Подсластить победы горечь (СИ) [Татьяна Всеволодовна Иванова] (fb2) читать онлайн

- Подсластить победы горечь (СИ) (а.с. Вилка Дворкина -2) 974 Кб, 280с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Татьяна Всеволодовна Иванова

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Иванова Татьяна ПОДСЛАСТИТЬ ПОБЕДЫ ГОРЕЧЬ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я, со своей стороны, случись мне изобрести какую-нибудь социологическую теорию, стал бы основывать ее на фактах, мною же самим выдуманных, ибо уверен вполне, что сколь бы ни было невероятно выдуманное человеком, но оно либо некогда уже сбылось, либо сбывается, либо сбудется впредь.


Мигель де Унамуно. Новелла о доне Сандальо, игроке в шахматы
Чистоту, простоту мы у древних берем,
Саги, сказки из прошлого тащим, —
Потому что добро остается добром —
В прошлом, будущем и настоящем!
Владимир Высотский. Баллада о времени
Маленький человечек, королевский шут, вольготно разлегся поперек королевского трона и с откровенной насмешкой наблюдал за мучениями новоявленной принцессы, вынужденной стоять рядом в тяжеловесном церемониальном наряде.

— Как же ты прав, умник, — с досадой подумала Фенелла, отворачиваясь от шута, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. — Да, не ты, а я была дурой, наивной дурой, когда надеялась переиграть Боэланда.

Тяжелая парча одеяния давила, мешала дышать, колола тело даже сквозь полотняную нижнюю одежду. Голова уже начала болеть из-за тяжести драгоценностей, вплетенных в прическу. Все придворные, включая ее саму, замерли, ожидая короля. Мысли скользили, убегали в прошлое.

— Добрый вечер, ваше величество… Я не сразу ответила на ваше приглашение, но это не было пренебрежением, ни в коем случае. Со мной столько всего случилось в последнее время. Это извинит мое длительное отсутствие в ваших глазах, я надеюсь… Я встретила своих родственников со стороны матери. Они давным-давно ее потеряли, и ничего обо мне не знали, пока я росла подданной вашего величества…

Боэланд стремительно подошел к растерявшейся девушке.

— Донья Фенелла, я несказанно рад видеть вас вновь при своем дворе, — мягко произнес он. — Прошу вас, поднимите вуаль.

Фенелла медлила. Тогда он сам отбросил вуаль с ее лица и таким знакомым резким движением наклонился вперед. Серые глаза сверкнули. Целую минуту его величество вглядывался в недавно изуродованную, а теперь залеченную кожу лица зажмурившейся девушки. Ничего не сказал, хотя залечено было неплохо. Вздохнул и отступил назад.

— О чем вы говорили, донья Фенелла? Продолжайте.

— Со мной встретились родственники со стороны матери.

— Волшебники?

— В какой-то степени. Это народ, путешествующий между звездами. Прогрессоры называют их Странниками или Предтечами. И очень их боятся.

В глазах короля Остарии, имевшего личные счеты с землянами, вспыхнул интерес.

— Вы меня с ними познакомите, донья Фенелла?

— Да, но только…

Его величество пристально смотрел ей в глаза.

— Вы разрешите мне выйти замуж за Сида Оканнеру, — вскинув голову, решительно заявила девушка.

Легкая усмешка искривила тонкие губы Боэланда.

— А ваши родственники со стороны матери готовы видеть Оканнеру вашим мужем? — по-прежнему мягко, но с откровенным сомнением поинтересовался он.

Фенелла порозовела. Странники не больно-то хотели видеть аборигена малоразвитой планеты супругом дочери их любимой Мелли-иа. Проницательный Боэланд тут как в воду глядел.

— Я согласен обсудить с ними при личной встрече, в частности, вопрос вашего брака, — продолжил король, наконец-то отводя глаза в сторону.

— Но почему именно вы собираетесь обсуждать с ними моего будущего мужа?! — с вызовом в голосе поинтересовалась девушка. За брак с Сидом она была готова бороться.

— А об этом мы поговорим, когда к нам присоединится ваш нынешний опекун, дон Альвес де Карседа, — как-то даже ласково ответил тогда король.


Массивные двери распахнулись, отвлекая Фенеллу от воспоминаний. К своему трону в сопровождении пажей неспешно прошествовал его величество Боэланд III. Легко спихнул шута с сидения на мраморный пол.

— Скамеечку принцессе, — тихо сказал молодой король, оценив уставший вид непривычной к дворцовым церемониям Фенеллы. Его личный паж через несколько секунд нашел скамейку, помог девушке грациозно опуститься на нее, расправил сзади шлейф.

О да, «принцессе»! Его величество занял трон рядом с дорогой, по его словам, сестричкой.

Не надо было ей при той встрече дерзать выдвигать королю хоть какой-то ультиматум, не надо бы. Тем более, что речь шла о помощи в борьбе с прогрессорами, которую, как тогда казалось, могли оказать Странники, загадочные родственники Фенеллы. Государственный же интерес. И Боэланд ответил ударом на удар.

— Вы, дон Альвес, утверждаете, что донна Меланара, мать Фенеллы Авиллар, была женой графа де Маралейд? — поинтересовался король у опекуна Фенеллы, когда они все вместе оказались в его покоях в непринужденной обстановке.

— Да. Граф при мне объявил ее своей женой, и донна Меланара не возразила.

Тогда король откровенно усмехнулся и, не вставая с кресла, протянул руку к ближайшей полочке. От его усмешки встревожилась не только Фенелла. Заметно вытянулось лицо у опекуна девушки, бывшего пажа графа де Маралейд, женившегося после гибели графа на его племяннице Лианде де Маралейд.

— Вот, дон Альвес, возьмите, откройте. Геральдическая книга королей Остарии. Ознакомьтесь, прошу вас, с полным титулом моего деда.

Рыцарь, побледнев, прочитал требуемые строки.

— Да, — снова усмехнулся его величество. — Титул «де Маралейд» еще недавно был одной из частей титула королей Остарии. Но вот мой отец уже титуловался иначе. И вы не знаете, почему?! Я понимаю, донья Фенелла, выросшая в захолустье…

— Я тоже вырос в захолустье, — твердо ответил дон Альвес.

— А-а-а. Ну так вот. Старший брат моего отца, как вы понимаете, принц Эмрис отказался от трона за себя и своих потомков, решив ограничиться титулом графа де Маралейд.

— И, следовательно, его дочь… — тихо продолжил дон Альвес. Не докончил фразу.

— Да. Дочь принца Эмриса Фенелла также является по крови принцессой, несмотря на отречение ее отца от трона. А ваша жена, дон Альвес, — дочь молочного брата принца. Братья росли вместе. После гибели Эмриса его молочный брат, урожденный дон Умано, получил титул графа де Маралейд. Молочные братья, конечно, были родственниками, но не кровными, как вы понимаете. В жилах вашей супруги не течет кровь королей Остарии, — радостно поведал Боэланд, демонстративно не замечая сидящую напротив Фенеллу, глядя исключительно на ее опекуна… на ее бывшего опекуна. — Следовательно, я сам становлюсь опекуном моей любимой сестрички, — тихо и неожиданно серьезно продолжил молодой король. — Из-за подозрительности моего отца наследников королевской крови в стране почти не осталось. Поэтому моя сестричка останется рядом со мной… Ну где твои манеры, родная? — ехидно поинтересовался его величество, потому что Фенелла медленно встала и сжала руки в кулаки.

— А как же Сид? — возмущенно спросила она даже не у короля, у дона Альвеса.

— Фенелла, — с грустью ответил ей рыцарь. — Сид Оканнера даже не благородный дон. Если он женится на принцессе, от него отвернется все рыцарское сословие. Пока что ваш брак невозможен.

Фенелла с молчаливой яростью посмотрела на медленно вставшего короля, всем своим видом показывавшего, что он брака с Оканнерой не допустит никогда.

— Тогда мне ничего от вас не нужно!

Дон Альвес вскочил и, не обращая внимания на своего короля, обнял девушку.

— Не спеши, Фенелла. Наберись терпения. Все еще может измениться, — тихо сказал он. — Ваше величество, простите нас за неблагодарность в отношении вашего щедрого дара. Это оказалось неожиданно.

Боэланд, скрестив руки на груди, наблюдал за ними обоими.

— Сестренка, твои покои уже готовы, — непреклонно заявил он, дождавшись, пока Фенелла опустит вскинутую было голову. — Они находятся рядом с моими.

И с тех пор Фенелла присутствовала на всех церемониях, находясь по правую руку от короля. И на этой церемонии, посвященной встрече с новым эмиссаром прогрессоров, она обязана была быть. В усыпанном драгоценностями парчовом платье с тяжеленным шлейфом, с диадемой на голове.


Солнечный луч, скользя по витражу окна, достиг изображения рыцаря, склоненного перед дамой, рассыпался на сотни цветных лучиков; белые воротники придворных вельмож окрасились во все цвета радуги. И в этот момент королевский распорядитель возгласил.

— Глава прогрессоров, сеньор Феликс Крайвелл, и эмиссар прогрессоров, сеньора Диана Ардова.

Пришельцы остались верны себе. Новым эмиссаром снова была назначена женщина.

Казалось бы, предельно бесстрастный Боэланд еще плотнее сжал тонкие губы и хищно подался вперед. Серые глаза вспыхнули.

Но общий вздох изумления пролетел от вельможи к вельможе. Сеньор Крайвелл пропустил даму вперед, сеньора Диана Ардова точно вплыла в тронный зал короля Остарии.

Она была молодой, выглядела не старше 18-19-ти лет.

Она была красива. Правильные черты лица, большие серо-голубые глаза, яркие губы, напоминавшие крылья летящей бабочки. Изящная фигурка с длинными ногами, аккуратной грудью и тонкой талией.

Она была одета с учетом традиций Остарии. Платье до щиколоток; кружевной накрахмаленный воротник, поднятый стоечкой сзади, спереди обрамлял неглубокий вырез на груди. Длинные волосы натурального темно-каштанового цвета уложены в высокую прическу. Только несколько озорных синих и зеленых прядей, подчеркивая глубину глаз, напоминали, что вошедшая — пришелец с Земли. Цветные пряди да пушистая челка до бровей.

Эмиссар грациозно склонилась в неглубоком но вежливом поклоне перед троном короля. Изумленный вздох вельмож сменился восхищением. Даже сам король не сразу смог справиться с изумленным восхищением, на несколько мгновений отразившимся в его глазах. Королевский шут, сорвав с головы колпак с бубенчиками, сопя как пес, на четвереньках подбежал к молодой женщине и лизнул ей руку. Та погладила ему волосы легким движением, не отводя глаз от меховой оторочки мантии его величества. Выше глаз не поднимала. Фенелла встала вслед за королем.

— Ну вот, ваше величество, ваше высочество, благородные доны, — удовлетворенно сообщил Феликс Крайвелл, — вижу, что на этот раз нам все же удалось подобрать эмиссара в соответствии с вашими вкусами. Надеюсь, что больше между нами никаких сложностей в отношениях не возникнет.

— О да! — хором ответили сразу несколько мужских голосов.

— Мы были вынуждены поспешить с назначением Дианы, — все с тем же чувством удовлетворения продолжил седовласый пришелец, — поэтому направили в Остарию недостаточно подготовленного прогрессора. Сеньора Ардова будет в этом году несколько дней в неделю посвящать окончанию учебы. Но искренне надеюсь, что недостаточная подготовка нашего нового эмиссара — дело временное. Ваше доверие к ней показалось нам важнее опытности.

— То есть, второй такой у вас нет, — поинтересовался Боэланд, переведя взгляд на Крайвелла. Диана улыбнулась принцессе.

— Есть и другие, ваше величество, — напрягся сеньор Крайвелл, почувствовав неясный подвох, — но они также недостаточно обучены. После недавних, всем нам памятных событий несколько изменилась концепция прогрессорства в вашей стране. Какое-то время придется использовать не до конца обученные кадры, приходится переучиваться на ходу.

Он говорил не спеша, тщательно взвешивая каждую фразу.

— Ну а сама сеньора Ардова нам ничего сказать не сможет? — поинтересовался Боэланд, снова сосредотачиваясь на изучении эмиссара. — Она владеет остарийским языком?

Сеньора Ардова, мило улыбнувшись, чуть повернувшись, чтобы ее приветствие было обращено ко всем здесь собравшимся, начала говорить. И остарийским языком она владела безупречно, говорила без акцента. И голос оказался приятным, скорее низким, чем высоким. Настолько приятным, что несколько простых фраз утонули в криках «Браво!».

Внезапно подозрительно наблюдавшая за всем этим Фенелла почувствовала на себе пристальный взгляд короля.

— Сестричка, ты все равно здесь самая лучшая, — еле слышно сказал ей Боэланд.

Но подозрительность Фенеллы была связана отнюдь не с ревностью. Нет-нет, дело было совсем в другом.

Тем временем эмиссар прогрессоров тоже переключила свое внимание на ее высочество донью Фенеллу де Маралейд.

— Ваше высочество, — произнесла она так тихо, что ее слова кроме самой Фенеллы мог услышать только Боэланд, — мне бы хотелось сегодня поговорить с вами.

Его величество король откровенно вздрогнул, и Диана быстро продолжила, заметно волнуясь. — Я знаю, что вы активно участвуете в благотворительности; в связи с тем, что и моя дальнейшая деятельность будет тесно связана именно с этим, мне бы хотелось…

Взгляды обеих женщин встретились.

— Хорошо, — быстро сказала Фенелла, помешав Боэланду высказаться неодобрительно. — В ваших покоях? Вечером после приема?

— Да, благодарю вас, — сразу успокоилась сеньора Ардова.

* * *
Тем же вечером эмиссар прогрессоров провела Фенеллу совсем не в ту комнату, в которой девушка когда-то разговаривала с Жанной Риче. Та, в которой они теперь оказались, была гораздо меньше, проще. Неяркий цветочный рисунок, вместо памятного Фенелле эффектного оформления стен; светлая, простая мебель, простой геометрический рисунок на плитках пола. И много света, потому, что стекла в больших окнах не были витражными — абсолютно прозрачные, они пропускали дневной свет, не изменяя его.

Диана сняла с себя накидку, оказавшись в странном наряде: в длинной тунике и в штанах серо-голубого цвета. Впрочем, наряд ей очень шел.

— Тут нет ни видеокамер, ни прослушки. Все миникамеры с себя я сняла еще до встречи с вами, — тихо сказала она, тщательно закрыв дверь за собой. Повернулась и пристально посмотрела в глаза ее высочеству. — Вы меня узнали, донья Фенелла? Вы единственная во дворце, кто видел тогда меня без вуали.

— Да, я вас узнала, Даника, — подтвердила девушка, сурово глядя на обманщицу.

— И вы меня выдадите? — с ужасом уточнила бывшая Даника Кальдаро.

Фенелла отлично ее понимала. Она не считала сама себя трусливой, но у нее не хватило бы смелости вернуться обратно в тот город, в котором ее так бы опозорили, как несчастную дочку купца. Пусть и под другим именем, неузнанной, но все же та вернулась.

— Вы ведь хотели навсегда затеряться там, где вас никто не найдет, среди прогрессоров. Зачем вы вернулись?

— Не смогла жить на чужбине, — с горечью ответила Даника-Диана. — И здесь остался тот, кого я полюбила… неожиданно для самой себя полюбила. Мне немного надо… хотя бы иногда его видеть.

— Нет, я вас не выдам, — импульсивно ответила Фенелла, — не бойтесь меня… Но как вам удалось стать не просто прогрессором, а эмиссаром? Я знаю, это высокий пост. Айвен обзавидуется…

Диана внимательно на нее смотрела.

— Вы ведь не спешите, донья Фенелла?

— Нет, конечно, — быстро сказала любопытная девушка.

— Тогда давайте, я заварю чай, и мы спокойно побеседуем.

Фенелла опустилась в ближайшее кресло, Диана устроилась через столик, в кресле напротив, забравшись в него с ногами. Ее свободная одежда совершенно не сковывала движений.

— Я думаю, донья Фенелла, что обязана своим назначением вам, — неожиданно сказала прогрессор. — Помните ваш разговор с Жанной Риче? Он был записан и изучен нашими аналитиками. Вы сказали, что прогрессоры никогда не смогут понять местных жителей, поскольку не веруют в Бога.

— Да, действительно, — растерянно ответила Фенелла, вспоминая. Спохватилась. — А почему вы решили, что это была я?

— Темный цвет кожи никого из прогрессоров обмануть не может. Наши технологии учитывают параметры черепа, а они индивидуальны. Как только вы, став принцессой, появились в базе данных, система выявила практическую идентичность доньи Нелики Авиллар и доньи Фенеллы де Маралейд.

— Система?

— Не важно. Важно то, что руководство прогрессоров после впечатляющего провала Жанны Риче в роли эмиссара прогрессоров, задумалось, где искать тех, кому бы остарийцы могли доверять.

Прогрессор пододвинула к собеседнице вазочку с печением и продолжила задумчиво говорить.

— На Земле дети воспитываются в основном в интернатах разных степеней. К последнему курсу последней ступени мировоззрение в них вбито непоколебимо. В частности, им внушают, что религия тормозит научный процесс. Были бы они все верующие, до сих пор бы ели сырое мясо в пещерах. Внушают, что верить в Бога могут только отсталые средневековые люди, живущие в грязи.

— Вроде нас?

— Да. Но сейчас стало ясно, что такой высокомерный подход прогрессоров себя не оправдал. Несколько месяцев назад принята другая, альтернативная программа для прогрессоров. Диалог на равных. Помощь тем, кто нуждается… Ну и так далее, там много пунктов. Не важно. Важно то, что среди обычных землян со стандартно промытыми мозгами не нашлось исполнителей этой программы. И тогда…

Диана отпила из изящной чашечки красно-коричневый напиток. Фенелла, мучаясь от любопытства, нетерпеливо ждала продолжения.

— Донья Фенелла, в вашей психологической характеристике любопытство указано основной чертой, — неожиданно усмехнулась прогрессор. — И справедливо. Не важно… Вы слышали, что на Земле существуют особые территории, где живут те, кто не согласен жить по законам большинства?

— Да. Мне Айвен рассказывал. Он называл их резервациями. Там собраны те, кто хочет растить своих детей самостоятельно.

— Они много чего хотят. Мужчины с женщинами, например, хотят жить в моногамных браках, как это называется. Рожать всех детей, которых зачнут. Они близки по своему менталитету остарийцам. Большинство из них в той или иной степени верит в Бога. Среди них и решено было искать будущих прогрессоров. А параллельно произошло еще вот что. Как правило, жителей Изолированных территорий к участию в обычной жизни планеты, а тем более, к передовым технологиям, не подпускают, как отсталый элемент. Айвен Рудич вполне справедливо назвал их жителями резерваций. Но управляющие органы планеты все равно должны знать, что там происходит. Поэтому, молодежь с Изолированных территорий, как эти резервации официально называются, периодически тестируют. И лет пять назад группа молодых людей неожиданно для всех показала невероятно высокий коэффициент умственного развития. И в их числе — одна девушка по имени Анастасия, Настя, как ее чаще называют. Настю отправили учиться в Институт Космических Исследований. А именно этот институт готовит будущих прогрессоров. Интересно?

— Да, но я как-то не понимаю, причем здесь…

— Потерпите, донья Фенелла, я как раз к этому и перехожу. Именно выпускницу Настю и выбрали для переквалификации на прогрессора для средневековой цивилизации. К тому времени, как девушке стало это известно, я уже какое-то время болталась возле Института Космических Исследований. Старалась хоть как-то сохранить связь с родиной. И мы с Настей встретились в одной из харчевен, в кафешке, как говорят земляне. Дешевая пластиковая мебель, кофе «три в одном», пирожки с сомнительной начинкой… И вот там, случайно разговорившись с девушкой, я узнала, что та совсем не хочет в средневековое королевство, а хочет она работать научным исследователем на спутнике Юпитера Ганимеде. В кой-то раз жителям Изолированных территорий удалось прорваться сквозь барьер чиновников, и ей обидно упускать уникальный шанс.

— А я, наоборот, хотела бы в Остарию, — грустно сказала я Насте. — И язык знаю остарийский, и обычаи неплохо. Но кто же меня пустит?

Я уже говорила, донья Фенелла, что у Насти высоченный коэффициент уровня интеллекта… Ну и вот… — прогрессор снова замолчала. Улыбаясь воспоминаниям, неторопливо пила чай. Фенелла, взяв себя в руки, тоже принялась пить маленькими глоточками предложенный ей напиток. Не такая уж она и любопытная, чтобы не суметь себя обуздать.

— Я к тому времени старалась держаться от землян подальше, боялась разоблачения, обо мне никто не знал. Настя была первой, кому я доверилась. Она и придумала план, как поменять нас местами. Отвезла меня к себе домой, в поселение на берегу огромного озера под березами… И два ее младших брата придумали, как ввести меня в семью. Я затрудняюсь объяснить коротко, что такое электронная система учета населения…

— Не мучайтесь. Я поняла. Я уже слышала об электронных системах учета информации, — от кого Фенелла это слышала, а ей рассказывал Сид, она говорить не стала. Диана молча кивнула и не стала уточнять.

— На Изолированных территориях своя система учета населения. Тоже электронная, как и повсюду на Земле, но не связанная с общепланетной. Считается, что данные пятнадцатилетней давности исправить невозможно. Но, как мне объяснили Настины ехидные братья, «все возможно усердному». Просто в обычных интернатах вбивается с раннего детства, что невозможно, а на самом деле… Не важно. Важно, что меня превратили в удочеренную девочку семьи Ардовых, родственников Насти Лазаревой. Какая-то там, будто бы, была дочка нищенки, прятавшаяся от интернатов. Добрые Ардовы, мол, сжалились. Так я получила возможность участвовать в конкурсном отборе на будущих прогрессоров для Остарии. И там-то я и показала невероятную скорость овладения остарийским языком и так далее. Пробелы по общим предметам чиновники объяснили себе как раз тем, что я с Изолированных территорий. Чего, мол, ждать от этих недоразвитых…

— Ну и внешние данные, само собой, — пробурчала Фенелла. — А Настя?

— Оставили в качестве будущего исследователя космоса, к ее несказанной радости. Чиновников вполне удовлетворила я в качестве замены, а у Насти был высший бал по всем дисциплинам, практически готовый специалист, одна из лучших в выпуске. Она как раз на подобное и рассчитывала.

Диана решительно допила чай и подняла глаза на собеседницу.

— Вы, я знаю, завтра собирались посетить Королевскую больницу. Совместный проект королевского двора и прогрессоров. Я хочу посетить ее вместе с вами, вы не возражаете?

Нет, Фенелла не возражала. Деваться ей было некуда. Его величество с удовольствием переложил на свою сестричку благотворительность, которой он был вынужден раньше сам заниматься. Но взамен девушка высвободила себе несколько вечеров для общения со своими родственниками-Странниками. В эти часы, когда она перемещалась на «Площадь встреч» на Ирион — центральную планету Странников, никто, даже слуги не заходили в ее покои; никто посторонний не должен был знать о загадочных привычках принцессы. Ее было запрещено беспокоить.

Пугающие своими возможностями сородичи Фенеллы вроде бы не заставляли ее переходить с низшего уровня самоорганизации, вызванного изолированной от их общества жизнью девушки, на нормальный, высокий уровень, характерный для любого из них. Странники вообще были не склонны кого-то заставлять, подчинять или переубеждать. Даже прогрессоров, хотя те и доставляли им проблемы своими порталами сквозь пространство космоса, но Странники терпели землян, не вмешиваясь. И никто не приставал к новообретенной дочке ранее пропавшей без вести Мелли-иа, требуя обучения и развития. За что Фенелла была им всем и признательна и благодарна. Не хотела она превращаться ни во что, светоносное, да и еще способное мысленно подчинять себе окружающие живые существа. Хотела она всего-навсего стать женой Сида Оканнеры. Но именно это и оказалось невозможным. Пока невозможным.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Когда Фенелла с досадой рассказала жениху, что король превратил ее в принцессу, Сид долго сидел молча, закрыв глаза и сжав кулаки.

— Ну что же, — сказал он с горькой усмешкой, когда смог взять себя в руки, — значит, передо мной стоит прямо-таки сказочная задача — завоевать руку принцессы.

Девушка осторожно села рядом и положила ладонь поверх стиснутых рук оружейника.

— Что ты будешь делать?

— Попробую придумать, как закрыть портал прогрессоров в Остарию, сломать вилку Дворкина. А что? Ломать — не строить. Получив такое оружие против прогрессоров, его величество сможет говорить с ними с его любимой позиции — с позиции силы. Пусть в благодарность отдаст мне тебя, а?

— Я знаю, ты сможешь, любимый.

— Ты будешь ждать?

— Да. Я обещаю.

Сид развернулся к ней и крепко обнял девушку. Охватившее его напряжение медленно отпускало, мастер успокаивался. Легко коснулся губами ее волос и разжал руки.

— Для начала познакомь меня со своими сородичами, со Странниками. Они тоже ведь заинтересованы в том, чтобы уничтожить вилку Дворкина. Я должен точно знать, почему.

Со времени того разговора прошли месяцы. Долгие месяцы, в которые Фенелла посещала сородичей, выдерживая экскурсии по родной планете, лекции по истории на полузабытом с детства языке матери, участвовала в многочисленных праздниках Странников. И все время ждала встречи с Сидом. Всегда после окончания общения с родственниками она перемещалась в то место, где находился ее жених. Ей не нужны были для этого картины-ключи, она неведомым образом точно чувствовала его местонахождение во вселенной.

В прошлый раз Сид находился на Земле; рассмешил девушку найденным сообщением в средствах массовой информации. О том, что один из космонавтов в дальнем космосе напал на друга детства по наущению Странников. «Неужели эти злобные твари, так и было написано — злобные твари — начали кровавый поход против землян?» Смешно и грустно было потому, что земляне, никогда не видевшие ни одного Странника, только брошенную ими технику, почему-то были уверены, что те их собираются завоевывать.

Этим вечером Фенелла снова нашла Сида Оканнеру на Земле, в одной из платных общественных библиотек планеты. В бесплатную он попасть не мог — требовались электронные документы, удостоверяющие личность землянина. В платную требовались только деньги.

На девушку в длинном сером плаще никто в читальном зале не обратил внимания. Плащ — универсальное одеяние для всех миров. Верхний свет, струившийся с высокого потолка, был приглушен. Сид сгорбившись сидел в полутьме перед экраном-передатчиком электронной информации, уперся лбом в сплетенные пальцы рук. Вся поза мужчины говорила о запредельной усталости.

Фенелла пододвинула стул и села рядом с оружейником.

— Ничего не получается, милая, — тихо сказал он. Как же я устал, терпеть поражение за поражением.

Она обняла его и прижалась щекой к плечу.

— Просто ты ставишь перед собой по-настоящему великие цели, — сказала еле слышно, — Их труднее достигнуть, чем, открыть собственную лавочку в Остарии, например. Но ты — единственный среди тысяч людей. Ты сможешь.

Сид в свою очередь обнял невесту и прикоснулся губами к ее волосам.

— Пойдем, погуляем по городу, — прошептал и отвернулся, выключая экран. — Здесь я больше ничего узнать не могу. Так, как я думал, вилку Дворкина не уничтожить.

Они вышли на темную улицу земного города, освещенную сотнями ярких фонарей, золотистыми и красными фарами автомобилей и огнями рекламы. Шел мелкий, почти неощутимый дождь, размывались очертания далеких предметов, сквозь пелену воды размыто сияли витрины магазинов.

Сид подхватил спутницу под руку, оба накинули капюшоны плащей.

— Я надеялся, что можно придумать какое-нибудь взрывное устройство и взорвать его в критической точке портала, — тихо заговорил мастер, когда они отошли от библиотеки. — Но это невозможно. Портал в измерении землян выглядит практически плоским. Взрывная волна уйдет либо в сторону Остарии, либо в сторону Земли, не затронув структуры вилки Дворкина.

— Но как ты смог в этом разобраться? Без специального образования. Я же видела. Там просто ряды непонятных значков.

Сид усмехнулся.

— Я и не пытался. Читал только комментарии самих ученых. Тех, кто обладает нужным образованием, тех, кто понимает. Вилка Дворкина возникла чуть ли не вопреки воле самого Дворкина. Давая энергетический импульс, он сам не думал, что его порталы станут постоянными. Он считал, что разрывы в пространстве будут существовать столько, насколько хватит энергии первичного импульса. Но, к его собственному удивлению, порталы оказались стабильными. По этому вопросу среди ученых Земли до сих пор ведется дискуссия. Откуда, мол, вилка Дворкина черпает энергию для своего существования? И эти же ученые подняли вопрос о невозможности ее уничтожения. Взрывная волна уйдет в те миры, которые объединяют порталы. Нель, милая, я не могу не верить виднейшим ученым этой планеты.

Сид замолчал, они пошли молча, тесно прижавшись друг к другу. Впереди показался мост через реку, освещенный фонарями даже ярче, чем обычная улица. Остарийцы поднялись на него, не сговариваясь остановились.

— Смотри, тут всюду висят замки и замочки, — тихо сказал мастер. — Влюбленные земляне почему-то именно на мостах клянутся друг другу в верности и вешают замки на перилах как символ истинности своей клятвы. Значит, вопреки всему своему мировоззрению, есть у них мужчины и женщины, которые хотят быть вместе как можно дольше.

— У тебя есть замочек?

— Нет.

Сид облокотился на перила и смотрел вниз на переливающуюся в свете фонарей темную воду неизвестной инопланетной реки. Фенелла встала рядом.

— Хочешь, я через несколько минут принесу тебе замок из нашего дома?

— Из нашего? — с горечью переспросил Сид. — Не надо. Там наверняка дежурят люди короля, проверяя, не объявлюсь ли я. Тебя заметят…

— Значит, Боэланд тебя опасается, мой гениальный оружейник, — прошептала девушка, снова взяв его под руку и тесно прижавшись к любимому. — Сид, тебя стали уважать даже Странники. Они говорят, что не могут создать такую же сталь, как ты. Твои клинки для уничтожения висперов — это самый лучший подарок молодой семье. Я только пару часов назад видела, как они радовались кинжалу с твоей эмблемой.

— И мне тоже в радость увидеть своими глазами кузнечные механизмы, о которых рассказывала мне в детстве твоя мать. А уж как интересно было попробовать… Постой, Нель… Висперы… Существа, перемещающиеся между звезд путями Странников. Живые или неживые взрывные устройства. Подожди, родная, не говори сейчас ничего.

Он выпрямился, прижав ладони к вискам. Замер, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Фенелла стояла неподвижно, чувствуя только, как сильно колотится ее сердце. Вдали послышался пронзительный тоскливый гудок. Сид вздрогнул.

— Айвен Рудич сказал бы, что у меня архаическое средневековое сознание, — он заговорил, криво усмехнувшись. — Я думаю, зачем же Создатель сотворил эти странные объекты. Они взрываются на планете Странников, если их не проколоть вовремя кинжалом. Но, по большому счету, взрывная волна не опасна для жизни Странников, даже для самых маленьких. Их только разносит по межзвездным путям. Для того, чтобы дети не потерялись, им навешивают маячки… Материальные объекты приходится, конечно, восстанавливать… Но, что если висперы были созданы, чтобы уничтожать заторы? Что, если они могут взрываться внутри путей Странников? Внутри путей, но извне вилки Дворкина… Ты поняла, Фенелла? Перенеси меня сейчас в мою комнату возле Площади встреч. Поняла?

— Тише, Сид. Ты дрожишь от напряжения. Я поняла. Возьми меня за руку, я делаю шаг на Ирион.

* * *
Первой городской больницей Вальямареса уже несколько месяцев управлял прогрессор Айвен Рудич. Он и встретил Фенеллу с Дианой Ардовой у входа. Сдержанно поздоровался. Диана представилась, и его нервы не выдержали.

— Во засада! Совсем еще девчулю поставили в эмиссары. Руководство окончательно сдурело?!

— Постойте, Айвен, — быстро заговорила Диана, вклиниваясь в возмущенный монолог прогрессора, — Я не являюсь эмиссаром в привычном вам виде. Просто кукла, обвешанная приборами для видеозаписи и наблюдения.

Айвен сразу закрыл рот, подергал сам себя за ухо с видом полнейшего непонимания происходящего. Внимательно посмотрел на Диану, ожидая продолжения.

— Видите ли, уважаемый Айвен, моя предшественница, действуя бесконтрольно, сумела почти полностью разрушить позиции прогрессоров в Остарии. Поэтому наше мною бесконечно уважаемое руководство…

Она закатила глаза к небу, уважаемый Айвен плотно сжал губы.

— … больше рисковать не хочет. Все, что происходит в поле моего зрения, записывается, подается на рассмотрение аналитиков, затем мне рекомендуется адекватное ситуации поведение.

— То есть полномочия эмиссара упразднены?

— Исключение — критическая ситуация.

— Ваух! Не знаю, что и сказать.

Оба помолчали. Весеннее яркое солнце освещало приемный покой больницы. Здесь не было витражных стекол. Солнечный свет, льющийся через созданные прогрессорами полностью прозрачные стекла, освещал стены и пол, выложенные светлым пластиком. Колонны и невысокие, до середины колонн, стены были также выложены пластиком, легко моющимся и дезинфицирующимся. А высокий, полутемный каменный сводчатый потолок с нервюрами, будучи истинно остарийским, свидетельствовал о средневековой древности здания.

— Ну и что же вам рекомендовано в отношении меня? — наконец спросил Айвен.

— Вы уже знаете, что оказание медицинских услуг жителям Остарии стало приоритетным направлением в сложившихся условиях, — начала отчитываться Диана. — Вы назначены первым помощником эмиссара, но без моих ограничений, — девушка внимательно посмотрела в глаза собеседнику, все ли он понял. Судя по тому, как перехватило дыхание у Айвена, он понял. Понял, что его, в сущности, назначили первым среди всех прогрессоров Остарии. — Так же, руководством был одобрен ваш план создания Медицинской Академии в Вальямаресе. Финансовую сторону вопроса вам нужно будет согласовывать со мной, — внезапно Диана утратила свою отрешенную серьезность и смущенно добавила. — По финансам и средневековым книгам учета у меня был в институте высший бал.

— Я в финансах ни бум-бум, — признался Айвен. И тоже улыбнулся. — Думаю, мы с вами поладим, Диана.

— Я тоже на это надеюсь. И поэтому, пока ее высочество обойдет пациентов больницы, я хотела бы ознакомиться с учетными книгами этого заведения.

— Без проблем. Сейчас провожу. Только скажи, твое высочество, у тебя сон наладился? Голова болеть перестала?

— Да, все нормально — удивленно ответила девушка.

— Дон Альвес за тебя беспокоится. Ты ему в жилетку плакалась? Вот я и уточняю по его просьбе. Ладно. Иди к пациентам. Тебе-то дорогу показывать не надо.

Фенелла кивнула и, подхватив корзинку с гостинцами, шагнула под высокие своды первого зала больницы, где вдоль каменных стен старинного здания стояли стеллажи с лучшим прогрессорским оборудованием. Койки больных между колонн освещались подвесными электрическими лампочками и отгораживались друг от друга пластиковыми ширмочками.

Больных было немного. Консервативные остарийцы предпочитали лечиться по домам. И только уж, если становилось окончательно плохо, позволяли доставить себя в Королевскую больницу. Ее высочеству нужно было просто обойти выздоравливающих людей, раздать гостинцы, ласково улыбнуться и спросить, не нуждаются ли они в чем-нибудь. Боэланду было куда сложнее из-за того, что многие, да что там многие — большинство верили, что прикосновение короля исцеляет даже неизлечимые болезни. И кое-кто даже исцелялся. Поэтому его величество бесцеремонно хватали руками, отрывали кусочки одежды и всячески напрягали. Поэтому, король с превеликим удовольствием и сплавил сестричке всевозможную благотворительность.

Обойдя немногих больных в лечебнице, Фенелла нашла эмиссара прогрессоров.

— Я так и думала, — радостно сообщила Диана, — здешний управляющий приворовывает, пользуясь тем, что наш Айвен «в финансах ни бум-бум». Вам нужны подробные объяснения, ваше высочество?

— Зовите меня Фенеллой, пожалуйста.

— Да… Фенелла, вам нужны доказательства, или вы поверите мне на слово?

— Поверю, — с достоинством ответила девушка, совсем не желавшая копаться в толстенных учетных книгах вместе с бывшей купеческой дочерью.

— Финансирование больницы планируется увеличить, но вам придется сменить управляющего.

— Я передам ваши слова главному алькальду Вальямареса, — вздохнув, ответила Фенелла. — Он согласует с вами кандидатуру своего человека. Так подойдет?

— Да, — еще больше обрадовалась Диана. И смущенно добавила. — Мне кажется, Фенелла, что нам полезно будет закрепить знакомство. Может быть, мы пообедаем с вами вместе у меня? А перед этим вы мне покажете знаменитые дворцовые купальни? — и при этих словах прогрессор прямо-таки умоляюще посмотрела на собеседницу. Точно жить ей будет тяжело без этих самых знаменитых дворцовых купален.

— Как скажете, сеньора Диана.

— Ой, а можно уже без «сеньоры»?

— Хорошо, Диана.


— Действительно роскошные купальни, — признала прогрессор спустя пару часов, завернувшись в простыню и усевшись на скамеечку в почти неосвещенной нише рядом с Фенеллой. Ближайший тусклый масляный светильник болтался на цепи в нескольких саженях от ниши и давал ровно столько света, чтобы понять, что поблизости никого нет.

— Мне нужна ваша помощь, Фенелла, — неожиданно сказала Диана. — Перед купанием я сняла с себя все камеры. Не могу же я находиться под наблюдением в столь интимный момент. А потом «забуду» их надеть. Мне нужно в Ньюгард. Помните, я рассказывала вам о Насте. Она связалась со мной несколько дней назад, но мне никак не удается вырваться из-под наблюдения.

— Ну и ну, — только и сказала Фенелла. Поболтала босой ножкой и добавила. — Какие у вас странные отношения с вашим начальством.

— Не совсем с начальством. С чиновниками. В отличие от Остарии, наши чиновники не подчиняются королю, сами себе высшая власть. С ними тяжело. Но за год обучения меня выучили с ними общаться. Тут главное, в нужный момент включить и отключить запись. Кто записал чужие неосторожные слова, тот и победил. А народ они до предела лицемерный. Все чиновники, например, терпеть не могут выходцев с Изолированных территорий. Но вслух в этом не признаются. Дискриминация, нарушение чужих прав и свобод и все такое. Поэтому со всеми просьбами мы с Настей ходили по два раза. Первый раз, чтобы потихоньку записать на видео отказ в грубой форме. «Наплодили нищету, а теперь помогай им всем». Потом эта запись выкладывается в информационную сеть планеты с комментарием, например: «вот так современные чиновники общаются с молодежью». Ну какое-то время нужно подождать. Потом идешь к той же дамочке с той же просьбой. А человека просто подменили. Сама любезность и отзывчивость, — Диана хихикнула. Затем продолжила серьезно. — Если бы не Настя, я бы, наверное, померла от голода и холода за прошедший год. Молчаливая скромность в родном мире прогрессоров — это быстрый конец ее носителю и обладателю.

Прогрессор потянулась к своей одежде, осторожно сдвинув в сторону металлическую коробочку, куда она перед купанием сложила свои украшения.

— Но, если в руки к чиновникам попадет запись твоего проступка, — всё. Конец. На законных основаниях кислород перекроют. Так что все быстро учатся… Так как, Фенелла, поможете? Мы прямо из вашей комнаты попадем в Ньюгард, пообщаемся с Настей и вернемся назад. У вас там никаких видеокамер.

— Но мое отсутствие тоже могут заметить…

— Ой, Фенелла, я ведь видела, насколько снисходителен к вам король. Ну пожурит немного. Если заметит. Зато в Ньюгарде побываете. Ну полчасика всего… Через знаменитый портал пройдете…

И Фенелла согласилась.

* * *
Ньюгард ничуть не изменился с прошлого года. По улицам между высокими плоскими зданиями с одинаковыми небольшими окнами ходили пришельцы одетые так же странно, как и Фенелла со спутницей. В штанах и ярких коротких туниках навыпуск. Только таких кепок с козырьками ни у кого не было.

— Я их сама вчерашней ночью вышивала, — заявила Диана, когда вынимала из мешочка два посверкивающих металлом головных убора. — Такие вот кепарики. Жетон для прохода в зал с порталом у нас универсальный, не именной. Но в зале — не просто видеокамеры, а камеры с рентгеновским излучением. Насквозь проходящих видят. Если… если ничего металлического в одежде нет. Если есть — то сбой и выход за пределы достоверного опознания личности. Я не знаю, что мне хочет сказать Настя, поэтому и прошу вас помочь мне увидеться с ней незаметно. Не бойтесь, мы не преступницы. Просто иногда нужен хотя бы глоток свободы от наблюдений.

Зал с порталом показался Фенелле огромным, потому что она начала терять сознание сразу, как только вошла. Как в тумане возник парный ряд колонн, огоньки в воздухе, такие же колонны с другой стороны портала. Стиснув зубы, удерживаясь в сознании колоссальным волевым усилием, девушка вышла из зала-портала со стороны Земли и упала в ближайшее кресло. Перед глазами все плыло, покрывалось зеленым туманом, в ушах звенело.

— Как вы, Фенелла? — с тревогой спросила ее спутница. — Ведь нам еще обратно…

— Нет, — тихо ответила измученная девушка. — Обратно через ваш портал я не пойду. Он меня убьет. Вернусь в Ньюгард привычным для меня способом.

— Вы совсем зеленая. Идти можете? Тут в двух шагах неплохой ресторанчик для прогрессоров без камер наблюдения.

В ресторанчике для прогрессоров Фенелла пришла в себя довольно быстро. Кресло оказалось редкостно мягким и удобным, вокруг играла негромкая музыка, на столике возник поднос с призывно пахнущей едой. Сидящая рядом девушка вложила ей в руку стакан с густым питьем и, придержав и руку и стакан, ненавязчиво заставила выпить солоноватый напиток. Перед глазами прояснилось.

— Резкий упадок сил, — мягко сказала незнакомая девушка с красивыми, сияющими голубыми глазами с поволокой, обрамленными густыми темными ресницами, хотя волосы у нее были светлыми. Легкая челочка падала на высокий лоб, густую косу девушка небрежно перебросила через плечо.

— Настя? — уточнила Фенелла.

— Она самая, — невесело улыбнулась девушка. — Представляешь, Ди, меня отправляют на обязательную стажировку после окончания института в Борифат. В геологическую экспедицию.

— ВБорифат? — изумленно воскликнули обе ее соседки. — Тебя?!

Фенелле не составило труда обратиться к незнакомой девушке на «ты». Что-то в ней было, располагающее к простоте в обращении.

— Молоденькую красивую девушку?! — возмущенно продолжила Диана. — В страну, где мужики без тормозов. Настя!!!

Настя вытерла слезы.

— Месть Редера. Я так хотела попасть на научную станцию на Ганимед. Я стала лучшей на курсе выпускницей. Ты не знаешь, Фенелла, но у меня миссия. Я должна доказать всему миру, что мы, дети с Изолированных территорий, ничем не хуже остальных. Я должна была стать той, за которой пойдут остальные. И вот. Провальная геологическая экспедиция в средневековой стране. И я не могу отказаться. Три года обязательных отработок после института.

— Есть доказательства, что распределение — месть Редера? — деловым тоном спросила бывшая купеческая дочка.

— Нет. Он не дурак. Делал свое мерзкое предложение так, что записать его было невозможно. Некоторые мужики, Фенелла, воспринимают отказ от… э-э-э… личных отношений, как оскорбление. Хотя их всех предупреждают, что у нас, выходцев с Изолированных территорий, в принципе другое отношение к внебрачным связям. Всем же четко объясняют. И я еще добавила. Нет. Этот придурок не понимает слова «нельзя». Ди, ты ничем помочь не можешь? Ты вроде здесь главная.

— Нет, Настюш, не главная. Я в Остарии нечто вроде красивой декорации к спектаклю.

Фенелла слушала разговор двух подруг и отчаянно жалела, что не может рассказать всего, что знала о судьбе предыдущей геологической экспедиции в Борифате.

— Ты не о том беспокоишься, Настя, — вмешалась она, наконец. — Ты хоть знаешь, что геологи прошлой экспедиции погибли все до одного?

Над столиком повисла напряженная тишина.

— Есть пункт закона, запрещающий отправлять молодого специалиста без его согласия в смертельно опасное место, — протянула Диана. — Параграф шестой, не помню, какой пункт. Просмотри договор между институтом и абитуриентом. И затребуй отчет о работе предыдущей экспедиции. Достань список и проверь поименно…

— А если они откажутся представить отчет, потребую дать письменный отказ, ну и т. д., — с полуслова поняла ее Настя. — Спасибочки, Фенелла. Ты, кстати, первая, кому стало плохо при переходе через портал. Обычно-то все наоборот, испытывают небольшой, но подъем сил.

— Настя, а у тебя, как у лучшей выпускницы Института Космических Исследований, есть мысли, откуда берет энергию «вилка Дворкина»? — решилась спросить Фенелла.

— Нет. И ни у кого их нет. Ясно, что ни с нашей планеты, ни с вашей оттока энергии не происходит. Это доказано. Ну а в космическом вакууме, через который она строится, какая уж там энергия…

— Э-э-э…, Настя, у нас, в Остарии есть идея, что космос — это не вакуум, в котором движутся более-менее круглые предметы, а система движущихся зарослей. Вы, пришельцы воспринимаете ее набором круглых предметов, потому что смотрите как бы в одной плоскости. Знаешь, если куст срезать и посмотреть строго сверху, то получатся кружочки, палочки и непонятные скопления полосочек. Грубая схема, конечно…

— Вот этим молодой специалист и отличается от маститого ученого, — внезапно хихикнула Диана. — Ученый бы даже не дослушал эту галиматью до конца.

— А ведь это не совсем галиматья, — задумчиво сказала Настя. — Это образ. И если довести его до логического конца, то получается, что вилка Дворкина смяла некие подпространственные образования и переключила на себя их энергетический поток. Так ведь? Это, кстати, приличный должен быть поток. Не просто листик из куста, а неплохой такой ствол. Целая планета в разрезе, так сказать, а то и побольше. Да-а-а. Жаль, что доказательств у такой гипотезы нет, и быть не может, потому, что они, по определению, находятся вне нашего пространства. Но интересно.

— Так, девочки, — снова вмешалась Диана, — все важное обсудили. Доедаем и расходимся, пока нас с Фенеллой не хватились. А тебе, Настя, и вообще нельзя терять ни минуты.

— Я буду ждать вас, Диана, в Ньюгарде, на нашем месте, — сказала Фенелла, забыв о том, что Настя не посвящена в ее тайну.

— И как же ты там окажешься? — тут же заинтересовалась та.

— Своими путями, — хихикнула Диана. — Теми самыми, которые ты посчитала невозможными для доказательства.

— Как интере-е-есно. А посмотреть можно?

— Вообще-то это секрет, — смутилась Фенелла.

— А ты, часом, не Странник? — подозрительно спросила Настя.

— Диана, подтвердите, что я местная, остарийская. С детства там росла. И родители мои всем известны.

Ага, после газетных историй о кровавых захватчиках-Странниках так она и расскажет о своем родстве землянам.

— Интере-есное, смотрю, место — твоя, Ди, Остария, — неторопливо произнесла Настя, внимательно разглядывая лицо Фенеллы, полускрытое козырьком кепки и немалым слоем косметического крема.

— Заканчивайте, — повторила Диана. — Пойдем.

— А еще я подумала, — все так же, неторопливо растягивая слова, продолжила землянка, — что, если вы так спешите, то зачем тебе, Ди, через портал? Может быть, Фенелла протащит тебя своими путями, прямо во дворец?

А в этом было рациональное зерно. Фенелла растерянно посмотрела на Диану. Через Площадь Встреч получится быстрее, чем сквозь вилку Дворкина и Ньюгард. Ей самой такой путь, почему-то, не пришел в голову.

— Я сделала правильный вывод? — прищурившись, поинтересовалась лучшая выпускница курса.

— Да.

— Тогда пойдем, в дамскую комнату, я полагаю. Посмотрю, как вы обе «просочитесь сквозь канализацию».

— Какая же ты противная, Настя.

— От противной слышу, — рассмеялась ее подруга. — Пошли смотреть шоу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Оказавшись в пустой дамской комнате, Фенелла, взяв Диану за руку, сделала шаг на Площадь Встреч, а оттуда в королевский дворец, в свою комнату. Шум морского прибоя. Ахена. Она снова сбилась с пути и оказалась в Ахене.

«Обо всем этом нужно рассказать Сиду. Почему я всегда сбиваюсь в Ахену?»

Диана деликатно молчала. Фенелла сосредоточилась и снова сделала шаг. На этот раз обе оказались в ее покоях.

А в дверь стучали. И, судя по громкости ударов и их энергичности, стучали не в первый раз. Девушка отодвинула массивную щеколду. Дверь распахнулась, слуга отскочил в сторону, а в покои принцессы неторопливо зашел его величество Боэланд. Принцесса с эмиссаром прогрессоров замерли в нелепых в королевском дворце штанах и рубашках. Кепки с козырьками оказались, судя по искривившей губы улыбке короля, завершающим штрихом. Диана неожиданно густо покраснела.

— Разве время вашего визита еще не истекло, сеньора Ардова? — насмешливо поинтересовался Боэланд.

Сеньора Ардова молча взяла себя в руки и направилась к двери. Фенелла протянула ей плащ, та накинула его на плечи и только на пороге сообразила снять с головы нелепый кепарик.

— Фенелла, — серьезно сказал король, когда дверь за прогрессором закрылась. — Я знаю, что ты меня не предашь. Да, это так. Но могу ли я тебя попросить, что бы ты пришла ко мне, когда окончательно запутаешься? Что бы ты ни натворила, я помогу тебе. Веришь мне?

Фенелла стянула с себя кепку и вытерла вспотевший лоб мягким рукавом рубахи. Кажется, розовые пятна проступили на коже, потому что взгляд Боэланда потяжелел.

— Ваше величество, вы пытаетесь сделать невозможным мой брак с Сидом!

— Да, я сделал невозможным твой брак с Оканнерой, — мягко сказал король, — и…?

Он ждал еще претензий. Очевидным образом, ждал.

— Этого достаточно, — недовольно сказала Фенелла. Мелочиться явно не стоило.

Боэланд резко шагнул к ней, обнял и коснулся губами лба.

— Неразумная моя сестренка, — нежно сказал он. — Не пара тебе твой кузнец, когда же ты это поймешь? Я помешал твоему браку, да, но я и не навязал тебе нелюбимого мужа, — тихо продолжил он. — Помнишь, сколько раз просили у меня твоей руки, руки единственной принцессы Остарии?

Фенелла вывернулась из его объятий и недовольно вскинула голову.

— Да, помню. Один жених был с перьями в прическе. Вождь с островов.

— А также был принц Карласса, — улыбаясь, продолжил говорить его величество, — и сын владетеля Борифата.

— Третий от седьмой наложницы.

— Точно. Родная, у тебя прекрасная память. А помнишь ли ты, что через день во дворце состоится бал? На нем впервые будет присутствовать наместник Альнарда принц Гай. Надеюсь, он тебе понравится.

— В каком смысле?

Король улыбнулся.

— Принц Гай — действительно настоящий рыцарь. Даже я это понял, хотя был настроен отрицательно, как ты, наверное, помнишь. Тебе будет куда проще, чем мне… полюбить Гая.

* * *
Сида не было в его покоях. Его вообще не было на Ирионе. Встревоженная Фенелла сразу же связалась со своим куратором, предполагаемым женихом, кстати, со стороны Странников, еще одним, кого ей ненавязчиво рекомендовано было полюбить.

— Сид Оканнера попросил показать ему место, где обитают висперы, то место, откуда они проникают в наши пути, — мысленно ответил ей Дайэн, появившись рядом с подопечной девушкой. Странник находился в одной из высших форм самоорганизации, поэтому при его появлении комната озарилась золотистым сиянием.

— Где? Как? — перепугалась Фенелла. Сосредоточилась. Не чувствовала присутствия своего жениха во вселенной. — Он еще жив? Или висперы его уничтожили? Как же вы такое допустили?!

Ужас охватил душу.

— Сид Оканнера просил нас о помощи. И мы ему помогли.

Мир вокруг девушки немного поплыл, потом снова сфокусировался. Совсем другой, более богатый ощущениями мир. Она вдруг почувствовала, по-настоящему почувствовала те пути Странников, которыми раньше неосознанно пользовалась; сейчас она даже впитывала в себя непривычную энергию Путей. Теперь ей были не нужны ни картины-ключи, ни даже личные воспоминания. Она могла и без всего этого попасть в любую точку вселенной. А уж к Сиду-то в особенности.

— Ну наконец-то, — уловила девушка одобрение стоявшего рядом с ней Странника и мимолетно удивилась, прежде чем устремиться к своему любимому.

Та планета, на которой Фенелла нашла мастера оружейника, была необитаемой для людей. Темные воды океана, ядовитые для человека, плескались всюду, куда падал взгляд. И над водой парили в воздухе будущие висперы — полупрозрачные слизистые создания в виде мешков со щупальцами, красиво подсвеченные зеленоватым солнцем этой планетной системы. Сид наблюдал за ними, находясь внутри небольшой прозрачной капсулы, парящей над океаном, созданной, судя по всему, Странниками по его просьбе. В эту же капсулу шагнула и Фенелла. Ее любимый был в безопасности. Но девушка не успела выдохнуть с облегчением, как заметила, что на прозрачные стенки капсулы легли золотистые отблески света. Она в ужасе подняла руку к лицу. Пальцев даже не было видно в ярком свете, излучаемом ею самой.

«Ну все! Доигралась!»

— Тише, милая, успокойся, — Сид вскочил и попытался ее обнять. Но она никак не могла успокоиться, видя, как его руки насквозь просвечиваются золотым сиянием. Ведь она ничего такого не хотела.

— Помни, что тебе достаточно стать моей женой, чтобы подобные выплески энергии прекратились, — успокаивающим тоном сказал Сид.

— А я тебе разве не противна? — вскрикнула Фенелла, не узнав собственного голоса. — Я ведь уже даже и не человек.

— Нель, не дури, — резко ответил Сид. — Ты навсегда останешься для меня с детства знакомой и любимой Фенеллой, какие бы дополнительные свойства не приобрела твоя личность, — несмотря на светоизлучательное состояние наследница Странников почувствовала крепкие объятия своего мастера. Он мягко продолжил. — К тому же я догадывался, что именно к этому все и идет. Помнишь, ты говорила, как осуществляется переход к высшей форме самоорганизации у Странников? Благодаря общению с себе подобными. Достаточно одного общения, общения на языке Странников. Лингвистическое программирование, как говорят земляне. Язык вообще несет в себе многое. И, кстати, не мучайся, пытаясь говорить со мной словами. Я вполне прилично понимаю мыслеречь, выучился уже.

Фенелла с трудом воспринимала его тихие слова.

— Потерпи еще немного, ладно? Прежде чем я попытаюсь вернуть тебя в привычную нам форму самоорганизации, выполни мою просьбу, Нель.

— Какую? — мысленно спросила девушка. Говорить вслух каким-то не своим тембром голоса ей не хотелось.

— Видишь, я вполне тебя понял… Посмотри сейчас внимательно на висперов в моей ловушке и сравни их облик с тем, что ты помнишь. Сейчас ты должна воспринимать их иначе, чем раньше. Есть различия?

Девушка заставила себя присмотреться.

— Да, они ненормальные.

— В чем ненормальность?

— Из них тянутся как бы щупальца к нашим путям, к путям Странников.

— Можно сказать, что висперы подпитываются энергией этих путей?

— А ты уже знаешь об энергии путей?

— Да. Сообразил. Так как? Они подпитываются? Связаны энергетически?

— Да, связаны.

Он, заметно торжествуя, отошел от девушки, склонился над пультом управления.

— Подожди еще немного, отпущу висперов. Потом мы переместимся в Остарию.

— Получится только в Ахену.

Переливающиеся в зеленоватых лучах солнца, отпущенные Сидом полупрозрачные шары, размером где-то в сажень, плавно спустились к темной воде океана под капсулой.

— Ничего не имею против Ахены. Особенно, если это безлюдный берег моря.

И через несколько секунд за спиной Фенеллы мерно накатывали на берег волны Южного моря рядом с городом Ахеной. Но девушка только краем сознания отметила знакомые звуки, знакомую свежесть морского воздуха. Потому что ее впервые в жизни целовал Сид. Целовал сначала осторожно, а потом страстно, то касаясь губами шеи девушки, то снова припадая к ее губам. Фенелла обхватила руками его голову и по возможности пыталась отвечать. Наконец Сид опомнился.

— Кстати, твое свечение погасло еще до того, как я тебя коснулся, — прошептал он, тяжело дыша. Разжал руки и отступил назад. Фенелла покачнулась. — Посмотри, правее пенечек. Всего три шага. Дойдешь сама? Мне лучше сейчас тебя не касаться. Очень уж оказалось усладительно, — добавил еле слышно.

Девушка опустилась на потемневший пень срубленной сосны. Солнце садилось. Рядом, среди влажных темных камней, искрившихся в закатных лучах, росли молоденькие сосенки. Смолистый аромат смешивался с нежным ароматом пушистых белых цветов, росших неподалеку. Волны, пенясь среди увешанных ракушками булыжников, подступали все ближе.

— Как же хорошо, — прошептала Фенелла. — Хорошо быть нормальным человеком.

— Да уж. Если ты решила остаться в привычном виде, — усмехнулся Сид, усаживаясь неподалеку, — то все сообщество Странников не убедит тебя, что это — низшая форма существования. Но в Остарии ты можешь не бояться перехода в высшую форму. Здесь тебе на это попросту не хватит энергии.

— Потому что энергию путей к Остарии высасывает вилка Дворкина?

— Да, я так подумал. А ты с чего решила? — он сидел рядом, темноволосый, смуглый, обхватив колено рукой, и внимательно на нее смотрел темными, мерцающими глазами. Девушка смутилась.

— Закатные лучи светятся в твоих волосах как пламень горна. Ты очень-очень красивая, — нежно сказал Сид. — Так что ты хотела сказать?

А что она хотела сказать? Ах, да.

— Насчет энергии путей меня одна девушка с Земли просветила, выпускница Института Космических Исследований.

И Фенелла коротко пересказала разговор с Настей.

— И я так же подумал, проанализировав то, что твоя мать физически не могла перейти в высшую форму существования и вернуться домой. А ведь она хорошо это умела. Кому-то из Странников иногда такой переход удается, судя по твоим рассказам о первой с ними встрече; но не всегда, не всем и очень ненадолго. Иначе бы они сумели найти Меланару в Остарии. Ведь искали же, я точно знаю.

Девушка слушала его, а сама все переживала недавний поцелуй.

«Поцелует еще раз? Перед расставанием?»

Сид резко замолчал, с ласковым вопросом посмотрел ей прямо в глаза. Фенелла покраснела, неожиданно вспомнив, что он выучился улавливать мысли Странников. Правда она сейчас не в той форме самоорганизации, но мало ли… Есть же правила приличия…

— Так, висперы… эти висперные висперы, — невнятно пробормотал Сид, неотрывно глядя на спутницу, потряс головой и уставился на ближайшую сосенку. — Висперы — удивительные создания. Летая вблизи воды, они разлагают ее, поглощают водород, а это — легкий газ, легче воздуха на их родной планете; за счет водорода висперы и парят над водой. Когда они умирают, то живая ткань разлагается, выделяя внутрь них кислород, причем сама оболочка висперов становится тонкой и хрупкой. Таким образом, рядом оказываются два газа: водород и кислород. А это у нас что, донья Фенелла?

Фенелла вздрогнула и подняла глаза на собеседника. Тот лукаво ей улыбнулся, у нее перехватило дыхание.

— Любой алхимик знает, что смесь водорода и кислорода в пропорции два к одному — это гремучий газ. Взрывается только так. Но, понимаешь ли, в чем загвоздка, висперы, взрываясь самостоятельно, дают куда более сильную взрывную волну, чем взрыв небольшого количества гремучего газа. Я надеялся, что эти создания связаны с энергетическими путями Странников, оттого-то и такая сила взрыва. И ты сегодня это подтвердила. Нель, ты вообще меня слышишь?

— Слышу. Но сначала я очень испугалась за тебя. Потом испугалась за себя, а потом еще и… и теперь мне сложно…

— Мне тоже сложно, — прошептал Сид, и, передвинувшись к ней поближе, стянул девушку с пенечка к себе на колени. — Так проще? — добавил он, склоняясь к ее губам. Она закрыла глаза в знак согласия, он принялся упоенно ее целовать.

— Скоро я не смогу тебя отпустить, — тихо сказал мастер, когда Фенелла, часто дыша, опустила голову ему на плечо. — И что тогда?

— Мне все равно. Не отпускай. Впрочем, нет. Ты же тогда… Тебя же…

— Вот видишь? — грустно улыбнулся Сид, легко поднимаясь на ноги с Фенеллой на руках. Опустил ее и разжал объятия. — Солнце почти село. Тебе пора во дворец. Отправь меня на Площадь Встреч. Я постараюсь приблизить то время, когда окончательно смогу назвать тебя своей.

* * *
Наместник Альнарда принц Гай Остарийский не слишком-то был похож на своего племянника Боэланда, выглядел куда красивее. Правильные нос и лоб, безупречные очертания рта. Вот чей профиль хорошо бы смотрелся на монетах. Взгляд же у него был не пронзительный, часто вспыхивающий огнем, как у короля Остарии, а задумчивый и несколько меланхолический. Впрочем, Фенелла, разок видевшая, как спокойный, безупречно-вежливый дон Альвес де Карседа яростно рубится с врагами, ничуть не обманывалась меланхоличной задумчивостью его высочества.

— Вы неожиданно возникли при королевском дворе, — произнес принц, надежно поддерживая свою партнершу в ее кружении по мрамору бального зала. — Все были удивлены, и я тоже.

Фенелла закончила крутиться, оказавшись лицом к лицу с партнером. Он внимательно смотрел ей в лицо.

— Боэланд сначала заинтересовался моей матерью, но опоздал встретиться. Мама уже отошла в мир иной к тому времени, — ответила девушка на невысказанную просьбу, рассказать о себе. — Тогда он забрал меня, дочку волшебницы, ко двору. И только потом выяснилось, что мама — та самая легендарная волшебница, которую назвал своей женой граф де Маралейд, ваш старший брат.

— У вас удивительные родители, — чуть улыбнулся принц Гай. Они торжественно шествовали парой через весь бальный зал.

— Я почти не унаследовала способностей матери, — быстро сказала Фенелла.

— Не лукавьте, донья Фенелла, вам это не к лицу, — принц Гай опустился на одно колено, выполняя нужную фигуру танца. Девушка, приподнявшись на носочки, обошла его по кругу, принц легко поднялся с колена, взяв партнершу за руки, и только потом продолжил говорить. — У нас с вашим отцом разные матери. Мой отец в зрелом возрасте женился второй раз на молоденькой девушке, одаренной духовно. Такие становятся или ведьмами, или святыми, по ситуации. Подчиняясь своей интуиции, последняя королева Остарии убежала из Вальямареса в ночь после неожиданной гибели своего мужа, вашего деда, убежала, беременная мной. Ваш дядя, принц Карл, отец Боэланда, наследник к тому времени, устав дожидаться смерти отца, попросту отравил его. Мать Боэланда была уже мертва, он сам, еще ребенок, отправился в многолетнее изгнание. Карл Кровавый, убив своих сестер и племянников, повредился в уме и готов был прикончить даже собственного сына; боялся, что тот его свергнет. Причем внимательно наблюдавшие за королем прогрессоры так и не смогли понять, отчего внезапно умирают родственники короля. Смерти выглядели случайными. Но только в их глазах. Я выжил исключительно потому, что обо мне долгое время никто не знал.

Музыканты замолчали, танец завершился. Его высочество вежливо поклонился своей партнерше.

— Может быть, мы продолжим нашу беседу? — поинтересовался принц Гай, изучая девушку. — Ваш кузен прочит мне вас в жены. Имеет смысл обсудить его идею, не так ли, донья Фенелла?

— Имеет, — покладисто ответила она.

Они отошли к увитой цветами ажурной бронзовой решетке, одной из тех, что объединяли в единый ансамбль желто-коричневые мраморные колонны бального зала.

— Мне во многом передалась интуиция моей матери, — тихо, но решительно продолжил принц. — Поэтому я чувствую, что вы многое унаследовали от своей, донья Фенелла. Вы производите на меня пугающее впечатление, — резко закончил он. И поклонился, смягчая резкость своих слов. — Простите меня, если я вас обидел.

— Ни ка-апельки, — протянула девушка, грамотно состроив глазки его высочеству, после чего тот явственно растерялся. Строить глазки Фенелла действительно умела. — У меня есть жених, но Боэланд никак не видит его в роли моего мужа.

— Я знаю вашего жениха? — принц быстро пришел в себя. Сказывался, наверное, огромный опыт общения с влюбленными в него девицами.

— Да. Это ваш бывший оруженосец, Сид Оканнера.

— Так он жив? А я был уверен…

— Он тоже думал, что вы мертвы, поэтому сбежал в Остарию из тюрьмы в Борифате, куда попал за то, что отказался шпионить за вами, — с укором сообщила Фенелла.

— Я не знал…

— Боэланд освободил Сида от вассальной клятвы, данной вам, прямо в королевской тюрьме. Он был тогда весьма зол, мой царственный кузен, когда подозревал вас и ваших вассалов в измене.

Принц отвел глаза от лица собеседницы и принялся рассеянно обрывать лепестки с ближайшей темно-красной розы.

— Я понимаю, конечно, почему король не желает вашего брака с сеньором Сидом, — сказал он, не поднимая глаз. — Но если сеньор Сид действительно вас любит, то он может многое совершить, чтобы вас добиться.

Фенелла порывисто схватила его высочество за руку, оборванные лепестки вишневым водопадом посыпались на пол. Принц Гай поднял глаза на собеседницу и неожиданно улыбнулся, оценив радость, вспыхнувшую в ее глазах.

— Видимо, мы с вами станем друзьями. Я рад.

— Ваше высочество!

Принц резко обернулся. Совершенно неуместный в бальном зале пропыленный гонец, усталый и унылый, с поклоном вручил ему послание.

— Что в нем? — резко спросил наместник Альнарда, медля вскрывать печать.

Гонец промолчал. Излишне громко, казалось, зазвучала мелодия следующего, бравурного танца. Принц Гай вскрыл послание. Прикрыл глаза на несколько мгновений. Тонкая складка вертикально прорезала высокий лоб.

— Извините меня, донья Фенелла, я должен вас покинуть. Увы, неотложные дела.

Стоило ему отойти, как девушку перехватил командир королевской гвардии, дон Цезар.

— Танец только начался, ваше высочество, вы позволите?

Фенелла подала ему руку, постаравшись выкинуть из головы встревожившее принца послание. По предыдущим балам она знала, что дон Цезар прекрасно танцует, несмотря на ноги колесом.

— Вам король на меня жаловался? — поинтересовался ее кавалер, когда они аккуратно вписались в цепочку прыгающих и крутящихся танцоров.

— Нет, конечно же.

— Даже, если он был недоволен, то скоро я его порадую.

Расставание партнеров, быстрое кручение и снова встреча.

— Я про изъятую у прогрессоров видеотехнику толкую. Они думают, что мы, варвары, все поломали. А мы аккуратненько все разобрали и изучили. Я теперь тоже умею устанавливать всякие следящие штучки. И знаете, что самое дивное? Эти штучки сбоят, если рядом установлены точно такие же, но прогрессорские. Чем ближе установлены, тем сбой сильнее. Сечете мою мысль, донья?

— Еще бы!

— Я теперь составлю карту прогрессорских следящих устройств. Уничтожать не буду, чтобы эти шельмы новых не настропалили. Думаю, его величество карту оценит, а?

— Вы редкий выдумщик, дон Цезар.

Им с доном Цезаром дали дотанцевать танец. Но уже сразу вслед за окончанием к Фенелле подошел паж Боэланда.

— Вас просит к себе незамедлительно его величество. И вас, дон Цезар, тоже.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мрачность и тревога почти ощутимым облаком окутывали королевские покои.

— В восточных областях — чума, — коротко сказал Боэланд, когда приглашенные вошли в покои и закрыли за собой дверь.

Наступило молчание.

— Альнард пока чист. Я не хотел бы тобой рисковать, Фенелла, но наместник Альнарда должен как можно скорее оказаться в своем городе.

— Надо просить помощи у прогрессоров, — быстро сказала девушка. — Я недавно видела, как быстро они сумели вылечить горячку. Нам такое и не снилось.

Боэланд притворился, что ее не услышал.

— Через два часа зайди снова ко мне, наместник будет готов отправиться с тобой.

Принц Гай удивленно посмотрел на короля, потом на принцессу. Не сказал ни слова. Фенелла обиженно поджала губы, чтобы тоже ничего не сказать, и, подхватив подол длинного платья, выбежала из комнаты. Следом за ней из покоев короля в приемный зал проюркнул королевский шут.

— Поспешите, прекрасная донья. Мой кум упрям, справедливо ненавидит прогрессоров, но дела наши плохи.

Фенелла быстро переместилась к покоям эмиссара прогрессоров. Диана, сонная и растрепанная, открыла рот, зевнула, прикрывшись ладошкой. Затем глаза ее округлились. Ну да, Фенелла не успела снять бальное платье, и сейчас в искусственном свете ее высочество ярко сверкала и переливалась.

— В восточных провинциях чума. Король даже не хочет слышать о помощи прогрессоров.

Диана сразу проснулась окончательно, растерянно обхватила себя за плечи, хрупкая, в смешной пижаме с котятами. Но спустя несколько секунд ее глаза сверкнули уверенностью. На стене неожиданно вспыхнул экран, спустя несколько долгих минут на нем появился заспанный Айвен Рудич.

— Чтобы тобой, Диана, Странники заинтересовались! Ты время видела?

— Поступила информация, что в восточных провинциях чума.

— От принцессы информация? — уточнил Айвен, разглядывая сверкающую Фенеллу.

— Да.

— Чума чуме рознь. Конкретика будет?

— Король не хочет просить нас о помощи.

— Но мы, тем не менее, поможем? — коротко рассмеялся прогрессор.

— Нужно, чтобы вы, Айвен, были возле покоев короля так быстро, как только сможете.

— Там стражников до хрена.

— Ждите меня.

Когда экран отключился, Диана заскочила в ванную комнату, выскочила в одном белье, натянула на себя через голову платье, крутанулась, надевая обувь на каблучках. Сине-зеленый наряд тем временем эффектно лег вокруг фигурки эмиссара как бы сам по себе.

— Пойдем, Фенелла, — резко сказала она, набрасывая плащ и поднимая капюшон. — Я знаю, кому король не сможет отказать.

— И куда нам?

— Во дворец архиепископа.


Архиепископ Леонтий придавал себе торжественный вид куда дольше Дианы.

— Срочно нужно мое малое церемониальное облачение, слышишь, Рон? Просыпайся, соня.

Его келейник подскочил, протер глаза и с укором посмотрел на посетительниц.

— Владыка и так еле на ногах стоит от усталости, — пробурчал он неодобрительно.

— И скажи, чтобы мою карету заложили. Проеду тряско и торжественно несколько десятков саженей, — повысив степень суровости в голосе, распорядился епископ.

Ну да, фасад архиепископского дворца выходил на центральную, королевскую площадь Вальямареса.

Рон ворчал, поглядывал с неприязнью на возмутительниц покоя его духовного отца, но дело делал быстро.

Где-то чуть заполночь его высокопреосвященство, в развевающейся черной рясе, со сверкающим знаком его епископского достоинства на груди, опираясь на кипарисовый посох с золотым с рубинами набалдашником в виде двух сцепившихся головами фениксов, прошествовал к покоям короля. Айвен Рудич, скромно в полутьме коридора подпиравший мраморную стенку с барельефом королевской охоты, тихо присвистнул, оценив союзника.

Владыка подошел к дверям, стражники нервно преградили ему путь.

— Или пропустите, или доложите королю, — властно сказал архиепископ, благословляя гвардейцев.

— Спустя еще пару минут владыка со словами «эти трое со мной» вошел в вожделенные покои. Диана, перешагивая порог, тревожно схватила Фенеллу за руку. И точно. Боэланд, увидев рядом с собой сразу двух прогрессоров, вспыхнул, гневно перевел взгляд на сестренку, сообразив, кто все это организовал, и… Да, гнев его тут же угас. Его величество тяжело, длинно вздохнул, выдохнул и подошел к архиепископу Остарии за благословением.

— Чем обязан чести видеть вас этой ночью, владыка?

Архиепископ не спеша устроился в пододвинутом ему кресле и двумя руками оперся на посох.

— Рассказывайте, дети мои, что происходит. И что вы решили делать. Давным-давно в Остарии не было чумы.

Король посмотрел на своего дядю. Наместник Альнарда быстро отчитался, где планируется создать барьерные линии для остановки эпидемии. Барьерные линии, огненные стены, которые будут полыхать, пока в отгороженных провинциях все зараженные чумой не умрут. И еще несколько карантинных недель после этого.

— Гверская расщелина и Залиан, — мрачно уточнил владыка, хорошо представлявший себе географию Остарии. — Четверть страны. Ужасно. Ваше величество, давайте хотя бы выслушаем наших гостей прогрессоров.

Король кивнул, его шут беззвучно выкрикнул: «ура!» и уселся на пол. Айвен выдвинулся вперед.

— Хорошо было бы, если бы вы поверили, что заразные болезни человека вызываются таким мелким живым существом… мелкашечкой такой… ее даже глазу не видно… не знаю, как вам по-быстрому объяснить.

— Мы знакомы с философским понятием бесконечно малой величины, — быстро сказал епископ. — Допускаем, что такой величины может достигнуть живое существо. Не мучайтесь, сеньор Рудич, продолжайте.

Айвен вздохнул с облегчением.

— Мы называем такое малое живое существо возбудителем болезни. Потому что оно, соответственно, возбуждает болезнь, попадая внутрь человека через пищу и питье, например. Мы можем вдохнуть его от уже зараженного человека, можем получить с укусом блохи. Попадая в организм, такие возбудители размножаются в огромном количестве и выделяют яд. Процесс борьбы с ядом, грубо говоря, и называется болезнью.

— Вы отлично объясняете, сеньор Рудич, — доброжелательно произнес архиепископ, когда Айвен на пару мгновений замолчал. — Надеюсь, что мне удастся послушать ваши лекции, когда академия в Вальямаресе полностью откроется.

— В процессе лечения мы должны впрыснуть противоядие. Каждому человеку в кровь небольшой такой иголочкой. Несколько раз. Ну и еще кое-какие вещества, чума все же, не ангина какая-нибудь. Но сначала нужно получить данные для изучения, какой именно возбудитель вызвал эпидемию, нужно убедиться, что мы имеем дело именно с чумой.

Айвен замолчал, внимательно оглядев собравшихся в королевских покоях вершителей судеб страны.

— По-моему, ничего страшного. Что вас смущает, ваше величество? — поинтересовался владыка Леонтий.

Боэланд бросил косой взгляд на эмиссара прогрессоров и ничего не ответил.

— Ваше величество, ваша сестра так неожиданно меня разбудила, что я не успела надеть на себя миникамеры, — запинаясь, сказала Диана, чудом угадавшая, что смущает короля. — Но если вас тяготит мое присутствие, я выйду…

Его величество отвел глаза.

— Наверное, мои слова покажутся вам циничными, ваше преосвященство, — глухо произнес он, глядя в сторону. — Но вы можете оценить последствия того, что не кто-нибудь, а пришельцы помогут преодолеть народное бедствие? Вы можете предсказать, как именно они воспользуются доверием людей?

— Нет, ваши слова не кажутся мне циничными. У меня тоже есть причины остерегаться прогрессоров, — с горечью ответил глава церкви страны. — Мой народ духовно одичал за те десятилетия, когда король, ваш отец, находясь под сильным влиянием пришельцев, уничтожал церковь. Близкие мне люди погибли, были физически устранены, как это называется у прогрессоров. К тому же именно я стою на страже того, чтобы высшие духовные ценности не были загублены изобилием низших материальных благ.

Король, внимательно слушавший архиепископа, наклонился вперед и впитывал каждое его слово.

— Но люди мучительно умирают, — неожиданно закончил владыка. — Восточные провинции вымрут, если немедленно не вмешаться. Чума — это слишком страшно.

Наступило молчание.

— Ваше величество, — собравшись с силами, сказала Диана. — Заплатите иноземцам за помощь, и вы останетесь в глазах народа его законным спасителем.

Боэланд, стремительно повернувшийся к ней при первых же словах, понял мысль эмиссара еще до того, как она закончила говорить. По-новому оглядел Диану, на несколько долгих секунд задержав взгляд на ее губах, действительно напоминавших мотылька в полете, так как вогнутая линия нижней губки образовывала изящную ложбинку в середине. Король резко прекратил неуместное разглядывание очаровательных губ эмиссара прогрессоров и повернулся к скромно стоявшему в глубине его покоев наместнику Альнарда.

— Вы должны будете организовать перемещение заболевших в карантинные дома…

— Уже сделано, я надеюсь.

— … и дать доступ в эти дома прогрессорам. Так будет проще всего.

— Для начала мы должны взять данные для анализа, какой именно возбудитель вызвал эпидемию, — занудно повторил Айвен. — Потом нужно организовать подвоз или изготовление противоядия. Это займет определенное время. Между тем, вы правы, нужно спешить.

— Наш маленький флаер готов к отлету. Если он стартует в течение часа, — снова заговорила Диана, — мы до рассвета будем в Альнарде. Запрещение на полеты при свете дня не будет нарушено.

— Дон Гай, вы летите с прогрессорами, — тут же отдал распоряжение король.

— Со мной, — сказала Диана.

— И я с вами, — заявила Фенелла, не отводя глаз от короля. — Я буду вам полезной, Диана.

Его величество заметно колебался.

— Мы введем противоядие вашей сестре еще до того, как она заболеет, обещаю, — снова вмешалась эмиссар прогрессоров.

Боэланд еще раз взглянул в умоляющие глаза Фенеллы и вздохнул, сдаваясь.

— Дон Гай, я вверяю вам свою сестру, — церемонно обратился он к принцу, — девушку своевольную, упрямую, конечно, но… но такую…

— Достойную вашей любви, — галантно закончил за него наместник Альнарда.

— И вашей, Гай, тоже, — еле слышно ответил Боэланд.

— Фенелла, время пошло, скоро рассвет. Вам нужно переодеться, — резким, каким-то не своим голосом заявила Диана. — Полчаса вам на сборы.

Девушка ахнула, неожиданно вспомнив обо всех своих фрейлинах, которые до сих пор ждали принцессу, чтобы помочь ей раздеться.

За полчаса снять с себя бальное платье, вытащить драгоценности из волос, одеться в скромное платье и добежать до крыла прогрессоров не успела бы ни одна принцесса, даже самая сказочная. Фенелла уложилась в тридцать пять минут, хотя волосы она заплетала в косу уже на ходу, пробегая по коридору прогрессоров к лестнице на крышу, где располагалась стартовая площадка для флаеров.

— Все же расскажите мне о признаках болезни, дон Гай, — говорил в полутьме Айвен. — Пока все рассаживаются, вы как раз успеете.

— Я точно не знаю, — тихо ответил принц. — В графстве Грамейра вывесили черный флаг. Вряд ли они ошиблись. Мои люди сразу же отрядили гонца в столицу, ко мне.

Недавно ставшая прогрессором купеческая дочь Даника флаер водить не умела. За водительское место сел Айвен. Наместник Альнарда устроился рядом с ним, продолжая тихо отвечать на вопросы прогрессора.

Фенелла села сзади, рядом с Дианой, летательное устройство резко взлетело вверх. Девушку прижало к сидению.

— Больше неприятных ощущений не будет, — сухо сказала ей спутница через несколько минут.

За окнами царил непроглядный мрак, в самом флаере тоже было темно, только горели разноцветные огоньки перед водителем. Все молчали, хотелось спать. Фенелла даже и задремала.

Разбудил ее неожиданно громкий возглас Дианы.

— Не может быть, — услышала девушка, окончательно проснувшись. Вокруг по-прежнему было темно, но на руке эмиссара светился широкий мощный браслет.

— Ди, это ты? Ты меня слышишь? — в полной тишине отчетливо прозвучал знакомый голос Насти с Земли, голос, прервавшийся всхлипыванием. — Забери меня отсюда. Ты где-то близко, раз наша связь работает.

И снова плохо сдерживаемое рыдание.

— Да, я недалеко, — взволнованно ответила Диана. — Мы летим из Вальямареса в Альнард. Но что ты тут делаешь? В Остарии-то?

— Я все же попала в геологическую экспедицию.

— В геологическую экспедицию, — еле слышно повторил наместник Альнарда.

— Геологов отправили из Ньюгарда… Я больше не могу с ними. Помоги!

— В борьбе с чумой нужен каждый человек, — негромко вмешался принц Гай, видимо, с состраданием отнесшийся к деве в беде. — Выход очевиден.

— Очевиден, — как эхо повторила Диана и вздохнула.

— Вы запеленговали координаты? — вопрос к Айвену.

— Да.

— Меняйте курс. Надеюсь, успеем до рассвета.

— Не беспокойтесь. Опоздаем, я что-нибудь придумаю, — бросил принц. — Объясним как-нибудь полет вашей диковины.

— Настя, оставайся на месте.

Диана, привстав, дотянулась до пульта управления, водитель чуть отодвинулся в сторону. Она нажала несколько кнопок.

— Господин Таубен, — произнесла монотонно — я, эмиссар прогрессоров Остарии, Диана Ардова, выполняю настойчивую просьбу стажерки Анастасии Лазаревой и забираю ее в распоряжение нашей группы, планирующей работать в восточных провинциях Остарии. Степень целесообразности моих действий рекомендую уточнить в Центре Координации Прогрессоров. Там же, в ЦКП, вам могут подтвердить целесообразность переброса всех членов экспедиции в восточные провинции Остарии в связи с чрезвычайной ситуацией. Жду вашего ответа.

Прогрессор отключила связь и села обратно. И очень вовремя села, потому что флаер вдруг сотрясся. Снаружи по-прежнему царила непроницаемая темнота.

— Кстати, дон Гай, — заговорил Айвен, — в отведенном вами для посадки дворике достаточно места для работы вертикального винта грузового флаера?

— Точно не знаю. Ваши, которые нас провожали, сказали, что достаточно. Увидите сами.

— Настя, ты нас видишь? Мы включили габаритные огни.

— Да. Вижу.

И через минуту в распахнутую дверь ввалился сначала огромный, длинный мешок, потом забралась растрепанная светловолосая девушка с короткой, но густой косой.

— Настя, захлопните дверь, я включу свет в кабине, — скомандовал Айвен.

При свете неярких лампочек заплаканная Настя устроилась поудобнее и прижалась к подруге. Айвен выключил лампы, флаер вздрогнул, взлетая.

И тут раздался звонок вызова.

— Диана, это вас, господин Таубен, — напряженно сказал Айвен, снова включая неяркий свет в салоне. — И не спится ему.

— Диана Ардова на связи, — решительно произнесла эмиссар, перегибаясь через сидение первого ряда, чтобы оказаться поближе к включившемуся экрану.

— Ты, гребаная дура, — загремело по связи. — Малолетняя уродка! Ты хоть знаешь, что такое для нас — эта геологическая экспедиция?! Пусть хоть все гребаные аборигены в своей грязи сдохнут — экспедиция должна работать!

Диана решительно выключила звук.

— Я не уполномочена решать этот вопрос, — задрожавшим голосом ответила она и отключила связь окончательно.

Стало тихо. Только шуршала какая-то ночная бабочка, все-таки залетевшая во флаер, несмотря на выключенный свет при посадке. За окнами стало сереть, близился рассвет. Фенелла теперь могла оценить фантастическую скорость флаера.

— Диана, не переживайте из-за Таубена, — вдруг заговорил Айвен. Он где-то двадцать лет бессменный эмиссар прогрессоров в Борифате. Такое накладывает отпечаток на личность. Видали, какая у него выдержка? Ни разу не матюгнулся. Знает, что по общественной связи у него получится «пик-пик», а не реальные матюги. Зато в личном общении, да… Ребята трепались, что он даже к владетелю Борифата входит в высоченной такой шляпе. Владетель разок решил выпендриться, приказал понизить верхнюю балку дверного проема, чтобы заставить Таубена склониться на входе. Эмиссар выпендрился в свою очередь. Повернулся и вошел задом наперед. Больше владетель не выпендривался…. Так, мы подлетаем к Альнарду. Перед вами господин наместник, карта города. Сможете ткнуть пальцем в место посадки?

— Да, — ответил наместник.

В серых предрассветных сумерках флаер опустился на каменный пол внутреннего дворика, стены которого обвивали зелень и цветы. Диана открыла дверь и вышла. Настя выбралась вслед за ней.

— Что все-таки случилось? — спросила эмиссар прогрессоров, усаживаясь на порог открытого флаера.

Настя попробовала что-то сказать, но снова разрыдалась. Сзади к ней подошел Айвен, быстро оттянул воротник мешковатого комбинезона и приложил к шее девушки небольшую коробочку.

— Не дергайся. Успокоительное.

Настя уселась рядом с подругой на каменный пол.

— Не успела отвертеться от участия в экспедиции, опоздала. Они уже отправлялись, Редер дожал и заставил. А в экспедиции все геологи — мужики. С самого начала цеплялись, они все знали, что я с Изолированных территорий. «Не стыдно быть девочкой в таком возрасте? Ласково сделаемвзрослой, малютка», — со злостью передразнила Настя. — А мне не стыдно! Мне как раз без их приставаний вполне себе нормально. И тогда они послали меня на рынок в сопровождении двух проводников из Борифата, которые показывали нам путь из Ньюгарда за Римальские горы.

— Уроженцы Борифата… А ты наверняка с открытой головой и обнаженным лицом, — тихо сказала Диана. — Гады они, эти геологи.

— Да, — Настя судорожно вздохнула.

— И что? Не молчи же! Совсем плохо?

— Нет. В последний момент вмешался прохожий, остариец. Услышал мои крики о помощи. У него меч был. Да, я кричала. Испугалась. Один козел меня держал, рот зажимал, но все равно было слышно. А наш Ресин, которого тоже послали за продуктами вместе с нами, вместо того, чтобы помочь, снимал все на мобильник, представляешь?

— Отморозок, — с отвращением сказала Диана.

— А потом, когда мы вернулись, все остальные мужики смотрели запись и ржали как стадо жеребцов. Целый день. Мне есть рядом с ними было противно. Не ела весь день.

— Жалостная история, — неожиданно сказал Айвен. — Настя, ты вроде как прогрессор. И что? С двумя местными слабо было справиться? Ну и подготовочка у теперешних прогрессоров. Реально противно.

— Шокер оказался разряженным.

— А без шокера никак? Ты боевые искусства динамила, что ли, в процессе обучения? Как диплом-то получила…

— У меня специализация «исследователь космоса», — возмутилась Настя. — Я не хотела ни в какой Борифат. Я собиралась в лабораторию на Ганимед. У меня высший бал по всем предметам. Я должна доказать всяким недоумкам, что уроженцы Изолированных территорий ничуть не хуже остальных осваивают современные технологии, а то и лучше! — вскочив выкрикнула девушка.

— Два слова абсолютно лишние, — спокойно ответил Айвен. — Сама сообразишь, какие? Кстати, основным критерием отбора для работы на закрытых космических станциях является неконфликтность и умение не противопоставлять себя коллективу. Усекла? А вовсе не высшие балы по всем предметам.

Настя молча, полуоткрыв рот смотрела сверху вверх на высокого прогрессора.

— Я, конечно, накатаю рапорт на Редера. Реальное западло — отправлять сексапильную блондинку в агрессивную мужскую среду. Но сделанного уже не исправишь, против системы не попрешь. Настя, тебе несколько лет придется выживать в этом мире. Обучение боевым искусствам необходимо.

— Я не хочу, чтобы меня били в грудь, — пробурчала девушка. — Мне еще детей кормить.

Айвен упер руки в боки и внимательно осмотрел девушку с ног до головы.

— Диана, вам придется убедить подругу, что ей эти занятия необходимы. Подойдите поближе.

Эмиссар встала и сделала шаг вперед.

— Я насильник, — мрачно сказал Айвен. — Нападаю.

Он рванулся было к Диане, но отлетел, ловко переброшенный женщиной через бедро.

— Ух ты! — невольно вырвалось у Насти, — Ну ты крута, подруга.

— Он поддался, — смутилась та.

— Я действовал на уровне местных насильников, — ответил вскочивший Айвен. — Давай усложним.

Он развернулся к наместнику Альнарда, внимательно слушавшему весь разговор из-за полуоткрытой двери флаера.

— Дон Гай, помогите мне.

Принц неторопливо покинул флаер. Настя, только теперь сообразившая, что одним из присутствующих оказался отнюдь не землянин, растеряно оглядела остарийца в элегантной темной одежде с кружевами ручной работы.

— Что я должен делать? — меланхолично поинтересовался принц.

— Вы должны мне помочь свалить Диану на пол.

— Женщину? — нахмурился рыцарь.

— У вас не получится, я надеюсь. Просто надо дать урок стажерке. Вы, кстати, падать умеете? Не думаю, что у Дианы хватит мастерства бережно вас отбросить. Тоже уровень слабоват, впрочем, она еще учится.

— Падать умею, — нехотя признался его высочество.

— Тогда бросаемся на нее вдвоем. Задача — свалить на пол.

Через пару секунд принц продемонстрировал, что падать он и вправду умеет.

— Где-то так, Настя, — бодро сказал Айвен, вскакивая. — Так что перемотала молочные железы — и вперед, осваивать необходимые умения. Без этого, кстати, под моим начальством ты работать не будешь. И еще, кстати. Наши предки сами выбрали изоляцию от большого мира несколько поколений назад. За что боролись, на то и напоролись.

— Наши? И ваши, Айвен, тоже?

— Я родился на Изолированных территориях. Меня забрали после того, как из семьи ушел отец, а я стал хулиганить. Дальше я воспитывался в системе интернатов, как и все.

— Бедные вы с вашей мамой.

— Не думаю.

Но Настя явно так думала, продолжая с откровенной жалостью смотреть на высокого и сильного мужчину большими голубыми, хотя и заплаканными глазами.

— Да что ты, Настюш? — неожиданно смутился прогрессор. — В интернатах не так плохо, как тебе в детстве рассказывали. Лучшие учителя, отличные электронные программы развития. Курс на разностороннее развитие каждой личности. И вообще, ты хоть знаешь, что система интернатского воспитания детей в свое время спасла человечество?

— Так уж и спасла.

— Значит, не знаешь. И про казус Ирмы не слышала? Ну у вас там, в изоляции, и историю преподают… Где-то в конце прошлого века, чтобы ты знала, выросли дети, воспитанные родителями-одиночками, всякие эко-детки, воспитанные в однополых браках. Наши с тобой предки, возмущенные царившей безнравственностью, решили изолировать себя от общества. И собственно в обществе процент психических отклонений стал настолько велик, что его даже объявили нормой, но ситуацию это не спасло. Весь мир вяло решал, как же человечеству выжить. А в это время единственная дочка одного богатого чувака решила стать мужчиной. Сам чувак ей не препятствовал, хотел сыночка, наверное. И оба сдуру поверили рекламе. Это самое удивительное, вроде чувак воротилой был, знал же, как деньги делаются. И все равно рекламе поверил. Может, фантастических романов перечитал, не знаю. Конечно, они подписывали информированное согласие, над которым справедливо стебается король Остарии. Но сама знаешь, согласие там есть, а информированности ноль. Реально, им ничего не рассказали ни про отторжение тканей, ни про гормональный дисбаланс, ни про другие такие «мелочи». Короче, Ирма мужиком не стала, естественно, но и женщиной перестала быть. Слишком много отрезали. Практическая инвалидность. Ее вытягивали по разным, самым дорогим больницам, препараты новейшие дорогущие, пересадки за пересадками… Она, короче, покончила с собой. И вот прозревший папаша этой Ирмы, как выяснилось, любивший дочку, бросил все свое немалое состояние на реформы образования. С этого и возникла система интернатского воспитания детей. Их больше не доверяли ни родителям-одиночкам, ни однополым родителям. Все воспитание взяли на себя профессиональные воспитатели в государственных интернатах. А после введения электронных программ воспитания, интернатское образование стало дешевле, вполне доступным любому правительству. Исключение было сделано только для адекватных традиционных семей с одним отцом и матерью, потому что из таких семей, как правило, выходят дети без грубых психических отклонений. Поэтому Изолированные территории семейная реформа особо и не затронула. А со временем, когда стало ясно, что решение оказалось правильным, даже те, кто сначала сопротивлялись, согласились перейти на интернатскую систему воспитания детей. Ну и что же тут плохого? Человечество очень даже достойно вышло из кризиса, да и еще из какого!

— Плохо то, — упрямо ответила Настя, — что теперь эти интернатские воспитанники считают себя первым сортом, а нас — недоразвитым и отсталым элементом.

— Но это естественно, — усмехнулся Айвен. — Кого больше, те и диктуют условия. И тему закрыли. Реально уже рассвело.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Да, рассвело, — тихо сказала Диана, оглядываясь.

Солнечные лучи коснулись дворика, заросшего вьющейся цветущей глицинией, вспыхнули в розовых и лиловых соцветиях, пестрым ковром украсивших высокие и глухие стены.

— Здесь действительно поместится несколько грузовых флаеров, вы правы, дон Гай, — вежливо добавила она. Принц изящно поклонился в ответ.

— Нам с Айвеном потребуются кони и проводники в графство Грамейра. Нужно до следующей ночи разобраться в происходящем и найти уже там площадку для посадки флаеров. Настя, вы с Фенеллой пока останетесь здесь, будете на связи.

Настя вскинулась, но возразить не успела.

— Не спорь, Настюш, позже ты присоединишься к нам. Дон Гай, наверняка найдет проводников и для тебя.

— А как же я? — обиженно протянула Фенелла.

— Ваше высочество, — сухо ответила эмиссар прогрессоров. — Мы все трое в течение полугода чумой не заразимся. А вот вы заразитесь скорее всего в случае бубонной чумы и заразитесь наверняка в случае чумы легочной. Тогда король нам всем головы оторвет голыми руками. Поэтому вы останетесь в Альнарде для связи с Вальямаресом. Если ваше прибытие — это не блажь, а желание помочь людям.

Фенелла промолчала.

— Через несколько минут у вас будут проводники и кони, — на вполне приличном языке прогрессоров сказал наместник Альнарда. И тихо добавил на том же языке, обращаясь к Насте. — Когда наступит время, я лично проверю надежность вашего проводника. Пока вы находитесь под моей защитой, вам не понадобятся боевые искусства.

Настя покраснела и опустила длинные черные ресницы.

* * *
Пограничный Альнард — ворота в Остарию — располагался на горном отроге. Дорога из цитадели, куда утром опустился флаер, плавно вела вниз мимо невысоких стен из желтоватого песчаника, увитых виноградными лозами и плетями цветущей глицинии, образующими пышные навесы зелени и лиловых соцветий над узкими улочками. Там, где отрадной тени не было, жаркий воздух опалял кожу. В отличие от Вальямареса, в Альнарде ветер с моря климат не смягчал. Золотистые стены простых домов, казалось, горели в лучах солнца, ослепительно сверкали мраморные стены домов побогаче. Узкие улочки перетекали друг в друга, места переходов украшали уличные стрельчатые арки обычного здесь золотистого цвета. Часто приходилось спускаться по ступенькам. На центральных, более широких улицах и на площадях города фасады домов были украшены причудливой резьбой по камню, бронзовые украшения сверкали, как золотые. А настоящие золотые часы на доме городского совета и золотые статуи в нишах мраморных стен дворца наместника на центральной площади слепили глаза своим сиянием.

Фенелла подошла к краю городской площади, огражденной невысокими перилами, и посмотрела вниз. Город стоял на высоком скалистом основании, глубоко вниз уходила отвесная слоистая серо-желтая стена, проросшая по трещинам мелкой пинией и можжевельником, ракитником и тимьяном. В основании скалистого отрога виднелась поперечная мощная серая стена с башнями, перегораживающая Альнардское ущелье. Последний год, с момента назначения дона Гая наместником, торговые караваны были вынуждены проходить сквозь ворота в стене. После уплаты пошлины в казну Остарии, разумеется. И это никак не могло нравиться купцам из соседнего Борифата, например. Но деваться им было некуда. Борифат надежно отделялся от Остарии высоким горным хребтом Эскариман на севере и не менее высокими Гримальскими горами на юге. Торговые караваны могли пройти только через теперь хорошо защищенное Альнардское ущелье.

Сейчас ворота в стене были закрыты, над ними зловеще реял черный флаг. Чума свила гнездо совсем рядом с Альнардом, в соседнем графстве Грамейра, располагавшемся чуть южнее ущелья.

Фенелла бросила взгляд на часы на доме городского совета и легко переместилась поближе к дворику, выделенному наместником прогрессорам. Прямо в дворик она перемещаться опасалась, уж слишком подозрительно оглядывала ее Настя.

— Чума подтвердилась, — мрачно сказала девушка, изучая показания одного из приборов, которые прогрессоры вытащили из флаера и устроили в тени под навесным тентом. — Причем самый страшный ее вариант — легочная чума. Это значит, если ты еще не в курсе, что больные люди заразны сами по себе, даже если на них нет блох. И если такую чуму не лечить, зараженные люди умирают всегда. Исключений нет.

Фенелла молчала. Настя оторвала взгляд от экрана и внимательно посмотрела на нее.

— Если ты не передумала помогать, нужно сделать так, чтобы ты не заболела сама. Ты вдохнешь почти убитый возбудитель чумы, чтобы твой организм выработал противоядие. Тогда тебе не будет настолько страшна реальная чумная палочка. Это называется «вакцинация». Согласна?

— Да.

— Хорошо. Сейчас подготовлю, — Настя чуть помедлила, а потом, как бы невзначай спросила. — Можно взять у тебя кровь?

— Да, — снова ответила Фенелла, не понимая, почему так напряжена землянка.

Укол тонкой иглы оказался практически нечувствительным. Темный прибор, в который сразу всосалась кровь из вены, загудел.

— Все нормально, — с непонятной смесью облегчения и удивления в голосе сообщила Настя, когда гудение смолкло, и на экране появились какие-то значки. — Обычные 44ХХ, надо же…

— Вакцинацию будем делать?

— Да. Я сказала, что пока организм будет уничтожать почти мертвую чумную палочку, тебе может поплохеть?

— Нет, но я все равно согласна.

— Тогда надевай маску, я ее зарядила.

Но плохо Фенелле стало не после вакцинации, плохо им обеим стало, когда включился экран связи с прогрессорами, уже добравшимися до чумного барака, местного карантинного дома. Оба прогрессора в земных противочумных костюмах, полностью закрывавших их тела, с прозрачными щитками, закрывавшими лица, медленно шли вдоль длинного помещения, в котором на соломе лежали умирающие люди.

Настя шумно вдохнула воздух и замерла в ужасе.

Блестели испариной заострившиеся носы и распухшие лица с проявившейся, почерневшей сеткой сосудов; болью горели глубоко запавшие глаза; черные блестящие корки скрывали огромные язвы на теле. То там, то здесь видеокамеры выхватывали черные, как бы обуглившиеся руки и ноги.

— Черная смерть, — тихо сказал неслышно подошедший наместник. — По счастью, ваши приборы не передают запахи из чумного барака. Эти люди мочиться не могут, но кишечник работает, и еще как.

— У нас на Земле такого не бывает, — еле сумела выдавить из себя Настя.

— Вы по-прежнему собираетесь туда отправиться? — жестко уточнил наместник Альнарда. — Не женское это дело — помогать в чумном бараке.

Землянка подняла на мужчину растерянный взгляд. Сглотнула, сжала руки в кулаки.

— Я должна, — твердо сказала она, беря себя в руки. — Если Диана позовет, то я пойду.

Диана действительно позвала.

— Настюша, требуется помощь детям. Они напуганы и не даются. Я помню, ты на Земле на редкость хорошо управлялась с мелкими.

— Больные чумой дети? — вскрикнула Настя.

— Вы этого не выдержите, — уверенно сказал принц Гай.

— Хотя бы по одной инъекции антибиотика, — продолжила Диана. — Мы с Айвеном зашиваемся. Для связи останется Фенелла.

— Иду, — обреченно сказала Настя, отвернулась от экрана и встретила откровенно восхищенный взгляд наместника.

Ближайшей же ночью несколько грузовых флаеров прогрессоров опустились в эпицентре чумы. В замке Грамейра им предоставили хорошую площадку. Еще через день туда приехала Фенелла. Кажется, Диана все-таки вспомнила об ее исключительных способностях и решила держать дочку волшебницы рядом с собой. Несмотря на все принятые меры, количество зараженных людей опасно росло.

Прогрессоры, собравшиеся вечером в большом зале замка, предоставленном им хозяином, выглядели усталыми. Они еще не успели переоборудовать под свои нужды полутемный каменный зал с тяжеловесными колоннами, узкими окнами, высокими сводами, разграфленными нервюрами. Только развесили электрические лампочки без абажуров на длинных проводах и разложили надувные матрасы для отдыха. Уюта в помещении это не добавило.

— Отвлечься бы от окружающего кошмара, — со стоном сказал немолодой мужчина, — жаль, нет связи с Сетью. Никто не смотрел последнюю серию «Освоения Ганимеда»?

— Я смотрел, — откликнулся какой-то молодой парень из числа расслабленно лежащих на надувных матрасах прогрессоров.

— Расскажи, а?

— Да. Там прикольно. Джон с Джеком возвращаются из освоенного сектора в город. Джек встречает в казино невероятную красотку. Ну там любовь-морковь…

— Э-э-эх, какая серия! А мы тут сидим.

— Утром, перед отлетом в сектор, Джек возвращается к другу, как ни в чем не бывало, только молчаливый какой-то. Но вроде понятно, после ночи с красоткой-то… Улетают, значит, они с Джоном на свою базу в секторе. И, прикиньте, база перестает отвечать. Кавендиш обвызывался — молчание. Он бросается туда. Когда приезжает — база оказывается пустой. И Джон и Джек пропали. Такая музычка еще доходчивая.

— Ох ты ж!

— Да. А на следующее утро в одном из подвалов города находят тело мужчины со стертыми чертами лица. Только генэкспертиза и показала, что тело принадлежит Джеку. И только тогда Кавендиш понимает, что Джековская красотка была Странником. Монстр высосал из парня кровь, силу и облик.

— Вот сволота! Знал, что Джек с Джоном не попались ни в одну из их ловушек, когда осваивали сектор. Крутые были мужики.

— Точняк. Но монстр их перехитрил.

— А с Джоном что? Тело-то не нашли. Может, выживет еще.

— Не-а. Думаю, все плохо. Он прямо на базу монстра привел. Из лап Странников еще никто не вырывался.

И тут невольно сжавшаяся Фенелла почувствовала на себе пристальный взгляд и обернулась. Настя буквально буравила ее холодным взглядом.

На следующий день оказалось, что несколько зараженных чумной палочкой человек, обманутых незначительным улучшением самочувствия, сбежали из карантинного дома в неизвестном направлении.

— Вот и лечи их, идиотов, — с досадой сказал Айвен. — Все равно помрут, но теперь не сразу, а после того, как перезаражают сотню-другую человек. Знать бы, хотя бы в каком направлении они учапали…

Но местные жители, напуганные черными блестящими противочумными костюмами прогрессоров, беглецов не сдавали. Угроза масштабной эпидемии чумы становилась все более грозной и реальной.

— Донья Фенелла, — впервые заговорил с девушкой хозяин замка и местности граф Вельидо де Грамейра, недавно сосланный королем как раз в свое графство на восточной границе Остарии, — ваше высочество, я знаю, вы можете в любой момент встретиться с королем. У меня есть для него важные сведения. Я прошу всего лишь минутную аудиенцию.

Дон Вельидо никогда не делал из мухи слона. Сведения наверняка были важными, а происходящее в графстве все более походило на катастрофу.

— Я перемещусь из ваших покоев, чтобы никто не видел, — согласилась Фенелла. Накинула свой черный выгоревший плащ волшебницы и сделала шаг в королевские покои в Вальямаресе.

Ей повезло. Боэланд оказался у себя, да и еще один.

— Нет, — жестко сказал он, выслушав девушку. — Я не желаю видеть де Грамейру ни при каких обстоятельствах. Я даровал ему жизнь, но его ссылка неотменяемая.

Фенелла огорченно вздохнула и опустила голову.

— Сестричка, — мгновенно потеплевшим голосом продолжил его величество, — граф Вельидо, и не советуясь со мной, может навести порядок в собственном графстве силами собственных рыцарей. А уж арбалетчиков вокруг карантинного дома он наверняка уже разместил. Это очевидное решение.

— Хорошо, ваше величество, я возвращаюсь.

— Ты сама, я надеюсь, не посещала карантинный дом?

— Нет.

— И не вздумай посещать. И без тебя людей вылечат, родная, — Боэланд взял ее за плечи и легко поцеловал в лоб.

Фенелла не стала спорить с королем. Но и в замок дона Вельидо вернулась не сразу. Недалеко от королевского замка жил еще один человек, который мог помочь прогрессорам и графу де Грамейра.

Его высокопреосвященство архиепископ Остарии так же оказался в своих покоях, и так же один. Фенелле определенно везло.

— Ты ведь можешь доставить меня в графство Грамейра, — добродушно поинтересовался владыка, выслушав сбивчивый рассказ девушки. — Правильно я оценил твои способности?

— Да.

— Тогда подожди пару минут, предупрежу келейника. Нужно действовать быстро, ты совершенно права.

Его келейник, узнав о том, что владыка направляется в зараженное чумой графство, ругался так, что удивились и Фенелла и даже владыка.

— Рон, пасть захлопни, — прервал епископ отчаянно сквернословящего парня. — Сказал тебе, что вернусь — значит, вернусь. Неси мою походную рясу, плащ и сапоги, дурашка, — добавил ласково.

Высокий плечистый парень вытер неожиданные слезы и беспрекословно отправился выполнять распоряжение Леонтия.

А на обратном пути Фенелле не повезло, не повезло крупно и необратимо. Дон Вельидо де Грамейра оказался не один, когда в его покоях как бы из ниоткуда возникла девушка в темном плаще.

— Проклятие, — прошептал потрясенный прогрессор по имени Грегор, — Странники здесь? Монстр в Остарии?

И он мгновенно выхватил оружие, называемое странниками пистолет.

Дон Вельидо опередил выстрел лишь на мгновение, молниеносно швырнув кинжал рукоятью вперед в голову прогрессора. Грегор, оглушенный, упал, пуля просвистела рядом с головой Фенеллы так близко, что шевельнулись волосы.

— Не стреляйте, — крикнула Настя. — У нее человеческий геном — 46 человеческих хромосом. Я только вчера перепроверила по Ламерсину. Не верите — перепроверьте сами. Несмотря на свои паранормальные способности, Фенелла — человек.

— Сеньоры, вы бы сначала думали, — мрачно заявил дон Вельидо, — потом стреляли. Я больше никого из мужчин у себя не задерживаю. Еще раз повторяю. По каждому, кто выйдет из карантинного дома без противочумного костюма, арбалетчики выстрелят без предупреждения.

Несколько прогрессоров, ворча, вышли из горницы.

— Настя, а почему ты решила, — тихо и хрипло спросил Айвен Рудич, когда никого из прогрессоров кроме него, Насти и Дианы в комнате не осталось, — почему ты уверена, что человек не может быть Странником?

Фенелла медленно обернулась. Черное дуло пистолета смотрело ей точно в лоб.

— Я не промахнусь, — так же сдавленно и хрипло продолжил Айвен. — Пуля настигнет тебя раньше, чем ты успеешь уйти.

Он замолчал. Потрясенная Фенелла боялась даже пошевелиться.

— Единственное, что меня сейчас удерживает, — мрачно продолжил прогрессор, — это воспоминание о моем друге доне Альвесе. Он считает тебя кузиной и никогда не простит мне твоей смерти. Поэтому ты сейчас расскажешь мне всю правду о себе. И только попробуй начать изворачиваться, попробуй — и я спущу курок.

Фенелла бесстрашно смотрела в глаза вооруженному мужчине.

— Уберите оружие, — тоном приказа сказала она, когда Айвен замолчал. — Уберите, и я вам расскажу. Но не под дулом вашего пистолета.

Долгое минуту длилось противостояние. Свидетели боялись лишний раз вздохнуть. Наконец, Айвен убрал грозное оружие.

— Моя мать действительно происходит из рода Странников. Она заблудилась и не смогла вернуться на родину, — призналась девушка. Айвен дернулся, но пистолет доставать не стал. — Граф де Маралейд, мой отец, назвал ее своей женой. По отцу я кузина жены дона Альвеса де Карседы и родственница его величества. Почти никаких исключительных способностей у меня нет, и я сама боюсь Странников. Мой друг называет меня Маугли из рода Странников.

— А твой друг поэтичен, — усмехнулась Настя, разряжая обстановку. — Да и еще знаком с творчеством Киплинга, если кто не понял. Интере-есненько.

— В первый раз слышу, чтобы женщина так коротко изложила суть дела, — почти спокойно сказал Айвен.

— А теперь, когда вы успокоились, — неожиданно заговорил владыка Леонтий, делая шаг вперед из тени и откидывая капюшон дорожного плаща, — давайте поговорим о чуме в графстве.

И прогрессоры и дон Вельидо вздрогнули. Дневной свет, попадая в покои сквозь витражное стекло, был тусклым, тень — глубокой. На чудом возникшего епископа потрясено воззрились четыре пары глаз. Фенелла стояла, опустив глаза.

— Только один вопрос, сеньор Леонтий, — с любопытством поинтересовался Айвен после целой минуты ошеломленного молчания. — Чтобы попасть сюда, вы явно воспользовались исключительными способностями странной девушки. Разве церковь не считает Фенеллу ведьмой? В нашем Средневековье ее бы ждал костер.

— Сомневаюсь насчет вашего Средневековья, — пробурчал епископ, — и совершенно уверен, что у нас ее как ведьму не осудят. Ведьма — это женщина, в которую вселился злой дух, дух, ненасытно ненавидящий людей, дух, страстно жаждущий гибели всем людям и самой ведьме, в частности. Никакого такого демонического влияния я на душу Фенеллы не замечаю. Кем бы она ни была, но эта девушка — не ведьма. Понятно?

Все окружающие епископа люди промолчали.

— Я же не считаю вас ведьмами и ведьмаками из-за того, что вы говорите друг с другом, разделенные сотнями верст. Не считаю, потому что знаю, что есть множество вещей, недоступных моему ограниченному разуму.

— Но это совсем другое, — с сомнением протянула Настя.

— А вы уверены?

Прогрессоры снова промолчали.

— Вы садитесь, владыка, — опомнился дон Вельидо, подойдя к епископу за благословением.

— Ну вы, Айвен, даете! — отмерла, наконец, и Диана. — Вы чуть было не убили человека, девушку, никому не причинившую вреда. А еще, вдобавок, любимую сестренку короля Остарии. А если она и вправду из рода Странников, то те могут за ней приглядывать.

— Запаниковал. Всю ночь возился с вакциной, еще и ученики, — с раскаянием в голосе сообщил прогрессор, — это же обычная фишка техники Странников — появляться из ниоткуда, и уходить в никуда… А они и вправду могут за вами приглядывать, Фенелла?

— Не могут. На этой планете из-за вилки Дворкина энергетические потоки, питающие Странников, искривлены. Хотя, если я умру, — добавила она мстительно, — об этом они узнают.

Айвен издал нечленораздельный возглас и закашлялся.

— И все-таки, — снова заговорил епископ Леонтий, которого дон Вельидо усадил в одно из массивных дубовых кресел с высокой прямой спинкой, пододвинув кресло предварительно в освещенную часть комнаты.

— Да-да, простите, владыка, — чуть поклонилась духовному лицу эмиссар прогрессоров. — Просто мы все потрясены. Я надеюсь, Айвен, что вы бы не привели свою угрозу в исполнение, поэтому не подам начальству рапорт, но это не важно. Важно, что камеры остались у меня на противочумном костюме. Слишком сложно их туда-сюда перемещать. — Диана подошла к епископу поближе. — Из карантинного дома сбежали одиннадцать зараженных чумой человек. Где они сейчас — неизвестно. Местные отказываются помогать прогрессорам. Без их помощи мы не можем знать, какие еще поселения, кроме Навелуи, заражены чумой. Боюсь, что эпидемия вот-вот вырвется за пределы графства.

— Я поставил арбалетчиков по периметру карантинного дома, — мрачно добавил дон Вельидо. — Двух беглецов они застрелили час назад. Надо было раньше поставить охрану. Растерялся. На моей памяти чумы у нас не было. Я виновен. Но арбалетчики не добавили поселянам доверия к нам.

— Доверие местных жителей я берусь обеспечить, — вздохнув, ответил владыка Леонтий. — Именно для этого дочь моя Фенелла меня сюда и доставила. С чумой можно справиться только всем миром.

— Постойте! Как это у вас раньше не было чумы?! Быть такого не может! — возмущенно заговорил Айвен, тоже подойдя поближе к креслу с владыкой Леонтием и дону Вельидо, стоявшему рядом с епископом. — Есть же определенные законы развития эпидемий. Сначала должен начаться мор среди грызунов, потом вспышки кожно-бубонной чумы среди людей. И только потом, если не принять никаких мер, появится та высоко-заразная, легочная форма чумы, которую мы у вас наблюдаем. Были вспышки бубонной чумы в этой местности?

— Нет, — уверенно ответил дон Вельидо.

— Тогда самое время подумать, кто из ваших «доброжелателей», — ехидно продолжил полностью пришедший в себя Айвен Рудич, — прислал вам такой «подарочек». Кто, каким образом и зачем?

Де Грамейра переглянулся с епископом Леонтием и ничего не ответил.

— Проводите нас с Фенеллой в епархиальный дом, — сказал епископ, вставая. — Я попытаюсь выяснить все, что вас интересует, как можно скорее.

— Э-э-э, — нерешительно начала Диана, — вы разрешите ввести вам противочумную вакцину, владыка?

— Если он сегодня напорется на зачумленных, — тут же вмешался Айвен, — то вакцинирование не спасет. Нужен сразу антибиотик.

— Давайте вакцину, — владыка с предвкушением потер руки. — И антибиотик.

— Не переигрывайте, сеньор Леонтий, — сурово продолжил Айвен. — И так все вами впечатлились. Всё сразу не имеет смысла вводить.

— Ну хоть что-нибудь дайте, и мы пойдем.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ближе к полудню дон Вельидо де Грамейра вывел архиепископа и Фенеллу во двор замка. Огражденные стенами из серых гигантских валунов, мирно шелестели огромные, кряжистые дубы. В просвете между стволами, вдали, алели цветущие гранатовые деревца, обильно цвели розовые кусты разнообразнейших оттенков цвета.

— Донья Фенелла, — тихо спросил рыцарь, — что ответил вам король?

— Он отказал, — ответила девушка, отводя глаза в сторону. — Сказал, что вы и сами, без него, прекрасно справитесь с чумой в своем графстве.

— Ах, нет, у меня сведения для него не о чуме. Действительно важные сведения. Всего несколько слов. Но рыцарь не может сказать их никому, кроме своего короля.

Фенелла промолчала. Промолчала еще и потому, что несколько подростков — остарийцев выбежали из-за поворота дубовой аллеи, никого вокруг не замечая.

— Ты до сих пор не выучился работать в пламени горелки? Реально противно слушать.

— Ты… Ты смеешь копировать Учителя?! — и один из подростков попытался двинуть другому в ухо.

— А кого же мне копировать? — ловко увернулся от удара другой подросток. — Не тебя ли?

— А ну стоп! — гаркнул Айвен Рудич, появляясь позади Фенеллы. — Я собираюсь вам доверить важное дело, дело спасения жителей от чумы, от черной смерти, если кто не понял. А вы распетушились. Реально смотреть противно.

Айвен быстро оказался среди группы долговязых подростков, воззрившихся на него с откровенным обожанием.

— Сегодня вы, наконец, узнаете, для чего вы учились готовить штаммы бактерий, работая, правильно сказал Петрик, в пламени горелки. Мои старшие ученики изготовили из подобных штаммов противочумную вакцину, — тоном опытного лектора заговорил прогрессор. — Вы сейчас пойдете со мной, получите заряженные маски для ингаляций. Все помнят, что такое ингаляции? Затем вы поедете по двое с проводниками в окружающие Навелую поселения. Вопросы есть? Спрашивайте, не бойтесь показаться дураками.

Ученики, отпихивая друг друга, принялись расспрашивать Айвена, и шумной гурьбой все устремились в сторону одной из замковых пристроек.

— Не увлекайтесь лечением местных поселян, — доносился размеренный голос прогрессора. — Только нескольким можете помочь, чтобы вызвать доверие. Главное — быстрее пройти по маршруту. Наше дело — остановить чуму.

— Я надеюсь, мы хотя бы к вечеру дойдем до конюшен? — улыбаясь, спросил епископ. — У нас впереди долгий путь.

Но путь оказался короче, чем он планировал.

Сначала, конечно, владыка довольно долго объяснял клирикам, встретившим его в епархиальном доме, что те должны будут сделать. Но уже в Навелуе, поселении, расположенном рядом с замком де Грамейра, его только начатое расследование закончилось, епископ Леонтий получил исчерпывающие ответы на свои вопросы.

Поселение располагалось на холме, путь к нему вел через лесок из мрачноватых пихт и каменных дубов. Колючие кустарники вроде барбариса и боярышника, перевитые плющом, делали лесок густым и трудно проходимым. Само поселение состояло из нескольких улочек, образованных невысокими домиками, сложенными из неотесанных серых валунов и камней помельче, скрепленных глинистым раствором. Маленькие окошки почти под крышей и сама крыша, крытая длинными стеблями тростника довершали облик незатейливо уютных, сулящих прохладу в знойный день домиков. Мелкий скот блеял и фыркал из-за невысоких каменных оградок рядом с домами.

Староста, крепкий, немолодой крестьянин со шрамами на лице и руках, полученных при защите овец от рыси, долго смущался из-за того, что не может оказать самому владыке Леонтию приличный прием, провел их с Фенеллой и молодым клириком в центральную комнату своего дома, усадил на плетеные циновки, попытался угостить. И только потом рассказал епископу, что неделю назад к ним привел нескольких верблюдов родственник Гирчи-кузнеца из Борифата. Верблюды, не перенеся тяжелого пути, все околели.

— И вы сняли с них шкуры? Жадность одолела? Ведь не бедное поселение, — с горечью сказал седой епископ. Преданного Рона рядом не было, а он устал за день, устал объяснять сначала в епархиальном доме, а потом и местным жителям, что прогрессоров бояться не нужно, их направил в восточные провинции король Остарии, чтобы помочь людям справиться с чумой. Да, двоих застрелили. Но люди, зараженные чумой, уже, считай, мертвы, если им не помогут сами прогрессоры. Им просто помешали перед смертью разнести заразу по другим поселениям. Нет, без помощи прогрессоров не выживет ни один заболевший. Не выживет ни за что.

— А, кстати, почему не заболели вы, уважаемый Махата?

— Меня в тот момент не было в Навелуе, — смущенно ответил староста. — Еще повезло, что кузница Гирчина стоит на отшибе деревни. Стояла… Там все заболели… Прогрессоры кузницу сожгли.

— И правильно сделали.

— Да-да, как скажете, владыка.

— К вам в деревню никто из беглецов из карантинного дома не вернулся?

— Ну-у-у…

— Ах, балбесы! Мало того, что жадные, так еще и глупцы. Немедленно сообщите обо всех заболевших и умерших поселянах прогрессорам. Без их помощи вся Навелуя уже считай мертва. Я непонятно сказал? Почему вы до сих пор стоите?

После окрика епископа староста, по-юношески всплеснув руками, выбежал из дома.

— Фенелла, — еле слышно, так, чтобы не услышал проводник из епархиального дома, сказал владыка. — Обязательно нужно дать вдохнуть прогрессорскую вакцину наместнику Альнарда. Поскорее. Поможешь, дочь моя? Неспокойно у меня на душе.

* * *
Дон де Грамейра переправил в это опасное время супругу с детьми куда-то на горное пастбище и уступил прогрессорам свои личные покои помимо больших залов замка. Именно поэтому Фенелла и наткнулась на землян несколько часов назад, когда вместе с владыкой вернулась из Вальямареса.

Айвена со старшими учениками, девушка нашла, поднявшись в графские покои после того, как доставила владыку обратно в епархиальный дом. А доставила она его уже после того, как Диана, по просьбе епископа, вместе с ними побывала в Альнарде и помогла наместнику вакцинироваться. Все это отняло у девушки остатки сил, и она безрадостно поднялась в графские покои. К ее удивлению, комнаты не казались темными и мрачными. Ослепительный свет закатного солнца, смягченный витражными стеклами, разноцветными лучами рассыпался по дубовому полу, подсвечивал массивную мебель, играл на золотых узорах гобеленов.

— Так значит, верблюды, — повторил Айвен, выслушав отчет Фенеллы. — Реально скверно.

Он помолчал, затем обернулся к почтительно слушавшим старшим ученикам.

— Кто первым расскажет мне, какая связь между подохшими верблюдами и легочной формой чумы?

Ученики мялись недолго. Первым заговорил хорошо знакомый девушке низкорослый Рубио.

— Возбудитель был на шкуре и в мясе. Поселяне вдохнули зараженный воздух при разделке околевших животных, и… Неужели чумные бактерии проросли сквозь ткани носоглотки к кровяному руслу?

— Умница, Руби, — искренне обрадовался Айвен. — Приблизительно так и выглядит картина первичного заражения легочной чумой. Снаружи, на слизистых, никаких возбудителей болезни, все чистенько. Но под слизистыми тканями целые тяжи чумной палочки. Когда же возбудитель достигает кровяного русла, то разносится по организму, вызывает быстрое сворачивание крови в капиллярах. Прекращают работать почки. Руки, ноги, а иногда и все тело чернеет. Но что поражается первым?

— Легкие.

— Точно. Поэтому именно при легочной форме чумы больные люди нереально заразные. Они выдыхают возбудителей из себя вместе с воздухом.

— А блохи?

— Ну само собой. Верблюды сдохли, и… Почему нельзя дотрагиваться до сдохших животных, а особенно до грызунов, голыми руками?

— Паразиты, — хором проскандировали ученики, не отрывая преданных взглядов от Айвена.

— Точно. От умерших животных паразиты расползаются во все стороны в поисках теплокровной замены. И не дай Бог никому из вас оказаться этим самым теплокровным животным, если паразит — блоха, зараженная чумной палочкой. Результат — кожно-бубонная чума. У наших первых пациентов выявились обе формы чумы. И бубонная и легочная. Ребята, вы молодцы. И еще. Я думаю, что вы лучше меня сможете понять, — тут Айвен внимательно оглядел сообразительного Рубио, — случайно ли зараженные чумой верблюды оказались в графстве Грамейра. И кому это выгодно.

Рубио промолчал. Да, он промолчал, но его остановившийся взгляд и общий потрясенный вид свидетельствовал о том, что сообразил остариец нечто весьма неприятное. И, конечно же, с учетом разнообразности ролей, исполняемых Рубио в светском обществе, король очень скоро будет знать об этом самом, весьма неприятном.

После заката солнца, наконец, стали заметны результаты деятельности клириков графства и учеников Айвена Рудича. Местные жители, стекаясь струйками с холмов к карантинным домам, несли на носилках своих родственников и друзей. Освещенные факелами траурные процессии сливались в единое целое в ослепительно освещенном прожекторами дворе перед домами. Там, во дворе, шел страшный отбор. Отбор среди заболевших чумой на тех, кого уже нельзя вылечить, но необходимо изолировать, и тех, кого вылечить еще можно. Для этой, второй категории людей, прогрессоры собрали свой собственный карантинный дом. Без всякой, естественно, соломы, без дыма, наполняющего помещение. Пластик, вентиляция, бактерицидные фильтры и лампы.

Глубокой ночью измученная и отправленная отдыхать Фенелла проснулась от собственного крика. Видения черных, опухших людей с искаженными от ужаса лицами мешали снова заснуть. Рядом глухо закричала Настя, пытаясь выйти из кошмара, ворочалась, стонала. Фенелла передвинулась поближе к ней на широкой кровати, любезно предоставленной девушкам графом Вельидо, обняла и потрясла за плечо. Та с тихим всхлипом проснулась, открыла глаза и несколько минут лежала молча, впитывая тепло обнявшей ее девушки.

— Если бы только взрослые, — прошептала наконец. — Но дети. Страшно умирающие дети — это невыносимо. Еще там была молоденькая пара. Девушка, почти девочка умерла. А ее жених остался жить. Ты бы его видела… Почему, ну почему они не обратились к нам вчера!.. А ты неплохо держишься, принцесса, пусть и на подхвате. Я думала, раньше сойдешь с дистанции.

Фенелла привычно пропустила мимо ушей непонятное выражение прогрессора. Они так и заснули, тесно прижавшись друг к другу.

Утром выяснилось, что чума проникла в Альнард.

* * *
— Я кругом виноват, — с болью и горечью сказал дон Вельидо де Грамейра.

Фенелла замерла в зарослях калины и жимолости. Ей оставалось сделать несколько шагов вперед, потом по ровному склону докатить платформу с заряженными аккумуляторами до карантинного дома. Свои способности Странника обнаруживать среди прогрессоров ей, понятное дело, не хотелось. Но таскать неудобные аккумуляторы через весь замок и заросшие дубом и пихтой окрестности не хотелось тоже. Из-за множества кустарников, перевитых плющом, путь было не срезать, приходилось бегать только по проложенным дорожкам. Поэтому девушка и выбрала такой способ: вместе с аккумуляторами перемещалась в заросли жимолости на вершине невысокого холма с редким лесом из пробкового дуба, а оттуда катила тележку вниз к карантинным домам. На несостыковку во времени зашивающиеся прогрессоры внимания не обращали. Еще и радовались, что она так быстро возвращается.

И неожиданно на пути возник расстроенный дон Вельидо, придерживающий под уздцы взмыленного скакуна.

— Не берите на себя слишком много, граф, — ответил невидимый Фенелле архиепископ. — Скромнее надо быть.

Удивленный рыцарь широко раскрыл глаза, затем с горечью усмехнулся.

— А вы знаете, владыка, как эти распроклятые верблюды попали в Навелую? Вы ведь понимаете, что из Борифата в Остарию только один путь — через Альнард. Чертовых больных тварей действительно провели через ворота торгового тракта, но! Но дальше их заметил командир таможни, понял, что верблюды больны и велел всех уничтожить, свалить в расщелину за городом дальше по тракту и засыпать негашеной известью. И все было бы отлично, но эта чертова расщелина…

— Дон Вельидо, ругаться не надо.

— Простите, владыка, забылся, — рыцарь, волнуясь, дернул коня за уздечку, тот заржал, захрапел. — Расщелина находится в моем графстве. И мой сенешаль, встретивший таможенников с верблюдами на тракте, решил, что ему молодой, только что назначенный командир Альнардской таможни не указ. И, как только тот скрылся из глаз, отпустил стадо, поверив их проводнику, что верблюды просто устали после тяжелого пути. А ведь я знал, что мой сенешаль, упрям, тщеславен и попросту старый осел, но жалел его отстранять. И вот как вышло… — граф, застонав, прижался к шее своего верного скакуна. — Король вот-вот прибудет в Альнард, — глухо добавил он. — Его величество решил лично вмешаться. И к моей опале добавилась такая вина. Зараженных верблюдов мои люди пропустили, арбалетчиков вокруг карантинного дома я не выставил. В результате — чума в Альнарде. Принц Гай отдал на восходе солнца распоряжение — зажечь Гверскую расщелину, чтобы чума не перекинулась в Северные земли. Хорошо, что топлива хватит. Расщелина вся поросла пихтовым лесом. Пихты мощные, высоченные… Наместник всю ночь не спал. Мы разбирались, что произошло.

— А в южном направлении все тихо?

— Да. На юге графства чумы нет.

— Вот видите.А вы говорите — все плохо. Если бы чума пошла на юг — вот тогда бы было плохо. Там — столица, там — крупные скопления людей. А путь на Север и Запад действительно перекрывается огнем в одной Гверской расщелине. Ваши люди — герои, дон Вельидо. Они трудились без отдыха днями и ночами. Они остановили не что-нибудь — чуму!

— Но Альнард… но король…

— Вас больше всего гнетет королевская опала?

— Да, владыка, да! Гнетет и давит.

— Она справедлива, вы это знаете. Единственное, чем я могу вам помочь, так это принять у вас исповедь. Немилость короля останется, но на душе у вас станет легче. Хотите попробовать? Главное, все же не неприятные обстоятельства жизни, а то, как мы их переносим.

В наступившей тишине было слышно, как вдали потрескивает работающий мотор в какой-то прогрессорской установке.

— Согласен, владыка, благодарю вас.

— Тогда подайте руку, что ли… Мне, старику, без вашей помощи с этого камушка не встать.

Собеседники и конь дона Вельидо скрылись за поворотом тропинки, тогда Фенелла побежала вниз по склону, легко толкая катящуюся платформу с заряженными аккумуляторами, доставленными ночью на грузовом флаере.

* * *
Вслед за чумой прогрессоры и их помощники переместились в густо населенный Альнард. Карантинные дома были собраны из готовых блоков на ровной площадке за городской стеной. Туда на повозках под черным флагом и начали свозить заболевших людей. В карантинных домах Навелуи остались только ученики Айвена Рудича. Каждый из них, совсем еще молодых парней, руководил небольшим отрядом местных селян, которые ловили слова учеников на лету и тут же бежали выполнять.

Через пару дней измученные прогрессоры все же разделились на смены, дежурившие в карантинных домах Альнарда по очереди. Городские лекари и их помощники в глухих черных одеяниях и характерных масках с загнутыми вниз клювами, в изгибе которых застревали болезнетворные бактерии, все везли и везли к ним зараженных горожан.

Фенелла попала в одну смену с Настей. Они вместе работали и отдыхали тоже вместе.

— Девчонки, что вы тут в темноте сидите? Я понимаю, Виктор, ему ничто, кроме диодов, лазерных лучей и жидких кристаллов несимпатично, но вы то! — в тот закуток за колонной, где они с подругой расслабленно полулежали, вбежал молодой темнокожий прогрессор. — Там все видео смотрят. Последнюю серию «Освоения Ганимеда» только что просмотрели. Наши доставили из Ньюгарда.

— А оно нам надо? — вяло уточнил один из прогрессоров, отдыхавший на надувном матрасе неподалеку, тот самый Виктор, который ничему кроме техники не симпатизировал, — Чем там хоть закончилась киноэпопея сезона?

— Круто! Кавендиш с Лайзой пробрались на станцию в секторе. К ним такой Джон подвалил, весь загадочный. Ну Кавендиш сразу сообразил, что это не Джон, а Странник, который Джона высосал; сообразил, но виду не подал. Типа, здравствуй приятель, как поживаешь. А в нужный момент как выстрелит разрывными. И, прикинь, монстра даже разрывные не взяли. Он снова собрался и атаковал Кавендиша сзади, но Лайза бросилась между ними. Кавендиш уже добежал до выхода со станции, и тут, прикинь, оборачивается, а там Странник в нормальном своем облике, такое нечто черное и расплывчатое с горящими изнутри злобными багровыми глазами высасывает из Лайзы кровь и облик. Она выгибается, но вырваться не может. Поздно уже, все кончено для нее. Кавендиш зарычал и взорвал бомбу. Знал, что в момент высасывания жертвы Странник уйти не может, типа, привязан. Рвануло так это… Кавендиша вынесло наружу взрывной волной. Он пришел в себя среди черных камней Ганимеда, кругом одни обломки. Лайза, значит, погибла, только талисман остался, который она на скафандре носила, смешной такой зверек. Кавендиш поднимает зверюшку, тут, прикинь, показывают его лицо крупным планом. Он молча плачет, слезы такие… музыка душещипательная… Потом он, шатаясь, встает и вдруг кричит. «Любимая, я отомщу!» И конец.

— Да-а-а, — критично протянул рыжеволосый прогрессор Виктор. — И почему я не жалею, что не посмотрел? Не мое, однозначно.

Фенелла почувствовала на себе пристальный взгляд и повернулась. Настя быстро отвела глаза.

— Настюш, может, споешь? — критично настроенный Виктор повернулся к девушке. — Как-то тоскливо. Что-нибудь бодрящее, а?

— Насть, споешь? — оживился чернокожий рассказчик. — Я наших позову.

— А гитара моя где? — девушка села на матрасе. Тускло горящие в зале с высокими сводами, украшенными мозаиками и искусной резьбой по камню, лампочки вспыхнули ярче. В зале, выделенном наместником для отдыха прогрессорам, стало светлее.

— Сейчас принесу. И наших позову.

Он убежал. Вдалеке, из соседнего зала послышалось: «Хорош грузиться примитивом! Пошли, Настя спеть согласилась. Где ее гитара?»

Настя пела так, что забывалась и гасло вдали все, недавно пережитое, оставался только ее низкий, грудной, завораживающий голос. Подчеркнуто ритмично звучали вибрирующие переливы музыкального инструмента, называемого прогрессорами гитарой, хотя на остарийскую шестиструнную гитару он походил только отдаленно.

«Не стоит прогибаться под изменчивый мир.
Пусть лучше мир прогнется под нас!»
— И еще немного из моего любимого ретро, — тихо сказала девушка, допев песню, взволнованные слушатели, казалось, не дышали, настолько было тихо. — Один мой друг переводит слова песен на международный язык. Вот такие песни сочиняли наши предки два века назад.

Настя запела, сначала тихо, потом ее низкий голос зазвучал все громче и громче. Акустика в зале с высокими сводами была исключительной.

   «И падут сто замков, и спадут сто оков,
   И сойдут сто потов с целой груды веков, —
   И польются легенды из сотен стихов —
   Про турниры, осады, про вольных стрелков.
   Ты к знакомым мелодиям ухо готовь
   И гляди понимающим оком, —
   Потому что любовь — это вечно любовь,
   Даже в будущем вашем далеком.
   Звонко лопалась сталь под напором меча,
   Тетива от натуги дымилась,
   Смерть на копьях сидела, утробно урча,
   В грязь валились враги, о пощаде крича,
   Победившим сдаваясь на милость».
Фенелла вдруг, сама не зная почему, посмотрела в сторону входа. Там, прислонившись к колонне, стоял принц Гай и, не отрываясь, смотрел на певицу.

  «И во веки веков, и во все времена
   Трус, предатель — всегда презираем,
   Враг есть враг, и война все равно есть война,
   И темница тесна, и свобода одна —
   И всегда на нее уповаем».
— Настюш, а еще того же автора что-нибудь споешь? Никогда раньше не слышал.

— Я раньше и сама не пела. Но сейчас вроде обстановка способствует. И она снова запела под вибрирующее, яростное сопровождение своей гитары.

   «Если мяса с ножа
   Ты не ел ни куска,
   Если руки сложа
   Наблюдал свысока
   И в борьбу не вступил
   С подлецом, с палачом —
   Значит, в жизни ты был
   Ни при чем, ни при чем!»
— Да вы проходите, ваше высочество, садитесь. Что стоите, как чужой?

Принц Гай даже вздрогнул, от оклика рыжеволосого прогрессора Виктора.

— Нравится? — серьезно поинтересовался тот.

Принц промолчал.

— Настюш, спой еще, того же автора, а? Видишь, какие слушатели пожаловали. Да мы и сами в шоке от восторга.

* * *
— Что с тобой, Нель? — тихо спросил Сид, когда вечером Фенелла решилась его навестить. — Ты стала как тень самой себя.

— Устала, — ответила девушка, усаживаясь рядом с ним, загасив почти до минимума яркий сине-голубой свет сидения. Сид любил сине-голубую гамму, поэтому в его комнате на Ирионе все светилось именно этими цветами радуги. — Чума дошла до Альнарда. А там, как говорят прогрессоры, высокая скученность народа. Остановить эпидемию пока не получается. Знаешь, как страшно выглядит черная смерть?

— Нет, я не видел, — Сид легко пересадил девушку к себе на колени и крепко ее обнял.

— Послушай, — прошептала Фенелла ему на ухо. — А может быть, мы зря хотим закрыть вилку Дворкина? Если бы не прогрессоры, страшно представить, что было бы в Остарии. Земляне вылечивают даже чуму. Люди умирали только в первый день. Потому что было слишком поздно. Уже кровь сворачивалась в сосудах. А сейчас все выздоравливают. Карантин, конечно, я понимаю. Никого не выпускают. Но люди живые и здоровые. Может быть, мы смогли бы жить и строить новый мир вместе?

Сид молчал довольно долго. Потом осторожно ссадил девушку с колен и встал. Подошел к окну и прижался лбом к неизвестному материалу, заменяющему Странникам стекло.

— Любимая, мне этого не нужно, — с горечью сказал он, не оборачиваясь. — Мне нужно только то, чтобы ты была рядом. Я хочу видеть тебя хозяйкой своего дома. Хочу, чтобы наши сыновья помогали мне ковать оружие. Хочу видеть твою улыбку по утрам и засыпать, обняв тебя. Хочу быть рядом, когда ты болеешь, хочу состариться с тобой рука в руке, — он помолчал и добавил еле слышно. — А что будет при этом со всем остальным миром, меня беспокоит куда меньше.

Фенелла встала и подошла к нему. Сид резко развернулся, стремительно ее обнял и страстно поцеловал, крепко прижав к себе. Отпустил, только почувствовав, что девушка в его стальных объятиях начала задыхаться.

— Я так соскучился. Я устал решать, как закрыть эту проклятую вилку. Я замучился возиться с висперами. Хочу в свой дом, в свой сад в предместье Вльямареса. И чтобы ты, наконец, всегда была рядом.

И он опять притянул девушку к себе. Скользнул губами по лбу, закрытым глазам, и снова прижался к губам. Фенелла, забыв обо всем, ответила на поцелуй. Оба, сами того не заметив, сползли на пол. Фенелла снова оказалась у Сида на коленях и он, не прекращая ее целовать, не заморачиваясь с застежками, рванул платье вниз. Крепкая ткань затрещала, разрываясь, громкий треск заставил вздрогнуть их обоих. Фенелла охнула, перехватила разорванный лиф рукой и сползла с колен жениха. Тот не препятствовал, только жадно смотрел ей в глаза. Потом встал и снова подошел к окну.

— Вилка Дворкина закроется и без меня, — сказал после долгого молчания. — Висперы когда-нибудь до нее доберутся. В ней дефицит энергии. Как раз та обстановка, в которой они дозревают и взрываются. Я думаю, что висперы как раз для того и созданы, чтобы уничтожать такие вот пробки в путях Странников.

Сид обернулся и сверху вниз внимательно вгляделся в лицо своей ошеломленной невесты.

— Но когда это будет? — не своим, хрипловатым голосом уточнила девушка, продолжая сидеть на полу, прислонившись к стеночке. Сид мимолетно улыбнулся, оценив изменившийся тембр ее голоса. — Естественным путем вилка Дворкина будет уничтожена не скоро, так ведь?

— Да, не скоро. Сейчас эти пути Странников не активны. Может быть, через пару поколений…

— А за это время прогрессоры сумеют многому нас научить.

— Но я не собираюсь уничтожать порталы прогрессоров, — усмехнувшись сказал немного успокоившийся Сид. — Я собираюсь передать сведения о том, как это сделать, его великолепному величеству, твоему царственному брату. Передать в обмен на разрешение назвать тебя своей женой. А там уж пусть сам король решает, что будет лучше для его страны. Я человек незначительный, а вот его величество — другое дело, не так ли?

— Но Боэланд ненавидит прогрессоров. Ненавидит…

— Может быть, он изменится, оценив то, что они сделали для спасения его страны от черной смерти?

— Сомневаюсь, очень в этом сомневаюсь.

Сид, скрестил руки на груди, вглядываясь в светлые глаза девушки.

— Но если даже король Остарии считает пришельцев опасными для своей страны, то кто я такой, чтобы считать иначе? Боюсь, что ты любишь меня, куда меньше, чем я тебя, Фенелла.

Фенелла молча смотрела ему в глаза, обиженно думая о том, что Сид не был вместе с ней в эпицентре эпидемии. Он не видел страшных, изъязвленных, как бы обугленных детских трупов. Не видел восторженных взглядов остарийских учеников Айвена, когда тем удавалось заставить страшную болезнь разжать свои когти, выпустив тех, кого они лечили…

— Тише, тише, родная, — он вдруг рванулся к ней, но было поздно. Золотистые отблески расцветили сине-голубой интерьер. Наследница Странников мгновенно перешла в высшую форму самоорганизации.

— Перемещаемся в Ахену, — буквально приказал Сид, поднимая невесту с пола.

Они оказались по пояс в теплой морской воде, золотистые отблески света на гладкой ряби медленно погасли, темнота ночи снова воцарилась над морем. Но Сид и тогда не выпустил Фенеллу из рук. Ее разорванное мокрое платье, темнота вокруг, ее стремление доказать, что она любит его ничуть не меньше, чем он…

— Все, что хочешь, Сид, — прошептала девушка, окончательно теряя голову. — Только чтобы мы были вместе…

Но волна набежала сзади, опрокинув их обоих. Барахтаясь, они выбрались на берег, наглотавшись соленой воды.

— Верни меня на Площадь встреч, родная, — прошептал Сид. — Верни и уходи.

Он побоялся даже подать ей руку. Девушка встала сама, придерживая тяжелое, сползающее с нее мокрое платье. Молча взяла жениха за рукав, попробовала сделать шаг… И осталась на месте.

— А вот это уже серьезно, — сказал Сид, осознав, что его спутница не смогла воспользоваться путями Странников.

— Не так уж и серьезно. Тут недалеко мой дом. В Ахене нам есть, где жить.

Он пристально вглядывался в ее неясно различимые в свете звезд глаза.

— Родная, если мы сейчас вдвоем окажемся в одном доме, к утру ты станешь моей. Я почти не владею собой. И обратного пути не будет.

— Прогрессоры останутся в Остарии. Мы завтра же поженимся. Тут никто не знает, что я принцесса.

— А потом нас найдет король.

Наступило молчание. Плескались волны, вода шуршала, натыкаясь на камни, легкий ветерок неприятно холодил кожу под мокрым платьем. Ночь становилась все холоднее.

— Боэланд нас обязательно разлучит, даже если мы будет в браке, — подтвердила Фенелла.

Сид промолчал. Она испугалась.

— Давай еще раз. Я постараюсь.

Со второй попытки Фенелла все же смогла сделать шаг на Площадь встреч.

— Итак, за тобой выбор, — серьезно сказал мастер, не отводя глаз от невесты. — Или мы сейчас же расстаемся, потому что вместе нам быть все равно не дадут. Или я продолжаю добиваться у короля твоей руки, то есть продолжаю свои исследования.

Сид задержал дыхание, дожидаясь ее ответа.

— Нет, я не могу с тобой расстаться, — ответила девушка, сдаваясь. Он кивнул.

— Тогда, до свидания, родная. Но не приходи ко мне, пока я сам тебя не позову. Мы только мучаем друг друга. Мне уже совсем немного осталось доделать.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Не подумав, Фенелла переместилась с Ириона в Альнард, прямо в один из двориков замка наместника. После жаркого дня камни были еще горячими. Она прислонилась мокрой спиной к каменной колонне и замерла, успокаиваясь; стараясь не вспоминать последнего часа общения с Сидом. Но взбудораженное сознание неуправляемо возвращалось именно к этим соблазнительно ярким минутам.

— Донья Фенелла, вас ли я вижу?

Король все-таки прибыл в Альнард этой ночью.

— В мокром платье, — все так же ехидно продолжил Боэланд. Девушка вдруг осознала, что стоит в ярком лунном свете.

— Может благородная донна искупаться в фонтане? — капризным тоном поинтересовалась она.

Вплотную подошедший к благородной донне король потянул разорванную ткань лифа, которую девушка придерживала рукой.

— И немножко зацепиться платьем, в здешних фонтанах такие цеплючие края, — по-прежнему капризно продолжила ее высочество.

— И где же благородная донна изволила найти в Альнарде фонтан с морской водой? — ледяным тоном спросил Боэланд, снимая с ее рукава длинную бурую нитку какой-то водоросли и поднося ее к лицу Фенеллы.

— Это моя тайна. Могут быть у благородной донны тайны?

Король медленно окинул ее тяжелым взглядом и скрипнул стиснутыми зубами.

— Так. Я должна переодеться, — быстро сказала девушка. — Подождите, ваше величество, я сейчас вернусь. И буду полностью в вашем распоряжении.

— Фенелла! — яростно прошептал Боэланд. — Пока ты в состоянии перемещаться сквозь пространство, твоему кузнецу ничего не грозит. Но как только ты не сможешь, я знаю, что это будет означать! Мои люди Оканнеру обязательно разыщут, — с угрозой в голосе продолжил он. — Ты достаточно пообщалась с медиками, чтобы сообразить, какой части тела его лишат?

— Ваше величество, я с вами больше не разговариваю!

— Значит, достаточно, — он невесело усмехнулся. — В лунном свете сверкнули не только глаза, но и белые зубы.

Фенелла вырвалась из рук короля и переместилась в свое убежище, затерянное среди недоступных людям горных вершин. Там быстро прополоскала волосы, сполоснулась сама и переоделась.

Вернулась она обратно во дворик замка наместника, от души надеясь, что король его покинул. Но не тут-то было.

— Переоделась? — хмуро поинтересовался Боэланд, вставая со скамьи и поправляя свой длинный темный плащ. — Ты обещала, что будешь в моем распоряжении.

Серьезно обиженная на короля Фенелла возмущенно вскинула голову и промолчала.

— Проводи меня к эмиссару прогрессоров, — так же хмуро продолжил король. — Я понял, что ночь в Альнарде — самое активное время.

Эмиссар стояла перед огромным экраном, собираясь ответить на важный вызов, когда в тот зал, где она работала, вошли еще и король Остарии со своей проводницей. Небольшой зал, украшенный резьбой по камню, напоминал изящную шкатулку, неярко подсвеченную изнутри светом нескольких экранов и разноцветных электрических лампочек.

— Я говорю с эмиссаром остарийских прогрессоров? — прозвучал из динамиков уже знакомый Фенелле голос. На этот раз эмиссар прогрессоров Борифата говорил вежливо. Диана сделала шаг вперед и включила изображение. Таубен, развалившись, сидел в кресле перед экраном со своей стороны. Женщина еле слышно вздохнула и тоже села в кресло, сохраняя, впрочем, подчеркнуто прямую осанку.

Король шевельнулся, но промолчал. И, Фенелла, бросив на него быстрый взгляд, увидела Диану как бы его глазами. Эмиссар остарийских прогрессоров за последние дни и ночи запредельно устала, осунулась. Но, как ни странно, стала еще красивее. Ее обычная яркая красота приобрела теперь одухотворенный оттенок.

— Я вас внимательно слушаю, господин Таубен, — сказала она, вглядываясь в собеседника запавшими от усталости, неправдоподобно большими глазами.

— Для вас — Генрих, дорогая, — ненатурально улыбнулся прогрессор. Светловолосый, светлоглазый мужчина с мощным носом, квадратным подбородком, с такими высокими скулами, что глаза казались совсем маленькими.

— Внимательно слушаю вас, Генрих.

— Я был с вами необоснованно резок. Не сразу понял, что эпидемия чумы может затронуть не только аборигенов, но и работу геологической экспедиции, движущейся от Ньюгарда на север, к Альнарду. Вы уже, конечно, знаете, что само наличие этой экспедиции нужно скрыть от владетеля Борифата? Поэтому летательные аппараты использовать было нельзя.

— Да, Генрих, я это знала изначально. Знала и о том, что выбор маршрута экспедиции обусловлен тем, что подходящий проход в Римальскую пустыню существует только один. В районе Альнарда, между Римальскими горами на юго-востоке Остарии и хребтом Эскарьян на северо-востоке.

— А вы знаете, откуда такая таинственность?

Фенелла, знавшая о причинах утаивания от владетеля Борифата новой георазведки, кажется, даже больше, чем Генрих Таубен, осторожно огляделась. Кроме замершего рядом с ней короля Остарии чуть в стороне стоял наместник Альнарда. А также Настя Лазарева, морально поддерживавшая измученную подругу. Больше в небольшом зале, отведенном для связи, никого не было.

— Предыдущая геологическая экспедиция погибла при невыясненных обстоятельствах. Есть серьезные опасения, которые предстоит проверить, что геологи открыли стратегически важные для нас полезные ископаемые. И были убиты, чтобы результаты их работы не попали к землянам, — ледяным тоном сообщил эмиссар.

Да, глупо было надеяться, что прогрессоры не выяснят, почему погиб их начальник Кальвер. Они уже почти раскрыли причину его убийства.

— Как обстоят дела с эпидемией? — помолчав, по-прежнему вежливо спросил Таубен.

— В окрестностях Альнарда очаги под контролем. В самом городе работа по выявлению зараженных людей перешла в финальную стадию, — сухо отчиталась Диана.

— Вы должны помочь геологам попасть на территорию Римальской пустыни незаметно для купцов Борифата.

— Я получила аналогичный приказ из центра.

— Приказ приказом, но наши действия нужно согласовать. Маршрут экспедиции вам известен?

Светловолосый эмиссар отклонился в сторону. За его спиной оказалась карта Борифата с четко обозначенными Римальскими горами, Римальской пустыней и светящимся маршрутом экспедиции.

— Вот здесь, — одна из точек маршрута вспыхнула, — экспедицию встретят мои прогрессоры. Ваша основная задача — обеспечить незаметный выход геологов за ворота Альнарда. Дальше из-за черного флага над городом торговый тракт пуст. Здесь, на повороте мы их встретим. Возражений нет?

Фенелла невольно вздрогнула, увидев, как резко принц Гай вскинул голову, увидев маршрут экспедиции.

«А ведь он может знать, где именно погибшие геологи нашли урановое месторождение. Ульфия вполне могла ему переслать роковые документы в своем последнем письме».

Принц снова опустил голову, скрывая свой интерес к маршруту геологов.

— Возражений нет. Задачу поняла, — бесстрастно ответила женщина. — Сообщу, когда геологов можно будет вывести за ворота в Альнардской стене. Я на связи.

— С нетерпением буду ждать, дорогая…

Диана, не дослушав, отключила связь и закрыла глаза.

— Ты не выдержишь, — возмущенно сказала Настя. — Третьи сутки на стимуляторах. Никакое сердце не выдержит. Не сходи с ума, ты можешь умереть. Геологи подождут.

— Не в геологах дело. Они действительно подождут, — с трудом выговаривая слова, ответила Диана. — Но в городе чума, которую мы пока не остановили. Нас слишком мало. Как же я могу отдыхать, зная, что мы вот-вот выпустим все из-под контроля?! Сделай мне еще один укол. У меня здоровое сердце.

— Сеньора Диана, разрешите мне вам помочь, — неожиданно вежливо сказал Боэланд, подходя к ее креслу.

— Добрый вечер, — тут же вскочила сеньора Диана.

— Уже ночь, — вздохнул король. — Вызовите снова Таубена.

Диана механически выполнила приказ.

— Сеньор Таубен, — мрачно сказал король, не представляясь. Видимо, оба мужчины уже были неплохо друг с другом знакомы, — я клянусь вам, что никто, в том числе и ваши геологи не покинут Альнард, пока у нас чума. Ясно?!

Генрих Таубен промолчал, напряженно глядя на короля Остарии, а также на случайно попавшую в его поле зрения голубоглазую Настю.

— Хотите, чтобы они быстрее оказались в вашем распоряжении, дайте приказ, помочь нам справиться с эпидемией.

— Я дам такой приказ, — после долгой минуты размышлений ответил светловолосый эмиссар. — Кому будут временно подчиняться геологи?

— Наместнику Альнарда.

— Согласен, — видимо, и наместника Таубен хорошо знал.

Король кивнул, но эмиссар медлил отключать связь.

— Стажерка Анастасия Лазарева? — холодно спросил он.

— Да, — подтвердила Настя, нервно дергая себя за косу, переброшенную через плечо.

— По распоряжению Центра, вы остаетесь в Остарии, если только не захотите сами присоединиться к экспедиции. Подумайте, какой шанс вы упускаете. Эта георазведка войдет в историю, а вы останетесь ни с чем. Если передумаете, свяжитесь лично со мной, я помогу вам решить возникшие недоразумения, — и только после этих слов он отключился.

— Не войдет эта георазведка в историю, — утешил девушку принц Гай. — Судя по их маршруту, они ничего не найдут.

— Стажерка Анастасия Лазарева? — теперь к девушке обратился король. Причем смотрел он не на Настю, а на эмиссара остарийских прогрессоров практически в обморочном состоянии. — Доведите свою подругу до кровати, пока принц не подхватил ее на руки.

Диана ярко покраснела.

— Дон Гай, — продолжил его величество, — у прогрессоров есть мужчина, способный ими руководить?

— Есть, — хором ответили Настя с наместником.

— Только не Айвен Рудич. Он и без дополнительной нагрузки перегружен как корабль работорговцев из Борифата.

— Я сейчас свяжусь с Виктором, — быстро сказала Настя. Наместник подошел вслед за девушкой к экрану связи.

— А честь отнести эмиссара на руках к месту отдыха выпала мне, — галантно произнес Боэланд, легко подхватывая Диану на руки. — Не сопротивляйтесь, сеньора Ардова, вы слишком всем нам дороги, чтобы мы позволили вам умереть от перенапряжения. Фенелла покажи, где ее спальня.

Спальня была недалеко. Его величество не напрягаясь донес хрупкую девушку, замершую в его руках, до кровати. Помедлил опускать ее на пестрое покрывало.

— Что же они такое употребляют, эти прогрессоры? — спросил он, наконец, с недоумением. — Она лежит в моих руках как мертвая, бледная, практически в обмороке, но как же у нее колотится сердце. Сеньорита?

Сеньорита не ответила. И Фенелла ее отлично понимала. Если бы Диана была и вправду землянкой, то ей было бы все равно, кто именно ее подхватил, когда она падала в обморок. Но сеньорита была остарийкой, она родилась и выросла в Остарии, с детства впитала благоговейное отношение к королю, простое прикосновение которого, по вере остарийцев, могло исцелять даже безнадежных больных. Какой-то год тесного общения с землянами никак не мог изменить с детства усвоенные чувства. Понятно, что после неожиданной выходки его величества, Диана пребывала, ни жива и ни мертва.

Боэланд, дождавшись, пока Фенелла снимет с нее туфельки, осторожно переместил свою ношу на кровать.

— Она действительно трое суток не спала? — мягко спросил он, разглядывая безжизненное лицо, опущенные темные ресницы, бледные губы еще совсем молоденькой женщины.

Фенелла отвернулась и отступила на несколько шагов, не желая с ним разговаривать. Боэланд подошел к ней и взял за руку.

— Я действительно слишком много позволяю тем, кого люблю и кому доверяю, — мягко и даже с грустью произнес он. — И вы этим пользуетесь. Что кум Адрон, что ты, Фенелла.

— Ваша любовь меня душит, — вспыхнула девушка. — Вы постоянно оскорбляете меня! Вы постоянно унижаете моего жениха!

Рука Боэланда на ее запястье сжалась, как стальной наручник.

— Сида уважает дон Альвес. К нему хорошо относится принц Гай, — почти выкрикнула Фенелла, дергая руку, пытаясь высвободиться из стальной хватки. — И только вы его презираете. Отпустите мою руку! Почему вы называете его кузнецом, его, величайшего мастера-оружейника?! Почему вы не даете Сиду никакой возможности, завоевать меня в жены?

Король медленно разжал пальцы, отпуская ее запястье, и удивленно посмотрел девушке в глаза.

— Завоевать тебя в жены? Ты в это веришь? Я тебя душу любовью? Как я должен был, по-твоему, поступить, встретив тебя в садике замка в мокром разорванном платье? Ты принцесса, Фенелла!

— Я свалилась в море, не рассчитав путь, когда возвращалась от родственников, — все-таки смутилась девушка, вспомнив, как именно она свалилась в море. И с кем. — Попробовали бы вы сами выбраться из моря в длинном платье и в плотно затянутом корсаже. Из-за прогрессорской вилки Дворкина я постоянно сбиваюсь то на побережье, а то и в море, — добавила она еле слышно, потому что за дверью послышались легкие шаги, а потом в комнату вбежала Настя.

— Ди, как ты там? — встревожено спросила она, бросаясь к неподвижно лежащей подруге.

— Я, пожалуй, пойду, — тихо сказал Боэланд. Фенелла осталась, чтобы помочь Насте.

За окном забрезжил рассвет, когда Настя, убедившись, что ее подруга наконец-то заснула, а не провалилась в очередной обморок, убежала. И все еще злую Фенеллу посетила отличная, как ей показалось, мысль.

— Дон Вельидо! — она нашла рыцаря сразу после восхода солнца в его замке. — Король этой ночью прибыл в Альнард. Туда вам являться никто не запрещал. Хотите оказаться рядом с его величеством?

Дон Вельидо де Грамейра очень хотел, и спустя несколько минут его желание исполнилось. Боэланд встречал рассвет во внутреннем садике замка наместника, наивно рассчитывая на одиночество в ранний час. Молодой король медленно шел по дубовой аллее, дышал полной грудью и даже чему-то улыбался. Беззаботно и беззащитно улыбался, хотя еще пару недель назад подобное состояние было для его величества абсолютно невозможным. Улыбка медленно погасла на его губах, когда он увидел перед собой почтительно склонившегося бывшего командира своей личной охраны.

— Действительно, в Альнард вы вольны являться, дон де Грамейра, — холодно произнес король, скрестив руки на груди.

— Только несколько слов, ваше величество. Я обязан вам, и только вам их сказать.

— Я слушаю вас.

Всего несколько слов, сказанных еле слышно — и лицо Боэланда окаменело. Он судорожно стиснул руки в кулаки, старательно сдерживая рвущиеся наружу ярость и гнев. Перепуганная Фенелла поспешила исчезнуть, тем более, что у нее вот-вот должно было начаться очередное дежурство.

А дежурства в карантинном доме девушка любила. Не так давно, когда прогрессоры не справлялись, Фенелле поручили взять кровь из вены на анализ. Наблюдавший за ней Айвен сразу же оценил способность девушки брать кровь даже из самых плохих вен. И с того времени ее ставили, как выражались прогрессоры, на забор крови. Набрав, как обычно, кровь в серию небольших пробирочек, девушка отнесла контейнер Насте в лабораторию. И дальше, тоже как обычно, началось самое интересное. Настя разговаривала с приборами.

— Ты что, обалдел? — возмущенно спросила она у пластикового ящика с двумя экранами и множеством разноцветных кнопок. — Да чтоб тобой Странники заинтересовались, поросенок ты пластиковый! Возбудитель чумы — это бактерия, а не вирус. У нас эпидемия чумы, а ты…

Ящичек с экранами тихо зажужжал в ответ.

— Как вирусное поражение?! На все сто? Фенеллочка, миленькая, сбегай, возьми еще раз кровь по номеру 532. У него, кажется, и не чума вовсе, а мы его в общак запихнули. Да, кровь из вены, и внутреннюю межтканевую жидкость из носоглотки. Болящие пациенты там все равно уже дрыхнут без задних ног. Только быстрее, Фенеллочка.

Фенелла как никто умела быстро перемещаться.

Потом в лабораторию пришли студенты Альнардского университета, добровольно надевшие глухие плащи и носатые маски медиков. Они находили новые жертвы черной смерти в городе и помогали доставить их в карантинные дома, к прогрессорам. А в свободное время студенты приходили в лабораторию. Причем очаровательная блондинка Настя интересовала их ничуть не меньше, чем загадочные приборы пришельцев. Иногда туда же, в лабораторию забегали и другие прогрессоры из смены.

— Насть, ты слышала, нашли еще один очаг поражения. Уже с десяток по улице. Решено второй этаж дособрать. Точно, у третьего дома, — после ухода студентов заявился прогрессор Грегор, запомнившейся Фенелле тем, что в свое время выстрелил в нее без размышлений. Сейчас он вроде уверился, что местная паранормальная девушка не имеет отношения к Странникам. — Сейчас люди начнут поступать. Фенелла, ты почему защитный костюм расстегнула? Что значит, застегиваю, когда выхожу? Нельзя его вообще трогать. Уф-ф-ф, и вправду жарко. Кондиционер барахлит. Подождите, посмотрю, что с ним. Девчонки, вы, кстати, смотрели первую серию «Освоения Ганимеда 2»? Начало крутое. Прикиньте, пару десятков лет назад земной ребенок попал к Странникам. Они из него создали злобную такую тварь. Так конкретно процесс показан. Ребеночек орет, плачет, какие-то щупальца его кромсают. Потом детка растет, злобно глазками сверкает, бегает наперегонки с какими-то монстриками. Потом — бац! Измученного землянина с потерей памяти наши находят на заброшенной космической станции. Проверка ДНК — ура, перед нами землянин. Он полностью человек. А на самом деле ненавидит людей лютой такой ненавистью. Скрывает, понятно. Вы меня спасли, и все такое.

До этой минуты тихо работавший анализатор вдруг громко защелкал. Фенелла резко обернулась. Настя, не вынув предыдущий контейнер с биоматериалом, пыталась засунуть в гнездо новый. А сама, при этом, забыв обо всем, хмуро смотрела на Фенеллу. Та срочно изобразила из себя воплощенную невинность. Настя хмыкнула и вернулась к работе.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

После дежурства Фенелла переместилась на Ирион. Был ли он полностью планетой в понимании землян, девушка не знала, но это было точно сердце местообитания ее родственников Странников. Именно кому-нибудь из них Сид должен был сообщить, что опять хочет ее видеть. Хотя бы из-за этого его невеста собиралась регулярно посещать Ирион, как бы там прогрессоры не нервничали.

— Фейнейэ, привет! — ее окликнул молодой приветливый Странник. В низшей форме существования он мало чем отличался от обычных остарийцев. Долговязый с темно-каштановыми растрепанными волосами, с веснушками на неправильно длинном носу, с желто-зелеными глазами. Дайэн, ее предполагаемый жених на Ирионе.

— Не убегай от меня. Сегодня я настроен решительно, — в его глазах блестели озорные огоньки, на красиво очерченных губах готова была расцвести улыбка.

— Привет, Дайэн.

— А почему всегда так мрачно? Почему, а Фейнейэ?

— Можно подумать, ты не знаешь, что у меня уже есть жених. И другого мне не надо. Мне Сида еще мама подобрала, если тебе интересно.

Он таки рассмеялся. Тихо, легко, как если бы ветер шевельнул кроны деревьев.

— Давай все же поговорим. Ты как маленький напуганный зверек, дорогая моя Фейнейэ. Меня подобрали тебе в пару, потому что из всех неженатых мужчин нужного возраста именно я больше всего подхожу тебе по совокупности разных факторов. Но это совсем не значит, что я стану твоим мужем в дальнейшем.

— Не станешь, не сомневайся.

— Не хмурься. Мы все заметили, что ты любишь Сида Оканнеру. И кто из смертных дерзнет сказать, что знает, как возникает любовь? Иногда она связывает похожих людей, а иногда противоположных по всему. Иногда ее можно предвидеть, а иногда она настигает как удар молнии. Самая таинственная вещь во вселенной — любовь. Но то, что ею соединено, никто из нас не дерзнет разрушить.

Фенелла смотрела на собеседника с откровенным подозрением сначала, однако смешинки в глубине его глаз покоряли и заставляли верить.

— Но то, что ты не хочешь переходить в нормальные формы самоорганизации, никуда не годится, Фейнейэ. Любовь не может здесь служить оправданием.

— Я боюсь, что разлюблю Сида, — неожиданно честно ответила девушка.

— Значит, ты его недостаточно любишь, — уже откровенно усмехнулся ее собеседник. — Тогда об этом лучше узнать до того, как он станет твоим мужем.

Что-то похожее ей говорил и сам Сид. И она снова обиделась, испугалась.

Золотистые отблески отразились на светлой блестящей одежде Дайэна. Отразились всего на мгновение. В следующую секунду он и сам перешел в высшую форму существования.

— Не бойся. Остановись и оглянись. Привыкни к самой себе, — Странник больше не говорил. Перешел на мыслеречь. Притянул девушку к себе, переливая ей в душу собственное спокойствие.

«Мы с ним как два жучка в застывшем янтарном пламени».

— Ты забавная, — усмехнулся мысленно Дайэн. — Видишь, ничего страшного не происходит. Оглядись. Попробуй почувствовать твоего Сида. Главное, не бойся.

Фенелла и раньше могла чувствовать Сида, когда находилась на Ирионе. Но теперь все было куда ярче. Он был совсем рядом, до предела уставший, пытающийся довести непривычное дело до конца, чтобы поскорее вернуться в родную Остарию, по которой успел соскучиться, соскучиться по городу, по дому, по любимой…

Ей до глубины души захотелось разделить тяжесть, наполнившую его душу, хоть как-то помочь.

И в следующую же секунду наследница Странников вернулась в привычную для нее форму существования, обычную, человеческую.

— Вот видишь, нечего было бояться, — Дайэн так же уже выглядел обычным лохматым парнем с веснушками. — Сид — твой якорь, Фейнейэ. Запомни это ощущение. Мы обычно переходим в низшую форму существования ради кого-то или чего-то очень важного. Совершенно незачем было паниковать и гаситься так… э-э-э… откровенно и физиологично, как это делали вы с Сидом. Достаточно четкого мысленного посыла.

Фенелла смутилась, отвела глаза и невольно огляделась по сторонам. Облачка бело-желтого сияния, не сливаясь между собой, заполняли помещение непонятного размера.

— А откуда ты знаешь… про нас с Сидом?

— Ну… э-э-э… меня же к тебе прикрепили, — Дайэн тоже смутился и быстро перевел разговор. — Ты даже и не представляешь себе в этой форме самоорганизации, как много сможешь сама.

— А я и не хочу все это знать, — девушка с вызовом посмотрела в желто-зеленые глаза собеседника. — Я хочу быть обычной остарийской женщиной, женой Сида Оканнеры.

— Я понял, понял Фейнейэ. Но ты не права.

Он усадил ее в сгустившееся сияние, ставшее прочным сидением по его приказу. Сам сел рядом.

— Дорогая Фейнейэ, как ты думаешь, у обычной остарийской женщины, жены такого же обычного Сида, будут дети?

Она дернулась, уловив насмешку в интонациях его вопроса, но Дайэн удержал ее на месте.

— Твои дети могут родиться Странниками, — продолжил сам, не дождавшись ответа.

— Но мне сказали, что у меня обычная человеческая генетика.

— И что?

Оба помолчали.

— Прогрессоры называют генетикой и собственно генами только белковые структуры, которые они могут проанализировать. Даже и не совсем белковые, если уж мы об этом. Внутриклеточные коды, отвечающие за производство важнейших белков — вот что такое генетика организма.

Фенелла, уже расспросившая Настю об анализе ДНК, знала, что ее собеседник прав.

— А различия между обычным человеком и Странником заключаются в нематериальной надстройке, которая анализаторам прогрессоров недоступна.

Они еще помолчали.

— Мои дети и вправду могут родиться Странниками?

— Запросто.

— Вот ужас-то!

Он весело рассмеялся. Фенелла невольно улыбнулась в ответ.

— Милая моя трусишка, ради Сида ты можешь остаться на всю жизнь в низшей форме. Но ради своих детей ты должна уметь свободно себя чувствовать в нормальной для Странников форме самоорганизации. Именно с молоком матери дети впитывают важнейшие ценности ее родной культуры. Разве в Остарии не так?

— Так.

— Мать задает культурный уровень своим детям. Ее воспитание делает их носителями родной культуры. Именно ты должна будешь передать своим детям, если они родятся Странниками, культурные ценности и архетипы их родины. Ты должна будешь стать для них связующим звеном в цепочке поколений. И что же ты? Боишься родной для тебя цивилизации. Да твои дети вырастут изгоями, Фейнейэ, ты еще и их бояться будешь. И ты думаешь, они тебе будут за это благодарны?

Девушка опустила голову и принялась расстроено дергать кантик на юбке. Оторвала. Дайэн осторожно взял ее ладонь в свои руки.

— Пойдем со мной. За все время, что ты нас посещаешь, ты ничего кроме комнат, залов и домов не видела. А у нас есть парки, леса, горы и водопады. У нас множество самых разных цветов. Ты ведь не хочешь, чтобы твой сын не знал, какие цветы можно подарить любимой девушке, а какие ее обидят?

— У-у-у, — хмуро протянула Фенелла, соглашаясь.

— Переходи в нормальную форму. Эмоциональный всплеск не обязателен. Просто вспомни ощущение и дай себе четкий мысленный посыл. В первый раз я подправлю. Начинай, Фейнейэ.

— Подожди. Сиду так тяжело. Неужели вы не можете ему помочь?

— Он уже почти все сделал сам. Ему нужно только додуматься, из чего можно сделать переноску для висперов к месту их взрыва.

— И вы не знаете?!

— Мы, возможно, знаем. Но твой Сид, когда изучает что-нибудь, задает такие интересные вопросы, что мы с нетерпением ждем, что же он спросит на этот раз, — Дайэн улыбнулся. — Вот ведь какое нестандартное мышление у человека. Не скованное границами правил и условностей.

— Но он устал до предела! Просто помогите. Ведь мы все заинтересованы, чтобы вилка Дворкина поскорее перестала существовать.

— И ты тоже? — без всякой улыбки спросил Дайэн. — И ваш король? И все остарийцы? — он пристально посмотрел ей в глаза, девушка смутилась. — Мы не навязываем свою помощь, мы всегда уходим от конфликтов. Из всех наших я один из самых упрямых, навязчивых и любопытных. Но даже я не могу навязать свою помощь Сиду Оканнере. Он должен сам попросить, когда придет время, потому что твой мастер творит слишком важный для многих поворот истории.

— Он попросит.

— Хорошо. А теперь, Фейнейэ, в пятнадцатый раз со всей своей настырностью и упрямством предлагаю тебе перейти в нормальную форму и отправиться на прогулку по твоему родному Ириону.

К моменту возвращения, в Альнарде Фенеллу уже ждали, в первую очередь, неприятности.

— Где ты ш-шаталас-сь, твое, выс-соч-чес-ство? — Настя как кошка прошипела, а частично просвистела свой вопрос.

— Так, побродила немного, — с наигранным безразличием ответила принцесса.

— Надо было королю сказать, что ты планируешь бродить по зараженному чумой городу!

— А что случилось?

— Он Диану чуть до истерики не довел.

— А, так ты за подругу беспокоишься? — прохладно поинтересовалась принцесса, рассеянно снимая легкий плащ и явно размышляя только о том, куда бы его повесить, чтобы не помялся в окружающем беспорядке. — Поняла.

Настя задохнулась на вдохе, закашлялась и замолчала.

Но тут легкая ширмочка, отделяющая женский закуток от общего зала, раздвинулась, и возникший из тени Айвен Рудич хмуро сказал.

— Потопали, Фенелла, к королю. Он отстранил тебя от работы в карантинном доме, в грубой форменаехал на эмиссара. Даже не ожидал от Боэланда.

— Как отстранил? За что?

— Боится, что ты заразишься чумой и помрешь.

* * *
— Фенеллу я хотел видеть, — суровым голосом сказал его величество, а вас, сеньор Айвен, — нет.

— Понимаете ли, ваше величество, — проникновенно заговорил прогрессор, — Фенелла — чудесное существо и невероятная умница.

— Ну умница-то навряд ли, — уже не так сурово протянул король. — Иначе не гуляла бы по зараженному городу.

— У каждого свои недостатки…

Фенелла демонстративно сложила руки на груди и поджала губки.

— … однако, у нее тонкие, чуткие пальчики. В спавшиеся вены она попадает чудом. К тому же с ультразвуковым аппаратом обращается так, как будто она с ним уже в колыбельке играла, и так с ним вместе и выросла. А вы видели, какие ручищи у геологов, которых вы пригласили к нам на помощь?! Как сардельки у них пальцы, такими только породу отбивать, а не в вену попадать. Охотно верю, что они могут отбить почки, никак не проверить их ультразвуком. Я только и могу доверить этим парням стерилизацию насадок, замену аккумуляторов и обеззараживание зараженных помещений. И то уже местные пару раз жаловались на их грубость.

Айвен на несколько секунд замолчал, и король вклинился в его монолог.

— Сеньор Айвен, я не позволю своей сестре напрямую касаться зараженных чумой людей.

— Напрямую и я не позволю. Не только вашей сестре, но и никому другому. Более того, это непрофессионально. Мы работаем в противочумных костюмах с толстенными такими перчатками. Фенелле ничего не грозит.

— Кроме того, что она уколет себе палец зараженной иглой. И в этом случае ее ничто не спасет. Ваше противоядие действует медленнее, чем занесенная в кровь болезнь. Не так ли?

Айвен с удивлением воззрился на слишком хорошо осведомленного короля. Фенелла, отлично помнившая о двуличности любимого ученика прогрессора Рубио, хмыкнула.

— Да, септическая чума практически не лечится, — протянул Айвен. — В этом случае смерть неизбежна. Ну и что? Ваша сестра — принцесса из королевского дома. Умереть, спасая людей, — честь для нее. Не так ли? Или ваш девиз, девиз королей Остарии: «верен до смерти» — полная фигня?

Фенелла даже опустила руки, с любопытством вгляделась в еле различимое в сумраке покоев лицо Боэланда. Она, конечно же, не собиралась прокалывать себе палец зараженной иглой, но ей стало интересно, что король сможет возразить прогрессору.

Его величество явно затруднялся с ответом. И в полной тишине Айвен добавил.

— Как там это ваше знаменитое: «делай что должно, и будь, что будет»? Вы, король Остарии, прибыли в зараженный чумой город, следуя этому правилу. А ваша сестра — уже совсем не королева, — с вызовом и намеком на известные ему прошлые события продолжил прогрессор. — Ей не рожать стране наследника. Ее долг — не бросить своих людей.

Его величество молча барабанил пальцами по подлокотнику кресла.

— Фенелла, неужели тебе самой нравится решать, кто из заболевших людей может выжить, а кто должен умереть?! — наконец, тихо спросил он.

— Нет, ваше величество, эти вопросы решает никак не ваша сестра, а я. Или мой заместитель в смене. Молодой девушке, вы правы, такое не по силам. Фенелла только определяет степень пораженности почек. А уж на основании ее слов, мы решаем, жить или не жить человеку. С некротическими почками, поверьте, за жизнь не поборешься. Но у вашей сестры высокая скорость постановки диагноза. Скорость и точность. Как будто она видит сквозь кожу и мышцы. А это, поверьте, важно. Часто жить или не жить человеку, решают минуты.

— Хорошо, сеньор Айвен, — как-то обреченно произнес король. — Идите. А ты, Фенелла, останься. Где ты была?

— У родственников, — честно ответила девушка, дождавшись, пока довольный прогрессор закроет за собой дверь.

— И как? — меланхолично поинтересовался Боэланд.

— Сказали, что мои дети могут быть Странниками.

— Интересно, — все так же вяло ответил его величество.

— Вам грустно? Плохо? — всполошилась девушка. — Может, партию в фигурки? Я расскажу вам подробнее о жизни Странников?

— Доставай доску, — согласился Боэланд. И надо позвать кого-нибудь, зажечь больше светильников. Как-то окончательно темно.

— И попросим пажа, принести сладостей. Здесь делают вкусный, тягучий мармелад, с разными соками. Мне нравится — с карласской черной смородиной с орешками.

— Согласен на мармелад, — почти улыбнулся Боэланд.

* * *
Несмотря на трудности, деятельность прогрессоров и их добровольных помощников привела к желанному результату. Настал, наконец, день, когда новые больные перестали поступать в карантинные дома. Для находящихся там людей угроза для жизни миновала. И, хотя карантин не был снят ни с домов-лечебниц, ни с города, люди ликовали. Возможность жить дальше пылкой радостью выливалась на улицы Альнарда, выражалась в танцах на площадях, в звоне гитар под балконами по ночам, в песнях и частом смехе. А иногда интерес к жизни принимал странные формы. И такой необычной формой стала лекция-диспут: «О физической картине космоса» в Альнардском университете. Настояли на ней студенты, активно помогавшие прогрессорам, настояли так же и на лекторе — Анастасии Лазаревой. Девушка произвела сильнейшее впечатление на любителей толочься в свободное время в лаборатории прогрессоров.

Настя плохо говорила по-остарийски. Обычно ее спасало то, что вся остарийская знать и, тем более, клирики, как с удивлением недавно обнаружили земляне, практически свободно могли общаться на международном языке прогрессоров. У них была своя собственная методика быстрого освоения языка, заключавшаяся в выучивании наизусть текста на языке пришельцев, текста, который они уже знали наизусть на своем родном. Поэтому у Насти не было проблем в общении с остарийцами. Но читать лекцию!? Положение спас Айвен Рудич, вызвавшийся побыть переводчиком.

Когда отзвучали три звучных и гулких удара в гонг, девушка в длинной черной мантии, наголовном покрывале и дымчатых очках, старательно скрывая страх, вошла в огромную аудиторию, венчавшуюся куполом. В Альнарде, единственном из городов Остарии, сохранились здания работы старинных архитекторов, увенчанные куполами, не имеющие колонн, поддерживающих крышу. И университет был одним из таких зданий. Свет лился через узкие окна, имевшиеся в куполе и в подкупольной части стен, ярким потоком; кресла из темного дуба располагались полукруглым амфитеатром, кафедра лектора находилась внизу и в центре. Настя подошла к ней, огляделась и побледнела. Вся правая часть амфитеатра была занята людьми в темных сутанах.

— Важнейший факультет — теологический, — просветил девушку Айвен. — Чего ты дергаешься? У них иначе не бывает. Во всех университетах важнейший факультет — теологический. Поэтому в Вальямаресе у меня будет не университет, а академия.

— И они пришли послушать женщину?

— Настюш, ты куда глядела последние недели? Практически все студенты теологи помогали нам выбирать из города зараженных людей. И все, даже те, кто не был в лаборатории, о тебе уже слышали. Сами пригласили — пусть сами и страдают.

Настя еще раз оглядела заполненный людьми огромный зал, увидела в первом ряду Фенеллу и затравленно ей улыбнулась. С убранными под накидку волосами, в дымчатых очках, закрывших большие, сияющие голубые глаза, Настя выглядела обыкновенной, не слишком даже красивой девушкой; лектором, никого не смущающим внешностью. Аудитория замерла в ожидании.

Для начала зажегся экран. С Земли в небо взлетела ракета, пламя из дюз, земля стремительно уменьшилась в размерах. И вот уже на экране маленький шарик в бездонном космосе. Потом все было показано в обратном направлении. Шарик планеты в иллюминаторе постепенно увеличивался в размерах и внезапно стал родной студентам Остарией. Успокоившаяся девушка начала лекцию. Слушатели нормально восприняли идею о том, что планета, на которой они живут, — круглая. Идею о том, что вокруг планеты есть воздушная оболочка, они тоже пережили. Тем более, что Настин ассистент продемонстрировал опыт со свечкой в запаянном сосуде, гаснущей, когда из сосуда откачивают воздух. Лектора прервали, только когда она заявила, что планеты движутся вперед по круговой орбите вокруг своего солнца.

— Извините, сеньора Лазарева, наши ученые тоже высказывали сходные мысли, но почему тогда, если земля движется вперед, воздух с нее никуда не отбрасывается? Почему нет ощущения встречного ветра в лицо?

На пару секунд девушка растерялась.

— Сила тяжести удерживает вокруг планеты все материальные объекты, в том числе и атмосферу.

Подчиняясь движениям ее пальцев, на экране возник шарик, стрелки от периферии к центру указали действующую в отношении центра земли силу тяжести, мешающую отрываться чему-нибудь от поверхности планеты.

— Подробнее, подробнее, просим вас, — раздались возгласы слушателей.

Формула с квадратами масс и расстояния никого не устроила.

— Что такое есть сила тяжести по существу? В своем философском смысле?

— Это нематериальный феномен, — сказала Настя.

— Никому толком непонятная хрень, — перевел Айвен.

Слушатели как-то невнятно загалдели.

— Возможно, лучше перевести слово «феномен» словом «явление»? — на международном языке прогрессоров уточнил принц Гай.

— А ты как перевел, Айвен? — испугалась Настя.

Переводчик повторил для нее словечко, однокоренное с огородным растением. Термин, который в Остарии употребляли в том же смысле, что и на Земле.

— Пожалуйста, переводи меня точнее, — девушка густо покраснела.

— Да ладно, сеньора, не волнуйтесь так, мы все поняли, — вдруг заявил кто-то из самого центра теологической массы слушателей басом на языке прогрессоров. После чего обстановка окончательно разрядилась. И до самого конца лекции-диспута слушатели уясняли для себя материальную картину мира пришельцев, согласно которой множественные центры масс притягиваются друг к другу и соединяются в единое целое тем, что прогрессоры называют силами притяжения, которые по существу своему являются непонятной хренью, по меткому выражению Айвена Рудича.

Такая картина мира вызвала почему-то бурное одобрение слушателей. Только через час они, затихнув, стали снова смотреть на экран с изображениями плавающих в космосе различных небесных тел.

А после окончания лекции потребовали прочитать им еще несколько.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Дни шли за днями, больше никто не заболевал. Только ядовито-малиновый цвет заборов на тех улицах, которые были подвергнуты прогрессорами санэпидемической обработке, потому что там жили зараженные чумой люди, напоминал об отступившей от города черной смерти. Только малиновый цвет ободранных от глицинии и винограда каменных заборов да темные траурные одежды многих горожан. Смерть собрала себе обильный урожай в городе. Погибли сотни людей. Не тысячи, как могло бы быть, но и не единицы, даже и не десятки.

В один из тихих вечеров, когда солнце перестало раскалять желтые камни города, его величество открыл новоучрежденный праздник «Белой цапли» на центральной площади Альнарда. Белая цапля по давно забытым причинам связывалась в народном сознании с душами умерших родственников, поэтому всем понравилось придуманное кем-то название для праздника в честь победы над черной смертью.

Началось торжество с награждения всех участников борьбы с эпидемией и плавно продолжилось народными танцами и бесплатным угощением на площадях города. Для знати был организован бал во дворце наместника. Мраморные колонны украсили живыми цветами и дополнительными факелами, звучали веселые танцевальные мелодии, кто-то смеялся. Приподнятое настроение праздника быстрее вирусов передавалось от человека к человеку. Большинство людей беззаботно веселились. Большинство, но не все.

— Диана, возьми себя в руки. В конце концов, ты сама все и предложила. Помнишь, еще в Вальямаресе? — прошептала Фенелла, обнимая эмиссара прогрессоров в малозаметном уголочке площади между резной каменной решеткой и пальмой, перевитыми цветущей глицинией и розами. — Не думаю, что Боэланд должен видеть, как он тебя задел.

Диана сцепила руки и закусила губу, чтобы успокоиться. Получалось плохо. Слезы стояли в глазах, несмотря на какие-то там прогрессорские успокаивающие лекарства. Его величество во время награждения повел себя откровенно оскорбительно. Он заплатил прогрессорам за помощь исключительно как наемникам. Заплатил по-королевски щедро, да это так. Но в какую сумму можно было оценить ночные кошмары Насти Лазаревой? Обморок от перенапряжения самой Дианы, многодневную бессменную работу большинства прогрессоров. Очевидно же было, что для пришельцев несчастье в восточных провинциях Остарии совсем не было способом заработать деньги. Да, в свое время сама Диана и предложила оплатить наемный труд прогрессоров, но это можно было сделать куда тактичнее.

«Мне не жаль золота, чтобы втрое оплатить предъявленные мне прогрессорами счета за предоставленные услуги… Я надеюсь, сеньора Ардова, что вы сумеете грамотно распределить между своими людьми ту сумму, которую я вам выделил».

И все это на площади, битком заполненной народом, с помоста, откуда благодаря прекрасной акустике, слова далеко разносились.

Ошеломленный откровенным цинизмом короля Остарии наместник Альнарда даже счел необходимым вмешаться.

— Я хочу лично передать восхищение самоотверженной работой землян еще и от профессоров и студентов Альнардского университета, — объявил он, когда Боэланд торжественно сошел с помоста в центре площади. — В качестве знака их уважения и на долгую память мне доверена честь, вручить сеньору Айвену Рудичу золотую цепь почетного члена университета.

— Нереальная засада, — с чувством высказался прогрессор, поднимаясь по ступенькам на помост. Вряд ли он хоть сколько-нибудь высоко оценивал уровень местной науки, но цепь была массивной, красиво сплетенной, из золота высшей пробы, с огромным рубином. Принц Гай торжественно навесил цепь поверх джинсового костюма Айвена.

— Э-э-э, друзья, — откашлявшись, произнес прогрессор. — Я, конечно, нереально тронут вашим подарком. И искренне надеюсь, что наше знакомство получит продолжение. В Вальямаресе открывается медицинская академия, в которой я назначен ректором. Приглашаю всех медиков и будущих студентов. Вместе поднимем медицину в вашей стране на приличный уровень. В качестве бонуса будут лекции уже небезызвестной вам Анастасии Лазаревой.

— В вашем переводе? — с ехидством спросил кто-то из студентов.

— Само собой.

— О-о-о!

Да. Слов не было. На последней лекции теологи поинтересовались, откуда берется энергия для упорядочения, то есть, созидания во вселенной, если мера хаоса, то есть разрушения, все время растет?

Настя, подумав, ответила: «За счет энергии первоначального взрыва».

Кое-кто из теологов, понявших ответ без перевода, заволновался.

И Айвен Рудич перевел: «Не задавай глупых вопросов, не получишь глупых ответов».

— Но как же может быть, чтобы энергия от разрушения способствовала созиданию? — не унимались дотошные теологи. — И что вы все-таки называете энергией?

— Термин «знергия» не несет в себе какой-либо полярности, — начала было снова растерявшаяся Настя.

— Сожрал утром мясо, оно в тебе разрушилось, ты бегаешь, — доходчиво перевел Айвен. — Но чтобы еще и думать, мозги нужны. Упорядоченные, если у кого есть. Мясо переваривается, а твои упорядоченные мозги работают.

По потрясенной тишине Настя сообразила, что перевод снова оказался слишком вольным.

— Что ты им сказал?!

— Да ладно тебе, не парься. Продолжай. Видишь, всем интересно…

Торжественная часть праздника «Белой цапли» закончилась, тогда Фенелла и увидела эмиссара прогрессоров. Та стояла в тени огромной пальмы, среди фиолетовых соцветий глициний и темно-красных роз, как всегда красивая… такая одинокая. В конце концов, чужая для землян, которые в любой момент могли ее разоблачить. Чужая и для остарийцев.

Принцесса подошла к ней, Диана позволила себя утешить.

— Ваша светлость, — прозвучал рядом бархатный мужской голос. — Они обе обернулись, и Фенелла невольно ухватила спутницу за руку. С ними заговорил опальный придворный Боэланда граф Марильо ди Вентимеда, видимо, приехавший на праздник в Альнард. Единственный из знатных лиц королевства, кто мог узнать Данику Кальдаро в лицо.

— Вы обознались, — резко ответила бывшая Даника. — Мое имя — сеньора Ардова.

— Для меня вы всегда будете «светлостью», — галантно ответил дон Марильо, кланяясь. — Почему вы не во дворце?

Диана не стала говорить, что ее даже и не пригласили.

— Вы ведь знаете, дон Марильо, что король не любит прогрессоров, — ответила Фенелла, когда пауза затянулась. — Мы не можем решить, стоит ли навязывать ему свое присутствие.

— Но это дворец наместника Альнарда, а не королевский, — резонно отметил дон Марильо. — Иначе и я бы не рискнул навязывать королю свое присутствие. Позвольте представиться. Дон Марильо ди Вентимеда. Приглашаю вас, сеньора Ардова, разделить со мной радость праздника. Вас, ваше высочество, я не дерзаю куда-либо пригласить.

«Ага, ибо чревато проблемами».

Диана все еще молчала, чуть склонив голову, пушистая челка затеняла глаза.

— «Сеньора Ардова», — неискренне возмутилась Фенелла, давая возможность подруге опомниться. — Неужели нельзя назвать сеньору по имени. По фамилии никак не звучит.

— Но я не знаю имени сеньоры, — искренне удивился граф. — Ваше высочество, ваша подруга представилась по фамилии. Я подчинился.

— Меня зовут Диана, — тихо сказала бывшая Даника, все еще не в силах поднять голову.

— О, прекрасное имя, сеньора Диана, — с воодушевлением воскликнул опытный сердцеед, отобрал руку Дианы у Фенеллы и, склонившись, галантно поднес тонкие пальцы к своим губам. Над его головой подруги переглянулись. Граф Марильо, соблазнивший в свое время Данику, перевернувший всю ее жизнь, не узнал ту девушку в эмиссаре прогрессоров. Да и помнил ли он ее хотя бы через несколько недель после их единственной ночи?

Диана усмехнулась с еле заметной горечью, успокаиваясь.

— Что же, дон Марильо, с благодарностью принимаю ваше любезное приглашение.

И подхватив подол длинного серо-голубого с легкой серебряной вышивкой платья, опираясь на руку своего забывчивого спутника, она легко поднялась по широким ступенькам в распахнутые двери дворца.

«Да, с характером авантюристки нужно родиться! Какая крепость нервной системы. Впрочем, она ведь уже напилась успокоительных…»

Стоило Фенелле появиться в бальном зале, ее пригласил на танец сам наместник Альнарда.

— В вашу честь, Фенелла, уже сочинили балладу, — с теплой улыбкой сообщил он, и девушка чуть не сбилась с ритма. — «Прекрасная светлая принцесса, чьи руки несут исцеление», — тихо напел ей на ухо принц Гай. — Такой припев у баллады, — он приподнял девушку над полом, потому что на этот раз Фенелла с ритма сбилась.

— О, как вы впечатлительны.

— Просто напев баллады отвлек меня от мелодии танца, — проворчала она, глядя в темно серые глаза партнера. — Какие глупые слова.

Принц Гай тихо рассмеялся, и они продолжили танцевать, обмениваясь ничего не значащими замечаниями. Танец закончился, наместник поклонился принцессе, она присела в реверансе. Когда выпрямилась, его высочество уже куда-то устремился. Фенелле стало грустно. Рядом не было Сида. И никакое торжество не могло до конца заполнить пустоту в душе из-за его отсутствия. Девушка, скользя вдоль стенки, чтобы никого не задеть, добралась до балкона, увитого виноградными лозами настолько, что выход на него был почти не заметен из бального зала. Она раздвинула лозы и выскользнула наружу. Сладостно пахли ночные цветы под балконом. Темно-синее платье девушки сливалось с темнотой ночи. Никому не заметная, девушка долго стояла, глядя в звездное небо в просвете между шуршащими листьями винограда. Как-то там ее Сид? Постояв, Фенелла нашла в глубине балкона скамейку, с удовольствием скинула надоевшие туфельки и устроилась на широком сиденье, обхватив руками колени.

Внизу послышались голоса. Под балконом остановились принц Гай и Настя Лазарева. Фенелла раздвинула листья и чуть перегнулась, чтобы посмотреть вниз. Принц Гай прислонился к мохнатому стволу пальмы и смотрел на севшую на скамейку, ярко озаренную луной спутницу. Светло-желтое платье землянки казалось белоснежным, пушистые, светлые волосы сияли вокруг головы серебристым ореолом.

Ноги у Фенеллы гудели, вставать и уходить, чтобы не подслушивать, совершенно не хотелось. А спустя минуту, ее приковало к скамейке любопытство.

— Настя, ответьте мне честно. Могу ли я надеяться, что вы когда-нибудь согласитесь, стать моей женой? — спросил принц. — Только честно.

— Мне так не хочется вас огорчать… в такую чудесную ночь…

— Я понял.

Наступило молчание. Потом Настя встала.

— Нет-нет, подождите, — взволнованно сказал ее собеседник. — Я нечто подобное и предполагал. Не уходите. Вы обещали мне разговор.

Девушка молча села обратно на скамейку.

— Я совсем не сердцеед и не бабник, — тихо сказал дон Гай. — Если я полюбил вас, то для меня это слишком серьезно. Вы меня не любите, но очень вас прошу, возьмите от меня на память подарок.

— Какой подарок? — еле слышно уточнила Настя. — Какой подарок можно вручить с такими словами?

В ответ принц назвал сумму денег, запредельную сумму по меркам земной девушки, обычной стажерки. Та вскинула голову, глаза сверкнули. Принц Гай быстро продолжил.

— Вы сможете оплатить долг за свое обучение. Не будете здесь мучиться, а сразу приступите к тому делу, которым вам так хочется заняться. Вам не придется пробиваться в вашем мире, вы сможете сами оплатить работу лаборантов и установку нужного вам оборудования. Если денег не достаточно, я с радостью увеличу сумму.

Настя дернулась и опустила голову. Лунный свет серебрил ее сложную прическу.

— Вы сами не понимаете, что предлагаете, — резко сказала она. — Как мне теперь отказаться?! У меня ведь есть своя миссия в жизни. Я должна добиться признания в нашем обществе. Чтобы все поняли, что дети с Изолированных территорий достойны того, чтобы войти в нормальное общество на равных. Мне повезло оказаться первой, и я никак не могу их подвести. Я никогда теперь не забуду, от какой возможности отказалась. Зачем вы это сказали? Вы ведь знаете, что нельзя брать деньги у посторонних людей.

— Я старше вас, — спокойно ответил дон Гай. — Старше и опытнее. Поэтому я знал, что предлагал. Для того и предложил, чтобы вы не отказались. Примите мою помощь, Настя, и вы, с вашим умом и способностями уже лет через пять добьетесь успеха. Иначе вы можете бесполезно мучиться всю жизнь.

И снова повисло молчание. В саду завели свои скрипучие песни цикады. Из зала по-прежнему доносилась танцевальная музыка.

— Все равно это невозможно, — наконец, вздохнула Настя. — Я, наверное, очень циничная, я сейчас мысленно согласилась с вами. Но ваше предложение неосуществимо. Из Остарии в Ньюгард нельзя вывезти никакие ценности, превышающие сумму, оговоренную Договором деда Боэланда с прогрессорами. И уж наши то прогрессоры, уверена, вывозят по максимуму. Так что благодарю вас за желание помочь, но…

Она снова попыталась встать, но принц, мгновенно оказавшийся рядом, ее удержал.

— Вы совсем не циничная, — с нежностью сказал он. — Вы… Я никогда не думал, что возможно так гармонично сочетать в себе ум и женственность. И красоту. Постойте, выход есть. Вы на него сразу не согласитесь, но, прошу вас, подумайте над моими словами, время у вас есть. Я знаю, вы должны три года стажироваться после завершения обучения.

— Какой выход? — Настя прижала ладони к щекам и подняла голову, чтобы посмотреть в лицо стоящему в полутени собеседнику. Лунные лучи, окружив голову девушки светлым ореолом, оставляли ее огромные глаза в глубокой тени.

— Договор с прогрессорами — общественный, — быстро произнес наместник. — Вы сможете вывезти любые деньги по частному договору. Ваш муж сможет перевести на ваш счет неограниченную сумму денег.

— А вы все продумали, я смотрю. Как интере-есно!

— Естественно, я говорю о формальном браке. Вы ведь сразу же окажетесь на Земле. Нас с вами разделит вселенная.

— Но какая вам от этого польза?! — вдруг вскрикнула Настя, бессильно роняя руки на колени, — Какая-то вам должна быть от этого выгода? Какая?!

— Какая выгода? — невесело улыбнувшись, уточнил принц. — После того, как вы покинете Остарию, а вы покинете ее в любом случае, я смогу смотреть в звездное небо с надеждой, а не с пустотой в душе. Вы меня никогда не забудете.

— Я уже вас никогда не забуду, — пробормотала Настя, снова опуская голову, — Деньги для этого дарить совсем необязательно. Я даже, если бы встретила вас в своем мире, вполне бы возможно, влюбилась в вас без памяти. Но здесь? В чужом мире? Здесь домострой и бесправные женщины с этим: Kirche, Kuchen, Kinder.

— Что?

— В переводе «церковь, кухня, дети». Старинный девиз тех, кто считал, что женщина может существовать только как бесправный придаток к мужчине.

— Неплохой, кстати, девиз, — дон Гай сел рядом с Настей на скамейку. В свете луны серебрилась вышивка на его темной тунике. Темные провалы глаз — не видно их выражения.

— Вот. Даже вы так думаете!

— Только вы неправильно его понимаете. Церковь — символ вечного в жизни человека. Символ того, что со смертью жизнь не заканчивается. Нормально развитый человек никак не может ограничиться несколькими десятками лет жизни. Он создан для вечности и будет счастлив только тогда, когда ее свет озарит все его поступки.

Настя посмотрела на собеседника, приоткрыв рот от удивления.

— А кухня и дети — символ домашнего очага, который хранит женщина. Женщина-мать — это святое даже для мужчин Борифата с их гаремами и рабством. А уж мы в Остарии прекрасно понимаем, что только свободная мать может подарить стране настоящих воинов. Свободная женщина, которой восхищаются дети, их первый и самый любимый учитель, никак не бесправный придаток к мужу. Не знаю, кто вам нас так описал, Настя, но нас явно оболгали, — он осторожно взял обе ладони землянки в свои, не отводя от девушки глаз, поднес пальцы ее правой руки к губам. Настя не вырывалась, замерла неподвижно. Принц отпустил ее руки. Оба молчали довольно долго.

— Пойдемте, я вас утомил, — произнес, наконец, наместник, вставая. — У нас еще будет возможность поговорить. И не одна.

Фенелла, перевесившись через бортик балкона, проводила глазами двух удаляющихся людей, таких разных, чудом встретившихся в маленьком городе Остарии. Потом резкий шум на балкончике заставил девушку повернуть голову. Короля она сразу узнала по белой, расшитой золотом и сапфирами тунике, сверкающей даже в полумраке балкона.

— Вам так понравился граф ди Вентимеда? — со злостью спросил он свою несопротивляющуюся спутницу, затаскивая ее на балкон вслед за собой.

Диана явно была не в силах отвечать его величеству. Тогда Боэланд прижал ее к себе так крепко, так сильно прихватил пальцами ее волосы, что она выгнулась в его руках с коротким стоном. Страстный поцелуй длился, казалось, бесконечно. Потрясенная этим зрелищем Фенелла даже забыла, как дышать. Видимо, Диана забыла об этом тоже, потому что, когда король разжал руки, она, судорожно вдыхая воздух, сползла на каменный пол балкончика.

— И вот, что мне удивительно, — ледяным тоном произнес Боэланд, глядя сверху вниз на красивую женщину у своих ног. — Ведь вы — прогрессор, Диана. Как так могло получиться, что вы совсем не умеете целоваться?

— У вас дикое представление о прогрессорах, — с неожиданным достоинством ответила оскорбленная эмиссар прогрессоров, чуть отклоняясь назад, чтобы посмотреть на короля. — На Земле полным-полно порядочных женщин и девушек, которые не целуются со всеми подряд, а потому совсем неопытны.

Король еще несколько секунд сверлил Диану взглядом, затем резко покинул балкон. Та закрыла лицо ладонями и бессильно всхлипнула, давясь молчаливыми слезами.

И прозревшая Фенелла поняла, что, если она хочет видеть его величество Боэланда счастливо женатым, если она желает скорого появления долгожданного наследника короны, то нужно срочно действовать, спасая ситуацию. Ибо короля обычные остарийские девушки явно не цепляли. Его величеству было нужно нечто особенное. И загадочная эмиссар прогрессоров как раз подходила.

Девушка подошла к Диане, села на теплый пол рядом с ней. Та вздрогнула, но не прогнала подругу.

— Ты многого не знаешь, — тихо сказала новоявленная сестра короля. — Ты знаешь, что Боэланд ненавидит прогрессоров, но не знаешь точно, почему. Тебе кто-нибудь рассказывал о Марике Дуалье?

— Нет.

— Тебя не было тогда в Остарии… Боэланд полюбил, наверное, в первый раз в жизни так сильно, молодую актрису из дворян Марику…

— А я ведь ее видела! Видела на Земле запись спектакля с ней. Она действительно талантливая. И… красивая.

— Красивая. Она ждала ребенка от его величества. Боэланд был готов объявить Марику королевой. Но твоя предшественница, эмиссар прогрессоров Жанна Риче соблазнила молодую актрису сделать аборт и покинуть Остарию. Для будущей карьеры и всепланетной славы.

Урожденная остарийка Диана, забывшись, вцепилась в руку собеседницы, глядя на девушку с неподдельным ужасом.

— Она убила ребенка короля?

— Да. И с тех пор Боэланд стал таким… диким, — Фенелла обняла подругу. Та прижалась к ней, опустив голову на плечо девушки.

— Что же мне теперь делать? — с болью прошептала она. — Не так важно, что было в прошлом. Важно, что я не выдержу такого отношения к себе. Понимаешь, не выдержу. Такая ненависть…

— Извини, но тут явно не только ненависть. Боэланд ненавидел Жанну Риче, но никогда, никогда не вел себя с ней не то, что грубо, а даже невежливо. Он был безупречен, я тебя уверяю. Ты его зацепила, вот его и крутит, — Фенелла хмыкнула. — Еще бы!

— Я все равно не выдержу больше. Подам, наверное, заявление начальству, чтобы меня сняли с должности эмиссара. Останусь простым прогрессором. Не буду больше…

— Да, кстати, — насторожилась Фенелла после упоминания о начальстве, — последние полчаса у тебя видеозапись работала?

— Естественно, — с горечью ответила Диана. — Тут, правда, темно… Ладно. Сделанного не воротишь. Пошли спать, праздник кончен.

На следующий день Фенелла добралась до Боэланда.

— Меня к вам привел важный разговор, ваше величество.

— Садись, сестренка, — мягко ответил король.

— У меня неприятный разговор, — честно предупредила сестренка, усаживаясь в кресло напротив его величества. Боэланд, усмехнувшись, внимательно посмотрел на нее.

— Зачем вы так грубо, так непохоже на самого себя общаетесь с Дианой? Она собирается просить начальство об увольнении. Вам разве нужен другой эмиссар?

— Она не уволится, Фенелла. Даже, если твоя Диана и вправду подаст прошение с просьбой об увольнении, начальство ей не позволит. Ты думаешь, что я совсем глупец? Не понимаю, зачем к неженатому королю подсунули очень красивую женщину? Как ты все-таки наивна, сестренка. Прогрессоры любым способом пытаются взять меня на поводок.

— Но Диана — не простая пешка в руках прогрессоров, — пробормотала Фенелла. Чуть вздрогнула, потому что король резко наклонился к ней, пристально глядя в лицо.

— Да, я знаю.

— Тогда не будете ли вы так любезны, ваше величество, чтобы объяснить мне, зачем было так грубо приставать к Диане с поцелуем?! Буквально на глазах у ее начальства. Чтобы они решили, что все получается? Вы ведь знаете, что она вся увешена следилками. И этого не скрывает, между прочим.

— Да. Я погорячился, — вполне мирно признал Боэланд. — Не сдержался, увидев рядом с ней Вентимеду. Твоей подруге не хватало только связаться в Альнарде с доном Марильо. Мало ли, что ему в голову придет? Ты, кстати, дорогая сестричка, ничего не хочешь мне больше рассказать? — добавил он еще дружелюбнее, нежно, можно сказать; внезапно заинтересовавшись своим перстнем-печаткой.

«А что, если король знает, кто такая Диана Ардова? — ошеломленно подумала Фенелла. — Знает. И что? Чем это может грозить Данике-Диане? Может ли король считать ее засланным соглядатаем? Предавшей своего короля подданной Остарии?»

— Нет, не хочу, ваше величество. Пойду я, пожалуй.

«Как он может это знать? Даника была у него на приеме, закутанная в вуаль, не шевелилась, молчала. Не мог он ее узнать».

— Иди, Фенелла. Всегда рад тебя видеть.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В своей комнате на Ирионе Фенеллу ждало долгожданное сообщение, что ее хотел видеть Сид. Он не мог знать, когда именно та его посетит, поэтому не встретил у входа. Девушка вежливо остановилась на пороге его личной комнаты, Сид отвернулся от носителя информации в виде облачной картины, встал, молча впитывая радость встречи, светившуюся в глазах его любимой, становившихся светло-серыми на Ирионе.

— Мне нужна твоя помощь, — сдержанно сказал, наконец, не решаясь преодолеть разделявшее их расстояние.

Фенелла подтянула к себе ближайший светло-синий сгусток света, легким движением уплотнила его до материального сидения и грациозно села. Он следил за ней, как зачарованный.

— Говори, Сид. Все, что в моих силах.

— Мне нужно провести опыт. Последний. Понимаешь, недозревший виспер должен попасть в область недостатка энергии снаружи от вилки Дворкина, там — дозреть до мертвой оболочки с гремучим газом и взорваться. Мне нужно точно знать, сохраняет ли он в условиях недостатка энергии связь с путями Странников. Будет ли взрыв виспера только малоопасным взрывом гремучего газа, или он ударит по затору в подпространстве? Это легко определить по силе взрыва. Но… но мне нужно, чтобы ты помогла мне доставить дозревающий виспер в Остарию. Куда-нибудь в море, поближе к Ахене.

— Ты уже сообразил, как и в чем можно переносить висперов с места на место?

— Да.

— Быстро ты.

— Устал ждать. Спешу изо всех сил. Ты как?

— Как только скажешь, я готова.

— А если прямо сейчас? — тихо спросил он, вставая.

— Давай руку, — девушка тоже встала. Они оба вздрогнули, когда их ладони соединились.

— Сначала на планету висперов, — взволнованно сказал Сид.

Ящичек с виспером, черный, неярко мерцающий, вздрагивающий, был настолько тяжелым, что Фенелла даже не смогла сдвинуть его с места. Сид критическим взглядом еще раз оглядел свое творение и рывком поднял его.

— Перемещай в Остарию.

Она не стала медлить.

Остария привычно встретила солоноватым морским воздухом и мерным шумом моря.

— Но это не побережье, — Сид опустил сундучок на пеструю гальку и улыбнулся Фенелле. — Ты правильно меня поняла. То, что надо.

Они находились на островке, полностью обнажающемся во время отлива. Кругом, отражая золотое сияние вечернего солнца, шуршали волны Южного моря.

— Это гора Мерналь впереди, видишь? — тихо сказала Фенелла, глядя вдаль. — Недалеко деревня «Большие Буруны», где мы с… мамой жили в последние годы перед ее смертью.

Девушка обернулась. Сид, почти не слушая спутницу, присел рядом с черным сундучком и поднял верхнюю крышку. Внимательно посмотрел вовнутрь.

— По-моему, все в порядке, — дрогнувшим от волнения голосом проговорил он. — Подождем взрыва у подножия горы. Какой-нибудь взрыв будет в любом случае. Висперы всегда взрываются в конце своего существования.

Гора Мерналь спускалась к морю отвесным обрывом, у подножия которого во время отлива обнажался широкий участок суши. В скалах, отвесно уходивших вверх, гнездились птицы, бесшумно взлетали и пикировали в воду, доставая мелкую рыбу. Пронзительно вскрикивали чайки.

— Здесь недалеко можно поискать золотые самородки, — заговорила Фенелла, чтобы только не молчать. — Жители деревни раньше собирали их здесь, а потом или моя мама, или я их вытаскивали…

Сид скользнул по девушке отсутствующим взглядом, старательно пытаясь ее слушать. Но получалось плохо. Та замолчала, села рядом с ним на камешек пониже и принялась ждать.

И они дождались.

Огромная волна вдруг стремительно взбухла на месте маленького острова, и, загородив солнце, рванулась в их сторону. Стало темно. Фенелла вскрикнула, оба вскочили, она обняла Сида и переместилась вместе с ним к могиле матери, туда, где было светло. В следующую секунду стена воды высотой во все небо ударилась о скалы горы Мерналь. Гора ответила грохотом, часть ее сползла вниз, в объятия следующей гигантской волны.

— О, Господи, — прошептала Фенелла, тесно прижавшись к своему жениху, чувствуя, как сильно колотится у него сердце.

Над морем постепенно посветлело. Золотые лучи солнца снова коснулись утихающих волн. Птицы с отчаянными криками во множестве кружились над черной, грязной морской водой.

— В условиях недостатка энергии висперы взрываются сильнее, чем в обычных условиях, — вроде бы бесстрастно произнес Сид. — Тянут энергию из путей Странников.

Он немного разжал руки, чтобы, отстранившись, заглянуть в почерневшие от волнения глаза Фенеллы.

— Нель, у нас все получилось! Получилось, ты поняла?

— Трудно было не понять.

— Тебя ведь не ждут немедленно в Альнарде? — нервно произнес Сид. — Ты можешь побыть еще немного со мной? Нужно убедиться, что висперы умеют сами направляться к месту нехватки энергии по путям Странников. Висперы, они… Подожди, Фенелла.

Он резко отошел от нее, отвернулся и долго стоял молча, сжав голову руками.

— Я сойду с ума с этими висперами и вилкой Дворкина, — заговорил, наконец, гораздо тише и спокойнее.

— Осталось совсем недолго, — успокаивающим тоном произнесла девушка. — Карантин в Альнарде закончится через пару дней. Король вернется в столицу, и я попрошу дона Альвеса, испросить тебе аудиенцию у его величества. Давай немного посидим, успокоимся. Все-таки не каждый день обычный человек обрушивает гору в море.

Фенелла села на скамеечку у могилы матери. Сид, помедлив, опустился рядом с ней, обнял девушку. Она положила голову ему на плечо.

— Я бы рассказала тебе о том, что Меланара часто тебя вспоминала и надеялась увидеть, но ты, наверняка, сейчас не в силах меня слушать.

— Но ты все равно говори. Твой голос меня успокаивает.

— Однажды мама мне сказала, что хотела бы, чтобы мы поженились. Я рассмеялась и ответила, что ты наверняка уже где-то женился в другом месте, — прошептала девушка на ухо Сиду.

— Она, наверное, не поверила — хмыкнул он. — Я нигде не мог встретить никого, подобного тебе.

— Ты мне бессовестно льстишь.

— Скорее себе. Я иногда бываю совершеннейшим глупцом. Запросто мог искалечить себе жизнь. Но Бог уберег.

Море медленно успокаивалось, на черную воду у подножия горы легли красно-золотые дорожки света, лучи заходящего светила. Невиданное зрелище завораживало.

— Пойдем. Завершим вместе твой труд, — тихо сказала Фенелла, почувствовав, что и Сид, наконец, успокоился. — Что нужно доделать?

— Я изготовил еще одно хранилище для виспера. Хотел бы, чтобы ты меня переместила несколько раз в разные места путями Странников. Нужно определить, как виспер себя ведет, оказываясь непосредственно в энергетических путях. Пойдет ли он сам к вилке Дворкина, если я его выпущу в нужный момент, или его придется затащить. Или заманить, не знаю.

— И как ты это определишь?

— Хранилище двойное, с плохо проходимым отверстием между камерами. Если он устремится в нужном направлении, всего лишь попадет в соседнюю камеру. Нам не нужен взрыв раньше времени. Виспер выйти не сможет, но я буду знать, что он пытался.

— Сид, но как ты смог такое изготовить?!

— Твой друг помог, — проворчал мастер. — Твой жених, который. Я его попросил, помочь. Странники, кстати, очень интересуются моей работой. Хотя они пока не вмешиваются, но не нравятся им земляне с их вилкой Дворкина.

— Хранилище для виспера, на этот раз, у тебя, наверное, совсем неподъемное?

— Подниму как-нибудь, пойдем?

— Я могла бы тебе помочь, но при этом перейду на высший уровень самоорганизации, я уже могу его контролировать. Тебе не будет неприятно?

— Твой высший уровень теперь будит у меня определенные воспоминания, — проворчал Сид, осторожно отстраняясь от девушки. — Сейчас не время. Лучше я сам как-нибудь, по-простому.

Они в течение часа перемещались в разные точки вселенной путями Странников по заданной Сидом схеме, потом Фенелла, затаив дыхание, ждала, пока тот изучит результаты опыта.

— Ну все, — тихо сказал он, наконец. — Задача решена. Висперов даже и заманивать не нужно. Он сам переместится к вилке Дворкина. Достаточно только шагнуть вместе с ним от Ириона в Остарию, имея при себе открытый сундучок с нашей самовзрывающейся медузой. — И все. Конец и вилке Дворкина и присутствию прогрессоров в Остарии.

Фенелла вздрогнула, но высказывать свои сомнения вслух не стала.

— Ты отдохнешь несколько дней перед встречей с его величеством?

— Да. Только, Нель, отправь меня в мой дом в предместье Вальямареса. Даже, если меня там ждут люди короля, то и это лучше, чем торчать в этом ненормально светящемся помещении. Не могу больше. Реально тошнит, как сказал бы наш общий друг.

Людей короля в доме Сида не было. В пустом саду шелестели кронами дубы, розы блестели капельками вечерней росы в свете восходящей луны, громко трещали цикады. Девушка оставила оружейника на пороге его дома и переместилась в Альнард, знойно-жаркий даже и в преддверии наступающей ночи.

— Где ты все гуляешь, Фенелла? — Настя бросилась к ней сразу, как только увидела ее. — Тебя король уже два раза вызывал. Причем, требовал, чтобы ты надела церемониальный наряд, или нечто вроде этого. Его уже принесли. Красота несказанная.

— Помоги, а, — невеста Сида с трудом перестроилась на роль принцессы Остарии. — Сейчас я в душ, потом нужно платье застегнуть. Не уходи. Там такие застежки…

— Еще и диадема, — с восхищением прошептала Настя, спустя полчаса, помогая ее высочеству укрепить золотой ободок, украшенный розовым жемчугом и рубинами, поверх тонкой светлой кисеи, накинутой на голову.Прозрачная ткань падала сзади туманными волнами на сверкающую золотом парчу наряда, а спереди прикрывала лицо девушки короткой вуалью. В жарком Альнарде кожа на лице Фенеллы выглядела контрастно-пятнистой, тональный крем прогрессоров помогал очень ненадолго, а сейчас времени, его накладывать, явно не было. Красавица Настя никогда ни намеком не дала понять, что с лицом у ее напарницы что-то не то. Но и зачем принцессе вуаль, не спросила.

— Еще и дуэнья, — еле слышно вздохнула ее высочество, увидев пожилую придворную даму в черном платье с серебром, ожидавшую ее в приемной комнате, перед покоями короля. — Приветствую вас, донна Эстарьяна.

Донна Эстарьяна, одна из знатных дам Альнарда, была серьезно глуховата, но глаз имела острый как у орла. Некоторые уверяли, что она умеет читать по губам.

— Интересный выбор дуэньи, — подумала Фенелла, чуть приседая в ответ на низкий реверанс своей нынешней спутницы и открывая дверь в покои его величества.

— Наконец-то, — мрачно сказал Боэланд. Но посмотрел на сестренку одобрительно. Дернул шнурок звонка. — Фенелла, ты вышивать умеешь? Если не умеешь, то срочно изобрази. Сядьте вот сюда вместе с донной Эскарьяной. К нам пожаловал владетель Борифата с принцем-наследником. Оба инкогнито. Скорее всего, просить твоей руки.

— Я умею вышивать, хотя никогда не приходилось делать это в такой темноте, — с достоинством ответила принцесса, проходя к одному из массивных кресел с подушечками на сидении, поставленных в глубине покоя. Она села, взяла пяльцы с уже вдетой тканью и, прежде чем начать перебирать нитки, огляделась.

Король остался стоять посередине зала, позади, в сумрачном проеме стрельчатого окна стоял принц Гай.

«Вся королевская семья Остарии.»

Слуги быстро внесли дополнительные светильники. Несколько лампионов зажгли рядом с ее высочеством. Ну а затем в покои вошли два человека среднего роста в дорожных плащах с накинутыми капюшонами.

— Удалось ли вам немного отдохнуть, мой царственный брат? — вежливо спросил король Остарии.

Вошедший человек откинул капюшон плаща. Он был ожидаемо смуглым, с черной изящной бородкой, с орлиным носом и взглядом. Неожиданными оказались совсем седые виски, набрякшие веки и глубокие складки вокруг рта.

— Вы меня узнали? Как давно?

— Вас узнали стражники на воротах. Прошу вас, садитесь. Был ли легким ваш путь?

— Путь был нелегким, — ответил владетель Борифата, подходя к указанному Боэландом креслу рядом со столиком, заставленным вазочками с орешками, кусочками сладостей и чашечками с питьем. — Но нам светило солнце надежды. Мы с сыном мечтали увидеть пресветлую Луну Остарии, прекрасную принцессу Фенеллу.

— У Альрихара уже есть две жены. Не много ли будет для освещения неба Борифата? — с досадой думала Фенелла, вдевая красную нитку в иголку.

— Сын мой, подойди, поприветствуй ее высочество.

Молодой принц быстрым движением оказался рядом с Фенеллой. Та не спеша воткнула иголку в ткань, встала, неглубоко поклонилась. Донья Эскарьяна рядом с ней сделала глубокий реверанс и героически выпрямилась, даже не пошатнувшись, несмотря на преклонный возраст. Знай наших!

— Увы, слухи о моей красоте лгут, — с жалостью к самой себе сообщила девушка, одной рукой поднося лампион поближе к своему лицу, другой — откинула вуаль. Принц отшатнулся.

— Конечно, ему на ложе всегда поставляли красивейших девушек мира без единого изъяна, — невольно подумала Фенелла.

Боэланд суровым взглядом смотрел на принца Борифата.

— Я недостойна светить в небе Борифата, сожалею.

— Только глупец может променять породистую молоденькую кобылу, которая скоро войдет в силу и расцветет, на красивую птицу, которой суждено вскоре утратить свое очарование, — с неодобрением произнес владетель.

На красивом лице его сына отразилось помимо въевшегося складками в черты лица сладострастия еще и непонимание того, зачем вообще нужно ждать, когда кобыла войдет в силу, когда вокруг полным-полно уже вполне вошедших и расцветших.

Фенелла поставила светильник на столик, опустила вуаль, чуть присела в реверансе и скользнула в кресло. Принц, так и не проронивший ни слова, неглубоко поклонился и вернулся к отцу.

— Итак, если оставить в покое мою любимую сестру, — мрачно поинтересовался Боэланд, — чем мы с наместником обязаны вашему визиту, мой царственный брат, особенно удивительному в свете последних событий?

— В свете последних событий? — недоуменно переспросил царственный гость.

— Мы говорили о луне Остарии, — меланхолично протянул король, переглянувшись с доном Гаем. — Смотрите, какой яркий свет изливает она этой ночью на сад под балконом, как волшебно освещает цветы и деревья.

Наместник распахнул створки дверей, и король устремился на открытый им балкон. Владетель с сыном были вынуждены проследовать за Боэландом. Фенелла не выдержала, подскочила к ближайшему к ней окну и прижалась лицом к самому светлому из витражных стекол.

Луна действительно холодным ярким светом озаряла замковый дворик. Дворик, по которому несколько стражников с факелами вели смуглого человека, явно выходца из Борифата. Причем факелы они держали так, что лицо узника было освещено светлее, чем днем.

— О, ваш сад в лунном свете действительно прекрасен, — с фальшивым восторгом произнес владетель Борифата, возвращаясь в зал и усаживаясь в кресло. Король вернулся вслед за ним. Фенелла, опередив их всех на мгновение, по возможности незаметно вернулась на свое место для вышивания, не обратив внимания на укоризненный взгляд донны Эскарьяны. Вот кто был безупречно нелюбопытен, так это ее дуэнья.

Боэланд сел в кресло, не спеша выбрал одну из чашечек, стоящих на столике, медленно поднес ее ко рту. Молчание затягивалось. Владетель нарушил его первым.

— Надеюсь, брат мой, вы помните притчу о выдирании кипарисов и понимаете, что с любым врагом лучше бороться вместе, а не поодиночке.

— Ту притчу, в которой учитель обучал учеников выдирать кипарисы, пока они маленькие и слабые? — уточнил Боэланд. — Помню.

— Ту притчу, в которой ученики смогли выдрать подросший кипарис только вместе, — с еле сдерживаемым раздражением поправил его владетель. — Знаете ли вы, что ищет геологическая экспедиция, находящаяся сейчас в Альнарде?

— Просветите наше невежество, — король, утратив мнимую меланхоличность, резко наклонился к собеседнику.

— Они ищут спрятанную под землей руду, которую используют как топливо для своих звездных кораблей. Если ее откопать, она испускает смертоносные для всего живого лучи. Добыча урана, как пришельцы называют это топливо, убивает все живое на сотни миль вокруг.

— Ваша мудрость, мой царственный брат, очевидна всем живущим под солнцем, но даже, чтобы увидеть солнце, нужно откинуть полог палатки. Откуда вам стало известно о смертоносных лучах?

— Мой раб вошел в доверие к прогрессорам, — величественно ответил владетель. — Он смог найти в их хранилище знаний сведения об урановых рудниках.

— Затем вернулся и доложил вам, — напряжено продолжил Боэланд. — И вскоре после этого в Остарии появляется новая геологическая экспедиция. Знаете ли вы, мой мудрый брат, на что это похоже?

Его собеседник не ответил.

— Вы уничтожаете первую экспедицию геологов, которая нашла урановые рудники в Борифате, — уже без всяких цветистых сравнений, напрямик заявил король, вновь откидываясь назад. Владетель дернулся, но опять промолчал. — По вашему приказу уничтожаются документы экспедиции. Прогрессоры теряются в догадках, кому было выгодно убить их руководителя. Однако они никак не связывают убийство Кальвера с гибелью геологов. Но тут ваш раб, оказавшись у прогрессоров, изучает урановые рудники. Что могут подумать прогрессоры, узнав об этом? А они точно узнали, потому что не только вы следите за ними, но и они за вами. Узнав об интересе владетеля к неведомым в Борифате урановым рудникам, они, наконец, связывают гибель экспедиции с убийством их Кальвера. И отправляют новую экспедицию, причем отправляют ее через остарийский Ньюгард, скрываясь от жителей Борифата. Мой брат, я моложе вас, но позвольте дать вам совет: не убивайте того раба, который принес вам сведения о добыче урана у землян. Сделайте вид, что для вас эти сведения ничего не значат. У прогрессоров нет доказательств, только подозрения.

— Я бы принял ваш совет, брат мой, но он запоздал.

Боэланд со стуком поставил чашечку на стол и подался вперед, прожигая собеседника взглядом.

— Вы оставляете за собой кровавый след, который может взять любая собака! Вы слишком опасны для союзника.

— Это ваше последнее слово? — тихо и обреченно спросил владетель, впервые за встречу прямо посмотрев на наместника Альнарда, стоявшего рядом с креслом короля. Посмотрел на своего бывшего пленника, на человека, которого уважал, с которым почти дружил; на чужестранного принца, спасавшегося в его плену от смертной угрозы от руки старшего брата.

— Я могу понять подлость, вызванную трусостью, — резко ответил принц Гай на его пронзительный взгляд. — Понять, но не простить.

— Позвольте мне, вашему молодому брату, дать вам еще один совет, — вмешался Боэланд, пристально глядя на собеседника. — Не делайте больше резких движений. Затаитесь. У прогрессоров нет доказательств. Они не нашли пока урановые рудники, еще ничего не случилось. Не трогайте геологов. Не давайте сильному врагу доказательств вашей вины.

Владетель Борифата, очевидно взбешенный слишком прямым разговором, откровенными обвинениями и неподобающими советами, резко встал, чуть склонил голову, прощаясь. Не сказав ни слова, стиснув зубы, развернулся и вышел из зала. Его сын последовал за ним.

— Возможно, это была наша ошибка, — тихо сказал король.

— Мы могли бы колебаться, если бы он признался в том, что прислал к нам чуму, — с горечью ответил принц Гай. — Если бы он хотя бы признался. Но он промолчал. И вот это союзник?!

— Ты уверен, что владетель узнал ту скотину, которая привела верблюдов?

— Он узнал. Я почувствовал. Стоял рядом. К тому же, эта скотина, как ты его назвал, не только привела зараженных верблюдов. Проклятый борифатец подбил больных чумой поселян из Навелуи сбежать из карантинного дома именно в Альнард, чтобы будто бы просить у меня защиты от произвола пришельцев. Они все умерли, те селяне. А он выжил. Изначально же, зараженные чумой верблюды предназначались именно для Альнарда. И для меня.

— Скорее для геологической экспедиции.

— Де Грамейра уже допросил нашу с владетелем скотину. Как раз закончил допрос, из-за карантина раньше было нельзя. Я потому и пришел на встречу с владетелем в последний момент, что дон Вельидо мне отчитывался. Наместник Альнарда был особо упомянут в приказе владетеля своему рабу. Я, безусловно, слишком много знаю.

— А сейчас, по-моему, владетель рассчитывал на нашу помощь в уничтожении геологов, — задумчиво сказал король. — И знаешь, Гай, Борифат Борифатом, но в Гримальскую пустыню через Гримальские горы, если напрямик, ближе всего пройти из Ньюгарда через Остарию. Нам-то ведь тоже не нужны смертоносные лучи, убивающие все живое на сотни миль вокруг.

— Элан, это все станет важным, если геологи найдут уран, — ответил принц Гай, усаживаясь в кресло, в котором недавно сидел владетель Борифата. — Но не думаю, что они его найдут в ближайшем будущем. Ты ведь уже понял, что прогрессор прогрессору рознь? Я был знаком с геологами первой экспедиции. Хорошие парни, мне их искренне жаль. Они были из космической разведки. Космическая разведка у землян — это организация, которая почти не приносит прибыли. Туда идут не ради карьеры или денег, там особенные люди. Во-первых, более идейные, чем остальные прогрессоры, и, во-вторых, способные действовать не по инструкции, способные принять собственное решение. Ты понял, к чему я?

Боэланд кивнул, плотно сжал тонкие губы, забарабанил пальцами по подлокотнику кресла, по привычке пристально вглядываясь в собеседника.

— Именно, — продолжил принц. — Они сразу поняли, что выданный сверху маршрут экспедиции результатов не даст. Нашли другие места для бурения, на свой взгляд. Ну а последние две бурильные вышки, нашедшие уран, были установлены случайно, чтобы разрешение не пропало, потому что у геологов было разрешение на определенное количество бурений. Те земляне не любили доклады начальству, и все новые сведения остальным прогрессорам не попали.

— Следующая экспедиция, значит, идет не по их следам, а по ранее выданному их начальством маршруту…

— Именно. Последняя экспедиция отправлена уже не космической разведкой, а Организацией Космических Исследований. На Земле это правительственная организация, очень богатая и престижная, как они говорят. Институт Космических Исследований, который нам поставляет прогрессоров, также к ней относится. Туда идут ради карьеры, ради денег. Эти люди не будут пить с аборигенами, не будут петь под гитару у костра, их почти невозможно отравить. Они осторожны. Но! Они всегда действуют по инструкции сверху, а идут они по провальному маршруту, сохранившемуся в архивах землян. Я видел схему на экране у Генриха Таубена.

Оба родственника помолчали. Фенелла немного отмерла и пошевелилась. На нее по-прежнему никто не обращал внимания.

— И когда наши дорогие геологи доложат наверх, что не нашли ничего ценного, — отстраненным голосом продолжил Боэланд, откинувшись на спинку кресла и внимательно изучая свое кольцо-печатку, — наверху вполне могут решить, что ошиблись насчет урановых рудников. Что слишком вольно связали воедино гибель первой экспедиции, смерть Кальвера и странные вопросы несчастного мальчика из Борифата. Уволят своих аналитиков, — король чуть усмехнулся, — и займутся чем-нибудь еще. К примеру, золотыми приисками в Гримальских горах.

— Так будет, если владетель Борифата действительно затаится, — неожиданно резко сказал наместник Альнарда. — Но он в панике. Прогрессоры Таубена напугали его настолько, что он в ночной темноте примчался просить помощи у меня…

— Помощи в уничтожении экспедиции, как мы предполагаем.

— … потому что ты, Элан, умеешь ждать в засаде единственного момента для удачного нападения, а он — нет. Он крайне опасен своим нетерпением.

— О, Гай, так ты предлагаешь… — протянул король, не поднимая глаз.

— Нет. Он, несмотря на всю свою омерзительность, все же наш гость, хотя это соблазнительное решение. Уже соблазнительное.

— Да, слишком многие знают о визите владетеля с сыном в Борифат. Сведения о его судьбе легко дойдут до прогрессоров. Что же, предоставим участь нашего гостя Господу Богу, — решительно закончил разговор король. — Донья Фенелла, мы вас не утомили? Вы так непривычно тихо сидите, — с широкой усмешкой произнес он, вставая. — Да и еще на одном месте!

— Я увлечена вышивкой, — пробормотала девушка. — Неожиданный рисунок.

Боэланд подошел к ее креслу и внимательно рассмотрел вышивку.

— А ведь ты действительно умеешь вышивать сестренка. Такие ровные стежки. Непонятно только, зачем ты листья вышиваешь красным цветом.

— Осень, — невнятно объяснила сестренка. — Осенью листья краснеют.

— И ты, кстати, тоже, — весело сообщил Боэланд, откинув вуаль с ее лица. — Знаешь, иногда меня раздражает твое умение хранить секреты. Но сейчас я должен признаться, что уважаю тебя за это и доверяю тебе… Передай при случае дону Вельидо, что я размышляю о том, чтобы его простить. Он сумел оказать короне несколько очень важных услуг. Несколько, поняла?

Той же ночью владетель Борифата с сыном покинули Альнард.

А на следующий день прогрессоры разрешили снять карантин и с города и со всех восточных провинций. Чуму удалось остановить.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Фенелла не зря просила именно дона Альвеса де Карседу раздобыть разрешение для Сида на аудиенцию у его величества. Все-таки оплоту рыцарской чести графу де Карседе было практически невозможно отказать. Несмотря на это, Фенелла несколько раз просила своего бывшего опекуна передать королю, что то, о чем будет говорить с ним Сид, ни в коем случае не должны услышать прогрессоры. Надо же было как-то разжечь интерес Боэланда.

Аудиенцию назначили на следующий день после возвращения короля в Вальямарес. Почти все прогрессоры срочно отбыли в Ньюгард, у них там что-то случилось, а их следилки дон Цезар выучился находить и там, где считал нужным, отключать.

Сид пришел в королевский дворец, одетый во все черное, цвет неизвестной силы. На многие яркие цвета он не имел права, не будучи дворянином, а одеваться в одежды, принятых у простолюдинов цветов, посчитал неправильным. Только строгий белый воротничок смягчал мрачность его одеяния.

В покоях короля, куда его провел дон Цезар, помимо спокойного, Боэланда и встревоженной Фенеллы, оказались еще и принц Гай и дон Альвес. То есть, лица, родственные Фенелле. Король показательно действовал исключительно в соответствии с правилами приличия.

Сид низко, но изящно поклонился королю, затем своему бывшему сюзерену, принцу Гаю, отчего его величество удивленно раскрыл глаза. Не ожидал придворного изящества от того, кого он презрительно именовал кузнецом.

— Я смогу закрыть порталы пришельцев, — коротко произнес мастер оружейник, опустившись на одно колено перед королем, — если вы, ваше величество, в благодарность отдадите мне руку вашей сестры, принцессы Фенеллы.

В этом был весь Сид. Скромность и сдержанность надежно скрывали от окружающих подлинное величие его облика. Фенелла с досадой сцепила руки. Она не могла сейчас вмешаться. Шел мужской разговор.

— Вы действительно можете закрыть вилку Дворкина, Сид? — с сомнением переспросил принц Гай. — Сами прогрессоры не могут…

— Скорее всего, судя по моему последнему опыту, могу. Я не решаюсь на последний шаг без одобрения своего короля, потому что когда «вилка» закроется, это будет необратимо. Даже если земляне попытаются создать снова парную вилку порталов, она откроется на другой планете. В Остарию они попали случайно.

— А то возмущение в пространстве, из-за которого прогрессоры умчались в Ньюгард, — встрепенулся дон Цезар, — не ваших ли рук дело? У них там, по слухам, как раз портал чуть не гикнулся.

— Если возмущение произошло позавчера вечером, когда я проводил свой опыт…

— Именно, — подтвердил принц Гай. — На следующий же день прогрессоры отменили карантин и ночью улетели в Ньюгард. Ах, Сид, вот это — новость.

— Встаньте, Сид Оканнера, — тихо, без обычного пренебрежения произнес король и бросил неожиданно понимающий взгляд на Фенеллу. Потом подошел к окну и задумался. Принц Гай скрестил руки и мрачно смотрел вниз. Совсем не так должны бы выглядеть люди, которых хотят навсегда избавить от их главного врага и предмета постоянной ненависти. Даже дон Альвес отвел глаза, кажется, скрывая непривычное смущение. Наконец, его величество обернулся и непроницаемым взглядом окинул принцессу, прежде чем заговорить с Сидом.

— Не будем спешить с окончательным решением, — тихо сказал он, мрачно глядя в глаза мастеру. — Вы просили руки моей сестры в обмен на закрытие портала пришельцев. Но пока прогрессоры приносят больше пользы, чем вреда. Я не даю сейчас согласия на закрытие вилки Дворкина. Соответственно, руки моей сестры вы не получите. Впрочем, представьте мне письменный отчет о том, как вы собираетесь закрывать порталы. Передайте документ через дона Цезара. Вы ведь умеете писать? Если не умеете — продиктуйте моему секретарю, и только ему.

И Сид, уроженец Борифата, в совершенстве владеющий не только родным, но и остарийским языком, читавший сложнейшие тексты на языке прогрессоров и Странников, только молча поклонился в знак согласия.

Его величество уже собрался уходить, давая понять, что аудиенция закончена, но остановился на пороге. Потому что неожиданно заговорил принц Гай.

— Сид, самое малое, что я должен для вас сделать, я сделаю сейчас, — торжественно произнес он, отстегивая свой пояс с мечом. — Пусть это не будет обычная красивая церемония посвящения в рыцари, но и краткий вариант вполне законен. Свидетели у нас самые благородные из всех возможных. Встаньте на колени, — и он вынул сверкающий клинок из ножен.

Сид растерялся на пару секунд, но затем опустился на одно колено перед принцем. Принц положил обнаженный меч ему на плечо. Прозвучали рыцарские клятвы. Сид без подсказки, не сбиваясь, произнес положенные слова. Его высочество удовлетворенно кивнул, самолично застегнул перевязь на новоиспеченном рыцаре, вложил меч ему в ножны, поднял Сида с колен за обе руки и поцеловал в лоб.

— Носите с честью врученный вам меч, дон Сид, — торжественно произнес он. — Никогда я не вручал клинок человеку более достойному, чем вы.

Сид встал, оглушенный.

— Но что касается руки моей сестры, — ледяным тоном добавил король, — то эта награда слишком высока для вас, дон Сид Оканнера.

И на этот раз он вышел из комнаты окончательно.

Сид, низко поклонившись своему сюзерену, уверенно придержав ножны с мечом, тоже вышел, ничего не замечая вокруг. Фенелла выбежала вслед за ним, не выдержав откровенно сочувствующих взглядов оставшихся в зале мужчин. Она нагнала молодого рыцаря у выхода и попросту переместилась вместе с ним в какую-то улочку, чтобы не идти через дворцовую площадь, прекрасно просматриваемую из башен королевского дворца. Только потом прижалась к жениху и горько, хотя и беззвучно разрыдалась. Сид остановился и в свою очередь прижал девушку к груди. Фенелла всхлипывала, рыдала, понимая, что напрасно это делает, что ее любимый и без ее слез доведен до крайнего предела, но остановиться уже не могла. Рядом, за аркой открывался вход в какой-то сад с кедрами и кипарисами, смолистое благоухание привлекало войти под сень огромных деревьев. Не помня как, оба дошли до широкой скамьи и сели рядом, тесно обнявшись. Сид осторожно гладил горько плачущую девушку по плечу, касался губами ее волос. И она постепенно начала успокаиваться, когда вдруг рядом раздался хорошо знакомый голос.

— Я понимаю, что нравы в Остарии, и тем более, в столице сейчас свободные, но обниматься и целоваться прямо под окнами архиепископа — это уже слишком… Вставать не надо, — и архиепископ Остарии Леонтий I уселся напротив несчастных молодых людей на широкую, склоненную к земле ветку столетнего кедра. — Достаточно просто отсесть друг от друга на приличное расстояние. Давно я вас не видел, молодой человек. И почему, кстати, вы до сих пор не женаты на девушке, которую вот уже год как компрометируете? Или даже больше, простите стариковскую память, точно не помню.

— Меня невзлюбил король, — глухо ответил Сид. Фенелла вздрогнула, по интонации сообразив, в какой молчаливой ярости сейчас пребывает ее жених. Но тот все еще держал себя в руках. — Я знаком с Фенеллой с детства, когда еще никто не знал, что она принцесса. Мы бы давно поженились, если бы ее не заметил король. Для того чтобы добиться руки девушки, которую люблю, я изобрел способ закрыть порталы пришельцев. Но все бесполезно. Единственное, что принц Гай, у которого я семь лет был оруженосцем, смог сделать для меня, так это посвятить в рыцари. Но какой же я рыцарь, если больше всего хочу ковать оружие, а не пронзать им людей. Смешно…

— Не очень… — проговорил владыка. — Боэланд порадовал бы меня, если бы серьезнее относился к таинству брака, очень бы порадовал. Однако, чего нет, того нет. Серьезны ли ваши намерения, дети мои?

«Дети» удивленно посмотрели на владыку.

— Вас, Сид, не смущает то, что ваша невеста постоянно и умело строит глазки разным мужчинам?

— Ваше преосвященство, — почему-то смутился Сид. — Она еще ребенок по меркам того народа, откуда происходит ее мать. Повзрослеет — перестанет.

— Очень в этом сомневаюсь, — усмехнулся епископ. — Но раз вас не смущает даже это, то вашей невесте очень повезло с будущим мужем. Итак, если ваши намерения серьезны, то я могу вас обвенчать.

— Когда? — удивился Сид.

— Да хоть сейчас. Пока у меня есть свободное время, мы можем пойти и обвенчаться в моей домовой церкви. Я сам подпишу свидетельство о браке. Очень люблю венчать.

«И кто дерзнет не признать таинство, совершенное архиепископом страны?»

Осознав, что их настиг поворотный момент, Фенелла смутилась, вспомнив о своем изуродованном лице. Почувствовала дыхание наклонившегося к ней Сида и подняла глаза. В его взгляде был вопрос. Все-таки, Сид сомневался в ее окончательном согласии. Несмотря ни на что, сомневался. Но спросить вслух, согласна ли она стать его женой прямо сейчас, не рисковал, боялся обидеть выраженным вслух сомнением.

— Я только платье праздничное надену, можно? — тихо спросила девушка. — Можно? Я быстро. Вы еще не успеете дойти до церкви и зажечь свечи, как я вернусь. Ведь венчание раз в жизни…

И постаравшись не заметить невольную тревогу в темных глазах жениха, она шагнула в свое горное убежище. На то, чтобы надеть черно-красное платье и накинуть кружевную накидку, у девушки ушло всего несколько минут.

А потом и вправду было венчание.

Низкие своды полуподземного маленького храма. Никого постороннего, только владыка, его помощник и двое певчих. Невеста в ярком платье с традиционной вуалью на лице, ошеломленный происходящим жених. Мерцание свечей, стройное пение, торжественный речитатив молитв. В какой-то момент слабо соображающая Фенелла вдруг вспомнила недавно назначенного дворцового капеллана, человека с очень острым языком, который призывал вельмож, по крайней мере, приблизительно изучить церковные таинства. А то, мол, не сообразите, венчают вас, или отпевают. По нынешним временам и понятной недоученности клириков, бывает, что и перепутают. Возгласит, мол, диакон вместо «подаждь им многая лета» «и сотвори им вечную память»; певчие не знают куда деваться, смехом давятся. А жених с невестой стоят как свечки, ничего не слышат и не понимают. Бывало, мол, такое на памяти отца Гелвасия, и не раз, не сомневайтесь. После подобных историй даже фрейлины Фенеллы заинтересовались чинопоследованием таинства венчания.

Вспомнив шуточки отца Гелвасия, Фенелла встрепенулась и принялась отслеживать происходящее. Впрочем, венчание совершалось безупречно. Обмен клятвами, быть рядом в горе и радости, пока не разлучит смерть. Обмен кольцами. Певчие пропели положенные «многая лета».

Осторожный поцелуй мужа, наконец-то, мужа. Сид тоже не очень-то верил в происходящее, несмотря на действительно подписанное архиепископом свидетельство о браке. После трапезы с владыкой Леонтием, во время которой молодожены не смогли связно ответить ни на один вопрос владыки, люди архиепископа довезли Фенеллу с Сидом до загородного дома оружейника в архиепископской, опять же, карете. Кажется, владыка хотел быть уверенным, что шоковое состояние молодоженов не приведет к печальным последствиям.

Слуг в доме не было, потому что на то время, пока Сид жил на Ирионе, он их распустил и еще не успел нанять. В окна тихого дома изливались лучи заходящего солнца. И в первый раз в жизни наступающая ночь пугала.

Фенелла быстро выбрала себе комнату, в которой хотела бы жить, и принялась переносить в нее вещи с разных мест Остарии. Сид попробовал было с ней заговорить, но понял, что бесполезно. Куда-то ушел, вымылся, наверное, потому что он вновь появился в белоснежней рубашке вместо черной туники, молча сел в кресло в проходной комнате и принялся наблюдать за метаниями молодой жены. Степень неловкости все возрастала, солнце быстро катилось к закату. Перетащив из дворцовых покоев шкатулочку с прогрессорской косметикой, девушка споткнулась, шкатулочка выпала из рук, баночки покатились в разные стороны. Фенелла осталась сидеть на полу, заряд бодрости неожиданно кончился. Сид неторопливо собрал все баночки в шкатулочку, поставил шкатулку на скамью у стены, резким движением поднял Фенеллу на руки и прижал к себе.

— Ты меня боишься?

— Нет, — храбро солгала Фенелла. Но не говорить же было правду, что ей уже давно сильно не по себе. Предстоящая брачная ночь пугала своей неотвратимостью. Сид отнес супругу в свою спальню, посадил на краешек кровати без балдахина. Осторожно вытащил из прически девушки все заколки, шпильки, ленточки. Прямые, очень густые волосы Фенеллы тяжело упали ей на спину.

— Давно мечтал это увидеть, — выдохнул Сид, пропуская светлые шелковистые пряди сквозь пальцы. Он снова притянул девушку к себе, поцеловал. Она напряглась в его объятиях, он тут же ее отпустил. Встал и начал раздеваться.

— Свет оставить?

— Нет, не надо, — нервно ответила Фенелла. Вздрогнула, почувствовав, что чужие руки снимают с нее платье. Когда девушка осталась в одной рубашке, Сид еще раз поднял ее на руки и уложил в кровать. Неяркий лунный свет, проходя сквозь цветные витражи, бледными оттенками всех цветов радуги раскрашивал супружеское ложе. Темной тенью показался мужчина, склонившийся над хрупкой девушкой. Нервы у Фенеллы не выдержали, она вскрикнула, оттолкнула Сида и переместилась в свое горное убежище.

— Что же я делаю? — подумала, придя в себя в одиночестве, дрожа в тонкой рубашечке. — Он ведь может на меня обидеться. Я ужасно себя веду…

И она, взяв себя в руки, вернулась в спальню. Сид лежал на спине и смотрел в потолок. Повернул голову, когда пугливая супруга села на краешек кровати.

— Я, между прочим, спросить хотел, — хмыкнул он. — Поговорить с тобой, успокоить. А вот теперь мне кажется, что я чего-то не знаю, — вроде бы спокойно закончил он, — Я ошибаюсь?

— Меня как-то король напугал похожим образом, — смутилась девушка. — Еще до того, как посадил тебя в темницу.

Тогда Сид тяжело вздохнул, встал и зажег несколько светильников. Стало гораздо светлее.

— Это чтобы ты не путала, с кем находишься в одной постели, — резко сказал он. Фенелла от стыда закрыла лицо руками.

— Любимая, — после минуты напряженного молчания, гораздо мягче произнес Сид, — мы повенчаны, у нас впереди вся жизнь. И, хотя это уже ничего не изменит, признайся честно и мне и себе: ты меня все же любишь, или нет?

Кажется, он даже и не дышал, ожидая ее ответа.

— Люблю, — подумав, прошептала девушка, опуская руки.

— Ты не из чистого упрямства за меня вышла замуж?

— Нет.

— А почему? Повтори, любимая.

— Потому что я тебя люблю, — еще тише сказала Фенелла, почти на ухо обнявшему ее Сиду.

— Тогда не бойся. Мы никуда не спешим.

Он уложил ее в кровать, лег рядом и крепко прижал девушку к себе. Не шевелился. Постепенно тепло чужого тела ее согрело, девушка перестала вздрагивать, невольно расслабилась и обняла мужа за шею. Но если ее супруг рассчитывал на продолжение, то он просчитался. Она плавно соскользнула в крепкий сон в надежных объятиях любимого человека.

А с утра никакого дальнейшего налаживания супружеских отношений уже не получилось. Оба проснулись от громкого стука в дверь дома. Стучали настолько сильно, что слышно было даже в спальне на втором этаже. Сид вскочил, взлохмаченный, кое-как закрепил волосы, натянул на себя одежду и стремительно сбежал вниз.

— О, какая встреча, — услышала Фенелла его бодрый голос. — Дон Цезар, какими судьбами?

Новобрачная вскочила, метнулась к сундуку со своей одеждой, накинула какой-то широкий балахон поверх тоненькой рубашечки, набросила капюшон на растрепанные волосы, и, подбежав к перилам лестницы, перегнулась, чтобы посмотреть, что происходит внизу.

— По поручению короля, — довольно весело сообщил дон Цезар, — за вами и за доньей Фенеллой, если она находится у вас.

— За донной Оканнера, вы хотели сказать, — жизнерадостно поправил его Сид. — Нас обвенчал вчера владыка Леонтий. Теперь нас может разлучить только смерть, и, если вы надеетесь на мою, то напрасно. Я владею важными сведениями. Не думаю, что меня выгодно убить.

— Вы излишне… э-э-э, категоричны, дон Сид, — сказал дон Цезар, поднял голову и увидел перегнувшуюся через мраморные перила любопытную девушку в неприбранном виде с выбивающимися из-под капюшона волосами. — Я пошлю к королю гвардейца с сообщением, как весело обстоят у вас дела. Даю вам обоим время, привести себя в порядок. Одеться, умыться, там… Но потом все же придется проследовать со мной к его величеству.

Начальник королевской гвардии немного помолчал, затем продолжил, усмехнувшись.

— Если бы меня кто спрашивал, я бы отдал вам руку любой принцессы, дон Сид, за любой клинок, похожий на мой собственный, выкованный вами. Вы настоящий волшебник, Оканнера, ваше оружие чудо, как хорошо. Однако меня никто не спрашивает, а я солдат. Более того, я всегда преклонялся перед королем, хотя в сердечных делах, вынужден признать, он понимает не больше, чем мой чистокровный скакун в бочонках с хересом. Одевайтесь спокойно, дон Сид, я подожду.

* * *
В королевских покоях молодоженов ждали все те же люди, которых они видели накануне, но сегодня в зале восседал еще и архиепископ Остарии со сверкающим посохом в руках. Фенелла вслед за Сидом подошла под благословение владыки и немного успокоилась, встретив его ободряющий взгляд.

— Ну что же, ваше величество, — скромно сказал архиепископ страны, — можете приступать к королевскому суду над смиренным и преданным вам Леонтием, — он опустил седую голову и низко склонил сверкающее золотом навершие своего посоха в сторону короля.

Боэланд резко отвернулся от окна и в два шага оказался перед креслом духовного властителя страны.

— Ваше преосвященство! — со злостью произнес он. И замолчал, сжав кулаки. В покоях воцарилась прямо-таки зловещая тишина. Фенелла осторожно огляделась. В глубине комнаты стоя ожидали дальнейшего развития событий принц Гай, теперь сюзерен дона Сида Оканнеры, и дон Альвес де Карседа, признанный оплот рыцарской чести, рыцарь без страха и упрека. У двери застыл бородатой и зловещей статуей дон Цезар. Фенелла невольно схватила своего мужа за руку и прижалась к нему. Боэланд, заметив ее движение, дернулся.

— Зачем вы их обвенчали?! — чуть ли не прорычал он.

— Зачем? — спокойно переспросил архиепископ, поднимая голову. — Ваше величество, они давным-давно друг друга любят. Я не увидел препятствий для заключения брака. Все просто.

— Но мое разрешение…

— Они оба совершеннолетние.

— Но Фенелла — принцесса! Брак до неприличия неравный!

— Ваше величество, — тихим и проникновенным голосом снова начал говорить владыка, — в основании каждого рода, теперь великого и знатного, стоит всего один человек, незнатный, небогатый, но исключительный по силе духа. Я думаю, мы присутствуем при рождении нового знатного рода. Вы сознательно не замечаете личных достоинств моего любимого сына Сида. Он может закрыть порталы, связывающие нас и прогрессоров с Земли, а может их и не закрыть. В этих двух случаях развитие нашего мира пойдет принципиально разными путями. Человек, держащий в своих руках судьбу целого мира, вполне достоин руки вашей сестры, на мой стариковский взгляд.

Фенелла невольно поглядела в сторону дона Альвеса и внезапно увидела в спокойном, твердом взгляде рыцаря полное согласие со словами архиепископа. Король, повернувший голову вслед за ней, увидел то же самое. Отмахнуться от мнения графа де Карседы он не мог.

— А вы знаете, владыка, что именно означает для Фенеллы замужество? — возмущенно поинтересовался он. — Не знаете? Фенелла, переместись в свои покои прямо сейчас.

Девушка дернулась, чтобы выполнить приказ, но осталась на месте. Сквозь пространство переместиться она не смогла.

— Видите, владыка, из-за вас моя сестра утратила свои исключительные способности.

— Вы хотите сказать, — с ласковым укором ответил Леонтий, — что сия девица до замужества обладала ненормальными сверхъестественными способностями, вызывающими вопросы у благочестивых людей, а брак с сим достойным молодым человеком сделал ее нормальной дочерью Господней? Благослови его Бог и за это.

Боэланд сжал руки в кулаки, чтобы удержать вновь нарастающий гнев, но внезапно заметил, с каким удивлением и подозрением смотрит на мужа Фенелла, с каким искренним удивлением глядит на нее Сид. Король смерил молодоженов засверкавшим пристальным взглядом и гораздо тише сказал.

— Способности Фенеллы были важны для короны Остарии. Де факто, мы имеем дело с преступлением против интересов страны.

— Вы уж определитесь с дефинициями, сын мой, — пробурчал архиепископ. — Кто она для вас — любимая сестра, которую вы не хотите отдать недостойному человеку, или имущество короны, которое вам жаль испортить.

Снова наступило молчание, но уже не такое напряженное, как в начале разговора. Король опустился в кресло напротив своего архиепископа и снова оглядел молодоженов, барабаня пальцами по подлокотнику.

— Ваше величество, — заговорил дон Альвес, — возможно, имеет смысл передать в распоряжение дона Сида разрушенный замок Маралейд для восстановления? После того, как замок Ведар стал нашим, в окрестностях замка Маралейд снова стали селиться люди, им необходим достойный сеньор. Титул графа де Маралейд сделает дона Сида формально достойным руки принцессы Фенеллы.

— А как мы объясним остальным рыцарям Остарии внезапное возвышение… э-э-э, пусть будет известного оружейника до графа и мужа принцессы? — ехидно поинтересовался король. — А, дон Альвес?

— Возможно, стоит сказать правду?

— Ах, правду? — ехидство короля на глазах перерастало в сарказм. — Убить таким путем неподходящего мужа принцессы — тоже вариант. Сколько, вы думаете, прогрессоры будут терпеть человека, знающего, как закрыть их порталы?! Они и без того встревожены последствиями вашего опыта, дон Сид. Хорошо, что не знают, кто за этим стоит. А вы, дон Альвес, говорите — «правду»!

— Дон Сид, а вы свой опыт случайно не возле горы Мерналь проводили? — вдруг от двери спросил дон Цезар.

— Да, — сухо подтвердил Сид.

— Вот это волна была, говорят. Вот это — взрыв. Гору вы взрыли на славу. Ваше величество, да этот человек — находка. Представляете, что сделает с флотом вашего вероятного врага еще один такой опыт?

— Фенелла, ты помнишь, каким встревоженным выглядел владетель Борифата, — спросил Боэланд, наклонившись вперед и пристально глядя в глаза девушке. — А он совсем не трус, принц Гай может подтвердить. Но прогрессоры напугали владетеля настолько, что он пытался уничтожить всю геологическую экспедицию и наместника Альнарда, к которому по своему, неплохо относился, лишь бы пришельцы не узнали того, что он раньше натворил. А когда его затея не удалась, то тайно, ночью, примчался к нам, надеясь заключить союз против прогрессоров. Союз с кем?! С иноверными. И давним противником. Вы поторопились с браком, — король бросил взгляд на внимательно слушавшего епископа. — Вы бы, конечно, стали графом де Маралейд, дон Сид, но после закрытия порталов, а не до этого события.

— Просто пригрозить прогрессорам нельзя? — уточнил принц Гай. — Довести до их сведения, что мы располагаем возможностью избавиться от их присутствия в нашем мире?

— И сказать им, например, что в случае моей смерти, — осторожно добавил Сид, — порталы точно будут закрыты. Их закрыть так просто, что любой сможет это сделать, любой, связанный со Странниками.

Король впервые внимательно посмотрел на нежелательного мужа своей любимой сестренки, потом перевел взгляд на саму сестренку. «Ах, со Странниками, — прочитала та в его выразительном взгляде. — Так вот, оказывается, с кем ты там проводила время!»

— А вы уверены, дон Сид, что они всего лишь вас убьют? — вслух спросил он. — Владетель Борифата не так уж и боится смерти. Он воин, в конце концов. А он был прямо-таки панически напуган во время нашей последней встречи. Что заставляет задуматься. Нет, пришельцам угрожать нельзя. Это не тот зверь, которого можно удержать на цепи, зверь очень полезный, но и очень опасный. Такому следует сразу наносить удар в сердце, не раскрывая заранее своих намерений. Однако сейчас наступает время для ответного удара прогрессоров. Мы не знаем, каким он будет. Но надо вывести всех, кто нам дорог, из-под грядущего удара. Поэтому, дорогая сестренка, если ты не желаешь своему мужу участи хуже смерти, то ваш брак должен остаться тайным. То есть, на всех официальных приемах ты будешь присутствовать, надев перчатки поверх обручального кольца, ни о чем не проболтаешься своей подруге Диане Ардовой, а жить останешься рядом со мной, в своих покоях во дворце. Моя воля тебе ясна?

Фенелла склонилась в реверансе, не глядя на закаменевшего рядом с ней Сида.

— Как вы дальновидно мыслите, ваше величество, — с восхищением произнес дон Цезар от двери. — Если дона Сида продержать вдали от супруги еще два-три месяца, то мы не только флот противника сможем разнести, но и на суше от нас никому спасения не будет.

Король смерил командира своей охраны подозрительным взглядом, усомнившись в искренности его восхищения, но промолчал. Встал, давая понять, что его прием окончен и дальнейшего обсуждения своих приказов он не потерпит.

Фенелла бросилась в объятия Сида.

— Мы ведь подождем еще немного, да?

Сид промолчал и опустил глаза.

— Пойдемте, дон Сид, — тихо сказал дон Цезар, подчиняясь невысказанному вслух приказу своего повелителя. — Я обязан довести вас до выхода из дворца.

— Это совсем необязательно, — решительно вмешался владыка, оказавшись рядом с непризнанным мужем Фенеллы. — Мой сын поможет мне, добраться до моих покоев. Что-то я совсем ослабел. Я обопрусь на ваше крепкое плечо, молодой человек, хорошо?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Сынок, где твой учитель? — негромкий женский голос улетел ввысь, затерялся под высокими сводами зала. Аккуратная пожилая сеньора, с трудом удерживающая корзинку со съестными продуктами, ласково смотрела на одного из старших учеников Айвена Рудича.

— Вот-вот подойдет, матушка, — вежливо ответил долговязый парень в льняной рубашке и штанах, с такой же, льняной шапочкой на голове — в форменной одежде медиков прогрессорской больницы. Фенелла, пришедшая в больницу совместно с эмиссаром прогрессоров, задала вопрос на ту же тему несколькими минутами раньше и теперь молча наблюдала за остарийцами, сидя в глубине приемного покоя, созданного из одного из залов бывшего столичного особняка.

Дверь впластиковой перегородке, имитирующей светлый мрамор, открылась, и к посетителям вышел главный врач больницы и теперь уже также ректор медицинской академии при ней, прогрессор Айвен Рудич, такой же высокий, худощавый, темноволосый и сероглазый, как и большинство остарийцев. Пожилая сеньора устремилась к нему, с трудом удерживая в руках тяжеленную корзину. Айвен, чуть нахмурившись, одним взглядом дал ученику нужное указание. Тот бросился поддержать старушкину ношу.

— Сеньор Айвен, я пришла вас поблагодарить за спасение внучки, — со сдержанным достоинством произнесла посетительница. — Она уже бегает, уж и забыла, как умирала. Век буду за вас молиться, детям и внукам завещаю. Уж очень прикипела я сердцем-то к ней. Вот вам принесла из того, что у нас есть, молочко, творожок, яички… Не побрезгуйте малым даром.

— Сеньора, я рад, что вашу любимицу удалось вытянуть, — искренне ответил прогрессор. — Возьми, отнеси в столовую, — это уже ученику.

Но сеньора, видимо, была наслышана, что учитель Айвен никогда не ест сам в студенческой столовой.

— Сеньор Айвен, очень вас прошу, — умоляюще протянула она, не отпуская до конца свою корзинку в цепкие руки ученика, вожделенно изучающего ее содержимое, — отведайте и сами молочка, не побрезгайте.

Айвен дернулся. Как и всякий нормальный прогрессор, он никогда не ел местную еду, если она не прошла хотя бы термическую обработку. Да и термически обработанную еду он ел только в крайнем случае, а в основном питался из пластиковых стерильных контейнеров. А тут — молочко…

Прогрессор бросил быстрый взгляд на упорную сеньору в чистеньком чепчике, полностью закрывающем волосы, прикрытом аккуратным наголовным покрывалом, на ее морщинистые, тщательно вымытые руки и еле слышно, сдержанно вздохнул. Отказать женщине он не мог. Это было бы оскорблением. Она откинула льняную салфетку с вышивкой с корзинки, которую крепко держал в руках ученик Айвена.

— Вот попробуйте, сеньор, топленое. Сама для вас готовила. Ни дочери, ни снохам не доверила.

Кувшинчик был даже не закрыт. Айвен напрягся, но промолчал. Фенелла, снедаемая любопытством, встала и подошла поближе. «Неужели выпьет?»

Пожилая сеньора, со счастливым видом вручившая прогрессору кружечку с молочком, кажется, никогда не узнает, что выпить это молочко ему было куда тяжелее, чем спасти жизнь ее любимой внучке. Но он выпил все до конца, выпил и даже улыбнулся.

— Ничего вкуснее я не пробовал.

Посетительница просияла от счастья. Ученик, пожирая глазами содержимое корзинки, унес ее на кухню госпиталя.

— Благодарю вас еще и от имени моих учеников. Этим оболтусам постоянно хочется есть. Растущие организмы…

Через несколько минут, проводив счастливую посетительницу до выхода, Айвен подошел к Фенелле с Дианой.

— Что еще случилось за тот единственный день, который ты находишься в Вальямаресе? — поинтересовался он, отметив сосредоточенный вид эмиссара.

— Айвен, на ваших учеников поступила жалоба вчера вечером от алькальдов, — осторожно начала Диана. Прогрессор мгновенно вспыхнул, взгляд его стал колючим. — Они воруют хлеб из пекарни.

— Парни, между прочим, учатся с утра и до ночи, еще практику проходят. Да и вся бытовуха на них, — раздраженно ответил ректор академии. — Понятно, жрать хочется.

Диана вскинула руки ладонями вверх.

— Я не нападаю на твоих учеников, Айвен. Но проблему нужно решить.

Айвен сразу сник и прислонился к колонне.

— Кто именно тырит хлеб, засекли?

— Нет.

— Понимаешь ли, Диана, я набираю учеников по способностям, без учета социального статуса. Большинство, конечно, из горожан со средним достатком, но есть несколько ребят практически с улицы. А есть парни — младшие сыновья обедневших рыцарских родов; те умрут, но не возьмут ничего чужого. Я не могу обсудить имеющееся воровство со всеми. Одни будут оскорблены, другие замкнутся в себе. Понимаешь?

— Понимаю, — тихо ответила Диана, опустив глаза. — Понимаю и вижу несколько способов решения. Первое, ты уверен, Айвен, что все твои ученики едят в столовой столько, сколько им нужно с учетом их тяжелой нагрузки?

Прогрессор вздохнул. Он этого не знал, потому что никогда не ел сам в студенческой столовой.

— А молочко оказалось ничего себе, — вроде бы не к месту произнес он.

— Айвен, твоя программа приоритетная. Финансирование и со стороны Земли и со стороны правительства Остарии, но не важно. Важно знать, почему при этом ученикам не хватает хлеба?

— Не уверен, что им не хватает. Могут тырить и по привычке и для прикола. Для куражу, как они говорят.

— Да… У меня нет слов.

— Правда жизни, Диана. Зато у парней глаз орлиный. Отличными будут врачами, когда вырастут.

— Если их прямо сейчас не посадят, — мрачно сказала Фенелла. — Главный алькальд выглядел суровым и был настроен решительно действовать. А он совсем не доверяет прогрессорам.

— Все! Ногами забили девчонки, — пробурчал Айвен. — Придется наступить на горло самому себе и ходить жрать вместе с парнями. Только этого мне и не доставало при моей загрузке-то. И когда, наконец, помощники подрастут?!

— Фенелла, у меня к тебе личная просьба, — снова заговорила Диана, посмотрев девушке в глаза. — Можно, я просмотрю отчетные книги, касающиеся финансирования с остарийской стороны. В том, что все средства, выделяемые нашим центром, доходят до адресата, я уверена. А вот уверена ли ты в средствах, выделяемых королевской казной?

Фенелла легкомысленно пожала плечами. С подсчетом денег у нее всегда были сложности.

— Хорошо, просмотри.

— И еще. Возле упомянутых алькальдом булочных неплохо бы поставить видеокамеры, — нерешительно продолжила эмиссар.

Айвен одобрительно кивнул. Диана снова посмотрела в глаза Фенелле.

— Будет ли у меня разрешение короля на установку камер в городе?

— Будет, — вздохнула Фенелла, понимая, что ее подруге не хочется лишний раз вступать в общение с королем. — Я поговорю с Боэландом. Можете уже ставить.

— Ну если это все, то я пошел. У меня лекция через несколько минут, — бодро сказал Айвен и с чувством продолжил. — Как все-таки классно, когда ты не оказываешь серию услуг по определенным тарифам, а реально лечишь! Вот она умирала, и вот — ходит здоровой. У нее вся жизнь впереди. Реально, никаких денег не надо. Почище любого наркотика ощущение. Ладно, до связи, девчонки.

— Пойдем, Диана, покажу тебе отчетные книги, — сказала Фенелла, после того, как Айвен скрылся за перегородкой. — А потом мое высочество пойдет обходить болящих в этом госпитале. Интересно, где сейчас мои фрейлины с подношениями и утешениями?

— Может, в середине дня встретимся в бассейне? — не глядя, будто бы между делом поинтересовалась прогрессор.

Фенелла согласилась. Светлый и просторный бассейн прогрессоров был куда приятнее обычных купален. Но главным было то, что там можно было нормально поговорить. Прежде чем зайти в воду, Диана снимала с себя все миникамеры, и подруги могли говорить обо всем, что их волновало, не опасаясь, что их слова попадут на исследование прогрессорским аналитикам.

* * *
На большом экране почти под потолком шел показ очередной серии «Освоение Ганимеда 2». Даже из кабинки для переодевания с невысокими белоснежными стенками можно было следить за сюжетом. Впрочем, сюжета как такового не наблюдалось. Землянин в скафандре с оружием страшного и непонятного действия наперевес шел, чеканя шаг, по черному песку на фоне яркого звездного неба.

Фенелла успела снять с себя всю придворную одежду, что было нелегко, а землянин все шел и шел под надрывающую душу музыку. Прозрачный шлем, плотно сжатые губы, непримиримый взгляд вдаль.

— Я убью тебя, тварь, выходи! — проорал он, наконец, и девушка от неожиданности чуть не выронила купальник из рук.

К тому времени, когда она, переодетая, выбралась из кабинки, фантастическую планету на экране осветили лучи, наверное, солнца. В белом сиянии контрастно выделилась черная расплывчатая фигура монстра со злыми, жестокими багровыми глазами.

— Аа-а! Странник собственной персоной! — сурово, но сдержанно отметил его появление главный герой. — Ты даже не принял вид моих друзей или любимой! Какая честь!

И он выстрелил. Зеленая вспышка вроде бы пропорола «Странника» насквозь, но тот через секунду возник сзади героя, целый и невредимый, простирая к нему черные дымчатые конечности, сверкающие молниями.

Фенелла вздохнула. Сцены уничтожения «Странников» могли длиться до получаса. Она отвела глаза и пошла к воде, чистым зеркалом простиравшейся на десятки метров вдаль. Маленькие декоративные фонтанчики по углам водоема оживляли и украшали бассейн.

Ее подруги уже болтались вдали. Фенелла взяла надувную подушечку и поплыла к ним — тоже болтаться. Подушечку можно было прижать к груди, обнять и покачиваться в воде, вертикально, как поплавок.

— Настюш, а оно того стоит? — говорила Диана, когда Фенелла доплыла до подруг и замерла наподобие поплавка. Вода в бассейне немного бурлила, шевелилась, качала. Мышцы, говорят, расслаблялись сами собой. — Ну что тебе эта космическая станция на Ганимеде? Пластиковые перегородки, питьевая вода из замкнутого цикла, питание из водорослей с ароматизаторами…

— Ты не понимаешь, исследования…

— И без тебя исследуют. Полно желающих. А вот такого человека, как принц Гай, ты уже никогда не встретишь. Нет подобных людей на Земле.

— А моя миссия?! — возмутилась Настя. — Ди, я же первая из наших смогла закончить самый престижный на планете институт. От меня теперь многое зависит. Я по наводке Фенеллы почти сообразила, как нужно скорректировать расчеты вилки Дворкина. Ты понимаешь, этого никто, кроме меня, не смог. Мне нужно добиться разрешения на проведение контрольного опыта, пробить открытие. И тогда обо мне, воспитаннице Изолированных территорий, все заговорят. И станет ясным, что наше семейное воспитание ничуть не хуже, чем общепланетное, интернатское. Нельзя нас так нагло дискредитировать. Мы имеем право влиять на политику Земли.

— Ого, ну ж ты и замахнулась!

— А что делать? У нас нет выхода. Иначе нас задавят сильные мира сего. Мы должны стать силой, с которой будут считаться. Я не могу отступить.

Диана приняла лежачее положение, побарахталась на спине, потом снова изобразила поплавок.

— Тогда, Настюш, тебе точно нужно принять помощь принца. Я, кстати, им восхищаюсь все больше и больше. Он, по-моему, понял, что переубедить тебя не сможет. Зато сможет свести к минимуму твой период калечения собственной жизни. Без денег ты будешь десятилетиями что-то доказывать правительству Земли, и я не уверена, что докажешь. Точнее, уверена, что не докажешь. Но деньги на Земле решают все. Почему же ты отказываешься?

Настал Настин черед барахтаться в воде, лежа на спине.

— Не могу себя заставить, — наконец сказала она, глядя в потолок. — Воспитание не позволяет. Ты, хоть, представляешь, какую сумму он мне предложил? Безвозмездно?

— Он принц, Настя. Здесь, в Остарии, как нас учили, феодальная формация. До развитого капитализма, куда мы их активно толкаем, им еще развиваться и развиваться. Для феодализма характерно отсутствие развитых денежных отношений. Снижена эксплуатация. Обеспечил сеньора одеждой и едой — и живи для себя. Натуральный обмен, излишки все равно портятся. Продавать их и делать денежные запасы остарийцы пока не выучились. И в этом случае, зачем феодалам деньги? Но это не важно. Важно, что принц — очень богатый человек, потому что контролирует часть золотых рудников в Гримальских горах, а тратить деньги ему практически не на что. Он с радостью поможет той, которую полюбил. Для него это несоизмеримые понятия: помощь Даме сердца и какие-то деньги. Не отказывайся. Благодаря его помощи ты сообразишь, что совершила ошибку, когда еще не поздно будет начать жизнь сначала.

— Я тебя услышала, — резко сказала Настя. — И еще подумаю. И поплаваю, нормально, кстати.

И девушка, отбросив надувную подушечку, сильным рывком всего тела скользнула сразу на несколько саженей вперед, плавно ушла под воду, устремившись к противоположному бортику бассейна.

— Да, плавать она умеет, — неожиданно грустно сказал Диана. — А я так и не выучилась. Барахтаюсь немного.

— Я тоже, — поддержала загрустившую подругу Фенелла.

Обе немного помолчали.

— Мое начальство не разрешило мне покидать пост эмиссара, — глухо сказала Диана. — Наоборот, сказали, все идет успешно. Сказали, что нужно завлечь короля. Задание дали, представляешь? — и она горько рассмеялась. — Пытались даже отправить на курсы повышения квалификации, не поверишь, по сексуальному общению с противоположным полом.

Фенелла от неожиданности выпустила из рук скользкую подушечку и, чуть было, не погрузилась в воду с головой. Еле успела подхватить подушечку обратно.

— Ага, — подтвердила Диана. — Его величество ведь высказался насчет моей неумелости, а я должна ему понравиться. Я чуть истерику не закатила в Центре Координации от безысходности. Хорошо, Крайвелл вмешался, буквально спас. Напомнил, что предыдущая эмиссар его величеству совсем даже не нравилась, хотя и была более чем опытная. В остарийской культуре сексуальная опытность женщины чаще всего воспринимается со знаком «минус». Крайвеллу поверили, от меня с обучением отстали, но задание соблазнить короля оставили, представляешь?

Фенелла промолчала. Не говорить же было, что этот шаг прогрессоров был заранее просчитан Боэландом.

— Я не выдержу. Просто не выдержу, — и Диана неожиданно расплакалась. — Ведь он — мой король! Меня его неодобрительный взгляд уже выбивает из колеи, а уж его откровенная грубость с ума сводит. Не знаю, как еще держусь… Так надеялась, убраться подальше. Так нет же! — она всхлипывала, вытирала лицо мокрой ладошкой, выплескивая накопившуюся душевную боль со слезами. — Это так несправедливо. Я никому, никому ничего плохого не сделала. За что меня так мучить?! Хотя бы капельку жалости хоть с какой-то стороны… Подожди, Фенелла, я сейчас успокоюсь, я умею…

И действительно, сделав колоссальное усилие, Диана взяла себя в руки. Окончательно вытерла слезы и даже криво улыбнулась.

— Поплыли к берегу.

— Потерпи еще немного, Диана, — тихо сказала Фенелла. — Не может быть, чтобы Боэланд не опомнился. Он на самом деле не злой, озлобленный только…

Утешительный тон и долгожданное сочувствие вызвало еще один приступ всхлипываний Дианы. Воду в бассейне качнуло сильнее, Настя, пытаясь успокоиться, как стрела пронеслась по соседней плавательной дорожке.

— Я сейчас тоже буду плакать, — пробормотала Фенелла, не видевшая Сида со времени знаменательного разговора, произошедшего накануне. — Мне его величество нормально замуж выйти не дает. Замучил уже заботой.

— Меня бы лучше мучил заботой, — неожиданно сказала Диана и вдруг покраснела. — Послушай, Фенелла, — умоляюще добавила она после тягостной паузы, — ты ведь не будешь пересказывать королю наш разговор?

— Нет. Я никогда не передаю другим людям ничего личного из того, что я услышала. Ни в одну, ни в другую сторону. Это было бы бессовестно. Только еще раз скажу Боэланду, что его поведение недостойно его самого. А он меня в очередной раз не услышит.

В справедливости собственных слов Фенелла убедилась через час, когда пыталась объяснить королю необходимость установки видеокамер вблизи булочных, из которых будто бы воровали хлеб ученики Академии.

— Почему я об этом слышу от тебя, Фенелла? — неожиданно сурово спросил его величество. — А где твоя дорогая Диана?

— Вы мне сами поручили вопросы благотворительности.

— А я не имел в виду установку видеонаблюдения. С этим вопросом жду к себе эмиссара прогрессоров. Все равно, хочет она или нет, но ей придется иметь со мной дело, и довольно часто. С королем страны отношения лучше не портить.

— Ваше величество, — с откровенным упреком протянула Фенелла, — недостойно сильного мужчины мучить слабую женщину.

Глаза Боэланда вспыхнули, он вскочил с кресла, в котором сидел.

— Я всего лишь намерен помочь ей, выполнить задание, полученное из ее Центра.

Фенелла вскинула голову.

— А ведь я знаю, какое задание получила Диана, — тихо и напряженно сказала она.

— Ах, ну да! Ты теперь у нас замужняя женщина, сестричка, — ехидно сообщил король. — Ты теперь в таких вещах разбираешься.

Это было больно и обидно слышать. Но девушка отогнала видение почти отчаявшегося Сида и с видимым спокойствием поправила смявшееся кружево на рукаве.

— Что же вас так оскорбляет, ваше величество? — почти спокойно заговорила она. — Вы король страны. Каждая донья мечтает покорить ваше сердце. Что тут для вас удивительного?

Боэланд открыл и закрыл рот. Беззвучно, как вытащенная на берег рыба. Потом сжал и разжал кулаки.

— Ладно, иди, Фенелла, — сказал, наконец, сдержанно и снисходительно. — Пусть Айвен устанавливает свои видеокамеры. А тебе советую поучиться думать хотя бы на два хода вперед. А именно, каким будет следующий ход прогрессоров после того, как король Остарии потеряет голову от любви к одной из них?

* * *
— Не уходите, прекрасная Мирабелла! — низким голосом с выражением прочитала реплику принца из романа пухленькая Леона. Все остальные фрейлины ее высочества вместе с самой принцессой старательно вышивали золотом, каждая — свою часть будущего покрова.

— Да уж! Выплакав глаза и выдрав часть волос с горя, она была исключительно прекрасна, — проворчала донна Ингрейда. — Сразу чувствуется автор мужчина.

— Я знаю, вы потеряли любимого, но я люблю вас не меньше погибшего возлюбленного…

— И самоуверенность типично мужская, — продолжила старшая фрейлина. — Девочки, никогда не верьте таким словам.

— Мирабелла остановилась и перевела грустный взгляд затуманенных глаз на рыцаря…

Чтицу прервал тихий стук в двери покоев принцессы.

— Вы разрешите, донья Фенелла? — на пороге появилась Диана Ардова в скромном платье без единого украшения, а у нее во все украшения были вставлены миникамеры. — Я хотела бы обсудить с вами счета госпиталя.

Фенелла поморщилась.

— Нашли все-таки воровство?

— Нет, не нашла, но книги так сумбурно составлены, что крайне трудно отслеживать денежные потоки. Я удивлена.

Донна Ингрейда поджала губы, давая понять, что уж она-то просчетами молодой принцессы не удивлена.

— Проходите, Диана, — с досадой сказала Фенелла, — и изложите свое представление о том, как должны выглядеть такие книги не только мне, но и моей старшей фрейлине, донне Ингрейде. Я назначаю ее ответственной за проверку учетных книг госпиталя.

Донна Ингрейда чуть поклонилась, ни капельки не расстроившись. Считала, видимо, что справится со счетами лучше, чем недалекая принцесса. Ну и пожалуйста. Больше будет занята — меньше ненужного узнает.

Диана чуть заметно усмехнулась с одобрением и раскрыла папку с копиями больничных счетов.

— Его величество, кстати, одобрил твою идею, Диана, насчет видеонаблюдения возле пекарни, — тихо сказала ей Фенелла, когда посетительница уже собралась уходить. — Правда, сообщил, что хотел бы видеть с этим вопросом тебя на своем приеме. Я его еле отговорила, он был не в духе, и сильно.

— Я без своих украшений сейчас, — многозначительно напомнила эмиссар прогрессоров.

— Он откуда-то знает о твоем задании, — еще тише закончила девушка.

Диана побледнела, беспомощно сглотнула и взялась за ручку двери, собираясь покинуть покои принцессы. — Кого-то из Центра Координации, значит, подкупили. А они там так кричали, что, наверное, из-за двери было слышно. Какой, все-таки, позор!

Закрыв собственноручно дверь за прогрессором, Фенелла решила, что на сегодня с нее хватит.

— Леона, дорогая, — обратилась она к фрейлине, — помоги мне распустить прическу и снять верхнее платье. Я так устала!

Последняя фраза была условной, освобождающей фрейлин от обязанности находиться и дальше в покоях принцессы. Но девушка и вправду устала. Оставшись в своей спальне одна, она по примеру короля подошла к окну и, глядя на неясные очертания апельсиновых деревьев, подсвеченных лампионами, во внутреннем дворике, пыталась собрать и упорядочить впечатления последних двух дней. Что же ей делать дальше?

Резкий звонок колокольчика прервал ее размышления. Так ей раньше звонил король, когда ему срочно-пресрочно нужна была королевская волшебница. Встревожившись, Фенелла накинула поверх рубашки, в которой стояла, легкий широкий плащ и переместилась в покои короля.

«Надо было воспользоваться дверью. Еще и постучаться!»

Это была первая нормальная мысль, пришедшая спустя несколько секунд в голову ошеломленной девушки.

На мраморной мозаике пола — ворох разрезанной одежды Дианы. Вся одежда, включая нижнюю. Еще и кинжал, брошенный поверх разноцветных тканей.

Быстрый испуганный взгляд на ложе.

Балдахин не задернут. Диана, расслабленная из-за окутавшей тело неги, не в силах шевелиться. Глаза полуприкрыты, волнистые темные волосы, перекинутые через плечо, прикрывают грудь лежащей на боку утомленной женщины, красивую, похожую на два высоких конуса грудь. Расшитое золотом покрывало наброшено на узкие бедра, полусогнутые ноги, длинные, стройные…

«Ну да, я теперь замужняя женщина, меня подобное не должно шокировать».

В следующую секунду Фенелла развернулась, отыскивая взглядом Боэланда.

Тот в одних исподних штанах и босиком, не обращая внимания на потрясение вызванной им девушки, метнулся к широкому ложу.

— Срочно отправь ее к ней в покои! — Он быстро, но неожиданно бережно закрутил покрывало вокруг расслабленного тела Дианы и поднял ее на руки, нежно и встревожено глядя ей в лицо. — Никто не должен узнать о произошедшем.

— Я проверю, нет ли у нее кого, — еле выдавила из себя Фенелла.

«Развели тут, понимаешь!»

Полузабытое с детства чувство зависти усилилось, когда, спустя несколько секунд, девушка вернулась обратно. Боэланд прервал поцелуй, продолжая невероятно бережно держать Диану на руках.

«Меня к законному мужу не пускает, венчанному со мной супругу! А сам-то!»

— Я готова, — сказала вслух.

И, взяв короля за руку, переместилась с ними обоими в удобную ванную комнату Дианы.

— Вот сюда опускайте ее, ваше величество, — Фенелла задвинула внутреннюю щеколду на двери комнаты. — Здесь нет ни одной камеры.

— Отлично, — прошептал король, все так же бережно и осторожно укладывая заторможенную женщину в неглубокую ванную. — До встречи, дорогая.

— Фенелла, — тихо, но настойчиво позвала Диана, когда девушка возвращала короля в его собственные покои. Та собрала разрезанную одежду подруги и вернулась к ней обратно, решив, что со своим царственным братом пообщается попозже.

— Ну и ну, — только и сказала девушка, усаживаясь на широкий бортик ванной. Диана так и лежала, завернутая в вышитое золотом покрывало с королевского ложа, откинула голову и не шевелилась.

— Сама в шоке, — хмыкнула она, медленно приходя в себя.

— Тебе… нормально?

— Мне хорошо. Сейчас. А сначала, когда Боэланд затащил меня к себе, гневно сверкая глазами, было страшно. «Ну что же ты, Диана? Боишься? Ты выполнила свое задание и соблазнила короля. Должна радоваться!» Он, по-моему, ждал, когда я выйду от тебя. Сразу перехватил. Я, понятно, испугалась… Но он сразу же поцеловал меня… так поцеловал… я сразу перестала бояться… Одежда ему мешала, он спешил, разрезал одежду одним или двумя движениями… Не важно… Важно, что ты была права. Боэланд, даже в гневе не способен мучить женщину… Но я сейчас не об этом. Уже когда мы оказались на ложе, он вдруг спросил: «Зачем ты вернулась в Остарию, Даника?»

— Он все-таки знал! — воскликнула Фенелла. — Но откуда?! Откуда…

И тут она внезапно вспомнила странное поведение дона Вельидо де Грамейра, бывшего командира королевской охраны, и все, наконец, поняла.

— Тебя узнал дон Вельидо. Ведь он тоже видел Данику Кальдаро во дворце. А он мне несколько раз говорил, что узнаёт человека по манере двигаться. Он узнал и рассказал Боэланду. Вот почему король так на тебя злился. Он думал, что ты его предала и служишь прогрессорам. Настоящую землянку он еще может понять, остарийку — нет. Что же ты ему ответила?

Диана ярко покраснела.

— А что я могла ответить в таком состоянии? Я почти уже ничего не соображала в его умелых руках. Сказала правду, что не смогла жить на чужбине и не видеть его.

— Да-а-а, — глубокомысленно протянула Фенелла, начиная понимать произошедшее.

— Он вздрогнул, несколько секунд смотрел мне в глаза, так пронзительно смотрел. И прошептал, что остановиться уже не может… Но вся резкость из его движений ушла. Я даже и не представляла себе, что мужчина может быть настолько чутким. Впрочем, что я могла себе представлять?! В моем прошлом всего одна ночь, и та — не слишком удачная, как я теперь понимаю…

«Ну все, уйду к мужу, — мучаясь от практически никогда не испытанной раньше зависти, решила Фенелла. — Боэланд мне теперь не указ».

— Он понял, что ты не предавала его прогрессорам, — сказала она вслух. — И подставлять тебя нельзя. А что можно? Можно и нужно выводить из-под удара землян, как дорогого человека. Планы должны резко измениться. Пойду, спрошу, что он собирается делать дальше.

Но ее ждало очередное потрясение. За то короткое время, пока они общались с Дианой, его величество стремительно оделся и ускакал в свой летний дворец на берегу Сароны.

— Чтобы меня не видеть? — сразу же расстроилась Диана, включая, наконец, воду в ванной. — Конечно, с такими, как я, достаточно одного раза.

— Спокойно, — уверенно ответила Фенелла — Я думаю, Боэланду нужно время, чтобы прийти в себя. Уж очень все оказалось неожиданно. Знаешь, у вас и у нас говорят: «взять паузу». Он наверняка боится, что выдаст и тебя и себя, слишком все у вас откровенно. До твоего признания, обрати внимание, не боялся… Еще обрати внимание, что как бы он не злился на тебя из-за предполагаемого предательства, но землянам ничего не сказал, не выдал тебя… Ладно, пусть наш умник думает, а я пошла.

Диана не ответила, и Фенелла шагнула от нее прямо в свою спальню.

— Очень хорошо, — прошептала она. — Перчатку поверх обручального кольца я носила? Носила. Рядом с вами, ваше величество, находилась? Находилась. А теперь, когда вы сами умотали в расстроенных чувствах, глубокой ночью, куда глаза глядят, я свободна от вашей настойчивой опеки.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Так рано, как только позволяли приличия, ее высочество донья Фенелла отправилась навестить своего дальнего родственника дона Альвеса де Карседу. Понятливая фрейлина Леона с подругой остались в большом зале внизу, а Фенелла поднялась по широкой лестнице в личные покои дона Альвеса. Он был не один. Айвен Рудич успел навестить друга раньше принцессы.

— Главное — не навязывать нам достижения вашей культуры, — услышала девушка низкий голос дона Альвеса, — а поднять наш уровень медицины, именно наш.

— Да понял я, не тупой, — ответил прогрессор, удобно сидевший в кресле напротив своего друга. — Поэтому и прошу содействия в общении с вашим целителем сеньором Хилем. Он неплохой травник. Нам нужна фармакология на основе трав Остарии, а не привозная. Но это нереально долгий процесс, Альвес. А больных нужно лечить уже сейчас.

— Доброе утро, Фенелла, — рыцарь заметил вошедшую девушку в ее любимом дорожном черном плаще, выгоревшем до темно-серого цвета. Встал. — Ты куда уезжаешь?

— Его величество изволил отбыть в свой летний дворец на неизвестное время…

— Что-нибудь случилось?

— Да как сказать? Слишком бурно выяснял отношения с эмиссаром прогрессоров.

Айвен поморщился. Кажется, он тоже знал о том, какой приказ получила Диана из Центра Координации.

— Понятно, — сказал дон Альвес, хотя наверняка все понял ровно наоборот. Трудно было предположить реальное развитие событий.

— А я решила начать семейную жизнь. Окончательно решила.

Фенелла рассчитывала на возражения, но дон Альвес молча ждал, пока она закончит говорить.

— Впереди не предвидится никаких приемов. Но если я срочно понадоблюсь, посылай гонца в Ахену, на Третью Морскую улицу, дом 25.

— Хорошо, — только и ответил рыцарь. Девушка окинула его недоверчивым взглядом.

— Иди, Фенелла, — усмехнулся дон Альвес. — Сид уже заждался.

Она отпустила фрейлин, сообщив им, что остается погостить в семье дона де Карседы, и сделала шаг в загородный дом Сида Оканнеры.

И только там поняла, почему дон Альвес не возразил против ее неловкого бегства из дворца.

Сид неподвижно сидел в кресле напротив погасшего очага, смотрел в одну точку. Он не пошел в кузницу, как надеялась его молодая супруга, привыкшая, что Сид утешается любимым занятием. Просто сидел и ничего не делал. После долгих месяцев напряжения — очередной провал.

Девушка подошла к его креслу, опустилась на колени и, взяв обе ладони мастера в свои, прижалась к ним щекой.

— Сид, давай переместимся в Ахену. Помнишь, у Меланары был там свой дом. Теперь он мой по наследству. В городе никто не знает, что я принцесса. Мы с тобой там тихо поживем. Только мы вдвоем, и никого больше.

— А король? — напряженно уточнил Сид.

— Ему сейчас не до меня. У его величества, наконец-то, появились личные проблемы. И он ничего не знает о домике в Ахене. Пока еще разберется… Сейчас самое жаркое время года. Никаких официальных приемов не предвидится. Я никому не нужна…

Сид резко встал, потянув за собой девушку. Обнял ее.

— Я помню тот домик в Ахене, — вдруг сказал он и улыбнулся. — Отличная мысль, родная. Сейчас быстро соберусь.

* * *
Хорошая была мысль — тихо пожить неузнанными в шумном портовом городе…

— Фенелла, дорогая, куда же ты опять пропала? — пышнотелая круглолицая смуглая сеньора Арана Гримайль, жившая с семьей на первом этаже дома, выбежала навстречу молодоженам. — И Сид с тобой! Как же я давно его не видела. С добрым утром вас обоих! Помню, как хвалила Сида покойная донна Меланара.

«Вот ведь память у женщины».

— Нас с Сидом обвенчал владыка Леонтий, — вслух сказала девушка. — И мы сразу прибыли в Ахену.

Сид благоразумно помалкивал.

— А свадьба? После венчания не было свадьбы?!

Молодые растерянно переглянулись. После венчания им обоим было не до свадьбы.

— Ужасно, — с искренним сочувствием прошептала сеньора Арана. Но через секунду уперла руки в округлые бока и воодушевилась на глазах. — Ничего. Мы сейчас все исправим. До вечера времени еще полно. Эй, Пайрика, зови всех. Донна Фенелла обвенчалась с доном Сидом, а свадьбы у них не было!

— О! Не может быть! Это ужасно! — заявила девушка, похожая на мать, но существенно потоньше. — Мы с моим женихом еще не накопили денег для настоящей свадьбы, но она точно станет важнейшим событием в моей жизни. Как же можно? Без черного платья, без венка из цветов апельсина…

— Да, как вы могли, дон Сид! — снова перехватила разговор сеньора Аррана. — Прямо скажу, была лучшего о вас мнения.

Сид, улыбаясь, отстегнул от пояса мешочек с деньгами, ловко придержав перевязь с мечом.

— Я все исправлю. Сколько нужно денег?

Фенелла, тоже улыбаясь, наблюдала за происходящим. Знала бы, что их ждет, она бы не улыбалась настолько беззаботно.

— Донна Фенелла, — неожиданно тихо и даже с легкой грустью сказала сеньора, — донна Меланара дала мне поручение. В тот день, когда я видела ее в последний раз.

Фенелла напряглась.

— Она, мудрейшая женщина, знала, что после венчания вы вернетесь в этот дом. Просила передать вам в день свадьбы подарок. Подождите, я сейчас.

Девушка растерянно посмотрела на Сида. Подарок матери на свадьбу… Как прощальное послание из-за смертных врат. Сид чуть пожал ей руку.

Подарком оказалась маленькая резная шкатулочка. Фенелла осторожно открыла темный ящичек. Там лежал странного вида браслет, из неизвестного темного, поблескивающего даже и в тени металла, украшение по форме напоминающее двойную витую спираль. Девушка осторожно надела его на руку. Напряженно ждала почти минуту. Но ничего не произошло.

Не больше чем через час весь квартал был взбудоражен. Жители узнали, что неожиданно вернулись владельцы Двадцать пятого дома на Морской, где Гримайли хозяйничают, и теперь играют свадьбу во дворе дома. Фенеллу с мужем разлучили практически сразу, и за всеми хозяйственными заботами она его до вечера не видела.

— Все сделаем согласно обычаям, — как-то зловеще произнесла обычно веселая Пайрика, помогая Фенелле застегнуть красивое черное платье, расшитое серебром и жемчугом, купленное на рынке Ахены. Венок из апельсиновых цветов, перевитых черными с серебром лентами, Пайрика сделала сама, продемонстрировав недюжинные навыки плетельщицы корзин; венок выглядел на голове невесты мощной, хотя и низенькой башенкой.

— Какая вы красивая, донна Фенелла! Вам очень идет черное с серебром. Ваши чудесные, черные глаза прямо светятся.

Ну да, тональный крем на коже еще держался, цветочная полукорзинка и черная кружевная накидка затеняли лицо.

Сид нашелся на центральной площади квартала. Там организовывался заезд молодых парней на мулах по кольцу городских улиц. Призом победившему должен был стать свадебный хлеб — огромный каравай с фигурками молодоженов и гостей под апельсиновым деревом, выпеченными из теста и помещенными сверху плоского хлеба.

Сид героически победил под разочарованные стоны местных жителей, отделавшись всего одним синяком на скуле. К тому времени, как шумная кавалькада на мулах во главе с ним снова достигла площади, все жители Ахены, которые еще не были в курсе, уже знали, что на Третьей Морской — свадьба.

Все приглашенные и неприглашенные набились во внутренний садик дома № 25. Там уже стояли накрытые столы, в больших чанах плескался и пенился сидр, и темный и светлый. Тушки барашков, зажаренных с чесноком и пряными травами до хрустящей корочки, прямо на вертелах располагались между столами. Зажаренная дичь томилась в соусе также в огромных чанах.

Все было готово к празднику и к пиршеству.

— Ну вот, справились, — удовлетворенно сказала сеньора Арана, помогая Сиду с Фенеллой пройти к центральному месту. Сиду было нелегко, потому что он нес честно отвоеванный у соперников праздничный хлеб огромного размера, который сейчас предстояло разделить и раздать всем гостям. Ему было нелегко, но темные глаза горели, и, казалось, вся тяжесть предыдущего года осталась в прошлом.

Пока Хлеб резали и раздавали, молодые целовались. Сначала смущенно, подчиняясь обычаю, потом увлеченно, уже не обращая внимания на гостей. Тем более, что те тоже не замечали их, поглощенные процессом дележа свадебного хлеба на счастье.

— Ты не помнишь, — тихо спросил Сид, когда все, наконец, уселись за столы, — в первый день мы просто должны есть из одного блюда, или я должен тебя кормить?

Фенелла заглянула в его мерцающие глаза и смутилась.

— Давай сегодня без кормления, а?

— Давай, — покладисто ответил ей муж.

Сразу же появились веселые музыканты и певцы, искусные фокусники и акробаты. Солнце шло к закату, степень веселья все нарастала. И Фенелла и Сид беззаботно смеялись над немудреными шуточками. Она опустила голову ему на плечо и улыбалась, даже когда уже никто не шутил.

«Как же хорошо, что я додумалась вернуться в Ахену!»

— Донна Фенелла, — Пайрика тихо подошла сзади. — Пойдемте со мной, переоденем платье… Жалко же…

— Так. Чего я не знаю? — спросила невеста, подняв голову с удобного плеча мужа и оглядевшись.

Пайрика промолчала. Сид тоже не знал, а все их соседи вдруг отвели глаза и начали сосредоточенно жевать, пристально глядя в кружки с сидром.

Когда девушка снова вышла в сад, одетая в куда более скромное платье, с маленьким веночком на голове, уже смеркалось.

— Донна Фенелла, — ее схватила за руку незнакомая девчушка и посмотрела прямо в лицо большими, горящими огнем преданности глазами. — Если станет тяжело, прибегайте к нам в дом, Морская, 2.

Фенелла переглянулась с мужем.

— Куда-то все парни уходят, — тихо сказал тот. — И мне все это не нравится.

— Дон Сид и донна Фенелла, — к ним подошел главный распорядитель свадьбы, староста квартала, — молодым уже время уходить.

И он фальшиво улыбнулся.

Сид осторожно взял жену под руку, и они, не спеша, ожидая подвоха, отправились ко входу в дом. Их покои находились на втором этаже. Уже заходя в дом, они встретили куда-то спешившего хозяина, сеньора Гримайля.

— Сеньор Пайрес, — с мольбой прошептала Фенелла, — что сейчас будет?

— Невесту выкрадем, — сжалившись, тихо пробормотал почтенный отец семейства и скрылся в тени деревьев.

— Раздеваться не будем, — решительно сказал Сид, когда дверь за ними закрылась. — Боюсь, этой ночью нам поспать не дадут.

— Слушай, я что-то такое припоминаю. Когда невесту ловят, ее привязывают к ослу… или вместе с женихом привязывают, спинами друг к другу, и с насмешками возят по городу. С факелами…

— Как-то я к этому не готов, — признался Сид.

— Я тоже… Нам нужно где-нибудь от них спрятаться. Давай дождемся, пока они подойдут поближе, а потом переместимся к дому той девчушки. Морская, два, кажется.

— Ты ей доверяешь?

— Мне ее взгляд не слишком понравился. Какой-то уж слишком горящий предвкушением, что ли, — протянула Фенелла.

— Мне тоже она не глянулась.

— Ну хоть время потянем. А здесь, слышишь, уже идут.

Действительно из-за двери доносилась слаженная поступь тихо крадущегося народа.

Молодожены бросились в спальню. Фенелла распахнула окна, чтобы сбить преследователей, и сделала шаг в начало Морской улицы. Недалеко от второго дома плескались воды реки Сароны, неторопливо стремящейся в море. Небо, звезды, тишина…

Фенелла постучалась в дверь. Ей открыла уже знакомая девчушка.

— Пусти несчастную невесту укрыться от погони, — жалостно сказала Фенелла.

— Мы подарим золотую монету на счастье, — добавил Сид.

Девчушка взяла монету и радостно улыбнулась.

— Я поймала невесту, — закричала она еще более радостно, когда дверь за молодыми закрылась, отрезая их от спасительной свободы на улице.

Из темноты прихожей к ним двинулись черные тени. Фенелла взвизгнула, схватила Сида за руку и переместилась снова на улицу.

— Бежим к реке, — прошептала она. — Видишь, какой-то корабль на якоре.

Они быстро побежали. В окнах дома-ловушки зажегся свет. Но пока было тихо. Кажется, ждали подкрепление.

— Действительно, галера, — прошептал Сид, когда они добежали до берега реки. — Огни погашены. Наверное, вся команда на берегу.

— Может, доплывем? Вот лодка. Они чужаки в городе. Что им до местных свадебных обычаев?

— Хорошо, родная.

Сид легко столкнул лодочку в воду, помог Фенелле перебраться и в несколько взмахов весел достиг высокого борта галеры.

— О, тут и трап спущен, — еле слышно сказал он, привязывая лодочку к кольцу у кормы.

С обезьяньей ловкостью мастер вскарабкался на борт и вытянул за собой жену. На палубе было тихо и темно. Небольшое облако удачно закрыло луну. Обе жертвы свадебного обряда тихо прокрались мимо каюты вперед, к центру корабля. Там спущенный парус образовывал небольшое укрытие.

— Ты слышал шум? — вдруг раздался сзади них хорошо знакомый голос. Сид вздрогнул и крепко прижал к себе Фенеллу. Дверь каюты на корме распахнулась.

— Оу, дон Цезар, — продолжил говорящий, — посмотри, в городе что-то происходит.

И на палубу корабля вышел его величество Боэланд.

«И вот не спится ему в летней резиденции!»

Фенелла с досадой сообразила, что король за прошедший день спустился в устье реки Сароны на собственном корабле.

Предательница луна вышла из-за тучи, и ее яркий свет залил палубу корабля. Спущенный и уложенный аркой возле мачты парус давал густую тень. Сид прижался спиной к мачте и притянул девушку к себе, пахнущий воском парус навис над ними.

— Да, гляньте, сколько факелов, — в тишине прозвучал глуховатый голос командира личной гвардии короля. — Какое-то народное гуляние.

— Оу, смотри, видишь венки из апельсиновых цветов? — тихо рассмеялся король. — Это свадьба. Первая брачная ночь. Невесту ловят. Пока вроде не нашли. Что-то не вижу женской фигурки на осле.

— Откуда вы все знаете, ваше величество?

— Так я всего около трех лет, как король, дон Цезар. А до этого жил в изгнании. Насмотрелся… Милый народный обычай. Жаль, недоступный королю.

Фенелла невольно зашипела от возмущения. Сид недолго думая, закрыл ей рот. Собственными губами. И прижал к себе девушку еще теснее, хотя минуту назад это казалось невозможным.

— Ладно, пошли спать, дон Цезар. У меня завтра важная встреча.

— Это с островным-то вождем?

— Не ехидничай. Поддержка островов нам крайне важна. Там видели посланцев из Борифата. Представляешь, если владетель сумеет разместить среди островитян своих людей? Сейчас он на Остарию с моря напасть не может, мешают течения, как ты знаешь. А вот с островов — вполне.

— Я все-таки поставлю дежурного на палубе, — сказал дон Цезар. — Гулянье — гулянием, а безопасность — безопасностью.

— Не стоит. Никто не знает, что корабль королевский.

И они снова скрылись в каюте на корме.

Обе жертвы народных обычаев перевели дух. Сид бесшумно сполз на доски палубы, по-прежнему прижимаясь спиной к мачте, устроил Фенеллу у себя на коленях. Оба старались не спать, но девушка все же иногда забывалась сном и просыпалась от поцелуев мужа.

Вдруг корабль вздрогнул. На этот раз люди выскочили еще и из носовой каюты, на корме дон Цезар открыл дверь их каюты с королем.

— Эй, на корабле! — прозвучал веселый голос с лодки, неловко стукнувшейся в корму королевской галеры. — У вас наши беглецы не прячутся?

— Нет, — уверенно ответил дон Цезар, подойдя к борту и перегнувшись вниз.

— Мы сейчас у вас обыск устроим, — важно заявил староста квартала. — Именем Великого Цветка Апельсина.

— Невесту так и не поймали? — зевнув, поинтересовался король, так же выходя из каюты.

— Не-а. Хитрые они. Чай, не простые сеньоры.

— А чья свадьба-то? — из вежливости спросил король. Молодые замерли в ужасе.

— Так у нас владелица двадцать пятого дома на Морской вчера объявилась, имечко запамятовал. Аж из столицы. С мужем ейным, тоже доном. Обвенчались — и сразу к нам. Свадебку праздновать.

— Из столицы? Наверное, и не слышали о ваших обычаях.

— Нет, — засмеялся староста. — То-то у них видок был, когда сообразили, что сейчас будет. Рассчитывали, небось, на другое.

Король тоже засмеялся, видимо, ярко представив себе такое разочарование.

— Так пустите с обыском-то? — перешел на деловой тон староста. — У вас они прячутся. Ваши гребцы на берегу сказали, что их лодочка чудесным образом обретается к корме галеры пришвартованная.

— Что? — изумился дон Цезар, мгновенно уловив суть сказанного. — Да мы сейчас сами обыск устроим. Будет у вас столичная невеста.

Больше медлить было нельзя. Оба беглеца вскочили, и Фенелла сделала шаг обратно, в свои покои в родном доме. Там действительно было тихо. Девушка осторожно задвинула внутреннюю щеколду.

— Ладно уж, спите, — шепотом сказал сеньор Гримайль, поднимаясь из огромного кресла, — раз пробрались незамеченными. Никому до рассвета не скажу, что вы вернулись. Но и одних, не обессудьте, не оставлю. Традиции… Как любит повторять наш новый батюшка отец Маркиан, народ должен помнить о своих корнях и беречь собственные традиции. Вот.

Ближе к полудню выспавшиеся гости снова вернулись к празднованию, как ни в чем не бывало. Фенеллу снова облачили в роскошное черное с серебром и жемчугом платье, на голову надели новый венок из цветов апельсина. Сид, облаченный в черную тунику и черные же штаны, подпоясанный мечом, опять сел рядом с молодой женой. Гости потихоньку принялись обсуждать, как получше заловить невесту ближайшей ночью.

— Простите, сеньор, не знаю вашего имени, — по-мужски обратился Сид к своему соседу, немолодому худощавому мужчине с небольшой бородкой и проницательными глазами. — Не могли бы вы помочь нам с женой? Нас уже три дня назад обвенчал владыка Леонтий, но я до сих пор не могу назвать любимую супругу по-настоящему своей. Может быть, вы подскажете адрес, где мы могли бы укрыться ближайшей ночью?

— Жаль, что вы до сих пор не знаете моего имени, дон Сид, — усмехнулся сосед. — Меня здесь зовут отец Маркиан. И я уважаю местные народные традиции. Особенно эту. Владыка Леонтий, скажу я вам, — святой человек. Вам надо было внимательнее отнестись к тому, что повенчал вас именно он. Признайтесь, позволили себе лишнее до свадьбы?

— По необходимости, — сухо сказал Сид.

Нож выпал из руки отца Маркиана.

— Это как? — уточнил он с интересом. — Мне на исповеди, конечно, всякое рассказывают, но о такой необходимости еще не говорили…

— Надо было успокоить девушку.

— Несколько раз?

— Что?

— Несколько раз успокаивали?

— Отец Маркиан, — вмешалась красная от смущения Фенелла, — мы действительно позволили себе лишнее до свадьбы.

Батюшка посмотрел ей в глаза и сочувственно вздохнул. Затем встал и постучал ножом по блюду, привлекая к себе внимание.

— Дорогие мои чада, наши молодые уже достаточно побегали от вас. Благословляю всех на этом остановиться. Хватит с них одной прошедшей ночи.

Его дорогие чада даже застонали от разочарования.

— Ничего. У вас через три дня свадьба на Портовой улице, — утешил чад отец Маркиан. — Вот тогда и развлечетесь. Там такая новобрачная — ой-ой-ой! А наши молодые — хрупкие и нежные столичные цветочки. С ними нужно нежнее.

— Довольны? — поинтересовался он у Сида с Фенеллой. И, выслушав слова благодарности, закончил. — Желаю вам счастья в семейной жизни. А теперь, извините, я вас покидаю. Меня ждут дела.

И праздник снова потек по проложенному веками руслу. От молодых потребовали, чтобы они не просто ели из одного блюда, а еще и кормили друг друга. Сначала оба смущались, потом увлеклись «милым народным обычаем».

— Дорогая Фейнейэ, — неожиданно прозвучало сзади. Фенелла вздрогнула, в основном, потому что Сид, воспользовавшись секундным замешательством, не взял губами половинку абрикоса с ее ладони, а поцеловал саму ладошку; его жена обернулась. В тени апельсинового дерева стоял Дайэн в человеческом облике и улыбался новобрачным. Девушка выбралась из-за стола.

— Мне передали, что ты уже сутки находишься в Ахене. Не удержался, пришел навестить, а у вас с Сидом, оказывается, свадьба. Свадьба, Фейнейе, это важно, — он перестал улыбаться и посерьезнел. — У тебя нет нормальных родственников среди нас. Поэтому именно я должен разомкнуть твой брачный браслет, который ты надела…

— Мне его мама передала…

— Понимаю… Но ты не знаешь. Молодые, вступая в брак, становятся уязвимыми. Ты это скоро поймешь. И для дополнительной защиты молодых пар устанавливается связь с надежным родственником при помощи брачного браслета. Дай-ка мне его сюда.

Фенелла сняла загадочное украшение, оставленное ей матерью без объяснений. Дайэн сжал браслет в руке, и тот вдруг разделилось на две почти одинаковые спирали.

— Возьми, Фейнейэ, это тебе. Носи ближе к локтю, чтобы он соприкасался с кожей, — Странник протянул девушке одну половинку браслета, которую та надела на руку. И сразу поняла, что это — больше чем украшение. Браслет оказался как-то связан с путями Странников, несмотря на вилку Дворкина, связан.

— Подумай обо мне и сожми браслет другой рукой, — еле слышно сказал Дайэн, надевая на руку свою половинку браслета, — и я тут же приду тебе на помощь, Фейнейэ.

— Дайэн, посиди, пожалуйста, с нами, — попросила новобрачная. — У нас место рядом освободилось. Правда же, Сид?

Она почувствовала, как рядом закаменел ее муж еще до того, как полностью обернулась. Мастер медленно встал, глядя на садовую дорожку тяжелым взглядом. Фенелла проследила за его взглядом и охнула.

По дорожке, ловко лавируя между групп пирующих гостей, к ним направлялся король Остарии в скромном темно-синем костюме.

— Как мне к вам обращаться, благородный дон? — сеньора Арана тоже заметила неизвестного знатного гостя и устремилась к нему.

— Зовите доном Серраном, — сообщил его величество, в упор глядя на потрясенных его появлением молодоженов. — Я родственник невесты. Опоздал немного на свадьбу.

— Проходите, дон Серран, — радостно проворковала сеньора Арана. — Хорошо, что вы вообще пришли.

— Я тоже так думаю, — с сарказмом заметил король, разглядывая побледневшую Фенеллу.

— Проходите, благородный дон. Видите, почетное место рядом с женихом свободно.

— Нет-нет, — улыбаясь, вмешался Дайэн, почувствовав напряжение Фенеллы и привлекая внимание к собственной уникальной персоне Странника, — Это место для меня. Я тоже родственник невесты. И прибыл раньше.

Король впился взглядом в неизвестного молодого веснушчатого взлохмаченного парня с кошачьим цветом глаз, за две секунды понял, кого встретил и утвердительно кивнул.

— Тут полным-полно места, — нервно сказал Сид, отодвигаясь.

— Только не пытайтесь совсем уйти, дон Сид, — с прежним сарказмом сообщил Боэланд, — вроде бы для того, чтобы родственники вашей жены могли спокойно поговорить друг с другом.

Место для короля освободилось как бы само собой.

— Как ты, Фенелла? — невинным голосом поинтересовался Боэланд, — Хорошо спалось? В объятиях мужа?

— Как вы догадались? — с досадой уточнила девушка.

— Ну кто еще мог бесследно исчезнуть с палубы, оставив мне венок из цветов апельсинового дерева? — с легкой грустью ответил его величество. — Я не мог удержаться, чтобы не посетить твою свадьбу, Фенелла. Хотя меня и не пригласили.

— Я не знаю, простите ли вы меня, — вежливо сказал Сид. — Но я искренне прошу у вас прощения.

— Искренне? — с сомнением переспросил Боэланд.

Сид промолчал.

— Я думаю, нам, родственникам невесты, имеет смысл поближе познакомиться, — на остарийском языке заговорил Дайэн. — Или я зря целый год учил ваш язык вместе с моим другом Сидом.

— А я целый год ждал нашей встречи, сеньор…

— Дайлен…

Оба собеседника обменялись оценивающими взглядами.

— Отведайте фаршированного каплуна, благородные доны, — подскочила к ним радушная хозяйка. — И выпейте за здоровье молодой пары.

Только как следует угостившись превосходным сидром трех сортов, отведав жирного каплуна, фаршированного черносливом с яблоками, чесноком и заморской вареной крупой коричневого цвета, король обвел взглядом напряженных молодоженов и вздохнул.

— Ладно уж, оставайтесь в Ахене до конца месяца. Что с вами делать…

И только тогда и Сид и Фенелла чуть расслабились.

— Не будете ли вы так любезны, пройти со мной на мой корабль? — обратился Боэланд к Страннику, заметив, что группа молодых парней с гитарами направляется к столу молодоженов, чтобы порадовать их громко — и многоголосием, а также поэзией местного разлива. — Нам многое надо обсудить, — улыбка скользнула по тонким губам Боэланда, — дорогой родственник.

— Я к вашим услугам, — почти без акцента ответил Дайэн.

Молодых отпустили лишь к вечеру, когда начало смеркаться. На этот раз им никто не мешал уединиться.

— Только теперь я по-настоящему ощутил, что женат, — прошептал Сид, подхватывая новобрачную на руки, чтобы внести в спальню. — Отец Маркиан прав. Отличная вещь — эти народные обычаи.

И он поцеловал Фенеллу. Венок из цветов апельсина упал вниз с ее запрокинутой головы.

Сид сел на убранное цветами ложе, не выпуская девушку из рук. Светлым водопадом окутали ее плечи густые волосы, освобожденные от шпилек и ленточек. Медленно сползло вниз черное с серебром платье, обнажая белоснежную кожу…

Никогда ранее не испытанные ощущения взбудоражили и обожгли душу девушки. Все в первый раз, так остро и так ярко… Сид замирал каждый раз, когда она вздрагивала от неожиданности, и терпеливо дожидался, пока она снова доверчиво ему не покорялась, шептал что-то ласковое, что никогда не сумел бы потом повторить. И в тот момент, когда он сдерживаться уже не смог, она почти не сознавала себя, потрясенная и захваченная водоворотом ярчайших впечатлений.

Потом они долго лежали без сил, потом уже сердце Фенеллы наполнилось теплом и нежностью к тому, в чьих бережных объятиях она раз и навсегда стала женщиной. Тогда она прошептала ему в плечо что-то благодарное и ласковое. Сид приподнял ей голову, чтобы заглянуть в глаза. И Фенелла всей душой ощутила оборотную сторону настоящей любви — беззащитность и уязвимость перед тем, кого любишь. Ее, Фенеллы беззащитность, его уязвимость…

— Ты знаешь, — тихо сказал Сид, — все мои страдания не стоят этой ночи с тобой, любимая.

На следующий и, по-счастью, последний день свадьбы молодоженам дарили всяческие подарки, а Сид добросовестно отдаривался в ответ. Вообще говоря, свадьбу можно было праздновать куда дольше, да что там, ее и пару недель можно было праздновать, но отец Маркиан был прав. Жителей Ахены скоро ждало куда более увлекательное занятие — свадьба всем известной парочки с Портовой улицы. Только поэтому Сида с Фенеллой и оставили в покое так быстро.

Летний зной в городе смягчался свежим ветром с моря. Фенелла вроде бы и занималась хозяйством, ходила на как всегда шумный портовый рынок, богатый разнообразными товарами и впечатлениями, но нерушимая тишина упоительного счастья окутывала ее душу. Тогда она поняла, в чем слабость молодых пар Странников, молодых, любящих друг друга пар. Душа не могла и не хотела собраться, чтобы дать импульс телу на перемещение сквозь пространство, слишком уж было хорошо рядом с любимым. Счастье запредельно расслабляло.

А вокруг дозревал сладкий виноград, томно ворковали горлинки…

* * *
Когда изнуряющая жара конца лета пошла на убыль, в Ахену за принцессой с супругом прибыл лично дон Цезар.

— Дон Сид, вы должны постигать и отшлифовывать рыцарские искусства, — громогласно сообщил он. — Решено, что для этого вы должны поселиться в доме дона Альвеса де Карседы. Он вызвался быть вашим наставником.

Сид резко загрустил, а Фенелла вздохнула с облегчением. Когда Боэланд не мешал людям жить, он придумывал неплохие выходы из сложных обстоятельств. Дона Альвеса она могла часто навещать, не привлекая лишнего внимания к своему браку с Сидом.

— И еще, донна Фенелла, — уже гораздо тише рассказал командир королевской стражи по дороге в столицу. — По вашу душу и руку приезжал Карласский принц с дарами. Но его величество отказал ему, заявив, что вы уже обещаны в награду одному рыцарю. И, как только тот рыцарь, имени которого король не может разгласить, совершит предстоящий ему подвиг, вы станете его женой. Цените милость короля.

«Все-таки Боэланд озлобленный и Боэланд, надеющийся на личное счастье, — оценила милость короля Фенелла, — это два разных человека».

— Не рви себе сердце, парень, — не оставил без внимания дон Цезар и хмурого Сида. — Ты хотел бы остаться только оружейником. Понимаю, ты чудесный оружейник. Но иногда от нас требуется, чтобы мы стали больше, чем мы есть, а ты способен стать по-настоящему великим. Неприятно, да. Мучительно иногда, но необходимо. Положись на милость Божию и терпи.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

— Ты похорошела, Фенелла, — с досадой сказал Боэланд, окидывая цепким взглядом светящуюся от избытка счастья супругу дона Сида Оканнеры, — но, если бы ты только знала, как мне не хватает твоих удивительных способностей!

Фенелла вполне могла понять досаду его величества. Пару часов назад на приеме у короля был спешно прибывший из Мараканда посол Остарии в Борифате. Ну как «спешно»? Почти две недели непрерывной скачки из одной столицы в другую. В Борифате творилось нечто ужасное, по словам немало в жизни повидавшего посла. Мараканд наводнился листочками с карикатурами на Владетеля и сатирическими стихами в его адрес. Казалось, как скала незыблемый авторитет повелителя страны катастрофически пошатнулся. Его подданные тихонько пересказывали самые смешные строчки и смеялись над Тем, перед кем еще несколько недель назад трепетали. Владетель в панике приказал казнить несколько десятков уличных певцов, но это привело только к тому, что запрещенные к исполнению песенки стали петь только в узком кругу доверенных людей. Шутку не убьешь и не остановишь так просто.

— Владетеля может спасти только атмосфера всеобщего страха, кум Элан, — тихо сказал королевский шут, сидя на полу. — Потому что посмеяться вместе со всеми он не сумеет.

— Всеобщий страх, — с сомнением протянул король. — Когда под боком прогрессоры? Ну это навряд ли. Лучше бы он посмеялся над идиотскими шуточками. Жаль, что у него и вправду не получится…

— Согласен. Он совсем не такой смешной, как ты.

— Может, отправить ему в подарок тебя? — с досадой спросил Боэланд. — Уверен, что ты справишься с этой сложной задачей. Отыщешь в нем нечто по-настоящему смешное.

— Нет, кум, не надо! — шут в притворном ужасе отполз подальше от кресла короля. — В тебе-то кто будет отыскивать смешное? Не-ет, без меня тебя конец. Ты, ведь, кум Элан, так и не понял, что именно такого конца, которого с ужасом ждет Владетель, опасались для тебя твои приближенные во главе с ди Лартегой. Те, которых ты подверг опале. А они боялись, и не зря, полагаю, боялись, именно этого хода со стороны прогрессоров. Сначала высмеивание правителя, потом разоблачение его недостойных поступков или клевета. А потом — не смотри на меня таким тяжелым взглядом, кум, я боюсь — потом замена правителя на свою марионетку. Хи-хи, как смешно.

— Что же там случилось в чертовом Борифате за те две недели, пока посол скакал сюда?! — Боэланд стукнул кулаком по подлокотнику. — Как же я иногда жалею об отсутствии голубиной почты!

— А почему ее нет? — удивилась Фенелла. — И вправду…

— Вправду? — усмехнулся король. — В нашей гористой стране столько хищных птиц, что ни один голубь не долетает от Альнарда до Вальямареса.

— И тут, ваше величество, — глуховатым голосом заговорил дон Цезар, — снова возникает вопрос об электрической связи между городами.

Боэланд тихо застонал, откинулся в кресле и показательно закатил глаза.

— Ну зачем вы так? — с укором продолжил командир его личной охраны. — Я не говорю о той связи, которую прогрессоры называют спутниковой. Она, понятно, не для нас. Но электрическая связь — это так просто! По длинному-длинному проводу почти мгновенно проходит электрический ток на электромагнит в соседнем городе. Включенный электромагнит притягивает к себе железный штырек. Приделанное к штырьку перо рисует. Длинную полосочку, если ток шел несколько секунд. Точку, если сигнал шел одну секунду. А мы потом эти полосочки и точки расшифровываем, как и любой другой шифр. Только всего и надо, заправлять чернила в перо.

Король наклонился вперед к подошедшему к его креслу дону Цезару.

— Вы как маленькие дети с доном Альвесом, — резко сказал он. — Причем де Карседа — явно ребенок постарше. Подумай, дон Цезар! Про перо, наполненное чернилами, я молчу пока…

— Можно присобачить стержень из пережженного угля, — тут же сказал дон Цезар, — было бы желание.

— Желание у тебя есть, — признал Боэланд. — Сообразительности — куда меньше. Я все пытаюсь сказать тебе про длинные-длинные провода, про источник электрического тока пока тоже молчу… Не перебивай своего короля, фанатик электричества! Говорю про провода. Которые длинные-длинные. Где мы достанем такое количество тонкой медной проволоки, чтобы сделать из нее электромагниты и провода через половину страны? Мы не умеем так тонко раскатывать медь. А ведь провода нужно еще чем-нибудь оплести, чтобы их не мочила вода. Это как раз то, — наставительно закончил король, — что более трезвый, чем ты, дон Альвес называет разным техническим уровнем культуры. Забудь, наконец, об электрической связи.

— У меня такая хорошая память, — протянул дон Цезар. И вдруг пристально поглядел на Фенеллу.

— А ведь предыдущий граф де Маралейд считался колдуном, — вроде бы ни к селу, ни к городу сообщил он, не отрывая внезапно загоревшихся глаз от жены дона Сида Оканнеры. — Он умел много всего неожиданного. Никто не удивится, если и следующий граф будет… э-э-э… со странностями. Главное, чтобы эти странности были на благо короны.

— Короче! — рявкнул Боэланд.

— Поручите дону Сиду создать электрическую связь между городами! Уверен, что он создаст и медную проволоку и оплетку для проводов. И даже источник тока. И вообще все, что нужно. Он сообразительный. И никого не удивит тогда, что вы отдали этому рыцарю руку своей сестры.

Глаза у короля загорелись тоже.

— Вы, ваше величество, — усмехнулась Фенелла, — конечно же, самый старший ребенок из них троих.

— И все же, идея хороша, — заметил Боэланд. — Я хоть отвлекся от непрерывной тревоги за судьбу Владетеля. Неужели же и вправду прогрессоры сумеют его настолько опозорить, что сместят с трона…

— Возможно, уже смогли, — пробормотал шут. — Мы просто еще об этом мне знаем.

— За две недели?! Всесильного Владетеля Борифата? — нахмурился король Остарии.

Шут ничего не ответил.

Когда принцесса покинула покои короля, оставив его на попечение шута, за ней увязался дон Цезар.

— Постойте, ваше высочество, — тихо и серьезно сказал он. — Его величество не может попросить вас об одной крайне деликатной услуге. А я могу, я совсем не деликатный.

Фенелла с удивлением воззрилась на подошедшего к ней вплотную командира охраны.

— Этой ночью в Вальямарес прилетел Генрих Таубен, — еле слышно сказал дон Цезар. — Он наверняка знает, что произошло в Мараканде за две последних недели. Попробуйте его разговорить, прошу вас. Улыбнитесь, глазки состройте. У вас это прекрасно получается.

— Не обещаю, что получится, но попробую, — Фенелла кокетливо улыбнулась на пробу.

— Получится, — смутился дон Цезар, отводя глаза. — Глава прогрессоров Борифата прибыл к нам на предстоящий турнир. Сейчас направился в академию Айвена Рудича.

* * *
— Ваше прекрасное высочество, дозвольте вопрос задать.

У стрельчатого портала частного замка, выкупленного королем у владельца для создания академии в его стенах, принцессу перехватил почтенный купец. И не простой купец, а сеньор Кальдаро, родной отец Даники Кальдаро, успешно играющей роль эмиссара прогрессоров.

Фенелла напряглась.

— Я только хотел узнать, не вернулась ли в столицу сеньора Диана.

Диана отбыла Землю сразу после того, как Боэланд ускакал в свой летний дворец в ту знаменательную ночь, когда они так эффективно выяснили отношения. Там студентка интенсивно продолжала обучение, пока в Остарии из-за жары был мертвый сезон.

— Нет, она не вернулась, — осторожно ответила Фенелла, опасаясь сказать что-нибудь лишнее. — Возможно, завтра. Сегодня, думаю, ее не будет.

— Жаль. У нас с сеньорой наклевывается крайне выгодное сотрудничество. На пользу стране, естественно.

— Конечно.

— Его величество знает.

«Вот Боэланд, наверное, развлекся…»

— Ох, ваше высочество, я становлюсь сентиментальным к старости, она мне чем-то напоминает мою старшую дочку. Уехавшую в Кареньон.

— Да?

— Нет-нет, да кольнет воспоминание. Молодость… Моя первая жена.

— Я знаю, у вас подрастают наследники.

— Да. И дочка на днях родилась.

— Поздравляю…

— Благодарю вас, ваше высочество. Надеюсь, моя Даника неплохо устроилась в Кареньоне, где бы она там не устроилась. Она не пропадет. Сеньора Ардова ее чем-то напоминает, хваткой, наверное. Прямо таки купеческий подход к делам… Но не смею вас задерживать, ваше высочество.

В Академии шла очередная публичная лекция. Огромный двусветный зал со светлой мраморной колоннадой справа и слева был успешно превращен в аудиторию с креслами расположенными амфитеатром перед большим экраном и кафедрой лектора со множеством вмонтированных в нее приборов. Фенелла села на задний ряд. Аудитория была полностью заполнена слушателями. И как раз в этот момент они не выдержали странной информации и принялись задавать уточняющие вопросы.

— Вы сказали, сеньора Анастасия, что во всех клетках организма — один и тот же набор одинаковых хромосом, — с вопросом встал один из постоянно путешествующих студентов-теологов. — Правильно ли я понял?

— Правильно, — устало ответила Настя, уже по опыту знавшая, что следующий вопрос студента будет заключать в себе ловушку. И точно.

— А почему же тогда все клетки разные, если кодирующие их генетические структуры одинаковые? Существуют, вы только что показали, мышечные клетки, нервные, клетки крови…

— Во время развития конкретной клетки с генетического генома считывается только та информация, которая необходима для развития именно этой клетки.

— То есть вы утверждаете, что генетический код — это как бы библиотека, разные книги из которой читаются при создании разных клеток?

— Да. Это неплохой образ, — признала землянка.

— А «что», или, вернее «кто» читает эти книги? — с внутренним плохо замаскированным торжеством закрыл ловушку студент-теолог.

— Вы хотите, чтобы я ответила: «душа»? — поинтересовалась Настя. — Душа формирует себе тело на основе генетического кода?

Зал напряженно молчал.

— Лично я не являюсь атеисткой, но наша культура, безусловно, атеистическая, принципиально вынесла за скобки все нематериальное из научных исследований, — уверенно ответила лектор. Уже уверенно. После десятка-другого таких публичных лекций Настя перестала бояться сложных вопросов. — Результат такого допущения вы можете оценить сами, глядя на наши достижения.

— Вы так честно признаетесь, что все ваши достижения — плата за отречение от Бога? — потрясенно уточнил еще один клирик.

— Нет. Я же сказала, что лично я — верующая. И множество моих знакомых — тоже. Это просто упражнение ума. Рассматриваются только материальные составляющие вселенной. Нематериальные, духовные субстанции мы исключаем из научного, интеллектуального рассмотрения, перенеся их в область сердечной веры.

— Ну и к тому же, — вмешался Айвен Рудич, до этого тихо сидевший рядом с лектором, — у феномена разных клеток при одинаковом наборе идентичных хромосом существует научное объяснение. Считается, что разные участки на хромосомах включаются в зависимости от места, на котором находится клетка в эмбрионе. У клеток, оказавшихся в зародыше снаружи, включаются коды, приводящие к появлению кожи, ну и так далее.

— То есть, части, развиваясь самостоятельно, без контроля высшей структуры, приводят к появлению гармоничного и совершенного целого? — уточнил путешествующий студент. — И где логика?

На этот раз промолчали и Айвен и Настя. Довольно долго молчали слушатели.

— Позволю себе предсказать кое-что из того, что у вас происходит или произойдет, исходя из законов логики, которые вы отрицаете, — снова заговорил студент теолог. — Можно?

— Валяйте, — ответил Айвен. — Будет любопытно.

— Сеньора Анастасия, вы упомянули, что существует возможность клонирования как целого организма, так и различных органов из отдельных клеток, так?

— В растениеводстве таких методик полным-полно. Из отдельных клеток, например, получается полноценная рассада морковок.

— У морковок тоже есть душа, — улыбнувшись, сказал теолог, — но растительная. Я говорил о человеке. Вы исходите из того, что части, развиваясь самостоятельно, могут создать гармоничное целое. Вы ведь пробовали вырастить в пробирках из отдельных клеток органы?

— Да, вы угадали, — ответила Настя. — И органы пробовали, и целые организмы.

— Я не угадываю, а грамотно строю следствия из заданных предпосылок, — важно уточнил парень. — У вас наверняка ничего не получилось с клонированием органов.

— Не получилось, — подтвердила Настя. — Лет двести-двести пятьдесят пытаемся.

— И не получится. Нужен именно «кто-то», кто будет читать книги из генетической библиотеки. Тот самый «кто-то», кого вы вынесли за скобки. А, поскольку душа неделима, то никаких отдельных органов не получится. И никакие деньги не помогут, потому что вы нарушаете принципиальные законы развития живого.

— Ну все, забили ногами, задавили баллонами, — микрофоны разнесли бурчание Айвена по всей аудитории. — Знали бы вы, сколько ученых смогло выжить благодаря программам клонирования органов в пробирках. Выжить и нарожать детишек естественным путем. Деньги под это выделяют только так.

В зале послышались смешки.

— Давайте все же досмотрим фильм о развитии зародыша человека, — твердо закончила дискуссию Настя. Ей никто возражать не стал. Всем было интересно посмотреть.

После окончания лекции Фенелла подошла к кафедре лектора. Ее расчет оказался верным, туда же подошел и Генрих Таубен. Вблизи он впечатлял еще больше, чем по спутниковой связи. Высокий широкоплечий прогрессор пугал и подавлял своим присутствием.

— Ну и что это было? — презрительно спросил он у Насти, окидывая ее хищным взглядом.

— Разговор о душе и по душам, возможно? — не растерялась девушка. Сняла дымчатые очки, откинула наголовное покрывало, поправила челку и привычно перекинула золотистую косу через плечо.

— Но почему так беспомощно?! Вы проиграли дискуссию с аборигенами. Прогрессоры, мать вашу!

— Не комплексуй, Генрих. Мы и не ставим цель — выиграть, — встрял Айвен. — Нам важен сам процесс диалога. Доверительность и готовность помочь. Новая концепция прогрессорства, знаешь ли. Тебе-то что? Остарийская часть вилки Дворкина поставляет на Землю куда больше средств в денежных эквивалентах, чем Борифат. Так и не дергайся из-за нас, Генрих.

— Насчет денежных средств, все еще может измениться, — прищурился Таубен, пристально глядя в большие голубые, сияющие Настины глаза.

— Привет, твое высочество, — девушка, сжавшись от его колючего взгляда, переключила внимание на Фенеллу. — Прекрасно выглядишь.

Фенелла улыбнулась и перевела взгляд на Таубена.

— Представь меня вашему другу.

— Ее высочество, Фенелла Остарийская. Эмиссар прогрессоров Борифата Генрих Таубен.

— Я много о вас слышала, — Фенелла вложила в приветливую улыбку, движение глаз и взмахивание ресниц все свое желание разговорить сурового прогрессора. Ее отточенные постоянными тренировками умения превозмогли даже сияние красивых Настиных глаз. Прогрессор отвлекся от стажерки, его холодные глаза невольно вспыхнули в ответ.

— Да, вы могли слышать, — ответил он.

— Наши гонцы доставляют сведения так медленно. Расскажите, что происходит в Борифате.

— Бывший владетель сам прилюдно признался в убийстве наших геологов — сухо сказал прогрессор. — А вы об этом преступлении знали, не отрицайте. Принц-наследник подтвердил.

«Две недели! Бывший владетель. А Боэланд не верил, что такое возможно…»

— Борифат не связан с прогрессорами Договором, — с грустью улыбнулась Фенелла, не отводя от неприятного прогрессора восхищенного взгляда. — Странно, что убийство кого-либо, пусть и прогрессора, сделало владетеля Борифата бывшим владетелем. Для них убить так просто.

— Не просто убийство прогрессора, — хищно усмехнулся Таубен, отчего Фенелла вздрогнула, — а убийство доверившихся гостей. Это серьезное преступление даже в Борифате. Все зависит от того, как подать. Принц наследник пришел в ужас от сотворенного отцом. Все подданные признали, что подобное существо не может править порядочными людьми.

— И теперь в Борифате владетель Альрихар? — уточнила принцесса Остарии, уже не улыбаясь.

— Да, ваше высочество, — издевательски поклонился Таубен.

«Всего за пару месяцев его прогрессоры смогли высмеять, обесчестить, низложить всесильного владетеля и заменить его своей марионеткой. Понятно, чего он так боялся. Ясно, отчего так встревожен Боэланд».

— Приятно было тебя повидать, Генрих, — сказал Айвен, видя, что все остальные напряженно молчат. — Мы пойдем, с твоего поизволения. У нас реально дел немеряно.

— Скоро встретимся, — криво усмехнулся Таубен. — Я буду на завтрашнем турнире.

* * *
Рыцарский турнир, один из трех важнейших в году… Герольды, нарядные зрители, закованные в металл рыцари и их кони, флажки на копьях, гербы на щитах. Впрочем, ничем особенным турнир внимание не привлекал. В первые два дня, во всяком случае. Принцесса откровенно скучала. В прошлом турнире принимал участие лично его величество, всех победил и объявил любимую сестренку своей Дамой, вручив ей венок победителя на острие копья. В этот раз Боэланд колебался до последнего дня, лишь накануне турнира решил отказаться от участия. Поэтому его скучающая на первом ряду сестренка поначалу искоса наблюдала за сидящей рядом с ней Настей, пытаясь воспринимать происходящее ее глазами. Той все было в новинку. И яркая красочность плащей, щитов и флажков, блеск начищенных лат. И гул земли, когда окованные железом рыцари и кони тяжело мчались навстречу друг другу. И лязг, и грохот, сопровождающий стычки. Сухой треск ломающихся копий, злобное ржание боевых коней.

Но потом Фенелле надоело даже наблюдение за подругой. Сида среди сражающихся рыцарей не было, хотя уже в следующем турнире, не таком популярном и многолюдном, дон Альвес обязал его принять участие. Мастер-оружейник не горел желанием становиться настоящим рыцарем. Услышав требование наставника, молча посмотрел на стоящую рядом жену, в очередной раз решил, что брак с ней стоит таких издевательств над собой, и кивнул, соглашаясь.

Вдруг Настя вцепилась в руку подруги, Фенелла отвлеклась от увлекательных воспоминаний о муже и внимательно посмотрела на ристалище.

Там разворачивалась последняя схватка за звание победителя турнира. Соперниками оказались дон Альвес де Карседа и принц Гай Остарийский. И их обоюдное горячее желание победить заставило трибуны напряженно замереть. Копья они сломали оба и одновременно, с трудом удержавшись в седлах. К тому времени, как Фенелла заинтересовалась схваткой, это уже была третья пара копий.

Любимая супруга дона Альвеса Лианда, прибыла на турнир, несмотря на то, что ждала ребенка, их первенца. И вдохновленный сиянием зеленых глаз любимой, рыцарь не собирался упускать победу.

Ну а принц Гай а первый раз участвовал в столичном турнире и был твердо намерен показать себя.

С лязгом встретились друг с другом тяжелые двуручные мечи. Теперь оба рыцаря бились пешими. Слитный выдох на трибунах. Зловещая красота скрестившихся сверкающих стальных мечей-гигантов.

Все зрители быстро поняли, что соперники равны по силе, все должна была решить случайность. И она оказалась на стороне принца. Дон Альвес пошатнулся, зацепившись о неровность почвы, и дон Гай странным приемом вывернул меч из металлической рукавицы графа, стальной гигантский клинок с душераздирающим лязгом задел доспехи и грохнулся об землю.

Несколько напряженных секунд зрители молчали, тишина казалось, звенела в ушах. Потом трибуны взревели, выкрикивая имя победителя.

Настя, опомнившись, разжала пальцы, отпуская руку Фенеллы, и откинулась в кресле, облегченно вздохнув. Только она рано расслабилась.

Дон Гай, приняв венок победителя на свежее копье из рук невозмутимого Боэланда, подъехал через все ристалище к их трибуне и на глазах у тысяч зрителей опустил венок на колени голубоглазой землянке.

Снова потрясенное молчание зрителей, взорвавшееся восторженными криками, трубы герольдов. Принц неторопливо сопроводил и бережно усадил рядом с королем в кресло королевы турнира сеньору Анастасию, по счастью одевшуюся на турнир как остарийка, в длинное платье и накидку, накинутую на золотистые волосы. А Фенелла не сразу поняла, что неожиданности еще не кончились.

Когда она подбежала к людям на краю ристалища, окружившим дона Альвеса и Генриха Таубена, все основное и непоправимое уже произошло. Побледневшая Лианда де Карседа тяжело опиралась на руку одного из оруженосцев мужа. Прогрессор с откровенной циничной ухмылкой окинул ее живот, подчеркнутый складками одежды, заметный еще и потому, что остарийка оделась так, чтобы всем было видно, что она находится в настолько почетном положении, вынашивает долгожданного ребенка.

— Вы молчите, де Карседа? — с презрением поинтересовался Таубен. — Мне повторить? Еще раз сказать, что я думаю…

— Защищайтесь! — ледяным тоном прервал его супруг Лианды.

Фенелла вздрогнула, услышав его голос. Сообразила с ужасом, что пауза, во время которой она протолкалась в первый ряд зрителей, была вызвана тем, что граф пытался взять себя в руки. Он, всегда сдержанный и хладнокровный, мучительно старался не поддаться гневной пелене, туманившей его разум.

Таубен встал в позицию.

— Эрик, замени меч на мой лучший, — короткий приказ графа оруженосцу.

Прогрессор усмехнулся и чуть потянул из ножен собственный меч, очень и очень неплохой меч, по мнению жены лучшего в стране оружейника.

— Таубен еще вчера требовал разрешения, — тихо сказал дон Цезар на ухо Фенелле своим хрипловатым голосом, — на участие в турнире. Ему отказал распорядитель, справедливо указав, что прогрессор не рыцарь.

— Он хорошо владеет мечом? — нервно спросила Фенелла.

— Лучше всех нас, — мрачно ответил принц Гай, уже также оказавшийся в круге зрителей, расступившихся, чтобы освободить место для поединка.

Дону Альвесу заменили меч, он бросил встревоженный взгляд на Лианду и встал напротив прогрессора, мельком окинувшего взглядом выбранную другим королеву турнира. Насте с ее высокого трона было все отлично видно. Точно так, как и королю, сидевшему рядом с ней с окаменевшим лицом.

Оба противника выхватили мечи одновременно. Приветственно прозвенела сталь меча дона Альвеса, одного из лучших клинков, выкованных Сидом Оканнерой, по собственному признанию оружейника. Тихий грозный звон сопроводил начавшийся поединок.

— Таубен сознательно замедлил темп, — еле слышно сказал Фенелле дон Цезар. — Привыкает к необычно гибкому мечу противника, но как только привыкнет… Да, плохо дело, прогрессор действительно силен. И меч у него неплохой.

Фенелла, не помня себя, прижала ладони к щекам. Но дон Альвес не хуже командира охраны короля понимал, что качество его меча — его единственное преимущество. И вместо того, чтобы отвести в сторону последний удар из серии, рыцарь направил свой клинок в основание меча противника. Сталь хрустнула, не ожидавший этого Таубен пошатнулся. И дон Альвес ударил ему прямо в сердце.

Это был рассчитано смертельный удар. Но прогрессор невероятным образом увернулся и отвел клинок… рукой. Рукой, вооруженной только рукоятью меча, потому что, стальное лезвие отломилось и скользнуло ему под ноги. Таубен поскользнулся и упал, сгруппировавшись для дальнейшей драки. Он тоже понял, как близка смерть.

Но дон Альвес скрипнул зубами и опустил меч. Не мог заставить себя, добить лежащего противника.

— Достаточно! — рявкнул король, уже оказавшийся рядом. — Донна Лианда, вас ждет моя карета. Мои пажи проводят вас немедленно.

Таубен медленно встал, растрепанный, окровавленный, как всегда страшный.

— Альвес, — с тихой яростью продолжил Боэланд, — ты идеален во всем. Но слишком предсказуем!

— Увы, мой король, — мрачно ответил рыцарь. — Если бы он не поскользнулся, я бы его убил. Человек, настолько мерзко говорящий о женщине, носящей ребенка во чреве, недостоин жить.

— Многие из живущих этого не достойны! — все так же еле слышно, но яростно парировал король. — Но голову терять не надо! Это эмиссар прогрессоров. Он неприкосновенен. Ты меня услышал?!

— Да, ваше величество, — рыцарь склонил голову.

— Сеньор Таубен, — король повернулся к прогрессору, — с минуты на минуту здесь будут прогрессоры Айвена Рудича. Вам помогут.

— Вот что меня удивляет, — все с той же презрительной усмешкой, которая кривила его губы до начала поединка, заговорил эмиссар. — Куда смотрит ваша церковь? У Карседы колдовской меч. На нем не осталось ни зазубрины.

— Ну уж и колдовской, — хрипловато протянул дон Цезар. — Обычная поющая сталь. Встречается, правда, редко. Куда реже, чем суеверные прогрессоры.

* * *
В больнице было шумно.

— Учитель, Петрик нас всех предал, — возмущенно выкрикнул один из учеников. — Он собирается жениться.

— Мои поздравления, — хмыкнул Айвен, оглядывая невысокого, напряженного Петрика. — Причем здесь предательство, дурни? Петрик уже сейчас может открыть практику и содержать семью. Я с радостью помогу. Приведешь невесту, познакомить, а?

— Но учитель…

— Что? — с интересом спросил Айвен.

— Вы же… Разве у нас не монашеский орден?

У прогрессора отвисла челюсть. В буквальном смысле слова. Настя рядом с Фенеллой невольно хихикнула.

— Нет, — ответил Айвен через минуту ошеломленного молчания. — У нас совсем не монашеский орден. Думаю, что сам когда-нибудь женюсь. Как там… Ректор академии всегда женится на своей студентке.

— На студент… ке? — с неверием переспросил кто-то из учеников.

— Да. На ученице, — разъяснил учитель особо непонятливым, не осознавая, что эти слова каждый выпуск его учеников будет передавать следующему. — Нам позарез нужна кафедра акушерства и гинекологии. Остарии жизненно необходимы образованные акушерки. Смертность среди рожающих женщин реально запредельная.

— Но Айвен, — вмешалась Диана, этой ночью прилетевшая в столицу и прибывшая в госпиталь, чтобы узнать, что произошло на турнире, — почему у нас до сих пор нет этой кафедры?

Айвен задумчиво почесал нос, оценивающе оглядел эмиссара прогрессоров.

— Понимаешь ли, Диана, во главе такой кафедры в остарийской академии должна стоять женщина, а не мужчина, поверь на слово. И реально трудно найти среди медиков женщину, соответствующую моим требованиям.

— ?!

— Она должна быть специалистом, раз. Два — должна обладать достаточно гибкой психикой, чтобы идти на компромисс и учитывать местные традиции лечения. Три — она не должна говорить остарийским девушкам и женщинам, что регулярный секс необходим для здоровья женщины, что личность партнера при этом не так важна, главное — вовремя предохраниться от нежелательной беременности, и т. д.

— А мы такое говорим? — густо покраснела Диана. — Но тогда остарийцы должны считать женщин-прогрессоров… э-э-э…

— Да. Представительницами древнейшей профессии. Именно ими они наших женщин и считают. Вот отсюда и все мои сложности с кафедрой гинекологии. Это я молчу о наших устойчивых попытках, научить остариек делать аборты. Такие идеи тоже на корню подкашивают идею о кафедре акушерства. Но я не перестал мечтать о той великой женщине, которая реально докажет местным, что мы можем им помочь.

Диана, багровая от стыда, молчала.

— Да что тут у вас в Остарии, черт возьми, происходит? — прозвучал в тишине холодный голос Генриха Таубена. Эмиссар прогрессоров Борифата, свежий, с залеченными порезами, не спеша спустился по широкой лестнице в холл, оглядывая присутствующих, небольшими, но выразительными, ледяными глазами.

Айвен подал знак ученикам, те выскочили за дверь пластиковой перегородки. Фенелле тоже бы надо было выйти, но не зря в ее психологической характеристике первым номером стояло любопытство. Она осталась сидеть на белоснежном сидении. Разговор шел на языке прогрессоров, а Таубен до сих пор наивно думал, что остарийцы его не понимают. Ну и к тому же считал местную принцессу пустым местом.

— Чего тебе, Генрих, опять не нравится? — поинтересовался Айвен.

— Я не понимаю смысла ваших заигрываний с аборигенами, — холодно ответил прогрессор, оглядев тяжелым взглядом, как он думал, землян.

— Расслабься. Тебе вредно сейчас психовать, — наставительно заметил Айвен. — Мало ли чего ты по жизни не понимаешь?

— Я встретил у вас в госпитале местного лекаря. А в Центре знают, что в твоей академии среди преподавателей — преподавателей, Айвен! — аборигены?

— Это ты про Хиля Эмарио? Он отличный травник — раз. И два — умеет прощупывать органы без всяких УЗИ и т. д. Неплохо ставит диагноз по запаху мочи или пота. А мои ученики, понимаешь, будут работать в глухих местах без нашей техники. Пусть учатся работать руками и носом. Это, короче, наше слабое место — без аппаратуры мы не в состоянии поставить диагноз. У меня все под контролем, не боись.

— Подконтролем? — почему-то закипая, глухо переспросил Таубен. — Ты и при всех рассуждаешь о наших слабых местах?!

— Расслабься, я тебе сказал. В Центре все знают. Мы не должны навязывать местным свою культуру, а только, вызвав их доверие, поднять их собственную медицину. Как бы поставить их самих на ноги, а не дать им наши высокотехнологичные костыли.

— Вызвать их доверие? — Таубен сверху вниз удостоил Настю с Дианой тяжелого взгляда. — А вы вообще знаете, как они к вам относятся? Вы слышали, например, последнюю проповедь их архиепископа?

— А что? — спросил Айвен. — Вроде неплохой дед. Недавно поручил мне подлечить своего келейника. Оказывается, тот — сирота, случайно найденный в погибшей приграничной деревне, все жители были вырезаны кареньонцами. У парня, оказывается, с детства рука ограничена в движении, сухорукий, по местному выражению…

— Неплохой дед?! А ты слышал, что в проповеди он призвал своих прихожан отнестись к пришельцам с любовью. Землян, мол, мало. Надо показать нам, несчастным, одиноким, нелюбимым, что есть любовь. Тогда мы обязательно раскаемся в своем неверии.

— Да, я слышала об этой проповеди, — сухо сказала Диана. — Она обсуждалась в Центре. Решили, что ничего страшного. Он ведь не призывал нас уничтожить. Наоборот, поддержать.

— Они там в Центре совсем тупые?! — вскинулся Таубен. — Речь же идет о «реконкисте». Епископ надеется идейно нас уничтожить, подменить наши ценности своими, замешанными на оторванных от жизни фантазиях. А вы говорите — поддержать нас.

— А они у нас есть? — хмуро уточнил Айвен.

— Что?

— Есть, спрашиваю, идейные ценности, или только в денежном эквиваленте?

— Ну как же. Например, своих ни за что не сдаем чужим, — Таубен, прищурившись, в упор глядел на собеседника. — Патриотизм, то есть. Не слышал?

— Какой-то он у тебя агрессивный, твой патриотизм.

— Айвен! Меня иногда поражает твой цинизм.

Прогрессор не ответил, на несколько секунд наступила тишина.

— Я тоже отлично помню притчу о том, как ветер и солнце пытались отнять у путника плащ, — снова заговорил Таубен со странной горечью в голосе. — Ветер пытался просто сорвать плащ, а солнце обогрело путника. Второе получилось результативнее, но ведь цель все равно — снять плащ, не так ли?

Айвен вздохнул и снова промолчал.

— Лично я считаю, что действия ветра честнее.

— Ты вообще очень честный, Генрих, — примирительно сказал Айвен.

— И потому сообщаю, что буду подавать свой протест в связи с происходящим в Остарии наверх. В Центр Координации, или выше, — он обвел взглядом своих слушателей, задержав глаза на Насте, с трудом сдерживающей возмущение, отчего ее глаза, и в спокойном состоянии сияющие, сейчас метали голубые молнии каждый раз, когда девушка взмахивала ресницами.

— Что вам не нравится, стажерка? Тоже не хватает любви? Так ведь епископ — старик, физически не способный на любовные отношения. К тому же, почти все прогрессоры — мужчины. Как вам такая однополая любовь?

— Иди, Генрих, иди, — Айвен мягко подпихнул эмиссара к выходу. — Ты сказал, мы услышали.

— Что с него взять? — тихо продолжил врач после ухода Таубена. — Он с младенчества — по интернатам. Не знает, ни что такое отцовская любовь, ни материнская. О братско-сестринской я и вообще молчу. Ему знакомо только то, что с выраженным сексуальным оттенком. По себе он и о других судит.

— Это его не оправдывает, — возмущенно ответила Настя. — Пусть он не испытал отцовской любви, пусть! Ты тоже ее не испытал. У него есть сердце. Должно быть, по крайней мере. Он мог бы просто ощутить, почувствовать любовь там, где она есть.

— А кто тебе сказал, что он не чувствует? — вздохнул Айвен. — Он чувствует. Потому и злится.

— И все-таки, я тоже подам рапорт в Центр, — решительно заявила Диана. — Остария не должна стать полигоном для эмиссара из Борифата.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Я могу попробовать, Нель, создать электрическую связь между городами для его величества, — задумчиво сказал Сид, когда Фенелла вспомнила о предложении дона Цезара, одобренном королем. — Нужно только, чтобы дон Альвес признал меня обученным рыцарем и отпустил на свободу, — новоиспеченный ученик рыцаря поморщился. — Еще требуется участие в турнире. Потом я смогу заняться чем-то стоящим.

Он замолчал, в очередной раз увлекшись перебиранием и поглаживанием пальчиков молодой супруги. Фенелла опустила голову ему на плечо и тоже молчала. В западной части замка графа де Карседа царил послеполуденный зной, но в увитой виноградом небольшой галерее, приподнятой над отдельным садиком западного крыла, было свежо. В галерею выходили покои Сида, сюда же по потайному ходу приходила его жена. Здесь, в западной части замка, за его мощными стенами, было тихо, в то время как повсюду в замке всё суетилось вокруг ждущей первенца Лианды де Карседа. Несмотря на постоянные уверения Айвена, что беременность протекает нормально, положение ребенка идеально, дон Альвес вел себя так, как будто его любимой предстояло героически погибнуть через несколько месяцев. Выполнял не только любой каприз, но даже тень каприза, которую ему удавалось уловить в зеленых глазах Лианды. Но в западном садике никто не суетился. Солнце в тишине золотило листву деревьев, вспыхивало на рыжих апельсиновых плодах, искрилось в струях водометов, подсвечивало белоснежные лепестки апельсиновых цветов и разноцветные розы, во множестве цветущие повсюду.

И вдруг послеполуденная идиллия резко прервалась.

На выложенной разноцветной галькой дорожке скрытого в глубине замка садика вдруг объявился прогрессор. И не просто прогрессор, как с замиранием сердца поняла Фенелла, узнав скуластое лицо, а эмиссар прогрессоров Борифата Генрих Таубен собственной широкоплечей персоной. Сид крепко сжал пальцы жены, удерживая ее от неосторожного порыва. Прогрессор, не замечая случайных свидетелей, направился к еще одному человеку, находившемуся во внутреннем садике замка. Настя Лазарева попросила у Фенеллы разрешения здесь заниматься. В прогрессорском крыле дворца девушку все время отвлекали, так же, впрочем, как и в академии. А ей не терпелось закончить расчеты, связанные с новой теорией вилки Дворкина. Поэтому, услышав случайно от подруги, что та знает место, где ее никто не найдет, она и упросила Фенеллу пустить ее в садик замка.

Девушка работала за компьютером и, кажется, по сигналу с ее электронного устройства Таубен ее и нашел. Потому что, пока тот не заметил девушку, тот шел неуверенно, постоянно сверяясь с экраном в своих больших и загорелых ладонях.

— Стажерка Лазарева? — он напугал девушку мрачным видом. Сид еще раз удержал Фенеллу от неуместной попытки вмешаться в разговор двух прогрессоров.

— Добрый день, господин Таубен, — Настя закрыла материалы в компьютере, с которыми работала, и резко обернулась навстречу суровому эмиссару, задев ветку дерева, отчего ссыпавшиеся лепестки апельсиновых цветов украсили ее волосы белоснежным венцом. — Вы, наверное, пришли с серьезным разговором, раз не поленились меня отыскать.

— Да, стажерка, вы правы, — сухо ответил Таубен, пристально разглядывая девушку. Смахнул лепестки роз с мраморной скамейки и уселся напротив Насти. Закинул ногу на ногу, откинулся на спинку, не сводя с встревоженной девушки взгляда. — Разговор будет серьезным, очень серьезным. В свое время мой начальник Кальвер начал расследование гибели первой геологической экспедиции в Гримальской пустыне. Кальвер был убит. Вроде бы женщиной, из мести, но многое в этом допущении не сходится. Например, непонятно, зачем аборигены уничтожили после его смерти документы, связанные с расследованием гибели геологов. Эти человеческие заготовки, почему-то называемые людьми, — Таубен криво усмехнулся, — не способны оценить ценность документов… Поэтому я начал собственное расследование… Вы знали, что женщина, убившая Кальвера, была влюблена в принца Гая Остарийского?

— Нет, — ответила Настя, рассматривая ногти на своих руках.

— Допускаю, что нет. Но я знал. И потому потребовал все записи разговоров принца.

— И что? — вежливо спросила его собеседница, не поднимая глаз на мрачного прогрессора.

— А то, — неспешно ответил тот, — что документы погибшей экспедиции уничтожила убийца Кальвера. Никто из наших не знает подробностей работы убитых геологов, в частности их маршрут. А дон Гай знает.

— Почему вы так решили? — все так же вежливо поинтересовалась девушка.

Таубен хищно улыбнулся.

— Он сам вам об этом проговорился, стажерка Лазарева, еще в Альнарде. Он изволил не согласиться со мной в том, что последняя экспедиция войдет в историю. Их маршрут, дескать, это исключает. А с чего он это решил? Вы молчите, стажерка? Удивлены, откуда я это узнал? Принц сказал вам об этом в присутствии Дианы Ардовой. Соответственно, его слова были записаны и переданы в центр.

— Я никогда не интересовалась геологией Борифата, — Настя подняла глаза на собеседника, встретилась с тяжелым взглядом холодных серых глаз и снова принялась рассматривать свои руки. — Поэтому не совсем вас понимаю.

— Я вам сейчас все объясню, — все так же неспешно продолжил прогрессор. — Теоретически, обе экспедиции, и погибшая, и новая, должны были идти по одному маршруту. Но геологи последней экспедиции действительно подтвердили утверждение принца, они ничего не нашли. В то время как погибшим геологам удалось найти урановое месторождение.

Настя вздрогнула и подняла голову.

— Да, стажерка, именно так. Из-за этой находки их и убили по приказу владетеля Борифата. Он все подтвердил на допросе.

Настя снова не выдержала взгляда Таубена и опустила глаза.

— Но владетель не знает никаких деталей работы погибшей экспедиции, можете мне поверить. Наши методы допроса исключают возможность соврать. А принц Гай представляет, допустим, в общих чертах, но представляет маршрут погибшей экспедиции. Следовательно, Ульфия, убившая Кальвера, передала ему какие-то сведения, прежде чем покончила с собой, по приказу опять-таки владетеля Борифата. Возможно, она передала ему даже документы.

Наступило молчание. Тишину садика наполняло тихое чирикание свиристелей, резко свистнул зеленый попугай, парочка апельсинов упала на землю с глухим стуком, несколько раз пронзительно взвизгнула иволга.

— Принц Гай к вам неравнодушен, стажерка. Вы должны, используя его интерес, незаметно вытянуть у него нужную информацию.

— А ничего, что это подло?! — девушка вскинула голову, голубые глаза вспыхнули.

Таубен выдержал ее взгляд, снова криво усмехнулся.

— Есть такое выражение: «цель оправдывает средства», — сдержанно ответил он. — Ради интересов целой цивилизации вы вполне можете, и даже должны, совершить внешне неблаговидный поступок.

— Ищите другие способы! — гневно ответила Настя. — А еще лучше, ищите уран в пределах нашей солнечной системы. Этой цивилизации тоже потребуется уран, когда она разовьется до уровня звездной. Вдвойне подло, обкрадывать их в младенчестве.

— И где же ваш патриотизм, стажерка? Сейчас от вас требуется помощь родной цивилизации. Неужели вы измените своим в пользу чужаков, измените свободным и гордым землянам в пользу серых рабов веры, рабов себе подобных, рабов разных страстишек?!

Настя сжала руки в кулаки, ее глаза сверкали, но никакие разумные возражения в голову не приходили.

— Спокойнее, стажерка, — холодно сказал Таубен. Твердо, даже воодушевленно продолжил. — Чужаки убили наших людей, убили подло, скрытно, со спины. Уничтожили все результаты их работы. Подло бы было, закрыть на это глаза. Мы обязаны довести дело погибших до конца. Те сведения, за которые они заплатили своей жизнью, должны попасть по назначению.

Он окинул пристальным взглядом растерявшуюся после его слов девушку и встал.

— Я не требую от вас конкретного плана немедленно. Вы сейчас слишком взволнованны. Но помните еще вот что. Я, по-прежнему, официально остаюсь вашим непосредственным начальником, хотя вы и находитесь сейчас в Остарии. Именно я буду подписывать вашу характеристику по окончании стажировки. Не думаю, что вам пойдет на пользу упоминание об отсутствии у вас патриотических чувств.

Прогрессор ушел. Фенелла хотела было спуститься вниз, утешить расстроенную подругу, но Сид ее снова удержал.

— Подожди еще немного, — прошептал он, видимо наслаждаясь доверчивым послушанием жены. Пропустил между пальцев прядь ее волос, провел рукой по щеке, чуть разворачивая светловолосую головку на своем плече. Фенелла зажмурилась, когда он склонился к ее губам.

Но затем вздрогнула, открыла глаза и немного отодвинулась от Сида.

— Настя, вы позволите нарушить ваше уединение?

И к расстроенной девушке подошел не кто-нибудь, а сам только что поминавшийся принц. Та резко побледнела и молча смотрела на него с тревогой в глазах.

— Один-один у нас с Таубеном, — дон Гай не стал мучить ее сомнениями на тему, что именно ему удалось услышать. — Я не подумал о миникамерах Дианы, когда хотел успокоить вас в Альнарде. А Таубен не думает о том, что многие из «серых рабов веры и страстишек» неплохо понимают язык прогрессоров.

— То есть, вы слышали все с самого начала, — еле слышно уточнила Настя.

Его высочество, изящно придержав ножны с мечом, сел на ту самую скамейку, которую только что покинул Таубен.

— Вы плачете? — удивленно спросил он, вглядевшись в лицо девушки.

— Нет, я злюсь, — Настя быстро вытерла слезы. — Он гадкий, Генрих Таубен.

— В общем и целом, возможно. Но он был искренним с вами, Настя. Оказалось, что какие-то светлые струны уцелели в его разломанной душе. Любовь к родине — это не так уж и мало. Мы все были уверены, что у прогрессоров нет ничего святого, а оказалось, что все-таки что-то есть.

— Да, патриотические чувства в нас поощряют и развивают с детства, — пробормотала Настя. Затем сказала взволнованно о самом важном. — Обвинение в отсутствии патриотизме будет сильнейшим ударом по моей миссии.

Принц деликатно промолчал.

— И все же я не могу понять по существу, в чем Таубен неправ, — расстроено сообщила землянка, вопросительно посмотрев на рыцаря, — Чувствую, а понять не могу.

— Цель не оправдывает средства, — уверенно ответил собеседник. — В своей искренности Таубен выявил, что отличает мой патриотизм от его понимания. — Никакая цель, пусть даже самая высокая, не может оправдать подлые средства. Лучше пусть гибнет мой мир, гибнет красиво и благородно, чем выживает, становясь подлым. Вечность с Богом принадлежит благородным и только им.

— У нас один писатель, знаменитый в свое время, утверждал, что счастье целого мира не стоит слезы замученного ребенка. Но с тех пор прошли века. Уже никто не понимает его слов. Для нас действительно цель оправдывает средства… Но что же мне теперь делать?!

Этот крик души так неожиданно прозвучал на фоне общефилософского, казалось бы, разговора, что принц невольно мягко улыбнулся.

— Вам, Настя, ничего. Вы можете пересказать наш с вами разговор миникамерам сеньориты Дианы Ардовой. И пусть в вашем Центре ругают Таубена за неуместную и неосторожную откровенность.

Настя улыбнулась в ответ. Принц покрутил кольцо с печаткой, опустив глаза.

— Вам жалко Таубена? — спросила девушка неожиданно проницательно.

— Он был бы оскорблен, если бы слышал вас, — усмехнулся принц. — Но вы правы. Я его понимаю теперь. Погибшие геологи действительно заплатили жизнью за выполнение своего долга перед родиной. Нехорошо покрыть их смерть полным забвением.

— Что вы хотите предложить мне сделать? — девушка оперлась локтями о каменный стол, уткнула подбородок в переплетенные пальцы рук и внимательно смотрела на рыцаря. Тот в очередной раз улыбнулся, на этот раз, обрадовавшись ее догадливости. Но секунду спустя снова стал серьезным. Пристально посмотрел ей в глаза.

— Я доверяю вам, Настя. И хотел бы вместе с вами оказаться на месте гибели тех геологов. Это именно те сведения, которые мне сообщила в прощальном письме Ульфия. Я там уже был. Там есть, на что посмотреть прогрессорам. Я хотел бы вместе с вами решить, что можно доводить до сведения вашего Центра, а что — нет. Вы же понимаете, что мы будем сопротивляться появлению урановых рудников в Гримальской пустыне.

— Да, вы будете сопротивляться. Но что вы сможете противопоставить землянам, пришедшим во всеоружии? — с горечью уточнила девушка.

— Они уже готовы прийти во всеоружии под предлогом мести. Возможно, осмотр места гибели геологов, совместный осмотр прогрессоров и остарийцев, как-то смягчит напряженность. Если же нет — то тогда и обдумаем другие варианты.

— Но это такая ответственность! И вы хотите возложить ее на мои плечи?!

Принц вздохнул, помедлил, прежде чем ответить.

— Об этом я не подумал. Но кроме вас мы доверяем только Айвену Рудичу. Только вы двое и способны, на наш взгляд, учесть интересы остарийцев в нашем сложном положении.

Фенелла вскочила и бросила нетерпеливый взгляд на мужа. Тот развел руками, показывая, что не в силах ее остановить. Мгновение спустя его любопытная супруга уже сбегала по винтовой лесенке в сад.

— Оу, никогда нельзя осуждать ближних, отольется самому точно тем же, — вставая, пробормотал принц, оценив решительный настрой и загадочное выражение лица подбежавшей Фенеллы. — Только осудил Таубена за беспечность и сразу же сам забыл, что неподалеку могут быть любопытные слушатели, понимающие язык прогрессоров.

Фенелла присела в приветственном реверансе.

— Ваше высочество, — сказал дон Гай, кланяясь в ответ, — я рад вас видеть.

— Надеюсь порадовать вас еще больше, — ответила Фенелла, не обращая внимания на усмешку в его глазах. — Могу позвать к вам Айвена. Он сейчас в замке. В очередной раз убеждает дона Альвеса, что у Лианды вполне обычное для беременной женщины недомогание. А вовсе не смертельная угроза для жизни. Между прочим, Айвен уже год назад узнал про урановые рудники и рассказал нам с Сидом. И никто из нас не выдал этой тайны!

Принц еще раз учтиво поклонился.

— Вслед за королем я высоко ценю ваше умение молчать, Фенелла. Будьте любезны, позовите Айвена Рудича. И дона Альвеса также, если это никого не затруднит. Настя права. Тяжесть предстоящего решения должна быть разделена на нескольких людей.

Услышав, что речь идет о важнейшей государственной тайне, Айвен Рудич и дон Альвес сразу же вышли в садик западного крыла замка.

— Я надеюсь, других слушателей у нашего разговора не будет? — поинтересовался наместник Альнарда, разглядывая свое кольцо-печатку.

— Нас можно услышать с галереи, — ответила Фенелла, смутившись. — Но там сейчас Сид. Он, конечно же, предупредит нас, если рядом кто-нибудь посторонний появится.

— Ну дон Сид само собой, — вздохнул принц Гай и пересказал подошедшим людям их разговор с Настей.

— Там, на месте гибели геологов осталась их машина со всеми результатами экспедиции. Ее нельзя обнаружить со спутников, потому что геологи загнали вездеход в пещеру, выложенную железистыми породами, если я правильно употребляю слова.

— Вы правильно употребляете слова, дон Гай, — задумчиво ответил Айвен. — Возможно, лучше оставить все как есть? Ничего не трогать?

— Нет, уже не лучше, — вмешалась Настя. — Таубен знает, что дону Гаю кое-что известно. И, даже если не через меня, то он все равно сделает все возможное, чтобы заполучить нужные сведения. Надо его опередить. И да, самим оценить информацию и решить, что же с этим делать. Не исключено, что вездеход придется уничтожить, хотя… Хотя после такого в моей характеристике наверняка появится клеймо предательницы.

Она тяжело вздохнула, явно задумавшись о своей миссии.

— Не переживай, Настюш, — с сочувствием сказал Айвен. — В моей характеристике уже с Четвертой ступени первым пунктом стоит, что я мальчик безыдейный до цинизма. И ничего. Живу нормально, как видишь.

— За что это они вас так, Айвен? — удивилась Настя.

— Ну-у-у… Я действительно постоянно сбегал с патриотических утренников. Реально тошнило. Не перевариваю, когда слишком пафосно.

— Неглубоко они смотрели, твои наставники, — сказал дон Альвес. — Ты вовсе не циничный.

— Ты вправду так думаешь, Альвес? — неожиданно смущенно спросил прогрессор.

— Вправду, — с еле заметной улыбкой ответил рыцарь. — Как же я могу считать тебя циничным, если вижу, как серьезно ты относишься к дружбе со мной.

Несколько минут все молчали. Потом с галереи спустился Сид и поклонился присутствующим.

— Вы ведь понимаете, что я не отпущу Фенеллу одну в Гримальскую пустыню? — поинтересовался он.

— Вашего общества принцессе будет недостаточно, дон Сид, — вздохнул дон Альвес. — Ее сопровождать придется мне. Но не представляю, как я оставлю Лианду одну?

Айвен Рудич демонстративно тяжело вздохнул в ответ.

— Твоя Лианда, Альвес, это не маленький ребенок. Я уже наслышан хотя бы об истории вашего знакомства. Сколько времени она успешно отбивалась от разбойников, пока ты не подоспел на помощь?

— Это все в прошлом, — помрачнел рыцарь. — Сейчас она так беззащитна…

— Ты уже замучил жену опекой, она мне сама это сказала. Ничего не случится дней за десять вашей разлуки.

— Но и тебя не будет рядом, Айвен, — нервно уточнил муж прекрасной Лианды.

— А вот это уже засада, — признался прогрессор. — И вовсе не из-за Лианды, ей всегда сможет помочь мой заместитель. Но реально боюсь оставить без присмотра своих учеников.

— Ну, твои бандиты точно не пропадут.

— Как бы ни пропала столица. Я только-только пресек начинающееся воровство. Причем они тырили хлеб, как ты знаешь, на спор. На что они еще решат поспорить, ума не приложу. Реально страшно, но придется рискнуть.

— Через день у нас торжественный королевский прием, — напомнил принц. — До него нам с Фенеллой столицу покинуть не удастся. Предлагаю, решить все дела за завтрашний день и собраться в дорогу, чтобы после приема сразу же покинуть Вальямарес.

— Диана наверняка разрешит долететь ночью во флаере до Альнарда, — задумчиво сказал прогрессор, дергая себя за ухо. — А в Альнарде у нас остался вездеход с переносными лабораториями. В нем хватит места для шестерых пассажиров, и достаточно оборудования, чтобы вскрыть вездеход геологов.

— Тогда, пожалуй, мы действительно уложимся в десять дней, — заметил наместник Альнарда.

— Бедная Диана, — сказала Настя. — Как она, интересно, будет объяснять Центру прогон грузового флаера до Альнарда и обратно?

— Не парься, Настя. Скажет, что оставленную в Альнарде технику нужно вернуть, как минимум, в столицу, а то и в Ньюгард, — ответил ей Айвен, не переставая дергать себя за ухо. — И не обязательно сообщать начальству, что мы успели все собрать. Мало ли там еще мороки?

— Хорошо. А согласие короля на нашу авантюру, — принц улыбнулся Фенелле, — я беру на себя. Не беспокойтесь, донна Фенелла. Настя не должна остаться одна в мужском обществе, поэтому ваше участие в нашем походе я буду отстаивать перед его величеством изо всех своих скромных сил.

* * *
Тот роковой королевский прием в Большом тронном зале сначала выглядел обычным, рутина рутиной. Привычная тяжесть церемониальных облачений, знакомая необходимость стоять неподвижно все время поздравлений, периодически склоняя голову, наподобие куколки у скоморохов, чтобы приветствовать очередную делегацию.

Новым было только вежливое приглашение Боэландом эмиссара прогрессоров сеньоры Дианы Ардовой, разделить с ним и со всеми придворными радость начала нового года. Диана даже стояла на почетном месте, рядом с ней обреталась и Настя Лазарева. Той, как раз, было интересно.

Все остальное было привычным.

Когда распорядитель объявил об архиепископе Остарии, никто не насторожился. Ну архиепископ, ну в полном облачении, ну пришел поздравить. Нехорошо так думать, но поскорей бы…

— Ваше высокопреосвященство, — вежливо сказал король, спускаясь с возвышения, на котором стоял его трон, — я рад вас видеть. Я утвердил, по вашей просьбе, кандидатуру вашего преемника. Хотя, надеюсь, время, когда мы оценим правильность вашего выбора, наступит нескоро.

Архиепископ не ответил. Он медленно, очень медленно шествовал по залу сквозь расступающихся придворных. И из-за его непривычной неспешности люди забеспокоились. Все шепотки затихли, и воцарилась тревожная тишина, нарушаемая только мерным стуком архиепископского посоха.

— Я прибыл сказать вам, Боэланд, король Остарии, — с неестественной торжественностью начал говорить владыка, остановившись в паре шагов от удивленного короля, — что, если вы в ближайшее время не закроете порталы пришельцев, то наш мир погибнет. Вы сами будете убиты. Принц Гай, став королем, не справится с нашествием чужаков. Наши земли превратятся в колонии, а свободные жители станут рабами, обслуживающими рудники пришельцев. Поспешите, мой король, пока есть немного времени, ибо оно истекает.

Он замолчал. Боэланд бросил откровенно тоскливый взгляд на эмиссара прогрессоров. Та опустила голову, молча подтвердив, что да, все миникамеры при ней. Король перевел вопросительный взгляд на дона Цезара, и тот кивком головы подтвердил, что камеры пришельцев в тронном зале включены и передают информацию, как это, в режиме онлайн.

— Ваше преосвященство, — с болью заговорил его величество вслед развернувшемуся, чтобы выйти, епископу. — Мы безмерно вас уважаем и любим. Вы стали большинству из нас настоящим отцом. Но иногда я вас просто не понимаю.

Владыка Леонтий, как-то сгорбившись, замер. Ничего не ответив, он продолжил свое шествие к выходу, бесконечно одинокий среди окружающих его потрясенных придворных. В мертвой тишине архиепископ, тяжело опираясь на свой посох, все так же неспешно вышел из зала.

— Сеньорита Анастасия, — обратился король к Насте, когда двери за владыкой закрылись. — Я знаю, вы ориентируетесь во всех научных достижениях землян. Скажите мне честно, можно ли вообще закрыть портал с Земли в Остарию?

— Нет, — четко ответила девушка. — Ни с Земли, ни из Остарии, ни из Борифата порталы закрыть невозможно. Это абсолютно точно доказано нашими учеными.

— Благодарю вас, сеньорита, — с видимым облегчением ответил Боэланд.

* * *
— Постой, Фейнейэ, тебе совсем не обязательно лететь с ними, на ночь глядя. Можешь с удобством выспаться, — весело сказал Дайэн, неожиданно материализуясь в свете прожекторов на крыше, с которой шла посадка на грузовой флайер. — Я доставлю тебя в Альнард с утра. И Настю с тобой. Его величество согласился отпустить тебя в опасную дорогу только при условии, что хоть один родственник с материнской стороны за тобой присмотрит.

— Родственник с материнской стороны? — мрачно уточнил Айвен Рудич, вздрагивая. — То есть, вы-то как раз настоящий Странник.

— Ой, только не надо хвататься за пистолет, — беспечно улыбнулся ему Дайэн. — Я не просто Странник. Я полномочный посол Ириона при дворе короля Остарии. Уяснили последствия моего вами убийства?

— Уяснил, — пробормотал Айвен, рассеянно дергая себя за ухо. — Уяснил и проникся. Я тихий и мирный прогрессор, по людям не стреляю… Посол Ириона, значит… Однако!

— Не страдайте, Айвен. Я вам пригожусь, вот увидите. Я давным-давно мечтал предложить вам сотрудничество в создании вашей академии. Поверьте, мой народ владеет исключительными техниками лечения. Не отказывайтесь сразу, подумайте над моим предложением.

— А вам какая с этого выгода? — насторожился прогрессор.

Дайэн тихо рассмеялся.

— А вам, Айвен, какая? Ну ладно, ладно. Странников, знаете ли, очень интересуют остарийцы после рождения Фейнейэ от брака Странницы и остарийца. Оказалось, что местные жители обладают сходным с нами геномом. Дети от смешанных браков могут стать настоящими Странниками. А мой древний народ, открою вам страшную тайну, малочисленен и стоит на грани вырождения. Мне продолжать?

— Не надо. Я понял. Вы реально собираетесь преподавать в моей академии, если я соглашусь?

— Если ваши нервы, Айвен, выдержат монстров в вашей академии, — Дайэн снова рассмеялся, легко, как умел только он один, — то мы реально хотели бы кое-чему обучить остарийцев в обмен на возможность познакомиться с ними поближе.

— О как! У меня будет межзвездная медицинская академия, — восхитился ректор невольно. — Реальные Ньювасюки. Уже чувствую себя Остапом Бендером.

— Не знаю, что такое Нью-ва-сю-ки, но… вы согласны?

— Нет! — спохватился Айвен, вспомнив, видимо, кадры из «Покорения Ганимеда». — Не так быстро. Мне нужно подумать и поближе с вами познакомиться.

— Очень рад, что это скоро произойдет. Фейнейэ, ты готова?

— Дайэн, солнышко, давай не будем ничего менять, — ласково попросила Фенелла, заметив, как напрягся Сид от планов ее совсем даже и не родственника, если честно.

— Но тогда как же я попаду в Альнард? На этой планете, как ты помнишь, наши пути перекрыты вилкой Дворкина.

— А со мной попадешь? В незнакомое место?

— Да. Мы объединим усилия. Я задам импульс, ты определишь направление.

— Есть еще вариант, — вмешался Сид, перейдя на язык Странников. — Моя жена вызовет вас завтра в Альнард, используя браслет. Ваш свадебный подарок, помните?

Дайэн внимательно его оглядел.

— А вы напрасно ревнуете, Сид — тихо сказал он.

— Ой ли? — с насмешкой ответил оружейник и с опаской посмотрел на жену.

Веснушчатый длинноносый парень вдруг покраснел и отвел глаза. Фенелла принялась старательно наблюдать, как мужчины затаскивают тяжелое оборудование в грузовой отсек флаера. Руководил всеми Айвен. Дианы не было. Она решила, что незачем ее миникамерам передавать запись этой ночной погрузки в Центр.

— У нас с Фейнейэ практически идеальная совместимость, — честно сказал молодой Странник. — Из этого могла бы вырасти любовь, если бы не вы, Сид. Но ревнуете вы все же напрасно. Мне, конечно, исключительно нравится ей помогать, но я не был бы Странником, если бы не владел своими душевными порывами. Я учился владеть собой с детства, и… Короче, вы напрасно ревнуете. Я никогда не позволю своим теплым чувствам перерасти в нечто большее. Впрочем, для вашего спокойствия, я согласен на браслет. Фейнейэ, вызовешь меня сразу же, как только вы долетите до Альнарда, хорошо?

— Хорошо, — ответила Фенелла. И вздохнула с облегчением

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Огромный, массивный вездеход прогрессоров шел бесшумно, почти не касаясь земли, не задевал дном ни песка, поросшего редкой выгоревшей травой, ни торчащих каменных глыб и мелких булыжников. Редкие непривычные следы в виде проколов в земле сразу затирались.

— Одна из перспективных разработок военных, используемая экспедиторами, — сказал Айвен с водительского места, заметив, что все пассажиры снова внимательно изучают экран с видом заднего обзора. — Следов не оставляет. Удачный гибрид гусеничного хода и воздушной подушки. Если кому понятно.

— Мне понятно, — храбро сообщил дон Альвес. — Почти.

Они уже второй день без отдыха ехали вдоль главного хребта Гримальских гор. Со стороны Борифата, естественно, проехав вначале через Альнардскую расщелину в горах. Остановились после этого всего один раз. Айвен заинтересовался флорой предгорий. Он откуда-то узнал, что именно в той точке произрастает редкий вид какой-то горной таволги.

— Сеньор Айвен, — по возможности вежливо выразила свое удивление Фенелла, — разве прогрессоры собирают лекарственные травы осенью?

Айвен хмыкнул.

— Нет, мы не настолько погрязли в искусственных технологиях. Знаем, что травки лучше собирать в начале периода цветения. Но в качестве материала для исследования метелим все в любое время года. Для начала я выясню, действительно ли этот вид содержит противовирусные вещества. И вообще, что за вещества в нем содержатся. А потом… Потом, Фенелла, мы попросту будем клонировать рассаду и выращивать травку в собственном огороде Академии. Прогрессоры мы, в конце концов, или где?

— Прогрессоры, прогрессоры, — вмешалась Настя. — Айвен, подгони, будь другом, вездеход вон к тем зарослям дикой сливы. Мы с Фенеллой наберем ягод на компот. У тебя все равно все морозильные установки пока пустые. А свежий компотик из местной сливы, да с пряными травками, да кое с какими добавками, да после унылого искусственного пайка, а?

— Да я, девчонки, не спорю, — покладисто сказал Айвен, направляя вездеход в указанную Настей сторону. — Компот, так компот. Развлекайтесь, пока я немного поброжу.

В том месте они задержались всего часа на два. Айвен быстро нашел свою горную таволгу. Да и не удивительно, потому что поиском занимались несколько дроидов, облетевших каждый свой участок. Данные поисков обработал компьютер, он и выдал прогрессору точное местоположение нужной травки. Айвен выбрал несколько развесистых, хотя и мелких экземпляров, разместил их в пластиковые контейнеры и залил специальным гелем.

И с тех пор вездеход шел, не останавливаясь ни днем, ни ночью, все уже порядком устали наблюдать россыпи валунов, невысокие дубы и полувысохшие кустарники.

— У следующего отрога поворачиваем. Нам нужно почти вдоль него, в пустыню, — сказал принц, сидевший рядом с водителем. Скоро приедем в прекрасное место для отдыха. Горный ручей водопадом впадает в огромное озеро среди тростников. Яркие фламинго на мелководье…

— Вот там, девчонки, вы отдохнете и сварите ваш компотик, — весело сказал Айвен, не подозревая, какую цепочку событий он запускает.

Описывая место для отдыха, принц Гай не упомянул о громких утробных криках, которые издавали ярко-розовые фламинго, внушительным множеством застывшие в воде.

— Да, голосочки у птичек еще те, — признал Айвен, посмотрев на поморщившуюся Настю. Все участники экспедиции оставались на местах, ожидая оценки опасности среды, которую вот-вот должны были выдать анализаторы вездехода.

— Как то не ожидаешь от такой красоты настолько мерзких звуков, — вздохнула Настя.

— Считай, что это было честным предупреждение природы, — ответил Айвен, сначала посмотрев на экран с окончательным результатом работы анализаторов, а затем куда более сурово — на своих пятерых спутников. — Вокруг много смертельно ядовитых змей и насекомых. Сейчас я установлю защитный контур по земле, и за его пределы — ни шагу. Все меня поняли?

— Пустыня, — задумчиво протянул принц, поправив манжет стандартного экспедиционного комбинезона так, как будто он был из ручного кружева тончайшей работы. — Последний оазис по пути к месту гибели геологов.

Действительно, несмотря на то, что самые знойные месяцы лета остались позади, жарко было очень. Деревья вокруг озера не росли, только торчали обломки скал и постоянно шуршал тростник. Но компот из дикой сливы девушки все-таки сварили, добавив в него немного загустителя, много сахара и ароматные травки из числа тех, что росли возле водопада.

Настя самолично разлила получившееся лакомство по кружкам, никому не дала добавки, сказав, что много сладкого есть вредно. И, обнаружив, что Айвен с Сидом все-таки исхитрились начерпать себе из котелка запрещенную добавку, унесла остатки компота в их с Фенеллой палатку.

Ночью Фенелла проснулась от Настиного трагического шепота.

— Фенелла, ты не спишь? Тут кто-то есть!

Фенелла высунулась из спальника, дотянулась до фонарика. Неяркий свет выявил огромное черное существо, замершее на столике. Блеснули длинные белые зубы.

— Уходи отсюда, мерзкая тварь, — слишком громко закричала испуганная землянка, выскакивая из спальника, беспомощно замахиваясь на страшилище тапком. Монстр бросился ей на грудь. Настя завизжала и отскочила, споткнулась о собственный спальник, упала, задев столик. Котелок с компотом подпрыгнул и тоже упал. В темноте палатке, разгоняемой только тусклым светом фонарика, темно-красная густая жидкость, мгновенно залившая все вокруг, выглядела особенно зловеще. Девушка отчаянно завизжала еще раз и рванула к выходу из палатки в одной пижаме, босиком.

— Ведь говорили же вам, нельзя выскакивать за защитный контур босиком, — мягко сказал дон Гай, оказавшийся снаружи у входа. Он подхватил перепуганную девушку на руки, сразу после того, как она откинула полог и вылетела из палатки.

— Что там? — с откровенным ужасом спросил Айвен.

— Монстр, — стуча зубами, сказала Настя, — страшный, зубастый монстр.

— Компот, — коротко добавил принц, пряча улыбку в глубине глаз.

— Я было подумал — кровь, — с облегчением выдохнул прогрессор. — И так много…

— Запах, — откуда-то издали сообщил дон Альвес. — Другой запах.

То есть, проснулись все. Ну еще бы, после такого визга.

— Дорогая, где здесь монстр? — весело спросил Сид, до конца отодвигая входное полотнище и делая шаг вовнутрь.

Яркий свет его фонаря осветил сжавшуюся в своем спальнике, напуганную и тоже залитую темно-красной жидкостью Фенеллу. Потом луч высветил нечто темное, высотой локтя в два, мохнатое, зубастое, злобно рычащее у дальней стенки палатки. Вдруг Сид повалился поверх спальника Фенеллы, полуосознанно выбрав единственное незаляпанное место во всей палатке. И громко расхохотался.

— Это всего лишь крыса, — еле выговорил он между приступами жизнерадостного смеха. — Большая, приозерная, безобидная крыса. Пришла на запах, хотела полакомиться.

— Очень смешно, — обиженно сказала Фенелла, испуганно косясь в сторону зловеще скалящегося зверя, загнанного в угол и потому злобного и опасного.

— Какая быстрая расплата за жадность! — и Сид, уже было вставший на колени, снова повалился ничком в очередном приступе веселья. Его супруга размышляла уже, на какой срок ей следует обидеться на мужа. Следует ли обижаться вообще — не вопрос. Конечно, обижаться!

— Сид, не шевелись, я ее прикончу, — сказал дон Альвес от входа.

Фенелла, не сразу сообразившая, что речь идет не о ней, испуганно повернула голову. И сразу отвлеклась от рыцаря с кинжалом в руке. В свете прожекторов было отчетливо видно, как дон Гай, забыв обо всем, нежно держит в объятиях светловолосую девушку, не замечая ни обильно заляпанной компотом пижамы, ни растрепанности волос, так же пропитавшихся густым напитком из дикой сливы. А Настя зачарованно смотрит ему в глаза. Идиллия…

— Не надо убивать крысу, пусть живет, — попросила Фенелла. — Она всего лишь хотела компотика. Как и все вы этим вечером.

— Женщины… — с философской грустью вздохнул дон Альвес. — Но живой она нам в руки не дастся. Придется вам с Настей спать в другом месте. С утра наведем порядок.

— Пусть спят на крыше вездехода, — вмешался Айвен. — Вода в душевой еще осталась, запасные спальники есть. Все остальное — действительно до рассвета.

— Ты очень храбрый человек, Сид, — услышала Фенелла слова дона Альвеса, заворачиваясь в чистый запасной спальник.

— Это звучит, как «ты — идиот», — пробормотал его ученик. — Что не так?

— Я не считаю себя трусом, но я никогда бы не рискнул смеяться над Лиандой, если бы она выглядела настолько глупо.

— Возможно, я просто неопытен, — пробормотал Сид, посмотрев в сторону вроде бы засыпающей жены.

— Они такого не прощают, — добавил дон Альвес, не подозревая, что у дочери Странницы слух куда лучше, чем у любого другого человека.

Сид задумчиво подергал себя за прядь длинных волос и направился к вездеходу.

— Нель, любимая, ты не очень испугалась? — нежно поинтересовался он.

Фенелла приподнялась на локте и сверху вниз посмотрела на мужа.

— Такая злющая крыса, — добавил тот, стараясь говорить сочувственно, — большая, мохнатая, зубастая, — в его темных глазах снова вспыхнуло веселье. — И ты… такая напуганная тоже, нахохленная…

— Знаешь что, — с досадой сказала Фенелла, — давай, ты пожалеешь меня завтра, когда окончательно отсмеешься. Спокойной ночи!

Сид дотянулся до нее и погладил ей руку, внимательно глядя в глаза.

— Я тебя еще больше люблю, когда ты смешная, — сказал еле слышно. — Не думал, что такое возможно.

И он вернулся обратно в мужскую компанию.

— Повезло, что Фенелла еще тоже неопытная, — со знанием дела сообщил дон Альвес. — Как только они начинают общаться между собой, такого насочиняют, только держись.

— Возможно, мне просто очень повезло с женой, — с откровенной нежностью ответил его ученик.

— А вот этого уже не стоило говорить мне, — прохладным тоном заявил дон Альвес. — Не находишь?

— И точно. Молчи, Сид, молчи, — мечтательно протянул принц. — Очарование момента так легко убивается неосторожными словами.

— Простите, дон Альвес. Я только хотел сказать, что каждому — свое. Ничего оскорбительного…

— Весело у вас, — пробормотал Айвен с нотками зависти в голосе.

— А то! — хмыкнул дон Альвес. — Это тебе не электронные программы в интернатах. Живые люди.

— Что там у них происходит? — сонно спросила Настя, ворочаясь с боку на бок на жесткой крыше вездехода.

— Курс молодого воина, — хихикнула Фенелла.

И уже засыпая, подумала, что никогда раньше не слышала, чтобы Сид смеялся так громко и беззаботно. «Пусть себе смеется. Несчастные люди не веселятся так искренне».

* * *
— Прекраснейшее место, — оглядываясь произнес Дайэн, в соответствии с договоренностью вызванный Фенеллой на место их ночлега с утра пораньше. Искрящийся в лучах солнца ручей струился по горной лощине среди платанолистных кленов и тополей и радужным водопадом где-то в два человеческих роста низвергался по скале в тихое озеро. Бескрайнее озеро нежилось среди высокого тростника. Вдали, на мелководье, в пурпурных отсветах еще не погасшей на небе зари неспешно шевелилась стая розовых фламинго.

— И птички поют, — так же проникновенно добавил Странник.

В этот момент прямо в группу неспешных фламинго зачем-то спикировала белая цапля. И встревоженные птички вразнобой заорали своими утробными голосищами.

— Птички кричат как потерпевшие, это точно, — подхватил Айвен, подойдя к Дайэну и пристально оглядев его ноги в легких сандалиях. — Вам, кстати о птичках, известно, что здесь полным полно ядовитых тварей? Или Странников никакой яд не берет?

— Нет, я не знал о ядовитых тварях. Зато я знаю, чтосовсем недалеко находится разумное существо, скорее всего человек, в тяжелом состоянии.

— Что? — одновременно спросили и Айвен и Фенелла.

— Да. Уже без сознания. Но, как вы говорите, в стабильном состоянии.

— Побежал, запущу дроидов.

— Не надо. Я могу вас доставить к нему через секунду.

— Фенелла, пойдешь с нами, возьмешь кровь на общий анализ, пока я просканирую тело на повреждения костей и органов. Так какие у вас, Дайлен, отношения с ядовитыми гадами?

— Не укусят. Берите, что вам нужно и дайте мне руки.

— Как все запущено! — с досадой прошептал прогрессор через несколько минут, увидев пострадавшего. Потому что тем человеком, к которому их с Фенеллой перенес Странник, оказался не кто-нибудь, а скуластый эмиссар прогрессоров Борифата Генрих Таубен. Он лежал в расщелине, среди камней, на темно-зеленой подушке из стелющегося дрока, лежал, неестественно вывернув руку и ногу. Туча мух поднялась вверх с его окровавленного комбинезона, когда рядом возникли три человека.

— Это все ваш компотик, Фенелла, — хмуро сказал Айвен, поддевая носком сапога бинокль, недалеко откатившийся от руки Таубена.

— Но причем здесь…

— Срочно бери кровь, я должен знать, что ему колоть, — все так же хмуро прервал ее врач, мгновенно опускаясь на колени рядом с изломанным телом и включая прибор в руках. — Хоть основание черепа не переломано, и то счастье, — сообщил он спустя две-три секунды осмотра. Фенелла запустила взятый биоматериал в анализатор.

— Компотик тут при том, — через минуту заговорил Айвен, после того, как вколол эмиссару несколько препаратов скорой помощи, — что Таубен, оказывается, за нами следил. В одиночку, как последний придурок. Следовал за нами параллельным курсом по горному хребту, рядом с которым мы держались. И что, ты думаешь, он увидел этой ночью?

Фенелла смутилась.

— Вот то-то. Сначала он, наверное, проснулся оттого, что в лагере вспыхнул яркий свет. А потом увидел, как наша звезда Настя вынырнула из палатки, вся залитая темно-красной жидкостью. Дошло? Даже я тогда струхнул. А с этого места Генрих, может, и мог уловить звуки, но вот запах — никак. И он, забыв, где находится сам, сделал шаг вперед вот где-то оттуда, — Айвен поднял голову туда, где высокий край серой скалы нависал над их головами. — Как вообще выжил? Сгруппировался в падении и попал на местную растительность, она спружинила. Если бы рухнул на вон те конкретные валуны…

Дайэн тут же исчез, оставив прогрессора стоять с открытым ртом, но через минуту снова появился.

— Наверху лагерь эмиссара, — подтвердил он. — Я удивлен точностью ваших предположений, сеньор Рудич.

— Я никогда не считал себя ксенофобом, — пробормотал сеньор Рудич, — но ваши внезапные исчезновения и появления меня нервируют.

— Но вы справитесь, товарищ землянин? — усмехнулся Странник. — Согласитесь, я полезный.

— Соглашаюсь. Будет реально классно, если вы перенесете нас с Таубеном в лагерь. Из этой расщелины нам выбираться и выбираться.

— Перенесу. В каком порядке вас лучше доставить в лагерь?

В лагере появление эмиссара прогрессоров вызвало переполох.

— Давайте сразу определимся, — мрачно сообщил Айвен, когда все собрались вокруг него. — То, что мы останемся в этом живописном оазисе, пока я не подлатаю Таубена, это не обсуждается?

— Не обсуждается, — ответил за всех дон Альвес, с отвращением глядя на тело эмиссара.

Прогрессор кивнул.

— Но что с ним делать потом? Если мы при помощи Дайлена отправим эмиссара туда, где его будут грамотно лечить дальше, то Генрих первым делом свяжется со своими прогрессорами. И нашу экспедицию накроют медным тазом. Второй вариант — тащить его дальше с собой. Первые несколько дней он будет совсем беспомощным.

Какое-то время все молчали.

— Оставить его в Альнарде дней на пять без доступа к связи нельзя? — все-таки поинтересовался наместник Альнарда.

— У него не только рука и нога переломаны, — хмуро ответил Айвен. — Еще есть неслабые внутренние кровотечения. Генриха убьет перерыв в лечении, я имею в виду нормальное, земное лечение. Он чудом выжил.

Дон Альвес тяжело вздохнул, Айвен внимательно посмотрел ему в глаза.

— Придется тащить с собой, — ответил за всех принц Гай, старательно рассматривая свое кольцо-печатку. — И будь, что будет.

Через пару часов у Таубена началась горячка. Его пришлось пристегнуть к переносной кровати, чтобы он не выдернул из себя прозрачные трубочки, через которые в кровь поступали лекарства. Айвен и Настя с Фенеллой по очереди дежурили у постели больного эмиссара.

— Настя, Настенька, — в бреду шептал Таубен, — как же так получилось? Как получилось?

— Значит вот что, — сурово сказал Айвен, пристально оглядев и Фенеллу и порозовевшую Настю, — вы ведь обе понимаете, что он никогда не должен узнать о том, что бредил вообще? Тем более, о подробностях своего бреда, а?

Обе испуганно кивнули.

— То-то, смотрите у меня! Иначе этот гордый псих самоубьется, и все мои усилия насмарку.

— Айвен, а я вам не пригожусь? — весело спросил Дайэн, вызывающе материализуясь рядом с прогрессором, отчего тот вздрогнул, но промолчал. — Самое время показать, как лечат людей Странники.

Прогрессор несколько секунд смотрел в желто-зеленые глаза вроде бы совсем обычного парня.

— Ладно, а кому сейчас легко? — пробормотал он. — Что вы вообще можете? Чисто теоретически?

— Чисто теоретически я мог бы ускорить заживление костей и прямо через ткани убрать часть гематом.

— Ух ты! — невольно восхитился врач, переводя взгляд на бьющегося в горячке, стонущего Таубена. В задумчивости подергал себя за ухо. — Но экспериментировать на человеке…

— Ну почему же экспериментировать? У нас — отлаженные технологии, у вас — способы контроля. Выведите на экран маленькую гематому у плеча, я удалю часть мертвой крови, потом видно будет.

— Валяйте! — глаза земного врача зажглись энтузиазмом.

Дайэн встал на колени рядом с бессознательным пациентом, положил ему на плечо чуть засветившуюся ладонь. Через минуту загорелая кожа эмиссара прогрессоров покрылась черным налетом мертвой крови, извлеченной из глубины мышц.

— Ну ни фига себе! — Айвен потрясенно смотрел то на экран, то на плечо пациента.

— А я бы тоже так смогла? — тихо спросила Фенелла.

— Да, Фейнейэ, — усмехнувшись, ответил Дайэн, не вставая с колен. — Так, и даже больше. Но ты все кричала: ой, боюсь! А теперь уже поздно.

— Ну и ладно, — тут же ответила донна Оканнера, отыскивая взглядом мужа. Тот почувствовал ее взгляд, обернулся и улыбнулся жене. — Всего сразу достичь невозможно, — она улыбнулась Сиду.

— А кости срастить? — Айвен пришел в себя и потребовал продолжения программы.

— Не срастить. Это слишком серьезное вмешательство. Немного ускорить начало срастания. Вот так…

— Минуточку, отрегулирую излучение для четкости картины на экране… Показывайте.

Дайэн старательно показал.

— И вы сможете такому обучить остарийцев? — с сомнением спросил Айвен, дергая себя за ухо. — У вас же ладони светились в процессе лечения, я засек.

— Не всех, вы правы. Только тех, кто обладает, ну скажем так, некоторыми особенностями Странников.

— А они обладают? Остарийцы?

— Айвен, — с укором протянул Дайэн, — ну как вы меня слушали? Я же вам говорил, что у Фенеллы отец — остариец. И при этом она полноценная Странница.

Айвен вздрогнул и с невольной тревогой посмотрел на полноценную Странницу рядом с собой, старательно изображающую самое безобидное существо во вселенной.

— Такого бы не случилось, если бы отец Фенеллы не обладал, как минимум, некоторым сродством с моим народом. Поэтому мы и пытаемся как можно скорее начать проверку местных жителей. Но ни в коем случае не хотим их пугать. Поэтому ваша помощь, Айвен, нам так необходима.

— Ну да. Мы-то всех пугаем только так.

— Я не об этом.

— А я понял, между прочим. Оу, куда я попал?! В инкубатор Странников! С кем я связался?! Я — прогрессор! Землянин!

Дайэн весело рассмеялся.

— Продолжаем лечение? — с лукавством в голосе и в смеющихся глазах поинтересовался он.

— Главное, чтобы сам Таубен никогда в жизни не узнал, что его лечил Странник, — пробормотал Айвен. — Иначе он свихнется. Будет думать, я это, мол, или Странник, утянувший мою силу и облик. Обязательно слетит с катушек.

К вечеру Таубен пришел в себя.

К тому времени путешественники от нечего делать додумались соорудить несколько плотиков и плавали по очереди в глубину озера. Оно оказалось соленоватым, чистым на глубине. Стая непуганых фламинго попросту отбежала подальше, когда мимо птиц первым проплыл плотик, плохо управляемый Сидом с Фенеллой. Сид завел плотик в глубокую протоку, заросшую тростником, и, подтянув жену к себе поближе, поцеловал ее так, как будто не видел две недели, как минимум, так, как будто без слов горячо объяснялся ей в любви. Фенелла не осталась равнодушной. Но им помешала змея, прямо из воды выпрыгнувшая на плотик.

— Да, живность нас замучила, — прошептал Сид, осторожно направляя змею шестом в воду. — И днем от нее нет покоя, и ночью, — его темные глаза полыхнули весельем. Фенелла, осознав намек, попыталась обидеться и отстраниться, но ее нежно прижали к груди, горячо поцеловали несколько раз и только потом, добившись полного прощения, окончательно отпустили. Змеи в тростниках все-таки нервировали, на открытой воде было неинтересно, пришлось грести к берегу. Донна Оканнера чинно заняла свое место у постели эмиссара, отпустив Настю. И тут Таубен пришел в себя.

Фенелла позвала Айвена сразу же, как только эмиссар открыл глаза. Таубен молча оглядывался, изучал окружающую обстановку, довольно быстро сообразил, что он спеленут и практически связан.

— Тебе нельзя делать резких движений, Генрих, — извиняющимся тоном сказал Айвен. Эмиссар криво усмехнулся, но не сказал ни слова.

— У тебя голова болит? — спросил врач.

— Да, но не сильно. Потерплю. Обезболивающих не нужно.

— Не нужно?! Генрих, если бы не постоянное обезболивание, ты бы сейчас выл от боли. Головой, кстати, ты тоже приложился.

Таубен долго молчал, прежде чем спросить.

— Как вы меня нашли?

— Повезло, что грохнулся неподалеку. Случайно нашли.

— Травку опять искали?

Айвен ничего не ответил, снова воцарилось молчание.

С того места, где лежал эмиссар прогрессоров, лагерь был виден как на ладони. Аккуратно подплыл к самодельной пристани плотик с доном Гаем и доном Альвесом, тянущими за собой сетку с рыбой. Обиженно крикнула цапля, наблюдавшая, стоя на одной ноге, как ценный корм проплывает мимо нее; трепыхнула крыльями, но все равно не удержала равновесие. Пришлось обиженной птице долго махать крыльями, переминаясь с ноги на ногу. Несколько длинных белоснежных перьев упали в руки не растерявшегося принца. Наплававшаяся Настя, только что вышедшая из душевой с еще влажными волосами, небрежно заколотыми сзади, обрадовано забрала улов у рыбаков и понесла его на оборудованное кухонное место. Спустя несколько минут туда же подошел и наместник Альнарда, с изящным поклоном вручил девушке серебряную застежку с прикрепленными к ней белыми перьями цапли.

— Разрешите? — спросил он у чуть смутившейся девушки. И прикрепил украшение к светлым Настиным волосам. — Вам к лицу. И рыбой не испачкаете.

Девушка ему улыбнулась, радостно, доверчиво, так, что особенно ярко засияли ее голубые глаза.

— И что она в нем нашла? — хмуро пробормотал Таубен. Разговора он слышать не мог, потому что не обладал острым слухом Странника, но что уж увидел, то увидел.

— Что ты с собой делаешь, Генрих? — с горечью спросил Айвен. — Ты же сам ее к нему толкнул, и молча страдаешь, глядя на то, что получилось.

Таубен не ответил.

— А что нашла, спрашиваешь? Человечность, я думаю.

На кухне лагеря наместник Альнарда, с юности по местным традициям прислуживающий рыцарям в качестве пажа, а потом и оруженосца, вспомнил былое и, закатав рукава прогрессорского комбинезона, помогал девушке готовить уху, рассказывая ей какие-то байки.

— Например, у отца принцессы Фенеллы и у отца донны де Карседа была одна кормилица, — с грустью в голосе продолжил говорить Айвен. — Она не вынашивала одного из них, она только выкормила молоком обоих мальчиков, но оба мужчины считали себя после этого братьями, выкормившую их женщину оба называли матушкой и на равных заботились о ней до самой ее смерти. А теперь вспомни о наших суррогатных матерях. «Гарантируем анонимность!» Сколько ты заплатил женщине, выносившей твоего ребенка и до сих пор не знающей, кто из этих интернатских ребят жил в ее теле девять месяцев? Меньше стоимости маленькой квартиры в столице. Почувствуй разницу в их подходе и нашем.

Таубен по-прежнему молчал, даже глаза закрыл, глубокая складка прорезала его высокий лоб.

— Оставь Настю, Генрих, — помолчав, тихо сказал Айвен. — Тебе действительно не стоило калечить душу, развлекаясь так, как ты развлекался в Борифате. А теперь поздно. Этот чистый цветок не для тебя. Она отшатнется, даже если вы и познакомитесь поближе. То, что для тебя норма, посчитает развратом. А сломать ее под себя у тебя не выйдет. У этой девушки полным-полно друзей, которые ее в обиду не дадут. Если уж тебе так нужна семья, если тебе не достаточно изредка навещать своего сына, то выбери доступный тебе вариант. Купи себе эффектную, постоянную спутницу, опытную, понимающую тебя. Оплати ее верность. Бабла у тебя хватит…

— Вот что, Рудич, — сказал вдруг эмиссар, открывая холодные глаза. — Не помню, в какой момент я стал вам позволять так много, но отныне не смейте называть меня по имени и обращаться ко мне на «ты». И не ждите больше от меня поблажек.

— Хорошо-хорошо, Генрих, то есть, Таубен, — с тревогой ответил врач, глядя не в глаза своему пациенту, а на один из экранов, в углу которого тревожно замерцал красным значок, обозначающий сердце. Айвен отрегулировал заново подачу лекарств, спустя несколько секунд его пациент сонно засопел.

— Во, я лажанулся, — смущенно сказал прогрессор замершей в уголочке Фенелле. — Кажись, это и есть профессиональная деформация. Привык уже людей поучать. Во, засада!

* * *
На следующий день, правда, снова ближе у вечеру, скоростной вездеход прогрессоров добрался до места гибели геологов. Среди выжженной травы высился огромный обломок гранита, на отполированной стороне сверкали в лучах солнца слова:

«Погибшие на чужой земле, покойтесь с миром!»

— Кто установил обелиск? — хриплым голосом спросил Таубен. Его кровать совместно со всеми приборами разместили на крыше вездехода, подняв имеющиеся там, оказывается, прозрачные бортики, и накрыв куполом.

— Мои люди, — ответил наместник Альнарда, рассматривая свое кольцо-печатку. И пояснил для своих спутников, стоящих вместе с ним у подножия обелиска.

— Когда я впервые сюда попал, здесь лежали высохшие трупы погибших землян. Звери и птицы не смогли прокусить их комбинезоны. Люди Кальвера обыскали трупы и уехали, не похоронив. Я приказал захоронить погибших в земле под обелиском. Но этот камень — совсем не то, что я вам бы хотел показать, — наместник вздохнул, не отрывая глаз от перстня. — Я успел немного познакомиться с погибшими геологами и потому знал, что у них была машина похожая на нашу. Геологи загнали ее в пещеру и заперли. Мы с моими людьми нашли вездеход, привалили ко входу в пещеру камень и убрались восвояси.

Принц резко поднял голову и пристально взглянул в глаза Айвену Рудичу.

— Мне показывать пещеру сейчас?

— После того, что вы сказали, — хмуро ответил прогрессор, — не имеет смысла прятать от Таубена местонахождение вездехода. Он со своими прогрессорами все равно тут все скалы сроет и пещеры расковыряет… Хотя ему в кровь вот-вот должно поступить снотворное, — добавил врач еле слышно. Но напряженный Таубен услышал.

— Рудич, падла, отмени снотворное! — со злостью крикнул он. — Я имею право, увидеть вездеход погибшей экспедиции.

Дон Альвес поморщился.

— Отмени, Айвен, — тихо сказал он. — Действительно имеет.

Врач пожал плечами и поднялся на крышу вездехода.

— Тебя засудят, Рудич, — с ненавистью в голосе сказал Таубен. — Что за хрень ты в меня вливаешь?

— Спокойнее, господин Таубен. — бесстрастно ответил Айвен. — Я понимаю, что такому человеку как вы, невыносимо чувствовать себя беспомощным, но… спокойнее! Я не совсем профан в медицине. У меня есть подробная запись вашего состояния непосредственно в момент обнаружения вашего бессознательного, поломанного и побитого тела. Так что никто меня не засудит. Еще и медальку дадут.

— Вы сказали, что можете оттащить в сторону кусок скалы, — сказал Айвену принц, когда тот снова спустился вниз. — Скоро вам придется это продемонстрировать.

Айвен Рудич переглянулся со стажеркой Лазаревой. Та кивнула.

Но только когда окончательно стемнело, в лучах прожекторов, установленных на вездеходе прогрессоров, путешественники смогли увидеть машину геологов. Сначала долго оттаскивали скалу от входа, потом Айвен никого не пустил вовнутрь до тех пор, пока не обработал данные о среде внутри пещеры. За это время как раз стемнело.

Вездеход геологов тускло поблескивал в глубине огромной пещеры.

— Он заперт, — снова сказал принц.

— Вижу, — ответил Айвен. — Заперт изнутри, внешние панели опущены. Заперт, заблокирован, установлена абсолютная защита. Интересно, почему? Но все это до завтра, согласны? Вон, даже неугомонный Таубен вот-вот вырубится, — добавил врач, глядя на экран, отражающий состояние больного на крыше. Включил переговорное устройство. — Мы не будем до утра вскрывать вездеход геологов, господин Таубен. Усните уже спокойно.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Своды огромной буро-красной пещеры терялись во мраке, куда-то вглубь подгорного царства вели зияющие непроницаемой темнотой ходы.

— Настя, я обещал показать вам источник, — тихо сказал наместник Альнарда. — Геологи, я думаю, выбрали именно эту пещеру, потому что нашли тут воду.

Землянка, впечатленная мрачным величием пещеры, не ответила, молча показала его высочеству анализатор, который взяла с собой, и пошла вслед за ним. Им пришлось низко согнуться, чтобы спуститься в небольшой каменный грот.

— Ступеньки выдолбили геологи, — все так же тихо сказал принц. — Они же немного углубили чашу для воды. Все остальное создала природа. Смотрите.

Вспыхнул свет, Настя ахнула.

— Какая-то неправдоподобная, невозможная красота, — еле слышно проговорила она.

Фенелла не выдержала и тоже подошла к засветившемуся проему.

Почти посередине грота находилась огромная чуть склоненная влево каменная чаша, в которую справа и несколько сверху стекал искрящийся в свете прожектора поток воды, закручивался в чаше воронкой и убегал через левый ее край вниз, пропадая под одной из стенок грота. И внутренняя и внешняя поверхность чаши были покрыты изящными каменными узорами. Выполненные нечеловеческой рукой барельефы, странные, будящие воображение, покрывали так же и стены, возле которых стояла чаша.

— На самом деле, все просто, — после долгого молчания заговорила Настя. — Поток воды сначала выдолбил себе неглубокое ложе в слоистом материале, потом вода проломила ставшее хрупким плотное перекрытие и спустилась ниже, в мягкий, относительно растворимый слой. Так повторилось несколько раз. Видите следы, кольцевые следы проломов на чаше? А часть водного потока, не умещаясь в чаше, стекала вниз по ее стенкам, создавая узоры на внешней поверхности. Шли тысячелетия. И наконец появились наши геологи, придавшие картине законченный вид. Они окончательно создали глубокую чашу, с того времени ставшую вбирать в себя весь водный поток. И пол выровняли и углубили тоже…

— Да, среди них был один, я бы сказал, скульптор, — задумчиво ответил принц. — Он всюду видел красоту. Мишель с Земли… Если бы об этом источнике узнали местные жители, здесь точно бы было священное место. Слишком, слишком…

— Впечатляюще?

— Да.

— Это ничего, что я сейчас включу анализатор? — неловко рассмеялась Настя. — Состав подгорной воды может быть самым неожиданным.

— Духи пещеры все простят настолько прекрасной сеньорите, — улыбнулся принц.

* * *
Наступление утра стало заметным только потому, что в далеком просвете, на выходе из пещеры ярко просинело небо. Кроме этого ничего не изменилось. Ни температура вокруг, ни величественная мрачность огромной пещеры, ни абсолютная тишина.

Айвен неторопливо подвел свой вездеход к вездеходу погибшей экспедиции. В известном прогрессору месте защитной панели, закрывшей вездеход геологов, длинный щуп пробурил отверстие. Экран анализатора вспыхнул и замерцал ярко-красным.

— Что там, Рудич? — не выдержав томительного молчания, крикнул Таубен с крыши.

— Биологическая опасность класса два, — сообщил ему Айвен, включая переговорное устройство для связи с крышей.

— Не радиоактивная? — с надеждой уточнил эмиссар.

— Не-а, биологическая, — злорадно ответил прогрессор. — Чистый красный. Вы ведь понимаете, Таубен, что вездеход геологов закрыт изнутри. Значит, по крайней мере, один из геологов перед смертью находился внутри вездехода. Разложившийся труп как раз подходит для биологической, два.

Всех его спутников явственно передернуло.

— Вы случайно не помните, дон Гай, сколько геологов вам пришлось хоронить? — Айвен развернулся от экрана к неприятно потрясенным товарищам.

— Четверых, — ответил принц, мельком посмотрев на побледневшую Настю. — Но там были еще гробы в пустыне. В два ряда, полувкопанные в землю. Между ними мы и разместили погибших геологов, прежде чем водрузить сверху обелиск. Поэтому точное число людей, лежащих под скалой, я назвать не могу.

— Жаль. Придется все проверять самим. Вовнутрь, если кто не понял, я никого не пущу. Доверим самое противное автоматам. Биологическая опасность класса два требует осторожности.

Их вездеход отъехал на прежнее место в пещере, оставив в защитном покрытии вездехода геологов перпендикулярно торчащий щуп.

— Сейчас перегрузим на выдвижную платформу необходимую аппаратуру и проведем видеосъемку внутри вездехода.

Настя тем временем поднялась на крышу. Наступила ее очередь проверять состояние больного эмиссара.

— Как же это так… стажерка Лазарева? — прошептал Генрих Таубен, с горечью глядя на нее.

Настя порозовела, сообразив, что мысленно он мог назвать ее куда менее официально.

— Я не понимаю, — неловко ответила она, уткнувшись в экран.

— Что случилось предыдущей ночью?

Настя по-настоящему, густо покраснела, но ответила честно.

— Из-за крысы я перевернула на себя котелок с компотом, очень испугалась, кричала.

— С компотом…

Таубен, кажется, попытался усмехнуться, потом продолжил все с той же болью и горечью.

— Вы должны были рассказать мне о месте захоронения погибшей экспедиции. Мне. Я столько сил потратил, чтобы это место найти…

— Его высочество лично слышал, как вы потребовали у меня, выудить из него его тайну, — холодно ответила девушка, не отводя глаз от экрана, на котором медленно ползли сверху вниз цифры, диаграммы и картинки. — У меня не осталось выбора, кроме как довериться его благородству.

Эмиссар дернулся, неимоверным усилием попытался сесть, чтобы не выглядеть настолько беспомощным. Но широкие ленты-липучки держали намертво. Таубен тихо застонал, потом скрипнул зубами. Девушка испугалась и наконец-то посмотрела ему в глаза, в глаза измученного, искалеченного, но все равно сильного и решительного человека.

— Благородство? — переспросил он с презрением и недоверием. — Благородство одного из представителей этой просто жрущей и размножающейся протоплазмы? Благородство одной из болванок, которой нужны века истории, чтобы выточить свободного, гордого человека? Или вы, не анализируя, говорите об обязательном благородстве знатного дона? Настя! Что с вами? С кем вы? Вы — землянка!

Слова эмиссара прогрессоров пронизывала такая сила, такая внутренняя боль, что все остальные люди, а также только что материализовавшийся Дайэн, находившиеся на готовой отъехать платформе с оборудованием, замерли, ожидая ответа растерявшейся девушки.

Та, как загипнотизированная, все смотрела и смотрела в глаза эмиссара.

— Я анализирую как раз, — еле слышно ответила она, с трудом отводя взгляд. — Этому меня выучили — анализировать. И я не могу не заметить, что ваша система высших ценностей редуцирована до одного только патриотизма, — исследовательница заговорила увереннее. — А у этих, как вы сказали, необточенных болванок есть целая шкала более или менее важных высших ценностей, одной из которых, только одной ценностью на шкале, является патриотизм. Их внутренний мир куда богаче внутреннего мира землян. Как можно было этого не заметить за годы работы на этой планете? Почему вы так слепы?

Таубен не ответил.

— Завтра вы уже сможете встать, — неловко продолжила девушка. — Вы быстро поправляетесь.

— Как бы я хотел встать сегодня! — с тоской ответил эмиссар.

Он не позволил себе ни тени упрека, но чуткая девушка, сознававшая вину за падение Таубена со скалы, снова густо покраснела.

— Айвен, — тихо сказала она, опустив на минуту один из прозрачных бортиков, чтобы перепрыгнуть с крыши на платформу с оборудованием, купол был опущен еще раньше, — Давай перенесем сюда Таубена. Пусть посмотрит на работу видеоробота. Всего лишь посмотрит.

Айвен присвистнул, бросил быстрый взгляд на крышу вездехода, потом посмотрел на остарийцев. Оба, и дон Альвес и дон Гай, были очевидно против, то есть, они были настолько против, что принц с непримиримым видом скрестил руки на груди.

— Но он больной и несчастный, — не успокоилась Настя. И судорожно сглотнула. — Он упал со скалы из-за меня.

Она долгим умоляющим взглядом посмотрела на благородных донов, по очереди на каждого. И те сдались ей без борьбы.

— Что же. Пусть посмотрит, — ответил за всех дон Альвес де Карседа, не скрывая отвращения к эмиссару прогрессоров Борифата.

Дайэн тихо рассмеялся.

В результате перемещения Таубена видеосъемка внутри вездехода началась только через час. Участники просмотра расположились поудобнее, кто на платформе с видеороботом, кто рядом с платформой. Большой экран для просмотра вроде бы позволял не тесниться. Но рассеянный свет прожекторов четко выявлял небольшую площадку перед массивным вездеходом геологов, остальная часть пещеры тонула в темноте. Давила на сознание абсолютная тишина вокруг, поэтому все люди инстинктивно сбились потеснее. И, как только появились первые кадры, Айвен, управлявший роботом, выключил экран.

— Девчонки, отвернулись! Живо! — неожиданно твердым тоном, которому невозможно не подчиниться, скомандовал он.

Когда Фенелла повернулась обратно, на огромном экране демонстрировалось небольшое помещение со столом в центре и с полками по периметру, с полками, заставленными множеством вещей. Темная человекоподобная тень на полу приковывала к себе взгляд.

— Я прицельно убрал с экрана изображение погибшего геолога, — сказал Айвен. — Реально тошнит. Все остальное рассматривайте внимательно. Что там думают некоторые, которых учили анализировать?

— Письмо на столе, — тут же сказала Настя. — Письмо нужно извлечь и прочитать в первую очередь.

На узорчатом пластике стола выделялось написанное по старинке, на обычной бумаге, послание.

«Тем, кто нас найдет».

Эти строчки были написаны поверх небольшой бумажной тетрадки, по всем правилам безопасности извлеченной из вездехода и автоматически помещенной под сканер. Изображение листа в увеличенном виде появилось на большом экране, по которому шел показ видеоряда.

— Листаем дальше? — поинтересовался Айвен Рудич.

— Да, — хрипловато ответил Таубен за всех.

— Обратите только внимание, что листочки откуда-то вырваны, — тихо сказала Настя. — Край неровный.

«30 АПРЕЛЯ.

Пустыня цветет. Жаль, что я так слаб в ботанике, кроме тюльпанов не знаю никаких названий, все эти дивно цветущие кустарнички обворожительны. Вчера, не дав никаких объяснений, ушли наши проводники. Мы не стали их задерживать силой. Отсюда видны хребты Гримальских гор. Мы без труда доберемся до Альнардского ущелья и без помощи местных проводников. Но почему-то их иррациональный, стремительный уход, почти бегство, тревожит. Один из них, Айтмат, заглянул в грот, к источнику, который я почти закончил оформлять, выпучил глаза, залопотал что-то на непонятном языке, оградил себя даже каким-то знаком. Через час все сбежали. Странно. Остальные наши готовятся праздновать успешное окончание экспедиции».

Дальше несколько предложений были старательно вычеркнуты. Айвен попробовал увидеть испорченный текст в разных излучениях, но тот прогрессор, который вычеркнул предложения из дневника, сделал все, чтобы их стало невозможным разобрать.

«Никто кроме меня не понимает, что наступающая ночь на первое мая — это ночь, в которую, по народным поверьям, открывается проход в мир духов. Надо бы провести ее бодрыми и трезвыми… Но кто меня будет слушать? Тяжело на сердце от мрачных предчувствий.

1 МАЯ.

Ужасно, что я оказался прав. Мерзко, что некому сказать: я предупреждал, я пытался вас остановить. Семеро из наших умерли под утро. Семеро! Мы с Чарльзом и Никитой успели спасти Этьена и Густава. У них останавливалось сердце. Два часа интенсивной реанимации. Сейчас ребята лежат без сил, но живые. Остальные, в том числе и командир были мертвы к тому времени, когда мы принялись их трясти. Смерть во сне.

Теперь уже никто не скажет, что экспедиция прошла успешно.

Никита бормочет, что терпеть не может суеверных прогрессоров и проверяет всю еду и все питье на яды. Не думаю, что он что-нибудь найдет. Хотя рассуждает логично. Только мы втроем не участвовали во вчерашнем пиршестве. Чарльз не переносит веселые пьянки из-за душевной возвышенности, у Никиты — больная печень. А я был встревожен.

Точно. Никита не нашел следа ядов. Анализаторы признали употребляемую еду и питье безопасными. Ну, если не считать самого алкоголя, который система воспринимает как яд. Других — нет. Логика буксует, когда речь идет о духовных вещах.

Упрямый Никита скормил, точнее споил анализатору третью порцию вина. „Токсическое вещество — этиловый спирт“. Других нет.

Неприятное дело — временное захоронение погибших. Решили разместить трупы в разборных саркофагах для породы и на какое-то время вкопать в грунт в пустыне. У нас нет абсолютно герметичных вместилищ такого размера, как нужно. Поэтому с собой взять тела усопших никак не получится. Вернемся позже. Сейчас идем, чтобы успеть закончить похороны до темноты».

На развороте тетради больше ничего написано не было, но Айвен медлил листать дальше. Все путешественники, удивленные прочитанным текстом, переводили взгляд с Насти на Таубена. Напрямую суровому эмиссару никто вопрос задать не решался. Если он кому и мог ответить, то только Насте. Девушка порозовела, чувствуя себя на перекрестье взглядов. И решилась спросить.

— Скажите, господин Таубен, разве владетель Борифата не рассказал вам, как и чем именно были убиты геологи?

— Нет, — явственно скрипнул зубами господин Таубен.

— Но почему? Как? Ведь методика допросов…

— Он покончил с собой, — со злостью прервал девушку эмиссар. — Сволочь! Слабак!

Принц быстро переглянулся с доном Альвесом и стиснул переплетенные пальцы рук, чтобы ничего не сказать, чтобы сдержать гневный возглас. О мертвых нельзя говорить неуважительно.

— Зачем вы так, господин Таубен, — с упреком сказала Настя. — В конце концов, вы, на месте Владетеля, поступили бы точно так же. Ради спасения своего народа от участи рабов при рудниках землян он уничтожил, если это был он, отряд чужаков. Цель оправдывает средства, не так ли? А потом покончил с собой, когда понял, что иначе расскажет вам слишком много лишнего. Хотя вы наверняка обещали сохранить ему жизнь, обещали же? Мы, гуманные прогрессоры, никого не убиваем. Но он ради собственного народа сознательно пошел на смерть…

— Да. Мы не уследили, — продолжил говорить Таубен после долгого молчания, которое никто не решился нарушить. — Владетель нам теперь недоступен. В основном мои сведения от старшего сына и наследника. А тот не знает подробностей.

Айвен Рудич молча перевернул страницу. Открылся следующий разворот.

«2 МАЯ.

Густав и Этьен пришли в себя после чуть не убившего их сердечного приступа. Ничего из того, что с ними было до беспамятства, не помнят. Мы не уехали с места, ждем, пока ребята окрепнут. Нормального врача теперь среди нас нет. Так, пользуемся аппаратурой.

У меня на душе все тревожнее и тревожнее. А что если духи этой земли нас отсюда не выпустят? Попробуем завтра задобрить их возлиянием на могилах товарищей, но… Но разве мы несем этой земле добро?

Упорядочиваю результаты нашей экспедиции. Отнесу завтра написанный по старинке, на бумаге, текст с нашим настоящим маршрутом и указаниями, где мы что нашли, на ритуал задабривания духов. Такое чувство, что составляю завещание.

3 МАЯ.

Мы вчетвером отправляемся к месту захоронения товарищей. Упрямец Никита говорит, что он в таком идиотизме, как „самосочиненный ритуал возлияния драгоценного вина в песок“ участия не примет. Останется в вездеходе, чтобы нас подождать. Суеверных идиотов, как он нас называет. Вот уж действительно, слепота духовная — страшная вещь. Когда прозреет, не будет ли поздно?»

Дальнейший текст в тетрадке был написан другим почерком.

«Я записываю последние строчки в дневнике Мишеля. Все четверо не вернулись из пустыни. Я никогда не считал себя трусом, но тут дал слабину. Все тянул и тянул, надеясь, что они вернутся. Когда, наконец, добрался до нашего кладбища в пустыне, все четверо были мертвы. Картина сердечного приступа. Что же они такого видят перед смертью, что сердце останавливается? Как я бежал… И даже не стыдно признаться, страшно.

Вспомнил слова Мишеля. Действительно, мы несем зло этой земле. Может она защищается от нас?

Подумал и решил уничтожить все результаты экспедиции, стереть наш маршрут и уничтожить все данные о находках. Хорошо Мишель перед смертью выделил их в единый файл. Все промежуточное уничтожил.

Духи или не духи, отпустите хотя бы меня!

Страшно. Доживу ли до завтра?»

— Не дожил, — мрачно сказал Айвен. — Наверное, когда остался один, и хорохориться стало не перед кем, тоже решил выпить для храбрости, несмотря на больную печень. Что там за «драгоценное вино»?

Камера медленно заскользила вдоль полок, заставленных самыми разнообразными вещами.

— Остановите камеру, Айвен, — заговорил принц. — Видите оплетенный лозой сосуд? В похожих сосудах хранится «Маркаб». Драгоценнейшее вино Борифата, королевский подарок. Изумительный вкус и букет. Я пробовал лишь один раз из рук самого Владетеля, отказаться не было возможности. Запомнил на всю жизнь. Мне повезло, я выжил после этого. Но вообще, прежде чем рискнуть попробовать «Маркаб», лучше составить завещание. Насыщенный вкус надежно скрывает многие яды.

— Сейчас все узнаем, — все так же мрачно сообщил прогрессор. — Настя, у тебя реакция чуть получше. Попробуй вытащить сосуд с вином.

Настя молча пересела к пульту управления.

— Я потренируюсь на травках, — пробормотала она. И перевернула манипуляторами все четыре контейнера с залитыми гелем травками на пол.

— Ты что это? — удивился Айвен.

— Руки дрожат. Сейчас. Подожди.

— Успокоительное вколоть? Все же дневник реально не для слабонервных.

— Я не слабонервная.

И девушка уверенно перенесла какую-то статуэтку с полки на стол и обратно.

— Давай поместим вино в контейнер, — нервно попросил Айвен. — Еще уронишь. Сосуд глиняный, хрупкий.

Спустя еще несколько минут все путешественники смогли рассмотреть вблизи сосуд с загадочным вином.

— Точно «Маркаб», — определил принц. — Видите печать? Ваши геологи, естественно, не знали ничего о зловещей славе этого сорта вина. Оно действительно драгоценное. Об особенностях знают только очень знатные и богатые люди.

— Они несколько раз проверили вино на яд, — хмуро заступился за геологов Таубен.

— И мы сейчас проверим. У нас анализатор новейшей модели.

Но и анализатор новейшей модели не нашел в напитке другого яда кроме этилового спирта.

— Кто-нибудь рискнет выпить хотя бы чуть-чуть? — по-прежнему хмуро поинтересовался Таубен.

Все промолчали.

— У любого прибора есть допустимая ошибка в вычислениях и измерениях, — тихо заметила Настя. — В вине может содержаться яд, не определяемый нашими анализаторами.

— Или даже и не яд, — непонятно добавил Таубен. И вдруг соизволил заметить дона Альвеса де Карседу.

— Сеньор Альвес!

Их взгляды встретились, и от ненависти в глазах рыцаря точно воздух заискрился.

— Вы можете убить меня сейчас, — ухмыльнулся эмиссар, не отводя взгляда, — потому что вам никогда не справиться со мной, когда я поправлюсь.

— Посмотрим, — скрипнул зубами граф де Карседа.

— Не справитесь. Я с ранней юности отрабатывал те приемы, которым вам только предстоит выучиться, если вы решите пойти этим путем.

Серые глаза обычно мягкого дона Альвеса сверкали. Таубен разгадал его планы: выучиться и победить!

— Но я могу при всех попросить у вашей супруги прощения любым указанным вами способом, — продолжил эмиссар прогрессоров, став серьезным, — если вы назовете мне имя того колдуна, который зачаровал ваш меч.

Рыцарь на несколько секунд потерял дар речи.

— Решайтесь. Вот Рудич может подтвердить, я еще ни разу не просил ни у кого прощения. И у вашей жены бы не стал, но я был в тот день взбешен. И использовал ваши чувства, чтобы спровоцировать вас на поединок. Я действительно виноват перед ней.

— Так извинитесь без всяких условий, — бесцветным от гнева голосом ответил дон Альвес, — и, если она простит, тогда и поговорим.

— Нет. Без условий не буду.

Дон Альвес с такой ненавистью смотрел на скуластое лицо эмиссара, как будто мысленно сворачивал ему челюсть. Принц положил другу руку на плечо.

Таубен на всякий случай беспомощно откинулся на своей переносной кровати, вспомнив, что рыцарь поверженного врага в любом случае не тронет.

— Господин Таубен, — вмешался Сид, — именно я выковал меч графу де Карседа.

И он выхватил свой собственный кинжал из ножен. Поющая сталь приветственно зазвенела. Маленькие глаза эмиссара прогрессоров расширились от удивления. Сид, встав на одно колено, набрал в ладонь щепотку глины и, отщелкнув крышечку с рукояти кинжала, приложил открывшуюся печать к комочку глины.

«Пес, замерший перед парящей птицей».

— Узнаёте печать мастера?

Таубен узнал. Во все глаза вгляделся в смуглого, черноволосого, темноглазого мужчину. В свете прожекторов, лишающем мир полутонов, резкие черты лица Сида выглядели хищно. Он был действительно похож на колдуна из сказаний.

— Но я верный сын нашей церкви, — спокойно сказал мастер, — и ни какой не колдун.

— Я бы тоже на твоем месте не признался, — пробормотал Таубен. И в этот момент в кровь переутомившегося больного начал поступать снотворный препарат. Эмиссар расслабился невольно и тихо сказал. — Как же вы не видите? В вине — не яд. На нем — смертельное проклятие.

Ему никто не ответил. Все ждали, пока он, наконец, заснет.

— Настя, — неожиданно заговорил почти заснувший Таубен, — вы ведь верующая девушка. Вы-то хоть меня понимаете?

— Я верую в Духа Премудрости, в Духа Разума, — возмущенно ответила верующая девушка. — Всякие невразумительные проклятия и околонаучные паранормальные явления — это не ко мне!

Таубен не ответил. Заснул.

— Что будем делать? — спросил наместник Альнарда. — С вездеходом геологов?

— Настя, кстати, зачем ты разбила контейнеры с местной флорой? — сурово спросил Айвен.

— Подумала, что это индикаторные растения, — виновато ответила исследовательница. — Есть такие виды лебеды, которые растут поверх урановых месторождений. В контейнерах было нечто очень на лебеду похожее. Мало ли… Тот геолог, Никита, все данные, по его словам, уничтожил, а индикаторный вид оставил. Мелочь на первый взгляд…

— Да, с патриотизмом у тебя реально не густо, — невесело сказал прогрессор.

— А причем здесь патриотизм? — тут же возмутилась Настя. — Я люблю свою родину. И все же не хочу, чтобы местные жители стали рабами урановых рудников. Не хочу, чтобы экология планеты была загублена землянами в войне с местными жителями. В войне, которую остарийцы заведомо проиграют, потому что землянам Остарию не жалко в принципе! К тому же, я знаю способ иначе получить урановые рудники. Я практически доработала теорию вилок Дворкина. Если открыть вилку не с Земли, а с поверхности небольшого спутника, богатого ураном или другими редкоземельными элементами, мы попадем на аналогичное небесное тело. И пусть себе земляне добывают там хоть уран, хоть плутоний. Эх, мне бы только вернуться на Землю, раскрутить спецов на проверочный опыт…

— Как бы те геологи, Никита на пару с Мишелем, не уничтожали данные экспедиции, — заговорил Айвен после нескольких минут молчания, — специалисты, заполучив вездеход, реконструируют полностью весь маршрут экспедиции. Хотя…

— Хотя что? — нетерпеливо уточнил принц.

Айвен, задумавшись, подергал себя за ухо. Сначала за одно, потом за другое. Наконец ответил.

— На маршруте находится медное месторождение, как я помню. Урановое они нашли где-то в стороне, неожиданно. Пробурили две скважины наобум, чтобы не пропало разрешение и оборудование. А оказалось — реальное богатство. Но медный рудник — это тоже не подарок.

— Разработку медного рудника правительство Земли вряд ли профинансирует, — с облегчением вздохнул принц. — Наш представитель это осторожно выяснял. А вот разработку уранового — непременно.

— К тому же, если я сейчасзаложу бомбу в вездеход, — задумчиво продолжил Айвен, — Таубен опять психанет. Убедит кого надо и кого не надо, что от землян скрыли самое важное. И, глядишь, вытребует себе аэро-гамма-разведку, как бы дорого это не было. Владетель Борифата теперь возражать не будет. А уж аэро-разведка однозначно найдет урановое месторождение. Но если мы им оставим вездеход, и если геологи грамотно затерли следы, что более чем вероятно, то на Земле решат, что нет смысла финансировать нечто, чего может и не быть. Наши чиновники самые чиновные чиновники во вселенной.

— Итак, оставляем вездеход прогрессорам Таубена? — уточнил принц.

— Да, это будет правильно, — процедил дон Альвес, с ненавистью глядя на мирно сопящего врага. Эмиссар даже ладонь себе под щеку положил.

— И к тому же мой народ не даст прогрессорам вас обидеть, — серьезно сказал молча наблюдавший за происходящим Странник. — Как только речь пойдет о создании уранового рудника, мы вмешаемся.

— Почему это вдруг? — с недоверием уточнил принц. — Вы столько лет не вмешивались.

— Нам нравится ваша шкала высших ценностей, — и Дайэн весело подмигнул растерявшейся Насте. — Грузим нашего драгоценного эмиссара на вездеход. Собирайте ваши приборы. Пусть машина поедет, тогда я смогу перенести всех в Альнард. Никто ведь не возражает?

Никто не возражал, все обрадовались, ибо вернуться поскорее в столицу хотелось очень.

— А вы реально сможете? — не поверил Айвен. — Переместить в одиночку такую тяжеленную машину.

— Для настоящего Странника, — Дайэн не смог удержаться, чтобы не подразнить прогрессора, — вес переносимой материи значения не имеет, мой земной друг.

И через пару часов путешественники действительно оказались в Альнарде, во дворике, отведенном наместником для приземления флаеров прогрессоров. Многотонный вес вездехода помехой Страннику в его переходе действительно не стал.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

В прозрачное стекло окна в комнате Дианы Ардовой билась ветка дуба, резные листья, уже начавшие краснеть, трепетали в порывах ветра, упавшие желуди беспорядочно сгрудились на широком подоконнике. Ветер с моря сгибал непокорные вершины кипарисов во внутреннем саду королевского замка. Даже бестрепетно неподвижные пальмы шевелились и качались. Осень в Вальямаресе.

— Вот и все, если коротко, — Фенелла закончила свой рассказ о поездке к вездеходу трагически погибших геологов. Диана забралась с ногами в кресло, благо, что прогрессорские серо-синие штаны позволяли сделать это с легкостью, и задумалась.

— Скажи-ка вот еще что, Фенелла — начала она говорить, но ее прервал настойчивый стук. Диана соскользнула с кресла, поправила свободную тунику и открыла дверь. Айвен Рудич внимательно оглядел эмиссара прогрессоров Остарии, кивнул.

— Привет, девчонки, — сказал он, подходя к столику, накрытому для чаепития. — Так я думал, Диана, что во время посиделок с подругой ты снимаешь свои миникамеры.

— Садись, Айвен, гостем будешь, — ответила Диана, снова забираясь в свое кресло с ногами. Подчиняясь сигналу с пульта управления, к столику подкатилось еще одно кресло. Для Айвена.

— Кажется, у нас серьезные проблемы, — невесело протянул прогрессор, усаживаясь в предложенное кресло. — В больнице была пять-эс проверка из Департамента. Ты о ней не знала?

— Нет, — протянула Диана. — Пять-эс — это что?

— Проверяют оформление рабочих мест, размещение лекарственных средств… И всякую такую хрень. И я проверку проср… завалил, короче. Розовых бланков в больнице не оказалось в принципе, только желтые, белые, синие, красные и зеленые. Коляски для транспортировки больных неправильно пронумерованы и припаркованы не там, лекарственные препараты не в тех контейнерах размещаются. Ну и все такое…

Диана, не сходя с места, включила экран на одной из стен. Быстро замелькали изображения.

— Никогда раньше у меня не было проблем с проверками, — тоскливо продолжил Айвен, дергая себя за ухо. — Я реально увлекся другим. Сам не заметил, как сменил приоритеты. Когда успел?

— Да, Айвен, проверка из Департамента прошла поверх Центра Координации Прогрессоров, — подтвердила Диана. — У меня — никакой информации.

— Насколько я помню порядок, — сказал прогрессор, немного помолчав, — следующей будет проверка документации. И хорошо, если проверят только больницу. А если академию?

— Запросто, — согласилась Диана. — Особенно, если нас проверяют по просьбе твоего друга Таубена.

— Моего бывшего друга. Таубен разорвал со мной отношения.

— После того, как ты ему жизнь спас?

— Ну спасти ему жизнь — был реально мой долг. За такое даже и не благодарят. Плохо, что я ему посоветовал оставить Настену в покое.

— Он после этого разорвал отношения? — Диана пристально взглянула в глаза собеседнику.

— Да.

— Плохо. Значит, в покое не оставит. И нас, кстати, тоже. Злой он, хотя и патриотичный.

— Не совсем так. Просто реально косит под дона Румату, или кто там есть в литературе еще, такой пафосный?

— Главное, чтобы не косил под Рудольфа Сикорски. Иначе мы потом точно костей не соберем.

— А, так ты читала?

— Литературная классика о прогрессорстве включена в программу обучения в институте, — занудно протянула эмиссар.

— Лучше бы они курс по единоборствам расширили, или управление транспортными средствами, например, чем такой фигней страдать… У Таубена, кстати о фигне, реальный блат в правительстве.

Диана, превратив часть столика для чаепития в панель для управления, принялась что-то быстро печатать.

— Отправлю рапорт Крайвеллу, — объяснила она. — У Феликса Крайвелла тоже наверняка есть блат в правительстве, раз уж он занял такой пост в ЦКП. Вряд ли ему понравится деятельность Таубена, через его-то голову.

— Да, Крайвелл вроде адекватный мужик, — признал Айвен. — А проверка документации из Департамента — это нереальный геморрой. Если они докопаются, кто именно у меня преподает в академии… И кто собирается преподавать…

— А кто собирается?

— Да вот друг Фенеллы по имени Дайлен.

— Странник? — улыбнулась Диана. — Это будет весело. «Монстры с Ганимеда в Остарии!»

— Нет их, монстров с Ганимеда, — возмутился Айвен. — Киношная выдумка.

— Да кто ж тебе поверит? — продолжала веселиться Диана — Киношные выдумки давным-давно реальнее настоящей жизни. Вот увидишь, земляне решат, что ты — это уже не ты, а монстр с Ганимеда, высосавший твою кровь, силу и облик. И тут появляется Генрих Таубен, весь такой косящий под Рудольфа Сикорски… Каковому Рудольфу достаточно было, напоминаю, если кто невнимательно читал классику, только подозрения насчет связи со Странниками, чтобы с чистой совестью убить человека.

Айвен нервно схватил Дианину кружечку с остывшим чаем и залпом ее выпил.

— Я вижу пока единственный выход, — посерьезнев, продолжила говорить Диана. — Надо разделить документацию в соответствии с разными финансовыми потоками. Те преподаватели, которые финансируются с Земли, должны быть безупречно нормальными. Все, хоть сколько-нибудь сомнительные, финансируются за счет Короны Остарии.

— Все это, конечно, мило, Ди, — с кривой усмешкой протянул Айвен. — Но, во-первых, ты тупо не успеешь до приезда комиссии, она всегда наступает на пятки предыдущей. Во-вторых, ты не умеешь править документы задним числом. А в-третьих, у меня нет среди преподавателей ни одного безупречно нормального с точки зрения бюрократов из Департамента, включая меня самого.

— И все же, давай попробуем. Не дело — сдаваться без боя. Пришли мне весь пакет документов. И Настю в помощь. Когда проверяющие к тебе придут, делай кирпичную физиономию и говори: вот, мол, сумма выделенных средств, вот на что они были потрачены. И включай сводную таблицу.

— Смешная ты, Ди. Не «кирпичную физиономию», а «рожу кирпичом». Они мне скажут: где списки преподавателей академии? Со всеми дипломами, приложениями к дипломам, отметками о недавно пройденной переквалификации, и разрешениями на преподавательскую деятельность в высшем учебном заведении?

— А ты им: вот списки преподавателей в соответствии с земным финансированием. И, э-э-э… рожу кирпичом. У тебя экспериментальный проект, утвержденный лично Феликсом Крайвеллом. Академия пока что не имеет государственной лицензии и работает не в полную силу. Но за каждый выделенный доллар мы можем отчитаться.

Ректор академии подергал себя за ухо.

— Надеюсь, связи Крайвелла в правительстве выдержат такой вандализм, — вздохнул он. — Ладно, я пошел. Времени реально мало. Вдруг проверка прибудет уже этой ветреной ночью?

— А ведь это мысль, — задумчиво протянула Диана. — Такой сильный ветер вполне ведь может повредить что-нибудь в системе наводки на крыше дворца? Я имею в виду беспилотный транспорт. Пилотов для рейса «Ньюгард — Вальямарес» вроде не положено?

Они с Айвеном внимательно посмотрели друг другу в глаза.

— Не положено. Слишком дорого содержать. Сейчас пришлю Настену, — быстро сказал Айвен и мгновенно исчез за дверью.

Через час выяснилось, что одной хрупкой девушке, пусть и лучшей выпускнице Института Космических Исследований, не под силу помочь осеннему ветру сбить устойчивые настройки маяка на крыше дворца. Но ей в помощь прислали двух сообразительных учеников Айвена. У тех гораздо лучше получилась имитация воздействия буйной стихии на чувствительную технику. К вечеру выяснилось, что беспилотный транспорт между Ньюгардом и Вальямаресом перемещаться не может.

На следующий день во дворец пришел прогрессор Виктор, отвечающий за техническое оснащение работы землян в Вальямаресе. Внимательно осмотрел неожиданные повреждения маяков.

— У-у-у, там такой ветрила завывает на крыше, — рыжеволосый коренастый прогрессор бросил внимательный взгляд на неестественно спокойную Диану. Приветственно кивнул Фенелле. — Нам пока из Ньюгарда ничего не нужно? Я никак не могу придумать, чем бы укрепить маяки. И стоит ли возиться и рисковать своим здоровьем практически забесплатно? Говорят, такие ветры дольше двух-трех дней не дуют…

— Правда, — подтвердила Фенелла. — Потом обычно бывает затишье. С дождем.

— А проверочные комиссии в столицу через Ньюгард должны сначала известить нас о намечающемся прибытии? Чтобы мы смогли предоставить им пилота? — и Виктор неожиданно остро глянул в лицо Диане.

— Я полностью с вами согласна, они должны нас предупреждать заранее, — подтвердила эмиссар, взглядом благодаря собеседника за проявленное понимание. — Или сами пусть оплачивают ночную работу пилота.

* * *
Но уж когда проверяющие смогли добраться до Вальямареса, то их оказалось две комиссии одновременно. Одна принялась потрошить Первую городскую больницу, а другая предсказуемо посетила Академию. Документация благодаря самоотверженной работе Дианы оказалась более-менее в порядке. Ну да, лицензии на педагогическую деятельность не было ни у кого, в том числе и у самого ректора. Но ведь лицензии не было и у самой Медицинской академии. Эксперимент только начался…

А, между тем, документ об отстранении ректора, как удалось раньше подсмотреть эмиссару остарийских прогрессоров, был уже готов. И высокопоставленная чиновница даже задала контрольный вопрос Айвену Рудичу. Может ли он сказать, что гласит подпункт шестой к двадцать третьему пункту параграфа девятнадцать последнего постановления министерства образования? И Айвен явно не знал, о чем гласит само постановление, не то, что шестой подпункт к какому-то пункту неизвестного параграфа. Только мрачно посмотрел на бесстрастную Диану и молча пожал плечами. Настолько вопиющая неграмотность была для руководителя ВУЗа недопустима. Хорошо сохранившаяся чиновница с холеным лицом, редкими, но тщательно уложенными волосами, с огромными перстнями на пальцах удовлетворенно кивнула. Открыла рот для заключения о несоответствии ректора занимаемой должности. Но… бросила взгляд на коллег, что-то прочитала в их глазах и закрыла рот обратно. Все-таки средневековое королевство, экспериментальный проект, финансовых нарушений не выявлено… Мало ли, вдруг наверху не одобрят? Поспешишь — и сама с должности полетишь.

— Ваше высочество, — еле слышно спросил один из студентов у стоящей возле выхода Фенеллы, — что будет с Учителем?

— Отстраняют вашего Учителя, — сдала проверяющих Фенелла. — Указ о его замене был написан еще на Земле. Вон тот дядька назначен новым ректором.

Парень окинул ухоженного землянина средних лет изучающим взглядом и скрылся из глаз.

И, когда комиссия возвращалась во дворец, то вдоль всего их пути собрались толпы горожан. Они стояли молча и держали в руках ленты их холстины, на которых коряво, но разборчиво было написано на языке прогрессоров нечто наподобие: «Из всех прогрессоров мы доверяем только сеньору Рудичу! Оставьте нам Учителя!»

— Ух ты! — восхитился один из проверяющих. — Настоящие пикеты. В средневековом городе. Вот это прогресс!

— Не понимаю, чему вы радуетесь! — со злостью сказала задыхающаяся от подъема наверх чиновница, пытавшаяся добить Айвена контрольным вопросом.

И тут путь комиссии загородили несколько решительных пареньков.

— Вы нас поняли? — уточнил один из них на языке прогрессоров. И нехорошо улыбнулся.

— Поняли, мальчики, — фальшиво улыбнулась в ответ землянка. — Не беспокойтесь. Мы оставляем… э-э-э… сеньора Рудича ректором Академии.

И только тогда комиссию пропустили во дворец.

Приказ об отстранении ректору действительно вручен не был. Айвену Рудичу порекомендовали в ближайшее время исправить найденные недостатки.

— Но ты же понимаешь, Ди, если приказ о моем отстранении существует, — с горечью сказал Айвен тем же вечером, — то рано или поздно меня все равно отстранят. Подождут немного, пока народ расслабится, и…

Он залпом выпил бокал вина из личного бара эмиссара прогрессоров, оставшегося еще со времен Жанны Риче. Диана, не отвечая, пыталась связаться с Феликсом Крайвеллом.

— Боюсь, он тебя сдал, — тихо сказала она, наконец. — Крайвелл по-прежнему руководит проектом, не отвечает только мне, — эмиссар тяжело вздохнула. — Но отчаиваться рано. Как бы то ни было, небольшую отсрочку мы получили. Посмотрим теперь, чем нам может помочь король Остарии.

И оба прогрессора посмотрели на Фенеллу.

— Я все передам, — ответила принцесса. — Боэланд очень не хочет видеть кого-либо из Департамента на посту ректора Медицинской академии Вальямареса.

— Как я его понимаю, — пробурчал Айвен Рудич.

Той же ночью в Вальямарес прилетел эмиссар прогрессоров Борифата Таубен. Причем прилетел он в свите нового Владетеля. А тот, в свою очередь, желал лично засвидетельствовать уважение величественному, словно сикомора у широкой реки, королю Остарии.

* * *
— Я нормально выгляжу? — с беспокойством спросила Диана. — Для настолько знакового приема?

Узнав, что в свите владетеля находится Таубен, король тут же пригласил на прием «своего», остарийского эмиссара.

Фенелла придирчиво осмотрела подругу.

— Вполне. Особенно узорчатая ткань верхнего платья хороша, такая красивая, но легкая. Вот мне предстоит надеть сейчас нечто в полпуда весом, наверное… А вы с Боэландом так и не встретились? За десять дней?

— Нет, — ответила Диана, отворачиваясь. — Его величество вежливо общается со мной в присутствии придворных. Но не наедине.

— Осторожничает. На него не похоже, кстати.

— Почему осторожничает?

— Не хочет, думаю, чтобы твое начальство давало тебе малоприятные поручения. Если они сообразят, что Боэланд тебя полюбил, они могут.

— Полюбил, — еле слышно повторила Диана, не оборачиваясь. — Какие мы несуразные существа — женщины. Хоть что с нами делай, а мы все равно хотим верить в любовь. Так глупо… Впрочем, не важно. Важно, что, да, осторожность его величества дает нужные результаты. Мне ничего особенного не поручили. Хотя только утром пришло предписание, ни в чем не мешать Генриху Таубену. Ему-то точно какую-то пакость поручили.

— На сегодняшнем приеме? — испугалась Фенелла, прикидывая, как побыстрее передать полученные сведения королю.

— Скорее всего, — Диана открыла металлическую шкатулку со своими украшениями, и дальнейший разговор по душам стал невозможен. В изящный золотой с крупными сапфирами обруч, сдвинувший со лба женщины косую челку и закрепивший высокую прическу, были вмонтированы четыре видеокамеры с четырех сторон. В сапфировых серьгах — две, но двусторонние, для полноты транслируемой картины. Золотое колье с бриллиантами и сапфирами, небольшими, но редкостно красивой огранки, содержало микрофоны с функциями звукозаписи. Такова жизнь.

* * *
Молодой Альрихар, теперь полноправный владетель Борифата, прямо-таки лучился от сознания собственной важности, затмевая всех вокруг еще и блеском золотого полуплаща. Даже принцесса Остарии, любимица короля, о чем говорило великое множество драгоценных камней и золотых вставок в одежде и прическе, несколько померкла рядом с ним. Несколько, но не совсем, потому что сияющих деталей в церемониальной одежде ее высочества было на самом деле много. Владетель бросил на нее удивленный и даже немного сожалеющий взгляд. Ну да, Фенелла в последнее время прекрасно выглядела, о чем ей без слов говорило восхищение в глазах придворных Боэланда. Король перехватил взгляд владетеля, легкая усмешка скользнула по его тонким губам. Дескать, упустил ты, Альрихар, свой шанс на семейное счастье, упустил.

Владетель чинно поднялся к стоящему возле своего трона королю Остарии. Оба правителя одновременно уселись на предназначенные им места. Черной тенью замер рядом с Альрихаром эмиссар прогрессоров Борифата. Его свободные одежды и легкий черный полуплащ наверняка скрывали приспособления, поддерживающие еще не сросшиеся кости. Айвен говорил, что, как ни старайся, но дней за десять серьезные переломы полностью ни за что не срастутся.

— Я рад вас видеть, мой царственный брат, — привычно солгал Боэланд, откидываясь в кресле. Началась официальная часть встречи.

Фенелла чинной статуей застыла на своей скамеечке, мысленно погрузившись в последний вечер, проведенный рядом с Сидом. Его смуглые руки, по контрасту с которыми ее кожа сияла как перламутровая. Его темные, бездонные глаза. Его вопрос: ты счастлива со мной? сорвавшийся с четко очерченных губ. Частый, не требующий ответных слов, вопрос. Ее опущенные на несколько мгновений ресницы, вздох и полуулыбка в ответ. И он стремительно склоняется к ее губам…

Из сладких воспоминаний принцессу толчком вырвало ощущение тревожной опасности, резко сгустившееся вокруг трона.

Два кубка с вином на золотом подносе, поднесенном темнокожим рабом. Один кубок для владетеля, другой — для короля. Хищный интерес в ледяных глазах Генриха Таубена. Стремительно сереющая от ужаса Диана. И не выпить такое вино — значит, оскорбить дарителя. Владетель неторопливо взял ритуальный кубок, предназначенный для него самого. Боэланд, помедлив пару секунд, протянул руку к оставшемуся на подносе сверкающему сосуду с вином. Время остановилось.

Потом Диана бросилась к подносу и перехватила королевский кубок.

— Я никогда не пила натолько легендарное вино, это ведь «Маркаб»? — поступок не просто невежливый — скандальный, но… Но никакие, даже самые шокирующие поступки землянки не могут спровоцировать военные действия между Борифатом и Остарией. Среди придворных, собравшихся на торжественном приеме, глупцов не было, мертвая тишина воцарилась в зале.

Боэланд мгновенно обхватил рукой запястье Дианы, как раз в ту секунду, когда она стремительно поднесла кубок к губам, с силой сжал пальцы и вытащил кубок из руки охнувшей от боли женщины.

— Вы собрались выпить мое вино? Как невежливо. Вернитесь на свое место.

Диана молча, с откровенной мукой смотрела ему в глаза. Не могла сказать вслух, что вино отравлено. И послушаться, отойти в сторону не могла. Король, не сводя с нее глаз, сделал глоток из кубка. Владетель, одновременно с ним, тоже глотнул ритуальный напиток.

— Я не знаю, что пьете вы, мой царственный брат, — усмехнулся король, переведя взгляд на Альрихара, — но в моем кубке действительно королевский напиток. Узнаю драгоценный Маркаб. Узнаю и благодарю вас.

Волна тревожного шепота прокатилась среди придворных. Дон Цезар в два широких шага оказался рядом со своим повелителем, явно с целью, помешать королю, допить яд из кубка. Помешать любой ценой, потому что наглеца, прервавшего ритуал мирной встречи двух властителей, ждал, по крайней мере, арест.

— Я не отказался от предложенного вами вина, но видите, как встревожены мои придворные? — спросил Боэланд у Альрихара. — Это потому, что мой отец умер как раз после кубка Маркаба. Вы слишком молоды, чтобы знать об этом, мой царственный брат, но с тех пор, — повествовательным тоном продолжил король, жестом подзывая к себе пажа, — Маркаб не принят на королевских приемах. Вы не знали, это вас извиняет.

Только теперь и Диана Ардова и начальник королевской охраны чуть успокоились. Его величество нашел возможность уклониться от ядовитого кубка. Шустрый паж, получив указание короля, исчез из глаз.

— Вино проверено на анализаторах прогрессоров, — с вызовом заявил владетель. — Я бы никогда не вручил вам отравленное вино. Вы меня оскорбляете.

Возмущение Альрихара резануло своей наигранностью. Боэланд скользнул взглядом по напряженному Таубену.

— То вино, от которого умер мой отец, тоже проверили на анализаторах прогрессоров, — вздохнул его величество, как бы не замечая вызывающей реплики молодого правителя. Внимательно посмотрел на Диану. — Поскольку состав яда прогрессоры установить не смогли, противоядие они тоже не подобрали. Но что нам с вами, мой царственный брат, до странных анализаторов пришельцев? Мы сейчас проверим вино нашими, как они говорят, варварскими способами. То вино, которое погубило моего отца, проверить оказалось невозможно, ибо король осушил кубок до дна. А теперь мы имеем возможность удовлетворить любопытство, не так ли?

Альрихар промолчал. Один из пажей поднес к трону крысу, завернутую по самое горло в плотную ткань.

— Это не просто оскорбление! — выдохнул владетель, бледнея от ярости. — Это…

— Если вино не отравлено, я выполню любую вашу просьбу, — ледяным тоном остановил король готового сорваться молодого правителя Борифата. — Любую, не противоречащую рыцарскому кодексу чести.

Альрихар замер, не договорив. Любая просьба — это непомерно много, если ее обещает исполнить король страны.

— Но если вы по наущению своего эмиссара преподнесли мне яд на дружественной встрече, — так же холодно продолжить говорить Боэланд, — то пусть нога Таубена никогда не ступит на землю Остарии.

Альрихар кивнул. Три пажа, между тем, увлеченно влили в пасть крысенку несколько ложек драгоценного напитка и запихнули зверька в птичью клетку. Крысенок тут же освободился от сковавшей его провощенной ткани и замер, тревожно глядя вокруг черными глазками и шевеля длинным носом.

— Он и не думает подыхать, — ехидно заметил Альрихар.

Один из пажей эффектным жестом водрузил рядом с клеткой песочные часы.

— Мы подождем положенное время, мой отец умер не сразу, — спокойно ответил Боэланд. — Как здоровье вашего наследника, мой царственный брат?

Владетель не ответил. И в наступившей тишине Генрих Таубен тихо спросил у архиепископа Остарии, молча сидевшего чуть в стороне.

— Вы так внимательно меня изучаете, сеньор Леонтий. Во мне что-нибудь не так?

— Вы уверены, что хотите услышать ответ?

— Да, хочу.

— Но вы понимаете, что я отвечу вам правду? Не посмотрю на то, что королевский прием — не самое удобное для этого место? — владыка удобнее перехватил посох, на который опирался двумя руками.

— Я не боюсь правды.

— И вы понимаете, что мои слова будут о духовной составляющей вашей личности? Вы действительно хотите это услышать?

Светловолосый прогрессор, нарушив все писанные и неписанные правила королевского приема, отошел от кресла владетеля Борифата и приблизился к креслу архиепископа.

— Это такой ритуал? — со скепсисом уточнил он. — Три раза вы спросили, хочу ли я услышать правду? Хочу. Говорите.

— Вы напрасно думаете, что ваши слова, ваши мысли, ваши чувства — исключительно ваши собственные, — неторопливо произнес старый епископ, чуть наклонившись вперед. — Их навязывают вам те темные духи, которые оплели вашу душу. Вы их принесли с Земли и здесь откормили.

Таубен скептически усмехнулся.

— Их подсказки усиливают вашу интуицию. Вы часто неведомым путем, без опоры на факты, знаете то, что не знают другие, — тихо продолжил владыка Леонтий, и прогрессор перестал улыбаться. — Но вы дорого платите за это. Вы не способны видеть вещи такими, какими они являются на самом деле. Вы смотрите на мир взглядом поработивших вас темных духов, не своим собственным.

— То есть, по-вашему, я ведьмак?

— Пока еще нет, строго говоря. До тех пор, пока вы страдаете от навязанных вам мыслей и чувствований, вы — не ведьмак.

— Сумасшедший старик! Маразматик, — на языке прогрессоров пробормотал Таубен.

Король вздрогнул и невольно сжал кулаки. Но так и не признался, что хорошо понимает язык пришельцев. Промолчал.

Тем временем крысенок повалился на дно клетки, пискнул и вытянулся.

— Сдох! — торжественно возгласил паж.

— Но почему? — почти искренне удивился Альрихар. Характерно, что испуга за собственную жизнь в его глазах не было.

— Никогда, никогда, мой царственный брат, не пейте Маркаб, — поучительно произнес Боэланд, — если не знаете, как знал ваш отец, почему от него умирают. Есть такие отравы, которые анализаторы не регистрируют.

Эмиссар прогрессоров Борифата отвлекся от архиепископа и торжествующе смотрел на короля. Фенелла больше не сомневалась, что именно по его наущению Боэланду подсунули вино из вездехода погибшей экспедиции геологов. И теперь Таубен точно знал, что вино ядовито, что местные правители отлично об этом осведомлены. Преступление владетеля Борифата можно было считать доказанным.

— Наши договоренности остаются в силе, мой царственный брат, — веско заявил король. — Вижу, что вас пытались обмануть. Прогрессоры Остарии благодаря самоотверженному поведению сеньориты Ардовой не будут обвинены в попытке отравить короля Остарии. Но эмиссара прогрессоров Борифата Генриха Таубена я больше не желаю видеть на своей земле.

* * *
— Фенелла, передай Диане то, что я тебе расскажу, — устало произнес Боэланд, опускаясь в кресло в собственных покоях после приема. — Сядь, послушай.

Фенелла скользнула в кресло напротив и с любопытством посмотрела на собеседника.

— Таубен, между прочим, на приеме окончательно уверился, что вино проклято, — тихо сказала она. — Это, наверняка, то самое, с вездехода геологов.

Король вымученно улыбнулся.

— Что с него взять? С прогрессора? Пусть думает, что оно проклято. Но у погибшего владетеля был тайный погреб, в котором в течение десятилетий вино из провинции Маркаб настаивалось в бочках из ядовитого дерева, похожего на наши тисы. Яд при этом так вплетается в структуру вина, что его не определяют анализаторы, как определяют добавленный яд. Однако те, кто выпили всего несколько глотков, умирают, причем не сразу. Спустя час, побольше, или поменьше, возникает слабость, и люди тихо покидают наш мир. У моего отца остановилось сердце. Так гласило заключение прогрессоров. Естественная смерть, никого не обвинишь. Ничего не заподозришь, если бы не наше знание о том, что вино Маркаб бывает ядовитым… Диана бы умерла, сделав несколько глотков, — мрачно закончил Боэланд. — У меня чуть у самого сердце не остановилось от страха за нее. Без всякого яда.

— Но почему же без всякого? — встревожилась Фенелла. — Вы ведь выпили ядовитое вино.

— Я король, — мрачно усмехнулся Боэланд. — Меня с детства приучали к воздействию ядов. Один-два глотка этого прекрасного вина мне повредить не могут. Но целый кубок убил бы даже меня… Передай Диане, что синяки на запястье, оставшиеся после моей хватки, — это далеко не самое страшное.

Той же ночью Владетель отбыл обратно в Борифат вместе со своей свитой.

А утром Фенелла пришла к Диане, чтобы выполнить просьбу короля.

— Боэланд сказал, что у него чуть сердце не остановилось, когда ты собралась выпить тот яд, — закончила она пересказ.

Диана холодно и недоверчиво смотрела на нее.

— Что не так? — удивилась Фенелла.

— Не могу ничего с собой поделать, — горько ответила ей подруга. — Все понимаю насчет датчиков и миникамер. Но неужели он не сумел устроить нашу встречу, не смог сказать мне это лично? Почему через тебя?

— Через меня проще.

— Проще… — Диана вздохнула. — Кому как. Но не важно. Важно то, что моего начальника Крайвелла этой ночью сняли с должности. Вместо него назначат кого-то, близкого к окружению Таубена… Как ты, наверное, понимаешь, это приведет в аэро-гамма-разведке над Римальской пустыней и созданию уранового рудника. Но вы, наверное, не знаете, что самое страшное — это даже не радиоактивные лучи урановой руды, а смертоносный газ, который эту руду сопровождает. Когда создается рудник, газ вылетает на поверхность. Радиоактивный, смертоносный газ, понимаешь? А еще, скорее всего, работать на руднике будут не жители Борифата, а обычные рабы с невольничьих рынков. Что опасно уже и для жителей Остарии. Их не успеют выкупить, они умрут раньше. Понимаешь? Тогда перескажи его величеству, раз уж он со мной лично встретиться никак не может.

Фенелла хотела было встать и уйти, но резко прозвенел звонок вызова. Пришло сообщение. Диана прочитала сообщение и безнадежным жестом опустила руки на столик. Уткнулась лицом в ладони и замерла.

— Я пойду? — нерешительно пробормотала Фенелла.

— Постой, — еле слышно ответила Диана. — Передай еще королю, что мое вчерашнее поведение было изучено аналитиками Центра, признано неадекватным ситуации. В результате Генриху Таубену доверено курировать оба ответвления вилки Дворкина. И Борифат и Остарию. Я перехожу в его подчинение. Теперь иди.

А еще через час его величество король Остарии повелел прекратить добычу золота для землян в связи с нарушением теми многолетнего договора, связывающего обе цивилизации, нарушением, грозящим поставить Остарию в подчиненное положение к соседнему Борифату. Королевскому секретарю было поручено в кратчайший срок создать ультиматум для передачи пришельцам, с напоминанием о том, что партизанская война в гористой местности всегда, в конце концов, приводит к поражению захватчика.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

На следующий день Фенелла прибежала в башню пришельцев с утра пораньше. Торопилась. Королевский ультиматум прогрессорам нужно было как можно быстрее доставить по назначению. И проще всего было это сделать при помощи дружественно настроенного эмиссара прогрессоров. Диана, не задавая лишних вопросов, переслала документ по указанному адресу. И только-только повернулась к взволнованной Фенелле, чтобы обсудить происходящее, как прозвенел резкий звонок неожиданного вызова. Принцесса быстро отошла в сторону, потому что пообщаться с эмиссаром желал ее новый начальник Генрих Таубен.

— Диана, я подозревал, что ты дуреха, — изрек он ледяным тоном сразу же после включения двусторонней связи, — но не думал, что настолько.

Диана, откинувшись в кресле, внимательно изучала скуластую физиономию начальника с небольшими, но много чего выражающими глазами; в данный момент льдистые глаза Таубена выражали презрение к ее возможности быть эмиссаром великолепных Землян.

— Да, я понимаю, тебе не пришло в голову, что остарийцы способны закрыть порталы с Землей, но как ты исхитрилась влюбиться в местного короля?!

Потрясенная Фенелла бессильно прислонилась к ближайшей стеночке, а не осознавшая точности догадки Таубена Диана только фыркнула в ответ.

— То есть, ты отрицаешь свою влюбленность в аборигена? — ехидно поинтересовался тот. — Или… или, возможно, тебя все же заинтересовала угроза для Земли?

— Что касается короля, то это было задание из Центра, — бесстрастно сообщила Диана, переключившись на изучение своего маникюра в стиле ню. — Пусть я не справилась, но инициатива была не моя. А что касается закрытия вилки Дворкина, которое не под силу высокоразвитой земной цивилизации, но будто бы под силу средневековым остарийцам… Пусть я и дуреха, но не настолько же, чтобы в это верить.

— Диана, я всю ночь просматривал те документы, к которым раньше не имел доступа, — чуть мягче ответил Таубен. — В том числе и те, которые передала в Центр ты. И я точно знаю, что прогрессоров до сих пор учат уважать любую угрозу, в том числе и не поддающуюся логическому анализу.

Диана прервала на пару секунд рассматривание розовых узоров на своих ноготках, чтобы страдальчески возвести очи ввысь. Демонстративно тяжело вздохнула, вспомнила, видимо, те самые занятия, на которые намекнул ее начальник.

— Ну-ну… До сих пор учат окуривать комнату ладаном, если там появился запах серы? Вряд ли Пронин стал гибче с возрастом, — усмехнулся Таубен. — Примитивно, да, но по существу верно. Жаль, что юные и безбашенные дарования не понимают, насколько верно… Ты не заметила фаворита принцессы, а он у нее колдун. Пусть. Но как ты могла пропустить призыв архиепископа Леонтия к закрытию порталов? Конечно, остарийцы не владеют развитыми технологиями, но никто из нас не знает, на какое колдовство они способны. Почему тот длиннополый, который совсем не дурак, уверен, что порталы можно закрыть? Почему в Центре до сих пор нет твоего донесения о том, что он имел в виду?!

— Я надеюсь, в Центре есть информация о том, что я посещала резиденцию архиепископа? — лениво поинтересовалась Диана, продолжая изучать свой маникюр.

— Без подробностей! — рявкнул Таубен, которому надоели женские ногти в розовых цветочках, мелькавшие перед экраном. — Почему ты не включила звукозапись во время посещения?!

— Как не включила? — Диана подняла удивленный взгляд на начальника. — Не может быть!

Судя по пищанию передатчика, Таубен выругался нецензурно.

— В любом случае, архиепископ не рассказал мне ничего стоящего вашего внимания, — примирительно добавила эмиссар прогрессоров в Остарии. — Да и наивно было думать, что он сразу же раскроет свои секреты прогрессору. Я только начала налаживать отношения, как вы вмешались, — она помолчала и добавила резким тоном. — И действуете как слон в посудной лавке.

— Вот что, — прежним ледяным голосом ответил Таубен, — теперь я сам всем этим займусь. Во-первых, мне нужна, к завтрашнему утру вся информация о фаворите принцессы Фенеллы. Кто он? Где живет? Где его можно найти? Во-вторых, немедленно перешли ко мне стажерку Лазареву. Даю тебе на это ровно сутки с минуты окончания нашего разговора. Если по истечении этого времени мои требования не будут выполнены, я приму меры. Вплоть до самых жестких. Это понятно?

— Понятно, — по-прежнему хладнокровно ответила Диана и отключила связь. В следующую секунду маска бесстрастия с нее полностью слетела. Стул, с которого вскочила разозленная женщина, не просто упал, а еще и проехал спинкой назад пару метров по красивой мозаике пола. Диана сжала и разжала кулаки, пытаясь успокоиться.

— Настю он не получит! — сказала она наконец.

Фенелла, все еще прислоняясь спиной к стенке, молчала.

Прав был Боэланд, полностью прав, когда советовал не привлекать внимания к Сиду… Но как Таубен сумел сообразить, что именно Сид способен закрыть вилку Дворкина? Или не сообразить — почувствовать… Не об этой ли, сверхъестественной интуиции говорил вчера владыка?

— У тебя, оказывается, есть фаворит? — эхом ее мыслей отозвалась Диана, чуть покраснев. Остарийка, все же.

— Нет. У меня нет фаворита, — хмуро отозвалась Фенелла. — Я просто замужем.

— Как?!

— Тайный брак, — она сняла перчатку. Блеснуло обручальное кольцо.

— Ему грозит опасность, твоему мужу, кем бы он ни был, — признала эмиссар прогрессоров — Угроза закрытия порталов — это серьезно. Если нечто подобное втемяшилось Таубену в голову, то он просто прикажет похитить твоего… э-э-э, колдуна, чтобы допросить его своими методами. Не факт, что вернет обратно…

Фенелла медленно натянула перчатку обратно на руку, обдумывая, куда бы им с Сидом теперь податься.

— Но это все не сегодня, — нервно сказала Диана. — Сегодня нужно спасти Настю. Ты мне поможешь? Очень многое нужно успеть всего лишь за сутки.

— Я больше не могу мгновенно перемещаться в пространстве, — ответила Фенелла, впервые пожалев об утрате этой способности. — С тех пор, как вышла замуж, не могу.

Диана молча, с ужасом смотрела ей в глаза.

— Если бы ты знала, как Таубен обращается со своими женщинами, — прошептала она, ярко краснея, — ты бы тоже ужаснулась. У меня был полный доступ, я видела его досье.

— Я попрошу помочь своего друга, — быстро ответила Фенелла и нащупала под рукавом браслет в виде спирали. Дайэн появился рядом через несколько секунд.

— Что угодно прекрасным дамам? — вопросил он.

— Нужно срочно спасти нашу Настю от Генриха Таубена, — ответила ему Фенелла. — Здравствуй, кстати, очень рада тебя видеть. Таубен затребовал Настю к себе, а отказать ему прогрессоры не могут, он у них теперь главный начальник.

— Слышал уже, — поморщился полномочный посол Ириона в Остарии. — Боэланд планирует боевые действия в связи с угрозой для независимости страны.

— Боевые?! — ахнула Диана.

— Да. Так как я могу помочь?

— Для начала мне нужно встретиться с принцем Гаем.

— Фейнейэ, задай направление, — Дайэн крепко взял ее за руку, протянув вторую Диане.

Поскольку все еще было раннее утро, то принц Гай ожидаемо обрелся в своих личных покоях, неожиданно мрачный, невыспавшийся.

— Что вас привело ко мне, прекрасные дамы и уважаемый посол? — по возможности учтиво осведомился он, обводя нежданных гостей хмурым взором.

— Нам нужна ваша помощь, чтобы спасти Настю Лазареву от Генриха Таубена, ваше высочество.

Принц скрестил руки на груди.

— И как, по-вашему, я могу вам в этом помочь? — прохладно поинтересовался он.

— Мне Настя рассказывала, что вы предлагали выкупить ее у Института Космических Исследований, — неловко ответила Диана, теряясь под пронзительным взглядом серых, как пасмурное небо, глаз принца.

— Тогда вам, возможно, известно, на каких условиях эта помощь могла быть оказана. И вы, возможно, знаете, что Анастасия отказалась мою помощь принять, — все так же прохладно сообщил его высочество.

Диана закусила губку, подбирая нужные слова.

— Окончательно и бесповоротно она отказала мне вчера вечером, — мрачно закончил принц Гай. — Сказала, что предпочитает всего добиваться своими силами. Что ей обещал помочь Генрих Таубен, «не такой уж и страшный, просто очень несчастный человек, нуждающийся в простом человеческом участии», — процитировал он бесстрастно.

— Гай, но вам не стоило забывать, что Настя — землянка, — вмешалась Фенелла. — Среди землян не принято оказывать помощь совсем уж бескорыстно. Какая-то выгода, не обязательно материальная, иногда душевная, но всегда присутствует. «Ты — мне, а я — тебе». Ей практически невозможно поверить в полное бескорыстие. Вам не приходило в голову, что девушка боится стать зависимой именно от вас? Не от Таубена, от вас. Это иногда нелегко, зависеть от того, к кому неравнодушна. Неравнодушие само по себе обостряет все, плохое или хорошее, но исходящее от человека, которого любишь. И сильно так обостряет. Вам тяжело, но и у нее планы. Миссия, в конце концов.

Принц резко обернулся к Фенелле, опустил скрещенные на груди руки и тяжело вздохнул.

— А вы стали мудрее, Фенелла, — тихо сказал он.

— И вы позволите, — Диана все же подобрала нужные слова, — чтобы одна роковая ошибка испортила всю жизнь наивной, совсем еще юной девчонке? Вы разве не представляете, что с ней попытается сделать Таубен, если девушка окажется полностью в его власти?!

Его высочество представил и снова помрачнел.

— Чем я могу помочь? — уже совсем другим тоном повторил он. — Вы ведь знаете, Диана, что перевод денежных средств на Землю возможен только от близких родственников. Настя отказалась назваться моей женой. Может мне ее похитить? — с горькой усмешкой поинтересовался он. — Пригрозить пленом до того момента, как она согласится? Забавно будет, если из моего плена ее спасет именно Генрих Таубен.

— Да, забавно, — подтвердила Фенелла, чуть улыбнувшись. Таубен к роли спасителя юных дев из плена подходил как-то не очень. — Но как дон Альвес в свое время сумел переправить на счет Айвена Рудича приличную сумму.

— Через банки Борифата, — ответил принц. — Я уже выяснял. Борифат, в отличие от Остарии, не связан с пришельцами никаким договором. Таубен тогда дал личное разрешение. Сейчас, как вы понимаете, этот путь для нас закрыт.

Наступила пауза, наполненная мрачным молчанием и чем-то недосказанным. Принц Гай пристально смотрел в глаза Диане. Та открыла было рот, чтобы что-то сказать, смутилась и промолчала.

— Есть еще один способ, — осторожно произнес принц. — Последний.

— Я согласна, — быстро ответила Диана, заметно розовея.

— Но вы понимаете, Диана, что потом проблем не оберетесь? — неожиданно вмешался Дайэн.

— Можно подумать, кто другой звал меня замуж, — вспыхнула та.

— Но, возможно «Кто другой» медлит это сделать по важным, государственным соображениям? — не замедлил с ответом сообразительный Странник.

— А вы знаете еще какой-нибудь способ в ближайшие несколько часов перевести золото Остарии в электронную денежную валюту и поместить ее на счет землянки так, чтобы никакая проверка не придралась и не отменила перевод? — почти выкрикнула эмиссар. — Я не отдам Настю. Я слишком ей благодарна за помощь, за участие, за дружбу.

Дайэн поперхнулся застрявшим в горле возражением. Его высочество принц Гай церемонно поклонился Диане и предложил ей руку для поддержки.

Спустя пару минут в приемной комнате покоев принцасобрались все оруженосцы и пажи дона Гая Остарийского.

— Я называю эту женщину своей женой, — уверенно произнес принц Гай, — и она согласна.

Диана Ардова молча склонила голову.

Точно такие слова, сказанные в свое время в присутствии оруженосцев и пажей, связали отца Фенеллы с ее матерью. И Фенелла Остарийская никогда не считалась незаконным ребенком.

— Благодарю всех свидетелей моего брака, — церемонно произнес принц, отпуская потрясенную компанию своих оруженосцев с пажами.

Заговорщики вернулись снова в ту комнату, откуда вышли для столь шокирующего заявления.

— Теперь в Альнард? — спросил принц, как ни в чем не бывало.

— Да. У нас мало времени, — подтвердила Диана.

Дальнейшее, то есть окованные медью дубовые сундуки, набитые золотыми слитками, размещавшиеся сначала в сокровищнице замка наместника Альнарда, а затем выстроившиеся ровной шеренгой в приемном пункте Ньюгарда, Фенелла запомнила смутно. Перенос золота из Альнарда в Ньюгард проделал Дайэн, Фенелла только задала ему направление в незнакомое место. Потом ждала, пока эмиссар прогрессоров осуществляла привычную для нее процедуру перевода местного золота в валюту землян. Только на этот раз она переводила полученную валюту на свой собственный счет на Земле. С обозначением: «подарок от мужа». Брак с «мужем» пришлось закрепить брачным договором в электронном виде. С приложением фотографии принца, его отпечатков пальцев и данных сканирования сетчатки, с указанием полного имени дона Гая, рода занятий и платежеспособности.

Пункт приема золота в Ньюгарде находился рядом с выходом из портала, из окна неплохо проглядывалась полностью автоматизированная транспортная полоса, тянущаяся из грузового отделения.

— Что это? — тревожно спросила Фенелла у Дайэна, глядя на появившиеся под окном тяжеловесные, но бесшумные машины, огромные и страшные, как-то неотвратимо, хотя и неспешно движущиеся из ворот портала в сторону выездных ворот Ньюгарда. — Это военные машины?

— Нет. Пока нет, — подумав, ответил Дайэн. — Это, судя по всему, техника, предназначенная выровнять путь в гористой местности Остарии.

— Договором запрещено?

— Запрещено. Хорошо, что все машины управляются роботами. Можно будет без всяких угрызений совести завалить их обломками скал. Там, недалеко от выезда из города, есть пара-тройка подходящих ущелий.

Тем временем, Диана закончила перевод денег, они с принцем вышли из зоны видеонаблюдения и тоже подошли к окну. Несколько минут тревожно рассматривали ползущую мимо с тихим гулом технику.

— Как их много, — прошептала Диана. — Кто-то ведь все оплатил. Боюсь, что решения насчет Остарии уже приняты. Вопрос только в том, как скоро они реализуются.

Она вздохнула.

— Теперь нам нужно на ту сторону портала. В тот ресторанчик, где мы виделись с Настей. Помнишь, Фенелла?

— Я вам больше не нужен? — не сдержав горечи, спросил принц. — Не хотелось бы встречаться…

— Дайте руку, ваше высочество, — отозвался Дайэн. И они оба исчезли.

А минут через десять две остарийки и один Странник оказались на земной стороне портала.

— Фенелла, может быть, вы с Дайленом приведете сюда Настю? — осторожно поинтересовалась Диана. — А я пока билет ей возьму до родного города. И деньги переведу на ее счет. И пояснение сочиню для ее родителей, чтобы они все поняли и перехватили эстафету по спасению девушки.

— И как ее сюда заманить? — серьезно спросил Дайэн, не мигая рассматривая эмиссара прогрессоров своими кошачьими глазами.

— Скажите, что мне пришло срочное сообщение от ее мамы, — хмуро ответила Диана. — Скажите, что я ее жду в этом ресторанчике.

— Однако! — заметил Дайэн. — Как вы продуманно действуете. Я восхищен. Впервые в жизни восхищен каскадом лжи.

— Вся моя жизнь — такой каскад, — горько ответила Диана. — Я уже привыкла. И хотела бы выйти из тени лжи на свет правды, но, боюсь, непоправимо поздно.

— Ну это мы еще посмотрим, — усмехнулся Странник. — Дай руку, Фейнейэ, нужно быстрее найти нашу Настю.

Настя нашлась не сразу. Она тихо сидела во внутреннем садике замка графа де Карседы, с головой закутанная в плотный плащ, несчастная, заплаканная. Апельсиновые деревья вокруг окутывала мелкая осенняя морось, легкие порывы ветра сдували крупные капли воды с листьев на мраморную скамейку и на темно синий плащ девушки.

— Настя, тебя Диана ждет, — тихо сказала Фенелла. — Тревожное сообщение от твоей мамы. Пойдем с нами. Это срочно.

Девушка вздрогнула и легким движением поднялась.

— От мамы? — испуганно спросила она.

— Дай руку, — коротко бросил Дайэн.

— Ди, что случилось? — волнуясь, Настя подбежала к подруге сразу, как только оказалась в ресторанчике.

Диана отключила панель с доступом к Сети и встала.

— Тебя срочно вызывают домой. Давай выйдем из здания. Не хочу здесь говорить.

— Но что случилось? Хоть все живы? — беспомощно пошутила девушка.

— Да пока все живы. Если ты вернешься, вообще все будет хорошо. Дай, вколю успокаивающее.

Дайэн плотно сжал губы и отвернулся. Видимо, успокаивающее было непростым. Диана не хотела рисковать.

— Я купила билет на самолет. Отец встретит тебя в аэропорту и все расскажет.

— Ди, не уворачивайся! — вскинулась Настя. Но странное лекарство уже начало действовать. — Я так устала от всего этого…

— Вот в самолете и отдохнешь, — с энтузиазмом заявила Диана. — А там — родные места. Любимая семья. Я тебе выбила отпуск на недельку…

— Мы тебя, Диана, здесь подождем, — напряглась Фенелла. — Сама знаешь, в аэропорту сплошные видеокамеры.

— Конечно-конечно, — рассеянно ответила эмиссар прогрессоров, увлекая подругу к выходу из портального здания. Настя шла с ней по пустому коридору, не возражая.

— Пойдем, посмотрим сверху на вилку Дворкина, — сказала Фенелла своему спутнику. — Мне давно хотелось.

Дайэн без лишних слов перенес их обоих на верхний этаж, пустынный, как и все портальное здание. Сквозь прозрачные стены отлично просматривалась та часть сдвоенного портала, по которой перевозились грузы. Единая транспортная полоса на конце раздваивалась, заканчиваясь входами в два портала. И по этой полосе медленно катился огромный механический монстр с крыльями и задранным вверх несуразным подобием хвоста. Нижняя часть машины зеркально отражала все вокруг, а верхняя была черного цвета. По контуру крыльев и корпуса бежали красные огоньки. Техномонстр доехал до развилки и уверенно повернул налево, в сторону портала в Борифат.

— Вот оказывается, как он выглядит, самолет аэро-гамма разведки, — прошептал Дайэн. — Ну почему у землян все настолько уродливо! Смотри, вокруг ни деревца, ни травинки. Только серое покрытие земли, прозрачные стены зданий и страшная техника…

— Значит, Таубен выбил разрешение на разведку рудников.

— Значит, выбил. И я должен спешить к королю. Ирион обещал Остарии свою помощь. В том числе, мы обещали не допустить этой разведки.

— Но как?

Прежнее подобие легкомысленной улыбки вспыхнуло в глазах Странника.

— Если бы ты лучше училась, Фейнейэ, — усмехнулся он, — ты бы знала — как. Придется воздействовать на сознание пилота. Он не сможет пролететь над Римальской пустыней.

Страшная, черная с красными огоньками машина скрылась в воротах грузового портала, а Фенелла еще долго смотрела на пустую подъездную полосу, с тревогой думая о том, как сильно мешает невероятной мощи земной цивилизации всего один человек — ее муж.

— Нам нужно возвращаться, — сказал, наконец, Дайэн. — Пойдем, встретим Диану. Она уже проводила подругу.

Диана, как только вошла в портальное здание, сразу активировала один из выходов в электронную сеть Земли.

— Ну вот, я так и думала, — удовлетворенно сказала она. — Настин отец уже оплатил долг дочери перед Институтом. У нее нормальная семья. Все объяснят в лучшем виде. Тем более, что я и часть досье Таубена переслала. Все у нее будет хорошо.

— Девчонки, куда вас доставить? — нетерпеливо произнес Дайэн. — Мне нужно спешить к королю.

— Верни нас в мои покои в замке дона Альвеса, — попросила Фенелла. — Диана, ты ведь не возражаешь? Мне кажется, что после всего сегодня тобою проделанного, тебе тоже нужна хоть капелька покоя и тишины.

Но посидеть в покое и тишине Диане не удалось. Его величеству Боэланду надоело наблюдать за ее действиями со стороны. И только-только подруги устроились поудобнее перед столиком с кувшином разбавленного вина и подносами с разнообразными лакомствами, как дверь в покои принцессы распахнулась, пропуская высокого широкоплечего мужчину в черном плаще.

— Фенелла, не уходи! — трагично прошептала обычно храбрая авантюристка, как только вошедший откинул капюшон плаща.

— Страшно, дорогая? — насмешливо поинтересовался Боэланд. — Пришел час расплаты за постоянную ложь.

И он с намеком посмотрел на сестренку, ненавязчиво рекомендуя ей исчезнуть.

— Не уходи, Фенелла, — нервно повторила Диана, и даже ухватила ее за руку.

Боэланд неспешно сбросил черный, мокрый плащ на какой-то предмет мебели, и подошел к замершей в кресле Диане. Той полагалось встать, но она застыла, как парализованная, пытаясь прочитать в непроницаемом взгляде короля свое ближайшее будущее. Тот полминуты смотрел в ее расширившиеся глаза, затем вздохнул и внезапно опустился перед креслом Дианы на одно колено.

— Почему ты меня боишься, почему? — мягко спросил он, освобождая руку Фенеллы от хватки пальцев ее подруги. Бережно взял обе ладони Дианы в свои руки. — Мне все рассказал Дайлен. Он, как и все, кто тебя любит, не сказал о тебе ни одного плохого слова. Я ведь не безумный тиран, я не железный король, я создан из плоти и крови и мне тоже нужно, чтобы меня любили, а не боялись… Особенно ты…

Кажется, у Дианы при первых же звуках его мягкого голоса закружилась голова. Она побледнела и откинулась в кресле. Не сводя, впрочем, с Боэланда напряженного взгляда.

— Пусть меня и задевает то, что ты никогда не принимаешь в расчет мои чувства, но я понял, почему ты так скоропалительно вышла замуж за Гая. Хотя ты могла обратиться и ко мне за помощью, но предпочла выйти замуж за него. Попыталась выйти, точнее, — он медленно поднес ее руки к губам и чуть улыбнулся ей. — Как удачно, что я по просьбе владыки Леонтия пару месяцев как объявил незаконными браки по сговору, без церковного благословения. Так что, если ты действительно этого хочешь, тебе придется приложить усилия, чтобы по-настоящему выйти замуж за принца Гая. Но я бы тебе не советовал, он любит не тебя, в отличие от меня…

В глазах Дианы отразилось настолько огромное облегчение, что дальше Боэланд действовал почти инстинктивно. Одним движением переместился сам в широкое кресло, в котором та сидела, Диану переместил к себе на колени и прикоснулся к ее губам поцелуем. Сначала осторожным, потом оба увлеклись.

— Любимая, самая последняя и единственная, — шептал король в промежутках между поцелуями, зарывая пальцы в густые шелковистые волосы Дианы, нежно гладя ей лоб, щеки и губы, — как же долго я тебя ждал. Как боялся ошибиться и в тебе и в себе, — и он снова страстно целовал ничего не соображающую от счастья любимую.

Фенелла почувствовала, что теперь-то она тут точно лишняя и попробовала было уйти. Но ее остановил сам Боэланд.

— Останься, Фенелла, — попросил он, не поворачивая головы, продолжая смотреть в глаза Диане, — Иначе я за себя не ручаюсь. А мне владыка уже одну епитимью назначил за несдержанное поведение. Не хотелось бы опять огорчать Старца. Я еще и поэтому избегал тебя, родная, боялся снова не сдержаться, — во вспыхнувшем взгляде короля проявилось столько страсти, что Диана порозовела, отвернулась, уткнулась лицом в его светло-серую тунику. — Я держался вдали не только потому, что сомневался. Да, вначале колебался, знаешь, обжегшись на молоке, и на воду дуешь… Но только полнейший идиот мог сомневаться в твоем благородстве после того, как ты чуть не выпила вместо меня кубок с ядом. В последние дни я просто боялся себя выдать. С королями вообще нелегко. Прости. Прости и останься со мной.

— Надо же, а мне владыка никакой епитимьи не назначил, — смущенно прошептала его любимая ему куда-то в плечо. — Еще и пожалел.

— Понятно, — вздохнул Боэланд. — Я мужчина. Король. На мне вся полнота ответственности. Все понимаю, но смотрю на твои губы, — он чуть развернул женщину в своих руках и осторожно провел пальцем по похожим на крылья мотылька губам Дианы, — и не могу удержаться.

И он снова прижался к губам любимой страстным поцелуем. Та закинула руки ему за плечи и выгнулась в крепких руках, чтобы прижаться потеснее.

Фенелла встала, решительно собравшись выйти. Его величество почувствовал движение и с трудом, но оторвался от своей возлюбленной.

— Может, нам тоже устроить тайное венчание? — пробормотал он. — Хотя любопытно будет посмотреть на рожу Таубена и его подручных, если устроить настоящую королевскую свадьбу с пока еще эмиссаром прогрессоров. Не даст ведь, чертяка, наверняка устроит какую-нибудь пакость. Но сколько я еще могу мучиться в ожидании Долгожданной…

— А больше вам не из-за чего мучиться? — прошептала Диана, быстро трезвея. — Я слышала, что намечается война.

— Ну и что нам война? — легкомысленно сказал Боэланд. — Победим.

— Ваше величество! Нам не выстоять против атомного и бактериологического оружия землян. С чумой еле-еле справились. И то при помощи самих же прогрессоров.

— Не тревожься, милая, — успокаивающим голосом заявил влюбленный король. — Вблизи от Ньюгарда — крупные базы отдыха для высокопоставленных землян. Рядом с ними атомную бомбу не сбросишь. А с чем-то не таким… масштабным мы справимся. Особенно с помощью Странников с Ириона.

— Боэланд… — испуганно начала Диана-Даника.

— Наконец-то ты назвала меня по имени, — и он снова, поддавшись долго сдерживаемой страсти, попробовал прикоснуться к ее губам. Но та увернулась.

— Как только земляне услышат, что в Остарии встречаются Странники, то все высокопоставленные отдыхающие от нас сбегут, — с возрастающей тревогой сказала все еще эмиссар прогрессоров. — Земляне панически боятся Странников. Как только новость о них будет обнародована на Земле, небольшой конфликт превратится во всепланетную войну со Вселенским Злом. И атомное оружие будет применено, не сомневайся. И кто бы ни победил, но Остарии больше не будет.

— Ну что ты так встревожилась, милая? — ласково ответил Боэланд, нежно заправляя каштановый локон Дианы ей за ухо. — Укроем мирных жителей в горных пещерах, их на всех хватит с избытком. Выживем как-нибудь. Ну не уступать же нам наглецам вроде Таубена? Можно, конечно, и порталы закрыть, но не хочется. Земляне такие разные, встречаются и хорошие, встречаются полезные. Айвен обещает в ближайшее время наладить помощь женщинам при родах. Вот, например, ты будешь скоро рожать… — Боэланд резко откинулся в кресле и смотрел поверх головы Дианы невидящим взглядом, настигнутый страшными воспоминаниями. — А я буду беспомощно стоять рядом, думая, выживешь ты, или не выживешь. И клясть себя за трусость, из-за которой закрыл портал для земных врачей, — он внезапно так крепко притянул к себе Диану, что та даже пискнула. — Если портал будет закрыт, то раз и навсегда. Нет уж, мы еще поборемся с захватчиками, хотя бы ради вас, прекрасные дамы. Это как раз наше дело, дело настоящих мужчин.

— Так закрыть порталы и вправду можно? — дернулась Диана, осторожно освобождаясь из стальных объятий любимого.

— Легко, милая, мне достаточно только дать сигнал, — с шальной улыбкой ответил Боэланд.

— И к этому причастен муж нашей Фенеллы?

— Да. Он все и изобрел.

— Так значит, Таубен оказался прав? Но откуда он узнал?!

— Что узнал?

— Он дал мне приказ, проследить за фаворитом принцессы.

Король вздрогнул и некоторое время молчал. Тяжело вздохнул.

— Ладно. Мои минуты счастья закончились, — произнес он, поднимаясь с кресла и бережно опуская на освободившееся место Диану. — Фенелла, вам с Сидом лучше пока затаиться. Переберетесь во дворец архиепископа. И недалеко и безопасно. Замок неплохо укреплен, и там полно места для дополнительной охраны.

— Владыку Леонтия Таубен тоже упоминал, — пробормотала Диана.

— Ну не похитит же он Старца? А хоть бы и попытался. Во дворец архиепископа невозможно пробраться незамеченным. Никто, кроме прогрессоров, за такое дело не возьмется. Наш народ все же Бога боится. А прогрессоров слишком мало, чтобы взять дворец штурмом. Там стены до семи локтей в толщину, и потайных ходов полным-полно. Я уж не говорю о винтовых переходах с этажа на этаж с бойницами для лучников. И двери в покои не выломаешь, только если взрывать. Старинный дворец, надежный… Может быть, и тебе, Диана, там укрыться? Тревожно мне. Таубен взбесится, когда узнает, что ты эту знаменитую Настю из его лап выдернула.

— Ну я пока ему не по зубам, — усмехнулась эмиссар прогрессоров. — В ближайшее время, во всяком случае. Потом видно будет.

— Ну что же, да поможет нам Бог, — сказал король, откровенно любуясь своей избранницей. — Как говорит сеньор Айвен, будем решать проблемы по мере поступления.

И он резко развернулся и стремительно вышел из покоев Фенеллы.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

— Вокруг полыхал огонь, балки, держащие крышу, опасно трещали. «Господи, пошли же мне своих ангелов для спасения, как обещал», исступленно молился Энио, — архиепископ замолчал на несколько мгновений, выпил немного воды и продолжил. — Друзья Энио не сдавались. Огонь достигал крыши, но они сумели перекинуть мокрую лестницу с соседней кровли прямо к ногам своего друга. «Энио, скорее! Ползи к нам по лестнице!», кричали они, перекрикивая рев пламени. «Нет, ответил гордый парень. Мне Господь обещал послать Своих ангелов». И в этот момент крыша рухнула, и несчастный наш герой погиб в пламени, пожиравшем дом.

Фенелла, внимательно слушавшая очередную притчу в исполнении владыки Леонтия, невольно вздохнула, пожалев погибшего парня.

— А на том свете Энио сказал Господу Богу с упреком: «Господи, почему ты не послал мне Своих ангелов, как обещал? Я так искренне, с такой верой Тебе молился…» «Я три раза помогал твоим друзьям, стремившимся тебя спасти, — ответил Господь, — но ты отказался от помощи».

Келейник владыки, сам плохо различимый в полумраке покоев, но пристально наблюдавший за тем, что ест и пьет его любимый духовный отец, фыркнул.

— Кого Бог хочет наказать, лишает разума, — выдал он собственную версию морали услышанной притчи.

Владыка еле заметно улыбнулся.

— Угощайся, Фенелла, — ласково сказал он, пододвигая к слушательнице поближе блюдо с фруктами, замоченными в меду. — Ты совсем ничего не ешь. Мне вот, к сожалению, нельзя, вот и Рон не дает увлечься. Смотри, как следит за своим владыкой. Но тебе-то можно.

Полупрозрачные разноцветные фрукты выглядели очень соблазнительными, но тревога так настойчиво грызла душу Фенеллы, что кусок не лез ей в горло. Из регулярных донесений архиепископу, которыми тот делился с принцессой, она знала о ходе противостояния с грозными землянами.

Для начала техника, которая должна была равнять дорогу от Ньюгарда до Римальских гор, превращая неясные тропки в широкое и удобное шоссе, погибла, заваленная неожиданно сильным камнепадом. Что же, в горах бывает…

Потом пришли известия о том, как провалилась попытка провести аэро-гамма разведку над Римальской пустыней. Самолет поднялся с аэродрома, запланировано направился в направлении пустыни. Но неожиданно всего лишь пролетел вдоль границы пустыни и совершил незапланированную посадку. На вызовы из Центра пилот не отвечал. Когда же к месту посадки прибыли прогрессоры во главе со взбешенным Генрихом Таубеном, тот мирно спал в своем пилотском кресле. Его разбудили. И тогда он, с ужасом оглядев всех прогрессоров, заявил, что больше в воздух в здешних местах не поднимется. И делайте с ним, мол, что хотите.

— Подождите, владыка, — заинтересовалась Фенелла. — Откуда нам здесь, в Остарии, стало так хорошо известно происходящее в Борифате?

— Ну кое-что произошло этой ночью и в Остарии, — неторопливо ответил владыка, зябко передернув плечами. Растер колени узловатыми пальцами. Промозглый воздух в покоях наверняка вызывал ломоту в старческих костях. Рон, цепко отслеживающий каждое движение владыки, встал и накинул ему поверх темно фиолетового подрясника, пушистую черную безрукавку. Немного отошел в сторону, зажег огонек от ближайшего светильника и принялся разводить огонь в небольшой бронзовой жаровне.

— Не хотел бы тебя пугать, Фенелла, но придется, — продолжил владыка, плотно заворачиваясь в шерстяную безрукавку. — В результате, после всего произошедшего этой ночью, прогрессор Виктор помог Диане вскрыть какие-то их защитные коды и ознакомиться с донесениями Таубена в Центр.

Фенелла молчала, ожидая продолжения.

— Что ты знаешь о прогрессоре Викторе?

— Немного. Он очень замкнутый человек. Нелюдимый, я бы сказала. Вечно занят своей техникой, за которую отвечает. Но его уважают прогрессоры. Если уж Виктор что советует, ему всегда подчиняются.

Архиепископ усмехнулся.

— Я расскажу тебе, чадо мое, еще одну историю. На этот раз, не притчу. Слушай. Лет так это сорок назад, один зажиточный поселянин перебрался на жительство в Вальямарес, здесь же женился на дочери своего хозяина и стал зажиточным лавочником. Вот только детей у них с супругой долго не было. И только на старости лет послал им Господь дочку. Дочка выросла и красавицей и умницей, но замуж ее отец отдать не успел. Заболел тяжело и отдал душу Богу. И осталась его дочка сиротой со старой матерью на руках. Лавку быстро прибрали к рукам ее ушлые соседи, но небольшое хозяйство в предместье у девушки осталось, козочка, там, овечки, огород. С этого хозяйства они с матерью и кормились. Да и еще священник из того прихода, куда ходила Росита в последний год, организовал своих прихожан помочь сироте.

И вот однажды, уж не знаю, на рынке ли, где девушка продавала свои немудреные изделия из шерсти, на праздничной площади, или просто в переулочке, но встретила наша Росита необычного человека, прогрессора Виктора. И тот не смог пройти мимо. Помог слабой девушке. Заглянул посмотреть, где она живет, помог по хозяйству. Дальше — больше. Уж у нее и вода в огород сама из колодца полилась, и дрова сами стали колоться, да и еще в очаг сами по какой-то ленте ездить. И даже в очаге огонь сам, без огнива начал вспыхивать. И мать больная ходить стала. Ну прогрессор же… Росита смотрела с восторгом на необыкновенного мужчину, как на доброго волшебника. И сама не заметила, как полюбила его всей силой своего жаждущего любви сердца сироты. Стала ему возлюбленной, — епископ помолчал и тяжело вздохнул. — Прогрессор же наш был воспитан в системе интернатов. И, конечно, не ведал, что это за птица такая — семья, или там брак. А бесконечно влюбленная в него деликатная Росита постеснялась даже и намекнуть ему, что в Остарии сожительство мужчины и женщины вне брака позорит женщину, во-первых. Ну и мужчину, во-вторых, но это уже не про нашего героя.

Началась эпидемия чумы, прогрессор уехал спасать страну, а его возлюбленная поняла, что ждет ребенка. Без мужа, сама понимаешь, что это для нее значило. Надо было уходить. Росита постеснялась сказать правду даже священнику своего прихода. Он, де, по-доброму к ней относился, у нее язык не повернулся, признаться батюшке в своем позоре, — владыка снова вздохнул, добавил ложечку меда в свое питье. Рон, сидевший неподалеку на низенькой скамеечке, тут же напрягся, но его подопечный епископ отложил ложечку в сторону. — Меня, чужого человека, Росита не настолько стеснялась. Пришла на прием, с трудом, но все рассказала. И я сподобился пережить радость общения с удивительно чистой, нежной, искренней душой. Перевел их с матерью к себе, в подсобные помещения рядом с дворцом, нашел Росите легкую работу. Разных кумушек, интересующихся отцом ребенка, посоветовал отсылать за ответами ко мне. И, веришь ли, Фенелла, ни одна сплетница не подошла.

— Еще бы, — подумала Фенелла. — Вся Остария знает, как ненавидит владыка Леонтий злобные сплетни и клевету.

— Тем временем Виктор вернулся в столицу. Оказалось, что он навесил на Роситу какой-то маячок. И быстро ее нашел, несмотря на переезд. Соскучился. Она — ласковая, нежная, и притом хозяйственная. Мечта, а не женщина. И вот нашел наш прогрессор любимую и выяснил, в каком она положении. Ругался. Что же она, мол, аборт не сделала в прогрессорской клинике? Это остарийка-то. Она тихо плакала, он раскаивался в своей грубости. Заодно винил себя, что недостаточно тщательно предохранялся. Она снова страдала, видя, что любимый их общему ребенку очевидно не рад. А как он, спрашивается, мог радоваться, если никогда живых младенцев и не видел? Одним словом, нервно у них было. Но, спустя положенный срок, Росита родила девочку, рыженькую, светлокожую, насупленную. Прямо копию Виктора, только ангельски хорошенькую… И вот тут я имел возможность, наблюдать редкое чудо покаяния, — владыка Леонтий опустил глаза и еле заметно улыбнулся.

— Этот мощный мужчина даже дышать полной грудью боялся рядом с дочкой. Ты назвала его нелюдимым, Фенелла, и так оно раньше и было. Но после рождения дочки, откуда что взялось. Он ведь и посторонним людям улыбаться стал, интерес к ним проявлять, о жизни расспрашивать. Сам подходил и расспрашивал.

— Точно, — вспомнила Фенелла, — я слышала, Диана удивлялась, что это с Виктором случилось. Он вдруг стал разговаривать со всеми, даже шутил! Я-то все мыслями о Сиде была занята, не обратила внимания.

— Он не просто стал со всеми разговаривать. Он пришел ко мне на исповедь. Ведь этого ребеночка, его любимой Виктучики, могло бы и не быть, если бы не твердость Роситы. Одним словом, сейчас Росита живет в законном, венчанном браке… Я это тебе на всякий случай рассказываю, Фенелла. Мало ли, как жизнь повернется. Не оставь тогда это семейство без своего внимания. Да-а-а…

И вот именно Виктор, как ответственный за техническое оснащение работы прогрессоров в Остарии, встречал этой ночью транспортные флаеры на крыше королевского дворца. А к нам, в Вальямарес, прибыла бригада, как это, боевых прогрессоров. Хорошо, что помимо прочих, флаеры встречали еще и несколько Странников. Боэланд ждал неприятного сюрприза. Боевиков усыпили и без них проверили груз. И выяснилось, — владыка снова зябко укутался в шерстяную безрукавку, — что к нам привезли несколько тонн ядовитого вещества, способного после нужной обработки отравить как воздух, так и воду. Вызвать массовую смертность, как говорят сами прогрессоры. А через час-другой ядовитое вещество распадается и становится безопасным. Например, можно отравить только жителей королевского дворца, дальше отрава не пойдет, не успеет.

Фенелла побледнела.

— И смертоносный груз и сонных боевиков отправили обратно в Ньюгард, те толком ничего и не поняли. И тогда Виктор, посмотрев на все это, предложил Диане вскрыть коды доступа к информации из Борифата, чтобы ознакомиться с деятельностью Таубена подробнее. У нашего прогрессора, рассказывают, даже руки дрожали, когда он эти самые коды вскрывал.

— Это ведь такой ответ Земли на ультиматум короля Остарии? — запинаясь, уточнила Фенелла.

— Да. Это их ответ. Алькальды столицы получили уже королевский приказ, готовить жителей к тому, что им срочно придется покинуть Вальямарес.

Келейник владыки, убедившись, что его подопечный епископ мед больше есть не собирается, успокоился, неловко встал со скамьи и принялся добавлять масло в горящие во множестве светильники.

Несколько дней подряд над столицей стояла необычная для нее сумрачно-дождливая погода. И, несмотря на распахнутые окна, высотой где-то в три четверти стены, в покоях не хватало света даже в середине дня. Яркие огоньки лампионов уютно освещали небольшую комнату.

Рон поправил фитили в светильниках, добавил угольков в жаровню, пододвинул ее поближе к зябко поежившемуся владыке. Двигался келейник, хоть и неловко из-за частично парализованной руки, но уверенно и безошибочно.

И вдруг странная тень закрыла оконный проем. В узкое окно вдвинулся маленький, верткий флаер, отражавший всей поверхностью серое небо над городом и потому наверняка незаметный в полете. Щиток в носовой части откинулся, в покои архиепископа выпрыгнул эмиссар прогрессоров Генрих Таубен.

Бросив всего один взгляд в его обжигающие ледяным гневом глаза, келейник рванулся к выходу. Распахнул двустворчатые двери в приемную.

— Помогите! — закричал он отчаянно. — На помощь! Помо… — крик захлебнулся в неестественном хрипении. Рон упал лицом вниз. Секундой раньше пространство рассекло нечто крутящееся. Таубен бросил вдогонку келейнику то ли кинжал, то ли диск. Не промахнулся. Отточенная сталь сзади перерезала несчастному юноше шейные позвонки. И в следующую секунду подбежавший прогрессор закрыл мощные, окованные бронзой двери в покои архиепископа. Вдвинул массивную щеколду в бронзовые кольца. Тело убитого келейника осталось лежать снаружи.

— Рон мертв? — дрогнувшим голосом спросил владыка Леонтий, с трудом опираясь на свой посох, чтобы встать с кресла.

— Мертвее некуда, — криво усмехнулся Таубен, направляясь к ним с Фенеллой. — И только не надо изображать, что вас сильно заботит участь этой пешки.

По морщинистому лицу владыки покатились слезы. Он мгновенно превратился из моложавого, подтянутого Старца в беспомощного, очень старого деда.

— Или он был вашим незаконным сыном? — насмешливо поинтересовался прогрессор, легким движением набрасывая на попытавшуюся встать Фенеллу странную сеть, тут же сковавшую ее по рукам и ногам. — Некоторые ваши до смешного привязаны к собственным детям.

И Таубен, отодвинув в сторону столик с угощениями, разделявший его и епископа, остановился прямо перед владыкой.

А Фенелла, став после замужества обычной женщиной, ничего не могла исправить. Только сидела в ужасе, скованная, не способная даже шевелиться.

Дверь сотрясли гулкие удары. Но король был прав. Запертые двери архиепископского дворца снаружи открыть было практически невозможно, только если взрывать. Причем покои владыки Леонтия находились на третьем этаже. Это Таубен с легкостью влетел в окно на флаере, для остальных путь до окон по гладким стенам с наклоном вперед был крайне затруднен.

— Но ведь у вас, наверняка, множество незаконных детей, — саркастично продолжил прогрессор, наслаждаясь беспомощностью и горем стоящего перед ним человека. — С учетом-то вашей любвеобильности и неспособностью ваших женщин избавиться от плодов связи с мужчиной. Одним больше — одним меньше… Да вы и сейчас, несмотря на возраст, неплохо проводите время, и именно с женщинами, — он бросил на Фенеллу быстрый взгляд и снова с ледяной ненавистью посмотрел в глаза владыке.

А Фенелла никак не могла вмешаться, потеряв все свои исключительные способности в браке с Сидом. Таубена было бесполезно просто просить, умолять. В остекленевшем взгляде прогрессора читалась непреклонная решимость — решимость убить.

— Это ведь ваше колдовство, неуважаемый мной владыка, стоит за провалом всех моих начинаний, — процедил он сквозь зубы, — не так ли? Ну так вот. Я освобождаю человечество от мрази, тормозящей его развитие. Освобождаю от мерзкого паука, чьи липкие сети мешают прогрессу.

Он еле уловимым, мгновенным движением выхватил пистолет.

— Не мстите, — успел прошептать владыка Леонтий, повернув голову к Фенелле.

Одновременно прозвучал выстрел.

Епископ пошатнулся, затем тяжело, боком, рухнул на пол и перекатился на спину. Беспомощная Фенелла застонала. Выстрел с близкого расстояния разнес часть черепа, но лицо владыки осталось неповрежденным. Печать странного, неземного спокойствия коснулась черт дорогого для любого из остарийцев лица.

И внезапно острая боль пронзила все тело пленницы прогрессора. Она медленно встала, удерживающая ее сеть сползла к ее ногам. Золотистый свет рассеял сумрак покоев, золотистые отблески лизнули мраморную крышку столика.

— А тебя, принцесса, я заберу с собой, — пробормотал Таубен, глядя на мертвое тело у своих ног. — Очень удачно получилось. Твой Сид сам явится за тобой…

И в этот момент он обернулся.

— Стоять и не шевелиться! — негромко приказала Странница.

И прогрессор замер без движения. В его светлых глазах, растопив недавний лед ненависти, плескалось сильнейшей потрясение.

Подчиняясь легкому движению женской ручки, массивная щеколда в другом конце покоев сама отползла в сторону.

В следующую секунду в помещение ворвались вооруженные люди.

Дон Цезар лично связал несопротивляющегося прогрессора. Король схватился за голову и опустился на колени перед мертвым архиепископом. Сид, подхватив падающую Фенеллу, распорол ей рукав и положил ее ладонь на открывшийся браслет в виде спирали.

— Срочно вызывай Дайэна, — прошептал он бессильно повисшей в его объятиях вроде бы обычной молодой женщине.

Боэланд стремительным движением поднялся с колен и рванулся к Таубену, на ходу выхватывая кинжал из ножен. Он метил не в сердце, учел, наверное, что металлопластик, надетый на прогрессора, никакая сталь не пробьет. Боэланд метил в глаз.

— Стойте! Владыка завещал не мстить, — из последних сил сказала Фенелла, борясь с черно-зеленой пеленой, поглощающей ее сознание. — Его последняя воля.

Король замер, как если бы налетел на стену. Кинжал выпал из его рук, и король обеими руками разорвал ворот парчовой туники, точно он его душил.

— Воля Старца, — эхом повторил Боэланд, медленно поворачиваясь к мертвому телу архиепископа, — Я исполню вашу волю, отец мой. Все, что вы завещали, будет выполнено.

— Нель, ты умираешь, — настойчиво произнес Сид, — подумай о Дайэне.

Услышав эти слова, Боэланд отвел взгляд от умершего владыки, чтобы с ужасом посмотреть на сестренку. Та и сама видела, что пальцы руки начали синеть. Ну да, потоки энергии путей Странников в Остарии перекрыты…

— Фенелла сосредоточься! — простонал Сид, — Дайэн — веснушчатый веселый парень с длинным носом и желто-зелеными глазами…

Странник мгновенно возник рядом, потрясенно огляделся, молча забрал Фенеллу из рук ее мужа и крепко обнял. Перед глазами у той несколько прояснилось, посиневшие ногти порозовели.

— Граф, действуйте, — твердо сказал его величество чуть хриплым голосом, пристально глядя Сиду в глаза. — Сколько вам потребуется времени, чтобы все закончить?

— Часа за два управлюсь.

— Я дам прогрессорам ровно сутки, чтобы убраться с нашей планеты. Завтра, в это же время порталы должны быть закрыты, — ледяным тоном приказал король.

Сид склонил голову в знак повиновения.

— Странники в Остарии, — потрясенно сказал Таубен, которому никто не запрещал говорить. — Ах, вот оно что…

В этот момент в покой вбежал Айвен Рудич. Огляделся. Рванулся к телу епископа.

— Он мертв, Айвен, — тихо и с сожалением сказал Дайэн. — Уже душа отлетела.

— Вижу, — хрипло ответил врач, опускаясь на колени рядом с телом. Поднял еще теплую руку умершего владыки и прижался лбом к узловатым пальцам.

— Рудич, что ты наделал?! — устало сказал Таубен.

— Я наделал?! — переспросил Айвен с нехарактерной для него злостью. Гибким движением поднялся с колен.

— Ты знал о Странниках, не отрицай. Знал и ничего не сказал. Ты виноват, что порталы будут закрыты.

— Я виноват?! Да если бы не жадность землян и не твоя, Генрих, патологическая упертость, остарийцы никогда не стали бы закрывать порталы.

— Фейнейэ, нам надо на Ирион, — прошептал Дайэн. — Моей энергии не хватает, чтобы поддержать твою жизнь.

— Да, — согласилась Фенелла, чувствуя, что сознание снова уплывает.

— Дай руку, Сид, — добавил Странник.

И Фенелла потеряла сознание окончательно.

* * *
— Родная, милая моя, приди же, наконец, в себя, — настойчиво шептал Сид практически в губы бесчувственной Фенеллы. Она слышала его слова как бы издали, но окончательно проснуться не могла. — Меня ждут помощники, я должен выполнить приказ короля, а я не могу уйти от тебя. Я как перекаленное железо без тебя, родная, рассыпаюсь. Нель, услышь меня. Мне сказали, что я якорь для тебя. Ты должна вернуться ко мне. Ну же, открой свои чудесные глаза, не мучай меня.

Фенелла попыталась послушаться, сумела осознать себя сидящей на коленях у осторожно обнявшего ее Сида. Однако сознание упорно норовило ускользнуть. Сид тихо застонал.

— Не заставляй меня умолять тебя со слезами, Нель! Да приди же в себя, несносная моя жена! Горе мое и трагедия всей моей жизни.

И возмущенная Фенелла открыла таки глаза. Спустя секунду Сид, граф де Маралейд судорожно прижал ее к себе. Его сердце отчаянно колотилось.

Они оба находились на Ирионе. Потоки светоносной материи окутывали тело Фенеллы.

— Я и вправду трагедия всей твоей жизни? — слабым голосом поинтересовалась она. Сид не ответил. Он целовал ей волосы, лицо, шею… И другого ответа не требовалось.

— Сколько времени прошло? — окончательно пришла в себя Фенелла.

— Почти сутки. Я уже весь извелся. Мне бы пора уходить, выполнять приказ короля, меня давно ждут. А ты все лежишь без сознания. Твои ученые сородичи говорили, что рано или поздно ты придешь в себя. Но у меня перед глазами стояла картина, как ты умираешь там, в Вальямаресе, оторванная от энергетических каналов-путей. Я не мог, просто не мог уйти. Понимаешь, никто из Странников такого никогда не переживал. Как можно было быть уверенным, что ты вернешься? Что ты не потеряешься там, куда ушла? Я сходил с ума от сомнений, задыхался от подступающего одиночества, угасал как огонь в горне разрушенной кузницы. Хорошо, что ты пришла в себя, родная.

Фенелла высвободила руки из светоносных пелен и крепко обняла мужа за шею, подставляя лицо под его частые поцелуи.

— Иди, Сид, — сказала, когда они оба немного успокоились. — Волю владыки Леонтия и приказ короля нужно все-таки исполнить. Владыка был бы жив, если бы мы его сразу же послушались…

Горечь недавних событий снова подступила слезами к глазам.

— Поплачь, родная, — прошептал Сид. — Это куда лучше, чем умирать от перенапряжения, превратив в неподвижный столб эмиссара прогрессоров. Женственнее как-то… Я пойду…

Он разжал объятия, осторожно опуская жену на ложе.

— Я вернусь в Вальямарес, — сказала Фенелла.

Вставший было Сид замер.

— Меня отпустят?

— Кто же тебя сможет удержать, — с еле заметной досадой ответил ей муж, — теперь, когда ты снова вернула себе способности Странницы? Но, может быть, ты подождешь, пока я закрою вилку Дворкина? Тогда тебе в Остарии точно не будет ничего грозить.

— Я буду осторожна, Сид, — сказала Фенелла, умоляюще глядя в темные встревоженные глаза. — Отпусти. В Вальямаресе у меня семья. Родные и друзья. Им сейчас нелегко. Они все же так много теряют. Хочу быть рядом в такой момент.

Сид кивнул. Не смог сопротивляться ее умоляющему взгляду.

— До скорой встречи в Вальямаресе, — тихо сказал он и вышел.

* * *
Путь в Вальямарес по-прежнему лежал через Ахену. Но, переместившись в столицу, Фенелла сразу почувствовала, где искать Боэланда. Способности Странницы не только вернулись, но и возросли.

Король, некоторые из его придворных, а также принц Гай обретались в холле Медицинской академии. Там был установлен экран, отражавший наличие спутниковой связи с Землей. Пока вилка Дворкина оставалась неповрежденной, связь с Землей сохранялась.

Его величество молча стоял напротив экрана, откровенно обнимая сеньориту Диану за талию. Его придворные не обращая на это обстоятельство никакого внимания, тихо переговаривались между собой. То есть, решение короля, жениться на бывшем эмиссаре прогрессоров, было уже всем известно и возражений не вызывало. Ну да, король оставался равнодушным к обычным молоденьким доньям, постоянно представляемым ему отцами знатных семейств, ему нужна была женщина с изюминкой. И если она была при этом бывшим эмиссаром прогрессоров, то почему бы и нет? Пора уже Остарии обзавестись королевой.

Мрачный принц Гай стоял чуть в стороне от придворных. Значит, его решение, объявить Диану своей женой, уже значения не имело. Фенелла остро чувствовала, что решение, закрыть вилку Дворкина, болезненно ударило по тайным надеждам его высочества. Чтобы он ни говорил вслух, упорная надежда на Настино возвращение жила в его душе до последнего момента. Но теперь… теперь прогрессоров ни в Остарии, ни в Борифате больше не осталось. Сутки, отведенные королем на то, что бы они могли покинуть далекую планету, с которой их случайно соединила вилка Дворкина, уже истекли.

Ученики Айвена Рудича, маленькие дети и старшие ученики вперемежку, понуро сидели на ступеньках широкой лестницы, ведущей в главный холл. Ничего хорошего их не ждало. Кое-чему они выучиться успели, но это были такие крохи…

Фенелла неслышно прошла по мраморному холлу и встала рядом с королем. Боэланд молча ей кивнул.

В молчании летели секунды, сливаясь в долгие минуты. Вилка Дворкина оставалась открытой.

— Сид немного задержался, ждал пока я приду в себя, — тихо сказала Фенелла, потому что кругом послышались тревожные шепотки.

И вдруг она почувствовала, совсем как на Ирионе ощутила, свою связь с каналами-путями Странников.

«Внимание! Связь потеряна!» — высветилась на экране долгожданная надпись. В правом верхнем углу зажегся пульсирующий, тревожный красный огонек.

Дон Сид Оканнера, граф де Маралейд закрыл вилку Дворкина, навсегда отделив Остарию от земных прогрессоров.

Никто не шевелился, все молчали, осознавая масштаб произошедшего события.

— Ну и чего тоскуем? Реально смотреть противно, — внезапно раздался с лестницы бодрый голос Айвена Рудича. Дальнейшие его слова потонули в гомоне голосов его учеников.

— Да подождите же, оболтусы, отцепитесь, мелкие, — прикрикнул на них Айвен. — Я никуда от вас не денусь. Но сейчас мне надо к королю. И не думайте, что я остался, потому что не смог без вас жить. Просто представил, как я буду работать на Земле по методикам министерства… В последний раз они требовали от врачей, чтобы тедобивались у своих пациентов одинакового давления 120 на 80. Ага, независимо от возраста, пола и сопутствующих заболеваний. У всех людей чтобы было одинаковое…

С этими словами ректор Академии появился на пороге холла в обычном своем джинсовом костюме.

— Ваше величество, — осторожно спросил он у развернувшегося ему навстречу, заметно повеселевшего короля, — что нужно предпринять, чтобы стать вашим подданным?

— Хотите, объявлю доном? Сделаю рыцарем? Можете боевого коня поручить заботам своих учеников, среди них, я видел, есть младшие сыновья рыцарей, справятся с уходом, — весело ответил король. — Или титул присвоить?

— Нет, не надо. Я лучше как есть буду. Кроме меня в столице остался еще бывший прогрессор Виктор. У него — жена и дочка, как выяснилось. Когда успел? Так что земные приборы проработают максимально долго, Виктор умеет их чинить и отлаживать. И ученики у него тоже были. Можно даже открыть кафедру технического оснащения при Академии… Легко не будет, но придется справиться, чтобы не сползти обратно в дичь и грязь… Я не слишком инициативен, ваше величество?

— Нет-нет, — бодро ответил король. — Я заранее согласен со всеми ваши предложениями, сеньор ректор. Или нет, дон Айвен. Боевой конь, ладно уж, будет содержаться в королевских конюшнях за счет короны.

— Одного жаль, — вздохнул дон Айвен. — Мы не успели переманить к себе будущую руководительницу кафедры акушерства и гинекологии.

Боэланд крепче прижал к себе Диану и плотнее сжал тонкие губы.

— Не психуй, Альвес, — хмыкнул врач, перехватив взгляд своего друга, графа де Карседы, — Уж твоя-то Лианда родит тебе здорового ребенка и без земных гинекологов. Но вот остальные остарийки — не факт.

— Ну эту горечь нашей победы, дон ректор, — заговорила Фенелла, — я могу и подсластить. Да, земные порталы закрыты. Но пути Странников в вашем распоряжении. Мы закрылись для чиновников и военных, но не для врачей. В любой момент я, или Дайлен, или кто-нибудь еще из моих сородичей, может перенести вас, или другого врача, в любую точку Земли. И обратно.

— А ведь точно, — проговорил дон ректор, принимаясь задумчиво дергать себя за ухо, — ваш же Дайлен говорил, что может перенести любой вес сквозь пространство. Это мы сможем и оборудование обновлять, и вообще! — он еще подумал и снова подергал себя за ухо. — Пока никто из прогрессоров не знает, что я остался в Остарии, я могу какое-то время побыть на Земле, чтобы ускорить поиски нужных нам специалистов… Пока еще психованный Генрих раскрутится сам и раскрутит прессу, чтобы вылить на меня помои… Да и потом можно будет действовать неофициально, через подставных лиц…

— Я рад за всех нас, — сказал король, выпуская Диану из своих объятий, — Но у меня осталась невыполненной еще одна просьба погибшего владыки Леонтия.

И его величество встал на одно колено перед бывшим эмиссаром прогрессоров.

— Сеньорита Диана, согласны ли вы стать моей женой? Я… люблю вас.

— Да, согласна, — ответила сеньорита не своим от волнения голосом.

Король встал с колен.

— Благородные доны, — обратился он к окружающим придворным со счастливым блеском в глазах, — королевская свадьба состоится в конце недели. Да, я знаю, — он поднял руку, останавливая удивленные перешептывания, — сейчас в стране траур по владыке. Но это была его воля — вступить нам в брак как можно скорее. Правильно будет исполнить ее, не дожидаясь конца траура. Тем более, — король посмотрел в сторону отрешенно глядящего в окно принца, — нужно срочно освободить его высочество от данного сеньорите Диане слова. Дон Гай безмерно нам помог в борьбе с происками прогрессоров Борифата, но больше нужды в его помощи нет.

И Боэланд так нежно и страстно, с такой надеждой и предвкушением посмотрел на свою невесту, что двое-трое придворных переглянулись и принялись еле слышно заключать пари, дотерпят ли молодые до венчания, или попробуют зачать будущего наследного принца еще до конца недели. Тем более, Боэланд, еще не так давно ни в грош не ставил необходимость венчания при зачатии наследника страны. Поскольку, получив статус невесты короля, Диана получала в довесок еще и немалую свиту, скрыть степень близости с королем у нее не получится.

Но только Фенелла заранее знала, кто проспорит пари. Не будет Боэланд оскорблять память трагически погибшего владыки Леонтия прямым нарушением его запрета. Наследник страны будет зачат в законном, венчанном браке.

После того, как придворные разошлись, А Айвен ушел общаться с учениками, Фенелла подошла к одинокому принцу, отрешенно смотрящему в высокое синее небо.

— Гай, вы ведь понимаете, что я смогу и вас переместить в любую точку Земли?

— Понимаю, но нет. Сеньорита Анастасия сделала свой выбор. Я никак не могу навязать ей свое общество.

— Это так, — признала Фенелла. — Но если бы вы только знали, как переменчивы молодые девушки… Она может сама вернуться к вам. На вашем месте я бы не теряла надежду.

Его высочество еле заметно усмехнулся.

— И от меня страна не ждет наследника, — неожиданно весело произнес он. — Я могу подождать. Ты права, сестренка, как и всегда в последнее время, если не терять надежду окончательно, то вполне можно жить.

Они с принцем попрощались друг с другом. И тут Фенелла почувствовала, что Сид, наконец-то, появился в городе, на всякий случай отошла в глубокую тень за колонной и легко переместилась к любимому.

ЭПИЛОГ

Ты, наверное, не знаешь, дорогая Фенелла, каково это, грустно сидеть на террасе, закатным летним вечером, сидеть в одиночестве и чувствовать, что жизнь окончательно зашла в тупик. И вдруг увидеть, как по дорожке между обычными флоксами, скрипя гравием, идет тот, кого ты никак не ожидала увидеть. И почувствовать, как сердце вдруг наполняется предчувствием чуда.

Тем вечером меня посетил Дайлен, и я внезапно поняла, что те напряженные месяцы в Остарии, когда наши пути пересеклись, были самым счастливым временем в моей жизни.

— Привет, Настя, — по-свойски сказал мне «страшный Странник, от которого не скрыться», — не хочешь ли передать со мной весточку в Остарию? Тем, кто тебя помнит?

— А меня помнят? — обрадовалась я.

— Помнят, — заверил он. — Но вот ждут ли еще, это нужно уточнить. Я могу закинуть твое послание Фейнейэ, Фенелле, как вы ее называете. Она теперь почтенная графиня, мать двоих детей.

— И муж ее все так же любит? — спросила я, вспомнив трогательное отношение к тебе твоего Сида.

— Пожалуй, даже больше, — поморщился Странник. — Привык уже к жене за четыре года, срослись, считай.

— А что не так?

— Фейнейэ, ведь не просто остарийка, она еще и Странница, но с таким мужем и вспоминать об этом не хочет.

И столько досады прозвучало в интонациях, что я насторожилась. Не зря же меня так старательно натаскивали на исследователя.

— А что тебе, Дайлен, до того, живет ли Фенелла жизнью Странницы, или нет? И она счастлива, и ее муж, и дети, наверняка, тоже.

Он поморщился при упоминании о детях.

— Они у нее Странники, а должного воспитания не получают, — признался наконец.

— Ну и что? — допытывалась я? — А тебе-то что за печалька?

— Ты права, — вздохнул мой посетитель. — Мне нет никакого дела до детей Фейнейэ.

Так вот, зуб даю, что он соврал. Есть Дайлену дело до твоих детей, Фенелла, и немалое.

— Пиши послание, — серьезно-пресерьезно сообщил Странник. — Завтра с утра заберу.

И вот ночь на дворе, о лампу бьется ночная бабочка, а я пишу тебе письмо. Чернилами по бумаге, самым старинным способом, потому что мой адресат — хозяйка каменного замка со рвом и подъемным мостом в далекой Остарии.

Теорию создания порталов на небольшие расстояния я доработала сразу после возвращения на Землю, за месяц. Так легко работалось, просто удивительно. На оставшиеся деньги, из числа перечисленных на мой счет Дианой, мы с братьями купили оборудование для открытия вилки Дворкина. А на то, что осталось и после этого, я наняла человека, который должен был мне помочь в установке оборудования на одном из спутников одной из планет Солнечной системы. Ты их все равно не знаешь, не буду тебе забивать голову. Смысл в том, что на том спутнике есть обширные месторождения урана и сходных элементов. Согласно моей теории, на параллельной планете такие месторождения тоже должны быть.

Надо сказать, что у нас за определенную плату можно ставить любое оборудование в любом, никем еще не занятом месте.

Марк Ганичев, а именно так звали нанятого мною помощника, морщился, не горел желанием помогать дамочке, играющей в ученого. Но сумма вознаграждения была настолько велика, что отказаться он не мог, деньги ему в тот момент были нужны позарез.

Фишка заключалась в том, что Ганичев в юности был ассистентом самого Дворкина. И не понаслышке знал об открытии парных порталов. Он сразу понял, что за оборудование я собираюсь устанавливать. Морщился, как я уже писала, но молчал. Деньги-то на его счет были перечислены.

А вот когда я начала устанавливать настройки, тогда мой помощник заинтересовался. Вначале старался вида не подавать, но я все равно засекла, потому что на это и рассчитывала. Спустя пару дней Ганичев не выдержал.

— Может быть, вы поделитесь, Настя, со мной своими соображениями? Мне кажется, где-то у вас ошибка. Не могу понять, где. Вижу какую-то некрасивость, но не понимаю, с чем она связана.

Нормальные ученые, Фенелла, считают, что математическая теория обязательно должна быть красивой, иначе в ней есть ошибка. Но некрасивость видят только самые опытные из них. Не так-то это просто.

Мне именно интерес Марка Ганичева и был нужен. Я предъявила свои расчеты, объяснила, на каких постулатах строю новую теорию. Разговор, кстати, шел под запись, поэтому своими авторскими правами я нисколечко не рисковала.

Марк думал целую ночь. Потом мы вместе искали ошибки. Потом вместе задавали настройки первоначальному импульсу.

Порталы открылись с первой же попытки. Мы уже были в скафандрах, вместе и шагнули на вновь открытую планету. Такую же по размерам и основным геологическим характеристикам, как и исходный спутник.

Порталы те до сих пор не закрылись. И, вряд ли, я думаю, закроются.

Новая теория получила имя: теория Лазаревой-Ганичева. Считается, что она открыла новую эпоху — эпоху планомерных исследований космоса. Порталы, строящиеся вдоль энергетических путей в подпространстве, а не поперек, как было с первой вилкой Дворкина, позволяют перемещаться недалеко, это так. И вообще ограничений много. Но они, ничего не ломают, и потому долговечные. А если и повредятся, то их можно вновь открыть, потому что направление порталов отныне можно рассчитать.

Что и говорить, я сразу стала знаменитой. Несколько серьезных лабораторий прислали мне приглашения на работу. Я даже поработала там, где и мечтала — на исследовательской станции на Ганимеде.

Но… скучно. Знаешь, Фенелла, в науке сначала делается прорыв, а потом начинается такая возня, такая грызня… Мама дорогая!

Хорошо, что моя миссия завершена. Основной удар теперь держат мои друзья и братья, тоже Лазаревы, как ты понимаешь, не отравленные воспоминаниями о простых и искренних отношениях между людьми в далекой Остарии. Отношениями, которых больше нет в моей жизни.

Во всяком случае, никто теперь не сомневается в возможностях детей с Изолированных территорий, вслух, во всяком случае. Эти дети в настоящее время находятся в числе самых перспективных. Что создало проблемы, о которых я и не подозревала. Границы изоляции расшатались, началось перемещение туда-сюда, не всегда удачное.

Кстати о путях Странников, Генрих Таубен пытался привлечь внимание общественности к этим персонажам. Но поскольку речь шла об их присутствии на какой-то далекой планете, кажется, спутнике одной из звезд созвездия Кассиопеи, и то идентификация весьма условна, если честно, то народ не впечатлился.

Мы с Таубеном даже встретились. Выглядело, как случайность, но думаю, что по его инициативе. Встретились в холле одной из гостиниц. Бывший прогрессор был не совсем трезв, что-то говорил о том, что он богат, независим, предлагал начать встречаться…

Я постаралась уйти как можно быстрее. Было противно.

Айвен Рудич мне рассказал о нем, о том, что Таубен убил владыку Леонтия. И еще рассказал все о Марике Дуалье, недавно очень известной на Земле актрисе, с которой Таубен одно время встречался. Все-таки у них много общего, поэтому они притянулись, но, встречаясь, только мучили друг друга. Может быть, они и теперь встречаются, точно не знаю, для некоторых лучше мучение, чем серая тоска бессмысленной жизни. Оба страшно пьют, я теперь понимаю, почему. Марика почти не играет в новых спектаклях, держится только за счет старых записей. Таубен иногда мне звонит по пьянке, поэтому я кое-что о них с Марикой знаю. Не знаю только, как Таубен выяснил мой номер. Он что-нибудь рассказывает, когда звонит, но в основном, жалуется. Я несколько минут слушаю из жалости, потом отключаюсь. Все одно и то же. Длиннополые виноваты, предатель Рудич виноват. Земляне слепые, не видят страшной угрозы под носом.

Айвен Рудич бывает иногда на Земле. Отслеживает специалистов для своей академии. Иногда просит помочь.

Еще кстати, я рада за Диану. Судьба королевы Остарии как раз ей по размеру, так сказать. Любящий муж — это неожиданный в таком деле, как я понимаю, бонус. Неожиданный, и очень-очень приятный.

Итак, я заканчиваю. Скажи мне все же, Фенелла, ждут меня в Остарии, или уже не ждут? Дайлен обещал передать твой ответ. Мне кажется, что я написала длинное-длинное послание, оттягивая этот момент. Момент, когда я спрошу о самом главном для себя. Так как, ждут?

Твоя надеющаяся на встречу, Настя.

Или даже так: надеющаяся на Встречу, Настя.

Фенелла отложила в сторону Настино письмо и улыбнулась.

— Дайэн, а ты сам разве не знаешь ответ на главный Настин вопрос?

Странник, стоя на коленях, помогал ее маленькой дочке встать на ноги. Ничего не ответил.

— Ну хорошо, передай Насте, что пока ее еще ждут. Но у некоторых, не названных по имени, терпение не вечное. Сколько можно, в самом деле!

— Сама ты подругу навещать не собираешься, — с упреком сказал Дайэн и продолжил насмешливо. — Тебя случайно не интересует, где твой старшенький?

Еще несколько минут назад маленький Эмрис увлеченно играл во дворе с выдолбленным бревном. Они с маленьким сыном графа де Карседы смотрели сквозь него друг на друга. Иногда еще и кричали. Теперь во дворе никого не было. Только валялось брошенное бревно.

— Младший сын дона де Грамейра предложил всем поиграть в прятки, — просветил Фенеллу гость. — И твой сыночек ушел путями Странников. Нечаянно.

С графа де Грамейра опала была снята совсем недавно, но его младший сын уже основательно подружился с маленьким Эмрисом.

— Дайэн, верни ребенка, — жалобно попросила мать юного Странника. — Мало ли куда его занесет…

— Да, занести может, — серьезным голосом ответил Дайэн. — Но это дело матери — следить за своими маленькими детьми, — он усмехнулся. — Давай уж, сеньора Репка, вылезай из своей уютной грядки, давно пора.

— Хорошо, — вздохнула Фенелла. — Только, пожалуйста, проследи за Мелли. Сида в замке нет. Королевская линия связи между Альнардом и столицей внезапно вышла из строя, он уехал, разбираться, что случилось. А без него мои няньки сбегают, да еще и слухи между поселян распространяют, что в замке главного волшебника его величества живут странные, постоянно исчезающие куда-то дети. Когда Сид здесь, его хоть как-то слушаются, боятся, видимо, что заколдует… А когда его нет, то, как видишь, я сижу одна с детьми.

— Ой-ой, бедная, — рассмеялся Дайэн. — Ты Странница, И ты не можешь заставить прислугу работать?! Все Сид, и снова Сид?! Вот что делает счастливое замужество с женщинами. Реально, слушать противно, как говорит наш ректор. Ладно уж, пообщаюсь с Мелли. Беги, догоняй Эмриса.

Фенелла привычно отошла в тень, легко изменилась до высшей формы, почувствовала присутствие маленького сына и мгновенно переместилась к нему. И даже отблески света не смутили бы случайного наблюдателя. Странница ушла незаметно.

— Выучилась, — пробормотал ее гость. — Вздохнул и погладил маленькую, внимательно его разглядывавшую девочку по светловолосой головке. — Расти скорее, Мелли, — еле слышно добавил он. — Я буду тебя ждать.


Оглавление

  • ГЛАВА ПЕРВАЯ
  • ГЛАВА ВТОРАЯ
  • ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  • ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  • ГЛАВА ПЯТАЯ
  • ГЛАВА ШЕСТАЯ
  • ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  • ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  • ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  • ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
  • ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
  • ЭПИЛОГ