Заговор на любовь [Ольга Вадимовна Горовая] (fb2) читать онлайн

Ольга Горовая Заговор на любовь

ГЛАВА 1

— Я отдам тебе деньги, Коля. Завтра перечислю, нормально будет? — глядя, как подруга исчезает с этого… полного сюрпризов вечера вместе с губернатором, заметила Алена.

Меньше всего ей хотелось быть обязанной брату лучшей подруги. Или чтоб он подумал, будто она пытается это нелепое недоразумение с аукционом как-то использовать… Потому что и так все сложно. И Алене лишние проблемы не нужны и подавно. Тем более себе лгать она не смогла бы: Николай интересовал ее вовсе не как брат Маши…

— Попробуй только. Придумала… умница!

Николай, только вернувшийся к столику, после разговора, в котором участвовали все те же Маша, губернатор и Петр, старший брат ее подруги и Николая, фыркнул. Осмотрел ее выразительно насмешливым темным взглядом с ног до головы и взялся за свой бокал с водой. Она видела, что алкоголя там ни разу за этот вечер не наблюдалось… А вот зачем сама Алена наблюдала за этим мужчиной — бог знает! Лучше бы по сторонам смотрела!

И все же раньше Коля не отказывался выпить. Не терял контроля над собой, но частенько бывал на подобных вечерах навеселе. А сегодня даже не тянулся в сторону вина или виски.

— Завтра вечером мы идем в ресторан, красавица. И я даже слышать не желаю ни о возврате денег, ни об отказе… Честно лот приобрел, между прочим, — чуть наклонившись к ней, он понизил голос.

И это прозвучало иначе, ближе и … Куда более интимно, чем действительно стоило бы. У Алены из-за этого внезапно слабостью сжался горячий ком в животе, а дыхание предало, провалившись куда-то, значительно ниже диафрагмы. И она то совсем потеряла. Замерла, уставившись в его глаза, словно неопытная пугливая девчонка, которую ни разу мужские руки не обнимали. Неуверенно зачем-то облизнула губы, ставшие тут же сухими и горячими.

У Коли глаза еще больше потемнели — он точно уловил все, что сейчас с ней происходило. И тоже равнодушным не остался: черт бы побрал ее профессионализм, но взгляд Алены прекрасно знал, куда пялиться! Она заметила и участившееся биение пульса на шее, и заигравшие на лице Коли желваки. А причудливо падающие на его лицо тени из-за сумеречного освещения в зале и от того, что он так и не сел, завис над ней, добавляли всему этому резкости и глубины. Какой-то мужской грубости. Не пугающей, но усиливающей притяжение, словно отсекающей ее от всех остальных в зале. Вдруг начавшей довлеть над Аленой, ее эмоциями и чувствами.

Все, на что хватило сил, отвернуться, разрывая контакт взглядов. Потянулась к бокалу. Однако тот оказался пуст.

— Вина? — Николай тоже не пропустил этот момент.

И с чего это он вдруг так внимателен?!

— Спасибо, лучше воды, вина уже хватит. Хоть и не за рулем, но голову хочется ясной сохранить, — так и не повернув взгляд в его сторону, выдавила из себя беззаботную улыбку.

— А, может, ну ее, эту ясную голову, красавица? — усмехнулся Коля. — В топку! Иногда имеет смысл поддаться безумству, — то ли поделился опытом, то ли ее искушал Николай. — А домой я тебя в целости и сохранности доставлю…

Однако стакан наполнил минералкой под этот разговор.

— Искуситель ты, Коля, — не поддалась на его разговоры Алена, с жадностью глотнув прохладной воды. Аж прояснилось в голове.

Хоть и не сказать, что сердце успокоилось или дыхание стало нормальным. И близко нет… Может, потому, что близко был Коля?

Резкий звук отодвигаемого стула заставил отвлечься. Петр вернулся. И он был сильно раздражен, это даже она заметила. А еще поймала взгляд вновь назначенного Верховного Судьи на соседнее место с Аленой. Туда, где еще несколько минут назад сидела Маша. И где осталась ее сумка. Содержимое явно вызвало интерес Петра.

Не колеблясь ни минуты, Алена протянула руку и забрала сумку подруги, поставив у своего стула. Так же без дрожи выдержала взгляд Петра, даже с вызовом — пусть попробует ей что-то предъявить или сделать! Она не Маша, ради семейной привязанности ни терпеть, ни скрывать ничего не станет, даже угроз на словах!

И Петр это понял. Нахмурился еще больше. Да и все, кто остался за столом, словно ощутили напряжение, повисшее между ними, как туман над тарелками. За соседними столиками продолжали переговариваться, смеяться, звенеть бокалами и вилками, а над их — тишина полная. И дышать тяжело, только теперь от злости, которая явно вспыхнула во взгляде Судьи.

— Пей воду, красавица, теплая она не такая вкусная, — Николай привстал, чтобы поставить бутылку с минералкой, которую до этого держал в руках.

Перекрыл собой траекторию их «гляделок» с Петром, закрыл Алену. А сам на брата глянул прямо… И Алене даже вдруг жалко стало, что она сзади и смотрит в затылок Коли. Потому что нечто, изменившееся в выражении лица Петра, указывало на то, что ему поведение младшего брата не по нраву. Как и то, что там Николай ему давал понять глазами.

Не споря, Алена еще раз отпила. И оглянулась, пытаясь понять, всем ли так сложно сейчас или только на нее атмосфера давит?

Настя, жена Петра, сидела молча и напряженно смотрела на мужа и деверя. Казалось, она тоже пытается понять, что значат их переглядывания. А вот Ольшевский, с которым Алена только сегодня шапочно познакомилась, наблюдал за происходящим с интересом, и точно делал какие-то выводы. Тоже непростой он, вдруг поняла Алена. Совсем непростой. И не такой уж «рубаха-парень», как весь вечер это демонстрировал. Казалось, Александр в голове просчитывает, что он для себя может извлечь из этой накалившейся ситуации, которая разворачивалась на его глазах.

Следил за происходящим и прокурор, Алексей, которого Алена, по правде сказать, тоже не особо хорошо знала.

— Ладно, потом, — вдруг резко бросил Петр, похоже, заметив, что все взгляды за столом обращены на них.

Вроде и брату сказал, а при этом на нее глянул еще раз через голову Николая. И в этом тяжелом и злом взгляде Алене почудилось предупреждение. Она только выше голову подняла. Подумаешь, и не с такими приходилось на работе сталкиваться! Должность начмеда подразумевает, что начальство на нее все стычки и спорные вопросы сбрасывает, заставляя улаживать конфликты и с облздравом, и с недовольными пациентам-клиентами. А в частной клинике люди любили скандалить не меньше, чем в бюджетной.

— И все же зря, зря ты от вина отказываешься, оно здесь хорошее, — словно и не было этих нескольких давящих мгновений, повернулся Коля вновь к ней.

Настя, будто только этого и ждала, повернулась к Алексею и спросила что-то про громкое судебное дело, которым сейчас его отдел занимался. То освещалось на всех телеканалах, и не было ничего удивительного, что жена Петра, когда-то так же работавшая в прокуратуре, заинтересовалась деталями. Алексей начал отвечать, Петр сделал вид, что ему интересно…

А Алена вновь под магию темного взгляда Николая попала, непонятного и непривычного сегодня. Из огня да в полымя, как говорится. Зря инстинктивно на вопрос обернулась. Стоило в тарелку уставиться. Эти два брата сегодня играли на ее нервах, пусть и каждый по-своему.

— Что же ты сам не пьешь, если меня так уговариваешь? — хмыкнула, чувствуя, как пальцы начинают мелко дрожать, и проклиная собственную слабость к этому мужчине. Ну ведь не стоит он этого!

Коля же на ее вопрос рассмеялся, откинувшись на спинку стула. Вроде и расслаблен, и вольготно себя здесь чувствует, а ее словно накрывает какой-то штормовой и бурной волной сумятицы, мятежности, которые Николай излучает, несмотря на прикрытие вечного бесшабашного амплуа. Да что же это с ним?! И почему Алена так остро этого мужчину воспринимает? Отчего не может махнуть рукой на этого шалопая и принять явные и однозначные знаки внимания со стороны заведующего травматологией в их клинике? Толку в разы больше бы было!

— А я решил завязать с алкоголем, — хохотнул Коля, внимательно вглядываясь в Алену, будто мысли ее читал. Не позволял отвести глаза, как гипнотизировал. — И так на душе и за душой хватает грехов, куда мне еще такие зависимости? — вроде и в шутку, и с усмешкой в пол лица…

Но темное выражение глаз не давало Алене рассмеяться в ответ, пусть и растянула губы в притворной улыбке. Сама же внимательно всмотрелась в Колю.

— А дело уже дошло до зависимости? — таким же беззаботным тоном, как и он говорил, поинтересовалась, прячась за бокалом с водой.

Ее вопрос заставил Николая расхохотаться, привлекая уже к ним всеобщее внимание за столом. Но не было похоже, чтобы Колю это смутило. Он подался вперед, приблизившись к ней, словно они сидели здесь одни:

— Нет-нет, красавица, доктора выключи. Меня уже не спасти. Случай безнадежный и неоперабельный, так что и пытаться не стоит, — подмигнул ей, но выражение глаз все такое же глубокое и странное, затягивающее.

— Где ты слов таких набрался, специфических, Николай? — против воли рассмеялась Алена, отставив бокал с водой. — Это наш профжаргон, медицинский, а никак не юридический.

— Так у тебя и набрался, Леля, — неожиданно для нее назвал ласкательно, как только Маша и окликала Алену. — Я тебя всегда внимательно слушаю, — снова подмигнул…

У Алены слов не нашлось. Так и замерла опять, как будто ей мужчина впервые приятные глупости говорил, растерялась, растеклось что-то в душе от этого обращения, непривычного и такого значимого именно в его устах… Но и резануло внутри от смысла, который он шуткой пытался замаскировать. И бог его знает, как бы Алена выкручивалась, не включись у нее телефон, выставленный на беззвучный. Пришло сообщение.

Честно сказать, с радостью ухватилась за этот предлог. Номер был не знаком, и, вполне допуская, что вызов может быть связан с работой, поднялась со стула… через секунду промедления подхватила и свою сумку, и подруги.

— Извините, по работе, — бросила сразу всем за столом, и поспешно вышла из зала, пусть это больше напоминало бегство, на ходу читая…

Маша просила забрать ее вещи, обещая, что сейчас кто-то подъедет и заберет.

«Уже. Жду», отписалась Алена, остановившись в холле у большого окна. Поставила на подоконник сумки. «Это он?», не то чтобы рассчитывая на ответ, поинтересовалась в свете их сегодняшнего разговора о влюбленности Марии… Вот даже Алена не могла предположить, что таинственный мужчина, вдруг возникший в жизни подруги — это их губернатор. При всем-то багаже непростых отношений их семей, однако!

Маша и не ответила. Точнее, отделалась загадочным смайлом. Но Алене этого хватило. Он, значит.

Что ж, неудивительно тогда, что Маша в последнее время такая встревоженная — есть отчего. Оторвавшись от телефона и сама примостилась на подоконник, наплевав на платье и образ, посмотрела в отражение стекла. Так старалась: макияж, прическа, платье… Зачем? На что рассчитывала? Вроде бы ни на что, если мозгами думать, а не глупым сердцем. Но оно, сердце это, голове упрямо отказывалось подчиняться и наивно замирало при одной мысли, что Николай обратит внимание и… Что «И», лучше не углубляться! Ну ведь действительно! Она же знает, кто он и какой, тем более в отношении женщин!

Ну да, ну обратил внимание, и что?

Алена, очнись! Он на вечер с одной пришел, потом на тебя переключился, потому что рядом и удобно, а уйдет, вообще, с третьей, небось! Это же Коля! Такого бабника еще поискать надо, как до сих пор не придушил никто из бывших пассий. Или жена бывшая…

Настроение стремительно ухудшалось, как и всегда, когда Алена позволяла себе углубляться в анализ своих безумных и ничем не мотивированных чувств к Николаю. Тем более что головой все понимала: и бесперспективность, и наивную девчачью глупость.

— Надеюсь, ты не пытаешься скрыться? — он возник позади нее в отражении окна, как из ниоткуда, заставив Алену даже вздрогнуть от неожиданности. Словно из мыслей ее материализовался.

Не успела взять себя в руки, уставилась в этого иллюзорного Николая, внимательно наблюдающего за ней в стекле. А вдруг и он все ее эмоции и мысли сейчас прочтет, нараспашку же. А Коля, хоть и шалопай, но разумом не обделен, даже с излишком, да и привык к интригам, недомолвкам, разгадыванию мотивов слов и поступков.

Глупости! О чем она думает?! Просто задумалась, не услышала и все.

— Не поняла претензии, — попыталась скрыть свою растерянность за улыбкой и шутливым тоном. — Маша попросила передать ее сумку, сейчас подойдет кто-то, вот и жду…

— А я уже решил, что ты надумала скрыться, красавица, — Коля стоял очень близко.

Куда теснее, чем это было безопасно для ее самообладания. Алену накрыло ароматом его парфюма, который и сам по себе был чертовски хорош, а уж на этом конкретном мужчине!.. Ммм, просто уткнуться бы носом ему в шею и дышать…

Интересно, как Николай на такой ее поступок отреагировал бы?

— Ну уехала бы, и что? — вместо этого поинтересовалась Алена, стараясь дать себе мысленный подзатыльник и оклематься. — Там и без меня говорить есть с кем, — пожала плечами. Попыталась отступить в сторону, но неудачно.

— Я серьезно предлагал отвезти тебя, Лель. И даже готов настоять на этом, — Коля и не думал отодвигаться.

Ну вот что с ним делать?! Вновь не понять: шутит или серьезно, хоть и говорит таким тоном, что мурашки по спине бегут, а на губах играет шутливая усмешка… На слишком соблазнительных, казалось, немного широковатых для его лица, губах… Не должен рот у мужчины быть настолько привлекательным! Просто права не имеет!

— Хорошо, вези! — она так устала разгадывать его загадки этим вечером и бороться со своими разыгравшимися эмоциями, что решила идти ва-банк. Вот и посмотрим, серьезно он или нет. — Сейчас отдам вещи Маши, и можем ехать.

Глянула на него через плечо, даже с некоторым вызовом в глазах. Николай это заметил. Усмехнулся иначе…

— Заметано, красавица, — поднял руку и поправил прядь волос, которая упала ей на глаза, задев при этом щеку. У Алены вновь дыхание куда-то подевалось. Прям апноэ постоянное, надо бы причины искать…

ГЛАВА 2

Погода за окном не радовала. Хотя чего ждать от осени, тем более поздней? Даже нормально, что холодный дождь льет с полуночи и до сих пор. А небо, затянутое плотным серым покровом туч, не оставляет ни единого шанса на появление хоть одного солнечного лучика. Еще и работы, как назло, полно! Да и все пациенты, с которыми Алене предстоит разбираться, непростые, непонятные, нужна консультация смежных специалистов, дополнительные обследования, а ей это все организовывать и согласовывать, еще и в спешном порядке. Впрочем не привыкать. И не с таким справлялись.

Проблема в том, что сегодня мысли вовсе не желали на рабочий лад настраиваться, а целиком и полностью сосредоточились на вчерашнем непонятном поведении Николая. И на том, что именно он придумал для нынешнего вечера. Алена тяжело вздохнула, прижав пальцами глаза… Она и на сегодня уже позвонила договорилась о макияже и укладке. Вне очереди. Очень непросто было, но она умела уговаривать, да и постоянный клиент — кого-то другого перенесли, кого-то сдвинули в записи, и вот… Разумеется, Алена не могла пойти на ужин с Колей не «при параде»! Что бы он там ни замышлял. Сколько бы ни убеждала себя и не напоминала, что это безумная затея и ей точно не стоит голову терять. Не от этого мужчины. Только голова головой, а сердце, глупое, частило и замирало в ожидании и предвкушении. Да уж, Алена, даже столько лет в медицине не избавили тебя от мечтательности и веры в чудеса, смешно, ей-богу! Уже не маленькая девочка, чтобы верить в бабушкины сказки! Да и бабушки давно нет. Надо бы вспоминать про здравый смысл, чтобы потом не жалеть.

Пытаясь напомнить себе об этом, она закрыла кабинет и пошла в отделение — стоило отставить в сторону мысли о Николае и сосредоточиться на работе. Ей предстояло уговорить одну из пациенток пройти МРТ, чего та никак не желала делать в силу возраста и непонимания процесса, а отсюда — естественного страха перед «жуткой махиной», в которую врачи «пытались засунуть» пенсионерку. Хорошо, что внуки, оплачивающие лечение бабушки и весьма заинтересованные в ее здоровье, были адекватно настроены и понимали необходимость проводимых обследований и процедур. Но сама пациентка категорически отказывалась слушать своего лечащего врача.

Кроме этого Алене сегодня предстояла встреча с поставщиками расходных материалов для клиники, надо было перезаключить контракт. Да и текущих дел хватало, писанины, но своевольные мысли все крутились вокруг совсем нерабочих моментов.

Вчера Николай довез ее до дома, а Алена всю дорогу пыталась понять, с чего это вдруг озадачился? Да, они нередко общались, особенно там, где пересекались благодаря Маше: на всех этих вечерах, концертах, встречах. Алена никогда не скрывала, что не особо любит братьев подруги, позволяла себе резкие высказывания и достаточно прозрачные намеки… Но если Петр отвечал ей тем же, то Коля всегда поддевал, шутил, балагурил — на него просто невозможно было сердиться! Да и на контакт, в случае чего, с подругой сестры всегда выходил именно он. В принципе, они нормально общались и были даже в курсе дел один другого в какой-то степени. Возможно, Алена знала о мужчине немногим больше, так как нет-нет, а спрашивала что-то у Маши. Пусть и сама понимала, что не стоило бы.

Но с чего это он вдруг вчера так озаботился ее комфортом, мыслями и временем — Алена так и не поняла. Как и того, с чего вдруг он потратил немалые деньги ради вечера в ее компании? И данное непонимание Алену нервировало.

— Доброе утро! — отодвинув пока личные проблемы подальше, Алена ослепительно улыбнулась, входя в палату. — Мы почему врача не слушаем, Марина Семеновна? И внуков расстраиваем. Разве так можно? — с шутливым укором пожурила она пожилую пациентку.

— Ой, деточка, поживешь с мое, поймешь, что иногда не все советы слушать стоит, — не осталась в долгу Марина Семеновна, ответив ей такой же улыбкой. — Я своей интуиции доверяю больше, чем всем этим вашим новым открытиям и технологиям, — словно, чтобы подчеркнуть это, пациентка закрыла и отложила на прикроватную тумбочку самую обычную бумажную книгу, а не электронную читалку, как это чаще в последние годы бывало.

Для своих восьмидесяти пяти Марина Семеновна не просто прекрасно держалась. На самом деле Алена была удивлена ее бодростью, оптимизмом, да и состоянием здоровья. Невыраженные жалобы на скованность в суставах да чуть снизившееся зрение — сущие мелочи, учитывая, что многие в их стране до такого возраста просто не доживали! А вот периодически возникающие боли в пояснице и не совсем понятная картина на УЗИ почек — настораживала. И Алена полностью поддерживала лечащего врача Марины Семеновны в том, что этот вопрос стоит как можно скорее прояснить, чтобы их бодрая пациентка и дальше била рекорды долгожительства.

— И разве ваша интуиция говорит, что внуки вам плохого желают, Марина Семеновна? — и не думала отступать Алена. — Или я? Это простое обследование, совершенно безопасное…

— Безопасное, как же! — прервав ее, возмутилась Марина Семеновна. — Тебя бы раньше времени в гроб засунуть пытались, иначе бы заговорила!

Это было непрофессионально, но Алена искренне рассмеялась.

— Марина Семеновна, вы же образованный человек! Творческий! Ну какой гроб, что вы, в самом деле?! Это только наука, техника. Все совершенно безопасно! Я сама неоднократно такое обследование проходила…

— А вот и зря, деточка. Зря, — по виду совсем неубежденная ее доводами, Марина Семеновна покачала головой. — Лучше бы не по этим трубам лазила, а к себе больше прислушивалась и внутреннему голосу доверяла, — и она погрозила Алене пальцем. — У тебя внутреннее чутье сильное. Слушайся его, доверься и сможешь правильную дорожку в жизни найти, то, что по сердцу, выбрать.

Интересное направление принял их разговор, не отнять. И малопонятное. Не растерявшись, однако, потому как за годы работы и не с таким сталкивалась, Алена тут же ухватилась за эту идею.

— Так мой внутренний голос и говорит, что вам обязательно надо пройти это обследование, Марина Семеновна! Так что не будем спорить уже с моей интуицией, договорились? — подмигнула она старой женщине.

А та неожиданно внимательно и пристально глянула на нее, так глубоко как-то, из-под светлых бровей, даже пронзительно, почему-то заставив пробежать по затылку Алены непривычный и непонятный холодок.

— Не обманываешь? — с каким-то странным, если честно, интересом, уточнила Марина Семеновна. — Нутром чувствуешь?

Странный подбор слов, если бы кто-то спросил мнение Алены. Но сейчас было важно не ее впечатление, а необходимость уговорить пациентку.

— Нутром, — кивнула она. — Именно нутром. Так что, поехали? — решила не терять времени.

— Что ж, давай, если так, — как-то совсем неожиданно согласилась Марина Семеновна. Подозрительно даже, после двух дней безуспешных уговоров и вдруг так…

Хотя, может, ей просто внимания хотелось, чтоб побегали вокруг? Мало ли, причуды у пожилых и не такие бывали. Не желая упускать удачу, Алена тут же вызвала медсестру с креслом-каталкой и сообщила лечащему врачу.

— Вот и правильно, Марина Семеновна. Это вы верно решили, — подбодрила она пациентку, уже выходя из палаты, чтобы толпу не создавать и не мешать готовиться.

— Надеюсь, что не пожалею, — без особого оптимизма отозвалась та, с подозрением косясь на молодого лечащего врача, казалось, искренне благодарного Алене за помощь. — А ты ко мне вечером еще зайди, детка, — добавила Марина Семеновна, глянув в ее сторону.

— Хорошо, — пообещала, не желая ей настрой сбивать, и пошла дальше.

Ему не стоило этого начинать. И Алену трогать тем более не стоило. Но вчера был настолько паршивый день, да и вся последняя неделя хр***вая настолько, что как головой не двинулся?! Вот и накрыло… или, точне, сорвало все с тормозов, то, что давным-давно пометил у себя в мозгах табличкой «не лезь — убьет». Только он ее или она его доканает? Загадка.

И все же, несмотря на отвратно-поганые дни, ему не стоило смотреть в сторону Алены с какими бы то ни было поползновениями. Они не пересекающиеся линии. Даже не параллельные… Просто два разных мира. И нечего ее тянуть даже в тень от своего. Просто лишнее. Алене в его реальности делать нечего. Ради бога! Она дожила до тридцати шести лет, ни разу и правил дорожного движения не нарушив! Да, Николай по своим каналам проверял. Ничего. Абсолютно законопослушная, и от налогов никогда не уклонялась, он и там узнавал. Целиком посвятила себя медицине, многого добилась своими силами и умом. Не зря Машуня, сестра Коли, с ней сдружилась сразу: два сапога пара. Две святоши, епт!

Коля был на другой стороне. В полной тени. Может, и не увяз так глубоко, как Петр, но и того, что за плечами имел, с лихвой хватило бы не на один круг пекла. И по фигу, что законник, адвокат… Поэтому же и знал, что да как провернуть. А Фемида что? Она слепа, ей все равно, главное факты правильно подать, чтоб не придраться. Это он умел лучше многих, потому и был так успешен, что даже Петр…

Ладно, к черту брата! Итак достал за эти дни. Еще и сейчас думать о том, что узнал о махинациях Петра против родных, не хотел. Гори оно все синим пламенем! Пожалуй, Коля впервые понимал в чем-то Машу, его реально мутило от понимания, в чем они столько лет «варятся» и чего своими руками наворотили. Потому и потянулся к Алене вчера, видимо. Она всегда для него казалась глотком чистого воздуха. Оттого и не позволял никогда себе приближаться, четко выдерживая дистанцию.

Он вообще не особо стремился с женщинами сближаться или душу кому-то выворачивать. Не его принципы и подход. Даже с бывшей женой не откровенничал: у них было взаимовыгодное сотрудничество. Этот брак помог ему продвинуться в карьере и снять все вопросы в семье, отчего Николай так тянет с женитьбой и детьми. Да и бывшей жене на руку семейная жизнь пошла — она прилично улучшила свое материальное состояние. Секс иногда, когда лень метаться, а тело разрядки просит — удобно. В остальном они друг другу не мешали. Партнеры. Никаких чувств. И развелись так же спокойно, когда оба пришли к мысли, что партнерство себя изжило.

Он тогда уже знал Алену… и не это ли способствовало накоплению раздражения на жену и остальных ситуативных пассий?

Х**н знает! Видит бог, Николай не хотел об этом размышлять! Иногда он испытывал раздражение на сестру, что та себе такую подругу нашла — все в Алене словно притягивало Николая, взывало к чему-то слишком глубинному внутри него, малоосознанному… Жизненно необходимому…

И это было самым опасным. Потому что Николай не был никогда рыцарем или героем. И близко не про него. Наоборот, он всегда был грубой и жестокой скотиной, только сверху прикрытой попытками сдержаться и смягчить, навести лоска ради положения и имени семьи, упрятать это в рамки цивилизации и воспитания. Но чем ближе и дороже для него был человек, тем тяжелее Николаю становилось держать себя в руках. Потому что тем больше он боялся потерять этого человека, а вместо этого терял контроль над собой и срывался. А если к этому еще прибавлялся алкоголь…

Офигенная шутка психики. Реальное проклятие, учитывая их семейное суеверие. Впрочем, не то чтобы для таких его заскоков не имелось предпосылок. Их отец бил и мать, и сыновей. Бил хаотично и жестоко, так же срываясь по любому поводу. Потому что любил… Так говорил.

Отец дико ревновал мать к каждому встречному мужчине и иногда доходило до того, что и их, Петра и Николая, называл ублюдками, которых мать нагуляла с выдуманными им любовниками… а ее наказывал за это.

К рождению Маши характер отца поутих. Николай и сейчас не знал до конца, что послужило причиной, но отец перестал рукоприкладствовать. И даже отношения с матерью у них наладились. Впрочем в остальном воспитание осталось таким же жестоким, практически игры на выживание. Отец одобрял соперничество между сыновьями, не вмешиваясь, если возникали драки. А Петр тогда уже вырос достаточно, чтобы пытаться доминировать. Да и методы получения желаемого они с детства усвоили прекрасно. Драки были обычным явлением в их доме.

Маша… Николай ее никогда не бил. Он не понимал, как у Петра рука на младшую сестру поднималась. Но, к своему стыду, сам он достаточно боялся отца и старшего брата, чтобы не всегда вмешиваться или заступаться. За что и сейчас себя проклинал… еще и трус. Только что толку в самобичевании, когда уже ничего не исправить?

Николай был паршивым старшим братом и честно это понимал, пусть сейчас и старался это исправить. Оказался он и ужасным мужчиной.

Это открытие пришло к нему тогда, когда Николай впервые влюбился в однокурсницу, еще в университете. Все было хорошо и прекрасно, они встречались, наслаждаясь молодостью и друг другом… А потом что-то начало меняться. Она устала, ей захотелось идти дальше. Эти чувства не были постоянными, и Николай понял, что ее теряет. Однажды вечером, после какой-то гулянки у друзей, девушка сказала, что не любит больше и рвет с ним отношения…

Его как подменили. Николай знал только один способ удерживать тех, кого любил, тот, что ему все детство показывали… Он утратил контроль над собой на какие-то мгновения, да и алкоголь подогрел. Вспыхнул скандал, оба орали, а потом Николай осознал, что уже схватил ее за плечи и занес руку, чтобы ударить… Он хотел ударить ее. Почти почувствовал, как сделает это.

Потому что просто не знал, как еще повлиять. Последний аргумент слабого? Что ж, видимо, он и был слабаком. Моральным уродом. Мудаком.

Но тогда ему хватило силы воли отпустить уже расплакавшуюся девушку, не причинив вреда. Спасло то, что в ушах тут же зазвучали крики и плач матери, когда ту отец избивал.

Замяли. Он не пытался больше встреч искать, изживал, исторгал ту любовь из себя, заставляя отворачиваться и не видеть, как она уже с другими гуляет и целуется на территории студгородка, разбивал кулаки о тренировочный снаряд в спортзале… Но главное, что не об ее кожу или лицо. А урок запомнил, и правду о своем темном и гнилом нутре не забывал.

Николай менял женщин часто и бессистемно, был грубоват в сексе, но на всех ровно дышал. Специально таких выбирал, чтобы не привязываться, чтобы потерять не страшно. Да и не потеря это.

А потом Маша его с Аленой познакомила…

Нет, все же зря он затеял этот ужин. Зачем еще больше в эту потребность влипать? Становиться от нее зависимым? Самый тупой расклад.

Но вчера, после того, как в пух и прах разругался с братом, обвинив Петра в таких махинациях, про которые вслух и упоминать не стоило, утратил вечный самоконтроль. И когда увидел Алену… Не выдержал, не справился. Ему просто захотелось передышки: поговорить с ней, посмеяться, провести домой, чтобы точно знать, что с этой женщиной ничего не случится. Как пауза. Оазис, полный солнца и душевного тепла посреди его, довольно мрачной и каменистой внутренней пустыни. И ее взгляды, которые иногда на себе ловил, несмотря на все высказываемое вслух недовольство и поддевки, редкие искренние улыбки, полные того, о чем не стоило думать и хотеть…

Так что сегодня… хорошо, он подарит этот вечер себе, ей. Один вечер. Один ужин. Просто разговор. Ничего больше.

Как сильно Николаю ни хотелось бы уложить Алену на любой стол или тот подоконник, у которого они вчера ждали охранника Горбатенко с вещами Маши. Как бы дико он ни желал облизать каждый сантиметр ее кожи, втягивая в себя, оставляя засосы-метки, прикусывая до дрожи… И ворваться напряженным до боли членом, который ломило от страстного и полного похоти желания к этой женщине, в ее такое сладкое, манящее тело, наверняка окажущееся идеальным для него… Вбивать бы себя в нее до предела, сжимая, сминая руками мягкую, упругую грудь, втягивать в свой рот ее вечно улыбающиеся губы, глотая стоны… Хотелось до одурения.

Но что-то подсказывало Коле, что ей это все может понравиться совсем не настолько, как ему самому. Алена не производила впечатления человека, которого тянет на «темную» сторону в чем-либо, да и на любителя грубого или жесткого секса она слабо походила. А Николай меньше всего хотел бы причинить боль или огорчение этой конкретной женщине.

Потому сегодня будет ужин, вино и хороший разговор. Ничего более того, за что он уплатил, покупая этот лот на их дурацком аукционе…

ГЛАВА 3

Наверное, глупо нервничать, отправляясь на ужин с мужчиной, когда тебе за тридцать шесть. Не первый раз же. А она все равно волновалась так, словно еще ни разу на свидании не была. Потому что слишком сильно Коля зацепил все ее чувства, чересчур настойчиво она говорила себе, что не должна испытывать и толики подобных эмоций конкретно к этому мужчине. И все равно проигрывала.

Конечно же, хорошо то, что она еще в него не влюбилась… Полюбить такого шалопая и бабника — худшее, что может сделать разумная и самодостаточная женщина!.. Хотя… Боже! Кого она обманывает? Себя? Еще более тупое времяпрепровождение, чем крутиться перед зеркалом, зная, что ты и так идеально выглядишь с профессиональной укладкой и макияжем!

Отодвинув пока мысли о собственных неразумных эмоциях, Алена еще раз придирчиво осмотрела платье. Вообще-то еще утром она планировала одевать совсем другой наряд: красный брючный костюм, сидящий очень хорошо по ее фигуре и всегда позволяющий Алене чувствовать себя уверенно. Красный цвет того костюма вечно придавал ей боевое настроение, а это лучший вариант, казалось, когда не стоило попадать под очарование мужчины, подобного Николаю.

И все же сейчас Алена стояла у зеркала совсем в другом наряде. Новом, который когда-то купила в интернет-магазине, поддавшись глупому тщеславному импульсу, да так ни разу и не решилась никуда одеть.

А «виновата» в этом была Марина Семеновна, как ни странно! Да, та самая пожилая пациентка, которую Алена сегодня уговаривала пройти МРТ. Очень странная и непривычная для Алены ситуация: она и с самыми близкими, с той же Машей, к примеру, практически не обсуждала дурную тягу к Николаю. А тут…

Она почти забыла о том, что обещала вечером зайти к Марине Семеновне, вспомнила уже в конце рабочего дня, торопясь в салон, чтобы подготовиться к вечеру. И все-таки забежала на минутку — заинтриговала ее чем-то эта пожилая женщина, ухоженная и с прической, несмотря на пребывание в стационаре и возраст, когда многие предпочитают повязать платок, нежели уложить волосы. Правда, их встреча больше вызвала недоумение и растерянность, оставив странное и необычное «послевкусие».

— Я тебе маленький подарок сделала, — едва заметив Алену на пороге палаты, Марина Семеновна искренне улыбнулась. — В благодарность за то, что голову тебе морочила, да и всем вашим, а ты со мной возилась и убеждала, — немного кокетливо заметила пациентка.

— Что вы, Марина Семеновна! Не стоило, мы действительно заинтересованы, чтобы вы и дальше жили здоровой, а мелкие капризы и сомнения свойственны любой женщине, — отмахнулась с улыбкой, поддержав ее тон.

— И все-таки возьми, тебе точно пригодится, — Марина Семеновна протянула ей какую-то вещицу. — Не отказывай, обижусь, — подмигнула пациентка ей.

— Спасибо!

Не имея ни времени, ни желания вступать в прения, Алена с улыбкой подошла к кровати и взяла подарок: это оказался совсем небольшой узелок то ли холщовый, то ли еще какой-то (в тканях она вообще не разбиралась), перевязанный красной и бледно-сиреневой нитями. От него исходил невероятно приятный аромат, что-то цветочное, нежное-нежное и с примесью цитрусовых, как ей показалось, ароматическое саше, похоже. Алену с первого вдоха очаровал этот запах, против воли ближе к лицу поднесла.

— Носи с собой, я сама сделала. В сумочку брось, лишним не будет, — явно заметив, что ей понравилось, уже иначе улыбнулась Марина Семеновна. И во взгляде пациентки появилось какое-то странное выражение… вот просто загадочное. — И синее сегодня вечером надень! — в голосе Марины Семеновны появились повелительные нотки. — Именно синее. Платье. Так лучше будет, поверь мне, — пациентка ей подмигнула, поправив плед, которым укрывалась.

А вот Алена искренне растерялась, на секунду забыв о саше.

— Откуда вы?.. — недоуменно начала она.

— Ой, да ладно, девочка, — отмахнулась от ее вопроса Марина Семеновна. — Поживешь с мое, тоже многое понимать и замечать станешь. Ведь сразу видно, что на свидание бежишь. Так что давай, не теряй времени со старой клячей, иди к своему мужчине, — с шутливой улыбкой «указала» пациентка ей на дверь, будто и правда из палаты выставляла.

Алена же рассмеялась.

— Вы точно не «старая кляча». А он не мой, — непонятно зачем заметила она, тем не менее, отвернувшись и двинувшись к выходу.

— А ты платье синее надеть, детка, и узелочек этот с собой возьми, и все наладится, будет твоим… Уже твой, подтолкнуть только надо, — ей в спину заметила очень понимающим тоном Марина Семеновна, когда Алена почти вышла в коридор…

Она не обернулась и не переспрашивала, хоть по затылку и пробежал холодок. Глупости бабка говорит… возраст на разуме сказывается.

Но вот же стояла у зеркала в синем платье, так и оставив в шкафу костюм. И невероятно приятно пахнущий узелок уютно припрятан в карманчике сумки…

А все потому, что и внуки, и лечащий врач Марины Семеновны неоднократно с улыбкой жаловались начмеду, что пациентка считает себя едва ли не «ведьмой». Доброй, однако, помогая людям с болезнями и проблемами, готовя постоянно всякие травяные настойки и мази, вечно принимая у себя дома «страждущих».

Алена ступила на кривую дорожку, однозначно! И во всем виноват Коля! Никогда не верила в это шарлатанство. Более того, неоднократно предостерегала своих пациентов, чтобы не велись на подобные манипуляции, которые могут быть опасными для здоровья: ну кто знает, чего и сколько подобные горе-лекари бросают в свои отвары?! Кто их контролирует?! И уж тем более не верила она в магию или заговоры, гадание на картах и удаление зубов по фотографиям… Пфф!

И все же… все же… Наверное, ею завладело полное безумие и отчаяние! Как иначе объяснить то, что Алена сделала именно то, что велела Марина Семеновна? Да и неужели Алене действительно нужно, чтобы Коля стал «ее»? Дурость же! Ну зачем ей такой ненадежный мужчина?!

Тем не менее та внутренняя дрожь, что возникла за грудиной от слов «уже твой», так и не проходила. А синий цвет платья действительно удивительно шел ей сегодня, не говоря уже о том, как хорошо сам наряд «сел» на ее фигуру…

Она его убила. В десятку! Просто вышла из парадного своего дома, когда Николай приехал Алену забрать… И все. Наповал. Честно, при его-то опыте с женщинами, невероятно, но Коля пару минут тупо зависал, взяв ее за руку и просто пялясь на Алену, не двигаясь с места. Пока она с некоторым удивлением не уточнила, едут ли они куда-то сегодня, или ужин пройдет прямо здесь, на капоте его авто?…

Он не был бы против такого варианта, с Аленой в качестве главного блюда, но промолчал. Только усмехнулся. Улыбнулась и Алена…

Ехидная… в глазах девушки сверкала ирония. А ему еще больше захотелось ее саму на этот чертов капот уложить, содрав распахнутое пальто, небрежно наброшенное на плечи и… это одурительное синее платье он бы оставил, возможно. Только задрал бы юбку и стянул верх, чтобы добраться до груди, вроде полностью скрытой, и в то же время, представленной ему на обозрение обтягивающей тканью. Уткнуться бы лицом в ложбинку, которую сейчас не видел, но слишком хорошо помнил благодаря декольте на вчерашнем наряде… Мля, какого лешего он решил, что достаточно силен, чтобы с этим искушением справиться?!

Так или иначе, а вместо того, чтобы дать хоть одной из этих мыслей сорваться с его языка, Николай с этой чертовой усмешкой, кажется, прикипевшей к его губам, подхватил Алену под локоть и, открыв пассажирскую дверь, помог сесть. Молча. Потому что не был уверен, что стоит отвечать… Чревато.

Где его хваленое красноречие и умение любого обезоружить словами? Видимо, позабыл на последнем судебном заседании.

— Так куда мы едем? — не дождавшись от него ответа на прошлую реплику, поинтересовалась Алена, когда он сел за руль и стартанул машину.

Салон авто наполнился мягким и низким урчанием мощного двигателя.

— Пятнадцать минут и узнаешь, — позволив себе лишь мимолетный взгляд на эту искусительницу, кажется, не подозревающую о своем на него воздействии, Коля приложил максимум усилий, чтобы беззаботно подмигнуть, и тронулся с места.

— Оу!..

— «Оу» — что? — хмыкнул Коля, когда она пораженно замерла на пороге главного зала одного из лучших ресторанов столицы. — Ты разочарована, что я все-таки не повернул к тому «Мак-драйв», мимо которого мы проезжали по дороге?

— Оу, Коля, это же один из самых лучших ресторанов и… и мы здесь одни?! — она все с тем же пораженным выражением на лице повернулась к нему, позволяя Николаю помочь ей снять пальто и передать подскочившему администратору.

У Алены поразительно менялось лицо, когда она была сражена: алые пухлые губы мягко округлились (Господи! Кто позволял врачам использовать ярко-красную помаду? А как же защита прав пациентов? Или это их методы реанимации?! Его она, во всяком случае, точно взбудоражила, как той электрической штукой, что вечно в фильмах к жизни возвращает…), а в глазах было такое искреннее и почти детское выражение удивления. И совсем немного восторга. Такого, едва ощутимого, но очень характерного оттенка, когда она смотрела на него, словно бы на костюме Николая вдруг появилась большая латинская «S», как у парня в старых американский фильмах. На которого криптонит действовал не лучшим образом. Да, Коля увлекался в свое время всеми этими американскими супергероями. Вселенная Comics, Marvel… Что ж, каждый находит свой способ избегания реальности.

И что-то за его треклятыми ребрами сладко заныло от такого выражения глаз Алены, от легкого румянца, проступившего на ее скулах и того восхищения, которое отчетливо слышалось в повторном «Оу!». Да так заныло, что хотелось наплевать на все свои установки и, резко наклонившись, впиться в эти чертовски красные губы грубоватым и жадным поцелуем.

Не лучшая мысль и тактика.

Тем не менее он предпочел продолжить смотреть именно на ее лицо и в эти ошеломительные глаза. Потому как одного взгляда на нее без пальто хватило, чтобы понять: синий — его новый и самый сильный фетиш. Это синее платье, точнее, которое Алена сегодня надела. Полностью закрытое, практически до самой шеи, с длинным рукавом, ладно сидевшее на каждом изгибе ее тела, оно очень прилично укутывало фигурку Алены до середины голени, хоть и шикарно обрисовывало грудь.

И полностью… Да! Бесы его раздери! Абсолютно полностью открывало спину. Где-то до уровня поясницы, если он правильно оценил, когда помогал ей раздеваться.

Одного единственного взгляда сзади на Алену в этом платье хватило, чтобы сладко заныло уже не за грудиной, а в районе мошонки, болезненно сжавшейся от одурительного спазма возбуждения. И ему захотелось захлопнуть дверь перед администратором, прижать Алену к стене, лицом в эти их шикарные обои с вензелями и золотыми гравировками, и руками лично проверить, почему он не видит ее соски, когда смотрит на перед платья? Потому как вид сзади оставлял много вопросов и неоднозначностей, касательно наличия на женщине бюстгальтера… А потом, прояснив этот вопрос, он с удовольствием вернулся бы к плану, возникшему у ее подъезда, к тому, с задранной юбкой и стонущей от удовольствия под ним Аленой, когда Николай будет глубоко и беспощадно покорять ее тело своим…

В общем, да.

При таком раскладе, смотреть в восхищенные глаза и на алые губы виделось более здравым вариантом. И по х**ену, что у него рубашка под пиджаком уже прилипала к спине от выступившей испарины, так как Николай все еще пытался сдержаться и действовать по своему дебильно-наивному плану «говорить — и—улыбаться — игнорируя — огонь — в—паху».

ГЛАВА 4

— Я же обещал, что тебе понравится, красавица, — он всего лишь хмыкнул в ответ на ее удивленный восторг.

Впрочем, хорошо, Алена заметила эти его взгляды, от которых ее трясло диким внутренним напряжением и возбуждением. И то, что его горячая ладонь ладно легла, буквально «приклеилась» к ее спине на уровне талии, кожа к коже, тоже не прошло мимо внимания Алены.

Возможно, Марина Семеновна действительно многое понимала в жизни… Платье точно произвело на Колю впечатление. Она уловила, как потяжелело мужское дыхание, и с каким усилием он сдерживался, чтобы не сжать ее тело той самой горячей рукой. Просто держать ладонь раскрытой на ее спине, похоже, требовало от Николая максимума усилий…

Влиял ли на это хоть как-то тот факт, что то самое «ароматическое саше» так же лежало в ее сумочке, Алена предпочитала даже не задумываться…

— Что ж, ты не солгал, — легкомысленный смешок стоил ей самой таких усилий, что Алена реально не была уверена, сможет ли дойти до столика, по-королевски сервированного в центре зала. Ноги подламывались, дрожа в коленях.

Все остальные столы были сдвинуты к стенам. В зале приглушили свет, а на их столике мерцал свечами подсвечник. Звучала инструментальная музыка, похоже, джаз. И никого. Действительно ни единой живой души в ресторане, где столики бронировали минимум за неделю. Алена и представить себе не могла, сколько Николай заплатил, чтобы выкупить зал лишь для них на этот вечер.

— Ваш официант сейчас подойдет, — сообщил администратор им в спину, исчезая в полутемном холле.

Но они оба были слишком заняты, чтобы как-то реагировать. Во всяком случае, Алене не хватало внимания уже ни на кого, кроме Николая.

— У тебя было запланировано особое свидание, которое внезапно сорвалось, и ты решил позвать меня, чтобы не терять вечер? — выдвинула она теорию, показавшуюся самой вероятной, пока они шли к столику.

Рука Николая все же дернулась, стиснув ее спину, задержав на секунду перед тем, как он таки отпустил, отодвинув стул, чтобы помочь Алене сесть.

— Обижаешь, красавица, — не отступив, Николай навис над ней, уперевшись одной рукой в стол, а второй продолжая приобнимать Алену, держа стул за спинку. — У меня сейчас особое свидание, которое я бы не променял ни на какое другое.

Она запрокинула голову, застыла на секунду, тяжело сглотнув, потерялась в темном и таком горячем мужском взгляде, которого ей еще не доводилось на себя ощущать никогда в жизни, кажется.

— Хочешь сказать, что сумел организовать это со вчерашнего вечера? — недоверчиво уточнила Алена.

О, и да. Вероятно, хриплость ее голоса и срывающееся дыхание с головой выдавали то, что она так тщательно скрывала от Николая более года, — что Алена без ума от этого мужчины. Как иначе эти дурные, но непреодолимые эмоции описать?!

И он понял. Еще больше наклонился. Взгляд Николая застыл на ее приоткрытых губах, словно бы мужчина сам боролся с собой, чтобы не впиться в ее рот поцелуем. Алчным и настойчивым, если судить по тому выражению, которое пылало в глазах Коли.

— Деньги легко и просто решают множество проблем, Леля, — чуть тише заметил Коля, словно заставляя себя сосредоточиться на разговоре.

Да, она его понимала — сама теряла нить и смысл слов под этим обжигающим взглядом Николая. Интересно, ее собственное желание и чувства к нему так же сверкают и пульсируют во взгляде, как его эмоции?

— Я даже не могу себе представить необходимую для такого сумму, — попыталась она перевести все в шутку. Но хриплая страсть, прорывающаяся в голосе, выдавала Алену с головой.

— Всего лишь деньги, — вновь повторил Коля… еще ниже наклонившись, как будто бы против своей воли. Его губы коснулись ее волос, заставив Алену реально задрожать. — Которые, тем не менее, не заставят тебя думать обо мне лучше, разве не так? — в его усмешке прорезалось напряженное тяжелое сожаление. А рука мужчины вновь коснулась ее спины, поглощая дрожь Алены.

— Коля… — наверное, она впервые выдохнула его имя таким тоном, столько всего открывая и признавая лишь этими четырьмя звуками. О стольком сожалея…

Резкий вздох, вырвавшийся у него, до болезненной чувствительности резанул по ее напряженным нервам.

— Тсс, красавица, — шепот ей в волосы, и она ощущает, как большим пальцем руки он гладит ее кожу, выводя спирали на спине. — Оставим все это. Я обещал тебе прекрасный вечер, и я исполню свое обещание. Только это, ни больше, ни меньше…

Ее сердце грохотало в груди, отбивая чечетку о ребра, а во рту было одновременно влажно и мучительно сухо — Алена не могла сглотнуть от дикой смеси остро-пряного возбуждения, всегда захлестывающего ее около этого мужчины, и горьковатой примеси всех тех сожалений здравого смысла, о которых и он сейчас говорил.

Николай выпрямился с таким очевидным и мучительным усилием, словно больше всего хотел бы весь вечер просто простоять около ее стула, целуя волосы Алены и сжимая спину женщины длинными жадными пальцами. Но вместо этого он в три шага обошел стол и сел напротив.

Подле тут же возник официант, будто только и ждал, пока они разместятся. Вручил каждому по папке с меню и отошел на два шага, отступив в тень.

— Так что ты хочешь? — поинтересовался Николай, очень внимательно глядя на нее, а не в папку.

У Алены просто не хватало силы воли перевести взгляд, когда он так на нее смотрел, потому ответить на его вопрос оказалось сложно.

— Не знаю. Честно говоря, мне сейчас все равно. Доверюсь рекомендации, — так и не заглянув в папку, негромко признала она. — Просто бы вкусное что-то.

— Тут все вкусное, красавица, я бы не позволил себе пригласить тебя в иное место, — в этот раз Николай хмыкнул с какой-то невеселой иронией, и на его лице словно усталая тень пробежала.

Пожалуй, впервые Алена видела этого мужчину таким открытым. А лучше бы и дальше не знала, что у Николая Коваленко есть такая… очень человеческая сторона, зацепившая ее за живое.

— Ты устал? — не успев прикусить язык, она подалась немного вперед к нему, наклонившись над столом.

— День выдался не из легких, — на самом деле с усталостью растерев лицо рукой, признал Коля настолько же неожиданно.

— Ты мог и не тащиться тогда сюда сегодня. Мир не рухнул бы, если бы мы отложили ужин… — в самом деле испытывая сочувствие, заметила Алена, не совсем осознав, когда протянула руку и сжала его пальцы, до этого державшие папку с меню.

А он не упустил возможности сжать ее ладонь в ответ.

Не то чтобы они когда-то обсуждали его или ее рабочие проблемы либо же какие-то жизненные неурядицы. На самом деле, если попытаться проанализировать, кажется, они вообще никогда не касались тем, которые действительно могли бы их сблизить. И сейчас, похоже, ступили на опасную дорожку…

— «Т-а-щ-и-ться», — так, будто бы смаковал это слово, медленно повторил Коля, глядя ей прямо в глаза. И на его губах появилась натурально греховная усмешка, от которой у Алены, не сиди она, уже подломились бы коленки. — Думаю, ты даже не понимаешь, как верно это слово отражает мои ощущения сейчас… Правда, совсем с иным ударением и подтекстом…

Он не отвел взгляд.

И у нее для этого силы воли не хватило. На несколько мгновений над столиком повисла тишина, нарушаемая только музыкой, полной звучания саксофона. И от того, что Алена читала в мужских глазах напротив себя, в груди становилось непозволительно горячо, в голове куда-то девались все разумные доводы…

— Но нам сейчас стоит все же на еде сосредоточиться, — наверное, потому, что она сама так и не нашлась, что сказать, добавил Николай и поднял руку, подзывая официанта. — Уверен, ты в своей больнице устала не меньше, а то и больше моего, — захлопнув папку, добавил он. — Давайте нам блюда на ваше усмотрение. Мы решили довериться шеф-повару, — уже обратившись к официанту, велел Николай. — И рислинг моей спутнице.

Заметил, надо же. И запомнил, что она любила именно это вино. Алена только благодарно кивнула. Себе же Коля, как и вчера, заказал воду.

Им принесли ризотто с белыми грибами. А пока то готовилось — салат с рукколой, фетой, грушей и такой потрясающей заправкой, что Алена готова была ложку облизать. На десерт им пообещали тирамису, и было сложно представить, что она сможет удержаться.

— Это можно считать потрясающей компенсацией за день любой сложности, — распробовав первую же порцию ризотто, выдохнула Алена, не скрывая удовольствия.

Шикарный ресторан, почти незаметное обслуживание, прекрасная музыка, великолепная еда… И мужчина, который снился ей по ночам последние года полтора. Чем не сбывшаяся мечта?

Почти всем, если не думать серьезно. И именно сейчас думать не хотелось вообще.

— Значит, день и у тебя выдался не из легких? — усмехнулся Коля, пока просто наблюдая, как она пробует.

— Да нет, нормальный, скорее, просто суматошный, — улыбнулась она. — Советую все же не медлить, а то я могу позариться и на твою тарелку: вкусно невероятно, а вот порции у них не особо и внушительные, — с шутливой угрозой подтолкнула к ужину Колю.

Он рассмеялся, еще раз устало размяв плечи.

— Я понял и внял, — взявшись за свою вилку, мужчина так же приступил к ужину. — Действительно вкусно, — согласился с ее оценкой. — Определенно, я не ударил перед тобой лицом в грязь.

— Коля! — вновь засмеялась Алена. — Ты не должен был, по идее, даже стремиться к чему-то такому. Ради бога! Вокруг тебя всегда полно женщин, готовых пасть к твоим ногам… — она шутливо ткнула в его сторону вилкой

— Но ты не из них, разве не так? — Николай ухмыльнулся во все лицо, но вот взгляд его был очень серьезным и полным теней, пока ей малопонятных.

— А ты хотел бы, чтобы я у тебя в ногах валялась? — заливистый смех дался ей непросто, и Алена не стала бы утверждать, что мужчина не понял этого.

— Не в ногах, это однозначно… — заметил он голосом, ставшим ниже тона на три.

И отвел глаза, все же. Будто не хотел дать Алене понять, что именно думал сейчас.

Она не знала, что сказать в ответ несколько минут. Ковырялась вилкой в собственной тарелке, вдруг потеряв аппетит. И тоже на Николая не смотрела. А потом Алене надоело…

— Коля, для чего мы тут? — подняв голову, она отодвинула тарелку и решительно встретила его взгляд.

Он этот взгляд поймал, несколько мгновений всматривался в глаза Алены, после чего криво улыбнулся.

— Чтобы хорошо вечер провести. Поговорить… Я ценю нашу дружбу, — он так же отодвинул тарелку, подав знак официанту, что можно нести десерт и кофе.

— Для этого не надо было бронировать весь ресторан, как мне кажется, — с ударением заметила Алена, позволив забрать и свои приборы. — Да и если бы меня кто-то еще вчера спросил, мне и в голову не пришло бы сказать, что ты считаешь меня своим… другом?

Коля снова улыбнулся, все так же криво и не особо весело.

— Считаю, Леля, хочешь верь, хочешь нет.

— Что ж, друзей обычно зовут в кафе на чашку кофе. Ну или на пиццу. Но не платят безумные деньги на аукционе, чтобы потом еще и весь ресторан на вечер занять…

— Горбатенко в десятки раз больше заплатил за время Маши, — заметил Николай с некоторой иронией.

Он смотрел на нее не отрываясь. И из-за того, что вокруг никого больше не было, из-за музыки, свечей, самой атмосферы, Алена чувствовала себя все более неловко. Очень странный разговор. И прямо говорят вроде, а недомолвки за каждым взглядом и словом прячут. В груди стало неприятно, жар сменился противным чувством, словно ее замутило.

— Так дело в этом? — теперь уже Алена хмыкнула, только с сарказмом. — Все это, — взмахнула рукой, обводя зал, — чтобы выведать у меня, друзья ли Маша с губернатором или что-то большее? Вынуждена разочаровать, Николай, я не в курсе! — заявила с резкостью.

Николай же смотрел на нее удивленно и растерянно. Его губы подозрительно дрожали, словно бы мужчина вот-вот готов был рассмеяться. И он все же не выдержал: откровенно расхохотался, откинувшись на спинку своего кресла.

Вот тут Алена растерялась. И даже смутилась, не поняв его реакции.

— Я идиот, похоже, да, красавица?! Не сумел все верно подать, — все еще давясь своим смехом, покачал Николай головой, поглядывая на нее. — И нет, это не было хитроумным планом, чтобы добыть из тебя сведения, которые, думаю, и так скоро выясню у самой Маши.

Почему-то она ему поверила. Причем сразу.

— Окей, зачем тогда?! — из ее голоса не исчезла претензия, несмотря на то, что Алену все больше захлестывало смущение из-за своей дурной вспышки.

Николай помолчал минуту. И если бы Алена не знала, что ужинает сейчас с лучшим адвокатом страны, могла бы заподозрить, будто бы мужчина перед ней смущен и неуверен. Но «Николай Коваленко» и «смущение» в одном предложении? Пффф! Такое казалось абсурдным!

— Вероятно… Я хотел показать, что готов на не меньшее ради дорогой для меня женщины, — наконец произнес Николай, в буквальном смысле ошарашив Алену.

И до того, как она сумела бы хоть как-то сформулировать свой ответ или, в принципе, понять, как следует ответить, им принесли десерт. Тот самый фирменный тирамису. На одной тарелке для обоих…

ГЛАВА 5

Проснуться утром по будильнику было дико сложно. Нелегко вскакивать, как ранняя певчая птичка в шесть утра, если уснула только после трех. И вовсе не по той причине, что хотелось бы… И, матерь божия! Алена не знала, на кого больше злится до сих пор: на себя, что бесится, или на Колю, который так ее… продинамил!

Господи, не то чтобы она так когда-то думала или поступала подобным образом. И нет, конечно же, нет, ха! — разумеется, она не ждала секса от этого вечера! Более того, она никогда бы и не позволила секса на первом свидании… даже если допустить, что их с Колей вечер можно было считать далеко не первым свиданием… И все же нет, не ждала она от него ничего такого. Да и не уступила бы Николаю…

О, ладно! Кого здесь, наедине с собой и зеркалом в ванной, Алена обмануть пытается, а?! Не позволила бы, ага. Да она едва не сама ему на пояс бедра закидывала… Ну, почти. Когда в конце Коля таки явно отошел от сдержанной линии поведения, которую держал весь вечер.

Если откровенно, раз уж она тут с самой собой общается, то в тот момент Алена была немного безголовой. В том смысле, что у нее окончательно выдуло мозги из черепа, если не думать, что и сама идея сходить на свидание с Николаем была достаточно паршивой. Ох, но в тот момент Алена уже ни о чем вообще не помнила. И, наверное, еще позавчера, ни за что не поверила бы, что этот мужчина, адвокат Коваленко, может быть таким…

Хотя, учитывая количество женщин, которое у него было… Могла бы и догадаться, что не просто так эти толпы охотятся на Колю. Должно что-то быть в мужике, чтобы женщины на нем гроздьями висли. И когда он провел ее до квартиры после ужина…

Мамочка! Никто, ни один мужик в мире, тем более такой бабник, не должен уметь так целоваться! Это просто надо объявить вне закона — такое умение для мужчин. Потому что Николай точно был угрозой для всей женской половины населения их страны. Словно мало того, что он чертовски хорош собой, беспринципно богат, и как раз в той мере негодяй и паршивец, которого мечтает наставить на путь истинный мало-мальски романтичная особа.

Мозгодробительный коктейль. Почти что «Молотова». И вчера Алена с лихвой оценила, как тот бьет в голову, разрушая при этом что-то за грудиной… то глупенькое сердце, которое вовсе не должно влюбляться в подобного мужчину. Да и душу взрывной волной зацепило. Не помогло и то, что Алена предостаточно знала о Коле, да и он никогда от нее не скрывал ни своего характера, ни принципов жизни.

Ну а то, что творилось с ее телом в тот момент, и вспоминать не следовало, если по-хорошему… Но ведь не хотелось хорошего! И правильного не хотелось! А вот Николая Коваленко — да, подайте! Со всеми его циничными потрохами паршивца. И с теми соблазнительными губами, которые умели так греховно целовать, что Алена имя свое забыла. С жадными, горячими, властными и одновременно настолько нежными, деликатными руками, которым действительно хотелось подчиняться… позволить все на свете!

Пффф! Она превращается в кого-то, кого сама не узнает.

Хотя отражение в зеркале вроде и не поменялось. Если не обращать внимания на темные круги под глазами от недосыпания и лихорадочный блеск тех самых глаз. А, да, еще обветренные, чуть потрескавшиеся губы, натертые его ртом… Алена не могла на них смотреть, потому что единственного взгляда хватало, чтобы в голове вспыхивали картинки их безумного и настолько горячего поцелуя, что в животе жар разливался, заставляя тяжелеть и наливаться тягучей влажностью промежность…

— Все! Стоп! Хватит! — уже в голос, громко и решительно заявила она своему отражению. — Пора взяться за голову.

Алена резко крутанула кран и плеснула в лицо холодной водой, намочила затылок, пытаясь взбодриться и окончательно сбросить и остатки недолгого сна, и чувственный туман наваждения прошлого вечера.

— Было и прошло! Он сам уехал, между прочим. И, вполне вероятно, даже не думает об этом дурацком поцелуе, из-за которого ты сопли и слюни распустила! — все еще взывала Алена к своему здравому смыслу, так и оставшемуся где-то в начале вчерашней ночи. — Боже, Алена! За голову возьмись! Это же Коля! Он вполне мог и ночью после тебя уже кого-то подцепить и всю ночь шикарно развлекаться… Особенно при том, как торопился уйти, — она вновь плеснула в лицо водой, потому как первая порция с активацией ее бодрости не особо справилась. — И уж он-то точно не крутился всю ночь, пытаясь унять это дурацкое возбуждение! Так что нечего прокручивать в голове сомнительные авансы его вчерашних заявлений и громких фраз. Просто забудь!

Заявив это себе весьма решительно, глядя в отражение, Алена наконец-то выключила воду и пошла пить кофе, без которого ей точно не проснуться сегодня.

Кажется, он вообще не спал. Плохой расклад, учитывая предстоящее судебное заседание, да и конфликт с Петром набирал обороты, поскольку Николай собирался принять сторону Маши в грядущем семейном скандале. Что буря разразится — сомнений не имелось. Он достаточно хорошо знал и брата, и сестру, чтобы понимать — случившееся на благотворительном вечере не забудется. К тому же, стоило разобраться с тем, что там у Маши с Горбатенко. Сложно было утверждать что-то точно, однако Коле показалось, что дело не только в деньгах для сирот… Хотя… хотя. У него не было фактов, а зацепки минимальные. Николай же предпочитал делать выводы тогда, когда что-то точно знал. Так же собирался поступить и в этой ситуации.

В общем, у него имелось тысяча и еще десяток проблем и вопросов, над которыми стоило размышлять. А вместо этого Николай всю ночь думал над тем, как у него хватило силы воли оторваться, отлепить себя от Алены и уйти, просто бросив на прощание «пока»? Как?! Он не знал… И фактом было то, что больше всего он хотел бы вернуться назад и продолжить.

Матерь Божия! Какая же она была горячая! Как может быть настолько горячей женщина, затянутая в синее платье? Ради бога! Синее частенько выбирали адвокаты и прокуроры, спокойный, холодный цвет… На Алене это не сработало, однако. Огонь! Синее пламя! И его поглотило с головой.

Может, стоило уйти еще когда подали десерт? Когда он еще даже не попробовал, какой жаркий, влажный и сладкий у Алены рот…

По-хорошему, ему и сам десерт трогать не стоило. Но, гром его разрази! Именно Коля первым потянулся к этому их гребанному тирамису, когда тарелку поставили на стол, зачерпнул полную ложку и… поднес к губам Алены.

Это было ошибкой. Как и весь этот чертов вечер! Как и все его слова, слишком уж выворачивающие перед ней душу Николая. То, что не стоило показать, потому как не было шанса на продолжение… А он не смог на тормоз в мозгу нажать. Подкорка сработала первая, желая еще больше для этой женщины сделать.

И Алена взяла угощение. Пусть и было видно, что еще в себя не пришла от его заявления, что удивлена таким поступком… Но чуть наклонилась и, мягко раскрыв свои греховно-красные губы, сняла десерт с ложки, язычком подхватив крошки…

Дерьмо! Почему она не работает на него, секретаршей, к примеру?! Николай бы просто не выпускал тогда Алену из своего кабинета… Она бы просто могла жить под его столом… Потому что — да, он долбанный мудак! — сразу эти губы на себе представил. На своем члене, который, казалось, вот-вот взорвется от притока крови из-за бешенного возбуждения. На своих собственных губах… Блин! Он хотел бы весь перепачкаться в этой ее алой помаде, везде, где это только возможно, и в ответ узнать на вкус все ее тело, чтоб ни одного уголка не пропустить… Чтобы слизать эту чертову помаду с ее губ и проглотить!

Мысли и фантазии не для ресторана, конечно. И, наверное, они слишком ярко отражались в его глазах, потому как глотнуть угощение Алене было сложно, он заметил. Да и краску румянца, выступившую на ее щеках, увидел. Возбуждения… и с толикой смущения, кажется. Наверное, только благодаря этой смущенной ноте он и не повалил ее на стол прямо там, посреди тарелок, не стал языком исследовать все, что скрыто под этим бесовым синим платьем! Алена — это Алена. И он знал, что она за женщина. Знал ее принципы и отношение к жизни. За них и уважал, из-за них и дурел от нее… Она была достойна куда большего, чем быть попользованной вот так, практически пошло, там, где есть риск быть пойманными с поличным.

Но, черти его подерите, ничего не могло удержать Николая от того, чтобы вновь набрать полную ложку тирамису и опять поднести к этому ее ох**нительному рту.

А вот провожать ее до квартиры не стоило точно. Вообще вылазить из машины не следовало, когда домой ее привез. Но нет же, поперся… дебил! И все его доводы, барьеры, сдерживающие причины рухнули, когда Алена на пороге обернулась и посмотрела в глаза, уже даже приоткрыв рот, чтобы что-то сказать. Возможно, кофе угостить его собиралась? Этого Николаю уже не узнать.

Потому что он, сам не поняв когда успел, обхватил талию Алены, сжав второй рукой ее затылок, и буквально набросился на ее чертовы красные губы… Словно оголодавший и вообще не ужинал, а теперь этой помадой пытался наесться. И самой Аленой по ходу тоже.

Он не был в курсе, думала она сопротивляться или нет. Даже если подобные мысли и мелькали у Алены, он ей просто шанса не дал, кажется. Накатило то, чего всегда рядом с ней опасался — дикость та, безумие. Когда «ЕГО» и надо получить здесь, сейчас, сразу, и ничье больше мнение не играет роли.

Притиснул к себе всем телом, скользнул по этой обжигающей голой коже на ее спине, надавил на голову, чуть иначе повернув, ворвался в рот Алены языком — и одурел, когда она застонала, открывшись ему навстречу по всем фронтам: губы распахнулись, мягко уступая, пропуская его внутрь уже без сопротивления. Все тело Алены словно обернулось вокруг него, а одной ногой она обхватила его ноги, и Николай тут же воспользовался этим, подхватил ладонью под ее обалденную задницу, притиснул самый горячий уголок к своему паху, пожар в котором за этот вечер ни разу не спал…

Алена вновь застонала, обхватив своими руками его за шею. Он точно сумел застать ее врасплох и проникнуть под все слои защиты. Интересно, а под платье заберется?..

Эта мысль в голове и отрезвила. Он не собирался доводить до этого. Потому что понимал, чем все может закончиться. Они были слишком разными. И меньше всего на свете, Николай хотел бы обидеть Алену или причинить ей боль. А такой расклад казался весьма вероятным.

Именно потому, *рен знает из каких недр вытащив силу воли, он отлепил себя от нее, словно умирающий от жажды от колодца отползал, ей-богу! Напоследок еще раз мягко, воровато прижался губами к скуле. И просто ушел, даже ни разу не развернувшись. Потому как понимал — один взгляд на Алену, горячую и жаркую, с влажными губами после его поцелуя, со смазанной красной помадой… Он сорвется. И тогда уже никто и ничто его не остановит. А это не то, что он ей обещал или хотел бы для Алены. Своими же желаниями Николай готов был пожертвовать ради этой женщины.

И вот сейчас у него заседание суда через час, а Николай мало того, что всю ночь вспоминал их «прощание», так и сейчас собраться никак не мог, непривычно изводя себя сожалениями о том, чему не суждено сбыться. А проиграть сегодня раунд в суде он не мог, так что надо бы выпить крепкого кофе и вытряхнуть мозги из той задницы, куда они провалились еще на благотворительном вечере, одуревшие от самой идеи об ужине с Аленой.

ГЛАВА 6

через неделю

— Ну вы дали, конечно, — Алена заставила себя легко рассмеяться в трубку, болтая с Машей. — Правда, я думала, что вас раскусят еще после вечера. Но то, что ты вчера в суд явилась и всем в нос ткнула, что за Олега… Даже до меня уже слухи дошли о роковой страсти губернатора и Марии Коваленко, — поддела она подругу.

Рабочий день тянулся медленно, вообще нелегким выдался в этот раз. И вроде уже время клонилось к полднику, а Алена присела первый раз. И тут как раз звонок подруги.

— Да уж, напряжения хватило, да и в городе будет, о чем поговорить, — поддержала ее смех Маша.

Но Алена чувствовала, что и она устала, в голосе подруги утомление сквозило просто.

— Маш, а кроме шумихи, все нормально? — насторожилась она, даже в кресле села ровнее.

— Нормально… — казалось, Маша задумалась, помедлила мгновение. — Но, думаю, что мне надо к вам на обследование, Лель… — это обращение, оно ее дезориентировало, теперь напоминая о том гаде, о котором Алена велела себе забыть. И на мгновение она отвлеклась от темы разговора и от Маши на том конце связи.

Шесть дней прошло. Шесть! А от Коли больше ни слуху, ни духу!

— Ты не заболела? Что случилось? Достала тебя эта нервотрепка? — заставила себя сосредоточиться на Маше.

— Нет, это не болезнь, — рассмеялась Мария, вроде бы, не заметив заминки. — Мне к гинекологу нужно, запишешь?

Интересно… И даже настроение как-то улучшилось.

— Это то, о чем я думаю? — понимая, что расплывается в улыбке, уточнила Алена.

— У меня две полоски, так что, если ты думала о тесте для беременности, то да, это оно, — Маша говорила с таким счастьем в голосе, что невозможно было не заразиться ее эмоциями.

— Здорово! Запишу без проблем! И ты же знаешь — я искренне рада…

— Знаю, потому и говорю тебе. Только Олег знает, я еще даже братьям не говорила ничего, хотя с Колей и общалась сегодня…

Вот, с сестрой этот гад нашел время поговорить, а ей ни слова не написал даже после того, как бросил посреди коридора, зацелованную до одури!

Вот же ж… феморалис!* Чтоб грубее не сказать. И о чем она думает? Словно бы не знала, что из себя Николай Коваленко представляет, и в какой степени стоит верить его словам про «дорогую для него женщину».

— Хорошо, Машуня, я тебя сегодня запишу к гинекологу и время сброшу. А ты отдыхай… И додумалась же, еще и обострять с Петром при своем состоянии! Тебе нервничать нельзя, запомни! — включив профессиональней режим, несерьезно отчитала подругу.

А Маша только веселее рассмеялась.

— Ой, Леля, не надо. Мне Олега хватает, он уже все мне высказал и вычитал, можешь не стараться…

— И правильно сделал, между прочим, — поддержала Алена. — Ладно, отдыхай, родная. До связи, — решив не задерживать и, в самом деле дать подруге возможность отдохнуть, завершила Алена разговор.

— Пока, — не спорила с этим Маша.

Посидела еще минут пять, задумчиво поглядывая то в окно, то на темный экран смартфона. Лениво подумала, что неплохо было бы кофе себе сварить… но так и не встала. И тут в дверь кабинета постучали.

— Войдите, — разрешила Алена, выпрямившись и отложив смартфон. На работе все же.

Из-за двери, неожиданно для Алены, вдруг показалась сухонькая фигурка Марины Семеновны. Но при помаде, между прочим, и с укладкой на голове.

— Добрый день, дочка, я попрощаться. Выписывают меня. Сиди, сиди, — велела пациентка, когда Алена зачем-то подорвалась ей навстречу.

— Да, я знаю, Марина Семеновна, — искренне улыбнулась этой необычной пациентке. — И очень рада, что у вас ничего серьезного не нашли. А небольшие кисты — не страшно.

— Да, наверное, права ты была, когда уговорила меня это обследование пройти, — весело признала пациентка. — За тем и зашла, собственно, чтоб попрощаться, «спасибо» сказать, и напомнить, чтобы ты свою интуицию слышала и слушала, дочка. Она у тебя сильная. Я знаю, своих чувствую, — зачем-то подмигнула пенсионерка ей. — Так что меньше головой иногда думай, и побольше сердце слушай, особенно, если сердце это беспокойное и не на месте. Толку больше к нему прислушаться, чем выдумывать «умные» причины, почему этого делать не стоит. Запомни, дочка, — так и не присев, лишь оперевшись рукой на стул, выдала ей Марина Семеновна.

Порядком сбив Алену с толку, если честно, да и запутав. О чем она говорит? Намекает на что, когда про «своих» говорит?

— Эм… Спасибо, конечно, я запомню… — не совсем уверенная в том, как тут правильно ответить, передернула плечами. — Вы как себя чувствуете?

— Я? — рассмеялась Марина Семеновна. — Замечательно! Побегу, а то меня внуки ждут! Всего тебе доброго, дочка! — махнув ей рукой на прощание, эта удивительная женщина уже выпорхнула из ее кабинета, похоже, совершенно не учитывая, что большинство ее сверстников себя иначе ведут.

— Не болейте… — уже в пустоту кабинета пожелала Алена, глядя, как закрывается дверь.

Да уж, вот так дела. Зато уже не скучно, это точно.

Еще пару мгновений поразмыслив над словами пациентки, да так и не сумев разобраться в их скрытом смысле, она все же пошла варить себе кофе.

Когда смартфон включился в одиннадцать часов ночи, Алена растерялась. Тем более увидев имя, которым мигал экран. Обозвался, ну надо же!

— Да? — не то чтобы ее голос был особо приветливым.

И с чего это он вообще ей в такое время звонит? Она не спала только потому, что вообще со сном проблематично стало в последнюю неделю. Из-за него, кстати.

— Не спишь? — голос у Коли был каким-то странным. Интонации…

— Сплю, — чуть резче, чем стоило, учитывая, что она не хотела выдавать ему свое настроение.

— Злишься?

— Ты позвонил, чтобы узнать мое настроение? — ехидно хмыкнула Алена.

— Это тоже можно, — не ответив на ее провокативно-резкий тон, вздохнул Коля, в его тоне сквозило утомление.

Мало что поняв, она села в постели и уперлась в изголовье спиной.

— Зачем ты позвонил, Николай? — уточнила, пытаясь понять, что за чертовщина с этим мужчиной творится в ее жизни.

Он помолчал несколько мгновений, словно раздумывая, вздохнул и…

— Я не знаю, Леля. Можем и о настроении поговорить, — выдал в итоге.

Это ему кажется нормальным?! Шесть дней молчать, буквально кинуть ее после ошеломительного поцелуя, а теперь заявить, что не знает, зачем позвонил?!

— Ты что… выпил?! — возмутилась она, совершенно сбитая с толку.

— Это так очевидно? — он смутился, кажется. — Извини… Гребанная неделя! — вдруг, чуть придушено, ругнулся Николай. — Еще и Петр…мля! Выжат до капли. А к тебе хочется жестко. Тебя хочется… рядом. Еще больше — чтоб подо мной и стонала до хрипоты, — он вздохнул так, словно весь день тащил за собой грузовой поезд.

Ого. Ого-го…

Ладно, да. Хорошо. Такого Алена не ждала. Он сумел сбить ее с толку. И даже ошарашить. Знаменитая тактика Николая Коваленко, благодаря которой ему удается выигрывать дело за делом? Логично… Но что-то в груди Алены сжалось, словно бы понимая больше, чем умом… Об этом ли Марина Семеновна сегодня предупреждала?

И отчего-то захлестнуло невероятной силой странного, дурного же, кажется, сочувствия ему. Потребности как-то помочь, облегчить эту усталость и измотанность… разделить невероятную тяжесть, пропитывающую каждое его слово.

— Ты же говорил, что решил прекратить пить, — вместо того, чтобы слишком уж внимание концентрировать на его заявлении, поинтересовалась Алена. Уже мягче и даже с усмешкой как бы.

— Ты же у себя. Далеко. А я не особо много. Просто устал, расслабиться… — вновь повторил, словно оправдывал этот поступок. — С тобой бы не пил. Боюсь, б*я! Не хочу тебя обидеть. Ни за что в жизни, Леля, веришь? А ты такая нежная, такая светлая… И честная. Блин, ну что ж ты такая честная и правильная?! Ты хоть взятку давала кому-то? Ну хоть раз в жизни, а?!

Очень странно. Вот просто оглушительно сбивающий с толку разговор, который, похоже, плавно превращался в монолог выпившего мужчины. Да и понимал ли он, что все-таки с ней говорит? Никогда от него мата не слышала, а тут… И сам смысл разговора. В любой другой ситуации Алена просто бы трубку положила, посоветовав собеседнику протрезветь. Но с ним не могла почему-то. Возможно, из-за того самого сжимающегося за грудиной сердца, которое ей сегодня так настоятельно советовали слушать. Не забыла, выходит.

— Нет, кажется. Не помню такого. Зачем? — мало понимая смысл этого разговора, она все же интуитивно чувствовала, что прерывать тот не стоит.

Коля был на пределе… Опыт и профессионализм из себя не выдернуть — Алена чувствовала его надрыв. Из-за чего, почему — какая разница сейчас? Но сложно было представить, как это все может рвануть. Пусть лучше с ней говорит, чем, к примеру, решит куда-то ехать после алкоголя.

Николай рассмеялся. Но как-то вообще без веселья. Тяжело и жестко.

— Я так и думал, блин! Так и знал! Ты вообще не про меня! Ни разу на дороге не нарушила, твою ж налево! Другая вселенная… А я тебя хочу до одури, Леля! — спутанно, перескакивая с одного на другое, даже зло как-то рявкнул вдруг Коля в телефон. Алена вздрогнула, но не от испуга. Просто в этом его возгласе ей столько всего было слышно… — Уже который месяц, — сбавил он тон. — Ну почему?! Почему, скажи? Я же к тебе и приближаться не должен… Не такой мудак, как я… Обидеть же могу. Боль причинить… Когда так полюбить успел, мля?! — он словно вновь сам с собой разговаривал, забыв о том, что на этом конце связи есть Алена и она все слышит.

А она просто пребывала в ступоре.

И вот что-то в том, как Коля все это говорил, какие приводил сам себе доводы, как повторял те — наводило на мысль, что он их наизусть знает, и уже не первый раз проговаривает.

Это осознание гнало дрожь по ее спине, сердце колотилось в горле. То самое глупое сердце, переполненное нежностью, состраданием и … да, любовью; сжимающееся сейчас от невероятной потребности быть рядом с этим мужчиной, оказывается, настолько стремящегося к ней. Любящим… Хоть как-то облегчить все, что бы ты ни терзало душу Коли.

Слишком долго она об этом мужчине мечтала. И слишком невероятным было все то, что сейчас слышала. А потому нереально сладким!

— Коль, ты о чем? — тихо и осторожно попыталась мягко вмешаться в его самобичевания. — Ну что ты мне сделать можешь?

— Что?! — вдруг рявкнул он совсем иным тоном, заставив дрожь на ее спине стать «морозной». — Что?! А ты знаешь, сколько лет мой отец избивал мать? Потому что так любил, до такого помешательства, что в любом проходящем мужике ее потенциального любовника видел… И так боялся ее потерять, что мать и наказывал в своем страхе. Нас бил… — он хохотнул, вообще не весело, если бы ее спросили. Скорее так, словно на кладбище стоял, над раскрытым гробом. Только что или кого Коля столько лет пытался похоронить? Свои призраки? Чужие грехи, взваленные на его плечи? — Долго в этом разбирался, можешь поверить! Годами…

Глубокий выдох. А вдохнуть — у нее сил просто нет.

Хорошо. Хорошо…

Да нет, черт возьми! Ни фига хорошего в его словах не наблюдалось! Зато бесова уйма боли, искалеченной души и разума. У нее горло сжималось, а в груди что-то ноюще заболело от его слов, всего лишь от картин, навеянных словами этого мужчины. Что же должен был чувствовать он, проживавший подобный ужас день за днем в своем детстве, или та же Маша, к примеру, — Алена даже вообразить не могла. Кошмарно. Но, ладно, неуверенностью сейчас точно не помочь никому. Да и жалость… он ее не примет, пусть и искренне, с соболезнованием всей той боли, что Алена краем глаза «увидела».

— Коля, — еще аккуратней и мягче позвала она, пытаясь достучаться до мужчины. — Но это же был твой отец, а не ты. И давно…

— А я чем лучше?! — все в том же тоне огрызнулся он. — Так же воспитали. Живу по тем же принципам. Такой же подонок… Мать вашу! Кому я это говорю?! Зачем тебя гружу?! — словно ужаснулся он, растерялся, будто и правда не понимал, что вслух с ней сейчас говорит, а не сам с собой, как, похоже, часто бывало. — Ты слишком правильная и чистая для всего этого дерьма, Леля. Для всего того, чем я живу и что делаю. НЕ заслуживаешь такого! Лучшего стоишь. Как бы сильно я не хотел, чтоб навсегда только моей была… мля, что я творю?! — он бросил трубку.

Просто бросил.

Одуреть! Идиот!

В голове что-то противно застучало, словно метроном толкнули.

Сказать, что Алена находилась сейчас в состоянии шока — ничего не описать. И погасший экран смартфона только добавлял алогичности и сюрреализма этой ночи, пустой спальне и их разговору. И тем не менее, она точно не считала, что именно в этом моменте разговора надо точку ставить!

Алену вдруг подбешивать начало. Значит, он ужасен и негодяй, а она слишком светлая и чистая?! Значит, он думал, что можно позвонить, сказать ей, что он ее до одурения хочет и любит, пробить своими словами, словно током, все ее тело, а потом просто бросить трубку?! Заявить, что дуреет от нее, и нажать на «отбой», отмазываясь какими-то детскими комплексами?! После того, как она больше года по нему сохнет?!

Как бы ни так! Не на ту напал! Пусть это все в лицо ей повторит и придумает получше отговорки! Пускай свою известную адвокатскую прыть и изворотливость проявит!

Злость, раздражение и слишком огромный ворох иных эмоций, не желающих дифференцироваться, буквально подбросили Алену с кровати. Разум намекал, что переться куда-то в полночь — довольно тупая идея. Но Алена его уже не слышала, поглощенная этими эмоциями. Да и нечто внутри нее буквально пульсировало убежденностью, что личная встреча — необходима. Именно сейчас. Тоже ведьма? На это Марина Семеновна намекала? Ночью и не в такое поверить можно…

Оставалось надеяться, что она не совершает глупость из-за возбуждения от его слов про нее под ним… Потому как да, это ее так зацепило, что пальцы дрожали и горячо было, испарина под волосами… Несмотря на общий малоприятный осадок после их разговора.

Быстро натянув джинсы и свитер, Алена накинула куртку и, прихватив документы, закрыла дверь и пошла к лифту, буквально бурля внутри.

И как-то не особо остановило, что она знала только дом, в котором Николай жил. А точнее — жилой комплекс. Дом — так, примерно. Маша никогда в разговорах точный адрес не называла, и Алена у Николая в гостях не бывала… Ничего, выяснит. В нынешнем настроении, кажется, она готова весь город перетряхнуть, чтобы высказать Николаю «пару ласковых»!

*феморалис — придуманное «нецензурное» слово, происходящее от лат. прилагательного «бедренный», бедренная кости и т. п.

ГЛАВА 7

«Недоносок! Точно, что мудак! Какого х*ра он ей позвонил?!»

Николай уже минут сорок метался по квартире, костеря себя на все лады.

Вывалил все на Лелю. То, что ей и в помине не нужно. Тонну дерьма… Точно, пора завязывать с алкоголем навсегда. Вытягивает из него на поверхность всю муть и грязь. Только теперь что уж толку…

Остановился посреди гостиной, прижав глаза основаниями ладоней — черт, голова пульсировала от боли дико! Не помог коньяк. Только напортачил больше… А завтра ему предстояла встреча с Горбатенко, где он готов был сдать с потрохами все схемы и планы Петра, о которых сам знал, во всяком случае… Предательство?

Тяжело между братом и сестрой выбирать. Да только, по всему выходило, что Николай уже свой выбор сделал. Да и устал он делать то, чем жил последние годы. Просто, жить так устал… Давило это все на плечи, прессовало мозги… Рвануло, выходит, после пары бокалов коньяка сегодня? Его дикой нуждой по одной-единственной женщине выплеснулось.

Черт!

Надо будет завтра, по-трезвому, набрать Алену и извиниться. Она, конечно, вероятнее всего, особо не захочет разговаривать с ним после этого «вечера откровений». Но оно и к лучшему. Да. Николай извинится… а потом им и не стоит дальше общаться. Потому что он в ней тонул и даже не пытался выгрести на мель. Не хотел… Ее хотел! Так, что кишки в узел сворачивало! А голову разрывало от страха, что тем более не сдержится при такой силе потребности и любви, обидит, боль причинит, из-за этой невыносимой нужды и жажды.

Звонок домофона буквально прокатился по квартире грохотом.

Твою налево! Треклятая головная боль! Он дышать не мог из-за нее, каждый звук бьет по нервам так, словно Колю засунули в колокол и сейчас по тому со всей силы гатят. В голове звенит… Кого принесло?! Не ждал гостей.

Петр?.. С брата станется. Мог и понять, куда дело движется после всех претензий, что Николай ему выдвигал за последний месяц… Что ж, зря приперся, если так! Он и сейчас готов все повторить брату!

Раздраженный и злой пошел к двери и… Впал в ступор, увидев на экране Алену.

— Леля… — он даже не понял, когда открыл все замки и распахнул двери, уставился на нее уже вживую. — Я что, совсем упился?

— Я не в курсе, Коля, — похоже, действительно настоящая и, к тому же прилично раздраженная, Алена прошла мимо него внутрь квартиры, и не думая ждать, пока Николай от этого ступора отойдет. — Я тебе не наливала.

— Ты — настоящая, — все еще ошарашенный тем, что она здесь, приехала к нему, а не бежит дальше, чем видит после его откровений по телефону, как дебил, констатировал Николай.

Но закрыл дверь и повернулся к ней, стоящей в шаге.

— Даже очень настоящая, Николай! — сурово и все еще раздраженно огрызнулась Алена, расстегивая куртку. И вдруг ткнула пальцем ему в грудь. — И очень злая, чтоб ты понимал! Ты, вообще, с головой дружишь, а? Звонишь, говоришь такое, а потом бросаешь трубку?! Это как, вообще, называется?! — возмущенно вычитывала его она, похоже.

Но Николай все еще был слишком ошеломлен самим фактом ее появления здесь, у него в доме. Без всякого предупреждения… а ведь ему должны были звонить и уточнять, предупреждать и спрашивать обо всех, кого пропускали…

Не то чтобы он ее не был рад видеть. Был. Или… О, дерьмо! Он еще слишком пьян, чтобы думать или рассуждать адекватно!

Зато буквально физически «слышал» как трещит по швам и рушится контроль у него внутри. Знал же, знал, что нельзя ему пить, тем более если Леля рядом — выдержка исчезала, напоследок помахав ему ручкой…

— Леля, что ты делаешь тут? — по-дебильному спросил Николай, словно и так не было ясно: его ругает. — Как сюда попала?

— Как попала?! Как?! Думаешь, забаррикадировался и недоступен?! Ха! Как бы не так! — тоном, который напоминал его собственный во время недавнего телефонного разговора, огрызнулась она. — Три тысячи, и плевать вашему охраннику на правила. И номер квартиры мне сказал, и тебе не сообщил…

Что-то он не догонял. Вообще не соображал. И себя уже не контролировал вообще, потому как уже обхватил Алену жадными руками, по ходу прижав к себе так, что ей и дышать должно было быть непросто.

— Ты денег охране дала? — снова тупо переспросил он. — Чтобы найти меня?

— Ну не Маше же звонить в полночь, придурок! — огрызнулась Алена, между прочим, вообще не вырываясь из его рук. — Да, дала. Три тысячи… Блин, все наличные, что у меня вообще были… Жлоб он у вас!

— Ты дала деньги лицу, при исполнении обязанностей?! — ну дебил, ведь точно, иначе, почему на его лице идиотская улыбка расплывается? Чувствует же. Уже щеки ломит от этой ухмылки. И в грудичто-то странное: теплое, горячее даже, распирающее, словно вот-вот лопнет, вывернув все в нем нараспашку… — Чтобы меня найти? — он ошалел. Действительно одурел от этого понимания! — Леля, счастье мое, ты знаешь, как это называется?! — прижавшись к ее лбу своим, Николай уставился в глаза Алене.

— Представь себе, в курсе! — ничуть не сбавив силы раздражения в голосе, вновь огрызнулась она. — Взятка. Ликуй, Николай! Ты толкнул меня на кривой путь — я впервые в жизни дала взятку, и ради чего?! Чтобы разыскать идиота, который звонит мне среди ночи и несет всякий бред…

Дальше она замолчала. Потому что сложно, наверное, разговаривать, когда у тебя во рту мужской язык… А Николай буквально обрушился на ее рот и останавливаться не собирался. Пусть и потолок сейчас начнет рушится!

А даже если бы и планировал ударить по тормозам — уже сил не имел для такого.

Зря она пришла… Но он уже ни за что не выпустит Лелю из своих рук! Не тогда, когда она все свои принципы топчет и рушит ради него, а ведь Коля не то что не просил, а и в дурных мечтах на такое не рассчитывал…

Когда его ладони оказались под ее свитером?! Не помнил… Но его кожа словно притягивалась к ее, прикипая, привариваясь из-за жара, вспыхнувшего между ними в один момент. И он все еще… даже не целовал, а пожирал ее губы, кажется, сегодня совершенно без помады. А Николаю пох*ен, потому что не красная помада его фетиш, нет. Эта женщина, которую он сейчас настойчиво толкал вглубь гостиной к дивану, кажется, а Алена ни малейшего сопротивления не оказывала. Наоборот, сама помогала ему с себя свитер стаскивать, с него уже стащила рубашку, что Коля так и не снял, вернувшись домой и напиваясь.

У них обоих шок, наверное. Как иначе объяснить то, что тут творилось? Временное помутнение разума… Или не временное? Сдвиг по фазе на постоянной основе? У него по ней — так точно…

Отпустил губы, алчно напав на шею, почти кусая, потому что слишком долго приказывал себе даже не думать об Алене. И сильнее дурел из-за ее стонов, которые у него в ушах звенели… А она стонала так, словно и сама не меньше него мечтала о чем-то таком, что сейчас творилось! А он боялся ее испугать своим напором в сексе, ха… Да она ему сейчас все плечи расцарапает!

Хм, а голова-то перестала болеть… Балдеж!

Воодушевленный этим, Николай с новой страстью набросился теперь уже на грудь Алены (бюстгальтера на ней не было… так к нему торопилась?), вобрал в рот столько плоти, сколько мог, если честно, готовый и от дыхания отказаться, лишь бы ее вкус ощущать…

— Ко-о-ля! — ее руки вцепились в его волосы. Да только не тормозя, а понукая продолжать. Уж он в этом сек…

— Что, счастье мое? — другой сосок закусил, чтобы не пропустить ни сантиметра ее сладкого тела.

И, ха! — его точно не нужно было уламывать! Николай добрался одной рукой до пояса ее джинсов, расстегнул пуговицу, резко дернул, стягивая штаны вниз. И, почти без промедления, нырнул пальцами под кружево белья Алены… сразу жадно сжал нежную, бархатную кожу, проталкиваясь пальцами внутрь… заставив женщину в своих руках низко и гортанно застонать!

— Ко-о-ля! — она одурительно его имя кричала. Он жаждал слышать это вновь и вновь!

Так вот какое оно, это гребанное счастье на ощупь: жаркое, влажное, шелковое и тесное, пульсирующее вокруг его тела, вокруг его пальцев узким влагалищем Алены; ее губами на его левом соске; ее руками, впившимися ногтями в его спину в ответ на действия Коли!

Ну, привет, нирвана… давай, что ли знакомиться…

Алена вновь застонала, словно насев на его пальцы, подавшись вперед. Запрокинула голову, и тут же сама с дикой страстью к его груди прижалась, отчего у Николая потемнело в глазах! Рванул ее на себя, сжав второй рукой еще сильнее… Синяки оставит… возможно, дьявол!

Он просто не мог иначе или медленней — все ограничители сорвал ее отклик, ощущение Алены в своих руках, ее жадные поцелуи-укусы, которыми Алена словно бы метила Николая. И таких меток становилось все больше, пока она продвигалась вниз настолько, насколько была в состоянии, учитывая, что Николай так и не отпускал ее, продолжая толкаться пальцами в ее раскаленное тело, кажется, умирая сам от того, как желал бы делать это все членом, уже ломящим от боли возбуждения.

И словно поняв это, Алена скользнула к его ремню, чуть неловко расстегнув пряжку, так же поспешно и жадно, как он сам недавно, дернула вниз и брюки, и боксеры, буквально завладев его членом. Так словно имела на это законное право, стиснула с безумной потребностью, которую и он внутри себя ощущал.

Пришел черед Николая стонать самими легкими, казалось.

— Что ты со мной творишь, женщина?! — укусил ее за шею, несильно, но так, что губами ощутил «мурашки», покрывшие ее кожу.

И нарастающую тяжесть ее влажной плоти, словно набухающую под его ласками. Б*я! Он сам, кажется, вот-вот кончит, физически ощущал, как выступает влажная капля семенной жидкости на кончике его члена из-за этого гребанного перевозбуждения… И тут его по затылку чудовищное понимание огрело… Да только слишком не вовремя.

— То же, что ты со мной, — хрипло огрызнулась Леля, задрожав всем телом и еще больше насадив свое тело на его руку. — Блин, Коля! Я нормально хочу, чтобы во мне твой член был, а не пальцы только! — кажется, не было похоже, чтоб ее смущал его напор, жадность и грубоватость, да?

Словно добавляя вескости своим словам, Алена плотнее обхватила его член пальцами и принялась его оглаживать вверх-вниз.

А, дерьмо! — как же он этого всего хотел! Однако…

— У меня презервативов нет! — почти озверев, с сожалением признал он, вновь чуть сильнее сжав ее влажные складки, специально задевая набухший бугорок клитора большим пальцем. Чтоб хоть любимой дать кончить, подарив удовольствие…

Ее это остановило? Как бы не так!

Черт, кажется, он, дебил, вообще не понимал эту женщину, по которой столько сох…

— И? — вздернув бровь, хрипло поинтересовалась Алена, приподняв и уперев одну босую ступню в диван, стоящий за ними, открывая себя для него целиком и полностью. — Я прибью тебя, если заразишь меня какой-нибудь гадостью. А потом специально буду только уколами лечить, ясно? — чуть качнув бедрами, она с видимым сожалением соскользнула с его руки и однозначно направила член Коли к влагалищу…

Окей! Ладно, о здравом смысле он вспомнит завтра. Допустим, ее тоже накрыло парами коньяка, от его перегара…

И, уже не ожидая еще более однозначного приглашения, он стряхнул хоть с одной ноги свои треклятые брюки, обхватил ее бедра трясущимися руками и дернул на себя, врываясь во влажную, пульсирующую тесноту влагалища Алены.

— Да-а-а!

— Мля!

Они простонали синхронно. Задохнулись от нового для них, еще не изведанного до конца, чувства слитности и общности. Но медлить сил не имели. Вновь напав на ее губы, ворвался языком в рот, а членом снова вонзился глубже… И этого оказалось достаточно, чтоб Алена застонала у него над ухом так, что Николай оглох.

Ее затрясло крупной дрожью, и он (да!) — действительно ощутил оргазм, накрывший ее с головой, похоже. Потому как Алена целиком повисла на его теле и руках… ну, ладно, на его члене, сжимая и пульсируя вокруг того своей плотью.

Из груди Николая вырвался низкий, какой-то дикий рык, которого он сам от себя не ждал. Одурел от ее удовольствия. Сжал Алену крепче. На мгновение выскользнул из ее тела, повернул, толкнул, заставил упереться в диван руками, коленями в подушки, чтоб ей легче с опорой… И снова ворвался в сладкий жар, который еще и не перестал пульсировать от удовольствия, сжимаясь вокруг него, словно заставляя все глубже погружаться… И все, планка упала, начал реально вдалбливаться между ее обалденных бедер, намотав волосы Алены на свои пальцы и кусая ее затылок, теребя второй рукой ее клитор, чтобы вновь заставить Алену кричать. Ему понравилось. И х*ен с ним, с тем слухом! Пусть в голове звенит от ее стонов… Пока самого так не накрыло, что захрипел, повалившись, накрыв Алену всем своим тяжелим телом, понимая, что не может ни в бок отползти, ни прекратить толчки…

Она сама себя не узнавала — что с Аленой творилось?! Куда мозги делись? Какая-то логика или хоть осторожность? Здравый смысл, алле! Ты где? А, вне зоны… Да, это она поняла.

Тихо перевернувшись на бок, Алена посмотрела на мужчину, который сделал эту ее ночь… фееричной и незабываемой… Господи! Да она и не хотела бы этого забыть, точно! А еще Алена точно не хотела, чтобы эта ночь была единственной.

Коля тоже не спал. Нет. Он лежал, обхватив ее руками и ногами, и так же внимательно рассматривал саму Алену.

— Насчет лечения я понял и не боюсь, — хмыкнув, тихо и хрипло вдруг заговорил, когда их глаза встретились. — Знаю, ты другого мнения, но я не тупил раньше, и глупостей не делал. Так что уколами меня можешь не пугать. Но от секса еще и дети бывают, Леля. Ты в курсе? — поинтересовался Николай, с силой прижавшись губами к ее брови.

— В курсе, — почему-то улыбнулась.

Странная ситуация же, а ей так спокойно и хорошо — век бы в этой кровати лежала, в его спальне, куда едва добрались до того, как их второй раз диким желанием накрыло настолько, что и несмотря на толщину стен, возможно, все соседи ее стоны слышали.

— Но сейчас самые безопасные дни, вроде. Повезло. Да и препараты есть, завтра выпью. А если что… Тогда и будем решать — если что… — легко передернула плечами. — Мне сейчас слишком хорошо, чтобы нервничать или сожалеть.

— Я против абортов, — заметил Николай, не позволив ей сдвинуться. Наоборот, ближе подтянул на свое плечо.

Неожиданное для нее заявление.

— И много у тебя детей? — уперев подбородок ему в грудь, с интересом полюбопытствовала Алена, все же ощущая какую-то резь в груди.

Николай нахмурился, с некоторым непониманием глянув на нее, и расплылся в ухмылке.

— Ни одного, счастье мое. Ты — первая женщина, с которой я занимался сексом без презерватива, — поглаживая, скользнул рукой по ее плечу.

Хм, резь в груди прекратилась.

— Ну, я тоже так раньше не глупила… — отшутилась она в тон Коле.

А он почему-то невесело хмыкнул.

— Ты и сейчас глупишь, Леля. Приехала… Не поняла, что я тебе пытался сказать по телефону? Еще и когда я пьяный…

— Почему не поняла? Женщины про любовь на лету схватывают, Коля, моментом, — попыталась все с юмором обставить. Но он только тяжко вздохнул, одарив ее тяжелым взглядом из-под бровей. — Ну, пока все целы и никто не пострадал, — прервала она пятиминутку его самоуничижения.

— Не зарекайся, пару синяков у тебя на спине и бедрах я точно поставил, — возразил Коля, но крепко обнимать не перестал, что радовало.

— Я не возмущалась, если ты не понял. Сама просила. Делаю официальное заявление об этом для протокола. Или как там это у вас делается? — поддела его Алена. — Честно говоря, не против на рассвете повторить… — дразня, пробежалась по его груди пальцами, спустилась на живот, который тут же сжался, деревенея под ее лаской.

— Леля, любовь моя, ты зря приехала, — перехватив ее руку, Коля накрыл ее целиком собой, перевернувшись. — Я же говорил, предупреждал… Но теперь не смогу отпустить. Околдовала меня? — обхватил ее лицо ладонями крепко. — Не оставлю в покое…

Непонятно: угрожает или предупреждает? Или извиняется…

— Ну, знаешь ли, у меня денег не хватит каждый вечер твоих охранников подкупать. Зарплата не та, — пошутила она, пытаясь изгнать из глаз Коли это напряжение и самобичевание.

Сработало. Он рассмеялся, прижался ртом к ее улыбнувшимся губам.

— И не нужно больше, верну все. Не хочу тебя на преступный путь коррупции толкать — ключи дам от квартиры… Не хочу давить… чтоб сама решала. Приедешь еще?

Господи! Несмотря на насмешливый и властный тон Николая, она так хорошо и ясно увидела в его глазах сомнения и неуверенность, опустошенность…

— Приеду, — просто согласилась Алена, уже без поддевок, чтобы он знал. — Завтра же. Я полтора года ждала, пока ты такое скажешь.

— Я полтора года уговаривал себя не говорить тебе ничего подобного, — эхом отозвался Николай с горькой иронией.

Так, нет, с этим надо было покончить. Ее больше устраивало другое настроение у этого мужчины.

— Николай Коваленко, — тоном начмеда, игнорируя то, что он сейчас лежал на ней, обнаженной, так же вообще голый, строго заметила Алена. — Давай решим раз и навсегда: мы взрослые люди и делаем все серьезно. Пробуем серьезно. Если ты сомневаешься в том, что сможешь в какой-то ситуации удержать контроль… Окей, я услышала, предупреждена и беру это на себя. Обещаю, что терпеть не буду и просто уйду, использовав все законные и незаконные возможности, — выговорив это все на одном дыхании, она обняла его лицо своими ладонями так же, как он все еще держал ее щеки. — Договорились?

Николай тяжело прикрыл веки и кивнул.

— Но я в тебя верю, что ты меня не обидишь. Уточняю для протокола, — так же серьезно добавила Алена, целуя его.

— Я не хочу, чтобы такое когда-либо произошло, — она физически ощутила всю тяжесть этих слов для него, как и горячность искренности желания Николая. — Слишком нуждаюсь в тебе. Люблю…

— И я тебя, — вновь без уверток и усложнений признала Алена. — Тоже не хочу ничего подобного… Бешеные деньги заплатила, чтобы быть с тобой, между прочим, — попыталась развеселить Колю. И ей это удалось, а она вздохнула легче. — Но мы этот момент прояснили. Точно как и с твоим отношением к аборту. Значит, оба все понимаем. Так что прекрати, пожалуйста, на это напирать… Лучше поцелуй меня, — сама прижалась к его рту губами.

Коля хохотнул ей в губы, жарко ответив, перехватил управление поцелуем.

— Это я всегда рад… — пробормотал он куда-то ей в глотку, кажется, словно вминая слова языком в ее слизистую… — Любимая…

М-м-м, это было почти реально вкусно! Так что Алена только довольно вздохнула, жарко отвечая на его поцелуй.

КОНЕЦ

Оглавление

Ольга Горовая Заговор на любовь

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7