Спираль истории [Аристарх Ильич Нилин] (fb2) читать онлайн

- Спираль истории (а.с. Спираль истории -1) (и.с. Библиотека современной фантастики) 1.16 Мб, 309с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Аристарх Ильич Нилин

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Аристарх Нилин СПИРАЛЬ ИСТОРИИ

Пролог

Иван стоял возле установки, которую знал до мельчайшего винтика. Пять лет жизни ушло от идеи до её создания. Пять долгих, порой мучительных лет поисков, проб и ошибок, которые сейчас кажутся одним мгновением. Сколько было научных споров о возможности её создания, непонимания и неверия со стороны коллег. Порой хотелось всё бросить и забыть. А когда его идею неожиданно заметили и поддержали, начался долгий и трудный путь от теоретического обоснования самой идеи, до практического воплощения в жизнь. И всё это время продолжались жаркие научные споры, испытания отдельных узлов и проверка теории на практике и наконец строительство опытного образца в режиме строжайшей секретности. Прошло столько лет, прежде чем на свет появилось это чудо инженерной мысли, которое открывало возможность заглянуть в историю нашей цивилизации, о которой мы знаем достаточно много и одновременно так мало. Увидеть своими глазами то, о чем можно прочитать в книгах, увидеть в кинофильмах и кадрах кинохроники. Не просто увидеть, а, открыть неизвестные тайны истории, заглянуть в глаза людей живших на планете Земля много лет назад и постаревших или умерших, так и не узнавших, что машина времени это не сказка, не плод фантазии писателей, а чудо человеческого гения, плод инженерной и научной мысли, накопленный тысячелетней историей человечества. Как высокопарно, и как просто сказано про то, что можно увидеть через мгновение, простым нажатием кнопки пуск? Иван окинул взглядом установку, провел рукой по блестящей панели управления, отдаленно напоминавшей обычную компьютерную клавиатуру.

— Всё, пора, — произнес Иван, пощупал рукой датчики на теле и застегнул молнию на куртке. Обернувшись, нежно поцеловал жену и спокойно направился к установке.

— До старта шестьдесят секунд. Все системы работают в штатном режиме. Прошу подтвердить готовность к старту, — услышал Иван строгий и вместе с тем возбужденный голос Ломова.

— Готовность к старту подтверждаю.

— Занять место на платформе.

— Есть занять место на платформе, — ответил Иван, вспоминая, как отвечали первые космонавты, и, улыбнувшись, сдвинул один из магнетронов в сторону. Зайдя на платформу, вернул его на прежнее место. На платформе, чуть более двух метров в диаметре, были заранее размещены два ящика с аппаратурой, которые должны были переместиться вместе с Иваном в прошлое. Он встал между ними. Снова раздалась команда:

— До старта десять секунд, опустить световые фильтры. Начинаю отсчет.

Иван поправил очки, которые полностью защищали зрение от яркой вспышки, которая сопровождает перемещение объекта во времени. В этот момент он вспомнил легендарную фразу Гагарина, который произнес «Поехали!», поднял руку и помахал всем, кто в это время с напряжением следили за ним на экранах многочисленных мониторов.

— Прощай мир, который я знал, — сам не зная почему, мысленно произнес Иван, и закрыл веки. Время на таймере блока управления обнулилось и вместе с ним исчез мир, который он только что покинул.

Часть 1 ВОСХОЖДЕНИЕ

Глава 1

Пять лет до ранее описанных событий.


— А я говорю, что это невозможно. Нет, и еще раз нет, — Вячеслав произнес это на повышенных тонах и, бросив бумаги на стол, повернулся к доске, где мелом была нарисована схема.

— Вот, ты сам посмотри, на этот узел, о котором ты пишешь в докладной записке. Даже писатель-фантаст не решился бы упомянуть такое в своем романе, а у тебя? Иван, я понимаю, ты умный, грамотный, я даже не побоюсь сказать, талантливый ученый, но ты зациклился на том, чего в принципе не может быть. Ты слышишь меня?

Иван сидел за столом, на котором были разбросаны черновые записи, и молчал. Со стороны казалось, что он о чем-то думает, и не слушает, о чем ему говорит Вячеслав.

— Ну что ты молчишь?

— Да нет, я слушаю. И в чем-то согласен с тобой…

— Вот видишь, согласен, а сам упорствуешь непонятно почему.

Иван посмотрел на Вячеслава, перевел взгляд на бумаги на столе, и почти обреченным голосом произнес:

— Ладно, забудь. Идея слишком сырая, чтобы её обсуждать и в этом ты пожалуй прав. Но согласись, что основные принципы вырисовываются и если попытаться найти теоретическое обоснование самой идеи переноса материи в прошлое, то создание машины времени может стать вовсе не утопией, а вполне реальным процессом. Что скажешь?

— Пока ничего. Без теории любая схема мертва.

— Но ведь Эйнштейн не отрицал этой возможности, а филадельфийский эксперимент?

— Эйнштейн гений, а с гениями не спорят, хотя и они могут ошибаться, а что касается филадельфийского эксперимента, то, во-первых, неопровержимых доказательств его проведения нет, во-вторых, даже если он и состоялся, то в нем речь шла о телепортации предмета в пространстве, а не о машине времени. Это совершенно разные вещи. Как ты этого не поймешь?

— Славка, ты пойми, телепортация и перемещение во времени, это два неразрывно связанных элемента одного процесса. Если понять их взаимосвязь, то создание машины…

— Будет плевым делом.

— Допустим не плевым, но вполне реальным. И потом, если не пытаться этим заниматься, то мы никогда не продвинемся вперед. Вместо того, чтобы выделить минимум средств и включить в план работ, опять отказ, как бесперспективное направление. А как оно может быть перспективным, если не дают сделать хотя бы начальные наработки?

— Иван, не горячись. Я с тобой согласен, но ведь ты и сам прекрасно знаешь, что пока нет и намека в каком направлении двигаться и все потому, что нет теории, за которую можно зацепиться.

— Что значит, нет, а это? — и Иван указал рукой на бумаги, лежащие на столе.

— С тобой спорить бесполезно, поэтому давай двинем по домам, потому что время, — Вячеслав бросил взгляд на стену, где висели часы, — начало десятого.

— Иди, я еще посижу.

— Ты что, спятил? Если ты в очередной раз задержишься до утра, Ленка тебя запилит. И учти, я тебя выгораживать в очередной раз не стану. Я что миротворец твоей семейной жизни?

— Еще какой миротворец. Свидетель на свадьбе до конца дней несет ответственность.

— Как же.

— Уговорил, пошли, но завтра, я подкину тебе очередную идею и тебе не отвертеться.

— Понятное дело.

Выйдя из лаборатории, Иван закрыл дверь на ключ и вместе они двинулись длинным коридором в сторону выхода из института.

На улице была не по майски жарко. Казалось, что уже середина лета и раскаленный за день асфальт нехотя отдавал тепло.

— Можно сказать ночь на дворе, а духота такая, как днём. Сейчас бы на море, искупаться, а мы в Москве.

— Скажи еще пивка холодненького и воблу.

— А что, можно и пивка и воблу, а лучше корюшку. Вещь, а?

— Размечтался.

— Эх, Славка, нет у тебя полета фантазии. Поэтому и в машину времени не можешь поверить.

— Мобыть, мобыть. А ты вот докажи мне, цифирки предоставь, может я и поверю.

— Ловлю на слове, но учти, если поверишь, будешь, как раб на галерах трудиться.

— Это мы еще посмотрим. Я вот кандидатскую уже написал, а ты все топчешься на месте, хотя материал на докторскую сам говорил готов, и статьи давно опубликовал. Мясницкий смотрел мои материалы и сказал, что осенью можно выходить на защиту.

— Это к делу не относится.

— Еще как относится. Вот назначит меня Гурий Петрович начальником лаборатории, будешь ходить у меня в подчиненных, и тогда посмотрим, кто будет на галерах веслами грести.

— Поговори у меня, пока я твой начальник.

— Ой надо же, начальник, — оба весело рассмеялись и торопливо направились к метро.

На площади Восстания они распрощались. Иван вышел из вагона и направился на переход в сторону зеленой ветки. Уже садясь в вагон метро, взглянул на часы. Стрелки показывали без четверти десять, и это означало, что дома его ждал не самый приятный разговор с женой.

— Привет, ты дома? — крикнул Иван, закрывая за собой дверь в квартиру. Молчание не предвещало ничего хорошего и чтобы не нарываться на скандал, Иван разулся и тихо прошмыгнул на кухню. Включив свет, с удивлением уставился на Ленку, сидевшую до этого в темноте за кухонным столом, на котором, как успел заметить Иван, стояла початая бутылка коньяка и остатки еды на сковородке. Не зная, что сказать, он молча продолжал стоять в дверном проеме. Не выдержав, осторожно спросил:

— Привет, ты чего в темноте сидишь?

Лена обернулась и тоскливым голосом, в котором легко было уловить действия алкоголя, произнесла:

— Привет, коли не шутишь. Я уж было подумала, что ты на работе заночуешь.

— Лен, брось, ты же знаешь, конец квартала, верстаем план на второе полугодие. Мою тему не хотят рассматривать в принципе, вот мы со Славкой и мозговали, как и что предложить, чтобы не зарубили.

— Верю, — хмуро произнесла она, и взглянув на мужа, добавила, — а меня сегодня между прочим, повысили. Я теперь старший менеджер отдела продаж и теперь под моим началом восемь человек и все мужики.

— Поздравляю. Надо понимать, — и Иван посмотрел на бутылку, — не дождавшись меня, решила отметить?

— А что еще остается делать, если неизвестно когда тебя ждать домой? Нет, я понимаю, когда мужики с утра до ночи вкалывают, чтобы заработать и лишнюю копейку в дом принести, но когда…

— Лен, не заводись, — зло оборвал жену Иван.

— Что значит, не заводись? — повысив голос, произнесла Лена, — Что, правда глаза колит? Мне твоя работа вот где, — и она провела рукой по шее, — Сидишь в своем институте на нищенской зарплате, а я должна вкалывать? Ну как же, ты у нас непризнанный гений, того и гляди нобелевскую дадут.

— Лен, ты же знаешь, работа для меня всё и я её не брошу.

— Ну так и женись на своей работе, а с меня хватит. Надоело, понимаешь, на-дое-ло, — решительно произнесла Лена и швырнула сковородку с остатками еды в раковину. Было слышно, как разбились не мытые тарелки и чашки, которые там лежали. Она поднялась и слегка пошатываясь, пошла в комнату, на ходу вытирая не то слезы, не то сопли. Иван тяжело опустился на табуретку возле стола. Прислонился затылком о стену и, закрыв веки, вспомнил, как они познакомились.

С Леной Иван познакомился пять лет назад на работе. Он только что защитил кандидатскую диссертацию и получил должность старшего научного сотрудника. В свои двадцать пять лет он витал в облаках и грезил о научной славе, что впрочем, имело под собой немало оснований, так как, по мнению многих, Иван Дымов был действительно не ординарной личностью. Окончив с отличием физико-математический факультет, он получил сразу несколько предложений по трудоустройству, но выбрал институт физики высоких энергий в отдел, который возглавлял известный ученый Гурий Петрович Мясницкий. Выбор был понятен, так как Мясницкий хорошо знал Дымова старшего, трагически погибшего пять лет назад. Они вместе учились в физтехе, а когда Мясницкий стал доктором наук, периодически виделись в Новосибирском Академгородке, куда он ездил на защиту диссертаций и где все эти годы работал отец Ивана. Поэтому, когда Иван закончил институт, Мясницкий сразу же принял активное участие в его судьбе, а увидев в нем талантливого и перспективного ученого, сделал все, чтобы устроить его в аспирантуру, а затем на работу в свой отдел.

К тому времени Лена работала простой лаборанткой и мечтала выскочить замуж и тем самым выйти из-под опеки родителей, с которыми жила. Смазливая, с роскошными каштановыми волосами, она пользовалась неизменным успехом у всех мужчин в отделе. Однако никто из окружающих её мужчин ей не нравился. Про себя она называла их «научными червяками», мозги которых набиты формулами и прочей ерундой. И только Иван Дымов вызвал у неё неподдельный интерес. Высокий, спортивного телосложения, с голубыми глазами и приятной внешностью, он выгодно отличался от всех остальных. А если учесть, что к моменту, когда Лена устроилась на работу, он уже заканчивал диссертацию и слыл перспективным сотрудником, то был понятен её интерес к нему.

Роман, который она закрутила с Иваном, был скоротечным и через полгода они поженились. Лена переехала в его крохотную однушку на речном вокзале, и наконец-то избавилась от порядком надоевших ей родителей, которые вечно всем были недовольны и постоянно между собой ругались. Первый год они прожили в мире и согласии и если случались размолвки, то они были не столь существенными, чтобы на них обращать внимание. К тому же, через полгода после свадьбы Лена забеременела, но на четвертом месяце у неё случился выкидыш и Иван приложил максимум усилий, чтобы утешить супругу. Они съездили к матери Ивана, которая после гибели мужа жила в Новосибирске вместе с дочерью и зятем, а затем чудесно отдохнули на Байкале. И все же, именно тогда между ними наметился, на первый взгляд незаметный, разлад семейной жизни. Причиной стал банальный финансовый вопрос, а проще говоря, постоянная нехватка денег. Заработок Ивана в институте в должности старшего научного сотрудника был невелик, а лаборантки и того меньше. Потихоньку Лена стала напоминать мужу, что с его способностями и талантом, можно было бы поискать себе работу заграницей или в частной фирме, так как нищенствовать и клянчить деньги у родителей ей надоело. К тому же, на институтскую зарплату, вряд ли стоило заводить детей.

Иван предпринял ряд попыток куда-то устроиться, но вскоре понял, что уйти из института и отдела, в котором он работал, не может, точнее не хочет, потому что видел и чувствовал, что нашел свое призвание и место в жизни. Вскоре Лена, поняв, что все её попытки заставить мужа найти другую работу, напрасные, уволилась и устроилась менеджером в один из дилерских центров по продаже автомобилей. На удивление, она быстро освоилась на новом месте и стала зарабатывать в два раза больше мужа. Прожив три с половиной года, их взаимоотношения окончательно испортились, и они отдалились друг от друга, хотя и продолжали жить вместе. Причин было несколько. Лена не собиралась возвращаться к родителям, да и подходящей кандидатуры на горизонте не было, а Иван все еще надеялся сохранить брак и нередко заводил разговор относительно того, чтобы завести детей, но каждый раз слышал один и тот же ответ:

— А кормить их кто будет, Пушкин? Или ты рассчитываешь пойти в декретный отпуск вместо меня, а я буду и дальше работать и зарабатывать деньги?

Поняв бесполезность таких разговоров, Иван замкнулся и целиком ушел в работу. К тому же, полгода до этого, мысли, которые не раз посещали его, стали все четче и четче вырисовывать проект создания машины времени. Порой он гнал от себя эту идею, называл её безумной, псевдонаучной и мальчишеской, но она не отпускала его, и заставляла с новой силой и упорством заниматься. Десятки и сотни прочитанных статей по вопросам телепортации, выступления оппонентов и научные споры и даже журнальные заметки уфологов, все больше и больше занимали все его свободное время.

И вот сегодня, когда Лена сказала, что её повысили в должности до старшего менеджера, он понял, что всему рано или поздно приходит конец, в том числе и семейным узам. Он поднялся и, пройдя в комнату, посмотрел на жену. Она вольготно сидела в кресле.

— Ну что, — хмуро произнесла она, — опять будешь каяться и давать обещания? Только мне этого не надо. Надоело. Понимаешь, до чертиков все надоело. Я жизни хочу. Простой и спокойной. Хочу жить в хорошей квартире, а не в этой убогой хрущевке, иметь хорошую машину, ходить в ресторан. Жизнь проходит, а ты застрял в своем институтском болоте и думаешь, что я как декабристка готова ждать, когда тебя осенит, и деньги потекут рекой? Да не будет это никогда.

— Ты все сказала? — тихо и спокойно спросил Иван.

— Допустим.

— В таком случае, давай разведемся, и каждый будет жить так, как ему нравится. Я не виноват, что люблю свою работу за которую, увы, не так много, как тебе хотелось бы, платят.

— Прекрасно. Думаешь, мне некуда идти? Ошибаешься, я уже давно нашла себе мужика, который готов сделать для меня куда больше, чем ты. Понятно? — крикнула Лена, и неожиданно осеклась, потому что Иван повернулся к ней спиной и направился в коридор. Дойдя до двери, остановился и, не поворачиваясь, твердым голосом произнес:

— Можешь забирать из квартиры все, что захочешь, я без претензий. Надеюсь, до завтрашнего вечера тебе времени хватит, — и, не прощаясь, он вышел из квартиры.

Иван бродил по ночной Москве, вспоминая те немногие счастливые часы совместной жизни с Леной, которые были за те неполные пять лет, что они прожили вместе. Какими они были? Разными. Порой Ивану казалось, что начни всё сначала, прояви настойчивость с трудоустройством на высокооплачиваемую работу, и все было бы по-другому. Но стоило ему вспомнить о работе, и он забывал обо всем и горизонты неизведанного манили и волновали его куда больше, чем всё остальное.

Он очнулся, когда рядом тормознула машина, и из приоткрытого окна двери веселый голос водителя произнес:

— Начало третьего, подвезти?

— Что? — переспросил Иван и, сообразив, о чем его спросили, тут же добавил, — нет, спасибо. Увы, финансы поют романсы.

— Далеко ехать-то? — снова спросил водитель, медленно двигаясь вслед за Иваном.

— Да я и сам не знаю. С женой поругался. До утра погуляю, а там и на работу пора.

— Что контора зарплату не платит, поэтому на мели сидишь?

— Да нет, зарплату платят, но в науке нынче не пошикуешь.

— Если хотите, могу за компанию покатать до первого пассажира, заодно согреетесь. На улице всего плюс десять.

Иван подумал над предложением водителя и, открыв дверь сел на переднее сиденье. Водитель протянул руку: «Будем знакомы, Арсен».

— Иван, — пожав руку, поздоровался Иван.

— Ну и как нынче наука поживает? Говорят, хотят нас водителей заменить беспилотниками. Реально или так, болтовня?

— Наука развивается. Не так быстро, как хотелось бы, но движение есть. Взять те же средства связи. Прогресс налицо. Я вот езжу в основном на метро, так каждый второй в интернете сидит, читает, фильмы смотрит. А вы разве не ощущаете? — Иван взглянул на смартфон водителя воткнутый в держатель на торпеде и добавил, — К примеру, смартфон, и дорогу покажет и пробки и предупредит когда надо, где камеры слежения стоят, разве это не прогресс науки и техники?

— Э, дорогой, это все так, бижутерия. Нет, я согласен, он и дорогу покажет и всякие там знаки и скоростной режим. Но разве это наука?

Иван рассмеялся и тут же спросил:

— А что же тогда, по-вашему, наука?

— Как что? Прорывные технологии. Вот я помню мальчишкой был, так уже тогда говорили, что скоро электричество будет практически задаром, потому как её чуть ли не из воздуха будут получать. Или скажем аккумулятор в моей тачке. Поставил и никакого бензина тебе не надо. Катайся и заряжай по мере надобности.

— Так ведь уже есть такие гибридные автомобили. Японцы активно делают.

— Это я знаю, ездил пару раз. Ерунда. Там одна батарея весит от ста до трехсот кило и её хватает максимум на пять лет. К тому же с зарядкой проблема. Нет, я имею в виду настоящий прогресс. Скажем авто с атомной батарейкой, ну или еще какой, чтобы поставил и катайся, пока машина не развалилась от старости.

— До этого еще далеко.

— Понятно. Короче, дорогой, топчется наука на месте. Может потому и денег вам мало платят, что заметного прогресса в науке нет, а? Только без обид.

— Во многом соглашусь, хотя не могу сказать, что наука стоит на месте. Просто от момента, когда рождается идея и потом находит свое применение в быту, проходит не один год.

В этот момент смартфон водителя издал сигнал звонка и агрегатор сообщил о заказе.

— Ну вот дорогой, заказ пришел. Если хочешь, могу подбросить до метро, а потом мне на Лавочкина. Хотя, зачем тебе метро в три часа ночи, — и Арсен рассмеялся.

— Да нет, я пожалуй здесь выйду. Спасибо и удачи.

Иван вышел из машины и прежде чем закрыть дверь, наклонился и уверенным голосом произнес:

— А в науке будут открытия и прорывные, непременно. Вот увидишь.

— Это хорошо, но беспилотников нам пока не надо, а то без работы останемся, — ответил Арсен и, махнув рукой, поехал на указанный адрес, который уже высветился на экране его смартфона.

«Даже простого водителя такси волнует, когда ждать прорывных научных открытий, и только институтское начальство предпочитает топтаться на месте, вместо того, чтобы пытаться найти что-то новое», — подумал Иван, глядя на звездное небо.

Глава 2

Утро не предвещало ничего хорошего. Проболтавшись всю ночь по улицам города, он только под утро заскочил в круглосуточно работающий «Перекресток», взял пакет сока и кусок пирога, перекусил и потоптавшись немного в магазине, отправился на работу. Охранник на входе проверил пропуск и демонстративно взглянул на часы, как бы показывая, что до начала рабочего дня еще час с лишним, на что Иван сразу же нашелся что ответить:

— Аврал, начальство рвет и мечет, чтобы мы успели квартальный план сдать вовремя, — и не дождавшись ответа, поспешил в лабораторию.

На столе так и остались валяться разбросанные бумаги с предложениями, которые Иван накануне получил обратно от Мясницкого. Собрав бумаги вместе, прочел надпись на первом листе: «Материал интересный, но сырой. Нет никакого научного и экономического обоснования целесообразности включения в план работ на следующее полугодие». Далее шла знакомая размашистая подпись Мясницкого. Иван присел за стол и осторожно, словно боясь, что листы разлетятся, а вместе с ними исчезнут мысли, которые нашли свое отражение на бумаге, сложил в стопку, а потом стал перечитывать текст и с каждой строчкой всё больше и больше убеждаться в правоте того направления, которое изложил. Да, были спорные моменты, не было конкретики по основным блокам и узлам, и в целом, была лишь предлагаемая модель, точнее даже не модель, а путь, по которому надо было двигаться, и методом проб и ошибок, искать решение основной задачи — переноса материи во времени.

«Не понимают, не верят, или не хотят рисковать? Но почему? Ведь даже если хоть на шаг приблизиться к решению этой задачи, это и станет прорывом в науке, гигантским прыжком, который откроет невиданные доселе возможности», — подумал Иван и в этот момент увидел, как в открывшуюся дверь лаборатории вошел Славка Кувайкин, с которым они расстались накануне поздно вечером.

— Салют! Что так рано?

— Не спится, — мрачно ответил Иван.

— Ладно завирать. Небось с Ленкой опять поругались?

— Угу, — односложно пробурчал Иван, продолжая внимательно читать сопроводительный текст проекта работ на полугодие.

— И как, надеюсь помирились?

— Почти, точнее решили развестись и не мучить дальше друг друга, — почти машинально ответил Иван, потом оторвался от чтения бумаг, посмотрел на Славку и добавил, — Разные мы, понимаешь, разные. У неё на уме только один вопрос — как и где заработать и как можно больше, а чем заниматься без разницы. Машины продавать или огурцы на базаре, лишь бы платили. А я так не могу. Не могу и всё. Да, сложно, трудно. Не приняли моё предложение сегодня, будем думать, как сделать, чтобы поняли и приняли. Согласен?

Было видно, что Славка малость опешил от таких слов и не знал что ответить, то ли сказать, что в браке не всегда всё бывает гладким, и порой приходится чем-то жертвовать и уступать, а с другой, хотелось сказать, что полностью согласен, что работа должна приносить удовлетворение, хотя по большому счету, хотелось бы чтобы за неё платили все же больше, чем сейчас. Подумав, осторожно произнес:

— Ты это как серьезно, или может того, рассосется?

— Вряд ли. Сказал, чтобы собирала свои манатки и проваливала.

Славка присвистнул.

— Что прямо так и сказал?

— А ты бы её послушал, еще не так сказал бы. Её сделали старшим менеджером и у неё есть мужик, которого она достойна.

— А ты?

— Что я. Ничего. Предложил развестись и всю ночь проболтался на улице до утра.

Славка присел на стул и хотел было что-то сказать, но в этот момент в дверь один за другим стали входить сотрудники отдела. Здороваясь, они отмечались в журнале и затем расходились по своим лабораториям. Начинался обычный рабочий день.

— Знаешь, не хочу показаться миротворцем, но возможно стоит еще раз подумать, прежде чем делать такой шаг. Я понимаю, твои предложения Мясницкий зарубил, тебя это задело, и как говорится, нашла коса на камень. Нет, я не хочу сказать, что у Лены ангельский характер, но пять лет брака. Это срок…, - Славка посмотрел на улыбающегося Ивана и не мог понять, что такого смешного он сказал.

— Слав, не стоит утешать. И вообще, разрыв давно назревал, а сейчас просто прорвался и если честно, я даже рад этому.

— Ну не знаю. Тебе конечно виднее и всё такое, — Славка осекся и тут же добавил, — Хорошо, не буду больше ничего говорить.

— И правильно. Брак, это тоже своего рода эксперимент. Эксперимент семейных отношений. У одних он бывает удачным и длится долго, у других, как у меня, разбивается вдрызг, показывая, что изначально был обречен на неудачу.

В этот момент в комнату вошел начальник отдела Гурий Петрович Мясницкий. Седовласый мужчина в распахнутом белом халате внешне олицетворял собой образ профессора старой, еще советской школы ученых, когда костюм, галстук и старые, но добротные башмаки были непременным атрибутом научного руководителя любого института. Именно таким и был Мясницкий. Непременно в костюме и при галстуке, поверх которого он надевал белый халат, который застегивал в редких случаях. При этом, сотрудники отлично знали, что если халат застегнут хотя бы на две пуговицы, значит его вызывали к начальству и всех ждет либо нагоняй, либо аврал закрытия плановых работ.

— Ну-с, труженики научного фронта. Надеюсь, вы не впали в уныние, что ваши предложения отложены? — и не дав Ивану ответить, тут же продолжил, — Знаю, предложение архиинтересное, но сырое. Очень сырое. Поэтому есть время подумать, поработать, конкретизировать, а главное, теоретически обосновать. Без теории, это пока лишь статья в журнал «Техника молодежи» в разделе фантастика будущего. И Ванечка, ради бога без обид. Ты меня знаешь, я всегда говорю прямо и без утайки. Кстати, я бы рекомендовал за это время доработать материал по докторской диссертации. Тема актуальная пройдет без запинки. Одним слово работайте, — и развернувшись вышел из лаборатории.

— Ураган, — произнес Вячеслав и, посмотрев на Ивана, добавил, — что я и говорил, интересно, но сыро.

— Время рассудит, — тихо ответил Иван и, усевшись за стол, занялся просмотром текущих дел.

Как ни странно, Лена вскоре сама подала заявление на развод и спустя два месяца её брак с Иваном расторгли. Став свободным, он полностью погрузился в работу и пропадал в институте допоздна. В июле он взял отпуск и вместо того, чтобы поехать отдохнуть и так сказать, развеяться после развода, к удивлению Славки полностью закончил работу над диссертацией и в середине августа положил на стол Мясницкого готовый для защиты материал.

— Ванечка, — как всегда ласково называл Ивана Мясницкий, — я рад, что ты оправдываешь мои надежды. Твой отец, Сергей Михайлович, гордился бы тобой и радовался бы вместе со мной.

— Надеюсь, — сухо ответил Иван.

— Обижаешься на старика, я вижу, а зря.

— Ни сколько, и потом, вы правы, материал сырой и над ним еще работать и работать.

— Послушай меня, я знаю, что всё гениальное рождается в муках, в спорах и в непринятии тех, кто лишь мнит из себя ученым. Так было и будет. Хочешь доказать свою правоту, работай, ищи, и рано или поздно поймешь сам, прав ты или ошибался. Я лишь хочу одного, чтобы ошибки не сломали тебя, а дали возможность сделать то, о чем мечтает любой ученый. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, понимаю. Спасибо.

— Вот и хорошо. Работу я посмотрю и не сомневаюсь, что она не вызовет у меня серьезных замечаний, — и Мясницкий положил папку с материалами по диссертации в ящик стола.

Иван продолжал работать в институте, но не переставал думать над темой, которая захватила его и не отпускала. Для всех, и даже перед Славкой, он сделал вид, что понял всю бесперспективность предлагаемого им направления. А сам неустанно размышлял и рылся в научных журналах, просматривая в них, в каком направлении работают другие ученые, считающие так же, как и он, что машина времени это не фантастика, а реальная перспектива вовсе не отдаленного будущего.

Гурий Петрович внимательно прочел диссертационную работу Ивана, сделал несколько пометок в местах, которые следовало бы либо убрать, либо изложить более подробно, но в целом одобрил и рекомендовал ускорить написание статей в профильных журналах, что позволило бы выйти в начале следующего года на защиту.

В октябре, как и ожидалось, Славка защитил кандидатскую диссертацию, и ему пришлось, как принято в научных кругах, устроить по этому поводу банкет, который влетел ему в приличную сумму. Но, как говорится, традиция, есть традиция, так что Славке пришлось занять денег для такого мероприятия, о чем он потом по секрету рассказал Ивану.

— Так, что, дорогой мой, копи сейчас. Докторскую диссертацию будем обмывать всем отделом, — шутливо произнес Славка, обращаясь к Ивану.

— Уже коплю. Сам видишь, не ем, экономлю, — в тон ему ответил Иван.

Со Славкой Кувайкиным Иван дружил давно, еще со студенческих времен. И хотя они учились в разных группах, уже на втором курсе познакомились и частенько вместе проводили время в одной компании. Славка был москвичом, жил с родителями, а Иван был родом из Сибири, и первый год обитал, как и большинство приезжих в институтской общаге. Однако вскоре переехал жить к двоюродному деду матери, так как тот сломал ногу, и мать попросила за ним присмотреть и помочь. Дед, хоть и в возрасте был, оказался вполне коммуникабельным мужиком, и они быстро поладили друг с другом. В результате, когда гипс сняли, и дед стал потихоньку ходить, Иван остался у него жить и дальше, а спустя два года дед скоропостижно скончался от инсульта прямо в поликлинике. К немалому удивлению Ивана, дед завещал квартиру ему, что впрочем было понятно, так как своих детей у него не было. После этого на квартире у Ивана стала собираться студенческая тусовка. Пили, играли на гитаре, пели песни и радовались жизни, и конечно же мечтали о том, что найдут свое место в науке. Разумеется, Славка нередко оставался у Ивана ночевать, а иногда получал ключи, чтобы перепихнуться с девчонкой.

После окончания института жизненные дороги на время развели их в разные стороны. Иван пошел работать в институт в отдел Мясницкого и почти сразу же стал аспирантом. Славка же устроился по выражению Ивана в «контору», где вряд ли можно было приложить знания физика и математика, зато требовалось проводить бизнес-тренинги и получать за это не хилую зарплату. Впрочем, деятельность «конторы» через полгода прекратилась, а Славка еще некоторое время обивал пороги следственного управления в качестве свидетеля по делу о мошенничестве. Иван уговорил Мясницкого взять Славку в отдел под личную ответственность. С тех пор оба стали работать в одной лаборатории. Вскоре Иван женился, а Славка так и остался холостяком, хотя время от времени его можно было заметить в компании с очередной юной особой.

Новый год встретили, как всегда в стенах родного института шумно, весело и с надеждами, что новый год принесет что-то новое. Так оно и произошло.

В конце января в первый отдел института заявился куратор из федеральной службы безопасности по фамилии Асимов. Как позже выяснилось, он представлял научное подразделение силовой структуры и занимался поиском перспективных сотрудников для работы в области разработки новых систем вооружения и систем безопасности. В разговоре с начальником первого отдела Безлоговым его интересовали фамилии молодых, перспективных сотрудников. В их число как раз и попала фамилия Дымова Иван Сергеевича, встреча с которым состоялась спустя неделю.

Четверо молодых специалистов, с которыми Асимов разговаривал до Ивана, не произвели на него особого впечатления и поэтому беседа, носившая ознакомительный характер закончилась общими, ничего не значащими фразами. Последним в списке, с кем собирался побеседовать Асимов, был Иван. В анкете, которую он заранее просмотрел, значилось: Дымов Иван Сергеевич, тысяча девятьсот девяностого года рождения, русский, родился в Новосибирске. Отец — Дымов Сергей Михайлович, тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения, кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник Новосибирского филиала Академии наук, трагически погиб в автомобильной катастрофе в две тысячи шестом году, мать Дымова Вера Степановна тысяча девятьсот шестидесятого года рождения, пенсионер по инвалидности, проживает в Новосибирске вместе с дочерью. Далее шли всевозможные справки и характеристики с места учебы и работы Ивана, отзывы ученого совета по защите им кандидатской диссертации, а так же характеристика, выданная начальником отдела Мясницким. Не выделив ничего особенного и решив, что встреча будет носить лишь формальный характер для отчетности, а учитывая, что Дымов, как стало известно Асимову, готовится к защите докторской диссертации и имеет хорошие перспективы роста в институте, его вряд ли может что-либо заинтересовать в ведомстве, которое он представлял.

Рабочий день уже заканчивался, когда Асимов вошел в лабораторию и заметив Ивана, лицо которого запомнил по фотографии, поздоровался и представился:

— Асимов Константин Николаевич, сотрудник научного подразделения службы безопасности, хотел бы с вами побеседовать, если не возражаете, — и предъявив документы, поздоровался с Иваном.

— Чем могу быть полезен столь солидной организации? — с легким юмором в голосе спросил Иван.

— Ищем молодых, талантливых, амбициозных, готовых так сказать, применить свой талант на благо родины и её защиты ученых. Понимаю, что звучит высокопарно, но что делать, кому-то действительно надо защищать родину, или я ошибаюсь? — как бы провоцируя собеседника, закончил фразу Асимов, пристально глядя в глаза Ивана.

— Отчего же, готов согласится. Давайте присядем, если не возражаете, — и Иван указал на стул возле стола, за которым работал. Сам присел рядом.

— Можно вопрос?

— Разумеется.

— Если не секрет, кто вам порекомендовал побеседовать по этому вопросу со мной и надо полагать, не со мной одним?

— Секрета нет. Начальник вашего первого отдела Безлогов дал список перспективных сотрудников института, в том числе назвал и вашу фамилию.

— Понятно, — усталым голосом произнес Иван, и тут же для приличия спросил, — и чем же ваша структура может заинтересовать наших перспективных сотрудников?

Асимов сразу уловил в голосе Ивана нотки сарказма, поэтому неожиданно ответил:

— Да собственно говоря, конкретно вас вероятно ничем. Больших окладов ждать не стоит, выезд заграницу будет закрыт, подписка о неразглашении и все прочее обязательны.

— Минусов достаточно, но ведь должны быть и плюсы, иначе как можно привлечь на работу молодых, да еще перспективных сотрудников? — снова не без юмора и озорства спросил Иван, — что-то ведь должно кроме идеологического аспекта заинтересовать для работы в вашей организации?

— А вы совсем не такой, как мне о вас говорили. Да и собеседники до вас отвечали совсем иначе. А что касается плюсов, могу сказать лишь, что у нас не плохая финансовая база, выделяемая на исследовательские работы, оборудование мирового уровня и что самое важное, у нас прислушиваются и поддерживают все новое, что может стать реальностью. Иными словами, мы стремимся услышать и оценить новые идеи.

— Даже если они бредовые?

— Лет тридцать назад телефон в кармане школьника тоже касался бредовой идеей, я уже не говорю про то, что люди едут в транспорте и образно говоря, сидят в интернете, не так ли?

— Интересно, — задумчиво ответил Иван и неожиданно для самого себя спросил, — а вот если, к примеру, я предложу вам идею создания машины времени, вы сразу отнесете её к бредовой идее или попытаетесь вникнуть и рассмотреть, как вариант для исследовательских работ?

— Скажу откровенно. Это не в моей компетенции. Я занимаюсь подбором кадров, оцениваю их с точки зрения брать не брать, предлагать их кандидатуру или нет. Но с уверенностью могу сказать, что у нас занимаются вопросами, которые в рядовых институтах сочли бы за пустую трату государственных денег.

— Даже так?

— А вы как думали. Все новое подчас рождается из фантазий ученых, которые на первый взгляд кажутся совершенно бредовыми.

— А подумать можно?

— Нужно. К тому же, я могу вас лишь рекомендовать, а возьмут вас или нет, не мне решать. В любом случае, вот вам мой номер телефона. Надумаете, звоните, — и Асимов передал Ивану визитную карточку с номером телефона. Иван взял и взглянул на неё. На ней был указан телефон, имя и отчество владельца и больше ничего.

Асимов встал, попрощался и, выйдя из лаборатории, подумал: «Что-то подсказывает мне, что он согласится у нас работать».

Глава 3

После встречи с Асимовым, Иван не спал всю ночь, размышляя о том, стоит позвонить или нет, прекрасно представляя возможные последствия, которые могут затем последовать. Если его возьмут, как он сам про себя выразился, в оборот, отступать будет поздно. Прощай спокойная жизнь в институте, а заодно и докторская, защита которой практически решена. А что впереди? Полная неопределенность новой работы и вполне возможно, что не в Москве, а где-нибудь на периферии.

«Хорошо, допустим, я соглашусь, и меня возьмут на работу и даже дадут возможность попробовать начать исследования в этом направлении, — лежа на кровати, размышлял Иван, — А если все это окажется лишь прожектом и мечтами? Если, как сказал Гурий Петрович, я ошибаюсь, не сломаюсь ли я, ведь обратного пути не будет. И что тогда?»

Весь следующий день разговор с Асимовым не выходил у Ивана из головы. С одной стороны, он отлично понимал, что ему выпал счастливый шанс попробовать доказать свою правоту, высказать ряд научно обоснованных гипотез и на основании их провести комплекс исследований, которые смогут подтвердить или опровергнуть выдвигаемые им идеи о переносе материи во времени и пространстве. С другой стороны, за эти годы он так сроднился с институтом, сотрудниками отдела и что скажет Гурий Петрович, когда узнает, что я ухожу? Не иначе, как предательством он не назовет. Нет, всё не так просто, как кажется, и сделать шаг в неизвестность, как бы не хотелось, он не может. «А может подождать? Защитить докторскую, еще раз дать предложения по теме и если откажут, тогда будет повод уйти. Вопрос один, а будут ли меня ждать?»

Прошло еще два дня, и как это ни странно, позвонил не Иван, а сам Асимов.

— Алло.

— Это Иван Сергеевич?

— Да, я вас слушаю.

— Это Асимов Константин Николаевич. Мы с вами беседовали насчет машины времени, помните?

Иван не понял, в шутку тот говорит или в серьез, поэтому лишь скороговоркой ответил:

— Да, я помню.

— В таком случае, приглашаю вас на Волгина тридцать семь, корпус А в пятницу в семнадцать часов. Пропуск на ваше имя будет выписан.

— Это как серьезно?

— В нашей организации шутить любят только тогда, когда есть результат, а до тех пор предпочитают работать, упорно и ответственно.

— Хорошо, я понял. Повторите, пожалуйста, адрес.

— Волгина тридцать семь, корпус А. В эту пятницу в семнадцать ноль, ноль… Просьба не опаздывать.

— Разумеется.

— Всего доброго.

«Слово, не воробей, — подумал Иван, продолжая держать телефон в руке, — и черт меня дернул сказать про машину времени. А может это судьба? Главное и не посоветуешься ни с кем».

До пятницы Иван не находил себе места, и только на проходной успокоился и сказав себе: «Еще ничего не определено, а потому не стоит волноваться и трепать себе лишний раз нервы». Предъявил пропуск и направился в указанный в пропуске кабинет.

Идя по коридору, сразу бросилось в глаза наличие современных кодовых замков, отрывающихся по пропускам.

«Не то, что у нас в институте, старье пятидесятилетней давности с кнопками из десяти цифр», — подумал Иван подходя к двери, на которой был указан номер написанный в пропуске. Иван постучал в дверь и как только щелкнул замок, повернул дверную ручку и вошел в помещение. Небольшая комната чем-то напоминающая приемную какого-нибудь босса. Шкаф во всю стену с матовыми стеклами, за которыми трудно было что-то рассмотреть, стол буквой Т, несколько стульев, в углу двери вешалка. Посреди стены напротив шкафа дверь в соседнюю комнату. Окно завешано жалюзийными шторами. За столом сидел пожилой мужчина в очках, который при виде Ивана прервал чтение бумаг лежащих перед ним на столе и посмотрел на вошедшего.

— Добрый вечер. У меня назначена встреча, — и Иван, словно в доказательство протянул пропуск.

— Отлично, присаживайтесь, — добродушно произнес мужчина, показывая рукой на стул напротив. В этот момент, дверь напротив открылась, и вошли еще двое мужчин, одного из которых Иван сразу узнал, это был Асимов.

— Вот, тот самый о котором я вам говорил, — произнес Асимов, обращаясь к своему спутнику, мужчине лет пятидесяти на вид.

— Здравствуйте, Ломов, — произнес мужчина и протянул Ивану руку.

— Добрый вечер, Дымов, Иван, — ответил Иван, пожимая руку. После чего поздоровался с Асимовым, который вместе с Ломовым сели напротив.

— Значит, мечтаете создать машину времени, а в институте вашу тему зарубили и не приняли к рассмотрению, — зычным голосом произнес Ломов, обращаясь не то к Ивану, не то к мужчине, сидящему во главе стола.

— Если я правильно понял, вы уже и об этом успели узнать?

— Что делать, работа у нас такая. Все узнавать раньше, чем об этом станет известно за бугром и вас поманят конфеткой в яркой обложке с изображением давно умерших президентов, — смеясь, ответил Ломов, — Ладно, не буду ходить вокруг и около. Тему зарубили и правильно, точнее, хорошо, что вовремя не дали ей широкой огласки. Насколько я понял с предложениями по работам над темой знаком ваш непосредственный руководитель Мясницкий и ваш коллега Вячеслав Кувайкин. Я прав?

— Совершенно верно.

— Отлично, а теперь давайте по существу. На чем основаны ваши, пусть и не до конца проработанные теоретические основы и принципы построения машины времени?

Иван стушевался. Он не ожидал, что ему сразу начнут задавать вопросы по существу, поэтому подумав, он ответил:

— Видите ли, как таковую машину временисоздать, на мой взгляд, нереально…

— Простите, не понял, — удивленно произнес мужчина, сидевший во главе стола.

— Я не совсем правильно выразился. Я хотел сказать, что машину, которая позволяла бы перемещаться в пространстве и времени туда и обратно, это из области фантастики, во всяком случае, пока лишь в обозримом будущем. А вот создать портал, или правильнее сказать, осуществить переход в прошлое, реально. Вот некоторые наброски, как я рассматриваю этот процесс, — и Иван взяв лист бумаги начал быстро чертить схему, которая, по его мнению и представляет собой машину времени.

Ломов внимательно смотрел на схему, иногда потирал пальцами висок, затем спросил:

— Хорошо, допустим мы создадим поля необходимой мощности, вы уверены, что произойдет разрыв материи в отдельно взятом участке и объект переместиться в заранее намеченное место и время?

— Разумеется, нет. Для этого и необходимы эксперименты, чтобы определить величины, параметры и способы наведения транспортируемого объекта в исходную точку пространства.

— А вы представляете, какие потребуются сложные расчеты, чтобы экстраполировать точку прибытия с учетом расхождения всех погрешностей, которые должны быть учтены за то время, что объект переместится из одного времени в другое? И кстати, а как поведет себя земная гравитация в зависимости от местности во временном интервале, вы рассматривали эти изменения?

— Я не спорю, — с нарастающим азартом ответил Иван, — здесь масса проблем и потребуется гигантский объем расчетов, но сама идея верна, я уверен.

— Простите, что вмешиваюсь, — произнес седовласый мужчина, который так и не представился, — я все же хотел уточнить один вопрос. Речь, если я правильно понял, идет о перемещении материального объекта в прошлое. А каким образом он вернется обратно?

— Никаким, он там останется навсегда. Точнее, рано или поздно он окажется в нашем времени, если конечно его не найдут раньше нас. Собственно говоря, я поэтому с самого начала так и сказал, что машина времени, это чисто условное название. Но с помощью установки, мы сможем исследовать прошлое. Послать объект в место событие, которое нас интересует, записать информацию и затем получить эту информацию в нашем времени.

— Но для этого придется проделать гигантский объем исследовательских работ и не факт, что ваша теория окажется верна, не так ли? — подытожил разговор Ломов.

— Я лишь высказал идею. Если за неё возьмутся американцы, с их техническими возможностями, они опередят нас, и догнать их вряд ли удастся.

— Ваше мнение? — спросил Ломов, обращаясь к седовласому мужчине.

— Любое вложение в науку, это риск, но в одном я согласен, если американцы начнут первыми, нам их не догнать.

— Ну что же, мы вас выслушали, нам необходимо посоветоваться, доложить вышестоящему руководству. В любом случае, с вами свяжутся. Рад был познакомиться и выслушать ваши предложения, — Ломов, а за ним все остальные пожали Ивану руку.

Иван вышел за дверь, а через секунду Асимов выглянул и попросил пропуск, чтобы отметить для выхода из здания. Вскоре он вышел и вернул пропуск.

— Простите, мне показалось, или я ошибаюсь, я где-то слышал фамилию Ломов.

— Нет, вы не ошиблись, имя академика Ломова редко упоминается в научном мире, еще реже в прессе, — смеясь, ответил Асимов.

Иван прошел по коридору, спустился на первый этаж и, предъявив пропуск, вышел на улицу. Взглянул на часы и присвистнул.

«Однако. Мы беседовали почти два часа, а мне показалось, что не больше четверти часа», — подумал Иван и поспешил домой.

Вернувшись, он первым делом включил компьютер и попытался найти хоть какие-то сведения об академике Ломове. К его удивлению информация о нем была весьма скудная. Сказано было, что работает в области компьютерных систем нового поколения и в частности занимается вопросами практического создания квантовых компьютеров в России. Ни то, в каком институте он работает, и сколько ему лет, выяснить не удалось. Но то, что именно его пригласили на встречу, Ивану было понятно. Не случайно в разговоре Ломов несколько раз упомянул, что при создании машины времени потребуется колоссальные вычислительные процессы. Но главное, это то, что для разговора с ним пригласили не просто рядового специалиста, а академика, говорило о многом. Кстати, неизвестно кто был тот седовласый мужчина, который так и не представился. Было отчего призадуматься, так как, судя по всему, идеи Ивана их заинтересовали.

Однако прошла неделя, за ней вторая, прежде чем снова раздался звонок от Асимова.

— Доброго дня. Константин Николаевич беспокоит. Надеюсь, не забыли такого?

— Разумеется, нет.

— Вот и отлично. Послезавтра в десять утра жду вас там же на Волгина. Да и захватите с собой пояснительную записку, которую вы подавали в институте для включения ваших исследований в план работ.

— Хорошо.

— В таком случае, всего доброго.

Иван не успел ответить, как на другом конце разговор прервался, и послышались гудки. Иван покрутил в руках смартфон и подумал: «Интересно, прошлый раз он звонил на номер телефона лаборатории, а откуда он знает мой сотовый номер? В отделе кадров у меня указан совсем другой номер. Хотя, о чем я. Наверняка узнать мой номер для них не составляет большого труда. И вообще, какое это имеет значение. То, что их заинтересовало мое предложение и послезавтра может многое измениться в моей жизни, вот это действительно должно меня волновать», — подумал Иван.

— Ау, ты чего такой задумчивый. Плохие новости или что? — спросил Ивана Славка.

— А, что? Нет, всё в порядке.

— А я уж стал волноваться. Ты последние дни какой-то сам не свой.

— Серьезно!

— Ну, не то чтобы, но какой-то рассеянный. Раньше я за тобой такого не замечал. Может, на горизонте дама сердца появилась, а от меня скрываешь?

— Угадал, но пока об этом рано говорить, — расслабившись, ответил Иван.

— Надо же, какие тайны. Из института или как?

— Или как.

— Я её знаю?

— Пока нет. Но если что, ты первый, кто об этом узнает.

— Ловлю на слове.

— Договорились.

В назначенный день, Иван взял на работе отгул и с утра так волновался, что чуть было не забыл папку с материалами по проекту. В пропуске, который он получил в бюро пропусков, значилась та же комната, что и прошлый раз. Поднявшись на лифте, он сразу же направился в нужном направлении, и уже подходя к двери, почувствовал, как участился пульс.

На этот раз в комнате сидело двое. Асимов и все тот же неизвестный седовласый мужчина. На этот раз при виде Ивана, он исподлобья посмотрел на вошедшего и приподнявшись, протянул руку и представился Федором Михайловичем.

— Присаживайтесь, — произнес он и, усевшись в кресло, открыл папку, лежащую перед ним.

— Итак, Иван Сергеевич. Вопрос по теме, о которой мы вели разговор в прошлый раз, рассмотрен и вынесено положительное решение, — оторвав взгляд от бумаг, он пристально посмотрел на Ивана, после чего продолжил, — Как вы сами понимаете, работа в нашей организации связана с секретностью. Не мне вам объяснять, что необходимо провести проверку вас и ваших родных. Формальность, но она необходима.

— Я понимаю.

— Это еще не все. Проверка займет некоторое время, поэтому будет целесообразно, пока она будет проводиться, вы могли бы завершить работы связанные с защитой диссертации.

— Иными словами у меня впереди несколько месяцев?

— Совершенно верно. Кроме того. За это время вам надо хорошенько подумать, поскольку работа в нашей организации накладывает на её сотрудников ряд ограничений. Вам придется прервать все связи со своими друзьями и прежними сослуживцами, дать подписку о неразглашении государственной тайны. Если проект выйдет в плоскость практического применения ваших идей и разработок, то возможен переезд в закрытые города и зоны. Как видите, я ничего не скрываю от вас и заранее говорю о сложностях, которые не каждый готов взвалить на себя в вашем возрасте.

— Мы люди в черном, — в шутку ответил Иван, чем немного разрядил атмосферу серьезности, царящую в кабинете.

— Ну до этого нам далеко, да и контакты с инопланетянами не наша сфера деятельности, но вот для друзей и близких и научного сообщества, вы на неопределенное время исчезнете.

— Совсем?

— Совсем и даже из телефонного общения.

— Вопрос. Сколько у меня есть времени?

— Я полагаю три-пять месяцев. Так что у вас есть время основательно обо всем подумать, а заодно завершить все ранее начатое. Материалы по проекту захватили?

— Да, разумеется, — и Иван достал папку с документами.

— Не возражаете, если документы побудут пока у нас?

— Да, конечно.

— Вот и отлично. Ну что же, время основательно обо всем подумать у вас есть, — и поднявшись он пожал Ивану руку.

— Я понял, — ответил Иван.

На этом встреча завершилась, и Иван вернулся к привычной институтской работе. Впрочем, сказать, что она была привычной, было нельзя, потому что всё, что делал Иван, последующие четыре месяца, было не похожим на то, что он делал раньше. Он словно ощущал, что надо успеть сделать и выполнить все, что входило в план работ первого полугодия и подгонял и себя и сотрудников в решении этих задач.

В апреле, прошла защита докторской диссертации, которую Иван, по словам Гурия Петровича блестяще защитил. А в конце апреля в конце рабочего дня его вызвал к себе Мясницкий. Судя по тому, что все пуговицы на халате были застегнуты, предстоял серьезный разговор и Иван ломал голову что случилось и чего ожидать.

— Присядь, — как бы нехотя произнес Мясницкий и рукой указал на стул напротив. Иван присел и обратил внимание, что Мясницкий в это время зачем-то стал перелистывать какие-то бумаги, лежащие перед ним на столе, словно не знал с чего начать разговор.

— Гурий Петрович, вызывали?

— Что? Ах да, вызывал Ванечка, вызывал. Тут вот какое дело. Посмотрел я работу лаборатории за последние пять месяцев. Молодцы. Идете с опережением. Эксперименты провели и даже обработку данных успели сделать. Радует, очень даже. Главное, результат видно и это прекрасно.

— Простите, Гурий Петрович, я что-то не совсем вас понимаю. Это укор или похвала в адрес лаборатории?

— Что ты, какой укор. Наоборот, считай, что квартальная премия вам обеспечена. Я о другом хотел с тобой поговорить, — и Мясницкий захлопнул папку с бумагами и отложив её в сторону, взглянул на Ивана. В его взгляде Иван почувствовал отеческую заботу и доброту, которую он не раз наблюдал в разговоре еще со студенческих времен.

— Ванюша. Я понимаю, я ученый старой закваски, переживший катаклизмы лихих девяностых и сумевший по крохам сохранить тех, кто не уехал, не сбежал, а остался в родных стенах или пришел в науку не ради больших денег, а по призванию. И ты в числе тех, в кого я безгранично верил и всегда буду верить. Поэтому скажу прямо. Мне тяжело, но я понимаю, что такие как ты могут и должны сделать то, к чему мы, старое поколение, увы не готовы.

— Я не понимаю вас, — ответил Иван, хотя что-то подсказывало ему, что проверка, как он сам про себя выразился на вшивость, закончилась и вероятно с Мясницким уже разговаривали. Правда было странно, что с ним на эту тему не говорили и согласия не получили и все же, речь несомненно шла о переходе на новое место работы.

— Одним словом, уговаривать тебя остаться не буду, не имею права и не хочу, потому что верю в тебя, как в ученого, в талантливого ученого. Ты понял меня?

— Да. Спасибо Гурий Петрович.

— Об одном прошу. Сделай все, чтобы все получилось, чтобы идеи претворились в жизнь, и не было разочарования от потраченного зря времени и труда. Поэтому, чтобы не было, каких бы результатов не пришлось достичь, помни одно. Это всё наука. Она не бывает без ошибок, без неудач. И каждая ошибка, это лишь шаг в постижении истины.

— А что ребятам сказать? — спросил Иван.

— Мне рекомендовали сказать, что ты заключил контракт с какой-то западной компанией, ну короче сам понимаешь, совесть и всё такое, поэтому выпал на неопределенное время из среды обитания нашего института. Все, иди. Нет, постой. Как считаешь, Кувайкин потянет лабораторию?

— Вполне. Даже лучше меня.

— Ну, это ты брось, а впрочем, может быть ты и прав. По крайней мере, не придумает вечный двигатель, и не сбежит в какую-нибудь контору, реализовывать сей проект.

Иван вернулся в лабораторию. В этот момент ему позвонил Асимов.

— Добрый вечер. Как настроение?

— Нормальное.

— Есть положительное решение о вашем переходе в нашу систему. Что скажете?

— Я согласен. Когда можно приступать к работе?

— Можно завтра. Всё зависит от вас.

— У меня на работе совсем мало документации, которая касается непосредственно моих работ, поэтому завтра могу быть. Во сколько?

— К десяти за вами заедут домой.

— Понял, спасибо.

— Не за что.

Глава 4

В дверь позвонили, когда Иван, сидя на стуле, размышлял, чтобы еще взять с собой из вещей. Он почему-то был уверен, что уезжает далеко и надолго и вернуться назад, чтобы взять забытую вещь, вряд ли удастся.

На пороге стояли двое в штатском. Предъявив удостоверение и сказав, что машина внизу, предложили помочь донести вещи. Иван поблагодарил, вернулся в комнату, взял обе сумки. Потом прошелся по квартире и вспомнив, что стоит перекрыть воду, открыл сантехнический шкаф и закрыл вентили холодной и горячей воды. Погасив свет, все вышли на лестничную клетку. Иван закрыл дверь и спустился вниз.

Ехали молча. Иван вначале решил, что его везут на Волгина, но вскоре понял, что ошибся и когда водитель повернул в сторону аэропорта, понял, что как он и предполагал, его везут в другой город. Однако он ошибался. Машина вскоре свернула на трассу и затем подъехала к шлагбауму, где водитель предъявил пропуск и через несколько минут остановился возле небольшого двухэтажного строения.

«Надо же, ни в жизнь не подумал, что так выглядит секретный объект», — подумал Иван выходя из машины. Один из сопровождающих достал из багажника две сумки и пошел по направлению к дому. Иван последовал за ним. У входа в дом Ивана встретил Асимов.

— С приездом. О, да вы я смотрю, вещей основательно набрали, — смеясь, произнес он, глядя на объемистые сумки.

— Товарищ, по-моему, кирпичей туда наложил, — угрюмо произнес мужчина, несущий сумки.

— Это вовсе не кирпичи, а материалы, которые я захватил для работы.

— Это Павел шутит так, не переживайте. Проходите.

— Работать придется под землей? — спросил Иван и взглянув на Павла, который закатил глаза и еле сдержался, чтобы не засмеяться, понял, что сморозил глупость.

— Возможно, придется поработать и под землей, но только не сейчас и не здесь, — шутливо ответил Асимов, — сейчас кое-какие вопросы утрясем, а там решим в каком порядке что, как и когда.

— Ясно.

— Да вы расслабьтесь, а то напряжены так, словно срок мотать собираетесь на Колыме и вам вот-вот арестантскую робу выдать должны.

— Да нет, я понимаю, просто всё как-то непривычно и быстро.

— Что делать. Служба. Вы вот ученые, а мы люди военные, привыкли всё решать быстро и четко. Но это пока, а как займетесь своими привычными делами, всё придет в норму, уверяю. Поэтому для начала давайте знакомиться: майор ФСБ Асимов Константин Николаевич. Это старший лейтенант Голиков Павел Сергеевич. Скоро руководство подъедет и введет вас в курс дела, а пока проходите в соседнюю комнату и располагайтесь.

Действительно, через полчаса к дому подъехала машина, и из неё вышло несколько человек. Среди незнакомых ему людей Иван сразу узнал Ломова.

— А вот и наш виновник переполоха, — воскликнул Ломов, как только увидел Ивана, — Ну что, готовы сменить спокойную жизнь в Москве, на берлогу где-нибудь в Сибири или за полярным кругом?

— Да ладно тебе Артем, пугать человека, — басовито произнес стоящий рядом с ним мужчина, примерно одного с ним возраста, и протянув Ивану руку, представился, — Богуславский Иван Аронович, ваш коллега, занимаюсь вопросами геомагнетизма.

— Кстати, забыл поздравить. Читал. Отличная диссертация, — произнес Ломов и тоже поздоровался с Иваном. Затем представил еще одного коллегу, прибывшего с ними.

— Кубасов Олег Иванович, — представился мужчина, который на вид выглядел ровесником Ивана или чуть постарше. Линзы очков, выдавали сильную близорукость и Иван сразу окрестил его про себя «ботаником».

— Кстати, а где наша очаровательная Ольга Николаевна, она что, еще не приехала? — спросил Ломов у Асимова, но в этот момент с крыльца легкой походкой спустилась молодая женщина, при виде которой все приутихли. На вид ей было не больше тридцати пяти, высокая, с короткой стрижкой каштановых волос, сияющими голубыми глазами и тонкими и красивыми чертами лица. Она была одета в платье, которое подчеркивало её стройную фигуру, и было ощущение, что она случайно оказалась в обществе ученых и приехала, с шефским концертом, в качестве артистки какой-нибудь филармонии. Иван взглянул на неё и быстро отвёл взгляд. Ему показалось, что её мимолетный взгляд в его сторону словно обжег Ивана и от этого он покраснел, словно юнец, которого сейчас все поднимут на смех.

— Ольга Николаевна, позвольте вам представить. Наш новый сотрудник Иван Сергеевич Дымов. Прошу любить и жаловать, — произнес Ломов.

— Ольга Николаевна, — бархатисто-мягким голосом произнесла она и протянула Ивану руку, — Выходит, вы и есть тот самый таинственный Дымов, над идеями которого мы уже целый месяц колдуем, вместо того, чтобы задать вопросы и получить исчерпывающие ответы?

— Оленька, ну что же вы так сразу раскрыли все наши тайны, — по-отечески пожурил Ломов Ольгу Николаевну, — если все в сборе, пройдемте в дом и там спокойно обсудим все вопросы.

Все расселись вокруг стола, и слово взял Артем Васильевич Ломов.

— Собственно говоря, информация для вас, Иван Сергеевич. Работы по вашей теме начались примерно месяц назад. Вы уж извините, но как говорится, время деньги, точнее дали команду начать работы до вашего прихода. Откровенно говоря, ждали вас, поскольку пока вопросов больше, чем ответов.

Иван стушевался, но как только речь зашла о деталях и вопросы посыпались один за другим, он не заметил, как окунулся в привычную для себя атмосферу, когда спорят до хрипоты, доказывая, что выбранное направление надо решать так, и не иначе.

К полудню в комнату вошел Асимов, который на время научных дебатов уходил и не присутствовал.

— Вынужден прервать научные споры. Прошу в столовую, а то обед остынет.

Все встали из-за стола и прошли в соседнюю комнату, где уже был накрыт стол, и стояли тарелки. Судя по запаху из супницы, которая стояла посреди стола, пахло рыбным супом.

— Ох, давненько я ушицы не ел, — произнес Богуславский и зачерпнув половником вздохнул ароматный запах, — Слушайте, а пахнет-то как. Константин Николаевич, а под ушицу-то не грех и водочки рюмочку, вы там случайно не припрятали для нас?

Дружный смех и отговорка, что на работе пить служба не позволяет, окончательно расслабила Ивана и только редкий взгляд в сторону Ольги Николаевны, отвлекал его от научных споров, которые незаметно продолжились во время обеда.

— А я считаю, что для разрыва материи, нам физически не хватит энергии, потому что…

— Помилуйте, да почему же не хватит. Если мы используем реактор и сосредоточим точку разрыва в наносекунду, то…

— Погрешность все равно не даст нам выявить место перехода…

Эти и множество других совершенно непонятных непосвященному в науку человеку терминов и выражений, покажутся странным и со стороны выглядят непонятной бессмыслицей, но только не для тех, кто сидел за обеденным столом и с аппетитом ел и одновременно обсуждал сложные физические проблемы.

После обеда дружно вышли на улицу. Погода была теплая, и казалось, что май уступил место жаркому июлю. Богуславский закурил и Иван поспешил отойти в сторону, так как терпеть не мог запаха табака.

— Не курите? — услышал Иван знакомый голос и обернулся. Рядом стояла Ольга Николаевна.

— Нет. Бросил в третьем классе.

Ольга рассмеялась.

— Это как, шутка или вы серьезно сказали?

— Пацаном пробовал, не понравилось, с тех пор не курю и даже запах дыма от сигарет с трудом переношу.

— А я считала, что все ученые наоборот, одну пачку за другой выкуривают.

— Вероятно, я выпал из среднестатистической линейки характеристик, дающих представление об ученом.

Ольга снова рассмеялась.

— А с вами не соскучишься.

— Вы хотели сказать, что говорю заумные фразы по житейским вопросам, и что я фрукт еще тот? Нет, это я так. Люблю иногда приколоться и подурачиться. Так что прошу прощения.

— Нет-нет, всё отлично. Юмор и наука два совместимых компонента. Лично мне это импонирует.

— Значит сработаемся.

— Непременно.

— А вы не в курсе, где предстоит работать?

— А вам что еще не говорили?

— Нет. Сказали собраться с вещами и всё.

— Узнаю манеру секретности нашей организации. Точно не знаю, но до этого мы работали на «Суре». Возможно, опять туда полетим, так как сюда летели без вещей.

— Простите, а «Сура», это что? — с любопытством глядя на Ольгу, спросил Иван.

— Лабораторный комплекс. Его возродили недавно, буквально за три месяца. А вы разве не читали про наш аналог американского харпа?

— Я думал, что после развала союза его, если так можно выразиться, похоронили?

— Можно сказать, что да. Но в последние годы делаются попытки проводить исследования, но Нижегородскому институту не хватает денег на электроэнергию, а без неё это всего лишь груда металлолома. А вот лаборатории основательно обновили и охрану зоны обеспечили. Так что, если я не ошибаюсь, работать придется там. Судя по выражению лица, я вас не очень обрадовала.

— Да нет, я в принципе готов был хоть на Новую Землю лететь, лишь бы вплотную заняться темой.

— А как семья отнеслась к вашему выбору? — и Иван заметил, как Ольга бросила искрометный взгляд на кольцо на пальце.

— А это, — Иван покрутил кольцо, которое после развода зачем-то продолжал носить, — Это чтобы молодые практикантки в институте не приставали, — улыбнувшись, ответил Иван и добавил, — я в разводе, отец погиб в автомобильной катастрофе, а мать и сестра живут в Новосибирске. Так что для них что Москва, что Колыма, лишь бы жив, здоров был.

— Выходит, вы женаты на науке или я ошибаюсь? — то ли в шутку, то ли всерьез, спросила Ольга.

— Ошибаетесь, но в отличие от женщин, наука не изменяет….

— Но она порой требует гораздо большего, чем женщины, — неожиданно прервав Ивана, произнесла Ольга.

— Вероятно.

В этот момент из дома вышел Асимов и сообщил, что вылет намечен на шесть часов вечера.

— Друзья, просьба собираться. Машины прибудут с минуты на минуту и в аэропорт.

— А из аэропорта опять трястись будем или вертолетом доберемся? — спросил Ломов.

— Артем Васильевич, ваша просьба учтена, до места полетим на вертолете.

— Это другое дело.

Поздно вечером вертолет опустил на небольшой площадке. В темноте иллюминатора Иван не смог ничего рассмотреть и только когда вышел из вертолета, заметил несколько столбов с тускло горящими на них лампами. Неподалеку виднелось строение, скорее напоминающее амбар. Видимо Ломов заметил кислую физиономию Ивана и, положив руку на плечо, тихо сказал:

— Ничего, внутри все гораздо пристойнее, чем снаружи. Надеюсь, не разочаруетесь.

— Да я собственно ничего не говорил.

— Вот и славно, а то у вас такой разочарованный вид был, что я решил вас немного приободрить.

— Спасибо.

Ломов не обманул и, зайдя внутрь здания, Иван оценил разительный контраст. Простые, но уютные помещения, отдельные жилые комнаты, общая столовая, два помещения для совместных работ и лаборатория, напичканная компьютерами и прочей техникой.

— И интернет есть? — закончив осмотр, произнес Иван, чем искренне насмешил Асимова, который устроил своего рода экскурсию внутри комплекса.

— А вы как думали. Разумеется есть и вполне приличная скорость. Что скажете?

— Если честно, здорово. Снаружи было впечатление, что какой-то коровник или амбар для зерна. А здесь, даже не знаю, что и сказать.

— Короче, Иван Сергеевич, время позднее. Вот ваша комната, — и Асимов открыл дверь в небольшую комнату метров семь, восемь квадратных, — вещи я уже занес, располагайтесь. Туалет, душ, правда пока общий, не взыщите. Если вопросы будут, моя комната первая по коридору, — и он рукой показал на дверь в свою комнату, — располагайтесь и отдыхайте, а все вопросы утром, не возражаете?

— Нет, что вы, конечно.

— Вот и отлично. В таком случае, спокойной ночи.

— Спасибо и вам того же.

Иван вошел в комнату, закрыл дверь и осмотрелся. Первое, что бросилось в глаза, в комнате не было окна. У стены стояла узкая кровать, на которой стопкой лежало постельное белье, напротив небольшой шкаф, стол с компьютером, два стула, в углу кресло и крошечный столик, на котором стоял электрический чайник, чашки и стакан. Под столом две пятилитровые бутылки с водой.

«Спартанская обстановка, но жить можно», — подумал Иван и стал раскладывать вещи из сумок. Начинался новый этап жизни, к которому нужно было привыкать.

Глава 5

Работы на объекте начались без привычной для институтских работ медленной раскачки, составления дурацких планов, в которые жизнь непременно вносит свои коррективы, отчего потом становится жаль потраченного времени. Здесь всё было иначе. Уже в первый же день работы сразу после завтрака, Артем Васильевич, сидя за большим столом в окружении сотрудников, ввел Ивана в курс того, что было сделано за тот период, пока его не было. Фактически вся работа велась вокруг той бумаженции, точнее наброска чертежа, который Иван нарисовал на первой встрече, и материалов самой докладной записки переданной им позже. Начались детальные проработки каждого элемента и узла, которые вызывали бесконечные споры.

Формально руководство проектом было возложено на Ломова, но в процессе работы стало очевидно, что основную роль идейного вдохновителя и своего рода двигателя всех работ, возложили на Ивана. Первое время его это сильно смущало, так как он был практически самым молодым в группе и даже недавно полученное звание доктора наук, не могло сильно повлиять на авторитет. Тем не менее, уже к концу второй недели работ на объекте, стало понятно, что именно Иван Дымов, безгранично верящий, что выдвинутые им идеи создания машины времени верны и смелые предложения, которые он постоянно предлагал, сделали его лидером.

К середине лета стало понятно, что ряд вопросов, которые были достаточно хорошо проработаны и обоснованы, требовали практических подтверждений. И хотя часть экспериментальных работ удалось осуществить на месте, этого было явно не достаточно. К тому же, работы затормозились по той простой причине, что ряд вычислительных процессов приходилось отдавать на сторону, так как требовались совсем иные вычислительные мощности, чем были в лаборатории.

В один из теплых июньских дней, когда рабочий день подошел к концу, и можно было немного побыть на воздухе и даже пройтись неподалеку от лабораторного корпуса, Иван удобно устроился на деревянной балке и мечтательно посмотрел на небо. В черноте безоблачного неба ярко сияли звезды, и казалось, что они вовсе не такие далекие, как это есть на самом деле. Самая яркая звезда Вега, левее от неё Денеб, правее Альтаир. В детстве Иван какое-то время мечтал стать астрономом. В девятом классе отец подарил ему простенький телескоп и поэтому он хорошо знал звездное небо и мог многое рассказать о созвездиях и звездах. Негромко хрустнула под ногами то ли сухая ветка, то ли камешек. Илья обернулся. Это была Ольга Николаевна.

— Мечтаете, — тихо произнесла она, подойдя к Ивану.

— Любуюсь звездами. В детстве мечтал стать астрономом.

— А почему не стали?

— Не знаю, не сложилось. Да и потом, все мы в детстве кем-то мечтаем стать, а потом жизнь вносит свои коррективы. А вы в детстве, кем мечтали быть, сразу физиком?

— Нет, хотя если честно, то уже в классе восьмом, я точно знала, что обязательно буду заниматься наукой. И неважно какой, но наукой это точно, — смеясь, ответила она и присела рядом с Иваном.

— Как думаете, там есть разумная жизнь, или мы одиноки во вселенной? — неожиданно спросила Ольга, глядя на звезды.

— Теоретически должна. Даже если отталкиваться от теории вероятности, среди миллиарда звезд в галактике не может, чтобы жизнь существовала в единственном варианте на Земле. К тому же, последние данные говорят, что на Марсе жизнь, по крайней мере, была, а скоро мы точно узнаем, есть она или нет. Так что уж говорить о дальних мирах.

— А представляете, если мы построим машину времени и заглянем на миллион или сто миллионов лет назад и узнаем, что и в те далекие времена на Земле была разумная жизнь. Что произойдет тогда?

— Переворот в науке. Или потребуют такие достоверные доказательства, которые нам будет не так просто предоставить.

— Почему. Я уверена, что сможем, — она обернулась, посмотрела на руку Ивана и не увидев кольца на пальце, вдруг спросила:

— Простите, ваша жена тоже была ученой?

— Нет, — усмехнувшись, ответил Иван, мы с ней были, если так можно сказать, из разных галактик. Её больше интересовали материальные ценности.

— А вас духовные?

— Да, нет, почему? Я не верю, когда людей не интересует материальная сторона вопроса. Но заниматься абы чем, лишь бы платили, не в моем вкусе. Бывают обстоятельства, когда человек вынужден поступаться работой, даже призванием, ради того чтобы вылечить ребенка, родителей, жену. Но ведь это не всегда возможно сделать. А когда есть любимая работа, есть цель, которую хочешь добиться, можно чем-то и пожертвовать. Или я не прав?

— А любовью можно пожертвовать? — спросила Ольга и пристально посмотрела Ивану в лицо.

Иван смутился и не знал, что ответить. Он впервые после приезда так откровенно разговаривал с Ольгой, хотя не раз ловил себя на мысли, что она ему интересна не только, как ученый, а как женщина. И всякий раз гнал от себя мысль приударить за ней, считая, что служебный роман, это не про него. Вот Славка, тот бы моментально сплел, как он любил выражаться, паутину, в которую попала бы очередная жертва его обольщений.

— Мне кажется, что любовью не жертвуют, — медленно произнес Иван.

— Почему. Вот вы прожили в браке сколько лет?

— Почти пять.

— И развелись, потому что на одной чаше весов была наука и призвание, а на другой, любовь к женщине, которая хотела иметь больше, чем вы могли ей дать. Вы выбрали науку, пожертвовав любовью. Я права?

— Нет, не правы, — твердо произнес Иван, продолжая смотреть в небо на звезды.

— Не права, почему?

— Потому что любовь, это вовсе не одно и тоже, если мужчина и женщина связаны узами брака. Любовь, это когда помимо твоей воли, ты постоянно думаешь о своей половинке, заботишься о ней, переживаешь. Это трудно объяснить словами, это нужно пережить, ощутить и только тогда можно понять.

— Вон вы однако какой, — растягивая слова произнесла Ольга.

— Обыкновенный.

— Выходит, пять лет брака без любви?

Иван обернулся, и внимательно посмотрел на Ольгу, чем явно смутил её.

— Простите, за бестактный вопрос.

— Нет, все нормально, — и Иван тяжело вздохнул и на миг вспомнил те немногие счастливые дни, которые были в его супружеской жизни, — Понимаете, любовь иногда трудно разглядеть сразу. Это только кажется, что все легко и просто. Встретил, полюбил, поженились и вот она, счастливая пара. А потом оказывается, что это вовсе не любовь была, а влюбленность. А когда начинаешь жить вместе, узнаешь человека ближе, он становится от тебя, как это ни странно, все дальше и дальше. И любовь проходит, точнее влюбленность, начинаются упреки и взаимное непонимание. Как итог развод и горькое разочарование.

Иван снова взглянул на Ольгу и неожиданно спросил:

— А вы были замужем?

— Нет.

— Странно.

— Почему?

— Вы умная, красивая женщина. Мужчины мимо таких не проходят мимо.

— Может слишком умная, оттого и проходят мимо? — смеясь ответила Ольга и, глядя на Ивана добавила, — как и вы…

Иван смутился и поднялся, протянув Ольге руку, произнес:

— Пойдемте, а то уже холодать стало, а я вовсе не хочу, чтобы вы простудились.

Ольга взяла его руку и Иван не рассчитав, рывком притянул её к себе. Они оказались так близко, что их губы почти соприкоснулись. Трудно сказать, кто сделал последний шаг и их губы слились в жарком поцелуе. Иван обнял Ольгу за талию и еще сильнее прижал её к себе. Она не сопротивлялась, наоборот обхватила руками и при ярком свете звезд на небе продолжали целоваться.

Наконец он отпустил её, сделал шаг назад, и словно мальчишка, тихо произнес:

— Простите, я…

Ольга приложила ладонь к его губам и не дала договорить. Пристально посмотрела на Ивана и голосом, не терпящим возражения, произнесла:

— Я буду ждать сегодня тебя. Придешь?

Ольга впервые за два месяца обратилась к Ивану на ты.

— Приду.

Ольга обернулась и пошла в сторону дома. Иван снова взглянул на звезды и в этот момент увидел, как высоко в небе пролетел и сгорел метеор. Иван зажмурил глаза и мысленно произнес: «Даже если наша любовь будет такой же скоротечной, как этот метеор, пусть она будет яркой и ослепительной», — подумал он и поспешил следом за Ольгой к дому.

Иван принял душ и вернулся к себе в комнату. Посмотрел на себя в крошечное зеркало, которое случайно оказалось в наборе для бритья, мысленно произнес: «Интересно, что она во мне нашла? А если всё опять повториться, как с Ленкой? Может не стоит вообще идти, потом объясню, что это было так, порыв чувств? Что так? Ничего не так. Просто сам себе боюсь признаться, что Ольга мне нравится, очень нравится».

Иван лег на кровать и посмотрел на часы. Время было начало первого ночи. Он повернулся лицом к стенке. Потом вдруг поднялся и, стараясь не шуметь, вышел в коридор. Подойдя к Ольгиной двери, тихо постучал.

— Открыто, — услышал он и вошел в комнату. В комнате был полумрак, лишь экран монитора освещал помещение. Она ничем не отличалась от той, в которой он жил, даже мебель стояла точно так же. Ольга сидела на кровати, уперев локти в колени и положив подбородок в ладони. Словно все это время сидела и размышляла, придет Иван или нет. Иван осторожно прикрыл за собой дверей и облокотившись на неё спиной, смотрел на Ольгу, потом протянул ей руку и снова, как на улице привлек к себе, но на этот раз их губы не слились в поцелуи. Они просто стояли и молча смотрели в упор друг на друга. Было ощущение, что они встретились после долгой разлуки, и не могут насмотреться друг на друга. Удивительно, но в полумраке комнаты, он видел её чуть вздрагивающие ресницы, глаза, губы. Чувства, которые рождались в обоих, заставляли учащенно стучать сердца и призывали к любви.

Иван обнял Ольгу и нежно поцеловал, потом вдруг поднял её на руки и бережно положил на кровать. Он стоял рядом и продолжал смотреть на неё, потом, словно опомнившись, стал раздеваться. Ольга скинула с себя платье, легла на бок. На узенькой кровати им было тесно, поэтому когда Иван лег, Ольга прижалась к нему, обнимая и целуя все сильнее и сильнее разжигая огонь страсти.

Утром Иван проснулся первым и машинально посмотрел на часы. Было без четверти шесть. Ольга прижавшись к нему лежала рядом. Её голова покоилась на его плече, мягкие каштановые волосы, растрепавшиеся по подушке и по лицу Ивана, приятно пахли каким-то незнакомым ароматом. Этот аромат волос, смешанный с ночными воспоминаниями пылкой страсти будоражил Ивана и не давал заснуть. Он осторожно пошевелился и тем самым разбудил Ольгу.

— Уже пора вставать?

— Нет, еще нет шести.

Она обняла Ивана рукой за талию и прижалась к нему еще сильнее. Она понимала, что пока все спят, ему лучше уйти, но не хотела отпускать. Ей хотелось, чтобы минуты превратились в часы, и словно прочитав её мысли, Иван произнес:

— У нас еще уйма времени.

Ольга улыбнулась и, хотя она в полумраке комнаты не могла рассмотреть лица Ивана, чувствовала его улыбку. Приподняв голову, наклонилась и поцеловала. Он гладил её волосы руками и не отпускал, боялся, что если отпустит, то навсегда.

Иван ушел когда еще не было семи. Встал, молча оделся и, взглянув на спавшую Ольгу, тихо, чтобы не разбудить, вышел в коридор. Осторожно пройдя мимо комнат сотрудников, вернулся в свою комнату. Не раздеваясь, лег на кровать. Глядя в сумрак потолка, подумал: «Что это было? Миг, когда им обоим неожиданно безумно захотелось заняться сексом или это были чувства, которые все эти месяцы накапливались, а потом неожиданно захлестнули и накрыли волной? И что дальше? Волна схлынет и оставит лишь воспоминания страстной ночи любви или продолжит накатывать с новой, еще большей силой, пока не соединит их окончательно вместе и они будут, не таясь от других, любить друг друга?»

И все же, рабочий день начался как обычно. Ольга даже не подала виду, что между ней и Иваном что-то было. К обеду прилетел Асимов и сообщил, что Ломова и Дымова вызывают в Москву на совещание. Искрометный взгляд Ольги в сторону Ивана говорил о многом. Иван тут же спросил Асимова:

— Когда летим?

— Сегодня. Совещание назначено на восемь вечера.

— А обратно когда?

— Пока не знаю. Заночуете дома, а утром, скорее всего, вернемся обратно. Если, конечно ничего экстраординарного не произойдет.

— А может?

— Ну откуда же мне знать, что придумает начальство.

Через полтора часа вылетели на вертолете в аэропорт, оттуда в Москву. К восьми были на совещании.

В просторном, но уютном зале за длинным столом для совещаний сидело пять человек. Все в штатском и только во главе стола восседал пожилой мужчина в генеральском мундире. На совещании обсуждался вопрос о том, в какой стадии находятся работы, что требуется для их продолжения и в свете докладной записки, которую подал Ломов, что необходимо для проведения ряда работ по созданию узлов и механизмов и проведение их испытаний.

— Хорошо. Я выслушал вас, посмотрел документы, — глухим голосом, произнес генерал, — пока могу сказать одно. Сырой материал. Никаких намеков, что реально создать комплекс, который сможет реализовать все ваши задачи, о которых вы пишите. Тем не менее, работы следует продолжать. Что касается экспериментальных образцов узлов, готовьте документацию, чертежи. Как только все будет готово, начнем проверку. Площадку мы вам подготовим, — он хмуро посмотрел на Ломова, потом на Ивана и уже менее суровым голосом, добавил, — есть вероятность, что американцы тоже работают в этом направлении. Точных данных пока нет, но косвенные подтверждают наши опасения. Я не призываю вас к спешке, не те времена, но как говорит наш президент, мы должны быть на пол шага, а лучше на шаг, впереди наших вероятных противников. Так что работайте.

На этом совещание закончилось. Асимов подбросил Ивана до дома, и сказал, что заедет утром часам к десяти. Поднявшись на лифте к себе на третий этаж, открыл дверь и переступил порог квартиры, в которой не был почти три месяца. Где-то наверху играла музыка, за стенкой было слышно, как ругались соседи и усмехнувшись, подумал, что надо было заскочить в магазин и хоть что-нибудь купить из еды. Усевшись в кресло, потер лицо рукой, закрыл ладонью глаза и мысленно произнес: «Получится, уверен, что получится».

Глава 6

На следующий день втроем вернулись на базу, где их с нетерпением все ждали. Не успели войти в лабораторию, как с порога Богуславский спросил:

— Продолжаем работать или как?

— Разумеется продолжаем, а вы чего ожидали, что вам отпуск и путевку в санаторий дадут? Так не надейтесь. Сказали, что надо работать и дальше, — ответил Ломов.

— И все?

— И все. Ах да, сказали, что надо готовить чертежи узлов и чем быстрее, тем лучше.

Все обрадовано зашумели и стали поздравлять Дымова и Ломова с первым успехом.

— Значит, верят в то, что мы не зря тут сидим и работаем, — произнес Богуславский.

Вечером все вместе собрались на ужин. Иван заметил, что Ломов о чем-то пошептался с Асимовым, и видимо получив от того добро, произнес:

— Пусть Иван Сергеевич на меня не обижается, но я скажу. Точнее, как сказали на совещании, пока все что мы сделали, слишком сырой материал, чтобы говорить, что мы вплотную подошли к созданию машины времени. Но, — Ломов постучал вилкой по стакану с чаем, чтобы ему не мешали говорить, — в нас верят, а значит и мы должны верить, что то, чем мы занимаемся, может реально воплотиться в жизнь. В это верим мы, наше руководство и возможно американцы.

— Американцы, а они тут при чем? — послышался голос Кубасова.

— При том, что они вероятно тоже занимаются тем же, чем и мы. Так что вопрос кто первый, приобретает такое же значение, как в свое время стоял вопрос, кто первый полетит в космос, кто первый окажется на Луне. Но это было тогда, сейчас все иначе, потому что то, над чем мы работаем, может быть гораздо важнее всего того, над чем работали раньше. Надеюсь, все меня понимают.

— Выходит, все опять оборачивается на предмет использования в военных целях, — медленно с тоской в голосе произнес Богуславский.

— Об этом пока рано говорить. Сначала надо создать, а уже потом размышлять где и как применять. И вообще, я думаю, что до создания реального прототипа, нам еще как минимум пять лет трудиться, если не больше.

Вечером, когда страсти, которые еще некоторое время кипели после ужина, улеглись, и потихоньку все разбрелись кто куда, Ольга постучала в комнату Ивана.

— Входите.

— Можно? — произнесла она, закрыв за собой дверь.

Иван отложил в сторону научный журнал с интересной статьей о создании шведами квантовых компьютеров, встал и, подойдя к Ольге, обнял её за плечи, посмотрел в глаза и тихо произнес:

— Ты веришь, что у нас всё получится?

— Всё будет зависеть от тебя. Если сделают узлы и проведут испытания, то останется сделать главный шаг, как соединить все в общую концепцию будущей машины. Кроме тебя никто из нас это не сделает, понимаешь, о чем я?

— Понимаю, но я и сам пока не очень представляю, как одновременно разорвать пространство и время, как отправить материальный объект в конкретно заданное место, и как его потом вернуть обратно. Понимаю, что можно, но не могу ухватиться за ускользающую мысль, словно она дразнит меня и не отпускает.

— И я тебя не отпущу, и не надейся, — произнесла Ольга и, прильнув губами, стала целовать Ивана и одновременно расстегивать нанем рубашку.

Лето и начало осени прошли в напряженной работе. Вскоре после совещания в Москве, на объект прибыла группа специалистов из пяти человек. Это были инженеры-технологи, металловеды и конструктора. Они быстро включились в работу и с их помощью в ноябре были готовы чертежи и документация по двум узлам, которые необходимо было изготовить и проверить некоторые теоретические выкладки, которые были сделаны в самом начале работы. Асимов лично отвез всю документацию и сказал, что после нового года можно ожидать, что образцы будут готовы к испытанию.

Тем временем шли работы по двум другим узлам, которые так же должны быть проверены на практике. Без экспериментов работа застопорилась настолько, что порой казалось, что работа просто остановилась, из-за этого всё валилось из рук, и если бы не Ольга, Иван точно раскис бы.

Их отношения довольно быстро перестали быть для всех тайной и когда Асимов, встретил как-то на прогулке Ивана и Ольгу подошел к ним и неожиданно спросил:

— Знаете, я тут подумал и заказал нашему завхозу отличную двуспальную кровать. Вопрос один, если сдвинуть компьютерный стол, она встанет или нет? Иван так смутился, что не знал, что на это ответить, а Ольга и вовсе вдруг зашла вся румянцем и спряталась за спину Ивана.

— Да ладно вам. Прямо как дети. Вам вроде обоим за тридцать, оба свободные. Не понимаю, к чему скрывать свои чувства? И вообще, лично я очень рад, что в нашем коллективе будет хоть одна семейная пара. Так как насчет кровати, заказывать или и дальше будете в разных комнатах обитать?

— Константин Николаевич, — Иван неожиданно повернулся и посмотрев на Ольгу, решительно произнес, — заказывайте, мы не против.

— Вот это другой разговор, Да и еще, вы там определитесь, какую комнату освободите, к нам еще трех человек присылают, так что проблема с жильем весьма острая, — и, не дождавшись ответа, отправился по своим делам.

Иван впервые за многие годы был по-настоящему счастлив. С Ольгой было все легко и просто, а главное, с ней было интересно поговорить обо всем, в том числе и о работе. Она настолько хорошо вникла в идею создания машины времени, что на равных спорила с Иваном, отстаивая свою точку зрения по целому ряду вопросов, предлагала, поддерживала или отвергала свои или его предложения. Главное, она не была равнодушна к тому, над чем они вместе работали. Порой засыпая после рабочего дня, она вдруг доставала журнал, вспомнив, что забыла показать Ивану интересную статью, которую непременно надо прочесть.

Перед новым годом приехало еще трое специалистов и среди них молодая, и как заявил Артем Васильевич, талантливый математик из числа его учеников, Валентина Ухтомская. Небольшого роста с черными, как смоль волосами и такими же жгучими и яркими глазами. Вместе с ними Асимов привез обещанную кровать, и Ольга окончательно переехала жить в комнату Ивана.

Новый год справляли шумно и весело. Нарядили настоящую елку с гирляндами, правда петарды и фейерверк Асимов всё же запретил использовать, зато несколько бутылок шампанского привез самого, что ни на есть настоящего, французского. Пели под гитару, вспоминали какие-то интересные события из своей студенческой жизни, делились воспоминаниями и поднимали тосты за то, чтобы мечты сбывались не во сне, а наяву. Разошлись ближе к пяти и, хотя все были вдали от дома и родных, в глухом, заброшенном на краю света объекте, окруженного колючей проволокой и охраной, все были счастливы, потому что искренне верили, что делают что-то очень важное, нужное и безумно интересное.

Иван и Ольга, попрощавшись с кем-то на ходу, пошли к себе. Иван закрыл дверь и обернулся. Ольга обхватила его руками и не отпускала, а он целовал её и что-то шептал на ухо, но она только крутила головой, улыбалась и смеялась. Потом отпустила его, нежно провела рукой по щеке.

— Я так счастлива, а ты?

— И я, — он снова притянул её к себе, запустил руку в её чудесные волосы, растрепал прическу и взяв за подбородок, приблизил и поцеловал, потом еще и еще, пока она не выскользнула и не бросилась на кровать. Он лихорадочно скидывал с себя свитер, брюки, а она лежала, смотрела на него и улыбалась. Он стоял перед ней в одних трусах, когда она произнесла:

— Когда-нибудь мы будем вспоминать это время, как самое счастливое в нашей жизни. И знаешь, что я подумала?

— Что?

— Придет время, когда можно будет на машине времени заглянуть в прошлое и вернувшись в сегодняшний день увидеть и заново пережить его, — сказав это, она стала скидывать с себя одежду.

В январе первые два узла были готовы для проведения испытаний, и вскоре стало известно, что всю команду переводят на новое место в район Челябинска. Учитывая, что толком ничего не было известно, все готовились к тому, что опять придется обживаться на новом месте. И хотя нервозности не было, все были напряжены и от переезда не ждали ничего хорошего.

Военно-транспортным самолетом всю группу доставили на военный аэродром, а потом на двух вертолетах полетели непосредственно к объекту. Выйдя из вертолета, Иван не мог понять, куда они прилетели. Кругом непонятные вышки, а все вокруг напоминало заброшенную площадку какого-то рудника. Старые заброшенные здания с выбитыми стеклами в окнах, опрокинутые вагонетки и даже старый, ржавый электровоз на железнодорожных путях, навевали тоску и вызывали неподдельную тревогу. Все стояли тесной толпой в полном недоумении и непонимании, куда и зачем их всех привезли. Даже невозмутимый и всегда спокойный Артем Васильевич, который, как и все не был в курсе, куда перевозят группу, неожиданно спросил:

— Не понял, у нас что сломался транспорт и мы сделали промежуточную остановку в этом месте или я чего-то не понимаю?

В этот момент ворота одного из ангаров, к которому вели подъездные пути открылись и навстречу вышел мужчина в военной форме. Он подал знак рукой, приглашая всех пройти внутрь. Асимов, а вслед за ним и все остальные, не понимая, что происходит, подошли к офицеру, а затем проследовали за ним внутрь ангара. Как только дверь закрылась, включилось освещение.

— Прошу проследовать за мной, — по-военному скомандовал офицер и направился в сторону небольшого строения, похожего то ли на офис для персонала, контору или вспомогательный склад. Особенностью было полное отсутствие в нём окон. Оказавшись внутри, стало понятно, что в помещении находится лестница, которая вела куда-то вниз. Осторожно спустившись на три пролета, все оказались на просторной лифтовой площадке. Лифт вмещал десять человек, поэтому в два приема вся группа спустилась вниз. Пока лифт опускался, Иван мысленно прикидывал, как глубоко они спускаются под землю, однако понять, с какой скоростью двигался лифт, было невозможно. Зато когда лифт плавно остановился, и двери открылись, захватило дух. Чувствовалось, что ты оказался в суперсовременном производственном помещении. Длинный коридор, по которому то и дело сигналя, двигались электротележки, на которых лежали какие-то детали и приборы, и по всей длине коридора были видны двери с электронными кодовыми замками.

— Прошу за мной, — снова произнес офицер, когда лифт привез оставшихся на верху людей прибывших на объект. Остановившись возле одной из дверей, офицер провел карточкой по замку и открыв пропустил всех внутрь.

— Здесь вам предстоит какое-то время работать, — уже более дружелюбно произнес он и стал показывать, где что находится. Слева располагались жилые помещения, справа были лабораторные корпуса. Сквозь толстые защитные стекла можно было видеть стенды с изделиями и огромное количество всевозможного оборудования.

— Нет, это какая-то фантастика, честное слово, — воскликнул Артем Васильевич, — Если мне еще скажут, что здесь есть собственный вычислительный комплекс, то я поверю, что сказки бывают наяву.

— Уверяю, вас, все есть. Сами увидите, а пока устраивайтесь. Николай Иванович вам в этом поможет, — и офицер, представил невесть откуда появившегося мужчину в сером халате.

Остаток дня ушла на размещение всех прибывших на объект сотрудников. Здесь комнаты были примерно такими же по размеру, но зато в каждой имелся небольшой санузел с душевой кабиной. Знакомство с лабораторным комплексом поразили всех, включая Виктора Царева, который работал в ЦЕРНе и участвовал с российской стороны при монтаже большого адронного коллайдера и мог сравнить уровень лабораторного оснащения. В довершении были продемонстрированы готовые образцы узлов. Они стояли на стендах в отдельных лабораториях и были готовы к проведению испытаний.

После ужина в просторной общей столовой, Иван подошел к Асимову с вопросом.

— Константин Николаевич, я одного не пойму. Все здесь производят или отдельные делали на стороне, а здесь только сборка?

— Что-то здесь, что-то на стороне. Я в такие тонкости не вдавался. А вас это волнует или так просто поинтересовались?

— Да нет, просто поражают масштабы того, что видели, и надо полагать это еще не всё. Я так понимаю, это старая заброшенная шахта. Я прав?

— Разумеется. Как видите, все переоборудовали и получилось не так уж и плохо.

— Нет слов. Получается, что рядом с нами еще и производство размещено?

— Дорогой мой Иван Сергеевич, — и Асимов положил руку на плечо Ивана, — у вас какой уровень допуска к секретности, первый, а здесь есть места, где нулевой потребуют.

— Шутите? Нулевого уровня не существует. В России, если мне память не изменяет, с девяносто третьего три группы секретности существует.

— Верно. Но в особых случаях, есть и нулевой. Вот как получим такой уровень, так на экскурсию вместе сходим, — и улыбнувшись, добавил, — секреты надо уметь хранить, на то они и секреты. Согласны со мной?

— Да.

— Вот и отлично.

Работы на объекте начались практически сразу по прибытии. Параллельно с лабораторными испытаниями, шла разработка документации и чертежей для двух других узлов. Удачи чередовались с провалами, которые требовали новых решений, а их порой просто не было. И все же к лету стало окончательно ясно, что весь проект под угрозой провала, и причиной тому было то, что общая концепция не укладывалась в рамки привычного. Требовалось понять главное, как разорвать пространственно-временной континуум не просто в размере молекулярного пространства, а в достаточно большом объеме, способном перенести в нем значительные материальные объекты. Бесконечные споры и предложения не давали результата, что не могло не сказаться на общем настроении в коллективе. Иван чувствовал свою ответственность, и только чуткая забота Ольги и умение успокоить и одновременно заставить думать, а не впадать в уныние, спасали его от бессилия что-то коренным образом изменить.

Жизнь в подземных лабораториях была непростой. Там, где они работали до этого, можно было хотя бы на свежем воздухе побыть. Здесь же был совсем иной график работы. Работали по две недели, правда, с выходными. Потом всех вывозили на три дня на базу отдыха, где можно было немного отдохнуть и побыть на природе.

В начале лета, когда очередной эксперимент закончился неудачей, и чуть было не привел к гибели двух сотрудников, Иван не выдержал и поздно вечером постучал в комнату, где жил Ломов.

— Можно зайти?

— Конечно. Что-то случилось?

— Нет, то есть, да, случилось. Хочу с вами поговорить, не возражаете?

— Проходи, садись, — как можно спокойнее произнес Артем Васильевич.

— Не знаю, может быть, я действительно ошибаюсь и идея создания машины времени всего лишь плод моего больного самовнушения, но я не знаю, что делать дальше. Год, как мы топчемся на месте, а в итоге ноль.

— Э, батенька мой, это ты зря. Что значит ноль. Мы многое сделали, многое поняли. И даже то, что не получилось на практике, лишь отсекло неверные пути к решению основной задачи.

— Но главного-то нет.

— А ты что, хотел вот так сходу, так сказать, с кондачка?

— Как вы сказали?

— Я говорю с кондачка. Мой покойный дед был священником. И да будет тебе известно, богослужение в церкви по часам проходит. Так вот дед говаривал, что порой случалось просить для краткости начать чтение «с кондачка». Так вот и ты, пытаешь торопить события, которые неизбежно сопровождаются, в том числе и неудачами.

— Я понимаю, но год прошел, а что дальше?

— А дальше надо думать, экспериментировать. В конце концов, кому я говорю, ученому, или студенту, который не успев выдвинуть идею уже кричит, что ему нобелевскую премию подавайте. Мы пытаемся взломать саму ткань материи. Ты только вдумайся в это. Вот она, — и Ломов развел руками, — вокруг нас с тобой. Мы её видим и не видим одновременно. Как ученый ты понимаешь, что это такое, и то не до конца. А вот когда поймешь, тогда сможешь понять, как её разорвать и заглянуть в мир прошлого или будущего. Усек?

— Усек, хотя и не очень.

— А если не очень, то спроси у жены, пусть она тебе подскажет. У неё мозги работают в нужном направлении.

— У кого? — рассеянно спросил Иван.

— У Ольги Николаевны. И вообще, пора бы вам свадьбу сыграть, заодно отвлеклись бы немного. А я похлопотал бы вам насчет свадебного отпуска. Что скажешь?

— Да, было бы конечно здорово, хотя я не знаю, как Ольга на это посмотрит и вообще, так много работы…

— Ясно, тебе действительно надо отдохнуть и встряхнуться и как говорится, утро вечера мудренее. А там глядишь, и свежие идеи придут в голову.

Свадьбу сыграли на яблочный спас в августе. Асимов каким-то образом, тайну он так и не раскрыл Ивану, оформил как полагается все документы о бракосочетании и вручил их жениху и невесте, в праздничной обстановке обставленной ничуть не хуже, чем в настоящем ЗАГСе. А днем позже молодожены, как и обещал Ломов, уехали в свадебное путешествие, точнее в дом отдыха на Байкал, где чудесно провели две недели, а затем, с разрешения начальства, посетили мать и сестру Ивана в Новосибирске.

Мать сразу поняла, что сын и невестка работают в секретно институте, и ничего расспрашивать не стала, а вот сестра, то и дело норовила узнать что, где и как он трудится. Впрочем, Ольга сразу нашла что ответить:

— Как там Миша Галустян говорил — прошу понять и простить. Подписку дали, поэтому тема закрыта для обсуждения. Так что без обид.

На что сестра обиженно ответила:

— Ну хоть деньги-то нормальные платят или как?

— Или как, но нам хватает.

Перед отъездом Иван вместе с Ольгой, поехал на Южное кладбище на могилу отца. Идя по главной аллее кладбища, Ольга сразу узнала имена известных академиков, похороненных здесь.

— Какие имена, какие люди, — тихо произнесла она.

— Многие из них вместе работали, теперь вместе в одном месте лежат, — произнес Иван, на пару минут остановившись возле памятника на могиле Яненко.

— Кто-то знакомый?

— Да, точнее, отец его знал. Академик, математик. Артем Васильевич его хорошо знал. Умер по нелепой ошибке медсестры.

Прошли вдоль могильных оград, и остановились рядом с могилой отца. Глядя на могилу, Ольга тактично промолчала, что дочь могла бы почаще навещать и убирать старую опавшую листву и ветки с деревьев. Вместо этого взяла небольшую тяпку, предусмотрительно взятую с собой, и быстро стала сгребать старые листья. Затем все сложила в большой пакет для мусора и Иван воткнул несколько искусственных цветов на могилу напротив памятника.

— Рано умер, — произнесла Ольга, осторожно взяв Ивана за руку.

— Шел с работы и попал под машину.

— Водитель виноват?

— Нет, отказали тормоза прямо на светофоре. Сбил четверых, умер только отец, остальные получили тяжелые травмы.

На следующий день Иван и Ольга уехали. Из Новосибирска до Челябинска они должны были лететь самолетом авиакомпании S7. Там их должны были встретить и вертолетом вернуться на базу. Регистрация прошла быстро, да и лету было всего два с половиной часа, так что к часам восьми вечера рассчитывали быть на месте. Однако через сорок минут полета объявили, что по техническим причинам самолет вынужден сделать посадку в аэропорту Омска.

— Вот что значит, не везет, так не везет, — произнес Иван, застегивая ремень безопасности.

— Зато у нас нет багажа, — спокойно ответила Ольга. Иван повернулся в её сторону и на ухо прошептал, а я рассчитывал вечером быть дома, а то я уже успел соскучиться.

— Увы, придется потерпеть, — смеясь, ответила Ольга, понимая, на что намекает Иван.

В этот момент, кто-то из пассажиров, сидящий по правому борту воскликнул:

— Стюардесса, у нас что, отказал один двигатель?

Паника охватила мгновенно всех и хотя две стюардессы, как ни старались успокоить пассажиров, нервозность нарастала с каждой секундой. А когда раздался голос командира судна, что всем необходимо подготовиться к аварийной посадке, стало по настоящему страшно. Старшая бортпроводница стала давать указания, какую позу принять и что делать в случае возникновения опасной ситуации. Её голос был таким строгим, что в салоне мгновенно возникла тишина и все внимательно слушали, что и как делать.

Ольга посмотрела на побелевшее лицо Ивана и громко, чтобы слышал не только он, но рядом сидящие пассажиры, произнесла:

— Я уверена, всё будет хорошо. Запаха гари нет, значит, мы не горим, а посадить самолет на одном двигателе даже стажер может.

— Простите, вы летчица? — раздался чей-то голос позади.

— Считайте, что да, иначе я бы волновалась, вам ясно?

— Да.

— В таком случае, выполняйте инструкции, о которых сказала стюардесса, и не задавайте лишних вопросов.

— Хорошо, спасибо.

Таких аплодисментов, которые раздались, когда самолет приземлился, Иван не слышал даже в театре. Для выхода из самолета даже не понадобился аварийный трап. Зато стюардессам досталось, как говорится по полной. Кто-то благодарил, кто-то лез обниматься и целоваться, а один пассажир, достав портмоне, вытащил пачку денег и хотя стюардесса махала руками и говорила, что не надо, сунул ей в карман фартука со словами:

— Считайте, что это премия.

Когда все прошли в здание аэропорта, то вскоре стало известно, что ввиду нештатной ситуации, авиакомпанией будет предоставлен другой самолет и вылет по предварительным данным намечен на завтра на вторую половину дня. Желающие могут сдать билеты и получить компенсацию и самостоятельно улететь другим рейсом. Тем, кто остается, авиакомпания предоставит гостиницу для ночлега.

Выслушав объявление, Ольга с усмешкой посмотрела на мужа и игривым голосом сказала:

— Вот видишь, все не так уж и плохо складывается с ночлегом, — и чмокнув мужа в щеку, добавила, — мы как в гостиницу или сдадим билеты?

— О чем ты говоришь, разумеется, в гостиницу.

— Тогда пошли узнавать, нам самим туда добираться или они автобус предоставят.

Прождав почти три часа в аэропорту и уже почти отчаявшись, стоит ли ждать обещанную гостиницу, долгожданный автобус отвез всех пассажиров, кто согласился лететь на следующий день. Впрочем, нервотрепка, связанная с аварией самолета и долгое ожидание автобуса мгновенно улетучились, когда Ольга и Иван оказались в постели. То ли радость, что судьба отнеслась к ним благосклонно, и самолет благополучно приземлился, то ли что-то иное сыграло свою роль, но они долго не могли заснуть в эту ночь. Зато спали до десяти утра, и сразу после завтрака самостоятельно уехали в аэропорт.

В Челябинск улетели ближе к обеду без особых приключений. Оттуда на машине, которую за ними прислали, уехали на военный аэродром, где их ждал вертолет. К вечеру были на базе. Свадебное путешествие закончилось, и начинались снова рабочие будни.

Глава 7

Сразу по возвращении Ивана из отпуска, начались испытания двух новых узлов, которые к сентябрю были изготовлены с учетом внесенных в них изменений. Были получены неплохие результаты, которые давали основание полагать, что дальнейшее увеличение мощности магнитного поля вызовет искажение гравитационного поля. Появилась новая надежда, что наметившийся прогресс позволит вплотную подойти к созданию общей модели построения устройства. Работы были форсированы и в октябре приступили к новым испытаниям, однако ожидаемого эффекта достичь не удалось, и снова возникла ситуация, выхода из которой никто не видел. И хотя споры и предложения по дальнейшему развитию проекта продолжались, было ощущение, что к новому году проект закроют.

Нервы Ивана были на пределе и хотя Ольга, как ни старалась его успокоить и настроить на рабочий лад, он то и дело срывался и допоздна засиживался в лаборатории, пытаясь понять, в каком направлении двигаться дальше. Порой им овладевал приступ бешенства, и он в клочья разрывал только что сделанные им вычисления, то тупо сидел над нарисованной схемой, рисуя карандашом непонятные для окружающих линии и ломая карандаши. Казалось, что еще немного и депрессия захлестнет Ивана и выльется изнутри на окружающих его сотрудников. Он сдерживал себя как мог, и поэтому на совещаниях, которые регулярно проводились, сидел молча, угрюма выслушивая различные предложения и только изредка категорически говорил типа: «Это бред, полный и безоговорочный или если соглашаться с таким вариантом, то потребуется строительство магнетрона размером с десятиэтажный дом».

После очередного такого совещания, Иван вернулся в комнату. Ольга задержалась и пришла чуть позже. Войдя, она застала картину, которая её испугала. Иван сидел на стуле ожесточенно и методично рвал научные журналы и материалы, которые у него за это время накопились на столе.

— Это как понимать?

— Всё, конец. Прав был Гурий Петрович, когда предупреждал меня, что всё это фантастика, в которую я как мальчишка себя убедил и втянул всех.

— Ты вовсе не мальчишка, а ученый. Талантливый ученый, — спокойно не повышая голоса, произнесла Ольга.

— Кому ты это говоришь, мне, неудачнику?

— Не смей так говорить, слышишь? — повысила голос Ольга.

— Но ведь это так и есть, понимаешь? — упавшим голосом произнес Иван, сжимая в руках очередную бумагу, которую собирался разорвать. Он опустил голову и вдруг замолчал. Глядя на чертеж сделанный от руки, он перевел взгляд на Ольгу, потом снова на чертеж и медленно произнес:

— Кто это нарисовал?

— Что именно?

— Вот это, — и Иван протянул Ольге лист.

— Ты и нарисовал. Забыл всю ночь сегодня сидел и что-то писал и чертил. Я два раза вставала, но не стала тебя трогать.

— Ты это видишь?

— Вижу и что?

— Нет, ты посмотри внимательно. Это же полная компоновка машины.

Ольга присела на край кровати и внимательно стала рассматривать чертеж, который весь был испещрен пометками и непонятными стрелками.

— Да, но получается, что тогда вот эти два узла придется строить совершенно иначе, а вот этот мы вообще не рассматривали, а что это такое?

Иван тут же подсел рядом и стал объяснять Ольге общую схему работы механизма, последовательность взлома материи, заключенного в магнитное поле, с последующей телепортацией объекта в область пространственно-временного континуума.

Наконец он замолчал и взглянул на жену, словно ожидая, что она сейчас скажет, что это полный бред сумасшедшего. Ольга бережно положила чертеж на стол и еле слышно произнесла:

— Мне кажется, что это сумасшедшая идея, но ты прав. Надо завтра же высказать на совещании твои предложения.

— Нет, ты правда, считаешь, что в этом что-то есть? — неуверенным голосом спросил Иван.

Вместо слов, она обняла мужа, и стала целовать. Её переполняла радость и вера, что теперь они претворят мечту Ивана в явь.

Иван еле дождался утра. Он даже не пошел завтракать, так как всё утро приводил в порядок рабочие записи, с которыми собирался выступить на совещании. В десять, как обычно собрались на планерку. Не успел Артем Васильевич, который обычно начинал любое научное или производственное совещание, объявить повестку, как Иван взял слово. Стараясь не волноваться и то и дело посматривая в сторону Ольги, которая подбадривала его взглядом, он произнес:

— Мне хотелось бы вынести на рассмотрение вопрос общей концепции установки, которая, на мой взгляд даст возможность ответить на принципиальный вопрос, которым мы занимались на протяжении полутора лет, а именно, разорвать пространственно-временной континуум и переместить некоторый объем вещества во времени.

Наступила всеобщая тишина. Все, кто с удивлением, кто с надеждой, кто со скепсисом, смотрели на Ивана. Он продолжил.

— Я подготовил несколько чертежей общего, так сказать плана для ознакомления. Прошу передать их, — и Иван стал раздавать чертежи, которые он успел подготовить. После чего начал объяснять и рассказывать в подробностях предлагаемую схему работы установки.

— Я понимаю, что кое-что в ней придется заново пересмотреть, проверить, испытать, но как мне представляется, предлагаемая модель может дать гораздо больше информации, чем мы имели до этого в плане подтверждения правильности выдвигаемой теории перемещения во времени. У меня всё, — и выдохнув, Иван буквально плюхнулся на стул.

Наступила минута молчания. Все переваривали сказанное, словно пытались найти изъян, за который можно было зацепиться и в пух и в прах разнести высказанные предложения. Наконец слово взял Артем Васильевич. Он снял очки, протер их носовым платком и затем, потеребив усы, произнес:

— Нет, я конечно понимаю, что сказать, что это гениально, будет слишком громко, а для талантливого ученого, коим несомненно является Иван Сергеевич, будет даже как-то и неловко, но в данном случае я могу сказать одно, это потрясающе. Над этим надо, необходимо работать и как можно скорее.

Всё что было потом в научном мире называют одним выражением — научные споры. Они крутились до самого обеда вокруг каждого элемента и узла машины, тут же на месте делали прогнозы и вычисления, оспаривали мнение и доказывали правоту, но что самое главное были одержимы общей радостью того, что рано или поздно машина будет создана. Вопрос только времени, так как предстояло провести не один десяток экспериментов, сделать опытные образцы и соединив всё вместе проверить на практике их работу.

Через неделю, когда Иван по просьбе Ломова подготовил докладную записку по проекту с выкладками по плану дальнейших работ, материалы были переданы через Асимова руководству. Оставалось ждать ответа. Спустя два дня была дана команда срочно вылететь в Москву. Ломов и Иван полетели в Москву на совещание.

Как и полтора года назад, совещание вел седовласый генерал. Кроме него на совещании присутствовало четыре человека в штатском и один военный, судя по погонам в генеральском звании. Артем Васильевич вкратце доложил объем первоочередных задача, которые должны быть проведены в рамках проекта и в случае успешного их завершения перейти непосредственно к строительству самой машины, или если быть более точным, установки.

— И сколько для этого потребуется времени на ваш взгляд?

— Я полагаю, первый этап работ займет около года. Столько же может уйти на постройку и проведение тестовых испытаний самой установки.

— Простите, если я правильно понял, — взял слово один из присутствующих на совещании, — только для проведения испытаний вам потребуется энергозатрат, которые весь Челябинск потребляет за год. Я уже не говорю о том, что строительство двух магнетронов и силовой ядерной установки, о которой вы указали в докладной записке, потребует времени, а вы говорите год. Тут и в три года не уложимся.

— Извините, если хотим получить результат, надо уложиться, — спокойно произнес Ломов.

— Вам хорошо говорить. Вы получили, испытали и все, а нам строить и делать. Это совсем разные вещи.

— Ничего-ничего, Архип Михайлович, я вас прекрасно понимаю. Поможем, в конце концов, не военное время, подключим смежников, найдем средства и постараемся уложиться. Дело того стоит, не так ли Иван Сергеевич, — глядя на Ивана, ответил председательствующий.

— Да, я понимаю, объемы работ предстоят большие, но мы закладывали их с учетом перспективы. Речь идет в дальнейшем о строительстве установки, которая сможет перенести во времени около ста килограмм полезного груза. Это значит, что мы сможем отправлять для исследований научную аппаратуру, а не простейшие чипы.

— Это все хорошо, но по самым скромным прикидкам, на это потребуется от десяти до двенадцати миллиардов рублей, возможно и больше. Вы уверены, что затраты себя оправдают? — снова раздался голос одного из присутствующих.

— Наука всегда подразумевает для своего развития расходы и не всегда можно сказать, что они оправданы. Но сам процесс развития науки невозможно остановить. Если этого не сделаем мы, за нас это сделают другие, — уверенно и твердо произнес Ломов.

— Хорошо, спасибо товарищи. Будем считать, что совещание закончено. Константин Николаевич, Иван Сергеевич, задержитесь на минуту.

Как только все вышли, седовласый генерал встал, прошелся возле стола, потом снова присел в кресле.

— Вы уверены, что все получится и установка заработает? Я спрашиваю не потому что не верю в ваши способности, а потому, что спросят меня, а не вас. На ваши исследования уже потрачено без малого пятьсот миллионов рублей. Теперь речь идет о гораздо больших вложениях. Вы понимаете меня?

— Да, — решительно произнес Иван, — Еще месяц назад, я мог бы сказать, что сомневаюсь в том, что реализация проекта возможна. Сегодня я в этом не сомневаюсь.

— А вы что скажете, Артем Васильевич?

— Я поддерживаю своего коллегу целиком и полностью.

— Ну что же, в таком случае, отправляйтесь обратно. О том, какое будет решение, вам сообщат.

На следующий день Иван и Ломов вернулись обратно.

— Ну что, как прошло совещание? — спросила Ольга мужа.

— Как всегда, получится или нет и если да, то когда, и ой как дорого это будет стоить.

— Но в целом, они поверили, что у нас всё получится?

— Черт их знает. Я спросил Ломова, знает ли он кого, кто был на совещании, мотнул головой и сказал, что понятия не имеет. Вероятно руководство военно-промышленного комплекса, возможно, кто-то из финансового сектора. Короче, не знаю.

— И что в итоге?

— Пока ничего. Сказали, езжайте обратно, о том, что и как сообщат.

— Это уже неплохо, — и Ольга обняла руками мужа, прижалась к нему и нежно произнесла, — я уверена, все будет отлично. После нового года примемся за работу с утроенной силой. Главное, пока тебя и Артем Васильевича не было, мы тут два дня столько всего наметили. Сам посмотришь. Все буквально загорелись работой и, — Ольга влюбленными глазами посмотрела на мужа, — верят в тебя, как никогда.

— А ты, веришь?

— Всегда верила и ни минуты не сомневалась. А не верила бы, и замуж не вышла бы.

— Что?

— Ничего. Просто я как тебя увидела, немного пообщалась, сразу поняла, какой ты человек. Тебя просто чуть-чуть подтолкнуть надо и верить, что все получится. Вот я и верила и верить буду.

Иван крепко обнял жену. Он понимал, что она права и в её словах он слышал слова любви и поддержки. Именно этого он всегда ждал от любящего человека.

Через три дня пришло сообщение, что руководство приняло решение продолжить работы в полном объеме и просит представить детальный план всех необходимых материалов для реализации проекта, который получил название «Исток».

Все вздохнули с облегчением и от души поздравляли Ломова, но в первую очередь Ивана Сергеевича Дымова, а заодно его супругу Ольгу, как вдохновителя его идей. Ольга конечно стеснялась и отнекивалась, хотя в душе ей было очень приятно и радостно за такое отношение к ней. Незадолго до Нового года Асимов куда-то уехал, но вскоре вернулся и привез ящик шампанского и разных деликатесов.

— Надо полагать, есть повод? — деликатно поинтересовался Артем Васильевич, когда на ужин Асимов принес и открыл ящик.

— Ну, как сказать, — замялся было он, — короче, прошу поднять бокалы за подполковника Асимова Константин Николаевича.

— Присвоили. Поздравляю. От всей души, — произнес Ломов, доставая и передавая бутылки с шампанским.

— Подождите, подождите, — вдруг раздался голос Богуславского, — а я слышал, что офицерские звездочки положено в стакане с водочкой, а не в шампанском обмывать.

— Раз положено, не стану возражать, — ответил Асимов и достал из ящика бутылку водки.

— Вот это другое дело. Надеюсь, там не одна? — шутливо произнес Богуславский, чем вызвал всеобщий смех и одобрение.

Глава 8

После нового года всей группой стали готовить документацию на разработку новых узлов для будущей установки. Работы было много и поэтому группу усилили новыми сотрудниками, которые быстро вошли в курс дела. Общий состав работающих по проекту «Исток» к февралю составил сорок пять человек. Руководителем по-прежнему оставался Ломов. Дымов стал первым заместителем по научной работе. Когда первая партия документации была готова и передана в производство, а позже стали известны ориентировочные сроки начала испытаний новых узлов установки, Иван забеспокоился.

— Артем Васильевич, если к апрелю начнем первые испытания без дополнительных источников энергии нам не обойтись.

— Да, я знаю. Я уже поторопил их, но пока молчат.

— А что Асимов, никак не может поторопить тех, от кого это зависит?

— Я с ним разговаривал. Попробуй сам с ним поговорить.

— Хорошо.

Иван не стал затягивать разговор и вечером того же дня обсудил эту проблему с Асимовым.

— Может как-то с вашей стороны подтолкнуть тех, от кого это зависит, Константин Николаевич?

— Попробую. Кстати, а что если нам прямо сейчас поговорить на эту тему кое с кем?

— Я только за.

— Вот и отлично. Сейчас позвоню, попробую договориться о встрече.

Иван с некоторым удивлением посмотрел на Асимова, так как прекрасно знал, что на объекте пользоваться связью, было категорически запрещено, да и сотовая связь здесь была недоступна. Оказалось, что Асимов разговаривал с кем-то по внутреннему переговорному устройству.

— Договорился. Пошли, заодно посмотришь, чем здесь помимо нас занимаются.

— Вы же говорили, что для этого нужен нулевой уровень допуска? — ехидно спросил Иван.

— Считай, что тебе его уже дали.

Вдвоем вышли в коридор и на лифте опустились на несколько этажей вниз. Коридор, в котором они оказались, был точно таким же. Отличие было в том, что возле каждой двери стояла охрана с оружием. У лифта их встретил дежурный с автоматом в руках, и видимо был предупрежден о визите гостей, так как не спросив ни каких документов, предложил проследовать за ним.

«Однако», — подумал Иван. Не иначе, как чем-то серьезным здесь занимаются.

Проводив до двери, дежурный открыл её и предложил войти.

— Ну наконец-то. Рад, очень рад познакомиться, Горин Игорь Юрьевич, руководитель объекта, — произнес мужчина и протянул руку. Асимова он видимо знал. Тут же предложил присесть за стол.

— Прошу извинить, что принимаю не у себя, но я думаю это не столь важно. Как я понимаю, речь идет о дополнительных мощностях, — и он почесал шею, после чего улыбнулся.

— Что с вами делать. Придется пойти навстречу, но сразу предупреждаю, раньше апреля не получится. Объем работ большой.

— Спасибо, — ответил Иван.

— Кстати, Иван Сергеевич, вы ведь у нас первый раз. Не хотите взглянуть, чем мы тут занимаемся?

— Даже не знаю, что сказать.

— Асимов, ты что, до сих пор не оформил допуска что ли?

— Обижаете.

— Тогда другое дело. Прошу, надевайте халаты, обувь и прошу за мной.

Втроем прошли в соседнее помещение, где лежала одежда для работы в стерильных условиях. Иван с удивлением взглянул на одежду и по примеру остальных облачился в специальный комбинезон, потом надел плотные бахилы со шнурками и в довершение всего нацепил маску и специальный головной упор.

«Наверняка какое-то секретное бактериологическое производство. Только этого еще не хватало», — подумал Иван, когда все вместе прошли через помещение фильтрации и оказались в просторном зале. Без слов Иван сразу понял, чем здесь занимались. Рабочие в защитных стерильных комбинезонах занимались сборкой ядерной боеголовки. Поодаль на стапеле шел монтаж головной части ракеты.

— Как видите, мы тут серьезными делами занимаемся. Надеюсь, объяснять не нужно, что за морковку мы тут собираем? — и Горин рассмеялся с гордостью глядя, как аккуратно, без суеты работали все, кто в это время находился в цеху. Иван неожиданно нахмурился и неожиданно произнес:

— Это все здорово, но меня волнует другое.

— Да сделаем мы все в срок. И реактор дополнительный предоставим для подачи энергии, и магнетроны к лету будут готовы. Не переживайте.

— Я не переживаю, я о другом подумал. Установка, над которой мы работаем экспериментальная. Трудно сказать, что может произойти в процессе испытаний, а у вас тут, — и Иван окинул взглядом цех, — сотни мегатонн. Если рванет, то мало не покажется.

Горин и Асимов переглянулись.

— Нас разделяют пятьдесят метров породы. Неужели этого мало? — с тревогой в голосе спросил Горин.

— Мне трудно что-то ответить. Разорвать ткань материи еще никому не удавалось и какой при этом эффект будет до конца не ясен. Может и в соседнем цеху ничего страшного не будет, а может и ста метров бетона не хватит. Я бы рекомендовал подумать, пока есть время, чтобы испытание установки проводить где-то в другом месте или по крайней мере, на поверхности в ангаре.

— Константин Николаевич, пожалуй стоит прислушаться к совету Ивана Сергеевича.

— Я уже докладывал на этот счет. Решают где лучше проводить испытания. Слишком проблем много и в первую очередь с подачей электроэнергии. Здесь вопрос как бы уже проработан, а если брать новую площадку неизвестно, сколько на это времени уйдет.

— И все же, подумать стоит. Рисковать в данном случае вряд ли стоит.

Попрощавшись, Иван и Асимов вернулись к себе. По дороге он спросил, может ли он жене рассказать о том, что видел, или о таких вещать лучше умолчать.

— Ольге Николаевне можно, остальным пока не стоит.

— Ясно.

— Что впечатлило хозяйство Горина?

— Да уж прямо надо сказать, соседство не из приятных.

— Что делать, таких площадок не так много в стране, а новые так просто не построишь, все на виду. Из космоса не то что крупный объект, автомобиль рассмотреть можно. Спутники последнего поколения достигают разрешения в пять сантиметров.

— А то что вертолеты регулярно туда сюда летают в район заброшенного рудника, не могут навести на размышления?

— Могут, все могут, поэтому и прикрывают зону разными способами.

Попрощавшись, Иван вернулся к себе.

— О господи, где ты был, я вся испереживалась. Исчез и мне ничего не сказал, — испуганно глядя на мужа, спросила Ольга.

— Извини. Мы с Асимовым к соседям ходили. Я все насчет мощностей для будущих экспериментов переживаю. Поэтому и заглянули к ним.

— Соседей, каких соседей? — с удивлением спросила она.

— Оказывается, мы тут не одни серьезными делами занимаемся.

— Да! А они что делают? Они где выше, ниже нас?

— Только давай договоримся, никому ни слова.

— Разумеется, я что, маленькая что ли.

— Ниже уровнем расположено производство. Ядерные боеголовки для баллистических ракет делают и собирают.

— О, господи, — Ольга даже присела, — это что же, мы на пороховой бочке сидим?

— На ядерной, дорогая, на ядерной.

— Слушай, а наши эксперименты не самое лучшее соседство для них, да и для нас.

— Ты прямо мои мысли читаешь. Я уже им об этом сказал. Пусть подумают, где лучше испытания установки проводить, когда до этого дело дойдет.

— Слушай, и как она?

— Кто?

— Кто-кто, боеголовка конечно. Прямо внутреннюю часть видел?

— Какая ты любопытная. Военная тайна, ясно, — смеясь ответил Иван, но видя обиженное лицо супруги, добавил, — видел, чем-то нашу установку напоминает, которую мы месяц назад испытывали, но попроще конечно, не то что наша, — и, обняв жену, рассмеялся.

Эксперименты над отдельными узлами установки проводились вплоть до конца года. Что-то получалось сразу, что-то приходилось переделывать и снова пробовать, но главное, всё двигалось в направлении главной цели и все четче вырисовывались очертания установки. Один за другим снимались, казалось бы, не разрешимые вопросы. Всем хотелось как можно скорее выйти на второй этап работ.

Новый год справляли большим дружным коллективом. Не задолго до праздников сыграли еще одну свадьбу, и на одну семейную пару стало больше. Как всегда постарался Асимов, умудрился достать и привезти настоящую лесную красавицу ель. Было шумно и весело, и даже речь Артем Васильевича, который нарядился дедом Морозом и не смог удержаться в своем выступлении от производственной тематики, была воспринята всеми на ура. На календаре значился новый, две тысячи двадцать третий год. Наступал год черного кролика. Ласковый кролик, хоть и черного цвета сулил всем надежду на успех, и хотя в мире было по прежнему беспокойно, всем казалось, что это где-то далеко-далеко от мира науки и тех грандиозных открытий, которые обязательно должны произойти в этом году.

Сразу после Нового года, руководство согласилось с мнением Ивана и приняло решение строить установку на поверхности, а не под землей. Долго решали, где и как производить монтаж и только в конце января окончательно утвердили ангар в качестве производственной площадки. Все дополнительные работы производили быстро и скрытно, несмотря на большой объем работ. Потребовалось внутри ангара построить дополнительное помещение, подвести электропитание и ряд вспомогательных коммуникаций, продумать и предусмотреть, как лучше обеспечить систему защиты на случай аварийной ситуации. Учитывая сжатые сроки, работы велись в параллельном режиме. На верхнем уровне шли строительные и монтажные работы, элементы установки монтировались внизу и как только строительные работы были завершены в целях секретности, началась сборка самой установки. Благодаря помощи инженерно-технического и рабочего персонала, который выделил Горин, второго октября монтаж установки был завершен.

Она стояла на бетонном основании и представляла собой платформу, которая со всех сторон была окружена механизмами и с виду ничего общего не имела с общепринятым представлением о машине времени. Здесь не было какой-либо кабины, да и само устройство никуда не перемещалось, а оставалось на месте. Её задача была захватить в магнитную ловушку определенный объем материального пространства и разорвав его на доли секунды телепортировать в определенную точку с учетом отставания или опережения временного интервала.

Иван стоял и смотрел на своёдетище, стараясь не выдавать охватившего его волнения. И только Ольга знала, с каким трудом это давалось ему. И всё же по мере того, как приближался день начала испытаний установки, волнение Ивана только усиливалось. Наконец все работы были завершены, а вместе с ними многочисленные проверки каждого узла и механизма, подводящих силовых кабелей и систем компьютерного обеспечения и на третье октября был назначен пробный запуск.

Ломов, Асимов, Иван, Ольга и еще несколько человек, разместились непосредственно в так называемой зоне управления, которая представляла собой железобетонный бункер, построенный прямо в ангаре на противоположной стороне от установки. Здесь же находилась вся система управления установкой, и несколько приборов для фиксации происходящих процессов. Все остальные данные поступали непосредственно вниз, где вся группа с нетерпением ждала результатов и пристально смотрела, что покажут приборы. Асимов посмотрел на часы.

— Начинаем отсчет времени. Самолет прикрытия войдет в зону через пять минут. Всем приготовиться.

Все замерли. Наконец прозвучала команда «Пуск», и Иван нажал кнопку на панели управления. Раздался гул, затем весь ангар озарила яркая вспышка светящегося шара внутри установки, которая мгновенно погасла. Наступила тишина, и вдруг раздался ликующий голос Ивана:

— Работает. Вы видели, работает.

Все неотрывно смотрели на показания приборов. Данные свидетельствовали, что пространственно-временной континуум на доли секунды был разорван, и всем стало очевидно, что три года работы увенчались успехом. Ольга радостно обняла мужа и не отпускала его, хотя все, кто был рядом, пытались пожать ему руку и поздравить. Все поспешили вниз, где их с нетерпением и ликованием ждали все сотрудники проекта. Артем Васильевич прослезился и по отечески обнял Ивана, потом расцеловал Ольгу и повернувшись ко всем сказал:

— Три года не прошли даром. Мы сделали, мы первые сделали это. Вы понимаете, друзья, какие перспективы открываются перед нами!

Иван не мог прийти в себя. Он стоял обессиленный, ибо только сейчас весь груз ответственности разом свалился с его плеч, а впереди открывался грандиозный горизонт новых исследований и открытий. Справившись с волнением, он поднял руку и, стараясь говорить как можно спокойнее, произнес:

— Спасибо всем, что верили, что помогали, что терпели все трудности. И еще, — он посмотрел на Ольгу, — спасибо моей жене, которая верила в меня и помогала в минуты, когда хотелось все бросить, — он обнял её. Ольга уткнулась в свитер, в котором был одет Иван, и спряталась за его спину. Её переполняли чувства любви и гордости, и поэтому она уже не сдерживала слез, но это были слезы радости, а не печали.

Глава 9

Прошло несколько дней. За это время были детально проанализированы результаты первого, пробного испытания. Теперь предстояло разработать план, по которому двигаться дальше. Главное, что вся установка включилась и отработала без сбоев. Вскоре на объект приехало два представителя государственной комиссии. Они поздравили Ломова и Ивана с удачным началом испытательных работ и первый вопрос, который был задан — что дальше?

— Это все замечательно, что в результате эксперимента вы зафиксировали пространственно-временной разрыв материи, но в каком направлении теперь рассчитываете двигаться и чего ожидать в итоге?

Иван ожидал вопросов подобного плана и был готов ответить, но посчитал нужным предоставить слово Артем Васильевичу, как руководителю проекта.

— Будем работать дальше. Пробовать, экспериментировать и уже на основе этого, можно будет четко сформулировать, чего ожидать от установки, — спокойно ответил Ломов.

— Я понимаю вас, но все же, какие-то общие перспективы вы уже наметили? Как никак, а в проект «Исток» вложено без малого одиннадцать с половиной миллиардов рублей. На эти деньги можно пять современных боевых самолетов купить и еще на вооружение к ним останется. Но если самолет понятно для чего строится, то хотелось бы понять перспективу вашей установки, ведь для продолжения исследований еще средства потребуется, не так ли?

— Не такие большие, как первоначальные, но потребуются, но и перспектива будет несоизмеримо выше. Если направление работ продолжится и результаты дадут положительные результаты, то мы сможем переместить объект в прошлое, а значит, узнать то, о чем пока имеем весьма смутные представления.

— Я не думаю, что знания прошлого стоят таких затрат. Порой лучше не трогать то, что сокрыто временем, — скептически произнес второй представитель, прибывший из центра, — поэтому я попрошу подготовить план дальнейших работ и конкретно описать целесообразность установки, сделав упор на её перспективные возможности в деле укрепления обороноспособности страны.

— Если мы доработаем установку и сможем добиться тех результатов, которые мы изначально планировали, — спокойно, но твердым голосом произнес Иван, — то мы одним нажатием кнопки решим вопрос защиты страны от любых угроз.

Ломов и члены комиссия с удивлением посмотрели на Ивана, не понимая, шутит он или говорит всерьез.

— Простите, Иван Сергеевич, не могли бы вы пояснить, что вы имели в виду? — произнес член государственной комиссии.

— Все очень просто. Не дай, как говорится Бог, но случись начало третьей мировой. По нам наносят ракетно-ядерный удар. Если мы ответим, это неизбежно приведет к концу нашей цивилизации. Но нам неважно, какова величина подлетного времени ракет противника, мы просто отправим им посредством нашей установки несколько боеголовок на несколько минут раньше, в прошлое, когда их ракеты еще были в пусковых шахтах. Вот тогда можно будет говорить действительно о нашем преимуществе. Но для этого надо довести установку так сказать, до ума. Выяснить точную массу, которую можно отправить, рассчитать координаты точки схлопывания с учетом всех погрешностей временного фактора. На это требуется время и терпение, но оно того стоит.

— Это серьезный довод. Хорошо, а заглянуть в будущее с помощью вашей установки возможно будет?

— Теоретически в момент разрыва пространственно-временного континуума, перемещение материи возможно и в ту и в другую сторону временного периода. Но это в теории, а что покажет практика, сказать сложно, поэтому мы сейчас сосредоточили все наши усилия в перемещении в прошлое.

— Возможно, вы правы, к тому же, время покажет, куда двигаться дальше.

На этом совещание закончилось, и представители государственной комиссии улетели. Ломов и Иван вышли в коридор.

— А ловко ты им мозги запудрил, — смеясь, произнес Ломов.

— А иначе они наверняка урежут бюджет, если посчитают, что наша затея чисто научный эксперимент. Хотя, если честно, в случае, если мы сможем перемещать предмет с точностью в несколько метров, вполне реальная задача.

— Ну, до этого еще далеко. Нам сейчас выяснить, можно ли хоть что-то куда-то переместить, и в каком виде объект окажется после перемещения. А то представляешь, отправляем в прошлое молоток, а в конечной точке кусок металла, а то и вовсе при перемещении в атомы превратится и в итоге ничего. А ты сразу о боеголовке заговорил. Хотя, ты молодец. Начальству иногда стоит показывать красивую перспективу, и оно поверит, что мы сможем скоро на Луну телепортироваться без всяких проблем.

— А что, заманчивая идея, — смеясь, ответил Иван.

Через несколько дней стало известно, что руководство одобрило продолжение работ над проектом и выделило необходимые средства. Теперь каждый новый запуск установки сопровождался большими подготовительными работами. Это было связано с тем, что каждый запуск требовал огромных энергоресурсов. Но главное, что необходимо было понять сам механизм переноса объекта в прошлое, точнее, куда он переносится. Пока ситуация, как выразился Олег Иванович Кубасов, примерно такая:

— Метатель диска с завязанными глазами раскручивается и метает диск. Вопрос, где искать диск, на поле или на трибунах, а то и вовсе за пределами стадиона. А если диск во время полета испарился, то выходит его вообще искать бессмысленно.

И снова начались теоретические поиски, проверка полученных результатов и снова расчеты, гипотезы и эксперименты. А казалось бы будничной, но напряженной работой незаметно пролетел год. Всем коллективом отметили еще один новый год, наступил две тысячи двадцать четвертый. Страна жила ожиданием марта месяца, когда состоятся выборы президента и на фоне этого никакие другие новости мало кого волновали.

Шаг за шагом от одного эксперимента к другому становился понятным механизм переноса материи. Однако долгое время не удавалось понять, как заставить объект перенестись в конкретную точку во времени. Расчеты показывали, что при разрыве пространственно-временного континуума теоретически достаточно ввести координаты точки «схлопывания», как обозначил Иван, завершающий процесс переноса вещества. Однако на деле ничего не получалось. Группа математиков во главе с Ломовым три месяца ломали голову, в чем причина, что переносимый объект в малом интервале времени, который составлял одну минуту, не был обнаружен. И все же, разгадка, точнее, причина, была найдена, и первый опытный образец в начале мая был телепортирован в расчетную точку. Это был обычный тенистый мяч. Установка переместила его непосредственно в центр ангара, хотя установленная аппаратура почему-то не зафиксировала, что перенос объекта произошел за пять минут до начала эксперимента. Это была победа, полная и безоговорочная, подтвердившая, что отправка материальных объектов в прошлое возможна. А вот два эксперимента перенести объект в будущее окончились провалом, точнее полным отсутствием результатов. Объект просто не вышел в заданный район и как ни старались его найти по маяку, ничего не получалось. Ввиду этого эксперименты с отправкой в будущее решено было отложить до полного понимания причин неудач и теоретического обоснования, чем это вызвано.

Спустя две недели сообщили, что на закрытом совещании ученого совета академии наук Дымову Ивану Сергеевичу присвоено сразу звание академика. Звания и благодарности, а так же материальные поощрения получили практически все сотрудники проекта. Впрочем, как это часто бывает, не обошлось без огорчений. Асимов сообщил, что его отзывают с проекта, а вместо него назначают кого-то другого. Ломов и Иван откровенно были огорчены этим сообщением, так за эти годы отлично сработались с Асимовым. Он не раз помогал в решении чисто производственных задач, да и характером был спокойным и выдержанным. Вскоре вместо него на объект прилетели сразу три представителя из центра.

— Зароков Антон Георгиевич. Генерал-лейтенант военно-космических сил, — представился пожилой с хрипловатым голосом мужчина, после чего познакомил с двумя прибывшими с ним представителями службы разведки. Одного звали Горюнов Борис Викторович, второго Козин Никита Антонович. Кто они были, военные или специалисты из инженерного подразделения ФСБ, осталось загадкой. Оба были молодые, и почему-то сразу не понравились ни Ивану, ни Ольге. В довершении прибыл целый взвод военных с оружием, что явно говорило об усилении режима секретности на объекте.

Между тем работы не останавливались и шли своим чередом. После первого удачного эксперимента было решено попробовать переместить объект в прошлое на дальнее расстояние. Как и ожидалось, сразу возникли проблемы, начиная от выбора места отправки, и кончая согласованием, кто, в каком составе должен ехать с аппаратурой для фиксации результатов эксперимента. Как выразился Ломов:

— Режим секретности набирает обороты гораздо быстрее, чем мы перемещаем объект в прошлое.

И все же, несмотря на новые проблемы, площадка была выбрана и группа сотрудников с представителем центра Козиным, отправилась на место для установки аппаратуры фиксации. Через несколько дней был проведен эксперимент. В качестве объекта для перемещения использовали бетонный куб массой двадцать килограмм. Внутри него находилась научная аппаратура, цель которой, попытаться зафиксировать процессы, которые происходят непосредственно в момент перемещения объекта. Удаленность составила около полутора тысяч километров, перенос во времени был установлен минус сорок восемь часов. Результат был признан удачным, хотя Иван не был полностью доволен. Объект отклонился от намеченной точки на семьсот двадцать метров. Это означало, что при перемещении в прошлое, вносились пространственные изменения координат, и чем больше время переноса, тем будет больше погрешность. В довершении, аппаратура, заключенная в кубе ничего не зафиксировала в момент перемещении. Иван предположил, и часть сотрудников с ним согласились, что это связано с тем, что сами датчики приборов при переносе в пространстве и времени физически не могли ничего зафиксировать. Как и ожидалось, пришлось задействовать дополнительные вычислительные мощности, для расчета точки «схлопывания» с учетом всех погрешностей определяемых величиной временем, на которое перемещается объект в прошлое. Чем больше величина времени, тем больше погрешность и тем сложнее расчет. Каждый новый эксперимент давал новые данные для расчетов и одновременно ставил перед учеными новые вопросы, которые необходимо было решать.

К концу лета после очередного эксперимента, Ломов так и заявил:

— Вот мы и попали прямо в яблочко.

Это означало, что отклонение от места, куда должен был переместиться объект, составило менее двадцати сантиметров. Однако Иван хмурясь заметил:

— Мы переместились всего на сорок восемь часов. А что мы получим, если отправим объект на десять или сто лет в прошлое?

— Коллега, я согласен с вами, но прежде необходимо подумать, что и куда отправлять.

Тем не менее не это волновало Ивана как ученого. Он размышлял над феноменом, на который пока никто не мог ответить и даже не знал, как к нему подступиться. Заключался он в том, что в районе, куда отправлялся объект, устанавливали аппаратуру фиксации, там же была группа наблюдателей. Получалась парадоксальная вещь. Установка отправляла объект на два дня в прошлое, но даже за несколько часов до этого, объект не наблюдался, и только после включения установки и перемещения объекта, аппаратура фиксировала его появление в точке «схлопывания». По всем законам, если объект переместился в прошлое, то он должен был находиться там всё время между временем отправки и временем прибытия. Это было абсолютно непонятно. Ведь если предмет переместился на два дня назад в прошлое, то в каждую последующую минуту времени он должен находиться в том месте, куда прибыл и если наблюдать за ним через час или сутки, он должен быть там. Однако этого не происходило. Поминутная фиксация всего процесса говорила, что он появляется только после запуска и включения установки. Главное, что приборы, расположенные в точке схлопывания не фиксировали объект, а датчики в самом объекте подтверждали его присутствие в месте прибытия и совпали с расчетным временем. Поэтому поводу шли бесконечные споры, выдвигались различные теории, но прийти к единому мнению так и не удалось.

К началу зимы был закончен первый этап экспериментов. Пора было переходить ко второму этапу. Основная сложность заключалась в том, что перенос объекта на значительное расстояние во времени, нес в себе ряд проблем. Во-первых, не было уверенности, что точка «схлопывания», будет соответствовать намеченным и введенным в аппаратуру координатам, а во-вторых, необходимо было обезопасить объект от случайного обнаружения. К этому тщательно готовились, изучали различные районы, которые не посещались человеком. Идеальным местом были районы Сибири, безлюдные и малонаселенные. Тем не менее, посылаемый объект решено было сделать таким, чтобы он не смог привлечь внимание даже случайно оказавшегося там охотника или оленевода. На подготовку ушло две недели и не задолго до нового года провели эксперимент. Отправили в 1950 год объект, напоминающий собой булыжник. На самом деле это был хорошо замаскированный прибор, который в случае большого отклонения от предполагаемого места «схлопывания», можно было найти. Кроме того, в нем было вмонтировано устройство, которое фиксировало число годовых циклов, которые оно будет находиться в этом месте, ведь ему предстояло пролежать семьдесят пять лет.

Эксперимента ждали с нетерпением, и он полностью оправдал все надежды. Отклонение составило всего десять метров от намеченной цели, а аккумулятор, встроенный внутри проработал почти пятнадцать лет и записал всю необходимую информацию. Эта была очередная победа, которая открывала путь к третьему этапу работ — перенос в прошлое биологических объектов.

Откладывать испытания не стали, несмотря на новогодние праздники. Всем хотелось поскорее узнать, возможно, или нет перенос во времени биологических материалов. Уже пятого января провели эксперимент с мышью. Результат был блестящий, и радости не было предела. Затем подготовили контейнер, в который поместили лягушку. Выбор на неё пал по причине, что она может на несколько месяцев впасть в спячку и тем самым обойтись без еды. Её отправили на год в прошлое и снова получили положительный результат.

Успешные результаты экспериментов немного вскружили голову, поэтому отправка пингвина на три месяца в прошлое не предвещала неудачи, так как пингвины по несколько месяцев обходятся без еды пока высиживают яйцо. Однако пингвин был найден мертвым. Лишь через пару дней выяснилось, что причиной смерти стало простое обезвоживание организма. При проведении эксперимента не учли, что пингвин, просто умер от жажды, так как находился в специальном контейнере. Финальный эксперимент решено было провести с обезьяной. К его проведению подошли со всей ответственностью и готовились самым тщательным образом. Долго ломали голову, как обеспечить её пищей и водой, пока наконец не пришли к единому мнению. Ей просто вшили чип, который давал возможность найти её, после чего отправили в естественную среду, где она могла самостоятельно найти пропитание. Было проведено два эксперимента и оба закончились положительно, что дало возможность подготовить итоговый отчет для государственной комиссии. Основной вывод был следующий:

— На основании проведенных научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по проекту «Исток» создано устройство, позволяющее перемещать материальные объекты, живой, и не живой природы массой до ста килограмм в любой исторический период прошлого. Дальнейшие работы по проекту могут быть направлены на создание миниатюрных устройств, способных фиксировать и записывать важные события, имеющие место в истории Земли.

Отчет подписали, руководитель проекта академик Ломов А.В. и заместитель руководителя по научной работе, академик Дымов И.С.

Два дня спустя обоих вызвали в Москву. Иван рассчитывал, что это будет формальная встреча, на которой будут подведены итоги пятилетней работы и намечены планы дальнейших исследований. Однако, когда они вошли в зал заседаний и увидели там президента и несколько членов Совета Безопасности, Иван понял, на какой уровень вышел их проект. Разговор был коротким. Спрашивал в основном президент, затем поздравил с успехом, поинтересовался некоторыми деталями процесса и, улыбнувшись даже посочувствовал, в каких сложных условиях пришлось все эти годы работать.

— У каждого своя работа. Я вот то и дело летаю, провожу совещания, а вы создаете новое. Если честно, я вам завидую. Быть все время на виду, да еще подвергаться такой критике со всех сторон, не самое интересное занятие. Но ведь и мне и вам, да и всем здесь сидящим, приходится этим заниматься, не только потому, что очень хочется, а потому что надо. Поэтому я признателен вам и всем вашим сотрудникам, за тот вклад в науку, который вы внесли, и надеюсь, сделаете еще немало открытий.

После того, как совещание закончилось, Ивана и Сомова пригласил к себе министр обороны.

— Иван Сергеевич, — обратился он к Дымову, — мне доложили, что в свое время вы упоминали о возможности отправки ядерной боеголовки в прошлое. Это так?

— Да, было такое, — ответил Иван и внутренне напрягся.

— Скажите, это реально, или нет?

— Вполне, но чтобы говорить со стопроцентной уверенностью, необходимо проводить эксперименты. К тому же, как вы сами понимаете, одно дело пингвина или теннисный мяч отправить в прошлое, совсем другое ядерную боеголовку.

— Я понимаю. Но с точки зрения обороны, если провести эксперимент, мы можем сказать, что это вариант защиты при реальной угрозе нападения?

— При реальной угрозе это можно рассматривать как вариант защиты, но что станет с миром после этого, никто сказать не сможет. Это вопрос, который пока за гранью нашего понимания.

— Артем Васильевич, а ваше мнение по данному вопросу?

— Я согласен с мнением Ивана Сергеевича. Мы провели много экспериментов, но целый ряд фундаментальных вопросов до сих пор остаются открытыми. Поэтому, сказать что станет с миром, если не дай конечно Бог, реализовать вариант отправки в прошлое столь разрушительного оружия, никто не сможет.

— Простите, а почему. Я познакомился с ходом исследовательских работ и не вижу особых опасений, о которых вы говорите.

— Я могу сказать одно. Вы можете сказать, что будет с миром, начни мы обмениваться ядерными ударами? Останется жизнь на Земле, или всему придет конец? Аналогично и в нашем случае. Начни они первыми, а мы опередим их используя нашу установку, не факт, что они при этом не задействуют подводный флот или иные средства, о которых мы не знаем.

— Возможно, что вы правы. Хорошо, в таком случае, каковы дальнейшие планы? Послать человека не думали?

— Есть мысль.

— Доброволец нужен, так найдем. За нами дело не станет.

— Я думаю, своими силами обойдемся, если не возражаете, — улыбаясь, произнес Ломов, и, прищурившись, спросил, — Так что разрешение на отправку человека в прошлое дадите?

— Надо подумать. Вопрос серьезный, — и все трое рассмеялись, понимая, что вопрос действительно сложный и ответственный.

Ломов с Иваном вышли на улицу. Весна уже вступила в свои права, и снег почти растаял на улицах Москвы. Артем Васильевич взглянул на Ивана, который выглядел хмурым и встревоженным.

— Эх Ванюша, нам ли печалиться. Ты такую машину создал, руководство нами не знамо как довольно, радоваться должен, а ты вроде как и не рад.

— Не знаю, Артем Васильевич, радоваться или печалиться, когда как ни крути, а очередное изобретение опять рассматривают с точки зрения оружия.

— Ну и пусть себе рассматривают, а мы будем свою линию гнуть. Исследовать, изучать, проводить эксперименты. А если добро дадут, человека отправим в прошлое.

— Разве что на пару дней не дальше.

— Ничего, хоть на пару дней, но ведь это же грандиозно, согласись. Пять лет назад это фантастика была, а сегодня реальность. Мир, Ванюша, в новую эру входит.

— Это точно, жаль только что под грифом совершенно секретно.

— Ничего, придет время, и мировая наука узнает о тебе, как об ученом с мировым именем.

— Да разве же в этом дело, просто мы еще так мало обо всем знаем.

— Так вот и надо работать и работать дальше, чтобы понять как там и что на Земле было лет этак тысячу, или десять тысяч назад. Как считаешь, узнаем?

— Узнаем.

— Вот и отлично. Пора домой, а то Ольга Николаевна наверняка тебя уже заждалась. Кстати, а вы насчет ребенка как, не думали? Пора уже, а то ведь годы идут, не заметишь как.

— Пока не думали, некогда было…

— Вам виднее.

Глава 10

За пол года до ранее описанных событий.


Штаб квартира разведывательного управления министерства обороны США, сокращенно РУМО в Вашингтоне. Совещание главного оперативного управления РУМО.

— Гамильтон, прошу кратко доложить состояние дел по проекту «Бизон».

— Есть основание полагать, что русские ведут аналогичные исследования.

— На чем основано ваше утверждение?

— Мы подключили все каналы, включая космическую разведку, аналитический отдел, а так же задействовали разведывательную агентуру в России. По нашим данным они уже несколько лет занимаются исследованиями по этой проблематике.

— Это все слова. Факты, имена, на чем вообще основана ваша информация?

— Первая информация, которую мы получили и обратили на неё внимание, была от нашего агента в Москве Додсона. Он сообщал, что на конференции, которая проводилась в Санкт-Петербурге, он случайно подслушал разговор двух русских ученых, принимавших там участие. Речь шла о ком-то им обоим знакомом, который после защиты докторской диссертации подался на запад и все из-за того, что руководство института не поддержало его идеи по созданию машины времени. Получив такую информацию, мы поручили аналитическому отделу выяснить, о ком могла идти речь и так ли это на самом деле. Информация подтвердилась. По их данным, некто Дымов, один из научных сотрудников физического института в Москве, после защиты докторской диссертации неожиданно уволился и далее его след теряется.

— Что о нем известно, где он сейчас?

— К моменту исчезновения ему было тридцать лет. Физик по образованию. По окончании института работал в физическом институте в Москве. После аспирантуры защитился, в тридцать стал доктором наук. Основное направление работ, судя по публикациям в научных журналах, квантовая физика.

— В этих работах аналитики нашли что-то по интересующей нас теме?

— Ничего, даже намека.

— В таком случае, может быть это всего лишь обывательские разговоры или есть еще аргументы, в пользу того, что его имя всплыло не зря?

— Мы провели расследование. За рубежом имя Дымова не всплывало. За прошедшие четыре года его имя не упоминается ни в одном научном журнале. Выходит, версия, что он уехал за пределы России на заработки, была лишь прикрытием. Поэтому я счел возможным задействовать нашу агентуру в Москве. К сожалению, те источники, на которые мы рассчитывали в плане получения информации, по данному вопросу ничем не смогли помочь.

— И все же, вы уверены, что именно Дымов, как-то связан с исследовательскими работами в области телепортации и перемещением во времени?

— Сомнения отпали после того, как нам удалось выйти на сотрудника института, в котором работал Дымов. Полученная от него информация подтверждает, что не задолго до увольнения он предлагал на рассмотрение тему, связанную с перемещением во времени. Таким образом, ранее полученная информация полностью подтвердилась.

— Хорошо. Господин Вайли, что по линии космической разведки можете сказать по данному вопросу?

— Если русские и ведут исследовательские вопросы в этом направлении, то они хорошо засекретили свою деятельность. Нам не удалось пока установить, где они ведут свои исследования. Но кое-что нам удалось узнать. Вот снимки со спутников, — и Вайли достал из папки фотографии и разложил их на столе, одновременно вывел одну из фотографий на большой экран монитора, который висел на стене, — в этом районе, который отмечен красным кружком, спутник дважды засек непонятный энергетический всплеск. После обработки данных, наши специалисты пришли к выводу, что есть большая доля вероятности, что русские продвинулись в вопросе телепортации значительно дальше нас. Кроме того, обратите внимание, на снимках, сделанных с интервалом в тридцать секунд, видно, что там находится группа лиц, включая военных, а так же приборы. Это подтверждает наши выводы о том, что вспышки, имеющие электромагнитный характер, результат каких-то экспериментов.

— Установить кого-либо на фото не удалось?

— К сожалению нет.

— Если я правильно понял, это где-то в Сибири?

— Да. Глухие, безлюдные места. Спутник начал съемку после фиксации вспышки, в противном случае, он пролетел бы мимо.

— Хорошо. Господин Гамильтон, какие действия отрабатываются по самому Дымову?

— Работаем. Выясняем возможные подступы через его бывшую жену. Нам так же удалось установить, что его мать и сестра живут в Новосибирске.

— Очень хорошо. Возможно, потребуется оперативное решение вопроса с таким расчетом, чтобы Дымов был вынужден засветиться. Тогда мы сможем выйти на него, а затем и на место, где русские занимаются исследованиями. И еще. Необходимо проверить, нет ли утечки информации по проекту «Бизон». Я не хочу повторить печальный опыт манхэттенского проекта, когда секреты атомного оружия попали прямиком в руки русских. На этот раз все должно быть наоборот. Если они продвинулись дальше нас, мы должны знать об этом. Если всем всё ясно, совещание закончено. Благодарю, вас господа.

Все стали выходить из зала заседаний, но в последний момент Гамильтона попросили остаться.

— То, что вам удалось установить место жительство родственников Дымова весьма кстати. Я полагаю, придется задействовать нашего спящего агента.

— Да, но если речь пойдет об устранении объекта, нам придется раскошелиться.

— Ничего, не обеднеем. На карту поставлено слишком много. Если этот Дымов важная фигура, то расходы того стоят. Продумайте все вопросы и потом доложите о ходе операции.

— Слушаюсь, сэр.

Сомов и Иван вернулись из Москвы на объект. Ольга сразу поняла, что муж чем-то расстроен, хотя внешне выглядел бодрым и даже пошутил, что успел соскучиться по подземным казематам лаборатории. Ольга не стала ни о чем расспрашивать мужа, и только поздно вечером, лежа в постели, не выдержала и спросила:

— Что-то случилось? Ничего не хочешь рассказать?

— Еще не отошел от впечатлений от встречи с президентом, — шутливо ответил Иван.

— Я серьезно, а ты всё шутишь. Если не хочешь рассказывать, так и скажи, я пойму.

— Нет, правда. Были с Ломовым на совещании у президента.

— Врешь?

— Клянусь.

— А кто еще был?

— Министр обороны, еще троих, честно говоря, я не узнал. Видно тоже шишки большие.

— И молчал. И как, что они сказали?

— Хвалил, пожелал удачи.

— Тогда чего ты такой хмурый такой? Радоваться надо. Даже не представляю, чтобы я чувствовала, если довелось с президентом беседовать.

— В следующий раз вместо меня поедешь. Вдруг опять пригласят.

— Ну тебя. Я серьезно. Так что там говорили, что тебя огорчило, решили использовать установку как объект военного назначения?

— Типа того. Хотят испытать отправку ядерной боеголовки, так сказать на случай, если на нас нападут первыми.

— А вдруг при перемещении, она взорвется?

— Примерно тоже самое я им и сказал. Но ты сама понимаешь, если они решили, что установку можно использовать для военных целей, рано или поздно они проведут испытания.

— И поэтому ты так расстроен.

— Радоваться нечему.

— Но и огорчаться не стоит. А что в плане продолжения работ? Дали зеленый свет?

— Планируют послать человека.

— Ты что, серьезно?

— Абсолютно.

— А я думала, что направление работ будет совсем иным. Разработка скрытой аппаратуры и отправка её в прошлое с целью выяснить была ли разумная жизнь на Земле в отдаленном от нас времени.

— Я тоже на это рассчитывал. Ладно, давай спать, что-то я устал сегодня и от совещания и от дороги. Такая турбулентность была когда летели, я думал меня стошнит.

— А как там Москва?

— Стоит, куда она денется. И вообще, так хочется махнуть куда-нибудь вдвоем, а то все этот пансионат, охрана кругом. Устал я от всего этого.

— Я тоже, но зато мы такие молодцы, а ты осуществил свою мечту. Не каждому дано не просто мечтать о чем-то, а увидеть мечту в реальности.

— Ты моя мечта, а всё остальное так, ерунда. Иди ко мне, лучше.

— Ты же устал?

— Ничего, на это у меня сил хватит. И вообще, с этой работой мы о многом позабыли.

— Это ты о чем?

— Я насчет детей. Как ты на это смотришь? Может, подумаем?

Ольга обняла мужа и стала ему что-то шептать на ухо.

— Прости, не понял.

— Я не хотела тебя перед отъездом волновать.

— И на каком ты месяце?

— Двенадцать недель.

— Блин, а я дурак, нервы тебе трепал, вместо того, чтобы букет цветов привести. Прости, — Иван нежно обнял жену и стал целовать, говоря при этом, что мальчика они обязательно назовут в честь покойного отца Сережей, а если девочка родится, то Ольга сама выберет имя…

Вскоре из центра пришло сообщение относительно необходимости проведения эксперимента с ядерным устройством. Готовились к нему тщательно. Для проведения эксперимента подключили Горина. Важно было все скрупулезно проверить, к тому же необходимо было учесть вес заряда, чтобы он не превышал ста килограмм. Иван настоял, на проведении промежуточных экспериментов, в которых ядерное устройство отправлялось частями, что позволило бы на практике проверить безопасность и невозможность подрыва во время переноса объекта. Заключительный эксперимент подтвердил возможность использования установки для отправки ядерного заряда в прошлое. Правда военные хотели полностью убедиться, что заряд может быть взорван, и как позднее узнал Иван, вышли с предложением послать заряд в прошлое примерно на пять тысяч лет, чтобы затем проверить, как они выразились, его работоспособность. Однако и Ломов и Иван категорически были против, заявив, что вмешательство в историю Земли даже в столь отдаленном временном периоде в отдельно взятом районе может повлечь за собой цепочку необратимых процессов, последствия которых невозможно предугадать. С доводами ученых согласились, и вся группа стала готовиться к проведению научных работ, а проект получил свое новое название «Исток-2».

Перед исследовательской группой встали новые задачи. Необходимо было разработать аппаратуру, которую можно было бы отправить в прошлое с возможностью фиксации информации, которая будет происходить в тот период времени. Сложность задачи заключалась в том, что аппаратура не должна засветиться, иначе говоря, не стать артефактом, и стать объектом изучения, так как слишком мало было данных о влиянии объектов нашего мира, заброшенных в прошлое время. Одновременно стали прорабатывать перспективную программу отправки человека. И здесь главным фактором было время. Чем дальше во времени отправляется исследователь, тем больше времени он проживет в интервале времени между прошлым и будущем, и никто не знал, как это в целом отразится на его здоровье. Поэтому решено было продолжить эксперименты на приматах.

В мае было намечено провести ряд экспериментов с обезьяной, однако работы пришлось на время отложить, ввиду трагической смерти сестры Ивана. Иван в расстроенных чувствах перенес известие и на следующий день вместе с женой вылетел в Новосибирск.

Глава 11

Иван был не особо близок в родственных отношениях с сестрой. Татьяна была на три года старше брата, и когда Иван уехал в Москву учиться, осталась жить с родителями в Новосибирске. В отличие от брата не питала тяги к знаниям и хотя дважды пыталась поступить в институт, оба раза не прошла по конкурсу. На платный курс идти не захотела и устроилась работать менеджером в салон сотовой связи. Не задолго до гибели отца, Татьяна вышла замуж и продолжала жить с матерью, у которой, вскоре после гибели мужа, случился инфаркт, и она получила инвалидность. В какой-то степени сестра была обижена на брата, что он после института остался в Москве и мало чем помогал матери и за всё время лишь несколько раз на короткое время приезжал к ним в Новосибирск. Тем не менее, смерть сестры сильно расстроила Ивана. Больше всего его волновало, как мать с больным сердцем переживет её смерть.

Иван с женой приехали в Новосибирск, где в аэропорту их встретили два сотрудника службы безопасности. Представившись, они предложили пройти в комнату для служебного пользования.

— Иван Сергеевич, прошу извинить, долг службы, — произнес один из сотрудников.

— Что-то случилось? — с волнением спросил Иван.

— Видите ли. Вам не сообщили подробности смерти вашей сестры. Позавчера поздно вечером она была убита.

— Как убита?

— Салон связи, где она работает, закрылся в десять вечера и по дороге домой её убили с целью ограбления. Её муж сообщил в полицию в час ночи, что жена не вернулась домой и её телефон не отвечает. Труп нашли рано утром. Мужчина, гуляя с собакой, увидел в кустах недалеко от вашего дома тело женщины и позвонил в полицию. Муж вашей сестры опознал тело. Начато следствие. Есть основание полагать, что убийство совершено с целью ограбления. Пропала сумочка с деньгами, документами и смартфон, украдены так же два кольца и сережки.

— Ужасно, надеюсь Анатолий не сообщил об этом маме, у неё больное сердце? Необходимо его об этом предупредить, — воскликнул Иван.

— Она в курсе, что Татьяна Сергеевна умерла, но ей сказали, что ей стало плохо по дороге с работы домой. На всякий случай у ней дежурит медсестра.

— Господи, что за изверг такой ради сумочки и колец мог убить человека? — горестно произнесла Ольга, приложив платок к глазам.

— Иван Сергеевич, тело вашей сестры сейчас в морге. Вскрытие уже проведено, похороны можно будет организовать завтра.

— А вскрытие зачем?

— Существует такой порядок. Для следствия необходимо точно установить, чем и как была убита ваша сестра. Это в интересах следствия.

— Понятно, — ответил Иван, продолжая о чем-то размышлять.

— И еще. Чтобы вы были в курсе. Из Москвы вылетела бригада из управления. Прибудут сегодня вечером. Так что пока вы будете под нашим наблюдением.

— С чего вдруг такая необходимость?

— Видите ли, по горячим следам вышли на убийцу вашей сестры. Им оказался ранее судимый некто Горюнов по кличке «Заточка». Однако задержать его не удалось, его нашли убитым с контрольным выстрелом в голову. В Москве считают, что убийство вашей сестры было лишь приманкой, чтобы выйти на вас, и далее попытаться проследить место вашей работы. Хотя не исключены и другие варианты.

— Мне кажется, что это маловероятно. К тому же, вы сами сказали, что Татьяну ограбили. А то, что убийцу кто-то застрелил, просто не поделил с подельниками награбленное.

— Возможно, но следователь, который вел дело об убийстве вашей сестры, сообщил нам, что Горюнов, он же «Заточка», четыре месяца, как вышел из мест лишения свободы, вероятно нуждался в деньгах, что подтолкнуло на совершение преступления. Однако после обнаружения трупа, при обыске у него в тайнике нашли пять тысяч американских долларов. Согласитесь, сумма не маленькая. Возникает вопрос, зачем ему надо было идти на убийство женщины, ради сумочки, двух колец и сережек, имея столько денег? Возможно, это был заказ и найденные деньги был аванс. Кроме того, в квартире явно что-то искали, вероятно, именно эти пять тысяч долларов.

— Выходит, что мы кого-то очень интересуем?

— Да, но с большей вероятностью, они хотят выяснить, куда вы отправитесь после похорон. Поэтому прошу внимательно выслушать инструкции, что вам необходимо сделать и как себя вести, поскольку нам неизвестно, какие цели они точно преследуют.

Иван и Ольга выслушали краткие инструкции, после чего в сопровождении двух сотрудников проследовали в машину, которая доставила их на квартиру к матери Ивана. Пока ехали, Иван размышлял о том, каким образом информация о нем и о самом проекте могла стать, кому-то известна за рубежом? «Непонятно. Все это время мы работали в такой глуши, в таких условиях и так скрытно, что невозможно поверить, что информация могла каким-то образом просочиться наружу. Или речь пока идет только обо мне? Но откуда могло стать известно, что именно я занимаюсь этим вопросом? Разве что где-то, кто-то сболтнул лишнее, и мной заинтересовались чисто наугад? Совершенно непонятно, но если убийство Татьяны действительно как-то связано со мной и проектом, то это плохо, очень плохо. Не стоило в таком случае везти Ольгу на похороны. Надо договориться, чтобы её первым же рейсом отправили на объект. И кстати, надо подумать, как быть с матерью. Надо непременно договориться, чтобы её отправили в какой-нибудь санаторий под присмотр врачей, так мне будет за неё спокойней», — думал Иван, сидя на заднем сиденье автомобиля с затемненными стеклами.

Весь остаток дня Иван и Ольга пробыли дома за разговорами с Верой Степановной. Узнав, что Ольга беременная, обрадовалась и немного успокоилась, хотя то и дело её глаза наполнялись слезами. И хотя Ольга не вправе была что-то говорить ей о характере работы, рассказала, что они работают вместе и очень счастливы, хотя ввиду секретности не могут съездить и отдохнуть не то что за границей, но и навещать родных. Вера Степановна с теплотой относилась к Ольге, зная, что её детство было тяжелым. Отец Ольги рано ушел из семьи, а мать умерла в молодом возрасте от рака. В пятнадцать лет Ольга осталась одна, но благодаря трудолюбию сумела хорошо окончить школу, поступить в университет, а по окончании защитить кандидатскую диссертацию.

— Вот и Ванечка такой же, как ты, — гладя Ольгину руку, причитала Вера Степановна, — все учился и учился, как его покойный отец, а потом наукой увлекся. Вы друг дружки нашли и слава Богу.

Похороны прошли на южном кладбище. Татьяну похоронили рядом с отцом. Четверо крепких мужчин опустили гроб, потом каждый бросил горсть земли, после чего два сотрудника кладбища стали засыпать могилу землей. Иван обратил внимание, что все это время рядом с ними были две незнакомы пары. Мужчина и женщина, примерно одного с ним возраста. С печальным выражением на лице они напоминали дальних родственников, иногда тихо переговаривались между собой и в конце выразили Ивану, Ольге и Анатолию, мужу покойной сестры, соболезнования. Скорее всего, это была переодетая охрана. Из ближайших родственников был только сутулого вида старик, отец Анатолия, приехавший на похороны из Омска, откуда родом был сам Анатолий.

Поминки прошли дома очень скромно. Иван так и не понял, была ли с Анатолием проведена какая-то беседа или нет, но за все время он не задал Ивану ни одного вопроса. Вечером позвонили, сказали, что за ним и Ольгой заедут. Приехавший оперативный сотрудник, попросил Ивана на пару слов. Он сообщил, что вопрос с матерью решен. Она будет перевезена в санаторий в Подмосковье, где за ней будет надлежащий уход, а Ивану и Ольге надлежало вылететь сначала в Москву, а уже затем вернуться на базу.

После долгого перелета в Москву за ними сразу прислали машину и они поехали на Волгина. Иван, Ольга и четыре сотрудника, которые их сопровождали без помех прошли в здание и поднявшись наверх, направились в сторону кабинета. Пожилой, седовласый мужчина, с которым Иван беседовал в первый разкогда появился здесь пять лет назад, обошел стол и протянув руку, поздоровался и представился:

— Завьялов Федор Михайлович, прошу, присаживайтесь. Извините, что пришлось везти вас кружным путем, но что делать. Иван Сергеевич, примите мои глубокие соболезнования по случаю гибели вашей сестры.

— Спасибо. Меня беспокоит, каким образом могли узнать о проекте?

— А вы как думали, американцы не дремлют. Видимо где-то промелькнула информация, что вы занимались этой тематикой, или точнее, хотели заняться, и они тут же зашевелились.

— Но зачем было так грубо работать, убивать мою сестру? Вам не кажется, это странным?

— Иван Сергеевич, мы с вами живем в век высоких технологий. Это вам не семидесятые прошлого века, когда связь агентов была проблема, но многое из того, что использовалось тогда, применяют и сегодня. А как было еще вас вытащить и посмотреть на вас, а если удастся узнать, куда потом вы поедете?

— Пожалуй. Если не секрет, что-нибудь удалось установить?

— Да какие от вас могут быть секреты. Это вы у нас с супругой самой большой секрет храните, а мы так, по мелочам, — шутливо произнес Завьялов, и посмотрел на молчаливо сидящую рядом с мужем Ольгу. Сделав паузу, уже серьезно, произнес:

— Без дела мы не сидели и кое-что выяснили. Увы, должен огорчить. Утечку мы нашли. Вячеслава Кувайкина помните такого?

— Разумеется. Славка, приятель мой. Мы с ним вместе учились, потом он к нам пришел в институт и мы вместе работали.

— Мы допросили его.

— Кого, Славку! Напрасно. Он мало что знал, хотя…

— В том-то и дело, что знал он не много, но о докладной и о перспективных работах, которые вы хотели провести, он знал. К нему подослали человека, который сумел из него выудить информацию. В ней, конечно ничего особо секретного не было, но вас он засветил и саму тему тоже. Мы конечно тоже виноваты. Понадеялись, что подобного рода информация, если и всплывет, то не вызовет интереса. Ошиблись. Надо было сразу провести разъяснительную работу, взять подписку о неразглашении. Впрочем, об этом поздно говорить.

— Но каким образом и почему он это сделал?

— Как он объясняет, в информации, которую он сообщил, не было ничего секретного, к тому же он обиделся, что вы исчезли и даже не попрощались с ним. Короче, лепет из серии не виновата я, он сам ко мне пришел. Банально, но деньги за информацию, которая, по его мнению, ничего не значила, привели к гибели вашей сестры.

Иван откинулся на спинку стула. Лицо его стало мрачным. Он никак не мог поверить, что Славка вот так просто сболтнет за деньги о том, о чем они вместе мечтали заняться в институте, и во что сам Славка никогда не верил.

— Ольга Николаевна, кого ждете, сына или дочку или пока секрет? — спросил Заявьялов, сменив тему разговора.

— Секрета нет, но пока не знаю. Сын или дочка, лишь бы здоровыми были, — смущенно ответила она.

— И то верно. К чему загадывать кто родиться. Мои вот всё хотели сына, а родилась дочь. Ну и что, рады до беспамятства. Я вот что хотел вам предложить. Нет ли желания немного отдохнуть?

— Опять в пансионате? — хмуро спросил Иван.

— Иван Сергеевич, я понимаю, пансионат наверняка вам уже вот где стоит, — и Завьялов рукой сделал жест, — но вы сами прекрасно знаете, какие предпринимаются меры по защите информации, и всё равно не удается полностью вашу работу сохранить в тайне. Я хотел предложить вам пожить пару недель на даче в Подмосковье. У нас есть отличное место. Речка, лес рядом, воздухом подышите, по грибы, ягоды походите. Что скажете?

Ольга неожиданно обняла мужа и твердым голосом произнесла:

— Заманчивое предложение, но у нас сейчас интересные эксперименты намечаются. А вот как рожу, тогда и поговорим.

Завьялов покачал головой и, улыбнувшись, ответил:

— В таком случае, рад был повидаться и надеюсь, что когда малыш появится на свет, увидимся на даче, заодно познакомлю вас со своей супругой.

— Спасибо, непременно.

В полдень Иван и Ольга улетели в Челябинск, а оттуда вертолетом к себе. Прибыли поздно вечером, когда почти все уже спали.

Иван ворочался в постели и долго не мог заснуть.

— Не спится? — спросила Ольга.

— Не могу заснуть. Ну вот скажи мне, как мог Славка обо всем разболтать? Ладно там по пьянке в компании, так сказать к слову пришлось. Ведь я его с института знаю. Верил и доверял, как никому другому. В институт его рекомендовал, тему для диссертации подкинул, и когда уходил именно его завлабом предложил Мясницкому?

— Деньги Ванюша. Все деньги решают. Мы же не знаем, сколько ему предложили. Может он за пять лет столько в институте не заработает.

— Я понимаю, но ведь есть понятие дружбы, совесть, в конце концов. А из-за его болтовни Танюху убили. А ведь могли и мать убить, если бы она в магазин пошла или еще куда. Не знаю, — Иван откинул одеяло и поднялся с постели.

— Ты куда?

— Пить хочу. Тебе налить воды?

— Да, налей.

Иван достал бутылку с водой, наполнил два стакана, один передал жене. Потом вернулся и лег. Ольга обняла рукой мужа, нежно поцеловала.

— Спи, прошлого не вернешь, что должно было случиться, то уже случилось.

— Как ты сказала? — неожиданно спросил Иван.

— Ничего. События имеют причинно-следственные связи и нам не дано их изменить, если они уже произошли.

— Да-да, это ты верно заметила, — размышляя о чем-то своем, ответил Иван.

Глава 12

Штаб-квартира внешней разведки России, деревня Бачурино. Десять тридцать утра, совещание у главы управления внешней контрразведки Рокотова.

— Борис Николаевич, попрошу доложить. Что удалось выяснить в Новосибирске?

— Как мы и предполагали, убийство сестры академика Дымова было связано с его участием в проекте «Исток». По горячим следом выйти на убийцу непосредственного исполнителя по кличке «Заточка», не удалось, но он сам засветился непосредственно на кладбище во время похорон. Мы заранее подготовились и рассчитывали, что кто-то из гостей может появиться там и не ошиблись. В поле зрения попало несколько человек, которые в это время там находились. Пятерых отсекли сразу, это были местные жители, их выявили по базе данных, у всех там имеются умершие родственники, к тому же, они не проявляли повышенного интереса к процессии. Еще трое отпали позже, после проверки, а вот один из присутствующих в этот момент на кладбище нас заинтересовал.

В этот момент на экране появились фотографии мужчины в очках и цветами в руках. Он возложил цветы на чью-то могилу и несколько раз внимательно всматривался в сторону, где стояла чета Дымовых и рядом с ними другие участники похорон.

— Он сразу прокололся на очках. Одна из последних моделей. Отличная оптика, великолепный суперзум, что позволяет делать четкие фотографии с большого расстояния. Объектив встроен в дужку, там же вайфай с быстрой передачей через гарнитуру в сеть. Иными словами, снимки сразу передаются агентом своему боссу.

— Ваши действия?

— Мы предполагали такой вариант, поэтому блокировали местность, и интернет соединение было полностью отключено. В сложившихся условиях, сразу по завершению похорон, агент был нами взят. Всю гарнитуру успели сбросить, так что он не успел ничего стереть.

— К чему такая спешка?

— Я посчитал, что его быстрый арест даст больше пользы, нежели чем он проследит Дымовых до аэропорта и удостоверится, что они улетели в Москву. К тому же, он не смог отправить фотоматериалы.

— Что показал допрос и кем он оказался?

— По документам некто Головко Михаил Яковлевич, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения, уроженец Гомеля. В шесть лет гостил в деревне и попал в активную зону заражения после чернобыльской катастрофы. Учился в Минске, в начале двухтысячных уехал на заработки в Европу, затем в штаты. В две тысячи десятом вернулся и перебрался в Россию. По документам проходит, как инвалид пострадавший при аварии на АЭС. Прописан в Рязани, там же имеет однокомнатную квартиру, но постоянно проживает в Москве.

— Это легенда или реальная биография, вы проверили?

— Да, всё соответствует действительности.

— В таком случае, что он ответил на вопрос, что делал на кладбище в Новосибирске?

— Как всегда в таких случаях, сказал, что приехал навестить друга, но тот умер, поэтому пошел проведать его на кладбище. Сочинял на ходу, видимо не был готов, что его возьмут так быстро. Когда предъявили гарнитуру и выложили фото, замолчал. На все вопросы отвечал односложно: не помнит, не знает, и так далее. Решил, что прижать его не чем и ушел в молчанку. Параллельно дали указания провести обыски у него на квартире в Рязани и Москве, затем применили стандартную аппаратуру дознания и как только предъявили ему реальные факты, тут же поплыл.

— Что удалось узнать?

— К сожалению не так много, как хотелось, но всё же кое-что прояснилось. Завербован в штатах, в две тысячи воьмом году, когда его задержали по подозрению в убийстве сожительницы в Чикаго. Полгода просидел в тюрьме под следствием. Там-то на него и вышли сотрудники разведки. Дело об убийстве закрыли, и он подписал бумаги о сотрудничестве. Год подготовки в центре и затем отправка к нам с документами инвалида в качестве спящего агента. Выполнял разовые поручения, в основном по устранению нужных людей, передаче денег и информации. При обыске нашли в общей сложности наличными триста двадцать тысяч долларов, пятьдесят тысяч евро и пять миллионов рублей.

— Так, а почему тогда сам не стал убивать сестру Дымова, а нанял «Заточку»?

— Объяснил это тем, что выполнял инструкции, которые ему передали из центра.

— А как он вышел на него?

— Опять же по наводке из центра.

— Ничего не скажешь, имеют они информацию даже о нашем уголовном мире. Хорошо, что удалось от него узнать относительно того, кому он должен был отправить фотографии, с кем и как связывается и так далее?

— Фотографии отправлялись непосредственно с места. Личность, кому шла отправка, установлена. Сейчас работаем в этом направлении. Контакты с кем и когда встречался, у нас есть.

— Ну что же, молодцы. Работу провели качественно, быстро и хорошо. Главное, академик и его супруга не пострадали, хотя и засветились, поэтому надо дать команду, чтобы усилили охрану всего персонала комплекса и еще раз проверили режим секретности, особенно на период проведения полевых испытаний.

— Теперь второй вопрос сегодняшнего совещания. Павел Николаевич, слушаю вас.

— Пока обрадовать нечем. Американцы засекретили свой проект не хуже нас. Есть лишь косвенные данные по некоторым участникам проекта, которые могут в нем принимать участие.

— Какие для этого основания?

— Аналитический отдел дает основание считать, что именно эти ученые могут быть причастны к подобным разработкам, — и Павел Николаевич вывел на экран монитора фотографии и имена ученых, о которых только что упомянул.

— За последние два года их имена практически исчезли из научных журналов и все они так или иначе были до этого связаны с проблемами, которые находятся непосредственно в плоскости задач по телепортации и других физических проблем.

— А что докладывают наши агенты?

— Предпринимаются попытки выйти на контакт с кем-либо из них, но безуспешно. Они слишком прикрыты службой безопасности. Мы не решились рисковать нашими людьми.

— Правильно, но все же, надо попытаться выйти, если не на них, то на людей, которые с ними работают. Сейчас главное зацепиться и выяснить, в каком состоянии их проект и как далеко они продвинулись.

— Не думаю, что дальше, чем мы.

— Это не значит, что опередив противника, мы должны успокоиться и почивать на лаврах. Поэтому, попробуем действовать на опережение. Необходимо задействовать план «Каскад». Ваша задача, побеседовать с академиком Дымовым. Пусть он подумает над вопросом, какую информацию можно было бы подсунуть американцам, чтобы они клюнули на неё и потратили время над пустышкой. Чем быстрее он даст нам дезинформацию, тем быстрее мы продвинем её через людей, которых нам сдал Головко. Если всем все ясно, совещание закончено. Всем спасибо. Борис Николаевич, задержитесь, пожалуйста.

Оставшись вдвоем, Рокотов поправил очки, о чем-то задумался, после чего произнес:

— Борис Николаевич, мне бы хотелось послушать запись допроса этого Кувайкина.

— Сейчас попрошу, чтобы принесли.

Вскоре принесли видеозапись допроса Кувайкина. На экране появилось изображение кабинета. За столом сидел молодой человек лет тридцати пяти. Судя по лицу, он заметно нервничал, явно не понимая, зачем его пригласили в такую организацию.

— Вячеслав Олегович, не возражаете, если я задам вам несколько вопросов? — спросил сотрудник, сидевший за столом напротив.

— Наверное, нет смысла возражать, хотя я не очень понимаю, чем мог заинтересовать вашу организацию.

— Скажите, вам знакома фамилия Дымов?

— Конечно. Иван Дымов мой сокурсник, мы с ним вместе работали в институте.

— И что вы можете о нем сказать?

— В каком смысле?

— Скажем в плане того, какой он ученый, что из себя представляет?

— Кто, Иван? Нормальный мужик, не задолго перед уходом из института докторскую защитил, а потом вдруг взял и неожиданно для всех куда-то уехал и с тех пор не объявлялся. Даже странно как-то. А в чем собственно дело?

— А чем он вообще занимался в институте?

— Как чем? Был завлабом, занимался текущими проблемами, которые были в планах отдела, а вам это зачем?

— Я поэтому и спросил. Как так получилось, что имея интересную работу, защитив докторскую степень к тридцати годам, вдруг всё бросает и куда-то уезжает?

— Значит, посулили большие деньги, иначе с чего вдруг все бросать и куда-то сломя голову ехать.

— Скажите, Вячеслав Олегович, а не могли какие-то конфликты с руководством отдела стать причиной ухода Дымова из института? Скажем непонимание, обиды или разногласия? Сами знаете, в науке иногда личные амбиции берут верх над доводами других ученых, не так ли?

Было заметно, как Кувайкин нервно провел рукой по лбу и прежде чем ответить, лихорадочно стал думать, как ответить на вопрос.

— Не знаю, что и сказать. Нет, Иван конечно иногда предлагал руководство что-то свое, и не всегда получал положительный ответ и включение в план работ, но это везде так. Руководство стремится к тому, чтобы и наука двигалась, и премию сотрудники получали, — ответил Кувайкин и вымученно улыбнулся, словно говоря, — «Что конкретно вам от меня надо?»

Сотрудник, который вел допрос, сделал паузу, видимо хотел, чтобы Кувайкин как можно дольше размышлял над тем, зачем его вызвали, и тем самым стал еще больше нервничать. На видео это было хорошо видно.

— Скажите, Вячеслав Олегович, только вы и начальник отдела Мясницкий были в курсе, что тему, которую проталкивал Дымов о разработке узлов временного перемещения, не утвердили, не так ли?

— Да, — неуверенно произнес Кувайкин, — это вам Мясницкий сказал?

— Как, по-вашему, это могло стать причиной того, что Дымов решился покинуть институт?

— Вполне, — утвердительно ответил Кувайкин, при этом было видно, что он обрадовался, что разговор принял иной оборот.

— А как вы отнеслись к этому?

— К чему?

— К тому, что предлагал Дымов?

— А, да я ему сразу сказал, что тему зарубят. Сырая и бесперспективная работа. Но Иван любил витать в облаках, и когда предложил тему в разработку, я его отговаривал, но он не слушал. Вот они амбиции и сработали. Я прав?

— Вероятно.

Сотрудник снова посмотрел на Кувайкина, потом зачем-то полистал что-то в папке, которая лежала перед ним, и неожиданно спросил:

— Скажите, а какой у вас оклад?

— Сто десять, плюс квартальная премия, а что?

— Нет, просто интересно стало. Вы ведь недавно новенький Лексус купили? И сколько заплатили?

— Почти четыре лимона, а что?

— В кредит брали или как?

— Нет, полностью оплатил.

— Скопили или в лотерею выиграли?

— А какое это имеет значение? Допустим, скопил.

— А может, была какая-то случайная подработка, скажем оплата за информацию.

— Вы на что намекаете? — с возмущением произнес Кувайкин, но по всему было видно, что еще чуть-чуть, и он, как говорят в таких случаях, «поплывет».

— Вячеслав Олегович, вы ведь понимаете, без наличия веских доказательств, вряд ли мы пригласили бы вас сюда. Поэтому в ваших интересах, чистосердечно рассказать, как, кому и что именно вы рассказали о теме, которую Дымов предлагал в институте.

— Но ведь я ничего секретного не рассказал, — порывисто произнес Кувайкин, — Она сама завела разговор о Дымове, как о фантазере. И как я понял, она все знала, а я лишь подтвердил.

— И рассказали в деталях о том, что непосредственно предлагал Дымов?

— Да я уже и забыл, что он предлагал. Так, в общих чертах рассказал, что помнил.

— И за это она вам заплатила, сколько?

— Купила «Лексус». Сказала, что подарок.

— Вы с ней спали?

— Да, — поникшим голосом ответил Кувайкин, — но понимаете, я искренне думал, что это информация ни копейки не стоит. Вы же понимаете, это полный бред, говорить о машине времени. В лучшем случае, хороший сюжет для фантастического романа.

— Вероятно, а вот в Америке в это поверили, раз заплатили за такую информацию такие деньги и вероятно ваш приятель Дымов, теперь трудится над этой темой там, за бугром.

— Кто Иван! Да ни в жизнь.

— Но вы ведь согласились продать информацию, а почему он не может продать свои мозги, свой талант ученого, за виллу, яхту и крупный счет в банке?

— Не знаю, Иван совсем другой человек. Хотя, если судить по тому, что он так резко ушел из института, возможно, что вы и правы.

— Вот-вот. Трудился в какой-нибудь фирме, а теперь его привлекли для решения других целей и задач.

— А со мной, что теперь будет? — грустно спросил Кувайкин.

— Садитесь вон за тот стол и пишите, только подробно, что именно вы передали и рассказали, и кому. А там видно будет, что с вами делать. Вам всё ясно?

— Да.

На этом запись обрывалась.

Рокотов покачал головой. Да, как-то мы упустили из виду, что этот Кувайкин может лишнего сболтнуть. Но ничего не поделаешь, кое-какую информацию они получили, тут ничего не поделаешь. А что представляет собой это дама, которая его так лихо обработала?

— Кира Сергеевна, она же Моника Блэк, 28 лет, работает под прикрытием в компании «Лайф», офис располагается в Москве. Пока не трогали, взяли под наблюдение, возможно, выполняет разовые поручения подобного рода.

— Вот вам Борис Николаевич, для сравнения два ученых. Один пять лет безвылазно сидит черте где и наукой занимается, да еще какой, а другой за «Лексус» готов, что угодно разболтать. А ведь наверняка смекнул, что информация денег стоит, а все туда же, сюжет для романа. Да, крепко их идеология проросла в нашем обществе, раз за деньги можно и совесть и мать родную продать. Хорошо, спасибо, вы свободны.

Глава 13

В начале лета планировалось начать новые эксперименты на установке. К этому времени была придумана аппаратура, которую предполагалось отправить в прошлое для фиксации событий с таким расчетом, чтобы уже в наше время можно было изучить полученную информацию. Однако, если саму аппаратуру придумали и изготовили достаточно быстро, то куда её спрятать, и отправить в прошлое, оказалось не таким простым делом. Сложность заключалась в том, что предмет необходимо отправить в прошлое, и при этом его не должны случайно обнаружить, как какой-нибудь артефакт, над которым ученые будут ломать голову, что это такое. При этом сам предмет с вмонтированной в него аппаратурой, должен располагаться таким образом, чтобы фиксировать события, происходящие вокруг него в течение длительного времени. Одним словом, на первый взгляд простая задача, оказалась весьма сложной. Для этого пришлось основательно порыться в архивных материалах. Первое, что пришло в голову, использовать предмет мебели с вмонтированным в него записывающим видеоустройством. Можно было использовать так же, предмет интерьера. Однако вся сложность заключала в том, как подменить один предмет другим, ведь при перемещении, предмет, который находился в данном месте до этого, никуда не девался. Поэтому идея, на первый взгляд хорошая, отпала сама собой. В результате за три недели не было предложено ни одного стоящего варианта, который бы полностью отвечал всем требованиям безопасности и надежности. А вскоре планы всей группы неожиданно поменялись, так как пришло распоряжение о переводе всей группы на новое место.

— Артем Васильевич, я не понимаю, к чему такая спешка? Все отлажено, работы согласованы практически до конца года, и вдруг куда-то переезжать? Какой смысл в создании новой установки? мы только потеряем массу драгоценного времени и не продвинемся вперед.

— Дорогой мой, Иван Сергеевич. Я прекрасно понимаю вас и даже согласен во многом, о чем вы говорите, но согласитесь, мы почти пять лет живем и работаем в таких условиях, что это напоминает эпоху, когда ученых репрессировали и отправляли в так называемые шарашки, где Туполев и другие конструктора, строили самолеты и ракеты. Руководство считает, что пришла пора создать условия, более достойные для нашей работы. Я не думаю, что кто-то будет возражать про этого.

— А куда собираются нас передислоцировать? — немного поостыв от возмущения, спросил Иван.

— В Подмосковье. Как я понял, там есть или была, я точно не понял, военная часть, которую можно отлично приспособить под наши исследования. Там же есть нормальное жилье. Я считаю, что это много лучше, чем сидеть под землей, да еще рядом с такими соседями.

— Нет, в принципе это конечно неплохо, но вопрос, сколько времени уйдет на строительство новой площадки, самой установки и прочее?

— Завтра прибывает кто-то из центра и все станет ясно, так что ждать осталось совсем немного.

На следующий день на объект прилетел сам Завьялов.

— Решил хоть одним глазом взглянуть, что вы тут соорудили, покажете, допуск у меня есть, — смеясь, произнес Завьялов, здороваясь с Ломовым, Иваном и другими сотрудниками, которые его встречали.

— Вот, можете посмотреть на наше детище, — с гордостью и восхищением глядя на установку, произнес Иван, и подвел Завьялова ближе к ней.

— Не опасно, а то ненароком в прошлое затянет, — в шутку произнес он.

— Не волнуйтесь, всё под контролем.

Завьялов с интересом посмотрел на установку. Для неподготовленного человека, она производила неизгладимое впечатление. Небольшая площадка в центре в виде диска, вокруг которого располагались сложные устройства, позволяющие при включении разорвать пространственно-временной континуум. Сверху находился второй диск, от которого шло нескончаемое число шлангов и проводов. И всё это нагромождение огромного числа сложных и непонятных непосвященному устройств и механизмов, окутанных сверху донизу проводами и трубками, напоминало что-то фантастическое.

— Одно скажу, впечатляет, — произнес Завьялов, — Если я правильно понял, объект, переносимый в прошлое помещается вон туда? — и он показал рукой на диск в центре установки.

— Совершенно верно.

— А как же вы туда его помещаете, он же со всех сторон настолько капитально окружен всевозможными устройствами, что и не доберешься?

— Это наш секрет, чтобы никто из посторонних не догадался, — улыбаясь, произнес Иван, чем вызвал всеобщий смех и улыбку окружающих, — а если серьезно, один из узлов отодвигается на шарнире, что позволяет иметь свободный доступ к платформе.

— Понятно. В таком случае, пора и вам, так сказать телепортироваться на новое место. Там уже все подготовлено для продолжения работы.

— Федор Михайлович, а с чего вдруг такая спешка? У нас уже все подготовлено для продолжения экспериментов, а на новом месте пока обоснуемся, пока новую установку делать будем, и до нового года не управимся, — спросил Иван.

— Иван Сергеевич, насчет нового года забудьте. Желательно в сентябре продолжить прерванные переездом работы.

— Шутите? На монтаж и отладку одной только установки потребуется минимум полгода, и это при условии, что все узлы и комплектующие к ней будут изготовлены в срок. А сама площадка для установки. К новому году это в лучшем случае.

— Дорогой мой, Иван Сергеевич, — и Завьялов положил руку на плечо Ивана, — вы же даже еще не видели новое место и что там работы идут полным ходом. Поедете, посмотрите, и уверен, сразу измените свое мнение.

— Было бы неплохо, — неуверенным голосом ответил Иван.

После этого все проследовали к лифту и спустились в лабораторный корпус, где Завьялов провел короткое совещание, на котором рассказал, куда и как будет проводиться переезд сотрудников на новое место. На вопрос Ивана, что станет с установкой, которая остается здесь на объекте, Завьялов сказал, что она остается в резерве и передается на попечение Горина. Пробыв недолго, он уехал, оставив у Ивана чувство неудовлетворенности. С одной стороны он отлично понимал, что работать в таких условиях, сложно и трудно. Люди, работающие с ним, наверняка уже устали от таких условий и только энтузиазм и успехи, которые все эти годы сопутствовали им, сплотила коллектив, и они безропотно переносили трудности. И все же, переезд не страшил Ивана, а скорее настраивал на то, что опять предстоит фактически все начинать с нуля. И хотя строить установку по готовым чертежам в принципе гораздо проще, чем это было в процессе её создания, все равно потребуется время. Время, которого всегда почему-то не хватало.

Через два дня всех сотрудников проекта небольшими партиями отправили в Челябинск и оттуда военно-транспортным самолетом доставили на один из подмосковных военных аэродромов, а уже оттуда на автобусах, непосредственно на новое место.

Как и говорил Завьялов, это была воинская часть, которую по каким-то причинам, возможно специально для реализации проекта, закрыли и оставили только спецподразделение охраны. Территория находилась в лесистой местности, часть территории была обнесена забором с колючей проволокой. Прямо на территории располагалось несколько одноэтажных и три трехэтажных жилых здания. Помимо этого были вспомогательные постройки хозяйственного и производственного назначения. Остаток дня после приезда посвятили обустройству на новом месте. Как никак, а вся группа насчитывала пятьдесят с лишним человек. Жилые дома были квартирного типа, состоящие из одно, двух и трехкомнатных квартир. Так что все расселялись по желанию. Кто-то решил устроиться и жить один, кто-то предпочел компанию и вселялись в двух или трехкомнатные квартиры. После долгого пребывания в суровых условиях подземной лаборатории, новое место показалось поистине райским уголком в лесу, поэтому суматоха продлилась до глубокой ночи. И только утром, даже не позавтракав, Иван и Ломов первым делом отправились смотреть место будущей площадки для новой установки. Войдя в здание, которое, как им сказали, является инженерным корпусом, Иван развел руками и с печалью в голосе произнес:

— Артем Васильевич, и они рассчитывают к сентябрю здесь все смонтировать и приступить к испытаниям?

— Да уж, нечего сказать, — покачал головой Ломов.

В этот момент в конце здания, где располагалась внутренняя постройка, открылась дверь, и из неё вышел мужчина. Иван не сразу узнал в нем Асимова.

— Константин Николаевич, какими судьбами? — воскликнул Ломов.

— Да вот, вас дожидаюсь, когда соизволите приехать, посмотреть на новое хозяйство.

— А что уж тут смотреть, площадку вижу, представляю, сколько потребуется времени, чтобы смонтировать на ней новую установку.

— К вашему приезду мы тут кое-что и сами сделали, прошу, сами посмотрите и оцените нашу работу.

Иван и Ломов последовали за Асимовым. Пройдя в пристройку, спустились вниз и оказались в подвальном помещении, где во всю кипела работа. Прямо посреди помещения размещалась уже частично смонтированная платформа, а кругом громоздились ящики с оборудованием. Некоторые из них были открыты, и было видно, что в них находилось: кабели, трубы, шланги и отдельные узлы установки.

— Ничего себе, — ахнул Иван, увидев всё это, — и когда вы успели все это сделать?

— Как только дали команду, так и приступили. Меня назначили руководить, так что принимайте работу и приступайте. Теперь дело за вами.

— А что с энергией, откуда брать будем? — поспешил спросить Ломов.

— Артем Васильевич, не волнуйтесь, все предусмотрели, поэтому и выбрали это место для строительства новой установки.

— Судя по свежему бетонному покрытию сверху, надо полагать, предусмотрели защитный экран на случай слежения из космоса? — улыбаясь, спросил Ломов.

— Все верно. Так что каждый запуск установки, ни один спутник не засечет.

— Что сказать, молодцы, просто молодцы.

— Так что, Иван Сергеевич, к сентябрю успеете завершить монтаж и отладить, или нет?

— Думаю, что успеем, — улыбнувшись, ответил Иван и добавил, — а если поможете, то и раньше начнем.

— Вот и славно.

На новом месте обосновались быстро и не мешкая, приступили к монтажу новой установки. Параллельно шла работа по разработке объектов, которые собирались использовать при испытании новой установки. Те, кто непосредственно не был задействован в монтажных работах на установке, был отправлен в отпуск в ведомственный санаторий на черное море, а Иван с Ольгой поехали погостить на дачу к Завьялову, хотя Иван и отнекивался, ссылаясь, что ему крайне необходимо лично участвовать при монтаже основных узлов установки. Однако Федор Михайлович настоял, ссылаясь на то, что Ольге Николаевне, которая к этому времени была уже на седьмом месяце беременности, следовало не нервничать и переживать и за мужа и за дела на работе, а как следует отдохнуть. С таким аргументом Иван спорить не стал и с благодарностью принял приглашение погостить на даче у Завьялова.

Три недели пребывания на даче пролетели как один день. Семейство Завьялова оказалось на редкость гостеприимным. Супруга генерала занималась домашним хозяйством и по мере того, как поспевали ягоды, варила варенье, делая запасы на зиму. Вскоре приехала погостить старшая дочь Завьялова, Нина Федоровна. Она работала в космической отрасли и руководила отделом в одном из конструкторских бюро. Внешне была копией своего отца, такая же рослая, с пронзительным и одновременно добродушным взглядом. Она сразу же нашла общий язык с Ольгой и они частенько уединялись и о чем-то оживленно разговаривали. Не задолго до отъезда четы Дымовых, в гости заехала младшая дочь Лидия. Она была аспиранткой университета гуманитарных наук и писала диссертацию по археологии. Веселая, жизнерадостная девушка в отличие от сестры могла часами рассказывать о своей профессии, считая её самой важной и нужной наукой, ибо без полного и глубокого понимания истории прошлого, невозможно строить новое общество. Именно эта мысль весьма заинтересовала Ивана и в разговоре с ней, он как бы ненароком расспрашивал о том, каким образом происходит изучение археологических находок, что они дают, и что именно стоит выделить в качестве главного, определяющего с точки зрения понимания самой эпохи. Уже позже, вернувшись на новое место работы, он понял, на что следует обратить внимание в отправке объектов для изучения прошлого.

Дымовы вернулись к себе, но вскоре Ольгу срочно госпитализировали под наблюдение врачей, так как боялись преждевременных родов, да и самочувствие её вызывало у Ивана тревогу.

Тем временем работы по монтажу установки подходили к концу и уже в августе были намечены испытания, с расчетом в первых числах сентября приступить к плановым экспериментам. Однако планам не суждено было сбыться. При первом же пробном запуске установки, произошла авария, в результате которой серьезно пострадало несколько сотрудников. В момент включения, вышел из строя один из девяти магнетронов, в результате чего произошел мощный взрыв, существенно повредивший установку. Авария отодвинула начало экспериментов на неопределенное время. Созданная сразу за этим комиссия выявила брак при изготовлении узла, и подтвердила необходимость удаленного нахождения всех сотрудников в защищенном месте, как это было на предыдущей установке. Иван жутко расстроился и переживал за ребят, которые пострадали, однако жене не стал говорить, о случившемся.

Второго сентября Ольга родила девочку, которую назвала Лизой. На вопрос Ивана, с чем связано, что именно это имя выбрала супруга, Ольга ответила, что Елизавета Ивановна, будет благозвучно звучать, когда дочь станет взрослой.

Глава 14

Авария на установке внесла существенные коррективы в ход дальнейших работ. Анализ повреждений и необходимость создания новых узлов с учетом времени их изготовления и последующей сборки и отладки мог затянуться до конца года. За это время Иван рассчитывал основательно подготовиться к предстоящим экспериментам, однако обстановка вокруг проекта внезапно изменилась и скорректировала все планы. Ломова и Ивана внезапно вызвали в Москву на совещание. Иван полагал, что речь пойдет о сроках восстановления установки, и будут рассматриваться вопросы чисто технического характера, поэтому не особенно волновался и всю дорогу до Москвы размышлял о дочери и жене, которая все еще находилась под присмотром медиков.

Иван удивился, что на совещании, помимо него и Ломова, присутствовало всего два сотрудника. Вел заседание Рокотов, которого Иван раньше ни разу не видел и уже позже узнал, что он глава управления внешней контрразведки.

— Я пригласил вас по весьма серьезному вопросу, — строгим голосом, произнес Рокотов, — дело в том, что мы догадывались, что американцы ведут разработки установки аналогично вашей. К сожалению, о том, в каком состоянии их разработки и каких результатов они добились, узнать не удавалось. Данные, которые нам лишь недавно удалось получить, говорят о том, что они продвинулись в этом вопросе гораздо дальше, чем ожидали.

— Если не секрет, какие-то подробности их установки у вас имеются? — хмурясь, спросил Иван.

— К сожалению, каких-либо технических данных по установке получить не удалось, но по полученным сведениям, они приступили к испытаниям, о чем было доложено в Белый дом.

— Надеюсь, утечки информации по нашим разработкам удалось избежать? — спросил Ломов.

— Исключено, хотя, как вы сами в курсе, американцам стало известно, что вы, Иван Сергеевич, непосредственно связаны с проектом. Агенты, которые были причастны к убийству вашей сестры, позволили выйти на тех, кто подтвердил, что утечка информации, которая была допущена по вине Кувайкина, вывела их непосредственно на вас.

— Выходит, что они либо раньше нас, либо одновременно начали заниматься этим вопросом, — произнес Дымов.

— Возможно, даже раньше, в противном случае они вряд ли так оперативно прореагировали бы на сообщение о том, что у нас было выдвинуто предложение заняться вопросом создания элементов машины времени.

— Да, было бы интересно узнать, в каком направлении они двигаются в решении этого вопроса. Но, как я понимаю, они не хуже нас засекретили все исследования в этом направлении, — высказался Ломов.

— Как вы понимаете, ситуация сложная. Я хотел бы, если это возможно выслушать ваши предположения, что может произойти, если американцы продвинулись в этом направлении достаточно далеко и способны использовать устройство для нанесения первыми ядерного удара?

— Я не думаю, что они пойдут на такую авантюру.

— Артем Васильевич, а какие доводы в пользу такого заключения?

— Я исхожу из того, что они вряд ли создали устройство, позволяющее послать объект массой более двухсот килограмм. Для этого необходимы слишком большие энергозатраты. Кстати, вы отслеживаете мгновенные скачки потребляемой энергии в штатах? Это могло бы нам помочь подсчитать мощность их установки, а заодно хотя бы приблизительно выявить её местоположение.

— А если источник автономный, как у нас?

— Поэтому мы и ограничились массой в сто килограмм.

— Понятно. И все же, почему на ваш взгляд, американцы не нанесут превентивный удар?

— Видите ли, повторный запуск установки возможен через несколько часов. Следовательно, они могут послать максимум два, три заряда одновременно. Это ничего не даст, в том смысле, что мы успеем нанести ответный удар, а это, сами знаете, начало полномасштабной войны на полное уничтожение.

— А если они отправят заряд, скажем в 1945 год, сразу после того, как осуществили бомбардировку японских городов и нанесут удар по двум или трем объектом, которые непосредственно были связаны с атомным проектом?

— К этому времени мы уже имели документацию по американским бомбам. Если они нанесут удар, это только задержит, или наоборот, подстегнет нас в создании своей бомбы, а то и вовсе развяжет руки для продолжения новой войны на европейском континенте. В тот момент у нас были силы захватить всю Европу.

— А если предположить, что они нанесут удар в более поздний период, когда мы еще не начали наращивать ядерную мощь, а у американцев к этому времени уже были запасы атомного оружия?

— Как вариант можно рассматривать, но что произойдет после этого, мы с вами вряд ли узнаем. Мир изменится до неузнаваемости, если он вообще еще будет существовать.

— А если мы нанесем первыми удар в место, где американцы проводили атомные исследования. Ведь это может выглядеть, как авария в атомных исследованиях.

— Я повторюсь, как изменится мир после этого, никто сказать не может.

— Мне кажется, — неожиданно встрял в разговор Иван, — что в сложившейся ситуации, целесообразно довести до сведения президента о том, что ситуация настолько серьезная, что как мне представляется, было бы важно провести встречу президентов нашей страны и США, возможно с привлечением узкого круга ученых, и как говорится выложить карты на стол. Последствия применения установки для отправки ядерных устройств в прошлое, чревато такими изменениями, которые, как верно замети Артем Васильевич, предугадать невозможно и главным аргументом в этом будет то, что многих из ныне живущих людей может просто не быть. Изменится мир, его история, судьбы людей.

— Это весомый аргумент.

Рокотов о чем-то задумался, потом взглянул на Дымова и произнес:

— Запуск новой установки откладывается. Когда предполагаете её повторный запуск?

— Не раньше января.

— Я попросил бы вас, определиться, сколько сотрудников вам понадобиться и пока будет восстанавливаться новая установка, продолжить запланированные эксперименты на старой. Кроме того, подумайте о целесообразности эксперимента с отправкой человека.

Совещание закончилось и Ломов с Дымовым вернулись на новый объект в Подмосковье. Всю дорогу оба молчали. Им было о чем подумать, и уже подъезжая, Ломов тяжело вздохнув, произнес:

— Одно утешает, что вряд ли мы узнаем, что будет, если они опередят нас и сделают такую глупость, о которой нам говорили.

Иван нажал на кнопку и выдвинул стекло, разделяющее их от передних сидений в машине.

— Артем Васильевич, видимо во все времена наука и военные шли всегда рядом. То, что создает наука, это величайшее благо и одновременно, величайшее зло, но остановить прогресс невозможно.

— Иван, я все понимаю, умом понимаю, а вот сердцем воспринять не могу.

— Я тоже, но иначе не получается.

— Да, наверное. И все же, мы, точнее, ты, создал то, ради чего стоило жить и я рад, что работал все эти годы рядом с тобой.

— Мы вместе создали её, один я вряд ли добился бы того, что мы имеем.

Ломов вдруг улыбнулся, и смеясь, произнес:

— Как думаешь, мою кандидатуру на первый полет, скажем, в прошлый четверг, одобрят, или отклонят?

— Не знаю, но если честно, я бы тоже не отказался.

— У тебя жена, дочь, ты в космонавты не годишься.

— А я воспользуюсь служебным положением. Начальством рисковать не принято, а я зам по научной работе. Кому как не мне отвечать за работоспособность установки?

В этот момент машина остановилась.

— Артем Васильевич, не возражаете, я супругу навещу?

— Конечно, езжайте и от меня привет ей и пожелание скорее выздоравливать.

— Спасибо, непременно передам.

Пока ехали, Иван размышлял, сказать или нет жене сейчас или позже о том, что ему придется вернуться, чтобы провести ряд экспериментов на прежнем объекте и почему вдруг возникла такая необходимость. Впрочем, Ольга и без пояснений поймет, чем вызвана такая срочность. И все же, когда он увидел её в палате, а напротив лежащую в кроватке малышку, решил, что скажет позже, когда станет окончательно ясно, когда ехать на объект.

Иван с группой из десяти специалистов вылетел в Челябинск на следующий день после того, как Ольгу выписали из больницы, и она вернулась домой. Она уже была в курсе дел и переживала, что не может поехать вместе с мужем. Впрочем, Иван не меньше переживал, так как оставлял её одну с маленькой дочкой, правда ей в помощь приехала мать Ивана. Несмотря на инвалидность, она не могла оставить невестку одну и сразу же, как только получила разрешение, приехала к ней.

Эксперименты на старой установке начали проводить не мешкая. К этому времени были окончательно проработаны разные варианты отправки в прошлое аппаратуры. С большим нетерпением ожидали результатов от эксперимента, который предусматривал отправку аппаратуры слежения в тысяча восемьсот двенадцатый год на Бородинское поле. Было тщательно изучена местность, где происходило сражение и выбрано место, куда можно было отправить аппаратуру, замаскированную под большой камень. Идея оказалась интересной и многообещающей. Группа из пяти человек выехала на место предполагаемого местонахождения камня. Получив сигнал, что объект отправлен, приступила к поискам. За двести с лишним лет камень полностью врос в землю. При этом расхождение между предполагаемым по расчетам местом и фактическим, составило около сорока метров. Это говорило, что погрешность возрастает по мере увеличения времени. Камень сразу же доставили на подмосковную базу. Эксперимент оказался весьма удачным. Аппаратура позволила записать свыше ста часов видеоматериала о ходе сражения на отдельном участке Бородинского поля.

После нескольких аналогичных экспериментов, трижды отправляли опытных животных, включая собаку, кошку и обезьяну. В октябре месяце Иван доложил, что все готово для проведения эксперимента с оправкой человека. Его вызвали в Москву, где на госкомиссии заслушали отчет о результатах последней серии экспериментов.

— Таким образом, — произнес Иван взаключении, — результаты, полученные в серии экспериментов, проведенные в начале года и новые, которые проведены нами за последние два месяца, позволяют сказать, что установка полностью готова к эксплуатации. В качестве завершающего эксперимента предлагаю комиссии дать разрешение на отправку человека. Учитывая, всю меру ответственности, предлагаю свою кандидатуру для проведения данного эксперимента.

— Как далеко вы считаете возможным отправить человека в прошлое?

— Учитывая, что возраст человека будет определяться временем пребывания в прошлом и временем прибытия и складываться с возрастом в момент отправки, считаю целесообразным провести эксперимент с отправкой в прошлое на два назад. Это безопасно и одновременно полностью подтвердит теорию возможности временного перемещения человека.

— Иван Сергеевич, я благодарю вас за обстоятельный и подробный доклад о проведенных на установке работах. Комиссия примет решения в течение ближайшего времени.

На следующий день Дымову сообщили, что его кандидатура утверждена, хотя, как заметил Ломов, он был категорически против.

— Пойми Иван, я не ревную, что именно ты полетишь в прошлое. Я просто искренне волнуюсь за тебя. В эксперименте мог принять участие кто угодно.

— Верю, но я должен это сделать сам. Вы сами сказали, что это мое детище и кому, как не мне узнать, что происходит в момент переноса материи в пространстве и времени. Вы понимаете меня?

— Я-то понимаю, а что скажет Ольга?

— Она моя жена и понимает меня, как никто другой.

— Что с тобой делать, лети. Потом расскажешь о своих ощущениях.

— Непременно.

Ольга уговорила Ивана, чтобы с дочерью посидела его мать, и они вместе вылетели в Челябинск, а оттуда на объект. Она хотела лично присутствовать при эксперименте. Решено было не рисковать и осуществить отправку в прошлое не на три дня назад, как планировалось первоначально, а ровно на одни сутки назад. При этом место, куда должен был отправиться Иван, было выбрано поблизости от Челябинска. Лесной массив, ближайшая деревня в нескольких километрах. Туда заранее прибыла группа, которая должна была фиксировать момент прибытия Ивана на место. Как только оборудование для фиксации было установлено, на объект дали команду о полной готовности. Аппаратура была включена и после того, как прошло двадцать четыре часа, сотрудники, которые там продолжали находиться, подтвердили о полной готовности к эксперименту.

Иван вдруг не стал одевать комбинезон. Натянул джинсы, рубашку и любимую куртку-Аляску.

— Такой момент, а ты… Как мальчишка, — глядя на Ивана, произнес Ломов.

— Согласен. Галстук не одолжите?

— Да ну тебя. Ольга Николаевна, может, вы ему скажете.

— Да не волнуйтесь вы. Всего-то на сутки, а в джинсах как-то привычнее. Я еще накануне комбинезон примерил. Там жмет, тут давит.

Затем Иван попросил проверить работу датчиков, прикрепленных на теле и получив утвердительный ответ, поцеловал Ольгу, и не спеша направился к установке.

— До старта шестьдесят секунд. Все системы работают в штатном режиме. Прошу подтвердить готовность к старту, — услышал Иван строгий и вместе с тем возбужденный голос Ломова.

— Готовность к старту подтверждаю, — ответил Иван.

— Занять место на платформе.

— Есть занять место на платформе, — ответил Иван, вспоминая, как отвечали первые космонавты, и улыбнувшись, сдвинул один из магнетронов в сторону. Зайдя на платформу, вернул его на прежнее место. На платформе были заранее размещены два ящика с аппаратурой, которые должны были переместиться вместе с Иваном в прошлое. Он встал между ними. Снова раздалась команда:

— До старта десять секунд, опустить световые фильтры. Начинаю отсчет.

Иван поправил очки, которые полностью защищали зрение от яркой вспышки, которая сопровождает перемещение объекта во времени. В этот момент он вспомнил легендарную фразу Гагарина, «Поехали!», поднял руку и помахал всем, кто в это время с напряжением следили за ним на экранах многочисленных мониторов.

— Прощай мир, который я знал, — сам не зная почему, мысленно произнес Иван, и закрыл веки. Время на таймере блока управления обнулилось и вместе с ним исчез мир, который он только что покинул.

Часть 2 ПРЫЖОК В ДРУГИЕ МИРЫ

Глава 1

Иван продолжал стоять с закрытыми глазами ожидая, что перенос во времени должен каким-то образом проявиться. Возможно, это будет головокружение, тошнота или звон в ушах, но он ничего не ощущал, словно установка по каким-то причинам не включилась. Иван снял очки и осмотрелся. Он стоял на поляне, поросшей пожелтевшей травой, а вокруг не было видно ни строений, ни аппаратуры фиксации. Собственно говоря, то что это поляна, он не сразу понял, так как вокруг стояла непроглядная пелена тумана. Казалось, словно ты стоишь в облаке, протяни руку и пальцев не разглядишь. И вдруг порыв ветра и от него и следа не осталось, только непонятные поблескивающие на деревьях голубоватые пятна ваты, да и те исчезнувшие вслед за туманом через несколько секунд. Первое, что пришло в голову, что произошел сбой и координаты точки «схлопывания», каким-то образом изменились. Стараясь не нервничать, он открыл один из двух ящиков, которые стояли рядом. Прибор должен был показывать точное местоположение и дать оценку погрешности перемещения. Однако на панели прибора высвечивалась надпись «ERROR». Это говорило об ошибке в измерении. Иван попытался сделать сброс и повторил запрос, но прибор показал прежнюю ошибку.

«Если бы был с собой телефон, можно было бы просто позвонить ребятам и определиться, куда меня занесло», — подумал Иван, пытаясь в очередной раз узнать свое местоположение. В этот момент Ивану показалось, что он услышал какой-то шорох поблизости. То ли ветки деревьев под натиском ветра зашуршали, то ли кто-то пробежал. Он инстинктивно покрутил головой. Вокруг никого не было, и все же он успел заметить, как неподалеку качнулась ветка кустарника. И в ту же секунду он увидел, как на поляну смешно подпрыгивая, выскочил заяц. Увидев человека, он замер и тут же сиганул обратно в кусты.

«Только охотников на зайцев мне тут не хватало», — подумал Иван, продолжая тем временем размышлять, что делать дальше, и машинально открыл второй ящик. Впрочем, он и без того знал, что в нем находится. Там лежал прибор, позволяющий делать комплексную фиксацию процессов, происходящих в момент разрыва пространственно-временного континуума. В процессе экспериментов, в прибор каждый раз вводились все новые и новые изменения, в надежде, что данные, которые можно с него получить, дадут более ясную картину происходящих в момент переноса материи во времени и пространстве процессов. Сложное устройство, имеющее вид сферы, к которой со всех сторон были подключены всевозможные датчики, покоилось внутри ящика. Поскольку снять полученные прибором показания можно было только в лаборатории, Иван закрыл крышку и присев на ящик, стал размышлять, что делать в создавшейся ситуации.

«Обнаружив мое отсутствие на месте прибытия, срочно начнутся поиски. Вероятно, задействуют вертолеты, но это в том случае, если они смогут хотя бы примерно определить мое местопребывание, — стараясь не поддаваться паники, сидя на ящике, размышлял Иван, — Хорошо. Чтобы я предпринял в таком случае? Первое, что сделал бы, через компьютер нашел бы местоположение прибора. Блин, как же я сразу не сообразил. Ну конечно же, он же подобно любому смартфону синхронизирован с основным компьютером на базе, а значит надо просто подождать, когда они вышлют спасательную группу… А если не вышлют? И почему прибор дал ошибку при определении координат точки „схлопывания“? Если прибор испорчен, сможет ли компьютер определить мое местоположение?»

Иван посмотрел на часы. Прошло полчаса с момента начала эксперимента. Можно было просто сидеть и ждать, когда его найдут, но что-то подсказывало, что надо чем-то заняться, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, которые волей-неволей лезли в голову. Осмотревшись, он решил унести ящики с аппаратурой с поляны и спрятать их на всякий случай поблизости в лесу. Оставив ящики возле куста, Иван прошелся по лесу и, найдя подходящее место, перенес их туда, прикрыл листвой и ветками упавшего поблизости дерева, после чего присел рядом на ствол дерева лежащего на краю поляны и стал ждать группу поисковиков. Прошел час, за ним второй, а когда снова взглянул на часы, понял, что прошло без малого три часа, и он по настоящему занервничал. В осеннем лесу стояла безмолвная тишина и только изредка её нарушала трель незнакомой ему птицы, которая не улетела зимовать в теплые края. Иван поежился и посмотрел в небо, в надежде увидеть или услышать звук летящего вертолета или самолета. Еще три часа и начнет смеркаться, надо было решать что делать, оставаться на месте или идти к ближайшему жилью.

Перспектива остаться на ночь одному в лесу была не самая удачная, к тому же, у него не было ни спичек, ни зажигалки, чтобы развести костер. А ночью в лесу даже в теплой куртке, можно было основательно замерзнуть. Поэтому Иван вернулся туда, где спрятал ящики с аппаратурой и постарался сориентироваться и запомнить это место. Прикинув, в каком направлении находится Челябинск, пошел строго на юг в надежде, что выйдя на дорогу, поймает попутку и, добравшись до города, свяжется с кем-то из своих.

Осень в этом году выдалась на удивление теплая, и хотя на календаре был уже октябрь, снега в лесу не было. Опавшую листву ночью прихватывало легким морозцем, а днем её пригревало солнце, и она начинала намокать, но к вечеру снова становилась жесткой. В местах, где были небольшие лужицы и вовсе виднелись тонкие линзы льда, их Иван обходил, чтобы не промочить ноги. К немалому удивлению первое подобие дороги он увидел, пройдя несколько километров. Лес неожиданно остался за спиной и Иван не сразу понял, что перед ним дорога. Узкая, в несколько метров шириной, она разрезала лесной массив пополам. В замешательстве он стоял и не мог понять, дорога это или просто широкая просека в лесном массиве и если идти по ней, то в какую сторону.

«Через час начнет темнеть, значит по любому лучше идти по дороге, чем лесом. Вопрос, в каком направлении», — подумал Иван и, повернув направо, ускорил шаг. Пройдя три или четыре километра и занятый собственными мыслями, он не сразу услышал слабый перезвон колокольчика. И только когда звон усилился, понял, что позади него кто-то то ли едет, то ли идет, издавая странный звук. Он отошел в сторону и в этот момент увидел лошадь, запряженную в обычную телегу, на которой сидел мужчина, держа в руках вожжи. Увидев Ивана, мужчина потянул вожжи, явно намереваясь остановиться, но поравнявшись, неожиданно перекрестился и что-то прокричав, несколько раз ударил вожжами по крупу лошади, отчего та сразу прибавила ход и вскоре скрылась из вида. Непонятно, что так испугало мужика, да и само появление столь экзотического транспорта, озадачили Ивана, но размышлять, почему он так поступил, времени не было. Начало быстро темнеть и Иван прибавил ходу.

Уже совсем стемнело, когда лес вдруг кончился и остался позади, а расстилающаяся вдаль дорога тянулась между полями. Куда ни глянь, была непроглядная тьма, и только яркие звезды на безоблачном небе и месяц освещали путь. И снова Ивану послышался перезвон колокольчиков. Звук шел со стороны леса и постепенно усиливался, а вскоре, к немалому удивлению Ивана, он опять увидел лошадь, запряженную телегой. На этот раз он не стал молча стоять на обочине дороги, а замахал руками, призывая остановиться. Возничий потянул вожжи, и телега со скрипом остановилась. Было темно, но все же было видно, что мужчина был одет в подобие телогрейки с непонятной шапкой на голове.

— Не подбросите до ближайшего населенного пункта, а то я что-то с дороги сбился? — спросил Иван.

— А далече путь-то держите? — спросил мужчина, держа вожжи в руках, и готовый в любой момент тронуться дальше в путь.

— В Челябинск.

— Эко вас занесло. До Челябинска почитай только к ночи доберетесь.

Речь мужика, да и внешний вид говорили, что он явно из какой-нибудь заброшенной деревни, оторванной от цивилизации и по каким-то ему известным причинам, оставшийся в прошлой эпохе.

— Так получилось. Может, хоть куда довезете, а то не с руки ночевать посреди поля на дороге, — произнес Иван, показывая всем своим видом, что основательно замерз.

— Коли так, садись. Я в Малышево еду. Еже ли устроит, подвезу.

— Да, спасибо, — и Иван забрался в телегу. Он первый раз в жизни ехал в телеге и поэтому не мог понять, где в ней сесть, вдобавок сразу почувствовал запах навоза, который вероятно в ней и перевозили. Решив, что лучше так, чем топать пешком, уселся сзади на край телеги.

— Ну, трогай, милая, — крикнул мужик и дернул вожжи. Лошадь нехотя тронулась в путь.

— Сам-то чей будешь? — неожиданно спросил мужик.

— В каком смысле? — не понял вопроса Иван.

— Барин, али путник какой?

Вопрос насторожил Ивана настолько, что он не сразу ответил, так как в голову пришла дикая мысль, что на установке при перемещении пошло что-то не так, и он переместился на десятки, а то и столетия в прошлое. В это не хотелось верить, но страх сам собой наполнил разум.

— Путник я, простой путник.

— То-то я вижу, одежонка на вас чудная, да и босовик не по сезону. В таких, разве что в хате ходить.

— Да, издалека я, — ответил Иван, так и не поняв что означало слово босовик, но переспрашивать не стал, а подумав, ответил:

— Простыл я дорогой, экипаж сломался, а когда в себя пришел, ни вещей, ни экипажа.

— Стало быть, обокрали в дороге. Это бывает. Нынче время такое, чуть зазевался и почитай не то что вещей, а жизни лишить могут, — мужик обернулся, посмотрел на Ивана и добавил, — хорошо хоть зипун заморский на тебе оставили, а то без него замерз бы в дороге.

— Да, это верно. А что день-то нынче какой?

— Так вчерась аккурат Покров святой Богородицы был.

— Да верно, — делая вид, что понял, ответил Иван, — я последний год болел сильно. Все в голове перемешалось, не то что день, год иной раз вспомнить не могу.

— Бывает такое. Я вот иной раз тоже, в город поеду, а как вернусь назад, забыл, что купить хотел. А что болел-то чем?

— А кто его знает, хворь какая-то, и сам не знаю. Вроде то помню, то не помню.

— А, ну это значит не чумка. От чумки-то долго не протянул бы. А с головой ноне многие болеют, времена такие, никуда не денешься.

Разговор все более и более настораживал Ивана.

— Вот и я к тому. Год-то нынче какой? — подстраиваясь к манере разговора мужика, спросил Иван.

— Так две тысячи двадцать пятый с утреца был.

Иван вздохнул с облегчением. Его знания в церковных праздниках были весьма скудные, но он точно помнил, что на покрова должен выпасть первый снег, стало быть, он переместился в прошлое правильно день в день, но по каким-то причинам точка «схлопывания» непонятным образом сместилась и весьма существенно. Вероятно, его сейчас ищут на другом конце Челябинска, куда он должен был переместиться. Настроение сразу улучшилось.

— А что в деревне много жителей осталось, или все в город подались?

— А что в городе-то делать? Торговля одна, а в деревне народу много, почитай до ста дворов наберется.

— Надо же, а я думал деревень все меньше и меньше.

— Не знаю, не знаю, видать, ты мил человек давно в наших краях не был. Небось, все по чужим странам и городам шастал, так я разумею?

— Да нет, я все больше по стране хожу.

— Ученый что ли какой, а ли писатель?

— Ученый.

— Это плохо.

— Это почему же? — удивленный таким заявлением, переспросил Иван.

— Так все беды наши от ученых, от того видать господь и прогневался на нас и послал на землю бед столько, что сколько времени прошло, а страданиям нашим конца и края не видно.

— Не скажите. Ученые люди во благо других людей служат, а не корысти ради.

— Ну можот и так, не мне судить.

— А беды в чем проявляются? — спросил Иван, дабы поддержать разговор.

— Так ведь сколько людей-то чудных стало на белом свете. Раньше такова отродясь не было. А скотина какая, а болезни и хвори, что никто не знает, как лечить их.

Иван слушал мужика, продолжая размышлять о том, где переночевать, чтобы утром отправиться в Челябинск. При этом он не до конца уловил смысл сказанного им и поэтому переспросил:

— Так ведь и раньше болели, а что сейчас новые болезни в деревне появились?

— А кто ж их знает, новые они, али старые невесть откуда пришедшие к нам. Только что люди, что скот помирать стали раньше времени.

В этот момент дорога резко повернула вправо, и Иван заметил неясные очертания домов. Тусклый свет огней в окнах говорил, что они въехали в деревню.

— Простите, любезный, не подскажете, где можно переночевать?

— Так ежели денег нет, кто ж тебя милый не то что на постой, а на ночлег пустит.

— Да, насчет денег вы правы, ни рубля, ни копейки.

— Ладно, так и быть, переночуешь у меня, — ответил мужик и остановился возле ворот. В этот момент послышался чей-то, сначала детский, а потом, женский голос:

— Мам, батька приехал.

— Ну че стоишь, открывай ворота.

Ворота распахнулись, и телега въехала во двор. На крыльцо вышла женщина, по всей видимости, жена и вытерев руки о фартук, строгим голосом спросила:

— Не один что ли приехал?

— Не один, не один. Путника вот привез на ночлег, а то поди замерзнет горемыка, ночи-то поди уже морозные.

Явно недовольная визитом незнакомца, женщина вернулась в дом. Иван спрыгнул с телеги. Озираясь по сторонам, даже при тусклом свете звезд и луны, сразу оценил разительное отличие дома и внутренних строений от привычных садовых участков, на которых приходилось бывать. Старый бревенчатый дом, с дымящейся трубой на крыше, напротив длинные низкие строения, развернутые и примыкающие одной стороной к дому. Судя по звукам и запахам, в них содержали скотину. Рядом еще одно строение с высокой крышей напоминающее амбар. Парнишка, открывший отцу ворота, ловко стал распрягать лошадь, после чего повел её в сарай.

— Че стоишь, заходь в дом, — произнес мужик, обращаясь к Ивану. Смущаясь, Иван последовал за ним. Просторные сени напоминали музей быта сельских жителей старой Руси. Стены из бревен сплошь были завешаны разными деревянными корытами, инструментом и засушенными растениями. В углу стояли кадки, лопаты и небольшие сани. Две деревянные лавки завершали убранство сеней. Посередине на высоком пороге была почти квадратная дверь. При этом она была непривычно низкая, отчего, входя в избу надо было нагибаться. Иван осторожно переступил порог и вошел внутрь избы, убранство которой поразило еще больше. Справа от двери была большая русская печь, возле окна добротный деревянный стол, с обеих сторон которого стояли деревянные лавки, напротив на веревках сушилось постиранное белье. Но больше всего его поразила лучина, длинная тонкая палочка, освещавшая избу. Казалось еще немного, и киношники с криком: «Стоп, снято», выскочат из-за занавески, смеясь и перебивая друг друга, начнут объяснять, как здорово они разыграли Ивана. Однако вместо них, из-за занавески вышла дородная женщина, и хмуро взглянув на Ивана и оценив его внешний вид, тихим, грудным голосом произнесла:

— Милости просим, — и рукой указала на лавку. Иван осторожно присел на лавку. Во всем происходящем было что-то неестественное, непонятное и пугающее и оттого помимо его воли, страх все сильнее проникал в сердце.

Глава 2

Вскоре женщина достала из печи чугунок с картошкой, крынку с молоком и каравай хлеба. Неожиданно с печки с шумом и гамом слезли двое малолетних детей, следом за ними в избу вошел старший сын, и когда все уселись, хозяин дома перекрестился и только после этого молча начали есть. С начала эксперимента Иван ничего не ел и с удовольствием ел картошку, непривычно вкусный хлеб и молоко, совсем не такое по вкусу, к которому он привык. Закончив трапезу, хозяин дома неожиданно спросил:

— Так в каких краях, мил человек вы бывали, что видали?

Иван не ожидал такого вопроса и не сразу нашелся, что ответить, но поразмыслив, произнес:

— Во многих городах довелось побывать и в Москве и в Новосибирске, всех и не перечислишь.

— О господи, страсть-то какая, — неожиданно произнесла хозяйка дома и перекрестилась. Иван не понял, с чего вдруг она так прореагировала на его слова, но взглянув на хозяина дома, понял, что тот тоже удивлен, — не совсем понял, что вас удивило в моих словах?

— То и удивило, что городов-то таких не знамы нам. Про Москву-то мы еще слыхали, был такой, а вот Новосибирск первый раз от вас слышим. Это где ж такой находится?

Иван не знал, что ответить. Он почувствовал, как липкий пот струйкой потек по спине от неясных предчувствий чего-то страшного и необъяснимого.

— Простите, я так много городов исходил, что может, что и попутал в названиях, а вот вы сказали про Москву, что был такой город, это как понимать?

— Так был такой город, так давным-давно не стало его, и других городов тоже. Господь разгневался на людей и поразил нас в одночасье, а опосля мор и болезни пошли по всем землям русским и до нас докатились, правда в меньшей мере.

Лучина на столе, одежда, в которую были одеты хозяева избы и их дети, да и сама обстановка были настолько нереальными, что Иван не в силах был поверить в происходящее, и потому страх, помимо его воли, все сильнее и сильнее наполнял разум.

— А за что же господь-то так прогневался на людей, и в чем это проявилось? — с трудом выговорил Иван.

— Э, мил человек, то нам неведомо. Видать много грехов накопилось, вот и прогневался он и стер Москву с лица земли, а вместе с ней и еще много каких городов и деревень вокруг.

— И давно это было? — не скрывая волнения, спросил Иван.

— Давно, еще дед мой Прохор Захарыч мальчонкой на вроде моего старшого сына был, а уж он-то почитай как сорок лет как помер, так ужо тогда считай Москвы-то не было.

— Так если это было так давно, разве за это время Москва не возродилась вновь или какие причины были новый город на месте старого не построить?

— Говорят вроде как хотели, да не вышло. Люди там умирают быстро. Места больно гиблыми с тех пор стали и потому боле там никто не селится.

В это время лучина почти догорела и хозяйка, вышедшая из-за занавески неожиданно произнесла:

— Пора уже и спать ложиться, почитай с дороги гость-то устал, а ты все лясы точишь.

— И то верно.

Мужчина встал из-за стола, и взял из рук жены овчинный тулуп, со словами, — вот ложитесь возле печи на лавку. Тут тепло будет, — протянул его Ивану.

Взяв тулуп, Иван лег на лавку. С непривычки лежать на ней было неудобно и жестко. Впрочем, не это было главное. Мысли о том, куда и в какое время он попал, сами собой заполняли разум, задавая один за другим мучительные вопросы: «Что произошло при броске? Что за мир, в который я попал и что делать и как быть дальше?»

Иван перебирал в уме все вероятные варианты событий, которые могли привести к такому положению дел и каждая из версий тут же отвергалась, не находя под собой веских аргументов.

«Если произошел сбой компьютерной системы, и меня отбросило во времени в другую эпоху? В принципе реально, — размышлял Иван, — Как вариант можно было бы рассматривать, но по заверению мужика, время совпадает с расчетным. А если американцы в отдаленном будущем решились послать ядерный заряд и разрушить, к примеру, Москву и тем самым изменить ход истории? Реально? Вполне, если бы не одно но, ни меня, ни самой установки, вообще ничего не было бы. Но я здесь и, стало быть, история не изменилась. А если, все же, каким-то образом изменилась, что тогда могло произойти, что я застрял в непонятно каком времени? Нет, что-то здесь не так, одно противоречит другому, а главное, не за что ухватиться для понимания происходящего. Утром надо непременно идти в город и попытаться там узнать обо всем подробно».

Уже засыпая, Иван подумал о том, что хуже всего то, что у него нет денег, и как решить эту проблему, он понятия не имел.

Утром его разбудил петух. Громко прокукарекав, он моментально прогнал сон. Иван потянулся, и, взглянув на часы на руке, неожиданно подумал: «Интересно, ломбарды в городе есть или нет? Может, возьмут часы, тогда и вопрос с деньгами на первое время будет решен».

Присев на лавку, Иван обул ботинки, накинул куртку и в тот момент, когда хотел было выйти во двор, увидел входящего в избу хозяина.

— Что не спится?

— Да нет, до ветру сходить бы?

— По нужде что ли?

— Типа того.

— А вон в хлев заходьте, там и нужду справьте.

Иван хотел было поинтересоваться относительно туалета, но понял, что вряд ли стоит заводить разговор на эту тему. До тех пор, пока не прояснятся многие вопросы о времени, в котором он оказался, надо быть максимально осторожным, чтобы не сильно привлекать к себе внимание. Поэтому, выйдя во двор и услышав хрюканье, сразу сообразил, где находится хлев, и прямиком отправился туда.

Рассвет еще не наступил, и двор освещали лишь месяц и звезды на небе. Иван поежился и выйдя из хлева чуть было не столкнулся с женой хозяина, приютившего его на ночлег.

— О господи, как напужали-то меня, — воскликнула женщина, инстинктивно приложив руку к сердцу и попятившись назад.

— Простите, и в мыслях не было вас пугать, — произнес Иван и улыбнулся, потому что поймал себя на мысли, что всё время пытается вспомнить фразы из романов и рассказов русских классиков, которые читал еще в школьные годы. Получалось весьма слабо, слова путались и превращались в слабое подобие того, как разговаривали в девятнадцатом веке. Женщина поправила на голове платок и что-то пробурчав, пошла в хлев, оставив Ивана одного. В темноте ночного неба ярко горели привычные созвездия и казалось, выйди за калитку на улицу и сон развеется и все вернется на прежнее место, станет привычным и понятным. Однако очередной крик петуха, силуэты дворовых построек и грязь под ногами, вернули Ивана к действительности. Войдя в сени он осторожно присел на край скамейки. В этот момент из хаты вышел хозяин дома, заметив Ивана, присел рядом:

— Чудной вы однако, мужик, я посмотрю. Вроде как русский, а вроде и не наш будете. Чи бусурманен какой, али пришлый какой из дальних стран.

— Это почему же вы так решили?

— Так гутарите вы чудно, да и одеты не по нашенски. Вот взять фуфайку вашу. Я отродясь такой не видывал, ни то что в селе, а и в городе. А уж я в городе скольки раз-то был и сколько народу перевидал разного и чинов всяких. Опять же босовик на тебе срамной какой-то, — и мужчина осторожно пощупал рукой ткань куртки Ивана.

— Да, это вы верно подметили, — задумчиво произнес Иван, — куда меня только судьба не забрасывала и не вспомнить. Видно где-то на чужбине наряд такой позаимствовал и с тех пор ношу. А что в городе ломбарды или скупки какие есть?

— Как не быть, есть конечно. Только там ведь не всяку вещь возьмут. А еже ли и возьмут, так много денег не дадут, потому, как всякий раз обмануть хотят, имея свой интерес супротив твоего.

— Это понятно. Так я пожалуй с вашего позволения пойду. До города сколько кил… верст будет?

— Да почитай верст тридцать. Пешком к полудню точно дойдете.

— Ну что же. Благодарствую, что приютили на ночлег и накормили. А коли в церковь зайду, за кого молиться-то прикажете? — спросил Иван.

— Закомылины мы будем. Агафон и Марья. А тебя как величать-то?

— А меня Иваном зовут. Дымов моя фамилия.

— Знакомая чай фамилия. Случаем не родственник ты Тимофей Петровича Дымова городского почтмейстера?

— Вроде того. Правда дальний, не знаю, признает за родственника или нет? — смеясь ответил Иван, решив про себя, что пожалуй в сложившейся ситуации это не такая уж бесполезная информация.

— Ну что же, прощевайте, — произнес Агафон, кивнул и напоследок произнес, — а все же чудной вы какой-то, словно из другого мира пришли к нам. Ну да Бог с вами. Господь сам определит, помогать вам, или нет. На вот, возьми ломоть хлеба, в дороге-то пригодиться.

— Спасибо.

Иван поднялся, вышел со двора и прежде чем закрыть за собой калитку, крикнул:

— В город в какую сторону идти-то надо?

— Аккурат влево и прямиком, прямиком. Так до города и дойдешь.

Иван прикрыл калитку и бодро зашагал по дороге. Ночью ударил легкий морозец, сковавший грязь на разбитой телегами дороге, но идти было куда проще по обочине, где мерзлая трава поскрипывала под ногами. Часа через два начало быстро светать и за горизонтом появился багряный диск солнца, а следом послышался звон колокольчиков. Это означало, что позади кто-то едет. Иван отошел в сторону, дабы не испачкать одежду, а заодно немного передохнуть, так как по его прикидкам он прошел пять или шесть километров. Вскоре мимо пронеслась карета, запряженная парой лошадей. Уныло посмотрев ей вслед, Иван отправился в путь, размышляя о том, что делать дальше. И хотя страх, который накануне захлестнул его сердце, все еще не оставил его, мысленно он неустанно размышлял и составляла программу дальнейших действий, а потому, чем ближе он приближался к Челябинску, тем четче вырисовывался план что делать дальше.

«Первое, что необходимо, — решил Иван, — это выяснить, какие необходимо иметь документы, и как их получить. Без документов ходить опасно, да и вопросы в случае чего непременно возникнут. Для этого вероятно следует отправиться в полицию или как там у них называется и как версию сказать, что был ограблен. В худшем случае, меня задержат, зато не останусь голодным. В случае удачи, дадут какой-никакой документ. Но для начала надо вместо куртки найти какое-нибудь пальто, а стало быть, попробовать для начала сдать часы в ломбард и разжиться деньгами».

Незаметно прошел час, за ним другой. Иван уже начал было волноваться, не сбился ли он с пути, как вдруг снова услышал звук колокольчика. И вскоре мимо него одна за другой проехали три чем-то доверху груженые подводы.

— Мужики, до города далеко? — крикнул Иван.

— Недалече, верст пять не боле.

Как только подводы проехали, Иван прибавил шаг и через час, когда солнце стало понемногу пригревать талую землю, на горизонте ясно обозначились крыши домов.

Иван всего пару раз бывал в Челябинске, да и то проездом в аэропорт. Поэтому о городе имел весьма поверхностное представление. Однако то, каким он его увидел сейчас, можно было назвать одним коротким словом — шок. Было ощущение, что непостижимым образом ожила картинка из учебника истории, на которой были фотографии или рисунки старого провинциального города середины или конца девятнадцатого века. Фасады деревянных домов чередовались с кирпичными, следом за ними шли двухэтажные на первом этаже которых висели всевозможные вывески. От неожиданности Иван на мгновение замер и даже зажмурило глаза в надежде, что, когда откроет, ничего этого не будет, но зычный голос извозчика, — «Посторонись», — моментально вывел его из этого состояния. Взгляд переходил от одной вывески к другой и неожиданно остановился на той, которая его мгновенно заинтересовала. Она гласила «М.Соколовъ — Часы».

Иван перешел дорогу и с замиранием сердца, вошел в магазин. Колокольчик над дверью сразу известил продавца или возможно, самого хозяина, что в магазин вошел покупатель. Стоило Ивану сделать пару шагов, как из-за двери возле прилавка появился пожилой мужчина с небольшой, но аккуратной щетинкой усов и услужливым голосом произнес:

— Чего изволите?

Нечто подобное Иван и ожидал услышать, поэтому тут же спросил:

— Хотел поинтересоваться часовыми новинками.

— Вы пришли по адресу. Только накануне получили партию прекрасных ручных часов. Уверяю, лучше чем у нас, вы нигде не найдете, — и словно по мановению волшебной палочки, на прилавок были выложены несколько карманных часов.

— И замете, только у нас при покупке часов цепочка в подарок, — добавил продавец, пристально разглядывая Ивана, пытаясь оценить его с точки зрения потенциального покупателя или случайно заглянувшего в магазин приезжего.

Иван сделал вид, что внимательно рассматривает часы. Взял один из механизмов в руки, открыл крышку и даже поднес к уху, словно проверяя, насколько громко или тихо они ходят, после чего деловито спросил:

— Недурственно, весьма. И что вот эти стоят?

— Прекрасный выбор. Уважаю людей, знающих и понимающих толк в часах. Прекрасный механизм. А какая точность хода, — при этом продавец взял часы в руки, продолжая пристально глядеть на Ивана и только после небольшой паузы, произнес, — Для вас девяносто целковых. Но цепочка за счет магазина.

Стараясь сохранить невозмутимый вид, Иван снова спросил:

— А что часы только карманные или есть и наручные?

— Я полагаю, вам для дамы? — продавец улыбнулся, скорчив при этом немыслимую гримасу, которая означала все что угодно, и положил на прилавок пару наручных часов. Вид их был весьма непритязательный и Иван сразу вспомнил, что нечто подобное он видел в столе у отца будучи еще школьником.

Взяв часы, Иван попытался прочесть название фирмы, но так и не смог, после чего спросил, — вот эти сколько стоят?

— Модель этого года. Дешевле чем за пятьдесят отдать не могу, но они того стоят. И поверьте мне, ваша дама будет безумно рада такому подарку.

— Вы так думаете? — подыграв продавцу, спросил Иван.

— Даже не сумлевайтесь.

— А товар-то весь надо полагать заграничный? — неожиданно спросил Иван, решив тем самым как-то перевести разговор в другое русло, дабы не обидеть продавца, и одновременно ничего у него не купив.

— Помилуйте, заграничный товар днем с огнем не сыщешь, да и не к чему он нам. Наши мастера куда лучше делают, и ход точнее, и металл лучше.

— А я вот путешествуя по миру, видел много интересного, в том числе и часовых изделий весьма достойных. А что заграничный товар, по какой причине до вас не доходит? Цена велика, или пошлина высокая, или другая причина, что только отечественным товаром торгуете?

Лицо продавца вытянулось от удивления, а глаза словно буравчики впились в Ивана, от чего тому стало не по себе и он пожалел, что задал сей вопрос.

— Так ведь лучше наших часовых мастеров разве что японцы тягаться могут, но покуда до нас довезут, цена будет такая, что им выгоды нету никакой с нами тягаться.

— А Европейские фирмы, разве не делают часы?

— Это вы в шутку спросили или как?

Вопрос насторожил Ивана настолько, что он не знал, что ответить, поэтому промолчал, и только взяв в руки дамские часы, за которые продавец просил пятьдесят рублей, произнес.

— Мне к вечеру долг полагаю, вернут, к вам до каких зайти можно?

— Магазин до семи работает, но ежели такое дело, то до восьми непременно буду, — радостно произнес продавец.

— Благодарю. В таком случае, я не прощаюсь.

Развернувшись, Иван быстро вышел из магазина и пройдя несколько домов увидел надпись «Ломбард», куда прямиком и направился.

Глава 3

Помещение ломбарда разительно отличалось от магазина по продаже часов. Небольшое по размеру, оно напоминало склад забытых вещей. Со всех сторон стояли, висели и просто внавалку лежали разнообразные вещи. Небольшое окно с трудом освещало помещение, и в полумраке среди вороха вещей Иван не сразу разглядел хозяина ломбарда. Небольшого роста, в смешной шапке на голове он скорее напоминал бомжа с помойки, забредшего сюда погреться. Однако гнусавый голос моментально опроверг такое мнение о нем:

— С чем пожаловали? Надеюсь, товар стоящий, если судить по вашему внешнему виду?

— Разумеется. Вот взгляните, — и Иван расстегнул браслет и протянул часы. Это были старые отцовские японские часы фирмы Seiko. Отец подарил их ему по случаю поступления в институт. И хотя это были простые механические часы с автоподзаводом, Иван продолжал их носить, а после гибели отца он так и не смог их поменять на более современные электронные. Приемщик осторожно взял в руки часы и стал внимательно их рассматривать. Искоса взглянул на Ивана и все тем же гнусавым голосом произнес:

— Судя по всему часы не нашенские, к тому же форма не шибко модная для дамских, — он перевел взгляд с часов на Ивана, потом снова на часы и добавил, — рублей семь не больше.

Иван ожидал, что сумму, которую ему предложат, вряд ли будет большой, но не столь низкой, если исходить из цен на часы, которые он видел в часовом магазине. Тем не менее, он решил немного поторговаться.

— Не густо, прямо сказать не густо. Я за них в Японии заплатил куда больше, да вот в дороге поиздержался, а так ни в жизнь бы не стал закладывать.

— И сколько же интересно вы за них заплатили? — прогундосил приемщик.

— Аккурат в десять раз больше названной вами суммы. Между прочим, это одна из лучших моделей с автоматической подзаводкой, — при этом Иван выхватил часы и потряс ими над ухом приемщика.

— Как вам, доводилось видеть такой механизм? Рукой помахали и часы завелись. Так что при ходьбе они сами заводятся. Я уже не говорю о точности хода. За столько лет ни разу не отставали и не спешили.

Приемщик снова смерил Ивана взглядом и неожиданно произнес:

— А документы у вас есть, а то сомнения меня берут, не краденные ли вещи вы сдаете.

— Ну знаете ли, обидно слышать подобные речи в приличном заведении. Кто же в наше время и без документов, но сначала хотелось бы определиться с ценой, а уже потом переходить к вопросу оформления, — произнес Иван и только сейчас понял, что отсутствие у него документов может плохо кончиться. Поэтому надо было либо соглашаться, либо сваливать и как можно быстрее. При этом он поймал взгляд приемщика, который жадно смотрел на часы.

— Хорошо, пятнадцать рублей.

— Пятьдесят и часы ваши.

— Двадцать пять.

— Да вы спятили. Вы давно в часовом магазине были? Японские часы вам там предложат? Если они в Японии стоят семьдесят пять, в магазине Соколова они меньше чем полторы сотни стоить не будут. А я вам предлагаю всего за треть цены с браслетом в придачу.

— Уговорили тридцать пять и порукам.

— Пятьдесят, — и секунду подумав, Иван наклонился ближе к уху приемщика и добавил, — за сорок пять отдам без оформления квитанции, а стало быть выкупить обратно уже не смогу. Подумайте, стоящее предложение не каждый день случается. Так что, сорок пять и без документов.

— Черт с вами, согласен.

Приемщик моментально извлек из кармана деньги и выложил на стол несколько купюр. Иван пересчитал деньги, и ни слова не говоря быстро вышел из помещения на улицу, с трудом успев увернуться от грязи, которая летела от пролетевшей мимо кареты, запряженной парой гнедых. Глядя на безоблачное небо Иван с грустью подумал, что только что променял подарок отца на сорок пять рублей, которые все еще крепко сжимал в руках. Отойдя на несколько шагов в сторону, словно опомнившись, разжал кулак и взглянул на одну из денежных купюр. Под надписью государственный кредитный банк, в витиеватой рамке было написано десять рублей, а слева в овале портрет явно царственной особы, под которой было написано Павел II и дата 2020. Иван ошалело смотрел на деньги, не в силах осознать происходящее и лишь гиканье лошади запряженной в карету проехавшей мимо, привело его в чувство и заставило спрятать деньги в карман. Медленно Иван побрел по улице. Его разум отказывался верить в происходящее, и он просто не знал, что делать и куда идти. Мимо проходили люди, проезжали кареты и телеги, но он словно не видел их, продолжая бессмысленно идти по улице вдоль домов. И лишь трель свистка неожиданно привела его в чувства, а следом, словно из-под земли появившейся перед ним человек, одетый явно в полицейскую форму, грозно спросил:

— Кто таков? Соизвольте предъявить документы.

Иван поднял голову, устало взглянул на полицейского, держащего руку на рукоятке сабли и тихо произнес:

— Нечего предъявлять по причине их отсутствия.

— В таком случае, попрошу проследовать в участок.

— Куда прикажете идти?

— Прямо вон до того здания и без глупостей.

Иван покорно пошел вперед. Возле небольшого двухэтажного здания остановился. Над дверью красовалась надпись: «Полицейское управление». Иван открыл дверь и вошел, следом за ним проследовал полицейский, который на входе сразу же окликнул сидящего за конторкой мужчину, видимо дежурного.

— Михалыч, принимай задержанного. Нема документов.

Полицейский приподнялся со своего места, бегло взглянул на Ивана и повернувшись в сторону коридора крикнул:

— Ухонцев, сопроводи задержанного в камеру до выяснения, кто таков, и почему разгуливает без документов по городу.

Прибежавший на зов дежурного Ухонцев, приказал проследовать вперед по коридору. Справа и слева располагались камеры. Проходя мимо, Иван успел заметить в одной из камер двух женщин. Пройдя в самый конец коридора, Ухонцев скомандовал остановиться, и открыв дверь камеры, молча рукой дал знак зайти, после чего запер дверь и ни слова ни говоря, удалился. Иван осмотрелся. В камере помимо него было двое. Один из мужчин лежал на лавке и, судя по всему спал, второй сидел на противоположной стороне с закрытыми глазами и облокотившись затылком о стену. Учитывая, что лавок было всего две, Иван подошел к сидящему мужчине:

— Не возражаете, если присяду рядом?

— Отчего же, присаживайтесь, — безучастно ответил мужчина, даже не взглянув на того, кто задал ему вопрос.

«Вот я и в кенгурятнике и это только начало. Интересно, чего ждать дальше? Хотя, чего уж тут интересного?» — подумал Иван, и устало присел на край лавки. Несмотря на то, что он не ел с самого утра, а в кармане лежал кусок хлеба, есть совершенно не хотелось. От сознания безысходности и невозможности что-то изменить, хотелось одного, заснуть и как можно дольше не просыпаться. По примеру соседа по камере он закрыл веки и облокотился затылком о стену. И все же, пытливый ум ученого, не хотел просто так сдаваться и мысли помимо его воли крутились вокруг вопроса, что не так пошло во время эксперимента и куда именно он попал.

Прошло немного времени и, не выдержав, Иван спросил соседа по камере, сидевшего на лавке:

— Простите, не знаете, когда вызовут на допрос?

— Смотря, за что задержали? — почти механическим голосом произнес сокамерник.

— У меня в дороге украли документы. По причине их отсутствия и задержали.

— Если полицмейстер и его помощник никуда не уедут по делам, то вероятно сегодня и допросят.

— А что потом?

— Как что, запрос сделают, если все подтвердится, новые документы справят.

— И долго ждать придется?

— Пока запрос сделают, пока ответ придет. Ежели запрос далече, тогда долго сидеть придется. Родом-тооткуда будете?

— Кто, я?

— Ну не я же.

Прежде чем ответить Иван призадумался, вспомнив, как попал впросак с Новосибирском, поэтому стал вспоминать города, какие знал поблизости от Челябинска. Подумав, произнес:

— Из Перми.

— Коли из Перми, то недели три, а может и больше сидеть придется.

— Так долго?

— Так до Перми верст шестьсот с гаком будет. Почитай неделю туда и столько же обратно, да пока там соизволят ответ написать. Так что почитай месяц сидеть придется.

— Всего шестьсот верст и неделю добираться! Это что же, пешком что ли идти?

— Зачем пешком. Запрос через почтовую службу наверняка пошлют, а те на перекладных. Аккурат за неделю доберутся. А тебе чего переживать? Еже ли все подтвердится, новый документ справят, а пока на казенных харчах посидишь, чем плохо?

— Да уж чего хорошего.

— Не знаю, не знаю. По мне, так самое то. Харчи конечно не бог весь какие, но с голоду не помрешь, ну разве что вшами обзаведешься или еще какую напасть подцепишь. Это как повезет.

— Прямо обрадовали, — процедил сквозь зубы Иван и в задумчивости почесал лоб. В этот момент послышался лязг открываемого замка, и знакомый конвоир открыв дверь камеры, грозно произнес:

— Как там тебя, новенький, на выход. Помощник полицмейстера на допрос вызывает.

— Ну вот, а ты печалился. И часа не прошло, а тебя уже на допрос вызывают, — все тем же безучастным голосом произнес сокамерник.

Иван поднялся и поплелся на допрос. Комната для допроса была небольшой, три на три метра, но с учетом высокого потолка, казалась еще меньше. Под самым потолком небольшое окно с решеткой из стальных прутьев. Посередине комнаты за столом сидел усатый пожилой полицейский, напротив стул, на который Иван не ожидая приглашения, присел.

— Ну и кто будете?

— Дымов Иван Сергеевич, одна тысяча девятьсот девяностого года рождения, — бодро и одновременно с тоской ответил Иван, решив отвечать, из расчета разжалобить полицмейстера и тем самым ускорить получение документов.

— Место рождения?

— Родом из Перми.

— Кем будете?

— Ученый я, путешественник.

Полицейский усмехнулся и потеребил длинный ус.

— И как же так получилось, что вы ученый, да еще путешественник и без документов?

— Так хорошо, что жизни не лишился, а только денег, вещей и документов. А произошло это со мной третьего дня ближе к ночи. Кибитка моя сломалась в дороге, кучер сказал, что ежели я пешком пойду к ночи до деревни Малышево доберусь. Сам не знаю, зачем я послушал этого дурня, отправился пешком в деревню, а часом позже двое на меня накинулись и оглушили. Очнулся, ни вещей, ни документов. Хорошо хоть добрые люди до деревни подбросили, там и переночевал, а утром прямиком в город. Да я и сам намеревался первым делом к вам идти, да видно так меня по голове-то долбанули, что до сих пор звон стоит.

— Складно говоришь, весьма, — угрюмо произнес полицейский и, подкрутив фитилек лампы, чтобы та ярче светила, откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Ивана, после чего глубокомысленно произнес, — а часом Тимофей Петровичу Дымову городскому почтмейстеру родственником не приходитесь?

— Никак нет, однофамилец.

— Понятно. Значит, двое нападавших было? А приметы запомнить успели?

— К сожалению нет. Может, их и больше было, я только успел услышать, как один крикнул другому, чтобы не убивал. Видно не хотели идти на убийство.

Полицейский снова кивнул и, судя по выражению лица было непонятно, поверил он в эту легенду, которую Иван рассказывал или нет.

— А направлялись, откуда и куда?

— Из Перми в Челябинск, а далее, в сторону Сахалина тронуться собирался.

— К японцам стало быть собирались?

И тут Иван второпях, допустил явный промах, добавив:

— Нет, в Японии я уже бывал, а вот на Сахалине еще нет.

Полицмейстер кивнул головой, снова потеребил ус и неожиданно спросил:

— А с какой надобности на Сахалин собрались?

— Сугубо с научными целями.

— И какими же науками занимаетесь?

— Я, — Иван на секунду призадумался, — физические основы в природе изучаю применительно к разным местностям.

— Во как? Интересно, интересно, — явно с сомнением в голосе произнес полицмейстер.

— А знамо ли вам, господин Дымов, что в Японию особая виза нужна для посещения, поскольку страна сия нам недружественная и особливо вдоль всей границы много неприятностей доставляет?

— Так и виза у меня была, но как я уже сказал, все документы у меня были украдены.

— И кем же выдана была?

— Кто?

— Виза.

Иван смутился, и чувствуя, что попал впросак, не знал, что ответить. Поэтому наугад ответил:

— Естественно министерством иностранных дел.

— Понятно. Значит, говорите ученый вы, путешественник. Сдается мне, что вы вовсе не ученый. Вот только пока не могу понять кто, ловкий мошенник или беглец, о котором нам еще не успели сообщить. Впрочем, сведения о беглых рано или поздно и до нас дойдут, а вы покамест посидите и подумайте. Хорошенько так подумайте, стоит ли комедию тут передо мной разыгрывать или сразу всю правду рассказать и тем самым облегчить душу свою грешную. Я ясно выразился?

— Яснее некуда, — тяжело вздохнув, ответил Иван, понимая, что чем дольше он будет фантазировать, тем быстрее запутается и навлечет еще больше бед на себя, поэтому, взглянув на полицмейстера, произнес:

— Понимаете, если я расскажу вам все как есть, то скорее всего, попаду в психушку. Да и вряд ли вы поверите моим словам.

— А вы попробуйте, вдруг поверю.

— Дело в том, что я действительно ученый. Мы проводили научный эксперимент, и я каким-то непонятным образом оказался совершенно не там, где должен был быть. Точнее, и время и место вроде как совпадают, только ваш мир, это не мой. В моем мире все иначе, а ваш, он похож на наш, только таким он был лет двести назад.

— Во как. Ну вы и сказочник. Это вы сейчас придумали или как запасной вариант на случай, если версия насчет ограбления не сработает?

— Я же говорю, что вы мне все равно не поверите, — ответил Иван мучительно размышляя о том, как и чем доказать полицмейстеру свою правоту.

«Если бы у меня был хоть какой аргумент или доказательство, что я не вру, было бы проще разговаривать. А так, кроме слов нечего предъявить», — подумал Иван, и по инерции сунул руки в карманы куртки в надежде найти в них хоть что-то для доказательства своей правоты. Однако карманы были пусты, и кроме носового платка в них ничего не было.

— Постойте, — вдруг выкрикнул Иван, — я вспомнил. При мне были два ящика с приборами, которые я спрятал в лесу в том месте, куда телепортировался во времени.

— Куда, что сделали? — скучным голосом спросил полицмейстер.

— Это не важно, вы все равно не поймете, но это без обид. При мне были научные приборы. Они вам ничего не скажут, точнее я не то хотел сказать. Они докажут вам, что я говорю правду, потому что это приборы не из вашего мира и любой специалист это сразу же подтвердит.

— И где же прикажете их искать?

— В лесу.

— Ах в лесу. Понятно. Ну вот что, придется вам посидеть у нас и крепко подумать, а когда приедет глава управления Яков Никонорыч, вы ему и расскажете все как на духу. И про ограбление и про перемещения. И уж тогда не взыщите. Вам все ясно?

— Ясно.

— Ухонцев, веди этого пришельца в камеру, пущай посидит и подумает.

Позвякивая ключами, угрюмый Ухонцев сопроводил Ивана до камеры. Заперев дверь, молча удалился.

Глава 4

К тому времени, когда Иван снова оказался в камере, мужик, до этого спавший на скамейке, проснулся и, судя по внешнему виду, был явно не в духе, потому что как только лязгнул замок закрывающий дверь, угрюмо произнес:

— Курить есть? — спросил он, глядя на Ивана.

— Я не курящий.

Сплюнув на пол, выругался, и косо посмотрев в сторону Ивана, добавил:

— Слышь, интеллигент, за что задержали?

— Документов нет. Украли по дороге, — ответил Иван, решив в камере сохранять прежнюю легенду по поводу отсутствия документов.

— Брешешь небось. Коли документы украли, морда чай вся была бы в синяках, да и сюртук прихватили бы.

— Брешут собаки, а я говорю. Сказал же, по голове ударили и обобрали по дороге в Челябинск.

— Ну-ну, ври больше. На дороге обокрали, а сюртук оставили. Это надо же, воры попались какие благородны.

Иван не хотел ссориться с соседями по камере, да и настроение было совсем не то, чтобы вступать с ними в перепалку. Устало сел на лавку.

«Как и следовало ожидать, помощник полицмейстера не поверил ни в легенду насчет потери документов, ни в то, что он прилетел из другого мира. Сразу видно, тертый калач, такого на мякине не проведешь. А что собственно оставалось делать? Что еще говорить?» — размышлял Иван, понурив голову и уставившись в пол, — «И что теперь рассказать его начальнику? Говорить по потерю документов уже поздно, да и толку никакого. Отправят запрос в Пермь, выяснят, что нет там никакого Дымова и что тогда? А если настаивать на том, что я прибыл неизвестно откуда и уговорить найти оба прибора в лесу? Пустое, я и сам сейчас вряд ли их найду. И что тогда остается делать?»

Из раздумий Ивана вывел голос охранника, который принес еду. В миске было какое-то подобие супа, кусок черного хлеба и кружка воды. Впрочем, Иван никогда не был привередливым к пище, а сейчас, будучи голодным, быстро съел все что принесли. Поставив миску и кружку возле двери, быстрым движением, расстегнул молнию на куртке и сразу же поймал на себе удивленный взгляд сокамерников.

— Это чёй-то на тебе за зипун такой чудной?

— В смысле? — не понял сначала вопроса Иван. Но тут до него мгновенно дошло, что именно вызвало у них удивление — обычная застежка молния на куртке.

— Это японская куртка, — стараясь, как можно спокойнее, ответил Иван, — купил у них по случаю. Очень удобная, а застегивается посредством застежки-молнии. Еще можно кнопками фиксировать, — и он продемонстрировал, как работает молния и кнопки.

— Надо же, отродясь такого не видел. Вот ведь узкоглазые, чего придумали. А ты чего это к ним шастал?

— Я ученый. Путешествую по разным странам, изучаю где, кто, как живет. Природу изучаю, разные природные явления.

— Ну и как там у них, у японцев жизнь, лучше нашей али как?

— Да как сказать, — ответил Иван, размышляя, как лучше ответить и снова не попасть впросак, — как везде. Кто-то лучше, кто-то хуже.

— Понятно. Короче, деньги есть — хорошо живет, а коли нет, как и мы — хреново.

— Вот именно.

— А как же ты туды попал? Говорят нашего брата японцы не пущают. Ни мы их не любим, ни они нас. Вон почитай весь Китай захватили и все равно им мало, то и дело к нам лезут.

— Я по линии министерства иностранных дел там был.

— А что в темные края не ходил? Там говорят чудные дела творятся.

Иван насторожился, так как не мог понять, что подразумевалось под темными краями. Задавать вопрос не решился, поэтому отделался тем, что сказал, что не был. Однако про себя подумал, что было бы интересно узнать, что собой представляют темные края и где они находятся. Поэтому, подумав, все же спросил:

— А что кто-нибудь все же ходит в темные края, или так, лишь разговоры одни?

— Да уж какие тут разговоры, — произнес до селе молчавший сокамерник, который сидел на одной скамейке с Иваном, — Оттуда ежели кто и возвращается, считай не жилец. Знавал я одного ходока. Годков пять назад встретил по дороге в Кременкуль мужика ентова. С его слов из Казани возвращался, а до этого в западные земли ходил. Жуткие вещи рассказывал. Говорит, люди там страшенные, як бесы, потому и повертался обратно. А по дороге сильно хворать начал, словно проказой какой заболел.

— Видать там и подцепил.

— Вот и я о том. Одно слово темные края.

— А давно они такими стали, или всегда такими были? — спросил Иван, все больше и больше заинтригованный тем, о чем шла речь.

— Кто люди?

— Нет темные края, где они живут?

— Давно, лет сто, а может двести, как в те края народ перестал ходить. Как московское царство перестало на Руси править, так все и началось.

Услыхав такое, Иван чуть не подпрыгнул от удивления на лавке и тут же спросил:

— А кто же нынче на Руси правит?

— Да, видать тебя крепко по башке-то шарахнули, коли ты такие вопросы задаешь. Знамо дело кто Павел второй, царь батюшка земли сибирской и всея Руси, что от неё осталось.

— Простите, видно я так долго на чужбине был, что многое пропустил. Не сочтите за труд, просветите, что стало с московским царством, коли не существует его более?

— Ты мил человек, чудной какой-то. Не слыхал что ли, как в далекие времена послал господь на землю русскую громы и молнии невиданной силы. Спалил города большие и малые и хворь послал такую, что земли стали бесплодные, а жители, что остались, болели и вскорости умирали. Годы прошли, а те, кто выжил и люди и скотина разная, стали рожать чудишь, каких раньше никто не видывал. Вот и перестали люди в те края ходить, ибо смерть в тех краях поселилась, ну а земли те и называют темными краями. Понял?

— Понял.

Услыхав такое у Ивана еще больше появилось вопросов, но он решил, что не время их задавать. Закрыв веки стал мысленно выдвигать разные гипотезы, что могло произойти, — «Допустим американцы сумели достичь аналогичных результатов в создании машины времени и их военные решили на практике использовать её и отправили в прошлое ядерный заряд большой мощности. Если исходить из того, что сказали сокамерники, в качестве точки „схлопывания“ могла быть выбрана Москва, а время, начало девятнадцатого века. Допустимо как вариант, но тогда сразу возникает вопрос. Если история после этого изменилась, то ни меня, ни установки, которую мы создали, вообще ничего этого не было бы, и тогда я никак не мог оказаться в этом времени. Но я здесь, значит, произошло что-то иное. Опять же, если исходить из того, что они сказали, прошло слишком много времени, а радиация, если конечно именно она вызвала такие повсеместные мутации и заболевания, до сих пор оказывает действие. Маловероятно, если конечно не использовали слишком „грязную“ бомбу. Тоже маловероятно, так как смысл заражать территорию противника на длительный срок? И еще, какой мощности должен был быть заряд, чтобы нанести столь огромные разрушения? Одни вопросы. Поговорить бы с кем-нибудь из ученых мужей. Наверняка в городе есть таковые и тогда можно было бы многое понять и выстраивать хоть какие-то правдоподобные предположения. Кстати, судя по всему, прогресс развития настолько замедлился, что они даже ничего не знают об электричестве. Невероятно, просто невероятно».

Незаметно для себя Иван задремал. Сказалась усталость, и нервное напряжение от переживаний за все происходящее с ним с момента начала эксперимента. Мысли помимо его воли крутились и перескакивали с одного на другое. Он переживал за Ольгу, которую оставил с маленькой дочкой на руках, за всех своих коллег, с которыми проработал пять лет и за себя, потому что не знал, что делать и как вообще жить дальше. Неожиданно он почувствовал, как его кто-то отчаянно толкает за плечо.

— Эй, на выход, — услышал он, словно эхо чей-то голос и даже обрадовался, но когда открыл веки и увидел знакомое лицо сокамерника, сонным голосом пробормотал:

— Что случилось?

— Вставай, начальство на допрос вызывает.

— Что уже?

— Пошевеливайся, а то Ухонцев шутить не будет. Огреет дубинкой для острастки, сам не рад будешь, — тихо прошептал сокамерник, помогая все еще сонному Ивану подняться с лавки.

— Руки за спину, лицом к решетке, — грозно произнес Ухонцев, когда Иван вышел из камеры. Как только охранник запер дверь, пошел по коридору в уже знакомую комнату для допросов. Войдя, увидел за столом мужчину средних лет. На столе перед ним лежала папка с бумагами, которые он внимательно просматривал. Иван остался стоять возле двери, но почти сразу же услышал приглашение присесть на стул:

— Мне доложили о вас и я ознакомился с материалами допроса. Надо сказать, в фантазии вам не откажешь. Надеюсь, вы успели все хорошенько обдумать и расскажете о себе более правдоподобную историю.

Иван пристально посмотрел на полицмейстера. Гладко выбритое лицо, серые глаза, короткая стрижка и небольшой еле заметный шрам на подбородке. Судя по тону, с которым были произнесены слова, этого человека трудно будет убедить в правоте сказанного.

— Я слушаю, говорите, — перебил размышления Ивана полицмейстер.

— Видите ли, — начал было Иван, и осекся. Он просто не знал, что сказать. Наверное, впервые в жизни он оказался в тупиковой ситуации, когда сам факт его появление в этом мире был непонятен не только окружающим, но и ему самому. Любое утверждение с его стороны нечем было подтвердить. В этой, казалось бы безвыходной ситуации, Иван неожиданно произнес:

— Простите, как мне к вам обращаться?

— Господ полицмейстер.

— Понятно. Видите ли, мне действительно сложно что-то сказать или точнее доказать свою правоту, поскольку у меня нет доказательств, которые могли бы подтвердить мои слова. Поэтому остается лишь факт того, что у меня нет документов, подтверждающих мою личность, а вам остается рассматривать непричастность моего участия в каких либо других правонарушениях.

Полицмейстер перестал писать и внимательно посмотрел на Ивана.

— Вы знаете, что отсутствие документов является серьезным правонарушением?

— В моем мире нет, так как личность человека при отсутствии у него документов моментально устанавливается.

— И каким же образом? — с неподдельным интересом спросил полицмейстер.

— Есть масса способов, как это сделать. Сначала сверяют лицо человека по базе данных. Если по каким-то причинам это не получается, берется отпечаток пальца, и сверяют с картотекой. Кстати, это самый простой способ, чтобы определить, не проходил ли задержанный в каких-либо преступлениях и не был ли осужден. И наконец, взять пробу ДНК и так же сверить с картотекой. Любой из данных методом непременно сработает и тем самым даст моментальный ответ. Если все в порядке, пишется заявление, вас отпускают, а через некоторое время вы получаете новые документы. Как видите, в нашем мире все легко и просто.

— Вы хотите сказать, что вы прибыли к нам из другого мира? И хотите, чтобы я в это поверил?

— Я мог бы так утверждать, если бы у меня были доказательства. Но у меня их нет. Да, у меня были с собой два ящика с аппаратурой, но сейчас я уже вряд ли смогу точно указать место, где я их спрятал. Других доказательств у меня нет, поскольку при проведении эксперимента, я не брал с собой каких-то материальных объектов, которые могли бы хоть как-то говорить в пользу моей версии. Вот разве что куртка, в которой я к вам прибыл, — и Иван демонстративно расстегнул кнопки и затем молнию, — кстати, материал из которого она сделана, называется полиэстер. Это синтетик, о котором в вашем мире вряд ли слышали, как и о многом другом.

На удивление кнопки и молния не произвели на полицмейстера такого же впечатления, как на сокамерников. Он лишь нахмурив брови, взглянул на куртку Ивана, после чего, спросил:

— Вы я вижу дюже языкастый, и хотя сдается мне, что здорово мне тут сказки рассказываете, отправлю я вас в сыскное отделение. Пусть они вас там допросят, как положено и решат, куда вас отправить, далеко и надолго. Ухонцев, давай этого пришельца обратно в камеру.

— Чей-то ты быстро вернулся? — спросили Ивана, когда он вернулся в камеру.

— Отправляют в сыскное отделение.

Один из сокамерников присвистнул и покачав головой, произнес:

— Не повезло. Там с тобой церемонится, как здесь не будут, в раз расколют.

— Чему быть того не миновать, — ответил Иван.

По утру Ухонцев вывел Ивана из камеры и сопроводил на улицу, где возле входа его дожидалась повозка с решетками на двери.

— Полезай, — грубо произнес один из охранников стоя возле открытой дверцы повозки. Как только дверь закрылась, повозка тронулась в путь.

Глава 5

Ивана привезли в сыскное отделение и отправили в одиночную камеру. Комната два на три метра, с крошечным окном под потолком. Кроме стула и ведра вместо унитаза, ничего не было. Иван устало присел и, обняв голову ладонями рук, задумался. Безнадежность положения была настолько очевидна, что лишь большим усилием воли он заставил себя думать о том, что говорить, когда его вызовут на допрос. Однако шло время, а за ним никто не приходил, и только ближе к вечеру, когда в камере стало совсем темно, лязгнул замок и охранник повел его на допрос.

Комната для допросов, куда его привели, была иной, нежели чем в полицейском управлении. Большая комната, стол за которым сидел моложавого вида мужчина, возможно следователь, возле стены две широкие лавки, Помимо следователя в комнате находился коренастый мужчина с закатанными по локоть рукавами рубахи. Иван сразу вспомнил фразу брошенную ему напоследок сокамерником, что здесь с ним церемониться не будут. Иван продолжал стоять возле двери, ожидая, что сначала его изобьют, а уже потом начнут допрашивать. Однако голос моложавого следователя опроверг его ожидания:

— Прошу, присаживайтесь.

Иван покорно сел.

— Будем говорить, или для начала Никифор покажет вам свое умение делать из человека отбивную?

— Первое лучше, да и пользы от отбивной вряд ли много будет. Разве что кровью запачкаю комнату, а уборщице потом убирать.

— Слышь, Никифор, шутник попался. Ну что же, раз так, давай рассказывай: кто таков, почему без документов и с чего это вдруг сам глава полиции решил вдруг тебя к нам отправить?

Иван посмотрел на следователя и вдруг произнес:

— Хотите, я расскажу вам в каком мире я жил еще три дня назад, а уж тогда вам решать, выдумываю я все или нет.

— Ну что же, попробуй, удиви меня. Только учти, чем больше вранья будет, тем крепче Никифор будет из тебя потом правду выколачивать, а он отлично умеет это делать, это я тебе гарантирую.

— Охотно верю.

— Вот и отлично. А теперь говори.

Иван секунду помедлил и потом стал рассказывать. Спокойно, без надрыва и пафоса, словно читая учебник по истории, он вкратце рассказывал историю страны, начиная с начала двадцатого века. Попутно он описывал, какие наиболее важные изобретения совершались в двадцатом веке. Свое повествование он закончил тем, что рассказал о том, что пять лет занимался вместе со своими коллегами созданием и испытанием установки, которая позволяла перемещаться в прошлое. Последний эксперимент оказался неудачным, и он оказался здесь.

Следователь какое-то время молчал, потом покачал головой, непонятно зачем выругался, после чего произнес:

— Да складно говоришь, по-ученому. Особенно про это мне понравилось, как его, американцев и китайцев, которые впереди планеты всей.

Произнеся это, следователь, а следом за ним и Никифор, громко заржали от смеха.

— Врать ты конечно мастак, но вот насчет Америки и особливо китайцев, загнул, — все еще смеясь, произнес следователь, — а знаешь ли ты, что японцы почти весь Китай захватили и большую часть Монголии? А в Америку ссыльных отправляют на каторгу. Да, видно придется тебе поднапрячь мозги и правду говорить. Верно я говорю, Никифор?

— А то, — ответил Никифор и не дожидаясь приказа со всей силы ударил Ивана. Упав со стула он почувствовал сильную боль и звон в ушах, а следом последовали удары сапогом. Боль заполнила сознание настолько, что хотелось кричать, но дыхание при каждом ударе перехватывало и оставалось только ловить ртом воздух, чтобы не потерять сознание. И все же в какой-то момент он отключился, а когда пришел в сознание, почувствовал, как Никифор льет на него из ведра воду. После этого его подняли и усадили на стул. Все тело ломило от боли, из носа текла кровь, а лицо саднило от синяка под глазом. В этот момент в камеру кто-то вошел и следователь, до это сидевший за столом, вскочил, отдал честь и тут же стал докладывать:

— Доставили к нам по приказанию господина Потапова из полицейского управления. Документов при себе не имеет. На допросе рассказывает какие-то небылицы. Надеюсь, после экзекуции начнет давать показания.

— Понятно,

Мужчина взял табуретку и присев напротив, рукой за подбородок приподнял голову Ивана и словно врач, посмотрел на его избитое лицо.

— Как зовут?

— Дымов Иван Сергеевич, — еле шевеля распухшими губами, произнес Иван.

— Тимофей Петровичу Дымову почтмейстеру нашему в родственниках не приходитесь?

— Нет. Не знаю такого.

— А документы, еже ли они были, кем и где выдавались?

— Родился в Новосибирске, но у вас такого города нет.

— А в вашем, стало быть есть? Никита Иванович, видать Никифор не до конца дурь из него выбил. Может добавить, тогда и говорить начнет?

— Можно, но позже. Пусть сначала еще разок, как ты говоришь, сказки расскажет.

Иван с трудом повернул голову и одним глазом посмотрел на сидящего перед ним человека, которого следователь назвал Никитой Иванович. Лицом он чем-то напоминал начальника отдела Мясницкого. Такой же солидной комплекции, с лысиной на голове и короткими усиками, делающими лицо на удивление добродушным.

Иван с трудом стал пересказывать то же самое, что и говорил следователю. Под конец добавил:

— Можете меня избивать и дальше, ничего другого я рассказать не смогу.

— Ну вот, я же вам говорил, небылицы рассказывает. И главное, как умело, словно книгу какую наизусть вызубрил и чешет по ней.

— Да подожди ты. Заладил свое, небылицы, небылицы. Сам вижу, что непонятно что говорит, но складно больно. Значит, говоришь, из другого мира к нам прибыл?

— Да.

— И где же он находится?

— Не знаю. Возможно в параллельном измерении.

Следователь и Никита Иванович загадочно переглянулись, и Иван решил, что сейчас его снова начнут бить. Однако вместо этого последовал новый вопрос:

— Ты сам-то хоть веришь в то, что говоришь, или впрямь в голову дурь какая запала, что ты такие вещи нам тут рассказываешь?

— Рано или поздно, и ваш мир придет и достигнет того, чего достигли мы. Вопрос только один, станет ли он от этого лучше, чем он есть сейчас, потому что мы многого достигли, познали тайны мироздания, а часы ссудного дня неумолимо приближают нас к гибели. Обиднее всего то, что возможно и я причастен к этому…

— Во как. Выходит, свою причастность не отрицаешь? — радостно произнес следователь.

— Евсей, не спеши. Сдается мне что-то тут не так. Ты мне скажи, ты в каком месте появился, помнишь?

— Не очень, — стараясь сосредоточится и отвлечься от боли после побоев, произнес Иван, — поляна в лесу была и туман сильный. Потом все развеялось, я приборы спрятал и стал ждать, когда за мной приедут. Когда смеркаться начало, понял, что пошло что-то не так и пошел на юг в сторону Челябинска. Шел лесом, когда вышел на дорогу и еще километров, верст по-вашему, пять протопал. Потом меня мужик какой-то до Малышево довез и на ночлег у себя оставил.

— Интересно, интересно, — неожиданно заинтересованно произнес Никита Иванович, — а в котором часу ты в Малышево подался, не помнишь?

— Почему не помню, помню. Еще четырех не было. Лесом часа полтора шел, да еще час, когда на дорогу вышел.

— А как же ты время-то определял, а? — задал вдруг вопрос следователь. Иван решил, что обманывать в таком вопросе не стоит, и тут же ответил:

— Я когда в город вошел первым делом в часовой магазин заглянул, узнал сколько часы стоят, а потом в первый попавшийся ломбард пошел и часы, которые у меня были за сорок пять рублей продал.

— Вона оно как. А деньги где?

— Во внутреннем кармане брюк лежат.

— А ну доставай деньги. Нет, постой. Никифор, а ну проверь карманы у него.

Никифор подошел, не церемонясь поднял и поставил Ивана на ноги и быстро обшарив, достал из кармана несколько смятых купюр и положил их на край стола. В тот момент, когда он это делал, из купюр неожиданно выпала сим-карта от телефона.

— Это чей-то такое? — спросил Никита Иванович и осторожно взял симку.

— Надо же, а я искал её и думал, что потерял. Это сим-карта. Вставляется в телефон и с помощью неё можно разговаривать.

Никита Иванович передал её следователю. Тот покрутил её перед глазами, но так и не поняв её назначения положил обратно рядом с деньгами.

— Значит, говоришь, лесом шел часа полтора, и потом час по дороге и все на юг, так?

— Да.

— Евсей, сколько ежели лесом идти за полтора часа пройти можно?

— Кто как. Ежели грибы собираешь или ягоды…

— Какие к лешему грибы. Обычным шагом.

— Я так думаю не больше двух, от силы три версты пройти можно. Но опять же, смотря какой лес, а то и версты с трудом протопаешь за час.

— А по дороге за час?

— Еще версты четыре, ну может пять.

— Это что же получается, что он в самое «ведьмино» место попал? Там аккурат туманы бывают непонятные и люди пропадают. Оттого это место народ стороной обходит и не суется туда.

— Очень даже похоже на то, — со скепсисом в голосе произнес Евсей.

Никита Иванович посмотрел на Ивана и неожиданно произнес:

— Вот что. Верить твоим сказкам или нет, большой вопрос. Так что деньги и эта твоя, как ты сказал?

— Сим-карта.

— Останутся у нас, как вещдоки. Ты покамест в камере посиди, а ты Евсей дай команду, чтобы доставили Огрунова. Он у нас в городе человек ученый и уважаемый, пускай поговорит. Думаю он быстро всё прояснит.

— Слушаюсь.

— Да и еще, надобно, чтобы лекарь его малость того, посмотрел и в порядок привел, а то мало ли чего. Ты меня понял?

— Так точно.

— И еще, с утра пошли кого-нибудь в ломбард. Часы следует приобщить к делу.

— А ежели упрется и деньги назад затребует, как быть?

— А ты ему напомни, что еже ли он будет товар без документов принимать, то придется его лавочку прикрыть, а самого отправить годков на пять на рудники. Все выполняй.

— Есть.

— Молодец. Все я пошел.

Как только Никита Иванович вышел, следователь по имени Евсей достал платок, протер пот со лба и сквозь зубы процедил:

— Да, повезло тебе. Ну ничего, коли господин Огрунов скажет, что слова твои полный бред, а я в этом не сомневаюсь, мы еще с тобой поговорим, понял меня?

— Да.

— То-то же. Никифор, кликни там часового и пусть отведет в камеру, да и за лекарем надо кого-нибудь послать.

— Может и так сойдет? — пробасил Никифор.

— Как же, сойдет. Раз начальство приказало лекаря пригласить, значит надо.

Глава 6

Старенький, маленького роста и что-то постоянно бурчащий себе под нос лекарь, явился в камеру, где на каменном полу лежал Иван. Сидеть ему было трудно, а холодный пол хоть немного снимал боль во всем теле.

— Вах-вах, как они вас отделали, произнес врач и, достав из сумки пузырьки и тряпки, стал протирать раны на лице. Потом чем-то помазал, отчего стало нестерпимо жечь, но Иван промолчал и только поморщился. Потом врач приподнял рубашку и осмотрев грудь и спину, стал бинтовать, решив, что у Ивана вероятно сломаны два ребра. Закончив, он наклонился и тихо произнес:

— Не волнуйтесь, если снова бить не будут, через две-три недели будете как огурчик. И еще, не делайте резких движений, а то ребра долго будут срастаться. И не лежите на полу, в момент простудитесь. Вы всё поняли?

— Да, спасибо, доктор.

— Не за что.

Лекарь, шаркая ногами, вышел из камеры, оставив Ивана одного. Через силу поднялся и по совету врача, сел на стул, опершись спиной о стену. Хотелось одного, прилечь и уснуть, но закрыв веки, он тут же начинал клониться и резкая боль моментально давала о себе знать.

Ночь Иван провел без сна, хотя безумно хотелось спать и веки буквально слипались. Однако ссадины на лице и боль во всем теле не давали уснуть и только под утро, когда робкий луч света проник в камеру сквозь крошечное окно под потолком, он с грехом пополам примостился в углу камеры и на какое-то время заснул. Проснулся, когда услышал звук открывающейся двери. Охранник поставил на пол миску с похлебкой, кружку с водой и куском черного хлеба. Есть не хотелось, а вот воду Иван выпил с жадностью, словно не пил несколько дней. Потом через силу заставил себя съесть похлебку и хлеб, чтобы восстановить силы, так как понимал, что они ему пригодятся. И снова потянулись тягостные минуты и часы ожидания. Наконец дверь камеры открылась, и голос стражника оповестил выходить на допрос.

Стражник привел его в ту же комнату, что и накануне. Следователь Евсей по-прежнему сидел за столом, а вот вместо Никифора в камере находился пожилой мужчина, по всей видимости, это был тот самый Огрунов, о котором говорил Никита Иванович. Внешне он мало напоминал ученого. Маленького роста, с острой бородкой и седыми прядями волос, чем-то был похож на лекаря, приходившего накануне вечером.

— Вот, господин Огрунов, позвольте вам представить, задержанный утверждает, что он ученый и прибыл к нам из другого мира, — с сарказмом в голосе произнес следователь.

— Видите ли, господин…, - Огрунов повернулся в сторону следователя, так как не знал, как к нему обращаться.

— Никаноров.

— Да, так вот, господин Никаноров, если задержанный страдает маниакальной болезнью, что вполне возможно, он может утверждать что угодно. Вплоть до того, что он прибыл с Марса или Луны, но я вовсе не по этой части. Это дело медиков.

«Печально, но кажется, этот ученый, вряд ли способен будет что-то понять из того, что я ему скажу», — подумал Иван.

— Вот поэтому, господин Бурсов распорядился пригласить вас, чтобы вы разобрались в этом вопросе. Врет этот мерзавец, или нет?

Огрунов поправил очки и буквально впился взглядом в Ивана, словно ожидая сразу услышать речь психически больного человека, что позволило бы сразу сделать однозначный вывод. Иван угрюмо посмотрел на Огрунова, размышляя о том, сказать что-то, или дождаться, когда тот соизволит что-то спросить. Оба смотрели друг на друга и молчали. Следователь Никаноров не выдержал и злорадно произнес:

— Вот видите, в вашем присутствии он не шибко разговорчивым стал, а то все нам разглагольствовал о своем мире и чудесах науки, да так бойко, что господин Бурсов засомневался.

Иван не выдержал и произнес:

— И правильно сделал, что засомневался, потому что я правду говорил. Простите, — и Иван обратился к Огрунову, — вы какую научную дисциплину представляете как ученый?

— Моя специальность основы физики и математики, кроме того, я занимаюсь прикладными исследованиями в области механики.

— Замечательно. Правда говорить с вами о квантовой или молекулярной физике вряд ли стоит, а вот на простейшие темы охотно готов побеседовать. К примеру, какие-то работы в области электричества ведутся у вас или до этого вы еще не доросли?

— Позвольте заметить, что в прошлом году господину Бортко, после многолетних исследований удалось создать светящуюся колбу, в основе которой лежит горение металлической нити. При этом сама нить вовсе не плавится, а светится благодаря электричеству, которое проходит сквозь неё.

Иван еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Лишь улыбнулся и покачал головой.

— Ну что же, хоть какой-то прогресс. Правда в моем мире лет сто пятьдесят раньше аналогичное изобретение было сделано и тоже русским ученым Лодыгиным. Только он называл её не колбой, а лампой накаливания. Она так и вошла в историю как лампа Лодыгина. Кстати, параллельно с ним шла разработка электрической свечи, но именно лампочка станет основой для промышленного использования в освещении.

— Не знаю, не знаю. Думается мне, что до этого еще далеко.

— Насчет промышленного использования? В этом я с вами пожалуй соглашусь. Уж больно растянулся у вас прогресс науки и техники. Кстати, мне довелось ночевать в деревне, и я был крайне удивлен наличием лучины. У вас что, керосиновые лампы до сих пор не изобрели?

Лицо Огрунова изменилось. Было очевидно, что он крайне удивлен таким вопросом.

— Простите, а откуда вам известно о практической возможности использования керосина?

— А вы что, до сих пор используете только масляные лампы?

— Да, — неуверенным голосом ответил Огрунов.

— Печально, крайне печально. Не понятно с чем связано, что так сильно замедлилось развитие науки в вашем мире. Перегонка нефти и выделение из неё керосина с последующим использованием его в бытовых осветительных приборах в нашем мире началось где-то в середине девятнадцатого века, а следом начали изготавливать так называемые керосинки, прибор для приготовления пищи в быту. Замечу, что если, керосиновые лампы просуществовали не очень долго, так как им на смену пришли электрические осветительные приборы на базе все той же лампы накаливания, то керосинка довольно долго применялась, претерпевая лишь конструктивные изменения.

— Простите, а в каком направлении дальше двигался прогресс в вашем мире? — неожиданно спросил Огрунов. При этом он был так возбужден, что достал платок и вытер пот со лба.

— Как вам сказать. В нашем мире развитие техники шло одновременно и быстро и медленно. К примеру, двигатели внешнего сгорания вскоре заменили на двигатели внутреннего сгорания. На их базе начали строить самоходные повозки. Мы их называем автомобили. Затем двигатели внутреннего сгорания стали устанавливаться на поезда, самолеты и так далее. Разумеется, они совершенствуются, но основной принцип остался неизменным на протяжении столетия. Затем открыли атомную энергию, стали строить ракеты. Но вам до этого еще далеко. Нет, я конечно могу вам объяснить теоретические основы многих процессов, но быстрый скачок в развитии вашего общества все равно вряд ли произойдет. А могу я задать вам вопрос?

Огрунов был в замешательстве. По всему было видно, что он поражен и пытается переварить услышанное, поэтому не сразу ответил.

— Да конечно, я вас слушаю.

— Я хотел спросить, а что за последние сто лет Россия вела войны или нет?

— Нет, что вы. С тех пор, как двести лет назад мир постигла катастрофа, и на Землю с неба упал метеорит, не до войн.

— Как же, — неожиданно встрял в разговор следователь, — а с японцами кто постоянно бодается, а с южных рубежей басурманы разные лезут и то и дело отбиваться приходится, а турки, итыт их мать?

— Да, конечно, с соседями нередко приходится воевать, но не так, чтобы в широком смысле слова, — словно извиняясь, произнес Оргунов.

— Вы сказали метеорит упал? — с удивлением спросил Иван.

— Да, аккурат в одна тысяча восемьсот десятом году. Вероятно, он развалился в атмосфере и многие города поразил, в том числе у нас и в Европе, да и в Америке тоже.

— Простите, а научные исследования мест падения проводились после этого или нет?

— Первоначально да, но все, кто этим занимались, погибали, поэтому на долгие годы исследования прекратились. Лишь в последние пятьдесят лет было несколько экспедиций в «темные» края, но, как и прежде, все кто там побывал, в скором времени умирали.

Следователю видно наскучила такая около научная беседа и поэтому, взглянув на Ивана, потом на Огрунова, грозно произнес:

— Так что, господин Огрунов, как мне доложить начальству насчет задержанного?

— Сей господин говорит удивительные вещи, и должен откровенно сказать, его знания весьма обширны. Было бы крайне интересно и полезно с ним побеседовать еще в более подходящем и благопристойном для него месте.

— Вон оно как! Ну что же, спасибо. Но учтите, — следователь с хитринкой посмотрел на Огрунова, — еже ли окажется, что сей гражданин в розыске или еще чего, вы можете пойти как лжесвидетель. Вы понимаете, чем вам это грозит?

— Разумеется, — Огрунов взглянул на Ивана, на лице которого красовался огромный синяк под глазом, а куртка была в пятнах крови и уверенно добавил, — Я не знаю откуда он прибыл и что совершил, но то что его знания весьма обширны, я с полной уверенностью могу утверждать.

— Понятно. Ну что же, в таком случае, вы свободны. Никифор, — крикнул следователь и в дверях тут же появился Никифор, — проводи господина Огрунова, а этого в камеру. Доложу начальству, пусть оно решает, что с ним дальше делать.

Никифор вывел Ивана из комнаты для допросов и повел в камеру.

— Вот шельма, — произнес следователь и, плюнув на пол, добавил, — надо было сразу выбить ему мозги, чтобы он помалкивал, а теперь того и гляди, оправдываться придется перед начальством. Еще этот Огрунов, намека не понял, чтобы язык держал за зубами. Так нет, туда же, ученый и все такое прочее. Опять же морока начнется, еже ли придется искать приборы, которые он в «ведьмином» лесу припрятал.

Глава 7

Никифор отвел Ивана в камеру и запер за ним дверь. Присев на стул, Иван задумался, — «Странно все, очень странно. Получается, что мир в который он попал, скорее всего, параллельный, при этом его развитие резко затормозилось, когда на Землю упал метеорит. Невольно возникает вопрос — метеорит это был или что-то иное? Без проведения крупномасштабных исследований можно только гадать. Любопытно другое. Если это действительно параллельный мир, то его историческое развитие не должно повторять историю развития нашего. Тогда как объяснить совпадения названий стран и городов? Как вышло, что Челябинск и в нашем мире и в этом носит одно и тоже название? Простое совпадение? Вряд ли. А язык? А имена людей? Все совпадает. Интересно было бы узнать, как развивались исторические события до падения метеорита? Известны ли им имена великих полководцев, были ли войны, татаро-монгольское иго, да хотя бы кто правил на Руси до этого? Жаль, что не удалось поговорить с этим Огруновым еще. Наверняка он в курсе основных исторических событий и мог бы о многом рассказать».

Иван попытался выпрямиться и тут же почувствовал боль в ребрах. Видимо врач был прав насчет сломанных ребер. Прикрыв веки, попытался заснуть, и ему даже показалось, что это удалось. Сказалась бессонная ночь и полумрак камеры. Спал или скорее дремал, чутко прислушиваясь к звукам, доносившимся из окна под потолком. Это были возгласы ямщиков, ржание лошадей, а то и вовсе незнакомые ему звуки, напоминавшие гудки то ли паровозов, то ли каких-то еще машин.

До конца дня в камеру кроме охранника, который принес всю ту же похлебку, кусок хлеба и кружку воды, никто не наведывался и на допрос больше не вызывали. Видимо решали, что с ним делать дальше. Ночью с грехом пополам Ивану удалось поспать сидя на стуле, хотя так и хотелось лечь прямо на пол, но он благоразумно решил, что искушать судьбу и спать на бетонном, да еще вдобавок сыром полу не стоит. Утром охранник снова принес еду, а вскоре его вызвали на допрос. Из камеры Иван вышел с замиранием сердца, решив, что скорее всего именно сейчас может решиться его дальнейшаясудьба.

На этот раз в камере помимо начальника сыскного отделения и следователя Евсея было еще два незнакомых Ивану человека, которые, судя по форме, были полицейскими. Кроме них присутствовал Огрунов. Начальник сыскного отделения начал без предисловий.

— Я ознакомился с результатами допроса, который проводился в присутствии господина Огрунова. Вероятность того, что сказанное вами правда вызывает много сомнений, однако, — Никита Иванович сделал паузу и внимательно посмотрел на Ивана, словно хотел оценить, как он поведет себя, после чего добавил, — принято решение провести следственный эксперимент, а именно, попытаться найти приборы, о которых вы говорили на допросе. В случае их нахождения будет окончательно решен вопрос о вашей экстрадиции в столицу для дальнейшего установления вашей личности.

Иван стоял возле Огрунова и посмотрев в его сторону, тихо спросил:

— Столица-то нынче как я понимаю ни в Москве и ни в Питере?

— Господь с вами, разумеется, нет, в Екатеринбурге, — так же тихо ответил Огрунов.

— Попрошу не разговаривать, — грозно произнес Никита Иванович, — В розыске примут участия два представителя полицейского управления, а так же господин Огрунов с помощником. Ответственным назначаю старшего следователя-дознователя Евсея Михайловича Пихманова. На все про все даю два дня. Не найдете, будете отвечать по всей строгости закона, ибо закон суров, но справедлив.

Судя по выражению лица следователя Евсея, он был крайне недоволен таким оборотом дел. Искать какие-то ящики с приборами, да еще в «ведьмином» лесу, про который давно ходила дурная молва, не сулила ничего хорошего.

К удивлению Ивана выехали на поиск ящиков в тот же день спустя всего час. Большая тюремная карета для перевозки заключенных, запряженная парой гнедых была разделена на две части. В одной сидел Иван и вместе с ним напросился Огрунов с помощником, молодым человеком на вид лет восемнадцати. Остальные сидели за перегородкой.

Поехали в сторону деревни Малышево. Погода благоприятствовала, температура на улице не превышала пяти градусов тепла, но было солнечно и ясно. До деревни доехали за час с небольшим. Как только въехали в деревню, карета остановилась и в окошке, которое разделяло внутреннюю часть, появилось лицо следователя Евсея.

— Двор, где ночевали, показать сможете?

Иван слегка опешил, так как на его взгляд, все дома и заборы были весьма похожи один на другой. Однако он вспомнил, что возле калитки росли две высоченные березы, сросшиеся стволами на высоте забора.

— Возле калитки две березы росли. Да и еще, хозяина Агафоном зовут, а его жену Марья.

Дом в котором Иван ночевал нашли быстро. Агафон вышел на улицу и когда следователь спросил, ночевал ли у него третьего дня кто-либо из посторонних, не стал лукавить, а сразу сказал, что подвозил путника, и тот ночевал у него. Самое главное, что Агафон довольно точно сказал, где он встретил Ивана на дороге. Удостоверившись, что Иван именно тот человек, которого подвозил Агафон, отправились дальше. Примерно часа через полтора карета снова остановилась. Теперь надо было решить, сколько ехать дальше до того места, где Иван вышел из леса на дорогу.

— Приметы какие запомнил? — спросил Евсей Ивана.

— Честно говоря, нет, не до того было. Вроде как лес сразу расступился, и я оказался на дороге.

— Шел-то сколько времени, пока не встретил этого Агафона?

— Около часа.

— Около, — недовольно произнес Евсей и крикнул сидевшему на козлах кучеру, чтобы тот трогал и ехал не шибко быстро, а как версты три проедет, еще ход сбавил.

Верстовых столбов на дороге не было, но кучер, проехав три версты, сам сбавил ход, крикнув, чтобы Иван услышал его:

— Смотрите, может, какую примету увидите, где из леса выходили.

Иван прильнул к окну. Прошло минут двадцать, когда Иван крикнул, чтобы кучер остановил карету.

— Вот здесь, кажется, я вышел из леса.

— Кажется ему. Креститься надо, когда кажется, — все тем же недовольным голосом произнес Евсей, чувствуя, что придется вылезать и идти в лес.

Все вылезли из кареты. Иван осмотрелся и неожиданно увидел сломанную березку, которую он случайно обломал, когда выходя на дорогу споткнулся и чтобы не упасть схватился за неё и та не выдержав, надломилась.

— Вон там я вышел, точно, — и рукой указал на сломанную березку.

— Ну что же, я здесь посижу, а вы ступайте, — неожиданно заявил Евсей, явно опасаясь идти в сторону «ведьминого» леса. Ивану надели на руки наручники и все кроме кучера и Евсея отправились в лес.

Шли молча. Видимо все, кроме Ивана были наслышаны про «ведьмин» лес и настороженно смотрели по сторонам. То и дело останавливались и сверялись по солнцу, где север, после чего продолжали путь. Идти с наручниками на руках было не просто, но не прошло и часа, как Иван замер и радостно произнес:

— Вон поляна. Эта она я точно помню. Так, дайте сориентироваться, где я спрятал ящики с приборами.

Возбужденно и одновременно радостно озираясь по сторонам, он искал метки места, где спрятал ящики с приборами. На опушке он почти сразу увидел деревце, верхушку которого завязал узлом. От неё нужно было отсчитать двадцать шагов и будет поваленное дерево, в корнях которого он спрятал ящики и прикрыл их ветками и листвой. Не веря, что все сложилось так удачно и ящики с приборами были найдены, он указал место.

— Вот здесь я их спрятал. Позвольте достать, — и протянул руки, чтобы с него сняли наручники.

— Не суетись, сами сейчас проверим, — басом ответил один из полицейских и откинул ветки с корней дерева. Под корнями дерево лежали два пластиковых ящика с оборудованием.

— Я же говорил, что не обманываю. Вот они, те самые ящики, о которых я говорил.

Огрунов чуть ли не пританцовывал в ожидании, когда откроют ящики. Наконец полицейский осторожно открыл крышку одного, затем другого. Внутри в целости и сохранности лежали приборы, на одном по-прежнему горела надпись ERROR.

— Простите, что это? — взволнованно спросил Огрунов.

— Вам трудно будет понять его назначение. Видите ли, прибор должен был показать моё местоположение, но он выдает ошибку. Второй, — и Иван показал на сферу, — Это сложный физический прибор, который дает возможность отследить все процессы, которые происходят в момент перемещения в пространственно-временном континууме. Если бы все произошло, как все эксперименты до этого, прибор дал возможность снять показания. Сами показания снимаются вот этими датчиками.

— Ладно, не будем терять время, нам еще обратно топать. Забираем ящики и пошли, — гораздо более миролюбивым голосом произнес второй полицейский и стал снимать с Ивана наручники.

— Эй, ты чего, приказа не было снимать с арестованного наручники? — грозно произнес другой полицейский.

— Если тебе охота самому тащить ящики, тогда одену обратно.

— Ладно, пусть тогда сам их несет, но пойдет впереди.

— Если не возражаете, я и мой помощник могли бы помочь нести ящики, — почти умоляющим голосом произнес Огрунов.

— Вещ доки, не положено нести посторонним лицам, — хмуро ответил полицейский.

Иван поднял оба ящика и направился по направлению к поляне. Необходимо было её пересечь и затем пройти тем же путем обратно через лес. Следом за ним шли Огрунов с помощником, чуть поодаль полицейские. Выйдя на поляну, один из полицейских неожиданно крикнул:

— Погодьте, отлить надо. А ты смотри за задержанным, чтобы не убег, — произнес полицейский и не долго думая прямо на месте отвернулся, чтобы облегчиться.

Все остановились. Иван поставил ящики на землю и задрав голову посмотрел на небо. Яркое солнце касалось макушек высоких сосен, пробиваясь сквозь ветки, отбрасывая на поляну затейливые блики.

— Тихо как здесь, даже птиц не слышно, — произнес Иван обращаясь к Огрунову, — странно, это ведь здешние места называют «ведьмиными» не так ли?

— Да, но это все местные суеверия, — ответил он. И словно в ответ вся поляна мгновенно заполнилась желтоватым туманом.

— Эй, вы там… — услышал Иван голос полицейского, который мгновенно пропал в пелене тумана. Несколько секунд и снова, как когда он прибыл сюда, порыв ветра и туман исчез так же мгновенно, как и появился, лишь голубоватые искорки вспыхивали в разных местах на ветвях деревьев, но и они вскоре исчезли. Иван, Огрунов и его помощник стояли в центре поляны, и отчаянно крутя головой, искали, куда делись полицейские.

— Господи, неужели и впрямь «ведьмин» лес существует, и местные не врут? — чуть слышно произнес Огрунов и перекрестился, словно пытался отогнать от себя дьявольские силы.

— Николай Степанович, а куда полицейские подевались? — спросил Огрунова его помощник, который гораздо спокойнее воспринял все происходящее.

— Не знаю. Ау, где вы там? — крикнул Огрунов, но тишина говорила о том, что полицейские непонятным образом пропали. Огрунов снова перекрестился и, взглянув на Ивана, спросил:

— Как вы считаете, что нам делать?

— Я думаю, надо идти обратно к дороге.

— Вы полагаете?

— А вы что собираетесь искать их? Они же видели, что мы на стояли на поляне и ждали их, так что вряд ли они куда-то побежали. Хотя, кто знает, может они перепугались, и дали дёру, или решили, что мы сбежали и начали нас искать.

— Вы хотите сказать, что их лес забрал? — спросил, слегка заикаясь Огрунов.

— Вряд ли. Вы же ученый, прекрасно понимаете, что любой феномен требует изучения, прежде чем однозначно говорить о его природе. А так извините, это гадание на кофейной гуще. Давайте лучше выбираться отсюда на дорогу.

— Да, я согласен, давайте выбираться, — но прежде чем двинуться в сторону дороги, где их ждала карета и Евсей с кучером, Огрунов еще несколько раз крикнул, в надежде, что сопровождавшие их полицейские все же отзовутся. Однако кроме эха никто не откликнулся.

Быстрым шагом все пересекли поляну и, углубившись в лес, пошли в обратном направлении к дороге. Иван, у которого заболели сломанные ребра, попросил помощника Огрунова понести оба ящика, на что тот с радостью согласился и взял их явно довольный тем, что ему доверили нести ценное научное оборудование.

Уже на выходе из леса, Иван обратил внимание на странные звуки, которые раздавались со стороны, где вот-вот должна была показаться дорога. Что это было, понять было сложно, хотя отдаленно они напоминали что-то весьма знакомое. Вскоре лес закончился и усталые, они вышли на дорогу и остолбенели. Кареты на которой они сюда приехали не было, а дорога вдруг превратилась в обычное, хоть и особо хорошего качества, асфальтированное шоссе.

— Ура, я вернулся, — держась рукой за перебинтованный бок, крикнул Иван, и если бы не боль под ребрами, он наверняка пустился бы в пляс от радости. Он устало опустился на асфальт и взглянул на своих спутников. Они были настолько ошеломлены, что не в силах были что-то произнести, просто стояли и смотрели и только помощник Огрунова, поставив ящики, погладил рукой асфальт, восторженным голосом произнес:

— Надо же, такая ровная дорога…

Глава 8

— Простите, вы в курсе того, что произошло, ибо я не понимаю? — дрожащим голосом спросил Огрунов, показывая рукой на асфальт.

— Пока могу лишь высказать предположение, что поляна и желтый туман, который мы видели, каким-то образом соединяют параллельные миры. Вероятно, сейчас мы вернулись в мир, из которого я прибыл.

— Вы уверены?

— Это лишь предположение, но думаю, что мы скоро узнаем, прав я или нет, — бодрым голосом ответил Иван.

— Вот здорово! — восторженно произнес помощник Огрунова, продолжая рукой гладить асфальт, — а как мы это сделаем?

— Что именно?

— Ну, узнаем, что мы теперь в ваш мир попали?

— Нам надо просто немного подождать. Судя по звукам, которые я слышал, когда мы подходили к дороге, это были проезжающие по ней машины. Дождемся попутку и вернемся в город. Сразу все выяснится.

— Простите, — снова извиняющимся голосом, спросил Огрунов, — а попутка это что?

Иван придерживая рукой бок, рассмеялся, после чего ответил:

— Попуткой у нас называют проезжающий мимо транспорт и просьбу водителя подвезти, если он едет в том же направлении, куда тебе надо.

Вскоре за поворотом шоссе послышался шум, явно напоминающий звук двигающейся машины.

— А вот и авто, — и Иван по привычке, протянул руку и выставив большой палец вверх. В этот момент за поворотом показалась легковая машина, которая на большой скорости пронеслась мимо.

— Что это? — в ужасе произнес Огрунов.

— Вообще-то это называется автомобиль, — в задумчивости ответил Иван, ибо его поразил не факт того, что водитель не остановился и даже не притормозил, а то, какого вида он был. Это был автомобиль эпохи сороковых годов двадцатого века. Конечно, вероятность встретить ретро автомобиль, на шоссе ведущей в Челябинск, нельзя было исключать, но смутная тревога мгновенно поселилась в сердце Ивана. Огрунов и его помощник были настолько потрясены видом автомобиля, что стояли в немом изумлении не зная, что сказать и лишь ждали, что скажет Иван. В это время снова послышался звук работающего двигателя и вскоре за поворотом дороги показался грузовик. Иван с тоской в глазах все же поднял руку, показывая, что просит подвезти до города. Впрочем, когда автомобиль поравнялся с ними и притормозил, он не мог вымолвить ни слова, так как в этот момент из кабины водителя вышел офицер, а следом из кузова спрыгнуло двое солдат в шинели с винтовками на перевес. Все трое были одеты в военную форму, которая напоминала довоенную форму красноармейцев с петлицами на воротничках.

— Кто такие, попрошу предъявить документы, — громко произнес офицер, всем своим видом показывая, что он в данный момент власть и его стоит бояться и уважать.

— Мы научные работники, ходили в лес снимать показания в аномальной зоне, вот и приборы у нас, — произнес Иван первое, что пришло на ум.

— Я прошу предъявить документы, а не с какой целью вы в лес ходили.

— А документы у нас есть, не беспокойтесь, — встрял в разговор Огрунов и неожиданно достал из внутреннего кармана пальто документ, похожий на паспорт.

Офицер взял протянутый ему документ и по мере того, как читал, было видно, какое удивление вызвал он у него.

— Это как понимать? Что за филькину грамоту вы мне тут подсовываете? Шутки, понимаешь, решили со мной шутить, — и он выхватив наган, — а ну живо, говорите, кто такие и что здесь делаете?

— Простите, не знаю, как вас величать, да и в званиях я не очень разбираюсь, — встрял в разговор Иван, — К сожалению, у меня документов нет, а документы моих попутчиков вызывают у вас сомнения, точнее недоумение, а раз та, то вам вероятно придется нас задержать и сопроводить в город. Так что стоит ли терять время?

— Ишь ты, какой умник. Советовать мне будет, что мне делать. А в курсе ли ты, что по законам военного времени, я имею право всякого, кто без документов, шлепнуть на месте без всякого разбирательства.

— Простите, уважаемый, как же можно шлепнуть, коли документы я предъявил? — неожиданно возмущенно произнес Огрунов.

— Какие такие документы. Это что здесь написано, — и он сунул паспорт Огрунова прямо ему в лицо и прокричал, — это что еще за паспортная книжка, да еще выданная в канцелярии полицейского управления города Челябинска. Шутить вздумали надо мной?

— Так ведь так и есть, а где же мне еще получать его было, как не в полицейском управлении? — снова с возмущением произнес Огрунов.

— Так, живо в машину, пока я и впрямь не привел приговор в исполнение, — выкрикнул офицер. Солдаты передернули затвор ружей и жестом показали, что задержанным следует залезать без пререканий в кузов. Иван, скорчившись от боли, с трудом залез, за ним последовали Огрунов и его помощник. Затем залезли оба солдата и закрыли борт кузова машина. Один из солдат крикнул, что можно ехать. Следом мотор грузовика грозно взревел, пару раз фыркнул выхлопной трубой, после чего машина тронулась в путь.

— Простите, я запамятовал, как вас величать, — спросил Огрунов Ивана.

— Иван Сергеевич Дымов, а вас?

— Огрунов Николай Степанович, а моего помощника Алексеем.

— А по батюшке как?

— А по батюшке ему еще рано. Впрочем, Алексей Нилович его зовут. Нет, я не понимаю, чем ему не угодили мои документы? Безобразие какое-то. Я между прочим, почетный член общества естествоиспытателей и еще профессор кафедры физики в челябинском политехническом университете. Как только вернемся, я непременно пожалуюсь губернатору и…

— Эй, кончай языком чесать, — прикрикнул один из солдат, — ишь, контра недобитая, раскудахталась. Приедем в управление, там тебе враз мозги на место вправят.

Иван хотел было улыбнуться, но ситуация была настолько серьезная, что было не до шуток. Судя по всему, он и его спутники переместились неизвестно куда и возможно снова в один из параллельных миров.

Грузовик ехал натужно гудя мотором. Как только водитель переключал скорость, раздавался скрежет, машина дергалась, но продолжала из последних сил тянуть дальше.

— Коробка барахлит, или сцепление на последнем издыхании, — обращаясь к солдатам, сидевшим у задней стенки и державшим ружья на коленях, произнес Иван. Не получив ответа, решил, что дальше продолжать разговор бессмысленно. Вскоре подъехали к деревне. Краем глаза Иван успел увидеть покосившийся столб с табличкой на которой была перечеркнута надпись Малышево.

«Надо же, опять полное совпадение в названии населенных пунктов. Интересно, это только здесь или везде?» — подумал Иван. В этот момент машину изрядно встряхнуло, видимо наехали на колдобину на дороге. Иван вытянул шею, пытаясь рассмотреть строения. Ветхие, покосившиеся избы, большей частью разобранные заборы и подряд несколько сгоревших домов с останками печей. Все говорило о полном запустении.

— Народ-то хоть в Малышево остался или деревня совсем опустела? — снова попытался разговорить солдат, спросил Иван.

— Не твоего ума дела. Сказано тебе, сидеть и помалкивать, — ответил один из солдат и, сплюнув через борт, но потом все же добавил, — считай лет двадцать как деревня пустая.

— Что так? Вроде большая деревня была, с чего вдруг опустела?

— Не здешний что ли? — угрюмо спросил второй солдат и достал из кармана пачку папирос. Вытянув одну, протянул напарнику. Тот взял папиросу, оба закурили. Иван успел заметить название папирос, «Вымпел».

— Нет, не здешний, из Москвы, но родился в Новосибирске.

— Это где ж такой будет?

— Кто? — с удивлением переспросил Иван.

— Новосибрск.

— А, далеко ближе к Байкалу, — ответил Иван, решив, что в этом мире Новосибирска не существует.

— Не слыхал. Деревня или город какой?

— Считай что деревня.

— Понятно.

— А с чего это командир сказал насчет военного положения?

— Как с чего, сам знаешь, война.

— Как война, с кем? — не удержался и встрял в разговор Огрунов.

— Вы чего, с Луны что ли свалились? Знамо дело с немцами воюем.

— Простите, а год нынче какой?

— Слышь, Петрович, чудные какие-то, спрашивают, год нынче какой. Две тысячи двадцать пятый с утра был.

— Слышу я и вообще, кончай трепаться с ними, — и сделав последнюю затяжку выбросил окурок за борт.

Ивану хотелось одновременно и смеяться и плакать. Он снова попал в неведомый ему мир со своими правилами и порядком. Вдобавок, в этом мире шла война, а это означало, что доказывать свою непричастность к чему бы то ни было, будет вдвойне сложнее, чем до этого. Утешало только одно, что теперь он не один, а если представится возможность, то хотя бы сможет немного подробнее узнать о мире, в котором побывал. Пощупав рукой синяк под глазом, поморщился от боли, и закрыв веки, устало облокотился головой о кабину.

«Интересно, как давно началась война с немцами и почему? Судя по форме, этот мир тоже развивался иначе, чем наш и застрял где-то во времени лет на восемьдесят, может, чуть меньше. Почему так, что заставило, точнее, вызвало его задержку?» — размышлял Иван до тех пор, пока не услышал тихий голос Огрунова:

— Простите, в вашем мире идет война с немцами?

— Нет, в моем мире никакой войны нет и уж тем более с немцами. Мы их победили еще в сорок пятом.

— Когда?

— В тысяча девятьсот сорок пятом.

— Выходит, они снова напали?

— Нет, Николай Степанович, судя по всему, мы попали в параллельный мир, в котором идет война.

— Но разве такое может быть?

— Разрозненные факты говорили, что параллельные миры существуют, но однозначного ответа нет. Точнее, сам факт их существования с научной точки зрения доказан, более того именно на основе теории струн построена установка по перемещению во времени.

— Простите, но мне сложно это понять, так как вы оперируете весьма специфическими терминами, о которых я впервые слышу.

— Извините. Видите ли, в моем мире мою идею создать установку по перемещению во времени не сразу восприняли всерьез, и только поверив, мы смогли создать её. Попав в ваш мир я решил, что она способна не просто перемещать человека в прошлое, но в параллельные миры. Впрочем, сейчас я уже в этом не уверен. Возможно «ведьмин» лес, в котором по совпадению проводилось испытание установки, является своего рода порталом по перемещению в параллельные миры. И то, что мы переместились именно там в этот мир, тому подтверждение.

— А их много? — спросил помощник Огрунова Алексей, внимательно слушавший беседу.

— Кого много?

— Ну этих самых, параллельных миров?

— Теоретически бесконечное множество.

— Ничего себе.

— Да, — глубокомысленно произнес Огрунов и вздохнув, добавил, — выходит, люди, пропавшие в «ведьмином» лесу могли так же, как и мы просто переместиться в другой мир, а сам лес, или точнее, поляна с желтым туманом, своего рода ворота в другие миры.

— Совершенно верно, только не ворота, а портал, — пояснил Иван.

— Не важно, пусть будет портал. Но если я правильно понял, действует он не постоянно, а кратковременно.

— Совершенно верно. Кстати, у вас случайно нет часов? Сколько примерно было времени, когда произошло открытие портала?

Огрунов вынул из кармашка часы на цепочки, открыл крышку и, посмотрев на циферблат, произнес:

— Если исходить, сколько мы едем и сколько до этого шли по лесу, что-то около часа дня, плюс минус двадцать минут. Вам это что-то говорит?

— Может быть просто совпадение, но я прибыл в ваш мир ровно в час дня. Наверняка открытие портала имеет какую-то цикличность. Надо непременно узнать, есть какие-то слухи о местном лесе или нет.

Машину в очередной раз основательно тряхануло, и кемаривший охранник чуть было не выронил ружье из рук. Однако, видя, что задержанные смирно сидят с противоположной стороны кузова, успокоился и снова, как показалось Ивану, задремал. Второй охранник поставил винтовку между ног и с интересом прислушивался к разговору пленников. Видя, что его напарник кемарит, тихо произнес:

— А вы что и впрямь были в «ведьмином» лесу?

— Правда, — ответил Иван, — а у вас какие слухи про него ходят?

— Всякие. Народ его стороной обходит, говорят, там без причины люди пропадают.

— Простите, можно вопрос задать? — как можно тише произнес Иван.

— Спрашивайте, — и взглядом указал на своего напарника, как бы показывая, что пока спит, можно спрашивать.

— А давно война с немцами началась и что вообще в мире сейчас творится?

— Война-то уже десятый год идет и конца ей не видно.

— А немцы-то одни против нас воюют или им кто помогает? А на нашей стороне есть кто, в плане союзники какие?

— Надо же, вы словно и впрямь невесть откуда прибыли. Нету у них союзников. Они почитай всю Европу захватили и до самой Волги дошли, а потом остановились.

— Остановились, это с чего вдруг?

— Как с чего, с американцами начали воевать. А теперь вот опять начали на нас наседать.

— Выходит, большая часть европейской части страны под немцами?

— Да.

— Ну а у нас-то кто в союзниках есть?

— Монголия, Китай, азиаты разные, не все конечно, но Афганистан точно помогает.

— А Индия, Японии?

— Те и нашим и вашим.

— Понятно. Спасибо. Да, еще, последний вопрос, а строй-то в стране какой?

— Как какой, военный коммунизм, самый справедливый строй в мире.

— Ясно.

— Простите, Иван Сергеевич, — обратился Огрунов к Ивану, — не могли бы вы пояснить, что за строй такой, о котором молодой человек упомянул?

— Иван посмотрел на охранника, после чего произнес:

— Николай Степанович, я вам позже объясню, не возражаете?

— Да, конечно, — с удивлением ответил Огрунов.

В этот момент машина въехала в пригород Челябинска, и охранник локтем разбудил напарника.

Глава 9

Пригород Челябинска напоминал Ивану знакомые пейзажи, которые он видел, когда ехал в аэропорт. Те же частные домики и глухие заборы. Правда вместо привычного андулина и кровельного железа, крыши были сплошь покрыты плоскими листами шифера или толи, а то и вовсе, щепой или тёсом. Затем стали встречаться кирпичные двух и трех этажные дома, а когда въехали в центр города можно было увидеть уже и пяти этажные кирпичные дома. Вскоре машина остановилась. Вышедший из кабины офицер приказал всем выходить. Первыми спрыгнули солдаты, за ними Иван, Огрунов и его помощник. Возле двери здания стоял постовой, а на табличке было написано: «Управление внутренних дел города Челябинска». Офицер предъявил документы и сообщил, что по дороге задержал подозрительных личностей без документов. Получив разрешение, открыл дверь, прошел вперед, за ним вошли задержанные и оба солдата. Дежурный офицер, сидевший за окошком, увидев вошедших, приподнялся со стула.

— Товарищ старший лейтенант, докладывает младший лейтенант Беспалов. По дороге в город на двадцать седьмом километре задержаны трое граждан. На требования предъявить документы, один из задержанных показал паспорт сомнительного содержания, посему все трое были задержаны и доставлены для выяснения личности. Вот документы одного из задержанных.

— Молодец, сейчас разберемся кто такие. Мизулин, отведи задержанных в камеру.

Появившейся на зов дежурного угрюмого вида Мизулин, повел задержанных по коридору, вдоль которого с обеих сторон располагались камеры. Возле одной велел остановиться и открыв дверь приказал зайти, после чего запер замок и ни слова не говоря, ушел. Тем временем дежурный оформлял задержание.

— Товарищ старший лейтенант, я могу быть свободен?

— Да, сейчас запишу в журнал о задержании, и можешь ехать.

Как только дверь в камеру закрылась, Иван и его спутники сели на лавку.

— Судя по всему, — тихо произнес Иван, — в этом мире все совсем не так как в вашем. Впрочем, и в моем тоже.

— В каком смысле?

— В прямом, в самом что ни на есть прямом, уважаемый Николай Степанович.

— Вы меня пугаете. Не могли бы пояснить свою мысль?

— Видите ли, мой мир когда-то был похож на ваш. Потом началась война, революция, царя свергли и к власти пришли большевики.

— Бог с вами. Как такое возможно?

— Как вам сказать, историческое развитие, иначе не назовешь. Одним словом, одна общественно-экономическая формация пришла на смену другой. Спустя семьдесят лет она тоже канула в лету, и на смену ей пришел опять так называемый капитализм. Так вот, сдается мне, что в этом мире строй, скорее всего такой, какой был в моем мире на раннем этапе развития социализма.

— А это как, хорошо или плохо? — стараясь сохранять спокойствие, спросил Огрунов.

— Боюсь, что для нас не очень хорошо, хотя, поживем, увидим. Во всяком случае, надо быть готовым к любым неожиданностям.

— Бог мой, и как такое может быть, может это всё мне снится? — печально ответил Огрунов.

В этот момент милиционер открыл дверь камеры и крикнул:

— Кто здесь, Огрунов, на выход.

— Я.

— К капитану на допрос.

Огрунов вышел из камеры, милиционер сразу закрыл за ним дверь и молча повел по коридору, и только подойдя к одной из дверей, скомандовал:

— Стоять, — после чего громко крикнул, — задержанный на допрос доставлен.

В ответ из-за двери раздался голос, чтобы заводили задержанного.

Первое, что бросилось в глаза, обшарпанный с виду письменный стол, за которым сидела женщина в милицейской форме с папиросой во рту. В руках она держала паспортную книжку Огрунова и внимательно её рассматривала. Помимо неё в комнате был моложавого вида милиционер.

— Капитан Супруненко, присаживайтесь, — сиплым голосом представилась женщина.

Огрунов присел на табуретку напротив.

— Это ваши документы?

— Мои.

— Где вы их взяли?

— Что значит где? Там, где всем выдают паспортные книжки, в канцелярии полицейского управления города Челябинска.

Капитан пристально взглянула на Огрунова, сделала глубокую затяжку папиросой, после чего положила её на край пепельницы и выпустив струю дыма, грозно произнесла:

— Ты мне тут дурочку не валяй. Буржуев свергли сорок лет назад. Выходит, ты все это время где-то скрывался?

— Помилуйте, о чем вы говорите? Я уважаемый в городе человек, почетный член…, - он не успел договорить, как милиционер, стоящий рядом резким ударом повалил Огрунова на пол.

— За что? — только и успел произнести он, как следом последовала череда ударов ногой. Чуть погодя милиционер посади Огрунова на табурет.

— Так, кто те что задержаны вместе с тобой?

— Молодого зовут Алексеем, он мой помощник, а второго Иван Сергеевич Дымов. Он ученый прибыл к нам из другого мира в результате эксперимента.

— Все ясно, я так и поняла, диверсанты. Что в ящиках? Мины нового образца? Где когда и куда должны были заложить?

— Я вас не понимаю.

Огрунов успел заметить, как капитан дала отмашку, и милиционер снова ударом кулака сбил его с табуретки, после чего последовали удары ногой.

— Эй, ты полегче, а то концы отдаст и не успеет дать показания. Проверь, как он там?

— Живой, к вечеру очухается.

— Позови Мизулина, пусть тащит его в камеру и вызовет на допрос этого, как его, Дымова.

Мизулин приволок Огрунова в камеру и вызвал Ивана на допрос. Подвел к кабинету и прежде чем открыть дверь, грубо произнес: «Смотри, будешь артачиться на допросе, отделают, похлещи твоего дружка». Иван молча вошел в комнату для допросов.

— Ну что, у тебя тоже такие же документы, как у твоего подельника? — спросила капитан, дымя папиросой и с любопытством рассматривая Ивана.

— Нет, у меня, к сожалению документов вообще нет.

— Что так?

— Так получилось.

— А фингал под глазом где получил, и куртка почему вся в крови?

— В сыскном отделении побывал. Задержали по той же причине, что и сейчас. Тамошний полицейский ребра сломал, ну и малость поупражнялся в умении допрашивать.

— Полицейский говоришь. Понятно, тоже значит, решил мне тут комедию устраивать. Как фамилия, имя…, — она не успела договорить, так как в этот момент в комнату для допросов вошел мужчина в форме майора. Капитан вскочила со стула, успев при этом затушить недокуренную папиросу.

— Товарищ майор, провожу допрос задержанного.

— Кто таков? — спросил майор и поскольку Иван не понял, к кому обращен вопрос, ответил:

— Дымов Иван Сергеевич, одна тысяча девятьсот девяностого года рождения.

— Почему без документов, откуда и куда направлялись?

— Проводил научный эксперимент и не счел необходимым взять документы.

— Вместе с ним еще двоих задержали. Один предъявил вот такую, можно сказать, филькину грамоту, — и она передала майору паспортную книжку Огрунова. Тот внимательно посмотрел на записи сделанные в ней и, покачав головой, обратился к Ивану:

— Что можете сказать по существу?

— Готов все рассказать, но боюсь, что вы мне все равно не поверите. Дело в том, что я ученый, изобрел машину времени, точнее, установку, с помощью которой можно перемещаться в прошлое. Во время эксперимента что-то пошло не так. Как я понимаю, попал в место, которое оказалось аномальным и открывает портал в параллельные миры. В результате попал во времена, где даже об электричестве понятия не имеют. Меня задержали, и для начала, как полагается, жестко допросили, — Иван искоса взглянул на капитана, как бы намекая, что практика сначала бить, а потом вникать правду говорят или нет, везде одинаковая. Потом продолжил, — но начальник сыскного отделения поверил мне после того, как пригласил для освидетельствования местного ученого Огрунова. Видимо хотел удостовериться, что я не псих. Огрунов кстати в том мире действительно почетный ученый и то ли доцент, то ли профессор в университете. Потом нас под конвоем отправили искать приборы, которые я оставил в лесу, а когда мы их нашли, нас, я имею ввиду себя, Огрунова и его помощника Алексея, угораздило переместиться уже в ваш мир. Пошли к дороге, где должна быть полицейская карета, а оказалось, что попали в ваш мир. Так что, хотите верьте, хотите нет, но даже если мне переломают оставшиеся ребра, ничего другого я сказать не смогу. Единственное, что могу добавить к своему рассказу, это попросить вас показать приборы вашим специалистом и уверяю, никто не сможет понять, что это и для чего они служат, но наверняка убедятся, что они не из вашего мира.

— Если надо покажем и разберемся. Значит, говоришь, машину времени изобрел, надо же. И как там в будущем дела обстоят?

Иван никак не ожидал такого вопроса и немного смутился, поэтому переспросил:

— В каком смысле?

— В прямом. Война закончилась, фашистов мы победили?

— Нет, то есть, да. Точнее мы победили, но давно, еще в тысяча девятьсот сорок пятом. С тех пор мировых войн не было, но противостояние держав осталось.

— Надо же. И кто же кому противостоит? — то ли с ехидством, то ли в серьез, спросил майор.

— Во время войны американцы были нашими союзниками, а потом началась холодная война и так до сих пор и продолжается. Хотят везде и всем диктовать свою волю, а мы им не даем. Отсюда и все противоречия. Правда Китай сейчас стал ведущей державой в мире и американцам это тоже не нравится.

Иван заметил, как на лице капитана появилась улыбка и не удержавшись, она произнесла:

— Китай ведущая держава. Ничего умнее не мог придумать.

— В моем мире, если бы мне сказали так про Китай лет тридцать или сорок назад, я бы тоже удивился, но они сделали такой рывок в своем развитии, о котором нам остается только мечтать.

Майор слушал Ивана и о чем-то размышлял, постукивая паспортной книжкой по руке. Потом еще раз внимательно прочитал, что в ней было написано, после чего спросил:

— Ящики, о которых он говорит, смотрели?

— Еще нет, товарищ майор. Принести?

— Не надо. Вот что, этого в камеру и позвони Орлову в особый отдел, пусть пришлют кого-нибудь посмотреть эти приборы. Если что, пусть сами с ними валандаются. Думаю эти ребята не нашего профиля, а у нас и без них работы хватает.

— Есть.

Майор вышел из комнаты, и Супруненко тут же скомандовала:

— Мизулин, отведи этого в камеру.

— А малого звать на допрос?

— Нет, пока не надо. Я позвоню Орлову, а там видно будет, что с ними делать.

Ивана вернули в камеру. Алексей к этому времени положил Огрунова на лавку и не знал чем ему помочь.

— Как он? — спросил Иван.

— Без сознания. За что они его так?

— Это называется психологическая обработка. Сначала бьют, потом допрашивают.

— А что с нами теперь будет?

— Спроси чего полегче. Если попадется толковый следователь, может и пронесет. Так что будем ждать и надеяться на будущее, — Иван посмотрел на Огрунова и добавил, — надо попросить охранника, чтобы воды дали.

Остаток дня прошел без изменений. За все время пребывания в камере им дали только кувшин с водой. Иногда мимо камеры кто-то проходил. В основном это был Мизулин, который вел кого-то допрашивать или очередного задержанного. Каждый раз, когда он проходил мимо, Иван ожидал, что его снова вызовут на допрос. Однако шло время, а о нем и его спутниках словно бы забыли и только на утро, Мизулин открыл дверь камеры и угрюмо произнес:

— Дымов, или как там тебя, к капитану на допрос.

В комнате для допросов куда привели Ивана было трое. Уже знакомая Ивану капитан милиции Супруненко и двое неизвестных. Один в военной форме, судя по знакам отличия майор, второй в штатском, худощавый мужчина в очках. То и дело, поправляя очки на носу он стоял возле стола и ковырялся отверткой в одном из приборов. Увидев это, Иван не удержался и крикнул:

— Пожалуйста, аккуратнее с прибором. Там очень дорогостоящие элементы стоят их легко повредить и тогда данные будут потеряны, да и сам прибор можно будет выкинуть.

— Задержанный, молчать, вам слово не давали, — крикнула Супруненко.

— Каково назначение прибора? — показывая рукой на прибор, спросил майор.

— Прибор предназначен для фиксации всех процессов происходящих в момент перемещения во времени. Второй прибор служит для определения местоположения в момент «схлопывания» пространства.

— Сергей Сергеевич, — обратился майор к мужчине в штатском, — что можете сказать о приборе? Это может быть секретной разработкой немцев и если да, то для чего он предназначен?

— Откровенно говоря, я затрудняюсь ответить. Элементная база, которую мне частично удалось рассмотреть, принципиально иного уровня той, что мы используем. Впрочем, у немцев мне тоже не доводилось видеть ничего подобного. К тому же, смущает маркировка. На многих элементах стоит знак, что они изготовлены в Китае, но этого просто не может быть. И еще, большая часть элементов вообще не понятного назначения.

— Так, — глубокомысленно произнес майор и, повернувшись к Супруненко решительно заявил, — надеюсь, возражать не будете, если мы всю троицу к себе заберем?

— Да, без проблем. Одним геморроем меньше будет.

— Вот и отлично.

Глава 9

Не дожидаясь утра, поздно ночью, всех троих отправили в особый отдел. К этому времени Огрунов пришел в себя, но был очень слаб, поэтому Иван и Алексей помогали ему забраться и вылезти из машины. Не успели расположиться на лавке в камере, как Ивана вызвали на допрос.

«Надо же, до утра не стали дожидаться. Хотя, наверное, у них такая практика допрос проводить ночью», — подумал Иван, входя в комнату, куда его привели на допрос. Первое на что обратил внимание Иван, был портрет какого-то пожилого мужчины, висевший над столом на стене. Видимо это был руководитель страны. На столе стояли два ящика с приборами, один из которых был основательно разобран.

«Черт, так и знал, что полезут разбирать. Хорошо, если не вскрыли регистрационные камеры, тогда точно все данные будут потеряны».

Помимо уже знакомого майора и очкастого, как про себя Иван назвал специалиста, ковырявшего в приборе отверткой, в комнате находилось еще двое, один грузный военный, второй в штатском.

— Ящики с приборами ваши? — спросил незнакомый ему мужчина в штатском.

— Мои.

— Поясните их назначение.

— Я уже говорил, что это сложные научные приборы, которые используются для получения данных о процессе перемещения во времени и фиксации местоположения по прибытии на место.

— Процесс фиксации происходит по радиосигналу?

— Нет. Здесь совсем другой принцип. Спутник на орбите позволяет показать точную GPS навигацию моего местоположения.

— Поясните.

— Как вам сказать, чтобы было понятно. На орбите Земли вращаются спутники, которые подают сигнал на это устройство, которое позволяет точно определить мое местоположение на местности. В моем мире с помощью этой системы работает весь транспорт. Да что там транспорт, народ за грибами в лес ходит и чтобы не заблудиться берет с собой либо навигатор или смартфон. С помощью этих приборов легко отслеживать свой путь на местности.

К удивлению Ивана, мужчина не стал переспрашивать, хотя наверняка многого из сказанного им не понял, но даже виду не показал. Вместо этого спросил:

— Это что? — и рукой показал на разобранную часть прибора.

— Это часть процессора блока управления. Вот это, блок памяти, это интегральные усилители. Да поймите вы, в вашем мире еще не скоро смогут создать все это.

— Мы не смогли, а с вашей помощью сможем.

— Я! Смеетесь?

— Ни сколько. Вы же сами сказали, что мы когда-нибудь придем ко всему этому. Вот вы и поможете нам ускорить процесс развития, если вы действительно тот, за кого себя выдаете.

Иван покачал головой, взглянул на мужчину в штатском и спросил:

— Простите, можно вам задать вопрос?

— Спрашивайте.

— Вот вы, судя по всему, специалист в какой-то области, я прав?

— Допустим.

— Скажем, конструктор оружия или какой-то другой техники. Но ведь сами вы вряд ли сможете что-то сделать. Вам потребуются рабочие, конструктора, технологи и так далее. Я выдвинул саму идею, принципы работы, обосновал теоретические возможности установки, но мне помогали десятки специалистов из других областей знаний. А все эти элементы устройств, которые вы сейчас видите, я могу представить только в чисто теоретическом варианте, да и то не все. А сделать их и вовсе не смогу. Для этого потребуются знания десятков, а возможно и сотен людей и технические возможности, которых у вас нет. Поймите, развитие идет поступательными шагами, а скачок возможен тогда, когда вся совокупность инженерной и технической мысли уже созрела для этого и технически способна решить проблемы, которые выдвинула наука. Надеюсь, вы понимаете меня?

— А что ваши помощники, они специалисты в каких областях?

— Они вовсе не мои помощники. Они случайно оказались со мной, но боюсь, что для них не то что моя, а и ваша техника представляется чем-то из области фантастики. Они только делают первые шаги в познании электричества. Понимаете, параллельные миры это совершенно не изученный и до конца не понятый, с научной точки зрения вопрос.

Мужчина в штатском задумчиво посмотрел на Ивана, потом перевел взгляд на приборы на столе, после чего, обращаясь к мужчине в военной форме, произнес:

— Рудольф Николаевич, полагаю целесообразно продолжить дальнейшую беседу с товарищем непосредственно у нас в институте.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Всех троих или…

— Желательно.

— Хорошо. Майор Аверин, подготовьте все необходимые сопроводительные документы на всех трех задержанных, и утром отправьте в институт к Гончаруку. Я дам соответствующие указания, а с вашим начальством считайте, что все согласовано.

— Слушаюсь, товарищ полковник.

Остаток ночи Иван и его спутники провели в камере, а утром им принесли еды. Огрунов немного оклемался, но, судя по его поведению, ему здороводосталось. Съел пару ложек каши и жадно выпил целую кружку воды, после чего, молча снова прилег на лавку.

— Иван Сергеевич, как думаете, что с нами будет? — спросил Алексей.

— Если я правильно понял, нас отправят в какой-то институт.

— Институт! Зачем?

— Понятия не имею. Возможно, хотят, как можно больше узнать о тех приборах, которые были со мной.

Не прошло и часа, как всех троих вывели из камеры и на грузовой машине куда-то повезли. Судя по тому, что ехали довольно долго, предполагаемый институт находился либо на окраине, или вообще за городом. Как только машина остановилась, стало понятно, что это вовсе не институт, как предполагал Иван, а закрытая территория воинской части. Кругом располагались одноэтажные бараки, а на территории можно было увидеть солдат с оружием.

— Не очень-то похоже на институт, — оглядываясь по сторонам, произнес Алексей, поддерживая еле держащегося на ногах Огрунова.

— Да уж, это ты верно заметил, — угрюмо ответил Иван.

— Пройдемте, вам туда, — произнес мужчина в военной форме и рукой показал на рядом стоящее здание.

Ивану и его спутникам отвели просторную комнату, в которой на удивление был стол, стулья и четыре кровати. В углу стояла старенькая этажерка, у которой одна ножка была сломана и под ней были подложены три книжки. На окне со стороны улицы была добротная железная решетка. Закрывая дверь, охранник произнес:

— Если в туалет захотите, стучите, охранник проводит.

— Спасибо, — только и успел ответить Иван, и услышал, как дверь заперли на замок.

Иван и Алексей положили Огрунова на кровать, а сами присели за стол.

— Расскажите о своем мире? — произнес Алексей.

— Лучше ты расскажи о своем.

— Хорошо. А что вам рассказать?

— Ты школу-то я так понимаю, уже закончил?

— Да. В этом году собирался поступать в университет на физическое отделение, но не сложилось. Зато устроился к господину Огрунову помощником на кафедру в университет.

— Ясно. Хочешь стать ученым, физиком, я правильно понял?

— Я еще в школе увлекся изучением этой дисциплины. Понять законы природы, открыть что-то новое в науке. Разве это не заманчиво?

— Все верно. Ну а из истории ты что-нибудь знаешь? Скажем, какие важные события были в истории страны, каких ученых мог бы назвать?

— Из тех что раньше жили, пожалуй самые известные, это Ньютон, а из наших Михайло Ломоносов.

Услышав знакомые имена, Иван чуть было не подпрыгнул на стуле.

— Постой, постой. Выходит, в вашем мире жили и работали эти ученые?

— Ну да, а что тут особенного?

— Как что, это же многое меняет. А скажем, про Наполеона ты слышал?

— Разумеется. Это последний французский император…

— Подожди, подожди, что значит последний?

— То и значит. Он правил во Франции в начале девятнадцатого века, а когда на Землю упал метеорит, погиб, как и большая часть населения Европы, а вы разве не знаете этого?

Иван лихорадочно соображал, как такое может быть, что факты истории мира, в который он попал и в котором жил, совпадают, но потом падение метеорита каким-то образом все изменило и миры пошли разными историческими путями? Может, это вовсе не параллельный мир был, а что-то иное? Тогда что, точнее, какой?

— Алексей, а скажи до того, как метеорит упал, в России цари были?

— Конечно, — с удивлением ответил Алексей, — Петр первый, Екатерина Великая, а когда метеорит упал, правил Александр первый.

— И он тоже погиб, как и Наполен, правильно?

— Да.

— А потом?

— Что потом?

— Потом, кто в России правил?

— Потом, как в учебниках истории пишут, была смута.

— Смута! В каком смысле?

— Москвы-то и Санкт-Питербурга не стало, и еще много городов до основания было разрушено. Голод и мор начался по всему миру, особенно в России и Европе. Те кто в живых остались, в сторону Урала подались, но по дороге умирать стали от неизвестной болезни. Сначала говорили, что оспа или холера, но потом выяснилось что она вроде как не особо заразная. Но кто из тех краев возвращался, все в язвах были и помирали совсем скоро. Потому в стране и началось брожение. Власть то одни брали в руки, то другие. Эти годы называются в истории темными временами или смутой и о многом мало что известно. Только спустя семьдесят лет царя нового избрали Алексея Михайловича Кторова и до сих пор их династия продолжается.

— Выходит, что метеорит, который упал на Землю в одна тысяча восемьсот десятом году, разрушил всю европейскую часть России и большую часть Европы, я правильно понял?

— Да. В народе говорят, что-то страшное творилось. Кругом пожары полыхали, многие города вообще перестали существовать.

— И долго так продолжалось?

— Что именно?

— Как скоро все улеглось и жизнь снова нормализовалась и вошла в привычную колею?

— Кто его знает. Давно ведь это было, двести лет прошло. В книжках по истории пишут, что после катастрофы жизнь на земле словно замерла и пятьдесят лет люди лишь пытались выжить, поскольку и голод и мор был сильный, а еще болезни невиданные.

— Понятно. Да, странно все это, очень странно.

— Иван Сергеевич, вот вы говорите странно, а почему?

— Как тебе сказать, Алексей. Вот ты назвал имя Ломоносова. Так ведь и в моем мире имя Ломоносова почитают, как выдающегося русского ученого. И Наполеон в нашем мире был — французский император. Только вот метеорит на Землю в моем мире не падал, а у вас упал, и история развития раздвоилась, словно ветка на дереве. Росла, и вдруг по какой-то причине ответвление дала, и вместо одной две ветки стало расти. Понимаешь меня?

— Понимаю. А вот мир, в который мы попали, он ведь не ваш?

— Нет не мой и не твой.

— Выходит, еще один отросток на ветке получился. Вопрос, а в этом мире почему так произошло?

— А ты смышленый парень. Все быстро понял. Тебе обязательно учиться надо.

— Хорошо бы, только где же я теперь учиться-то буду, — с грустью произнес Алексей и посмотрел на Огрунова. Тот лежал на кровати и, судя по всему, слушал, о чем разговаривают Иван с Алексеем.

— Как вы, Николай Степанович?

— Иван Сергеевич, вам ли не знать, как себя чувствуешь, когда тебя сапогами и кулачищами бьют. Все болит, но жить буду. Нас-то куда привезли?

— Пока не знаю. Вроде на допросе говорили про какой-то институт. Думаю, что скоро узнаем, — и словно в подтверждение слов Ивана, послышался звук открываемого замка в двери, и в комнату вошли несколько человек в штатском. Одного Иван признал, это был Сергей Сергеевич, мужчина в штатском, с которым он беседовал накануне в отделении милиции.

— Ну что же, давайте знакомиться, — произнес пожилой мужчина и, протянув Ивану руку, добавил, — Громов Максим Федорович.

— Иван Сергеевич, — смущенно ответил Иван и добавил, — Дымов.

— Рад познакомиться, — приветливо произнес мужчина. На вид ему был лет пятьдесят, тучного телосложения с лысиной на голове и смешными очками, которые он все время поправлял рукой, — Сергей Сергеевич мне о вас рассказал, и я с нетерпением ждал встречи с вами.

Иван поздоровался и, решив, что возможно Сергей Сергеевич здесь главный, обратился к нему:

— Простите, нельзя ли пригласить медика? В отделении немного переусердствовали с проверкой документов, поэтому Николай Степанович нуждается в медицинской помощи. Это возможно?

— Да, разумеется, я распоряжусь, чтобы прислали врача.

— Спасибо.

— В таком случае, прошу пройти с нами в лабораторию, там и поговорим.

Все вышли в коридор. Иван успел заметить, что возле двери остался стоять часовой. Оказавшись на улице, не спеша двинулись в сторону приземистого кирпичного здания. Пока шли, Иван с любопытством смотрел по сторонам. Все напоминало декорацию для съемок фильма о довоенном времени: одежда солдат и ружья, которыми они были вооружены, грузовые и легковые машины. Тут же возле здания стояло две подводы запряженные лошадьми.

«Если это и впрямь институт, представляю, какую допотопную технику они мне покажут и попросят проконсультировать, как её усовершенствовать», — подумал Иван, входя в открытую дверь.

Глава 10

Дверь закрылась и в полумраке помещения невозможно было ничего разглядеть. Иван даже прищурился, но в этот момент раздался щелчок выключателя, и под потолком загорелось несколько ламп. Картина увиденного повергла его в шок. Он рассчитывал увидеть что угодно, но не это. Все помещение было заполнено огромными изоляторами, а в центре располагался то ли механизм, то ли установка непонятного назначения, к которой со всех сторон тянулись многочисленные провода. От удивления он продолжал стоять и безмолвно смотреть на непонятное устройство. Не выдержав, обернулся к стоящим позади него специалистам и спросил:

— Что это?

— Что, заинтригованы? — улыбнувшись и явно довольный произведенным эффектом, ответил Громов.

— Да, но, — неуверенным голосом произнес Иван, сбитый с толку тем, что глядя на устройство не может не то что понять, а даже предположить её назначение.

— Что я вам говорил, — продолжая все так же восторженно говорить, произнес Громов, обращаясь к Сергею Сергеевичу и стоящему рядом с ним мужчине, — когда мы запустим установку и получим ожидаемый результат, война с Германией закончится быстрее, чем можно об этом мечтать.

— Но для этого надо, чтобы она заработала, а пока результатов нет, — остудил его пыл собеседник, который так и не представился. Иван обернулся. Мужчина с орлиным носом, волевым лицом и шрамом, тянувшимся от правой щеки вниз к шее, был явно кто-то из военного начальства. Об этом свидетельствовало кожаное пальто и до блеска начищенные хромовые сапоги.

— Заработает, я уверен, и наш гость из будущего, товарищ Дымов, нам в этом поможет. Правильно я говорю, Иван Сергеевич?

— Кто я? Простите, но я пока даже не понимаю, о чем идет речь. Это что электростанция нового вида, силовая установка или какой-то реактор? Что это вообще такое?

— Ладно, вы тут сами разбирайтесь что к чему. Я вашего подопечного вытащил из особого отдела, теперь жду результатов. Не будет, отправлю всю троицу обратно, и пусть там разбираются кто они, ученые, шпионы, или ловкие мошенники, — и, не дожидаясь ответа, мужчина в кожаном пальто вышел из здания. Как только за ним закрылась дверь, и затем послышался звук отъезжающего автомобиля, Громов перевел дух и словно заговорщик произнес:

— Вы знаете, кто это был?

— Понятия не имею.

— Сам товарищ Гусев. Главком всего уральского военного округа.

— Понятно. То есть я хотел сказать, что понимаю, высокое начальство, — стараясь не язвить, ответил Иван и тут же добавил, — раз начальство уехало, может быть, вы поясните, что это за установка, в чем её принцип действия и какие проблемы, раз она не работает?

— Иван Сергеевич, — вступил в разговор Сергей Сергеевич, — я сразу вам поверил, когда увидел приборы, которые были с вами, и поэтому приложил все усилия вытащить вас из особого отдела и подключить в наш проект.

— Спасибо, но все же можно ближе к делу?

— Да, разумеется, — Громов и Сергей Сергеевич переглянулись и предложили пройти к столу, на котором были разложены чертежи и документы.

— Видите ли, — словно извиняясь, произнес Громов, — мы и сами не знаем точно назначение и возможности установки.

— Не понял? — с удивлением спросил Иван.

— Ну…

— Подождите, Максим Федорович, дайте я все объясню. Дело в том, что три года назад к нам в руки попали чертежи неизвестной установки. Достали их наши военные. Как они у них оказались, нам неизвестно, точнее, нам просто об этом не сказали. Принесли и сказали разобраться, оценить на предмет возможного использования. Никакого грифа секретности на них не было и поэтому особо большого интереса к ним первоначально не проявили. Сами знаете, бюрократизм и все такое. Короче, год документы пролежали без дела, а когда военные о них вспомнили, оказалось, что никто ими не занимался и, следовательно, сказать что-то конкретное никто не смог. Тут как раз одна за другой неудачи на фронте случились и как результат, директора института отправили в места не столь отдаленные, а с ним еще двух человек отрядили. Вы же понимаете, кто-то должен был ответить, что за год дело не сдвинулось с места. Короче, посчитали, что имеет место саботаж. В результате в институт назначили нового директора, а меня сделали его заместителем, а заодно поручили в двухмесячный срок разобраться с документацией и дать ответ. Я поручил заняться этим вопросом Максиму Федоровичу и его сотрудникам, и вскоре стало ясно, что это какая-то энергетическая установка, но понять до конца, в чем её основной смысл, к сожалению не удалось.

— Простите, но мне не совсем понятно. Если вы решили, что это энергетическая установка, то в чем причина, что за два года вы не смогли понять её назначение и зачем тогда вы решили её построить? Извините, но одно с другим не вяжется, вам что, дали указания сверху?

— Как вам сказать. И да и нет.

— Это как понимать?

— Позвольте, я продолжу, — произнес Громов, — Когда вся документация поступила в мой отдел, мы с сотрудниками достаточно быстро разобрались, что это какая-то энергетическая установка принципиально нового типа. Судя по компоновке основных узлов, она предназначена для выработки электроэнергии. Правда, сразу возник вопрос на основе чего? Надеюсь, вы понимаете, о чем речь? Турбина вращается и вырабатывает ток, но при этом ни воды, ни какого либо иного источника вращения турбины в чертежах не упоминалось.

— И вы не разобравшись до конца, дали заключение, что это принципиально новая энергетическая установка, которая позволит вырабатывать электроэнергию для производственных нужд, не так ли?

— Не совсем. Мы решили, что в условиях военного времени, вряд ли нас профинансируют, если мы не намекнем, что установку можно как-то использовать в военных целях.

Иван о чем-то подумал и вспомнил свои слова, когда убеждал начальство в необходимости создания машины времени и с грустью произнес:

— Знакомая ситуация. Выходит, вам выделили средства, полагая, что это чудо-оружие и вы начали её строить?

— По большому счету, да.

— А что в пояснительных записках к чертежам не было ни слова о том для чего она, на каких принципах работает? Что вообще было помимо чертежей?

— Увы, документация была в основном пояснительного характера по сборке отдельных узлов и деталей. Это помогло непосредственно в монтаже, но не более. К тому же, судя по нумерации листов, часть документов отсутствовала. Возможно, именно в недостающей части бумаг было описание запуска и работы установки.

— И как давно вы собрали установку?

— Два месяца назад.

— И все попытки запустить установку были безуспешными?

— Да. Точнее, нам непонятно каким образом это сделать.

— Впервые в жизни сталкиваюсь, когда собирают что-то и при этом не знают для чего это предназначено и как работает. Нет, я понимаю, чертежи не всегда дают возможность ответить на все вопросы, но если вам удалось её построить, то, как можно не разобраться что это и как работает?

— Вы правы, но машина настолько оригинальная в своей конструкции, что её не с чем сравнить, аналогов даже близких нет.

— И теперь вы рассчитываете, что я, будучи человеком из другого мира, где вероятно давно используются аналогичные установки, объясню вам для чего она, как работает и помогу вам её запустить?

— Разумеется. Я полагаю, что в вашем мире, она либо давно и широко используется, либо стала историей, а на смену ей пришла более прогрессивная техника.

— Что сказать. Весьма смелое предположение, — Иван обернулся и внимательно посмотрел на установку. При этом он прищурил глаз, словно прицеливаясь и пытаясь понять и вспомнить, что она напоминает. Однако сравнить её не получалось, разве что отдаленно напоминала экспериментальный ускоритель быстрых частиц, который стоял в институте, да и то очень отдаленно. Цилиндр в центре установки был опоясан трубками, которые сходились наверху и входили в шар метра два в диаметре, из которого в трех направлениях отходили трубы уже большего диаметра и шли вниз к диску. Размер диска был не меньше восьми метров в диаметре, при этом сам он лежал на опорах в виде небольших шаров, которые опирались на другой диск точно такого же диаметра, а тот в свою очередь на третий диск, который снизу крепился к основанию круглой формы. Завершали конструкцию шесть огромных изоляторов, от которых тянулись провода к верхнему диску, причем концы проводов не касались диска, а были связаны единым кольцом и находились буквально в нескольких сантиметрах от его поверхности. Помимо этого вся конструкция имела массу всевозможных трубопроводов, шлангов, проводов и прочих конструктивных элементов, абсолютно непонятного назначения.

«Совершенно непонятное устройство. Напоминает какой-то огромный навороченный самогонный аппарат, а вовсе не машину. К тому же смущает минимальное количество датчиков для достаточно сложной с виду установки. Полный бред какой-то», — подумал Иван. Его молчание прервал Громов:

— Что скажете, Иван Сергеевич?

— Что сказать. Пока ничего, ибо по внешнему виду он ничего не напоминает и уж тем более, энергетическую установку. Давайте посмотрим чертежи, возможно, они что-то прояснят.

— Да, конечно.

Иван стал внимательно рассматривать чертежи. На трех листах ватмана была подробно показана общая компоновка всех элементов. Далее шли чертежи отдельных элементов и узлов, а так же деталей с проставленными размерами.

— Это оригиналы? — спросил Иван, обратив внимание, что на чертежах не было основной надписи, присущей любому чертежу.

— Нет. Оригинал был на кальках. Отдельные листы были сильно порваны.

— А спецификации к чертежам прилагались? Материал, из которого все это сделано, вес и так далее?

— Из того, что нам передали, была лишь частичная документация, позволяющая изготовить детали. Там указывался материал и размеры. В общем объеме чуть более восьмидесяти процентов. Это позволило изготовить детали строго по чертежам, остальные, как говорится, по месту исходя из сборочных чертежей узлов.

Иван снова в задумчивости склонился над чертежами, потом стал перебирать листы с документацией. Все они вызывали какое-то странное ощущение, словно кто-то представил себе некий вымышленный агрегат или машину, а потом очень подробно и грамотно начертил её.

— Вас что-то смущает? — осторожно спросил Громов.

— Многое, — в задумчивости произнес Иван и, взглянув на Громова, спросил, — простите, а можно взглянуть хотя бы на один экземпляр оригинала, я имею в виду кальку чертежа?

— Разумеется, но оригиналы хранятся в сейфе у директора института. А что именно вас так заинтересовало?

— Скажите, а что в оригиналах тоже не было привычной для чертежей основной надписи или её просто не стали копировать?

— Нет, упрощенная надпись была, но она не была заполнена.

— Вот как, странно. Очень странно, вы не находите?

— Как вам сказать. Возможно, это были копии с основных чертежей и в целях секретности на подписи ничего не стали указывать.

— Вы это серьезно? Даже название узла не стали указывать, не говоря о том, кто исполнитель. Вот уж действительно, странно, — Иван отложил бумаги в сторону и предложил посмотреть само устройство. Подойдя поближе, и увидев рядом стремянку, забрался на неё и провел рукой по поверхности диска, прикинул на глаз диаметр шаров, получилось не более двадцати сантиметров.

— Максим Федорович, а диски неподвижно крепятся к основанию или как? — спросил Иван продолжая стоять на стремянке.

— Нет, только нижний и верхний, а средний вращается. Круглое основание установки сверху имеет ось, на которую насажены диски, но возможность вращения на нем имеет только средний из трех.

— А что находится в том цилиндре, вокруг которого проходят трубки?

— Ничего.

— Как ничего? Наверняка он должен чем-то заполняться, иначе и быть не может. И еще, меня очень смущает, что при наличии столь большого количества трубопроводов, минимальное количество датчиков и каких-либо приборов контроля. Как-то и чем-то они должны заполняться? И для чего служат эти огромные изоляторы с проводами? Очень странная конструкция, — произнес Иван и слез со стремянки, — и потом я даже не вижу пульта управления установкой, или я что-то упустил?

— Нет, вы все верно сказали. В том-то и дело, что ничего, о чем вы говорите, не было ни в чертежах, ни в описании.

— Простите, тогда, как же вы пытались запустить устройство? Кстати, а что внутри основания находится?

— Оно пустое, в нем ничего нет, кроме трубы, которая проходит сверху до самого низа.

— Если честно и без обид, вся эта конструкция напоминает огромный самогонный аппарат. В бак заливается бражка, которая поступает в змеевик, ну а основание в качестве топки для подогрева. Правда, каким образом охлаждение происходит непонятно, да и диски с изоляторами непонятно зачем.

Громов и Сергей Сергеевич переглянулись и громко рассмеялись. Отдышавшись, Сергей Сергеевич произнес:

— Я все ждал, когда вы скажете насчет самогонного аппарата. Мы когда закончили монтаж установки, к нам впервые приехал товарищ Гусев. Знаете, что он сказал, осмотрев устройство, сказал: «Вы что здесь самогонку решили гнать, так учтите, дров для неё понадобиться много, так что на лесоповал сами и отправитесь».

— Нет, это я так в шутку сказал, а если серьезно, то, пока я не могу понять, для чего вообще эта машина или установка предназначена. И кстати, почему вы решили, что это энергетическая установка? Только потому, что в её конструкции есть эти огромные изоляторы?

— Видите ли, Иван Сергеевич, — сцепив руки на груди, произнес Громов, — я полагаю, что за счет вращения среднего диска каким-то образом вырабатывается электроэнергия, которая затем поступает по проводам на изоляторы, а уже от них непосредственно на трансформаторную подстанцию и далее к потребителям.

— Что же, идея интересная, надо подумать и вообще хотелось бы подробнее познакомиться с имеющейся документацией.

— Разумеется. А пока вы можете разместиться вон там, — и Громов показал рукой на дверь, — там есть все возможности для работы и отдыха. Кстати, Сергей Сергеевич, надо бы организовать питание товарища Дымова.

— А нельзя ли сюда перевезти Николай Степановича и его помощника Алексея?

— Не волнуйтесь, я распоряжусь.

Попрощавшись, оба ушли, оставив Ивана одного. Он заглянул в комнату. Там стояло несколько кроватей, два больших стола, самовар и столовые приборы. Увидев в тарелке баранки, сразу почувствовал голод. Схватил одну и налив из самовара воды присел за стол.

Жизнь, сделав очередной кривой виток спирали, открывала новый этап, на пути которого его ждала полная неизвестность…

Глава 11

Часа через два Иван, сидевший в комнате за столом и внимательно просматривающий чертежи и документацию, услышал шум за дверью. Оказалось, что это принесли на носилках Огрунова. Вместе с ним пришел Алексей, а заодно охранник принес большой армейский термос с кашей.

— Что это — удивленно глядя на установку, спросил Алексей.

— Потом, все потом. Давай, положим Николай Степановича и поедим. Я со вчерашнего дня ничего не ел. Голодный, как волк. Вас-то хоть покормили?

— Да, суп дали, хлеб и чай.

— Ну как он? — спросил Иван глядя на Огрунова.

— Врач приходил. Осмотрел, мазь какую-то принес, вонючая, ужас. Сказал, что поправится. Этот как его, стресс у Николай Степановича, поэтому он так плохо себя чувствует.

— Понятно. Есть будешь?

— Разве что за компанию.

Алексей сел за стол и от Ивана не ускользнуло, как Алексей краем рукава протер тарелку и зачерпнув ложкой, наложил каши, потом отрезал ломоть хлеба.

Поев Иван вернулся к документам, которые были разложены на соседнем столе.

— Иван Сергеевич, а что это за агрегат такой здоровенный?

— Это, друг мой, непонятное устройство. Сделали, собрали, а для чего оно и как работает, не знают. Вот и пригласили нас разобраться и по возможности запустить.

— А можно и мне посмотреть?

— Отчего же, присоединяйся. Чертежи читать умеешь?

— Да, я же на кафедре у Николай Степановича хоть и недавно работаю, но уже несколько раз чертежи по его заданию на кальку переводил и пояснительные записки переписывал.

— Надо же. Молодец, Тогда садись напротив, посмотри, а позже сходим, посмотрим со всех сторон на устройство.

— А для чего оно?

— Так в том-то и вопрос, что никто толком не знает для чего.

— А разве так бывает, что машину строят, а для чего и как она работает, не знают?

— Видимо бывает, хотя, — Иван взял карандаш, зажал его зубами, и о чем-то подумав, произнес, — в принципе, когда мы строили нашу машину времени, мы лишь теоретически понимали, что она должна работать, хотя вероятность, что мы ошибались, не исключалась. И если представить, что она попала бы в ваш или даже в этот мир, я думаю, местные ученые точно так же ломали бы голову, не понимая её назначения.

Ближе к ужину проснулся Огрунов. Увидев Ивана и Алексея, сидящими за столом и разглядывающих какие-то чертежи, приподнялся, и присев на кровати спросил:

— Чем это вы так сосредоточенно занимаетесь?

— А, Николай Степанович, очнулись, ну, слава Богу. Крепко вас потрепали, что вы на два дня капитально вырубились.

— Да мне уже вроде как полегчало. Местный лекарь меня чем-то намазал и еще какую-то микстуру дал, вот меня в сон и потянуло. Сейчас вроде лучше. А нас что, опять куда-то перевели?

— Да. Оказывается, нас действительно отправили в институт. И представляете, они по чертежам построили какой-то агрегат, но при этом, сами не понимают, для чего он предназначен и как работает. Полагают, что мы им в этом поможем.

— Что вы говорите! Невероятно. А где он, нам его покажут?

— Да он тут в зале, за дверью. Николай Степанович, он такой огромный, я в жизни ничего подобного не видел. Мы с господином Дымовым его весь осмотрели.

— Алексей, — прервал восторженную речь Алексея Иван, — напоминаю, здесь лучше говорить не господин, а товарищ, а то можно на неприятности нарваться.

— Ой, простите, забыл. Он такой! Пойдемте, я вам его покажу.

— Погоди, Алексей, Николай Степанович еще слаб, а ты его сразу тащишь смотреть установку. Успеем еще посмотреть. Поесть не хотите, нам тут кашу принесли, очень даже ничего. Алексей вот самовар накипятил, хлеб есть и баранки. Можно чайку организовать.

— Спасибо, не откажусь.

Алексей наложил Огрунову каши, а заодно себе и Ивану. Потом пили чай и за разговорами засиделись до поздней ночи. Учитывая, что Огрунов, и Алексей имели крайне слабое представление о практическом использовании электричества, его огромных возможностях в будущем, Иван словно учитель в школе, рассказал чуть ли не весь школьный курс физики по электричеству и магнетизму. Оба слушали Ивана разинув рот, иногда прерывая его речь, переспрашивая и по их лицам было видно, с какой радостью они буквально открывали для себя новый мир познаний.

— Непостижимо, просто непостижимо! — ответил Огрунов, — А вы им уже объяснили, что это за агрегат и как он работает?

— В том-то и дело, что я пока не понимаю, для чего он предназначен, и уж тем более, как работает. Я бы так сказал, либо это что-то гениальное, чего нет даже в нашем мире, либо кто-то решил зачем-то пошутить, и придумал эту штуковину.

— Иван Сергеевич, но ведь есть чертежи. Разве шутник может так здорово все начертить, чтобы можно было изготовить и собрать такую машину? — с недоумением спросил Алексей, показывая на чертежи.

— В моем мире такое случается. Талантливые одиночки разрабатывают вечные двигатели и даже строят их прототипы, разрабатывают всевозможные механизмы и пытаются выдавать их за гениальные изобретения, а потом оказывается, что все это либо не работает, либо ловкий фокус для простаков.

— А зачем так поступают? — спросил Алексей.

— По разным причинам. Кто-то наивно верит в свою мечту, кто-то просто рассчитывает получить под свою разработку денег, рассчитывая на доверчивых простаков. К сожалению, мошенники во все времена были. Даже в наше время их хватает, предлагая обывателю всевозможные «чудо» изделия.

— Иван Сергеевич, вы мне столько всего интересного рассказали, что трудно сходу все понять и осмыслить. Еще вчера я жил в мире, в котором про электричество знали лишь ученые, да и то, многие весьма скептически к этому относились. А сейчас я смотрю на эту лампочку под потолком, и понимаю, что мы действительно попали в другой мир, да что там мир, мы с Алексеем перешагнули из одной эпохи в другую. Представляю, что можно увидеть, попади мы в ваш мир. Вот Алексей молодой еще. Ему проще понять и осмыслить это, а мне, профессору физического института, сложно воспринять все это, вы меня понимаете?

— Соглашусь с вами. И знаете, примерно то же самое ощутил и я, когда понял, что попал в ваш мир. Любому человеку трудно перешагнуть сразу из одной эпохи в другую.

— Вы правы.

— Так что, может, посмотрим на агрегат?

— Да-да, непременно.

В свете прожекторных ламп под потолком установка выглядела впечатляюще. Свет ламп отражался в блестящих поверхностях и придавал установке еще более таинственный вид.

— Надо же, блестит, как начищенный самовар, — прокомментировал увиденное Огрунов.

— Знаете, Николай Степанович, больше всего меня удивило, что в документации ни слова не сказано о том, чем заполняются баки, шар и сами трубопроводы.

— Вы уверены?

— Вроде бы все просмотрел, но нигде ни слова об этом не нашел.

— Действительно странно, — произнес Огрунов, обходя в очередной раз установку, и посмотрев на Ивана, добавил, — прямо таки перегонный аппарат какой-то, — чем вызвал у Ивана приступ смеха, от которого он долго не мог избавиться. Уже ложась спать, Иван объяснил Огрунову свою реакции по поводу сказанной им фразы.

В эту ночь Иван спал беспокойно. То и дело просыпался и ему дважды приснился один и тот же сон. В нем он видел Ольгу. Она со слезами на глазах умоляла вернуться его, а он никак не мог понять, почему она плачет, ведь он стоит рядом и держит её за руку. Под утро проснулся весь в поту. Снял повязку с груди. Попробовал глубоко вздохнуть и сразу ощутил боль в груди. С трудом снова перебинтовал себя и попытался уснуть. Перед глазами стояла установка, смысл которой он никак не мог понять. Это вызывало раздражение и одновременно любопытство и желание во что бы то ни стало разобраться и понять, для чего она предназначена и как работает. С этой мыслью он и заснул. А уже под утро ему приснился Мясницкий. Будто они вдвоем чинно обходят установку, Иван пытается ему что-то объяснить, но слова застревают в горле. Боль сломанных ребер не дает ему сказать и он лишь что-то жестикулирует руками то и дело показывая на установку. Неожиданно Мясницкий останавливается и как всегда ласково говорит: «Ванечка, а что если взглянуть на установку иначе? Ты подумай, как никак академик…»

В этот момент Иван проснулся. Поблизости похрапывал Огрунов и мирно спал Алексей. По привычке протянул руку, чтобы взглянуть на часы, но тут же вспомнил, что они остались в ломбарде или возможно лежат как вещдоки в сыскном отделении полиции. В комнате без окон было темно, поэтому трудно было понять который час, но скорее всего еще и семи не было. Иван попытался снова заснуть в надежде, что снова увидит во сне Мясницкого, но спать уже не хотелось. Осторожно поднялся с постели и чтобы не разбудить своих товарищей, оделся и тихо вышел из комнаты. В окнах под потолком слабо пробивался свет утреннего солнца, тускло отсвечиваясь в блестящих деталях установки.

«Так что, Гурий Петрович, говорите надо иначе взглянуть на установку», — подумал Иван и по привычке зажмурил один глаз: — «А что, мысль интересная. Очень даже».

В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Огрунов.

— Что, не спится?

— Выспался. И потом, не дает мне покоя эта установка. Ведь для чего-то она предназначена?

— Несомненно.

— Стыдно будет, если прилетев из мира, где наука достигла таких высот, спасовать и расписаться в собственном бессилии.

Огрунов рассмеялся, потом посмотрел на Ивана и спросил:

— А ваша машина чем-то похожа на эту установку?

Настал черед Иван рассмеяться, а потом ответить:

— Что вы. Видели бы вы её. Словами не опишешь.

— Наверное, — мечтательно ответил Огрунов и повернулся чтобы уйти, но в этот момент Иван неожиданно произнес:

— Мне вот во сне мой руководитель по институту приснился, сказал, что неплохо бы иначе на установку взглянуть. Как думаете, что он имел в виду?

— Ну, если исходить из того, что установку считают как агрегат для выработки электричества, то возможно имеется в виду, что она должна наоборот, сама потреблять её, а взамен что-то производить. Я так понимаю слова вашего руководителя. А вы что думаете?

— Я думаю, что вы совершенно правы. Знаете что, давайте-ка позавтракаем и самым тщательным образом пройдемся по чертежам и документации. Сдается мне, мы что-то упустили.

— С превеликим удовольствием. К тому же, я гораздо лучше себя чувствую, и мне не терпится заняться чертежами и документацией.

Глава 12

После завтрака пришел Громов вместе со своими сотрудниками. В основном это были молодые люди не старше тридцати лет. Окружив Ивана и Огрунова, они наперебой стали рассказывать о том, как шла работа по изготовлению и монтажу установки, с какими трудностями пришлось столкнуться. На удивление больше всех вопросов задавал Огрунов. Его интересовала буквально каждая мелочь: размеры деталей, материал, из которого они были сделаны, и так далее. Иван молча слушал и, наблюдая со стороны, думал о чем-то своем, а заодно внимательно присматривался к сотрудникам Громова. Иван всегда внимательно и молча любил слушать и не перебивать других и потом безошибочно выделял из числа сотрудников наиболее толковых. Вот и здесь, он вскоре выделил одного худощавого прыщавого юношу, который несколько раз кратко, но весьма информативно и понятно, высказался по ряду вопросов. Отойдя от стола с чертежами, он тихо спросил у Громова:

— Максим Федорович, а что вон тот худощавый сотрудник кем у вас работает?

Громов сначала не понял о ком идет речь, но когда Иван уточнил, кого он имеет в виду, ответил:

— Истратов Олег. Талантливый мальчик. А у вас наметанный глаз, сразу заметили не ординарную личность. Кстати, а что этот ваш Огрунов, он действительно ученый?

— Да, профессор в университете преподавал. Жаль только, что уровень знаний, как бы это правильно выразиться, соответствует тому времени, в котором он жил. Но, должен заметить, что он всё схватывает на лету. Я вчера ему лекцию прочел по основам электричества и магнетизма. Все воспринял достаточно легко.

— Что же, это хорошо. Так сказать, не закостенелый ум ученого человека. Это о многом говорит. Я так понимаю, что пока у вас никаких идей еще не созрело относительно назначения установки? — осторожно спросил Громов и внимательно взглянул на Ивана.

— Как вам сказать. Есть одна мысль, но пока сырая, надо немного подумать, прежде чем её высказывать. Бывает, что поторопишься, предложишь идею, а её, как мы говорим, «заклюют». Там глядишь, интерес к ней теряется, а потом выясняется, что зря.

— А вы осторожничаете, не так ли Иван Сергеевич?

— Нет, честно, хочу сначала еще раз самым тщательным образом поработать с документами. Как насчет оригиналов, вы обещали показать кальки?

— Непременно. Постараюсь после обеда принести. Они оказываются не у директора института, а в особом отделе хранятся, сами понимаете, надо со всеми согласовать.

— Спасибо.

Вскоре Громов попрощался и ушел. Иван задал несколько ничего не значащих вопроса оставшимся сотрудникам и получив ответ, улучил момент и подошел к отошедшему в сторону Истратову.

— Простите, вас кажется, Олег зовут?

— Да, а что?

— Хотел поинтересоваться, что вы думаете об установке?

— В каком смысле?

— Вообще. Вы тоже считаете, что это энергетическая установка, принцип действия которой пока непонятен, или вы считаете иначе?

— Я до конца не уверен, но мне кажется, что мы в тупике, поскольку рассматриваем это как приоритетное направление.

Сказав это, он извинился и снова присоединился к своим коллегам. Иван задумчиво посмотрел ему вслед и подумал: «Выходит, не я один думаю иначе. Это воодушевляет и требует осмысления. Еще бы зацепиться за что-то».

Вечером кто-то из сотрудников Громова принес папку с кальками чертежей. Передавая её Ивану, сказал:

— Максим Федорович просил передать, что под свою личную ответственность взял чертежи и только до утра.

— Что такая секретность?

— Я не в курсе, но времена сейчас суровые, так что вы поаккуратнее с ними, пожалуйста.

— Конечно, конечно, не волнуйтесь.

После ужина кальки аккуратно разложили на столе и стали сличать с чертежами. На первый взгляд, копии чертежей были абсолютно идентичные. То же самое было и с документацией. Учитывая, что утром документы должны были забрать, засиделись до глубокой ночи. Не найдя ни каких отличий с оригиналом, Иван с тоской положил кальки документов на стол.

— Увы, но копировщики свое дело знают. Зря только потратили время, — произнес Иван, складывая документы в стопку, чтобы убрать их в папку. Неожиданно один из листов выскользнул и упал на пол. Алексей быстро нагнулся и подняв его протянул было Дымову, но в последний момент посмотрел и в свете лампы светящий с потолка ему что-то показалось странным и он с удивлением произнес:

— Иван Сергеевич, вроде показалось, и правда тут что-то написано. Вот взгляните.

— Где?

— Вот тут, — и Алексей положил лист на стол.

Тут же достали копию документа и стали сверять, но оба документа были одинаковыми.

— Ну вот, значит, показалось, — с досадой произнес Алексей.

— Бывает, не расстраивайся, — утешил его Иван и взглянув на печальное лицо Алексея, обнял его за плечо и чтобы подбодрить, взял лист и поднеся его на свет, произнес:

— Давай-ка, вместе глянем, что там тебе померещилось.

В этот, момент Иван и Алексей не сговариваясь, буквально выкрикнули:

— Вот, что это просвечивает?

— По-моему это какая-то тайнопись, произнес Огрунов, рассматривая вместе со всеми небольшой едва заметный фрагмент текста, который проступал на кальке при свете лампы.

— Вероятно. Жаль, что нет телефона и нет возможности позвонить Рогову.

— Чего нет?

— Так ничего. Придется ждать утра.

— Посмотрите, на этом и на этом документах, тоже просвечивают какие-то не то знаки, не то надписи, — с волнением воскликнул Алексей.

— Молодец, одно слово, молодец, — восторженно произнес Огрунов.

От волнения Огрунов с трудом уговорил всех лечь спать, ибо все с нетерпением ждали утра, чтобы сообщить Рогову и его сотрудникам о важной находке и вместе подумать, как прочесть текст.

Утром, пока ждали, когда кто-то придет за кальками, еще раз пересмотрели материалы и отложили те, на которых были замечены непонятные надписи. В десять часов пришел сотрудник от Рогова забрать кальки. Иван сказал, что есть необходимость срочно поговорить и попросил пригласить Рогова. Через полчаса он появился с двумя сотрудниками, в числе которых был и Истратов. Иван начал без лишних предисловий. Просто взял один из документов и показал Роговоу. На свету, на документе проступали неясные очертания каких-то знаков, напоминающих текст.

— Неплохо было бы показать эти документы специалистам. Лучше всего криминалистам. Они наверняка в этом быстро разберутся, — сказал Иван, передавая папку с документами Рогову.

— Мы почти два года работали с этими документами и не обратили на это внимание. Не понимаю, как вам это удалось?

— Вот этого молодого человека надо благодарить. Если бы не он, и мы бы с Николаем Степановичем ничего не заметили бы.

Алексей смущенно стоял в стороне, явно не ожидавший, что Дымов расскажет о том, что именно он заметил странные знаки на кальках.

— Не стану медлить, сейчас переговорю с Брянцевым, он курирует этот проект, и попрошу, чтобы с документами поработали специалисты.

— Спасибо, по возможности, сообщите о полученных результатах.

— Непременно. Кстати, не будете возражать, если с вами останется Олег Истратов? Заодно, если какие вопросы будут, он всегда сможет связаться со мной.

— Очень хорошо, спасибо.

Громов поспешно ушел, держа в руках папку с кальками документов.

— Вас как по батюшке? — спросил Огрунов Истратова.

— Олег Евгеньевич, но я как-то еще не привык к такому официальному обращению. Лучше просто Олег, — смущенно ответил Истратов, и добавил — в отделе у нас два Олега, ну и чтобы не путаться, всегда по фамилии обращаются.

До обеда все вместе в очередной раз просмотрели чертежи, потом пошли к установке. Огрунов с Алексеем осматривали изоляторы, а Иван подошел к Олегу и спросил:

— Так что, какие мысли по поводу установки?

— Понимаете, не вяжется её конструкция с генератором для выработки электроэнергии. Я бы сказал, слишком простовата. Это только на первый взгляд она выглядит необычно, а на самом деле, она предназначена для чего-то иного.

— А для чего?

— Пока не знаю, может быть для создания каких-то полей, о которых мы пока еще мало что знаем.

— Полей, — задумчиво повторил Иван, — а что, весьма интересная мысль. Кстати, а нижний бак, он ведь пустой, но если он служит основанием для всей конструкции, то невольно напрашивается вопрос, а собственно, для чего он нужен и почему так высоко поднят нижний диск над землей.

— Тот же вопрос я не раз задавал себе, — с удивлением в голосе произнес Истратов, — а вы как считаете, для чего это сделано?

— Давайте подождем расшифровки надписей на кальках. Уверен, если не все, то многое, предстанет в другом свете и тогда можно будет понять назначение устройства и принцип его работы.

— Да-да, я согласен с вами. Простите, а можно вопрос?

— Конечно. Слушаю вас.

— Максим Федорович вскользь упомянул, что вы прибыли из аномальной зоны. Это правда, или так, слухи?

— А что вы имеете в виду под аномальной зоной?

— Да есть у нас тут в окрестностях Челябинска непонятный район. Местные жители его по-разному называют. Кто ведьминым, то колдовским местом. Но скорее всего это действительно какая-то аномальная зона. Мы с товарищем, когда еще студентами были, ходили туда и видели какой-то желтый туман. Возник из ниоткуда и так же быстро исчез. К сожалению, у нас никак приборов не было, да и фотоаппарат как назло сломался.Так что доказательств никаких, одни слова. А словам кто поверит. К тому же сейчас военное время, и хотя от нас до фронта далеко, все равно пропускной режим и все такое. Нас тогда чуть было из института не выгнали.

В этот момент к ним подошел Огрунов.

— Не понимаю, что за материал из которого сделаны эти колонны? — и рукой показал на изоляторы.

— По-моему, это обычное техническое стекло или фарфоровая масса, я прав? — произнес Иван.

— Ну да, а разве из чего-то еще делают изоляторы?

Улыбнувшись, Иван ответил:

— Не только. В моем мире бывают полимерные и кремнийорганические. Но это не столь принципиально.

Ближе к обеду принесли еду. Ели молча. После обеда Огрунов почувствовал недомогание, и, извинившись, прилег отдохнуть. Алексей присел за стол и упрямо стал выискивать в чертежах и документации незамеченные до этого знаки, которые, по его мнению, могут навести на понимание смысла самой машины. Иван вышел снова взглянуть на установку. Впрочем, он рассчитывал, что Истратов последует за ним, поскольку Иван хотел задать ему целый ряд вопросов. Так и случилось. Олег подошел к Ивану и, извиняясь, спросил

— Простите, не помешаю?

— Ни сколько. Если я правильно понял, вам довелось принять участие в её создании?

— Отчасти. Основной монтаж осуществляли присланные с завода люди, а нас подключили уже непосредственно на заключительной стадии, когда стали пытаться понять, как её запустить.

— Позвольте задать несколько вопросов не связанных с данным устройством?

— Конечно.

— Вкратце историю страны не могли бы рассказать?

— Историю страны? — с удивлением переспросил Олег.

— Да.

— Ну… Я вообще-то не историк.

Иван усмехнулся.

— Я понимаю. Мне не надо с древнейших времен. Скажем, так. Война с Наполеоном вам о чем-то говорит?

— Разумеется. Нашествие Наполеона в 1812 году и разгром его русскими войсками.

— А потом что было?

— Как что. Русское самодержавие продолжалось весь девятнадцатый век, до момента, когда на землю упал метеорит…

— Так, стоп, — ошеломленный таким известием, воскликнул Иван, — вы сказали, что на Землю упал метеорит? В каком году это произошло?

— В одна тысяча девятьсот четырнадцатом году, а что?

— Летом или осенью?

— Весной, — снова с удивлением ответил Олег.

— Нет ничего, а куда упал метеорит и как дальше развивались события?

— Вроде метеорит раскололся, и его осколки упали в Америке и частично задели европейский континент. В результате было очень много пострадавших. Несколько лет весь мир приходил в себя.

— А в Европе, какие страны особенно сильно пострадали?

— Англия практически вся была уничтожена, Норвегию задело, часть Франции, Испания кажется, Италии досталось.

— Понятно, иными словами все страны западнее Альпийских гор. А что потом было?

— Европейски страны очень долго не могли придти в себя, у них то и дело вспыхивали революционные восстания рабочих и крестьян и постоянно шли войны.

— Войны! Странно, из-за чего?

— Дело в том, что территории, пострадавшие от падения метеорита стали мало пригодны для проживания. Люди стали болеть неизлечимыми болезнями и потянулись в страны менее пострадавшие от этого. Огромное количество беженцев, безработица и общий кризис приводил к межэтническим конфликтам, а потом и к войнам. В Россию тоже, кстати, хлынуло много беженцев. В шестьдесят пятом в стране начались массовые выступления рабочих и власть перешла в руки рабоче-крестьянского правительства. В тысяча девятьсот семьдесят втором к власти в Германии пришли радикалы. Они с самого начала выступали против беженцев и на этом строили свою политику. А поскольку их экономика была одной из самых лучших, развязали войну и оккупировали почти все страны восточной части Европы, а в девяносто пятом напали на нас. Вот уже тридцать лет идет война. К сожалению, у них военный и технический перевес. Они захватили почти всю европейскую часть страны, Кавказ, но потом остановились и последние пять лет линия фронта сдвигается то в одну, то в другую сторону. Но я уверен, мы победим, — последние слова он сказал с мальчишеской твердостью, что чуть было не рассмешило Ивана. Он вспомнил какой-то старый фильм, в котором герой в споре, точно так же, безапелляционно утверждал о победе над мировым капитализмом.

— Ясно. Спасибо, — задумчиво глядя куда-то вдаль, ответил Иван.

Глава 13

Три дня от Громова не было никаких вестей, и сам он не заглядывал. Истратов вечером уходил и утром на вопрос, как дела, отвечал, что кальки были переданы начальству и пока ответа нет. За это время никаких подвижек в плане изучения установки не произошло. Единственное чем занимались, это облазили её вдоль и поперек и даже произвели замеры и сличили их с теми, что на чертежах. Всё совпадало. Каждый вечер после ужина устраивали дискуссии, и каждый высказывал самые разные предположения о назначении того или иного элемента установки и на основе этого выдвигал какую-нибудь гипотезу, зачем она предназначена и как может работать. Иногда это заканчивалось громкими аплодисментами и всеобщим смехом, включая самого автора той или иной идеи. Иван высказывался мало, в основном слушал и старался собрать воедино все предложения, чтобы потом перед сном, выделить из всех высказываний наиболее интересное, по его мнению, как он сам себе говорил: «В потоке мусора, всегда можно найти зерно истины. Надо только не пропустить его».

Пока из всего сказанного, он отметил для себя идею Истратова, которую он высказал, когда они беседовали возле установки, и он упомянул про то, что она может не производить, а наоборот потреблять электричество и возможно создавать какие-то поля. Иван и сам отчасти думал именно об этом, но сама конструкции не укладывалась в эту идею, и поэтому он всякий раз отбрасывал её от детального рассмотрения.

Между делом Иван, точнее Огрунов и Алексей постоянно задавали Олегу вопросы о мире, в который они попали. Их интересовало все: история, быт, причины войны с немцами и конечно достижения науки и техники. Олег с удовольствием отвечал на все вопросы, а вот Иван наоборот, когда его просили рассказать о своем мире, старался по возможности уйти от прямых ответов, особенно, когда Олег начинал спрашивать про возможности получения новых видов энергии, развития самолетостроения и так далее. Конечно, он мог бы о многом рассказать, в том числе о развитии ядерной энергетики и реактивной авиации, ракетостроении и компьютерной технике, но понимал, что этот мир еще не готов к восприятию этих достижений. Точнее, он готов с научной точки зрения и возможно, может сделать рывок в развитии, но имеет ли он право вмешиваться в естественный исторический процесс развития этого мира? Этот вопрос Иван ни раз ставил перед собой и каждый раз отвечал однозначно — нет, не готов, а значит, он не вправе менять его по собственному желанию, хотя иной раз такое желание нет-нет, а возникало.

Рогов появился как всегда неожиданно. Ворвался в комнату словно вихрь, размахивая на ходу папкой.

— Вот, буквально час назад принесли. Я даже своим еще не показывал, сразу к вам, — произнес он, пыхтя от быстрой ходьбы, как паровоз. Присев за стол, вынул из папки документы. Это были двойные листы, на одной половине была копия документа, а на второй текст, который удалось прочесть.

— Главное, удалось установить для чего установка и как работает? — спросил Иван.

— Не до конца, но многое прояснилось. Вот смотрите, — Рогов взял один из листов и прочитал: «Цилиндр заполняется ртутью, которая попадая в трубопровод создает вихревой поток», — далее текст не удалось прочитать, но строчкой ниже написано: «Подача электрического тока запускает основной диск установки».

— Максим Федорович, я же говорил, что установка потребляет электрическую энергию для создания поля, а мою идею все отвергли, — в запальчивости выкрикнул Истратов.

— Согласен. Мы шли в неверном направлении, но теперь есть возможность все наверстать и начать работать, опираясь вот на эти документы, — и он потряс пачкой бумаг, лежащих на столе.

— Максим Федорович, — обратился к Рогову Иван, — а что на других листах, что-то важное есть?

— Есть, конечно, есть. Там даны объемы ртути, силовые параметры электричества и еще много чего с чем надо разбираться. Я сам лишь мельком просмотрел документацию, которую мне принесли.

— Может быть, есть смысл пригласить ваших сотрудников, чтобы всем вместе продолжить работу, ведь если я правильно понял, открывается прямой путь к проведению экспериментов на установке? — осторожно спросил Иван.

— Обязательно, сегодня же, — радостно и возбужденно ответил Рогов и обнял Ивана. Было видно, что он был в таком приподнятом настроении, что просто не мог сдержать эмоций.

— Все. Оставляю вам документы, надеюсь, скоро вернусь, и начнем работать. Слышите, начнем, точнее, продолжим работать, — и чуть ли не подпрыгивая, он выскочил из помещения.

— Он всегда такой? — с удивлением спросил Огрунов Олега.

— В каком смысле?

— Еще толком ничего не ясно для чего эта установка, а глядя на него можно подумать, что он на грани мирового открытия. Весь как заводной.

— А, вы об этом. Да, когда что-то получается, он весьма эмоционально воспринимает успех.

— А неудачи? — неожиданно спросил Иван.

— Аналогично, но со знаком минус.

— Понятно.

— А минус, это в каком смысле? — спросил Алексей.

— Минус, это значит минус, — смеясь, ответил Иван и добавил, — это значит, что все плохо и пора идти топиться или в крайнем случае хорошенько напиться.

Все дружно рассмеялись над шуткой Ивана, и стали один за другим рассматривать принесенные Роговым документы.

Ближе к вечеру пришел Рогов и несколько человек из его отдела. Быстро ввел всех в курс дела и как говорится, началась кипучая деятельность. Но прежде предстояло решить множество дополнительных вопросов, в том числе, согласовать с руководством института и получить добро на проведение экспериментов. Впрочем, прежде чем это делать, необходимо было выработать общую рабочую гипотезу, что получится, если установка действительно заработает. Иными словами, для чего она вообще предназначена.

Работа закипела полным ходом. Через пару дней Громов пригласил почти весь состав своего отдела. Принесли два кульмана и девушки сделали несколько дополнительных экземпляров вновь полученных документов, чтобы было удобно работать. Казалось, пройдет несколько дней, и можно будет начинать эксперименты, но всё оказалось не так-то просто. Вскоре выяснилось, что из-за того, что часть документов отсутствовала, а найденный текст, зачем-то скрытый тайнописью, сохранился не полностью, возникло множество вопросов, которые сходу решить не удалось. Некоторые узлы установки по-прежнему оставались непонятными, ни по их назначению, ни по тому, как работают. Кроме того, часть деталей не имели чертежных размеров и изготавливались, по сути наугад. Поэтому, все понимали, что начинать испытания, не имея полной картины процесса запуска и работы установки, было просто рискованно и опасно.

В один из дней, к Ивану, склонившемуся над одним из документов, подошел Истратов.

— Иван Сергеевич, отвлечь можно?

— Конечно, — Иван отложил в сторону документ и повернулся к Олегу.

— А что если мы снова стали на неверный путь? Уцепились за словосочетание «вихревой поток», который всего лишь один раз упоминается в документах, и решили, что именно это определяющее с точки зрения работы установки?

— Продолжи мысль, я внимательно тебя слушаю.

— Я к тому, что если подаваемая на установку энергия является своего рода лишь пусковым механизмом, а затем она начинает вырабатывать энергию, но в гораздо большем объеме? А вихревой поток, это всего лишь способ её выработки установкой. Как считаете, такое возможно?

— Интересная мысль. Меня смущает другое. Какую роль играет ртуть? В свое время я читал материалы о якобы существовавшей в древности машине, двигатель которой работал на основе использования ртути. Такие машины якобы могли летать по небу. Возможно, что это всего лишь мифология, но лет десять назад я читал, что в нашей стране тоже занимались такими исследованиями и даже создали рабочий прототип двигателя, который использовал ртуть для создания вихревой тяги с целью преодоления силы тяжести. Впрочем, девяностые годы в стране были достаточно сложными в экономическом плане, средств на науку катастрофически не хватало, и продолжения исследований в этой области не было. Возможно, были и другие причины.

— Вы хотите сказать, что и в первом и во втором примере, ртуть использовалась для создания двигательной установки?

— Да. Идея заключалась в использовании антигравитационных свойств ртути.

— Если это так, то получается, что наша установка, это двигатель, но не слишком ли он большой?

— Но если подойти с другой стороны, то любой двигатель можно использовать для получения электроэнергии. Берем, к примеру, двигатель машины. Он работает на бензине или газе, крутит динамо-машину, и мы получаем электрический ток. Чем больше двигатель, тем больше электричества мы получаем. Если рассматривать установку с этой точки зрения, то вероятность получения электроэнергии становится весьма правдоподобной.

— Согласен. И всё же, остается много вопросов, на которые пока нет ответов, — с грустью произнес Олег.

— Ничего, найдем, обязательно найдем ответы на все вопросы. Иначе, грош нам цена как ученым.

— Спасибо.

— Мне-то за что?

— Вы придаете мне уверенность. Я вечно во всем сомневаюсь.

— Вы ошибаетесь. Вы в поисках истины, а это совсем иное, нежели чем неуверенность, а сомнения необходимая черта для ученого.

В этот момент кто-то позвал Олега, и он, извинившись, ушел, оставив Ивана одного. Он взглянул на установку и мысленно подумал: «Как там у Пушкина — что день грядущий нам готовит? Эх, знать бы все наперед, но от судьбы не спрячешься и не уйдешь».

Мозговой штурм, как назвал весь процесс по изучению новых материалов по установке Громов, затянулся на месяц. За это время многое удалось понять и исправить, так как некоторые детали и узлы были сделаны и смонтированы неправильно. Самое главное, было найдено решение, как подключить установку к силовым кабелям. Кроме этого, получили новый электродвигатель и подключили его к изоляторам, так как после долгих дискуссий решили, что установка начнет вырабатывать электроэнергию и подаст её непосредственно через изоляторы на электродвигатель. Вскоре руководство института дало добро на проведение эксперимента. Впрочем, их торопило военное ведомство, и надо было что-то решать. Эксперимент решили провести утром.

Всю ночь Иван не мог уснуть. Он до конца не был уверен в правильности принятого решения, но веских доводов против, у него не было. Лишь интуиция подсказывала, что где-то ошибка, но где именно он не видел. Каждый раз, когда он пытался подойти к рассмотрению работы установки с чисто научной точки зрения, он сталкивался с массой непонятных для него вопросов. Было ощущение, что он, ученый, прекрасно разбирающейся в вопросах современной ядерной физики, создавший установку по телепортации материи в прошлое, решил заняться алхимией или что-то близкое к этому. Это выводило из себя и заставляло снова и снова пересматривать чертежи в поисках доказательства или опровержения назначения установки и то, как она работает. Всё это время он периодически где-нибудь уединялся, набрасывал схему установки в блокноте и чертил возможные варианты процессов, которые происходят внутри неё при подаче электроэнергии. Невольно он вспоминал, как всё это можно было бы дома смоделировать на компьютере и моментально ответить на множество неразрешимых сейчас вопросов.

На следующий день к десяти часам утра всё было готово к испытаниям. Все с волнением зашли в комнату рядом с установкой. За несколько дней до начала испытаний в комнате было сделано окно, чтобы можно было наблюдать за всем происходящим, и установлен пульт подачи электропитания. По непонятным причинам испытание отложили на час. Вскоре стало понятно, с чем это было связано — ждали начальство, которое по каким-то причинам задерживалось. Наконец приехало три человека, все в военной форме. Руководство института ожидало приезда самого товарища Гусева, но вместо него приехал его заместитель. Высокий совершенно лысый мужчина с оспинами на лице. Расстегнув пуговицы на кожаном пальто, представился — Лысых Виктор Викторович. Поздоровался за руку с директором института и его заместителем, после чего молча обвел взглядом притихших сотрудников. Иван сразу обратил внимание на одного из двух, приехавших вместе с Лысых. Небольшого роста с бегающими глазками и куцыми усиками производил неприятное впечатление.

«Вероятно особист», — подумал Иван. В этот момент раздался командный голос Лысых:

— Так, ну что товарищи, наверное, можно начинать?

— Да, конечно. Максим Федорович, начинайте испытания, — произнес Брянцев, и Иван заметил, как побледнело у него лицо.

Рогов нажал кнопку подачи электроэнергии на установку и все замерли в ожидании, что сейчас произойдет что-то невероятное или по крайней мере включится электродвигатель и все зааплодируют и начнут обниматься. Прошло несколько секунд, но ничего не происходило. Лишь полная тишина в комнате и лица сотрудников прилипших к стеклу. Минутой спустя, Рогов, тихо дал команду на выключение.

— Если я правильно понял, результата нет? — волевым и недовольным голосом произнес Лысых, обращаясь к руководству института.

— Вероятно, есть необходимость все тщательно проверить и повторить эксперимент. Это наука, а на пути к познанию нового не все идет гладко, как хотелось бы, — стараясь сохранять спокойствие, ответил директор института Томилин.

— Так проверяйте. Доложите мне, когда эксперименты дадут положительный результат, и ваш агрегат можно будет использовать на нужды фронта.

— Я понял.

Лысых застегнул пуговицы и направился к выходу. Один из военных, которого Иван назвал про себя особистом, подошел к директору института и тихо произнес:

— Попрошу приготовить списки всех, кто участвовал в проекте создания и испытания установки, — и, не дождавшись ответа, проследовал за Лысых.

Все замерли в ожидании, что руководство института устроит разнос, однако Томилин лишь махнул рукой и с огорчением произнес:

— Что стоите, разбирайтесь, почему она не заработала. Сами слышали, не получим результата, все загремим в лучшем случае на лесоповал, — и мрачнее тучи вместе с Брянцевым вышел из помещения.

Глава 14

— У вас тоже так? — с тоской в голосе спросил Рогов, обращаясь к Ивану.

— Не понял, в каком смысле?

— Я в том смысле, что в случае неудачи… ну, вы понимаете меня.

— А, вы в этом смысле. Начальство везде одинаковое. Есть результат — хорошо, нет — разнос и оргвыводы. Правда, сейчас не так, а были времена, что не то что на лесоповал, а к стенке ставили.

— Вы это серьезно?

— Слава Богу, меня в ту пору еще на свете не было, но знаю, что много умных и грамотных специалистов и расстреливали и сажали и в лагеря отправляли. Суровое было время.

— Военное?

— Предвоенное. Знаете, Максим Федорович, о плохом лучше не думать. Надо разбираться, почему эксперимент не дал результатов. Кроме нас, её все равно никто не запустит, поэтому надо все досконально проверить. Согласны со мной?

— Да, вы правы, абсолютно правы. Надо разобраться, — и засеменив к притихшим сотрудникам, дал команду работать, а не предаваться унынию.

Два дня ушло на то, чтобы все досконально проверить, однако найти причин, почему установка так и не заработала, не удалось. В результате было решено провести повторный эксперимент, не приглашая никого из начальства.

Эксперимент провели рано утром, однако результат был прежний. При подаче электропитания установка не реагировала, и ничего не происходило. Рогов окончательно сник и всем своим видом показывал, что не понимает и не знает, что делать дальше. Один только Огрунов сохранял полное спокойствие и по окончании эксперимента заявил, что отрицательный результат в науке есть не более чем шаг на пути к познанию истины. Впрочем, и без его высказываний было понятно, что надо думать и искать в чем причина неудачи, но его уверенность, с которой это было сказано, чудесным образом передалась Ивану.

— Я думаю, — произнес Иван, — нам надо сосредоточиться сейчас на том, чтобы попробовать каким-то образом проконтролировать с помощью приборов все процессы, происходящие в установке в момент подачи электроэнергии. Мы как-то упустили этот момент, поскольку полагали, что включим, и она заработает. Оказалось, что нет. Значит, где-то, что-то мы не учли, точнее, что-то не так сделали, не так собрали, не так поняли замысел автора установки, а учитывая, что часть документации потеряна, внесли своё в установку, а это оказалось неверно. Поэтому, надо подумать, какие приборы мы можем использовать, чтобы контролировать и понимать, что происходит на каждом участке и в каждом узле и механизме установки.

— Полностью поддерживаю предложения Ивана Сергеевича, — зычным голосом произнес Огрунов и добавил, — чем больше будет приборов контроля, тем быстрее мы поймем, где мы допустили ошибку.

С этим нельзя было не согласится и Рогов предложил не откладывая заняться вопросом какие, где и куда необходимо установить датчики для контроля за происходящими в установке процессами в момент подачи электропитания.

Снова потянулись дни напряженной работы. Порой засиживались до поздней ночи, ибо прекрасно понимали, что судьба всех зависит от того, заработает установка или нет. Когда начали устанавливать датчики, Иван вспомнил и сравнил с теми, что стояли на его установке. Они были подключены непосредственно к компьютерной системе и позволяли производить мониторинг в режиме реального времени. Здесь же были простые манометры и датчики, за которыми надо было визуально следить, чтобы понять, что происходит на установке. Все было слишком примитивно, но другого выхода не было. И все же, к концу недели все было подготовлено для проведения третьего эксперимента.

Учитывая, что первые два запуска установки были безопасными, возле каждого датчика стоял сотрудник с блокнотом, чтобы сразу записывать показания. Пришлось даже соорудить дополнительные строительные леса, чтобы отслеживать показания наверху. Как и ожидалось, установка снова не подала признаков жизни, но зато сразу после эксперимента, собравшись вместе, стали сравнивать и анализировать полученные данные. Выяснилось много интересного и непонятного, и в первую очередь стало совершенно ясно, что подача электроэнергии ровным счетом ничего не давала. Практически все приборы показали, что никакого движения механизмов не происходит. Все оставалось неподвижным. Это означало полный тупик, и надо было что-то кардинальным образом менять.

Снова стали предлагать разные варианты. Каких только предложений не было: повысить напряжение или силу тока, производить заливку ртути и создать давление в системе, нагреть ртуть и в нагретом состоянии залить её в систему и многое другое. Но все это ничем не подкреплялось, ни формулами, вообще никаким анализом, как это принято с научной точки зрения. В один прекрасный момент, Иван не выдержал и прямо высказался:

— Мы пытаемся понять то, о чем понятия не имеем. Весь процесс работы установки не понятен до сих пор. Научный подход полностью отсутствует. Мы хотим методом тыка запустить механизм, в основе которого лежат непонятные никому принципы. И пока мы не поймем, в чем заключается принцип её работы, будем ходить в потемках.

— Согласен, тогда что нам делать? — в запальчивости спросил Рогов, и все услышали, как переломился карандаш, который он держал между пальцами.

— Не знаю. Тот, кто все это придумал, был либо гений, опередивший свое время, либо полный шарлатан, пытающийся заставить нас поверить в его идею.

— Но ведь хоть какая-то мысль у вас есть или хотя бы предложение, пусть и спорное, но за которое можно было бы ухватиться? Ведь вы прилетели из мира, где наука сделала такой рывок, до которого нам так далеко, что и представить трудно.

Все замерли в ожидании того, что скажет Иван. Он понимал, что оттого, что он сейчас скажет, многое зависит. Он действительно не знал, что предложить, точнее хотел, но почему-то сомневался в этом. И все же, подумав, произнес:

— Может нам попробовать сделать всё наоборот? Подать напряжение с изоляторов на внешний диск и посмотреть, что из этого получится? В конце концов, мы ничем не рискуем. Нет, я понимаю, это вариант без научного обоснования, но… К тому же переделка займет максимум один день и послезавтра можно провести эксперимент.

Все ждали, что скажет Рогов.

— Мне нравится. Предлагаю так и сделать. Действительно это вариант, которого мы даже не рассматривали и уж тем более не пробовали. Не будем терять время и начнем монтаж прямо сегодня.

В огромном ангаре, где стояла установка, снова закипела работа. Перетаскивали оборудование, переподключали кабели и провода и уже к полудню следующего дня все было готово. Скрипя сердцем, Рогов согласился не откладывать испытание и провести эксперимент, не дожидаясь завтрашнего дня. Учитывая, что эксперимент отличался от предыдущих, решено было всем наблюдать за процессом в укрытии, хотя очень хотелось проследить за показаниями приборов.

Ровно в восемь часов вечера Рогов дал команду на включение электропитания. Через стекло комнаты было отлично видно, как только подали напряжение, все пришло в движение. Средний диск стал вращаться, и все ощутили в комнате легкую вибрацию пола. Одновременно с этим было отчетливо видно, как слегка подергиваются трубопроводы. Это означало, что по ним идет интенсивное движение ртути. Иван вместе со всеми наблюдал за происходящим, и в какой-то момент ему показалось, что он увидел непонятное свечение, пробивавшееся сквозь мелкие отверстия сварных швов обшивки основания. Впрочем, это возможно были всего лишь блики от потолочных светильников, вызванные вибрацией самой установки. Спустя две минуты Рогов дал команду на выключение.

Все молчали, не зная, что сказать, так как понимали, что установка включилась и заработала, но подключенный к ней двигатель остался неподвижным. Это означало, что все предположения о её назначении были ошибочными и тем самым вставал вопрос — для чего она предназначена.

— Не вижу причин унывать, — неожиданно произнес Рогов, — установка включилась, работает, и что самое главное, не взорвалась. Это значит, что мы правильно её изготовили и собрали и теперь можем при повторном запуске посмотреть показания установленных нами приборов. На основе этих данных можно о чем-то говорить и предлагать.

— Весьма правильное решение, — произнес Огрунов и, повернувшись к Ивану, пожал ему руку, — Поздравляю, вы были правы насчет того, как запустить установку. Осталось понять, для чего она предназначена и тогда методом от противного, можно будет подвести к этому процессу научную теорию самого процесса. Не так ли?

— Несомненно.

Все вышли из комнаты и обступили установку. Кто-то из сотрудников залез наверх и потрогал рукой трубопроводы.

— Тёплые, я бы даже сказал, горячие. Градусов сорок наверняка.

— Надо будет дополнительно поставить прибор для замера температуры, — произнес Рогов и, обернувшись к сотрудникам, стоявшим рядом, добавил, — первый положительный результат есть, но не стоит обольщаться. Надо работать и работать. Начальство вряд ли похвалит нас, если мы покажем им то, что мы имеем сейчас. Так что, за работу.

Рогов взял Ивана под руку и отошел с ним в сторону.

— Иван Сергеевич, у меня вчера состоялся тяжелый разговор с руководством института. Директор, его заместитель, партийное начальство, все понимают, что если результата не будет, ни их, ни нас, по головке не погладят. Начальство загремит, и веротно и нас за собой потянет.

— И чего они от нас хотят?

— Результата.

— Мы его получили. Установка заработала. Теперь надо продолжить испытания и постараться понять, что собственно говоря в итоге мы имеем.

— Все верно, — нервно произнес Рогов, — но вы же понимаете, нужны конкретные результаты, а пока даже двигатель не включился, а, следовательно, пользы от установки ноль. Если мы сейчас продемонстрируем это военным, у меня ощущение, что нас прямо на месте арестуют. Вы представляете, сколько средств было потрачено на постройку этой установки? Дефицитные материалы: легированная сталь, бронза, медь, ртуть, провода, и еще куча всего. Я уже молчу, что нам припомнят зарплату сотрудникам за эти два года. Страшно представить, что будет.

— Высшая мера и конфискация имущества.

— Вам смешно, а мне не до смеха. Вы слышали слова этого особиста, когда он приезжал к нам. Как думаете, зачем ему понадобились списки всех, кто участвовал в проекте? Я-то ладно, я свое прожил, а мои молодые сотрудники за что пострадают? А ведь среди них немало талантливых и перспективных ученых. Один только Олег Истратов чего стоит. Самородок.

— Максим Федорович, я всё прекрасно понимаю. К тому же, моя судьба, так или иначе, связана с вашей установкой. Не получится понять, что и для чего она предназначена, вряд ли меня оставят в стороне. Но поймите и меня. Мы сделали первый шаг и теперь надо постараться сделать следующий, и я уверен, мы непременно поймем, для чего она предназначена. Если предадимся унынию, толку не будет. Я занимался разработкой, созданием и испытанием своей установки без малого пять лет. Всё было и неудачи и аварии и затраты такие, что вы даже представить себе не можете. И ответственность была огромная, а страха не было, потому что знали, что надо построить и получить результат.

— Да, конечно. Просто я…

— Сколько у нас есть времени, до того, как комиссия решит провести испытание в их присутствии?

— Две недели, — с тоской ответил Громов.

— Значит, будем работать двадцать четыре часа в сутки. Согласны?

— Да.

— Вот и отлично. Так что заказывайте кровати, раскладушки, переводите сотрудников в авральный режим работы и как говорится вперед и с песней.

— Эх, мне бы ваш оптимизм.

— Так ведь другого пути нет, сами знаете.

Откладывать с повторным экспериментом не стали и провели на следующий день. В этот раз возле каждого прибора дежурил сотрудник и записывал показания. Хотя Рогов понимал, что ничего серьезного не должно произойти, успокоился только когда выключили установку и все собрались в комнате, чтобы взглянуть на полученные результаты. Сразу стало понятно, что на выходе электрический ток был, но настолько малой мощности, что его едва хватило бы, чтобы подключить лампочку. Главное, что все датчики и приборы позволили собрать большой объем информации для размышления о принципах работы установки. Ивану, привыкшему иметь дело с мощной вычислительной техникой, трудно было сразу освоиться и приноровиться оценивать и сопоставлять полученные результаты на бумаге, имея под рукой для расчетов обычную логарифмическую линейку и механический арифмометр. Однако уже на третий день начала проясняться общая картина того, как работает установка, хотя с научной точки зрения, не до конца были понятны физические принципы происходящих в ней процессов. Хуже обстояло с пониманием того, что собственно достигается в результате её работы.

Прошло еще два дня, и было решено провести еще один запуск установки. Основная цель при этом — увеличить время её работы. С волнением ожидали начала эксперимента, а когда произвели запуск, внимательно следили за происходящим. Сотрудники, следившие за работой приборов, постоянно сообщали о том, какие изменения происходят. На восьмой минуте установка неожиданно загудела и автоматически отключилась. Сработали предохранители, и подача электроэнергии прекратилась. Было непонятно, что произошло. Как вскоре стало понятно, приборы показали резкий рост оборотов среднего диска. С чем это было связано, было не ясно. Главное, опять было непонятно, что в итоге должно произойти. В сердцах, даже извечно спокойный Огрунов, не выдержал и с гневом произнес:

— Не понимаю, она что, издевается над нами? Взлетела бы что ли в воздух или яйца какие снесла золотые, если не хочет двигатель запустить.

Иван хотел было рассмеяться, но понимая, что всем не до смеха, лишь незаметно улыбнулся. В этот момент к нему подошел Олег.

— Иван Сергеевич, вы ничего не заметили?

— Нет, а что?

— Мне прошлый раз и сейчас показалось, что в баке, на котором установлена машина, что-то происходило. Вроде свечение какое-то или искрило где-то.

— Я тоже заметил, но решил, что это игра света от прожекторных лам под потолком. Мелкая вибрация и игра света.

— Да, но диск такого диаметра, что основание практически не освещается.

— Вы правы, я как-то об этом не подумал.

— А что если нам сделать небольшое отверстие и убедиться, что мы ошибаемся?

— Можно конечно разместить там датчик, но я думаю, что ваш вариант проще. Надо посмотреть чертежи, что вообще представляет собой основание установки.

Иван с Олегом удалились в комнату и, найдя чертежи основания установки, стали внимательно рассматривать. Оно было круглой формы диаметром три метра и весьма сложной конфигурации внутри. Двенадцать вертикальных труб упирались в нижний диск, при этом между ними и диском была прослойка из эбонита. Каждая труба соединялась с центральной осью стальной спицей подобно велосипедному колесу. Сама ось представляла собой трубу пятидесят сантиметров в диаметре, которая шла снизу до самого верха. Внутри основания располагались две кольцевые трубы. Такие ж трубы были и снаружи. При чем наружные и внутренние трубы соединялись между собой посредством шпилек таким образом, что не касались вертикальных труб. К наружным трубам крепилась облицовка из стальных листов.

— Странная конструкция, вам не кажется, Иван Сергеевич?

— Да, действительно. Как-то мы упустили из виду, что основание имеет такую непонятную и сложную конструкцию. И главное, что означает вот этот крест на облицовочном листе?

— Когда строили установку, мы решили, что крест означает, что все листы должны быть одинаковые и сплошные без каких либо отверстий.

— А почему вертикальные трубы касаются диска через эбонитовую прокладку? Это ведь диэлектрик. И почему спицы только наверху и такие тонкие?

— А что если внутри основания происходит какой-то процесс?

— Очень может быть, — произнес Иван, продолжая задумчиво рассматривать чертеж основания. Какая-то неясная пока еще догадка мелькнула в его сознании, но он даже не стал её высказывать Олегу, понимая, что прежде чем что-то говорить, надо иметь хоть какие-то доказательства.

Глава 15

В комнату вошел Рогов и еще несколько сотрудников. Увидев склонившихся над документами Ивана и Олега, Рогов спросил:

— Ну что, какие мысли?

— Мысли такие, Максим Федорович, — обернувшись к Громову, ответил Иван, — мы упустили детальное рассмотрение основания установки и то, какую роль она играет в процессе её работы, решив, что она просто служит опорой и больше ничем. Все внимание уделили дискам, трубопроводам с ртутью, считая, что именно они играют главную функциональную роль.

— И какие основания так считать? — с удивлением спросил Рогов.

— Олег Евгеньевич, — Илья впервые назвал Истратова по имени и отчеству, — и я, не сговариваясь, заметили свечение, которое во время эксперимента пробивалось через зазоры в сварных швах листов обшивки основания. Говорить об этом не стали, посчитав, что это нам только показалось. А сейчас, взглянули еще раз на чертежи, и уверены, что само основание играет важную роль в работе установки.

— Основание играет роль, какую? Что такого особенного в её конструкции?

— Какую роль она играет, это необходимо установить, а вот особенности конструкции очевидны. Смотрите сами, — и Иван показал рукой на чертежи.

— Да я и так прекрасно помню её конструкцию. Ничего особенного. Двенадцать опор и по всему периметру арматура для крепления листов обшивки из стальных листов.

— Если так, то для чего тогда эбонитовые прокладки между трубами и диском? И почему арматура для крепления конструктивно сделана таким образом, что не касается вертикальных труб? И, наконец, зачем все двенадцать колон наверху соединены, наподобие велосипедного колеса спицами с вертикальной трубой?

— Дайте-ка я посмотрю.

Рогов наклонился и внимательно взглянул на чертежи основания.

— А что означает вот этот крестик на одном из листов обшивки? — спросил Иван и пальцем указал на крест, нарисованный на чертеже.

— Он означает, что все листы одинаковые и соединяются посредством сварных швов. А вы думаете иначе?

— Неуверен, но, скорее всего, что он означает совсем иное.

— И что же, по-вашему, он может означать?

— А может там просто дырка? Ну, я хотел сказать, в этом месте нет листа, — неожиданно произнес Алексей и, испугавшись, что так бесцеремонно влез в разговор солидных ученых, спрятался за спину Огрунова.

— А он прав, — произнес Иван, — вполне возможно, что на чертеже показано, что в данном месте листа нет. К тому же, не стоит забывать, что как раз по основанию установки, у нас нет никаких дополнительных документов, только два чертежа и один на общей схеме установки.

— Не знаю, может быть во всем этом есть какой-то смысл, хотя, если честно… Впрочем, чем черт не шутит, надо попробовать демонтировать один из листов обшивки и посмотреть, что из этого получится, — произнес Рогов, внимательно посмотрел на притихших сотрудников, и неожиданно улыбнувшись, добавил, — Ну что стоите, за работу.

Стальной лист со всеми предосторожностями, чтобы ничего не повредить, отрезали от остальных. Получился проход внутрь шириной чуть меньше метра. Иван первым зашел внутрь и осмотрелся. Вся конструкция соответствовала чертежам. Действительно, конструктивно, вертикальные трубы, опираясь на бетонный пол, больше ни с чем не имели контакта, кроме центральной трубы. При этом размер каждого стального листа соответствовал расстоянию между вертикальными трубами. Таким образом, сняв один лист, получался проход внутрь основания установки. Иван вышел наружу, отряхнув брюки, сказал:

— Надо пробовать, а там видно будет, ошибаемся мы или нет, но конструкция сделана так, что явно для чего-то предназначена.

На следующий день решено было повторно запустить установку. В ночь перед испытанием Иван плохо спал. Всю ночь ворочался, пару раз просыпался и вставал попить воды, а под утро не выдержал и, выйдя в зал, где стояла установка, присел на табуретку. Мыслями он вернулся в тот день, когда решилась его судьба, и он вошел в свою установку, чтобы проверить и самому почувствовать, что означает перенестись в прошлое. Как давно и как недавно это было. Всего-то прошло меньше двух месяцев, а сколько всего пришлось испытать и увидеть за это время. Неожиданно за спиной кто-то кашлянул. Он обернулся и увидел Огрунова. Тот так тихо подошел, что Иван не услышал и не заметил его, так занят был своими воспоминаниями.

— Не спится, Иван Сергеевич?

— Да. Ощущение, что завтра многое решится.

— Я того же мнения. Не страшно?

— А чего бояться? Столько всего было, через такое прошли. А вот если поймем, для чего кто-то изобрел эту машину, вот это будет здорово.

— Я уверен, непременно поймем и знаете, я почему-то уверен, что всё будет хорошо.

— Вот и замечательно, — ответил Иван и, поднявшись, обнял за плечо Огрунова — пойдемте, уважаемый Николай Степанович, вздремнем еще часок другой. День нынче важный, можно сказать, судьбоносный, так что надо выспаться и со светлой головой запустить сей агрегат.

— Да-да, согласен с вами, пойдемте.

Утром, несмотря на волнение, у всех было воодушевление и ощущение, что от сегодняшнего испытания многое зависит. Рогов неожиданно заволновался и вместо того, чтобы скомандовать на запуск, вдруг произнес:

— Иван Сергеевич, начинайте.

Иван, явно не ожидавший этого, спокойно и не суетясь, включил подачу электричества. Установка включилась, и диск начал набирать обороты. Как всегда все ощутили мелкую вибрацию. Прошла минута, затем вторая и вдруг всё внутреннее пространство основания установки заполнилась сначала дымом, а потом ярким светом. Было непонятно, откуда он идет, так как двенадцать вертикальных труб были стальными и светиться или накаляться подобно нити в электролампе не могли. Процесс, происходящий внутри, был непонятен и одновременно завораживал. В проеме, где был снят лист обшивки, нельзя было ничего рассмотреть. Казалось, что светится дым, который заполнил пространство внутри. Все как зачарованные наблюдали за происходящим. Прошло несколько минут и снова, как и в предыдущий раз, сработала защита, и подача электроэнергии прекратилась, одновременно свечение внутри мгновенно погасло.

Какое-то время все молча стояли не зная, что сказать. Вдруг кто-то из сотрудников не выдержал и спросил:

— Максим Федорович, как вы думаете, что это было?

Не зная, что ответить, Громов скрестив руки и перебирая пальцами, молчал. На помощь ему пришел Истратов:

— Размышлять, что представляет собой свечение внутри основания установки без каких-либо данных, невозможно. Нужно устанавливать датчики, брать пробы и определять состав вещества. В любом случае, процесс, происходящий внутри основания, может быть любой, и как побочный эффект и как основной. Во всяком случае, мы приблизились к разгадке настолько близко, что осталось сделать еще шаг и мы поймем, для чего она предназначена.

— Мне кажется, он прав. Что скажете, Иван Сергеевич, — тихо спросил Огрунов, стоящий возле Ивана.

— Он всё правильно говорит. Нужно разместить внутри приборы фиксации и посмотреть, что представляет собой свечение. Возможно, будет понятно, какие процессы происходят внутри.

— А что если внутри будет кто-то наблюдать за процессом?

— Думаю, что пока рано. Никто не знает насколько это безопасно.

— Олег, что может означать это свечение? — раздался чей-то голос.

— Я не знаю, и думаю, что никто из нас пока не знает, что это за свечение и является ли оно побочным эффектом работы установки или нет. Но это не значит, что мы должны опустить руки. Надо выяснить что это, ведь мы ученые.

— Правильно. Верно. Дело говорит, — раздались голоса сотрудников.

— Ну что же, — наконец произнес Рогов, — товарищ Истратов совершенно прав. Надо установитьприборы, выяснить, что представляет собой свечение, определить состав газовой среды внутри. Возможно, тогда мы приблизимся к пониманию процессов, происходящих в данной установке. Поэтому надо не откладывая определиться, какие именно приборы нам нужны.

Слова Рогова придали всему коллективу уверенность в том, что еще чуть-чуть и все тайны, которые столько времени скрывала установка, будут открыты.

— Иван Сергеевич, поздравляю, вы были правы насчет основания и её роли в работе установки, — обращаясь к Ивану, произнес Рогов, у которого, как ни странно, заметно улучшилось настроение.

— В этом не меньшая заслуга вашего сотрудника Истратова.

— Разумеется, и все же, вы проявили настойчивость в данном вопросе. Как считаете, что может означать это свечение, ведь не просто же так оно там происходит?

— Думаю, что да, но я пока не готов сказать даже предположительно, что это. Если успеем подготовить необходимые приборы, завтра многое станет понятно, тогда и выводы можно будет делать.

— А если это всего лишь побочный эффект работы установки и поэтому он экранирован стальными листами?

— Вы хотите сказать, что это радиационное излучение?

— Простите, как вы сказали?

Иван тут же сообразил, что вероятно Рогов понятия не имеет о радиации при делении радиоактивных элементов, поэтому поспешил исправиться:

— Я хотел сказать, что свечение может действительно быть лишь сопутствующим фактором работы машины, но сама конструкция основания дает основание думать иначе.

— Ну что же, завтра узнаем.

— Я того же мнения.

Подготовка к новому испытанию затянулась и продолжалась до глубокой ночи. Рассматривались всевозможные варианты: какие датчики устанавливать, как с них снимать показания, придумали даже дистанционный вариант с использованием проводов. Все делось быстро, словно боялись не успеть. К восьми утра все было готово. И хотя все безумно устали, решено было, не откладывая провести запуск установки. Всем хотелось получить ответы на вопросы, на которые пока не было ответов. В девять часов Рогов дал команду на запуск и как только установка, в который раз автоматически отключилась, все бросились, чуть ли не бегом к приборам. Первым подбежал Истратов и у проема замер в немом изумлении. Внутри основания не было ни одного прибора, которые там находились всего несколько минут назад. Только провода, тянувшиеся по полу, были то ли обрезаны, то ли оплавлены и обрывались у входа внутрь.

— Приборов нет! Вероятно свечение уничтожило их, не оставив следов.

— Или они просто исчезли, — спокойным голосом произнес Иван.

Все обернулись, глядя на него не понимая, что он имеет в виду.

— Что вы сказали? — спросил кто-то из сотрудников.

— Я говорю, что возможно они исчезли.

— Как исчезли? Куда?

— Этого я не знаю, хотя очень хотел бы это знать.

Глава 16

Кто-то из сотрудников не выдержал и зайдя внутрь, решил проверить, не осталось ли хоть каких-то следов от приборов, которые были установлены.

— Что там, есть следы? — спросил Рогов.

— Ничего, абсолютно ничего.

— Странно. Если свечение нагревает воздух внутри до высоких температур, которые способны испарить приборы, то это должна быть такая температура, жар от которой мы бы почувствовали. К тому же, стальные листы должны были нагреться и мгновенно остыть они никак не могут, а они, — и Рогов дотронулся рукой до стальной обшивки, — комнатной температуры.

Иван взял провода и посмотрел на оборванные концы.

— Такое впечатление, что они не оплавились, а оборвались, словно их сильно потянули. Странно.

Все были так заняты обстоятельствами эксперимента, что не заметили, как в ангар вошел заместитель директора института Брянцев. Увидев собравшихся возле установки сотрудников, спросил:

— Чем порадуете?

Все обернулись.

— Сергей Сергеевич, я не успел вам вчера доложить. Мы сняли один лист обшивки основания и расположили внутри несколько приборов с целью выяснить характер свечения, которое имеет место при работе установки. Однако приборов там не оказалось.

— И куда они делись?

— Пытаемся понять, но пока никаких догадок.

— Плохо, очень плохо. Мне только что звонили из штаба округа, сообщили, что завтра к нам приедет комиссия во главе с товарищем Гусевым. И что мы им предъявим?

— Мы… — Рогов запнулся, не зная, что ответить.

— А отложить приемку нельзя? — неожиданно для всех, поинтересовался Огрунов.

— Визит руководства не обсуждается, — повысив голос, ответил Брянцев и обвел притихших сотрудников, строгим взглядом, — надеюсь, все понимают, к чему нам готовиться? У вас сутки на то, чтобы разобраться и показать хоть какую-то пользу от этой установки. В противном случае…, - не договорив, он повернулся и быстро вышел.

Все притихли и в наступившей тишине все услышали, как на улице работает двигатель автомобиля, который звучит всё тише и тише, по мере того, как машина удаляется от ворот здания.

«Вот и наступил момент истины, когда все твои звания и знания ровным счетом ничего не стоят. Наука, которой ты посвятил всю свою сознательную жизнь, бессильна помочь в разгадке машины, которая неизвестно кем и когда придумана и непонятно как попавшая в этот мир», — подумал Иван. Он действительно не понимал ни принципов работы установки, ни то, для чего она предназначена.

— Может нам еще раз повторить эксперимент, мы ведь ничем не рискуем? — раздался чей-то голос.

— А смысл? Потеряем еще несколько приборов. Поди потом доказывай куда мы их дели, — ответил ему кто-то.

— А давайте я войду внутрь и буду сообщать о том, что происходит, — с лихим задором произнес Алексей.

— Как же. А если это смертельно опасно, кто потом отвечать за тебя будет? — запротестовал Огрунов.

— Николай Степанович, мне ради науки жизни не жалко. Может только так и можно узнать, что происходит и куда исчезли приборы?

— Нет, это не вариант. Никем рисковать мы не будем, — мрачно произнес Рогов.

— А давайте кота Барсика отправим в качестве испытуемого. Прикрепим к нему датчики и снимем показания, — послышалось чье-то предложение.

— Вень, не будь живодером.

— При чем тут живодер. Соседи для науки не то что мышей, обезьян используют и ничего. Снимем показания жизнедеятельности на электрокардиограф. Всё информация, чем ничего.

— А что, может и впрямь, Максим Федорович, проведем испытания с Барсиком?

— Как хотите, — с тоской в голосе ответил Рогов.

Не дожидаясь команды, несколько сотрудников побежали искать кота, а заодно аппарат для снятия электрокардиограммы.

— Детский сад, — пробурчал Огрунов.

— А вот это вы напрасно так говорите, — произнес Иван, — когда начали осваивать космос и запускать спутники, первыми испытателями были собаки.

— Не знаю, может вы и правы. В моем мире на кошках опыты не ставят.

— Как, а биологи, зоологи, врачи?

— Не стану спорить. Физика пока обходилась без кошек и собак.

— А лягушки? — улыбнувшись, поинтересовался Иван.

— Не стану спорить.

Бедный кот Барсик, словно почуяв, что на него по каким-то причинам идет охота, спрятался так, что его смогли отловить часа через три и то, с большим трудом используя для этого кусок отварной курицы облитой валерианой. Сложность возникла и с электрокардиографом. В институтской поликлинике кардиолог наотрез отказалась дать прибор для исследований. Пришлось подключить главного врача поликлиники дать разрешение, сославшись на руководство института и приезд начальства для приемки секретного объекта.

С трудом нацепив на кота пояс с присосками и обмотав его возле центральной трубы, так как он то и дело норовил убежать, протянули провода и, подключив к электрокардиографу начали эксперимент.

Судя по показаниям, которые выдавал прибор, в котором никто из сотрудников толком ничего не понимал, сердце Барсика колотилось, как бешеное. Было слышно, как он отчаянно мяукает и пытается освободиться от пут, которыми был привязан. Как только внутри основания появилось свечение, мяуканье прекратилось, хотя прибор по-прежнему показывал, что Барсик жив и здоров. На второй минуте стрелки писчиков замерли и на ленте кардиографа потянулись прямые линии. Кто-то не выдержал, и в сердцах тихо произнес:

— Кажется, Барсик пал смертью героев во имя науки.

Прерывать эксперимент не стали и дождались, когда установка автоматически отключится. Как только свечение прекратилось, все бросились взглянуть, что стало с котом. Барсика внутри не было, как не было и части проводов, которые обрывались у входа внутрь основания.

— Что мы имеем? Да ничего мы не имеем. Кот исчез, куда — неизвестно, а стало быть, завтра показывать начальству нечего, — в сердцах произнес Рогов и устало опустился на стул. Все молчали, да это и понятно, настроение у всех было настолько подавленное, что делать какие-то предположения было совсем не к месту. Рогов окинул взглядом притихших сотрудников и спокойно сказал:

— Все свободны. Идите домой, и можете завтра не приходить на работу…

— Но как же так, Максим Федорович?

— Я сказал, — повысив голос, повторил Рогов, — всем идти домой, и чтобы завтра я никого в институте не видел. Я сам буду отвечать перед начальством.

Все нехотя покинули помещение. Остались только Иван, Алексей и Огрунов.

— А вы что стоите, вы тоже можете быть свободны, — произнес Рогов.

— Извините, но нам нельзя, мы типа того, — произнес Огрунов.

— Ах да, я и забыл. К черту все. Все равно отвечать придется, так что выпишу вам пропуск и на свободу.

— Вы ступайте, отдохните, а завтра комиссия приедет и там видно будет, что к чему, — стараясь успокоить Рогова, произнес Иван.

— Как знаете, мое дело предложить, — он поднялся и вышел из помещения.

— И что теперь делать будем? — с детской непосредственностью спросил Алексей.

— Сухари сушить, — смеясь, произнес Иван.

— Что? Не понял.

— Вот и хорошо, что не понял. Предлагаю всем идти спать, а завтра видно будет что делать.

Как ни странно, в эту ночь Иван спал как убитый. Видимо сказалась накопившаяся за последние дни усталость. Поднявшись рано утром, пошел привести себя в порядок. Посмотрел на себя в зеркало и хмыкнул. В отражении на него смотрел обросший не бритый мужчина, не имеющий сходства с тем подтянутым и прекрасно выглядевшим мужчиной, которым он был всего два месяца назад. Глядя на себя, неожиданно подумал, чтобы сказал Мясницкий, глядя на него:

— Опустился ты Ванечка, оброс, не бритый и это называется мой ученик, лучший кого я выпестовал и дал путевку в науку, в большую науку. Не ожидал.

— Так ведь обстоятельства Гурий Петрович…

— Обстоятельства. Не можешь разобраться с машиной и это называешь оправданием? Кота зачем-то запустили. Кстати, а как ты думаешь, куда кот делся, ведь не испарился же он? Что скажешь?

— Да, но…

Мысленный диалог Ивана с Мясницким прервал Огрунов.

— Извините, помешал?

— Нет, всё нормально. Размышляю, как бы побриться.

— Тоже мне, нашли проблему.

Огрунов стал мыть руки и вдруг спросил:

— Мне почему-то кажется, что приборы и кот вовсе не испарились. Как считаете?

— Я тоже так думаю, хотя доказательств у меня нет.

— Я понимаю. И всё же интересно, куда они делись? А Алешка каков, ради науки жизнью готов рискнуть. Молодость, отвага.

— Согласен.

Иван и Огрунов вернулись в комнату и сели завтракать. Алексей уже вскипятил самовар и суетливо нарезал хлеб и колбасу. Ели молча, размышляя о предстоящем визите начальства и возможных последствиях. После завтрака Иван взял бумажную ленту кардиограммы кота и ради интереса стал её рассматривать. Судя по кривым, которыми была испещрена лента, жизненные функции кота остановились мгновенно. Видимо это произошло в момент, когда он исчез. Размышления прервали чьи-то голоса.

— Иван Сергеевич, Рогов и начальство пришли, — тихо произнес Алексей.

— Ты вот что, посиди-ка пока тут, Алеша, — произнес Огрунов и пригладил на голове волосы.

Иван и Огрунов вышли из комнаты в зал. Возле установки стоял Рогов, руководство института и несколько мужчин. Среди них Иван узнал Гусева. В расстегнутом настежь кожаном пальто, из-под которого виднелся военный китель, он пристально смотрел на установку. Потом мельком взглянул на Ивана и, переведя взгляд на Рогова, спросил:

— Каковы результаты испытаний?

— Нам удалось запустить установку и выяснить, что она каким-то образом создает в нижней части, которая, как мы считали до это лишь основанием, свечение непонятного характера. При помещении внутрь приборов для исследования технических параметров свечения, они непонятным образом исчезают. Считаю необходимым продолжить исследования, чтобы…

Гусев прервал Рогова и, повысив голос, произнес:

— Непонятно то, непонятно это, а что вам вообще понятно? Вы в курсе, сколько средств потратило государство на эту машину, а вы за два года не смогли ответить на элементарные вопросы: как и для чего предназначена данная машина, хотя в самом начале уверяли, что она даст нам военное превосходство над противником. У меня создается впечатление, что вы здесь всё это время не работали, а развлекались. Кота зачем-то засунули в машину.

— Мы никогда ни с чем подобным не сталкивались и принципы, которые заложены в машину, пока не находят научных объяснений. С этим связано, что мы не можем понять назначение установки.

— А что товарищи, о которых вы так хлопотали, не помогли вам разобраться? — и Гусев многозначительно посмотрел в сторону Ивана, стоявшего в стороне.

— Вероятнее всего данная установка каким-то образом создает световое поле неизвестного происхождения.

— Опять двадцать пять. Что конкретно вы можете сказать о предназначении данной установки? — выкрикнул Гусев.

— Возможно, данная установка предназначена для переноса материи в иные измерения, — уверенно произнес Иван.

— Что? — одновременно вырвался вопрос у Рогова и Гусева.

— Какие еще миры? Я вам тут шутить не позволю. Запускайте свой агрегат, посмотрим на него в действии.

Рогов попросил всех отойти в сторону и суетливо подошел к пульту включения. Как только установка заработала и появилась вибрация, руководство института и Гусев невольно сделали несколько шагов назад и только Огрунов и Иван, остались стоять возле установки. Обернувшись, Огрунов неожиданно произнес:

— Смотрите, сейчас появится свечение, которое и является полем, о котором только что упомянул Иван Сергеевич.

Гусев и те, кто был с ним рядом, невольно прикрыли глаза ладонью.

— Вы напрасно сомневаетесь в этом, я вам сейчас докажу, — громко крикнул Огрунов, словно боялся, что его не услышат, и не дожидаясь, когда появится свечение, метнулся к проему основания установки. Иван даже не успел схватить Огрунова за руку и удержать, поэтому бросился вслед за ним. В тот момент, когда яркий свет залил внутренне пространство, оба оказался внутри основания установки.

Что произошло потом, ни Иван, ни Огрунов не поняли, потому что оба потеряли сознание.

Часть 3 ДРЕВО ЖИЗНИ

Глава 1

Первым пришел в себя Иван. Открыл веки. В помещении было темно, и он не сразу увидел лежащего рядом Огрунова. Он был без сознания. Иван дотронулся до него, потряс за плечо и понял, что тот дышит, а значит жив. Осмотревшись, сумел увидеть очертания комнаты. Попытался встать, но слабость во всем теле не позволила это сделать. Послышался слабый стон.

— Николай Степанович, вы живы? Как вы?

— Да, только кости ломит, словно меня кто-то хорошенько приложил. А вы как?

— Аналогично. Главное, что мы живы.

— Как думаете, где мы?

— Не знаю.

В этот момент в дальнем конце комнаты открылась дверь, и вошел старец с лампой в руках. Подняв её над головой, он посмотрел на лежащих посреди комнаты людей и скрипучим голосом что-то произнес.

— По-моему он говорит по-немецки, но я не понял, что он сказал, — произнес Огрунов обращаясь, к Ивану.

— Вы русские, надо же, не ожидал, — произнес старец по-русски, — Значит, вы все же решились сделать бросок, — и, не дожидаясь ответа, вышел, закрыв за собой дверь.

— Кто это был? — спросил Огрунов.

— Не знаю, но сдается мне, что он знает о машине много больше, чем мы.

— Почему вы так решили?

— Вы же слышали, он сказал, что мы решились на бросок. Наверняка речь шла о машине. К тому же, он так спокойно отнесся к тому, что мы тут оказались.

— Вероятно вы правы. Судя по акценту, с которым он говорил, скорее всего немец.

— Как вам такое в голову пришло? Бросится внутрь. А если бы погибли? Алексея отговаривали, а сами.

— Так ведь и вы последовали за мной.

— Вас хотел удержать от необдуманного поступка, но не успел. Хотя, если честно, интуитивно почувствовал, что надо последовать а вами и проверить свою гипотезу.

— Вот видите, вы оказались правы. Установка предназначена для перемещения. Узнать бы еще куда мы с вами попали.

— Ничего, узнаем.

Иван стал разминать руки и ноги и спустя какое-то время смог приподняться сам и помог встать Огрунову. Глаза постепенно привыкли к полумраку, и можно было рассмотреть убранство помещения. Это был зал округлой формы. Посредине находился круглый постамент, на котором и оказались Иван и Огрунов. По всему периметру были узкие прямоугольные отверстия наподобие бойниц. Иван подошел к одному из них и посмотрел наружу. Сразу стало понятно, что место, в которое они попали, возможно башня какого-то замка. Кругом расстилались бескрайние леса. Вдали виднелись не то горы, не то возвышенность.

— Иван Сергеевич, смотрите, что я нашел, — произнес Огрунов, держа за провод знакомый прибор.

— Это же наш прибор. Выходит, я прав, установка предназначена для перемещения в пространстве. Надо найти этого старца и выяснить у него куда мы попали.

— Может нам даже расскажут и про машину?

— Это было бы совсем замечательно.

— Интересно, а Барсик тоже здесь?

— Кто?

— Кот, Барсик, которого мы отправили вчера.

В этот момент дверь снова открылась, и на пороге оказался все тот же старец.

— Надо же было такое придумать, отправили кота, да еще зачем-то прицепили к нему какие-то присоски. Он бедняга так сиганул со страху, что я потратил не один час, чтобы его поймать. Вы я вижу уже пришли в себя? Вот и славно.

— Кто вы? — спросил Иван.

— Тот, кто собрал эту машину. А вы стало быть те, кто сумел её воссоздать. Но как вам удалось найти мои чертежи, ведь я приказал моему помощнику их уничтожить. Или все же мой помощник ослушался меня и оставил чертежи, а вы их нашли?

— Удивительно, непостижимо, вы создали эту машину? — всплеснув руками, произнес Огрунов.

— Нет, я всего лишь воссоздал её по чертежам, которые когда-то нашел.

— А кто же тогда её создал, нарисовал чертежи, как построить? А вы поняли, для чего она предназначена и принципы её работы вам понятны? И наконец, куда мы попали?

— Куда мы попали, — кряхтя повторил старец, и не найдя глазами стула, присел на край диска, — вы попали туда же, куда и я. В начало всех начал.

— Простите, но звучит весьма странно.

— Возможно, — он внимательно посмотрел на Ивана и Огрунова, и тихо произнес, — в это трудно поверить, еще труднее представить, и все же я попробую рассказать вам то, что произошло со мной.

Иван и Огрунов последовали его примеру, и присев на край диска, приготовились внимательно слушать старца.

— Это было давно, — начал он свой рассказ, — почти сорок лет назад. Я кончил Берлинский университет и как многие люди моего поколения, мечтал стать ученым, знаменитым ученым. По специальности я папиролог.

— Простите, что перебиваю, папиролог, это кто? — спросил Огрунов.

— Это тот, кто изучает древние рукописи. Папиролог от слова пипирус. На самом деле это наука, которая изучает не только папирусы, а самые разные древние тексты. Мне с детства нравились рассказы о кладах, исторических раскопках, поэтому я и выбрал это направление в науке. К тому же, к окончанию университета я хорошо владел семью языками и еще на пяти мог читать тексты. Через три года после окончания университета я защитил докторскую диссертацию и был принят на работу в родной университет на кафедру. Довольно быстро я разочаровался, так как скучная преподавательская работа мне не нравилась, и через год я уволился. Вероятно, еще в университете меня заметили и сразу после увольнения, предложили работу в одной закрытой организации. Я сразу окунулся в другой мир. Мир, о котором я мечтал. Экспедиции в самые отдаленные места мира, разборка рукописей, знакомство с людьми, хранящими тайны давно ушедших цивилизаций. Я был на седьмом небе от счастья. Так продолжалось несколько лет. И однажды мне попала в руки пака с документами. В ней было подробное описание какой-то машины, которая позволяла перенести человека в мир, в котором началась человеческая цивилизация. Вначале я не поверил в это. Посчитал за выдумку, которая не имеет ничего общего с настоящей наукой. Поэтому о своей находке ничего и никому не рассказал, а вскоре началась война. Германия стала захватывать одну страну за другой. Изменилась не только страна, но и деятельность организации, где я работал. Все исследования были направлены на нужды военных, и тогда я рассказал о своей находке. Не знаю, почему я это сделал. Возможно, сыграли свою роль амбиции, патриотизм или что-то иное. Однако руководство организации и военные, сразу ухватились за идею построить машину.

— Но почему? — перебив старца, спросил Иван, — ведь вы сказали, что машина не предназначена для военных целей?

— Все верно, но в руководстве организации, в которой я работал, были умные люди. Они решили, что мир, в который она может перенести человека даст неслыханные знания, а значит и военную мощь. Скорее всего, именно это убедило военных строить машину и позволило быстро организовать её строительство.

— И машина была построена?

— Да. Потребовалось почти три года, чтобы до конца разобраться, как её построить, изготовить детали, собрать и запустить. К тому времени мои взгляды на всё происходящее в стране и за её пределами претерпели большие изменения. Я понял, что я во многом ошибался. Германия захватила почти всю восточную часть Европы, развязала войну в Африке и вторглась в Россию. Погибали миллионы людей, и я понял, к чему могут привести новые знания, полученные с помощью этой установки. И тогда я решил её уничтожить, а документы сжечь. Мой верный помощник должен был мне в этом помочь.

— Но раз вы попали сюда, установку уничтожить не удалось?

— Надеюсь, что удалось. Когда установка уже была построена и эксперименты полностью подтвердили, что она работает, мой помощник помог достать взрывчатку, и мы её заминировали. И все же желание узнать тайну машины, увидеть мир, в который она могла перенести человека не оставляла меня до самого последнего момента. Поэтому я запустил машину и отправился в неведомый для меня мир.

— А вы уверены, что ваш помощник не подвел вас, и взорвал установку?

— Уверен. Если бы она осталась целой, рано или поздно здесь кто-нибудь или что-нибудь появилось. Однако, вы первые, кто за всё время, что я здесь, появились на платформе. К тому же, я подстраховался и в тайне от него установил дополнительный детонатор, который должен был сработать сразу после выключения установки.

— Я полагаю, что вашего помощника схватили, так как документы, которые я видел, были частично обуглены. Видимо, он пытался их сжечь. Я не знаю, каким образом они попали в Россию, но факт остается фактом. К тому же, часть документации отсутствовала.

— Простите, как к вам обращаться? — спросил Огрунов.

— Меня зовут Хельмут Нойманн.

— Очень приятно, а меня Огрунов Николай Степанович. А это мой коллега, тоже ученый, Дымов Иван Сергеевич. И все же, так куда вы и мы попали?

— Когда я попал сюда, не сразу понял, что это за место и что представляет эта удивительная машина. Прошел не один день, прежде чем я понял, что она собой представляет, а когда понял, то меня охватила радость оттого, что я правильно поступил, и уничтожил эту машину, и она не попала в руки военных. Эта машина — величайшее творение неизвестных нам гениев. Она создана для познания миров и позволила собрать знания, накопленные людьми живших в этих мирах. Вы спрашиваете, что это за место? Я вам отвечу. Это место начало всех начал.

— Простите, но я вас не понимаю.

— Я сам это не сразу понял и осознал, пока не познакомился с тем, что хранится в подземелье.

— В подземелье!

— Да. Если вы в состоянии идти, пойдемте со мной, я вам все покажу. Боже мой, вы первые люди, с тех пор, я как попал сюда.

Иван поднялся и, подав руку, помог встать Огрунову, а заодно Нойманну.

Открыв дверь, втроем стали осторожно спускаться по винтовой лестнице. Иван сразу обратил внимание, что сверху вниз идет стальная труба. Шли медленно и осторожно. Наконец спустились вниз и оказались перед дверью, за которой снова была лестница, но уже не винтовая, а обычная, которая и привела всех в подземелье. При свете ламп, висевших в нескольких местах на стенах, взору Ивана предстала точно такая же установка, которую собрали в институте. Стальная труба, которую он видел, пока спускались, упиралась в установку сверху, точнее, была её продолжением. Получалось, что платформа наверху была частью машины и служила для приемки перемещаемых объектов.

— Потрясающе, — произнес Огрунов, — а она работает?

— К сожалению нет. Я слабо понимаю в физике, еще меньше в механике.

— Позвольте, а как же вам удалось в свое время построить аналогичную машину? — с недоумением спросил Иван.

— Я её не строил. Я только руководил её строительством. В мою задачу входило: перевод текстов с чертежей и документации, заказ необходимых материалов и оборудования и общий контроль всех работ.

— Простите, но я не понимаю одного. Вы говорите, что машина не работает, а как же в таком случае мы попали сюда?

— Я сам удивлен. До вас никто и никогда не появлялся здесь и только на днях, когда вы отправили кота, я обнаружил на платформе какие-то приборы и понял, что кто-то воссоздал и запустил аналогичную машину и проводит с ней эксперименты. Откровенно говоря, больше всего я боялся, что её смогли повторить у меня на родине. Вы же понимаете, я наивно полагал, что достаточно уничтожить найденную мной папку с чертежами и всё. Но ведь на заводах, где изготавливали детали, остались копии, так что по идее можно было её снова воссоздать. Не знаю почему, но этого делать не стали. Возможно решили, что затраты не оправдают себя.

— Выходит, что она работает?

— Нет. Сама машина не включалась, а запустить её, даже с моими слабыми способностями и знаниями техники не удалось.

Если, как вы говорите, провели здесь тридцать с лишним лет, как вам удалось выжить или кроме вас здесь есть люди? Где вы брали пищу? — спросил Огрунов.

— Давайте присядем, последнее время я неважно себя чувствую, быстро устаю.

Все присели, ожидая, когда Нойманн придет в себя после спуска по лестнице и продолжит свой удивительный рассказ.

— Так вот. Когда я попал сюда и так же, как и вы, пришел в себя и смог встать, первое, что я сделал, спустился вниз и увидел эту машину. Она была копией той, что мы построили. Отличие было только, — Нойманн показал рукой на потолок, — в трубе, которая идет наверх. Она связана с верхним диском. Я назвал его про себя — платформой прибытия. Потом я стал исследовать всё вокруг. Здание весьма странной конструкции. Отдаленно напоминает замок или группу строений, объединенных в единое целое, посредине находится башня, в подземной части которой расположена сама машина. Довольно скоро я понял, что здесь кроме меня никто не живет. Меня охватил страх и желание покончить с собой. Наверное, я так и поступил бы в конце концов, если бы не обшарив все закоулки здания не наткнулся на помещение, которое спасло меня от неминуемой смерти.

— Помещение! — невольно вырвалось у Огрунова.

— Да. Я вам потом его покажу. Это удивительное, непостижимое место. Оно вернуло меня к желанию жить дальше.

— Но что там такое: библиотека знаний древних или что-то иное?

— Нет, вы даже представить себе не можете. Не буду вас томить, пойдемте, сами всё увидите. Нойманн приподнялся и повел Ивана и Огрунова по длинному коридору. Пока шли Нойманн показывал на двери, расположенные по обеим сторонам коридора и кратко пояснял, что за ними находится.

— В основном это всё складские помещения. В них хранятся всевозможные детали или запасные части для машины, я точно не знаю. В некоторых хранятся запасы продуктов, и даже бытовые вещи.

— Теперь понятно, каким образом вы смогли здесь так долго продержаться, — произнес Огрунов, который, пока шли по коридору, то и дело порывался заглянуть то в одно, то в другое помещение. Дойдя до конца коридора, все увидели красивую двухстворчатую дверь. Нойманн подошел к ней, и как показалось Ивану, дрожащими руками открыл и пригласил войти. То что они увидели было настолько необычным и потрясающим, что у Ивана захватило дух. Никогда в жизни он не видел ничего подобного и даже не мог себе представить, что такое может существовать. Прямо перед ними в огромном круглом зале росло нечто, похожее на дерево, на ветках которого висели шарообразные плоды. Все они были разного размера и словно бы пульсировали. Было ощущение, что это не шары, а живые существа, которые подобно летучим мышам висят вниз головой и ждут ночной поры, чтобы вспорхнуть и улететь в поисках пищи.

— Что это? — шепотом спросил Огрунов, словно боялся вспугнуть, как ему казалось, этих живых существ.

— Это древо жизни, а плоды на ней, это миры, в которых живут люди.

— Миры? — с удивлением и непониманием произнес Иван, — но с чего вы так решили?

При этом Иван осторожно подошел ближе и пристально посмотрел на один из пульсирующих шаров. Он был в полной убежденности, что у старца за столь долгое пребывание здесь в одиночестве, не всё в порядке с головой, а проще говоря, поехала крыша.

— Ради Бога, осторожнее. Они живые и каждое прикосновение к ним несет трагедию для миллионов живых существ, — взмолился Нойманн, продолжая стоять возле дверей, молитвенно скрестив руки.

— Но с чего вы вдруг взяли, что это миры? — скептически задал вопрос Иван, продолжая неотрывно смотреть на шары, переводя взгляд с одного на другой, — По-моему, вы глубоко ошибаетесь.

Нойманн вдруг рассмеялся, а потом произнес:

— Думаете, я тут умом тронулся? Ошибаетесь. Я знал, что вы мне не поверите. Но я докажу, что я прав, идите сюда.

Глава 2

Иван и Огрунов проследовали за Нойманном. Обойдя вокруг дерева и оказавшись на противоположной стороне от двери, они увидели письменный стол, вернее что-то похожее на него, с обоих концов которого торчали метровые штанги. На самом столе лежало устройство с полусферой внутри.

— Это же обычный трекбол, — воскликнул Иван.

— Как вы сказали? — с удивлением спросил Нойманн.

— Трекбол. Это ручное устройство для работы на компьютере. Аналог мышки.

— Аналог чего?

— Неважно, вам это вряд ли о чем-то говорит, но, судя по всему, мы имеем дело с компьютерной установкой. Судя по всему, вы поняли, как ей пользоваться?

— Да, но…, - произнес Нойманн, явно не ожидавшей такой реакции со стороны Ивана.

— Вы не волнуйтесь, я позже вам все расскажу, а сейчас покажите, как пользоваться этим устройством и что вы узнали с его помощью.

Нойманн нажал одну из кнопок на устройстве, и мгновенно между штангами возникло изображение.

— Я же говорил, что это компьютер, — снова не выдержав, радостно произнес Иван, — Довольно интересная система передачи объемного изображения.

— Я ничего не понимаю, — смущенно произнес Огрунов, — как такое возможно?

— Еще как возможно, но всё потом, давайте продолжим. Я просто сгораю от нетерпения.

— Вы что из разных миров? — неожиданно спросил Нойманн, с удивлением глядя на Ивана и Огрунова.

— Надо же, догадались. Да, мы из разных параллельных миров. Так получилось, мы вам об этом непременно расскажем, но сначала давайте продолжим, пожалуйста, — чуть ли не умоляя, произнес Иван.

Нойманн покрутил шарик и возникло изображение дерева.

— А теперь смотрите, — загадочно произнес Нойманн и, манипулируя шариком, увеличил дерево, после чего выбрал один из шаров, висевших на нем, и щелкнул пальцем по кнопке. Шар виртуально отделился от ветки дерева и, увеличившись в размере, занял треть экрана. На оставшейся части появился текст, напоминающий клинопись.

— Вы смогли расшифровать текст, я прав? — спросил Иван.

— Правы, — не без гордости ответил Нойманн, — вот где пригодились мои знания древних языков. Это клинописные тексты во многом близкие с языком шумеров. Вероятно, это язык более раннего периода развития нашей цивилизации, впрочем, это не важно. Должен признаться, я потратил не один месяц, чтобы расшифровать его и до конца понять смысл того, что написано. К тому же, у меня не было под рукой словарей, которыми можно было бы воспользоваться и всё же, мне удалось составить собственный словарь этого языка и прочесть тексты.

— Простите, уважаемый господин Нойманн, так о чем повествуют эти тексты? — спросил Огрунов, зачаровано глядя на голографическое изображение.

— Тексты рассказывают историю каждого из миров. Его происхождение, основные этапы развития. Они чем-то напоминают учебник истории. Вы даже представить себе не можете, сколь интересно было их читать.

— Вы хотите сказать, что перед нами своего рода карта миров нашей Галактики? — спросил Иван.

— Вовсе нет. Это миры планеты Земля. Иными словами, это параллельные миры.

— Фантастика, просто фантастика, — воскликнул Иван, и глядя на дерево, добавил, — Неужели их так много? И история каждого из них здесь подробно написана? Поразительно! А вы нашли мир, в котором жили? И вообще, вам что-то стало понятно, кто создал это место, эту машину? А как они посещали миры и изучали их историю?

— Молодой человек, как много вопросов вы задаете. Впрочем, я вас понимаю. Да, свой мир я, разумеется, нашел. А вот кто создал это всё, увы, неизвестно. Они не оставили о себе никаких записей. Во всяком случае, из того, что я прочел, нет никаких упоминаний, кто они, когда и кто создал эту машину. Трудно сказать, почему они не написали ничего о себе или я просто не всё еще прочел. Вы даже не представляете, сколько здесь информации. Человеческой жизни не хватит, чтобы всё прочесть.

— Но для кого и для чего тогда они всё это записывали? — спросил Огрунов.

— Я не знаю.

— Странно.

— За тридцать лет, что я провел здесь, я узнал так много всего, что потребуется не один месяц, чтобы все рассказать. Впрочем, вы и сами сможете это сделать.

— Выходит, теория параллельных миров теперь имеет под собой доказательную базу. Великолепно, потрясающе, — с восторгом произнес Иван, — простите мою поспешность, не могу удержаться, чтобы не задать вам один вопрос. Скажите, в текстах есть объяснения причин возникновения параллельных миров?

— Да. Параллельные миры возникают в результате определенных катаклизмов, стихийных бедствий планетарного масштаба или иных обстоятельств, вызванных деятельностью человека.

— Ну конечно же, я так и предполагал, — Иван на радостях обнял Огрунова, — Николай Степанович, теперь вы понимаете, падение метеорита стало отправной точкой существования вашего мира, в котором сохранилась история прошлого до его падения и стала началом нового мира. Я прав? — спросил Иван у Нойманна.

— Не совсем.

— Как не совсем, не понял.

— Вы правы, но не в данном конкретном случае. Вы прибыли сюда из мира, в котором жил и я. И в нашем мире, который тоже стал параллельным, или если правильно говорить, самостоятельным миром нашей вселенной, считалось, что в начале двадцатого века на Землю упал огромный метеорит, который оказал огромное влияние на всю нашу дальнейшую историю. Так вот, это не так.

— Не так?

— Да, не так. В тексте, который я прочел, сказано, что в феврале одна тысяча девятьсот четырнадцатого года по неизвестным причинам имел место гигантский взрыв неизвестного происхождения, мощность которого составила двести мегатонн. Я не специалист в области физики, и возможно ошибаюсь в правильном переводе, и вы меня поправите. Более того, там сказано, что взрыв произошел по причине внезапного возникновения на земле объекта невиданной разрушительной силы. И тем самым положил начало возникновению новой ветви цивилизации. Иными словами, он стал причиной рождения параллельного мира.

— Ах, вот оно что, — задумчиво произнес Иван, — причина мне понятна, но каким образом возникает сама параллельность, иначе говоря, как рождается параллельный мир?

— Простите, но этого я не знаю.

— А что тексты об этом говорят?

— Ничего.

— Не может быть. А вы позволите мне потом немного поработать с этим компьютером?

— Разумеется.

В этот момент зал озарился ярким светом.

— Что это? — взволнованным голосом спросил Огрунов. Нойманн обернулся лицом к дереву, и закричал:

— Смотрите, сейчас произойдет рождение нового мира. Боже мой, за тридцать лет я всего один раз наблюдал это событие. А вы не успели попасть сюда и сразу стали свидетелями этого необычайного события.

Все неотрывно смотрели на дерево. И вдруг на одной из веток появился небольшой росток и на нем, прямо на глазах изумленных людей появился светящийся шарик. Он быстро увеличивался в размерах и вскоре достиг размера остальных. Вслед за этим свет стал меркнуть и затем погас, и только новый шар продолжал пульсировать и отбрасывать световые блики вокруг себя.

— Вы видели это! Только что, прямо на наших глазах, родился новый мир, — ликуя, произнес Нойманн.

— Выходит, где-то опять произошел какой-то катаклизм, не так ли? — спросил Огрунов.

— Разумеется. Более того, это легко можно было бы выяснить, где именно и почему произошло. Но теперь это вряд ли возможно сделать.

— Невозможно, почему?

— Как почему? Потому что те, кто здесь жил, путешествовал по параллельным мирам и все это записал, давно умерли. История во всех мирах заканчивается со смертью тех, кто всё это создал. С тех пор больше некому записывать историю миров. Одно лишь могу сказать. Рождение нового мира начинается с рождения новой ветки на дереве и затем на ней вырастает шар. А причиной его рождения стало что-то, что произошло вон в том мире, на ближней ветке, от которой пошел новый отросток.

Иван стоял и молча смотрел на дерево с шарами. Он пытался осмыслить происходящее. Все что совершалось на его глазах, было настолько грандиозным, что не укладывалось в сознании. Можно было многое понять и создание машины и дерева, на котором висели шары, якобы копирующие параллельные миры, но каким образом на нем рождался новый шар параллельного мира, понять было невозможно. Это было за гранью его понимания. Казалось всё, что он знал до этого, было настолько незначительным, что он не выдержал и рассмеялся.

— Что с вами, Иван Сергеевич?

— Нет, ничего. Просто до этого дня я занимался научными разработками, и мне казалось, что наука моего мира достигла грандиозных успехов. Мы смогли создать установку позволяющую путешествовать во времени, и тем самым, раздвинули горизонты возможностей человека в познании собственного мира, его истории. А глядя на это, я понимаю, что наука безгранична в своих возможностях и хранит еще множество тайн, о которых мы даже не догадываемся. Путешествовать не просто в прошлое, а путешествовать в параллельных мирах. Интересно, кто они, эти гениальные создатели?

— Увы, этого я не знаю. Пойдемте, у вас теперь столько времени, что успеете здесь не раз побывать, а я, пока жив, смогу вам помочь прочесть тексты. Но сейчас мне нужен отдых. Извините, возраст.

— Да-да, конечно, пойдемте, — произнес Огрунов и любезно предложил руку Нойманну. Иван хотел было остаться, чтобы поработать с компьютером, но без Нойманна он вряд ли что-то мог узнать, и взглянув на клинописные тексты последовал за ними.

Нойманн отвел их в одну из комнат в коридоре. Здесь он оборудовал себе спальню, а заодно столовую. У стены располагался камин, вдоль стены лежала большая стопка поленьев.

— С вашего позволения, я немного полежу, у меня вторую неделю болит нога. Неудачно сходил в лес за дровами, поскользнулся и видимо связки потянул, теперь страдаю. Заодно, если не затруднит, подкиньте в очаг дров, а сами попробуйте мясо. Я только вчера пожарил, надеюсь, вам понравится.

Иван подкинул в очаг пару поленьев и присев к столу, отрезал кусок мяса и дал его Огрунову. Самому есть не хотелось, он никак не мог прийти в себя и находился под впечатлением увиденного.

— Расскажите, как вам удалось выжить здесь одному? — спросил Огрунов.

— Когда я впервые увидел это дерево, а потом понял, как работает система, появилось желание во что бы то ни стало прочесть клинописные тексты. А когда расшифровал и понял, что они рассказывают о параллельных мирах, у меня появился такой стимул к жизни, что страх одиночества исчез. К тому же, кругом леса, так что с дровами проблем не было. Совсем скоро я нашел несколько капканов и с их помощью смог ловить местную дичь. Здесь есть два колодца с чистейшей водой. Кроме того, я нашел довольно много различных припасов, включая муку, соль и много чего еще. Кстати, можете отведать хлеба, я сам его пеку.

— Поразительно, просто поразительно и непостижимо. Столько лет прожить в одиночестве, — произнес Огрунов, глядя на лежащего на постели старца.

— Как вам мясо? Это кролик.

— Спасибо, очень вкусно.

— Если бы не знания, которые мне так пригодились, вероятно, я давно бы умер или покончил с собой. Но изучение миров так меня увлекло, что я не замечал как проходят месяцы и годы. Только последние два года стал плохо себя чувствовать. Видимо возраст стал давать о себе знать.

— Скажите, а вам хоть что-нибудь удалось узнать о тех, кто здесь жил? Кто они и куда делись? — спросил Иван.

— К сожалению, сведения о них весьма скудные. Единственное, что удалось узнать, что пришли они вероятно из наших миров и здесь же и нашли свою кончину. Я нашел место, где они захоронены. А вот кто построил машину и древо жизни, я не знаю. Может быть, они и построили её, или же были потомками создателей, неизвестно.

— Выходит, что они попадали сюда так же, как вы и мы? Но раз так, большая вероятность, что в других мирах знали и сумели построить аналогичные машины. Если они изучали параллельные миры, значит, они каким-тообразом возвращались обратно. Другое дело, кто изначально её изобрел и построил?

— Вряд ли мы узнаем об этом когда-нибудь, — вздохнув, ответил Нойманн.

— Интересно, а почему те, кто сюда попал, не смогли починить машину и вернуться обратно? Возможно, кто-то из них принимал участие в её создании, а значит, мог починить и попытаться вернуться? — как бы размышляя сам с собой, вслух произнес Иван.

— А может быть, им вообще не нужно было куда-то возвращаться, а это место и было их домом? А машина сломалась уже после того, как они умерли, такое ведь тоже возможно? — скептически ответил Огрунов.

— Не исключено. Впрочем, это мы уже вряд ли узнаем. Простите, господин Нойманн, а что вообще представляет это место? Доводилось ли вам видеть местных жителей? — спросил Иван.

— Я не могу с полной уверенностью утверждать, но, судя по тому, что я прочел, это место есть начало всех начал. Иными словами, с этого мира берут начало все параллельные миры.

— Невероятно.

— К сожалению, я побоялся далеко уходить от замка, поэтому мало что знаю об этом месте и о том, что вокруг. На сколько взгляд хватает со всех сторон леса. Людей никогда не видел и никто сюда не приходил. В лесах обитает разная живность, очень похожая на ту, что и у нас. Климат обычный, лето сменяется осенью, а зима весной. Однако лето не жаркое, а зима не морозная. В целом климат напоминает южную часть Европы.

— Выходит, что с помощью машины они путешествовали по параллельным мирам, а обратно возвращались на платформу, которая наверху. Но тогда получается, что в каждом из миров должна быть точно такая же машина, — произнес Огрунов.

— Возможно, — задумчиво ответил Иван.

— Иван Сергеевич, в ваших словах слышу нотки сомнения.

— Мне свойственно во всем сомневаться. Во всяком случае, до тех пор, пока нет достаточно весомых аргументов в пользу того, о чем говорят, это всего лишь гипотеза. И вообще, я не думаю, что в каждом из миров где-то спрятана аналогичная машина, с помощью которой они возвращались обратно.

— Почему?

— Что почему?

— Почему вы считаете, что в каждом из миров не могла быть спрятана такая же установка?

— Если они путешествовали во времени и изучали эти миры, то выходит, что машины должны были быть созданы очень давно, и находиться в этих мирах, а если миры возникли сравнительно недавно? Откуда тогда там вдруг появлялись аналогичные установки? Возможно, они возвращались каким-то иным способом. Надо покопаться в текстах, наверняка об этом что-то сказано. И вообще, странно, платформа позволила нам прибыть сюда, в то время, как установка с ваших слов, давно не работает. Получается, что они работают независимо друг от друга? Довольно странно, если учесть, что они построены, как единое целое. Господин Нойманн, вы упомянули, что здесь есть запчасти, я правильно вас понял?

— Да, там целый склад запасных частей, но я в этом мало что понимаю.

— Ну что же, наличие запчастей обнадеживает. Будем смотреть и думать, как её запустить, благо нам с Николай Степановичем уже довелось одну машину запустить. Бог даст, и с этой разберемся. Как говорится, тут хорошо, а дома лучше. Меня дома жена ждет, и дочь недавно родилась и мать старенькая, так что будем думать, как её починить, — с воодушевлением в голосе произнес Иван и отрезал себе кусок мяса.

— Вы оптимист. Полагаете, что машину действительно можно запустить?

— Не знаю, надо смотреть почему она не работает.

— Неужели это возможно, и есть шанс вернуться домой?

— Об этом еще рано говорить, и вообще, сначала хотелось бы, чтобы вы как можно больше рассказали нам о параллельных мирах. Я просто сгораю от любопытства, чтобы узнать о моем мире, расскажете?

— Непременно.

Глава 3

Нойманн был абсолютно прав, когда говорил, что чтение текстов о параллельных мирах так захватило его, что он позабыл о времени. Иван на какое-то время отложил изучение причин неисправности машины и вместе с Огруновым порой допоздна засиживались, прося Нойманна переводить тексты. В них шла речь об исторических событиях того или иного мира, основных вехах развития, выдающихся личностях, оставивших заметный след в истории цивилизации. Самое удивительное было то, что все миры развивались по схожей схеме и в основном различались временными рамками прохождения основных этапов развития.

Чем больше нового узнавал Иван о параллельных мирах, тем яснее для него становились причины, которые приводили к их возникновению. Основной причиной были катаклизмы искусственного или естественного происхождения. В одних случаях, это были войны с использованием оружия, в том числе и ядерного, в других, падение крупного астероида, сверхмощные землетрясения и подъем уровня воды в океане, что приводило к затоплению целых материков. И если причины возникновения параллельных миров Ивану были понятны, оставалось слишком много неясного: каким образом происходило само рождение параллельного мира. Как получалось, что мир, который постигла катастрофа, рождал новый, параллельный, но при этом сам продолжал существовать? И вообще, как физически сосуществуют параллельные миры?

— Иван Сергеевич, а вы заметили, что все сведения о том или ином мире обрываются? И не факт, что развитие дальше не происходило. Как думаете с чем это связано?

— Скорее всего, те, кто описывал историю, писали её, пока были живы.

— Согласен. И какой вывод из этого напрашивается?

— Они каким-то образом знали историю и смогли её достаточно подробно описать или…, — мысль, которая неожиданно пришла Ивану в голову была очевидна, и от неожиданности он хлопнул себя ладонью по голове и крикнул, — ну конечно же, как я об этом сразу не догадался. Они могли путешествовать во времени в разных мирах, а потом эти знания собирать воедино здесь и подробно их описывать. Иными словами, дерево жизни, это всего лишь модель тех знаний, которые они собрали и занесли в компьютерную систему. Вопрос только в том, как они путешествовали, с помощью этой машины, или у них было что-то еще?

— А как же тогда рождение мира, которое мы наблюдали?

— Вот это действительно загадка. У меня даже предположений никаких нет на этот счет.

В этот момент в комнату вошел Нойманн. В руке он держал тушку зайца, попавшего в капкан. Глядя на счастливое лицо Ивана, улыбнулся:

— Глядя на вас, можно подумать, что вы сделали какое-то важное открытие. Я прав или нет?

— Вряд ли это можно назвать открытием, скорее вывод на основе логических рассуждений.

— Высокопарно сказано. И что в итоге?

— Итог наших с Николаем Степановичем рассуждений в том, что те, кто здесь жил до вас, путешествовали не просто в параллельных мирах, а путешествовали во времени. И результатом стали те записи, которые они оставили нам. А раз так, получается, что неработающая установка, есть нечто иное, как машина времени. Вопрос, каким образом они это делали?

— Ерунда. Машина времени, это утопическая мечта писателей, а не ученых, — ответил Нойманн и положил тушку зайца на стол.

— А вот тут вы ошибаетесь. В моем мире я спроектировал, создал и испытал машину времени.

— Вы!

— Да я.

— В таком случае, почему же вы оказались здесь, а не вернулись обратно в свой мир?

— Видите ли, уважаемый Хельмут, я с коллегами построил установку, подобную той, что стоит в подвале. Иначе говоря, сама машина остается на месте, но с её помощью создается поле, или если выражаться научным языком, пространственно-временной континуум, позволяющий перемещать материю в прошлое. При этом временной интервал перемещения задается программой.

— Вы смеетесь, или серьезно?

— Абсолютно серьезно. Другое дело, что все эксперименты полностью подтвердили работоспособность установки, а эксперимент с человеком, который я провел на себе, дал сбой. В результате я оказался в параллельном мире, где и познакомился с Николаем Степановичем.

— Простите, тогда я не понимаю, — Нойманн присел на стул, с удивлением и любопытством глядя на Ивана, — а каким тогда образом вы оказались в моем мире?

— А вот это самое интересное. Дело в том, что мы нашли место, где между мирами происходит регулярная связь, позволяющая перемещаться между мирами. Проводя эксперимент по перемещению в прошлое, я случайно попал в место и время, когда между мирами возникала связь. В результате я переместился в мир, где жил Николай Степанович. А уже потом мы с ним и его помощником Алексеем, переместились в ваш мир. И что интересно, это было в том же месте и примерно в то же время. Иными словами, портал перехода между мирами открывается с определенной частотой.

— Вы хотите сказать, что из одного параллельного мира в другой, можно попасть просто так?

— Именно. Параллельные миры каким-то образом взаимосвязаны между собой, поэтому древо жизни, это возможно лишь компьютерная модель параллельных миров, кем-то созданная. Вопрос, кто они эти создатели? Может быть какая-то древняя раса, а может пришельцы, изучающие наши миры, когда-то прилетевшие к нам.

— Фантастика.

— Нет, это наука, а не фантастика, — спокойно произнес Иван и, глядя на зайца, добавил, — а не пора ли нам заняться приготовлением ужина?

— Согласен. Эх, жаль, с нами нет моего помощника Алексея. Он бы сейчас в момент ощипал этого зайца и приготовил бы из него жаркое.

Нойманн и Иван одновременно рассмеялись, после чего, обняв Огрунова, Иван произнес:

— Зайца, дорогой мой Николай Степанович, не ощипывают, это не курица. А вот жаркое из него действительно славное выйдет.

Несмотря на неослабевающий интерес к истории параллельных миров, жизнь в новом мире стала постепенно меняться и Иван начал все больше и больше времени заниматься изучением машины. Он облазил её вдоль и поперек, пытаясь найти неисправность. Иногда к нему присоединялся Огрунов. Работу затрудняло отсутствие чертежей, к тому же, Иван не настолько хорошо был знаком со всеми узлами и деталями машины. И все же, с присущим ему научным подходом, шаг за шагом он искал неисправность. Даже Нойманн, скептически отнесшийся к возможности запустить машину, был вынужден признать и оценить работоспособность и настойчивость Ивана, и по мере сил старался, чем мог помочь. Вечерами они собирались возле камина и беседовали, рассказывая о мире в котором жили, вспоминали о пережитом, иногда спорили, обсуждая ту или иную историческую эпоху.

За два месяца пребывания в этом месте, Иван узнал много интересного из истории параллельных миров, но интереснее всего было познакомиться с историей родного мира, в котором когда-то жил. Оказалось, что многие исторические факты, изложенные в учебниках, не соответствовали действительности, точнее были, то ли намеренно искажены, то ли по каким-то иным причинам описаны не так, как все было на самом деле. Иван узнал об Атлантиде, о том, где, когда и почему она погибла, и что её гибель стала причиной возникновения одного из параллельных миров. Узнал о всемирном потопе и о многих других исторических событиях, о которых раньше не знал, или слышал, но поверхностно. Самое интересное, что он точно выяснил, когда не стало тех, кто здесь жил и составлял все эти записи. Описание истории родного мира обрывалась накануне второй мировой войны. Это значило, что последний, кто здесь жил умер примерно восемьдесят лет назад. Эта цифра совпадала и с описанием миров, в которых жили Огрунов и Нойманн. Единственное, чего не смог найти Иван, это то, что представляет собой мир, в котором они жили сейчас. Как ни старался он с помощью Нойманна найти хоть какие-то записи, говорящие об этом мире, выяснить ничего не удалось. Это было тем более непонятно, что сам мир был очень странным. Кругом простирались необъятные просторы лесов, в которых водилась различная живность, но не было признаков человека. Возникали вопросы, на которые не было ответов: кто и когда построил этот замок, откуда взялась машина, кто создал древо жизни, кто были те, кто путешествовал по мирам и записал историю их развития.

— Может это были боги? — высказал мысль Нойманн.

— Или инопланетяне? — предложил Огрунов.

— Или группа путешественников из будущего, решившая остаться неизвестными? — сказал Иван, с грустью думая о доме.

Вскоре Нойманн тяжело заболел. Сначала решили, что ему просто нездоровится. Он быстро уставал и после обеда спал несколько часов. Вскоре его стало рвать с примесью крови. Это могло означать что угодно, в том числе и рак. Ни Иван, ни Огрунов не знали чем ему помочь. Чтение клинописных текстов отошло на второй план, и поэтому Иван всё свободное время посвятил изучению машины. Умер Хельмут Нойманн так же внезапно, как и заболел. Проснувшись утром, Огрунов как всегда поинтересовался самочувствием, но Нойманн молча лежал с открытыми глазами. Его смерть была столь стремительной и неожиданной, что Иван поначалу растерялся и не знал, что делать. И только Огрунов собрался и предложил похоронить его рядом с теми неизвестными, кто когда-то здесь жил. Иван понимал, что с кончиной Нойманна возникнет множество проблем, которые предстоит решать, поэтому вечером за ужином, помянув усопшего, он сказал:

— Нам будет не хватать его, но мы справимся и вернемся домой.

Скоропостижная кончина Нойманна сразу выявила ряд проблем бытового характера. Все это время вопросами питания занимался только он и теперь, оставшись вдвоем, ничего не оставалось, как самим заниматься всем, начиная от заготовки дров, установкой капканов на дичь и приготовлением пищи. И если вопрос с дровами и капканами не вызвал проблем, то приготовление не то что хлеба, а обычной еды поначалу вызвал массу трудностей. Испечь хлеб не получалось, так как было не ясно, где Нойманн брал дрожжи или использовал закваску для теста. Да и сварить суп или пожарить пойманного зайца было не простым делом.

— Вот что я вам скажу, уважаемый Николай Степанович, чтобы сварить вкусный суп, мало иметь научных званий и степеней, надо быть просто хорошим поваром.

— Это вы верно подметили. Не суп получился, а какое-то пойло. А ведь вроде чего проще, сунул все в кастрюлю и суп готов. Иной раз закрою глаза и вспоминаю, какие супы и оладьи готовила моя кухарка Фекла Степановна.

— И не вспоминайте. В камере и то баланда съедобнее была.

— Будем учиться, ничего другого не остается.

— Согласен. Надо подойти к этому вопросу с научной точки зрения, — смеясь, произнес Иван.

— Лучше с практической, и помните, ваш и мой желудок первыми отреагируют на эти эксперименты.

После смерти Нойманна прошло два месяца. Жизнь постепенно наладилась, и Иван с прежним упорством продолжил искать неисправность, из-за которой машина не работала. Найдя лист бумаги и карандаш, он начертил примерную схему машины и планомерно проверял каждый участок. С помощью инструментов разбирал узлы, прочищал их, рассматривал и снова собирал. И так шаг за шагом. И его упорство было вознаграждено. В один из дней, когда он как обычно, стал разбирать один из узлов, из него вывалились сломанные шестерни. Нужные детали нашлись не сразу, так как полной описи запасных частей не было, а те, что имелись, Иван не мог перевести. Лишь неделю спустя перерыв все на складе, удалось найти нужные детали. Однако машина по-прежнему не запускалась. И если Огрунов казалось, смирился с тем, что остаток жизни придется провести в новом мире, Иван не сдавался, и продолжал искать. После того, так он закончил обследовать все узлы и механизмы машины, решил еще раз, но более тщательно проверить всю проводку. На этом пути его снова ждала удача. Благодаря найденному на складе прибору схожему с обычным мультиметром, Иван нашел в двух местах обрыв проводки.

В очередной раз Иван попробовал запустить машину. Огрунов скрестил пальцы за спиной на удачу и даже закрыл веки. В этот момент по полу пошла мелкая дрожь и гул работающей установки, а через пару минут яркий свет залил нижнюю часть основания.

— Ура! Работает! Николай Степанович, работает! — закричал Иван и, подбежав к Огрунову, обнял его.

Машина выключилась автоматически, проработав примерно пять или семь минут.

— Иван Сергеевич, родной вы мой, вы сотворили невозможное, — вытирая слезы с глаз, произнес Огрунов, — ведь я грешным делом не верил, что вам удастся её запустить. А вы смогли.

— Не без вашей помощи.

— Что вы, какая моя помощь. Чисто символическая.

— Нет, нет. Без вас у меня ничего не вышло бы. Кто помогал снимать и разбирать узлы машины, кто советовал посмотреть, нет ли где потертости в проводах, не подтекает ли где ртуть, и так далее? Мы вдвоем сделали и запустили машину. Но это только полдела. Теперь важно понять, как с её помощью вернуться домой.

— Вы считаете, что это возможно?

— Уверен. Те, кто все это создали, путешествовали в параллельные миры, значит, и мы сможем это сделать, если поймем, как они это делали.

Глава 4

Первое, что решил проверить Иван, работает ли машина в плане отправки материальных объектов. Для этого он взял пустую коробку из-под запчастей и, поместив её внутрь, включил установку. Коробка исчезла, но на платформе наверху её не оказалось. Это означало, что она переместилась в неизвестном направлении и, по всей видимости, оказалась в одном из параллельных миров. С одной стороны, это было очень хорошо, так как давала шанс вернуться в свой мир. С другой стороны, было неясно, куда конкретно она переместилась и как назначается маршрут перемещения. Сложность заключалась в том, что ни Иван, ни Огрунов не понимали языка, на котором были сделаны записи.

— Как же не хватает Нойманна, — в сердцах воскликнул Иван, когда в очередной раз просматривал клинописные записи, рассказывающие о параллельных мирах.

— Иван Сергеевич, почему вы так уверены, что именно в этих текстах сказано, как и куда перемещается объект?

— Полной уверенности нет, но я чувствую, что подсказка должна быть. Она где-то рядом. Я сравниваю её со своей установкой и мысленно представляю себе, как бы поступили те, кто создал эту машину, отправляясь для изучения того или иного мира.

— А мне почему-то кажется, что они никуда не отправлялись.

— Обоснуйте ваше предположение? — как всегда в дискуссиях такого рода, спросил Иван.

— Не знаю, но мне так кажется.

— И все же.

— Хорошо, попробую, — Огрунов почесал затылок и задумчиво произнес, — предположим, они выбрали один из миров для изучения, задали время и отправились, подобно вам в прошлое. Невольно возникает вопрос, а как они вернутся обратно? Они что в каждом из миров должны построить аналогичную машину, чтобы затем вернуться и оказаться на платформе? Сильно сомневаюсь. В таком случае, они остаются в том мире, в который прибыли вместе с теми знаниями, которые узнали. Убедительно?

— Вполне.

— Вот видите, значит, ваша теория, что они путешествовали по параллельным мирам, да еще в разные временные периоды их существования и потом по возвращении приносили полученную информацию, ошибочна.

— А как же тогда древо знаний с шарами? А откуда тогда столько информации об этих мирах?

— Этого я не знаю. И вообще, что вы можете сказать в пользу своей теории, кроме того, что есть записи о параллельных мирах?

Иван на минуту задумался и неожиданно произнес:

— А что если рассматривать такой вариант. Скажем, в одном из миров существует аналогичная установка. Путешественник отправляется на изучение параллельного мира, но при этом, он знает места и время, где существуют тоннели перехода из одного мира в другой. Собрав информацию, он направляется туда, где находится машина и с помощью неё возвращается обратно. Принося тем самым собранную информацию. Как вам такой вариант?

— Как вариант согласен. И все же, пока вы не смогли убедительно доказать возможность возвращения исследователя параллельного мира обратно.

— Возможно. Но я буду продолжать свои поиски, — смеясь, ответил Иван.

— А что нам еще остается делать?

— Вот именно.

И Иван с еще большим воодушевлением стал просматривать рисунки с текстами, которые рассказывали о параллельных мирах, пытаясь по картинкам найти хотя бы отдаленное напоминание о методах и путях перемещения в эти миры. Информации было так много, что порой он засиживался до глубокой ночи, прокручивая страницу за страницей. И когда казалось, что надеяться не на что, он наткнулся на странный рисунок, который явно отличался от всех предыдущих, связанных с летописями того или иного из миров. На рисунке была изображена цепочка шаров, связанных между собой волнистой линией. От первого и последнего из шаров шли стрелки по направлению к кубику. Иван буквально впился глазами в рисунок. Справа от рисунка как всегда шел клинописный текст. Его содержимое было непонятно, но что-то подсказывало Ивану, что он на правильном пути в своих поисках. Вечером он поделился своей находкой с Огруновым.

— Может быть куб на рисунке, это символ установки? — высказал он мысль, рассматривая рисунок на экране.

— Я тоже так думаю. Прочесть бы текст, и всё стало бы сразу понятно. Ах, как не достает господина Нойманна.

— Плохо, что он не оставил после себя никаких записей, — произнес Огрунов, и вдруг осекся и тут же добавил, — хотя странно. Если он не сразу смог перевести текст, наверняка ему потребовалось вспомнить и записать клинописный язык, которым пользовались шумеры.

— Верно. Он еще говорил, что ему потребовался не один месяц, чтобы понять отличия языков и потом прочитать тексты.

— Вот именно. Наверняка он делал какие-то записи, сопоставлял знаки, их смысл и переводил на родной ему немецкий язык. Не мог же он выбросить эти записи? Хотя…

— Не думаю, что Нойманн сжег рабочие материалы.

— Надо все пересмотреть в его вещах, вдруг хоть что-то осталось.

— Непременно. Может быть, он даже вел дневник, правда я ни разу не видел, чтобы он при мне что-то записывал.

— Я тоже не видел, но кто знает, что он делал столько лет в одиночестве?

Иван и Огрунов перерыли все вещи, которые были в комнате, где жил Нойманн. Предположение о том, что он мог вести записи в процессе расшифровки клинописных текстов, вскоре подтвердилось. Аккуратная стопка бумаг, перевязанная бечевкой, хранилась вместе с другими личными вещами покойного. При ближайшем знакомстве с найденными документами стало понятно, какой титанический труд проделал Нойманн, но главное, что появилась реальная возможность прочесть древние тексты. Ивану так не терпелось скорее заняться переводом найденных материалов, что он не откладывая ни секунды, готов был начать с ними работать. Сдерживало лишь то, что он весьма плохо знал немецкий язык. Так что теперь вся надежда была на Огрунова, который прекрасно владел немецким языком.

Разобрать черновые записи Нойманна оказалось достаточно просто. С присущим ему педантизмом, он описал клинописные тексты, сравнил их с шумерскими и затем дал перевод на немецкий язык. По сути, это был готовый материал для составления словаря. В результате, уже через несколько дней Иван с Огруновым прочли текст, поясняющий странный рисунок. В нем описывалась возможность перемещения из одного параллельного мира в другой посредством туннелей, которые соединяют миры. Туннели или вернее места перехода из одного мира в другой, открываются на короткое время, и представляют собой короткоживущие пространственно-временные волны, переносящие материальные объекты из одного мира в другой. Места их возникновения связаны с так называемыми точками аномальности, где в определенное время суток происходит искажение магнитного поля планеты. Сами точки разбросаны по всей планете, что и позволяет перемещаться из одного мира в другой.

— Николай Степанович, вот вам и научное объяснение того, как мы перенеслись с вами из одного мира в другой.

— Согласен, хотя, если откровенно, я все равно не понимаю, как это происходит. К сожалению моих знаний в области физики недостаточно, чтобы на научном уровне понять смысл происходящего.

— Эх, окунись вы в мой мир, вы бы еще не то увидели. Вот тогда вам действительно было бы чему удивляться. Вы не представляете, как далеко продвинулась наука в изучении и познании тайн мироздания.

— Вероятно. Вот только построить подобную машину, почему-то не смогли, — не без ехидства ответил Огрунов.

— Вот тут вы правы. Но не все сразу познается, со временем, и её придумали бы и построили.

— Наверное, а сейчас, давайте искать, как она работает.

— Чувствую, вы тоже загорелись идеей вернуться домой?

— Разумеется. Хотя… Не знаю в какой мир возвращаться. В свой или ваш. Уж больно много интересного вы рассказала о своем мире, хотелось бы на него взглянуть поближе.

— Вы серьезно?

— А что, не возьмете меня с собой?

— Нет, что вы, с радостью. Но с другой стороны, представляете, с теми знаниями, какие у вас сейчас, вы такие открытия в своем мире сделаете, что ваше имя войдет в историю. Вы же станете Ньютоном двадцать первого века. Мировая слава, признание.

— Эх, Иван Сергеевич. Славу надо заслужить собственными открытиями, а не подсмотренными в учебниках из будущего. И потом, вы же сами говорили, всему свое время. Общество должно пройти свой путь развития, так сказать созреть, прежде чем ученый сделает открытие, двигающее не только науку, а все человечество вперед. Вы согласны со мной?

— На все сто процентов.

— К тому же, меня в моем мире кроме студентов никто не ждет.

— А жена, дети?

— Увы, супруга умерла десять лет назад, а детей у нас, к большому сожалению не было. Так что, меня больше манит новый мир. Главное, чтобы найти туда дорогу, — Огрунов посмотрел на Ивана и добавил, — Как считаете, найдем?

— Обязательно.

Теперь, когда в руках был словарь, составленный Нойманном, и появилась возможность читать клинописные тексты, Иван вместе с Огруновым с еще большим рвением стали искать информацию, объясняющую работу машины. Задача осложнялась наличием огромного количества информации, основная часть которой относилась к историческому описанию параллельных миров. Это было интересно, но сейчас Ивана интересовало другое — как работает установка. День за днем они просматривали страницы, но нужной информации не находили. Порой Иван бросал всё и шел помогать Огрунову по хозяйству.

— Опять ничего?

— Ничего, — сердито ответил Иван, — Те, кто создал эту систему, понятия не имели, о принципах построения компьютерных баз.

— А у вас всё по-другому? — разделывая тушку какого-то зверька попавшего в капкан, спросил Огрунов.

— Разумеется. Для того и создан компьютер, чтобы было легко и просто на нем работать. Включил, на экране видишь папки, в них хранятся файлы с информацией. Всё ясно и понятно. Вот папка с результатами экспериментов, другая содержит справочный материал, третья, сравнительный анализ и так далее. Есть система поиска, и конечно же интернет, где можно любую информацию получить. Или воспользоваться виртуальным шлемом, с его помощью вообще проблем в поиске необходимой информации не было. А здесь все свалено в кучу и никакой поисковой системы.

— Простите, а интернет это что?

— Это то, без чего вообще не мыслима жизнь в моем мире.

Огрунов положил нож, которым разделывал тушку и с удивлением посмотрел на Ивана

— Не понял, что значит не мыслима?

— Как вам по простому объяснить, чтобы вы поняли, — Иван на секунду задумался, — вот представьте себе, сижу я изучаю клинописные тексты. А вот здесь стоит точно такая же установка. Назовем её компьютер. И вы сидите и тоже занимаетесь поиском нужной нам информации, а когда находите, то вам не надо бежать ко мне и сообщать об этом. Вы просто входите в сеть и мы общаемся. Более того, я могу общаться с любым человеком, даже если он на северном полюсе или в Австралии. А еще, каждый в Интернет выкладывает информацию. Это может быть что угодно: научные статьи, фотографии, художественная литература, что угодно. И вы всё это не выходя из дома можете посмотреть и прочитать. Да что там дома, на улице идете и на смартфоне, ну это такой миниатюрный компьютер, можете делать тоже самое.

— Да, действительно что-то из области фантастики.

— Вот вернемся домой, сами все увидите, а пока надо искать и искать, как они перемещались в параллельные миры. Главное, такая продвинутая цивилизация, и такая непонятная, я бы даже сказал бы, тупая систематизация собранной информации.

— Может, им этого не надо было?

— Может быть, но мне от этого не легче. Невозможно представить какой объем информации записан, сколько мы просмотрели, сколько осталось. И вообще, есть ли там описание работы установки или нет, вопрос. Две недели поиска и ничего.

— Всего две недели. А Нойманн провел здесь тридцать лет. Так что у нас еще все впереди. И потом, мы за столь короткий срок уже далеко продвинулись, — всё тем же спокойным голосом произнес Огрунов.

— Николай Степанович, мне бы ваше спокойствие.

— Идите, голубчик, поработайте, до ужина еще успеете не одну страницу просмотреть. А потребуется моя помощь, позовете.

Иван последовал совету Огрунова и вернулся в зал с древом жизни. Усевшись перед экраном, привычным жестом покрутил шарик трекбола. На экране возник шар одного из миров, справа шел текст. Описание, как правило, занимало несколько сотен страниц, поэтому Иван не стал задерживаться и быстро прокручивал шариком страницу за страницей. Как только вся информация закончилось, Иван устало провел пальцем по шарику трекбола, ожидая появления очередной картинки с описанием одного из миров. Однако вместо этого на экране появился лишь один клинописный текст. Одна, вторая страницы и следом за этим рисунок, точнее схема. Было не понятно, что она означает. Иван почувствовал, как у него участился пульс. Он вскочил и бегом отправился за Огруновым. Ворвавшись в комнату, крикнул:

— Николай Степанович, нужна ваша помощь.

— Нашли что-то интересное? — спросил Огрунов, пробуя ложкой на вкус суп.

— Не знаю, что, но стоит незамедлительно взглянуть.

Когда вошли в зал, Иван показал рукой на схему.

— Видите, какая-то схема. Но сначала идет текст. Вероятно это пояснение к ней, — показывая на экран, произнес Иван.

— Так-так, давайте попробуем перевести.

Огрунов достал лист бумаги и стал писать слова на немецком языке, сверяясь с бумагами Нойманна. Как только Огрунов дописав первый абзац, Иван не выдержал и спросил:

— Не томите, о чем речь в тексте?

Огрунов пробежал написанный текст взглядом, о чем-то подумал, после чего прочел перевод по-русски:

— Здесь написано: Описание последовательности перемещения и возвращения в мирах иных, которые нам даны в изучение.

— Нашел! — крикнул Иван, пританцовывая и то и дело, обнимая Огрунова.

Глава 5

Они просидели до глубокой ночи, переводя текст, в котором было подробно описан процесс путешествия в параллельные миры и возвращения обратно. Идея Ивана о том, что они перемещались из одного мира в другой, посредством туннелей подтвердилась, как и то, что в одном из миров была спрятана копия машины, с помощью которой они возвращались обратно. Самая ценная информация, которую удалось узнать, был метод задания точки и времени перемещения в параллельный мир. Стало очевидным, что установка не просто перемещала человека в иной мир, но одновременно являлась машиной времени. Все установки делались непосредственно на компьютере, в котором хранилась вся собранная информация.

Иван был так возбужден, что остаток ночи практически не спал. Вставал, ходил по коридору, пару раз возвращался в зал с древом жизни, словно хотел убедиться, что компьютер работает, и с ним ничего не случилось, и только под утро лег и попытался заснуть. Однако, несмотря на усталость, он так и не заснул. Лежал, вспоминая о том, сколько всего пришлось пережить за время прошедшее с начала эксперимента. Перед его мысленным взором вставали люди, встретившиеся на пути, события, сыгравшие роковую роль в дальнейшей судьбе. Казалось, что это было так давно, хотя на самом деле, совсем недавно.

— Иван Сергеевич, по-моему, вы так и не заснули, угадал? — спросил утром Огрунов.

— Да какой-то там, разве тут заснешь, когда сегодня-завтра все закончится. Мы вернемся в мой мир, и будем только вспоминать о том, что видели и что пережили.

— Как думаете, нам с вами поверят?

— Не знаю. Сложно сказать. Хотя, о чем я, конечно же поверят, не могут не поверить.

— В моем мире вряд ли. Скорее направят на лечение в психбольницу.

— Николай Степанович, а вы спали?

— Нет, тоже лежал и думал. Вспоминал, как машину запускали, как кота отправили, — Огрунов рассмеялся, — как сюда попали, и Нойманн нам рассказывал и переводил тексты о параллельных мирах. И знаете, о чем я подумал?

— О чем?

— Машина, которая нас сюда доставила, наверняка работает. Что если люди из того мира решат повторить наш эксперимент и окажутся здесь?

— И что?

— Как что? Мне так кажется, ничего хорошего в этом нет.

— Почему вы так считаете?

— Мы с вами люди науки. Наша цель познание мира, а что если пошлют военных? Кто знает, какие цели и задачи на них будут возложены? Возьмут и взорвут всё, в том числе и древо жизни и компьютер или того хуже воспользуются машиной в иных, нехороших целях.

— Как вы сказали, нехороших целях?

— Да. Люди ведь разные и цели у них не всегда благовидные. Вы согласны со мной?

— Откровенно говоря, я как-то об этом не подумал. Но вы правы, научные знания используют и в благих целях и в военных. Недаром именно военные дали команду на строительство установки, а их цели были уже тогда понятны.

— Вот именно.

— Так что же в таком случае нам делать? Платформу приема нам никак не уничтожить. К тому же, она работает независимо от машины, хотя и связана с ней.

— Может быть, прежде чем возвращаться, посмотреть, как она работает, и попытаться вывести из строя? Что скажете?

— Скажу, что разделяю ваше мнение. Хоть мне и не терпится как можно скорее вернуться домой, но задержаться и попытаться сломать платформу приема, пожалуй, стоит. Хотя, если честно, я с огромным интересом сюда еще разок прилетел бы, чтобы скачать всю информацию по истории параллельных миров. Вы представляете, какие знания по истории здесь хранятся?

Огрунов промолчал. Поднялся с постели и пошел умываться. Иван подождал и последовал его примеру. После завтрака вдвоем поднялись на башню, чтобы детально обследовать, как устроена приемная платформа. Довольно быстро Иван понял, что помимо трубы, которая шла вниз к установке, к ней были подведены кабели, которые так же спускались вниз и по всей вероятности подключались к компьютерной системе, что и обеспечивало её независимую работу.

— Мне кажется, — произнес Иван, — можно попытаться проверить, как она работает. И если получится, то отключить платформу не составит труда.

— Хотите попробовать послать что-то в машине непосредственно на платформу?

— Да. А потом отключим кабели и убедимся, что она не работает.

— Логично.

В тот же день решили провести испытание. Несмотря на вроде бы понятный перевод того, как происходит настройка и запуск машины непосредственно с компьютера, Иван долго не мог понять последовательность ввода данных.

— Что-то они тут намудрили. То ли я не понимаю чего-то, то ли у них используется иная система летоисчисления. С нумерацией параллельных миров вроде все понятно, а временные параметры как задаются, никак не пойму.

— Ничего, разберетесь, главное не спешите. А я пока пойду Барсика поищу.

— Барсика! Зачем?

— Все же надо прежде чем самим отправляться, на Барсике проверить работоспособность машины. Как никак она столько лет не работа.

— Как скажете, — и глядя на Огрунова, добавил, — впрочем, вы правы.

— Разумеется. Я пошел, а вы разбирайтесь. Сами знаете, тут я вам не помощник.

Иван продолжил разбираться и, в конце концов, понял, как задаются параметры перемещения. Вернувшись в подвал, где стояла машина, встретил там Огрунова. Тот держал в руке клетку с котом.

— Это чтобы нам не пришлось потом за ним бегать.

— Я так и понял. Ну что, приступим.

— С Богом.

Клетку с котом поместили внутрь основания. Помедлив, Иван нажал кнопку включения. Машина загудела, затем яркий свет озарил помещение, а спустя пять минут все погасло.

— Николай Степанович, вы оставайтесь тут, а я схожу наверх.

Иван с замиранием сердца поднялся наверх и увидев на платформе клетку, с мяукающим Барсиком, не выдержал, и закричал:

— Николай Степанович, получилось! Вы слышите меня, получилось!

Схватив клетку, он стремглав побежал вниз. У входа его ждал Огрунов.

— Получилось. Пора собираться домой, — радостно произнес Иван.

Прежде чем возвращаться домой Иван отсоединил провода от платформы и еще раз проверил, работает или нет установка. На этот раз внутрь машины поместили пустую коробку. При тех же параметрах, коробка осталась на месте и никуда не переместилась. Это означало, что теперь сюда никто и никогда не сможет больше попасть. Ивану даже стало грустно. За то время, что он здесь провел, он так много всего узнал, что готов был остаться еще на какое-то время, чтобы еще больше узнать о параллельных мирах, истории этих цивилизаций и причинах их породивших. Но желание вернуться было сильнее, поэтому было решено не откладывать на долгий срок возвращение домой.

— Так что, Николай Степанович, со мной, или все же в свой мир вернетесь?

— С вами и только с вами.

— Как скажете. Хотя, если честно, я рад, что вы приняли такое решение. Без вас я бы скучал. К тому же, кто знает, как вас там встретили бы, я бы переживал.

— Кончайте с сантиментами. Надо привести себя в порядок и подумать, что мы возьмем собой.

— Согласен.

Остаток дня и весь следующий день Иван и Огрунов посвятили сборам.

— Одежда у вас Иван Сергеевич, желает оставлять лучшего.

— Что делать, хорошо хоть не рваное, и главное, — Иван понюхал рукав куртки, которую накануне долго стирал, — не сильно пахнет. Замечу, что про вашу одежду тоже не скажешь, что вы на бал собрались. И вообще, людей не по одежке встречают.

— Вам то что, вы домой возвращаетесь, а я в новый мир и в таком виде.

— Ничего, вернемся, я вам отличный костюм справлю, подобающий профессорскому званию.

— Знаете, вы насчет профессорского звания, лучше никому не говорите, а то меня в вашем мире на смех того и гляди поднимут.

— Николай Степанович, насчет этого не волнуйтесь. Всё будет отлично.

— Я вот подумал, — нерешительно произнес Огрунов, — может, я напрасно согласился в ваш мир отправиться…

— Э нет, так не пойдет. Раз решились, надо идти до конца.

— Вы так считаете?

— Разумеется.

— Уговорили старика.

— Кстати, Николай Степанович, сколько вам лет?

— Скоро шестьдесят один исполнится.

— В таком случае вам еще до пенсии работать и работать. И вообще, давайте лучше проверим, все ли мы собрали из вещей, которые возьмем с собой.

Иван разложил на столе вещи, среди которых были бумаги Нойманна с переводом клинописного языка и записи, который Иван делал, просматривая миры за то время, что они здесь были. Так же Иван взял несколько деталей машины, найденных среди запчастей, когда искал шестерни. Материал, из которого они были сделаны, показался ему странным, и он решил проверить, что он из себя представляет. Еще взял образцы пшеницы, которую использовали для выпечки хлеба и несколько кусков из каменной кладки.

— А камни-то вам зачем? — с удивлением спросил Огрунов.

— Дома проведем атомно-молекулярный анализ. Будет интересно посмотреть их возраст, заодно много чего еще можно будет выяснить.

— Понятно, точнее, ничего не понятно, ну да ладно, вам виднее.

Огрунов на память взял ложку, которой ел и небольшое металлическое зеркало, которое осталось от Нойманна. Все вещи сложили в ящик. Присев на стул, Огрунов спросил:

— А как вы думаете, куда мы переместимся?

— Судя по записям, точка перемещения в параллельный мир определяется одной из аномальных зон на планете, что позволяло воспользоваться быстрым переходом из одного мира в другой. Места, где находились аномальные зоны нумеровались и по расчетам, мы должны переместиться практически в тоже место, куда изначально я планировал переместиться в начале своего эксперимента.

Учитывая, что полной уверенности у Ивана не было, он предложил взять с собой хлеб и воду.

— Всякое бывает в дороге, не так ли?

— Согласен Иван Сергеевич. За грибами в лес идешь и то хлеб и воду берешь, а тут неизвестно, сколько еще предстоит идти, так что продукты всегда пригодятся.

Не сговариваясь, решили забрать с собой кота Барсика. Как никак живое существо, одного без еды грех оставлять было.

Вещи были собраны, и теперь предстояло решить в какое время перемещаться. Иван все еще раздумывал на эту тему.

— Я не совсем понимаю, в чем вы видите проблему, когда нам возвращаться?

— Э нет, Николай Степанович. Вопрос очень даже не простой.

— Но почему, я не понимаю.

— Видите ли, когда мы проводили эксперименты по перемещению в прошлое, была выявлена одна закономерность, которая не нашла своего научного объяснения. Суть заключается в том, — Иван задумался, решая как бы понятнее объяснить Огрунову суть происходящего, — Представьте себе, мы с вами сейчас сидим в комнате и беседуем. Представили?

— Да.

— Скажем, возле древа жизни сидит, к примеру, покойный Нойманн и ждет кого-то из нас. Я включаю установку и перемещаюсь на два дня назад в зал, где должен увидеть Нойманна. Улавливаете мою мысль?

— Разумеется. И в чем парадокс?

— Парадокс в том, что по идее Нойманн должен был увидеть меня два дня назад, прийти к вам и сказать, что беседовал со мной. Или я должен вернуться в комнату к вам и рассказать, что все в порядке.

— Извините, не понял, в чем проблема?

— Проблема в том, что ничего этого нет.

— Иван Сергеевич, извините, за мою тупость, но я вас опять не понял.

— Нет, это вы меня извините, просто я довольно запутанно вам объяснил. Попытаюсь еще раз. Смотрите, я сейчас перемещаюсь в позавчерашний день в зал с древом жизни, где сидит Нойманн. Так вот, мы оба не видим друг друга. Я переместился, могу ходить, что-то делать, но ни вас, ни Нойманна не вижу, словно вас нет, и только в тот момент, когда пройдет время и совпадет с моментом моего отправления, все меняется. Я вижу вас, вы меня и могу рассказать, что я делал эти два дня. В этом и заключается парадокс. Теперь понятно?

— Теперь понятно, правда почему это происходит я не знаю.

— Никто не знает. Есть лишь различные гипотезы происходящего. Одна из них заключается в том, что один и тот же объект не можетодновременно существовать в двух временных периодах.

— Это как?

— Так. Скажем два дня назад мы сидели с вами и пили чай. А сегодня я отправился в позавчерашний день и получается, что я должен был увидеть самого себя?

— Интересно, очень даже интересно, — задумчиво произнес Огрунов, и неожиданно добавил, — Получается, что все эти два дня вы существовали своего рода в параллельном мире. Он был полной копией того, из которого вы улетели, но в котором не было ни меня, ни Нойманна?

— А что, это идея, и весьма интересная. Вернемся, надо будет над этим подумать.

— Подумайте. Так что, в какое время мы отправляемся?

— Сейчас, — Иван посмотрел на часы, которые остались от Нойманна, — Кстати, часы надо взять с собой. На память, заодно пригодятся в дороге. Итак, сейчас начало шестого. Примерно в час дня я должен был переместиться и именно в это время открывается портал перехода в параллельный мир. Сдвинем наше возвращение на три часа вперед.

— А дата?

— День, когда проводился эксперимент. Я пошел устанавливать время прибытия.

— С Богом.

Иван отправился в зал. Стараясь не нервничать, ввел согласно инструкции день, час и место перемещения. Потом дважды проверил данные и только после этого отправился к машине, где его уже ждал Огрунов.

— Все вещи и кота я уже сложил внутрь.

— Очень хорошо. Теперь ступайте сами, я включу установку и успею забежать к вам.

— Может вместе?

— Нет, так будет надежнее, а то от волнения еще чего доброго столкнемся в проеме, и кто его знает, что произойдет.

— Хорошо.

Огрунов осторожно вошел внутрь. На удивление Барсик сидя в клетке, помалкивал, хотя в предыдущем эксперименте он отчаянно мяукал. Иван в последний раз взглянул на машину и зал, в котором она стояла, включил установку и поспешил внутрь к Огрунову. Они успели взяться зачем-то за руки, когда свет заполнил все внутреннее пространство основания машины. В этот момент оба потеряли сознание.

Иван очнулся, и первое что услышал, отчаянное мяуканье Барсика. Глаза не сразу привыкли к свету, но рукой потрогал и понял, что лежит на земле. Повернувшись, увидел рядом Огрунова, ящик с вещами и клетку с котом.

— Николай Степанович, как вы? — спросил Иван и пошевелил Огрунова. Тот что-то неразборчиво ответил. В этот момент ему послышался голос Ольги.

— Я вижу его, смотрите вон там, — а еще через мгновение, — Ванечка, ты живой? — Кричала она и Иван, в глазах которого всё еще стояла серая пелена света, видел нечеткий силуэт бегущей к нему жены. Позади неё бежали еще какие-то люди. Наверняка это были его сотрудники. Счастливый и радостный он упал спиной на землю, распростер руки и рассмеялся от счастья, что вернулся домой. Через миг почувствовал, как Ольга прижалась к нему, целуя и обнимая. Он смотрел на неё и, вытирая с её глаз слезы, нежно шептал:

— Как давно я не видел тебя, родная моя…

Глава 6

Следом за Ольгой Иван увидел знакомые лица сотрудников, в том числе Асимова. До чего же приятно и радостно было видеть их лица, что хотелось от радости улыбаться и махать руками в знак приветствия. Однако слабость давала о себе знать. Иван лишь приподнялся, продолжая сидеть на земле. Ольга присела рядом, обняла мужа и уткнулась лицом в его плечо.

Вскоре подбежал Ломов, и не успев отдышаться, произнес:

— Иван Сергеевич, ничего не понимаю, что произошло? Вы должны были здесь быть четыре часа назад?

— Извините, немного задержался, — смеясь и вытирая внезапно навернувшиеся на глаза слезы, ответил Иван.

— Мы все перепроверили и не один раз, ошибки не было, а вас все нет и нет. Пришлось Ольге Николаевне сообщить, так она тут же приехала. Все на нервах, вас нет, что делать, где искать, не знаем. Из Москвы с самого верха дважды звонили.

— Все теперь премии точно лишат, а меня в первую очередь, — смеясь, ответил Иван, и протянул подошедшему Асимову руку, чтобы тот помог подняться. В ногах еще была слабость, но Ольга словно почувствовала это и тут же подставила плечо. С другой стороны Ивана подхватил кто-то из сотрудников.

— А это кто с вами? — тихо спросил Ломов, взглядом показывая на Огрунова.

— Знакомьтесь, профессор Огрунов Николай Степанович из параллельного с нами мира. А это кот по кличке Барсик, тоже из параллельного мира. Помогал нам в наших экспериментах.

— Ничего не понимаю, каких экспериментах, какой параллельный мир?

— Артем Васильевич всё потом. Если сейчас начну рассказывать, то до ночи здесь засидимся, сколько всего произошло за эти полгода.

— Полгода! О чем вы?

В это время Огрунов немного пришел в себя и, увидев незнакомых людей вокруг себя и женщину, которая нежно обнимала и поддерживала Ивана, понял, что всё получилось, и сразу успокоился. Два молодых сотрудника помогли Огрунову подняться, после чего все, не спеша, тронулись к машинам, которые стояли в стороне.

— Как Лиза? — спросил Иван Ольгу.

— Все хорошо.

— Вот и славно. Я так скучал, без вас всё это время.

— Не пойму, когда ты успел так соскучиться?

— Домой вернемся, всё расскажу. Ты даже представить себе не можешь, где я был и что видел.

— Ты говоришь такими загадками, но судя по тому, как ты оброс, догадываюсь, что ты не бредишь, а говоришь на полном серьезе.

Садясь в машину, Иван вдруг обернулся и прокричал:

— Кота не забудьте. И главное из клетки не выпускайте, а то убежит, потом не найдем.

— Да садись ты, нашел о ком беспокоиться, — проворчал Ломов, садясь рядом с водителем.

Пока ехали, Ломов рассказывал, как обстояли дела после начала эксперимента.

— Короче, — обернувшись в сторону Ивана и Ольги, рассказывал Ломов, — как и ожидалось, ни наблюдатели, ни приборы после старта, ничего не засекли. Сутки прошли, все на нервах. Начальство то и дело звонит, спрашивает, как дела. С поляны еще как назло сообщают, что наблюдают туман какой-то. А в назначенное время ни тебя, ни ящиков с аппаратурой. Сам понимаешь, тут такое началось. Руководство всех на уши поставило. Решили, что произошла ошибка в координатах перемещения и начали прочесывать всю местность. Пятьсот человек привлекли с собаками, дроны запустили, одним словом настоящая воинская операция.

— По поимке беглого преступника.

— Тебе смешно, а нам было не до шуток. Верно я говорю, Ольга Николаевна?

— Верно, верно.

— Не понимаю, а зачем столько народу-то привлекли. У меня же аппаратура была с GPS навигатором? Если бы я в другом месте оказался сигнал бы сразу показал, где я.

— Иван, ты же понимаешь, начальству такие доводы, что козе баян. Искать и всё.

— Надо было мне пораньше задать время возвращения. Вам бы меньше забот было.

— Ничего, главное, вернулся, остальное все ерунда. Ты лучше скажи, что произошло?

— Долго рассказывать.

— Не интригуй. Хоть в двух словах расскажи, что и как.

— Рассказ займет не один день. А в двух словах, все дело в том тумане, о котором вы говорили.

— Тумане? А при чем тут туман?

— При том. Поляна, которую мы выбрали, оказалась аномальной зоной, где в определенное время образуются туннели перехода из одного мира в другой. Вот я и попал как раз в это время и оказался в одном из параллельных миров. Год и время там такое же, как у нас, только живут они примерно, как мы жили в середине девятнадцатого века. Сначала не поверил, а когда в Челябинске оказался, да еще без денег и документов, прямиков в полицейский участок угодил. Оттуда в сыскное отделение отправили, а местный начальник оказался порядочным человеком и на мое счастье пригласил профессора Огрунова. Короче, решили проверить мои показания, отправили на так называемый следственный эксперимент, ящики-то с приборами я оставил рядом с поляной. А когда ящики нашли, мы с Огруновым и его помощником Алексеем опять в этот туннель угодили и попали в другой параллельный мир.

— Не может быть, — ахнул Ломов.

— Может, может. Слушайте дальше. Тот мир тоже совпадает во временном периоде с нашим, но развивается по иной истории и напоминает довоенное время. Мы с немцами воюем.

— Как с немцами?

— В это трудно поверить, но оказавшись там, убедился, что параллельные миры начинают развиваться своим историческим путём. Так вот в том мире война длится уже много лет. Понятное дело нас почти сразу задержали и на допрос в особый отдел. И снова повезло, поверили, что я ученый и отправили в шарашку, точнее институт. Там военные где-то раздобыли документы старинные и передали их в институт. Те решили, что это какая-то энергетическая установка и решили её построить. Построить-то построили, а запустить не смогли. Вот нас на помощь и направили. Пробыли мы там с Огруновым месяца три, пока общими усилиями не запустили её. Оказалось, что эта машина своего рода аналог нашей установки и представляет собой машину времени для путешествия в параллельные миры. И так получилось, что вдвоем мы испытали эту машину и оказались в непонятном мире, где столько всего узнали о параллельных мирах, что голова кругом идет. Пробыли там месяца четыре наверное. Пытались понять и разобраться, как путешествуют по этим мирам. А когда смогли разобраться вернулись домой. Николай Степанович не стал в свой мир возвращаться, и решил со мной. Хороший мужик. Профессор, между прочим, правда про электричество мало что знает. Пришлось ему школьный курс физики прочесть.

— Откровенно говоря, если бы я вас не знал столько лет, решил, что вы…

— Умом тронулся, вы это хотели сказать?

— Что-то в этом роде.

— Охотно верю. Но вот Огрунов вам живое доказательство, существования параллельных миров. Кроме того, я много чего захватил, включая записи, которые связаны с переводом текстов и образцы для анализа.

Ломов о чем-то задумался, потом спросил Ивана:

— Выходит, параллельные миры существуют?

— Существуют Артем Васильевич и не один, а великое множество. Главное, что я теперь знаю причины их возникновения, но об этом мы попозже поговорим и в другом месте.

Вскоре приехали на место. Вылезая из машины, Иван попросил, чтобы об Огрунове позаботились.

— Если бы не он, меня бы сейчас здесь не было. Поэтому надо окружить его максимально возможной заботой.

— Не волнуйся, лично за всем прослежу. А ты отдыхай. Завтра обо всём поговорим.

Иван с Ольгой пошли к себе.

— Ну, как ты? — тяжело вздохнув, спросила Ольга, когда вошли в комнату.

— Ты так вздохнула, словно тоже сомневаешься в правдивости того, о чем я говорю.

— Вовсе нет, просто я за эти часы так изнервничалась, что никак не могу прийти в себя.

— Ты права, в душе я все такой же мальчишка, как в студенческие годы. Везде хочется самому все сделать и попробовать. Но с другой стороны, — стягивая с себя рубашку, произнес Иван, — если бы не я, кто-то другой точно погиб, и я всю жизнь корил бы себя, что виноват в его гибели. И потом, ты не представляешь, сколько я всего повидал, узнал. Голова кругом идет. Ты когда-нибудь видела древо жизни?

— Что?

— Древо жизни, а на нем шары. Так вот эти шары и есть параллельные миры. Не в прямом конечно смысле слова. Но главное, они связаны с компьютерной системой и дают возможность познакомиться с историей каждого из миров. Между прочим, там и наш мир есть. Кстати, я многое узнал об истории нашей земли. Я потом тебе расскажу, оказывается, мы многого не знаем, а кое-что вообще переписывать надо. Нет, я правильно сделал, что никого не послал.

— А если бы оставил меня вдовой с Лизой на руках, совесть не грызла бы?

— Грызла, еще как грызла, — обнимая и целуя жену, произнес Иван, — Но ведь я вернулся целый и невредимый.

— Больше никуда тебя не отпущу, понятно?

— Слушаюсь.

— Все, давай иди мыться, я сейчас переоденусь и приду спину тебе помыть. Господи, оброс-то как?

— Это еще ничего, видела бы ты меня до того, как меня Огрунов малость обкромсал. Сказал, негоже в таком виде домой возвращаться. Жаль только, часы пришлось в ломбарде заложить. Память об отце была.

— Ничего не понимаю. Какой ломбард и куртка почему-то вся в крови, — вздохнув, произнесла Ольга, складывая одежду Ивана в большой пакет.

Отдохнуть в этот день Ивану так и не дали. Не успел он помыться, переодеться и немного прийти в себя, как сначала позвонило начальство из одного ведомства, потом из другого, а под конец дня заглянул Огрунов, потом Ломов, следом за ним пришел Асимов. В результате засиделись до поздней ночи, пока Ольга решительно не настояла, что пора знать совесть и дать путешественникам выспаться. Все без ропота согласились, к тому же на часах был второй час ночи.

Утром состоялось расширенное совещание, на которое собрались почти все сотрудники, участвующие в проекте. Иван вкратце рассказал о том, что с ним произошло, заодно представил Огрунова. После этого Иван повел Огрунова показывать установку.

— Вот наша установка. Как считаете, есть отличия от той, что мы с вами видели? — не без гордости произнес Иван.

Огрунов осторожно подошел ближе, потрогал рукой некоторые детали, после чего, повернувшись к Ивану, произнес:

— Красивая и отличия несомненно есть, но вот возможности вашей машины, если я правильно понял, более скромные. В параллельные миры на ней не уедешь при всем желании. Так что вам есть еще над чем трудиться и трудиться, уважаемый Иван Сергеевич.

— Ну что же вы его так сразу приземли-то, Николай Степанович, — басовито произнес Ломов.

— Так ведь ученому человеку надо правду, а не лесть говорить. Тогда желание работать и созидать будет. Или я не прав?

— Дорогой вы мой Николай Степанович. Конечно же, вы правы, — произнес Иван и обнял Огрунова, — главное, наметить цель, к которой стремиться. А цели у нас теперь есть и еще какие.

— А если честно, то конечно впечатляет. Никогда и ничего подобного я не видел и даже во сне представить себе не мог, что человек может придумать и сотворить такое. Одно дело по чужим чертежам построить, совсем другое придумать, представить, создать. Горжусь, что мне выпала честь познакомиться с вами и даже вместе поработать… там, в иных мирах.

Все дружно рассмеялись. Иван конечно же понимал, что происходит в душе этого пожилого человека, лишь недавно познакомившегося с основами электричества и магнетизма и вдруг оказавшегося на острие современной науки. Его взгляд изумления и восторга от вида множества светящихся экранов мониторов, вычислительных и вспомогательных устройств и всевозможных приборов в зале управления, говорил без слов о тех чувствах, которые роились в его голове.

Иван подошел к установке. С задумчивым взглядом положил руку на один из узлов. Постоял так какое-то время, потом повернулся и, подойдя к Ломову, спокойным и в тоже время решительным голосом произнес:

— Артем Васильевич, мне надо с вами обсудить ряд вопросов.

— Я вас слушаю.

— Не здесь.

— Понимаю. В таком случае, пойдемте ко мне в кабинет.

В этот момент со всех сторон послышались голоса сотрудников.

— Артем Васильевич, куда же вы уводите Ивана Сергеевича, у нас к нему столько вопросов накопилось?

— Охотно верю. Мы не надолго отлучимся, а потом он ответит на все ваши вопросы. Не так ли, Иван Сергеевич?

— Разумеется.

Иван вместе с Ломов прошли в кабинет и расположились на диване.

— Так о чем вы хотели со мной поговорить?

— Видите ли, Артем Васильевич, то, что я узнал, побывав в параллельных мирах, заставило меня о многом подумать, на многое посмотреть по-новому.

— Вы хотите сказать, что у вас появились новые идеи для конструктивных изменений установки? Вы это имеете в виду?

— Вовсе нет. С самого начала проекта я считал, что её создание, это огромный прорыв в науке, возможность познания прошлого Земли, её истории. Боюсь, что я ошибался, — с грустью произнес Иван.

— Вы меня пугаете.

— Я не хочу вас пугать, но хотел бы высказать ряд соображений по этому поводу, ибо знаю вас и всецело доверяю вам, как человеку и как ученому. Поэтому и решил первым делом поговорить с вами. Видите ли, ознакомившись с некоторыми параллельными мирами, историей их развития, я понял, что их рождение связано, в том числе и с деятельностью человека. И одной из них является создание машины времени.

— Наша установка?

— Возможно, что наша, а возможно американская. Вы ведь в курсе, что они ведут аналогичные разработки. Так вот, дело в том, что оба мира, где мне пришлось побывать, как две капли воды похожи на наш мир, но до определенного момента. Потом, якобы на Землю упал метеорит, и история цивилизации пошла другим, точнее сказать, своим путем, отличным от нашего.

— А причем тогда наша установка, если рождение параллельного мира связано с падением метеорита?

— В том-то и дело, что никакого метеорита не было ни в первом, ни во втором случае, а было перемещение ядерного устройства в прошлое, его подрыв, который и привел к возникновению этих миров. Я с самого начала смутно догадывался, что метеорит здесь не причем. Но доказательств не было. А когда прочел клинописный текст о рождении этих миров, моя догадка полностью подтвердилась. Там прямо написано, что имел место взрыв мощностью порядка двухсот мегатонн, причины которого неясны. Разумеется, они не могли представить, что была предпринята отправка ядерного заряда в прошлое. Причем, если в первом случае, отправка была в одна тысяча восемьсот двенадцатый год, вторая в одна тысяча девятьсот четырнадцатый. Весьма знаковые даты, не правда ли?

— Согласен, — задумчиво произнес Ломов.

— Косвенные данные из рассказов простых людей и более или менее близких к науке, позволяют сделать вывод, что оба случая как-то связаны с переносом ядерных устройств посредством использования установки, подобно нашей. При этом, заряд возможно посылался стандартной мощности, возможно сто или двести килотонн. Однако при перемещении, мощность заряда по каким-то причинам в десятки раз увеличилась, одновременно создав высокие и продолжительные по времени радиационные поля заражения на огромной территории. Важно отметить тот факт, что заряд, посланный в Россию в период начала войны с Наполеоном, привел к громадным разрушениям не только Европейской части страны, но большей части Европы. Зато второй заряд поразил большую часть стран Западной Европы. Но в обоих случаях процесс развития всех стран резко затормозился и привел к непредсказуемым последствиям. Теперь вы понимаете, к чему я клоню?

— Вы хотите сказать, что нашу установку использовали в боевых целях?

— Я этого не утверждаю, но есть большая доля вероятности, что в будущем, причем, ближайшем будущем мы и американцы могут это сделать.

— И что вы предлагаете? Уничтожить нашу установку? Так ведь есть вторая, действующая. И вряд ли американцы поступят аналогичным образом.

— Речь не идет об уничтожении установки. Пришло время договариваться, как её использовать. Причем, чем скорее, тем лучше и на самом высоком уровне. Миры, которые создаются, это миллиарды человеческих жизней и мы не вправе их создавать по своему желанию. Необходим контроль в использовании машины времени. Вот о чем я говорю.

— Иван, я понимаю и разделяю твою тревогу. Верю всему, что говоришь, но ты уверен, что твои доводы воспримут, там, наверху? Ты сам прекрасно понимаешь, что первый вопрос, который тебе зададут — где факты, где доказательства. Их тоже понять можно. Вложены огромные деньги, потрачены годы труда, наконец, получен блестящий результат. И вдруг ты приходишь и говоришь им, стоп, ребята, надо с этим заканчивать, потому, что мир не готов к этому.

— Нет, Артем Васильевич, мир-то как раз готов. Правительства не готовы понять, какую мощь мы создали. Мы на пороге того, что было в пятидесятые, когда начались испытания атомного оружия. Но ведь смогли договориться.

— Чисто символически. Договора подписали, а гонка в качественном превосходстве как продолжалась, так и продолжается до сих пор. И потом, что ты скажешь им и что предъявишь в качестве доказательств? Ничего кроме рассказа о том, где был, что видел, что прочел в текстах?

— А Огрунов?

— А что Огрунов?

— Как что. Живой свидетель из параллельного мира. К тому же, он подтвердит все, что я расскажу. Этого что, мало?

— Мало, Иван, мало. Он что, подтвердит про ядерные взрывы? Сомневаюсь. Ты же сам говорил, что он и все с кем ты разговаривал, говорят о метеорите, упавшем на Землю. И потом, он только недавно познакомился с основами электричества, а что уж говорить об атомной энергии. Нет, я не отрицаю, что Огрунов сам по себе свидетель существования параллельных миров, но то, что причиной их возникновения это отправка в прошлое боевого ядерного заряда, да еще нами или американцами, не поверят. Более того, скажут, что не мешало бы психику твою проверить и упекут в лечебницу, а в лучшем случае, подбросят орден или премию и отправят на заслуженный отдых.

— Нет, я не согласен.

— А тебя и спрашивать никто не будет. Государство выделило средства, дало тебе всё, что ты просил, и мы с тобой сделали и испытали установку, о которой десять лет назад и мечтать никто не мог. И ты думаешь, что государство тебе её подарит и скажет — делай со своей игрушкой что хочешь? Ты и я лишь инструмент, а игрушки принадлежат тем, кто их заказывает, фирмам или государству.

Иван сидел на диване, понурив голову и уставившись в пол. Тяжело вздохнув, произнес:

— Выходит, ничего сделать нельзя? Все отдать на откуп политикам и воле случая?

— Не знаю, но один совет дам. Наверняка в ближайшие дни тебя вызовут для обстоятельного разговора по поводу всего случившегося. Найди повод и поговори с самим. Возможно это единственный шанс, чтобы тебя услышали.

— Вы правы.

В этот момент на рабочем столе раздался звонок телефона правительственной связи. Ломов поднял трубку.

— Добрый вечер. Да, у меня. Сейчас передам трубку.

Зажав микрофон трубки рукой, протянув её Ивану, тихо произнес:

— Вот и случай предвиделся поговорить. Президент на проводе.

Иван взял трубку и в короткой беседе услышал о желании встретиться в самое ближайшее время. Как только Иван положил трубку на аппарат, Ломов спросил:

— Ну что?

— Завтра будут ждать в Ново-Огарёве.

Глава 7

Ломов и Иван прибыли в Ново-Огарёво в назначенное время и были сразу же приглашены помощником в небольшой зал. Вскоре к ним вышел президент. Поздоровавшись за руку, пригласил расположиться вокруг небольшого журнального стола. После общих вопросов о причинах повлиявших на отклонения от заданной программы эксперимента, Иван детально рассказал о том, что произошло после перемещения в параллельный мир. Президента на удивление интересовало всё, даже малейшие детали жизни Ивана на протяжении тех месяцев, что он провел в этих мирах. Особенно большой интерес вызвала машина, с помощью которой удалось вернуться назад.

— Иван Сергеевич, как на ваш взгляд, возможно её воссоздать или воспользоваться теми идеями, которые заложены в её конструкцию, чтобы усовершенствовать вашу установку, что позволило бы не только путешествовать в прошлое, но и в параллельные миры?

— Соединить или что-то использовать вряд ли. Она построена на принципиально иных основах, нежели чем наша установка. Что касается вопроса воссоздать, то однозначного ответа дать не могу. Основные параметры и конструктивные особенности я помню, но следует учесть, насколько важно соблюсти при постройке все размеры узлов и деталей. Машина настолько оригинальна, что пока я не в состоянии сказать, какие физические принципы заложены в основе того, как она работает.

— А если все же попытаться?

Иван перевел взгляд на молчавшего всё это время Ломова, словно хотел услышать от него слова поддержки и тем самым перевести разговор к вопросу, который его так волновал накануне.

— Попытаться можно. Вопрос, насколько это нужно и важно. Можно потратить много времени не получив нужного результата. К тому же, побывав в параллельных мирах и узнав историю их развития и появления, возникли вопросы иного характера, решить которые нам, ученым, не под силу.

Иван заметил, как настороженно посмотрел в их сторону помощник президента, сидящий напротив.

— Если я правильно вас понял, ваша установка представляет собой не только инструмент для научных исследований, но и возможность использования её в качестве оружия. Вас ведь волнует именно этот аспект её возможного использования?

— Да. И угроза эта не столько нашему миру, сколько тем, которые создаются в результате использования установки при переносе в прошлое атомного оружия. В свое время я предполагал, что такое невозможно по причине того, что воздействие атомного оружия на определенном этапе развития человечества в прошлом времени изменит его последующую историю, а значит, личную судьбу большей части ныне живущих людей. Возникнет новое поколение, но это будем уже не мы, а те, кто родятся в новый исторический период. Побывав в параллельных мирах, я понял, что ошибался. Отправка атомного оружия породила возникновение параллельных миров и создание альтернативно новых цивилизаций с совершенно иным ходом исторического развития. Таким образом, мы становимся в ответе за их возникновение. Вопрос — вправе ли мы это делать?

— Вы хотите сказать, что есть вероятность, что мы или американцы, в случае успешного создания аналогичной установки, применили её, и таким образом, создали два параллельных мира?

— Скорее всего, это произойдет в ближайшем будущем.

— И какие шаги вы предлагаете сделать, чтобы этого не произошло? — неожиданно спросил президент и внимательно посмотрел на Ивана.

— Я всего лишь ученый и такие вопросы не мне решать. Но если вы спрашиваете меня, как человека, непосредственно ответственного за создание подобной установки, я отвечу. Необходимо напрямую договариваться с американцами. При чем открыто, без утайки и передавать и нашу, и их разработки, под жесткий контроль с целью возможности исследования истории нашей цивилизации учеными всего мира.

— Подобно колайдеру. Я правильно понял вашу мысль?

— Совершенно верно.

Президент секунду о чем-то подумал, перевел взгляд на Ломова.

— Артем Васильевич, а ваша точка зрения по данному вопросу?

— Я целиком и полностью поддерживаю своего коллегу. Вопрос только в одном. Если американцы продвинулись, так же как и мы, и приступили к испытаниям аналогичной установки и удастся договориться с ними, какова вероятность, что они, я не говорю про нас, не попытаются тайно использовать установку для отправки в прошлое атомного заряда? При наличии чертежей, тайно построить установку будет достаточно просто, значит, появляется возможность и испытать её в тайне от всех

— Весомый аргумент. У меня, кстати, в свете всего сказанного, вопрос к вам, как к ученым мужам. Допустим, нам удастся договориться, и процесс научного использования установки будет под полным контролем со стороны международных организаций, в таком случае, кто тогда создал те параллельные миры, в которых вы побывали или они исчезнут, и тем самым мы снова вторгаемся в историю иных цивилизаций по своему усмотрению?

Ломов и Иван невольно переглянулись. Вопрос застал Ивана врасплох, хотя он предполагал, что его могут задать, и невольно удивился, как быстро президент сориентировался в сути происходящего.

— Скажу честно, я не знаю. К сожалению, в текстах, которые мне удалось прочесть, ни слова не было сказано о механизме их возникновения. Причины понятны, а физический процесс не ясен. Кроме того, объем информации, который оставили путешественники в иные миры, столь огромен, что за то время, что я там находился, я и тысячной доли не прочел. Что касается вопроса останутся миры, в которых я побывал, или исчезнут, если исходить, что атомные заряды не будут отправлены в прошлое, остается только гадать.

— Гадать не стоит. Необходимо с научных позиций подходить к любому вопросу, в том числе и к этому. Впрочем, Иван Сергеевич, если бы я был на вашем месте, рассуждал бы точно так же. И возможно приводил бы аналогичные доказательства в необходимости того, о чем вы говорите. Более того, любое научное открытие, если оно несет в себе возможность использования не только в мирных, но и в военных целях, должно быть под строгим международным контролем, потому что обладание одной стороной мощью оружия, которого больше ни у кого нет, чревато, ибо есть соблазн им воспользоваться. Вы согласны со мной?

— Разумеется.

— Вот и хорошо, — внимательно посмотрев на Ивана, добавил, — с удовольствием бы поменялся с вами местами. Создавая что-то новое, иногда трудно представить те последствия, которые несет оно человечеству. И хотя движения к прогрессу и познанию мира не остановить, политикам приходится потом договариваться. Поверьте, это очень и очень непросто. Будем думать и спасибо за интересный рассказ. Но в следующий раз, все же не рискуйте. Не так много талантливых людей, способных двигать прогресс науки вперед, — президент улыбнулся, поднялся и, пожав руку, вышел из кабинета.

Ивана и Ломова проводили до машины. Ехали молча. Каждый думал и оценивал всё, что было сказано на встрече. Уже подъезжая к части, где располагалась установка, Иван тихо произнес:

— Артем Васильевич, а может, я ошибаюсь? Может, история должна идти так, как ей предначертано, и миры должны рождаться и жить своей жизнью?

— Как знать. Может быть то, о чем ты там говорил и есть история, которая еще не написана, но уже существует независимо от наших желаний или поступков.

Машина остановилась возле жилого здания комплекса. Ольга стояла возле подъезда. Увидев мужа, сразу поспешила к нему.

— Если что, я буду у себя, — произнес Ломов и направился к себе.

— Как прошла встреча? — спросила Ольга, целуя мужа.

— Сказал, чтобы больше от жены ни на шаг, — шутливо ответил Иван.

— Так я тебе и поверю.

— На полном серьезе, так и сказал, никаких поездок в прошлое и уж тем более, параллельные миры. Не веришь, спроси Артем Васильевича, он подтвердит.

— И спрошу. Но если так, он все верно сказал. Кстати, вечером назначена медицинская комиссия.

— Это еще зачем?

— Хотят проверить твое здоровье. Ты же сам говорил, что тебя там допрашивали, да еще с пристрастием. Так что пройдешь обследование. Да и мне будет спокойнее, что с тобой всё в порядке.

— Да не нужна мне никакая медкомиссия. Я в полном порядке, и ребра давно зажили…, - Иван осекся.

— Какие рёбра?

— Ну немного прессанули меня в полицейском участке, но это уже давно было и всё прошло.

— Ты прямо, как детский сад. Даже космонавтов после суточного пребывания в космосе потом вдоль и поперек медицина проверяет. А ты неизвестно сколько времени да ещё в разных мирах побывал, тем более должен пройти полное медицинское обследование.

— Хорошо, но только ради тебя.

— Это другое дело. Лучше расскажи, о чем с президентом разговаривали? — спросила Ольга, входя в квартиру.

— О разном, о тамошних мирах, о моих приключениях. Рассказал, где был, что видел. О машине расспрашивал, с помощью которой вернулся обратно. Интересовался, не могли бы мы её воссоздать или использовать в своих разработках.

— А ты?

— Что я. Сказал, что она принципиальна иного уровня. Это все равно, что взять телевизор и швейную машинку и попытаться их соединить. Только смысл в этом, какой? А насчет того чтобы воссоздать, сказал, что попытаться можно, но гарантии, что получится, дать не могу. В чертежах, которые видел, каждая деталь с размерами была нарисована, указан материал и так далее. Ошибемся, и потом можно годы потратить на выяснение где ошибка и почему не работает.

— А еще о чем беседовали? — спросила Ольга, искоса взглянув на мужа.

— Так, обсудили, в каком направлении дальше двигаться. Стоит ли еще раз попробовать эксперимент с отправкой человека в прошлое.

— И всё?

— И всё. А о чем еще говорить? У них там всё по минутам расписано. Совещания, встречи, доклады, письма и так далее…

— Иван, при чем тут совещания и письма? Ты видел другие миры, которые родились непонятно почему. Их история неразрывно связана с нашей, но в один прекрасный момент они вдруг пошли своей дорогой. И ты прекрасно знаешь, что причиной их возникновения могло стать вмешательство человека из нашего мира. Что-то, что привело в действие неизвестный нам механизм, который оставил наш мир таким, как он есть, но создал новый, параллельный, живущий теперь своей жизнью, своей историей. Я права?

— Права, — тихо произнес Иван и присел на стул, — Я сказал об этом ему. Сказал, что наша установка, если её использовать в военных целях, опасна.

— А он что ответил тебе

— Сказал, что надо думать, как быть. Мало договориться, вопрос, как проконтролировать. Это не так просто и в этом я с ним согласен. К тому же, есть вопросы, на которые ни я, ни кто другой не знает ответов. Что станет с мирами, если мы сейчас изменим нашу историю? Вот в чем вопрос.

Ольга подошла к мужу, села рядом, обняла и поцеловала. Прижавшись, прошептала:

— Всё будет хорошо, я уверена.

Глава 8

В этот день Иван весь день просидел дома. Сначала хотел, как и обещал пообщаться с сотрудниками, подробно рассказать о том, где был и что видел, ответить на многочисленные вопросы, которые неизбежно возникнут. Однако передумал и не пошел. Не было настроения. Ольга сразу же уловила настроение мужа и до самого вечера ни о чем не спрашивала. Лишь после ужина, когда на часах было одиннадцать, заглянула к нему в кабинет. Иван сидел за письменным столом и читал какие-то документы.

— Не помешала? Время уже позднее, чаю принести?

— Нет, спасибо. Надо уже спать идти, а то я что-то засиделся.

— Какая странная бумага, оттуда? — спросила Ольга глядя на листы, лежащие на столе.

— Захватил с собой. Записи, которые Нойманн вел, когда составлял словарь для чтения клинописных текстов. Сравнивал их я языком шумеров и, в конце концов, сумел составить словарь и перевести все тексты. Правда, тут всё по-немецки, а я в нем мало что понимаю, а электронный переводчик как всегда дает несколько вариантов перевода. Попробуй тут понять общий смысл предложения. Хорошо Огрунов отлично владеет немецким языком. После смерти Нойманна, он здорово выручил, когда удалось найти схему работы машины.

— Можно взглянуть?

— Конечно, — и Илья передал Ольге несколько листов.

— Необычная бумага, на пергамент похожа. А записи, похоже, сделаны карандашом?

— Да. Кстати, я захватил с собой карандаш и несколько деталей от машины. Смутил материал, из которого они были сделаны, надо будет передать в лабораторию на анализ.

Ольга пробежала взглядом страницы и положила на стол. Нежно посмотрела на мужа, провела рукой по его волосам.

— Видел бы ты себя в зеркало после возвращения. Оброс так, что и не узнать. Хорошо хоть немного успела тебя в порядок привести, а то и не пустили бы к президенту. Да, забыла тебе сказать, твой Огрунов тебя спрашивал, но я сказала, что ты после встречи с президентом сильно занят. Забавный он. Человек из прошлого, подумать только. Даже не верится.

— Представляешь, — Иван откинулся на спинку стула и, заломив руки за голову, мечтательно произнес, — встретить профессора из университета, знаний которого меньше, чем у современного школьника. Но умница, каких еще поискать. Главное, все молниеносно понимает. Вот что значит ученый. Пусть из своего времени, это не важно, главное, он сразу понимает и улавливает смысл научных высказываний. Прекрасный человек. И через что только мы с ним прошли и в каких мирах побывали, о чем прочли и что узнали о них. Эх, жаль, что возврата туда уже нет, а сколько еще можно было бы узнать о параллельных мирах. Да что параллельных, о нашем мире.

— Может, зря ты платформу отключил?

— Нет Оленька, не зря. Кто знает, где и кто смог бы попасть в тот мир, и с какими намерениями. Я вот на встрече сегодня президенту так и сказал, что установка наша в руках военных несет большую опасность.

— А может, ты ошибаешься? — тихо произнесла Ольга, — Возникновение нового мира, это ведь не разрушение, а рождение. И как знать, может быть, идя своим путем, история этих миров отличная от нашего, станет много лучше? Оглядываясь назад, мы говорим, о том, сколько ошибок было сделано, сколько человеческих жизней принесено в жертву, но эта наша история и другой не будет. Так почему другие миры не имеют право на свои ошибки и на свою историю развития? И кто знает, возможно, их мир более справедливый и менее воинственный.

— Знаешь, наверное, ты права. Получается, что благодаря машине времени, рождаются новые миры, а вместе с ними растет древо жизни и процесс этот остановить нельзя и в этом заключается история развития параллельных миров.

— Вот именно.

— И все же, контроль необходим. Мы пока не знаем, какое влияние окажет человек, попав в прошлое. Помнишь, как у Бредбери, путешественник наступил на бабочку, и вся история человечества изменилась. Он предвидел, что рано или поздно, человек найдет возможность заглянуть в прошлое, а значит, может повлиять на ход исторических событий.

— Но ведь вернуться обратно, мы пока не можем?

— Пока не может. И вообще, пора спать, а то я и правда что-то заработался сегодня.

И хотя Иван действительно устал, они еще долго с Ольгой лежали в постели, и он рассказывал ей о своих приключениях в параллельных мирах, о людях, которых там повстречал. Лежа на боку и прижавшись к мужу, она слушала его и незаметно для себя заснула.

Следующие три дня были заполнены до предела делами так или иначе связанными с его путешествием в параллельные миры. Встречи с сотрудниками, ответы на многочисленные вопросы и, конечно же, предложение попробовать воссоздать машину, которую видел Иван и посредством которой вернулся обратно.

— Иван Сергеевич, вы же сами прекрасно понимаете, только начав работы по её воссозданию, можно будет понять физические принципы работы установки, — настойчиво доказывал Богуславский идею постройки машины.

— А я считаю, что пока мы не поймем физических основ, зря потратим время, — утверждали оппоненты с другой стороны.

Иван занял нейтральную сторону, хотя в душе понимал, что воссоздание машины времени было бы весьма и весьма интересно с научной, да и с практической точки зрения, так как открывала перспективы исследования не только прошлого, но и параллельных миров. Его размышления прервал один из сотрудников:

— Иван Сергеевич, а ваш Огрунов, потрясающий мужик.

— В каком смысле? — не понял Иван.

— Интереснейшая личность. Вчера вас целый день не было, так он так интересно и подробно рассказывал нам о своем мире, что его с трудом отпустили. Представить невозможно, человек жил в том же летоисчислении, что и мы, а у них там девятнадцатый век на дворе. Можно сказать, человек из прошлого.

— Это вы верно подметили, человек из прошлого. Главное, чтобы у него психика была крепкая, поэтому вы его особо не нагружайте чрезмерным показом достижений технического прогресса. Не всякий так быстро воспримет наш мир, с его чудесами техники.

— Разумеется. Но знаете, он сам с таким рвением старается во всё вникнуть. Вы бы видели, как он нашу установку рассматривал. Можно сказать, облазил вдоль и поперек и ребят замучил своими вопросами: а что это, а как это работает и так далее.

Иван улыбнулся, вспоминая, как они с Огруновым искали причины неработающей машины, и как он первым решил проверить её работоспособность. Отчаянный поступок, но именно он дал возможность позже вернуться домой. Не сделай тогда Огрунов первый шаг, неизвестно, как бы сложилась вся дальнейшая жизнь в том мире.

В этот момент к ним подошел Ломов.

— Прошу извинить. Иван Сергеевич, есть разговор.

— Слушаю вас.

Ломов дождался, когда сотрудник отошел в сторону, после чего, взяв Ивана за локоть, произнес:

— Только что разговаривал с руководством. Они интересуются возможностью повторить эксперимент с отправкой человека на один, или два дня в прошлое. Я сказал, что мне надо посоветоваться. Что скажете?

— Я согласен.

— Нет, об этом даже речи не может быть.

Иван рассмеялся и обнял Ломова.

— Уважаемый Артем Васильевич, вы меня не поняли. Я говорю, что поддерживаю отправку человека. А вы решили, что я опять свою кандидатуру выдвигаю? Так ведь Ольга мне даже думать об этом запретила, да и президент сказал, что в космонавты я больше гожусь.

— Фу ты, черт возьми, а я уж было подумал, что вы и впрямь опять настаивать на своей кандидатуре будете. Так что, я сообщу, что вопрос решенный, а кандидата пусть они сами назначают.

— Правильно. Кстати, у меня вопрос. Меня не было почти семь месяцев. Как думаете, зарплату за это время выплатят или нет? — Иван не удержался и снова рассмеялся.

— Вряд ли, а вот то, что премии лишить могут, это весьма вероятно. Непредвиденные расходы на поиски вас в лесу с привлечением дополнительной техники и людей наверняка в круглую сумму обошлось. Так что не обессудьте, — с улыбкой на лице произнес Ломов, — Да, кстати, я попросил Головачева, чтобы он на какое-то время взял шефство над Огруновым. Пусть поможет адаптироваться в нашем мире, заодно наладит контакт с другими сотрудниками. Все остальные вопросы я сам решу, полагаю, тут проблем не будет.

— Спасибо, очень на вас рассчитываю. Если бы не Николай Степанович, вряд ли я сейчас здесь разговаривал бы с вами.

Постепенно жизнь всего коллектива вошла в привычный ритм, и спустя неделю был проведен эксперимент по отправке человека в прошлое. Как и ожидалось, центр прислал своего человека, вероятно военного. На этот раз всё прошло без происшествий. Отправка на двадцать четыре часа в прошлое доказала, что перемещение человека с использованием установки возможна и не несет каких-либо последствий для человеческого организма. Ивана, как он ни сопротивлялся все же на два дня отправили на полное медицинское обследование, где разумеется, выявили при томографии перелом двух ребер и небольшие отклонения в работе органов пищеварения. В целом особо больших нарушений не нашли и Иван благополучно вернулся домой и засел за составление плана работ на зимний период. Предстояло наметить целую серию экспериментов по изучению ряда исторических периодов Земли с использованием миниатюрной телеметрии, а так же различных датчиков. Для этой цели пришлось договариваться с комитетом по привлечению дополнительного контингента сотрудников по смежным отраслям науки. Несмотря на возражения и трудности, так как гриф секретности с исследований никто не снимал, вопрос, медленно, но решался.

Работы на установке постепенно стали по выражению Ивана «рутинными» и он всё больше и больше внимания стал уделять теоретическимвопросам, связанным с перемещением во времени. Парадокс, который был выявлен еще в самом начале экспериментов, по-прежнему оставался научной загадкой. Новая отправка исследователя, на этот раз на два дня в прошлое, лишний раз подтвердили его существование. Вся аппаратура, которая была установлена в точке прибытия, не фиксировала появление и перемещение исследователя, в то время как он сам прекрасно наблюдал всю аппаратуру и мог с ней работать. Жаркие споры и предположения данного феномена ни к чему не приводили. Пытаясь разобраться в физических основах этого явления, Иван невольно мысленно возвращался к работе другой машины, существовавшей в параллельном мире.

Подходил к концу очередной год научно-исследовательских работ по созданию установки. Бесконечные поиски, сомнения, ошибки остались позади. Впереди будничная работа исследовательского характера с использованием вновь открывшихся возможностей заглянуть в прошлое. Это радовало и одновременно огорчало Ивана, звала к чему-то новому, желанию снова взглянуть на параллельные миры, о существовании которых он теперь знал совершенно точно.

В один из дней конца ноября его позвал в свой кабинет Ломов.

— Ты сегодня новости просматривал?

Иван с недоумением посмотрел на Артема Васильевича, не понимая, к чему он клонит. Не дожидаясь ответа, тот взял со стола пульт и включил телевизор, висевший на стене. На экране появилась заставка одного из новостных каналов. Диктор сообщал, что в рамках саммита большой двадцатки состоялась встреча президентов США и Россия. Обсуждался целый ряд вопросов, в том числе была затронута тема, которую поднял президент России в своем выступлении на саммите, где он заявил о научно-техническом прогрессе и его последствиях для всего человечества. Далее шли кадры выступления президента на саммите:

— Научно-технический прогресс неудержимо двигает человечество вперед. Невиданными темпами развивается сфера телекоммуникаций, биоинженерия и другие научные направления. То, что еще несколько лет назад казалось фантастикой, сегодня реализуется на практике. Инженерная мысль зашла так далеко вперед, что смогла понять и на практике применить возможности квантовой физики и заглянуть в прошлое. Но любое научное открытие не всегда работает только на благо человечества. Достаточно вспомнить открытия в области атомной энергии. Мирный атом дал миру возможность получать новый вид электроэнергии, но одновременно породил безудержную гонку ядерного оружия. Интернет открыл эру безграничным возможностям для общения друг с другом и в то же время, стал средством борьбы между государствами на новом, цифровом уровне. Сейчас мы вплотную подошли к созданию установки по перемещению во времени. С её помощью мы сможем узнать о прошлом Земли, нашей истории, но какова вероятность, что отчаянные головы не попытаются и это изобретение использовать в военных целях? Возможно, так быстро меняющийся мир, по пути своего движения вперед не замечает пропасти в неизвестность? Тогда наша задача, задача политиков, построить мост, который позволит, преодолев любые разногласия, перешагнуть пропасть всем миром и войти в новый, безграничный мир знаний без потерь и взаимных подозрений.

Собравшиеся в зале, с воодушевлением встретили выступление российского президента. Тем не менее, пресса всего мира неоднозначно восприняла это выступление. С одной стороны, можно было услышать голоса поддержки и восхищения, с другой, привычное навешивание ярлыков о воинственной риторики, свойственное стране-агрессору. И конечно же главный вопрос, оставшийся без ответа — насколько далеко продвинулись российские ученые в создании машины времени, о которой так вскользь упомянул российский лидер и ведутся ли подобные разработки в других странах и в первую очередь США? Насколько действительно может быть опасно практическое применение машины времени, если таковая вообще существует или это фейк мирового масштаба? Кроме того, для прессы осталось неясным вопрос, в каком аспекте обсуждалась эта тема двух президентов, и была ли принята какая-то договоренность по контролю за этими разработками?

— Иван, вот тебе и ответ на твой вопрос, относительно того, что надо договариваться. Что скажешь?

— Откровенно говоря, не ожидал.

— Я а, если честно, верил, что именно так и будет. С американцами только так и надо, в открытую, иначе потом будет поздно.

— Насчет того, что в открытую, не знаю. Я думаю, что вряд ли мы обменяемся технологиями и всем прочим. Хотя, было бы очень интересно взглянуть по какому пути они шли в создании аналогичной установки.

— Я тебя понимаю. Мне бы тоже было интересно, какие принципы они заложили в свою установку.

— Думаете, что они уже создали нечто подобное?

— Не сомневаюсь. Хотя не исключаю, что они продвинулись не так далеко, как мы. Но то, что они активно ведут исследования в этой области, не сомневаюсь, иначе вряд ли президент стал бы об этом говорить. Думаю, нашим стало что-то известно на какой стадии их разработки и поэтому так открыто об этом заявили. Так что, разговор с президентом не прошел бесследно.

— А случись что, опять скажут, что ученые во всём виноваты, — с иронией произнес Иван.

— Не без этого. Но ведь кто-то должен двигать науку? И потом, не мы, так они. Лучше быть первыми, чем догонять.

— Да, это верно.

Глава 9

Сразу после новогодних праздников, Ивана неожиданно вызвали в комитет на совещание. Ничего необычного в этом не было, разве что на этот раз он поехал один без Ломова, который был все это время руководителем проекта. Совещание как всегда было немногочисленное. На нем присутствовал начальник комитета, его заместитель и начальник научного подразделения, курировавший, в том числе и проект, над которым все эти годы трудился Иван со своими сотрудниками.

Вероятно, все присутствующие на совещании кроме Ивана были в курсе, о чем пойдет речь на совещании, поэтому Завьялов сразу перешел к делу.

— Иван Сергеевич, я рад, что не ошибся в вас, поверил в те идеи, которые вы когда-то выдвинули и на деле доказали возможность создания установки по перемещению в прошлое.

— Не я один приложил к этому руку. Со мной работал большой коллектив, без которого я вряд ли что смог бы сделать. И потом, ресурсы, которые нам были выделены, тоже сыграли немаловажную роль.

— Я понимаю, но идеи-то ваши были. Так что ваши заслуги не стоит преуменьшать. Впрочем, я пригласил вас не для того, чтобы петь дифирамбы. Установка показала свою работоспособность и теперь можно начать полномасштабные исследования. Дополнительный состав сотрудников, о которых вы просили, я полагаю, уже прибыл?

— Да, спасибо. С некоторыми я уже побеседовал. Очень толковые и перспективные сотрудники. Не пойму, где вы их только находите, выращиваете что ли?

Завьялов рассмеялся и явно довольный таким вопросом ответил:

— Ищем, как грибы в лесу. Между прочим, и вас, если помните, таким же образом нашли или забыли?

— Отчего же, помню.

— Вот видите. Слава богу, еще не перевелись на Руси Кулибины и не все мечтают за кордон перебраться. Так что ищем и приглашаем на работу в перспективные проекты во всех отраслях. Между прочим, наши зарубежные, в кавычках коллеги, начиная с конца восьмидесятых, по всем нашим учебным заведениям рыскали. И надо сказать во многом преуспели. Поэтому столько талантливых и перспективных ребят уехали на запад в надежде на лучшую жизнь. Я понимаю, время такое было, но всем тяжело было, поэтому не все уехали, потому что верили и надеялись. А сейчас новое поколение пришло и с ним надо работать и работать, иначе их тоже можем потерять, а ой как не хотелось бы. Ладно, перейдем к делу. Так вот, Иван Сергеевич, есть предложение попробовать воссоздать ту машину, которую вы видели и смогли запустить. Понимаю, понимаю, — не дав перебить себя, продолжил Завьялов, — задача не простая, так как чертежей нет и шансы, как говорится, не такие уж и большие, и все же. Что скажете?

— А почему я?

— Ну а кто же еще кроме вас её лучше всех знает Вы, да ваш спутник из параллельного мира Огрунов. Кстати, как он поживает, прижился в вашей команде?

— Да, вполне. Ему конечно сложно было сразу многое понять и переосмыслить, но он человек науки. Несмотря на возраст, быстро всё схватывает. Да и народ у нас к нему по отечески отнесся, так что всё нормально, познает азы современной науки.

— Вот и отлично. Значит, первый кандидат вам в помощники будем считать есть. А что касается финансирования работ, считайте, вопрос решенный.

— Простите, Федор Михайлович, а с чего вдруг возникла идея воссоздать машину? Мы ведь до сих пор так и не понимаем физических основ её работы. А строить что-либо не имея основ функционирования и научного обоснования принципа действия, это знаете ли напоминает работу древних алхимиков, которые пытались из чего угодно золото получить. Мы когда строили установку, каждый шаг теоретически прорабатывали, и только тогда двигались вперед, а тут?

— А тут есть возможность построить и разобраться что, как и почему. Понять на практике идеи тех, кто создал её. И потом, зная, что машина работает, неужто не возникало желание её построить? Не верю.

— Одного желания мало.

— Значит, все же было? А ведь возможности у машины куда как интересные, а Иван Сергеевич?

— А как же установка? Я ведь ей не один год жизни отдал. Есть над чем еще работать и работать. Много вопросов, которые до сих пор не решены, а стало быть, нужны эксперименты, сравнения, анализ для их понимания. И вдруг вы предлагаете всё бросить и заняться новым делом, которое одному богу известно, получится из этого что-то путное или впустую выбросим и время и деньги.

— Одним словом, не заинтересовал, я правильно понял? — спросил Завьялов, и, прищурив глаз, посмотрел на Ивана.

— Интерес есть, но и бросать работы с установкой не хотелось бы.

— И не надо. Так что, согласны, а коллектив, кто с вами работать будет, сами подберете. За столько лет вы своих сотрудников лучше всех знаете, так что вам и карты в руки. Договорились?

— Даже не знаю что ответить. Воссоздать конечно, было бы интересно, — Иван посмотрел в смеющиеся глаза Завьялова, и улыбнувшись, решительно произнес, — договорились.

— Вот и отлично. Тогда пройдемся по технической стороне дела и вперед за работу.

— Что уже?

— А вы как думали. К прогрессу надо идти семимильными шагами, иначе отстанем. Мы итак во многом отстали. Ездим и летаем в большинстве своем на зарубежном. Извиняюсь, трусы и майки и те делать перестали. Так что надо, надо Иван Сергеевич высокие технологии продвигать и как можно быстрее.

— Я понимаю.

— Вот и отлично.

Иван не успел вернуться к себе, как сразу увидел Огрунова, который вероятно вышел на прогулку, как он всегда делал после обеда.

— Николай Степанович, задержитесь не на долго, разговор есть, — крикнул Иван.

Огрунов остановился в ожидании, когда Иван подойдет к нему.

— Что-нибудь случилось?

— Да. Был на совещании у начальства. Придется нам с вами вернуться в прошлое. Как вы на это смотрите? — спросил Иван и по-мальчишески озорным взглядом посмотрел на Огрунова.

— В прошлое? Вы это серьезно? — испуганно спросил Огрунов.

Иван обнял Огрунова и радостно произнес:

— Это я образно так выразился, Николай Степанович. Поставили перед нами новую задачу, воссоздать машину, которую мы с вами видели и запустили. Как считаете, по плечу нам с вами такая задача?

— О, господи, а я уж и впрямь подумал, что мы назад в прошлое собрались. А насчет машины, это же замечательно. Считаете, что нам под силу её воссоздать?

— Не знаю, но если поможете, то шансы есть.

— О чем речь. Всеми силами готов способствовать сему благородному начинанию. А еще кого в помощь дадут или мы вдвоем?

Иван рассмеялся.

— Дадут, обязательно дадут. Начальство выделило средства, материальная база считай, нам обеспечена, а специалисты все, кто здесь работает.

— Так это же чудесно. Вы представляете, если получится, то мы сможем и параллельные миры увидеть и столько всего интересного узнать. Спасибо вам, — и Огрунов по детски уткнулся головой в плечо Ивана.

— Мне-то за что?

— За то, что взяли меня с собой. Знаете, я столько нового узнал, столько увидел, с такими интересными людьми познакомился. А вы говорите за что. Эх, Иван Сергеевич, как вспомнишь прошлую жизнь, кажется, что и не жил вовсе. Только сейчас жизнь настоящая начинается. Хотя нет, с того момента, как меня в участок пригласил наш полицмейстер. Дай Бог ему здоровья. Если бы не он, не состоялась бы наша встреча. Кстати, забыл поблагодарить вас. Меня в штат сотрудником приняли, и оклад назначили и даже персональную надбавку сделали. Правда, звание профессора оставили, но это право смешно. Ну какой я профессор в этом мире, так, реликт из прошлого. Я школьник в сравнении с любым сотрудником из лаборатории. Правда они все такие милые, и отзывчивые. Я наверное им уже порядком надоел своими наивными вопросами.

— Напрасно вы так думаете. И вообще, разве вы не заметили, они буквально стаями за вами ходят и все выспрашивают и выспрашивают о вашем мире. Так что неизвестно кто кому надоел.

— Вы правы, интерес у них огромный. И что интересно. Многие из них физики, математики, а историей увлечены не меньше специалиста в этой области. Поразительно. Кстати, Иван Сергеевич, давно хотел вас кое о чем попросить.

— Слушаю вас.

— Как я понял, установка и место, где она находится, секретная? И, следовательно, выход строго ограничен. Не могли бы вы организовать хотя бы небольшую экскурсию в город? Если я правильно понял, мы не так далеко от Москвы находимся? Я конечно по телевизору видел, но хотелось бы воочию лицезреть. В моем мире о Москве только в учебниках истории можно было прочитать и всё. Если, конечно можно.

— Не вопрос. Организую, и если не возражаете, супругу мою в качестве экскурсовода возьмете. Согласны?

— Премного благодарен.

Вечером, сидя дома Иван поделился с женой новостью о том, что ему предложили возглавить проект воссоздания машины, которая позволила ему вернуться домой.

— Что скажешь?

— Скажу, что зная твой характер, будешь сутками пропадать на работе и переживать, если что-то не будет получаться.

— А ты будешь утешать и говорить, что рано или поздно всё получится. Как прошлый раз. Правда?

— Правда. А куда я денусь. Постой, а ты узнал, где восстанавливать будут, здесь или на новую площадку перебросят?

— Пока не знаю. Но я без тебя никуда не поеду. И потом, кто лучше тебя разбирается в вопросах физики?

— Ядерной физики, а там, насколько я правильно поняла, совсем иные процессы заложены. Тебе лучше Богуславского привлечь в проект.

— Оленька, всех привлечем, главное начать.

— Не знаю, не знаю. У нас наметилась масса интереснейших экспериментов. Я не могу ребят бросить. И потом, я практически ничего не знаю про твою машину и вряд ли чем-то смогу помочь.

— Оля, её мало построить, надо понять сам принцип работы. Пока я там был и мы пытались её запустить, мысли были кое-какие. Но ты сама прекрасно понимаешь, анализировать без данных невозможно. Приборы самые примитивные, с ними исходных параметров процесса не получишь. Кто кроме тебя сможет ухватить и понять каким образом формируется пространственно-временной континуум? Нет, я без тебя никак не смогу.

— Раз не сможешь, значит надо уговорить начальство здесь и строить. Зачем куда-то переезжать? И потом, ты что, собираешься совсем забросить работы по установке? Еще масса теоретически нерешенных вопросов.

— Знаю, поэтому я им так и сказал, что работы на установке бросать не собираюсь.

— Вот видишь, значит сам бог велел её строить в соседнем корпусе.

— Ты как всегда права.

Иван привлек жену к себе, поцеловал и что-то стал шептать ей на ухо. Она слушала, улыбалась и смеялась. Потом вырвалась из его объятий и глядя ему в глаза сказала:

— Я подумаю над этим вопросом, но при условии, что ты договоришься с начальством, чтобы машину строили здесь, а не где-то у черта на рогах. Мы и так столько лет провели в такой глуши, что расскажи кому, наверняка спросят, за что срок-то дали, проворовались или убили кого?

— Да пусть что угодно думают, зато мы смогли построить установку и эту машину построим и добьемся, чтобы она заработала. Веришь?

— Верю, — и Ольга нежно поцеловала мужа.

Сразу после Нового года началось восстановление машины. Для её строительства выделили здание, на той же территории, где располагалась установка. Руководителем проекта, который в документах проходил под названием «Прорыв», был назначен Дымов Иван Сергеевич.

Эпилог

Штаб квартира разведывательного управления министерства обороны США, сокращенно РУМО в Вашингтоне. Совещание главного оперативного управления РУМО.

После встречи с президентом, руководитель разведывательного управления Грейс был зол, как никогда и это читалось на его лице. Все, кто присутствовал на совещании, сразу почувствовали, что достаточно одной неудачно сказанной фразы и шеф взорвется негодованием и разносом деятельности всех подразделений. Поэтому все притихли, ожидая бури. Однако генерал хмуро обвел всех взглядом и суровым голосом произнес:

— Что, ждете, когда я учиню разнос? Напрасно. Мы сделали всё, что смогли, и об этом я так и доложил президенту. Разработки по проекту «Бизон» не попали в руки русских, а то, что они смогли опередить нас, виновны ученые, которые занимались проектом. К сожалению, мы недооценили их, и они снова сделали рывок вперед. Более того, русский президент открыто заявил, что создание установки по перемещению во времени вопрос решенный и необходимо договариваться, чтобы избежать её военного использования. Это о многом говорит. Они, так же как и мы, отлично понимают, что отправка ядерного заряда в прошлое, может изменить мир и расстановку сил в будущем времени. И надо отметить, он весьма умело заморочил мозги нашему президенту относительно бессмысленности данного варианта. Поэтому, работы по проекту «Бизон» должны продолжаться согласно ранее намеченной программы. Всем всё ясно?

Гробовое молчание означало знак согласия. Впрочем, в создавшемся положении возражать ни у кого желаний не было.

— Все свободны. Гамильтон, задержитесь.

Гамильтон пересел ближе к столу, за которым сидел генерал.

— На смену одного клоуна пришел другой, совершенно не понимающий ни роли разведки, ни тех разработок, которые проходят под нашей эгидой. Русский президент так его напугал, что он готов чуть ли не заморозить проект, лишь бы чего не вышло. Я не стал говорить об этом на совещании, надеюсь, ты меня понимаешь?

— Шеф, мы не один год в одной упряжке, поэтому можете на меня всецело положиться.

— Именно это я и хотел от тебя услышать. Первые испытания дали положительный результат. Это обнадеживает. Поэтому готовьте посылку, и как говорится, да поможет нам Бог.

— Слушаюсь.

―♦―

Главные персонажи романа:


Иван Сергеевич Дымов — главный герой романа. Талантливый физик, создатель и конструктор машины времени. 35 лет.

Мясницкий Гурий Петрович — начальник отдела д.т.н. 58 лет.

Асимов Константин Николаевич — подполковник ГРУ, куратор проекта «Исток» 41 год.

Ломов Артем Васильевич — академик, математик, специалист в области квантовых компьютерных систем, 63 года.

Зимина Ольга Николаевна — кандидат наук, физик-ядерщик, 34 года.

Богуславский Иван Аронович — доктор наук, специалист в области геомагнетизма, 59 лет.

Кубасов Олег Иванович — кандидат наук, специалист в области кибернетики, 33 года.


Второстепенные действующие лица романа:


Елена Дымова — жена Ивана, менеджер компании по продаже авто.

Вячеслав Кувайкин — однокурсник и одновременно сослуживец Ивана, 34 год.

Завьялов Федор Михайлович — генерал майор службы безопасности.

Горин Игорь Юрьевич — руководитель секретного объекта.


Персонажи из параллельных миров:


Закомылины Агафон и Марья — крестьяне приютившие Дымова на ночлег.

Потапов Яков Никонорыч — начальник полицейского управления г. Челябинска.

Пихманов Евсей Михайлович — следователь сыскного отделения г. Челябинска.

Никита Иванович — начальник сыскного отделения г. Челябинска.

Огрунов Николай Степанович — научный эксперт, местный ученый.

Алексей Нилович Ванин — помощник Огрунова.

Громов Максим Федорович — профессор, физик, работал в институте над изучением машины созданной по чертежам Николы Тесла.

Брянцев Сергей Сергеевич — заместитель директора института, где была собрана неизвестная установка.

Истратов Олег Евгеньевич — сотрудник Громова. 26 лет, талантливый ученый

Хельмут Нойманн — папиролог, немецкий ученый, нашедший чертежи установки по телепортации объектов.


Все персонажи, их имена и действия, а также, — все события, происходящие в романе — вымышлены и не имеют ничего общего с реальными лицами, их именами, действиями и событиями их жизни, даже в случае какого-либо совпадения. Узнавшим себя на прилагаемых страницах не стоит рассматривать мнение о них того или иного героя, как мнение автора. Вместе с тем, приношу искренние извинения, за поступки героев и события, происходящие в романе, если они так или иначе нанесли моральный урон читателю, или кому бы то ни было. Отдельные высказывания героев могут не совпадать с мнением автора по тому или иному вопросу и потому не могут быть интерпретированы, как его собственное мнение, а, следовательно, не относятся к разряду дискуссионных вопросов.

На правах рукописи. Автор — Аристарх Ильич Нилин Москва, июнь 2020 г.

Оглавление

  • Пролог
  • Часть 1 ВОСХОЖДЕНИЕ
  •   Глава 1
  •   Глава 2
  •   Глава 3
  •   Глава 4
  •   Глава 5
  •   Глава 6
  •   Глава 7
  •   Глава 8
  •   Глава 9
  •   Глава 10
  •   Глава 11
  •   Глава 12
  •   Глава 13
  •   Глава 14
  • Часть 2 ПРЫЖОК В ДРУГИЕ МИРЫ
  •   Глава 1
  •   Глава 2
  •   Глава 3
  •   Глава 4
  •   Глава 5
  •   Глава 6
  •   Глава 7
  •   Глава 8
  •   Глава 9
  •   Глава 9
  •   Глава 10
  •   Глава 11
  •   Глава 12
  •   Глава 13
  •   Глава 14
  •   Глава 15
  •   Глава 16
  • Часть 3 ДРЕВО ЖИЗНИ
  •   Глава 1
  •   Глава 2
  •   Глава 3
  •   Глава 4
  •   Глава 5
  •   Глава 6
  •   Глава 7
  •   Глава 8
  •   Глава 9
  • Эпилог
  • ―♦―