душе у Антона было светло и радостно.* * *
Вечером, уже перед самым отбоем, к нему вдруг пришел Сергеев. Он молча кивнул на дверь, предлагая выйти на улицу и поговорить с глазу на глаз. Антон сел на прохладную от вечерней росы скамейку, чувствуя себя неуютно. Сергеев помолчал некоторое время. — Вообще-то я Анну отругал, — сказал он наконец. — За болтливость. Она слишком много тебе наговорила — и вчера, и сегодня в столовой. Видно, нравишься ты ей… Она тебе верит. И я верю — больше, чем всем остальным ребятам. — Больше, чем Самураю? — не удержался Антон. — Ну… Самураю я тоже верю, — уклончиво ответил Сергеев. — Я вообще забочусь о том, чтобы мы все друг другу доверяли. Без этого ничего не получится. — А что должно получиться? — Преждевременный вопрос. Об этом, кроме меня, никто пока не знает. А что касается тебя, я особенно хочу, чтоб ты работал с нами сознательно, а не по принуждению. — Да уж какая тут сознательность, — горько усмехнулся Антон. — Я к вам не просился. Та же самая тюрьма, только с веселыми прогулками. — Нет, подожди. Постарайся понять меня правильно. Вот посмотри, вчера ты принял участие — пусть даже косвенное — в расследовании незаконной передачи технологической информации. Разве ты об этом жалеешь? — Об этом — нет. — Уверен, что нет. Ты даже в какой-то степени этим гордишься. Антон пожал плечами. Почему-то не хотелось сознаваться, что он действительно гордится. В какой-то степени. — Тебе единственному из команды этот вопрос не безразличен. Ты один знаешь, какое значение для страны имеет эта разработка. И кому, как не тебе, я могу верить?.. — Веришь — не веришь, — невольно усмехнулся Антон. — Что? — Есть такая детская игра «Веришь — не веришь». — Думаешь, я с тобой играю, — удрученно произнес Сергеев. — Ладно, все равно словами я тебя убедить не смогу. Ты прав, насильно мил не будешь. Ну, а насчет вчерашнего вечера… Анна сказала: ты обиделся, что мы тебя… э-э-э… попросили удалиться. — Э-э-э, выгнали, — вежливо уточнил Антон. — Ну, пусть так. Но ведь было время, когда и меня выгоняли. А может, будет время, когда ты будешь меня также выгонять. — Да уж конечно! — фыркнул Антон. — Я серьезно. Все зависит от тебя. Ну, и от меня тоже… Я не преувеличиваю. Мы очень благодарны тебе за эту шифровку. Честно сказать, никакого фурора она не произвела, но подтвердила одно очень серьезное подозрение. Я хочу тебя отблагодарить. «Как трогательно!» — мысленно посмеялся Антон. — Я догадываюсь, чего тебе хочется больше всего. — Очень интересно. Еще никто не угадывал моих мыслей. — Тут и угадывать нечего. Вот мое предложение — даю тебе билет на самолет, деньги, и ты на пару дней летишь отдохнуть, скажем, в Анапу. Хочешь? — Хочу, — ответил Антон, недоверчиво покосившись на Сергеева. — Вы серьезно? — А как я еще докажу все, что я тебе сейчас наговорил? — Я полечу один? Без конвоя? — Ты полетишь один, у тебя будет достаточно денег, чтоб пожить в хорошей гостинице, посидеть в ресторане, взять водный мотоцикл напрокат и так далее. Но только два… ну, пусть три дня. Потом ты должен вернуться. Сам, без напоминания. У Антона бешено застучало сердце. Он и не мечтал о такой возможности — два дня делать все что угодно, тратить деньги на что угодно и быть совершенно свободным. — Но давай договоримся — ты полетишь после того, как окажешь нам одну услугу, — добавил Сергеев и выжидательно посмотрел на Антона. — Я так и знал, — вздохнул Антон. — С этого бы и начинали. — Можешь отказаться, — сразу пояснил Сергеев. — Можешь отправляться без всяких задержек. Но мое предложение тоже касается продажи поддельных «Хризолитов». Если ты не против, завтра мы проведем одно мероприятие, а после обеда ты уже будешь в самолете. — Ладно, давайте, — махнул рукой Антон. — Какое мероприятие? — Ничего сложного. Ты говорил Анне, что тебе предлагали дешевый процессор Мельникова. Завтра ты с двумя нашими людьми покрутишься по городу на машине и покажешь им этого человечка, договорились? Антон почувствовал холодок в груди. Сергеев предлагал ему обыкновенное предательство — сдать своего же брата торговца. Это еще почище, чем громить ряды на рынке. Первым желанием было отказаться наотрез, встать и уйти, но… Он вдруг представил себе, как лежит на пляже — совершенно свободный и никому ничем не обязанный, как бродит по набережной среди яркой южной зелени, сидит в кафе и никуда не торопится… Да черт с ним, с этим Леденцом! В конце концов, сам виноват — нечего связываться с «левым» товаром. Да и не будет с ним ничего страшного — уж Леденец-то всегда отмажется. — Согласен, — тихо ответил Антон. В этот момент он почувствовал, как из души уходит что-то очень важное. — Только… — Что? — Не говорите ребятам, куда я поехал. Скажите, на учебу или… Ну, я не знаю. — Конечно, — сказал Сергеев, вставая. В его голосе отчетливо слышалось облегчение. — Спокойной ночи.* * *
Оба офицера были молодыми, веселыми и очень энергичными. Чисто выбритые, аккуратно подстриженные, в черных красивых костюмах, они внушали симпатию. Антон сидел на заднем сиденье машины и настороженно слушал, как они разговаривали между собой. Они болтали о всяких пустяках и о вещах, совершенно непонятных Антону. В основном о внутрислужебных отношениях в их ведомстве. К Антону они отнеслись доброжелательно и даже несколько раз пошутили с ним. Тем не менее юн чувствовал себя скверно. — Значит, на центральный рынок? — в очередной раз спросил сероглазый блондин, сидящий за рулем. — Да. Лучше заезжать со стороны западного входа — там меньше идти. Чем ближе был рынок, тем мрачнее становился Антон. Такое же настроение бывает в быстро движущейся очереди к стоматологу. Но когда машина наконец остановилась и блондин объявил «приехали», все печали отступили перед необходимостью выполнять обещание. — Ну, пошли, — сказал второй оперативник — невысокий крепыш с тонкими усиками. — Я не пойду, — помотал головой Антон. — Меня там каждая собака знает. Я вам этого парня опишу. А вы его сами найдете. — Поступим проще, — сказал блондин и полез в свой «дипломат». Через минуту на лацкане его пиджака заблестел значок какого-то спортивного общества с крошечным замаскированным телеобъективом. — Изображение будешь видеть вот на этом экране, — сказал блондин, показывая Антону приборную панель машины. — Я сейчас суну в ухо микродинамик, и ты будешь мне подсказывать, как и что. Говори прямо в рацию, канал включен. Они собрались вылезать из машины, но Антон остановил их: — Подождите! Вы бы хоть пиджаки сняли. Вам так никто ничего не покажет — от вас за километр казенщиной несет. Полицейские переглянулись, послушно сняли пиджаки и галстуки и стали похожи на молодых веселых инженеров. Вскоре они смешались с рыночной толпой. Антон перелез на переднее сиденье к экрану и взял в руки радиостанцию. Вначале он плохо узнавал знакомые места — на экране все выглядело по-другому. Но потом глаза нашли несколько хорошо знакомых деталей, и он начал полноценно ориентироваться в пространстве, по которому передвигались полицейские. — Переходите на параллельную линию вправо… Сейчас пройдете два ряда, а в третий сверните, — говорил он в микрофон радиостанции. — Теперь идите прямо, держитесь левой стороны. Уже близко. Притормаживайте… Вон тот парень, в джинсовой безрукавке… Антон смотрел на знакомые, почти родные места, и сердце его немного ныло. Казалось, что он не был здесь уже много лет, но ничего так и не изменилось. Ему захотелось выбраться из кабины этой проклятой полицейской машины, шагнуть в ворота рынка, пройтись по рядам, встретить знакомых, поболтать с каждым, узнать последние новости. …На экране показалось улыбающееся навстречу «покупателям» лицо Леденца. Вслед за этим экран погас. Полицейские решили, что Антону незачем смотреть дальше. Он положил рацию на сиденье и глянул через стекло машины на улицу. Мимо сновали люди, что-то говорили друг другу, носили коробки, копались в кошельках, стояли в очередях к банкоматам. Обычная городская суета казалась Антону увлекательной, как самый захватывающий фильм. Он так давно не видел всего этого, что сейчас ощущал себя чуть ли не пришельцем из каменного века. И вдруг он понял — машина не заперта! Он может выйти, постоять рядом, вдохнуть давно забытый запах города. Мысль была такой простой и соблазнительной, что он немедленно потянул рукоятку, и замок двери щелкнул, открываясь. Городской шум закружил голову. Антон вылез из кабины и встал, оперевшись о капот, блаженно щурясь под ярким солнцем. Рядом с этой большой и дорогой машиной он был похож на водителя, ожидающего, когда вернется шеф. Это немного забавляло. Душу подтачивала только одна мысль — что там сейчас происходит с Леденцом? Не дай Бог, полицейские додумаются притащить его сюда — тогда Антону вовек не отмыться перед торговцами. Он успокаивал себя разными благоприятными предположениями, считая, что Леденец не даст взять себя голыми руками и не допустит ничего дурного. Антон начал мечтать, как сегодня он сядет в самолет и улетит от всех проблем и переживаний. — Есть пятьдесят копеек? Антон обернулся. Рядом с ним стоял, тяжело дыша перегаром, парень с помятым, землистого цвета лицом. Он был примерно одного с Антоном возраста и почти такого же роста, но во всем другом сильно отличался — грязная, поношенная одежда, искусанные ногти, грубая рыжая щетина на подбородке и такие же рыжие волосы — спутанные, уродливо постриженные. Он был похож на коренного обитателя загородных нищих кварталов, где существовали вечно безработные, вечно пьяные и больные люди, у которых не хватало даже сообразительности записаться на социальное пособие. Антон невольно отстранился. — Нет, — он покачал головой. — У меня нет денег. Парень обмерил взглядом фигуру Антона, глянул на машину, сверкающую черной лакировкой, и нахмурился. Было ясно, что он ему не поверил. Действительно Антон не был похож на бедолагу, у которого нет в кармане даже такой малости. — Ну че, полтинник жалко? — послышалось сбоку. Антон увидел, что неподалеку стоит еще один оборванец, чуть постарше рыжего и выше ростом. Его клетчатая рубашка из-за отсутствия пуговиц была завязана узлом. Антон быстро повел взглядом по сторонам. Люди шли мимо. Никому не было дела до чужих неприятностей. Не было поблизости и милиции, которая имела право без всяких разговоров отправлять подобную публику в спецприемник. — Может, поищешь? — мирно предложил первый, почесав грязной рукой подбородок. «Клетчатый» почуял заминку и начал медленно подбираться. — У меня нет мелочи! — повторил Антон, еще больше отстраняясь. Возможно, все бы кончилось благополучно и они пошли бы себе дальше клянчить, но в глазах Антона мелькнула откровенная брезгливость, и они это заметили. Теперь уже они не могли уйти просто так. Легко простить человеку жадность, но презрение… — Ах, мелочи нет?! — Рыжий схватил Антона за руки и прижал к машине. Он сделал это так ловко и быстро, что никто из прохожих ничего не заметил. Клетчатый тут же подскочил и начал щупать карманы. — От блин! И вправду, ни фига… — прошипел он. — Щас, погляжу в машине еще, там вроде барахло лежит. Только теперь Антон в полной мере осознал, что его просто-напросто грабят! И кто?! Эти помойные ублюдки, которые не стоят даже пинка ногой. Он вскипел от ярости и возмущения — так, что даже затряслись губы. — А ну-ка, отпусти руки, — тихо процедил он, глядя прямо в глаза рыжему. — Щас! — рыжий ничуть его не испугался. Антон хотел честно предупредить рыжего, что тот зря с ним связался, но ярость уже выплеснулась. Он стиснул зубы и двинул оборванца головой в переносицу. Рыжий шумно вдохнул и подался назад. Антон размахнулся и ударил его в грудь — неуклюже, но очень сильно. Рыжий отлетел еще дальше. Такое событие уже не могло остаться незамеченным. Люди начали останавливаться, послышались шумные комментарии. Однако с помощью никто не лез, все только смотрели. Впрочем, Антон сейчас и не думал о помощи. Налетчики уходить не собирались. Это были люди того сорта, которых нужно избить до полусмерти, чтобы заставить отказаться от желания наказать «упрямого наглеца» в лице Антона. Воцарилась секундная пауза. Антон пытался унять волнение, а противники оправлялись от первого испуга и готовили себя к достойному ответу. За это мгновение с Антона сошла вся его решимость и осталось только одинокое беспомощное чувство человека, попавшего в неприятности. Первым бросился «клетчатый». Антон, забыв все, чему его учили, лишь отскочил в сторону, увернулся и толкнул нападавшего в спину, заставив проскочить по инерции пару метров и налететь на опору рекламного щита. Но тут же забыл о нем, поскольку второй с оттяжкой ударил Антона ногой в живот и свалил на асфальт. Антон каким-то чудом смог откатиться в сторону, уворачиваясь от каблуков, и вскочил на ноги. «Клетчатый» был совсем близко — настолько близко, что Антон просто взял и ткнул его кулаком в челюсть. Что-то хрустнуло, пальцы пронзила мгновенная боль, а противник с коротким хрипом свалился с ног и так и остался лежать без движения. Антон попытался найти глазами рыжего, но тут в голове будто разорвалась бомба. Он даже вскрикнул, ему захотелось сжать голову руками, чтоб она не развалилась на куски. А удары следовали один за другим — в грудь, в живот, в плечи, и он ничего не мог сделать. Почему-то в эти мгновения Антон думал только об одном: если сейчас ему разобьют лицо, после обеда он не сможет полететь в Анапу… И вдруг наступила пауза в побоях — желанная, она принесла блаженство. Антон закрывался, мечтая, чтоб этот перерыв продлился подольше, и со страхом ожидал новых ударов… Но их не было. Наконец он решился открыть глаза. Сначала он увидел «клетчатого», который все также валялся рядом с Машиной, разбросав руки. Рыжего крепко держали двое офицеров патрульно-постовой службы. Рядом с ними стоял, потирая кулак, высокий плечистый человек в оранжевой куртке — сотрудник службы безопасности рынка. — Живой? — Антона тронули за плечо. Он поднял глаза и увидел еще одного офицера, судя по нашивкам, командира патруля. Антон поднялся, стряхивая с одежды пыль. Тело побаливало, но несильно — кости были целы. Не пострадало, к счастью, и лицо. — Что случилось? — спросил командир. — Вы знаете этих двоих? Антон не мог ответить, его все еще мутило. Звуки будто продирались сквозь слой ваты. Где-то на периферии сознания раздавался вой приближающейся милицейской машины. Откуда-то появились врачи, сразу занявшиеся неподвижно лежащим «клетчатым». — Вы слышите меня? — не отставал офицер. — Как вас зовут? Это ваша машина? У вас есть документы? Последнее слово будто обожгло Антона. Он полез зачем-то в карман, потом бессильно опустил руки и помотал головой. — Нет. Я не взял… — Это ваша машина? Что они от вас хотели? Полыхая мигалкой, подъехал милицейский микроавтобус. Рядом кто-то сказал длинную фразу — Антон почти не понял ее, но насторожился. Он разобрал два ключевых слова — «там разберемся». Было совершенно ясно, что его сейчас куда-то повезут или поведут, а этого никак нельзя было допустить. — Нет, — он слабо покачал головой. — Я не могу… — Ничего, — сказал офицер. — Позвать врача? — Нет… Его взяли под руку и повели к машине. Антон понимал, что нужно что-то делать, как-то сопротивляться. Он уже был в милицейском фургоне, водитель собирался захлопывать дверь, но тут раздался знакомый голос: — Эй, ребята, постойте, постойте… Антон понял, что наконец-то появились оперативники ЭКОПОЛа. Полицейский с усиками пробился через толпу, заглянул в фургон и тут же отошел, успокоив Антона жестом. Антон сразу услышал его голос: — Кто командир экипажа? Можно вас на минутку? Видите ли… Меньше чем через две минуты Антон уже сидел в экополовской машине, которая увозила его на базу. Оперативники, убедившись, что Антон практически невредим, тихо и беззлобно подшучивали. — Вовремя мы, а? — сказал блондин. — За тобой, оказывается, глаз да глаз нужен. Не успели отойти, а ты уже… — Что хоть произошло? — спросил второй. — Ничего. Мелочи с собой не оказалось. — Понятно. Слушай, да тебя нельзя на рынок пускать. Второй раз ты здесь, и второй раз дерешься с прохожими. — Третий, — тихо пробормотал Антон, вспомнив про недавний погром. — Но ты, кстати, хорошо тому длинному вломил. Врач сказал: глубокий обморок и, возможно, сотрясение мозга. — Что мне теперь будет? — Ничего. Сергеев отмажет. Антон вдруг понял, что не спросил самого главного. — А что сЛеденцом?! — Кто это? — Тот парень, к которому вы подходили. — Ничего. Все нормально. Продал нам процессор. Но деньги-то потом, конечно, вернул. — Что он сказал? — Да ничего. Болтовня одна. Мол, купил у одного мужика, как зовут не знаю, где живет — тоже не знаю. И что товар «левый» — тоже не знаю. — Мы с ним так интеллигентно поговорили, — добавил оперативник с усиками. — Кое-что он нам рассказал, но… Не то. — Вы что, били его? — ужаснулся Антон, зная, что от Леденца трудно добиться «кое-чего» по-хорошему. — Не-ет, зачем же! Просто хорошо поговорили. — А что с процессором? — Посмотреть хочешь? Возьми, он у тебя за сиденьем. Антон поспешно откинул спинку и вытащил тяжелый фольгопластовый сверток. Все было точно таким же, как и тогда, в Переулке. — Можешь его разобрать, если интересно, — сказал блондин. — Нам это уже не надо. — Вы серьезно?! — На, возьми отвертку. От волнения Антон не сразу попадал в гнезда. Длинные вороненые винты с мелкой резьбой медленно выползали из корпуса под гудение электропривода отвертки. Крышка с мягким щелчком вышла из пазов. Антон склонился над открытым корпусом и… едва не сплюнул от разочарования. В глазах зарябило от обилия оранжевых модулей искусственного интеллекта. Они были установлены тесно, почти вплотную, так что не оставалось места для решеток газового охлаждения. Это, конечно, был никакой не «Хризолит». Блок, который Антон держал в руках, умел некоторые любопытные штуки, но от перегрева он начал бы давать сбои уже минут через двадцать работы. — Интересно? — спросил оперативник с усиками. — Это полная чушь. Можно этим сбить с толку неспециалиста, но работать эта штука не будет. Какие-то варвары делали. — Найдем мы этих варваров, — сказал блондин. — Но это не те, совсем не те. На самом деле мы других варваров ищем. На протяжении всего пути они не сказали больше ни слова. Антону оставалось только гадать, как Леденец мог подсунуть ему такую дрянь под видом настоящего товара.* * *
Анапа встретила Антона проливным дождем. Два часа он просидел в аэропортовском кафе, пробуя то кофе, то мороженое и размышляя, полететь ли еще куда-нибудь, где тепло и ясно, или дождаться солнечной погоды здесь. Его нерешительность была вознаграждена — ливень кончился. Солнце выглянуло такое яркое и горячее, что вскоре в городе не осталось и следа от влаги и луж. Все было так, как и мечтал Антон, — он шел, не торопясь, вдоль берега, глазел по сторонам и сам решал, что ему делать. На фоне местной загорелой публики он выглядел неприлично бледным, хотя каждый день совершал полуденный кросс, сняв майку. Поэтому он купил себе гель для загара и отправился искать самый дикий, самый малолюдный пляж. Уже давно остались позади кафе, клубы, магазины, шумные пляжи с их аттракционами, горками, водными мотоциклами и аквалангами напрокат. Справа по склону потянулись однообразные заборы санаториев и детских оздоровительных лагерей. Пляжи здесь были огорожены, и войти на них можно было только по пропускам. Лишь зайдя за мыс, Антон оказался там, где почти никого не было. Слева — голые бетонные волнорезы, галечные отмели, на которые еще не завезли золотистый пляжный песок, справа — пыльные каркасы строящихся гостиниц и домов отдыха. Антон сошел с дороги на горячую гальку, разулся, снял брюки и рубашку. По непривычному к морскому ветру телу прошел легкий озноб, однако солнце быстро согрело его. Антон, осторожно переступая с камня на камень, зашел в воду по колено и остановился, не решаясь окунуться — после дождя вода казалась еще прохладной. Потом он долго плавал, нырял с волнореза, искал на неглубоком дне редкие раковины, возвращаясь иногда на берег, чтобы погреться, немного перекусить или глотнуть «Дюшеса», предусмотрительно купленного еще в аэропорту. Как-то незаметно пришел вечер. Антон уже устал и начал собираться в город, чтобы найти гостиницу, посидеть там в ресторане. День подарил ему довольно красивый загар, с которым не стыдно было выйти завтра на общий пляж. Темнота окутала берег быстро и неожиданно, как это и бывает на юге. Если б не реденькая цепочка фонарей, Антон совершенно не видел бы дороги. Оказалось, он довольно далеко ушел от людных мест. Он шагал вдоль пустынного берега, сторонясь пролетающих машин, а расцвеченный праздничными огнями город все еще был недосягаем. Антон уже устал, ему надоело одиночество и нестерпимо захотелось оказаться в каком-нибудь уютном месте, где звучала хорошая музыка, танцевали пары и сидели за столиками симпатичные девушки. И вдруг сквозь шум моря прорвался чей-то крик: — Динар! Дина-а-ар! — донесся не очень далекий женский голос. Через несколько минут Антон разглядел, что навстречу кто-то идет. Это была невысокая стройная девушка в спортивном костюме. Антон невольно замедлил шаг. Девушка приблизилась и остановилась. — Собаку потеряла, — с сожалением сказала она, ничуть не испугавшись неожиданной встречи. — Вы не видели? Такой большой черный ньюфаундленд… — Нет, к сожалению, — покачал головой Антон. Про себя он подумал, что не к сожалению, а к счастью — встреча ночью на пустой дороге с большим черным «ньюфом» могла бы оставить не очень приятные воспоминания. — Я уже долго иду, а никаких собак не встречал. — Значит, не в ту сторону пошла, — вздохнула девушка. — Может, вместе пойдем, все равно вам туда? — А ваша собака меня не разорвет? — улыбнулся Антон. Душа его ликовала. — Конечно, нет! Динар очень добрый и старый. Идемте… Шагая рядом с незнакомкой, Антон испытывал неловкость и волнение. Темнота, шорох моря, огни далекого города и дорога — все приобрело романтическую, почти сказочную окраску. — Куда же вы идете? — спросила девушка. — Возвращаюсь в город, хочу найти гостиницу. Тут ничего поблизости нет, вы не знаете? — Здесь — не знаю. А в городе вы вряд ли чего найдете. — Почему? — испугался Антон. — Все гостиницы переполнены. Вчера привезли несколько тысяч детей из Японии. Тех, что после землетрясения… Антон не знал ни про какие землетрясения. Последние дни на базе он даже не смотрел телевизор. — Знакомые в городе есть? Если нет — оставайтесь у нас, — серьезно предложила девушка. — Мы палатку прямо на пляже поставили. — Спасибо, — смутился Антон. — А… — Не помешаете, — деловито сказала девушка, угадав его вопрос. — Меня зовут Светлана. Давай на «ты»? Они шли и болтали, как старые знакомые. Антон узнал, что девушка приехала с компанией, что в этой компании двое парней и три девушки, что все пятеро студенты аспирантуры Ростовского гуманитарного университета. Про себя ему рассказать было нечего, поэтому он соврал, что работает конструктором в небольшой фирме по усовершенствованию бытовой электроники. Тему эту он знал достаточно хорошо и попасть впросак не мог. — А вон и наши, — сказала Светлана. Антон увидел около самой линии прибоя мерцающий огонек костра и темное пятно большой палатки. Когда они подошли, Светлана вдруг радостно взвизгнула и помчалась вперед. — Динарчик! — услышал Антон. — Нашелся! Где ты был, дурачок? Он неуверенно вышел к костру. — Познакомьтесь, это Антон, — сказала Светлана. — Он хороший. Я нашла его на дороге, он сегодня совсем бездомный. — Ну и хорошо, — услышал Антон из темноты еще один женский голос. — А то я столько наготовила, что пришлось бы выкидывать. — Ну зачем ты глупости говоришь, Наташа? — с укором спросила Светлана. Встретили его дружелюбно. Все чувствовали, что он стесняется, и старались всячески показать свое расположение, но от этого Антон еще больше стеснялся и никак не мог перебороть свою робость. И все же знакомство состоялось. Антон узнал, что задумчивого светловолосого парня с тихим, робким голосом зовут Алеша, его жену — неугомонную хохотушку с очень эффектной подвижной фигурой — Вика. Второго парня звали Олег — он в отличие от своего друга был высоким, плечистым и очень улыбчивым. Еще здесь была Наташа — тоже высокая, статная и на вид очень неприступная. Она все время иронично улыбалась, и Антон сразу начал ее побаиваться. Динар тоже не был к Антону враждебен. Он просто приблизился, обнюхал и отошел прочь, приняв гостя как должное. Антон не знал, как выразить благодарность этим людям, которые приняли его к себе — чужого и незнакомого — накормили и дали укрытие на ночь. К ужину кто-то достал бутылку крепкого вина, которое пили из крышки термоса. Антон выпил вместе со всеми и сразу почувствовал легкость, стал разговорчивее, что-то рассказывал, шутил и, кажется, всем понравился, даже Динару. Потом Алеша играл на гитаре. Антон слушал его, смотрел на звезды и поражался, откуда у этого слабого парня такая магическая сила голоса, чувства и умение завораживать музыкой. Следующий день был еще прекраснее. С утра Антон ходил вместе с Алексеем по берегу, искал сучья и доски для костра. В это время Олег подобрал себе где-то длинную тонкую палку, один конец остро заточил, а к другому привязал полоску резинового жгута. Получилась острога, с которой он нырял за волнорез и вытаскивал больших блестящих рыбин. Девчонки варили их с луком и какой-то зеленью, и Антону казалось, что в жизни он не ел ничего вкуснее. Он оставил кусочек для Динара, чем окончательно заслужил его благосклонность. Потом он попросил у Олега маску и нырял с ней до самого дна, уворачиваясь от медуз, наблюдая, как колышутся водоросли, крадутся среди камней крабы и мелькают мелкие рыбешки. Светлана очень переживала из-за того, что у нее сломался фотоаппарат. Поэтому после обеда Антон нашел в себе силы оторваться от отдыха и пошел в город. Там отыскал фотомагазин и купил карманный «Зенит» с плоскими линзами и кучей электронных эффектов, да еще и в титановом корпусе — чтоб больше не ломался. На подарок не поскупился — денег он взял достаточно, а тратить их было особо не на что. А когда вернулся, понял, что возле палатки что-то не так. У обочины стояла прогулочная машина с открытым верхом. Рядом с ней двое чужих парней в ярких майках разговаривали с Викой — Антон узнал ее издалека по малиновому купальнику. Он не успел к окончанию разговора — парни влезли в машину и уехали. Настроение у девушек было подавленное. — Где ребята? — спросил он у Вики. — Алеша за дровами пошел. Олег тоже куда-то делся с Динаром. — А это кто такие? — Да так… — махнула рукой Вика. Антон понял, что ей не хочется говорить. Девушки были хмурыми, и Антон почувствовал себя лишним. Он даже не стал показывать Светлане свой подарок. Послонявшись в одиночку вдоль берега, он не выдержал и подошел к Наташе, мывшей в море посуду. — Кто это такие были, на машине? — спросил он. — Не знаю, — нахмурилась Наташа. — Проезжали мимо, увидели Вику и притормозили. И давай ей зубы заговаривать. А она ведь у нас не может просто так отшить, ей надо обязательно с шуточками, с прибауточками. Дура! Сколько раз уже из-за этого страдала. И ребят, как назло, нет. Все настроение испортили. Через пять минут пришел Алеша с охапкой веток. — А вы чего такие кислые? — спросил он. И не дожидаясь ответа, повернулся к Антону: — Как прогулялся? — Нормально. Конфет девчонкам… — Он недоговорил. Потому что по набережной возвращалась машина с открытым верхом. — Ты чего? — удивился Алеша, заметив, как помрачнел Антон. Машина приблизилась и остановилась. Щелкнули двери, на асфальт выпрыгнули все те же двое в ярких майках. Оба холеные, упитанные, отлично загорелые и белозубые. Похожие на фирмачей или студентов элитного бизнес-университета, они казались братьями-близнецами. Правда, у одного чуть больше, чем надо, топорщились уши, а у его товарища горбился недавно переломанный нос. — Вика! — позвал ушастый, не сходя с дороги. — Чего? — недовольно спросила Вика, отрываясь от кастрюль. — Подойди, а? — Зачем? — Ну, подойди, поговорить надо. Антон искоса посмотрел на Алексея. Тот растерянно глядел на дорогу, ничего не понимая. — Ну чего? — Вика встала и медленно пошла к машине. — Сиди, дура! — процедила Наталья, не поднимая головы. — Это кто? — опомнился наконец Алеша, обернувшись к Антону. Антон не ответил. Парни были очень наглые и унизительно игнорировали тот факт, что у девушек есть свои друзья, которые стоят рядом. Вика остановилась недалеко от машины. Поза у нее была напряженной и настороженной. Но сопротивляться уговорам она почему-то не могла. Антон знал, что есть такой тип слабовольных людей, которых можно уговорить делать даже то, что им не нравится. Незнакомцы весело и многословно болтали с Викой о чем-то. Особенно старался горбоносый. Постоянно доносился его сиплый смех, и несколько раз Антон услышал слово «поехали». Вика отвечала резко и отрывисто и все время порывалась уйти, но всякий раз ей не давали этого сделать очередной порцией умелой болтовни. Иногда Вика не могла удержаться и начинала подсмеиваться над шутками парней, что больше всего удивляло Антона и угнетало Алексея. На Алексея было жалко смотреть. Он невольно втянул голову в плечи и постоянно совершал какие-то неуловимые движения всем телом, будто хотел идти разбираться. Но боялся. Он все время бормотал что-то вроде: «Где там Олег с Динаром пропадают». Обстановка становилась совершенно невыносимой и унизительной. Пришельцы видели, что парни, похоже, не собираются встревать. От этого они начали вести себя еще развязнее. Антон даже заметил, что горбоносый с ухмылкой кивает на него и, видимо, говорит Вике какую-то гадость. В этот момент Вика решительно повернулась и сделала первый шаг в сторону своих. Но ушастый схватил ее за руку и со смехом проговорил: — Да не ходи туда, с нами веселее! Алеша снова зашевелился, но так и не сошел с места. Наталья рассерженно посмотрела на него и сказала: — Алеша, ну что ты стоишь?! Твоя ведь жена, уведи ее, пока не поздно! От последних слов Алексей едва ли не вздрогнул. Он нервно задвигал руками и наконец пошел. Антон смотрел ему вслед. Он шел, будто на казнь — ссутулившись, сведя плечи и едва переступая ослабевшими ногами. Назревала какая-то отвратительная сцена. Антон понял, что здесь некому ее предотвратить. И наконец решился. Догнав Алексея, он бросил ему: «Подожди, я сам» — и быстро зашагал к машине. Не говоря ни слова, он взял Вику под руку и повел к палатке. Та охотно пошла, обрадовавшись, что нашелся-таки человек, который все решил за нее. Однако Антон успел сделать лишь три-четыре шага. — Э! — прозвучало за его спиной. — Ну, так не делается. Антон постарался не обращать внимание. Но это было уже невозможно. — Стой, тебе сказали! — И кто-то сильно вцепился ему в плечо. Пахнуло дорогим одеколоном. Антон резко обернулся, сбрасывая чужую руку. Вика быстро пошла дальше. — В чем дело? — Не делается так, понял, мужик? — сказал ушастый. — Мы с девушкой разговариваем, а ты лезешь, как баран. — Девушка не хочет с вами разговаривать, — резко сказал Антон, старательно игнорируя «барана». — А мы без тебя разберемся, кого она хочет. Вика уже отошла к своим подругам и оттуда наблюдала за перепалкой. — Вика! — позвал горбоносый. — Ну куда ты убежала? Иди, еще поболтаем, не обращай внимания на этого придурка! — Не хочу, — сказала Вика, видя, что за нее есть кому заступиться. «Придурка» Антон тоже пропустил мимо ушей. Обижаться он считал ниже своего достоинства. А вот горбоносый обиделся, что Антон так бесцеремонно увел от них красивую девушку. Антон видел совершенно точно, что сейчас ему будут мстить. По лицам обоих парней уже бегали желваки, пальцы их конвульсивно сжимались в предчувствии хорошей разминки. Но Антон не боялся. Он сам был удивлен, когда понял это. Даже тот тревожный холодок в груди, который всегда предшествует драке, отсутствовал. Сознание было ясным, нервы полностью под контролем. Антон видел, что прямо сейчас может уложить ушастого одним ударом, и надолго — тот стоял очень удачно для такого удара и совсем неудачно для себя. Но Антон не мог ударить первым. Ему обязательно было нужно, чтоб начал драку другой. Потому что всегда оставался шанс разойтись без рукоприкладства. Самурай называл это «дурной привычкой»… — Ну, как знаешь! — развел руками горбоносый и повернулся к машине, будто собирался влезть в нее и уехать. Антон не потерял бдительности. В этот момент ему очень хотелось верить, что кризис преодолен, однако он не верил. Это были не те люди, которые могут просто так взять и уехать. Его настороженность оправдала себя. Он не очень удачно ушел от удара, когда горбоносый внезапно развернулся, выбрасывая вперед свой большой загорелый кулак. Костяшки пальцев все же мазнули по скуле, но лишь самую малость. В следующую секунду горбоносый согнулся пополам и замер с выпученными глазами, держась за отбитый живот. Антон уже перешел к ушастому, применив ход, который бесконечно часто повторял на занятиях. Но этому парню было далеко до неуязвимого инструктора. Удары Антона следовали один за другим — быстро, неожиданно, непредсказуемо. Ушастый беспомощно отмахивался руками, отскакивал все дальше и дальше, пока не уперся спиной в машину. Антон знал, что загнанный в угол противник может стать гораздо опаснее. Поэтому, не теряя ни секунды, он прыгнул и обрушился обоими локтями на плечи и голову ушастого, а когда тот потерял точку опоры, ударил ребром стопы под коленную чашечку. Ушастый упал, хрипя и корчась, царапая ногтями горячий асфальт. Антон решил вернуться к горбоносому, но тут краем глаза заметил, что Алеша топчется рядом и, видимо, хочет помочь, но не знает, как. — Леша, не лезь! — предостерегающе крикнул Антон. И тут же поплатился за то, что отвлекся от противника. Горбоносый налетел сбоку и хлестко ударил его в лицо, поранив губу. Антон махнул ногой, отпугнув врага на безопасное расстояние, и, когда полностью мобилизовался, пошел вперед — решительно и неумолимо. Он не испытывал ни страха, ни душевного напряжения. Как будто не дрался, а делал какую-то хорошо знакомую работу. Еще день назад ничего подобного не было, и оставалось догадываться, где прятались резервы его сил и решимости. Через несколько секунд Горбоносый лежал недалеко от своего товарища, примерно с таким же диагнозом. Антон перевел дыхание и встал рядом, чутко следя, чтоб его не застали врасплох. Но парни уже поняли, что эта стычка оказалась их ошибкой. Ушастый выставил вперед беззащитную руку и с огромным трудом встал, держась за машину. — Ну, все… Ну, все… — бормотал он. Его товарищ также тяжело встал и перевалился в машину, с паническим страхом поглядывая на Антона, как будто ожидал удара вдогонку. Антон проследил, как они грузятся в машину, и ушел с дороги, лишь когда завелся двигатель. Лицо его в этот момент было как каменное, но в душе творилось нечто невообразимое. Антон был поражен. Еще никогда он не доводил людей до такого состояния. Еще никогда его так не боялись. Он подумал, что с сегодняшнего дня ему суждено быть другим человеком. Антон вернулся к палатке. Изумленные зрители молча смотрели на него. Они теперь тоже видели в нем другого человека. — Да-а! — наконец проговорила Вика, покачав головой. Наташа бросила на нее какой-то странный взгляд, потом подошла к Антону. — У тебя кровь. Дай вытру. Она осторожно коснулась его лица ладонью, приложила к губе мягкий носовой платок, пахнущий духами. У Антона закружилась голова — гордая и неприступная Наташа залечивает ему раны! Он готов был ради этой минуты снова и снова лезть в драку и получать синяки и ссадины. — Молодец, — тихо прошептала Наташа. Рядом неподвижно стоял Алексей. Ему было невыносимо стыдно — и перед женой, и перед ее подругами. Да и перед Антоном, который был вынужден заступаться — даже не за самого Алексея! — за его жену. Все растерянно стояли вокруг, не зная, что говорить и что делать. Антон понял, что пора разрядить обстановку. Он улыбнулся Наташе, отошел в сторону и полез в свою сумку. — Света, — позвал он, доставая глянцевую коробку с фотоаппаратом. — Это тебе. Он был готов, что сейчас девушка начнет отнекиваться, говорить: «Ну зачем! Такие деньги!» Однако, к его радости, реакция Светланы была совершенно иной. Она просто засмеялась и захлопала в ладоши. А вслед за ней развеселились и остальные. Антон принял все благодарности, подставил щеку для поцелуя и отошел к кромке прибоя. Ему захотелось немного побыть одному и подумать, что же такое с ним сегодня произошло. Однако через пару минут рядом присел Алексей. — Здорово ты умеешь, — заискивающе сказал он. — Я вот всю жизнь мечтал драться научиться. — Думаешь, это так легко? — Не знаю. Если каждый день, понемножку… — Если «понемножку» — ничего не получится. Чтобы уметь что-то делать, нужно этим жить. — И ты этим живешь? — Приходится… — проворчал Антон, слишком поздно сообразив, что это плохо стыкуется с его невинной ложью насчет работы в КБ. Но Алексей ничего не заметил. — Завидую, — вздохнул он. — Чему, интересно? — Тому, что за себя можешь постоять. Тому, что других можешь защитить. — Нечему тут завидовать. Никакого счастья в этом нет. Я, наоборот, тебе завидую, что тебе не нужно всего этого знать. — Иногда нужно, как видишь. — Но не так часто, как мне? Если бы ты на своей шкуре испытал эти тренировки, если б у тебя каждый день болели отбитые руки и ноги, ты бы перестал мечтать о всяких глупостях. Да и других защищать, знаешь ли… не очень-то хочется. С какой стати? Ты мучаешься, сам себя насилуешь, вечером до постели еле доползаешь, а кто-то другой в это время с девочками гуляет. А ты его вдруг должен защищать! Нет уж, пусть сам понапрягается, сам через все пройдет и примет, чего стоит эта сила. Алексей при этих словах помрачнел и окончательно упал духом. Антон понял, что сгоряча наговорил лишнего. — Нет, к тебе это не относится, — горячо заговорил он. — Я просто хочу сказать… Вот все говорят, что добро должно быть с кулаками. А я понял: добро с кулаками — уже не добро. Вот ты на гитаре играешь — и играй. Не нужно тебе больше ничего, понимаешь? Алексей, видимо, не очень хорошо понял его. Он, как и любой слабый человек, наивно считал, что сила решает все проблемы. А день продолжался своей чередой. Ребята купались в море, фотографировались, играли с Динаром, дурачились… Но Антон уже не мог оставаться здесь. Очарование этой чудесной поездки было безнадежно утрачено. В тот же день он попрощался со всеми, добрался до аэропорта и вылетел на базу.* * *
— Первый и третий, не собирайтесь в кучу, вас видно! Разбивайтесь по одному… Первый пошел, третий прикрывает. Вперед! Первый, тебя видно… Четвертый: попадание, выходи из боя! Живо, я сказал! Второй, где твое место? Не торопись, не дергайся… Голос инструктора вылетал из громкоговорителя, как будто какое-то материальное тело — липкое, едкое и навязчивое. От него хотелось спрятаться или отмахнуться. Но спрятаться было нельзя: инструктор сидел в прозрачной кабине на вышке и видел весь полигон, как свою ладонь. Стекло этой кабины было заляпано краской: бойцы любили втихаря выпустить по надоедливому наставнику очередь желатиновых шариков с красящим порошком. — Второй, долго целишься, не надо целиться, прикрывай группу! Экономь патроны, ты все равно еще ни разу не попал. Шестой, не спи, тебя прикрывают… Услышав свой номер, Антон насторожился. Он осторожно выглянул из-за укрытия, нашел глазами следующую точку и, низко пригибаясь к земле, метнулся вперед. Едва он достиг цели и упал, вжимаясь в горячий песок, как по краю бетонной плиты защелкали красящие шарики, подняв облачко оранжевой пыли. — Шестой, прошел нормально, прикрывай второго. Пятый — попадание, выходи из боя. — Я не убит, я ранен! — возмущенно заорал Обжора из-за кучи битого кирпича. — Вон, только руку зацепило. — Ладно, оставайся. Еще одно такое «ранение» — вылетаешь без звука. Шестой, где прикрытие, не вижу огня! Антон нашел удобную щель между половинок разбитой бетонной плиты и выставил ствол своего пневматического автомата. Угол обзора был невелик, но огневые точки «нечетных», кажется, с грехом пополам охватывал. Едва лишь уловив шевеление в разрушенной кирпичной будке, Антон выпустил туда остаток зарядов и мгновенно вставил новый контейнер с шариками. — Шестой, продолжай огонь, твоему партнеру не дают пошевелиться, — зарокотал голос инструктора. — Смелее, смелее… Антон понял, что выбрал неудачное место, так как главные события с этой позиции ему не видны. Он перекатился в сторону и выглянул из-за плиты, рискуя, что сейчас кто-нибудь влепит с десяток шариков прямо ему в лицо. Но удача на этот раз была на его стороне. Он сразу заметил Печеного, который оседлал поваленное дерево и, маскируясь в гуще ветвей, поливал из автомата неудобное убежище Гоблина. Антон понял, что Гоблина нужно спасать немедленно. Он вскинул автомат и всадил в Печеного полконтейнера. Шарики вылетали из ствола со звуками, похожими на сухие плевки, и разбивались о ветви, не достигая цели. Печеный мгновенно оценил степень опасности и, ловко извернувшись, свалился за ствол дерева. Краем глаза Антон заметил, что Гоблин не упустил возможности поменять позицию — он закинул автомат за плечо и быстро-быстро пополз на четвереньках к глубокой воронке с обрывистыми краями. Антон вдруг понял, что непозволительно долго торчит на самом виду. Он откатился назад, когда шарики кого-то из «нечетных» уже взбивали песок совсем рядом. Теперь следовало немного подождать, пока Гоблин не освоится на новом месте и не обеспечит прикрытие… Волосы взмокли от пота, тело было в пыли и чесалось, а вдобавок постоянно бил по ушам голос инструктора, не желавшего дать бойцам хоть минуту отдыха. Антону вдруг захотелось бросить или, лучше, разбить автомат, встать, плюнуть на все и пойти прочь отсюда, не обращая внимания на летящие шарики и окрики из громкоговорителя. Просто встать и уйти. А потом хорошо бы с разбега прыгнуть в речку, опуститься до самого прохладного дна, вынырнуть, шумно выдохнуть воздух и плавать, плавать, пока кожа не покроется мурашками… В последние дни Антон стал очень раздражительным. Буквально все выводило из себя, и ему стоило труда скрывать это. Его доконали будни. Сначала в первые недели эта новая жизнь была интересна одной лишь своей новизной. Все переносилось довольно легко, тем более этот образ жизни избавлял от большинства унылых бытовых проблем. Но теперь от новизны не осталось и следа. Теперь была только обыденность: изнурительные тренировки, строгий режим, ползание в грязи на тактических занятиях, подобных сегодняшнему. А самое худшее — изоляция. С каждым днем Антон все больше ненавидел забор, отделяющий его от мира. Он посчитал бы счастьем, если б ему разрешили выйти через ворота и пройтись по тропинке, никуда не торопясь и не наблюдая из-за деревьев. Он приобрел привычку стоять у ворот и ждать, когда кто-то войдет или заедет машина — казалось почти чудом, что снаружи есть другая жизнь. Свою поездку в Анапу он вспоминал, как чудесный сон, и дико жалел, что не задержался еще на день, не взял от той свободы больше эмоций, воспоминаний, счастья. Впрочем, нечто подобное творилось и с другими. Причина была ясна — команду по неясной причине давно уже не вывозили на «фестивали». Если раньше Антон охотно тренировался и сознательно подвергал себя трудностям, то теперь учеба превратилась в ежедневный труд, и он возненавидел ее. Та же самая тактика была сначала интересна и увлекала — она напоминала детские игры «в войну». Теперь же это была не игра, а лишь лазанье в грязи под окрики инструктора. Другие, правда, находили в тактике какой-то интерес. Но Антону были чужды военные забавы, он наигрался в них по горло. — …Шестой, оглох, что ли?! Сколько будешь сидеть? Стоп, стоп, третий убит, куда прешь? Антон сообразил, что чересчур засиделся, и попытался вернуться в реальность. Он выглянул и нашел глазами Гоблина: тот махал ему рукой, предлагая продвигаться вперед, пока есть возможность. Но Антон уже потерял огневые точки «нечетных» из вида. Тратить время на их поиск означало вызвать на себя очередной лай из репродуктора. Антон решил плюнуть на все и двинуться напролом. Он собрался с духом, вскочил и побежал к груде пластиковых ящиков. Тут же над ухом свистнуло, и почти сразу два шарика больно врезались в грудь и в живот. — Шестой убит! — мгновенно отозвался инструктор. — Уходи с полигона, да поскорее. Антон был даже рад, что он «убит». Ему наконец представилась возможность посидеть на скамейке и посмотреть, как другие ползают по полигону — большому участку земли, заваленному старыми бетонными плитами, бревнами, автопокрышками и прочим мусором. Он бросил на траву автомат и присел рядом с Сержантом, который понуро глядел на полигон, мусоля погасшую сигарету. Почему-то Сержанта всегда выбивали первым, несмотря на богатый военный опыт. Видимо, он не считал шарики за пули и всегда лез на рожон. — И ты — труп? — спросил он. — Пал смертью храбрых, — развел руками Антон. — Самурай — гад — хорошо стреляет. Я же «маятником» шел, в меня даже в упор попасть было трудно, а он попал! С вышки снова зарокотал голос инструктора, объявляющего очередной смертный приговор. На этот раз не повезло Печеному — его одежда была вся в краске, как будто его только что расстрелял целый взвод. Он повесил автомат на дерево и начал отряхиваться, подняв вокруг тучу оранжевой пыли. — Ты знаешь, — сказал Антон, — я все думаю, как Печеный мог здесь оказаться? Мы-то — понятно, нас тюрьмой легко напугать. Но он… — Печеному в тюрьму нельзя попадать, — сказал Сержант. — Его-то как раз легче всего было напугать. — Почему? — А потому, что ему конец там будет. Его воры к смерти приговорили. Что он натворил, не знаю. Да и никто не знает. О таких вещах направо и налево не болтают. Печеный заметил направленные на него взгляды и подошел, догадавшись, что разговор идет о нем. — Чего вы? — равнодушно спросил он. — Да вот сидим, думаем, — ответил Сержант. — Не западло тебе с ментом в одной комнате жить? — С кем, с Самураем? А почему западло? — Так ведь вы, урки, их всех ненавидите. Он же мент! Печеный хмыкнул, посмотрев в пустоту. Потом присел рядом. — Это вы их ненавидите, — сказал он. — А мы с ними по одной дорожке ходим. — Ничего себе! — хохотнул Сержант. — Честное слово, первый раз вижу, чтоб уркаган милицию защищал. — Я не милицию защищаю, а Самурая. Потому что он тоже лиха хлебнул и при этом не ссучился, как другие. — А если кореша твои узнают, что у тебя такой друг появился? — Да какие у меня теперь кореша. — Печеный вновь достал свои спички и начал раскладывать узор. — Теперь вы мои кореша. Боевые действия на полигоне все еще продолжались. Команда уже почти перестреляла сама себя, остались только Самурай и Гоблин. Они все еще ползали среди завалов и никак не могли достать друг друга. — Спрашивается, зачем Самурай этим занимается? — сказал Сержант. — Он же и так все умеет. — Вот потому и умеет, — насмешливо ответил Печеный, — что занимается. В конце концов развязка все-таки наступила. Гоблин выждал момент, когда Самурай мелькнул на открытом пространстве. Этого ему хватило, чтобы сделать единственный точный выстрел. — Первый убит, — с заметным облегчением объявил инструктор. — Гоблину на ужин два компота. Все свободны. Через секунду Гоблин и Самурай появились из завалов. Они шли рядом и эмоционально обсуждали бой. Разговор сводился главным образом к тому, что «если б я успел», «если б ты не пошел» и «если б я в тот раз попал». — Сегодня неплохо было, — сказал Самурай, вытирая майкой пыль с лица. — Завтра занятие по штурму неукрепленного здания — без подсказок. — Слава тебе, Господи, — вздохнул Печеный. — Хоть в тишине поработаем. — Пошли в душ, что ли? — спросил Сержант. — Ага. После душа все свободны, кроме Гоблина. Гоблин идет, как обычно, на стрельбище. Гоблин встрепенулся, но ничего не сказал. — Да, и еще, — Самурай взглянул на Антона. — Тебя Сергеев просил зайти. — Зачем? — Не знаю. Антон догадался, что Самурай все прекрасно знает. Он и раньше подозревал, что назревает какое-то событие. Взять хотя бы эти обязательные прогулки Гоблина на стрельбище последние несколько дней… Приведя себя в порядок, переодевшись в чистое, Антон отправился искать Сергеева. Сердечко немного замирало — он по-прежнему побаивался начальника лагеря и не мог даже приблизительно догадаться, зачем его зовут. Сергеев был у Анны, в той самой крошечной комнатке с сетевым терминалом. Едва скрипнула дверь, Анна быстро протянула руку и затемнила монитор. — Ты как раз вовремя, — сказал Сергеев, вставая и откладывая в сторону свою бамбуковую палочку. — Садись, сейчас посмотришь одну видеозапись. Он вставил в проигрыватель диск, и над столом загорелся небольшой экранчик. Антон подсел ближе. Он увидел улицу какого-то престижного района. Зеленели ровно подстриженные кусты, вдоль белоснежных заборчиков тянулись чистенькие дорожки. Сквозь кроны деревьев можно было рассмотреть очертания роскошных двух— и трехэтажных домиков на одну семью. Повсюду была такая чистота и опрятность, что Антон вскоре понял — это не просто престижный район. Это район, где селятся только очень богатые люди. Однако поставить свой дом рядом с ними сможет не всякий, даже если добудет достаточно денег, потому что это не просто место обитания — это образ жизни. Улица была пуста. Только двое патрульных милиционеров прогуливались вдоль забора, охраняя покой богатеев. — И что? — поинтересовался Антон. — Пока ничего. Обожди маленько. Съемки велись явно скрытой камерой. Изображение порой начинало дрожать, а в верхнем левом углу кадра болталась какая-то ветка, иногда закрывающая пол-экрана. Из-за нее Антон пропустил момент, когда в конце улицы показалась длинная, сверкающая лакировкой иностранная машина. Она быстро приблизилась, затормозила у ворот одного из дворов и скрылась в образовавшемся проеме. Ворота без промедления вернулись на свое место. — Ну вот и все. — Сергеев выключил проигрыватель. — Знакома тебе такая система? — Вы про машину или про ворота? — Антон пожал плечами. — В машинах я не разбираюсь, а ворота на электроприводе испокон веков были. Я тут не консультант, позовите лучше дворника. — Видишь ли, — терпеливо начал Сергеев, — эти ворота можно открыть как изнутри, так и из машины. Они управляются компьютером — пароль передается радиосигналом или инфракрасным лучом… — Не обязательно, — покачал головой Антон. — Может быть и ультразвук, и вибросигнал, и… Много есть способов. — Вот-вот, ты это дело хорошо знаешь. Сможешь ли ты… — Сергеев на секунду задумался, и Антон не удержался от догадки: — Подобрать ключ к воротам? — Нет, не это. Гораздо проще. Сможешь ли ты заставить их не послушаться ключа? Ну, скажем, сделать так, чтоб они не сработали. Или сработали, но с большой задержкой. — Конечно, смогу. Вы и сами сможете. У вас спецов хватает по борьбе с дверями и замками. — Мы-то, конечно, сможем, но сделать это придется тебе. Это было сказано так категорично, что Антон насторожился. — Опять какое-то «приключение»? — поинтересовался он. — Так, значит, сможешь? — Думаю, да. — Нет, так не годится. Я должен точно знать, что ты это сделаешь. Что не произойдет никаких накладок и эти ворота в нужный момент застрянут. Я должен быть абсолютно уверен. — Я не знаю… — засомневался Антон. — Так сразу не скажешь. Нужно выехать на место, посмотреть, попробовать перехватить луч. Сергеев с сожалением развел руками. — Если бы все было так просто!.. Нет, выехать ты не сможешь. Ты должен прибыть на место, быстро произвести все необходимые измерения и в нужный момент остановить механизм, не приближаясь к нему и не вызывая подозрений. — Почему? — нахмурился Антон. — Вы извините, конечно, но я не люблю таких задачек, где все неизвестно, а ответ — вынь да положь. Вы все чего-то крутите и недоговариваете. Если хотите получить полноценный ответ, объясните по-человечески. — Что-то ты разговорился, — холодно сказал Сергеев, гневно блеснув глазами. — Не советую мне указывать и ставить условия. Есть приказ — ты его выполнишь, и никаких разговоров. — Андрей, он прав, — вмешалась Анна. — Ладно, — проворчал Сергеев. — Что тебя интересует? Задавай вопросы. — Главный вопрос — почему нельзя подъехать заранее? — Очень просто. Потому что патруль, который дежурит на этой улице, имеет инструкцию — интересоваться всеми посторонними. В целях безопасности проживающих. Память у этих ребят очень хорошая. Если ты будешь торчать там и вынюхивать — они тебя запомнят. И когда ты приедешь во второй раз, чтобы сделать намеченное, тебя просто доставят в отдел для выяснения личности. Эти парни предпочитают перестраховываться — их за это не ругают. — Значит, все-таки «приключение», — проговорил Антон. — И похоже, опасное? — Ну, ничего опасного в твоей роли нет, — не очень искренне заверил Сергеев. — Другим ребятам, может, потяжелее придется. А ты боишься? — Нет, — безразлично ответил Антон. — Наоборот, хочется отсюда вырваться хоть на день. — Вырвешься, — кивнул Сергеев. — И после «приключения» вырвешься. И не только вырвешься, но и оторвешься на полную катушку. Антон при этих словах посмотрел на Анну. Но она была безразлична. — Это тоже связано с подделкой «Хризолитов»? — Тебе необязательно это знать. Ну, что мы решим? — Мне нужно подготовиться, пересмотреть литературу, достать кое-какие приборы. — Сколько времени на это потребуется? — Дня три. — Отлично. У тебя есть неделя. Можешь посвящать себя этой проблеме хоть каждый день — на занятия ходить необязательно. Дойди до завхоза, возьми у него портативный терминал. Я распоряжусь, сегодня до вечера в твою комнату проведут телефонный кабель. Перерой все глобальные сети, но найди, что нужно. К среде приготовишь списочек необходимого оборудования — его доставят немедленно. И у нас даже останется время для испытаний. Тут недалеко дачный поселок Министерства обороны, там почти у всех ворота с дистанционным управлением. Здорово я придумал? — Нормально. — И конечно, сам понимаешь, никому об этом говорить не надо. Никому! Даже соседу по комнате. — Хорошо, — проворчал Антон и повернулся к двери. Но потом остановился. — Я так прикинул заранее… Изучить там ничего я, наверно, не смогу. На это нужно время. — Как?! — опешил Сергеев. — Мы ведь уже решили! — Да нет, я не о том. Придется сделать «глушилку». Излучатель, который одновременно ударит по всем диапазонам и свихнет мозги детектору. Но могут быть последствия. Не исключено, что в округе полетит вся сложная электроника. — Это для нас непринципиально, — засмеялся Сергеев. — Пусть хоть крыши рушатся. Главное, чтоб остановились ворота. По дороге в столовую Антон вдруг вспомнил слова Сергеева: «Времени у тебя неделя». Значит, уже через неделю произойдет что-то неординарное в жизни команды. Не так уж много, можно и попридержать свое любопытство. Тем более что неделя обещает быть насыщенной. И все-таки ему было жутко интересно, что именно должно произойти через неделю.Часть II Над законом
…У большинства пострадавших сохраняется иллюзия возможности произвольных движений отсутствующей конечности, но попытка осуществить движение может вызвать резкую боль.— Долбаный туман! — процедил Сержант, вглядываясь в плотные белые клубы за лобовым стеклом. Машина медленно двигалась по неширокой асфальтовой дороге, усаженной пирамидальными тополями. Антон сидел на заднем сиденье, положив руку на собранный им прибор. И блоки, и питание были вмонтированы в корпус старого телевизора. На боках машины пестрели наклейки частной телемастерской — эту маскировку придумали в ЭКОПОЛе. Толком опробовать устройство Антон не успел и поэтому сейчас заметно нервничал. Все получилось неожиданно. Неделя тянулась, как обычно: занятия, упражнения, обеды и ужины, минуты отдыха. А сегодня — в шесть утра! — в домик завалился Сергеев и с порога заорал, чтобы все быстро вставали и собирались. Машина уже стояла у ворот. Был еще зеленый шестиместный микроавтобус с затемненными стеклами. Антон застал момент, когда туда залезали Обжора с Гоблином. У обоих на ремнях висели металлические коробки и шланги — похоже, портативные дыхательные аппараты. Гоблин держал в руках длинный металлический футляр необычной формы. Антон сразу понял, что это снайперская винтовка, запрятанная в металл, чтобы обмануть локаторы и распознаватели оружия… — …Ни черта не видно, — продолжал шипеть Сержант. — Не могу в тумане ничего понять — ну что поделаешь? — Время еще есть? — поинтересовался Антон. — Да в том и дело, что почти нет. Через десять минут мы должны быть на месте. Улица Прохладная, дом 26… — Ничего. Если сказали, через десять, значит, можно и через пятнадцать. Впрочем, Антон нервничал не меньше Сержанта. У каждого была своя причина для беспокойства. — Смотри! — вдруг воскликнул он. — Это, кажется… Кажется, наши! И действительно, впереди на обочине стоял зеленый микроавтобус. Сержант недовольно хмыкнул и остановил машину рядом. — Вы еще не на месте?! — изумился выглянувший из окна Самурай. — Да где оно — это место? — со злостью выпалил Сержант. — Уже все тут изъездили… — Черт тебя возьми! — прошипел Самурай. — Быстро ко мне, сейчас я тебе нарисую. Антон не выдержал и тоже вылез из кабины. Пройдясь взад-вперед, он заглянул за автобус и увидел, что Гоблин под прикрытием распахнутой боковой двери спускается в люк на дороге. Его лицо закрывала маска дыхательного аппарата. Сверху навис Обжора, готовясь подать винтовку. — Поехали! — крикнул наконец Сержант. — Давай скорей… Туман, кажется, начал редеть. Теперь по краям дороги были видны не только деревья и заборы, но и очертания домов, и даже спутниковые антенны на крышах. Сержант шевелил губами, считая повороты. — Вот она! — сказал он. — Улица Прохладная. Смотри номера домов. Антон начал вертеть головой. Улица уходила вперед призрачным светлым тоннелем. Как назло, возледомов было много зелени и большие ветки закрывали таблички с номерами. Далеко впереди проступили две темные фигуры, неторопливо шагающие прямо по проезжей части. Они казались какими-то слишком одинаковыми, и через минуту Антон понял, что на обоих прохожих одинаковая одежда. Это был милицейский патруль, который выполнял свою обычную работу, невзирая на ранний час и туман. Сержант затаил дыхание и проехал мимо, стараясь, чтоб машина двигалась как можно спокойнее. — На нас смотрят, — пробормотал он, взглянув в зеркало заднего вида. — Пасут… Да не оборачивайся ты! — Подожди-ка… — сказал Антон. — Кажется, вон тот дом. — Где? Нет, это сорок шестой. Нам дальше. — Нет, нам не дальше, — внезапно сообразил Антон. — Нам, кажется, обратно. Слушай, мы проехали тот дом. Сержант со злостью сплюнул под ноги, но ничего не сказал, а развернул машину и поехал обратно. Патрульные посмотрели на них теперь уже с видимым интересом. Антон постепенно начал узнавать местность, которую до этого изучал по видеозаписи. — Вон наш домик, — с облегчением вздохнул Сержант. — Еще чуточку… Теперь пора… Он тронул невидимый рычаг, под днищем что-то грохнуло, и машина остановилась, резко качнувшись вперед. — Если что — с ментами не спорь, — предупредил Сержант, открывая дверцу. — Я сам. Он вылез из кабины и распахнул капот. Антон знал, что поломка подстроена заранее. Сержант с самого начала опасался, как бы «устройство» не сработало раньше времени. У Антона теперь была своя конкретная задача — смотреть на дорогу и ждать, когда появится и остановится перед воротами та самая иностранная машина. А может, и не та самая. Он придвинул телевизор поближе и для уверенности потрогал пальцем клавишу. Вокруг было тихо, если не считать робкого чириканья утренних птиц. Никаких машин пока видно не было, зато сзади спокойно и неторопливо приближались патрульные милиционеры. Антон быстро стер пот со лба. Нужно придать себе безразличный вид, но он боялся, что выйдет ненатурально. Патрульные подошли. Сержант держал себя безукоризненно. Опущенное стекло позволяло Антону слышать разговор. — Что случилось? — поинтересовался молодой лейтенант с густыми пепельными бровями под козырьком фуражки. — Да вот… — Сержант произнес длинную и замысловатую фразу, которую Антон совершенно не понял — он не разбирался в устройстве автомобилей. — Что вы здесь делаете? — Как что? Ремонтируюсь! — Нет, я спрашиваю, для чего вы сюда заехали? — А-а… Телевизор везем с ремонта. — Документы, пожалуйста. Документы у Сержанта имелись — как и у Антона. Об этом начальство позаботилось заранее. — Кому везете телевизор? — Адрес… Сейчас… — Сержант полез в карман за блокнотом. — Улица Вилонова. — Здесь такой нет. — А нам сказали — сюда ехать… И вдруг далеко впереди, в самом конце улицы, блеснули желтые пятнышки противотуманных фар. У Антона предательски затряслись кончики пальцев. — Кончайте с ремонтом скорей и уезжайте отсюда, — приказал лейтенант. — Иначе вызовем эвакуатор. Здесь нельзя кататься без дела. …Это была та самая машина. Длинная черная иномарка, сверкающая лаком и зеркальными стеклами. Патрульные собирались уходить, и Антон молился, чтоб они веселее переступали ногами — иномарка быстро приближалась. Но тут один из них, долговязый рыжий ефрейтор, вдруг увидел телевизор. Он даже наклонился и просунул голову в салон. — Ты мастер, да? Слушай, а у меня на даче точно такой же старый телевизор стоит. Вроде хороший, но как включу — по экрану мелкая рябь идет, знаешь? Иномарка с каждой секундой приближалась. Антон почувствовал, что задрожали не только пальцы, но и колени. «Иди отсюда, иди!..» — мысленно взывал он. — Не знаю, — быстро сказал он. — Смотреть надо. Сержант предупреждающе посмотрел сквозь лобовое стекло. — Причем, знаешь, чувствую, что какой-то пустяк, — продолжал ефрейтор. — А чинить сам не умею. Может, подскажешь, что там может быть? Иномарка притормозила и плавно свернула к дому. — Не знаю, — пробормотал Антон. — Наверно, кнопка заедает. — Кнопка? — удивился милиционер. — Какая? Ворота дрогнули — и поползли в сторону. — Вот эта! — Антон изо всех сил ткнул пальцем в заветную клавишу. И в ту же секунду его оглушил противный свист — радиостанция ефрейтора поймала импульс. Милиционер поморщился и убрал громкость. Он не догадывался, что между помехами и старым телевизором есть какая-то связь. — Ну так что? Сержант захлопнул капот и вернулся в кабину. — Все, мы поехали, — сообщил он лейтенанту. Антон беспомощно пожал плечами и нашел в себе силы посмотреть ефрейтору в глаза. — Разбираться надо, — сказал он. — Все телевизоры ведь разные. — Ну ладно, — ефрейтор махнул рукой. Машина тронулась. Антон моментально переключил внимание на ворота. Они застряли, не открывшись и наполовину. Аппаратура не подвела, хоть и была собрана «на коленках». — Спокойно, — цедил Сержант, разгоняя машину. — Спокойно… Только спокойно…. Антон не выдержал и обернулся. Из иномарки вылезали люди. Среди них выделялся один — седоволосый, невысокий, но очень плечистый, одетый в летний плащ из сверхтонкой кожи. Он, похоже, был самым главным. Остальные тоже оказались мощными, солидными, широкоплечими, но манерами смахивали на телохранителей. Двое стояли, озираясь по сторонам, еще один вытаскивал из машины сумки и чемоданы. Похоже, вся компания возвращалась с вокзала или скорее из аэропорта. Антон понял — все, что он сегодня сделал, было организовано только для того, чтоб эти люди вошли во дворик пешком. Обязательно пешком, а не на машине. Какой в этом смысл, он даже не стал гадать. Сержант, почти не сбавляя скорости, крутанул руль, и машина свернула за угол. Антон откинулся на спинку сиденья и перевел дыхание. — Рано вздыхаешь, — отозвался Сержант. — Нам отсюда еще выбираться. Минут через пять здесь такое начнется! Милиции понаедет, как на парад. И искать будут не кого-нибудь, а нас. Эти ребята нас хорошо запомнили. — Может, лучше бросить машину? — предложил Антон. — Умник, — усмехнулся Сержант. — Не волнуйся, уже обо всем без тебя позаботились. Антон задумался, нервно кусая губы. — Дорогу хоть помнишь? — поинтересовался он. — Помню, — кивнул Сержант. — Теперь все помню. — Ты сказал, через пять минут здесь будет?.. — Ну, может, через шесть. Через семь — самое большее. Этого как раз хватит, чтоб Обжора обесточил линию безопасности, Гоблин замочил того мужика, а охрана вызвала милицию. Милиция приедет быстро… Сержант вдруг резко затормозил. Дорога раздваивалась — вправо и влево уходили две довольно широкие тропинки без асфальта, а впереди зеленела стена непролазных кустов. — Посмотри, рядом никого нет? Антон осторожно посмотрел по сторонам, но увидел лишь бредущего вдалеке кота. — Ну, тогда поехали. — Сержант закусил губу и нажал педаль газа. Машина быстро разогналась и вломилась прямо в кусты, царапнув днищем по бордюру. Затрещали ветки, листва залепила лобовое стекло, и Антон даже невольно подался назад, но уже через секунду полоса кустарника осталась позади. Машина двигалась теперь по светлой чистенькой рощице, подпрыгивая на кочках и едва не задевая боками стволы деревьев. — Вон наши, — с заметным облегчением сказал Сержант. Антон не сразу разглядел зеленый микроавтобус — он очень удачно маскировался на фоне растительности. Навстречу уже выбегал взбудораженный Самурай. — Ну?! — Порядок, — кивнул Сержант. — Все сделали. — А Гоблин? — Кто ж его знает? — Я просто так спросил. Ладно, давайте к нам. Сержант без лишних разговоров перебрался в микроавтобус, вслед за ним поспешил и Антон. Самурай задержался у машины, чтобы прикрепить черную коробочку с горящей красной точкой. — Поехали! — решительно скомандовал он, присоединившись к остальным. Сидящий за рулем Печеный несколько раз выжал акселератор, пробуя двигатель. — Обожди! — воскликнул Антон. — Там что, мина? — Не совсем. А тебе-то что? — удивился Самурай. Но Антон уже не слушал его. Он выволакивал из машины телевизор. Оттащив подальше, он обтер его поцарапанные бока рукавами и вернулся к остальным. — Эта штука будет глушить радиосвязь вокруг себя, — выпалил он. — Еще минут пять. — Ясно, — одобрительно кивнул Самурай. — Печеный, трогай. Машина так энергично рванула с места, что из-под колес вырвались целые фонтаны земли и сухих листьев. Антон все время прислушивался, ожидая взрыва за спиной. Самурай заметил это. — Уши не надорви, — усмехнулся он. — Никакой трескотни не будет. Это зажигательная мина — зачем нам лишний шум? Минуты через три микроавтобус остановился на берегу живописного канала, обрамленного аккуратными зелеными берегами. Печеный выключил двигатель, и стало слышно, как здесь тихо. — Ждем, — вздохнул он и начал нервно барабанить пальцами по приборной панели. Место было совсем безлюдное. Вокруг стояли только деревья, и ни одного здания. Правда, кое-где над водой выгибались ажурные белые мостики, а вдоль канала шли дорожки — гладкие и чистенькие. — Сколько ждем-то? — вновь подал голос Печеный. — Пока не дождемся, — холодно ответил Самурай. — А если и правда не дождемся? Самурай с досадой вздохнул. — Тогда через пять минут уезжаем, — глухо сказал он. — Нет, через десять. — Придут, куда они денутся… — пробормотал Сержант. Где-то в стороне затрещал низко пролетающий вертолет. Самурай моментально прилип к окну, но ничего не увидел. — Начинается, — тихо констатировал он. В эту минуту вода у самого берега вспенилась, и на подстриженную травку выбрались две мокрые фигуры, в которых с трудом узнавались Обжора иГоблин. Самурай подскочил в кресле и вылетел наружу. — Ну, что?! — Нормально, — выдохнул Гоблин, вырывая изо рта трубку дыхательного аппарата. — Там… Там решетка была. Обжора пока ее выламывал… Чуть время не упустили. И еще это… Собаку застрелить пришлось. — Да что собака, вы дело-то сделали? — Сделали, — Гоблин, задыхаясь, жадно хватал ртом природный воздух. — Я его только секунду видел, но две пули вложил. Две пули — точно, зуб даю… — Быстро в машину! Эй, постой! — Самурай вдруг застыл на месте. — А винтовку зачем тащишь? Сказали же, от всего избавиться! Действительно, Гоблин все еще держал в руках свое оружие, правда, теперь без антирадарного футляра. — Так ведь… Это… — растерялся он. — Выкидывай! — заорал Самурай. — С ума, что ли, слетел? Выкидывай! Гоблин растерянно хмыкнул и бросил винтовку в канал недалеко от берега. По воде разошлись круги. — Дальше кидать надо было, найдут ведь! — окончательно разозлился Самурай. — Ладно, поехали… Автобус помчался вдоль канала, а затем свернул на асфальтовую дорогу, спрятанную под ветвями старых кленов. На задних сиденьях Обжора с Гоблином, тихо переговариваясь, переодевались в сухую одежду. — Еще двести метров — и можно считать, убежали, — сообщил Печеный. — Остынь, — моментально отозвался Самурай. — Когда на базу вернемся, тогда и будем считать, что убежали. Где-то снова раздался рокот вертолета, но тяжелые кленовые ветви не давали увидеть небо. — Разлетался, — зло проговорил Сержант. — «Над деревнею летит ментокрылый мусоршмит…» — За поворотом уже другой район, — снова заговорил Печеный. — Там искать не должны. Самурай хотел ответить ему что-то в своем духе, но передумал — уж очень всем хотелось, чтобы это оказалось правдой. Но увы, за поворотом их ждало отнюдь не спасение, а совсем наоборот — мобильный милицейский пост, возле которого лаяли собаки и уже стояло несколько задержанных частных машин. — Что делать?! — всполошился Печеный. — Останавливаться, — хладнокровно ответил Самурай. — Если, конечно, попросят. Автобус сбавил скорость. Навстречу вышел инспектор дорожно-патрульной службы и указал на обочину. — Только спокойно, — тихо предупредил всех Самурай. — Выходим, готовим документы, — равнодушно велел инспектор, заглянув в салон. — А что случилось-то? — попытался играть Сержант. Остальные тоже принялись активно изображать недоумение. Но только недоумение. Спорить или протестовать было бы сейчас глупо. Проверка документов была быстрой и корректной. Антон понял — в этом элитарном районе милиция старалась держаться предельно вежливо и ненавязчиво, чтобы ненароком не вызвать раздражения у кого-то из сильных мира сего. Лишь однажды инспектор поинтересовался, куда, откуда и зачем едет компания. Услышав от Самурая что-то насчет отдыха, он полностью удовлетворился ответом. Затем отошел вместе со стопкой документов к своей машине, чтобы пообщаться с компьютерной базой данных. Никого это не обеспокоило — ЭКОПОЛ не подсунул бы откровенную «липу». Антон уже совсем была успокоился, но вдруг увидел нечто такое, от чего захотелось немедленно исчезнуть, провалиться или сжаться до размеров пылинки. Всего в десятке метров стоял тот самый молодой лейтенант, который только что беседовал с Сержантом на улице Прохладной. Антона он пока не замечал, поскольку был занят разбирательством с почтенным семейством, подкатившим к посту на роскошной серебристой «Двине». Глава семейства пыжился, как индюк, изображая полную солидарность с правоохранительными силами, мамаша испуганно хлопала глазами, а маленький щекастый мальчишка вовсю горланил, требуя, чтоб дядя милиционер дал поиграть своим пистолетом. Антон низко опустил голову и начал бочком-бочком отходить за автобус, чтоб спрятаться от случайного взгляда. Но, достигнув «мертвой зоны», вдруг столкнулся лицом к лицу с рыжим ефрейтором! Кровь отхлынула от лица. Антон понял, что сейчас произойдет нечто такое, чего не в силах исправить даже его решительные и опытные товарищи. Нужно что-то делать — бить, бежать, предупреждать остальных… — О! — воскликнул ефрейтор. — Вы уже здесь. Ну как, отвезли телевизор? — Ага, — кивнул Антон, почти не слыша своего голоса. Он с ужасом ждал, когда ефрейтор спросит, где же их спецмашина и откуда этот автобус… — Где эта улица была? «Какая?» — чуть было не переспросил Антон, но потом понял, о чем идет речь. — В соседнем районе оказалась, — слабо улыбнулся он. — Еле нашли. — Чего ж вы опять сюда поехали? — Да так… Хотели напрямую, так быстрее. — Быстрее… Тут у нас такие дела!.. Откуда-то выскочил чернявый усатый майор с нашивками группы немедленного реагирования. — Какие проблемы? — с ходу спросил он у ефрейтора, подозрительно взглянув на Антона. — Это кто? — Я их знаю, — беззаботно ответил ефрейтор. — Эти ребята телевизоры чинят. Ремонтники. — Телевизоры?.. На дороге раздалось низкое урчание. К посту подползал приземистый грузовик, раскрашенный в цвета «Автоторга». — Иди займись, — приказал майор ефрейтору, указав на грузовик. Затем вновь повернулся к Антону: — Значит, телевизоры? А здесь зачем? — По вызову, — не моргнув глазом ответил Антон. — По вызову, говоришь… И тут вернулся инспектор с пачкой удостоверений. Антон понял — если сейчас один заговорит про телевизоры, а другой про отдых, произойдет неминуемый и самый нелепый провал. — Проверил карточки? — поинтересовался майор. — Да, все нормально. — Ладно, отпускай. — Это… — Что? — Салон бы проверить. Майор открыл рот, чтобы высказать свое мнение, но тут по ушам присутствующих ударил скрежет металла. Все обернулись. Грузовик «Автоторга» подал назад и смял роскошный черный хэтчбек, стоящий у обочины. Из пострадавшей машины энергично выскочили несколько крепких мужчин и выдернули перепуганного водителя из кабины грузовика. Судя по всему, они собирались успеть до прибытия милиции наказать несчастного собственными силами. — Черт! — майор сплюнул. — Этого еще не хватало! Проезжайте. И они с лейтенантом торопливо зашагали к месту аварии. Когда микроавтобус тронулся, никто еще не верил, что все закончилось. Поэтому первые минуты в салоне висела мертвая тишина: команда будто боялась спугнуть удачу. Первым заговорил Обжора: — Что-то слишком легко нас отпустили, — он покачал головой. — Я думал, сейчас будут до последней ниточки разматывать. — Зря удивляешься, — фыркнул Сержант. — Они ищут мрачного убийцу в темных очках. А тут мы — толпа придурков и бездельников. Думаешь, мы похожи на киллеров? — У них и без нас работы хватает, — добавил Гоблин. — Вон сколько машин на посту застряло. Да и прикрытие хорошо сработало. И тут Антон понял, что столкновение грузовика и хэтчбека не было случайным. — Подождите радоваться, — хмуро проговорил Самурай. — У нас еще, может, пять таких проверок сегодня будет. После короткой паузы заговорил Печеный: — Хорошо, не стали салон толком проверять. Я все боялся, пистолетик найдут. При этих словах Самурай выпрямился и широко раскрыл глаза. — Какой еще пистолетик?! — изумленно произнес он. — Я же сказал — все выбросить к чертовой матери! — Ну… На всякий случай хотел… — Какой еще случай! Выбрасывай! Нет, вы точно все сегодня мозги дома забыли. Давай свою пушку, я сам выброшу. — Да ладно, сейчас… — разочарованно вздохнул Печеный и, не отрываясь от руля, полез под сиденье. В его руке блеснула небольшая металлическая штучка. Он опустил стекло и с видимым сожалением отправил эту штучку на улицу. В ту же секунду раздался вой милицейской сирены. Все одновременно подскочили и прильнули к окнам. Сомнений не оставалось: пистолет упал точно под колеса невесть откуда взявшегося милицейского «Цербера». После секундной паузы в салоне поднялся немыслимый гвалт — все что-то орали, кого-то ругали, причем нельзя было понять, кого больше — Самурая или Печеного. У Самурая хватило выдержки, чтобы не присоединиться к общей истерике. — Так! Все заткнулись, быстро! — скомандовал он. Стало слышно, как в недрах автобуса нарастает гул двигателя — испуганный Печеный выжимал предельную мощность. Патрульный джип немного приотстал — машины этого класса не очень подходили для гонок по узким улочкам. Сирена затихла, зато из динамика на всю улицу понеслись команды остановиться. Самурай обвел всех быстрым и внимательным взглядом, будто желал удостовериться, все ли достаточно надежны в этой ситуации, затем повернулся к Гоблину. — Там, за спинкой сиденья… Доставай, быстро. Гоблин, не тратя времени на слова, откинул свое кресло. Через секунду в его руках лежали несколько небольших прозрачных пакетов, в которых тускло блестели какие-то мелкие металлические частицы. — Бросай по одному, — приказал Самурай. — Как?! — изумился Гоблин. — По одной штучке? — По одному пакету, кретин! «Шипы», — понял Антон. Гоблин опустил стекло, высунулся чуть ли не наполовину и приступил к делу. От удара о землю мешки рвались, и шипы сверкающей волной разливались по асфальту. Долго торчать в окошке Гоблину не пришлось — он успел бросить два пакета, третий не понадобился. «Цербер» вдруг будто споткнулся на все четыре колеса, закрутился по дороге, визжа резиной, и ухнул прямо в дощатый заборчик, проломив его, как картон. Что с ним было дальше, никто уже не видел. Донесся только короткий удар, скрежет, звон стекла… — Оторвались, — констатировал Сержант. — Думаешь, он ничего не успел передать по рации? — вызывающе спросил Самурай. — Сейчас этот район оцепят, а в небе будет столько вертолетов, что солнца не увидишь. — Что ты предлагаешь? — Пока ничего… Печеный, можешь гнать быстрее? — Уже нет, — глухо отозвался тот. — Мы должны поскорее выбраться отсюда. Здесь даже спрятаться негде. Антон посмотрел в окно. Сначала ему показалось, что Самурай не прав — по обе стороны дороги было полно деревьев, в которых легко затеряться. Но потом он разглядел за деревьями заборы и очертания домов. Здесь продолжались частные владения и прятаться действительно было негде. Перескочив через такой забор, легко можно было получить картечь в живот или ощутить бульдожьи зубы на горле. Деревья стали редеть. Дома тоже куда-то делись. Оставались только заборы, но и они вот-вот должны были кончиться. Автобус мчался по окраинам. Наконец не осталось ничего, кроме диких зарослей кустарника, каменистого откоса и изгиба реки где-то далеко внизу. Самурай внимательно посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую — и махнул рукой Печеному. — Тормози. Все, теперь разбегаемся. На базу добираемся по одному. Если кто-то попадется — сами придумывайте, что говорить. Он первым покинул салон и скрылся за деревьями быстрым шагом. Антон почувствовал, как нелегко покидать и этот автобус, и ребят. Отныне во всем придется полагаться только на себя, на свой не очень-то богатый опыт и силы. Похоже, и остальные испытывали то же самое. Прочный и согласованный организм команды разваливался на отдельные части. Но помаленьку все начали шевелиться. Вслед за Самураем выскочил Печеный, даже не взглянув напоследок в салон и оставив ключи болтаться в замке зажигания. Потом вылез, что-то бурча, хмурый Сержант. Антон испугался потерять его из вида и двинулся сразу вслед за ним. Сержант побежал вниз, туда, где темнели густые заросли орешника. Антон знал, что должен идти совершенно в другом направлении, но никак не мог оторваться, и ноги сами несли его туда, где мелькала взмокшая спина товарища. Они оба уже скрылись в орешнике, бежали, не разбирая дороги, затем Сержант вдруг резко обернулся. — Что ты скачешь за мной, как приклеенный?! — закричал он. — Хочешь, чтоб нас обоих повязали? — А куда? — задыхаясь, Антон растерянно развел руками. — Да хоть вон туда! Или туда. Куда хочешь! Сержант повернулся и быстро скрылся за сплетением ветвей и сучьев. Антон сдержал первый порыв броситься за ним и начал нервно озираться. Ноги порывались куда-то двигаться, но мозг протестовал: куда?! Вокруг был только орешник, одинаковый со всех сторон. Вместе с растерянностью наваливалась паника — Антон бессильно осознавал, что должен сейчас не топтаться на месте, а нестись, как ветер, подальше отсюда. Неожиданно ему подумалось, что лучше будет остаться и выждать несколько часов в этом диком глухом месте. Но он представил, как милиция прочесывает все вокруг, как хрипят мегафоны, лают собаки и трещит над головой вертолет. Не думая, он сорвался с места и побежал. Местность шла под уклон, и Антон непроизвольно двигался вниз, потому что так было легче и быстрее. Главное — быстрее. Скорость казалась единственным шансом спастись. Заросли впереди поредели, мелькнула широкая светлая полоса. Антон решил, что это река, но ошибся. Река была совсем рядом, перед ним же сейчас открылась дорога, идущая вдоль берега. Он невольно замедлил бег — любое открытое место казалось опасным. Дорога оказалась совершенно пуста. Похоже, ею нечасто пользовались — сквозь трещины в асфальте кое-где пробивалась чахлая травка. Уже начало припекать солнце, от воды шли слепящие блики. Антон вдруг ощутил себя как бы на ярко освещенной сцене, только зрителей не было. Зато они могли появиться в любой момент. Он спустился к реке, ополоснул лицо. На далеком противоположном берегу по траве стелился дым. Там расположилась на пикник компания на двух машинах — Антон мог разглядеть дюжину полуголых людей и даже слышал, как хлопают багажники и играет музыка. Вдруг ему почудилось, что все они смотрят на него, поворачиваются, показывают пальцами… Скорее всего это была просто недобрая игра взбудораженного воображения. Однако Антон попятился и быстро пошел дальше по берегу, туда, где можно было укрыться за фонтанами плакучих ив. Трава под ногами пружинила и чавкала, вода выползала маленькими грязными лужицами и пачкала ботинки. Он шел долго, с опаской и недоверием прислушиваясь к тишине, которую внезапно сменил какой-то устойчивый монотонный гул. Антон прошел еще несколько десятков шагов, раздвинул руками ветви и увидел старую плотину. В этом месте сливалась вода из небольшого водохранилища, питающего какой-то заводик. Антон зашел в тень шершавых каменных стен и присел на корточки. Здесь было сыро и прохладно, в воздухе висела водяная пыль, шум падающей воды успокаивал. Казалось, человек настолько теряется в нем, что становится не только неслышимым, но и невидимым. Антон сидел неподвижно, с каждой минутой все больше расслабляясь и успокаиваясь. Он думал, что если бы в этом районе велись активные поиски, он обязательно заметил бы это. Хотя бы услышал шум моторов или увидел вертолеты. Но до сих пор вокруг царило спокойствие и тишина. Антон наконец смог собраться с мыслями и начать обдумывать дальнейшие планы. Самым простым казалось сейчас выйти на оживленную дорогу, поймать такси и попросить отвезти прямо на базу. Деньги при себе были. А лучше не такси, а случайную машину. У таксистов свой радиоканал, и милиция часто обращается к ним за помощью в подобных историях. А впрочем, и случайная машина могла быть ловушкой — мало ли вокруг катается оперативников, переодетых в штатское… Как бы там ни было, нужно действовать, а не сидеть и не запугивать самого себя. Антон наконец встал. Тут же рядом что-то пошевелилось. Он едва не шарахнулся в сторону, но понял, что это всего-навсего тень. Однако не его тень! Эта тень принадлежала человеку, стоящему на плотине. И у человека, судя по форме тени, была какая-то странная голова: непропорционально большая, вытянутая… Антон некоторое время смотрел на нее, не решаясь что-то делать. Внезапно он понял: это не голова, а фуражка! Он обернулся и убедился окончательно — на плотине стоял человек, одетый в форму. В какую именно, разглядеть пока не удавалось — в глаза било солнце. Ноги не послушались разума. Антон невольно сделал быстрый шаг назад. Потом еще один. Наконец он повернулся и поспешил прочь, с трудом удерживаясь, чтоб не побежать. — Эй! Антон остановился. Зов совсем не был похож на милицейский окрик. Незнакомец был просто удивлен и даже заинтригован. Вдруг мелькнула мысль — может, не надо создавать паники, может, просто поговорить с ним и мирно разойтись? Но существовала еще одна загвоздка — Антону казалось, что весь мир уже знает его в лицо и наслышан о ЧП на улице Прохладной. — Ты чего бежишь-то? — Ничего, — настороженно ответил Антон. — Я не бегу. Он наконец разглядел, что человек одет в форму речного флота, он казался пожилым и совсем не агрессивным. — Чего испугался? — Я не испугался. — Антон не понимал, что в этот момент выглядит более чем подозрительно. — Не испугался? Вить, погляди, какой-то чудик у нас тут завелся. На плотине появился еще один человек в форме и фуражке. Антон приложил ладонь к глазам и… покрылся холодным потом. Это был уже не речник, а самый настоящий старшина милиции. Правда, тоже пожилой и грузный — видимо, какой-нибудь охранник на плотине. — Чего ты тут лазаешь? — старшина был совершенно серьезен. — Ничего. Уже ухожу. — Куда ухожу?! Ну-ка, погоди… Как ни старался Антон обуздать свою нервную систему, в этот момент она перестала ему подчиняться. Через мгновение он уже карабкался по склону, скользя на мокрой глине и сдирая пальцы о камни и чахлые кустики. Пожилой старшина, конечно, не мог угнаться за Антоном. Но у него была с собой радиостанция. И когда Антон, забравшись наверх, оглянулся, он увидел, что эта рация уже перекочевала из поясного чехла в руку. Антон снова был на той же полузаброшенной дороге, только теперь она шла по верху откоса. Он мог бежать влево или вправо, но как узнать, откуда появится опасность? Впереди же нависал серый безликий забор с едва заметными линиями электропроводов над краем. Антон побежал вправо, исходя только из того, что там он еще не был. К тому же там просматривалась какая-то рощица, и наверняка в случае опасности можно было свернуть с дороги и затеряться среди деревьев. Однако рощица оказалась искусственной. Деревья стояли ровными рядами, и все здесь просматривалось на много десятков метров. Антон не стал задерживаться и, добежав до поворота, увидел открытую машину с работающим двигателем. Первым желанием было повернуть назад. Но тут он увидел хозяев машины. Высокий, одетый по-пляжному парень фотографировал на фоне изгиба реки двух девиц в коротких юбках. Увидев Антона — взмокшего, бледного, растрепанного, — они заинтересовались, но остались на своих местах. Только на лице у парня промелькнуло нечто вроде беспокойства. Антон уже не бежал, а с достоинством шествовал мимо, стараясь показать всем своим видом, что ничего особенного не происходит — просто идет человек по дороге. Это казалось очень важным — чтоб окружающие, даже случайные люди не находили в нем ничего подозрительного. Но ему недолго удалось хранить безразличие. Потому что уже через несколько секунд он увидел, как далеко впереди полыхнули мигалки милицейских машин. Первая идея была столь же нахальной, сколь и нереальной — подойти к тем троим, заговорить о чем-то и так стоять, мило беседуя, пока милиция не проедет. Но почти сразу Антон понял — она не проедет мимо. Если уж получен сигнал от пожилого старшины, они все тут перероют, пока не удовлетворят свое служебное любопытство. И никакие хитрости не позволят избежать закономерной концовки, может, только оттянут ее… Вдруг навалилась слабость. Наступил тот момент, когда стало все равно, что будет дальше. Что-нибудь да будет, и наверняка оно не окажется хуже, чем эта травля. Бегать, спасаться, шарахаться от каждой тени было уже невыносимо. Антон все же сделал невольный шаг в сторону молодых людей, будто искал у них защиты, но тут дал о себе знать парень с фотоаппаратом. Он тоже заметил милицейские машины и от этого очень осмелел, а может, и догадался о чем-то. — Ну, что встал? Вали отсюда! Антон внимательно посмотрел на него, обернулся и прикинул расстояние до приближающейся погони. Наконец кивнул. — Уже свалил, — сказал он — и прыгнул за руль урчащей машины. Взвыл двигатель, колеса швырнули фонтаны пыли и мелких камешков, и машина рванулась вперед. Антон даже не стал оборачиваться. Он понимал, что из всех вариантов ему достался худший. Выловить его на этой пустынной дороге будет еще проще, чем где-нибудь среди деревьев — достаточно перекрыть путь. Наверняка милицейский радиоэфир уже гудит, как улей, и со всех сторон сюда мчатся автопатрули. Машина вдруг стала мешать, тяготить, Антону захотелось сбросить ее, как отяжелевшую одежду… Но он не мог этого сделать — за спиной, уже совсем близко, выли сирены. Нужно было оторваться от погони, уйти из поля их зрения, остаться одному, а затем уж выскочить из кабины и затаиться в каком-нибудь укромном месте… Но Антон так и не успел этого сделать. Уже за следующим поворотом он увидел два тяжелых милицейских джипа, стоящих поперек дороги. Рядом маячили угловатые фигуры спецназовцев с короткими толстыми карабинами. Они думали, что Антону придется остановиться. Что ему просто ничего больше не остается. Но сам Антон не мог этого сделать — он уже был рабом скорости. На плавном повороте он повернул руль чуть меньше, чем надо, и машина, перескочив через бордюр, покатилась вниз по склону. Камни с жутким скрежетом царапали днище, какие-то ветки с размаху били в стекло — Антон сжался в комок и замер, вцепившись в руль и с ужасом глядя вперед. Через мгновение ужас его удвоился — путь пересекала толстая ржавая труба, а сразу за ней пологий откос превращался в обрыв, на дне которого пестрели кучи мусора. Тормозить было нельзя — машина могла полететь кувырком. Оставалось только надеяться. Антон вжал голову в плечи и зажмурил глаза… Темнота навалилась раньше, чем он успел почувствовать что-то…БМЭ, т. 26
* * *
Как ни странно, облегчение принесла боль. Она не появилась ниоткуда, она сопровождала тело с того момента, когда автомобиль ударился бампером о трубу, подпрыгнул и покатился с обрыва, теряя зеркала, двери, декоративные детали… Но в какой-то момент боль стала иной. Она вытащила Антона из липкой трясины, где в темноте ворочались и вздыхали бесформенные коричневые туши, где огромные слизняки наползали на лицо и не давали дышать, видеть, чувствовать, где ноги увязали в каменном полу, стоило только подумать о бегстве. Боль стала иной. Теперь вместе с ней существовали озноб, слабость, жажда — обычные человеческие чувства. Раньше ничего такого не было — только удушье и нечеловеческий ужас. И пол под ногами оставался твердым, он уже не проваливался, как кисель… Антон понял, что приходит в себя. Зрение пока бездействовало, зато слух возвращался, это было совершенно ясно. Монотонный шум, напоминавший журчание воды, постепенно распадался на элементы, отдельные звуки. Вскоре стало очевидно, что рядом звучит человеческая речь. Нормальная речь, не имеющая ничего общего со стонами коричневых чудовищ. Антон прислушался, пока еще не вникая в смысл слов, а просто проверяя свои ощущения. — …Законы придумывают не те, кто по ним живет, коллега. Древние знали об этом. Копье правосудия легко протыкает ветхие одежды, но ломается о золотое шитье. И с этим можно только смириться… Голос был приятный, мягкий, вкрадчивый, будто кот, играющий на плюшевом ковре. Через секунду присоединился другой — отрывистый и простуженный: — Ну вот ты, грамотный человек, скажи, зачем она так? Два года прошло, а как я вернулся — она мне справочки свои показывает. Говорит, ты здесь не жилец уже. И все так культурно объясняет, бумажки раскладывает — все, мол, по закону. А есть такой закон, чтоб меня из дома выставлять? Скажи, есть? — Прямого закона, конечно, нет. Но существует масса второстепенных нормативных единиц, о которых вы не можете знать. Из них при желании можно состряпать для себя любую юридическую конструкцию. Это же как музыка — одни и те же ноты заставляют вас то плакать, то хохотать, то маршировать. Был бы талантлив композитор. — Ну, ты опять о своем… Мне ж потом в комиссии дали одного советчика… Тоже шибко грамотный был. Ну и что? Пришел, бумажки покрутил, плечами пожал, очки пожевал… Говорит, все правильно, все по закону. Можем, говорит, предложить жизнь и труд на поселениях. Я им: не могу на поселениях, и так все легкие порвал! Да что толку… Ученых развелось, как мух, а никто ничего не знает. И ты, хоть и грамотный, а тоже ничего не знаешь. — Я вам о том и толкую, коллега. Многочисленность законов в государстве есть то же, что и множество лекарей, признак болезни и бессилия. Это слова великого Вольтера, а он знал цену словам… Антон еще раз ощупал холодный каменный пол вокруг себя. «Если это тюрьма, то какая-то странная, — подумал он. — Что-то в духе французских романов…» Нужно было вставать. Антон был не уверен, пойдет ли это ему на пользу, но ничего другого не оставалось. Тело подчинилось с некоторым напряжением, однако все двигалось, все функционировало — конечности были целы. Но стоило ему поменять положение с горизонтального на вертикальное, как в голове закрутился смерч. Из желудка поднялась теплая скользкая волна, Антон успел лишь слегка нагнуться и убрать в стороны ноги — и его начало мучительно рвать — с кашлем, с судорогами, с дрожью во всем теле. Он даже не заметил момента, когда вокруг стало немного светлее. Рядом приоткрылась дверь, и в проеме обрисовался человеческий силуэт. — Эй! — услышал Антон уже знакомый простуженный голос. — Ты чего? Антон облокотился на стену и вытер рукавом глаза. Отвечать не было ни сил, ни желания. Да и зачем было отвечать на такой вопрос? — Ты хоть живой? Ну, иди сюда, иди. Антон сделал первый, пробный шаг по направлению к свету. Испытание собственных сил удалось — он не свалился, не скорчился от боли или нового приступа тошноты. Незнакомец отступил в освещенное помещение, давая возможность войти. Антон смог разглядеть его — это был огромный, широкий мужчина. Все в нем было выдающееся — и рост, и плечи, и черная борода — и даже лысина! В маленькой каменной комнате, освещенной тусклой лампочкой, он казался великаном, забравшимся в детский домик. Антон оглядел серые стены, идущие по ним чугунные трубы с каплями влаги, узкие железные скамейки и наконец заметил второго обитателя этого замкнутого каменного мира. Второй, напротив, был похож на гномика. Маленький, скрюченный, укутанный в грязное одеяло, он смотрел на Антона весело и вызывающе. — Что вы так на меня уставились, незнакомец? — поинтересовался гном. — Вспоминаете, где могли меня видеть? Охотно подскажу: вероятно, вы держали в руках тома моих сочинений. Мое имя — Плутарх, я бродячий философ и поэт. — Понятно, — кивнул Антон. Перед Плутархом лежала расстеленная газета, а на ней — пластиковая бутылочка с каким-то синтетическим спиртным напитком. Антон долго смотрел на нее, убеждая себя, что это не обман зрения, и еще не веря своему счастливому открытию. Оказывается, он не в тюрьме, не в изоляторе и не в милицейском подвале. Ни в одном из этих мест «постояльцы» не могут так вот открыто запивать светские разговорчики дешевым аперитивом. Бородач истолковал его взгляд по-своему. — Выпьешь? — Ему нельзя, — немедленно вмешался гном-философ. — Алкоголь несовместим с сотрясениями мозга. Подождите, я принесу чай. Он подобрал края своего одеяла, соскочил со скамейки, став еще меньше, и скрылся за дверью. Антон сел. Бородач тут же примостился рядом. Было слышно его тяжелое, свистящее дыхание. — Сколько времени? — спросил Антон. — Темнеет уже, — богатырь вздохнул, как будто очень переживал по поводу наступающей темноты, и замолчал. — Полчаса тебя через трубу тащил, — доверительно сообщил он через некоторое время. Он сказал это не просто так. В голосе явственно прозвучала надежда на какую-то благодарность. Но Антону пока еще было не до этого. — Куда тащили? — испуганно спросил он. — Вот сюда, в дом. — Это дом? — Я здесь живу. И философ тут при мне, временно… Умный — страсть! Каждый вечер с ним спорим. — А откуда тащили? Где вы меня нашли? — Не помнишь, — вздохнул бородач. Потом придвинулся и заговорил шепотом: — Как на машине гнал помнишь? А как с откоса падал? Вот там я тебя и подобрал. Машина загорелась, а ты в стороне упал. Милиционеры стоят, ждут, пока она взорвется — вот тем временем я тебя в трубу и утянул. Не боись, тут не найдут! Антон кивнул. Ему хотелось спросить, с какой стати этот человек стал с ним связываться, но вопрос мог прозвучать бестактно. Вернулся философ, неся в обеих руках большую керамическую чашку. Это действительно был чай, достаточно крепкий и даже сладкий. Антон делал маленькие глотки, обжигался и никак не мог поверить, что этот простой напиток может принести столько удовольствия. Бородач внимательно смотрел на Антона, и в его глазах все еще горело какое-то невысказанное заветное желание. Наконец он не выдержал. — Там это… Деньги у тебя были, — робко сказал он. — Так вот, мы ничего не тронули, все цело. Только это… Чуть-чуть взяли… Вот, купили… Он кивнул на пластиковую бутылочку. — Но это я для тебя взял. Думал, может, тебе надо будет. Философ запретил, пришлось самим. Антон кивнул, не отрываясь от чашки. Философ почему-то тихо усмехнулся. Бородач открыл рот, сделал несколько неопределенных движений руками и наконец продолжил: — Слушай, у тебя там много еще… Может, ты нам с философом выделишь чуток, порадуешь?.. Антон отставил чашку и вопросительно посмотрел на него. Он не сразу понял, чем может порадовать этих людей. — Деньги нужны? — сообразил он наконец. — Ну, совсем малость, — бородач как будто извинялся за свою дерзость. Антон потрогал карман. Пластиковое удостоверение и конверт с деньгами были на месте. Он ненадолго задумался. — Что это за место? — Это… Как его… Водный забор, — серьезно ответил бородач. — Что? — Водозабор, — поправил философ и снова коротко усмехнулся: — Старый. Недействующий. — Там, у трубы, меня еще ищут? — Не знаю, — бородач беспомощно развел руками. — Я через другой вход хожу. — Другой вход? А дорога здесь рядом есть? — Есть и дорога. Шагов, может, сто. Антон достал конверт, высыпал деньги на скамейку. Три купюры он сунул в свой карман, остальное пододвинул бородачу, который даже дыхание затаил от такой щедрости. — Мне нужна машина, — сказал Антон. — Сейчас вы проводите меня до дороги и остановите любую машину — только не такси. Скажете, нужно в сторону Кольцова. Если будут проблемы, покажите деньги. Я подожду где-нибудь в сторонке, мне не стоит торчать на дороге. — Так ты и не посидишь с нами? — разочарованно вздохнул бородач. Антон лишь развел руками и решительно встал, отчего в голове снова закружился горячий вихрь. Но он быстро справился с собой и шагнул к выходу.* * *
Когда побитый, много раз перекрашенный пикап добрался до поворота на Кольцово, было уже совсем темно. Водитель уважительно хмыкнул, принимая от Антона три бумажки по десять рублей. Дальше Антон пошел пешком. Вокруг стояли огромные темные деревья, и их тихий шорох был похож на крадущиеся отовсюду шаги. Но у Антона не было и тени страха в душе. Все страшное, как он считал, кончилось. Через некоторое время в темноте блеснула цепочка электрических огней. База была уже недалеко. Антон ускорил шаг, хотя это было непросто. Он чувствовал себя до крайности разбитым и ни на что не годным. Он хотел то есть, то спать, то окунуться в холодную воду, то, наоборот, посидеть в теплой ванне… Подойдя к воротам, он несколько раз ударил по ним ногой. Навстречу вышел охранник, что-то сказал, потом появился Сергеев и еще кто-то, все непрерывно говорили, бегали вокруг, хватали за локти, куда-то тащили. До Антона доносились только обрывки фраз: «Наконец-то… Последний пришел… Предупредите врача… Откройте столовую…» Антон не пытался что-то понять, кроме одного — все хорошо. Теперь уже все хорошо. Врач помог ему раздеться, усадил в кресло-каталку, ощупал кости, задал несколько вопросов. Потом выкатил из кладовой высокий серебристый шкаф на колесиках и с блестящей табличкой «НЕЙРОС». Он надел Антону на голову широкий мягкий обруч, закрепил электроды, включил питание. Все то время, пока работал нейростимулятор, Антон не чувствовал ни боли, ни усталости. Он летел далеко за облаками, гденикто не мог его достать и сделать плохо. Голова все раздувалась и раздувалась, пока не стала размером с воздушный шар. Наконец она отделилась от тела и поплыла сама по себе. Антон чувствовал, как сверху ее греет солнце, с боков холодят влажные облака, а снизу клюют и царапают коготками птицы… Но потом этот полет начал утомлять. Голова стала тяжелеть, уменьшаться в размерах и тянуть к земле. Разреженный небесный воздух уже не давал вволю надышаться… Врач наконец хлопнул Антона по плечу, вырывая из искусственного волшебного мира обратно в кабинет. Антон первым делом машинально ощупал голову. С ней все было в порядке. — Как теперь? — поинтересовался врач. — Голова уже не болит… — ответил Антон, прислушиваясь к себе. — Так, качает немного. И в сон клонит. — Спать сразу после сеанса ты не сможешь. Советую просто полежать или посидеть — как хочешь. Старайся только не делать резких движений, поменьше трястись или наклоняться. Завтра повторим сеанс, и все будет в порядке. Дойдешь сам или проводить? — Спасибо, я сам. Антон вышел и остановился на крыльце, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Впереди послышался треск веток, кусты раздвинулись, и свет упал на взлохмаченную голову Сержанта. — Живой? — поинтересовался он. — Мы с обеда гадаем, куда ты запропастился. Антон понял: Сержанту неловко за тот разговор, что состоялся между ними перед расставанием. Похоже, все это время он считал, что с Антоном случилось что-то серьезное, и винил в этом себя. — Все нормально, — сказал он. — Ну, пойдем к нашим. Расскажешь… Сержант повел Антона вдоль забора, и через несколько минут впереди блеснул небольшой электрический огонек. Команда расположилась прямо на траве среди кустарника, под висевшим на ветке фонариком. Антон увидел почти пустую бутылку и несколько пластиковых стаканчиков. Здесь же стояла жестяная банка с нарезанной ветчиной и несколько кусочков хлеба. — Присаживайся, — пригласил Самурай. — «Фестиваля» на этот раз не будет, поэтому мы тут сами кое-что организовали. Налейте ему… Пить Антон не стал, вместо этого он сделал себе бутерброд. Пожевал без особого аппетита, потом начал рассказывать. Его выслушали молча, не перебивая. Только в самом конце Самурай поинтересовался, не мог ли тот парень с фотоаппаратом запечатлеть его в момент угона. Антон ответил, что ничего такого не заметил. — Ну, не ты один с таким шумом уходил, — сообщил Обжора. — Нам всем тоже пришлось попрыгать. — Ладно, давайте стресс снимать. — Печеный достал откуда-то из-за спины еще одну бутылку. — Обжора молодец, постарался. Пока мы сломя голову драпали, он умудрился выпивки достать. — А что, зря, что ли, на свободе оказался. Грех было не попользоваться. — Сволочи! — высказал Гоблин. — Такое дело сделали — и сидим, как туристы, — празднуем, называется. Да нам за такую операцию должны «фестиваль» на целую неделю закатить. — Нам за такую операцию, — тихо сказал Самурай, — нужно головы открутить. Какие уж там «фестивали»… Могу поспорить, у каждого патруля в городе уже есть наши фотороботы. Только высунься — больше трех шагов не пройдешь. — Все равно я не согласен, — продолжал капризничать Гоблин. — Сколько мы тут уже паримся безвылазно? У меня все надежды были на этот день, думал, хоть душу отведем. — Сергеев тоже думал, что мы чисто сработаем. А мы полгорода на уши подняли. Так что придется нам потерпеть без «фестивалей». — Да успокойтесь вы… — хмуро проговорил Сержант. — Все будет потом. Дайте шум уляжется, а тогда уж… Давайте пить. Ноздрей Антона вдруг коснулся запах спиртного, и его вновь посетил приступ тошноты. Он даже схватился за ветку куста, чтобы подняться и отойти в сторону. — Ты чего? — удивился Сержант. — Спать, что ли, пошел? — Да нет… — Антон глубоко вздохнул и унял позывы желудка. — Мутит что-то. Врач сказал, сотрясение. — Ну так иди поспи. — Нет, спать пока не тянет. Посижу еще с вами. — Завтра все выспимся, — пообещал Самурай. — Никаких занятий не будет, можем дрыхнуть хоть до вечера. Гуляем, короче… — Тоже мне, «гулянка», — не унимался Гоблин. — Вон где ребята гулять умеют, — он ткнул пальцем в забор, за которым располагалась основная база оперативного отряда. — Чего хотят, то и делают. Я раз видел, они даже баб сюда возят. — Остынь, Гоблин, — с раздражением посоветовал Печеный. — Что-то ты сегодня очень нервный. Ну, сорвали мы операцию. И что теперь — каждый будет хныкать и жаловаться? — Да ты вспомни, кто сорвал-то! — вскинулся Гоблин. — Чей пистолетик-то на дорогу упал, а? — Кончайте! — прикрикнул Самурай. — Все хороши. Просто думать надо в следующий раз. Гоблин сразу как-то обмяк и успокоился. — Да ладно… — он сокрушенно покачал головой. — Собаку жалко. Пришлось пристрелить, там… Знаете, здоровая такая лохматая колли — как медведь! — Да, собачку жалко, — присоединился Обжора. — А жалеть ее никак нельзя было — она нас первая учуяла. Не то, что эти дуболомы из охраны. — А человечка вам не жалко? — усмехнулся Печеный. — Какого? — удивился Гоблин. — Уже забыл? Того, которого ты сегодня грохнул. — Никого я сегодня не грохнул, — заявил Гоблин, обведя всех своими покрасневшими, уже пьяными глазами. — Я просто поразил цель. Понимать надо разницу. — И в чем разница? — Убивает тот, кто принимает решение, — тихо сказал Самурай. — А снайпер — просто инструмент. — Я — как кирпич, которым проломили голову, — доверительно признался Гоблин. — Кирпич ведь не виноват? Все усмехнулись, соглашаясь с метким сравнением. Антону вдруг стало противно слушать, как эти люди изощряют свою фантазию в попытках оправдаться друг перед другом. Ему не хотелось влезать в этот разговор, но он все же не выдержал. — А если мы все не виноваты, — сказал он, — тогда чего же мы прячемся? Пойдемте за ворота, погуляем по городу. Если поймают, скажем, не мы решение принимали. — Ты чего это? — удивленно проговорил Сержант. — А ничего! Если уж мы сегодня сделали дело, то нечего придумывать и называть себя инструментами. Гоблин — убийца, а не инструмент. И мы все — точно такие же! — Похоже, ты сегодня хорошо головкой стукнулся, — хмыкнул Обжора. — Никому так не досталось. — Просто противно вас слушать. Вы боитесь вслух сказать: да, мы сегодня убили человека, который лично нам ничего плохого не сделал. Мы сделали это для того, чтоб избавиться от своих неприятностей. Мы и дальше будем также делать: выполнять любую команду, лишь бы решить свои проблемы. Он замолчал, потому что наткнулся на откровенно злой взгляд Самурая. — Тебе что-то не нравится? — с угрозой спросил он. — Можешь хоть сейчас завязать с командой. Можешь опять зажить «честно». Где-нибудь в Бурятии или Средней Азии, на исправительно-трудовом стройкомбинате. Какого черта ты здесь делаешь, такой совестливый? — Я не буду завязывать с командой, — сказал Антон, отвернувшись. — Просто я в отличие от вас не боюсь признаться, что зарабатываю свою безопасность за чужой счет. — Ну, насчет безопасности ты преувеличиваешь, — заметил Обжора. — Безопасностью здесь и не пахнет. Неподалеку послышались чьи-то мягкие шаги. Все затихли, удивленно переглянувшись. На освещенном пространстве вдруг возникла фигура Сергеева. — А я-то думаю, куда вы подевались? Что вы прячетесь, как школьники от учителя? Попросили бы — я бы вас в столовую пустил. Я же понимаю, после такого дела надо разрядиться. — «Фестиваль» будет? — незамедлительно поинтересовался Гоблин. — Не раньше, чем через месяц, — ответил Сергеев. Он нагнулся, поднял с земли пустую бутылку. — А это где взяли? — В магазине, — ответил Самурай. Сергеев хмыкнул, отбросил бутылку в сторону. — О чем спорим? Вас за километр слышно. — Да все о том же, — с досадой ответил Самурай, злобно взглянув на Антона. — Наш кибернетик очередную воспитательную беседу проводит. Воскресная проповедь на тему «Как убить человека и не остаться виноватым». — Совсем не об этом я говорил, — разозлился Антон. — А в чем, собственно, проблема? — невозмутимо поинтересовался Сергеев, обернувшись к Антону. — Ты думаешь, вы сегодня совершили преступление? — В этом я и не сомневаюсь, — фыркнул Антон. — Я о другом говорил… — Подожди. Я, конечно, не могу сейчас представить тебе оперативные материалы, документы, показания осведомителей. Могу только дать тебе слово: все, что вы сегодня сделали, пойдет на пользу и нашей организации, и вообще государству. Если для кого-то сегодняшний день оказался неудачным, то он этого заслужил. — А кстати, чем заслужил? — спросил Печеный. — Мы ведь ничего не знаем. Или это секрет? — Секрет? — Сергеев пожал плечами. — Да нет, теперь уже, пожалуй, не секрет. Человек, которого мы сегодня… э-э-э… который сегодня был ликвидирован, — иностранец, опытный и известный в определенных кругах экономист. Но его смерть мало кого удивит. Его коллеги знали, что он занимался делами, за которые рано или поздно убивают. — А какими делами? Это не секрет? — Он специалист по разорению банков. — Как это? — Разве непонятно? Он вызывал искусственное банкротство российских финансовых компаний — по заказу иностранных фирм и даже правительств. И хочу сразу вам сказать, что остановить его другим способом мы не могли. Хотя и очень многое про него знали. И даже посадили нескольких его, так сказать, помощников. Так что ваша совесть может взять выходной. Он совсем невесело усмехнулся и повернулся, собираясь уходить. — Может, все-таки открыть столовую? — Не надо, мы уже скоро закончим. — Как хотите, — пожал плечами Сергеев и медленно пошел обратно. — Ну, вы поняли? — тихо сказал Самурай через несколько секунд. — Еще неизвестно, от кого больше пользы — от ЭКОПОЛа, который ни черта толком не может, или от нас. Мы все можем, и бояться нам нечего. Ни одна тварь нам в лицо не посмеется и адвокатом не закроется. Вы поняли? — Послушай, Самурай, — задумчиво сказал Печеный, — а сдается мне, что ты никакой не разжалованный мент, а самый настоящий действующий офицер ЭКОПОЛа. — Это почему? — искренне изумился Самурай. — Да так… На экополовскую «шестерку» ты не похож — характер не тот. Но уж больно ты их любишь. Весь счастьем светишься, когда рядом с Сергеевым стоишь. Из тебя на зоне классный активист бы вышел. — Да ладно, кончай ты… — прозвучал неуверенный голос Сержанта. — Пусть говорит, — пожал плечами Самурай. — Я послушаю. — Я уже все сказал. — А теперь я скажу, ладно? — с ядом в голосе проговорил Самурай. — Если ты считаешь меня «наседкой», дело твое. Но назови мне хоть один случай, когда я сделал кому-то вред. Назови, а? — Ну, пока не назову, а когда-нибудь потом, может, что-то и выплывет. — Печеный, не заговаривайся, — деликатно предупредил Обжора. — Я чувствую, мы сегодня друг друга поубиваем, наверно, — ухмыльнулся Гоблин. Самурай мог бы прекратить этот дурной разговор одним лишь крепким словом, но не стал этого делать. На сей раз он был заинтересованной стороной. — А теперь скажу насчет того, как я их «люблю», — продолжал он. — Да в отличие от вас всех я доволен, что здесь оказался. До этого я всю жизнь имел дело со всякой сволотой, и мне иногда хотелось повеситься от бессилия. Я мог выследить кого угодно, собрать кучу компромата, устроить красивый захват с мордобоем и стрельбой из автоматов. Но я знал, что вся моя работа — это старания маленького мальчика в песочнице. Пройдет большой дядя, наступит тяжелым ботинком — и все превратится в грязь. Так было много раз — я еще не успею пристегнуть наручники, а по городу уже бегают адвокаты, собирают деньги, суют их кому надо, героиновые мальчики уже свидетелей обрабатывают… На следующий день эта тварь смеется мне в лицо — и спокойно уезжает домой. Да еще в суд обещает подать — за незаконное задержание. А теперь я могу быть таким же, как и они. Могу действовать так же, как они. Ни один прокурор мне не указка, никакое общество защиты обвиненных на меня не каркнет! — Все так, — сказал Антон. — Только чем ты теперь лучше их? Ты сам стал одним из них. — А почему только я? — Не только. Я — тоже. А Сергеев — уж и подавно. — Сергеева не трогай. Про него разговор особый. — А он-то чем лучше? Самурай вдруг замолчал. Как будто споткнулся об этот простой и вроде бы ничего не значащий вопрос. — Ну ладно, — сказал он после напряженной паузы. — Я объясню, слушайте, детки, сказочку. Жил-был простой оперативник ЭКОПОЛа по фамилии Сергеев. И поручили ему раз одно дельце. Самое обыкновенное, совершенно ничего особенного. Нужно было съездить в Астрахань и кое с кем там разобраться. Сначала казалось, просто мелкие жулики — покупали в Японии дешевые консервы и ставили на них торговую марку компании, кажется, «Дальневосточные морские ресурсы». И продавали по соответствующей цене. Сергеев поехал, во всем разобрался, сертификаты изъял, склады опломбировал, счета арестовал… А потом приезжает домой. Заходит, а там стол накрытый, и за ним его семья — жена и две дочки. Сидят, папу ждут к ужину. И у всех троих такие ма-а-аленькие дырочки в затылках. Даже крови не видно. — Какие дырочки? — озадаченно переспросил Сержант, не решаясь свести вместе такие понятия, как маленькие девочки, кровь и дырочки в затылках. — Я что-то не въехал… — Их убили, разве не понятно? Сергеева еще там предупреждали, а он не послушался, вот и дождался. Перестреляли детей из-за каких-то тухлых консервов, поняли? А сегодня у нас клиент не с консервами был, а с живыми деньгами. И что за ним тянется, никто не знает. Вот и думай, кого больше жалеть — людей или собак. — Ну, их поймали хоть? В смысле, этих… которые убили. — С какой стати? Профессионалы берутся за такие дела не для того, чтоб их ловили. Нет, сам Сергеев кое-что знал, однако официально ничего сделать не мог. А вот зато теперь он все, что хочет, может делать не официально, а по совести. И вы мне хоть сто раз говорите, что он сам как бандит, я все равно буду на его стороне. Все замолчали. Не потому, что хотелось поразмышлять над услышанным, а из-за того, что этот затянувшийся спор уже всем надоел. Потом опустошили еще по одному стаканчику и вроде как примирились. Разговор потек в другом направлении, все вдруг стали друг друга хвалить — и Гоблина, за то что не промазал, и Печеного, который сумел быстро вывести неповоротливый микроавтобус из района операции, и Антона за безупречное техническое обеспечение. Про плохое никто не вспоминал. Антона разморило, и ему тоже захотелось выпить. Но пить было нельзя, поэтому, чтобы не вводить себя в искушение, он первым отправился спать. Он отключился, едва лишь натянув одеяло. Ночь прошла, как полет в пустоте, ни один сон не успел побеспокоить Антона. Но рано утром это состояние было прервано осторожным стуком в дверь. Антон разлепил глаза и услышал вкрадчивый голос Обжоры: — Гоблин не заходил? — Делать нам нечего, как за Гоблином следить, — проворчал Сержант и перевернулся на другой бок. — Нет, ну, я думал, вдруг заходил, — растерянно проговорил Обжора, прикрывая дверь. Антон полежал немного, слушая, как на улице потихоньку начинают свой рабочий день лесные птицы. Глаза сами собой закрылись, и он вновь провалился. На этот раз сон был неглубоким и беспокойным — все время казалось, что надо вскакивать и куда-то бежать. Наконец Антон встал. Самочувствие было паршивым — слегка побаливала голова, руки и ноги отваливались, а вчерашние ссадины горели, как маленькие вулканы. Несколько минут он сидел на кровати, мечтая, как здорово было бы сейчас проснуться не здесь, а у себя дома, раздвинуть шторы, поставить кофе, включить музыку… Но вместо музыки он услышал топот на крыльце, а затем в комнату ворвался Сержант. — Пошли, Сергеев всех собирает! — крикнул он. — Злой, как собака. Вроде что-то случилось. Антон поспешно натянул форму и выскочил на улицу. Все уже были в столовой. Все, кроме Гоблина. Сергеев нервно ходил из угла в угол, размахивая своей тросточкой, и ни на кого не глядел. Антон еще ни разу не видел его таким — всегда спокойный начальник базы сейчас выглядел взбешенным, лицо его иногда искажалось злой гримасой. Наконец он остановился, уперев руки в стол, и быстро оглядел собравшихся. Чувствовалось, что он хочет сказать что-то серьезное, но не может подобрать подходящие слова. Такие, чтобы важность сказанного дошла до каждого. — Ну, что? — выдавил он наконец. — Поздравляю — дождались. Сегодня ночью ваш друг и товарищ, известный под псевдонимом «Гоблин», сдал нас всех с потрохами. Никто не пошевелился и не произнес ни слова. Сказанное Сергеевым ничего не объясняло, а потому казалось пока просто набором устрашающих слов. — Сегодня ночью, — продолжал Сергеев, — Гоблин самовольно покинул территорию базы и добрался до города. Около часа ночи он совершил вооруженное нападение на круглосуточную аптеку и забрал из кассы сто двадцать рублей выручки, с которыми отправился в ночной клуб «Сирень»… — Вооруженное? — недоверчиво переспросил Самурай. — Именно так. Интересуешься, откуда у него оружие? Я отвечу: насколько я понял, это та самая винтовка, с которой он выходил вчера на ликвидацию. — Сергеев в упор посмотрел на Самурая и после этого почти закричал, хлопнув своей палочкой о стол: — Почему не проследили, чтоб он сразу избавился от оружия?! — Проследили… Он в канал ее бросил, все видели. — Значит, плохо бросил! А вы плохо проследили! — Сергеев замолчал, глядя в одну точку, потом продолжил: — Это еще не все. Когда Гоблина задерживала милиция, он ранил офицера и убил случайным выстрелом официанта клуба. Тем не менее его задержали. Гоблин к тому времени был сильно пьян и орал на весь ресторанный зал, что завтра все у него в ногах ползать будут, что за него заступится ЭКОПОЛ, что он секретный сотрудник и так далее. Короче, выболтал все. То же самое продолжалось и в отделе, куда его доставили. С той разницей, что там он вспомнил еще и меня, и вас, и еще много интересного. И кстати, уже сегодня в Управление приходили люди в штатском и интересовались полковником Сергеевым. Но это мои проблемы, и я их решу. Гораздо хуже, ребята, ваши дела. Гоблина успели сфотографировать, взять отпечатки пальцев и гаммы запахов. Соображаете? — Его же крутить начнут! — с ужасом проговорил Печеный. — Не начнут, — поспешно заверил его Сергеев. — Не начнут, потому что полтора часа назад он убежал из отдела и при этом искалечил сотрудника милицейской конвойной роты. Сейчас он сидит у меня в кабинете, помаленьку трезвеет и ждет, что я с ним сделаю. Сергеев сделал паузу, успев вопросительно и требовательно посмотреть каждому в глаза. На его взгляд решился ответить только Самурай. — И что же? — хрипло спросил он. — Что? Не понял вопроса. — Что теперь будет? — охотно уточнил Самурай. — А вы никто не догадываетесь? Из этой истории я вижу только один выход. Прекратить с сегодняшнего дня деятельность команды, а вас распустить. О нет, я неправильно выразился. Вас — вернуть туда, откуда вы были взяты. Просто отпустить вас я не могу. Ясно? — Да уж… — тяжело вздохнул кто-то. — Думаю, у вас появится время обдумать, почему Гоблин так поступил и какого черта вы не смогли его остановить. — Да чего тут думать? — тихо проговорил Обжора. — Гоблин вчера весь вечер ныл, что остался без «фестиваля». Вот и решил сам себе устроить праздник. Я вчера спать пошел, а он говорит: я еще посижу на воздухе. Потом я заснул и не знал, что он не пришел. Только утром… — Можешь не оправдываться. Ни хуже, ни лучше себе ты этим не сделаешь. Гоблин уже все решил за вас. Повисла тишина. Антон понял: хотя Сергеев достаточно ясно указал на дальнейшую судьбу команды, на самом деле ни он сам, ни все остальные на подобный исход не настроены. Иначе не было бы такого бурного излияния чувств. Его догадку тут же подтвердил Самурай. — Да ладно… — осторожно сказал он. — Так уж сразу команду распускать… Можно ведь что-то и придумать… — Думайте, — пожал плечами Сергеев. — Я пойду, а вы думайте. Если что-то изобретете — ваше счастье. Он быстро повернулся и вышел за дверь. Самурай тут же взял инициативу на себя. — Что будем делать с Гоблином? — мрачно спросил он. Никто не отвечал. Придумать что-то было просто невозможно, для этого нужно досконально знать весь расклад. Но Самурай, похоже, и не ждал никакого ответа. Он думал сам. Эту долгую беспомощную паузу вдруг прервал вкрадчивый голос Печеного: — Да зеленкой его мазать, что тут еще поделаешь… Антон еще даже не попытался понять смысл этой нелепой фразы, как вдруг тишина в столовой стала какой-то страшной. Печеный смело посмотрел каждому в лицо. — Что замолчали? Сами же все понимаете. Только решаете, как поделикатнее сказать. — Ну, это ты зря, — тихо сказал Обжора. — Я, например, ни о чем таком еще не думаю. Я надеюсь, все обойдется… — Надеяться поздно, — решительно возразил Самурай. — Сергеев не допустит ни малейшего риска. — Да почему?! У нас тут риск на каждом шагу! А если б Гоблин не ночью попался, а утром, когда мы с ним в засаде с винтовкой лежали? Там что, риска не было? — Ну иди, поговори с Сергеевым. Докажи ему, что Гоблин больше так не будет. — Ах, вот в чем дело… — А ты что думал? В команде Гоблина оставлять нельзя — это однозначно. А отпускать — хоть в тюрьму, хоть куда, — еще хуже. К тому же неизвестно, что он там наболтал. Сергеев, может, только самую малость нам рассказал. — Ладно, хватит обсуждать, — нетерпеливо оборвал Печеный. — Сколько ни обсуждайте, Гоблина нужно мочить, и нечего тут придумывать. Лучше обсудим, как это сделать. Антон посмотрел на Печеного и понял причину его нетерпения. А точнее — вспомнил. Печеный был здесь единственным, для которого разрыв контракта означал самое. худшее, что можно придумать. — Короче, так, — быстро заговорил Самурай. — Мочить тоже надо с умом. Судите сами: милиция находит его труп, начинаются заморочки, беготня, экспертиза… Исходная информация у них уже есть: ЭКОПОЛ, полковник Сергеев и так далее. Начинается возня вокруг ЭКОПОЛа, которой Сергеев как раз и не хочет. Потому что любая дурацкая случайность может вылиться в большой шухер. — А если милиция не находит труп? — резонно возразил Печеный. — Тогда заводится оперативно-розыскное дело, и начинается та же самая беготня, только искать будут скрывшегося преступника. И случайно пролетающий кирпич мы организовать тоже не можем. Малейший намек на насильственную смерть, и прокуратура не успокоится, пока все не будет проверено до последней ниточки. На этот счет можете мне, как бывшему менту, поверить. Гоблин им достаточно наговорил, чтобы они разглядели в несчастном случае преднамеренное убийство. Как только где-нибудь на дороге найдут его труп с разбитым черепом, вся его болтовня про ЭКОПОЛ предстанет в новом свете. А тщательно все устроить мы не сможем — времени в обрез. Антон никак не мог взять в толк: неужели они действительно обсуждают, как убить — не наказать, а убить! — человека, с которым вчера пили из одной бутылки. Он внимательно слушал Самурая, даже соглашался с его доводами, но при этом казалось, что он смотрит кино, где можно проникнуться выдуманными страстями, попереживать, а затем спокойно пойти ужинать. Впрочем, он был не одинок в своих чувствах. В другом углу сидел Обжора, который все это время жил с Гоблином в одной комнате. Он изумленно переводил взгляд с Самурая на Печеного, и от его всегдашней невозмутимости не осталось и следа. — Тогда Гоблину лучше всего умереть от старости, — усмехнулся Печеный, — и никаких подозрений не будет. — Надо думать, — пожал плечами Самурай. — Должен быть какой-нибудь способ. Что-то вроде яда, который разлагается в крови… — Ну и разговорчик у нас… — не выдержал Обжора. — Яда такого у нас нет, — медленно проговорил Печеный, сосредоточенно глядя на свои сплетенные пальцы, — а вот способ есть. — Есть? — с недоверием переспросил Самурай. — Есть… Смерть от сердечной недостаточности нас устроит? — Это как? — А так. Никаких следов и повреждений не будет — гарантирую. При мне этот способ дважды испытывали, и оба раза получилось. Самурай почему-то обернулся, будто боялся посторонних, потом, медленно пятясь, отошел к двери. — Ну-ка, пойдем поговорим на улице. Печеный с готовностью встал и шагнул за дверь. Сержант придвинулся к Антону. — Ну вот… — растерянно сказал он. Сержант не знал, что сейчас нужно или можно говорить, он хотел просто не оставаться в этот момент наедине с самим собой. Антон украдкой посмотрел на Обжору. Тот сидел в неудобной позе, тупо глядя перед собой, и чуть шевелил губами, как будто что-то считал. И вдруг, поймав взгляд Антона, он тут же подобрался, сложил руки на животе и сказал неожиданно громким голосом: — Да… Отчирикался Гоблин. И от этих слов у Антона по коже пошли мурашки. Если раньше он воспринимал происходящее, как кино или игру, как неприятный, но обязательно обратимый процесс, то теперь громкий голос Обжоры вернул все в реальность. Стало отчетливо понятно — Гоблин действительно «отчирикался». Самурай с Печеным отсутствовали довольно долго. Они вернулись какие-то взведенные и неестественно энергичные. — Нужен еще один человек, — сказал Самурай. — Кто пойдет? Это прозвучало так обыденно, будто требовалась пара рук для переноски дивана. И тем не менее Антон ощутил желание опустить глаза и втянуть голову в плечи. Но тогда бы он не увидел, что происходит вокруг. А это почему-то было очень важно… Самурай скользнул взглядом по совершенно одеревеневшему Обжоре, потом перевел глаза на Сержанта. — Я не пойду, — категорично заявил Сержант в ответ на оценивающий взгляд. У Антона на такую категоричность не хватило духа. И когда немигающие глаза Самурая остановились напротив, он почувствовал себя ломким и вялым, как высохший лист. — Ты пойдешь, — сказал Самурай. В его голосе прозвучало что-то большее, чем просто приказ. Антон в этот момент возненавидел самого себя — за то, что жалел торговцев во время бойни на рынке, что слабо бил партнеров на тренировках, что задавал ненужные вопросы и провоцировал душеспасительные разговорчики, за то, что слишком много сомневался. Если бы он мог быть таким, как и все, если бы он только умел так же, как остальные, смеяться и грустить, наказывать и прощать, говорить и молчать, смотреть на мир и отворачиваться от него — может, тогда беспощадные слова «ты пойдешь» миновали бы его… Антон встал и, беспомощно обернувшись на Сержанта, шагнул к выходу. Печеный сразу взял его двумя пальцами за рукав и повел по дорожке, шепча на ухо: — Гоблин сейчас в медпункте. Когда войдем — вида не показывай. Пусть подумает, что мы просто так зашли, поговорить. Потом вы с Самураем хватаете его за руки с двух сторон и держите, пока я буду пристегивать его к креслу. Держать нужно крепче, он сильный. Когда пристегнем — стой рядом и поддакивай. Понял? Твое дело стоять, слушать меня и поддакивать. Ни о чем не спрашивай, никаких лишних слов не говори, а то все испортишь… До медпункта было довольно далеко. Антон надеялся, что путь продлится вечно, но вот впереди показалась крашенная в зеленый цвет стена щитового домика. Антон невольно замедлил шаг, стремясь оттянуть момент, когда нужно будет войти и посмотреть в глаза Гоблину, но Печеный тянул его за собой, продолжая инструктировать. Перед дверью остановились, приготовились. — Пошли, — кивнул Самурай. Изображать обеспокоенных товарищей не пришлось. Гоблин все понял, едва лишь увидел лица вошедших. Ни слова ни говоря, он вскочил и прыгнул к окну. Самурай догнал его в два шага и с разворота ударил ногой под коленку. Гоблин растянулся на полу, завалив стеклянный шкаф с препаратами, но тут же снова вскочил, будто был сделан из резины. Вновь он метнулся к окну, но через секунду Самурай уже висел у него на шее и кричал: — Держите!.. Сюда, быстро! Каждая клеточка тела Антона сопротивлялась участию в этой дикой расправе. Он на деревянных ногах шагнул вперед и вцепился Гоблину в руку, но не удержал. Казалось, это все равно, что поймать крутящуюся лопасть вертолета. Опасаясь, как бы не попасть под очередной взмах этой руки-лопасти, он суетился рядом и наконец дождался удобного момента, схватил, впился пальцами в рукав, навалился всем телом. Самурай давил на горло, нагибая Гоблина все ниже к полу, тот дергался, крутился, не давая трем сильным противникам совладать с собой. При этом он орал так, что закладывало уши, орал, брызгая слюной и переходя то на рев, то на визг: — Суки! Скоты! Что ж вы делаете! Пустите, гниды, суки!.. Он уже стал красным, потным и скользким. Антон в этот момент не испытывал ни стыда, ни жалости, а только омерзение от того, что приходится тесно прижиматься к этому визжащему мокрому клубку. Гоблин сопротивлялся до последней капли своих сил. Он боролся всем телом, вплоть до самых кончиков пальцев. Наконец удалось прижать его к креслу, застегнуть ремни на руках и ногах. Гоблин понял, что теперь силой и яростью ему ничего не добиться. Он обмяк, обвел всех слезящимися, почти сумасшедшими глазами и запричитал: — Ну не надо, братцы… Ну за что? Отпустите, я убегу. Скажите им, что я сам вырвался… Ну, пустите, ну, пожалуйста! Было немного странно, что Гоблин так неистово цепляется за жизнь — жизнь, которую так ненавидел. Человеку свойственно быть в этом смысле эгоистом, и Антон, как и большинство живущих, в глубине души раньше считал, что только он знает истинную цену жизни, а все прочие относятся к ней совсем иначе, и умереть им будет гораздо легче, чем ему… Самое страшное, что умоляющие слова Гоблина летели в пустоту. Никто их не слышал, как будто рядом были не живые люди, а механические куклы. Антон и Самурай стояли по бокам кресла, опасаясь встречаться с жертвой глазами, Печеный с сосредоточенным видом разматывал трубки капельниц, пододвигал стеклянный столик с инструментами. Гоблин все еще бормотал что-то, но с каждым вздохом, с каждым взглядом на приготовления Печеного терял энергию. Свирепая схватка после тяжелой пьяной ночи опустошила его. Печеный отыскал в шкафу широкий моток пластыря и зашел к Гоблину со спины. — Сиди смирно, башкой не дергай! — грубо скомандовал он и взял Гоблина за волосы. — Давай помогу, — пробормотал Самурай и взялся приматывать голову Гоблина к спинке кресла. Гоблин не шевелился, наоборот, сидел очень тихо и как будто прислушивался к тому, что происходит вокруг. Он уже ничего не видел — клейкая белая полоса закрыла ему половину лица. — Вы что делать собрались? — спросил вдруг Гоблин с таким смертельным ужасом, что в комнате повеяло холодом. — Говорите, что делать будете!!! — А ничего, — равнодушно ответил Печеный. — Сейчас подрежем тебе вены и пойдем обедать. А когда все из тебя вытечет, придем и отвезем тебя на какую-нибудь свалку. Гоблин захохотал. Он будто надеялся, что его смех вдруг превратит все происходящее в шутку, в глупый и несмешной, но розыгрыш. — Ну вы даете! — надрывался он. — Ладно, развязывайте, кончайте свои шутки. — Никаких шуток, — угрюмо сказал Самурай. Гоблин резко замолчал, прислушиваясь, что будет дальше. Но Самурай не сказал больше ни слова. Гоблин понял, что никаких шуток действительно не будет. Он разомкнул губы, которые вдруг начали сильно дрожать, и закричал: — Да вы что!!! От его крика в шкафу зазвенели склянки. — Ничего, — ответил Самурай. — А ребятам и ментам скажем, что ты сам на себя руки наложил. И не ори, а то еще и рот заклеим. Печеный установил рядом с креслом две стойки, укрепил на них капельницы, оборвал лишние сантиметры трубки и налил в резервуары теплой воды из-под крана. После этого подошел к столику и сунул пальцы в ванночку с медицинскими инструментами. Блестящие металлические штучки ответили тусклым перезвоном. Гоблин дернулся, услышав этот жуткий звук. — Ну-с… — важно сказал Печеный. — Приступим, пожалуй. Он выбрал короткий ланцет, нагнулся к Гоблину и медленно провел лезвием чуть выше его ладони. Он не порезал руку, а именно просто провел, оставив почти незаметный след. Затем сунул к этому следу трубку капельницы, из которой сочилась теплая вода. Гоблин побледнел так, что кожа и пластырь на его лице почти слились. Он слышал, как звенят инструменты, чувствовал холодное прикосновение стали. Ощущение теплой жидкости на руке убедило его окончательно. Печеный между тем повторил процедуру на другой руке. Вода капала на пол, собираясь в лужицы. — Ну и кровища у тебя, Гоблин, — прошипел Печеный. — Как из протухшего помидора. Наверно, за здоровьем плохо следил, да? Гоблин завертелся, пробуя на прочность свои путы. — Давай, давай, дергайся, — Печеный потрепал его по щеке. — От этого кровь только лучше льется. Быстрей подохнешь. — Да, — подхватил Самурай. — Кровища из тебя хлещет, как из крана. Может, ведро подставить? И он требовательно посмотрел на Антона. — Да… — вяло сказал Антон, вспомнив, что ему велели поддакивать. Самурай с досадой качнул головой. Потом подошел, взял Антона за рукав и вытащил за дверь. — Ладно, иди отсюда, без тебя справимся. А то еще вперед Гоблина околеешь… Антон зашагал куда-то наугад. Потом остановился и повернул в столовую. Его вдруг испугала невероятная мысль: а если сейчас Гоблин как-то вырвется и когда-нибудь потом придется снова встретиться с ним? Какие слова тогда говорить? Сержант с Обжорой все еще сидели в столовой и молчали. Антон нерешительно остановился в дверях. Сержант поднялся ему навстречу. — Ну? Вы уже?.. Он запнулся, не зная, какое слово здесь уместно. — Еще нет, — Антон опустился на стул. — Я ушел. Они там с ним остались. — Что вы с ним хоть сделали? Антон отмахнулся, не желая ничего отвечать. Никто не стал настаивать. Потом все трое долго сидели молча, слушая, как на кухне грохают кастрюли. — Скоро обед, — непонятно зачем сказал Обжора. — А ты станешь жрать? — поинтересовался Сержант. — Мне что-то не хочется. Снова наступило молчание. Минут через двадцать или больше появились наконец Самурай с Печеным — оба суетливые, взбудораженные, похожие на мальчишек, которые по неосторожности устроили большой пожар. — Сделали дельце, — хрипло проговорил Печеный, обводя языком сухие тонкие губы. — Ни царапинки, ни кровинки — все чисто. Он постоянно тер ладони друг о друга и ни на кого не смотрел. — Быстро он отошел, — поежился Самурай. — Бывает, люди с пулей в голове еще часов десять живут, а тут… — Его страх убил, — сказал Печеный. — А то, что быстро — тоже понятно. После такой ночки он уже полутруп был. Все замолчали, нервно переступая с ноги на ногу и поглядывая друг на друга. — Все, нечего тут больше торчать, нервы друг другу портить, — скомандовал Самурай, который уже возвращался к своему обычному состоянию. — Давайте разбегаться. А я пойду Сергееву доложусь. Пусть думает, что с Гоблином дальше делать. Тут взгляд его упал на Антона, стоящего позади всех. — Что, ожил? — Он подошел, хлопнул Антона по плечу. — Ничего, все нормально. Еще разок тебя на такое шоу сводить — и станешь нормальным человеком. Антон понимал, что Самурай вовсе не хочет его оскорбить. Просто цинизмом легче всего замаскировать свои собственные переживания. Обед прошел обыкновенно. Вопреки прогнозам Сержанта все явились в столовую и все нормально ели, в том числе и он сам. Даже пытались шутить. Антон почувствовал на себе повышенное внимание. Все как будто чувствовали, что ему, не видевшему в жизни ни крови, ни смерти, ни жестокости, особенно трудно будет вспоминать этот день. Каждый считал своим долгом что-то сказать ему, подмигнуть, просто продемонстрировать внимание. Антон вовсе не нуждался ни в какой поддержке. Он нормально себя чувствовал и старался это показать — держался преувеличенно бодро, отвечал на шутки и улыбки. И даже не заметил, что старается брать хлеб самыми кончиками пальцев, а на столе уже выросла груда салфеток, которыми он беспрестанно вытирает руки. Единственное, что смутило команду, — это лишняя тарелка, которую повариха по привычке и по незнанию поставила на стол. После обеда Самурай кивнул Сержанту и Печеному, и они исчезли куда-то на оставшиеся полдня. Лишь перед ужином они наконец объявились, и Антону удалось услышать, как они отчитываются перед Сергеевым. — …собрали из веток, как будто он там ночевал. Рядом бутылок пустых накидали, бумаг, стаканчиков из-под супа, еще мусора. Место глухое, раньше, чем завтра, не найдут… Когда стемнело, смертельно захотелось спать. Антон уснул бы сразу, но Сержант на соседней кровати все время ворочался и вздыхал. А потом в дверях вдруг показался Обжора с матрасом под мышкой. — Я у вас переночую, ладно? — Ночуй, — ответил Сержант, зевая. — Не помешаешь. Один черт, не спим. — А чего не спите-то? Боитесь, Гоблин во сне придет? — Лучше Гоблин, чем уголовный розыск. Антон полежал немного, слушая, как Обжора устраивается на полу, и спросил: — Интересно… Если вдруг со мной или еще с кем-то такое случится… Меня тоже — за шкирку и в кресло? Даже не верится. — Тебя пожалеем, успокойся, — сказал Обжора. — А Гоблин — разговор особый. Его в команду взяли только потому, что он снайпер хороший. Очень хороший… — А как он здесь оказался, он не делился? — поинтересовался Сержант. — Делился, — неохотно ответил Обжора. — Да только я делиться не хочу. Он мне не для этого все рассказывал. Да и не хочется о мертвом такие вещи вспоминать. — Ну, как знаешь. — Я только хочу сказать, что Гоблина никому не жалко. Сергеев с Самураем наверняка заранее все обговорили, а у нас мнение спрашивали просто так… Чтоб инициатива снизу. — А тебе его жалко? — спросил Антон. — Мне? Мне — жалко. Но это никого не касается. — Почему? Мне тоже его жалко. Все-таки жил человек. — Жалко… — презрительно усмехнулся Обжора. — Ты вчера громче всех орал, что Гоблин — убийца. А сам ты теперь кто? — Ладно, кончай, — буркнул Сержант. Почему-то этот разговор не перешел в новый спор, а, наоборот, всех успокоил. Ночь прошла быстро и тихо, новый день не принес никаких неожиданных сюрпризов.* * *
На следующей неделе у Антона появился хороший повод отвлечься от своих тяжелых размышлений и воспоминаний. Его наконец начали готовить к выполнению своей функции. Собственно, завеса над тайной приподнялась совсем чуть-чуть. Антон понял только одно — ему поручается как раз то, за что его чуть не упекли за решетку. В одно прекрасное утро Сергеев принес ему стопку оптических дисков и пачку потрепанных брошюр с номерами вместо заглавий. «Осваивай», — небрежно бросил он и оставил Антона одного. В брошюрах оказались инструкции, а на дисках — сверхмощные программы особого назначения, пользоваться которыми могли или спецслужбы, или очень богатые люди. Антон часами не мог оторваться от клавиатуры, пытаясь опробовать все возможности той силы, что была теперь у него в руках. Он мог все, что угодно — проникать в самые защищенные сети, подслушивать зашифрованные телефонные разговоры, управлять автоматизированными системами, установленными на другом конце света. Ему казалось, что при желании он может даже вмешаться в работу космических аппаратов, кружащих над планетой. Но он сделал не это. Едва лишь освоив новый инструмент, он попытался снять блокировку со своей домашней Системы. Все получилось идеально — программа-взломщик не испортила защиту, а всего лишь временно парализовала ее, так что никакой эксперт не заметил бы следов проникновения. Антон чувствовал себя так, будто вернулся наконец в свой опустевший дом, где, наверно, до сих пор лежали в раковине две невымытые тарелки и стояло почти полное мусорное ведро. У него даже в носу защипало от волнения. Он просмотрел заново все каталоги и убедился, что все осталось по-прежнему. Никто не влез в созданную им структуру и не испортил ее. Он заглянул даже в свой сетевой почтовый ящик, хотя был уверен, что тот пуст. Однако там что-то было… Всего одно сообщение. Антон понял: инспектор ЭКОПОЛа, которому поручили наблюдать за Системой, еще просто не успел переписать новый файл в свое хранилище и стереть его. Антон воровато оглянулся и придвинулся к экрану.«ЗДОРОВО, АНТОХА! ГДЕ ПРОПАДАЕШЬ? СЛЫШАЛ, ЧТО У ТЕБЯ ПРОБЛЕМЫ С ЭКОПОЛОМ. ЕСЛИ ЛИШАТ КВАЛИФИКАЦИИ, СООБЩИ — МОЖЕТ, ПОДЫЩУ ТЕБЕ КАКУЮ-НИБУДЬ ХОРОШЕНЬКУЮ РАБОТЕНКУ. ОТЗОВИСЬ, СТО ЛЕТ УЖЕ НЕ ВИДЕЛИСЬ. ДЖАМБУЛ».
Опять Джамбул… Антон моментально вспомнил, что тот интересовался им через Витьку Сапожникова. Они действительно уже не виделись много лет, и Антону захотелось немедленно отстучать короткое сообщение и послать его по адресу, оставленному его старым товарищем. А кстати, какой там адрес? Однако вместо адреса Антон увидел какой-то маловразумительный индекс бесплатного общественного накопителя, равнозначный формулировке «до востребования». Это было очень странно. Появилось чувство, будто Джамбул прячется. И потом, почему он объявился и предложил работу именно сейчас, когда у Антона действительно возникли неприятности? Почему его так заинтересовало, что он может потерять квалификацию? Конечно, это мог быть чисто дружеский поступок — узнал, что у товарища проблемы, и решил помочь. Но Антону это показалось не убедительным, что-то здесь не сходилось. И тут его будто обдало жаром. Он вспомнил, как однажды, еще на первом курсе, Джамбул показал ему свою курсовую работу и как они засиделись в общежитии до двух ночи, обсуждая ее. Работа называлась «Многоуровневое машинное шифрование: универсальный подход». В долю секунды Антон понял, почему ему так легко удалось несколько недель назад расколоть шифр, над которым безуспешно колдовала Анна в своем кабинетике. В это трудно было поверить. Взаимосвязь между старым однокашником и конфискованным диском с краденой технологической информацией поначалу казалась чудовищным совпадением или недоразумением. Но Антону оставалось только признаться себе: метод шифрования был в точности описан еще в той полузабытой курсовой работе. Именно поэтому ему удалось тогда сразу встать на верный путь и интуитивно проиграть весь процесс, как по нотам. Антонвпился глазами в экран, будто хотел сжечь взглядом это коротенькое нейтральное послание, способное погубить его в один момент. В самом деле: если Джамбул имеет отношение к промышленному шпионажу, а сам Антон имеет отношение к Джамбулу… Тут и круглый дурак заподозрит неладное. Выход был один: не дожидаясь вмешательства полицейских фискалов, стереть послание, так чтобы не осталось и следа. Именно это и сделал Антон — он не просто дал команду на удаление, а тщательно «проутюжил» ячейки, чтобы файл уже невозможно было восстановить. Теперь следовало хорошенько подумать. Честный гражданин обязан в таких случаях информировать компетентные органы: вот он, шпион проклятый, ату его! Но Антон в данный момент не имел статуса честного гражданина. Рассказав Сергееву про Джамбула, можно было сильно облегчить работу Управления защиты технологий, но и немало навредить самому себе, своей и без того сомнительной репутации. На чем же остановиться? Первое, что пришло в голову, показалось разумным. Антон решил повесить «репей» на оставленный Джамбулом индекс. «Репей» — крошечная незаметная структура размером в несколько десятков байт. Стоит Джамбулу объявиться и начать искать ответ на свое послание, как «репей» повиснет у него на «хвосте» и оставит собственную копию на каждой станции, через которую пройдет сигнал. Когда в руках появится хоть какая-то информация, уже можно будет что-то решать. Антон быстренько набросал ответ Джамбулу — несколько нейтральных дружеских фраз. «Репей» он взял с одного из дисков, предоставленных Сергеевым. Ловушка была изготовлена добротно и поставлена на взвод. Осталось только ждать результата. Антон сразу постарался забыть об этой истории. Его нехитрая задумка могла ждать своей очереди еще долго, может, даже несколько недель, и не стоило слишком забивать этим голову. Но ему не удалось переключиться на что-то другое. Потому что в голову пришла новая мысль — столь же неожиданная, сколь и неприятная. Антон понял, что Джамбул мог и сам поставить на свое сообщение «репей». А если так — он легко сумеет вычислить, где сейчас находится Антон и чьей линией пользуется. Хорошенькое дело — системщика прямо с рынка забрали полицейские, да так у себя и оставили, причем с правом пользоваться сетями. Если среди знакомых пойдет слушок, восстановить свой авторитет будет совсем непросто. Ярлык сексота обычно прилипает к человеку намертво. В этот момент за спиной скрипнула дверь. Нервы Антона были настолько напряжены, что он машинально ткнул пальцем в выключатель и обесточил терминал. Лишь после этого он обернулся. В дверном проеме стоял Сержант — больше, чем обычно, всклокоченный и горящий желанием рассказать что-то невероятное. — Ты знаешь, кто поедет с нами вместо Гоблина?! — воскликнул он с ходу. После таких слов Антон должен был, по логике, страшно заинтересоваться и переспросить: «Кто?» Но Антон спросил не это. Он медленно повернулся на кресле-вертушке и положил руки на подлокотники, стараясь казаться спокойным. — Во-первых, куда? Сержант замер на полуслове, догадавшись, что сболтнул лишнего. — Я… Я имел в виду, знаешь, кто заменит в команде Гоблина? — поправился он. Но и на этот раз Антон не выказал никакого нетерпения. — Ну хорошо, — сказал он. — Если ты не можешь сказать, куда мы поедем, тогда скажи другое. Почему я ничего не знаю? Почему все каждый раз в курсе событий, а я обо всем узнаю в последнюю минуту? Почему тебе известно, куда мы поедем и кто заменит Гоблина, а я тут сижу и никто не считает нужным меня предупредить? Сержант не ожидал такой атаки, поэтому совершенно растерялся, чего с ним давно не случалось. Антон смотрел на него прямо и твердо. Он ждал ответа. — Да никто ничего не знает, — проворчал Сержант. — Я знаю, потому что машину поведу, и мне надо учить и карту, и маршрут. Ты, между прочим, тоже не очень-то распространяешься, почему тебя освободили от всех занятий и посадили здесь, перед компьютером… — А тебе это интересно? — Мне? Ни капли. — А мне интересно. Так куда мы собрались ехать? — Не скажу ничего. — Сержант решительно помотал головой. — Нет, кое-что скажу, самую малость. Скоро мы поедем далеко-далеко, а когда вернемся — разбежимся по домам. Хорошая новость? — Хорошая, — согласился Антон. — А когда мы вернемся? — А это — как масть пойдет. Но не через год, это точно. Новость и в самом деле была настолько великолепная, что Антон мигом забыл про свои обиды. — Так кто вместо Гоблина? Сержант с таинственным видом усмехнулся и подошел ближе. — Анка! — прошептал он. — Анна?! Антон представил себе тесную утробу микроавтобуса, табачный дым, плевки под ноги, похабные анекдоты, и среди всего этого — Анна. — Ничего себе… — с чувством сказал он. — Да! Обжора орет: не поеду с бабой, от них одни неприятности. Самурай побежал к Сергееву, будет уговаривать, чтоб мы впятером ехали. Такой шум стоит, ты что! — А почему Анна? Она что — снайпер, что ли? — Нет, снайпером будет теперь Обжора. А Аннушка — по связи. — Дикость какая-то… Но если Сергеев свою подругу решил с нами отправлять, то он, наверно, знает, что делает? — Не знаю, не знаю… Ладно, пойду посмотрю, что там дальше будет. Когда Сержант вышел, Антон встал, прошелся от стенки к стенке. О том, что команде предстоит какое-то главное и, видимо, последнее дело, можно было догадаться. Потому что до сих пор все, чем занималась команда, не имело отношения к борьбе с промышленным шпионажем — основной задаче Управления защиты технологий. Все, что было раньше, могло быть пробой сил и возможностей, отработкой навыков и слаженных действий бойцов. Однако Анна не вписывалась в команду ни под каким углом. Несмотря даже на то, что она, являясь штатным сотрудником УЗТ, единственная была специалистом по защите информации. В груди пробежал приятный волнующий холодок. Антону было не очень интересно, каким будет это последнее дело. Его гораздо больше интересовало другое — окончание контракта и возвращение к обычной жизни.
* * *
Через два дня команду вывезли на «фестиваль». Хотя никто не сказал ни слова, все догадались, что это последняя веселая прогулка и за ней последует другая, уже не развлекательная. На этот раз все было на высшем уровне: и немноголюдный зал дорогого ресторана, и хороший ужин, и достаточное, но не чрезмерное количество спиртного, и пять бесцеремонных длинноногих девиц, которые сначала усаживались на колени и пили из твоего стакана, потом приступали к знакомству. И Антон уже не комплексовал, а крепко держал за талию ту, что села с ним, с удовольствием поддерживал приятный пошловатый разговорчик, зачем-то даже докуривал ее сигареты, а когда вечер иссяк — ушел с ней в гостиничный номер, один из тех, что помещались на втором и третьем этажах ресторана. На базу команда вернулась на следующий день, к полудню. Ни о каких занятиях не было и речи. После обеда всем хотелось побыть вместе. Разговоры сводились к воспоминаниям о вчерашнем вечере, и Самурай весело обещал всем, что после возвращения «мы еще и не так загуляем». В безделье, пустых разговорах и вздохах прошел день. После ужина на площадке перед воротами базы стало тесно от машин. Антон и остальные догадались, что на сегодняшний вечер назначено открытие смысла существования команды. В конференц-зале уже было полно незнакомых людей, одетых в штатское. Они шумно разговаривали, курили, пили лимонад из пластиковых пакетов. Антон с удивлением обнаружил среди них Олега Модестовича Ростовцева, того самого члена аттестационной комиссии, который принимал у него тот странный экзамен в одном из кабинетов УЗТ. Антон поискал глазами Анну, но ее не было. Команда расселась особнячком и сразу стала центром внимания. Чужие откровенно разглядывали бойцов, будто приценивались. К удивлению Антона, Ростовцев узнал его и даже кивнул с легкой вежливой улыбкой. Вошел Сергеев, чужие загалдели, потянулись здороваться. Сергеев улыбнулся, ответил на рукопожатия тех, кто сидел ближе к дверям, остальным помахал руками, давая понять, что рад всех видеть, но разводить церемонии некогда. В зале быстро установилась тишина. — Итак, — сказал Сергеев, встав перед аудиторией, — многие уже знают, но я должен объявить: сегодня ночью… — он взглянул на часы, — а можно сказать, и завтра утром мы начинаем реализацию плана «Фантом». Сегодня мы проводим первый и последний инструктаж для подразделений, задействованных в операции. В зале присутствуют: группа электронного слежения, группа юридической поддержки, транспортная группа, группа охраны пункта связи и, конечно, сама группа «Фантом». Взгляды собравшихся немедленно скрестились на сидящих отдельно бойцах команды. Но ненадолго. — Группа прикрытия отсутствует, так как уже неделю работает на месте, — добавил Сергеев. — Всех остальных мы собрали здесь, чтобы скоординировать действия до того, как вы получите конверты с конкретными заданиями. Нам нужно многое обсудить, и особенно важно отработать режимы связи, чтобы исключить недоразумения. — Место проведения уже не секрет? — спросил кто-то из зада. — Точные координаты будет знать только транспортная группа, — ответил Сергеев и включил что-то под столом. На задней стене вспыхнула карта. — Могу сказать только, что место проведения операции — Западная Сибирь, район южнее Сургута, начиная от истока реки Большой Салым, и дальше на восток, до реки Большой Юган. — Болота… — раздался голос из зала. — Руководителем плана назначен полковник Шевцов. Он расскажет все, что необходимо знать. Антон сразу узнал седого подтянутого полковника, с которым познакомился в самом начале, когда поздним вечером сидел в кабинете Брусова и со страхом ждал своей участи. — Прошу быть внимательными, — начал Шевцов. — Все, что я сейчас скажу, я мог бы передать в инструкциях, но вопрос слишком щекотливый, и возможно, потребуется что-то уточнить именно сегодня. Моя обязанность сейчас — пояснить некоторые юридические аспекты вашего пребывания в зоне операции. Он обернулся к карте и постучал по ней своей импровизированной указкой. — Участок, куда вы завтра отбываете, принадлежит к так называемой Территории мировой промышленности, известной также под названием «Немая земля». Об этих местах много всякого говорят, и вы, конечно, знаете, что данная территория около трех десятков лет назад сдана в неограниченное пользование ряду иностранных корпораций. В основном там сейчас хозяйничают промышленники из Ближневосточного и Африканского регионов. По договору, срок аренды истекает через двадцать два года, однако большинство филиалов этих кампаний уже перестали действовать в связи с исчерпанием природных ресурсов региона. Полностью остановлены несколько десятков целлюлозно-бумажных и лесохимических комбинатов, располагавшихся вдоль реки Большой Юган. Южнее еще действуют пять или шесть нефтеперегонных комбинатов, но и они на грани закрытия. Некоторые из предприятий перепрофилированы на переработку отходов, но и их мало. Тем не менее там по сей день действуют законы арендаторов. Официально, конечно, зона не имеет статуса территории иностранного государства, но статус частной собственности ничуть не менее весом. Любое вторжение государственных структур в деятельность арендаторов будет являться грубым нарушением международного права. Поэтому мы и не можем проявить себя там в качестве представителей Экономической полиции. Экспертная группа тщательно проработала этот вопрос и убедилась, что приемлемых способов легализоваться мы не имеем. Это вам может подтвердить наш внештатный консультант, он же руководитель юридической группы, профессор Ростовцев. Ростовцев, услышав свою фамилию, привстал и слегка поклонился. — Вы не хуже меня знаете, — продолжил полковник, — что именно на этой обособленной территории концентрируется основная доля незаконного предпринимательства, которое нас все больше и больше беспокоит. До сего дня мы надеялись на законодательное решение проблемы, но, как видно, ждать помощи со стороны парламента придется еще долго. А действовать нужно немедленно. ЭКОПОЛ располагает информацией, что некие структуры — пока нам неизвестные — проводят активные мероприятия по разведке технологии производства процессора Мельникова. По предварительным данным, разработку производит одно из государств Ближнего Востока. Причем дела у них идут очень успешно — наши противники уже имеют практически законченные принципиальные схемы второго и седьмого блоков процессора. В зале кто-то присвистнул. — Мы все хорошо понимаем, — продолжал Шевцов, — что выход на мировой рынок поддельных «Хризолитов» равнозначен катастрофе. Удар будет нанесен не только по фирме-производителю, но и по экономике всей страны. По данным радиоперехвата именно там, на Территории мировой промышленности, происходит систематизация и обработка технологической информации. Точные координаты установить не удалось, системы слежения засекли всего два зашифрованных сигнала, и, как ни странно, из разных точек: вот отсюда… — Шевцов обвел своей указкой круг на карте, — и отсюда. Разумное объяснение этому найти трудно. Информация была передана в сильно сжатом виде, таком, который выдерживают только специальные форматы — «Спейс-Контроль» и тому подобные. Оборудование для таких передач не может быть мобильным, его нельзя, например, возить на грузовике. Стандартная антенна «Спейс-Контроль» монтируется раз и навсегда на одном месте. Тем не менее обе передачи были сделаны с разных участков. Шевцов замолчал, чтобы прокашляться, и в этот момент стало слышно, как на улице подул ветер. Ночь, шум ветвей за окном, полутемный зал — все это создавало картину тайного заговора. — Таким образом, конечной целью нашей операции, — сказал Шевцов, — является обнаружение и, возможно, ликвидация иностранной разведбазы. Поиск ее ложится непосредственно на группу «Фантом». Полковник повернулся в сторону притихшей команды. — Оказывается, мы тут главные, — почти не шевеля губами, прошептал Сержант. — Концепция такова, — объяснял Шевцов. — группа «Фантом» рассредоточивается в пределах определенного нами участка и под видом бродяг, мародеров и прочего асоциального элемента занимается свободным поиском и проверкой действующих предприятий. В случае положительных результатов поиска «Фантом» передает сообщение на пункт связи, и мы приступаем к официальной части плана. Для этого в восьмидесяти километрах от зоны поиска будут дислоцированы две роты оперативного отряда в полной боевой готовности, а также усиленная следственно-оперативная бригада, — Шевцов перевел дыхание. — Я закончил и готов ответить на вопросы. После небольшой паузы поднялся высокий молодой человек с прокуренными рыжими усами. — Я хотел узнать, как… — Представляйтесь, пожалуйста, — прервал его Сергеев. — Извиняюсь… Капитан Бондарев, командир роты оперотряда. Что решено по применению оружия? — Хороший вопрос, — кивнул Шевцов и повернулся к Ростовцеву. — Олег Модестович, это по вашей части. Ростовцев поспешно поднялся со своего места, надел очки, затем сразу снял их и наконец заговорил: — Что касается штатных полицейских подразделений, то вы применяете оружие в обычном порядке. Но есть один нюанс. Иностранные фирмы имеют право держать на территории своих представительств охранные подразделения. Но! — профессор поднял палец. — Но вы должны знать: иностранные службы безопасности не имеют права ношения огнестрельного оружия на территории Российской Федерации. Так что, если некий охранник будет угрожать вам пистолетом, не стесняйтесь, действуйте по закону. Ну, а что касается группы «Фантом», то она пользуется оружием по своему усмотрению. Без всяких ограничений. — Сурово! — раздалось восклицание из зала. Шевцов строго посмотрел на подавшего реплику. — Иначе не было смысла затевать всю операцию, — сказал он. — И кстати, если возникнут на этот счет какие-то вопросы, в эфире будет круглосуточно дежурить группа юридической поддержки. Она будет по мере сил сглаживать те острые углы, которые могут возникнуть у любой группы. Вслед за командиром роты попросил слова подтянутый, чисто выбритый офицер с веселыми глазами. — Майор Самков, руководитель группы слежения, — представился он. — Интересно, какова там плотность населения и соответственно загруженность УКВ-эфира? — Относительно эфира и других специфических вопросов, — охотно ответил Шевцов, — немного позже будет отдельный инструктаж — специально для каждой группы. А на первый вопрос могу ответить так: в регионе нет постоянного населения. За исключением двух-трех десятков обходчиков, которых вы вряд ли увидите, и нескольких исследовательских групп НИИ климатологии. Вступать с ними в контакт мы не рекомендуем: климатологи живут на хорошо охраняемых базах, и их охрана сначала стреляет, потом разбирается. Там такое поведение оправдано. Неофициально в зоне операции проживает огромное число всевозможных бродяг — бывших наемных рабочих. Сотрудники же действующих предприятий не регистрируются, и их учет также не ведется. Но я думаю, перегруженность эфира вам не грозит. — Вы сказали, в случае «положительных результатов поиска», — подал реплику толстый чернобровый человек, сидящий в самом углу. Представляться он не стал, видимо, его и так все знали. — А если никакого положительного результата не будет, операция сворачивается? Шевцов чуть помедлил, быстро взглянул на Сергеева. — Вообще-то этот вопрос уже решался на более высоком уровне, и не нам его обсуждать. Результат, я думаю, будет. Поисковая группа прошла хорошую подготовку, к тому же мы экипируем ее необходимыми техническими средствами. Результат будет. — У поисковой группы есть хороший стимул, чтоб достичь результата, — загадочно уточнил Сергеев. — И еще, — добавил толстый человек, — ни слова не было сказано про схему связи и оповещения. Сергеев поднялся со своего места. — Я вижу, вопросы приобрели узкоспециальный характер, поэтому общую часть мы заканчиваем. Начало операции… — он посмотрел на часы, — через три часа пятьдесят три минуты. За это время все пройдут специальный инструктаж, получат экипировку и выдвинутся на начальные позиции. Теперь я прошу руководителей групп подойти к столу… — А ты чего не идешь? — спросил Печеный у Самурая, когда Сергеева окружили люди. — Нас это не касается. Сергеев сказал, чтоб мы сидели на месте и не разбегались. Я, кстати, узнал про Анку. Мы ее даже не увидим. Она будет сидеть на своем пункте и держать с нами связь. — И только ради этого она помчится в Сибирь? — скривился Обжора. — Дело-то нехитрое, можно было любого «чайника» посадить. — Ну нет, дело как раз хитрое, — усмехнулся Самурай и больше ничего не добавил. Настроение у всех было неопределенное. С одной стороны, задание показалось не таким трудным, как ожидалось. Но никто из команды не думал, что станет центральной фигурой в столь масштабной операции. Серьезность и ответственность предстоящего тяготила. Зал быстро опустел — группы разошлись по разным уголкам базы, чтоб получить свою долю инструкций и указаний. С командой остались Сергеев и человек в подчеркнуто гражданском зеленом пиджаке. — Надеюсь, вы хорошо выспались? — поинтересовался он. — Ночью будет одна беготня. — Мы уже поняли, — ответил за всех Самурай. — Вот и хорошо. Я должен кое-что добавить к тому, что вы сейчас слышали. Через несколько часов вы вылетаете спецрейсом на аэродром «Оленье». Оттуда добираетесь на машине до… Сержант знает. Машина, кстати, полетит вместе с вами в самолете — трехмостовый «Ящер» с фургоном. Ехать недалеко, но могут быть всякие трудности, поэтому на дорогу вам даются сутки. Спешить не надо. Доезжаете до конечной точки, оттуда начинаете поиск. Идете тремя группами по два человека и… — Как это? — изумленно прервал начальника Обжора. — Что? — Нас — пятеро! Как мы можем пойти тремя группами по два человека? — Да, по два человека, — спокойно подтвердил Сергеев. — Ты пойдешь в паре с новым бойцом команды. Познакомишься с ним в самолете. — Каким еще бойцом? — еще больше удивился Обжора. — С нами будет посторонний? — Не посторонний. Я вполне ему доверяю. У нас не было времени, чтоб вас с ним знакомить. Решение принято только сегодня утром. Обжора сокрушенно покачал головой и откинулся на спинку стула. Совсем недавно ему говорили, что он пойдет в паре с Анной. Теперь еще хлеще — идти придется с каким-то чужаком. Впрочем, Обжора умел быстро мириться с новыми обстоятельствами, поэтому через минуту к нему вернулась обычная невозмутимость. — Никто еще не понял, что мы должны там искать, — напомнил Самурай. — Я знаю, — кивнул Сергеев. — Собственно, искать будете не вы. Искать будет Антон. Антон вскинул голову. — Что я буду искать? — спросил он с искренним удивлением. — Вопросы потом, — отмахнулся Сергеев. — Зона, в которой вы будете работать, представляет собой огромную помойку, полную всякой химической дряни, полуразрушенных предприятий и заброшенных поселков. Людей там мало. Поэтому прежде всего вы должны найти именно людей. Как только обнаружите какой-нибудь населенный или действующий объект, прочешите его от подвала до крыши. Твоя задача, Антон, найти убедительные доказательства, что именно здесь окопались люди, вынюхивающие секреты «Мосэлектроники». — Но как?.. — Вопросы потом, — напомнил Сергеев и обернулся к человеку в зеленом пиджаке: — Марк, подавай инвентарь. Незнакомец открыл большой зеленый ящик, ранее никем не замеченный, достал оттуда мешок из непрозрачного полиэтилена. Сунул в него руку и вытащил яркую пластиковую коробку размером с толстую книгу. Сергеев взял коробку, передал ее Антону. — Мобильный суперкомпьютер «Титан». Думаю, ты знаешь эту модель. — Знаю, — кивнул Антон, покрутив коробку в руках. — Но только… — Не удивляйся. Начинка вмонтирована в корпус от детской видеоигры «Мир динозавров». Не забывайте, что вам придется действовать под видом бродяг. Никаких неудобств от этого ты не почувствуешь — наши специалисты поработали от души. В самолете ты включишь эту штуку и просмотришь каталог «Тетрис». Там записаны ключевые понятия, схемы и установки по технологии производства «Хризолитов». Вплоть до графических изображений спецоборудования. Информация неполная, и это сделано умышленно — чтоб тебе не пришлось таскать с собой промышленные секреты. Но ее должно хватить, чтоб в нужный момент ты смог сопоставить и сделать выводы. — Если это «Титан», — проговорил Антон, — то здесь должен быть встроенный радиомодем. А его здесь, похоже, нет. — Его действительно там нет. Вместо модема в корпус встроена мина с универсальным взрывателем. Запомни, компьютер не должен ни в коем случае попасть в руки посторонних. Для твоей же пользы. Ну и конечно, ты можешь использовать его в качестве гранаты, если будет такая необходимость. Не забудь только вынуть кристаллы с записью. — И еще, по-моему, здесь встроены дополнительные блоки памяти, — сказал Антон, включая «Титан». — Все верно. Половина памяти занята программами — теми самыми, с которыми ты занимался последнюю неделю. Они помогут тебе влезть в любой чужой компьютер или даже сеть и все разведать. Если нужно — ты сможешь что-то скопировать — для этого зарезервировано достаточно памяти. — И что потом? — Потом Обжора передает сигнал на пункт связи и ваша миссия закончена. Все остальное сделает оперотряд и следственная бригада. Но доказательства должны быть убедительными. Такими, чтоб мы могли оправдаться перед любой международной адвокатурой за вторжение оперативного отряда в частные владения. — Почему передавать будет Обжора? — спросил Печеный. — Потому что он получил соответствующий инструктаж. Вы уже слышали, что выходить в эфир до завершения первого этапа операции никому не разрешено. Это касается и вас. Передатчик будет только у Обжоры, никто другой им не сможет воспользоваться, даже если очень захочет. — Даже не пытайтесь, — с усмешкой подтвердил Обжора. — Поэтому не загружайте мозги лишними проблемами, а лучше запомните главное, — продолжал Сергеев. — Первое: вы должны найти разведбазу и довести до нее Антона. Довести любой ценой! Второе. Если вы что-то найдете и сможете тихо уйти, это идеальный вариант. Если вы добудете доказательства, но при этом немного постреляете — тоже хороший результат. Но если вы поднимете шум и вернетесь ни с чем… — Сергеев развел руками. Все стало ясно без слов. — Вот и все, что я хотел сказать… Ах да, насчет экипировки. Марк, объясни… Человек в зеленом пиджаке кивнул и вышел вперед. — Каждый получит вот такой мешок, — сказал он, потрясая пластиковым пакетом. — Здесь одежда, оружие, аптечка и продукты. Наша лаборатория готовила это полтора месяца. Мы сделали все, чтобы вас не могли отличить от обычных обитателей помоек. Одежда — на вид потрепанная, но на самом деле очень прочная, теплая и удобная. Аптечка — тряпичный сверток с грязными бинтами и высохшими пузырьками из-под зеленки. На самом деле бинты стерильные, а в пузырьках сильнейшие обезболивающие, обеззараживающие и антишоковые препараты. Сухие хлебные корки и бутылки с мутной водой — это концентраты. Инструкции изучите в самолете, там же и переоденетесь. Он бросил мешок обратно в ящик и вернулся на свое место. — Теперь можете спрашивать, — разрешил Сергеев. — Нам действительно придется стрелять? — осторожно поинтересовался Печеный. — Все зависит от вас, — пожал плечами Сергеев. — Может, и не придется. — Там большая зона? — подал голос Обжора. — Сколько нам придется ногами-то протопать? — Дистанция между точками излучения сигналов, которые мы засекли, около сорока километров. Сначала вам нужно будет пройти от одной точки до другой. Если там ничего нет, придется расширить зону поиска. — Так это можно целый год проходить! — воскликнул Сержант. — Все зависит от вас, — повторил Сергеев. — И не надо волноваться — наш договор заключен как раз на год. Времени достаточно. Что еще? — Что там за новенький? — хмуро спросил Самурай. — Что он хоть за человек? — Человек как человек, сами увидите. У него и позывной уже есть. — Какой? Сергеев развел руками и почему-то рассмеялся, избегая глядеть на Антона. — Позывной у него — Леденец.* * *
…Даже в это позднее время в аэропорту кипела жизнь. Самурай бегал где-то с Сергеевым, остальные стояли кучкой возле огромного железного ангара и поглядывали на устилающие все вокруг россыпи огней, от которых иногда отрывались и уносились в небо звездочки самолетов. — Все-таки я не понимаю, — с раздражением проговорил Сержант. — Куда-то лететь, чего-то искать, какие-то точки, пункты, сигналы, группы. Если бы мы в Поволжье так воевали, то… скоро воевать было бы некому. Не проще послать туда человек сто из оперативного отряда, чтоб они протрясли там все в один день. А мы можем идти впереди, разведывать… — Тебе же объяснили, — вяло ответил Обжора, — одно дело, если оперотряд поотбивает там всем почки, ничего не найдет и опозорит ЭКОПОЛ на весь мир. Совсем другое, если мы тихонько все разнюхаем, а уж потом оперотряд придет на все готовенькое и доблестно завершит операцию. — Да какая разница! Чем мы-то лучше? — Тем, что нас не жалко, — угрюмо ответил Печеный. — Ты слыхал, как называется наша команда? «Фантом»! Нас нет, понял? Если мы провалим дело, ЭКОПОЛ только ручками разведет — не знаем, мол, кто такие. Сержант сплюнул и прекратил этот разговор. Антон молчал. Его мысли были заняты сейчас предстоящей встречей с Леденцом. Он пытался выспросить у Сергеева, как Леденец попал в команду, знает ли он, что и Антон здесь, но начальник покачал головой и коротко ответил: «Инструктаж окончен». В поле зрения возник Самурай. Он крикнул на ходу: «Вон наш самолет» — и опять куда-то умчался. Сержант похлопал ладонью по ящику, в котором лежали мешки с экипировкой. — Может, пока переоденемся? Чтоб ящик не таскать, а? — Что ты никак не угомонишься? — добродушно усмехнулся Обжора. — Хочешь, чтоб нас за оборванцев приняли? — добавил Печеный. — А мне уже все равно! — Ну-ну… Наконец подкатил открытый электрокар. Рядом с водителем сидел Самурай. — Кидайте ящик, залезайте и поехали, — его голос был едва слышен из-за рева самолета, который разворачивался неподалеку. Когда тележка с натугой двинулась по полосе, вдруг брызнул небольшой дождик. Печеный подставил под него ладонь, взглянул на небо. — Хорошая примета — в дождь уезжать. Антон думал, что сейчас еще одна мерцающая звездочка поднимется в небо, сольется с сотнями других и все равно останется одинокой, прокладывая свой путь среди холодных облаков. И почти никто на земле не будет знать, куда она стремится, что ждет людей, уносимых ею. — Переведите время на четыре часа, — напомнил Самурай. Белесые корпуса самолетов выплывали из темноты, будто тела огромных морских животных из пучины. Под ними мелкими рыбешками суетились погрузчики, кары, заправщики. Жизнь не замирала здесь ни днем, ни ночью. Никому не было дела до одинокой звездочки, которая уже прощалась с землей. Самолет был виден издалека — ярко освещенный, окруженный дрожащими огнями. Рядом бегали люди, переползали с места на место машины. По наклонному трапу на борт въезжал, перебирая большими ребристыми колесами, защитно-зеленый «Ящер», изрядно побитый и потрепанный. — На этом гнилом сарае мы помчимся? — поинтересовался Обжора, наклонившись к Сержанту. — Ну, извини! — ответил тот. — Забыли поставить для тебя хромированные панели и стекла-хамелеоны. — Машина хорошая, — подал голос Самурай. — Фасад, конечно, не очень, зато внутри все работает, как часики. Возле самолета их встретил усталый и раздраженный Сергеев. Он резко говорил что-то в микрофон маленькой черной рации, судя по обрывкам фраз, речь шла о каких-то баллонах, которые погрузили не в тот самолет. — Можно подниматься на борт, — сказал он, махнув в сторону пассажирского трапа. — Вещи не забудьте. Через полчаса взлетаем. — Новенький там уже? — спросил Самурай. — Там. Идите… Оказалось, этим рейсом летит не только «Фантом». Ближайший к люку отсек уже заполнили серо-голубые комбинезоны оперотряда. На команду сразу уставилась сотня пар любопытных глаз. — «Фантомовцы»? — навстречу поднялся уже знакомый толстяк с черными бровями. — Вам в самый конец, вон в ту дверь. Для вас отдельный салон. Так получилось, что Антон шел самым первым. Сзади пыхтели Сержант с Обжорой — они тащили ящик. Ноша была не столько тяжелой, сколько неудобной в тесноте салона. Углы ящика цеплялись за кресла, и бойцы оперативного отряда охотно убирали локти, не переставая таращиться на чужаков. Возле двери в смежный салон Антон замешкался — ему не хотелось идти первым и сразу попадаться на глаза Леденцу. Но Сержант незамедлительно рявкнул: — Чего встал?! Дверь открывай! Обжора перехватил ящик поудобнее и проворчал: — На кой черт мы его взяли? Надо было каждому брать свой мешок и тащить. Следующий салон был гораздо меньше первого. Кресла здесь располагались, как в вагоне — напротив друг друга, и между ними были установлены широкие столы со стеклянным верхом. Судя по всему, предполагалось, что здесь будет летающий штаб. В дальнем конце салона торчала рыжая голова Леденца. Он сидел, раскидав по полу свои длинные неудобные ноги, и со своей обычной ухмылкой наблюдал за вошедшими. Антон приблизился, лихорадочно соображая, что можно сказать в такой ситуации. Он не решился даже протянуть руку — вдруг Леденец не ответит на пожатие? Но тот, напротив, первым разрядил обстановку. — И ты здесь? — Леденец не выказал никакого удивления. — Ну, привет. Присаживайся. Антон механически сел рядом, испытывая изрядную долю облегчения. — Давно ты… здесь? — спросил он. — Минут сорок вас жду. — А вообще? — Вообще? Десять суток в камере плюс сорок минут здесь. Учти, ничего рассказывать я не буду, старшие не велели. — Да я и не собирался… — Антон умолк. На самом деле он собирался порасспросить Леденца, как же тот оказался под колпаком полиции и знает ли он о роли Антона в этом неприятном происшествии. Пауза затянулась. Появилось ощущение, что встретились два совершенно незнакомых, чужих друг другу человека. Говорить о каких-то прошлых делах, спрашивать «как там наши» и «что новенького на рынке» язык не поворачивался. Подошел Обжора. — Ты, что ли, как там… Сосулька? Ириска? — Леденец, — напряженно напомнил Антон, чувствуя, что Обжора специально заводит новичка, пробуя его на прочность. Но Леденца не стоило заводить. Он и сам мог завести кого хочешь. — Я — Леденец, — добродушно сказал он. — Любишь сладенькое? Можешь отсосать, если хочешь. Обжора окаменел на мгновение, но потом снова расслабился и даже усмехнулся. Следовало понимать, новичок первую проверку прошел нормально. Однако Обжора не мог уйти оскорбленным и должен был сказать что-то в ответ. — Смотри, как бы сам не отсосал, — ничего умнее он не придумал. — Если только отсюда! — быстро нашелся Леденец и молниеносно достал из сумки две бутылки водки, стукнув ими друг о друга. Звон привлек внимание Самурая и Печеного, которые копались в ящике. — С понятием нам товарищ достался, — прокомментировал Сержант. — Знает, с чего надо знакомство начинать. — Потом познакомимся, — проворчал Самурай. — Сначала надо взлететь и разобраться с барахлом. Обжора, довольный, что конфликт сам нечаянно разрешился, отошел и сел в кресло. Через несколько секунд самолет задрожал под нарастающий вой турбин — пилоты начали прогревать двигатели. — Знаешь хоть, куда летим? — поинтересовался Антон. — Слыхал, — коротко ответил Леденец. — И что про это думаешь? — Думаю, водку из бутылок пить будем или сбегать стаканчики поискать? Антон разозлился. Он подавил в себе желание сплюнуть и уйти на другое кресло. Леденец всегда отличался странностями, но раньше эти странности принимали как черту характера. Теперь же Антон видел во всех его «закидонах» какие-то скрытые намеки. Разговор стал тяжел и неприятен, но его нельзя было обрывать до полного выяснения отношений. Антон обязан был понять, кто он для Леденца — товарищ по несчастью или доносчик и предатель. Без этого невозможно было даже выпить вместе, не то что участвовать в опасной операции. — Где водку-то взял? — бессильно спросил он. — Департамент Экономической полиции выдал под расписку, — сказал Леденец. — В качестве аванса. Сказали: возьми, расслабься перед дорогой, парень, да и друзей угости. Я взял. Разве можно отказаться от такой трогательной заботы? И снова повисло молчание. Снова Антон начал злиться. Неразговорчивость товарища лишала его душевного равновесия, заставляла ерзать, суетиться, лезть с вопросами, заглядывать в глаза, ища ясности. «Не знает он правды, — решил Антон. — Не стал бы Сергеев ничего ему говорить. Зачем вносить разлад перед таким делом?» Он откинулся на спинку кресла, решив больше не лезть к Леденцу. И без того в душе уже темнел едкий осадок. Двигатели завыли с повышенной силой, заставив самолет трястись мелкой дрожью. В невидимых динамиках щелкнуло, зашуршало, и чей-то строгий голос приказал всем пристегнуться. Никто из команды пристегиваться, конечно, не стал. Самолет развернулся и помчался по полосе, издавая рев и свист тысячи ураганов. Когда он лег на курс, команда потихоньку зашевелилась в своих креслах, резонно решив, что теперь можно ходить, болтать, включать телевизоры и, конечно, пить водку, заготовленную новым бойцом. — Сначала переоденемся, — напомнил Самурай. Из ящика появились пластиковые мешки. Один из них Самурай бросил Антону, и тот увидел на нем свое имя, выведенное оранжевым фломастером. — А это, наверно, тебе, — буркнул Самурай и бросил очередной мешок Леденцу. На мешке было написано «Гоблин». — Чужая шкура… — горестно пробормотал Леденец. Одежда на вид была бедной и ветхой. Но каждая вещь оказалась тщательно запакована в отдельный пакет из хрустящей непромокаемой бумаги, и даже шнурки на ботинках были скручены в аккуратные узлы, чтобы ненароком не запутались. Антон надел на себя куртку из плотной коричневой ткани, влез в просторные штаны, застегнул ремень. Все сидело идеально и совершенно не мешало движениям. Ботинки — крепкие, но очень легкие — особенно всем понравились. Обжора даже помахал ногами, чтобы убедиться в удобстве нового облачения. Впрочем, он был похож в нем не на разведчика, а на сантехника, только что вылезшего из люка после утомительного рабочего дня. — Ого, тут и капюшон в воротнике есть! — обрадованно воскликнул Сержант. — И рукавицы в манжетах, — добавил Самурай. — За минуту эти костюмчики можно превратить в спальные мешки. Самый колоритный вид имел Печеный. Темно-зеленая куртка с легкомысленными желтыми квадратиками подчеркивала странное сочетание ясных глаз и лысой морщинистой головы. Печеный окончательно стал похож на тот тип людей, мимо которых хочется побыстрее пройти, опустив глаза и бросив монетку в ладонь или мятую шапку. Маскарад порядком всех развеселил. Не веселился только Леденец. Он молча натягивал на себя приготовленные для другого, ныне мертвого, человека вещи и что-то бормотал под нос. Одежда была ему явно мала. Наконец дошла очередь до оружия. Первым в ящик полез Сержант. Он вытащил хрустящий бумажный сверток, разорвал его — и испустил вздох разочарования. Под промасленной бумагой скрывался невероятно старый, покрытый пятнами ржавчины автомат с погнутым проволочным прикладом. Он напоминал скорее музейный экспонат, чем элемент экипировки боевого спецподразделения. — Ну и хлам, — вздохнул Сержант, бросая оружие на кресло. — А ты хотел новенький «Тарантул» со сменными стволами? — хмуро сказал Самурай. — Неплохо бы… — У меня еще хуже, — проговорил Обжора. Ему достался древний полицейский скорострельный карабин со спиленным стволом. — Все оружие проверенное, надежное, пристрелянное и годное к стрельбе, — категорично заявил Самурай. — Никакой электроники, оптики, полировки планом операции не предусмотрено. Для нашей же пользы. Меньше шансов, что нас вычислят. Антону достался самый короткий сверток. В нем лежал большой тяжелый пистолет. Он тоже выглядел отнюдь не привлекательно, но почему-то сразу показался своим и привычным. В куртке был особый внутренний карман. Сунув в него пистолет, Антон услышал, как щелкнула пружина фиксатора, которая не даст оружию выпасть, если придется прыгать или кататься по земле. — Теперь можно и это… — сказал Сержант. — В смысле, со свиданьицем… — Ну… — Самурай наклонил голову, показывая, что не возражает. — Подождите, — подал голос Печеный. — Забыли еще кое-что. Он протянул ладонь, на которой лежала плоская железная баночка. — Показываю, — Печеный окунул в банку два пальца и мазнул себе по щеке. Кожа в этом месте сразу стала грязной и нездоровой. — Это еще зачем? — поинтересовался Сержант. — А затем, что слишком ваши рожи сытые и розовые. Как после санатория. А кроме того, не уверен, что мы там сможем умываться. На коже такие штуки вскочат, что сам себя не узнаешь. Эта мазня нас хоть как-то убережет. И вид будет подходящий. — Ну-ка, дай мне эту парфюмерию, — попросил Леденец. Нарисовав на щеках несколько серых полос, он ухмыльнулся: — Выхожу на тропу войны! — Цирк бесплатный с собой везем, — проворчал Обжора. — Давай свою замазку, Печеный. Макияж себе будем делать. Наконец все собрались рядом с Леденцом, и он обезглавил обе бутылки. Антон поймал себя на мысли, что ему еще ни разу не приходилось пить с ним, хотя знали они друг друга достаточно давно. Он не представлял даже, как выглядит пьяный Леденец. Выглядел он довольно мрачно. По привычке пытался шутить, но выходило неуклюже и вовсе не весело. Вскоре всем надоело ждать, когда настроение появится само собой. Обжора отставил в сторону стаканчик, добытый из недр автомата с фруктовой водой, и сел рядом с Леденцом. — Рассказывай, — важно проговорил он. — Про что? — Про себя. Откуда ты взялся, что умеешь? Леденец растерянно хлопнул глазами. — Что умею? Передвигать взглядом предметы до трех килограммов. Устраивает? — Не устраивает. Ты раньше чем занимался? Прежде чем открыть рот, Леденец одарил Антона быстрым предупреждающим взглядом, и тот понял, что лучше в разговор не вмешиваться. — Редиску в огороде разводил, а что? — Ничего. Ты хоть знаешь, как твой «ствол» называется? Ну-ка, дай… — Обжора потянулся к мешку с надписью «Гоблин». — Да ты его даже не развернул! Он зашуршал упаковочной бумагой и извлек облупленный карабин с очень длинным стволом и необычным прицелом. — «Вьюга-4М», — определил он с видом профессионала. — Снят с производства пятнадцать лет назад. Для тебя эта штука, что для слона велосипед. Это оружие для классного снайпера, а не для… Не для редиски в огороде. — О-о! — с наигранным восхищением протянул Леденец. — Что окаешь? Ты хоть раз из автомата стрелял? — Как-то раз в кино видел, — Леденец дурачился, не желая признавать покровительственный тон Обжоры. — Хватит кривляться, Леденец, — спокойно сказал Самурай. — Он правильно тебя спрашивает, мы не на рыбалку собрались. Потом пошутишь. Леденец примолк, понимая, что его совершенно справедливо поставили на место. Он налил полный стаканчик и опрокинул его в себя. — Час уже летим, — сказал Сержант и зевнул. — Пойду покемарю, а то скоро за руль садиться. Он сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой и сел отдельно от всех, накрыв голову капюшоном. Антон украдкой поглядывал на Леденца и размышлял, как тот сможет прижиться среди этих чужих и совершенно не похожих на него людей. Антону было проще — у него за спиной совместные тренировки и операции, которые имеют свойство сближать людей. Да и пьянки — тоже. Леденец поднял на него помутневшие, порядочно уже пьяные глаза и вдруг резко наклонился вперед. — Пообещай мне одну простую вещь, — медленно проговорил он. —Обещай, что ничего не скажешь ребятам. — Ты о чем? — Ребятам… в городе. Не говори им никогда, что я был у ЭКОПОЛа… этим… внештатником. — Зачем мне кому-то говорить, я и сам… — начал было Антон и вдруг замер с открытым ртом. Он понял, что Леденец имеет в виду вовсе не участие в операции «Фантом». Нет, тут речь совсем о другом — похоже, он и раньше работал на экопол. Антона прошиб озноб. До него дошло, что Леденец в этот момент открыл ему свою тайну — самую тяжелую, самую гнусную и гнетущую, но реальную, от которой никуда не денешься до конца жизни. — Не скажу никому, — искренне пообещал Антон. Леденец — агент ЭКОПОЛа! Попробуй скажи кому-нибудь — на смех поднимут! Впрочем, теперь многое из прошлого становилось ясно. Леденец был одним из очень немногих, у кого в любое время дня и ночи можно было купить нелегальный товар. Многие пробовали торговать «чернухой», но рано или поздно попадались и бросали это занятие. Леденец же был неуязвим уже несколько лет. Возможно, ему прощали мелкие грехи в обмен на какие-то услуги. Может, даже сами предоставляли «паленый» товар, чтоб он легко мог войти в среду, где занимаются рискованными делами. Чтоб знал про это все и не забывал делиться информацией со своими тайными кукловодами. Как бы там ни было, с души свалился камень. Леденец не считает Антона полицейской шепталкой. Наоборот, сам ею является и очень из-за этого переживает. Антон решил, что при удобном случае можно будет пооткровенничать с Леденцом и рассказать о себе все. Или почти все. Теперь уже это не имело никакого значения. Через минуту усталость взяла свое. Антон проснулся от тупой боли в голове. Самолет быстро снижался, и от нарастающего давления казалось, что в уши вкручиваются два коловорота. Огромный самолет на удивление легко приземлился — никто даже не заметил момента, когда шасси коснулись бетона. За стеклами иллюминаторов была та же самая ночь, из которой и улетал «Фантом». — Часы все перевели? — поинтересовался Самурай, разминая плечи. Антон встал, потянулся. Очень хотелось пить, и было такое чувство, будто на лицо натянули чужую кожу. Он поднял с пола бутылку из-под водки, вытряхнул оставшиеся капли на ладонь и растер их по щекам. — Что ты мучишься, сходи в туалет, умойся, — сказал ему Сержант. Антон пробурчал что-то в ответ и прильнул к иллюминатору. Самолет остановился, устало вздыхая раскаленными турбинами. Казалось, огни на улице те же, что и четыре часа назад. — Пойдем, что ли, наружу? — предложил Обжора. — Обождем, — сказал Сержант. — Пускай те головорезы сначала выгрузятся. Антон заметил, что Леденец бросает на него быстрые вороватые взгляды, словно стесняется их последнего разговора. Он кисло улыбнулся в ответ: все в порядке. Бойцы затягивали ремни, шнурки, навешивали на себя сумки и оружие. «Титан» идеально вошел в специальное отделение сумки, где лежали еще три пакета с едой и какой-то мелочевкой. Пистолет прочно сидел в кармане, даже не оттягивая его. — Пошли, — махнул рукой Самурай. На улице было неожиданно холодно. Аэропорт показался каким-то покинутым, несмотря на широкие россыпи электрических огней. Впрочем, теперь было заметно, что огни здесь неуловимо отличались от тех, что остались дома. Несмотря на то, что ночью все аэропорты кажутся одинаковыми, здесь даже воздух был пропитан ощущением одиночества, оторванности и близкой неведомой беды. А еще он был пропитан букетом самых разных запахов — от мазута и хлора до испорченной пищи и мертвечины. Сержант ушел заниматься выгрузкой «Ящера», остальные жались друг к другу, спасаясь от ощущения пустоты и уныния. — Поглядите-ка! — ухмыльнулся вдруг Печеный. — Вы таких придурков где-нибудь еще видели? Все повернулись. Неподалеку оперативный отряд грузился в два приземистых бронированных автобуса на широких колесах. Погрузка продвигалась медленно — доблестные бойцы ЭКОПОЛа проявили фантазию и придали этому делу свой, типично солдатский колорит. Стоило кому-то вскочить на подножку, как кто-то другой под общий хохот хватал его пятерней между ног. Само собой, любой старался пропустить вперед товарища. — Каждый развлекается, как может, — сказал Самурай. — Вот мы — даже так не можем. — И затейник наш что-то притих, — согласился Обжора, искоса взглянув на Леденца. Тот и в самом деле помалкивал, стоя в тени. Вскоре от хвостовой части самолета донесся натужный рокот, и «Ящер» выполз на открытое пространство, тускло отсвечивая армированными стеклами. — По коням! — весело крикнул Сержант, приоткрыв дверцу. Просторный фургон был специально рассчитан для долгих экспедиций. Он был смонтирован в единое целое с кабиной, и таким образом мощный грузовик-внедорожник превращался в некое подобие спецавтобуса. Внутри были сиденья, стол, полки для ночлега, шкафы — все это складывалось, откидывалось, убиралось, и экипаж мог сам выбирать интерьер по своему вкусу. Однако в первую очередь все, не сговариваясь, столпились рядом с большим прямоугольным баком, на котором белел ровный трафарет «ВОДА». — Поедем сразу? — спросил Сержант, вытирая с губ прохладные капли. — Или дождемся, пока колонна двинется? — А долго ждать? — Еще два самолета должны сесть, потом сборы, построение — долго. — Смотри сам, — пожал плечами Самурай. — Тогда поехали. Все равно через десять километров нам придется уходить на другую дорогу. Все расселись, настроив под себя мягкие спинки сидений. Сержант погонял двигатель на холостых оборотах, проверяя в последний раз, и включил передачу. Антон пытался сначала смотреть в окно, но видел он немного. «Ящер» мчался по пустой взлетной полосе, за краем которой едва проглядывали ряды больших однообразных строений с плоскими крышами. Потом машина съехала на дорогу и сразу пошла медленнее, тяжело приседая на выбоинах. В салоне горела одна-единственная крохотная лампочка под потолком, ее свет оседал на лицах бойцов подобно серому пеплу. Через плечо Сержанта была видна дорога, вернее, желтое пятно от фар на ней. Казалось, кроме этого пятна ничего и не осталось на свете. Глаза слипались, Антон открывал их, чтобы увидеть, что там, впереди. А впереди все также однообразно дрожал желтый свет на разбитом асфальте… Потом дорогу окружил рваный болезненный туман. Его клочья, казалось, отчаянно хватались за стальное тело фургона, но срывались, не выдерживали скорости, так и оставаясь позади. Вдруг Антон заметил, что в тумане мечется какая-то неясная тень. Она то отставала, то обгоняла машину, то уходила куда-то вбок с дороги. В этой тени начали проявляться очертания человеческой фигуры, затем проступили трепещущие на ветру концы грязных бинтов, которыми была обмотана голова, болтающиеся трубки капельниц. Уже не было никакого сомнения, что это Гоблин, который из последних сил пытается догнать мчащийся в неизвестность вездеход, бросается на гладкие стенки фургона, срывает пальцы в кровь. Даже сквозь толстое стекло доносился непрерывный мучительный стон, проникал запах вспотевшего тела и медикаментов. Антон испугался и попробовал позвать остальных, но все крепко спали, развалившись на своих сиденьях. Даже Сержант пребывал во сне, положив голову на свободно крутящийся руль…* * *
Антон очнулся от того, что кто-то стучал по его плечу. — Просыпайся, — сказал Самурай. — Привал. За стеклами бледно светилось утро. В фургоне открылась дверь, и команда высыпала на улицу. Антон сразу растерялся — вокруг было полно людей. «Ящер» стоял на перекрестке двух широких, но до крайности разбитых и неухоженных дорог. Неподалеку зияли окна полуразрушенной бензоколонки. От широкого кривого навеса тянуло дымом и запахом какой-то не очень хорошей пищи. Большинство людей толпились возле грузовых машин, стоящих по обе стороны дороги. С них торговали едой, инструментом, одеждой, посудой, запчастями для машин и прочими необходимыми в хозяйстве вещами. Перекресток окружал обширный и порядком загаженный пустырь, из которого тут и там торчали кривые полумертвые деревья и почерневшие остатки каких-то сооружений. — Думаю, местную пищу пробовать не стоит, — высказался Сержант. — М-да, — сморщился Самурай. — Запашок… Пойди попроси там кипятка или купи — остальное сами сделаем. Сержант без лишних слов отстегнул от внутренней стенки фургона большой металлический термос и умчался к навесу. Антон впился глазами в толпу. Ему было интересно, как выглядят настоящие обитатели Немой земли. Оказалось, ничего особенного — люди как люди. Они, конечно, не блистали пестротой нарядов, как горожане в вечерние часы на прогулке, но и не выглядели вовсе дикими. После недолгого наблюдения удалось заметить, что тут и там происходят самые разнообразные сделки — маленькие и большие. Еду меняли на мотки медного провода, сигареты — на выдранные из чего-то электронные блоки и так далее. Перекресток оказался биржей, куда люди несли свои трофеи, собранные на местах боев иностранного капитала с богатством проданной земли. — Может, туда переберемся? — предложил Сержант, вернувшись с полным термосом. — Там столики, скамеечки, все такое… — Оружие нельзя оставлять в машине, — покачал головой Самурай. — А выходить с оружием на люди — тем более. Здесь поедим. Концентраты — совершенно несъедобные на вид — быстро превратились с помощью кипятка в здоровую ароматную пищу. — Я видел, там самогонка продается, — сообщил Сержант, быстро глотая мягкое картофельное пюре с мясными прожилками. — Можно взять в дорожку бутылок пять. — А не потравимся? — засомневался Печеный. — Давайте проверим на продавце, — буркнул Леденец. — Если пить откажется — значит, плохо дело. — Делайте, что хотите, — махнул рукой Самурай. — Я сбегаю, — кивнул Сержант, отодвигая уже пустую тарелку. — Можно прямо сейчас и пробовать, — сказал Обжора, поглаживая живот. — Скучно ехать. Возле фургона появилась маленькая старушка, одетая в рабочую куртку со множеством карманов. — Позвонить не желаете? — услужливо сказала она, протягивая чемоданчик спутникового телефона. — Некуда нам, — ответил Самурай. — Чего ж… Недорого возьму. — Не надо нам, мать… В это время на улице раздался мощный автомобильный гудок. В открытую дверь все заметили, что к «Ящеру» приближается могучий четырехмостовой тягач, похожий на бульдога. На его передке красовалась ярко намалеванная алая роза. Из маленького бокового окошка высунулась голова шофера. — Чего раскорячились посреди дороги! — крикнул он. — А ну, сползайте, нам ехать надо! — Не ори! — крикнул в ответ Обжора, стараясь перекричать двигатель. — Сейчас водила придет — и отъедем. — Ну, ничего себе, буду я еще ждать вашего водилу, — разозлился шофер и несколько раз угрожающе рыкнул двигателем. — Съезжайте, а то столкну к черту, и все дела. Вдруг он заглушил двигатель и спрыгнул на раскрошившийся асфальт. Он оказался щуплым, малорослым и почти лысым, что не вязалось с его агрессивным настроем. — Давайте, сам отгоню, если вы не можете без водилы, — он гневно стукнул ногой по колесу «Ящера». Обжора моментально выскочил из фургона и встал рядом, глядя сверху вниз. — Отойди от машины, — пока еще спокойно предложил он. — Подождешь, не развалишься. А надо ехать — объедешь. Команда, привыкшая к своеобразным отношениям Обжоры с водителями грузовиков, взирала на происходящее равнодушно. Маленький шофер глянул по сторонам. Объехать «Ящер» было довольно трудно — пришлось бы высовываться на край обочины, ощетинившийся разным ржавым мусором. Тут из грузовика выпрыгнул его напарник. Его черные усы возбужденно шевелились, а по габаритам он не уступал Обжоре. — Ну, что за дела? — угрюмо спросил он. — Убирай свой сарай с дороги, нам ехать надо. — Я пойду сам отгоню, — буркнул маленький и попытался проскочить мимо Обжоры. Тот ловко поймал его за шиворот и отшвырнул обратно — легко и небрежно, как котенка. — Подождете, — сказал он, и теперь в его голосе присутствовали и вызов, и угроза. — Ах ты рвань помойная! — проговорил оторопевший усач — и вцепился Обжоре в воротник. Через секунду он корчился на асфальте. Обжора развернулся к маленькому и сказал, потирая кулак: — Придется все-таки подождать. Маленький застыл, собравшись в напряженный ненавидящий комок. Казалось, на нем вот-вот вздыбится шерсть, он стал похож на дикого злобного зверька. Немая сцена продлилась несколько секунд, злобный зверек понимал, что ему не сладить с матерым волком. Он опустил руки, сделал шаг назад и помог усатому напарнику подняться. Вскоре грузовик-бульдог покорно отполз назад, ища путь для объезда. Обжора е усмешкой проводил его взглядом и вернулся в фургон. Антон заметил, что никто из местных не проявил к происходящему сильного любопытства. — А если б он тебя пристрелил? — сказал Самурай. — Вы б за меня отомстили, — хмуро ответил Обжора. В фургон ввалился Сержант, прижимая к груди несколько пластиковых бутылей. — Местное население интересуется, кто мы такие, — сообщил он. — Я сейчас в толпе слышал, нас назвали жиганами. — Что еще за слова такие? — спросил Обжора. — Не знаю… Наверно, это значит бродяги. — Не бродяги, а бандиты, — поправил Леденец. — С чем вас и поздравляю. — Давайте уговорим бутылочку — и тронемся, — сказал Сержант. — Я тоже с вами выпью, здесь дорожных патрулей вроде нету. — Поехали отсюда! — раздраженно рявкнул Обжора. — Кто хочет — по дороге выпьет. — Правда, поехали, — присоединился Печеный. — И так нашумели, хватит уже. Сержант пожал плечами, свалил бутылки прямо на пол и перебрался за руль. Антон заметил, что публика украдкой поглядывает на отъезжающий «Ящер». В салоне остро запахло спиртным — Обжора скрутил голову у одной из бутылок и плеснул в свою чашку. — Наливайте себе сами, — сказал он. — Я в такой тряске не могу всех обслуживать. Бойцы неторопливо потянулись к бутылке. Кто-то налил и передал порцию для Сержанта. Антон понюхал прозрачную жидкость, попробовал кончиком языка, собрался с духом и перевернул в себя всю чашку. В груди разгорелось удушливое пекло, которое постепенно разлилось по всему телу. — В такую-то рань… — тихо пробормотал Печеный и, зевнув, уставился в окошко. Затем он хмыкнул: — Надо же было все так загадить! Все, как по команде, повернули головы. Вдоль дороги шла редкая полоса почерневших пихт. За ней по раздавленной бульдозерами, залитой мазутом земле тянулись, переплетались, скручивались черные трубы. Кое-где громоздились унылые остатки прежних построек, все они имели такой жалкий вид, что казались брошенными не меньше сотни лет назад. На самом деле до столь жалкого состояния их довел северный климат. Да и строились они не на века — здесь все предполагалось как временное. — Загадили, — подал голос Леденец, — зато страну из кризиса вывели. — Да ну… — отмахнулся Печеный. — Страну вывели потому, что за ум взялись. А это… Просто кто-то хорошо на этом деле хапнул, вот и все. — Интересно, как это «за ум взялись»? — язвительно усмехнулся Леденец. — Раньше ума не было, а потом вдруг отрос, да? — Не отрос, — буркнул Печеный, страшно не любивший, когда над ним насмехаются. — Просто стали мозгами думать, как жить. — Это ты можешь своей учительнице на экзамене рассказать. Придумали сказку для идиотов, а они верят, да еще и гордятся. Туфта все это. Будь у тебя хоть десять умов, без денег ты никуда не вылезешь. Только и будешь думать… как жить. — Из кризиса вышли, а бардак как был, так и остался, — вставил Обжора. — Я про то и говорю, — энергично закивал Леденец. — Все вроде у нас теперь есть, а живем, как на большом базаре. А чего еще — если нищий попрошайка найдет мешок золота, станет он кем-нибудь? Выбьется в люди? Нет! Так и останется попрошайкой, а деньги или потеряет, или пропьет. Думаете, почему у нас рабочие места появились, товары, разработки? Потому что Африка и Азия нам за Сибирь до сих пор деньги отваливают, и немалые. Потому и оборудование на заводах хорошее ставят, и НИИ всякие спокойно работают, и инженеры из-за границы едут. — Откуда ты все знаешь? — недоверчиво прищурился Печеный. — Оттуда… В школе хорошо учился и старших слушался. Антон знал источник эрудиции Леденца. Все его знания были почерпнуты от многочисленных «друзей по переписке» — партнеров по общению в глобальных сетях. Блуждая по электронным лабиринтам, можно было найти самых разных собеседников, в том числе и высокопоставленных, и информированных, и деловых. И они делились соображениями, которые не рискнули бы высказать открыто даже в кругу единомышленников. — Еще налить кому? — поинтересовался Обжора. — Хватит, — махнул рукой Самурай, развалившись в своем кресле. — Давайте окна закроем, что ли? Воняет какой-то химией. — Дальше почище должно быть, — сказал Сержант, не отрывая глаз от дороги. — Чем дальше от аэродрома, тем меньше этой грязи. Мне так сказали. По всему выходило, Сержанту сказали правильно — пейзаж за окнами менялся. Прямых следов человеческого присутствия становилось все меньше, и в конце концов они стали обнаруживать себя лишь изредка — как сгоревшая покрышка на обочине или неизвестно зачем вкопанный в землю железный столб. И все же цивилизация оставила после себя ощутимую память… В виде запаха, который никогда не встретишь среди дикой природы, в виде застывших черных болот, в которых не может быть ничего живого. В виде тяжелого, неестественного оцепенения, которое ощущалось кожей, несмотря на шум двигателя. Постепенно дорогу обступили молчаливые кедры, похожие на постаревших великанов, утративших всю свою силу и теперь тихо скорбящих в ожидании конца. Бойцы примолкли, всем стало неуютно. Сержант покрутил было магнитолу, но потом выключил — музыка была здесь слишком неуместной. — Долго ехать еще? — спросил в пустоту Обжора. — Наверно, долго, — вздохнул в ответ Сержант. — Скоро дорога кончится, и придется ползти в час по чайной ложке. — Останови, что ли… Отлить надо. «Ящер» пшикнул тормозами и, качнувшись, замер посреди дороги. Стало совсем тихо. Обжора вылез наружу и, чтобы разрушить тишину, стал что-то насвистывать. Вслед за ним потянулись и остальные. Через минуту сзади на дороге послышался гул. — Это что за чудо?! — воскликнул Сержант. Вдогонку «Ящеру» мчался большой белый «Гран-Трек», настолько старый, что было слышно, как на каждом ухабе внутри бренчат детали. Он остановился, не доехав до фургона каких-нибудь трех метров. Через мутные, местами потрескавшиеся стекла были видны четверо. Один из них выпрыгнул, не спеша приблизился. Это был низкорослый и к тому же сутулый человек с мутными нездоровыми глазами и воспаленной кожей на лице. Одет он был под стать своей машине — драные штаны, рубашка, завязанная на животе узлом, и плотный коричневый пиджак с засученными рукавами, явно с чужого плеча. — У ребят в кабине стволы, — одним взглядом определил Печеный. Незнакомец остановился, оценивающе оглядел бойцов, почесав ногтями шею. Нижняя челюсть его постоянно производила жевательные движения, казалось, он пытается перемолоть во рту обрывок резины. — Куда торопимся? — степенно поинтересовался он. Самурай вышел вперед, смерил его взглядом. — А тебе это надо знать? — Очень. — К бабушке на именины. Пирожки везем. Незнакомец сплюнул, еще раз оглядел всех по очереди. Потом опять заговорил: — Дорога наша. Надо платить. — За что? — с притворным удивлением спросил Самурай. — За проезд, — также удивленно ответил незнакомец, будто его вынудили объяснять очевидную вещь. — Заплатите — еще восемьдесят километров можете ехать спокойно. Немного берем. Антон заметил, что у всех бойцов руки уже блуждают по пуговицам курток, под которыми висели пистолеты. Он тоже коснулся через ткань своей кобуры-кармана, осторожно приспустил замок «молнии». — А кредитные карточки вы не принимаете? — спросил Самурай, не спеша подойдя к человеку. — Чего? — оторопел тот. — Ничего! — Самурай выхватил пистолет, ткнул его в лицо собеседнику. — У нас льготный проезд, понял? Катитесь отсюда на своей коляске. Незнакомец попятился, задумчиво пожевал свою резину. — Ладно, — мирно сказал он. — Как хотите… Он повернулся и вразвалочку пошел к своей машине. — Еще увидимся! — крикнул он, не оборачиваясь. — Обязательно! — ответил Самурай. — В ГУМе у фонтана. Телефончик оставь. «Гран-Трек» тронулся с места и, покашливая надорванным двигателем, умчался вперед. Команда молча проводила его глазами. — Поехали отсюда, — сказал Самурай. Но никто почему-то не тронулся с места. Все смотрели вперед — вслед уехавшей машине, туда, куда теперь должен был двигаться и «Ящер». — Надо было дать им денег, — покачал головой Печеный. — Мы еще толком ничего не сделали, а уже начинаются приключения. Самурай резко повернулся и одарил Печеного выразительным взглядом своих колючих немигающих глаз. — Всем приготовить оружие — и поехали отсюда! — повторил он, продолжая смотреть на Печеного. — Поехали! С каждой сотней метров дорога становилась все хуже. Иногда ее пересекали грязные ручьи, в которых было больше мазута, чем воды. Кое-где приходилось преодолевать поваленные деревья, «Ящер» тяжело вздыхал от натуги, переползая через них. Фургон проковылял не более полутора километров, когда Сержант вдруг присвистнул и сбавил скорость, и без того невысокую. Дорогу перегораживали две тяжелые самоходные платформы, на которых обычно перевозят сверхгабаритные грузы. Рядом прохаживались люди, неподалеку стоял и белый «Гран-Трек». — Что делать? — встревоженно спросил Сержант. Все ждали ответа от Самурая, но он молчал, кусая губы и со злостью глядя вперед. Оставалось только посочувствовать ему — как-никак именно он заварил эту кашу. — Проскочить с ходу сможем? — подал голос Обжора. — Не разгонимся, — удрученно покачал головой Сержант. — Смотри, дорога какая… Люди возле платформ перестали прохаживаться и остановились, терпеливо ожидая, когда «Ящер» приблизится. У большинства было оружие, демонстративно вывешенное на грудь. — Да ладно, не надо нервничать! — воскликнул Печеный. — Сейчас подъедем — и расплатимся. Скажем, извините, ребята, погорячились, ошибка вышла. — Мне это не нравится, — глухо проговорил Сержант. — Никому не нравится, — присоединился Обжора. — Я не собираюсь перед всякой падалью карманы выворачивать. — Ну вот и хорошо, — зловеще сказал Самурай. — Сейчас подъедем ближе, выскочим, рассредоточимся и перестреляем эту свору. Все как на учениях. — Как все просто, — усмехнулся Леденец. — А их, между прочим, больше. Всех не перестреляем. — А всех и не надо. Просто разгоним их по кустам, а сами спокойно проедем. — Спокойно? — не переставал сомневаться Леденец. — Все, хватит ныть, — отрезал Самурай. — Я лезу в люк на крыше, вы ждете у открытой двери. Как только я начинаю стрелять — выпрыгиваете и открываете огонь. В таком темпе приближаемся к ним на расстояние уверенного огня и там закрепляемся. Десять минут постреляем — и можно ехать. Никто не возражал, но и не спешил соглашаться. Только Сержант, которому сейчас предстояло пассивно вести машину, хмуро поглядывал через плечо, ожидая окончательного решения. — Ты остаешься здесь, — приказал Самурай, посмотрев на Антона. — Нам велели довезти тебя невредимым. Антон покраснел. Но все, похоже, полностью согласились с решением Самурая. — Все равно у тебя автомата нет, — успокоил его Обжора. Самурай поднялся, щелкнул замками люка и опустил тускло блестящую лестницу. — Я пошел, — сказал он и начал забираться наверх. В распахнутый люк были видны верхушки кедров, припорошенные каким-то желтым налетом. Самурай протиснулся, втянул за собой автомат. «Ящер» медленно полз вперед, угрожающе рыча, как зверь, приготовившийся к атаке. Обжора щелкнул затвором автомата и перебрался поближе к двери. — Начали! — крикнул Самурай, и его автомат разразился серией коротких очередей. Обжора прыгнул первым и откатился к обочине, немедленно открыв стрельбу. Вслед за ним выскочили остальные. Грохот выстрелов долетал со всех сторон. Сержант вжался в кресло так, что его макушка была едва заметна над спинкой. — Помедленнее! — заорал сверху Самурай. — Ребята не успевают. Звякнуло и покрылось сеткой трещин боковое стекло — со стороны импровизированной баррикады тоже начали постреливать. Антон соскочил с сиденья и прижался к полу. Он только теперь осознал, что участвует не в игре и не в учениях, что вокруг летают настоящие пули, которые могут убивать по-настоящему. Самураю надоело торчать на крыше. Громыхая о ступени ботинками, он спустился и выскочил из фургона. Через секунду гулкие выстрелы его автомата стали доноситься с улицы. Некоторое время спустя стрельба стала затихать. — Разбегаются! — сообщил Сержант. — У них там только ружья да обрезы. В дверь вскочил запыхавшийся Леденец. Ни слова не говоря он повернулся и помог влезть Обжоре, который морщился от боли. Антон моментально вскочил и, подставив плечо, помог довести Обжору до кресла. — Ничего, ничего, просто ногу подвернул, — объяснил тот, не дожидаясь вопросов. — Уже проходит. Тем временем подоспели Печеный с Самураем. — Гони вперед, там уже никого нет! — крикнул Самурай. — Как думаешь, сможем растолкать эти телеги? — А что еще остается делать? — хмыкнул Сержант, не оборачиваясь. — Может, лучше объехать? — Нет! Полезем в болото — так там и останемся. — Самурай обернулся к остальным. — Суйте стволы в форточки — и смотрите в оба! — Он перелез к Сержанту. — Двигай помаленьку. «Ящер» рыкнул, выпустив облако дыма, и пошел на таран. — В деревьях кто-то шевелится, — сообщил через некоторое время Леденец. — Пусть, — отмахнулся Самурай. — Без нужды патроны не тратьте. Держитесь крепче… «Ящер» со скрежетом ударился в борт одной из платформ. Та покачнулась и сдвинулась совсем немного. — Ну что ты! — с досадой воскликнул Самурай. — Сильней надо было! — Машину разбить — дело нехитрое, — ответил Сержант. — А на чем дальше поедем? Он переключил передачу и вновь упер передок «Ящера» в платформу. На этот раз результат оказался почти нулевым — платформа только качалась, но не сдвигалась ни на сантиметр. — Я вижу троих! — крикнул Обжора. — Подбираются к нам. — Вон там еще двое, — присоединился Печеный. — И еще… Там пятеро или больше! Они стреляют! — Разгоняйся и бей! — закричал Самурай, потеряв самообладание. — Нельзя бить! — заорал в ответ Сержант. — И машину раскурочим, и сами побьемся. Я еще попробую. За дорогой послышались первые робкие хлопки. Две пули звонко щелкнули где-то о железное тело «Ящера». — Бегут к нам! — крикнул Леденец. — Их уже толпа целая! — Вы как хотите, а я… — пробормотал Обжора и выпустил в сторону леса несколько коротких очередей. — Это что за черт?! — раздался изумленный голос Печеного. — Смотрите, вон сзади! Повод для изумления был. По дороге вслед «Ящеру» мчался четырехмостовой тягач-«бульдог». Тот самый, с алой розой на передке. — Ну, все… — обреченно выдохнул Обжора. — Что все?! — крикнул Самурай. — Занимаем оборону по периметру. И не тряситесь — патронов у нас хватит, стенки крепкие. — Мне-то что делать? — разволновался Сержант. — Стрелять или еще пробовать? — Ты пробуй. Остальные по местам. — Обжора перекатился к задней двери фургона, распахнул ее ногой и взял тягач на прицел. — Сейчас покувыркаетесь, — злобно прошипел он. И вдруг Обжора, сделав удивленные глаза, опустил автомат. Тягач резко сбавил скорость, а уже знакомый маленький шофер помахал рукой и что-то крикнул, высунувшись в окошко. Через несколько секунд тягач подкатил почти вплотную и бамперы двух машин едва ли не соприкоснулись. — Держитесь, буду толкать, — прокричал маленький шофер и снова помахал рукой. — Вы поняли?! — ликующе воскликнул Сержант и схватился за руль. Двигатели двух могучих машин завыли в унисон, и наконец мертвая точка оказалась преодолена. Перегородившие дорогу платформы покачнулись, заскрипели, медленно поползли в стороны. Одна из них уперлась колесом в огромное бревно, вросшее в обочину, наклонилась, встала набок и перевернулась, тяжело ухнув в черное болото и погрузившись в него почти наполовину. Путь был свободен. Сержант, не теряя ни секунды, переключил передачу, и «Ящер» рванул вперед, боднув бампером стоящий у обочины «Гран-Трек». Тягач с красной розой шел сзади, не отставая. — Надо останавливаться, — сказал Сержант через некоторое время. — Колесо пробито, машину трудно удерживать. — Если надо — останавливайся, — ответил Самурай. — Ага… Сейчас, за поворот уйдем — и буду тормозить. В тот момент, когда Сержант останавливал машину, из-за туч вышло солнце. В полутемном фургоне сразу протянулись от стены к стене несколько светящихся нитей — солнечные лучи высветили пулевые пробоины в теле фургона. — Не такие уж крепкие стенки оказались, — поежился Обжора. — Могли бы и укрепить. — Кто ж знал, что мы еще по дороге в историю вляпаемся, — пожал плечами Самурай. — Знали. Раз оружие нам дали — значит, знали. Тягач с красной розой остановился чуть позади. Маленький шофер и его усатый напарник выпрыгнули из кабины и лениво приблизились, доставая сигареты. Навстречу им также неторопливо выступил Обжора. — Все живы? — с кривой усмешкой поинтересовался водитель тягача. — Живы, — кивнул Обжора. — В первый раз здесь? — А что? — Ничего. Хорошо, что не стали платить жиганам. Можно сказать, повезло. — Это почему? — Если б они узнали, что у вас есть деньги, все равно догнали бы по дороге и… Много тут таких было. — А вас они почему не догонят? У вас денег нет? — Мы здесь давно, а вы новички. Обжора хмыкнул и замолчал. Стало слышно, как бряцает инструментами Сержант, меняющий колесо. — Ну, бывайте, — шофер раздавил окурок и повернулся. — Подожди, — негромко позвал Обжора. — Почему вы это сделали? — Что? — удивился шофер. — Почему вы нам помогли? — Как это почему? Потому, что это дорога. — Ну, дорога. Но ведь там мы с вами… — Там был базар, а здесь — дорога. Если бы ты устроил такое на дороге, мой напарник просто всадил бы тебе в живот картечину — и все дела. Понятно? — Не особо. — Еще поймешь. Счастливо оставаться. Тягач взвыл парой своих двигателей, обогнул «Ящер» и вскоре стал невидим за деревьями. К Обжоре приблизился Самурай. — Что он тебе сказал? — Ничего нового. Здесь, как и везде: дают — бери, бьют — беги, отнимают — не давай. А если просят — дай с избытком. Когда Сержант закончил ремонт и запустил двигатель, Антон вспомнил, что так и не разобрался со своим мобильным компьютером. Однако он успел только включить его и мельком просмотреть каталоги. Потому что «Ящер» свернул с дороги и пополз по просеке, подминая под себя кустарник и ломая молодые деревца. Началась такая тряска, что Антон никак не мог попасть пальцем в нужные участки сенсорного экрана. Машина двигалась чуть быстрее пешехода. Сержант пообещал, что просека скоро кончится, и можно будет прибавить скорости, да и земля сделается ровнее. Оставалось только надеяться. Действительно, примерно через час деревья расступились и машина начала двигаться вдоль заболоченного берега узкого, но очень длинного озера с неподвижной зеленоватой водой. Скорость увеличить не удалось — «Ящер» то и дело проваливался в чавкающие грязевые ямы либо тяжело переваливался через стволы лежащих кедров. Вокруг витал неживой запах химикатов, а на том берегу можно было разглядеть проржавевшие металлические конструкции и десятки таких же ржавых труб, выползших из-за деревьев и присосавшихся к мертвой глади озера. По всему чувствовалось, что близка промышленная зона. Кое-где за деревьями уже виднелись металлические мачты и верхушки самых высоких зданий. «Ящер» добрался-таки до места, где озеро переходило в крошечную речушку — этим местом оказалась плотина. Перебравшись через нее, машина вышла на долгожданную ровную дорогу. Впрочем, никакая она была не ровная, но после непрерывной тряски, провалов, буксовки показалась верхом комфорта. Тайга здесь была редкой и чрезвычайно замусоренной. Среди голых, высохших кедров почти не было места, свободного от ржавого железа и груд самого разнообразного хлама. Частенько на глаза попадались брошенные бульдозеры, грузовики, строительные агрегаты. — Может, остановимся поужинать? — деловито предложил Обжора. — Место не очень аппетитное, — процедил Печеный. — Раньше надо было, когда через лес ехали. — Уже скоро приедем на исходную точку, — отозвался Сержант. — Там и поужинаем, и переночуем, наверно. Самурай взглянул на часы. — Да, — вздохнул он. — Сегодня никуда уже не пойдем. Через несколько минут дорога вывела к изгибу широкой, хотя и здорово обмелевшей реки. Тайги здесь уже не было — все вокруг как будто выстригла гигантская бритва. Вдоль берега торчало несколько десятков компактных нефтеперегонных колонн. Берега были завалены гнилыми бревнами, строительным мусором, все тем же ржавым железом и брошенными машинами. Виднелось несколько строений — совершенно ветхих и уже ни на что не годных. Сержант остановил машину и откинулся на спинку кресла, отдуваясь. — Можно считать, приехали. — С чего ты так решил? — спросил Печеный, выглянув в окно. — С чего надо. Это исходная точка, отсюда мы должны начать поиск. Самурай вылез первым и прошелся вперед по дороге. — Встанем лучше вон там, под навесом, — сказал он, вернувшись. — Отклонимся от исходной точки, просто чтоб на дороге не торчать. — Мы не отклонимся. Исходная точка дана с точностью до пятисот метров. Так что весь этот берег, вон тот пустырь и даже те два ангара за рекой — это все исходная точка. Солнце уже сползло к горизонту. Все вокруг почернело и стало зловещим, остатки давно не работающих сооружений казались поднявшимися из земли скелетами. Все выбрались из фургона и собирали вокруг палки для костра — их было здесь предостаточно. Только Обжора сидел в стороне и колдовал с радиостанцией. Проходя мимо него, Антон задержался посмотреть. Обжора сразу обернулся. — Иди себе мимо, не стой. — Почему? — Потому. С передатчиком работаю только я. Остальным незачем смотреть, как я это делаю. — А как же режим радиомолчания? — Не волнуйся, я передаю всего два бита информации. Нужно сообщить, что мы вышли на исходный. Антон свалил дрова рядом с костром и сел неподалеку, глядя, как Печеный раскладывает концентраты по компактным посудинам из металлоткани. — Надо собрать крупных веток и заложить ими машину, пока не стемнело, — предложил Сержант. — Не стоит оставлять ее на виду. — Лучше просто сжечь, — ответил Самурай. — Если у нас все пойдет по плану, она нам не понадобится. Кстати, можем в ней сегодня переночевать. — Только нужно оставить кого-то на стреме. — Интересно, кто захочет? — ухмыльнулся Обжора. — Ничего интересного, — ответил Сержант. — Дежурства по два часа, по очереди. Я готов первым. — Нет, ты будешь спать, — сказал Самурай. — Ты и так почти сутки за рулем. Первым дежурю я. Потом Обжора, потом Печеный, потом Антоха. А там и вставать пора. — А про меня забыли? — напомнил Леденец. — Тебя я пока не знаю. Поэтому можешь спать. Леденцу стоило обидеться, но он только пожал плечами и отвернулся. Наконец Печеный закончил со своей стряпней. Все расселись кружком и молча поели. Про лежащие в фургоне бутыли со спиртным никто даже не вспомнил. — Я все думаю, чего здесь не хватает? — произнес Печеный. — Телевизора, — высказался Обжора. — Комаров не хватает. Вроде вечер, и прохладно, и река рядом, а комаров нет. Даже как-то не по себе. — Мне бы твои проблемы, — немедленно отозвался Леденец. — А какие у тебя проблемы? — буркнул Печеный. — Дрыхни всю ночь, пока другие тебя охраняют. — Кончай, — лениво остановил его Самурай. В фургоне Антон забрался в свое кресло с ногами и долго сидел скорчившись, прислушиваясь к тишине. Тишина пугала. Хотелось слышать хоть что-то — крики ночных птиц, шум ветра, плеск воды в реке. Ничего этого не было. Лишь изредка из-за стен фургона доносился приглушенный хруст, заставляя вздрагивать. Но это гремели камни под ногами бродящего кругами Самурая. На рассвете его разбудил Печеный. — Давай, походи вокруг, — сказал он, будто извиняясь. — Я подремлю еще малость. Антон вышел на улицу и сразу замерз. Пришлось вытянуть из воротника капюшон и завязать его поплотнее. Вокруг стоял жиденький полупрозрачный туман. Однако в нем не было той свежести, которую несет обычно раннее утро. Стойкий химический аромат даже усилился. Антон походил немного вокруг навеса, затем стал смотреть в сторону реки. Туман там был подвижен, он плыл тягучими белыми пластами. Единственное движение в окружающем пейзаже. Через минуту Антону почудилось какое-то беспокойство возле самого берега. Он замер и даже присел, не отрывая взгляда от груды почерневших щепок, на которых явно что-то шевелилось. Антон поразмыслил — будить ли остальных или разобраться со своим открытием самостоятельно. Наконец решил сходить сам. Переложив в руку пистолет, он двинулся к реке. Уже через несколько десятков шагов стало ясно, что на берегу стоит лошадь. Самая обыкновенная, хотя и невероятно изможденная, с выгнутыми внутрь ногами и неопределенного цвета шкурой, покрытой коркой грязи. Лошадь копалась в обломках человеческого скелета. Сначала Антону показалось, что она обгладывает кости, но потом, подойдя ближе, он понял, что животное больше интересуется кучей древесных отходов, на которых был рассыпан скелет. Лошадь подбирала что-то из этой кучи, грызла длинными желтыми зубами и перекатывала во рту, надеясь нащупать хоть один съедобный кусочек коры. Заметив Антона, она прервала свою трапезу и несколько секунд косилась на него, ожидая дальнейших действий незнакомца. Потом потеряла к нему всякий интерес и снова занялась своими костями. Антона передернуло. Он на мгновение представил себе человека, который жил здесь, работал, на что-то надеялся, может, ждал окончания срока контракта и возвращения домой, а дождался того, что какая-то одичавшая лошадь расталкивает его кости своей мордой, ища под ними завтрак. Вернувшись, Антон увидел Печеного, который разводил костер, стуча зубами от холода. — Не спится больше, — сказал он. — Надо хоть ребятам покушать сделать. А ты где был? — Там, на берегу, лошадь, — сказал Антон. — Чья? — Печеный удивленно вскинул глаза, сразу насторожившись. — Ничья. Дикая. Печеный хмыкнул, задумчиво покачал головой. — Она точно ничья? — Она сама уже полутруп. Никто не стал бы держать такую. Печеный наклонился, пробуя раздуть огонь. — Слей бензин из бака, — посоветовал Сержант, который только что вылез из фургона и встал рядом, обхватив себя руками. Он оценивающе посмотрел на Антона. — Ты как, готов? Сейчас с тобой пойдем. — Куда? — не сразу понял Антон. — Искать… — вздохнул Сержант и обвел мир долгим невеселым взглядом. Антон вдруг понял, что сейчас им действительно придется разойтись в разные стороны и затеряться среди мертвых пустырей и молчаливых зданий-скелетов. Три маленькие группы, три крошечных островка жизни, перенесенных из большого и шумного, расцвеченного огнями мира в окоченевшее безмолвие, похожее на картинку из страшной сказки. В этот момент время вдруг стало физически ощутимым — последние минуты вместе были, как вкус чудесного лакомства, которое вот-вот растает во рту. Все уже проснулись и грелись вокруг костра. Печеный молча выставил рядом почерневшую кастрюльку со своим варевом, бросил стопку смятых тарелок. — Не хочется уходить, — сказал Антон. Первым с ним согласился Самурай: — Да… Хорошо бы всем вместе и дальше идти, но… Нужно осмотреть широкую полосу, а для этого придется разойтись. — А расходиться опасно, — заметил Печеный. — Пока никакой опасности нет. Если появится — будем, конечно, думать… Обжора надел ранец со своим передатчиком, попрыгал на месте. — Оставь здесь, — посоветовал Сержант. — Охота с собой лишнюю тяжесть таскать? Если что-то найдем, вернешься и все передашь. — А если не будет времени вернуться? Самурай полез в свою сумку и достал сверток из серой бумаги. Внутри лежало несколько сухих корок-концентратов. Их Самурай отложил в сторону, а бумагу разгладил на коленях и осторожно разделил на два слоя. На одном из них оказалась карта. — Все ко мне, — сказал он. — Разобьемся по маршрутам. Обжора и Леденец идут от этой вышки — вон она стоит — в направлении насосной станции. Сержант с Антоном двигаются налево, до эстакады, которая висит над болотом. Там сразу поворачиваете направо и идете вдоль болота, пока не доберетесь до ангаров. Собираемся около реки, вот здесь. Место приметное, там раньше была пристань. Как отметимся, снова расходимся и продолжаем искать. Запоминайте карту. Все обступили Самурая и разглядывали мятый листок, что лежал у него на коленях. На карте было нарисовано только самое главное, поэтому она казалась простой и понятной. На ней легко узнавался ландшафт. — Все запомнили? — нетерпеливо спросил Самурай. — А что, с собой ее взять нельзя? — поинтересовался Леденец. — С собой — нельзя, — ответил Самурай, после чего разорвал карту, а клочки бросил в костер. — Ну… Продышались — и пошли. Антон шагал за Сержантом и постоянно оборачивался, пока не потерял из вида последнего бойца команды. Последним он видел Печеного. — Чего искать, я так и не понял, кстати, — проворчал Сержант. — Людей, — безразлично отозвался Антон. — Сначала нужно найти людей, а потом уж решать, что делать дальше. — Ну, найдем мы людей, и что с того? Пытать их, что ли? Я даже не знаю, что у них спрашивать. Так же не делается! — Помнишь, что ты мне сказал, когда мы познакомились? — сказал Антон. — Любая операция должна быть хорошо продумана и проработана. Нашуоперацию никто не прорабатывал. Мы все должны придумать сами. — Чувствую, тяжело будет придумывать. — Если бы было легко, этим занялся бы оперотряд. Ты же сам все это знаешь. Не понимаю, чем ты недоволен. — Ничем, — ответил Сержант. — Просто не нравятся мне эти места. Они двигались по хорошо утрамбованной дороге вдоль скопления длинных приземистых зданий, похожих на фермы. Стены зданий были сделаны из серого низкокачественного бетона, который уже весь растрескался, а пластиковые крыши во многих местах обвисли рваными лохмотьями. — Посмотри, там какая-то железная хреновина, — сообщил Сержант. — Кажется, это и есть наша эстакада. Действительно, впереди начиналось болото. Его предваряло скопление больших луж с черной водой, которые с каждым шагом становились все обширнее, сливались, пока не перешли в сплошную тусклую поверхность. Из воды кое-где торчали тонкие стволы молодых кедров, наклонившихся в одну сторону из-за слабого, но постоянного течения. Над болотом поднималась ажурная металлическая конструкция, несшая на себе куда-то за деревья пучок тонких труб. Сержант подошел, пнул эстакаду ботинком. — Вроде крепкая. Я, пожалуй, влезу на эту штуку, погляжу, что вокруг делается. Он передал Антону свою сумку и автомат и начал карабкаться по сплетению ржавых балок и уголков, уворачиваясь от мусора, который от тряски посыпался сверху. — Чисто, — сообщил Сержант через пару минут. — Никого нет, никаких людей. Правда, впереди большой цех, этажей семь. Но он совсем развалюха, там никто жить не станет. — Все равно надо осмотреть, — сказал Антон. — Может, хоть следы найдем. — Осмотрим. — Сержант спрыгнул на землю, отряхнул руки. — Только осторожно. Может, там плиты уже на голову валятся. Здание, о котором говорил Сержант, выделялось на фоне серого неба уродливой кособокой коробкой. Строительный пластик давно облетел с его стен, обнажив лестницы, трубы, колонны и остатки механизмов, когда-то здесь работавших. Подойти к стенам цеха оказалось непросто — повсюду темнели невысыхающие маслянистые лужи. Антон подумал, что Сержант, пожалуй, прав — жить здесь вряд ли кто станет. — Может, я и сюда влезу? — предложил Сержант. — Оттуда, с такой высоты, вообще всю округу, наверно, видно. Он видел, что карабкаться по ветхим лестницам опасно, и спрашивал совета у напарника. — А может, теперь я? — предложил в ответ Антон. Тут Сержант остановился, прислушиваясь. — Слышишь? — сказал он через несколько секунд. — Что? — Т-с-с… Послушай. Антон затаил дыхание и вскоре действительно услышал какие-то шорохи и металлическое бряцание. — Может, ветер железки качает? — Да нет же ветра! — удивленно сказал Сержант. — А ну, пошли… Они добрались до угла здания и замерли, осторожно выглянув. И сразу увидели незнакомого человека. Он стоял на коленях, склонившись над баллоном газогенератора переносного сварочного аппарата. На человеке была только длинная рваная рубаха, голые ноги покрыты грязью и болячками. — Что он делает? — удивленно прошептал Сержант. Человек подбирал с земли камешки, мелкий мусор и кидал все это в жерло баллона, что-то бормоча про себя. — Думаю, можно подойти, — решился Антон. — Да… Давай помаленьку. Незнакомец заметил приближение двух чужаков, но никак не отреагировал. — А это тебе нравится? — говорил он, продолжая складывать в баллон всякую грязь. — А это тебе вкусно? А вот, попробуй. Кушай, Ромка, я уже не хочу. — Что ж он делает? — ухмыльнулся Сержант. — Кто у него там? Антон сунул руку за пазуху, нащупал пистолет и маленькими шагами подошел совсем близко. Человек на мгновение замер, чуть отодвинулся, затем продолжил заниматься своим странным делом.. — Нет там ничего, — сообщил Антон, склонившись над горловиной баллона. — Один только мусор. — Конечно, — засмеялся Сержант. — А ты думал, там Ромка сидит? Он тоже подошел, держа руку на автомате. — Просто шизик. Дай ему хлеба, что ли… Антон сунул руку в сумку и нащупал раскрошившийся кусок. Незнакомец увидел хлеб и мгновенно преобразился. Его пустые безумные глаза вдруг начали что-то выражать. В них появились вожделение, хищная страсть и одновременно боязнь, что этот кусок может не стать его собственным. Все эти чувства, промелькнув на лице, сделали его на порядок разумнее, чем оно было секунду назад. Антон поспешно бросил кусок на землю и отступил, будто испугавшись, что голодный человек сейчас прыгнет и отхватит вместе с хлебом часть руки. Тот поймал хлеб едва ли не на лету. Торопливо начал отламывать кусочки и пихать их в рот, глотать, почти не пережевывая. Осыпавшиеся крошки он подобрал и тоже сунул в рот вместе с грязью и мелкими камешками. Потом вскинул испуганные глаза на Антона, следя, не хочет ли этот человек отнять у него еще не проглоченную еду, вырвать ее изо рта. — Смотри, — тихо сказал Сержант. — Вижу, — также тихо ответил Антон. Длинные спутанные волосы незнакомца разлетелись, обнажив лоб, потемневший от пыли и ссадин. Среди них отчетливо был виден глубокий ожог размером с монету. Он явно был не случайным, казалось, кто-то специально поставил клеймо на кожу несчастного сумасшедшего. Тем более что и форма ожога не производила впечатления случайной — половинка круга и большая точка в ней. Словно бы глаз с бровью. — Вон еще, — заметил Антон. Такой же след виднелся над левым ухом. Судя по тому, как он зарубцевался, рана была довольно старой и уже не беспокоила хозяина. Человек вдруг поперхнулся. — Ромке-то!.. — хрипло проговорил он. — Ромке покушать не оставил. — Эй! — громко сказал Сержант, словно имел дело с глухонемым. — Тут люди есть? Не понимаешь? Тут живет кто-то? — Ромку не покормил! — продолжал сокрушаться тот, не слушая никого. — Он же есть хочет, друг мой Ромка. — Ты не слышишь? — вновь попытался Сержант, но Антон взял его за руку. — Не надо. Ты же видишь — бесполезно. Пошли дальше. Незнакомец увязался было за ними, требуя хлеба для друга Ромки, но Сержант рявкнул на него и прогнал прочь. — Ты карту помнишь? — спросил Антон. — Что там интересного будет по пути? — Одна помойка. Надо, не задерживаясь, идти к пристани и спокойно ждать остальных. — Ты запомнил, где река? — Да. Если идти по маршруту, то довольно далеко. Но можно и рискнуть напрямик — через старый аэродром, мимо очистных бассейнов. — Да ты все тут уже знаешь! — Ну еще бы! Я карту раньше вас всех выучил, она у меня перед глазами стоит. Но только по маршруту. А шаг влево или вправо — это для меня уже темный лес. После изрытой, испачканной отходами почвы идти по бетонным плитам аэродрома было сплошным удовольствием. Правда, сажать сюда самолеты стало невозможно — здесь все поросло травой и кустарником, а бетон давно растрескался. Вскоре пришлось свернуть с ровной дороги и углубиться в редкие заросли молодых березок. Почва вокруг летного поля была относительно чистая, поэтому зелень росла здесь более или менее сносно. Легко представлялось, что находишься не в сердце разграбленной и отравленной земли, а где-нибудь в средней полосе, среди лесов и полей. Почему-то здесь было очень много высоких, почти одинаковых на вид пеньков. Антон задумался, почему они так похожи и все до единого лишены даже остатков коры, как вдруг заметил на одном, а потом и на других ржавые таблички. — Да это же кладбище! — воскликнул он. — А чего ты так радуешься? — хмыкнул Сержант. — Нет, я не радуюсь, просто удивляюсь. — Нечему удивляться. Если здесь жили люди, значит, здесь и умирали. А раз умирали — нужно куда-то закапывать. — Это понятно, но… Я просто не так сказал. На кладбище ведь кто-то должен приходить, приносить цветы, за могилой ухаживать. Иначе зачем оно? Как-то странно — совершенно заброшенные места — и кладбище. У этих людей где-то родственники остались. — Когда вернемся — внеси предложение организовать сюда авиарейсы для родственников. А еще лучше вообще перенести кладбище поближе к центру Европы. Антон замолчал, отчаявшись объяснить Сержанту свои чувства. Кладбище оказалось на удивление большим. Было даже страшно представить, сколько людей остались здесь забытыми за годы существования Немой земли. — Гоблин-то не снится по ночам? — поинтересовался Сержант. — Нет… почти. — А мне иногда мерещится. Знаешь, что говорит? — Что? — Я, говорит, тебе показал, как из реек самострел сделать, а ты за меня не заступился. Представляешь, чушь какая? — Что еще за самострел? — Да так… Изобретение такое, для охраны помещений. Берешь три рейки, длинную нитку. Вот, смотри… — Сержант достал свой пистолет и стал показывать. — Одну рейку пропускаешь через скобу и цепляешь за вторую… А сюда привязываешь нитку. Потом вставляешь все это в дверную ручку — вот так — и крепишь нитку внизу. Чужой заходит, нитка натягивается, пистолет поворачивается и стреляет. — Это Гоблин сам придумал? — Может, и сам. Он много таких хитростей знал. Большой был специалист по части, как кого-нибудь укокошить. Интересно, что он говорил, когда его самого начали… того… — Ничего не говорил. А если интересно было — что ж сам не сходил вместо меня? — хмуро проговорил Антон. — Еще чего! На кой мне это надо? — Никому не надо, а пришлось. Если бы ты пошел, а не я… По-моему, тебе было бы это легче сделать. — Это почему? Думаешь, я душегуб прирожденный? — Да нет… Просто ты и на войне был и в людей, наверно, стрелял. — Ну, стрелял. Это совсем другое дело! — А по-моему — никакой разницы. — Слушай! — Сержант резко остановился и сверкнул глазами. — Что ты мне тут доказываешь? Что тебя, примерного мальчика, заставили плохими вещами заниматься, пока мы, скоты, отдыхали? — Нет, не так… — Подожди! Ты, между прочим, вогнал человека в могилу и ухом не повел. Сидел в столовой, лыбился — думаешь, я не заметил? А ты знаешь, что я в Поволжье, когда первый раз в живого казачонка из автомата попал, ночь потом не спал? Ты знаешь, что в церковь пошел за него молиться, хоть и не умею и не крещенный даже? — Да при чем тут?.. — А при том! Тебя не заставляли в команду идти. А раз пришел — будь как все. Никто тебя на своих плечах через дерьмо не перетащит. Придется вместе со всеми обваляться, ясно? Антон решил не отвечать и ничего больше Сержанту не доказывать. Каждый говорил о своем, и нельзя было понять, кто прав в этом невразумительном споре. Несколько минут прошагали молча. Сержант был не рассержен, а скорее задумчив. — Знаешь, почему я лыбился? — сказал Антон. — Потому, что я не Гоблина убивал. Я просто «цель поразил», как он сам это называл. — Правильно, — миролюбиво согласился Сержант. — А я еще одну вещь скажу. Что бы там ни было, а за Гоблина я бы в церковь не пошел. Смотри, вон пристань. Несмотря на мирное окончание разговора, Антон все еще чувствовал беспокойство. Ему казалось, что он не все еще объяснил Сержанту, и тот, так ничего и не поняв, может втихую думать про него черт знает что. Но возобновлять разговор не стоило. Антон решил отложить его до удобного случая. Впереди показалось несколько бревенчатых построек. Почти все они имели следы недавнего пожара. Река в этом месте была широкой, у противоположного берега темнела туша полузатопленной баржи. — Жалко, искупаться нельзя, — сказал Сержант, усаживаясь на чудом сохранившуюся скамейку. — Водичка грязновата. — Да и погодка не та, — согласился Антон, присаживаясь рядом. Сержант достал сигареты. — Интересно, нашли они чего-нибудь? — Хорошо бы… — «Хорошо бы…» А чего это голос у тебя нерадостный? — А того. Думаю, а что потом? — А-а-а… Потом, конечно, надежда только на тебя. — Вот именно. А если я ничего не сумею? — Ты — сумеешь. Вот Обжора — он мог бы и не суметь. — При чем тут Обжора? — Ну как? Он же твой вроде как дублер. — Какой еще дублер? На случай, если у меня не получится? Сержант глубоко затянулся сигаретой, потом искоса посмотрел на Антона. — Нет. На случай, если мы тебя не доведем. Антон через силу усмехнулся. — Ничего, доведете. — Доведем, — разумно согласился Сержант. Антон поднялся и зашел в одно из уцелевших строений. Оно наполовину висело над водой на сваях, и через щели в полу иногда проскакивали блики. Строение было пустым. Лишь в углу темнела куча тряпья, похожая на берлогу одичавшего человека. Глаза привыкали к темноте, и Антон сделал несколько шагов в глубь помещения. Вдруг сердце екнуло. На тряпье кто-то лежал. Антон пересилил себя и подошел еще на шаг. Это был мертвец, причем очень старый, почти превратившийся в мумию. Еще через секунду стало ясно, что это женщина — на тряпках лежали хорошо сохранившиеся длинные пряди волос. Когда Антон вышел на улицу, Сержант стоял на скамейке, приложив ладонь козырьком к глазам. — Вроде кто-то идет. — Там женщина мертвая, — сообщил Антон. Сержант поглядел на него недоверчиво. — Как это? — А вот так. Можешь сходить, посмотреть. — Да нет уж… Погляди, там вроде наши. Антон пристроился рядом и тоже разглядел вдалеке четыре движущиеся точки. Правда, с такого расстояния трудно было понять, в какую именно сторону они движутся. — Наши, — сказал Антон, чуть погодя. — Интересно, где они успели встретиться. — Мне другое интересно — нашли они что-нибудь? Слушай, а я уже соскучился. — Подождем — узнаем, — сказал Антон, усаживаясь на скамейку. Сержант подошел к одному из срубов, ударом ноги испробовал его на прочность, а затем ловко вскарабкался на самый верх. — Наши, — подтвердил он спустя полминуты. — Вон Обжора ползет, его ни с кем не спутаешь. — Сержант встал, балансируя на краю стены, и замахал руками. — Э-эй! От воды раздался шумный всплеск, будто кто-то плашмя бултыхнулся в реку. Сержант обернулся и изумленно присвистнул. — Гляди! Я таких уродцев никогда не видел. Возле берега барахталось некое загадочное существо, похожее на облысевшую кошку. Оно было очень костлявым и покрыто яркими малиновыми пятнами. — Бобр, наверно, — предположил Антон. — Или выдра. Сержант быстро спустился, подошел к берегу. — Как оно еще не вымерло? — удивился он. — В такой водичке не только шкуру потерять можно, а еще и кости растворить. — Пусть плавает. Не тревожь зверя, ему и так хреново. Наши приближаются. И тут глаза Сержанта разгорелись. — Слушай! — воскликнул он. — Давай их разыграем. Я пойду в сарай и там спрячусь. — По-моему, не смешно. — Погоди! Они спросят: где Сержант? Ты скажешь: тихо, он с женщиной. Они зайдут в сарай — а там мертвячка твоя лежит, а? Давай! — Все равно не смешно. — Ну ладно, трудно тебе, что ли? Я пойду. Антон хмыкнул, пожал плечами. Когда Сержант исчез в темноте прохода, он вернулся к скамейке. Четыре фигуры приближались, хотя рассмотреть их на фоне пестрой от разного мусора земли было еще сложно. Просто сидеть и ждать показалось Антону скучным. Он решил пойти вперед, подняться на лежащий впереди пологий холм и оттуда поприветствовать товарищей — хотя бы рукой помахать. Через минуту он уже пожалел о своей затее, потому что залез по щиколотку в холодную воду с подозрительными белыми хлопьями, кружившими по поверхности и липнувшими к обуви. На несколько минут он замешкался и потерял из вида тех, кого хотел встретить, а когда наконец залез на холм, вдруг увидел их неожиданно близко. Увы, это были совершенно незнакомые люди. Антон не успел разглядеть их лиц и одежды, потому что над ухом вдруг противно взвизгнуло что-то, а затем донесся запоздалый звук выстрела. Антон свалился, не сходя с места — врос в землю там, где стоял. И сразу услышал быстрый звук шагов — к нему бежали. Он все еще был растерян: как могло случиться, что его чуть не подстрелили, неизвестно кто и неизвестно за что?!! Антон откатился в сторону и выглянул. И сразу встретился взглядом с одним из чужаков. Антон не уловил момента, когда пистолет оказался в его руке. Выстрел случился как бы сам собой, оружие будто бы зажило своим умом. Пуля не попала в цель, но заставила чужака метнуться за осколок бетонного куба. Самообладание медленно возвращалось к Антону, и он сам начал контролировать свое поведение. Теперь он действовал, как много раз учили на полигоне — выбирал место, куда можно откатиться после выстрела, и только тогда стрелял. Пистолет уже ощущался как оружие, а не как соломинка для утопающего. Правда, стрелять приходилось практически вслепую — просто на испуг. Было непонятно, почему чужаки не спешат начинать ответную стрельбу. Едва Антон так подумал, как совсем рядом захлопали автоматные выстрелы. Они были столь оглушительными, что, казалось, могут не просто продырявить тело, а разорвать его пополам. Вся уверенность и хладнокровие моментально испарились. — Сержант! — заорал Антон, больше надеясь на этот крик, чем на свой пистолет. Он сжался в комок, волосы на голове шевелились от ужаса. — Сержант, сюда!!! Антон нашел силы, чтоб обернуться. Пристань была пуста. Сержант как сквозь землю провалился. Паника нарастала. Антон почему-то был убежден — как только Сержант окажется рядом, все встанет на свои места, страх уйдет, вернется уверенность. И сколько бы ни было врагов — четверо или шестеро, — они не страшны, если против них выставит свой автомат Сержант. — Ко мне, скорее! — прокричал Антон, от безысходности совершенно теряя голову. — Да не ори! — раздался рядом приглушенный голос Сержанта. — Кто там? Антон лихорадочно обернулся и сразу увидел товарища — тот появился совсем неподалеку и прятался в груде строительных блоков из прессованных опилок. — Не знаю, — ответил Антон, машинально подползая ближе. — Я их толком не видел. — Тихо! — насторожился Сержант. Он вскинул автомат и выпустил длинную очередь, почти не целясь. Антон заметил хищную радость, вспыхнувшую в глазах Сержанта. Он не удержался и немного высунулся. Один из чужаков стоял на коленях и держался за живот. — Необученные, — зло усмехнулся Сержант. — Друг за друга прячутся. Боятся… Он взял автомат за ремень и быстро пополз вперед, плотно прижимаясь к земле. — Ты куда? — растерялся Антон. — Тише! — цыкнул Сержант. — Лежи и не шевелись. Впереди опять застучали выстрелы, взметая по бугоркам песок и кусочки шлака. Сержант остановился, уткнувшись лицом в землю. Стрельба стала реже, но не прекратилась. — Ну что? — не удержался Антон. — Тихо, тебе говорят! — ответил Сержант с раздражением. — Отползай назад помаленьку. Я позову, когда надо будет. Он вновь двинулся ползком, перевалился через верхушку одного из холмиков и скрылся из поля зрения. Антон послушно начал отступать к пристани. Он неистово благодарил Сержанта, что тот взял на себя самое страшное, выполняя обещание довести Антона целым и невредимым. Но это было невыносимо — прятаться и отступать, пока товарищ один против четверых… Или теперь троих… Минуты тянулись нестерпимо медленно. Сержант обещал позвать, но почему-то не делал этого. Может, ему не до того? Однако выстрелы стали совсем редкими, а потом и вовсе прекратились. Антон терпеливо ждал, когда Сержант даст о себе знать. Он спрятался под настилом, нависающим над водой на замшелых сваях. Было тихо — не слышно ни стрельбы, ни криков, ни шагов. Терпение все же иссякло. Антон заменил обойму — в старой осталась только пара патронов — и выбрался из укрытия. Он прополз на животе не меньше тридцати метров, пока не увидел Сержанта. Тот лежал в удобной ложбинке между двумя кучами шлака, выставив автомат перед собой, и смотрел вперед. Антон тихо свистнул. Сержант не ответил, а только, как показалось Антону, слегка качнул головой. Совсем чуть-чуть. Антон выждал несколько секунд и подполз вплотную. — Ну что? Сержант ничего не ответил. Он не мог даже качнуть головой — видимо, это была просто галлюцинация. Сержант ничего не мог — он был мертв, и у него под глазом блестела, наливаясь кровью небольшая дырочка с неровными краями. Подбородок его уперся в камень, поэтому казалось, что голова приподнята, как у живого. Антон вскочил, чувствуя, как все вокруг меркнет и расплывается. Он даже не подумал, что сейчас может грянуть выстрел и тогда он свалится рядом. Но выстрел не грянул. Не было слышно ни единого звука. Лишь где-то на пределе видимости удалялись три крошечные фигурки, причем одна из них была заметно больше остальных. Они уносили с собой товарища — раненого или убитого. Антон осторожно вытащил из-под Сержанта автомат, прицелился. Углы и кольца прицела показались гигантскими по сравнению с тремя крошечными фигурками. Попасть было невозможно. Он положил автомат на землю, присел, вытащил из кармана убитого сигареты. Он не хотел курить, но ему казалось, что можно хоть немного удержать Сержанта в этом мире, если перенести на себя его ощущения. Тогда Сержант не уйдет так быстро и бесповоротно, тогда останется еще хоть что-то… Антон вернулся к пристани, сел на скамейку, неумело затягиваясь сладковатым дымом. Потом полез за второй сигаретой, но она показалась едкой, и он с отвращением отшвырнул ее. Он так и сидел на одном месте, когда из-за нагромождения почерневших бревен показалась рыжая голова Леденца. За ним шел Обжора, придерживая ремни своего ранца. Почти одновременно с противоположной стороны показались Самурай с Печеным. Антон ничего не стал говорить, только кивнул в ту сторону, где лежал Сержант. Все довольно долго толклись там, что-то громко обсуждали, затем вернулись. Обжора принес и бросил рядом со скамейкой автомат Сержанта и его сумку. — Ну? — требовательно спросил Самурай. — Я не знаю, кто это был и что им нужно, — ответил Антон. — Они начали стрелять, как только меня увидели. Сержант одного подстрелил, и они ушли. Но и его успели тоже… — А ты где был? — спросил Обжора. Антон пропустил вопрос мимо ушей. — Их было четверо, — добавил он. — Четверо… — вслух подумал Самурай. — Четверо против двоих. Потом — трое против одного. Почему они тогда тебя не добили? — Не знаю… Может, не знали, что Сержант убит. Может, просто не нашли. — Сдается, они нас искали, — спокойно сказал Печеный. — С чего ты взял? — Тогда все сходится. Похоже, им нужно было просто найти нас — и сообщить куда следует. А они проявили инициативу и ввязались в перестрелку. Увидели, что наших всего двое… Сержант одного подстрелил, нарушил им планы, и они ушли. — Так увлекательно рассказываешь, будто сам их посылал, — удивился Леденец. — Просто это все объясняет. Уже были такие случаи. Я это к тому говорю, что они в любой момент могут вернуться. И уже не вчетвером. — Может быть, — тихо проговорил Самурай. — Искали они нас или не искали, а вернуться они все равно могут. — Да кто нас тут мог искать? — воскликнул Обжора. — Кто мог знать? — Обсудим это потом, — оборвал его Самурай, перекидывая через плечо сумку. — Надо быстро уходить. Он поднял с земли автомат Сержанта и протянул его Антону. — На. Это теперь твое. Разбиваться на группы больше не будем, раз тут такие дела. Хватит отдыхать, поднимаемся — и пошли. Бойцы неохотно зашевелились. — Постойте, — тихо сказал Антон. — А Сержант? Так и оставим? — А в чем дело? — с недоумением спросил Печеный. — Ну надо хоть закопать. — Да? А может, еще оркестр пригласить и памятник поставить? — Ну нельзя же его так бросать! — крикнул Антон. — Времени нет! Вернемся, тогда будем разводить церемонии. — Иди, прикрой чем-нибудь, — неохотно разрешил Самурай. — Закапывать некогда. Мы сюда еще придем…* * *
От пристани команда уходила быстрыми шагами — почти бегом. У Антона не умещалось в голове, как можно было так поступить с Сержантом. Вроде все правильно — нужно торопиться, но ему казалось ужасно несправедливым, что такое событие, как смерть, прошло столь буднично. В обычной жизни смерть человека окружена целой чередой событий, эмоций, ритуалов. А здесь — накрыли двумя листами шифера и пошли дальше… Самурай решил немного изменить маршрут — на тот случай, если их действительно ищут. Ведь если кто-то узнал тайну их появления здесь, то вполне мог узнать и точки на карте, через которые должна проходить команда. Самурай был злой, нервный и постоянно спорил: с Обжорой, стоит ли сообщать на базу о смерти Сержанта, с Печеным — действительно ли кто-то целенаправленно ищет и хочет остановить команду, и даже с Леденцом, предлагавшим остановиться, пообедать, успокоиться и обсудить, как быть дальше. Антона никто не трогал. Он шел позади всех, на приличном удалении и никому не мозолил глаза. Однажды издалека послышался гул двигателя. Все, не сговариваясь, рассыпались, укрылись и несколько минут сидели тихо. Первым встал Печеный. Он отряхнулся и презрительно сплюнул. — Как зайцы! — Если нужно — будем как зайцы, — одернул его Самурай. — Если Сержанта подстрелили, значит, любого могут также уложить. Я лучше побуду зайцем, чем покойником. Или кто-то не согласен? Несогласных не нашлось, хотя подавленное настроение усугублялось голодом. Уже несколько раз заводили разговор об остановке, но Самурай всякий раз откладывал привал — он никак не мог выбрать удачного, безопасного места. Бойцы на ходу сжевали оставшийся в сумках хлеб, потом Обжора попытался разгрызть куски концентрата, но лишь сплюнул и выругался. Самурай объявил остановку, только когда в воздухе обозначились признаки наступающей темноты. Место, на взгляд всей команды, было ничуть не лучше тех, что проходили днем. Видимо, Самурай тоже наконец устал и перестал обращать внимание на мелочи. Лагерь устроили между остатками двух нефтяных вышек. Воздух, казалось, готов был взорваться от малейшей искры из-за испарений, поднимавшихся от гигантской маслянистой лужи. Печеный нашел обрезок трубы диаметром в половину человеческого роста и там развел костер, чтоб не привлекать постороннего внимания. — По случаю трудного дня — всем двойная порция, — угрюмо объявил он. Незаметно подкрадывалась ночь, превращая силуэты брошенных повсюду самоходных агрегатов в образы фантастических монстров, ощетинившихся щупальцами, бивнями и иглами. — Эй, Леденец, у тебя там случайно водка не завалялась? — лениво поинтересовался Обжора. — Водка не заваляется, — хмуро ответил Леденец. — Нету… — Жалко… И зачем мы самогонку в машине оставили? — А мне и без самогонки лихо, — сказал Самурай. — Надо бы нам за «Ящером» вернуться, — озабоченно сказал Печеный. — Раз уж решили на группы больше не разбиваться, нет смысла пешком ходить. — Нам до конечной точки остался день хода, — откликнулся Обжора. — Даже полдня, если без приключений. — Полдня, — кивнул Самурай. — Потом вернемся. Если ничего не найдем — так и будем ползать взад-вперед. — На машине? — утвердительно спросил Печеный. — На машине. Вместе с темнотой пришла зябкая сырость и сразу пробрала до костей. Антон собрался в комок и неподвижно сидел, глядя, как в импровизированном очаге догорают дрова. «Нужно было закопать Сержанта, — подумал он. — Под землей не так холодно». В эту секунду ушей коснулся тонкий, тихий свист. Все зашевелились, завертели головами. Звук усиливался, но нельзя было понять, откуда он идет, он обволакивал, как дым. — Смотрите! — крикнул Печеный. На горизонте стремительно разгоралась узкая красная полоса, которая все увеличивалась. Вскоре стало ясно, что она состоит из сотен или тысяч отдельных светящихся точек. — Да это ракеты! — пробормотал Обжора. — К нам летят ракеты. Или снаряды? Он невольно сделал несколько шагов назад. — Спокойно, они идут мимо нас, — попробовал навести порядок Самурай. Свист уже перешел в рев. Небесный огонь пролетел стороной и понесся дальше, оставляя на всем свои отблески и дымный, медленно тающий след. — Ну, чудеса! — только и сказал Обжора, ошарашенно глядя вслед воющей огненной армаде. — Ну что, перепугались? — ухмыльнулся Леденец. — Думали, война началась? Не извольте беспокоиться, это климатологи экспериментируют. Кстати, сейчас снег может пойти или дождь. — Все-то ты знаешь, — проворчал Печеный, усаживаясь на свое место. В эту ночь Антон напросился дежурить первым. Он поднялся на уцелевший ярус одной из вышек и довольно удобно устроился, подложив под себя сверток строительного утеплителя, найденного неподалеку. По-прежнему дул ветер, иногда начинали сыпаться мелкие водяные капли, но Антон уже не мерз. Он надел капюшон, застегнул костюм на все пуговицы и защелки, и одежда постепенно стала теплой и уютной. Обретя уют, Антон даже перестал сочувствовать Сержанту, мерзнущему под кусками мокрого шифера. Казалось, тепло и комфорт передались всему миру. Антон взглянул в сторону угасающего неба — туда, откуда сегодня пришла команда. Мысленно прикинув длину пройденного пути, он подумал, что волею Самурая расстояние покрыто достаточно большое. Кто-то сказал, что осталось еще меньше. Но это совсем не радовало. Может оказаться, что на том конце пути ничего нет. Антон повернулся, вглядываясь в глухую черноту ночи, пытаясь отыскать линию горизонта. И вдруг он увидел свет. Его тусклое облачко выглядывало из-за горизонта, словно край маленького солнышка. Свет был белым, непохожим на костер. Скорее всего он имел электрическую природу. Как будто там лежал небольшой городок или поселок, а может, изгиб оживленной дороги. Антон смотрел довольно долго, но света не становилось ни больше, ни меньше. Через два часа пришел на смену Печеный. Он зевал, тер глаза кулаками, двигался медленно и неохотно, как весенняя муха. Антон показал ему на источник таинственного света, но Печеный еще как следует не проснулся и потому не выразил никакого интереса. Антон запомнил на всякий случай направление и пошел спать.* * *
Это был дом. Такой же обшарпанный, как и все здесь, с забитыми досками и еще черт знает чем окнами, с грудами отбросов по периметру, но обитаемый. Это было легко определить по тряпкам, вывешенным на просушку в окнах от первого этажа до пятого. Кроме того, изнутри доносились звуки — кто-то что-то двигал, ронял, говорил, звенел посудой, бросал в окна мусор, готовил пищу. Самурай обернулся к остальным и не сдержал довольной улыбки. — Кажется, что-то нашли! Однако никто пока его удовлетворения не разделял. — Нам придется брать этот небоскреб штурмом? — подумал вслух Обжора. — Разберемся. Главное, что нашли. Из-за угла дома вышла, прихрамывая, пожилая толстая женщина, завернутая в какие-то немыслимые тряпки. В руках у нее находился небольшой ржавый тазик, заполненный непонятно чем. Остановившись возле самой большой мусорной кучи, женщина поставила свою ношу рядом и принялась искать в груде хлама какие-то полезные для себя вещи. — Кто пойдет на разведку? — спросил Самурай, прицельно посмотрев на Леденца. — А почему я? — мгновенно отреагировал тот. — А просто так. Парень ты у нас общительный, за словом в карман не лезешь. Вот и поговори с бабкой — может, узнаешь что-нибудь занимательное. — Пошли лучше все вместе, — нехотя предложил Печеный. — Вместе она нас испугается. — Разве мы такие страшные? — Печеный закинул за спину автомат, чтоб не бросался в глаза, и пошел первым. Через несколько шагов он обернулся. — Ну, пошли же… Женщина, увидев бойцов, ничуть не смутилась. Она выпрямилась и стала ждать, когда незнакомцы подойдут ближе. — Вы не за золотом? — поинтересовалась она. Бойцы удивленно переглянулись. — Может быть, — уклончиво ответил Самурай. — А что, есть? — Немного есть, — ответила женщина после краткого раздумья. — Меняю на консервы, на спирт. Еще никель есть, германий… — Кто здесь живет? — спросил Самурай. — Много вас? — А вам зачем? — сварливо переспросила женщина. — Много нас, и ружья имеются. А места в доме больше нет. И так жмемся по десять душ в комнате. — Что ж не разбежитесь? — добродушно усмехнулся Печеный. — Домов-то пустых полно. — Домов-то полно, — согласилась женщина. — А свет и тепло только в этом. Мы к себе никого не пускаем, и не надейтесь. — Мы и не собирались. Просто так спросили. — Ну так берете золото? — нетерпеливо напомнила аборигенка. — У меня настоящее, сами поглядите. Она покопалась в недрах своих многослойных одеяний и вытащила грязный тряпичный сверток. Внутри блеснули несколько больших интегральных схем. — Дорогие штучки, — обронил Обжора. — А я что говорю?! Берете? — Где ты, мать, их взяла? — подозрительно спросил Самурай. Женщина сощурила глаза и уперла руки в бока. — А больше тебе ничего не рассказать? Пришли покупать — покупайте, и нечего тут вынюхивать. И без вас хватает искателей… Обжора дернул Самурая за рукав и тихо сказал: — Это не то. Это куски навигационных приборов для автоматических тележек. Нам не это искать надо. — Можно в дом-то зайти? — мирно спросил Самурай. — Погреться, а? — Так вы золота брать не будете? — Не будем, мать. Нет у нас спирта и консервов. Женщина с досадой вздохнула. — Ходят, ходят… — неожиданно она виновато улыбнулась. — Может, дадите хлебушка хоть пожевать? Самурай поспешно полез в сумку, достал какой-то обломок. — Вот… Только ты его, мать, свари сначала. Так не ешь. В дом-то можно? — А идите. Только вас к себе никто не пустит. И так ютимся. — Обжора, Антоха — со мной! — скомандовал Самурай. — Остальные ждите. — Что искать, знаете? — уточнил он, когда из подъезда в нос ударил запах неухоженного человеческого логова. — Разберемся, — проворчал Обжора. В коридоре расточительно горели лампы. Их свет подчеркивал убогость грязных полов, стен с давно слетевшей облицовкой, потекших потолков. Самурай шел первым, заглядывая во все двери. За ними были ярко освещенные комнаты, в некоторых находились люди: они либо что-то делали, либо спали — на полу, на тряпках, на ящиках, редко на кроватях. Вопреки словам женщины, людей было мало. Антон решил, что все ушли на промысел. — Долго нам так ходить придется, — заметил Обжора. — Надо все проверить, — ответил Самурай. — Но может, не будем в каждую дверь нос совать? — Будем. — Давайте разойдемся по этажам, — предложил Антон. Самурай даже остановился, холодно посмотрев на него. — Одного Сержанта мало? — Тихо! — сказал вдруг Обжора. — Что-то вроде гудит… — Да, — согласился через несколько секунд Самурай. — Где-то под ногами. Ни слова больше не говоря, он развернулся к лестнице. Вход в подвал искали довольно долго, и наконец он предстал в виде могучей железной двери с полустершимся значком радиации. — Там реактор, — разочарованно протянул Обжора. — Вот откуда шум, свет, тепло… — А если не реактор? — живо возразил Самурай. — Если это просто декорация? — А если у тебя мания? — озабоченно ответил Обжора. Самурай присел на корточки, провел рукой по объемным деталям запирающего механизма. — Вообще да… — сказал он. — Все в грязи. Этой дверью лет двадцать никто не ходил. — Конечно, — охотно согласился Обжора. — Но все равно, — объявил Самурай, вставая, — если ничего не найдем, на обратном пути придется вскрывать и проверять. Старухи на улице уже не было. Печеный и Леденец уселись прямо на земле и развлекались тем, что бросали камешки в облезлых кошек, ползающих по мусорным горам. — Тут ничего нет, — сказал Самурай. — Надо идти дальше. — Тут есть нормальная вода, — сообщил в ответ Печеный. — Наберите фляги, у нас почти все кончилось. От дома отходило сразу несколько дорог. Одна большая, старая, и еще несколько тропинок, появившихся в последние годы. Каждая тропа имела для жителей какой-то свой смысл, но для команды смысл был лишь в одном направлении — северо-восточном. — Зря бабке концентраты дали, — сказал Печеный. — Только вы ушли — то один, то другой… И все пожрать просят. — Вы хоть поболтали с ней? — Да, немного. Она сказала, что почти все ушли работать. Одни ищут металлы, другие доламывают аппаратуру, третьи демонтируют нефтяные вышки. Иногда — раз в два-три месяца — сюда приезжают старые хозяева за своим барахлом. У местных есть шанс перехватить немного валюты за то, что подготовили все к вывозу. Женщины на огороде работают — тут есть неподалеку. — Не понимаю, зачем они тут живут? — с недоумением произнес Обжора. — А что еще делать? — вздохнул Леденец. — Уехали бы куда-нибудь. — А ты никогда не пробовал взять и уехать куда-нибудь? — Мне незачем. Но отсюда я бы точно сбежал. — Это ты сейчас говоришь, когда у тебя есть дом, друзья и прочее. Эти люди живут здесь давно и знают, что тут они как минимум смогут прокормиться. Пусть плохо. А что там, в другом мире — неизвестно. Совершенно неизвестно, понимаешь? Они здесь привыкли. — Как ты романтично описываешь! — ухмыльнулся Обжора. — Будто сам из этих мест родом. Антона никак не оставляло ощущение, что кто-то пристально смотрит ему в спину. Как будто невидимый враг крадется за командой и только ждет момента, чтоб напасть. Он попробовал резко обернуться, но ничего не заметил. Вокруг были все те же развалины и кучи отходов. — Ты чего вертишься? — полюбопытствовал Печеный. — Так… Показалось. — Хм… Знаешь, мне вот тоже все время что-то кажется. Может, неспроста? Впереди показалась крошечная живописная рощица, чудом выжившая под напором агрессивных технологий. — Вот и место для обеда! — порадовался Обжора. — Рановато еще для обеда, — ответил Самурай. — Давайте остановимся, — подключился Печеный. — Место и вправду хорошее, больше такого не будет. Да и есть что-то захотелось. При ближайшем рассмотрении роща выглядела не так уж живописно. Деревья были тронуты следами умирания, а под ногами в пушистой желто-зеленой травке хрустели комки слежавшегося белого порошка. И все же это было лучшим вариантом из всех возможных. Вскоре на костре задымилась кастрюля из порядком обгоревшей металлоткани, источая довольно приятный по здешним меркам запах. В это время неподалеку появился посторонний. Он как-то незаметно появился на фоне березовых стволов и стоял там, ничего не говоря — до тех пор, пока его не заметили все. Только тогда он заговорил: — Хлебушка не дадите? Антон, который случайно оказался ближе всех к пришельцу, оглянулся на остальных и нерешительно полез в сумку. Но тут рядом возник Печеный и схватил его за руку. — Всю Сибирь хочешь прокормить? — тихо спросил он. Затем повернулся к незнакомцу: — Иди отсюда, гражданин. Сами голодаем. «Гражданин» уходить не торопился. Внешне он выглядел жалким и слабым — те же лохмотья, та же серая, больная кожа с болячками, что и у других обитателей Немой земли. Но в его поведении было что-то неестественное. Антон понял — он слишком уверенно держался. Как будто он здесь хозяин и за ним какая-то сила. — Иди, тебе сказали! — подогнал чужака Самурай, сделав угрожающий шаг вперед. — А может, накормить, разговорить? — засомневался Печеный. — Они ж тут все знают, псы помойные… В этот момент за деревьями послышался ужасный рев. Бойцы растерянно переглянулись. Ни одно из известных им животных не могло так жутко голосить, а из этого напрашивался только один вывод — кричал наверняка человек. Все невольно подтянулись к костру, поближе друг к другу. Кто-то щелкнул предохранителем. Незнакомец несколько раз обернулся, сделал шаг назад и исчез в зарослях. С противоположной стороны появилась странная процессия. Четверо довольно крупных мужчин тащили на растянутых веревках пятого. Он был на удивление сильным, округлым и совершенно лысым. Две толстые металлические плиты, висящие на груди и животе, были его единственной, если можно так сказать, одеждой. Именно он издавал тот рев, который удивил и испугал команду. Он метался, подпрыгивал, рвался из веревок, но поводыри крепко держали их, упираясь изо всех сил. Казалось, что ведут не человека, а обезумевшее животное. Впрочем, не исключено, что так оно и было. Человек на веревках уже не был человеком. Это удалось понять, когда стали различимы его глаза — глубоко сидящие, покрытые мутно-белой пеленой. Ни единого следа разума и понимания происходящего нельзя было найти в них. — Там еда, Мук! — крикнул вдруг один из чужаков, указав на костер и стоящих вокруг бойцов. — Там хорошая еда. Забери у них ее! Прогони их и возьми еду! Обжора процедил что-то сквозь зубы и резко поднял автомат. — Обожди малость, — тихо проговорил Печеный и сделал несколько шагов вперед, нащупывая что-то в кармане. — Эй, кончай! — кинул ему вдогонку Самурай с заметной тревогой. — В другой раз потренируешься… Безумный Мук на мгновение застыл, принюхиваясь и обводя потенциальных врагов своими белесыми, похожими на немытые пузырьки глазами. Затем рыкнул — и кинулся вперед. Поводыри мгновенно побросали веревки и спрятались за деревьями. Можно было не сомневаться, что далеко они не убежали и сейчас во все глаза наблюдают, как человек-чудовище будет добывать им пищу. Печеный пошел навстречу противнику, швырнув что-то на землю. Антон посмотрел под ноги и увидел, что это пустой спичечный коробок. — Во, идиот, — вздохнул Самурай, прикладываясь к автомату. — Надо хоть подстраховать… Бой начался немедленно. Мук дико заревел и замахал своими руками-лопатами, стараясь расплющить противника одним ударом. Движения его были бестолковы, но очень угрожающи — в них хорошо была видна безумная, ничем не укротимая мощь. Он казался неуязвимым с броней на животе и спине. Печеный в своей манере прыгал вокруг него, не давая достать себя. Иногда он касался Мука, его рук или шеи, или колена, и после каждого касания тот вздрагивал и ревел с удвоенной яростью. — Что он с ним делает? — с недоумением проговорил Леденец. — Нравится? — криво усмехнулся Обжора. — Попроси, он и тебя научит. Это зеки придумали — на спичках драться. — Что еще за спички? — Обычные, только заточенные с одного конца. Если уметь их втыкать и при этом знать, куда, они становятся не хуже ножа. Уже было заметно, что противник Печеного перемещается не так резво, как раньше. Ему как будто что-то мешало — движения становились неуклюжими и какими-то незавершенными. Приэтом он все время орал от боли — так, что начало звенеть в ушах. Но и Печеный явно уставал. Поединок затянулся — Печеный не учел, что сумасшедшие малочувствительны к боли. — Пристрели его — и дело с концом, — посоветовал Обжора Самураю. — У Печеного скоро спички кончатся. — Да никак прицелиться не могу! — с досадой ответил тот. — Они ж бегают, прыгают… Да и железки эти еще… Самурай так и не успел прицелиться, потому что случилось непредвиденное. Печеный зацепился за что-то в траве и рухнул прямо под ноги противнику. Тот сразу этим воспользовался и навалился на Печеного с торжествующим ревом. Первый удар по беззащитной спине прозвучал отчетливо, затем все потонуло в криках. Самурай моментально оставил попытки дождаться удобного случая. Он в три прыжка достиг места схватки, присел на одно колено и аккуратно, чтоб не задеть Печеного, всадил полмагазина под стальную пластину на теле Мука. Мук откатился в сторону, на мгновение замолчал, а затем поднялся и вновь бросился — теперь уже на Самурая. Тот попятился, продолжая стрелять, но мягкие безрикошетные пули плющились о железяку на груди противника, оставаясь на ней неровными серыми бугорками. Буквально через две секунды автомат замолчал, требуя свежего магазина. Безумное чудовище уже размахнулось для последнего удара — и тут начали стрелять Леденец с Обжорой. С некоторым запозданием к ним присоединился и Антон. Мук развернулся в их сторону, но летящий из трех стволов металл сшиб его на землю. Рев быстро сошел на тихое урчание, хотя Мук еще пытался встать. Нескольких десятков отверстий в его могучем теле было недостаточно, чтобы из него вышла вся жизнь. Самурай наконец заменил магазин, подошел и хладнокровно выстрелил в висок Муку, оборвав его мучения. Потом врезал шальной очередью по окрестным кустам, чтоб разогнать зевак. Подошел Печеный — растрепанный и заметно побледневший. — Идиот! — процедил в его адрес Самурай. — У тебя весь обед выкипел. Печеный наклонился над телом бывшего врага и брезгливо шевельнул его голову ботинком. Антон тоже подошел, чтоб рассмотреть его получше. — Что за хреновина? — скривился Печеный, показав пальцем на лоб убитого чужака. — Это явно не от пули. Антон и сам увидел у Мука необычный след на лбу. Точка и полукруг — словно бровь и под ней глаз. Точно такие же, как у того психа с другом Ромкой в железном баллоне. Антон решил пока не говорить ничего, чтоб не забивать никому голову новыми загадками. Обед и в самом деле выкипел, поэтому пришлось все начинать сначала. — Еды осталось на пару дней, — сообщил Печеный, обрабатывая следы недавней схватки мазями из своих медицинских пузырьков. — Воды — на полдня. Хотя воду, может, и найдем, но… Короче, если до вечера ничего не обнаружим, придется возвращаться к «Ящеру» и пополнять запасы. — Оно и лучше, — заметил Обжора. — Вернемся сюда на колесах. Надоело ногами грязь месить. — Я думаю, помесить еще придется, — отстраненно заметил Самурай. Печеный закончил оказывать себе первую помощь, вытащил из сумки свежий коробок спичек и начал аккуратно заострять их своим ножом. Леденец тут же подсел к нему и попросил рассказать, как можно уложить большого и сильного человека с помощью каких-то жалких спичек. Печеный не особенно охотно стал объяснять ему что-то про болевые точки, про защемление нервов и заклинивание суставов. Серые тучи безмолвно ползли из неведомых краев. Они многое повидали за время своего неторопливого шествия над землей, но сохранили способность равнодушно смотреть на человеческую суету. Им было все равно, что там внизу — радость или горе, рождение или смерть. И вымри, сгори или перестреляй друг друга хоть половина человечества, это никак не повлияет на их вечный путь… Антон вдруг остро почувствовал, что Немая земля будто бы сосет из него жизнь. Уже не было сил терпеть, и вдруг захлестнула волна неудержимого отвращения и к низкому чужому небу, и к химической вони, и к железобетонной плесени, которая расползлась по земле, задавив и задушив ее. Он смотрел на редкие кедры, растопырившие неподалеку кривые голые сучья и вспоминающие те времена, когда они здесь были хозяевами, а не жертвами. Появилось ощущение, словно находишься в ограбленном жилище. Будто был раньше богатый и крепкий дом, где жили веселые радушные хозяева, но пришли чужие — и не осталось ни силы, ни радушия, ни веселья — ничего, а ты вынужден смотреть в потухшие глаза хозяев и чувствовать себя виноватым, что пришел не в добрый час.* * *
К вечеру команда снова вышла к реке. За полдня пути дважды удалось встретить собирателей, охотников за цветными металлами и уцелевшим оборудованием, но все они старались скрыться. Одного задержал Обжора и попытался разговорить — нет ли поблизости действующих предприятий, постоянных или временных поселений. Тот растерянно хлопал глазами и говорил, что ходит уже неделю, а ничего годного для продажи или обмена не нашел, а что касается поселений, то он этими вещами не интересуется, потому что не любят здесь слишком любопытных и охочих до чужой жизни. Река была втиснута в бетонные парапеты, из которых выходили пучки труб разного диаметра. Из некоторых еще сочилась маслянистая черная гуща. На противоположном берегу стояли на асфальтовой площадке с десяток автопогрузчиков. Они были опутаны транспортировочными тросами и, похоже, ни разу не использовались. Теперь же они стали ни на что не годными — ржавчина проела их, что называется, до печенок. Бойцы разбрелись по берегу. Настроение у всех давно уже было скверное. Даже Самурай не пытался пресечь начавшееся разложение боевого духа — ему было не слаще остальных. До бойцов начало доходить, насколько неподготовленной оказалась их экспедиция — они не знали, где искать, как искать, а главное — что искать. Один лишь Печеный был верен дисциплине и невозмутимо занимался приготовлением ужина. Антон сидел на краю парапета и бросал в воду щебенку, когда его позвал Леденец. — Ты не знаешь, что это такое? — спросил он, указывая себе под ноги. Антон увидел широкий бетонный желоб со сплошной металлической полосой на дне. Желоб был длинный, ни его начала, ни конца увидеть было нельзя. Самурай и Обжора тоже подошли, заинтересовавшись. — Мы такую штуку уже видели! — слегка удивился Обжора. — Еще там, в самом начале. — Сдается мне, что это не «такая» штука, — сказал Леденец, — а та же самая. Она тянется вдоль реки прямо с исходной точки. — Говори яснее! — нетерпеливо потребовал Самурай. — Что это может быть? — Я не очень уверен… По-моему, это… Это рельс. — Что?! — Надо посмотреть в стороне — должен быть еще один, парный. — Это что же должен быть за паровоз? — задумался Обжора. — Это не паровоз. Насколько я знаю, по таким рельсам передвигаются, например, плавильные печи на заводах, где делают супертурбины. Едет такая печка — и льет металл в формы, которые вдоль колеи. А каждая форма — как трехэтажный дом. — Но здесь никаких трехэтажных форм пока не видно. — Это не обязательно печь. Может, передвижной цех какой-нибудь. Скорее всего ДОК — деревообрабатывающий комбинат. — Пойду посмотрю, как там ужин, — сказал Обжора, зевнув. — Подожди! — воскликнул Леденец, и все поняли, что у него какая-то идея. — Помните, нам говорили, что сигнал ловили дважды — и оба раза из разных мест. — Ну да, — кивнул Самурай. — И что на машине такой передатчик установить нельзя, помните? — Мы все помним. Дальше-то что? — На машине нельзя, — Леденец почему-то понизил голос, — а на передвижном цехе — очень даже можно. — Ты думаешь… — проговорил Самурай. — Я думаю, нам нужно плюнуть на маршрут и пойти по этим рельсам, — быстро выпалил Леденец. — Тем более что почти весь маршрут уже прошли. — А что? — хмыкнул Самурай. — Мысль интересная, хорошо бы она оказалась правильной. До темноты еще часа три… — Так вы сейчас собрались идти? — с ужасом проговорил Обжора. — А ужин? — Ужин готов! — раздался отдаленный голос Печеного. Самурай разрывался между необходимостью перекусить и желанием поскорее проверить версию Леденца. — Ладно, быстренько поедим — и пойдем, — наконец решил он. — Эх, была бы сейчас машина! — с досадой проговорил Печеный, узнав, что планы на этот вечер меняются. — Быстренько бы сгоняли туда-сюда и проверили. — Быстренько может не получиться, — возразил Леденец. «Быстренько» действительно не получилось. В этот вечер не удалось найти почти ничего. Единственным открытием было несколько раздавленных сучьев и размолотых в пыль кусков щебенки, найденных Леденцом на рельсе. Из этого он заключил, что по магистрали недавно проехало что-то очень тяжелое. Команда заночевала в относительно целом сарайчике, сбитом из кусков шифера, а на следующее утро продолжила поиск. Промышленные пейзажи кончились. Теперь вокруг была только невзрачная равнина, прикрытая молодой порослью, где блестящие пятна болот чередовались со следами вырубки. Редкий кустарник стелился по земле, иногда над ним возвышались ржавые остовы забытых тягачей и тракторов. — Мы отклонились от маршрута уже километров на пять-шесть, — сказал Самурай, искоса посмотрев на Леденца. Тот резко остановился, вынудив идущего сзади Обжору налететь ему на спину. — Давайте вернемся на маршрут, — не колеблясь предложил он. — Я не настаивал идти по магистрали. Я только сказал, что на подвижных зданиях можно установить антенну. — Но ты предложил… — Вы могли и отказаться! Я вам не командир, я могу только посоветовать. — Кончайте! — остановил их Печеный. — Не найдем — обратно вернемся. У нас времени — целый год! — Хорошо, — решительно сказал Самурай. — Идем до обеда. Если не находим никаких следов, перекусим и возвращаемся на маршрут. — Возвращаемся к «Ящеру», — поправил его Печеный. — Вы уже пожрали все концентраты. Нам, наверно, сегодня без ужина придется… — В тайге только круглый идиот может голодным остаться, — отозвался Обжора. — Ага! Только где она — тайга? — Да вон она! — воскликнул Леденец. И действительно, впереди темнела полоса старых деревьев, которые почему-то не пали жертвой тотальной вырубки. — Хорошее место для обеденного перерыва, — сразу прикинул Печеный. — Может, и хорошее, — проворчал Самурай, — только обедать еще рано. Тайга была грязная. В нее даже заходить не хотелось. Печеный пнул ногой железную бочку из-под солярки и разочарованно покачал головой. — Нет, обедать здесь мне уже не хочется. Обжора сел на землю, снял ботинок. — Колется что-то, — пожаловался он. — Наверно, камень залетел. — Можно и отдохнуть, — пожал плечами Самурай и сел рядом, скинув сумку. — Отдыхайте, — сказал Леденец. — Я пройдусь вперед. А то скажете, что я прохлаждался, пока вы в поте лица… — Не ходи один, — посоветовал Самурай. — Пойдешь? — Леденец посмотрел на Антона. Тот пожал плечами. — Пошли. — Что-то ты сегодня неразговорчивый, — заметил Леденец, когда они уже шагали вдоль бетонного желоба, обходя или перепрыгивая через мотки ржавой проволоки, обрезки труб и груды сучьев. — Я всегда неразговорчивый. — Но не так… — Голова что-то плывет. Я, наверно, простыл за ночь. Антон и в самом деле с утра чувствовал себя неважно. Специальная одежда все же не уберегла его от ночной сырости. — Сказал бы Печеному — у него полсумки разных пузырьков. — Я думал, само пройдет. Можно я спрошу у тебя одну вещь? — Спроси. — Зачем ты пытался продать мне «паленый» процессор? Леденец тяжело вздохнул, не очень-то желая обращаться к этой теме. — Знаешь, есть такое понятие — изучение покупательского спроса? — Знаю. — Меня просили проверить, насколько хорошо эта штука сделана. То есть на какой день ты бы догадался, что «Хризолит» ненастоящий. — В первый вечер бы догадался. — Но я не знал, что этот блок вообще полное дерьмо. Я думал, хоть чуточку соответствует. — А кто просил, ты мне, конечно, не скажешь? — А тебе интересно? Могу сказать только, что все они уже в местах не столь отдаленных, обдумывают планы на будущее. Когда меня взяли — ЭКОПОЛ протряс все их мастерские, склады и квартиры. За один вечер шестьдесят человек арестовали. Даже мне эти чертовы процессоры не простили. — Не понимаю, на что эти твои клиенты вообще рассчитывали? — Они хотели сделать в городе несколько больших продаж — и быстренько исчезнуть, пока покупатели не просекли, в чем дело. Но тебя-то это не касается. Тебе я деньги сразу бы вернул. — Мог бы просто так дать посмотреть. Попросил бы проверить — я бы и сказал свое мнение. — Нет. Тут важна чистота эксперимента. Они должны были точно знать, сколько лохов будет пребывать в счастливом неведении. Чтоб знать, когда сруливать. — А они не могут быть связаны с теми, кого мы здесь ищем? — Вряд ли. Здесь замешана разведка технологии, а те ребята ни за что не полезли бы в такие дебри. Не тот уровень. Воспроизвести натуральный «Хризолит» может только очень серьезная контора. — Что-то не похоже, что здесь есть серьезные конторы. — То-то и оно. Я сразу понял, тут дело нечисто. А впрочем, любая солидная фирма могла устроить здесь разведцентр. Даже удобнее — никто сюда не сунется. — Разберемся, — вздохнул Антон. — Не-ет, — усмехнулся Леденец. — Разбираться будут другие. А твое дело — найти. — Значит, найдем. По-моему, нам уже пора возвращаться. — Да, пошли обратно… — И вдруг Леденец схватил Антона за руку. — Нет, постой! Смотри… Сквозь сплетение деревьев проглядывались очертания какого-то большого здания. Оно было еще далеко, и рассмотреть его подробно не представлялось возможным. — Оно? — осторожно поинтересовался Антон. — Не знаю… Похоже. Ну что, пойдем смотреть или позовем остальных? Антон некоторое время колебался. Слишком велик был соблазн все узнать самостоятельно и поскорее. — Давай глянем одним глазком — и обратно, — решился он. Здание было сварено из листов железа и обвешано бахромой самых разных механизмов. Оно покоилось на шести парах гигантских колес и достигало в высоту доброго десятка метров. — Ну точно! — зачарованно пробормотал Леденец. — Передвижной ДОК, как я и говорил. И, кажется, действующий — смотри, стальная полоска на рельсе даже блестит. — Пошли за нашими, — сказал Антон. — Ага… Сейчас, чуть вперед пройдем, посмотрим… Антон испытывал неясную тревогу. Ему казалось, что вдвоем с Леденцом они совершенно беззащитны, и с ними может случиться все что угодно — даже автоматы не помогут. Леденец пнул ногой опору шасси, сбив с нее кусок ржавчины. — Как оно еще не развалилось, интересно… Ну ладно, за углом посмотрим — и тогда уж точно обратно пойдем. До угла пришлось прошагать не меньше двух десятков метров. Передвижной ДОК был широким и приземистым. Леденец сделал последний шаг и вдруг отпрянул назад. — Стой! — яростно прошипел он, хотя Антон и так остановился как вкопанный. — Что?! — Там кто-то есть. Там стоит машина. Антон невольно втянул голову в плечи и медленно повел глазами по сторонам, проверяя, нет ли поблизости посторонних наблюдателей. — Я посмотрю, — тихо произнес он и высунул голову за угол. Он сразу увидел темно-зеленый джип «Рэптор» с открытой дверцей. Машина была самая обычная, хорошая и никак не походила на тех ржавых механических мертвецов, что встречались раньше. Антон быстро подался назад, потому что к «Рэптору» подошел какой-то человек с висящим за спиной карабином. Он влез в кабину, повозился там, и через несколько секунд донеслась музыка из динамиков магнитолы. — Назад! Быстро! — прошептал Антон. — Да знаю я… Антон продолжал оборачиваться, даже когда очертания ДОКа исчезли за стеной деревьев. И он, и Леденец инстинктивно пригибались, опасаясь быть замеченными. Запахло дымом. Оказалось, Печеный разжег огонь и уже что-то подогревал на нем в своей кастрюльке. — Вы вовремя, — сказал он. — Я тут нашел неплохую воду, хоть чаю попьем. — Там можно, кстати, ноги помыть, — добавил Самурай. — А чего вы такие взмыленные? — Гасите огонь! — задыхаясь, проговорил Антон. — Мы нашли передвижной цех. Там люди. — Что?! — Самурай вскочил. — Кто… сколько? — Я видел одного. Но он на машине! — И с оружием, — добавил Леденец. — Ах, с оружием… — проговорил Самурай, заметно волнуясь. — А этой антенны вы там не видели? — Ну мы ж на крышу не поднимались… — Так-так-так… — Самурай начал ходить взад-вперед, заводясь с каждой секундой. — Значит, чай будем пить потом. Печеный, завалишь ты одного человека своими спичками без шороха? — Можно, — отозвался Печеный. — Тогда быстренько собрались — и пошли… Когда ржавая громада ДОКа уже ясно различалась, Самурай велел всем остановиться. — Всей толпой мы туда не попремся — шума наделаем. Печеный, идешь ты и… — Он повернулся к Леденцу и Антону, выбирая между ними. — И Леденец. Покажешь Печеному, что там и как. Все ясно? Печеный с Леденцом без лишних слов исчезли из вида. Остальные сели в траву, погрузившись в тягостное ожидание. Однако оба быстро вернулись. — Их там уже двое, — сообщил Печеный. — Я бы и со вторым мог управиться, но они с оружием — шум будет… — Шума не надо, — согласился Самурай. — Я, кстати, наверх слазил, по лесенке, — добавил Печеный. — И что, есть антенна? — Ну… Я не знаю — антенна или нет, я их не видел никогда. Но что-то есть. Что-то большое, все в проводах, в зеркалах… — Она, — уверенно проговорил Обжора. Самурай порылся в сумке, достал горсть патронов с необычными голубыми метками на гильзе. — У меня немножко гидропатронов есть, — сказал он. — Стреляют хоть и не бесшумно, но тихо. — Так прямо сразу и стрелять? — недовольно спросил Леденец. — Обожди, — Самурай посмотрел на Обжору. — Пойдешь? — А то! — с готовностью ответил Обжора. — Все идут, а я остаюсь? — с возмущением сообразил Антон. — И ты иди. Только тихо! — Надо сделать все с одного выстрела, — сказал Самурай, когда они с Обжорой залегли в полосе густого кустарника. Джип был как на ладони, двое незнакомцев с карабинами стояли рядом и что-то пили по очереди из большой пластиковой бутыли. И по одежде, и по лицам они сильно отличались от коренных обитателей Немой земли. Явно эти люди не испытывали недостатка в еде и бытовых удобствах. — Считаем про себя до пяти — и валим их, — отозвался Обжора, пристраиваясь к прикладу. — Поехали… Выстрелы были не громче, чем удар молотком по камню. Одному из чужаков пуля сразу пробила голову, второй схватился за плечо и, не удержавшись, ударился о дверцу машины. Самураю пришлось сделать второй выстрел. — Зачем сразу стрелять? — процедил Леденец. Антон заметил, что он дрожит, впервые увидев расстрел. — А если они ни при чем? А если это климатологи? — Вовремя спохватился, — ухмыльнулся Печеный. — Что ж ты не сходил, не познакомился? — зло добавил Обжора. — Я лично шкурой дорожу. Тем более что могу стрелять по своему усмотрению. — Кончайте базарить, — шикнул на них Самурай. — Ждем пять минут. Если никто больше не появится, идем смотреть эту ржавую коробку изнутри. — Все идем? — уточнил Обжора. — А то, может, двоим остаться? Самурай на несколько секунд задумался. — Нет. Идем все. В нутро ДОКа вел раскладной железный трап, свисающий со стены, как вывихнутая конечность огромного железного зверя. Там среди пыльного полумрака громоздились корпуса давно остановившихся механизмов. Цех состоял из трех этажей-уровней, все было тесным и запутанным. Бойцы быстро утомились толкаться вместе в узких проходах и разбрелись поодиночке. То и дело со всех сторон слышался их шепот, шарканье, шорох одежды. Чувство опасности непозволительно быстро улетучилось. Бойцы уже не таились и почти в полный голос перекликались друг с другом. На третий этаж Антон вошел первым. Здесь было светлее, потому что немногочисленные механизмы не заслоняли свет, проникающий сквозь маленькие окошки без стекол. Голоса снизу доносились глухо, как сквозь толстый войлок. Антон медленно шел по проходу, обходя лужи черного загустевшего машинного масла, и видел, что этаж совершенно пуст. Автомат уже беспечно висел у него на плече. Он шел, пока не достиг узкой невзрачной двери, сваренной из листового железа. Не задумавшись, он толкнул ее и шагнул вперед. Небольшое квадратное помещение было освещено мягкими лучами газовых ламп. На длинном — во всю стену — столе подмигивали индикаторами беспорядочно расставленные электронные блоки. В кресле перед ними сидел человек. Антон видел только край его затылка. Человек работал с сетевым терминалом и был так увлечен, что даже не обернулся на шум. — Ну, чего опять надо? — спросил он, принимая Антона, видимо, за одного из охранников. — Звонить домой больше не дам, некогда. Антон совершенно растерялся. Не услышав ответа, незнакомец все же обернулся. Антон оцепенел. — Это еще что? — изумленно проговорил человек. — Интересно… Очень знакомое лицо… — Ну еще бы, — медленно сказал Антон. — Шесть лет на одном факультете… Джамбул. Это был действительно Джамбул, хотя и изменившийся. Он стал подчеркнуто самоуверенным и преувеличенно взрослым. Антон никогда не мог бы представить его таким, но факт оставался фактом. Перед ним стоял переродившийся Джам. Джамбул быстро взял себя в руки, что тоже удивило Антона. Несколько минут он вглядывался в лицо пришельца, пытаясь узнать его под маской дикого бродяги. — Антоха… — наконец проговорил он. Радости в его голосе, понятно, не было. — Откуда ты взялся? — Я? Да вот… Ты насчет работы что-то мне писал, вот я и пришел… приехал то есть… Антон понимал, что несет полнейшую чушь. Но надо было что-то говорить — чтобы заполнить пустоту, запрятать под словами неловкость, протянуть время, пока не появятся Самурай, Обжора и все остальные. Уж они-то знают, как поступить дальше… — Что ты городишь, какая работа?! — Джам был и изумлен, и испуган одновременно. — Откуда ты взялся, как сюда попал? Тянуть время и дальше было невыносимо. Антон понял, что Джамбул больше не станет выслушивать бредовые объяснения. Но что он сделает? Как назло, этаж оставался пустым. Команда все еще возилась внизу. — А автомат откуда? — допытывался Джамбул. — Зачем он тебе? — Автомат?.. — Антон снял оружие с плеча, направил ствол вперед. — Встань к стенке, положи руки на затылок. — Что?!! У Антона пересохло в горле — он даже потерял способность говорить. Но сейчас необходимо было настоять на своем требовании. Оно было сказано слишком вялым, нерешительным тоном, что могло сойти за дурную шутку или просто за сбой в психике. Получилось вовсе не то впечатление, которое в данный момент требовалось. Антон поднял ствол вверх и нажал спуск. Пуля с визгом отлетела от железного потолка в стену. Антон запоздало понял, что не следовало стрелять в этом крошечном помещении, где рикошет мог наделать каких угодно бед. Джам побледнел и медленно повернулся к стене, уперев в нее ладони. Поступок Антона, видимо, потряс его. — Что ты делаешь? — негромко спросил он. — Кто тебя сюда привел? Если бы это был посторонний человек, Антон, может, грубо оборвал бы его и приказал заткнуться. Но это был Джамбул. Старый приятель, однокашник, один из немногих, с которыми раньше Антон мог разговаривать на одном языке. Прошлое лежало на сердце тяжелым камнем. — А тебя кто сюда привел? — спросил Антон. — Да не твое дело! Сзади наконец раздался топот, и в комнату влетел Самурай, а за ним и все остальные. Сразу стало легче дышать, можно было опустить автомат, нелепо целящийся в спину недавнего товарища. — Кто такой? — раздался удивленный голос Печеного. Джамбул с опаской оглянулся, быстро пробежав взглядом по лицам непрошеных гостей. — Не ломайте аппаратуру, — тихо попросил он. — Если нужны детали или металл — я вам дам. Бойцы переглянулись. — Спасибо, не надо, — удивленно проговорил Самурай. — Кто ты такой и что тут делаешь? — Работаю, разве не видно? — Один работаешь? Маловат штат для такой большой лесопилки. — Не один… — Один, один! — заверил его Обжора. — Твои друзья не в счет. Уже… Джамбул издал какой-то сдавленный звук и замолчал. Антон тем временем сел в кресло, придвинул клавиатуру. — Так и есть, — сказал он. — Комплект оборудования для спутниковой связи формата «Спейс-Контроль». То, что искали… — Отлично! — заключил Самурай. — Вот и расскажи нам, дорогой лесопильщик, что ты тут через свои антенны передаешь и вообще какими делами занимаешься. — Да ничего я не передаю, — Джам был уже по-настоящему испуган. — Просто работаю в сети. — И для этого нужно было в такую глухомань ехать? Чтоб в сети поработать? — Да нет же, я работаю на нефтехиме! А здесь у меня оборудование стоит. Антон, скажи ты им! — Так вы друзья! — удивился Самурай. — Знакомые, — буркнул Антон, не отрываясь от монитора. — Разговорчик плотный предстоит, — подал голос Печеный. — Давайте-ка с этим нефтехимиком вниз сойдем, чтоб не шуметь, а Антоха пусть поглядит компьютеры. Может, что-то и найдет. Антон не обернулся, когда сзади раздалась возня, и Джам сдавленно произнес его имя, прося заступничества. Он смотрел на монитор, хотя и ничего не видел. Он просто смотрел в монитор — это был повод не оборачиваться. Лишь когда голоса внизу стихли, Антон собрался с мыслями и обратился к терминалу. Перед ним было пустое окно регистратора. Похоже, Джам успел очистить экран, прежде чем начались неприятности. Впрочем, это ровным счетом ничего не значило. Антон вывел список последних команд и быстро восстановил в оперативной памяти материал, с которым работал Джам перед его приходом. Это был огромный и бессмысленный файл под ни о чем не говорящим названием. Он мог быть либо шифровкой, либо просто плодом глобального сбоя, которые часто случались при работе со специальными космическими форматами. Разбираться Антон не стал, а просто настроил порт обмена и «скачал» содержимое файла в память своего «Титана». Неплохо было бы узнать адрес, с которого Джам получил этот файл. Трехзначный индекс совершенно ни о чем не говорил, и пришлось искать телефонный каталог. К удивлению Антона, в памяти терминала искомого массива не нашлось. Несколько минут он сидел, задумчиво перебирая клавиши. И вдруг наткнулся на нечто неожиданное. В операционную систему был инсталлирован пакет программ для управления медицинскими стендами. Здесь было все или почти все, что нужно для полноценного госпиталя: начиная от алгоритмов для искусственных органов и кончая сложнейшей программой «Робот-хирург». Теоретически не сходя с этого места можно было проводить через сеть операции для пациентов в любой точке планеты. Антон несколько минут удивленно просматривал пакет, не понимая, зачем он здесь, а затем увидел программный модуль для нейростимулятора. В голове зашевелились смутные воспоминания и подозрения. Антон выскочил из кресла и начал возбужденно кружить по комнате. Отрывочные воспоминания никак не могли собраться в одно целое. Биоинформационные системы, аналоговое кодирование, нейростимулятор, украденная информация, инженер «Мосэлектроники», лежащий в больнице с черепно-мозговой травмой, странный диагноз «ложные фантомные боли»… Антон был убежден, что стоит ему еще немного поразмышлять, и он сможет все увязать, разложить по полочкам и дать развернутый ответ ЭКОПОЛу — откуда у инженера фантомные боли, а у иностранцев — секретная технологическая информация. Его раздумья прервал Леденец. — Поехали! — крикнул он с порога. — Этот черт нам все рассказал. Тут в пятнадцати километрах брошенный нефтехимический комбинат — там их несколько сот человек. У них и цеха, и лаборатории — короче, надо смотреть. — Что он еще рассказал? — Больше ничего особенного, я же говорю, надо смотреть. Говорит, у них там прямо на территории комбината устроена небольшая фабрика по производству пластиковых стаканчиков, упаковки, солнечных очков и прочей дребедени. Если там полазить, можно что-нибудь найти, как ты думаешь? Кстати, ты сам-то откопал чего-нибудь? — Да так… ничего существенного, — Антон не хотел делиться своими соображениями раньше времени. — Мы нашли в машине пожрать и еще — пиво, представляешь? — похвастался Леденец, когда они спускались по лестнице. — А где Джам? В смысле, этот парень… — Ребята решают, что с ним делать. То ли сразу пристрелить, то ли здесь привязать и уехать. Антону стало не по себе. Спустившись к машине, он отвел в сторону Самурая. — Я слышал, вы собираетесь этого парня кончить? — Да нет, — чуть помедлив, ответил Самурай. — Не сейчас. Думаю, мы можем из него еще кое-что вытрясти. Сейчас он покажет нам дорогу, а там видно будет. — Надо его приберечь, — сказал Антон. — Если он действительно в чем-то замешан, то может дать показания. Он может оказаться единственным нашим доказательством. — Так уж и единственным? — фыркнул Самурай. — Он сам сказал, что на комбинате народу — тьма. — Может, и тьма, да только это не тот народ. Я с Джамом давно знаком. Если там есть что-то для нас интересное, то он знает об этом все! Не такой он человек, чтоб простой «шестеркой» быть. Наверняка он один из первых. И кроме того, помнишь, кого мы ищем? — В каком смысле? — На инструктаже говорили, что предположительно разведку ведет одна из ближневосточных стран. Если мы возьмем в оборот одного из них, скорее всего ничего не добьемся. Это мусульмане, они с именем Аллаха любую боль выдержат, ни слова против своих не скажут. А Джам — наш. Его легче будет раскрутить, наверняка он работает на них только потому, что хорошо платят. — Можно ехать! — крикнул Обжора. Он только что закончил затаскивать трупы охранников под гигантские колеса ДОКа. — Хорошо бы, если так, — продолжил разговор Самурай. — А если он ни при чем и на этой фабрике действительно делают только стаканчики? — Тогда придется его отпустить, — пожал плечами Антон. — Что тут еще поделаешь? — Отпустить? — Самурай покачал головой. — Тогда нам тем более придется его кончить. Потому, что он может дать совсем другие показания — против нас, соображаешь? Через минуту «Рэптор» уже трясся по извилистой колее, идущей вдоль магистрали ДОКа. Связанного Джамбула сунули за сиденья, туда, где лежало запасное колесо и алюминиевый бочонок с горючим. Антон сидел на переднем кресле, затылком чувствуя его взгляд. Впрочем, это могло просто казаться. — Куда дальше? — спросил из-за руля Печеный. — Скоро поворот налево, — донесся глухой голос Джамбула. — Его хорошо видно, не ошибешься. За поворотом машина выбралась на бетонную дорогу, неплохо сохранившуюся. И сразу начали появляться многочисленные следы промышленной разработки района — брошенные машины, остатки зданий неизвестного назначения, лужи кислого гудрона и горы разнообразного хлама. Деревья встречались все реже, пока местность не перешла в заболоченную равнину, по которой робко кралась колея-стежка. Вскоре показался комбинат. Он вырастал, поднимался из-за горизонта, как полоса черной плесени, ползущей к небу остриями труб и перегонных колонн. Печеный вдруг остановил машину. — Мы так и попремся туда? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Средь бела дня, на ворованной машине, со связанным мужиком в багажнике? — Где находится эта ваша фабрика? — спросил Самурай, покосившись на Джамбула. — Я же говорил, на комбинате. — Комбинат большой. Где именно? Джам запнулся. — Я не могу вот так, на пальцах, объяснить. Надо показывать. — Скажи хоть, далеко отсюда? — попросил Печеный. — Сильно нам углубляться, или где-то с краю? — Да нет, не с краю… — Больше вы его слушайте, — проворчал Обжора. — Он вам сейчас наговорит. Пусть едет с нами и показывает! — Сейчас и вправду нельзя, — сказал Самурай. — Надо ночью. — Мы там ночью ничего не найдем! — взвился Леденец, который очень не любил темноты. — И времени жалко. Я предлагаю пойти сейчас или поехать. Хотя бы найдем место, а ночью будем смотреть. Джамбул настороженно слушал. — Что вам нужно-то? — тихо спросил он. — Вы спросите. Может, я так скажу — и разойдемся по-тихому? Все одновременно с удивлением посмотрели на него. — Ну что, скажем мальчику? — развеселился Обжора. — Не скажем, — ответил Самурай. — Сами разберемся. — А если не разберемся — тогда, конечно, скажем, — добавил Печеный. — И скажем, и спросим… Обжора приблизился к Самураю и очень тихо прошептал: — А чего нам, собственно, лезть непонятно куда? Давай-ка прямо здесь раскрутим парня на нежный разговор. Против спичек Печеного он не устоит, все выложит. Вот тогда и полезем… — Говорить с ним, по-моему, сейчас не о чем, — вздохнул Самурай. — Сначала надо смотреть, а потом спрашивать по делу. — Ну, как знаешь… — Поехали! — пробурчал Печеный, включая зажигание. Комбинат надвигался мрачной черной грудой сплетенного железа. Он был настолько огромен, что поражал воображение. Никто даже не разговаривал, все смотрели вперед. Одновременно он обступал дорогу с боков коробками опустевших складов, бесконечной чередой труб и эстакад. Вскоре машина пошла между двух цехов, каждый из которых был в длину не меньше полукилометра. Эхо работающего двигателя стелилось по гладким стенам, поднимающимся на головокружительную высоту. Вдоль дороги развесили ветви давно не стриженные деревья — видимо, прежние хозяева заботились об озеленении своего предприятия. — Стоило строить такую громаду, чтоб потом все бросить? — проговорил Обжора. — А никто и не бросал, — ответил Леденец. — Это все временно заморожено. Они сюда еще вернутся. — Пока они вернутся, местная шпана тут им все разломает. — Тогда продадут комбинат нашим. Наши добрые — они все купят. — Зачем покупать, если скоро и так все будет наше? — хмыкнул Обжора. — Срок аренды ведь истекает. — Слишком философский вопрос, — ответил Леденец. — Русское гостеприимство, знаешь ли… — Купят, — подтвердил Самурай. — А потом опять продадут — в два раза дешевле. И, как обычно, сделают на этом деньги совсем чужие люди. Печеный, притормози. Тот выполнил просьбу и выключил двигатель. — Смотрите, в цехе ворота приоткрыты. Может, там и обождем до вечера? Обжора взял автомат и осторожно приблизился к воротам. Облупленная створка пронзительно заскрипела, когда он стал отодвигать ее в сторону. — Пусто, — сказал Обжора, вернувшись. «Рэптор» медленно закатился в огромное гулкое помещение. Похоже, это был механический цех — вдаль уходили ровными рядами металлорежущие станки. Почему-то здесь царили неестественная чистота и порядок, словно не бродили по Немой земле орды мародеров. Машина остановилась. Сразу воцарилась хрупкая тишина. — Пойду ворота закрою, — прошептал Обжора. Через несколько секунд он вернулся, растерянно хлопая глазами. — Там… пожарная машина! — воскликнул он. — Откуда? — изумился Самурай. — Не знаю. Настоящая пожарная машина — красная, мытая недавно. Она мимо промчалась, я больше ничего не разглядел. — Интересно… — Самурай посмотрел на скорчившегося сзади Джамбула. — Ну-ка, скажи, с чего тут пожарным машинам кататься? — А с того, — ответил тот с видимой досадой, — что комбинат беречь надо от всяких уродов вроде вас. — Вот оно что. Ну, раз есть пожарная охрана, значит, должна быть и вооруженная. Джам замолчал, отвернувшись. — А ты небось надеялся, что они нас заметят и тебя освободят? Обжора потянулся через салон машины и потряс Джамбула за воротник. — Рассказывай! — Что? — Все! Что тут за охрана, где сидит, сколько человек, чем вооружены?.. Все рассказывай. — Не знаю я, сколько их и чем вооружены. Не интересуюсь. А сидят там же, где и мы. Наша ведь фирма комбинат охраняет по договору. — И ты молчал! — А ты спрашивал? — Нехорошо… Знаешь ведь, что мы тут первый раз, а ничего не рассказываешь. А мы тебя пожалели, дурачка, да еще и кататься с собой взяли. — Отстань от него, — сказал Самурай. — мы могли бы и сами догадаться, что здесь есть охрана… Там осталось пожрать чего-нибудь? — Колбаса с хлебом еще есть, — ответил Печеный. — А пиво кончилось. — Давай колбасу. Все взяли бутерброды и начали жевать. Не забыли и про пленника, правда, ему достался самый маленький кусочек. К всеобщему удивлению, он съел его с большим аппетитом, не постеснявшись взять пищу из рук мучителей. — Рассказывай, куда нам дальше, — приказал Самурай. Джам замялся, не зная, с чего начать. — Только правду говори, — строго предупредил Обжора. — А не то знаешь что будет? — Я бы лучше нарисовал, — неуверенно произнес тот. — Рисуй. Есть у кого-нибудь ручка? Оказалось, ни у кого нет ни ручки, ни карандаша. Антон, немного помявшись, достал из сумки «Титан», протянул его Джаму. — Небось умеешь пользоваться? — Умею, — пролепетал тот, с изумлением взглянув на Антона. Сверхдорогой мобильный компьютер во владении у банды налетчиков сильно его озадачил. Некоторое время Джам водил лучевым пером по сенс-экрану, рисуя прямые и прямоугольники и вслух комментируя свои рисунки. Самурай внимательно слушал его и подробно переспрашивал. Потом «Титан» пошел по рукам. Все разглядывали чертеж и пытались запомнить. — Зря мучаемся, — пробормотал Леденец. — Когда выйдем на местность, все окажется по-другому. — Почему по-другому? — возразил Обжора. — Тут все элементарно — одни прямые и повороты. — Это тебе так кажется. И не забывай, что наш друг мог случайно что-то напутать. Или не случайно… — Нужно запоминать главное, — веско сказал Печеный. — А самое главное — ночью там должен гореть свет. Только слепой может не заметить. В ожидании вечера все решили подремать. Антону это не удалось — в кабине джипа было тесно, поэтому, поворочавшись, он вышел наружу. Никто этого не заметил. Антон пошел по проходу между рядами станков. Его удивляло, что ни единой стружечки не валялось под ногами, ни единого стеклышка не было разбито на шкалах блоков управления. Было такое чувство, что люди только сегодня ушли отсюда, оставив бригаду уборщиц, и, пожалуй, завтра вернутся, чтобы продолжить работу. Еще Антону пришла мысль, что над законами ремесла не властно время. Сколько сотен лет прошло, как была придумана первая гайка, и до сих пор не ушли в прошлое гаечные ключи. Ящик с их бронзовыми заготовками стоял рядом с проходом. Обычные гаечные ключи — они ничем не отличались от тех, которыми пользовались сто лет назад. Разве что теперь их изготовление было доверено не рабочему в промасленном халате, а станку-автомату. Антон набрел на помещение с прозрачными стенами, за которыми стояли шкафы с документацией, компьютеры, письменные столы. На одном из них лежал раскрытый журнал, а рядом — авторучка. Видимо, какой-то инженер или контролер ушел однажды вечером, намереваясь назавтра закончить работу, но так и не вернулся. Антону захотелось войти и посмотреть на последние записи в журнале, но офис был заперт, а ломать дверь или бить прозрачные стены рука не поднималась. Да и не было в этом никакой необходимости. Побродив по цеху еще немного, Антон нашел выход на крышу. Там, на огромной высоте, заброшенность чувствовалась еще острее. Антон смотрел на столбы ректификационных колонн, коробки еще целых, но уже начинающих ветшать зданий, скопления почерневших резервуаров с мазутом, паутину дорог, эстакад… Казалось, эта железная черная громада, выросшая среди болот и тайги, не сможет существовать отдельно от человека, забытая и брошенная им. Человек не для того создавал это, чтоб бросить ржаветь и умирать в запустении. В центре крыши стоял, опираясь на канатные растяжки, высокий шпиль громоотвода с лесенкой и площадкой на вершине. Антон взялся за шершавые от ржавчины перекладины и полез вверх — ему захотелось увидеть еще больше. Поднявшись на площадку, Антон стал как бы больше видеть и слышать, острее чувствовать холод и ветер. Оказалось, комбинат не такой уж пустой и мертвый. Кое-где поднимались струйки дыма или пара, откуда-то доносился гул, который то усиливался, то пропадал. Внезапно Антон заметил красную точку, которая двигалась где-то далеко. Потом — еще одну, уже гораздо ближе. Это были пожарные машины. Комбинат действительно тщательно охранялся, поэтому и не превратился в развалины, как все вокруг. Антону вдруг стало неуютно — он висел под самым небом, открытый любому случайному взгляду. Он поспешно спустился на поверхность крыши и вернулся в цех. Торопливо сбежал по бесконечно длинной лестнице, прошел между молчаливых железных рядов, свернул за угол — и увидел «Рэптор». Что-то было не так. Это было лишь первое впечатление, но оно заставило Антона остановиться и сделать шаг назад. Однако он мог бы не прятаться. Ни в машине, ни рядом с ней никого не было. Антон вдруг увидел, что заднее стекло вдребезги разбито, а по двери идет цепочка маленьких черных дырочек. Следы пуль. Антон еще больше попятился и шагнул за могучее железное тело фрезерного станка. Он замер — в цехе было абсолютно тихо. Просидев минут пять, прислушиваясь к тишине, он так и не уловил настораживающих звуков. Прятаться больше не имело смысла. Антон наконец решился подойти. Джип был изрешечен пулями. Антон не понимал, как он мог не услышать стрельбы, находясь не так уж далеко — всего в сотне метров над местом перестрелки. Под ногами хрустнуло битое стекло. Антон посмотрел вниз и увидел темные пятна крови. Кровавые следы тянулись в сторону — в темную щель между штабелями металлических ящиков. В груди образовался колючий ледяной ком. Он разрастался, проникал всюду, и уже казалось, что руки, ноги — все схвачено льдом и не способно двигаться. Однако Антону пришлось пересилить себя. Тихо-тихо, словно опасаясь разбить эту хрупкую тишину, он пошел по кровавому следу. Проход между ящиками заканчивался глухой стеной. Тут ничего не было, кроме небольшой лужицы крови, натекшей, видимо, пока раненый прятался здесь. Раненый? А может, уже убитый? Кто это мог быть? Как узнать по нескольким темным пятнам наполу? Антон боялся делать предположения — любое из них было одинаково страшным. Он вернулся на крышу. Здесь было не так жутко и тихо, здесь не стояла расстрелянная машина и не темнели кровавые пятна. Отсюда было видно, что происходит вокруг. Антон пытался принять решение. Из сложившейся ситуации он видел два выхода — либо сидеть в цехе и ждать уцелевших в перестрелке друзей — если такие есть, — либо идти, пока светло, к конечному пункту и сдаваться. Оба варианта казались одинаково непригодными, но оставалось только выбрать меньшее из двух зол. Через несколько минут Антон понял, что не сможет больше быть здесь один. Где-то рядом уже бродило помешательство. Программа действий напрашивалась сама собой. Антон попробовал вспомнить нарисованную Джамбулом карту. Нет никакой гарантии, что он передал все точно, и все же это была единственная ниточка. Узнать с крыши те здания и переходы, что указывал Джам, оказалось невозможным — сверху все выглядело иначе. Антон решил, что ему все-таки придется остаться здесь до вечера. А уж потом по электрическим огням искать обитаемый остров в этом океане мертвого железа. Он прошел несколько десятков метров по краю крыши и вдруг увидел, что из ворот цеха выползает небольшой грузовик-«головастик», вытаскивая за собой на буксире расстрелянный «Рэптор». Следом вышли двое мужчин. Ветер заглушал и уносил прочь все звуки, идущие снизу. Вот почему он не слышал перестрелки. Он отошел от края и отправился искать запасной выход с крыши. Вряд ли охрана станет рыскать здесь, но почему бы не подстраховаться? Чем дольше Антон торчал на крыше, тем сильнее на него наваливалось отчаяние. Он вдруг стал ясно понимать, насколько нелепой была затея послать шестерых несчастных против целой армии охранников, бандитов и еще Бог знает кого. Он почувствовал первые ростки ненависти к чинам ЭКОПОЛа, сваливших самое трудное на плечи людей, которых не жалко. К наступлению темноты Антон был полностью деморализован. Он не верил уже ни в удачу, ни в помощь оперотряда, ни в товарищей, ни в самого себя. Электрическое зарево ясно обозначилось в направлении, которое и предполагал Антон. Он спустился с крыши и пошел прямо по центру проезда — не прячась, не пригибаясь, не прислушиваясь — не заботясь о том, чтобы стать невидимым. С каждой минутой все сильнее темнело. Антон несколько раз слышал, как неподалеку проезжают машины, но не делал попыток уйти с дороги и укрыться. Появилось желание выкинуть автомат, чтобы охрана не открыла огонь с перепугу, но он все же передумал. Лишь сунул под куртку, чтоб не бросался в глаза. Антон был на правильном пути. Впереди явственно слышался густой гул, проглядывали сквозь металлическую паутину огоньки. За очередным поворотом Антон наткнулся на высокий глухой забор, по верху которого шли редкие фонари. В их свете была видна неширокая асфальтовая полоса, идущая вдоль ограды. Антон постоял несколько секунд, раздумывая, в какую сторону лучше пойти, потом махнул рукой и двинулся наугад вправо. Звуков стало больше. К гулу примешались металлическое лязганье, свист вырывающегося пара, редкие человеческие голоса. Антон вдруг понял, что не готов к встрече с людьми и может как-то неправильно поступить, навредив этим себе. Пожалуй, стоило обдумать, как появиться перед местными, как себя вести и что сказать. Впереди появилось яркое пятно света. Антон увидел ворота. Он остановился в нерешительности, услышав где-то рядом жужжание малолитражного двигателя. Небольшой грузовичок с открытой кабиной неожиданно выскочил из-за поворота и, не притормозив, юркнул в проезд. Ворота были открыты. Антон понял, что не может просто так войти и сказать — возьмите меня. Пришла мысль походить вокруг, посмотреть, подготовить себя… Он сделал несколько неуверенных шагов вперед и вдруг с ужасом почувствовал, что кто-то тянет его за штанину… Первая мысль была о собаке. Он попытался вырваться и тут услышал громкий и злой шепот: — Куда прешься, в уме повредился, что ли? Антон наконец глянул вниз и увидел перепачканное грязью лицо Печеного. Он высовывался из канавы, которую Антон в полумраке не заметил. — Давай сюда, живо! Антон подался вперед, нащупывая ногой дорогу. Края канавы были крутыми и скользкими, и он едва не провалился в нее. — Осторожнее, на голову мне не прыгни! — донесся голос Обжоры. — Вы что здесь делаете? — выговорил наконец Антон. — Грязевые ванны принимаем, — язвительно ответил Печеный. — А ты где шляешься? Мы думали, тебя взяли! — Кто меня взял? — Охрана, кто же еще? — Почему? Что вообще произошло? Печеный с Обжорой недоуменно переглянулись. — Ты и вправду ничего не знаешь? — спросил Обжора. — Да откуда?! — Мы думали, ты все видел. Просто вылезать не стал. — Ничего я не видел. Я вылез на крышу… чтобы дорогу посмотреть. А когда вернулся — там никого не было. — Мы налетели на машину с охраной, — сообщил Обжора. — Вернее, они на нас. — На улице загудел мотор, — добавил Печеный, — а твой дружок выхватил у Леденца автомат и саданул по окнам. Те, понятное дело, сразу к нам, проверять. Мы еле ушли… — Ушли?.. — проговорил Антон. — А где Леденец? И Самурай, где они? Печеный с Обжорой снова переглянулись. — А они не ушли. — Подождите! А чья там кровь была?! — Леденца задело чуть-чуть. Его и Самурая эти ребята подобрали и увезли с собой. — Да объясните вы по-человечески — они что, убиты? — Нет, нет, они живы были, когда мы их видели, — поспешно сказал Печеный. — А ты думал, нас всех перестреляли? — А что я мог подумать? Машина вся в дырках, на полу — кровь ручьями… — Живы они, — повторил Обжора. — Что делать будем? — Я больше не хочу здесь оставаться, — сказал Антон. — Я лучше в тюрьме отсижу — три года или пять, сколько скажут. Если б я знал, что нас в такую мясорубку сунут… — И что ты предлагаешь? — спросил Обжора. — Бежать? — Не знаю… Вы, если хотите, оставайтесь. Но я один не дойду. Антон опустил голову, лихорадочно думая, какой выход может быть из их положения. — Я бы тоже хотел сбежать, — беспечно проговорил Печеный. — Но, видишь ли, какое дело, Самурай с Леденцом — они ведь там сидят… — Ну и что? Посидят денек, потом вызовут милицию — и их увезут. — Не-ет, — покачал головой Печеный, — никакой милиции тут быть не может. Им кое-что другое грозит. — Что? — Не знаю. Но когда их клали в машину, я валялся неподалеку за станком и слышал, как один из охранников разговаривал по рации. Он говорил: приготовьте помещения и приборы, сейчас двух «циклопов» привезем. — Каких «циклопов»? — Самурая с Леденцом он циклопами назвал, не понятно? Но дело-то не в том. Что они с ними такое делать собрались, если нужно какие-то особые помещения готовить? — Откуда же я знаю? — То-то и оно. Боюсь, наши ребята попали в плохую компанию. Надо бы их вытащить. — Вытащить? — изумленно произнес Антон. — Втроем — против этой банды? — Втроем — это не так плохо, — засмеялся Печеный. — Мы с Обжорой только что думали, что вообще вдвоем придется. — Если по уму все сделать, можно и втроем, — добавил Обжора. — По уму… — повторил Антон. Его передернуло. — А иначе и не получится, — продолжал Обжора. — Мы с Печеным тут уже все осмотрели. За этим забором большая площадка и четыре одинаковых здания, не считая всяких гаражей и сараев. В каком искать — попробуй догадайся. Народу там — тьма. Кругом шастают джипы с охраной. Короче, напролом лезть нельзя ни вдвоем, ни втроем. Надо по-хитрому как-то. Воцарилась тишина. Антону пришло в голову, что скоро ему станет невыносимо стыдно перед ребятами за свою слабость и трусость. Теперь ему удалось вернуть немного уверенности — он уже был не один. — Нужно узнать заранее, где искать, — сказал он. — Прочесать все четыре корпуса мы не сможем. Просто не успеем. — Понятное дело, — вздохнул Печеный. — У кого бы спросить? Я бы на такое дело спичек не пожалел. Мои спички даже немого разговорить сумеют. — Ну нет, — проговорил Обжора. — Эти свои штучки оставь на потом. Войти и узнать мы должны тихо и ненавязчиво. Чтоб никаких трупов, никаких спичек. — Тихо и ненавязчиво, — повторил Антон. — У меня есть одна идея. — А ну-ка… — Но только… Там действительно много людей? — Полно. — Может быть такое, что не все знают друг друга в лицо? — Так и есть. Мы с Обжорой, когда лежали у проходной, слышали, как охранник говорил кому-то: что-то я тебя не помню, покажи пропуск. Тот начал на него бурчать, а он: не спорь, начальник велел всех проверять, на комбинате посторонние могут появиться. — Проверять? Это уже хуже. Но придется попробовать. Слушайте…* * *
Охранник, сидевший в теплой, ярко освещенной будке, удивился, заметив трех пеших незнакомцев, входящих прямо в ворота. Он даже вышел на улицу, но нерешительно остановился, заметив у двоих оружие. Однако пришельцы были настолько невозмутимы, что он отбросил все подозрения. — Еще одного «циклопа» нашли, — сообщил один из незнакомцев. Действительно, двое вели третьего. Он шел, прихрамывая, и держал руки за спиной. Охранник все еще сомневался и хотел было завести разговор насчет пропуска, но не успел. — Сволочь, прострелил нам радиатор в машине, — сказал второй. — Пришлось пешком вести. Охранник призадумался. Этих людей он не знал, и в заводской охране они точно не состояли. Но сегодня в связи с особым положением на поиски чужаков выпустили даже рабочих, раздав им оружие. — Сегодня уже одну машину расстреляли, — сказал он. — Денек выдался еще тот… — Точно. Не знаешь, куда его вести? — Не знаю. Надо у Джамбула спросить. Сейчас я его найду. — Охранник повернулся к двери, чтоб воспользоваться телефоном. — Эй, подожди! А куда тех двоих отвели, не знаешь? — Кажется, в подвал, тот, что под столовой. — Ладно, туда и пойдем. Джамбула не беспокой, ему и так сегодня лихо пришлось. — Как скажете… Троица неспешно направилась в глубь двора. Охранник проводил их взглядом, в котором не было уже настороженности и подозрения. Потом он крикнул вдогонку: — А чего вы по рации машину-то не вызвали? — Вызывали, — донеслось до него. — Не ответил никто. «Надо будет сказать связисту, — подумал охранник. — Связь — полное дерьмо». — Прошли, — выдохнул Обжора, вытирая о куртку вспотевшие руки. — Даже не верится. — Давайте-ка найдем тихое местечко, посидим, успокоимся, — предложил Печеный. — У меня руки-ноги ходуном ходят. — И у меня, — признался Антон. — Я уже собирался стрелять, — сказал Обжора. — Когда он звонить пошел. — Ага… — хмыкнул Печеный. — Тут наш поход и закончился бы. На твою стрельбу весь завод сбежится. — Никакого шума. Я зарядил гидропатроны. Несмотря на поздний час, вокруг еще шевелилась какая-то жизнь. Люди в рабочей одежде мелькали между зданий, катали кары и кибертележки, таскали трубы, ящики. На чужих никто пока не обращал внимания. — Думаю, отдыхать не стоит, — сказал Обжора. — Времени мало, надо искать столовую. — Спросим или по запаху найдем? — Да какой тут запах? Куда ни пойди, везде керосином воняет. Четыре больших одинаковых здания были хорошо освещены. Они не походили на производственные корпуса, скорее, там находились административные помещения. За ближайшим зданием открывался огромный машинный двор, где стояли трактора, грузовики, уже знакомые «Рэпторы», бензовозы, фургоны. Очень много было пожарной техники. — Хорошо, — проворковал Печеный. — Будет на чем отсюда сматываться. — Кстати! — лицо Обжоры растянулось в улыбке. — А не взять ли нам такси. — Да мы уж лучше на метро… — Я серьезно. Есть идейка. Пойдемте. Обжора довел всех до проезда, через который особенно часто проходили кибертележки, и остановился. — Садись на землю, — сказал он Антону. — Это еще зачем? — Садись и сделай страдальческое лицо. Я же говорю, есть идейка. Через минуту из-за угла выплыла круглая фара погрузчика. Обжора махнул водителю рукой. — Эй! — Чего? — Водитель высунулся из кабины и немного испуганно посмотрел на компанию. — Довези до столовки. Видишь, «циклопа» взяли, а он ногу подвернул. Не тащить же… Водитель со смятением посмотрел на сидящего Антона и чуть слышно пробормотал: — Заносите… Антон старательно изображал страх и боль, пока его перетаскивали на плоскую платформу из серого пластика. Тележка покатилась к самому дальнему зданию. Почти во всех его окнах горел свет, однако неяркий, похожий на аварийный или дежурный. Антон поискал в окнах силуэты людей, но так и не нашел. Из темноты материализовался какой-то человек в клеенчатом подшлемнике. — Рыба, где ты катаешься?! — с ходу заорал он на водителя. — Тебя на площадке заждались уже! — Я сейчас… — смущенно ответил водитель. — Ребята подкинуть просили. — Тебя на отгрузке ждут, а ты ребят катаешь! Сами дойдут. — «Циклопа» везем, — сказал Обжора, стараясь, чтоб слова звучали солидно и безапелляционно. — Подбитого… — «Циклопа»… — повторил незнакомец, заметно сбавив тон. — С ума сегодня все сошли с этими «циклопами». Давайте быстрее. Он снова растворился в темноте. — Вас прямо к дверям? — спросил водитель, не оборачиваясь. — До угла довези, а дальше сами доползем, — ответил Печеный, опасаясь, что у дверей может произойти какая-нибудь нежелательная встреча. — Спешишь ведь… — Я мог бы и до дверей, но там разворачиваться неудобно и долго, — оправдываясь, сказал водитель. На первом этаже корпуса явно были люди. Из приоткрытых окон доносились гулкие голоса, звон посуды, а кроме того, еще какой-то гул и грохот, будто там перетаскивали мебель. — Не столовая, а слесарный цех, — хмыкнул Печеный. — Этаж-то большой, а столовая, наверно, маленькая, — ответил Обжора. — Может, там и правда какая-то мастерская помещается. Давайте обойдем дом вокруг, попробуем найти какой-нибудь служебный вход. Поскольку здание стояло на отшибе, людей вокруг почти не было. Бойцы смогли беспрепятственно обследовать его со всех сторон, но вход нашли только один — широко распахнутые двойные двери, из-за которых слышались громкие голоса. — Пойду посмотрю в окна, — сказал Печеный. — Обождите меня где-нибудь в тихом месте. Он вернулся очень быстро. — Правда, столовая, — сообщил он. — Похоже, там сейчас начальство ужинает. Обсуждают что-то. — Много их? — поинтересовался Обжора. — Человек восемь. И этот… — Печеный посмотрел на Антона. — Друг твой. — Джамбул? — И откуда у тебя столько знакомых? Новичка в команду привели — оказалось, ты его знаешь. «Языка» взяли — опять знакомый. А может, у тебя все местное начальство — свои люди? — Может, и свои, — пожал плечами Антон. — Из нашего университета, между прочим, столько разных людей вышло, что я не удивлюсь. — Как внутрь залезать будем? — напомнил Обжора главную на сегодня проблему. — Я предлагаю через крышу. Слова его прозвучали неуверенно и поэтому не вызвали никакого оживления. Остаткам команды явно не хватало руководителя, который умеет не предлагать, а командовать. — Почему через крышу? — без интереса спросил Печеный. — А почему нет? Я видел там пожарную лестницу. Побродим наверху, посмотрим, что там есть. — А может, подождем, пока начальство с ужина пойдет? — Пока будем залезать — оно как раз пойдет, — проговорил Обжора, решительно вставая с земли. Он пошел первым, прижимаясь к темной стене. Под окнами Печеный указал Антону наверх и прошептал: — Они там. Можешь осторожно посмотреть. Антон уцепился за выступ стены и подтянулся, заглядывая в окно. Он увидел большой зал, в котором стояло несколько десятков обшарпанных, темных от старости столов и множество таких же убогих стульев. Два стола были составлены — вместе. Антон сразу увидел Джамбула — он сидел со своим обычным отсутствующим выражением на лице и крутил в пальцах вилку. На столе, кроме тарелок, стояли две бутылки со спиртным. Один из сидящих явно был главным — об этом говорило его надутое и чрезмерно суровое лицо. Курчавые волосы и темная кожа наводили на мысль, что это представитель той самой ближневосточной фирмы, владеющей комбинатом. Джамбул тоже был смуглым и курчавым, поэтому смотрелся рядом с иностранцем как свой. Антон увидел и еще одного человека. Он не сидел за столом, как остальные, а мыл пол. Сразу стало ясно, что он какой-то неполноценный — это было видно по неверным, суетливым движениям, неряшливой щетине и запущенным спутанным волосам. В какой-то момент он откинул со лба прядь волос, дернул головой, и тут Антон увидел у него на лбу знакомый значок — полукруг с жирной точкой. — Я понял, что такое «циклоп», — сказал он, спрыгнув. — Ты о чем? — поинтересовался Обжора. — Помните того психа, что натравили на нас местные? — Как такое забыть? — пробурчал Печеный, демонстративно потирая бока. — У него была отметина на лбу в виде глаза. Мы с Сержантом такого тоже встречали. И еще один — здесь, моет полы. — Да, есть там какой-то калека, — припомнил Печеный. — И что ты думаешь по этому поводу? — А что тут думать? Раз Самурая с Леденцом назвали «циклопами», значит, им тоже собираются «нарисовать» глаз на лбу. — Необязательно, — проворчал Обжора, испугавшись этих слов. — Мало ли, что тебе показалось. — Показалось или нет, а надо иметь в виду. Пожарная лестница начиналась в двух метрах от земли, поэтому Печеный сбегал за доской, которую приставили к стене. Здание поднималось на двадцатиметровую высоту, и хотя лестница имела ограждение, ползти вверх, не видя ничего, было страшно. Наверху Обжора сел на самый край, свесив ноги с карниза. — А теперь, мальчики, подумали, что будет с нами, если нас поймают, — весело сказал он. — Подумали — и быстренько забыли. Нечего загружать голову всякими неприятностями. — Ничего, отстреляемся, — преувеличенно бодро сказал Печеный. Внизу светились цепочки огней, переползали с места на места погрузчики. Сверху смотреть на чужих было совсем не страшно. Наоборот, появилось чуть-чуть уверенности и чувства превосходства от того, что эти люди занимаются своими делами и не догадываются, что сверху на них преспокойно смотрят их лютые враги. Обжора оказался прав. С крыши имелся вход в здание, который не был даже заперт, поэтому не пришлось возиться с дверцей. Верхний этаж, высокий и полутемный, был совершенно безлюдным. Здесь стояло гораздо более сложное оборудование, чем в механическом цехе, оно наполовину состояло из электроники. Повсюду пестрели предупреждающими бело-оранжевыми полосами промышленные манипуляторы, змеились похожие на кольчатых червей шланги гидроприводов. Сильно пахло растворителем. — Думаю, здесь штампуют изделия из пластмассы или тянут волокно, — определил Антон. — Сырья для этого в округе достаточно. — Да какая разница, — вздохнул Печеный. — Большая, — ответил Антон, чуть помедлив. — Здесь все автоматизировано, значит, есть единая вычислительная сеть. В ней покопаться — можно найти, например, план здания. И управляющие программы. Они ведь не только станками управляют, но и наверняка дверными запорами, лифтами. — Будем надеяться, что все двери открыты, а лифты работают нормально, — тихо проговорил Обжора. — Пойдемте, надо все осмотреть. Безмолвие верхнего этажа нарушалось только звуками капающей где-то жидкости и гудением дросселей. Вниз вели две лестницы на противоположных концах здания. Проходы оказались свободными — ни дверей, ни решеток. Следующий этаж практически ничем не отличался от предыдущего. Может, только автоматического оборудования здесь стояло меньше, а отделений для сырья и готовой продукции — больше. — Стоп, — спокойно прошептал Печеный. — Смотрите… Над головами, там, куда он показывал, торчал из стены кронштейн с матовым стеклянным шаром. — Это видеокамера, — сказал Печеный. — Мне уже встречались такие штуки. У нее обзор — двести градусов. Антон почувствовал, что лоб покрывает холодная испарина. — Они нас видят? — невольно проговорил он. — Не обязательно, — ответил Обжора, правда, не очень уверенно. — Представляешь, сколько здесь может быть этих объективов? А охрана не в состоянии одновременно смотреть сразу за всей территорией. — Может, нам лучше вернуться на улицу и переждать часок? — осторожно предложил Печеный. Обжора ответил не сразу: — Не знаю… Вообще я так думаю, если бы нас заметили, здесь бы сейчас вся компания собралась. — А если они пока наблюдают, хотят узнать, что мы собираемся делать дальше? — возразил Антон. — Если так, то нам все равно не дадут уйти. Наверняка здание уже оцеплено. — Черт! — тихо выругался Печеный. — Все-таки влипли… — Пока еще нет, — ответил Обжора. — Не забывай, у меня передатчик в ранце. Если совсем лихо будет — свистнем на базу, — через полчаса здесь будет оперотряд. — Я попробую полазить в сети, — заявил Антон. — Может, что-то нащупаю. Он прокрался к ближайшему станку и, опасливо поглядывая на камеру, начал возиться с запертым щитком приборного блока. Замок удалось сломать ножом. Антон вытащил из сумки «Титан», размотал кабель и сунул штекер в гнездо, которое обычно использовали наладчики. Он был занят не больше трех минут, потом вернулся под лестницу. — Где Печеный? — Пошел осмотреться. Ты нашел что-нибудь? — Не могу подключиться, все обесточено. — Хм… Значит, и телекамеры не работают? Из-за угла вынырнул Печеный. — Пойдемте! — возбужденно прошептал он. — Я, кажется, нашел вам пищу для размышлений. Широкий, но темный коридор вывел к невзрачной двери с поломанным замком. Внутри витал слабый свет от множества индикаторов на стенах. Обжора полез за фонариком, но Печеный вперед него включил в комнате свет. — Окон нет, никто не заметит, — сказал он. Антон увидел обычную кибернетическую лабораторию с широкими монтажными столами, заваленными проводами и кусками электронных плат, множеством лежащих по углам мотков кабеля и коробок с запчастями. У дальней стены стояли два мощных накопительных модуля и пластиковый корпус многоканального процессора. И процессор, и сервер — все было подключено. Это было легко объяснимо — столь сложная техника обычно не выключалась на ночь, потому что при новом включении и загрузке требовалось минут сорок на тестирование и согласование параметров. — А здесь можно подключиться, — обрадовался Антон. — Вот и давай, — облегченно улыбнулся Обжора. — И, если можно, поскорее. Антон открыл дверцу распределительного щита и полез за своим компьютером. Пользоваться пятью терминалами, стоящими здесь же, он не стал — своя техника всегда понятней. — Телекамеры не опасны, — сообщил он через несколько минут. — Это не охранная, а технологическая система, и она сейчас отключена. — Будут еще хорошие новости? — поинтересовался Обжора. — Откуда же я знаю? — пожал плечами Антон. — Сейчас покопаюсь в памяти, может, что-то и разгадаю… — Как же это все долго… — с досадой проговорил Обжора. — А куда спешить? — резонно возразил Печеный. — Может, Антоха сейчас все, что нам надо, не сходя с места сделает. Однако почти три четверти сети оказались недоступны. Можно было открыть эти сектора, если включить энерголинию и задействовать весь производственный комплекс, но особой нужды в этом не было. Антон и без того понял, что система отрезана от внешнего мира. Сеть была локальной — она охватывала только четыре производственных здания и несколько точек где-то во дворе. Выйти на связь с кем-то за пределами комбината было невозможно ни по телефону, ни через спутник. И наверняка это сделали умышленно. Видимо, на сервере хранились такие секреты, которые нельзя доверить даже самым совершенным системам безопасности. Тем более что связь с Большой землей поддерживалась через спутниковый комплекс на передвижном ДОКе. И все же сеть была защищена. Антон осторожно прощупал операционную систему и убедился, что она похожа на минное поле — повсюду ловушки, секреты, барьеры. Чтобы проверить каждый защищенный каталог, потребовалось бы недель пять. От бессилия опускались руки. Антон беспорядочно перебирал массивы, пытаясь по названию хотя бы приблизительно узнать о содержании. Увы, названия ни о чем не говорили — обычно они состояли из сочетаний букв, цифр, символов, за которыми не было видно никакой логики. Печеный и Обжора сидели прямо на полу рядом с дверью и тихо переговаривались, изредка выглядывая в коридор и прислушиваясь. С Антоном они не заговаривали и ни о чем не спрашивали, старались не мешать. Антон уже начал обдумывать неуклюжий, но единственно реальный вариант — если позволят пароли, вслепую переписать на «Титан» побольше информации. Потом в спокойной обстановке можно будет начать вскрывать защиту… А лучше — просто выдернуть сервером накопительные модули и унести с собой, пусть экополовские шифровальщики разбираются. Однако этот вариант не имел отношения к главной задаче — как вытащить Самурая с Леденцом. На ЭКОПОЛ надежды никакой — пока они там разберутся с шифровкой… Да и найдут ли в памяти что-то крамольное — тоже вопрос. — Может, хватит тут сидеть? — не выдержал Обжора. — Пойдем дальше смотреть. — Сейчас, — пробормотал Антон. Обжора понял, что тот нашел что-то стоящее. На самом деле это было не совсем так. Антон просто заметил странную вещь — в сети было восемь работающих абонентов. А на столах стояло только пять терминалов. Запоздало он сообразил, что шестой абонент — его собственный «Титан», ну а где еще два? Если они где-то в другом помещении, то в любой момент могут заметить, что в памяти копается посторонний. Антон попытался опередить события и сам связался с седьмым терминалом. И тут его ждало потрясение. Он попал не в простенькое рабочее пространство, каковым являются обычные персоналки, а в сложнейшую многоуровневую структуру, превосходящую по мощности и его «Титан», и стоящий рядом пятиканальник. — Ведь это же «Хризолит»! — изумленно проговорил он. — Что-то есть? — спросил Обжора без надежды услышать действительно важную и утешительную информацию. — В сети работает процессор Мельникова, — ответил Антон. — И что? — Да ничего, но… Где он? — Тебе лучше знать, — ответил Обжора, разочарованный и уже раздраженный. — Тут какие-то огоньки, — сообщил Печеный. — Может, как раз оно? Он указывал на один из монтажных столов. Антон поднялся с места и подошел. На столе среди вороха проводов, инструментов, приборов, обрывков упаковки стоял, подмигивая индикаторами, настоящий «Хризолит». Слева от него покоился еще один — со снятой крышкой. Явно с процессорами велись какие-то эксперименты — к разобранному блоку были подключены пучки проводов, некоторые модули были заменены на самодельные схемы Все было сделано грубо и аляповато. — Знаете, что мне кажется, — медленно и почти торжественно произнес Антон. — Мне кажется, нам уже не надо никуда идти. — Звучит красиво, но объясни наконец! — Посмотрите на это — они разобрали процессор и пытаются понять, как он работает. Это как раз то, для чего нас сюда послали. Мы нашли то что нужно, понимаете?! Обжора все еще смотрел на него недоверчиво. — Что ты теперь предлагаешь? — А что тут предлагать! Доставай передатчик, настраивайся, ясно? — Ты точно уверен? — Точно! Печеный, а ты сгоняй в цех и скрути там одну телекамеру. Я должен снять все это хозяйство, чтоб полиция увидела своими глазами. Печеный без лишних слов выскользнул в коридор Обжора же начал медленно расстегивать ранец. Он двигался нерешительно — на базе ему доходчиво объяснили, что доставать передатчик можно только в последнюю очередь, когда нет никаких сомнений. Антон ликовал. То, что в сети работали целых два «Хризолита», совершенно меняло дело. Теперь он мог ломать пароли, как соломинки. Он сразу начал тестирование памяти по ключевым понятиям, относящимся к технологии выращивания биокристаллов: основное — биосинтез, вспомогательные — протеиновый резистор, белковая матрица порфириновые группы и прочее. Уже через пять минут на экране появился и медленно начал увеличиваться список файлов, содержащих ключи. Они, правда, оказались зашифрованными, но это сейчас было неважно. Антон просто копировал их в память «Титана». Вскоре он нашел и самое основное — фрагменты принципиальной схемы второго сопроцессора «Хризолита». Сердце бешено стучало, Антон понимал, что этот момент можно считать благополучным окончанием миссии «Фантома». Вернулся Печеный, бережно держа стеклянный шар с коротким толстым проводом. Антон подключил камеру к «Титану» и сделал несколько цифровых снимков рабочего стола с разобранным процессором. Никакой юридической ценности это не представляло, зато имело силу убеждения. Оставалось еще одно важное дело. Резонно было предположить, что стоит полиции въехать в ворота, как хозяева очистят всю память и тем самым лишат следствие доказательств. Антон внедрил в операционную систему файл-резидент, который делал очистку памяти невозможной. При попытке стереть любой раздел его название исчезало из списка, но информация никуда не девалась, а просто переходила на другой сектор диска. — Как связь? — коротко поинтересовался Антон. — Пока никак, — озадаченно ответил Обжора. — Никак не могу поймать частоту — очень много помех. Надо бы на крышу подняться. — Если надо — поднимемся. Я уже почти закончил. — Антон откинулся на спинку стула и от избытка чувств врезал кулаком по столу. — Все, дело сделано! — Какой объем информации? — спросил Обжора. — Что-то около шестидесяти гигабайт. — Сколько?! — Обжора резко выпрямился. — Шестьдесят гигабайт? — недоверчиво переспросил он. — А в чем дело? — Я думал, раз в десять меньше будет… — Так в чем дело-то? — Мой передатчик… Это же не «Спейс-Контроль». Такую массу он будет передавать полчаса, не меньше. Нас просто-напросто засекут, да и батарей не хватит. — И что делать? — проговорил Антон, чувствуя, как улетучивается вся радость. — Да ничего тут не поделаешь. Можно было бы отойти километров на двадцать — и тогда передавать. Но все равно, батареи… — А если передать только часть? — Тебе виднее. Антон задумался. Передавать маленький фрагмент не имело смысла. Сильно усеченная информация не будет достаточно убедительной. Потому что основной объем памяти занимала трехмерная схема сопроцессора — для полиции самое ударное и убедительное доказательство. — Глупости! — воскликнул он. — Сообщим открытым текстом, что доказательства нашли, а двое наших незаконно задержаны. Они же не подумают, что я вру? — Так нельзя, — покачал головой Обжора. — У меня четкие инструкции. Ничего передавать открытым текстом нельзя — они просто не отреагируют. Надо передавать конкретные доказательства, информацию. — Идиотизм! — в отчаянии проговорил Антон. — Не могли сразу догадаться и дать технику помощнее. — Техника помощнее — она и стоит подороже, и весит побольше, — ответил Обжора. — Ну, тогда пошли! — оживился Антон. — Пошли отсюда, отойдем на десять километров, на двадцать — и все спокойно сделаем. — Идти долго придется, — мягко возразил Обжора. — А если за это время из наших парней «циклопов» сделают? — А если из них уже «циклопов» сделали?! — взорвался Антон. — А мы будем вздыхать и думать, как в три ствола одолеть целый батальон. И так ничего и не сделаем… — Достаточно! Бойцы изумленно переглянулись и начали озираться по сторонам. Незнакомый голос, сказавший «достаточно», пришел откуда-то сверху. — К вам обращается начальник охраны комбината, — вновь донеслось неизвестно откуда. Скорее всего, из невидимых динамиков. — Рекомендую вам освободить руки от всех предметов и лечь на пол в свободной позе. Это в ваших интересах. Обжора, процедив какое-то ругательство, закинул рюкзак за спину и схватил оружие. Через секунду они с Печеным замерли у двери в страшном напряжении, прислушиваясь к звукам в коридоре. — Не пытайтесь сопротивляться. Просто положите оружие и опуститесь на пол. Иначе вы рискуете покалечиться. — А хрен они меня возьмут! — прошипел Обжора. Печеный выглянул в коридор и сразу подался назад. — Никого, — немного удивленно сообщил он. — Пусто. Антон запихнул наконец в сумку свой компьютер с проводами и встал рядом с остальными. — Идем на прорыв? — предложил Обжора. — Через низ или через, крышу? — эхом отозвался Печеный. — Подождите, — пробормотал Антон, втягивая носом воздух. — Вы ничего не… Обжора, который выглядывал в коридор, вдруг пошатнулся и захлебнулся приступом дикого кашля. Он даже выронил оружие. В воздухе растекался мягкий, чуть горьковатый запах. Печеный испуганно посмотрел на согнувшегося пополам Обжору и, положив ладонь на горло, судорожно сглотнул воздух. Антон отскочил в глубину комнаты и, содрав с вешалки белый халат, приложил его к лицу. Из коридора уже доносился топот, но почему-то казалось, что он удаляется. Видимо, под воздействием неизвестного газа начал пропадать слух. Антон успел услышать голоса — какие-то отрывистые команды… Он даже смог разобрать несколько слов. Знакомый высокий голос — пожалуй, он принадлежал Джамбулу — постоянно произносил одно и то же: «…Компьютер… ищите у них компьютер… мне нужно знать…». Компьютер… Сознание сопротивлялось, но не могло устоять и медленно покрывалось слоями тяжелой мокрой ваты с горьковатым запахом. Антон задержал дыхание, чтоб газ не так быстро одолел его, и выдрал «Титан» из сумки. Мягкий щелчок выключателя — и сенсорный экран плавно разгорелся приятным зеленым сиянием. Еще несколько простых, но таких трудных движений пальцами, которые почти не слушаются… Печеный и Обжора уже неподвижно лежали у входа, разбросав руки. Пол содрогался под ударами десятка пар ботинок. Оставались секунды… …Когда ботинки охранников были совсем рядом — у самого лица, когда комната заполнилась людьми в легких противогазных масках, Антон смог наконец сделать, что хотел. Он шепнул в микрофон компьютера два слова. Всего два коротких слова…Часть III Фантомная боль
…Поскольку фантомные ощущения представляют собой почти неизбежное и естественное следствие самой ампутации… специальное лечение по этому поводу не требуется.— …Цепляю я их на пляже — одна Ирина, другая — Оксана. Зову на мартини. Они ломаются, задницами виляют, а потом говорят: мы сегодня заняты. Но телефончик я им успел зачитать. На другой день звонит Оксана! Привет, говорит, как там наше мартини? Приходи, говорю. Она говорит, ладно, только Ирине не говори. Приходит, мы с ней валяемся, а на другой день звонит Ирина! Привет, как дела, где мартини?.. Приходи, говорю. Она — ага, только Оксане не говори. Так они ко мне ходили целую неделю по очереди, представляешь? — Ну а потом? — Что потом? Потом перестали ходить, надоели. — А если позовешь, придут? — Куда ж они денутся! — А много у тебе девчонок-то на примете дома? — Два блокнота с телефонами, понял? — Круто… Слушай, давай вместе к тебе сорвемся! — Как вместе? Я уже через месяц откидываюсь, а тебе тут еще сидеть и сидеть. — Да, у меня контракт на год… А если я к тебе приеду? Деньги будут, все будет — загуляем на целый месяц! Давай, слышь? — Не знаю… Меня, может, в городе не будет. Я отдохну, деньги потрачу и опять куда-нибудь дерну. Может, снова сюда, на второй срок. — Ну так созвонимся! Если будешь в городе, я приеду. Мои деньги — твои девочки. Повеселимся! — Не знаю… Тихий монотонный разговорчик стелился по комнате, как пелена едкого дыма. Он действовал на нервы и вызывал желание отмахнуться, как от тучи надоедливых мошек. Отмахнуться — и вновь уйти в небытие, где нет ни звуков, ни ощущений… Но уйти было уже невозможно. Реальный мир вернулся бесповоротно, проступил унылым серым пятном сквозь головную боль, тошноту, зуд на коже и ломоту в суставах. Все эти чувства покрывали тело, как воспаленная влажная корка, от которой невозможно избавиться. Антон сделал усилие и поднялся с твердой деревянной поверхности, служившей ему кроватью. Кровь отлила от головы, и зрение сразу стало более четким. Одну из стен помещения, где он находился, заменяла толстая ржавая решетка. За ней, в слабо освещенном тамбуре, сидели по обе стороны от тумбочки два незнакомых молодых парня в потертых кожаных куртках. Возле каждого стоял прислоненный к стене карабин. Кто-то неожиданно коснулся плеча. Антон даже не вздрогнул, а лишь медленно развернулся всем телом — затекшая шея не позволяла крутить головой. — Как здоровьице? — спросил Печеный. — Хреново, — хрипло ответил Антон. — А где мы? — В клетке, разве не видно? Вон Обжора на полке уже час мается, никак встать не может. Я вроде чуть оклемался. Печеный подошел к решетке и стукнул по ней ботинком. — Вы чем нас траванули, козлы? — обратился он к охранникам. — Не ори, — довольно миролюбиво ответил один из них. — Жить будете. Антон тоже подошел к решетке, прижал лоб к холодному металлу. «Как гориллы в вольере», — пришло ему в голову. Обжора зашевелился на своей полке-кровати и наконец смог сесть. — Суки… — проговорил он, массируя виски прямыми ладонями. — Жрать хотите, господа жиганы? — поинтересовался охранник. — Лучше бы чашечку хорошего кофе, — ответил Печеный. Охранники заржали, оценив шутку. Ответ им так понравился, что один скрылся за дверью, а через несколько минут вернулся с тремя стаканами чая. — Желание клиента — закон! — объявил он, продолжая смеяться. — Вы здесь нужны здоровенькими и веселенькими. Чай был довольно вкусным. Казалось, стаканчик горячего напитка прибавил сил и помог навести порядок в голове. Обжора выпил свою порцию и с проклятиями завалился обратно на кровать. Антон заметил, что в углу тамбура свалены в кучу их сумки и предметы, которые охрана нашла в карманах. Не было только оружия, передатчика и «Титана». Красным пятном выделялась пачка сигарет, которые Антон взял у Сержанта, да так и оставил лежать в своем кармане на память. — Покурить? — вслух подумал он. — Может, легче станет… Печеный посмотрел сквозь прутья и понял, о чем вдет речь. — А что, можно и покурить, — сказал он. Лицо у него в этот момент стало каким-то многозначительным. — Эй, уроды, дайте сигарет! — потребовал он. Один из охранников поднялся, медленно приблизился и вдруг ударил ботинком по решетке, заставив Печеного отпрянуть. — Ты пасть не разевай, а то сам станешь как урод, — спокойно, но с угрозой предупредил он. — Ну ладно… — мирно произнес Печеный. — Дайте покурить-то. Вон сигареты лежат. — И спички, — добавил он, когда охранник передал пачку. — Я ж не могу от пальца прикуривать. Антон, смутно догадываясь, взглянул на Печеного. Тот был невозмутим. — Давай покурим, — тихо сказал он, усевшись на пол прямо рядом с решеткой. — Смотри только, не закашляйся. Вкус дыма показался отвратительным. Но Антон терпеливо использовал сигарету до конца. Как только он бросил окурок под ноги, захотелось есть. — Видишь дверочку? — проговорил Печеный. — Там такая же комната с клеткой. А в клетке — наши ребята. Я слышал, как Самурай с охраной ругается. Так что теперь мы все рядом. Антон впился глазами в дверь, будто хотел просмотреть ее насквозь и убедиться, что ребята живы и здоровы. Захотелось полежать. Однако Антон не успел вернуться на свою лежанку, потому что в тамбур вошел Джамбул с прямоугольным свертком под мышкой. Он встал прямо перед решеткой и молча простоял почти минуту, разглядывая Антона своим неподвижным отсутствующим взглядом. Было видно, что он чувствует себя неловко, но не хочет этого показать. — Выйдите, — сказал Джамбул охранникам. Те, ни слова не говоря, исчезли. Джамбул взял одну из табуреток, поставил ее к решетке. — Они думают, что вы простые мародеры, — сказал он Антону. — А ты что думаешь? — спросил Антон после довольно долгой паузы. Джам тоже немного помолчал, выбирая нужные слова. — Я вообще-то знал, что ЭКОПОЛ затевает какую-то там экспедицию, разведку боем… — он небрежно махнул рукой. — Откуда? — Ха! Тебе ли рассказывать, как в наше время добывается информация? Но знаешь, я одного не понимаю. Неужели вы всерьез думали, что мы оставим без охраны центральный сервер в такую ночь? Вы ходили там, как у себя дома, я просто удивляюсь вашей наглости. Антону оставалось только неопределенно пожать плечами. — Надо же… — продолжал Джам. — В последнее время я только и делаю, что удивляюсь. Мне и в голову не могло прийти, что ты окажешься в этой экспедиции. Как тебя угораздило? А впрочем, понимаю. У тебя ведь были какие-то проблемы с полицией? Антон не счел нужным ничего отвечать. — Надо было нам раньше догадаться, — вздохнул Джам. — Нам ведь жиганы доложили, что попали в перестрелку на пристани. Можно было понять, что это вы. А я рукой махнул, думал, очередная банда объявилась. Кстати, это мы попросили жиганов стрелять всех посторонних без предупреждения. После того, как я узнал про экспедицию. — От кого узнал? — вновь подступился Антон. — Прекрати, — отмахнулся Джамбул и положил на колени свой сверток, поглаживая его рукой. — Ты мне вот что скажи, — он развернул упаковку и достал «Титан», — ты пароли сам откроешь или придется мне над ними ночку посидеть? — Какие пароли? Джам хитро улыбнулся и покачал головой. — Мне же интересно, что ты принес в этой коробочке. Кстати, что там за штука встроена вместо радиомодема? Батарея, что ли, запасная? — Ага. Она. — Хм… Интересно, — он повертел блок в руках. — А знаешь, я, пожалуй, сам покопаюсь. Ради спортивного интереса. Если ничего не выйдет, тогда уж ты мне поможешь, правда? И вновь Антон промолчал. — Поможешь, — уверенно сказал Джамбул. — Поможешь, даже если сам не захочешь. — Он встал, с сожалением развел руками. — Рад был повидаться, но пора идти. — Подожди! — Антон подался к решетке. — Можно вопрос? — Ну давай, — несколько изумился Джамбул. — Скажи, вы и в самом деле надеялись подделать «Хризолит»? — А что? — еще больше удивился Джамбул. — Ничего, просто удивляюсь на вас. Дело-то почти безнадежное. — Знаю… Нет, у меня и в мыслях не было подделывать «Хризолит». Зачем, если проще купить? Мы просто немного его усовершенствовали, вот и все. — Интересно, зачем? — Это ты как системщик спрашиваешь? — криво усмехнулся Джамбул. — Или как полицейский осведомитель? — Как системщик, — ответил Антон, не обратив внимания на оскорбление. Джамбул вдруг снова сел на табуретку. Чувствовалось, что ему здесь не хватало достойного собеседника. — Помнишь, как вы в институте смеялись надо мной? Помнишь мой проект «Третий глаз»? — Я не смеялся, я… Я спорил. — Ты спорил, а другие смеялись. А между прочим, у меня все получилось! Джам замолчал, ожидая реакции. Антон сделал вид, что очень удивлен. — Что именно у тебя получилось? — Главное получилось! Хотя работа еще и не закончена. — Ты собирался кодировать сигналы в аналоговом режиме и передавать их прямо в нервную систему человека. Чтоб слепые могли видеть, а глухие — слышать… Тебе это удалось? — Принципиальная схема кодировки и передачи уже готова. Правда, слепые еще не видят, потому что низкочастотный электрод не дает нужной скорости, а высокочастотный — выжигает ткани… Кстати, процессор Мельникова для этого дела оказался незаменим. Правда, пришлось его немного довести до ума. — Поэтому ты украл его схему? — Украл — плохое слово. Воруют не так, воруют грубо — ломают замки, связывают сторожа… А я сделал все очень изящно и умно. Знаешь как? — Знаю, — решился ответить Антон. — А ну-ка… — Джам даже заерзал на табуретке от нетерпения. — Раз ты научился кодировать сигналы, значит, умеешь и декодировать. Источник сигналов — диагностический блок нейростимулятора, к которому ты подключаешься через глобальную сеть. Джам восхищенно покачал головой. — Ты всегда был подающим надежды… — Ты каждый день прозваниваешь мозг инженера Моисеева из «Мосэлектроники», а врачи не могут понять, почему он так редко приходит в сознание и откуда у него фантомные головные боли. — Что-что?! А впрочем, все верно… Фантомные головные боли — просто фантастика! Одна голова у него своя, а вторая — на другом конце телефонной линии. Вторая голова — и есть процессор Мельникова, — Джам даже рассмеялся от удовольствия, но вдруг стал серьезным и на несколько секунд ушел в размышления. Эта способность — мгновенно отрешаться от всего окружающего — была замечена за ним еще в студенческие годы. — Это интересно, — пробормотал он, доставая блокнот. — Надо будет проверить одну мысль… Через пару минут он вернулся в реальность. — Я не знал, что сканирование мозга так вредно для здоровья, — сообщил он. — Иначе я давно бы прекратил мучить и инженера Моисеева, и его врачей. Я ведь самое нужное уже выяснил, а в его памяти копаюсь просто из любопытства. Обещаю, что больше не буду. Пусть поправляется. — Ты изменился, — заметил Антон. — Зато ты не меняешься. А знаешь, почему? Потому что твои мозги перегорают вхолостую, ты ничего стоящего ими не делаешь. А я просто-напросто эволюционировал. Счастливые люди всегда выглядят сволочами, верно? Как это он смеет быть таким цветущим, таким веселым, если мы жили в серости и умрем в серости?! — Ты философ… — А знаешь, почему у меня все получилось? Потому что нашлись люди, которые надо мной не смеялись и не спорили. Я даже не спрашивал, зачем им это нужно. Они просто сказали: вот тебе деньги, вот тебе оборудование, материалы — работай! Эти люди… — А собственно, какие люди? Не те, с которыми ты вчера в столовой водку пил? — Во-первых, они не пьют, они мусульмане. Во-вторых, я тоже водку не пил. В-третьих, это не те люди. Самые главные, сам понимаешь, в этой дыре жить не будут. Но это все неважно. Главное, мой проект потихоньку движется, а вы толчетесь на месте. Джамбул посмотрел на часы и встал. — Мне пора бежать. Он уже выходил, когда Антон крикнул ему вслед: — А полоумные «циклопы» с ожогами на лбу — это и есть те везунчики, которых осчастливил твой проект? Джамбул обернулся, криво улыбнувшись. — Что поделать, прогресс питается своими жертвами. Рад тебе сообщить, ты и твои друзья тоже примут участие в проекте «Третий глаз». Гордитесь, вы поможете двигать вперед мировую науку! Антон отошел от решетки и лег на свою полку. Она была твердая, но сейчас такое неудобство не замечалось. Последние слова Джама навевали неприятные мысли. — Гаденыш, — проговорил Печеный. — Да ладно… Его тоже понять можно. У него, кроме работы и исследований, ничего в жизни нет, да и не было никогда. А тут такие возможности… — Какие возможности?! — взорвался Печеный. — Людей в клетках держать — это возможности. — Ты для него не человек. Я, наверно, теперь тоже. — А кто для него человек? Антон не ответил. — Ну, раз так, он тоже для меня не человек, — со злостью проговорил Печеный. — Пока вы трепались, мне так хотелось его придушить. Раздавить ногтями, как гниду. Антон невольно усмехнулся. — Раздавить… А ты знаешь, что я мог бы оказать два слова — и он умер бы на месте? — В каком смысле умер? От удивления, что ли? — Нет, от ударной волны. В прямом смысле умер бы. — Что-то я не пойму, — Печеный озадаченно покрутил головой. — Ну… У тебя спички, а у меня — свои секреты. Печеный ждал, пока Антон продолжит мысль. Но тот молчал. — Ты все-таки скажи, — попросил он. — По-моему, мы все должны друг про друга знать. Антон сел на лежанке и дождался, пока Печеный сядет рядом. — Ты что, забыл? В моем компьютере — мина. — И что? — И то. Знаешь, что такое акустический взрыватель? Когда нас начали травить газом, я успел его запрограммировать. Стоит мне сказать два слова — и он сработает. — Какие два слова? — Печеный придвинулся. — Их нужно сказать громко и отчетливо, — продолжал Антон. В тамбуре грохнула дверь — вернулись охранники. — Какие слова? — с нетерпением переспросил Печеный. Антон нагнулся к его уху и едва слышно прошептал: — «Не стрелять». — Но почему? — После поговорим, — сказал Антон, кивнув на охранников. Те принесли алюминиевую кастрюлю с какой-то кашей. Похоже, в ней смешали все объедки, оставшиеся в столовой после завтрака. Обжора почувствовал, что дело пахнет кормежкой, сумел подняться и присоединиться к остальным. Пока ели, охранники снова ушли. Они вернулись через несколько минут, притащив белый металлический ящик, похожий на автомобильный холодильник. Вместе с ними пришли еще трое. В одном из них безошибочно узнавался «циклоп» — его лоб был заклеен крест-накрест пластырем, взгляд бессмысленно бродил по стенам, независимо от хозяина. Охранники подошли к решетке и направили внутрь стволы карабинов. — Быстренько встали лицом к стене, все трое. И не оборачиваться. Пока Антон с товарищами изучали сырой потрескавшийся бетон стен, «циклоп» прошел в клетку, затащив за собой связку проводов. Дверь за ним захлопнулась, звонко щелкнув замком. Охранники велели всем лечь на свои места и «не шарахаться». Обжора попробовал было грубить, но ему спокойно посоветовали быть послушным. Иначе обещали выволочь из клетки, «научить культуре общения» и связать. «Циклоп» начал обклеивать всех по очереди датчиками, растягивая по полу провода. Двое незнакомцев, пришедших вместе с охраной, налаживали свой прибор. Антон чувствовал себя неуютно, хотя и догадывался, что ничего страшного сейчас произойти не должно. Иначе действительно связали бы. Когда подошел «циклоп», Антон попытался заговорить с ним. — Эй, — очень тихо позвал он. — Ты чего делаешь-то? Тот посмотрел Антону в глаза и ничего не ответил, лишь пошевелил губами, будто проговаривал что-то про себя. — Ты слышишь? — упорствовал Антон. — Тебя тоже проводами обматывали? — Т-с-с… — прошептал «циклоп». — Муса не разрешает про это разговаривать. — Но нас никто не слышит! — вдохновился Антон. — Расскажи, что с тобой делали? «Циклоп» явно не имел собственной воли. Он затравленно обернулся в сторону охранников, а потом зачем-то прикрыл рот ладонью. После этого принялся накладывать Антону два сенсорных браслета с проводами. Было видно, что делает он это не впервые. — Ну! — не отставал Антон. — Скажи, я же тебя спрашиваю. — В кресле было больно, — неожиданно сказал «циклоп». — Оно — такое… Я сначала думал, там зубы лечить будут. Там такая штука… длинная, острая, как сверло. А они эту штуку на голову… Он замолчал, нахмурившись. — Давай дальше, — подгонял его Антон. — Голову, что ли, сверлили? — Нет, голову не сверлили, — покачал головой «циклоп», коснувшись лба. — Иглой кололи. Он был крупным плечистым мужчиной с угрюмым грубым лицом. Но ссутуленные плечи, старый, донельзя заношенный халат и пугливость делали его жалким и отталкивающим. — Не разговаривать! — крикнул охранник. Лицо «циклопа» исказила гримаса страха. Он торопливо прилепил оставшиеся датчики на виски и за уши Антону и отошел к Обжоре. Это было обычное медицинское исследование, которое доводится проходить каждому. Никаких неприятных ощущений оно не принесло — нужно было просто лежать и реагировать на команды операторов-диагностиков — «дышать — не дышать, напрячься — расслабиться» и так далее. Впрочем, разговор с «циклопом» подтвердил подозрения, что самое страшное еще впереди. И все-таки Антону не верилось, что Джамбул пренебрежет старыми отношениями и начнет проводить на нем какие-то жуткие эксперименты, сделав в конце концов одним из ходячих полутрупов. Правда, и Джамбул не мог предположить, что приятель и однокурсник явится к нему с оружием и враждебными намерениями. Все перемешалось. Незнакомцы пошуршали распечатками, посовещались, отключили свой ящик, вытянули провода из-за решетки и скрылись. Охранники посидели немного для порядка, затем тоже ушли. Они справедливо считали, что узникам некуда отсюда деться. Печеный снова подсел к Антону. Присоединился и Обжора, который после кормежки стал чувствовать себя сносно. — Я насчет мины, — сказал Печеный. — Почему именно «не стрелять»? — Да просто так. Больше ничего в голову не пришло. Когда газ пошел, сам знаешь, сочинять было некогда. — А-а… Я-то думал, есть какой-то план. — План? Да нет… Но можно подумать. — Понятно, — кивнул Печеный. — Ладно, будем думать. Он молча удалился на свою кровать. Обжора некоторое время сидел рядом, чуть покачиваясь и порываясь что-то спросить. — Думаешь, у нас получится устроить им шухер? — выговорил он наконец. — Этого не знаю, — честно признался Антон. — Я по шухерам не спец. Я — по компьютерам. Мой компьютер готов сделать, что требуется. Теперь дело за вами. Обжора горестно вздохнул и не стал продолжать разговор. День вяло тянулся к своему завершению. Охранники то приходили, то уходили — им не сиделось в скучном тесном тамбуре. После ужина они зашли уже заметно пьяные. Было и одно событие — однажды мимо провели незнакомого «циклопа». Его крепко держали двое людей в серых халатах, он мелко подрагивал и все время тряс головой, будто отгонял от себя злое наваждение. Время от времени Антон возвращался в мыслях к разговору с «циклопом», и у него в груди начинал подниматься противный вязкий холодок. Почему-то за себя ему было страшнее, чем за товарищей. Казалось, другим легче переживать и униженное положение пленников, и страх перед совсем уже близким будущим.БМЭ, т. 26
* * *
— Придумал что-нибудь? — спросил Антон у Печеного на следующее утро. Печеный беспомощно пожал плечами. Другого ответа Антон и не ожидал — придумывать в такой ситуации было нечего. Чем проще запоры, тем труднее выбраться, а что может быть проще трех стен и одной крепкой решетки? Единственное, что сделал Печеный, — это выложил свои заточенные спички из коробка и рассовал за отворот рукава — на всякий случай, чтоб легче было доставать. После завтрака перед клеткой снова появились охранники — на этот раз их было четверо. — Ты и ты, — сказал старший, указывая на Антона и Печеного. — Поднимайтесь и медленно выходите по одному. — А я? — удивился Обжора. Охранники рассмеялись. — Не терпится? Не волнуйся, про тебя тоже вспомнят. В утренний час здание было пустым. Пока Антон поднимался по лестнице, глядя в спины двух конвоиров, по пути не встретилось ни одного человека. Печеный как бы невзначай толкнул его локтем. Антон и сам увидел, что большое окно на лестничной площадке выходит прямо на крышу навеса. Можно было прямо сейчас шагнуть, проломив стекло и хрупкую раму, и оказаться на улице. Но об этом нечего было и думать. Потому что четверо вооруженных людей против двух безоружных — это слишком много. Возможность убежать через то стекло Антон и Печеный оставили про себя на крайний случай — когда не останется уже никакой надежды. Перед тем, как свернуть в коридор на третьем этаже, один охранник крикнул куда-то в сторону: — Когда лифт сделаете? — К обеду поедет, — донесся ответ. Печеный тихо хмыкнул, посчитав это каким-то знаком судьбы. Где-то впереди, за одной из дверей, был слышен шум, похожий на грохот передвигаемой мебели, и нервный голос Джамбула, руководившего каким-то ответственным мероприятием. «Ничего, — подумал Антон. — Сейчас все посмотрим, разведаем… Печеный все оценит, прикинет, с Обжорой посоветуется. Потом можно будет действовать». В просторном помещении с высокими потолками были большие и светлые окна. После серого подвала оно казалось чуть ли не театральным холлом в день премьеры. Тем более что здесь было неожиданно много людей. Одни — с карабинами — стояли, подпирая стены, или слонялись из стороны в сторону. Другие — в халатах и рабочих жилетах со множеством карманов — сдвигали аппаратуру, протягивали кабели, жужжали отвертками, возились с тестерами и другими приборами, которыми были забиты их карманы. Первое, на что обратил внимание Антон, — это четыре больших медицинских кресла с ремнями, стоящие вдоль стены. «Циклоп» справедливо сравнивал их со стоматологическими — из подножия каждого выходила тонкая металлическая стойка, на которой болтался шланг, напоминающий привод бормашины или ультразвукового деструктора. Кресла стояли в стороне, никто их не трогал и не стремился подключить к нагромождению аппаратуры в центре комнаты, вокруг которой и происходила основная работа техников. Антон наконец обратил внимание на эту аппаратуру. Без сомнения это были нейростимуляторы — сразу несколько штук. Однако над ними серьезно поработала рука инженера. Почти у всех блоков были сняты передние панели, изнутри выходили какие-то посторонние провода, на проводах висели дополнительные блоки. Все подверглось серьезной переделке. — Садитесь, — толкнул в спину охранник. — Куда? — А вон… Хоть туда, — он кивнул на кресла. Антон, чувствуя, как подкашиваются ноги, подошел и сел. Охранник вздохнул и встал рядом. На соседнем кресле устроился Печеный. Он все время ерзал и вертелся, чувствуя себя неуютно. Антон коснулся рукой свисающего рядом шланга. Он кончался никелированной трубочкой, половина которой была наискосок срезана. Внутри трубки поблескивала длинная и очень острая игла. Не было сомнений, что именно это жало оставляло на лбах «циклопов» след, похожий на подковку с точкой. Из-за нагромождения пластиковых шкафов появился Джамбул. Он помахал Антону рукой и приветливо улыбнулся, как будто радовался встрече со старым другом. — Значит, так, — объявил он, приблизившись, — мне нужно знать, кто вас сюда забросил. Вернее, не знать, а услышать и записать на видео. Сам-то я и без вас все знаю. Он замолчал, выжидательно уставившись на Антона. — А если не скажем? — подал голос Печеный. — Вопрос не в этом, — сказал Джамбул. — Сказать-то вы мне скажете в любом случае. Вопрос вот в чем: вы сделаете это сами или мне придется применить мои передовые технологии? Поскольку и Антон, и Печеный промолчали, он продолжил: — Лично мне от вас ничего не надо. Но мои кредиторы очень хотят, чтобы вы сделали заявление, в котором назвали бы своих хозяев. Не вижу причин отказываться. Ни о какой порядочности речи идти не может — вы, как я понимаю, присяги не принимали. — Нас никто сюда не отправлял, — сказал Антон, сохраняя ледяное выражение лица. — Мы сами. Пришли посмотреть, чем тут народ занимается, может, даже самим заняться. Скажи кредиторам, что мы просто банда, которая пришла грабить и воровать. Джамбул терпеливо выслушал и даже не изменился в лице. Он как будто ждал такого ответа. — Объясняю ситуацию, — продолжил он. — Если вы сделаете заявление, которое, разумеется, будет опубликовано, то никто при всем желании не сможет сделать вам плохо. Поймите сами — о вас узнает вся страна, вас пальцем никто тронуть не решится. А если промолчите, то так и останетесь неизвестными жиганами, пропавшими без вести в дебрях Немой земли. И мои кредиторы будут вольны совершать с вами любые действия. Да в чем дело?! — он неожиданно разозлился. — Антон, я тебя не понимаю. Ну ведь закончилось все, что ты строишь из себя пионера-героя? — Никого я не строю, — ответил Антон и отвернулся. Джам ненадолго задумался. — Пойдем-ка со мной, — он поманил Антона рукой. Охранник пошевелился было, но Джамбул успокоил его жестом. Он завел Антона в маленькое помещение без окон — по всей видимости, кладовку, и сел на ящик, пригласив Антона устроиться рядом. — Послушай меня, Антон, — сказал он, приложив для убедительности руку к сердцу. — Ты лично мне ничего плохого не сделал. И я не хочу, чтобы с тобой случилось то, что будет с твоими дружками. — А что будет с дружками? — Ты же сам знаешь… Они, считай, уже «циклопы». Это решено не мной, да и… Да и какая разница? — Ты уж скажи, раз начал. — Ну что? Они расскажут в объектив камеры, что ЭКОПОЛ послал их шпионить против частного предприятия. Будет скандал. Для фирмы такой скандал — лучшая защита. Стоит только полиции снова сюда сунуться, как можно завопить, что это репрессии, избирательное уголовное преследование… Это не я придумал, поверь, я совсем другими проблемами занят. — Верю. Ну а как же известность на всю страну, неприкасаемость? — Не знаю, это не мои проблемы. Все уже хорошо продумано. — И что будет дальше? — Что будет с ними, я сказал. Ты же останешься здесь, подзаработаешь деньжат. Я уже поговорил с Мусой, он в принципе не против. Поверь, я зла на тебя не держу. Я понимаю, что ты просто в неприятности попал, тут у нас много таких. — Что от меня требуется? Джам тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. — Знаешь, я могу, конечно, заставить твоих ребят заговорить своими методами, но… Это не так просто, нужно время, подготовка… Словом, зачем создавать лишние проблемы? Убеди их сделать это добровольно. — А потом ты воткнешь им в лоб иглу? — Нет, это сделаю не я… Но вообще-то да. — Очень здорово. — Антон, пойми, ты их не спасешь, сколько ни тужься. И я не спасу. Просто не хочу. Потому что… — лицо Джама на мгновение исказила злая мучительная гримаса, — помню, как эта лысая гадина мне спички под ногти втыкала возле ДОКа. Но с тобой все иначе. И Муса не против… — Кто это? — Генеральный представитель. Он здесь главный. Ну, так в чем проблема? — Проблема? Да ни в чем. Просто жить после этого не смогу и деньжата тут с тобой зарабатывать. — Ну, это ты сгоряча сказал. Ты считаешь, что это предательство… Ладно. За ночь все обдумай, успокойся и пойми, что я прав. Короче, решай. — За ночь? — Да. А ты думал, мы прямо сейчас вам мозги жечь начнем? — Вообще-то да. — Нет. Сейчас Муса велел только память вам прозвонить. Это не опасно и даже не больно. — Спасибо и на этом. А теперь скажи, что с нашими ребятами, которых охрана из цеха притащила? — Ты все беспокоишься? Пока ничего. Тестируем их память, готовим. Получить «Третий глаз» — это тебе не зуб вырвать. Да хватит тебе про них спрашивать! Их больше нет для тебя, понял? Пошли…* * *
Через десять минут Антон сидел в кресле со шлемом на голове. Он почти физически чувствовал, как ультразвуковой детектор прощупывает швы его черепной коробки. Когда он найдет подходящую щель, туда войдут два тончайших электрода. Это действительно было не больно. Единственное чувство — как будто в мозгу шевелится что-то маленькое, живое… Однако к концу сеанса голова начала ныть. Антон терпел… Ему больше ничего не оставалось — техники привязали его к креслу, как и Печеного. Антон ждал окончания, поглядывая на Джамбула, который сидел в углу и самозабвенно возился с его «Титаном». Дверь бесшумно открылась, и вошел невысокий черноволосый человек со смуглой кожей. По тому, как все почтительно зашевелились, Антон понял, что это и есть Муса, генеральный представитель. Именно его он видел в столовой, когда смотрел через окна. Муса осмотрел пленников, удовлетворенно кивнул и вышел. Вскоре после этого техники отключили приборы. Печеный встал со своего кресла, морщась и сдавливая пальцами виски. Действительно, после сеанса собственная голова казалась мешком, набитым кирпичами. Джамбул беседовал с техниками, склонившись над дисплеем. Доносились обрывки фраз: «…сместить контур… блокировка не срабатывает… надо будет поднять плотность… третьего будем гонять на форсированном режиме…» Антон от души посочувствовал Обжоре, которого собирались «гонять на форсированном режиме». — Уводите их, — велел Джамбул. Четверо охранников вразвалочку приблизились, один толкнул Печеного стволом в спину. — Двигай, лысый. — Железкой своей осторожней, — буркнул Печеный. — Сейчас еще и не так двину. А ну, пошел! — А ну, двинь! — распалился Печеный. — Ты еще орать будешь, тварь! — охранник перебросил карабин в левую руку, а правой размахнулся, намереваясь отвесить Печеному затрещину. Рефлексы у Печеного всегда срабатывали четко. Правда, на этот раз они пошли вперед здравого смысла. Он легко уклонился, поймал руку охранника и вывернул ее так, что хрустнули кости. Затем, проделав сложный, почти акробатический трюк, согнул охранника пополам, да так и оставил в каком-то немыслимом захвате. Все произошло в доли секунды. Охранник моментально побелел от боли и выдавил из себя слабый стон, а скорее даже не стон, а некий скрип. Антон успел заметить несколько заточенных спичек, зажатых между пальцев Печеного. В эту секунду подсознание выдало Антону подробный прогноз всего, что может произойти вслед за безрассудным поступком товарища. Краем глаза он заметил, как задергались, зашевелились люди, заплясали стволы в их руках, но он смотрел не на оружие, а на Джамбула. Тот едва успел открыть рот, не произнеся еще ни звука, а Антон уже знал, что это будет за звук и что за ним последует. Секунда перед взрывом растянулась в стремительно исчезающую вечность. Антон схватил Печеного за рубашку и потащил за собой к ближайшей двери, которая вела в ту самую кладовку, где они разговаривали с Джамбулом. Однако это было неважно, потому что Джам уже начал кричать, и до последнего звука его короткой фразы оставалось катастрофически мало времени… — НЕ СТРЕЛЯТЬ!!! На последнем слоге дверь захлопнулась. Ее удар о косяк не был слышен, так как потонул в грохоте. Взрыв выгнул дверь, как пружину, а затем навалился, ослепил, оглушил, заполнив воздух пылью и запахом горелого. Антон увидел мир сначала в сером цвете, потом в красном и, наконец, в желтом. В ушах раздавался свист тысячи сирен, турбин и паровозных гудков. Печеный отпустил охранника, и тот свалился на пол тяжелой неповоротливой куклой. Он смотрел перед собой широко раскрытыми глазами и бесконечно открывал и закрывал рот, будто выброшенная на камни рыба. — Пошли, — услышал Антон далекий голос Печеного. — Идем скорей, другого шанса не будет. Лаборатория была полна густого едкого дыма. Поваленные стойки с приборами горели, брызгаясь кипящей пластмассой. Повсюду лежали люди — одни неподвижно, другие вяло шевелились. Никто не пытался подняться. — Оружие! — крикнул Печеный прямо в ухо. Кашляя и задыхаясь, Антон упал на четвереньки и начал ощупывать пол. Почти сразу пальцы наткнулись на карабин, но пришлось его выбросить — взорвавшиеся патроны разворотили обойму и механизм. У стены Антон нашел еще три карабина — на вид исправных. Искать запасные магазины уже не было сил. Из объятого пламенем помещения Печеный вытащил его за шиворот. В здании по-прежнему было тихо и пустынно. Но с улицы раздавались возбужденные крики. Печеный, не давая Антону отдышаться, потащил его вниз по лестнице. Из-за поворота выглянул растерянный человек в рабочем комбинезоне. — Что там грохнуло? — Шкаф уронили, — быстро ответил Печеный, не останавливаясь и не оглядываясь. Антон едва переставлял ноги. Видимо, это был шок, тело неистово требовало остановки, отдыха, а еще лучше — сна. Оно умоляло присесть, привалиться к стене хотя бы на минутку, на полминутки… — Да что с тобой? — разозлился Печеный. — Я не буду больше тебя тащить, иди сам. — Я иду, иду… — лепетал Антон. Перед глазами уже темнела железная дверь подвала. — Ну! — Печеный несильно ударил Антона по щеке. — Сейчас… — Антон прислонился к холодной стене, закусил губу и энергично потряс головой. Туман в голове начал рассеиваться. — Ну, ожил? Пошли… Печеный толкнул дверь ногой и влетел внутрь, на ходу дав очередь из карабина в тот угол, где обычно сидела охрана. Но сейчас там никого не было, лишь обшарпанная тумбочка разлетелась в щепки. Из глубины клетки выступил Обжора, с испугом глядя на происходящее. — Там есть кто-нибудь? — выкрикнул Печеный, указывая на дверь в соседнее помещение. — Где? Кто? — Охрана там?! — Где? Нет там никого, все ушли… — Ломай клетку, — приказал Печеный Антону. — Я пошел к нашим. На решетке был приварен большой угловатый запор с неровной дыркой для ключа. Антон несколько раз ударил по нему прикладом, а затем, потеряв терпение, выстрелил прямо в замочную скважину. Запор рассыпался, звеня падающими деталями. — Автомат! — потребовал Обжора, выбравшись в тамбур. — Что там снаружи? — Ничего хорошего, — ответил Антон. — Ясно… Из дверного проема выскочил Печеный, за ним виднелись ошеломленные лица Самурая и Леденца. Все были живы и, кажется, почти здоровы. Только Леденец немного припадал на простреленную ногу. Антон отдал им трофейные карабины и понял, что сам остался без оружия. Но это было не так важно, поскольку и без него хватало желающих пострелять. — Кто-нибудь знает, как выходить на улицу? — спросил Самурай в привычных командирских тонах. — Поднимаемся наверх — и выходим в любое окно, — отозвался Печеный. — Тогда бегом… Первое попавшееся окошко было узковатым, но никому не хотелось, теряя бесценные минуты, бегать и искать выход достаточной ширины. Самурай высадил стекло ударом приклада и первый протиснулся наружу. Он что-то начал кричать, но никто не обратил внимания — всем не терпелось покинуть здание. Выбравшись последним, Антон увидел группу человек в семь-восемь, которая с большим интересом наблюдала за действиями команды. — Поднимайтесь на третий этаж, там нужна помощь, — крикнул им Самурай, пытаясь обмануть и отвлечь внимание. Но его номер не удался. Люди закричали, начали звать охрану, двое увязались в погоню, правда, не очень рьяно, так как были без оружия. Самурай вел всех к забору. Как он собирался его перескочить, оставалось неясным, но это было единственное направление, где совершенно отсутствовали люди. Добежать до забора команда не успела — сзади послышались первые робкие хлопки выстрелов. Похоже, стреляли пока в воздух. Печеный, а за ним и Обжора приостановились и ответили несколькими короткими очередями. Тут же начал стрелять и Самурай, но он целился совершенно в другую сторону. — Туда! — крикнул он, указывая за угол здания. Под некрашеным железным навесом стоял светло-серый «Рэптор» с разбитым боковым стеклом. Печеный прыгнул за руль, выбросив с водительского места оцепеневшего от ужаса шофера. Двигатель взвыл так, что, казалось, готов был взорваться. — Все сели? — громко спросил Печеный, не оборачиваясь, чтоб не терять секунды. — Трогай! Машина, взвизгнув, рванула с места и понеслась между зданий к воротам, заставив шарахнуться в сторону одинокого безоружного охранника. За ревом мотора не было слышно выстрелов за спиной, и этого оказалось достаточно, чтобы все с облегчением перевели дыхание. Однако едва джип преодолел длину здания, наперерез выползли два тяжелых грузовика. Над бортами виднелись несколько чуть высунутых голов, торчали наготове стволы. Печеный развернул машину, едва не опрокинув ее. — Куда?! — крикнул Самурай. — Давай к воротам! — Не проскочим! — заорал в ответ Печеный. — Попробую крутануться вокруг цеха. Через секунду разлетелось вдребезги заднее стекло. Обжора с проклятиями развернулся и начал поливать преследователей огнем. — Дайте кто-нибудь карабин! — потребовал он уже через несколько секунд. — Патроны улетели все… — Экономить надо! — рявкнул Самурай, передавая ему оружие Печеного. Леденец тоже перелез на заднее сиденье и присоединился к Обжоре. Оба теперь стреляли аккуратно, стараясь тщательно, насколько возможно, прицелиться и не расходовать зря боеприпасы. Неожиданно «Рэптор» подпрыгнул и завертелся на дороге, сбивая поставленные у обочины железные бочки. — Убираемся отсюда! — крикнул Печеный. — Нам пробили баллон. — Газани, может, проскочим, — простонал Самурай. — Ну не едет же машина. — Печеный толкнул дверцу и первым выскочил из кабины. — Автомат мой отдайте! Антон увидел, что один грузовик стоит далеко позади, воткнувшись передком в опору трубопровода, зато второй был уже в полусотне метров. — Туда, — моментально определил направление Самурай. — Они там не проедут. Леденец отставал — ему трудно было бежать с простреленной ногой. Антон поравнялся с ним, но не сообразил, как можно помочь. — Беги, беги, — махнул рукой Леденец. — Я не пропаду. Самурай неожиданно свернул вправо, потому что впереди показался десяток охранников или рабочих, которым раздали оружие. Уходить было некуда — впереди, за грудой старых позеленевших теплообменников, темнела глухая стена. Обжора перестал бежать и лег под ржавый квадратный бак, словно собирался выдержать здесь осаду армии охранников. Остальные последовали его примеру, кроме безоружного Антона да еще Печеного, чей автомат взял Обжора. Они просто отошли вглубь и сели на землю, прислонившись к бетонному основанию какого-то котла. Ненадолго установилась тишина — обе стороны приглядывались друг к другу. — Жалко, не получилось, — протяжно вздохнул Печеный. Антон не знал, что ответить. Подбадривать товарища и говорить, что все будет нормально, он просто не решился. Затрещали карабины, но их яростный диалог продолжался совсем недолго. Через несколько секунд подошел Леденец, бросил рядом свое оружие с пустым магазином. — Как нога? — спросил Антон. — Да хрен с ней, с ногой, — отмахнулся Леденец. Затем потер ее ладонью и добавил: — Болит чуть-чуть, зато не воспалилась. — Повезло, — сказал Печеный. — А у меня вот что есть. Он выставил перед собой руку. На ладони лежала, отсвечивая круглым боком, боевая безосколочная граната. — Откуда это? — без особого интереса спросил Леденец. — Оттуда… В машине нашел. — Хорошо. Будет, чем орехи колоть. Печеный нахмурился оттого, что его находка не вызвала интереса, и спрятал ее в карман. — Пойду посмотрю забор, — сказал Леденец, поднимаясь. — Может, дыру найду. Вновь залаяли автоматы и сразу замолчали. Охрана не спешила брать железную баррикаду штурмом, догадываясь, что у беглецов почти нет патронов. — Что же будет… — горестно проговорил Печеный. — Поменьше думай об этом, — вздохнул Антон. — Слушай, — Печеный искоса посмотрел на него. — А о чем вы там за дверью разговаривали? — С Джамбулом? Да так… Он по старой дружбе предлагал мне работенку. — Вот оно что. А я, выходит, все тебе испортил? — Ничего, я не злопамятный. Появился Леденец, удивленно хлопая глазами. — Слушайте, там действительно дыра! — В заборе? — Печеный вскочил. — Нет, не в заборе, а… Короче, надо смотреть. — Идите, я сбегаю за остальными! — крикнул Печеный, срываясь с места. Радость оказалась несколько преждевременной. Ход, который нашел Леденец, вел не на свободу, а в подземелье. Это была просто трещина в кирпичной кладке какого-то подземного сооружения, край которого вымыли из земли сточные воды. — Сдаться мы всегда успеем, — быстро проговорил Самурай, не глядя никому в глаза. — А тут — хоть какой-то шанс. — Полезли! — присоединился Обжора. — Полезли, нечего тут думать. Где-то совсем рядом загремело железо под ногами охранников. — Раз так, надо торопиться, — пробормотал Печеный и первым юркнул в темную щель. — Тут справа тонкая труба, — донесся его голос, — держитесь за нее и спускайтесь. В подземелье воняло канализацией, но пол оказался твердым и почти сухим. Печеный уже разогнал густой мрак светом спички. Подземный зал представлял собой квадрат метров пять в поперечнике. В самом центре громоздился заросший грязью и плесенью механизм — очевидно, насос или гидравлический вентиль. В скудном свете спички были видны только его очертания. — В стенах дырок полно! — прошептал Леденец. — Можно в любую уйти. Действительно, в зал выходило сразу несколько тоннелей, из которых драконьими шеями выползали замшелые толстые трубы. Печеный зажег две новые спички. — Нет, — проговорил он, — не в любую. Вон в ту пойдем… Он указал перед собой, где в стене виднелась приоткрытая дверца из толстого листового железа. — Гаси огонь, — велел Самурай. — Слышите, они уже наверху шуршат. Печеный бросил спички на пол, наступил ботинком. — Идите, — прозвучал в темноте его тихий голос. — Я вас догоню. — А ты чего? — Дельце одно обделаю — и сразу за вами. Идите… Дверца с трудом повернулась на ржавых петлях, простонав тоскливым скрипом. Большую часть тоннеля занимала огромная труба, так что двигаться пришлось едва ли не на четвереньках. Впрочем, труба скоро свернула, уйдя в глухую стену. По-прежнему вокруг была непроглядная темнота. Антон шел, касаясь одной рукой влажной кирпичной стены, а другую выставив перед собой, чтоб не налететь на идущего впереди Обжору. Тот шел неровно, постоянно спотыкаясь и, судя по шуршанию одежды, производил какие-то энергичные движения. — Что там у тебя? — не выдержал наконец Антон. — Что ты все дергаешься? — Да спина что-то… — пробормотал Обжора. — Ударился, что ли? — Нет. Не знаю, но как-то неудобно идти. Антон ничего не понял из этого объяснения, однако уточнять не стал. Сзади послышалось шумное дыхание Печеного. — Еле вас догнал, — прошептал он. — Черт, не видно ничего… — Что ты там делал? — Оставил им на память свою гранату, только и всего. — Долго идти еще будем? — раздался вдруг голос Леденца. — Спроси у того, кто этот тоннель проделал, — отозвался Самурай. — Я говорю, может, остановимся, передохнем? Я себе уже двадцать шишек набил… — Давайте, только недолго, — нехотя согласился Самурай. Бойцы сбились в тесную кучку, сели на корточки. Стало совсем тихо. — А правда, когда этот чертов коридор кончится? — спросил Обжора. — Главное не когда, а чем он закончится, — ответил Самурай. — Есть ли там выход? — Печеный, спички еще есть? — спросил Леденец. — Зачем? — Зажег бы одну. Темень на нервы действует. — Потерпи. Мало спичек. Обжора вновь начал возиться и шуршать одеждой. — Да что ж такое! — вздохнул он. — В спине будто гвоздь торчит. — Болит? — насторожился Печеный. — Нет, не болит, но… Мешает что-то. — Наверно, ударился и не заметил. Или мышцу потянул. Может, я посмотрю? — Да ну, что ты в темноте посмотришь? Вновь стало тихо. Под землей тишина была какая-то особенная — густая, тяжелая, будто сдавленная многими тоннами грунта, нависшего над головой. Печеный все же не выдержал и полез за спичками. Когда огонек осветил низкое сдавленное пространство, все вздохнули свободнее. — А ну, поглядите, куда пламя клонится, — сказал Самурай. — Может, сквозняк нас выведет? — Да куда он нас выведет? — махнул рукой Обжора. — Тут два пути — вперед или назад. Назад мы точно не пойдем. — Тут могут быть и повороты, — сказал Антон. — Наверняка под комбинатом целая сеть тоннелей с трубопроводами. Можно всю жизнь по ним ходить. Ему вдруг стало страшно от собственных слов. До последней секунды была подсознательная надежда, что через десять, двадцать, пусть даже сто шагов впереди появится хоть слабое пятнышко света. Но вдруг всем стало ясно, что бродить в кромешном мраке придется, может, еще очень долго. — Если коридоров много, значит, и выходов должно быть много, — произнес Печеный. — Значит, надо просто запастись терпением и… Он недоговорил, потому что из глубины тоннеля ударил раскатистый гром, и волна воздуха задула огонек спички. Звук был долгим, казалось, что после взрыва что-то продолжает ломаться, грохать, скрежетать. — Сработала, родимая, — злорадно усмехнулся Печеный. — Эти придурки все-таки полезли за нами. Самурай быстро поднялся, словно разбуженный взрывом. — Пошли отсюда. — Зачем? Думаешь, опять полезут? — Полезут не полезут, а все равно надо идти. — У меня осталось четыре патрона, — заметил Обжора. — Вот именно, — сказал Самурай. — А у меня — шесть. Бойцы поднялись и вновь побрели в черную затхлую неизвестность. Иногда Самурай велел всем останавливаться и прислушиваться, но под землей по-прежнему было спокойно. Оттого, что идти приходилось медленно, всем казалось, что за спиной уже огромный путь. На самом деле тоннель не вывел даже за пределы заводского забора. — Неужели и ночевать здесь придется? — сокрушался Печеный. — Крысаки ведь по мордам бегать будут. — Стоять! — тихо проговорил Самурай. — Дверь… Ради такого дела Печеный не пожалел еще одной спички. Пламя осветило шершавый от ржавчины лист на больших петлях, перегородивший дорогу. Дверь была открыта, и вела она в маленькое помещение с двумя железными шкафами и распределительным щитом на стене. Прежде чем прогорела спичка, Леденец нашел на стене выключатель и зажег свет. Лучи слабенькой грязной лампочки, висящей на голом проводе, показались после долгой темноты сиянием полуденного солнца. Все даже зажмурились. — Свет! — тихо воскликнул Печеный. — Счастье-то какое! У стены стояли полусгнившая деревянная скамейка и тумбочка с десятком старых газет на крышке. — Это каптерка ремонтников, — определил Обжора. — Значит, выход должен быть рядом. Я так думаю. — Пошли искать! — воодушевился Леденец, забыв про свои шишки и усталость. — Я иду, кто со мной? — Пошли поищем, — согласился Печеный. — Мы здесь вас подождем, — сказал Самурай. — Далеко не ходите: осмотритесь — и быстро назад. Он сел на скамейку, откинулся, глядя в потолок. Обжора пристроился рядом, бросив карабин на пол. В лампе тихо пел отсыревший контакт, заменяя голос сверчка. Это пыльное помещение с тусклым светом казалось верхом уюта после долгого пути во враждебном тесном тоннеле. Не хотелось думать, что тоннель никуда не исчез, он продолжает существовать прямо за дверью, устремив сам в себя свой единственный темный глаз. — Интересно, пойдут они за нами? — проговорил Обжора. — Если людей своих берегут, то вряд ли, — покачал головой Самурай. — В коридоре ведь не промахнешься. — Но ведь полезли же первый раз, на гранату. — Мало ли… Заглянули в дырку, посветили фонариком. Видят — пусто, ну и полезли. Да и откуда им знать, в какой тоннель мы ушли. — Могут ведь и собак пустить, — сказал Антон. — Могут, — согласился Самурай. — Правда, я у них ни одной не видел. За дверью послышался шум. Хотя все знали, что это возвращаются Печеный с Леденцом, все равно напряглись и взялись за карабины. Леденец и Печеный выглядели возбужденными; Сразу стало ясно, что они что-то нашли. — Там лестница, — с ходу выпалил Печеный, — и люк! Но все закрыто. Мы пробовали поднять — не идет. Может, вдвоем попробуем, свежими силами? Самурай моментально слетел со скамейки. — Где? Пошли! Метров за двадцать от двери было место пересечения двух тоннелей. На уровне глаз висела здоровенная труба, и Печеный сразу предупредил об этом, потому что сам едва не разбил о нее голову. — Сквозняк какой, — отметил Самурай. — Надо будет пройтись, посмотреть. — Потом посмотрим, — сказал Леденец. — Сначала здесь попробуем. — У меня только четыре спички, — предупредил Печеный. — Идите на мой голос, вот лестница. Самурай нащупал ступени и быстренько забрался наверх. — Слушайте, и правда, люк, — удивленно и обрадованно проговорил он. Стало слышно, как он возится наверху, пытаясь отжать его плечом. — Не идет, — с досадой сообщил он через некоторое время. — Давайте кто-нибудь ко мне, кто поздоровей. — Я иду, — отозвался Обжора. — У тебя ж спина! — Ничего, она не болит. Он поднялся к Самураю, и они вместе начали кряхтеть и тужиться под потолком. — Заржавело все, — вздохнул Обжора. — Надо прикладами выбивать. — Ты что?! На шум весь завод сбежится. Давай еще разок надавим. — Ну что? — не выдержал Печеный. — Может, посветить? Никто не ответил. Наверху продолжались возня и тихое перешептывание вперемежку с ругательствами. И вдруг случилось нечто невообразимое. Неожиданно по ушам ударил истошный крик. Никто не успел ничего понять, и никто не заметил, как Обжора сорвался с лестницы. Услышали только, как его тело ударилось об пол. Печеный немедленно чиркнул спичкой. Обжора, скорчившись, лежал у ног товарищей, и лицо его выражало такой ужас, такую звериную муку, что всем стало не по себе. — Что?! Что такое?! — крикнул сверху Самурай. Он уже спускался, но очень спешил, поэтому никак не попадал ногамина ступени. — Спина… Спина… — хрипел Обжора, и всем было видно, каких сил стоят ему эти слова. Лицо его было мокрым от пота. Самурай наконец спрыгнул с лестницы. — Что у него? — Говорит, спина. Что вы там такое делали? — Да ничего не делали, просто в люк упирались! Вдруг он заорал — и вниз. — Хватит болтать, — оборвал разговор Печеный. — Понесли его на свет, я тут ничего не увижу. Когда Самурай и Печеный подняли Обжору на руки, тот снова вскрикнул и, кажется, потерял на несколько секунд сознание. В освещенном помещении его уложили на скамейку. Все столпились вокруг, но ничего не могли поделать, поэтому только беспомощно переглядывались. Суетился лишь Печеный — единственный из всех, кто имел какое-то представление о медицине. Впрочем, никто не знал, откуда это представление появилось и насколько можно ему доверять. — Спина… — растерянно проговорил Обжора. — Что-то кольнуло — а потом как током прошило. Боль дикая. — Сейчас болит? — Не очень, если не шевелиться. — Мне придется тебя перевернуть. — Только осторожно, пожалуйста. Когда Обжору переворачивали на живот, он лишь тихо простонал, но вытерпел. Печеный задрал куртку и наклонился, внимательно рассматривая спину. На первый взгляд все было в порядке. Однако, тщательно изучив все бугорки и впадины на спине Обжоры, Печеный посмотрел на товарищей так, что всем стало ясно — случилось что-то серьезное. — Смотрите, — негромко проговорил он. — Вот сюда смотрите. — Что там? — заволновался Обжора. — Да подожди ты. Лишь приблизив глаза, можно было заметить, в чем дело. На ребристом объемном позвоночнике, аккурат между лопаток, горела маленькая белая искорка. Ни крови, ни ссадин, а только крошечный огонек — отражение лампочки. — У него стекло между позвонками, — сказал Печеный. — Тонюсенький такой осколочек, как иголка. — Что там?! — не унимался Обжора. — Какое еще стекло? — Молчи. Стекляшка у тебя в позвоночнике торчит. — Да откуда она там взялась?! — Обжора едва не плакал. — Не знаю… Наверно, когда окно в машине разлетелось, она и воткнулась. Она такая острая, что ты даже не почувствовал. А когда в люк уперся — она сдвинулась и попала в нерв. — Черт! — простонал Обжора. — Я же ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу. — Вот и не шевели. И прекращай ныть, ничего страшного пока нет. — Да выдерните же эту хреновину из меня! — С ума сошел? Хочешь полный паралич получить? Это должен врач делать, и не здесь, а в операционной. — Ты мне в больницу сбегать предлагаешь? — Не ной, тебе сказали. Дай подумать. — Действительно ничего нельзя сделать? — осторожно спросил Самурай. — Я не возьмусь, — решительно помотал головой Печеный. — Может, попробуешь? — Не уговаривай. Ты бы здесь взялся у меня аппендицит вырезать? То-то и оно. Заноза в позвонках — это еще хуже. — Выдерни ее! — почти крикнул Обжора. — Выдерни, я разрешаю. Но Печеный уже не обращал на его слова внимания. — Та-ак… — процедил Самурай, сев на корточки и обхватив голову руками. — По-моему, наши приключения окончены. Надо сдаваться. Или кто-то не согласен? — Я не согласен, — сказал Антон. — Если мы сдадимся, нас или сразу убьют, или потом в «циклопов» превратят. Я это точно знаю. — А если не сдадимся, — продолжил Самурай, — то пропадет только Обжора, а мы, может быть, выкарабкаемся, так? Хорошая логика. — Да какая там логика! — вмешался Леденец. — Самое время вызывать подмогу. Нужно как-то выбираться, прорываться к телефонам, компьютерам, радиосвязи — и вызывать оперотряд. — Компьютеры не включены в глобальную сеть, — проговорил Антон. — И телефонов я здесь не видел. — Послушайте, — подал голос Обжора. — Я прикинул на глаз, по-моему, тут недалеко пункт связи. — Недалеко — это сколько? — Ну, может, километров тридцать, а то и меньше. — Ничего себе, рядом. — А что? Сорок минут на машине. Черт, больно… Если кто-то выберется и… и угонит машину, он может успеть. Черт, хочу шевельнуться, а не могу… Антон был поражен, как мог крохотный кусочек стекла превратить сильного и быстрого человека в неподвижную стонущую и охающую тушу. Но это было именно так — Обжора стал за эти минуты другим человеком. Ничего от прежнего Обжоры в нем не осталось, изменился даже голос. — Боюсь, мы не сможем в героев играть, — вздохнул Самурай. — Был бы ты здоровеньким, мы бы рискнули, а так… — Кончай, и так тошно… — простонал Обжора. — Тошно, — согласился Самурай. — Сделаем так. Вы вдвоем, — он указал на Антона с Леденцом, — немного погуляйте по пересекающему тоннелю, поищите выход. Печеный останется с Обжорой. — А ты? — Я вернусь в насосный зал и посмотрю, что там. — Хочешь нарваться на засаду? — Хочу выяснить, есть ли она там. На случай, если нам придется все-таки сдаваться.* * *
По коридорам Антон с Леденцом ходили долго. «Немного погулять», как просил Самурай, не удалось, потому что обнаружились два новых разветвления, и их тоже следовало изучить. Однако время было потрачено не зря. Во-первых, они нашли место, где одна из труб подтекала и из нее капала вода. За полчаса там можно было набрать стакан, правда, добираться до места приходилось по колено в грязи — за долгое время пол совершенно раскис. Во-вторых, Антон с Леденцом обнаружили выход. К сожалению, это не был выход в полном смысле этого слова. Это было закрытое решеткой окно в одной из стен на подъеме тоннеля. Толстая решетка, прочно приваренная к железной раме, но сквозь нее видно небо. А если подтянуться, можно разглядеть и участок спутанного кустарника, а за ним — пыльный и раздолбанный колесами пустырь и несколько заброшенных построек. Впрочем, само место не было заброшенным — откуда-то доносились голоса и шум машин. Леденец тщательно изучил край решетки, пытаясь найти хоть один изъян или слабое место. — Не сломать, — вздохнул он. — Вот бы где граната пригодилась. Когда они вернулись, Самурай уже сидел на скамье, рядом с постанывающим Обжорой, и лицо его было еще более хмурым, чем раньше. — Нашел что-нибудь? — безжизненно спросил он. Антон быстро поведал о результатах поисков. Никакого особого оживления его рассказ не вызвал, да и не могло быть оживления в такой ситуации. — Надо искать еще, — проговорил Самурай. — Делать нечего. — А ты как сходил? — А никак. Не открывается дверца. — Как? — оторопел Антон. — Заперли нас, что ли? Самурай покачал головой. — Похоже, от взрыва там что-то перекосилось или рухнуло. Дверь чуть ходит туда-сюда, но пролезть нельзя. А если там засада, то они сидят наверху. Не докричишься. — Подождите! — вмешался Печеный. — Если есть решетка, значит, ее можно сломать. — Пробовали, она крепкая, — развел руками Антон. — Ну и пусть! Найти какую-нибудь толстую железку, поддеть, навалиться всем вместе… — Да где ж ее найти? Печеный поднялся и начал открывать дверцы шкафов. Никакого пригодного инструмента там не оказалось. Были только обломки ножовочных полотен, ржавые половинки плоскогубцев, несколько помутневших стаканов, моток тонкого троса и прочий слесарный хлам. — Хоть стаканы есть, — кисло улыбнулся Печеный. — Воды нацедить можно. — Я бы лучше поел, — сказал Самурай. — Мы все с утра голодные. Интересно, сколько сейчас времени? — На улице еще светло, — ответил Антон. Печеный еще покопался в шкафах и нашел связку металлических стержней разного размера. Выбрав подходящий, он принялся затачивать его о стену. — Если ночью будут бегать крысы, — объяснил он, — я хоть одну-две подколю на заточку. — А потом жрать их будешь? — хмыкнул Самурай. — Можно и жрать. У меня еще три спички есть, а здесь — газеты и промасленные тряпки. Можно запалить костерчик и обжарить. — Больше ни слова, а то у меня слюнки побегут… Ночь была ужасной. Обжоре становилось все хуже, он то и дело будил всех своими стонами. Вернее, не будил, а выводил из полузабытья, в которое все время от времени погружались — полноценно заснуть не удавалось. Обжора не отвечал ни на какие вопросы, хотя был в сознании. По всей видимости, даже попытки заговорить вызывали у него боль. Здесь, под землей, нельзя было определить, когда наступило утро. Просто все как-то одновременно зашевелились и перестали делать попытки заснуть хотя бы на короткое время. У всех болели головы, всем нестерпимо хотелось есть и пить. Леденец взял стаканы и подошел к двери. — Пойду, нацежу водички, — вяло произнес он. — Будем считать, что это утренний кофе. — Я с тобой, — сказал Антон, поднимаясь. — Возьмите это, — Печеный протянул уже готовую заточку. — Может, расковыряете дырку, чтоб лучше текло. Прохудившуюся трубу они нашли без труда. Леденец подставил стакан под капли и, подержав немного, попробовал воду на язык. — Тухловата, — вздохнул он. — Придется пить. — Я пойду к решетке, — сказал Антон. — Хочешь на небо посмотреть? — с пониманием усмехнулся Леденец. — Хочу, — ответил Антон. Снаружи серело хмурое утро. Антон висел на прутьях и задыхался от горечи и обиды. Он видел внешний мир, он мог просунуть руку сквозь прутья и даже сорвать клок травы, но сам он не мог стать частью этого мира. Мешали какие-то ржавые куски арматуры, сваренные вместе. Они были сильней его желания, его воли к свободе и, конечно, его слабых человеческих рук. Когда пальцы устали, Антон соскользнул вниз, однако остался стоять, глядя на клочок серого неба, разлинованного решеткой на ровные квадраты. Через минуту он услышал шум двигателя. В воздухе появился запах бензинового выхлопа. Антон размял пальцы и вновь подтянулся. Первое, что он увидел, было облако дыма, вырывающееся из выхлопной трубы большого автомобиля. Буквально в паре метров от него стояла, подмяв кусты, ворча непрогретым двигателем, пожарная машина. Антон подумал, что сейчас она рыкнет чуть громче, зашевелится и уедет прочь. Но она стояла, продолжая вдувать в тоннель выхлопные газы. Антон понаблюдал еще немного, и вдруг ему в голову пришла простая, но гениальная мысль. Он спрыгнул и помчался к Леденцу. — Бросай склянки и беги к нашим! — возбужденно сказал он. — Принеси мне тросик, который Печеный нашел в шкафу. — Что случилось? — перепугался Леденец. — Там стоит машина, прямо рядом с окном. Можно привязать трос к решетке, а другой конец набросить на буксировочный крюк. Соображаешь? — Та-ак! — лицо Леденца просветлело. — Я побежал. Антон вернулся к решетке. Машина все еще стояла с работающим двигателем, и он молился, чтоб она не уехала раньше времени. — Ты чего так долго? — с досадой воскликнул Антон, когда рядом послышалось шумное дыхание Леденца. — Пришлось ребятам объяснять, — сказал он, отдуваясь после бега. — Они сейчас подойдут. Там с Обжорой какие-то проблемы. Кажется, ему стало совсем плохо. — Я должен встать тебе на плечи, — предупредил Антон. — Иначе не смогу. — Какие вопросы! Залезай. От волнения руки дрожали мелкой дрожью, с трудом справляясь с упругим металлическим канатом. Тем не менее Антону удалось довольно быстро намотать один конец на прутья, а из второго свить петлю. Но вот накинуть ее на крюк оказалось делом непростым. Антон сделал по меньшей мере десяток попыток, но все безрезультатно. Внизу уже начал ворчать уставший Леденец. — Сейчас, — пообещал Антон. — Потерпи еще немного. В этот момент раздался звук захлопывающейся двери, и двигатель взревел на повышенных оборотах. Антон понял: сейчас машина тронется. Должно быть, сработали какие-то древние, давно утраченные рефлексы, заставлявшие предков точно бросать топор или втыкать копье в бегущего зверя. Петля аккуратно легла на буксировочный крюк и повисла на нем. Тут же автомобиль дернулся и пополз вперед. Антон оттолкнулся от решетки и свалился вниз, едва не покалечившись. Леденец хотел что-то сказать, но не успел, потому что его перебил оглушительный скрежет рвущегося железа. Решетка вылетела вместе с рамой, захватив несколько кирпичей из кладки, и, спружинив на тросе, догнала машину, ударив в задние двери. — Залезь на меня и посмотри, — быстро проговорил Антон. — Я не могу, пальцы уже онемели. Леденец ловко, как обезьяна, вцепился в неровности стены и поднялся, опираясь ногами о плечи Антона. — Что там? — Она никуда не уехала, — с удивлением прокомментировал Леденец. — Стоит. — Как стоит?! — Черт! — прошипел Леденец. — Водила вышел и сюда идет. — Прыгай! — воскликнул Антон, но Леденец его не послушался. — Держись! — крикнул он и подпрыгнул, повиснув на крае окна. Антон схватился за отбитые подошвами плечи и взглянул наверх. Леденец ловко выбирался на улицу, заслоняя собой свет утра. Вслед за этим послышалась какая-то возня, стук, негромкие восклицания. Потом стало тихо. Леденец просунул голову в отверстие. — Вылезай, все нормально. Антон подпрыгнул и с трудом выбрался на свет. От того, что под ногами была твердая земля, а над головой — серое, но вполне естественное небо, закружилась голова. Но это прошло, когда Антон увидел, что возле заднего колеса машины лежит, скорчившись, человек с открытыми неподвижными глазами и бесформенным кровяным пятном на рубашке. Антон резко обернулся. Леденец тоже смотрел на мертвеца, механически вытирая руку о край куртки. Окровавленная заточка, выданная Печеным, валялась у его ног. — Видишь… что получается, — запинаясь, проговорил он. — А что было делать? Антона передернуло, но через секунду он взял себя в руки. — Его надо спрятать, — твердо сказал он. — Можно просто скинуть в тоннель. А потом быстренько добежим до наших. — Давай, — безразлично согласился Леденец. Он повернулся и вдруг застыл на месте. — О черт! — вырвалось из груди. Антон тоже обернулся — и мгновенно испытал такое же потрясение. В какой-то сотне метров от них стояли двумя рядами машины. Это был тот самый машинный двор, который они не раз видели. Но самое худшее, что там было полно людей. И сейчас эти люди, сгрудившись в кучу, смотрели на них, не решаясь подойти. Похоже, они видели все от начала и до конца. На заднем плане наметилось оживление, бежали какие-то люди, раздавались громкие восклицания. Антон невольно шагнул к кустам, за которыми прятался вход в тоннель. — Стоять! — процедил Леденец. — Туда нельзя — наших запалишь. Быстро в машину. Антон понял, что у Леденца спонтанно родился какой-то сумасбродный план, и не стал возражать. — Водить можешь? — коротко спросил Леденец. — Садись за руль — и жми! — А ты что? — А я посмотрю, нет ли у нас оружия. — Да какое тут оружие! — с отчаянием крикнул Антон, но Леденец его уже не слушал. Он перелез из кабины в фургон и исчез за нагромождением пожарных приспособлений. Антон никогда не водил тяжелых машин, но это оказалось немногим сложнее, чем управлять легковыми. Автомобиль плавно тронулся с места и быстро набрал скорость. Антон сразу вывел его на старую, хорошо проезженную колею и надеялся только, что она не кончится тупиком или забором. Оказалось, дорога упирается в ворота. У Антона волосы встали дыбом, когда он увидел это. Но поворачивать было поздно — вслед ему осторожно ползли два «Рэптора», полные вооруженных людей. — Не тормози, вышиби эти чертовы створки, — раздался приглушенный голос Леденца. Антон послушался и прибавил скорости. Ворота оказались хлипкими — тяжелая машина прошла сквозь них, не помяв даже бампера. Леденец закончил наконец свои изыскания и опустился на соседнее кресло. — Ну что ты ползешь, как черепаха? Жми! Антон увидел впереди бесконечную череду нефтяных резервуаров, а между ними — ухоженную асфальтовую трассу, приспособленную для широких неповоротливых автоцистерн. — Хорошо! — потер ладони Леденец. — Здесь они стрелять не будут. — Почему? — Не понимаешь? Потому, что здесь нефть! Море нефти. — Может, эти бочки пустые… Что за оружие ты искал? — Да не оружие это… Просто у нас на крыше пушка, которая пенными бомбами стреляет. Видел такую? — Никогда не слышал даже. — Может быть, теперь увидишь. Да что ты плетешься, нажми на газ, не бойся! Кто только тебя ездить учил? — У меня своей машины нет, как у некоторых, — проворчал Антон. Все-таки вести большую машину оказалось непросто. Антон никак не мог привыкнуть к ее массе и боялся набрать скорость, чтоб не потерять контроль. Тем более что в этом пока не было необходимости — джипы с охраной все так же выжидательно плелись далеко сзади. Леденец выглянул в окно и вполголоса выругался: — Слушай, мы же не на прогулке! — воскликнул он. — Дай, я сяду. Они поменялись местами так быстро, что машина даже не потеряла скорости. Антон, отпустив баранку, ощутил болезненное желание что-то делать, а не сидеть наблюдателем. Но никакого дела пока не предвиделось. Только сидеть и нервничать. Леденец моментально так разогнал машину, что сетчатые заборы по краям дороги слились в сплошную мутную полосу. Антон подумал, что на таком ходу машина может кувыркнуться даже на самом безобидном повороте. Однако Леденец вел ее мастерски. Огромный нефтяной склад быстро остался позади, и теперь путь проходил между однообразными цехами — высокими и чудовищно длинными. В большом городе такой цех мог бы протянуться на пол-улицы. — Где они? — спросил Леденец. — Что-то я их в зеркало не вижу. Антон высунулся в окно чуть ли не по пояс и с трудом разглядел далеко позади машины преследователей, прикрытые облаком пыли. — Отстают. — Ну вот! — обрадовался Леденец. — Я же знал, что пожарная техника — самая быстроходная. — Интересно, что ребята подумают, — невпопад сказал Антон. — Ты о чем? — Я про наших. Боюсь, они решат, что мы сбежали, а их оставили с раненым Обжорой. — Перестань. Ты бы о них так подумал? — Я — нет, но… — И точка. Был же разговор, что двое уйдут за подмогой, а остальные останутся. — Мы же не предупредили. — Ничего, они догадаются. В крайнем случае объясним, когда вернемся сюда с полицией. Ну, где там эти уроды? Антон снова выглянул. Из-за пыли было трудно определить, отстали «Рэпторы» или, наоборот, приблизились. — Едут за нами. Пора отрываться. — Сам знаю. Как раз собираюсь. Леденец ждал, когда изменится характер построек — огромные здания и прямые проезды не давали возможности быстро затеряться. Он выглядел удивительно хладнокровным, как будто уходил не от вооруженной банды, а от условного противника на учениях. Глядя на него, Антон тоже приободрился. Наконец череда цехов-гигантов закончилась. Дорогу окружали теперь небольшие, беспорядочно наставленные строения самого разного цвета, формы и материала. Возможно, это была не заводская территория, а лишь какая-то вспомогательная зона, где законы промышленного строительства соблюдать не обязательно. Направлений было сколько угодно — похоже, каждый, кому не лень, прокладывал здесь для себя удобную дорогу, а чаще просто стежку или колею. Леденец немного сбавил скорость и, резко повернув, углубился в дебри всех этих складов, газовых и насосных станций, гаражей, перемежаемых небольшими запущенными рощами или болотными пятнами. Машина рыскала из стороны в сторону, и Антона мотало по кабине, как шарик в погремушке. — Поглядывай назад, — то и дело напоминал Леденец. Однако сзади никого уже видно не было. Сердце начало учащенно стучать от радостного волнения — до последней минуты Антон с трудом верил, что можно так легко и красиво уйти от отряда вооруженной моторизованной охраны. Между тем местность переходила в уже привычную свалку. Дорога была хоть и асфальтированная, но до крайности раздолбанная, и пришлось сбавить скорость. Пора было задумываться, куда двигаться дальше — без карты, без ориентиров, без элементарного знания местности. Очередной поворот вывел к странному месту. Прямо от края дороги начиналось удивительно ровное поле — без кочек, впадин, овражков и привычных куч всякого хлама. Поверхность была черная и гладкая, как каток. Так и хотелось съехать на нее с корявой дороги и прокатиться с ветерком. Складывалось впечатление, что кто-то заасфальтировал огромную площадь и уберег ее не только от повреждений, но и даже от случайного попадания мусора. Видимо, Леденцу в голову тоже пришла мысль прокатиться по ровному полю. Он свернул с дороги и медленно вырулил на темную плоскость. Колеса прошли по ней буквально полметра, как вдруг гладь подломилась, выплеснув вязкую черную грязь. Леденец выругался и моментально подал назад. — Похоже, гудрон или какой-то загустевший мазут, — сказал он. — Хорошо, я притормозил, а то сейчас засели бы… — Можно было сразу догадаться, — запоздало понял Антон. — Видишь, какая поверхность чистая? А знаешь, почему? Все засасывает! Леденец поежился и вернул машину на дорогу. Застывшее черное озеро подступало к самому ее краю на протяжении нескольких сот метров, а кое-где даже вылезало на асфальт длинными черными языками. — Слушай, а куда теперь? — спросил Леденец. Вопрос был своевременным. Места не имели ничего общего с тем, что было на картах, предложенных полицией. Экополовские аналитики не предполагали, что «Фантом» занесет на нефтяной комбинат, и вдобавок без радиосвязи. — Я как раз об этом думаю, — сказал Антон. — Думай быстрее, пожалуйста. У нас совсем мало бензина. — Мы не можем ездить вокруг комбината и вспоминать обратную дорогу. Во-первых, обратная дорога нам не нужна, а во-вторых, там можно наткнуться на охрану. — Это я и сам понимаю. — Нам нужно просто уехать отсюда подальше, — продолжал размышлять Антон. — И найти каких-нибудь людей. Нам обязательно нужно выйти к телефону. Тогда можно связаться с любой резиденцией ЭКОПОЛа, передать привет от «Фантома» — и нас поймут. Останется только ждать, когда за нами приедут. — Красиво рассказываешь. А если не получится? — Что может не получиться? Думаешь, не у кого будет спросить, где ближайший телефон? — Ты говоришь, «привет от «Фантома» — и нас поймут. А если не поймут? — Поймут, — нахмурился Антон. — Не такой уж это секрет. — Ладно, поехали куда-нибудь, — пожал плечами Леденец. — Только не забывай, что, пока мы катаемся, наши там в подвале уже крыс собираются жрать. — Без тебя знаю, — пробурчал Антон. Эта проблема так заняла их, что оба слишком быстро забыли о погоне. Поэтому появление трех «Рэпторов» прямо по ходу движения было подобно удару грома. — Ты смотри! — только и воскликнул Леденец. Как назло, дорога здесь была узкой, поэтому быстро, одним махом развернуться не удалось. Леденец затормозил, подал назад, потом вперед, потом опять назад и в результате залез-таки передними колесами в гудронное озеро. Причем так глубоко, что машина начала буксовать. Охрана приближалась, хотя и не слишком быстро — было видно, что она все еще побаивается беглецов, ожидая от них любого безрассудства. — Быстро лезь на башню, — сказал Леденец, бешено дергая рычаги. — Что мне там делать?! — развел руками Антон. — Стреляй прямо по ним. Разберись сам, там все понятно. — Машина взревела и чуть качнулась, отклеиваясь от липкой жижи. — Да иди же, черт тебя побери! — выкрикнул Леденец, видя, что Антон все еще медлит. Антон перебрался в фургон и вскарабкался по железной лесенке на крышу. Усеченный конус с торчащей из него толстой трубой очень напоминал башню танка. Управление этим пожарным орудием было предельно простым, поэтому Антон буквально за полминуты разобрался, какими рукоятками перемещается пушка. Первый заряд ушел в сторону — Антон случайно не вовремя привел в действие спусковой механизм. Зато все остальные легли точно на дорогу. Пенные бомбы летели недалеко — сжатый воздух выталкивал их метров на сто, но больше было и не нужно. Десятка выстрелов хватило, чтоб на дороге выросла огромная пенная шапка, через которую охрана проезжать побоялась. Все три машины остановились, из них высыпали люди. Антон насчитал двенадцать человек. Их замешательство длилось недолго — разобравшись, что препятствие неопасно, они вновь попрыгали в кабины, и «Рэпторы» проползли сквозь пену, сдвигая ее с дороги. Выиграть удалось не больше минуты. Но этого хватило, чтоб Леденец поставил машину на твердую почву. Антон едва удержался на ногах, когда он резко выжал газ. Машину так трясло, что ни о какой прицельной стрельбе не могло быть и речи — все бомбы падали за пределами дороги. Леденец не жалел технику — он гнал ее по ямам и ухабам, надеясь только на крепость подвески. Антон начал опасаться, что на глубокой рытвине он может попросту вылететь на дорогу с крыши фургона. С трудом ему удалось спуститься по лестнице и переползти в кабину. При этом пришлось пережить несколько ударов о выступающие углы пожарных приспособлений — в дикой тряске невозможно было сохранить равновесие. — Слушай, они мне надоели! — в отчаянии крикнул Леденец. — Давай развернемся и передавим их к чертовой матери. Словно в ответ на его слова сквозь гул двигателя донеслись частые хлопки. — Стреляют, что ли? — насторожился Антон. — А пусть стреляют. Все равно не попадут. Леденец резко ударил по тормозам и вывернул руль, направляя машину прямо на стену густого кустарника. — Посмотрим, как они теперь за нами побегают, — злорадно проговорил он. Через минуту машина снова выскочила на дорогу, на этот раз другую. Она оказалась еще хуже, и теперь Леденец при всем желании не мог разогнаться до хорошей скорости. Поэтому никто не удивился, когда откуда-то сбоку наперерез вновь выскочил злополучный джип с заводской охраной. Пока он карабкался на невысокий, но крутой откос, Леденцу удалось проскочить мимо и удалиться на полсотни метров. Лицо у него стало неподвижным и злым. Можно было подумать, что он и впрямь собирается таранить вражескую технику. В зеркало Антон увидел, что к машине преследователей присоединились две остальные. Полноприводные мощные «Рэпторы» идеально подходили для гонок по буграм и косогорам, именно поэтому их одинаково предпочитали и полицейские спецподразделения, и охранные агентства, и инкассаторы, не говоря уж о бандитах. Через пару минут один экипаж ушел в сторону — похоже, собирался срезать где-то путь и выйти навстречу. Успокаивало только одно — на ухабистой дороге охранники не могли толком прицелиться и пробить колеса. — Бензин… — пробормотал Леденец, взглянув на приборную панель. — Бак пробили, что ли? Антон страшно страдал, что не может ничем помочь Леденцу и вынужден просто сидеть, в то время как положение ухудшается с каждой минутой. Он решил было вновь влезть к пушке и шарахнуть по противникам пенными «бомбами, но, вспомнив, как болтался там наверху, едва удерживаясь на операторском месте, передумал. — Я, пожалуй, их обману, — сказал Леденец. — Обманешь? — Антон очень надеялся, что товарищ что-то придумал. — Но как? — Увидишь. Только придется тебе выйти. — Это еще зачем? — Увидишь, зачем. Некогда объяснять. Сейчас за поворотом приторможу — и прыгай. Антон вдруг заметил, что голос у Леденца звучит, как никогда, слабо и безразлично. Куда-то подевались и азарт, и решимость, и злость. Либо он отчаялся уйти от погони, либо придумал такую рискованную штуку, что не захотел подвергать опасности Антона. — Ты все-таки скажи!.. — заикнулся было Антон, но Леденец уже нажал на тормоз. — Быстрее, пока они за поворотом, — устало произнес он. — Я это затеял, я и отвечу… Антон понял, что на разговоры нет времени. Он даже не стал обдумывать последнюю странную фразу, а просто прыгнул с подножки и метнулся в заросли кустарника, которые сразу сделали его невидимым. Пробежав по кустам несколько десятков метров, он наткнулся на бесформенные развалины какой-то постройки из бетонных блоков. Поразмыслив, Антон решил вскарабкаться на нее — с высоты четырех-пяти метров можно было увидеть, что творится на дороге. Развалина располагалась на естественном возвышении, и с нее действительно открывался хороший обзор. Антон сразу увидел красную коробку пожарной машины, переваливающейся по кочкам, а сзади — выстроившиеся в цепочку «Рэпторы». Его удивило, что Леденец так медленно ведет машину. Вместе они ехали куда быстрее. Преследователи могли теперь в два счета догнать его, но почему-то медлили. Дорога пошла в горку, и Леденец повел машину еще медленнее. Она едва ползла вверх по склону. «Рэпторы» нерешительно потянулись вслед за ней… И тут пожарный фургон покатился вниз. Плавно и беззвучно он набрал скорость уже у подножия. Дорога была узкой, у «Рэпторов» истерично взвыли моторы — водители пытались что-то сделать, но лишь мешали друг другу. Удар разнесся далеко по окрестностям, брызги стекла усыпали все вокруг. Все три машины охраны сбились в беспорядочную кучу, самая последняя отлетела, наскочила на большой камень и, переворачиваясь, покатилась прямо в гудронное озеро. Черная поверхность с готовностью разошлась, всасывая очередную жертву. Люди суетливо вылезали в окна, стучали в заклиненные двери, прыгали, пытались бежать или ползти, у кого хватало сил, но вязли, безнадежно уходя в блестящую черную слизь. Два «Рэптора» еще оставались на дороге. Из покореженных кабин смогли выбраться шестеро, причем двое из них корчились от боли. Те, кто меньше пострадал, бросились на помощь тонущим. Остальные приготовили оружие. Первая автоматная очередь разнесла у пожарной машины боковые стекла, прошила ее новенькие, свежепокрашенные в тревожный красный цвет двери. Почти одновременно у стрелявших кончились патроны, они заменили магазины и продолжили стрельбу. Кабина пожарной машины уже превратилась в решето, ничего целого не могло остаться в ней, а они продолжали остервенело жать на спусковые крючки, менять магазины, вновь жать на спуск, словно боялись оставить живой хоть одну клетку в организме человека, сидящего в машине под свинцовыми струями… Антон смотрел на дорогу, сжавшись в тугой неподвижный комок. Он не мог ни слышать, ни чувствовать ничего. Сердце омертвело, покрылось толстой мозолистой коркой. Страх, боль, ненависть — эти будничные сиюминутные чувства сразу ушли, уступив место чему-то иному, несоизмеримо большему… Антон хотел быть кипящей огненной рекой, стремительным и могучим камнепадом, вселенским громовым ударом, убивающим наповал все живое. Но он был лишь неподвижным холодным комком нервов, который затаился в развалинах и не мог ни сжечь, ни раздавить, ни оглушить… Он был никем. Он ничего не мог… И тут его будто обожгло. Антон понял: Леденец отпустил его не для того, чтобы дать увидеть свою смерть. Он дал ему время. Бесценное время, чтобы уйти отсюда, добраться до цели и спасти остальных. Эта мысль отрезвила. Сразу стало ясно, что ужасаться и ненавидеть можно будет потом, а сейчас есть дела важнее. Эмоции — ничто, жизнь друзей — все! Антон спрыгнул и побежал среди кустов, стараясь пригибаться и производить поменьше шума. Вряд ли кто-то мог заметить его на таком расстоянии, но автоматная стрельба, услышанная собственными ушами, заставляет ценить излишние предосторожности. Даже оказавшись далеко, Антон не мог найти в себе храбрости, распрямиться и двигаться невозмутимо. Царящее вокруг безлюдье не успокаивало, а, наоборот, настораживало, будило нервозность и подозрительность. Подобрав с земли кусок ржавой арматуры, Антон стал с ним чуть-чуть смелее, хотя и понимал, что это глупо. Он не смущался. Еще никто не доказал, что голый разум сильнее разума, вооруженного надежной железной дубинкой. Он шел так долго, что начал забывать, что именно нужно найти. Иногда изнуренное воображение начинало рождать миражи — оживленную дорогу, полную ярких машин, гостиницу или закусочную на обочине, уютный садик с фонтаном, летним кафе и детишками в ярких костюмах… Ничего этого не было. Только дорога, окруженная высокими елками, за каждым поворотом которой виднелись все те же елки, и не было им числа. Когда за спиной послышался шум мотора, Антон попытался остановиться. Оказалось, это не так просто. Ноги, привыкшие к монотонной бесцельной ходьбе, с трудом соглашались поменять режим. Еще труднее было повернуться. Казалось, в теле не осталось мускулов, способных совершить этот несложный маневр. Когда же Антон справился со своим непослушным телом, он увидел, что его догоняет обшарпанный, едва живой автомобиль, словно бы собранный из частей разных машин, тракторов и специальной техники. Возможно, так оно и было. Антона это не интересовало. Он сделал шаг в сторону, надеясь, что машина проедет мимо. Железную палку он самонадеянно держал перед собой — пусть знают, что он не просто пугливый дикарь… Но автомобиль остановился. — Садись, — услышал Антон незнакомый усталый голос. — Я уже замучился тебя искать. Антон продолжал стоять, напрягая ум и память, но объяснение никак не приходило. — Садись, говорю! Можешь расслабиться. Я из группы прикрытия.* * *
…Мир превратился в сплошной серый шум. Жесткое сиденье, на котором устроился Антон, было мягче самой толстой перины. Иногда полицейский задавал вопросы, и Антон пытался что-то отвечать, не открывая глаз. Серый шум нежно закрывал ему рот и шептал на самое ухо: «Не надо… молчи… отдыхай…» А вокруг творилось невообразимое. За машиной гнались огромные великаны на резиновых ногах, над ухом летали, злобно жужжа, колючие стальные пчелы, земля трещала, проваливалась, выплескивая фонтаны липкого мазута… Все это было не страшно. Машина мчалась вперед, сильный и уверенный человек вел ее, и он знал, куда нужно ехать. Там будет хорошо… Серый шум убаюкивал, шептал, пел колыбельные… Антон совершенно отчетливо слышал вокруг голоса, которые говорили разумные и справедливые вещи, например: «Не беспокойте его». Или еще: «Ему нужно поспать». Все верно. Нужно спать… Спать?!! Антон до предела напряг всю свою волю — и разорвал серую пелену перед глазами. За ней блеснули электрические огни. Из головы начал испаряться вязкий туман. Спать нельзя. Сначала — главное. Неподалеку звучали голоса, мелькали нерезкие фигуры. — Эй! — позвал Антон. Крика не получилось. Вышел лишь слабый хрип. Но его услышали. Фигуры замелькали быстрее, голоса стали громче. Как же хочется спать… Вспыхнула лампочка, и в глаза вонзился едкий электрический свет. В следующую секунду Антон увидел прямо перед собой Анну. Он не знал, верить ли глазам. После бесконечных загаженных равнин и тайги, после гнилого воздуха, после стрельбы, окриков, крови и страха разум отказывался признать, что так близко — всего в нескольких десятках сантиметров — может появиться такое дорогое, родное лицо. Лицо с которым связан совсем иной мир и иная жизнь. — Шпунтик, милый, — тихо прошептала Анна. — Ну, как ты? Антон не смог ничего ответить, а лишь кивнул — все в порядке. Разве можно сказать иначе? Он приподнялся, сел, опершись спиной о подушку, протянул руку и коснулся ладони Анны, словно хотел убедиться до конца. Анна тихонько сжала его пальцы и накрыла их своей ладонью. — Ложись, — сказала она. Антон покачал головой. Он взял ее за плечи и притянул к себе. Убедившись, что она не пытается отстраниться, он прижимал ее крепче и крепче, сдавливал, не думая, что может сделать ей больно. Он с тоской вспоминал, как давно его руки не касались ничего столь живого и близкого, и ему было страшно потерять это. Последние дни были для него черным ледяным океаном, полным безысходности. И наконец — что-то живое… — Ну, достаточно, — послышался чей-то нерешительный голос. Антон оторвался от Анны и с удивлением увидел, что в комнате есть другие люди. Совсем рядом стоял Сергеев, чуть дальше — полковник Шевцов. Еще здесь был молодой офицер-медик с каким-то устрашающим инструментом в руках. Впрочем, инструмент представлял собой всего лишь шприц-пистолет. — Анна, иди, — сказал Шевцов. Анна сделала несколько шагов, но не вышла, а лишь остановилась у двери. Сергеев подвинул стул, сел рядом с кроватью. В полевой форме, без своей бамбуковой палочки он смотрелся очень мужественно. Антон с удовлетворением подумал, что теперь он и другие, не менее мужественные люди займутся судьбой погибающей команды. — Говорить можешь? Антон кивнул. Он собрался с мыслями и попробовал начать, но вышла какая-то бессвязная фраза. — Может, хоть поесть ему дадите? — произнесла с негодованием Анна. — Дочь, я же просил выйти, — раздраженно сказал Шевцов. — Мы все сделаем как надо, не беспокойся. «Дочь? — с удивлением подумал Антон. — Неужели у него может быть такая дочь?» — Принесите что-нибудь из столовой! — крикнул Шевцов за дверь. Затем он тоже сел рядом. — Сержант убит, — сказал Антон. — Леденец — тоже. Обжора тяжело ранен. Остальные остались с ним и не могут уйти. Он не смотрел на лица Сергеева и Шевцова. Боялся найти там равнодушие. Он говорил медленно, с трудом вспоминая самое главное, подбирая слова и составляя из них предложения. Через несколько минут пришлось остановиться — принесли тарелку с остывшей кашей и стакан какао. Все было остывшее, невкусное, поданное кое-как, но все же это была еда. Антон с удивлением понял, что болезнь, от которой он так страдал только что, называется очень просто — голод. Как бы там ни было, силы начали возвращаться. Антон спустил ноги с кровати и смог разговаривать с полицейскими как равный, а не как полуживая говорящая кукла. — …Я точно знаю, что технологическую информацию они черпают прямо из мозга инженера Моисеева, — заключил он. — Поэтому вы обязательно должны связаться с клиникой и объяснить все врачам. Но это — только первая часть проекта «Третий глаз». Первая и не самая главная. Мы так и не узнали, для чего они проводят опыты на бродягах и делают из них инвалидов, чего ради переделывают схему «Хризолита». Мне кажется, это известно только нескольким посвященным, но вряд ли они находятся здесь. Ищите их поближе к цивилизации. — Не знаю, стоит ли еще кого-то искать, — задумчиво сказал Сергеев. — Одного этого достаточно, чтоб начинать операцию. — Конечно! Начинайте скорей, ребята сидят в подвале без еды и ждут вас. — Да, конечно, но… — Сергеев в замешательстве глянул на Шевцова. — Но где доказательства? — продолжил за него Шевцов. — Какие доказательства? — удивленно спросил Антон. — Где файлы, снимки, схемы? — невозмутимо объяснил Шевцов. — Где твой мобильный компьютер, наконец? — Но я же сказал!.. — Я помню, что ты сказал. Однако это лишь слова, верно? — Что значит, слова? — оторопел Антон. — Это значит, слова. И никто не может точно знать, что они соответствуют действительности. — Я вру? — Не обязательно врешь. Можно сказать так: ты видишь это по-своему. И возможно, ошибаешься. Только представь: мы поверим тебе на слово, начнем операцию и вдруг найдем там совсем не то, что нужно, — Шевцов говорил терпеливо и вполне доброжелательно, словно объяснял ребенку, почему нельзя прыгать с зонтиком с небоскреба. — В каком положении мы тогда окажемся? Антон смотрел на него, широко раскрыв глаза, и пытался понять — может, это шутка? Не должен взрослый человек, старший офицер так спокойно говорить о схемах и файлах, когда трое живых людей ждут его помощи в сыром подвале, подыхая от голода. — Я могу допустить и то, что ты… э-э… умышленно искажаешь факты, — полковник подлил масла в огонь. — Для того, чтобы выручить своих приятелей, которые по глупости попали в неприятности. — Попали в неприятности? — едва слышно повторил Антон, чувствуя, как по коже бегут мурашки. — Ну, успокойся, — он дружески похлопал его по плечу. — Пойми сам — мы военные люди, солидная организация. Мы не можем начать столь серьезное дело, отталкиваясь лишь от… — он запнулся. — От бредней больного придурка? — утвердительно спросил Антон. — Ну зачем… — Не надо! — Антон вскочил. — Именно так вы думаете. Шевцов поморщился и встал. — Ладно, поговорим чуть позже, — он кивнул врачу и вышел. Офицер-медик шагнул было вперед, переложив из руки в руку свой шприц. Но Сергеев остановил его жестом, а затем и вовсе попросил выйти. Антон сел на кровать, глядя в сторону. — Я ничего не могу поделать, — мягко сказал Сергеев. — Он мой начальник. И руководитель операции. — Я понимаю, — холодно сказал Антон. — И, к сожалению, он прав, — осторожно добавил Сергеев. — Никто не начнет операции без юридической платформы. Это по-настоящему серьезно. — А двое убитых — не серьезно? — Ну выслушай меня. То, что ты сказал — очень важно. И если это окажется правдой, операция безусловно начнется, и все пройдет благополучно. Вы уже сделали девяносто процентов работы — вы все выяснили. Теперь нужно доставить доказательства. Сейчас Шевцов разговаривает с советниками и экспертами, решает, как это лучше сделать. Наверняка найдется простое и эффективное решение. Возможно, уже к утру ребята будут среди своих — сытые и довольные. — Я не понимаю, зачем трудности себе придумывать? — воскликнул Антон. — Ну разве мало я рассказал? Оружие, убийства, «циклопы» — разве этого недостаточно? Хотите, прямо сейчас покажу, где стоит антенна «Спейс-Контроль». — Антенна сама по себе мало что значит, — покачал головой Сергеев. — Зато все остальное много значит! Хотите, дам показания под запись? Я же все это видел, я живой свидетель! Сергеев опустил глаза и покачал головой. — Ты не свидетель. Ты преступник. Ты пришел с оружием в частные владения, ты проникал в здания, копался в закрытой информации, ты стрелял, уничтожал имущество, возможно, даже, убивал. Твое имя не должно фигурировать ни в одном документе операции. Ты просто фантом. — Фантом… — с ненавистью повторил Антон. — Но разве фантом может умирать от ран? Разве он может чувствовать боль? Разве из фантома может течь кровь? Сергеев уже устал от этого разговора. — Я ничего не могу поделать, — повторил он. — Поверь, совсем ничего. Некоторое время они молчали — один с досадой, другой с чувством вины и растерянности. — Анна и в самом деле дочка полковника? — Да. А что? — Она не похожа на него. Совсем не похожа. Сергеев, уловив скрытый смысл в словах Антона, лишь горестно вздохнул. Вскоре появился Шевцов с прямоугольным кожаным футляром в руках. По его лицу Антон понял,что ничего обнадеживающего он не услышит. — Это — компьютер, — сообщил Шевцов, подняв руку с футляром. — Точно такой же «Титан», только без маскировки и без переделок. Намек понятен? — Какой еще намек? — медленно проговорил Антон. — Тебе придется вернуться на нефтяной комбинат, — полковник умолк, будто ждал, что сейчас Антон начнет кричать, лезть с кулаками и совершать прочие неразумные поступки. Антон молча слушал, что будет дальше. — Ничего особенного в этом нет, — Шевцов начал торопиться, каждую секунду опасаясь, что Антон проявит-таки свой характер и не даст ему закончить такую простую и разумную мысль. — Пробраться в одиночку на огромный завод вовсе не трудно. Подключиться к локальной сети — для тебя это раз плюнуть. Нужную информацию ты уже нашел. Останется только скопировать. Антон заметил, что и Сергеев смотрит на него с некоторой опаской. Похоже, и он ждал, что «простая и разумная» идея Шевцова вызовет приступ ярости. — Ты ведь сможешь это сделать? — осторожно поинтересовался полковник. Антон мог попробовать. Даже если бы не надеялся — все равно пошел бы. Потому что ничего другого не оставалось. Самурай и Печеный каждую минуту ждали его, сидя рядом с беспомощным, страшно страдающим Обжорой. Но Антон не торопился сказать: «Да, я это сделаю». Потому что тогда эта холеная полицейская свинья вздохнет с облегчением, тогда она избавится от проблемы, перевалив ее на плечи человека-фантома. «А ведь он от меня зависит, — подумал Антон. — Что, если я откажусь? Что будет с его карьерой и репутацией?» Однако Шевцов воспринял молчание Антона как согласие. — Вот и хорошо, — бодро сказал он. — Ты можешь отдохнуть еще немного, если хочешь, но лучше отправиться поскорей. Там уже стоит машина, в ней еда, медикаменты. И оружие — на всякий случай. Идем… Антон догадался, что его зашептывают, как ядовитую змею. Вежливо объясняют, разжевывают, как идиоту, остерегаясь всякого неосторожного слова. Но это лишь сейчас, пока он здесь, пока он нужен — и одновременно опасен. А стоит только уйти, покинуть лагерь, как в спину полетят неслышимые проклятия. Что ж, плевать… Он молча вышел в дверь, окунувшись в сырую ночную прохладу. Полицейские устроили свою временную базу в заброшенном рабочем поселке. По обе стороны узкой расчищенной улицы стояли одинаковые деревянные дома в два этажа. Расставленные рядом с ними походные осветители резали глаза холодным электрическим светом. Такой же свет давали фары многочисленных машин, стоящих или медленно передвигающихся неизвестно куда. Повсюду слонялись бойцы оперотряда в одинаковой форме, им было скучно, они жаждали спиртного и развлечений. Антон поежился, запахнул воротник куртки. Шевцов вел его куда-то на край поселка. Сергеев некоторое время шагал рядом, но потом пробормотал что-то и отделился — видимо, счел за лучшее «уйти по делам». Наконец впереди показалась фанерная будка, рядом с которой нависал импровизированный шлагбаум и топтались трое спецназовцев. Здесь же стоял полноприводный «Вектор» без номерных знаков. — Вот твоя машина, — сказал Шевцов. Антон реально осознал, что ему придется сесть за руль и поехать. За шлагбаумом сгущалась ночная темень, там не было ни фонарей, ни вооруженных полицейских, ни кухни. Антона передернуло. — Как я доберусь? — хмуро спросил он. — Там на сиденье карта… Да она тебе и не нужна — тут все время прямо по дороге, а там — сам увидишь. Шевцов вновь был самим собой. Он увидел, что Антона больше не нужно убеждать и уговаривать. — В компьютере стоит радиомодем, — сообщил он. — Передашь все прямо оттуда, все равно никакой маскировки уже не получится. Так что можешь не возвращаться, а ждать нас там. — Я так и понял, — сказал Антон, — что нам всем необязательно было возвращаться. Шевцов открыл дверь машины. — Садись, — вдруг он увидел что-то и остановил Антона жестом. — Подожди, тут же рацию еще не сняли. Я схожу подгоню связиста. Подожди минутку… Антон посмотрел ему вслед и сплюнул. Надо же, рацию пожалел! Может, он еще и автослесаря позовет, чтоб снять запасное колесо и лишние сиденья. Все равно ведь не пригодится, не пропадать же добру! — Поедешь? — донесся голос из будки. — Поеду, — ответил Антон, искоса взглянув на часовых. Сутулый боец отбросил окурок и начал поднимать шлагбаум. Антон влез в кабину, завел двигатель, включил печку. Жаркая волна поднималась от пола, но его все равно била дрожь. Он с ледяной завистью смотрел на спецназовцев, которые пили кофе из бумажных стаканчиков, прикуривали друг у друга, смеялись. Как же это должно быть здорово — чувствовать за спиной надежный тыл. Через минуту в стекло постучались. — Шпунтик, открой! Антон поспешно распахнул дверь, выбрался из кабины. Анна стояла перед ним, набросив на плечи форменный полевой бушлат, и пристально заглядывала ему в глаза, словно что-то искала там. Возможно, ей хотелось определить, с каким настроем уезжает Антон, что чувствует. Ничего утешительного в его глазах она, конечно, не нашла. — Хорошо, что ты еще не уехал. — Скоро уеду. — Я знаю. Я пойду на пульт и буду ждать от тебя известий. Хочу, чтоб ты знал — я буду сидеть у мониторов, пока не дождусь. — Да ладно… — Я серьезно. — А если не дождешься? — Прекрати такие вещи говорить перед дорогой! Она хотела еще что-то добавить, но ее перебил крик часового: — Ну ты едешь, или мне шлагбаум закрывать? — Сейчас поеду, — ответил Антон и вновь повернулся к Анне. — Пойдем в кабину. Здесь холодно. — Полковник знает, что ты здесь? — спросил он, когда они сидели рядом в машине. — Отец? Наверно, нет, я ничего ему не говорила, — пожала плечами Анна. — А что? — Да так, ничего… Ты тоже считаешь, что нельзя начинать операцию прямо сейчас? — Какая разница, если от меня тут ничего не зависит? — А все-таки. — Ну, Антон… — Анна вздохнула, неохотно заводя этот тяжелый разговор. — Им виднее, они профессионалы. Постарайся их понять… — Нет! — решительно ответил Антон. — Никогда я не смогу их понять. — Зря! Мы тоже очень переживали за всех вас… — Вы переживали за свои медали и звания! — почти крикнул Антон. Анна нахмурилась и ничего не ответила. Вероятно, поняла, что Антону сейчас бесполезно что-либо объяснять. — Я придумал одну штуку, — сказал он. — Хочешь посмотреть? — Какую штуку? — еще больше нахмурилась Анна. — Ну, хочешь? Не дожидаясь ответа, Антон включил передачу и взялся за руль. — Сейчас увидишь… «Вектор» издал натужный вой, покачнулся — и рванул с места.* * *
Первые секунды Анна молчала, глядя вперед и пытаясь понять, что это значит. Потом спохватилась: — Что ты придумал?! — Хочу дать твоему папаше урок порядочности, — ответил Антон, скривившись в злой усмешке. — Пусть прочувствует, что значит отправлять живого человека в ад. Меня он за человека не считает, а вот ты — в самый раз. — Куда ты меня везешь? — проговорила Анна, не поняв еще сути происходящего. — Я решил взять тебя с собой на задание. — Останови машину! Антон покачал головой и больше ничего не сказал. Анна дернула было ручку замка, но двери были заблокированы. Некоторое время она судорожно пыталась что-то сделать, потом откинулась на спинку кресла, уставившись вперед. Даже в полумраке кабины было заметно, как она побледнела. «Они меня не жалели. Никто! — подзадоривал себя Антон. — И я их жалеть не буду. Никого…» На самом деле он чувствовал себя ужасно. Не утешало даже то, что он делает это не для себя. — Нас все равно догонят, — спокойно сказала Анна. — Нет, — ответил Антон. — Никто не знает, где ты. Сама же сказала. И часовые не видели, как ты садилась, я специально посмотрел. Пока тебя хватятся… — Зачем ты это делаешь? — Поговорим об этом, когда вернемся на базу. Антону стоило большого труда казаться хладнокровным. В какой-то момент он уже был готов развернуться и отвезти Анну обратно. Но он лишь стиснул зубы и мысленно вызвал облик сытого, самоуверенного и равнодушного к чужим жизням полковника Шевцова. Это помогло. Шевцову недолго оставалось быть самоуверенным… «Вектор» прекрасно шел по этой старой разъезженной дороге. Антон старался гнать быстрее, и при этом тряска почти не чувствовалась. Анна молчала, отвернувшись к окну. «Что же я делаю! — с болью подумал Антон, украдкой взглянув на нее. — Она же просто женщина, которой нет дела до чужих игр. Просто слабая, хрупкая женщина…» Через пару часов на фоне светлеющего холодного неба обозначились башни и громоотводы комбината. Антон остановил машину. — И что дальше? — ледяным голосом спросила Анна. Антон понял, что в этой жизни он потерял еще одного друга. — Скажи, тебе жаль нас хоть немного? — спросил он. — Может быть. Немного… Антон попытался разозлиться — все равно задушевного разговора не получалось. Он протянул Анне микрофон радиостанции. — Соединись с базой. Она взглянула на него недоверчиво. — С базой? — Да-да, свяжись со своими радистами. Анна пощелкала переключателями, через несколько секунд в динамике раздался сонный голос: — «Метеостанция-три» на связи. Антон выхватил микрофон. — Эй, «метеостанция», быстро мне Шевцова. Невидимый радист опешил, испугавшись, что так грубо нарушен режим радиомаскировки. — Э-э… Это метеостанция, — сдавленно проговорил он. — Я непонятно сказал? — хладнокровно ответил Антон. В динамике защелкало — систему переключали на индивидуальную рацию полковника. — Инженерная группа, слушаю, — прозвучал знакомый голос. — Как себя чувствуете, господин инженер? — хладнокровно поинтересовался Антон. — Наверно, дочурку ищете, места себе не находите? — Ах ты!.. — прохрипела рация. — Она путешествует со мной, — быстро проговорил Антон. — Если хотите с ней повидаться, можете нас догнать. Только поспешите. И не забудьте сотню вооруженных бойцов — здесь все-таки постреливают… — Где вы находитесь? — Шевцов попробовал взять себя в руки. — На дороге, возле въезда на нефтехим, — охотно ответил Антон. — А сейчас собираемся въехать на территорию. Вам просто необходимо поторопиться. — Ты лжешь! Где вы находитесь? Антон посмотрел на Анну и протянул ей микрофон. — Он говорит правду, — сказала Анна, чуть помедлив. — Ты этого не сделаешь, — с угрозой произнес Шевцов. — А что мне остается? — Ты этого не сделаешь. Ты испугаешься, — чувствовалось, что полковник едва удерживается от крика. — Ты трус! Ты прикрываешься женщиной!.. Ты… Ты грязная тварь! — Мне было у кого поучиться. И хватит об этом. Объявляйте общий сбор, а мы поехали. — Дай микрофон Анне!.. — крикнул Шевцов, но Антон уже выключил рацию. — Я попыталась бы понять тебя, — проговорила Анна, — если б ты не вынуждал меня действовать против моего отца. — Я не ссорился бы с твоим отцом, — в тон ей ответил Антон, — если бы там, в подвале, не гнили заживо трое моих друзей. Один из них, между прочим, уже калека. А твоему отцу нет до них дела. Вы все, наверно, забыли даже, как их зовут и как они выглядят. — Представь себе, помню! — Им от этого не легче. Кто-то должен сказать за них слово, а кроме меня, некому. Думай про меня, что хочешь. В голосе Антона не было ни агрессивности, ни цинизма. На самом деле он оправдывался. Просто желал показать этой женщине, что он не такой подонок, каким его теперь считают, что для него в жизни есть что-то святое. Оставалось только сожалеть, что его понятия о нравственности не совпадали с идеалами Анны и ее отца. Он и не подозревал до сего дня, какая это мука — разочаровывать в себе человека, которого почти любишь… «Вектор» уже мчался среди заводских кварталов. Гулкое эхо тенью летело вслед. Северная ночь была на исходе — уже можно было выключать фары. Антону пришлось несколько раз свериться с картой, прежде чем он нашел забор, за которым начинались владения Мусы. Все так же горел яркий свет у ворот, так же гудели вентиляторы и грохотали машины внутри. — Дай своим пеленг, — сказал Антон, постучав пальцем по рации. — А то ведь не поверят… Анна не спорила. Антон был совершенно прав. Он остановил машину возле будки охранника и посигналил. — Эй, барбос! — крикнул он, когда из приоткрытой двери высунулась сонная физиономия. — Сообщи начальству, мы приехали сдаваться! Последние слова потонули в реве огромного автокрана, который появился сзади и немедленно начал сигналить. — Кого сдавать? — переспросил охранник, прикладывая к уху ладонь. Вновь затрубил автокран, требуя, чтобы букашка-«Вектор» не загораживал въезда. — Проезжай, не задерживай, — махнул рукой охранник. — Там спросишь. — Как хочешь, — развел руками Антон и взялся за руль. Его удивило, как легко удалось въехать на территорию. По логике, после того, что натворил здесь «Фантом», повсюду должны быть дополнительные наряды и усиленные патрули. Но с другой стороны, все считают, что «Фантом» бежал и вряд ли вернется. Анна с беспокойством озиралась. — Что это за место? — Та самая разведбаза, которую мы нашли, — равнодушно ответил Антон. И добавил: — Для вас нашли. — Больше похоже на какие-то грязные мастерские. — Одно другому не мешает. Антон вывел машину на обочину одного из переездов и выключил двигатель. — Удивительное дело, — сказал он. — Мы приехали сдаваться, а нас спокойно пропустили и не обращают внимания. Знать бы раньше — не надо было бы затевать всю эту операцию. Просто прислали бы инспектора с красной палочкой под мышкой… А может, нам с тобой пока в столовую сходить, чайку попить? Тут чай хороший. — Хватит городить ерунду! — разозлилась Анна, не отрывая настороженного взгляда от окон. — Ладно, не буду. Эх, если бы не ты, побежал бы сейчас к ребятам в подвал… — Ну так беги! — А за тобой кто будет смотреть? У меня нет привычки бросать человека без помощи. В отличие от вашего ведомства… Ты дала связистам пеленг? — Дала… Правда, не получила пока подтверждения. — Как ты думаешь, они быстро соберутся? — Боишься? — Бояться ты должна. А я свое уже отбоялся. Слушай, а что твой папаша со мной теперь сделает? — А тебе разве не объяснили, что случится, если ты не будешь слушаться начальства? — Понятно… Ну, это не самое страшное. Антон протер рукавом запотевшее стекло и выглянул наружу. Иногда мимо проходили люди, но никто не обращал на «Вектор» особого внимания. Похоже, здесь частенько бывали посторонние машины. Спокойствие не нарушалось ничем, и быстро потянуло в сон. Антон увидел, что Анна сидит с прикрытыми глазами. Похоже, она уже перестала нервничать, и это было хорошо. — Почему отец взял тебя в экспедицию? — спросил он. — Все-таки опасно… — Тебе этого не понять. — Я попробую. Анна повернулась и пристально посмотрела Антону в глаза. — Каждый, кто сюда поехал, — сказала она, — что-то получит. Либо медаль, либо звание, не говоря уж про денежные премии. И не так уж это казалось опасно. — Хочешь медаль? — Антон, — проговорила Анна, теряя терпение. — Ты можешь понять, что я — обычный человек? Я уже давно хочу перевестись в международный отдел. Но для этого у меня просто не хватает звездочек на погонах. Другого шанса получить звание в ближайшие пять лет у меня не будет. — Так странно все это… Одни лежат в грязи с простреленной головой, другие хотят премию и звание. И все они делают одно и то же дело. — Я же говорила, ты не поймешь. — Нет, я все понял. Я такой же человек. Антон закрыл глаза и почувствовал, что безудержно проваливается в сон. Иначе и быть не могло — за последние дни он ни разу нормально не поспал. «Хорошо бы проснуться, когда все уже кончится», — с грустью подумал он. Однако через несколько минут в стекло вежливо постучали. Антон вскинулся, лихорадочно протерев стекло ладонью. На улице было уже почти светло, и там маячил белый овал незнакомого лица. Стук повторился, и Антон опустил стекло. — Вы не могли бы… — начал говорить рослый парень с карабином на локте, но вдруг осекся, широко распахнув глаза. — Спокойно! — сразу предупредил Антон. — Ты… Как… — начал запинаться охранник, пятясь и перекладывая оружие в руку. — Спокойно, — повторил Антон, демонстрируя максимум дружелюбия. — Мы никуда не денемся. — Руки на руль, — потребовал охранник. — Нет проблем! — широко улыбнулся Антон. — И второй… вторая тоже. И не дергаться, а то… — Парень покрутил головой, ища своих, потом полез за пазуху за рацией. — Ты не будешь в нас стрелять… — миролюбиво начал Антон. — Я не стрелять буду, я тебе глотку вырву! — неожиданно взорвался охранник. — Только ребят позову, чтоб все видели! — Ты не будешь стрелять, — настоял Антон. — Если ты умный человек, то сейчас же свяжешься с начальством и скажешь, что на территории находится офицер Экономической полиции… — Можешь болтать все, что угодно. Но лучше бы тебе сейчас молиться. «Надо было выбросить автомат из кабины, — подумал Антон. — А то парень увидит и начнет стрелять с перепугу…» — Подумай сам, — сказал он, повышая голос, — разве я появился бы здесь, если бы тебя боялся? — Если бы ты знал, что с тобой сейчас будет, — ответил охранник, — то не появился бы здесь. — Я появился не один! — напомнил Антон. — Со мной офицер ЭКОПОЛа, а через несколько минут будет еще сотня. Если хочешь дополнительных неприятностей, можешь нас расстрелять. Ясно? Последнее слово Антон произнес четко и громко, почти выкрикнул. Чтоб охранник не подумал, что это блеф. Тот, кажется, засомневался. Возможно, заметил одетую на Анне форму. — Не шевелиться, — буркнул он и приблизил к губам свою рацию. — Не думала, что ты так изменишься, — тихо сказала Анна. — Это не я, а жизнь изменилась, — туманно ответил Антон. — Не болтайте там! — крикнул охранник. Вскоре рядом с машиной появился взмыленный начальник охраны вместе с несколькими подчиненными. Он подбежал вплотную и некоторое время пожирал Антона глазами. — Выйти из машины, — наконец процедил он. В голосе его звучала плотоядная ярость и жажда мести за погибших охранников. — Зачем? — беспечно спросил Антон. — Скоро здесь будет полицейский спецназ, мы подождем в кабине. И не надо нам грубить, а то придется отвечать и за это. — Что ты городишь?! Какой еще спецназ? — Советую мне поверить, — очень серьезно сказал Антон. — Может, вам показать удостоверение? Анна что-то недовольно пробормотала. Ей не хотелось, чтоб Антон вмешивал ее в свои комбинации и переговоры. — Истинная правда! — поклялся Антон. — Иначе я бы здесь не смел появиться. — Так… — в глазах начальника охраны смешались злоба и легкая обескураженность. — Сидите на месте и не делайте резких движений, понятно? И дай-ка мне ключи от машины. Он отошел, чтоб посовещаться со своими и переговорить по рации. Антон заметил, что вокруг уже стало людно. Откуда-то появились рабочие, которые скапливались вокруг и глазели на чужой «Вектор», как на реликтовое чудовище, выползшее из пучины на людный пляж. Антон посмотрел на Анну. Она хотела казаться спокойной, но плотно сцепленные пальцы выдавали напряжение, в котором она находилась. — Не бойся, — тихо сказал Антон. — Они ничего нам не сделают. Анна не ответила. Через минуту их посетила новая процессия. На этот раз почтил визитом сам Муса со своей свитой. Он молча выслушал доклад начальника охраны, потом не слишком близко подошел к «Вектору». Убедившись, что в машине действительно сидит Антон, а не кто-то другой, он повернулся к своим людям. — Ничего особенного, — громко сказал он, коверкая слова произношением. — Продолжаем заниматься делами. Он повернулся и пошел прочь. Антон посмотрел ему вслед — и вдруг насторожился. Муса шел как-то очень уж торопливо. Так не ходят люди, когда считают, что не происходит ничего особенного и нужно продолжать заниматься делами. Вместе с ним поспешно ушел и начальник охраны, остались лишь трое охранников, которым велели следить за чужаками. — Послушай, — тихо сказал он. — Наша рация — она со сканером? — Конечно, это стандартный образец. А что? — неохотно ответила Анна. — Ты можешь попробовать перехватить их диапазон? — Могу, но сейчас мало кто работает без защиты. — Подожди… — Антон снял с пояса «Титан» и через универсальный разъем подключил его к бортовой сети автомобиля. — Теперь попробуй. Анна начала возиться с рацией и компьютером. Из динамика полетели негромкие щелчки, шорохи и свист. Чтобы они не донеслись до уха охранника, Антон поспешил отвлечь того разговором. — Эй, ты говорить-то умеешь? — Что надо? — неласково ответил охранник. — Что с Джамбулом, жив он? — А тебе-то что? — Да так, интересно. Все-таки учились когда-то вместе. — Жив, — презрительно ответил охранник. — Скажи спасибо, что здесь нет ребят из той смены, которую вы взорвали. Они бы не стали начальства дожидаться. — Мы никого не взрывали, они сами… — Ничего, скоро ты сам им это будешь объяснять… От последних слов у Антона по спине пробежал холодок. Неужели они попытаются… Неизвестно, когда придет помощь. Эти «взрывоопасные» парни с карабинами могут сделать все, что им захочется. И никакие призывы к благоразумию не помогут… — Анна, — нерешительно сказал Антон, — а может быть такое, что полковник мне не поверил… — Тише! — остановила его Анна. — Кажется, есть. Антон замер. Из динамика сквозь шум и треск начали доноситься голоса. Сразу стало ясно, что используются радиостанции с «плавающим» скремблером: едва лишь «Титан» расшифровывал передачу, как она переходила на другую кодировку. В результате удавалось услышать только бессвязные обрывки фраз, кончавшихся на полуслове. «…Техников поднимите, на комплексе… схема нужна быстрее… не знаю, сеть замыкать или… потом подгони… кар или грузовик минут через двад… пилоты пусть наготов… сервер можно не трог… позже лебедку…» — Что-нибудь понял? — поинтересовалась Анна. — Подожди, — Антон испугался потерять смутную догадку. — Посмотри, что-то все кругом засуетились. Антон оторвался от прослушивания и обвел взглядом окрестности. В самом деле, фабрика понемногу превращалась в растревоженный муравейник. Людей вокруг заметно прибавилось, они вели себя суетливо, нервозно, словно торопились что-то успеть. — Этого надо было ожидать, — хрипло проговорил Антон. — Чего? — Они собираются эвакуировать серверы. — И что с того? — Ничего-то ты не понимаешь, — вздохнул Антон. — Для полиции здесь есть только одно доказательство — информация на серверах. От остального легко избавиться. — То есть ты хочешь сказать, что наши здесь ничего не найдут? — с ледяным спокойствием проговорила Анна. Это спокойствие обожгло Антона, как пощечина. — Все к этому идет, — кисло произнес он. — Ты последний идиот. — Да, я знаю. — Нет, ты не знаешь. Какого черта ты растрезвонил всем про прибытие полиции? — Ты же знаешь — они теперь нас не тронут. — Ты идиот вдвойне! Они бы не тронули нас, если б боялись полиции. Но когда они избавятся от доказательств, бояться будет нечего. Мы окажемся вне закона, потому что вломились сюда без всяких оснований… — Но почему… — Не перебивай! Они могут сделать с нами все, что вздумается, и потом сказать суду любую нелепость — что мы силой ворвались, что угрожали. Я уже не говорю про скандал, который начнется после вторжения оперотряда. Кстати, у нас автомат на заднем сиденье. — Знаю, — сказал Антон. Эти волкодавы настолько растерялись, что даже не догадались осмотреть салон, хотя оружие лежало на самом виду. — Черт, время уходит! — Антон в бессильной досаде ударил кулаком по щитку. — Правда, у наших есть вертолеты… — без особой надежды сказала Анна. — Они могут добраться очень быстро. Антон машинально посмотрел в небо. Там не было ничего, кроме облаков. — Надо было сидеть тихо, а лучше — вообще не заезжать на территорию. — Но я думал… — Да ладно уж… А где эти серверы? — В крайнем здании, рядом с громоотводом, видишь? — Совсем рядом. Антон замолчал. Молчание его было каким-то слишком внезапным и напряженным. Анна сразу поняла, что он что-то задумал. — Даже не пытайся, — сказала она. — Трое вооруженных людей здесь, и неизвестно, сколько еще там… — Надо попытаться, — сказал Антон. — Можешь считать, что я сволочь, но подставлять людей я не буду. Тебе лучше выйти. Попросись в туалет, что ли… Тебя не тронут — ты же из полиции. — Нет уж! У меня тоже нет привычки бросать людей без помощи. — Да какая от тебя помощь… — Но-но! Не забывай, что я — офицер и тоже кое-что умею. Но прежде чем совершать неразумные поступки, хотелось бы знать, что ты придумал. Антон несколько секунд разглядывал ее, размышляя, стоит ли ввязывать в это опасное дело женщину, которая и так уже пострадала. — Как хочешь, — сказал он. — Попробую считать тебя офицером. Антон позвал охранника и вытянул на витом проводе микрофон рации. — Эй, тебя начальство вызывает, — хладнокровно сказал он. — Чего?!! — Не знаю, чего. Просят охрану. Охранник переглянулся с товарищами и нерешительно подошел. Едва он оказался на расстоянии вытянутой руки, Антон бросил микрофон и схватил парня за шиворот, сунув ему в лицо ствол своего автомата. — Быстренько скажи своим ребятам, чтоб положили карабины и пошли погулять, — проговорил он прямо в лицо охраннику. За показной напористостью Антон прятал дрожь в коленях — одно неверное движение могло закончиться мгновенной смертью. Это знала и Анна, поэтому Антон убедил ее лечь пока на пол кабины. — Ты… Ты.!. — задыхаясь от ненависти, проговорил охранник, но ничего не решился сделать. Он смотрел на срез ствола, как змея на заклинателя. — Быстро!!! — Эй… — слабо выкрикнул охранник. — Слышите? Его товарищи уже все поняли, но так и остались стоять поодаль, судорожно вцепившись в оружие. — Я сказал: карабины на землю! — громко повторил Антон. Молчаливое противостояние несколько затянулось. Затем охранники сочли за лучшее выполнить приказ. Антон, по их мнению, все равно не имел никаких шансов. — Идите отсюда, — напомнил Антон, все еще не выпуская заложника. — Возьми у этого карабин, — обратился он к Анне. — А теперь — поехали! Рыкнул мотор, и «Вектор» тронулся с места, быстро набирая скорость. Охранник отскочил в сторону и покатился по земле, опасаясь попасть под колеса. Антон не боялся выстрелов вдогонку, поскольку в его плане все решали доли секунды. — Ты же отдал ключи! — изумилась Анна. — Да, но на связке их было три, — невозмутимо ответил Антон. — Один я оставил себе. Через несколько секунд машина затормозила возле крайнего фабричного корпуса. За это время люди из охраны не успели ничего сделать. Пока они приходили в себя, Антон с Анной уже проскочили в здание. «Только бы не было запертых дверей!» — молил про себя Антон, взбегая по уже знакомой лестнице. Анна не отставала, хотя часто оборачивалась, проверяя тыл. Она не зря хвасталась подготовкой, ее действия выглядели вполне профессионально. Карабин абсолютно не мешал ей. Антон понимал, что врагов слишком много, и лучшей тактикой могут быть напор и нахальство, а не продумывание хитрых комбинаций. Но рваться сейчас в лабораторию, где стояли серверы, было бы просто верным способом самоубийства. Сколько бы ни было в этом здании охранников, большинство из них должно находиться именно возле сервера. Не говоря уж про инженеров и техников, которые тоже могут быть вооружены. Антон дорабатывал свой безумный план на ходу — иного выхода не было. Дойдя до второго этажа, он потянул Анну за собой в полумрак машинных залов. Как раз в этот момент внизу раздались топот и крики. Огромное помещение казалось совсем серым в слабом утреннем свете, но вокруг горели сотни, тысячи цветных шкал и индикаторов, усыпая причудливыми созвездиями темные контуры станков. В считанные секунды Антон и Анна растворились в железных джунглях, укрывшись от постороннего взгляда. Повода для расслабления пока не было. В любую секунду в помещении могли включиться прожекторы, в дверях — показаться люди или собаки, что угодно. Антон на секунду затих, прислушиваясь и прикидывая, сколько времени может продлиться безопасность. — Почему все включено? — еле слышно спросила Анна. — Это действующее производство, — сказал Антон. — Они не могут отключить серверы, не задействовав все машины-абоненты. Сохранение параметров — целая процедура. С лестницы все еще доносились приглушенные крики. Антон смотрел на вход и боялся оторвать от него взгляд, словно от этого зависело, войдут ли сюда охранники. Следовало признать, что скоро облава начнется и здесь… — Следи за дверями, — сказал он Анне и протянул свой автомат в довесок к трофейному карабину. — Я буду оттягивать время, сколько можно. Он перекатился к ближайшему распределительному блоку и начал возиться с подключением «Титана» к сети. Ему не понадобилось даже подбирать пароль — каждая клеточка незримого электронного организма сейчас жила, выполняла свою функцию и была совершенно доступна. Процессоры тестировали каждый уголок, в том числе и абоненты в соседних зданиях. Две трети их уже были просканированы, оставалось совсем немного времени. «Поиграем для начала в прятки», — решил Антон, опуская пальцы на сенс-экран. Первое, что попалось на глаза, была программа, которую системщики называли между собой «невидимка», хотя в каталогах программы этого типа назывались деи-дентификаторами. Выявлять и обезвреживать ее давно уже умели мало-мальски опытные программисты, но на это требовалось время. То самое время, которое и стремился отнять Антон у техников, отключавших серверы. Он запустил программу и мстительно улыбнулся, представив, как на мониторах в лаборатории замигали тревожные индексы — «глобальная ошибка», «сбой параметров» и еще что-нибудь в этом роде. «Невидимка» в мгновение ока сделала добрую половину содержимого серверов нечитаемой и как бы несуществующей, что могло озадачить любой компьютер. Заглавия разделов, имена файлов исчезали из каталогов, словно были удалены. Впрочем, Антон понимал, что паника на том конце провода продлится от силы пять минут. Местные системщики, если они чего-то стоят, быстренько сообразят, что к чему, и восстановят порядок. — Послушай! — тихо воскликнула Анна. — Вроде что-то гудит… Кажется, вертолет! Антон пробежался взглядом по окнам, но ничего не увидел. Тогда он, не говоря лишних слов, переключился на систему теленаблюдения, и вскоре на экране «Титана» замерцало мутное изображение, передаваемое одной из внешних камер. Это и в самом деле был вертолет. Но он улетал. Два белых огня неспешно растворялись в тумане, поднимаясь все выше. — Это не наши! — озадаченно проговорил Антон. — Кто же это может быть? — Не знаю… Похоже, это Муса со своей бандой собрал вещички и решил на всякий случай отсидеться на стороне. «Титан» просигналил, что «невидимка» перестала существовать. Антон тихо выругался — прошло меньше трех минут. Быстро справились, нечего сказать. Хотя чему удивляться, если у них два «Хризолита» в сети. У Антона уже был готов новый сюрприз. Одно нажатие на сенсор — и в сеть ушла «мочалка» — очень примитивный вирус, который только и мог, что самовоспроизводиться в геометрической прогрессии. Антон знал, что древний вирус становится неожиданно опасен, попадая в процессоры с тактовой частотой больше полутора тысяч мегагерц. Он начинает множиться с такой скоростью, что сложные эвристические полифаги не успевают его «выстригать», и память мгновенно оказывается блокированной нагромождением гигантских невразумительных структур. Антон действовал по принципу «против лома нет приема». Чтобы заставить работать парализованную систему, техникам придется искать незараженный компьютер, подключать его и тщательно перебирать многие гигабайты символьной бессмыслицы, отделяя ее от полезной информации. Процессоры Мельникова, конечно, ускорят работу, да и встроенная сетевая защита поможет, но время вновь будет остановлено. Антон уже начал готовить еще одну «бомбу», но тут случилось то, чего он больше всего ждал и опасался. Под сводами машинного зала загремели человеческие голоса. Охрана наконец решила обыскать второй производственный этаж. Это был тупик. Антон совершенно не представлял, что ему делать дальше. Сдаться и ждать полицию? А если она опоздает хотя бы на десять минут и этого времени хватит, чтобы увезти серверы? А если у охраны приказ уничтожить чужих и спрятать тела? Все может быть, ведь нет человека — нет проблемы… Отстреливаться и убегать? Слишком неравны силы. — Их десять человек, — сообщила Анна. От волнения она тяжело дышала. — И все держат «пушки» наготове. У тебя есть мысли? Антон стиснул зубы от бессилия. Увы, мысли у него отсутствовали, хотя придумать что-то наверняка было возможно, стоило лишь сосредоточиться… Но попробуй сосредоточься… Голоса чужаков все приближались, они окружали, обволакивали, заставляли вжиматься в самого себя в надежде стать маленьким, совсем крошечным и незаметным. Уже можно было разобрать слова: «Смотрите под транспортерами… не разбредаться… надо бы собак… сразу стрелять, нечего цацкаться…» — Ты слышал? — прошептала Анна, бледнея. — На, возьми хоть свой автомат. — Да что от него теперь толку! — раздраженно воскликнул Антон, злясь на столь явную глупость и самонадеянность. Анна тоже разозлилась, но быстро справилась с собой, проявив изрядное мужество. — Толк не от автомата, а от человека, — спокойно сказала она. — Да уж… — удрученно кивнул Антон. Он приподнялся на колени и выглянул. Охранники рассредоточились и шли по залу широкой цепью, тщательно заглядывая в каждый угол и даже в контейнеры для продукции. Трое ползали вдоль стоящих на зарядке кибер-тележек, выискивая посторонних в ремонтных ямах. Антон подумал, что мог бы сейчас со своего терминала включить тележки и передавить всех троих, как червей. Но что толку, останется еще семеро… — Ты как хочешь, — медленно произнесла Анна, — а я сейчас сделаю предупреждение, что я из полиции. Потом начну стрелять. «Титан» просигналил, что «мочалка» уничтожена системами безопасности. «Может, все-таки запустить тележки?» — вяло подумал Антон. И тут блеснула мысль. Она была настолько очевидной, что оставалось удивляться, как это не пришло в голову раньше. Тот самый вариант, о котором Антон не подумал всерьез, оформился в самостоятельную спасительную Мысль. — Подожди со стрельбой, — взволнованно проговорил он. У Анны в глазах блеснула надежда. Она охотно положила карабин на пол и села рядом. — Что? — В сети — два «Хризолита»! — торжествующе объявил Антон. — А вокруг сплошная механика и электроника, понимаешь? — Ну, говори же! — Я лучше сделаю. Едва лишь вернувшись в сетевое пространство, Антон понял, что на него началась охота. Только благодаря врожденной осторожности он проверился перед началом работы и обнаружил в памяти десяток «торпед», готовых устремиться в операционную систему его «Титана» и взорвать ее изнутри при малейшей попытке вмешаться в работу сети. «Торпед» Антон не боялся. Техники, как и он, были ограничены во времени и использовали довольно примитивные средства. Поэтому организовать контратаку не составило труда. «Торпеды» завязли в резидентных фильтрах, не успев даже разогнаться. Антон уже прокладывал путь к «Хризолитам» через наспех установленную защиту. Он жалел только о том, что не может раздвоиться и заниматься сразу несколькими делами. Не было ни секунды, чтоб отвлечься, поэтому он не обращал внимания, что звуки переклички становятся все ближе и как-то интенсивнее, что Анна вдруг забеспокоилась и снова взяла карабин. Лишь когда от стен цеха отразился грохот выстрелов, Антон выпрямился и удивленно посмотрел вокруг. Оказалось, стреляет Анна. — Что ты делаешь! — воскликнул Антон. — Я над головами, — отрывисто ответила Анна. — Они нас заметили. — Как? — Антон вдруг растерялся. — Не обращай внимания, занимайся своим делом! — И она вновь прижала приклад к плечу. Антон решил, что, пожалуй, ей можно доверять. Ему оставалось совсем Немного. Технологическая система наконец выдала на экран планировку всех четырех этажей, поделенных на ровные квадраты. Антон нашел квадрат, где находились они с Анной, пометил его, обозначил зону отчуждения. Осталось только дать директиву процессору. На этом месте Антон застрял. Он, конечно, слышал, что «Хризолит» понимает нормальную человеческую речь, но тут случай был особый. Нужно было продумать команду до каждого слова, сделать ее предельно краткой и недвусмысленной. — Ты скоро? — напомнила об уходящих секундах Анна. — Сейчас, сейчас… Времени на раздумья не было. Антон махнул рукой: будь что будет — и вывел на дисплее одну простую фразу: «ВЫТЕСНИТЬ НЕШТАТНЫЕ ПОДВИЖНЫЕ ОБЪЕКТЫ СО ВСЕХ ЗОН, КРОМЕ ПОМЕЧЕННОЙ. ВВОД». Вспыхнувшая на экране ярко-красная аварийная рамка была подобна удару молота по голове. Антон даже не прочитал помещенное в ней сообщение, но уже было ясно, что номер не прошел. — Ну?! — требовательно воскликнула Анна. Она уже бросила на пол свой карабин с пустой обоймой и взяла автомат Антона. — Сейчас… Главное, не поддаваться панике. Что там написал этот капризный компьютер? «ПРОТИВОРЕЧИЕ С ПРИОРИТЕТНОЙ ДИРЕКТИВОЙ — ПРАВИЛАМИ ЛИЧНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ПЕРСОНАЛА». Ну разумеется. Ни один технологический компьютер не выполнит команду, если она содержит угрозу безопасности человека. «ИГНОРИРОВАТЬ», — ввел Антон следующую команду. Система, не задумываясь, выдала ответ: «НЕ МОГУ ИГНОРИРОВАТЬ ВСТРОЕННЫЕ ДИРЕКТИВЫ». Все ясно. Без взлома не обойтись. Антон начал поспешно перебирать занесенные в «Титан» каталоги в поисках чего-нибудь подходящего. — Антон, ну что? — Анна уже была в отчаянии. — Сейчас… Подожди… — Антон нашел нечто приемлемое. Программа называлась «Супервизор». Вламываясь в операционную систему, как броневик, она позволяла оператору некоторое время безраздельно властвовать в ней, хотя и портила структуру. Слава Богу, Антон успел научиться обращаться с ней еще на базе… И тут совсем рядом послышался посторонний звук. Антон поднял глаза и увидел охранника, который удивленно глядел на него сквозь защитный стеклянный экран станка. Казалось, он не может решить — звать ли ему своих или разобраться с чужаками в одиночку. Вот что-то мелькнуло в его глазах, на лице появилась решимость… Антон застыл, парализованный внезапной опасностью. И вдруг позади охранника появилась Анна. Антон помнил, как легко она расправлялась с резиновыми тренировочными роботами. Человек оказался перед ней еще более беззащитен, чем «безмозглый гумми». Она замахнулась прикладом карабина, нанесла удар, потом еще один и еще… Охранник упал, не успев даже крикнуть. — Антон, ну давай же! — Сейчас! Одна секунда — и «Супервизор» ушел в сеть. Аварийная рамка мгновенно сменилась стандартным диалоговым окном. Антон слышал, что к нему уже бегут охранники, пальцы тряслись от напряжения, но он смог ввести решающую команду: «ОТМЕНИТЬ ВСТРОЕННЫЕ ДИРЕКТИВЫ…». Система на мгновение задумалась, а затем стоящее в цехе железо начало оживать. Пробежала волна разноцветных огоньков, тонко запели сервоприводы, зашевелились гидравлические узлы, зашелестел охлаждающий газ в радиаторах… В последний миг Антон успел втащить Анну в безопасную зону. Ему показалось, что мир разбивается на куски. Установленная вокруг техника как будто сошла с ума. Сдвинулись со своих мест кран-балки, бешено закрутились манипуляторы, покатились в разные стороны кибер-тележки, обрывая искрящиеся провода… Все это сопровождалось таким грохотом и звоном, что моментально заложило уши. Лишь на первый взгляд движения взбунтовавшегося металла казались бессмысленными. На самом деле он четко выполнял команду оператора, обработанную спаренными «Хризолитами»: вымести из машинного зала всех лишних. Можно было только догадаться, какие жуткие секунды переживала сейчас заводская охрана, на которую со всех сторон обрушились железные лапы, колеса, цепи. Электронный мозг не получал команды, а значит, и не пытался уничтожить этих людей, но любая неосторожность для любого из них могла закончиться трагедией. Антон скосил глаза на Анну. Она лежала на полу, скорчившись и закрыв голову руками. Казалось, она дрожит от страха, и это легко было понять — среди бушующего железного океана условная граница безопасной зоны не выглядела особо надежной. Но вот шум стал стихать. Антон понял: охранники разбежались. Он поднялся в полный рост и увидел два карабина, валяющихся в проходе. — Все, — сказал он, когда в цехе стало почти тихо. — Здесь никого, кроме нас, нет. Анна приподняла голову, затем тоже встала, настороженно оглядываясь. — Точно, никого? — Еще бы! Стой, где стоишь. Если выйдешь за пределы квадрата, этот кошмар начнется по-новой. Я посмотрю, что делается в сети… — Наши, — тихо произнесла Анна, подняв глаза к потолку. — Что? — Антон с недоумением посмотрел на нее. — Вертолеты… Это наши, я узнаю их по звуку. Ты разве не слышишь? — Слышу, — Антон понял, что какой-то новый звук доносится с улицы. До этого он принимал его за шум еще не успокоившихся механизмов. — Ты уверена, что наши? — Смотри! — крикнула Анна, указывая за окно. Туман почти рассеялся. Сквозь широкое пыльное окно было видно, как над пиками громоотводов плывут два винтокрылых аппарата, похожие на огромные кабачки. Они медленно снижались, их шум становился все громче, превращаясь в рев. — Ну — все! — Анна бессильно опустилась на пол и не смогла сдержать усталой, но радостной улыбки. Такую же улыбку Антон чувствовал и на своем лице. Бояться уже было нечего. Кроме, может быть… А впрочем, это не страшно по сравнению с тем, что было. Блаженство заполняло весь мир, однако Антон все же не забыл обратиться к Системе и отменить свою последнюю директиву. Лишь после этого можно было безопасно выйтииз цеха. — Ну, идем? — с нетерпением предложила Анна. — Идем, — кивнул Антон, и ноги понесли его, забыв про усталость.* * *
Блокирование разведбазы проходило как-то очень уж спокойно и скучно. Никто не убегал, не отстреливался, все по первому требованию спецназовцев выходили из помещений, послушно становились лицами к стенке, складывая руки на затылках. Повсюду валялось брошенное оружие — охранники поспешили заранее избавиться от него, чтоб не схлопотать пулю от какого-нибудь нервного полицейского. Бойцы спецотряда, будучи разочарованными таким вялым ходом операции, не упускали возможности ткнуть кого-нибудь прикладом в затылок или врезать тяжелым армейским ботинком по голени. Со стороны главного входа уже потянулась автоколонна: тягачи с полицейскими гербами на дверях волокли жилые вагончики для следователей и охраны, контейнеры с запасами, полевую кухню. Отлаженная машина ЭКОПОЛа наконец-то смогла раскрутиться на все обороты. Антон сидел на ступеньках у входа в цех и наблюдал, как вокруг суетятся люди. Он уже попытался пройти к входу в подземелье, но бойцы из оцепления не пустили его, сказав, что там есть кому разбираться. Всем почему-то было не до него. Даже штатные полицейские программисты предпочли заниматься с серверами самостоятельно, хотя помучиться без помощи Антона им предстояло изрядно. Их можно было понять. Они хотели, вернувшись домой, вспоминать, как было трудно… Пару раз мимо пробегал Сергеев, ничего не говоря, а только ободряюще кивая. Однажды в поле зрения появился Шевцов, но и он прошел мимо, одарив Антона долгим, ничего не выражающим взглядом. Анну сразу увели медики — оказалось, у нее кровоточит плечо. Антон не помнил, когда она могла пораниться. — Сидишь? Антон открыл глаза. Напротив него стояли, чуть покачиваясь от усталости, Самурай и Печеный. Под слоем грязного налета на лицах просвечивала бледная кожа, руки бессильно висели по швам. Антон поспешно встал, сгреб друзей в охапку. Некоторое время они стояли, обнявшись, и молчали. — Как Обжора? — спросил Антон. — Никак, — глухо ответил Самурай. — Уже увезли. — Куда? Самурай отстранился и посмотрел каким-то странным взглядом. — Куда увезли? — повторил Антон. — Вон же медпункт, в вагончике. Однако наткнувшись на молчание и все тот же странный взгляд, он оцепенел. — Что с ним?! — Он застрелился, — сказал Самурай. — Что? Обжора?! Застрелился?!! — Антон не верил своим ушам. Ему казалось невозможным, что Обжора может такое сделать. Кто угодно, только не он. — Когда вы ушли, — заговорил Печеный, — он начал очень переживать и говорить, чтоб мы тоже уходили. Он не хотел, чтоб мы из-за него оставались в этом подвале, и не верил, что вы вернетесь с подмогой. Говорил, чтоб вернулись за ним потом. — И что? — произнес Антон, не отрывая глаз от лица Печеного. — А что? Мы сказали, что будем ждать все вместе. — А он как-то дотянулся до моего автомата, — продолжил Самурай, — и шарахнул… Еще успел крикнуть, чтоб мы уходили. — Ясно… — прошептал Антон, не слыша самого себя. — Значит, трое. — Трое? А где Леденец? — Леденец? — Антон ответил им таким же взглядом. — И он тоже? — как-то недоверчиво спросил Печеный. — Да. — Черт! — Самурай отошел на несколько шагов и отвернулся. Молчание длилось несколько минут. — Вас покормили? — спросил Антон. — Нам сказали, чтоб мы не путались под ногами, — ответил Печеный. — Пойдем поищем кухню, — сказал Антон и первым направился к остановившейся автоколонне. Розовощекий повар в грязном халате поверх полицейской формы что-то недовольно пробурчал, когда Антон потребовал выдать всем по пачке галет и банке холодного консервированного какао. Ничего более сытного не было — кухня едва лишь начала разворачиваться. — К нам идут, — сообщил Печеный. К кухне приближались Сергеев и Шевцов. Антон знал, что сейчас ему придется пережить неприятные минуты, но ни капли не боялся. Теперь, когда миссия «Фантома» закончилась, он хотел только одного — расстаться с ЭКОПОЛом и никогда больше не встречаться. В памяти всплыло предупреждение Анны, что полковник разберется с ослушником самым простым и доступным способом. — Это все, кто остался, — угрюмо сказал Сергеев полковнику. Шевцов неторопливо оглядел стоящих перед ним друзей — всех по очереди. Возможно, он очень хотел устроить Антону взбучку, но понимал, что сейчас не время. Он только процедил сквозь зубы какое-то ругательство и махнул рукой: — Занимайся с ними сам. — Все кончилось, — сказал Сергеев, когда полковник удалился. — Вы все можете быть свободны. — А я? — удивился Антон. — Ты тоже. Мы решили, что… В общем, победителей не судят. — Когда мы убираемся отсюда? — с нескрываемым облегчением спросил Печеный. — Почти немедленно. У меня приказ отправить вас поскорее, пока вы не попались на глаза нежелательным людям, и… Короче, чтоб у нас было меньше трудностей. Покажите только, где искать Леденца с Сержантом. И еще с вами поговорит наш юрист. Вы расскажете, что успели тут наворочать, а он посоветует и продумает, как это все разгрести, если придется выступать в суде. — В суде? — опешил Самурай. — Не пугайся, мы надеемся, все обойдется, — поспешно заверил его Сергеев. — Хочу, чтоб вы знали еще одну вещь. В моем сейфе лежат приказы о вашем зачислении в штат Экономической полиции. Не пугайтесь, это фиктивная акция. Тоже на всякий случай. Документы оформлены задним числом, так что юридически вы — оперативные сотрудники УЗТ. — Это я-то оперативный сотрудник, — фыркнул Печеный. — С моей-то веселой биографией. — Куда нас теперь? — осторожно, будто не веря, спросил Самурай. — Обратно, на базу. Выспитесь, отдохнете, подлечитесь… Через пару дней и я там появлюсь. Тогда мы с вами полностью рассчитаемся. — «Рассчитаемся», — пробормотал Печеный. Ему не очень понравилось это слово. — «Фантом» полностью выполнил свою задачу, — продолжал Сергеев. — ЭКОПОЛ, в свою очередь, выполнит обещания, — он впервые улыбнулся и даже похлопал Антона по плечу. — Теперь у вас все будет нормально.* * *
…Даже когда маленький пассажирский самолет поднялся в воздух, Антон не чувствовал никакой радости и облегчения. Атмосфера грязи, опасности, смерти настолько пропитала его, что сердце не верило в существование чего-то еще, кроме гигантской промышленной свалки, мазутных болот и громил-охранников с карабинами. Он никак не мог представить, что где-то есть чистые, ухоженные улицы, а на них стоят кафе и магазины, ходят улыбчивые и красиво одетые люди. Примерно в таком же настроении пребывал и Самурай. Что и говорить, Немая земля не спешила отпускать. А вот Печеный, напротив, не мог усидеть на месте от радости. Он вскакивал со своего места, бегал по полупустому салону, припадал к иллюминаторам, пытаясь разглядеть внизу землю. К тому же он стал не в меру говорливым. Это было невыносимо. Казалось, что своей безудержной радостью он накличет беду. Тем более что еще свежа была память об оставшихся на Немой земле товарищах. Наконец он устал и уселся на место. — Сейчас бы выпить водки и уснуть, а проснуться дома, — мечтательно сказал он. — Вот и заснул бы, — проворчал Самурай. — Без водки… — Без водки разве уснешь… У меня в груди сердце прыгает. Долго еще лететь? — Когда сядем, тогда и будешь прыгать. А сейчас сиди спокойно, пока самолет не сломал. Будто в подтверждение его слов самолет вдруг покачнулся. У Антона екнуло в груди, он вцепился пальцами в подлокотники и потянулся вверх, словно стремился удержать машину в воздухе. Но ничего страшного не происходило. Самолет просто слегка накренился, немного по-другому стали шуметь двигатели. Потом все вернулось в прежнее состояние. — Просто поменяли курс, — облегченно сказал Самурай. — Наверно, скоро посадка. И тут дверь в пилотскую кабину открылась. В салон вошел высокий рыжий парень в летной форме с постоянно ухмыляющимся лицом. — Кто тут Самурай? — спросил он. — Я, — Самурай приподнялся, с недоумением глядя на пилота. — А что? Парень кивнул в сторону своей кабины. — На связь. Самурай обменялся встревоженным взглядом с товарищами и вышел, пожав плечами. — Что там еще? — разочарованно произнес Печеный. Самурая не было долго. Антон попытался угадать, кому и зачем понадобилось с ним разговаривать. Он решил, что скорее всего юристы хотят что-то уточнить. И тут он услышал, что Печеный негромко выругался. В салон вошел Самурай, и по его лицу было заметно, что хороших новостей нет. — Ну? — нетерпеливо воскликнул Печеный. — Хреновые дела, — сказал Самурай, сев на свое место. — Они хотят, чтобы мы нашли, где сидит Муса. — Какого черта?! — Печеный, больше всех радовавшийся возвращению, был сейчас взбешен. — Те, кого допросили полицейские, ни черта не знают про программу «Третий глаз». Каждый рассказывает про свою отдельную задачу, а к чему оно все — ни один сказать не может. Это знает только Муса, но он улетел. Мы должны проникнуть к нему в дом и интеллигентно так побеседовать до приезда следственной группы. Мы можем его бить, жечь, резать, лишь бы вытащить все, что он знает. — Да зачем это надо, если к нему все равно высылают следователей? — взвился Печеный. — А как ты думаешь, — спросил Самурай, искоса взглянув на него, — много он им расскажет? Если хочешь знать, он единственный из этой истории выйдет чистеньким. Скажет: не знаю, мол, чем там мои подчиненные занимались. — Да где мы его теперь найдем? — с недоумением проговорил Антон. — Может, он уже границу пересекает. — Адрес известен, поэтому самолет и курс поменял. Но наблюдений там не проводилось, поэтому все придется выяснять на месте — где какая дверь, сколько охраны… Печеный отвернулся к иллюминатору и от злости царапал обивку кресла. Все его настроение в один момент улетучилось. — Я не очень понял, — сказал Антон, — что мы должны от него добиться. Я все, что знал, рассказал про проект «Третий глаз». — Значит, не все ты знаешь. Сергеев говорил что-то про второй этап плана. — Но они сами должны выяснить, чего недостает! Самурай выразительно посмотрел на Антона и ничего не сказал. Антон понял, что зря надеялся на обещания полицейских. ЭКОПОЛ решил выжать из «Фантома» все до последней капли. И глупо рассчитывать на что-то иное. «Сам виноват! — подумал Антон. — Нечего было намекать им про второй этап. Достаточно было того, что имелось». Дальнейший полет проходил в угрюмом молчании. Самурай первым понял, что нет смысла терзать себя досадой, он выглядел спокойным и думал о чем-то, отсев в конец салона. Ему было о чем подумать. Последняя часть операции оказалась самой трудной, потому что задумывалась спонтанно и совершенно не была подготовлена. Ничего не было: ни предварительных данных, ни прикрытия, ни плана. Самолет приземлился на самой отдаленной полосе аэродрома, чтобы не привлекать внимания. Невозможно было даже понять, что это за город. В стороне от полосы уже ждали два автомобиля. Навстречу сходящим по трапу бойцам вышел сухощавый человек с бегающими глазами. Он кутался в длинный черный плащ и все время внимательно смотрел куда-то мимо собеседника, как будто там происходило нечто из ряда вон выходящее. — Вас всего трое? — недовольно спросил он, не поздоровавшись. Этой фразой он сразу завоевал лютую ненависть команды: можно было подумать, что остальные где-то шляются, а не лежат мертвыми. — Поедете вон на той машине. Кто поведет? — Я, наверно, — отозвался Печеный, тщетно пытаясь заглянуть полицейскому в глаза. — А что? — Когда по городу пойдем — будь поосторожнее. Машина не новая — рулевое плоховато работает. И газ на остановках не бросай, может заглохнуть. Печеный в ответ лишь рассерженно сплюнул. Было совершенно ясно, что полицейские прибыли на встречу по срочной шифрограмме главка в местное управление ЭКОПОЛа, что они понятия не имеют, что такое команда «Фантом» и насколько важна ее работа. Поэтому и нашли самую плохую машину. — Там одежда чистая, в кабине, — продолжал полицейский, — вы переоденьтесь, что ли… — он с сомнением оглядел грязные и изорванные спецкостюмы бойцов. — Оружие тоже там, сами разберетесь. — Нам еще помыться не мешало бы… — заявил Самурай. — Ну, это потом. Некогда, — полицейский задумался, вспоминая, что еще он должен сказать. — Ну, до места мы вас проводим. Спокойненько езжайте за нами, а как доберемся — мы вам просигналим. Дальше работайте сами. — Сколько у нас времени? — спросил Самурай. — Когда подъедет следственная группа? — Какая группа? — забеспокоился полицейский, еще быстрее забегав своими невероятно подвижными глазками. — Наше дело — встретить, проводить. Садитесь в машину, поехали. — Дрянь, а не машина, — прошипел Печеный, сев за баранку. — За кого нас тут принимают, если такое дерьмо подсунули? Самурай, который в другое время непременно призвал бы Печеного к порядку и покорности, сейчас промолчал. Потому что Печеный был совершенно прав. Слово «дрянь» вполне соответствовало и нескольким найденным в салоне мятым тряпкам, которые полицейский назвал «чистой одеждой». Все сошлись во мнении, что, переодевшись, команда не стала выглядеть лучше. Антон не отрывал взгляда от окна. Пестрота городских улиц притягивала, удивляла и завораживала. Но в то же время она выглядела чужой и недоступной. Антону казалось, что после всего, что было, он не имеет даже права выйти и осквернить город своим присутствием. Он чувствовал себя кучей мусора, вываленной на роскошную клумбу. Самурай не обращал на город ровно никакого внимания — он набивал патронами магазины автоматов, заботливо положенных на заднее сиденье. Идущая впереди машина подмигнула габаритными огнями и свернула на узкую незаметную улочку, густо поросшую зеленью. Потянулись заборы, кусты, красивые, похожие на игрушки особнячки. Маленький зеленый оазис так удачно прятался среди многоэтажных массивов, что, казалось, шествовавшее некогда по городу крупноблочное строительство случайно обошло это место стороной или просто перешагнуло через него. Головная машина еще раз мигнула своими лампочками и прибавила ходу. Печеный же, напротив, начал притормаживать. — Приехали, — сообщил он. Затем натянул на ладонь рукав и принялся тереть руль и приборную панель, избавляясь от следов пальцев. — Где дом? — спросил Самурай. — Вон, видишь калитку с двумя фонарями? Забор маленький и, кажется, без электроограждения. Двигатель автомобиля потарахтел еще немного и сам по себе заглох. Стало слышно, как за стеной деревьев шумит город. После минутного молчания заговорил Самурай. — Никуда не денешься, надо работать, — преувеличенно бодро произнес он. — Раз так — давайте делать это весело. Тем более ничего трудного тут быть не должно. Что скажете? — О чем разговор! — отозвался Печеный. — Конечно, — согласился Антон. Однако веселья не получалось. — Думайте о том, что это — последнее дело, — сказал Самурай и взялся за ручку замка. — Скоро разбежимся по домам… Прямо за невысоким кирпичным забором стоял простой дом, облицованный плитами прессованной древесины. Сначала всем подумалось, что в нем и живут хозяева. Но, присмотревшись, можно было заметить, что в глубине двора, за пушистыми ветками, стоит другой дом — большой и красивый особняк. — Наверняка это сарай для охраны, — быстро проговорил Самурай. — Проверяем его в первую очередь. Вновь нахлынули привычные ощущения — скованность, осторожность, необходимость постоянно пригибаться и оглядываться. Простившись с чувством опасности, казалось бы, навсегда, возвращаться к нему было тяжело. Забор не задержал команду, его преодолели одним прыжком. Ноги сразу ощутили упругость густой подстриженной травы. Было тихо, но это никого не расслабило. Все понимали, что прыжок через забор в одну секунду поставил их вне закона, превратил из простых прохожих в преступников. У входа в деревянный дом Печеный с Антоном встали по бокам двери, а Самурай на несколько секунд приложил к ней ухо. — Вроде тихо, — прошептал он и с размаха ударил по двери ногой. Дверь распахнулась, ударившись о стену, — она была не заперта. Внутри домика оказалась лишь одна большая комната, занятая метлами, граблями, испачканными краской ведрами и рулонами старых обоев. — Здесь все ясно, — пробормотал Самурай. — Двигаем дальше. Спустя несколько секунд они выбежали на асфальтовую площадку перед парадным крыльцом дома. И сразу наткнулись на людей. Двое мужчин затаскивали картонные коробки в прицеп легковой машины. Едва лишь увидев посторонних, они остановились и опустили руки. Лица показались Антону знакомыми, возможно, это были техники, которых Муса успел эвакуировать с разведбазы. — На землю, живо! — рявкнул Печеный. Техники поспешно выполнили приказ. Не было никакой необходимости кричать на них, судя по их лицам, они послушались бы даже самого нежного шепота. В ту же секунду на крыльце появился рослый человек в белой форменной рубашке, с кобурой на ремне. На этот раз Печеный не успел даже крикнуть — охранник сам все понял и поднял руки, продолжая что-то дожевывать. Он был избалованным городским жителем, не в пример тем, что остались на Немой земле. Он всерьез считал, что высшая ценность — жизнь, а значит, незачем проявлять ненужное геройство. Печеный подскочил к нему, взял за шиворот и швырнул к лежащим техникам, не забыв освободить кобуру от пистолета. Еще двое каких-то людей, появившись из-за угла, остановились в растерянности — и точно так же были уложены на асфальт лицами вниз. Печеный и Самурай кричали, толкали их в спины автоматами, хотя те и не думали сопротивляться или возражать. — Держи их на мушке, мы заглянем в дом, — бросил Самурай Антону и вместе с Печеным взбежал на крыльцо. Антон присел на корточки рядом с грудой коробок и положил автомат на колено, направив его на лежащих людей. Он подумал, что все выглядит как-то уродливо, неловко, чересчур грубо, словно в плохо отрепетированном спектакле. Не прошло и минуты, как в дверях особняка показался Самурай. — Пошли! — скомандовал он, заметно нервничая. — Все поднялись — и за мной! Пятеро испуганных и побледневших мужчин зашевелились, начали вставать. Все боялись сделать лишнее движение. Антон заметил, что охранник рефлекторно потянулся, чтоб отряхнуть одежду, но вовремя опомнился и поднял руки вверх. В стене короткого коридора зияла распахнутая дверь. — Все сюда, — скомандовал Самурай, махнув стволом автомата. Пленники втянулись в небольшую комнату, где была видна детская кроватка и валялись на полу осколки телефонного аппарата. Самурай закрыл за ними дверь и сунул в ручку толстую гимнастическую палку. — Пойдем, — позвал он Антона. Пройдя по коридору, они оказались в просторной гостиной, устеленной толстыми коврами и обставленной дорогой мебелью из темного дерева. Печеный развалился на подушках роскошного дивана, держа перед собой автомат. Прямо перед ним сидел на стуле Муса. Он был одет в домашний бархатный халат, но выглядел таким же гордым и невозмутимым, как всегда. Казалось, он обеспокоен незваными гостями ничуть не больше, чем если бы в доме завелись мыши. Богатый и уверенный в своих возможностях человек, он в любой ситуации не сомневался в благополучном исходе. Так он привык жить. Антон осмотрел комнату и сразу наткнулся взглядом на уже знакомую установку. Точно такую же, как он видел на фабрике — нейростимулятор, шлем, кресло, стойка с иглой, электродом. Рядом валялись шланги, кабели, куски упаковочного пенопласта. Было ясно, что оборудование в спешном порядке демонтировалось и готовилось к вывозу, но появление «Фантома» помешало этому. И, наконец, Антон увидел то, что неприятно поразило его. Из дальнего угла гостиной донесся неожиданный, совершенно неуместный здесь звук. Там лопотал маленький ребенок. Он лежал на руках у молодой белокурой женщины, затравленно сжавшейся в темном углу комнаты. Антон не успел разглядеть ее лица, потому что сразу отвернулся. Он очень не хотел встречаться с ней взглядом. — Ну, — нерешительно сказал Самурай, давая понять, что пора приступать к делам. Но ни Печеный, ни Антон не сдвинулись с места. На команду будто навалился паралич. Антон вдруг понял, что не сможет ничего сделать сверх того, что было сделано на Немой земле. Он не будет ни кричать, ни угрожать, ни тем более бить, резать и жечь, как советовало экополовское начальство. Повисла тишина, и за стеной стало слышно какое-то царапанье, наводящее на мысль о крысах. Самурай едва заметно кивнул. Лицо его было мрачным. На нем читалось если не согласие, то хотя бы понимание. — Но ведь дело надо делать, — тихо сказал он. — Надо, — также тихо ответил Антон. Дело прежде всего. Если сейчас эмоции помешают команде закончить задание, все прошлые заслуги не будут засчитаны, все жертвы окажутся напрасными. Дело необходимо довести до конца, и как можно скорее. Всем было ясно, что говорить с Мусой по-хорошему — зря терять время. Человек, не удостоивший пришельцев даже видимостью беспокойства, вряд ли уважительно отнесется к их словам. Антон подумал, что был бы Гоблин, он бы сумел расшевелить кого угодно. Он бы, может, и женщину с ребенком для этого использовал. Хотя, как знать… Печеный все так же сидел на диване, и по его лицу нельзя было ничего понять. Антон почему-то был уверен, что он чувствует то же самое. Что-то случилось с командой. Еще вчера бойцы могли без сомнения и бить, и пытать, и расстреливать. Но, видимо, наступил предел. Не случайно это произошло именно здесь — в центре мирного города, в богатой гостиной, где люди должны не уничтожать друг друга, не строить коварных замыслов, а просто жить. В доме, где плачет ребенок… — Что вы стоите и смотрите на меня? — подал голос Муса. — Что вам от меня надо? Он говорил медленно, с неприязнью, ни на кого ни глядя. Акцент только усиливал исходящее от него презрение. — Поговорить, — хрипло ответил Самурай. — Ну, так говорите. Говорите — и вон из моего дома. Мне не нравится, что вы здесь. Антон готов был поклясться, что Муса их не боится. Самурай посмотрел на него и вопросительно кивнул. — Нам нужно знать все о проекте «Третий глаз», — выговорил Антон, собравшись с мыслями. — Особенно о втором этапе проекта. — Вы все знаете. «Третий глаз» — электронное устройство, которое позволяет передавать в мозг человека кодированные сигналы, — от объектива, телевизора, микрофона — чего угодно. Это прибор, который позволит инвалидам вернуть утраченные чувства. — Нам нужно знать, от чьего имени вы работаете, какая корпорация заказала эти исследования. А также почему они не лицензированы. Может, потому, что вы ставили эксперименты на людях? — Я ничего не знаю об экспериментах на людях, — резко ответил Муса. — А прятаться мы вынуждены оттого, что ваше правительство создает невыносимые условия для работы иностранных ученых. Это было похоже на игру. Муса врал, прекрасно понимая, что чужаки ни капли ему не верят. Но он говорил сейчас не с ними, а с воображаемыми микрофонами, которые они, возможно, принесли с собой. У него были все основания полагать, что разговор записывается. Антон посмотрел на Самурая и беспомощно покачал головой. Можно было не сомневаться — добром Муса не скажет ничего. Печеный не принимал участия в разговоре, да, похоже, и не собирался. Заплакал ребенок. Женщина, прижав его к груди, что-то прошептала. — Можно мы уйдем? — осмелилась спросить она. — Нет, — категорично ответил Самурай. — Отпустите женщину, — процедил Муса. — Она ни в чем не виновата. Это был тупик. Команде оставалось только уйти ни с чем. О том, чтоб применять силу, по-прежнему не могло быть и речи. Никто этого не хотел. — Не понимаю, чего вы мучитесь, — сказал вдруг Печеный, раскладывая на коленях свои спички, неизвестно откуда взятые. — Антоха ведь сам говорил, что эти ребята умеют мысли читать. Так давайте и мы у них прочитаем! После этих слов раздался грохот — Муса вскочил, опрокинув стул. — Сидеть, — негромко проговорил Самурай. — Печеный, ну-ка приведи парочку умников из той комнаты. Через минуту двое бледных трясущихся техников готовили установку к работе. Антон опасался, что они могут специально что-то напутать, и поделился этой мыслью с Самураем. Тот сразу внес ясность: — Учтите, ребята, наш человек разбирается, как это железо работает. Только попробуйте сделать что-то не так — сами знаете, что будет… Когда Мусу сажали в кресло, он дрожал и порывался что-то сказать. Но гордость не позволяла ему спорить с чужаками. Под колпаком он сидел уже с презрительным выражением лица, будто хотел сказать — делайте со мной, что хотите, все равно не добьетесь. По мере того как в процессор включались все новые и новые цепи диагностического блока, лицо Мусы обвисало, теряло форму и выражение. Вскоре уже казалось, что он спит. Антон сидел перед монитором и следил, как и куда поступают результаты сканирования. Информации оказалось неожиданно много, но это была всего лишь руда, из которой предстояло неизвестно как выуживать нужные крупицы. Материал еще нуждался в расшифровке. И вдруг раздалась громкая телефонная трель. Самурай даже вскочил, глядя на телефонный аппарат с опаской. Потом снова сел. Но телефон продолжал трезвонить — минуту, две… Наконец не выдержали нервы. Самурай поднял трубку. — Да? — его лицо вдруг сделалось удивленным. — Сейчас… Он протянул трубку Антону. — Это я, — раздался голос Сергеева. — Как дела? — Нормально, — ответил Антон севшим голосом. — Работаем. — Результат будет? — Да, — Антон не стал уточнять, какой именно получается результат. — Поспешите, мы уже скоро подъедем. Сергеев повесил трубку. Антон вернулся к монитору, обменявшись с Самураем многозначительными взглядами. — Память кончается, — сказал он и выжидательно посмотрел на одного из техников. — Там на улице, в машине, — восемь блоков с оптическими кристаллами, — сказал тот дрожащим голосом. — Я могу сходить. — Да, но только не один, — ответил Самурай. Печеный легко поднялся и повел техника к выходу. Антон продолжал следить за работой установки. Два сверхтонких электрода выкачивали из-под черепа Мусы его знания, мысли, впечатления. Не все, конечно, а лишь самый верхний слой. Но и этого хватало, чтоб за несколько минут переполнить мощный сервер. Наконец вернулся Печеный, волоча за собой странно возбужденного техника. — Там, на улице, за каждым деревом, по пять ментов! — выпалил он. — Они уже здесь? — удивился Самурай. — Ты не понял! Это не ЭКОПОЛ, это милиция! — Милиция? — медленно, словно не веря своим ушам, проговорил Самурай. — Откуда?! — Наверно, кто-то из местных успел поднять тревогу. Да какая разница! Самурай отделился от кресла и маленькими осторожными шагами подступил к окну. За забором лениво подмигивал красно-синий маячок милицейской машины. Люди в униформе переходили от дерева к дереву. Самурай отпрянул от окна, панически оглядев комнату. — Когда приедет Сергеев? — набросился он на Антона. — Что он тебе сказал? — Сказал, скоро, — ответил Антон, перепугавшись не меньше остальных. — Но теперь — не знаю. — Что не знаю?! Он приедет обязательно — и вытащит нас. Но когда? Если после штурма — будет поздно! — А он сможет нас вытащить? — Сможет, — Самурай, похоже, справился со своими эмоциями. — Просто привезет распоряжение, что ЭКОПОЛ берет эту операцию на себя. Он взял в руки телефонный аппарат, осмотрел со всех сторон. — Без определителя… Знать бы, откуда он позвонил. Стоило ему положить телефон, как он разразился громкой трелью. У Самурая в глазах вспыхнула надежда, он схватил трубку и поспешно прижал ее к уху. И тут же глаза его потухли. — Это милиция, — сообщил он, опуская руки. — Командир группы немедленного реагирования. Предлагает не трогать заложников и сдаться. У нас три минуты. — А потом? — спросил Печеный. — Сам не знаешь? Потом — штурм! — Самурай сел, обхватив голову руками. — Три минуты. Надо что-то придумать… Что-то надо делать… — Мы можем сказать, что мы из ЭКОПОЛа, — напомнил Печеный. — Помнишь, Сергеев нам говорил… — Да не говори ты ерунды! — раздраженно ответил Самурай. — Мы вообще не должны входить в контакт с милицией. Шанс только один — дождаться Сергеева. Антон посмотрел на белокурую женщину, которая все так же прижимала к себе ребенка. Она нервничала и, похоже, не могла решиться что-то сказать. Возможно, она хотела уйти, услышав разговор про намечающийся штурм. — Они же сейчас позвонят! — выходил из себя Самурай. — Что же сказать? Нужно тянуть время, как можно дольше… Снова возникла тишина, и стала слышна возня и царапанье за стеной. У Антона в груди бродил холодок. Он не мог решиться произнести свою догадку вслух. Он вовсе не был уверен, что полиция поспешит им на помощь. Опыт подсказывал, что для полицейских чинов безопасность бойцов «Фантома» — не самый главный вопрос. Печеный поднялся, не спеша подошел к женщине. — Как нам выйти из дома? — спросил он, припев перед ней на корточки. — Не бойся, мы ничего тебе не сделаем. Женщина только всхлипнула, но ничего не ответила. — Даже не думай об этом, — осадил его Самурай. — Они все окружили, можешь мне поверить на слово. Пока мы в доме — мы в безопасности. И не шатайтесь вы по комнате! — А что делать?! — Подожди… — Самурай что-то обдумывал. — Антоха, ты садись рядом с хозяином, а ты, Печеный, оставайся с женщиной. Если они будут смотреть дом на просвет, подумают, что мы держим заложников на мушке. Опять запиликал телефон. Самурай вполголоса выругался и взял трубку. Антон сидел рядом с Мусой. Тот уже начал приходить в себя. Из-за этого Антон не прислушивался, о чем говорил Самурай. Долетали только обрывки фраз — что-то об условиях, гарантиях безопасности… Самурай тянул время, как мог. Наконец он повесил трубку. — Они позвонят еще через пять минут. Муса тем временем полностью вышел из-под воздействия стимулятора, и теперь ему предстояло понять, что происходит. Оба техника сидели на корточках рядом у стены и боялись привлечь к себе лишнее внимание. — Нет, я так сидеть не могу! — Печеный вскочил. — Пойду осмотрю дом. — Сиди! — не очень настойчиво бросил вслед Самурай. Печеный лишь махнул рукой. Из гостиной выходило несколько дверей. Печеный сунулся в одну, в другую, но не заинтересовался. Потом он скрылся за третьей. Несколько секунд его не было видно, затем послышались какие-то непонятные звуки — возня, урчание, глухие удары. Секунда — и Антон все понял. Он догадался, что означали те поскребывания за стеной, похожие на мышиную возню. Самурай едва лишь успел вскочить, а Печеный уже с криком ввалился в комнату, падая прямо на пороге. На спине у него висела здоровенная кавказская овчарка со вздыбленной шерстью. Обученная сторожевая собака не подняла лая раньше времени, а лишь скреблась в двери, почуяв, что за ними творится неладное. И она дождалась своего часа… Печеный, не переставая выть, скользил по окровавленному полу, стараясь оторвать от себя свирепого зверя, а Самурай прыгал вокруг и никак не мог выстрелить — человек и животное слились в один клубок. Наконец выстрел грянул. За ним еще один. Собака завизжала, закрутилась волчком и тяжело ударилась о пол, продолжая бить лапами воздух. Антон был уже рядом — он подставил под Печеного плечо и помог Самураю дотащить его до дивана. На Печеного было страшно смотреть. Клыки овчарки почти сняли кожу с половины его лица, одна кисть была насквозь прокушена и, кажется, раздроблена, а на сгибе руки пульсировала порванная вена, пропитывая кровью одежду. — Принесите что-нибудь — аптечку или бинт! — крикнул Самурай, оборачиваясь к Мусе и его молодой жене, но оказалось, тех уже нет в комнате. Воспользовавшись переполохом, они исчезли. — Я сейчас найду, — проговорил Антон, выходя на середину комнаты и лихорадочно озираясь. Сначала он кинул Самураю белоснежную скатерть со стола, чтоб хоть как-то перевязать Печеного. Затем завалил набок телевизор и вырвал из него сетевой шнур — им можно было перетянуть руку, чтоб остановить кровь. Кровь, которая была уже везде — на мебели, на полу, на стенах, она скользила под ногами и делала липкими ладони. Наконец Печеного удалось перемотать тряпками и приостановить кровотечение. Антон и Самурай уставились друг на друга, тяжело дыша. — Это все ерунда, — сказал Самурай, указывая на импровизированные повязки. — Если не придет врач… Антон молчал. Было слышно, как стонет Печеный и скребется о пол умирающая собака. — Я пошел, — Самурай наконец решился. — Скажу, что мы сдаемся. Иначе он умрет. — Не надо… — начал было Антон. Он хотел сказать, что не надо говорить вслух «он умрет», но Самурай его не понял. — К черту! — закричал он. — Пусть они делают с нами, что угодно, я не буду сидеть и смотреть, как он умирает. Не дожидаясь ответа, он вскочил и ринулся к двери. Антон смотрел ему вслед и понимал, что должен сделать что-то очень важное. Настолько важное, что от этого зависела, возможно, сама жизнь… Но он никак не мог собрать в голове нужные слова. И лишь когда Самурай скрылся в проходе, он вспомнил: — Оставь автомат!!! В ту же секунду с улицы раздались несколько сухих отрывистых щелчков. Антон почувствовал, как волосы на голове встают дыбом. Звякнуло разбитое стекло… Глухо ударилось падающее на крыльцо тело… Антон встал, но колени подогнулись, и он вновь опустился, бессильно привалившись к краю дивана. Как жаль, что никогда нет времени подумать. Иначе и быть не могло. Муса с женой и ребенком убежали — конечно, прямо к стоящей за забором милиции. Штурмовики поняли, что преступники остались без заложников, и получили возможность стрелять, не опасаясь ничего. Они это и сделали. Антон сидел, не шевелясь, глядя в пустоту. Он не слышал шума на улице, не видел, как к крыльцу подкатывает кавалькада машин ЭКОПОЛа, как бежит по ступеням побледневший Сергеев и несколько спецназовцев, как, подчинившись приказу, бойцы милицейской штурмовой группы грузятся в свои бронемобили и покидают район операции. Какая разница? Слишком поздно…Эпилог
После четырех часов вечера в Переулке начинал собираться народ. Именно в это время Антон обычно приходил в свой магазин, чтобы попасть к основному наплыву посетителей. Он мог бы и не ходить — с торговлей прекрасно справлялись продавцы, но была потребность поговорить с людьми, узнать новости, что-то посоветовать. Прошло несколько месяцев с тех пор, как ЭКОПОЛ помог ему выкупить софт-салон — тот самый, с которого и начинался в свое время Переулок. Первое, что сделал Антон в качестве нового хозяина, — поменял персонал. Продавцов он набирал лично, по одному простому принципу — поменьше самомнения, побольше знаний и умений. Те лощеные мальчики в белоснежных рубашках, что работали до него, под эти критерии никак не подходили. Какое-то время ушло, чтобы придать магазину первоначальный вид. Антон убрал со стен вульгарные стереопанели и повесил взамен обычные рекламные плакаты, отпечатанные в типографии. Помещение сразу стало домашним, и теперь здесь мог почувствовать себя уютно даже самый небогатый покупатель. Пришлось поменять и часть товара. Элитные компьютеры, которые продавались из-за своей цены в год по полштуки, были сданы обратно на фирму. Зато появились в изобилии подержанные машины, а также огромное количество запасных частей к ним. И магазин заработал. Сюда любили заходить самые разные люди — не только что-то купить, но и просто поболтать, получить грамотный совет. Постоянные клиенты могли приобрести что-то в долг, а иногда и вовсе взять бесплатно. Публика из Переулка с удовольствием отметила, что, уйдя в бизнес, Антон остался тем же нормальным парнем, каким и был. Сам же Антон теперь был избавлен от необходимости проводить дни напролет на рынке и мог сколько угодно заниматься сочинением программ, которые отлично шли на продажу. И хотя из-за низких цен магазин давал вовсе небольшой доход, Антон считал, что жизнь его наконец пошла, как надо. Он занимался любимым делом и обрел уверенность в будущем, у него были единомышленники и была хорошая репутация. В тот день он против обычных своих правил пошел в магазин сразу после завтрака. С час посидел в подсобке, занимаясь с почтой и документами. Потом зазвонил телефон. — Доброе утро, — раздался в трубке голос Сергеева. — Ты не забыл? — Не забыл, — ответил Антон. — Сегодня — ровно год. — Где мы встретимся? — Я у себя в магазине. Может, вы за мной заедете? — Хорошо, — Сергеев повесил трубку. Антон поспешно закончил дела и вышел на улицу. Вскоре возле него остановился, скрипнув тормозами, темно-синий «Варяг». — А где Анна? — спросил Антон, садясь в машину. — Анны не будет, — ответил Сергеев. — Она сейчас в Швейцарии. Как перешла в новый отдел, так теперь все время в командировках. Антон не смог скрыть разочарования. Еще со вчерашнего вечера он с нетерпением ждал, что сегодня увидит Анну. Они почти не встречались с тех пор, хотя и сохранили дружеские отношения. Иногда перезванивались. Анна не держала на Антона зла. Да и о какой злопамятности могут говорить люди, побывавшие вместе в такой мясорубке и вырвавшиеся только благодаря друг другу? — Сначала на кладбище? — предложил Сергеев. — Да, — согласился Антон. Сначала — на кладбище. Постоять возле четырех одинаковых холмиков с одним общим обелиском, поговорить, вспомнить все заново… Потом проехать по городу и развезти родственникам деньги, выделенные из специального фонда ЭКОПОЛа. Антон знал, что в доме Сержанта их встретит одетая в дорогой халат мать, которая будет всхлипывать и прикладывать кружевной платок к сухим глазам. От денег она, конечно, будет отказываться, потому что денег у нее и так хватает. Но Сергеев все равно оставит серый конверт на столике в гостиной. Отца в доме скорее всего не будет — он кадровый военный, высокий чин и неделями пропадает на службе. В доме Самурая дверь откроет бледный неопрятного вида мужчина, настолько испитый, что за сетью морщин нельзя определить возраст. В первый раз Антон не сразу понял — отец он Самураю или старший брат. Он непременно пригласит в свою запущенную тесную квартирку, будет представлять себя трезвым и разумным гражданином, считая, что общается с очень высокими и важными государственными людьми. Непременно плеснет водки — и себе, и гостям, затем сморщится, пустит слезу, пробормочет: «Не уберегли мальчишечку…» Еще будет дом Обжоры. Им откроет совсем молодая девушка, двухлетний ребенок выглянет и застенчиво улыбнется незнакомым дядям. В этот дом их не пустят. Девушка просто возьмет конверт, поблагодарит и закроет дверь. Будет горько и обидно, но от этого никуда не денешься. У молодой хозяйки просто нет желания принимать людей, которые виновны в смерти ее мужа, вот и все. За минувший год Антон не раз пытался понять, как мог Обжора пустить себе пулю в сердце, зная, что его ждут жена и сын. Но он сделал это — чтоб друзья смогли уйти и спастись. В жилище Гоблина Антон с Сергеевым и сами не задержатся. Толстая женщина с бессмысленным взглядом, вечно окруженная грудами грязного белья, возьмет пособие, долго будет разглядывать конверт, ничего не говоря. Потом, не закрыв двери, скроется в глубине квартиры, отвешивая затрещины чумазому мальчишке, что будет путаться у нее под ногами. Еще в первый раз, когда Сергеев объяснил, кто он и зачем пришел, она молча сидела, переводя взгляд с него на Антона, но так ничего и не сказала. Антон не был уверен, поняла ли она, что произошло, и откуда берутся деньги. Эти деньги — просто единовременная помощь семьям. Кроме этого, каждый месяц по четырем адресам приходит пенсия. Сергеев добился, чтобы лежавшие в его сейфе приказы не были аннулированы. Бойцы «Фантома» остались в списках ЭКОПОЛа как кадровые сотрудники. Их и похоронили, как офицеров, со всеми почестями и на воинском кладбище. Хотя неизвестно, хотели ли они того. Только Гоблин не попал в их число и был похоронен в другом месте, под табличкой «Неизвестный». Но это было сделано гораздо раньше и по особым причинам. А вот за Леденца никто не получил ни пенсии, ни серого конверта с пособием. Просто потому, что у него никого не было. — С Печеным бы повидаться, — сказал Антон. — Вряд ли ты его увидишь, — ответил Сергеев. — Он живет за границей, под другим именем, возвращаться не собирается. Мы сделали все, что он просил. — Как он? — Думаю, нормально. Возле кирпичной ограды кладбища Сергеев остановил машину. Они долго стояли молча возле обелиска с четырьмя именами, которые Антон перечитывал раз за разом. Там, на Немой земле, он как-то позабыл, что у его друзей были обычные человеческие имена. Имя — не кличка. По имени их называли матери, друзья, имя было записано в школьном журнале — у всех, оказывается, было прошлое. А значит, могло быть и будущее. Антону понадобилось несколько месяцев, чтобы осознать до конца — его друзья ушли из команды навсегда. В подсознании еще долго таилась наивная надежда, что смерть может быть не настоящей и не окончательной. Возможно, путешествия в виртуальных мирах приучили его к этому. Но, к сожалению, «Фантом» действовал в реальном мире, где герою дается только одна жизнь… — Все это на моей совести, — сказал вдруг Сергеев. Антон ничего не ответил. Сказанное было чистой правдой. — Знаешь, раньше я представлял себе все иначе, — вновь произнес Сергеев. — Я давно уже понял, что полиция никогда не будет сильнее воров или убийц. Она — лишь часть общества, а общество само ограничило себя путами, которые называются «законы». Мне всегда казалось это несправедливым. Я думал: почему мы, делая правильное дело, вынуждены осторожничать, постоянно себя одергивать, бояться любого неверного движения? А они — воры — вольны делать все, что угодно. Я мечтал, чтоб было наоборот. Тем более ты же знаешь, у меня были на это причины… — Да, знаю, — согласился Антон. — Ведь и в шахматы можно играть по-разному. Можно надрывать мозги, продумывать каждый ход, пытаться предугадать, что сделает соперник. А можнопросто ударить противника по голове дубиной. И в том, и в другом случае он будет проигравшим. — Вы так думаете? — Так я думал раньше. Тем более я точно знал, что противник — негодяй и преступник. — А теперь? — Теперь? Теперь я думаю: стоит ли жизнь этих ребят очередного скандала, который мы смогли раздуть с их помощью? — Это был не просто скандал. — Да, может, ты и прав… Кстати, я тебе еще не говорил, мы ведь расшифровали ту информацию, которую вы записали в доме Мусы. Это вы, кстати, здорово придумали. Знаешь, кто помог? Твой знакомый. — Джамбул?! — Да, он теперь работает на нас и очень доволен. И вот что оказалось. Проект «Третий глаз» — очень опасная и преступная разработка. Они хотели научиться передавать сигналы в мозг человека так, чтоб у него появлялись навязчивые желания. Сам представь, очень многие бизнесмены время от времени пользуются нейростимуляторами, чтобы просто снять усталость мозга. И не только бизнесмены. Иностранцы хотели получать через сеть доступ к этим приборам и программировать людей, чтобы те принимали решения по чужой воле. Например, заключали невыгодные для себя сделки. Представляешь, во что это могло вылиться? — Я же говорил, что это не просто скандал. — Да, но… Муса сейчас где-то за границей и осваивает новые области бизнеса. Он — один из многих, кто ушел от наказания. — А как же расшифрованные мысли? — А что мысли? Их же к уголовному делу не пришьешь… Повторяю, я все себе представлял не так. Знаешь, с каким настроением я работал, когда мне разрешили начать создавать команду? Я нашел все — и экспертов, и хороших инструкторов, и деньги. На команду работали даже психологи — скажем, ваши «фестивали» происходили не сами по себе, а были особо рассчитаны. И название для вас нашлось подходящее — «Фантом»! Мы представляли, как вы появляетесь из ниоткуда, наносите удар по мерзавцам — и снова исчезаете в никуда. Все казалось так просто… Антон поднял глаза к небу. Далеко, прямо под серой пеленой облаков, кружила одинокая птица. — Теперь об этом не хочется вспоминать, — продолжал Сергеев. — Я не смог понять главного — нельзя восстанавливать справедливость грязными руками. Мне доказала это сама судьба. Вот эти могилы — ее ответ. Хотя не все со мной согласны. — Кого вы имеете в виду? — Разве это важно? План «Фантом» одобрен и получил высокую оценку руководства. Пусть все прошло не так гладко, но, как говорят, первый блин… — Одобрен? — оторопел Антон. — А почему нет? Цель была достигнута. Иностранная разведбаза уничтожена, бравый рапорт лег на стол президента. Но я в этих делах больше не, участвую и не знаю, что было дальше. Может, сейчас кто-то готовит к новому заданию другую команду… Одинокая птица все так же кружила над голым пустынным кладбищем, засыпанным желтыми листьями. «Люди-фантомы, — подумал Антон. — Вас заперли от чужих глаз, вас вычеркнули из всех списков. И все, что вам оставалось, — это держаться друг за друга. Вас уже нет, но я слышу ваши голоса. Я вижу вашими глазами. Я чувствую вашу боль — она всю жизнь будет со мной. Боль фантомов…» — Пойдем, Антон, — тихо сказал Сергеев. — Я сказал тебе все, что хотел. Спасибо, что выслушал, мне стало легче. — Да, — ответил Антон. — Пора ехать. Они повернулись и пошли к машине…ЖЕЛЕЗНЫЙ ДОКТОР Василий Орехов, Юрий Бурносов
После того как страшная Катастрофа 2051 года превратила территорию Новосибирска в мертвые ландшафты Академзоны, руины города населяют лишь сталкеры, механические чудовища и наноорганизмы. Однако для деловых людей грандиозная трагедия — лишь очередной способ зарабатывать деньги. С Большой Земли к Барьеру, отделяющему Зону от остального мира, по Обскому морю регулярно отправляются теплоходы с богатыми экстремальными туристами. Но очередное прогулочное судно, в круиз на котором отправилась дочь председателя Совета Федерации, потерпело крушение. Судя по дошедшим до армейского командования обрывкам информации, выжившие в катастрофе пассажиры оказались на территории Академзоны. В составе спасательной группы в Зону отправляется молодой военврач, лейтенант Владимир Рождественский. Вместе с другими военными сталкерами ему придется противостоять смертельно опасным обитателям этой зачумленной территории. Впрочем, техномонстры не являются главным ужасом Академзоны. Основная опасность здесь исходит от людей…
Доктор N, мой друг, пропал.Михаил Булгаков. Необыкновенные приключения доктора
Пролог
Белый прогулочный теплоход «Виктор Толоконский» шел по Обскому морю. Праздный народ на палубе беззаботно плясал под свежий музыкальный хит, выпивал и закусывал, активно тусовался, как и положено сливкам общества, заплатившим приличные деньги за мини-круиз. Капитан и владелец теплохода, тучный пожилой моряк по фамилии Федосеев, с высоты капитанского мостика скептически разглядывал бурлящую прямо под ним толпу богатых бездельников, наметанным глазом бывалого человека выхватывая из нее то один, то другой архетипический образ. Насмотрелся за годы дикого капитализма, чего уж там, наловчился угадывать характер и положение каждого по нескольким специфическим деталям. И ничего-то, ничегошеньки за прошедшие десятилетия, со времен его молодости, не изменилось, хоть и прогресс шагнул вперед, и все такое… Вот крепкий старик в дорогом костюме — солидный господин, представитель краевой администрации или партийный функционер, и рядом — молоденькая девушка с фигурой топ-модели и в короткой юбочке. Вполне сошли бы за деда и внучку, если бы Федосеев не знал наверняка, что у богатых внучат солидных людей есть дела поинтереснее, чем мотаться в круизы с престарелыми родственниками. Да и обитают они обычно далековато от Сибири, учатся в разных сорбоннах и оксфордах. Времени на ерунду у них нет, а в круизы они предпочитают ходить по Средиземному морю и со своими сверстниками, у которых имеется собственная яхта. Вот низенький тип довольно неприятной наружности, похожий на того скупого гнома из мультика, который из патологической экономии клал в торт соль вместо сахара. Глазки бегают, уголки губ опущены вниз, сутулится как пустынный гриф. Определенно, бухгалтер крупной фирмы, который совсем недавно начал запускать лапу в закрома родной организации. Прикупив новую машину себе, шубу жене и квартиру любовнице, решил немного развеяться перед неминуемой отсидкой. Судя по внешнему виду, гулять на свободе ему осталось совсем недолго: таких фраерков вычисляют довольно быстро — они не умеют красиво блефовать, не умеют делать хорошую мину при плохой игре, не умеют талантливо подделывать документацию, не умеют вдохновенно врать так, чтобы в глазах не читался отчетливый ужас перед разоблачением. По крайней мере, Федосеев вычислил его с первого взгляда и едва ли доверил бы ему судовую кассу. Несколько молодых ребят — трое волосатые, как доисторические хиппи, один лысый, один коротко стриженный. Один из патлатых явно крашеный — не встречается в природе волос с таким платиновым отливом. Все тщедушные, худые, щупленькие, в каких-то дурацких ветровках с трехбуквенным латинским логотипом, только коротко стриженный помассивнее и в кожаной косухе. Можно ставить на спор капитанскую трубку, что это выбралась проветриться верхушка какой-нибудь внезапно разбогатевшей местной компании по производству онлайн-игр. Шальных денег уже много, а вот видок по-прежнему голодранский. Ну, ладно, наесть солидные щеки и справить себе приличную одежку, чтобы подходила под солидные щеки — это дело наживное. А вот еще одна довольно скромно одетая девушка со светлыми волосами и бокалом красного вина в руке — смакует этот бокал уже битый час, между прочим. Странновато выглядит на фоне прочей весьма не бедной компании. Вполне могла бы быть пиар-менеджером или директором по персоналу у тех волосатиков, только держатся они явно порознь. Впрочем, если приглядеться, то можно заметить, что и маечка, выглядывающая у нее из-под распахнутой куртки, эксклюзивная, и простые с виду джинсики удивительно удачно сидят, чего обычно не бывает с дешевыми мозамбикскими или таджикскими, а стало быть, сшиты на заказ за хорошие деньги. И мордочка вполне ухоженная — значит, может позволить себе потратить на уход за внешностью несколько часов в день вместо того, чтобы к десяти лететь в офис, а вечером в запарке готовить ужин мужу. А вот, кстати, и муж — перебросилась парой слов со стоящим у борта массивным парнем, словно со старым знакомым. Нет, стоп, не муж. Рожу такую понимающую состроил, что сиделке в сумасшедшем доме сто очков вперед даст. Строгий костюм, руки чуть ли не по швам, военная выправка, габариты среднего платяного шкафа, выражение «чего изволите?» на не испорченном интеллектом лице — явный телохранитель. Хм, еще интереснее… — Не понимаю я этих фигуристов, Артурыч, — задумчиво проговорил рулевой по имени Коля, делая вид, что перекладывает штурвал. Фигуристами он называл туристов, мотивируя это тем, что какая разница — все равно в рифму. — Бабло ведь лопатами гребут, девать некуда. Отдыхай себе хоть на Канарах, хоть на Багамах — да хоть в Австралии. Так нет же, в Сибирь поперлись. Что у нас тут смотреть, кроме дурацкого Барьера? — А в Австралии твоей чего смотреть, салабон? — вяло осведомился Федосеев, не отрывая взгляда от странной девушки, которой он никак не мог придумать подходящую биографию. На нем были черный китель с белой рубашкой, строгие брюки и твердая капитанская фуражка с «крабом» неопределенной флотской принадлежности, отчего толстяк отчаянно потел, и интенсивно ворочать языком ему было лень. — А в Австралии этот… как его… серфинг, — сообщил Коля. — Пальмы там, мишки панды… Утконосы и ехидины… — Сам ты ехидина, — хмыкнул капитан. — Да и насчет мишек не уверен. А вот белые акулы-людоеды там точно водятся. Смотрел кино про дайверов?.. Удовольствия мало, знаешь. — А можно не купаться! — азартно не сдавался рулевой. — У нас-то вон тоже не шибко искупаешься, холодрыга, родники. Зато там пальмы… — Может, у них эти пальмы вот уже где сидят, — Федосеев похлопал себя ладонью по необъятному брюху в районе печени. — Родины небось хочется, землицы русской. Да и вообще не все равно тебе, почему их сюда тянет? Зато получишь за один рейс столько, сколько люди на лесозаготовке за месяц напиливают. Сиди, что называется, и не чирикай. — Это да, — согласился рулевой. — Это ты справедливо, Артурыч. Тут с тобой прямо и не поспоришь. Он отпустил штурвал и закурил. По сути, рулевой здесь был таким же элементом ретро-шоу, как и многое на этом теплоходе, словно возвращавшем пассажиров на целый век назад, в благословенные времена патриархальной советской стабильности. На самом деле «Толоконского» вел по заранее проложенному курсу автокапитан, а мощные сонары прощупывали дно на предмет всплывающего топляка и прочего крупного мусора — как-никак, на дне Обского моря находились затопленные больше века назад деревни и леса. В случае чего приборы тут же вносили изменения в программу компьютерного навигатора. Впрочем, через четверть часа и сонары, и автокапитана придется выключить, иначе они не позволят вплотную приблизиться к цели путешествия — тут-то вроде бы ненужный рулевой и продолжит управлять судном вручную. — А братан-то мой, Пашка, в армию пошел, — поведал Коля, глубоко затягиваясь и выпуская неровные колечки дыма. — Опять контракт подписал. — Где служить будет? — безо всякого интереса осведомился Федосеев. — А тут и будет, в Колывани. На базе, которая в бывшем женском монастыре. — Не настрелялся, что ли? — скривился капитан. — Я думал, Паша умнее — в столицу попросится, или в Америку, ну или на Кавказ хотя бы… — Да что такого, Артурыч? — искренне удивился рулевой. — Во-первых, от дома близко, и места все знакомые, мы за грибами туда раньше ездили. Жена опять же рядом, ты ж Нинку знаешь — муж в Тверь, жена в дверь. А так под контролем будет: Пашка нагрянет в увольнительную, если что, рыльце ей отполирует по-свойски… Да тут, возле Зоны, и платят больше. Как в зоне боевых действий! — Платят-то платят… — Капитан болезненно поморщился, покачал головой. — Но место уж больно поганое, хоть вроде ничего и не слышно в последнее время. А если опять цинки начнут приходить? — Если бы да кабы, Артурыч, знаешь, что бы во рту росло? А хорошая зарплата на дороге не валяется. Куда у нас сейчас парню с руками и головой можно устроиться? Сам вон про лесозаготовки говорил. Да и Паштет наш — водила, ему-то что. С «карташом» в окопе всяко не сидеть… — Знаешь, Колян, если оно все опять оттуда попрет, без разницы будет, водила ты или повар. Один хрен, с «карташом» в руках концы отдавать или за баранкой… — Типун тебе, Артурыч, на то самое место, — сказал рулевой. Щелчком отправив за борт окурок, взялся за штурвал. — Пора уже автоматику отрубать. Пропустим весь сабантуй. — Да оно само скажет, когда пора. Не дергайся, молодой. Стуча каблучками по металлическим ступеням трапа, на капитанский мостик поднялась та самая белокурая девушка с бокалом вина (чья-то любовница? популярная певица? бизнесвумен? нет, ничего ей не подходило). Вообще-то пассажиры на мостике не приветствовались, но и прогонять богатого туриста было как-то не с руки. Тем более девушку. Тем более симпатичную девушку. Тем более симпатичную девушку — богатого туриста с массивным телохранителем-кавказцем за спиной. — Можно я тут постою и посмотрю? — спросила она. — Мы ведь уже подплываем? — Смотрите, конечно, — сдержанно отозвался Федосеев. — Чего ж. Впереди прямо из неподвижного зеркала зеленоватой воды постепенно поднимался Тайвань, ощетинившийся пышной сосновой хвоей. По берегам сосны стояли сухие, корявые, словно иссушенные подземным пожаром, а здесь поди ж ты, благоденствовали. Это заметила и пассажирка. — Ой, зеленый какой! — сказала она. — Это тот самый остров? — Да, Тайвань, — степенно отозвался рулевой Коля, который в компании юной девушки подобрался, стараясь выглядеть старше и мужественнее. Хотя с ней ему, разумеется, абсолютно ничего не светило, но Коля действовал неосознанно, на древних мужских рефлексах. — А мы на него сойдем? — Нет, сходить на него мы не будем, — терпеливо сказал Федосеев. Этот надоевший разговор туристы заводили с ним уже не один раз. — Во-первых, тут сложно подойти к берегу. А во-вторых… неприятное место. Всякое про него рассказывают, знаете ли. — Вы про грибы, что ли? А это правда, что они живые и туда-сюда ползают? — Правда, — неохотно сказал Федосеев, поглядывая на приближающийся остров посреди мертвого водохранилища. Толстяк терпеть не мог эту огромную мертвую лужу, окруженную заброшенными санаториями, безжизненными коттеджными поселками и наполовину высохшим лесом. Он хорошо помнил, как купался тут в детстве и ловил лещей с лодки. С тех пор многое изменилось… А вот острова Тайвань Федосеев вообще всегда боялся. Еще пацанами они с приятелями плавали сюда искать живые грибы, согласно легенде переползавшие с одного берега на другой, и вход в шахты, ведущие к запретным подземельям Академгородка. Входа они так и не обнаружили — или старшие ребята наврали про него, или слишком хорошо он оказался замаскирован, а вот грибы… Они сидели по всему острову, крупные, крепкие. Нет, они никуда не ползли, но вызывали неприятное чувство беспокойства, словно эти мелкие твари смотрели на тебя, стоило повернуться к ним спиной. Федосеев с пацанами удрал тогда с Тайваня очень быстро. — Страшно как, — сказала девушка, делая очередной крошечный глоток из своего бесконечного бокала. — А то, что мы к Барьеру так близко подойдем — это не очень опасно? — Мы так подойдем, что опасно не будет. И сразу назад. Зато впечатлений на всю жизнь. Пронзительный сигнал, заставивший девушку вздрогнуть, известил о том, что автокапитан согласно заложенному в него маршруту собрался поворачивать оглобли. Рулевой Коля поспешно снял с прибора фальшивую пломбу, откинул прозрачную крышку и вырубил автоматику. Согласно правилам судоходства теплоходу нельзя было приближаться к Барьеру на расстояние менее пяти километров, поэтому ближе умный автомат его попросту не подпускал. Но в том и состояла привлекательность круиза, чтобы проскочить вплотную к жутковатой запретной границе Академзоны, которая в этих местах проходила по воде. Официально маршрут пролегал из Камня-на-Оби с остановками на берегах водохранилища и многочисленных островах — шашлык-машлык, стрельба по белкам, купание в чистых речушках, — но именно величественное зрелище Барьера являлось неофициальной изюминкой круиза. На самом деле сюда отправлялись за адреналином. Чем ближе к Барьеру проскальзывал теплоход, тем лучше платили заказчики. Поэтому в непосредственной близости от острова автоматику команда вырубала, после чего «Толоконскому» предстояло уже на ручном управлении обогнуть Тайвань, находящийся еще по эту сторону действительности, и постоять минут десять-пятнадцать, позволив пассажирам насладиться зрелищем, сполна ощутить адреналин и досыта нащелкаться фотомыльницами. Там, за перемешивающимися и переливающимися, словно прозрачное северное сияние, слоями реальности виднелась запретная территория, оккупированная гигантскими механическими монстрами и крошечными, невидимыми, но гораздо более опасными наноорганизмами, печальное пространство давней техногенной катастрофы, уничтожившей Новосибирск. Затаив дыхание, туристы жадно шарили взглядами по мертвому берегу водохранилища, выискивая нетронутые залежи расколотых человеческих черепов и следы битв огромных механохищников. В принципе, постхолокостный пейзаж, открывавшийся их глазам, давал пищу для любых интерпретаций: при желании и соответствующей фантазии на этом унылом берегу с закопченными руинами, обугленными поваленными деревьями и грудами полуразложившегося мусора можно было разглядеть все что угодно. Трупов, правда, Федоссев так ни разу и не обнаружил, сколько ни вглядывался. Дав пассажирам как следует проникнуться величием момента, живой капитан включал автоматического снова, и теплоход отправлялся назад. Риск, конечно, приятная штука, если только не слишком рисковать. Военные туристов не трогали, хотя прекрасно знали о несанкционированных зигзагах круизных судов возле Тайваня. У армии хватало своих проблем, куда более серьезных, чем богатенькие идиоты, жаждущие пощекотать свои истрепанные нервишки. Вот и сейчас справа над берегом на хорошей высоте прошел боевой «Ка-85», с которого не могли не наблюдать движущийся к мутно шевелящемуся Барьеру белый теплоход, такой яркий на фоне темной неподвижной воды; тем не менее вертолет спокойно полетел дальше, а Федосеев печально прикинул, что по возвращении в Камень-на-Оби ему придется давать комендантским на лапу сверх оговоренной суммы, ибо не фиг попадаться на глаза патрулям, с которыми тоже надо делиться. Его предупреждали. — Спуститесь, пожалуйста, на палубу, — попросил Федосеев пассажирку. В непосредственной близости от Барьера, да еще и на ручном управлении шкипера ничто не должно отвлекать. А Коля уже чуть из штанов не выпрыгнул, изо всех сил изображая тертого и бывалого морского волка. Девушка, пожав плечиками, подчинилась. И тут же заверещали сонары — как ждали, пока посторонний удалится. — Что еще за хрень? — вскинулся Федосеев. — Не знаю, Артурыч, — озабоченно пробормотал рулевой, вглядываясь в монитор. — Что-то словили… Шибко крупное вроде, засветка в половину экрана. Может, старый сруб приплыл?.. — Может, и сруб… Обогни с запасом, — велел капитан. «Толоконский» послушно двинулся в обход зафиксированного сонарами подводного объекта. На палубе продолжала греметь музыка, которая внезапно взвизгнула и умолкла. — Смотрите, смотрите! — восторженно заорал кто-то. — Что у них там еще? — буркнул Федосеев. — Пойду проверю… Пассажиры собрались по левому борту и внимательно вглядывались в мутную воду. Федосеев присоединился к ним, но ничего, кроме дохлого леща, вяло колышущегося в районе кормы, не увидел. — Что случилось? — спросил капитан. — Там что-то было! — сказал светловолосый молодой человек из компьютерщиков, дыша на капитана парами хорошего коньяка. — Блеснуло и исчезло. — Рыба, может? — предположила уже знакомая пассажирка. — Не рыба. Железное, по-моему… — Железное?! — Федосеев насторожился и резво скомандовал: — Так, господа, всем отойти от бортов! Держаться в центре палубы! Пассажиры хоть и с ворчанием, но послушались, тем более что в середине палубы как раз стояли столы с выпивкой и закуской. Капитан бегом вернулся на мостик. — Сонары бесятся, — растерянно сообщил рулевой. — Не нравится мне это, Артурыч… — Пассажир какую-то железку в воде видел, — поведал капитан, отдуваясь после пробежки. — Давай живо полный задний, потом развернемся. — Железяку?! Мать моя женщина! Тут-то откуда?… Рулевой послушно врубил «полный назад», двигатели взвыли, заглохли на миг, потом взвыли снова. «Виктор Толоконский» сбавил ход, остановился… Мелко дрожа, начал потихоньку пятиться. — Дай мне. — Федосеев решительно оттер заметно побледневшего подчиненного в сторону, сменил его за штурвалом. Сейчас во избежание неприятностей на управлении должен быть опытный рулевой. — И вот что… Вызывай-ка военных, Колян! — Уверен, Артурыч? Сейчас развернемся, а там уже полным ходом… — начал было рулевой, но капитан рявкнул: — Вызывай, я сказал! Ситуация один!.. Что-то длинно и омерзительно проскрежетало под днищем, перекрывая его последние слова. Замерев, как сделавший стойку заяц, Федосеев напряженно вслушивался в этот долгий, тоскливый, выворачивающий нервы звук. Наверное, с таким безнадежным скрипом сама собой открывается в полночь заржавленная дверь старого склепа на заброшенном кладбище. — Что это? — испуганно прошептал Коля, тоже уловивший мучительный скрежет — не только слухом, но и всем телом, потому что вибрация отдалась на корпус. — Вроде насквозь не проткнуло, — сосредоточенно пробормотал Артурыч. — Слава богу! Просто скребет по днищу… Теплоход резко дернулся и внезапно остановился, словно наткнувшись на невидимое препятствие. По судну прошла мгновенная, выматывающая душу дрожь, и оно ощутимо накренилось на один борт. Фуршетные столы со скрипом поехали по палубе, задзинькали падающие вилки, начали со звоном разлетаться вдребезги бокалы и тарелки. Вразнобой заголосили пассажиры. — Что за чертовщина происходит? — весело выкрикнул кто-то. Однако в этом пьяном веселье уже ощущались нотки паники — все-таки туристы не забывали, что находятся в непосредственной близости от чрезвычайно опасной местности, где может произойти все что угодно. Они просто еще не могли позволить себе поверить до конца, что воплотились в реальность те самые полпроцента вероятности, которые устроители тура отводили на непредвиденные ситуации и из-за которых, собственно, тур и был столь популярен. А потом палуба резко ушла у них из-под ног и тут же снова крепко ударила по ногам — но уже под другим углом. Устоять не сумел никто, а платинововолосый компьютерщик, перевалившись через страховочные леера, головой вниз полетел за борт в изумленном молчании. — Человек за бортом! — рявкнул Фадеев, цепляя спасательный круг, висящий на внешней стене рубки. — Да что же это такое, Артурыч! — взвыл Колян, тыкая непослушными пальцами в сенсоры дальней связи. Но вызвать он уже никого не успел.Глава 1
Военно-транспортный вертолет заложил солидную дугу над лесом, выбирая место для посадки. Володя Рождественский, прикрыв глаза и откинув голову, ощущая затылком мощную вибрацию корпуса вертолета, отдававшуюся в зубах и черепной коробке едва уловимой ноющей болью, еще раз на всякий случай прокручивал в памяти все, что вдалбливали ему в Военно-медицинской академии. Огнестрельные раны… рубленые раны… травматическая ампутация… артериальное кровотечение, венозное кровотечение… термическое поражение… радиационное поражение… биологическое поражение… нанопроникновение… В вертолет его притащили в последний момент чуть ли не за шиворот. Хотя сегодня ничто не предвещало аврала или обшей тревоги по форме номер один. Володя мирно чистил картошку в своей комнатке в военном городке: хотел приготовить отличный холостяцкий ужин — азу по-татарски. Купил на рынке соленых огурцов, картошки, лука, хорошей баранинки, засунул в морозильник бутылочку славной томской водки для полного счастья, и вдруг нате — получите-распишитесь. Еще и наорали: почему, мол, не отвечаете на сигнал экстренного вызова, офицер?! А у Володи музыка играла, а портативный армейский приемник в воротник форменной куртки вшит, а куртка — в шкафу висит… Кто ж виноват, что ему до сих пор не вживили стандартный армейский чип? Рождественский недружелюбно покосился на старшего группы, здоровенного, как сейф, подполковника Гончаренко. Хотя как раз подполковник наотрез отказывался брать молодого лейтенанта медицинской службы в этот рейд, чего Рождественский знать в принципе не мог. — Ильич, — доказывал Гончаренко начальнику штаба, — мы ж не по грибы идем. Человек только неделю как прибыл на место службы, даже не познакомился толком ни с кем, не говоря уже о боевой подготовке… Совсем пацан еще, сразу после академии. Что он там видел? Лягух резал? А тут — боевая операция, красный код… — У меня приказ! — возражал начштаба. — Сам генерал Шикунов приказал: красный код и группа по варианту «один». А там предусмотрен офицер-медик. Кого я туда еще суну? Капитан Рейдель на севере, там прорыв был, семь раненых. Левин — с ним улетел. В госпитале только женщины. Беришвили в отпуске, старлей ногу на рыбалке сломал… — Военфельдшера давай. — И что потом? Представь, что он оттуда не вернется, а? Сразу вопросы: почему военфельдшер, что он там делал, когда по всем инструкциям положен офицер-медик? Кого по шапке за несоответствие или даже под трибунал? Да что я тебе объясняю, Игорь, ты и сам все прекрасно понимаешь! Должен быть врач — стало быть, врач и полетит. Еще спасибо скажете… — Твою мать! — процедил Гончаренко. — Спасибо тебе, Ильич! Огромное человеческое спасибо! До земли кланяюсь! Да у него даже импланты не вбиты — что я с ним буду в Зоне делать?! — Минимальный комплект имплантов ему за минуту вобьют. Пусть по ходу и приживаются, он же врач, ему в атаку все равно не ходить. А в Зоне присматривайте за ним как следует, и все дела. — В атаку не ходить… В Зоне, Ильич, кругом атака, — буркнул подполковник. Он уже понял, что брать с собой молодого военврача придется неизбежно, а потом нянчиться с ним, неопытным, как с малым ребенком. И вот теперь офицер-медик Володя Рождественский сидел на мелко дрожащем сиденье в брюхе армейского вертолета, сжимая коленями «репку с маком» — так именовался на военном жаргоне роботизированный полевой медицинский комплекс РПМК, довольно увесистая и неуклюжая штука, которую военврачам приходится таскать на себе в таких вот экстренных командировках. «Репка» умела многое, но и ломалась часто, порой совершенно неожиданно и бесповоротно. Поэтому Володя захватил еще и старую добрую походную аптечку, любовно собранную им лично вне всяких уставных рекомендаций. Аптечку он запихал в пустой контейнер своего бронескафандра с ярко-красными крестами на груди, плечах и спине. Пустых контейнеров там имелось еще достаточно — боекомплект врачу полагался уменьшенный, так как из оружия он имел только стандартный армган с минимальным боепитанием и совсем уж потешный в условиях Пятизонья пистолетик калибра 5,45 мм в набедренной кобуре. Плечи ныли от наспех загнанных имплантов, которые ему вбил суровый военфельдшер перед самым вылетом. Володя зябко поежился — неприятно было чувствовать в себе что-то инородное, хотя как врач он понимал сущность и необходимость этих электронных приспособлений. Самое обидное, что он пока не ощущал от них никаких плюсов — настройка требовала времени, организм привыкал, импланты осваивались. Могли, кстати, и не освоиться — случаи отторжения исчислялись сотнями, и тогда в Зоне они как минимум будут бесполезны. Это как минимум. — Итак, ребята, дела такие, — объявил тем временем подполковник Гончаренко. Он стоял посреди салона вертолета, словно древний рыцарь в полном турнирном доспехе: забрало шлема откинуто, руки уперты в бока бронескафандра, нога поставлена на контейнер со станковым лазерным метателем, словно на труп поверженного дракона. — На Обской луже пропал теплоход с дуриками. Сорок три дурика плюс экипаж. Теплоход «Виктор Толоконский», белый такой. — Ага, там еще капитаном жиртрест. Вот и доплавались за шальной денежкой, — безразлично сказал кто-то из лейтенантов. Ниже по званию в группе из четырнадцати человек был только один, выше — двое: Гончаренко и его заместитель капитан Якубович. — Доплавались, — снисходительно согласился Гончаренко. — Наши слетали к Барьеру — никаких следов теплохода, только мусор плавает. Но одна из пассажирок успела позвонить отцу через спутник и сказать, что с острова — или из-под воды — вылезло что-то железное и схватило теплоход. — Ни себе хрена! — пробормотал долговязый лейтенант Константинов с вытянутым, словно у лошади, лицом. Его Володя знал, потому что жил в соседней комнате и даже успел выпить с ним пива в военторговском баре. — Я такого тоже сроду не слыхал, — кивнул подполковник. — По воде из Академзоны ничего не лезет, это закон природы. Сами понимаете, девчонке всякое могло причудиться. Может быть, когда она звонила, у нее в мозгу уже вовсю наники кишели… Но главное, братцы, не в этом. Главное в том, что эта девчонка — дочка председателя Совета Федерации Сухомлинова. — Сухомлина, — мрачно поправил капитан Якубович. — Да и хрен бы с ним, — отмахнулся подполковник. — Сами понимаете, задача у нас не из рядовых. В случае удачи — то есть если найдем девку — всем светят звездочки и ордена. — Он строго посмотрел на подчиненных. — Даже если мертвую найдем, и то, наверное, что-то светит… Володя непроизвольно поморщился — уж больно деловито подполковник рассуждал о чужой судьбе. Молодая девушка, веселилась, наверное, на теплоходе, радовалась жизни… А о ней теперь говорят как о неодушевленном предмете. Хотя то, что Рождественский знал об Академзоне, действительно оставляло исчезнувшим пассажирам теплохода мало шансов. Без спецсредств, без оружия, без защитных костюмов там не выжить. Там даже еды нет. И воды нет. Ничего там нет, кроме руин, мусора, зарослей автонов и местных жителей, абсолютно и категорически враждебных людям. — Высаживаемся сразу за Барьером на пляже у бетонки, там, где «Песочница» была, — продолжал Гончаренко. — Ищем следы. Хотя если людей утащили, к примеру, через Тайвань, черта с два чего найдем. — Этот Тайвань давно затопить пора, — сказал кто-то. — Всего-то пара вакуумных бомб, и все дела… — Да нет там ни хрена, — отозвался Якубович. — Еще в первые годы после катастрофы все облазили, просветили и прозвонили. Никаких секретных ходов. — Наноорганизмы чего только не умеют, — покачал головой подполковник. — В общем, высаживаемся и ищем. Если пусто — выдвигаемся мимо яхт-клуба к трассе, там разберемся. Поскольку на севере только что была буча, у нас может быть потише, но лучше на это не надеяться. Далее, последнее по списку, но не по значению: у нас в группе новый военврач, лейтенант Рождественский. Все повернулись и посмотрели на Володю с нескрываемым интересом, словно он только что возник в салоне вертолета из воздуха. Он с трудом подавил желание встать по стойке «смирно» или кокетливо поклониться, и лишь кивнул. Военсталы дружелюбно заулыбались. — Первый выход — и сразу за звездочками! — бодро проговорил Константинов. — Повезет — вернешься старлеем! Все заржали. Подполковник Гончаренко поднял руку: — Всё, хорош веселиться. После познакомитесь поближе. За врачом присматриваем, как за своими собственными… короче, зорко присматриваем за врачом. Другого у нас нет… Снижаемся, кстати. Вертолет теперь вибрировал послабее, турбины урчали не так надрывно. Потом его ощутимо закачало, и Володя с ужасом понял, что они, наверное, как раз минуют Барьер, мрачный мутный купол, накрывающий Академзону. Через полминуты лейтенант медицинской службы стоял на грязном песке заброшенного пляжа с неизбежной «репкой» за плечами и смотрел, как из вертолетного чрева выволакивают освобожденный из контейнера станковый метатель. Это была здоровенная дура на широких самоходных гусеницах, Володя стрелял пару раз из такой в академии, на полевых занятиях. Инструкциями стрелку-оператору строго-настрого запрещалось использовать метатель как средство передвижения, но долговязый Константинов тут же встал на верхний щиток гусеницы, как на самокат, отъехал метров на десять от вертолета, лихо развернулся и занял позицию, нацелив ствол на уходящий вверх берег. Володя осмотрелся. Слева в мутную воду врезалась бетонная стрела волнореза, уходящая довольно далеко. Бывший пляж начинался прямо у бетонки: неширокий, всего метров тридцать песка. Посреди пляжа через равные промежутки торчали какие-то обломанные металлические палки. Бывшие пляжные зонтики, догадался Володя. Вернее, скелеты пляжных зонтиков… Вертолет снова загудел, вздымая тучи пыли, поднялся в воздух, взмыл в небо и исчез за Барьером, который отсюда выглядел совсем иначе и был почти не заметен: так, легкое мерцание, словно горячий воздух над летним асфальтом. Сталкеры остались одни — пока тот же самый вертолет, получив вызов от командира, не заберет группу. — Коля, давайте налево, обойдете «Песочницу» и в яхт-клуб, а мы — этим азимутом, — подполковник Гончаренко махнул рукой вправо. Володя посмотрел, куда указывал Гончаренко — небольшая бетонная площадка, жалкие обрывки каким-то чудом сохранившейся сетки-рабицы, а за всем этим — кривой деревянный каркас, обтянутый полуистлевшим зеленым брезентом. Это, видимо, и был пляжный пивняк, где когда-то освежались пенным напитком отдыхающие. Половина группы согласно оговоренной тактике двинулась туда, вторая во главе с капитаном Якубовичем направилась к сваленным неподалеку как попало огромным бетонным блокам. Не получивший никаких указаний Володя поправил тяжелую «репку» и стал осматриваться на месте. Деловитая суета высадки не давала ему отвлекаться на пустяки. Но сейчас он остро ощутил, что находится на враждебной территории, где каждый шаг может быть предельно опасным, где ужасная смерть может скрываться за любым камнем и любым кустом. Вон он, Барьер: человеческая территория осталась с той стороны, а здесь — владения кошмарных технотварей. Когда-то здесь был город. Вернее, городок. Академгородок — часть огромного мегаполиса под названием Новосибирск, разросшегося до неприличных размеров в связи с Олимпиадой 2048 года, а параллельно превратившегося в крупнейший научный центр мирового значения. Экологичные строительные материалы, новейшие технологии, суперметро со скоростными поездами… И все это превратилось в пепел, грязь и руины в один день — 13 сентября 2051 года. День, в который произошел Третий взрыв, или просто Катастрофа, как называли это событие в народе. До него, как не трудно догадаться по названию, было еще два, сопоставимых по масштабам. Сначала катастрофа на ЧАЭС в 1986 году, когда на самом деле рванула вовсе не сама станция, а разрабатывавшаяся в лаборатории неподалеку секретная установка, которая якобы обеспечивала гиперпереходы в пространстве. Второй взрыв — снова на Чернобыльской атомной электростанции, уже законсервированной — произошел в 2012 году и привел к появлению знаменитой аномальной Зоны в границах уже существовавшей радиоактивной чернобыльской зоны отчуждения. А третий… Собственно, это был даже не взрыв, а целая серия взрывов — в пяти разных точках Евразии, в одночасье ставших смертельно опасными Зонами наподобие чернобыльской, изолированными от остального мира и соединенными гипертоннелями. Институт имени Курчатова в Москве. Недостроенная еще с советских времен атомная электростанция на полуострове Казантип в Крыму. Атомная станция в Сосновом Бору. Территория отчуждения вокруг бывшей Чернобыльской АЭС. И Новосибирский Академгородок. Пятизонье, одним словом. Обширные пространства, на которых ныне правили бал наноорганизмы, биомеханизмы и энергомонстры — «мутировавшие», обретшие разум, зажившие своей жизнью машины, переделанные для неизвестных и непостижимых человеческим разумом целей в агрессивных металлических хищников роями нанороботов, вырвавшихся в результате третьей катастрофы из неведомых пространств — то ли из другой реальности, то ли из будущего, то ли из очередной военной лаборатории… Здесь, в Академзоне, наноорганизмы были особенно активны, потому что ко времени Катастрофы Новосибирск стал мировой столицей нанотехнологий. Как выяснилось, себе же на беду… И все же Рождественский никак не мог убедить себя, что находится в преддверии ада. Пляж, расстилавшийся у его ног, выглядел слишком обыкновенно. Грязный, серый, неживой — но таким он вполне мог быть, к примеру, поздней осенью, когда купаться приходит лишь редкий морж. Впрочем, грязный — не совсем верное определение. Пляж только выглядел грязным, песок был словно перемешан с пеплом, а вот бытового мусора Володя почти не видел. Только уже упомянутый каркас пивняка да обломки чего-то вроде пластиковых кресел. А вот вся прибрежная полоса была завалена топляком, который сбился в плотную массу. Кое-где корявые полусгнившие стволы торчали, словно клыки или когти мертвого звероящера. На них с тихим шелестом накатывала серая вода Обского водохранилища. Володя углядел среди топляка остатки рыбьих скелетов, покрытых кусками разбухшей побелевшей плоти, и брезгливо поморщился — запах на берегу наверняка стоит преотвратный. Он отвернулся от воды и стал смотреть в обратную сторону. Там, где заканчивалась полоса песка, виднелись остатки обгорелой деревянной постройки, которую Гончаренко назвал «Песочницей». Рядом с «Песочницей» торчали какие-то странные кусты, чем-то напоминавшие неимоверно разросшуюся мать-и-мачеху, у которой с одной стороны листочки темные, а с другой — светлые. Володя пригляделся и чертыхнулся про себя — какая еще мать-и-мачеха! Это же те самые пресловутые металлокусты, которые называют «автонами»! Металл отсвечивает, вот что… Володя был в курсе, что с любым металлом и пластиком, попадающим в Академзону, здешние наноорганизмы расправляются быстро и со знанием дела. И, как он еще припомнил, на таких вот кустиках иногда произрастает весьма зловредная нанодрянь. Вспомнив про жуткие наники, военврач вздрогнул и взглянул на датчик — нет, поблизости вроде никакой мерзости нет. Грозный вид метателя, за которым горой возвышался уверенный в себе Константинов, тоже успокаивал. Однако что-то внутри лейтенанта медицинской службы не переставая дрожало мелкой дрожью. Так бывает в детстве, когда входишь в темную комнату, точно зная, что в ней никого нет и быть не может, но все равно ждешь, что тебя схватит что-то ужасное. И даже чувствуешь легкое разочарование, когда так ничего и не происходит… В наушнике щелкнуло, и раздался чей-то искаженный до неузнаваемости голос: — Док, это Первый. Идите сюда. «Первый» означало «подполковник Гончаренко», и Володя поспешил к брезентовым останкам пивняка. Военсталкеры стояли возле них полукругом, глядя на песок, на котором лежала человеческая нога. — Осмотрите конечность, док, — приказал подполковник. — Что можете сказать? Володя присел на корточки, непроизвольно качнувшись в сторону под тяжестью «репки с маком», и уставился на ногу. Нога была мужская — мускулистая, покрытая рыжеватыми волосами, с зеленоватой татуировкой в виде кельтского орнамента чуть выше щиколотки. Отрезанная, а не оторванная или отрубленная — причем такое впечатление, что резали чем-то вроде лазера, слегка поджарив срез. Потыкал пальцем — свежая. Свои соображения Володя доложил Гончаренко. Подполковник хмыкнул. — Обронили, что ли, шайтаны… — с заметным акцентом сказал смуглый лейтенант с глубоко посаженными злыми глазами. — Или не доели, — буркнул Гончаренко. — Странно, наники вроде биомассой разбрасываться не привыкли. Лады, ребята, идем дальше, мясо потом заберем, чего его за собой таскать. Коля, — это уже адресовалось группе Якубовича, — мы к яхтсменам. Как ни странно, зловещая находка ничуть не напугала Рождественского. Нога — ну и нога, он в анатомичке привык к тому, что человеческое тело удобно разбирается на составные части точно так же, как армган или металлопластиковая полевая шина ПШ-63. Ничего сверхъестественного или страшного в найденном обрубке не было. Ровным счетом ничего. Возможно, лейтенант изменил бы свое мнение, если бы оглянулся и увидел, как, проткнув кожу, из отрезанной ноги наружу вылезли тонкие серебристые нити, быстро сплетающиеся в узловатые щупальца, и как через секунду нога шустро поползла вверх по песчаному склону. Но Володя не оглянулся. Он торопился вслед за уходящей группой, то и дело поправляя «репку» и проклиная себя, что не подогнал заранее ремни и магнитные застежки. По-прежнему ныли плечи с вбитыми имплантами. Хотелось пить; военврач вспомнил, что у него прямо под носом торчит гибкий наконечник поилки, и сделал несколько глотков витаминизированной воды. — Док! — окликнул его подполковник Гончаренко, и лейтенант ускорил шаг. — Не отставать! Влезешь в мухобойку, домой пришлют бандеролью. Мордатый лейтенант по кличке Водяной — не исключено, впрочем, что это была фамилия — засмеялся. Володя, мысленно отметив, что обращения «на вы» подполковнику хватило ненадолго, догнал группу и пристроился след в след за смуглым. Он вроде бы вспомнил его фамилию — Рахметов. Военсталкер оглянулся через плечо и подмигнул. — Пока не страшно, доктор? — сказал он. — Тут места тихие, спокойные. Эти твари к воде мало ходят, редко. Группа обошла бетонный куб, с крыши которого тоже свисали обтрепанный брезент и обломанные деревянные палки — видимо, остатки летнеготента. Володя живо представил себе, как жарким летом загорелые парни в плавках сидели под хлопающим на ветерке тентом и тянули холодное пиво, которое покупали в пивняке. Представил, как они неспешно, со знанием дела разговаривали об оснастке катамаранов класса «Торнадо» — говорят, здесь была неплохая спортивная база, а местные яхтсмены участвовали в международных гонках… Володя тряхнул головой: надо сосредоточиться. За голой бетонной коробкой был спуск к небольшому, явно искусственному заливчику, бывшей стоянке катеров и яхт. От яхт-клуба почти ничего не осталось: залитая бетоном площадка, остатки панельных строений, деревянный настил. Валялись на берегу истлевшие деревянные остовы разбитых суденышек, окруженные корявыми зарослями автонов. Элинги и кирпичные хозяйственные постройки давно растащили для своих нужд деловитые обитатели Академзоны, живые и мертвые. Володя вертел головой, прикидывая, что будет делать, если вдруг из-за холма вылезет какой-нибудь сталтех. Хотя нет, сталтехи вроде в основном в Новосибирске… Или здесь тоже есть? Многочисленные брошюры и учебные фильмы порой противоречили друг другу и сами себе, а лекции тех ребят, кому довелось бродить по Пятизонью, вкратце можно было свести к одной мысли: «Попадете в Зону — сами увидите». Володя как раз вспоминал, что он знает о скоргах — микроскопических металлизированных частицах, способных создавать сложные самоорганизующиеся структуры, — когда совсем рядом вдруг треснул под чьей-то ногой брошенный пакет из-под чипсов. Рождественский резко вскинул голову и увидел гротескную массивную фигуру, высунувшуюся из-за растрескавшейся бетонной плиты, косо торчащей среди низкой молодой поросли металлорастений. Монстр был похож на человека — но не больше, чем чудовище доктора Франкенштейна из недавнего 3D-фильма. Черепная коробка амбала когда-то была неаккуратно вскрыта, а потом так же неаккуратно нахлобучена на место и прошита металлическими стяжками. Могучий торс был обтянут лохмотьями старого защитного комбинезона. С морщинистого черепа свисали пряди выгоревших на солнце волос, а глубоко в глазницах тускло и угрюмо поблескивали красные огоньки фотоэлементов. Вместо левой руки у жуткого гибрида покойника и механизма торчал странный четырехствольный аппарат, а на правой не хватало двух пальцев — большого и указательного. Вместо них в ладонь были вживлены блестящие суставчатые стержни сантиметров по двадцать длиной, словно чудовище хотело показать военному медику «козу». Внезапно обнаружив в паре метров от себя настоящего сталтеха, военврач на мгновение оцепенел, но тут же принялся суетиться, пытаясь активировать армган. Без толку — оружие переводиться в боевое положение категорически отказывалось. К счастью для Рождественского, на мгновение опешил и сталтех. Он явно не ожидал обнаружить на берегу группу вооруженных противников из шести человек и теперь, согласно заложенной примитивной программе, сосредоточенно оценивал обстановку вместо того, чтобы начать активно действовать. Время словно остановилось — военврач с ужасом смотрел на иссохшую плоть сталтеха, простеганную серебристыми и золотистыми металлическими нитями. Володя попытался позвать своих, занятых другими делами, но сумел лишь сдавленно пискнуть. Впрочем, этого вполне хватило, чтобы военсталкеры услышали, и все вокруг сразу пришли в движение, стронув с места замершую на доли секунды реальность. Сталтех сделал полшага вправо, обратно за огромный кусок бетона, прикрывшись им словно щитом. Мгновенно вскинутая механическая рука-оружие с пронзительным визгом выбросила в направлении армейской команды четыре ярко-оранжевых искрящихся шара. За миг до этого Гончаренко успел проорать: «Жмур!» — и боевая группа рассыпалась. Поэтому залп медлительного сталтеха пришелся в пустоту. Вонзившись в грунт и полуразваленную стену какой-то руины неподалеку, оранжевые шары с грохотом взорвались, далеко разметав земляные брызги и кирпичную крошку. Тогда биомеханический монстр молниеносно выбросил из-за бетонного обломка удлинившуюся прямо на глазах правую руку, ухватил Володю металлическими когтями за плечо и рывком подтащил к себе. Рождественский попытался было сопротивляться, однако с тем же успехом он мог бороться с паровозным шатуном или гидравлическим прессом — его ботинки пропахали в земле глубокие борозды, и он с размаху треснулся боком о бетон. В несчастной «репке» что-то протестующе хрустнуло. Ситуация разом стала патовой. Сталтех взял заложника, которым теперь прикрывался так, что попасть в него было невозможно, предварительно не пробив навылет врача. Военсталкеры вжались в землю, в наушнике зашептал подполковник: — Док, стой тихо, не дергайся… сейчас что-нибудь придумаем… По спине Володи потекли холодные струйки пота. С трудом повернув голову, он с ужасом посмотрел в лишенные всякой осмысленности глаза человекообразного чудовища с поблескивающей в глубине кроваво-красной искрой. Возле самого уха военврача, внутри головы живого механизма, что-то едва слышно билось и жужжало. Дыхание спазматически перехватывало от невероятной трупной вони, источаемой техномертвецом. Рождественский прекрасно понимал, что сталтех без особого труда может пробить ему кулаком шлем и внедрить в мозг пленника колонию скоргов, превратив его в такого же полумеханического монстра… С другой стороны, оставалась слабая надежда, что монстр не полный идиот и медик пока нужен ему живым — иначе сталтеха сразу завалят военсталкеры. Его и Володю, которого он превратит в такого же омерзительного и зловещего сталтеха… Черт, а пистолет?! Морщась от боли — металлические пальцы-стержни впились в плечо так, что ощущалось даже через плотный материал скафандра, — лейтенант вслепую сунул дрожащую руку вниз и нащупал рукоятку пистолета, торчавшую из набедренного чехла. Это была армейская модель без предохранителя, хорошо знакомая по тиру Академии: вынул — и сразу, без раздумий жми на спуск. Володя так и поступил. Он выпустил всю обойму. Сталтех дернулся, когда несколько пуль вошли ему в ногу и нижнюю часть живота — выше Володя просто не мог направить ствол, не позволяла как следует вывернуть кисть громоздкая «репка», да и сталтех ограничивал его свободу движений мертвой хваткой. Однако это все равно не помогло Рождественскому вырваться из железных объятий — пальцы монстра еще сильнее впились ему в плечо, ощутимо продавив скафандр. От боли военврач со свистом втянул сквозь зубы холодный воздух. — Да стой же ты тихо! — рявкнул подполковник. — Вот же ишак! — злобным эхом отозвался, судя по всему, Рахметов. Очевидно, Володя сделал что-то не так, но что именно, понять так и не смог. От нестерпимой боли в плече, невероятной вони вяленой плоти и неудержимого страха он был близок к обмороку. Бесполезный разряженный пистолет выпал из руки, и военврач почувствовал, как сталтех медленно, но неудержимо тянет его за бетонный блок. Видимо, чертов монстр так и собрался отступать — прикрываясь заложником. В планы Рождественского это не входило, он снова задергался, пытаясь безуспешно завладеть армаганом. Сталтех легонько встряхнул добычу: дескать, не суетись под клиентом, червяк, поздно уже. А ведь тоже человеком когда-то был, скотина! Может, даже военсталкером — по лохмотьям, свисающим с торчащих костей и металлических тяжей, теперь и не определишь… Володе внезапно стало до дурацких слез жалко так и не приготовленного азу и бутылочки томской водки, томящейся в морозильнике. Пропадут ведь… И себя ему тоже стало невероятно жаль — в первом же рейде так глупо и нелепо отдать концы… Интересно, что маме напишут? «Выполняя конституционный долг, смертью храбрых…» Мама старенькая, у нее инсульт был, ей нельзя такие письма получать… Злобно сморгнув навернувшиеся на глаза слезы, Володя твердо решил по возможности дороже продать свою молодую жизнь, хотя пока и не представлял особо, как это сделать. Однако сознание захлестнула такая волна жгучей адреналиновой ненависти, что военврач не сомневался: как минимум какую-нибудь важную деталь он этому механическому чудовищу точно оторвет. Нельзя, чтобы его смерть осталась безнаказанной… В этот момент за спиной что-то громко хлопнуло, и хватка механического чудовища сразу ослабла. Володя стремительно вывернулся из разжавшихся стальных пальцев, упал на четвереньки и резво отполз в сторону. Завалившись на бок и прикрываясь рукой от нестерпимого жара, он еще успел увидеть, как лучи армганов яростно пронзают корчащуюся, обугливающуюся, распадающуюся на фрагменты кошмарную фигуру сталтеха. Эндоостов биомеханического чудовища еще дергался, когда подполковник Гончаренко осторожно приблизился к останкам живого трупа и старательно выжег черепную коробку дотла, поставив луч армгана на промышленную мощность. Потом подобрал пистолет Рождественского и бросил его врачу, все еще сидевшему на песке. Володя вяло вскинул руку, но пистолета, естественно, не поймал. — Чего дергался-то? — спросил подполковник. — Кузя с Водяным уже с фланга обошли, все было бы как в аптеке, а ты вдруг стрелять начал. — Я думал, подобью его… — виновато сказал Володя, пытаясь подняться. Подошедший Рахметов протянул ему руку, за которую военврач благодарно уцепился. — На будущее: ты не думай, а делай что говорят. В армии находишься, а не в филармонии, — проворчал Гончаренко, продолжая рассматривать останки поверженного врага. — Ай, хорошо сказал, гражданин подполковник-начальник! Прямо чистая Савонарола. Голос был совершенно незнакомый, и доносился он с той же стороны, откуда появился сталтех. Володя испуганно дернулся, заозирался, но Рахметов положил руку ему на плечо: — Не суетись, Пилюлькин. Это свои. Партизаны. Незнакомец был очень маленького роста, метр пятьдесят, не больше. Вернее, даже меньше, потому что лишние сантиметры ему добавляли массивный шлем и толстые подметки башмаков. Скафандр «партизана» был собран из совершенно несочетаемых, казалось бы, фрагментов. Основу составлял стандартный армейский костюм старого образца, уже упомянутый здоровенный шлем был от вовсе неизвестной модели ярко-красного цвета — пожарной, что ли, — а из многочисленных карманов, контейнеров и чехлов торчали совсем уж непонятные причиндалы. На поясном ремне с двух сторон висели большие пистолеты явно иностранного происхождения. В руке таинственный незнакомец держал неизвестный Рождественскому боевой агрегат, демонстративно направленный стволом в небо. Из ствола поднимался легкий фиолетовый дымок. — Оппаньки, — сказал подполковник не слишком приветливо. — Гляди-ка — Бандикут. Каким ветром? — Здоровеньки булы, гражданин подполковник-начальник, — с достоинством проговорил карла. — Здорово, мужики. Никто не ответил. Военсталкеры разошлись в стороны, взяв окрестности под наблюдение, а таинственный Бандикут тем же тоном — спокойно, солидно, чуть насмешливо — продолжал: — Зачем сталика-то моего раздолбали, орлы? Совсем делать нечего? Я его с утра скрадывал, между прочим! — Так ты ж сам его в затылок хлопнул, — заметил подполковник. — Что ж мне делать было, если он вашего доктора-врача ухватил? — обиделся новоприбывший. — Но в кашу я его не превращал, в отличие от вас. — Слышал, док? — Гончаренко кивнул Володе. — С тебя бутылка. Вот кто тебя спас. — Дождешься от вас, — безнадежно махнул рукой Бандикут. Сквозь замурзанный щиток шлема Володя видел только его сердитые бесцветные глазки и мохнатые брови, беспрестанно шевелящиеся, словно гусеницы. — А на кой тебе сталтех-то понадобился? — поинтересовался Гончаренко. — Есть люди, которые за них денег дают, гражданин подполковник-начальник, — терпеливо, как сумасшедшему, пояснил Бандикут. — В нормальной кондиции, конечно, а не за этот хлам… Нет, ну надо ж вам было так его порубить! Я ведь аккуратненько, в затылочек… — А чего он был такой… неторопливый? — неожиданно для себя подал голос Рождественский, подбирая пистолет и вытряхивая из ствола набившийся песок. Гончаренко аж крякнул от удивления — мол, не ты ли только что, испугавшись неторопливого, палил во все стороны и трясся аж до обморока? Володя почувствовал, что краснеет до самой макушки. Утешала его только мысль, что через стекло шлема это, наверное, не так заметно. — Да глушеный потому что, — невозмутимо ответил Бандикут. Поняв по общему молчанию, что этой информации недостаточно, пояснил: — У них бывает фигня какая-то типа инфекции. Потому и глушеный. Здорового я бы один не стал отлавливать, что я, самоубийца? А этот мне утром подвернулся, я сразу усек — что-то с ним не то. Километра три шел следом, уже монету подсчитывал в уме. А тут вдруг вы нарисовались, черти… — Бандикут с ненавистью пнул еще подергивавшийся закопченный торс сталтеха. — Ладно, проехали, — сказал подполковник, — а то сейчас еще компенсацию за понесенный ущерб попросишь. Скажи-ка лучше, раз ты тут с утра вертишься: не видал чего интересного? — Тут на каждом шагу столько интересного, что наделать можно прямо в рейтузы, — солидно ответил Бандикут. — Конкретизирую, — раздраженно сказал подполковник. — Сегодня теплоход с туристами пропал. Прямо у Тайваня. — А, вон чего… То-то ваши тут вертелись — и вертушки, и катер… Вот вы зачем, гражданин подполковник-начальник. — Сталкер попытался пожать плечами, но в плотном скафандре это было не так-то просто. — Нет, теплохода не видал. Да и хрена ли вы его здесь ищете? На дне ищите, чё. — Может, и на дне, — сказал подполковник. — А может, и не на дне. Ну а вот допустим — чисто теоретически: кому тут у вас может понадобиться целый теплоход народу? Полсотни человек почти что. — Нашему брату сталкеру точно ни к чему, — покачал головой Бандикут. — В заложники? Возни не оберешься, да и нет у нас таких отмороженных, в Москве разве что… Баб — тех да, кто-нибудь мог подцепить. Но там же не целый теплоход баб был, не? — Нет, не целый, — сдержанно согласился подполковник. — Во. Потому, гражданин подполковник-начальник, если кому ваши туристы и надобны, то никак не Ордену. И не нам, дикарям. Остается кто? А остаются железяки и наники. — И зачем им люди? — А хрен их знает. Сталтехов делать. Или просто посмотреть, чего внутри. Интересно же. А может, ваших баб с теплохода жрут уже вовсю. Вот потеха! — Бандикут захихикал, не опуская ствол. — Ладно, вали отсюда, клоун, — велел Гончаренко. — И не попадайся. Мужики не станут смотреть, кто там шастает — сначала пальнут, потом проверят, что за жмурик лежит. — Знаю я ваши замашки, гражданин подполковник-начальник. Потому и живой до сих пор, — сказал Бандикут, развернулся на месте и, не прощаясь, скрылся за покосившейся бетонной плитой. Слышно было, как он карабкается по склону и что-то недовольно бормочет себе под нос. — Кто это, товарищ подполковник? — спросил Володя осторожно. — Бандикут, — задумчиво ответил Гончаренко. — Вольный сталкер. — Бандикут… это вроде бандит? — Это кличка, док. Зверь такой есть — длинноносый бандикут. В Австралии, что ли. Страшный, как вся моя жизнь. — А… мы разве не должны были его задержать? — еще более осторожно уточнил Рождественский. Подполковник косо посмотрел на него: — Вообще-то мы его и уничтожить можем. С полным основанием, согласно инструкции командования. Имеем такие полномочия. Хочешь — догоняй и уничтожай. Или можешь задержать, если уничтожать своего спасителя жалко. Мы тебя тут подождем. — Н-нет… — затряс головой Володя. — Я же не к тому спросил… — А если не к тому, то учти на будущее, док: в Зоне человек человеку все же больший друг, чем все остальное. Поэтому иногда — подчеркиваю: иногда! — люди здесь друг другу помогают. Как Бандикут тебе сегодня. Хотя мы, конечно, и сами бы справились. Зря ты дергался. Подполковник нагнулся, брезгливо порылся в обгоревших останках сталтеха и вытащил из груды лома небольшой прозрачный кубик. Подбросил на ладони, потом нашел на земле плоский камешек, положил на него находку и раздавил тяжелым ботинком. — На всякий случай, чтоб никто из наших не позарился, — пояснил он. — И чтобы Бандикут потом не вытащил. Помощь помощью, а незаконные операции поощрять ни к чему. Володя сообразил, что Гончаренко вытащил из сталтеха мю-фон — мощный имплант-передатчик, стоивший за Барьером больших денег и, естественно, запрещенный к выносу и тем более использованию. — Отдохнули? — поинтересовался подполковник у спецназовцев. — Двигаем дальше. Они неторопливо тронулись. Гончаренко ушел вперед. — Насчет теплохода этого пропавшего, — неожиданно проговорил Рахметов. — Вроде с воды его сдернули, ага. Но ведь не было еще такого ни разу! Может, они просто на выворотень напоролись, а девчонке примерещилось? А народ с палубы действительно Орден снял… Откуда под водой механизм взялся? — Там под водой чего только нету, — буркнул Кузя, зорко поглядывая по сторонам. — Ты про деревни утонувшие, что ли? — поинтересовался Рахметов. — Деревни — это фигня, братцы. Деревни те сгнили давно. А вот рассказывали мне здешние жители… ну, вернее, бывшие здешние жители, из тех, кто успел дёру дать во время катастрофы… так вот, поговаривали они, что тут под водохранилищем чуть ли не целое метро. — Иди ты в пень, мистер Кузякин, — махнул рукой Водяной. — Метро — оно в самом Новосибирске было. — Ну, не совсем метро, — поправился Кузя. — Короче, еще давно, полвека тому, кто-то видал, как в Обском море выдвинулся шлюз, прямо из воды, и на берег выполз. А из шлюза — танки. Выехали и поехали куда-то, а шлюз обратно спрятался… — Поди, рыбаку какому спьяну привиделось. — А грибы на Тайване тоже всем привиделись? — спросил Кузя. Водяной замолчал, а военврач ничего не понял: зачем грибы? Какие грибы?.. — Однако всякое бывает, — покачал головой Водяной. — Грибы-то они, само собой, грибы. Но и фактор бухла нельзя не учитывать. Мне один раз после двух бутылок на голодный желудок почудилось, что на плацу не салабоны из пополнения маршируют, а самые настоящие боты. Ну, вы поняли — есть такие, на двух ногах, человекообразные. — Это ты, Водяной, человекообразный. А боты — человекоподобные, — разумно заметил самый молчаливый в группе, военсталкер Чекрыгин, носивший редкое звание младшего лейтенанта. Видимо, разжаловали за какую-то провинность или, напротив, за небывалые заслуги повысили по максимуму из профессиональных старшин: так порой делали, если повышаемый не имел высшего образования, а учиться до полноценного лейтенанта не хотел. Чекрыгину с виду было хорошо за тридцать, так что второй вариант выглядел более реальным. — Я помню, — оживился Рахметов. — Ты совсем дурак был, стрелять ботов хотел. Мы с ребятами тебя в душевой заперли. — Ага, утром проснулся — смотрю, кругом кафель, вода капает… Думал, за мертвяка приняли и в морг снесли! — поведал Водяной, не прекращая во время своего поучительного рассказа внимательно контролировать местность. — Я помню, как ты орал! — снова встрял Рахметов. — «Выпустите меня, дяденьки трупорезы, я живой!» Все тихонько засмеялись. — Баста, — сказал подполковник, — закончили политинформацию. — Потом переключил частоту и окликнул: — Коля? Капитан Якубович не отвечал. — Коля?! — уже с тревогой проговорил Гончаренко и снова переключился. — Константинов, как там обстановка? — Нормальная, — отозвался с берега Константинов, ждавший у своего лазерного метателя. — Сижу, курю. Примус починяю. — Из Колиной команды никто не появлялся? — Тихо вроде. — Да вот в том-то и дело, что тихо… — Подполковник выругался и скомандовал: — Все назад! — Может, просто связь навернулась? — предположил Рахметов. — Тут сплошь и рядом такое. — Может, и навернулась… Вот заодно и проверим, — отрезал командир. Группа снова вышла к брезентовому пивняку. — А ноги-то нету… — растерянно сказал Водяной. — Хрен с ногой, где Якубович?! — рявкнул подполковник. От кромки берега навстречу им катил на своем метателе Константинов. Затормозив, спрыгнул и сообщил: — Ничего не видел, только Бандикут по самому гребню прошуршал. Я слыхал, как вы с ним встретились. — Давай вперед, — озабоченно приказал подполковник, — вон туда, через баскетбольную площадку и наверх по склону. Мы за тобой. — Есть, товарищ подполковник! — отозвался Константинов. Еле слышно урча, метатель пополз к торчавшим из-за бугра верхушкам деревьев. Отряд устремился за ним, оставляя на сыром и сером песке рубчатые следы армейских ботинок. Заторопился и Володя, неуклюже поддернув «репку с маком». — Надо бы аппарат проверить, товарищ подполковник! — крикнул он, припомнив, как «репка» жалобно хрустнула при ударе о бетонный блок. — Потом проверишь, — жестко сказал Гончаренко. — Он сейчас без надобности. В этот момент внезапно пошел дождь. Он гулко забарабанил по шлему и плечам бронескафандра, и пляж стал еще больше похож на осенний — унылый и всеми покинутый. Володя притормозил и оглянулся — вода Обского моря вскипала под дождевыми каплями, Барьер искрился, переливался, сразу став заметнее. — Док! — заорали ему прямо в ухо. — Чего встал? В цирке, что ли? Смотри, клоуны утащат! Подскочив на месте, лейтенант медицинской службы Рождественский бросился следом за уходящей группой, подгоняемый Рахметовым. В полуметре от того места, где он стоял, из песка показались тоненькие серебристые щупальца. Вытянулись, осторожно, уворачиваясь от дождевых капель, потрогали оставшиеся следы и снова исчезли в песке.Глава 2
Когда новоиспеченный лейтенант Володя Рождественский выбрал при распределении базу военных сталкеров «Колывань», бывшие курсанты посмотрели на него как на опасного идиота. Один из лучших на курсе по медицинской подготовке, Рождественский еле-еле вытянул физуху, стрелял так себе, в обязательных военных дисциплинах вроде тактики откровенно путался. Но по результатам выпускных тестов набрал количество баллов, позволяющее делать свободный выбор, — и захотел в военсталкеры. Начальник Военно-медицинской академии, добрый генерал-майор Пирожок, огорченно вертел в пухлых руках рапорт Рождественского и рокотал: — Вы хорошо подумали, товарищ лейтенант? Это вам не у бабушки ватрушки кушать, это Пятизонье, шашки-деревяшки! Старик Пирожок был отличным хирургом, а потому носил в академии кличку Пирогов, благо настоящая фамилия у него уже и так звучала как кличка. Присловье «шашки-деревяшки» он вставлял к месту и не к месту, даже в торжественную речь на всеобщем построении к 23 февраля. Сейчас эти «шашки» звучали по-особому: с грустью и отеческой заботой. — Ты пойми, шашки-деревяшки: это Пятизонье, — перешел на «ты» генерал. — Я там только с краю пару раз побывал, и то по ночам потом в кровати подскакивал, жену до полусмерти пугал. Думаешь, там как в сериалах по Первому общенациональному, шашки-деревяшки? Отважные герои побивают стальную нечисть, спасая прекрасных девушек и прочее мирное население? Черта с два, товарищ лейтенант! Это работа — грязная, кровавая и неблагодарная. Война, короче. А ты, шашки-деревяшки, тридцать раз еле подтягиваешься! — Я же туда не подтягиваться еду, товарищ генерал-майор, — резонно возразил Рождественский. Пирожок приумолк, пожевал толстыми губами, немного подумал. — Это верно. Но зачем в самое пекло-то лезть? Вот смотри: в Африке миротворцы нужны. Там тоже стреляют. В Штатах — у них там опять Техас отделяться затеял, шашки-деревяшки, подмоги просят, полевых врачей не хватает. Чем тебе не по нраву? — Я всегда мечтал о настоящей службе, — стоял на своем Володя. — А в Штатах так в госпитале и просижу. Эка невидаль — Штаты… Ну, можно мне в военсталкеры, товарищ генерал-майор? По правилам не имеете никакого права отказать. — Какой вы, однако, настырный, лейтенант, — снова перешел на «вы» Пирожок. — Правила он, видите ли, знает… Генерал еще раз внимательно прочел рапорт (Володя все это время стоял по стойке «смирно»), запыхтев, вывел: «Направить согласно рапорту» — и размашисто подписался. — Удачи, лейтенант, — сказал он, вставая из-за стола и пожимая Рождественскому руку. Когда Володя отдал честь, развернулся и по-уставному вышел из кабинета, забыв, разумеется, спросить: «Разрешите идти?», старенький генерал повернулся и посмотрел на стену. Среди вымпелов и флагов там висел голографический снимок в черной траурной рамке: веселый молодой парень без шлема, в обшарпанном бронескафандре с капитанскими звездами, на заднем плане — БМП на воздушной подушке «Ирбис» и тускло мерцающий Барьер… Парень был очень похож на генерала.* * *
Володя Рождественский видел кадры спутниковой съемки пострадавшего Новосибирска и Академгородка. Зрелище было неприятное, словно лицо человека, изъеденное язвами, сквозь которые наружу проступают зубы, хрящи и кости — на практикумах по экзотическим заболеваниям подобные лица показывали регулярно. Чаще всего это были обитатели Африки и Азии, но недавняя вспышка гангренозно-водяного рака в Орловской области наглядно продемонстрировала, что самая невероятная экзотика перестает быть таковой. В данный момент лейтенант Рождественский стоял на краю омерзительного безобразия, в которое превратился ведущий научный центр России, и пялился на знаменитый холм, выросший на месте городка. На вершине холма кружилось вихреобразное образование — тамбур. На одном склоне поблескивали битым стеклом развалины Торгового центра, на другом — упавшее плашмя и рассыпавшееся здание гостиницы. Володя вспомнил, что у гостиницы было сказочное название «Золотая долина». И улица еще была такая неподалеку — Золотодолинская. С названиями улиц в бывшем Академгородке вообще было хорошо: улица Академическая, улица Ученых, Цветной проезд, Морской проспект… Последний вел прямиком к пресловутому Обскому водохранилищу, которое обитавшие тут до катастрофы местные жители трогательно именовали морем. До катастрофы здесь было красиво — сосновый лес, уютные коттеджи, ботанический сад. Володя видел фотографии разных лет. Нет, их не показывали на лекциях, зачем? Их Рождественский сам нашел в Интернете, уж очень было любопытно — что же здесь находилось до того, как все накрылось медным тазом… До того было очень хорошо. Мирно. А теперь — этот уродливый апокалиптический холм, развалины домов вперемешку с высохшими стволами поваленных сосен… Словно поиграл гигантский ребенок — раскидал кубики, разбросал домики, растоптал клумбочки. Чего-то не заметил, и оно осталось невредимым. К примеру, вон там, километрах в трех отсюда — белый пятиэтажный кирпич здания Института ядерной физики. Точнее, бывшего Института ядерной физики. Поди ж ты, вокруг все перекручено, а в институте даже оконные стекла целы… Поблескивают. Все это Володя тоже видел в учебных фильмах и на картинках, но одно дело — таращиться на экран в темной учебной аудитории, слушая, как за спиной похрапывает нерадивый курсант Бондарев, и совсем другое — стоять сравнительно недалеко от эпицентра этого чудовищного катаклизма, разом перечеркнувшего тысячи жизней. — Идем, идем, — поторопил Рахметов. — Не надо стоять, идти надо! — Погоди, Рахмет, — неожиданно осек подполковник. — Пусть док пару секунд посмотрит, попривыкнет. Не помнишь, как сам таращился в первом рейде на развалины ТЦ? Ускорение к пятой точке пришлось применять. Кто-то утробно хохотнул и тут же утих, потому что смешного сейчас было в общем-то мало. Группа Якубовича не отзывалась, что с ней — никто не знал. Возможно, и в самом деле проблемы со связью, но почему тогда ребята не вернулись на пляж? Да и куда они могли двинуться без согласования с подполковником? — Все, идем, — Гончаренко толкнул военврача в плечо. — На тамбур вообще лучше зря не глазеть. Всякое случается. — Что именно, товарищ подполковник? — Всякое, — многозначительно повторил Гончаренко. Тон сказанного был таким мрачным, что Володя поскорее отвернулся от холма, зажмурился и зачем-то даже потряс головой. Они цепочкой двинулись среди высоких куч битого кирпича, перемешанного с галькой и древесной щепой. Аномалий-ловушек (вернее, их характерных признаков, изученных на специальном факультативе) Рождественский пока не замечал; впрочем, в Академзоне их по каким-то причинам было значительно меньше, чем в других четырех. Зато там и сям хищно простирали свои острые ветви заросли металлокустарника, над некоторыми подрагивали едва заметные разноцветные облачка химических испарений. Рождественский из того же факультатива помнил, что такие кустики лучше обходить стороной: испарения эти ядовиты и очень активны, порой разъедают перчатку или башмак боевого скафандра за десять-пятнадцать секунд. Кое-где в изломах металлических ветвей прятались «почки» — гнезда созревающих скоргов. — Да, может собственных платонов и быстрых разумом автонов российская земля рождать, — пробурчал кто-то из военсталкеров, вдохновленный картиной. — Да ты никак стихоплет, Водяной? — удивился Гончаренко. — Это Ломоносов, товарищ подполковник. С моими дополнениями на злобу дня. — Значит, эрудит, — злорадно сказал Гончаренко. — Вернемся, заставлю стенгазету оформлять. Замполит уже задолбал своими замечаниями: почему, дескать, стенгазеты до сих пор нет? А док тебе статью напишет — что-нибудь о личной гигиене бойца, например. Напишете, док? — Алгоритм смены неисправного мочеприемника в полевых условиях, — предложил тему Константинов, медленно ехавший в арьергарде на своем лазерном метателе. Военсталкеры снова невесело засмеялись, а Рождественский подумал, что тема эта довольно актуальна. Действительно, отправлять естественные потребности в Зоне — сложное занятие: тот же радиационный фон никоим образом не способствует оголению любых частей тела, не говоря уже о многих чисто специфических факторах. Еще в Академии Володя слышал популярную байку о том, как на Казантипе один неосторожный сержант присел по нужде, и ему прямо в задницу тут же влез мини-биомеханизм. Скорее всего, врали, но проверять на практике правдивость этой истории никто не собирался. К тому же бронескафандр заботливо оснащался простенькой системой регенерации — даже скорее накопления, потому что использованные ассенизационные боксы необходимо было сбрасывать по мере заполнения. Лишь малая часть отфильтрованных отходов шла на пополнение запаса питьевой воды и в систему охлаждения скафандра. Военсталкеры шли молча, только кто-то еле слышно насвистывал модную песенку, отчаянно фальшивя. Эта навязчивая пакость почему-то все время звучала по радио на КПП. Наученный недавним горьким опытом Володя то и дело поглядывал на датчик, но тот ничего не фиксировал. Зона вокруг была мертва. Внезапно ожила связь — Рождественский от неожиданности едва не подпрыгнул. — …Игорь, Игорь! Отвечай, Игорь! — откуда-то издалека, словно со дна глубокого колодца, донесся голос капитана Якубовича, то и дело пропадая в скрежещущих помехах. — Игорь, ответь! Мы… шрх-х-х— х-х-х — х-х-х-х… под землей! Тут такое… Повторяю, они ушли под… хр-р-р-р-р— р-р-р-рш-ш— ш-ш… Ранен, потеряли троих… хр-р-р-р-р-р— р-р-р-р — р-р… сука, мы не удержимся, быстрее… ш-ш-ш-ш— ш-ш-ш-ш-ш— ш-ш-ш… — Коля?! — тревожно окликнул Гончаренко, но связь прервалась так же неожиданно, как и появилась. — Коля! Коля, я Первый, отвечай! — монотонно повторял подполковник в пустоту. Цепочка военных замерла на небольшой высотке, состоящей сплошь из битого кирпича и бетона. Слева среди разнокалиберных оврагов и воронок торчала корявая сосна с зеленеющими на самой верхушке клочками хвои, справа к Академическому холму тянулась пологая равнинка, а впереди виднелись какие-то совсем невообразимые бесформенные руины. Гончаренко продолжал тщетно вызывать капитана, потом озабоченно сказал: — Привал — минута. Клювами не щелкаем. Стоим, отдыхаем, а я пока свяжусь с отцами-командирами… Военсталкеры заняли оборону, собравшись в кружок. Володя, естественно, очутился в самой середине, а подполковник отошел в сторонку и присел на раскрошившуюся плиту с зияющим оконным проемом. Рождественский боязливо поежился: в голосе обычно спокойного и даже флегматичного капитана Якубовича он услышал леденящий душу ужас. «Под землей»… Куда ж это их занесло? — Куда ж их занесло? — озвучил кто-то из военсталкеров тревожные мысли военврача. — В канализацию, что ли? Где их теперь искать?.. — Может, и в канализацию, — легко согласился Константинов. Он вопреки всем инструкциям приподнял забрало шлема и закурил, картинно облокотившись на облезлую турель метателя. — Здесь полно подземных коммуникаций, и не факт, что после Катастрофы их засыпало. Серега Плетнев рассказывал, они как-то спускались в коллектор. — Кто их туда понес? Какой шайтан? — угрюмо спросил Рахметов. — Я не спрашивал, какой именно шайтан, а Плетень бы и не ответил, потому что с ними особисты из Москвы ходили. Поди, бумагу о неразглашении подписывал. — Да тут везде одно сплошное неразглашение, — мрачно сказал Кузя. Этот плотный, даже толстоватый лейтенант стоял рядом с Володей и все время громко сопел. Военврач сделал для себя мысленную отметку: по возвращении проверить состояние носоглотки, может, Кузе перегородку надо оперировать. Хотя о каком возвращении сейчас можно думать? Рождественский искренне поражался спокойствию членов группы. Только что пропали их товарищи, Якубович сообщил нечто странное и пугающее, возможно, погиб, где-то идет бой, а они стоят, рассуждают… Хотя что делать-то? Стрелять? А в кого? Бежать на выручку? А куда? И вообще команды не было. Руководству виднее, когда надо бежать и стрелять. А поскольку руководство в данный момент связывалось с вышестоящим командованием, вопрос, судя по всему, и вовсе вышел непростой. Отправившись на поиски в таком опасном месте, запросто можно угробить и остаток команды. Рождественский ничуть не удивился бы, если бы командование сейчас велело Гончаренко немедленно сворачивать операцию и срочно возвращаться на базу, забыв про группу Якубовича. — Убили базар, — деловито ворвался в беседу подошедший тем временем подполковник, засовывая в нагрудный карман сигаретную пачку рации. — Значит, алгоритм такой: живо выдвигаемся вон к той страшненькой сосне, там будет лощинка, отсюда ее не видно. Дальше объясню. Готовность номер один. Конь — первый. Константинов выбросил окурок, лихо развернул метатель, шваркнув из-под гусениц щебенкой, и покатил к одинокому корявому дереву. Остановившись там, он снова развернулся и замер, направив ствол метателя выше голов приближающейся группы. Военсталкеры с оружием наизготовку один за другим длинными перебежками бросались к указанному маркеру, внимательно глядя по сторонам. Рысцой приблизившись к несчастной сосне, Володя осторожно потрогал больную, уродливую кору. Странно было видеть в Зоне нечто живое. Как оно тут продержалось столько времени, бедное дерево? Его соплеменникам, судя по валявшимся вокруг огрызкам стволов, повезло куда меньше. — Не трогай ничего, Пилюлькин! — рявкнул Рахметов. — Укусит! — А теперь диспозиция, — громко сказал подполковник. — Я связался по красной линии с командованием. Нам приказано действовать по обстоятельствам, а обстоятельства вы знаете: группа капитана Якубовича, судя по тому, что успел сообщить Коля, находится под землей. Здесь много чего осталось, еще со времен Советского Союза. Тогда строили на века, к тому же все, что касалось обороноспособности, во-первых, секретилось, а во-вторых, проходило тройную проверку качества. Поэтому коммуникации сохранились, хотя частично, конечно, завалены и разрушены. И что в них за это время завелось — сам господь не ведает… — Было отчетливо видно, что действовать по обстоятельствам Гончаренко смертельно не хочется, поэтому он подсознательно тянет время, разливаясь соловьем. — М-мы… под землю полезем? — вырвалось у Володи. Прозвучало это робко и испуганно, Рождественский тут же устыдился, но его неожиданно поддержал Кузя: — Игорь Захарович, нас же слишком мало. То есть я не против, но мы ж не знаем, куда именно пошел Якубович с братвой. Как мы его найдем? — Повторяю: действовать будем по обстоятельствам, — сухо сказал подполковник. — Куда именно пошел Якубович — примерно известно, там кто-то успел маячок врубить, даже идентифицировать не успели, кто именно… Но точку наши засекли, и я теперь примерно понимаю, куда Коля влез — или куда его загнали. С этой стороны попроще, это в районе институтов и университета целые лабиринты. Собственно, если кто-то против, могу отпустить желающих, но до берега пойдете без сопровождения, а там ждите вертолет. Ну, Кузякин? — Да вы что, Игорь Захарович… — опешил Кузя. — Я же просто так… — А если просто так, — сказал Гончаренко, — тогда спускаемся в лощинку и открываем люк. Он там должен быть, но сверху могло мусором и щебнем присыпать. На неизбежный вопрос: «А откуда вы, товарищ подполковник, знаете про люк?» — ответ придумайте сами. — Но, товарищ подполковник… — начал было Константинов, однако командир предупреждающе поднял руку: — Я же сказал — придумай сам. — Нет, я про другое, — не унимался Константинов. — Метатель куда девать? Или он в люк пройдет? — Не пройдет он ни хрена, Конь. Метатель оставим здесь. На обратном пути заберем, а если не сможем забрать — спишем как боевую потерю. Он все равно не новый, после капремонта. — Това-арищ подполковник! — умоляюще протянул Константинов. — Да я его с турели сниму и на себе понесу! Чекрыгин присвистнул. — Сорок кило? — с сомнением прищурился Гончаренко. — А дотащишь? — Тридцать два, — уточнил лейтенант. — Я прицельное устройство сниму, на кой бес оно в тоннелях? И охладитель. — Все равно не допрешь, хоть ты и Конь, — покачал головой старик Чекрыгин. — Я помогу, товарищ подполковник, — решительно сказал Володя Рождественский. К нему вопросительно повернулось пять голов в армейских шлемах. — Вот! — обрадовался Константинов. — Доктор поможет. Там же батареи можно отстегнуть, я понесу метатель, а док — батареи. — Хорошо, принимается, — кивнул подполковник. — Снимай свою дуру с турели, а вы, док, помогайте. Водяной, на контроле. Остальные — за мной, искать люк. Военсталкеры шустро спустились в лощинку. Володя проводил их взглядом и вернулся к Константинову, который открыл ячейку ремкомплекта в станине метателя и уже снимал турель, орудуя торцевым ключом. Водяной мрачно стоял рядом и озирал окрестности, поводя вытянутой рукой с армганом. — Вот тебе батареи, док, — сообщил Константинов, вручая Рождественскому продолговатые коробки оливкового цвета с разъемами. Коробки весили прилично, и Володя только теперь понял, что тащить и их, и злополучную «репку» будет очень тяжело. Этот же нехитрый вывод сделал и Константинов, который посоветовал: — Сними ты свою амбулаторию. Сроду не видел, чтобы от нее толк был, а весит как танк. Тем более ты ее об камень покоцал, когда тебя сталик схватил. Кинь вон под сосенку, на обратном пути заберем. Если ее наники к тому времени не растащат, само собой. Пожав плечами, Володя снял «репку» и аккуратно положил возле корней. Осматривать пострадавший в схватке со сталтехом аппарат он не стал — некогда и незачем. К тому же у него имелась и несанкционированная аптечка — это уж на совсем печальный случай. — Держи, — Константинов извлек из все той же станины матерчатые чехлы. — Они вообще-то не от батарей, но по размеру подходят. Засунь батареи, повесь на плечо и носи, не на руках же их нянчить. Последовав дельному совету лейтенанта, Рождественский запихал тяжелые коробки в чехлы, повесил на плечи наподобие почтальонских сумок прошлого века, попрыгал для проверки — достаточно удобно, идти почти не мешает. — Долго возитесь, — сердито сказал в наушнике Гончаренко. — Готово, товарищ подполковник! — бодро отозвался Константинов и взвалил на плечо метатель. Они поспешили к остальным, которые уже стояли возле открытого люка. Рифленая металлическая крышка была откинута на массивных петлях, вниз уходил и терялся в темноте тоннеля пологий цементный пол. — Как это обитатели Зоны железяку не утащили? — задумчиво сказал Кузя. — Значит, нужна она им. Двери в хату закрывать, — ответил Чекрыгин. Прозвучало это довольно зловеще, и Володя невольно опять завертел головой в поисках того, кто тут двери закрывает. — Вперед, — приказал подполковник, дав понять, что дискуссия окончена. — Я — первый, потом Конь с доком, дальше Кузя, Рахмет, Чекрыгин. Водяной — замыкающим. Люк за собой закрыть. Мысленно перекрестившись, Володя Рождественский подождал, пока Константинов двинется вслед за подполковником, и тоже полез в темноту. Автоматически включился фонарик на лобовой части шлема, высветил неровные стены, по которым змеились провода в толстой оплетке. За спиной залязгала закрываемая крышка, Водяной выругался: — Твою мать, чуть палец не прищемил! Семь фонарей давали вполне сносное освещение. Датчики молчали — то ли тоннель впереди был пуст, то ли они попросту не работали под землей. Володя, разумеется, надеялся на первое. А вот Гончаренко, судя по всему, уверен не был, потому что скомандовал: — Конь, будь начеку. Если там чего зашебуршится, сразу открывай огонь, да смотри мне башку не снеси. Остальные тоже поаккуратнее, армган рикошета не дает, но хрен знает, куда луч может ударить. Бликом тоже поджарить можно, были такие грустные случаи. — Подполковник секунду помолчал и добавил устало: — Ну, с богом, ребята. Если Коля и остальные живы, мы обязаны их найти. Они двинулись вперед довольно быстрым шагом. Топот тяжелых башмаков эхом отдавался в ушах. Пыхтящий под тяжестью метателя лейтенант Константинов бормотал: — Артиллеристы, Сталин дал приказ… Артиллеристы, зовет Отчизна нас… За слезы наших матерей из всех наличных батарей по биомеханизмам огонь, огонь! Ты, док, если что, батареи мне пошустрее подавай, я крикну, когда надо будет. Если вдруг обматерю в горячке, не серчай. Тебя звать-то как? — Володя, — сказал Рождественский. Они уже знакомились, когда пили пиво в баре, но Константинов, похоже, уже все позабыл. — Вован, короче. А я Толик. Извини, руку потом пожму, а то тяжело. — Да ничего.Слушай, а откуда подполковник про этот люк проведал? — А черт его знает. Палыч вообще человек таинственный, но командир толковый, каких поискать. Может, осведомители шепнули. Тот же Бандикут, к примеру. Не наше это дело, Вован. А ты-то как в первый раз? Еще и на сталика нарвался, страшно небось? — Страшно, — неохотно признался Володя. — Думал, все. Утащит, и буду потом по Зоне ковылять с полными мозгами наноботов, как механическое чучело… — Да никуда бы он тебя не утащил. Один сталтех на пять… ну, на четыре человека со стволами — не боец. Положили бы его, и ничего бы он тебе не сделал. — Все равно страшно. — Не видал ты, Вован, страшного, — со вздохом произнес Константинов. — Мне по контракту чуть меньше года осталось тут трубить, рассчитаюсь — и куда-нибудь в Африку. База миротворцев в Кейптауне, прикинь! Океан, пиво холодное, негритяночки… И никаких долбаных роботов, что самое главное. — Мне в Академии предлагали, — рассеянно сказал Володя, поправляя ремни от чехлов с батареями. — Я отказался. Сюда хотел. — Ты чего, контуженный? — опешил Константинов. — Вот прямо так взял и забил на Африку?! А здесь-то тебе что понадобилось? Ну, боевые платят, аккордные… Нет, не стоит оно того. — Долго рассказывать. Семейные проблемы. — А. Бывает. — Константинов сообразил, что расспрашивать дальше не стоит, и снова что-то забубнил себе под нос. Володя на ходу отвел рукой свисавший с потолка обрывок провода и запоздало испугался: — Ч-черт… Это не виселица была?! Виселицами на местном сленге именовались обжитые скоргами провода, способные схватить и в пару секунд придушить прохожего. Подполковник Пронин на факультативе рассказывал о них жуткие вещи. Собственно говоря, подполковник вообще ничего, кроме жутких вещей, про Пятизонье не рассказывал. — Во-первых, виселицу датчик ловит, — наставительно сказал Константинов. — По приборам идем, командир сканирует местность. Во-вторых, если датчик вдруг валяет дурака, виселица среагировала бы на первого в колонне. Не дрейфь, медицина, все под контролем. Сокрушенно покачав головой, Рождественский увеличил мощность фонарика. Тоннель ничуть не менялся, хотя продвинулись они уже метров на триста: влажные голые стены, кабели в толстой черной изоляции, распределительные щиты, упрятанные в поржавевшие металлические коробки с непонятными аббревиатурами и цифрами, нарисованными масляной краской. В выбоинах пола поблескивали лужи воды, да и в целом воздух в тоннеле был сырой и тяжелый. Рождественский с надеждой подумал, что металлическим монстрам здесь тоже должно быть неуютно. Влага вредна для их здоровья. Впрочем, антикоррозионные покрытия и нержавейку пока еще тоже никто не отменял… — Стоп! — скомандовал Гончаренко. Володя сделал по инерции еще пару шагов и едва не врезался в широкую спину подполковника. В свете фонарей он сразу увидел причину остановки — тоннель пересекался с другим, куда более просторным. Собственно, второй тоннель был скорее огромной норой с земляными стенами и полом из утрамбованной бетонной крошки, в которой легко разминулись бы два железнодорожных состава. На плотной глинистой почве виднелись следы то ли ковшей, то ли роторов, словно тут не так давно прошел горнодобывающий комбайн. — Раньше здесь этого не было, — задумчиво пробормотал подполковник. — Вот это мы удачно зашли! — с восторгом в голосе воскликнул Кузя, протискиваясь между стеной и плечом военврача. — Я же говорил, что метро! А вы не верили. — Да не метро это, — раздраженно сказал Гончаренко. — Раньше был обычный тоннель, чуть пошире того, по которому мы шли. А потом его кто-то расширил, причем изрядно… На хрена, спрашивается? — Биомехи, — не то спросил, не то заключил Чекрыгин. — Больше некому. Не сталкеры же… — Подполковник на миг задумался. — Так, ребята, если я правильно сориентировался, то если мы пойдем налево, придем в Институт ядерной физики. — Вот уж куда нам точно не надо, — сварливо буркнул Водяной. — Не надо, — согласился Гончаренко. — Поэтому мы пойдем направо. Тем паче что это получится примерно навстречу нашим. — Направо пойдешь — Коня потеряешь! — брякнул Водяной, толкнув Константинова локтем в бок. — Иди ты в пень, мистер Водяной! — сердито ответствовал лейтенант на манер самого Водяного. Подполковник снова двинулся первым. За ним, чиркнув по бетону тоннельной арки стволом метателя, затопал Константинов. Володя поторопился следом, сделав несколько глотков витаминизированной воды и ощутив, как она стекает по пищеводу в пустой желудок. А ведь он даже позавтракать не успел: пока на рынок бегал за продуктами, пока то да се, решил уже не перебивать аппетит, дождаться азу… Вот и пожрал, блин. В контейнере скафандра, конечно, имелся сухпай, а рядом с поилкой торчал гибкий наконечник, из которого при желании выдавливалась сладковатая и сытная ореховая паста, но разве это еда? Володя тяжело вздохнул, в желудке что-то жадно заурчало и заворочалось. Рождественский вспомнил, как бабушка рассказывала, что в животе крикун сидит: захочет есть — начинает кричать, пока не накормят. Володя по малолетству очень боялся и потому хорошо кушал, чтобы не доводить крикуна до истерики… Военврач с отвращением зачавкал липкой пастой. Шедшие позади Рахметов и Кузя вполголоса затеяли спор насчет того, кто и как рыл данный подземный ход. — Тут к северу, на бывшей станции Сеятель, музей железнодорожной техники был, — убежденно говорил Кузя. — Оттуда и приползло. Там и локомотивы, и паровозы, и снегоочистители — всякой твари по паре. Прикинь, что из них могло вырасти! — Какой паровоз-шмаровоз, тут даже рельсов нет! — возражал азартный Рахметов. — Ты видел биомеха на гусеницах, который в руинах желдорвокзала в Новосибирске бесчинствует? При жизни тепловозом был, между прочим. Наники — они такие, что хочешь придумают. Володя выпил еще немного водички, чтобы смыть жирную ореховую пленку с языка. Повертел головой — на стене мелькнула корявая надпись, сделанная чем-то темно-красным: Romero must die! Военврач даже не успел прикинуть, что бы это могло значить, потому что Гончаренко вдруг заорал: — Огонь!!! — Ложись! — нечеловеческим голосом взвыл Конь. Мощная вспышка метателя на мгновение ослепила Рождественского. Он прижался к стене, вцепившись обеими руками в чехлы с запасными батареями. Военсталкеры наперебой загалдели: — Вон они, суки! — С потолка! По потолку бегут! — Ай, шайтан!.. Проморгавшись, Володя все равно ничего не обнаружил. По стенам и потолку земляного тоннеля метались лучи фонарей, и только нарастающий стрекочущий звук, словно одновременно заработали сотни заводных игрушек, говорил о том, что, кроме людей, здесь есть кто-то еще. А потом Рождественский их увидел. Металлические пауки размером с овчарку бежали по стенам и потолку, посверкивая ярко-зелеными фасеточными глазками. Длинные многосуставчатые лапы с когтистыми пальчиками на концах ловко цеплялись за глинистую поверхность, а вместо челюстей у каждого искрилась электрическая дуга. — Это рабочие боты, не боевые! — прорвался сквозь шум рев подполковника. — Близко не подпускайте! Они сваркой бьют! Константинов с рычанием провел пульсирующим лучом метателя по стене, сметая ботов, градом посыпавшихся вниз. Кто-то швырнул далеко в глубь коридора плазменную гранату — оранжевое пламя вспыхнуло, снова на миг ослепив Володю. Откуда-то кубарем вылетело оплавленное тело паука, врезалось в колено военврача, и тот, судорожно дернув ногой, отфутболил механическую тварь обратно. — Батарею, твою мать! Это был все тот же лейтенант Константинов, грубый в горячке боя, как и было обещано. Володя поспешно выволок из чехла тяжелую коробку батареи и сунул Коню. Тот отщелкнул использованный заряд, вставил новый и опять принялся зачищать стены. Отряд потихоньку отступал назад, стараясь оставлять между собой и наступающими ботами безопасное расстояние при помощи непрерывного огня. Внезапно сверху посыпалась земля, потом потолок просел и обрушился прямо на головы военсталкеров. Вместе с потолком хлынула новая партия металлопауков. Военврач с ужасом увидел, как в паре шагов от него несколько ботов вцепились манипуляторами в Водяного и поволокли в разные стороны. В наушниках завибрировал жуткий вопль, прервавшийся не менее кошмарным бульканьем — один из пауков отхватил военсталкеру голову и покатил прочь, поддавая свободными ногами, словно мяч или шар для кегельбана. Прямо над доктором по стене скользнул луч метателя, на плечи Володе посыпались спекшаяся глина и детали бота. — Не стой как баран! — завопил Константинов, прижав щиток своего шлема к щитку Володиного. — Стреляй! Рождественский врубил армган и открыл огонь. Специально искать цели не приходилось — уродливые суставчатые создания метались по стенам и потолку в лучах фонарей и бликах армганов, отвратительно треща и стрекоча. Вместе с матерщиной военсталкеров это создавало совершенно апокалиптическую какофонию. Он не видел, попал в кого-то из юрких биомеханизмов или нет. Старался в основном не попасть в своих. Блестящие механические твари с верещанием плавились, разлетались яркими брызгами, рассыпались на составные части… — Батарею!!! Отброшенным использованным зарядом Конь едва не зашиб Рождественского, с трудом успевшего отскочить. В свете фонаря промелькнул Чекрыгин — левой руки по локоть у него не было, а в правой он сжимал боевой нож и пытался сбить им с себя бота, плотно обхватившего торс младшего лейтенанта своими мерзкими ногами. У Володи перед глазами сразу мелькнули строчки учебника: бронескафандр в случае такого увечья автоматически накладывает пневможгут выше раны, так что кровопотери можно пока не бояться… Потом вколоть обезболивающее, антибиотик, покрыть раневую поверхность гемогелем… От врачебных мыслей Рождественского отвлек подполковник, снова перекрывший дикий шум сражения командой: — Отступаем! Бегом!!! Володя до сих пор не ощутил всего ужаса ситуации. Кровавое мельтешение боя вокруг напоминало скорее новый голливудский 3D-боевик или продвинутую компьютерную игру с полным эффектом присутствия, нежели реальную схватку здесь и сейчас. Рождественский всегда сразу врубал подобные игрушки на самый сложный уровень и, еще не успев наработать необходимых навыков для прохождения, некоторое время оторопело наблюдал за происходящей вокруг убийственной суетой компьютерных монстров и враждебных головорезов, успевать реагировать на которую не было никакой возможности. Однако приказ есть приказ: автоматически подчинившись, Володя бросился прочь, во тьму тоннеля, спотыкаясь и оглядываясь через плечо. За ним бежали остальные члены группы. Прикрывали отход Гончаренко и Константинов со своим метателем. Стоп! А батареи?! Рождественский затормозил, по инерции пробежав еще несколько шагов. Ему до сих пор совсем не было страшно: встреча со сталтехом показалась куда более жуткой, чем эти игрушечные роботы. А может, в кровь просто выплеснулся адреналин — ведь Володя только что видел, как эти игрушки в клочья разодрали Водяного и изувечили Чекрыгина… — Толя! Батарея! — крикнул он, задыхаясь. — Вовремя ты! Я думал, свалил без оглядки! — рявкнул в ответ Константинов, выхватив из рук помощника заряд и зашипев от боли. Перчатки его бронескафандра свисали лохмотьями, и военврач вспомнил, что Конь снял с метателя систему охлаждения, а при таком темпе стрельбы не выдерживает даже термостойкая ткань. Ожоги второй, а то и третьей степени. Что там на этот случай в аптечке? Антиожоговая мазь, еще раз обезболивающее, снова антибиотики… жидкий аэрозольный бинт-пленка… — Да их тут сотни! — раздался в наушниках потрясенный вопль Рахметова. Слева подполковник Гончаренко методично, как в тире, отстреливал набегавших металлопауков, паля сразу из двух армганов, с двух рук. Бравому командиру не хватало только сигары, чтобы совсем походить на героя старого фильма про вьетнамскую войну. Прокравшийся понизу паук внезапно плюнул в Гончаренко длинной струей сварочного огня, и Володя с ужасом увидел, как мгновенно потемнела и запеклась обожженная кожа на щеке подполковника. Командир взвыл, выронив один армган, и вскинул освободившуюся руку к лицу, но так и не коснулся ожога толстой перчаткой, сумев остановить ладонь в сантиметре от пострадавшей скулы. — Получай, гадина! — сорвавшимся голосом возопил военврач и выпустил в коварного бота ползаряда одним махом. Паук растекся по цементу серебристой лужей, а подполковник крикнул, кривясь от боли и все еще прикрывая рукой изуродованную половину лица: — Так держать, док! Он тут же шагнул в сторону и скрылся из поля зрения Володи, а Константинов самостоятельно выдрал из чехла на плече Рождественского последнюю батарею. Даже на таком расстоянии врач почувствовал, как от метателя пышет жаром. Банг!!! Прямо в грудь Володе врезался паук, бросившийся на него со стены. Удар вышел не очень сильный — когда в Академии Рождественский гонял мяч за футбольную команду курса, со штрафного порой попадали и посильнее, — но военврач не ожидал толчка и опрокинулся на спину, гулко ударившись затылком шлема о твердый пол тоннеля. Пробежав по нему паучьими лапами, бот унесся вслед за отступающей группой, за ним прострекотали еще дюжины две маленьких механических монстров, и неожиданно стало тихо и темно. Видимо, от удара Володя на минуту потерял сознание — не могло же все вокруг измениться так внезапно? В голове гудело, но Рождественского не тошнило, значит, не сотрясение. Или сотрясение, но слабое. Военврач попытался вскочить, но ничего не вышло — его повело в сторону, и он мягко повалился обратно на пол. Да и вскакивать было уже ни к чему. Рождественский прислушался — тишина. Бой явно завершился чьей-то победой. Видимо, Володя лежал без чувств куда больше минуты. За это время боты вполне могли перебить оставшихся членов группы. Но почему они тогда не тронули беспомощного военврача? Другая версия, господа офицеры: он валялся без сознания, а военсталкеры решили, что он мертв, и ушли. Стало до боли обидно: как же так?! Группу Якубовича искали, рисковали, спустившись под землю, а его — бросили?.. Нет, нет! Такого просто не может быть. Они бы наверняка проверили, что с Володей, есть же датчик жизненно важных функций, в конце концов, они знают инструкцию… Но тогда ситуация еще хуже. Потому что это означает, что группы подполковника Гончаренко нет в живых. Лейтенант заерзал и осторожно сел, упершись руками в пол. Голова по-прежнему кружилась, но в целом он чувствовал себя вполне сносно. Фонарик не работал. Мог отказать фотоэлемент, автоматика — штука тонкая. Вспомнив тренинг, Рождественский нашел на плече щиток управления, сдвинул крышечку и активировал фонарик вручную. Тот с готовностью вспыхнул, осветив участок пола, на котором валялся посеченный лучами армганов паук-бот. Биомеханизм напомнил Володе японские конструкторы, которые в детстве ему покупал отец. Подобные жуки, скорпионы и прочие гнусные твари при помощи маленького гаечного ключика и такой же миниатюрной отверточки собирались из металлических деталек. Но те не двигались, а эти… Хотя и эта тварь больше не двигалась. Внутри поблескивающего сегментированного тела что-то еле слышно гудело, в злобных глазках изредка вспыхивали зелено-синие искорки, но паук явно был мертв — если этот термин вообще годился в отношении биомеханического порождения Зоны. Сглотнув слюну, Володя откашлялся и попытался встать на ноги. С трудом, но ему это удалось. Опершись о стену, он попытался найти свой армган, но оружия нигде не было. Военврач даже не помнил, что произошло с лазером — может, он выронил его, когда отдавал Константинову батарею? Или потерял, уже когда упал, а потом армган утащили боты?.. Володя осмотрелся и обнаружил, что дохлых пауков вокруг валяется несколько. Одни оплавленные, превращенные практически в слитки металла, другие — порезанные на части. Трупов, вопреки ожиданию, не обнаружилось — только лужа подсохшей уже крови, размерами наводящая на мысль о повреждениях, не совместимых с жизнью. Рождественский припомнил, как разорвали и растащили на куски Водяного, и угрюмо покачал головой. Отсутствие трупов совершенно ни о чем не говорило. Военврач побродил взад-вперед, посветил вокруг и нашел привалившегося к стене Рахметова. Смуглый лейтенант был мертв: шлем разбит, а голова обожжена так сильно, что превратилась в головешку. Других ран на теле не видно, значит, кровь не его… В руке Рахметов сжимал боевой нож — видимо, дрался до последнего, расстреляв и батареи, и патроны из пистолета. Вон и пистолет валяется рядом, а чуть поодаль — еще один уничтоженный бот с лапами, обрубленными тяжелым стальным лезвием. Одна согнутая нога бота, отделенная от туловища, методично скребет по полу, собрав вокруг себя уже изрядную кучку цементной пыли… Стоп, подумал военврач. Что за черт? Почему не слышно, как нога бота скрежещет по цементу?! Разгадка пришла быстро — от удара вырубился не только фонарик, но и внешний микрофон. Его тоже пришлось включать вручную, и сразу мир наполнился звуками. Капающая с потолка вода. Шорох агонизирующего металлопаука. Далекое эхо — стук и шуршание, скорее всего, осыпающаяся глина в конце тоннеля… И больше ничего. — Первый, Первый, — осторожно сказал Володя. Ответа не было. — Первый! — почти закричал он. — Товарищ подполковник! Это я, Рождественский! Врач!.. Безрезультатно. Это по-прежнему могло означать все что угодно. Возможно, в команде оказалось слишком много раненых, и ребята отступили перед превосходящими силами противника, решив, что Володя мертв, как Рахметов, даже не попытавшись эвакуировать трупы. С другой стороны, биомеханизмы вполне могли утащить трупы с собой, при этом бросив тело Рахметова и еще живого Рождественского, хоть это и было несколько нелогично. Однако Володя уже понял, что искать логику в действиях железных монстров бессмысленно. Либо какая-то логика в их действиях на самом деле была, но своя, скрытая, недоступная пониманию обычного армейского врача. Может быть, вся стая биомеханизмов бросилась вдогонку за отступающими, и те увели ее достаточно далеко, а вернуться за брошенными телами металлическим паукам что-то помешало — например, атака другой враждебной стаи живых роботов… Постояв над телом покойного военсталкера, Рождественский подумал, что надо бы сказать какие-то особенные слова или, может, прочесть молитву… Хотя Рахметов, наверное, был мусульманин, а Володя и православных-то молитв не знал, благо очередная мода на православие благополучно закончилась еще до его рождения. Поэтому он глубоко вздохнул, сказал: «Прости, брат…» — и отошел в сторону. Там он окончательно пришел в себя и стал прикидывать, как быть дальше. Значит, армгана у него нет. Досадно. Зато имеется пистолет, так нелепо использованный в битве со сталтехом, и совсем мало пригодный для самообороны нож. Воды и еды достаточно, есть лекарства в аптечке, датчик… черт, датчик, похоже, в тоннеле не сработал… ну да ладно, если выбраться на поверхность, он обязательно заработает, как и аварийный маячок… МАЯЧОК!!! Володя в сердцах треснул себя кулаком по забралу шлема. Как можно было забыть про аварийный маячок?! Еще старшина, выдававший бронескафандр в каптерке, завещал: если что, если потерялся, если остался один, врубай маячок! Он подразрядит батареи рации, фонаря, прочих систем, но даст сигнал, который поймают на базе. Поймают и пришлют помощь. «Скафандр пока бэушный, второй срок, — немного виновато сказал тогда толстый усатый сержант, взгромоздив на стол пластиковый ящик. — А вот маячок новый стоит, месяца три как начали такие монтировать — в полтора раза мощнее старых!» Сковырнув защитный алюминиевый колпачок и щелкнув миниатюрным тумблером, военврач облегченно вздохнул. Он почти физически чувствовал, как тревожный сигнал пронизывает десятки метров почвы у него над головой. А на базе его ловят, идентифицируют и говорят: «О, посмотрите-ка! Да это же лейтенант Рождественский! Не может быть! Скорее посылайте спасательную группу, немедленно вытащим его оттуда!» Но и сидеть сложа руки тоже не годилось. Повертев головой, Володя прикинул: вроде бы они шли оттуда. Значит, в эту же сторону, к люку, и нужно возвращаться. Может быть, он еще успеет догнать своих — при условии, что они целы… Если же нет, то хотя бы подберет чей-нибудь армган или найдет свой. Это же тоннель, а не лабиринт. Возвращаться следует только тем путем, которым пришел сюда. А потом он вылезет наверх, до берега там рукой подать, место вроде бы тихое… Вполне вероятно, так все и случилось бы. Вот только военный врач в звании лейтенанта Владимир Рождественский перепутал направление и пошел совсем в другую сторону. Он быстро шагал, инстинктивно стараясь держаться поближе к стене и даже касаясь ее левой рукой. В правой Рождественский сжимал пистолет. Датчик оживать по-прежнему отказывался, но мертвая тишина в тоннеле, нарушаемая лишь занудной капелью, демонстрировала, что он здесь один. По крайней мере, пока. — Артиллеристы, Сталин дал приказ, — забормотал было Володя в такт шагам, но тут же испуганно осекся. Наверное, лучше не шуметь. А может, правы были Константинов и добрый генерал Пирожок? Нужно было плюнуть на амбиции, отправиться в Техас, оперировать там в теплом, светлом, стерильном госпитале жертв гражданской войны, а после смены идти в бар есть поджаренные добродушным толстым негром горячие стейки средней прожарки с гарниром из пышного картофельного пюре и сладкой кукурузы… Запивать все это великолепие ледяным пивом, наливая его в кружку из запотевшего полуторалитрового кувшина… На глаза навернулись слезы. Теперь-то уже ничего не поделаешь, несчастный военврач прекрасно это понимал. Главное — выбраться, а потом уже разберемся, решил он. А вместо стейков пока обойдемся противной ореховой пастой — безвкусный сухпай из контейнера пускай лежит на черный день, чтобы не открывать лишний раз забрало шлема. Потянувшись губами к эбонитовому наконечнику и зачмокав, Володя не заметил, как из черного пролома под самым потолком выглянула вытянутая перекошенная тень. Двигаясь механически, рывками, она выбралась из своего укрытия, на миг зависла над беззаботно бредущим внизу военврачом и внезапно обрушилась на него. Рождественский коротко вскрикнул, треснулся головой о цемент и во второй раз за последнюю четверть часа потерял сознание. Фонарик погас.Глава 3
Володя закашлялся, потому что прямо в горло ему лилась вонючая обжигающая жидкость. — Ожил, — удовлетворенно, хотя и с некоторым удивлением сказал знакомый голос. Рождественский открыл глаза и увидел над собой лицо, которое тоже оказалось знакомым. Сердитые бесцветные глазки, мохнатые брови, беспрестанно шевелящиеся, словно отвратительные гусеницы. Маленький сталкер Бандикут. Только его не хватало. — Че, узнал дядю? — осведомился Бандикут и противно захихикал. — Вот уж кого не думал еще раз встретить в этом мире, так это тебя, доктор-врач. Володя продолжал кашлять — уж больно едкой и противной оказалась гадость, которой пытался напоить его злобный коротышка. Жидкая пластмасса, не иначе. А он ведь глотка три, а то и четыре сделал…. Тьфу, дрянь какая! Однако в голове слегка прояснилось, военврач сделал глубокий вдох и тут же подавился прохладным воздухом, сообразив, что забрало шлема открыто. Он нелепо зашарил и зашлепал руками по лицу, пытаясь захлопнуть забрало, но тут же понял, что лежит вообще без шлема. — Не гоношись, — деловито велел Бандикут, завинчивая крышку на зеленой пластмассовой фляге и пряча сосуд за спину. — Дыши легко и свободно, как на магаданском курорте. Уж от чего — от чего, а от воздуха на Зоне сдыхают в самую последнюю очередь, доктор-врач. Обычно до летательного исхода просто не доходит, гораздо раньше помирают от чего-нибудь другого. — Летального, — машинально поправил Рождественский, приподнимаясь на локтях. Сесть у него с первого раза не вышло. — До летального исхода. — Один хрен в результате погибший труп насмерть убитого покойника выходит. Хоть по-научному, хоть по-простому, по-сталкерски, — рассудительно заметил Бандикут. — А ты вообще куда перся-то, скажи на милость? — К своим, — угрюмо буркнул Володя. Он все же сумел сесть и обнаружил, что находится в довольно просторной пещерке, освещаемой переносным фонарем. С низкого потолка свисали сухие корешки и какой-то серый мох — наверное, так изнутри выглядит барсучья или кроличья нора. Фонарь был древний, такие Рождественский видел только в кино. За выпуклым подкопченным стеклом потрескивало и плясало синеватое пламя; кажется, там горел керосин или бензин, а то и вовсе какое-то масло. Помимо фонаря в пещерке имелись драные полосатые матрасы (на одном из которых военврач и сидел в данный момент), бесформенная куча железяк в углу и — чудо, чудо! — оставленная им под изуродованной сосной «репка с маком», она же роботизированный полевой медицинский комплекс РПМК, невинно пострадавшая в неравной схватке со сталтехом. — Подобрал вашу бандуру, — с гордостью сообщил сталкер, перехватив Володин взгляд. — Полезная штука, чё. Пригодится в хозяйстве. — Это армейское имущество! — возмутился Рождественский. — Сам ты армейское имущество, доктор-врач, — неприятно усмехнувшись, сказал Бандикут. — Я за вами зря, что ли, по развалинам таскался? Под землю даже поперся, жизнью рисковал, можно сказать. Так что трофей не обсуждается. Понял? Станина с шасси от метателя там осталась, вот ее можешь забрать. Только на хрена она тебе? Ралли по Зоне устраивать? Да и куда тебе наверх-то, тебе к мамке надо. А поскольку мамки тут нету, то временно я за нее побуду. Володя не нашелся, что сказать на такую наглость. К тому же он чувствовал, что быстро пьянеет. Из желудка поднималось неприятное тепло, перед глазами все плыло. А ведь если у него и в самом деле сотрясение мозга, то алкоголь ему никак нельзя! — Чего еще скажу, — продолжал тем временем Бандикут, доставая из-под матраса мятую консервную банку без каких-либо опознавательных знаков и откупоривая ее ножом. Нож был Володин. — Дурак ты круглый, доктор-врач. Врубил свой маяк и прешь как дядя Степа. — Как… как кто? — Дядя Степа. Был такой козырный мент в детских книжках, ты тогда небось не родился еще. Сейчас вас таким книжкам не учат, говну всякому только… Дядя Степа Мент, короче, тоже ходил как долбня, издалека видная. Ты что, не соображаешь, что твой маяк — та еще приманка для железяк? Я его сразу выковырял к бесу. — Это же аварийный м-маяк… — заплетающимся языком пробормотал Рождественский. — Сам ты м-маяк! — Бандикут постучал себя согнутым пальцем по низкому грязному лобику и облизал нож, после чего положил его на безопасном расстоянии от лейтенанта. — Думаешь, на базе в Колывани прямо щас все бросят и полетят тебя искать? Ну да, верно, сигнал словят, запеленгуют… Может, даже вертолет отправят. Но до тех пор тебя двести пятьдесят восемь железяк зафиксируют и разберут на запчасти. Эх, ты… Грудь в крестах, голова в кустах! — И сталкер звонко щелкнул ногтем по красному крестику на бронескафандре военврача. — Я не подумал… — Я так и подумал, что ты не подумал. Жрать-то будешь? Могу поделиться. Знаешь, как амеба говорила? Бог велел делиться. И поэтому часто делилась пополам. — Бандикут заржал, потом подцепил грязными пальцами из вскрытой банки горсть печеночного паштета и протянул лейтенанту. — Н-нет… — замотал головой Володя. — Я н-не хочу… — От запаха пищи, тем более поданной таким неаппетитным способом, его замутило. — Как хочешь. — Бандикут был невозмутим. — Сам сожру. А может, еще стаканчик примешь? Володя замотал головой, едва сдержав рвотные позывы. Еще не хватало облеваться перед этим ничтожеством, подумал он. И так ни во что не ставит, скотина… — Ну и правильно. Бухальце, доктор врач, оно когда в меру, то полезно в любых количествах, а сверх меры — смерти подобно. — Сказав так, дрянной коротышка принялся алчно пожирать жирный паштет, напоминая какое-то небольшое грязное животное. Крысу? Хомяка?.. — Еще когда тебя сталтех прижал, я сразу сообразил: ты первый раз в прериях, — глубокомысленно поведал он. — В каких пыр… прериях? — с трудом проговорил военврач, безуспешно борясь с подступающим опьянением. — Ну, в пампасах. Обычно с гражданином подполковником посерьезнее пацаны ходят, а тут ты — как из ясельной группы. Ходишь, маякуешь… Скажи спасибо, что я тебя вырубил. — Так это… это вы были?! — Нет, фея-крестная! — огрызнулся Бандикут. — Я же говорю: за вами шел, присматривал. Военные — они такие: после себя набросают разного, а если сами полягут, так вообще словно на ярмарку пришел. Я вот с тобой вожусь, а надо бы пойти амуницию собрать… — Чью… чью ам-муницию? — пролепетал Володя, уже заранее зная, что ответит сталкер. — Да вашу, — доверительно сообщил коротышка. — По-моему, никто живым не ушел. Нашли куда сунуться — в самое гнездо! Там давно уже весь железнодорожный музей с Сеятеля поселился. Наверху им тяжеловато было, у них с мелкими механизьмами что-то вроде ссоры, так они в тоннели перебрались. А вы, как лохи, прямо в самую духовку. Гражданин подполковник-начальник, поди, тоже полег в пылу сражения. А ведь хитрый был мужик, крученый… Даже жалко его малость. Бандикут задумался, то и дело запуская пальцы в паштет, громко чавкая и чмокая. Он порезался о неровный край жести, но даже не заметил этого — кровь лениво капала в банку и перемешивалась с паштетом. — Точно жрать не будешь? — очнувшись от мыслей, уточнил сталкер. Володя затряс головой, в ужасе подумав, что может быть в крови у давнего обитателя Академзоны. — Как хочешь, — пожал плечами Бандикут и быстро доел остатки. — Уф-ф… Господь напитал, никто не видал. А кто и видел, тот не обидел… — Он покосился на лейтенанта. — Не, вроде не обидел. Поспать бы, но недосуг. Слушай сюда, доктор-врач. Ты, я так понимаю, один остался. А не был бы ты, кстати, доктор-врач, и тебе бы кранты пришли. Не стал бы я тебя спасать. — З-зачем… зачем я вам нужен? И что за д-д-дрянь вы мне дали?! — Не дрянь, а хороший синтетический спиртик! — всерьез обиделся Бандикут. — Сам изготовляю, между прочим. А нужен ты мне на органы. Рождественский вытаращил глаза. — У нас тут видал чего — одно железо, — благодушно поведал маленький сталкер. — Поэтому если пленного поймал — считай, запасная печень у тебя в кармане. Или почки… — Внимательно посмотрев на военврача, Бандикут скривил унылую рожу: — Елки, такого даже дразнить неинтересно. Берут же нынче в армию всякую шантрапу… Ладно, шучу я. Шучу. Какие с тебя, к бесу, органы? Мозжечок с ноготок… А зачем ты мне нужен, доктор-врач, я тебе потом расскажу. Когда вернусь. — Я… Я не могу т-так… — продолжал бормотать Володя, уже мягко заваливаясь на спину, на матрас. — Мне надо… н-надо доложить… Хихикающее личико Бандикута раздвоилось, затем растроилось, потом три личика расплылись в разные стороны, и военврач Рождественский вырубился напрочь. — Вот так, — деловито сказал сталкер, вытирая жирные руки о матрас, на котором сидел. — Вот и ладненько. Доложить ему надо, гляди-ка… Говорю же, спиртяга еще тот. Доставляет не по-детски. Ладно, доктор-врач, пусть тебе приснятся сахарные ангелочки, а я пошел…* * *
Пробуждение было отвратительным. Во рту стоял привкус горькой химии, голова болела (впрочем, к этому военврач уже привык еще после того, как грохнулся в тоннеле). В пещерке не было никого, только все так же горел, потрескивая, фонарь да на полу валялась пустая консервная банка. Наверное, Бандикут, как и обещал, ушел мародерствовать. Нож и пистолет коротышка сталкер, разумеется, унес с собой. И походную аптечку унес, собака. Даже часы с руки снял — не посмотреть, сколько времени проспал… Все остальное в бронескафандре было вроде бы цело, кроме, понятное дело, безжалостно выковырянного Бандикутом аварийного маячка. Первым желанием Рождественского было бежать отсюда сломя голову, но он тут же обнаружил, что пещерка имеет лишь один вход, он же выход — запертую квадратную металлическую дверь размером где-то метр на полтора с маленьким иллюминатором посередине. Сквозь стекло иллюминатора была видна лишь темнота. Подергав дверь и попинав ее, Володя пришел к выводу, что побег временно отменяется. Осмотр пещерки тролля тоже ничего не дал. Груда железяк оказалась именно грудой железяк, не более: гнутые шарниры, оборванные тяги, упрятанные внутри округлых корпусов моторчики, треснувшие шкивы, мотки проводов, покореженные печатные платы… Ничего, даже отдаленно напоминающего оружие. На всякий случай Володя выбрал тяжелый рычаг и положил на видное место — по башке шарахнуть, если что, сгодится. В резервуаре еще оставалась витаминизированная вода, которая немного сняла похмелье. Потерев гудящие виски, Володя тихонько выругался, потом неожиданно засмеялся. Нет, с ума военврач не сошел — он просто увидел прямо перед собой «репку». А «репка» означала практически весь список лекарств, который только можно придумать. Короче, «репка» лечила что угодно, если только вообще работала. Трясущимися от волнения руками Рождественский включил роботизированный комплекс. Хирургическую операцию он себе делать не собирался, хотя тот же аппендикс «репка» удаляла на раз и так же шустро разбиралась с целым набором открытых и закрытых повреждений человеческого тела. Но сейчас Володе было достаточно минимальной диагностики, каковую он и запросил у медицинского агрегата. Пару секунд после получения задания комплекс не отвечал, и Володя испугался, что удар о бетонную плиту стал для «репки» роковым. Однако электроника в конце концов пискнула, замигал желтый огонек, и робот выбросил три гибких жгута с присосками на концах. Может, какие-то функции РПМК и утратил, но явно не все. Володя прилепил две присоски на виски и одну — на запястье, для чего пришлось снять перчатку. Его тут же уколола миниатюрная игла экспресс-анализатора, после чего «репка» надолго задумалась, считывая показатели. Затем та же игла сделала еще три молниеносных укола, вводя медицинские препараты, которые робокомплекс счел необходимыми для пациента в данный момент. Желтый огонек погас, жгуты втянулись обратно. Диагноза на табло не появилось — стало быть, организм в норме, даже сотрясения мозга, которого военврач так боялся, не обнаружилось. — Ах ты, молодчина! — с теплотой сказал Володя, похлопывая «репку» по кожуху. От хороших новостей в голове сразу прояснилось, тело налилось бодростью, захотелось есть. Мерзкую ореховую пасту Рождественский решил приберечь на черный день, а пока действовать по принципу «грабь награбленное». Он пошарил под матрасами и нашел небольшой продуктовый склад в ямке, прикрытой стальным листом. Правда, большая часть консервных банок и пластиковых упаковок с концентратами датировалась сороковыми годами, но Володя отыскал две относительно свежих и кое-как расковырял жесть об острый край металлической рамы, обнаруженный им среди прочего хлама. В одной банке оказалась птичья тушенка, в другой — мандариновый компот. Обсасывая мягкие косточки и запивая их сладкой жижицей, Володя сосредоточенно прикидывал, как ему лучше поступить. Попробовать взломать дверь? Она выглядела не слишком-то крепкой, скорее всего, Бандикут ее откуда-то приволок и установил сам. Или дождаться хозяина, улучить момент и стукнуть хорошенько по кумполу вон тем симпатичным рычагом? Этот вариант Володе нравился больше, потому что в таком случае он мог разжиться оружием. Но как он, врач, сумеет исподтишка ударить по голове человека? Притом человека, который его спас? Если не врал, конечно, про смертельную опасность аварийного маячка… Доев тушенку и запоздало пожалев, что не проверил консервы на радиоактивность, Володя снова осмотрел дверь, на сей раз подойдя к вопросу конструктивно. Трясти и пинать ее, словно гамадрил, он не стал, уделив внимание креплению. Разумеется, до надежности ядерного убежища тут было далековато. Во-первых, дверь открывалась наружу и предназначалась для защиты от проникновения извне, а не для удержания кого-то внутри жилища. Во-вторых, петли держались на больших болтах, которые в теории можно было бы просто открутить, имей Володя гаечный ключ. Но ключа у него не было, зато имелась целая куча металлического хлама плюс верная «репка». В набор медикаментов, которыми был напичкан РПМК, входило и некоторое количество стимуляторов. Одни предназначались для повышения выживаемости, к примеру, в условиях повышенной радиации или пониженного содержания кислорода, другие помогали продержаться при обильной кровопотере и сильном болевом шоке, третьи — осуществить марш-бросок на приличной скорости по пересеченной местности… Вся эта хитроумная химическая мешанина довольно серьезно била по организму, но в некоторых ситуациях выбирать не приходилось. Сейчас, по мнению Володи Рождественского, сложилась именно такая ситуация. Он попытался вспомнить все, что знал о штатных армейских стимуляторах, дабы ограничиться меньшим злом. Но всяко выходило, что за четверть часа работы организма в усиленном режиме придется потом расплачиваться изрядным отходняком. Главное — постараться свалить подальше отсюда и найти укрытие. Беда была в том, что Володя даже примерно не представлял, где сейчас находится. Логово Бандикута явно находилось под землей и вряд ли далеко от тоннеля, в котором полегла группа подполковника Гончаренко — раз Бандикут тащил военврача сюда на себе, хотя впечатления здоровяка никак не производил. Вспомнив о погибших офицерах, Володя снова пригорюнился. По сути, он не знал толком этих людей, даже не со всеми успел словом перекинуться, но на душе было препогано. Какая ужасная смерть — металлические пауки растерзали… Интересно, а что с ним-то теперь будет, если он вернется? Выжил один из целой группы… Комиссуют? Решат, что получил серьезную психологическую травму? Нет, комиссовать, видимо, не комиссуют, но с базы наверняка переведут от греха подальше в какой-нибудь крупный госпиталь. С другой стороны, Володя теперь вроде как обстрелянный ветеран, таких обратно в Зону посылать надо, а не прятать по тихим местам… Черт, как все сложно-то… Ладно, заключил Рождественский. Потом разберутся. А сейчас надо отсюда поскорее выбираться, потому что маленькому проходимцу он нисколько не доверял. Судя по всему, у Бандикута и в самом деле имелись некие прожекты насчет Володиного будущего, вот только сам Володя ни секунды не сомневался, что ничем хорошим эти прожекты для него не закончатся. Поэтому начал действовать. Первым делом он выпотрошил «репку», а именно — опустошил контейнеры с обезболивающими и противорадиационными препаратами, которые от большой нужды можно применить и без инъектора, просто раздавить капсулу и проглотить. Затем сделал себе укол стимулятора, разгоняющего человеческие мышцы до троекратной мощности; главное теперь было — проявлять осторожность, чтобы не порвать мышечные волокна. Когда мускулы стали наливаться энергией — Володя ощутил это как мелкие и довольно неприятные подрагивания и покалывания под кожей, — он взял заблаговременно найденный рычаг и, молодецки крякая, принялся сбивать дверь с петель. Головку первого болта он разворотил с третьего удара, с другим пришлось повозиться, но и этот наконец поддался. Ни малейшей усталости, ни дискомфорта военврач не чувствовал, хотя прекрасно осознавал, что это ненадолго — перегруженные мышцы скоро превратятся в тряпки, и ему придется отлеживаться, пока они хоть чуть-чуть не придут в норму. Снеся еще один болт, он навалился на дверь, перекосил ее и несколькими ударами выбил из рамы. Жалобно треснул сломанный замок, Володя отшвырнул в сторону железяку, которую в обычной ситуации даже не поднял бы, и хотел уже броситься в открывшийся низкий тоннель, но вовремя спохватился. Воскликнув: «Не доставайся же ты никому!», он все тем же рычагом раздолбал в хлам многострадальную «репку». Тащить ее с собой не имело смысла, самому бы выбраться, а оставлять Бандикуту — много чести. И так поди наварился с покойников, что не дотащит. Потом Володя с тем же мстительным удовольствием сложил продовольственные припасы маленького ублюдка в пластиковый мешок, что валялся в углу, не забыв даже флягу с отвратным спиртом. Мешок он присобачил к креплениям на скафандре, где ранее находилась «репка», взял в руки рычаг и двинулся в путь. Разумеется, на Бандикута он по закону подлости наткнулся через полсотни шагов по узкому тоннелю, явно проложенному не самим сталкером — на стенах сохранилась голубая кафельная плитка, пол был кирпичный, хотя просевший и кривой. Опустив голову и сгибаясь под тяжестью трофеев, Бандикут рысил навстречу и едва не врезался в Рождественского. — Твою ж мать!.. — закричал сталкер, резво отскочив назад. Думать было некогда. Володя успел лишь погасить мощь своего удара, в последний момент изменив его направление. Если бы рычаг угодил вертикально, то, скорее всего, просто вбил бы незадачливую голову Бандикута в плечи, не спас бы и пожарный шлем. Но Володя ударил вскользь, отчего сталкер отлетел в сторону, врезался в стену, коротко вякнул, рикошетом отскочил обратно и ничком рухнул на кирпичи. Судя по всему, он отрубился от сильного сотрясения, но Рождественский на всякий случай немного выждал, прежде чем обыскивать преступного типа. В рюкзаке у Бандикута среди объедков и всякого хлама он нашел три армгана — к сожалению, без батарей, а стало быть, абсолютно бесполезных. Оружие сталкера, ту самую дуру, из которой был завален сталтех, Володя взять не решился — он с трудом представлял, как ею пользоваться, к тому же пушка была, может, и мощной, но однозарядной и явно самодельной. Еще откажет в самый неподходящий момент… А вот два пистолета с пояса Бандикута военврач снял, и все четыре обоймы к ним тоже забрал. Негусто, но все же оружие. И нож собственный, казенный, вернул на пояс. А вот аптечки и своего пистолета не обнаружил — то ли Бандикут хорошо их спрятал в берлоге, то ли куда-то успел заныкать по пути. Скорее всего, так оно и было — маловато трофеев волок с собой ушлый сталкер, явно не все, что смог найти. Тайнички, небось, оборудовал где-то,скопидом… — Цел? — осторожно спросил Володя, тряхнув Бандикута за плечо. Коротышка молчал, но по дрожанию ресниц было ясно, что он не помер, а пребывает в глубоком обмороке. Ну и хорошо. Очухается, куда денется. Некогда с этим уродом в доброго самаритянина играть. Пусть скажет спасибо, что до смерти не зашибли. — Ладно, — сказал Володя, поднимаясь. — Надеюсь, никто тебя тут не сожрет. А мне идти надо. Понимаешь? Идти в самом деле было надо, и как можно шустрее. Мышцы уже отходили от стимуляторной атаки, так что требовалось срочно найти более или менее подходящее убежище. И здесь лейтенант Володя Рождественский совершил очередную ошибку, потому что не подумал о самом простом решении проблемы — вернуться в логово, связать Бандикута и спокойно отлежаться. Военврач хотел скорее выбраться из жутких подземных коммуникаций и потому побежал вперед в надежде успеть на стимуляторах добраться до Обского моря. Это было, пожалуй, худшее, что он мог сделать в сложившейся ситуации. Коридор закончился весьма неожиданно — тупиком. Володя завертел головой, прикидывая, не проскочил ли на бегу мимо какого-то ответвления (на самом деле он пропустил их с десяток, совершенно не заметив), потом посмотрел вверх и увидел на высоте метров трех нижние поручни металлической лестницы, покрытой следами коррозии. Посмотрел вокруг — нет ли какой подставки, ведь корявый коротышка Бандикут явно не мог достать так высоко. Не нашел, обреченно вздохнул, прицелился и на последних остатках стимулятора подпрыгнул изо всех сил. Уцепился Рождественский удачно, подтянулся, некоторое время поднимался на руках, пока нога не нащупала скобу. Посветил вверх фонариком — лестница уходила в округлый зев вертикальной шахты, что там в конце — можно было только догадываться. Мешкать не стоило: если мышцы сдохнут на лестнице, то не останется сил даже зафиксироваться и повиснуть. Военврач принялся карабкаться, словно обезьяна, подстегиваемый красочными воображаемыми картинками: вот обессилевшие руки разжимаются, соскальзывают, и он падает вниз с хрензнаетсколькиметровой высоты, в финале дистанции ударяясь головой о кирпичный пол. Разлетающийся пластик вперемешку с костями черепа и мозгами Рождественский представил настолько достоверно, что даже ойкнул от ужаса и кратенько выматерился. Падать ему, к счастью, не пришлось. Лестница закончилась люком, в который Володя уперся шлемом и аккуратно приоткрыл. Снаружи оказалось довольно светло, хотя шахта выходила в помещение. Вокруг валялись битое стекло и груды разноцветного мусора, и Володя не сразу понял, что находится внутри книжного магазина. Он бы так и не понял, если бы не увидел косо болтающуюся пластиковую вывеску с выцветшей надписью: «Книжная планета». Ул. Ильича, 6, ТЦ Академгородка. Часы работы: 10:00–21:00». С трудом выбравшись из люка и захлопнув крышку, Рождественский отполз в сторону, бросил мешок с украденной едой и привалился к одной из отсыревших и разбухших от времени и непогоды книжных куч, тут же расползшейся под его весом. Получилось удобно — что-то вроде пневматического кресла. Володя расслабился, и тут же мышцы скрутило так, что он едва не взвыл от боли. Судорожно нашарил в контейнере обезболивающее, запихнул в рот и принялся жевать, сплевывая куски пластиковых капсул. Горькое лекарство стекало в горло, но боль не унималась. Рождественский закрыл глаза, перед ними бешено вращались разноцветные круги, словно праздничный фейерверк. Сознания он не потерял — наверное, организму уже надоело это делать. Поэтому военврач просто лежал и ждал, пока боль уйдет. Она ушла минуты через три, показавшихся ему тремя часами. На смену боли явилась слабость — лейтенант даже не мог поднять руку, чтобы закрыть шлем. Что там шлем — он не мог толком держать голову, она заваливалась на сторону, как у новорожденного. «Уж от чего — от чего, а от воздуха на Зоне сдыхают в самую последнюю очередь. Обычно до летательного исхода просто не доходит, гораздо раньше помирают от чего-нибудь другого», — вспомнились слова Бандикута. Да уж. Сейчас, например, Рождественского можно было брать голыми руками. Или что там у биомеханизмов — манипуляторы? Вот, голыми манипуляторами… Но сделать несчастный военврач ничего не мог и даже не представлял, сколько продлится такое состояние — последствия зависели в том числе и от физической силы человека, а Володя атлетом никогда не был. В Военно-медицинской академии он уныло висел на турнике, словно груша, или сваливался с брусьев, вызывая зубовный скрежет у мускулистых инструкторов. В бассейне на сдаче зачетного заплыва едва не утоп. Если бы не чисто медицинские достижения, черта с два он вообще закончил бы академию. Может, в самом деле надо было больше думать о занятиях в тренажерном зале, нежели о факультативе по армейской сексопатологии или практикуме на тему «Удаление корня зуба в полевых условиях при отсутствии ультразвукового оборудования»? Теперь оставалось лишь сожалеть и пассивно следить за окружающим миром, приходя помаленьку в норму. Минут двадцать-тридцать это займет точно. А то и больше. Окружающего мира, кстати, было совсем немного: со своего импровизированного ложа Володя видел только полуразвалившийся стеллаж, стопки книг, обломки перекрытий и несущих конструкций, неопрятно свисающие лохмотья пластикового покрытия стен. В проломе стеллажа Рождественский углядел детскую коляску, из которой прямо на него смотрели два диких зеленых глаза. Рождественский дернулся было, но быстро понял, что глаза ненастоящие, стеклянные, и принадлежат они плюшевой пуме внушительного размера. Похоже, рядом был детский отдел. Интересно, как эта пума умудрилась так сохраниться? Впрочем, кому она сдалась тут. Дети железячные, что ли, с ней играть станут? Какие, к черту у них дети?.. Володя хотел тряхнуть головой, чтобы отогнать идиотские мысли — сказывается все же, что крепко приложился ею несколько раз. Но мышцы шеи пока отказывались подчиняться лейтенанту. Что ж, придется ждать. Рождественский скосил глаза в другую сторону. В уголке скалился человеческий череп — наверное, продавец книг или читатель… А может, и писатель, у которого тут в момент Катастрофы была раздача автографов. Почему нет? Еще Володя наблюдал фрагмент серого неба в стенном проломе. Очень далеко по небу что-то неторопливо двигалось — то ли армейский вертолет, то ли биомеханизм-дракон, у которых в Бердске, на площадке бывшего вертолеторемонтного завода, находилась база. В первом случае маячок мог бы помочь Рождественскому, во втором — погубить его, но маячка стараниями гнусного Бандикута все равно не имелось, так что мучительная проблема выбора в данном случае не стояла. А ведь сюда и в самом деле может что-нибудь приползти, дошло до Володи. Развалины ТЦ, то бишь Торгового Центра, где в мирные времена жители Академгородка покупали всякие полезные вещи, находились аккурат под академовским тамбуром, на краю холма, который Володя разглядывал после своей встречи со сталтехом. Рождественский поежился, представив, что тамбур висит где-то у него над головой… А где тамбур — там и наносимбионты, то есть биомеханизмы, управляемые скоргами. И сталкеры. И вообще много чего обитает в районе академовского тамбура, недаром покойный подполковник Гончаренко даже смотреть на него особенно долго не велел… Володя попытался взять пистолет. Движения его сделали бы честь старому паралитику — пальцы правой руки даже коснулись ребристой рукояти, но обхватить ее сил уже не хватило. Левой руке не удалось и этого — она вообще практически не шевелилась. Неподалеку что-то обрушилось, потом залязгало, раздался жужжащий шум, словно работали сервомоторы. Видимо, по руинам бродило очередное железное чучело, то ли патрулирующее территорию, то ли просто промышляющее что-нибудь полезное для своих механических нужд. Жужжание приблизилось, на мгновение стихло, после чего стало удаляться. Рождественский перевел дух и обнаружил, что пальцы правой руки за это время успели ухватиться за пистолетную рукоятку. Вряд ли это помогло бы, появись здесь нежданный гость, но тенденция несколько обнадеживала. Что же делать дальше? Может, не стоило удирать от Бандикута? В конце концов, мелкий мужичок был не таким уж злобным… Повадки, конечно, гадостные, но уж всяко получше, чем у нанометаллических обитателей Академзоны. Правда, эти его разговоры о планах насчет Рождественского звучали жутковато и неприятно. С другой стороны, вдруг он собирался вытащить Володю отсюда за вознаграждение? А в ответ получил железякой по башке… Теперь если и хотел, точно передумал. Володя сокрушенно покачал головой и отметил, что сделал это без труда. Попробовал усесться, точнее, улечься поудобнее — получилось! Мышцы отзывались запоздало и не в полную силу, как бывает после долгого сна, но главное — слушались! Торопиться было некуда. В руинах поодаль стояла тишина, снаружи снова пошел крупный тяжелый дождь, который немного успокаивал лейтенанта — ведь любая тварь из металла должна относиться к воде с неприязнью и вряд ли станет бродить в дождливую погоду. Ага. Именно: бродить вряд ли станет. Укроется в развалинах. Что и сделали два примитивных биомеханизма из уверенно стремящегося к нулю числа тех, что еще шастали по Академзоне, не будучи ни отловлены и переделаны наноорганизмами, ни привлечены в свои ряды более высокоорганизованными ботами или транспортными монстрами с Сеятеля. В мире человеческих отбросов есть бомжи — именно такие бомжи, только механические, искали сейчас приюта в развалинах Торгового Центра. Где случайно наткнулись на обессилевшего лейтенанта Рождественского, который под мерный стук капель неожиданно для себя задремал, лежа на уютной кровати из раскисших фантастических романов. Первый представлял собой безмозглое порождение племени шагающих роботов-уборщиков, которые были введены в эксплуатацию как раз накануне Катастрофы. Такие механизмы производства Брянского машиностроительного завода ковыляли по различным общественным зданиям большой площади, от гипермаркетов до аэропортов, и прилегающим к ним территориям, бдительно высматривая окурки, обертки от конфет и другой мелкий мусор. В процессе скоротечной эволюции и единения с такими же недоразвитыми наноорганизмами робот обрел оружие — нечто вроде пневматического ружья, получившегося из бывшего вакуумного пылесоса, а также гибкие многосуставчатые манипуляторы. Второй неуклюже передвигался на металлических узких гусеницах, предназначенных для гладкой поверхности, и нуждался в постоянной помощи товарища, застревая и падая на многочисленных неровностях. Как он взобрался на холм, можно было только догадываться, равно как и о том, чем был до Катастрофы этот помятый и побитый цилиндр метровой высоты. Если бы Рождественский смотрел культовый некогда фильм «Звездные войны», то, наверное, мог бы сравнить его с тамошним роботом R2D2, но лейтенант этого старья не видел. Новый век принес новые стандарты творчества и новых кумиров, так что плоское кино уже почти никого не интересовало, кроме горстки замшелых киноманов со снобских форумов. Когда механическая парочка проникла в бывшее помещение «Книжной планеты», лейтенант сразу открыл глаза, едва услыхав скрежет металлических гусениц по битому бетону и шипение старого гидравлического привода ходуль экс-уборщика. Военврач даже успел сориентироваться и вытянуть руку с пистолетом в направлении появившихся монстров, однако в то же мгновение уборщик выстрелил. С громким хлопком вылетевший из пылесосного раструба свинцовый шар размером со сливу выбил пистолет из все еще слабой руки Рождественского. Лязгая траками, второй биомеханизм деловито подкатил к Володе и завис над ним, угрожающе наклонившись и потрескивая электрическими разрядами, срывающимися с поднятых вверх рук-контактов. В сыром воздухе запахло озоном, ржавым железом и смазочной жидкостью. На самом деле эти два чудом уцелевших представителя так называемых примитивов были едва ли не самыми безобидными представителями Пятизонья. Но после встречи со сталтехом и битвы в подземном тоннеле Володя не делал различий между стальными чудовищами. Поэтому он пару мгновений зачарованно смотрел на то, как низенький гусеничный биомеханизм продолжает искрить и пощелкивать, а мутировавший уборщик, не опуская своего странного оружия, обходит их обоих по широкой дуге. Далее все завертелось и замелькало, словно электрический детский волчок со смещенным центром тяжести. Володя, не рассчитывая на левую руку и не имея возможности снять пистолет с крепления на левом бедре онемевшей от удара, но вполне подвижной правой, сделал вроде бы глупый, но неожиданно действенный ход. Он сгреб с пола пару расквашенных томов и в отчаянии швырнул в приближающегося уборщика, который с его пушкой выглядел более угрожающим. Примитив тут же выстрелил, но не попал, потому что одновременно пытался неуклюже увернуться от броска. Он даже не оценил низкую степень опасности Володиного снаряда, просто автоматически отреагировал на раздражитель. Под левую ходулю подвернулась книга с подходящим названием «Непоседа», биомеханизм зашипел гидравликой, зашатался и с грохотом рухнул на пол, протягивая манипуляторы то ли к Рождественскому, то ли к своему подельнику за помощью. Подельник перестал угрожающе искрить и покатился спасать приятеля. В этом он, впрочем, так и не преуспел, потому что внезапно вымелькнувший из дверного проема темно-красный луч пронзил и вскрыл его приземистое тело-цилиндр как консервную банку. Металл по границе разреза тут же вскипел, вспух безобразным багровым рубцом, дохнув в сторону военврача яростным жаром. Смертельно раненный робот судорожным движением угрожающе развернулся к дверям на одной гусенице, пытаясь зафиксировать нового противника. Внутри его корпуса что-то взорвалось с легким хлопком, выбросив через вентиляционные щели клубы черного вонючего дыма, удушливо потянуло горелой изоляцией. Второй примитив истерично бился на полу, упираясь манипуляторами и пытаясь встать. При этом он непрерывно палил из своей пневматики; свинцовые шары энергично рикошетили от потолка, и Володя инстинктивно прикрылся рукой, чтобы не схлопотать в лоб. Поэтому он не увидел трагической кончины второго биомеханизма, который добили в упор еще одним выстрелом. — И кто тут у нас, спрашивается? — раздался веселый голос с хрипотцой. — Мама родная — военный! Что, военный, вляпался? Володя убрал руку от шлема. Перед ним стоял высокий и массивный человек в таком же драном и битом, как у Бандикута, скафандре, поверх которого был накинут коричневый плащ. Совершенно лысый, череп покрыт старыми шрамами, лицо широкое и мосластое, как у типичного братка прошлого века. Довольная ухмылка от уха до уха, словно беспомощный военврач стал для него приятным сюрпризом. Но особое внимание Рождественского привлекло легкое красноватое свечение вокруг правой ладони незнакомца. Тот, перехватив Володин взгляд, с досадливым видом стряхнул свечение с руки, словно грязь, и крикнул, не поворачивая головы: — Где ты там, Карапет? Тут еще живой мужик валяется. Из-за Барьера, между прочим! Хочешь потрогать? — Иду, иду, — сварливо отозвались из-за стены. Володя завозился, пытаясь сгруппироваться, но лысый предостерегающе направил на него палец: — Не дергайся, военный. Очень не советую. И пистолет не трожь. А то живьем зажарю. Поскольку никакого оружия в руках у незнакомца не было, военврач сообразил, что перед ним — энергик, представитель самого распространенного типа сталкеров, обладающих способностью управлять энергией. Он действительно запросто мог поджарить Володю, направив на него тепловой или электрический удар при помощи собственных имплантов, оплавившихся в момент Катастрофы. Поэтому Рождественский предпочел не испытывать судьбу, которая и так была в последнее время чересчур благосклонна к нему. Прихрамывая, в дверном проеме показался второй сталкер. Этот был совсем не боевого вида: пузатый, пожилой, с жесткой черной щетиной на носатом и щекастом смуглом лице. Через защитные очки на мир смотрели его унылые, словно у крупной собаки, карие глаза. Одет пузан был в какую-то стеганую фуфайку, обшитую пластинами металла; на тыльной стороне запястья правой руки у него был прикреплен армган. — Зачем кричал, Бордер? — все так же сварливо спросил он. — Валяется человек — и пусть себе валяется, да? Или сам убить не можешь? — Убить успеем, — возразил Бордер. — Сначала поговорить бы надо. Не так часто к нам из-за Барьера гости приходят. Военный, лейтенант… Медик, правда, ну да это фигня, мало ли что можно на скафандр налепить. — Он оттолкнул ногой безмолвный, истекающий струями черного дыма биомеханизм, который отъехал на гусеницах к стеллажу и тихо стукнулся об него. — Я действительно медик, — проговорил Володя, не ожидая, впрочем, от этого особенной пользы. — Сейчас проверим. — Карапет подошел к нему поближе, воняя застарелым потом, присел на корточки, заглянул в глаза и потребовал тоном доцента-экзаменатора: — Расскажи-ка мне… э-э… ну, к примеру, о методах диагностики цирроза печени. Володя на миг закрыл глаза, поразившись неуместности и неожиданности вопроса. Но отвечать следовало поскорее, и в мозгу привычно пришли в движение невидимые колесики, потащившие за невидимые нити из темных закоулков страницы давно прочитанных учебников. — Значит, так… — забормотал Рождественский. — Начальным этапом диагностики при первом обращении больного к врачу является… является уточнение жалоб пациента и общий осмотр больного. Благодаря высокой компенсаторной возможности клеток печени развитие цирроза может долгое время оставаться бессимптомным. Однако большинство больных циррозом жалуются на общее недомогание, слабость, потерю аппетита, снижение веса, кожный зуд, боли в суставах, выпадение лобковых волос, снижение либидо, нарушение менструального цикла… — Лобковых волос, надо же, — хмыкнул Бордер. — Дальше, дальше, — ласково произнес толстяк, снимая с Володи пистолет. От него ощутимо пахло потом и чесноком. Откуда у них в Академзоне чеснок? — Какие еще симптомы? — Н-ну… Часто присутствуют нарушения работы желудочно-кишечного тракта: тошнота, рвота, диарея, обесцвечивание каловых масс, непереносимость жирной пищи и алкоголя. Нередко у больных циррозом отмечается повышение температуры тела. Боли в правом подреберье являются классическим симптомом цирроза печени… — Володя замялся, но тут же вспомнил: — Как правило, боли тупые, ноющие. Появление болей связано… связано с растяжением капсулы печени, хорошо иннервированной блуждающим нервом. Увеличение размеров печени устанавливают при общем осмотре больного. Далее… — Хватит, — махнул рукой Карапет и поднялся. Повернувшись к своему спутнику, уверенно сказал: — Бордер, он в самом деле врач. — Тогда он нам действительно не нужен, — незамедлительно решил лысый Бордер. Толстяк поднял исцарапанный армган. Володя понял, что теперь ему уж точно крышка. Не было смысла даже бросаться на Карапета, потому что лысый энергик тут же испепелит его мощным зарядом. Поэтому военврач обреченно смотрел на внушительный нос смуглого толстяка с большой бородавкой на кончике, а в голове вертелся совершенно неуместный — или, наоборот, вполне своевременный — анекдот про нелепую смерть, которая пришла к мужику в клоунском наряде. — Ну чего, я стреляю, да? — уточнил на всякий случай Карапет. — Не, станцуй лучше, — раздраженным тоном отозвался Бордер. — Птичку-польку. Не нужен он нам, Карапет. Понял? Не ну-жен. Карапет флегматично пожал плечами и прицелился в голову военврача.Глава 4
Бандикут метался по разгромленному логовищу и отчаянно матерился. — Ах ты, сука, доктор врач! — вопил он. — Молокосос хренов, тварь недоделанная! Чтоб у тебя перец отсох и яйца отвалились!.. В бессильной ненависти он то и дело пинал лежавшую в куче мусора металлическую раму, неизменно ушибал ногу, что удваивало поток проклятий, но тут же забывал об этом и продолжал суетливо бегать по пещере, пока рама снова не подворачивалась ему под ноги. Особенно огорчили маленького сталкера сломанная дверь и уничтоженная «репка». А когда он обнаружил разоренный пищевой склад, то сокрушенно обхватил руками голову, сел на матрас и принялся качаться взад-вперед, бормоча: — А говорила тебе мама — не делай человеку хорошего, он потом тебе за это же самое в рожу-то и плюнет! Покачавшись и побормотав минут десять, Бандикут слегка успокоился, хотя по его взгляду, время от времени взблескивавшему ненавистью, было видно, что ярость все еще клокочет у него в груди. Он старательно разгреб землю в углу, докопался до деревянной крышки, открыл тайник и сложил туда трофейные армганы. Потом подумал, почесал переносицу и вынул один обратно, прихватив несколько батарей. — Сейчас я тебе задницу-то подпалю, — зловеще прошипел он, с характерным щелчком загоняя батарею в гнездо армгана. — Задницу-то. Никуда ты не денешься, куда ты из ТЦ денешься… никуда ты не денешься из ТЦ… Продолжая злобно твердить: «Никуда не денешься, влюбишься и женишься!», сталкер тщательно проверил свою пушку жуткого вида, подхватил армган, кое-как забаррикадировал проем искореженной дверью и отправился на розыски беглеца.* * *
— Почему это я вам не нужен?! — вдруг искренне возмутился Володя. Помирать Рождественскому совершенно не хотелось. — Ты, лысый! — Терять ему уже было нечего, поэтому он попер напролом. — Стой, Карапет, — равнодушно велел толстяку Бордер. — Ну, лысый; дальше-то что? Лысые теперь запрещены? Ладно, это к делу не относится, но я тебе все же малость поясню. Вот скажи мне на милость, для чего ты нам, военный? Что ты можешь рассказать полезного? Ваши с нами обычно не церемонятся, чуть что — сразу огонь на поражение. Или ты думаешь, армия тебя выкупит? Да черта с два. То есть выкупить-то она выкупит, вернее, пообещает. Но как только мы тебя в условленное место доставим, там нас и хлопнут. Нас не должно быть на свете, военный. Сечешь? А мы — есть. Карапет монолог товарища не слушал — раз больше никого пока не следовало убивать, он не терял времени даром и теперь по-хозяйски копался в останках биомеханизма-уборщика, что-то там уже деловито отвинчивал, разложив на полу набор ключей и отверток в матерчатом чехле с ячейками. — З-зараза! — сердито пробормотал он. — Старье сплошное… Сто лет таких не видел, думал, переловили всех давно… Даже мю-фона нету, прикинь, да? — Слушай, неужели тебе неинтересно, для каких целей я здесь? — с плохо скрываемой надеждой спросил Володя у лысого. — Не-а, — покачал круглой головой Бордер. — Меня дела военных не интересуют. У меня здесь других проблем достаточно. С мафией проблемы, с Орденом проблемы… А от военных я стараюсь держаться подальше. Но ты не волнуйся, что на тебе толкового есть, так это мы и с трупа снимем… — Однако ты со мной разговариваешь, а не стреляешь, — сказал военврач, стараясь говорить уверенно. — Значит, тебе все-таки интересно. — Да я просто никуда не тороплюсь, — пояснил сталкер. — Карапету вон минут пять еще нужно, чтобы раздеть биомехов, и мне на это время надо себя чем-нибудь занять. Ладно, бухти, что ты там хотел сказать сверхценного, а потом мы тебя шлепнем, разденем и пойдем. Похоже, Бордер отнюдь не собирался шутить. Володя всегда подозревал, что в сталкерской среде царят нравы, весьма далекие от нравов мирного времени, но факты оказались еще печальнее. И самым печальным, несомненно, было то, что они непосредственно коснулись его самого. Тем не менее козырь у лейтенанта все-таки имелся, и он тут же его выложил, понимая, что отступать уже некуда и что если он и дальше будет тянуть, то вполне может оказаться на полу с простреленной башкой: — Сегодня на Обском море пропал теплоход. Экскурсионный, на котором к Барьеру туристов возят. Сорок три человека и экипаж, причем одна из пассажирок успела сообщить, что на них напало нечто, вылезшее из воды. — И какая нам с этого корысть? — сосредоточенно спросил Бордер, разглядывая ногти с видом завзятого метросексуала. Карапет продолжал рыться в недрах поверженных биомеханизмов, разочарованно ворча и полязгивая ключами. Армган он с руки снял, чтобы не мешался, и бережно положил рядом, понимая, что в случае чего напарник-энергик справится с пленным и без его помощи. — Тут все дело в том, что это за пассажирка. Лейтенант замолчал, выжидающе глядя на Бордера. Тот продолжал исследовать ногти, потом принялся полировать их о лацкан плаща. Прикинув, что молчать дальше совсем уж непродуктивно, Володя закончил: — Это дочь председателя Совета Федерации Сухомлинова. — Сухомлина, — поправил Карапет, не отрываясь от своего занятия. — Да, Сухомлина, — согласился Рождественский. — Нашу группу послали ее искать, но в тоннеле на нас напали. Металлические пауки, подполковник сказал, что это рабочие боты. Перед этим они, судя по всему, уничтожили другую часть нашей группы… — Что за подполковник? Сколько человек было в группе? Куда делись? — Бордер явно заинтересовался и теперь уже не скрывал этого. — Подполковник Гончаренко. Четырнадцать человек. Бандикут сказал, что все погибли вроде бы… — Стоп-стоп-стоп-стоп-стоп!!! Тут еще и Бандикут примазался?! Вот с этого момента совсем подробно давай, военный, — потребовал лысый сталкер. Его толстый спутник перестал возиться с биомеханизмом и внимательно уставился на лейтенанта, почесывая отверткой небритый подбородок. — М-меня Бандикут подобрал. Я в тоннеле заблудился… — замямлил Володя, не зная, в плюс ему пойдет знакомство с Бандикутом или в минус. Сталкеры переглянулись, Бордер поощрительно кивнул, демонстрируя, что ждет продолжения рассказа. — Я уснул, он пошел за трофеями… Пока ходил, я дверь сломал, в коридоре на Бандикута и напоролся. Ну, стукнул его… Он там валяется, наверно, до сих пор… — Убил?! — несказанно удивился лысый. — Нет, что вы… Просто сильно стукнул. — Зря, — искренне огорчился Бордер. — А дальше что было? — Потом я сюда вылез, сел отдохнуть, а тут — биомеханизмы… — Разве это биомеханизмы, — презрительно сказал Карапет и сплюнул. — Фигня это, а не биомеханизмы. Их голыми руками можно было завалить. Странно, что они тебя сами не испугались. — А вы-то, дебилы хрестоматийные, в тоннели полезли… — пробормотал Бордер. — И Гончар, идиот, повел вас туда. Как надену портупею, все тупею и тупею… — Он еще поворчал и утих. Володя пожал плечами, пытаясь сообразить, правильно ли он поступил, утаив истории со сталтехом и стимуляторами. В общем-то к делу они не относились. Бордер молчал. Наконец он встряхнулся, словно огромная птица, поправил плащ и проронил: — Насколько я понимаю, ты хочешь сказать, что, если мы найдем пропавшую девчонку, ее папаша может отвалить неслабые бабки? — И не только бабки, — торопливо пошел ва-банк Рождественский. — Я думаю, председатель Совета Федерации может сделать для вас очень многое сверх того. Скажем, закрыть глаза на какие-то ваши… э-э… — …Преступления, — закончил за военврача лысый сталкер. — Правонарушения, — мягко поправил тот. — Выдать нам паспорта, извлечь импланты и поселить в городе Сочи, например, — продолжал энергик, не обратив внимания на поправку. — Запросто, — согласился Володя, не понимая, куда этот правонарушитель клонит, но уже ощущая, что энтузиазма от предложения он не испытывает. — Запомни, военный: импланты извлечь нельзя, — жестко произнес Бордер. — Невозможно. Это теперь часть нашего организма. Ходят, конечно, разные байки про Красного Доктора и Таблетку Шульца, но я что-то не видел сталкеров, которым они помогли. А значит, не поможет и долбаный председатель долбаного Совета Федерации. Так что остановимся пока на деньгах и некоторых других приятных вещах… Я одного только не понимаю: даже при таком раскладе — зачем нам лично ты? За информацию, конечно, гран мерси, но сам понимаешь, делить награду пополам приятнее, чем на три части… — А я, кажется, понимаю, — сказал вдруг чернявый толстяк, поднимаясь с колен и покручивая в пальцах отвертку. — Если мы вдруг найдем девочку или ее след, кто пойдет рассказывать об этом военным? Ты? Или я? Нас сразу прихлопнут, даже слушать не станут. А вот он — запросто. — А ведь верно, Карапет! — Бордер хлопнул себя ладонями по ляжкам. — Я сразу и не сообразил. Но тут есть небольшая закавыка. Все упирается в то, что мы не знаем, где искать девчонку, если она до сих пор жива. Не знаем даже приблизительно. И ты тоже не знаешь, военный. Мораль? — А? — тупо спросил Рождественский. — Мораль такова: не ходил бы ты, Ванек, во солдаты… — Меня Володя зовут. — Один хрен, — махнул рукой Бордер. — Так что не обессудь, толку с твоей истории никакого. Поди туда, не знаю где, найди то, не знаю кому… Лучше бы ты в адвокаты пошел, или кто там у вас на воле больше всех сейчас зарабатывает? А так — небось, папаша офицером был? Нет, офицером отец Володи Рождественского не был, как могло показаться из честолюбивых устремлений Володи служить именно в Зоне. Папа его был самым обычным поваром. Ну, то есть не совсем обычным, а очень хорошим поваром в очень неплохом ресторане «Династия Романовых» в Великом Новгороде. После Катастрофы Великий Новгород по причине опасно близкого расположения к Серебряному Бору и тамошней Зоне стал расти и процветать — тут тебе и военные, и ученые, и журналисты, и разнообразные мафиозные структуры, о которых в приличном обществе говорить не принято… В общем, на обед юный Володя имел не банальные котлетки с картофельным пюре, а какие-нибудь телячьи медальоны в мятно-миндальном соусе с гарниром из артишоков и авокадо. Неудивительно, что к окончанию школы он быстро набрал лишний вес, что для будущего повара — а отец прочил его именно в повара — было делом чести. Поскольку мама умерла, еще когда Володе было шесть лет, ни дополнительно поддержать эту идею, ни противостоять ей было некому. — Худой повар ни у кого не вызывает доверия! — внушал отец, весивший около ста восьмидесяти кило. — Кто в здравом уме пойдет к беззубому стоматологу или к безграмотному учителю? При этом он энергично дирижировал шашлычком из морских гребешков, с которого на белоснежную скатерть капал густой коричневый соус терияки. Однако в результате у Володи имелся целый ряд проблем. Его дразнили одноклассники. Его не замечали девочки. Его не взяли в молодежную футбольную школу, хотя футбол он очень любил. Впрочем, приучившись вкусно есть, он неизбежно начал неплохо готовить сам. В повара Володя не собирался, конечно, но постепенно осознал, что ему ничего не остается. И осознавал до тех самых пор, пока в соседней однокомнатной квартире не поселился комиссованный из армии старший лейтенант дядя Толя Овсянников. Дядя Толя служил как раз в Серебряном Бору, где и получил ранение. Познакомился с ним Володя случайно — Овсянников чинил во дворе свою новенькую «ладу-магнолию» и попросил подать ключ на шестнадцать. Володя, помимо «подай-принеси», помог дельным советом, благо у отца была такая же «магнолия», пока он не стал шефом в «Династии Романовых» и не перешел на элитный «ЗИЛ-камергер». Отцовская лайба постоянно ломалась, как это всегда бывает с продукцией Волжского автозавода, и Володя не раз помогал ее ремонтировать. Слово за слово, и дядя Толя пригласил смышленого соседского парнишку в гости, где за пивом рассказал о страшных буднях военных сталкеров. Володя слушал, развесив уши по плечам. Дневные и ночные рейды. Перестрелки со злокозненными сталкерами, наполовину людьми, а наполовину — продуктами Зоны, ставшими такими из-за имплантов, оплавленных во время Катастрофы. — Да какие они люди?! — горько восклицал дядя Толя, наливая себе в стакан с пивом сто граммов водки «Медведефф». — Не люди они, Володька! Помню, у нас в боевой группе был такой Паня, ну, Павел… ты понял, карочь… Так он отбился в ночи, то ли они его отловили… Карочь, на следующий день к Барьеру подкинули — нос отрезан, уши отрезаны, мужицкое тоже все отрезано, на груди вырезано — «Привет от Ордена»… Мы с ними тоже не церемонились, но мы-то люди. Поймали — к стенке, карочь, и только-то… Володя вздыхал, глотая теплое пиво, и сравнивал рассказы отца на тему «Как мы сегодня попробовали приготовить улиток сплинандеро с орегано по-паросски» с героическими повествованиями дяди Толи Овсянникова: — …И вот мы такие идем, четверо всего, а он — навстречу! С автобус размером, карочь, и отовсюду пушки торчат, как на линкоре! Ну, думаю, пришла пора помирать, Анатолий. Потом, думаю, чего это? Я — человек, а оно — машина железная! И тут я его, карочь, из подствольника прямо в голову! И ребята еще помогли… Карочь, завалили мы его, а тут — второй! Они по двое ходят, если что. Ну, я и второго — с этим, правда, повозиться пришлось, шустрый оказался… Нет ничего удивительного в том, что в результате Володя подал документы в военное училище, устроив предварительно домашний скандал. Отец пошумел-пошумел, призывая на голову непутевого отпрыска кары всех кулинарных богов, но в конце концов сдался. Не чужой все-таки, свое чадо, хоть и непутевое. Срубили Рождественского тут же, на физподготовке. После чего добрый подполковник из комиссии посоветовал, бросив сокрушенный взгляд на круглый Володин животик: — Я помню, помню, что вы на собеседовании говорили. Если все так серьезно, вам прямая дорога в военные врачи. Захотите — и Зона будет, и все что угодно… А на физику там не особенно смотрят, там голова нужна. Ну, и еще руки. И действительно, в Военно-медицинскую академию Рождественский прошел без особого труда, хотя и с известными оговорками насчет желательной физической формы. Отец подарил ему на прощание блокнотик со сборником особо изысканных кулинарных рецептов и попросил, если не заладится, возвращаться — у них как раз некий Константиныч собирался на пенсию. В Академии у Володи все складывалось удачно, он здорово сбросил вес, подтянулся, но любовь к хорошей кухне сохранил по сей день. Однако великим разочарованием стало то, что героический дядя Толя Овсянников оказался обычным складским сержантом, которого придавило какими-то ящиками в результате обрушения неправильно собранного стеллажа. Один из офицеров-инструкторов Академии знал его по Серебряному Бору и долго смеялся, когда Володя с придыханием пересказал ему ряд особенно впечатляющих приключений соседа. Первой мыслью Рождественского было забрать документы и поехать на смену престарелому Константинычу, попутно высказав все, что накипело, броненосному военсталкеру дяде Толе. Но Володя решил остаться — из гордости, из юношеского упрямства, из нежелания продемонстрировать отцу свою слабость. И сейчас проклинал себя за это решение, представляя, что мог бы не валяться на груде раскисших склизких книжек, ожидая выстрела из армгана, а стоять у котла на кухне и помешивать поварешкой вкусно пахнущую солянку с каперсами… Именно в этот момент на сцене появилось очередное действующее лицо. Это был не бродячий робот-примитив с мозгами набекрень, а вполне дееспособный боевой охранный бот из числа тех, что периодически патрулировали окрестности академовского Тамбура. Обученный и перепрограммированный нанохозяевами, тускло поблескивающий синеватой вороненой сталью корпуса, смертельно опасный. Сталкеры, вероятно, сумели бы засечь его приближение вовремя, но слишком увлеклись разговором с военврачом, почуяв запах хороших денег — нет ничего занимательнее, чем разговор о хороших деньгах, — и бот нанес удар первым. Более или менее свежие модели охранных ботов до Катастрофы оснащались преимущественно парализаторами, электрошокерами и прочими гуманными видами оружия, призванными не убить нарушителя, а обездвижить и успокоить его. Но данный механический блюститель порядка за несколько лет изрядно изменил штатную комплектацию — шокер превратился в мощный энергоразрядник, а толстые лапы заканчивались теперь пулеметными стволами крупного калибра, вероятно, снятыми с брошенной военной техники. Володя заметил пришельца первым, но сумел только ткнуть в его сторону пальцем, моментально потеряв дар речи. Бордер оглянулся и вжался в стену, почти растекшись по ней, словно вампир из фильма ужасов. А вот Карапет оплошал. Его армган так и валялся на полу рядом с инструментами, при помощи которых он разбирал павших примитивов. Гортанно выкрикнув на незнакомом Рождественскому южном языке, толстяк метнул в бота отвертку, которую держал в руке, и кинулся к своему оружию. Отвертка громко цокнула о корпус бота и отлетела в сторону. Биомеханизм не среагировал на нее, мгновенно оценив ничтожность угрозы. Он дал короткую очередь, и четырнадцатимиллиметровые пули разорвали в клочья грудь толстяка, отбросили его к наружной стене помещения, которая от сильного удара обрушилась и погребла тело под обломками кирпичей и штукатурки. Фуфайка с металлическим пластинами, понятное дело, удержать такой калибр никак не могла. Ноги Карапета, торчащие из-под свежего завала, судорожно дергались, размазывая быстро увеличивающуюся кровавую лужу, словно сталкер пытался безуспешно убежать от неумолимой смерти. Бот тем временем развернулся и, оценивая ситуацию, словно уставился на Володю. Конечно, у проклятой железяки не имелось глаз или даже объективов: она сканировала местность совсем иным способом. Но Рождественский готов был поклясться, что она смотрит на него — пристально, бесстрастно, изучающе. С пальцев Бордера с треском сорвался сияющий ярко-красный шар и врезался в противника. Бот успел среагировать на раздражитель и сместился в сторону, прежде чем его поразил направленный прямо в центр корпуса файербол, но после ослепительной вспышки от попадания огненного мяча в правую лапу-пулемет та оказалась неуклюже вывернута вбок и явно небоеспособна. Воспользовавшись секундным замешательством врага, Бордер отклеился от стены и с разбегу прыгнул в пролом. За жужжанием механизмов бота и тихим шелестом так и не прекратившегося дождя лейтенант все же услышал, как лысый сталкер неудержимо катится вниз по обломкам, увлекая за собой лавины мусора. Рождественский оказался лишен обоих пистолетов, да и вряд ли они помогли бы ему в схватке с противником подобной весовой категории и огневой мощи. Бот, очевидно, убедился, что военврач безоружен, и стоял неподвижно: то ли прикидывал, что делать с Володей дальше, то ли совещался с кем-то по мю-фонной связи. Убивать добычу он пока не собирался — у него определенно была директива собирать поверженных безоружных человеков живыми. Однако и Володя сделать ничего не мог. Он осторожно пошевелился, проверяя, восстановились ли мышцы. Они ныли, но работали, пусть и не на сто процентов. А толку? С ножом на биомеханизм кидаться, как покойный Рахметов? Так то были пауки, они сравнительно мелкие и хрупкие. А здесь — все равно что на танк. — Слушай, может, я пойду? — осторожно спросил Рождественский. Мало ли, вдруг этот бот только на сталкеров настроен, а военных не трогает? Биомеханизм молчал и не двигался, только рефлекторно подергивал искалеченной конечностью: где-то в шарнирном суставе продолжал работать заклинивший искореженный сервомеханизм. — Молчание — знак согласия? — Ты ему еще трогательную песенку спой, доктор-врач. Как львенок и черепаха, — послышался свистящий шепот неизвестно откуда. Бандикут?! Откуда он здесь взялся? Черт, да он же в люке, дошло до Рождественского. Очухался и прошел следом по тоннелю. Делов-то. — Отвлеки его! — прошипел невидимый сталкер. — Как же тебя отвлечь, скотина металлическая? — сокрушенно пробормотал Володя и попытался подняться. Бот не реагировал, по-прежнему стоя напротив угрожающей махиной. Однако едва военврач привстал на одно колено, неожиданно ожил и двинулся к нему, на ходу вздергивая уцелевшую руку-ствол. Вот я и допрыгался, уныло заключил лейтенант, не сводя глаз с приближающегося металлического убийцы. В тот же миг крышка люка взмыла в воздух, загрохотала по полу, как гигантская монета, и из отверстия в полу, как чертик из табакерки, выскочил Бандикут. Он выстрелил сразу с двух рук — из своей умопомрачительной крупнокалиберной гаубицы и из армгана. Оба выстрела попали в цель: армган отсек и без того поврежденную Бордером лапу, а другой заряд угодил в самую середину приземистого округлого корпуса и пробил там дыру размером с хороший арбуз. В помещении коротко взвыла сирена — сработало сигнальное устройство бота, потом он завалился на бок, в падении выпустив длинную очередь из пулемета. К счастью, пули прошли мимо Володи и мимо Бандикута, который так же резво нырнул в люк, как и появился оттуда. С потолка посыпались куски пластикового покрытия и битое стекло из чудом уцелевших во время катаклизма ламп. Упав, биомеханизм заскребся в попытках подняться. Из пролома в корпусе валил вонючий желтый дым, сыпались разноцветные искры. Володя на четвереньках бросился к армгану Карапета, который так и остался лежать возле полуразобранного уборщика. Схватив оружие и поскользнувшись на покрывавших пол сырых книжных страницах, он неуклюже перевернулся, шлепнулся на задницу и высадил по боту всю батарею, совсем как недавно по металлопауку в тоннеле. Руки у лейтенанта тряслись — и с перепугу, и мышцы еще не восстановились, поэтому он сплошь исчертил лучом механическую тварь, не нанеся новых серьезных повреждений прочному корпусу. Из люка высунулся Бандикут и заверещал: — Хорош палить, пехота! Давай сюда, мало ли кого он позвал! Набегут сейчас, покажут нам козу на возу! С этими словами маленький сталкер ухватил Рождественского за ногу и бесцеремонно поволок под землю. Володя не сопротивлялся, наоборот, уронив опустевший армган, отталкивался руками, помогая коротышке себя тащить. Издыхающий бот тем временем выпускал клубы дыма, ярко искрил, ворочаясь и иногда взревывая сиреной. — Стойте! Я с вами! На голову военврача, еле-еле успевшего уцепиться за скобы, свалился вернувшийся снаружи Бордер, окутав его полами плаща. — Люк! Люк закрой, падла! — заполошно заорал снизу Бандикут. Лысый выругался, нашарил крышку люка и задвинул ее у себя над головой. Вниз сталкеры спускались, обмениваясь репликами через молчащего Володю. — Здорово, полудурок! — кричал пыхтевший Бандикут. —Ты-то здесь как? Слыхал я, как вы доктора-врача на бифштексы хотели разделать! — Подслушивал, что ли? — Вы бы погромче еще орали. Странно, что вся Зона не сбежалась послушать. — Башка-то цела, корявый? Пацан сказал, нехило тебя приложил. — Так уж прям и приложил! — Что, не бил он тебя по башке, что ли? — ехидно осведомился Бордер. — По башке бил, сука, — не стал отпираться Бандикут. — Но с этим я потом разберусь. Дело вправду может выгореть, хотя что-то нас многовато для концессии… Не люблю я делиться, лысая пачка. — Это все знают, — сухо сказал энергик. Он спускался быстро, едва не наступая грубыми ботинками на руки с трудом цеплявшегося за скобы Рождественского. Наконец военврач оказался на полу и едва успел отскочить, потому что сверху сверзился Бордер. В свете включенного фонарика лысый сталкер еще более напоминал упитанного вурдалака. — Хрена ли ты светишь в морду, военный? — спросил он злобно. — Отверни прожектор! Только сейчас Володя сообразил, что он опять остался без оружия. Наедине, что немаловажно, с двумя вооруженными типами, которые, мягко говоря, не испытывают к нему особой приязни. Да, у него есть нож, но что ему даст эта игрушка против сталкера-энергика? — За мной идите, — буркнул Бандикут и затопал по коридору. Бордер бесцеремонно пихнул Володю в спину: — Давай, шевели батонами, военный! Володя послушно зашевелил батонами, понимая, что энергик в любую секунду может приготовить из него хорошо прожаренный бифштекс, какие так удавались Рождественскому-старшему. Они проследовали мимо зияющих в стенах проломов, закрытых металлических дверей, большой квадратной комнаты, в которой сохранились стол, сломанное кресло и настенный календарь аж за 2030 год с рекламой голографических панелей «Горизонт». Мимо всего этого Володя в запале и на стимуляторах проскочил в прошлый раз, даже не обратив внимания. — А ну, стойте, — велел Бандикут. Володя и Бордер остановились, коротышка просеменил мимо них обратно, ухватился за свисающий со стены кусок толстого кабеля и с силой дернул. Метрах в десяти позади с грохотом обрушился потолок, заполнив узкий коридор пылью. — Охренел?! — заорал Бордер, протирая запорошенные глаза ладонями. — Предупреждать надо! — Система безопасности, — деловито пояснил Бандикут. — Спалили мою секретную тропку, пришлось перекрыть… Позарастали стежки-дорожки! А ты, доктор-врач, даже не представляешь, как крупно мне нагадил! — Спасать не надо было, — огрызнулся Володя, которому надоели постоянные шпильки. — Надо-надо, — погрозил грязным пальцем сталкер. — Именно что надо. Нагадил — рассчитайся. Я человек справедливый. Теперь с тебя живого не слезу, будь спокоен. — Да уж, — презрительно хмыкнул Бордер, все еще пытаясь проморгаться. — Справедливый. И честный. И прямой. Как строительный отвес. — А ты, лысая пачка, не встревай! Ты у меня в гостях. Захотел бы — вообще тебя с собой не брал бы. Или оставил бы под завалом. Сейчас придем, сядем, все спокойно обсудим как белые люди. Пошли, недалеко уже осталось. Пожав плечами, Бордер снова пихнул Володю в спину. — А поаккуратнее нельзя?! — внезапно огрызнулся тот. Ему уже порядком надоело, что с ним обращаются, как с бессловесным скотом. — Нельзя, — отрезал лысый энергик. — Из-за тебя Карапет погиб. Понял? Ты знаешь, каким он биоником был? От бога! Так вот в чем дело… Биониками, или лекарями, назывались сталкеры, которые были способны лечить различные травмы до средней тяжести, несложные переломы, ожоги, слабые химические отравления. Они же были специалистами по модулям жизнеобеспечения и метаболическим имплантам, а также могли усиливать способности других классов сталкеров. Не исключено, что покойный Карапет и до Катастрофы был медиком — недаром он так уверенно экзаменовал лейтенанта на предмет цирроза печени… На переговоры они засели в уже знакомой Володе пещерке Бандикута, в углу которой валялись бренные останки раздолбанной военврачом «репки». Бордер с сомнением огляделся и заметил: — Ну и логово же у тебя, Бандикут. Как у крысы. — Крысы не крысы, а живу и не жалуюсь, — необидчиво произнес коротышка, зажигая свой допотопный фонарь. — У вас на Пироговке, может, и получше, зато у меня куда спокойнее. Бордер тут же уселся на матрас, кивнул лейтенанту — дескать, и ты садись, не маячь. Володя нарочно остался стоять, понимая, что выглядит глупо, но слушаться команд лысого, как собачке, ему совершенно не хотелось. — Слезу девственницы будешь? — поинтересовался у Бордера Бандикут. — Отравишь же, — с отвращением скривился тот. — Лей, конечно. — Я не буду, — поспешно предупредил Володя. — А я тебе и не предлагаю! — возмутился маленький сталкер. — Тебе, доктор-врач, этот спирт хорошо бы в задницу налить и подпалить. За все твои заслуги. Даже пистолеты мои, и те похерил… Ну да ладно, я сегодня добрый. — И справедливый, — съехидничал лысый, расправляя полы плаща, чтобы удобнее было сидеть. — И прямой, что тот портновский метр. Бандикут не стал спорить, лишь облил собеседника холодным молчаливым презрением, после чего оперативно накрыл на стол, добыв из тайника консервы и выпивку. Лейтенант наивно полагал, что в прошлый раз забрал с собой все пищевые запасы маленького сталкера, но обнаружил, что на сей раз продукты были извлечены из другого потайного места. Наверное, тут такие тайнички в каждом углу. Черт, плохо пошарил: может, там и серьезное оружие имелось… Судя по запаху, во вскрытых банках была рыба в масле. — Помянем Карапета, — сказал Бордер, торжественно поднимая пластиковый стаканчик со спиртом. — Помянем, — согласился Бандикут и добавил непонятное: — За проход в ИЦиГ с костями получил эцих с гвоздями… — Нормальные у вас тут отходные молитвы, — пробурчал себе под нос Володя. Бандикут смерил его надменным взглядом и надменно сказал: — Что бы вы понимали, новое поколение! ИЦиГ — это вам не баран чихнул, это Институт Цитологии и Генетики. Карапет там работал раньше. Генетиком был. Ученым с мировым именем. — С мировым именем Карапет? — с иронией спросил Володя. Про эцих с гвоздями он даже спрашивать не стал: и так ясно, что какая-то гадость. Бандикут и Бордер уставились на него так, что ему срочно захотелось стать невидимым, а еще лучше — вообще не рождаться на свет. — Карапетян его фамилия. Была, — сухо пояснил лысый. — Ну, будем. Дальше сталкеры пили вообще без тостов и без разговоров, закусывали консервами, громко чавкая и не обращая никакого внимания на продолжавшего стоять военврача. Помаявшись и побродив туда-сюда с пару минут, он сел в уголке на корточки и принялся ждать, чем закончатся поминки. Ожидание приятным не было. А ну как эти упыри, обидевшись за своего генетика, надумают что-нибудь учинить с военным врачом, лейтенантом Владимиром Рождественским? Вдруг решат, что он никуда не годен, как решали до этого все окружающие — начиная от учителей и заканчивая его собственным отцом?.. Володя затосковал. Всю жизнь ему приходится доказывать всему миру, что он не верблюд. И всю жизнь он вляпывается в ситуации, в которых ему неизбежно приходится это делать. Может, нужно что-то изменить в себе? Почему все люди, попадающиеся ему на жизненном пути, даже такие ублюдочные типы, как этот карлик Бандикут, ведут себя так, словно на лбу у Володи Рождественского написано: «Я лох, пни меня посильнее»? Выпив еще спирта и окончательно насытившись, Бордер вытер руки о полосатый матрас и, вопреки опасениям Володи, вполне миролюбивым тоном сказал: — Ну-ка, военный, расскажи нам еще про украденную девку. Думаю, Бандикуту будет интересно, чего я с тобой нянчусь, а не пустил сразу на мясную похлебку. Делать было нечего, Володя снова подробно пересказал историю о прогулочном теплоходе и пропавшей дочери председателя Совета Федерации. Затем озвучил свое предложение, сделанное Бордеру и покойному ныне Карапету. Сталкеры внимательно выслушали лейтенанта, после чего переглянулись, и Бандикут сказал: — А чего, толково говорит доктор-врач. Лысый невесело усмехнулся: — Видать, в самом деле сильно он тебя по башке треснул. То есть я понимаю, что теоретически с этой истории можно нарубить бабла. Но где ты будешь эту девку искать? Зона — она ведь большая. — Да нет, я серьезно, — сказал Бандикут, сверкая маленькими бесцветными глазками. — Фигня в том, что я примерно представляю, куда они девку утащили вместе со всеми этими идиотами с теплохода. — А почему вы не сказали подполковнику, когда он вас спросил? — вскинулся Володя. — Мы же могли их спасти! Мы… — Вы свою задницу спасти не смогли. О чем вообще базар, доктор-врач? — То есть Гончар в самом деле навернулся? — уточнил Бордер. — Там вся группа навернулась, — скривился Бандикут. — Чего они в катакомбы полезли, не понимаю. Вроде не дураки, серьезные мужики… ну, разве вот кроме этого недоразумения… Да, и вот еще что, — теперь маленький сталкер обращался к Рождественскому. — Ты заканчивай мне тут выкать, доктор-врач. Дома у себя выкай, когда вернешься. А то еще по имени-отчеству звать начнешь или честь отдавать. — А как твое имя-отчество, кстати? — ехидно спросил Бордер. — Сам-то не забыл, корявый? — Сам я много чего помню, — солидно отвечал Бандикут, продолжая пристально смотреть на военврача. Лицо злого коротышки неожиданно сделалось печальным и задумчивым. — Что надо, то помню… А что не надо — забыл давно. Порядок такой. — Ну и ладно, — неожиданно миролюбиво поставил Бордер точку в этом странном монологе. — Ты лучше рассказывай давай, что знаешь про украденную девку, раз уж начал. — Ты что, лысый? — выпучил глаза маленький сталкер. — Ты вообще чего спрашиваешь, сам-то хоть понял, а? То есть я тебе сейчас тут все изображаю в изящных позах и жестах, а потом ты шмаляешь мне в голову своими волшебными искорками и идешь снимать пенки? А вот этого не хочешь ли? — Подтянув поближе к себе армган, свободной от оружия рукой Бандикут сделал неприличный жест. — Ты мне, Бордер, не верти. Я буду выдавать информацию по мере надобности, и ни минутой раньше. И по крупицам. Ты меня знаешь. Лысый встал и развел руками. Полы длинного дырявого плаща взлетели, словно крылья, и опали. — Как скажешь. По мере надобности так по мере надобности. И по крупицам. Мне главное, чтобы ты не врал. Сбрешешь — уж соображу как-нибудь, запомни. — Вот это правильно, — вдруг успокоился Бандикут, болезненно откашлялся и поинтересовался: — А кто там в книжной лавке металлолома-то накрошил? Я краем глаза видел пару дохлых железяк. Ты, что ли, доктор врач? — Ага, он, — хмыкнул энергик и снова сел на матрас. — Его эти два ведра на ножках потрошить собирались, когда мы подошли. Совсем зеленый. Черт-те кого уже вояки в Зону засылают… Не идут к ним, что ли, нормальные мужики? Володя решил, что сейчас не лучший момент демонстрировать обиду, но вставил: — Я только что из академии. Просто не было другого врача, чтобы с группой послать. Лысый смерил Володю неодобрительным взглядом: — Понаберут по объявлению… Бандикут почесался, покашлял и предложил: — Может, вздремнем? Дело к ночи, коридор я завалил… — А как мы назад-то вылезем, кстати? — озабоченно спросил Бордер. — У меня ходов тут — немеряно. Несколько лет строил. Один завалил — другие остались. В Зоне под землей спокойнее, чем снаружи… Вернее, пока спокойнее. Что-то чугунки под землю полезли, все им неймется. Лады, спать пора. Поделив матрасы, сталкеры опять вспомнили о лейтенанте, продолжавшем смирно сидеть в уголке. Вернее, он сам о себе напомнил, осторожно сказав: — Мне бы по нужде… Где тут можно? — Везде, — зевнув, произнес Бандикут. — Вон, вышел в коридор и гадь себе без проблем у стеночки. Хотя стоп, у тебя же в скафандре для этих дел специальный мешок есть или типа того. Чего голову морочишь? Под себя и ходи, чё. — Вы… Ты про систему регенерации? Там боксы менять надо, ну и… я подумал, что лучше оставить их на дорогу… — Верно рассуждаешь, нечего регенератор запакощивать до поры, — со знанием дела согласился Бандикут. — Есть у тебя все-таки ложка мозгов, а то я уж сомневался. Ладно, иди гадь, только не под самой дверью. — Не сбежит военный? — ленивым тоном поинтересовался лысый. — Куда еще он сбежит? Главный коридор засыпан, а в остальных он запутается, так и помрет в лабиринте. Ради всего святого, Монтрезор! Бордер насмешливо хмыкнул. Володя, отодвинув в сторону им же сорванную с петель дверь, вышел в коридор. Подсвечивая фонариком, убедился, что маленький сталкер не соврал и сам активно использует доступные окрестности как санузел. Долго возился с застежками скафандра, а потом, сидя орлом у полуосыпавшейся кафельной стенки, подумал: а может, в самом деле попытаться удрать? Ни Бандикут, ни тем более лысый Бордер ему совершенно не нравились. Во-первых, это были отъявленные преступники. Жестокие, хитрые, беспринципные и бесчестные. Во-вторых, они явно многое скрывали. Бандикут сначала сыпал блатным жаргоном и каким-то дядей Степой Ментом, а тут вдруг мимоходом Эдгара По процитировал… Бордер тоже не лыком шит, явно понял суть цитаты. Интересно, а кем они были до Катастрофы? Лейтенант знал, что вживленные импланты у всех, кто находился вблизи или внутри нынешних пяти Зон, оплавились и фактически вросли в организм. А поскольку импланты в конце сороковых — начале пятидесятых ставили всем желающим подпольно и по государственным лицензиям, сталкеры могли оказаться кем угодно, от бывших сотрудников милиции или ФСБ до членов преступных группировок. Беда была в том, что Катастрофа всех уравняла: обладатели имплантов стали людьми, которые больше не могли покинуть Зону. Большинство погибло, а самые способные выжили и превратились в таких вот бордеров, бандикутов и карапетов… Нормальные ведь, наверное, люди были. Семьи имели, детишек… Карапет вон и вовсе — ученый с мировым именем. На конференции, поди, всякие ездил, симпозиумы научные. И не вовремя дома оказался. Да и эти, небось, какими-нибудь доцентами были. Хотя, может, и пришлые. С Большой земли в Пятизонье лезло полно всякой шушеры. Деньгами ведь пахнет, и немаленькими деньгами… Нет, убегать сейчас не резон. В самом деле, заблудиться в подземных переходах и тоннелях — проще простого, лучше уж выбраться на поверхность вместе со сталкерами, а там уже разобраться, что к чему. Да и Бандикут, похоже, что-то знает о пропавших пассажирах. Может, кого-то удастся спасти? Вернувшись, Володя обнаружил, что сталкеры не спят, шепчутся. С его появлением они замолчали, и Бандикут добродушно осведомился: — Погадил? С облегченьицем… А у меня тут вопрос созрел, вон чего. И, кстати, ложись на матрас, не ходи как циркуль. Военврач лег на свободный матрас, поправил его под головой, потом свернул в валик вместо подушки. Спать в скафандре было не очень удобно, но не снимать же… — Але! — нетерпеливо окликнул маленький сталкер. — Что за вопрос? — Вопрос такой: а если мы эту девку найдем уже дохлую? — спросил Бандикут. — Перепадет нам чего от ее папашки? Володя поморщился от такого неприкрытого цинизма. — Думаю, если найдем тело и доставим за Барьер, перепадет. — Ну да, ну да… Но ты учти, доктор-врач: чтобы никаких подстав. Если какая гадость с твоей стороны выйдет — подыхать буду, но пристрелю. Не успею я — Бордер поджарит, чё. Лысый сталкер издал некий неопределенный сонный звук, очевидно, подтверждая слова Бандикута. — И чтобы все наши условия, как скажем, выполнили. А то знаю я: сначала одно пообещают, потом — другое, а в результате вообще шлепнут, чтобы не рассчитываться… Володя вздохнул и решительно сел на матрасе. — Слушайте, — сказал он, — вы что тут, совсем одичали? Только бабки на уме. Люди же пропали! Отдыхали, плыли себе по Обскому морю — и пропали. Может, их ваши железяки уже на органы разбирают! А может, и не железяки вовсе, а… Лейтенант осекся, а Бандикут сварливо проговорил: — Ты продолжай, продолжай. Не железяки, а братья-сталкеры? Думаешь, обидимся? Не обидимся же, а, лысая пачка? Бордер не отзывался — спал уже, что ли? — Сталкеры — они всякие есть, — вещал между тем карлик. — И жить им тоже надо, и жрать, и оружие надо, и боеприпасы, и снаряга разная… А ты, доктор-врач, прежде чем нотации тут зачитывать, подумал бы: вас сюда послали туристов этих нелепых спасать? Да хренушки! Вас послали девку эту искать, потому что батя у нее — председатель Совета Федерации. Щелкнет пальцами — все должны прыгать и еще спрашивать, достаточно ли высоко прыгают. Что, скажешь, не так? Рождественский сглотнул вставший в горле ком и промолчал. Чертов коротышка был прав — разумеется, ЧП есть ЧП, и спасательную группу послали бы в любом случае, но основополагающей задачей все равно были поиски Сухомлиной. Сразу же вспомнились слова подполковника Гончаренко в вертолете: «Сами понимаете, задача у нас не из рядовых. В случае удачи — то есть если найдем девку — всем светят звездочки и ордена. Даже если мертвую найдем, и то, наверное, что-то светит…» Подполковник рассуждал примерно так же, как и Бандикут, а военсталкеры не возражали. И чем они лучше? — Задумался или заснул, доктор-врач? — окликнул Бандикут. — Не, не заснул, сопишь неровно… Правда глаза колет? Небось перся сюда, представляя, как выносишь на руках за Барьер прекрасную пленницу, а к тебе бежит ее благодарный папундель со звездой Героя России в руках? — Не представлял, — сказал Володя несчастным голосом и снова лег. На неровном потолке пещерки, с которого свисали корешки, плясали блики от фонаря. Вот так, наверное, жили первобытные люди. Ну, почти так. А сейчас — двадцать первый век через зенит перевалил, а люди как жили неандертальцами, так и живут… — Не представлял — и молодец, — одобрил Бандикут. — Значит, не совсем ты еще сволочь, доктор-врач, хоть по башке меня, старенького старичка, стукнул, ограбил, да еще и квартерку мою попортил. А мы с лысым упырем — самые настоящие сволочи, с пробами, с печатями. Потому и веди себя с нами соответственно. Это я по-доброму предупреждаю, доктор-врач. Выпил, пожрал, расслабился… Лейтенант отвечать не стал: лежал и по-прежнему смотрел в потолок. Хлебнул немного витаминизированной водички, отметив, что осталось маловато и скоро придется пить то, что пьют сталкеры. Сон не шел, и Володя начал было считать белых тигров, но тут беспрестанно вертевшийся, похрюкивавший и пыхтевший Бандикут снова заговорил: — А, еще забыл важное. Ты вон чего… Нож-то мы тебе оставили, так что если вдруг решишь ночью нас… того, на Луну, значит, отправить, то крепко подумай сначала. — Подумал, подумал уже, — сердито отозвался Володя. — Спи. Мешаешь. — Ага, — согласился маленький сталкер и фальшиво спел противным голоском пещерного тролля:Гутен абенд, гуте нахт,
Фон энглейн бевахт,
Ди зиген им траум,
Дир кристкиндлейнс баум.
Глава 5
Скелет сидел на поваленной бетонной опоре остановки общественного транспорта и смотрел на лейтенанта Рождественского, улыбаясь так залихватски, словно собирался вскочить и сплясать камаринского на потеху почтенной публике. Скелет был облачен в облезлый бронекостюм без шлема, с побелевшего черепа свисали остатки светлых волос. Рядом валялся древний, совершенно проржавевший «калашников». Второй скелет лежал ничком у ног первого, вытянув руки вперед. Он тоже был в броннике, армган какой-то неизвестной Рождественскому модели так и остался на костях запястья, а на второй руке ярко поблескивали золотые часы. Кажется, «ролекс». — Чего они тут?.. — спросил лейтенант, не отводя взгляда от истлевших мертвецов. — Кто? А, Грызун с Ливнем? Место здесь дурное, доктор-врач. Ловушка, или, по-научному, аномалия. — Бандикут громко прокашлялся, отхаркнул какую-то зеленую гадость и продолжал: — В Зоне какой только хрени нету. Да ты, поди, слыхал на инструктаже, или как там у вас оно называется. — А почему у покойников оружие не забрали? Ну и часы вон… — А потому, доктор-врач, что ловушка непонятной природы. Оно как было-то? Я сам не видал, но мужики рассказывали. Шли по делам четверо — эти два дохляка плюс Косматый и Заяц… — Не Заяц, а Сифон, — лениво поправил Бордер, прислонившийся к изломанному каркасу ларька с уцелевшей вывеской «Живое пиво». Лысый внимательно озирался, пока Бандикут и военврач присели отдохнуть — отслеживал местность. — Один хрен, — отмахнулся коротышка. — Все равно обоих нету уже, подохли потому что, какая им разница… Короче, шли четверо, Ливень и говорит: «Ай, ногу подвернул! Дай сяду починюсь». Отходит шагов на пять и садится вон на ту бетонную хрень. Только сел — мужики и видят: голова набок, язык свесился, а кожа с мясом быстро так облезать с него начинают, словно кислотой облили. Даже не закричал. Опа — и вот уже шкилетина сидит вместо Ливня. — А этот… Грызун его спасти, что ли, пытался? — осторожно спросил Володя. — Да прям там — спасти! Обшмонать хотел, чего добру зря пропадать-то. Вот как ты: оружие, мол, часы золотые… Теперь вон, видишь, лежит. Протянул грабки… Тоже на глазах облез. А часы, кстати, до сих пор идут, суки, — с нескрываемым раздражением произнес сталкер. — Хотя они с ручным подзаводом, давно сдохнуть должны были. Лейтенант внимательно присмотрелся к стрелкам, скакавшим за толстым сапфировым стеклом. Без десяти одиннадцать. — Может, их проволочкой зацепить? Сталкеры невесело засмеялись, потом Бандикут снова закашлялся, заперхал, отплевался и пояснил: — Ты думаешь, тут совсем дебилы ходят, доктор-врач? Пробовали уже. Не отпускает ловушка. Торчат эти ребята как статуи — их потом вшестером пробовали веревкой тянуть, петлю накидывали… Вон, видишь, у Ливня на шее все еще хвост болтается? Да, теперь Володя заметил, что с шеи сидящего скелета свисает петля из серого шнура, обрезанный конец которого змеей свернулся на коленях бронекостюма. — Во. Даже на сантиметр не сдвинули, понял? Плюнули и бросили. Может, они вообще заразные, те часы. Да и на хрена они нужны? Так, игрушка… Судя по громкому вздоху, Бандикут сам не верил тому, что сказал про игрушку. Зелен, дескать, виноград. Рождественский бросил последний взгляд на неразлучных покойников, угодивших в аномалию, и спрятался обратно за афишную тумбу у ларька, где и укрывалась вся троица. Сидели они здесь довольно давно, минут пятнадцать. Отдыхали, плюс еще Бордер углядел в отдаленных руинах какое-то неприятное шевеление и велел малость переждать. А начался день с грубого толчка в плечо, который разбудил военврача. Над ним склонился Бандикут, громко кашляя и восклицая: — Утро наступило! Прямо на живот! Вставай, доктор-врач, жрать пора. Спирт будешь? Лейтенант зажмурился и потряс головой. Открыл глаза — мерзкий коротышка никуда не исчез. Значит, все это был не дурацкий сон. — Ранняя птичка спиртик попивает, а поздняя — глазки продирает, — наставительно сказал сталкер и принялся вскрывать консервы. — Спирт не буду, — предупредил Рождественский, принимая сидячее положение. Мышцы после вчерашнего форс-мажора ужасно ныли, но он ожидал, что будет гораздо хуже. — И правильно, — заметил Бордер. Лысый сталкер старательно проделывал в сторонке, у стены, комплекс каких-то сложных физических упражнений, размахивая руками и ногами. Плаща он так и не снял, поэтому по убежищу метались порывы ветра, словно от лопастей вентилятора. — Нам больше достанется. Кстати, я тут порылся в твоих вещах, уж не обессудь. Много полезного нашел. Я сам хоть и не врач, но от Карапета кое-чего нахватался по верхам. — Карапет — он кандидат медицинских наук был, — доверительно сообщил Бандикут, заметив, как яростно сверкает глазами оскорбленный до глубины души военврач. — Да ты не злись, военный, — мирным тоном сказал Бордер, пыхтя и отдуваясь. По лысине стекали крупные капли пота. — Я ничего не взял, ты ж у нас теперь вместо Карапета, стало быть, и хозяйство твое. Кстати, ты, каракатица мелкая, дай ему пушку какую-нибудь. Сам знаешь, наверху без пушки никак. — Вот он сделает из твоей задницы люля-кебаб при помощи этой пушки, будешь знать, — буркнул Бандикут, который все еще возился с завтраком. Бордер промолчал, а маленький сталкер вместо оружия бросил военврачу откупоренную жестяную банку. Внутри оказалась рисовая каша с мясом, вполне вкусная и съедобная. Володя молча съел ее, игнорируя ехидные предложения сталкеров налить стаканчик — то ли им нравилось дразнить лейтенанта, то ли в самом деле скучно было пить вдвоем. В результате вместо спирта коротышка выдал Володе банку южнокорейского кокосового нектара и добавил сурово: — По пути с жижкой будет плохо. У тебя в скафандре запас есть, вот им и пользуйся. Из луж, прудов и ручьев в Академзоне пить нельзя. В смысле, тебе нельзя — нам-то уже плевать, все равно тут подохнем. Хоть это и прозвучало грубо, в полном соответствии с традициями противного Бандикута, но вселило в сердце Володи Рождественского надежду. О нем заботятся. Стало быть, в самом деле не завалят в последний момент. Или же заговаривают зубы, они ведь не дураки… — Ты уверен, что знаешь, куда нам идти? — спросил тем временем Бордер, проглатывая очередную порцию жуткого бандикутовского спирта. Бандикут с усилием прожевал комок пищи и сказал, вытирая тыльной стороной ладони жирные губы: — Я-то знаю, а ты меня кончай колоть, лысая башка. Или думаешь, я просто так, со скуки взялся вас по Зоне таскать? У меня других дел полным-полно. — Сбрешешь ведь, недорого возьмешь, — усомнился Бордер. — Сбрешу — шлепнете, — пожал плечами Бандикут. — Ты же и шлепнешь, когда сообразишь. Или вон доктор-врач. Хотя он вряд ли, сопливый совсем. — Этот сопливый тебе колокольню едва не снес, — ехидно напомнил лысый. — Вот-вот, — не растерялся Бандикут, — а нормальный мужик снес бы, не рефлексируя и не задумываясь. Кто я ему? Так, фуфло. Не сват, не брат… Чего не добил-то, а, доктор-врач? — Да вроде не за что, — честно признался Володя, дохлебывая из банки вкусный нектар. — Ты меня тем более спас. Ну, когда сталтеха завалил. И потом в тоннеле подобрал… — У вас тут прямо Ромео и Джульетта, — громко расхохотавшись, сказал Бордер. — Друг спас жизнь друга… Может, я вам мешаю, мужики? — Лысый, иди пописай! — сердито пробурчал Бандикут и швырнул пустую банку в стену пещеры. Жестянка с грохотом отскочила и едва не угодила Бордеру по лысине. Сталкер укоризненно покачал головой, но ничего не сказал, а выдал лейтенанту армган, выбрав наиболее обшарпанный, и пару батарей. Потом они долго шли по коридорам. Нет, «шли» — не то слово. Правильнее сказать — пробирались. Бандикут, ворча и бормоча, открыл распределительный электрощит на стене коридора. Обнаружилось пробитое в кирпичной кладке большое неаккуратное отверстие, на которое сталкер указал пальцем и велел: — Вон туда лезьте, лишенцы. Первым полез Бордер, за ним последовал Володя. Замыкал шествие Бандикут, тщательно закрывший за собой щит. Тоннельчик был узкий, видимо, какой-то сугубо технический рукав для прокладки труб и кабелей, и ползти по нему пришлось на четвереньках. Рождественский то и дело стукался шлемом о низенький потолок. Периодически под ногами что-то попискивало и протискивалось вдоль стен, топоча маленькими лапками. Перед носом маячили стершиеся подошвы огромных башмаков Бордера. — Крысы, иху мать, — сообщил сзади пыхтящий Бандикут, отбросив взвизгнувший комок шерсти. — Их тут полно. Наверху-то железяки помаленьку отлавливают, не знаю, на хрена они им… А здесь — живут вон. Есть мутанты, а есть и обычные. К северу белых полно, из институтов, видать, разбежались… Те позлее, а эти смирные, чё. — Мне всегда было интересно, чего они здесь жрут, — заметил Бордер. — Может, склад какой распотрошили… Тут с прошлого века еще бункеры есть, я однажды в такой случайно вылез. Так там на стеллажах — пшенный концентрат, целые тонны. В картонных пачках, самое то крысам похавать. — Сам бы похавал. Или продал. — Успею. Там и мне, и крысикам хватит… Потом им стало не до разговоров — тоннель за очередным люком был еще уже и ниже, причем с потолка то капала, а то и лилась струйками ледяная вода. На полу воды было сантиметров двадцать, потому продвигались вперед медленно и молча, только Бандикут иногда гнусаво матерился. Володя время от времени вспоминал занятия в академии. Преодоление полосы препятствий не шло ни в какое сравнение с этим подземным марафоном — так, послеобеденная прогулка. По затопленному тоннелю они шли больше часа. Выбрались внутрь бетонного цилиндра — то ли канализационного коллектора, то ли некого секретного сооружения, не исключено, что и недостроенной ракетной шахты… Рождественский заикнулся было насчет привала, но сталкеры так на него посмотрели, что он тут же умолк и решил с подобными инициативами больше не выступать. Из коллектора они по ржавой металлической лесенке поднялись в небольшой зал. Судя по раздолбанным фундаментам, торчащим из пола обрывкам кабелей и остаткам креплений, здесь когда-то размещались некие механизмы или приборы. Куда и зачем их уволокли, можно было только догадываться. Учитывая, что все происходило в Академзоне, механизмы вообще могли уйти отсюда сами. Подумав об этом, лейтенант поправил на запястье армган и нервно огляделся — а ну как сейчас из-за угла вылезет какая-нибудь жуткая конструкция? Но никто не вылез, лишь Бандикут сказал, болезненно кашляя: — Все, щас будем на свет божий выползать. Готовьтесь, православные. — Это мы на Ученых, что ли? — прикинув что-то в уме, поинтересовался лысый сталкер. — Примерно там, — уклончиво ответил Бандикут. — Вон дверь, открывайте. Бордер пожал плечами и принялся откручивать приржавевшие барашки. Володя помогал, а Бандикут стоял чуть поодаль и держал дверь на прицеле своей жуткой пушки. Тактику коротышки военврач понимал: вполне возможно, с той стороны притаился управляемый мудрыми наноботами биомеханизм и выжидает, когда эти смешные, мягкие и теплые людишки пожалуют к нему в гости. Дверь с противным скрипом отворилась. В проеме никого не было, только серый свет, руины и заросли металлических кустов-автонов. Точнее, не совсем руины: некоторые дома выглядели практически целыми, в отличие от лунного пейзажа в районе ТЦ. Никакой активности здесь вроде не наблюдалось, но Володя не слишком полагался на свою наблюдательность, а потому решил дождаться, пока обстановку оценят профессионалы. — Знакомое место, только я поверху сюда обычно забредал. Тихо здесь как-то, — покрутив носом, словно принюхиваясь, сказал Бордер. — Не нравится мне это. Даже мозгоклюйчиков распоследних, и тех не видать. — У нас наверху всегда потише было. Это ж не Ща и не Сеятель. По мозгоклюям он соскучился, — с отвращением произнес Бандикут и сплюнул. — Не хрен пялиться по сторонам, пошли помаленьку. Нам еще надо Растамана навестить. — Это еще зачем? — не стал скрывать удивления лысый. Видимо, он совершенно иначе представлял себе дальнейший путь. — На фига нам Растаман? — А затем, чтобы ты спросил. Дело у меня к нему. Плюс пускай вон доктора-врача осмотрит. У тебя же армейские импланты вставлены, доктор-врач? — Да, стандартный комплект… — отозвался Володя, не понимая, к чему клонит дрянной коротышка и при чем тут какой-то растаман. — Вот, тем более, — наставительно поднял палец Бандикут. Бордер традиционно пожал плечами и поинтересовался: — А рассчитываться как с Растаманом станешь? Он, сволочь, скаредный. Ничего просто так не делает. — Просто так и мышь не пукнет. А с Растаманом у меня свои дела, разберемся, благословясь. Если хочешь, посиди пока тут, мы с доктором-врачом тебя подцепим, как освободимся. Если раньше твои мозгоклюи драгоценные не подцепят. — И Бандикут радостно захихикал, искренне наслаждаясь очередным образчиком своего нехитрого юмора. Разумеется, лысый энергик сидеть тут в одиночестве не планировал. Втроем они двинулись вдоль длинного панельного дома, предварительно прикрыв за собой дверь и замаскировав ее мусором. Володя с интересом озирался, благо здесь картина была совершенно иной, нежели он видел раньше: почти целые здания, веселенькая детская игровая площадка, на которой даже яркий антивандальный пластик до сих пор не выцвел, ржавые кузова автомобилей, скрюченные и переплетенные между собой засохшие сосны… Еще не так давно здесь жили люди. Вон на той лавочке сидели, наверное, старушки, перемывали кости прохожим: «А вон Федька из двенадцатой квартиры опять пьяный прется, щас ему евонная Клавка задаст!» — «А эта, эта! Юбку напялила, ажно все трусы наружу! Нет, мы такое не носили!..» На площадке, наверное, играли дети. Вон по тем асфальтовым дорожкам, ныне поросшим металлической дрянью, катались на велосипедах и электромобильчиках. Забивали мячи в небольшие ворота, с которых теперь свисали остатки сетки. На что все это разменяли? Во имя чего?.. Володя тяжело вздохнул. С выщербленного асфальта компания свернула на еле заметную тропинку, петляющую среди низенькой желтоватой травы. В шаге от тропинки рос крупный боровик, который удивил Рождественского больше, чем в свое время сталтех. Лейтенант даже остановился и присел на корточки. — Гриб, — потрясенно сказал он. — Настоящий… Мы такие собирали в лесу, на суп, на жаренку… Соус еще из них отличный, со сливками если… — Говорила Маша Пете: «Ты б не ел грибы бы эти»… — пробормотал притормозивший рядом Бандикут. — Хочешь, сорви. Сделаешь потом себе бешамель с бланманже. — Ты про остров Тайвань слыхал? — серьезно спросил Бордер. — Это который в Обском море? — проявил эрудицию Рождественский. — Он самый. А про ползающие грибы? — Говорили что-то в части… Но это же сказки? — Тут всё сказки, — печально сказал Бандикут. — Про белого бычка, про семеро козлят и про чудо-юдо поганое. Отойди-ка в сторонку, доктор-врач. Володя непонимающе покосился на коротышку, потом поднялся и послушно отошел. Бандикут вскинул армган и аккуратно, короткими вспышками расстрелял гриб. Тот вспучился и лопнул, превращаясь в угли, вокруг затлела и задымилась трава. — Зачем? — в недоумении спросил лейтенант. — Говорят, что эти грибы — один из первых продуктов нанотехнологий, военный, — пояснил Бордер. — Еще в двадцатом веке что-то здесь ученые схимичили. На Тайване, в частности… Там потом иногда люди пропадали, на острове. А после Катастрофы еще и сами наники над ними поработали. Так что не исключено, что этот гриб — вовсе и не гриб. Точнее, не совсем гриб. — А может, просто гриб и есть, — тут же встрял Бандикут, уничтожив жалкие останки боровика. — И жарить его можно, и жрать, хотя радиации в нем до задницы. Но в Зоне грибам не место. А что подозрительно, то опасно, доктор-врач. Все, шпарим дальше, а то стоим тут, как три тополя на Плющихе, осталось только дракону нас засечь. В гости к Растаману они прибыли через несколько минут. Для этого им пришлось спуститься в подвал одного из уцелевших зданий. Володя еще издали разглядел, что раньше это была школа: здание такое… типичное, а вон в окне кто-то портрет Льва Толстого вывесил, подрисовав графу черным маркером очки и чертячьи рожки. Шутнички… Над широким крыльцом, рядом с дверным проемом Володя увидел мраморную табличку: «Частный образовательный лицей № 130 имени академика Лаврентьева». Табличка выглядела как новая. Елки, подумал лейтенант, а ведь тут дети, наверное, были в момент катастрофы. Школа же. Может, здесь и остались? Воображение услужливо нарисовало классы, в которых за партами аккуратно сидят ряды маленьких скелетиков, положивших истлевшие кисти на пыльные учебники и тетради… Володя потряс головой и устремился за сталкерами, которые обходили здание слева. За углом, с внутреннего двора, стена школы была вся изрисована граффити. Среди разноцветной вязи Володя заметил вполне связное: «Сонча-Печка 2006», подивился древности надписи и полез вслед за Бандикутом в еле приметную щель, которая и являлась входом в подвал. Сбегали, поди с уроков, курили за углом тут… Тьфу ты! Следует научиться не думать о том, о чем думать не следует. Вот только не получается. Как там было — «не думай о белой обезьяне»? Вот-вот, оно самое… — Теперь стоп! — командирским тоном приказал Бандикут. — Здесь везде ловушки. Он нас уже засек тем более и через камеры видит. — Правильно говоришь, полурослик, — отозвался откуда-то из-под потолка механический неестественный голос. — Засек и давно веду. Кто это с тобой? — Не узнал, что ли? — лениво спросил энергик. — Совсем мозги скурил? — А, лысый череп! А третий? Вы что, вояку сюда притащили?! Охренели, ботва? — Кого надо, того и притащили. Открывай давай, сало, а то камнем кину! — злобно рявкнул коротышка. — Камнем он кинет, видали такую говняшку… — ворчливо изумился невидимый собеседник. Залязгали механизмы, кусок пола уехал вбок, открыв небольшой проем, светящийся желтым искусственным светом. Это и был вход в жилище Растамана. Точнее, часть входа: компании пришлось миновать еще три самооткрывающихся и самозакрывающихся люка, пока их не встретил хозяин. Растаман оказался толстяком с длинными волосами, заплетенными в дреды. Из-под коротковатой майки с концентрическими разноцветными кругами над поясом пятнистых камуфляжных штанов виднелось волосатое пузо, а в руке Растаман держал допотопный безыгольный инъектор. Ко всему прочему он был босиком. — Быстро рассказали, кого привели, — брюзгливо потребовал толстяк. — Это военный врач. От группы отбился, — пояснил Бандикут. — Вернее, группе кирдык, а его я вытащил. Они, прикинь, в катакомбы полезли — ну, где шайка с Сеятеля заселилась. — Военные… — с презрением протянул Растаман. — Господи, делают же где-то таких недопырков! — А ведь их, между прочим, Гончар вел, — встрял лысый Бордер. — Гончар?! — несказанно удивился толстый. — Фигассе… А что случилось-то? С каких делов вдруг группу погнали? — Мы, может, войдем да сядем? — вопросом на вопрос ответил Бандикут. — А то не гостеприимно ни хрена получается. — А, ну да… Прошу, — галантно шаркнул пяткой по полу Растаман и сделал приглашающий жест. Жил толстяк значительно комфортнее, нежели Бандикут. Судя по всему, в бывшем бомбоубежище под школой, которое обустроил и модернизировал. В большой комнате стояли два мягких дивана, заваленные приборами и книгами стеллажи, пульт управления с несколькими работающими мониторами, на которых подрагивало монохромное изображение различных фрагментов окрестностей школы, рабочий стол, кресло. Стены оказались увешаны разноцветными постерами неизвестных Рождественскому групп и исполнителей, преимущественно негров. Боб Марли. Питер Тош. UB40. Кто все эти люди? Что они значат для Растамана? Из невидимых колонок звучала ритмичная неторопливая музыка — видать, те самые негры. Над плакатами, почти под самым потолком висела грязноватая зеленая растяжка с белыми буквами: «Гордись и помни свято, что ты из сто тридцатой». Володя удивленно поморгал. Растаман перехватил его взгляд и кратко пояснил: — Ностальгия. — Учились тут? — вежливо спросил Володя. — Преподавал. Химию. Ха-ха-ха! Может, и не соврал жирный. Рождественский так до сих пор и не сориентировался, чему здесь можно верить, а чему — нет. В углу тарахтел огромный белый холодильник, из которого, к великому удивлению военврача, Растаман извлек три банки пива, швырнув инъектор на кресло. — Садитесь вон на диван, — предложил он, подцепив ногой столик на колесах и подкатив его к гостям. Володя аккуратно опустился, куда велели, и взял ледяную банку. «Рижское», Томский пивзавод. Произведено два с небольшим месяца назад. Как они его сюда доставляют?! Впрочем, про каналы поставок туда-сюда через Барьер знали все, и перекрывать их, насколько понимал Рождественский, никто не собирался по самым разным причинам. Хотя при желании Зону могли бы запечатать в два-три дня. Но не запечатывали, и потому отсюда исправно шли в обычный мир артефакты, а сюда — ну, вот, к примеру, «Рижское»… — Свеженькое, — со знанием дела отметил Бордер, в два глотка осушивший свою порцию. — Хорошо живешь, волосатый. Прямо как рыба в биде. — Уметь надо, лысый. Рыба ищет, где глубже, а человек — где рыба. — Куда нам. Мы — расходный материал, мелкая сошка, — делано вздохнув, сказал энергик. — Это ты дела проворачиваешь, а мы тебе хабар собираем. За копейки, между прочим. — Ладно, кончай ныть. Что там за история с группой Гончара? — Давай я расскажу, — предложил Бандикут, к пиву, как ни странно, не притронувшийся. Володя, рассеянно прихлебывая пенистую жидкость, выслушал в принципе правдивый рассказ коротышки. Разумеется, о цели их путешествия Бандикут не обмолвился ни словом, как и о пропавшей дочери председателя Совета Федерации. Растаман помалкивал, иногда качая головой, а по окончании рассказа уточнил: — Точно всех вояк завалили? — Ну, слушай, там такое мясо было понакидано… — покачал головой Бандикут. — Что мне, всю эту расчлененку собрать и пересчитать надо было? — Что-то нечисто тут. — Растаман скептически поморщился. — А про теплоход интересно, хорошо, что рассказал. Я-то сижу тут у себя в бункере, как сыч, не слыхал даже… И Карапета жаль, говорил я ему — бросай свои ходки за хабаром собачьим, иди ко мне, хорошая работа есть. Не послушался Карапет, и вот результат… — Толстяк тяжело вздохнул, жировые складки на его щеках вздулись и опали, словно у жабы. — Но вы-то куда чапаете? И зачем вояку за собой тащите, пусть он даже и доктор? — Есть у нас кое-какие планы, — уклончиво сказал Бандикут. — Фишка в том, сало, что нам нужны твои профессиональные услуги. Ты ж мне должен кой-чего, если не забыл. — Забудешь с тобой, как же… Чего конкретно надо? — А вот доктора-врачапосмотреть. У него импланты свеженькие, армейский комплект. Надо бы перенастроить, как ты умеешь. Или снять и поменять на толковые. — Эй, эй! — воспротивился Володя, поспешно поставив банку на столик. — Я не хочу! — Тебя не спрашивают, — безжалостно отрезал Бандикут. — Сейчас от них толку никакого почти, а Растаман тебя протестирует и сделает так, как лучше. Не ссы, кабы мы тебя привалить хотели, стоило бы нам тащиться в такую даль… Что, сало, займешься доктором? — Займусь, отчего ж не заняться. Сейчас, я скоро, — хмуро сказал Растаман и утащился в соседнюю комнату, где принялся чем-то греметь и стучать. Грохнуло разбитое стекло, толстяк выругался. Володю слегка затрясло. Что делать? Чего они ему напихают? И ведь не вскочишь и не убежишь… Нашли себе игрушку, сволочи… Бордер тем временем поинтересовался у коллеги: — Ты пиво-то чего не пьешь? — Не любил никогда баночное. Жизни в нем нету, лысая башка. То ли дело взять разливного светлого… Нальешь в бокальчик по стеночке, тараньку порежешь… Икорка янтарная, сладкая, на солнышке светится… Или пузырик плавательный. Многие выбрасывают, а пузырик — это же цимес! Его на спичке чуток обжарить — и в рот. Прожевать — и пивка… А можно и прицепчик, граммов сто пятьдесят. Но не в пиво лить, в пиво — это быдлячество. Надобно эти сто пятьдесят просто махнуть перед пивом, а потом пивко идет вообще как в сухой песок. Помню, взяли мы как-то с мужиками по пять литров алтайского, поехали… — Бандикут внезапно осекся, губы его задрожали. Взяв свою банку, он молча сунул ее лысому. — Может, все-таки не надо? — по-детски спросил Володя. — Я про импланты. Мне и так хорошо… — Да ничего тебе не будет, — отмахнулся Бордер, откупоривая полученную банку. — Станешь, как я, файерболами кидаться, чем плохо? Или по своей основной специальности пойдешь, биоником. Тест покажет. — Да я не хочу! — Володя вскочил и заорал: — Что вы мной вертите, как марионеткой?! Сидят тут, ж-жабы… Короче, или вы ко мне по-человечески будете относиться, или я никуда с вами не иду! Стреляйте, черт с вами! Махнув рукой, военврач сел, схватил пиво, решительно отхлебнул и подавился. Бандикут, выслушавший эту краткую, но эмоциональную тираду, раскрыв рот, услужливо постучал лейтенанта по спине. — Охренеть, — заключил коротышка. — Даешь ты копоти, доктор-врач! — Никто тебя стрелять не станет. Поставят нормальные импланты, твои копеечные вынут, с ними в Зоне долго не протянешь, — скучающе разъяснил Бордер, приканчивая пиво коротышки. — Нормальные — это оплавленные?! — встопорщился военврач. — Нормальные — это нормальные. Наше предприятие займет неопределенное количество времени, военный. А ты нам живой нужен. — Но я же… Я же стану как вы! — упавшим голосом пробормотал Володя. — Я же потом… Ведь из Зоны нельзя выйти, когда импланты? — Можно, можно, — ласково успокоил лысый. — Мы ж не сталтеха из тебя делаем, прости Господи. Все вставляется и вынимается. — Входит и выходит, — непонятно добавил Бандикут и заржал. — Чего вы тут разорались? — Из-за двери высунулся Растаман. — Иди сюда, вояка. Снимай скафандр, клади вон в угол. Лейтенант обреченно разоблачился и вошел в комнату, оказавшуюся чем-то вроде операционной. Посередине стояло гинекологическое кресло, опутанное проводами, помигивали огоньками какие-то приборы, под потолком жужжал вентилятор. — Ложись в кресло, — сухо велел Растаман. В руке у него был уже знакомый безыгольный инъектор. — Ты что? Оно же вон чего… женское… — растерялся Володя. — Ты куда мне вообще чего вставлять собрался?! — Другого нету, а для работы и такое годится. Найдешь операционный стол или хотя бы стоматологическое кресло — тащи, хорошо заплачу. А пока — что есть, тем и пользуюсь. Залезай уже, лейтенант. Какая тебе разница? Аборт не сделаю, не бойся. Понимая, до чего нелепо выглядит, Рождественский вскарабкался в кресло и устроился там с максимальным неудобством. Растаман возился с инструментом, пошипел им, цвиркнул струйкой прозрачной жидкости. — Обезболивающее, — пояснил он, перехватив взгляд военврача. — Что именно? — Серволин. — Его же не используют уж лет десять как! — Слушай, я же сказал: другого нету, а для работы и такое годится, — беззлобно повторил Растаман. Волосатое брюхо, свисавшее из-под футболки, шевелилось, словно жило своей собственной жизнью. — Нет, так не пойдет, — решительно воспротивился лейтенант. — Пиво, значит, свежее, а обезболивающему сто лет в обед? Не-е… У меня есть нормальное обезболивающее, штатное. — Коли свое, мне какая разница, — равнодушно пожал плечами толстопузый лекарь. Володя неуклюже слез со своего насеста, вернулся к бронескафандру и нашел в аптечке обезболивающее. — В плечо коли, — распорядился Растаман. — Эстет! Легкий укол, чувство сильного холода… Через полминуты сработает, прикинул Рождественский и вернулся на кресло. Растаман терпеливо ждал, отложив инъектор и распутывая провода с датчиками. — Объясняю суть происходящего, — сказал он, пощелкав тумблером на квадратной панели с двумя круглыми циферблатами. Стрелки крутанулись, что-то затикало. Аппаратура выглядела беспросветно самопальной, каковой, скорее всего, и являлась. — Сейчас я проведу тест на предрасположенность — чтобы с бухты-барахты не влепить тебе абы какой имплант. С такой методикой многие не согласны, но я работаю как привык. — Угу, — буркнул лейтенант, ущипнув себя за кожу на сгибе руки. Боли не было, препарат действовал. Перед вылетом на задание фельдшер вбил ему импланты вообще без обезболивания, но сейчас Растаман собирался вначале извлечь армейские, а потом вставить плавленые, и эта процедура наверняка была болезненной. — Потом поставлю тебе что нужно. Есть у меня запасец. — Откуда? — прямо спросил Володя. — Оплавленные импланты нельзя извлечь без смертельной угрозы для организма. Красный Доктор и Таблетка Шульца не помогают, мне Бордер говорил… — Бордер правильно говорил, — легко согласился толстопуз. — Только импланты нельзя извлечь без риска из живого организма. С мертвым всё совсем иначе. Ему по большому счету уже все равно. — Так это… из трупов?! — Ну, если бы тебе сердце или там почку пересадили от покойника, небось не парился бы, а? — широко заулыбался Растаман, демонстрируя белоснежные зубы. В верхний левый клык был вставлен небольшой кристаллик — может быть, даже бриллиант. — Импланты — та же фигня. И еще: я слышал, как ты там бушуешь, поэтому малость успокою. У тебя будут стоять сугубо временные импланты. То есть их можно вынуть при желании, если не очень затягивать. — Срок? — Недели две можешь таскать не задумываясь. Ну, полторы. Потом начнется врастание. Через месяц вынуть их станет большой проблемой, но в принципе решаемой пятьдесят на пятьдесят. Дальше — хуже, и чем дальше — тем все хуже. Понял? — Понял, — сказал Володя и закрыл глаза. Растаман, напевая себе под нос, принялся обклеивать лейтенанта датчиками. Тестирование прошло быстро, затем толстяк, ничего не сказав, но продолжая напевать, сноровисто раскромсал Рождественскому плечо, вынул окровавленные армейские импланты, побросал в кювету. Из контейнера извлек пару других, вставил в рану, соединил контакты, прихватил микрозажимами, залил регенерирующей пеной и сверху налепил пластырькожу. — Готово, — с нескрываемой гордостью сказал Растаман, словно только что спас жизнь умирающему на хирургическом столе. — Слезай. Володя слез с кресла, помолчал и спросил: — И кто я теперь? — Робот-убийца, — усмехнулся толстяк, колыхая пузом. — Не переживай, кем был, тем и остался. Бионик. Не зря пошел в свою медицинскую академию, видать, чувствовал… Слабенький, конечно, ну так я и импланты ставил соответствующие. — И что я теперь могу? — Лечить помаленьку. Рак не вылечишь, а вот легкое пулевое — запросто. А как — сам поймешь, я тебе не инструктор. Ну и, ясное дело, все это — только на территории Зоны. За Барьером все быстро вырубится. И любой ваш армейский коновал твои импланты извлечет — если вовремя поспеешь, я уже объяснял по срокам. Бандикут и Бордер встретили возвращение Володи сдержанно. — Он пришил ему новые ножки, — меланхолично произнес Бандикут. — И опять побежал по дорожке. Бордер вообще ничего не сказал, он в отсутствие Растамана совершил набег на холодильник, и количество пустых пивных банок на столике изрядно увеличилось. Толстяк с укоризной покачал головой, но ничего на этот счет не сказал. — Забирайте, — проговорил он вместо этого, кивая на облачающегося в бронескафандр лейтенанта. — Будет вам вместо Карапета ветеринар. — Ага. Бионик, — с пониманием заключил Бандикут. Только сейчас Володя заметил у него в грязной лапке флягу. Тоже не терял времени даром, оно и по хитрой роже видать. — Был доктор-врач, доктор-врач и остался. Везет некоторым. Напомни потом, мне надо геморрой полечить. Военврач реагировать на шутку благоразумно не стал, к тому же, зная мерзкого маленького сталкера, подозревал, что это могла быть вовсе и не шутка. — Так куда вы все-таки идете? — снова поинтересовался Растаман. — Вижу ведь, тут теплоход этот пропавший замешан. Пассажиров, что ли, найти хотите? Что за приступы неконтролируемого гуманизма? Или вы за бабло подрядились? — Тебе, сало, все равно не скажем. Должок мне погасил — и спасибо, — скрипуче заявил Бандикут. — Дальше сами разберемся. И особо не звони за теплоход и за то, что нас видал. Я тебя знаю, все равно попалишься, но — по мере сил не звони. — Ты же знаешь, мне на дела двуногих наплевать, — сказал толстопуз, поддергивая сползающие шорты. — Кто бы говорил, — иронически скривил рожу Бордер. — Сидишь тут в подземелье, как паук, за паутинки всех дергаешь… Сбрехал, поди, что про теплоход-то не слышал? Не может такого быть. — Ну и сбрехал! — неожиданно признался Растаман. Он подошел к холодильнику, достал себе банку пива, с треском открыл и опрокинул в бездонную глотку, потом взял пульт и убавил громкость музыки. — Ну и сбрехал; знаю про теплоход. Тут с вашим теплоходом реальная такая суматоха, если серьезно. Орден засуетился, так что вы, парни, поосторожнее. — Убьют — плакать станешь? — спросил Бордер, поднимаясь и отряхивая свой вампирский плащ, словно испачкался, сидя на диване. — Плакать хрена с два стану, но с вас мне толку всегда больше было, чем с Ордена. Знаешь ведь, не люблю я их. И они меня не особо любят. А еще, говорят, в районе Ща видели Дьякона. Про Дьякона Володе доводилось слыхать и раньше — он был одной из мифических личностей Пятизонья. Чокнутый сталкер, который везде искал Антихриста, чтобы убить. Понятное дело, на роль Антихриста безумцу годится кто угодно, потому сталкеры в свою очередь охотились за Дьяконом. Точнее сказать, пытались охотиться: бытовало вполне серьезное мнение, что Дьякона на самом деле не существует, а якобы убиенные им сталкеры — жертвы банальных частных разборок, каковых в Пятизонье пруд пруди. — Дьякона где только не видели, а толку, — безразлично махнул рукой лысый сталкер и снова сел. — Вот про Орден любопытно. Им-то какой интерес? — Ордену везде интерес, — мрачно сказал Бандикут. — Им только дай лапу наложить, а что там в сети попало — разберутся позже. Слушая разговор, лейтенант пытался понять, что же с ним произошло. Никаких особенных сверхъестественных сил он в себе не чувствовал, только побаливало расковырянное жирным Растаманом плечо — заморозка уже начала отходить. Володя искренне надеялся, что толстяк не занес туда никакую инфекцию, не говоря уже о наноагентах. Проверить это он не мог никак, в сложившейся ситуации оставалось лишь полагаться на авось. Про марионетку он, конечно, верно сказал, марионетка и есть… Но, с другой стороны, хорошо, что хоть жив до сих пор. И даже здоров. И почти что цел… А импланты можно и выковырнуть, в самом деле. Это ведь у новых сталкеров, то есть людей с имплантами, благодаря Катастрофе оплавившимися и наделившими владельцев уникальными возможностями, эти самые импланты стали частью организма. Нельзя вынуть сердце, чтобы человек при этом не умер — и импланты нельзя. А временные, то есть такие, как вставил Растаман, действительно тот же военфельдшер перочинным ножом вытащит. Дьявол, это ж сколько объяснительных придется писать по возвращении! Выжил один из группы, вернулся с нештатными плавлеными имплантами… Кто вставлял, с кем контактировал, кто помогал… Тьфу ты. Еще вернуться надо, а потом уже про объяснительные думать. Может, если и в самом деле Бандикут не врет и получится найти пропавшую девушку, то и никакие объяснительные не понадобятся. — Слушайте, — довольно неучтиво перебил Володя негромко переговаривающихся сталкеров, — раз уж я теперь практически один из вас… Бандикут отвратительно захихикал, Бордер кисло улыбнулся, а жирный врач-подпольщик со скептическим видом почесал толстое брюхо. — Хорошо, — быстренько поправился военврач, — раз уж мы теперь вроде как вместе работаем, может, расскажете, зачем железяки могли похитить теплоход? Точнее, не теплоход, а людей с него? — Да тут все просто на самом деле, — ответил Растаман. — Сталтехов видел? — Ха-ха! Видел… Он не то что видел, один его так за задницу ухватил, что до сих пор небось синяки! — заржал Бандикут, в ажитации хлопая по дивану ладонью. — Тем более, — не разделяя его веселья, продолжал Растаман. — Сталтех есть что? Сталтех есть бывший человек, из которого наши маленькие друзья сделали наномеханическое существо. Но все равно видно, что сталтех — почти то же самое, что и робот. И чем дольше существует это существо, уж простите за тавтологию, тем больше становится роботом. Потому ходят слухи — хотя есть серьезные основания полагать, что это и не слухи вовсе, — что наники пытаются сделать такого сталтеха, который внешне будет выглядеть как самый настоящий человек. Видимо, для этого им люди и нужны. — Так вот же, — Володя показал на Бандикута. — Тоже почти что люди. Коротышка наклонил голову набок, словно прислушивающаяся собака. Бордер хмыкнул. — Эти рожи? Ты не понял, брат, — вздохнул Растаман. — Им нужны люди, которые не вызовут подозрений за территорией Зоны. Эти рожи не годятся — на них пробы негде ставить, плюс остаточные явления, которые любой сканер считает… То ли дело, скажем, ребенок. Или женщина, среди сталкеров женщин — раз-два и обчелся… — А зачем этим… наноботам выходить за территорию Зоны? — А зачем люди с той стороны лезут сюда? Добыть вещи, которых за территорией Зоны нет. Точно так же там есть вещи, которых нет в Пятизонье. Но в целом, конечно, можно только догадываться, что наники затевают… К примеру, захват власти в России. — То есть?! — опешил Володя, не веря собственным ушам. — То есть симпатичная девушка встречается с президентом Российской Федерации, скажем, на каком-то праздничном мероприятии, когда президент выходит в народ. Хватает его за руку, молниеносно перебрасывает в его тело колонию специально выращенных наноорганизмов… — И?! — насторожился Бандикут. — И все. В комнате повисла тишина, нарушаемая только еле слышной музыкой и урчаньем холодильника. — Однако… — протянул наконец Бордер с уважением. — Никогда о таком не думал. — Я же не говорю, что так оно и есть, — засмеялся толстяк, явно наслаждаясь произведенным эффектом. — Это только одна из версий. Может быть, у них совсем другие планы, там ведь и логика иная, и мораль… Искусственный интеллект — штука страшная, братцы, и недоступная нашему пониманию. — Да нет, сало, — покачал головой Бандикут. — С учетом некоторых обстоятельств, неизвестных тебе, твоя версия очень даже толковая. Володя внимательно смотрел на Бандикута, потом перевел взгляд на задумчиво кивающего Бордера. Дочь председателя Совета Федерации. Третьего лица в государстве. Что ей стоит встретиться с президентом, с премьером, с председателем Государственной Думы, с министром обороны, не говоря уже об отце?! — Получается, что… — начал было лейтенант, но Бандикут торопливо рявкнул: — Цыц! Ты, доктор-врач, помалкивай в кулачок! Жопе слова не давали, слыхал в детстве такое? Понял — ну и молчи, по пути разберемся. Растаман недовольно хмыкнул, но ничего не сказал. Смолчал и Володя: в самом деле, зачем рассказывать этому странному человеку о том, что среди похищенных — дочь председателя Совета Федерации? Бандикуту виднее. — В любом случае пора заканчивать обсуждение, — решительно поставил точку Бордер. — Идти пора, засиделись мы тут. — Скатертью дорога, — заявил толстопуз. — Катитесь колбаской. Будет нужда — заходите. — Не забудь мою просьбу, сало: раз про теплоход знаешь, то про нас хотя бы не звони, — напомнил Бандикут, собирая свои нехитрые манатки с дивана. — А то побежишь сейчас Ордену стучать. — Я же сказал уже один раз: с Орденом мне не по дороге, — насупился Растаман. — Шучу, шучу, — примирительно сказал коротышка. — Выдающихся трудовых свершений тебе. Выбравшись из подземелья Растамана, Рождественский и Бордер побрели вслед за Бандикутом, высматривавшим одному ему известные ориентиры. Плечо болело сильнее и ощутимо дергало, видимо, действие обезболивающего заканчивалось. Метров через триста все тех же руин и засохших сосен Бандикут остановился и, пригнувшись, принялся разглядывать землю под ногами. Рождественский приблизился к нему и увидел след ботинка. — Прошел кто-то. Только что, — шипящим шепотом произнес Бандикут. — Гадом буду, не нравится мне это!.. Маленький сталкер оказался стопроцентно прав, потому что, как только он выпрямился, по ним открыли ураганный огонь.Глава 6
Лейтенант Рождественский ничком упал в сухую траву и автоматически, на вдолбленных в академии рефлексах перекатился за еле заметный бугорок. Не бугорок даже, а так, легкую неровность местности, за которой можно было укрыться, только изо всех сил вжавшись в землю. Над головой грохотали импульсные очереди и шипели лазерные лучи, потом довольно далеко, метрах в пятнадцати левее, блеснул мерцающий разрыв плазменной гранаты. Что-то тяжело обрушилось, подняв клубы пыли, тут же забившей все дыхательные пути. — Але, доктор-врач! — завопил Бандикут, скорчившийся за перевернутой легковушкой, когда-то запаркованной во дворе, а теперь, похоже, время от времени служившей игрушкой гигантским биомеханизмам. — Они вон из той хаты бьют, где вывеска «Парикмахерская»! Я успел засечь! Давай попробуй обползти справа, ложбинкой, и вдарить по ним сбоку. А мы с лысым отвлекать станем! — Хорошо! — крикнул в ответ Володя. Легко сказать — обползи ложбинкой, когда та ложбинка глубиной сантиметров двадцать. Чуть задницу приподнял, можешь с ней и попрощаться… Но делать было нечего, и военврач пополз, пыхтя и ругаясь вполголоса. В довершение ко всему с неба внезапно, безо всякой предварительной рекогносцировки обрушился дождь, моментально превративший сухую почву в липкую скользкую грязь, ползти по которой было еще труднее. — Партизаны не сдаются! — истошно заорал тем временем за спиной Бандикут и бахнул из своей грандиозной пушки, чей кошмарный звук Володя вряд ли уже спутал бы с чем-либо другим. То ли вопль, то ли выстрел привели к неожиданному результату — стрельба утихла. Володя приподнялся и чуть ли не на карачках поскакал по грязи, потом прыгнул и на пузе въехал за толстый ствол упавшей сосны. Судя по всему, его маневр остался незамеченным: никто не стрелял, а кто-то из нападавших крикнул в свою очередь: — Корявый, вылезайте! Стрелять не будем! Тяжело дыша, Володя прополз вперед, выглянул из-за вывернутого из земли комля. Дом с покосившейся облезлой вывеской «Парикмахерская» был совсем рядом, рукой подать. Из ближайшего оконного проема выглядывал человек в непрозрачном сферическом шлеме, но смотрел он вроде бы совсем в другую сторону, хотя поди разбери в этой штуке, куда он смотрит… Плюнув, лейтенант вскочил на ноги, метнулся за угол дома, прижался спиной к панели. И снова его не заметили, отвлекшись на переговоры с Бандикутом, который хрипло орал: — Обзовись сначала! А за корявого потом отдельно поговорим! — С вами говорит командир отдельного отряда Ордена Священного Узла! А вот и пресловутый Орден… О нем Володя тоже слышал много. По сути, Орден являлся наиболее организованной структурой сталкеров Пятизонья, попасть в которую было очень трудно. Всей правды об Ордене не знал никто, даже половины правды, наверное, — в основном слухи, легенды и байки. Поговаривали, что Орден планирует захватить так называемый Узел — огромную таинственную пещеру, расположенную глубоко под землей, в которой сходятся все существующие гипертоннели, ведущие в другие Зоны. Впрочем, это могло быть чьей-то досужей выдумкой. Главное же заключалось в том, что, по сути, Орден был врагом для всех — и для обычных сталкеров, которых старался подмять под себя и контролировать, и для военных, которые Ордену всячески противодействовали. Потому военный бронескафандр, даже с красными крестами медика, защитой при встрече с бойцами Ордена не являлся. — Не знаю такого погонялова — Командир! — издевался тем временем Бандикут. — Сказал бы уж как у вас там между собой принято — брат Ананий или брат Акакий… И вообще, что за дикость? Идут люди по своим делам, никого не трогают, а в них начинают всякой хренью стрелять! — Сложите оружие, и я все объясню. Нам лишние жертвы не нужны. Мы стреляли только затем, чтобы показать свое превосходство. Обратите внимание, что огонь велся не прицельно. — Превосходство у вас? Ну так выходи сюда, брат Ананий! Мы тоже стрелять не будем. Тут и побухтим, а то что ж ты рыло за стенкой прячешь? Невидимый командир орденского отряда молчал — наверное, обсуждал дальнейшие действия с товарищами. Интересно, что сейчас поделывает Бордер? Вполне вероятно, заходит с другой стороны… Если вообще жив, его-то Володя с тех пор, как начали пальбу, не видел. — Хорошо, я выхожу! — крикнул наконец командир. Рождественский осторожно выглянул из-за угла и увидел, как открылась дверь под вывеской «Парикмахерская» и оттуда вышел с чуть поднятыми руками человек. Выглядел он довольно странно: не знакомой лейтенанту модели, но явно весьма качественный бронекостюм, на котором крепился весьма неуместный в данных обстоятельствах разноцветный аксельбант. Сделав несколько шагов, командир отряда остановился и поднял руки повыше, демонстрируя свои миролюбивые намерения. — О чем говорить станем? — послышался голос Бандикута, и коротышка высунулся из-за своего укрытия. — У тебя оружие, — холодно заметил командир, глядя на монструозную пушку Бандикута. — А она не снимается, — с деланым сожалением сказал Бандикут и снова спрятался за перевернутый автомобиль. — Там крепления сложные, долго возиться. Не ссы, стрелять не стану. Говори, чего надо. — У нас есть информация, что у вас есть информация… тьфу ты! — в сердцах сплюнул командир, запутавшись в словесных оборотах. — Короче, вы знаете про исчезнувший теплоход. — Все знают за исчезнувший теплоход, — немедленно отозвался Бандикут, больше не показываясь. — Мы что, крайние? — У нас есть… Нам известно, что с вами — человек из-за Барьера, который владеет важной информацией. Военный. Предлагаю передать его нам, после чего мы отпустим вас без каких-либо репрессий. Володя закрыл глаза. Сейчас его сдадут Ордену, а Орден — это хуже, чем придурковатые, но довольно объяснимые в своих поступках вольные сталкеры. Орден — это фанатики, а любые фанатики опасны. «Человек из-за Барьера»… Интересно, откуда они все пронюхали? Жирный подвальный житель сдал? — А на хрена он вам? — живо поинтересовался любознательный Бандикут. — То есть я в курсе, что вас хлебом не корми, дай только вояку выпотрошить. Но хотелось бы поконкретнее узнать. Может, нам он нужнее. — Это не твое дело, — сказал командир. Судя по голосу, он начинал сердиться всерьез. Володя еще успел подумать, что Бандикут, скорее всего, ссориться с Орденом не станет и предпочтет синицу в руках, то есть возможность свалить без потерь, журавлю в небе — гипотетическому вознаграждению за дочь председателя Совета Федерации, которую еще поди найди. Дальше Рождественскому думать стало некогда, потому что из пролома в стенной блочной панели, практически в паре метров от него, показался человек в таком же бронескафандре, как у командира отряда, что разговаривал сейчас с маленьким сталкером. Выстрелил Рождественский машинально. Человек из Ордена нападения не ждал, поэтому сделать ничего не успел. Выстрел пришелся в середину груди, и пришелец повалился навзничь, стукнувшись шлемом о стену. Володя растерянно застыл, и тут с неба обрушилось что-то ужасное. Чудовищный рев прорезал пространство — то ли вой живого существа, то ли оглушительная механическая сирена. Володя вскинул голову и успел увидеть, как в небе над домом пронеслась невероятная тварь, покрытая шипастыми пластинами, словно доисторический ящер. Вот только пластины взблескивали металлом и были приклепаны к корпусу чудовища. Растопырив когтистые лапы, тварь мелькнула в воздухе, рассекая его мощными винтами и размахивая длинным гибким хвостом, на конце которого торчали в разные стороны зазубренные шипы. На консолях дракона — а это, несомненно, был дракон — размещались уродливые приспособления, предназначение которых было ясно с первого взгляда — убийство и разрушение. Бывший армейский вертолет, превращенный наноботами в биомеханическое чудовище. Володя заморгал, и в этот момент дракон, скрывшийся из виду за краем крыши и, судя по звукам, зависший над ней, атаковал здание. Со страшным грохотом стена осыпалась кусками бетона с торчащей арматурой. Выбитый страшной звуковой волной из реальной действительности, лейтенант в клубах пыли бросился на землю рядом с убитым. Несмотря на то, что мир вокруг превратился в оглушительно звенящий, странный, лениво вращающийся вокруг своей оси пылевой кокон, военврач сумел быстро стряхнуть шоковое оцепенение и шустро потащил тело убитого им врага на себя, используя его в качестве щита. Наверное, сработали неведомые ранее инстинкты, а может быть, организм, в очередной раз попавший в смертельно опасную ситуацию за последние сутки, уже научился оперативно и правильно реагировать на возникающие проблемы. Мир вокруг продолжал рушиться и взрываться, стекло шлема залило кровью покойника и облепило пылью, в результате чего эта отвратительная каша совершенно закрыла обзор. Но смотреть все равно было особо некуда. Володя просто лежал и ждал, пока все закончится. Или пока его наконец убьют — он и так прожил в Зоне дольше положенного… А жалко, лениво подумал он, усилием воли пытаясь подавить комариный писк контузии, делавший мир вокруг нереальным, словно 3D-боевик. На самом интересном месте… Снова что-то взорвалось с ужасным грохотом, и внезапно невыносимая тяжесть придавила Рождественского к земле. Он истошно закричал, пытаясь столкнуть с себя многотонный груз, из глаз потекли слезы. Сквозь одуряющий звон Володя почти слышал, как трещат ребра. Легкие отчаянно и безрезультатно пытались втолкнуть в себя хоть немного воздуха, пока над лейтенантом не сгустилась милосердная мгла.* * *
— Горазд ты без сознания валяться, — ворчливо заявил Бандикут. Он стащил с Володи шлем и брызгал в лицо грязной водой из лужи, чтобы привести в себя. Рождественский оттолкнул руку сталкера с очередной пригоршней мутной жижи и прохрипел: — Я не без сознания. Но почти вырубился. Что это было?.. — На тебя железобетонная конструкция завалилась, — сказал Бордер, который сидел на корточках рядом с ними. — Хорошо, что этот хрен роль подушки сыграл. Удачно ты придумал мертвецом накрыться. Кстати, это ты его завалил или просто кирпичом пришибло? — Я… — виновато произнес Володя. — Я обошел вокруг, как вы сказали, а тут он прямо на меня выскочил из пролома. Я случайно выстрелил, вот и… А потом дракон прилетел. — Да, дракоша очень вовремя прибыл, — пробормотал Бандикут. — Я уже понял, что командир этот хренов добром нас не отпустит, а тут еще ты одного завалил… — А почему он напал? — А почему вообще драконы нападают? — пожал плечами маленький сталкер. — Летел себе, видит — людишки возятся. Дай, думает, вмешаюсь. Почему-то вот решил, что надо разогнать тех, что в здании. Но так везет не всегда. — И где они? — Свалили. Я пошарил — мертвецов вроде нету, если только совсем уж под развалинами кто не остался… Я мыслю так: орденоносцы подумали, что у нас тут мнемотехник, который управляет драконом. Бывает такое, если ты вдруг не знал. Мнемотехника у нас, конечно, нету, но если Орден думает, что есть, то и на здоровье. Вот они прикинули, что против дракона таким отрядом не выстоять, и удрали. А дракон, собака такая, наделал шороху и полетел по своим делам. Володя сел, повел плечами. Ребра болели, но сломанных вроде не ощущалось. Или он, как бионик, незаметно сам себя вылечил? Дождь не прекращался, и Володя надвинул шлем, с которого побежали кроваво-грязные струйки.Этот в грязь залез и рад,
Что грязна рубаха.
Этот мальчик просто гад,
Долбаный неряха! —
«Крупнейшее ботаническое научно-исследовательское учреждение на территории Азиатской России — Центральный сибирский ботанический сад СО РАН — популярное место отдыха горожан и гостей города, входящее в тройку мест Новосибирска, которые посещаются чаще всего. Находится рядом с Академгородком, занимая площадь более ста гектаров. Включает в себя главный лабораторный и экспериментально-производственный корпуса, множество оранжерей и теплиц, различные технические и производственные помещения. Долгое время Ботанический сад располагался в Заельцовском районе Новосибирска, где включал в себя дендрарий, георгинарий, экспозиции травянистых растений. С 1964 года для дальнейшего развития научных исследований, а также улучшения состояния лесопосадок Новосибирского научного центра Центральный сибирский ботанический сад переехал в Академгородок. Коллекции и экспозиции растений Ботсада в настоящее время превышают четырнадцать тысяч видов, включая более трех тысяч экзотических для Сибири растений из тропиков и субтропиков, а также более ста видов редких растений, занесенных в Красную книгу. Ботанический сад ведет активную научную и просветительскую работу, проводит различного рода научные конференции. При нем действует множество научных организаций. При этом Ботсад остается и любимым местом отдыха как для жителей Академгородка, так и для остальных новосибирцев и гостей города, чье внимание привлекают не только редкие и экзотические растения в оранжереях, но и расположенные на открытом воздухе Каменистая горка, Сад непрерывного цветения, Бонсай, пруд на речке Зырянке и т. д. Летом здесь нередко можно встретить велосипедистов, зимой — лыжников. Особо удачливые жители Академгородка ухитряются даже собирать на территории сада грибы».
Рождественский с недоумением закрыл потрепанную цветную брошюру и вернул Бандикуту, который спрятал ее в карман. — Ничего не понимаю, — честно признался он. — Ну, цветы там, озеро, велосипедные прогулки. Грибы… Тоже ползают, что ли? — А черт их знает, доктор-врач. Может, и ползают. Тут дело в другом. В прошлом веке до шестьдесят четвертого года ботанический сад был совсем в другом месте. А потом его перенесли сюда. А перенесли потому, что до шестьдесят четвертого года строили подземный городок. И потом над этим городком разбили пресловутый сад, чтобы черта с два кто-нибудь догадался, что там за хрень под ногами у этих лыжников и велосипедистов. — А ты откуда знаешь? — Работал я там, — коротко сообщил Бандикут. — Не стану рассказывать, что там в городке делали, к тому же в сорок шестом его закрыли окончательно. Точнее, законсервировали. С тех пор я там не был, но ходы-выходы знаю. — Это хорошо, но с какого перепугу нам именно туда тащиться? — раздраженным тоном спросил Бордер. Они как раз спускались по довольно крутому склону среди засохших и частично поваленных деревьев, то и дело поскальзываясь на мокрой глине. Когда-то здесь была проложена асфальтовая дорога, но ее давно размыло, остались лишь бесформенные островки твердого. По левую руку тянулись изъеденные коррозией и поросшие металлокустарником трубы — очевидно, старая теплотрасса. Жилая часть Академгородка давно осталась позади, и с тех пор их никто не тревожил, только далеко на севере пролетел дракон, вполне вероятно, тот же самый, что шутки ради спас их во время стычки с Орденом. Следующая встреча с летучей гадиной могла оказаться вовсе не такой приятной, поэтому они на всякий случай спрятались и переждали в канаве. Бандикут о чем-то задумался и пропустил вопрос энергика. Тот повторил: — Эй! Так зачем нам в городок твой? — Ты про что, лысый? — очнулся Бандикут. — Черт, ну и клинит тебя… Что мы забыли в твоем секретном городке, говорю? — Я слыхал, что именно там наники проводят опыты над людьми. От человека, которому я в этом плане по ряду причин доверяю железно. В плане информации то есть. — И что это за человек? — поинтересовался Володя. — А человек этот тебе вполне известен, доктор-врач, — сказал Бандикут, мрачно поблескивая глазками. — Звать его подполковник Гончаренко, он же Гончар.
* * *
Марина Сухомлина открыла глаза и увидела труп. Она не закричала лишь потому, что не могла этого сделать — рот закрывало нечто вроде загубника для акваланга, прикрепленного к гофрированной резиновой трубке. Вместо крика получилось мучительное мычание, а вытащить изо рта загубник тоже не получалось, потому что руки были зафиксированы чем-то вроде зажимов. Марина была девушкой умной и быстро сообразила, что дергаться и вопить в данном случае бесполезно. Чтобы успокоиться, она закрыла глаза и попыталась сообразить, что последнее она помнит. Теплоход «Виктор Толоконский». Она гуляет по палубе, следом таскается Тимур, личный телохранитель, без которого папа никуда ее не отпускает. Марина бродит туда-сюда с одним и тем же бокалом вина, потому что второй ей не позволит взять тот же Тимур: «Марина Сергеевна, вы же знаете, Сергей Иннокентьевич разрешает только три бокала вина в день: один в обед, два за ужином». Потом поднимается на капитанский мостик, на мостике — смешной толстый дядька, суровый такой… Они еще говорили про то, что к Барьеру подходить не опасно, если не слишком близко, и что на острове Тайвань в самом деле живут ползучие грибы. Хотя в грибы она так и не поверила… Потом она спустилась. Кто-то из пассажиров увидел в воде что-то металлическое, потом… Потом теплоход за что-то зацепился… Она, кажется, начала звонить отцу… Дозвонилась? Или не успела дозвониться?.. Может, их спасли и она в больнице? Марина снова открыла глаза. Труп никуда не делся — метрах в двух от нее он плавал в прозрачном чане с зеленоватым раствором. Голый мужчина лет тридцати, с заметным брюшком, опутанный разноцветными проводами… Вроде незнакомый. Тоже из пассажиров «Толоконского»? Марина повернула голову. Справа была стена, выложенная белым кафелем, сверху — низкий потолок, выкрашенный почему-то в салатовый цвет. Чан с мертвецом стоял возле точно такой же стены, далее комната изгибалась буквой «Г». Что там за углом? Она попробовала подняться на локтях, но ничего не получилось — запястья прикованы пластиковыми зажимами, чуть выше груди тело фиксирует такая же пластиковая лента. Ноги тоже обездвижены. Вместо привычной одежды, в которой Марина была на теплоходе — бесформенный балахон… Остается лежать и ждать. Нет, вряд ли это больница. Кафель потрескавшийся, краска на потолке облезла… Да и зачем ее так привязывать? Может, перелом позвоночника?! Марина пришла в ужас от этой мысли, но потом попробовала пошевелить пальцами на руках и ногах — нет, все в порядке. Значит… Значит, ее обездвижили для иных целей. Что-то стукнуло, потом раздался скрипучий звук, словно открылась дверь. Марина повернула голову и увидела человека, который шел к ней. Он двигался немного странно, словно у него болели суставы. Одет он был в голубую больничную робу и такие же штаны, голова выбрита до блеска. — Здравствуйте, — промычала Марина, надеясь, что человек ее поймет. Пришелец никак не отреагировал. Он подошел к ней вплотную, обдав неприятным химическим запахом, и расстегнул пластиковый ремень на груди. Освободил руки, после чего Марина сама вытащила изо рта загубник, отшвырнула его в сторону и спросила непослушными губами: — Где я? Человек молча освободил ее ноги и сделал вялый жест, приглашая слезть с койки. Затем он повернулся к чану с плавающим покойником, и Марина закричала. Затылка у вошедшего не было. В кости черепа был вырезан аккуратный круг размером с чайное блюдце, закрытый чем-то вроде прозрачного пластика. Сквозь него был отчетливо виден мозг с вживленными панельками, печатными платами и какими-то металлически поблескивающими вкраплениями. Человек, не обратив внимания на ее крик, возился в чане, опустив туда длинные худые руки. Марина прижала ладони к лицу и потрясла головой — нет, жуткая картина никуда не делась. Из вскрытого затылка вошедшего по-прежнему выглядывала бледная мозговая ткань, нашпигованная железом иэлектроникой. Вскочив со своего ложа, оказавшегося хромированной каталкой на колесиках, Марина бросилась за угол помещения. Там обнаружилось что-то вроде санитарного поста: столик с монитором, стульчик и дверь, через которую и вошел жуткий тип. Над столиком висел бумажный плакатик с надписью «Ответственный за противопожарную безопасность д-р Самойлов Н.В.». Дверь была незапертой. Распахнув ее, Марина оказалась в коридоре, уходившем влево и вправо. Он был освещен допотопными лампами дневного света, которые слабо гудели; некоторые не работали. Куда бежать?! Марина не успела решить, потому что на ее плечи легли холодные влажные пальцы. Она с трудом подавила крик, после чего пальцы переместились на локоть. — Надо идти. Не надо бегать, — раздался голос, сухой и шершавый, словно его обладатель страдал фолликулярной ангиной или надорвал голосовые связки. — Где я, скажите, пожалуйста, — взмолилась Марина, когда человек без затылка повел ее по коридору налево. — Я… Я дочь председателя Совета Федерации. Меня будут искать… — Не надо говорить. Лоботомированный ковылял рядом, сжимая ее локоть. Он выглядел довольно слабым и неповоротливым. Марина прикинула, что могла бы справиться с ним без труда — еще в школе она по настоянию отца занималась джиу-джитсу. Но стоило ли? Человек ее не обижает, куда-то ведет… Не лучше ли сначала разобраться в происходящем, чем бесцельно бегать по незнакомым коридорам, нарываясь на неприятности? — Хорошо, — согласилась Марина. Дальше они шли молча. По короткой металлической лестнице спустились на этаж ниже, где перед ними с шипением распахнулись металлические двери, видимо, среагировав на движение. Ничего примечательного по пути Марина не заметила, кроме странных архаичных табличек: «Уходя, гасите свет», «Пожарный гидрант», «План эвакуации», «Порошок не входи», «Дежурный на июнь 2045 — к-т Меламед К.Е.»… Это явно было некое научное учреждение, если предположить, что «д-р» и «к-т» — это «доктор» и «кандидат». В своем мнении Марина утвердилась, когда на нижнем этаже пошли двери с табличками типа «Проф. Филимонов С.С.». Это слегка успокаивало, но коридоры выглядели слишком запущенными и заброшенными, что не позволяло тревоге улечься окончательно. — Сюда, — просипел провожатый, открывая дверь с надписью по трафарету «СТОЛОВАЯ». Это и в самом деле оказалась столовая. Ряды аккуратных столиков из темного дерева, стулья, с торца — раздаточная. Аккуратный плакатик с грозной надписью «Спиртные напитки распивать строго запрещается под угрозой немедленного увольнения» и чьей-то размашистой подписью. Господи, даже солонки на столах… — Надо сидеть, — словно собаке велел провожатый, указывая на ближайший столик. Марина села на краешек, зачем-то потыкала в солонку пальцем. Соль совершенно окаменела, ею запросто можно было колоть орехи. Провожатый тем временем убрел, и вместо него появился небольшой робот. Это был самый обычный механический официант, какие вошли в моду в дешевых заведениях лет двадцать назад. Марина помнила, что маленькой очень боялась жужжавших роботов на колесиках, и невероятно обрадовалась, когда папа стал видным политиком и они начали ходить в рестораны и кафе с нормальными человеческими официантами. Робот подкатил к столику, остановился и при помощи гибкого манипулятора поставил перед ней тарелку и кружку, потом выплюнул из специального окошечка ложку в пластиковом пакетике. Не дожидаясь, пока официант уедет, Марина зачерпнула содержимое тарелки и принялась его разглядывать. Вроде бы гречневая каша с мясом… В кружке плескалась черная жидкость, если верить запаху — кофе. Пожав плечами, Марина вспомнила вычитанный в какой-то книге солдатский принцип «есть, мыться и спать при каждом удобном случае, потому что следующий может представиться не скоро» и отправила ложку в рот. Каша была суховатой, но в принципе съедобной. Кофе оказался горячим и горьким, сахара в нем на вкус Марины не хватало. Когда она почти доела свой обед (или это был ужин? а может, завтрак?), в столовую вошли еще двое. Один — такой же унылый проводник в голубой больничной робе, второй — самый обыкновенный парень в футболке со странным трехбуквенным латинским логотипом, словно скрученным из проволоки. Симпатичный, губастенький, с модной прической. Определенно крашеный — не бывает в природе волос с таким платиновым отливом. На лице парня возникло обалделое выражение, и он было рванулся к Марине, но провожатый ухватил его за локоть и усадил за соседний столик со знакомыми уже словами: — Надо сидеть. Не надо говорить. Марина жестом велела, чтобы парень молчал. Тот послушно кивнул. Как только провожатый ушел, Марина вполголоса спросила: — Ты кто? Где мы? — Черт его знает! — испуганным шепотом отозвался парень. — Я помню, как с теплохода в воду упал, когда он тонуть начал… Уроды какие-то кругом! Это никакая не больница, по-моему! Появился робот, который привез соседу такой же обед, как ей. Хотя официант вряд ли способен был подслушать, парень подождал, пока тот уберется восвояси, и продолжал: — Меня Костик зовут… Девушка представилась, подумав, что сроду не знакомилась с молодыми людьми в такой дурацкой ситуации. — Не нравится мне все это… — шептал парень, тиская в кулаке ложку. — Зомби эти… «Не говорить», «стоять», «сидеть»… И где остальные? Мы что, только двое со всего теплохода спаслись? Так не бывает… — Разберемся. Тебя где держат? — Я не запомнил… — виновато признался Костик. — Ладно, неважно. Кормят — значит, мы им зачем-то нужны. Парень скорчил рожу и с отвращением принялся за еду. Вернулись провожатые; они застыли бок о бок в проходе между столиками и явно ждали, пока их подопечные закончат есть. Заметив, что Марина положила ложку, один подошел и положил ей руку на плечо: — Надо идти. Марина с отвращением сбросила похожую на гнусного паука кисть и поднялась из-за стола. Не удержавшись, сказала: — Удачи, Костик! Вот увидишь, мы во всем разберемся. — О'кей, — неуверенно ответил Костик. Они пошли вовсе не туда, где Марина очнулась в компании плавающего трупа. Поднявшись по таким же металлическим лестницам еще на два этажа, двинулись по широкому коридору, отделанному деревянными панелями. Здесь на дверях тоже имелись надписи вроде «Служба безопасности. Пост 2», «Пункт АХЧ» и «Трансформаторная». Выглядело все побогаче и посимпатичнее, чем унылый кафель внизу, кое-где даже висели пыльные картины, преимущественно пейзажи и натюрморты, написанные маслом. Возле двери с надписью «Комната отдыха» провожатый остановился и сказал: — Сюда. Марина нерешительно взялась за массивную дверную ручку, повернула ее и вошла внутрь. Там было довольно уютно. Кожаные диваны, огромный экран на стене, псевдоживые цветы. Но на всем этом тоже лежала печать запустения, а на большом диване посередине сидел вполоборота к Марине человек. Перед ним стоял низенький столик, на столике — ваза с фруктами и бутылка шампанского в ведерке со льдом. Плюс два бокала на тонких ножках. — Здравствуйте, Марина Сергеевна, — приветливо сказал человек, поворачиваясь. Если бы на ее месте был военврач Владимир Рождественский, он непременно узнал бы в загадочном незнакомце подполковника Гончаренко. Только страшного ожога, который командир подразделения получил в подземном тоннеле, на его лице уже не было.Глава 7
— Это где-то тут, — задумчиво пробормотал Бандикут, останавливаясь. В довольно глубокий овраг, усеянный бытовым мусором и сваленными как попало строительными балками, они спустились с большим трудом, то и дело падая, чертыхаясь и помогая друг другу. На дне оврага, среди завалов и баррикад, Бандикут разыскал нечто, напоминающее железобетонную дамбу, и теперь шнырял вокруг, пытаясь отыскать вход внутрь. Бордеро скептически смотрел на него, но молчал, а Володя просто присел на полусгнившее бревно, бездумно радуясь малейшей передышке. Дождь давно закончился. Ботанический сад выглядел еще печальнее, чем руины Академгородка. Мертвые здания, ржавые автомобили и раскрошенный асфальт не так угнетали, как умершие деревья и кусты, торчащие из грунта, словно зомби мира растений. Рождественскому припомнилась виденная в детстве старинная сказка, в которой герои бродили по такому же мертвому лесу со скорчившимися, почерневшими, неживыми деревьями. Ничто не говорило о том, что где-то здесь находится секретный научный городок. Бордер, похоже, тоже перестал верить своему подельнику, и они с Володей искренне удивились, когда Бандикут завопил: — Эврика! То есть, говоря по-рашенски, нашел! Маленький сталкер стоял возле обычного с виду канализационного люка, чуть присыпанного землей. — Люк, — с некоторым сомнением констатировал лысый энергик. — Я твой отец, Люк. И что? — Если видишь в стенке люк, не пугайся, это глюк, — в тон ему ответил Бандикут и захихикал. Прохихикавшись, коротышка пошарил вокруг взглядом, подобрал ветку покрепче и попытался открыть вход. Ветка сломалась. — Давай-ка, доктор-врач, — велел Бандикут, отшвыривая обломок. — Ты ж у нас гиревым спортом вроде занимался, вон как мне дверь на даче раскурочил. — Отойди, чучело. — Бордер оттер товарища плечом и примерился. С пальцев энергика сорвался ярко-оранжевый сгусток и ударил в край тяжелой чугунной крышки. Она подскочила, встала на ребро, словно огромная монета, и начала заваливаться на место. Бордер в последний момент успел ухватить ее за край и осторожно откатил в сторону. Володя заглянул в люк. Ничего особенного, обычная канализация. Рифленые скобы, вмурованные в кирпичную кладку, уходят вниз, в свете фонарика видно дно трубы. — Ты уверен, что привел нас куда обещал? — спросил Бордер, тоже заглянув в люк и даже плюнув туда. — Уверен. — На вход в научный подземный центр не похоже, — покачал лысой головой энергик. — А это и не вход в центр. Это вход в канализацию, которая ведет в том числе к центру. Я как раз по этим делам специализировался. — Говночистом был, что ли? — хмыкнул Бордер. — Не говночистом, лысое чмо, а инженером по ассенизации! — Трудно было понять, всерьез обиделся Бандикут или, как обычно, машинально отругнулся. Он побегал еще немного вокруг люка и заявил: — Лезу первым. Вы дальше как хотите, только люк закройте. Не фиг его светить. В трубе было просторно и сухо. Если когда-то здесь и протекали сточные воды, сейчас от них не осталось и следа. Ничем не пахло — Володя убедился в этом, открыв шлем. Диаметр трубы позволял идти, выпрямившись в полный рост, что они и сделали. Бандикут бойко шагал впереди, приговаривая: — Скоро должен быть поворот, я вам тогда скажу… — Я тут подумал, — произнес зачем-то Рождественский, — что в Зоне не столько на поверхности был, сколько под землей. — Погоди, доктор-врач, то ли еще будет, — пообещал Бандикут, пыхтя. — Я вообще под землей живу, если заметил. Так спокойнее. Наверху ты кто? Наверху ты мишень. Дракон тебя видит, Орден тебя ловит, военные вроде тебя тоже своего не упустят, я уж молчу про наники и прочие железяки. А под землей только недавно все зашевелилось, раньше-то была тишь, гладь и божья благодать. Многие, правда, не верили — истории всякие рассказывали жуткие, то да се… — Ты же сам и рассказывал, — напомнил Бордер. — Конечно! Затем и рассказывал, чтобы кто попало сюда не лез. Потому и жил припеваючи. А те, кто этим байкам поверил, уже догнивают в большинстве своем. Кстати, сейчас поворот будет. Поворот и вправду случился метров через десять. Такая же труба, уходящая налево. Под ногами захрустело стекло, Володя посветил фонарем и увидел, как в его свете переливаются осколки разбитых пробирок. — Тут такого мусора полно будет, — вертя головой и вроде как принюхиваясь, сказал Бандикут. — Мы в нерабочей ветке были, а дальше какой только дряни не валяется. Минут через пять молчания Володя не выдержал: — Слушай, а вот ты про подполковника Гончаренко говорил… Ну, что он тебе рассказал про центр и про опыты над людьми. А он-то откуда знает? И зачем тебе сказал? — А ты что, мент? — окрысился маленький сталкер, но тут же захихикал. — Многовато вопросов задаешь, доктор-врач… Ты вообще про подполковника своего что знаешь? — Да ничего не знаю, — пожал плечами военврач. — Я с ним познакомился-то буквально накануне. Но на базе говорили, уважаемый человек, Зону отлично знает, орденами награжден… — Орденами награжден, — противным голосом передразнил Бандикут. — Никто ни черта у вас не знает про подполковника Гончаренко, понял? Хотя мужик он по-своему честный, не отнять. Да ты, поди, и сам заметил, когда после истории со сталтехом базар шел. — Заметил, — кивнул Володя. — Во-от! Поэтому я ему и доверяю. Хотя всегда проверяю, согласно пословице. С ним работать можно, если осторожно. В отличие от множества других ублюдков с той стороны. И цену порой хорошую дает. — Не понял! — Рождественский даже остановился. Сзади выругался Бордер, едва не врезавшийся по инерции в спину лейтенанту. — Подполковник Гончаренко занимался какими-то незаконными операциями? Имел связи со сталкерами? Покупал этот… хабар?! — Я разве че-то такое сказал? — делано удивился Бандикут. — Да и лексика у тебя, доктор-врач… Незаконными операциями, итить-колотить! Ты вот сейчас чего делаешь, к примеру? Законную операцию проворачиваешь? — Да я же не о том!.. — начал было военврач, но Бордер толкнул его в плечо, и он снова двинулся вперед, догоняя Бандикута. — Но ты про деньги сказал… — Хабар подполковник сроду не брал, — отрезал маленький сталкер. — А в чем его интерес — это я рассказывать тебе не буду, доктор-врач. Потому что не верится мне, что Гончар так вот запросто позволил себе подохнуть. Ой не верится… Поэтому погожу я с ним прощаться и соответственно доверчиво выкладывать тебе все имена и явки. Володя не настаивал. Он механически шагал по трубе и вспоминал, как подполковник инструктировал их в вертолете, как представлял его группе, как отстреливался от наседавших биомехов в подземном тоннеле… И в группе все офицеры его любили и уважали… Нет, этот человек не мог быть коррумпированным ублюдком, криминальным отбросом вроде этих вот. Бандикут по своему мерзкому обыкновению просто наговаривает на кого ни попадя, к тому же проверить все равно ничего нельзя. Особенно если подполковник погиб… А если в самом деле не погиб?.. Несвоевременные мысли и рассеянность в очередной раз спасли Володю. Он споткнулся о просевший стык между секциями труб, упал на одно колено, и в то же мгновение прямо над ним промелькнул, лизнув шлем и лишив военврача зрения, ослепительный сгусток огня из импульсного ружья. Бандикуту, который был намного ниже ростом, чем Рождественский, выстрел тоже не повредил, а вот Бордер позади них коротко вскрикнул. Выяснять, насколько серьезно ранение лысого энергика, времени не было, к тому же сталкер тут же подтвердил, что еще жив и способен постоять за себя, пустив по трубе мимо спутников мощные файерболы с двух рук сразу. Вспышка высветила далеко впереди несколько вертикальных фигур, потом врезалась в стену и распалась на миллионы маленьких огней, словно фейерверк, однако Володя увидеть этого не смог — перед глазами мерцала сплошная пульсирующая тьма зеленого цвета. Наученный горьким опытом, лейтенант тут же вырубил фонарик и рухнул на пол, забыв про боль в подвернутой ноге. К нему шустро отполз задним ходом Бандикут и рявкнул, хрипло дыша: — Стреляй прямо вперед, им там укрыться негде! Ты как там, лысая башка? — Нормально! — со стоном отозвался Бордер. Видимо, энергика все же задело выстрелом, но не серьезно. — Ну ты долбанул! — с восторгом заявил Бандикут, постреливая вперед из армгана. — С двух рук прямо! Лысая башка, дай пирожка! Когда теперь восстановишься-то? — А ты не мешай, вот и восстановлюсь… У меня и обычное оружие есть, — напомнил Бордер, тяжело дыша, однако пока не пуская свой армган в ход. Военврач тоже стрелял в темноту трубы — не целясь, вслепую, благо стена слева, в которую он ткнулся боком, была подходящим ориентиром, чтобы бить лазером параллельно ей. На какое-то время он решил, что навсегда потерял зрение, и не на шутку запаниковал, но вращающаяся зеленая муть перед глазами все-таки начала тускнеть, и в коротких вспышках выстрелов он стал понемногу различать очертания окружающих предметов. После одного из залпов он даже сумел разглядеть, что фигуры залегших противников напоминают человеческие. Значит, это, скорее всего, сталтехи или же воины Ордена… А вдруг военные?! Какая-нибудь спасательная экспедиция, прибывшая в том числе на его поиски? Они уже нашли похищенных с теплохода, теперь зачищают подземные коммуникации и вот нарвались на военврача со спутниками… — Может, это свои? — крикнул он. — Свои за Волгой лошадиную ногу доедают! — безапелляционно заявил Бандикут. — Кто там тебе еще свои? — Поисковый отряд с базы! — Нечего ему тут делать! А хочешь, иди парламентером. Посмотрим, до чего договоришься с этими лоботомированными! — А и пойду! Хорош стрелять!.. — Ну иди, — неожиданно сказал маленький сталкер, прекратив стрельбу и откатываясь в сторону. — Лысый, не шмаляй! Щас наш доктор-врач на переговоры двинет. Лейтенант только сейчас сообразил, что после самого первого залпа в их сторону никто больше не стрелял. То ли Бордер положил нападавших своим суперударом, то ли в самом деле затаились и ждут… Он крикнул: — Не стреляйте! Я иду к вам! Его голос эхом прокатился по трубе, отталкиваясь от стенок, словно бильярдный шар. В ответ с другой стороны вернулось гаснущее: — …кто?.. — Видишь?! — Володя толкнул Бандикута в бок. — Отозвались! — А то, — энергично кивнул тот. — Сталтехи тоже, бывает, разговаривают, братан. Особенно последних моделей… — Он мотнул башкой. — Ладно, иди, миротворец. Мы прикроем по возможности. Если что — сразу драпай назад! Володя не нашел в себе храбрости встать на ноги и пополз вперед на четвереньках. Сзади вполне ожидаемо захихикал Бандикут. — Я — лейтенант медицинской службы Владимир Рождественский! — закричал Володя, стараясь не обращать внимания на мерзкого коротышку. Получалось не особо. — Наша группа погибла при нападении биомехов! Командир группы — подполковник Гончаренко! Впереди не отзывались. Володя прислушивался, пока не услыхал прилетевшее: — …без оружия! Повторяю: мы — поисковый отряд, двигайтесь нам навстречу без оружия! Разумеется, лейтенант не надеялся на то, что сталкеры тут же последуют этому приказу. Он решил, что доберется до поисковиков сам, поговорит с ними, все разъяснит и потом уже вернется к Бандикуту с Бордером. Оружие он все же решил не бросать — хотя бы потому, что не видел в этом смысла. Он военный, впереди тоже военные. Палить друг в друга они наверняка не станут. — Я иду! — крикнул он. — Не стреляйте! И включил фонарик. Они стояли метрах в двадцати от него. Четверо, в ряд. Еще один сидел, привалившись к стене. Все пять человек — в военных бронескафандрах, но что-то с ними определенно было не так… Сделав еще пару шагов, Володя понял, что именно. Нахлынувшую было эйфорию от близости спасения как ветром сдуло, потому что бронескафандры на «поисковиках» были разномастные, местами пробитые и прожженные, а над воротниками без шлемов торчали лысые головы с пустыми глазами. У того, что сидел возле стены, верхняя часть черепной коробки была аккуратно снята, сквозь прозрачный пластиковый купол виднелся головной мозг, посверкивавший имплантами и электродами. «Энергоблок мощнее», — мелькнули в памяти слова Бордера, подающего военврачу модифицированный армган, снятый с убитого рыцаря Ордена. — Привет, ребята! — радостно произнес Рождественский, продолжая шагать к ожидавшим его монстрам и изо всех сил надеясь, что его оживление не выглядит фальшивым. — Привет! Я тут потерялся, понимаете… Думал уже, пропаду… А тут вы! Видимо, твари поверили, что лейтенант попался на крючок и ничего пока не понял. Один кивнул мерзкой башкой и заторможенно проговорил: — Хорошо. Привет, брат. — Привет, брат! — оскалился военврач и резко выбросил вперед руку с оружием, одновременно бросаясь на пол. Луч орденского армгана не шел ни в какое сравнение с лучом обычного армейского. Троих врагов он просто рассек пополам, как остро заточенный двуручный меч, невзирая на бронескафандры, пусть даже битые и с ослабленной защитой. Четвертый — тот, что говорил, — сумел увернуться и бросился на Володю. К нему присоединился тот, что сидел у стены. Выстрелить еще раз Рождественский не успел, потому что нападавший отбил его руку в сторону. Тяжелое тело врезалось в грудь, лейтенант опрокинулся и вцепился левой рукой в шею монстра, торчавшую из жесткого обрезиненного воротника бронескафандра. Он не знал, повредит ли это противнику, но все равно не имел возможности предпринять ничего более серьезного. — Засада! — успел крикнуть Володя, прежде чем рот ему перехватила холодная липкая рука. Он понял, что один из нападавших прижал его к полу, а второй — тот, что с прозрачным куполом на голове — заставил замолчать. Фонарик на шлеме военврача светил прямо в лицо первому монстру. Пустые, немигающие глаза смотрели на Рождественского, изо рта вырывалось свистящее нечистое дыхание. Свободной рукой урод попытался ослабить хватку военного на своем горле, но не смог ничего поделать. Володя еще сильнее сжал пальцы, монстру это явно не понравилось, хотя реагировал он совсем не как обычный человек. Видимо, болевой порог у него был ниже или воздуха для дыхания ему требовалось меньше. Лейтенант дернулся, попытался мотнуть головой и, когда у него ничего не вышло, сделал последнее, что ему оставалось, — изо всех сил впился зубами в зажимающую его рот руку, словно бультерьер, поймавший крысу. Отвратительная плоть мертвой ладони неожиданно легко отделилась от кости и осталась у него в зубах. Монстр отдернул пострадавшую конечность, Володя выплюнул его омерзительное мясо и снова хрипло крикнул: — Засада!!! Назад!.. Первый урод тем временем бросил попытки оторвать руку Володи от своего горла и принялся методично, без замаха бить его по лицу, словно сосредоточенно толок что-то в огромной ступке, используя кулак вместо песта. Один из ударов пришелся Рождественскому в глаз, в голове зазвенело и помутилось. Затем лопнула губа, на язык упал выбитый зуб, царапнув его острым краем, боль обожгла скулу, переносицу, подбородок… — Сука! — выдохнул военврач и, собравшись с силами, ударил монстра головой в нос. Хрустнула кость, монстр отвалился на сторону, после чего Володя почувствовал, что его хватают за ноги и куда-то тащат. Он взбрыкнул, отбиваясь, но безуспешно. Из темноты вновь появился лоботомированный с куполом на башке и попытался схватить лейтенанта за горло. Странно, почему они не стреляют, мелькнуло в голове у Рождественского. Свалка на полу живо напомнила ему драки в школьные годы. Куча мала, когда дерущиеся не обращают внимания, своим достается от их ударов или чужим. Володе прилично попадало из-за лишнего веса, но драться он более или менее научился. Стоило ли это делать, чтобы опять угодить в такую вот школьную потасовку… Из которой он вполне может не выбраться живым. — Лежать! — каркнул лоботомированный. Володя вывернулся из его хватки и рывком сел, чтобы с ужасом увидеть, как его тянут за ноги верхние половины тел тех полумертвецов, кого он срезал первым выстрелом. Одной рукой каждый из них упирался в пол, другой — держался за щиколотку лейтенанта. Вслед за обрубками тащились петли кишок, облитые пенящейся розовой жидкостью, непохожей на кровь. На осознание увиденного кошмара Рождественский потерял драгоценные мгновения, и его снова атаковал монстр со сломанным носом, из которого торчали бескровные хрящи. Он повалил Володю, налег ему всем весом на грудь и прижал к горлу лезвие боевого армейского ножа. — Лежать! Молчать! Не говорить!.. — Молчать, пока зубы торчать! — раздался над головой знакомый голос маленького проходимца Бандикута, и в то же мгновение тяжелый каблук с размаху въехал в морду механочеловека. Нижняя челюсть зомби с треском своротилась набок и повисла на вырванных полосах кожи. Справа коротко мелькнули вспышки армгана — там, видимо, сражался Бордер. Вывернувшись из ослабевших объятий монстра, Володя увидел, как энергик добивает лоботомированного. Бандикут тем временем расправлялся с живыми обрубками, бросившими Володю и пытавшимися ползком удрать в боковое ответвление трубы. Через несколько секунд все было кончено. Бордер перезаряжал батарею в армгане, Бандикут стоял, прижав ногой к бетонной поверхности голову еще живого урода со свернутой челюстью, все вокруг было забрызгано розовой жидкостью. Кровью не пахло — разило какой-то едкой химией. — Спирта дай, — задыхаясь, пробормотал Володя, не глядя протягивая руку. Бандикут шустро извлек флягу, сунул лейтенанту. Тот щедро хлебнул, обжегшись, прополоскал рот, выплюнул с утробным рыком. — Ну и зачем продукт переводить? — попенял Бандикут. — Я одного за руку укусил, — пояснил Володя, отплевываясь. — Неизвестно, какая зараза… Какая угодно зараза… — Что это за дрянь? Я таких не видел, — сказал Бордер, разглядывая труп лоботомированного. — Я тоже не видел. На тебя похожи, — отозвался Бандикут. — Хотя слыхал про таких… А вот мы сейчас все узнаем. Вот этого допросим и узнаем. Пока не сдох. — Они живучие, — еще раз сплюнув, сказал Володя. Во рту до сих пор стоял мерзкий привкус холодной плоти. — Эти вон меня тащили, хотя вроде бы сразу должны были помереть. Лейтенант с кряхтением разогнулся, поморгал. Круги перед глазами уже не плыли, только на периферии зрения еще можно было заметить расплывчатые, бледнеющие зеленые следы. Подойдя к располовиненным трупам, военврач с трудом нагнулся над одним из них, всмотрелся и поведал своим спутникам: — Это не сталтех. — Подержи-ка своего близнеца, лысый… Точно, не сталтех, — подтвердил Бандикут, глянув через плечо энергика. — Никаких тебе наноматериалов. Кишки, кости… вон желудок, по-моему. Или печенка? — Печенка… — подтвердил Рождественский. — Посветите-ка, я осмотрю остальных. Бандикут хмыкнул, но послушно поднял фонарь повыше. Володя перевернул обрубок тела лицом вниз и увидел грубый шов на затылке. — Нож, — лаконично сказал он, словно хирург на операции, и протянул руку. В ладонь удобно легла рукоять ножа — того самого, которым ему совсем недавно угрожал монстр. Крови было совсем мало — точнее, не крови, а все той же розовой жидкости, которая явно имела гемоглобиновую основу, но кровью как таковой определенно не являлась. Без особых церемоний взломав кости черепа там, где они срослись после давнего вскрытия, Володя раскрыл их, словно дверцы крошечного шкафа, и застыл, потрясенный. Мозга внутри не было. То есть вообще. Вместо мозга в свете фонарей тускло поблескивала металлическая сфера. — Опа, — озабоченно пробормотал Бандикут. — Таки сталтех. — Не совсем, — проговорил Рождественский. — По сути, это обычный человек. Заменен только мозг. Других изменений нет. — А я говорил, я говорил! — затараторил маленький сталкер. — Видишь, чего они из людей делают, доктор-врач?! То есть снаружи — человек, а внутри — железяка! — Что там у вас? — с любопытством спросил энергик. — Я ж этого гада отпустить не могу. — Сейчас покажу, — пообещал Володя. Он потянул на себя металлическую сферу, оборвал какие-то нити, уходящие от нее в спинной мозг, и, поднявшись, продемонстрировал трофей Бордеру. — Вот. Это его мозг. Точнее, то, что у него вместо мозга. — Не вскрывай ее! — поспешно предостерег Бандикут. — Мало ли чего наружу полезет! И вообще не трогал бы — вдруг наники ка-ак прыгнут… Володя поспешно выронил металлическую сферу на пол, словно обжегшись. Она глухо стукнула и откатилась к телу бывшего хозяина. — Охренеть… — Лысый покачал головой, продолжая удерживать слабо дергающегося и скребущего по бетону ногтями живого мертвеца. — Значит, не сказки… И значит то, что они планируют… — История про девку вполне может быть правдой. Вот Растаман голова! — с уважением произнес Бандикут. — Что-то тут не клеится, — заметил военврач, старательно вытирая ладони о скафандр. — Почему? — Потому что они не так уж похожи на людей. На зомби — да, но не на людей. И потом… Примитивные они какие-то. Туповатые. Физически слабые. — Ага! Слабые. Вон как тебя укатали. — Их было двое на одного, плюс еще две живые половины. А один на один я бы с любым справился, скорее всего. — Еще бы, гиревой спорт, — подчеркнуто уважительно поддакнул Бандикут. — А если это первая модель? — задумчиво предположил Бордер. — Бета-версия? Экспериментальные образцы? Лысый сталкер попал в самую точку. Как же я сам-то не догадался, подумал Володя. — Видимо, так оно и есть… — И в трубах они патрулируют, потому что более толковое занятие им просто сложно придумать. — Точно. — Слушайте, лишенцы, а я ведь этого знаю! — с нескрываемым удивлением воскликнул Бандикут, который пристально разглядывал плененного биомеха. — Типа? — насторожился Бордер. — Да рожа знакомая! Был такой сталкер, Самоцвет. Пропал, помнится, года два назад… Может, и раньше, я особенно не следил, в книжечку не записывал — оно мне надо? Точно, Самоцвет и есть. Ну-ка… Бандикут одним движением взрезал ножом плотную ткань скафандра и обнажил бледное предплечье ходячего мертвеца. На нем чернела татуировка — надпись «ДМБ 2040» и изображение танка на воздушной подушке. — Самоцветик, — с умилением произнес маленький сталкер. — Как живой. Узнаешь меня? Придавленный ботинком Бордера к полу монстр со свернутой челюстью и сломанным носом медленно перевел взгляд на Бандикута. — Узнаешь, говорю? Монстр равнодушно молчал. — Ничего он не скажет, — уверенно заявил Володя. — Добейте его и дальше пойдем. Я думаю, у него там блок какой-то установлен. А тебя он в любом случае не помнит — старые мозги вычистили, а вместо них запихнули совершенно другие, машинные. Пародия на человека. Инстинкты. — Главное, чтобы они не продвинулись дальше в исследованиях, — мрачно пробормотал Бордер. Оттолкнув Бандикута, он вытянул вперед руку, сосредоточился и выпустил в изуродованную голову бывшего сталкера Самоцвета заряд энергии, превратив ее в головешку. — Эй, лысая пачка! — возмутился Бандикут, не успевший прикрыться от яркой вспышки. — Предупреждать надо, между прочим! — Постой, — сказал Володя, заметив, что лысый болезненно поморщился, опуская руку. — Тебя куда зацепило-то? — А, ерунда, — Бордер развернулся вполоборота, продемонстрировав разорванный рукав плаща, на котором запеклась кровь. — Давай полечу, что ли… — смущенно пробормотал Рождественский. — О! Я и забыл, что ты у нас бионик! — обрадовался Бордер. — Давай, лечи. — Он с готовностью подставил предплечье. — Заодно и подкачаешь меня немного. Устал я, магнитно-конфигурирующий генератор много сил жрет… Коротышка чуть не подпрыгивал рядом, чтобы лучше видеть, что происходит. Володя попросил Бордера снять плащ, что тот сделал с видимой неохотой, и осторожно поднес к ране раскрытую ладонь, готовый в любой момент ее отдернуть, если что-то пойдет не так. — Ну? — поинтересовался энергик, подождав пару минут. — Сейчас… — процедил военврач. Легко Растаману было говорить — сам, дескать, разберешься, как лечить. А как тут разберешься, если он даже не представляет, что должен делать и что при этом ощущать? Какие прилагать усилия и в каком направлении?.. Рождественский сосредоточился изо всех сил, даже губу закусил от напряжения. Все внимание сконцентрировал на ране, опасаясь поднять взгляд, чтобы не натолкнуться на ухмылку Бандикута или понимающую, чуть презрительную гримасу Бордера. Поводил ладонью над разорванным рукавом энергика, не ощущая ровным счетом ничего. Никаких, что называется, целительских позывов. Только по виску поползла предательская капля пота, отвлекая и мешая как следует собраться. Бесполезно. — Слушай, — с трудом проговорил он, ощущая, как уши начинают пылать пунцовым цветом, — а ты не знаешь, как это делается? — Понятия не имею, — безмятежно ответил Бордер. — Я ведь не бионик. Никогда не приходило в голову спросить, как это у них получается. Да они, небось, и сами не знают. Ладно. Володя снова поднес ладонь к ране, но теперь попытался максимально расслабиться, расфокусировал зрение, словно собирался медитировать. Не может такого быть, чтобы он оказался абсолютной пустышкой как целитель. Не исключено, впрочем, что пустышкой оказались оплавленные импланты, которые сменили уже неизвестно которого хозяина. Однако ни сталкеры, ни Растаман даже не предположили, что такое возможно. Значит, вероятность этого мизерна. Стало быть, надо попытаться изменить сам подход к лечению. Вероятно, нужно не напрягаться, а наоборот, полностью расслабиться, чтобы целебная энергия могла беспрепятственно циркулировать через организм начинающего бионика… Что-то вкрадчиво шевельнулось на краю сознания — что-то легкое, светлое, трудноуловимое. Военврач вздрогнул от неожиданности, и загадочное чувство разом растворилось в пространстве. Досадливо поморщившись, он снова попытался отстроиться от окружающего, полностью очистить сознание от любых мыслей, расслабиться и потеряться в реальности. Теперь это заняло больше времени, потому что подсознательно Володя все-таки стремился поскорее ухватить за хвост то странное чувство легкости, которому явно не нравилось, когда за ним целенаправленно охотятся. Однако в какой-то момент на Рождественского все же снова нахлынуло уже знакомое ощущение. Он услышал легкий звонкий шум в голове, почувствовал, как руки становятся невесомыми, словно воздушные шары… как все тело наливается неведомой энергией… как… — Ну что, доктор-врач-бионик? Не получается?.. Голос Бандикута совсем не был насмешливым, в нем даже чувствовалось не свойственное мерзкому коротышке сочувствие — но тем не менее он вдребезги, словно кувалдой, разнес необходимое душевное состояние бионика, в котором, Володя уже был уверен в этом, только и можно проводить энергетическое исцеление. — А?.. — Рождественский перевел мутный, отсутствующий взгляд на коротышку, и маленький сталкер невольно отшатнулся, поскольку глаза военврача вдруг налились кровью от нескрываемой ярости. — Слушай, ты можешь оставить меня в покое?! — заорал Володя, внезапно протянув к нему руку, словно хотел схватить паршивца за грудки. — Тихо-тихо, доктор-врач, — примирительно сказал Бандикут, на всякий случай делая шаг назад. — Все живы, никого не убило, все довольны, все смеются… — Я тебе сейчас посмеюсь, — обессилено проговорил лейтенант, опуская руки. — Сволочь… — Он снова повернулся к Бордеру, но теперь его трясло от возмущения, и добрых полторы минуты он не мог даже расфокусировать взгляд. Пальцы у него тряслись, руки подрагивали. Ни о каком подобии медитации в таком состоянии не могло быть и речи. — Ладно, — осторожно сказал Бордер, из вежливости выждав еще пару минут, — бывает. В другой раз попробуешь, идет? Володя глубоко вдохнул, коротко выдохнул и снова глубоко вдохнул. — Еще минута, — решительно произнес он властным тоном, удивившим его самого. Лысый энергик пожал плечами, потом послушно замер. Что касается корявого коротышки, то он за спиной у доктора, похоже, даже забыл, как дышать, осознавая ответственность момента. По крайней мере, оттуда не доносилось ни звука, ни шороха, ни мышиного писка. Володя неимоверным усилием воли заставил себя успокоиться и, уже ничего не ожидая, снова принялся водить ладонями над предплечьем раненого. Ему уже было плевать, получится что-нибудь или нет. Но позорно сдаваться на глазах у сталкеров страшно не хотелось. Надо попробовать хотя бы еще раз. Некоторое время ничего не происходило. Затем лейтенант внезапно почувствовал оттенки уже знакомого ощущения. На сей раз он не стал концентрироваться на нем, чтобы снова не допустить той же ошибки, что и раньше, — и неожиданно от плеч, в которые Растаман вживил «плавленые» импланты, к ладоням несмело пробежало покалывающее тепло, затем еще и еще раз. Растопыренные пальцы врача мелко задрожали, однако он мгновенно придушил мучительное желание отвлечься на это новое странное чувство и продолжал пребывать в состоянии прострации, краем сознания понимая, что с ним происходит нечто необычное. Когда по прошествии полуминуты он все-таки невольно сфокусировал взгляд на ране энергика, то с несказанным изумлением обнаружил, что она затягивается прямо на глазах. — Получается! — страшным шепотом поведал Бандикут, выглядывая из-за Володиной спины. На сей раз Рождественский не отреагировал на него, зачарованно наблюдая, как ткани руки и кожные покровы Бордера стремительно прорастают сами собой, как их края соприкасаются, схватываются… Спустя минуту на месте раны остался только уродливый рубец. Володя устало опустил руку и потряс ею. Чувство было такое, словно он ее отлежал, под кожей бегали колкие мурашки, дыхание слегка перехватывало, будто он только что пробежал стометровку. Врач никак не мог заставить себя поверить в произошедшее. — Сделал, — уважительно сказал Бандикут за его спиной. — Нормальный такой бионик, чё. Я и похуже видал, а уж с понтами такими, что просто класть некуда. — Спасибо, — просто произнес Бордер, надевая плащ. И они двинулись дальше. В канализационной трубе было темно и тихо. Бордер и лейтенант молчали, а Бандикут по-прежнему возглавлял шествие, непрестанно бормоча: — Нет, вы прикиньте — Самоцвет-то не пропал, оказывается, а вот он где! И если они в самом деле серьезно такими делами занялись, это что же они могут устроить, а?! А Растаман, Растаман! Сразу сообразил, что к чему, черт жирный! — Не тарахти, — попросил наконец лысый. Свое чудесное исцеление он воспринял как должное, в отличие от полурослика и от Володи, который шел, глубоко задумавшись. — Полагаешь, у них тут один такой патруль был? — Не десять же! Тут не так много магистралей. Тем более что мы уже почти пришли, сейчас будет коллектор, а из коллектора — дверь. — А где основной вход-то? — поинтересовался Володя, очнувшись от размышлений. — Должен ведь быть основной вход. — Основной вход, доктор-врач, был в Академгородке. Улица Ученых, дом девять, квартира девятнадцать. Там весь дом в этом центре трудился, оттуда и на работу ходили. Электрокар ездил специальный… Наверху ничего не видно, людишки грибы собирают, шашлыки жарят… Хотя стоп, в Ботсаде шашлыки жарить запрещали. Так-то вот, доктор-врач. Засыпало его, а то прямо оттуда бы пошли. А еще были несколько входов, те я и сам не знаю. — Интересно, кто же здесь живет и работает? Биомехи? — Вопрос в том, кого считать биомехом, — сказал Бордер. — Где кончается человек и начинается биомех? И где начинается тот биомех, который становится врагом человеку? — Да ты, блин, философ, лысый. — Бандикут указал на лесенку, поднимающуюся вверх: — Вон коллектор. Сейчас залезем и узнаем, кто тут живет и работает. Точно не обрадуетесь.* * *
В тур на теплоходе «Виктор Толоконский», отправлявшийся из Камня-на-Оби, Марину Сухомлину соблазнила поехать подруга. — Маринка, это же так интересно! — тараторила Оксана, когда они ехали в Маринином кабриолете «ГАЗ-чемпион» по сияющему огнями вечернему Екатеринбургу. — Ребята с курса ездили, рассказывали. Представляешь, он прямо к самому Барьеру подходит! Говорят, можно даже этих… биотехников увидеть на берегу в бинокль! — Биомехов? — уточнила Марина. — Вот-вот, биомехаников! Страшно так! Сплошной адреналин! — Это же, наверное, незаконно? — Ну, не совсем законно, конечно… Хотя это обычный теплоход, очень комфортабельный. Выходит из Камня-на-Оби, на нем дискотека, бар хороший, люди приличные. А что он к Барьеру подплывает, так это совсем чуть-чуть незаконно, самую чуточку! Причем там у капитана вроде бы с военными все договорено, так что все смотрят сквозь пальцы. — Я даже не знаю… — задумалась Марина. На самом деле она, конечно, интересовалась происходящим в так называемом Пятизонье. Многочисленные статьи, книги, художественные фильмы только разжигали интерес, а попасть в Зону каким-то законным образом попросту не представлялось возможным. Так почему бы студентке факультета журналистики не прибегнуть к способу не совсем законному? — А сколько стоит?.. Оксана назвала сумму, оказавшуюся совсем не страшной. Главное — не говорить отцу, решила Марина. Это стоило ей длительного разговора с телохранителем Тимуром, которого удалось убедить, что ничего опасного в поездке нет, тем более что он всегда будет находиться рядом. Тимур, правда, настоял, что все остальные правила, предписанные его нанимателем, председателем Совета Федерации Сухомлиным, будут соблюдаться неукоснительно. Так и было: три бокала вина в сутки, отшивание всех более или менее интересных парней, отбой в полночь… Скукота. Зато потом все изменилось. Но такого веселья Марина не пожелала бы никому. А сейчас она опустилась на мягкий диван, послушно принявший ее в свои мягкие обьятия. Незнакомец внимательно смотрел на нее, потом добродушно улыбнулся. — Кто вы? — спросила Марина. — Откуда вы знаете, как меня зовут? Где я? Что со мной будет? Где Тимур?! — Как много вопросов одновременно, — покачал головой человек с ожогом. — Хорошо, я постараюсь вам ответить. Меня зовут… э-э… скажем, Леонид Захарович. Да почему «скажем» — меня именно так и зовут. Ваши имя и отчество я знаю, во-первых, из документов, которые мы при вас обнаружили — я о студенческой карточке в кармане джинсов. А во-вторых, ваш отец все-таки не последний человек, чтобы окружающие не имели сведений о его родных и близких. — Я так и думала. Все это из-за отца… Что вы хотите? Где я?.. — Снова вопросы, вопросы, вопросы, — улыбнулся Леонид Захарович. — Вы в безопасном месте, Марина Сергеевна. В Академзоне очень мало безопасных мест, и сейчас вы находитесь как раз в одном из них. Это научный центр. К сожалению, ничего более подробного сказать я не имею права, так как учреждение это секретное. Возможно, позже вы все узнаете. Ничегоужасного с вами не произойдет, поверьте. А вот насчет Тимура — увы, он погиб при аварии теплохода. — Значит, это все-таки была авария? — Давайте называть это так — для краткости. Хотя, по сути, это было нападение. Я всегда предполагал, что рейсы на теплоходе к Барьеру закончатся плохо. Полагаю, теперь-то эту лавочку прикроют — у нас ведь мужик не перекрестится, пока гром не грянет… Марина молчала. При всей внешней приветливости незнакомца она чувствовала исходящую от него опасность. Он явно многое недоговаривал. Научный центр? А что за убогие зомби здесь бродят? И почему из научного центра до сих пор ничего не сообщили ее отцу? Папа нашел бы способ забрать ее отсюда! — Немного шампанского? — поинтересовался Леонид Захарович, с хлопком откупоривая бутылку «Абрау-Дюрсо». Марина кивнула, продолжая лихорадочно думать, как вести себя дальше. Притворяться дурочкой? Или еще немного повыступать? — Я не понимаю, — решительно сказала она, хлопнув ладошкой по гладкой коже дивана. — Чего именно не понимаете, Марина Сергеевна? — осведомился Леонид Захарович, наливая в бокалы шампанское. — Я не понимаю, почему я до сих пор здесь, — Марина оторвала от кисти в вазе крупную зеленую виноградину, бросила в рот. — Сообщите моему папе, он пришлет кого-нибудь. — Сейчас мы не можем этого сделать, — грустно покачал головой Леонид Захарович. — Я же сказал вам: на теплоход было совершено нападение. Ситуация в Зоне близка к выходу из-под контроля. У нас даже нет связи с Большой землей. Для паники нет причин, наш центр совершенно автономен и отлично защищен. Как только все более или менее наладится, мы сообщим вашему отцу. Что ж, довольно складно, подумала Марина и взяла бокал с искрящимся ледяным напитком. — А кто эти странные люди? Один из них меня сюда сопровождал… У него в голове какой-то механизм. Леонид Захарович легко чокнулся с Мариной и, пригубив шампанское, разъяснил: — Это жертвы Зоны. Как вы знаете, Катастрофа породила массу мутантов, в том числе механоидного типа. Собственно, назначение нашего центра состоит в том, чтобы пытаться таких мутантов вылечить. Или хотя бы сделать в большей степени людьми, чем они являлись после мутации. К сожалению, в нормальном социуме существовать они не могут, поэтому приходится использовать их на территории центра в качестве подсобного персонала. Уверяю, эти несчастные не причинят вам никакого вреда. Марина пила шампанское и слушала неторопливый рассказ Леонида Захаровича, который, кажется, увлекся. — Видите ли, — говорил он, вслед за Мариной отщипывая виноградины, — изучение Пятизонья, несомненно, станет огромным подспорьем для всей мировой науки. И то, что это происходит именно в России, можно считать большой удачей — несмотря на все трагические потери. Я уверен, что те же Соединенные Штаты с радостью устроили бы на своей территории что-либо подобное — но никак. — Знаете, по состоянию вашего центра я не могу сказать, что это передовое учреждение, — призналась Марина, поколебавшись несколько мгновений, стоит ли это говорить. — Я вас понимаю, — согласился Леонид Захарович. — Но здесь есть несколько смягчающих обстоятельств. Во-первых, центр построен довольно давно, а потом был на длительное время законсервирован. Сами понимаете, такой сложный объект запустить вновь весьма сложно. Во-вторых, мы вынуждены доставлять сюда необходимое оборудование, материалы, даже продовольствие практически по чайной ложке. Зона не позволяет наладить нормальное транспортное сообщение. В-третьих, объект засекречен, что также создает определенные трудности… Я мог бы перечислять и далее, но вы, полагаю, уловили суть. — Уловила, — кивнула Марина. — Но что все-таки происходит? Кто на нас напал? — Я бы назвал это своего рода экспансией. Слишком гуманное отношение государства к обитателям Пятизонья привело к тому, что здесь начались фактически неуправляемые и почти необратимые процессы. В начале века были очень популярны научно-фантастические романы и кинофильмы о войне людей с роботами. «Терминатор» не видели, нет? Если угодно, именно это и может произойти, но уже не на территории Пятизонья, а в куда более крупных масштабах. «А что, если он не врет? Действительно, все выстраивается очень складно… Что ж, нужно сделать еще один шаг, и тогда станет понятно, что представляет собой этот Леонид Захарович…» — Я могу встретиться с кем-либо из других пассажиров теплохода? — Насколько мне известно, с одним из них вы уже встретились в столовой. Кстати, прошу прощения за скудный обед — приходится использовать неприкосновенный запас до тех пор, пока не наладится сообщение с Большой землей. Что касается других пассажиров, то спасти удалось немногих. Причем большинство серьезно пострадало, а некоторые… э-э… стали объектом воздействия местных враждебных сил. Поэтому мы были вынуждены изолировать их. — Но хотя бы с Костиком я могу общаться? — Разумеется. Я распоряжусь, чтобы вас поместили в соседний с ним гостевой номер из временной палаты, где вы находились сначала. Марина допила шампанское, Леонид Захарович налил ей еще. Марина покачала головой: — Знаете, я что-то не очень хорошо себя чувствую… — В таком случае вам необходимо отдохнуть. Леонид Захарович с озабоченным выражением лица нажал кнопку на нижней поверхности стола. В дверях появился унылый тип в голубом, Марина даже не могла бы точно сказать, тот же самый, что ее сопровождал, или совсем другой. — Проводи ее в семнадцатую комнату второго сектора, — велел Леонид Захарович. Унылый молча кивнул и остался стоять, ожидая, пока Марина встанет и выйдет из комнаты. Он отконвоировал ее до места и оставил в гостевом номере, который сильно отличался от кафельно-салатовой палаты. По сути, обычный номер в недорогой гостинице — с мягкой кроватью, шкафчиками, небольшим пустым холодильником, совмещенным санузлом — унитаз и душевая кабинка, — и стареньким телевизором на тумбочке, который не работал. Марина задумчиво постояла, глядя, как из крана в раковину льется ржавая струйка воды, потом закрыла кран и легла на кровать, застеленную чистым и даже свежим бельем. История Леонида Захаровича ее если и убедила, то далеко не до конца. Но пока вариантов все равно не было. Стоп, а как же Костик?.. Марина бросилась к двери и убедилась, что она заперта. Упав обратно на кровать, девушка заплакала.Глава 8
Когда Володя Рождественский, свежевыпущенный лейтенант медицинской службы, сел на скоростной поезд до Томска, следом за ним в купе вошел пожилой дядька с двумя старомодными чемоданами. — Здравствуйте, — сказал дядька и громко чихнул. — Здравствуйте. Будьте здоровы. — Эх, не наздравствуешься, — почему-то грустно махнул рукой дядька и поставил чемоданы в багажное отделение. — Стало быть, соседи… Докуда едете? — До конечной. Следую к месту службы, — весело сообщил Володя, которому не терпелось поделиться своей радостью. — В Томск? — Нет, дальше. База «Колывань». — Информация, выданная Володей, секретной не была. Дядька, усевшийся на свое место и вытиравший розовые мордасы гигиенической салфеткой, с интересом посмотрел на соседа: — Военсталкер, что ли? — Военврач. — Распределили? — Сам выбрал. Дядька покрутил головой на толстой волосатой шее. — Даешь, мужик… Ничего, что я на «ты»? — Нормально. — А я буду Павел. Просто Павел. — Володя. — Сейчас мы с тобой выпьем, и все пойдет нормально. Ехать-то до вечера. Поезд тронулся и стал набирать ход. Через пару минут должна была сработать компенсаторная система, гасящая неприятные ощущения от бешеной скорости, с которой поезд мчался по монорельсовой дороге. Мимо промелькнул дебаркадер вокзала, а потом пошла сплошная стена тоннеля, по которому шел поезд, тут же сменившаяся изображением, показывающим, что находится по пути следования за пределами тоннеля. Картинка ничем не отличалась от обычного вида из вагонного окна. В купе сунулась проводница, уточнила, не нужно ли чего. — У нас все с собой, — подмигнул Павел. — Понимаю, — улыбнулась проводница и исчезла. Павел тем временем выволок один чемодан из багажного отделения и принялся распаковывать, выкладывая на выдвинутый столик продукты. Выкладка завершилась бутылкой водки. — Употребляешь? — Можно, — не ломаясь, согласился Володя. В конце концов, до вечера он был совершенно свободен, да и в штатском, так что мог себе позволить. Разложив на столике мясные деликатесы, маринованные огурчики, соленую капусту и вскрытую банку селедочки, Павел взял из ниши штатные вагонные стаканчики и налил по полному: — Ну, за отъезд. Они выпили, и дядька без перехода спросил: — А зачем ты выбрал-то эту Колывань, Володя? И почему на поезде едешь, а не стратопланом, например? — С поездом все просто — мне на базу нужно явиться только завтра. Раньше прилететь — что я там делать буду? Прилететь в обрез — неинтересно. Решил вот прокатиться. Я вообще люблю поезда… — Володя захрустел огурчиком. Видать, домашней засолки был огурчик, вкуснейший. — С этим ясно. Ну, а про Колывань? — Я с самого начала туда собирался. С детства еще хотел в военсталкеры. — Романтик, стало быть, — заключил Павел, снова разливая водку. — Думал, перевелись уже, однако, вижу, не все… — А вы куда едете? — спросил Володя. — Я тоже до конечной. Сам-то я физик. Занимался в том числе генерацией гипертоннелей. Знаешь, что это такое? — Не очень… Это же как-то связано с возникновением Пятизонья, да? — Правильно мыслишь. Хотя не напрямую… Ладно, не стану тебе голову забивать, не в этом дело. А еду я, как и ты, к новому месту работы. — Тоже в Зону будете ходить? — восхитился Рождественский. — Нет, спасибо. Был я пару раз в Москве, в Курчатнике. Так, мини-экспедиция, нас охраняли почище президента… Больше я туда не полезу, Володя. И тебе бы не советовал, но ты, вижу, упертый парень, раз сам вызвался. — А… что там? — Там ад, — коротко сказал Павел и опрокинул стаканчик в рот. Пожевал губами, не закусив, и повторил: — Там ад, Володя. И хватит об этом. Потом они говорили на разные отвлеченные темы: вернется ли «Зенит» наконец в премьер-лигу, кто будет следующим президентом и чем плох нынешний, когда закончатся беспорядки в Японии и удастся ли там вообще восстановить какое-то подобие прежнего государственного устройства… Обсудили сериалы и викторины, погоду («Эх, Володя, сейчас разве лето? Вот был я молодой, тогда было лето!»), самых сексуальных актрис. Павел извлек вторую бутылку, Володя пил уже по половинке, чувствуя, что иначе может прибыть в Томск совершенно никакой. Ближе к вечеру физик Павел напился и уснул, громко храпя. Володе храп его ничуть не мешал — он дожевывал кусочек вяленой говядины и смотрел в окно, точнее, на проекцию того, что должно было проноситься за окном. Мелькали рощицы, деревеньки, большие города, а Володя думал: правильный ли сделал выбор? Простые слова Павла «там ад» тревожили точно так же, как в свое время будили воображение длинные и витиеватые истории бывшего военсталкера дяди Толи Овсянникова, оказавшегося обычной складской крысой. Поздно вечером поезд прибыл в Томск. Володя растолкал соседа, тот вскочил, с виду совершенно трезвый, и рачительно принялся собирать недоеденное в чемодан. Рождественский не стал дожидаться, поблагодарил за угощение и компанию, попрощался и хотел выйти из купе, но Павел остановил его. — Слушай, парень, — дыша перегаром, произнес физик. — Ты подумай. Крепко подумай. Войдешь в Зону — человеком из нее уже не выйдешь. — Вы… Вы это в переносном смысле? — И в переносном, и в самом прямом. Напиши рапорт, переведись куда-нибудь. Пять минут позора пережить можно. Да и кто тебя осудит? — Но вы же… Вы были в Зоне. И вышли оттуда человеком. — А кто тебе это сказал? — с кривой улыбкой спросил Павел. Лейтенант Володя Рождественский решительно повернулся и вышел из купе через автоматически открывшуюся дверь.* * *
А сейчас дверь не открывалась. Огромная, массивная дверь с заклепками и небольшим окошечком из непробиваемого бронестекла, как авторитетно уверил Бандикут. — Армганом не возьмешь, только батареи посадим. А если из твоей гаубицы шмальнуть? — прикинул Бордер, барабаня по двери пальцами. — А если ты опять с двух рук файерболами жахнешь? — парировал маленький сталкер. Он выглядел крайне озадаченным и явно чего-то недоговаривал. Володя устало присел в уголке — он до сих пор так и не восстановился после сеанса целительства — и слушал, как сталкеры разбираются между собой. Склока разрасталась. — Слушай, ты что, не знал, куда ведешь? Или думал, что тут день открытых дверей? — Да ты вообще не догадывался, что тут, под Ботаническим садом! А туда же, хвост задираешь! Если бы не я… — Что — если бы не ты? Ну, что?! Бандикут толкнул лысого в грудь, Бордер ответил, да так, что коротышка отлетел к стене. Со стороны это напоминало разборки между шестиклассниками. Володе надоело наблюдать за ссорящимися придурками, и он решил сыграть роль классного руководителя. — Брэк! — громко крикнул лейтенант, поднимаясь, когда Бандикут кинулся на энергика с явным намерением, подпрыгнув, стукнуть по морде. Мелкий затормозить не успел, но лысый все равно легко увернулся от удара. — Брэк, — повторил Володя, вставая между противниками. — Слушай, Бандикут, объясни нам тихо и мирно, по-человечески: что не так? Когда ты вел нас через канализацию, не говорил, что дверь может быть заперта. — Не говорил, — уныло буркнул коротышка, шмыгнув носом. — Тогда что? — У меня ключ был, — нехотя признался Бандикут. — И где он? — сурово спросил Бордер. — Потерял… Может, в тоннеле валяется. А может, дома остался. Он по карманам у меня тыкался, мешал… Я мог его выложить… — Идиот, — безнадежно проговорил лысый. — Лучше бы ты башку свою потерял. Или хрен, если тот до сих пор не отвалился. Бандикут, как ни странно, отругиваться не стал — наверное, в самом деле чувствовал себя виноватым. Вздохнув, Рождественский подошел к двери и присел на корточки. Замочная скважина имела форму шестигранного отверстия. Видимо, здесь использовался не обычный ключ с бородками, а нечто наподобие железнодорожного, Володя видел такие в старых вагонах, которые иногда цепляли к дачным поездам. Принюхавшись, лейтенант уловил запах смазки — ну да, дверью пользовались, патруль зомби выбирался ведь как-то в тоннели. Может, стоило их обыскать? Володю передернуло при мысли, что придется возвращаться к омерзительным разрубленным останкам. Впрочем, зомби вполне могли вылезать и через другие ходы, Бандикуту неизвестные. — Эй, Бордер! — позвал Володя. — Глянь-ка сюда. Лысый неохотно приблизился. — У меня ничего подходящего нету, — сердито сказал он. — Пальцем тут не откроешь. — Ничего ведь сложного… — задумчиво пробормотал Володя. — Металлический пруток. А попробуй открой. Обычный пулей бы выбили, и все дела… — Ты что, на гражданке квартиры брал? — удивился Бордер. — Нет, книжек много читал и кино смотрел. Примитивность замка бесила Рождественского. Казалось бы, всего-то и нужна шестигранная железная палка или даже просто что-нибудь твердое, что можно было бы затолкать в отверстие и провернуть. Лейтенант попробовал сделать это ножом, но лезвие ножа оказалось шире, чем нужно. — Пассатижи бы, — заметил Бандикут, сунувшись к замку и громко сопя. Володя так на него зыркнул, что маленький сталкер убрался ко входу в коллектор и тут же чем-то зачавкал, никому не предложив разделить трапезу. Володя обшарил рюкзак — может быть, что-то из запасов разрушенной «репки» сгодится. Пластиковый хирургический держатель по размеру вроде бы подходил, благополучно зацепил внутренние стенки замка, но при чуть более сильном нажатии сразу сломался. — А другой вход где? — спросил Бордер, наблюдая за тщетными манипуляциями лейтенанта. — Я же говорил, что не знаю, — продолжая чавкать, отозвался от входа Бандикут. — А основной засыпало. Да и возвращаться на Ученых бессмысленно. Володя внимательно посмотрел на маленького вредоносного спутника, который сидел на заднице, широко раскинув ноги. Точнее, внимание военного привлек бронепластиковый гульфик, прикрывающий причиндалы Бандикута. Перехватив его взгляд, коротышка испуганно вытаращился: — Ты че, доктор-врач?! — Слушай, это у тебя ведь старого армейского образца костюмчик? — задумчиво проговорил Рождественский. — Допустим. А че? — А то, что в них для дополнительной защиты репродуктивной способности организма от радиации вставляли пластину из свинцового сплава. Бордер и Бандикут непонимающе уставились на военврача. Наверное, решили, что от обрушившихся на него за последние сутки бед и лишений он окончательно спятил. — Куда ты клонишь? — осторожно уточнил энергик. — Смотрите: шестигранный ключ — это просто железный прут соответствующего сечения. Значит, скважина — пустая железная трубка, которую вставленный прут плотно заполняет и проворачивает. Прута у нас нет, но мы вполне можем его сделать. — Доктор-врач, тебе, может, чуток налить? — заботливо проговорил Бандикут. — Устал, видать… Однако лысый энергик движением руки остановил его: — Уловил, военный. Хочешь сделать ключ из свинца? — Именно. — А форму где возьмешь? Расплавить-то свинец можно армганом, не вопрос — ставишь на минимальную мощность и хоть прикуривай… — А форма — вот она. — Володя постучал кулаком по двери. — В смысле? — Сама замочная скважина и есть форма. Плавим свинец, заливаем в скважину, он там застывает. Ключ готов, остается только повернуть. — И как ты его повернешь, если он весь в скважине? — Да хотя бы при помощи вот этого, — Володя подобрал с пыльного пола согнутый ржавый гвоздь. — Пока свинец не застыл, быстро вставляем в него гвоздь, вот и рукоятка. В коллекторе повисло молчание. Затем Бордер отпустил Бандикуту легкий подзатыльник и сказал наставительно: — Учись! Инженер, блин… ассенизатор… Бандикут не стал спорить, он вообще в последнее время стал какой-то… присмиревший, что ли. Володя подумал, что маленький негодяй небось ностальгирует, вернувшись на место работы. Ходил, наверное, тут в мирное время, проверял свои коммуникации… А вечером — пять литров разливного с мужиками, рыбка с икрой… Можно понять человека. Поэтому лейтенант примирительно сказал: — Да мне случайно в голову пришло. Кстати, с чистым свинцом у нас ничего бы не вышло, он медленнее застывает. А сплав из костюма — быстро. Поэтому свинец просто вытек бы с другой стороны, а этот в скважине застынет слоями и полностью ее перекроет. — И все же беру свои слова обратно: не все у нас в армии идиоты, — заметил Бордер. Емкость для плавки они сделали из крышки, снятой с корпуса армгана. Она запросто выдержала температуру плавления свинцового сплава — при стрельбе ей приходилось испытывать воздействие еще и не таких температур. Жидкий сплав без особых проблем залили в скважину по желобку, сделанному из отодранной от костюма того же Бандикута защитной пластины. Соприкасаясь с холодным металлом, сплав застывал прямо на глазах, а когда он заполнил всю скважину, Бордер быстро сунул в него согнутый гвоздь. — Ждем, — почему-то шепотом произнес Рождественский. Они выждали некоторое время, потом для верности поплескали на скважину водой. — Давай, — указал Бордер на торчавший из скважины согнутый конец гвоздя. — Перерезай, как говорится, ленточку. Володя осторожно потрогал гвоздь, опасаясь обжечься, но тот уже был едва теплым. Военврач увереннее ухватил самодельный ключ двумя пальцами и осторожно попытался повернуть его. Замок с еле слышным скрежетом сработал. — Дас ист фантастиш! — восторженно сказал Бандикут. — Только как же я теперь без своей защиты яиц, лишенцы?* * *
Из коллектора они попали на технический этаж. По крайней мере, так инженер-ассенизатор Бандикут назвал этот сложный конгломерат труб, пультовых помещений, рядов трансформаторных шкафов и электрогенераторов, щитовых и бойлерных. — А сколько здесь всего этажей? — поинтересовался Рождественский, поравнявшись со сложной таблицей «Схема аварийного отключения второй подстанции», датированной 2046 годом. — А хрен его знает, — честно ответил Бандикут. — Я ж низшая ступень был, кто меня наверх-то пускал. Там чистота, комфорт. Стерильность небось… Даже сортиры поломавшиеся и то специальные люди чинили, с другим уровнем допуска. — Так это был биологический центр? — Да не знаю я, что они тут делали! — вспылил Бандикут, и Володя решил, что лучше от него с этим вопросом отвязаться. Судя по гудению труб и миганию лампочек на запыленных пультах, центр работал. Может, и не на полную мощность, но функционировал. Кое-где из рваных пробоин в трубах оглушительно свистел пар, несколько распределительных щитов когда-то явно горели, потому что можно было обнаружить следы срабатывавшего аварийного пожаротушения — до сих пор на стенах висели клочья засохшей пены-пирофага. Допотопные камеры слежения, судя по всему, были отключены, их объективы оказались затянуты паутиной и покрыты слоем пыли. Это было на руку проникшей в тоннель маленькой группе — Володя еще в трубе задумался, что будет, если их сразу же засекут. Как ни странно, военврач все меньше жалел, что ввязался в эту авантюру. Другого выхода у него все равно не было, без сталкеров он уже давно погиб бы, а если и в самом деле удастся найти девушку… В конце концов, несколько раз он уже выкрутился в очень сложных ситуациях. Никогда раньше не ожидал от себя ничего подобного, а выкрутился. Ребра, правда, болят, и нога… Но ведь главное, что живой. Ребра заживут. — Тут микрореактор стоит, ядерный, — объяснял Бандикут, показывая в очередной раз, куда сворачивать. — На нем все и работает. Кажись, в тридцатом году еще поставили. — Интересно, как это все пережило Катастрофу… — пробормотал Бордер. — Хотя вон Институт ядерной физики стоит себе как стоял. Бандикут тут же продекламировал:Ученый, длинный, как жираф,
Идет по улице в ИЯФ.
Сидела жаба на крыльце,
Она сбежала из ТЦ.
Затем поймала две це-це,
Она их быстро съела
И тут же улетела.
* * *
Марина Сухомлина вытерла заплаканные глаза полотенцем, висевшим на спинке кровати, и села на одеяле. В том, что ее заперли, в принципе ничего ужасного не было. Возможно, тормознутый проводник с электроникой в мозгах сделал это случайно. В любом случае она была жива и здорова… Однако неплохо было бы еще вооружиться. Так, на всякий пожарный случай. С этой мыслью Марина быстро обыскала комнату и остановилась на перекладине для вешалок, изъятой из платяного шкафа-купе, встроенного в стену. Перекладина была алюминиевая, довольно легкая, но ничего лучше не нашлось. К тому же люди в голубом — а в качестве вероятного противника Марина пока видела именно их — выглядели хилыми и слабыми, неповоротливыми. Похлопав импровизированной дубинкой по ладони, Марина снова опустилась на постель. Конечно, ее уже ищут. Даже если Леонид Захарович не врет и центр попросту не имеет технической возможности связаться с папой, о пропаже теплохода наверняка знают все, кому надо. На Обском море, наверное, полно спасателей, а военные ждут приказа войти в Академзону… А если даже предположить самый плохой сценарий? Допустим, ее действительно захватили какие-то злоумышленники. Что они ей сделают? Да ничего! Живая дочь председателя Совета Федерации — товар куда более ценный, чем мертвая… Мертвая… Бр-р! Марину передернуло. Нет, если они потребуют выкуп, то будут над ней трястись, как бы чего не случилось. Ну, может быть, отрежут палец. Максимум. Марина, поморщившись, посмотрела на свои тонкие пальчики с ухоженным маникюром. Наверное, это очень больно, но пережить можно. А потом и восстановить — сейчас даже руки и ноги восстанавливают, что уж говорить про палец… — Ладно! — сказала Марина сама себе и снова похлопала по ладони дубинкой. — Мы еще посмотрим, кто кого!.. И в этот момент дверь в номер отворилась.Глава 9
— Я так с ходу подобные вопросы не решаю, Хирург. Можно мне переговорить с лейтенантом наедине? — спросил Бордер, всем своим видом старательно демонстрируя, что на отрицательный ответ от напарника он не рассчитывает. Хирург пожал плечами: — Говорите, жалко что ли. Времени у нас вагон. Бордер отвел Володю в дальний угол комнаты, где из пыльного кашпо свисали засохшие плети какого-то растения. — Слушай сюда, военный, — тихо произнес лысый энергик. — Бандикут сейчас сдаст цель нашей экспедиции. Он не сволочь и не крыса, он просто такой. Это не объяснить. Просто почувствовал более подходящий для себя вариант. А вот компашка Хирурга — самые натуральные сволочи. В другой обстановке я бы с ними на одном гектаре гадить не присел, а здесь уже поздно было, иначе бы они что-то заподозрили. Да и свои счеты у меня с ними, они про них даже не подозревают, но я-то прекрасно знаю… Вот такие дела. А поскольку я им категорически не доверяю, нам нужно отсюда сваливать и всех опережать, хоть это и будет сложно. — Может, не нужно? — усомнился Володя. — Все же чем больше народу, тем… — …Тем меньше кислороду, помнишь такую присказку? Ты девушку спасти хочешь? — Да. — И я, представь себе, тоже хочу. И не только из-за бабок или там индульгенции от властей. А эти, — Бордер мотнул лысой головой в сторону бригады Хирурга, — эти могут сделать что угодно. Перепродать ее Ордену, который, как ты понял, тоже имеет в этой игре свой интерес. Затребовать какой-нибудь совершенно нереальный выкуп, а потом присылать папаше отрезанные пальцы — как это сделать, они придумают, есть множество нелегальных каналов отправить посылку за Барьер. В конце концов, не заморачиваться и пустить ее по кругу или вообще оставить себе для мужских развлечений. Тут законов нет, военный. И не будет уже никогда. — Закон фронтира… — механически пробормотал Володя. — Слушай, давай решать тогда, что делать. И, кстати, почему я должен доверять тебе, а не этому Хирургу? — А это уж как хочешь, — равнодушно сказал Бордер. — Кому доверять, сам решай, не маленький. Вот я, вот они. Смотри внимательно, сравнивай. — Ладно, — выдохнул Рождественский. — Убедил, будем считать. Но ведь они нас просто так не отпустят? — Может, и нет. Давай попробуем для начала, а там решим по обстоятельствам. Они вернулись к сталкерам, продолжавшим вяло доедать нехитрую снедь. Бандикут вроде бы дремал, захмелев, но лейтенант заметил, что коротышка чуть-чуть приоткрыл один глаз и внимательно наблюдает за происходящим. — Короче, Хирург, — без обиняков начал энергик, — мы с лейтенантом уходим. У нас свои дела, у вас свои. Нечего нам всем кучей шастать по коридорам, как на экскурсии. Бандикут, если имеет такое желание, пускай остается с вами. — Уходите, значит… — задумчиво произнес Хирург, шевеля усиками. — Что-то как-то не по-человечески получается, Бордер. Только встретились душевно, посидели самую малость, а вы уже и собрались. Не по-человечески, однако… — А где ты тут человеков видишь, чтобы по-человечески решать? — поинтересовался лысый. — Тут одни сталкеры. Хирург визгливо рассмеялся, кто-то из его команды тоже хихикнул. — Ну тогда не вопрос, сталкеры. Идите. — Главарь банды широким жестом указал на дверь, но тут же добавил: — Если докажете, что без нашей помощи обойдетесь. Нельзя вас таких красивых одних отпускать, опасно снаружи — наники, Орден, то-се… — Начинается, — поморщившись, буркнул Бордер. — Начинается, — благодушно согласился Хирург. — Пускай лейтенант с кем-нибудь из наших побьется. Победит — гуляйте. Проиграет — придется вас, болезных, оставить, чтобы присматривать за вами, а то сгинете ненароком в этом центре, а нам потом кровь со стен соскребать… Как, идет? — Идет, — сказал Бордер, толкнув Володю локтем. Военврач, открывший было рот для возражений, послушно промолчал. Рождественский переводил взгляд с одного противника на другого. Как все нелепо. Можно подумать, если он все-таки победит, их так вот просто отпустят… Или все-таки отпустят? Как сказал только что Бордер, здесь законов нет. Есть какие-то правила жизни, ему, лейтенанту Рождественскому, совершенно непонятные… Ну и кого они выберут для поединка? Наверное, Дрозда или Салтана, они с виду самые серьезные бойцы. Черт, запаниковал лейтенант, что там было-то важного на занятиях по рукопашному бою? В голове стали всплывать приемы и блоки, причем Володя не был уверен, что всплывают они в правильных сочетаниях и вариантах. К тому же на занятиях он всегда был в легком комбинезоне, а сейчас — в тяжелом бронескафандре… С одной стороны — плюс к защите, с другой… — А костюмчики мы снимем, — словно прочитав мысли Володи, сказал Хирург. — Уравняем шансы. Да оно и бессмысленно — в броне руками драться. — От вас кто будет? — сердито спросил Бордер. — Да вот Батон, — усатый ткнул пальцем в сторону неподвижной фигуры в шлеме. Это решение оказалось для Володи совершенно неожиданным. Но еще сильнее он удивился, когда Батон со щелчком откинул забрало своего шлема.* * *
Константин едва сумел увернуться от удара импровизированной дубинкой — алюминиевая штанга врезалась в дверной косяк, посыпалась пыль. — Ты что, сдурела?! — воскликнул молодой человек. За его спиной в коридоре маячил провожатый в голубой робе, не выразивший ровно никаких эмоций по поводу увиденного. — Извини, — виновато пробормотала Марина и потрясла рукой — удар жестоко срезонировал, и ладонь теперь отчаянно ныла. Костик шагнул в номер, и «голубой» бесстрастно прикрыл за ним дверь. Еле слышно щелкнул замок. — Нас теперь что, вдвоем тут замуровали? — осведомилась Марина, бросая свое нехитрое оружие на кровать. — Не знаю, —картинно развел руками Костик и поискал, куда бы сесть. Взял стул, повертел, опустился на него. — Мне сказали, что по коридорам ходить без сопровождения опасно. Еще сказали, что ты хотела меня видеть. — Кто сказал? — Да этот, зомби. Я так понимаю, двери они закрывают, чтобы мы себя не подвергали опасности. — Да-да. Не шлялись без спросу… — кивнула Марина. — С тобой Леонид Захарович разговаривал? — Какой Леонид Захарович? — Ясно, не разговаривал. Есть тут обычный вполне мужик, не из этих истуканов. Шампанским меня угощал. — Везет, — мрачно сказал Костик. — Он сказал, что начались какие-то проблемы с обитателями Зоны. Война — не война, какая-то фигня. Здесь у них закрытый научный центр, где лечат пораженных при Катастрофе, нас с теплохода чудом спасли и сюда притащили. Связи с другой стороной у них нет, как только появится — нас попробуют вытащить. — Чего это он перед тобой так распинался? — подозрительно спросил Костик. — Меня вон разбудили, накормили поганой кашей и заперли. А тебе — шампанское, информация… — Откуда я знаю, — раздраженно пожала плечами Марина, решив, что не стоит пока рассказывать первому попавшемуся, кто она на самом деле. — Я обычная студентка, сдуру поперлась в этот круиз… А ты? — Я — нейролингвист. — Это еще что такое? — Изучаю мозговые механизмы речевой деятельности и те изменения в речевых процессах, которые возникают при локальных поражениях мозга. Кстати, наши провожатые в голубом — типичные представители. У них с мозгом явно не в порядке, и по речи это весьма заметно. — Это не только по речи заметно. У них в башке дырки размером с арбуз… Они подавленно замолчали, не зная, что делать и о чем говорить дальше. — Что у тебя за буквы на футболке? — наконец нарушила гнетущее молчание девушка. — Что такое GSC? — GSG, — нехотя отозвался Костик. — Немецкий элитный спецназ. Ребята новую онлайн-игру про него делали, я им помогал на досуге, решили проветриться за счет фирмы… Вот и проветрились. — Он безнадежно махнул рукой. — Не верю я в эти сказки, — еле слышно добавил он помолчав. — Что? — не поняла такого резкого перехода Марина. — Не верю я в эти сказки! — громче сказал он. — Как они нас спасли? Зачем сюда притащили? И центр этот на центр не похож, тут все допотопное, заброшенное… Каша явно консервированная была, из банок, да еще и просроченная. Ученых так не снабжают, я сам ученый, знаю. — Его вроде бы недавно запустили, он закрытый стоял… — Тем более в первую очередь натащили бы сюда новой аппаратуры, не говоря уже о жратве! — вспыхнул Костик. — Врал тебе этот Леонид Захарович, лапшу на уши вешал! Надо отсюда удирать. В любом случае, если он все же не врал и нам хотят добра, нас, если поймают, поругают да и все. — Погоди, — остановила буйного нейролингвиста Марина. — Удирать — это ясно, но снаружи-то у нас Академзона. Мы там не выживем. — Почему? Радиация? — Радиация тоже, но не только в ней дело. Там же монстры. — Ты 3D насмотрелась, по-моему. В реальной жизни монстры наверняка не встречаются на каждом шагу, как в боевиках. Да и против них можно какое-нибудь оружие найти, — не унимался Костик. Из унылого и придавленного сложившейся ситуацией парня он неожиданно превратился в активный генератор идей — видимо, в его крови закипел адреналин. — И где ты его найдешь, это оружие? — устало спросила девушка. — Ну… Где-нибудь… — Костик сник так же быстро, как перед этим ожил. — Мы здесь сидим взаперти, как мыши. А ты говоришь — оружие… — Марина горько усмехнулась. — Нет, похоже, придется ждать, что с нами дальше сделают… — Почему взаперти? — неожиданно спросил Костик. — Не обязательно ведь выходить через дверь. — Что ты имеешь в виду? — насторожилась Марина. — Вентиляцию. Может быть, когда-то она была вполне симпатичной девушкой. Нет, не девушкой — крупной мужеподобной женщиной лет тридцати пяти. Но потом то ли катастрофа, то ли чье-то нападение изуродовали ее лицо до такой степени, что не приходилось удивляться, почему Батон до сих пор не снимала шлем. Даже видавшие виды сталкеры наверняка не были рады наблюдать такое за трапезой. Лица у нее, по сути, не было. Наверное, Батон могла бы заменить какие-то наиболее изуродованные его фрагменты синтетической кожей, но по лишь ей известным причинам делать этого не стала. Ярко-синие глаза внимательно смотрели на Рождественского среди сплошного месива бугристых наростов и уродливых узловатых шрамов, уцелевшие губы, рассеченные тонким сухим порезом — пухлые, сердечком — еле заметно улыбались. Батон стащила с себя скафандр при помощи Супры и Салтана и осталась в тонком, облегающем тело костюме наподобие гимнастического. Фигура у нее была, что называется, на большого любителя — коренастая, со слишком широкими для женщины ступнями и узкими бедрами. Бордер помог Володе раздеться. Под скафандром у лейтенанта был обычный легкий армейский комбинезон. Рождественский подвигал плечами, чтобы размяться. Ребра после потасовки с патрулем зомби сильно ныли (как бы не трещина), подвернутая нога болела. В поединок он собирался вступать не в самой лучшей форме. — Кто она такая? — вполголоса поинтересовался доктор у лысого энергика. Тот покачал головой: — Господь ее ведает, военный. Слышать про нее слышал, пару раз видел, но деталями не владею. Вроде бы сталкер как сталкер, не энергик. Мнемотехник, может быть, ходил такой слух. Но сейчас она в любом случае выходит на тебя с голыми руками. — И что мне делать? — Драться. Учили тебя, небось, в твоем училище? — В академии, — машинально поправил Володя. — Учить-то учили, но я не особо учился… Может, на мировую пойдем? — Как хочешь. Я тебя предупредил. — Нет, — сказал вонврач, нагнувшись и разминая подвернутую ногу. — Будь что будет. Не такая уж она и здоровая с виду. Я думал, Салтана выставят. Лысый ничего не сказал, но Рождественскому показалось, что в его глазах мелькнула досада. Хирург тем временем воскликнул: — Господа, господа! Давайте не станем забывать, что мы на вражеской территории. Пора уже дело делать. — А если на вражеской, так, может, и не будем цирк устраивать?.. — предпринял Бордер последнюю попытку решить дело миром. — Ну так мы скоренько, — расплылся в улыбке Хирург. — Жизнь у нас скучная, серая, не тебе объяснять. В кои-то веки зрелище. Бордер обернулся к Володе и ободряюще подмигнул. Бандикут так и сидел, развалившись на диване и подсматривая одним глазом. Салтан и Дрозд быстро развернули диван вместе с маленьким сталкером, освобождая центр просторной комнаты для грядущей драки. Батон подпрыгивала в своем углу, словно боксер перед началом раунда. Только сейчас Володя обратил внимание на ее кулаки — маленькие, но крепкие. — Каковы правила? — хриплым голосом спросил Рождественский. — Никаковы, — безмятежно ответил Хирург. — Когда станет понятно, что кто-то победил, тут и сказочке конец. Убивать друг друга не обязательно. Опасаюсь, что подобный исход нас вряд ли примирит. Бордер снова обернулся и сделал странное движение бровями. Что он хотел сказать? Чтобы Володя не верил усатому и дрался до конца? Так это выходит, убивать женщину? Они что тут, с ума посходили? — Начинайте, — Хирург сделал царственный жест. Через мгновение Батон оказалась уже рядом с Володей, приблизившись за три легких, незаметных шага. Какого-либо ритуального приветствия перед боем ждать не приходилось — это был не официальный матч на первенство Академзоны, поэтому лейтенант не задумываясь ударил… В то место, где только что находилась его соперница. Уклонившись и неуловимым движением чуть сместившись влево, Батон нанесла противнику удар двумя руками по почкам, швырнувший Рождественского на колени. Он задохнулся от жуткой боли, но постарался сгруппироваться и не раскисать, понимая, что иначе следующий удар станет для него последним. Впрочем, Батон совершенно никуда не спешила. Она отскочила в сторону и пританцовывала на месте, разминая запястья, вроде бы даже не глядя в его сторону. Поднявшись на ноги, Володя предпринял еще одну атаку — противница снова увернулась и на сей раз даже не стала его бить. Судя по всему, она издевалась, доказательством чего были одобрительные смешки бандитов Хирурга. Быстро — как показалось лейтенанту — развернувшись, он не успел даже прикинуть, как действовать в следующее мгновение. Удар ногой в грудь отшвырнул его назад, спиной Володя врезался в стену, отчего у него напрочь отбило дыхание, и сполз на пол. Широко раскрытым ртом он хватал воздух, пытаясь наполнить беспомощно сокращающиеся легкие. Схватка в тоннеле с патрулем зомби, из которой он еле выбрался при помощи своих спутников, казалась ему теперь небольшой разминкой. Сейчас его методично, не спеша избивали. Батон явно занималась раньше каким-то из восточных единоборств, а то и комплексом таковых. На изуродованном лице дамы плясала улыбка. Соперница подождала, пока под ехидные комментарии зрителей Володя с грехом пополам вдохнет наконец порцию воздуха и встанет, чтобы продолжать поединок. Пошатываясь, лейтенант взглянул на Бордера. Лысый энергик бесстрастно смотрел на происходящее, глубоко засунув руки в карманы плаща. — Плохо тебя дрессировали, лейтенант! — в восторге крикнул усатый сталкер. — Батон, сделай его! Как ни странно, эту атаку Рождественскому удалось отбить. От злости и осознания неизбежного поражения сумбурные воспоминания об уроках у инструктора сложились в некое подобие системы блоков, и три удара Батон он яростно отразил, пропустив четвертый — прямой в челюсть, без затей. Рот наполнился кровью из разбитых десен, но лейтенант удержался в вертикальном положении и ударил женщину ногой в левую голень. Это был один из коварных уличных ударов, которые маленький Володя постиг во время дворовых баталий в родном городе, и он сработал: Батон отскочила назад, по-прежнему приплясывая, но на ушибленную ногу ступая с заметной осторожностью. Раздались громкие одинокие хлопки — это аплодировал Бордер. Кивнув Володе, он снова засунул руки в карманы плаща. — Бокс! — азартно завопил Хирург, вскакивая с дивана. Володя в ажитации поставил еще пару блоков, третий удар пришелся ему в ухо. В голове зазвенело, а Володя успел лишь повторить тот единственный эффективный выпад, который прошел в прошлый раз — еще раз ударить нападавшую по голени. Батон звонко ойкнула и отскочила. Лейтенант сделал это машинально, но, как стало ясно, совершенно правильно — удары в незащищенную голень болезненны. Батон, судя по всему, разозлилась и решила не затягивать развязку. Следующая ее атака была бы молниеносной, если бы не подвела вдруг все та же злосчастная левая нога. Та вдруг подвернулась в самый ответственный момент, и женщина-боец, взмахнув руками, коснулась коленом пола. Она потеряла равновесие на долю секунды, но этого момента Рождественскому хватило, чтобы нанести последний удар — безжалостно, ногой в лицо, прямо в переносицу, понимая, что противник уже не успевает уйти с линии удара. С коротким воплем Батон откинулась назад и упала навзничь, неуклюже подогнув колени и разбросав руки. В комнате наступила тишина, только слышно было, как сопит Дрозд. Хирург дернулся было, но тут же замер — руки, выдернутые Бордером из карманов плаща, пылали малиновым огнем. Супра, протянувший лапу к лежавшему на диване «карташу», тоже замер. — Глянь, что с ней, — сухо и безадресно приказал лысый энергик. Почему-то Володя решил, что Бордер обращается к нему как к медику и бионику. Хотя в голове по-прежнему гудело, почки ныли, а изо рта без остановки сочилась кровь, которую то и дело приходилось сплевывать, он склонился над распростертым телом, едва не столкнувшись головой с Салтаном. — Иди, иди, — буркнул военврач, отстраняя Салтана. Проверил сонную артерию — пульса нет. Проверил зрачки. Черт… Черт! Неужели он вбил ей носовой хрящ в мозг?! Он слышал, что это прекрасный способ отправить человека на тот свет голыми руками, который практикуют краповые береты и секретный спецназ Службы Национальной Безопасности, однако ему даже в страшном сне не могло привидеться, что он сумеет повторить этот трюк сам, пусть даже и случайно. — Она мертва, — бесцветным голосом произнес Рождественский. — Бывает, — хладнокровно резюмировал Бордер, поводя из стороны в сторону руками-оружием — словно приглашая кого-нибудь оспорить свое заявление. — Не мы это начинали. Собирайся, военный. Бандикут, корявая скотина, ты тоже. — А чего я?! — вскинулся Бандикут, тут же принявшись запихивать остатки еды с импровизированного стола в свои многочисленные карманы и контейнеры. — Я задремал, выпил лишнего, с кем не бывает… — Постой, — сказал Володя, обращаясь к Бордеру, и снова перевел взгляд на распростертое тело Батон. — А ее мы так и бросим? — Нет, с собой возьмем! — ощерился лысый. — Унесем в двух рюкзаках. А хочешь, половину тут оставим, в следующий раз заберем. Может, не завоняет еще к тому времени. — Слушай, я все-таки бионик. Я могу попробовать… — Что ты можешь попробовать? Оживить труп?! — рявкнул Хирург. — Проваливайте отсюда, недоноски, раз уж так все получилось! Мы вам дадим фору, черт с вами… — Не ори, — коротко велел Бордер, не опуская рук. — Ты представляешь, что будет, если я пущу заряд с двух рук? Делай что тебе говорят. Кто у вас бионик? — Вот он, — Хирург кивнул на Салтана. Кто бы мог подумать! — Пусть поможет военному. Салтан снова нагнулся к убитой женщине. Что делать и как себя вести, Рождественский консультироваться с ним не стал. Сплюнул на бежевый линолеум очередной сгусток крови, положил руки на сердце трупа, словно собираясь делать прямой массаж, и закрыл глаза. Салтан безмолвно положил свои руки сверху. Сначала Володя ничего не почувствовал, как и в тот раз, когда лечил Бордера. Потом его безо всякого предупреждения накрыло, причем гораздо сильнее, чем раньше. Возможно, причиной этому была помощь ассистировавшего Салтана, а может быть, сам военврач с каждым разом набирался опыта, инстинктивно учился правильно распределять целебную энергию по нужным каналам. Мощный огненный поток скользнул от плеча через правую руку в левую, закольцевавшись в глубине тела и вращаясь стремительным пылающим колесом. Кажется, лейтенант вскрикнул, уже почти не в силах удерживать под контролем эту пламенную мощь, словно руку под струей горячей воды, однако сцепил зубы и еще несколько мгновений невероятным усилием воли раскручивал циркулирующий внутри него светящийся поток до совершенно невообразимой скорости, на интуитивном уровне осознавая, что вялый ручеек энергии в инертное тело не польется, без толку расплещется в окружающем пространстве. Потом он резко, словно натянутую резинку, освободил искрящийся и покалывающий столб бешено движущейся энергии, и тот, вращаясь, с ревом устремился в мертвое тело — с ревом, который, похоже, был слышен только бионикам. Мертвая Батон болезненно вздрогнула. Потом еще раз и еще. Потом открыла глаза. Володя выдернул свои руки из-под здоровенных лапищ Салтана и обессилено откинулся к стене. По сравнению с прошлым разом ему было очень худо. Голова кружилась, в желудке муторно завывала февральская метель. Казалось, из организма высосали абсолютно все, что в нем было, остался только пустой мешок с перемолотыми костями и мышцами. Салтан с обалдевшим видом сидел рядом с оживленной женщиной по-турецки — видимо, ему было не лучше, чем Володе. Правда, перед этим его никто не бил. — Нос… — с трудом пробормотал Володя, борясь с тошнотой. — Что — нос? — с каким-то благоговейным трепетом спросил Хирург. — Нос ей вправьте… — язык не слушался военврача, и он старался говорить как можно четче и внятнее. — Да ей по хрен, красивше все равно не станет! — заржал Бандикут. Маленького сталкера никто не поддержал — видимо, и в самом деле произошло нечто экстраординарное. — Уходите, — тихо сказал Хирург. Бордер по-прежнему не опускал рук, до конца не доверяя коллегам. — Бандикут, быстренько помоги доктору встать и одеться, — велел он. Коротышка, от которого воняло рыбными консервами и спиртом, послушно помог Рождественскому встать, проковылять в угол и влезть в скафандр. И без того тяжелое снаряжение сейчас казалось многотонным, но Володя держался, опираясь на плечо Бандикута. Со своим небольшим ростом мерзкий хоббит представлял собой весьма удобный костыль. На заплетающихся ногах лейтенант при содействии Бандикута добрался до двери, которую уже разбаррикадировал сметливый Супра. Парень таращился на Володю, словно на чудо чудное. Бордер пятился вслед за ними, не опуская рук. Перед тем как покинуть комнату, он предупредил: — Не надо нас отслеживать, боком выйдет. И вообще лучше сваливайте отсюда, Хирург. Плохое здесь место. Как бы не пришлось пожалеть потом. — Идите, идите, — проворчал Хирург, прищурившись. — Считай, миром разошлись. Хотя и любопытно мне, чего вас сюда занесло… Может, скажешь, а? — Бог подаст, — сказал Бордер и с грохотом захлопнул дверь. По коридору они с черепашьей скоростью дотащились до лестницы на следующий этаж. Она тоже была перекрыта дверью, но здесь Бордер церемониться не стал и попросту сбил простые навесные замки лучом армгана. По лестнице поднялись выше, преодолели очередной коридор, после чего Бандикут заявил: — Налево дверь должна быть. Точно помню, что должна. Дверь в самом деле нашлась, закрытая снаружи на обычный архаичный засов. За дверью обнаружилась какая-то техническая комната с множеством тянущихся по стенам труб, оснащенных вентилями и электронными манометрами. В углу стояли столик и кресло, на столике — пустая бутылка из-под дешевой водки с пожелтевшей этикеткой. — Знакомое хозяйство, — довольно осклабился Бандикут, помогая энергику втащить еле живого Володю внутрь. Военврача посадили в вертящееся кресло, после чего Бандикут запер дверь на такой же засов, как снаружи, и заявил: — Можно тут малость отдохнуть, а то доктор-врач, того и гляди ноги протянет. — Ноги сейчас ты сам у меня протянешь! — угрожающе пообещал Бордер, наставив на коротышку указательный палец. В случае с энергиком палец равнялся стволу крупнокалиберного пистолета, направленному в лоб, поэтому Бандикут испуганно икнул. — Что ж ты, гадина корявая, так сразу нас Хирургу продал? — Кого это я продал?! — возмутился коротышка, переходя в наступление. — Кого это я продал? Никого я не продавал! Я для этой… для конспирации сказал, что я, мол, с ними. Я ж знал, что все будет чики-пуки! Мимикрировал, во! — Да ты хотел Хирургу всю информацию слить, я ж по роже твоей крысячьей видел! — Бордер злобно провел растопыренной ладонью перед самым носом Бандикута. Тот прикрыл глаза и съежился. — Прикинул, что их больше, и что с ними обстряпать дельце будет проще! Говори, так? Так?! Бандикут сокрушенно вздохнул, почмокал губами и сознался: — Ну, так. А что, разве неправда? Мы втроем уже чуть не влипли несколько раз, а тут с компанией быстро разобрались бы… — В гробу я видал такую компанию, — сурово сказал Бордер, не опуская руку. Володя наблюдал за этой непринужденной беседой, бессильно развалившись в кресле и свесив руки почти до пола. Больше всего ему хотелось сейчас провалиться в сон, голова сильно кружилась, мысли путались и плясали. Однако один из ускользающих обрывков мыслей неожиданно подал хорошую идею: стимуляторы. А ведь точно, у него в запасе остались стимуляторы из набора «репки»! Через минуту после того, как военврач разогнался стимуляторами, ему стало не в пример лучше. Тошнота сменилась острейшим чувством голода. Оба сталкера внимательно смотрели на него — Бордер выжидающе, а Бандикут с заметной радостью, потому что поиски в рюкзаке армейского стимулятора и последующая процедура его приема прервали ссору с энергиком. — Все в порядке, — максимально бодро сказал Володя. — Перекусить бы… — Ты ж только что у Хирурга в гостях жрал… — начал было сварливым тоном Бандикут, но тут же осекся и принялся возиться с банками. Лейтенант не отказался даже от спиртного, подумав, что в теперешнем его состоянии все пойдет на пользу. Нельзя сказать, что организм наполнился силами, но кашу после пары глотков спирта Рождественский жевал с удовольствием. — Всего пару раз такое видел, — пробурчал Бордер, который сидел на полу у двери, закутавшись в плащ. — Чего? — не понял Бандикут. — Я не тебе. Пару раз такое видел, лейтенант, как мертвецов оживляют. Но там пара сильных биоников работала, в другом случае даже трое. А тут — Салтан, бионик никакой, так, креветка на безрыбье, и ты — вообще новичок с примитивными имплантами. Как такое получилось? У тебя в роду каких-нибудь экстрасенсов не было? Колдунов?.. — Да ну, какие колдуны, — Володя продолжал жевать, пытаясь припомнить свою родословную. — Батя повар, мама — учитель была. Дед один вроде адвокат, другой — что-то по чиновничьей линии. Бабки тоже ни в чем таком не замечены… И только теперь Рождественский вдруг понял, что произошло. Он только что оживил покойницу. Словно Христос Лазаря. Мертвое тело, которое можно было смело закапывать, или что они тут делают с мертвецами, ожило. Конечно, эта девица была уже не совсем человек, черт ее знает, что за электроника у нее напихана внутри, но с точки зрения медицины — простой, человеческой — она была окончательно и бесповоротно мертва. А он, лейтенант Володя Рождественский, вернул ее с того света. Сам убил — и сам вернул… — Дошло наконец? — насмешливо спросил Бандикут. — Вижу, что дошло… А я еще думал, чего это наш доктор-врач такой спокойный. Сидит себе, хавает, бухает… — Как я это сделал? — с трудом промямлил потрясенный военврач, не в силах прожевать очередную порцию каши. — А черт тебя знает, — задумчиво сказал Бордер. — Странно все это, в высшей степени странно. — И что теперь со мной будет? — Да ничего. Лечи людей. Меня вон, если подстрелят. Бандикута тоже можно, хотя и нежелательно. Воскрешай, коли придется. Бандикута не надо, невелика потеря, только зря драгоценную энергию переводить. — Иди в задницу! — дежурно бросил злобный гном. Володя наконец проглотил кашу и посмотрел на свои ладони. Руки как руки. Пошевелил пальцами — ничего особенного. И все-таки он воскресил ее. Воскресил… — Охренел? — с пониманием поинтересовался лысый энергик. — Хирург вон тоже охренел, потому мы и ушли более или менее спокойно. — А почему он Хирург? — спросил Рождественский, чтобы хоть на мгновение отвлечься от лезущих в голову невероятных мыслей. — Тоже бионик? — Дерьмо он, а не бионик, — отрезал Бордер. — Людей технично режет, потому и Хирург. — Вообще сволочь, — поддакнул Бандикут, но на него никто не обратил внимания. Посидели, помолчали, причем энергик исподлобья изучал военврача, словно только сейчас его увидел. Володя и сам был бы не против себя поизучать. Особенно в свете последних событий. Теперь вся его жизнь должна была пойти по-другому. Это же, можно сказать, настоящий звездный час! С таким уважением на него даже дворовый хулиган Малютка Скуратов не смотрел, когда, будучи пятиклассником, Вовочка Рождественский в первый раз решился дать заклятому обидчику сдачи. Хотя, конечно, Скуратов тогда воззрился на шпенделя с веселым изумлением, а вовсе даже не с уважением. Но после уже не доставал Володю специально, так, разве что тот случайно попадался ему под ноги. А то, как смотрел на него Хирург — это что-то! Ради этого стоило жить. Ради этого, наверное, стоило терпеть тумаки в школе и насмешке в академии. Стоило ждать, надеяться и верить. Гнать, держать, вертеть, обидеть… видеть, слышать, ненавидеть… и зависеть и… Володя понял, что окончательно отключается. Дурацкая школьная считалка всплыла неизвестно из каких закоулков мозга и действовала не хуже бенгальских тигров, которых надо считать для того, чтобы успешно заснуть. Володя с усилием разлепил веки. Бордер все так же пристально смотрел на него. Коротышка рылся в припасах и неодобрительно бурчал себе под нос — видимо, припасов оставалось мало. — Надо бы водой затариться, здесь вода своя, артезианская, — заметил он, поболтав флягой. — По идее, тут и склады со жратвой должны иметься. Неприкосновенный запас. — Вот доктор малость отдохнет, тогда и двинем дальше, — рассудительно сказал Бордер. — Ты, доктор, вздремни, если есть такая потребность. Мы постережем. Володя благодарно кивнул и закрыл глаза. И в этот же миг что-то живое обрушилось на них с потолка.* * *
Костик балансировал на шаткой телевизионной тумбочке, возясь с защелками вентиляционной решетки. — Барашки приржавели, — пыхтя, докладывал он. — Никак не поддаются… Сейчас я их… Марина держала Костика за ноги. Поддержка ее была скорее моральной, потому что вздумай незадачливый нейролингвист свалиться с тумбочки, черта с два она бы его удержала. Но нейролингвист не свалился, более того — отвинтил приржавевшие барашки и спрыгнул на пол, держа в руках облепленную пыльными космами решетку. — Готово! — с гордостью произнес он, словно только что совершил невероятное открытие, несущее счастье и процветание всему человечеству. — Молодец, — сказала Марина, с сомнением разглядывая открывшийся лаз. Сантиметров семьдесят в ширину, столько же в высоту… на четвереньках ползти в принципе можно. — Слушай, а как мы туда залезем? — поворачиваясь к Костику, спросила Марина. Тот почесал в затылке и с видом все того же первооткрывателя воскликнул: — Холодильник! Вдвоем они подтащили холодильник к вентиляции. Первой полезла Марина, Костик подсадил ее. — Под юбку не заглядывай, убью! — сквозь зубы прошипела она, карабкаясь в дыру. — Ты же в штанах, — опешил Костик. — Значит, в штанины не заглядывай! Внутри было гулко и неприятно. На дне вентиляционной шахты скопилась липкая пыль, где-то далеко гудел мотор — наверное, работал вентилятор. Марина проползла немного вперед, потом сказала: — Все нормально. Залезай, только возьми мою дубинку, она на кровати валяется. — Взял, — отдуваясь, сообщил Костик. Что-то зазвякало, его ботинки уперлись в пятки Марины. — Ты чего задом ползешь?! — изумилась она. — Решетку обратно ставлю. На соплях держится, конечно, но отверстие закрывает. Если наш безбашенный друг в голубом явится, может, и не догадается сразу, что мы туда влезли. Вряд ли он помнит, где там должен холодильник стоять по правилам. — Логично, — не могла не признать Марина. — И что, ты вот так раком и дальше будешь ползти? — Почему раком? — обиделся Костик. — Будет рукав, развернусь. А пока и так проползу. Они двинулись по шахте. Марина молила бога, чтобы на нее не свалился мохнатый паук или не выскочила крыса. У одного ее приятеля в Екатеринбурге имелась огромная коллекция старинных фильмов ужасов, в которых герои частенько спасались бегством от живых мертвецов, вампиров или помидоров-убийц именно через вентиляцию. Добром это заканчивалось не слишком часто, а вот пауки, крысы или те же вампиры в вентиляции попадались сплошь и рядом. Из коридора сквозь решетки в шахту пробивался неверный тусклый свет. Кроме приближающегося гудения, никаких звуков не доносилось. Сзади сопел и пыхтел Костик, которому пришлось ползти задом метров двадцать, пока он наконец не смог развернуться в небольшом ответвлении. — Знать бы еще, куда ползем, — критически заметил нейролингвист. — Давай вернемся, — пожала плечами Марина, хотя Костик этого видеть не мог. — Бессмысленно. — Тогда не ной. Слушай, я девушка, и то молчу. А ты все ноешь и ноешь. — Чего это я ною? — обиделся Костик. — И ничего я не ною! Просто я привык к продуманным действиям. А вдруг вылезем в какой-нибудь местный зверинец? Или на поверхность. Сомнительная перспектива, не правда ли? — Я в любом случае впереди тебя ползу, мне и все шишки. На это Костик не нашелся, что ответить, и дальше полз молча. Затем они уперлись в развилку — труба уходила налево и направо, а впереди был тупик. — Куда двинемся? — спросила Марина. — Один черт… Может, монетку бросим? — У тебя есть монетка? — Нету. Вообще ничего нету, все из карманов выгребли, пока без сознания валялся. — И у меня нету. Давай тогда вправо, там посветлее. Через пыльные отверстия решеток Марина по пути пыталась рассмотреть, что находится снаружи. Но там не было ничего заслуживающего внимания: пустые комнаты абсолютно нежилого вида. Хорошо хоть свет горел. Видимо, он врубался автоматически по всему комплексу, а выключался уже индивидуально. В проползаемых комнатах свет горел потому, что выключать его там было попросту некому. — Ты прав, сто лет тут никто уже не был, — скрепя сердце, согласилась с Костиком Марина. — Все заброшено, грязь, пыль… Странно, что электричество есть. — Электричество, вода, вентиляция вот работает с горем пополам… То есть центр действует, но на десятую долю своих возможностей. Он, судя по всему, здоровенный. — Ты откуда знаешь? — Видел на стенке схему, когда меня в столовую вели. Там было что-то типа «Схема яруса В», для эвакуации, что ли… Так вот, этот ярус состоял из десяти этажей. Один ярус, прикинь? То есть их как минимум два, а если «В» — это не английская «би», а наша «вэ», то ярусов вообще минимум три. Марина остановилась, больно стукнувшись головой о стык между секциями вентиляционной шахты. — Так мы же тут заблудимся к чертям собачьим! Двадцать или тридцать этажей… — Давай вернемся, — ехидно повторил Костик недавние Маринины слова. — Нет уж. Бессмысленно. На очередном повороте они свернули налево, исключительно для разнообразия. Плодов это не принесло: все та же пыльная шахта, однообразные помещения за решетками. Гул моторов, правда, постепенно стих, но было непонятно, хорошо это или плохо. Следующий выбор пришлось делать между «вверх» и «вниз», потому что шахта упиралась в вертикальный колодец со скобами на стене. Коллегиально решили подниматься, потому что центр, как ни крути, подземный, а им вовсе ни к чему спускаться в самые его дебри. Уровнем выше оказалась точно такая же вентиляционная шахта, как та, часть которой они уже преодолели. Но далеко пробраться по ней парочке не удалось. Когда они выбрали прежнее направление и снова ползком двинулись вперед, всего в нескольких метрах от точки подъема целый участок вентиляции внезапно с треском обвалился, и Марина с Костиком, истошно вопя, обрушились вниз.Глава 10
Пропавшую группу подполковника Гончаренко начали искать после того, как в условленный срок она не вышла на связь. Искали преимущественно с вертолетов, надеясь уловить сигнал чьего-нибудь аварийного маячка. Один из вертолетов прошел над Торговым Центром, когда Володя прятался в руинах книжного магазина. Это был армейский «Ка-85», который потом оказался сбит наземным огнем, в результате чего погибло шесть человек. Когда то ли биомехи, то ли сталкеры обстреляли еще одну винтокрылую машину, с большим трудом вернувшуюся на базу, поиски было решено прекратить. Председатель Совета Федерации устроил форменную истерику, и его можно было понять — дочь все же, но военные выразили соболезнования и учтиво ответили, что продолжать поиски не представляется возможным, потому что теперь уже приходится искать самих поисковиков. В результате полетели кое-какие головы с плеч, на которых красовались не самые многозвездные погоны, и на тот момент, когда Володя Рождественский занимался боями без правил, все спасательные мероприятия были уже свернуты вплоть до особого распоряжения. Когда замначальника базы «Колывань» по воспитательной работе осторожно спросил у командира, не повесить ли в вестибюле портреты членов группы в черных рамочках, командир послал его на три веселых буквы, потому что в Зоне еще и не то бывает, люди и через неделю возвращались. Но в душе командир, конечно, ни в какое счастливое возвращение не верил.* * *
Военврач Рождественский об этом ничего не знал и в настоящий момент был занят дезинсекцией. В детстве Володя Рождественский неоднократно видел мадагаскарских тараканов. Мадагаскарские тараканы жили у соседского пацана в стеклянном ящике. Коричневые и усатые, они ползали там туда-сюда, жрали морковку и бананы, а в случае опасности отвратительно шипели. Мадагаскарские тараканы были длиной с палец, но по сравнению с тем, что посыпалось сейчас с потолка через внезапно открывшийся технический люк, их можно было считать милыми крохотулечками. Пришельцы были размером с ладонь, попадались и покрупнее; посверкивающий темно-коричневый поток сбил сталкеров с ног, Бандикут брезгливо завопил и принялся расшвыривать тараканов в стороны ботинками. Ударяясь о стены, те без видимых повреждений падали на пол. — Откуда их столько?! — орал Бордер, смахивая карабкающихся по его плащу тварей. Опешивший Володя тоже принялся уничтожать нападавших, избрав иную тактику: прикинув, что его спецброню тараканьи жвалы вряд ли прокусят, он стал топтать их ногами, не обращая внимания на тех, кто карабкался по спине и плечам. Панцири трескались, выплескивая наружу желто-зеленую кашицу, однако даже полураздавленные насекомые ублюдки все еще пытались ползти. Лейтенант с отвращением заметил, что многие тараканы были продуктом наномутаций — с вкраплениями металлических деталей, какими-то серебристыми тяжами внутри, а некоторые потрескивали энергетическими разрядами, словно паукообразные боты, напавшие на отряд Гончаренко в тоннеле. Видимо, их заметил и Бордер, потому что прекратил без толку отряхиваться и стал методично выжигать тараканье стадо ударами небольших файерболов. Это испугало нападавших сильнее, чем дикий танец военврача и футбол Бандикута. Те, что успевали увернуться, постепенно отступали к люку, откуда только что появились. Коротышка-сталкер не удержался и принялся палить вслед из пистолета. Лейтенант почувствовал, что несколько тварей лезут по спине, и, с размаху привалившись к стене, принялся энергично тереться о нее, словно медведь. Через несколько секунд все было кончено. На полу сплошным ковром лежали дохлые и подыхающие тараканы, ступать было скользко от расплывшихся внутренностей. В небольшом помещении едко пахло химией. Бордер, тяжело дыша, массировал запястья, а Бандикут вертелся на месте, пытаясь осмотреть свое облачение. — Это ж надо! — хлопотливо причитал он. — Вот твари, мать их! Володя и сам только сейчас обнаружил, что стойкой броне его защитного костюма нанесены весьма серьезные повреждения. Весь скафандр был покрыт царапинами, полукруглыми выемками от укусов, а в нескольких местах прогрызен почти насквозь. Рассказал бы кто-нибудь раньше, что такое возможно, Рождественский ни за что не поверил бы. — Гадины какие, — продолжал бормотать Бандикут, просовывая палец сквозь дырку в складчатом рукаве. — Хорошо, ухватить не успели… — Я таких раньше не видел, — проговорил энергик. — Да они только здесь небось и живут, — злобно буркнул Бандикут и мстительно раздавил еще шевелящего зубчатыми лапками таракана. — Крыс в Зоне полно, а тараканов почитай что и не наблюдалось. Черных как-то видал, но не здесь. Маленьких, обычных. Я, помню, их раньше борной кислотой травил. Мешаешь, короче, порошок борной кислоты с яичным желтком и сахаром, и на антресоли — они у меня, суки, на антресолях жили… — Какая на хрен борная кислота, — поморщившись, сказал Бордер, который присел на корточки и разглядывал тараканьи трупы. Вытащив из чехла нож, он кончиком лезвия приоткрыл мертвому насекомому пасть, внутри которой тускло поблескивали мелкие зубки в несколько рядов — острые как иголки. — Биомех. Не удивлюсь, если ими кто-то командует. Видали, как они организованно слиняли, наткнувшись на мои разряды? — Может, они зассали дальше биться, когда я их ногами запинал, — предположил коротышка. Лысый энергик кисло посмотрел на него, но спорить не стал. — По-моему, никем они не управлялись, — сказал Володя, устало прислонившись к стене и очищая бронекостюм от тараканьих кишок. — Слишком уж панически рванули отсюда. Наверное, против твоих разрядов у них защита слабая, вот и драпанули. Поняли, что на серьезного противника нарвались. Ну, или у них какой-нибудь коллективный разум. Что-то такое я читал. — Коллективный разум? — энергик с интересом уставился на лейтенанта. — А что, очень даже может быть. — Валить надо отсюда вслед за тараканами, — посоветовал Бандикут, закончивший сокрушаться насчет попорченного гардероба. — Думаешь, вернутся? — усомнился лейтенант. — Как говорится, снаряд два раза в одну воронку не попадает. — Умный ты какой стал, доктор-врач, — покачал головой коротышка. — Орденоносца завалил, бабу оживил и такой распрекрасный сделался дяденька сталкер, во всем-то он разбирается… Любишь острые ощущения? Купи себе шило. А нам отсюда валить надо. — Поддерживаю, — мрачно согласился лысый энергик. — Ты извини, доктор, но тут не лучшее место для отдыха. Поищем, может, и найдем еще чего. Справишься? — Да я вроде ничего так себя чувствую. — Вот и славно, — подытожил Бордер и отворил дверь. Высунул лысую башку наружу, осмотрелся, потом оглянулся и сообщил: — Никого, все тихо. Давайте помаленьку вылезать. Бандикут, ты идешь первым. — Да и хрен бы с ним, — храбро сказал Бандикут и протиснулся в дверь мимо лысого. За ним, следуя мановению руки Бордера, пошел Володя, а сам энергик прикрывал сзади. Ничего необычного не происходило. Насколько мог судить лейтенант, они понемногу поднимались вверх, а так — все те же коридоры, двери, схемы эвакуации в рамочках, огнетушители на крюках. Никто их не преследовал, ни банда Хирурга, ни тараканомехи, и Володя даже удивился, когда Бандикут, заглянувший за очередной поворот унылого коридора, отшатнулся и прошипел: — Там двое! — Кто? Вооружены? — так же шепотом спросил Бордер. — По-моему, нет… — Бандикут зачем-то дунул в широкий ствол своего жуткого орудия. — Два обалдуя в голубых халатах. Ну, ученые такие носят, или там врачи в больнице. — Откуда тут нынче ученые? — А хрен их знает. Что увидел, то и говорю. Мне их разглядывать было как-то не с руки, знаешь ли. — Отойди, — велел Бордер и вынул из внутреннего кармана плаща небольшое зеркальце на проволочной рукоятке. Он встал на колени и осторожно высунул зеркальце из-за угла. Долго всматривался, потом подтвердил: — Двое. Убогие какие-то с виду, оружия вроде нет… если только под балахонами своими не прячут. Какой-то ящик, что ли, собираются тащить. Короче, как только они этот ящик поднимут, мы на них бросаемся и валим. Желательно, чтобы не подохли, нам экскурсовод нужен, а то я тебе, корявый, с некоторых пор не слишком доверяю. Бандикут насупился. — Та-ак… — продолжал комментировать ситуацию Бордер. — Нагнулись… Ухватили за ручки… Подняли… Вперед! Володя конечно же припоздал. Бордер и Бандикут вырубили людей в голубом быстро и умело, а лейтенанту досталось лишь потоптаться в сторонке. Худые, лысые, с бесцветными лицами, люди в голубых балахонах валялись на полу коридора, разбросав руки и ноги. Так делают дети, когда хотят напугать: «Смотри, мама, я мертвенький!» В черепе каждого был вырезан кружок, закрытый прозрачной пластиковой панелью, через которую виднелась часть головного мозга со вживленными электродами, помигивающими огоньками и миниатюрными имплантами. — Фигассе, — тяжело дыша, сказал Бандикут. — Такие же, как в тоннеле. — Не такие же, — возразил Бордер. — Эти более хилые, а те вон как бились. Володя присел на ящик — металлический, защитного цвета, с откидными ручками, — и постучал по нему кулаком: — Может, посмотрим, чего они тащили? — Нечего там смотреть, доктор-врач, — с видом знатока махнул рукой Бандикут. — Вон маркировка, ХО. Значит, химический отдел. У них в таких ящиках всякие реактивы хранились, пробирки, еще разная научная хрень. — Тип коньяка еще есть такой — ХО, — заметил Бордер. — Хорошей выдержки. — Думаешь, там коньяк? — поинтересовался Рождественский. — Серьезно? Энергик только грустно вздохнул. Один из поверженных зомби неожиданно поскреб пальцами по полу, потом открыл пустые стеклянные глаза. — Э, тебя как звать? — тут же тоном гестаповца спросил Бандикут. — Самоцвета знаешь? Зомби перевел отсутствующий взгляд на коротышку, но ничего не ответил. — Отведи нас к начальнику, — велел Бордер. — Надо идти, — оживился вдруг зомби и попытался встать, но неуклюже завалился на бок. Со второй попытки ему удалось подняться; он ухватился за откидную рукоятку ящика и попробовал его поднять. Видимо, в полуэлектронном мозгу заработали остатки заданной программы. — Брось, брось ящик, — приказал Бордер. — Веди к начальнику. — Надо идти, — согласился зомби и, перешагнув вначале через ящик, а затем через своего по-прежнему неподвижного товарища, медленно зашаркал по коридору. Только сейчас Рождественский увидел, что он обут в больничные шлепанцы без пяток. — А с этим что? — маленький сталкер вопросительно кивнул на оставшегося лежать зомби. — Ничего, — пожав плечами, сказал Бордер и выпустил короткий энергетический заряд прямо в пластиковую крышку на вскрытом черепе. Пластик помутнел и растрескался; зомби задергался, приподнялся на локтях и тут же безвольно рухнул обратно на пол. — Если и не подох, то надолго вырубился, — пояснил энергик, и они принялись догонять своего провожатого. Тот, впрочем, далеко не ушел, крейсерская скорость у него и так оказалась слабенькой, да и шлепанцы не способствовали быстроте перемещения. — А зачем нам начальство? — спросил, пыхтя, Бандикут. — Здешнее начальство нам вроде бы совсем ни к чему. — А мы к нему и не идем, — пояснил Бордер. — Нам нужен обитаемый сектор, в котором они все кучкуются. А то с тобой можно год по этим ярусам тыркаться. Приведет в жилую зону, мы его грохнем, а там уже будем осматриваться. — А что, мудро, — подобострастно согласился Бандикут и зачем-то подмигнул лейтенанту.* * *
Марина больно стукнулась спиной обо что-то твердое и ребристое, перекувыркнулась через голову и замерла. Рядом звучно грохнулся отвалившийся кусок вентиляционной шахты, потом, с коротким матерным вскриком, — Костик. Наступила тишина, нарушаемая лишь громким пыхтением незадачливого нейролингвиста. Он долго ворочался, потом щелкнул зажигалкой. Огонек холодного пламени высветил испуганное лицо Костика и фрагменты каких-то стеллажей, уставленных коробками. — У тебя зажигалка была?! — удивилась Марина. — Ну да. А что? — Вот ты баклан! — Это же для безникотиновых негорючих сигарет! Скорее фонарик, чем зажигалка… — Ты же сказал, все из карманов выгребли. — А она не в кармане была, висела на ремне в чехольчике. Я сам не знаю, почему не забрали. Да и что ты хотела ею поджигать-то? — Мало ли. Огонь всегда может стать оружием в умелых руках. — По-моему, ты «Маугли» обчиталась, — скептически произнес Костик и посветил вокруг, подняв руку с зажигалкой повыше. — Умелые руки, блин… Слушай, это склад какой-то. Или кладовая. Марина вместо того, чтобы рассуждать, поднялась, поежилась, потому что спина после падения ощутимо побаливала, и сняла с полки оказавшийся неожиданно легким картонный ящик. Крышка была заклеена легко поддавшейся лентой, внутри обнаружились небольшие брикеты. — «Каша пшенная», — прочла Марина. — Что за фигня? — Концентрат, — объяснил Костик. — Ты что, каши никогда не ела? — Сушеная, что ли? — Потрошеная! Ладно, нам это ни к чему, не грызть же ее. Посмотри, что там в других коробках, а я на этом стеллаже покопаюсь. Что найдешь, озвучивай. Похоже, падение из вентиляционной шахты на Костика повлияло самым неожиданным образом — в нейролингвисте проснулась командирская жилка. Марина недовольно фыркнула, но тем не менее послушно принялась вскрывать ящики и коробки, выбирая из разных мест стеллажа. Костик поставил включенную зажигалку на полку — для освещения. Судя по всему, запасы тут хранились с незапамятных времен, едва ли не с начала века: упаковки допотопных батареек, одноразовая пластиковая посуда, сменные патроны для противогазов, сухой спирт в кубиках, пакеты с сахаром и мукой, женские тампоны, совсем не похожие на современные нанопрокладки… Набор складированного добра выглядел весьма странным, и Марина решила, что сюда сволокли весь ненужный скарб, накопившийся на других складах. Кто бы в здравом уме хранил рядом инсектициды и растворимый клюквенный кисель в гранулах? Она докладывала обо всем, что находила. Костик в ответ раздраженно бросал ей: — Выкинь. Сам он тоже копался среди барахла, но о находках молчал. Скорее всего, ему тоже не попадалось ничего дельного. Обыскав свой стеллаж, Марина перебралась к стене, где стояли ящики побольше. Эти были уже не из картона, а деревянные, закрытые на защелки, крышки для надежности прикручены проволокой. С грехом пополам размотав проволоку на ближайшем ящике, Марина откинула крышку и обнаружила, что внутри аккуратно сложены запакованные в полиэтилен здоровенные пистолеты. — Костик! — радостно воскликнула она, забыв, что только что дулась на возомнившего себя командиром нейролингвиста. — Пестики! — Какие еще пестики? — Костик прекратил копошиться и, спотыкаясь о разбросанный Мариной по полу хлам, подошел к ящику. — Блин. Это скорее тычинки, а не пестики. — Что, не оружие? — разочарованно спросила Марина. — Как тебе сказать… Вообще-то хорошо, что ты это нашла. — Так что оно такое? — Резак. — Для чего? — Резать, для чего. Древняя модель, не плазменный, а обычный. Дает короткий луч, которым можно резать железо или еще чего-нибудь… Строительно-монтажный инструмент. — Костик освободил один из «пистолетов» от обертки, пощелкал чем-то и, вздохнув, сообщил: — Батарея посажена. — А ты другой проверь, — посоветовала Марина. Не другой, не третий, а лишь шестой резак сработал. Из отверстия на кончике ствола вырвался синеватый луч длиной и толщиной с карандаш. Инструмент еле слышно гудел, и Марина испуганно отшатнулась: — С ума сошел?! А если ты меня этим лучом?.. — Не бойся, — засмеялся Костик и помахал ладонью перед резаком. — Тут все предусмотрено — луч короткий, я же говорил. Ограничен из соображений техники безопасности. Это же не военные излучатели. — Он вырубил инструмент и сунул за ремень джинсов, для чего тот пришлось немного ослабить. — Смотри ничего там себе не подпали, — ехидно сказала Марина. — Если есть что подпаливать. Или штанишки спадут в неподходящий момент. — Ты бы не брюзжала, а поучилась этим утюгом пользоваться, — парировал Костик. — Какое-никакое, а все же оружие ближнего боя. После того как распаковали еще штук семь резаков, нашли второй с неразряженной батареей. — Смотри, — сказал Костик. — Вот это сенсор включения. Это — предохранитель, до щелчка вниз. Ну и регулировка луча, я тебе поставлю на полную мощность, ничего тут не меняй. Запомнила? — Сенсор включения. Предохранитель, до щелчка вниз. Регулировка, — послушно повторила Марина. Потом повертела тяжелый резак в руках, прикидывая, куда же его девать. — Интересно, почему мне оставили ту одежду, что на мне была, а тебя в эти кальсоны переодели? — задумчиво глядя на Марину, пробормотал Костик. — Каль… что? — Кальсоны. Раньше штаны такие носили, типа нижнего белья. — Иди ты! — снова разозлилась Марина, отложила резак на полку стеллажа и принялась раскручивать проволоку на соседнем ящике. Там оказались гаечные ключи в смазке и пергаменте. В следующем ящике обнаружились большие жестяные банки с красными надписями «Осторожно! Токсично!». — Есть хочешь? — окликнул Марину нейролингвист, тоже снова занявшийся изысканиями на стеллажах. — А что там? — осведомилась девушка, снова запамятовав, что рассержена. — Крекеры. Засохли, правда, но все лучше, чем каменная каша. Костик бросил Марине упаковку, девушка ловко поймала ее на лету. Крекеры под названием «Сюрприз» были изготовлены в 2011 году, но выглядели вполне съедобными. Сунув в рот сразу несколько штук, Марина принялась ждать, пока они размокнут, чтобы их стало возможно разжевать. Костик тем временем, что-то напевая себе под нос, возился среди коробок под самым потолком, потом спрыгнул на пол и заключил: — Ничего тут дельного больше нет. Хлам и мусор. — Тогда пошли отсюда. — Знать бы еще, куда именно идти… — Костик захрустел крекером и скривился. — Черт, зубы можно сломать. Будем идти, посматривай на краны, водички бы неплохо попить. И с собой воды набрать на всякий случай. — Слушай, может, сдадимся? — неожиданно предложила Марина. — Ну куда мы с этими сигаретными огоньками? Наверху подохнем ведь, там радиация, чудовища… Сожрут нас. А тут… — А тут, — перебил Костик, — тепло, ходят добрые зомби с проводами в головешках, и этот… Леонид Захарович обещает отправить домой, шампанским угощал. Меня он ничем не угощал, так что, если хочешь, иди сдавайся. А я — дальше. Если они такие добрые и хорошие, то даже если нас поймают, все равно не сделают ничего плохого. — Нет, я с тобой… — вздохнув, сказала девушка. — По крайней мере, вернуться сюда всегда успею, если что. — Вот, разумная мысль. Дверь склада оказалась запертой, но Костик тут же устроил тест их импровизированному оружию. Порывшись в ящике, он нашел еще один резак с более или менее годной батареей, и через полминуты кусок двери вместе с замком со стуком упал на пол. Осторожно открыв дверь, они распихали по карманам и за пазуху упаковки с крекерами и вышли в коридор.* * *
Зомби молчаливо шлепал впереди, под прозрачной крышечкой в черепе что-то посверкивало. — Не по себе мне, — пожаловался Бандикут, который, видимо, искал в Володе сочувствия, не надеясь получить таковое от сурового энергика. — Поймают, вставят в башку этакую кофеварку, и ходи тут как буратина… Лучше б уж убили. — Никто тебя еще не поймал, — сухо сказал лейтенант. — Тебе, доктор-врач, хорошо говорить! Тебя, может, обменяют на что-нибудь. Магистра в обоз, на мыло менять будем! — процитировал коротышка кого-то, Володе незнакомого — видимо, другого сталкера. — Вон Орден как тобой интересовался, тоже, небось, прочухали фишку. Твоя фамилия, кстати, как? Ты вроде говорил у Хирурга в гостях, да я запамятовал. — Рождественский. — Рождественский? — Бандикут присвистнул. — Из поповских, что ли? — Почему из поповских? — удивился Володя. — Ну, это у них обычно такие фамилии, с позолоченными куполами. Рождественский, Воскресенский, Крестовоздвиженский… Тезоименицкий… Рождественский — это еще поэт такой был, только ты небось не знаешь, дядю Степу вон и того не знал. Ни хрена же вы книжек теперь не читаете… А все равно лейтенант. Офицер, как ни кинь. А я человек маленький, какой с меня прок? Кругом одни враги, вон лысый на что уж давно меня знает, и то норовит обидеть все время, лишенец… — Не обидеть, а пристукнуть, — буркнул Бордер. — Вот, видишь?! — обрадовался коротышка подтверждению своего тезиса. — А я разве кому-нибудь что плохое делал? Я тебя, между прочим, от сталтеха спас! А ты меня потом вон… убил и ограбил, можно сказать, старенького старичка. Тебя разве этому в военном училище обучали, доктор-врач? Клятву Гиппократа небось давал, мяфа! — Давать, — громко сказал, не оборачиваясь, их провожатый. Потом подошел к щитку на стене, открыл его и нажал красную кнопку. Металлическая панель в конце коридора уползла вбок, открыв комнатку с металлическими же стенками. — Лифт, — сказал Бордер. — Лифт нам на хрен не упал. Мы могли с самого начала на нем подняться, там бы нас и повязали. — Он подумал и добавил, словно это было крайне важно: — Тепленькими. Бандикут с готовностью кинулся вперед, дернул зомби за рукав и, потрясая кулачком перед его носом, закричал: — Не надо лифт! Надо пешком! Ауфштеен! Шпацирен! Ходить! — Ходить? — зомби так и стоял, не убирая пальца с кнопки. — Ходить! Не ездить! Нет лифт! Нихьт! Зомби убрал палец. Лифт, немного постояв, закрылся. — Ходить здесь. — Зомби двинулся дальше по коридору и неподалеку от лифта свернул налево. — Видали? — торжествующе спросил Бандикут. — Надо будет, я общий язык с кем хошь найду! — С Хирургом нашел, мы уже видали, — внушительно сказал Бордер, и маленький сталкер прикусил язык. — Давайте догонять мертвяка, а то уйдет, ищи его потом… Но мертвяк никуда не ушел. Он снова появился из-за поворота, двигаясь спиной вперед и прижимая руки к груди. Сильно завоняло паленым. Зомби сделал еще несколько неуверенных шагов, потом упал на колени и остался стоять так, не опуская рук. — Кто это его? — недоуменно спросил Володя, но Бордер уже крался вдоль стены к повороту. За ним скользил Бандикут, размахивая своей страхолюдной пушкой. Рождественский поспешил следом, чтобы в этот раз успеть не к шапочному разбору и помня о своем трофейном армгане с модернизированной батареей, но стрелять снова не пришлось. Из-за угла с воинственным видом появилась довольно симпатичная молодая девушка с каким-то странным оружием в руке. Она решительно подошла вплотную к стоявшему на коленях зомби и уперла ствол ему в лоб. Поднялась струйка дыма, что-то треснуло, и несчастный мертвяк повалился навзничь, застыв в неестественной позе. — Хенде хох! — громко сказал Бандикут. Девушка повернулась, увидела их и, ойкнув, выронила оружие. — Тут еще один, — поведал лысый энергик, который успел нырнуть за угол и выволочь из-за поворота парня в футболке и джинсах, с растрепанными остатками модной прически платинового цвета на голове. В руке парень держал такое же оружие, как у девушки, но пользоваться им с прижатым к виску дулом бордеровского пистолета не решался. — Кто такие? Ваше имя, чин, задание? Где переходили границу? — глумился окончательно вошедший в роль Бандикут, пока Володя не положил ему руку на плечо. Маленький сталкер обиженно оглянулся: — А че? Допрашиваю по всем правилам русско-китайского разговорника одна тысяча пятьдесят девятого года! — Вы… военный? — девушка смотрела на Рождественского, на его красный крест и лейтенантские знаки различия на бронекостюме. — Вас прислали за нами? — За кем это — за вами? — уточнил Бордер, не опуская пистолета. — За пассажирами теплохода «Виктор Толоконский»… — Чтоб я так жил! — оживленно воскликнул Бандикут. — А ты не того… не дочка президента? — Председателя Совета Федерации, — поправил коротышку Володя и оттер его в сторону. — Лейтенант Рождественский, база «Колывань». Вы — Марина Сухомлина? — Да, — глаза девушки засветились радостью. — Вы отвезете нас домой?! Она, казалось, готова была броситься в объятия военврача, но опасалась Бордера и Бандикута с их совсем не военными внешностью, экипировкой и разговорами. — Отвезем, — мрачно пообещал Володя. — Очень хорошо, что мы вас нашли. — Это мы вас нашли! — встрял парень, теперь уже не пугавшийся пистолета. — Мы сами выбрались, сбежали… — Никуда вы не выбрались, пацан, — солидно произнес Бандикут и подергал энергика за рукав плаща. — Лысый, опусти волыну. Свои же. Бордер, похоже, до сих пор не верил, что искомый объект сам выскочил прямо в руки из-за угла. Пистолет он тем не менее убрал, но смотрел на вновь прибывших с нескрываемым подозрением. — Резак, — сказал Бандикут, поднимая с пола оружие, которое выронила девушка. — Древний. Это они им зомбака вальнули. Только сейчас Володя обратил внимание, что на груди убитого мертвеца тлеет голубой халат, а во лбу чернеет обгорелое по краям отверстие, из которого поднимается неприятный дымок. — Это они резаком, значит, в упор его поджарили, — с восторгом продолжал коротышка. — У него луч — сантиметров десять максимум, это ж надо так ухитриться! — Таким зомби только и валить, — сказал Бордер. — Они ж тормозные. — Так вы нас увезете отсюда? — продолжала девушка, то переводя взгляд с лысого энергика на Бандикута, то снова возвращаясь к Рождественскому. — Увезете, правда? Я разговаривала с Леонидом Захаровичем, но почему-то ему не верю… — Леонид Захарович? — заинтересовался Бордер. — Что еще за Леонид Захарович? — Ну… Он здесь главный, что-то вроде директора, по-моему. Сказал, что здесь научный центр, сейчас его расконсервируют, пытаются как-то решить проблему Зоны… Только недавно начали, поэтому все такое старое, нового просто не успели привезти, потому что сложно доставлять… — Во дает Захарыч! — присвистнув, покачал головой Бандикут. — А это кто тогда? Академик? — И он пнул в бок поверженного зомби. — Он сказал, это жертва Зоны. Леонид Захарович сказал, что здесь пытаются лечить таких вот мутантов, но за территорией Зоны они существовать не могут, поэтому работают тут как подсобный персонал. Девушка растерянно заморгала, прикусив нижнюю губу. Парень тяжело дышал, потом сплюнул. — Толково придумано, — согласился Бандикут. — Захарыч не дурак. — Что еще за Захарыч? — нетерпеливо спросил лейтенант. — А я что, разве не говорил? — притворно заморгал глазками дрянной коротышка. — Местный босс. Леонид Захарович Гончаренко его звать.* * *
Они забились в очередной закуток на следующем ярусе, подальше от мертвых зомби, и устроили военный совет, объединив его с обедом. Собственно, ели только Марина и Костик, сталкеры были еще сыты после угощения у Хирурга, а лейтенант вообще плотно перекусил после воскрешения уродливой сталкерши по кличке Батон. Бандикут, словно наказанный, сидел в углу и возился со своей гаубицей, что-то там чистил, смазывал. Из полумрака доносились характерные пощелкивания и поскрипывания. Лысый энергик наконец не выдержал и заявил: — Кончай скрежетать, унтерменш! Еще стрельнешь в кого ненароком. Видал я такие оказии. — А я чего, я ничего, — буркнул коротышка и притих. Он явно был рассержен за то, что Володя и Бордер наорали на него в очередной раз. Еще бы: оказывается, Бандикут знал, что в подземном центре заправляет брат-близнец подполковника Игоря Гончаренко, Леонид. Когда-то он был видным ученым от оборонки, то есть в принципе тоже военным. Возможно, даже генералом, жутко засекреченным. После катастрофы считалось, что он пропал без вести, но спустя некоторое время Гончаренко словно восстал из пепла и занялся своими делами. Обитал он в центре обособленно, дел почти ни с кем не вел, кроме брата и еще нескольких доверенных лиц, в сталкерские разборки не встревал, и о нем тоже старались лишний раз не вспоминать. Тем более о центре ходили разнообразные жуткие истории, хотя, казалось бы, чем в Пятизонье можно народ испугать? А вот поди ж ты, пугались. Именно от подполковника Бандикут, имевший с ним кое-какие совместные предприятия, и услыхал, что в центре наноботы проводят опыты над людьми. Выходило так, что брат-близнец с этими наниками закорешился и работал совместно, а подполковник ему неким тайным образом помогал. Бандикут информацию запомнил, сопоставил с тем, что слыхал раньше от коллег-сталкеров, да и успокоился, намотав на ус. Почему он сразу не раскрыл Бордеру и Володе тайну близнецов, объяснить Бандикут не сумел. Впрочем, лейтенант всерьез подозревал, что у бывшего инженера-ассенизатора что-то с головой и мыслительные процессы Бандикута вряд ли носят логичный и прямолинейный характер. Однако на скрытного карлу наорали, после чего он и забился в угол. Как теперь относиться к подполковнику, который Володе очень понравился? Если он погиб, то бог с ним; а если нет? Если еще придется встретиться и пересечься? Верить ему или не верить? Раз его брат корешился с наниками, значит, они вполне могли пощадить военного. Теперь стало ясно, откуда он узнал про вход в подземелья в начале операции. Вздохнув, лейтенант сообразил, что в задумчивости только что пропустил заданный ему вопрос и проговорил: — Что вы сказали? — Я говорю, получается, что вы нас отсюда не вытащите, — печально сказала Марина Сухомлина, подцепляя камнеподобным крекером паштет из бандикутовской банки. Володя из вежливости тоже попробовал угощение, но крекер твердостью и вкусом походил скорее на кусок кафеля. Девушка держалась очень хорошо, и Рождественский не переставал этому удивляться. Он ожидал, что дочь председателя Совета Федерации, представительница «золотой молодежи», окажется беспомощной капризной дурой, не приспособленной к таким жизненным коллизиям. А она вон как бодро прикончила зомбированного (хотя этого можно было и не делать, но ведь она не знала), и сейчас не сказать чтобы впала в депрессию, узнав, что посланный на ее поиски отряд военсталкеров полностью уничтожен. Хотя и посуровела, конечно. — Попробуем вытащить, — заверил ее лейтенант. — Вон у нас и проводник есть. — Да уж, — фыркнула девушка, покосившись на Бандикута. Тот в ответ показал язык и отвернулся. — Вы дадите нам оружие? — спросил Костик. Нейролингвист тоже держался неплохо, но относился к своим новым знакомым с заметно большей подозрительностью, чем его спутница. — Дадим. Не с этой же лазерной указкой тебе ходить. — Бордер отцепил от пояса пистолет и, развернув рукоятью от себя, подал Костику. — Стрелять умеешь? — Умею. Я в тир ходил, — сказал Костик, взял пистолет и, выщелкнув обойму, умело ее проверил. — Ишь! — удивился лысый энергик. — В самом деле соображаешь. Только вот что: не стреляй, пока я не скажу. Ну или вот хотя бы он. Бордер кивнул на Рождественского, несказанно его этим поразив. В иерархии их маленького отряда, похоже, произошли некоторые перемены. Не оправдавший доверия Бандикут сместился в самый низ. Лейтенант прикинул, что в такой ситуации маленький сталкер вполне может сбежать, улучив удобный момент. А там или прибиться обратно к Хирургу, если тот все еще на территории центра, или выбраться наружу в одиночку, благо Бандикуту не привыкать, или же вообще пойти к Гончаренко и на правах знакомого его брата рассказать всю историю. Хотя Гончаренко, судя по рассказу Марины, ничего нового от Бандикута не услышит, разве что про Рождественского. Надо за ним присматривать, решил Володя. — А вы… Вы — сталкеры? — осторожно спросил Костик, положив пистолет на колени. — Сталкеры, — кивнул Бордер. — И зачем вы нам помогаете в таком случае? — А ты думал, сталкеры обычно тут же съедают сырыми тех, кого ловят? — усмехнулся энергик. — Нет, не всегда. Далеко не всегда. Сначала как следует перчат, поливают кетчупом, майонезом… — Он покосился на собеседника, слушавшего его с напряженным, сосредоточенным вниманием, и не удержался — фыркнул. — Я прекрасно знаю, что у вас там про нас пишут в газетах, в Интернете, показывают по новостным каналам… В основном правду, конечно, чего уж там. Но далеко не всю. — Вы хотите получить выкуп? — предположил Костик. — Разумеется. Иначе какой резон с вами возиться? Тут как на Диком Западе — каждый сам за себя. — На Диком Западе было гораздо сложнее, — возразил Костик. — Мой отец — поклонник вестернов, я читал много книг, фильмы смотрел старые. Там были не просто хорошие парни и плохие парни. Там были еще хорошие плохие парни и плохие хорошие парни. — Тогда можешь записать меня в хорошие плохие парни, если тебе так спокойнее. А вон того злобного гнома — в плохие-преплохие. Доктор не в счет, он тут временно, хотя… Бордер не договорил, но Володя догадался, что он хотел сказать. Что-нибудь вроде «хотя у него есть способности, которые очень пригодились бы здесь». Нет, нет. Даже не думать об этом. Как только представится такая возможность, выдрать с мясом вбитые Растаманом импланты! Но он ведь может лечить… Лечить так, как не лечат таблетки и инъекции из набора «репки», как не лечат куда более редкие и дорогостоящие препараты в клиниках за Барьером. Черт побери, да он ведь совсем недавно сумел оживить человека! Сумел то, чего не сделали бы ни в одном суперсовременном реанимационном центре мира, фактически попрал физические законы, влез на метафизическую территорию! И что теперь? Лишиться этого бесценного дара? Он же не сможет никого вылечить за Барьером… Володя потряс головой, сообразив, что именно этот вопрос мучает его с того самого момента, как они распрощались с бандой Хирурга. Не время сейчас забивать мозги такими сложными рассуждениями. Нужно выбраться из центра, как-то дойти до этого самого Барьера, установить контакт с военными… Где расположены стационарные контрольные пункты? Говорили ведь тебе: учи карту, учи! Черт знает что позапоминалось, а то, что жизненно пригодилось бы сейчас — в одно ухо влетело, в другое вылетело… Аварийный маячок был, так собака Бандикут его разломал и выбросил. Что же делать? — Слушай, Бордер, — сказал он. Лысый внимательно посмотрел на Рождественского. — Нам нужна связь с Забарьерьем. Что можно придумать? — Да масса вариантов, — беспечно ответил энергик. — Тот же Растаман вовсю общается с Большой землей, ты по пиву мог судить. Но, конечно, придется где-то отсидеться, пока суд да дело. И не факт, что жиртрест нас не сдаст. — Другой вариант? — Другой вариант — перебросить за Барьер для связи тебя. Но как это сделать, пока не представляю. Не дракона же нанимать, хотя он вроде за нас заступился, когда мы с Орденом схватились… — А что, дракона в самом деле можно нанять?! — поразился Володя. Бордер пожал плечами. — Всякое случается. Для этого нам нужен мнемотехник, способный управлять драконом, а его, во-первых, поди еще найди, а во-вторых, попробуй заинтересуй. Они чокнутые по большей части, хотя кто тут, в Академзоне, не чокнутый? Да и собьют дракона на Барьере. За него он не ходок. — Хорошо. Еще вариант? — Нет больше вариантов, — улыбнулся Бордер. — Ты же сказал — масса. — Для Зоны, доктор, два варианта — уже масса. Обычно здесь выбирать не из чего… — Энергик замолчал, потом заметил, обращаясь уже к Марине Сухомлиной: — Тебе переодеться бы нужно, девочка. — Я знаю, — согласилась Марина. — Неудобно и прохладно… — Снаружи еще холоднее будет. Да и тебе тоже не мешало бы прибарахлиться, — повернулся Бордер к Костику. — В идеале — броню бы вам какую-нибудь найти… — В тоннеле дохлые зомби лежат, из патруля, — подал голос из своего угла Бандикут. — Можно с них снять, хотя доктор-врач там почти все в капусту лучом порубил. — Через тоннель нельзя, — возразил Бордер. — Почему это? — спросил Рождественский. — Нас там никто не ждет. — В Зоне есть старый принцип: никогда не возвращайся той же дорогой, что пришел. Уж не знаю, почему, но он всегда работает. Не хочу так сильно рисковать, доктор. — И что это значит? — Это значит, что мы должны найти другой путь. Марина и Костик внимательно вслушивались в разговор, понимая, что сейчас решаются их судьбы. — А если его нет? — спросил Рождественский. — Если его нет? — Лысый энергик помолчал, почесал подбородок. — А если его нет, — сказал он решительно, — значит, его надобно проложить. В конце концов, не зря ведь я ввязался в эту авантюру, доктор. Володя хотел было усомниться в сталкерских суевериях, которые запрещали им двигаться по проверенной и явно безопасной дороге, но не успел. Где-то совсем недалеко загрохотали выстрелы, потом бахнул взрыв — так, что с потолка посыпалась штукатурка. — Твою мать! — испуганно завопил Бандикут, вскакивая в углу. Девушка машинально придвинулась ближе к Костику, который не знал, что ему делать — то ли обнимать Марину, то ли хватать выданный Бордером пистолет. А еще через несколько мгновений кто-то со всего размаху врезался в дверь, запертую Бордером изнутри на слабенький врезной замок, и завопил: — Спасите! Мы все здесь умрем!!!Глава 11
Как выяснилось чуть позже, белобрысый сталкер по кличке Супра из команды Хирурга был недалек от истины. По крайней мере, «хирургические» бандиты полегли все, удрать сумел только этот. Потому и уцелел, что сразу смылся, оценив соотношение сил и улучив момент. — Мы, как договорились, решили свалить отсюда. Ты, лейтенант, на Хирурга больно уж сильное впечатление произвел, ага, — бормотал Супра, потирая ладони, словно на морозе, когда они быстро уходили по коридорам. — Он и говорит: «Хрен с ними, пошли, потом вернемся, все равно они тут подохнут»… ну, он думал так, Хирург, а вышло наоборот. Со слов Супры получалось, что бандиты наткнулись ярусом выше на целую компанию биомехов, которые положили всех из армганов. Сыграли свою роль элемент неожиданности, а также то, что двое сталкеров были заняты, таща на руках воскрешенную лейтенантом, но еще не вполне пришедшую в себя Батон. Супра шел в арьергарде и сразу сообразил, что сопротивление бесполезно. За ним гнались, он побросал оставшиеся плазменные гранаты и обрушил за собой свод коридора. Бордер не поленился проверить — так все и оказалось. Это гарантировало, что преследователи если и появятся здесь, то нескоро, добравшись обходными путями. Лысый энергик был крайне недоволен тем, что возвращаться приходится той же дорогой, а стало быть, нарушалось одно из неписаных правил Пятизонья. Бандикут тоже выглядел озабоченным и опечаленным, но Володя не забывал приглядывать за хитрым коротышкой, чтоб не удрал ненароком. — Нет худа без добра, — заметил Рождественский. — Хоть приоденем наших бойцов. — Я с покойника не стану ничего надевать! — воспротивилась было Марина, но энергик тут же прикрикнул на нее: — Тихо, бикса! Если не хочешь наверху помереть, наденешь все, что скажем! У себя дома будешь решать, какие туфли напялить и как рожу помадой раскрасить! Марина испуганно посмотрела на Бордера и больше не спорила. Несмотря на сталкерские суеверия, обратный путь прошел без приключений. Знакомые коридоры, ориентиры, метки… А вот и технический этаж с его распределительными щитами и трансформаторными шкафами. — Может, разнести им тут все к чертовой матери? — кровожадно предложил Костик, притормозив возле помигивающего лампочками пульта. — Обесточим, будет подарочек. — Это какие-то вспомогательные линии, — возразил Бандикут. — Реактор совсем в другом месте находится. — А вы откуда знаете? — удивился Костик. — От верблюда, — буркнул коротышка. — Иди давай… Разнесет он все, видали… разносчик нашелся… Супра с интересом вертел головой по сторонам, но чаще посматривал на Марину с Костиком. Наконец не выдержал и спросил: — А вы откуда взялись? — Мы с теп… — начала было Марина, но Бордер торопливо рявкнул: — А тебе какая забота, Супра? Ты не вынюхивай тут, кто и зачем откуда, мы тебя вообще, считай, из милости с собой взяли! Брешешь небось насчет Хирурга? Решили нас найти, малость покумекав? Ну? Супра оскорбленно мотнул башкой. — Я же знаю, из Хирурга гуманист — как из Бандикута Кинг-Конг. Потому топай молча, что тебе надо знать — мы самим скажем. — Ладно, Бордер, я же просто так спросил, — извиняющимся тоном сказал Супра. Лысый энергик скорчил рожу. Молодой сталкер приотстал и пошел рядом с Володей, видимо, чувствуя в нем родственную душу. Некоторое время шел молча, но все же не удержался от беседы. Ничего спрашивать, правда, не стал, зашел с другой стороны: — Я тут сам недавно… Год как пришел с той стороны. — А чего пришел-то? — с любопытством поинтересовался Рождественский. — Да были проблемы с очень серьезными людьми, — уклончиво сказал Супра. — Пришлось брать ноги в руки и сюда драпать, хорошо, знакомый был, у которого канал есть… А то уже лежал бы на дне Оби с кирпичом на шее. А вы-то как сюда? Из армии, что ли, дезертировали? — Все гораздо сложнее, — помрачнел Володя. — Вышло так. — Карта легла, — понимающе кивнул Супра. Он поправил на плече изрядно потертый «карташ» и добавил: — Ну вы и штуку учинили с тетей Батон… Я думал, такого не бывает, а кто рассказывает, врут все. Она же труп трупом была. — Я сам не особо понимаю, как оно у меня вышло, — честно сказал Рождественский. — Я второй день как бионик. — Оно вроде как от рождения у людей такое, — пояснил Супра. — Или есть, или нету. Вы вот в армии врачом были, значит, какая-то тяга у вас к этому занятию — людей лечить. Салтан ветеринаром работал когда-то, у него тоже есть… была… способность. Но чтобы покойника оживить — это… это ух!!! Молодой сталкер помотал головой, не зная, как выразить свое восхищение словами. Володя подумал, что Супра далеко не дурак, и его рассуждения насчет врожденных способностей не лишены здравого смысла. А что такого? Имплант просто усиливает эти способности. Как там говорил жирный Растаман после того, как провел тест: «Не переживай, кем был, тем и остался. Бионик. Не зря пошел в свою медицинскую академию, видать, чувствовал…» И снова Рождественский ощутил острое, болезненное сожаление, что за Барьером утратит такие уникальные способности. Супра хотел спросить что-то еще, но заметил, что лейтенант задумался, и лезть не стал. Через некоторое время они уже были возле двери, для которой так хитроумно изготовили свинцовый ключ. Он по-прежнему торчал в замке, никуда не делся, да и черта с два его теперь оттуда вытащишь. Бандикут, впрочем, попытался зачем-то, но не преуспел. — Ох, как не хочется мне туда идти, — с сомнением покачал головой Бордер, заглядывая в черный проем, выводящий в канализационные тоннели. — Да тут осталось-то всего ничего. Скоро в Ботсаду вылезем, — осторожно сказал Бандикут. — То-то и оно. Что там Хирург бухтел? Что прямо с Ученых вход раскопали? — Ну. — А сколько их всего? Не факт ведь, что два входа-выхода, а, Бандикут? — Есть основной, на Ученых. Есть запасной, я даже не представляю, где он находится. Ну и вот этот, канализационный. Ты, лысый, надеюсь, умом не тронулся, не собираешься от распахнутой двери возвращаться еще один выход искать? По физиономии Бордера было видно, что именно об этом он только что и размышлял. Но, глянув мельком на Марину, зябко обхватившую себя за плечи, и на Костика в футболке и джинсах, махнул рукой: — Черт с вами, пойдем здесь. По крайней мере, какие-то обновки им подберем. Не лезть же в самом деле наружу в одном исподнем… Дверь они на всякий случай за собой закрыли. Перебитые зомби лежали в том же месте, где их оставили. Ворча себе под нос, Бандикут деловито принялся разоблачать дважды покойного Самоцвета, а Бордер занялся вторым. Марина с ужасом смотрела на эту сцену, не обращая внимания, что Костик слегка приобнял ее за плечи. Супра оживился: — Это вы их покрошили, что ли? — Нет, подземные гномы! — огрызнулся Бандикут. Супра фыркнул, Рождественский тоже не удержался — уж очень копошащийся в полутьме коротышка напоминал того самого подземного гнома, крошащего киркой непрошенных гостей. Бандикут вяло ругнулся и продолжил стягивать с мертвеца бронескафандр. Облачить Костика с Мариной в трофеи оказалось делом непростым. Особо они не церемонились, даже Марина, но оба были довольно субтильными, поэтому все вещи оказались им велики с хорошим запасом. — Ладно, велики — не малы, — заключил лысый энергик, потуже затягивая ремни и закрывая защелки. — Жаль только, шлемов нету. Затем Бордер объяснил, как пользоваться подобранными импульсными «карташами», но велел без нужды не палить, потому что как бы беды не вышло. — И вообще, наверху держитесь рядом, все команды исполнять незамедлительно, рот не разевать, — сурово приказал он. Рождественский подумал, что совсем недавно это относилось бы и к нему, а теперь, поди ж ты, он уже обстрелянный ветеран… Эту гордую мысль Бордер тут же развеял, добавив во всеуслышание: — И ты, доктор, тоже зузлом не клацай. Хожу тут с вами, как с детским садом на экскурсии… Володя ощутил, как краска заливает лицо, и порадовался, что в тоннеле довольно темно. Посветив фонарем, он увидел, что Марина безуспешно пытается расправить жесткий складчатый воротник, и поспешил на помощь. — Секундочку, я быстро, — сказал он. Освобождая замявшийся край, лейтенант положил ладонь на затылок девушки и легонько нагнул ее голову вперед. И замер. Под волосами, чуть ниже затылка, прощупывался едва заметный шов. Поаккуратнее, чем у зомби, которому Володя вскрыл череп и нашел внутри металлическую сферу, заменявшую мозг, но все равно хорошо заметный для врача. И совсем маленький, коротенький… — Все? — уточнила тем временем Марина. — А?! — опомнился Рождественский. — Что? — Я спрашиваю, все? Неудобно голову так держать… — А… Да-да, все. — Спасибо, — сказала Марина, встряхивая волосами. Володя постоял, пребывая в сомнениях, потом тихо сказал Бордеру: — Слушай, надо поговорить. — Что, прямо так срочно? — Совсем срочно. Вспомнил кое-что важное. — Вспомнил? — подозрительно прищурился Бордер. — Хорошо, отойдем. Только так, чтобы всех видеть. Они сделали несколько шагов к стене. Марина, впрочем, внимания на них не обращала, пытаясь приспособиться к неуютному бронекостюму. Костик занимался тем же самым, а Бандикут скептически наблюдал за молодежью. Супра маялся в сторонке, ощущая себя чужим в этой компании. — У нее на затылке шов, — без обиняков заявил Володя. — Что?! — Шов. Такой же, как у мертвяка был. Вот тут, — и Рождественский для наглядности хотел похлопать себя ладонью по затылку, но наткнулся на шлем. Тем не менее Бордер все понял. — Может, просто поранилась, а эти зашили? — Хотелось бы верить… Но больно уж совпадение подозрительное. — Слушай, она же ведет себя совершенно как человек! — встревоженно сказал Бордер. — Да, — кивнул Володя. — Разве что немного чересчур спокойно, но я это списывал на шок и на особенности психики. И вот это как раз хуже всего. — И меня кое-что насторожило, доктор. Команду Хирурга положили, а мы везде прошли спокойно, — задумчиво произнес Бордер, не сводя глаз с девушки. — И без помех вернулись обратной дорогой. — Думаешь, за нами наблюдали? — По крайней мере, вполне могли. И мы, таким образом, облегчили им задачу. Не удивлюсь, если нам до самого Барьера зеленый свет обеспечат… Кстати, тебе не показалось, что дракон тогда тоже появился очень кстати? Ордену нас отдавать было невыгодно, вот и проводили до тоннеля… — А нападение патруля? — Видно, не срослось что-то, не успели отозвать или дать указания… Зато потом мы тут ходили как по майскому проспекту. Когда нас уже четко локализовали благодаря патрулю. Оба помолчали. — Что будем делать? — спросил наконец Володя шепотом. — Дальше идти, что же еще. Пусть там сами разбираются, чего с ней делать. Батя небось не сторожем работает, наймет врачей, вытащат ей эту железяку, если она в самом деле там есть… Девчонка, по-моему, сама не понимает, что с ней случилось. Может, там программа прошита — врубится только за Барьером или вообще в Екатеринбурге… Наники многое умеют. — А что, если показать ее Растаману? Все равно ведь по пути. Бордер с кислой улыбкой покачал головой: — По пути… Скажешь тоже. Я тебе уже объяснял: в Зоне по пути не бывает. — Но ты же сам предлагал вариант, что мы через Растамана свяжемся с военными! — Предлагал, — не стал спорить лысый энергик. — Но Растаману нужен будет свой интерес в деле. Жиртрест ничего просто так не делает, к тому же я не уверен, что он никак не связан с Гончаром. При упоминании подполковника Рождественский поморщился, словно от зубной боли. — Растаман может проверить, что там у девушки с головой. У него есть аппаратура. Может, все еще можно исправить… — Ты что, операцию на мозге ей будешь делать?! — вытаращил глаза Бордер. — У Растамана вообще-то не хирургическое отделение! — Мы хотя бы поймем, что происходит. Тем более что Марина пока ничего не знает. — Или притворяется, — безмятежно возразил Бордер. Рождественский заметил, что маленький сталкер с интересом прислушивается к их разговору, и поднес палец к губам: — Потише! — Или притворяется, — почти шепотом повторил энергик. — Ч-черт… Не знаю, что и делать. Плюнуть на вас, бросить все и уйти, а дальше сам разбирайся. Как тебе такая диспозиция, а, доктор? — Не очень, — честно сказал Володя. — Ладно, не мельтеши. Раз уж я ввязался куда не следовало, постараюсь довести дело до конца. Валим к Растаману, а там посмотрим, на кого жирный работает… Знаешь, если бы не твои игры в воскресителя, я бы дальше не пошел, доктор. А теперь вижу, что непростой ты человек. И девку, не исключено, вытащишь. А там, глядишь, старине Бордеру тоже что-то перепадет, потому что похож ты на мужика честного, хоть и глупого, уж извини. Кстати, потому и честен, что глуповат. Так всегда бывает. Военврач не обиделся, потому что с точки зрения Бордера наверняка так все и выглядело. Да и не только с точки зрения Бордера… — С воскрешением неудачно получилось, как видишь, — только и сказал он. — Туда той стерве и дорога, — заявил лысый энергик и похлопал Рождественского по плечу. — Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Ты не понимаешь: тут совсем не в ней дело как таковой. Тут дело в принципе. Костик неуклюже расхаживал по тоннелю туда-сюда, привыкая к тяжелой одежде. Марина уже смирилась с ситуацией и внимательно рассматривала валяющиеся тела зомби. На лице ее отражалась сложная смесь отвращения и сострадания. — Все, пора идти, — сказал Володя, которому было очень не по себе. Лейтенант смотрел на симпатичную девушку, а видел чужеродную сферу, вставленную в мозг или даже заменившую его. И уже казалось ему, что в больших глазах Марины посверкивают кроваво-красные огоньки, словно у того сталтеха, который напал на военврача неподалеку от Барьера. Это, конечно, было полной чушью, но подсознательно Рождественский все равно боялся девушки. Боялся — и вместе с тем ощущал к ней невероятную жалость. Милая девчонка, не ломака, не изнеженная истеричка — и попала в такую скверную историю только из-за того, что папа у нее большой босс. Дела… А что, если совсем ничего уже нельзя изменить? Операция необратима, наноорганизмы полностью контролируют дочь Председателя Совета Федерации, и ее поведение в сложившихся обстоятельствах — всего лишь умелая маскировка, притворство? Может быть, на самом деле она как раз изнеженная истеричка, а сейчас умело прикидывается? В конце концов скудоумные и заторможенные зомбаки действительно могли быть просто устаревшим продуктом, ранними моделями, лишенными необходимых качеств для диверсанта в мире людей, забракованными Гончаренко… Марина приветливо улыбнулась лейтенанту и сказала: — Да, пойдемте скорее. Здесь так жутко… Только я очень быстро не смогу, костюм очень тяжелый и размера на три больше, чем нужно… — Тут уже недалеко, — успокоил Бордер, цепко вглядываясь в ее лицо. — Вообще рукой подать! — поспешно встрял Бандикут. — Еще немного, а там уже и Ботанический сад маячит. Вы, кстати, чего там решили, пока шушукались, лишенцы? Мне не доверяете, да? А зря. Бандикут, конечно, сволочь известная, но никого еще на ровном месте не подводил. — Кончай тарахтеть, — сухо велел коротышке энергик. — К выходу веди, а наверху разберемся. А то строим-строим планы, а они рушатся один за другим. На загад не бываешь богат — слыхал такую поговорку? — Яволь, — пробормотал Бандикут и привычно дунул в ствол своей кошмарной пушки.* * *
Бандикут оказался прав: вскоре они уже выбрались через знакомый люк в овражек, засыпанный хворостом вперемешку с железобетонными балками и окруженный мертвыми деревьями. После затхлой канализации воздух здесь казался свежим, и Володя с наслаждением вдохнул полной грудью. Как быстро человек ко всему привыкает! Еще недавно боялся лишний раз шлем приоткрыть, а теперь с наслаждением впускает в легкие местную заразу. Говорят, курить не так вредно, как дышать в Зоне… Костик с Мариной, которые на поверхность до сих пор не выбирались, выглядели удивленными. — Я как-то иначе это все себе представлял, — признался Костик, шмыгая носом. — Я тоже, — сказал Рождественский. — В фильмах, книгах, даже в документальных репортажах все совсем по-другому выглядит. Пострашнее. А тут обычный лесопарк, дождь моросит… Но погоди, в городок когда выберемся, увидишь весь ассортимент Пятизонья. Люк для гарантии завалили несколькими полусгнившими бревнами, чтобы вслед за ними не вылезла никакая дрянь. Бандикут даже не поленился забросать баррикаду сверху грязью, словно оно давно уже так валяется. Потом, непрестанно оскальзываясь, они полезли по склону оврага. Костик трогательно помогал Марине, а лейтенант подумал, что не так-то просто ему будет подать ей руку, если что. На ее месте Володя видел то приснопамятного сталтеха, то жуткого патрульного изтоннеля, то марионеточное существо в голубом балахоне. Он тешил себя надеждой, что шрам у нее остался после легкого ранения, но в глубине души сам в это не верил. Не верил в эту версию и Бордер, который внимательно следил за каждым движением девушки. Бандикут, выбравшись из мрачных подземелий, повеселел и болтал без умолку: — А вот туда если пойти, будет озерцо. Говорили, там какая-то падла живет, вроде жабы, только с бегемота размером. Сам не видал, но люди видели. Воет страшно и погнаться может… На страшилку никто не отреагировал, даже Костик с Мариной, которые карабкались вверх, пыхтя в непривычных тяжелых бронекостюмах и то и дело цепляясь за сухостой. Гнилые деревяшки с корнем выворачивались из сырой земли, и кончилось это тем, что девушка завалилась на спину и съехала почти к исходной точке подъема. Пришлось спускаться и помогать ей всем миром. Рождественский попытался разглядеть шрам через волосы, но напрасно — шевелюра у Марины была густая и плотная, дай бог каждому. Выбравшись наверх, с оглядкой двинулись к руинам зданий. Возле скелетов сталкеров и пивного ларька расстались с Супрой, который через мгновение уже резво улепетывал, пригибаясь, через замусоренный пустырь. Затем Бандикут кратенько поведал молодежи поучительную историю про Ливня и Грызуна, а также показал упорно продолжающие тикать часы с ручным подзаводом. Марина и Костик впечатлились, и Володя снова подумал, что так талантливо притворяться все же нельзя, если ты не голливудская актриса. Или же наники в центре воистину умеют творить чудеса. Хотя кто сказал, что не умеют? Лейтенант сам фактически превратился в ходячее чудо, прямо Иисус Христос… От невеселых мыслей Володю отвлек негромкий окрик Бордера: — Ложись! Наученный горьким опытом блужданий по Академзоне, военврач без лишних слов бросился под ржавый остов грузовика, весь источенный то ли коррозией, то ли скоргами, полупрозрачный от ветхости. Рядом плюхнулась Марина, тяжело дыша и непрестанно убирая со лба прилипшие волосы. — Что… — начала было она, но Володя показал ей кулак, и девушка сразу заткнулась. Над останками домов чуть правее с рокотом пронесся дракон. Рождественский видел, как Марина проводила его расширившимися глазами. Нет, не притворяется. Все как сказал Бордер — программа запустится строго в определенный момент, до которого Марина будет обычным человеком с естественными страхами, мечтами и прочим чисто человеческим багажом. А вот потом… — Что это было? — шепотом спросила Марина, когда летающий биомеханизм скрылся из виду. — Дракон, — пояснил лейтенант. — Бывший вертолет. — Ни фига себе! — восторженно выдохнула девушка. — Я только на картинках такое видела… — Вот и радуйся, что он нас не заметил. Не дай бог тебе еще раз увидеть такое живьем. Неясно было, тот ли это дракон, что спас их от Ордена, а если даже и тот, не изменились ли у него намерения. Допустим, что его в самом деле послали из центра присмотреть за отрядом и проследить, чтобы никто не мешал им выйти к Барьеру. А если нет? — Быстро к руинам, дальше за мной! — рявкнул Бордер, возникнув совсем рядом, словно из-под земли. Два раза приказывать не понадобилось. Они пересекли улицу и выскочили к полуразрушенным зданиям, а оттуда короткими перебежками бросились к «Частному образовательному лицею № 130 имени академика Лаврентьева». Толстой с рожками и в очках был на месте, сурово смотрел из окна на неприглядный пейзаж Зоны. — Мы что, к Растаману, что ли, двигаем? — осенило Бандикута, когда они направились к подвалу. — К нему, — не оборачиваясь, сказал лысый энергик. — Дела есть неотложные. — И опять мне ни слова! Слушай, Бордер, я же объяснил насчет Хирурга. И про Гончара все рассказал. А что не сразу, так некогда было и к слову не пришлось. Ну скажи, доктор-врач, ты-то мне доверяешь хотя бы? — Нет, — отрезал Рождественский. — Не доверяю. — Тьфу ты! — обиделся Бандикут. — Черт с вами, не доверяйте. Я еще докажу, что не говно. — С этими словами маленький сталкер пролез в подвал впереди Бордера и заорал: — Открывай, сало! Мы вернулись! Растаман отозвался не сразу. Пришлось подождать примерно с минуту, в продолжение которой Бандикут призывал на голову жиртреста всевозможные жуткие кары. — Хватит орать, — ответил наконец толстяк. — Открываю. Только без шуточек. — Мы тебе, что ли, клоуны? — гневно вопросил коротышка, осторожно пробираясь к открывшемуся в полу люку. Памятуя о системе ловушек, Володя след в след пошел за ним, далее цепочкой потянулись остальные. — Вы совсем охренели! — возмутился Растаман, встретив их за всеми своими шлюзами. — Кого теперь приперли?.. — Потом он разглядел, что в битые бронекостюмы одеты персоны, весьма экзотические для Академзоны, и все понял. Машинально подтягивая широченные шорты, толстяк восхищенно пробормотал: — Таки нашли! Неужели с теплохода? — С крейсера «Петр Великий», — отодвигая с дороги Марину, произнес лысый энергик. — Нам нужна твоя лаборатория, Растаман. — Страшным пальцем он недвусмысленно ткнул в толстяка, который тут же обильно вспотел. — Ты чего, Бордер?! Ты же знаешь, я… Меня нельзя… — А я тебе пока ничего и не делаю, Растаман, — терпеливо сказал Бордер. — Нам нужна лаборатория, только и всего. Военврач уже понял, что жирный тип обитает тут на правах нейтрала, который выполняет определенные функции в обмен на то, что его никто не трогает. Даже биомехи — и те, наверное, сюда попусту не лазят, у них тоже какая-то система действий прослеживается… И сейчас Бордер этот нейтралитет показательно нарушал. — Хорошо, идем, — обреченно сказал Растаман. Он сделал широкий жест пухлой рукой, приглашая следовать за ним. — Давай не спи, доктор, — велел Бордер, — у него тут кругом сюрпризы. Володя последовал за Растаманом, на всякий случай нацелив армган в жирную спину с расползающимися по футболке пятнами пота. От толстяка разило страхом — сидя в своих катакомбах, словно улитка в раковине, он, видать, отвык уже, что проблемы можно решать и таким способом, простым и грубым. В прошлый раз Растаман выглядел не в пример солиднее и неприступнее. — Музыку выруби, — велел Рождественский. Толстяк послушно исполнил приказ и застыл, опустив руки. Бордер провел в бункер остальных, Костика и Бандикута определил на диван. Костик в растерянности сел и потерянно замер, а маленький сталкер тут же полез грабить холодильник, прикинув, что к списку его смертных грехов перед Растаманом это уже ничего принципиального не добавит. Марина тоже хотела сесть на диван, но Бордер довольно неучтиво придержал ее за руку, сказав: — Погоди. Нужно кое-что проверить. — Я… Я не понимаю… — начала было Марина, но лысый бесцеремонно поволок ее в лабораторию. За ним, вздыхая и сокрушенно чмокая мокрыми губами, потащился Растаман. — Что вы задумали? — Костик нервно встал с дивана, но Бандикут толкнул его обратно, сказав: — Сиди, студент. Тебе пива или водки? Они там долго провозятся, так что не напрягайся. Лучше заняться чем-нибудь полезным. Так тебе пива или водки? — А что будет с ней? — Сядь ты, в самом деле! — сердито сказал лейтенант. — Ничего страшного не будет. Обычная медицинская проверка. Поверь мне как военному медику. Костик с сомнением покачал головой, но рыпаться больше не стал. — Да ты у нас прямо Железный Доктор! — восхищенно заметил Бандикут, который, не теряя времени, снова сноровисто рылся в холодильнике. — Какой-какой доктор? — устало поинтересовался Володя. — Железный. Знаешь, был такой Железный Канцлер? Никому спуску не давал. Вот ты теперь такой. Только Доктор. Всех строить начал. Махнув на него рукой, Рождественский прошел в уже знакомое подобие операционной. Марина в ужасе таращилась на гинекологическое кресло, и Володя подумал — а что, если сейчас у нее все и запустится, от стрессовой ситуации?! Но нет, не запустилось. Судя по потрясению, девушка решила, что сейчас ее в лучшем случае изнасилуют, а в худшем — пустят на органы. По щекам ее побежали слезы, после чего Марина неожиданно бросилась на ближайшего, кто к ней стоял — на Растамана. Поскольку она уже успела — видимо, по приказу Бордера — снять бронекостюм и осталась в своем балахоне, то легко запрыгнула на плечи толстяка, обхватив ногами его жирные колыхающиеся бока, и впилась ногтями в щеки. Растаман завопил, Володя и лысый энергик принялись поспешно отдирать девушку от несчастного. Это удалось не сразу, а когда шипящую, словно кошка, Марину все же оттащили в сторону, лейтенант увидел, что ее острые ногти пропахали на мясистых щеках толстяка глубокие кровоточащие борозды. — Тихо! — рявкнул Бордер и сунул девушке под нос ствол пистолета. Марина еще не видела в деле его энергетические возможности, поэтому сталкер справедливо рассудил, что огнестрельное оружие в демонстрационных целях будет весомее пальца. Растаман обиженно пыхтел, размазывая по роже кровь и слезы. Володя отвел его к столику и обработал раны спиртом, потом хотел замазать коллагеном, но толстяк уклонился: — Пусть подсохнет, и так заживет… Где вы такую бешеную кошку нашли? — Других там не было, — заявил Рождественский и обернулся к Марине. — А вы заканчивайте концерт, барышня! Мы обещали вас отсюда вытащить? Обещали. Чтобы мы могли это сделать, вам нужно пройти… э-э… своего рода медосмотр. Поликлиник тут нет, поэтому пришли сюда. — А сразу объяснить нельзя было? — с вызовом спросила девушка, тяжело дыша после схватки. — Вот я и объяснил! Мало? Время дорого, некогда доходчивее объяснять! Давай живо на кресло!.. Что-то я раскомандовался, сам себе удивился Володя, глядя, как Марина при помощи энергика взбирается на гинекологическое ложе. Ну и хорошо, я все же врач, она мне доверяет, видимо, в отличие от остальных. Железный Доктор, мать его… — Сканер головного мозга есть? — через плечо осведомился военврач у Растамана. — Есть, — буркнул тот. — У меня много чего есть. Полные закрома. — Включай и давай сюда. — Как Зона людей меняет, а? — забормотал толстяк, с лязгом открывая металлический шкаф и извлекая оттуда плоский футляр. — Недавно тут чуть кресло мне не обмочил, а сейчас покрикивает… — Ты бы видел, Растаман, что он сделал, — веско сказал Бордер, внимательно отслеживавший происходящее, — не ворчал бы сейчас. — А что он такого сделал? — Потом расскажу. Марина с надеждой посмотрела на Володю: — Это не больно? — Обычное сканирование, где же тут может быть больно? — успокоил тот и взял у Растамана сканер. Модульная сетка автоматически раскрылась, образовав полусферу-экран. Сыну повара Володе Рождественскому сканер более всего напоминал обыкновенный дуршлаг. Когда голова Марины оказалась внутри полусферы, Володя настроил изображение и застыл. Из-за плеча, воняя потом, заглянул Растаман и удивленно присвистнул. — Что там? — заволновалась девушка, наблюдая за их реакцией. — Н-ничего… — пробормотал лейтенант. — Это то, что я думаю? — корректно уточнил толстяк. — То самое. Рождественский отключил сканер и отдал хозяину. То, что они увидели, подтверждало его подозрения. Нет, мозг оставался на месте, но внутрь него была вживлена металлическая сфера размером с грецкий орех. Как раз по размеру шва, сделанного на затылке. Видимо, это и была управляющая наноколония, не замещающая человеческий мозг, как у тормозных зомби из тоннельного патруля, а живущая с ним в симбиозе. Как мастера из центра сумели за такой короткий срок срастить волокна до полного контакта, оставалось только гадать. Но самое печальное, что Володя ничего не мог с этим поделать. Военврач поймал взгляд Бордера, нахмурившего брови, и покачал головой. — Так, секундочку, — решительно заявил сталкер. — Девушка, иди на диванчике посиди. Перекуси там со своим приятелем, чего найдешь. Марина слезла с кресла и, то и дело оглядываясь, удалилась в соседнюю комнату. — Эй, гном! Присмотри там за гостями! — крикнул ей вслед Бордер, и коротышка ответил что-то неразборчиво-утвердительное. — Дела плохи, — сообщил Рождественский. — Наноколония уже подсажена. — Я же говорил! — колыхнул телесами Растаман. — Рано или поздно они бы до этого додумались. — Извлечь можно? — спросил Бордер. — В таких условиях — никак. — Нельзя, — подтвердил и Растаман. — Одно дело — импланты вбить или там починиться, а тут нейрохирургическая операция, которую не в каждом медицинском центре сделают… — Значит, придется ее так переправлять, — решил энергик. — А на Барьере будешь объяснять своим, военный, что к чему. — Да мне же не поверят! — вскинулся Володя. — Подумают, чокнулся врач. К тому же дочь Председателя Совфеда… Ее сразу к генералу… — Тогда отбой, — печально заключил Бордер, засовывая руки глубоко в карманы плаща. — Значит, не вышло у нас спасение, доктор. — Но можно ведь что-то сделать? И потом, если запуск программы отложен… Они ведь могли бы сразу ее переключить, полностью? Но не стали. Им нужно абсолютно чистое человеческое сознание, которое не даст сбоя. До определенного момента. Ведь так? — Рождественский просительно уставился на толстяка. Растаман помялся, потом пожал плечами: — Ну, есть резон… То есть пока она самый обычный человек. — И те, кто ее зарядил этой дрянью, не знают, что мы в курсе, — закончил лейтенант. — То есть у нас развязаны руки, пока они не узнают, что мы знаем. — Ох ты и накрутил, доктор, — горько усмехнулся лысый энергик. — Но твою мысль я в принципе понял. Вопрос в другом: что делать-то? Сам же сказал — с растаманскими цацками мы ничего сделать не сможем. Убьем девчонку, и все. Я верно говорю? — Вообще-то есть у меня одна мысль… — осторожно произнес толстяк, поглаживая исцарапанные щеки. Бордер и военврач уставились на него в ожидании. Растаман помолчал, словно не решаясь говорить дальше, кашлянул и продолжил: — На Пироговке большая частная клиника. Ну, роддом еще рядом был, прочая мутотень… — Ты чушь не неси, жирный, — кожа на лбу Бордера собралась в складки, не предвещающие ничего хорошего. — Я на Пироговке, считай, живу. Я там каждый угол знаю. От поликлиники не осталось ни хрена. — Слушай, Бордер, зачем бы мне врать сейчас? — обиделся толстяк. — Я ж не говорю, что ты там не знаешь ничего. Дай договорить. От клиники, конечно, ни хрена не осталось, но есть человек, который там успел порыться и добыл кое-что. — Что именно? — спросил Володя. — Он добыл «Баст», — торжественно сказал толстяк, и на лице его расплылась немного попорченная царапинами от ногтей улыбка.Глава 12
Человека, у которого имелся «Баст», звали Рельс. Насколько понял Рождественский, Бордер его хорошо знал и потому при упоминании перекосился. — Что не так? — поинтересовался Володя. — Да этот Рельс… Ладно, это позже, ты лучше скажи быстренько, что такое «Баст», чтобы ради него так рисковать. «Баст»… Лейтенант и не подозревал, что здесь была подобная вещь. Роботизированный нейрохирургический стенд-комплекс, разработанный незадолго до Катастрофы. Странно, что его успели установить в местной клинике. Хотя почему странно? Передовое место, наукоград… А может, установить и не успели, только привезти. По сравнению с медико-диагностическим комплексом «Баст» лейтенантская погибшая «репка» была отбойным молотком. Все это Рождественский быстро разъяснил Бордеру. — А ты умеешь работать с этим комплексом? — недоверчиво спросил лысый. — Умею. Ну, то есть не совсем умею, но разберусь. К тому же не забывай, что я — бионик. — Ишь! — почему-то обрадовался сталкер. — Вон как заговорил! Почувствовал, а? Железный Доктор! — Бордер повернулся к толстяку. — Ты знаешь, что он сделал, Растаман? — Вылечил кого-нибудь? — без особого энтузиазма предположил тот. — Из мертвых поднял! Понял? Правда, вместе с Салтаном — ну, ты знаешь Салтана, — но, думаю, не в Салтане тут дело. — Иди ты! — не поверил Растаман. Бордер щелкнул себя ногтем безымянного пальца по переднему резцу, а потом сделал режущее движение ребром ладони по шее. Толстяк выпучил глаза: — А кого оживили? — Того уж нет, — вздохнул Бордер. — Помнишь, у Хирурга баба была в команде? Батон. Страшная, как смертный грех. — Помню. Ее, что ли? А кто ее вальнул? — Да сам наш доктор и вальнул. А потом оживил. Но на обратном пути их с Хирургом и прочими железяки положили в… неважно где, короче. Так что предъявить феномен мы тебе не можем, но мне ты, надеюсь, веришь? — Чего ж тебе не верить, — развел руками толстяк. — Зачем бы тебе врать? — Вот и славно. Всегда с тобой приятно было иметь дело, Растаман. А если ты сейчас объяснишь мне, как добраться до Рельса и на что выменять у него эту медицинскую приблуду… Она здоровая, доктор? Тяжелая? — Килограммов двести, думаю, — предположил Володя. Бордер присвистнул: — На себе не допрешь. — Я могу дать вам машину, — сказал Растаман. — Не понял! — прищурился лысый сталкер. — Что это за аттракцион неслыханной щедрости? И Рельса нам выложил, и машину предлагаешь… То есть я ничего такого не хочу сказать, но у тебя обычно долг платежом красен. А я свой должок уже разбазарил, когда вон доктору импланты вбивали. — Все просто, — мотнул башкой толстяк. — Мне нужен «Баст». Сам я его не доставлю, кого-то нанимать — опасно, могут перепродать, прогадить, поломать, в конце концов. И вам тоже нужен «Баст» — на один раз. Вы мне его спокойненько привезете, установите, доктор поможет настроить. Сделаете, что необходимо, и свалите. Идет? — Нарисовал красоту — прямо не стереть. — Бордер засмеялся и шутливо ткнул Растамана пальцем в брюхо, отчего тот икнул. С учетом того, что палец энергика был орудием убийства, шутка вышла сомнительная, хотя энергик наверняка на это и рассчитывал. — Идет, толстый. Я так и думал, что у тебя своя корысть. Зато теперь спокойнее, когда разъяснил. Люди со своей корыстью всегда надежнее, чем неожиданно бескорыстные пройдохи. — А вы бионик? — с интересом спросил Рождественский. Толстяк покачал головой, отчего поцарапанные щеки затряслись, словно желе. — Нет, у меня вообще нет имплантов. Ну, почти нет. — А почему же вы тогда не вернетесь за Барьер? — Потому что здесь интереснее жить, — пожал плечами Растаман. Машина оказалась «ладой-магнолией», совсем такой же, как была когда-то у Володиного отца. С выбитыми стеклами, покрытая вмятинами, с облупившейся темно-синей краской. Но все же это был автомобиль, способный передвигаться. Растаман лично продемонстрировал это, с огромным трудом втиснувшись на переднее сиденье (задних не было вообще) и погазовав на месте. Аккумуляторы, судя по датчику, были полностью заряжены. — Водить умеешь? — спросил Бордер Володю. Они собрались у машины в некоем подобии подземного гаража, который также служил Растаману складом и, судя по запаху, помойкой. — Умею. У моего бати такая же «магнолия» была. — Это хорошо. Потому что я с тобой поехать не могу, а Бандикуту руль доверит только последний дебил. — Я поеду с… с ним?! — Рождественский растерянно кивнул на маленького сталкера, который шнырял среди ящиков и контейнеров. Бандикут успел изрядно надраться, пока ждал результатов переговоров. По настоянию Бордера толстяк вколол коротышке какой-то антидот, но тот явно подействовал не до конца, и теперь Бандикут что-то напевал. — Мне нужно остаться, чтобы присмотреть за девчонкой, да и за Растаманом тоже не повредит, — пояснил Бордер, понизив голос. — Сам понимаешь, на чертова гнома их оставить нельзя. С другой стороны, Рельса он знает, на местности ориентируется, воевать тоже умеет в случае нужды. Идиот, да, но что поделать… — Спасибо, удружил, — засопел обиженный военврач. Он уже привык к рассудительности лысого энергика, чувствуя к нему нечто вроде уважения, и вот теперь ему в попутчики подсовывают малорослого неврастеника, которому к тому же нельзя доверять. — В машине только два места, сзади вы погрузите установку, — продолжал Бордер. — Я понимаю, что напряжно, но иначе никак. Да тут в принципе совсем недалеко. Машина — вещь редкая, я уж и забыл, когда последнюю на ходу видал. Все примут вас за обычного носорога, то есть биомеха на автомобильной основе, их тут на Сеятеле шныряло раньше до беса. Железнодорожные чугунки из музея под землю вроде ушли, в военные тоннели, а машинки еще остались кое-где. Даже если вас сталкеры засекут, подумают, что какие-то мнемотехники развлекаются. Вы больше железяк берегитесь. Ну, и Ордена, само собой. Лейтенант вздохнул. Судьба в очередной раз связывала его с Бандикутом. Вот так и таскай его с собой, как Сизиф свой камень… Лишь бы не подвел. — Я его предупрежу, — сказал Бордер, словно читая Володины мысли. — Скажу, что под землей найду в случае чего и отрежу все, что наружу торчит. Он меня знает, поэтому поверит. Рождественский удивленно взглянул на энергика и понял, что тот не шутит. Марина и Костик паслись в сторонке. После медицинского осмотра девушка безуспешно пыталась выяснить, что же такое нашли у нее в голове, но объяснять ей было опасно. Володе пришлось неуклюже соврать, что нужно залечить последствия травмы, иначе возникнут проблемы с переходом Барьера. Нащупав шрам, Марина вроде бы поверила, но то и дело переспрашивала, не обманывают ли ее и все ли закончится успешно. Костик, похоже, подозревал неладное, но высказывать свои подозрения не спешил. Нейролингвист, видимо, понимал, что самим им отсюда не выбраться никак. — А вот это вы отдадите Рельсу, — сказал Растаман, доставая из кармана шортов полотняный мешочек. Развязав горловину, он наклонил его над поверхностью ближайшего деревянного ящика, и наружу выскользнула плата за «Баст». Это был артефакт, называемый «фрич». Разумеется, воочию лейтенант такую редкость ни разу не видел, но по инструктажам и справочникам знал очень хорошо. Точное происхождение артефакта не было известно, предполагалось, что это продукт утечки лабораторного аммиака, претерпевшего метаморфозу в результате Катастрофы. Выглядел фрич словно круглая лужица воды, покрытая льдом. Трогать ее у Володи не было никакого желания, тем более что он знал, что в случае прикосновения фрич обволакивает руку наподобие резиновой перчатки, которую очень трудно снять. При желании потом можно было даже ковырять пальцем в носу, но все неорганическое, чего касалась рука в такой «перчатке», замерзало и от малейшего удара рассыпалось в инеистый прах. — Отдадите Рельсу, — повторил толстяк, осторожно смахивая фрич обратно в мешочек, — и мы с ним в расчете. Если заноет, что мало — соврет, собака. Мы давно уже договорились, что с меня фрич, с него аппарат. — И тем не менее если он не согласится? — спросил лейтенант, осторожно убирая мешочек в карман бронескафандра. — Тогда мы его пристрелим на хрен! — заявил, подходя, Бандикут. — Вы, кстати, о ком базарите? Бордер картинно закатил глаза. — Слушай сюда, корявый, — наставительно сказал он. — Ты едешь с доктором к Рельсу. — Это какой Рельс, беззубый, что ли? — Если будешь перебивать, сам станешь беззубый, — пригрозил Бордер. Бандикут мелко закивал: — Я слушаю, слушаю! Просто уточнил информацию. Мало ли в Академзоне рельсов. — Мы знаем только одного, поэтому заткнись. Поедете к Рельсу вот на этой колымаге. За рулем — доктор. Надеюсь, что доберетесь без приключений, хотя где ты, там и хреновы приключения на каждом шагу. Короче, приедете, произведете обмен, заберете у Рельса несколько ящиков. Доктор ему отдаст, что положено. — Можно его кокнуть и даром все забрать, — предложил было Бандикут, но тут же выставил перед собой ладони, словно защищаясь: — Молчу. Приедем, отдадим, заберем. Никаких проблем. — Слава богу, дошло. И едете сюда. Если возникнут сложности, вызывай меня по мю-фону. Это была новость. Рождественский и не знал, что у лысого энергика есть мю-фон. Он видел, как подполковник Гончаренко извлек такую штуку из разбитого сталтеха и раздавил каблуком ботинка, но не подозревал, что этот имплант имеется у Бордера. Принцип действия мю-фона до сих пор никто толком не изучил, за Барьером его хранение жестоко каралось, внутри Барьера имплант-передатчиком пользовались далеко не все, потому что последствия такого использования были непредсказуемы. Видимо, Бордер тоже выходил на связь через мю-фон только в экстренных случаях. Вот как сейчас, к примеру. — Заметано, — согласился Бандикут, у которого, получается, тоже стоял подобный имплант. Похоже, о своих товарищах Володе Рождественскому предстояло узнать еще очень много нового. Не говоря больше ни слова, маленький сталкер забрался на пассажирское сиденье «магнолии». — Давай, — Бордер протянул лейтенанту руку. — Мы ждем. Рукопожатие сталкера оказалось сильным и ощутимо теплым. — Возвращайтесь скорее, — жалобно сказала Марина. Снова одетая в старый побитый бронекостюм, она выглядела очень трогательно, и военврач подумал, что вот из таких девушек, наверное, и выходят лучшие жены — не из холодных красавиц и не из застегнутых на все пуговицы дурнушек, поскольку и у тех, и у других полно комплексов и всяких других тараканов, а именно из таких вот спокойных и обаятельных среднестатистических девчонок. Но при этом, конечно, не из дочерей председателей Советов Федераций… — Шеф, два счетчика! — дурным голосом завопил Бандикут из машины. Толстяк поспешил к настенному щитку, откинул крышку и щелкнул тумблером. Загудел мотор, и ворота из толстой бетонной плиты, закованной в стальную раму, стали медленно подниматься. Володя сел за руль, погладил рукой панель сенсорной коробки передач, подправил камеру заднего вида и запустил двигатель. Ворота тем временем уже поднялись настолько, чтобы «магнолия» смогла проехать. Помахав рукой оставшимся в Растамановском подвале, лейтенант аккуратно вырулил наружу и по пологому пандусу направил автомобиль ко вторым воротам. Для старого бомбоубежища, которым военврач считал логово Растамана, это уже смотрелось крутовато. Зачем все это было построено под зданием школы, оставалось только догадываться, но Володе Рождественскому и без того хватало парадоксов Зоны. — В последний раз, помню, на тачке ехал в «Золотую рощу» за бухлом, — предался воспоминаниям Бандикут. — Нам с мужиками малость не хватило, меня за добавкой послали. Тачка, конечно, получше была, эта совсем уж рухлядь, где ее только жиртрест раскопал… — Слушай, помолчи, пожалуйста, — сквозь зубы попросил Володя, и они выехали на поверхность.* * *
Вести машину по полуразрушенному Академгородку было еще более диким и пугающим занятием, чем передвигаться на своих двоих. «Магнолию» то и дело подбрасывало на кочках и глубоких выбоинах, дорога как таковая отсутствовала, разогнаться свыше десяти километров в час не представлялось возможным. Двигатель мерно урчал, оставалось надеяться, что ни он, ни гремящая подвеска не сломаются на полдороге. Вокруг возвышались руины вперемешку с переломанными деревьями и высокими зарослями металлокустарника с острыми листьями. Раньше здесь была красивая местность — чистый воздух, белочки сновали между соснами… Теперь же все здесь напоминало хроникальные кадры последствий бомбежек Дрездена и Хиросимы, которые Володя видел в детстве по познавательному каналу. В одном месте, в точности как там, на единственной сохранившейся стене отпечатались четыре черные тени, оставшиеся от людей. Рождественский не знал, каким образом в Академзоне получились такие отпечатки, и не стал бы держать пари, что это именно тени, а не вдавленные в стену неведомой силой человеческие останки. Он поспешно отвел взгляд, тем более что все равно надо было в оба следить за дорогой, а не глазеть по сторонам. — Вон там у меня баба жила, — тяжело вздохнув, произнес Бандикут, на которого нахлынули воспоминания. — Вон тот дом… еще цветочный магазин на первом этаже был… А здесь прямо ехай, как раз на Пироговку. Тут почти все время по прямой, не заблудишься, доктор-врач. «Магнолия» преодолела глубокую яму — даже не яму, а скорее просевший участок бывшей улицы, потом объехала по остаткам тротуара лежащий поперек дороги столб линии электропередачи. Брошенных машин, в отличие от окрестностей Ботанического сада, здесь почти не обнаружилось, а те, что были, представляли собой практически распавшиеся в пыль каркасы: все работоспособные механизмы были превращены в железных монстров и разбрелись по Зоне. Впрочем, препятствий здесь хватало и без машин. В одном месте пришлось перебираться через расползающиеся гряды битого кирпича, бывшего когда-то, как пояснил Бандикут, одним из корпусов общежитий университета. «Магнолия» отчаянно забуксовала, едва перевалив передними колесами гребень одной из кирпичных куч, и Рождественский уже решил, что тут им не проехать, когда целый пласт мусора впереди осыпался с тихим стуком и шорохом, и машина сползла вниз. — Фигня война, — прокомментировал маленький сталкер. — Если обратно тут не проедем, другим путем двинем. Я здесь все дороги знаю. Несмотря на выбитые стекла, из пасти Бандикута на весь салон пахло жутким перегаром, и Володя демонстративно закрыл забрало шлема. Коротышка не расстроился. Вначале он принялся напевать:Я уселся на окне
И смотрю на улицу —
Фонари сутулятся
В сигаретном облаке.
А на Пирогова
Приходит снова
Весенний гомон,
И по лужам грязным
Бегут потоки
Девчонок разных.
А на Пирогова
Стоит мой город
Трех тысяч судеб
И огромных сосен
Вечнозеленых,
Вечно прекрасных.
Последние комментарии
1 час 23 минут назад
2 часов 37 минут назад
3 часов 42 минут назад
4 часов 51 минут назад
16 часов 49 минут назад
17 часов 3 минут назад