Иерей [Евгений Владимирович Белов] (fb2) читать онлайн

Владимир Николаевич Шурыкин, настоятель Успенского храма села Романово, вышел на остановке из пригородного автобуса и по тропе через поле направился в сторону леса, за которым и находилось то самое село. Чуть в стороне на другом конце поля он заметил мужчину с мальчиком, который махал ему рукой. Он присмотрелся и узнал Александра Григорьевича Белова, бывшего главного механика колхоза «Октябрь» и своего частого собеседника на жизненные темы. Он махнул ему в ответ, но подходить не стал. Надо было до конца дня сделать кое – что на строительстве дома, который Владимир Николаевич решил поставить вместо старого, построенного если не до революции, то точно до войны. Власти ослабили хватку притеснения православных и те потекли в храмы, а с ними выросло и благосостояние приходов.

– Смотри Женя, наш священник,– сказал внуку Александр Григорьевич.

Женя – школьник, приехал на лето к деду в деревню под певучим названием Калинки. Вместе с дедом они проводили родителей на автобусную остановку и возвращались к дому, когда им на глаза попался иерей. Зная выдержанный и молчаливый характер деда, фронтовика – танкиста, Женя догадался о каких – то их особых отношениях и внимательно пригляделся к высокой грузной фигуре священника, пока тот не скрылся за деревьями.

*********************

Женя лежал на старом диване в терраске и листал Библию. Только что он сдал летнюю сессию в техникуме и теперь отдыхал в гостях у деда. Дед жил один уже много лет и, схоронив вторую жену, боролся со скукой, навещая какую– то подругу юных лет в районном центре. Вот и сейчас его не было дома. Библию Женя прихватил у своей бабушки, которая жила в Костроме. Это была пожилая женщина, воспитанная тяжёлыми жизненными испытаниями военного поколения, что оставило отпечаток на её характере. Прошагав с винтовкой от Сталинграда до Будапешта всю войну, она единственная из всех родственников открыто молилась утром и вечером и постоянно привлекала детей к посещению храма. Так что Женя, будучи старшим, был крёстным у всех своих братьев. Теперь она постарела и вокруг неё стали крутится, то ли баптисты, то ли какие другие сектанты, поэтому дом был завален Евангелиями, напечатанными различными фондами.

«Познайте Истину, и Истина сделает вас свободными». Прочитав эту фразу, Женя решил прогуляться до села Романова и узнать служит ли в Успенском храме священник. Женя запер дом, вышел на центральную улицу, дошёл до конца деревни и через поле по тропе пошёл в сторону реки, которая протекала километрах в трёх от деревни. Когда-то по этой тропе несла на руках крестить Женю, ещё младенца, покойная бабушка, мать отца. Путь занял около часа и вот на пригорке за оврагом показались выкрашенные в зелёный цвет купола и шпиль колокольни.

Июнь – благодатная пора. Вокруг шумели берёзы, тёплый ветерок налетал ласковыми порывами, стрекотали кузнечики, щебетали птицы. Женя спустился в овраг, немного постоял у родника, бившего из обрывистого склона. « Наверно батю сюда гоняли за водой для купели», – подумал он, представив, как отец суетливо набирает воду в вёдра, растерявшись от непривычной обстановки. Поднявшись наверх, Женя очутился около полуразрушенной кирпичной ограды, за которой находился храм Успения Пресвятой Богородицы и погост. Женя пошёл вдоль ограды и через несколько шагов оказался около арки с воротами и калиткой из кованых чугунных прутков. Вверху арки, в тябле за стеклом пряталась выцветшая и рассохшаяся доска иконы «Всех святых в земле Костромской просиявших». Ворота видимо уже давно не открывались, поскольку створки изрядно углубились в землю, калитка была распахнута. Женя вошёл внутрь ограды и направился к храму.

Здание храма, построенное вначале 19 века, не несло в себе признаков какого – то определённого архитектурного стиля, но было красивым и достаточно большим. Белый цвет стен и хорошее освещение, как результат удачного расположения, создавали красивый пейзаж. Женя поднялся по деревянным ступеням паперти ко входу в притвор. Двери были закрыты, но не заперты. Справа на бортике крыльца, вместо двускатной кровельки лежала бронзовая могильная плита с надписью «Здесь покоится жена действительного статского советника госпожа А.И.Бустрыкина» и барельефом «адамовой головы». Женя открыл деревянную створку и вошёл в притвор. Перед его глазами открылась большая и треснувшая пополам икона «Страшного суда» на противоположной стороне и «Архистратиг Михаил» в нише над входом в основное помещение. Стол и лавки по стене справа указывали на трапезную. Тяжёлая дверь на входе в зимний придел была заперта.

Осмотревшись кругом, Женя обратил внимание, что деревянная дверь справа от входа в храм приоткрыта. Он заглянул внутрь и увидел кирпичную лесенку, ведущую на колокольню. Вся она была покрыта какими – то мелкими веточками вперемежку с птичьим пометом. Немного подумав, Женя поднялся на колокольню, нащупывая ногами в полумраке ступеньки и упираясь локтями в боковые стены узкого прохода. Выбравшись на освещённое место, Женя увидел, что дальше наверх ведёт деревянная лестница с отсутствием каких – либо ступенек. «Не возвращаться же назад»: – подумал Женя и, изловчившись, добрался до верхней площадки колокольни.

С колокольни открывался замечательный вид на окрестные леса. Внизу под горой текла речка Покша, за ней километрах в трёх – четырёх виднелся купол храма соседнего села Шишкино. Погост был как на ладони, из травы торчали кресты и памятники. За оградой был разбросана горсть деревянных домов, среди которых ближе всех подмигивал дырами в крыше дом настоятеля. Рядом с ним стояли два венца когда – то начатого строиться дома, но судя по почерневшим брёвнам, строительство давно замерло. Рядом с недостроем Женя разглядел крышки ульев. «Кажется настоятель пчеловод» – подумал Женя. Еще подходя к храму, Женя заметил остатки строительных лесов вокруг шпиля колокольни и новое оцинкованное покрытие самой кровли. Видимо настоятель, как мог, организовывал реставрацию.

Спустившись с колокольни, Женя походил по погосту, нашел могилы родственников и покойной бабки, повыдирал на них траву и вышел за ограду. «Завтра Воскресение, приду на службу», – решил Женя.

За оградой, с другой стороны тропинки по которой шёл Женя, заросли некошеной, давно переросшей травы укрывали дом настоятеля от глаз. Женя остановился у протоптанного в ней прохода, услышав голоса. Немного постояв, он двинулся дальше, не решившись нарушать чужую беседу. Спустя некоторое время его догнал деревенский сосед Сергей, мужчина лет пятидесяти, однокашник отца.

– К деду приехал?

–Да, В деревне отдохнуть.

–А мы вот с отцом Владимиром немного заседаем.

Они прошли пару километров вместе. Сергей спрашивал, как живут родители, рассказывал деревенские новости. Так они дошли до Бедрино, деревни, в которой родился отец Жени. Она стояла на полпути до Калинок. Здесь Сергей свернул, сославшись, что ему надо зайти в крайний дом, в котором должны торговать водкой.

Храм был насквозь пронизан лучами утреннего летнего солнца. Человек двадцать прихожан заполнили летний придел. На солее, справа грянул хор певчих. Трескучие голоса старух, вразнобой тянувшие «сотый» псалом вызвали у Жени приступ веселья, который подкатывал при каждом новом гласе. Иконостас смотрел на Женю пустыми проёмами киотов. Роспись стен и потолка хоть и обвалилась местами, в целом неплохо сохранилась: вот блудница рыжими кудрями отирает ноги Иисуса, а вот Он тащит свой крест. Заметив, что знакомая женщина из Бедрино – Татьяна, понесла передавать в алтарь записки, Женя попросил её предупредить настоятеля о желании принять участие в Таинствах. Служили два священника, в одном из которых Женя сразу узнал того, которого видел много лет назад, идущего через поле и не обращавшего на них с дедом никакого внимания. С тех пор он изрядно похудел, и в чёрных волосах настойчиво пробивалась седина. Второй был пониже ростом и старше возрастом, он изредка выходил на солею, отдавал указания певчим и строго осматривал молящихся. При целовании креста он сказал Жене:

–Я обратил внимание, что ты парень благочестивый. Это очень радует. Не угашай своего стремления к познанию Истины.

Женя не решился поинтересоваться у строго священника, кто он такой. Только потом он узнает, что это старый друг отца Владимира по Архангельской епархии – отец Евстафий.

Когда все стали расходится, отец Владимир подошёл к Жене и сказал:

–Пройдите за перегородку на солее, там вам приготовлено.

Женя немного растерялся от неожиданности.

–Там, там, пройдите.

И указал рукой налево.

За перегородкой оказалась наполненная кагором железная чашка и кусок просфоры.

***

Владимир переехал мост через реку и остановил свой грузовик на обочине дороги. Он вышел из машины и спустился к реке. Умывшись, Владимир присел на песчаный берег и стал смотреть на тихое течение. Сегодня был последний рабочий день, и Владимир не спешил в автопарк транспортного предприятия, где он работал шофёром. Недавно он получил вызов из Архангельской епархии. Его назначили диаконом в храм Успения Пресвятой Богородицы города Архангельска. Священником Владимир хотел стать с детства, поскольку помогая служить своему отцу Николаю Владимировичу в Успенском храме Смоленска, где тот был штатным протоиереем, видел в этом своё призвание. Отслужив в армии, Владимир вернулся в родной Смоленск и тут, на его пути встала, казалось бы, непреодолимая преграда. Смоленский уполномоченный по вопросам религии, зная твёрдый и несговорчивый нрав Шурыкина старшего, заявил: « Вас Шурыкиных и так в епархии перебор». Пришлось Владимиру десять лет крутить «баранку» смиряться и ждать. Но вот перст указующий ткнул и во Владимира. В Смоленск с визитом приехал епископ Архангельский и Холмогорский Исидор и, на Воскресной литургии, обратил внимание на молодого алтарника, хорошо разбирающегося в вопросах богослужения. После недолгой беседы с Владимиром за трапезой после Литургии владыка Исидор, сказав: «Жатвы много, делателей мало!» – предложил ему рукоположение во диакона с дальнейшей службой в Архангельской и Холмогорской епархии.

****

Женя поднимался по лестнице на четвёртый этаж дома, в котором он жил и, проходя мимо почтового ящика, увидел листок белой бумаги. Это было уведомление о получении телеграммы. Он взял его и положил в карман. Был конец июля, и Женя, студент второго курса университета, беззаботно проводил лето у себя дома. К тому же из армии вернулся его друг Михаил, поэтому дома Женя появлялся обычно к утру или забегал пообедать. Вот и сейчас он быстро съел заботливо приготовленный мамой обед. Дома никого не было, видимо родители ушли на огород, а брат отдыхал в детском летнем лагере. Женя немного полежал на диване, посмотрел на часы и, убедившись, что по телевизору ничего интересного не показывают, решил добежать до почты, за телеграммой.

Женщина в окошке внимательно посмотрела на Женю, выдала зелёный листок с текстом телеграммы и попросила расписаться в журнале. Женя автоматически поставил автограф в поле, отмеченном галочкой и, вернув ручку, стал читать телеграмму. «Володя зпт трагически погибла Люся тчк Приезжай отец тчк». Женя поднял глаза, оглянулся. На почте никого не было, женщина в окошке так же пристально смотрела на него.

****

Иерей Владимир читал погребальный чин над женщиной средних лет, гроб стоял посреди зимнего придела храма. Хотя и был конец августа, в углу топилась печка. Вокруг покойной стояло несколько человек: отец, муж с двумя дочерьми, брат с женой и сыном. «Да, не везёт Григоричу",– подумал Владимир: "Двух жён схоронил, а теперь и дочка".

В разбитое окно на левой стене с выломанной решёткой сквозило. Владимир поёжился. Намедни вышел неприятный случай. Он возвращался из города с епархиального собрания, где ему пришлось иметь малоприятную беседу с секретарём правящего архиерея по поводу жалобы на якобы его, Владимира, аморальное поведение. И тут его внимание привлекло разбитое окно и оторванная решётка, которые ещё вчера были целыми и невредимыми. Он подошёл ближе и увидел ноги и зад человека, вылезавшего в окно из храма. Недолго думая, Владимир бросился в дом и вытащил из – под кровати охотничье ружьё. Затем он выбежал на крыльцо и пальнул дуплетом в воздух. Грабитель пробкой вылетел из окна и бросился бежать сквозь кусты к оврагу, через несколько минут на другой стороне лощины завёлся мотор и скрипнули с пробуксовкой колёса. "Судя по движку УАЗик" – подумал Владимир. Немного придя в себя, Владимир вернулся в дом, взял ключи от храма и пошёл осмотреться. В храме на полу валялся мешок, брошенный злоумышленником. Владимир заглянул в него. Там были потир и две старые иконы. Иконы вряд ли уже представляли какую – то ценность, а вот потир был новый. "Надо будет всё это у кого – нибудь из певчих хранить, а то растащат и служить не с чем будет", – подумал было Владимир, но тут другая мысль ожгла его: " Где я видел этого человека? Да это же участковый милиционер из Судиславля!» Ситуация складывалась щекотливая, тут могли не только в служении запретить, а ещё и за вооружённое сопротивление властям привлечь.

Через полгода, в апреле, схоронили и самого Александра Григорьевича.

*********

Женя сидел перед печкой и бросал в огонь бумаги и щепки. На плите закипал чайник. В доме давно никто не жил, и здесь царило запустение, которое дополняли следы, оставленные непрошеными гостями. Служба в армии, беззаботная юность и прочие романтические порывы долгое время отвлекали Евгения от посещения Калинок и, в тоже время, какая – то неведомая сила постоянно влекла его в эти места. И вот теперь он сидел и пил горький" по – калинковски" с ароматом дыма чай, а в окно заглядывали соцветия некошеного разнотравья.

Сутра Женя нарвал "золотых шаров" буйно распустившихся на углу дома и бодро зашагал в Романово. Храм так же возвышенно "парил " над местностью. При входе в зимний придел Евгений обратил внимание, что старый врезной замок сломан. "Видимо не уймутся, пока всё не растащат, да не изломают» – возмутился духом Женя. В храме человек пять прихожан готовились к началу службы.

– С праздником, православные! – поприветствовал всех Женя.

–Здраствуйте, Здраствуйте, – послышались недружные возгласы.

– Женя! Здравствуй! – воскликнула женщина за свечным ящиком, – давно не был. Как родители, как девочки Люсины?

Женя присмотрелся и узнал Татьяну.

– Да, слава Богу, всё хорошо.

–А чего не приезжают?

–Далеко.

–Ясно,– то ли с укором, то ли с сожалением вздохнула Татьяна.

Женя взял свечей, записал помянник и пошёл прикладываться к праздничной иконе.

После службы совместно трапезничали в обширном притворе. Человек восемь прихожанок, да Женя с Владимиром. Женщины доставали нехитрую снедь из сумок, откуда – то появилась бутылка водки. Иерей прочитал молитву и, благословив трапезу, сказал, подняв стакан: «Не пьянства ради, а дабы не отвыкнуть!» После недолгого молчания, сопровождаемого звяканье вилок и сопением, прозвучал следующий призыв: «Мученик Феодорит предлагает повторить»!

От лица мученика обращался к пастве отец Владимир.

Затем ждали, когда закипит чайник, беседовали другу с другом. Одна бойкая матушка с острым носом и тонкими чертами лица спросила:

–Отец Владимир, я вот тут монастырь посетила недавно, а был пост Великий. Так там меня накормили в столовой котлетами из кальмаров, а когда я спросила не скоромное ли, сказали, что у них монахи постоянно вкушают. Приехала домой, а сын со мной заспорил, говорит это что – то вроде рыбы. А ты что скажешь?

–Я, в своё время тоже в монастырской столовой был свидетелем спора насчёт кальмаров. Так вот как сейчас помню, юродивый был там какой – то, и он спросил нас, есть – ли у кальмаров чешуя. Ему ответили, что нет. Он сказал, что это гад и к рыбам отношения не имеет, мол вкушайте со спокойной совестью всегда.

Все разошлись. Владимир и Женя стояли на паперти. Иерей курил.

– Я с четырёх лет курю, – заметив на себе осуждающий взгляд Жени, сказал Владимир, – у нас в семье все мужчины курили, так что меня никто и не ругал.

–А Вы в соседнем селе, в церкви, которую с колокольни видать служите?

–В Шишкине. Там свой священник есть, но когда попросят, служу.

В словах про священника Женя почувствовал холодок в тоне Владимира.

–Не ладите с коллегой?

–Да он на меня жалобы в епархию пишет. Вызывали пару раз к митрополиту. Грозился в служении запретить. Только я не боюсь в Краснодарский край уеду, к Исидору.

–А за что запрещать – то.

–Про баб какие-то намёки.

–А жена у Вас где?

–В город уехала в 90-х, бросила меня, когда мне тяжело приходилось, теперь и живём порознь.

–А с бабами чего?

–Какие бабы, я не знакомлюсь. Посмотришь тут в деревне, оторопь берёт. Одна пришла, говорит: «Развенчай меня с мужем». Прогнал её, да дурой назвал. Вот ещё эта наверно теперь нажалуется. У меня в Архангельске случай был. Пришла нам на приход бабёнка католической веры в Православие крестится. Надо готовить её к Крещению, там основы Веры объяснть, а она никого не хочет в наставники кроме меня. Ну, я то – ещё молодой, красивый сразу сообразил, что к чему и наотрез отказался. Вызывает меня митрополит и спрашивает, почему отказываюсь, бабёнка та эта к нему уже сходила видимо, а я и отвечаю: «Пусть её отец Евстафий окормляет, он и постарше и поопытнее». Мудрый митрополит не чета местному, всё понял.

–Я про церковь – то соседнюю спросил, нельзя ли её посмотреть, нет ли у Вас ключей?

–Нет, ключи там у старухи одной. Зайди к ней, скажи я благословил.

Владимир стал объяснять, как найти нужный дом и как зовут старуху. Женя, конечно, не собирался искать никаких домов и старух, но понимающе кивал в ответ Владимиру.

– Напрямки – то я туда пройду вдоль реки,– спросил Женя.

–Пойдём вместе, я тебя провожу немного, дело у меня в соседней деревне.

«Дело» в виде пол-литра водки охлаждалось в бочке с водой у избушки Владимира. Он сунул бутылку в карман и весело зашагал по тропинке вдоль церковной ограды. Женя двинулся за ним.

Тропинка бежала вдоль реки, повторяя её изгибы. Было уже глубоко за полдень и припекало изрядно. Деревня из пяти домов, один из которых был «одет» строительными лесами, внезапно вынырнула из – за перелеска. Река в этом месте имела достаточно крутые берега, на одном из которых паслась лошадь.

– Дальше иди, там будет берёза изогнутая, я себе её на топорище присмотрел, в колене древесина особенно крепкая, небольшое болотце, а там и околица. Дальше сам разберешься. Назад пойдёшь, за мной зайди вот в этот дом, Владимир показал на избушку, которая больше напоминала садовый домик, – Там друг мой живёт, кстати, и лошадь это его.

Осмотрев шишкинскую церковь, которая по размерам и архитектурным замыслам заметно проигрывала романовской и, главной достопримечательностью которой оказался вырезанный из жести архистратиг Божий Михаил, раскинувший свои крылья над местным погостом, Женя, изрядно утомившись, двинулся в обратный путь. Зайдя в назначенный ему для рандеву домик, он обнаружил там Владимира в компании средних лет, ничем не примечательного мужчины. Оба сидели за столом и о чём – то беседовали. Бутылка уже была почти опустошена, да и вид у Владимира был немного «осоловевший». «Да, а ещё обижается, что жалобы пишут» – подумал Женя.

–Знакомься Жень! Семён! – сказал Владимир, указывая на товарища,– местный еврей.

–Присаживайся, выпьешь? – Протянул руку Семён.

–Нет, ворздержусь, пожалуй.

–Ну тогда чаю наливай. Света, где у нас чайник?

Дверь в дом открылась и на пороге появилась женщина, видимо супруга Семёна.

–Чего кричишь. Вон на печке стоит.

–У Вас тут ещё живёт кто,– спросил Евгений

–Да пара стариков, больше и не надо никого, а то все грибы у меня летом оберут, – пошутил Семён, – Вон сосед строился, да уж года три как пропал куда-то.

–Я же говорил, что еврей, – ухмыльнулся Владимир.

Назад возвращались не спеша. Женя шёл чуть поодаль и замечал, что Владимира покачивает.

–А что, Вы так один и служите в храме?– спросил Женя.

–Прислали как – то псаломщика из епархии, да к тому же еврея. Побыл он немного, да я его прогнал. Зачем мне псаломщик, да ещё и еврей.

«Что-то, он про евреев часто говорит», – промелькнула у Жени мысль.

–Отец Владимир, а ты что, антисемит?

–Нет. Евреи принесли миру христианство, но всё равно мне их у себя не надо.

–А дети – то у Вас где, отец Владимир? – не унимался Женя.

–Сын в Смоленске, майор милиции и дочь в Костроме.

Немного помолчав, Владимир сказал:

–Говорил ему, выходи на пенсию и принимай сан священнический. Так он в Курск на повышение готовится, свою службу любит.

Женя понял, что Владимира печалит мысль о том, что на нём прервётся священство

Шурыкиных.

*****************

Как – то в конце лета Женя очутился в столярной мастерской одного из многочисленных костромских частных мебельных предприятий. Скоро должен был родиться первенец, и Женя хлопотал о мебели для детской комнаты.

Хозяина предприятия – типичного костромского делового мужичка звали Юра. Посмотрев на эскиз, который Женя набросал тут же на листке бумаги, он пригласил обсудить детали соглашения за кружкой чаю. Бытовая комната находилась на втором этаже здания мастерской и, когда Женя с Юрой туда поднялись, несколько работников уже расположились за столом. Один из них, нестарый, но тучный мужчина рассказывал о работе на одном из объектов.

–Бочку на той неделе у мужика в «Берлоге» для бани делали. Вот у него, конечно удачно место на дороге стоит, всё время «водилы» отдыхают.

–«Берлога», которая в Калинках, – полюбопытствовал Женя.

–Да,– ответил рассказчик, оценивающе взглянув на Женю. – Там ещё медведь из дерева вырезан. Петрович наш ваял.

–Знакомые места что ли? – присоединился к разговору Юра.

–У меня дом в Калинках,– ответил Женя.

–А у меня жена оттуда. Вы значит с ней земляки.

–Значит да.

После выяснения подробностей и мелочей, которые всегда сопутствуют таким совпадениям, разговор межу мужчинами принял более доверительную окраску.

–А мы недавно в тамошнем храме племянника крестили, батюшка там пошутить любит. Вобщем, когда всё это потом «обмывали», зуб ему выбили.

«Вот народ», – подумал Женя,– «На священника руку подняли. Кощунство какое».

В самом деле, отец Владимир иногда отпускал обидные шутки. Особенно часто обзывая местных жителей татарами и поминая трёхсотлетнее иго и прочие исторические нюансы.

–Так служил бы в Архангельске, отец Владимир сказал однажды Женя. – Там татар нет, все русские.

–Ноги стали опухать, не по климату мне там оказалось, вот по просьбе митрополита и перевели сюда, – ответил Владимир. – Раньше – то я в Грузию всегда отдыхать ездил, на своей «Волге» прямо из Архангельска по кавказской военной дороге, всё побережье там изъездил. Приедешь обратно, вроде и ничего, а потом снова начинаешь ногами мучаться. А здесь отпустило, да и привык. Теперь только в Краснодар к родне езжу, да к Исидору на благословение. Хорошо там, в сентябре, школьники уедут, пляжи пустые.

Женя припомнил «Волгу». Видел как – то Владимира на ней, когда с родителями приезжал к деду. Тогда поговаривали, что иерей «таксует» в Костроме по ночам. « Так ведь чего не наговорят, особенно женщины»,– подумал Женя: «Вот и Ксюша моя говорит, что он из ФСБ. Тоже мне щит и меч разглядела».

–Духовный отец – то тебя поддерживает, пошутил Женя.

–Вот, новое облачение выдал.

Владимир показал вышитый по пологу диковинными птицами и цветами подризник, и искусно выделанную фелонь.

–А денег однако не даёт,– хитро усмехнулся Владимир.

На Покров крестили первенца. Девочку, с голубыми глазами на половину лица. После того как малютка Причастилась Светлых Христовых тайн отец Владимир рассмеявшись сказал:

–Сразу видно, русский человек.

*********************

Иерей поседел и похудел, но ничуть не утратил своего обаяния. Августовский денёк ласково обдувал ласковым ветерком. Владимир посмотрел на небо. Белые облака неспешно плыли куда – то на юг. Испытывая удовлетворение от только – что справленной Литургии престольного праздника, он оглянулся по сторонам. По погосту разбрелись немногочисленные прихожане. Невдалеке, у незамысловатого памятника, который министерство обороны устанавливало на могилах фронтовиков Великой Отечественной, он заметил Женю вместе с маленьким мальчиком. Во время службы они находились в алтаре. Женя неуклюже исполнял его распоряжения, а мальчик, его сын, просто сидел на табуретке и смотрел на всё с любопытством.

Теперь они сидели на камне среди могил родственников и чем – то закусывали.

–Поминаете? – спросил Владимир.

– Да, мать собрала подкрепиться, – ответил Евгений.

Владимир посмотрел на гранитную плиту со звездой и фотографией ветерана и сказал:

–А ведь Александр Григорьевич первый с кем я здесь познакомился. Помню, приехал, иду по улице, а мне навстречу высокий худой подтянутый мужчина. Поздоровался со мной, остановился и спрашивает: «Ты один?». Я говорю: «Да». «Ну, пошли ко мне зайдём». Стол собрал. Так и познакомились. Хороший был человек, уважительный.

Немного постояв, он подмигнул мальчику, который засовывал в рот карамельку и сказал:

– Конфетка вкусная да обманчивая, не насытит, а вот хлеба куском всегда наешься.

Затем обратился к Жене:

– Приезжай на Воздвиженье креста, 37 лет, как рукоположили, будет.

– Постараюсь, – ответил Женя.

–Ладно, поеду, певчих в город отвезу, – сказал Владимир и, махнув рукой женщинам читавшим молебен в соседнем ряду могил, добавил: – Ангела – хранителя Вам в путь.

Женя встал, подошёл к Владимиру, они обнялись и троекратно поцеловали друг друга.

Владимир пошёл к стоявшей за воротами погоста «девятке», а Евгений, глядя ему вслед, подумал: «Надо выучить часы и в следующий раз не отказываться от сослужения, как это получилось сегодня».

Это была их последняя встреча.