Князь Вяземский. Дилогия (СИ) [Мархуз] (fb2) читать онлайн

Старший царь Иоанн Пятый

Пролог. ПРАВО НА ЖИЗНЬ?!

Игорь Мальцев с детства был ботаником, а попутно и соломенным сыном. Родители, детские врачи-интернационалисты, помогали всем детям мира в самух захудалых местностях, а своего собственного видели лишь раз-другой в год. Да, конечно, импортные шмотки, игрушки, коврижки поступали исправно. Не было лишь семьи и домашней любви. Папо-мамой была бабушка — престарелая, но работящая. Парень рос, как эдельвейс: одинокий и малодоступный. А в 1992 году, закончилось и такое сиротливое детство. Очередная борьба за власть в Уганде, боевики оппозиционного племени ворвались в небольшой городок и вырезали всех белых, включая тех, кто ожидал в российском консульстве спасительного чартерного рейса.

Бабушку признали негодной к опекунству (из-за возраста), а самого Игорька отправили в детдом. Хорошо хоть участковый подсуетился и оформил все документы на квартиру так, чтобы парень смог ей воспользоваться впоследствие, а пока одно риэлтерское агентство строило будущее подростка, сдавая её в аренду иностранцам (бизнесменам и сотрудникам консулатов).

Детдомовское ботаничество продолжалось и даже усугубилось неожиданной любовью к химии. Учитель, Семён Станиславович, вёл для желающих кружок мыловедения. В отдельном помещении, ученики не только изучали принципы мыловарения, но и варили его для нужд заведения, завхоз даже приторговывал излишками ученического творчества на стороне. Игорю безумно понравилась возможность лепить из самого ненужного дерьма, типа жира, пепла и прочей лабуды, вкуснопахнущую и полезную продукцию. Попутно, он вместе с учителем, создал перегонку всяческих забродивших смесей из фруктов и ягод в эссенцию. Что оказалось достаточно плёвым делом, когда искренне любишь то, что созидаешь.

Экспериментаторы наблатыкались делать даже шампуни, не уступающие знаменитому "Фа!" Жаль, что всё хорошее кончается, пришло и время выпуска. Игорь, не задумываясь подал документы в химико-технологический, куда и поступил и по знаниям, и по рекомендациям из детдома, усиленным визитом завхоза к проректору института по хоз. части. Мало того, парню ещё и однокомнатную квартирку выдали, несмотря на владение родительской квартирой. Недолго думая, Мальцев туда и вьехал, чтобы не заморачиваться и не ломать арендный бизнес. От добра добра не ищут!

Студенческая жизнь, при своих деньгах — великий соблазн и ботаник не устоял. Оказалось, что мир полон девушек, вечерних клубов, неизвестно откуда проявляющихся дружков. Так что, через два года его просто отчислили за академическую неуспеваемость, зато призвали в армию. Как раз, весной 1999 года! Чтобы осенью, более менее подготовленного фазана-мотострелка отправить на Вторую Чеченскую… Уже в линейных, его обучили радиоделу и прилепили к одной из штурмовых групп. Радист — существо оберегаемое, поэтому стрелять приходилось мало. Не дай бог убьют — будут проблемы с вызовом огневой поддержки или оперативной эвакуацией! Ботаник, даже на войне оставался ботаником. А потом и дембель пришёл, как положено — неизбежно.

Вернувшись в Москву, свежеиспечённый ветеран устроился техником-дозатором на комбинат моющих средств. Даже война ничего не изменила в жизни, которая неизвестно куда и неизвестно зачем текла, без привязанностей, ответственности и особого смысла. Пока неожиданно не нарисовался некий Пашка Анфёров: шкодливый, пронырливый и деловой, как деловая колбаса. Он сходу предложил создать бизнес по изготовлению высококачественных моющих средств своими силами и на свои бабки. Игорь, имевший и силы, и знания, и бабки, но не имевший жизненных интересов, тут же вписался в проект. Мало того, он довёл качество, выпускаемого ими мыла и шампуня, до уровня лучших зарубежных умывальных средств! Правда, не знал, что Пашка-коммерсант увозит всю продукцию одной фирме, где всё упаковывалось в красивые импортные бумажки или разливалось по "фирменным" пластиковым фасовкам. По статье о групповом контрафакте пошли все хором, вместе с руководством фирмы-жулика.

Хорошо, что Паша подсуетился, нашёл классного адвоката и тот, всего лишь за триста тысяч баксов, вывел доморощенных кооператоров в отдельное дело, а потом совсем снял обвинение. Мальцев продал наследную квартиру, чтобы расплатиться за помощь, а Павел моментально слинял туда, где руки Игоря до него не могли дотянуться. Осталась ещё гора денег, но последнее желание работать на благо других, а честно говоря и на себя, испарилось.

Началось просто обеспеченное существование вперемешку с ленью. То молодого человека потянуло на лошадках кататься, а потом обрыдло. Затем, клуб реконструкторов показался манной небесной (Игроь даже заказал классные доспехи и оружие), но через год тоже обрыдло. Следующим этапом стало освоение боевого шеста и длилось несколько месяцев. Обрыдло? Обрыдло! Последние годы Игорь присел на всякие таёжно-горные вояжи во всякие "дикие места". Но только с опытными похожденцами — самоделкиными он был сыт по горло. Вся остальная жизнь текла в обрамлении чтения развлекательных книжек, интересных киношек и компьютерного интернетствования. Поел — поспал — подурковал — потянулся — поскучал… Денег ещё хватало, а жизнь фактически закончилась.

Была своя машина и, надо же, гараж рядом с домом, но обычно использовался общественный транспорт. Был навороченный мобильник, а список состоял всего лишь из четырёх абонентов, включая того участкового, позаботившегося когда-то о нём. Игорь с трудом всучил ему двести тысяч долларов, чисто из благодарности. Друзьями они были и без денег, за дела. Была девушка, библиотекарша, тихая и ничего не требующая. Она даже не раскатывала губу на крепкого, небедного парня, так как чувствовала его отстранённость от жизненных обязанностей. Было всё, кроме активной жизненной позиции, всего лишь ежедневное существование.

Перед самым новым 2012 годом, Игорь спустился в метро на станции "Динамо". Он не любил стоять рядом с "канавой для поездов", поэтому пристроился в десятке метров от неё. Людей было средне, поезд уже урчал где-то в глубине, когда Мальцев обратил внимание на одну девушку на перроне. Что-то было не так: то ли пуховик не совсем правильно сидел на ней, то ли поза какая-то напряжённая, то ли…

Внутреннее чувство приближающейся опасности вдруг охватило ветерана, отвоевавшего своё. Мысли даже не успевали формироваться, а решение сбежать в сторону выхода, вовсю требовало реализации. Секунды до трагедии, когда поезд подойдёт, двери раскроются, а ожидающие дадут возможность выйти выходящим, что сразу увеличит толпу. И две девчушки, ухватившиеся за руки папы и талдычащие с обеих сторон, погибнут ни за что… А Игорь просто не успевает спасти других и может лишь спасти себя самого, убежав побыстрее подальше от перрона. Выхода не было, поэтому мозги отдали телу строгий приказ: "Валить, пока при памяти"!

Вот только ноги подвели, вдруг направив Мальцева прямо к непонятной цели. А предатели-руки уже начали раздвигаться, чтобы обьять необьятное. Девушка почуствовала приближение сзади, начала поворачиваться, уже понимая что сейчас произойдёт и где-то там, внутри, её палец начал своё движение-нажатие. Да и поезд уже вьезжал на стацию, притормаживая. Пилот, увидев как молодой мужчина, обхватив девушку, падает прямо под колёса, даже не успел включить экстренное торможение. Он только почувствовал толчок под вагоном, когда взрывное устройство сработало и шрапнель разорвала на мелкие куски два упавших тела…

Глава первая

Мишка и Глашка пристроились возле стенки сеновала и вовсю подглядывали и подслушивали через щели между досками. Внизу, дворовая лекарка Лукерья выпытывала у Кузьмы:

— Ну скажи, как Мишка корову затащил наверх, она ж неподьёмная, а он ещё отрок?

"Дядька" княжича Михайлы Алексеевича Вяземского хохотал вволю, обьясняя:

— Дура, ты Лукерья, не корову он затащил, а тёлочка к нему пришла. Сама пришла, понимаешь?

Лекарка не понимала: сеновал был над коровником и что корова, что тёлка ну никак не могли забраться по неудобной лесенке. Кузька явно знал больше и очень хотелось выяснить, как такое возможно. Небось, что старый, что малый договорились и на арканах затащили бедную бурёнку.

— Ну скажи, старый пень, ведь вы вдвоём учудили? — настаивала женщина. — Я же слышала, как Михайла ответил, что не спустится к тебе, пока с коровы не слезет.

— Опять дура, хоть и грамоту знаешь. Он сказал "пока с тёлочки не слезет", а не с коровы. А тёлочками княжич называет всех, кто с дойками!

Бедная Луша, услышав незнакомое слово, тут же спросила:

— С какими ещё дойками?

— У тебя ведро есть? Давай покажу руками, а то опять не поймёшь, — И тут же ухватил Лукерью за грудь, чтобы доступнее и понятнее получилось, — Вот это и есть дойки. А девица с сиськами получается тёлочкой, что тут непонятного?

За что сразу же получил по морде полотенцем, оказавшимся в руках у собеседницы. Вообще-то, бывший стрелецкий десятник, даже в свои "за сорок", был подтянутым и интересным кобелём, но приличия следовало соблюдать. И спросить последнее, что тоже было непонято:

— А ведро тебе зачем?

— Да просто так спросил, чтобы ты отвлеклась и не мешала мне обьяснять, что такое "дойки".

Княжич, чувствуя, что верного наставника сейчас забьют от возмущения, высунулся и стал спускаться по лестнице. А Глашка, тайными сеновальными тропами, спустилась в коровник, отодвинула в задней стене заветную доску и сбежала подальше от злых языков. Девица была счастлива последние три месяца. Михайла, несмотря на свой разнузданный характер, именно с ней был нежным и ласковым. А ещё показал себя интересным, заботливым ухажёром. Плотские утехи всегда сопровождались чем-нибудь дружественным, таким как разговоры о дальних землях или песнопением. Да, Мишка пел песни своей благоверной, несмотря на непролазную разницу в происхождении. Особенно ей нравились две — на иноземном языке. И хотя Глаша ничего не понимала, но ей было приятно. Одна песенка, грустная-грустная, о какой-то "конфессе" проникала глубже, чем в девичье сердце, и вызывала желание стать этой самой конфессой. И сделать для княжича всё, что он захочет, а если надо — отдать жизнь за него. Или ему! Другая, про непонятную "кольбакку", всегда переходила в их совместную пляску и Глафирья, как могла, подпевала и подтанцевывала. С каждым разом, сей перепляс становился всё более в лад: движение в движение, а Мишка обещался сделать из девушки звезду. Непонятно зачем, зато приятно!…

…Князь Пётр Семёнович Вяземский ходил кругами по личной светёлке, выглядящей, как вполне приличный деловой кабинет. У стола сидел дьяк Афанасий и спокойно ждал отрока Михаила, чтобы подробно обьяснить, что того ожидает. Решение князя отрезать шалопутный ломоть от семейства, воспользовавшись приближающимся четырнадцатилетием, было сурово, но необходимо. Внучатый племянник уже два года позорил целую ветвь достойного и древнего рода, одну из четырёх, живущих на Москве. Мишкин дед, двоюродный брат Петра Семёновича, давно помер, а отец сорванца глупо погиб несколько лет назад на Тверском тракте. Настолько спешил в Москву, что ехал даже ночью и был побит татями. Тогда никто не спасся, лишь молва дошла о том, что выпив лишку, храбрый воин-служака лишь с несколькими холопами отправился на ночь глядя.

Страна, погрязшая в религиозном раздоре, была полна ватагами, особенно округ Москвы. Многие люди, не пожелавшие вернуться в старую веру, бежали и, чтобы прокормить себя, разбойничали вовсю. Да ещё и дух потомков вольных славян никак не хотел смириться с навязанным сверху рабством, названным крепостничеством. И батюшка-царь Алексей Михайлович, имея множество стрелецких полков, не справлялся с бедой России, считая, что всё само собой разрешится. А уж при молоденьком Фёдоре Алексеевиче, тот же Разбойный приказ совсем сиротствовал, не получая необходимых средств, стрельцов, оружия. Дошло до того, что некоторые бояре имели свои тайные ватаги и даже давали им укрытие на своих землях.

Вот и не доехал никуда Алексей Андреевич, своей смертью загнав в гроб жену, и оставив сиротой единственного сына. Видимо судьба у славного рода Вяземских была такой: многочисленные ответвления служилых, умелых воинов исправно и регулярно погибали. А может и не могло быть иного у тех, кто готов в любой момент отдать жизнь, с оружием в руках, за веру, царя и отечество?

— Явилось, блудило царя Ирода, — поприветствовал двоюродный дед свою кровинушку, наконец-то прибывшего для разьяснительной работы, — буду судьбу твою решать.

А чего её решать, когда и так всё ясно. Мишка за последние три года, неоднократно сбегал с подворья и шлялся неведомо с кем, бражничал, дрался и позорил родственников, где ни попадя, своими гульками. Оружные холопы князя находили его в очередной раз, добавляли от себя, тащили пред светлы очи, а затем юнец доставлялся на конюшню, где и получал свою порцию домашнего воспитания. Сбежав в последний раз, более трёх месяцев назад, он сорвал сватовство средней внучки Петра Семёновича и был более тщательно наказан. Так, что приданные княжичу челядины, во главе с Лукерьей, кое-как выходили парня. Правда мозги княжича, видимо окончательно были отбиты и он никого не узнавал. Кузьме приходилось отвечать на бесконечные вопросы, класса "а это кто?". Слава богу, что в голове чуток осталось недобитого через задницу и Михайла всё-таки запоминал то, что ему рассказывалось в ответах. Лишь говор наполнился разными бродяжьими словами, незнакомыми порой, но весёлыми и меткими. Да писать он стал без "ятей", чтобы не тратить зазря бумагу (по его собственному обьяснению).

— Михайла, ты на меня зуб не держи, не могу я позволить тебе позорить всё семейство, — обьяснял князь, — поэтому, как сполнится четырнадцать лет, так отрежу тебя. Отпишу от семьи, а ты подпишешь все бумаги. Вон, Афонька, всё тебе подробно пояснит про твоё наследство. Заклинаю, не спорь и не перечь, стар я стал и справиться не могу уже. И лишний грех на душу брать не хочу, и так переполнен ими, до могилы не успею замолить.

— Да успокойся, княже, всё будет нормально. Подпишем в приказе все бумаги, дашь мне неделю на то, чтобы сьехал я с усадьбы и забудешь обо мне, как о ночном кашемаре. Только дозволь уже сейчас готовиться и взять со складов то, что тебе не нужно. Заодно, решим заранее сколько оружных холопов ты мне выделишь и каким оружьем их снабдишь. Сам понимаю, что виноват кругом, поэтому добром уеду, ибо себя переломить не получается никак!

Мишка, безусловно, хитрил, пытаясь выцыганить побольше полезных ништяков. Да и сам рвался последние три месяца на вольную волю, чтобы быть самодеятельным князем, а не чьим-то княжичем. Получив наследство и подписав бумаги на выделение из семьи, он моментально переходил в разряд взрослых, хотя и несовершеннолетних. Законы, даже в далёком двадцать первом веке, были заморочены: паспорт гражданина, со всеми правами и обязанностями, выдавался в шестнадцать лет, а совершеннолетие наступало только… в восемнадцать. Чего уж говорить о веке семнадцатом, когда подросток официально становился мужем в четырнадцатилетнем возрасте. И мало кто мог обьяснить такие выверты уклада.

Дьяк начал зачитывать список того, что будет передано Михаилу Алексеевичу Вяземскому уже через месяц с небольшим. Деревень было немного, но вредный оболтус сопровождал каждый пункт хихиканьем и приговорами: "Ну всё что нужно для попаданства!" Непонятно было: то ли радуется, то ли недоволен и поэтому такими странными словами изьясняется. Да и что возьмёшь с больного на голову? Оба мужа даже не спорили и не ерепенились, чтобы не тратить лишнего времени на убогого.

А доля была действительно необычной. Для бестолкового она выглядела оскорбительной, а для княжича лучшего и не придумаешь. Любые Вяземские, потеряв саму Вязьмы, получали царские милости в разных местах и имели достаточно пёстрый и разбросанный набор владений. Самому Мишке выпало володеть тремя деревнями от крайнего юга до крайнего севера. Под Курском он получал деревеньку возле какого-то Красного болота, с прилежащими холмами, лесом и речкой, впадающей в Сейм.

— Болото точно Красное? — спросил отрок.

— А какая разница? — удивился Афанасий, — болото, оно и есть болото. Пашни и лугов там немного, а людишек ещё меньше.

— Так что пропьёшь быстро, — добавил дед, — оглянуться не успеешь.

— Наверно, оно рыжее, — не унимался Михайла, — только вы в этом мало разумеете!

И притих довольный судьбой. Наверняка там было какое-нибудь целинное гематитное месторождение, входящее в состав Курской Магнитной Аномалии. Плюсом оказалось наличие большого дома ещё и в самом Курске.

Две деревеньки находились в архангельских землях. Одна — китобойная, но с пашнями, а другая, неподалёку, лесная, со своим лесом и лугами.

— Карбас-то, китобойный, пока цел или уже сгнил? Небось новый дорого будет строить?

— Да ты и доехать дотуда не успеешь, как всё прогулеванишь, вместе со сгнившим карбасом и самими китобоями, — вставил свои три злостные копейки князь, — хорошо, что наследство худое, нечего особо терять.

Действительно, доходов с окраинных деревенек почти не было, разве что ежегодно присылалось несколько беличьих шкурок, да пара соболей и несколько бочек ворвани. Да и то с оказией, за которую приходилось платить. Хуже чемодана без ручки, бывает только пустой чемодан без ручки. Его тоже выкидывать жалко, хотя он полезное место занимает зазря!

Одна деревенька, на три десятка подворий, пряталась в глухомани возле Тверского тракта. Каждый год, староста Анисим, присылал гонца с мольбой о помощи. Местное болото постоянно раширялось, отбирая пахотную землю, а жители разбегались от беспросветного беспредела окружающей среды. Однако Мишка довольно улыбнулся:

— Хорошее место для базы, всем местным татям Кирдык Иванович придёт!

Остальные присутствующие лишь горестно переглянулись. О боярине со столь странным именем, явно татарском, они не слышали. И думать о нём не хотели, как и о татьбе. Своих забот хватало и, в первую очередь, спихнуть замуж перезревающую среднюю внучку, неказистую, но набожную.

Последним владением было лишь право на землю, которое Алексею Андреевичу дал его тёзка и, временами, друг — Алексей Михайлович Романов, божьей волей. За то что первый, как-то на охоте, прикрыл собой второго. Разрешение на полное и безоговорочное владение ограничивалось пятьюдесятью годами, из которых одиннадцать уже прошли. Сами земли находились в Каменных горах, на востоке, и включали в себя более десятка горушек, с выходом к сибирской тайге. Меж гор протекала река, уходящая куда-то далеко, к самоедам. Зато две горы, которые были разведаны рудознатцами, представляли несусветную ценность: одна была медной, а другая — оловянной. Конечно, оловянная руда была небогатой, но к месту. Для производства бронзы!

Алексей, не задумываясь, нанял двух мастеров в Туле, добавил три десятка крепостных, дюжину оружных, дал денег и отправил всю гоп-компанию к едреней фене, то есть за несметным богатством. Бизнес накрылся медным тазом через пару лет. Часть народа померла от голода и холода, остальные разбежались неведомо куда. Ведомо, конечно, но поиски вышли бы дороже стоимости крепостных.

— Ну свезло, так свезло, — радовался неутомимый болезный на голову, — факторию можно организовать и ладью по реке пустить для торговли с самоедами!

— Ну да, ну да, ещё и завод построй и казне пушки начни поставлять, — подзуживал опытнейший Пётр Семёнович, всё знающий и всё умеющий, только очень уж старый, — Царь-батюшка оценит и шубу со своего плеча подарит.

— Зачем мне, молодому, шуба, да ещё и с чужого плеча? Я уж лучше дублёнку закажу, да попижоню в ней.

В принципе, князь видел, что мелкий Вяземский не сопротивляется дурацкому наследству и на радостях пообещал, что выделит две дюжины оружных холопов, коли Мишка совсем из Москвы уедет. Дворовой челяди также две дюжины было обещано, а княжич получил право уже сейчас выбирать себе людишек.

— Дьяк, ты прямо сейчас запиши княжье обещание, чтобы не позабылось ненароком.

По оружию, доспехам и другим всячинам договорились, что Михайла составит список, и они с князем пойдут выбирать необходимое из запасников. На этом прения закончились и договаривающиеся стороны разбрелись по своим делам.

Кузьма обрадовался, увидев княжича невредимым и с довольной улыбающейся физиомордией.

— Ты похож на кота, который сметаной обьелся…

— Хуже, дядько, хуже. Я ещё и остатки сметаны разлил — той, которая в меня не поместилась.

Стрелец-отставник сначала опешил, а потом сообразил, что при шкодном Мишкином характере нормальным является ещё и насвинячить. Хотя, выкрутасы отрока, уже не озадачивали так сильно, как вначале. Сразу вспомнился один из первых наказов пару месяцев назад. Тогда княжич сказал ему:

— Передай всем, чтобы не бздели и тогда всё будет хорошо!

Кузьма сразу попросил разьяснить непонятное слово и получил короткое разьяснение, которое и довёл до всех челядинов юнца:

— Княжич наказал с сего дня газы не пускать.

Народ заволновался, ибо такое вопреки натуре человеческой и хотел узнать, как же тогда быть. Никому не хотелось на конюшню за непослушание, но сдерживаться всё время тоже не получится. "Правая рука" внёс разьяснение (на своё усмотрение):

— Газы пускайте только по делу и только в нужниках, а не где попало!

Через три недели до Михайлы дошла сия трактовка и он, похохатывая, обьяснил своему помощнику, что имел в виду совсем другое — просто "не бояться". Мол, бродяжий жаргон такой, не всегда понятный.

— Но раз уж исполняют, давай добавим ещё два наказа. Сморкаться и плеваться только в отведённых местах!

Смех смехом, но личная челядь княжича приняла наказ к сведению и исполнению и с тех пор, Мишкины дворовые, стали самыми культурными составляющими не только Москвы, но и всего человечества. Правда, они об этом не знали. Само по себе удобно, когда подчинённые тупо исполняют приказы, без дебатов о правах человека на естественность и природность. Двадцать первый век, в этом отношении, много потерял, а именно — исполнительность без споров.

Оба-двое отправились к своим пенатам, чтобы обсудить договоренности и обдумать, кого следует добрать в оружные и дворовые. Часть огромной усадьбы Вяземских, на отшибе, была выделена под нужды нелюбимого внука. В его распоряжении находился терем-теремок в двух уровнях, складские и подсобные строения, конюшня и прочие обьекты хозяйствования. Княжеские крепостные сюда не забредали, особенно после того, как Мишка избил своим "боевым посохом" холопа Митяя, раскатившего губу на Глашку. Опытные воины, наблюдавшие за поединком в одни ворота, только дивились "бродяжному бою палкой". Быстро, больно, эффективно!

Конечно, самих пенатов к обсуждению не пригласили, обошлись лишь дополнительной обдумывательной силой в лице ключника Лариона и вездесущей Лукерьи. Лекарке было поручено выяснить всё, что нужно будет по бабским делам на новом месте жития, Лариону следовало создать список вещей и инструментов для хозяйствования и обьём продуктовых запасов на первые месяцы. Сами же, два вождя революции, приступили к обсуждению потребных человеческих ресурсов. Поимённо, а не абы кого!

Назавтра, все просилки-теребилки были готовы, и князя Петра Семёныча моментально озадачили запросами. Он не стал ввязываться в особые споры, наказал своему эконому выделить всё, что потребно, а себе оставил лишь согласования по людям. Впрочем, Михайла с Кузей не капризничали, отбирая будущих дружинников из послушных, а не из опытных или крупногабаритных. Легче обучить и натренировать дисциплинированного, чем пользоваться готовыми воинами, самостоятельными и вздорными. С людишками для трудовых нужд тоже не выделывались, лишь бы были не увечные или совсем безмозглые, а остальное приложится.

По лошадкам вопрос стоял острее — княжичу понадобилась конная дружина, а не пешеходные медляки. Впрочем, заказанное количество соблюли, но качество оказалось невысокое. А куда деваться? Князь Вяземский — ни разу не будущий граф Орлов, да и Михайле выпала для разнообразия целая интрига по улучшению живого транспорта.

Зато за оружие началась целая баталия.

— Ну зачем тебе нужны кольчуги для каждого оружного холопа? — злился Пётр Семёнович, — Всё равно с пищали прострелят, если что. А просто так таскать их на себе тяжело!

— Твои мушкеты пусть сначала научатся доски пробивать, хотя бы с пятидесяти шагов, — возражал внук, — а потом и кольчуги на пластинчатые панцири заменим. И шеломы давай на каждого, и наручи, если есть и прочее железо.

Ветеран будущих войн прекрасно понимал необходимость персонального бронирования, а откоряки класса "тяжело носить" он отметал сразу же. Хочешь остаться живым в бою — качай силу и крепость тела. Не хочешь — иди пахать и сеять! В общем, с оружейни подмели и луки, и самострелы, и наконечники, и копья, и даже пять мушкетов с запасом пороха и свинца. Ещё и четыре пистоля удалось выцыганить до кучи.

Новых дружинников отправили к тем семерым, кто давно охранял молодого Вяземского. "Старослужащие" быстро обьяснили, что от "молодых" требуется, так как сами, последние три месяца, непрерывно тренировались и качались. Заодно новеньких познакомили с наказами по благопристойности и научили "бродяжьим" словам и их значениям. Со всеми положенными подробностями, насмешками и выпендриванием!

Князь выделил серебра из оговоренной суммы, чтобы Мишка смог подкупить на Москве то, чего не нашлось на подворье. А заодно и найти тех, на кого был нацелен и с кем хотел сотрудничать. Дело в том, что "бывший Мальцев", как только оклемался — сразу завёл своё мыловарение, без афиширования. К делу был приставлен надёжный мужик Пахом, который разбирался в жирах и когда-то даже подрабатывал помощником мастера по изготовлению щёлока. Незаменимую Лушу припахали на выварку фруктово-ягодных отваров, с цветочными добавками для будущей перегонки в эссенцию. Кроме этого, княжич потихоньку мудрил с перевариванием дёгтя в более качественную смазку, используя различные минеральные добавки и присадки. Метод научного тыка пока не приносил никаких результатов, но следовало перепробовать всё, что можно. По крайней мере, чтобы бросить столь неблагодарное дело, использовав все шансы. А не потому что надоело!

Ну и отдельной темой шло жидкое мыло, сиречь шампунь. После двух месяцев он уже получался в меру вязкий и мыльный, но требовал бесконечной доработки. Так что нерешённым вопросом оставалось создание перегонного оборудования для изготовления эссенции и алкохоля. Спирт нужен был не для крутого выпивона или торговли, а, как ни странно, в чисто медицинских целях. В принципе, сам заказ был уже размещён — отец одного из дружинников, Дмитрия, готов был изготовить всё, что нужно, даже змеевик из бронзы или меди. Потому что, кроме отцовских функций, являлся ещё и толковым московским оружейником. А сам Дмитрий, продался в холопы лишь на три года, чтобы заработать денег на свадьбу. Таков был уговор с родителем: хочешь жениться на любимой, а не на родительской избраннице, сам оплати свадьбу!…

…Выезд в люди организовали с понтами. Мишка, согласно статуса, оделся в нарядный синий кафтан с золотым шитьём, штаны, сапожки и лёгкую шапку по весенней поре. Эскорт, в количестве семи боевых единиц, имел одинаковые кольчуги, специально изготовленные плащи-накидки с вышитой на них тигриной мордой, мушкеты в кожаных хольстерах, заспинные мечи, вместо сабель. Грозному Кузьме давно были изготовлены кобуры под пистоли. Вся охрана имела круто выглядевшие сапоги с наколенниками. Внешний вид мини-подразделения должен был создавать породистый имидж, отшибая любые поползновения и попытки напасть или навредить, пусть даже в мечтах. Пахом, в качестве обозника, управлял крытой повозкой. Рядом с ним сидел Алексей, бывший деревенщина, но лучник от бога, обеспечивая дальнобойную стрелковую поддержку.

Так что, когда заказчики подьезжали к подворью оружейника, молва под видом местных мальчишек уже вовсю занималась сарафанной рекламой, вперемежку с репортажем с места событий:

— Дядька Андрей, там по твою душу Митька со своими стрельцами едет, — вопили малолетние СМИ, — бойся, ужо он тебе всё припомнит!

Андрей Лукич поусмехался от души, успокоил жену и степенно, но с вежеством пошёл встречать клиента. Величественный вид подъезжавших вызывал уважение и надежду на то, что за перегонный куб будет заплачено, пусть не сразу, а со временем, но полностью. Да и сын смотрелся гордым орлом, что было приятно, учитывая любопытство подглядывающих соседей. Церемоний особых не разводили, пошли в дом, чтобы откушать и потолковать.

Княжич доплатил десяток ефимков, чтобы оружейник был спокоен за будущие взаиморасчёты и спросил об арбалетах, а точнее о том, как идёт разработка нового затвора для перезаряда. Это было важным, так как мушкетам Мишка не доверял, обзывал слабосильными и нахваливал единственного мастера, который делает Истинное Стрелковое Оружие.

— Саксонский оружейник Иоганн Беккер лучший в мире, на сегодняшний день. У него даже пистоли пробивают дюймовую доску на тридцать шагов, — безбожно, но с очень серьёзным видом, врал Михайла, — А уж мушкеты и стреляют далеко и точно, и даже кирасы пробивают легко.

— Ну не может того быть, Михайла Алексеич, — завёлся Андрей Лукич, — как же у него это получается, какие хитрости он применяет?

— Ну, хитростей его я не ведаю, разве что сработал он камору, чтобы сзаду заряжать, — гнал отрок, — и ещё какие-то нарезы внутри дула он делает, да они винтом идут по всей длине. Но, большего я не знаю, только от людей слышал, кои держали такое в руках.

Простенький, как всё гениальное, метод! Скажи инженеру, что антиграв уже сделали, но он жёлтого цвета и размером с табуретку. Инженер, не учёный, поэтому верит и старается переплюнуть конкурента, изготовив требуемое меньших размеров, но извинившись, что цвет получился коричневый. Причём будет долго и упорно обьяснять, что другой цвет повышает возможности устройства. Тот же Маркони не знал, что по науке, радиоволны распространяются лишь по прямой. Но, будучи инженером, решил сэкономить на себестоимости и изготовил коротковолновый передатчик, вместо длинноволнового. В результате, совершил случайное открытие — оказалось, что свойства радиволн, зависят от их длины!

Поэтому, нагнетая научно-механической жути на оружейника, Мишка добился своего: Андрей Лукич "заболел" новыми огнебоями. И даже выделил, авансом, двухствольный пистоль своей конструкции. Рассматривая мини-обрез, Михайла спросил:

— Ты мог бы стволы друг над другом поставить, извернёшься курки под них смастерить?

— А что, можно спробовать, покумекаю над этим.

— Ещё вопрос, — продолжил заказчик, — раньше пищали пользовали и жребию было много в заряде, а сейчас мушкеты с одной пулей. Как бы изловчиться и изготовить всё-таки пищаль, чтобы несколько дробин вылетало. Только короткую, в ней весу поменьше.

— Так это дело нехитрое, но дальности и меткости уменьшится, — оружейник знал своё дело, — шагов на пятнадцать-двадцать убой будет, а далее, как попадёшь.

— Ну мне большего и не надо, буду татей бить, а не иноземные крепости брать. Там, в лесу, всё равно далеко не стрельнешь, деревья мешают. А когда десяток пищалей жахнет, да по десятку дробин, так от ватаги только память останется. Даже если они враздрай шлындать будут.

Андрей Лукич, хоть и не понимал некоторых слов, но суть уловил. Действительно, пищальный залп — это грозная сила, не то что однопульные мушкеты. Да и заказ был не сложен, коли ещё предки такое делали.

— Ты, княжич, главное плати исправно, потому как у меня денег на металл не хватит. А сделать можно, што хошь, голь на выдумки хитра! Правда, казна такое оружье всё равно покупать не будет. Так что дешевше за счёт количества не выкрутишь.

— А причём здесь казна? Я торговать твоими поделками не собираюсь и тебя на это не подбиваю. Пусть будет дорого, мне бы своих вооружить толком.

На этом и поладили, создание спец. вооружений дело длительное и подгонять оружейника не имело смысла. Развиваться нужно шаг за шагом, медленно, но верно… А гнаться куда ни попадя, развивая прогресс — удел мечтателей из будущего. У них в головах всё само собой получается, без хлеба и серебра, главное — права человека обьявить и, на всякий случай, правую щёку подставить…

…Следующей целью для нанесения визита были два португальских купца, живших на Кукуе с другими немцами. Ларион заранее выяснил, где их можно найти, поэтому времени терять не стали.

На постоялый двор герра Штольца подьехали, когда солнце уже заходило, поэтому взяли в аренду две комнаты на одну ночь. Не хотелось суматошничать и поспешать, знакомство с нужными людьми должно быть обстоятельным. Ну, а когда ужинали, само знакомство и состоялось, причём негаданно. Дело в том, что герр Штольц предложил тушёное мясо с… картошкой. Продукт для "вяземских" неведомый, а для княжича практически забытый. Пришлось парню отдавать своим очередной наказ: "всё съесть, чтобы распробовать". И, попутно, расспросить гостеприимного Клауса о том, откуда сие чудо взялось. Оказалось, что как раз-таки один из португальцев, именуемый Карлуш душ Сантуш и привёз десяток мешков этого корнеплода, чтобы вкушать то, к чему дома привык. А так как, саксонские, швейцарские и иные немцы всё-таки больше любили тушёную капусту — русские оказались к блюду.

Сам душ Сантуш тоже был в зале и с радостью наблюдал за потенциальными клиентами на его, потенциальные же, товары. Оказывается, что все попытки увлечь московитов заморскими продуктами питания ничем не закончились. Да и не могли быть успешными — слишком далеко возить простые дары земли. Обьёмно и накладно, а цены не взвинтишь, да и массового спроса нет. О чём сиротинушка сетубальский и поплакался, когда был приглашён к столу. Русский язык он за два года освоил лишь слегка и еле-еле понимал, но зато хорошо знал язык потенциального врага, аглицкий. Михайла, видимо благодаря отбитой голове и опыту бродяжничества, его понимал и даже отвечал, хотя и на необычном диалекте.

— Ты пойми, сеньор Карлуш, твои потаты, томаты и маис мы и здесь можем выращивать, — проводил экономический ликбез княжич, — Может быть, в будущем, буду заказывать у тебя вяленые фрукты и мочёные овощи из Вест-Индии. Но не сюда, а в Архангельск. Сейчас же, давай я тебе помогу со своими товарами. Даже подскажу, что и кому в Европе продавать. А платить будешь частично деньгами, частично оружием.

Слегка подвыпивший купец с радостью слушал молодого парня, так как купцы других стран уже давно наложили лапу на поставки российского добра: сырья и материалов. И все попытки присосаться хоть к какому-нибудь дефициту кончались без толку.

— Завтра покажу тебе образцы твёрдого и жидкого мыла, ты такого нигде не найдёшь! Дам попробовать за бесплатно, чтоб ты не кота в мешке иноземцам-схизматикам обещал. Пусть они попользуются, вкус почувствуют и желание проявят. А потом, соберёшь заказы и мы тебе наварим мыла столько, сколько потребно.

Пиар завсегда базируется на желании клиента и если душ Сантушу хочется эксклюзива хоть на что-нибудь русское, нужно сделать ему одолжение. Пусть будет счастлив осознанием того, что другим купцам не обломится удача закупать нечто классное у самого Михайлы Алексеевича.

— Будем с тобой работать, без посредников. И другим купцам я ничего продавать не буду, коли ты мои цены потянешь. Когда есть монополия на высококачественную продукцию, мы сможем позволить себе очень высокие цены.

— А дёготь будешь поставлять? — не выдержал португалец.

— Дёготь у других бери, я пока не научусь его в более выгодную смазку переваривать, тебе голову морочить не хочу. Зато хвосты от крупных соболей и чёрных лис буду собирать. Их, ежели с умом, можно за большие деньги продавать. Важным военачальникам для парадов, чтобы в шлемы вставляли, заместо перьев заморских. Сам подумай: пушистый хвост от крупной чёрной лисы, да ещё и с сединой — это показатель мудрого полководца! Только давай начнём всё-таки с мыла, а к концу года я сделаю отвар, понижающий жар и успокаивающий боль. По рецептам древних греков, ныне позабытых!

У Мишки давно уже чесались руки опросить всевозможных травников и травниц Москвы и Подмосковья. Кто-нибудь наверняка знает хорошую рецептуру отвара из веток ивняка. Это тот же аспирин (только жидкий), который вываривали ещё в Древней Греции. Истинно природный, натуральный, а не из нефтеопилок, и поэтому более эффективный. Дальнейшая беседа перетекла в хоровое песнопение, в котором даже купец принял участие. Княжич затянул "Бесаме мучо", дружинники подвывали, как могли, а душ Сантуш даже расчуствовался. Во-первых, приятно было, что московит знает испанский язык, а во-вторых песня была действительно классная. Он даже, сдуру или от прилива чувств, пообещал привезти парню в подарок струнный инструмент под названием "guitarra". И хотя она стоила дорого, но дружба и деловые отношения с представителем одного из герцогских родов Московии, были воистину бесценны…

…Утро, как и положено по статусу, окрасило стены Кремля и постоялый двор Штольца. И застыло от изумления! Возле колодца, группа извергов-маньяков мыла голову… слуге душ Сантуша! Его длинные грязные волосы подверглись надругательству в виде жидкого мыла и горячей воды. Молодой человек терпел, верный хозяину, и читал молитвы. Несмотря, на то, что локоны давно свились в сосульки и противно пахли, мыльная шапка всё же образовалась. После полоскания, на волосатика истратили ещё унцию ценнейшей вязкой жидкости. После третьего захода, волосы высушили, расчесали и дали понюхать всем желающим, причём за бесплатно. Они не воняли! Мало того, стали пушистыми и мягкими.

Ясно, что после такой презентации, португальский купец был согласен на все условия, лишь бы иметь право торговать двенадцатым чудом света. Хоть в Португалии, хоть во Франции, хоть в Мавритании! А так как другое мыло, твёрдое, тоже оказалось высокого качества, партнёры удалились для окончательного согласования цен. Любопыткины: и постояльцы, и сам Штольц, и несколько соседей попытались вытрясти из Кузьмы цены на волшебный товар, само мыло и наобещали, что озолотят его сверху донизу. Но верный экс-стрелец отбился от напасти, обратившись в лозунг: "Моя твоя не понимай!" Он бы добавил ещё и "Гитлер — капут!", но пока не был знаком с этим выражением.

Душ Сантуш, не удивившись расценкам и методике рекламы, предложенной княжичем, согласился бросить все дела, которые и так не ладились, и промчаться по Европам с образцами. Ему был выдан двухвёдерный бочонок шампуня, пять коробов с твёрдым мылом (кусками по полфунта) и "вяземское благословение". Достойный купец, не мог ничего не оставить Михаилу, достал из дорожного сундука заветный кошель с десятью дублонами и вручил благодетелю. По его лицу было видно, что ему стыдно за свою бедность, а Мишка поддержал марку:

— Спасибо, дон Карлуш, вижу, что деньги от чистого сердца, а это дороже золота!

Мелочь, но возведение в "доны" и красивая фраза, окончательно покорили португальца. Теперь, более верного и преданного торговца, парню было не сыскать. Остатние мешки с потатами были выкуплены у герра Штольца, а заодно и личный запас маисовых початков душ Сантуша. Томатов, к сожалению не было, но купец пообещал привезти всё, что можно попробовать выращивать в Московии, кроме сахарного тростника. Особенная просьба касалась красной и белой свеклы-свекловицы. Торговать жрачкой Михайла не собирался, а вот кормить своих людей от пуза, да с разнообразием, считал святым делом. Сытый довольный раб не сбегает, не бунтует, а наоборот держится за своего хозяина. Чтобы не перепродали в плохие руки!…

…На обратном пути, заскочили на минутку к оружейнику, где Михаил Алексеевич сразу вручил два дублона, чтобы подкрепить свой имидж. Деньги, конечно, невеликие, всего-то эквиваленту на 24 ефимка, но золото всех впечатляет.

— Держи Андрей Лукич, иноземцы задаток за мыло дали, решил с тобой поделиться немного. За остальное не обессудь, на другие потраты оставил.

— Так я же понимаю, княжич, ты своё дело делай, а я потерплю.

Упоминание о "купцах" во множественном роде, сразу показало превеликие торговые возможности Михайлы, а блеск золотых снял последние сомнения. Количество лояльных специалистов мгновенно удвоилось! Сила самопиара в том, что продавать следует легенды о возможностях, тогда сам товар воспримут в любой ипостаси, даже жёлтой сборки.

Вернувшись в усадьбу, Мишка решил зайти к князю. Приближался День Отрезания и следовало согласовать действия.

— Ну как нагулялся? Небось всё серебро, что я дал, пропили да на гостинцы потратили? — докопался старый пень, — Ещё просить будешь?

— Не буду просить до отъезда, пока не нужно, — улыбнулся внук, — Лучше тебя изумлю, глянь во что твоё серебро превратилось.

Мишка достал мешочек и показал пару дублонов. Пётр Семёнович особого виду не подал, хотя крякнул, взял один кругляш, рассмотрел, погрыз, как положено… И удивлённо уставился на юного сродственника.

— Не думаю, что ограбил кого, но понять затрудняюсь. Откуда золото, не на улице ж нашёл?

— Расслабься дед, заработал я его, по-честному. Хорошего мыла наварили и португальскому купцу втюхали. Ему понравилось, да и я доволен.

Отрок не хотел, чтобы слухи пришли со стороны, поэтому решил сам выбить все возможные табуретки из под ног. Ему совсем не улыбалось снабжать всю свору Вяземских моющими средствами за просто так.

— Оно мне дорого встало, да я ещё больше с купца взял. Жаль, что из-за некоторых добавок не получится много варить. Добавки те редкие очень. Тебе я конечно буду в дар присылать, но в меру, не обессудь. И для себя надо, и для купца и в Кремль может придётся подношение сделать.

— Я тебя понимаю, Михайла, твоё мыло — вот и поступай, как знаешь. Только с Кремлём осторожней, чтобы порчи не было какой, — по-хорошему предупредил дед.

— Ну так я сам туда идти не хочу, но коли молва дойдёт, придётся отдариваться. Быстрей бы уж съехать в деревню, что ли — подальше от начальства, поближе к кухне.

Князь ухмыльнулся, всё-таки бродяжьи слова и присказки потешали своей простяковой мудростью…

…Ещё через три дня, Михайлу к себе пригласил испанский посол. Он,сломавши на днях ногу, самолично не смог прибыть, поэтому умолял его навестить "по важному делу". Мишка опять снарядил свой эскорт и уважил иноземца, благо в его возрасте это было не зазорно. Причина для встречи оказалась простой, посол умолял начать поставки жидкого мыла ко двору короля Карлоса Второго. Он обещал всё, что угодно, лишь бы прогнуться перед короной. Пришлось успокоить ретивого испанца и поставить на место через переводчика:

— Мой "шампу" очень дорог, но если королевскому двору это по карману, то поставки будут производиться через португальского купца душ Сантуша, моего представителя в Европе. Отправить первую партию я смогу лишь зимой, доставка и охрана товара за ваш счёт.

Посла такие условия устроили, хотя бы потому что были обычными в Испании. Тем более, что княжич сам пообещал отметить усилия полпреда в письме-инструкции португальцу. Взамен он попросил лишь одно — ознакомиться с личной библиотекой посла. Михайле очень нужна была книга о плаваниях в Вест-Индию и обязательно с картинками. Таковых оказалось целых три и все красивые и дорогие. Одна, где было больше всего нарисовано цветных картинок, да ещё на разнообразные темы, так приглянулась парню, что он сразу развязал заветный мешочек с дублонами. Посол, приняв его жест за чистую монету, помахал отрицательно головой. После чего распорядился красиво упаковать книгу и просто подарил княжичу.

Все мы готовы к широким жестам (а книга стоила столько же, что и хороший дом в Севилье), когда появляется возможность сделать доброе дело. Пусть даже ради собственной карьеры или положения в свете.

Кривоватый четырнадцатилетний юбилей особо не праздновали, чай не тезоименитство. Вяземские посидели, вкусно покушали, вин испили, да разошлись. Другое дело — со своими челядинами в своём тереме. Для крепостных был накрыт стол, доставлено пиво от герра Вайзера, приглашены скоморохи. Здравицы и похвалы чередовались, а рабочий класс старался соответствовать манерам благородных или, по крайней мере, легендам о них. Дружеская пирушка, не особо обременённая спиртным, оказалась добродушной и простой. Небольшая община настолько сблизилась вокруг своего княжича, что выглядела эдаким многочисленным семейством. Глашка сияла, глядя на довольного раскрепощённого Михайлу, а Кузьма вдруг почувствовал себя "дядькой" всей челяди.

Лукерья тоже отдыхала всеми фибрами. Всю предыдущую неделю она моталась по Москве, да не пёхом, а в специально нанятой пролётке. Ей были приданы два телохранителя и Пахом (в качестве возницы и помощника в одном лице). Удалось найти двух травниц, знающих секрет отвара из веток ивняка. Одна из них, согласилась поработать на Мишку три года, так как была вольной и могла собой распоряжаться. Обещанное жалованье её устроило, ибо позволяло, по истечении договора, наладить своё дело, купив хорошую избу с хорошим подворьем и огородом. Секрет её знаний заключался в том, что она происходила из рода, где когда-то затесался грек-травник. В принципе, всегда и везде можно найти людей, обладающих особенными родовыми знаниями, но не придающих им особого значения. Что-то вроде использования Большой Королевской Печати для раскалывания орехов.

Для оформления документов о выделении из семьи выехали двумя группами для большей помпезности. Всё-таки следовало напомнить в Кремле о древности рода, хотя бы внешним видом. Оружные княжича, благодаря постоянным тренировкам и единой форме, выглядели более сплочённо и импозантнее. Зато эскорт князя был побольше и лошади получше. Позади потихоньку ехала крытая повозка, исполнявшая роль Мишкиной барсетки. К избе Поместного приказа пришлось идти пешком, так как на вьезде в Кремль весь поезд тормознули местные стрельцы.

— Гаишники, мать их, — не удержавшись прокомментировал Михайла.

— Воистину хыщники, — солидарно поддержал Пётр Семёнович.

Афанасий уже топтался на месте с кипой бумаг и сразу повёл Вяземских к дьяку, ответственному по наследственным делам. Особых проблем не возникло, так как вся предварительная работа уже была проведена в предыдущие дни. Так что, подписав документы, каждый Вяземский получил свою стопку копий и был свободен. Но, как оказалось, не совсем.

Москва, хоть и большая деревня, но слухи мотаются от жителя к жителю очень быстро. И прилюдное мытьё головы озадачило не только посла. Пётр Семёнович, отлучившись "на минутку" и наказав ждать его возле палисадника, на лавочке, вернулся через полчаса.

— Назавтра приедешь сюда с утра к Борису Голицыну и через него мыло в дар передашь царской семье. Смотри не осрамись!…

Глава вторая

…Борис Васильевич, князь Голицын обстоятельно побеседовал с Михаилом. Всё-таки товар, за который иноземцы готовы были платить золотом, представлял интерес для казны. Пусть даже в виде налогов и пошлин, которые будут выплачиваться производителем и посредниками.

— Какие у тебя виды на будущее, княже? Будешь ли на Москве мыло варить, много ли. Может помощь какая нужна?

— Спасибо за предложение, Борис Васильевич, но не могу им воспользоваться. Варить мыло буду у себя в деревеньке, там мне удобнее, оттуда и торговать буду. И жить там хочу, суетно мне в Москве, хочется размеренной жизни и самостоятельности. А вот помощь маленькая мне нужна. Хочу в дар царевичу Иоанну книгу поднести, о землях заморских. Там картинки красивые, а ежели он захочет, то и объяснить многое из неё могу.

Голицын согласился передать книгу, а по мыльному дару сговорились попросту. Мишка привёз двухвёдерный бочонок шампуня и дюжину стофунтовых коробов, заполненых рубленными кусками твёрдого мыла, по полфунта весом каждый. Воистину царский подарок, благодаря дороговизне!

— Каждый год буду такой дар присылать для царской семьи, а деньги стрясу с гишпанского двора. Пусть платят своим вест-индским золотом!

— Чем же царь-батюшка отдариваться-то будет? — пошутил, на свою голову, Борис Васильевич.

— Ну, ежели не пожалеет полдюжины новых свейских мушкетов, да дюжину луков с арбалетами и десяток кольчуг, буду рад. Большего мне особо не нужно. Да и это лишь затем, чтобы было в чём ватаги подмосковные гонять. Уж очень они расплодились повсюду. И моим дружинникам учёба, и купцам местным польза.

— Полезное дело задумал, Михайла, ежели каждый боярин своими силами укорот татям обустроит, то поспокойнее станет. Будет тебе оружье да броня, прям сейчас пойду договорюсь. Заодно и книгу твою царевичу отнесу. А ты посиди здесь, покуда я не вернусь.

Братья Голицыны имея сходство, выраженное в незаурядном уме, практичности и карьерной смекалке, отличались приоритетами в личных взглядах. Старший брат, Василий, во главу угла ставил международную политику и хозяйствование, продумывая различные реформы. А Борис более склонялся к умелой торговле и подбору кадров. Он уже положил глаз на шестнадцатилетнего Льва Нарышкина, брата государыни-матушки, надеясь стать ему мудрым и нужным советчиком. Но не обходил стороной и юнаков пониже рангом, навроде того же Михаила Вяземского, неожиданно прославившегося своим мылом. Выпестовать молодь, приручить и организовать свою команду, означало через несколько лет создать противовес всесильному Ивану Милославскому. Даже малолетний царевич Пётр, хоть и не имевший никаких шансов взойти на престол, из-за наличия двух братьев немногим старше его, тем не менее был нужен. При умелом подходе из Петра мог получиться отличный государственный деятель и даже думский боярин.

Так что, вернувшись с добрыми вестями, Голицын потащил Мишку к оружейной, попутно отправив своего помощника к воротам за повозками с мылом. Пока дворовые таскали короба, Кузьма проверял качество вооружений, а дружинники переносили отобранное. К мушкетам добавили порох и свинец, а к лукам и самострелам — наконечники. Михайла застрял возле стойки с новенькими польскими пиками. Уж очень древки были хороши, удобны, а лезвия впечатляли. Борис Васильевич обратил на это внимание:

— Нравятся? Могу добавить к оговоренному.

Мишка лишь покивал головой на радостях и дюжина пик была оприходована в момент!

— Князь, да за такой дар, излечу от цинги царевича Ивана, только поручи. Царю-батюшке помочь не смогу, сильно запущена болезнь, извини. Может, потом, что-нибудь и для государя придумаю для облегчения. Но пока обещать ничего не хочу.

Голицын аж поперхнулся от неожиданности, посмотрел внимательно на Вяземского и вдруг… поверил в невозможное. Лекарств от скорбута не было нигде, так что следовало хотя бы попробовать.

— Когда возьмёшься за лечение?

— Сначала обустроюсь в деревне, потом разберусь с травами и тогда пришлю гонца с приглашением, к тебе. А ты уж сам организуешь выезд царевича, не обессудь. Сразу, сию минуту, ничего не получится, да и время терпит, не волнуйся…

…Наконец-то праздник пришёл и на Мишкину улицу, самогонное оборудование было изготовлено и проверено в действии. Бадейку с результатами испытаний подарили созидателю, а то, что осталось, разобрали на составные части и загрузили в "барсетку". После чего, дружно отправились на пустырь, чтобы проверить в действии две пищали, которые оружейник уже сделал. Всё оказалось хорошо: разброс, вместо ненужной кучности, убойная сила на тридцать шагов, даже запас берендеек. Молодой Вяземский попросил не искать добра от добра, а просто наладить производство таких же огнебоев, количеством до двадцати штук. Ну и берендейных берендеек заодно, чтобы не мучаться в деревне с клепанием самопальных боеприпасов. Стандарт — великая сила, а излишняя инициатива — губительна! Хочешь сделать хорошо — доверься специалисту.

Доплатив ещё четыре дублона, забрали четыре двуручные пилы и семь больших цельнометаллических топоров многократной проковки. Буреломы обычно занимают место с целинной землёй, где в первые годы можно иметь хорошие урожаи. Так что пилы и топоры — самое главное средство расширения пахотных площадей. Многолемеховый плуг пока оставался в стадии разработки, но и гонок никто не устраивал. Работников у Андрея Лукича было маловато, да и железа на всё сразу не хватало.

В принципе, сеттлеры были готовы к выезду на деревенское ПМЖ. Последние тренировки дружинников и челяди, фактически являлись ролевыми играми класса "тати нападают!" Каждый уже знал свой манёвр, место в караване и порядок действий. Бережёного бог всегда бережёт, особенно того, кто заранее подготовился. Всё-таки разбойный заповедник начинался сразу за Москвой и следовало быть готовыми к любой неожиданности.

На Тверском тракте, переселенцы объединились с купеческим караваном, пристроившись в хвосте. Староста Анисим, прибывший заранее, был провозглашён проводником, чтобы пальцем показать верный путь к деревеньке Беспутке. Название, конечно, веселило и обещало соответствующую жизнь, хотя подразумевало несколько иное. Просто дальше деревни не было никакого пути, а вместо него наступало болото. Бессменный сельский мэр рассказал душещипательную историю. Оказывается, там куда не было пути, имелась речушка Малявка, бессмысленная и беспринципная. За долгие годы своего существования, она подмыла парочку высоких холмов, которые, с веками, не выдержали такого отношения и обрушились. Осыпь перегородила речку и та больше не впадала в Вельгу, а начала потихоньку заливать всё, двигаясь на восток. Денег на ирригацию, как всегда, ни у кого из Вяземских не нашлось и процесс пустили на самотёк.

Караванщики, подсчитав халявный прирост охраны, обрадовались и предлагали ехать до самой Твери. Даже серебра посулили, но губу пришлось закатать. Мелкие ватаги, конечно не рискнули бы атаковать купцов, но стоглавая банда некоего Бортня могла добиться успеха. Его, вроде, поддерживал кто-то из бояр, да и постоянное людское перемещение религиозно-перестроечных лет, обеспечивало прикрытие.

Кузьма держал своих в постоянной боевой готовности, не позволяя расслабляться. Поэтому, когда на третий день нападение всё-таки состоялось, вяземцы даже обрадовались. Спало напряжение и осталось лишь действовать по боевому расписанию. Бандильерос обустроили засаду головной части каравана и хвост получил немного времени. Тати действовали грамотно, уничтожая охрану и не отвлекаясь на возниц. Грабежом они могли заняться и позже, после ликвидации оружных. Тем более, что разгружать транспорт никто и не собирался, проще было угнать его в лес, на "базу". Вяземские боевики начали своё боевое крещение с дальней пристрелки, а десяток излишне ретивых и быстроногих шишей, тупо попал под пищальный залп. Часть челядинов, прямо с возов, присоединились к отстрелу всех, кто не имел расцветок "парней Михайлы". Ну нет времени в таком бою разбираться кто свой, а кто чужой. Вот и обрядили всех, даже баб, в единую форму синего цвета с золотой окантовкой.

Так что, до рукопашной, добралась лишь часть ватаги, татей тридцать. Кто-то из них пал смертью храбрых (но глупых) ещё в головке, кто-то попрощался с жизнью в процессе передвижения по полю бойни, ну а самые недобитые наткнулись на… строй копейщиков. Так что грамотное отношение к "тяжело в учении, легко в бою" сказалось положительно. Атаковать врага, спокойно ожидающего соперника и плюющегося стрелами, болтами и пулями, довольно сложно. А ватажные лучники, хоть и сидели где-то там, на деревьях, но ничего не могли сделать с бронированными воинами. Это весь мир перешёл на моду воевать голышом, а Михайла Алексеевич такой глупости не понял и не принял.

Восемь мушкетёров Бортня, расстреляв свои единственные выстрелы в самом начале боя, чисто по инерции перевооружились саблями и просто не успевали вернуться к брошенным огнебоям, да и не имели времени на долгоиграющую перезарядку. В общем, сюрприз удался на славу, среди вяземских только девять были легко и средне ранены, а ватажников побили почти всех. За исключением некоторых, кого сознательно взяли в плен.

Оперативный допрос, нарушивший гуманность будущей Женевской конвенции, подсказал возможность продолжения "марлезонского балета". Оказалось, что база располагалась на лесном хуторе, куда вела вполне дорожная дорога, хотя и глухая. Желающих поошиваться в тех местах не имелось, любопыткиных давно перебили, а окрестные жители не совали нос в разбойное бытиё. А так как в самом обиталище осталось не более десятка больных, да временно нетрудоспособных, во главе с самим Бортнем, то тут же был сформирован карательный отряд. И пока челядины обирали трупы и развешивали выживших разбойников, дюжина быстрого реагирования рванула на конях в рейд, прихватив с собой одного из пленных.

Хутор оказался очень удобным для резкой атаки, почти все тати обретались на подворье, наслаждаясь солнечной майской погодой, сменившей дождливый апрель. Пока десяток добивал дворовых, Михайла с Кузьмой рванули в избу, подсказанную невольным осведомителем. Всё-таки подготовка бойца, участвовавшего в боях, где применяются многозарядные автоматические огнебои, гранатомёты, просто гранаты превосходит таковую у разбойников, использующих нахрап в качестве генерального аргумента. Какой-то шпынь, невежливо ринувшийся закрыть дверь, распахнутую Михайлой — тут же прилёг после выстрела из пистоля практически в упор. Бортень, вкушавший явства за столом, успел разрядить свою, такую же, пукалку, но попал в Кузьму. После чего срубился в нокаут, когда князь провёл прямой правой ему в переносицу. Грубая перчатка, со вшитыми в некоторых местах металлическими пластинами и шариками, сработала как свинчатка, только и всего.

Nothing personal, just business!

Двух дружинников отправили к обозу, чтобы привести его сюда на ночлег, а остальные занялись первичной зачисткой и изучением хуторских построек. События слишком быстро развивались и следовало их чуток охолонить. Кузьма, опрокинутый выстрелом, почти не пострадал, отделавшись синяком под кольчугой. Однако получил от князя взбучку за то, что прозевал выстрел и не ушёл с линии огня.

— Пойми, дядько, в таких случаях нужно находиться чуть сбоку, когда двигаешься позади, — объяснял Михайла, — чтобы ты видел противника. А точнее его руку и палец. Я-то ушёл в сторону, а ты не успел, обидно.

— Ты прав, княже, глупо получилось. Отвык я уже воевать, надо заново учиться и вспоминать былое.

— Наше счастье, что пока нет многозарядных пистолей и мушкетов, которые стреляют по нескольку выстрелов зараз. Вот тогда мало не показалось бы!

Кузьма решил промолчать, так как представилось, что если такое будет, то спасения никакого не станет. И войны сразу закончатся, потому что всех воев просто напросто поубивают. Одни бабы останутся!

Дружинники привели двоих в стрелецких кафтанах, ободранных и знатно битых. Оба были заперты в какой-то сараюшке и даже не знали радоваться ли им, а вдруг это новые разбойники побили бывших? Тем не менее, один из них представился:

— Николай Степанович, князь Мышецкий, а это мой помощник, десятник Василий.

— Михайла Вяземский, князь. Ватажники Бортня нас пограбить хотели, да ошиблись малёхо, — заважничал Мишка, — А вы кто такие будете и как в плен попали к душегубам? Только сначала умойтесь, перекусите, чем бог послал, а за вечерей и расскажете.

Дел было невпроворот, следовало отыскать всё, что хорошо припрятано. Бортень, конечно помогал информацией, почти добровольно, но даже он не знал, где отдельные разбойники имели персональные тайнички. Грамотно организованная банда потихоньку богатела, из года в год. Неудачливые тати погибали, а их мелкие, припрятанные радости переходили к выжившим побратимам, увеличивая капиталы ветеранов. Управы на бандюганов пока не находилось, сбыт награбленного давно устаканился и разбой стал чем-то вроде вахтового метода.

Попутно пригнали из леса, с какой-то лужайки, скот вместе с пастухом и пастушонком, а местную кухарку озадачили приготовлением ужина на полсотни человек. Ещё через час примчались трое взмыленных представителей побитых торговцев, чтобы выкатить свои претензии.

— Будьте людьми, наши вои за вас животы клали, а вы в сторону… Не по-людски это, не по-христиански!

— Угомонись, бестолковый, перед тобой князь между прочим, — укоротил псевдоправедника Кузьма, — чего хотели?

— Помоги, княже, оружными людьми, — перестроился "глас купеческий", поняв, что и язык могут отрезать за наезд не по форме, — нам в Тверь надо, а как мы теперь доберёмся, почти всех тати побили.

— Так чем же я вам помогу? — резонно спросил Михайла, — Вы же подешевше отделаться хотели, вот и наняли слабую охрану. Больше потратились бы, целее остались. А я всего лишь попутчик и никаких обещаний никому не давал.

Нахрап — дело весомое, но рисковое. Претензии, наткнувшись на безразличие, сразу превратились в мольбы.

— Не оставь в беде, князюшко, проводи нас в Тверь, а уж мы отблагодарим всем миром.

Мальцев, сытый по горло "людскими благодарностями" ещё в прошлой жизни, лишь усмехнулся:

— Дам добрый совет, не боле. Отправьте кого-нибудь в саму Тверь, али в назад в Москву, наймите стрельцов и будет вам охрана. А меня больше не беспокойте своими хитрозадыми глупостями.

Кому нужно ещё несколько дней тратить, подставляться, а потом получить десяток-другой серебряников, вместе с горой объяснялок о том, что "это по-божески", "другие и того не имеют", "мы за тебя молиться станем". Каждый доброхот, рано или поздно, сталкивается со свинским отношением к оказанной помощи и начинает чувствовать себя идиотом.

К вечеру прибыл обоз, который кое-как уместился на подворье. Впрочем, оградой был обыкновенный тын, усиленный дурной славой этих мест, так что ночного нападения можно было не опасаться. Хуторской транспорт уже загрузили всяким найденным добром и продуктами, а наутро оставили лишь заботы по запряганию хлопцами коней.

Беседа с Мышецким прояснила ситуацию. Оказывается его попросили помочь провести арест боярина Супонина, жившего неподалёку отдельным поместьем. Когда-то, нагнанный Алексеем Михайловичем с глаз долой за мелкие хищения, Супонин затаился в тиши и прикормил одну из ватаг. Человек умный и хитрый, он наладил разбойный бизнес, не подставляясь самолично, развил Бортня в "авторитеты" и даже организовал контакты по сбыту. Купцы — народ ушлый и горазды торговать товаром, доставшимся по демпинговым ценам. Мораль, в таких случаях, бродит какими-то иными тропами, а деньги ни разу не пахнут.

Лишь случайность позволила вычислить боярина и для ареста отправили два десятка стрельцов, во главе с Василием. Общее командование поручили князю, чтобы придать весомость и перевес в титуле. Однако, сведения об аресте дошли раньше отряда и стрельцов просто расстреляли на переходе, организовав засаду. Пленных оставили в живых, лишь потому, что Супонин имел какие-то планы на них. Приказ об аресте нашли среди бумаг Бортня, так что можно было попробовать закончить миссию своими силами. Николаю Степановичу оставалось лишь написать расписку о том, что четверть всего, что будет взято в поместье, перейдёт в собственность Вяземского. Раз уж стукачам выделялась четверть, то почему бы не оплатить, соответственно, силовую поддержку?

А Бортень, почти до утра, кололся по-чёрному, рассказывая всё, что знал о других ватагах и местах их базирования.

Утренний караван уползал с хутора, как истая анаконда, длинная и насытившаяся сверх меры. Сзади плёлся скот, который не хотелось оставлять незнамо кому — хутор решили не палить, чтобы не иметь в будущем проблем с законным хозяином здешних земель. Медленно, но верно выбрались на тракт, где уцелевшие купцы по-прежнему гадали, как быть дальше. Увидев, что вяземцы свернули в сторону Твери, торговцы быренько пристроились сзади. Миша, продумав с Николаем Степанычем, Василием и Кузьмой план, решился на антисупонинскую операцию. Попробуй разбери, какой бы хитрован ни был, кто подъехал к поместью: купцы или каратели. Никто ведь не признается раньше времени!

К сожалению, съезд на Распутку, то есть Беспутку, оказался ближе. Михайла не захотел разбивать караван и силы, чтобы не накормить каких-нибудь других татей. Лучше уж потратить ещё несколько дней, но всё своё иметь с собой. Улитка ползёт медленно, зато всегда под крышей и при своих! До поместья добрались лишь к ночи, заночевав примерно в версте не доезжая.

А с самого полчетвёртого утра, налегке, три десятка самых умных умников рванули на конях воевать боярина. Ворота даже выбивать не стали, несколько дружинников просто перелезли через ограду и открыли их. Пока дворовые и сам Супонин изволили просыпаться — отряд уже хозяйничал во дворе. Цель была одна, нейтрализовать дворовых и оружных холопов. Ну, а лидеры антитатьского движения, выломав двери, ввалились в особняк. Бортень подробно объяснил, где у боярина спальня, а где деловая светёлка. Крики и вопли затыкались без соблюдения прав человека, гуманности и прочей либерастии. Живёшь с бандитом — изволь отвечать вместе с ним!

Вообще-то, Супонин ожидал приезда Бортня с долей, а не набор каких-то полоумных стрельцов, облепленных изображениями тигра: и на спине, и на шевронах. Так что, когда ему под нос сунули бумагу с печатью, он растерялся. Карманный мелкий прикормленный подьячий из Разбойного Приказа о таких гостях весточку не присылал. Расстроившись от иронии судьбы, боярин опустил руки и даже не попытался откупиться. Деньги и драгоценности он хранил прямо в деловой комнате, где их и взяли вместе со всякими важными бумагами. Мышецкий даже растерялся от такой удачи со взломом. Всё уж очень удачно складывалось. А то, что он сполна заплатил богине Фортуне тем, что погубил отряд и чуть сам не погиб, почему-то не считалось. Миша Вяземский, на всякий случай, опустил князя с небес, поближе к реалиям:

— Вызывай стрельцов с Москвы, пошли Василия, я добавлю двоих на всякий случай и пусть с заводными лошадьми мчатся за подмогой. Я обратно в Москву с тобой не потащусь, своих дел хватает. Как только люди прибудут, подосвиданькаемся и поеду в свою деревеньку, на печи пузо чесать.

Тут Мишка врал — не было у него пуза, лишь мышцы пресса стали проявляться, раскачанного за четыре месяца. А во всём остальном он оказался прав, возить преступников и их добро по дорогам России так же опасно, как и торговать без охраны. Гонцов послали побыстрее и подальше, а потом занялись учётом негаданного наследства (или как оно там называется). От доли в холопьях Михайла отказался, чтобы не заморачиваться с переоформлением. Забрал разницу струментом, продуктами питания и кое-каким скотом. Оружие тоже распределили по-братски: Вяземскому хоть и четверть, зато самую наилучшую.

— Михайла Алексеевич, проси что хочешь, — расшаркивался Мышецкий, — ты мне жизнь спас и помог благое дело свершить. Обязательно в Приказе доложу и попрошу, чтобы тебя вознаградили.

— Да не нужна мне награда, я и так вона сколько поимел, — отшутился Мишка, — ты лучше помоги мне с оказией. Когда в Москву вернёшься, найди время и отвези моему оружейнику мешочек с серебром. Тебе с отрядом будет проще это сделать, да и попутно как-никак. А мне не разорваться и туда, и сюда.

— Сделаю, не сумлевайся, а долг чести за мной останется, может когда и расплачусь?

На этом и порешили…

— Вот моя деревня, вот мой дом родной, — напевал Мишка, озирая свою неказистую собственность…

Все муки ожидания закончились, когда в поместье примчался отряд стрельцов. Всего-то несколько дней терпения и, на всякий случай, ежедневных тренировок оружных и безоружных. Особливо гляделась боевая Лукерья: синие татарские шальвары с лампасами цвета золота, военная рубаха с шевронами, синий шёлковый платок, плащ-накидка с тигриной рожей. Грозная лекарка быстро навела порядок среди женской составляющей поместья, сопровождаемая повсюду личной адьютанткой Глафирьей. Та, вся из себя, в такой же форме, да ещё с уменьшённым вариантом Мишкиного боевого посоха наводила шороху одним внешним видом.

Часть стрельцов остались охранять усадьбу до приезда нового хозяина, кем бы он ни был, а остальные уехали с Мышецким, пленными и коробом с бумагами. Деньги и драгоценности, а так же некоторые "вещи на память" нагрузили на конфискованных коней, чтобы не связываться с медлительными повозками. Ну а вяземские потёпали потихоньку на новую малую родину…

Поселение на четыре десятка дворов имело лишь десяток "дымов", кто помер, кто разбежался от такой жизни. Большая часть пашни пустовала — народа не хватало на всё. Хотя микро-толпучка всё же собралась, когда из лесу начал появляться обильный караван, да ещё и с конфискатом.

— Заблудились, бедолаги, — сделали моментальный вывод сельчане, — неужто кормить придётся?

Впрочем тут же нарисовался староста и прямо с коня прояснил ситуацию:

— Чего бездельничаете, ироды, ваш князь едет, Михаил Алексеевич Вяземский, божьей волей! Ну-ка рты не разевайте, а встречайте как положено, он баловства не терпит.

Народ засуетился, не зная за что хвататься, поэтому подьехавший Михайла угомонил "броуновское движение".

— Стоять, не перепутываться, слушать. Вопросы потом задавать будете.

А уже Кузьма толкнул речь, обьяснив сердешным, что каждому семейству раздадут хлеба и круп, скота по возможности и орудий для работ. Так же будет денежный дар — на каждого жителя по двугривенному. От его княжьей милости! Ну и в ознаменование, так сказать, вступления во владение, все предыдущие долги будут списаны и забыты. Староста аж ёкнул от такого самодурства, но зная уже, княжью отбитость головы, не решился возразить. Лучше уж быть бесправным старостой, чем гордым, но перепроданным орлом.

В конце спича, произошло совсем неимоверное. Желающим было предложено подработать и за это, якобы, будет заплачено деньгами, пусть и медными. Список оплачиваемых работ пообещали обьявить попозже, после размещения.

Обустраивались по пустующим избам, не отбирая жилище у Анисима. Ещё часть домов, Михайла распорядился приготовить к капитальной переделке, включая огороды и выравнивая участки. По пустующим пашням послали людей, чтобы определиться с местом под картошку и кукурузу. Князь обьявил неделю на приготовления, не хотелось накосорезить из-за лишней спешки. Жить в деревне предстояло долго и имело смысл выводить её из прорыва пошаговым методом. Без всякого всеобьемлющего прогрессорства сразу по всем направлениям, а то можно и надорваться сдуру. Планы были просты, как ситцевые трусы: выращивание "второго хлеба" и основы для силоса, организация дренажных работ, база для отряда антитатей, эссенциеварение… И, главным номером программы, создание мыловарни!

Денег (спасибо Супонину!) прибавилось, а мешок меди и дополнительное серебро были получены в размен на четверть боярских драгоценностей. Из заветного ларца Мишка взял себе лишь перстень с крупным сапфиром, древний на вид. Который тут же засунул во вшитый в штаны "пистончик". Кузьма даже вздрогнул, но забот было много и он ничего не сказал. Пока!

С утра приступили к разметке, особенным строительством явилось создание площадки с разными непривычными диковинами для телесного развития. Практически все крепкие жерди из разобранных бесхозных оград использовали по назначению. Ну и другие готовые деревянные составляющие повытаскивали из ненужных изб и сараев. Брошенные огороды выпалывались и перекапывались под вспомогательные посадки.

Половину запасов в продуктах и в скотине раздавали по семьям, специально привезённый мешок двугривенных пустел. Дело в том, что "жителями" князь признал даже деревенских малят, нарушив все традиции. Но, почему-то никто не возмущался по этому поводу! В итоге, мастный народ взлюбил своего хозяина и слегка поверил в светлое будущее.

На краю деревни, в бывшей кузнице, навели чистоту и порядок и обустроили чаны для варки мыла и перегонки высокоградусных жидкостей. Дмитрия обеспечили парой помощников для сборки ценного устройства, потому что он был единственным механикусом вяземской мишпухи. Пахом, возвеличенный в должность какого-то "менеджера" (бродяжье слово, которое все должны были освоить), ходил гордым индюком по своей мыловарне. А чего не возгордиться, коли от других работ освободили, работниками обеспечили, даже долю в продажах выделили. Наказали работать головой, а не руками, лишь бы от души и как следует.

Единственного местного охотника Егора зачислили в знатоки-краеведы и даже посулили жалованьё, подённо, независимо от того есть работа али нет. Он, конечно, изумился от такого поворота судьбы, но отказываться не стал. Жена, трое детей и оба престарелых родителя нуждались в регулярном приходе средств. Первым же заданием явилась двухдневная подготовка к походу на Малявку, следовало определить обьём дренажных работ будущего.

Кузьма припахал дружинников на посменное патрулирование окружающей среды, вплоть до тракта. Не хватало заполучить налёт каких-нибудь лихоимцев, негаданный и потому возможно успешный. Не так далеко, верстах в восьми поближе к Москве, вдоль тракта действовала ватага некого Ивана Палко, с четырьмя десятками отмороженных "хунвэйбинов". На самопальной карте, созданной ещё в Москве, Бортень примерно указал место базирования банды и возможного схрона. А вот обьяснить, почему Иван зовётся Палко, а не Палка он не смог.

Лучшая защита, как все знали, это обустроить налёт и почикать всех неправых, забрав себе чужойское добро. И сделать всё побыстрее, пока враг сам такой же подляны не сотворил.

Пока работы бурлили в своё удовольствие, Михайла с Егором и парой помощников обошли с севера болото, перебрались через Малявку и спустились до Вельги. Та сторона находилась в чужом владении, но также никому не была нужна. Рассчитывать на помощь соседей не приходилось, их берег, более высокий, проблем с заболачиванием не имел.

— Вот беда так беда, — переживал Егор, глядя на затопленный лес, — так и нас затопит через несколько лет.

— Не затопит, — возразил Вяземский, видя ту же картину, — видишь, болото к Вельге подбирается? Скоро дырочки найдёт и само в реку сливаться начнёт. А мы ему поможем! Найму на Москве безработных, нехай первые дренажные канавы начинают рыть.

— Так дорого же встанет, князь, — засомневался Алексей, взятый лучником-носильщиком.

— Дорого, не дорого, а выхода нет. Сей год подготовим место для работников, лагерь поставим и продумаем доставку всего нужного в эти места. А следующей весной мужиков привезём, побольше.

Мишка пока не делился истинными планами со своими людьми. Слишком долго обьяснять, что такое "трудоотбор", когда через работу выявляешь исполнительных, старательных, понятливых. Потом, уже проверенных тяжкими условиями, переводишь на другие работы или в дружину. Крепостные для такого плохо подходили, нужны были вольнонаёмные пролетарии, а не прижизненные рабы в третьем поколении. Даже бесконечность ирригационных работ не пугала, коли служила базой для решения более важной задачи. Кадры решают всё, но их нужно выращивать, а заодно и обучать грамоте. Готовых "варягов" переманивать опасно — сразу заводятся враги боярского уровня. Да и бессмысленно! Специалист, выращенный кем-то другим, плохо поддаётся дрессировке на лояльность. Лучше уж самому поднять мужика из лужи беспросветности, помочь ему во всём, обеспечить необходимым, поставить на ноги… Тогда никого благодарнее не сыщешь!

"Спортплощадку" уже заканчивали и начали использовать. Михайла, вернувшись, отдал наказ об обязательных ежедневных занятиях всех, включая деревенских. Не менее часа в день, посменно, а утро следовало начинать пробежкой вокруг села. Отказы не принимались, а единственным бюллетенем признавалась лишь смерть! Семнадцатый век и крепостное право оказались удобными и полезными сущностями — никому ничего доказывать не было нужно. Наказ не для обсуждения, а для исполнения!

Пахом с Лукерьей уже пробовали первые возгонки-перегонки, как по добыче спиритуса, так и по производству эссенции по Мишкиным технологиям. Алкоголь потихоньку приближался по кондициям к желательному идеалу, а вредная эссенция, мало того что по каплям создавалась, так ещё и воняла непристойно. Но, впереди было всё лето и сбор свежих фруктов-ягод, которые по-любому были лучше того, что хранилось в погребах Вяземского посада. Воду таскали издаля, с родников, так как местная колодезная вода годилась лишь на бытовуху, но не для спиртосодержащих хайтеков. Гонок за результатом не устраивали и воплей "Даёшь!" не допускали, никуда с колеи знаний и опыта самого зачинателя съехать уже не было возможности. Пусконаладка всегда и во всём требует времени и старательности: не отдашь положенное сейчас — потеряешь потом, но совершенно не вовремя и неожиданно.

Егор уже пошёл на очередную миссию, разведгруппа отправилась за инфой о Палко и его лесных братьях. Остальные тренировали ролевую стуацию "налёт на лагерь, с предварительным отстрелом, совсем ранним утром". В лесу нашли поляну, в полуверсте, где и проводились постоянные ученья. Но, так как порох и свинец пока экономили, то все обязаны были стрелять из луков и арбалетов. А чтобы вопросительные рожи никто не строил, непривычное слово было обьявлено бродяжьим!

Русло одного ручейка, уходящего к болоту, развернули "а-ля сибирские реки" в сторону маисо и картохопосадок, вырыв ему персональную неглубокую канаву аж до самой деревни. Пусть поливает огороды, когда на поле не нужен. Само поле освободили от камней, какие нашлись, перекопали, обработали сохой и так далее по списку. Затем Михайла обсказал, как делать рядки под картошку (которые он видел на детдомовском учебном огороде). В конце концов, все картофельные "глазки" и маисовые зёрна упокоились в своих лунках, засыпаны, а ответственные за делянки должны были следить за процессом. Дело новое, требующее по первому разу, особого пригляда, правда неизвестно за чем. Всех стократно упредили, что вершки есть нельзя, даже с голоду. В результате, самые забитые перепугались заморского растения и даже поле обходили стороной.

— Чтобы заразу невзначай не подцепить, — обьясняли они, один другому.

Часть зародышей будущих деликатесов, посадили на специально выделенном огороде, для бабских тренировок. Нехай они тоже учатся такие фигли выращивать, лишним не будет. А чтобы народ особо не бухтел поначалу, предупредили, что зимой ещё всякого привезут из самой Португалии. Вот тогда никому мало не покажется! Люди бы сбежали от будущих ужасов выращивания, да куда от такого хозяина сбежишь? Всё-таки и едой поделился, и чуток денег дал, и долги простил, и скотом поделился, и лес разрешил рубить по надобности. "Обчество" долго судачило, рядило, курултаило исподтишка, но терпело, авось пронесёт. Тогда снова можно будет жить впроголодь, без надежды, но по старинке.

Разведка вернулась с победой — остались живы, потому что хорошо прятались. Иван, вместе со своими "али-бабами", имел во владении всего лишь глухую лесную поляну, уставленную шалашами, никакую охрану и четыре с половиной десятка лиходеев. Вспомогательный скот пасся неподалёку, для круп имелся амбарчик-времянка, с краю был вырыт хороший добротный погреб с земляной насыпью. Тати часто посещали одну деревню, в паре вёрст к югу, где и проводили свой досуг.

Карательная экспедиция отправилась лишь с боезапасом и пайком на несколько дней, почти налегке, без обоза. Особо грабить вроде нечего, а деньжата и оружие можно и на конях увезти. Передвигались лесными тропами, больше пешим ходом, поэтому чуток опоздали. На поляне ошивались всего трое татей, двоих из которых тут же обездвижили. Из луков, насмерть! А третий сам сдался, когда увидел численный перевес. И вызвался побыть добровольным осведомителем. Всё оказалось примитивно просто, два дня назад ватага отбыла на Большую Дорогу, поватаганить слегка. Там вроде намечался небольшой купеческий караванчик, решивший воспользоваться ставшим широко известным разгромом банды Бортня. Пришлось мчаться к тракту, чтобы не упустить случай и воспользоваться моментом. Слава богу, прибыли вовремя!

Караванщиков уже поубивали и тати были заняты делом, причём практически все. Одни очищал кошели и прочие места хранения ценностей, другие оттаскивали тела убитых на обочину, чтобы не помешали передислокации всего обоза. Куда и зачем они предполагали задвинуть добро, вяземцев не интересовало. Просто тупо включили исполнение вводной "отстрел" и сразу уложили почти два десятка разбойников. Лучники продолжили свои игрища, а остальные рванули пешим ходом с пиками и саблями наперевес. При сближении, те кто имел пистоли, не поленились использовать их по назначению. Растерявшиеся бандиты попытались дать сдачи, но сложно вести честный поединок "мэн-о-мэн" против копейщиков, натренировавших удар класса "прямой, двумя руками". Лишь после того, как пики, имеющие преимущество в длине, достигли цели — вступили в дело сабли и мечи. Конечно, для зелёных новичков, всё, что угодно, в новинку. Им и "калаш" дай — всё равно промахнутся, расстреляв весь магазин строго влево-вверх. Но салаг не было, потому что ежедневные тренировки выжимали всё из дружинных организмов, взамен наполняя мозги знаниями. Да и ветеранистость уже проявлялась потихоньку.

Обоз, оставшийся бесхозным, взяли с собой в любимую Беспутку в качестве боевого трофея, а на бандитскую полянку решили вернуться потом, без излишней поклажи, оттягивающей руки. Чуток пленных прихватили для расспросов, остальных обчистили, лишних добили. Купцов, охранников и возниц похоронили в общей яме, без церемоний. Моральных самокопаний по поводу "добро надо бы вернуть наследникам" не возникло, да и времени не было искать претендентов на товары. Экономишь на охране — ходи голый! Или спи в братской могиле.

Ночевать пришлось в лесу, как раз на съезде к своим пенатам. А потом, добравшись до деревни, сразу выехали на базу Палко, чтобы назавтра пограбить таинственный погреб. Как ни утомительно давать кругаля, но жрачка, шмотки и запасы оружия были не лишними. Плюс, несколько заначек и личный запасец самого Ивана-разбойника в деньгах и драгоценностях. Всё приторочили к лошадям, а скот погнали следом через лес. Медленно, но верно беспутная Недопутка накапливала запасы и аккумулировала капиталец. Хороший передовой совхоз на одних лозунгах не построишь, нужно на чём-то и деньги зарабатывать. Да и ватажники пока вносили хорошую лепту — конями, оружием и колобашками.

Нежданно-негаданно приехал Мышецкий, да ещё и с родителем Дмитрия. Пять пищалей нового типа, порох и свинец, литовки, топоры, пилы…

— Откуда столько, Андрей Лукич, — изумился Михаил, — благодарствую, но удивлён.

— Так ты же, князь, деньги передал, — улыбнулся оружейник, — вот я и прикупил себе соседнее подворье, да работников нанял. Буду расширяться, да ещё и новую печь построю. Хочу молот сделать, как ты рассказывал, от колеса водяного. Теперь у меня сбоку целый ручей течёт, на нём колесо поставлю.

— Ну что же, друже, тогда я тебе ещё денег дам. А коли князь подсобит, то и драгоценности, которые у татей забрал, через него продам и пусть тебе выручка за них пойдёт. Николай Степанович, есть знакомые ювелиры, которые такой товар купят? А я тебе уцелевших татей передам для Разбойного Приказа. Тебе по службе сгодится, небось?

— Подсоблю, Михайла Алексеич, с удовольствием. А за татей особо благодарю, нужны ироды для сказок, да для казней прилюдных, чтобы другим неповадно было татьбой заниматься. Ты, я вижу, время зря не терял, ещё кого-то приголубил.

— Так это ватага Ваньки Палко под горячую руку попалась, чего же пользу не принести, изведя душегубцев. А теперь, с новыми пищалями, ещё сильней станем.

Оружейник аж расцвёл оттого, что один князь другому его похвалил. Значит уважил работу, коли так отозвался.

Гости дорогие провели два дня, испытали пищали, опробовали новые косы, да песни вечерком попели. Дмитрий передал отцу свои деньги от доли в трофеях, чтобы к свадьбе копилось побыстрее. Стрельцов охраны проверили в потешных боях на длинных палках и всех побили. Те даже удивились ловкости передвижений и хитрости ударов.

— Эк вас тут учат жердями драться, может возьмёте к себе, — пошутил один из них.

— Не возьмём, — заважничал Алексей, — у нас ум требуется, без этого никак.

Шутки шутками, но и челядины, и дружинники, а теперь и деревенские, обязаны овладевать зачаточной грамотой. Условия были жёсткие, кто за год не научится читать по слогам, считать до ста и писать своё имя и тридцать слов, будет продан незнамо кому. Охи и ахи привилегий не обеспечили, поэтому безграмотные тряслиграмотных каждую свободную минутку. Никто не хотел батрачить у какой-то неведомой боярыни по имени Едреня Феня. Уж лучше буквицы изучить, да счётные палочки завести, как советовал Михайла Алексеич. А земли вокруг полно, всегда можно где-нибудь присесть и "грамотейные закорючки" на ней корябать веточкой. Для лучшего запоминания!

Мышецкий передал благодарность за помощь в аресте Супонина и бумаги, подтверждающие законность полученной четверти от хозяйского добра. За разгром банды Бортня были выплачены пятьдесят ефимков, а сам случай упомянули в курантах на заседании Думы. Через князя, Мишка передал письмо Борису Голицыну, что раньше октября не сможет взяться за лечение царевича. Откуда Мальцеву было знать, что клюква зацветает с мая на июнь, а плодоносит лишь, начиная с конца сентября? Зато плантаций на болоте было множество, а Дарья-травница обещала наварить отвара от лихорадки. Ей-то, как вольной, платили и жалованье, и обещали небольшую долю от продаж.

Андрея Лукича, на прощание, озадачили тех. заданием на "всё для лесопилки". На юго-восточном краю владенья Вяземских, границей с соседями являлась речка Весновка, такая же, как Малявка, но послушная. Пустошь возле неё, хорошо подходила под размещение производства досок, брусьев и прочей деловой древесины. А сам лес, вот он, рядом — глухомань, она и есть глухомань. Даже если находится под Москвою!

Спровадив гостей, каждый занялся своим делом: Пахом наконец-то начал варить твёрдое мыло, Анисим — руководить полями и поливами, а Кузьма с Михайлой засели за очередную операцию по зачистке бандюганов…

Глава третья

Всё-таки хреново быть бестолковым! Вся крутотень бытия, вращающаяся в голове вокруг довооружений, татей, неполучающихся эссенций, совсем заморочила Мишкину голову. Казалось бы, отвлекись и проведи опрос среди окружающих, так нет же, ждал пока клюква не созреет. На собственном болоте! А у соседей покопаться или хотя бы полюбопытствовать?…

До конца июня забили ещё три мелкие ватаги и одну среднюю, и нашли в схроне церковную утварь. Большой серебряный крест с каменьями, ларец, а в нём свиток. Михайла решил прогнуться перед монашеской братией и с десятком бойцов отправился почти в морское путешествие. Спустились на большой лодке по Вельге до Истры, а по ней до Воскресенского монастыря. Расчёт был прост — обменять ценности на какого-нибудь монаха, чтобы батюшковал в Беспутке. Всё-таки люди православные должны иметь пастыря и психотерапевта в одном лице. И, желательно, под боком, а не за тридевять земель!

Настоятель обрадовался дарам, а свиток аж облобызал, видимо очень ценный.

— Благодарствую вам, вои, слышал о ваших подвигах и готов помочь благословением.

Благословение и торжественный молебен оказались очень кстати, всё-таки материальных благ недостаточно для души. Заодно и монахом Пафнутием разжились. Молодой князь переговорил с тремя кандидатами, предложенными игуменом и выбрал того, кто был ближе по духу и безо всяких ультразакидонов. Людям нужен понимающий, а не указующий перст! А когда сели вкусить богом посланное, то среди напитков оказался клюквенный морс. Опаньки, мама дорогая, откуда клюква?

— Так у нас её полно, храним в бочках с водой, чтобы свежая была.

— Отцы-благодетели, не пожалейте ягод, продайте нам несколько бочек, — запричитал Мишка, — а то наша только осенью созреет.

Чего ж продавать, когда можно доброе дело сделать, благо прошлогодней клюквы было полно. Вяземцам даже лодку с гребцами дали в обратный путь, чтобы бочонки перевезти.

В общем, бестолковость — это когда под носом лежит то, что долго и упорно ищешь вдалеке! С другой стороны, дружба с монастырём лишней не будет, там ведь можно вспомогательные производства размещать, к обоюдной выгоде. А ближе к зиме несколько монахов выпросить, чтобы народ грамоте обучать…

В начале июля опять прибыла сладкая парочка: Мышецкий и оружейник. Понятно, что они подружились на Мишкином серебре. Кроме того, Николай Степаныч разгорелся поиметь свою пилораму и вооружить поинтереснее своих собственных холопов. Двуствольные пистоли-вертикалки наконец-то стали стрелять без осечек, возникавших поначалу из-за сложности устройства курков. Князя вообще заинтересовало всё, чем Михайла занимается, включая картошку и кукурузу. Он выпросил разрешение прислать тройку толковых деревенских крепостных, чтобы учились выращивать заморское сельскохозяйственное чудо. И, конечно, мылом бы тоже увлёкся, но никто с ним технологией не поделился. Монополия должна быть монопольной!

— Михайла Алексеич, ну хоть что-нибудь научи делать, что другие не делают.

— Так за чем же дело стало, князь, вон оружейнику помощь нужна для разработки нарезного оружия. Войди в дело с деньгами, помоги со связями, а может ещё чем. Будешь при оружии, за которым будущее!

— Андрей Лукич, что скажешь? — перенацелился Мышецкий, — Я чем смогу, буду помогать, да и денег дам в достатке.

Оружейник радостно закивал. Ему и в голову не приходило, что титулованные особы готовы разделить, как проблемы сегодня, так и доходы назавтра. Несколько попыток пригласить состоятельных купцов кончились неверием в результат, а другим оружейникам лучше не подкидывать идею. Ну, а Михайла, как инициатор, получил льготное право на более дешёвые цены и внеочередные заказы.

Набор пищалей и пистолей был принят с радостью, очередная премия за татей и кое-что из кошеля всучили по назначению, как часть оплаты. Все остались довольны и снова попели вечерние песенки. Николаю Степанычу было передано, на утро, письмо для Голицына, где молодой князь сообщил о готовности принять царевича, так как нужные травы наконец-то найдены. А зачем всем подряд сообщать о силе и возможности болотной аскорбинки? Пока моральные дивиденды не надивидендены — торопиться не стоит! И хотя приезд члена царской семьи оставался под вопросом, кислая ягода подверглась соковыжиманию.

Деревенские мужики, перепоручив поля бабам, уехали к Весновке на оплачиваемую шабашку. Новых топоров и пил хватало, так что срубы под лесопилку возвели быстро. После чего, ещё предстояло заняться общагой для ирригаторов и подъездной дорогой к ней. Эссенция, на базе более менее свежей клюквы, наконец-то запахла как следует. Добавив её при остужении твёрдого мыла, получили запах свежести. На шампунь клюкву не тратили, решили подождать яблок и земляники. Дарья вовсю колдовала над мятой, так как по планам предполагалось делать мыло мятное и земляничное, а шампунь яблочный.

Кузьма с "тиграми" пришиб ещё три ватаги, правда рейды получались всё более дальними. Слух о "бродяжиче с отбитой головой" распространился немерянно и тати всерьёз задумались о своей судьбе. Одно дело, когда высокородные развлекаются в свободное время, другое, коли уничтожение разбойников войдёт в привычку. Тракт от Москвы до Клина стал проезжим и купцы воспользовались моментом. Правда никто из них не заехал к Михайле и не поклонился дарами за оказанную помощь. А зря! От Клина до Твери никакого Мишки пока не наблюдалось.

Как-то вечером, после вечери, Михаил вспомнил о перстне. Тот давно уже лежал в ларце с разными памятными делушками и безделушками. Кузьма про перстень тоже забыл, но увидев наконец-то высказался:

— Прости, княже, совсем запамятовал, — начал он, — этот перстень очень похож на тот, что был у Алексей Андреича, твоего отца. Там, внутри, должна быть надпись "Вязьма".

Внутри действительно виднелась полустёртая короткая надпись глаголицей. Да и сам артефакт выглядел очень древним.

— Говорят, что первый князь Вяземский, Андрей Владимирович Долгорукий имел такой же, но оставшийся от нурманов и с брильянтом. Перед битвой на Калмиусе, он передал кольцо для своего старшего сына Василия, а сам погиб. Василий повелел изготовить ещё три таких же, уже для своих сыновей: для Афанасия — с рубином, для Романа — с изумрудом, а для Юрия — вот этот, с сапфиром. Где два других никто не знает, пропали в веках.

— Ну что же, дай срок, я и город верну, — сказал Михайла, после чего убрал реликвию обратно в ларец, так как размер был чуток великоват, — придёт ещё моё время…

Трудности возникли с поисками простых, казалось бы, культур — гречкой и баклажанами. Кто-то где-то что-то слышал, но концов сыскать не удавалось. Зато начали подтягиваться беглые. Они искренне считали, что любой, кто нуждается в свободных руках, примет их на иждивение и прокорм. Только в Беспутке таких не привечали, а гнали в три шеи: кого по-доброму, а кого и на пинках. Михайла знал простую истину, если кто-то сбежал от прежнего начальника, то точно так же предаст и нового. Рано или поздно! И какой смысл вкладываться в будущих перебежчиков, да ещё и нарушая закон? В деревне осел только один, причём вольный, а не из "мы не местные". Он перебрался сюда из Гомзино, узнав что князь Вяземский интересуется хорошими ремесленниками. Столяр и плотник, Игнат ещё промышлял крашенными лакированными досками. Когда князь его спросил, сможет ли он добротные луки делать, то получил, слава богу, утвердительный ответ.

Никто так и не мог понять, почему Михайла любит луки и арбалеты. Никого не устраивал ответ: "Бесшумные!", это было как-то против общего мнения. Поэтому решено было считать, что князь хитрит, чтобы ворогов ввести в заблуждение. Впрочем, на подчинении и исполнительности сии разночтения не сказывались.

В конце июля, в Москву, отправили Лариона — нанять вольных безработных мужиков для земляных работ возле болота. Цельнометаллических лопат было уже четыре десятка, так что инструмента хватало на всякие трудовые забавы. В Москве также закупили несколько больших возов мяса, хлеба и круп и потихоньку привезли к месту назначения. Еду следовало закупать впрок и много, пока цены дешёвые. А к осени собирались срубить большие амбары и откопать полуподземные погреба, чтобы обустроить ледники. Родная Недопутка (каждый называл, как хотел) превращалась в "Вяземские закрома".

Общий залп из двадцати пищалей сметал на тридцать шагов всё движимое и недвижимое. Правда, новый затвор для арбалетов никак не изобретался. Полторы дюжины пистолей-двустволок обеспечивали тридцать выстрелов. Досужие хохмачи шутковали, что скоро "тигры" сами выйдут на большую дорогу и тогда уж никому мало не покажется. Сила, раскачиваемая по яджуджской системе, уже сказывалась — кольчуги начинали носить, как рубахи, не напрягаясь.

Картофельная ботва приятно зеленела и радовала душу, а кукуруза вызывала опасения у простодушных сельчан. Она уже выросла выше пояса и пугала размерами. Когда Михайла сказал, что в конце концов початки окажутся выше головы, обречённые на сытость только крестились. Хотя скот, поглядывавший издалека, наверняка чувствовал, что ему готовят на зиму столь нужную вкуснятину и полезнятину. Животные умнее людей, поэтому и молчаливее!…

Царские квартирьеры прибыли, заразы, совершенно не вовремя, без предупреждения. Голицын, до этого, прислал весточку о том, что пока решение не принято и раньше сентября гостей ждать не надо. И вдруг на голову свалились, как шишки на темечко. Анисим, конечно же, показал им новёхонькое гостевое подворье, всё-таки построили на славу. И хотя лесопилка ещё не работала, но врукопашную, всё что нужно, обтесали. Самим царедворцам пояснили, что лучшего всё равно нет и не скоро будет. На том и спровадили.

Государыня-матушка Наталья Кирилловна искренне хотела помочь Иоанну, да заодно спровадить его куда подальше, авось местные тати набег сделают да прибьют наследника. Всё-таки Петруше будет путь к престолу покороче! Только ни с кем она этим не делилась. Милославские, потихоньку загоняющие царевича Ивана в кубышку богомольности, впервые были согласны с Нарышкинами, хотя и заочно. Они рассчитывали на то, что рано или поздно, родится у царя Фёдора наследник, тогда и сам действующий государь не нужен будет на ближайшие восемнадцать лет. Софья — баба, поэтому её в расчёт не принимали, сами хотели править. Пётр в этом случае, при всём желании, не сможет стать царём. И лишь наличие Иоанна немного мешало великим планам. Так что Иван Милославский очень даже порадовался возможности спихнуть лишнюю шахматную фигурку куда подальше. Глядишь, сам где-нибудь в болоте утонет али Мишка Вяземский его нечаянно потравит, вот и не нужно будет брать лишний грех на душу. Конечно, богомольное воспитание могло дать более человечный вариант. Вдруг царевич сам, по доброй воле и по советам духовника, согласится отречься от престола и уйдёт в монастырь. Но рассчитывать — это одно, а вовремя подсуетиться — совершенно другое!…

Михайла разминулся с квартирьерами всего лишь на три дня. Будучи спокоен за сроки он дал согласие на проведение совместной операции с Разбойным Приказом. Боярину Рюмину надоело то, что любой шаг приказа становится известен разбойникам заранее и он дал карт-бланш Мышецкому.

— Николай Степанович, договаривайся с Вяземским сам, бери какие надо бумаги, дели добычу, как считаешь нужным, но сделай большое дело до конца года!

В итоге, все заинтересованные лица пришли к соглашению, создав общий отряд и договорившись разделить поровну всё, что будет нажито в рейде непосильным трудом. А вот куда и на кого — не сообщили даже главе приказа. Сказал "большое дело" — достаточно, тем более, что цель была известна только Мишке. В чащобах и болотах возле Редкино, между Клином и Тверью, окопалась крупная банда Фили Оборотня. Несколько ватаг, то по раздельности, а то и вместе, держали в страхе те места. Даже на Волге промышляли, благо излучина была недалеко. Конечно, тверские стрельцы не раз на них охотились, но уничтожить так и не смогли.

Взвод "тигров" и три десятка стрельцов Разбойного приказа, во главе с Мышецким, потратили неделю на месте, чтобы определить дислокацию татей. Егор со своими воспитанниками-"егерями" нашёл аж целую деревеньку в семь изб и парой десятков пристроек. Полторы сотни татей чувствовали себя вольготно, окружённые сразу тремя болотами. Ещё четыре дня пришлось ждать, пока основная часть банды не уедет на очередной промысел. Разбойники в своей глухомани особо не таились, наверняка кто-то в Твери покрывал их деяния. Хорошо, что бандюганам самим добираться до тракта почти целый день, да ещё день-другой готовиться на месте. Так что деревню атаковали, не опасаясь немедленной ответки. Да и осталось на базе всего лишь человек двадцать, не считая холопьев и баб. В плен взяли лишь двоих, на всякий пожарный, а остальных забили вместе с мужиками. Поди разберись, кто мирный поселянин, а кто лиходей! Баб заперли, чтобы те не путались под ногами.

По пути до тракта пустили нескольких дозорных, после чего принялись за изучение найденных бумаг и выковыривание кубышек. Обоз с трофеями лучше формировать позже, если удастся расправиться с основной бандой. Учитывая, что те хорошо вооружены и их в два раза больше, итог был непонятен. Да и стрельцы явно уступали "тиграм" в подготовке.

Кузьма с Егором и Василием подыскали хорошее место для засады, на перешейке между болотами. То самое, какое защищать легче всего. Разбойник подобен обезьяне — навряд ли откажется от своего добра и побежит жаловаться тверскому воеводе, что ему права человека нарушили. По крайней мере, экс-Мальцев на это рассчитывал. Конечно, тати могли разбежаться, а потом выжидать, чтобы собраться и атаковать отряд, если тот уйдёт обозом из деревни. Но это уже слишком высший пилотаж, особенно, когда бандиты не уверены в том, что из Твери не подойдут ещё какие-нибудь "человеки с мушкетами". Всё-таки люди из будущего знают поболе о приёмах и хитростях партизанской войны, интенсивно развивавшихся весь двадцатый век.

Через два дня примчались дозорные. Люди Оборотня охамели настолько, что вели домой целый караван награбленного. Расчёт верный — аккуратно разобраться в тихом углу с добром и лишь потом вывозить его, по частям, скупщикам. Можно вообще притвориться, якобы сами купцы-челноки! Пришлось на ходу вносить изменения в план, чтобы использовать возникшее удобство. Обезьяны тоже, запустив руку в тыкву, не очень хотят расставаться с зерном, которое ухватили. Да и заполучить фланговую атаку там, где по идее не ступает нога нормального человека…

Жаль, что с оборонительной позицией пришлось расстаться.

Обоз, растянувшись, полз по дороге, разбойники ехали с комфортом: кто верхом, а кто взобравшись на подводы поверх груза. Всё не пешком топать! Густой лес с кустарником, столь знакомый и дружественный, вдруг шарахнул сразу шестьюдесятью мушкетно-пищальными залпами. Да ещё и на протяжении всей колонны, практически в упор. Дыму было столько, что и не разглядишь, кто такую подляну свершил и откуда вдруг ещё и стрелы с болтами полетели. А потом заднюю половину обоза атаковали пешим строем стрельцы с мушкетами наперевес. Повтыкали, злыдни, багинеты в стволы и попёрли на выживших. Воспользовались, гады, что не нужно бежать далеко на врага. Вот он, рядышком, глазами хлопает и понять не может, что за беспредел творится. Мушкет — не пика, саблей не перерубишь, а колется будь здоров! Да и татям другой половины обоза не легче оказалось — какие-то бронированные витязи (правда без шкур, но с тиграми) полезли. Попутно, волчары тигриные, из пистолей стрельнули, да ещё и общим залпом. С десяти шагов не очень-то и промахнёшься! А потом пиками давай колоть, как будто у себя дома.

Фильку брали Михайла с Кузьмой, живым нужен был, для дальнейших собеседований. Хорошо, что Оборотень выделялся внешним видом, на нём была ферязь и высокая боярская шапка. Он получил своё прозвище за то, что постоянно в кого-нибудь переодевался, чтобы караванщиков в заблуждение вводить. На этот раз, купцы остановились, видя что какой-то "боярин" на тракте растерялся и бегает, руками машет. Видно кони карету унесли…

Мишка, подбежав, уделал ватажника своим посохом, свалив с коня, а Кузьма вязал злодея уже на земле. Несколько "тигрят" стояли рядом и убивали всех, кто пытался помочь боссу. Несколько шишей сбежали в лес, но за ними никто и не погнался, нафиг не нужны. Один из оружных вяземцев погиб, у стрельцов потери были больше — семерых пришлось хоронить. Тяжёлых ранений, слава богу, не было. Всё-таки, грамотно подготовленная засада, многих татей вывела из строя на первой минуте. Обоз угнали к деревеньке, чтобы спокойно разобраться и спланировать дальнейшее. Да и поесть хотелось сверх меры, запах вражеской крови нагоняет аппетит, чтобы ни утверждали гуманисты другим либералам.

Разбор полётов был строгим — дружинник погиб от своей глупости. Не выстрелил из пистоля, да ещё и с двух стволов, опередил всех, вырвавшись вперёд. Бросил пику, сразу выхватил саблю. Показушное геройство никому не нужно, поэтому Михайла так и сказал:

— Погиб позорно, подвёл всех.

Такое было непривычно, но, по сути, верно. Правила грамотного боя нарушать нельзя, подставляешь соратников своей сверхбыстрой гибелью. Поэтому и память о таких должна быть отрицательной, иначе урок не пойдёт впрок.

Допрос Фили выявил сразу двоих покровителей: боярина Альметьева и купца Нилина. Князь Мышецкий, воспользовавшись правом данным главой приказа, тут же выписал бумаги на арест обоих с конфискацией имущества. Альметьев жил на свою голову на природе, в пяти верстах от Твери. Поэтому, добавив к купеческому ещё и местное добро и забрав скот, поехали в гости к покровителю татей. Странно, но боярин искренне рассчитывал на заступничество тверского воеводы, судьи разбойного приказа и каких-то "в самом Кремле".

— Ох, не сносить тебе головы, Николай Степаныч, — грозил арестованный, — достанется на орехи за самоуправство!

Поместье опечатали, оставив десяток стрельцов, и убыли за купцом. К сожалению, ни орехов, ни "на них" ничего не досталось. Воевода и судья, потолковав с Мышецким, приняли к сведению, что "Москве нужно громкое дело", к тому же быстрое, в этом году. А значит никто не будет разбираться в "хвостиках и веточках", осудят и казнят тех, кого поймали и делу конец. Главное, перед Кремлём отчитаться и прогнуться.

До 1 сентября!

Купец, прикормивший всех важных чинов, посчитал, что ухватил Бога за бороду. Вот только не учёл, что нет вечного под Луной. Сколько мзды ни раздавай — всё равно отступятся в трудный момент! Так что, отложенное на чёрный день, как раз в этот день ему не пригодилось. В казну забрали даже оба речных судна, одно из которых плыло куда-то в Астрахань. Михайла, после подсчёта доли, забрал свою половину деньгами, лошадьми, продовольственными запасами и тканями. Тем более, что на складах лежал, прибывший через Новгород товар. Неожиданную радость доставили несколько клеток с редчайшими заморскими "фазанами". Купцу теперь всё равно, а Вяземскому лишние индюки в хозяйстве не лишние будут! Ни разу!

Главное — правильно гнуть линию партию, в удобную для себя сторону. Обозище, полный всякого, заработанного честным трудом с риском для жизни, выезжал из Твери целую неделю и растянулся аж до самой Беспутки. Врут, конечно, те кто "сам видел", но Мишке всё равно было приятно…

— Да куда же мы всё это поместим, князюшко? — радостно изумлялся Анисим, — Ткани могли бы в самой Твери продать, али в Москву повезёшь?

— Поучи меня жизни, старый хрен, — прикололся Михайла, — я тебя даже не продам, а подарю какому-нибудь недругу. В качестве оружия массового поражения замедленного действия!

— Ой, батюшка, только не это, — перепугался староста, услышав новую "бродяжью отбитость", — я ж только спросил, не боле.

— Ладно, уймись, ткани людям раздадим. Нехай себе всякой одёжи пошьют, покозырнее. Небось таких аксамитов с кримпленами и не видели никогда?

Настроение и тонус зашкаливали от радости — люди Андрея Лукича, оказывается, уже пилораму монтировали. С досками жить гораздо легче, чем с брёвнами. Это в сексуальных отношениях, что доска, что бревно — грустно, а в хозяйстве сразу чувствуются высокие технологии. А уж брусья и балки вообще всему опора. Даже слонам, на которых мир держится! Так что, лесопильное производство выводило Мишкино хозяйство в разряд цивилизованных.

Обеим лекаркам-травницам поставили триединую задачу — припахать Пахома и выжать из клюквы всё что можно. А именно: смастырить настойку на спирту (чтобы хранить можно было подольше), как средство от лихорадки, для профилактики цинги и понижения жара. Научиться вялить ягоды, делая из них пастилу. Приготовить мазь для всякой человеческой волосатости.

— А мазь то зачем, Михаил Алексеевич, — удивилась Дарья, — неужто волосы красивше будут?

— Не о красоте думай, старательная, от мази все вши и гниды разбегутся, — выдал чужое за своё деревневладелец, — а это важно для здоровья.

Настойку и пастилу можно было продавать иноземным морякам, через душ Сантуша, а для массового производства договориться с монастырём. У тех болот богато — вот пусть себе денюжки импортные и зарабатывают. Не забывая отстёгивать процент за изобретательность! Чай, не Америка какая, где группа инженеров изобрела "Винду", корпорация "Эппл" её купила за гроши (потому что родной "Ксерокс" отказался от новинки), а Билл Гейтс спёр операционку уже у самого "Эппла"!

Ларион привёз землекопов и разместил их в двухэтажном бараке на вяземском берегу Вельги. Пока большие бадьи для них не приготовили, задачей стало изготавливать журавли и наметить дренажные канавы. Просеку от Беспутки прорубили, так как нужен был путь для доставки ила с болота на пустующие поля. Да и торф, по мере осушения, следовало к делу присобачить — энергоресурс, как-никак. Впрочем, бывшего ключника, а ныне "министратора", сразу послали за новой порцией людей. Работы много, негров не хватает, деньжат и жрачки прибавилось…

— Эх, ещё бы знатного дегтярщика надыбать, — вздыхал Вяземский, — или хотя бы дегтяря. На крайний случай дёгтеведа.

— А ты купцов поспрошай, — посоветовал Кузьма, — они дёгтем торгуют, может знают кого толкового.

Михайла к совету прислушался, а раз существует правило: "Предлагаешь — выполняй!", то отправил в командировку самого воеводу деревенского разлива. Инициатива наказуема, как-никак, да и толковых исполнителей пока негусто. Заодно и деда проведать поручил — небось старый совсем соскучился без постоянной ходячей проблемы, надо бы напомнить. Самому тоже хотелось в Москву смотаться, но пришлось ждать квартирьеров, чтобы снова не разминуться. Да и достойную встречу Нового Года подготовить, а то верноподданые совсем отрезвели в связи с введённым сухим законом. Вкуснючие салатики научились делать, скоморошья ватага подъехала, теперь следовало хотя бы пивом затариться на праздники. И мешок гривенников раздать, пока не заелись в конец!

Мишка любил своих крепостных, заботился о мужиках и бабах, попутно выдавливая из них по капле забитость и беспросветность. Только делал это исподтишка, чтобы на шею не сели и дополнительные ништяки не выцыганивали. Определённый спортивный интерес — пройти по лезвию бритвы вместо каната, не упасть и даже не порезаться! Хренов экспериментатор игрался в социум "Светлый путь", вовсю используя живых людей и даже самого себя. Дожился до того, что соседские буржуи приезжали за опытом и, между делом, пытались стырить то, что плохо лежит: идеи, технологии, спецов. Правда, ничего плохо не лежало, а также не сидело и не стояло. Любые попытки выманить у ребёнка конфетку кончаются плачевно, а то и обвинением в педофилии!

Праздник удался на славу — впервые в истории человечества русские люди не мучались от похмелья на следующий день! И не жаловались на правительство, погодные условия и происки соседей. Даже ирригаторы, поняв что с пьянкой произошёл облом, отдались на волю других развлекательных стихий. Хорошая погода позволила обустроить гулянку на природе, да ещё и всем скопом. Хозяйки превзошли самого Оливье и понаготовили вкуснятины, благо было из чего. Каждая хотела показать себя выдумщицей-кулинарьей и поэтому, загодя, хотя и поочерёдно, вытрясли из Михайлы душу и описания "бродяжьих" блюд. Сам сэр Майкл готовить не умел, зато очень вкусно рассказывал о том, что когда-то едал, включая перечисление ингридиентов. А уж реализация была полнейшей отсебятиной, из-за отсутствия половины комплектующих и рецептуры, как таковой. Зато блюда оказались классно приготовленными — от всей русской души! Одной "селёдки под шубой" предъявили три десятка вариантов, использующих все виды рыб и даже раков! Псковитяне с новгородцами сельдь не привезли в этот год, саботажники. Да и заморско-кореянские разновидности "морквы с чесноком" не уступали дальневосточным. Чеснок — всему голова, с ним и мелконаструганная репа деликатесом стала!

Подарками обменивались всласть целый день, благо народ ещё сохранил умение делать всячину своими руками. А по песням и пляскам на свежем воздухе перескоморошили самих заезжих лабухов. Самой крутой крутью стало выступление, отрепетированное заранее вместе с бродячими музыкантами. Пара бальных танцоров "Мишка унд Глашка", под аккомпанемент народных дребезжалок, исполнили исконно славянский бесконечный рок-н-ролл "Хава Нагила". Восторженные вязьмичи, дружно и с радостью сошли с ума и присоединились к дансингу.

Дорогие гости, в лице Петра Семёновича и дьяка Афанасия, только усмехались в усы, делая вид, что сокрушаются о падении нравов.

— Главное, не пропил ни людишек, ни землю, — констатировал князь.

— Дык, столько никому не по силам выпить, княже, — недоумевал Афоня, — такое хозяйство большущих денег ныне стоит!

Они ещё не знали, что на берегу Весновки найден холм с глиной, недалеко от лесопилки. И на будущий год предстояло обзавестись кирпичным микро-заводиком для внутренних нужд…

Царский поезд прибыл без помпы, но с рындами, стрельцами и челядью, даже царевича не забыли. Главой делегации назначили Бориса Голицына, как инициатора и ответственного за здоровье Иоанна Алексеевича. Более важные бояре отбоярились от месячной ссылки в захолустье, сославшись, поголовно, на недомогания и прочие жуткие страсти. Гостевой комплекс еле-еле вместил всех прибывших, включая их стратегические запасы: от постельного белья до кухонной утвари. Мишка самолично разогнал любопытных односельчан и наказал подглядывать только из-за заборов. Тигриная гвардия организовала наружные патрули, кремлёвские стрельцы — внутреннюю охрану. Для лечения и бесед о заморской книге использовали специально приготовленную избу, ограничив число желающих при этом присутствовать. Польскому лекарю, немцу Гюнтеру Веберу, выделили место для наблюдений, но запретили процедуры процедурить на время всего курса. Не хватало ещё заполучить какие-нибудь сайдэффекты от страстного любителя медицинской алхимии. Сей эскулап, всё свободное время проводил в исследованиях и даже выпросил отдельную избу на отшибе, под свои бесконечные опыты.

— Здравствуй, Иван-царевич, — слегка поклонился Мишка, — рад видеть тебя в наших краях.

Бледный, худенький паренёк, загнобленный бесконечными постами, моленьями и покаяниями, тем не менее улыбнулся титулу из народных сказок.

— Здравствовать и тебе, князь Михайла, бог в помощь. Знать, интересно ты живёшь, коли улыбаешься столь открыто и по-доброму.

Тринадцатилетнему царевичу, отстающему в развитии из-за излишнего богомолья, вдруг захотелось открыться этому цветущему, крупному, улыбчивому парню. Ни отец, ни старший брат не находили время на Ивана, вот он и рос одиноким, никому не нужным ребёнком. А ведь так хотелось, порой, поделиться с кем-нибудь своими печалями или редкими радостями, спросить совета. Даже послушать интересную историю, но не через неплотно прикрытую дверь, тайком, а напрямую, как все нормальные люди. Он понимал, что мир не заключается лишь в Библии и Житиях Святых, но некому было подсказать так ли это в действительности.

Мальцев ощутил схожее чувство. План по промыванию мозгов царевича и использованию того в своих целях, одномоментно накрылся. Игорю вдруг захотелось иметь младшего брата, раз своё детство, как и у мелкого Романова, оказалось пустым и одиноким. Вот только чем ему помочь, кроме излечения цинги?

— Разреши обсказать, как всё будет происходить?

— Будь добр, хотелось бы знать, — важно ответил юный брат царя и тут же, со всей непосредственностью, спросил, — а это не больно?

Вопрос очень даже закономерный и всем человечеством заданный в своё время! Природа так обустроила реалии жизни, что лечение или горькое, или больнючее, а значит лучше не болеть.

— Не больно, Иван Алексеевич, но кисло и мокро.

Снова улыбка — кисло-мокрых процедур вроде не бывает? Да уж, приятно, что здесь, хотя бы не врут…

В режим вошли без проблем, с утра после завтрака клюквенное сокопитие и мякотежевание, потом прогулки по лесу с говорилками о жизни и о Христе. После обеда — очередное поглощение аскорбиновой кислоты во всех её проявлениях, затем разглядывание картинок и рассказы о дальних далях.

— Михайла, ну откуда ты всё это знаешь? — удивлялся царевич, — Ну никто столько не может знать, да ещё о жизни за морем!

— Эх, Иван-царевич, я же бродяжил почитай два с половиной года. Вот многое и узнал! Вспомни, Иисус Христос тоже дома не сидел в полутёмной комнате в молитвах и покаяниях. Он ходил с апостолами по миру, смотрел, как люди живут, подсказывал им, помогал своими умениями. Его деяния для меня пример!

— А духовник говорит, что надо постоянно молиться и поститься. Кто же прав?

— Иван Алексеич, ты сам для себя должен решить кто прав: твой духовник или бог наш Иисус Христос. Посмотри, как живёт государь Фёдор Алексеевич, вспомни, как батюшка твой, царь Алексей Михайлович жил. Ежели б они только покаяниями занимались, да постились сверх меры, что стало бы с Россией?

Мишка шёл по тонкому льду философии пополам с софистикой, а батюшка Пафнутий, в это время, прикрывал его. С Иваном прислали не духовника (тот тоже неожиданно занемог), а монаха Варфоломея. Сей монах, ввязавшись в бесконечную дискуссию с Пафнутием, практически всё время проводил в новенькой часовенке. Благо хорошего церковного вина, для этого важного дела, закупили немерянно.

— Не спеши царевич, поживи у меня, посмотри как в миру дела обстоят, осознай что к чему. Пока здоровье поправишь, а там, глядишь и личный баланс дум и дел наладишь.

Молодой Романов опять улыбнулся, вспомнив, что Михайла не только бродяжил, но ему ещё и голову отбили. Странно, что в ней куча неведомых слов завелась, как тараканов в избе. Но слова выглядели мудрыми, иноземными и хотелось их запомнить и пользовать при надобности. Вообще, пустота ума, из-за недостатка образования, быстро заполнялась. Свято место, однако!

Потихоньку, Мишка приучал гостя к физкультуре, показывая упражнения и обьясняя, зачем нужно здоровье.

— Ещё древние греки говорили: "В здоровом теле — здоровый ум!"

— Нет, Миша, они про здоровый дух говорили, — возразил Иван, уже зная, что последует неожиданное обьяснение, расставляющее всё на свои места.

— Так посуди сам, они называли ум таким словом, которое переводится как "дух", — князь не знал насколько это правда, но вещал убедительно.

Впрочем царевича вполне устраивали такие обьяснялки, простые и понятные. Голицын, присутствовавший при всех прогулках-беседах, обычно отмалчивался, так как ему тоже было интересно. Тридцатилетний житель семнадцатого века, естественно уступал в широте кругозора жителю века двадцать первого. Зато превосходил в глубине понимания текущих реалий и полностью одобрял "приручение" потенциального наследника престола.

Сбор заморских исчадий флоры начался с двойного окропления посадок святой водой. Оба "отченаша" прошлись вдоль и поперёк, по просьбе Михайлы, по всем посадкам, успокоив волнующееся население. На всякий случай, выкапывание картошки доверили дружинникам, как наиболее продвинутым жителям. К кремлёвским гостям прибавились ещё и Мышецкий с Андреем Лукичом. Подсчёт порадовал всех — урожайность оказалась сам-шестнадцать! Только всю картошкодобычу тут же припрятали на будущие семена, за исключением того, что обещано было приехавшему князю и оружейнику.

— Ну вот, как всегда, — бухтели деревенщины, — растить растили, а попробовать не дали.

— Да вы посчитайте сколько на следующий год вырастет, урюки! — ввернул новое отбитое слово Анисим, — А коли сейчас всё съедите, что потом сажать станете?

Крепостные понимали, конечно, но без трындежа и богатый урожай — не урожай. Чай, традиция, как у будущих преферансистов: "Плачь больше — карта слезу любит!" Тем более, что кукурузу тоже закопали в какую-то яму, да ещё и солью посыпали слегка, антихристы. И початки унесли!

Что теперь правоверный христьянин своей бурёнке скажет? Как посмотрит в её грустные, всё понимающие глаза? Эх, жисть непутёвая, столько времени боялись кукурузия, а теперь жди-пожди, пока новый не вырастет. Это ж теперь ещё один год бояться, что ли?

Любопытный царевич, начавший потихоньку по-новому воспринимать окружающую реальность, посетил все промзоны. Особенно ему понравилось на лесопилке. Воздух пах опилками, брёвна превращались в доски, а те, в свою очередь, обрабатывались большими фуганками, изготовленными оружейником. Андрей Лукич уже наладил у себя отдельное производство инструментария для Мишкиных и не-Мишкиных потребностей. Раз качественный товар нужен и за него платят дорого, почему не припахать дополнительные трудовые ресурсы?

Правда, радость не бродит в одиночку. Отец Ефросиньи, в которую был влюблён Димитрий, отдал дочь за сына купца, вошедшего в долю. Грустный Дмитрий поделился с Михайлой и Кузьмой своим горем, но добрый совет получил от Пахома.

— Ты покручинься сколько надо, но не навсегда. Фросин отец ещё пожалеет о своём решении, когда через год-другой узнает о твоём растущем достатке. Князь же нам всем понемногу от разных прибытков долю даёт. Это как курица — вроде по зёрнышку клюёт, а весь двор в дерьме. И горечь уйдёт, и рана на сердце зарастёт и новая любовь придёт! Жизнь одним днём не кончается, поверь.

Молодой дружинник решил для себя, что тогда имеет смысл целиком отдаться военному делу и… изучению чего-нибудь хозяйственного. Уж очень заманчиво рассказывал князь на занятиях о том, что разумно иметь долю в каком-нибудь деле. Но не в купеческом, а в ремесленном.

— Талантов на Руси много, а покровителей мало. Поможете хорошему ремесленнику, будете его опекать, тогда получите долю прибытка.

Вроде дело нехитрое, но трудно найти толкового, всех вроде уже разобрали бояре да князья. Или так кажется, что разобрали? Дмитрий решил не торопиться, а приглядываться к разным товарам и узнавать кто и где их делает. А чтобы не забыть, даже купил бумагу за свой счёт и делал записи. Вон, Кузьма, вроде нашёл дегтяря для князя и как только время выпадет — поедет знакомиться. Потому как сейчас он знает о нём только по дёгтю, которого три бочки хватает там, где другого надобно целых пять! А коли найдёт для Михайлы Алексеича, то и свой "процент" поимеет. Сын оружейника уже знал это слово, которое означало "одну сотую". На занятиях всякому разному учили, даже непонятным словам.

Царевич незаметно для себя не только выздоравливал, но ещё и порозовел лицом. Да и бледность ушла, сменившись лёгким загаром. Целые дни на свежем воздухе не прошли даром, а очень даже положительно аукнулись. Правда, в голове, богомольный порядок сменился хаосом любопыткина. Столько интересного оказалось за морем, особливо в Вест-Индии — и дикари, и животные, и растения полезные и бесполезные. Сразу захотелось туда поплыть на корабле, да с Мишиной дружиной. Свои стрельцы оказались не совсем умелыми, "тигры" их побеждали в любых игрищах, даже в стрельбе. Сотник Еремей, обратился с просьбой, позволить отдать три десятка кремлёвских оружных, Вяземскому на обучение.

— Иоанн Алексеевич, пусть князь наших поучит, очень уж ладно у них получается с оружьем обращаться.

— Так у них в руках, что хошь оружием становится, — подшутил Голицын во время разговора.

— Да и сильны они, аки богатыри, вона, своими пиками, как прутиками вертят да крутят, — добавил сотник.

Иоанн задумался. Михайла как-то обмолвился о том, что каждый непростой человек должен иметь свою дружину, пусть даже небольшую, но умелую. Следовало у него же совета испросить, как это лучше сделать.

— Поговорю с Мишей, может он и согласится, — вынес решение царевич, — но следует у брата спросить разрешения, а то дорого может встать.

Вообще-то у него было гораздо больше вопросов. Хотелось узнать, чем собирается заняться молодой князь, когда повзрослеет? Как наладить такое же хозяйство в какой-нибудь из своих деревень? Будет Михайла путешествовать и возьмёт ли с собой самого Ивана? А вдруг война али поход — пойдёт со своими "тиграми" за славой и добычей?

— Ты, Иван-царевич, сразу всеми вопросами не мучайся, — как-то обьяснил Мишка будущему монарху, — всё надо делать постепенно. А в Кремль я не хочу, не моё это. Года через два уеду на свои дачи в архангельские земли, там мне интереснее. Тогда и о кораблях можно подумать, попутешествовать.

— Жаль, я же тебя совсем не увижу, — взгрустнул отрок царской крови.

— Не печалься, может отпустят тебя со мной на север. Дружину за это время тебе подготовим, доверенных царедворцов изыщем. Помогу тебе собственное дело наладить, чтобы у казны лишний раз не попрошайничать.

В принципе, никому не нужный претендент лишь мешался в Кремле под ногами и представлял проблему. Когда-то в Лувре все вздохнули спокойно, когда шебутной и воинственный Генрих, получил польскую корону и уехал к чёрту на кулички. Так что, идею сплавить Иоанна подальше, могли поддержать оба противоборствующих клана: и Милославские, и Нарышкины. Времена уж больно неухоженные — мобильником не воспользуешься и самолётом не прилетишь. В важный момент Истории! Пока новости доползут, уже поздно будет воспользоваться моментом.

Санаторный сезон закончился, как и положено по статусу всему хорошему. Для царя-батюшки приготовили безалькогольной клюквенной настойки с мякотью, обозвав "отваром из последних трав". Добавили персональный бочонок шампуня и коробушку с мятным мылом, которое наконец-то состоялось. За будущие тренировки кремлёвских стрельцов для царевича, запросили золотом, а Борису Васильевичу доверили проведение переговоров. Сам Голицын, заинтригованный Мишкиным хозяйством, уже раскатал губу и встал в очередь за семенами картофеля и кукурузия. Естественно, за большие деньги, но включая подготовку нескольких "специлистов" по выращиванию. Ну и, на посошок, царевичу предложили приехать по первому снегу на зимние длинные каникулы. А чего в Кремле или в Преображенском болтаться без толку?

Поезд царевича Иоанна почапал обратно в Москву…

Глава четвёртая

Отъезд царевича моментально подстегнул хозяйственную активность. Пахом с коллегами бабского пола занялся научным тыком по разработке засахаривания мёда, всяческим попыткам выпаривания ценной составляющей. Князь Вяземский пробовал все пути для создания того или иного сахарного песка. Вот только знаний и умений в его голове не наблюдалось, зато желания и хитрости было сверх меры. Производство досок и тёса не останавливалось, благодаря соседу, исправно поставляющему брёвна. За три бревна тот получал продукцию от одного, зато не платил денег за распиловку. Своей долей стройматериалов сосед успешно торговал, чем поправил свои финансовые дела. Боярин Никаноров имел одного, но очень дорогостоящего сына, который тратил деньги быстрее, чем получал их от родителя. Наследник, етить-колотить, достойный продолжатель рода!

Эссенция из яблок, вполне созревших, оказалась хуже, чем из недозрелых, поэтому "Фа" запустили в линию, используя предыдущую технологию. За два дня получалась двухсотфунтовая бочка шампуня, немедленно откладываемая в кубышку для душ Сантуша. Земляничный запах так и не получился и решили изготавливать лишь мятное и пресное мыло, чтобы не заморачиваться попусту.

— От добра добра не ищут, дабы время не терять! — поделилась народной мудростью Дарья, её греко-предки оставили богатое поговорковое наследство. Да и времени у обеих алхимичек не всегда хватало на чистую, нафиг никому не нужную, науку. В принципе, в день и так перерабатывалась четырёхсотфунтовая бочка жира. Производство не расширяли, чтобы не обезжирить Московию и не взвинтить цены на сырьё. Всё-таки, Подмосковье — это не Север с его многотонными китами.

Ларион пристрастился ккомандировкам за чужой счёт и постоянно пополнял деревню различными ништяковыми семьями. Последними прибыли два семейства вольных бортников с многовековыми традициями. Вольнонаёмных строителей набралось аж на три СМУ, каждое со своим заданием. Основной стройкой века стала база-крепость в лесу, для обучения своих и чужих дружинников. Всё-таки приближалась зима, время ремёсел и безделья, и можно было дать НВП всему мужскому населению, включая вольнонаёмных. Иной мужик и сам не знает какой он прекрасный воин, пока не позанимаешься с ним всерьёз. Для одежды с отягощениями использовали кучу зипунов, купленных по дешёвке и обшитых всяким порченным металлом в оружейной батюшки Дмитрия.

Сверхдовольный излечением младшего брата, царь Фёдор Алексеевич, внял предложению Бориса Голицына и самого Иоанна, поддержанных сотником Ерёмой. Раз уж князь Вяземский так хорошо готовит специальных охранных стрельцов, то нет смысла жалеть золота. Тем более, к расчётам подключился Василий Голицын, который выявил, что это будет ненамного дороже найма каких-нибудь швейцарцев, включая их содержание. Да и оружие для них, оказывается, можно прямо на Москве заказать у оружейника Андрея Лукича. Тот был рад изготовить четыре дюжины двуствольных пистолей своей конструкции для Кремля, лишь бы железа было в достатке да сполна оплатили труд работников.

Кремлёвские врачи проверили всё во рту Иоанна и подтвердили, что зарождавшаяся цинга излечена полностью. Зубы укрепились, опухлости спали, дёсны боле не тревожили при едьбе. Кстати, и сам государь, попивая каждый день сок с мякотью, чувствовал облегчение. Одна проблема: Михайла Вяземский упорно отказывался от землицы, деревенек и людишек. Непонятно стало, чем наградить верного подданого. Впрочем сиё недоумение показывалось лишь на людях, а в частной беседе Борис Васильевич пояснил просьбу Михайлы. Юный князь мечтал своими полезными деяниями получить льготу в виде общего единого налога, взамен многих разных. Как нынешних, так и будущих! Он готов был ежегодно отдавать в казну одну пятую от всех денежных поступлений в свою мошну, а также от ремёсел и иных дел, находящихся под его рукой. Предложение, конечно, необычное, но казна явно не обеднеет от этого. Поэтому решили подождать, когда польза престолу от мелкого Вяземского будет видна хотя бы невооружённым глазом. А пока просто позволили лекарю Веберу переселиться в Беспутку, для алхимических опытов.

Заветного дёгтеведа пришлось выкупать у одного купца, который закабалил за долги аж две дегтярные семьи. Тяга к суперсмазке обошлась очень дорого, в сто семнадцать ефимков. Зато и прибыток был не в отдельном технологе петровских времён, а в двух рабочих династиях, правда родственных. Мишка не стал выдёргивать наследные секреты близлежащими клещами, а попросту поселил мастеров у себя. Оказалось, что оба брата могут не только дёготь производить из свежачка, но и переваривать уже готовый. Им обустроили целый хутор в лесу, возле болота и, заодно, склад для пустых и полных бочек. Договоренность была проста: за каждую бочку весом в четыреста фунтов, Михайла платил аж целый ефимок. Оплату выкупного долга отложили на светлое будущее, но оба дегтяря должны были заказывать всё, что им понадобится для дальнейшего улучшения смазки. Вяземский готов был даже найти алхимика для опытов. Необычные, но интересные условия вполне устраивали братцев-дёгтегонов. Те и сами рвались попробовать всё, даже совсем старинные рецепты. А когда Мальцев рассказал им о принципе присадок, правда в общих чертах, так как сам толком ничего о них не знал — взаимопонимание стало полным.

Игорь вообще любил рассказывать своим всё подряд о якобы слышанных чудесах, надеясь на хватку крестьянско-ремесленного ума. Как, например, начать выращивание и культивирование люцерны, если о ней знаешь лишь то, что она вырастает по пояс. И вполне возможно, что где-то на лугах она есть, но местные колхозники называют её по-другому. Как обьяснить оружейнику суть патрона, коли капсюля для него не сделаешь? И дурацкую гремучую ртуть не произведёшь, потому что и обыкновенной ртути практически не наблюдается. Даже резина упирается не в каучук (можно найти его через португальцев, рассказав про дерево гевею), а в термин "царская водка". Козе понятно, что водка не та, какая лишь для царей, как и туалетная вода не из персонального унитаза Нины Риччи, но какие кислоты использованы? И как эти кислоты создают? Вон, ещё до нашей эры, продвинутый народ на Востоке и сталь варил, и асфальт укладывал. А сейчас, те же голландцы, вроде её лишь в горшках варят. Они бы ещё напёрстки использовали! Про асфальт и думать не хочется, нормальные люди по нему ходят, а не изучают технологию его производства.

Нет, конечно, есть некоторые интернетчики, которые всё-всё знают, точнее не "есть", а "были" (или уже будут?). Такие штымпы, попав в прошлое, царю Гороху сразу обскажут, как ядрёную бомбу сделать и на соседей из катапульты швырнуть. Естественно, их никто не поймёт, но понты получаются знатные! Правда, последствия грустные. А зачем Мишке хоть понты, хоть последствия, куда их девать? Даже собственный кусок Курской Магнитной Аномалии пока нет возможности использовать. Слава богу, что в детстве мыло варил, а не программистом-демократом пахал. А то сейчас с голоду пришлось бы пухнуть — из-за того, что компов нет и монархия абсолютная на дворе. Конечно, к делу и такого можно приспособить, мода на шутов никуда не пропала. Болтуны-говоруны очень ценятся влиятельными людьми, пока телевизора нет!

— Представляешь, Глашка, как хорошо шутом быть? — разглагольствовал обнажённый князь, — Кормят, поят, колпак с бубенчиками выдают!

— Ну ты что, Михайла, позорище-то какое, — бормотало полусонное сокровище, прижавшись покрепче, — каждый пнуть норовит али по шее дать.

— Ага-ага, пусть сначала табуретку возьмёт, чтобы дотянуться. Опять же, думать не надо, всё владелец продумает и указюку выдаст.

Девушка давно привыкла засыпать под бормотание полюбовника, который любил высказывать вслух всё то, что копилось в голове за день. Правда в простецкой обработке, а не высоким штилем. Глаша реагировала по-разному: то хихикала, то похрюкивала вперемешку с бормотанием. То просто спала! А Мишка пользовался прекрасным приёмом — озвучивая, упорядочивал мысли и находил накладки или затыки в тезисах. Это в головах всё просто и понятно, потому что штрих-пунктирно, а вслух, порой, сущая абракадабра получается!

— Хрым-брым-дрым! Скажешь тоже, абрадабра какая-то, — пробормотало слева ласковое и нежное существо котёночного типа.

— Не проблема, могу Даздрапездрой назвать.

— Хихик! Будешь обзываться такими страхолюдностями, укушу. Или зацелую, — осмелела ненаглядная, — ты сначала разберись, кто я тебе: лапушка или этот, которого на бумагу записала. Индюга какой-то…

— Индрикотерапевт чемульпекский? — переспросил издеватель-словоблуд.

— Хрюк-чмок! — лап-лап-лап…

Дожди и грязь вконец замучили всех беспуткиных — от князя до хитрована Еропки. Этот крепостной, оказывается набодяжил браги, чтобы разбогатеть на сухом законе. Пролетарии всех видов деятельности потихоньку богатели медью и, даже, серебром и, по сверхидее Ерофея, должны были обрадоваться возможности нарушить княжий наказ. Да ещё и за свой счёт! Ну какому русскому (бывшему безработному) мужику придёт в голову соображение отказаться от пропивания денег? Подумаешь, на следующий год не пригласят, али сейчас на зимние работы не предложат остаться, ежели таковые возникнут? Когда это останавливало русича от пьянки, коли деньги в кошелях бренчат и выхода требуют. Вот и попёрся крепостной по грязи да под дождём, через лес — от своей заветной полянки к строителям лесной крепости. Раз работы не идут и погода непогодная — самое время бухнуть от всей души, невзирая на цены! Целых четыре бурдюка на себя навьючил, чтобы людей православных порадовать и счастье им принести, аки ангел святой. Только строители какие-то неправильные попались. Вместо того, чтобы барсетки развязать, самого Еропку повязали и в Беспутку (по непогоде!) отвезли. Стукачи хреновы, своей пользы не поняли и душу не отвели, шкуры продажные!

Михайла не стал применять карательные санкции класса "на конюшню, да, кнутами!" Такое воспитание редко помогает: завсегдатай конюшни — норма поведения для отдельных человеков. Поведенческий мазохизм проявляется. Поэтому поступили просто — начали загружать в подводы Ерофея с семьёй и всё, что он нажил за жизнь. Только вместо коровы денег дали, чтобы побыстрее до Воскресенского монастыря добраться. Лошадь крестьянина впрягли, раскормленного кабанчика упаковали, порубив на части, а птицу запихали в клетки, да в мешки. Уж кто только не заступался за бедолагу-нарушителя, да и жена его по грязи ползала, вымаливая у князя помилования непутёвого мужа. Многим хотелось хэппи-энда: прощения милосердного и исправления оступившегося мужика.

— Люди, не ждите от меня милости! Я этому семейству дал всё, что мог, чтобы поднять их из грязи да с колен. Разве плохо жилось последнее время? А Ерофей мне в душу плюнул, предав мой наказ! Нет у меня больше веры в него и не будет. Пусть живёт у другого хозяина и вволю нарушает всё, что захочет. Подарю его с семьёй и всем скарбом монастырю, раз он сам такой судьбы захотел.

Мальцев не признавал логику "первый раз прощается", прекрасно понимая, что дурной пример — всем примерам пример. Если кто-то не ценит доброго отношения, то не следует за такого держаться. Остальным же лучше понять, что жить нужно по правилам, кои озвучены хозяином, а не по своей хитрости. Лозунги "Кинул — считается!" и "Лохи — сами виноваты!" — составляющая часть демократии, как и безответственность, и индивидуализм, и бездумное всепрощение. Миловать убийц, признавая их людьми, могут только неполноценные Хомо Сапиенсы, именуемые гуманистами-либерастами. Да и то, когда лично их такое не касается!

Ларион, взяв дружинников, отвёл микро-обоз с изгнанниками и передал игумену. К дарственным документам прилагалось письмо от Михайлы, где излагался целый бизнес-план о возможном сотрудничестве. Пояснения давал Ларион, причём очень грамотно и внятно. Настоятель попросил время на обдумывание, тем паче, что кое-что зависело от португальского купца. На всякий случай, в Беспутку отправили толкового дьяка, разбирающегося в таких делах.

В начале ноября, Кузьма, с десятком ветеранов, отправился в Смоленск. Для ускорения передвижения по грязи дали заводных и добавили денег, чтобы покупать по дороге то, что не хотелось везти с собой. Португалец писал, что прибудет или в Кенигсберг, или в Ригу в зависимости от погодных условий и просил дать русских провожатых, чтобы проще было добираться. Что ни говори, но дороги имеют не только невысокое качество, но и изобилие прилагающейся бюрократии. Каждый норовит нажиться на иноземцах и урвать долю от их будущих прибылей. Денег не жалко, а вот время бесценно! Само по себе, мотание из конца в конец Европы — дело длительное и не хотелось его увеличивать из-за местечковых заморочек. Так что Смоленск являлся идеальной точкой рандеву, тем более слава "тигров Вяземского" доползла даже туда. Какой-никакой, но пиар, а значит и подспорье в пути. Душ Сантуш, перегрузивший в Риге своё добро с кораблей на телеги, добрался до Смоленска к первому снегу. Неделю потратили на перегруз в сани и, когда погода устаканилась, рванули с лихой поспешностью к Москве и далее.

Обоз, в основном, составляли дары природы Португалии и Вест-Индии. Вяленые, сушёные, свежие и, даже, в семенах. К ним, по описи, прилагался камикадзе, класса "мичурин португальский", знающий, как и что выращивать. Только "длинный дублон" и дружеский пинок Святой Инквизиции убедили прогрессора поселиться где-то между белыми медведями и заимкой Санта Клауса. В кортеж сопровождения входили двадцать отборных мушкетёров регента Португальского Педру Второго и тридцать доблестных кирасир Карлоса Второго, короля Испанского.

Вся хитрость заключалась в мантильях! Ещё несколько десятков лет назад, волосы можно было мыть изредка, потому что вонь и грязь сдерживалась суконными и шерстяными головными накидками. Но как только мода перешла на вариант с кружевами — сразу пошли проблемы с запахом. Щёлок был неприемлем при дворе, а твёрдого мыла из Мавритании, Порты и Персии привозили мало. Мылилось оно плохо, а отстирывало волосья ещё хуже. Конечно, придворные дамы нашли выход из положения, используя всё-таки щелок и перебивая его запах мавританским мылом и парфюмами. Но уж очень сложный процесс множественного мытия получался. Да и волосы никак не хотели быть мягкими, пушистыми и ласковыми. Так что, когда на португальском придворье нарисовался душ Сантуш с номером "мытьё грязной головы без обмана и ловкости рук", самые богатые вздохнули от облегчения и взвизгнули от радости. Восточные дикари, полутатары-полуполяки, сдуру или от скуки, изобрели "шампу"! Да ещё и мыло, которое отстирывало самую грязную грязь с одежды.

Педру Второй, под давлением многочисленных родственниц и любовниц, руководимых лично Машкой Франсишкой, сразу захомутал ловкого торговца. Золото шло уже десять лет из Бразильского Гераэза и вопрос денег просто не стоял. Самый богатый король Европы 1680 года, готов был покупать всё русское мыло и шампунь по любым ценам, лишь бы вредные бабы отстали со своими наездами! К сожалению, производитель был связан словом ещё и с испанцами, так что пришлось поделиться по-братски. Слава богу, обошлось без Папы Римского, как при разделе Нового Света в своё время! Регент, уже давно полностью и безоговорочно корольковавший, обласкал купца и даже выдал аванс, как в деньгах, так и в статусе личного поставщика. Пришлось грузить бочками золото и серебро, вместо апельсинов! Апельсины поместили в ящики. Хорошо, что поездка ко двору Карлоса Второго, состоялась после Лиссабонского Триумфа. Король Испании, как и положено между братскими и соседскими народами (типа русских-украинцев, казахов-узбеков, армян-грузин, северных и южных корейцев), сразу предложил цену, выше чем "португальский брат". Душ Сантуш, как истый скромняга, не стал отказываться и даже пообещал, что всем будет рассказывать об испанской щедрости. Глупо спорить с монархами или экономить их деньги — можно вообще потерять такую возможность, лишившись головы!

Михайла по-честному предупреждал о таких возможностях в век суперпонтов, благородства, показухи и золотого изобилия Испании и Португалии. Купец, записавший все рекомендации, просто следовал им, не нарушая ни на йоту. Единственное, о чём нижайше попросил душ Сантуш у Его Величества, выделить в охрану "испанского аванса" гвардейцев попроще поведением, чтобы проблем в России не было с шапкозакидательством. Естественно, что королю упомянули о ходатайстве посла в России, обеспечившего долю Испании в шампу и твёрдом мыле.

Сам португалец мог бы и ранее выехать в Московию, но другие поручения Михайлы, озвученные в письме, требовалось исполнить. Следовало найти землю под посадки самшита, желательно с готовой рощей или, если повезёт, хотя бы небольшим лесом. Кроме того, коли средства отыщутся, сделать заказ на пики с древками из самшита и гранёными толедскими наконечниками специальной формы. Рисунки прилагались. Средства нашлись быстро и честный купец разместил заказ, исполнение которого дождался лишь к октябрю. Третьей просилкой-теребилкой являлся поиск купца из Персии или прямо из Индии, обстоятельного и надёжного. Михайла рвался к секретам индийской стали, а при возможности и к переселению индийских спецов, хотя бы одного семейства, под собственное крыло.

Судно душ Сантуша, для безопасности, по доброй воле спровождали военные корабли самого Педры Второго. Во-первых, шумиха на всю Европу, во-вторых, пираты не возжелали связываться с эскадрой, в-третьих, проверили ходовые возможности новых моделей, а заодно и провели в Балтийском море огневые испытания новых морских пушек оружейника Алвареша. Пятидесятифунтовые, короткоствольные бестолковки оказались бессмысленным изобретением — даже с удвоенным запасом заряда они не стреляли дальше пятисот футов.

— Ничего, герцог Вяземский свою пушку сделает, — успокоил Карлуш офицера, ответственного за стрельбы, — будет стрелять на две тысячи футов, вот увидите!

— А когда можно будет с таким чудом ознакомиться? — моментально среагировал проверяющий.

— Сам не знаю, пока видел только многозарядные мушкеты, — обозвал пищали купец-болтун.

Действия этого чудо-оружия сверхближнего боя он не видел, но марку "представителя русских чудес" держал высоко и уверенно. Поди проверь его слова, коли саму Беспутку ни на каких картах найти невозможно, даже на глобусе Московии! Её и наяву-то найти трудно — провожатые требуются. Те самые, которые ждали свою португальскую "руку Москвы" в Смоленске!…

Пока некоторые читатели СИ колупали автору мозги своим видением и проедали остатки плеши, пытаясь помешать в писанине — обоз мчался в Москву. Португальцы и испанцы, впервые познакомившиеся с морозом, скупили все меховые шубы, шапки, штаны и рукавицы на пути следования. Героические красные носы упорно вздымались в гордом задире кверху, но гордость уже замёрзла, открыв уши для восприятия советов местных жителей Страны Снеговиков. Сам будущий город-герой обьехали, выйдя на Тверской тракт, а пару саней с толикой споровождения отправили в конкретные адреса. Одна обьёмная посылка умчалась в Кремль, чтобы насладить царское семейство свежими и вялеными фруктами, а другая была распределена между дедом Вяземским, князем Мышецким и оружейником. Борис Голицын лишь похлопал ресницами и решил побыстрее отправить царевича на зимний отдых. Представитель испанцев навестил посла, собиравшегося встретить Рождество в Москве и передал все письма и сопутствующие документы. Андрей Лукич тоже выехал в Беспутку с готовым оружием и инструментарием, а компанию ему составил Мышецкий. Следовало согласовать зимний план охоты за татями на Дмитровском и Волоколамском трактах. Тем более, что некоторые князья и бояре тоже создали свои дружины, разнообразив столь светское развлечение, как охота. Правда ни разведки, ни обработки информации, ни умения составлять планы операций они ещё не умели.

Глухомань пиренейцам понравилась! Особенно тем, что имела избы, печи и запасы дров и торфа. Радость тепла познаётся лишь после марш-броска в несколько сот вёрст по морозу. А горячая вкусная русская лапша с мясом и бульоном сразу стала изысканнейшей пищей полубогов Севера. Испанцы, не успев приехать, уже представляли с каким пренебрежением они будут относиться к неженкам из Мадрида. К тем, кто даже не представляет истинно мужские трудности — тупо выжить в такой холодрыге!

Встреча купца с князем началась с представления прибывших. Кроме растениевода, в делегации находился и некий Хуан Рикардо Абрантуш, бастард герцогского рода Авейру. Аж, в третьем поколении! Молодой мужчина, слегка за двадцать, занимался коммерцией, перебрав тучу других вариантов жизнедеятельности. Ему не светила политическая карьера из-за внебрачности собственного деда, но денег с избытком хватало на аферы, всё-таки представитель очень мощного рода. Торговля с далёкой Московией была странной, но вполне голубой мечтой навороченного сетубальца. Правда, повода не находилось туда съездить, пока дружище душ Сантуш не похвалился неожиданной удачей.

А потом начались предновогодние сюрпризы…

— Экий ты, право, Санта Клаус, мой друг, — восхитился обрадованный Михайла, узнав о "задатке в бочках", — я-то рассчитывал лишь на заказы, а тут ещё и деньги к ним!

— Так монархи настаивали, чтобы мыло в другие руки не ушло, — оправдался купец-скромняга, — твои цены вполне устроили, правда, я их слегка приподнял.

Действительно, увидев ажиотаж королевских семей, Карлуш тут же прикрутил разумные прибавки. Обе страны были переполнены золотом, при недостатке высококлассных товаров. Всё-таки денежная масса должна соответствовать товарообороту! Та же Испания, уже создала проблемы, перечеканив всё, что прибыло из Вест-Индии, в монеты. Цена на золото опустилась, а на серебро вообще рухнула! Так что, Карлосу Второму, под давлением советников, пришлось сделать в этом году финансовую реформу. Португальский регент Педру Второй поступал более мудро, оставляя золотой запас в слитках. Хотя и его уже достала разница между монетами и золотом в колониях. Тот же квадрупль можно было обменять на две, а иногда и на три унции весового золота. Если бы монеты оседали в Вест-Индии, а не возвращались в Европу, проблем не возникало бы.

Совершенно дурацкая ситуация — иметь горы слитков и быть ограниченным в чеканке, чтобы не усилить инфляцию. Поэтому, предложение Вяземского, переданное через купца, оказалось интересным. Михаил был готов принимать платежи в новой валюте для взаимной торговли — "мальцах", золотых и серебряных. Матрица для станка оказалась достаточно простой: с одной стороны изображение серпа и молота в виде креста, а с другой — надпись номинала "Uno malz". Вес — одна унция.

Конечно, не всё истинному коту — масленница! Вяземский должен в течении трёх лет организовать поставки русского дёгтя в Португалию. Хотя бы десять тысяч бочек в год, а то португальцам приходилось мучаться из-за нехватки смазки для своего огромного торгового флота. Европа вовсю индустриализировалась и пожирала дёготь в неимоверных количествах. Куда деться, если всё что движется или крутится, требуется постоянно смазывать: от телег до блоков на реях. Это в России четырёхсотфунтовая бочка стоит копейки, а на краю европейской географии цены на два порядка выше. Из-за дефицита! Вот и назначили герра Абрантуша полпредом по "крови экономики", раз уж он всё равно к тартаромосковитам собрался. Заодно, передали с ним договора о сотрудничестве и вручили ему изрядные полномочия.

— Я не Негоро, я Себастьян Перейра… — начал прикалываться Мишка, с ужасом догоняя, что его шутку поймёт только он сам, — Добро пожаловать уважаемые, рады вам безмерно…

День приезда прошёл в приятных развлечениях: бане, едьбе и игре на гитаре, привезённой-таки душ Сантушем. Игорь, как положено дип. отпрыску, учился ещё и в музыкальной школе. Поэтому перенастроил все пять струн под привычный ряд, после чего порадовал окружающих песенками-чудесенками. Хуан Рикардо достаточно легко вошёл в ритм и начал аккомпанировать на своей гитаре. Алексей, которому давно уже купили полковой барабан, а Дмитрий с местным плотником понаделали всяких дополнительных бумкалок, влился в ВИА достойным ударником. Вечеринка, под лёгкие испанские вина, прошла приятно и весело, исполнив свою сближающую людей роль. Дам не было, так как наказ Вяземского распространился и на гостей: любвеобильность — дело интимное, а не общественное. Визиготов это вполне устроило, так как выпендривание осталось в прошлой жизни — местные всё равно не смогут оценить метание бисера. Как минимум из-за незнания языков!

Лишь на следующее утро купец озвучил цены на мыло: твёрдое — два талера за фунт для португальского двора и три талера за фунт для испанских понтовил, добровольно выпросивших такую цену. Шампунь, естественно, оценивался гораздо дороже… Квадрупль за кварту!!! Когда Михайла перевёл цену на русский для Лариона и Кузьмы — оба отреагировали одинаково, то есть застыли от восхищения. Обоим мужикам было невдомёк, что монархи могут быть настолько богаты. Вся кремлёвская годовая казна, весом в миллион двести тысяч ефимков (эквивалентная ста тысячам квадруплей) — была в десять раз меньше годовой прибыли тех же герцогов Авейру. Чего уж говорить о доходах первых руководителей, совладельцев обеих Америк?

— Ваше сиятельство, Михаил Алексеевич, эти цены вам, а мне то, что приплачивают сверх них, — окончательно добил князя португальский кормилец, — карго за счёт покупателей.

— Соглашайся, батюшка, не гневи бога лишней алчностью, — не сдержался Ларион, понимая что может быть наказан за суесловие и нахальство.

Впрочем Вяземскому было не до нарушений протокола, такой доход позволял всерьёз взяться за усиление дружины и заказывать высококачественное оборудование. А если цены и на дёготь предложат астрономические — можно тогда закупать его у других, подняв внутренние цены, и переваривать в более высококачественный.

— Душ Сантуш, дружище, сколько готов платить Его Величество Педру Второй за дёготь?

Ответил Абрантуш, как официальный представитель по этой теме:

— Эскудо за каждую бочку весом в четыреста фунтов.

Цена за русскую смазку, в принципе нормальная в Португалии, выглядела несусветной в копеечной России. Русское "чёрное золото", качеством превосходило европейские и колониальные аналоги, благодаря холодному климату. Так же, как конопляное масло Севера горело без копоти, в отличие от южной конопли, которая имела всякую излишнюю дрянь в растении. То есть, курить гораздо лучше Чуйскую онашу, а вот записи делать в монастырях, лучше под северную.

— Ну что же, сиры, я готов сотрудничать на таких условиях. Только разрешите показать вам наш новый дёготь…

Устройство для показательных выступлений оказалось достаточно простым и примитивным. С большого колеса, которое вращали ручкой, привод вёл на малюсенький блок, насаженный на деревянную ось. Рядом стояли песочные часы на одну минуту. Ось смазали тонким слоем простым русским дёгтем, начали вертеть колесо и через минуту смазка кончилась. Затем, таким же слоем наложили новый вид смазки, слегка коричневатый от добавок. Его хватило уже на две минуты. После чего началась торговля с разумной перебранкой и неожиданными доводами.

— Подумай сам, Хуан Рикардо, такой дёготь выгоден не вдвойне, а втройне! — вжёвывал Вяземский, — но только на кораблях и в военных походах. Сам посуди, если на корабле в два раза меньше бочек со смазкой, значит свободное место можно заполнить дополнительным товаром. А в походе высвобождаются повозки, на которые можно загрузить порох, оружие, съестные припасы. В конце концов, можно меньше повозок иметь в обозе. А значит меньше сена для лошадей, меньше денег истратить на возниц!

— А что скажет Педру Второй, — возразил внебрачный герцог, — вдруг посчитает, что это слишком дорого?

— Так ты не гадай, амиго. Возьмёшь устройство с собой, всё покажешь, всё разьяснишь. В крайнем случае, будем поставлять в Португалию обычный дёготь, а улучшенный продадим испанцам. У них денег много и войны они ведут чаще.

Уступить такую хорошую смазку заклятым друзьям-соседям, от власти которых избавились не так давно, не хотелось, но и решать за регента нельзя. Проще действительно съездить и всё разъяснить Большому Боссу.

— Бочек мы вам дадим десятка два, чтобы попробовали на месте. Думаю, что через несколько месяцев, всё будет ясно, — подытожил князь.

Изделия из клюквы, включая настойку, дали попробовать и дополнили антицинготными разьяснениями. Только лимоны могли сравниться по силе воздействия, да и то лишь свежие, которые быстро гниют. Сразу предупредили о том, что основным продавцом станет монастырь, а не Михайла. Монахам лишние деньги ни разу не лишние, даже в заднице, а заморачиваться с дополнительным обьёмным производством Вяземский не хотел. Всё равно всех денег не заработаешь! Тем более, моющие средства и будущий дёготь, выводили его в олигархи российского разлива и так.

Задаток в тридцать тысяч дублонов и пятнадцать тысяч талеров приятно нежил взгляд. Два десятка бочонков со столь нужными металлами пришлись ко двору! По готовому шампу и мылу решили свести баланс в конце января, когда будет готово пятьдесят бочек "Фа" и двести коробов твердятины. Самшитовые пики обошлись по двадцать дублонов за каждую, но Михайла отсчитал денежки твёрдой рукой. Высококачественное оружие стоит столько, сколько за него просят. На собственной жизни не экономят! Испанские и португальские мушкеты, вместе с одноимёнными порохом и готовыми пулями, тоже обошлись дорого, но уже в серебре. Слава богу, что хоть их не расценивали, как украшения из ценных сортов дерева. Ну, а пистоли того же Альвареша, славились даже в Европе, поэтому до Москвы просто не доходили. Очередь, однако!

Дружищу душ Сантуша озадачили рисунками кольчуг, которые следовало заказать на пробу в Толедо. Мелкие прочные пластинки, нанизанные рядами, да ещё и внахлёст, обеспечивали гибкость движений и дополнительную динамическую прочность. С учётом воронения, такая кольчуга-панцирь могла стоить сто, а то и сто пятьдесят дублонов. Длина предполагалась до колен, верх дополнялся капюшоном. Вес, само собой, по силам только Мишкиным дружинникам. Пики проверили на прочность и баланс и дозаказали ещё четыре дюжины.

Неожиданный облом приключился с самшитопосадками. Чёртов португальский "юннат" обьяснил, что самшит растёт столетиями и результатов любых посадок дождутся лишь дальние потомки. Планы пришлось перевёрстывать, благо португалец подсказал две породы деревьев с твёрдой древесиной в Вест-Индии: амарант и какое-то "palo de hierro". Увидев непонимание, он уточнил:

— Палисандро, — и, заодно, назвал его по-английски, — Rosewood.

Михайла разобрал лишь "палисандр" и согласно закивал, попутно уточнив:

— Корабли из них можно строить?

Группа португальских португальцев дружно отвесила челюсти — строить корабли из таких деревьёв, то же самое, что и топить печки алмазами. Первым среагировал Абрантуш, который имел свой форт где-то на Амазонке, далеко от побережья.

— Князь, но это невыгодно, гораздо больше можно заработать, делая мебель из таких сортов. Да и потонет такой корабль, деревья эти очень тяжёлые.

— Мои корабли тонуть не будут, — уверенно возразил Мишка, — зато пробить их борта будет очень сложно.

С прочностью бортов из палисандра или амаранта никто спорить не стал, сразу вспомнились "отбитые мозги", о которых рассказывал душ Сантуш. Ну, а Хуан Рикардо тут же начал подсчитывать доход от поставок дорогущей древесины. Правда непонятно было, где Вяземский собирается создавать верфь, не на Весновке же? Впрочем, опытные негоцианты не заморачиваются проблемами клиентов. Как говорит народная мудрость: "Мы вам и коммунизм построим — только заплатите!"

Тем более, что пока именно Португалия имела торговый дефицит, а Михайла, соответственно, профицит. Цыплят следует считать по восемь, причём в конце года!

Иноземную охрану побаловали международной спартакиадой вооружённых сил. В поединках на деревянных палках победил Абел Мантойя, капитан кирасир. Прекрасному фехтовальщику оказалась по барабану сила московитов и самоотверженность португальцев. На шестах не было равных Михайле, в принципе он выиграл даже бой один против троих. А со стрельбой вышел чисто русский казус. Небольшие чурбачки-мишени были установлены на раме, которая крепилась к тонким столбикам, врытым в землю. Дистанция, для удобства, составила всего лишь тридцать шагов. Мушкетёры сбили четыре из десяти, так же отстрелялись и испанцы. А потом Мишкины дружинники шарахнули из своих "вяземских дробовиков" и снесли к едреней фене не только чурбаки, но и саму раму, вместе с опорами. Сконфуженный Кузьма долго оправдывался:

— Ну кто же знал, княже, мы же хотели, как лучше!

А Иван Рикардович, которого местные беспуткины уже переименовали на православный лад, ржал до посинения.

— Бедные бандитос наверно скоро убегут из Московии в другие страны!

Впрочем веселились даже проигравшие — воистину лесные братья белых медведей ни в чём меры не знают!…

Подъехавшего Андрея Лукича, сразу после бани, осадили иноземцы. Им понравилось качество пистолей-вертикалок и захотелось заказать себе такие же. Причём возможная цена никого не смущала, два выстрела в одном флаконе — очень удобный прибамбас, а качество выстрелов явно превышало европейское. Отказывать было неудобно, поэтому покупателей поставили в очередь, так как своих заказчиков хватало на год вперёд.

На следующий день, Вяземский отправил туристов на экскурсию, а сам засел с оружейником обсудить и согласовать оружие будущего. Ему нужны были дальнобойные казнозарядные пищали на турели. Дело в том, что длинный ствол обеспечивает стартовую скорость, а как следствие и дальность. Такие стрелялки можно было установить на стенах лесной крепости, но требовалось не более двух дюжин. Второй малочисленный заказ сводился к нарезным снайперкам-мушкетам, причём тоже казнозарядным. Длина ствола в аршин, при калибре в полвершка, могла обеспечить дальность выстрела в три четверти версты. Вес винтовки роли не играл, зато сошки не помешали бы. Третьей разработкой являлась дальнобойная гладкоствольная картечная пушка. Казнозарядная, с двойным заклиниванием. Михайла не только проплатил долги по уже заказанному, но и выдал авансом две бочки серебра, чтобы у оружейника не было проблем с финансированием. Ну, и напомнил об арбалетном затворе, тем более, что под арбалеты он собирался заказать в Португалии самшитовые ложа.

С князем Мышецким потратили два дня на окончательную доводку зимней кампании. Дружинников вполне хватало на разделение по типам боевых операций. Первому взводу "тигров" и трём десяткам "разбойных стрельцов" предстояло расправиться с четырьмя сильными ватагами Дмитровского тракта до самого Городища. Второй и третий взводы занялись зачисткой того же участка от мелких банд. Четвёртый взвод относительных новичков и ещё одно подразделение Мышецкого приступило к полевым "учениям" на Волоколамском тракте, от Москвы и "до обеда". В лесной крепости, готовой лишь казармами, складами, конюшней и общей столовой, проходили стартовое обучение деревенские мужики и добровольцы-вольнонаёмные. Оплата была небольшой, но стабильной.

"Министратор" Ларион выехал в Москву с деньгами и охраной, чтобы "поменять гроши на зипуны". Амуниция спецназначения не менее важна, чем боеприпасы и командиры. Нужно было рассчитаться за старые заказы, включая чёрно-белые маскхалаты и сделать новые. Главным ништяком предполагались сапоги, со вшитыми в них пластинами и прочными накидными наколенниками. Повязки с налокотниками, боевые перчатки и бронированные напульсники также посчитали нелишними. А уж обувки для тренировок требовалось немеряно. У любой армии есть два врага: дефицит жрачки и обуви, хотя говорят и думают обычно другое.

Занятия с алхимиком Вебером по начальной химии и физике пришлось временно приостановить — Михайла не мог разорваться сразу на кучу Мишек, чтобы везде успевать. Одно разгребание обоза с фруктами, овощами и семенами требовало сразу троих руководителей и двоих переводчиков. И рабочих таскательно-перекатывательных рук, конечно. Так что, португальские испанцы, чтобы не скурвиться и не потерять навыки, приступили к полнопрофильной охране Беспутки, заменив местных ополченцев. И не забывая патрулировать лес в радиусе двух вёрст. Боевая слава — хороший барьер, но защита от дурака тоже требуется!

Хаоса добавил царевич, прибывший со своей мишпухой без предупреждения, сюрпризом а-ля "снег за шиворот". Конечно, формальным главой делегации числился Борис Голицын, променявший придворные козни на деревенские интриги, но и сам Иоанн изменился слегонца.

Вернувшись в Кремль, он разогнал богомольно-просильное окружение, посоветовал духовнику побольше изучать святые книги и поменьше нудеть, сменил престарелого бессмысленного "дядьку" Петра на тридцатипятилетнего ветерана Игната, в котором почувствовал собрата по духу. Даже покои поменял, заполучив нормальную светёлку вместо вонючей от чада лампад "темнилки" и две комнаты к ней. Договорившись со старшим братом-царём, стал самолично получать положенные на содержание пятьсот ефимков в месяц, складывал их в кубышку и тратил по разумению. Экономия на еде, путём бесчисленных постов, прекратилась, моленья и каянья сменились учёбой. Даже столь нелюбимая арифметика, поддалась его упорству. Раз Мишка посоветовал полюбить нелюбимое — значит это правильно! Софья, силовые бояре и князья, царские советчики-поляки не обращали внимания на малолетнего "недоумка". Любой, уверенный в себе, мудрый руководитель знает, что если дитё капризничает и выдумывает всякую чугундурость, но не путается под ногами — это хорошо. Царевич действительно не мешал никому, создав свой микромир в уголке Кремля.

Чтение, учёба, прогулки на свежем воздухе — мелкий даже нямкать стал отдельно ото всех и больше не смущал никого своим поведением за столом. А когда наступила зима, все с радостью восприняли отъезд Иоанна куда подальше, даже не в Преображенское, а в неведомую Беспутку.

В борьбе за власть, потеря одного, пусть даже слабого, претендента, только радует. И лучше, если она произойдёт "не в нашем районе"!…

Глава пятая

Михайла, глянув в глаза Ивана Алексеевича, поразился. Взгляд царевича выражал отчаянную уверенность человека, сделавшего свой выбор. Пусть не соответствующий канонам, или слишком опасный, может вообще неправильный, но твёрдый. Проблема осознания "так или иначе" довлеет над многими и висит стопудовым грузом на плечах и поведении. И лишь принятие решения приносит долгожданное облегчение, а вместе с ним и энергию, подпитывающую желания и стремления. Тем более, что юный Романов перехватил у Вяземского самое сильное оружие всех времён и народов — улыбку! И понемногу осваивал все вариации её применения.

Дополнительно построенный "гостиничный комплекс" вместил в себя кремлёвскую делегацию и их имущество. Даже, неожиданно севшему на хвост Льву Нарышкину нашёлся двухместный номер. Шестнадцатилетний брат вдовствующей государыни добровольно вызвался составить компанию Иоанну до рождественских праздников. Явный политическо-экономический разведчик поглядывал вокруг с пренебрежением и восхищением одновременно. Жизнь "стопервокилометрян" была ему неинтересна, но их ремёсла вызывали определённую зависть. Всё-таки, когда даже крепостные, начинают использовать тёс и доски в бытовых целях, а моются мылом и шампунем не может не интриговать. Каждому хочется жить лучше и получать больше со своих владений, нужно лишь понять, как это достигается. Мишкины крестьяне явно не выглядели голодными, сирыми и убогими, а наоборот — радовались жизни и были энергичны. Лёва Кириллович, под влиянием братьев Голицыных, уже разбирался в экономике, пусть даже и не знал этого термина.

Молодые юные парни, те кто вскоре возьмёт в свои руки бразды высокого правления, собрались в своеобразной "беловежской пуще". Только Мальцев знал о кризисе власти 1682 года, но не собирался этим делиться, а всего лишь хотел подготовиться. Пока в Багдаде всё спокойно!…

Ближе к католическому рождеству вернулись "тигрята зачистки", слегка при зипунах и хабаре. Притащили караван добычи, отнятой у татей недалеко от Волгуши. Наткнулись, как выяснилось, случайно, вне задания, но не пропадать же чужому добру. Католиков сразу отправили всем гуртом в Москву праздновать вместе с испанским послом, а половину нажитого раздали простолюдинам. Естественно, по-братски, то есть ту, что попроще и поменьше. Впрочем горожанщина и деревенщина всё равно обрадовались — приятен сам жест, а не наполнение! Лояльность дороже возможных прибылей и лишней копейки, хотя в двадцать первом веке такого Михайлу не поняли бы. Он даже часть иноземных фруктов и сластей задумал раздать простякам к православным праздникам. А ведь мог бы распродать всё, вплоть до дольки апельсина, чтобы прослыть истинным глобалистом-демократом. Кому, по большому счёту, нужны быдло и гопники, когда истина в "правах и свободах", а не в хлебе насущном? Даже местные народовладельцы не понимали молодого Вяземского и его траты. Зачем тратиться по-крупному, когда можно изрядно сэкономить? Впрочем никто, слава богу, не возражал — люди семнадцатого века ни к кому с непрошенными советами не лезли. Своих забот хватало, особенно по подглядыванию.

Хугу Гонсалвеш, назло нормальным людям, имевший имя, о которое языки выворачивались и ломались, сразу занялся изучением русского. А куда он мог деться, коли имел рыльце в пушку и проходил под грифом "нет дыма без огня". Конечно, соответствующий оправдательный документ у него имелся, но… Любитель извращений в бытовом растениеводстве, когда-то упорно пытался выяснить последовательность высаживания разных злаков на одной и той же земле. Как будто тысячелетиями предки были глупее и недальновиднее. Попытки отбирать более крупные зёрна и плоды среди данных богом, вообще выглядели подозрительным. Другие же так не делали! Ну а то, что он старался прирастить веточки яблонь к грушевым или апельсиновым деревьям, моментально сломало его многолетнюю карьеру.

В один распрекрасный день, подозрительного натуралиста-махинатора арестовали и доставили на первый допрос районному инквизитору. Почти все люди, написавшие за три года доносы на него, попали в список личных недоброжелателей, которых он назвал. А вот на обоих собственных братьев Хугу не указал, удивившись слишком поздно их "бдительности". Адвокат посоветовал пройти "испытание водой", как самое простое и убедительное. Конечно, страшно тонуть с навешанными тяжестями, пусть даже на глубине всего лишь три-четыре фута. Да и гарантий нет, что удастся достаточно долго задерживать дыхание. Даже инстинктивный страх перед водяной нечистью давил на подозреваемого. Но и сгореть на костре тоже не хотелось — любой обыватель, с большей радостью, на травке поваляется да на приволье попрыгает. Пришлось согласиться с адвокатом.

Гонсалвеша, как и положено, два дня учили задерживать дыхание, убеждая, что нечисти в водоёме не будет. Более того, гарантировали присутствие на берегу двух профессиональных ныряльщиков и лекаря, умеющего откачивать частично утопших. Всё так и произошло, на глазах комиссии Святой Инквизиции его связали, обвешали отягощениями и погрузили в… бывший римский бассейн, наполненный водой. Никакие брыканья утяжелённого тела не помогли и оно погрузилось на дно, после чего ныряльщики сами забрались в бассейн и вытащили бедолагу. Подьёмная сила ведьм и ведьмаков не проявилась, о чём местечковый инквизитор составил бумагу и заверил печатью! Два положенных дублона возместили моральный ущерб, но осадок у местных остался. Так что, переезд в Сетубал и отрыв от сельской природы оказался вынужденным. Устроившись садовником, Хугу больше не химичил с растениями, хотя даже душа чесалась. А когда представитель местной церкви предложил посотрудничать с душ Сантушем — согласился,узнав что в далёкой Московии нет ни инквизиции, ни запретов на вивисекцию растений. Соответствие желаемого и действительного можно было проверить лишь на месте. Одна непонятка, конечно, бередила душу мичуринца: "Как может вообще хоть что-нибудь расти во льдах Русии?"

Прибыл ещё один обоз, на этот раз с комплектом всего, что нужно для кирпичного производства. Даже сами кирпичи привезли, правда лишь для печи. Одну бригаду строителей моментально сняли с военного обучения и направили на берег Весновки — "накрывать поляну" для размещения производственных мощностей. Заодно, заставили людей выучить все эти "бродяжьи" слова, чтобы жизнь сказкой не казалась. Глинистый холм на глинистом берегу позволял отработать все процессы кирпичеобразования и обучить желающих столь, пока, маловостребованной профессии. Дерево упорно держалось за свой приоритет в строительной индустрии и не хотело особо замещаться иными материалами.

Монтаж лесной крепости постоянно продолжался, несмотря на её использование и гостей, решивших посмотреть на очередную "вяземскую" причуду. Никаких особых функций она не исполняла, находясь в лесу, между трактом и селом.

— Михайла, ну зачем она тебе нужна? — домогался Иван, Романов сын, — Неужель боишься, что тверские стрельцы придут тебя воевать и твою Беспутку отберут?

— Смейся, смейся, Иван-царевич, всем бы над беднягой Мишкой смеяться, — отбрыкивался начинающий князь, — твоим стрельцам здесь весь курс обучения провожу, чтобы всё, как положено было. Ну нельзя курсантам жить в деревне и отвлекаться от службы!

Иоанн достал бумажку, чтобы записать новые слова, но понял, что вообще-то на открытом воздухе холодно.

— А мои стрельцы, как и твои будут палками драться? Али хуже?

— Твои пусть сначала общему порядку научатся и тебе не мешало бы к ним присоединиться, — заважничал ветеран неведомо каких будущих войн.

— Так я же молод ещё, отрок всего лишь, — не стал выделываться царевич.

— Ты, Иван Алексеевич, всего лишь на год младше меня. Самое время осваивать воинское ремесло, оно никогда лишним не будет. Заодно и мышление твоё дисциплинирует.

— Холодно, Миша, пойдём в казарму погреемся, да я четыре новых слова запишу, а то запамятую.

Игорь Мальцев поражался простоте отношения отпрыска царской семьи к окружающим. Никаких понтов, излишней величавости, пренебрежения. Да любой олигархёнок двадцать первого века уже выделывался бы и подчёркивал своё внеземное происхождение.

Лев Нарышкин не выделывался, хотя и держал марку. Правда, в итоге, сломался — уж очень интересные и умные мысли в беседах озвучивались.

— Я своим дренажникам сразу обьяснил сколько денег они получат и за какие работы, — пояснял Мишка, — новое русло Малявки за год не выкопать, но и тянуть с работами не след. Поэтому плачу за канал: закончили очередной участок — получите деньги. Быстрее сделали — быстрее получили!

— А вдруг они всю работу за две недели сделают, чтобы скорее мошну набить? — сделал вывод Голицын и… задумался.

Нарышкин, который тоже хотел быстро отреагировать, вдруг тоже притих. Только царевич сразу озвучил понимание:

— Так это и хорошо! И мужикам плата, и Михайле то, что ему нужно!

— А когда болото начнёт уходить, я много полезного получу: и торф для печей, и перегной на поля и ценную древесину. Залило-то лес! Понятно, что большинство деревьев сгнило, но и морёного дерева, тех же дубов, найдётся в достатке.

Да уж, с морёным дубом не поспоришь, слишком дорого он стоит, большие деньги можно нажить.

— Как же так получается, князь, — очнулся Лев Кириллович, — выходит не зря ты серебро тратишь, ибо золотом окупится? Да ещё и быстрее, чем у других.

Брат царицы быстро осознал ценность сдельной оплаты и уже начал вспоминать, где на его землях болота имеются. Понятно было, что за бесплатно крепостные будут осушать заболоченные местности до второго пришествия. Пока даже дуб не сгниёт!

— А на буреломе я припрятал под корнями пять мешочков с ефимками. И разрешил мужикам разбиться на группы по два-три человека. Им и жалованье идёт и приз, в случае удачи, достанется. Условия просты: вырубили буреломное дерево, пень выкорчевали, всё унесли, а яму землёй с соседнего холма засыпали, с бугорком. Мне — новые пашни, им — оплата!

— Да уж, нехитрая морковка, а ослик за ней тянется, — восхитился Голицын, — небось даже зимой бурелом чистят?

— Ещё как! Правда один мешочек с двадцатью ефимками уже нашли. Теперь желающих невпроворот стало!

Такие суммы, для бывших московских безработных, означают новую обстоятельную жизнь, а не прежний беспросвет. Закон жизни прост: у кого-то золото бочками, а кому-то медной копейки не видать. И не потому что нет желания работать, а просто самой работы нет.

— Что же ты, Михайла Алексеич, крепостных не заставил работать? Всё дешевле обошлось бы, — посоветовал Борис Васильевич.

— Маловато их было в деревне, всего десять подворий, они бы мне много не наработали, — откорячился Вяземский.

Действительно маловато, хотя Беспутка явно не выглядела умирающей деревенькой. Да и дешевизна рабского труда относительна: сэкономишь на копейках — потеряшь в рублях, а то и в инвалюте.

— А если через конюшню мозги вправлять? — полюбопытствовал Нарышкин.

— Конюшня — дело хорошее, но бессмысленное. Она знаний не прибавляет и умений не даёт, только последнее здоровье отнимает у мужиков, — разглагольствовал спец по конюшням, лично их прошедший, — Люди и есть самая большая ценность, так чего ж я их ломать буду? Лучше профессионалов из них выращу, пусть мне пользы поболе приносят!

Скрип-скрип-скрип… Перо Иоанна двигалось по бумаге, записывая не только новые слова, но и их значения… Чпык-ляп-хрясь!

— Погодь, Михайла, я новое возьму.

Лев Кириллович тоже пристрастился записи делать, но у себя в комнате, после бесед. Мишка делился таким количеством мелких полезных секретов, что глупо было ими не воспользоваться в будущем. Особенно, ему нравились подсобные мелкие ремёсла, которые создавались прямо на глазах. Тот же Игнат-краснодеревщик производил маленькие щётки для чистки зубов содой и мелом. Прокалывал мелкие дырочки в тонкой плоской деревяшке, в которые вставлял свиные щетинки и заливал сзади лаком. Даже гости из Европы их купили, оплатив серебром. А другой прибамбас (для почёсывания спины) — деревянную лакированную загогулину с зубцами, научились делать и другие самоделкины. Не всё же баклуши бить и ложки вырезать! Самый главный кирасир всех кирасиров заказал себе комплект из дюжины чесалок и заплатил целых три дублона. Ох и красивы были сии деревяхи — руки сами просились ими вооружиться и спину всласть почесать! Разнообразной всячины в Беспутке и её "отделениях" делалось немало, принося определённый доход умельцам от сохи.

Заветный плуг тоже привезли и Анисим припахал мужиков к их истинному предназначению — поработать испытателями новой техники. Земля, на удивление, хорошо подрезалась, несмотря на холод. Правда в плуг пришлось впрячь семерых лошадей и столько же людей ухватились за ручки по всей ширине. Целую чать вспахали столь быстро, что даже местным бурёнкам стало понятно — пришёл правоверный коммунизм и принёс завтрашнее изобилие. А Вяземский, убедившись, что после нескольких месяцев разработок, испытаний и изменений получено удобное орудие пахоты, тут же заказал ещё два. Мышецкий, не отставая, тоже проголосовал ефимками за интенсификацию. Нарышкин и Голицын, почесали всласть репы, повозмущались ценами, но решились на отчаянный шаг покупки. Даже, несмотря на жёсткое условие: "Деньги вперёд!" Металл на металлоёмкую конструкцию с неба не упадёт и из ручья не выпрыгнет. Оружейник немного прикинул, крякнул и признался:

— Больше до весны сделать не смогу. Струмента и людёв не хватает.

Это означало, что заочный интересант Василий Голицын останется на следующий год без сельхозхайтека, о котором ещё даже не слышал. Хотя и держал ухо востро, но через брата, не желая отвлекаться от своих обязанностей стольника. Сидение за одним столом, положенная позиция "под рукой", исполнение любых царских указюк исполнялось со всем послушанием, но лишь до вечера. А потом, у себя и для себя, Василь Васильич раскрывал записи и мудрил над своим взглядом на разумное хозяйствование. Библиотека Голицына вмещала в себя многие умные книги, начиная с древнегреческих наставлений и древнеримских отчётов Сената. Уж, если римляне ввели законы, регулирующие даже порядок содержания рабов, то следовало брать с них хоть какой-нибудь пример. По отношению к крепостным, хотя бы. Вот только цифры озадачивали! Римский рабовладелец обязан был кормить своё живое имущество слишком изобильно: одна овца на двух рабов в неделю, два хлеба по два фунта весом ежедневно, корзинка овощей и корзинка фруктов ежедневно, кварта лёгкого вина ежедневно, фунт сыра ежедневно…ежедневно…ежедневно… Где же столько еды найти? И как строить римские дороги, коли канавы под них были глубиной четыре фута, кои следовало засыпать слоями песка и камня в двенадцать рядов. Но только на второй год, после того, как её вырыли, а потом ждать ещё год и лишь тогда мостить верх…

Довольные католики, вернувшись после радостной григорианской суматохи, стали заблаговременно готовиться в обратный путь. Схизматики потому и неправильные, что празднуют Рождество за две недели до рождения Христа, да ещё и крестятся наоборот. Поэтому православные их жалели по-своему, раз уж не удалось переучить бедняг. В конце концов, некоторые юродивые тоже говорить толком не умеют, но как-то живут рядом с другими калеками!

Зато, вместе с пиринейскими сумасбродами, прибыл наконец-то и персидский купец, родом из Порты. Саргис, невысокий, полный, жизнерадостный человек, разглагольствовал на всех языках мира и мог бы, при необходимости, стать толмачом даже на переговорах с инопланетянами. Турецкий армянин, выделявшийся благообразным Трудовым Мозолем (или Пузырём Авторитета), имел родственников повсюду, включая Антарктиду. Одна беда, будучи купцом от бога, он хотел торговать всем, что эксклюзивно и монопольно. И пытался всучить всякую байду иноземного происхождения, надеясь на отсталость русских медведей.

— Ты мне сказки не рассказывай о земляном масле, — охолонил его Михайла, — сначала изучи крекинг углеводородов, потом приходи, когда керосин получишь.

Бедолага купец заткнулся, услышав незнакомые, но явно умные слова и притих. В принципе, его интересовали северные крупные соболя и, само собой, супердёготь. В Индии, Персии и Турции тоже урожай с полей вывозят на телегах, а не по воздуху, без трения. Ну, а предложение привозить "жидкую нафту для ламп" повисло в воздухе. Во-первых, поставки персидского эрзац-керосина воняли бы по всей Волге, а потом и по всему Подмосковью, во-вторых, сия полезняка была чересчур дорогой, а в-третьих Вебер уже разработал спиртовую лампу и вовсю боролся с алкогольными сайдэффектами сгорания. Да и конопляное масло пока было доступно и недорого.

Декабрь, всё-таки, самый торгово-закупочный сезон на Москве и Ларион умудрился приобрести немало бочек масла для светильников. Если бы удалось заказать стеклянные колбы — вообще проблемы с освещением не стало бы. Ну, а в архангельских землях в достатке спермацета и воска для бездымных свечей. Всё равно местные поморы истинную цену им не знают и наверняка согласятся меняться на еду и цельнокованные инструменты для различных работ.

Это, те же португальцы, вынуждены были закупать свердорогие товары, плывя в Африку в совсем средние века. Ну не повезёшь же всякое фуфло неизвестно куда и неизвестно кому? Рейс не окупится, вместе с рисками штормов и потерей ориентации! Вот и затаривались дорогущими, прекрасно прокованными топорами, которые даже в Европе были чуть ли не на вес золота, а также заказывали безумно ценные венецианские зеркала и просили их разрезать на небольшие куски, чтобы в бурю не побились в трюме. Кроме того, возили стеклянные бусы, цена на которые порой приближалась к цене самоцветов (слишком сложны в изготовлении). А дикари расплачивались мусором из джунглей: мускатными орешками и плодами, перьями из задниц всяких разноцветных птиц. Невелика проблема сбегать в джунгли и понабрать того и другого, можно и под деревьями собирать. В крайнем случае, на мускатное дерево нужно залезть, а птиц посшибать стрелами — там, где они кучкуются. Это в Европах птички, в основном, мелкие и бледные с невыразительным оперением, а в Африках любая птица большая и яркая по своей природе! И кто кого дурил, спрашивается? Тем более, что в Землях Каменных Топоров и Ножей, металлические ништяки сразу переводили владельцев в разряд олигархов. Да за цельнокованный топор можно было выменять у соседей сразу и коз, и девственниц. Главное — тайну торговли с белыми чайниками не выдавать!

А уж бледнолицые лохи пусть плывут домой и дурят своих собратьев, получая несусветные цены за содержимое африканской помойки. Каждый рад своему промыслу, коли тот приносит прибыль. Ничего личного, всего лишь бизнес!…

Договоренности с Саргисом включили в себя выдачу ему двух бочек дёгтя, в качестве образцов товаров. Цены загнули неимоверные, соболей наобещали, но на потом. Впрочем и от него требовалось лишь размещение заказов в Индии и Дамаске на различные вооружения, броню и бытовые инструменты. Купец, конечно, удивился, что столь богатые люди хотят какую-то обыденность вместо изысканных товаров или парфюмов. Неправильные покупатели попались, но с суперсмазки уже не слезешь — слишком качественная. Да и поставлять туда-сюда удобно: Москва-Тверь-Волга-Астрахан-Персия и обратно. Заодно подарили двухгаллонный бочонок шампуня, короб мятного мыла и бурдюк "жидкого аспирина" для проведения полевых испытаний в Персии. Испанцо-португальцам прикатили две большие бочки с отваром ивняка, тоже на пробу. Пора уже было выяснить, насколько он хорош — может лишь для русских такое лекарство полезно, а для немцев…

Получив последние инструкции, душ Сантуш и Абрантуш с обозом и охраной отправились восвояси, так как в такие же "свояси" собрался целый меховой караван. Импортные купцы, не будь дураки, ежегодно везли меха в Европу совместно. Дороги на Руси достаточно длинные, любые вереницы саней вмещаются, а с охраной попроще — никакие тати близко не подойдут. Лучше дождутся тех, кто выгадывает цены до конца зимы, а потом передвигается самолично.

Разогнав излишки иноземцев по направлению заморских сусеков и собрав своих анти-татей в кучу, Вяземский обьявил юлианские празднества открытыми. Царский поезд уехал в Преображенское, где ритуально проводили Рождество и встречали Новый год, поэтому можно было оттянуться по-свойски, благо герр Вайзер уже завёз всё необходимое пойло. Прикольно, но ему и в голову не приходило, что бренд "Бадвайзер", когда-нибудь станет общемировым и общечеловеческим. Причём за марку будут спорить Чехия и Штаты, напрочь забыв самого изобретателя сорта. Подумаешь, пивовар с Кукуя!

Мышецкий, привезя с Кузьмой "наследство" одной из крупных Дмитровских ватаг, уехал с пленными в Москву, праздновать вместе с роднёй и вернулся лишь к последней декаде января. Предстояла достаточно сложная охота на Яхроме. Зимние купцы прорывались к Волге и обратно и наиболее неудачливых регулярно грабили. Большие боссы самого Дмитрова закрывали на это глаза, открывая пошире карманы, да и опасаться им было нечего — все потенциальные видоки уничтожались напрочь. Тати не жалели ни возниц, ни баб, ни детей. Возвернувшийся из Преображенского Иоанн, неожиданно упёрся и пожелал принять участие вместе с кремлёвскими стрельцами и стольниками. Никаких доводов он не желал слушать, хотя и пообещал в бой не вступать, а наблюдать издалека. Голицын сразу осознал различие между буколикой и реалиями жизни и, сцепив зубы, занялся экипировкой. Успокаивало лишь то, что отряд возмездия насчитывал сотню уже опытных боевиков. Уезжали налегке, выпустив вперёд Егоркиных "леших" в белых маскхалатах с чёрными разводами.

Местоположение основной банды было вычислено заранее, но брать её пришлось прямо на купцах. Попытка проявления гуманности и сохранения хоть кого-то из обоза привела к потерям. Даже у Вяземского погибло трое дружинников. Кровавое месиво, пороховая гарь и личное наблюдение того, как вырезают из трупов ценные наконечники, что-то изменили в царевиче. Книжки и моленья сменились осознанием правды боя.

— Извини, Иоанн Алексеевич, другой войны у меня для тебя нет, — пояснил Михайла, — грязь, срань, дрянь вместо романтики.

— Ничего, Миша, то мне полезно. Знать не так просто добро себя проявить может, — отозвался притихший отрок.

Караван увели прямо в Дмитров, где перед воеводой поставили вопрос ребром: или его арестуют, или он сдаст покровителей разбойников. Присутствие реальных людей из Кремля сразу помогло сделать однозначный выбор. Местный стрелецкий сотник, губной дьяк и четыре купца были арестованы, а их добро и крепостные описаны. Вяземский, как всегда, забрал свою долю, отказавшись в этот раз не только от крепостных, но и от денег. Своих было изрядно, а летом ещё приход валюты намечался!

Трактоочистителей встречали всей деревней плюс новыми гостями, среди которых стоял худощавый долговязый восьмилетний мальчишка. Он восторженно смотрел на конных витязей из сказок в чёрной броне, синих плащах и с мечами за спиной. Но ещё больше ему понравились стрельцы с их мушкетами, в красочных кафтанах. Уж очень хотелось самому иметь таких же, чтобы каждый день видеть и слышать, как они залпом стреляют и пахнет пороховым дымом. Ах, если бы ещё у них были пушки! Ну что может быть лучше настоящей войны, когда наши побеждают ненаших и захватывают крепости. Впрочем, лучше сейчас было дождаться, когда освободится старший брат Ваня и снова покажет картинки в своей книге, где плавучие деревянные крепости с парусами гордо плыли по волнам в заморские страны.

Наталья Кирилловна отправила сына под надзором брата и "дядьки" с охраной в Беспутку, когда расторопная молва об очередной победе вяземцев добралась до Преображенского. Уж очень настойчиво Петруша приставал и просил отпустить к старшему братцу — книгу посмотреть да боевые истории послушать. Хорошо, что обоз двигался медленно и малолетнего царевича успели собрать и приставить достойную охрану.

Караванище въезжал в деревню два дня, медлительный пешеходный скот просто не успевал за санями с боевыми трофеями. В последние месяцы, часть вольнонаёмных испросила разрешение перевезти в Беспутку семьи из Москвы и весь декабрь этим занималась. Старые дома, давно разобранные, сменились новыми, участки выделенные под дворы и огороды, были разровнены и увеличены, хозяйственные пристройки возведены — где ещё найдёшь такой рай на Земле? Кого попало, лишь бы побольше, не брали — отбор проводился очень серьёзно, чтобы потом выгонять не пришлось нерадивых и неправедных. Анисим даже целую миграционную службу создал, чтобы князя не подвести, за что был не раз премирован.

Часть ветеранистых дружинников тут же отправились в третий Рим, но не на римские каникулы, а использовать новые технологии поиска мастеров. Алексей, который когда-то в отрочестве был охотником-лучником, взял с собой троих наёмных, покрепче здоровьем. Михайла одобрил его план поиска классных меховиков-кожемяк и даже выдал деньжат на реализацию. Хитрость оказалась разумной: сам дружинник, как знаток мехов и обработанных кож, обходил всех купцов, торгующих соответствующим товаром. Каждый раз, когда мягкая рухлядь была качественно обработана, с торговцем велись разговоры. Но не на морозе, а в ближайшем кабаке, где вольнонаёмные пили по очереди, не забывая подливать купцу. Широкая русская душа очередного торговца не выдерживала потока лести и он хвалился, где взял свой товар.

— Да знаешь какие у меня мастера! Да лучше их никого на Руси и нет!

Адреса, явки, пароли — Алёшка записывал всё и ставил пометки о сравнительном качестве. Правда, для затравки, приходилось и товар покупать понемногу. Итогом всей анабасисной эпопеи явились данные о двух семействах из одной деревеньки под Вологдой, изделия которых оказались вне конкуренции. Доложившись, в конце концов, князю — Алексей получил под свою руку отделение дружинников, пару саней с дарами и отправился туда, куда никогда не доскачешь по отзывам классика.

Самый мелкий Романов оказался совсем не ко двору — вечно совал нос, куда ни попадя, тряс Мишку на предмет закупа пушек и "славной стрельбы", приставал со своими идеями.

— Давай, Михайла, продадим твою добычу и солдат наймём. Тогда кажный день можно будет ими командовать, чтобы стреляли поболе, это ж так занятно, — уговаривал царевич, сверкая глазами, — я матушке скажу и она тебя боярином сделает за это.

— Спасибо, Пётр Алексеевич, но хочу остаться князем, — отбрыкивался Вяземский, — может другие бояре захотят, стольники твои да ближники, ты их поспрошай, когда в Преображенское вернёшься.

Хорошо, что Иоанн вступился, обьяснив брату Пете, что тот царевич, а не попрошайка. И коли хочет военных забав — должен сам их организовать.

— Да мне матушка денег не даст на своё, а у Миши вона сколько добра.

— Михайла Алексеич хозяин своему добру и сам волен им распоряжаться, по своему разумению, — обьяснил быстроумнеющий Иван, — ежели мы князей да бояр заставим потехами заниматься, тогда кто в казну налоги будет платить? Пусть лучше свои хозяйства поднимают, да с казной делятся.

Петру такой подход явно не нравился, но старшего брата следовало слушать и повиноваться. Иначе непорядок будет в царской семье! Так что, когда мелкого шебутного царевича увезли, Мальцев вздохнул спокойно. Он прекрасно помнил из истории что Пётр Первый тратил восемьдесят процентов бюджета на войска и войны и совсем не хотел быть ближником такого транжиры. Мудреющий потихоньку, спокойный и рассудительный Иван Алексеевич, был ему ближе по духу и по реализации задумок. Будет крепкое хозяйство — будут деньги на что угодно!

А счастливый (в итоге) мальчишка, увозил с собой большую красочную книгу, привезённую душ Сантушем из Амстердама. Первую половину её занимали картинки кораблей, включая технические рисунки различных составляющих, а вторая часть состояла из нарисованных солдат и их вооружений. Малец понимал, что книга безумно дорогая и даже привезти такую было сложным делом. Имидж Вяземского моментально взлетел куда-то к полубогам, знающим что именно нужно юному сердцу и душе. Теперь Петя понимал, что именно нашёл старший брат в молодом князе!

Решающий поход против татей был нацелен на Городище. Там, недалеко от излучины Волги, затаилась в болотно-чащобной глубинке разбойная деревенька одного из побочных ублюдков Грязновых. Зимняя охота на купцов на самой реке велась уже много лет, тем более, что и вывозить награбленное можно по великому торговому русскому тракту класса "из варяг в персы". Да и очень уж хитрым был "покровитель" Грязнов, требовавший от татей оставлять следы, якобы грабежи проводились с северного берега.

Учитывая горький урок "человечности" в предыдущем бою, Вяземский поставил строгое условие своим: "Никого не жалеть!" Кто захочет спасти свою шкуру — сам сдастся. Гуманизм в пользу других моментально оборачивается антигуманизмом по отношению к своим. Мышецкий согласился с доводами, да и расценивал деревеньку, как разбойное поселение, где все по определению неправы.

Разгром прошёл, как по нотам — мощная атака изо всех видов дальнобойного оружия сразу вывела из строя большую часть бандитов и потворствующего им населения. За татями, сбежавшими сразу, гоняться не стали, уничтожая тех, кто сдуру вступил в бой. Постоянный тренинг, дисциплина, преимущество в броне и оружии, хладнокровность и наработанное взаимодействие позволили наконец-то обойтись лишь одним погибшим на все три составляющих отряда карателей. В плен удалось взять и самого Грязнова и троих вожаков-"бригадиров". Банда состояла из семи ватаг, действовавших по индивидуальным графикам. Всё-таки организационный уровень бандитизма вырос из-за общероссийского религиозного бардака.

Добычу грузили на всё, что можно было назвать транспортом, включая пленённых коров. А то что не удалось увезти — сожгли вместе с деревней. Самому Городищу и правильным Грязновым повезло, на них никаких сведений о взаимодействии с татями не нашлось. Зимняя кампания закончилась, ибо следовало готовить поля к весне, да и дел других хватало. Поэтому, вернувшись домой, Михайла отозвал летучий отряд с Волоколамского тракта. Пусть другие бояре резвятся, тем более, что у некоторых это хорошо стало получаться. Специально созданная дружина князя Ромодановского, наводила ужас на многочисленных татей, оседлавших Коломенское направление. Значки с изображением чёрного дракона на золотом фоне стали кошмаром для разбойников. Потомственный Рюрикович не жалел средств на броню и вооружения, переняв и освоив подход Вяземского. Ну, а исконная консервативность, повлияла на создание двух десятков лучников в помощь собственным мушкетёрам. В Беспутке постоянно находились представители Фёдора Юрьевича, чтобы оперативно обмениваться информацией о татях и их покровителях.

В последние дни февраля, в гости к Михайле неожиданно прибыл Василий Голицын, причём с целью лично побеседовать. Даже Иоанна упросили не присутствовать в переговорах. Михаил Вяземский, неожиданно подружившийся с царевичем, мог оказаться полезной картой в раскладывании пасьянсов власти. Слишком молод, чтобы влезть в Большую Игру, к тому же отрезан от рода и, тем не менее, немалый козырь в умелых руках. Всё-таки парень стал авторитетом для юного претендента на грядущее регентство.

Растущий животик царицы Агафьи, исследованный и бабками-знахарками, и европейскими лекарями указывал на рождение мальчика, а значит и законного наследника. Сам царь был слишком слаб здоровьем и жить ему оставалось не более трёх-четырёх лет, по тайным откровениям лекаря фон Гадена. Так что, всё предвещало столь сладкий плод, как курирование верховной власти совсем малолетнего будущего государя. Да ещё и в течении долгих лет! Ивану Алексеевичу оставалось те же четыре года до совершеннолетия и следовало засунуть его куда подальше и как можно подольше. С учётом того, что сам Михайла собирался переехать на север в ближайшие год-два, нужно было мягко поддержать сию идею. Намекнув, что увезя в дальние дали царевича, он сделает великое благо для Кремля и для Расеи. Значит и пообещать можно, что угодно и даже реализовать обещания. Тем более, что кое-кто из окружения Нарышкиных доносил о том, что и этот клан был бы рад такому исходу. Замухрышистый татарский род, неожиданно оказался слишком близко к трону и составлял конкуренцию, благодаря наличию царевича мужского пола.

В излишне мутной воде шныряло слишком много карасей и щук! Подсократив их численность — легче планировать и контролировать события.

— Скажи, княже, чем поспособствовать тебе в архангельских делах и всяких других? — вопрошал Голицын, — и я, и Иван Михайлович можем помочь, коли что потребно.

— Да ничего особого не нужно, окромя специального единого налога лично для меня. Не хочу зависеть от всяческих изменений и введений новых налогов и пошлин. Да и слишком путанные исчисления трудно без ошибок делать, — грустно делился Вяземский, как будто других забот не было.

— Я лично обращусь к царю и Милославского попрошу за тебя, не волнуйся, — пообещал Василий Васильевич, — но ежели, что ещё нужно, обязательно обращайся.

— Эх, Василий Васильич, кабы ты помог отпустить Ивана Алексеевича со мной в Архангельск, — поделился сокровенным Михайла, — ну не лежит у него душа ко двору. Видишь, здесь у меня прячется от суеты, простым хозяйствованием интересуется. Да и не любит его там, честно говоря, никто, кроме государя. Сошлись мы душой — я и сам в Кремль не рвусь, хочу жизнь по-своему прожить, без участия в дворцовых хитростях. Ты уж извини за откровения сии.

Откровения, однозначно, пришлись Голицыну бальзамом для души. Одно дело, намекать кругалями да экивоками, совсем другое — услышать желаемое. Осталось лишь выяснить, что всё-таки может понадобиться ещё, что бы Вяземский потом не прибегал каждый раз за помощью.

— Тут важно другое, князь, — продолжил… Игорь Мальцев, — если царевича отпустят со мной, то понадобится ему своя дружина, да поболе, чем три десятка кремлёвских стрельцов. Всё-таки в дальних далях неспокойно бывает. Кабы полк присмотреть и под личную руку царевича передать, то и я могу помочь в подготовке стрельцов и дополнительном вооружении.

— Пожалуй я подумаю и посоветуюсь, уж очень необычное дело. Всё же полки нужны для войны или наведения порядка на Москве.

— Сильного готового полка не надо, сойдёт и один из резервных, тот же четвёртый. Там всего три сотни стрельцов, хотя посад рассчитан на тыщу. А от казны нужно будет лишь то жалованье, что обычно. Опять же оружие можно постепенно менять, я в том помогу Иоанну Алексеевичу.

Голицын задумался — просьба была слишком необычной, но в дальних странствиях разумной. Царевич мог забрать с собой сотню и покрывать потери за счёт полка, если понадобится. Тогда не нужно задействовать каждый раз кремлёвских стрельцов из Стремянного Полка, одного из лучших и по-современному вооружённых. Ну и смешно опасаться, что если Иоанн решит бороться за престол, то один неполный полк может что-то сделать против двух с половиной десятков московских. А казённое содержание без разницы каким путём пойдёт: через Стрелецкий Приказ или через нового владельца.

— Кстати, если Иоанну будут отписаны дачи на севере, я помогу их обустроить по-хозяйски и начать производство товаров. Даже поделюсь кое-какими хитростями, да ремёслами. Пусть с португальских купцов прибыток имеет, ему деньги лишними не будут! Только нужно всё расписать, чтобы царевич не переживал, что за чужой счёт живёт, а ощутил себя хозяином.

Василий на всякий случай делал записи, чтобы потом обдумать и грамотно представить инфу и Милославскому, и самому царю-батюшке.

— Когда же это понадобится, Михайла Алексеич?

— Лучше будет, если пораньше, чтобы всё подготовить да наметить заранее. Всё-таки думаю я уже следующим летом податься в северные земли. Хочется укорот иноземным купцам сделать, говорят они Архангельском, как своей вотчиной распоряжаются. А казна из-за этого страдает!

Ну что же — лишний борец за права казны не помешает. Тем более, уж кто-кто, но Вяземский вообще своих иноземных купцов имеет. И не просто обычных торговцев, а очень даже представителей Португальской и Испанской корон! Глядишь и действительно даст по рукам да зажравшимся сусалам заморским проходимцам. Совсем цены сбили на русские товары, а свои втридирога продают. Дальнейшие беседы, с тем же царевичем, стали лишь повторением договоренностей с Михайлой, но уже более утвердительным тоном. Василий Васильевич повторил свои обещания помочь Иоанну уехать к Белому морю, договориться о землях и средствах для него и прояснить вопрос с личной гвардией. Борис Голицын только удивлялся, слушая двоюродного брата и не зная, какой путь теперь выбрать самому. То ли оставаться в Москве, то ли рвануть с молодыми за неведомыми приключениями себе на голову. И пониже! Во втором случае следовало и самому приготовиться, как следует.

Наконец-то переговоры закончились и один из величайших умов России умчался обратно в Кремль.

Думы, даже на обратном пути, одолевали царедворца. Тяга к заветной власти поддерживалась расчётами и правильными действиями. Казалось бы, что за мелочь — красота, данная от природы. Но царевна Софья тянулась к Голицыну и совсем не задумывалась о возможном муже. Возраст, конечно, критический, двадцать три года, однако для семей монархов допустимый. На этом уровне, целью брака являлись земли, положение, деньги, влияние, а не чувства. Вот князь и пользовался случаем, потихоньку перетягивая царскую дочь к себе. Теперь же появлялась возможность, сплавив Ивана, остаться для него благодетелем и, в критическом случае, воспользоваться этим. В конце концов, в случае резкого изменения ситуации, можно было и вернуть царевича: живым, здоровым, благодарным! Главным оставалось не допустить Нарышкиных к трону и сместить акценты с Милославского на себя, несравненного.

Глава шестая

Приостановив боевые действия, беспуткины занялись полевыми работами. Новые плуги просились в бой, требуя простора для раззудения плеч, поэтому межи тупо распахали. Совхозный подход, где хозяин один, а все остальные — рабочие, восторжествовал. Даже арендаторам-крепостным пришлось пожертвовать индивидуализмом в угоду планового хозяйства. И какие бы рожи они не кривили, но быть проданными за инакомыслие ни разу не хотели. В семнадцатом веке, дураков, идущих за идею в беспросветную кабалу и тяжелейшие условия, маловато наблюдалось. Так что теперь поля превратились из лоскутков в огромадные одеяла.

Яков Иванович Гонсалвеш, поднаторевший за зиму в русском языке (даже в бранном подварианте), возглавил поднятие земель и доведения их до европейского уровня. Надыбанный в прошлом году болотный ил запахивался в почву, вместе с навозом и костной мукой. Участки выровняли, избавили по возможности от камней и тщательно проборонили. Деревенские бабы готовили огороды, благо были вооружены цельнометаллическими лопатами, тяпками и прочими палками-копалками. В специальной избе выращивалась рассада, а саму избу утеплили по новой методике. У литейщиков Москвы попросту выпросили и выменяли весь шлак и отвезли в Беспутку. Стены спецпомещений разного назначения ставили двухслойными, из досок, а пустоты этим шлаком и засыпали.

Сам растениевод пробовал все варианты привить на Руси заморскую зелень. Эх, если бы опальный агроном мог и климат утеплить до португальского. К сожалению, рычаг для поворота земной оси в интересах России ещё не выковали!

Зато, наконец-то, прибыли первые арбалеты с принципиально новым затвором. Все семеро Мишкиных ветеранов, занимавшихся у него ещё год назад на подворье князей Вяземских, уже раскачали силушку по яджуджским методикам и могли рывком взводить тетиву. Сам рычаг, как и у калаша, был справа и возвращался обратно, после того, как тетива фиксировалась. Правда той силушки хватало только на малый натяг, хотя и он обеспечивал мощный выстрел. А с учётом прочного и острого наконечника, болт пробивал дюймовую доску на расстоянии пятидесяти ярдов! Всё-таки, масса болта, помноженная на квадрат скорости, намного превосходила ударную силу мушкетной пули. Даже, делённая пополам! Ну, а семёрка ветеранов, благодаря тренировкам, наблатыкалась делать по 4–5 выстрелов в минуту. Неплохо для времён, когда сам мушкет требовал почти минуту времени на выстрел, а мушкетёр нуждался в сабле или палаше. Так что бронированный арбалетчик, по-любому, имел преимущество над голым любителем пороховых газов. И был бесшумнее, экологически чище и вообще истинно милым добрым человеком с мягкой улыбкой победителя!

Боевая арифметика простенькая на вид: десять вяземских арбалетчиков эквивалентны сорока мушкетёрам. Только им всё прекрасно видно после каждого выстрела, а огнебойщики моментально теряют цели, да и самих себя, из-за дыма. Курочка преимущество по зёрнышку клюёт, а весь двор в дерьме!

Одна проблема: каждый "тигрёнок" становится очень дорог командиру, причём в прямом смысле. Арбалеты, как и наконечники, требовали ручной работы и дорого стоили. Да и производил их Андрей Лукич понемногу — толковых оружейных подмастерий не хватало. Михайла предложил оружейнику посетить Тулу — там мастеров, прикованных к месту работы за долги, пруд пруди. Даже предложил бочку серебра на их выкуп. В Москве тоже кабальные "золотые руки" имелись, но в меньшем количестве и по более дорогим ценам. Да и самому Вяземскому требовался полный кузнечно-оружейный набор самоделкиных для домашнего пользования. В помощь и охрану, Андрею Лукичу выделили личный взвод Дмитрия, вместе с самим командиром. Тот всё больше хотел курировать производство спецвооружений из дерева и металла и уже набрал достаточно информации о положении текущих дел на Москве с эксклюзивом. И убедился, что внедрение нового сталкивается с разумной косностью. Кому захочется обзаводится дополнительной дорогостоящей производственной линией, когда оптовых закупок от клиентов не дождёшься? Любая индустрия, даже карманная, сильна своим консерватизмом — ну нет идиотов тратиться на освоение нового, когда прекрасно покупается старое!

Иоанн исписал уже более сотни листов, безбожно переводя бумагу, но был счастлив. Хозяйствование оказалось интереснейшим делом, когда на ровном месте возникают постройки, создаются ремёсла, выращиваются специалисты. Ему уже не терпелось самому заняться подобным, но, с другой стороны, хотелось большему научиться. Вопросы зарождались каждый день и тут же вываливались на княжью бестолковку (толковый человек не заводит друга, являющегося ходячим сборищем вопросов).

— Миша, мне твой совет нужен, пособи.

— Спрашивай Иван-царевич, серый волк на дежурстве!

— Хихик! Тут такое дело у моего "дядьки" Игната. Он был в плену на Кавказе когда-то, целых три года маялся. В общем, приглядел он, как там мясо сушат, да просится такое у нас делать. Говорит, что в походах пригодится, потому как его разваривать можно на постое. Как быть с ним, посоветуй, может дело здравое?

— Очень даже здравое, Иван Алексеич, здравее не бывает. Я тоже о таком мясе слышал, да не знаю, как его готовить. Коли ты начнёшь производство силами Игната — будет хороший товар. По крайней мере, даже я буду закупать на долгое хранение. Главное, научиться делать его, чтобы хороший навар давало, когда варишь. Да и на переходе, всухомятку можно жевать, коли времени на остановку нет.

В принципе, сушёное мясо делали все народы, кому не лень, но качество получалось разное. Иной раз и ремни вкусней и питательней бывают. Но молодого предпринимателя следовало поддержать морально, чтобы до него дошло — что такое технологический процесс! Мишка насоветовал Иоанну поднанять для Игната каких-нибудь татар или башкир, пусть разрабатывают основу армейского сухпая. А заодно можно было попробовать улучшить и стандартную солонину, пока время на эксперименты есть. Эх, если бы ещё бульонный порошок научиться изготавливать!

Довольный царевич умчался к Игнату: наставлять и озадачивать, а сам Михайла продолжал мудрить над идеей паровой машины. Но не той сложной и непонятной, а простеньким вариантом. Котёл побольше, на дровах и торфе, трубу по которой пар усвистит, чтобы лопатки турбинки крутить, да вал вращать. Дурное — дело нехитрое, но уж очень хотелось, заодно, эксцентрик применить — единственную механическую фигню, знакомую по прошлой жизни. И надо бы хороший токарный станок заказать, чтобы наладить производство шурупов и винтов с болтами. Козе понятно, что будет дорого, но для себя не жаль тратить время и деньги. Крепёж — уже цивилизация, пусть даже и мелкотравчатая. Но, ни в коем случае не на продажу, а чисто для внутреннего пользования. Свяжешься с поточным массовым производством — погрязнешь в объёмах и складировании с транспортировкой. А если винты не будут получаться из-за возможной неточности совпадения с кустарными гайками, то шурупы по-любому можно освоить. Самонарез — и в Африке самонарез!

Нехватка знаний мучала Михайлу — обидно не иметь возможности внедрить множество полезностей из-за собственной необразованности во многих сферах. Другие, прямо на пеньке, что хочешь создадут! Хоть нержавейку, хоть патроны, а то и пенициллин. Конечно, Вебера и обеих травниц уже озадачили такой глупостью, как ковыряние в плесени. Только результат никак не результировался, потому что непонятно было, что с ней делать: вываривать, высушивать или на хлеб намазывать. Хорошо, что Дарья поддержала князя, рассказав, что в древности плесенью лечили лихорадки и гнойные прыщи. Но как это делалось оставалось непонятным, да и других забот хватало.

Сам князь был озабочен постройкой каменной церквушки, чтобы людям обеспечить приём духовной пищи по-человечески, а не как обычно. Слава богу, что удалось надыбать целое семейство некоего Вазгена. Он сам и его пятеро взрослых сыновей согласились переехать в Беспутино — уж слишком стимул был хорош. Своя строительная хвирма! А задача плёвая: самим строить и толковых вяземцев обучать. Тем более, скоро уже начнёт действовать кирпичный заводик и, обкладывая внешнюю стену военной базы, можно было освоить новое ремесло. Ларион договорился на Москве с какой-то артелью, подрядившейся молоть и пережигать известняк, а полученный эрзац-цемент поставлять на глухоманные стройки века. Деньги, оказывается, кого хошь настроят на благожелательный лад и уговорят сотрудничать!

Дьяк от Воскресенска съездил в Москву, где доложился в Патриархии по всем вяземским наблюдениям, порадовав владык размерами помощи, оказываемой церкви. Он же довёл предложение Михайлы на выплату десятины на десять лет вперёд, согласованным платежом, причём в золоте. Выбор прост: или ежегодно разбираться в доходах князя и ждать очередной оплаты, или получить сразу три бочонка с золотыми монетами. Вроде бы по частям могла большая сумма набежать, но на деле не было гарантии, что Вяземскому будет постоянно везти с продажами. А вдруг где-то что-то не так пойдёт. Или сам налогоплательщик в опалу попадёт и всего лишится. В конце концов, где-нибудь в бою погибнет! А три бочки жёлтых кругляшей — это почти сто тысяч ефимков в пересчёте. Чего же бога гневить и в грех стяжательства впадать? Так что "одобрямс" был вынесен и передан по назначению. А для большей надёжности, оплату решили забрать прямо на месте, заодно дополнительно освятив всё, что под руку попадётся. Ничто не обходится так дёшево и не ценится столь дорого…

Василий Голицын, вернувшись, сразу приступил к обихаживанию лиц влиятельных и весомых. Первой жертвой явился сам Иван Милославский, чтобы на пузатых мелочей не размениваться. План задвигания царевича в дальние дали с предоставлением персонального полка выглядел необычно, но не требовал особых усилий. А так как он явно был на руку даже оппонентам, татарам Нарышкиным, то можно было выгодно побипартизанить по принципу: "Ты — мне, я — тебе". Мол, уступите нам в одном, а мы сплавим "излишка" куда-нибудь в Тьмутаракань и пусть там тараканит от всей души. В концеконцов, сиё предложение довели и до государя. Царь Фёдор Алексеевич, конечно, любил младшего брата, но приближение наследника требовало внимания, которое предстояло отнять у Иоанна. Начинающийся атеросклероз мешал глубоко вникать и хотя Фёдор Третий такого термина не знал (как и само слово "термин"), тем не менее от болезней мучался. Да и доверять братцу Ивану своего первенца, в случае собственной смерти, не собирался.

Так что, все дебаты свелись лишь к размерам выплат на содержание полка, самого царевича и привлечение достойных стольников Его Царскому Высочеству. Четырнадцатилетнего парня тупо скидывали на плечи Вяземского, делая вид оказания суперблагодеяния. Хорошо хоть смертный приговор не прописали, или постриг в монахи, в виде профилактического средства!

Четвёртый Резервный, вместе со своим посадом, был выделен в качестве личной гвардии, чем создали прецедент, о котором никто пока не задумался. Все были увлечены другой интригой — наследником и сопутствующими ему коловращениями. Голицын отправил курьера на деревню к Мишке, вызывая его и Ивана заняться оформлением бумаг и самим полком.

— Михайла, как же я здесь порядок наведу, да стрельцам жизнь обустрою? — удивился Иоанн, увидев посад, — Тут всё вкривь да вкось, места ровного не сыщещь.

— Эх, Иван-царевич, в том то и радость созидания заключается. Из хорошего, да добротного сделать получше всегда легко. Но неинтересно! Попробуй такое стращилище превратить в нормальное жилое место и людям новую жизнь дать, — улыбнулся Вяземский, — тогда сам себе горд будешь и уважать себя поболе станешь!

Действительно, посад выглядел, как назло, грязным и запутанным, по сравнению с Мишкиным посёлком, хотя мало отличался от остальной Москвы. Две кривые улицы пересекались столь же загогулистыми переулками, болотце соседствовало с лужком и каменной пустошью. Четыре зацветших ручья рассекали слободу, впадая в Москва-реку, на которой виднелась полусгнившая деревянная пристань. Скученные дома, лавки, мастерские, склады ни разу не радовали глаз, но, тем не менее, люди как-то жили здесь. Стрельцы резерва, итить-колотить!

Общее построение сразу выявило гору недостатков, начиная с чистых, но латанных кафтанов и неприглядных сапог и шапок. Воины третьего сорта и обеспечивались третьесортно, а в Приказе и эти крохи разворовывались наполовину. Оружие, как будто специально, было изготовлено при царе Горохе и просилось к боярыне Едрёне на пенсию. Найдись крикун-бунтарь и эти, доведённые до отчаяния бойцы, тут же поддержали бы любой бунт. Хоть за правду, хоть за кривду, хоть за Белый Дом, хоть против него! Единственными местными процветающими заведениями оставались два кабака во владении откупщиков. Всё-таки, до сорока процентов налогов составляли как раз-таки питейные откупы и сиё дело следовало блюсти праведно "дабы убытку казне не было".

— Ты, Иван Алексеевич, имей в себе народную мудрость: "Глаза боятся — руки делают!", тогда всё получится, — советовал один юнец другому, — Составишь план действий и, по нему, будешь приводить своё хозяйство в порядок. Главное, не спеши делать всё сразу, а двигайся шаг за шагом. Моя Беспутка тоже была убитой напрочь, но теперь из гадкого утёнка получилось Беспутино, где мы с тобой живём. Поди плохо выглядит?

— Ох, Мишаня, ты прав. Коли сделаю порядок в малом, тогда и сам научусь управлять и себе помощников подготовлю на будущее.

Громадьё планов по перестройке посада и полка увлекло обоих прогрессоров. Денег из казны, ясен пень, ни на что не хватало, поэтому Вяземский выделил в дар бочонок золота, весом в три тысячи дублонов и добавил двоих, самолично подготовленных, инструкторов. Одного по физподготовке, другого по владению боевым шестом. С чего-то надо же начинать?

Для изменения рельефа наняли более сотни безработных и перевели в Москву четырёх прорабов, прошедших Беспутинские университеты. На зачистку и выпрямление, хотя бы одного ручья, привлекли вольных, желавших подзаработать и часть жителей посада, не входящих в стрелецкие списки. Другая часть, возглавляемая Ховиком (одним из сыновей Вазгена), начала строительство полноприводной казармы на пустоши. Вроде, обыденное дело, но и камень под ногами в наличии и, со временем, военная база получится. Со стенами, конюшнями, столовыми и прочими стрельбищами.

Из трёх сотен стрельцов резерва вычленили сотню, которую тут же отправили в лесной лагерь на подготовку и вторичный отбор. Ещё несколько десятков остались для местных тренировок и обучения, ожидая своей очереди пожить в захолустье. Всех остальных вывели из разрядных списков и разделили на две части. Одни, проявившие себя толковыми ремесленниками, купцами и прочими полезняками, остались в посаде. Другим помогли переселиться, а чтобы не гундели — достойно доплатили им за неудобства. Для отбора кандидатов на службу был организован лагерь-времянка, где добровольцы, претендующие на будущие гвардейские льготы, сполна отведывали солдатского "карантина".

Для пошива новой формы, Иоанн Алексеевич нанял толковых исполнителей, имевших свои поставки материи и других комплектующих. Он выбрал бежевый цвет для парадных кафтанов венгерского кроя и тёмнокоричневую полевую форму со светло-коричневыми разводами камуфляжа. Комплекты летней формы исполнялись по образцам, созданным под руководством Михайлы для "тигрят". Короткополая рубаха из плотной материи, штаны и куртка. Сапоги заказывались сразу со вшитыми в них пластинами и наколенниками. Для тренировок с отягощениями, из Кремля вывезли все устаревшие кольчуги и проржавевшие панцири. А вот порох пришлось заказывать, так как стрелковая подготовка намечалась по полной форме.

Царевич, полностью влившийся всей душой в процесс, обзавёлся личным секретарём-сверстником. Воскресенский дьячок Филя, обладал каллиграфическим почерком, парой переносных чернильниц, набором перьев и необыкновенной жаждой к изучению всего нового. Его рясу слегка укоротили для пущей мобильности и нацепили на рукав повязку с надписью "Писец царевича Иоанна", которой паренёк гордился, а окружающие побаивались. В будущем, если владыки дадут добро, на рукав собирались пришпандорить соответствующий шеврон. Иван выбрал для себя картинку с восходящим солнцем на фоне голубого неба. Добавка "царевич Иоанн" сопровождала должностные шевроны, будучи кратким вариантом от "Его Царское Высочество…" и прочей титулярной шелухи.

Жители посада, почувствовав, что в их жизни начинаются некие перемены, поочерёдно и группами завалили местного батюшку вопросами, класса "а к добру ли это?". Ответ священника, обрадованного высокопоставленным решением строительства кирпичной церкви, взамен убогого деревянного молельного дома, был однозначен: "Благодать обрящем при жизни нашей!" Правда, обрящивание касалось лишь тех, кто согласился не пить хмельное и в этом целовал распятие. Им оказывалась немедленная помощь продуктами питания, тканями и прочими гривенниками. Ну, а упорствующие в своей страсти к пьянкам, получили заветное право загнивать на корню. Тем более, что оба кабака переехали за пределы посада, а на их место прибыли кабаки татарские, с вкусной едой и кумысом. Русские варианты столовых тоже приветствовались, но крепче пива там ничего не подавали. Кремлёвское лобби, в лице Василия Голицина, утрясло отказ от спиртного персонально для Четвёртого Резервного. Который получил новое название "Полк царевича Иоанна", со сменой знамени и подчинения, будучи выведен из Стрелецкого Приказа.

Любому правителю удобно, когда появляются подразделения, финансируемые практически за счёт частных лиц. Лишь бы бунты не поднимали, пользуясь слабостью гос. войск. Фёдор Алексеевич, да и все остальные "припадошные", прекрасно умели считать: двадцать пять московских стрелецких полков против одного — абсолютное преимущество. Только полноприводный идиот способен при такой диспропорции на вооружённое восстание. Так что, корми Ванюша, своих игрушечных солдатиков, играйся и плати за удовольствие. Сам! Четыреста ежемесячных ефимков на жалованье и иные расходы казну не разорят, а формальности будут соблюдены.

Лев Нарышкин, воспользовавшись оказией с посещением Москвы, отпросился навестить государыню и племянника. Наталья Кирилловна, довольная что самой вызывать братца не пришлось, сразу поделилась:

— Тяжёлые времена наступают, Лёва, царь иногда память теряет. Так недолго до того, что он обещания, данные нам, позабудет. А, не дай бог, умрёт — так Милославские совсем власть заберут и на нас ополчатся.

— Как же быть теперь, что посоветуешь сестра? — растерялся князь.

— Ох, надо бы тебе где-нибудь переждать далече, да под защитой, — продолжила вдовствующая царица, — сейчас ближнее окружение для Ивана Алексеевича собирают. Думаю тебя в ближники ввести к нему, чтобы опасности стороной обошли. Молод ты ещё, многого не ведаешь, многого не умеешь. А при нём, да ещё в землях архангельских, никто тебя не тронет.

Особые условия, предоставляемые Иоанну, действительно оберегали людей, официально близких к нему. Так что, отсидеться под крылом царевича вдали от кремлёвских интриг, было весьма разумным решением. Да и сам Лев уже как-то привык к узкому кругу единомышленников в сфере прогрессивного хозяйствования. По крайней мере, с ними нашёлся общий язык — язык новаторства, а не придворной косности и вражды.

Соответствующий приказ был издан немедля и Лев Кириллович, князь Нарышкин, стал официальным ближником Иоанна Алексеевича Романова. Поэтому его тут же припахали в дела посадские, что впрочем и самому молодому прогрессору явилось на руку. К Мишкиным спецам он моментально прикрепил для обучения своих толковых и грамотных людей…

В конце марта, Михайлу вызвали в Кремль пред светлы Голицына очи. Светлы очи радостно сверкали, обещая все благости мира.

— Сделал я, князь, то, что ты просил, — затарахтел гордый Василий Васильевич, — царь-батюшка согласился выдать тебе привилею на единый налог!

Документ, подтверждающий льготу, был подписан и скреплён печатью. Оказывается сработало: принеси пользу другим за бесплатно — они ответят благодарностью, даже если она ничего им не стоит. В конце концов, он же не откоряку вообще от налогов выпрашивал.

— Благодарствую за столь нужное разрешение, — ответил довольный юноша, — колись, чем отдариваться придётся?

Вольный стиль со знакомым, но непонятно к чему упомянутым словом, не смутил опытного царедворца, а даже подзадорил его.

— Понимашь, какое дело, у нас с крымчаками мир подписан и сейчас Возницыну надобно ещё и с османами согласовать его. Вот дьяк и запросил, для мзды одному важному паше, твоего жидкого и твёрдого мыла. Подсоби, как бы дорого тебе ни стало, а мы уж отблагодарим по-своему.

— Мир — дело важное, подсоблю обязательно. Найдётся семь бочек шампу и десяток коробов твёрдого, сегодня же отправлю гонца в Беспутино.

— Тогда скажи, чем ещё тебе помочь, коли от земель и людишек отказываешься? — хитрый Голицын был рад помогать за чужой счёт, пользуясь лишь связями и близостью к сильным мира сего.

— Хотелось бы получить разрешение на присвоение воинских званий моим дружинникам, они это заслужили своей доблестью в боях с татями. Жалованье сам буду платить, лишь бы не роптал кто из царедворцев.

Подразделение без званий хуже управляется из-за отсутствия формальной пирамиды власти, да и дополнительные стимулы нужны, когда людей на смерть посылаешь. Если уж в курятнике, каждая курица имеет свой шесток, соответствующий положению в обществе, то что о хомо сапиенсах говорить?

— Поговорю, Михайла Алексеич, а ты уж поспеши с мылом, пока турки интерес к нему имеют…

До Туретчины действительно докатилась лёгкая волна моды на русские моющие средства. Правда, как всегда, через… в общем "через заднее крыльцо", то бишь сквозь страны Магриба, начиная с мавров. Муслимы — народ гаремный, а чем богаче правоверный, тем больше количество жён и наложниц. Олигархи Мавритании первыми сообразили, что "Фа" это не только пушистые волосы и лёгкий запах свеженарезанных яблок, но и средство поощрения своих женщин. Кто себя хорошо ведёт — моется шампунем! Да и дешевле получается на вес и обьём, чем стимулирование через благовония и драгоценности. Бедолагу Педру-регента завалили просьбами о продаже "хоть немного" по любым ценам. Мольбы приходили на самом высоком уровне, обещая всё, вплоть до спокойной торговли в Средиземном море для португальских купцов-мореманов.

Общий обьём заказов от всяческих сверхбогатых арабов увеличивал потребность в шампуне в два раза от оговоренного с Вяземским. Педру Второй достаточно быстро осознал выгодность перепродажи моющих средств, обеспечивающую не только дополнительную прибыль, но и различные мелкие уступки в отношениях с Северной Африкой и Османской Империей. Поэтому прибывшего душ Сантуша сразу вызвали во дворец и затребовали расширение годового заказа. Под оплату следующей мыльной партии, даже начали изготовление "мальцев" обоих типов, раз уж такой странный поставщик завёлся в русских лесах. Командира героических мушкетёров повысили в звании, добавив ещё три десятка и, увеличив жалованье, отдали в полное распоряжение купца.

Абрантуш также удостоился уединенции — уж слишком трепетным оказался дефицит дёгтя. Герцог-бастард испросил специалистов для проведения испытаний новорусской смазки, которую тут же обозвали "срача" (в честь волшебного вечного масла для смазывания из старинной сказки). На всякий случай, Хуан Рикардо решил обезопаситься и озадачил придворных словесников дополнительными обзывательствами коричневатого месива, чтобы не нарваться на русские разговорные заковыки. К "сраче" сразу добавились "grasa", "untadura", "alquitran" и "betun". Показательные выступления повторили несколько раз, но результат не менялся — Мишкина "унтадура" оставалась в два раза более унтадуристой! Привезённые бочки распределили между личной каретой регента, ближайшей мельницей и флагманом-галеоном, чтобы окончательно убедиться в целесообразности завышенной цены. Хорошо руководить богатейшим государством — можно покупать всё особо ценное, не слишком заморачиваясь с расходами. Да и желание, хоть в чём-то переплюнуть братских испанцев, рвалось наружу!

Душ Сантуш отвёз испанскую долю вкуснопахнущих средств личной гигиены в Мадрид, забрал положенную сумму золотых и серебряных кругляшей, включая предоплату следующей партии и вернулся в Лиссабон. Оружейник Альвареш старательно клепал мушкеты, пистоли и отливал пули своего калибра для них. Самшитовый подрядчик уже вырезал древки для новой партии пик и мудрил по картинкам над арбалетными ложами. Последняя операция никак не ладилась — размеров и пояснений на рисунках явно не хватало для качественного исполнения. После ряда раздумий решено было отправить в Русию мастера с заготовками и инструментом, чтобы освоить производство на месте. Как Михайла ни старался, но сотрудничество по переписке не всегда получалось…

Зато прекрасно получалась посевная. Счастливые бурёнки махали мордами довольным гнедкам (в сторону пашни), показывая, что зимнее усиленное питание не мираж, а очередное светлое будущее. И озадаченно смотрели на португальского португальца, перепахавшего один лужок и командовавшего деревенскими бабами, чего-то закапывающими в землю.

— Эта херба зовётся "алфалфа" и вырастает до пояса, а косить её можно даже три раза в год.

— Ну что ж, Яков Иванович, нехай будет алфалфа, тебе виднее.

Жертва Святой Инквизиции, благодаря специальности, оказался уважаем пахарями и стал любимцем женского контингента села. Они слушались мудрого "огородника", вечно к нему приставали и даже грамоту изучили вроде лишь, чтобы его советы записывать. Мало того, выделили Гонсалвешу одну вдовушку для обихаживания и плотских утех. Впрочем кобелём он оказался классным и счастливая вдова им постоянно хвалилась. У колодца, во время беспутинских политинформаций, именуемых местными христьянами, по-московски — курантами! Крепостные люди Мышецкого, Нарышкина, Иоанна, обоих Голицыных и неожиданно примкнувшего Ромодановского старательно перенимали опыт и делали… записи. Михайла принимал только грамотных, да чтобы запас бумаги и чернильницы были при себе.

— А какой смысл запоминать, всё равно половину забудут и начнут переспрашивать, — обьяснял он князьям.

К строгости и упёртости Вяземского, по отдельным нюансам, уже привыкли, списывали на тяжёлое детство княжича-сиротинушки и просто исполняли, не споря. Знатоки по новым культурам на дорогах не валялись и приходилось ими обзаводиться, чтобы обеспечить своё голодающее население "вторым хлебом" и "скотской отрадой". Подозрительно огромная кукуруза дала столько силоса, что никакое сено рядом не стояло! Да и группа воскресенцев усердно благословила пашни, воззвав к богу о щедром урожае и правильной погоде. К кому, как не к заблаговременному плательщику десятины, должна была ниспослаться божья милость? Искренняя вера ещё никому не мешала в работе.

Ледоход на Весновке, вернул к жизни лесопилку и обеспечил водой кирпичный завод, а освобождение болота из ледового плена позволило продолжить дренажные работы. Мужики-ирригаторы, отъевшиеся за зиму на лесной базе, окрепшие, благодаря усиленному регулярному качу, и дополнительно подзаработавшие на этом — рвались к стахановскому труду и прогрессивной оплате. Даже пасечники, получившие ульи, уже переселяли своих подопечных из колод. Агропромышленный комплекс "Беспутино" выходил из зимней спячки!

Абель Монтойя, капитан королевских кирасир, собирал вместе со своим полуэскадроном заслуженную славу за Северный Поход. Носатые усачи с обветренными лицами, гордо взирали на изнеженных придворных и сладострастно поглядывали на красоток, постоянно вьющихся возле "покорителей медвежьей страны". Испанский король лично распорядился усилить "мыльный эскорт", увеличив до эскадрона, а сам капитан взялся за усиленные тренировки бренных тел своих подчинённых. Вся-таки система Вяземского давала результат, от которого грешно было отказываться. Даже военный министр согласился с доводами об усилении и перевооружении и выделил средства на самшитовые пики и двуствольные пистоли на всю сотню. Королевскому оружейнику поручили разработать аркебузу ближнего боя, которую можно заряжать крупным дробом. Честь Мадридского Двора следовало поддерживать, невзирая на расходы!

Монтойя, неожиданно для себя, узнал, что его набор лакированных зубных щёток вызывает зависть, а расписные чесалки для спины — вожделение обладать такими же русскими сувенирами. Любые подобия, которые начали делать местные столяры, уступали и по качеству изгиба и зубцов и по внешнему виду. Всё-таки Игнат применял технологии, применяемые при изготовлении высококачественных луков, да и рецептура краски и лака выверялась веками. Пришлось капитану наобещать с три короба "поставок от Игнасио" и отправить письмо-заказ медвежьему краснодеревщику. Правда цены для мадридцев он загнул неимоверные, но мода требовала и завистники-заказчики соглашались, не торгуясь.

Русское мыло, почему-то становилось культовым атрибутом высокопоставленных богатых семейств. То ли зависть, то ли действительно потребность, но короля умоляли выделить хотя бы толику пенообразующих средств и заказать побольше (вместе с таблетками от жадности). Получалось, что если завтра в моду войдут кизяки, то ценнейшими окажутся "произведения исскуств" из каких-нибудь киргиз-кайсацких земель! Фактический правитель Испании, герцог Мединасели, отправил Педру Второму письмо с просьбой удвоить поставки, дабы удовлетворить просьбы грандов и иных влиятельных лиц. Великая Хунта, прижавшая в этот период Инквизицию, трясла перед носом последней буллой Папы Римского "О чистоте духовной и телесной", чтобы препон к изрядному мытью не возникало. Козе-понятное дело, что на простолюдинов и даже на средний класс, мода не распространялась. Да и дорого было пользование московитским мылом, проще всё щёлоком отхреначивать.

В самой Португалии, мода на Русию и её товары, также обуяла породистые семейства. Когда колониальных богатств завались — возникает проблема их траты. Чем необычнее покупки — тем понтярнее! Восклицание: "А что ещё с капустой делать, когда её навалом!" выдумали не люди в клубных пиджаках и золотых цепях. Они лишь последовали историческому опыту нуворишей всех стран и эпох. Не потратишь сегодня — отберут завтра! Или наследники прогуляют. Так что душ Сантуша нацелили на тройное повышение заказа, требуя обещать Вяземскому всё, что он затребует. Естественно, в разумных пределах, даже не задумываясь, что мечта о богатстве на Руси может быть раз в десять ниже прожиточного минимума обыденного среднебогатого португальца. Практичный купец не стал делиться своими знаниями, а просто прикинул количество дополнительных монеток в личный кошель…

Кремль всё больше напоминал всё тот же Мадридский Двор — царедворцы создавали партии по интересам, не забывая подстраховываться дополнительными договоренностями с третьими сторонами. Престарелого деда, Петра Семёновича, обихаживали все кому не лень, в надежде через него подманить "отрезанного" внука. Обещаний всем желающим раздавалось столько, что их исполнение потребовало бы ещё парочку Россий. Дополнительным пиаром шли доклады о достижениях на благо престола, народа и государства. Войну с лесной братией вели почти на всех направлениях. Волоколамский тракт оставили Мышецкому и Вяземскому, Коломенский застолбил Фёдор Юрьевич, а на Смоленский вышли дружины Хованского и Милославских. Пользуясь моментом, они выбили и финансирование, и вооружение, и боеприпасы для своих дружинников за счёт казны. Доклады о победах приходили в Думу каждые два-три дня — поди проверь их истинность!

А вот на южном фронте ситуация дошла до казусов. Несколько князей и бояр послали в леса не самых нужных холопов, вооружая порой совсем замшелых крепостных. Тати сами устраивали на карателей засады и постепенно довооружались, благодаря высокородным болванам. Хотя на словах всё выглядело пристойно и годилось для реляций. "Героические битвы", "несмотря на потери", "живота не пожалеем за ради…" сводились к одному — "денег дай!" В качестве пленных уже доставляли крестьян из различных, упрятанных в лесах, деревенек. Книжник-подвижник Лихачёв такоже не остался в стороне от движения и усиленно дул в царские уши, призывая дать возможность татям покаяться и простить их за ради бога. Гуманность за чужой счёт — немалый аргумент в собственном обожествлении, но Алексея Тимофеевича не понял даже патриарх Иоаким. Как можно прощать убивцев, за какие такие заслуги? Это гораздо позже, через три века, убийц станут считать нормальными человеками и содержать в особых условиях, обеспечивая трёхразовое питание, крышу над головой и персональную охрану, защищающую от возмущённых родственников жертв. Да ещё и оплачивать весь этот сервис из кармана добропорядочного населения!

Вернувшийся из Холмогор, князь Владимир Дмитриевич Долгоруков, тоже вписался в придворные козни, желая пристроить получше троих сыновей. Любые варианты — лишь бы при ком-то важном или родовитом, так как кремлёвские должности им ещё не полагались по молодости. Идею подал Мышецкий, ставший удачливым выездным карателем, наилучшим в Разбойном Приказе и получивший прямой доступ к первому руководителю.

— Владимир Дмитриевич, — обратился он к новому главе Приказа, — не обессудь, но дам тебе добрый совет. Нонече собирают ближников для царевича Иоанна, чтобы молодые были, да знатные. Если хочешь, я поспособствую и лично поговорю с Иваном Алексеичем за любого из твоих сыновей.

— Благодарствую, Николай Степанович, знаю, что близок ты с царевичем, — растерялся Долгоруков, — но вроде собирается Иоанн Алексеевич в земли северные переезжать. Как бы не потерять сына из виду на долгое время?

— За то не переживай! Коли будет твой отпрыск верой и правдой служить, то отпишут ему бумаги рекомендательные, когда в Москву решит вернуться. Опять же опыту наберётся самостоятельного, глядишь и готовым придворным вернётся. Сам понимаешь, времена сейчас изменчивы на Москве, всякое происходит. Сам я тоже хочу с Вяземским уехать, переждать непогоды дворцовые, коли возникнут.

Долгоруков поблагодарил подчинённого — стоило хорошенько обдумать предложение, тем более тот же Василий Голицын уже предлагал место ближника для одного из сыновей. Да и государыня намекала, что не против, ежели рядом с её сыном будет кто из молодых Долгоруковых. А то ветвь древнего рода, которая просто Долгорукая, всяко Милославским в рот смотрит. Так что пристроить сыновей по разным царевичам виделось разумным действом, чтобы выгадать при любом раскладе. Переговорив с сыновьями, новый глава Разбойного приказа отправился к Голицыну, его пятнадцатилетний сын Юрий захотел перейти к Иоанну. Воинская косточка внутри затрепетала — хотелось поучаствовать в созидании полка нового типа, буквально с нуля. А дальше, глядишь и звание получить!

Кремль утвердил очередного ближника, а царевич с удовольствием определил Юрия Владимировича в полк на тренировки и соучастие в формировании. Естественно, что после целования распятия и клятвы на Евангелии. Люди семнадцатого века ещё были отсталы и недалёкого ума, не понимая что присягать можно по многу раз и разным интересам. Гибкость ума отсутствовала, также, как и извивы совести и расчётливость чести!

Андрей Лукич вернулся из Тулы в апреле, обвешанный долгами и работниками.

— Ох, княже, что там деется! — с восхищением начал оправдываться оружейник, — Мастер на мастере сидит и мастером погоняет! Умелых спицилистов хоть пруд пруди, хотя многие в кабале беспросветной. На мучной болтушке живут, некоторые цепами прикованы, а честь мастеровую блюдут!

— Много ли откупил, дружище? На мою долю хватило?

— Ты не серчай, Михайла Алексеич, все деньги потратил и ещё обещался прислать. Почти три десятка привёз, хошь всех забирай, только лучше бы они у меня были. А я расплачусь со временем, поверь.

— Ты мне двоих-троих выдели, да чтобы с семьями. Мне для ремонта, да для оборудования люди нужны, чтобы к тебе по мелочам не бегать. Лучше скажи, нашёл ли полный набор мастеровых, чтобы на рудник посадить и выпуск железа наладить? Таких, что сами смогут хозяйничать, без моего самоличного присмотру.

— Есть такие, в кабале сидят не по глупости, а потому что их обманом завлекли. Присмотрел я и рудознатца, и тех, кто из руды железо варит, и тех, кто в чугуне да стали разбирается. И ещё одного, необычного, но ты таких любишь, как я думаю.

Действительно, нашёлся в Туле оружейник, попавший в большие долги из-за своей… мечты. Некий Архип, сызмальства, интересовался нарезным оружием, а когда в возраст вошёл, то занялся инновациями. Доэкспериментировался до того, что залез в долги по самое "немогу"! Изготовил, в конце концов, две дальнобойные бронзовые пушки, которые обошлись ему по две сотни ефимков каждая и ещё полдюжины мушкетов. За триста монет! И это только расходы, без учёта своей прибыли. В основном, потратился на специальные сплавы, совсем уж необычные и дорогущие инструменты, и оплату субподрядных филигранных работ. Да и гранаты для пушек вышли дорого, так как взрывались при ударе о землю, как у одного хранцузского инженера. Ну а то, что стволы пушек можно ручкой накручивать, чтобы они вверх-вниз двигались…

В общем, не то что казна, но даже частные лица покупать такое дорогое оружие не захотели. Кому нужны пушки и мушкеты задорого, когда можно купить оное гораздо дешевле. Да и вычурность наведения тех же пушек никому не нужна — баловство вместо проку!

Вяземский успокоил оружейника, переживавшего по поводу огромной растраты, поручил Лариону выделить серебро на покрытие его долгов и отправил Лукича обустраивать своих новых работников. После чего расспросил Дмитрия об Архипе, условиях выкупа, как его самого с семьёй, так и инструментов и даже оружия. Кузнец, забравший рационализатора в кабалу, обрадовался возможности избавиться от "чемодана без ручки", при условии полного покрытия расходов и пени класса "за моральный ущерб". Мишку особо не беспокоила стоимость огнебоев, а больше интересовали характеристики. Узнав, что пушки стреляют навесиком за полверсты, а мушкеты вообще на семьсот ярдов — тут же приказал собираться в обратный путь и спешно выкупать умельца со всем добром. В конце концов, столь классные стрелялки можно было заказывать поштучно, постепенно собирая коллекцию для элитного подразделения.

А к концу апреля вернулся и Алексей, разжившийся семейством меховиков-кожемяк мирового уровня. Русская земля всегда имеет таланты, но никак их толком не использует, дозволяя продавать своё исскуство за полденьги и подыхать с голоду. Так что, грешно было не воспользоваться готовыми кадрами, перекупив их у того, кто цены своим людям не знает! Поселенцев поместили в две новые избы, завалили скотом, продуктами, тканями, выделили бесплатных денег и ознакомили с наказами. Анисим расспросил вологодцев о дополнительных потребностях, чем окончательно запугал новичков. Да, где это видано, чтобы бояре по-людски относились к простолюдинам? Так что, процесс "выдавливания по капле", ещё только начинался.

Лариону же предстояло окончательно доработать план освоения курско-вяземских владений, дождаться тульских чугундуров, обменять бочонок золота на серебро и отбыть в долгосрочную командировку. Четвёртый взвод "тигрят" переходил в полное его распоряжение, как и обоз с иноземными семенами и цельнометаллическим инструментарием. Даже клетки приготовили для двух влюблённых парочек индейских фазанов, а то небось, на месте, таких курлыкающих чудо-юдов и не найдёшь?

Глава седьмая

Мастерская ткача Фомы разрослась до фабрики, раздуваясь на заказах владельцев дружин. Причём обслуживались только "свои"! Особой статьёй шли шевроны, очень уж изящное дело, требующее мастерства. Вышивка на коже — слишком тонкая работа, чтобы делать её как попало. Да и клиенты платили изрядно, настаивая на использовании золотых и серебряных нитей для шевронов командного состава. Тот же Мышецкий, решил не распыляться, оставив от герба лишь вооружённого архангела в доспехах. Правда друзья-товарищи тут же назвали его дружинников "боевыми ангелами", понизив изображение в ранге. Действительно, ангелы — всего лишь "солдаты" Войска Божьего, в то время, как архангелы уже "сержанты", а серафимы и херувимы — "офицерский состав". Про верхнюю часть пирамиды вообще знают лишь по названиям, видимо напрямую с людьми они не общались шесть тысяч лет назад.

Опоздавшему Долгорукову, имевшему похожий герб, пришлось довольствоваться орлом, а поскромничавший Борис Голицын обошёлся лишь крестом. Лёва Нарышкин, не задумываясь, выдрал из герба одного из львов, заполучив прекрасную ассоциацию своему имени. Покрой и стиль обмундирования был универсальным, варьировались лишь цвет и размеры. Поэтому и фабрика работала без сбоев, тем более, что в совладение вошли сами заказчики.

Самой тяжёлой позицией оставались мелкочешуйчатые динамические панцири. То, что предлагалось некоторыми оружейниками, постоянно отвергалось Вяземским. Московиты стремились удешевить продукцию и теряли качество, надеясь поразить клиента минимизацией расходов. Большинство вообще не бралось за такую работу, предпочитая изготавливать более ходовой товар на который был массовый спрос. На разработку скоростных повозок, способных перевозить по полторы тысячи фунтов, Михайла выделил две тысячи дублонов. Помощники обегали всех московских каретников, тележников и прочих созидателей транспорта, но ничего не добились. Хотя Андрей Лукич уже наладил производство простейших рессор и масляных демпферов для амортизации. В конце концов, рассвирепевший Мальцев распорядился готовить оси из найденного в болоте морёного дуба, раз судьба по-хорошему не понимает. Тем, у кого отбиты мозги, можно всё — как бы глупо это не выглядело!

Посадские "иоанниты", они же "солнышки", наслаждались переменами — любые телодвижения в землеустройстве, избушкостроении и тяжестеподнимании неизбежно комментировались. Причём, с широкими улыбками на довольных лицах. Народ тянется даже к видимости работы, а при появлении результатов с радостью ими пользуется. Правда, не всегда благодарит! Да и как им было не реагировать, если даже кривой вонючий ручей очищался, выравнивался, укреплялся где надо. Тем более, что рядом с ним уже благоустраивалась площадка под пилораму и прибывали детали водяного колеса. Даже сгнившую пристань разбирали, чтобы чем-нибудь заменить — пусть даже бессмысленным, но, по крайней мере, новым. Так что наблюдающим старикам и болтливым кумушкам было обеспечено раздолье для наблюдения и последующего языкочесания.

Царевич приезжал раз в месяц, понаблюдать и внести коррективы. Нарышкин, полностью погрузившийся в организаторское упоение, даже переехал из родового особняка в одну из изб, где и принимал Иоанна. Впрочем, оба привыкли в Беспутино к простым условиям и не обращали внимания на несоответствие места проживания их статусу.

В принципе, уже всю "группу Вяземского" считали отмороженными и махнули на них рукой. Всё равно уедут к белым медведям, так чего обращать внимание на недотыкомоков? Москва жила более утончёнными новостями, такими как запрет на вход в Кремль в боярских шубах и ферязях. Да и бритьё бород смущало ортодоксов, как бы не издали указы об обязательном "онемечивании". Те же московские стрельцы потихоньку косились на новые полки иноземного строя, опасаясь повышения задолженности от казны и урезания льгот. Ну, а сплетни об излишней дружественности царевны Софьи и красавца Голицына не разносили только глухонемые и безногие. К безногим, за слухами, народ сам ходил, попутно с посещением церкви. Там же, многие выспрашивали о здоровье отлучённого патриарха Никона. Церковный деятель, вернувший старые греческие обряды и толкования, просто развалил народ на неравные части. Как положено, во благо верующих! А сейчас отсчитывал свои последние дни перед тем, чтобы отчитаться за содеянное там, где спрос будет полным.

Письма из-за морей принесли радостные вести — новый дёготь и жаропонижающий, болеутоляющий отвар оказались нужными и ценными товарами. Цену на "срачу-интандуру" португальцы утвердили, а по целебной жидкости предложено было согласовать её во время летнего визита. Так что Михайла распорядился подготовить торговый запас обоих хайтеков, а заодно подбить баланс по финансам. Раскидывать денюжки навскидку становилось сложно — слишком много хозяйственных ответвлений появилось за год. Всё, что можно, Вяземский спихивал на субподрядчиков и смежников, не пытаясь даже подгрести под себя вспомогательные производства. Всё равно "манагеров" не хватало, вместе с менеджерами и толковыми супервайзерами. Зато воскресенцам подкинули идею создания "управительской школы", раз уж возникла такая потребность. Игумен затею одобрил, а братия поддержала (веселее монастырствовать станет). Осталось получить добро от церковных и мирских "владык", чем настоятель занялся лично.

Части крепостных Михайла дал вольные за доблестный труд, включая старосту Анисима и "шишков" с вяземского подворья, последовавших за ним. Де-факто они уже давно не рабствовали, однако формальность де-юре была необходима. И, как пример оставшимся в крепости, и как жест доброй воли. Верноподданные чуть не плакали от счастья (многие всё-таки плакали), становясь ещё более лояльными. Да и какой смысл уходить, воспользовавшись оказией, от достойных заработков и соучастий в ремёслах? Тем более, уже каждый третий чего-то организовал или лично производил для схизматиков. В маленьком Беспутино наступил век кооперации и компанейства!

Кузьма на этот раз получил два полных взвода дружинников и отделение "егорок", которых он должен был проверить на пути в Смоленск и обратно. Также его озадачили четырьмя новыми повозками, заполнеными по самое не могу, чтобы проверить их ходовые качества. Никто даже не задумался, что с ними делать, если все они развалятся по дороге. Ларион, дождавшийся мастеров, выкупленных в Туле, забрал ещё два младших взвода, часть обученных строителей и колхозников и выехал в дальние дали. То бишь, в Курские земли для освоения Красного болота и окружающих владений Вяземского.

— Не бойся, дружище, всё у тебя получится, — напутствовал его князь, — а если даже не получится, не переживай. Вернёшься обратно и когда-нибудь повторим попытку.

— Из себя вылезу, княже, но задание исполню!

— Не нужно геройствовать — подвигами сыт не будешь. Важно, чтобы всё складывалось по-вяземски, шаг за шагом, без напряжения. Иначе смысла нет. Главное, рудокопам обустрой нормальную жизнь с посменной работой, как мы договаривались. Мне нужны трудовые ветераны-умельцы, а не голодающие кандальники. Пусть лучше железо слишком дорогим станет, чем людей гнобить. Всё равно расходы отобьём на мыле да отварах, за счёт схизматиков.

— Всё сделаю, Михайла Алексеич, как ты в бумагах расписал, так оно и по-людски будет, и по-христьянски, — согласился "министратор от бога".

В принципе, экспедиция сводилась к организации Курского филиала по добыче руды и изготовлению железных слитков для поставки Андрею Лукичу и другим подшефным умельцам. Вместе с вяземцами отправилась и группа "солнышек", организованная Иоанном. Всё-таки царевич внял доводам и получил от государя курскую дачу по соседству с Михайловой. Понятно, что со своими холмами, болотами, буреломами и прочими прелестями жизни. Борис Голицын добавил свои три копейки, состоящие из рудознатца и парочки тульских металлургов, а Нарышкин обошёлся лишь одним наблюдателем. Правда, все, по чесноку, обеспечили охрану за свой счёт, выделив по отделению оружных. Татары, да и поляки, изредка шельмовали в тех краях, пользуясь удалённостью Москвы. Юра Долгоруков ещё не въехал в тему и пока лишь приглядывался. Его военная жилка довлела над остальными, хотя даже он понимал, что полная калита по-любому лучше пустой, но гордой.

Время от времени, Мальцев задумывался над тем в "какую историю" он попал. В голове с детства сидели школьно-книжные знания об убитой напрочь Московии, отсталой и нищей, убогой по самое "не могу". И лишь Пётр Великий преодолел косность, развил индустрии, победил всех врагов и удивил мир. Однако, вокруг всё было несколько иным: никто на улицах не разговаривал с применением "голанского развитого", пироги с зайчатиной за полденьги оказались простыми пирожками от которых зайчатиной не особо пахло, царь Фёдор (о котором Игорь никогда не слышал) был достаточно просвещённым государем и сам продвигал "петровские" реформы. Кроме того, создав и подкармливая пару десятков осведомителей, простолюдинов и купцов, Вяземский открывал "регулярные Америки" буквально на ровном месте. Оказалось, что никакого героического полководца-короля Карла Двенадцатого и в помине нет, а Швецией рулит Карл Одиннадцатый. В Польше королькует поляк (по крайней мере по фамилии Собецкий), а не саксонский курфюрст. Даже турков почему-то называли османами на бытовом уровне.

Самым откровенным откровением этого мира являлась микро-Курляндия, имевшая флот не уступавший… французскому! Мало того, эта наглая пародия на страну, имела целых два морских порта, высокоразвитую экономику типа японской (используя привозное сырьё для производство товаров высокого класса) и, мать-перемать, колонии в Африке и Вест-Индии. То-то, латыши двадцать первого века, гундят о своей исторической высокоразвитости! Ну не было таких фиглей ни у Толстого, ни в "России молодой"… Или было, но за кадром?

Так что, особо не заморачиваясь, Михайла написал кое-какие письма с предложениями Герцогу Курляндскому и делегировал Дмитрия с эскортом. Парадную форму с золотым шитьём аккуратно упаковали, дары погрузили в простую повозку, а самого Дмитрия прикрепили к Кузьме. Для безопасности, а то за ради расфуфыренной одёжи могли и голову открутить на нынешних дорогах. Летнее командование дружиной в уничтожении волоколамских татей поручили Алексею, как командарму номер три. Мышецкий уже привык к тому, что планы и разработки штаба Вяземского прекрасно реализуются, независимо от того, кто во главе отряда. Сам он потихоньку отделялся от Разбойного Приказа, сохранив лишь связи, но используя своих дружинников. Владимира Дмитриевича Долгорукова это вполне устраивало, так как не нужно было выделять стрельцов, тратить деньги и обмундирование. "Частники-бомбилы" получили разрешение на полную официальную экспроприацию добра уничтоженных и арестованных. Саму льготу пробили Хованский с Милославским, мотивировав высокими расходами на проведение боевых операций.

Царь-государь лишь радовался инициативе своих титулованных подданных и с удовольствием обсуждал проект, поданый Василием Голицыным (с Мишкиной подачи), о создании первого православного ордена имени Юрия Боголюбского. Сей исторический князь создал специальную дружину и гонял татей везде, даже в сортирах. И на Руси, и на Кавказе и в Византии! Медальонов предполагалось ровно дюжина, с предоставлением специальных привелей их обладателям. Всё-таки членство в Ордене было не только пожизненным, но и передаваемым по наследству. Родовая почётная обязанность, как-никак! А для поощрения малых героев и проявивших себя воинов, задуманы были малые знаки отличия, одноразовые. Дьяки, приставленные к делу, уже потирали руки, предвкушая потоки мзды со стороны всяческих левых кандидатов. Кто же бесплатно раздаёт льготы кому ни попадя? На лидеров татеборства, понятное дело, никакие чиновники пасть не разевали — это вам не демократия и поголовное равенство. Иначе без пасти можно остаться! Никакой Ромодановский не станет собирать доказательства коррупции и выглядеть идиотом из-за выкрутасов ловких адвокатов — сотрёт в порошок и мздоимцев, и ловчил-юристов.

В начале июня неожиданно умер Пётр Семёнович, князь Вяземский. Ещё позавчера, неугомонный старикашка шлындал повсюду, раздавая указюки, вчера слёг и чего-то шептал, а сегодня ушёл к предкам. Ушёл достойно, так же как и жил, никого не мучая, не капризничая и не вымаливая сочувствия. Свидетель трёх разных царствий умер красиво, как положено!

Гонца прислал Афанасий, так как троюродные братья не посчитали нужным известить Михайлу. Они были бы счастливы, чтобы "отрезанный ломоть"вообще ничего не узнал и не притащился делить наследство. Но Мишка оперативно отреагировал и разрушил некоторые мечты сродственничков. Во-первых, попрощаться с дедом-оппонентом, а во-вторых…

— Афанасий, переезжай ко мне, твой опыт и знания с умениями очень нужны, — уговаривал парень, — а то добротных помощников не сыщешь. И выращивать их подолгу приходится.

— Ну не знаю, Михайла Ляксеич, — вяло отнекивался Афоня, — оно, конечно, и Андрей, и Фёдор меня отваживают, за казну боятся.

— То деньги не твои, а Вяземских, пусть сами делят или пользуют по своему разумению. Лучше мои деньги считай, да записи веди!

— А вдруг потратют неразумно, без хозяйского пригляда?

Опальный дьяк, которого два десятка лет назад выгнали из приказа Большой Казны за мелкие хищения, был принят Петром Семёновичом. Князь дал ему ещё один шанс и Афанасий реализовал возможность, верой и правдой отплатив за доверие.

— Афанасий, пойми, коли братья готовы гулеванить — ты их не остановишь. Ибо ты дьяк, а не князь. И к добрым советам прислушиваются лишь те, кому они нужны, а не все подряд.

Всё правильно и ничего нового дьяк не услышал, прекрасно понимая своё нынешнее место. Следовало идти к Михайле, чтобы быть при деле, а не на задворках. Одно смущало — уж слишком богатым стал вчерашний княжич-баламут, как бы завистники его со свету не сжили. Хотя, будучи при царевиче нужным человеком, юный Вяземский достаточно защищён. Да и слава о нём, как о яром татеборце, а значит защитнике народа, разнеслась повсюду. Уважение у простых московитов трудно поиметь за абы как, только делами оно зарабатывается. Даже среди стрельцов Мишка был на хорошем счету, а те — народ своеобразный, лишь своих почитают и ценят.

Переехав в Беспутино, Афоня с головой окунулся в хозяйственный водоворот, подмечая и записывая всё, чтобы считал нужным. Опытный финансист желал доподлинно знать откуда берутся эти самые финансы и на что тратятся. От нецелевого использования самшита и морёного дуба у него мозги изворачивались на все бекрени, а одаривание крепостных тканями — вызывало колики душевных фибр. Или фибров. Стена лесной крепости, возведённая из соседских брёвен и отделываемая кирпичом, довела бедолагу до невроза.

— Что же ты делаешь, княже, почто столь безрассудно поступаешь, — вопрошал экономный бухгалтер, — так никаких деньжищ не хватит!

— Не переживай, Афоня, скоро ещё денег привезут. И немало! — отшучивался Мишка, кайфуя от ошизения нового управленца, — На этой стене, мои строители учатся с кирпичом работать, да цемент использовать. Уразумей, чудо, на обучение никаких денег не жалко, всё впрок пойдёт.

Тяжело свыкаться с новым мышлением, но и спорить трудно. Это Андрюха Вяземский, возглавив ветвь рода, вдруг стал скуп и обездолил даже родного брата Федьку. А Михайла жил по принципу: "Нужно зарабатывать больше, а не экономить чаще!" и, как ни странно, но система работала, поддерживая саму себя. Часть бывших работяг уже перестроились в ремесленники и намыливались вырасти до мастеровых. Московский офис по отбору трудовых ресурсов осаждали все кому не лень. Правда, ученики с "солнышком" на рукаве, исправно давали самым неугомонным и наглым по шайбе, но желание обездоленной части московитов подзаработать не унималось. Одна лишь история с буреломом, где мешочки с ефимками валяются под ногами, уже превратилась в легенду. Тем более, что даже Ромодановский с Голицынами использовали такой приём в землеустройстве своих владений. Кто откажется от лишних десятин пахотных земель, на которые не распространяются гос. уложения? Великие князья выдавали своим соратникам пашни, обмерянные и исчисленные, а коли те, своим трудом добавляли новое, избавляясь от "бэдлендов" — никто не вправе был облагать дополнительные угодья. Хоть в три этажа поля и луга оборудуй — твоя земля, тебе и радеть о ней!…

…"Тигрята" въезжали в Митаву со всей предусмотренной помпой: без лишнего выпендрёжа, но гордо и улыбчиво. Подумаешь, столица Курляндии-Семигаллии, видали мы и не такое! Расположившись в одном из самых фешенебельных хотелей, парни спокойно восприняли цены, уплатив за неделю вперёд. Дмитрий послал адьютанта, чтобы согласовать передачу писем секретарю герцога Якоба фон Кеттлера и выяснить кому передать дары. Непредвиденный визит был внесён в расписание и три дня пришлось подождать, что прекрасно вписывалось в указюки из Беспут-центра.

Парни разбрелись по дорогим солидным лавкам и магазинчикам, нанимали местных для экскурсий, посещали лишь дорогие трактиры. В общем, тратили деньги не скупясь, но и не транжиря, покупая лишь изысканные, оригинальные вещи. Курьерская униформа (вообще-то парадная военная) вызывала зависть у местных, а золотое шитьё на плащах притягивало взгляды и шаловливые ручонки. По рукам и тыквам надавали сразу и жёстко, сдав нескольких уличных братков городской страже и показав свои боевые умения. Первый же вызов на дуэль, кончился для одного из бретёров плачевно, хотя он и был знаменит своим фехтовальным искусством. Дмитрий, сразу же разрубил своим мечом соперника на две части, наискосок, отведя первый же выпад своей супер-перчаткой. Свидетели и секунданты возмутились столь варварским поединком, закончившимся на первых секундах, но условия были соблюдены. Всё-таки согласования шли почти час и условия ставились просто: или "по-русски", или никак. Больше желающих доказать вяземцам своё превосходство не нашлось, а уважение к приезжим почему-то выросло.

Герцог, который не хотел даже малюсеньких проблем с Московией, обвинил своего располовиненного подданного в нарушении указа о запрете на дуэли и провоцировании иноземных гостей. По большому счёту, он был даже рад столь жестокому результату — одно дело погибнуть в поединке гордо и умереть от колотой раны в постели. Совсем другое — стать набором кусков тела, да ещё на глазах у знакомых. Позорная смерть надолго запоминается и отбивает желание повторить сей "подвиг"!

Вручение даров и писем прошло прямо в замке, при участии не только гос. секретаря, но и личного помощника герцога. А потом Дмитрия пригласили в кабинет, где любопытный, деловитый, умелый фон Кеттлер лично расспрашивал курьера на нормальном русском языке, пусть даже с немецким акцентом. Конечно, сын оружейника уже изучил разговорный аглицкий и гишпанский, но головные боли снял сверхобразованный Якоб. Здоровье самого богатого и успешного герцога Европы, расшатанное четырьмя десятками лет активного администрирования, не позволяло ему тратить время на излишние церемонии. Якоб фон Кеттлер прекрасно понимал, что жизнь заканчивается и стремился лишь к тому, чтобы набить кубышки поплотнее. На наследнике Фридрихе природа явно отдохнула, созидая деятельных гениев правления, и герцог не раскатывал губу в отношении сына. В принципе, кудесник супервайзинга добился невероятного, превратив типичную небогатую прибалтийскую провинцию в одну из передовых стран мира. Лишь одна мечта осталась нереализованной — так и не довелось отправить экспедицию для исследования Терра Инкогнита. Древние свитки, купленные давным-давно у арабов, описывали прекрасные земли, имеющие золотые прииски, но дефицит воды в летний период. Никто не соглашался на авантюру, живя более приземлёнными мечтами.

Дмитрия попросили задержаться ещё на пару дней, на случай, если у герцога возникнут вопросы после прочтения писем или будет желание передать Вяземскому что-нибудь оперативно. Так что два дня дружинники потратили, закупая великолепные курляндские книги и даже карты различных мест мира. Последняя встреча заняла лишь полчаса, молодому учеб-лейтенанту вручили письмо "первой реакции", пообещав более подробные ответы отослать со временем. В повозку загрузили ответные дары и образцы курляндских товаров, после чего всю делегацию послали обратно. Самым вежливым тоном!…

…Португальская торгово-посылочная делегация наткнулась на "хованцев" под Можайском. Борцы с лесной братвой сначала решили нажиться, ограбив головку обоза, но дружно прекратили беспредел, увидев, как из-за лесного поворота выезжают основные силы. Полсотни конных мушкетёров, эскадрон кирасир, несколько десятков вяземцев и повозки, повозки, повозки… Инцидент закончился не начавшись, но осадок остался. Борьба с разбойниками не везде шла с соблюдением правил, о чём Кузьма сразу доложил Михайле, когда караван прибыл к месту назначения. Не хватало ещё, чтобы "доблестные защитнички", разогнав татей, переключились на мирных купцов. Вяземский намотал инфу на ус (который ещё не рос) и придержал до нужного момента. Кремлёвские мажоры нуждались в любом компромате на конкурентов, хотя сейчас, за месяц до родов, попритихли как мыши, боясь нарушить зыбкое равновесие. Всем всё было ясно и понятно: родится наследник и царь сразу определится с опекунами, чтобы соломки подстелить на случай своей скоропостижной кончины. Престолонаследие — слишком серьёзный фактор в православной стране…

Долгожданные братья по коммерции понавезли горы нужнятины и интереснятины, заодно с мастером арбалетных лож и его запасами самшита. Никто уже не вздрагивал, услышав о применении ценнейшего материала в качестве бытовой древесины. Если уж телеги начали мастрячить, используя морёный дуб, то следовало ожидать использование амброзии для смазки колёс, а нектара под медовуху. Местные сплетники развлекались, выдумывая всё новые и новые "отбитости в применении", не забывая крутить хороводы вокруг "понаехали тут!" Предки Кулибина и Черепановых даже рядки организовали, выставив там всё, что понапридумывали за последние месяцы. А уж испанский бытовой вдруг стал вторым государственным в подмосковном селе! Гонсалвешу пришлось открыть курсы при школе — для добровольцев изучения иноземной мовы. Простолюдины настолько окоммуниздились, что платили ему за обучение. Ни фига себе — немытая Россия! Многие мелкотравчатые боярские дети да дворяне могли позавидовать уровню жизни беспуткиных.

Мирное разграбление обоза началось с конфуза — Абель Монтойя попросил не трогать три повозки. Там, оказывается, испанцы складировали тёплую одежду, ожидая что русское лето ненамного теплей русской зимы. Ну, а что тут такого? Легенды о Крайнем Севере, находящемся на востоке, никто пока не отменил, а владение личными запасами — завсегда лучше суматошного закупа на Смоленском тракте. Готовь сани летом, мать-перемать! Нормальная запуганная ворона всегда на воду дует (согласно народной мудрости и наблюдениям орнитологов).

Зато всё остальное пришлось ко двору и, в первую очередь, долгожданные толедские чешуйчатые панцири. Двадцать пробных "пластинчуг" были проверены на прочность и явили чудо инженерной мысли. Образец, в который обули свежий труп свиньи, выдержал даже мушкетные выстрелы с пятнадцати шагов. Конечно, нет в мире абсолютного совершенства: пара пластинок погнулась и оцарапалась, да свинюке ребро сломали. Зато новенькие арбалеты системы "Лукич-Вязьма" пробивали заморскую броню даже с сорока ярдов, как и луки Игната. Выстрел из пищали-дробовика лишь покорёжил броненовинку, хотя и сломал врытый в землю кол, на который была насажена мишень. По итогам, решено было признать ничью в матче "атака-защита". Наблюдавшие за испытаниями иноземцы, усиленно чесали репы, не догоняя как можно теперь воевать с "руси", коли у них есть высококлассное и то, и другое? Хорошо, что между Пиренеями и Московией разлеглась вся Европа в качестве географического буфера. Вот только цена доспеха смущала всех присутствующих — пятьсот дублонов за три комплекта!

Хайтек типа "толедские клинки с португальским усилением" тоже порадовал и балансом, и прочностью, и остротой лезвий. Хотя оплата кусалась — по двадцать дублонов за клинок со стальными ножнами и перевязью. Афоня только кряхтел, пытаясь записывать цены — перо отказывалось елозить по бумаге и увековечивать несусветную цифирь. На один дублон можно было прожить в Москве, имея сытную жрачку и мягкую спячку и не работая, цельный год.

— Помилуй, княже, за ради памяти Петра Семёновича, — умолял дьяк, — да на такие деньги я тебе иноземный полк найму! Али городок какой прикупишь и станешь володеть.

— Свои дружинники, Афанасий, получше будут, чем наёмники. Главное, вооружить их и обезопасить.

— Ну не за такие же деньжищи! — взвыл счетовод.

— Успокойся, друже, глянь сколько золота привезли из-за моря! — успокоил преданного эконома и бережлива довольный Михайла.

Драгметалла было явно поболе, чем в царской казне, цены кусались в обе торгующие стороны. Да ещё и с остервенением! Тридцать тысяч новёхоньких жёлтеньких "мальцев" дружно лежали в бочонках и подмигивали: "Гуляй, рванина, пока не отобрали!" Добросердечный Педру Второй решил оплатить товар сразу за год вперёд, чтобы зимой не гонять золотой повозочный флот к чёрту на кулички. Теперь, в качестве ответного жеста, нужно было передать сто пятьдесят бочек шампуня и столько же изготовить к январю. Исходя из общих возможностей фабрики моющих средств, получалось, что самому Вяземскому оставалась лишь сотня бочек на год. Жира на Руси производилось вдосталь, но львиная доля его тут же потреблялась на хозяйственные и иные нужды, включая ням-ням потребности. Та же ситуация, что и с соломой — вроде повсюду валяется и даже крыши ей покрывают, но стоит лишь наладить промышленное производство бумаги и сразу придёт трындец. Её придётся закупать в других странах, потому что урожайность культур со стеблем, на самой Руси, не ахти какая из-за холодного климата.

Белое море, с его многотонными китами, однозначно взывало к Мишке: "Приди и возьми меня, прааативный мальчишка!"

Две сотни мушкетов и столько же пистолей Альвареша поделили с Иоанном поровну, а полсотни модельных пик остались "тигрятам". Всё остальное добро заныкивалось по складам, кубышкам и заначкам, лишь саженцы отдали Гонсалвешу. Неутомимый черешневед уже разбил сад под свои выкрутасы, а женский "эскадрон смерти" готов был порвать любого, кто обделит кумира и полубога. Их отличал блеск в глазах, тот самый, который выделяет дачниц и собачниц, и пугает сильнее, чем вражеский ствол и трясущийся палец на спусковом крючке. Часть из них, как бы невзначай, вооружилась граблями и тяпками, а другие очумелые ручки бодренько уносили горшки с саженцами и микро-деревья, завёрнутые во влажные тряпки. Огородницы боготворили своего "батюшку Якова" за то изобилие, зеленеющее, коричневеющее, краснеющее, желтеющее и фиолетивеющее на их личных задворках. Даже домашние скотинки выделяли кудесника из толпы двуногих, особенно за ту "траву по пояс", недавно скошенную с заветного лужка. Тем более, что она снова росла из тех же самых корней, а её семена были высажены на большом лугу (уж слишком много их созрело).

Серебрянные "мальцы" поставили Михайлу перед проблемой — следовало согласовать их пользование с Большой Казной, чтобы не нарушить указюк по поводу инвалюты. Да и часть налога следовало бы выплатить заблаговременно, до сентября, чтобы не накапливать долг до последней минуты. Тем более, гораздо безопаснее хранить бумаги об уплате, чем эквивалентное количество колобашек, привлекающих взор различных хитрованов. Афанасий, не видевший такого монетарного изобилия, даже в бытность государственным финансистом — присел в сторонке, пытаясь вставить отвисшую челюсть на место. Отдышаться после стресса тоже имело смысл — кто же знал, что иноземцы гребут бабло лопатами, пока не изобретён экскаватор! Все понятия об Истинном Богатстве моментально улетучились и не хотели прилетучиваться обратно, в мозгах началось затишье перед бурей.

Дары от различных повелителей распределили согласно приоритетам: в одну кучу всё, что предназначено для царя-батюшки — хоть от португальцев, хоть от испанцев, хоть от курляндцев. Ну, а для Вяземского — лишь то, что осталось. Прекрасный гарнитур индийской работы времён первых Великих Моголов, галантный Якоб фон Кеттлер передал для дамы сердца "его сиятельства коназя Микаэля Вяземски". Мишка, увидев такую красоту, тут же обрядил свою ненаглядную Глафирью на глазах у всех. Счастливая девушка, попыталась сопротивляться, отнекиваясь:

— Ну что ты, Михайла, это же для королев.

— Помолчи, лапка, и не мешай. Ты и есть самая королевская королевна!

Ну и как с таким кавалером поспоришь, коли он наряжает свою любимую от чистого сердца? Счастливая Глашка даже покраснела от удовольствия, а Лукерья с Дарьей легонько утёрли слезинку-другую. Все понимали, что этой паре не суждено быть вместе, но надеялись что их связь продлится подольше. Даже Глаша осознавала будущую разлуку и хотела лишь выдать "своё сокровище" поудачнее, чтобы было чем гордиться. Один лишь Вяземский не озвучивал матримониальных планов — хватало других забот, а жениться он не спешил.

Торжественную "поляну" накрыли прямо на главной площади. В прошлом году, в центре деревни был выкопан небольшой котлованчик глубиной в четыре фута и площадью, соответствующей русскому размаху. Следовало отработать технологию строительства "римских дорог" в условиях Руси, а заодно обзавестись достойным местом для гульбищ и парадов. Яма простояла всю зиму и весну и лишь в начале мая, когда земля вдосталь поиграла, её засыпали слоями песка и щебня, руководствуясь древнеримскими инструкциями. Теперь, для удобства, "площадь" была покрыта тёсом, так как финальное мощение камнем полагалось осуществить лишь на следующий год. Чтобы выявить все потенциальные ямы и провалы и произвести положенную отсыпку-присыпку.

Традиционный встречальный пир горой, изобильный и неумолимый, порадовал даже скупого Афоню, начавшего личную перестройку и ускорение. Столы заставили и едой, и напитками, и всяческой посудой глиняной и серебряной и даже цветами. Мишка самодовольно поглядывал по сторонам, сознавая, что хозяин он и вправду рачительный и состоятельный. Вот только что-то на столе зацепило и последние минуты свербило в мозгу. Что-то знакомое! Пришлось заново, уже внимательно, оглядывать убранство и блюда, чтобы избавиться от наваждения.

Мама дорогая, среди астр затесался цветок жёлтого цвета, более крупный, чем другие цветы. Но и более мелкий, чем должен быть. Подсолнух, епическая сила! Самый настоящий, несозревший и миниатюрный, как будто его специально таким вырастили.

— Яков Иванович, а чего он такой маленький, не вырос что ли? — Михайла подошёл к кувшину и вытащил цветок, чтобы потрясти им перед носом оторопевшего Гонсалвеша.

— Михайла Алексеич, они все такие, чтобы красиво было, — начал оправдываться растениевод-исследователь, — бывают и крупные хелиантусы, но они некрасиво смотрятся, да и в кувшин не поместятся.

— Так давай их на полях и огородах выращивать, а не в цветниках.

Португалец даже ошалел от такого "бродяжьего" применения — делать клумбы, измеряемые в десятинах, не имело смысла и казалось нелепым ни разу. Остальные едоки тоже притихли, не подозревая о том, что становятся свидетелями промышленно-масляной революции.

— Обязательно закажи семена больших подсолнухов, чтобы к зиме привезли, — разгорелся Вяземский, — а следующей весной засеем целое поле. Пойми, не для красоты такое сделаем, а дождёмся, когда они созреют и будем масло давить из семечек.

— Так те же твёрдые сверху.

— Ничего, сядем дружно и обшелушим. Зато ядрышки нам растительное масло дадут, гораздо лучше конопляного и льняного. А тот жмых, который останется после этого, пойдёт скотине на корм.

Инноваторский перерыв на этом закончился и гости вернулись к своей болтовне и обжираловке. Рабочий вопрос возник лишь раз, да и то на тему заморского названия дёгтя. Интадура по имени "Срача" вызвала явное оживление среди русскоязычных, но всех угомонил Афанасий.

— Коли за срачу платют золотом, то какой бы дурой она ни была, следует смириться. Иначе сами в дурнях окажемся!

На следующий день отправили в Москву подарки и гонцов. Следовало срочно вызвать Андрея Лукича с подмастерьями и заняться арбалетными ложами. Вяземский лично возглавил обоз, чтобы внести часть налогов и утрясти дела в приказе Большой Казны. Всё-таки две бочки дублонов и две бочки золотых "мальцев" требовали к себе уважения и ответственного обращения. В пересчёте на серебро они "весили" порядка ста тысяч ефимков (или 1/12 годового прихода в карман царю). К нему присоединился и Борис Голицын, решив помочь в разрешении щекотливых ситуаций.

Василий Васильевич тоже подключился к сдаче золота в закрома родины, подняв на уши дьяков и подьячих казённой избы. Нешуточный преждевременный платёж контролировался всеми заинтересованными сторонами, поэтому рядовые казнокрады даже близко не подходили. На дыбу могли отправить всего лишь за неосторожный взгляд в корыстном направлении! Государь ныне остро нуждался в деньгах в преддверии празднеств по случаю приближающегося рождения наследника. Так что Мишкин взнос оказался в нужном месте и в нужное время.

— Ох и вовремя же ты поспел, Михайла Алексеич, в самый раз! — радовался Иван Милославский, — Вот не зря я за тебя приговаривал, когда разные привелеи обсуждали. Право давать звания своим дружинникам ты честно заслужил, а теперь и в заглавные орденцы примем тебя.

Решение по созданию Ордена было принято, а сам Милославский первым получил заветный медальон. Чего же теперь не подсобить зело полезному молодцу за государев счёт, авось зачтётся когда-нибудь? Церемонию провели на следующий день, чтобы не отвлекать двор от более важных дел. Петя Романов во все глаза смотрел, как государь самолично одевал на шею высокого ладного витязя, золотую перевязь с медальоном, отделанным самоцветными каменьями. Голубые и алые ленты, как у схизматиков, не использовали, посчитав их дешёвкой. Золотая витая гранённая цепь, изготовленная лучшим мастером, выглядела гораздо напыщенней. Ещё один представитель Романовых-Нарышкиных наблюдал издалека, чтобы не привлечь, невзначай, чьё-нибудь внимание. Восьмилетняя Наташка Алексеевна восхищалась бравым, крепким татеборцем, не подавая виду, хотя и затаив дыхание…

Осиротевшие крайнезападноевропейцы дождались своего делового партнёра, чтобы согласовать два вопроса. Абрантуш готов был зимой забрать пару тысяч бочек интадуры и даже привезти деньги за неё. А душ Сантуш сплоховал — Михайла не согласился продавать болеутоляющий отвар задёшево. Да и больших поставок не гарантировал.

— Друг Карлуш, сей отвар потому хорош, что изготавливается из очень редких трав, — вдумчиво врал он, — не более ста баррелей в год и не дешевле десяти мальцев за галлон. Может быть, в будущем, если найду побольше сырья, смогу снизить немного цену.

— Побойся бога, Ваше Сиятельство, да этого не хватит даже двору. А Педру Второй готов покупать на весь свой флот, уж очень хорошо твой "потио" уменьшает жар. И боль быстро утоляет, лучше чем лекарские микстуры.

— Вот именно! Я вообще торгую этим отваром пинтами, а не бочками. Его не пьют, как вино, кубками, достаточно одной унции на один приём.

Португальцы, конечно, обурели, используя жидкий аспирин слоновьими дозами, несмотря на все рекомендации. Человеческую натуру тяжело изменить — иной пациент, чтобы не тянуть с излечением, заглатывает целую упаковку таблеток, чтобы побыстрее было. А не растягивает удовольствие на неделю по одной пилюле три раза в день. Раньше сядешь — раньше выйдешь! Естественно, если костлявая к себе не утащит. В общем, переговоры кончились ничем и португальцу предстояло обьяснить позицию "руси непонимаси" своему владыке. Причём важно было выяснить заодно и в Мадриде, а вдруг испанцам такие цены окажутся по карману?

Поторговавшись пару дней, купец отбыл в Воскресенский монастырь за антицинготниками и прочими прочестями, кои под руку попадутся. Ну, а вояки, как всегда, устроили дружеские побоища со стрельбой и тотализатором. Беднягу Монтойю сбросили с фехтовального пьедестала сразу несколько вяземцев — их скорость передвижений и реакция уже дали результаты. Капитан просто не успевал ни отбивать, ни наносить удары. Конечно, нормальный испанец сразу же вызвал бы всех на дуэль, обидевшись по самое "немогу", но опытный боец лишь попросил поделиться секретами. Иноземцы, которые впервые попали в Московию, сверяли слухи о русских воинах с реалиями. Реалии, как ни странно, победили! Особенным чудом являлись детки, шпрехавшие по-испански лучше взрослых. Правда фразы иногда были загадочны, типа: "Динеро барма?" Такие языковые изыски сбивали с толку даже родителей отпрысков-полиглотов.

Местные безделушки, игрушки, побрякушки раскупались не только на сувениры, но и на перепродажу. Всё, что сельчане приготовили с зимы, ушло влёт, несмотря на цены. Как и простенькие меха, типа беличьих. Это в Москве они стоят недорого, а в Мадриде и Лиссабоне цена на какую-нибудь куницу соответствует дальности доставки.

Прибывший оружейник сразу нашёл общий язык с "человеком Альвареша" — инженер инженера всегда поймёт, даже в каменном веке. Прочная, твёрдая древесина хотя и тяжело поддавалась обработке, но зато хорошо "держала удар", не раскалываясь при перезаряде и после выстрелов. Игнат, увлечённый заморскими породами, осаждал Абрантуша. Ему нужен был амарант, имеющий крепкую, но гибкую фактуру для экспериментальных луков. Правда, по словам Гонсалвеша, требовались ветви или молодые побеги, а не брёвна. Откоряки класса: "Где я тебе их возьму?" не принимались во внимание. Герцог-бастард имел и корабли, и факторию где-то на Амазонке, а значит являлся владельцем таинственных, припрятанных чудо-деревьев.

Архипа и его "дальнобойки" никому не показывали, поселив подальше от Беспутино. Там же заканчивали полигон и стрельбище, чтобы скрытно проводить испытания, обстреливая соседский бурелом. Московский городской гуляка, боярский сын Глотов, дал добро на пользование своей чащобой, так как владения забросил, даже не удосужившись ими поинтересоваться. Молодость и деревня не совместимы при наличии денег, а Михайла исправно снабжал молодого прожигателя жизни. К июлю готовили порох, пули и заказали гранаты французского типа у того тульского умельца, который снабдил ими бывшего кабальника. Под проживание всего Архипкиного семейства построили небольшой хутор, а для мастеровых потуг — мастерскую с кузней. Даже троих помощников подготовили из своих, проверенных работников. Дороговизна нового оружия отпугивала сама собой, но секреты полагалось держать в секретном секрете, чтобы не нарушать традицию.

Душ Сантуш привёл из монастыря целый обоз воскресенского товара и, в начале июля, после добротной отвальной двинулся в обратный путь. Караван, в который добавились повозки с вяземскими срачами, антиболячами и прочими беспутячами, гордо растянулся по всему Тверскому тракту. На всякий случай, Дмитрия отправили с полусотней "тигрят" до самой Риги, наказав заодно доставить письма в Митаву. Семнадцатый век, без телефонов и интернета, прекрасно обходился эпистолярным жанром. Деловая переписка сводилась к тому, что стороны вели заочные переговоры параллельно: пока один пишет и отсылает наболевшее, другой, одновременно, гундит о том, что готов поведать. Разумная экономия времени и пространства! Михайла страстно желал получить совладение колонией на Тобаго, даже не будучи готовым её посетить. Уж слишком удачно расположен остров — вся Южная Америка под боком. Кроме того, хотелось ещё использовать географическое положение самой Курляндии и замутить, подключив короля Карла Одиннадцатого, организацию железнорудного предприятия недалеко от Лулео. А добавив ещё и совладение или аренду Хельсингфорса — можно было гордо ткнуться мордой в миску с квашенной капустой, наивно посчитав, что "жизнь удалась!"

Лёгкие деньги начали процесс застения глаз!!!

Глава восьмая

Испытания дальнобойного оружия прошли более, чем удачно. Тщательность изготовления пушек и мушкетов поразила всех, попутно оправдав высокие цены на изделия. А весь инструментарий, обеспечивший высочайшее качество работы, решено было продублировать для Андрея Лукича и персональной подшефной мастерской Дмитрия. Для литья новых пушек и изготовления мушкетных нарезных стволов, временно предполагалось использовать новый участок в Москве, выкупленный Лукичом у соседей. Но всю остальную обработку и доводку оружия, конечно же, придётся проводить в глухомани. Михайла не спешил с крупным заказом и не устраивал гонку вооружений — лучше меньше, да лучше, пусть и дороже!

Мастеру, столь неожиданно получившему заказ на гранаты, взрывающиеся при ударе о землю, предложили переехать в Подмосковье и заняться их изготовлением, как минимум в течении года. Тем более, уже на месте имело смысл попробовать их переделать в шрапнельный тип, да и попытаться разработать на их принципе ручные бомбы.

Всё это множество задумок и хотелок неожиданно прервалось гонцом от Василия Голицына.

— Радуйтесь люди, у государя наследник родился! Ильёй назвали!

Обсудив сию новость, решено было, что на празднества поедет лишь Иоанн, а Вяземский и Борис Голицын воздержатся, чтобы не оказаться посередь кремлёвских интриг в самый их разгар. Врагов нажить легко, лучше уж пересидеть первое время, пусть даже и оставшись не у дел. В принципе, члены "группы Вяземского" уже понимали, что проще созидать своё, чем гоняться за чужим, хотя и бесплатным.

Прибыв в Кремль, Иоанн Алексеевич узнал, что царица Агафья умерла и даже новорожденный слаб здоровьем. Радость за брата сменилась тревогой, а через неделю наследник последовал за матерью. Царь Фёдор был в отчаянии и никого не желал видеть, кроме брата.

— Иван, горько мне от несправедливости такой. Бог, конечно, ведает, что творит, но почему со мной? — делился государь, — Почто в то время, когда я здоровьем слаб и в любой момент могу преставиться, он лишил меня сына?

Царевич, при всём желании, не мог его утешить обычными речами о том, что всё сладится и будет в порядке. А других, мудрых слов никак не находил, поэтому лишь приобнял худосочного Фёдора, который совсем сдал.

— Федя, попробуй сделать, как обычно Миша Вяземский советует нам, — решился высказать мысль Иоанн, — ежели повторить попытку, то может и получится желаемое. А предаваться горю долго нельзя — последние силы и веру в себя потеряешь.

Царь, хоть и был старше брата на пять лет, но почувствовал себя младшим. Наверно ему именно сейчас нужен был совет очень близкого человека, за неимением отца и матери. Все другие несли утешения ради получения корысти и лишь Иван ничего не желал. Это чувствовалось каким-то подспудным чутьём.

— Ваня, я бы тебе трон передал, но боюсь, что сьедят тебя живьём и Милославские, и Нарышкины. Спасибо тебе за слова разумные, давай я тебе тоже совет дам. Коли я умру без наследника — тотчас уезжай подале с тем же Вяземским. А когда вырастешь и возмужаешь, тогда и вернёшься и престол возьмёшь обратно. Чтобы всё сладилось, я перед смертью обьявлю Софью регентом, тогда никто тебе помешать не сможет: ни Пётр, ни сама Софья, потому как она баба и наследовать права не имеет. Только ты никому не говори о моём решении, пусть думают иное, чтобы тебя не трогали.

Время, проведённое вместе сблизило обоих, но договоренности разлучили их. Нельзя было дать понять другим, что принято альтернативное решение на случай повторения трагедии или кончины Фёдора. Поэтому и кремлёвские интриганы занялись новой круговертью и хитросплетениями. Грушецкие и их ближники моментально были отстранены от трона, как неисполнившие задачу. Весь двор начал подыскивать невесту царю и предлагать свои варианты, чтобы приблизить к престолу новых нахлебников. Временные союзы распались и начались закулисные переговоры по созданию новых комплотов и их подобий. Естественно, что Иоанна, который снова стал кандидатом номер один, стали расспрашивать о планах. Царевич успокоил разволновавшихся претендентов на возможное регенство тем, что планы у него прежние и на следующий год он уедет с Вяземским к Белому морю. Придворные, поняв, что юнец так и не поумнел — успокоились и занялись другими вариантами приложения сил. Ну как можно верить в умственное здоровье царевича, который от трона отказывается? Да не бывает таких чудес на свете! Все должны жить и думать лишь, как мы — хитрые, изворотливые, хваткие.

По крайней мере, наивный Иоанн надеялся, что именно такое мнение сложилось и со спокойной душой занимался посадскими делами. А царедворцы уже пытались найти потайной смысл в словах царевича. Иван Милославский понимал, что за братом царя действует какая-то фигура, но никак не мог её вычислить. Пятнадцатилетний Вяземский никак не подходил на роль закулисного интригана. Пока был жив дед Пётр Семёнович, всё было предельно ясно, но после его смерти возникла непонятка. Теперь предстояло выбрать одно из двух: или прикормить наследника, или приложить максимум усилий в выдвижении карманной невесты.

Вася Голицын вместе с Софьей тоже нарезали круги мышления, причём о том же самом. Но у них имелся дополнительный вариант-мечта — поставить царевну регентом и, выбрав момент, попробовать помазать её на царствие. Поэтому, сладкая парочка занялась приваживанием патриарха Иоакима. Василий Васильевич разработал для Софки целую пиар-компанию, эдакий идейный базис, чтобы перетянуть церковь на свою сторону. Сестра государя начала дудеть в дуду на тему возврата к славному патриархальному прошлому, отринув иноземцев и иноземные заимствования. Мол, русскому народу живётся хорошо самому по себе, а все беды и смуты приходят из-за морей.

Сам государь, сказавшись больным, отсиживался в своих покоях, передоверив управление страной царице Наталье Кирилловне и боярской думе. Думцам такое оказалось всладость, да и государыня-матушка пользовалась моментом, возвращая Нарышкиных на малую кремлёвскую родину. Ивана Кирилловича вызвали из Рязани, а Кирилл Полуэктович был пару раз замечен в Кремле. Патриарх тоже помогал руководить, причём с Натальей Кирилловной ему удалось найти общий язык. Милославские, неожиданно для себя, поняли, что возможен ещё один вариант регентства — вдовствующая царица при совсем больном царе (по типу Педру Второго при его болезном брате) или, в случае государевой смерти, при царевичах. В общем, всё смешалось в доме Обл…,блин, Романовых!

Посадские работы выглядели со стороны полнейшим сумбуром, превратив микрорайон в какой-то человечий муравейник. Стройматериалы привозились, растаскивались, использовались и мигрировали вместе с лопатами, тачками и работниками. Один ручей наконец-то превратили в благообразный канал и смонтировали на нём колесо. Своя пилорама намного удешевляла стоимость тёса и транспортных услуг по его доставке. Старую пристань развалили и вовсю вбивали сваи для новой, попутно укрепляя берега реки. В будущем, мечталось вообще о каменной набережной, а пока можно было перебиться и естественным берегом. Казарма и новая церковь уже обзавелись фундаментом, осталось лишь начать, да кончить!

В лесной лагерь отправили очередную сотню стрельцов для вторичного отбора и переподготовки. Один взвод из первой сотни оставили для продолжения тренировок и практических занятий в лесах, ещё один взвод вернулся в посад, остальных разделили: кого на работы, а кого и на увольнение. Долгоруков не только руководил, но и сам принимал участие в тренинге, пользуясь моментом. Лев Нарышкин обзавёлся штатом помощников, так как разорваться не мог при всём желании. Впрочем, своя команда подготовленных и прошедших практику спецов-администраторов, никогда не помешает.

Иоанн, в итоге, вернулся в Беспутино, решив что Москвы ему чрезмерно и надо бы чуток развеяться.

Для массового изготовления интадуры пришлось вырубить площадку в лесу под складирование, туда же перенесли производство. Слишком ответственный товар, чтобы тесниться на прежнем месте. Купцам, прослышавшим о чудо-дёгте, исправно отказывали в продажах, но всё время подъезжали новые и новые. Они почему-то искренне считали, что достаточно потрясти мешочком с серебром и производитель сразу же согласится со столь веским доводом. А так как торговля дёгтем на Руси — явление общенациональное, то Михайла распорядился поставить пост на съезде с тракта. Умники всех сортов полностью задолбали своей крестьянской простотой и городской непосредственностью! Почему, каждый норовит обьегорить или, в крайнем случае, поучить жизни, попутно высказав своё "фе"? А если в ответ втюхают в лоб, причём без обоснований и обьяснений?

Наконец-то отмокли и обсохли меха, обработанные вологодцами. Эффект потряс всех — мягкие, пушистые, гладкие изнутри, осталось лишь тёмным шёлком обшить. Хвосты седых чёрных лис и соболей вообще представляли произведение искусств. Случайно забредшая пара купцов из Порты долго и упорно упрашивала продать их, обещая за ценой не постоять. Правда, они почему-то надеялись платить серебром и понемногу за каждый шедевр. Пришлось обьяснить недотыкомокам, что коллекционные модельные товары, дешевле трёх фунтов золота стоить не могут. Бедолаги-османы неодумевали, каким образом задняя часть старого, поседевшего от такой жизни, соболя, может стоить намного дороже полной шкуры соболя молодого. Торговля кончилась чисто "вяземским, отмороженным" жестом — он запихал десяток хвостов в мешок, повелел выдать два барреля "аспирина", короб спинных чесалок, зубных щёток и прочих полезных штуковин и отправил обоих купцов к Фене Едреневне.

Единичные, классные товары, вызывают зависть соседей, а то и более высокопоставленных персон. Поэтому, даже козам ясно, что турки вернутся зимой за большим количеством русских ништяков, да ещё и луков привезут, вместе с деньгами. Так как, за луки Вяземский был готов платить цены турецкие, немерянные. Блистательная Порта всё больше разрасталась, перенасыщаясь деньгами, рвалась покорить Австрию, сбросив, мирным договором, с хвоста Московию и нуждалась в особых, уникальных товарах. Обыденные мерсы уже не устраивали беков и пашей — им подавай "Бентли" ручной сборки! А так как купцы и промышленники Европы тоже хотели османский порядок в управлении — то и участь Европы была почти предрешена. Патриотизм западных простяков, торгашей и ремесленников базируется на нормальной, спокойной жизни, а не на лозунгах. Если завоеватели не трогают религию и уклад — им идут навстречу. Так что османы этом пользовались, не вмешиваясь в жизнь простого народа, попутно карая казнокрадов и взяточников: и чужих, и своих. Любой монарх, устраивавший обдираловку верноподданых, мог лишиться страны и полюдья.

Внешняя стена лесной крепости потихоньку окирпичивалась — Вазген и Ко обучили достаточно работников и их трудовой порыв сдерживал лишь постоянный дефицит кирпича и пережжёного известняка. Три этажа оборонительного сооружения выглядели грозно, даже в деревянном варианте, хотя и непонятны были причины столь высоких расходов. От кого защищаться, если кроме татей и врагов-то нет никаких. Поэтому и Кремль не предьявлял претензий — в конце концов, лишняя крепость под Москвой не помешает на будущее, а сегодняшней угрозы не несёт. Внутренние строения полностью обеспечивали нужды не менее тысячи бойцов, а склады постепенно заполнялись боеприпасами.

— Эх, кабы на тракте её построили, можно от Твери защищаться, — ёрничали все, кому не лень.

— Или саму Тверь от крымчаков прикрыть, — вторили им те, кому лень.

— А может князь хочет царю крепость продать, по-готовому? — догадывались самые разумные, — Али подарить?

Тайна оставалась девственной и озадачивала многих, кому делать нечего. Поди разберись, какие резоны в отбитой голове бродят неприкаянно?

Вебер полностью зарылся в своих склянках, помогая и травницам, и Пахому, и дегтярям, заодно выслушивая Мишкины лекции о природе вещей, устройстве мира и не забывая своих исследований. Философский камень и единое лекарство от всех болезней он больше не искал, предпочитая более прикладные методы обеспечения своего будущего. Зато поиски нужной плесени неожиданно дали результат. Десяток нарезанных на куски кукурузных стеблей, забытых алхимиком в погребе, покрылись какой-то дрянью. Август, не задумываясь, соскрёб её и сделал несколько тинктур разной концентрации, на воде и на спирту. Потом выловил селянина с гнойником, вскрыл чирей и занялся испытаниями. Вопли самого простяка заглохли при виде пары талеров. Через три дня даже опухоль спала — о чём последовал немедленный доклад лично князю. Мозговой центр в составе Вебера, Дарьи и Лукерьи был немедленно отстранён от других дел, а Анисим послан в Москву на отлов гниющих и лихорадочных единиц. Для них разбили возле тракта три шатра, чтобы заразу не занести в совхоз, а сами лекари обязались работать в тряпках, закрывших рот и нос.

Батюшка Пафнутий, довольный строительством новой церкви, выпросил ещё и деньги на организацию библиотеки. Денег дали, охраной и повозкой снабдили, а право самому искать свитки и книжки с картинками, он и так имел.

В начале августа начались испытания дальнобойных крепостных пищалей. Здоровенные, в длину, бандуры крепились в турели, позволяющие наводить ружья вверх-вниз. А сами турели сидели на подставках, обеспечивая разворот из стороны в сторону. Гладкоствольные красавицы заряжались с казны, а пыжовались спереди, так что стрелку требовался второй номер. Боковые рычаги клинили затвор и друг друга. Общий заряд жребия состоял из двенадцати свинцовых пуль. В принципе, Андрей Лукич их уже пристрелял, но следовало убедиться в качестве и удобстве. Полигонные стрельбы подтвердили, что дальность вполне приемлемая — свиные туши рвало даже на шестьсот-семьсот шагов, причём по три-четыре зараз, коли они рядом. Так что, оружие против пушкарей и ротозеев-командиров поступило на вооружение. Правда, требующее три минуты на перезаряд и достаточно свободного места вокруг.

Дмитрий, вернувшийся из загранкомандировки, докладывал с превеликим удовольствием. Герцог разрешил разместить заказ на четыре сотни курляндских мушкетов по десять дублонов за три штуки и двести пистолей по дублону за каждый. В других странах возникали сложности с экспортом оружия, плюс австрийский император сгребал всё, что находилось в свободной продаже. Потери среди экипажей кораблей морских держав также требовали не только людских ресурсов, но и вооружения для матросов. Да и постоянный дефицит железа вставлял свои три копейки в колёса и Якоб фон Кеттлер согласился на соучастие в "лапландской авантюре". Он даже возжелал провести самоличныепереговоры с Карлом Одиннадцатым. Единственное, что попросил столь практичный монарх — это побыстрее прислать пятьдесят тысяч талеров в качестве оплаты десятилетней аренды Тобаго с возможностью пролонгации договора по тем же ценам. Зачем вносить пай в шведский проект из своего кармана, когда можно продать права на неиспользуемую колонию и на эти деньги обеспечить свою долю нужнейшего металла? По большому счёту, Вяземский и сам бы так поступил.

Из Кремля сообщили, что Фёдор Алексеевич возвернулся к царствованию, отпустив Наталью Кирилловну отдохнуть от трудов тяжких. Некоторые беспутинские отвары вернули ему активность, хотя и не могли излечить. Началась длинная череда заблаговременных обсуждений потенциальной невесты и следовало успеть закончить работу над проектом, отменяющим местничество. Оттого, что пращуры когда-то проявили себя с лучшей стороны, их потомки не становились умнее или талантливей. Наоборот, прежние заслуги рода позволяли бестолковым и нерадивым занимать ответственные должности. Вот только под их рукой ныне находилось неимоверно больше людей, важных ремёсел и иных структур. Систему следовало время от времени менять — даже в семнадцатом веке такое понимали! Нельзя бесконечно использовать одну и ту же арбу, как бы мила и привычна она ни была.

Наконец-то приехал снарядопроизводитель со своими мастерами. Он, конечно, возрадовался предложенной цене и согласился на подряд в тысячу гранат. Открывать секрет той фигни, которая внутри поджигала порох, спец отказался, хотя никто другой не стремился делать у него заказы. Гранаты требовали нежного обращения и аккуратности при транспортировке. Обсуждения по изготовлению ручной разновидности выявили проблему — размер получался немаленьким, так что проще было бы разработать бомбы с фитилём. Михайла выделил место возле дороги к тракту под мастерскую и склад, выдал в качестве аванса бочонок с серебром. Пусть лучше туляк сам закупает нужный порох и химикалии для своих поджигалок-громыхалок и не дёргается по поводу секретности. Единственным согласованным нововведением, которым заинтересовался бомбодел, стала разработка металлической переносной мины со специальным фитилём.

Афанасий сел за расчёт годового баланса, чтобы подготовить цифирь оплаты остатка налога. Финансовый год заканчивался и следовало отчитаться полностью в первый раз, чтобы потом на слово верили. Казна дала добро на использование мальцев в первозданном виде, без надпечатки. Курице, несущей золотые яйца, лучше предоставить несущественные привелеи, чем мешать ей спокойно нестись. Думцы, любящие хапать из казны официальным путём, являлись самым мощным лобби в Кремле. Никто не хотел, чтобы Вяземский переехал в какую-нибудь Курляндию или Португалию. Проще сделать поблажки здесь, чем остаться без налогов от достойного производителя! Да и какая разница каким золотом и серебром будет платить Михайла на Руси, если деньги пойдут на пользу внутренней экономики? Пусть лучше субподрядчики отдают монеты на перечеканку.

Отдельным взором Мишка приглядывал за свеклой: белой и красной. Весь урожай должен был пойти на воспроизводство, за исключением того, что будет использовано для выдавливания сладкой жижи. Уж очень хотелось сахарный сахар создать и, наконец-то, нормально чай пить. Хугу Гонсалвеш тоже бдил в этом направлении — если князь прав и удастся делать сахар из свеклы, это будет новый путь для прохладных стран. И вообще, интересно же из "нифига" делать новые "фига"!

Именины Иоанна, по протоколу, полагалось справить в Кремле в окружении родственников и почётных гостей, а вот пятнадцатилетие отмечали в селе. Оглашенные скоморохи, напичканные иноземными музыкальными инструментами, включая рукерс-клавесин, гнали с перерывами джаз-бэнд, состоящий из Мишкиных песенок и парафразов народных причиталок. Они устроились на пл. им. Анисима посередь села, а всем остальным приходилось терпеть вокально-инструментальный беспредел. На сабантуй "понаехали тут" только близкие, состоящие из Мышецких, Долгоруковых, Нарышкиных и даже, здоров живёшь, Ромодановского! Консервативный пень уже проникся духом перестройки и нового мышления, примкнув к молодой самостоятельной поросли. Герр Вайзер на этот раз доставил пиво совсем бесплатно и в солидном обьёме. Мода на его напиток богов уже разползлась по Москве и он обустроил десяток точек в разных районах. Совладельцами стали несколько "тигрят", пожелавших запустить в дело свои денежно-жировые отложения. Ну, а в случае успешного итога переговоров в Швеции, в городке Лулео предполагалось открыть и пивной филиал, и Пахомовский ликёро-наливочный.

Царевич, заваленный искренними дарами выше крыши, лишь краснел от смущения и улыбался от счастья. Наконец-то начали сбываться обещания Михайлы на тему: "Будет день — будет пища!" Прошло меньше года, а жизнь круто перевернулась вверх дном. Появились друзья, проекты, заботы — всё то, о чём даже не мечталось раньше. Теперь имело смысл жить во всю ивановскую, наслаждаясь каждым прожитым днём. Эх, если бы ещё и всей Расее такую же благодать обеспечить! Впрочем, вредоносный Вяземский советовал не пытаться обьять необьятное, которое, почему-то, никаким аршином не обмеришь…

Переговоры двух деятельных мужей Европы, Якоба фон Кеттлера и Карла Одиннадцатого, проходили в полном взаимопонимании. Престарелый герцог Курляндский понимал, что "лапландский проект" видимо последнее достойное деяние в его жизни и вложил все силы в реализацию договора. Карл, король Швеции, наконец-то освободившийся от засилья собственного парламента, был открыт к любым акциям, которые помогут реформе шведской экономики. Дурацкая война с Данией, хотя и победная, выявила потребность в коренном изменении шведской деловой консервативности. Микроскопический бюджет в миллион далеров в год вынуждал искать инвесторов, так что идея Вяземского прекрасно укладывалась в пожелания обоих монархов.

Конечно, необычное соглашение могло вызвать сложности, но шведский король решил лично курировать предприятие, чтобы обеспечить необходимый имидж деловой надёжности. В конце концов, главным было начать, а дальше всё пойдёт по накатанной колее. Даже поставка продуктов питания португальцами, за счёт русской стороны, предусматривалась, так как шведская Лапландия вообще-то полуголодный край. Ещё одним странным условием Вяземского являлось то, что на одном из рудников будут работать только московиты. И не кандальники, а вольные рудокопы! Свои бараки, своя столовая, свой режим работы в шахте (три смены по пять часов в день) и даже свой инструментарий.

По договору, руда добытая русскими, перерабатывалась шведскими литейщиками в слитки железа и отправлялись Вяземскому. Остальное железо, делилось между Курляндией и Швецией, а руда для него добывалась шведами по их канонам. Стартовый капитал составил гигантскую сумму в сто пятьдесят тысяч далеров или эквиваленте. Порт Лулео был передан под нужды создаваемой компании. Забавно, но никто из компаньонов, включая московита, не предполагал, что лапландское железо имеет ценнейшую составляющую в виде никеля!

Попутно, герцог Якоб передал пожелание Михайлы о возможности аренды Хельсингфорса и окружающих земель в радиусе пятидесяти вёрст сроком на двадцать лет. В полное и безоговорочное управление, без всяких шведов! С правом заселения своими работниками и строительства порта своими силами. За эту сделку Вяземский готов был выплатить двадцать тысяч серебряных мальцев авансом и сто тысяч в рассрочку в течении всего срока. Король пообещал обдумать предложение и лично ответить князю-делавару. Пришли времена, когда финансы и бизнес стали важнее этикета и протокольности отношений. Мудрые монархи уже понимали, что мир изменился и даже Людовик Четырнадцатый лично состоял в четырёх десятках компаний, невзирая на свой титул! Чего же было чиниться королю Швеции, когда нужно строить принципиально новую военную машину, флот, экономику? Старый тип хозяйствования мог лишь оставить страну далеко позади других, а значит ослабить в войнах будущего. Да и толку с этого Хельсингфорса? Болота, да чащобы с буреломами, много ли от него толку?

Сам Михайла раскатал мечтальную губу аж за горизонт! Ну ладно, Тобаго — тот же Абрантуш с кентами-купцами будет платить золотом за право пользования укреплённой базой для удобства торговли. А Хельсингфорс куда транзитит? Из Ревеля в Выборг? Или обратно? Да там, по прямой, куда угодно можно доплыть без сопливых посредников. Пляжный курорт тоже не построишь — ни пляжей, ни климата, ни кока-колы! Так что, ближники так и не поняли Мишкиных устремлений к глобализации, а сам он не спешил поделиться планами. Тем более, имел деньги на свои капризы. Приближённые гадалкины уже сообразили, что чухонский закидон — всего лишь средство подразнить Афанасия, вечно бухтящего на тему "денег вам некуда девать, ироды".

"Ироды" ржали, но упорно выдумывали новые средства для их зарабатывания. Последним писком будущей визиготской моды стали "бобрики" — меховые шарики с плетёной верёвочкой, чтобы на запястье одевать. Ежели кому нечем руки занять в беседе, али просто так — бобрики обеспечивали попутное развлечение. Их можно было мякать безумно долго, а также поглаживать и пушистить. Первыми мехо-мякальными наркоманами стали деревенские кумушки на своих посиделках-говорильнях. Эффект колоссальный — оторваться невозможно. А чем придворные матроны отличаются от беспутниц? Те же руки, ноги, грудь и длинный язык! И та же страсть ко всему мягкому и пушистому.

Заглавный ирод "изобрёл" совсем умственную игру — эдакую плоскую коробочку, а в ней плашки с номерами от одного до пятнадцати. В самой коробушке имелось лишь одно свободное место, чтобы передвигая лакированые квадратики, менять их местами до посинения. Или пока рядки от единички к пятнадцати не выстроятся по порядку, даже если вначале всё было разложено как попало. Для усугубления заманухи Вяземский обьявил приз в тысячу серебряных мальцев тому, кто первый добьётся успеха в хитрой конфигурации и покажет самолично, как это сделал. Всё гениальное просто: в планшетке выставлялись ряды "по порядку", но плашки с номерами "14" и "15" меняли местами. Всех вяземцев предупредили, что голову оторвут тому, кто будет дуру гонять в рабочее время!

На тракте, рядом с постом, раскинули шатёр и установили прилавок для проезжающих. Торговля сопровождалась специальными пояснялками, для чего отрядили самого умелого говоруна. Цена была простой, но вдумчивой — один ефимок за комплект головоломки. Заодно, предупреждали о призовой игре, чтобы сбыт увеличить. Кстати, приз можно было получить лишь имея беспутинский набор с бренд-клеймом. Конкурентов-изготовителей, небось, повылазит, как грибов после дождичка в четверг. Купцы и их люди охали, крякали, требовали снизить цену за безделушку, но всё равно покупали на гостинцы. А дальше всё развивалось проще: головоломка увлекала и подсаживала не хуже онлайн-игр. Ну, а помечтать о призовой тысяче никому не возбранялось! Простота, конечно, хуже воровства, но гениальна по определению — за увлекательный досуг следует платить и деньгами, и вывернутыми мозгами.

Афанасий, сдавший остаток налога, получил положенную долю похлопываний по плечу, лестных слов и пожеланий приезжать почаще. А потом, в кабинете у Васи Голицына, выслушал лекцию о том, что дружба с людьми весомыми может вернуть опальному дьяку расположение. Главное, исправно сообщать князю о том, что творится в Беспутино и в казне Вяземского. Благодарный Афоня откланялся от всей души и пообещал раз в два-три месяца навещать вельможу. Тем более, что Михайла давно предупредил своих ближников о таких предложениях. Лучше на них соглашаться и сливать разумную полуправду, а в пиковый момент и дезу, чем наживать неприятности в позиции "раком, против ветра". Дьяк всё больше убеждался, что бродяжич гораздо умнее, чем выглядит и знает о жизни куда больше, чем положено в его возрасте. Такие мысли пугали и радовали одновременно — всё-таки была какая-то тайна в Мишке. Нужная, полезная и могучая тайна! И гораздо интереснее помереть рядом с такой мистерией, чем жить вдали в целости, спокойствии, но скучно.

Придворные затейники уже перебрали всех невест, но никак не могли сойтись на одной. Сам государь всё больше приглядывался к красивой, богобоязненной старообрядке Марфе, дочери бывшего стольника Матвея Апраксина. Забугорным кандидаткам он более не доверял, надеясь отныне лишь на своих. Видя такое дело, самые гибкие интриганы начали плести "апраксинские кружева", желая оказаться в нужный момент поближе к возможным фаворитам. Хотя, "переблизить" тех же Нарышкиных, никому не удалось — единство по татарской крови имеет преимущество в среде урусов. Сколько бы ни говорили о полной ассимиляции и обрусевших инородцах, но всегда может наступить момент класса "поскреби русского и татарин вылезет".

Дегтярные изыскания не прекращались, так как Вебер, общаясь с братьями-дёгтегонами, пришёл к выводу о необходимости делать смазку более густой. Конечно, для валов, вращающихся с большой скоростью, нужна жидкость, но на кой чёрт это тележной оси? Под загустители использовали всё, включая нафту и смолу, однако успешным научным тыком, странным образом, оказался смолотый в пыль известняк. Уж как он там переваривался в единую смесь — известно лишь самим разработчикам, но новый вариант дал в результате эффект "сам-три". Воистину, заставь энтузиастов богу молиться и они в своём рвении Землю перевернут, лишь бы поближе к объекту вожделения оказаться.

Новая срача совсем расстроила прибывшего Саргиса, который даже денег привёз на старую. Ну куда же это годится, когда МНТК "Глухомань" выдаёт инновации быстрее, чем приличный купец сплавает туда-сюда по рекам, да морям? Да ещё на обратном пути захватит представителя Хабиров, изготовителей луков и арбалетов.

— Никуда такая торговля не годится, Михайла-паша, — расстроился торговец, — я тебе бочки с золотыми динарами везу, жизнью рискую, а ты мне неправильную срачу подсовываешь!

Саргис, сразу оценивший новое название и хорошо знающий русский, воспользовался семантическим моментом. Для улучшения торговли, естественно!

— Да наварю я тебе оговоренной срачи, не беспокойся, уважаемый. Предупреждать надо, что много хочешь купить. У меня производство не резиновое.

Щелчок в голове турецкого перса-армянина предупредил о возможном новом "резиновом" товаре, невзирая на пояснение о том, что просто бродяжье бессмысленное выражение выскочило. Следовало запомнить и у кого-нибудь спросить что к чему. А пока, обе договаривающиеся стороны обсудили куплю-продажу дёгтя-2. Уж очень он пришёлся по душе в Персии и Сирии. Изобилие ткацких мануфактур и скрипящего транспорта, особенно в уборочную страду, требовало смазки экономичной в пользовании. Да и собственные купеческие интересы превалировали, когда для перевозки уймы бочек требуется в два раза меньше фрахта, не говоря уж об экономии в транспортировке срачи-3.

Привезённое золото пересчитали в мальцы, чтобы не путаться в мини-динариках, слишком мелкоскопичных для серьёзной торговли. Сто двадцать тысяч монет приравняли к пяти тысячам бочек "двоечки" и трём тысячам бочек "троечки". Заказ было обещано исполнить до весны 1682 года, но купец оставил своего представителя, чтобы отправлять обозы по мере изготовления. На цену "жидкого аспирина" Саргис персонально обиделся, зато скупил зачем-то гору чесалок, бобриков и "пятнашек". Поди разберись с актуальностью экспортных товаров и их приоритетами?

Член семейства Хабиров, Абдулла Хаким, привёз образцы и согласился остаться, чтобы определиться с модификациями для новых заказов. Сбыт традиционного семейного оружия падал из-за пороховых видов и имело смысл ухватиться за нового заказчика. Приблудный татарчонок, прозванный Максимкой, с радостью вступил в должность толмача, чтобы хоть чем-то отблагодарить князя, приютившего пацанёнка на селе.

К сожалению, из Индии пока не было новостей, кроме образцов индийской хлопковой ткани и самого хлопка. Вата нужна была для лекарской службы и алхимику для экспериментов по пропитке. Да и собственным деревенским тёткам она совсем не помешала бы для их ежемесячных потребностей. А чего не проявить заботу о ближнем, когда все, кому не лень, бабло везут со всего мира? Не с собой же в курган тащить?

Панцири и сельхозинструменты из усиленной дамасской стали вполне устроили Вяземского, так что часть динарного месива пришлось вернуть, чтобы заказать необходимое. Торговец немедленно отдал колобашки обратно, дозаказав ещё две тысячи бочек интадуры-3. Чувствовалось, что вскоре оба-двое вообще перейдут на клиринговые операции. Впрочем это изымало из группы рисков перевоз самих денег, что порадовало купца.

Ударное производство новых дёгтей пришлось Мишке по душе. Если поднять цены на закуп обычного — моментально отреагирует рынок. Внутренним потребителям, в большинстве, такое не страшно — почти все производили смазку для самих себя. А вот по иноземным купцам спекуляция ударит, придётся дороже платить, чтобы исполнить свои договоры с европейскими потребителями. А сидеть и ждать, пока цены спадут, никакой "заморский челнок" не будет, конкуренты могут покупателей перехватить. Иоанн сразу ухватил идею:

— Зимой и на меха можно цены поднять, — предложил царевич, — тогда многие иноземцы вынуждены будут брать, чтобы к "меховому каравану" успеть.

Борис Голицын только репу чесал от изумления, восхищаясь возможными прибылями. Мечтать ни разу не вредно, особо когда никто не запрещает попробовать. А ежели, заблаговременно, подкупить мехов и дёгтя, пока цены старые — то потом и перепродать излишки не грех. Мышецкий с Ромодановским и Львом Нарышкиным тоже решились поучаствовать в афере небольшими суммами на две-три тысячи ефимков. Сумбурный план, невероятный на первый взгляд, основывался лишь на ментальности русских торговцев. Надежда удачно продать и природная упёртость вполне могли сработать — ажиотаж всегда начинается с малого слуха.

Для закупа тысяч бочек дёгтя выехала целая делегация под руководством Афони. Шуму на Москве (через прикормленных крикунов и шептунов) понаделали великого, оплачивая каждую четырёхсотфунтовую бочку аж целым талером, ефимком, а то и золотым динаром. Европейские купцы завыли от горя, видя что инициатива соблазнила всех тех, кто владел смазочным товаром. Дьяк тщательно и медленно вёл дела, а один из братьев Дегтярёвых (такое имя само прилипло почему-то) проверял содержимое каждой бочки. Мечта получить ефимок заместо копеек удерживала производителей от сбыта на стороне, что и требовалось организовать. Финансовый год кончился, налоги уплачены, так чего же не придержать товар малёхо? Чай, бочки есть-пить не просят?

Михайла дёргался и нервничал из-за дурацкой ситуации: кубышка была переполнена и в то же время денег хватало лишь на оплату заказов и жалованья, не более. Двадцать четыре тысячи динаров сразу отправили в казну, чтобы, не дай бог, не проколоться потом. Заботы одолели вконец, их количество уже превышало число исполнителей. Хорошо хоть диковинный и обильный урожай удалось собрать и заныкать по амбарам, да погребам. Белосвекольная жижа, под личным контролем алхимика и Лукерьи, дала наконец-то сахар: липкий, сладкий, желтоватый, но мало. Хотя кто его знает, может это и нормально, когда из пуда свеклы получается три фунта леденцов, размером с казан. Местным отрокам раздали ступки и поручили толочь куски в песок, так они, заразы, ещё и подъедали понемногу!

Чуток успокоили долгожданные письма от Лариона. Обоз добрался до Курска без проблем, несколько боёв с татями не в счёт, побили всех апологетов лихой жизни. Заодно, след оставили в виде колов с нанизанными разбойниками. В самом Курске приезжих встретили нормально, а ознакомившись с письмами и бумагами на владение, предоставили полный карт-бланш. А куда воеводе деться от двух подвод с дарами царского уровня? Ларион, проведя пару дней в особняке Вяземских, настучал по тыкве управляющему, совсем заворовавшемуся и загнобившему подотчётную деревеньку. А добравшись до Красного болота началось финальное обустройство, ибо от деревни осталось лишь четыре еле тёпающие семейства. Новички сразу занялись реорганизацией, попутно одарив местных скотом, припасами и инструментом. Даже немножко денюжек раздали, чтобы приободрить несчастных и прикормить. В такой глуши никуда без проводников не доберёшься — комары забодают, да леший с водяным устроят вырванные годы.

Туляки-литейщики бродили по болотным островкам и всласть нахваливали глинистую жижу. Такой железистой грязи они ещё не встречали.

— Ох и богатое болото у Михайлы Алексеича, цельный завод можно поставить, да железо славное вываривать!

— Да уж, таких болот под Тулой не найдёшь.

Рудознатцы чихать хотели на почти собратьев, а урыли в близлежащие холмы, раскопки устраивать. И чего их устраивать, коли Курская Магнитная Аномалия сама вылезает во многих местах Курской области: и на севере, и на юге? Так что, ближайшие холмы сразу проголосовали рудой, в первые же недели. Хорошо искать там, где знаешь заранее, ещё из двадцать первого века. Тем более, что все признаки наружу выглядывали, да никто их видеть не хотел. Поди узнай, что полтора десятка вёрст буреломов, болот и чащоб к югу от Сейма, вдруг обернутся заныканным богатством? А жители деревни никогда даже толкового кузнеца не имели — их когда-то привезли и поселили, чтобы глухомань, выданную царём, обозначить. Так что ограничились охотой, грибами-ягодами и прочими дарами природы. Подмастерье, которого обязали кузнечить, только лакрицу из жижи болотной выжигал, чтобы под рукой железо имелось.

Для того, чтобы привести в божеский вид местную речку, наняли мужиков в Курске, благо там своих безработных имелось. Кстати, за речкой начинались дачные земли Иоанна Алексеевича. С такими же холмами, болотами и лесом. И, как оказалось, со своим рудником!

Царевич, обрадовавшись, тут же умчался на посад, чтобы организовать свой караван с переселенцами из уволенных стрельцов и московских безработных. Комплект выкупленных туляков у него уже имелся, осталось главу делегации найти. Переговоры с бывшим "дядькой" Прозоровским прошли успешно — Пётр Иванович согласился посвятить год своей жизни потенциальному наследнику престола и организовать поселение, рудник и завод. Тем более, что Иоанн Алексеевич посулил ему десятую часть добываемого железа за радение и старание. Хошь торгуй им, хошь себе пользуй, пока живёшь, но без права наследования доли, конечно. Условие необычное, но очень даже приятное по тем временам.

Посадские работы тоже продвигались к светлому будущему. Бригада ручейников, наблатыкавшись как следует и простимулированная методом оплаты по результату, явно успевала закончить благоустройство второго ручья до холодов.

— Эдак вы мне Венецию здесь построите, — подшучивал довольный Иоанн, — впору лодки ихние заказывать, да по каналам кататься.

Работяги дружно подхихикивали, не особо задумываясь, кто такая Венеция и сколько в ней ручьёв. Деньги платят, едой кормят, струмент выдают, пить запрещают — что ещё нужно рукастым мужикам? Каждое воскресенье, как белые люди, с семьёй церковь посещают и благоверным деньги приносят. Поди, такая жизнь лучше прежней, когда стоять возле базара приходилось с другими бездельниками, выжидая любой работы, лишь бы наняли.

Очередная сотня, по слякоти и грязи, ушла в лесной лагерь, сдав дежурство вернувшимся с учебно-тренировочных сборов. В лесу остался лишь очередной взвод, в то время, как первый заканчивал "полевые учения". Уже пятеро "солнышек" изучали военное дело в отряде "егорок", являясь зародышем будущей разведки Иоанна Алексеевича. Москва тоже не сразу строилась, а ведь вон какая большая выросла и всех под себя подмяла. Хотя и была когда-то никому ненужной черниговской деревушкой.

В Беспутино пришла долгожданная радость — разрешили кушать картошку и кукурузу (помидоры — только со своих огородов). Гонсалвеш давно уже предупредил, что перед сбором урожая следует выкопать одну картофелину и сковырнуть коричневую кожуру. Если под ней будет зелёная кожица — ждать, пока не дозреет, иначе придётся буртовать "второй хлеб". Нечего травиться из-за спешки! Михайла тоже слегка отдышался, всё-таки расходы на продукты питания сжирали часть бюджета, а открытие второго фронта облегчило финансовый баланс. Правда, рожь и пшеницу по-прежнему импортировали, но муку уже мололи на своей мельнице, поставленной на Малютке. Саму Малютку почти освободили из плена, решив остатнюю часть осыпи прокопать следующим летом, когда вода сядет. Болото подсократилось за счёт дренажных канав и поделилось очередным илом и торфом. Соседи, на пару десятков вёрст вокруг, везли в совхоз "Заветы Вязьмича" свой торф и прочее дерьмо, вперемешку с рыбьими (дефицит) и скотьими костями. Бригада удобрителей, вооружённая мельницей, прессом и другими орудиями труда, производила всяческий компост и даже фосфорные удобрения (дефицит). А заодно и народное московитское торфяное топливо, раз каменного угля бог не дал!

Агропром Вяземского стал ударником "предпетровской пятилетки"!

Глава девятая

Делегацию в Курляндию и Швецию собрали солидную, поручив лидерство Дмитрию. Правой рукой стал безусловный Афанасий, а для понтов Михайла уговорил Бориса Голицына создать имидж. Тот и сам несказанно обрадовался возможности поучаствовать в забугорных деловых переговорах, тем паче, что приглашение пришло лично от Карла Одиннадцатого. Нью-повозки, успешно прошедшие испытания и степенно размножающиеся в количестве, загрузили всевозможными прибамбасами самого высококачественного пошиба. Первая рота "тигров", эффектная и грозная, отправилась эскортировать обоз, включивший в себя бочонки с золотом. Серебро лучше использовать на месте, чем таскать к чёрту на кулички. Кузьма, как всегда, должен был остаться в Смоленске с двумя взводами, на случай, если душ Сантуш и "душ Андреич" разминутся по времени. Торговля и бизнес — не политика и ни у какого ОВИРА не нужно спрашивать разрешение на встречи с высокотитулованными особами. Чай, не Англия с её дурацкими ограничениями на выезд за рубеж.

Глашка, помахав платочком отъезжантам, вернулась к Мишке, чтобы продолжить издевательства. В последнее время, она нещадно трясла ненаглядного, убеждая жениться пока не поздно.

— Вон сколько княжон на выданье, одна другой краше и родовитей, — настаивала полюбовница, — да за тебя кто хошь дочку отдаст и приданое отвалит немеряное.

— Отстань, шалопутное создание, нафига мне жена, — отбивался поселковый "царь и бог", — хватит одной пилы-красавицы!

— Я не пила, но не уймусь пока ты не согласишься. Али тебе иноземную принцессу нужно? — наконец-то дошло до Глафирьи, — Ох и дура я, что сразу такое не удумала. Може у герцога Кеттлера внучка есть?

Обсуждение велось втихаря, без свидетелей, в спаленке, поэтому Михайла прервал свою любимую тарахтелку-советчицу каскадом поцелуев.

— Ну, Миша, ну я же серьёзно, пора тебе наследников заводить, пока молодой. А я с детками нянькаться буду, дворовой тёткой им стану.

— А по ласковой заднице не хочешь получить, счастье ты моё чугундуристое?

Дурковать любили оба, но Глашка всё-таки не унималась.

— Ну хоть сам скажи на кого глаз положил, не верю, что ты о семье не думаешь. Жаль, царевен ноне нет для тебя, Софья Алексеевна — стара, а Наташка… — неожиданно заткнулась ходячая неугомошка.

Действительно, Наталье Алексеевне Романовой было лишь восемь лет, но ради такого союза можно и подождать несколько лет. Тем более, что это время Вяземский провёл бы со своей боевой подругой.

Самого Михайлу давили финансовые вопросы. Цены за ивняковый отвар были чересчур завышены, а как съехать пониже после задекларированных понтов, он пока не знал. Со всеми видами дёгтя получалось гораздо проще, поэтому затарка шла полным ходом. Теперь следовало определиться с технологией изготовления сахара из свекловицы. В основном, как выяснялось, сахар делали всё-таки тростниковый, тем более в колониях получали по два-три, а то и четыре урожая в год. Зато белый сахар гораздо слаще! Эх, втюхать бы рецепт каким-нибудь французам, да подороже. Раз имеются свои монопольные товары, то нечего подгребать всё, что мимо пробегает.

Списки потенциальных инноваций бессмысленно ждали своего часа — знаний не хватало, а порой и не было совсем. Дурацкий примитивный паровик никак не хотел работать толком и требовал постоянного контроля. Конечно, использование принципа эксцентрика, позволило создать вертикальную распиловку, переводя круговое движение в прямолинейное, через шатуны. Но всё требовало точности и балансировки, а спецов не хватало. Хоть колледжи открывай, где ни попадя!

Учебный гарнизон крепости тратил средства всеми доступными методами, более тысячи курсантов разного уровня дружно хотели жрать. Да ещё и каждый день по три раза! Порох и свинец для учебных стрельб закупался обозами, пока, слава богу, находились продавцы. Сапоги снашивались быстрее, чем приобретались. Вот и приходилось тратиться на высококачественное обмундирование и обувь, чтобы надолго хватало. Через первичный отбор прошли более трёх тысяч кандидатов и хотя многие отсеивались после первой же недели, но они тоже выходили в копеечку. И без дружинников нельзя — сегодня не подготовишь, завтра будешь локти кусать. Хотя жаловаться глупо, так как средний "тигрёнок" уже превосходил раза в три любого другого солдата, даже янычар. И по бронированию, и по вооружению, и по боевой и силовой подготовке, и по умениям и, даже, ментально. А постоянные рейды и бои с татями, оказались великолепной полевой подготовкой и закреплением навыков.

В начале ноября, в гости заглянул Василий Голицын. Вроде бы ненароком, но с некоторыми претензиями.

— Ты, Михайла Алексеич, вздул цены на дёготь так, что иноземные купцы жалуются, — завёл он стандартную пластинку, — не могут оне покупать его по старым ценам, никто не хочет продавать.

— Василь Васильич, ко мне какие претензии? Я же просто покупаю по своим ценам, разве это запрещено на Руси?

— Нет, можешь хоть золотом платить, но продацы дёгтя задёшево больше не хотят торговать. Говорят, мол, дождёмся Вяземского и ему отдадим выгодно. Но ты же не весь дёготь скупишь?

Голицын, в принципе, хотел лишь выяснить, когда Мишка закончит бум с ценами. Хотя и сам имел интерес к новым расценкам, так как его хозяйства тоже дёгтем торговали с иноземцами. Дурацкая ситуация, когда непонятно чего ожидать и где соломки подстелить. Брательник Борис уже изрядно наварился на своевременных перепродажах, так как вовремя затарился дешёвой смазкой. Часть заморских купцов начала закуп, смирившись с потерями части прибыли, но сообразив, что ещё хуже потерять время на оборот деньги-товар-деньги. Всё-таки Московия обеспечивала более четверти европейской потребности в дёгте, а может и поболе. Швеция и Польша, вместе взятые, столько не выставляли на общий рынок. Когда-то, Иван Грозный решил перекрыть Дегтярную Трубу, а потом приоткрыть по новым ценам. Его до сих пор весь мир помнит, как "кровавого и жестокого тирана"! Тем более, что он такой фортель выкинул с пушниной, оставив "немцев-торговцев" без огромнейших прибылей. И за что Европа будет любить сего монарха? Фантики и похвалы дают лишь тем, кто послушно продаёт всё по дешёвке Старшему Брату. Тогда и жвачками могут поделиться и даже джинсы завезти из Турции!

Абель Монтойя вовсю усиливал свою сотню за счёт военного ведомства. Он заказывал "вяземское" бронирование, пики, двуствольные пистоли, проводил ежедневные тренировки со своими бойцами, даже организовал строительство спорткомлекса. Попутно завёл магазин, где торговали русскими сувенирами. Последней каплей оказалось внимание придворных дам. Более родовитые хлыщи накатали на него ряд жалоб и военный министр посоветовал капитану выйти в почётную, хотя и несправедливую отставку. Пенсион назначили солидный, но порекомендовали убраться из Мадрида, желательно на несколько лет. Великолепно подготовленную сотню передали сыну одного из грандов, который нагнал из неё два десятка слишком преданных Монтойе кирасир. Оружие и обмундирование оставили уволенным, чтобы не злить родственников гвардейцев, но видеть больше не желали. И куда бывшим воякам деваться?

Обсудив создавшуюся ситуацию, элитники не удумали ничего лучшего, как пойти наёмничать, так как другого делать всё равно не умели, а идти на пенсию было рано. Подальше от Испании — поближе к кухне! А где самая лучшая кухня, да ещё и зимой?

Душ Сантуш, развезя моющие средства по потребителям, заодно перетёр насчёт отвара. Астрономические цены на "аспиринку" — радости у потенциальных покупателей не вызвали. Конечно, по несколько баррелей заказали оба двора, но лишь для сугубо внутренних, экстренных нужд. Педру Второй сказал, что дороже двух мальцев за галлон действительно целительной жидкости, он покупать не будет и это его последнее слово. Всё-таки, титулованные обладатели подагры нуждались в точечном обезболивании, как и прекрасные, фигуристые обладательницы регулярных мигреней. Сотня баррелей, то бишь четыре тысячи галлонов в год, могли обеспечить полностью все потребности двора и многочисленной родни.

Испанцы, точно так же отреагировали, видимо золото в закромах стало уменьшаться. Французы пока вообще не интересовались товарами из Московии, кроме пушнины и "срачи". Интадура их заинтриговала, так как постоянные войны требовали не только экспедиционных корпусов, но и сопутствующих обозов. Транспортировка смазки выгрызала часть бюджета любой кампании, причём ежедневно, как и еда. И если солдат можно иногда оставить без обеда, то оси долго скрипеть не будут. Сгорят от обиды за некорректное отношение! Цены французов не пугали — Людовик Четырнадцатый, будучи нищим во времена Мазарини, имел хорошую память. Поэтому, войдя в силу и дорвавшись до власти, поставил своему Кольберу задачу класса "ни дня без накоплений". Он оставался неумолим и ныне, даже сам не зная сколько деньжищ заныкано по разным кубышкам. Высвечивался лишь размер ежегодного бюджета, а всё остальное оставалось за кадром. Да и бюджет явно выпукливался, затмевая собой суммарную казну Польши, Швеции, Московии и ещё целого набора стран. Выражение "миллион луидоров" не вызывало королевского трепета или почтения — так себе, обиходный слэнг.

Даже Хуан Рикардо, дружище Абрантуш, был растерян… от милостей Педру Второго. Регент, на последней аудиенции, обласкал бедолагу бастарда Авейру так, что не оставил тому выхода. Просьба, кратная тройному требованию, заключалась в следующем. Независимо от того, будет Мигель Вяземски поставлять русское "чёрное золото" или нет, Ивану Рикардовичу следовало обеспечить поступление десяти тысяч бочек в год. Хоть просто дёгтя, хоть интадуры, хоть легендарной срачи! За это, Педру Второй, возвёл португальское имение Абрантуша в статус виконтства. Хотя оно состояло лишь из деревушки и замка на берегу малюсенькой бухточки под Сетубалом. Мало того, он разрешил обустроить целое будущее капитанство в Бразилии, начиная от небольшого форта семейства Авейру, расположенного в пятидесяти милях к западу от форта Сан-Жосе на Риу-Негру. Места отдалённые, глухие и необжитые, но потенциально богатые лесом и неизведанностями. Дальше, по Амазонке, бродили лишь иезуиты со своей миссией дружбы и заплывали различные авантюристы в поисках халявы.

Регент настолько расщедрился неосвоенными глухоманями, что разрешил своему эмиссару наобещать Вяземскому с три короба. То есть, дать возможность поставить независимый форт на месте впадения Риу-Пурус в саму матушку-Амазонку и даже пользоваться этим Пурусом всласть и надолго. Конечно, каждый хитрец готов поделиться тем, на что не хватает ни людей, ни денег, ни времени. Он бы ещё Антарктиду предложил, вместе со всеми пингвинами в придачу! Хотя, жаловаться грешно, такое добродушие позволяет, по крайней мере, беспрепятственно шлындать мимо освоенных территорий и никто дурного слова не скажет. Да и опасно это! Цивилизованный народ ведь ещё не знает, что медведь — птица резкая: сначала голову оторвёт и лишь потом задумывается над вопросом "а зачем?"

Хорошо, что Рикардыч, по молодости, не осознал до конца всех сложностей бытия и решился на шаг, обозванный родственниками "отчаянным". Эмиграция в Московию на несколько лет без права оставить Родину несмазанной вдосталь! Хотя, кто не рискует — всю жизнь будет придворным планктоном.

Переговоры Дмитрия, одного из первых кавалеров "медали татеборца" (дающей право на статус "витязя ордена Юрия Боголюбского") с Якобом фон Кеттлером свелись к оплате аренды Тобаго. На большее, герцог Курляндии уже не тянул, старость сделала своё дело. Договор с королём Швеции, Андреич отправился подписывать вместе с Фридрихом Казимиром фон Кеттлером. Понятно, что наследник больше любопытствовал весёлым времяпровождением, доверив серьёзные дела секретарю. Впрочем, Карл Одиннадцатый был даже рад такому: "Дайте денег, а я сам всё наворочу!" Сын оружейника отнёсся к поручению более серьёзно, хотя бы в благодарность судьбе, вознёсшей его столь высоко. Все детали русского соучастия в "лапландском проекте" согласовывались по мельчайшим деталям, чтобы потом ни у кого претензий не возникало. Как говорится: "Справедливость — всего лишь доскональное исполнение договоренностей!"

Король даже задумался о том, чтобы переманить к себе деятельного и вразумительного юношу, но не захотел портить отношений с инвестором. Лучше уж выждать время (для большего апломба) и втулить московитам болотный Хельсингфорс. Оперативный капитал, в данный момент, важнее транзитной бухты!

В любом случае, Дмитрий опоздал в Смоленск, но сделал важное дело. Забрав изготовленные мушкеты и пистоли, а так же прикупив всяких полезных мелочей — он отправился восвояси.

Как ни старались пиренейцы подсократить размеры караванов — ничего не помогало. Бог схизматиков, каждый раз увеличивал общий карго, заодно добавляя и сопровождение. Так что, дружинники Хованского и Милославского, действующие уже под Вязьмой, даже подьезжать не стали. Разве что попросили продать чуток заморских вяленых фруктов ради пробы. Флаги Португалии, Испании, ведомые "тигриным" баннером, вполне защищали длиннющий обоз.

Беспутинцы заблаговременно знали о приезде, так как молва, имеющая волновую природу, опережала материальные ценности. Кирасиры и мушкетёры, словно завсегдатаи, разъезжались по избам, так как в гостиничный комплекс теперь явно не вмещались. Вяземский лично принял душ Сантуша и Абрантуша, как драгоценные подарки. Всё-таки оружие, сладости и вкусности, а особенно бочки с заветными кругляшами грели душу даже зимой. Спекуляция дёгтем наконец-то была оплачена — его запасли столько, что обеспечили и Саргиса, и португезов и всё равно осталось немало. Да и шампуня с мылом вдосталь наварили, чтобы годовой заказ закрыть и на полгода вперёд поставки осуществить.

На сниженные цены по отвару Михайла согласился, изобразив уступку в благодарность за весть о правах на колонизацию, где-то на заднем дворе далёкой Бразилии.

— Благодарю, ваше сиятельство, думал совсем торговать не доведётся, — разоткровенничался купец, — я летом оплату привезу обязательно.

— Привези, конечно, уважаемый Карлуш, а мы к тому времени ещё наварим.

Вяземский вздохнул с облегчением, договор по "аспирину" давал небольшой финансовый резерв для его бесконечных трат. Попутно, в течение недели, согласовали дополнительные поставки по смазке, введя три разных наименования, чтобы различать качество. Дёготь, интадура, срача! Переезд в Архангельск был запланирован на лето или зиму следующего года, а торговля, соответственно, переносилась на южное побережье. Белого моря! Всё-таки морские перевозки в сотню раз дешевле гужевых, что устраивало португальцев и ничем не мешало русским.

Теперь следовало уточнить детали ещё одной операции. Дело в том, что в колониях можно обменивать монеты на золото по коэффициенту 1:2, а торговать развлекательными сувенирами вообще втридорого. Развлечений-то особых нет на краю цивилизации!

— А как же пираты, Михайла Алексеич, — запереживал Абрантуш, — как только они узнают о монетах, сразу начнут нападать, а у меня лишь четыре корабля.

— Если укрепим Тобаго, то можно будет отправлять корабль в колонии вместе с королевским "золотым флотом". А обратно возбращаться с ними же. Неужели Педру Второй откажет в такой малости?

Действительно, о Тобаго как-то не подумалось. Хотя и укреплять базовый порт придётся всерьёз, иначе любители колобашек быстренько доберутся до сладкого. Впрочем, до таких операций ещё многое предстояло сделать и в первую очередь убедиться, что возможностей ограбить больше, чем шансов защитить. Иначе, все умники уже занимались бы такими простыми операциями. Мишкины хотелки, время от времени, отличались от Мишкиных и немишкиных зналок и умелок. Ах, как хочется, чтобы все задумки легко реализовывались! Одна мелочь — миллионы зарабатываются тяжким трудом, навроде заката Солнца вручную. И, порой, лучше их отложить на потом, чтобы не въехать в косяк сейчас. Да и торговлю сувенирами и играми проще вести через третьих лиц, пусть даже с недостачей в прибылях. Пока!

Католическое Рождество, как уже повелось, схизматки встречали у испанского посла, после чего душ Сантуш с охраной и бочкотарой отправился в обратный путь. В Беспутине остался Монтойя со своими гвардейцами и Абрантуш, тоже с нечужими, включая помощников и доверенных людей. Капитан в отставке, создав сводный отряд из своих и португальских бойцов, подключился к операциям против татей. Мастер от Альвареша, получивший запас самшитовых заготовок, продолжил изготовление арбалетных лож. Хуан Рикардо и Вяземский засели за разработку плана освоения морей и океанов. Чего же королевским милостям зазря пропадать, коли можно ими воспользоваться. Да ещё и в свой карман!

Оба "покорителя" прекрасно понимали, что четыре торговых корабля много не наторгуют сами по себе. Чего уж говорить об освоении бразильянской целины и амазонской тайги? Зато, если их вооружить получше, да сделать матросами "тигрят"…

— Дальнобойные пушки мы изготовим, дон Абрантуш, — обнадёжил Дмитрий, — только время на это уйдёт. Зато и дальность в два раза больше, чемто, что есть у других.

Компаньона уже ознакомили с новыми нарезными пушками и различными гранатами к ним. Жаль, что такое оружие требовало качественного металла и тщательной обработки изделий.

— А вот коммандос придётся готовить на море, — добавил Вяземский, — всё что нужно для боёв на земле они уже изучили.

В принципе, предварительный план включал в себя простую схему действий. Как только Ларион начнёт поставлять железо, сначала в Москву, потом в Архангельск, можно создать оружейное производство на четыре линии. Две займутся изготовлением нарезных дальнобоек и гладкоствольных картечниц. Попутно, ещё две линии будут производить антипушкарские пищали и нарезные мушкеты. Технологии, слава богу, уже отладили и требовалось лишь время. Да и поставки металла из-под Курска намного облегчали гонку вооружений. Своё — не чужое, покупное и, порой, дефицитное. Оснастить каждый корабль десятком чудо-пушек и можно ходить по морям гораздо спокойнее. Мишка и ракеты бы применил, но не имел никакого понятия в этой сфере, а "на пальцах или коленках" только ботаники такие проекты воплощают.

Кроме того, имело смысл организовать верфь в своей китобойной бухте.

— Твой батюшка Алексей, бывал там и сказывал, что четыре стапеля на берегу можно поставить, — поделился Афанасий.

Мастеров обязался подыскать, уговорить и привезти на Север, личный помощник Абрантуша. За большие деньги, что хошь можно сделать. Свой лес находился не так далеко, возле охотничьей деревни Вяземского. А чтобы проще было с транспортировкой — решили купить сразу табун у башкир, благо они серебро любят, как все нормальные люди.

Подготовка морской пехоты решили начать в Белом море, чтобы бойцы вообще к морю привыкали. Ну и, заодно, Михайла поделился планом создать факторию у северных самоедов и использовать специально заказанный в Португалии корабль для этого. Осталось лишь дожить до светлого будущего!

Мальцев не посвящал никого в своё прошлое, хотя и дёргался по поводу стрелецкого бунта 1682 года. Он понимал, что вызвал определённые изменения в расстановке сил и непонятно стало, чем бунт закончится. Даже удрать досрочно не получится, при нынешнем раскладе Иоанн останется, в его отсутствие, без царского титула, а оставить царевича здесь одного, слишком опасно. Кроме того, смущало то, что государыня-матушка Наталья Кирилловна и патриарх Иоаким всё более находили общий язык. Силовая пара Хованский-Милославский, сблизившаяся благодаря войне с татями, тоже не очень радовала. Было так в истории или нет, Вяземский не знал, поэтому решил пройти кризисный момент до конца, плечом к плечу с потенциальным Иваном Пятым. В конце концов, можно попробовать отсидеться в лесной крепости, в надежде что бунт быстро закончится. Эх, угораздило же попасть так не вовремя! Нет, чтобы какой-нибудь вселенский разум (или кто там ещё?), отправил бы его лет на пять пораньше. Или подальше?

Мама дорогая!

Из привезённого оружия, "солнышкам" передали сотню португальских и сотню курляндских мушкетов, а также полторы сотни пистолей. Кроме того, Вяземский выделил царевичу ещё бочонок золотых из дегтярной оплаты, чтобы работы на посаде подсуетить. Кирпичный завод, затеянный Ромодановским, исправно обеспечивал стройматериалом целевые стройки: новую посадскую церковь и казармы. К лету предполагалась дюжина курляндских пушек, а отбор среди безработных в солдаты полка вёлся без скидок на времена года.

В конце января, дошла грустная весть о смерти Якоба фон Кеттлера. Надёжный, грамотный, мудрый партнёр ушёл из жизни, так и не повидавшись ни с Иоанном, ни с Михайлой. Его наследник, Фридрих Казимир, освободившись от жёсткого отцовского контроля начал воплощать в жизнь "версальский вариант правления". Небольшая, но процветающая балтийская страна, начала свой путь в экономический тупик.

Обсуждение класса "чего бы выкупить у курляндцев подешевше, пока другие этого не сделали" стало приоритетным. Естественно, следовало использовать момент для перевода статуса Тобаго из аренды в собственность. Конечно, это наглость, думать о заморской колонии, не имея флота, но почему бы и самим флотом не разжиться? В конце концов, пусть португальская корона платит золотом за право создания там военно-морской базы долгосрочного пользования. Ах, они ещё даже не думали об этом? Ничего страшного, хорошие идеи можно и подсказать! Небось казна Педру Второго не оскудеет, выплачивая Мишке по десять тысяч мальцев в год? Золотом, естественно. Ну, или сорок тысяч, но за десять лет вперёд. На острове четыре достойные бухты — пусть выбирают любую под свой зубасто-морской плац-д'арм. Иначе отключим газ, свет, мыло и смазку!

Кремль усиленно готовился к свадьбе — царь Фёдор так и не изменил решения и выбрал Марфу Апраксину. Венчание наметили на середину февраля, а пока все интересанты в очередной раз перетасовывали колоду из самих себя. Безусловным лидером интриги считался Хованский, он уже оттяпал у Долгорукова Разбойный Приказ и теперь собирался забрать у Долгорукого приказ Стрелецкий. Ему была по барабану разница в окончаниях родовых имён, просто требовалась военная сила. Нужная, кстати, вещь при нестабильности правителей.

Государь потихоньку терял остатки здоровья, хотя по-прежнему лелеял надежды на наследника. Тем более, набожная Марфа, воспитанная в старой вере, не лезла в политику и интриги, в отличие от Грушецкой. А значит не тратила нервы, не впадала в стрессы и сохраняла здоровье. Сами Апраксины, неожиданно обрели множество друзей и даже окольных родственников, включая тех, кто их раньше на порог не пускал. Зато, "припадочные" царя (Языков и набор Лихачёвых) врубившись, что могут остаться не у дел, моментально заулыбались другим царедворцам.

Государыня Наталья Кирилловна, поддерживаемая патриархией, постепенно наводняла Москву родственниками и выпросила у Федора Алексеевича поблажку: переселить поближе боярина Матвеева. Якобы старый пень никому не мешает и борозды не испортит! Любопытно, но Лев Кириллович слегка абстрагировался от своих, поставив всё на Иоанна и Вяземского. Последние полтора года отбили у него желание чего-нибудь где-нибудь выпрашивать и за это обещать в ответ. Оказалось, что самому заработать и, этим, сохранить независимость гораздо разумнее, чем зависеть от "руки дающей". А власть финансово-экономическая, ничем не хуже политической!

Иван Милославский затеял моду сказываться иногда приболевшим, ссылаясь на возраст. Позиция удобная: не хочешь лезть в очередную склоку и выбирать чью-нибудь сторону — сиди дома. Как раз будет время более вдумчиво поразмышлять над очередной аферой. В принципе, его устраивал почти любой вариант престолонаследия, кроме невероятного — прихода к власти Петра.

Дуумвират Софьи Алексеевны и Василия Васильевича плёл свою паутину, ну а сам Голицын активно подстилал соломку, прикармливая Вяземского. Любые разрешения, почти любые указы, помогающие молодому князю в хозяйствовании, обещались при каждой встрече. Единственный мощный экспортёр, регулярно и безропотно платящий свой персональный налог!

— Ты, Михайла Алексеич, держись подле меня, — намекалось открытым текстом, — в этом году всё станет на свои места и я тебя даже боярином сделаю.

— Избавь, Василь Васильич, от лишней головной боли, — отбрыкивался Мишка, — молод я боярствовать, хочу своими делами заниматься, да мир повидать.

Все знают, что молоденьких бояр не бывает, особенно тинэйджеров. Так что обещалки следовало перевести в практическую плоскость.

— Ты, князь, лучше придумай, как повышенные цены на дёготь удерживать, да меха начать продавать подороже.

— Думаю, Михайла, думаю усердно, — искренне поддакнул Голицын, — уж очень выгодно стало нонече.

Торговый дегтярный психоз не унимался до сих пор, поддерживаемый самими же покупателями-оптовиками. Боязнь остаться без смазки вообще подстёгивала заморских купцов и они пока платили не меньше ефимка за две бочки. А молва грозила двухкратным повышением к весне — вот и платили иноземцы, скрипя зубами и проклиная "жадных до денег" московитов. Хотя и надеялись на снижение.

Только Вяземский никак не давал этим мечтам сбыться, сам подстёгнутый возвернувшимся Саргисом. На этот раз, торговец привёз золото нормальных размеров, разжившись где-то луидорами. Согласованная цена в три луидора за бочку срачи его больше не смущала — потребителей всё вполне устраивало, лишь бы заполучить смазку тройного действия. Да и какая разница тем же персидским покупателям, если они и за простой дёготь платили дорого? Это промежуточные купцы имели сумашедший навар с торговли! Так что Мишкин расчёт нажиться за счёт "челноков" пока срабатывал. Годовой заказ на двенадцать тысяч бочек, заполненных супер-дупером, принял не заморачиваясь. Тем более, что в качестве оплаты, Саргис привёз сотню панцирей и две сотни пик из того же самшита и с наконечниками усиленной дамасской стали. Доплатив лишь пятнадцать тысяч луидоров.

Сувениры и "пятнашки" хорошо пошли на тонкодельном Востоке, а для гаремовладельцев вообще оказались манной небесной. Правоверные жёны, став обладателями образцов, целыми днями двигали квадратики с цифрами или тарахтели, усиленно мякая бобрики. Да и спинные чесалки оказались к месту — покажите жителя Земли, который не любит спинку почесать? Казалось бы, мелочь, но как ухватывает? Конечно, местновосточные самоделкины идеи переняли, но высшим понтом оставались товары "московитской сборки". Тем более, что к игре "пятнадцать" прилагался потенциальный приз в тысячу серебряных мальцев. Специально для увеличения ажиотажа, Михайла заказал Игнату "золотой вариант" изделия: плашки из слоновой кости, а шкатулка из ценных пород. Правда и цена на такую диковину подпрыгнула до унции золота. Вместе с призом! Имея козырный набор, покупатель был вправе рассчитывать на тысячу кругляшей жёлтого цвета. Всё равно поменять местами "14" и "15" невозможно, а математиков, способных это доказать, пока не наблюдалось.

Саргис заказал к лету тысячу суперских наборов, чтобы обеспечить своих клиентов возможностью дарить крутые подарки. Восток невозможен без подношений и чем оно изысканнее — тем благожелательней власть имущие! Мальцев нагло играл на традициях, моральных устоях, укладах — лишь бы увеличить капитал. Закуп оружия, брони, даже будущих кораблей обходился слишком дорого. Хотя и порядок блюсти тоже следовало — три тысячи луидоров сразу отправились в казну. То-то в Кремле порадовались дополнительному приходу — царская свадьба дело дорогостоящее! И как, после этого, не любить и жаловать столь полезного деревенского князя?

На празднования отправились хором, с дарами и прибаутками. Протокол соблюсти не трудно, чтобы неуважения не выказать ненароком. А заодно и утвердить родовые имена в Разрядном Приказе для витязей Ордена. Им, кроме малых наград, ещё и такую привелею удумали. Дмитрий назвался по деду Лукьяновым; Алексей — по матушке, Марьиным; Кузьма стал, не задумываясь, Кузьминым; а Егорий — Рысьевым (уж очень он уважал сию кошку!). В принципе, витязи получали статус дворян, чтобы Орден смотрелся поблагороднее. Вот только редкие бойцы такого удостаивались, даже по блату не проскочишь.

Там, на венчании, оказались и османские представители. Исмет-паша, член комиссии по окончательным согласованиям мирного договора, был, одновременно, торговым представителем. Предстояла мощная финальная кампания в Европе против австрийского императора и Великая Порта начала закуп всего необходимого. Желательно высокого качества! А так как оба "хвостатых" купца пока не появлялись — Вяземский благосклонно принял предложение Голицына вступить в контакт с более выгодным турком. Паша уже слышал об удивительном дёгте, обезболивающем отваре и сувенирах. Да и обоих купцов тоже знал, как пронырливых, но недалёких. Поэтому посочувствовал Вяземскому, обьяснив, что простые торгаши будут бесконечно искать то, что подешевле и ждать их бессмысленно.

А что делать, когда самонадеянность приводит к ошибкам? Абсолютно верно — торговать через правильных людей, гарантировав им разумный бакшиш от сделок. Михайла, от всей широты души, наобещал десятую часть от суммы, которая будут уплачена через почтенного Исмета. Немного озадаченный паша (часть комиссионных хотелось бы поиметь до сделки), тем не менее согласился. Да и персональный интерес увеличился из-за того, что можно было приподнять цены и этим увеличить свой интерес. У султана казна большая, не оскудеет, да продлятся дни его величия!

Комиссия постоянно пребывала в Москве, как и ответная делегация в Константинополе, и визит в Беспутин вполне устроил османа. А уж на месте, ознакомившись с товарами хай-класса, почтенный негоциант сам посоветовал что именно и почём продать турецкому военному ведомству. Учитывая дальность дистанции похода на Вену, самым важным были поставки срачи. Проблемы в том, чтобы убедить пашей-снабженцев закупать смазку, в три раза экономящую транспортные расходы, даже не стояло. А обьём заказа мог возрасти до пятидесяти тысяч бочек! Антилихорадочные отвары, снимающие боль и жар, могли быть затребованы в количестве порядка пяти-семи тысяч баррелей. Ну и сотня "седых хвостов" не помешала бы для избранных командиров, чтобы в шлемы втыкать. Тем более, что можно добавить ещё тысячу не седых, а просто собольих и чёрнолисьих, для одного из янычарских полков, где командовал брат Исмет-паши. Уж очень понравилась высококачественная обработка мехов — из рук выпускать не хотелось бы! Тут же нашёлся мешок, куда упаковали десяток великолепно выделанных соболей и подарили столь истинному ценителю. Ценитель, не задумываясь, ошарашил возможными ценами, так как уже разобрался с мальцами, которых ему тоже подарили в качестве образцов.

Оказывается, что военные Порты, как и военные других стран мира во все эпохи, добровольно платят втридорога. Ну, естественно, не из своего же кошеля денюжки выкладывать приходится! Так что, появился уникальный одноразовый шанс, получить по три унции золотом за бочку смазки и по семь за баррель "аспиринки". А вот на хвостах губу пришлось закатать: в зависимость от седины и размера цена болталась от одного до двух фунтов золота. Преимущество имели лисы, так как черно-бурый вариант очень редок в природе. Михайла даже задумал со временем организовать питомник для этих красоток, попутно занимаясь их селекцией. Правда, лучше его создать на Севере, а филиал — на Урале, когда руки дойдут.

В самой Москве, этой зимой, почти невозможно было найти чёрных соболей длиной аршин и более — Мальцев заказал таких ещё в прошлом году. А те, какие проскальзывали на торг, тут же нещадно выкупались его представителями. Или стоили совсем уж немеряно! Купеческий народ усиленно чесал цеховую репу, не понимая куда девается гордость Московии? И, вообще, что стало с рынком?

— Ох и везёт тебе, Михайла Алексеич, — восхищался Афанасий, — куда ни плюнь, везде прибыток имеешь и цены хорошие!

— Везёт сильнейшим и разумнейшим, — обьяснял Мишка, — оно же не так просто на свет появляется. Умные люди говорят, что следует быть в нужное время в нужном месте. А везенье здесь ни при чём.

По большому счёту он был прав: торговый договор с османами был возможен лишь в этом году, перед финальным аккордом войны за Европу. Также, как и возможность втюхать католическим монархам средства личной гигиены. Во-первых, сами страны были безумно богаты, во-вторых, папская булла призывала к "чистоте телесной", а не только к "духовной". И своевременные пополнения царской казны защищали от недругов посильнее любых заступников. Гнобить золотую курочку, несущую свои яйца в царский карман, означало сделать государя недругом. Кто в Московии, Гишпании али Персии рискнёт такими вещами заниматься? Да и классный хай-тек нетрудно продавать — купцы сами всё забирают и возят рискуя, не только для выгоды, но и ради доброго расположения власть имущих.

Даже договоренности с герцогом Курляндским и королём Швеции возможны лишь в этот период, когда оба заинтересованы в инвесторах и готовы считать людьми, любого, у кого есть деньги и планы. Якоб фон Кеттлер умер и его сын уже начал тратить накопления! Да куда герцогёныш денется, когда Вяземский ему предложит живые деньги за корабли? Или меховые подарки, вертихвосткам раздавать, в обмен на соучастие в пока ещё действующих мануфактурах. Фридрих Казимир и Митавский порт отдаст в полное владение, коли ему гору ништяков подкинуть!

Так что все разговоры на тему "везёт-не везёт" от лукавого — их и начинают ленивцы и нерасторопы, которым неохота вовремя проснуться и лишние телодвижения сделать. Зато обьяснялок, у вечно опаздывающих то на работу, то к разделу пирога — немеряно и все из области мистики. Сглазили, подставили, развели… Мол, мы люди хорошие, а все вокруг хитрые и наглые. Как будто все должны быть лежачими камнями и тупо ждать, когда вода притечёт сама собой. А как насчёт того, чтобы задницу оторвать и пойти канаву выкопать?

Не только Афоня, но и Иоанн с Нарышкиным и Борей Голицыным лишь внимали, прорвавшемуся из глубины души, монологу. Загадочное, вдруг оказалось обыденным и простым, хотя и с применением не всегда понятных слов.

Время от времени, Вяземский посылал своих лучших дружинников из первой сотни в Москву. Во-первых, отдохнуть и навестить родню, а во-вторых, чуток побалагурить по кабакам, но без пьянки. Там всегда можно наткнуться на полупьяных стрельцов и начистить им рыло, пользуясь преимуществом в силе и рукопашном бою. Рефлекс Павлова удобен даже для людей — пусть московиты считают "тигрят" сверхсильными багатурами древности. А, заодно, и просто послушают рассказы о войне с татями, о новых корнеплодах и любви князя к простым людям. Легенды обходятся дёшево, зато аукаются сторицей, когда подходит время.

И стрельцы, и городские простяки, получив в очередной раз по соплям, выпивали чарку-другую "мировой" за счёт дружинников и делились своими чаяниями, а также бедами и проблемами. Любому приятно, когда тебя понимают, сочувствуют и даже похлопывают по плечу. Так что инфа о тлеющем недовольстве и подготавливаемом бунте собиралась повсюду. Попутно, выявлялись будущие зачинщики, а также действующие шептуны и крикуны. Время от времени, стражники находили трупы тех, кто глаголил исподтишка о том, что "жить стало хуже" и "надо что-то менять". В кошелях у них постоянно находили иноземные монеты, в основном золотые.

Основной стрелецкой проблемой была растущая задолженность казны и засилье старшего командного состава. Особенно злились на полковников Пыжова и Грибоедова, которые оборзели до того, что отбирали у своих стрельцов до половины жалованья. А заодно использовали их в качестве крепостных. Все челобитные переправлялись, после хождения по инстанциям, на рассмотрение самим полковникам — как и положено в любой избе, из которой не выносят сор. Мол, не маленькие, сами разберётесь! Поэтому Хованский и Софья потихоньку обещали всяческую справедливость, ненароком, да между делом. Словечко там, намёк здесь — сарафанная реклама сама всё дополнит и устаканит. И кого стрельцы будут любить и приветствовать в итоге?

Налаженное плановое хозяйство Вяземского прекрасно выявляло недостатки и нехватки. Уже два десятка тульских и московских оружейников вязало и поставляло в Беспутин двухслойные кольчуги, но исполнение было медленным. Качество изготовления требовало времени и классных специалистов, а они всегда в дефиците. Импортные панцири, из-за дороговизны, заказывались понемногу. Со спец. вооружениями тоже не всё ладилось, тех же "хабировских" луков прислали лишь полсотни — не хватило заранее подготовленных материалов. С учётом "игнатовских" — имелась лишь сотня, хорошо хоть наконечников для стрел и болтов было вдоволь. Новый паровой штамп Дмитрия клепал их в достатке.

Ближайший денежный подвоз намечался в июне, так что оставалось лишь залезть в берлогу и обьявить спячку до лета. Забавно, но в Португалии начались два бума. Один, из-за игры "пятнадцать" — простота головоломки и удобство в пользовании вызвали обалденный спрос. Душ Сантуш, по предварительной договоренности с Михайлой, класса "а вдруг", сразу открыл цех по производству игрушки.

Второй бум возник из-за накопившихся непоняток в финансовой сфере. В хождении наблюдалось одновременно несколько видов дублонов, отчеканенных в разные периоды. Причём дублонами называли и монеты весом в полунции, и в четверть унции, и промежуточные варианты. Бардак грозил тем, что скоро разнокалиберным дублонам придётся давать личные имена, а то и нумерацию вводить. Близкие к регенту деловые люди просили позволить им пользоваться русскими мальцами: золотыми и серебряными, чтобы упростить расчёты в торговле. В конце концов, Педру Второй решился и дал добро десяти ведущим компаниям пользоваться "московитскими деньгами". Сразу возникли коллизии — новые монеты ценились дороже разномастных, даже при том же наполнении драгметаллом. Ещё и изобретателю следовало процент отстёгивать, чтобы не вопил о нарушении договоренностей!

Про успех дорогущей срачи и говорить не приходится — она почему-то понадобилась сразу всем транспортникам. Это на мельнице можно поставить хоть три, хоть тридцать бочек дёгтя. А купцы каждый миллиграмм полезного веса почему-то считают! Армия вообще на шею села, хотя и была невелика. Вынь, говорят да положь — хотим, мол, в арсенале все мушкеты новой смазкой смазать, чтобы не ржавели. Флот, понятное дело, даже не просил, а требовал. Адмиралы теперь видели корень всех будущих побед в срачном снабжении. Хорошо хоть дальнобойных пушек не выцыганивали! Потому что не знали о них.

Так, глядишь, весь золотой запас переедет в Беспутин, а Гераэз начнёт работать напрямую на Вяземского. Шутки шутками, но дегтярную проблему следовало решить и сделать это сейчас, пока конкуренты не предложили более высокие цены. Регентский совет не нашёл ничего более умного, как убедить Михайлу торговать "чёрным золотом" только с Португалией, не отвлекаясь на других. Зная страсть московита к доспехам и оружию, с подачи Марии-Франциски, решено было закабалить молодого князя, предоставив ему… кредит товарами. Глядишь и поведётся!

А чтобы подсластить пилюлю, Педру Второй дал согласие на аренду одного из портов Тобаго. В конце концов, лишняя военно-морская база не помешает, пусть и на десять лет всего. Ибо, нет ничего более постоянного, чем временное! Для экономии средств, в Россию отправили полный платёж за весь срок, используя Мишкину скидку — сорок тысяч мальцев золотом. Куда денется русский умник от таких щедрот? Заодно, были заказаны в Толедо четыре сотни "вяземских пластинчуг" за счёт казны и начато строительство корабля-бочки для торговли с северными самоедами. В ответ требовался лишь эксклюзив на срачу или хотя бы регулярные увеличенные поставки всех трёх видов интадур.

Кредитная удавка, порой, выглядит шикарным галстуком с бриллиантовой заколкой. Попробуй откажись!

Глава десятая

Европа, казалось бы не интересующаяся дикой восточной страной (то ли Тартарией, то ли Московией), оказывается вовсю точила зубы. Торговые разведки Англии, Франции, Швеции и даже Османии отслеживали неожиданно создавшийся кризис власти. Потеря наследника, немощь действующего царя, противоречия между Милославскими и Нарышкинами, желание царевича Иоанна свалить куда подальше от бардака, даже назревающее недовольство русской армии — всё учитывалось, анализировалось и служило базой для прогнозов.

Казалось бы, чего нужно Франции, если Наполеоном ещё и не пахнет? Между Парижем и Москвой лежит четверть глобуса! Однако лягушатники — союзники османов: обе страны заинтересованы в падении Австрии. И Франция готова платить и делать "ку" московитам, лишь бы те не отвлекали турков от заглавного джихада. Группа купцов получила всемерную помощь от Людовика Четырнадцатого на строительство и эксплуатацию Транссибирского всепогодного тракта. От нижнего течения Волги до самой Манчжу! Король лично вошёл в пай и готов был внести свою долю в общую мзду в несколько миллионов ливров (лишь бы разрешение получить). К царю, с предложением, отправили парочку купцов: одного француза и одного русского, ошивавшегося в Париже. С таким расчётом, чтобы подельники добрались на место к лету, когда казна любой страны становится наиболее тощей. Вот только непонятно было с кем лучше переговоры вести — с умирающим Фёдором или с недорослем Иоанном? Но, в любом случае, столь крупный проект отвлёк бы Московию от европейских войн на долгие годы. По идее!

Англичане разрабатывали свои планы, желая гражданской войны на Руси. Тогда можно бы захватить Архангельск и обеспечить прямой доступ товаров внутрь России по Северной Двине. И чёрта с два, их торговцев можно будет потом оттуда выковырять! Особенно разорялся в Парламенте молодой лорд Перегрин Осборн, инженер, талантливый судостроитель и коммерсант. Собственные табачные плантации в Вирджинии требовали рынков сбыта — так почему бы, своей активностью, не добиться позиции адмирала флотилии, которая будет отправлена на захват Русского Севера? "Ястреба" немного подводил молодой возраст (23 года), зато его папаша, маркиз Кармертен, уже готовился стать герцогом Лидса! Пэры Англии — это не какая-нибудь нижняя палата для принятия решений по строительству очередного моста через Темзу. Так что святым делом считалось помочь московитам начать войну самих с собой за английские цели класса "Правь, Британия!"

Шведский король, понимая свои текущие слабости, раскатывал губу соразмерно возможностям. В случае кровавых событий в борьбе за власть — оттяпать Псков, Новгород и тот же Архангельск с Кемью. Пока же, неплохо бы деньжат выдрать с Вяземского за аренду Хельсингфорса, а то пропадёт князь и оплата за неважнецкую бухту накроется! С чем и отправил посланца, заблаговременно.

Поляки, подглядывающие в свою замочную скважину, мылились вернуть Киев и Смоленск и усердно подсылали купчишек и просто странников. Нехай подкупают недовольных людишек, что бы те исподтишка диссидентствовали налево и направо. Чем больше недовольных, тем легче рассорить власть имущих и хапнуть то, что плохо лежит. Братский Грюнвальд остался в прошлом, а сегодня — каждый сам себе славянин! Правда, Ватикан обратился за посредничеством к Яну Третьему, пообещав передать денег и вооружения русичам, если те разорвут мирный договор с Портой и возобновят военные действия. Клятые итальяшки лучше бы козла в огород пустили! Польскому королю и самому деньги пригодятся, как и новомодное оружие, а тупых русаков можно на "гей, славяне" развести. Вообще без всяких ништяков и оплат! По крайней мере, Собесский так думал, почему-то подзабыв, что вместе с Грушецкими ушло и преклонение Кремля перед "всем польским".

Турки тоже не мёдом мазаны. Война за Дунай — дело разумное, плодородное и выгодное, но и Белгород с Курском, чай, тоже лишними не будут. А уж, если карта ляжет, то и до Казани бы добраться, а там единоверцы поддержат. Может быть! Тем более, что к востоку от неё, через два лаптя по той же карте, лежит Каменный Пояс о котором легенды сказывают. Богат, якобы, рудами и самоцветами. Коли он московитам толком не нужен, почему бы самим не попользоваться. А потом, на юг к Астрахану спуститься, ради выравнивания линии фронта!

Так что, натравить детишек государя Алексея Михайловича друг на друга, казалось благим делом чуть ли не для всего мира. Пусть они глотки рвут в кровь, как издавна на Руси заведено ещё Рюриковичами. Бату-хан дал хороший пример, как этим пользоваться. И коли московиты на своих ошибках не учатся — нечего им самим по себе жить. Не хочешь порядка в своей стране — жди иноземцев с их планами развития и кровавого примирения!

Мишка с Афоней усиленно сводили бюджет и строили планы, причём дьяк уже освоил многие хитрости будущего. Монополия позволяла не только диктовать цены, но и давала возможность избавиться от транспортных расходов и рисков. Покупатели сами вывозили беспутинские товары и привозили своё.

— А что, Михайла Алексеич, давай ещё займёмся торговлей воском и конопляным маслом, — предлагал Афанасий, — всё больше прибытку будет.

— Уймись, дьяк, нельзя торговать всем подряд, — осторожничал князь, — у нас есть мыло и дёготь, вот и следует ими заниматься. На остальное просто людей ответственных не хватит.

— Но купцы же всем подряд торгуют, не брезгают.

— У купцов прибыль с товара гораздо меньше, вот они за количеством и гонятся.

— Тогда поболе будем делать того же мыла, — цеплялся Афоня.

— И кто его будет покупать по нашим ценам? Увеличивать рынок сбыта и снижать цену глупо — сразу вырастут расходы на производство.

Грамотей из будущего упорно не хотел идти стандартным путём, довольствуясь тем, что имеет. Предложений на закуп огромных объёмов интадуры по более низким ценам было немеряно. Даже казна проявила интерес к новым смазкам. Умники, желающие помочь Вяземскому, производя супер-дёгти по его технологиям, вылезали изо всех дыр. Хорошо хоть "таможенный пост" на тракте фильтровал и отбраковывал посетителей, охочих до лёгких денег. Даже простых дружинников одолевали дарами, лишь бы пробиться к князю, чтобы сделать щедрые и выгодные предложения.

Любой ботан-интернетчик легко бы воспользовался открывшимися возможностями и уже накосил бы капусты валом, окажись он на месте Мальцева. Да ещё и за личную дружбу с царевичем, высосал всё возможное изо всех, кто под руку попадётся. Эх, не ценил Михайла создавшуюся ситуацию! Как был лохом по жизни, так им и оставался, не желая кинуть других на обещаниях. Причём, заодно, стал бы Благодетелем Руси и, вполне возможно, серым кардиналом при Иоанне. Впрочем, все вокруг так и думали, не веря в то, что Вяземский хочет стать головой лишь самому себе и близким людям. А также накормить и поднять своих работников и крестьян. Жадность, по определению, должна быть безмерной!

Март принёс не только оживление в природе, но и активизацию в делах. Брат-государь вызвал брата-царевича на тайные переговоры, а Вяземского неожиданно пригласил к себе патриарх. Иоаким, благосклонно приняв в дар церкви бочонок персидского золота, начал выпытывать у Михайлы истинность планов, высказываемых Иоанном. Предполагаемый отъезд на север, оставлял государство без прямого наследника, которым можно управлять, не выходя из Кремля. Следовало разобраться в том, что истинно, а что лишь досужие разговоры, так как царь Фёдор сдавал на глазах, а царица Марфа никак не беременела.

— Владыко, царевич действительно хочет уехать, — обьяснял Мишка, — но только после того, как всё прояснится. Важно, кто будет регентом, в случае безвременной кончины государя. Иоанн Алексеевич не хотел бы создать повод для разлада в княжестве. Черни для бунта нужны поводы, а не причины.

— А ты, Михайла, мог бы убедить его принять разумное решение и не противиться воле Божьей?

Под "божьей волей" подразумевалось регенство Натальи Кирилловны, руководимой самим патриархом. Тем более, что следующим наследником после неженатого Ивана шёл Пётр, а в дальних далях всякое может случиться. Хорошо бы соломки подстелить и в то же время смуту в народе не вызвать.

— Я постараюсь, владыко, по мере сил своих, но его пожелания всё равно следует учесть. Как и волю самого государя, коли тот её обьявит.

Лёд был уж очень тонкий и приходилось следить за каждым словом, чтобы не спровоцировать православного лидера, а, через него, и гнев государыни-матушки. Два её брата уже вернулись из опалы, бродили по Кремлю и, говорят, усиленно приглядывались к царскому венцу и царской казне. Что возьмёшь с любопыткиных, чай, комплекс зданий — исторический и полон всяких диковин! Да и сама Наталья Кирилловна косо поглядывала на путающихся под ногами Милославских и Языкова с Лихачёвыми. Остальную шелупонь она даже не замечала, не до того было.

Аудиенция закончилась взаимопониманием — эзопов язык сделал своё дело: каждый посчитал, что другой с ним полностью согласен.

Софья с Голицыным приблизили к себе некоего Фёдора Шакловитого, толкового разрядного дьяка, пристроившегося в комиссии по родословности. Сей хитрец уже продумывал, как нажить побольше денег, внося небольшие изменения в родословные книги в пользу тех или иных людей. Василь Васильич, имевший свои глаза и уши почти повсюду, быстренько перепрофилировал мздофила, пригрозив жуткими жутями. А царевна озаботила делавара сбором информации о нуждах стрельцов и контактами с ними. Шанс воспользоваться проблемами в армии для усиления собственного положения даётся редко и грех им не воспользоваться. Что делать, если сразу несколько точек бифуркации сошлись в эдакий "парад планет"!

Ещё один стрелецкий благодетель-пониматель, Иван Хованский, рвался к руководству Стрелецким Приказом. Великие сложности рокового года могли привести к любому исходу, включая смену династии. Понятно, что победителем в таком случае, скорее всего стал бы военный руководитель страны. Кто будет противостоять двадцати тысячам московских стрельцов, если боярское ополчение разрознено из-за политических амбиций? Попробуй запрети людям выбрать стрелецкого царя из родовитых, да и патриарх живой человек, а не героический герой, который "одним махом — семерых побивахом". Помажет где надо и кого надо под страхом смерти — никуда не денется.

Даже сам патриарх, в случае Смуты, имел шансы на самопровозглашение, как другой лидер Русской Православной добился этого на заре века.

Мишка, уставший от запутанности ситуации и изобилия претендентов на престол, полностью погрузился в персональные заботы. "СМУ" Вазгена закончило со стеной и приступило к окирпичиванию Гостиничного Комплекса и личного особняка Вяземского. Не хватало, чтобы в случае пожара, сгорели все наличные гости и сам владелец городка. И кому прикажете наследство наследовать?

Во всеобщей суете, лишь Хугу Иванович действовал по расписанию, за что был любим всеми подряд. Он спокойно экспериментировал, расписывал поля под культуры, командовал плугами и выделял семена. Алафала, не к ночи будет произнесено, планировалась почти по всем лугам под засев. Кормовая акселератка прекрасно улучшала почву и подлежала выкосу дважды в год. Свекла тоже рвалась в бой, так ей понравилось сахаром делиться или борщ красить. Болото, освободившее то, что забрало в последние годы, постепенно скукоживалось, а итоговый участок засыпанной Малявки доживал последние месяцы.

Соседи восстановили поставки брёвен в обмен на пиломатериалы и терпеливо стояли в очереди на семена португальских сьедобностей, устаканившихся в русском климате.

Все готовились к "последнему и решительному", когда приехал посланец шведского короля. Пришлось подписывать присланные договора на Хельсингфорс, выделять деньги и отправлять Дмитрия свет-Лукьянова в иноземный вояж. В первые дни апреля, наконец-то наконец, дождались мастера из Бижапура вместе с образцами брони "эрге" и мечей Небесной Стали. Ветераны с удовольствием щупали тёмно-синие, до черноты, панцири и пробовали клинки такого же цвета. Легенды оказались правдой: пластинчуги невозможно было пробить или прострелить, а мечи разрубали всё, даже камень и кованую сталь. Металл, к тому же, вообще не подвергался коррозии!

Михайла, в приватной беседе, расспросил оружейника Мади — всё оказалось так, как он и предполагал. Около двухсот лет назад, в горах Бижапура упал "небесный камень" — то ли огромный метеорит, то ли совсем невероятное. Окружающие поселения были уничтожены, место падения обьявлено проклятым и не посещалось в течении трёх десятков лет. Люди и животные, иногда забредавшие туда, быстро погибали. Но время всё лечит и однажды три семейства рудознатцев и кузнецов поселились там, со временем выкопали шахты к "камню" и начали работать с небесным металлом. Изделия получались высококачественными и дорогими, а покупатели на них нечасто обьявлялись. Местный раджа опекал мастеров в обмен на доспехи для своей гвардии. К сожалению, небесный металл уже заканчивался и семейство Мади всерьёз подумывало о переезде к другим рудным местам. Вот только всё и везде оказалось занятым другими, поэтому предложение Саргиса и вызвало интерес.

Вяземский предложил сотрудничество: производство "эрге" и мечей из бижапурского металла, сколько получится, а также долю в курских рудных залежах. В принципе, уже сейчас можно было поселить часть рода возле Красного болота, чтобы они построили свой завод и мастерские — места там вполне хватало. Образцы руды и выплавленного металла вполне понравились индусу и он отправил одного из своих помощников в Бижапур, к главе семейства — довести предложение "руси магараджа". Ещё двое помощников отбыли в курские земли, чтобы ознакомиться с рудниками на месте.

Иоанн вёл переговоры с Исмет-пашой о поставках обезвоженного мяса, специальных сухарей и пастилы. Качество сей продукции было уже доведено до очень высокого уровня, силами не только "солнышковых" мастеров, но и рацпредложениями и усовершенствованиями алхимгруппы Августа Вебера. Знатный осман лично продегустировал все разновидности съедобностей ртами своих слуг и желудками доверенных беков. Военные походы — развлечение непредсказуемое и толковый сухпай никогда лишним не бывает. В конце концов, то, что не съедено, всегда можно выбросить после завоевания Вены. Или сохранить для рывка на Париж! Общая стоимость контракта достигла ста тысяч луидоров — согласованной обеими сторонами валюты. Впрочем, Ивана-царевича устроили бы любые золотые тугрики весом в пол-унции каждый. Его, в данный момент, больше занимала очистка и выправление третьего посадского ручья, а также монтаж кирпичнозаводского оборудования.

К середине апреля, он, навестив больного брата Фёдора, отбыл в Беспутин к Вяземскому. Следовало согласовать действия по подготовке к переезду в Архангельск — чай не на пикник собираются.

Лев Нарышкин, посетив сестру, поразился переменам и решил быть подальше от родни. Гордая, весёлая, разумная женщина постепенно превращалась во владычицу — самодовольную и властную. Нарышкины разных форм и размеров шатались по Кремлю, вместе с примкнувшими к ним Лихачёвыми и Языковым, лапая всё, что попадалось на глаза. Кирилл Полуэктович, конечно, пытался их усовестить и слегонца окоротить, но каждый раз проигрывал словесные споры, обижался и уезжал в московский особняк. Артамона Матвеева неоднократно видели в деревнях рядом с Москвой, хотя в сам город он не вьезжал, соблюдая опалу.

Иван Милославский, попытавшись нажаловаться умирающему царю, вынужден был выслушать просьбу Фёдора Алексеевича и даже дать слово "не создавать смуту между боярами" для блага государственного. После чего плюнул на всё и вышел на длительный бюллетень!

Софья, постоянно шпынявшая Голицына, мучалась от статуса "всего лишь царевны" и шипела из своего угла:

— Ну ничего, придёт ещё моё время!

Другие Милославские, оставшись временно без лидера, потихоньку искали к кому бы примазаться, а разнородные бояре-думцы уже окучивали потенциальных победителей и даже патриарха. Впервые в своей истории, Патриархия день за днём получала бесчисленные дары, причём, даже от мусульман — татарских и башкирских князей. Отдельные личности богатели на глазах в то время, когда казна пустела. Слишком много жадных ручонок залезало в финансовые ручейки, пользуясь ослаблением центра и, как следствие, контроля.

Желание Иоанна уехать на годы из первопрестольной, а также златоглавой — почему-то подменялось понятием "отречение от престола". По крайней мере, многочисленные священники намекали на это при каждом удобном случае. Десятилетний Пётр, как-то незаметно стал восприниматься возможным царём, в отсутствии Ивана, а Наталья Кирилловна — регентшей. Царица Апраксина-то так и не понесла, несмотря на всю свою молодость и набожность. Иоаким нисколько не сомневался в своём праве царствовать через мальчонку и его матушку и дожидался лишь смерти угасавшего государя. Последние полтора месяца напрочь изменили всю политическую расстановку в Кремле!

Португальский обоз с оплатой за Тобаго, охраной и представителем, полным дополнительных предложений, выглядел добрым предзнаменованием. Теперь-то уж наша, то бишь Вяземская, взяла верх и всякие горизонты распахнулись так, что другие гоизонты приоткрылись. Деньжищ валом, подарки наобещаны в виде кредитов, Португалия — друг Московии и ко-родина слонов! Эх, распахнись душа нарастопырку, нехай всем будет хорошо, кто палки в колёса не вставляет. Процесс согласований, даже в отсутствие душ Сантуша, проходил активно и улыбчиво — приятно сотрудничать с понимающими партнёрами. Михайла с удовольствием подмахнул договор, согласно которого он будет получать одну мальцевую монету с каждых двухсот, выпускаемых португальцами. И даже предложил не возить эти халявные неожиданные кругляши, а складывать где-нибудь в Лиссабоне. Лишний "чулок с деньгами" не помешает! Особенно на зарубежном счету.

Все лесопильно-кирпичные производства уже действовали в полный рост, посевная закончилась, дружинники отдыхали, тренируясь и ожидая очередной сезон войны с татями. Впрочем, остатние разбойники разбежались и искать их следовало вдалеке от Москвы. Походы намечались дюже долгие, да на длинные дистанции. Транспортный парк состоял из сотни супер-повозок, оснащённых демпферами и рессорами. Конечно, цены на сырое железо поднялись от Смоленска до Нижнего Новгорода, зато стальная оснастка обеспечивала превосходство во всём: от плугов до вооружений. Михайла решил пока не везти казённую долю прибывшего золота, ожидая реакции двора на смерть государя.

Мальцев не помнил, когда именно умер царь Фёдор, потому что о таком и не слышал в своё время, но знал, что стрелецкий бунт начался через два-три месяца после провозглашения Петра царём. Поэтому и не дёргался с попытками повлиять на Кремль, вроде, изменившегося Ивана, должны помазать на царство само собой. Царевича он удерживал, чтобы того не грохнули усилившиеся Нарышкины. Кстати, Лев Нарышкин уехал с посада в Беспутин, желая быть рядом с Иоанном, а не участвуя в начавшейся вакханалии вокруг престола. Обе свои дружинные сотни он перевёл частью в Беспутин, частью на "солнечный посад" погостить. Фёдор Юрьевич Ромодановский, в отличие от своего дяди Григория Григорьевича, тоже не лез в придворные распри и делёж неубитого медведя. Ему нравился хозяйственный подходВяземского, борьба с татями, которую начал молодой князь, разумная торговля с иноземцами, своевременные и честные платежи в казну. Уважение к Михайле перерастало в дружбу, а необычные знания парня вызывали желание ими пользоваться.

Борис Голицын также не стремился отрываться от беспутинского синдиката — уж слишком хорошие доходы приносило членство в нём. А уж связи с монархами западного края европейской географии грели душу и щекотали под ложечкой. Да и общество было солидным, даже Мышецкий имел древнюю родословную, как и молодой Юрка Долгоруков. Один Лев Кириллович выпадал из клана из-за худосочности рода, но уже давно доказал что "тоже свой, буржуинский".

В конце апреля, рьяный кремлёвский гонец, который аж четыре дня полз в Беспутин, передал грустную весть о смерти государя Феодора Третьего. Заодно, важно поделился тем, что с подачи патриарха царём провозглашён… Пётр Алексеевич, а его матушка обьявлена регентом. Иоаким обьяснил боярам Думы, что "царевич Иоанн, в связи с отбытием в северные земли, возжелал вскорости отречься от трона".

Ложь, похожая на правду, была проглочена без сомнений и колебаний!

Сия новость, конечно же, особой радости не принесла, тем более, что за два дня до этого прибыл посыльный от Василия Голицына с тем же сообщением. Он уложился в сутки, загнав несколько лошадей и потеряв по дороге партнёра, случайно сломавшего ногу. Так что, официального порученца накормили, напоили, дали отдохнуть, всучили письмо к патриарху и отправили восвояси.

— Может мне действительно отречься? — спросил Иоанн, оглядывая своих друзей по несчастью, — Тогда и повода для народной смуты не будет, а значит и кровь не прольётся.

— Стрельцов от бунта не удержишь этим, — возразил Борис Голицын, — казна им должна более двухсот тысяч ефимков, да полковники с сотниками жизни не дают. А правды они в Кремле никак не найдут.

— Мы сейчас ничего сделать не можем, — вмешался Михайла, — раз уж так всё идёт, то надо дать чирью вызреть и лопнуть. Нехай и Москва, и Кремль на себе почувствуют — каково своей корыстью заниматься, когда армию в чёрном теле держат. Иначе, в чём-нибудь другом лопнет и крови будет ещё больше.

Подсылы сообщали, что московиты не особо возмущены неправильно избранным царём, но, как обычно, надеются на то, что всё само собой утрясётся. Обыватель всегда живёт надеждой, что лично его любые беды стороной обойдут. Главное, тихохонько отсидеться, пока другие геройствуют! Стрельцы возмущались поактивнее — с оружием в руках как-то легче права качать. Ещё и Софья, через верных людей, масла подливала, требуя справедливости. Её вариант был, по крайней мере, понятнее — поставить царём Иоанна, а её назначить регентом. Вот только отменить Петра уже было невозможно. Разве, что создать двоецарствие, но как это народу обьяснишь?

Иван Милославский, переживший сердечный приступ (накаркал со своими "недомоганиями"), никак не мог собрать родню в единый кулак. Наталья Кирилловна зорко следила за оппозиционерами, а патриарх проводил через церкви мощную пиар-компанию. Лишь Хованский, оглядевшись по сторонам и поняв, что появился шанс воспользоваться моментом, с головой окунулся в подготовку заговора, используя Алексея Юдина. Среди полков тоже были разногласия. Стремянной полк, как и положено, нёс дежурства в Кремле, потому что никаких проблем с недоплатами вообще не имел. Ещё десяток полков предпочли остаться в стороне, чтобы загрести жар чужими руками, коли всё сладится. Тринадцать полков выделили челобитчиков, чтобы испросить правды у новой власти. Всё, чего они добились, прошло по стандарту класса"…ждите ответа…ждите ответа…ждите ответа…" и лишь полковник Грибоедов был снят с должности и лишён всего, включая вотчины.

Иван же свет-Кириллович, в быту Нарышкин, очень сильно изнервничался:

— Да как же эти людишки не понимают, что есть более важные дела на которые следует деньги тратить. Тем паче, что и денег таких в казне нету.

Ох, как царицын брат переживал, пытаясь сродниться с государевым карманом! Было бы сил поболе, да должность повыше, уж он бы показал всем, как грамотно распоряжаться казёнными финансами и иным добром. А стрельцы пусть со своих подсобных лавок, мастерских, да бань денюжки наживают. На то и привилеи даны, и скидки налоговые. Чай, не крепостные людишки, да не чёрная сотня, а люди государевы!

Вот только людей государевых откоряки не устроили и они требовали отзыва ещё шестнадцати полковников. Дабы не раздражать воинов, власть Нарышкиных выбрала путь обещаний и мелких уступок. Всех полковников припрятали в Рейтарский Приказ и якобы спросили с них по полной. По крайней мере, рвачи вынуждены были начать выплату того, что уходило в их карманы, минуя стрелецкие кошели.

Вскоре вернулся Дмитрий из своего заморского вояжа. Хельсингфорс стал советским, хоть и на пятьдесят лет всего лишь, а лапландские рудники можно зачинать в любое время. Сразу возникла проблема — как отправлять отобранных рудокопов-новичков, когда такая заваруха намечается? Михайле ничего не оставалось, как ждать у моря погоды, регулярно дёргаясь по поводу возможных обозов из Португалии и от Саркиса. Плохо то, что никак не удавалось наладить контакты с вельможами, чтобы быстро собрать боярское ополчение в случае народно-стрелецких волнений. Это ополчение вообще создавало головную боль, даже при подготовке к походам. Многие дворяне тупо не имели денег на вооружение, пропитание и транспорт для своих "воинов". Из-за религиозной распри много крепостных бежало, а из калек, дохляков и бестолочей солдаты никак не получаются. Те же, кто были побогаче, оружными холопьями делиться не хотели, желая иметь свои службы безопасности на случай погромов и волнений.

Боярин Матвеев перебрался в Кремль, где надеялся на спокойное правление страной, с помощью Натальи Кирилловны и патриарха. Но даже здесь возникали разногласия.

— Поспешил ты, владыко, обьявить об отречении Иоанна, — укорил он Иоакима, — невместно такое без согласия самого царевича, людишки могут недовольствовать.

— Так выхода ж не было, Артамон Сергеевич, ни бояре, ни Земский Собор не приняли бы Петра Алексеевича царём, — оправдывался патриарх.

— А как теперь быть, коли Иоанн Алексеевич добром не отречётся?

— Может надо забрать Ивана из Беспутина, да силой уговорить? — подсказала государыня-матушка.

Лишний конкурент дражайшему сыночку её совсем не устраивал.

— Силой не получится, у Вяземского не менее трёхсот-четырехсот дружинников под рукой, — пояснил Матвеев, — а стрельцов не пошлёшь туда. У них свои помыслы на уме. Ждать придётся, когда челобитчики поутихнут да всё на места встанет.

Наивные лидеры искренне считали, что с воцарением Петра всё само собой устаканится и закончится. Да и сделав, вроде бы, шаг навстречу и арестовав старший командный состав, казалось, что зарождающийся бунт обезглавлен. Однако, хаос лишь начинался. Хованский уже приглядывался к царевне Екатерине Алексеевне, двадцати трёх лет отроду. Лихая мечта перехватить династию требовала уничтожения царского семейства, что вполне возможно при стрелецком мятеже. Подумаешь, в горячке вырезали Петра и Иоанна, всякое бывает при бунтах. Потом можно найти виновников и казнить их прилюдно, а женившись на царевне и самому стать "нумеро уно". По крайней мере, списки ненужных вельмож и родовитых бояр готовились, дойдя до четырёх десятков кандидатов на умерщвление. Осталось сообщить, что "над всей Испанией чистое небо".

Одиннадцатого мая, на заседании Думы, боярин Матвеев ляпнул при всех, мол, "если стрельцам хоть немного попустить узду, то они дойдут до крайнего бесчинства". Ему осточертели вопросы думцев о том, где брать деньги, чтобы погасить задолженность в четверть миллиона ефимков. Сколько можно спрашивать об одном и том же? Старый пень до сих пор считал себя первым после бога в глазах стрельцов, живя воспоминаниями прошлого. Козе понятно, что его слова мигом домчались до служивых и некоторые, особо недовольные, вышли из Земляного города в Москву и стали "собирать недоимки" с жителей, раз власти не хотят ничего делать. Движение за справедливость было приостановлено старшинами и отложено ненадолго, дабы горожан против себя не настраивать.

"Тараруй" Хованский никак не мог решиться на цареубийство, поэтому ждал естественного хода событий. Тем более, что Иоанн так и не появился в Кремле, а в Беспутине у князя своих людишек не было и быть не могло. Пришлось запускать слухи о том, что "Нарышкины царевича Иоанна загубили, а Мишка Вяземский им в том пособник", чтобы подхлестнуть действо. Заодно, сразу появлялся повод для карательного похода на Беспутин. Двумя неделями раньше, он отправил два полуэскадрона своих дружинников в сторону Смоленска, надеясь перехватить возможный обоз португальцев. Немного не ладилось с десятью полками, которые упорно держали нейтралитет. Ходили слухи, что их старшины посетили царевича и получили обещание о погашении задолженности в ближайшем будущем из средств Вяземского.

Софья с Голицыным уже и не знали, чего ожидать от джинна, выпускаемого из бутылки, так как молва приносила разное, меняющееся чуть ли не ежечасно. Утром, пятнадцатого мая, разошёлся заветный слух о том, что Иван и Афанасий Нарышкины лично задушили Иоанна, приехавшего в Кремль на отречение. Тринадцать полков, чуть ли не в полном составе, рванулись действовать: кто к Кремлю, а кто по городу. Судья Стрелецкого Приказа Юрий Долгорукий-старший сидел дома из-за болезни и дряхлости — командовать стрельцами было просто некому.

Кремль атаковали через Спасские ворота, символично пытаясь "спасти Отечество", всю территорию заполонили быстро, притащив даже пушки. Всех, кто пытался хоть как-то остановить волну, уничтожали не церемонясь. Полупьяные стрельцы не задумывались о последствиях, понимая, что перешагнули грань и желая лишь справедливости, хотя и не до конца представляя, в чём она заключается. Итоговой ареной стала площадь перед царскими палатами, где уже волновалось стрелецкое море. Растерянная Наталья Кирилловна не могла поверить своим глазам — всё происходило не так, как ей обещали Матвеев и Иоаким. Не было бесконечного бития челом, никто не умолял и ничего больше не выпрашивал. Озверелая толпа начала требовать!

Государыня-матушка вывела Петра на Красное крыльцо, чтобы обьясниться и жалела о том, что нет Иоанна, наличие которого развеяло бы нелепые слухи. Вышедший на самый край Артамон Матвеев обратился к стрельцам, поясняя, что царевич находится в Беспутине и никто его не убивал. Он предложил найти выборных, знавших Иоанна в лицо и отправить их к Вяземскому. Патриарх предложил тоже самое и лишь Михаил Долгорукий, зачем-то, начал кричать на стрельцов и поносить их всячески.

Воистину, сколько историю не перекраивай, но наглые, заносчивые рожи всегда будут одинаковы!

Успокоившаяся было толпа, взревела и последняя возможность договориться миром, испарилась. Долгорукого просто изрубили в куски, заодно забили Матвеева. Наталья Кирилловна тащила Петра за руку, пока не добралась в Столовую палату. Бежать было некуда — стрельцы ворвались в Кремль, смяв остатки "стремянных", и рыскали повсюду. Афанасий Нарышкин попытался спрятаться в церкви, где его и зарубили. Ивана Нарышкина найти пока не могли, зато прикончили Григория Ромодановского. На Москве разорили многих бояр, убив даже старика Юрия Долгорукого и, между делом, хитрющего Языкова, который с такой лёгкостью перебегал от царя к царю и от клана к клану.

Патриарх, которого не трогали, но пихали — прошёл в Соборную церковь. Слишком много дум его одолело, да и ошибки следовало признать перед лицом бога. Поспешный выбор царя не принёс спокойствия Московии, а лишь дал дополнительный повод к кровавому буйству.

Остатки казны разграбили, как и многое в Кремле и в Приказах — какая же война без трофеев?

На следующий день вакханалия продолжилась. Государыне пришлось выдать своего брата Ивана, чтобы спасти себя и сына, а также позволить надругаться над отцом. Ивана Нарышкина прилюдно казнили, а Кирилла Полуэктовича постригли в монахи. Юдин организовал пару полков и отправился с ними в Беспутин, чтобы покарать Вяземского. Желающих нашлось бы гораздо больше, но Хованский совсем не хотел делиться со многими возможной богатой добычей. Слободы иноземцев подверглись набегам, как будто те виноваты в исконно русских проблемах. Патриарх отправил гонцов-иноков к Иоанну, дабы убедить того вернуться в Москву и сделать хоть что-нибудь, пообещав помазание на царство. Оклемавшийся Иван Милославский разослал посыльных к боярам, призывая собрать ополчение, но даже сам понимал бесцельность этого. Во-первых, многие разбежались из Москвы по своим деревенькам, во-вторых, не было единого места для сбора. Не будешь же формировать подразделения на Красной площади в присутствии стрельцов?

Сдвоенный полк слегка разделился — конные умчались вперёд, желая побыстрее обогатиться…

Пётр с сестрой Наташкой прятались у царевен и обговорили всё, что под руку попалось.

— Петя, ты зря не веришь, что Михайла Вяземский придёт нас выручать, — сердилась влюблённая девчушка, — он такой сильный, красивый и умный. Настоящий русский витязь!

— Эх, Наташка, ничего не понимаешь, как все бабы. Тута войско нужно, а не красота, откуда у Мишки полки?

— А может он в лесу их прячет и никому не показывает?

Маленькая выдумщица хотела верить в свои мечты и не было силы, способной ей помешать. Вот, вынь да положь Вяземского во главе армии, да ещё и на белом коне!

— Петя, ты же царь, разреши мне, когда вырасту, выйти замуж за Михайлу. И ему почётно и мне счастье.

— Дурёха ты маленькая, — приобнял сестру государь-малолетка, — тут бы живыми остаться, а ты женихаться собралась.

Мелкий Романов слишком рано осознал насколько нужна своя военная сила: верная и преданная. Царская армия способна на мятеж, как это было в Риме и Византии, а свои личные солдаты-дружинники никогда не подведут. По крайней мере, ему хотелось в это верить. Вот только где людей, вооруженья и деньги на них брать, коли мал ещё? Небось, маменька и не позволит такое!

Семнадцатого мая, князь Хованский, предложил себя в судьи Стрелецкого Приказа и поклялся (на Евангелии) утихомирить стрельцов. Патриарх и недобитые думцы готовы были верить во что угодно и утвердили его кандидатуру. Стрельцы, считая что ухватили бога за бороду, поддержали нового главу приказа. В городе начался наводиться порядок, грабежи и погромы прекратились, а всех, кто продолжал воровство, хватали и казнили, порой прямо на месте. Часть награбленного, хотя и небольшая, была возвращена хозяевам.

К Софье Алексеевне обратились очередные челобитчики с просьбой погасить задолженность в двести сорок тысяч ефимков. Царевна самолично обьявила сбор средств по всей Руси и даже вынесла свою золотую и серебрянную посуду для благого дела. Никто не обращался к Наталье Кирилловне, скорбящей о вырезанной, по её неразумности, родне. Государыня-матушка радела ныне лишь о своих детях, опасаясь их потерять. Мощный стресс отбил всё желание властвовать. До поры до времени!

Патриарх, на всякий случай, готовил всё необходимое для помазания Иоанна, ибо другого выхода уже не видел. Амбиции и самоуверенность покинули старца, не выдержав столкновения с реалиями. Лёгкое, на первый взгляд, правление просто-напросто не состоялось, будучи убито в зародыше. Кровавая волна вымыла мечты и надежды у всех царедворцев, кто остался в живых и, заодно, нивелировала разнообразие личных интересов. Лейтмотивом второй половины мая звучало: "Остаться бы живу вообще!"

Конные, во главе со ставленником Хованского, на день обогнали пеших стрельцов и стали лагерем у брошенного таможенного пункта. Одну небольшую группу отправили поразведать, что, да как, во владениях Вяземского, остальные решили передохнуть и выпить за успех дела. Разведчики помчались кривой лесной дорогой, наблюдая отсутствие людей до самого Беспутина. Въезд на большую поляну перед крепостью был неширок, шагов пятьдесят в ширину, сама "база" выглядела грозно и молчаливо, находясь вдали, примерно в полуверсте. Окружающая её стена возвышалась на три уровня, но никого на ней не наблюдалось, да и ворота были закрыты. Далее, по лесной дороге, добрались ещё до одной стены, похожей на укреплённый палисад необычного строения. Прямо там, где лес кончался, путь был перегорожен стволами деревьев, уложенными поперёк, между врытыми высокими столбами. В нижней части виднелись порты для пушек, а поверху — подобие вырезов для стрелков. Вдали, за стеной, раскинулся Беспутин, но подобраться к нему можно лишь через густой лес и поля. С вооружёнными горожанами связываться не стали: во-первых, разведка, во-вторых, позади осталась крепость с гарнизоном и можно было попасть в клещи. Пришлось возвертаться, многое узнав и ничего толком не выяснив.

— Всё золото и серебро наверняка спрятаны в крепости, — подытожил разведданные Юдин, — там же и царевич Иоанн со товарищи. А городское добро людишки видимо в леса вывезли и по схронам попрятали. Так что в Беспутин пойдём лишь, когда с крепостью разберёмся, чтобы позади себя врагов не оставлять.

Действительно, совершенно дурацкое расположение двух укреплений, могло помешать нормальной боевой операции. Горожане, конечно, не воины, но кто их знает, чего вытворить могут? В любом случае, в ближайшие два дня всё решится…

Кремль, стрельцы и Москва притихли на несколько дней в ожидании новостей из Беспутина. То ли царевич Иоанн приедет и предьявит права на престол, то ли отречётся, то ли и взаправду погиб, то ли Вяземский боярское ополчение тишком собирает, то ли убегли все, подале, в тот же Архангельск… Ни мобильников, ни инета, одни голуби почтовые и тех забыли взять с собой. Как всегда, нашлись завистники, уже представившие, как разбогатеют те, кто в поход ушёл. Хованский понимал, что двух полков вполне хватит и держал остальных стрельцов, опасаясь оголить город. Всё-таки следовало учесть наличие полков иноземного строя, которые ему не подчинялись и тех стрельцов, кто отсиделся в своих слободах. Под рукой оставалось одиннадцать полков, начинавших уставать от неопределённости…

Подтянувшейся пехоте дали спокойно выспаться, отдохнуть и с раннего утра идти на крепость. Переговоры легче вести, когда пушки установишь и войска развернёшь, как-то увереннее получается разговор. Сотню стрельцов отрядили на всякий случай дополнительные лестницы делать, вдруг понадобится. Ранним утром, воинство двинулось к заветной поляне, чтобы расставить точки над "i" и перечеркнуть все "t". Желательно, подзаработав на этом!

На крепостной стене, по прежнему, никого не наблюдалось, хотя нервное напряжение гарнизона ощущалось даже на расстоянии. Что-то невидимое постукивало, побулькивало и пощёлкивало, оставаясь невидимым, загадочно и подозрительно. Пока пушкари выкатывали своё хозяйство на позиции поближе к воротам, а стрельцы строились в "шеренги убеждения" — Юдин отправил делегацию из доверенных, уважаемых людей на переговоры. Потом, не выдержав, присоединился и сам.

— Князь Михайла Вяземский, тебя укоряют в сокрытии царевича Иоанна, — раскричался наиболее громкий делегат, подъехав к воротам.

— Чего надо, смутьяны, почто беспокоите зазря? — откликнулся вышедший наверх Михайла, — царевич отдыхать изволит.

— Покажь его, хотим убедиться что он жив-здоров. Пусть сам скажет, что по доброй воле здесь прячется, когда его на Москве ждут.

— Язык укороти, чучело! — резко ответил Вяземский, — Царевич тебе не кукла, чтобы туда-сюда таскаться. Ежели вы всерьёз хотите убедиться и с Иоанном Алексеевичем пообщаться, то сдайте оружие. Зайдёте внутрь и сами на поклон к царевичу пройдёте, а он за вами бегать не будет.

Юдин понимал, что Михайла прав и отдал указание сложить оружие у привратницкой двери. Тем более, что полки, если что, были развёрнуты и готовы к штурму, а пушки заняли выгодные позиции в сотне саженей напротив ворот. Всё-таки двухтысячный корпус — серьёзная сила. Любой должен понимать бессмысленность сопротивления, а излишнее упорство лишь приведёт к вызову из Москвы подкреплений и тогда пощады никому не будет. Делегаты прошли цепочкой во внутренний двор, через него в штабное здание, а там их отвели в гостиную горницу, где находился Иоанн и его соратники.

Вид царевича, живого и явно свободного, вызвал чувство неудовлетворённости у посетителей. Алексей Юдин понял, что претензий к Вяземскому, как и повода к грабежу просто нет и быть не может. Впрочем, Михайла тут же создал сии предпосылки своими словами и действиями.

— На колени, твари, — жёстко сказал он, заломив руку Юдину, — кайтесь перед смертью за всё, что сотворили на Москве, выродки.

Других стрельцов, точно так же опустили на пол перед Иоанном, а некоторые и сами опустились.

— Мишка, тебе сиё даром не пройдёт, — шипел выкормыш Хованского, — снаружи два полка стоят и сигнала ждут. Коли мы не выйдем, они штурм начнут и вырежут вас поголовно!

— Через четверть часа сами сигнал дадите, — нехорошо улыбнулся царевич, — прямо со стены. Никому не дозволено нарушать покой и творить дела поганые, кровью умоетесь за убийства и воровство! Ну, а ежели ваши стрельцы возьмут крепость — останетесь живы, мы вас убивать не станем.

Глава одиннадцатая

Мятежники заряжали пушки и мушкеты, на всякий случай, на виду у гарнизона, потихоньку занимающего свои позиции. Пришёл момент истины и ответ на извечный вопрос "кто кого?" уже приближался. С одной стороны, разудалые полупьяные ухари, уверенные в своём превосходстве, и потому толком не приготовившиеся к бою, с другой стороны, дружинники-татеборцы, ветераны бесконечных боёв с разбойниками, имевшие великолепную силовую и боевую подготовку, вооружёные превосходным оружием, те, кто со спокойной душой сжигал воровские деревеньки, убивая даже баб, стариков и детей. Дикость противостояла дикости, выявляя, кто более прав по жизни!

Визитёров вывели на стену, показав наглядно, как выглядит "миссия дружбы и почтения" со стороны. Одно дело, быть среди друзей и чувствовать их поддержку в "деле справедливости" и другое, оказаться практически голыми, на другой стороне баррикад. Качать наивняки и изображать мягкость, белость и пушистость больше не было надобности, всё встало на свои места. Бунт, есть бунт, с какого бока его не разглядывай. Впрочем, ничего плохого посланцам не сделали, дали оценить ситуацию и… отправили восвояси. Иоанн ещё лелеял надежду, что мятежники откажутся, побеседовав со своими и уйдут обратно в Москву. Последние надежды, а с ними и отрочество царевича, ушли, как только раздался барабанный стрелецкий бой. Юдин начал сражение!

Пушкари изготовились к стрельбе, а две пушки даже успели выстрелить, когда раздался залп дальнобойных снайперских пищалей. В одно мгновение артиллерия осталась без прислуги, ценных и редких специалистов. Ещё несколько снайперов накрыли группу старшин, пристроившихся позади шеренг, в безопасности. Раненый Юдин сразу отправил всё воинство на штурм, чтобы побыстрее взять стены, коли разрушать ворота боле некому. Он так и не знал сколько защитников в крепости, оценивая их в три-четыре сотни. Двух тысяч должно было хватить с лихвой для быстрой победы. Передовым линиям, бегущим с лестницами и пиками наперевес, оставалось лишь тридцать-сорок шагов до стены. В бойницах первого этажа показались стволы сотни пищалей ближнего боя, громыхнувших залпом. Дружинники, передали отработавшие стволы назад, а взамен получили другие, заряженные. После второго залпа, перед стенами никто больше не тусовался, а последующие шеренги наконец-то разглядели, куда они бегут. Впрочем им тоже не дали времени на раздумья — со второго этажа произвели сотенный залп из мушкетов, потом второй и третий, зачищая всё на расстоянии семидесяти-восьмидесяти ярдов. У Вяземского хватало не только стрелков, но и вторых номеров, подававших заранее заряженые мушкеты.

Порох и пули никто не жалел, мёртвым они не нужны! Из бойниц третьего этажа началась почти бесшумная стрельба ещё одной сотни: лучников и арбалетчиков. Наконечники тоже не жалели, после победы их можно будет вырезать из трупов. На тех, кто застрял на отметке в сотню ярдов, провели полевые испытания ручных бомб, весом в три четверти фунта. У части из них погасли в полёте фитили, а остальные исправно взорвались, увеличивая количество раненых и убитых, и добавляя паники. На бомбы особого расчёта не делали, лишь хотели проверить их в бою. Ошалевшие стрельцы, потерявшие в первые же минуты треть своего войска, бросились назад, выкидывая всё, что сковывало движение. Однако, сюрпризы ещё не кончились, начала стрельбу артиллерия Михайлы. Гранаты, ударяясь о землю, взрывались на всех пристрелянных участках вплоть до лесной дороги, ведущей к тракту. Попытка пробежать через лес тоже не удалась — сотня Мышецкого, в камуфляже, встретила своих визави стандартным залпом, почти в упор, после чего переключилась на пики.

Почти две сотни стрельцов, не разобравшись, свернули на запад к Беспутину, где их встретили дальнобойные картечные пушки и городская дружина. Все простые горожане прошли трёхмесячные сборы за два года и умели воевать. Михайла был сторонником обязательной военной подготовки для всех мужчин. И в двадцать первом веке, и в семнадцатом тоже! Надежда пересидеть за спинами других, нелепа по сути, и кончается с первыми залпами войны! Любая война выкашивает в первую очередь тех, кто к ней готов и находится на службе. Потом наступает очередь ополченцев: готовых или не готовых защищать своих. Очень быстро наступает, да ещё справок и обьяснений не принимает.

Несколько сотен бунтовщиков бежали по дороге к тракту, чтобы побыстрее сделать ноги подальше от побоища. Но им тоже не повезло. Из достаточно густого леса, который никто так и не прореживал, фланговым залпом ударили пищали и мушкеты голицынских и нарышкинских дружинников. Попробуй разгляди на бегу бойцов в камуфляже, среди зарослей кустов и деревьев. Оставшихся добивала уже тяжёлая конная сотня, полностью бронированная и вооружённая по артикулу. Впереди мчались Вяземский и Иоанн, как полагалось по протоколу Ордена!

Всех тяжелораненных добили, а из пленных и легкораненных создали похоронную команду, заставив вырыть несколько братских могил вдоль Тверского тракта. Развешивать бунтовщиков по деревьям было слишком муторным и затратным делом, как и лечить смутьянов. Тех из стрельцов, кто сумел вырваться из мясорубки, не стали преследовать. Пусть несут панику и ужас в Москву своими ногами, да врут безбожно по дороге. С той же целью отправили и временных могильщиков на следующий день. Никакие нанятые шептуны не нагородят больше, чем уцелевшие свидетели разгрома, которым жизненно важно придётся привирать.

— Ну что же, други, первый шаг мы сделали успешно, — начал Михайла, — боевая операция проведена по плану.

— Да уж, стрельцы бежали, как зайцы, — самодовольничал Голицын.

— Не радуйся, Борис Алексеич, они просто не ждали, потому не приготовились, — засомневался Нарышкин, — в другой раз так легко не дадутся, небось.

— Куды ж ещё боле готовиться, итак и пушки выкатили и шеренги построили…

Командующий обьединёнными силами, учеб-полковник Кузьма, не согласился, помня тактику полков в свою бытность. Ромодановский, будучи ветераном кампаний, поддержал его. Ошибка стрельцов базировалась на отсутствие информации о противнике и его вооружении. Брать крепость, имевшую полторы тысячи гарнизона и несколько сотен стрелков в тылу, замаскированных в лесу, силами всего лишь двухтысячного отряда, просто абсурдно. Плюс, следует учитывать, ещё и три тысячи оружных беспутинцев, готовых в любой момент подсобить.

Два года было посвящено подготовке, потрачено огромное количество денег, закупалось отличное, а порой и суперсовременное оружие. Да и поголовное персональное бронирование, в век солдат, воюющих голышом, сказалось. С трупов и пленных противника сняли всего лишь полторы сотни кольчуг и кирас! Хорошо, хоть в обозе нашлось в достатке пороха и пуль. С чугунными пушками неясно было что делать, разве Петру подарить для баловства, а вот три медные пришлись очень даже ко двору, на переплавку. Металл дефицитный, нужный и полезный на дорогах и полях в эти времена не валялся бесхозно.

В златоглавую отправили нарочных с новыми инструкциями для засланцев и поддержантов — инфоатаки следовало скорректировать. А заодно и выяснить, что там изменилось за последние дни.

Москва постепенно приходила в себя, патрули и караулы отслеживали улицы и закоулки, народ успокаивался и словоблудил повсюду, даже в спичечных отделах элитных супер-универмагов. И хотя не было ещё гигантских стеклянных витрин, супермаркетов, отделов и даже спичек, но процесс обсуждения всего подряд шёл по нарастающей.

— Ох, повяжут Мишку Вяземского и в клетке привезут…

— Фу ты, ну ты, да голову прям там срубят и на кол оденут…

— Так царевич, небось, не позволит надругаться…

— Умучали твово царевича Нарышкины, прости меня господи, люди правду говорят…

— Да как же умучали, кады он ополчение собирает в лесах…

— Алёшка Юдин тому ополчению разгон устроит и Беспутин разграбит…

— Дык его же за царевичем послали, штоб на царство помазать…

— Нет, говорят бутто сам Хованский царём будет, когда Пётр Ляксеич отречётся…

Жидкие слухи превращались в твёрдые сплетни, те реструктурировались в стойкую молву, а молва определяла планы на будущее. Для всех разное — в зависимости от вводных.

Двадцать третьего мая стрельцы подали ещё одну челобитную — в пользу царевны Софьи Алексеевны и с её подачи. Просьба-требование о предоставлении Иоанну Алексеевичу Романову царского венца для успешного двоецарствия. Мол, один царь будет в Кремле рулить, а другой в походы ходить. Опять же, оба царя будут разные заботы регулировать: кто внешнюю политику и торговлю, а кто внутренние дела и ремёсла. Ни и ежели один скончается, али будет убит на войне, то другой на царствии останется и народ не смутится. Боярская Дума, которая по определению должна сначала думать, от страха, не задумываясь, приняла сиё челобитье и обьявила указом. Осталось лишь найти самого царевича и помазать на царство.

Однако, вместо Иоанна, начали прибывать недобитые под Беспутиным стрельцы, принесшие росказни о битве у лесной крепости. И воинов у Вяземского сто тыщ, и пушки стреляют аж за горизонт, и чудища лесные на его стороне, и сам Иван-царевич карает копьём народ русский. Жаль, что они не сообщили о том, что скоро в Москву придёт Кирдык Иванович и всем наступит полный и безоговорочный трындец. Отсюда и во веки веков!

Новости переполошили Хованского и порадовали Софью. Всестрелецкий судья растерялся узнав о разгроме юдинского отряда и пытался на ходу просчитать варианты. Посылать ещё два-три полка не имело смысла — явно, что у Иоанна и Михайлы гораздо больше войск под рукой, чем думалось и хотелось. И атаковать сильную крепость, в которой наверняка полно запасов, тоже не стоило. Отправить целый корпус из десяти полков — означало остаться ни с чем на Москве, да и уверенности не было в том, что большая часть стрельцов не разбежится во время похода. Одно дело грабить незащищённый Кремль и беззубых горожан и совсем другое погибать под стенами цитадели. Раз Иоанн жив, значит и Петра бессмысленно уничтожать. Осталось продолжить уже начатую игру в спасителя, приведшего бунтовщиков к порядку.

Голицын поздравил Софью и даже назвал её великой княгиней, столь удачливой в делах государственных. Возвращение и воцарение Иоанна сразу обеспечивало царевну должностью регента, а самого Василия возводило в первые министры. Потухшая Наталья Кирилловна ещё не отошла от стресса и неспособна была руководить Московским княжеством, не говоря уж о других землях Руси. Иоаким засуетился, проявляя активность, уж так ему хотелось, чтобы именно его гонцы привели царевича обратно. Ну не будет же пятнадцатилетний вьюнош держать зло на патриарха? Стрельцы, не участвовавшие в походе, злорадствовали и радовались поражению выскочек. Закон суров, но он закон: "Коль сам не гам — другим тоже нефиг, на фиг!" Они готовились встречать победителей, чествовать их и изьявлять почтение и верноподданость, в расчёте на дополнительные ништяки в честь возможного празднества.

Бояре, имевшие свои дружины, решили добраться в Беспутин, чтобы изобразить боярское ополчение и гордо вернуться в Москву. Правда белых коней на всех не хватало.

Двадцать пятого мая, три сотни "солнышек", две сотни "тигров" и две сотни "драконов", все на конях, выехали с Солнечного посада и направились походной колонной в сторону Кремля. Стрельцы десяти оставшихся нейтральными полков, ещё с раннего утра, перекрыли все улицы на пути следования сводного отряда. Учеб-капитан Дмитрий Лукьянов, витязь Ордена Юрия Боголюбского, возглавлял подразделение. Стрельцы других полков, не зная и не понимая что происходит, тем не менее в бучу не лезли, боясь ошибиться ненароком. Шествие выглядело торжественным, потому что на дружинниках была явно парадная форма, хотя каждый татеборец имел и броню, и оружие. Подъехав к Спасским воротам, тоже символично распахнутым заранее подкупленными караульными, спешились и проследовали внутрь. Стремянной полк, возобновивший кремлёвскую службу в последние дни, поддержал и великую княгиню Софью Алексеевну и Ивана-царевича. Так что проблем с дублированием некоторых постов, как и со службой белых рынд не произошло.

Думские бояре, увидев входящего в залу Дмитрия с рындами, сначала обеспокоились, но Лукьянов не даром бывал за границей и знакомился с положенными видами политеса. Который базируется, в первую очередь, на уважении к тем, кто пока не нужен и особо не мешает.

— Позвольте, люди думные, произвести арест Ивана Андреевича, князя Хованского, поднявшего руку и пославшего войска для уничтожения сына царского, Иоанна Алексеевича, гостившего в городке Беспутине? После этого мы уйдём, чтобы не мешать вам в работе вашей.

Думцам, врубившимся, что пострадает лишь один наглец, возомнивший себя самым главным в государстве, возразить было нечего. А их молчание означало официальное утверждение приговора Хованскому. Побледневший князь, стоявший возле Петра Алексеевича, лишь оглядывался по сторонам, поняв, что попал в ловушку. Верные стрелецкие массы были где-то там, на Москве в посадах, а здесь его никто не любил и не собирался заступаться. И обвинение звучало в соответствии с фактами, хотя и было не совсем таким, как казалось ранее. Действительно, посланный им Юдин напал на крепость, где находился царевич. Формально ни один юрист такое оспорить не сможет, даже из Гаагского суда!

Рынды заломили руки мятежника и вывели из залы, а Дмитрий, ещё раз принеся извинения за беспокойство и слегка поклонившись, последовал за ними. Юный Пётр растерялся, но виду не подал, в конце концов, ужасы стрелецкого бунта зародили в нём ненависть ко всему стрелецкому, а судья Стрелецкого приказа ничем не лучше. Да и достоинство Дмитрия, а также его спокойствие, показывало, что татеборцы переломили стрельцов. То ли чудом, то ли с Божьей помощью! Надежда на порядок в стране обрадовала юного государя — ему так хотелось править в спокойствии, а не по принуждению.

В четыре утра двадцать шестого мая, патрули стрельцов-нейтралов в синих и зелёных кафтанах, начали создавать оцепление от окраинных Тверских ворот до Красной площади. В шесть утра, полуторатысячный полк татеборцев Ордена вступил в Москву и направился к Кремлю. Отдельные, наиболее активные мятежники, узнав о происходящем, шустро покидали Земляной город и исчезали в неизвестном направлении. Глупо ожидать арестов и надеяться на милость победителей, которых сопровождал десятитысячный корпус тех, кто отказался бунтовать. Последняя возможность возобновить бунт растаяла вместе с ними! Отсутствие полноценной информации и здесь сыграло на руку Иоанну и его соратникам.

По мере продвижения, сине-зелёные стрельцы пристраивались вослед дружинникам, а осмелевшие бояре со своими горстками формировали хвост колонны. Требовать положенные места в первых рядах они пока не рисковали и пользовались тем, что есть в наличие.

Красная площадь принимала в себя прибывающие войска, кремлёвские ворота были распахнуты, а стрельцы Стремянного полка и бойцы сводной дружины стояли в торжественном карауле. Иоанн Алексеевич Романов прибыл за царским титулом!

Дума и Собор, ничтоже сумнящеся, возвели царевича в государи, оценив по достоинству количество и качество армейского соединения. Тем более, что практически все уже устали от правления малолетнего Петра и его матушки, допустивших столько бедствий за короткий срок. Многие бояре вырезаны, казна разграблена подчистую, ценные вещи из Кремля вывезены неизвестно куда, народ боится просто жить и просто работать. Иоанн, не раздумывая, собрал ошмётки Думы и повелел приговорить некоторые насущные изменения. Регентом при несовершеннолетних царях поставили великую княгиню Софью Алексеевну, первым министром при ней — Василия Голицына. А чтобы регентша не зарвалась в излишних рвениях — князю дали право вето, предложенное Вяземским. Таким образом ограничивалась власть царевны, дабы правление стало более стабильным. По предложению Голицына ввели два статуса для государей. Иоанн Пятый стал Старшим Царём, как по возрасту, так и по авторитету, а Пётр Первый, соответственно, Младшим. Никаких возражений ни от кого не последовало. Сложно возражать, имея под окнами до зубов вооружённых интересантов и поддержантов.

Государыне-матушке посоветовали год-другой отдохнуть от забот тяжких, в Преображенском дворце, вместе с детьми. Патриарха попросили побольше времени уделять делам духовным и проведению диспутов с лидерами староверов, освободив его для сей важной задачи от дел мирских. Типа участия в управлении государством! Трём думским дьякам было поручено подготовить списки бояр на довыборы в Думу. И позволили принимать, временно, дары денежные и имущественные, для пополнения казны, ежели таковые будут предложены кандидатами. Во главе Стрелецкого Приказа поставили Фёдора Юрьевича Ромодановского, как мужа достойного, опытного и надёжного. Разбойный Приказ возглавил князь Мышецкий, причём по тем же самым причинам. Приказ Большой Казны был поручен Борису Голицына, чтобы он вместе с братом занялся разумным наполнением царского кармана и навёл порядок в пошлинном и налоговом деле. А то дошло до маразма — какой-то подъячий подал предложение по созданию новой пошлины на бобрики! Причём новорусский товар, получивший массовое распространение в народе-изготовителе, согласно умнику-инноватору, предполагалось облагать сто двенадцатью рублями пошлин на каждые сто рублей продаж. Видимо у рационализатора с головой, арифметикой и здравым смыслом были огромные проблемы. Самому радетелю выдали сначала таблеток от жадности на ближайшей конюшне, а потом подумали-подумали и прилюдно отрубили загребущие руки.

Три стрелецких полка, особо активных в конце мая, расформировали, чтобы на высвобождающиеся средства создать ещё один солдатский полк иноземного строя. Восьми, менее активным, но расторопным, сократили втрое казённую задолженность в обмен на помилование и прощение. Нельзя карать всех виновных, коли их чересчур много, иначе можно моментом без армии остаться, когда новой нет. Остальным десяти полкам, Вяземский выплатил пятьдесят тысяч (правда золотом вышло лишь пять тысяч мальцев, но стрельцов это устроило). Остальные пятьдесят тысяч пообещали добавить до конца года, по мере поступлений. Михайла, заодно, наконец-то привёз в казну восемь тысяч золотых, чтобы налог на душе не висел.

В честь расправы над бунтом и дополнительного царя — обьявили трёхдневные празднества и опоили московитов вайзерским пивом, за счёт того же Вяземского. На третий день торжеств был казнён Хованский, лишившийся всего имущества и членства в Ордене. Он признал свою вину, повторил признание прилюдно и покаялся в грехах. Правда, до этого, Мышецкий убедил его покорности в обмен на то, что пытать не будут.

— Ваня, ты настоящий государь! — восхищался Пётр, — Я, когда вырасту, тоже таким стану, вот увидишь.

— Дай бог, брат, дай бог! Только помни, что царская мудрость через знания приходит.

Десятилетний царь действительно обожал старшего брата и согласился "учиться надлежащим образом". Тем более, что Иоанн разрешил ему, через три года, "когда знаниями обрастёшь" — начать создание личной дружины и выделить под это дело регулярные казённые выплаты. А пока, советовал приглядывать людей верных и преданных, даже если они "просто людишки".

— Главное, не спешить никуда и тогда многого добьёшься. А я тебе иногда помогать буду, коли заслужишь. Это меня Михайла научил тому, что даже монархи должны что-нибудь дать, коли хотят получить взамен. Иначе трудно управлять будет!

Мир, восстановленный в царской семье, расстроил иноземных подсылов, а через них и закатал губу всяких Англий и прочих Польш. Слишком краткой получилась смута, никто ничего не успел хапнуть, пользуясь бардаком и раздраем. Московия осталась единой!…

Неугомонная Москва рьяно обсасывала и обкумекивала свершившееся, догуливала остатки пива и торжества, а Кремль уже начал функционировать. Софья, неоднократно наглядевшись на войско младшего брата-кровинушки, решила не выделываться и права пока не качать. Будет день — будет пища! Тем более, что "её стрельцы" тихонько ныкались на посадах, чтобы о них не вспомнили ненароком, а других не было под рукой. Наталья Кирилловна отбыла и сына забрала "в столь опасное время". Мелкую Наташку тоже прихватили, несмотря на все девчачьи актёрствования, что, мол, никому в Кремле мешаться не будет, а тихо-тихо, как мышонок, сидеть в уголочках и "учиться дворцовой жизни". Не дали лапчонку любоваться Михайлой от всего девичьего сердечка и мечты мечтать рядом с вожделенным субьектом.

Ивана Милославского поблагодарили от всего сердца и тоже сплавили в отпуск, показав, кто ныне в доме хозяин. Уцелевшему Лихачёву поручили заняться наведением порядка в книгопечатании и книгохранении, лишь бы жизни не учил новую администрацию. В общем: Дума думы думала, патриарх молился и диспутировал, остальные бездельники тоже деятельность изображали. В помощь Иоанну былсоздан Временный Совет из тех, на кого можно положиться и кому можно даже довериться. Фактически, та же беспутинская братия, плюс Софья Алексеевна с Василием Голицыным, минус молодой Долгоруков (рано ещё!).

Десять стрелецких полков, поддержавших Иоанна Алексеевича, получили статус "истинно государевых", а с ним и полную комлектацию, наилучшие вооружения (по мере поступления) и постепенный перевод в солдатский статус, но с сохранением торговых и налоговых привилей. Полковниками к ним поставили тех бояр, которых они сами запросили на своих сходах. Восемь полков пока оставались в прежней ипостаси, но глаз с них не спускали, задумывая цивильно-карательные санкции, типа отправки куда-нибудь на границы. Три расформированных полка ждали у моря погоды, пока не прибыли представители французского купечества. Торговцы-инноваторы отсиживались в Можайске, пока бунт не кончился и лишь теперь рискнули явиться с предложением о совместном строительстве "дороги в Манчжу".

Регентша, чуть ли не с первых слов взбрыкнула:

— Вы что, ополоумели? Хотите нас ограбить и снасильничать?

— Успокойся, сестра, надо обдумать всё здраво, а не кричать на торговых людей, — вмешался старший царь, — любой договор можно составить в пользу обеих сторон.

Хорошо, что Вяземский настоял на заслушивании торговцев всем Советом, а не в частном порядке. Софья угомонилась, вспомнив, что регентствует лишь по желанию Иоанна и решила послушать "чего эти юнцы намудрят". У неё никак не укладывалась в голове фраза "о беспошлинном провозе товаров" из Манчжурии в Европу. Слишком сильно сидело в голове желание зарабатывать деньги прямым путём, без выкрутасов.

В принципе, всё предложение сводилось к базовой схеме: французы за свой счёт строят дорогу через всю Сибирь и за это получают право возить маньчжурские товары без оплаты положенного мыта в течении пятидесяти лет. Русский купец переводил слова своего французского компаньона, а кремлёвский толмач оценивал правильность перевода. Ромодановский предложил обсудить проект самим, а купцы пусть пока отдыхают в ожидании.

Прозаседавшиеся потратили два дня, зато составили проект договора, полностью удовлетворявший московскую сторону. Имидж новых государей и, соответственно, страны следовало выказать высоким, деловым и разумным. Глядишь, и другие страны захотят попроситься инвестировать в развитие транспортной инфраструктуры.

Француз лишь отвешивал челюсть по каждому пункту, а русский вправлял её на место. К простенькому предложению были накрепко принайтованы такие сладкие ништяки, что обоим захотелось сразу умчаться во Францию и вытрясти с Луи Четырнадцатого скорейшее подписание, финансирование и положенные премиальные. Государь дозволял строить транссибирский тракт аж от самой Волги и до Пасифика океана! Кроме того, французской компании разрешалось не только бесплатно возить манчжурские товары в Европу, а европейские к чёрту на кулички, но и строить вдоль дороги постоялые дворы. Правда, совладельческие, чтобы у французского хозяина был русский партнёр.

Французам дозволялось принять долевое участие в организации порта на океанском побережье для морской торговли и иметь там свой флот. А это выход к Индии через заднее крыльцо, что ни говори. Боле того, по мере продвижения в глубь Сибирии, позволено было искать силами французских компанейских горных инженеров любые месторождения. И за долю в добыче, при условии оснащения заводов импортным оборудованием на импортные денюжки, ничего не надо платить: ни налогов, ни пошлин. Знай себе, вывози кровосос, русское добро в свою Европу — не забывай лишь работников кормить, лечить и жалованьем обеспечивать. Ну, а за отдельный платёж, всегда можно согласовать и соучастие в использовании рек сибирских, которые тракт по-любому будет пересекать. Тогда и торговля с лесными самоедами добавится и опять же какие-нибудь руды-шмуды можно изыскать. Ну, а сам проект века, пусть длится аж целых 99 лет — всё равно всю Сибирь не под силу стырить.

Игорь Мальцев вдумчиво и внятно обьяснил членам Совета, что если франки втюхаются в проект, то дадут московитам доступ к богатствам края и ещё заплатят за это. Правда, вся бодяга растянется на десятки лет. Так что, когда срок договора истечёт, Кремль останется с супердорогой, городами и городками, океанским портом, действующими рудниками и заводами. А под это дело можно и животноводство развить, как к югу от Урала, так и в самой Сибири. Причём за деньги французской короны! А учитывая то, что только два десятка партнёров во французской компании, можно быть спокойными по поводу любых других купцов. Тем придётся платить всё положенное мыто сполна. Да и соучастие французов обеспечивало резкое сокращение воровства — иноземцы не рискнут нарушать законы чужой страны.

Сумма, затребованная кремлёвскими делаварами, впечатлила иноземцев, но особо не напрягла. Всего лишь тридцать мильёнов ливров и ещё пять за право пользования реками. Подумаешь, каких-то пятнадцать годовых бюджетов! Это для Москвы огромные деньги, а для богачей Франции — лишь вспомогательные средства. Это у русского полицейского двадцать первого века зарплата доходит до целых $12,000 в год, а тот же американский коп стартует с $42,000 годовых. Так что экономить чужие деньги неразумно и даже неприлично!

Делегацию отправили, всучив исписанные бумаги, а по деньгам договорились по-братски. Пять миллионов получит Иоанн Алексеевич на личные нужды, один миллион будет отложен для Петруши, на будущее. Ещё четыре миллиона составят специальный кошель по сельскохозяйственной программе, разработкой каковой займётся лично Василий Голицын. Чтобы и кукуруза росла до самого полярного круга, и картошка была в каждом огороде и свинофермы стали нормой жизни. Попутно, надо бы организовать "мир, дружбу, жвачку" с татарами, ногайцами и прочими чебуреками в районе Мугоджар. Скота у них много, а джут постоянно сокращает поголовье. Значит, немедля придётся крепко призадуматься и обеспечить переезд одного из расформированных полков для создания зернового агрокомплекса, чтобы спасать бедных животинок от голодной смерти. Благо, с кукурузием и алфалфой уже разобрались и научились их толком выращивать, благодаря жертве схизматических притеснений. Йося Гонсалвеш уже и морозостойкие сорта начал выводить, с прицелом на выращивание укропа на макушках хвойных пород. Ну, а освинячивание Сибири, как и обжелудивание Расеи — само собой виделось разумеющимся. Тем более, что китайскую едьбу, ставшую русскими пельменями следовало распространять везде, где ни попадя.

Вяземский, сразу после бунта, отправил роту дружинников во главе с Алексеем встречать обоз душ Сантуша. Где-то вдоль Смоленской дороги бродили стрельцы, посланные Хованским и их следовало приголубить по-братски. Попутно, воспользовавшись особым положением "друга государя", он воткнул в состав Думы своего троюродного среднего брата, чтобы насолить старшему, Андрею. Сёстры, которые уже были замужем, моментально стали матронами московского разлива, несмотря на неугасимые конопушки. Обеих младшеньких сразу же атаковали родовитые бояре, имевшие сыновей. Мелочь, а очень приятно!

Царь-государь увлёкся правлением, через Софью, и начал комплектовать личный пакет земель, потребных для бизнеса. На севере, нашлась казённая дача с бухтой и рыбацкой деревней, невдалеке от вяземской, и прекрасные лесные угодья для пушного и дегтярного промысла. Даже Урал не был забыт — там на Миассе, опять же рядом с Михайлой, отыскались прекрасные горушки и долина с речкой. В общем, полный пердимонокль класса: "Что крестьяне — то и обезьяне!" Для расширения производства сухпая, Иоанн, отписал сам себе подмосковную деревню Алексеевку, где наказал строить фермы, разбивать луга с алфалфой, а также построить завод по иссушению и прессованию мяса. Даже научную лабораторию затеял, с импортными алхимиками, чтобы улучшали процесс обезвоживания и повышали качество оконечного продукта.

Через Думу был проведён указ для всех жителей страны — есть клюкву обязательным порядком, дабы навсегда пресечь цингу. Совет посчитал, что лучше рассекретить тайну и сохранить людей, чем наживать деньги и терять население. Всё равно, массовое распространение картошки приведёт к излечению, так чего же не провернуть светлый пиар в свою пользу? Жизнь без бород, обьявили модой и предупредили, что от этого будут зависеть выделение должностей и повышения по службе. Венгерские полукафтаны, столь любимые царём Фёдором, стали образцом для присутственных мест, а ферязи и шубы оказались неприемлемы в любое время, кроме зимнего. Насильно никого в коммунизм не загоняли, но народ призадумался — карьеру никто не отменял, а желание перебраться на более высокий насест никуда не пропало.

Добровольцев-рудокопов наконец-то отправили в шведскую Лапландию, чтобы проверить в деле Мишкины задумки. Работа в четыре смены, в повязках-респираторах, усиленное питание, цельнокованные рабочие инструменты, жалованье, выходные дни, отпуска, бесплатное лечение. Понятно, что себестоимость руды получится высокой, но итоговое железо важнее, сколько можно болотную грязь месить и в лакрицы пережигать? Тот же подход, уже использовался в курских рудниках и позволил создавать шахтёров-ветеранов, а не вереницу бесконечно сменяемых кабальников. Пусть будущие Демидовы своих работников голодом морят и на цепи сажают, чтобы заработать "демидовские миллионы". Да и выхлоп за смену намного увеличивается, что обеспечивает снижение возросшей себестоимости. Научная организация труда лишней не бывает!

Вместе с Саргисом прибыло столь долгожданное золото, позволившее разгрузить часть накупленных и наваренных дегтярных запасов. Михайла, не задумываясь, отправил Иоанну положенную пятую часть, чтобы поддержать реформы. Сам государь тоже балду не гонял, а отгружал экспедиторам Исмет-паши солдатскую жрачку для начавшегося Великого Похода. Польский представитель Ватикана усиленно скрипел зубами — миссия разведения московитов на сотрудничество безбожно провалилась. Осталось явиться пред светлы очи Яна Собесского, чего совсем не хотелось, учитывая взрывной характер польского короля. И как-нибудь изысканно обмануть Кремль тоже не получалось — Мальцев чихать хотел на "братские отношения", зная чем в итоге всё кончится. Тем более, что Иоанн Пятый отправил письмо в Ватикан, посоветовав прислать постоянного папского легата из авторитетных сотрудников. Или не предлагать пустопорожнее фуфло, пользуясь левыми контактами. Московское княжество перестало преклоняться перед другими, используя лозунг: "Хочешь наше сырьё и материалы — становись на колени, в очередь!"…

Иноземные купцы бродили повсюду и возмущались беспределом — русичи откуда-то узнали цены на свои товары и начали отщипывать долю в прибыли. Единственная угроза, которой опасались производители, состояла в сокращении иноземного оптового закупа — всё-таки своих, налаженных путей сбыта пока было маловато. Впрочем, всякую всячину класса бобриков, чесалок для спины и зубных щёток закупали по новым ценам, так как старых просто не существовало. Богатеи вечно нуждаются в козырных ништяках, чтобы повыпендриваться среди своих и, не дай бог, остаться без какого-нибудь из них! С повышением цен на обыденный дёготь и козырные меха вроде смирились — в любом случае прибыль ещё получалась высокой. А рост московских цен на железо и изделия из него озадачивал всех: и чужих, и своих. Лишь местечковые олигархи добычи радостно потирали руки — их персональные калиты, кошели и портмонеты приятно опухливались и грели душу. Впрочем, европейские челноки уже намылились увеличить поставки железа в Москву, пользуясь моментом. Мальцев лишь подхихикивал, объясняя Ивану, что это снизит цены на металл обратно.

Долгожданный Карлуш ибн Сантуш въезжал в Беспутин с довольной улыбкой на роже. С одним полуэскадроном стрельцов Хованского он столкнулся, но португальско-испанская охрана просто снесла к едреней фене полсотни мятежников, потеряв лишь двоих. Денежно-вещевой обоз, ныне был наиболее толстым и упитанным: одних мальцев, золотых и серебряных, везли по семьдесят тысяч, да мушкеты, пики, пистоли, плюс кредитные пластинчуги. Причём довезли в целости, с гордостью за выполненное дело. Про съедобную часть обоза и говорить не стоило, даже свежие овощи и фрукты добрались в относительной сохранности. Всё-таки выращивание без химикатов имеет свои преимущества!

Дополнительные договоренности с Португальской короной вполне устраивали Вяземского, не желавшего погрязнуть в излишних хлопотах. Фабрика по производству шампуня и мыла достигла намеченного максимума и действовала без организационной суматохи. Для эксклюзивного покупателя производилось пятьсот бочек шампу и две тысячи коробов мыла в год. Опытных работников и руководителей хватало, некоторых толковых доморощенных администраторов Михайла перевёл на другие производства. Поставки сырья обеспечивали фермы Ромодановского, Мышецкого, Нарышкина и Бори Голицына. Хороший, выгодный экспортный товар, неизбежно вызывает развитие вспомогательных предприятий субподрядчиков. Ну, а улучшать технологический процесс и создавать более качественное оборудование можно бесконечно. Так что Пахому оставалось лишь добить к осени годовую норму и подготовить своё хозяйство к перезду на север.

Бочки со всеми типами смазки, заполонившие все свободные поляны и склады, начали постепенно освобождать захваченное пространство. Вяземский чего-то излишне перезатарился дёгтем, чтобы не оплошать перед партнёрами. Часть товара уехала вместе с персо-армянином, часть приготовили для Исмет-паши и турецкой агрессии против свободной Европы. Ну и родимого португальского регента побаловали, загрузив караван бесконечной длины. А чтобы душ Сантуш не скучал по дороге — ему подкинули более трёхсот московских безработных простолюдинов, которым предстояло учиться моряцкому делу на кораблях Абрантуша. Вяземский пожертвовал, кроме того, двумя полными взводами своих дружинников, из опытных, чтобы создать хотя бы десяток инструкторов по абордажному бою. К столь заманушной авантюре присоединились все члены "братства бродяжича", правда используя меньшие количества морестудиозов. Герцогский бастард запросил цены за обучение, отомстив за цены на интадуру! Главное, что начало иноземному обучению в частном порядке, было положено. А то опыт, когда посылали всяческих бояричей за госсчёт, оказался негативным — редко кто возвращался обратно. Простолюдины, в этом отношении, более лояльны, особенно крепостные.

Казна пополнилась очередным возлиянием, позволившим погасить задолженность "государевым стрельцам", дабы стрельцам мятежным стало завидно. Политика материального стимулирования лояльности и поддержки главы государства сделала свой первый шаг.

Османы, начавшие решающую стадию покорения Европы, стали трясти мошной — содержание почти двухсоттысячной армии требовало слишком много поставок. Иоанн Пятый воспользовался этим, открыв "дверь в Россию", вместо "окна в Европу". Пусть уж лучше турецкие акче будут истрачены на просторах Московии, чем отсиживаться за железным занавесом "братства во Христе" с голой задницей. В конце концов, никто не запрещал Кремлю применять знаменитый аглицкий лозунг: "Разделяй и властвуй!" Нехай Европа ослабляет себя в войне с Портой, а Блистательная тратит всё награбленное в предыдущие века. Там, глядишь, можно будет договориться и о разделе сфер влияния в Дикой Степи, огромной территории с плодородными землями и закопанной в них таблицей Менделеева. Какой смысл использовать украинные просторы лишь для выращивания травы. Исмет-паша изъявил готовность найти среди элитных беков компаньонов русичам для организации свекольных полей и строительства сахарных заводов. По крайней мере, под таким соусом, можно и султана убедить, и крымчаков отморозить.

А пока, турецкие торговцы повезли на Русь деньги, закупая всё, что под руку попадалось, до самых коноплянных верёвочек. Конечно, и без государева согласия было бы то же самое, но в гораздо меньших объёмах. Причём, с подсказки Мальцева, сиё трактовалось, как обалденный шаг навстречу туркам. Клиент должен считаться самым умным, ловким и умелым — так ему легче расставаться с колабашками. На всякий случай, через Думу, провели государев указ о качестве: отныне, российские продавцы обязаны были сначала выставлять всё новое и только потом пытаться втюхать старьё. А то иногда доходило до идиотизма, когда старые кожи пытались спихнуть, не показывая новых. В результате, товар вообще не покупался, а тупо портился в ожидании звёздного часа.

— Вася, да что же это такое, — стенала Софья прямо в плечо Голицыну, — Иван сам правит, хотя я регент. Доколе такое терпеть придётся?

— Потерпи, Софьюшка, скоро государь уедет в Архангельск и тогда будем править уже сами.

— А вдруг не уедет, а на Москве останется?

Премьер-министр и сам такого оборота опасался, но пока сила была на стороне Иоанна Пятого, легитимного старшего царя. Армия преданно заглядывала тому в рот, ожидая не только подарков, но и команды "Фас!", если понадобится. Впрочем, Голицына вполне устраивал новый тип руководства, усмиривший страну и обеспечивший солидное и постоянное пополнение казны. А коли французы всё-таки начнут сибирский проект — тогда карман государёв враз переполнится и даст возможность начать столь нужную реорганизацию.

Главным вопросом очередных думских заседаний было продолжение реформы управления на местах. Царь Фёдор сломал хребет местничеству и устаревшим приоритетам, теперь Совет рекомендовал начать замену воевод и разработать меры по ограничению их всевластия. Однако, на третий день бесконечных споров, дебаты решили прекратить. Слишком много разных мнений высказывалось, а толковых предложений не было из-за неподготовленности. Михайла, через брата, посоветовал остановиться на одном вопросе — выведении Уфимского воеводства из под власти Казани. Слишком ценным являлся Южный Урал — однозначно стратегический регион, как в экономическом, так и в военном смысле. Мало того, именно из Уфы было проще и удобнее контролировать старт строительства транссибирского тракта и создание продовольственной инфраструктуры в ногайских землях. К совет-проекту прилагались рекомендации, как финансовые, так и производственные. Сильный форпост позволял засунуть руку в столь удалённый и пока никчемный карман. В конце концов, Урал напичкан цветметом, включая благородные металлы и глупо этим не пользоваться в полной мере! Тем более, что постройка тракта до древней Абакши (пусть даже за свой счёт) обеспечивала развитие, заодно, и "алтайской кубышки". На Руси уже хватало предпринимателей, пусть даже из третьего сословия, имевших деньги, но не имевших возможности хозяйничать у чёрта на куличках. Дай им дорогу, жрачку и привилеи — так они и в Антарктиде развернутся!

Глава двенадцатая

Новая экономика и новая политика двигались методом научного тыка, выявляя все слабые места, которых оказалось уж слишком много. Затыкать дыры деньгами бессмысленно, следовало развивать отдельные сферы деятельности, пошагово. Картошка должна была накормить крестьян и горожан "вторым хлебом", а кукуруза — обеспечить кормами скот. С воском пока оставались непонятки в торговой стратегии, зато дёготь уже подрос до целого ефимка за бочку. Михайла сплавил туркам все запасы интадуры и срачи и тут же начал закуп дёгтя-сырца для создания нового складбища. Даже вологодские и муромские москали обогащались благодаря смазочному буму, подстёгнутому запросами турецкой армии. Простые куньи и беличьи меха использовались в бобриковой индустрии, благо простяки всех мастей быстро наладили домашние индпошивы. Пока мода есть — необходимо быть в теме, а не ждать у моря погоды, поглядывая на соседа!

Конечно, Русь велика и новые веяния расползались, как черепахи, но души правителей грела надежда на то, что через несколько лет, хотя бы часть нововведений станет обыденностью. Программы класса "перестройка в пятьсот дней" заворачивали, даже не рассматривая. Бояре-думцы, которым понравились регулярные мозговые штурмы, наткнулись и на ложку дёгтя. Иоанн с Михайлой выдвинули несколько вспомогательных принципов типа "предлагаешь — выполняй", "выполняешь — отвечай". Барьер против излишне инициативных, да ещё и за чужой счёт, сразу отделил зёрна от незёрен и упорядочил работу.

Для руководства Уфимским воеводством призвали Ивана Борисовича Репнина, специалиста по Сибири (где он Тобольском воеводил) и по Казани. Да и новгородский опыт такому весомому дяде ни разу не помешает. Подготовка руководителя спецрегиона велась тщательно, а попутно выделили средства и стрелецкий полк из "не совсем верных". Конечно, пилюлю стрельцам подсластили, предоставив им наделы на Южном Урале и добавив право участвовать деньгами в горных и сельскохозяйственных предприятиях. Вяземский, под шумок, переоформил своё "право на временное пользование" уральским участком в полноприводное владение, оплатив три тысячи золотом. И ещё две тысячи доплатил за примыкающий кусок тайги.

В планы внесли проработку на будущее ещё трёх стратегических центров, на этот раз торговых: Астрахань, Архангельск и Смоленск. Продолжили, так сказать, идеи царя Фёдора Алексеевича по развитию русских портов. Финансов на исполнение пока не имелось, зато бумаг исписали уйму. Для Астрахани предполагался полный набор: и торговый флот (речной и морской) за счёт казны, и воевода со сверхполномочиями, и даже морскую школу, как для моряков, так и для матросов. Смоленску также следовало расширить хозяйство, завалить колобашками и уполномочить по всем статьям. А, заодно, напичкать войсками и создать укрепрайон, чтобы поляки губу закатали поглубже внутрь. С Архангельском предпочёл разобраться сам Иоанн, раз уж всё равно туда переезжает. Сразу нашлись злые языки, начавшие утверждать, что государь-батюшка вельми желает построить в тех краях Ново-Москву, дабы отдельный столичный град для себя поиметь и всю казну на то стратит до последней деньги.

Все эти нововведения сужали поле реформистской деятельности для будущего Петра Первого, но зато облегчали его прогрессорство, как финансами, так и чуток более развитой экономикой.

Корабельные мастера, набранные помощником Абрантуша, организовали в Беспутине школу, где отбирали толковых и рукастых в ученики. Малявку наконец-то зачистили от обвала, да так что она стала Среднявкой, и обустроили на берегу лагерь-школу для кораблестроителей. Вяземский не жалел ни бумаги, ни толмачей, ни денег на выращивание мастеров с самого нуля. Инструкторам он посоветовал побольше пользоваться моделями для обьяснений. И не выделываться в чужом краю, полном медведей и русичей!

Индус-оружейник Маду, дождался приезда некоторых родственников и с помощью "руси-руси, пхай-пхай" переправил их под Курск, чтобы почву подготовили. Всё-таки, начавшие регулярно поступать полупудовые слитко-чушки железа, были очень высокого качества. Истощённый Биджапур оставался для стариков, в качестве памяти о славном прошлом и местом поклонения духам предков. Новая родина, холодная и потенциально богатая, раскрыла свои загребущие обьятья индийским кудесникам металла! Вяземскому позарез были нужны эти индусы: сталелитейщики, сталеобработчики, оружейники, да ещё и потомственные, с наработанными технологиями. Самого Маду, он убедил скооперироваться с тульским умельцем в деле дальнобойных пушек и мушкетов. Бижапурские секреты обработки металла сами просились к воплощению в оружейный хайтек, чтобы сделать его ещё хайтехничнее. Тем более, что металл есть металл и часть семейных секретов можно использовать в работе с бронзой. Закуп практически всей меди и олова, поступающих в Москву, стал нормой жизни, хотя разумнее, конечно, обзавестись своими рудниками. Никаких мальцев не хватит постоянно переплачивать, чтобы уводить из-под конкурентного носа различный цветмет.

Только, ведь, не разорваться на всё сразу — Хельсингфорс требовал финансовых и человеческих жертв, а также самого бесценного ресурса, времени. Разросшиеся монастыряне Воскресенска уже подготовили команду клюкво-болотников и несколько самопальных "манагеров" и ждали лишь приглашения на переезд в Чухонь. Монахи, конечно же, молодцы — наладив школу управляющих, начали сдавать их в аренду желающим, за долю от дохода с хозяйств. Большая Казна, пустив слезу и покряхтев, подкинула воскресенцам земель, крепостного люда и финансов для усиления обучения. Новая программа Василия Голицына предусматривала своеобразную кабализацию многих обедневших московских дворян. Те никак не могли обеспечить боярское ополчение полноприводными воинами и, по новому указу, обязаны были сами перейти на службу в армию. Их бессмысленные деревеньки и неугодные угодья отходили в казну, а взамен дворяне получали еду, обмундирование, включая выходное платье, и регулярное жалованье из расчёта два ефимка в месяц на старте. Дальнейший рост жалованья зависел от усердия самого дворянина, его карьерного роста, звания и должности. И, само собой, полагались льготы и привилеи в производственной и торговой сферах. Всё равно они не имели денег, так пусть обьединяются с купцами и промышленниками, чтобы использовать дарованое царём. Хоть так будут вынуждены оторвать задницы от кресел и начать что-то делать на благо государства!

Вот для этих-то необустроенных земель, после их разменов и обьединений, и требовались управляющие "мэйд ин Воскресенск". Конечно, программа не на один день, месяц, год, но, как часто верится, "раньше сядешь — раньше выйдешь".

В конце июля, в Швецию отправилась большая группа московитов-вяземцев: одни, чтобы поздравить короля Швеции с рождением в июне наследника (новости-то медлительные, а мобильников и инета нет!), другие — чтобы экономически пошпионить в шведских кабаках под видом торгашей, а третьи, прямо в Хельсингфорс — поднимать местную целину. Европа нуждалась в дёгте, а Михайла — в своей личной территории, подальше от боярского застоя и зависти. Лесов и болот полно, а для металлургии имелось и место, и будущее шведское железо. Даже верфи можно построить совместно с Абрантушем. Коли будет желание, деньги и время!

Гонсалвеш колготился над белой свеклой и забивал любого жука-вредителя, покушающегося на его детище. Очередь за сахаром уже выстроилась длиннее, чем "лично поздравить игроков сборной Кореи по футболу с третьим местом". Что ни говори, но пока мир потреблял тростниковый сахар, хотя "белая смерть" была и слаще, и желаннее. Вторая очередь, стихийно, организовалась за рассадой португальских томатов, нормально прижившихся рядом с огурцами и репой. Оставалось решить проблемы с солью и классная закусь готова будет войти в каждую семью урусов, тартар и тех же визиготов, даже не слышавших о "вырвиглазе". Мишкин рецепт приправы ко всему, от пельменей до водки, пришёлся по душе беспутинкам, а через них и к другим чревонабивателям. Микс "томат-чеснок" грозился выйти из-под контроля и охопить весь мир!

Соли, вообще-то, имелось вдосталь, но по иронии судьбы с лёгким паром, она обитала в землях кайсаков, между Волгой и Яиком, недалеко от Каспия. Уфа, сразу же получила в подчинение Астрахан и должна была любыми путями добиться прямых неограниченных поставок от солёных озёр. В принципе, Кремль наметил две стратегии: начать торговый обмен с аборигенами или тупо завоевать местность. Второй вариант пока получался излишне дорогим — расходы на военную компанию и последующее вечное замирение азиатских индейцев зашкаливали неимоверно. Эти деньги проще тратить на закуп соли в других местах, даже платя двойные-тройные цены. Долгий ящик боярской думы постепенно заполнялся мечталками государственного уровня, вплоть до поворота сибирских рек, чтобы затопить непокорное и невоссоединённое Семиречье.

На всякий случай, на свой страх и риск, к Тауке-хану отправили посольство, чтобы покурултаить за жизнь, в узком кругу. Кайсакам отравляли жизнь все соседи и даже приволжские калмыки, жившие в двух лаптях по карте. И если южные и восточные недруги хотели земель, то северные и северо-западные рвались за той самой солью. Правда, яицких и сибирских казаков можно было отморозить, позаботившись о них: где мечом, а где лаской и ништяками. Уфимское воеводство, из-за этого, становилось всё более необходимым "нумеро уно"! Хоть столицу туда переводи, пока местные земли не устаканятся в сильнейший укреп-набег-район. Мальцеву стало ясно, что ни Петру, ни Демидовым не видать славы "развитчиков Урала", как своих ушей! Тем более, что тульское кузнечно-оружейное семейство пока называлось Антуфьевыми, вполне рядовыми никемами и никаками. Нынешний вариант истории собирался просвистеть мимо молодого Никиты, двадцати шести лет от роду, и четырёхлетнего Акинфия. Зачем делиться будущими миллионами с простяками-оружейниками, когда золотая деловитая боярская молодёжь Москвы уже рвалась повторять подвиги столь же молодых Иоанна, Вяземского и Льва Нарышкина. Возрастные бояре, да князья, усиленно бухтели по поводу "невместно, не по чину и не по возрасту", но и оказаться вне "партийного призыва" тоже не хотели. Коли молодняк рвётся в холодные земли на востоке — пусть на своей шкуре испытает отцовско-дедовские недовольства.

Иоанн Пятый сделал себе, разлюбезному, персональный налог на предпринимательство, чтобы не делиться с Петром и казной личными доходами. Раз своя рука владыка — значит имеет смысл позаботиться и о личном кармане, пусть даже в ущерб государственному. Поэтому платежи по договору поставок кормов для турецко-османских агрессоров шли в Солнечный Посад, где уже больше года строилось здание личного банка государя. Молодой царь входил во вкус самодержавия, но желал иметь лично свой народ, лично свои земли, лично свою промышленность, рудники, сельское хозяйство и финансы, безо всяких братских отношений с Петром и его мечталками. Правление класса "сам себе голова" избавляет от излишней ответственности и позволяет самому допускать личные ошибки, за которые с себя же потом и спрашивать.

Михайла тоже занялся подсчётом барышей, как поступавших, так и намечавшихся. Вспомогательная торговля "пятнашками" продолжала приносить прибыль, несмотря на то, что многие мастера в Персии, Турции и даже Европе уже навострились изготавливать наборы не только уровня китайского ширпотреба, но и дорогие подарочные: из слоновой кости с позолотой и ценными каменьями. Различные придворные и служилые люди, а также всяческие беи и беки и прочие, часто бездельные, умники, целыми днями ломали голову и двигали пронумерованные плашки внутри коробочек. Туда-сюда…туда-сюда…туда-сюда… Временно, шиш-беш и шатрандж отошли на второй план, а караульные солдаты разных стран играли между собой на деньги, пытаясь собрать заранее оговоренные комбинации и построения. Наборы из Беспутина, тем не менее, закупались проезжавшими купцами и иным людом, так как призы назначил лишь Вяземский, знавший, что математически невозможно поменять "15" и "14" местами. К сожалению, мода рано или поздно должна была сойти на нет, как это случилось с кубиком Рубика в далёком будущем, ныне прошлом.

Хорошо шла торговля жидким аспирином, который обезболивал состоятельных людей, слегка сокращая их накопления. Расширения этого бизнеса пока не предвиделось из-за высокой отпускной цены, но регулярный уровень потребления не снижался — люди постоянно создают себе головные и иные боли, простужаются и подставляются под падающие предметы. Как морально, так и физически! Исмет-паша заказал десять тысяч сорокагалонных бочонков для наступательных операций — и для раненых, и для лихорадящих янычар. Боец должен воевать во славу Аллаха, а не отлёживаться из-за приступа боли! В результате, ивняк вырубался по всей округе, где имелись речки и ручьи.

Август ознаменовался микропразднеством по поводу шестнадцатилетия Иоанна, организованном в своём кругу. Только Софья с Василием Васильевичем натянули на рожи положенные улыбки — все остальные праздновали от всей души. Подарки, музыка, танцы и песни перемежались неожиданными номерами в исполнении Маду — индус оказался знатным фокусником! Правда в дудку не дудел и танцующими кобрами народ не пугал. Ему хватало других загадочно-красивых мистерий. Одна из них — явно вне вечеринки: как вывозить из Бижапура кузнечно-механическое оборудование. Дело в том, что даже станины и наковальни были изготовлены из "небесной стали" во времена становления бизнеса. Они служили долго, не ржавели и не изнашивались и просто жалко было бросать такое из-за малоподьёмности и не особой транспортабельности.

Михайла тоже озадачился проблемой, но разумный выход подсказал, как ни странно, умнеющий на глазах Иоанн.

— Ты, Миша, поступи попроще, считай неподъёмное просто металлом, — удивил царь необычной трактовкой.

— Так что же, бросить такое добро? — забухтел Вяземский, — да меня жаба задавит и выгрызет всю печень с кишками!

Старший царь похихикал, а потом пояснил бестолковому наставнику:

— Ничего оставлять не надо, но коли те же наковальни тяжелы, то пусть их разрежут, а из кусков, уже здесь, новые изделия изготовят. Небесный металл небось редок, а так хоть какая польза будет.

— Ты гений, Иван-царевич! Действительно, нецелевое использование, лучше, чем совсем никакое.

Государь дозволял Мишке обзывать себя, как в сказках и даже получал удовольствие от простоты общения с другом. Иноземный политес был ему чужд и это обеспечивало эффективность в отношениях с окружающей средой. Даже по четвергам!

Маду тоже согласился — нет смысла цепляться за то, что сюда не перевезти, а там уже невозможно использовать. Сам переезд согласился обеспечить Саргис, имевший нужных знакомцев по всей Ойкумене, а так же необходимый транспорт, грузчиков, возниц и корабли на Каспии. Охрану мог обеспечить Вяземский, а сам переезд предполагалось осуществить в течении целого года, не менее.

Семейство Хабиров, благодаря вездесущему Саргису, тоже наладило сотрудничество, открыв, в конце концов, уже полноприводный филиал в Беспутине. Склады и навесы заполнялись древесиной для высушивания, мастерскую заполнило необходимое оборудование. Изготовители луков и арбалетов даже клеи варили по своим рецептам и лаки составляли родовые, а не общепринятые. Стрелковое оружие, бесшумное и неогнебойное, нравилось Михайле, да и в бою приносило больше пользы, чем мушкеты. И дальнобойность лучше, и темп перезарядки выше, так чего от добра добра искать?

Вяземский нашёл хорошую возможность, которой не могли воспользоваться другие — вкладывал огромные деньги в качество бойцов, а не в их количество. Перевес в стрелковой мощи плюс персональное бронирование позволяли защищаться против превосходящих сил противника. Намного превосходящих! А ходить походами в Крым или на Азов имеют право другие — те, кому хочется побольше земель завоевать. Зачем нужен Азов, если к нему необходима и Керчь, а потом Босфор с Дарданеллами и последующим Критом? Тем более, что все эти прибамбасы всё равно бессмысленны без мощного тогового и военного флота! Нет смысла увязывать коготок, коли дело кончится секир-башкой, причём по доброй воле, сепукным методом.

Во Франции, в самом-пресамом Парижике, вершилась подготовка к "проекту века" — строительству Транссибирского всепогодного тракта класса "римских дорог". Людовик Четырнадцатый повелел, чтобы ему докладывали о каждом шаге в организации торгово-строительной компании. Даже в Версаль, лишь бы побыстрее! Денежные запросо-закидоны московитских тартар никого особо не смутили — слишком выгодной оказывалась будущая многолетняя беспошлинная поставка товаров из Манчжурии в Европу. Учитывая то, что русский царь позволял ещё и торговлю с сибирскими самоедами наладить и рудники разрабатывать — никто не возражал против многомиллионного калыма за столь достойную невесту. А совместный порт на тихоокеанском побережье открывал та-а-акие возможности, пра-а-ативный!

Основной проблемой являлось очень приблизительное знание местностей и их условий. А начало инженерных исследований зависело от уплаты договорной цены, русичи очень жёстко выставили требования. Случайные торговцы, побывавшие в Сибири, расходились в трактовках погодных и природных условий, хотя в один голос утверждали, что мехов там видимо-невидимо. Как и других самоедных ценностей, ценящихся в Европе очень дорого. К положительному решению подталкивали и победы османских союзников над вражескими австрияками, что позволяло, со временем, сократить расходы на армию. В начале сентября, в Москву отправили полномочную купеческую делегацию для согласования платежей и сотрудничества. Чтобы излишне не рисковать, французы хотели предложить оплату тремя траншами. Сначала, после подписания договора, они соглашались выплатить пятнадцать миллионов ливров. Потом, после первичных инженерных исследований в течении полугода, следовал второй платёж, на пять миллионов дешевле. Заключительный, в размере пяти миллионов, выплачивался лишь после начала работ. Таким образом, если сами же франки откажутся от проекта, то могут потерять только пятнадцать милллионов, что совсем не критично в проектах мегауровня, хотя и нежелательно. Впрочем, будущие лягушатники-бусурманы, покрывшие свою страну дорогами и каналами, ничего не опасались — опыта строительства транспортной инфраструктуры у них было вдоволь. Даже за ушами трещало!

Сентябрь — особый месяц в Московии: Старый год ушёл, а Новый пришёл. Сразу все начинают платить налоги в казну, чтобы не лишиться возможности получать доходы. Финансовый поток настолько увеличивается, что никто не успевает ни растратить его, ни разворовать оперативно. Отмена местничества привела к беззащитности любителей нагреть руки — никакие доводы о древности рода и многочисленных матримониальных пересечениях не помогают. Не воруй и неубиенным будешь! Кремль официально провозгласил: "Казнокрады — пособники лукавого!", пользуясь логикой того, что нельзя быть чуть-чуть одержимым диаволом. Патриарх вынужден был подтвердить сиё верховное мнение, чтобы не остаться в стороне. Так что новый старославянский год начался чередой показательных казней, обеспечив народ и развлечением, и верой в будущую справедливость. Мздоимцев инновации тоже коснулись, благо османский передовой опыт был на виду у всего мира.

Конечно, обиженные и расстроенные родственники пострадавших канючили на каждом углу о том, что "предупреждать надо", да о "соразмерности наказания провинности", но Иоанн, Совет и Дума достаточно твёрдо провели карательно-показательную акцию. Раз Русь считается дикой и варварской, так пусть и порядки будут соответствующие! Впрочем волна получилась не особо длинной, ибо те, кого за руку ещё не поймали, мометально притихли и решили дождаться более добродушного времени. Думские бояре подбирались из состоятельных, то есть тех, кому есть что терять. А на ответственные посты назначали исполнителей с учётом наполненности мошны, исходя из того, что к воровству, в первую очередь, склонен голодранец. Демократией однозначно не пахло — пришла диктатура группировки, хунта!…

Великий визирь Чёрный Старший Брат, или по-простецки, Кара-Мустафа, использовал свою безграничную власть, накапливая мощную армию для блистательного завершения своего правления. Сам султан Мехмед Четвёртый в основном охотился, видимо озадаченный добычей мяса для кухни. Султаны Высокой Порты — они такие: то луки для армии самолично мастырят, то провиант заготавливают. Так что расширением империи приходилось заниматься тому правителю, который де-факто. В принципе, визирь хотел поиметь самому себе земельки на Дунае под старость, а заодно и германских фатерляндов прирезать, примерно до Северного моря. Немцы, как раз имели внутренний раздрай, австрийский император искал норку подальше, чтобы зарыться поглубже и выставить снаружи табличку "Не чапать!", а Ватикан метался туда-сюда в поисках союзников. Польша ослабила своё давление на русских, так как угроза с юга исчислялась десятками тысяч вооружённых ветеранов турецкого разлива. Саксония тоже озаботилась и сформировала целый корпус, благо деньжат хватало в избытке.

Кремль довольно улыбался — помощь османам оборачивалась солидным приливом серебра и золота, заменившим традиционную виртуальную морковку, класса "мы — европа", получаемую допрежь за русские жизни и русскую кровь. Хотя на Москве хватало родовитых умников, убеждавших окружающих в необходимости прекратить поставки и самим идти в "новые крымские походы". Мышецкий даже пригрозил, что повяжет шептунов и крикунов боярского уровня и создаст из них полк особого назначения с девизом "предложили — исполняем". Угроза подействовала — никто не хотел самолично защищать Европу, мечталось-то о бравых стрельцах, которые омоют свои сапоги в Мраморном море. На Совете обсуждали оба варианта турецкой экспансии. Победит Порта — значит можно разделить с ними Польшу, победят схизматики — есть смысл прирезать земли днепровского левобережья до самого синего моря. Небось крымский хан особо не будет возражать, коли Порта знатно ослабеет. Ну, а ежели никто ничего не добьётся, так ничего и не изменится! Мальцеву страшно не нравилось, ещё в прошлой жизни, что слово "Катынь" вытесняло напрочь из народной памяти слово "Хатынь" посредством "демократического" СМИ и он добивался того, чтобы таких трагедий избежать, по возможности, вообще. На сильных боятся нападать и навязывать им своё мнение и жизненный уклад. А сила всегда заключается в разумной политике, когда большинство войн ведётся чужой кровью и чужими экономиками. Так, в своё время, Франция вошла в четвёрку стран-победителей, отсидевшись в стороне и сохранив промышленность, жилой фонд, армию и вооружения. Всего лишь сдавшись при первых выстрелах атакующего вермахта. В то время, когда Южная Англия, сама Германия, западная часть СССР и Польша были разрушены в хлам и даже поля усеяны осколками, минами и неразорвавшимися снарядами! И кто ту Францию хает за подлость?

А нынешней Московии и подличать не надо — лишь учитывать свои интересы, а не пиндосов каких-нибудь.

Романовы не мешали друг другу заниматься личными военными потугами. Софья Алексеевна с надеждой и любовью наблюдала за формированием дворянского полка из хозяйственников-неудачников, искренне считая, что достаточно датьмужчине оружие в руки и он сразу станет воином. Пётр потихоньку развлекался своими "потешными" в Преображенском, тем более, что после разгрома бунтовщиков под Беспутиным, ему подарили ненужные пушки и запасы к ним, а также всякие устарелые мушкеты. Кафтаны для петровцев заказали за счёт казны, ибо юнцу нравился внешний вид солдат и он регулярно заставлял их ходить строем под барабанный бой. Репой и порохом тоже снабжали, чтобы пушки не простаивали. Единственное требование, которое жёстко поставил старший брат: учиться, учиться и учиться. Хорошо учишься — хорошо помогают, плохо — чёрта с два, а не порох в пороховницы. Дополнительное условие — младшего царя собирались отправить в Европу, по достижении четырнадцати лет, для обучения финансовым и экономическим наукам. Ну, а коли ремёсла захочет попутно освоить, так трёхцветный флаг ему в руки!

Сам Иоанн тоже обучался по два-три часа в день, занимался физподготовкой и военным делом. Параллельно контролировал становление Алексеевского агрокомплекса и Солнечного посада, передового микрорайона Москвы. Полк "иоаннитов-солнышек" уже достиг полутора тысяч, прошедших отбор и подготовку, но качественного оружия и брони упорно не хватало на всех воинов. Средства, поступавшие по сухпайному договору от турок, приходилось разумно распределять, обязательно откладывая часть в потенциальную "кислородную подушку".

Прибывших представителей торгово-французской компании встретили со всей тщательностью, чтобы ни одного потенциального ливра не опало с договора. Система трёх траншей вызвала негодование регентши, но Софью по-быренькому угомонили, дабы не мешала денюжки выцыганивать. Надо же и Людовику уступку сделать, чтобы почуствовал себя самым умным среди самых богатых. Осторожность франков укладывалась в прогноз, поэтому добро дали, согласовав поставки денег и инженеров. Для начала столь серьёзного сотрудничества выделили весь следующий год, не жадничая и не поспешая. Десять миллионов из стартового платежа предложили привезти зимой, потому как по снегу передвигаться много легче, чем по весенней беспутице. Пять миллионов ливров, царь-государь, возжелал получить в Архангельске, после открытия навигации на Белом море. Инженерную группу готовы были принять хоть сейчас, тем более, что им ещё нужно добраться до Волги-матушки, а потом и до Уфы.

Полный контроль и ответственность возложили на остающегося пока в Москве Ромодановского, обеспечив его абсолютными полномочиями. Тем более, что "дракона" убедили заодно и за государством присмотреть и Софью Алексеевну изредка подправлять, ежели что. А в качестве временного агатая северных переселенцев призвали Владимира Долгорукова, который, пока холмогорил в чине воеводы, успел познакомиться и с тамошними обычаями и людьми. Князя отозвали из Серпухова, а его младших близнецов Михаила и Василия приписали к нему же стольниками. Владимир Дмитриевич, ко всему, был очень богат и интересовался заморской торговлей и кораблями, что делало его желанным членом компании, окружавшей старшего царя.

Мышецкий передал Разбойный Приказ Фёдору Юрьевичу, а тот, в свою очередь, освободил место судьи Стрелецкого Приказа для дьяка Шакловитого. Нехай человек Софьи и Василия Голицына чуток за власть подержится — может в будущем толк будет? Невероятные поступления в казну уже достигли почти двух миллионов ефимков, хотя не все налогоплательщики успели заплатить. Те, которые совсем издалека, включая архангелогородцев и иже с ними.

Вяземский собирал своих возвращенцев из дальних далей: дьяка Афанасия, организовавшего шведские рудники для русичей и "министратора" Лариона, наладившего Курскую местечковую металлургию. Маду пока оставался в Беспутине, для приёма и переправки родственников южнее, поближе к гематиту.

С душ Сантушем было договорено ещё летом, что в конце года он лишь заберёт положенные товары и привезёт пятую часть платежей, для оплаты в казну. Остальные денюжки придётся доставлять уже в Архангельск, на новое ПМЖ "вязмичей", туда же и оружие, продукты питания и самшитовые заготовки для арбалетных лож. Беда в том, что до сих пор приходилось подгонять каждую деревяшку под металлические затворы. Саргису тоже создали головные боли — удлинять путь до самого устья Северной Двины не каждому купцу в радость. Зато и высококлассные меха, подбитые шёлком, и тройной дёготь теперь придётся покупать лишь там — всё производство, вместе со спецами, дружно готовилось к эмиграции. Михайле иногда казалось, что Великое Переселение Народов обошлось миру проще и дешевле, чем переезд одного-единственного молодого князя вместе с друзьями, единомышленниками и скарбом.

Жаль было оставлять всё, что создано, понастроено, распахано и удобрено. И обжито за два с лишним года! Самой большой потерей являлась лесная крепость — чудо кирпично-деревянного творения, кровавая память о превосходстве защиты над нападением и дорогостоящего высококачественного оружия над абыкакным. Мэйор Анисим оставался в Беспутине, городке которому предназначили роль учебного центра по отбору и подготовке человеческих ресурсов из тех, кто особо никому не нужен. Михайла с грустью прощался даже с речкой Малявкой и остатками прилежащего болота. Силы и средства, вложенные в становление подмосковного городка не было жаль, а вот часть души осталась намертво увековечена…

Практически всё оборудование размонтировали и консервировали к концу ноября, к первым снегам. Несколько табунов лошадиных сил отъедалось ячменём, сеном и хрустело кукурузными зёрнами, готовясь в дальний путь. Беспутинские мастеровые распродавали на Москве всё лишнее, чтобы не загружаться тем, что можно и на севере купить или сделать. Зачем возить табуретки, коли на новом месте есть и лес и разумный хозяин, который позволит хозяйственные вырубки.

В очередной раз копаясь в описях северных казённых дач, Иоанн с Михайлой обратили внимание на земли вокруг Николо-Карельского монастыря. В списках имелось упоминание о том, что там был большой порт до того, как Архангельск построили. Да ещё и верфи сильные. Идея захапать такое местечко, пока плохо лежит, тут же начала обрастать мясом разработки. Сначала Патриархию порадовали даром на развитие духовенства в размере бочонка с золотом, пообещав помогать и северодвинскому монастырю во многих делах. Потом переписали территорию лично на старшего царя, вне казны и церкви, порешив распределить между компаньонами участки уже на месте. Остающийся на кремлёвском хозяйстве Ромодановский и "невыездной" Василий Голицын выделили под проект финансы и своих представителей. Соучастие в новом порту — дело выгодное и проходить мимо него не след!

Уральско-сибирские команды личного бизнес-реагирования пока лишь готовились в Беспутине и Воскресенском монастыре. Всех дел сразу не переделать, как крыльями не маши и пузыри не пускай. Раз уж дорога длинная, в десять тысяч ли, так и двигаться нужно шагом, а не врипрыжку, веселя окружающую среду. Вяземский вдосталь исчесал репу, но так и не мог обьять необьятное — простенькое, вроде, наследство превращалось в набор комсомольских строек. Если же добавить Тобаго, Хельсингфорс и желанный Мурманск будущего и подкрепить всё это родиной Эдиты Пьехи, местечком Шамони, то становилось совсем грустно. Без каменного коксующегося угля тяжело сталь варить, да избы топить. И Донбасс с Экибастузом слишком политически далеки, а других месторождений Мальцев не ведал. Про певицу-то узнал случайно, из её же интервью…

Единственными налаженными отрадами были дружинники, мыло и картошка, а в архангельскую кукурузу пока ещё не верилось. Она и под Москвой никак до конца не вызревала (согласно Гонсалвеша), чего уж говорить о Русском Севере и прилегающей тундре-чучундре. Даже с деньгами не было полного и безоговорочного счастья — комфорт двадцать первого века в лавках не продавался, а эрзацы не катили владельцу бочонков с золотом. Власть нужна тем, у кого ментальность соответствующая, кто хочет вершить судьбы миллионов! Михайла, в этом отношении, как и Иоанн, особо никуда не рвался. Хотелось создать собственный коммунизм, карманный и видимый из окна персонального терема. Ещё хотелось нормальную семью, детишек и работу с девяти до шести, пять дней в неделю. Шестнадцатилетнему парню вообще-то уже исполнилось тридцать четыре года и перестроиться в тинэйджера никак не удавалось. Гонка двух лет становления неожиданно прервалась и дала возможность отдышаться и оглянуться вокруг. В принципе, всё выглядело чики-пуки, но себя не обманешь: это со стороны не видно леса за деревьями, а когда находишься внутри собственного пузыря думается чуток по-другому.

Как-то приехал патриарх, тайком переговорить о возможности брака с Наташкой Романовой, вроде по инициативе государыни-матушки. Конечно, раньше, чем через пять-шесть лет сиё невозможно, но Наталья Кирилловна не против, так как сам Михайла из древнего знатного рода Вяземских. Иоакима волновали слухи о том, что некоторые заморские принцессы уже заинтересовались богатеньким буратиной и не хотелось терять столь перспективного боярина. А то, не ровён час, покроется цепями Гименея в пользу каких-нибудь поляков, упаси боже, и станет помогать вековечному врагу! Или отуречится, соблазнившись гаремом султанских дочек. Даже в Португалии нашлись кандидатки на руку, сердце и мошну князя, побратима царя. Так что, ихние папаши уже посылали гонцов, расхваливающих всяческих дочек, внучек, племянниц. Козе понятно, что Мишка стоял насмерть, отбрыкивался и отнекивался: то ли набивая себе цену, то ли имея свои планы. Поди разбери, за что бьётся человекообразный крейсер "Варяг". Даже верная, преданная Глафирья уже готова была шарахнуть благоверного каким-нибудь котелком по темечку, запаковать, перевязать ленточкой и передать в наиболее надёжные руки.

Передача власти Софье Алексеевне, Василию Васильевичу и Фёдору Юрьевичу происходила в присутствие младшего царя Петра Алексеевича, членов Боярской Думы, государыни Натальи Кирилловны, патрирха Иоакима и князя Ивана Милославского. Церемония не имела ничего общего с официальными правилами и законами, но символизировала главное — изменяющуюся ментальность правителей Кремля. Иоанн Пятый обещался не забывать, наблюдать, помогать, а в особо важных случаях и навещать остающихся у кормила. Регентша клялась и божилась на Евангелии, что будет действовать во благо и в соответствии с рекомендациями, властью не воспользуется во вред и самоличных нарушений не допустит. Поразительно, но Софья искренне верила в то, что говорила и даже целовала распятье в подтверждение. Все присутствующие кивали с одобрением, обязуясь помогать в правлении и слать на север ябеды, коли что не так пойдёт. Пётр исправно молчал, но всем своим видом показывал: "Ужо дайте мне вырасти, а я вам такого понауправляю!"

Вяземский, наблюдал эту ярмарку тщеславия и двусмыслия, зная, что стоит лишь уехать подальше и поведение всех обещалкиных может измениться, причём резко. Надежда была лишь на армию, да и то временно, а также на здравомыслие Голицына и Ромодановского. Всё остальное придётся строить самим, вдалеке от Москвы…

Эпилог. ПРАВО НА СЧАСТЬЕ

Торжественные проводы организовали в большущей столовой лесной крепости, исключительно для желающих. Чисто для того, чтобы не смущать правоверных русичей вяземскими вольностями, а именно: дамы за столом, титулованные рядом с ни разу не титулованными, музыка и музыканты (с правом для родовитых поскоморошить при желании). Странно, но "понаехали тут" изрядно, даже князь Ромодановский изволил прибыть, несмотря на врождённую консервативность. Да ещё и Ивана Милославского прихватил за компанию. Оба ходячих противоречия, бывшие политические враги, ныне очень даже дружно дудели в одну дуду и имели сходные взгляды. Что ни говори, но перестройка и ускорение, затеянные мимоходом Михайлой, внесли изменения в старочинный уклад московского общества. Вот так всегда, ежели кому-то инновативность сходит с рук, да ещё и помогает наполнить мошну, тут же появляются кандидаты на повторение подвига. А недовольные и несогласные так и сидят на своих кухнях, фуфня и возмущаясь исподтишка.

Столы были завалены едаловом, причём разнообразнейшим, благодаря беспутинской продовольственной реформе и вяземским рецептам "бродяжьих новинок". Выпивки тоже хватало, так как полусухой закон не распространялся на элиту бывшей глухомани, а гостям сделали одолжение. Вин было в достатке, причём не хунгарской и романейской фигни, а конкретно из Испании, Португалии и Франции. Дамы, о ужас, свят-свят-свят, одели мантильи вместо каких-нибудь кокошников и выглядели премило (отмытые шампунями и пользующие всякие саше). Скоморохи выглядели, как очень даже фирменный ансамбль, в единой униформе, вооружённые музыкальными инструментами на все случаи жизни. Репертуар, благодаря Мальцеву, ублажал слух, бодрил или разнеживал от песни к песне.

Пётр сидел между Изотовым и незнакомым боярином, который постоянно морщился и терпел лихоблудство, недалеко от Иоанна и зыркал вокруг любопытными глазами. Обе Натальи, мама-государыня и дочка-царевна, понятное дело не приехали, так что младший царь развлекался вволю. Многие члены ордена татеборцев одели парадное обмундирование и очень даже браво смотрелись и ему это ужасно нравилось.

В какой-то момент, когда разночинность размыло под влиянием возлияний, начался своеобразный беспредел. Большинство скоморохов сменили дружинники и начался отжиг по полной форме. Вяземский лабал на гитаре всякое соло, Иоанн гнал ритм, а Лёва Нарышкин мучал бас-гитару, специально для него когда-то изготовленную. Пели не только высокопоставленные орденцы, но и их подруги: Глашка, Лукерья и Дарья. Конечно, всё это давно репетировалось, но для того же Милославского было в диковинку. Танцы зачались сами собой, особенно "бродяжий гопак", привнесённый Вяземским (под соответствующие песенки Верки Сердючки). Ромодановский, зараза, не утерпел и тоже выдал нечто вроде казачка. Всё-таки регулярные тренировки, кач пресса и упражнения по боевой ритмике и динамике сказались — никакого великодержавного боярского живота у него не было. Мужчина, слегка за сорок, выглядел моложе и поэтому эффектно. Даже иноземцы, во главе с Монтойей (куда же без него) ударились в пляс, пусть и на испанском языке танцев. Были бы ирландцы — гости узнали б, как стучать босыми пятками по деревянному полу!

Ближе к концу, члены ордена, простые и непростые, исполнили свой гимн. Да, прозвучала достойная, гордая и торжественная песнь о России (когдатошняя обработка "Любэ" гимна СССР) — Мишка не заморачивался выдумыванием нового, а перелопачивал будущее старое. Пели все, так как это было обязательным, у некоторых даже слезинки на глазах появились. Пётр, подражая взрослым тоже встал, прижал правую руку к груди и пытался подпевать. Юный царь поразился тому единству, которое неожиданно обуяло всех: от самого Милославского до простейшего дружинника. Гордость за свою страну, за её людей, за русский дух и русскую душу разволновала парня и что-то непонятное и неведомое начало осознаваться. Что-то великое, связанное со словом "Русь"!

Торжества и гулянье закончились неожиданным признанием Вяземского, приобнявшего раскрасневшуюся Глашку. Желая прекратить раз и навсегда досужие гадания и разговоры, он окончательно нарушил нормы и приличия.

— Друзья! Мне не нужна власть и возможная дополнительная родовитость. Ни иноземные принцессы, ни русские царевны. Я хочу семью с той, кого люблю больше, чем самого себя. Глаша была со мной эти годы, делила и радости и неудачи, поэтому, прибыв в Архангельск я попрошу её руки и сердца.

Повернувшись к притихшей, ошарашенной девушке он мягко признался:

— Я люблю тебя, лапушка, и мне никого больше не нужно. Пожалуйста, давай поженимся в северных землях?

Глаша, которой хотелось иметь ребёнка на память о Михайле, дальше этого в своих мечтах и не шла. А тут такое-претакое! Она расплакалась и прижалась к своему любимому, а гости… А что гости могли сделать, зная своенравие молодого парня. Да и не хотелось им ни возмущаться, ни протестовать — оставалось лишь позавидовать обоим и пожелать совет да любовь…

Князь Михаил Вяземский

Глава 1

Переезд царя Иоанна Пятого со друзи в архангельские земли выглядел, как вторжение. Зажравшиеся дьяки и старшины не могли объяснить европейским купцам почему те теряли вроде вековечные льготы и местные привилеи. Как это можно, коли деньги плачены? Почему московиты подминают под себя городки и деревушки края, по какому праву? Зачем новая система мыт нужна? Ведь так хорошо всё было и каждый сверчок знал свой шесток. Негоже ломать устоявшуюся систему.

Купцы потащились к царю лично (Архангельск), сотрясая воздух воплями возмущения, мольбами о справедливости и бренчаньем серебра в мешочках. Вот, мол, денюжки живые, коих в Московии не хватает, можем и пару золотых подкинуть, только верни всё в зад.

– Куды прёте, неразумные, – объясняли «солнышки» недотыкомокам, – езжайте к генерал‑губернатору (Холмогоры) и там попрошайничайте. А здеся нечего шуметь, здеся государь правит и требует порядку, иначе прогонит вас куда подале. Хоть к боярыне Едрене Феневне. Или на кол посадит.

Конечно, торговцы быстро дотумкали, что правды не добьёшься даже в Холмогорах. Очередь к Владимиру Долгорукову, назначенному на самый высокий региональный пост, двигалась медленно и необъективно. Желающие торговать вынуждены были подписывать чуть ли не кабальные договора (и откуда у русских появилось столько бюрократической бумаги и повадок?). Не воруй, не браконьерствуй, не грабь местных… И плати, плати, плати! Причём цены насильно поднялись на всё то добро, чем торговали архангелогородцы. Смысл в такой торговле, конечно же, оставался, но прибыли приезжих заметно уменьшились.

– Ох, Михайла, а вдруг совсем покупать перестанут, а у нас и флота торгового нет, – стенал Государь Всея Руси.

Всё‑таки преклонение перед Европой приходилось выдавливать по каплям.

– Не переживай, царь‑батюшка, всё предусмотрено. Сейчас купцы эмбарго объявят нам, чтобы без своих товаров якобы оставить. Только вскоре португальский флот придёт и привезёт полным‑полно добра на продажу.

Естественно, что лучше всего вести дела с теми, кто дальше всех по европейскому глобусу расположен. Им‑то к высоким ценам не привыкать, им русское сырьё и материалы нужны для дела, а не для перепродажи. Регент Педру оставался самым богатым монархом, благодаря Гераэзскому золоту, и мог себе позволить закупать нужняки и полезняки хоть в Антарктиде у пингвинов (если бы знал об их существовании). Да и любопытный сюрприз для царя Жоао Пятого имел. О котором ведал лишь Вяземский, но держал в секрете по просьбе регента.

– А кораблей понастроим, Иван‑царевич, вон уже всю гавань начали обустраивать. Ту, что возле Николо‑Карельского монастыря. В самый раз там создать строительный городок, эдакий Северодвинск. Там же раньше заглавный русский порт был, да потом захирел. Ежели что и базу для военных кораблей создадим.

Мальцев знал лишь название будущей базы, остальное как‑то мимо ушей пролетело. Зато вспомнилось, что в Кольском фиорде есть незамерзающая часть, где пара бухточек имеется. Но это дело на перспективу, а пока нужно то, что под рукой имеется в божий вид привести.

Возврат под руку Москвы северных земель приободрил местное население. Дружинники всякоразных князей разъезжались по городам и весям, чтобы оборонить их, когда наглые торговцы припрутся с открытием навигации. Лишь большой полк «иоаннитов» охранял Архангельск, заодно строя форты и вооружая их добротными пушками. Жаль, что не было пока флотилии, чтобы иноземных браконьеров бить и русских китов защищать. Своим‑то остаётся лишь одна китиха из двадцати, говорили поморы. Может и лжа, но лучше всё упорядочить. Другое дело, чтобы португальским братьям предоставить льготу.

– Пусть пришлют несколько китобойных судов. Одного кита себе поимеют, без пошлин, а второго нам отдадут. Тем более, что его же у нас и выкупят.

– Миша, а вдруг не отдадут, – сомневался вьюнош царского роду‑племени, – или не выкупят? И что нам с теми китами делать.

– Найдётся применение. Спермацетовые свечи начнём производить, да втридорога продавать. Горят без копоти и ярко, небось богатые церковники Европы сразу будут готовы платить дорого, лишь бы поиметь. Ворвань нужна на смазку, а мясо можно вялить и солить. Даже непромокаемую кожу есть куда пристроить. Такие плащи небось нужны не только флотским, но и армейским.

Купцы, ясен пень, прибывали с самого открытия навигации и натыкались на новый уклад. Жёстко тыкались, самой мордой и сусалами, причём больно. Вроде испанцы, голланцы, англичане и прочие заранее планировали посетить подневольные деревни, чтобы собрать хабар, ан нет. Новая крыша появилась у аборигенов, чистый рекет. Вооружены и не дают по дешёвке вывозить. Обидно, всё‑таки столько лет обдирали местных без каких‑либо проблем. Ясно, что раз власть сменилась, то придётся заново подмазывать ея представителей. Однако в Архангельске подкупать оказалось некого, а в Холмогорах не брали. Не хотели новые на колы садиться за мздоимоство (как принято в варварских странах). И откуда столько оружных по всему побережью?

Торгаши (те, кто зимовал здесь) подверглись поголовной проверке, причём не государевыми дружинниками, а какими‑то «тигрятами». Всё, что было укрыто от пошлин, эти собаки понаходили и забрали. И жаловаться‑то некому. Вон, аглицкая торговая компания отправила челобитцев в Москву и ждала ответа. Эх, не знали умники, что самая власть ныне возле Белого моря, а на Москве лишь второстепенные правители обитают. Значит и ответ будет соответственный: не балуйте и вас никто не отбалует по самое «немогу»!

Впрочем, с прибытием свежачков, удалось договориться о том, чтобы взвинтить цены на привезённые из‑за морей товары и стоять на своём плечом к плечу. Небось, некуда деться русским полутартарам, повыделываются и послабления дадут, чтобы слишком много денег не платить. Противостояние длилось до июля, позволив сыграть свадьбу Михаила и Глафиры. Конечно, роптали свои, что негоже пример другим подавать мезальянсом, но кто на нынешней Руси рискнёт вякнуть против молодого Вяземского? Деньги, высококлассная и прекрасно вооружённая дружина, да ещё и царь в друзьях. Независимость Михайлы от даров с чьего‑нибудь плеча делала его мнение и желания превалирующими. Небось, вдовая царица Наталья Кирилловна желчью изойдёт, когда узнает, что её дочку проигнорировали. Иноземные‑то потенциальные тестюшки прозевали момент. Поди, выяви, что никому не нужный княжич всего лишь за два года станет столь могучим. Впрочем, всем недовольным пришлось стерпеть неравный брак. Назад не повернуть, да и страшновато гундеть поперёк. Вон, одному языкастому боярскому сыну отделили болтливость ото рта. Теперь он лишь на пальцах критикует фаворита.

Португезы сняли все вопросы, прислав сразу две флотилии галеонов. Большая привезла достаточное количество того, что в будущем будет именоваться «товарами народного потребления». Меньшая была до зубов вооружена, да ещё и нагружена военными припасами: оружием и боеприпасами. Хороший, хотя и дороговатый порох (а какой смысл в такую даль поставлять некачественную дешёвку?), орудия для береговой обороны, ядра‑гранаты‑картечь, три тысячи мушкетов и всякое вспомогательное холодное оружие. Особая составляющая предназначалась для князя Вяземского, то бишь, дорогущее оружие и порох специального изготовления. Тот же самый чёрный, но без примесей, из качественной селитры, угля и серы. В этом мире всё возможно, но только для тех у кого мошна невероятных размеров.

– Дон Мигель, у самих такого нет, но для вас уж постарались. Вон, даже нарезные мушкеты сделали, хотя очень сложная работа. А те, которые казнозарядные, слишком долго перезаряжать. Поэтому лишь две сотни изготовлены на пробу.

– Всё беру, достопочтенный. Тем более, что и мыла с шампу приготовил, и интадуры со срачей наготовил. И весь дёготь местный выкупил для вас.

Удобно, когда взаиморасчёты идут по клиринговой системе. Вы нам лимоны с вялеными бананьями, а мы вам всякую фигню по высоким ценам. Шутки шутками, но русский хлеб тоже почти весь выкупили у русских же купцов, чтобы организовать Великий Размен. Про меха и говорить нечего – охотники знатно заработали на своих, которые платили дороже, чем англичане или голландцы. Впору предоставить регенту Педру монополию на меха с Севера, нехай перепродаёт соседям и маврам.

Эмбарго моментально развалилось и непортугальские торгаши, сломя голову, ринулись скупать ништяки, чтобы совсем на бобах не остаться. Иначе придётся вернуться пустыми и долго возмущённо объясняться перед постоянными клиентами. Иоанн успокоился, поверив что друг Миша на ровном месте чудеса творит. Эх, кабы ещё флот построить побыстрее…

Вопрос начал решаться в будущем Североморске, куда сначала согнали всех, кто хоть какие‑то посудины строил на берегах Белого моря. Теперь прибыли мастера из Португалии и некоторых других стран, согласившиеся разбогатеть работой по специальности в стране дедов морозов. Право на одну верфь выпросили испанцы, а точнее Монтойя, уже ухвативший тему личного обогащения, как какой‑нибудь купец из подлого сословия. Особенно, когда узнал, что турецкие султаны тоже ремесленничают, изготавливая луки. Абель ещё до переезда поручил найти морозостойких испанских кораблестроителей и посулил им баснословные заработки по контрактам. Царь и князь требовали качества, и готовы оплачивать северным дефицитом. А здесь, на Белом море, выпросил личное право пользования одним китобойным судном в личных целях.

Кроме того, с западного края географии доставили суда по 500 тонн грузоподъёмностью. Мальцев хотел попробовать на зубок островки в Северном океане с птичьими базарами. Небось дерьмо с них можно на удобрения продавать, если кто захочет купить. Да и своим алхимикам на исследование, вдруг ещё какое применение найдут. Своим знаниям Игорь больше не доверял, поняв что разгульное высшее образование бессмысленно в любом веке. Или студент учится и познаёт науку, или отдыхает всласть, пока не выгонят. Хорошо, хоть в детдоме довелось изготавливать мыло и шампуни, а то от хроноаборигенов ничем бы и не отличался.

Связь с Москвой поддерживалась методом «как в дальнем космосе»: каждые три месяца отправлялась группка посланцев с набором писем и указюк. Голубиная почта тратилась лишь на особо важные месседжи, которые были редки, а рукодрыжеский телеграф Михайла пока не изобрёл. То ли забыл о таком, то ли не нуждался. Так что дела в остальной Руси двигались себе помаленьку, хотя и с толком, вбитым бунтом.

Уфу не только отделили от Казани, но и обозвали по‑новому – генерал‑губернаторством, подчеркнув важность и значимость региона. Репнин сразу возрос в собственных глазах, а уж как его зауважали понаехавшие тут киргизские кайсаки. Посланцы Тауке‑хана зачастили с просьбами прислать могучее воинство и навтыкать вредоносным джунгарам. Мол, мы за ценой не постоим. Иван Борисович разумно скумекал и предложил начинать дружбу по частям, начиная с западных ворогов. Сначала следовало ввести русский контроль над прикаспийской частью до реки Яик для чего из Москвы прибыли ещё два полка провинившихся стрельцов. То есть, установить контроль над добычей соли и угомонить калмыков и яицких казаков. На большее пока не хватало оружия и боеприпасов.

Слава богу, что московское царство‑государство временно оказалось вне войн. Со шведами – мир (экономическое сотрудничество), с турками – мир (и тоже общие торгово‑закупочные интересы), с поляками – мир (тем пока не до общипывания Руси, своё бы не потерять), даже с Андоррой мир (знать бы, где сия земелька). Да и чего лезть в европейскую свару, коли Ватикан пока не прислал ни пушек, ни мушкетов, ни лошадей, ни повозок, ни бочонков со златом‑серебром? А австрийско‑саксонские посулы московиты вилами на воде вертели, пусть другие верят в вековечную дружбу христиан всех стран забесплатно. Тем более, что Кара Мустафа уже осадил Вену своим воинством в пару сотен тысяч урюков, включая даже венгерских. Поразительно, но Ян Собесский пролетел в этой Истории мимо ватиканской матпомощи. Из Кремля решили посмотреть на членов будущего НАТО издаля, не напрягаясь. Нет смысла Крым с Азовом колбасить, когда целый Исмет‑паша вовсю организует корпорацию по пользованию Дикой Степи (с отмораживанием крымчаков).

Кстати, такую же стороннюю позицию имела и Франция – светоч истинной европейскости и лидер евроочеловечивания. Первую общественную баню они учредили в прошлом году, частные бани перестали критиковаться, но русского мыла и шампу им никто так и не дал. Перечень потребителей уж слишком узок: королевский двор Португалии, королевский двор Испании и отдельно взятые мавры, имеющие гаремы, плюс самые сверхбогатые османы (для персональных многочисленных жён). Никакие просьбы различных иноземных и внутренних купцов не могли прошибить экономический подход князя‑бродяжича: ни массовости под флагом глобализации, ни распродаж технологий, Михайла не признавал. Пусть обычные люди и даже пресловутый средний класс моются хоть щёлоком, хоть «гишпанским мылом» (низкого примитивного качества). Монопольное производство обеспечивало монопольные беспредельные цены и, ясен перец, сверхвысокие понты богатеев.

Московское боярство потихоньку приходило в себя и строило новые заговоры, аккуратненько и осторожненько. Старший царь‑батюшка убыл в северные земли и навряд ли вернётся в ближайшее время. А реально править кто будет? Петру всего лишь одиннадцать лет, мал ещё. Царица‑мать напугана прошлогодними событиями и обижена Вяземским. Да и Иоаким отстранился на время, опасаясь потерять свой верховный пост. Зато регентша чего‑то мутит и слишком часто беседует с Шакловитым, своим человеком. Как бы не проскочить мимо её мечтаний и не оказаться врагом могущественной царевны. Действительно, Софью Алексеевны трясло от нетерпения.

– Василий, ну что же делать? – в очередной раз стенала правительница Московии.

– Ну что на этот раз, люба моя, чего тебе неймётся?

– Вася, так скоро Ивану семнадцать лет исполнится, нужно что‑то срочно делать.

И куда деться от реалий жизни? Старший царь, получается, успел свалить подальше и попробуй его достань на краю географии. Мало того, на следующий год он станет совершеннолетним и смысла в регенстве больше не будет.

– Ох, коли не успеем придумать что‑нибудь, то власти лишимся.

Да, жизнь‑злодейка, казна получила десять миллионов ливров, да и доходы шли с повышенных цен на дёготь и меха. Плюс, Вяземский отдавал пятую часть своих великих барышей. Долги стрельцам оплачены, порядок повсюду, иноземных купцов не обижают, церковь в правление не лезет. Опять же, зимой придут налоги с Архангельска и вроде гораздо боле, чем всегда было. Казнокрадов и мздоимцев на Севере поприжали, а то и истребили. Самое время, чтобы всласть править и свою волю вершить.

– Опасно это, государыня моя, – отвечал Голицын, – обложили нас со всех сторон. Вона, наших стрельцов осталось лишь пять полков, а супротив целых десять государевых. И Ромодановский всё время настороже, а он пёс верный Ивану. Даже в казну не сунешься, пока ей Борька Голицын управляет.

Вроде и сродственник Василию Васильевичу (дальний), но свой интерес имел Борис Алексеевич. Цельный набор интересов от Курска до Белого Моря, да и на востоке его люди имелись (близкие к Репнину). Лояльность к Иоанну, когда тот ещё царевичем был, обеспечила огромные привилеи и послабления. А инновации в сельском хозяйстве приносили доходы, повыше чем в прежние времена. Впору уже своих барашков разводить и ткацкое дело налаживать. Небось готовую ткань и в европах купят. Всё‑таки травой‑сеном торговать дёшево, уж лучше её через баранов и овечек пропустить, всё выгоднее будет.

Пять мильонов ливров прибыли в Архангельск на трёх кораблях: одном галеоне и двух линейных. Простым торговцам не доверили столь серьёзную сумму. Поди сопрут, а потом будут отнекиваться, что пираты отобрали. Французы уже отправили экспедицию, изучавшую земли под будущий тракт. Они бы и караваны пустили, даже беспошлинно, но порядок очерёдности действий был определён договором. Сами французские тугрики передавали в торжественной обстановке, устаканивая дружеские отношения между высокими сторонами. Бесчисленые золотые монетки и руками пересчитывали, и кучками взвешивали, чтобы всё сошлось в балансе.

– Видишь, Иван‑царевич, у тебя и личный золотой запас появился, как положено государю.

Михайла радовался за друга, слегка ошалевшего от счастья. Конечно, царь‑юноша имел достаточный доход и с других владений, но впервые получил солидную сумму, использовав административный ресурс.

– Миша, а где я хранить всё это буду? Небось уже повсюду народ растрындел, – Иоанн иногда применял бродяжьи словечки своего наставника‑наперсника, – Вдруг тати позарятся?

– Не волнуйся, государь, всех бестолковых в этих местах мы уже извели. И охрана у тебя хорошо подготовленная и верная.

Татей действительно значительно поубавилось, а те, кто сбежал, водились где‑то далеко, грабя самоедов и не связываясь с «пришельцами». Всё‑таки прибыли не просто оружные люди, а воины‑татеборцы, прекрасно изучившие повадки и приёмы разбойников. То ли полиция будущего, то ли вообще спецназ, судя по вооружению и умениям.

– Хорошо, Михайла, а что мне делать с португальским предложением?

– Думать будем, серьёзно думать! – ответил без шуток Вяземский.

Дело в том, что с португальцами прибыл полномочный представитель регента Педру в роли… свата. Чего монарху пришло в голову желание породниться с русичами? Неужели дёготь и меха стали причиной нарушения европейских приличий? Всё‑таки царь далёкой Московской Тартарии явный варвар по европейским меркам. И отдавать старшую дочь куда‑то на сторону странно, особенно сейчас, когда его брат‑король Афонсу Шестой плохо себя чувствует и принц‑правитель вот‑вот станет королём. Хотя, чего гадать, когда нужно определиться. Четырнадцатилетняя принцесса Изабелла в самом предсвадебном соку, хотя достойные претенденты на её руку почему‑то нос воротят. Португалия не так давно вернула независимость от Испании и чем‑то не устраивала европейских принцев.

Полпреда держали на голодном информационном пайке из‑за того, что все ближники растерялись. Даже Игорь Мальцев не понимал, что посоветовать. Никакого послезнания в голове не наблюдалось, сколько репу ни чеши. И рассчитать логичное решение нет возможности – других проблем хватает. Вон, картошка вроде нормально растёт, а кукуруза лишь слегка из земли повылазила. Хорошо хоть зёрна ростки дали. Впрочем, под «царицу полей» немного места выделили, так как Хозе Гонсалвеш одобрямса не дал. В лесотундре наверняка нужны злаки будущего, селекционные и старательные. Проще всё зерновое и зернобобовое закупать, чем мучаться, как местное население.

Эх, не всё котам масленица! Чёрного угля нет, железа нет, есть вроде алмазы, но где их искать? Бардак в попаданской голове, да ещё и отбитый через задницу, никак не хотел помогать засланцу из будущего. Даже оружие неправильное, непопаданское – усовершенствованные пищали вместо калашей и командирской башенки. Та же экспериментальная паровая машина лишь пыхтела и рычагом лениво двигала. Ну не знал Игорь её устройства, все знания сводились к фразе класса «пар должен…».

Вот и сводилась передовая деятельность к бартерным схемам «ты мне – я тебе». Хорошо хоть уже дерево под корабли сохло, в первую очередь лиственница. Тут уж внутри Михайлы железно вбита мудрость – не гниёт в воде. А значит днища кораблей из неё нужно делать, а не из палисандра какого‑нибудь (не к ночи будет сказано). Может и мачты, но неизвестно хорошо ли это. Корабелов понаехало тут знатно и у всех свои версии по использованию деревьев. И каждый убедителен аки сфинкс, приходится искать крупицы общего.

Зато печей по производству кирпича понаделали повсюду, хоть всех пленных Аммонитян можно сжечь, как царь Давид делал в своё время.

Тревожная новость примчалась поутру, когда Михайла уже обсуждал с Иоанном и малым советом европейские события.

– Княже, княгине Глафире неможется, дохтур считает, что отравление.

Уже через несколько минут все, кто сидел за столом, мчались к особняку Вяземских. Лёгкое столпотворение и суматоха на всех этажах, встревоженные взгляды, тревожный гомон… Уже на подходе к спальне столкнулись с Лукерьей и Дарьей, не забывшими поклониться в пояс князю. Странно, что лица обеих оказались не грустны, а даже чем‑то обрадованы.

– Радуйся, Михаил Алексеевич, понесла Глафирья. Не тревожься, такое бывает поперву.

Мать вашу, как же Мальцев мог забыть о токсикозе. Впрочем в прежней жизни он об этом и не знал, да и по барабану были такие знания, ибо жил впустую. Ни себе, ни людям… Когда с утра уезжал, Глашка ещё спала и вот оно как случилось. Зайдя в комнату, Мишка пошёл к кровати, но доктора обойти не успел.

– Ваше сиятельство, всё хорошо. Я проверил отрыгнутое. Лишь пища, без ядовитых примесей.

– Спасибо, уважаемый, позволь пройти к супруге.

Сидящая на кровати благоверная легонько плакала: то ли от пережитого страха, то ли от нечаянной радости.

– Мишенька, ты не бойся. Доктор сначала подумал на отраву, а Луша с Дашей чуть позже подошли и всё объяснили. Они же бабы и им виднее в таких делах.

Зашедший вослед Иван лишь дружески приобнял друга‑наставника и даже позавидовал:

– Рад за тебя, Миша, надеюсь Глафира Ивановна тебе богатыря народит. Эх, когда же и я детками обзаведусь? – с лёгкой грустью поделился юный государь Земли Русской.

– Любый мой, я тебе мальчика рожу, вот увидишь, – пообещала пациентка.

– Родная, да рожай кого хочешь, не заморачивайся. Я и дочек тоже хочу, чтобы было кого баловать, – удивил окружающих будущий папаша, – главное теперь тяжести не таскать и поменьше волноваться.

Семнадцатилетний князь, неожиданно для себя выявил, что отныне мир засверкал какими‑то иными гранями и наполнился дополнительным смыслом. Какие такие турки, корабли, киты и дублоны? Оказывается есть более увлекательные события!

– Ну всё, княже, теперь и тебе в походы больше нельзя, – предупредил Кузьма.

– Не дождётесь, тем более и походов‑то никаких нет, – отбоярился Вяземский.

Действительно, разбойники почти не попадались на глаза, а враги пока не под силу. Суммарное воинство царя и князей пока не исчислялось десятками тысяч. Базово имелись лишь большие полки Иоанна и Михаила, да малые у Мышецкого, Нарышкина. Остальное воинство состояло из дружин Ромодановского (князь отправил лишь часть своих, предпочитая иметь свой полк на Москве, под рукой), Бориса Голицына (также часть, дабы обучение проходить в тяжёлых условиях) и совсем первогодков, вообще начинашек. Разве что Дмитрий с Алексеем уже создали и вооружили тысячу, но и ту совместно. И у Егорки его развед‑диверсанты разрослись до нескольких сотен.

Многое упиралось в современное оружие и брони. Самое лучшее доставалось Вяземскому, потому что он его и заказывал и оплачивал, отдавая часть Ивану Пятому. Толедские и дамасские пластинчуги и шеломы, испанско‑португальские копья с наконечниками из лучших сталей и с самшитовыми древками, двуствольные пистоли для ближнего боя… Усовершенствованные пищали для стрельбы до пятидесяти шагов. Прикольно, но на малой дистанции сиё воинство могло изничтожить значительные вражеские отряды, а чуть дальше злодействовать оружья не хватало. Неправильный попаданец по‑прежнему не хотел идти в ногу с веком и упорно втюхивал огромные средства в арбалеты с калашниковским передёргивателем и в луки от османских производителей. Пушки пока только разрабатывались, как полевые, так и морские.

Производство пороха доверили португальцам, зная, что те будут делать как надо, а не подешевше, как московиты. Да, дорого, но зато надёжнее и качественнее. Своё нарезное держалось под секретом и пока заказывали у португезов и саксонцев, чтобы новые пули испытывать и доводить до ума. Вяземский не гнался за сверхдальностью, по идее, хватало и лишней сотни‑другой шагов. Больше интересовала кучность попаданий и улучшенная прицельность. Приходилось разрабатывать мушки и целики (насколько это возможно). Основной стратегией считали бои «от обороны» – сначала максимально расстрелять ворогов на расстоянии и лишь потом переходить в ближний бой. Всё равно человечество ещё долго будет воевать строем, а стрелков до середины 19 века будут использовать, как пикинёров. А что, ружьё со штыком пикой и является. Да и тот, кто сказал, что пуля – дура и лишь штык – молодец, ещё даже не родился. Но его мнение превалировало повсюду, как единственно правильное. Так что умная пуля отливалась в разных ипостасях, но соблюдая принцип «два с небольшим калибра длиной», «носик конусом», попка с ямкой», «ширина чуть меньше калибру». Главное, что пробные отстрелы показали и повысившуюся дальность убоя и быстроту перезаряда.

Два провисших политических вопроса (Андрусевское перемирие и Бахчисарайский договор) рано или поздно следовало устаканить. Жаль, что мнения между Москвой и Архангельском разделились. Дело в том, что Михайла с Иоанном узнали о них лишь после стрелецкого бунта. К сожалению, другие дела, которые ближе к телу, не дали толком проанализировать ситуацию, да и разногласия соответствовали количеству участников обсуждения. Хорошо, хоть интернет не изобретён, а то и холивар по поводу выеденного яйца мог бы разразиться.

Вот и сейчас, год спустя не имелось единого мнения. Москва стояла на своём, лишь предлагая выкупить Киев на веки вечные. Иоанн не хотел ссор и согласен даже уступить Софье, Голицыным и Ромодановскому. Только Вяземский противился, но с Севера, а значит не очень‑то и полномочно. Ладно, пусть будет Изюмская «черта», то бишь оборонительная линия – это к добру. И независимость, хоть и относительная, той же Запорожской Сечи устраивает и турок, и поляков, и русских. К востоку от запорожских земель можно сахароводство с турками затеять: от полей до заводов, заодно перекрыв крымчаков с их набегами.

А вот не воспользоватьсяпольскими проблемами грешно. Когда ещё случай представится. Мировая Европейская война вступает в важную стадию, Вена уже осаждена, а юг Польши под угрозой вторжения, да и внутри Речи Посполитой не всё слава богу. Мальцев думал, что Ян Собесский уже круль, а оказалось лишь заглавный гетман. И страна рассогласована из‑за этого, в результате бардак и все хотят денег.

– Друзья, – пытался князь убедить других на заседании, – давайте выкупим у поляков Витебск, Полоцк и Лифляндию. Золотых мальцев не пожалею на это дело. Будет прямой доступ к Курляндии.

– А вдруг поляки с литовцами откажут? – подсуетился Афанасий, как положено, от нижних советчиков к высшим.

– Опасаюсь другого, – молвил князь Долгоруков, – могут и продать, а потом отвоевать, ежели што.

Конечно, довод серьёзный, не готовы «вяземцы» к войне. Разве что понадеяться на османов и выиграть два‑три года, чтобы откупленное оборонить, как следует. Жаль, что опыт «беспутинской резни» ни разу не показателен и нельзя на него ориентироваться.

– Миша, а может погодим и посмотрим, как в Европе сложится?

Вердикт царя‑батюшки пришлось принять за основу, хотя Вяземский выпросил разрешение отправить подсылов, чтобы выяснить отношение к вопросу на месте. Ну, а разрешение на выкуп Киева отправили в Москву, только пусть из казны платят, ибо «княже своих денег не даёт».

Бедолаги аглицкого разлива обломились в своих лучших чаяниях. Их, конечно же, приняли, хоть и не сразу, и даже выслушали, поглядывая на болезных с сожалением. Увы, не вовремя они явились пред светлы очи новых московских правителей. Представителей торговой «Московской компании» нормально поняли, посочувствовали и пояснили, что новый царь на Руси, а значит и «новая метла». Бывшие привилеи боле не в счёт, ныне другой порядок. Торгуйте, гости дорогие, хоть заторгуйтесь. Но по новым ценам! Какие‑такие копеечные меха – давно всё подорожало. И дёготь подорожал, и свет, и газ, и коммуналка. Причём тут «мир, труд, жвачка» – нонече сами жвачки выпускаем, да по всему миру торгуем. Вона, как народ увлёкся и заполонил весь свет чесалками для спин, «пятнашками» и теми же бобриками. И дёготь усовершенствовали, и свечи уже умеем делать. Да, ткани брать будем. До тех пор пока своих баранов вдосталь не разведём и станков не накупим: прядильных и ткацких. Нет, скуриваться по‑прежнему не хотим, государь‑батюшка не рекомендует вместе с «мындравом», монопольте где‑нибудь в других краях. Ну что же, не боимся без европейских товаров остаться, хотя и вам верим, что «никто с нами торговать не будет». В конце концов, жила Русь и без италийских панталон и голанских флюгеров, небось и дальше будет жить.

Парочка полпредов отправилась обратно в Архангельск (то есть длинным путём, зато более информированным), остальные умчались в сторону Риги, чтобы побыстрее доложиться от всей души. Вдруг парламент даст добро на «оказание помощи северным народам, угнетаемым московитами». Тем более, целый лорд Перегрин Осборн, хоть и молод, но рвётся завоевать для Англии побережье Белого моря. Будущий друг и товарищ младшего царя Петра Первого (если История повторится). Тот самый, который скурит русский народ, чтобы вытащить его из дремучести и варварства.

Вопрос архангельской торговли действительно важен. Более семисот тысяч рублей дохода только в казну (из миллиона двухсот), а сколько колобашек зарабатывали русские купцы? Правда, к августу доход с севера уже составил полтора миллиона, но это пока знали лишь в Холмогорах. И сколько ещё будет и казне, и купцам, и самоедам, и охотникам? Причём Иоанн и Вяземский не лезли в частную мелочёвую торговлю многими дарами северных земель, взяв под контроль лишь базовые позиции. Если правда, что на Груманте есть уголь, они могли инициатора снабдить кораблём и даже поддержать деньгами – пусть найдёт полезный минерал, организует добычу и начнёт продажу в те же Северодвинск и Архангельск. Пусть поморы, самоеды и староверы торгуют, лишь бы некоторые ограничения не нарушали и вовремя доносили о случаях притеснений со стороны иноземных купцов. «Солнышки» и «тигрята» церемониться не будут.

Последыши Ганзы разносили жалобы по всем странам, чем вызвали ажиотаж. К августу более шестидесяти кораблей посетили «новых русских» и все что‑нибудь да продали, ну и пустыми не уходили. Их прибыли явно упадут с тысяч процентов на вложенный капитал до нескольких сотен всего лишь, но не отобьют охоту торговать в Беломорье. Другое дело, что основным партнёром русских становятся португальцы и пока не понятно, что с этим делать. Ушлые визиготы скоро монополизируют торговлю тем же дёгтем, например. То есть, тридцать процентов европейской потребности придётся покрывать, закупая его же у португезов. Небось по всей Европе дегтярных лавок понаоткрывают.

Вопросом вопросов оставалась тайна Полишинеля – что московиты готовы покупать с превеликим удовольствием? Что стоит привозить в Архангельск, чтобы русские визжали от восторга и вопили: «Ещё, ещё, ещё!» Чем таким можно умаслить не только юного царя, но и его фаворита Майкла Вяземски? И каков должен быть уровень мзды, которую согласятся принимать холмогорские клерки за оказание помощи в получении «привеледжес».

– Иван Алексеевич, помолвку можно спроворить в мае, а свадьбу сыграть в сентябре, как принято, – поучали царя члены малого совета.

– Хотя может отложить на несколько лет? – предположил Долгоруков, – вдруг партия найдётся более выгодная?

Наглые юнцы, сиречь, реальные правители Руси сего дня, даже не собирались согласовывать матримониальные планы с регентшей, боярской думой и прочими знатными московитами. Главное, что парсуна потенциальной невесты понравилась государю, а финансово‑экономическое состояние её папаши – князю Вяземскому. Союз между расцветающими окраинами Европы мог перерасти в сильную политическую силу, особенно, если в него затащить и Швецию. Карл Одиннадцатой, заканчивающий реформы в своей стране, также искал поддержки и был премного доволен сотрудничеством с русскими. Ну и, естественно, хотел определённую долю в североморской торговле, причём культурно прислав полпредство в Холмогоры. Даже корабли готов был строить, коли закажут.

Марьяж царя и принцессы имел определённые нюансы. Так, например, регент Педру понимал, что сделать из Иоанна Пятого португальского принца‑консорта не удастся, да и смысла не имеет. Других нахлебников хватало. Придётся евродевушке жить в заповеднике белых медведей, а куда деться? Главное, чтобы сладкая парочка детишек нарожала, вдруг удастся в будущем унаследовать европейский Тартаристан. Или (коли с другой стороны посмотреть) Лузитанию. Жизнь такова, что никому нафиг не нужная прусская принцесска вдруг стала мощной (по делам) императрицей.

– Может стоит поискать кого‑нибудь среди немецких принцесс? – заикнулся было князь Нарышкин, – всё‑таки кровь подревнее.

Против такого стоял насмерть Михаил Вяземский.

– Пойми, Лев Кириллович, пришли времена, когда нужно мериться экономиками, а не кровью.

По‑своему он был прав. Нелепо, когда престолонаследник Александр, сын императора Николая Первого, обженился с дочерью 47‑ой экономики Европы. Мезальянс, да и только! Это ненужных детей следует куда‑нибудь пристроить на чужую шею, а себе следует брать то, что повыгоднее, раз уж брак по расчёту. Хотя сам Михайла женился всё‑таки по любви, но он мог себе это позволить – победителей не судят. Они выше уровня критики.

Проект брачного соглашения расписали и передали представителю португальского регента. Даже разрешили, ежели нужно, принять участие в строительстве порта в Хельсингфорсе и использования его в дальнейшем в корыстных целях. Ну и на Тобаге дозволили всерьёз заняться благоустройством, раз уж высокая сторона деньги за аренду платит. Прикольно, но описание «цепей Гименея» больше напоминали сделку века. Довольный полпред отбыл из своего временного заточения на краю географии, чтобы доставить письменное и устное на другой конец географии.

А Москву поставили перед фактом, отправив гонцов с примерным описанием открытых частей договорённости. Пусть сестра и окружение порадуются за младшего брата. А уж как высокородные московиты возрадуются, что ныне не будет проведен выбор из их дщерей, как у былых правителей. Всё‑таки одной заботой меньше.

Август самый суматошный месяц в сфере сельского хозяйства и Хосе Гонсалвеш загонял всех и вся, находящихся в подчинении. Даже вёл подсчёт солнечных дней почему‑то. В принципе, его устраивало созревание свекловицы и картошки, а на кукурузий он даже молился, когда ростки достигли колена. Чем больше наберётся зелёной массы – тем весомее победа над холодным климатом! Даже помидоринки уже зачались, а если хотя бы один подсолнух семечками обзаведётся… Ладно, князь Вяземский уже договорился с дальними далями, чтобы в тёплых краях за его деньги целые плантации организовали. И масло там же давили, и часть себе оставляли за работу. Душ Сантуш расстарался, создав при себе подразделение по реализации Мишкиных хотелок и предполагалок. Вот и бегали галопом, чтобы попробовать внедрить очередную просьбу.

Радостью закончилась авантюра в Вест‑Индии, проведённая на паях с Абрантушем. Золотые и серебряные монеты поменяли на удвоенные количества, по весу, в слитках, а заодно и колониальной всячины прикупили. Обменяли на часть слитков, ясен перец. Распределение того, что вывезли, шло в определённой последовательности. Маврам сбыли дары американской природы, португальскому монетному двору – золото и серебро для изготовления «мальцев», а кое‑что доставили в Архангельск. Герцогский бастард, слитый куда подальше от родины, ничуть не переживал по поводу временного отлучения. Наоборот, рвался в дебри Амазонии, но чтобы с Мигуэлем на пару, а пока решил передохнуть (ударение на последний слог, а не на предпоследний). Странно, но никакие пираты не приставали по пути, хотя караван сопровождали «туда‑обратно» всего лишь два вооружённых до зубов галеона.

Обещанное судно‑бочка, чтобы без проблем замерзать во льдах, пока достраивалось в Сетубале. Придётся прибрежным самоедам, проживающим аж до самой Печоры, подождать следующего года. Пока они сами свою фигню доставляли: от песцов до моржовых клыков, а Михайла уже заказал оборудование для производства дешёвого мыла. Да, молодой чудило собирался составить сам себе конкуренцию. Нет, не для завоевания еврорынков путём сбрасывания цен и заваливания товаром. Его больше интересовала гигиена подотчётных прирученных человеков. Чтобы у своих всегда имелось чем мыть руки перед едой, а то отваров на поносы и прочие боли в животе не напасёшься. Ни у самоедкины лишнюю копеечку заработают, тоже люди как‑никак. А жиру у них столько, что даже выбрасывают излишки, которые гниют где ни попадя. И пепла полно, хотя порой непонятно откуда его берут. Топливо берут, а не сам пепел.

Государевы дело, безусловно важны, но Михайла не забывал и о личных подопечных. Ещё в первый месяц по прибытию он посетил обе свои деревушки и сразу навёл порядок. Обоих обитающих там представителей голландского купца нагнал в Архангельск, объяснив кто в доме хозяин. А продажных старост… В общем, не надо о грустном и показательных мероприятиях. Другое дело, что сразу начали строиться лесопилки и кирпичный заводик, крестьяне получили всё, что их душеньке угодно и не угодно. И скотину, и струмент, и сани‑телеги всякие, и даже усовершенствованные сохи (на всякий случай). Охотников и китобоев снабдили новым оружием, мало того выделили средства на ремонт карбаса, пока новенький не будет построен по всем современным правилам, да с бронзовыми железяками. Даже отваров и хорошего мыла для пользы дела не пожалели, попутно обустроив местную мыловарню. Эх, скоро обе могут стать маленькими Беспутиными. Часть вчерашних беспутинцев подселили, чтобы забитым крестьянам помогали дух укрепить и поверить в светлое будущее. Так что «своя рубашка» не осталась без внимания и призрения, когда денег полно легко быть благодетелем.

Неподалёку от рыбацкой составляющей началось строительство металлургического комплекса, чтобы семейству Маду имелось где развернуть «новую временную родину». Там же Дмитрий затеял свой оружейный филиал, всё «деревянное» затеяли строить возле лесной деревеньки. В смысле, луки, стрелы, арбалеты и всяческие чесалки с зубными щётками. А уж специализированные меха сам бог велел перефигачивать из того, что имелось в лесах. Хотя следовало учитывать новый закон об истреблении пушистиков. Молодь трогать нельзя (а то на кол), всех подряд зверьков забивать нельзя (на тот же кол) и вообще беречь природу, мать её! Пусть Русь уменьшит добычу мягкой рухляди, цены тогда сами поднимутся. Население Европы растёт, а с ним и потребность в мягком и тёплом, как и количество тех, кто сможет платить за сиё чудо повышенные цены. Чуть‑чуть повышенные, а не в сто раз.

В общем, хозяйство Семибаба, то бишь, Вяземского, обрастает современными и ультрасовременными предприятиями, а значит уже нужно людьми запасаться. Ох, ограбят «континентальную Русь» все эти северные реформы, небось всяких лучших будут переманивать и покупать при случае. Прикольно, если из Смоленска начнут приезжать, хотя года через три‑четыре туда Иоанн может переехать. Но это пока не афишируется, не анонсируется и хранится в секретнейшем секрете. Будущая Смоленская Русь ещё только в проекте…

Глава 2

Царевна Софья Алексеевна, регент почти божьей милостью, усиленно металась мыслями о том, что время идёт, а ничего не меняется. Василий Голицын уже и не знал, куда спрятаться от очередных прожектов о переустройстве власти в стране. Лишь Шакловитый потирал загребущие, некогда проштрафившиеся, ручонки в предвкушении активных действий. Его последний план привёл государыню в истинное восхищение.

– Матушка, всё упирается в те десять полков, которые верны царю Ивану. Надо бы их отправить в военный поход куда подальше и тогда всё сложится.

Заговорщики активизировались с приходом солидного обоза от Ватикана, который добрался‑таки до Москвы. Пушки, стрелковое оружье, брони, боеприпасы, злато‑серебро, табун великолепных боевых коней, качественные повозки, да ещё и две тысячи тяжёлой кавалерии – глаз не оторвать от такого подарка. Обрадованная регентша даже снизошла с небес и поблагодарила легата‑схизматика. Ни одним словом или жестом не выказав свою нелюбовь к треклятым европейцам. Даже предоставив посольству достойное жильё во врменное пользование. И теперь делила шкуру.

– Конных оружных возьму себе в гвардию. Новое оружие дадим нашим пяти полкам и ещё пять создадим. А стрельцы Ивана вместе с полками иноземного строя нехай отправляются на войну.

– Так мы без охраны Москву оставим, государыня, – пытался угомонить благоверную премьер‑министр, – а вдруг поляки сюда нагрянут?

– Не придут твои поляки, Собесский сейчас в долгую войну втянут с османами, не до нас ему.

Странно, но хитрющий вариант мог и сработать на первой стадии. Отправив верных Ивану стрельцов и солдат куда‑нибудь в Запорожье регентша сразу получала мощный военный перевес на Москве. А с армией можно было бы сплавить и тех бояр, кто настроен против и ждёт окончания регенства. Ну, а на месте, и Ромодановского с Борькой Голицыным прищучить, коли старший царь далеко. Когда до него новости дойдут – дело будет сделано. Суть в том, что удалось договориться с патриархом Иоакимом.

– Я ему верну место во власти, а он меня помажет на царствие, якобы Иван отрёкся. Поди проверь, а потом поздно будет.

Коварство не всегда расчётливо, тем более в семнадцатом веке. Зачем рассчитывать каждый шаг, когда хочется всего и сразу, а потом никто ничего никому не докажет. Последствия переворота непредсказуемы, значит следует ввязаться, а там кривая выведет. Даже если в итоге какие‑нибудь поляки действительно придут.

Долгоиграющие англичане ещё и полпути не проехали, когда быстротечные добрались до Лондона. Естественно, что сначала доложились правлению Московской компании.

– Джентльмены, всё плохо. Московиты различными спекуляциями подняли цены почти на всё, а некоторые товары можно купить лишь через их казну. Тоже очень дорого.

Новости требовали анализа и ответных действий. Свергнуть новых правителей сложно, коли имеется двоевластие, да ещё разнесённое в пространстве. Убедить парламент отправить экспедиционный корпус пока невозможно, так как Франция начала войну с Люксембургом. Каждый вооружённый шаг правительства мог привести к политическим накладкам. Оставалось лишь действовать самостоятельно, в частном порядке, причём поспеть до конца навигации в Белом море. Иначе захватывать придётся льды, да и по зимней тундре слишком накладно продвигаться, а то и невозможно добраться до Архангельска.

– Имеет смысл попробовать частную карательную акцию. Русские наверняка не готовы к нападению пиратов и наёмников, да и солдат у них мало. Можно нанять несколько кораблей, якобы действующих сами по себе, и захватить русский порт. А то, что царь и иже с ним погибнут, так всякое бывает.

– Купцы докладывают, что у русских много солдат…

Ну какие такие «стрельцы»? Ясно, что своим крепостным и голодранцам раздали оружие и назвали «армией», ха‑ха‑ха. То, что более‑менее армия, находится в Москве, для защиты столицы. А на Севере явно вчерашние крестьяне изображают солдат. Две‑три тысячи наёмников легко решат вопрос, да и корабли поддержат своими орудиями. Главное, чтобы трейдеры других стран не пострадали в акции устрашения.

Сказано – сделано, шесть фрегатов наняли, напичкали опытными отморозками и отправили в один конец. Пусть ждут в захваченном Архангельске до следующей навигации, заодно и с местного населения соберут всё, что имеется. А уж потом большую торговую флотилию послать, чтобы выкупить по дешёвке всё награбленное. Победителей не судят! Тем более, что впоследствии можно будет вернуть Архангельск Москве за удобный торговый договор по правильным ценам. Московитам ныне не до того, чтобы армию гонять в такие дали, когда мирный договор с Полонией не подписан. Столица важнее окраин…

Развитие Северной Руси – дело трудоёмкое. Не всё растёт, чего хотелось бы, а то, что всё‑таки произрастает, не такое урожайное из‑за холодного климата. Зато китов и прочих моржей – морево и все вокруг профессоры добычи. Свой бы тоговый флот, да вооружённый или с кораблями охраны, так давно бы уже Московия имела богатства мирового уровня. К сожалению, немцы всей Европы желали быть посредниками и перекупщиками. Вот и приходилось создавать качественную губозакатывательную машину супротив них.

Учеб‑полковник Кузьма, Витязь ордена Юрия Боголюбского, мотался по всем «учебкам» края, чтобы контролировать подготовку почти десяти тысяч нанятых в ученики. Процесс подготовки толковых дружинников длителен и займёт два года. А будущих солдат приходится кормить уже сейчас. Слава богу, что на Севере полно белков и жиров, лишь углеводы приходится закупать. Часть в России, часть из Европы. Так что его жёнушка, Лукерья, почти муженька и не видела. Хорошо, что поплыла животом и чего‑то там растила на будущее. Это у них своеобразное соревнование сложилось с княгиней Глафирьей на радость обеим.

Самой востребованной профессией оказалось строительная. Холмогоры, Архангельск и Северодвинск подверглись набегу работников‑начинашек и изучалась даже кладка кирпичей. Дерево деревом, но и усиление стен нужно, когда врагов имеется в наличие слишком много. И пока никак не отбить европейцам неправильно мыслящие мозги.

Так что лишь торговля приносила доходы, всё остальное шло в дебитной части. Те, кто не петрил в двойной итальянской бухгалтерии (а в ней лишь несколько человек петрило на берегах Белого моря), даже не знали, что наличка, хранящаяся в калитах и в носках под матрасом, тоже дебит, а не кредит. И в 21‑ом веке это так же считается.

– Афоня, ты не жмись, – требовал Вяземский подчинения от «министра персональных финансов», – нечего деньгу копить.

– Ну как же так, княже, все так делают, а не тратют на всякое ненужное. Зачем дорогущие пики покупать у иноземцев, коли свои можем делать?

– Неправильно мыслишь, Афанасий! – убеждал мот всех мотов и транжира всех транжир, – качественное оружие, питание и броня своё слово скажут, когда беда придёт.

– А зачем португальцам платить и арендовать их шхуны? Они же без толку туда‑сюда мотаются и бездельничают.

По‑своему, прижимистый дьяк был прав, две шхуны были наняты лишь для сменной работы практически до конца навигации. Одна контролировала «горлышко» Белого моря, чтобы немедля сообщить, ежели какая‑нибудь подозрительная гоп‑компания объявится там, а другая сменяла её на боевом посту. Вахтовый метод называется: две недели одно быстроходное судно несёт боевое дежурство, две недели другое. Дай бог, если впустую. Лучше жить мирно, чем воевать с кем ни попадя. Правда, Михайла припахал ещё и торговые галеоны, спланировав по неделям отгрузку и загрузку взаимопоставок. Крупные корабли, если что, помогут в нужный момент своими орудиями. Это их капитанам выгодно: во‑первых, получат оплату, во‑вторых, будет о чём похвалиться в Лиссабоне. Всё‑таки помощь торговым партнёрам – дело богоугодное, даже если богом является какой‑нибудь Маммона.

Отдельного внимания требовала местечковая металлургия. Доверять Москве, когда там куча русских врагов и уйма иноземных шпионов, Вяземский считал нелепым. Лучше пусть курское и шведское железо прибывает на север под видом чугуна. Тем более, что семейство Маду уже достраивает целый комплекс: от выплавки стали до обработки готовых изделий. Хорошо, хоть из Швеции имеется возможность получать свой металл морем, а то посуху совсем долго получается и приходится формировать большие обозы.

Дмитрий и Ларион уже мотались от Стокгольма к Хельсингфорсу, посещая Курляндию и, иногда, Выборг. Там потихоньку формировалась португальская колония в соответствии с последними договорённостями между Карлом Одиннадцатым и регентом Педру. Шведскому королю для своих реформ нужно португальское золото за аренду порта, столь близко расположенного по отношению к Новгороду. Не всё же добро вывозить из Московии через Север, многое вполне можно закупать поближе. Испания и Англия пока не ворчат, а Франция бредит транссибирским трактом и налаживает добрые контакты с лузитанцами. В принципе, уже прорисовывается сотрудничество между солидными державами, объединёнными интересами в России. А турки ни одну из этих стран не волнуют ни разу. Пусть с ними австрияки с поляками разбираются.

Пока кто‑то занимался мирным развитием и торговлей, другие сцепились в жестоком противостоянии. Великий визирь не рискнул брать Вену прямым штурмом, опасаясь потерять порядка двадцати тысяч (десять процентов от общего воинства). Поэтому османы тратили время на подведение мин, чтобы всё сделать с меньшими потерями. В итоге, дождались того, что противники объединились, предоставив командование польскому королю Яну Собесскому. Увы, когда не забиваешь гол сопернику – вполне можешь потерять инициативу и пропустить гол в свои ворота. Что, в принципе, и произошло. Сражение выявило мощный разлад в армии Кара Мустафы – татары, валахи и молдаване просто саботировали битву. А нечего набирать или слишком амбициозных, или насильно вовлечённых. Кончилось всё плохо, турецкая армия проиграла сражение и в итоге осталась без обоза и артиллерии. Соответственно, пришлось отступать изо дня в день, из недели в неделю, потеряв, как восточную Австрию, так и северную Венгрию. Заодно обеспечить будущее австроимператора. Великое будущее, реально имперское!

Ян Собесский обрадовался огромной добыче и даже похвалился в этом своей супруге. Хотя, захваченное пришлось поделить на всех подельников, а часть того же скота, например, слопать по дороге домой. Теперь круль‑победитель собирался подумать о будущем, о новых завоевательных походах и предполагаемых союзниках. А что делать, когда после общей победы выявляются разногласия с партнёрами? Яну Третьему мечталось о Дунае, чтобы расширить свои земли в плодородные места с человеческим климатом. Значит – мимо малопригодной Московии с её мёрзлыми погодными условиями и вредными обитателями. Для русских тоже удобный момент, если регентша Софья не решит поляков воевать, чтобы помочь самой себе стать владычицей Руси. А то с неё станется. Тут‑то подсылы Вяземского и унесли инфу в Архангельск, вдосталь промыв до этого мозги варшавским магнатам через третьих лиц. Мол, Иоанн Пятый готов даже деньгами платить за некоторые взаимоуступки, а значит в переговоры лучше с ним вступить. Тем более, что в 1684 году он станет совершеннолетним и сам начнёт корольковать. Недолго‑то и осталось, как раз на предварительные переговоры.

Расстроенные турки, которым отныне придётся перейти в оборону, начали внутреннюю ротацию ценных руководящих кадров. Ничего удивительного, что Исмет‑паша поднялся в чиновничьей пирамиде повыше, так как выдвиженцев «от великого визиря» стали обеспечивать шёлковыми шнурками, освобождая свято место. Небось и до самого визиря в итоге доберутся, когда руки до него дотянутся. Султан Мехмед Четвёртый убедился в неспособности Великого Визиря руководить чем бы то ни было и лишь ждал момента покарать неудачника. И начал подыскивать новых советников, чтобы выбрать правильную стратегию на будущее. Невыгодный Бахчисарайский мир с русскими 1681 года следовало пересмотреть, вдруг своеобразное троецарствие на Руси можно расколоть? И чего‑нибудь где‑нибудь отгрызть в свою пользу. Но на кого в Москве делать ставку, кого привести к власти, чтобы потом ограбить, воспользовавшись внутренним раздраем?

Начался период, названный Великой Турецкой войной, где Священная лига (Священная Римская империя, Речь Посполитая и Венецианская республика) всерьёз и надолго схватились с Османской империей. Россия, в новой версии Истории, пока оставалась нейтральной. Некий влиятельный князь (попаданец по воле судьбы) сознательно противостоял тому, чтобы русские проливали свою кровь ради расцвета Европы. Тем более, что он понимал и даже знал, чем всё кончится…

В сентябре начали возвращаться всякие, посланные куда подальше, экспедиции. Первым вернулся один старовер, которому и корабль наняли и денег с продовольствием дали, и инструментарием снабдили. Нашёл свой уголь на Груманте, вернулся и подписал староверский договор с властями на добычу и поставку минерального углерода. Пусть зарабатывает денюжку, коли исполнителен, честен и трудолюбив. Тем паче, и других старообрядцев в дело припашет. А значит и полный порядок будет в столь потребном деле. Как раз нашли куда толстую китовую кожу пристроить. Понаделали огромных мешков, чтобы загружать‑разгружать по пятьсот фунтов угля зараз. Лебёдками да журавлями вытаскивать из трюмов, грузить на повозки и отправлять индусам‑металлургам, коли им такой уголёк нужен для колдовства над железием‑чугунием, чтобы сталь получать.

Затем и географические геологи прибыли. Описали две незамерзающие бухты в Кольском фиорде и даже обозвали (как было рекомендовано Михайлой Алексееичем) Мурманской и Североморской. Первая – его старшецарскому величеству, вторая – верному соратнику.

– Миша, а где же людёв найдём, чтобы порты строить там? – сразу озаботился Иоанн Алексеевич, – и так каждый человек на счету.

– Не спеши, государь, главное, что знаем о них. А самими бухтами в будущем займёмся, когда силушку нарастим.

Вот так всегда, близок локоть, да не укусишь, коли зубов не хватает объять необъятное. Это в микроскопической Европе человек на человеке сидит, а в архангельских землях – великая пустошь в смысле населения. Территория поболе Франции или Испании, а двуногих прямоходящих кот наплакал. Навзрыд, аж завыл по‑волчьи от безысходности. Ну, когда же всего будет вдосталь, чтобы не жопничать и по пальцам не пересчитывать? Или Москва слишком огромные земли под себя подбирает, явно не по плечу? Небось брабантцы свой Брабант уже давно отбрабантили по самое не могу, освоив каждый квадратный миллиметр своей земли. А потом уже поздно было соседское завоёвывать и присоединять, так как тамошние тоже отбрабантились в своих палестинах.

В конце концов, ещё два вонючих фрегата возвернулись. Птичьим дерьмом затарились под самую завязку, аж почти тыщу тонн привезли. Одну тонну тут же перегрузили на повозки и отправили Августу Веберу на исследования, остальное всучили Гонсалвешу. Славный мичуринец уже доложился по возможностям полярно‑приполярной природы.

– Ваше величество, на севере лишь скотину имеет смысл разводить, потаты и овощи выращивать. Так что зерновые лишь в южной части, вверх по Двине можно сажать, хотя всё равно урожай низкий будет.

Вот всё «северное гуано» ему и отдали, снабдив стругами, чтобы закопал там, где нужно и больше не вонял на всю ивановскую. Сотню тонн передали португальцам и шведам с голландцами – нехай в своих краинах попробуют удобрять, вдруг сработает?

И всё бы хорошо кончилось, но нагадили англичане. Хотя, еврочеловеки утверждают, что «англичанка не гадит, а цивилизует». Сообщение о странной эскадре, заходящей в Белое море, примчалось на быстроходной шхуне и добралось в Архангельск. Естественно, что сработала заранее подготовленная заготовка (одна из двух). Атаковать действующий порт можно с двух направлений – через западную протоку в устье Двины и через восточную. Пирато‑наёмники не разобрались толком с географией и попёрлись к Северодвинску, посчитав его Архангельском. Десант высадили со шлюпок с севера Николо‑Карельского монастыря, а сами фрегаты потащились в протоку. И всё бы им удалось, но количество и качество пушек не учли. Полевые бабахалки смели часть десантников картечью, оставшиеся отморозки вышли на коронную «вяземскую» дистанцию и заполучили залп из трёхсот ручных пищалей «тигрят», сопровождаемый стрелами и болтами дружинников князя Мышецкого. Те, кто выжил, предпочли сдаться, понимая что сбежать не удастся, а пушки уже перезаряжают.

Эскадра, входя в протоку кильватерным строем, немедля подверглась расстрелу орудиями береговой обороны, заблаговременно пристрелявшими акваторию ещё в июле‑августе. Тут и португальский галеон появился вместе с парочкой фрегатов. В те времена испанцы и португальцы вооружали свои корабли дальнобойным оружием, в отличие, от англичан и французов, которые предпочитали ближний бой и соответственно были заточены. Эскадра Сигурда Ольярссона, эдакого временного адмирала и известного морского разбойника, попала в своеобразный речной капкан, где особо не поманеврируешь, да и сбежать сложновато. Первый залп они произвели, нанеся урон строящимся объектам, но на большее их не хватило. Наёмники – люди простые. Увидев что беззащитное оказалось со многими зубами и даже клыками, часть из них предпочла сбежать куда подальше. Человек в критической ситуации сначала делает, а потом думает. Это против овец всё получается ловко, мужественно и красиво, а когда нарываешься на скандал, сразу срабатывает первая сигнальная система класса «спасайся, кто может».

Понятно, что фрегаты в итоге перестрелки обрамились белыми флагами, а тех мореманов (от слова маньяк), кто ещё барахтался в холодной воде вроде даже спасли (кого успели). В итоге, архангелогородцы заполучили славное шоу тех времён – казнь пиратов. И вешали, и головы отрубали, и на колы сажали и по‑разному изгалялись. Лишь англичанин‑консультант при варвар‑адмирале, как представитель Московской компании, удостоился допросов в пытошной. Кстати, рассказал о битве под Веной, а то новости из Европы слишком долго ползут. Получается, что дал пищу для ума, молодец. Его особо не мучали, сам был рад поделиться различной информацией. Тем более, именно он просил Ольярссона не спешить с обстрелом, наивно надеясь сохранить побольше имущества на берегу для патронов из Лондона.

Когда его казнили, то порекомендовали обоим «задержавшимся» англичанам поприсутствовать, чтобы они могли впоследствии доложить своему начальству, чем ныне богаты московиты и как обороняют своё добро. Так что оба отправились на родину, пресытившись впечатлениями. Жаль, что купцы‑иноземцы не видели самого сражения. Всё‑таки от Архангельска до Северодвинска больше тридцати вёрст. Но слухи и сплетни торговцы разнесут по всему миру, даже подговаривать не нужно. Небось, навыдумывают лишнего и англотерапевты пришлют уже королевский флот из пары сотен кораблей. Впрочем, может согласятся просто торговать, оно явно дешевле выйдет.

Покалеченные фрегаты, как и повреждённый галеон, отправили на верфи. Португальцам заплатили золотом, но они его тут же потратили, накупив и заказав всякой выгодной всячины. Раз уж придётся зимовать, так почему бы это не сделать с большей выгодой? А «великие цари» начали думы думать: о Польше, о Турции и о том, как теперь использовать ситуацию в свою пользу…

Сколько ни воюй, ни пакости другим, а жизнь берёт своё. Население края перевыполнило все планы, причём по всем статьям. Одной клюквенной пастилы изготовили и втридорога втюхали иноземцам столько, что хоть корабли и дворцы на вырученные средства строй. Самоеды повсюду разъездились со своей продукцией, даже первые образцы мыла припёрли. Воистину загадка – где в тундре пепел водится? И как они умудряются делать такую красивую зимнюю одежду для тётек и реально классные и удобные унты для дядек? Мало того, уже отдельно взятых деток прислали в интернат для «народов Севера», которые командированные воскресенцы затеяли. Да, Православная Церковь всерьёз отнеслась к идее ликбеза: и учителей из северных монасей выделили, и с Руси завезли. Да что за нарушения вековечных укладов, куды ж такое годится? Впрочем, ширнармассы не вякали, а очень даже использовали новые бенефиты от царя.

Фантастический проныра Саргис удивил всех, протащив караван через всю Ойкумену: от Индии до северного конца географии. Долгожданная «небесная сталь» прибыла в кусках и обломках бывшего оборудования и станин. Попутно, собрал ещё один, уже с персидскими и сирийскими товарами. Раз покупатель отстал от прогресса и бронирует своих нукеров, хотя весь мир перешёл на войну голышом, значит нужно продавать то, за что хорошие деньги платят. Дамасская сталь, что ни говори, по‑прежнему лучшая в мире, почти как толедская и миланская. Ну и хлопок всякий, со всяким же шёлком и прочими пряностями. Ох и поназасолили икорку чёрную и красную в пряном рассоле (а точнее замариновали) для старшего царя и его ближнего окружения. Ну и для дружинников столь полезные протеины приготовили, но уже с гораздо меньшим содержанием ценнейших пряностей.

Новые верфи освящали по отдельности, причём стапель за стапелем, чтобы покрепче стояли и получше работали. Настоятель Карело‑Никольского монастыря и отец Пафнутий организовали столь важное мероприятие со всей серьёзностью. Они бы ещё крестный ход устроили! Хотя никто и не возражал, так как верфи – это путь в Мировой Океан со всеми его возможностями. Тут тебе мерещатся и боевые корабли, и китобои, и говновозы и всякое другое, однозначно полезное. А те, которые зацепили пираты, быстро восстановили. Плюс (огромный плюс) деревьев нарубили уймищу: и лиственницу, и дубы, и всякое другое (на всякий случай). Уже сколько месяцев сохнет, как бы не пересохло или не усохло, навроде знаменитой «усушки и утруски» в будущем. Осталось лишь начать да кончить в важном деле собственного кораблестроения.

В общем и целом предстоящий год намечается переходом от слов к делу, то бишь уже многое начнут изготавливать на пользу малой родине и её главначпупсов.

Противостоянию всё более обнаглевающей регентши и, фактически, попаданцу Мальцеву нанёс удар мудреющий Иоанн Пятый. Он вызвал для консультаций первого министра и повелел прибыть непременно до Рождества.

– Васенька, зачем ты им там понадобился? – волновалась предполагаемая (в собственной голове) царица земли русской, – неужто сами не могут разобраться?

– Да не волнуйся ты так, государыня. Уже год они вдали ит Москвы, видимо нужон для того, чтобы посоветоваться. Не переживай, к весне вернусь.

– А как же поход к запорожцам, чтоб крымчаков воевать?

– Готовь всё, благо Шакловитый позаботится, всё у него в руках.

Действительно, судья Стрелецкого Приказа хорошо пользовался моментом и контролировал подготовку переворота. Даже магазины затеял организовать вдоль левобережья Днепра. И флот речной наказал строить – по воде всяко удобнее сплавляться, чем посуху переть. Мало того, заказал пошив запасной обуви! И лишь чуть‑чуть приворовывал на заказах, рассчитывая своё взять в святом деле ограбления правоверных Крыма. Ну и потихоньку строил личный полк под видом нового, на всякий пожарный случай. Благо из казны отпускались средства пока беспрепятственно.

Московиты радовались военным подрядам, всё‑таки хороший заработок на ровном месте. Тут ещё и повышенные расценки на экспортные товары денег приносили уйму. Прямо второе пришествие какое‑то, в смысле райские кущи средь бела дня. Европейские купцы ворчали, кряхтели, злились, но пока покупали, не имея возможности переключиться на других поставщиков. Причём, уткнулись в своеобразный дефицит. по сравнению с предыдущими годами. Мехов, по указу, стало в два раза меньше. Железо и его производные проще уже на Москву завозить, такие цены стали. Дёготь больше вывозился на Север, чем на Запад. Ещё и Ромодановский нещадно рубил загребущие руки мздоимцам, когда их выявляли. Страшно стало взятки брать, глядишь и тем, кто даёт, тоже несладко придётся. По крайней мере, на лапу удавалось давать лишь каким‑то непонятным личностям, которые быстро исчезали с глаз долой, получив мзду. Русский мир перевернулся с головы на ноги, а молодь всё на свой ус наматывала. Куды же всё катится с навроде глубокой колеи? Как жить без добродушной и столь привычной мысли класса «рука руку моет»?

Солидную часть русских товаров выкупали люди Исмет‑паши, да святится имя его. Раз с Московией всё пучком – значит следует пользоваться моментом. Тем более, что военные потери следовало восполнить, даже хвосты благородных пушистиков. И ни в коем случае не терять контакта с Русью. Отказаться от торговли равносильно политическому поражению. Москва ведь может тогда и в Священную Лигу вступить, раз выгоду с Османской империи не имеет. В принципе, такой подход поддерживал и султан, ищущий союзников, а не врагов.

Партнёров искали и поляки. Планы отвоевать молдавские и трансильванские земли у турок стали задачей номер раз, а значит нужны те, кто поможет раздвинуть границы Речи Посполитой на юг, к Дунаю. А то (исключительно шёпотом) и дальше, в Болгарию. Ян Собеский спешил реализовать полученное военное преимущество, несмотря на то, что немцы задумали свой путь. Пришлось отправлять переговорщиков по разным направлениям. К московитам отправили одну группу, в Архангельск другую. Ту, что с промытыми мозгами, видимо ориентируясь на поддержку князя с отбитыми. Какая сторона предложит условия получше – того и будут почитать, как круля русского. В итоге получили поддержку и дружбу народов и там, и сям, но в разной трактовке и в разное время.

С Софьей свет‑Алексеевной договорились о невероятном. Регент государства Российского (или Московского княжества, кому как нравится думать со своей колокольни) решила сменить планы. Уж слишком хотелось обезрыбить стольный град, чтобы установить свою власть. Поэтому предложение поляков решила принять, отправив полки, как «государевы», так и «иноземного строя» польскому королю. В обмен на окончательную передачу России Киева, всего лишь за 120 тысяч рублей сразу. Василий Голицын уже уехал и некому было наложить вето на сию глупость. В условиях дождливой осени русский корпус потащился в сторону Каменец‑Подольского (более пятнадцати тысяч воинов), а деньги с гигиканьем увезли в Варшаву. Владычица подписала договор не особо задумываясь, всё равно Иван узнает слишком поздно. Увы, но силой взять не удалось ни Ромодановского, ни Бориса Голицына. Оба‑двое не рискнули начать гражданскую войну, но зато объединили личные дружины, забрали родню и добро и с поддержкой московского полка «солнышек» отправились в дальний путь.

– Фёдор, почему не заарестовал ворогов наших? – спросила владычица московская.

– Прости, Софья Алексеевна, но ежели с ними сцепились бы, то многих потеряли б. И тогда заглавную задачу не с кем получилось бы исполнить.

Недаром в народе говорят, что наглость – второе счастье. Совершенно пустой переворот, который по идее невозможен, состоялся, да ещё и быстро. Кто‑то чуток не доглядел, кто‑то слишком почивал на лаврах, кто‑то рискнул, не подумавши… В итоге, в ноябре состоялось помазание на царствие и престол заняла настырная дщерь царя Алексея Михайловича. Фактически, страна оказалась расколотой, как вдоль (по религиозным соображениям), так и поперёк (между наследниками). Наталья Кирилловна ожидала репрессий и беспокоилась за сына с дочкой, но видимо обошлось. Не считала Софья её соперницей, да и не хотелось выглядеть варваркой в глазах Европы. Всё‑таки Пётр, хоть и совсем юн, но официальный младший царь. Жаль, что ни бунта, ни столкновения не произошло. Тогда можно было бы поубивать Нарышкиных под видом жертв боевых действий. А без крови‑то народ не поймёт, да ещё и бунт поднимет. Ох, тяжела ты шапка Мономаха!

Отмороженные северяне всё получают в последнюю очередь. Сначала прибыл полковник Сташевский от лица польского короля.

– Ваше величество! Круль Ян Третий предлагает дружбу и военный союз. Наслышаны, что у вас есть интерес в приобретении некоторых литовских земель.

Разумный подход, между прочим. Если полякам нужны деньги, то почему бы гонористым панам не продать литовское. Эдакий семантический выкрутас, чтобы честь и достоинство не уронить и рыбку съесть.

– Да, пан Сташевский, мы могли бы приобресть кое‑что, – начал озвучивать домашнюю заготовку царь, – Польскую Ливонию к северу от реки Западная Двина. Также имеем интерес к Витебским и Полоцким землям.

Совет ближников просчитал, что Собесскому сейчас понадобятся наёмники, дополнительное оружие и боеприпасы. Южный поход навряд ли принесёт одномоментный успех двадцатипятитысячному войску польскому, максимум отгрызут обратно Каменец‑Подольский. Значит предстоитдлительная война на несколько лет. Дойти до Дуная мало, понадобятся гарнизоны и прочие оккупанты. И где столько поляков брать, придётся нанимать местных патриотов, которые кроме освобождения от турецкого ига захотят и регулярное жалованье. Из месяца в месяц, из года в год. Так что продать чуток территории на севере страны означает получить возможность знатно прирасти на югах. Да и польские магнаты уже устали от «единения» с литовскими.

В принципе, полковник имел (судя по верительным грамотам), полный карт‑бланш. Поэтому расписали договор во всех подробностях, приложили карты и Иоанн Пятый его подписал. Свидетелями отметились сам пан Сташевский, князья Вяземский, Долгоруков, Мышецкий и Нарышкин. А также шведский и португальский полпреды – всё‑таки официальные лица, а не шалтай‑болтаи какие. Деньги отправят королю, когда польская сторона свои завитушки накатает и свои печати подвесит. И сам договор ни в какую Москву везти не нужно – только лично в руки старшему царю. По совместным военным действиям никаких решений не приняли, лишь одно дело за раз приветствуется.

Нарочные принесли весть о перевороте лишь к концу ноября, опередив и Ромодановского, и даже Василия Голицына. Коней загнали столько, что и не счесть! И лично довели инфу Ивану и Михайле, чтобы смуту раньше времени не вызвать. Так им посоветовал, оказывается, князь Ромодановский.

– Ну, что же Иван Алексеевич, сработала наша мина, – разоткровенничался попаданец.

– Да, Миша, не верилось мне, что Софья рискнёт на такое. Ведь все устои попраны, как она не понимает, что не по плечу ношу взяла. А ты уверен, что она надорвётся?

– Не сразу, государь, не сразу. Мы же ей много денег оставили, на несколько лет хватит.

Когда Совет собрали, то сразу объяснили хитрую интригу. Оказывается, эти молодые засранцы, специально конфликт спровоцировали. Россия слишком велика, чтобы её по‑бырому обустроить и вывести всю целиком на новый уровень. Никаких денег и исполнителей не хватит, а значит будут даже бунты на местах, порой по самым простым поводам. В то же время, новой царице невыгодна гражданская война, а то раззадорившиеся стрельцы могут вообще власть отобрать у Романовых. И пригласить кого‑нибудь со стороны, как в своё время был призван Рюрик. Новая Смута ничем хорошим не пахнет, а окончательно расколет Русь на кучку княжеств.

– Лучше уж будем с Софьей зоны влияния делить, мирным путём, – признался Иоанн Пятый, – она пойдёт на уступки сейчас, лишь бы власть удержать.

– Государь, а вдруг она создаст сильную армию и пойдёт на нас войной? – засомневался генерал‑губернатор.

– Не пойдёт, Владимир Дмитриевич, и не создаст. Слишком дорого будет обходиться вооружение новых полков, как и содержание их, – разъяснял Михайла, – и она скоро в этом убедится.

В принципе, Москва сильна налогами, как бы странно это ни выглядит. Так что разделение на зоны влияния приведёт и к разделению бюджетов. Тем более, что войну с Иоанном могут и проиграть, всё‑таки Португалия, Швеция, османы поставляют качественное оружие в Архангельск, а их лидеры дружны именно со Старшим Царём.

– Под свои земли я возьму Новгород, Псков, Смоленск и оставлю пока себе Северную Русь. Ну и польские земли, если их согласятся продать. Жаль, конечно, что обоз с налогом уже отправили, не возвернёшь.

Эх, благие намерения, да богу в уши!

– А Петру что отойдёт? – вспомнил о родственнике Кирилл Нарышкин.

– Пётр пока мал, – пояснил царь, – всё, что ни дай, отберут. Лучше я ему потом что‑нибудь выделю, когда он вырастет, да наукам обучится.

Так всегда получается, когда решают за народ, да ещё и не имея ни образования толком, ни опыта. Что Софья, что Иоанн, что тот же Вяземский упорно считали своё мнение единственно правильным. Вроде на пальцах всё удачно получается. Каждый за каждого уже всё продумал, будучи уверен именно в своей правоте. А куда История повернёт в итоге?

Пока Шакловитый создавал новые полки, а Софья Алексеевна новое царствие – Север прирастал беженцами. Прибытие Василия Голицына с небольшой кучкой охранников и парочкой помощников особо ничего не изменило. Иван Пятый собирался использовать его в личных целях, как толкового умного советника. Но теперь прощё назначить князя Великим Посредником между царствующими братом и сестрой, якобы нейтральной персоной по отношению к обоим режимам. А то другого на Москве и пришибить могут, не выслушав.

В начале декабря, наконец‑то появился здоровенный обоз и множество людей. Одних дружинников Бориса Голицына и Ромодановского оказалось более двух тысяч, столько же и «иоаннитов». Скарб, родственники, остатки продовольствия, а к ним в довесок ещё и… обоз с налогами, отправленный в Москву. Не дошли они до казны, их силой Фёдор Юрьевич перехватил по пути. Даже не подумав о том, что это может оказаться обидной каплей, переполнившей чашу. Так ведь можно и будущие мирные договорённости сорвать. Впрочем, боржоми было поздно пить, и гору добра пришлось расторговывать зазимовавшим купцам. Да, такие тоже имелись. Ради дополнительной прибыли они рассчитывали свои рейсы так, чтобы успеть вернуться в Архангельск до льдов. А с самого открытия навигации получалась дополнительная ходка в довесок к плановым. Некомфортно, но сколько той активной жизни у торговца?

Малый совет пополнился членами, которым довели даже то, что те и так знали. План по разделению Московии на четыре Руси (желательно братских) с одной стороны выглядел дико, а с другой был похож на светлое будущее СССР. Когда страна разделилась на независимые кусочки, которые тут же объединились в СНГ и провозгласили мир, дружбу, жвачку навек. И чуток просчитались, совсем малёхо.

– Иван, а ты уверен, что всё в итоге обратно соединишь?

– Фёдор Юрьевич, давай посмотрим с двух сторон. Коли удастся обратно объединиться, значит всё правильно задумали, – царь рассуждал, как опытный повелитель, искренне считая себя таким, – а ежели всё не сладится, то хотя бы Западная и Северная Русь разовьются и помогут Московской и Восточной.

Ох, как красиво планы озвучивать, передвигая флажки на карте. Сразу эдакая гордость за себя, стратега всех времён и народов. Глобус, он такой, всё стерпит! А всякие мелочи особой роли не играют, их всегда разрешить можно. Вона скоко всякого за один год заработано и распродано, значит верный путь выбран.

Русская армия не поспела к штурму Каменец‑Подольска, тот раньше закончился ничем. Поэтому отошли в Киев, чтобы перезимовать, где и получили последние известия. Конечно, можно было бы с возмущением рвануть сразу в Москву с гиканьем класса «а царица‑то неправильная». Увы, такое только в фильмах почему‑то бывает, а на деле тяжёлый поход в ненастный период забрал все силы. Не гикается, пока не отдохнёшь, как следует. Да и кони ремонту просят, как и пушки всякие. Обувка совсем развалилась, одёжу чинить надо. Ну и, ясен пень, следует получить приказ с самого верху, иначе на бунт будет похоже. На всякий случай полковники решили дождаться распоряжения от Иоанна, чтобы не ошибиться. Москва – Москвой, но рука дающая на берегах Белого моря ныне проживает. Да и поляки тоже посоветовали туда‑сюда не бродить раньше времени и гонор не выказывать. И сами с указаниями не лезли, понимая, что если чуток палку перегнут, могут и отхватить. Всё‑таки пятнадцать тысяч супротив двадцати пяти. Вроде меньше, чем поляков, но вреда будет очень много, потом не разгребёшь толком.

Как раз и полковник Сташевский доложился, привезя договор. Неудачный южный поход внёс свои коррективы в планирование светлого польского будущего. Король обдумывал его повторить, но уже через два года. Союзники вроде поддерживали на словах, но сами принимать участие в нём не хотели. Их можно понять – они готовились к такому же, но на Балканах. Так что завоёвывать молдавские земли придётся самим. А если ещё у крымчан Буджак отхватить?… Это же выход к Чёрному морю! Главное – взять у московитов всё, что дадут: войска, деньги. Зато потом (желательно после Буджака) можно будет завоевать распроданное обратно взад. В стране уже троевластие, так что проблем не будет. Отсюда вывод: русские дали целый корпус в пользование, почему бы не принять и деньги под видом продажи им некоторых земель? Пусть в договоре написано «на вечные времена», главное, что в уме держать другую трактовку – в аренду, на время. Нехай попользуются, коли огромные суммы заплатят. Лидеры стран любили решать за других их судьбу. Все «вечные миры» рано или поздно заканчивались кровавыми переделами, а сами правители не жили вечно. А то и не правили слишком долго. Нынешний крымский хан, например, недавно получивший трон уже был на грани смещения. Того же великого визиря Кара Мустафу удавили, а ведь какие планы имел, включая завоевание германских земель с выходом к Северному и Балтийскому морям! Впрочем, кто знает, может всё получится, как хочется, а не как всегда…

Глава 3

Каждый попаданец желает знать, где сидит фазан. И мнит себя единственным и неповторимым, отправленным для исправления и улучшения чего‑то неправильного. Якобы несправедливого, подлежащего респраведливизации. Мол, никто больше среди триллиардов человеческих особей не в состоянии этого сделать. И у каждого свои планы по переделу Истории, мира, Европы, того же Китая или Австрии, или России. Вплоть до помощи бурам, чтобы они поработили всю Африку, то бишь, имели ещё больше рабов. А уж какие планы по увеличению России – тут тебе и Маньчжурия с Ляодунем, и Британская Колумбия с Клондайком, и северная Калифорния с южной. А в другую сторону: братская Польша, братская Венгрия, братская Молдаво‑Румыния, братские Балканы и даже братская Скандинавия. Странно, что никто почему‑то не хочет принять в империю вполне братскую Западную Сахару?

Лишь один попандос случайным образом развалил Русь, возвращая её к предтатаромонгольским временам. Неужели некие Высшие Силы его именно для этого выбрали? Или тупо сработало действие взрывной волны, повышенной температуры и электромагнитного поля, включая мощный выброс биоэнергии двух погибающих? Тогда куда делась личность террористки? Впрочем самого Мальцева столь высокие материи не задевали, он жил той жизнью, какую имел. Есть близкие: жёнушка Глаша на сносях, Лукерья и Кузьма, набор от Дмитрия до Анисима, работники, дружинники, их семьи. Те, которые «свои». Слегка поодаль Иван‑царевич, Мышецкий, Ромодановский с кучками Голицыных и Долгоруковых… А Москва, Софья Алексеевна и весь русский народ где‑то далеко и имеет свою жизнь. Ту, которую выбирает. С идеологией класса «молиться на лидеров, царей, святых». Им никакой попаданец ничего не изменит, как ни старайся. Любые простые люди в любой стране мира радуются каким‑нибудь смартфонам, интернетам или рублю, доллару, кафтану с барского плеча. Конечно, и среди них есть пассионарии, которых народ боготворит сегодня, а завтра хулит. И нафига нужно было пассионарствовать? Или проливать реки крови, то за свободную (от турок) Европу, то за болгар, чтобы тем жилось лучше? Всё равно предали ради «евроочеловечивания».

Игорь не понимал, зачем России нужна Сибирь с её практически недоступными богатствами и отсутствием дорог и дураков. Ну нет вдосталь полюдья, чтобы её развивать и использовать. Бесценная тайга бессмысленна, когда дерево не повезёшь на Запад, иначе каждая деревяшка будет стоить огроменных денег из‑за отсутствия трактов. А Шёлковый путь и сам по себе работает извечно. Железо проще добывать в курских землях, чем на Урале и Магнитке. Как минимум жрачки больше растёт и народу больше обитает в тех местах. Но навязывать эти мысли окружающим он даже не пытался. Использовал Россию для создания своего микронарода, своей миниармии, чтобы завоевать кусок в Европе, поближе к рынкам сбыта, воспользовавшись тем, что на Западе происходит. Главное, собственные порты иметь, ибо торговля морем намного дешевле гужевых поставок. А идеологии его не интересовали: ни евро, ни русо.

Единственное, что готов сделать – помочь Иоанну Пятому создать Смоленскую Русь. С возможностью расширения земель, включая Нарву, Ревель, Ригу, а со временем и Кенигсберг. Тогда никакой Ленинград строить не понадобится. И в союзники привлечь Португалию, Францию и Швецию. Да, такой раздрай в планировании: забрать у шведов Прибалтику и союзничать с ними, отдав поморско‑померанские земли, вплоть (на юг) до Саксонии. А бывшая Дикая степь пусть Москве достанется, хоть Софье, хоть Петру. Главное, успеть окопаться, пока Пётр – мальчишка, а европейцы свои наследства делят. Тем более, что истый еврочеловек предпочитает Лотарингию, а не Тамбов и Кострому. Вот и пусть предпочитает, не отвлекая своё внимание на варварский Восток. У них же своё понимание географии: «Европа кончается там, где начинается Россия». Причём без разницы, где нынешняя граница проходит. Значит нужно ту Европу юзать в свою пользу, а не пытаться подставить голую задницу лишь бы в «великие державы» приняли и своими признали.

Недолго музыка играла для князя Василия Голицына. Ему дали нормально провести рождественские праздники, а потом показали всё основное, включая базы подготовки ратников и даже в местную казну сводили. И долго‑долго объясняли, как и о чём вести переговоры с Кремлём. Затем отправили по зимним дорогам, чтобы быстрее утрясти всё, что нужно и хоть какой‑то ответ получить. Поэтому Софья лишь изумлялась, когда он прибыл пред её светлые очи.

– Так ты говоришь, что у них десять тыщ солдат готовится?

– Да, государыня, и ещё столько же уже готовых. Причём оружье очень высокого качества.

Да, с такой ордой не повоюешь, коли туда армию послать. Разве что ежели сюда придут можно будет отсидеться за стенами.

– Нет, Софьюшка, не хочет Иван войны. Говорит, что России на всех хватит, настолько она велика.

– Ну, а как же налоги? – беспокоилась царица.

– Иван согласен, что ты их будешь получать сполна, свою долю он тебе передаёт, а сам будет пользовать лишь со своих земель, – объяснял князь.

Конечно, разные люди по‑разному смотрят на одно и то же. Иоанн Пятый шёл на уступки в том, что виделось вообще‑то совсем по‑другому. Кремлю отходили налоги со всей России за исключением Западной и Северной Руси.

– И Киев тебе, а он богатый, и даже десять мильёнов ливров тоже тебе. И те пятнадцать, которые хранцузы могут заплатить, если всерьёз тракт начнут строить. И с самого тракту прибыль тоже тебе.

Вон оно как, когда под нужным углом инфу подать, сразу всё цветёт наиболее яркими цветами радуги. Особенно, коли альтернативный царь готов подписать вековечный договор об урезании своей доли. Федька Шакловитый уже обрисовал матушке‑царице проблемы с новыми стрелецкими полками, их стоимость и содержание. А дочь Алексея Михайловича считать‑то умела неплохо. Народ не очень охотно принял новую власть, а значит нужно потерпеть несколько лет, чтобы люди свыклись с ситуацией. Бояр такой расклад тоже устраивал. Всё‑таки казну потихоньку разворовывать, да мздоимить помаленьку проще, когда никакого Ромодановского на них нет. И боярская дума поддержала мирный раздел будущей Российской Империи. Тем более, что полки, отправленные в Уфу, вполне помогли согласовать совместное использование солёных озёр между Волгой и Яиком. Заодно и яицких казаков поприжали – пусть на киргиз‑кайсаков набеги совершают.

– А польские земли решено, чтобы Мишка Вяземский выкупил во временное пользование, пока Иван на севере занят, – дополнил Василий Васильевич, – пусть подпаском при Иване будет за свои деньги.

Смешно стало обоим, всласть похихикали над недалёким богачом. А что ещё ожидать от отбитого на голову княжонка древнего рода. Ежели он отказался породниться, когда возможность была, с царским родом – значит у него в голове не все дома. Пусть теперь мучается, что его жену никто на порог не пустит в дома высокородных, как и его самого.

В марте 1684 года у четы Вяземских родился сынок.

– Лапушка, спасибо тебе, теперь отдохни годик‑другой и попробуем дочку народить, – ласковая улыбка была искренней.

Михайла столько переживал последние дни, что почувствовал настоящее облегчение, когда взял на руки первенца. По крайней мере, он надеялся, что ещё детки будут. Всё‑таки ходячие говорящие мелкие радости многим по душе, даже если ещё не ходят и лишь гугугукают.

– Миша, а зачем так долго ждать? – искренне удивилась Глаша, – можно и на следующий год родить.

– Можно, родная, но тебе передышка нужна. Вон, какой крупный удалец народился, весь в меня!

Да уж, папаша ростом в шесть футов с вершком, как и мамаша, лишь на голову ниже. Откуда такие рослые берутся во времена низкорослого населения? Можно лишь представить, как выделялись среди толпы мастеровых те же Пётр (204 см) с Алексашкой (196 см) – явные оглобли рядом со штакетником. Впрочем можно быть совсем лилипутом, если по рождению лорд или принц. А коли непримечательного среднего роста, но с суперамбициями, набрать в окружение гренадёров и придворных высокого роста. Как бы, раз не самый высокий, то тогда самый низкий на фоне окружающих. Зато власть неимоверная!

Через три недели разродилась и Лукерья, чему Кузьма безусловно был рад. Из‑за этого конец марта и первая половина апреля прошли в народных празднествах на уровне вяземского подворья. Крёстным в обоих случаях выказал себя старший царь всея Руси самолично. В любом случае, к маю, лидеры освободились от персональных радостей и ждали открытия навигации. А что делать, если даже поляки решили прибыть морем, показывая, что и у них тоже порты имеются?

Торговля, даже выгодная, как‑то приелась, зато оружие ожидали с нетерпением. Всё‑таки хотелось побыстрее вооружить всех подготовишек и бывалых дружинников. Вторых, ясен перец, лучшим из того, что прибудет, а первым передать то, что от вторых освободится (небось вздохнёт с облегчением или с грустью расстанется с аккуратным хозяином). Какая‑то гонка вооружений, а не декларируемое мирное простодырое развитие. И пушки, чуть не забыли про пушки всякие‑разные. Их тоже ждём‑пождём, как же без них.

А вот на построенных верфях совсем другой пердимонокль – они начали свою хозяйственную деятельность (с учётом погодных условий). Мастера разных стран, пользуясь заготовленным деревяхами различных форм и размеров, наконец‑то приступили к своей работе на благо Северной Руси. Год‑другой и к закупленным судам добавятся свои – гордость и слава морская. Будущая, если не потонут корабли или их вражины на дно не отправят. Поэтому гордились про запас, наперёд, авось пригодится.

Киевский народ помнил свою вольницу, когда сами другими володели. В былинах! Увы теперь то поляки правят, то русские – приходится дань платить и чужие войска содержать. Нет, торговому люду хорошо, а вот городу не очень. Огромные деньжищи, уплаченные Софьей Алексеевной, мимо пролетели, зато пятнадцатитысячный корпус на шею сел. Да ещё больше года будет сидеть по плану, так как кампанию по захвату придунайства отложили на 1685 год. Туда‑сюда никто его гонять не собирается, чтобы обувку не стаптывали и ноженьки не отбивали. В общем, понаехали тут!

Временная пердышка озаботила заботами и польского круля, и русскую дополнительную царицу. Первому досталась тяжкая забота получать деньги от князя Вяземского за некоторые земли на северо‑востоке Полонии. Так решил Иоанн Пятый – так тому и быть. Яна Собесского эти мелочи не волновали, всё равно через несколько лет обратно можно прирезать. По формуле «бесплатно, силой». Пусть московиты на восток расширяются, в Азию, где им и место, раз они такие любители вечных снегов и морозов. А София Первая осталась довольна предложением шенка Ивана: деньги казённые ей (вместе с французским золотом), а Смоленск и Новгород пусть временно использует. Хитрая царевна всё просчитала (мозгами Федьки Шакловитого). Наверняка те, кто с братом на север ушёл, начнут всеми правдами и неправдами обратно возвращаться. На Москве по‑любому крепкую армию можно построить года за три‑четыре, тогда и выяснится кто заглавный на Руси. Небось Ваниной солдатни не хватит чтобы всё в руках удержать, да и не будет он притивиться, коли сам по‑доброму из Кремля уехал, всё ей оставил и даже переговоры начал через Голицына. Даже в чём‑то удобно, если вложится в Западную Русь, небось денег потратит вдосталь. Дала она добро на внутреннее русское разделение, сейчас важнее другое.

Да, соль оказалась выгодным товаром, не только внутри, но и иноземцам продавать. Стрельцы Уфимского воеводства (отныне генерал‑губернаторства) славно поработали с калмыками, где словом, где силой. Теперь два озера славную прибыль и ценный продукт приносят. Ну и яицких казаков прищучили, задвинув их на левый берег реки. Жаль, что французы как‑то медленно решают свои задачи, столкнулись их инженеры с мелкими сложностями холодных земель. Вторая часть договора, которая могла принести ещё пятнадцать миллионов ливров, никак не подписывалась. Сомнения, понимаешь ли, у них имеются, а какие дороги на Руси без сомнений строятся? Прикольно, но в Москву уже начали железо потихоньку ввозить, когда цена стала вполне европейской. Хоть и рассчитывали всякоразные купцы, что шведский чугуний Вяземский выбросит в продажу, да не срослось. Всё идёт в Архангельск (и куды ему столько?). Впрочем новые цены на дёготь и прочее «всё русское» продавалось, невзирая на повышенные цены. Не смогла Европа слезть с меховой и дегтярной иглы, причём по мехам вообще жуть настала. Указ Иоанна, сокративший добычу ценной пушистости, явно ударил по карманам перекупщиков. Хоть собирай всеевропейское воинство, чтобы помочь московитам с правильной ориентацией. Да, еврокупцы уже требушили своих знакомых сановников, намекая на евроценности по отношению к неправильным русским. Что за глупость продавать нужный товар через казну? Где права охотников на прямую торговлю с постганзейцами? Подешевле, аки глобализаторы, зато много‑много. Это правильный бизнес, то бишь конкуренция за перекупщика, когда цены снижаются и доходят до демпинговых. А то дошло до идиотизма, когда дюжина европейских пуговиц стоит (ах‑ах‑ах) дешевле белки! Куда же такое годится? Белки‑то новых нарожают, а пуговицы руками делать нужно, неужели не видно с первого раза?

В мае началась навигация и первыми прибыли португальцы. Правда, те что зимовали, сразу же убыли – начался беломорский круговорот кораблей в природе. Ох и понавезли всячины разнообразной, хоть топор вешай! Больной на голову сразу к оружию ринулся, чтобы ни одна штука для убивания себе подобных мимо не просвистела. Много, качественно, согласно рисунков и чертежей заказчика. А уж какие славненькие мушкеты‑штуцеры прибыли! Научились‑таки делать дальнобойные стрелялки‑попадалки. Пусть мало, пусть долго перезаряжаются, зато далеко бьют, потому что нарезные. И ещё дальше шмаляют, когда новыми секретными пулями их заряжают (не при иноземцах и других лишних ушах будет сказано). Стрельбы показали, что дальность убоя пятьсот шагов, а скорострельность зависит от мастерства и силы стрелка (2–3 выстреля можно произвести за минуту). Цена, конечно, заоблачная, но сотню снайперов уже можно готовить. Особую радость доставляли пушки – количеством в первую очередь. Нарушил Михайла все законы распределения и соотношения класса «количество солдат на количество пушек». И как он подготовит столько пушкарей? Ясен пень, что кое‑чем, не особенно сугубо важным, но всё‑таки передовым, поделился с царём. Даже бронёй и шлемами. Почитай два Больших Полка (по 3.5 тысячи солдат) уже вооружены и особо опасны. Хоть войну объявляй племени мумбо‑юмбо, явно победим. И пороха качественного привезли целый фрегат, и просто свинца.

Дорого всё, но птичьим дерьмом окупится, вместе с остальной ворванью и дёгтем. А уж спермацетовых свечей понаделано и всё для лузитанов дружеских (в собственном соку). Им такое нужно, чтобы глаза не портить во время персональной писанины и перед испанцами повыделываться. Тем более, что испанские и неиспанские европейские купцы ни кусочечка не получили, кроме браконьерского спермацета. А там, глядишь, через два‑три года и браконьеров собственным военным флотом прищучат и отгонят к Исландии какой‑нибудь. По ходу дела выявили ещё один продукт севера, но пока чисто для внутреннего потребления. Нашли где селится птица «гага»! Игорь Мальцев, в прошлом, имел курточку с её пухом. В этом году аж два корвета заказал в аренду, чтобы этих «ледей Гаг» постреляли вволю и пуха понавезли. Можно, конечно было и сэкономить – нанять одну шхуночку, что подешевше, но туда множество стрелков не поместится. И трюм будет забит едой для добытчиков, некуда мешки с пухом класть. Ох, и классные в итоге комбинезоны получатся! Хлопковая ткань, пух, опять хлопковая ткань, а сверху обработанная шкура морских чудищ. Да, скрести эти шкуры придётся «до талой», но уже и ручная технология продумана и передана самоедским женщинам‑трудоголикам. Зато непромокаемость и утепляемость всё окупит пользой для дела.

А вот Иоанну пришлось заочно соглашаться со свадьбой – уж слишком велики расстояния для брачующихся. Полпред Педру Второго (ныне короля португальского) так и сказал:

– Ваше величество! Браки такого уровня являются договорными и укрепляют союзы между государствами. Невеста не против переехать сюда, но хочет оставшиеся месяцы провести на родине, вы уж извините.

– Да, я понимаю ваша светлость, – улыбнулся молодой царь, – пусть побудет с родными, дома, а то потом далековато будет навещать, да и долго. Кстати, письмами мы обменялись и нашли общий язык, а это важно в семейных отношениях.

– Да‑да, ваше величество, принцесса тоже это отметила, так как ей понравились ваши взгляды на жизнь и на правление.

Конечно, кроме осенней свадьбы обсудили и другие вопросы, куда же без них. Кое‑какие договора подписали, чтобы не растягивать надолго согласования. Ну и то, что в будущем можно добавить к дружеским торговым отношениям. Расстались довольные тем, что пока разногласий не возникало.

Стальных дел мастера не могли нарадоваться поставкам каменного угля – всё‑таки он удобнее в работе, чем древесный. Прикольно, но часть его поставлялась вчерашними врагами из Московской компании, которые временно переориентировались на дружеское сотрудничество. Во‑первых, парламент отказал им в поддержке завоевания Архангельска. Уж очень сложные времена, когда члены правительства то вымирают, то теряют власть, да и сам весёлый король Карл Второй совсем запутался в своих любовницах и узаконивании левых отпрысков, и уподобился когда‑то казнённому отцу, прожигая казённые средства. Карл Первый, кстати, тоже весело жил, пока его не свергли и голову не отрубили (то ли с помощью трёх французских мушкетёров, то ли вопреки им). А во‑вторых, азиатские русоварвары очень хорошо платили за чёрный уголь и оказались добротным и солидным заказчиком. И готовую бронзу тоже заказывали, чего‑то собираясь выплавлять.

Индусы и московиты, понастроившие тут всякие предприятия, с радостью и счастливыми воплями занялись своими хитростями, благо всё что нужно оказалось под рукой. Да, завезённое издалека, ну и что? Вон, Курляндия и будущая Япония тоже пользуются импортным сырьём, а как хорошо живут. Дмитрий с помощью Лариона вовсю скупал курляндские мануфактуры (наиболее прибыльные), а герцог Фридрих Казимир с удовольствием продавал им (то бишь, Вяземскому), права на нынешние и будущие налоги с этих предприятий. Особый договор на двадцать лет правитель заключил с русским царём по Виндау и прилежащим землям. Аренда всего и вся, позволяющая очень даже роскошествовать и пировать регулярно от всей души. Герцог своей властью учредил графский титул фон Виндау, коли за него заплатили, и вознаградил им столь полезного русского витязя Дмитрия.

Весна всегда красна, даже если она поздняя! Русско‑португальскими руками и возможностями строился порт Гельсингфорса (на островах). Ну и сам городишко расширялся и обустраивался, причём по плану, чтобы купцы, посредники и прочие гастарбайтеры не понапихали, где попало, своих избушек, магазинчиков и мануфактур каких‑нибудь. Иначе потом не только чёрт ногу сломит, плавали – знаем, что такое хаотическая застройка. Небось, лет через двадцать, Карл Двенадцатый с удовольствием завоюет это полезное место, дайте только вырасти. Под склады и вспомогательные причалы выделили один из островков и земельный отвод на берегу. Когда всё вместе – легче охранять и мыто с купцов взимать.

А далёкой Тобагой всерьёз занялись португезы, потихоньку оттесняя излишне расплодившихся голландцев‑нелегалов. Пока, по документам, колония принадлежала Курляндии, сдавшей её в аренду лично князю Вяземскому. Тем более, что сама Голландия вынуждена отбиваться от Франции и ей немного не до вест‑индского островка. Так что трёхтысячный союзный отряд мушкетёров Педру Второго и «вяземских тигрят» без проблем объяснил, кто заглавный дежурный по подъезду. Хотите торговать – ноу проблем, а володеть должен законный хозяин! А что будет, когда сугубо сухопутные московиты обзаведутся военно‑морским и торговым флотом? Небось вернутся старые добрые времена, когда славяне даже византийцев щемили.

Международные хлебные спекулянты выли волками, считая что их пустят по миру «эти московиты». Быстро возрастающее население Северной Руси хотело кушать, причём регулярно. Иоанн Пятый закупал российский хлеб и мясопродукты, раз на месте еды маловато производили, ещё и запасы на всякий случай создавал. Мало того, решил (вместе с советниками‑партнёрами) ввести хлебные квоты на экспорт. Да ещё хитрые такие, что лишь тем, кто готов подписывать договоры не несколько лет вперёд. В Европе же, все всё выращивают, но у кого‑то излишки, а кому‑то, как Англии, постоянно жрачки не хватает. Бритосы и так у собственных лошадей овёс отбирают, чтобы прокормиться толком. Издержки индустриализации, что ни говори, людей для сельского хозяйства не хватает, коли их в промышленность забирают. А как мир зерновыми кормить, если климат на Руси в основном холодный?

Если европейские перекупщики сначала думали, что русский царь просто спекуляциями занялся, то в итоге самолично увидели прирост населения. С юга прибывали мастеровые и не очень, человеки, а также кандидаты в солдаты и моряки (да, курсы уже организовали). Плюс, из той же Испании, специалисты и солдатня, желающая пополнить отряд Абеля Монтойи. Португальский король вообще прислал трёхтысячный отряд: то ли для будущей гвардии принцессы Изабеллы Луизы, то ли, чтобы усилить войско любимого будущего зятя. Доча‑то от первой жены, единственная кровиночка, но важная для размена на дёготь, ворвань и прочие ништяки. За русского царя простую герцогиню не отдашь, ибо не возьмёт, да ещё и по сусалам съездит. И будет прав! Так что пришлось португальцев принимать, кормить, поить, закалять и… тренировать. С ними, ясен пень, и оплата на содержание прибыла, и жалованье самим воинам‑интернационалистам.

Если бы на Москве знали, как увеличивается воинство северян, то может и не подписывали внутрисемейные договоры. Василий Васильевич лично привёз новые соглашения, одобренные Софьей Алексеевной. Иоанн получил‑таки в собственность Новгород, Псков и Смоленск, нехай играется в перемены и улучшения. Всё равно народ лишь того, кто в Кремле сидит, почитает заглавным, а всякие другие прихвостни истинных православных не интересуют. Кто у нас Третий Рим? Вот то‑то и оно‑то!

Вяземский с Иваном пошли на риск, отправив три малых полка ветеранов со всем положенным оружием в Виндау морем, на португальских кораблях. Недаром всю зиму тайком согласовывали даже с поляками (всё‑таки Курляндия – вассал Речи Посполитой). Нужно хоть как‑то власть укрепить в Польской Ливонии, Полоцке и Витебске. Чисто формально, для престижа.

– Ваше величество, – докладывал «министр сельского хозяйства» Гонсалвеш, – в этот год мы садить немного по‑другому вест‑индский растений. И греча садить лишь на юг.

Опыт прошлого года кое‑где вышел боком, а то и раком, зато оказался бесценным. Южная часть архангельских земель оказалась более злаковой, а северная – мясомолочной. Хорошо хоть овощи и там, и сям получались более‑менее съедобными. Кстати, оказалось, что свекловица очень даже прижилась, несмотря на климат. Так что свой сахар уже не за горами, будет и на нашей улице праздник.

Так что сельское хозяйство явно третьестепенное и зависимое от сторонних поставок. Конечно, если жить без гурманизации, на минимальных потребностях, то всего хватало бы. Однако дополнительное питание и создание разумного разнообразия требовало или каких‑нибудь дорогущих оранжерей, или импортных поставок.

– Хорошо, сеньор Хугу, – ответил царь, – будем докупать, что нужно, деньги есть.

С деньгами действительно пока было хорошо, всё‑таки положительное сальдо, благодаря новой ценовой политике. Естественно, что нашлись умники, советовавшие ещё более взвинтить цены. Мол, коли купцы плотют дорого, так давай их выкрутим досуха. Вяземский им устроил укорот, рассказав историю Троянской войны.

Сначала, Троя создавала флот и занималась борьбой с пиратством в Средиземном и Чёрном морях. За заслуги начали взимать пошлины с торговцев, проходящих туда‑сюда Босфор, даже таможню поставили в тамошней бухте. Время шло, пиратов забили, а пошлины все платили без претензий – всё‑таки поддержка важной торговли. Увы, всё кончилось плачевно. Троянцы начали потихоньку повышать размер мзды. Откуда у царя Приама столько золота? Всё просто, именно он довёл величины пошлин до несуразных размеров. Да и сами троянцы стали вести себя, как сверхлюди в портах других стран. Как будто они пиндосы какие‑нибудь. Греки начали собирать флот и привлекать союзников, чтобы урезать троянского осетра. Даже делегацию к Приаму отправили, пояснившую, что торговля становится невыгодной. На что царь дал дурацкий и наглый совет поднять цены на товары. Мало того, его младший сын Парис влюбился в красивую жену спартанского царя и устроил киднэппинг. Воспользовавшись отсутствием её мужа, ушедшего с войском на войну. Ясен перец, что тут же придумали враку, якобы Елена любит Париса. Ага‑ага, щазззз! Греки психанули от этой последней, англовыраженной капли и отправились навтыкать Трое за беспредел. Чем кончилась сага о неограниченной жадности все знают.

Ох и скукотища, когда ждёшь у моря погоды! Михайла задолбался придумывать себе заботы в сей подготовительный период создания толковой армии. Руки чесались где‑нибудь кому‑нибудь настучать по тыкве, но в головушке сидело одно: «Раньше времени не рыпайся!» Ивану‑то хорошо – он царствует и учится, а чем заняться князю‑бродяжичу? Даже местные разбойники как‑то быстро закончились. Ладно, в августе Иоанну Пятому восемнадцать лет исполнится, тогда какие‑нибудь приключения сами нарисуются.

Однако, приключения начались раньше, когда из Франции пришёл корабль с навроде обычной делегацией класса «посотрудничать малёхо». А при них личный посланник Людовика Четырнадцатого, инкогнито, некий Луи. В открытой части обсуждались вопросы торговых преференций и даже строительства военных кораблей. Всё‑таки у русских полно лиственницы, а она не гниёт. Под совместную верфь выделили остров на Двине, неподалёку от Архангельска, под названием Соломбала. Налог практически никакой – французы должны отдавать царю один корабль из четырёх построенных. Уступки объяснялись согласованиями по второй, секретной части, которую сей Луи, вьюнош 22 лет от роду, озвучил.

Французы заключили Регенсбургский мир на двадцать лет с Испанией, Священной Римской империей и Голландией. И, как положено в Европах, уже готовились к новой войнушке. Учитывая, что Испания экономически шла в даун (а как ещё иначе при короле‑полуинвалиде, да ещё и из Габсбургов), следовало этим воспользоваться. Тем более, что и сама Св. Рим. империя, а точнее Австрия, сильно пострадала от османского нашествия. Ну и как не воспользоваться связями русских: с Португалией, Швецией и той же Османской империей? Хорошими торговыми и действительно дружественными. В Англии усиливается кризис королевского уровня, значит она не полезет в свару. Тем более, что есть возможность оттяпать власть в Испании у Габсбургов в пользу Бурбонов.

– Ваше величество, – говорил по‑французски молодой Луи, – король будет вам премногим обязан за поддержку наших притязаний, как и за помощь, которую вы могли бы нам оказать в будущем.

– Да, мессир Луи, это очень интересно и наверняка будет полезно в будущем, – ответил Иван Пятый по‑русски.

На тайных переговорах присутствовали Вяземский, Ромодановский и Долгоруков‑старший, знавший французский язык. Других не пригласили по просьбе Луи. Понятно, что русский царь сам решит кому из своих ближников доверить секреты, позже. Михайла, наконец‑то, узрел мерцание своих мечт, которые можно воплотить, если очень постараться. Всё‑таки хорошо, когда есть что планировать под заказ. Первично порешили участие войсками – Россия сможет подготовить 50‑тысячный корпус для действий в Европе. С португальцами можно переговорить на сентябрьской свадьбе, а к шведам отправить посланника практически сразу. Вопрос в том, что получит старший царь земли Русской?

– Назовите ваши пожелания, ваше величество, и я доведу их до Людовика Четырнадцатого.

Списком всех «пожеланий» решили заняться в ближайшие три дня (потерпите?) и на четвёртый озвучить в письменной форме. Никем не узнанный дофин вздохнул с облегчением, опасался что московиты совсем откажутся и согласился подождать. А Мишка, после встречи, умчался к себе, чтобы в европейские карты залезть со всеми потрохами. Высокая братия порешила конец дня посвятить персональному обдумыванию, а назавтра собраться, чтобы было чем друг другу голову морочить.

Обсуждалово началось с вопроса «где оружие брать?», то бишь, на крупную армию пока не хватало своего.

– Миша, земли в Европе нужны тебе, так что сам изыскивай, – вердиктнул друга‑наставника царь, – меня больше интересует строительство тракта, да и деньги надо бы получить по договору.

Действительно, второй транш в десять миллионов ливров ещё не был оплачен из‑за замедления работ по проектированию будущей трассы. Остальные князья‑товарищи больше строили планы о торговле со Швецией, всё‑таки соседи по карте. Трудно мечтать о том, чтобы залезть внутрь европейского гадюшника, проживая столь далеко. Да и боязно как‑то, когда в тех местах водятся и испанцы, и англичане, и голландцы и прочие непонятные племена и нравы. То ли дело, Польша и Османия, сто раз с ними воевали и ещё сто раз повоюем.

– Хорошо, друзья, – расхрабрился Вяземский, – буду на своём стоять и личное обговаривать.

– А что у тебя личное‑то, Михайла, – усмехнулся Фёдор Юрьевич, – окромя денег, конечно? Чего хочешь от французов? Чем отдариваться будешь?

– Да, – присоединился Мышецкий, – мы чем помочь можем?

– А личное у меня ого‑го какое…,  – начал торопыга с раскатанной до горизонта (или за горизонт) губой.

И начал он своё громадьё, и тяжело вздохнули соратники, и покрутили в уме указательным пальцем правой руки у виска. Хочет друг сердешный окончательно сбрендить и запросить себе Южный Брабант и Восточную Фландрию у Людовика Четырнадцатого. Ясен пень, из будущих совместных завоеваний. Готов ради этого поставлять интадуру и срачу, корпус воинов, «жидкий аспирин», даже амбру всю какая имеется у китобоев архангельских. А также втянуть Швецию с Португалией, а Голландии понаобещать золотые горы заказов на их станки, инструменты и прочие шкиперские рундучки (или как оно там называется).

– Для начала открою в Остенде, потом в Брюгге торговые представительства, якобы мирный торговец. Не только торговые лавки, но и мануфактуры какие‑нибудь. Якобы я полезный‑преполезный дурачок из Московии.

– Да уж, болезный дурачок из тебя получится знатный, – подкузьмил Нарышкин.

– Лев Кириллович, пойми, любая страна заинтересована в инвестициях со стороны, местные чиновники – взяткам, а тамошние графья – подаркам.

Советники пообсуждали детали, обсосали каждую, кое‑что покритиковали, но в конце концов одобрили сиё сумасшествие.

– Ты, Михайла Алексеич, попробуй, а мы посмотрим, вдруг получится, – поставил предпоследнюю точку Долгоруков‑старший.

В конце обсудили кого отправить генерал‑губернатором в Смоленск и сошлись на кандидатуре Петра Ивановича Прозоровского, бывшего «дядьки» Иоанна. Человек верный, преданный и исполнительный, на первые годы сойдёт и такой, пока туда старший царь не переедет.

Всё‑таки русские есть русские! Мало того, что еле‑еле привыкли по европейским ценам не только покупать, но и продавать, так и предложили то, что знатно порадовало Луи. Впрочем за три дня Михайла разработал вполне толковый план. Конечно, следовало учесть, что переговорщики не знали ближнего будущего (даже Игорь Мальцев), которое именно в эти 3–4 года будет на их стороне.

Английский Карл Второй уйдёт в 1688 году и на три года воцарится Якоб, которого сменит… Вильгельм Третий Оранский. Так что обещание помочь ему в будущем «передавить Англию» вполне само собой реализуется. Всё‑таки не хотелось бы, чтобы Голландия лезла в разборки России и Франции с Испанией. В Испании грядёт отставка герцога Мединасели в 1685 году, да и само королевство только что поссорилось с Ватиканом и потеряло его поддержку. Австрия занята войной с турками и жаждет вернуть Южную Венгрию и захапать Иллирию. Так что будущие Австрийские Нидерланды ещё даже не нынешние. Португальцы, отвоевав независимость от братьев‑пиренейцев, тоже хотят ещё чего‑нибудь урвать, например какой‑нибудь крупный остров в Карибах. Так пусть Кубу себе присвоят, Мишке не жалко. Пруссия хотя и присоединила Бранденбург, но королевством станет лишь в 1701 году, а пока тот же Бранденбург разорён Тридцатилетней войной. От Швеции понадобится лишь корпус в аренду и, может быть, корабли. Тут‑то Вяземский и пригодится, ведь отношения шведов и французов разорваны, значит, якобы, нанимателем будет князь Вяземский, а оплатить могут и франки, через него. И даже Война за Испанское Наследство начнётся лишь в начале следующего века!

Спрашивается, а что получит Франция? Тут‑то собака и порылась, как следует. Западную и Южную Фландрии, графство Артуа (где этот самый угольный Нуайель‑су‑Ланс находится с углём для Михайлы Алексеевича), южную часть Южного Брабанта, а также всякие Льежи иНамюры и даже кусок Лотарингии. Ну и другие земли, как на границе с Испанией, так и в Вест‑Индии (сколько удастся). Кроме того, вдруг удастся заменить больного Карлоса Второго на своего Бурбона? (Тем более, что в начале 17 века это и так случится).

Мессир Луи, он же Великий Дофин инкогнито, в принципе был согласен. Даже с ценами на различные русские товары и сырьё, как и субаренду дополнительных воинских контингентов. В любом случае, последнее слово останется за королём Франции. Понятно, что трёхлетнюю подготовку к войне следует хранить в секрете насколько это возможно. На том и порешили, включая грядущую оплату по тракту, уж в этом проекте обе стороны были реально заинтересованы. Теперь рашенкам осталось лишь ждать, да догонять!

Как так получается в жизни? Война лишь через три‑четыре года, а начинать подготовку пришлось практически сразу. За месяц собрали гору ништяков, придали «тигрят охраны» вдосталь, собрали торгово‑представительскую команду во главе с фешенебельным Борисом Голицыным и «министратором» Ларионом и отправили аж в Остенде. Нехай внедряются заблаговременно, пока мир‑дружба‑жвачка повсюду. Другим арендованным кораблём послали гонца с инструкциями для графа Виндау (в быту витязя Дмитрия Лукьянова). Бросай, мил воин‑дипломат, Курляндию и поезжай в Швецию разговоры разговаривать на важные темы. А на его место убыл витязь ордена татеборцев Алёшка Марьин, титул графа Либау выкупать. Заодно провести набор местных в семитысячную бригаду и там же построить базу подготовки. И оружия для них заказать согласно «вяземской комплектации». Сами знаете, что курочка по зёрнышку клюёт, а весь двор в дерьме.

Торговля русским добром уже принесла более четырёх миллионов рублей, благодаря повышенным ценам. Озадаченный Афанасий удивлённо чесал репу, вроде количество товаров не боле прежнего, а деньжищ аж в шесть раз больше, чем в предыдущие годы. Правда, следовало учесть практическое наличие отсутствия казнокрадов, испарившихся из северной действительности быстро и надолго. Кто голову или руки потерял, а кто сбёг подальше от «нововведений». Где патриархальная праведная Русь, почему юнцы нарушили все каноны жития благого? Ох, нет боле житья нормальным русским дьякам и чиновникам, как встарь, испокон веку. Всё поломалось, чего теперь со страной будет?

В конце августа вернулись экспедиции Абрантуша, который бастард герцогского семейства Авейру. Одна снова удачно разменяла монеты на золото и серебро, заодно накупив четыре корабля вест‑индских товаров. Деньги тут же закубышили (хотя чуток проплатили за нужные нужности), а товары лишь частью себе оставили, в основном европейским купцам распродали. Не все же могут в Новый Мир шлындать, когда там полно пиратов. Вот и получилась небывалая хрень несусветная класса «Архангельск торгует колониальными товарами». Пусть мозги у правоверного западного торгашества пухнут от удивления и лопаются от напряжения. Представляете, какой‑нибудь купец, вернувшись домой, говорит знакомым:

– Удачно сходил на Белое море, купил у местных сахарного тростника и табака.

Впрочем, к чудесам русского Севера уже начали привыкать и старались вписываться в новые условия.

Вторая экспедиция Абрантуша вернулась из долгого вояжа (на арендованном судне) в глубины Бразилии. Понавезли много интересного, в первую очередь амаранта для луков Игната и Абдуллы Хакима и пять десятков стволов палисандра (на корабль не хватит, а разные вещи попроще можно изготовить для пробы). Остальные дары сельвы предстояло разложить по порядку, осмыслить и найти им применение. Найденные изумруды Хуан Рикардович оставил себе, хотя и подарил по чуть‑чуть своим отмороженным друзьям. Всё‑таки – ценная редкость или редкая ценность. Одно странно, как Абрантуш всё славно организовал, что сам проводит время то в Архангельске, то куда‑нибудь в Вологду за дёгтем и мехами приезжает. Насколько верные люди ему служат, даже не пытаются его кинуть, как в капиталистические времена.

Москва наслаждалась французским золотом и калмыцкой солью. Товары покупались приезжими европейцами без проблем, почти без торговых препирательств. Стрелецкие полки выглядели патриархально и благолепно, уж Шакловитый расстарался от всего сердца. Он понял, что царицу интересует внешний вид служивых, поэтому не заморачивался умениями. В конце концов, весь мир воюет по принципу: разок выстрелил, а потом – в рукопашную. Так чего выдумывать с мушкетами? Дешёвые столь же хороши, как и дорогие. Зато кое‑какая копеечка перепадает в личную кубышку. Вон, уже восемь полков добавил к пяти имевшимся. Да и за полковничьи должности бояре хорошо отдаривались, всё как в добрые старые времена. А тех, кого полякам отправили, можно и в Смоленск спроворить (если живы останутся). Всё равно «государевы полки» верными никогда не будут, так пусть Иван их и кормит.

Софья Алексеевна успокоилась, поняв, что ни Иоанн, ни Пётр больше на московский престол не претендуют и организовала всё, как её душеньке угодно. Даже ферязи разрешила в Кремле носить, уж очень они красиво и выспренно выглядят. Жаль, что милдруга Васю забрали, пришлось другого заводить, из Долгоруких. Понятно, что при дворе ошивались лишь преданные и послушные, таких и одаривать можно. Вон, сколько бояр да князей убили во время стрелецкого бунта, их земли в казну и отошли. Плюс то, что Хованскому принадлежало. Есть чем нужных людей приголубить. Наконец‑то сбылась мечта, когда никому ничего доказывать не нужно. Знай, себе, правь и повелевай, имея вдосталь власти в Московии!

В принципе, Иоанн и Михаил (с помощью Василия Голицына) правильно рассчитали, что Софья не захочет проблем, а значит временно не будет козни строить, поверив в желаемое. Когда денег полно мало кто ищет ненужных сложностей и старается соблюдать равновесие. Тут ещё и французы пообещали привезти остаток платежа в ближайшее время. Только на этот раз в пистолях, а то и золотые экю уже не выпускают, как и ливры.

На Руси наступил золотой век покоя и благоденствия! И Горбачёва не имелось, чтобы поломать то, что до него построили…

Глава 4

В сентябре 1684 года в Архангельск привезли чудо дивное – невестушку для старшего царя. Ох и краса миловидная, да ещё и умна. Даже по‑русски чуток лопотала, благо последние месяцы специальный учитель имелся. Вот она – плата за сотрудничество на уровне монархов. Как и положено, принцесса перешла в православие. Умная девушка, любопытная, грамотная, вся в матушку свою, Франциску Савойскую, помершую в прошлом году. Странно, но Иоанн ей понравился ещё по переписке, а уж когда вживую увидела… Высокий сильный молодой человек, приятной внешности, имеющий притягательный взгляд. Нечто загадочное, доброе и понимающее таилось в его взоре. Всяко лучше европринцев с их лошадиными мордами и следами вырождения на лицах. Русский царь!

Свадебные торжества прошли великолепно, да и гостей прибыло вдосталь, включая иноземных. И если, для благородных, вин понавезли из Европы, то простой народ три дня заливался пивом герра Вайзера за счёт казны. Ну и заедался вволю. Даже заморских фруктов диковинных целый корабль прибыл, чтобы подданных порадовать щедростью небывалой. Понятно, что молодых завалили подарками и здравицами. И брачный контракт подписали со всякими взаимоусловиями, как положено в цивилизованном мире. И лишь после того, как активная фаза кончилась, обсудили кое‑что секретное, направленное против Испании.

Жизнь пошла своим чередом, гости разъехались, зато поисковики начали возвращаться. В первую очередь пришлось решать проблему с птичьим дерьмом. В России оно на северах ничего толком не дало, возить на юга долго и муторно, а вот Европе пришлось по вкусу. Гуано, хоть и северное, но тоже урожайность подняло заметно, пусть и временно. Сразу несколько стран в очередь выстроилось. Пришлось «великим царям» заняться выдачей временных разрешений на добычу, нехай иноземцы сами добывают вонючее сокровище на Русском Севере. По крайней мере, пока где‑нибудь поодаль не построим городок из складов, чтобы сиё добро подальше воняло, когда его много. Кстати, Пахом с Дарьей и алхимиком‑врачом Августом Вебером нашли, что чуток гуано улучшает свойства мыла и шампу. То ли мылится лучше, то ли волосья отстирывает чище… А противный запах исчезает почему‑то.

Вебер, став фактически владельцем целого мини‑института, вёл исследования по различным направлениям. Например, высушил то же гуано, сделал порошок и добавил в порох. И теперь голову ломал: хорошо это или плохо. Зато кукурузную гниль производил вдосталь, делал целебные тинктуры и продавал задорого (не забывая налоги платить сполна и вовремя). Эх, ещё бы мазь и пилюли научиться изготавливать, дабы лечебные свойства сохранялись! Впрочем заглавной задачей стояло качество пороха. Михайла готов был даже командировать алхимика в Китай, но купец Саргис пообещал, что попробует переманить какого‑нибудь китайца из соответствующего семейства. Давно пообещал, зараза, ещё в беспутинские времена, да всё никак выполнить не мог. Зато привозил китайские пороха на пробу, жаль что мало. Посуху долго и взрывоопасно, а корабли пока столь далеко ходить не рискуют. Могут, конечно, но нужны промышленные объёмы, причём регулярные. Разве что с португальцами наладить вывоз?

Французский король Людовик Четырнадцатый вошёл во вкус. Он построил систему власти, удобную при единоличном правлении, а Кольбер, пока не умер, пресытил казну деньгами, попутно создав мощный флот. Чего уж говорить о размере заморских колоний, ни одна страна Европы не могла похвалиться таким громадьём. Самое время подоить чуток в интересах Руси короля‑солнце, возомнившего себя властелином горы. Оно, ведь как, чем выше взлетаешь – тем меньше врубаешься в мелочи, которые внизу имеются. Да и не имеется в достатке правоверных исполнителей, чтобы грамотно рулить захапанными землями. Какой смысл владеть какой‑нибудь тогдатошней Луизианой, охватившей все земли вдоль реки Миссисипи, если толком обширные владения не использовать? И в то же время мечтать о присоединении к Франции той же Лотарингии. Маразм, конечно, когда Эльзасом владеешь, а Лоррейн немцам принадлежит. Ох, сколько же веков ещё европейцам предстоит собственный глобус подправлять, да изменения вносить! Хотя бы столетие без передела границ.

– Ваше высочество, что московиты готовы для нас сделать?

– Ваше величество, они согласны на многое, но и сами хотели бы небольшое дочернее государство получить, – начал разьяснения возвернувшийся принц, – их интересует восточная Фландрия и северная часть Брабанта.

Соответствующая карта расстелена, будущие границы обведены. Вроде, немного по территории.

– Отец, сир, мы потом можем у них это отнять, как я понимаю, – заулыбался дофин, – так пусть попользуются несколько лет.

– Любопытно, тем более, что в договоре нам предоставлены огромные преференции. Хорошо, мои советники изучат предложения и подготовят ответ.

И куда Бурбоны с крючка денутся? Нонешние войны такие, что сегодняшние союзники назавтра переходят в стан врага. Так что лучше держаться за русских до посинения, ибо за ними сила – дружба с Португалией и Швецией. То есть, с теми, с кем завтра австрийцы и англичане могут подружиться, если французы вовремя не подмажут политическую ось. Находясь на пике следует учитывать геометрию с физикой, ибо он не бесконечен. Впрочем, никакой Людовик всерьёз тартарских урусов не воспринимал и такими категориями не мыслил. Нет смысла тратить своё драгоценное время на анализ возможностей всяких Алжиров, Московий и прочих Сенегамбий. Тот же тракт в Маньчжу гораздо важнее и полезнее, а уж тем более порт на побережье Пасифика. Так что пусть поимеют крохи с барского стола, временно, лишь бы отвлекли на себя часть армий противника в будущей кампании. Савойя, Лотарингия и Пфальц пока нужнее, чем клочки Северной Бельгики.

Зимой подробный ответ последует русским, чтобы те начали подготовку к войне.

Впрочем, северные московиты и так этим занимались, языками своих посланцев. Карл Одиннадцатый нисколько не возражал против сдачи в аренду части своей армии (тыщ двадцать). Всё‑таки, кроме оплаты за рент ещё и прокорм ложился на Вяземского, плюс жалованье самим воинам‑интернационалистам. На этих условиях и дюжиной фрегатов можно поделиться (Дмитрий настаивал на тех, что поновее), вместе с командами. Да и вопрос сохранения нейтралитета в конкретной войнушке не вызвал возражений. Швеции пока не до своих амбиций, когда идёт развитие внутренней экономики и внешней торговли. Поддержка интересов немцев и англичан не входила в нынешние планы короля, уже явно отличные от тех, какие он имел в реальной Истории. Разве что захват Западной Померании, пока Бранденбург слаб, но и с этим можно подождать. Более интересным явилось предложение графа Виндау о выкупе у герцога Курляндии и разделе поровну доли Якоба фон Кеттлера в лапландских рудниках. Всё равно наследник хочет сладкой жизни, а на это нужны деньги. Вон, продал витязю Алексею Марьину титул графа Либау и не поморщился ни разу. Кто знает, может и Курляндию продаст, а сам переедет к своему кумиру, королю Франции, в Версаль?

Переговоры с штатгальтером Вильгельмом Третьим Оранским проходили с переменным успехом. Тайну войны с Испанией ему не доверяли – слишком силён. Поэтому плели паутину Великого Договора класса «рыба‑деньги». То бишь, от Голландии – товары и услуги (пусть даже задорого), а обратно – сырьё и материалы (тоже недёшево, но гарантированно). Умный правитель был заинтересован в стабильных ценах на пушнину, изделия из конопли и улучшенную смазку из ворвани. А что делать, если эксперименты братьев Дегтярёвых по сгущению китовьего жира (путём добавления присадок) прошли успешно? Интадура и срача получались даже получше (чуток), чем из дёгтя. Страна моряков, что ни говори, зависела от такой сермяжности, как смазка. А экипажи нуждались в пастиле из клюквы, которая гораздо дольше хранится, чем всякие лимоны или капуста с картохой. Цинга и в Африке цинга и нет смысла терять опытных мореманов в дальних плаваниях. Да и совместная экспедиция для поиска Терра Инкогнита вызвала интерес. Князь Вяземский готов подписать отдельный договор, если что, и передать выкупленные у Кеттлера‑младшего карты с намётками. Даже выкуп куска Зеландии к югу от Западной Шельды с портом Нёзен выглядит интересно. Всё‑таки десятилетние поставки ништяков Русского Севера принесут гораздо больше доходов, чем платежи региона за столетие. Об этом необходимо подумать, как следует. На вырученные деньги проще нанять сильный отряд и отвоевать что‑нибудь более пригодное в другом месте, да и большего размера. Или наторговать ещё больше, вложив сей дополнительный доход в Вест‑Индии.

Бургомистр Остенде принял потомка Гедиминуса со всем почтением и прилежанием. Любой портовый город заинтересован в инвестициях в свою экономику, а тут целый торговый комплекс предполагается. Борис Голицын привёз дары городу (а значит и градоначальнику), которые, заодно, являлись образцами русских товаров. Да, дорогие, но и покупатели будут не бедные в будущем. Какой европейский монарх или просто состоятельный человек откажется приобрести соболей изумительной обработки и качества? Или смазку, которой потребно в три раза меньше, чем обычной. Чего уж говорить о жаропонижающих и болеутоляющих жидкостях, о которых слухи дошли, а сам товар и не купить нигде. А со своей торговли московиты готовы платить налоги регулярно и как положено. Мало того, они хотели бы открыть школу, чтобы желающих готовить сначала, а потом нанимать на работу тех, кто никакой работы не имеет. Естественно, что будут отбирать трудолюбивых и исполнительных, а не голытьбу всякую, а городу станут платить эдакий налог «за трудовые ресурсы» (как они говорят). Ну, и готовы брать в аренду земли, если власти позволят, чтобы выращивать нужные им злаки и овощи. Как же таким приятным во всех отношениях людям отказать? Тем более, что испанского преставителя тоже задарили и мехами, и шампу каким‑то, ещё и оплатили его помощь и консультации некими «золотыми мальцами», чему дон Густаво был очень рад. А то ему совсем грустно и тускло прозябать вдали от Мадрида, будучи сосланным за небольшую провинность в грязный занюханный портовый городок.

Москва небывало разбогатела по итогам года. Куранты в Боярской Думе (правда, ныне без заморских новостей, а лишь внутренние вести с полей) велись по поводу картохи и кукурузия. Страх перед первой удалось преодолеть и хоть чуток накормить свиней и крепостных. А во второй стезе неожиданно выделились многочисленные Хрущовы. Оказывается, что ещё два года назад Иоанн поручил им всерьёз заняться «царицей полей», даже воскресенских манагеров выделил вдосталь. Прошлым годом сиё дело освоили, а в этом – уже почивали на лаврах. Почти все многочисленные початки турки скупили для своих иноходцев, да по хорошей цене. А силосу столько, что персональное хрущовское животноводство удалось утроить. Сколько же мяса и шерсти они в итоге поимеют и выгодно продадут? Недаром их далёкий потомок такой же трюк провёл. То общесоюзному стаду кормов не хватало и пришлось его наполовину зарезать, а как кукурузу повсюду стали выращивать – тут же и корма появились. Ну и стадо разрослось. Правда, его все ругали, лучше бы он импортные джинсы закупал и жвачки для творческой интеллигенции.

Конечно, послы‑иноземцы тех же думцев одолевали «личными просьбами своих монархов». Мол, надо бы цены снизить да продажи количественно увеличить. Даже соль готовы покупать много‑много, лишь бы цена стала человеческой, а не «московитской». Хорошо, что царица оценила результаты НЭПа и совсем не ценила иностранцев. Всё‑таки отрадно, когда в казну столько денег приходит, а налоги повышать не нужно. Ни, тебе, бунтов, ни мятежей, ни недовольства людского. А к католическому рождеству и французы пять миллионов ливров подвезли, в бочонках. Остальное, говорят, весной доставят – уж очень крупные суммы возить рискованно. Так что Софьюшке грех печалиться и быть недовольной, мир стопудово розовым выглядит, а все вокруг такие лапушки стоеросовые!

А уж как оружейники Москвы и Тулы этим годом радовались. Всё‑таки огромный заказ на кольчуги двойного плетения исполняли для Архангельска. Дальний царь, видимо, мыслил по старинке, коли бронировал своих стрельцов, которых готовил для новых земель на западе. Вон, в европах, лишь у тяжёлых кавалеристов всяких кирасы имеются, а пешцы токмо в париках и ботфортах на голу жопу ходют воевать. Неча тяжесть излишнюю на себе таскать, ежели мушкетная пуля всё равно защиту пробьёт. Ладно то, что деньги справно платят. Все же знают, что на Севере деньжищи лопатами гребут, от народа такое не скроешь.

Лишь Киев кряхтел, пыхтел и кормил несметную ораву с пятнадцатью тысяч глоток. Быстрей бы уж их поляки забрали, да отправили турка воевать. Небось там, под Каменецком, реки молочные текут среди кисельных берегов, раз за те земли сеча нещадная намечается. Польский круль ноне богат армиями и рвётся от моря до моря расшириться. Ох, сметёт его тяжёлая конница османскую пехоту, поди не остановишь аж до самого Царьграда? А евоные союзники‑немцы небось тоже балканских земель под себя подгребут до самой Греции. И падёт Туретчина, и разверзнутся хляби всяческие, и восторжествует истая справедливость, и… Главное, чтобы потом все войны прекратились и наступил мир великий. Мир, а не мор и разруха вселенская.

Лишь Михаил Алексеевич князь Вяземский тосковал. Вроде все налаживается, развивается, строится. Вон, берега Двины и островков на ней покрылись верфями, где на стапелях новые корабли доделываются. Тоже по‑своему: где‑то готовое судно, где‑то лишь остов с рёбрами‑шпангоутами, а где‑то лишь стапель ставится. Да, две дюжины кораблей к следующему лету будут изготовлены различными мастерами, тем более что и оснастка с оружием имеется. И ещё столько же в различных стадиях готовности – отсюда и до конца 1686 года. И дружинников по лагерям разбросано вдосталь, и закрома полны, и контакты налаживаются. Однако первые два года прошли интересно и весело по‑своему, причём ближе к народу, к друзьям и подельникам. А последние два года всё тусклее и зануднее. Забурел, возвысился, стратегом стал, чтобы ему пусто было. Где половецкие пляски, где гей‑гей‑турумбей, где личное участие в охотах на татей?

Мальцев понимал, что чем глобальнее задачи, тем дальше от личного, но не мог смириться. Жена и сынок, Алёшка, вот и вся отрада. Да и на них толком времени не хватает, когда приходится рассчитывать каждый шаг, чтобы не проколоться. Это Руси хорошо стало, явно лучше, чем в РеИ, а самому попаданцу каково? Он тоже живой человек и хочет жить, а не «существовать во благо». Блин, даже вспомнить нечего, кроме сраного громадья проектов и немеряного богатства. Да и оно, сразу улетучивается по мере прилетучивания. Игорь чувствовал, что золотая клетка его долго не удержит. Тогда всё здравомыслие рухнет, а с ним и навороченные планы. Зато вернётся непредсказуемость и самобытность.

Вон, даже Глаша приключения имеет на ровном, вроде, месте. Недавно на приёме один французишка позволил себе лишнее и прибнял её в танце чуть крепче (как у них в Версале нормальным считается).

– Ах ты охальник! – отреагировала Глафирья и врезала ему с левой (чтобы не убить).

Вот только удар у жёнушки поставлен – француз отлетел, упал и шею себе свернул. Нет, ничего страшного, жив остался, но голова теперь навсегда скособочена, а он, как‑никак, сын какого‑то маркиза. Михайлу дружинники всем скопом удержали, когда он ринулся на добивание, но инцидент‑то случился. Князь Вяземский чуть всё сотрудничество с Францией не похоронил одномоментно, так строго и сердито распекал полпреда короля Людовика Четырнадцатого. Тот аж съёжился, опасаясь, что прямо здесь похоронят (а не в родовой усыпальнице). Причём сначала не понял, кто на кого должен яриться, лишь через несколько минут дошло. Хочешь‑не хочешь, но пришлось отправлять посуху, зимой, парочку курьеров с охраной к его французскому королевскому величеству. Дабы во искупление с нарушителя русского целомудрия титул сняли, (а маркизат могут оставить, не нужен) и передали в Архангельск. Здесь сами определят кому его всучить. Ну и, на будущее, во имя доброго союзничества, нехай присылают людей правильных, не нарушающих русские приличия. А то, понимаешь, понаехали тут!

Окончательный удар уходящему 1684 году нанёс оружейник Мади. Из курского и шведского железа он изготовил доспех «эрге» и стальной штуцер (четыре винтовых нареза, один оборот на длину ствола).

– Достопочтенный сахиб Михаил, получилось, как вы повелели.

– Уважаемый Мади, это чудо! – восхитился Вяземский, – выглядит, как небесная сталь.

– Мы старались, всякие добавки пробовали. Зато ржаветь не будет, специальное воронение.

Мастера, оказывается, чуть‑чуть добавили саму «небесную сталь» (из привезённых кусков станин). Плюс, свои вековые наработки‑разработки, то есть, плавка с присадками, остающиеся секретом семейства. Отрадно, что обещали до конца следующего года сделать примерно три тысячи штуцеров и столько же броней. А пушку они разрабатывают вместе с бывшим кабальным туляком Архипом, но всё пока в процессе. Отец Дмитрия тоже наладил производство стальных штуцеров и бронзовых пищалей. И отработал технологию очень дорогих стальных пушек, чтобы не связываться с чугунными. По его разумению чугун, как таковой, хрупковат для мощного порохового заряда и варить его следует слоями разной плотности и прочности. А это займёт долгие годы исследований. Конечно, проще дульнозарядные орудия делать, но клиент хочет с казны заряжать. Да ещё ствол делать длиннее обычного, чтобы дальности прибавить. Ох и намучались с капризом заказчика, зато результат самим понравился. Можно дюжину таких мощных пищалей каждый месяц производить, благо железа и каменного угля вдосталь. Угольком староверы обеспечили наконец‑то, с Груманта кораблём возят, уже все свои склады заполнили.

Общая картина будущей армии постепенно проявлялась в мозгах и на бумаге. Стратегия «от обороны», разбил врага в сражении – можно продвинуться вперёд. Осада крепостей, как и осадные орудия и мины, невостребованы. Пусть союзники этим занимаются. Полевая артиллерия предполагает, в основном, расстрел картечью вражеской пехоты и кавалерии, значит нужна скорострельность. Очень удачно, что новый порох Вебера не так сильно дымил и меньше сажи создавал. Алхимик почему‑то считал, что он медленнее горит, но врёт поди. В любом случае, хорошо что зелье прогорает тщательнее, а значит оружье меньше загваськивается. Каждый батальон в семьсот стрелков имеет сотню арбалетчиков, сотню лучников, три сотни вооружены пороховым оружьем. Плюс, две сотни кавалеристов. Пять батальонов – полк, два полка – бригада, три полка – дивизия. Всё ясно и понятно. Ну и каждый батальон имеет свой обоз, гошпиталь, санитаров и прочие вспомогательные подразделения. Из пункта А в пункт Б даже пешцы передвигаются на лошадях, чтобы поболе времени оставалось на обустройство в пункте назначения. Естественно, что имеется рассредоточенный полк «егорок» для разведки и всяческих диверсий. Все носят пятнистую форму, чтобы враг глаза свои расфокусировал и ослеп, мать его! Никаких барабанов, лишь свистки и сигнальные ракеты. В обозе лопаты, чтобы повсюду, где ни попадя, траншеи общего пользования рыть и персональные стрелковые ячейки, ежели приспичит. Даже зажигательные ракеты с установками имеются в наличии. Всё‑таки иногда полезно панику устроить, коли возле штабных шатров пожар развести. И врагам потеплее становится, и нашим повеселее.

В самом начале 1685 года в Остенде, к русским, прибыла делегация из Брюгге (эдакого центра торговли в тех краях). Парочка сановников и несколько купцов возжелали «того же самого», то есть, открыть в их городе такой же Русский Дом для торговли и иного сотрудничества. Пообещали и льгот всяких, и привелей, и даже землю выделить под посадки потатов, маиса и подсолнечника, и школу для работников, если понадобится. А куда окружающим фламандцам деваться, коли русские товары разлетелись ещё до Рождества. Откуда столько богачей набралось никто до конца не понял, но на приезжих в Остенде не заработал лишь ленивый. Да и тот на одной из площадей бронзовым памятником числился. Так почему бы почтенным донам не поцеловать русский башмак, принесший доход не только перекупщикам, но и всем‑всем‑всем? Плохо, конечно, что всячины маловато было, но может это дело поправимо? Меха и срача по‑всякому в цене будут, как и обезболивающие отвары под руку с чесалками для спин. Всё‑таки многие готовы купить комплект «пятнашек» за десять талеров, когда есть возможность своими руками и умом заработать тысячу, коли 15 и 14 местами удастся поменять.

В Архангельск срочно отправили гонцов, чтобы запросить людей и поставки по открытию навигации, а недотыкомокам из Брюгге посоветовали чуток потерпеть. Раз уж московиты долго запрягают – значит следует смириться. Правда слухи разлетаются быстрее, чем по интернету. Через месяц ещё желающие прибыли на «московитский двор», на этот раз из Гента. То же самое – вынь да положь им торговое представительство. Зараза, нафига всё это завоёвывать, если можно тупо скупить, притворившись лисятами в гостях у зайца? Ну что теперь – агрессию отменять? Ясен пень, что из Антверпена тоже понаедут упрашивать. У них с Брюгге ныне соцсоревнование на тему «кто самый торговый торгаш на районе». Если к этому добавится южная Зеландия, то самый класс для Вяземского, большего и не надо.

Сам Михайла в это время помогал Иоанну разбираться с русско‑польскими перипетиями. История чуток сдвинулась, хотя никому это не было ведомо, даже Мальцеву. Сравнить‑то не с чем, когда в голове соответствующих знаний нет. В РеИ Смоленск и Киев были окончательно переданы Москве де‑юре в 1686 году, тогда же и «Вечный мир» подписали. А в новой истории всё раньше состоялось, да ещё и с земельной чехардой. В результате, в 1684 году, не было у поляков «молдавского похода», время использовали на более тщательную подготовку. Всё‑таки ляхи получили солидный приварок к своей армии. Во главе московского корпуса воинов‑интернационалистов Кремль поставил генерал‑поручика Патрика Гордона. Тем паче, что шотландцу и ездить никуда не нужно было – он в это время Киев укреплял, руководя инженерными работами. Для Польши оказался удобным тот факт, что пришлось считаться с русским нерусским генералом. Поэтому вечная грызня между королём Яном Третьим и коронным гетманом Яблоновским прекратилась благодаря вдумчивому опытному Гордону. Сорокатысячная армия (плюс десять тысяч гонористых добровольцев, пополнивших войска за обещания денег и земельных наделов) двинулась в начале апреля на Каменец‑Подольский, чтобы раз и навсегда избавиться от турецко‑татарского форпоста. То бишь, забрать его себе. Тогда будет своя база для вторжений в Молдавию, благо тамошний господарь готов был поддержать будущее вторжение, если поляки доберутся когда‑нибудь в его земли.

Любопытные и интригующие изменения шли в Преображенском. Иоанн любил младшего брата и постоянно заботился о нём. Книги для личной библиотеки младшего царя поступали регулярно, добротные учителя вбивали знания в Петрушу (чему тот не сопротивлялся, надеясь на светлое будущее). Даже нечто вроде гостиницы было построено для размещения сотни барчуков с холопьями – будущих спутников «великого вождя» в поездке за рубеж за дополнительными знаниями. Во главе группы, по рекомендации Василия Голицына, поставили некоего Франца Лефорта, знающего европейскую культуру и ценности. А тот, не долго думая, перевёз в деревню своих слуг, включая приблудившегося мальчишку: смекалистого и проворного. Алексашка, сын царского конюха, пришёлся по нраву многим, так как был богат на выдумки и неистощим на разные истории. Он мог и гоголем ходить, важно надувая щёки, и простой работы не чурался, коли нужно. Всё‑таки на отшибе цивилизации стало повеселее с его появлением. Ясно, что Пётр потянулся душой с такому чуду замоскворецкому (или просто москворецкому?).

Подготовка для всех включала учёбу, дополнительное воспитание и, естественно, разумные развлечения. Некоторые даже театральные постановки задумали, узнав от Лефорта, что те же юные лорды в Англии в такой потехе самоличное участие принимают. Вон, столетие назад, четырнадцатилетние Рутленд и Саутхэмптон затеяли интригу‑мистификацию под названием «шэйкспир» (якобы великий поэт и писатель появился из ниоткуда) и даже малограмотного, но жадного, актёришку для этой цели наняли, чтобы роль исполнял. Причём, со сходной фамилией. Такое понакрутили, что весь мир поверил в это. И верит до сих пор!

А так как даже «в европах» водятся разбойники и прочие нехорошие люди – были введены занятия по атлетической подготовке и умениям пользоваться холодным и огнестрельным оружием. Князь Вяземский расщедрился и трёх своих инструкторов прислал для пользы делу. Так что год подготовки к европейскому турне совершенно не зазря пройдёт, всяко польза на будущее. Причём, вместе с барчуками и их холопы занимались, дабы защитить хозяев в трудный момент. А чтобы простолюдины без толку не болтались в свободное время, для них классы устроили, нехай грамотными будут, а не чурбанами деревенскими.

Странно, но Софья Алексеевна спокойно к этому отнеслась. Знала, что в итоге мало кто вернётся, может и брат тоже захочет там остаться. Или погибнет ненароком, мало ли что в жизни случается нехорошего. Деньги на приготовления исправно шли из казны (с того миллиона ливров, который было договорено на младшего царя потратить). Гуляй рванина, пока фарт идёт! Ну, или бархатина с шелковиной, без разницы.

Муравейник имени Иоанна Пятого злодействовал по сотне тысяч направлений народного хозяйства. Ширнармассы и пахали, и сеяли, и добывали, и торговали, и учились и веселились… К лету начались отчёты по кораблестроительному соцсоревнованию. Первыми, ясен перец, реализовали свои таланты иноземные мастера. Четыре фрегата по 500 тонн, шесть корветов по 200–250 тонн и две шхуны быстрого реагирования по 120 тонн грузоподъёмности. Полностью вооружённые, оснащённые, и с флагами: пока царя Ивана и князя Вяземского. После ходовых и других испытаний им придётся заняться патрульной деятельностью, кончилась лафа у северных пиратов и браконьеров. Спрашивается, а где экипажи брать? Гы‑гы‑гы, так весной вернулись все те, кого в 1682 году отправили учиться за моря, то есть по самим морям на иностранных судах службу пройти. Плюс, несколько сотен подготовили уже здесь, в морских школах. А когда отправленцы 83‑го и 84‑го годов возвернутся, вообще военно‑морской рай наступит. Не хухры‑мухры петровских времён, а разумная подготовка и подход времён предпетровских. Флоту, конечно, мало, так его много и не бывает. Имелись и принципиальные отличия: соотношение длины и ширины в сторону удлинения, отсутствие таранов, гораздо более дальнобойные дорогущие орудия. Это, чтобы успеть всех врагов поломать, покусать, а то и перетопить до абордажа, а потом свалить стремительным жанатурмысом. Задача других захватить в бою не ставилась, лучше свои корабли сохраним и новых построим. Пока маленькие и сопливые! Вот к концу года ещё несколько достроят, включая первый линкор (1200 тонн грузоподъёмности), тогда и подумаем, но европейским флотам подражать не будем. Да и как им подражать, когда они галеоны строят? Нам, кстати, тоже…

Торговля своё брала и манила очередным рекордом по зарабатыванию денег всем колхозом, скорее всего последним. Хоть стой, хоть падай, но не будет пока расширения номенклатуры товаров, когда они в основном являются сырьём и материалами. Кроме того, продажа слишком больших количеств приведёт к падению цен. Так что лучше пользоваться тем, что спрос пока выше предложения. Если к концу года доход Архангельского генерал‑губернаторства дистигнет 7–8 миллионов рублей, значит так тому и быть. Пример: берёзовый дёготь слишком много не добудешь, да и нужен он лишь для быстродвижущихся деталей станков и прочего скоростного. А хвойного полным полно и из него хорошие интадуры и срачи получаются, знай добавляй и переваривай (или чего там мастера с ним делают, чтобы более густым становился). Ежели Европу завалить – та начнёт кобениться и выёживаться. А когда имеется определённый дефицит – клиенты на коленях ползают и выпрашивают: «подайте сирым, да убогим». Опять же всякие ништяки нужны во Фландрию. С начала навигации туда уже несколько кораблей отправили, в конце можно будет добавить. С португальцами, опять же, великая меновая торговля, пока армию нужно вооружать или, хотя бы, запастись вооружениями и бронями. До второй половины 1686 года тянучка будет тянуться, никуда не деться.

Плюс, ещё одна новость из Лиссабону прибыла, своеобразная. Как раз к рождению царского наследника, названного Михаилом. Людям объяснили, что в честь деда, а ближники знали в честь кого именно. Счастливая маман была довольна, что не подвела мужа, да и сам Иван‑царевич смущался и гордился одновременно. И ближники радовались за старшего царя, даже торговые представители напоздравляли выше крыши. Поэтому новость пришла тишком, без подслушиваний и сования носа со стороны. Король Педру Второй сообщил, что в войну вступит не сразу, а позже. У него сейчас дела имеются: военно‑морскую базу на Тобаго усилить, как следует, и Хельсингфорс превратить в ведущий балтийский порт. Хорошо, в один из лучших. Мало того, он готов даже право на аренду у «коназа Вяземски» перекупить «с большой выгодой для дон Мигель». И для войны выделит ему тридцатитысячный корпус, как бы в аренду, но де‑факто бесплатно. И жалованье своим будет платить по расценкам военного времени. Не хочет король светиться раньше времени на европейской арене и официально вступать в войну всей страной. А вот по ходу развития может и впрячься, в нужный момент и в нужное время. Ну и как с такими союзниками кашу варить?

Впрочем Мальцев не брал в голову: шведы и португезы войска дают и ладно. Пусть поддерживают исподтишка, лишь бы сполна. В принципе, даже Ивана можно не втягивать, если штатгальтер Голландии Южную Зеландию продаст. Вот, от имени клочка географии и вступит в войну на стороне Франции.

Ян Собесский отправил руское воинство прямо к Каменецку, а сам потащился в обход, к Пруту. Австрийские союзники усилили давление на Буду и турки растерялись. На помощь «старой крепости» смог двинуться лишь 18‑тысячный корпус Абдулазиз‑паши, ещё один находился в резерве у Прута, чтобы препятствовать переправе. Да, времена такие, что все ползают, а не двигаются стремительным жанатурмысом, поэтому любой может надурить так, что никакого героизма не хватит. Гордон подвёл к городку своих и осадил город полукольцом. Правда с другой стороны действовали его кавалеристы, чтобы перекрыть подвоз продовольствия и боеприпасов. А так, вроде всё мирно, даже флеши начали ставить. Гарнизону не хватало сил, чтобы выйти и гордо победить московитов в открытом бою, а ответственный паша пока не добрёл до Подольского ТВД. Лучше бы он совсем не ходил, куда ни попадя.

Рядовые ляхи тоже не знали, чем думают полководцы и удивились развороту армии. Конечно, каждый понимает, что вода кипит при ста градусах, а девяносто – это прямой угол. Вот, под этим углом, тяжёлая конница и врезала Абдулазизу во фланг, зацепила на переходе, да ещё и кентов‑пешкоходов позвала. А с другой стороны, откуда ни возьмись, и русаки поднавалили своей гурьбой. Нечестно, когда всем скопом одного пинают, который даже артиллерию не подготовил. А татарская конница легковата, чтобы с тяжами воевать. Упёртый паша, к сожалению, потерял связь с собственными подразделениями и упорствовал лишь на морально‑волевых. В итоге, сдался, оставшись без надежды на помощь, обоза и пушек. Кстати, его орудия пригодились, когда Каменец‑Подольский в осаду взяли. К осени пал не только городок (даже стен толком нет), но и крепость. И всё благодаря помощи «руки Москвы», как бы поляки в будущем её не хаяли.

На радостях от сией новости и победе христианского оружия над магометанским, австрияки поднажали и взяли‑таки Буду (на год раньше, чем в РеИ), а венецианцы подготовились к вторжению на Пелопоннес. Султан всея Османия дожился до того, что начал вилять хвостиком и, впервые в истории (если учёные и прочие википедики не врут) начал искать мира вместе с дружбой и жвачкой. Но он не на тех напал, поляки теперь поверили в свою звезду и начали подготовку к вторжению в придунайские княжества. В принципе, войск хватало, оставалось лишь толковую переправу построить. Прут – река серьёзная, вброд не перейдёшь. Так что конец года был посвящён инженерным фиглям‑миглям в чём достойно помог генерал Гордон, инженер от бога. Неужели Молдавия наконец‑то станет советской, то бишь, посполитской? Тогда Полония растянется от Балтики до Чёрного моря, а это наверняка приятно Яну Третьему и его народу, к бабке не ходи. Австрийцы тоже мечту возлелеяли, согласно которой отвоевать на следующий год остатки коронной Венгрии и заняться прилежащими землями. Московитов особо не спрашивали, считая, что и те рады усилению стран Священной Лиги, то есть, ослаблению турков и татар. Ведь это всегда русским приятно, когда Европе хорошо. Ради такого можно и свою кровушку проливать немеряно, и своё сырьё европейцам поставлять задёшево. Лишь бы погладили по головке, одобрительно похлопали по плечу и, наконец‑то, приняли в свою семью…

– Мин хер, экселенц, коназ Вяземски! Мой повелитель передаёт вам свой уважений и этот важный посланий, – учтиво поклонился представитель штатгальтера Голландии, – любой вопрос я иметь право обсудить с вами.

Хоть и обозвали «хером», но Мальцев не обиделся. Видимо, привык уже к странностям века семнадцатого. Приятно, что голландца чуток обучили русскому языку, а значит в письме нечто важное и Вильгельм Третий в чём‑то нуждается.

– Благодарю вас, герр посланец, присядьте пока я ознакомлюсь, – столь же учтиво отреагировал «другой высокий сторона».

Ого‑го, правителю республики нужна помощь в деле наведения порядка в Англии! В феврале помер король Карл и его место занял Яков Второй. Тут‑то штатгальтеру масть и пошла. Завитушки престолонаследования таковы, что у него есть права на трон островного государства, но так просто королевским титулом никто не поделится. А стать монархом всегда лучше, чем быть президентом, хотя нужна силовая поддержка.

Судя по посланию, Вильгельм Оранский уже согласовал в Генеральных Штатах продажу Южной Зеландии русскому князю и теперь хотел кое‑что для себя. Естественно, попросив об абсолютной секретности, даже от своего парламента. Ему нужно было всего лишь тысяч двадцать войск, правда через два‑три года. Ответным жестом, причём сразу, последуют поставки ценных приборов и инструментария за счёт претендента на английский трон. Вильгельм готов закрыть глаза на русское присутствие в Брабанте и Фландрии, даже если будущие союзники что‑нибудь оттяпают у испанцев силовым путём. Козе понятно, что в случае военного конфликта и сами голландцы прирежут себе кусочек географии Испанских Нидерландов. Например, восточную часть Брабанта.

– Ну что же, я готов выехать в Гаагу и встретиться с его превосходительством для обсуждения деталей сего эгримента, – чопорно заявил бывший бродяжич, – можем согласовать дату и условия встречи.

И кто там говорит, что Историю пишут народы, а не личности? Через час всё было обсосано и детализировано на первичном уровне разглагольствований. А через неделю и сам Михайла отбыл в Европу, чтобы открыть ящик Пандоры и покопаться в нём. Заодно, было согласовано посещение Версаля для итоговой встречи с королём Франции. Тем более, что Глаша рвалась за границу всеми фибрами, так как давно уже прошла курсы правильного поведения среди власть имущих. Ну и как отказать любимой жёнущке, да и зачем? В конце концов, не только боги горшки обжигают. Да и кто в этих европах знает о том, что Глафирья всего лишь найдёныш, тем более, что может её потеряли какие‑нибудь сверхвысокопоставленные родители?

События набирали обороты и к осени многое встало на свои места. Французы готовились объявить войну Испании весной 1686 года, заполучив согласие Австрии на невмешательство. Всё‑таки немцы имели свою головную боль и все силы нацелили на то, чтобы добраться до Белграда или, хотя бы, поиметь Трансильванию в полное и безоговорочное владение. Англичаненачали разборки со своим новым королём. Голландия дала добро на раздел Брабанта с Вяземским. Антверпен и Брюссель отходили русским вместе с прилегающими землями, на остальную часть претендовали голландцы. Единственное условие со стороны европейцев – земли князя не должны входить в состав Московского царства, а должны стать отдельным государством. А португальцы и шведы добровольно остались в стороне, понимая, что всё равно пирога на всех не хватит. Лучше уж проявить дружескую лояльность сегодня, чтобы получить некоторые козыри завтра. Больше вмешиваться в дела взрослых было некому!

Передача куска Зеландии площадью каких‑то вшивых девятьсот квадратных вёрст не сопровождалась торжествами и церемониями. Бывшие владельцы просто выдали карту местности, состоящую из трёх округов (Хюлст, Тернёзен и Слюйс), где проживало лишь несколько тысяч жителей. Порт Нёзен (называемый так в обиходе) был единственной ценностью локального уровня. Правительство Голландии разрешило желающим покинуть родовые земли, если новые хозяева будут их щемить и гнобить. Даже обещало оказать помощь с переездом, чем тут же воспользовалась чуть ли не половина населения. Нет, они не от московитов сбежали, а от достаточно грустной среды обитания. Это обитателям страны снеговиков зеландская урожайность за счастье, а местным очень даже грустно по сравнению с теми же фламандскими землями. Рыбы, базара нет, полно, но кому её продавать, когда рыбаков в Зеландии больше, чем потенциальных покупателей? Торговать чем‑нибудь другим тупо нечем, разве что прибрежным песком. Хохма в том, уважаемые читатели, что дюн по берегам Северного и Балтийского морей видимо‑невидимо и выражение «торговать песком» соответствует русскому «торговать воздухом».

Зато «вяземцам» всё оказалось в жилу! Товары с Севера, да и вообще с Руси, будут прибывать кораблями в Тернёзен, а оттуда ими можно спекулировать где угодно. Среди местной рыбы из Западной Шельды имеется и та, что с красной икрой, и та, что с чёрной. Просто европейцы не умеют икру правильно солить и ценить. А Мальцев очень даже знает какой в ней полезный белок имеется для питания дружинников. Самые умные и вредные могут, концы‑то в концах, и в море выходить за косяками плавающих морепродуктов. Домашняя скотина нормально разводится, даже бараны с овцами. Жрачки им хватает, значит можно мериносов в Шотландии купить и своей шерстью промышлять. А на явных неудобьях поставить мануфактуры. Это у местных нищебродов денег нет на индустриализацию – зеландцы, что с них возьмёшь, а у людей Вяземского деньжищ уже поднакопилось. Недаром его люди в своё время ремёсла понаоткрывали, зазывая спецов русских, но бесправных. И, ясен перец, имеется место, где военные лагеря поставить, чтобы завоевать всё примыкающее. Отсюда вывод: человек активный ищет возможности, а пассивный – откоряки. По понятиям европейцев Южная Зеландия была беднейшим регионом, а русские умудрились сделать её процветающей. Поди, разбери, что этим тартарским варварам надо?

Глава 5

Новый русский флот пополнился ещё шестью кораблями построенными на своих верфях и из своих материалов. Гордостью стал линкор с самыми дальнобойными орудиями в мире. Двенадцать длинностволов (согласно размерам конца 17‑ого века) заняли специальные места, чтобы обеспечить вражин попаданиями, при случае, на расстоянии семисот ярдов. Правда им требовался новый порох Вебера, дорогой и пока ещё дефицитный. Дыму меньше, зато полезных газов больше. Пушки заряжались с казны, обеспечивая столь важную скорострельность, и могли заряжаться, как картечью (для ближнего боя), так и цилиндрическими гранатами, взрывающимися при столкновении с препятствием. Жаль, что пока неизвестно будет ли толк от такого нововведения? Остальное вооружение корабля сделали более менее стандартным, расположив в двух палубах. Вместе с линкором спустили на воду ещё два корвета и три китобоя. Война войной, но и специализированные суда тоже нужны, чтобы денюжки на боевую технику зарабатывать. Иначе так и погрязнем в перепродаже результатов мелкого бизнеса.

Как обычно (быстро же небывалое стало обычным) всем купцам, отбывающим в конце навигации, продали остатки сладки и начали считать деньги. Казна Иоанна Пятого обогатилась на семь мильёнов двести тысяч рублей, превысив в десять раз то, что получалось заработать четыре и более лет назад. Сказалось резкое повышение цен и искуственный дефицит мехов, дёгтя и другого сырья. Всё‑таки производить свечи всяко лучше, чем просто торговать воском. То же самое, переход на производство товаров из собственных материалов, однозначно распространилось по всей номенклатуре. Только хлеб на продажу не пекли разве, иначе весь засохнет. Впрочем экспорт зерновых заметно сократился из‑за повысившегося внутреннего потребления. В результате и расценки повысились, видимо иноземцы действительно много кушают и боятся оголодать. Чего уж говорить о ворвани? Китовый жир большей частью наблатыкались переводить в готовую смазку, а цена на остаток сама собой полезла вверх. Сами купцы‑иноземцы её и задирали, пытаясь хоть как‑то выкупить дефицитный товар. Иначе придётся брать дорогую интадуру и совсем уж беспредельную (по цене) срачу. А кому это нужно?

Для закрепления военного союза король‑солнце прислал грамоту на титул маркиза. Своих провинившихся он не стал раскулачивать, воспользовался правом монарха и выписал новую бумаженцию со всеми полагающимеся подписями и печатями, хотя и без земельного домена. Короли Франции, Испании и Англии беспределили в тот исторический период без зазрения совести и прочих фибров души. Особенно, когда дело касалось их побочных деток или важных связей.

– Ну, что же, друг мой Кузьма, поздравляю! – начал здравицу Вяземский, – Вписал я именно тебя во французскую грамоту, будешь отныне маркизом.

– Благодарствую, Михаил Алексеевич, – расчувствовался верный и преданный помощник, бывший «дядька» Михайлы.

Присутствующие на простенькой церемонии царь и князья поздравили витязя ордена Юрия Боголюбского с возвышением, как и его супругу Лукерью. Те, кто плечом к плечу воевал с подмосковными разбойниками, давно сблизились и отличались своими взаимоотношениями от московских бояр. Давно уже поняли, что люди из простых гораздо лояльнее даже близких по статусу и роду.

Набор Рождеств отпраздновали и по‑европейски, и по‑русски, с песнями и плясками, весёлыми играми даже для взрослых и прочим гиканьем. Мир вступал в новый 1686 год и следовало качественно проводить старый. Всё‑таки представитель Руси вступал в войны в середине Европы, а не с краешку, как обычно. Пожеланий друг другу напожелали сверх меры. На всякий случай и про запас, лишним не будет. Всё‑таки Московия развивалась бодренько, хотя все достижения и инновации припишут «реформам Петра Первого». А куда ещё относить, коли период практически никак не был отражён ни в книгах, ни в фильмах будущего? Если люди 21‑ого века искренне считают, что поморы на своих карбасах никаких китов не забивали, а ждали когда тех волнами к берегу прибьёт. И лишь при Петре… И медь на Урале не добывалась, и казённых заводов там не было, и лишь при Петре… Чего уж говорить, если в будущем почему‑то считали, что Аляску продала Екатерина Вторая, даже в песне пели «Екатерина, ты была неправа!» Правда, сам Пётр, в новой Истории со сменившимися акцентами, готовился отбыть в Европу за образованием и практикой. И Софье Алексеевне удобно без юного растущего конкурента, авось (великий русский Авось) пропадёт за морями, али соблазнится тамошней жизнью и сделают из него какого‑нибудь принца‑консорта. Нехай вообще в Версале каком‑нибудь обверсалится и переедет туда на ПМЖ.

К весне Иоанн и Михаил разделили то, что посчитали нужным. Вяземский решил переселяться, используя арендованные корабли, а из архангельско‑северодвинских взять лишь линкор, пару фрегатов и одну из шхун. Остальное можно и подождать, или организовать верфь где‑нибудь в Зеландии или в Остенде. Тамошних жителей уже готовили к новой жизни подосланные шептуны, рассказывающие сказки о справедливой жизни под русскими. Прикольно, но и фламандцы и брабантцы не любили испанских правителей. Множество налогов, порой глупых или завышенных, неуважительное, а то и презрительное отношение к местному населению, прочее дерьмоправление. Хотя и под Генеральные Штаты тоже не хотелось бы переходить. Там свои «генералы», а налоги тоже не очень доброжелательные, хотя и полегче испанских. С объявившимися московитами стало хотя бы повеселее, так как торговые дома нанимали местных не только на работу, но и на учёбу. А за русскими товарами стали приезжать многие, на которых добропорядочные фламандцы потихоньку наживались. Любому приезжему нужна крыша над головой, еда и прочий сервис, пусть даже временно. Вон, из Антверпена, глядя на это, тоже делегация прибыла. Даже далёкий Брюссель хотел свой «торговый дом» поиметь в локальное пользование. Они‑то ближе к евровнутренностям расположены, значит часть потенциальных купцов себе однозначно перехватят. Оставалось лишь воспользоваться имеющимися умонастроениями.

Достигнутое согласование с французами зон влияния вполне устраивало князя Вяземского. Границей между завоевателями решили сделать естественное препятствие – нижнюю часть реки Эйзер. Дальше на восток будущая граница проходит через Винендаель до самого Халле. С голландцами определили зону к востоку от линии Халле‑Брюссель‑Антверпен, до реки Диль. По крайней мере, на карте именно так и нарисовали, и подписали, и печатями снабдили. Осталось лишь начать кампанию. В принципе, всех окружающих уже задолбала ситуация с Испанскими Нидерландами. Вкрапление слабеющей империи – эдакое наследство Бургундского Дома. Только сама Бургундия уже французская. Мало того, то, что было отгрызено у испанцев в тех местах в предыдущих войнах, запутывало положение пунктами различных договоров. Да и слишком много претендентов на то, что осталось, даже Австрия. Поэтому предстоящая война, по крайней мере, расставит точки над «и», а русский кусок станет буфером между Францией и Голландией. Поэтому «коназу Вяземски» доверили уничтожить единственную сильную группировку, осевшую под Брукселем (оказалось, что тамошние жители так Брюссель называют, недотыкомоки). Восемнадцатитысячный корпус генерала Вальехо, который пока развлекался и нагибал местное население, пользуясь абсолютным преимуществом в силе. В остальных городках присутствовали лишь мини‑гарнизоны из сотни‑другой солдат при вальяжных комендантах.

В марте Франция предъявила претензии Испании, невнятные, но грозные. Дело в том, что после предыдущей войны, французы единственные, кто сохранил большую армию. Эх, если бы они на пару лет позже вылезли со своим наездом, то всё сложилось бы, как в реальной Истории. Но что‑то в мире изменилось в последнее время. Появилась новая страна Маальц, куда в апреле прибыл повелитель, причём из варварских краёв (из Московии). Он пригласил на торжества не только благородных жителей Южной Зеландии, но и авторитетных простолюдинов: предпринимателей и купцов. В программной речи позволил сохранить язык, культуру и, чего никто не ожидал, временно отменил все налоги. Сообщив, что будет создана новая справедливая система налогообложения, мол, потерпите года два‑три. Заманухи из его выступления бегом распространились по окружающим территориям. Сами по себе, без спекуляций и пиара. В порту Нёзена высадилась личная гвардия новоиспечённого монарха количеством в четыре бригады «тигрят». Двадцать восемь тысяч дружинников как‑никак, бронированные и при пушках. Одиннадцать батарей по шесть орудий, плюс дюжина тех, что погромче и явно посильнее. Куда столько бахалок девятнадцатилетнему князю? Там же, после основного состава, началась высадка корпуса шведских наёмников (вообще‑то солдат регулярной армии, временно вышедших в запас на неопределённый срок). Луи Четырнадцатый щедро проплатил их службу «через задний кирильцо».

А в Остенде начали прибывать корабли с товарами и охраной, ясен перец. Все торговые дома готовились к приёму русских дефицитов и ништяков. Вот обозы и поползли в Брюгге и Гент, им пока не до Антверпена было. Туда поползли Мишкины гвардейцы, сразу после того, как наглая попаданская рожа объявил войну той же Испании через представителя. Правда ответа не дождался почему‑то: то ли ему не ответили, то ли спешил куда‑то по делам. В общем, когда франки вторглись в южные земли, север потихоньку покорялся русскими. В том же Остенде, охреневший от большого количества «охранников» коммендант, сразу сдался. Отличный плацдарм для «португальских наёмников» образовался. Испанский король не успевал толком отреагировать, так как ни армия, ни флот не были готовы именно в этот момент. А ябеде, отправленной австрийскому императору, ещё долго добираться до адресата. Да и не хотел сей адресат заморачиваться, когда имелась возможность всеми силами жахнуть по туркам и переломить ход Истории. Даже при близком родстве своя рубашка ближе к телу, а фландро‑брабантские интересы где‑то там, где идут цветные дожди. И Вильгельм Оранский не помощник Карлосу Второму, ибо сосредоточен на том, чтобы у Якова Второго английский трон скоммуниздить. Тем более, что его солдаты потопали «тренироваться» в Восточный Брабант, а значит тоже враги. Тренинг, ясное дело, перед вторжением в Англию и Ирландию, как же без него.

Союзники захватили Турнэ и подошли к Монсу, чтобы наложить лапу на северную часть графства Эно (вдобавок к южной). Крохотульные территории играли почему‑то важную роль для европейцев. Разбирая Фландрию и Брабант на части, Голландия, Франция и Маальц фактически дополняли свои земли, чтобы местный глобус имел поменьше вкраплений, а точнее не имел совсем. Единственной сложностью кампании явилась лишь осада Брюсселя. Да и осада не совсем правильное слово в данном случае. Генерал Вальехо решил сначала дать бой в открытом поле, построил войска, как положено и выкатил все двенадцать пушек. А что делать, если его отправили куда подальше из Мадрида, в своё время, за бестолковость (при изрядной родовитости). Так что весь бой выглядел для него каким‑то сумбуром с сопутствующим анахронизмом. Испанским пушкам даже не довелось пострелять, так как враги были ещё далековато, когда прилетели пороховые ракеты. Летающие бестии войны подожгли кучку‑другую заготовленных мешочков с порохом и создали неудобство, разогнав при этом артиллерийскую прислугу. Ну кто же тратит столь дорогие снаряды в обычном сражении? Мало того, в правый фланг наступающих мушкетёрских колонн вонзилась… рыцарская конница, явно из прошлых веков. Солдаты, конечно же развернулись и даже багинеты успели воткнуть, но «рыцари» были вооружены… копьями. А не новомодными пиками. Да ещё шли каким‑то устаревшим клином. Причём их было очень много, хватило даже, чтобы отразить атаку испанских кавалеристов, поспешивших на помощь своим пехотинцам. Несколько десятков русских пушек молотили по наступающим, причём сами московиты никуда не наступали, а предоставили это противнику. В общем, когда гордые остатки добрались‑таки до противника, их ждали «вяземские залпы ближнего боя». Хотя, сам герцог Вальехо уже мчался с ближниками к ближайшим воротам, так как его штабной шатёр уже горел синим (ну или каким другим) пламенем. Так нечего располагать командирскую позицию так близко только потому что нашлось удобное возвышение.

Разгромленное воинство разбегалось или сдавалось на милость победителя, кое‑кто успел добраться до ворот, понадеявшись укрыться за стенами города. Одно испанцы не учли: ночью почтенные горожане, вместе с малопочтенными и совсем непочтенными, открыли ворота. Брюссельцев совсем не устраивала возможная бомбардировка города, да и треклятые испашки довели народ до гражданского неповиновения. Генерал с личной парой сотен укрылся в Гран‑пласе, но утром увидел под окнами ряды орудий и предпочёл сдаться раз и навсегда. Не сработала испанская гордость, герцог захотел остаться живёхоньким и здоровёхоньким. Его, как и остальных пленных, на время припрятали, чтобы впоследствии передать французам.

Конечно, если судить по русским меркам, то захваченная территория мала даже на глобусе Европы. Но торгово‑мануфактурная эффективность высока, если тамошние бизнесы не гнобить налогами. По меркам семнадцатого века на всю кампанию потратили немного времени – к середине июня Маальц заполучил личные границы. Тогда же и голландцы прирезали восточную часть Брабанта, а франки разобрались со своим добром лишь к концу июля. Скоротечная война поставила крест на испанском присутствии в регионе, хотя оказалась преддверием новой.

– Друзья, – обратился к ближникам экселенц всея Маальц, – вроде своего добились. Как жить будем теперь?

Совет ближников созвали по‑бырому, чтобы определиться с последующей стратегией. Иначе можно перегнуть палку‑копалку и сломать хребет своему верблюду амбиций.

– Михаил Алексеич, вроде фламандцы нормально нас приняли, – порадовал Ларион, один из первых получивший дворянский статус в новой стране, – а вот те, кто под французом, опасаются, что их дополнительными налогами покроют. Могут беженцы появиться.

Да уж, желающие перейти к доброму царю уже начали ходоков присылать. И непонятно какую иммиграционную политику проводить.

– По деньгам у нас хорошо, князь, но надолго может не хватить, – отрапортовал Афанасий.

– Сейчас добычу распродадим, вот деньги и появятся, – Ларион имел в виду добро с испанских складов, конфискованное по праву победителя‑завоевателя, – ещё и свои мало распроданы из‑за войны, да с Архангельску должно прибыть много чего.

Да уж, пора восстанавливать торговлю, пока временный мир да любовь имеются.

– Что с армией делать будем, Михайла Алексеич?

Первый доморощенный генерал (даже не «учеб») волновался по поводу подотчётного хозяйства, вооружённого до зубов. Прибыло ещё три дюжины пушек, из бронзы и стали, изготовленные на Северной Руси. И должны прибыть португальские орудия для фортов береговой обороны. Опять же новые мушкеты осенью поступят, как и прочие вооружения и амуниция.

– Это самый сложный вопрос, дорогой маркиз Кузьмин. По договору со шведами и португальцами мы можем использовать их корпуса до конца следующего года.

– Может в аренду французам сдадим, а то воевать за чужие интересы не хотелось бы, – подал голос Алексей, граф Либау.

Ему поручили командование португальцами, хотя бывший лучник всё больше использовался в политике и экономике. Свои кадры всегда лучше сторонних и лучше в их обучение вкладываться.

– Друзья, давайте не будем спешить. Тут выяснилось, что на сегодняшний день наша армия четвёртая по силе в Европе, – самодовольная улыбка расплылась даже за уши самого Михайлы, – не радуйтесь, могут и за угрозу нас посчитать.

Поразительно, но чисто одномоментно это соответствовало истине. Всё‑таки почти девяносто тысяч под ружьём, по крайней мере на ближайшее время. Можно всех вернуть взад, а можно подождать чуток‑другой, вдруг интересные предложения появятся?

– Михаил Алексеевич, – неожиданно взял слово молчавший до этого Дмитрий, – а как будем с Испанией? Как бы они, рано или поздно, реванш не попытались взять.

– Пока неизвестно, граф. Егор отправил своих потайных в Мадрид, может что‑нибудь узнают? Или от купцов придёт информация.

Бродяжьи слова давно вошли в обиход вяземцев и не казались чем‑то диковинным. В конце концов, более важным является налаживание (или накладывание?) экономики и перевод фабрик и заводов на новую родину.

Игорь Мальцев помнил, что на переходе веков началась Северная война, а перед ней Пётр Первый два раза ходил на Азов. Что происходило в Европе в этот период он не знал. Но мы‑то с вами, дорогие читатели, можем подглянуть в википедию (как правоверные википедики) и сразу оценить ситуацию. Точнее то, как всё изменилось по милости попаданца. Во‑первых, Швеция получила добротные инвестиции и с удовольствием экономила на сокращении военных расходов. В результате, Карл Одиннадцатый не лез в конфликты, предпочитая развить экономику посильнее. Ему повезло даже в том, что аренда Хельсингфорса принесла дополнительные барыши, благодаря… португальцам. Склады особо не нужной окраины стали заполняться вест‑индскими товарами, которые расторговывались по соседям. Шведские купцы тут же организовали компанию и начали выкупать поступавшее добро по оптовым ценам, а уж распродавать – по розничным. Лузитан такой расклад вполне устраивал, так как они толком не знали новый рынок сбыта. И сдача в аренду целого корпуса тоже оказалась удобнее, чем содержание его же за свой счёт. Особых врагов не наблюдалось, да и в какие‑нибудь альянсы король решил в ближайшие годы не вступать. Дания и Бранденбург притихли из‑за результатов войны с Францией и пока не угрожали шведам.

Регенсбургское перемирие, конечно же, перетекло в Аугсбургскую лигу, но на этот раз штатгальтер Голландии к ней не примкнул. Уж очень он увлёкся идеей свержения короля Якова Второго и захватом английского престола. Потенциальное французское вторжение в центральную Европу ничем не грозило, а в случае успехов французов можно под шумок ещё и Фризию прихватизировать, а то и Льежем разжиться. Да и после аннексии восточной части Брабанта не очень складывались отношения с Испанией. В общем, в этом варианте голландцам не по дороге с интересами Австрии и её прихлебателей. Уж лучше с новыми русскими дружить.

Англичане должны были вступить в Лигу в 1689 году, когда Якова Второго свергнут, а пока пусть центроевропейцы защищаются без них. Новая война, аж на девять лет, по старой версии Истории началась в 1688 году, но… Появление у франков мелкого союзника с 80‑тысячным корпусом изменило баланс сил. Представители разных стран потянулись в Гент, назначенный столицей малюсенького государства, богатого (пока) и вооружённого не по‑детски (тоже пока). Началось чисто европеянское «перетягивание каната» – того самого по которому двадцатилетний князь обязан пройти, чтобы остаться целым и при своих.

Первой ласточкой оказался французский дофин. Франция собиралась повоевать за так называемое «пфальцское наследство», обещавшее больше перспектив, чем земли Фландрии.

– Экселенс Мишель Первый, – с ходу в карьер перешёл наследный принц, – Его Величество король Франции предлагает вам великолепные условия сотрудничества. Вам достаточно лишь передать свою армию нашему генералу и вы получите большие преференции.

Ну вот, вроде сладко начал, но опять «за рыбу – деньги». То ли сразу послать, то ли повыёживаться, коли товарищ не понимает?

– Ваше высочество, мы исполнили предыдущий военный договор, – соблюдал этикет «Мишель Первый», – или у Франции имеются претензии?

– Ну что вы, что вы, никаких претензий нет, – сбавил уровень наезда визави, – всё прошло согласно договора. Но у вас есть возможность выйти в ряд ведущих герцогов Европы!

Ага‑ага, поди повоюй, поссорься со всеми и за это будет невнятная милость оказана. Небось тоже готовы по головке погладить и фантик подарить от вкусной конфеты, чтобы было что облизывать время от времени. Увы, уважаемый, плавали‑знаем, поэтому зайдём с другой стороны.

– Ваше высочество, мы тоже не в претензии, но возникла проблема. На завоёванных вами фламандских землях потихоньку назревает недовольство населения. Это не наше дело, но оттуда уже начинают прибывать беженцы, а это совсем не по‑соседски. Наведите сначала порядок, если не трудно. А то, как бы, сия болезнь не перекинулась и на нас.

Вяземский не стал скрывать свою осведомлённость. Франки раскидали по новой территории порядка двадцати тысяч свои солдат в качестве гарнизонов и мобильных отрядов. Попутно обложили местное население дополнительными военными налогами и получили головную боль вместо конфетки.

– Тут вы могли бы нам помочь. Если ваши гвардейцы временно сменят наших солдат во Фландрии, то мы сможем отправить более сильную армию в Пфальц. И готовы оплатить даже ваше участие с вашей оставшейся армией в наших баталиях. Наш генерал Буффлер готов возглавить ваше войско. Помогите нам и мы поможем вам.

– Ваше высочество, к сожалению мы слишком малы размером, и в любой момент в Маальц могут вторгнуться те же голландцы или датчане. Поймите правильно, сложно воевать, когда нет возможности расширения коронных земель.

– Я думаю, что его величество выделит вам кое‑что в Пфальце. Главное, помогите его завоевать, восстановив историческую справедливость, – великодушно одарил надеждой принц.

– Увы, ваше высочество, но в традициях московитов прирезать землю, граничащую с коронной. Так легче ей владеть и управлять.

Любая откоряка сойдёт, чтобы прервать словоблудие и дать возможность оппоненту подумать над своим поведением…

Полпреды приезжали, заманивали, строжили, пытались угодить и отбывали в свои свояси. Всем нужен новичок с грудой достойных товаров и ордой головорезов. Желательно за бесплатно, но прямо сейчас им вынь да положь. Испанский грозил всеми карами, вплоть до «вени, види, вици», но обещал всё простить, если земли вернут и много‑много динеро дадут. Попутно, попытался тайком договориться о поставках королевскому двору тех же шампу и мыла в обход Португалии. Голландец лишь спокойно уточнил позиции по будущему вторжению в Англию. Ну и взаимопоставки, соответственно. Представитель Свящённой Римской империи хотел выяснить во сколько встанет военный союз «на века вечные», мол, Габсбурги всегда и во всём помогут. И молодой монарх должен быть счастлив столь влиятельным союзником. Типа – и на турков пошлём, и на франков пошлём, и куда подальше пошлём. А товары ваши купим, пусть дёшево, зато много‑много. Ещё какие‑то приезжали, но Вяземский сказался занятым государственными делами, а у Лариона на всё единый ответ: «Нужно с его светлостью согласовать…»

Хорошо, хоть, хозяйственная деятельность продолжалась без затыков и экивоков. Женщин своих пока не перевозили, пусть спокойно на Севере рожают очередных детёнышей, раз пока будущее не определено толком. Зато торговля шла своим чередом, а уж любимейшее развлечение по выращиванию картохи, кукурузия и подсолнухов процветало на выделенных в прошлом году местах. С Северной Руси увеличились поставки ворвани, а точнее улучшенных вариантов смазок из неё. Новые корабли вступали в борьбу с браконьерами практически сразу после того, как спускались со стапелей. Китам от этого легче не стало, зато пропорция распределения полезных гигантов изменялась в сторону русских. Хотя новости из России в данный момент не очень интересовали Михайлу, уж очень всё закручено там, куда суют свой нос французы.

Приходится анализировать каждый шаг, каждую связь. К сожалению, загадок слишком много. Хорошо хоть нашлись умные фламандцы, проконсультировавшие отдельные позиции той земельной каши, которая варилась на границе Франции и Священной Римской империи.

– Мин экселенц, король Людовик хочет получить права на Курпфальц, чтобы навсегда закрепить за собой земли от Люксембурга до Бургундии.

Рассматривание карты наконец‑то сделало понятным активность короля‑солнце. Та же Лотарингия оказывается принадлежит французам лишь временно, а завоевание Пфальца сделает её внутренней территорией. Как и набор различных графств, баронств и других доменов. Даже от герцогства Люксембург франки пока откусили лишь «два кусочека». И разорваться, чтобы «сразу везде» нет никакой возможности.

– Кроме того, его величество получит выход к Южной Германии, а это немаловажно для борьбы с Австрией.

Получается, что Франция ничего стратегического не получила, отобрав у Испании Южные Нидерланды. Просто перехватила их у той же Голландии (иначе те забрали бы эту же территорию себе). Значит и стратегию следует поменять с «удержания достигнутого» на «агрессивную» (хотя и страшновато, итить‑колотить).

– В крайнем случае, можем вступить в Аугсбургскую Лигу, – предложил Алексей, – или хотя бы припугнём французов.

– Как бы боком не вышло в дальнейшем, – перестраховался Ларион, – денег не хватит на усиление собственной армии, а у Лиги пока лишь оборонительный союз, а не наступательный.

В итоге, изучив все возможные глобусы Европы и подвигав различные флажки, нашли‑таки интересный вариант…

Поразительно, но и правда, что у дураков мысли сходятся. Людовик Четырнадцатый, наследный принц (тоже Людовик) и «ястреб Франции» маркиз де Лувуа пришли к тем же выводам, правда с другой стороны.

– Ваше величество, отец, московиты неуступчивы и пользуются этим. Деньги их особо не интересуют и непонятно, как их привлечь в новую кампанию.

– Понимаю, сын мой, но неясно, что же пообещать этим варварам, – ответил король на незаданный вопрос, – мы пока заинтересованы в дружбе с Московией. Тракт в Маньчжу очень нужен, как и порт в Пасифик океане.

Как оказалось, ещё нужна именно русская срача (занимающая мало места в обозах), жидкое обезболивающее для солдат, а версальские дамы проели все мозги, требуя именно шампу, как у высокопоставленных дам Португалии и Испании. И меха, меха, меха…

– Сир, я конечно не любитель таких решений, – начал бубнить Лувуа, – но мы могли бы убить несколько зайцев.

– Каких именно?

Советник разложил на столе карту и начал показывать, как Франция может привлечь на свою сторону «герцога Мишеля».

– Если отдать Маальцу Западную и Южную Фландрию и северную часть графства Эно…

Да уж, любитель гнобить всех и вся, совсем непривычен в мирных инициативах. Но это могло дать выход в создавшейся ситуации. Передача (или продажа при случае) указанных территорий сразу высвободит около двадцати тысяч солдат и снимет головные боли по утихомириванию фламандцев. А значит уменьшит и расходы в тех краях, так как доходов пока нет из‑за гражданского неповиновения. «Коназ Вяземски» вынужден будет предоставить свою армию французам из чувства благодарности и держаться за союз с Францией, так как испортит отношения со Священной Римской империей.

– Я понимаю, ваше величество, что принять такое решение трудно, но это удержит герцога Мишеля от сговора с Лигой. Иначе австрийские интриганы сами пообещают в будущем отдать то же самое, а мы получим восьмидесятитысячный корпус у наших границ.

– Лувуа, ваши сведения немного устарели, – удивил король‑солнце своих собеседников, – шпионы донесли, что в Нёзен прибывает бригада из Курляндии в семь тысяч солдат, подготовленных и вооружённых отличным оружием тамошнего производства. И предполагается, что за год подготовлено ещё несколько тысяч фламандцев под Брюгге и Гентом.

Новость шокировала обоих собеседников Людовика. Дофин сделал несколько вычислений и сказал, а точнее восклинул:

– Но это же почти сто тысяч! И полевых пушек у него больше сотни, недавно новые получил.

Конечно, если бы московиты были европейцами, то как‑то можно договориться, а вот варвары малопредсказуемы. И никакого родства, связывающего их лидера с дворами Франции. В итоге, дофина отправили на новые переговоры, чтобы добиться нужного соглашения уже в этом году.

Война Священной Лиги с османами перешла в критическую стадию класса «пан или пропал». Нет, никто никуда не пропадёт, но нужно ещё одно решающее сражение к которому в данную сию секунду не были готовы стороны. Разве что на следующий год. Император разрывался на части, а точнее не мог собрать все свои силы в кулак. Где‑то далеко поляки наладили переправы через Прут, дошли до Ясс и даже заняли город. Вот только молдовский господарь отказал в помощи своими отрядами, а имперцы почему‑то решили вывести войска из Трансильвании. Поэтому Собесский с Яблоновским сместили направление главного удара, решив вторгнуться в Валахию. В результате наткнулись на домашнюю заготовку татар. Мало того, что Сераскир Засуха нанёс коварный удар по лошадиному поголовью, так и татары подожгли степь. Пришлось отойти к Яссам, чтобы подумать, как следует, над своим поведением.

Австрийцы и дружеские им немцы оказались в раздрае между двумя Лигами: на западе и на востоке (точнее на юге своих владений). Странно, но никому дотоле неизвестный московит, основавший (а точнее, купивший) крохотное государство, стал важным фактором европейской политики. Договориться не удалось, так как имперский посланник излишне задрал нос, пытаясь поставить русского князя на место, и ему отказали. Причём правдивый комментарий пришёл из Голландии. Эх, если бы тамошняя русская армия начала войну с французами, но всего лишь герцог Маальца не захотел стать целым графом в Австрии. Уже в Вене посланнику было высказано всё, что нём думают, в Гент отправили другого, более мудрого и менее амбициозного. Посоветовали спросить, «а чего хочет сам Вяземски». Хотя, надежд было мало.

Даже в Москве начались кое‑какие движения. Царица Софья решила собрать армию и отправить в Крым, поставив во главе своего фаворита – внука Юрия Алексеевича Долгорукого. Того самого судьи Стрелецкого приказа, убитого стрельцами в 1682 году во время бунта. Правда на подготовку похода уйдёт год или два, уж очень великое деяние намечается. К брату Иоанну отправили гонца с письмом и пояснениями, как это важно ныне для Московского царства. Чтобы Иван прислал достойные полки ради чести русской и её величия. Федька что‑то бубнил о нежелательности, но Петруша Долгорукий, любовь и отрада, обещал не пожалеть жизни: ни своей, ни стрельцов. Исмет‑паше пришлось делать закупки для султана и его армии через третьих лиц и в обход Москвы.

Карл Габсбург, работая испанским императором, рвал и метал. Его родословная ужасала своим видом. Всего десять предков в пяти поколениях имелось в генеалогическим древе. Страна приходила в упадок, а какой‑то никому не известный московский тартарин посмел забрать земли, принадлежащие короне. И так со здоровьем нелады: то понос, то золотуха, так и по длинному носу оскорбительно щёлкнули. Послать бы могучий флот, высадить армию, жаль, что нет ни того, ни другого. И венский родственник занимается своими благоглупостями, вместо того, чтобы отнять родовые Нидерланды и вернуть их истинному хозяину. Те же португальцы кружат возле островов Карибского моря, небось хотят воспользоваться моментом и откусить что‑нибудь от испанского величия.

В общем, Европа, как всегда, маялась дурью, в очердной раз перекраивая карту и то сходилась, то расходилась в разных альянсах, союзах и «вечных братствах» (на несколько лет).

В конце августа состоялась итоговая встреча Дофина и Михаила. Обе стороны надеялись, что она будет итоговой, так как нуждались в определённости. Вместе с принцем, на всякий случай, прибыл и Лувуа ле Телье. Он и начал переговоры, испросив разрешения.

– Сир Мишель, наш король обдумал возможное сотрудничество в военной кампании и хотел бы сделать предложение, которое вам будет удобно.

Далее последовал пересказ варианта о продаже части Фландрии и Эно. В обмен на войска, которые следует передать генералу Буфлеру.

– Ваше высочество, мсье маркиз, я бы хотел упростить задачу, так как не умею хитрить и не берусь за это.

Фраза смутила обоих французов, но заинтриговала, а вдруг московит сам откроет карты? Было бы хорошо узнать, что у него на уме.

– Уважаемые потенциальные союзники, давайте называть вещи их именами, – переводил толмач, – Ваша часть Фландрии, в данный момент, является обузой для вас. Двадцать тысяч солдат завязаны и вы не можете их использовать для гораздо более важных задач. Поэтому, чтобы вам помочь, я готов принять земли Фландрии и Геннегау в состав Маальца…

Бесплатно, разумеется, а размеры и границы Михайла указал на разложенной карте. Добавив лишь Ипр и Турнэ (от которого граница с Францией и её интересами шла на восток по Шильде и Самбре до Намюра).

– Кроме того, мы согласны занять западную часть принципата Льеж, вплоть до границы с Люксембургом. Чем отвлечём Голландию от войны с вами, которая может стать неизбежной, если они вступят в Аугсбургскую Лигу…

«Сир Мишель» уважительно, но твёрдо доводил до собеседников свою позиции. Его территориальные интересы находились с северной стороны герцогства Люксембург, не затрагивая французских (к югу от него же). Получалось, что то же самое он может исполнить, вступив в союз с Лигой. Мало того, «помощь войсками» будет в том, что французы разморозят целый корпус во Фландрии и их левый фланг будет защищён русской армией. Хорошего мало, но Людовик Четырнадцатый потребовал не вступать в конфликт ни в коем случае. Лучше пусть вернутся обратно, если что‑то пойдёт не так, без скандалов и споров. Стотысячная армия слишком опасна, когда болтается туда‑сюда на маятнике неопределённости.

Ни дофин, ни Лувуа не были готовы к такому повороту и быстренько отправились обратно в Версаль, пытаясь понять в чём логика московита.

Чтобы не тратить зря время, Людовик Четырнадцатый приказал принести все отчёты о Московии последних лет. Сначала те, что с 1683 года, а потом ещё и ещё, углубившись до 1680‑ого. Выводы, как ни странно, порадовали монарха, находящегося в расцвете лет. Теперь всё становилось на свои места, странно, что такой подход он не применил раньше. Но кто мог ожидать подобное тому, что неожиданно вскрылось? Так что прибывших посланников встретил радостный человек, который спокойно их выслушал, временами одобрительно кивая головой. Дерзкие предложения герцога Вяземски, казалось, нисколько не возмутили его, а даже чем‑то порадовали.

– Лувуа, не смотрите на меня, как на потерявшего разум человека. Наоборот, всё складывается отлично!

Странно, но явно неприемлемые условия ничуть не расстроили короля, а каким‑то образом даже воодушевили. Последующая фраза шокировала и требовала хоть каких‑то разъяснений.

– Наконец‑то мы имеем достойного союзника, друзья мои. Думаю, что союз с Маальцем принесёт нам успех…

Дальше последовали объяснения, по‑своему убедительные. Всё‑таки союзник, имеющий силу духа достаточную, чтобы не соглашаться с королём самой сильной страны в Европе, сам по себе представляет интерес. Как и его армия. Просто нужно закончить считать молодого правителя диким и неотёсанным вождём орды, а признать его достоинства. Да, герцог хочет увеличить свою территорию, но он не собирается претендовать на зону французских интересов. Мало того, он готов отвлечь на себя внимание Испании, Голландии и земель на северо‑западе Германии.

– Обратите внимание на линию Люттих‑Аахен‑Кёльн, а затем через Мюнстер в Оснабрюк. Это явная будущая южная граница его интересов. Герцог Мишель способен обложить кольцом Голландию. По крайней мере, местные князья и графы вынуждены будут с этим считаться, а значит, не смогут поддержать Аугсбургскую Лигу. Меня устроит, даже если он ввяжется в войну с Люксембургом и заберёт себе северную часть герцогства. Тогда легче будет завоевать себе всю южную, а не те два клочка, что мы имеем.

Французский король правильно оценивал то, что князь Вяземский согласен иметь одного сильного союзника, чем соответствовать хотелкам десятка мелких. И лучше дать карт‑бланш, чем пытаться подмять под себя потомка древних варягов. А напоследок он окончательно ошарашил собеседников тем, что нашёл в отчётах. Всё, происходившее в Московии, не обходилось без юного Михаила Вяземского, начиная с того, что именно он поддержал столь же юного Ивана, сделав того царём Иоанном Пятым. Отдельные мелкие штрихи сложились в общую картину.

– Прошу вас, господа, держать это в тайне. Лувуа, подготовьте договор, я подпишу и отправляйтесь в Маальц. Тогда мы сможем уже следующей весной отправить свои войска к Рейну.

14 сентября 1686 года Маальц и Франция подписали союзный военный договор, направленный против Аугсбургской Лиги. Событие удивило европейцев, но было воспринято лишь критически. Ни Московия, ни Португалия, ни Швеция, ни Голландия не присоединились к альянсу, обозначив эдакий негласный нейтралитет. Вывод французских войск сопровождался ликованием фламандцев, неожиданно воспылавших подозрительной любовью к новому правителю. В разных частях страны строились базы отбора желающих вступить в Пограничную Стражу и иные силовые подразделения поддержки правопорядка. Потянулись ходоки из Восточного Брабанта и даже из принципата‑епископства Льеж. Безусловно, что прошли тайные переговоры с личным полномочным представителем Вильгельма Оранского. Общий язык был найден, так как базировался на тайном соглашении с Людовиком Четырнадцатым по поводу английского престола. Всё‑таки это очень щекотливый вопрос, так как французы поддерживали Якова Второго. Михайле удалось убедить союзников, что в любом случае сей король долго не продержится у власти, раз вступил в конфликт с более чем половиной собственных дворян. И уж лучше, если страну возглавит лояльный претендент, чем какой‑нибудь новый Кромвель.

Ох, сколько нам открытий чудных…!

Глава 6

Те читатели, которые лично занимались выводом войск из Фландрии осенью 1686 года, вполне себе представляют процесс. Термина «мародёрство» ещё не существует, поэтому уходящие пытаются нахапать побольше бесплатных сувениров на память. Горожане и окрестные сельчане недовольны, а приходящие наказывают французов за излишнюю деловую активность. Обычная история, ничего личного.

Михайла распределил своих по нацпризнаку. Города на границе с Францией получали гарнизоны из шведов, которым добавили «комиссаров», представляющих правителя и имеющих особые полномочия. А то полевые коменданты сами могут заняться беспределом. В любом случае, жители‑фламандцы с радостью встречали новых оккупантов, а жители‑французы раздумывали над выбором: или уехать во Францию, или принять светлое будущее, как оно есть. В остальной части новой территории использовали португальцев и русских, выйдя к концу октября к графству Намюр и Льежскому епископству. Особого сопротивления не ожидалось, так как эти земли имели лишь парадные подразделения.

До конца года укрепили, на всякий случай, имеющиеся порты и создали отряды быстрого реагирования. Группы развед‑«егорок» прошлись по лесам ТВД следующего года, попутно уничтожая разбойничьи ватаги. Завоевательный поход следовало подготовить потщательнее, чтобы показать свою ответственность и системный подход.

В остальном, жизньпродолжалась своим чередом. Целая программа интенсификации сельского хозяйства, создание торговых «русских домов», даже строительство новых верфей и модернизация старых. Россия оставалась в стороне, да и не нуждалась в «вяземском пригляде», своих уже в достатке вырастили (в смысле, приглядывателей и «манагеров»). Иоанн с Ромодановским и Голицынами разработали комплексный план по перебазированию в Западную Русь, а на хозяйстве оставляли верного Владимира Дмитриевича Долгорукова. Конечно, переезд сродни стихийному бедствию, да и Кремль может взбрыкнуть в любой момент, но нет смысла вечно ждать у Белого моря погоды.

Остальной мир затихал в преддверии рождественских праздников, даже поляки с австрияками угомонились. А курляндцы не заметили (или не хотели замечать), что две трети их экономики перешли в руки Вяземского. Эдакая экономическая колония герцогства Маальц, по совместительству являющаяся данницей Речи Посполитой. Впрочем, Яну Собесскому было не до своего северо‑востока, ему надлежало выбрать одно из двух зол. Или выйти к Чёрному морю, или захапать Валахию. На всё про всё сил не хватало, увы.

Епископство‑принципат Льеж (он же Люттих, он же Лидж, он же Люик) привлекало многих своей спецификой. Оружейники почему‑то считали его Меккой и приезжали со своими идеями и образцами стрелялок со всей Европы. Естественно, что в таком муравейнике можно найти даже чёрта со ступой. Странным образом столь ценная драгоценность умудрялась оставаться независимой. Да и епископ Максимиллиан Генрих проводил политику предшественников. Он получил диоцез в 1683 году и старательно гнобил горожан, которые потеряли власть за два года до этого. Так что варварам класса «руси» оставалось лишь тряхнуть яблоньку. А то, что какой‑нибудь король Баварии пришлёт по‑родственному тысяч двадцать своих воинов, в расчёт не принимали. Куды яму супротив орды переть? Могут сдуру и в саму Баварию отправить своих «афанасиев никитиных», мало не покажется. Так что епископ тоскливо чесал репу и рассылал повсюду свои мольбы. Он бы и в Ватикан обратился, но недавно посрался с теми, пытаясь остаться независимым даже от Папы. Оставалось лишь молиться в надежде, что пронесёт и бог не допустит.

Тогда графство Намюр получится внутренней территорией, а дальнейшая колонизация сведётся к захвату той части Южного Брабанта, которую пока не забрали себе голландцы. Тем более, что взор штатгальтера польностью устремлён на северо‑восток, а не на юго‑запад. Хотя потенциальный клочок неподеленной земли уж слишком мал, лучше бросить взгляд на германские земли с правобережной стороны Мааса. Тот же Лимбург, пока ещё принадлежащий Испании, вполне достойный плацдарм для дальнейшего продвижения к Рейну. Увы, со Священной Римской Империей бодаться будет сложно. Никаких мехов со смазками не хватит, чтоб хотя бы палец засунуть внутрь германского гадюшника.

– Ох, допрыгаемся мы, княже, – бухтел Ларион на очередном совете, – и так уже нахапали сверх меры.

«Канцлер» и так замучился с администрированием новенького герцогства, а тут ещё и планы на следующий год увеличивают количество головных болей.

– Не бухти, премьер‑министр, недолго осталось, – попытался успокоить верного помощника Вяземский, – скоро нужно будет вернуть войска союзникам. Пока возьмём то, что в руки просится, а потом перейдём в глухую защиту награбленного.

Шутник, блин‑картошка, попробуй удержи земли в Европе, когда, что ни год, так чьё‑нибудь наследство великие державы делят. Никак не угомонятся, чтобы провозгласить нерушимость границ. Афанасий вставил и свои «три копейки»:

– Быстрее бы уж возвернуть, а то денег скоро не будет хватать. Ты, князь, дал волю налоги не платить и мы ничего с народу не имеем. Так по миру и пойдём.

– Да ладно, Афоня, – встрял Дмитрий фон Митау, – вон, с Курляндии хорошие прибыли идут, а через два года и со своих начнём получать.

– А на что эти два года жить, да оружных оглоедов кормить? И так ужо с казны больше уходит, чем приходит.

Великий ворчун и жадюга всех времён и народов до сих пор чах над каждой золотой монетой, мечтая создать запасы «на чёрный день». А что поделать, если старый дьяк привык не столько зарабатывать, сколько копить. Его уже не перестроить, да и финансист он был от бога, такого не прогонишь за излишнее скопидомство. Ну, а планы так и остаются лишь планами, пока не будут реализованы.

– Да, друзья, в Амстердам наконец‑то прибыл младший царь Пётр Первый на обучение. Через год планирует перебраться во Францию со своими, хочет поучиться в Сорбонне, в университете. Надо бы навестить до Рождества, выразить почтение, как подобает, – закончил очередную говорильню Михайла.

Этикет есть этикет и следует его соблюсти. Юный царь никому на Руси не интересен, но протокол важен. Закон прост: «Как ты относишься к другим – так и к тебе будут относиться».

Ситуация, когда всем «вяземцам» приходится жить «на тюфяках» уже достала их по полной. Всё‑таки даже героическим героям нужен тыл в виде семей, чего уж говорить о захватчиках. Аппетит усиливается во время еды, да и горизонты раскатывания губы расширяются. В общем, к рожденственским праздникам приближались тускловато, плюс, накапливалась агрессивное чувство по отношению к тем, кто якобы виноват в сложившейся ситуации. Радовали лишь различные ходоки и сообщения из‑за границы. Тот же корпус генерал‑поручика Гордона вернулся в Киев, где ожидал нового приказа царицы Софьи Первой. То ли в 1687 году, то ли в 1688‑ом следовало примкнуть к собираемой русской армии. Великий Поход, затеянный государыней Московской против Крыма, готовился всерьёз. Расчёт прост – воспользоваться историческим моментом, когда крымские войска заняты в войне с Польшей. И французы на турков расчитывали, и даже шведы подумывали о том, чтобы прирезать к своей Померании ещё и Штеттин. Священная Лига выглядела непрочно и, на первый взгляд, не могла решить сразу все вопросы по перепланировке Европы. Германские герцогства и графства, особенно вдоль Рейна, имели небольшие армейки, исчислявшиеся лишь тысячами, класса «каждый сам за себя». Политическая картинка напоминала то, как обстояли дела в русских княжествах, как раз перед нашествием Бату‑хана.

Зато предпраздничная торговля принесла хорошие прибыли русским, обеспечив денежный запас на следующий год. Прикольно, но правители независимых, пока, земель повысили налоги со своих, чтобы иметь вдосталь колобашек: то ли для военных действий, то ли, чтобы было с чем сбежать от маальце‑французской угрозы. А португальцы усиливали свои экспедиционные корпуса в Вест‑Индии – явно собираясь отгрызть побольше у испанцев в тех местах. Уж очень сладко выглядела река Ла‑Плата и прилегающие к ней земли. У испанцев просто руки не доходили толком управлять столь лакомым куском, они в Европе имели достаточно проблем. Ну и Кубу перехватить при возможности, а большего и не надо. Педру Второй считал, что синица в руках по‑всякому лучше журавля, даже если она размером со слона.

Рождество 1686 года встретили, как и положено, с тёплыми печками и различной вкуснятиной на столах. Оказывается даже во Фландрии и Брабанте выпадает снег и холодно зимой, а мы‑то думали… Довольная домашняя скотинка нямкала новинку, силос, а хозяи уже мечтали чуть ли не о поголовной кукурузизации на следующий год. В меру, конечно, так как и окартофеливание тоже имело смысл. Как говорится у фламандцев: «Не хлебом единым жив человек!»

Зима 1687 года выдалась стабильной, причём теплее, чем на Руси. Так что, пока французы ждали традиционного марта‑апреля для вторжения, рашенки решили поторопить события. 16‑ого января первый корпус (из португальцев) занялся западным куском Льежского принципата, двигаясь к реке Маас. Второй, шведский, нацелился на Намюр. Ну, а третья колонна, не отказываясь от помощи «пятой», двинулась прямо к Льежу. Особого сопротивления никто толком не оказывал, уж слишком силы неравны, но и блицкрига тоже не получалось. Эти земли просто напичканы населёнными пунктами и везде нужно повесить синие флаги с улыбающейся тигриной мордой. Целый месяц ушёл на окучивание грядок. Хорошо, что три бригады отправили в Маастрихт.

К концу февраля португальцы захватили Ставелот, а русские покорили герцогство Лимбург. Епископу Максимиллиану не удалось собрать единый отряд из соседей, да и молебны, чтобы поднять горожан ни к чему не привели. Поэтому он предпочёл эмигрировать на восток, подальше от «новых русских», тем более, что имел ещё несколько диоцезов. Шведов отправили на север вдоль Мааса, чтобы подмяли под Михайлу всякую мелочь до самого Клеве. Договоренности с штатгальтером сводились к тому, что Вяземский возьмёт себе лишь левобережную часть герцогства Клеве (относительно Рейна) и за это передаст в пользование три русских бригады (21 тысячу из которых шесть тысяч тяжёлой кавалерии). Голландия собиралась начать воевать с Англией с апреля, тем более что часть английских дворян это поддерживала, желая сменить неугодного короля‑католика.

Слякотный март прервал умничанье с дубиной наперевес, пришлось прервать нашествие и чуток перетасовать свои карты (игральные, а не географические). Предстоял самый важный этап – завоевание герцогства Юлих. Оно находилось под властью курфюрста Пфальца, то есть того, на чьи земли нацелился Людовик Четырнадцатый. Вяземского интересовала лишь та часть, которая находилась к востоку от Лимбурга. Зарейнские территории его практически не волновали. Курфюрст Филипп Вильгельм находился в раздрае из‑за этого. Он прекрасно понимал, что французы отберут южный Пфальц, а потом и северный. Помощи пока ждать неоткуда, а под рукой лишь восемнадцатитысячный корпус гвардии. И с кем воевать при таком раскладе? Отказаться от обоих Пфальцев и пытаться сохранить хотя бы Юлих или плюнуть на западную часть столь разрозненного владения и сосредоточится на коронных землях к востоку от Рейна? Понятно, что рассеивать повсюду немногочисленные отряды бессмысленно. Пока он думу думал начался апрель, всё подсохло и пить боржоми оказалось поздно.

Мощное русско‑шведско‑португальское воинство начало настуление на город Юлих, откуда столь близко до Кёльна. Да, после захвата остатка былой славы, Вяземский решился‑таки дойти до Рейна. Архиепископство Кёльн (он же Колон, он же Колонье), обратившись к властям Пфальца и получивши кукиш, а не подкрепления, скукожилось в один город. Двенадцать тысяч воинов были готовы сидеть к осаде. Естественно, что фланги восьмидесятитысячной армии спокойно отжимали территории к северу и югу от направления главного удара. В мае был взят Бонн и Нейсс, как самые крайние на ТВД. Особой битвы за Кёльн не было, Мишка не хотел потерь. Да и Максимиллиан Баварский, сбежавший из Льежа, тупо сдристнул и отсюда. Никакие войска Священной Римской империи не пришли на помощь, так чего ждать когда у московитов настроение испортится или им вожжа под хвост попадёт? Вместе с гвардией курфюрст перебрался через Рейн…

– Княже, я счастлив, – потирал руки Афанасий, – столько добра прибывает изо дня в день, что слезы радости текут сами.

Дьяк перебирал меха, гладил оружие и готов был расцеловать даже бочки со смазкой. В мае начались поставки с Северной Руси, Португалии и Курляндии. Это сколько же денег можно заработать, если всё продать! Жаль, что не дали разрешение на стопроцентную распродажу. Новые штуцеры от Мади, пушки и порох шли в армию, на перевооружение. Туда же отправили часть специальных повозок, смазок и обезболивающих отваров. Предстояла последняя война за Трирское архиепископство, ту часть, которая ограничена Мозелем, чтобы запад Маальца имел большие реки в качестве природной границы. Их легче защищать, понастроив блокпостов различных размеров.

Любопытно, но несмотря на военные действия, в молодое герцогство прибывали купцы за русскими товарами. Да, разными тропами, но регулярно. Французы уже пересекли Рейн – дофин возглавлял восьмидесятитысячную армию и особых проблем пока не испытывал. За ним двигался корпус генерала Буфлера, поменьше и пожиже. Правобережье Рейна оказалось в их полном распоряжении, так как силы Священной Лиги собрались возле Дуная. Там, где когда‑то австрияки получили грандиозный отлуп от осман, то бишь под Мохачем. Впрочем отдельные города Пфальца оказывали сопротивление, но для этого и был задействован Буфлер. Его артиллерия бомбардировала городки, а дофин рвался к южной части курфюршества, желая выйти к границам Саксонии. Реальная история накрылась медным тазом, так как франки не отвлекались на земли к северу от герцогства Люксембург. Поэтому и сэкономили ещё один корпус, которым командовал генерал Юмьер.

Поразительно, но то, что боевые действия начались на год раньше, радикально изменил расстановку сил. Голландия не влезала в конфликт из‑за отправки экспедиционного корпуса в Англию, а австрияки и их союзники пока бодались с турками. Под шумок, поляки начали вторжение в Буджак. Всё‑таки выход к Чёрному морю позволит гордо заявить о размерах «от моря до моря», только по‑польски. Крымский хан Селим‑Гирей Первый при всём желании не мог разорваться – большая часть его армии находилась в составе турок. Эх, если бы очередной европейский пердимонокль начался хотя бы годом позже… Да ещё и герцог Вяземски спутал все карты, причём всем подряд. Накалённое состояние умов лидеров различных стран вызвало появление волны переговорщиков. И если османский султан уже готов к миру со Священной Лигой, то немцы искали способы унять русских вторженцев, чтобы поумерить аппетиты Людовика Четырнадцатого.

Финальным аккордом сумасшедшего мая прозвучало объявление претензий Португалии к Испании по поводу Ла‑Платы и Кубы…

Ларион предложил сделать два центра в герцогстве.

– Думаю, что пока следует оставить Гент для торговли, а правительство и военное командование пусть в Брюкселе размещается. А то уже замучили ходоки по разным вопросам. По всем приказным избам одни и те же бродят и толчею создают.

– Хочу поддержать, княже, нашего заглавного министратора – согласился маркиз Кузьмин, пока невостребованный на войне, – лезут во все щели, считая, что так надёжнее в их делах. Военное вообще бы в Льеж переправить, поближе к армии.

– Нет, Кузьма, военных пока нельзя отрывать от дипломатов. Сейчас многое решиться может в переговорах.

Игорь Мальцев постоянно балансировал на лезвии бритвы Оккама и опасался перегнуть или недогнуть палку. Конечно, хорошо бы согласиться на сепаратный мир с сохранением завоёванного, но сразу возникнет конфликт с франками. Пусть уж лучше король Франции инициирует переговоры с австрияками и им подобными, а мы присоединимся. Жаль, если слишком долго ждать придётся.

– Михаил Алексеич, как быть с курляндским герцогом? – спросил Дмитрий, – у него скоро деньги закончатся. Небось, попрошайничать у нас начнёт.

Тоже вопрос вопросов. Если бы не война – давно уже отобрали Курляндию у молодого Кетлера, да нагнали его куда подальше. Тем более, что рядовые простые курляндцы об этом мечтали и готовы были поддержать. Странным образом «крошку Цахеса Вяземски» вообще все простяки уважали и любили, даже в бывших Испанских Нидерландах. Видимо, натерпелись от своих правителей. Да и в немецких епископствах народ почему‑то оказался лоялен завоевателям. Неужели освобождение на два года от налогов сыграло столь важную роль? Или ещё подействовал указ о прощении недоимок? И где, спрашивается, вечное евронедовольство власть предержащими, где бунты и мятежи? Эх, ежели б на Руси народ был таким покладистым и исполнительным! Впрочем в Московии люди восставали из‑за несправедливости и жадности правительственной клики. Так что Михайла не хотел повторять ошибок дома Рюриковичей и Романовых.

Любопытно, что определённая часть евронаселения надеялась на османское завоевание. В народе бродил пример о том, как кто‑то из турецких султанов казнил в один день почти сорок тысяч своих беков. Тех, кто занимался мздоимством и казнокрадством! Европейцы были бы рады, если б точно так же их «беков» тоже казнили. За то же самое. И где, спрашивается, патриотизм? Неужели локальное мздоимство хуже татарина?

Иоанн Пятый как‑то незаметно (для Европы) перебрался в Смоленск, посетив по ходу Москву, где имел тайную встречу со старшей сестрой. Чего они там делили осталось неизвестным, но царица вроде осталась довольна. Наверное убедилась, что Иван не имеет камней за пазухой и не собирается устраивать гражданскую войну. Попутно, ещё раз согласовали (и подписали) Договор о разделении Руси. Уфимское генерал‑губернаторство полностью перешло в зону влияния Москвы, а Северная Русь осталась за старшим царём. Софья, как и её советники, прекрасно понимала, что стотысячное войско Вяземского в любой момент придёт на помощь Иоанну. Коли с ними считаются великие евродержавы, так следует это учесть. Впрочем, пока московская казна полна денег, то нет и резона для беспокойства.

Смоляне, конечно, охренели из‑за нашествия «понаехали тут» с севера, но даже не вякали, увидев полки царя и князей‑ближников. Впрочем, пришельцы и жрачки тоже вдосталь привезли, как и товаров народного потребления. Видимо, не собираются на шее сидеть. Западная Русь вполне конкретизировала себя территориями: Новгород, Псков, Смоленск, ну и литовские земли (пока де‑юре находящиеся под Вяземским). Киев и левобережная Украина отошла Москве, почему‑то Иван на них не претендовал. Может быть потому, что считал правильным развивать не громадьё земель, где не хватает пока ни дорог, ни дураков, а нечто меньшее по размеру и по финансовым и административным возможностям?

Впрочем, Европа, в 1687 году настолько погрязла в ряду военных конфликтов, что даже не обращала внимание на передвижения московитов где‑то на краю географии. К августу лишь войска Маальца уже угомонились, а гражданские вовсю занимались мирным строительством, торговлей и производством. Герцогство раздулось до размеров «великого», достигнув заветной отметки «тридцать тысяч квадратных вёрст» (километры‑то ещё не изобрели). Зато французы, покорив Южный Пфальц, вплотную занимались завоеванием Северного. Правда, по рекомендациям Лувуа, на завоёванной территории создавалась приграничная полоса. Разорённая, якобы для успешной защиты в будущем. Варварство еврочеловеков почему‑то считалось правильным у «истинно цивилизованных» народов. Будет чему учить Россию будущего.

Вильгельм Оранский разгромил войска Якова Второго и тот бежал во Францию, надеясь на поддержку. Сразу же возник конфликт интересов. Помогать королю‑католику означало войну Франции с Голландией и Англией, что моментально создаст головные боли мощному союзнику герцогу Вяземски. Людовик Четырнадцатый ввязался в неё в РеИ, где никакого герцогства Маальц не было. Теперь же ему пришлось отправить Лувуа на переговоры в Брюссель, чтобы не поссориться с верным другом, имеющим здоровенную дубину.

Исход битвы под Мохачем сломал расчёты французского короля – Священная Лига разгромила османов. Да ещё создалась ситуация в которой туркам пришлось отойти до самого Белграда, чтобы укрепиться хоть на каком‑то рубеже обороны. Целый шмат земель перешёл под контроль Австрии, хотя и получил своеобразную дань. Хочешь или не хочешь, но часть армии должна рассеяться на новой территории, поддержав переход земель из рук в руки. Так что в сторону Пфальца отправился лишь тридцатитысячный корпус, зато под командованием фельдмаршала Карла Лотарингского. Вот уж судьба: герцог Лотарингии, которая находится под французской оккупацией, воевал вдали от родовых земель. Верой и правдой увеличивая размеры… Австрии. А своё родное? Да, герой последних лет, но как и где собрать армию хотя бы в сто тысяч, если нет денег? В лагере турков взяты трофеи, оценённые в два миллиона дукатов, но пришлось делиться со всеми подельниками. Впору репу чесать, а не войны воевать.

Переговоры с французами явно заходили в тупик. Золотые горы, обещаемые королём, слишком призрачны, чтобы согласиться на Большую Войну.

– Поймите, мсье Лувуа, вы в итоге подпишете ряд мирных соглашений и даже уступите часть захваченных территорий, – пытался достучаться до представителя князь Василий Голицын, – а нам тогда будет сложно удержать своё.

Да, бывший первый министр прибыл с последней горой оружия и новенькой эскадрой из шести кораблей. Иоанн Пятый никак не мог найти вельможе достойного применения, предпочитая опираться больше на Ромодановского. А вместе с Голицыным нарисовался и князь Мышецкий, приведший три своих фрегата, столько же корветов, и личный большой полк «боевых ангелов». Русские однозначно разделились на четыре части, ежели судить по влиянию. Так что засланцы в Европу лишь порадовались группе присланцев.

– Уважаемый коназ, – продолжил давить министр Людовика Четырнадцатого, – впереди нас всех ждут великие свершения, а если вы выйдете из коалиции, то ничего больше не получите. Именно сейчас решается судьба всей Европы!

А что, лозунг красивый, класса: «Вся власть французам!» Союзникам‑московитам, ясен перец, тоже огрызки перепадут. Особенно, право полного распоряжения какой‑нибудь неоткрытой Антарктидой, например.

– Мессир Лувуа, – вмешался Вяземский, – давайте разложим всё по полкам. Мы своё обещание выполнили. Но воевать с голландцами, а теперь и с англичанами, мы не намерены. Хотя в Москве, но это секрет, формируется ещё одна стотысячная армия.

«Секрет» был известен франкам, но то, как «великий герцог Мишель Первый» упомянул это, заставило призадуматься. Как бы, поддерживая бывшего короля Якова, не заполучить завтрашними врагами сегодняшних союзников. В довесок к Голландии и Англии. Впору согласиться с доводами правителя Маальца и удержать его хотя бы в нейтралитете.

– Не забывайте, что вам престоит ещё война за Савой и боевые действия в Северной Америке.

Да уж, от такого не отвертеться. И откуда русские всё знают, неужели подкупили кого‑нибудь из высокопоставленных сановников в Версале? Надо будет разобраться, вернувшись домой.

– Ваша светлость, так что передать Его королевскому величеству?

– Так и передайте, что мы исполнили свою часть обязательств и теперь приступаем к организации обороны своих земель.

Все попытки убедить московитов ввязаться в потенциальную войну с Англией и Голландией ни к чему не привели. Ни обещание передачи им Дюнкерка, ни разрешение отвоевать у Генеральных Штатов острова Зеландии, ни сладкие пряники при завоевании Фризии. Можно, конечно, пригрозить, что Франция откажется строить Великий Тракт в Маньчжу (с сопутствующими трактирами). Впрочем, в него уже вложено двадцать пять миллионов ливров. Ну чем таким пронять чёртовых северян?

– Хорошо, мессиры, я передам ваши соображения моему королю…

Лувуа отбыл в свои свояси и тут же на смену прибыл в Брюссель папский легат. Видимо тоже хочет пушечного мяса и зрелищ?

Оказалось, что посланник (аж целый кардинал Грациани) привёз благодарность от папы Иннокентия Одиннадцатого. Кто бы мог подумать, что правильные португальские католики, шведские лютеране и русские ортодоксы (православные) избавят Рим от постоянной головной боли последних лет? Архиепископ Максимиллиан Баварский получил слишком большую власть и стал противоречить Ватикану. Даже папского нунция изгнал из Священной Римской империи.

– Он возомнил себя практически антипапой, – ябедничал легат, – и вершил неправильные дела, обманывая своих подданных католиков. Назначал епископов, не советуясь с курией.

Кардинал не упоминал такую мелочь, как то, что архиепископ постоянно недоплачивал положенную десятину. Деньги не важны, когда попираются основы церковного чинопочитания.

– И чем же мы можем оказать услугу Святой церкви, ваше высокопреосвященство?

– Принц‑архиепископ Максимиллиан находится в Мюнстере, где собирает армию, чтобы напасть на вас. Он обложил непосильными налогами всех, кто находится под его властью. Добропорядочные католики надеются на освободительный поход вашей армии, который принесёт им свободу и порядок на землях Мюнстера и Хильдесхайма.

Вот эта, вот эта! Вот это ничего себе, оказывается мы ещё и герои в глазах католической церкви. Кто бы мог подумать?

– Но что скажет император, наверняка будет недоволен нашими действиями, как и король Баварии. Всё‑таки курфюрст Максимиллиан его родственник. У нас просто не хватит денег и вооружений, чтобы покарать беглого архиепископа.

Вяземский, понятное дело, давил на правильную мозоль, а вдруг чего‑нибудь перепадёт? Впрочем связываться с Аугсбургской Лигой не хочется, слишком они сильны. Поэтому очень удивился откровению легата.

– Австрийский император зависим от нас и не будет препятствовать в благом деле. Курфюрст‑архиепископ всё‑таки слишком часто обращался к французам, боюсь, что он их человек ныне. А помощь вам мы готовы оказать, если она нам по силам.

Рим просил соблюсти некоторые условия, помимо разгрома мюнстерской армии, находящейся пока в стадии становления. Папу интересовало лишь назначение своих духовных владык на территории Мюнстерского курфюршества и честную оплату десятины. А если великий герцог Мигель Первый позволит доверить курии назначение епископов в Кобленце, Кёльне и Льеже, то Рим не против позволить светским властям расходовать десятину с этих трёх диоцезов в пользу католического населения, оставляя треть её самим епископствам.

– Ваше высокопреосвященство, это добрые начинания и мы хотели бы обдумать несколько дней ваши пожелания. Всё‑таки поход справедливости будет накладен и нет уверенности, что мы его осилим, – честно‑пречестно признался Вяземский.

На этом весь набор добрых самаритян прекратил беседу, чтобы в спокойной обстановке обдумать хотелки и просилки. Мир с Австрией и её сподвижниками очень важен именно в данную минуту. В октябре португальский корпус отбудет на родину и армия подсократится. А если король Швеции не продлит договор, то войско вообще скукожится.

План новой кампании сверстали быстро и отложили в сторону. Выяснилось, что придётся сначала покорить герцогство Берг и набор мелочей пузатых к югу до самого Кобленца, чтобы потом не отвлекаться. И всё это на другой стороне Рейна, вражеской. Интересы французов нисколько не задевались, благодаря географии местности. Потом более сложный пердимонокль по захвату герцогства Марк. Считай половину левобережья Рура придётся захапать. А вот за Руром, до реки Липпе, начнётся второй этап покорения: графство Эссен и северный кусок того же Марка. И лишь затем выход к самому Мюнстеру, а значит и к реке Эмс. Нет, прихватизировать регион, полный железной руды не противоречит «вяземской» религии, но что будет в мюнстерском епископстве? Говорят, что там дождливая погода – норма жизни. Значит грязь, слякоть, дороги класса «узкие длинные болота». Нафига такое счастье? Грязь месить неохота, даже если это делается ногами подчинённых солдат, учеб‑офицеров и лошадей. И колёса у повозок испачкаются, а иногда ломаться будут. Если бы сам Максимиллиан напал – было бы совсем другое дело, но надежды мало.

Пока стоит приятная сухая осень можно захватить Дуйсбург, создав плац‑д‑арм на восточном берегу Рейна. Причём организовать это руками португальцев в качестве дембельского аккорда. А Берги‑Шмерги с Марками можно и зимой отобрать у неправильных графьёв и герцогьёв. Всё равно они зимой мёрзнут, ни разу не русские снеговики. Да и войск у них нет, ибо все, кто хотел, давно отправились в армию Священной Лиги за османскими тюфяками и скальпами. И пока обратно не вернулись. Армия Карла Лотарингского припарковалась далеко на юго‑востоке, возле Нюрнберга, где шёл массовый призыв наёмников. Так что опасности не представляла, перекрыв потенциальное наступление 80‑тысячной армии дофина Людовика. Впрочем, как положено, все готовились к зиме – периоду, когда нужно телеги готовить на лето.

С легатом договорились с проблемами. Кардинал почему‑то считал, что дополнительные завоёванные земли это и есть доход для московитов. И северные братья во Христе будут счастливо радоваться такому итогу. И совершенно обалдел, когда ему выкатили просилки‑теребилки невероятных размеров. Увы, но задавить личного врага Папы Римского дорого стоит. Тем более, на территории Священной Римской Империи. Леопольд Первый – по жизни нерешительный человек, но смог изменить ситуацию в союзе германцев. Дело в том, что из‑за Тридцатилетней войны империя была близка к развалу, а он сумел её сцементировать и усилить. Вон, даже туркам недавно навалял от всей души, развернув угрозу с юга в обратную сторону. Поговаривали, что османские военные собираются с жалобами к султану. Обычное дело, тем паче, если повелитель Востока не прислушается, то могут и сменить его на более благожелательного. Впрочем, вечное противоборство императора и короля Франции пока не кончилось. А в Венгрии, только‑только освобождённой, уже зарождается тяга к независимости. Так сказать в зачаточном состоянии, на уровне внедрения в яйцеклетку.

Посланец Рима отбыл с тяжёлым сердцем и списком желаемого лидерами Маальца. Дешевле трёх миллионов дукатов вяземцы даже задницу не оторвут от стула, а также хотят двадцать банок варенья и десять ящиков печенья… В смысле, пятитысячный отряд тяжёлой кавалерии (на два года), пушки, нарезные дульнозарядные ружья, кирасы и кольчуги из миланских сталей и побольше чистого пороха. Легат, конечно же, доведёт требования и пожелания до Ватикана, но ничего не гарантирует. В конце концов, до Мюнстера может добраться и император, гораздо дешевле, а точнее бесплатно. Под лозунгом католического братства. Ага‑ага, когда‑нибудь в будущем, сразу после условного свистка с горы, где дежурный рак проживает…

Игорь Мальцев даже не догадывался, что восстанавливает бывшую римскую провинцию Бельгику, чуток прирезав южную часть Германии Инфериор. Впрочем того, что он попутно создаёт будущую Бельгию, тоже не знал. И волновали попаданца лишь возможные мирные соглашения и обустройство жизни подотчётного населения. Больше двух миллионов желудков нуждалось в еде, крыше над головой и более‑менее организованном порядке. Значит нужно построить цепь блокпостов, форпостов и прочих укреплений вдоль всей границы. Слава богу, что римляне наверняка отстанут со своими просьбами – уж очень не хотелось очередного «года войны».

В принципе, дороги на завоёванных землях были в нормальном виде, многие мощёные, даже старые римские дороги остались с древних времён. Свои бы построить, такие же, но нет ни миллионов бесплатных рабов, ни материалов в достатке. Пока основой экономики являлась торговля, как обыденным ширпотребом, так и новорусскими ништяками. Торгашество – это не только «дешевле купил‑добыл‑произвёл – дороже продал». Это ещё и «накормил заезжего купца, предоставил крышу над головой, обеспечил защиту на своей территории». Да, всё такое за деньги. Кое‑кому и за большие деньги, если за супертоварами приехали. Вторым пунктом шло производство, причём оружейное. Своим, например, штуцеры, иноземцам – гладкостволы. Шведское железо и французский уголь позволят, как следует заняться сталью.

Естественно, что дорого станет, но уж очень хочется иметь преимущество перед завистливыми соседями. Тем более, что армия уменьшилась до семидесяти тысяч, хотя и стала лучше вооружена, благодаря осенним поставкам из Португалии, Курляндии и Архангельска. Спасибо бастарду рода Авейру, который привёз золота и серебра из Вест‑Индии.

– Извините, монсиньор Мигель, но монеты в колониях больше не требуются пока, – сообщил дон Абрантуш, – мы их завалили сверх меры.

– Ничего страшного, дон Рикардо. Сейчас нужны твёрдые породы дерева и каучукос.

А почему нет, вулканизация не столь хитрое дело, чтобы жить без резины. Нет, не массовой, а опять же для единоличных целей.

Сельское хозяйство порадовало сразу по нескольким направлениям. Удобрение земель северным гуано дало результат, плантации картофеля, подсолнечника, кукурузы, свеклы и гречихи радовали глаз. В желудках людей и животных сам собой выделялся сок. Главное, что местные пейзане оценили вклад в их уклад (стихи, блин‑картошка, а не быт обыденный!) и готовы были расширять экспериментальные посевы. Даже поголовье скота увеличилось. Хорошо, что в Шотландии удалось закупить побольше мериносов, будет своя длинная шерсть, частично тонкорунная. А то в Англии излишне ретивые вояки с обеих сторон знатно подсократили овечье поголовье в этом году, сжирая то, что под горячую руку попадалось. Долговые расписки не заменят ни ходячего мяса, ни блеющей шерсти, сколько их ни выписывай. Деньги‑то Яков и Вильгельм пытались крысить, чтобы своим воинам платить было чем.

Ну и король Педру Второй порадовал, прислав долю за мальцы. Мировая потребность в твёрдой валюте выросла почему‑то. Вроде золото и серебро у всех стран имеется, а оно вона как! Серьёзные купцы и сверхсостоятельные люди хотели надёжных денег, которые не играют в цене и содержат положенное количество благородных металлов. Прямо евро какое‑то, пусть и не бумажное. Впрочем и евродоллары тоже прыгают вверх‑вниз, сколько их ни печатай.

Старший царь славно поработал в этом году над Западной Русью. Сделал бывшие некогда княжества генерал‑губернаторствами, назначил на правление толковых людей (на правление, а не на кормление). Перевёл часть своих предприятий с Северной Руси к себе поближе. На следующий год он предполагал заняться Витебскими землями, выкупив их у Вяземского. Иоанн Пятый удался своей аккуратностью и некоторой педантичностью. Эх, если бы он мог прожить аж до 1917 гда, может и не было бы никакой Февральской революции в России. Хотя, честно говоря, многонациональный Роскомпот состоит из столь разнообразных сухофруктов, что обязательно возникнут разногласия и конфликты интересов. Дай бог, чтоб хотя бы Северная и Западная Русь стали базой для нормальных будущих стран. В конце концов, с Московией можно и торговать, а не обязательно управлять этим крысятником, где всегда есть «самые равные среди прочих». Причём, в какую эпоху ни ткни!

Как и в Османии. Армия настолько разочаровалась в своём повелителе, что свергла его, поставив во главе его младшего брата Сулеймана. А что, чувак просидел в кафе почти сорок лет жизни, пил кофе с круассонами, переписывал и украшал Кораны. Это его старший брат, Мехмед Четвёртый, был истинным воином и повелителем, чуть Европу под себя не подмял, но парочка поражений стоила ему отречения. То ли дело, когда к власти приходит кофелюб и кофевед, небось теперь истамбульский бардак станет истинным порядком и приведёт державу к усилению! Вру, конечно, не в кафетерии сидел младшой, а в кафесе. Эдакой персональной тюрьме навроде той, где сидит в 21‑ом веке норвежский террорист, ухайдокавший кучу людей и имеющий все «права человека» (хотя человеком не является). Настоящая евроценность евролибералов и еврогуманистов. Исмет‑паше повезло остаться на своём посту, благодаря стабильным закупкам у московитов всего, что армии угодно. Он перешёл в статус «священного Микояна», который был удобен любым правителям.

Король Германии, по совместительству австрийский император и властелин Священной Римской империи, обсудил с папским легатом кое‑что. Мелкого «Вяземски» он в расчёт не брал, а вот претензии Людовика Четырнадцатого очень даже разволновали. Никак не удавалось вовлечь в Аугсбургскую Лигу сильных союзников: Голландию с Англией и Швецию. Французский король оказал официальную поддержку беглому королю Якову Второму, что должно привести к военному конфликту, но пока ни Вильгельм Оранский, ни Карл Одиннадцатый не проявили должной реакции. А надо бы, да побыстрее! Впрочем, чтобы не создавать ещё и третий фронт, он дал согласие на замирение с Маальцем. Угроза того, что Московия пришлёт во Фландрию стотысячное войско для защиты своего эксклава, пока эфемерна. Откуда у русских нищебродов такие деньжищи? Впрочем, чего ожидать от императора, который постоянно вытуривал толковых политиков из своего окружения? Австрию выручало лишь то, что под рукой имелись талантливые полководцы класса Карла Лотарингского, Евгения Савойского и Яна Собесского. Иначе накрылась бы империя медным тазом ещё в 1683 году.

Одна лишь Испания пока дышала остатками покоя. Относительными, конечно. Чёртовы португальцы сконцентриривали свои войска и флот в Вест‑Индии, объявленная война вот‑вот перейдёт в активную стадию. И где на всех зубов найти? Одна надежда на героизм кабальерос за морями‑океанами и на «австрийского брата», который всем покажет, где кузькина мать зимует в Европе. Ну неужели героический Леопольд Первый не отберёт у треклятого наглеца‑московита Испанские Нидерланды и не вернёт испанскому королю уворованную собственность? Такого просто не может быть! Ничего, скоро подойдёт «золотой флот» из колоний и казна станет полной. Как раз, чтобы долги уплатить собственной армии и флоту. Монарх ещё не знал, что состояние войны с Маальцем спровоцировало охоту за испанским золотом. А вот заключил бы мир, отказавшись от претензий, глядишь никакие линкоры с фрегатами под синим флагом с мордой тигра на испанские галеоны не напали бы. Кстати, в качестве тренинга, эдакие морские учения в полевых (или морских?) условиях.

Глава 7

Чем больше хапаешь чужое – тем больше врагов обретаешь! Лидеры Маальца даже не знали, что наступили на мозоль интересов баварской династии Виттельсбахов. Вроде бы короли Англии и Франции теперь в кентах, так чего оглядываться на какую‑то Баварию? Следовало разобраться в хитросплетениях, а не подгребать под себя всё, что временно плохо лежит. Целый король (он же – курфюрст) авторитетного государства уже точил зуб на вредоносного Микаэля‑московита. Причём, невзирая на то, что Ватикан поддерживал именно русича, имея свои разногласия с Виттельсбахами. Реальная История потихоньку рушилась из‑за попаданского вторжения, хотя и огрызалась.

Дискуссия на военном совете углублялась из‑за разных мнений.

– Княже, лучше ограничиться захватом Дуйсбурга, – настаивал воевода Кузьмин, – нечего распыляться по всему Рейну с другой его стороны.

– Пока шведов не забрали можно побольше прихватить, – возразил Алексей, – если что отдадим потом.

Молодые настаивали на завоевании правобережья Рейна, а «старики» побаивались переступить черту. Всё‑таки чужие земли, мало ли как оно обернётся?

– Я тоже думаю, что Дуйсбурга хватит. Просто обозначим, небось из‑за такой крохи никто не вызверится? А там, как бог пошлёт так и будет.

Василий Васильевич, князь Голицын, разумно осторожничал. Всё‑таки сказывался опыт, как цередворца, так и дипломата. Армия пока ещё велика, но скоро сократится, да и кормить её нужно, а не потрясать ею аки бубном шаманским.

– Ох, княже, как бы боком не вышло, – нудел Афанасий, – может вообще на другой берег не соваться? Там же сплошные немцы, да со своими интересами.

Интересную мысль подкинул Ларион:

– А если Дуйсбург взять под себя и укрепить, как следует? И пусть энти Максимиллианы лоб об него расшибают, пока не кончатся. Всё‑таки двумя реками огорожен, легче защищать будет.

В общем, большой поход на Мюнстер даже не предусматривался, хотя все понимали, что стычки с армией архиепископа не избежать. Вот и мыслили, где и какой соломки подстелить на всякий случай.

– Друзья, думаю, что Дуйсбургом обойдёмся, – подытожил Михайла, – создадим укрепрайон, будем пушками и стрельбой отбиватья, как под Беспутиным. А дальше видно будет, наверняка все интересанты пришлют переговорщиков. От этого и будем плясать.

Уж очень зыбко стало под ногами в последнее время. И с французами пути разошлись, и с ватиканцами общий язык не нашли… Простой народ из‑за Рейна постоянно ходоков присылал, но их мнение не все властители принимали во внимание. Оттого, что те земли сегодня защищать некому, не означало, что так будет всегда. Так что лучше ограничиться городом‑сыром, да перемолоть мюнстерцев, если те полезут всё обратно отвоевать. Да и корпус «тигрят» следует дождаться из Англии, всё‑таки двадцать тысяч ветеранов.

Пока верха строили планы – фламандцы и валлоны пожинали вкусные плоды нового правления. Что ни говори, но население смогло спокойно подышать, временно избавившись от налогов. А уж то, что молодой герцог организовал комиссию по списыванию недоплат и долгов – вообще порадовало. Массовое избавление от дамокловых мечей раскрепощает и позволяет строить планы, что в свою очередь повышает уровень лояльности к правителям. Да и видится эдакая «наконец‑то справедливость», что вполне приветствуется простым народом. Местных «беков‑мздоимцев» даже не пришлось на колы сажать или четвертовать – сами сбежали куда подальше от потенциальной угрозы.

Ну и своеобразная индустриализация могла добавить позитивных изменений в жизненную рутину, правда лишь со следующего года. Это сколько же грузчиков понадобится в портах, куда уже планируется завоз целых индустрий! Оборудование оружейных предприятий Мади и Лукьянова‑старшего, дополнительные кораблестроительные мощности, фабрики по изготовлению различной срачи‑херачи… И многое другое, понапридуманное по ходу упрогрессивания и развития чесально‑бобрико‑пятнашечных мелких бизнесов (и им подобных). А уж «медицина» из отваров и мазей сама собой требует рабочих рук, хотя бы для строительства нужных помещений для работы и проживания. Ох и наживутся те, кто умеет строить или хотя бы стройматериалы производить! И если бы не подвешенная политическо‑военная ситуация, то можно было бы смело считать, что райские времена наступили повсеместно.

Народ созрел до того, что готов был порвать любых тузиков, которые будут угрожать «славному правителю Михелю Первому» и даже записывался на курсы пограничных стражников по доброй воле. А что делать, когда подобревшее отечество в опасности? За достижения нужно бороться, иначе получится, как в далёком будущем в одной великой стране. Впрочем ментальность конца семнадцатого века не напялишь на жителей конца века двадцатого – те, ясен перец, считали себя и умнее, и пацифистичнее, и либеральнее (извиняюсь за выражения) тупорылых предков, погрязших в культе силы и достоинства.

Хорошо, что шведский король к концу года предложил продлить договор об аренде корпуса. Его можно понять, так как солдат толком не обкатали, да ивоевать с кем бы то ни было он не собирался – мирная сытая жизнь развратила подъёмом экономики. А вот Вильгельм Оранский вернул «руси зольдатен» и даже прислал переговорщика, чтобы обсудить кое‑какие планы на будущее. Странно, но его интересовала возможность нейтралитета Маальца в назревающих разборках Англии и Голландии с Францией. В принципе, он даже готов уступить Мехелен и выровнять границу с герцогством в пользу Вяземского. Ну и закрыть глаза на потенциальный захват московитами северной Вестфалии, если мюнстерцы обратятся к нему за помощью. На то, что русские станут воевать с французами, мудрый штатгальтер даже не рассчитывал, понимая сложившиеся условия.

Людовик Четырнадцатый планировал войны на три фронта и тоже рассчитывал на нейтралитет зубастого союзника. По отношению к себе, ясное дело. Разногласия по поводу поддержки экс‑короля Якова ничуть не изменили планы переделить Европу. Просто, хорошо, если семидесятитысячная армия займётся подбрюшьем Фризии и отвлечёт на себя часть германского внимания. Баварцы сами виноваты, что запустили свои шупальца везде, где только смогли. Вот и пусть отдуваются повсюду: от Турции до севера Центральной Европы. Впрочем, в этот исторический период, войны велись покусочно, хоть и годами, состояли из отдельных сражений и небольшими армиями. Сцепились где‑нибудь, настучали друг другу по тыквам, разошлись… Потом ещё в какой‑нибудь дыре через месяц‑другой, другими составами. Люди, проживающие там, где театры военных действий имелись, терпели эти битвы. А куда деться от толп вооружённых личностей, которым абсолютно пофигу их чаяния. Тем более, что подготовки к сражениям, как и последствия, обходились местным гораздо дороже. Поля вытаптывались, скот съедался (часто за бесплатно), жители оставались без ценностей и имущества.

Не удивительно, что потихоньку распространялись легенды о «добром русском царе», который приносит мир и благоденствие. Чего уж говорить о простяках с правобережья Рейна (северной части), которые зачастили в тот же Кёльн, а то и в Льеж. Мол, приди и завоюй нас, милсдарь, вечно будем на тебя богу молиться и всем скопом свечек по всем церквушкам понаставим. Только освободи от епископско‑курфюрстских засилий и излишних налогов. Как будто вяземцам больше делать нечего, как войны воевать за немцев! Увы и ах, но правители герцогства, ставшего всерьёз Великим, имели свои предпочтения. Если бы мюнстерский курфюрст знал, что в русских головах творится, он бы перекрестился по‑ихнему, схизматически, вздохнул облегчённо и прекратил армию собирать и козни строить. Но надежды не только юношей питают. Уж очень хотелось отвоевать свою долю обратно и не хотелось верить в силу московских солдат, практически неизвестных в Европе. Ну и расчёт, что родня пришлёт военную помощь из Баварии, да свои ветераны покажут мюллерову мать этим чужакам. И сами левобережные немцы поддержат возвращение бывшего фюрера соответственно традициям и послушанию.

Со странной проблемой столкнулись поляки, завоевав Буджак. Татары не собирались сдаваться и признавать поражение. А деньги почему‑то таяли в кармане короля Яна Третьего. И поражение османов от австрийцев ничего не изменило в раскладе. То есть, самим австриякам очень даже хорошо, а вот их польским союзникам чуток погрустнело от обилия захваченных земель. Одна надежда на то, что вот‑вот начнётся финансовая отдача от Подолии и Буджака, да и армия русской царицы вскоре подойдёт. И ведь не выплюнешь лишний кусок обратно: во‑первых, выход к Чёрному морю, во‑вторых, внутренняя жаба не позволяет. Впрочем, есть ещё карманы царя Яна Пятого и его друга Вяземского, пусть поделятся ради общеславянской борьбы с угнетателями. Гей, славяне, ау!

Только не все славяне стремились в будущие геи. А уж тем более русские, которые вообще отдельная раса, отличающаяся от прочего человечества. Вместо того, чтобы уподобиться немцам всяким, начали создавать эдакую европейскую Русь, даже не задумываясь о последствиях. Непорядок, однако. Собственным мнением обзавелись, культурой начали делиться, вместо того, чтобы насаждать её, как принято у схизматиков. На границах не только форпосты строили, но и торговые «вики». А ну как враг придёт и всё отменит? Не дело это – всё‑таки с волками жить нужно по‑волчьи, а не как Пончики с Незнайками, беззлобно и дружелюбно. Вот и бурлила повсюду, даже в преддверии Рождества, русско‑нерусская речь. Мешанина какая‑то, да ещё и кельтско‑славянская. И труданина совместная, и обмен мнениями по поводу того, кто как работает. В самых изысканных (неизвестно в каких помойках найденных) выражениях. Когда московиты применяли новоприобретённые «шайзе» и «мерде», а фламандцы с немцами обзывались «жопой с ручкой», вошедшей в народный маальцский язык с подачи заглавного властелина. Вавилонское столпотворение по ним по всем плачет, точнее его последствия!

Новый, 1688 год, стучался‑стучался в двери и достучался наконец‑то. Наступил, невзирая ни на что. Вся мирная простодырная Европа притихла, попрятавшись за крепкими дверями и стенами, и ждала марта, когда возобновятся военные действия. Неизбежность вызывает здоровый фатализм и смирение. Лишь воинствующие лидеры потирали руки и корчили друг другу рожи через послов. Порой думается, что может лучше было бы, если б в каменном веке победили более миролюбивые неандертальцы, а не кровожадные кроманьонцы? Глядишь и мир по‑другому выглядел бы…

Где‑то далеко португальцы начали вторжение в регион Ла‑Платы и закончили комплектование экспедиционного корпуса для завоевания Кубы. Татарский хан замысливал подляны супротив наглых поляков, османы готовились к обороне Белграда и лишь вяземцы догуливали праздники, припахав жителей Дуйсбурга на строительстве дополнительных укреплений. Тем более, что пришла секретная инфа о том, что ариепископ Максимиллиан, будучи болезным, нагнал в свою армию аж пятьдесят тысяч бесправных крестьян и горожан. Враки, конечно, всё‑таки тысяч пятнадцать из них были ветеранами получения жалованья и высококлассно гнобили когда‑то жителей Кёльна и его окрестностей. Всё должно было решиться в марте‑апреле единым сражением с ненавистными захватчиками под Дуйсбургом. Ну, а разгромив московитов, можно и остальное возвернуть законным владельцам. Вон, даже из Саксонии и Баварии обещано прислать добровольцев, готовых за будущие наделы и богатые трофеи рискнуть своими жизнями.

И лишь наши недотёпы занимались обыденными делами, невзирая на угрозы здоровью и жизни. В марте пришёл первый караван из Португалии с дарами Вест‑Индии (включая даже бочки с каучукосом и зёрнами чоколатля), очередной порцией стрелкового оружия и пушек, ну и прочими полезными ингредиентами мирной и военной деятельности.

– Михайла Алексеич, ну куды же столько, – ворчал Афоня, – никаких складов не хватает всё разместить. Ладно бы на продажу, так ты всё в армию тащишь, а хранить уже негде.

Старого бережливца можно понять – за товары деньги плачены, немалые. Да и оружие нужно лишь для войны, а куда затем его девать? Можно, конечно, продать потом, но как убедить в этом князя? Сей хомяк всё в норке держит и никак расстаться с добротными вещами не хочет. Вон, одних штуцеров понавезено отовсюду видимо‑невидимо. И пищалей новых конструкций, да ещё и разного предназначения. Другие, небось, чем попроще вооружены. Зачем дорогое покупать, когда можно поболе людишек нагнать, да с дешёвым воевать ворога? Бабы‑то новых нарожают, а переплаченые деньги уже не вернёшь. Тем более, зачем тратиться на дальнобойное, когда всё решается в рукопашной?

Увы, но к Афониным советам никто не прислушивался. Князь зачем‑то берёг жизни простолюдинов и не хотел ввязываться в ближний бой. Рассчитывал на пули‑дуры, а не на багинеты и новомодные штыки. Совсем не тем местом думает, расточитель! Хорошо хоть зима выдалась не суровой, а очень даже тёплой, вот вокруг Дуйсбурга грязь славно и месили. Так что к апрелю, когда за горизонтом появилось пыльное облако (родом из Мюнстера), дорогих гостей уже встречали. Караваи навстречу не вытаскивали, чарку не поднесли, а тупо отсиживались за кое‑как возведёнными стенами и прочими фортификациями.

Шестого апреля, помолясь, мюнстерское воинство начало строиться, ожидая выхода противника в поле ратное, но не дождалось. Впрочем и подкреплений с юга Германии они тоже не дождались – три с половиной тысячи баварских любителей халявы трудно считать корпусом. Отправленный парламентёр вернулся ни с чем, сообщив, что гарнизон не собирается воевать, как принято, а будет сидеть внутри города. Запасов вдоволь, если что с другого берега Рейна ещё подвезут, якобы «у герцога много…». И что делать с такими трусами? Можно, конечно, заняться грабежом окрестностей, но много ли это денежек принесёт? Всё‑таки пятьдесят тысяч воинов требуют расходов на еду и на карман. А ну, как бунт начнут? Впрочем, система стабильна, коли наработана веками. Есть хорошее доброе слово «штурм».

Пришлось дождаться следующего утра, чтобы с развёрнутыми барабанами и под грохот знамён пойти в решительную атаку.

– Зольдатен! Там, внутри, вас ждёт папиросен и баблосен! А также курка, млеко, яйки! Слава, зайгезунд, мать вашен‑рашен! Вперёден и победитен!

Редкие головы защитников, выглядывающие из укрытий, обнадёживали своей малочисленностью. Ну не может огромное войско вместиться в столь маленький городок. Штурмующие колонны двинулись вперёд, вместе с гарцующей, но особо не спешащей кавалерией. Пушки пришлось подтягивать поближе, раз враг с места не двигается. Увы, но в Мюнстере их нашлось лишь шестнадцать штук почему‑то. Поэтому дружный ответный залп из более чем сотни стволов поразил наступающих. И в прямом, и в переносном смысле. Вроде до укреплений всего ничего оставалось, но изобилие картечи (вместо грозных ядер) смело слишком многих. И пока артиллерия перезаряжалась, тысячи мушкетов (вроде?) плевались кусучим и больнючим свинцом, вперемешку со… стрелами и болтами. Это‑то откуда, из какой седой древности? Неужели московиты совсем отстали от жизни и цивилизованных военных действий? Беспутинский сценарий славно сработал, изрядно выкосив всё, что оказалось поблизости. Какая‑такая гордая война, когда массы насильно засунутых в армию простяков просто ошалели от удивления и на секунды замерли? А потом, с воплями класса «да ну вас на хер!» (естественно, по‑немецки), рванули куда подальше, разбрасываясь оружием, чтобы легче было сбежать от ужаса. Кавалеристы, хоть и герои‑гвардейцы, но поняли, что на лошадях быстрее удастся «выпрямить линию фронта». Поэтому гордо и смело возглавили панику. Никто не договаривался воевать против такого изобилия пушек. Которые очень быстро, почему‑то, выстрелили второй раз. Да и русские мушкетёры оказывается далеко стреляют, причём чаще, чем нормальные.

Конечно, если бы немцы пёрли до последнего, то неизвестно чем бы кончилось. Но не нашлось соответствующего полководца, способного отдать приказ «ни шагу назад». Этих полководцев вообще не оказалось, ибо они быстро сдристнули, когда прилетевшие ракеты подожгли некоторые штабные палатки и тенты. Дураков нет воевать против врага, использующего коварные ордынские средства и варварские приёмы. Лучше уж проигнорировать противника, не имеющего «культур‑мультур» ведения правильных боевых действий. И другим рассказать о дикости странных пришельцев. Тем паче, что вдогонку отправились сразу два корпуса тяжёлой рыцарской кавалерии по пять тысяч в каждом. С копьями наперевес! История, под влиянием попаданца, пошла в обратную сторону. Ещё чуть‑чуть и вернутся каменные наконечники, катапульты и прочные дубины. Против вандалов нет методов борьбы, даже руки поотрывают, как Венере Милосской.

Весть о Великой Победе разнеслась по всему столь же великому герцогству практически моментально, максимум за сутки. Ещё и унеслась в соседние страны: карликовые и солидные. Даже бабки на завалинках профессионально делились деталями класса«…а они так, а мы им так‑так‑так, а они как побегут…» Странное сражение, где сыграло свою роль качество оружия, приведшее к победе «от обороны» слишком быстро прошло, оставив ряд вопросов. Действительно, а что дальше‑то делать? То ли пилить к треклятому Мюнстеру, то ли почивать на лаврах и печках? Хорошо, что судьба распорядилась по‑своему…

– Княже, в Остенде прибыли суда от Папы Римского, – доложил запыхавшийся гонец (явный марафонец, загнавший нескольких лошадей).

Эх, когда же телефоны изобретут или, хотя бы, самолёты с железными дорогами? Римляне, наперекор предположениям вяземцев, оказывается отправили корабли с затребованным добром и баблом. В надежде припахать нью‑московитов в борьбе с самовластьем Виттельсбахов и им подобных. Насколько же католики богаты, коли разбрасываются суммами размером в три ляма дукатов кому ни попадя? И пятитысячными тяжёлыми конницами, лишь бы по‑ихнему вышло. А что делать, если уже прислали, пришлось принять «дары нанайцев».

– Ваше высокопреосвященство, пусть будет по‑вашему, – начал разъяснения Василий Голицын, – А чтобы усилить ваше влияние в мюнстерском архдиоцезе мы предлагаем следующее…

Русские не хотели распыляться по дополнительным землям и обдумали вариант чуток иначе.

– Мы пошлём в Мюнстер один наш корпус, возьмём его и передадим власть над теми землями вашему представителю. И будем её поддерживать, пока вы не пришлёте свой гарнизон для владения диоцезом непосредственно Римом.

Для столь хитромудрого решения выделили шведов – пусть чуток повоюют, благо у архиепископа Максимиллиана и войска‑то нет. Кого знатно побили под Дуйсбургом, а остальные разбежались и хрен их быстро соберёшь обратно. Тем более, что и обоз экспроприировали после битвы, а новый за месяц не соберёшь. Мюнстерцы, оказывается, пошли ва‑банк, предполагая разгромить московитов, а потом подмять под себя всё молоденькое герцогство. Чем, спрашивается, думали?

Ватиканцев такой вариант очень даже устроил, всё‑таки личное владение новой территорией предпочтительнее льгот, которые даст другой хозяин.

– Благодарю за столь щедрое предложение, – покивал головой легат, – с вами приятно сотрудничать!

Любопытная ситуация, когда Ватикан идёт путём экстенсификации, а экс‑московиты явно нацелились на интенсификацию, решив развивать то, что уже захвачено. А вопли несчастных простых зарейнских немцев, требующих их поиметь, никто во внимание не принял. И так, вон, более двух мильёнов осчастливили своим владычеством. Пора на экономике всерьёз сосредоточиться.

Жители Маальца поражались татаро‑московскому игу. Во‑первых, все стали строителями, как различных зданий мелко‑среднего типа, так и дорог, где имело смысл их торить. Во‑вторых, всяческие ремёсла и мануфактуры приветствовались и даже снабжались дефицитным сырьём. В‑третьих, власть на местах предоставлялась местным выборным и самые верховоды из столицы в неё не лезли. Даже полицейские школы открыли, чтобы было кем урезонивать преступность впоследствии. Ну и мелкие, но постоянные доходы от многочисленных приезжих торговцев приятно опухливали кошели тех, кто хоть какой‑нибудь сервис оказывал. Попутно, из трофейных лошадей создали стабильные почтовую и ямскую службы.

А уж корабли, зачастившие в порты, встречали всенародной профессией именуемой «грузчики» и получавшей нормальную оплату. Тех, кто вводил механизацию сей деятельности, ещё и премировали, а их опыт внедряли за счёт «министрации». Временный расцвет жизненного уровня обеспечил столь важную лояльность правителю в столь смутные времена.

Швеция поставляла железную руду и чугун, Англия и Франция присылали вдосталь угля – удалось создать собственную металлургию и перестать выплавлять сталь в горшках, перейдя к более солидным размерам плавки. Курляндия и Португалия обеспечивали различными ништяками, а Голландия – ценными приборами, инструментом и модернизированной, по спецзаказу, оптикой. Да, дорого, но нужно в хозяйстве! Тем более, что в избытке имелось, чем отдариваться. Например, теми же смазками, мехами и прочей лабудой с русского Севера. Если бы не состояние войны…

А война в Южной Фризии (или в совсем северной Вестфалии) закончилась странным образом. Шведы качественно обложили Мюнстер, приготовившись к длительной осаде со штурмами и минами, но в один из дней ворота города открылись сами по себе. Как и в реальной истории архиепископ Максимиллиан просто помер, а горожане решили не искушать судьбу. Бавария далеко, а Маальц совсем рядышком. Правда им пришлось чуток закатать губу, когда узнали, что миллион дукатов репараций придётся оплатить. Мало того, город и солидное архиепископство оказались под властью Папы и никуда от этого не деться. И попробуй вякни, когда двадцать пять тысяч «белокурых бестий» (вообще‑то разнокурых, так как шведы разноволосые бывают) над душой висят. Хорошо, что большую часть захватчиков отвели в Эссен, чтобы облегчить прокорм войск, да и размещение. Зато, сопровождающие корпус вяземцы узнали, что имеется на берегу реки Рур. Оказалось, что регион полон железа и готов к полезному сотрудничеству.

Жаль, что на ещё один ТВД французы таки раскрутили Вяземского. Им явно не хватало войск и держать испанский Люксембург под боком тоже не хотелось.

– Ваша светлость, мой король предлагает разделить Великое герцогство Люксембург, – выразил мысль своего сюзерена Ле Телье, – Его двадцатитысячный корпус не устоит против нашего совместного нападения с севера и юга.

– Хорошо, господин министр, мы обсудим это в двухдневный срок.

А чего там думать? Франки не хотят распыляться, когда есть возможность разгромить Карла Лотарингского, которому удалось создать уже пятидесятитысячную армию супротив восьмидесяти тысяч у Дофина. Если по‑бырому раздербанить кусок будущего Бенилюкса, то высвободится корпус генерала Буфлера, который сможет затем уйти в Пфальц на помощь наследнику французского престола. Так что через два дня согласие было изъявлено и русская армия двинулась на юг. Всё равно великий герцог Люксембурга Карл Третий Габсбург (австриячина хренова), будучи по‑совместительству королём Испании, слишком погряз в других заботах. Так что его представитель‑наместник теперь выкаблучивается со своим войском, столь же парадным, как и в других местах бывших Испанских Нидерландов. Идиотизм ситуации заключался в том, что Франция уже завоёвывала Люксембург, но потом отдала его испанцам. Теперь, когда приоритеты сменились, франки готовы поделиться этим герцогством с союзниками. Хрен их разберёшь, этих европейцев, право слово!

– Русского флота прибавилось, русский флот увеличился!

Это не голоногие СМИ по улицам бегали и вопили от радости, это Афанасий письмо получил от старшего царя и пришёл докладывать. Невероятная программа кораблестроения на Руси странным образом реализовывалась, выводя страну в эдакие лидеры класса «Б» среди морских держав. И выведя из них флот Курляндии, так как одноимённый герцог распродал водоплавающее добро, оставленное в наследство, а, заодно, верфи и порты (оба‑два). Часть ныне ходила по морям под флагом с солнышком, другая – под тигриной мордой. Кроме того, действуя медленно, но верно, Иоанн Пятый приступил к освоению Полоцких (или половецких?) замель, выкупив их у Вяземского. Молодой монарх, двадцати двух лет от роду, действовал постепенно и не спешил хапнуть то, до чего мог дотянуться. Новое осваивалось лишь по мере выращивания соответствующих специалистов, вопреки русской ментальности и европейской цепкости. Подход класса «не ввязываться в движуху в надежде, что всё само собой получится» совершенно не соответствовал традиционным подходам, зато обеспечивал некое плановое развитие Западной Руси.

То ли дело, его сестра, царица Московская, отправившая стотысячную армию «турков воевать» в Крым. Молодой Долгорукий, жених почти, ну и полководец, уже застрял со своим громадьём на подступах к татарскому ханству. Те же ошибки, что и у Голицына в РеИ (в первом походе) принесли те же проблемы. Поход всё‑таки от слова «ходить», которое автоматически требует ещё одно – «сменная или запасная обувь». Это знает каждый первоклассник в будущем (как и его мамаша), так почему к пушкам не добавлены горы сапог или башмагым? Почему вся солдатня в армиях Ивана Романова и Михаила Вяземского пьёт лишь кипячёную воду, а Софьины стрельцы этого не делают? Нет ответа…нет ответа…нет ответа… Ну и результаты соответствующие базовым недочётам!

Даже «магазины» не были подготовлены, хотя вся Европа только этим и занимается. Вести с ихних военных полей в основном состоят не из редких сражений и осад, а из сообщений где и кто какие вражеские «магазины» раздраконил. Небось, читатель 21‑ого века, может посчитать, что идут войны за рынки сбыта, если ознакомится с боевой отчётностью. В семнадцатом веке торговали в лавках, а магазами обзывали временные склады оказывается. Гугл им всем в помощь, пора изобретать его, чтобы каждый знал чем он занимался на самом деле! А не выдумывал какие‑либо другие причины для учебника по истории в раздел «предпосылки» или тому подобное.

Вон, французы получили дополнительные возможности, спихнув часть забот по отниманию фландрий и брабантов (а теперь и люксембургов) на мелкого русича. Сразу, по сравнению с тем, что было в реале, высвободилась куча войск для усиления действий даже в итальянских и савойских землях. Между прочим, в РеИ, они в итоге до Рейна даже не добрались (в районе Кёльна), то есть местами добрались, но потом отдали всё взад. Теперь же кайфуют – нет лишних телодвижений, зато есть более серьёзные подвижки. Дай бог, чтобы денег хватило союзничкам, а то воюют многими годами, но результаты после мирных переговоров (когда все финансо истощены) не такие уж и хорошие. Небось, ограничатся лет через пять тем, что Лотарингию навсегда введут в состав своего королевства, вместо временного двадцатилетнего владения. Ну и Эльзас присоединят – до очередной франко‑германской войны.

Игорь Мальцев, пользуясь перерывом в боевых действиях, наслаждался жизнью. Глашка с Алёшкой переехали на новое ПМЖ и моментально были затисканы, сто раз обняты и прижаты, и даже подброшены вверх и пойманы неоднократно (по крайней мере мелкое составляющее).

– Родные мои, – чуть не плакал от счастья великий герцог Маальца, – вы мне так нужны!

Ему надоело ждать «наиболее мирного периода» и он дал добро на переезд семей на новую родину. Естественно, что все вооружённые до зубов морские корыта и посудины сопровождали ценный десант, оторвавшись от других дел. Пусть французские корабли громят объединённый англо‑голландский флот, наши по‑своему мореманствуют.

– Миша, мы с Алёшкой очень сильно по тебе скучали, – плакалась благоверная, – да и Алёша хочет ещё братика или сестричку.

В такие важные (воистину важные!) моменты жизни люди говорят то, что само просится на язык, а не то что вроде бы нужно. Может быть сынок и хотел бы «велосипед, больше чем братика», но малыш ещё был мал. И не знал ни о велике, ни о телике, как и о расчётливости, свойственной жителям будущего. Зато восхищался приобретённым отцом, таким большим, сильным и властным. Поэтому и спросил то, что сердце подсказывало:

– Отец, ты меня научишь быть таким же, как сам? Говорят, что всех дружинников ты готовил и обучал. Они у тебя очень сильные и умные.

Здоров живёшь, сын, кто же в четыре годика об уме задумывается? Хотя, кто её знает эту детвору, сам‑то Мальцев вообще никакого опыта с мелкими не имел ни в прошлой жизни, ни в этой. Единственное воспоминание имелось лишь о тех двух девчушках, которые чуть не погибли от террористки‑шахидки. Яркое до сих пор, когда вспоминалось. Если бы история повторилась, Игорь наверняка бы сделал то же самое, отдав жизнь за невинных детей.

Ясен перец, что всё переместилось в итоге в заглавный терем Вяземского в Брюсселе. А потом в спальню!!! Для чемульпекской индрикотерапии, а не о том, что читатли подумали. Иван‑царь, который уже двоих имеет, небось тоже свободное время со своей Брагансихой проводит. Эх, жить бы им обоим и жить, а не как было в Истории. Иначе такой раскордаш произойдёт, что мало не покажется.

Тот же губернатор Долгоруков фактически правил Северной Русью, как государь, правда разумно, а не с понтами. Он тоже влился своими капиталами и своими людишками в корабельный бизнес, даже собственную верфь построил на пять стапелей. Причём разработал вариант торгово‑боевого сорокапушечного фрегата, способного перевозить порядка семисот тонн груза. А то, что пушек мало, зато они дорогие, потому что дальше европейских стандартов стреляют. Деньжищ‑то повелителю Севера вдосталь хватает, ибо наладил мануфактуры для переработки сырья в товары. Усёк, сановник, где истинно финансовая собака порылась, плюс не тратит пока прибыли на личную высокомерность и золочение всего, что снаружи видно. Странный олигарх, явно не московско‑китайский, роскошью брезгует, да ещё и в обучение своих работников деньгу вкладывает. Ни разу не московит, али европеец, небось из племени мумбо‑юмбов родом?

Уфимский генерал‑губернатор, кстати, также усиливал разумную экономическую составляющую, даже выписывал мастеров из Европы, чтобы те местных учили профессиям. Большие деньги платил за передачу знаний. Тратился и на усиление подотчётного войска, увеличив и по‑новому организовав несколько полков. Попутно целую «избу» рудознатцев организовал, да премиальную систему улучшил. Не как в старые (относительно) времена, когда за нахождение чего‑нибудь рупь давали, а заодно и по шее или на дыбу, якобы для пользы дела. А в итоге в рудник заковывали, как раз на том месте, где он месторождение нашёл. Ну и, чего греха таить, принимал беглых, не передавая их Москве. Так что в казаки яицкие мало кто шёл. Даже купцы создавали своими сыновьями филиалы в тамошней дали, чтобы дополнительную копейку мимо мошны не пропустить. Пошла перестройка без ускорения по расейским просторам, пока с пользой для дела, но кто его знает, как дальше будет? Всё‑таки Великий Тракт потихоньку двигался, направляясь к Оби. В смысле, передовой отряд из французских инженеров и русских воинов, глядишь лет через сто куда‑нибудь и дойдёт. Зато, то что уже построено (до самой Уфы), обрастает постоялыми дворами и торговыми домами.

Это сколько же Русей в конце концов образуется? И сколько царей простому народу придётся кормить? Поломало вековечный русский уклад появление попаданца, вроде мимокрокодил, а оно вона как поворачивается, да разворачивается. И как же «вся Россия» будет без московского поводка (со строгим ошейником) жить? Тот же шестнадцатилетний Пётр Первый, вроде всего лишь отправился с голландцами в экспедицию в Вест‑Индию, а ну как живым вернётся и ещё уму‑разуму наберётся? Ему небось тоже придётся землицы отрезать где‑нибудь в Киево‑Черниговских краях, а там уж пусть сам Дикую Степь под себя подгребает. Небось всю торговлю с османами под себя подомнёт на правах посредника? Ладно, будет день – будет пища.

Пища действительно была, да ещё какая! В обычных таверно‑трактирах подавали то, что и раньше, хотя появились новые блюда класса «русские пелемени» и прочее. Зато правоверными гарнирами стали картофельные, дополнившие капустные. А в элитных забегаловках типа «ресторант» стали подавать чёрную и красную икру. И не просто солёную, а пряного посола. Да, богатые европейцы снова забыли её вкус, а то и не знали, но Мальцев упорствовал в навязывании некоторых дополнительных ништяков. Солидным состоятельным людям приходилось заказывать себе дорогущую деликатесину, некогда являвшуюся пищей для бедных. Причём, вполне могли себе позволить сии понты и даже покупать бочонки для домашнего употребления.

Дело в том, что новая система налогообложения базировалась на исчислении «государевой доли» с прибыли, а не с дохода. Варианты сбора податей с «дымов» или с количества выловленной рыбы остались в треклятом феодальном прошлом. Коли продал что‑нибудь – будь добр оплати разницу между полученными за отчётный период суммами и понесёнными расходами. Пятнадцать процентов устроили всех: и низы, и верхи. Тем более, что различных дополнительных мыт больше не вводили ни на войну, ни на стихийные бедствия, ни на шикарную дачу для очередного чиновника. Впервые правитель предпочёл жить по средствам, а не по хотелкам. Благо, новые веяния во всём создали предпосылки для интенсификации зарабатывания денюжек ширнармассами, да и экспорт пока увеличивался. Небось вскоре и армию начнут сокращать, так как северная часть Люксембурга подозрительно быстро сдалась на милость победителя, после парочки показательных боёв типа «массовое уничтожение». Новое оружие и увеличение поголовья пушек на солдатскую душу сказывалось раз за разом. Жаль, что больше завоёвывать особо нечего. Общая территория достигла сорока тысяч квадратных вёрст, а население превысило два с половиной миллиона (а то и три!). Пусть теперь другие горбатятся на полях сражений – мы будем горбатиться на трудовом фронте.

Осталось лишь заключить со всеми потенциальными врагами мирные соглашения и пакты о ненападении, чем усиленно занимался Василий Васильевич Голицын. Князь готов был наобещать самые золотые горы, но этого, как раз, ему не позволили. Пусть заинтересованные полпреды их предлагают, если мира хотят. Сложности европейцев с анализом московитской информации и пониманием русской души пока были на руку хунте, возглавляющей Маальц. До сих пор бродила легенда, что московитская армия после кампании в нижнем течении Днепра будет передислоцирована туда, куда повелит Иоанн Пятый (читай между строк, герцог Вяземски). Ещё несколько месяцев и сплетня отживёт своё, столкнувшись с реалиями, но тайный посланник австрийского императора находится в Брюсселе сейчас, хотя и инкогнито. Князь Игорь, то бишь, Михайла (запутался, блин, попаданец в своих ипостасях) не знал другой политики, чем пресловутый «рэкет от новых русских». Всё‑таки бывший детдомовец времён Перестройки, а значит и приёмы соответствующие. Мол, мы правильные пацаны и есть ум, честь и совесть нашей эпохи. И ничего, кроме штанов и слова не имеем, но стрелку забить любому можем и даже всей бригадой прибудем. А кому нужна разборка с предполагаемой двухсоттысячной армией сейчас? Вон, армии Дофина Французского и Карла Лотарингского наконец‑то сошлись под каким‑то Шафтерсгеймом, малоизвестным и непринципиальным. И всё бы хорошо, но целую неделю шли дожди и весь порох отсырел к едрене фене. В результате, ждали‑ждали, да и сцепились между собой. Без пороха! В итоге лишь несколько тысяч у каждой из сторон убиты, зато покалеченных и заболевших уйма набралась, чуть ли не половина. Хорошо, хоть полководцы проявили талант и умудрились растащить солдат, заключив перемирие. Хотя, из‑за грязи и простуд, солидно потеряют бойцов в ближайшее время. И куда им против орды московитов, которые даже в снегах воюют и грязи не боятся, ибо в ней рождены?

– Экселенц, мой император готов уступить вам контроль над Вестфалией и Фризией, – откровенничал представитель Вены, – но при одном условии, что вы дадите слово не вмешиваться в дела империи к востоку и югу от них.

Надо же, оказывается и такое возможно? Земли, о которых Михайла даже не задумывался, тоже готовы передать на поруки лишь бы мифической дубиной не размахивал? Спасибо, примем к сведению…

– Спасибо, ваша светлость, мы примем это к сведению. Единственное, что проблемой останется недовольство короля Испании. Как бы его величество нам с вами все договоренности не спутал.

– Не беспокойтесь, уважаемый герцог, этот вопрос наш император сам решит, по‑родственному.

Классно получается – ради мира угомонят испанского монарха, может ещё что‑нибудь выпросить по ходу дела? Впрочем, нет смысла палку перегибать, а то из разряда тех, кто делает одолжение, можно попасть в попрошайки. Лучше уж удовлетвориться спонтанно достигнутым.

– Хорошо, мы порекомендуем царю Иоанну Пятому не искать для московской армии иного применения, чем борьба с магометанами, – всё в духе времени и положенным эзоповым языком.

Высокие стороны остались довольны результатом переговоров и даже подписали торговое соглашение, включающее в себя некоторые пошлинные уступки. Бумажкотерапия нужна для отчётности и предъявления союзникам, коли приспичит. Эх, если бы царица Софья Алексеевна знала, как спекулируют её войсками, не имея никакого доступа и влияния? Впрочем, пресветлой государыне, принципиально отказывающейся от контактов со схизматиками, не было дела до европейских интриг. Её двор занимался совсем другим – возвеличиванием самих себя, строительством новых церквей и патриархальным благолепием. Ну и готовился к свадьбе своей повелительницы с князем Долгоруким (вопреки традициям относительно царевен). Торжества запланировали на сентябрь этого года, благо в казне средств вполне хватало. Никто же не знал, что часть войска под командованием генерала Гордона собирается вернуться не в Киев, а в Смоленск. Другие же недовольны своей судьбиной и бредут в Москву с чёрными мыслями. Федька Шакловитый отодвинут от Кремля, раз выполнил свою миссию, как и положено мавру, сделавшему своё дело. Вот только не нашлось на него Ромодановского, который был занят серьёзными делами при дворе старшего царя и не собирался разрываться на две части. Неудачный Крымский поход нёс угрозу Москве и москвичам, а также гостям столицы, но развал страны (де‑факто), со своей стороны локализовал будущий мятеж. Тем более, что пока и гарантий бунта нет, одни чаяния и лёгкие ерепенинья. Или ерепенья?

Неужели многострадальная Русь, развалившись на части, погрязнет в конфликтах и будет завоёвана по частям, как во времена монголо‑татар? Мало того, что раскололась по религиозному принципу, так теперь и роздана в разные руки. А если Репнин тоже отделится, всё‑таки он даже Урал контролирует вместо казанского воеводы? Опальных православных лидеров на всех хватит для очередного миропомазания, только посули что‑нибудь обстоятельное. И как тогда жить русским людям? Снова становиться вятичами, кривичами и прочими древлянами. Это же не Европа, где повсюду живут германцы, но уже французы, англичане и ломбардцы. В общем, жуть мутная и муть жуткая, а не «спасение СССР»!

Глава 8

– Михайла Алексеич, когда свои деньги начнём чеканить?

Афанасий уже устал в разнообразных тугриках разных стран копаться и хотел единообразия.

– А чем тебе дукаты и дукатоны не удовлетворяют? Или те же мальцы? – Вяземский действительно не мог понять претензий старого ворчуна, – пойми, проще пользоваться чужими монетами, чем свои клепать. А золото вообще лучше обменивать на серебро, пока есть возможность.

Вест‑Индия временно не нуждалась в монетах, но отдельные владельцы серебряных копей с удовольствием обменивали излишки слитков, которые утаили от своих монархов, причём по супервыгодному курсу. Всё‑таки, когда корабли с тигриной мордой на флаге бродили по Карибскому морю, всякие пираты уже не рисковали с ними связываться. Во‑первых, вяземцы по одному не плавали, а во‑вторых, даже не пытались брать ворогов на абордаж. Просто топили недотыкомоков или сжигали, пользуясь преимуществом в дальности стрельбы. Конечно, выгодные обменные курсы, превышающие стандартный коэффициент 1:12, не навсегда. Ещё два‑три года и халява кончится, но сейчас настырно‑пофигистский флот Маальца не столько прибыльничал, сколько учился морскому делу. Всё равно в родных морях особо не разгуляешься, когда несколько «владычиц» между собой разборки учиняют.

– Княже, но нас же уважать больше станут, коли свои деньги будут. Всё‑таки не маленькие уже.

Где‑то между слов дьяк и переживания высказывал. Вон, контрибуция с Мюнстера прибыла не только монетами, но и посудой из золота и серебра, плюс всякими ценностями. Горожане даже дворец архиепископа ограбили, чтобы сумасшедшую сумму набрать. Миллион дукатов равен всей годовой русской казне, ежели считать в сравнении с 1680 годом. Конечно, Европа побогаче живёт, но не настолько же! Тем не менее, мюнстерцы не хотели полноприводного вторжения, опасаясь что русские медведи ограбят, вынеся всё до последней нитки. По крайней мере, покойный Максимиллиан именно это говаривал, призывая горожан к борьбе. Теперь всё успокоилось, ибо бедолаги и от угрозы избавились, и новым хозяином обзавелись.

– Пока, Афоня, не до уважения, нас всё равно всерьёз не воспринимают. Лишь опасаются нашей армии и надеются, что мы её долго не прокормим.

– Ох, княже, на неё мы тратим в год мильён твоих золотых дукатов. Коли воевать закончили может сократим бездельников?

– Пока нельзя, Афанасий, иначе тут же съедят с потрохами.

На «бездельников» действительно тратилась огромная сумма. Всё‑таки имеется уже семь бригад, из которых три имели самое лучшее вооружение, которое существует на планете, да и остальные постоянно переходили на стальные штуцера. Если без шведов, которые в конце года будут отправлены на заслуженный дембель, то останется пять русских бригад, одна курляндская и одна из местных вояк, подготовленных на базах во Фландрии и Брабанте. И ещё одна курляндская заканчивала обучение, как и парочка валлонско‑фламандских. В итоге получится семидесятитысячное войско, которое будет обходиться в пресловутый миллион золотом (или серебром, по курсу). Значит и бюджет нужен соответствующий, порядка хотя бы четырёх миллионов в год. И где их брать, пока часть земель освобождена от налогов?

Продукцию из металла класса «небесная сталь» на экспорт не отправишь – самим нужна. И торговать теми же штуцерами тоже глупо, могут вернуться вместе с захватчиками. «Пятнашки» и палки‑чесалки уже весь мир выпускал, вот актуальность и упала вместе с доходами. А классно обработанных мехов не так уж и много, ибо покупателей лишь считаное количество. Так что смазки и мыло оставались основополагающей базой обеспечения бюджета. Прикольно, но испанский королевский двор закупал сиё добро через португальцев, несмотря на военно‑политический антагонизм по отношению к Маальцу. А испанские купцы и иные состоятельные люди королевства пробретали золотые «мальцы», так как их собственные дублоны совсем сбрендили, в очередной раз поменяв содержание драгметалла в монете.

– Михайла Алексеич, ну может хотя бы дукатоны начнём перечеканивать?

Блинский дьяк задолбал предложениями «быть, как другие». Специально для «испанских нидерландов» когда‑то (до завоевания) выпускались серебряные дукатоны, примерно равные по стоимости золотым дукатам. Практически такие же, как в Голландии и у итальянцев. Местный вариант имел с одной стороны испанский герб, а с другой – рожу испанского монарха (в профиль, ясен перец). Патриотически настроенный Афанасий считал нормальным потратить кучу денег, чтобы перечеканить ещё одну кучу колобашек в «национальную» разновидность. Вот уж неуёмный, коли забыл как дорого обходилось производство ефимков в своё время. Так что Вяземский запретил заниматься глупостями патриотического толка. Людям деньги нужны, чтобы платить за покупки и услуги, а не для разглядывания и осмысления.

– Уймись, Афанасий, пусть все виды денег ходят по нашим землям, как они есть. Если что, то менялы всегда подскажут почём разные тугрики, а то и поменяют при необходимости.

Иоанн Пятый, медленно, но верно устаканивал свою Западную Русь, оптимизируя промышленность и сельское хозяйство. Он действовал по «вяземским» лекалам, но со своей личной дотошностью. Речь Посполитая, которая всё больше погрязала в войне с крымчаками и турками на черноморском побережье, ясен перец, обратилась к нему за помощью и поддержкой. Всё‑таки соседи по карте, как‑никак. Деньжат у старшего царя накопилось знатно, так как войны он не вёл (зато обзавёлся уже двумя сынишками), вот и пообещал финподдержку Собесскому. Правда, со строгим условием: Курляндия перестанет платить долю полякам, перенаправив её в Смоленск. Так уж сложилось, что северно‑литовская часть Польши уже напрямую граничила со шведами и по‑своему дразнила аппетиты могучего соседа. Поэтому король предпочёл потерять в малом, но заполучить буфер из русских и столь нужные деньги. В конце концов, в будущем, когда московиты распадутся на мелкие княжества (а к этому вроде всё идёт), можно будет ряд земель прибрать к рукам в обратном порядке. Иезуитская хитрость с польским колоритом соответствовала духу времени и укладу славянского братства. Когда трудно – так все мы братья, а когда Европа очередной подачкой машет – так даже не кузены. Такое впечатление, что мир считает русских своеобразной ошибкой природы и регулярно лоб расшибает, пытаясь довести до московитов этот тезис. Может бог специально создал Луну, чтобы было куда переселить еврочеловеков с америкосами?

Понятно, что никто из сильных мира сего даже в голову не брал, что Иоанн с Михайлой, вкупе с Ромодановским и Голицынами, являются наследниками византийского менталитета. Там, где нужно, а не во всём. Кому могло прийти в голову такое, что вчерашние юнцы нагло и бесцеремонно играют на европейских противоречиях, изображая из себя своеобразных послушных помощников‑простодыр. И деньгами делятся, и войсками помогают… В принципе, европейцы сами себя убеждали, что «Русия» лишь производитель сырья и постянно слушается Старших Братьев, не умея вести самостоятельную политику. Да и изменения в географии Европы настолько мизерны (когда рассматривать их на глобусе), что кажутся временными. Всем же понятно, что Маальц рано или поздно заберёт себе Франция, отобравшая эти земли у Испании русскими руками. Всем ясно, кроме самих французов, которые считали, что герцогство создано под тайной эгидой Вильгельма Оранского. Козе понятно! Коли штатгальтер борется за английский престол, значит использовал «великую Тартарию» (согласно некоторым стареньким картам), чтобы свои войска не распылять. Потом, однозначно, введёт сию территорию в состав Англо‑Голландии. И австрияки не сомневаются во временности московских потуг то там, то тут. То ли дело свои проблемы, когда можно уже захватить Белград, благо османы имеют внутренний раздрай и почему‑то перевели основную армию в Софию. Вселенский бардак неизбежно позволяет решать вопросы в свою пользу, если грамотно подходить к сути евроразногласий и евроамбициозности. Чем сладкая парочка двадцатидвухлетних монархов и пользуется. А кто может запретить московитам применять принцип«разделяй и властвуй», если они его не афишируют? Вон, страший царь согласился даже собственную сестру подставить, дав ей возможность стать «калифихой на час». А потом, когда зарвётся и нарвётся на мощные проблемы, посадить в Кремле младшего брата! Ничего личного – всего лишь забота о будущем.

Тем более, что три пункта плана уже реализованы. Северная Русь вполне развилась за эти годы, даже флотом обзавелась, хотя вначале это казалось невозможным. Лучшие корабелы Европы поставили классные верфи и производили на них корабли, а уж насколько отпускные цены поднялись любо‑дорого посчитать. Смоленская Русь в процессе и шведы с поляками довольны сотрудничеством. Даже целый Маальц образовался, как бы стихийно, по кусочкам, но чувствовал себя уверенно. Главное, изначально, было отречение от старорусской политики стояния в стороне, копеечной распродаже национального добра и вековечной войне с турками. Конечно, выверт Софьи с отправкой армии в Крым подпортил картину, но не разрушил ни торговлю с османами, ни планы создания свекольных плантаций в Дикой Степи. Будет русско‑турецкий сахар, никуда не денется, хлынет на европейские просторы! Пока же отрабатываются технологии по его производству, как под Смоленском, так и во Фландрии. Тем более, что к белой сладости уже коричневый чоколатль прибавился. Ой, что будет?

Осень во всех странах Северного полушария – период радостного сбора урожая. Крестьяне со счастливым гиканьем собирают с полей всё, что выросло в трудах и мучениях, заодно платят положенные оброки и чего‑то несут себе в норки. Часть на продажу или обмен на прочие товары, остаток для единоличного потребления. И чем Маальц лучше? Та же «радость на всех одна», как и у чукчей‑гуараней или иных испанских эскимосов. И свадьбы, свадьбы, свадьбы…

Вот и король Швеции, собирая налоги натурплатой, задумался о будущем. Годовой приход в казну учетверился с 1680 года (то бишь, достиг четырёх миллионов далеров), а где денежные излишки и, практически, безграничная власть – там начинают действовать тараканы‑провокаторы. Те, которые во всех головах мужской половины человечества водятся (у женского пола другой зверь ошивается, именуемый «бабочки»). Попался Карлу Одиннадцатому глобус на глаза, покрутил монарх его и увидел, что Швецию даже под новомодным мелкоскопом не видно. Непорядок! Таракан тут же зашебуршился и подсказал: «Отправь, Ваше величество, армию и отбери у германцев Бранденбург». Ласково нашептал, заманушно, но так по сердцу пришлось! Действительно, почему бы не воспользоваться ситуацией, когда Берлин и его окрестности пока слаб и тщедушен? Тем более, что европейские гегемоны заняты громадьём других междоусобиц и раздраев, им не до локальных конфликтов. И Пруссия всего лишь герцогство, находящееся под властью Речи Посполитой, которая также где‑то там, далеко, с магометанами воюет. Пруссакам пока не до бранденбуржцев, слава богу, самим бы чуток подразвиться. Итого: отправил король шведский полпреда к друзьям: Иоанну Пятому и Михаилу Первому, чтобы поддержкой заручиться. Ну и португальцев чуток потряс за штанину, небось в Гельсингфорсе, как у себя дома расположились и знай себе торгуют в разные стороны.

И Карл Лотарингский своего таракана прислал в Маальц. Нет, не для того, чтобы московиты против Франции выступили, а всего лишь, чтобы они намордник папскому наместнику в Мюнстере надели и подержали малёхо. А то, не дай бог, паписты начнут прикарманивать северо‑восточные немецкие земли, воспользовавшись моментом временного безвластия. Потом их тараканов ничем не вытравишь!

Даже Карлу Испанскому тараканы явились из Вены и Рима. Солидные такие: в регалиях, титулах и с обещалками гималайской высоты. Мол, пора и честь знать и угомонить свою нелюбовь к исконному врагу герцогу Вяземскому. Тут, понимаешь ли великие тараканьи бега происходят, а испанский монарх на мелочи отвлекается. Бедолага Карл и сам понимал, что заблудился в трёх соснах. Португалия отобрала Ла‑Плату и практически всю Кубу, Франция грозит завоеванием испанских владений в Северной Италии, а испанские корабли исправно топятся в дуэлях с… флотом «тигрят». Всё равно почти все признали де‑факто новую страну на месте испанских Нидерландов, чего уж теперь распыляться? Смирись, великий, целой головной болью меньше станет. Направь усилия в более полезное и надобное русло. Убедили испашку пересмотреть кусочек внешней политики. Он тоже послал одного из своих грандов в Брюссель, чтобы мирный мир согласовать и соответствующий договор подписать.

Так что подведение итогов года в Маальце перемежалось посещениями всяческих высокопоставленных сановников. Ну и купцов поднавалило изрядно, воспользовавшихся затишьем на театрах военных действий. Хорошие деньги в обмен на хорошие товары – это всегда приятно и полезно!

– Княже, ну что ты пригорюнился, вроде всё идёт хорошо? – посочувствовал маркиз Кузьмин, – Все дружбу предлагают, даже испанцы с миром прибыли.

– Опасаюсь я, дядько, что всё это лишь временно. Всё время жду подвоха, который не удастся предвидеть заранее.

Молодой монарх действительно ходил, как потерянный. Ну не верил он, что никто не кинет, в карман не нагадит, в спину не плюнет. Попаданца подводило незнание реальной Истории в период от «сейчас» и на ближайшие пятнадцать лет, когда Европа из мощных войн не вылезала. Да и детдомовское воспитание напоминало, что «слишком хорошо – тоже нехорошо».

– Понимаешь, Кузьма, чувствую что в чём‑то подвох, а где он никак не догоняю.

Очередное бродяжье слово уже не казалось странным. Тем более, что «новинки русского языка» даавно передались через ближников всем остальным. Если бы какой другой попаданец появился в их окружении – точно искал бы скрытую камеру и группу шоуменов‑реконструкторов.

– Михайла, мы просто сильны потому что сами добились многого, – настаивал опекун на своей точке зрения, – мы с Лукерьей иногда шепчемся о том, не снится ли длинный хороший сон.

– Вот и я боюсь проснуться когда‑нибудь и увидеть совсем другое вокруг.

Видимо каждый человек в определённый период жизни начинает философствовать? Разве мог мальчонка из Уржума представить, что станет одним из могущественных мужей РСФСР? Или авантюрист Кончини – что будет совсем близко к французскому престолу. Сколько было таких, даже не представлявших в детстве, насколько сильно изменится их жизнь в будущем. Кстати, чем многие из них кончили? Неуёмный, в принципе, Вяземский хотел не только здесь соломки немеряно подстелить, но и найти то место на планете, где наконец‑то наступит спокойствие. Хоть в Африке, хоть в Южной Америке, хоть у чёрта на куличках. И никуда не деться, так как ныне ему было что терять.

– Кузьма, мне не жизнь свою жалко, а тот уклад, который мы создали. Вот и думаю над дальнейшим: то ли найти то место, где нам досаждать и угрожать не будут, то ли плюнуть и навечно закрепиться здесь.

Действительно, может быть урезать осетра мечты, всё равно везде, рано или поздно, беспокойство настигнет. Ещё больше укрепить границы, создать коммунизм в личном поместье и «жить сейчас» вместо того, чтобы «готовиться на будущее». Сказано – сделано и Михайла дал добро Святой Инквизиции на проведение давно готовящейся антисемитской операции на территории Маальца. Беда в том, что ростовщики, за многие годы правления предыдущих владельцев этих земель, подмяли под себя часть экономики. Сами же владельцы, будучи постоянными должниками, даже передали сбор части налогов. Самоуправство при повелителе, который в долг не берёт и взятки не принимает, оказалось под угрозой. Инквизиторы хотели не только души и тела зажравшихся подпольных олигархов и членов их семей, но и треть их же состояний.

– Ваше преосвященство, можете начинать, а мы вам поможем.

Новая полиция имела подразделения нацбезопасности, которые помогли католикам‑ультра в искоренении скверны. Аресты шли по всему герцогству, возвращая народу веру в справедливость, а правителю – материальные ценности. Очередные гонения на богоизбранный народ, ясное дело, войдут в историю антисемитизма. Правда, без подробностей, а как принято в будущем – в общем и целом. Доля князя составила гигантскую невообразимую сумму в двадцать миллионов дукатов (естественно, после распродаж движимости и недвижимости).

– Экселенц, боюсь, что они смогли вывезти ценностей в десять раз больше, чем изъято, – доложил епископ Льежа.

Католической церкви пришлось считаться с тем, что страной правит клика православных ортодоксов. Впрочем, умные люди всегда могут найти общий язык, особенно если имеют общего «врага», жирного и зажравшегося, да ещё и потерявшего берега.

Генерал‑поручик Гордон добрался в конце октября до Смоленска, вместе с примкнувшей к нему четвертью русской армии и некоторыми офицерами. Им дали неделю на отдых, а потом, по первому снегу, отправили к границе Инфант Польских. На следующий год предстояла аннексия этих земель с передачей их от Вяземского в состав Западной Руси, всё чаще называемой Смоленской. Кремль утёр нос и не вякал супротив раздербанивания своих вооружённых сил. Остатки всё равно растянулись по Днепру и на тракте от Вязьмы до Москвы. Падение морального духа из‑за неудачной кампании пока не сказывалось на жизни столицы, где наконец‑то Пётр Долгорукий сочетался браком с царицей Софьей. Празднования сопровождались народными гуляниями с использованием халявной медовухи и различной жрачки. Несколько мешков серебряной мелочи разбросали, чтобы показать должное радение об народе, благо золото пока имелось в казне.

– Ох, Петруша, теперь править будем со всем тщанием и благолепием. Детишков нарожаю, чтобы воспитать их правильными царевичами, – радовалась Софья, предаваясь мечтам.

И почему не радоваться, когда брат Иван увлечён глупостями и явно не хочет возвращаться? И Репнин исправно вдосталь денег присылает, правда людишек регулярно просит. Так царице не жалко, вон их сколько плодится кажный год. И верный пёс Шакловитый поклоны до низу бьёт, явно довольный своим местом у ног владычицы. Даже старые роды не ворчат, как обычно, помогая править страной. А то что приворовывают чуток, так это всегда было. И молодший царь где‑то в Вест‑Индиях сгинул, давно о нём не слышно. Вон, царица Наталья забрала дщерь и убыла в Голландию, горем убитая. Ну, а Мишка Вяземский наверняка угомонился в своих Европах, так что может его Беспутин под себя взять? Счастье – это когда человек в комфорте сам с собой!

Лишь Фёдор Шакловитый счастливую рожу корчил, чтобы внутренние мысли не разгадали. Его планы менялись от обстоятельств и ныне сводились к тому, чтобы стрельцов дождаться. А там, имея силу под рукой, что хошь можно сделать. Ему уже надоело собственное положение и хотелось «умыть Москву кровью». Под шумок можно прикарманить казну и тишком удрать с верными людьми куда подальше. Богатого везде примут с радостью, как люди бают. А Софья со своим Петькой пусть сколь угодно вопят, коли живы останутся. Когда в городе свирепствуют десятки тысяч обиженных судьбой стрельцов не особо‑то и повозмущаешься. Подсылы судьи Стрелецкого Приказа уже ведут крамольные разговоры среди тех, кто скоро на Москву прибудет. Поразительно, но бывший вороватый дьяк один в один повторял то, что делал и в реальной Истории. Дай бог, чтобы с прежним результатом.

Кстати и младший царь никуда не подевался, а просто эскадра задержалась из‑за штормов. Так что к концу ноября всё стало на свои места. Пётр, повидавший мир, задумался глубоко и надолго – то ли от впечатлений, то ли повзрослел. Шестнадцатилетний долговязый вьюнош списался со старшим братом, испросив помощи в получении одного миллиона ливров из московской казны. Из тех денег, которые были для него отложены «на будущее». Даже расписал примерно на что собирается их потратить в ближайшие два года. Странно, но он не рвался в Кремль, чтобы тоже властвовать, а хотел создать свой флот и дружину на чужбине, попутно собрав в личную корзинку специалистов и вообще работников. Неужели очередной Романов сбегает от власти и громадья, ради личной жизни и создания персонального царства? Что же такое он увидел за морями‑океанами, какие истинные истины? Или готовит на будущее высококлассную подляну, чтобы нагнуть всех‑всех одном махом?

Активные силы разъехались в разные стороны, как будто не должны были покласть на алтарь, в жертву, себя самих, ради счастья Москвы и москвичей. Да что же это творится, куда полиция нравов смотрит? Все, буквально все, просто обязаны молиться на Московию, жить её интересами, последнее отдать, чтобы московитам были и молочные реки, и кисельные берега. Иначе, как они смогут создать в оконцовке двадцатого века изобилие олигархов (как у людей), их золотых деток (как у людей), казнокрадов (как у людей), болтунов и крикунов (как у людей)? Одного офисного планктона, небось, порядка 4–5 миллионов и всем нужны навороченные импортные машины, импортные напитки, одежды, высокий уровень жизни. Кто всё это создаст для избранных, чтобы они могли гордо заявить о себе, как о самых главных человеках, победителях, умеющих жить? В отличие от быдла – лузеров, которые лишь воздух портят своим присутствием. История пошла совсем неправильным путём, нарушив концепцию «светлого будущего» и виноват в этом попаданец Мальцев. Наглая рожа, засланная какими‑то пендосами в прошлое (иначе и не объяснишь), чтобы испортить жизнь в будущем Абрамовичу и Ходорковскому, ну и иже с ними. А если из‑за всего этого социализм не рухнет, погребя под собой миллионы судеб? Тогда же не будет ни интернета, ни компьютеров, ни айфонов! Не, у русских на Западной Руси всё будет, как и у русских и нерусских на Урале и в Сибири, даже в Тартарии и Башкирии, но Москве‑то от этого не легче. Хоть контрпопаданца засылай, чтобы исправить ситуацию.

Мальцев задумывался на эту тему, но совсем под другим углом. Он тупо переводил свои фабрики и заводы во Фландрию и Брабант, попутно переселяя своих рабочих и крестьян. Тех, кого сам и поднял из грязи, дав возможность жить по‑человечески и не считая их быдлом. Только, вместо того, чтобы попрошайничать и выцыганивать привилеи у сильных мира сего, нахально взял то, что считал нужным. Даже отказался породниться с царским семейством, опустив его этим ниже уровня городской канализации. И теперь вгрызался в свой кусок земли, решив укорениться всерьёз. В принципе, он повторил то, что сказал фурер древних карманиев, когда те добрались по правобережью Рейна до Северного моря (примерно 600 лет до нашей эры).

– Дальше пути нет, поэтому это наша новая родина!

В начале декабря малый совет сверстал планы на будущее. И если с развитием промышленности и сельского хозяйства всё было и так ясно, то в оборонном плане следовало создать ещё два мощных укреплённых военных городка. Один, через Рейн от Кёльна, другой за речкой от Кобленца. Опыт обороны Дуйсбурга показал, что защищаться выгоднее – врагов уничтожается больше. Ещё один важный вопрос касался будущих политических связей. Невозможно быть хорошими для всех, нужно кого‑то сделать более приоритетными.

– Князь, думаю, что Португалия и Швеция очень нужны в ближайшие десять лет, – высказался Ларион, – они особо в войны не зовут, а сотрудничаем с ними знатно и выгодно.

Да‑да, «Керзон – это голова! Ему палец в рот не клади!»

– От Вильгельма Оранского тоже никуда не деться, – напомнил Голицын.

Да уж, сосед из соседей, соседее не бывает. Впрочем король Англии тоже никуда особо не тянул, а хотел одного – чтобы не мешали. Пришлось утвердить в списке.

– Куды же без Ивана Пятого, – возопил Афанасий, – небось пользы от него поболе, чем от многих!

Вставили старшего царя, против этого союза не попрёшь. А вот Австрию с Польшей и Турцией положили куда‑то под сукно, пока и без них забот хватает. Туда же отложили Ватикан и Испанию. Осталась лишь Франция с которой следовало быть очень осторожными. Не дай бог наложить лапу на их интересы – враз превратят великое герцогство в труху и собственные задворки. Слишком могучая держава, вон, сразу на десять фронтов воюют и хоть бы хны! Побыстрее бы Карл Испанский помер – у всех лидеров Европии сразу забот бы прибавилось из‑за конфликта по поводу престолонаследия. Небось, развоюются повсюду за право своего кандидата в короли испанские впендюрить?

Мальцева одолевали странные мысли. Череда приключений, когда даже сам ввязывался в разные мелочи и охотился на подмосковных разбойников, постепенно сменилась рутиной бесконечного руководства. Иноземные политики, местные бургомистры, обсуждение стратегий, а не тактик. Почему, чем выше забираешься, тем дальше от обыденных радостей? Может всё‑таки послать всё куда подальше и самолично возглавить экспедицию на неведомый Пурус? С другими, которые от роду монархи, всё понятно. Их удел – интриги и завоевания, перемежаемые балами, роскошью и подковёрными закулисными схватками. А как быть сорокалетнему мужчине, обитающему в теле двадцатидвухлетнего князя? Тому, кто не создан для светской жизни.

В чём‑то должен быть смысл миссии, раз его переместили во времени в далёкое прошлое? Или раскол России и есть та цель, которую преследуют некие высшие силы? Тогда возникает вопрос «зачем?». Поразительно, но есть сразу два ответа: сделать Русь слабой, разделённой на части, или наоборот страна должна научиться жить каждым своим кусочком и лишь потом объединиться в нечто более сильное. Научиться, так сказать, ценить производство товаров, а не тупую торговлю сырьём. Уважать свой народ, свои силы и возможности, а не молиться на евроценности в виде ништяков. Дурацкий путь совершенствования какой‑то, не укладывающийся в рекламные проспекты и навязываемые Западом рамки мышления и поведения. Как‑то по‑американски получается: «Россия – превыше всего!», себялюбие вместо того, чтобы по‑кентовски отдать последнюю рубашку. Чем показать себя миру и заслужить место в ряду европейских держав. Во всяких шестёрках, восьмёрках, дюжинах, двадцатках. Чтобы газеты мира (всё‑таки высшая инстанция) писали, что у русских наконец‑то демократия и права человека. И их телевидение это же упомянуло, и их блогеры похвалили в своих блогах. Как в детстве, когда уличный авторитетный мальчишка поручает украсть деньги дома и принести их ему. Тогда похвалит и всем скажет какой ты молодец. Свой в доску!

Мысли быренько свернулись, потому что подошла девица с пузиком, приластилась и попаданец растаял. Новый год приближается, а с ним новое и (вдруг) неизведанное. В крайнем случае, заботы с хлопотами под ручки, чтобы думы некогда было думать. Эге‑гей‑го, я снова‑снова‑снова…!

Наступивший 1689‑ый год явно не задавался для возжелавшего жить мирно‑премирно Михайлы. Сначала голландцы (а скорее англичане) предложили оттяпать у Священной Римской Империи северо‑западные земли до Везера включительно. Ну не могут сильные мира сего жить‑поживать по‑людски, да добра наживать. Раз австроимператор ведёт сразу сто войн – значит нужно воспользоваться моментом. Спрашивается: «А когда же хэппи‑эндом понаслаждаться всласть?» Или жизнь есть борьба из‑за того, что верблюды горбаты? И что скажут французы по такому поводу. Хорошая откоряка, но не сработала, ибо клятые лягушатники дали добро на откусывания имперских земель аж до реки Ланн. Мол, будет нашей взаимной границей, коли по карте пальцами водить. Это на сколько же сотен вёрст растянется Маальц с запада на восток? Пришлось прислушаться к мнению старших соседей, чтобы не расплющили между собой за неповиновение. А границу с Голландией в тех краях тупо провели по 52‑ой северной широте, чтобы не заморачиваться. Вот и не верь после этого, что войны ведутся по глобусу Европы, а не как положено.

Пришлось Кузьме, маркизу и генералу, собираться в славный путь вместе с армией и полутора сотнями пушек в придачу. А что, очень даже могуче выглядела армия: двадцать тысяч кавалеристов и пятьдесят тысяч пехотинцев (которые тоже на лошадях, ради быстроты передвижения и меньшей утомляемости). Вот только с кем там воевать, коли в тамошних землях ни один герцог не мог собрать более пяти тысяч «зольдатен»? Разве что отзовут из армии Карла Лотарингского своих представителей? Видимо, французы на это и рассчитывают, чтобы навтыкать австрийскому стратегу?

Зато Фландрия и половина Брабанта наслаждаются результатами своего сельскохозяйственного труда. Всё‑таки насколько хороши эти места по сравнению с климатом Московии. И урожайность не в пример урожайнее, и земледелие гораздо земледельнее. Подсолнечного масла надавили столько, что скоро можно будет на экспорт поставлять. Картошки завались (трижды!), кукурузием всё забито (даже патоку и масло навострились изготавливать), и свекловица всё более сладкий сироп обеспечивает. И, главное, много! Эх, ещё чуть‑чуть и коммунизм наступит, даже для самых нищебродов. Жаль, что великое герцогство по кускам создавалось и выходит на новый уровень хозяйствования постепенно.

Есть, правда, и другие проблемы. Иоанн Пятый, получив кусочек Прибалтики к северу от Курляндии, выделил Карлу Одиннадцатому двадцатитысячный корпус «солнышек». Шведский король решился‑таки на войну с Бранденбургом, призвав в союзники нового польского короля Августа Второго, а по совместительству и курфюрста Саксонского. Прикольно, но потенциальные претенденты на некоторые территории вдруг стали союзниками, даже не догадываясь, что когда‑нибудь будут мочить друг друга даже в сортирах. Поляки, ясен перец, занялись Померанией (до Одры), а шведы с русскими двинулись к Берлину. История совсем рехнулась и окончательно съехала с рельс, не дав Пруссии шанса на расширение. Неужели пруссаки так и останутся герцогством на веки вечные? Оттого, что Фридрих Третий правил двумя странами, разделёнными Польшей, легче не стало. Где войск вдосталь найти и за что хвататься в первую очередь? Да и талантливый полководец Фридрих Великий ещё не родился, не на кого опереться. Так что исход кампании фактически был предрешён.

Старший царь не особо потерял в солдатах и спокойно аннексировал Инфанты Польские, через которые соединил Западную Русь с Курляндией. В результате, без головных болей и военных действий получил выход к морю. Заодно, откупил у Фридриха Казимира право на владение герцогством и отправил любителя роскоши и дорогостоящих приёмов туда, куда тот и сам давно стремился – в Версаль.

Однако нет добра без худа – хреновые новости пришли из Москвы! Вернувшиеся из похода стрельцы затеяли‑таки бунт. Всё происходило по обычному расписанию: сначала, в конце января, к Кремлю отправилась группа челобитчиков. Мол, требуем заплатить долги за поход и унять распоясавшихся полковников. Странно, но казна полна, а манера обращения к служивым осталась прежней. На делегатов наорали и выперли вон, пояснив, что царица и Дума готовятся к торжественному помазанию супруга государыни, как ныне решено. Чтобы муж ейный правил и воевал, а царица детишками обзаводилась, да за домом‑Кремлём следила. Ну и указывала, как всем всё правильно делать. Чай, Москва вам третий Рим, а не богопротивный Версаль какой. Подите прочь, люди добрые и ждите у моря погоды. Небось вдосталь награбили за морями, не помрёте с голоду. А коли не награбили – так грош вам цена, как воинам.

Ну, а там пошло одно за другим. Царицыну волю посчитали за оскорбление, вместо того, чтобы прислушаться, и на улицы выплеснулся вооружённый народ, даже пушки к Кремлю прикатили, как Ельцин какой‑нибудь.

– Найти Федьку Шакловитого, – вопила перепуганная Софья Алексеевна, – нехай угомонит своих.

– Да, да, – подвякивал Пётр Долгорукий, – немедля найти, штоб стрельцов образумил.

Вводные передавались по цепочке от вышестоящих к совсем простеньким исполнителям, но толку не было. Судья Стрелецкого Приказа никак не находился, а штурм уже начался. Караульные Стремянного полка попрятались, белые рынды сгрудились вокруг царицы. Увы, ничего не помогало, так как даже патриарх куда‑то исчез. Впрочем вакханалия шла не только в Кремле и округ него – на улицах, где богатые бояре живут, тоже мятежники объявились. Когда власть зиждется на самолюбовании трудно ожидать от народа лояльности и покорности. Самое главное сооружение столицы не только наполнилось недовольными, но и подверглось разграблению. Раз Крым не удалось взять, так хоть Москву возьмём! Казну опустошали какие‑то стрельцы, действовавшие по единому плану. Впрочем вид бочонков с золотом и ларей с серебром разжёг страсти и организованный допрежь порядок нарушился. Ладно, что убивали всех, кто пытался хотя бы словом воспрепятствовать, так ещё и началось растаскивание в разные стороны, а не к тем повозкам, что Шакловитый указал. У любого башню снесёт, когда живые деньги экспроприируешь.

– Царицу убили! – разнёсся и повторился повсюду вопль.

Да, в горячке смели рынд и кто‑то отмахнулся саблей от Софьи, попытавшейся усовестить мародёров и пообещать им златые горы и огромные привилеи. Есть такой философский фактор, как «поздно!». Раньше нужно было с народом по‑людски говорить и вовремя оплачивать их труд. Увы, многие люди часто надеются, что чуть позже всё исправят и даже извинятся за ошибки. Мол, пока недосуг, ибо более важное дело есть, чем быть обьективным, справедливым и исполнительным. В смысле, коли пообещал – так сделай, а не оставляй на «потом». Вот и столкнулась государыня с реалиями жизни. А разгул продолжался ещё долго, всё равно же придётся за царицу ответить, так чего теперь жеманиться. Теперь одна дорога – в казаки: или на Дон, или вообще на Яик. Бывший судья подался с парой повозок и горсткой верных людей в сторону польских земель, чтобы обогнуть Западную Русь. Правда, не дожил даже до Калуги. Прихвостни грохнули его самого, злато‑серебро поделили и разбежались от греха (и от друг друга) куда подальше. Братство на крови навряд ли долго продержится, так чего за него цепляться?

Великая Январская Революция продлилась всего несколько дней, после чего сами же стрельцы начали наводить порядок. Награбленное вывозилось, порой меняя хозяев по несколько раз. Всё, что было нажито казной непосильным трудом, включая остаки французского золота, разбежалось и обратно уже не вернёшь. Гонцы, как добровольные, так и специально отряженные помчались в дали несусветные, чтобы сообщить о несчастье Иоанну, Репнину и Долгорукову‑старшему.

Экий нам попаданец плохой попался. Совсем плохой. Другие за восемь лет небось уже и калаши бы намастрячили, и экономику приподняли, и соседей всех бы завоевали. Да ещё на пулемётную арбу командирскую башенку примандячили. А этот Русь Великую развалил, лишь о себе заботится, да ещё и сдристнул куда подальше, где сам себе добра наживает на своих же землях. Разве его для этого в прошлое отправили? В хорошем климате, да с исполнительными трудягами каждый дурак коммунизм построит. Тут сверхдержаву нужно создавать, чтобы далёким потомкам было что разваливать и раздербанивать, а не фигнёй маяться. Хорошо, хоть русские алмазы не распродал, да сибирское золото не скоммуниздил. Небось, руки коротки, чтобы Европу нефтью и газом завалить, да полноценную олигархию построить на радость трудящимся, пенсионерам и офисному планктону. Видимо, так и будет профессионалам гаечные ключи подавать, вместо того, чтобы правильно жить по‑пацански.

Впрочем, когда у кого‑то, например, у московитов всё стало плохо у других почему‑то наоборот хорошо. Завоевание немецких земель поддерживалось местным населением и гвардия не встречала пока особого сопротивления. Местные феодалы создавали отряды, но загнанные насильно под ружьё простолюдины быренько разбегались, а графья и бароны просто эмигрировали. Кто за Везер, а кто и к Карлу Лотарингскому. Может быть они когда‑нибудь объединятся в одну могучую армию и отвоюют всё обратно, но пока «тигрята» превалируют в стычках. Добычи, как таковой было не особо, зато население радовалось почему‑то. То ли обезналоживанию, то ли списанию долгов, то ли упорядочиванию? Гвардию сопровождали подразделения Пограничной Стражи, чтобы было кому гарнизонить на местах и руководить «огораживанием» 52‑ой широты.

А вот у голландцев чуток не заладилось. Кадровая армия Генеральных Штатов находилась в Ирландии, где до сих пор огрызались якобиты, поэтому Восточную Фрисландию покоряли отряды добровольцев. Стимул – получить себе наделы. Наткнулись на героическую оборону Эмдена и никто не захотел умирать, поэтому тупо выжидали, когда осаждённые сами сдадутся. Два месяца потеряли, объев все прилегающие деревни, как саранча двуногая (та, которая ещё не летает). Пятитысячным отрядом захватили Гевер и лишь летом занялись территорией Оснабрюка. Такими темпами дай бог захватят Ольденбург лишь осенью, а то и на следующий год. Одна польза от энтой войнушки – в ней приняли участия подразделения русских и не русских, нанятых Петром Первым. Всё‑таки тренинг, да и своих сержантов можно вырастить под шумок. Младшему царю повезло, что Софья отправила ему положенное золото до бунта, иначе не на что было бы свою команду строить и воспитывать.

– Ваше Высочество, – докапывал Михайлу очередной французский полпред, – его величество король Франции очень заинтересован, чтобы ваша армия нанесла удары по Мюльхаузену и Нордхаузену уже в этом году. Вам вполне по силам такой подвиг.

Ох и жули эти франки! Удар по Тюрингии сразу привлечёт внимание Карла Лотарингского и можно люлей огрести выше крыши.

– Увы, мой друг, но это слишком далеко. Мы, по соглашению, итак до Мозера выдвинулись. Да и времени слишком много будет потрачено на столь длинный марш.

Тем более, что французы не столько воевали в Пфальце, сколько разоряли его, оставляя своеобразную пустыню. Кому охота войти в Историю моральным уродом?

– Однако, сир, у вас имеется уникальная возможность проявить себя талантливым полководцем и обрести славу, попав в анналы.

– Благодарю, мсье, но пока хочу экономику Маальца наладить. А анналы пусть другие занимают, нам не к спеху.

Глава 9

Старший царь, естественно, отправил пару бригад на Москву, как только получил сведения о бунте. Не поймёшь их с Вяземским, как будто специально дают мятежникам златоглавую кровянить, да знатных бояр вырезать. С отрядом отбыл и Ромодановский с наказом исполнять функции князь‑кесаря и править Московией со всем тщанием. Ещё одна бригада «солнышек» была послана в помощь Репнину для достойного проявления силы в далёкой Сибири на переговорах с маньчжурами. Для того же Иоанн Пятый передал инструкции князю Алексею Прозоровскому, дабы возглавил сиё мероприятие в Нерчинске. Договор с Китаем определит порядок освоения дальних территорий, а строящийся тракт поможет в столь благородном деле. В конце концов, можно ограбленных немцев из того же Пфальца приглашать в таёжные дали, выделяя им за бесплатно наделы и угодья. Германец под китайцев не пойдёт и своё государство в тех кушарах строить не будет. Скорее окажется самым верным из различных верноподданных. И нехай добывает пушнину и золотишко моет – лишь бы налоги платил. Ещё одно письмо ушло к Петру. Мол, братец, продолжай свою учёбу и становление и не отвлекайся на страшные новости. Никуда наша Москва не денется, ибо столько раз и горела, и грабилась, а по‑прежнему стоит. Лучше успокой царицу Наталью, дабы она не рвалась вернуться, иначе недобрые люди могут организовать новый бунт якобы от её имени.

Фёдор Юрьевич, добравшись до столицы, навёл порядок и кнутом, и пряником, а где нужно и кровушкой умыл смутьянов, невзирая на происхождение их. Попутно обезглавил выявленных казнокрадов и мздоимцев, не считаясь с мольбами их родственников «простить и смилостивиться». Две бригады высококлассных бронированных воинов, при ультрасовременных пушках – это до фига, а не просто четырнадцать тысяч бойцов. Мятежники разбежались сразу, а те, кто их втихаря поддерживал, получили своё. И бояре заткнулись, даже не пытаясь кичиться ни древностью рода, ни высоким положением. В народе поговаривать стали о помазании столь великого повелителя, но и эти разговоры Ромодановский пресёк. Нечего белоленточность разводить!

Вопрос о договоре с Китаем был на 1689 год самым архиважным.

– Ты, Алексей Петрович, не просто так бригаду получаешь, а чтобы мог силу русскую показать. Так и говори, что таких у нас много, ежели с вяземскими посчитать. В то же время, имей в виду, что маньчжуры люди не только хитрые, но и умные, а уж министраторы вообще отменные. Должны понимать выгоду от строящегося тракта. Действуй посмелее, как представитель великого народа.

– Фёдор Юрьевич, а если они откажутся или ерепениться начнут? Как тогда быть?

– Поначалу конечно будут, но лишь затем, чтобы себе поболе поиметь. Сделай перерыв, пусть ихний богдыхан им мозги вправит за медлительность. Он же с будущей торговли от своих купцов хорошее мыто поимеет, а значит хочет дружеских отношений.

Тёры за тридевять земель от места событий – дело хорошее, но пора настала в путь отправляться. Чай, важные переговоры определят политику и отношения на века, это каждый понимает.

Ну, а чтобы занять народ московский, началось строительство полков вяземского типа. Никаких стрельцов‑торгашей больше не предусматривалось. Только солдатские солдаты на казённом коште и при кой‑каком жалованьи и офицерские офицеры, обязанные знать русский язык. Никаких немцев (хоть хранцузских, хоть аглицких), которым переводчик требуется, больше не предвидится. Хочет иноземец послужить русским царям – нехай русскую мову изучает. Впервые начался переход армии от количества к качеству, как бы нелепо это ни выглядело.

Северная Русь уже обзавелась вполне приличным военным флотом среднего тоннажа. Для борьбы с браконьерами и пиратами большего и не нужно. Так что лихие иноземцы всё прекрасно поняли и продолжали лишь торговать, прекратив противоправную деятельность. Всё‑таки корабли слишком дорого стоят, чтобы их терять да и экипажей не напасёшься, как и пушек и такелажа. Тут и генерал‑губернатор Долгоруков новую фиглю затеял по указу Иоанна Пятого. Архангельская торговая зона дело хорошее, но уж очень провоцирует иностранных купцов на всякий беспредел. Вот и решено строить новые порты в Кольском фиорде, благо денег вполне хватать стало на всякие прибамбасы. Раз там имеются незамерзающие бухты, значит туда можно сместить коммерческую деятельность. Нехай евроторгаши дальше фиорда не ходют и беспределом не занимаются. Так что отправились суда со всеми необходимостями в бухту, где речка Мурманка отмечается. Ну, а в той, что повыше по карте, решили военный порт соорудить и Северодвинскую боевую эскадру впоследствии туда передислоцировать. Коли природно‑климатическое незамерзание имеется – нужно этим пользоваться, а не раскатывать губу на дальневосточные ляодуни с порт‑артурами. Глядишь, через десять лет всё и устаканится.

Год странно складывался для европейцев. Турки, вспомнив славное прошлое, в ряде сражений навтыкали австрийцам и отогнали тех от Белграда, хотя ничего не могли поделать с венецианцами в Греции. Армия и торговцы контролировали нового султана, не позволяя ему излишне роскошествовать. И друг русских, Исмет‑паша, очень даже поднялся на поставках из Московии. Всё‑таки свой человек при дворе, причём распоряжающийся частью казны. С османами торговать нужно, а не воевать пока. Выход к Чёрному морю дорого обойдётся, может лучше денег вдосталь подзаработать на потребностях турецкой армии. Всё равно толковая средиземноморская торговля рашенкам не светит в ближайшие десятилетия, так чего напрягаться? Вон, Вяземский посылал небольшую флотилию с товарами, но вооружённую до зубов. Ничем хорошим это не кончилось, еле ноги унесли. Оказывается в тех водах пиратов и хозяев видимо‑невидимо и все кусаются. Их понять можно, поэтому пришлось тупо топить вражеские корабли дальнобойными орудиями и поджигать ракетами, затем дать дёру пока при памяти. Даже до Сардинии не удалось добраться, итить‑колотить. Пусть лучше они к нам на Русь (во Фландрию и Брабант) приходят через все попутные тернии.

Война между Священной Римской империей и Францией ознаменовалась парочкой сражений и кучей взаимоосад. То французы какой‑нибудь городок приводят к повиновению, то немцы его же отбивают. Насколько же богата Европа, если позволяет себе тратить огромные деньги на военные развлечения? А Дофин и Карл Лотарингский никак не могли сойтись в генеральном сражении. Хотя, может особо и не хотели. Ну никак не удавалось поиметь солидное преимущество в солдатах и пушках. Всё ждали, «когда русские придут» (ох, дождутся!). Правда, лягушатники потихоньку уже Савойское герцогство окучивали. Так что неудивительно, что принца Евгения Савойского отправили с десятитысячным отрядом в одноимённое герцогство.

Мир, заключённый между Испаноей и Португалией, развязал испанцам руки. Они потеряли Ла‑Плату и Кубу, зато высвободили войска и флот, чтобы отправить в Италию. Договор, вроде, на века заключили, по‑крайней мере так подумали обе стороны. В результате, в Европе образовалась целая бездельная армия лузитанского разлива. Сразу со всех сторон примчались «посылторги», чтобы убедить Педру Второго вступить в войну за пфальцское наследство на той или иной стороне конфликта. Однако португальский король отправил своё доверенное лицо к Вяземскому, чтобы такое‑претакое наворотить! А что, испанцам можно в Германии свои земли иметь, а португальцам не можно? Ну‑ну, и не надо пальцем у виска крутить!

– Ну, княже, ну у них же дешевше покупать, чем у своих, – постанывал и сканудил Афанасий, – почто ты о своей же казне не беспокоишься?

– Отстань, дьяк, я поддерживаю внутреннего производителя, неужели не понятно?

Ох и трудно объяснять политику протекционизма. Да, часть продукции, что пока выходила дома дороже, чем если «за бугром» покупать малорентабельна, а то и дотационна. Но князь не хотел гнобить своих в угоду иноземному производству. Тем более, что когда внутренний производитель разоряется, страдают и налоги, и обычные нанятые работники. Михайлу не устраивали внешние признаки капитализма класса «безработица, конкуренция, свободный рынок».

– Пусть качество товаров ниже, но свои будут накормлены! – пояснял умник‑повелитель, – нужный доход получим за счёт торговли смазками, мехами, мылом. Или тебе всё мало?

– Так можно же поболе заработать, как у людей.

– Афоня, уймись, всех денег всё равно не заработаешь.

Такие толковища иногда возникали. Принципы открытого всем ветрам рынка часто приводят к торговому дефициту и ослаблению внутреннего производства. Приходится включать административный ресурс, чтобы советники отстали на полштанины. Михайла Алексеич не хотел негативов в социальной жизни, доверившегося ему народа. Это давным‑давно в будущем пусть происходит. Когда интеллигенция начнёт выпрашивать джинсы и жвачки, чтобы встать вровень с Западом. И, в итоге, их и получит, вместе с глиняными свистульками типа «айфон». Но здесь и сейчас будет по‑вяземски, а не по‑правильному (для кого‑то избранного).

Другой трындёж, но уже в сфере металлургии, тоже неоднократно затевался. Главкнязь не только имел свои копи в Швеции, но и на шведское же железо лапу наложил. Поэтому, когда брабантские оружейники хотели увеличить производство выгодного товара, получали досужий совет сверху. Им это не возбранялось, но металл должны были приобретать на стороне. Хочешь торговать своими изделиями на экспорт – используй личное сырьё. Ну, или импортное по своим каналам. Тут вам не Россия времён восемнадцатого‑девятнадцатого веков, когда две трети русского железа уходило в Европу в виде чугуна. Причём, половина оттуда же возвращалась, но по повышенным ценам. А русские качественные колуны за копейки выкупали немецко‑английские производители… опасных бритв. Тоже экспортный товар, превращавшийся в импортные изделия. И нафиг такая торговля нужна?

К маю армия Маальца потихоньку «освоила» выделенные территории от 52‑го градуса и на юг до Рура. На Везере началось строительство укрепгородков на базе имеющихся поселений. Генерал Кузьмин приступил к захвату южной половины – от Рура до Лана. По дороге, как раз‑таки, и Золинген имеется. Вяземский явно уполторит свою территорию с надеждой, что союзнички больше не будут приставать. Любой правоверный удав должен переварить то, чем набил брюхо, иначе несварение получится. Но располагает, всё‑таки, бог…

Торговля ценными русскими ресурсами классно поддерживалась ограничениями, введёнными Иоанном Пятым. Пушнины явно стало меньше, что приподняло цены ещё чуток, процентов на десять‑пятнадцать. А меха особой высококлассной выделки перешли в разряд евродефицита, так как лично герцог Вяземски ограничивал вал по плану и план по валу. Про смазки и говорить нечего – всё расходилось лишь по квотам. Персоармянин Саркис применял всевозможные хитрости, пытаясь выкупить побольше бочек со срачей и интандурой, а заодно хоть немного сбить цену. Но монополисты‑капиталисты вяземского разлива были своеобразными сфинксами, окаменелыми и неуговариваемыми. Слишком своеобразный товар, чтобы расфиговывать его просто за деньги. Вон, османы поставляли свою чудесную селитру за право покупать ту же срачу. Так что и Саркису приходилось привозить шёлк и даже китайский фарфор, а не простенькое азиатское фуфло. Обыденную ворвань больше никто не продавал (беломорского происхождения). Во‑первых, её перерабатывали в то, что более дорого, а во‑вторых, наконец‑то русских китов забивали лишь русские китобои. Да, валовая добыча китовьего жира сократилась вдвое, зато на каждой китихе можно ставить штамп «Добыто русскими!» Хотя англикосы с испашками и прочими таракашками остались недовольны таким перераспределением. Даже воск подвергался переработке в свечи до того, как покидал страну. Величайший сырьевой придаток Европы быстро терял свой авторитет копеечного друга и дешёвого помощника. Так, глядишь, и мимо евроочеловечивания пролететь можно.

Где‑то далеко, очень далеко на Востоке вместо грибных дождей начался русско‑китайский торг по дележу неубитого медведя. По совету попаданца в делегацию входили толмачи, присланные Игорем Мальцевым. Нет, не потому что он знал Историю, а потому что придерживался правила: «Хочешь сделать качественно – сделай сам!» Так что никаких проблем с переводом не возникало. Свои франко‑китайско‑русско говорящие толмачили по тексту, а не по указаниям иезуитов.Маньчжуры, не будь дураки, не только впечатлились видом присланного семитысячного эскорта, но и попытались выяснить сколько придётся платить, чтобы их богдыхану такую же гвардию создать. С такими же пушками, мушкетами и бронированием. Говорильня, конечно же, растянулась до конца лета, но итоги отличались от Нерчинского договора в РеИ. Главное, что левобережье Амура досталось русским до Тихого Океана. Князю Прозоровскому стало чем похвалиться перед царём!

Воистину, кому что, а бабе новые трусы! Афанасий забодал всех на строительстве здания Госбанка в Брюсселе. То ему бетон жидкий, то арматура недостаточно прочная, то охранников не так обучают. Мало того, нудел по поводу выдачи кредитов. Мол, не нужно всем подряд деньги раздавать, ну, а проценты следует задрать повыше.

– Чудак ты, друже, – объяснял князь, – чем выше процент интереса, тем нереальнее возврат. Да и не собираюсь я кредитное учреждение делать, пусть будет инвестиционный банк.

Бродяжьи слова тревожили старика и он требовал подробных объяснений.

– Твой дед, небось, в гробу сто раз перевернулся от твоей расточительности. Чего в новое вкладывать, когда старое проверенное имеется? Дай ты мне помереть спокойно.

– И не думай, Афоня, помирать. Иначе на пару с дедом кувыркаться будешь, а люди кладбища начнут стороной обходить из‑за беспокойных мертвецов.

Ладно, если бы только банк вызывал головные боли. Алхимик Вебер всё время пытался взорваться со своими учениками и коллегами. Причём уже целый НИИ организовал, а в нём новые пороха разрабатывал. Мальцев, конечно же рассказал про нитрирование хлопка, но не более. Недоучившийся химик понятия не имел, как изготавливать азотную кислоту в промышленных количествах. Идиотизм поверхностных недознаний в том и заключается, что в двух лаптях по карте, в Амстердаме, не только жил, но уже и помер Иоганн Глаубер, который именно в этом петрил. Пришлось хлопок унавоживать слабеньким раствором селитры. Порох не получится, но может гореть будет ярко? Присадки к чёрной ганпудре дали эффект более медленного сгорания, но не более. Да, дыму меньше, как и сажи, да газов поболе, но до качественного бездымного ещё явно пару сотен лет нужно прожить. Иначе, никак.

Летом состоялся набег всякоразных титулованных португальцев под грифом «инкогнито». Якобы, Рикардо Абрантуш прибыл с очередными предложениями класса «купи‑продай», а заодно привёз в турпоездку и свою внебрачную тётку со сложным именем Мария де Гуаделупе де Ленкаштре, 6‑я герцогиня Авейру. Поразительно, но сия дама имела права на английский престол, если все другие претенденты вдруг помрут в одночасье. Всё‑таки ланкастерша по крови, хотя и олузитаненная. Король Педру Второй недавно вернул ей все земли и поместья рода Авейру, которые были отобраны у четвёртого герцога за нелюбовь к роду Браганса.

Переговоры шли двухъярусно. Сверху, для других, обсуждались торговые сделки, а подспудно шла борьба нанайских мальчиков на тему очередных завоеваний.

– Помилуйте, ваша светлость, но мы и так погрязли в Гессен‑Касселе, – отбояривался Михайла.

– Зато, экселенц, у вас высокий военный авторитет в германских странах, – подслащивала пилюлю нафиг герцогиня.

– Увы, но я не настолько богат, чтобы финансировать очередную кампанию.

– Ничего страшного, его величество готов компенсировать ваши расходы!

Заветное слово было произнесено лишь после двух недель пустопорожних дебатов. До этого португезы хотели расплатиться разрешением на завоевание части ганноверского электората между реками Везер и Аллер (Ганновер, Хильдесхайм и Брауншвейг). Себе же они выбрали более тяжёлую долю – хапнуть Люнебург, Гамбург и хвост к Любеку, чтобы поиметь и город, и маркграфство. Они бы и Бремен забрали, но и он, и всё Штаде (включая Ферденское епископство) принадлежали шведам по итогам Вестфальского мира. Всё‑таки петрят лузитане в колбасных обрезках, предпочитая торговые города!

Пришлось князюшке взять месячный перерыв. Следовало согласовать сию ахинею с Карлом Одиннадцатым и Вильгельмом Оранским. В итоге общий язык был найден. Тот же Оранский претендовал лишь на Бремен, хотя и расстраивался из‑за неторопливости голландского корпуса до сих пор не взявшего даже Ольденбург. Кое‑как Оснабрюк присоединили к Генеральным Штатам. Видимо фризы всех мастей сильны лишь на море, а посуху у них не задаётся толком воевать. Странно, но над тайным предложением Вяземского шведский король обещал подумать по итогам войны с Бранденбургом. И никому‑никому не рассказывать пока об этом.

«Итого» включило в себя выплату авансом полумиллиона золотых мальцев Михаилу Вяземскому, князю и герцогу, португальским королём. Военная кампанию начнётся весной следующего года, если никто ничего о ней не узнает. А после удачного окончания операции будет заключён оборонительный договор против австрийского императора, недовольного тем, что ещё кусочек Священной Римской империи оттяпан. Подписание пакта будет сдобрено передачей от Португалии Маальцу трёх галеонов (в качестве тыковки на морковке).

Две русские армии бродили по Европе, как призрак коммунизма. Одна была послана шведами, чтобы отколупнуть относительно небольшое герцогство от Мекленбурга. Сначала великолепно подготовленные «солнышки» царя Иоанна взяли Нойбранденбург, затем подошли к Нойштрелицу. Местный герцог выставил двенадцатитысячный корпус для полевого сражения вместо того, чтобы отсидеться в осаде и был бит в пух и прах. Его дюжина пушек не соответствовала требованиям времени, пехота состояла из простых мирных крестьян, а трёхтысячный гвардейский отряд кавалерии был разгромлен во встречном бою шеститысячным корпусам «русских тяжей», вооружённых для первой стычки копьями. Ну, а бронированные пехотинцы, естественно, победили небронированных. В конце концов, раненый герцог сдался сам и сдал свой земельный огрызок присутствовавшим представителям шведского короля.

Ещё один корпус, шведский, но побывавший в армии Вяземского, выйдя из Штеттина двинулся вдоль левого берега Одера на Шведт, а затем до самого Франфурта‑на‑Одере. Солдаты в своё время подкупили по относительно дешёвым ценам хорошее льежское стрелковое оружие и трофейные миланские двойные кольчуги. Плюс, силушку раскачали под руководством русских инструкторов, усилили дисциплину и исполнительность. После чего их направили к Шпрее, чтобы в день «Х» корпус подошёл к Берлину. Конечно, тяжело, но шаг за шагом план реализовывался. Ещё один корпус, сорокатысячный, подготовленный и вооружённый в Швеции, должен был добраться до реки Гавель и двинуться вдоль неё к тому же Берлину. Тут‑то шведы почувствовали на себе всю ненависть бранденбуржцев. Память о жестокостях предыдущей войны ещё не затихла, так что немцы сопротивлялись отчаянно повсюду. Осаду Берлина удалось организовать лишь к октябрю. Шведам повезло, что в этот год польская армия тоже бороздила просторы, но уже Восточной Померании. Ян Третий Собесский, конечно же строил планы, но гонористые ляхи под ручку с казаками‑беспредельщиками просто грабили местные земли, соревнуясь в жестокостях и браваде.

Герцог прусский и курфюрст бранденбургский, Фридрих Третий, разрывался на части, пытаясь заткнуть все дыры. Любитель «всего французского, включая болезнь», слабовольный и бесхарактерный, не знал за что хвататься. Имея тридцатипятитысячную армию он снова и снова рыскал глазами по карте, не понимая, где применить своих вояк в первую очередь. Австрийский император Леопольд Первый ничем не мог помочь недавнему союзнику, поэтому советовал крепиться, а там уж бог поддержит. В общем, не приняв открытого сражения, немецкая армия приготовилась к долгой осаде.

Генерал Кузьмин потихоньку подгрёб под Вяземского всё, что французы позволили, и в сентябре закончил поход двумя сражениями в Гессен‑Касселе. Всё бы ничего, но семидесятитысячная армия, как бы сама собой, оказалась в двух шагах от того самого Мюльхаузена. Приятный сюрприз для французов, однако! А вот Карл Лотарингский был взбешён.

– Идиоты! – распекал он своих шпионов, – вы же утверждали, что русские не собираются входить в Тюрингию. Что прикажете теперь делать?

– Но мы имели достоверную информацию из Брюсселя, ваше высочество. Это какая‑то случайность.

– Болваны, мне теперь придётся располовинить с таким трудом собранную армию. Или дать сражение сразу и Дофину, и Вяземски. Как вы это себе представляете?

Идиоты и болваны ничего не могли представить, кроме разгрома немецких войск. Хоть по кускам, хоть совместно. Впрочем, когда принц утих, кто‑то посоветовал подкупить или русского генерала, или самого Вяземского. Правда, при здравом осмыслении, стало ясно, что сумма будет исчисляться миллионами. И где их взять?

Русские лидеры в Европе уже запутались в разнообразии территорий, имевших сходные названия, но различающиеся или приставками, или рангом. Германия состояла из множества мелких земель и их напыщенных владетелей. А сам Мальцев вообще удивился, когда выяснилось, что Август, будущий король Польши, ни разу не курфюрст Саксонии (пока ещё). Мало того, перед Кузьмой лежало герцогство Загсен‑Кобург, а не электорат Саксен (всего‑то пара точек над одной гласной и чуток другой диалект жителей). И если ввязываться в сражение с Лотарингским, к чему призывали французы, то нужно пилить на юг порядка семидесяти вёрст. Под дождём, кстати, а значит в грязи тонуть. Иоганн Георг Третий Саксонский (правильный курфюрст) не влезал в войну Аугсбургской Лиги, но очень боялся русских тартар. Поэтому сам предложил Карлу помощь в финансировании взятки маркизу Кузьмину. И готов выложить целый миллион ради дела спасения своей страны. Благородные доны посоветовались и решили, что пара миллионов (суммарно) вполне удовлетворит генерала. Гонца с щедрым предложением отправили в Херсфельд, где тот встретился с «продажными московитами». Взятку пришлось принять, так как подобный вариант рассматривался ещё в начале года. Тем более, что франки взывали к «благому делу», но ничего более ощутимого не предлагали. Их тоже можно понять, ибо война за Пфальцское наследство уже велась даже в Северной Америке.

Жёны наших лидеров отметились очередными ребёнками. Мишка наконец‑то обзавёлся дочкой и вечно мешался под ногами у нянек. Благоверной это надоело.

– Миша, пойди куда‑нибудь на войну, что ли. Дай людям спокойно заботиться о дщери, – ласково уговаривала Глаша, грозя каким‑то скипетром.

– Ну и ладно, – расстроился венценосный папаша, – пойду и науправляю вам всем так, что мало не покажется.

Вот и указал подчинённым, дабы готовили на следующий год экспедицию на Пурус, да ещё и Абрантуша припахал, чтобы пару евойных кораблей в состав эскадры включить. С капитанами, которые на реке Амазонке побывали. Нормальные люди обычно исследуют дальние дали одним‑двумя судёнышками, а тут целая флотилия собиралась. Совсем попаданец оказался без мозгов и внутренних тормозов. Правда, искренне ждал, когда шведский король даст добро на махинацию с землями. И мы подождём вместе с ним.

Святая инквизиция не спала, бдила и следила за действиями дружественных русских московитов.

– Сир, на следующий год можно повторить то, что на ваших землях было проведено, – предложил кардинал.

– Ваше высокопреосвященство, а какие регионы ныне подвергнутся очищению?

– Те, экселенц, которые вы взяли под свою руку с тех пор. Мои люди славно поработали и имеют достаточно информации о хищениях, утаивание средств и богопротивных деяниях.

Ну, что же, вивисекцию «подпольных цеховиков» действительно следует провести. Игорь Мальцев придерживался принципа, что доить народ должен кто‑то один, например, власть. А не все подряд, включая чиновников и воров. В Маальце подход чисто фашистский к казнокрадам и мздоимцам: то – кол, то – плаха. То же самое и криминальным элементам, даже если они выглядят добропорядочными выкрестами. Странно, но трудовой народ всё это вполне устраивало. По улицам не бродили толпы возмущённых «нарушениями прав и свобод» и никто не требовал трёхразового питания, крыши над головой, кровати с подушкой и персональной охраны для нарушителей закона. Видимо, фраза «только суд определит виновность» ещё не везде стала общепринятой. Впочем, времена стояли такие, когда крикунов и шептунов могли забить без суда и следствия, а понятия «еврочеловек» и «евроценности» витали где‑то в вакууме, рядом с конями.

Маальц 17 века – это не Россия 21 века. В герцогстве нет наиболее равных среди самых равных, здесь монархия, причём абсолютная, хоть и конституционная. Да, над Конституцией работали, но она была нужна, как базис под кодексы законов, не более. Монарх жил на своё бабло, которое зарабатывал торговлей и производством товаров. А налоги шли в казну для того, чтобы были шиши на которые можно армию, полицию и землеустройство содержать. Дороги строить или обновлять, школы для детей, больницы для людей… Никаких вариантов «кормления»: ни русских в прошлом, ни российских в будущем, просто не было. Да, не по‑людски, да не по понятиям, зато проще и эффективнее. И можно называть такой строй хоть сталинизмом, хоть дебилизмом, но Вяземский по‑другому не хотел. В конце концов, он подмял под себя территорию, где имел право распоряжаться в соответствии со своими взглядами на жизнь, а не думать о слезинках либерастов и дерьмократов.

Шведский король никак не мог решить проблему с огромными расходами, вызываемыми очередной войной. Да и вообще владение заморскими территориями оказалось каким‑то разномастным в финансово‑экономическом плане. Тот шмат Германии (от Бремена до Гамбурга), который вернули по мирному договору в семидесятых, оказался накладным. Вроде и доходность имеется, но львиная её часть тратится на содержание оккупационных войск. В любой момент, та же Дания вместе с немцами может начать военные действия по вышвыриванию шведов, а гарантии того, что Франция и в этот раз поддержит, нет никакой. Может действительно продать колонию за полтора миллиона риксдалеров князю Вяземскому? Тогда ещё и солдат можно будет отозвать, да и на администрацию с полицией не тратиться. Вон, та же редукция уже приносит в казну два с половиной миллиона ежегодно. Наверное нет смысла держаться за корзину, которой не сделали ручку?

И с Ливонией следует определиться. Карл Одиннадцатый начал войну с Бранденбургом не ради славы и подвигов. В этом случае совсем другая собака зарыта. Урожайность тех земель в два раза выше, чем в Прибалтике и за это имеет смысл временно помучаться. Но где взять достаточные средства, чтобы профинансировать хотелку? Иоанн Пятый, конечно, поддержал отборным корпусом, однако в обмен на земли, а не просто так. Можно, конечно, продать ему менее выгодную в хозяйственном плане Ливонию за полмиллиона новых русских рублей (каждый из которых соответствует серебряному мальцу) и на эти деньги успешно закончить завоевание Бранденбурга. Но вдруг удастся обойтись своими финансами, чтобы не отдавать прибалтов Западной Руси? Решение никак не находилось, а мнения советников разделились поровну. Главное, отказ от предложения старшего царя тоже может оказаться ошибочным. Уж слишком сладким является куш под названием «Бранденбург».

Берлин остался без поддержки потенциальных союзников, даже саксонцы не откликнулись на призыв. А ведь они могут стать следующей жертвой треклятущей Швеции. Это в реальной Истории шведы вошли в союз со странами антифранцузской коалиции и славно потратились, помогая германцам. Ныне всё идёт по‑другому. Император Леопольд Первый и король Людовик Четырнадцатый уже задействовали более двухсот тысяч солдат с каждой стороны и ведут войну, где ни попадя. Вот шведы и воспользовались ситуацией. А наживаются на этом почему‑то московиты. Странно, но всё должно быть по‑другому, по‑европейски, когда русские тратят деньги и души своих стрельцов, помогая старшим братьям. Даже Пётр Первый постепенно готовит свою дружину, тренируя бойцов на немцах. Мало того, обзавёлся верфью в Амстердаме и даже чуток увеличил количество стапелей на ней. Ну и лупает глазами, вместе с Алексашкой, на всяких девиц‑красавиц и не перечит маменьке Наталье Кирилловне подыскивать ему принцессу для женитьбы. Главное, что не куролесит и от учёбы не отнекивается. Уж очень ему понравилось путешествие в Вест‑Индию, сам бы торговал небось и с пиратами воевал, но понимает свою юдоль именуемую «царствие». Та же Москва сиротствует без царя во главе, глядишь и доведётся сесть в Кремле, как положено.

В ноябре до Брюсселя добралась инфа о смерти Папы Римского Иннокентия Одиннадцатого. Скупой глава католической церкви, не позволявший разбрасываться должностями и синекурами, оставил после себя переполненную казну. На радость преемнику – Александру Восьмому! Ставленник французов дорвался до власти и сокровищ, причём на глазах князя Василия Голицына. Да, в ожидании смены понтифика, представитель зажравшихся немецких московитов проживал в Риме и участвовал в ватиканских интригах на стороне семейства Оттобани. Даже финансовую и иную помощь оказывал, изображая верность и преданность кандидату, ставшему почти родным папой, то бишь, отцом. Честный и порядочный обмен между благородными донами: мы вам церковную власть в церковных доменах Маальца – вы нам определённую матпомощь и признание статуса королевства. Ну и что, коли в обход австрийского императора? Всё равно новая страна не состоит в Священной Римской империи. Причём помазание не нужно – просто словечко с высокой трибуны скажите, ну что вам стоит. Нафига такой титул нужен Вяземскому толком никто не знал, но после выступления Его Святейшества особых протестов не возникало. Новая страна уже растянулась в длину на шесть сотен вёрст, а в ширину на триста (по тому меридиану, где «от Голландии и почти до самого города Люксембурга»). Людей – видимо‑невидимо и большинство католики. По договору, в Маальц отправились не только новые бенефициарии, но и вспомогательные гарнизоны. А попутно и добротные италийские товары (по оптовым ценам), качественный порох и, ясен пень, наборы персонального бронирования. Раз князь с отбитыми мозгами любит утяжелять своих воинов – так флаг ему в руки. Всё это Ватикан сдобрил парой мильончиков дукатов, чтобы считать себя «параллельной властью» в тамошних землях. Как минимум до следующей смены пап. Так что отправился Василий Васильевич во главе целой флотилии с ништяками и церковниками. А что, главное изобразить непомерное участие и искреннее ликование в нужный период времени в нужном месте.

Пока главари страной правили, а полководцы армии с место на место передислоцировали, труженики тоже делом занимались. Семейство Мади уже запустило производство брони «эрге» и штуцеров из «небесной стали» относительно массовым тиражом. Ценнейший металл пока на пушки не тратили, ибо дорого и вдосталь не напроизводишься. Тяжёлым вооружением занимались Кузнецовы и Архип. Их орудия пока оставались на три головы выше всех в мире по дальности боя и скорострельности. Нелепо звучит, конечно, неэффектно, зато в войне эффективно! И полевые пушки, и морские орудия и те, что для форпостов и береговой обороны – всё стоило дорого, но было высочайшего качества, а значит и удобно в применении. Луки и арбалеты отходили в прошлое, ну или для «егорок»‑диверсантов, главное, что новые пули переставали быть дурами. Заспинные клинки (длиной в пару футов) по‑прежнему заменяли сапёрные лопатки в рукопашном бою, а чтобы траншеи и братские могилы копать в полках имелись железные лопаты, как штыковые, так и совковые. Не спешил Михайла с «калашниковизацией» войск, не торопился с «промежуточнопатронизацией» и прочими «командирскобашнизациями». Он даже радио не изобрёл, дундуглот, чего уж говорить о ядрён‑батоне? Паровички Дмитрия фон Митау медленно развивались и шли на всякие лесопилки, а не на трактора и корабли. Ну, или воду из шахты откачивать. Громоздкие и маломощные, заразы, никак не прогрессируются! Эх, не получается быренько развиваться сразу по всем фронтам, вот и идёт перекос в сторону вооружений. Или недокос в остальных направлениях.

Малый совет, он же Тайный, никак не мог найти выхода из ситуации с возможными совместными действиям с португальцами в Брауншвейг‑Люнебурге.

– Увы, друзья, но мы реально застряли в этом вопросе, – констатировал Вяземский, – хотелось бы получить полмиллиона золотых мальцев, всё‑таки это пять миллионов, если в серебряных посчитать.

– Так может шведы продадут Бремен‑Ферден и откроют путь и нам, и португалам? – предположил Мышецкий.

– Да, но Карл пока молчит, ждёт, как под Берлином сложится.

Действительно затык. В реальной Истории (чего никто не знал, даже Мальцев) свеи продали в итоге права на бременские земли за миллион риксдалеров. В нынешней, скособоченной, им предложено полтора ляма за то же самое, а они не чешутся, волки позорные. Тянут время сами и другим не дают урвать прибыль.

– А может пропустить португальский корпус через себя? – предложил Алексей.

– Ты, Алёшка Либавский, думай, что говоришь, – взъерепенился Афанасий, – португашки такого наворотят, пока проходить будут, что потом и не починим долго.

И что делать, коли Афоня прав. Чужие солдаты могут создать проблемы мирному населению, а то и грабить крестьян по пути следования. Ну не войну же с союзниками начинать из‑за этого? А если контролёров дать в сопровождение, то уже две армии накуролесить могут – лояльность народа мигом улетучится!

Отмалчивавшийся Ларион посоветовал:

– Давайте провокацию шведам устроим, чтобы поспешили.

Знать бы ещё какую именно, а то премьер‑министр снова заглох. Дурацкая ситуация держала всех в напряженни, так как выхода не было видно.

– Ладно, ближники, раз идей нет, будем тупо ждать. Авось само рассосётся, – вердиктнул Михайла, – готовьтесь к рождественским празднествам, а то земель уже слишком много, как и забот о них.

Мудрый правитель, совсем мудрый, мудрее не бывает. Раз мозгов нет – значит следует ждать у моря погоды, иначе никак…

Иван Пятый действовал по‑другому. Ради Шведской Ливонии, а точнее Риги (остальные земли – фуфло) он повыёживался своим двадцатитысячным корпусом. Взяв, по договоренности, Мекленбург‑Штрелиц бригады выдвинулись к Берлину. Как бы резерв свейской армии на всякий пожарный случай, но лишь до марта 1690 года. Даже проявили инициативу, испросив разрешение взять для шведов Потсдам. Генерал Дальберг обрадовался и выделил свой одобрямс. Мало того, русские даже задачу выполнили, чем перекрыли последний кислород осаждённым, но… лишь на оговоренный срок. Получалось, что если войска Карла Одиннадцатого не возьмут до начала весны вражескую столицу, то «солнышки» убудут на родину, ничтоже сумняшеси. Причём с высочайшим осознанием исполненного союзного долга.

Король Швеции, всё более сомневающийся в том, что военную кампанию удастся завершить к новому году, сразу отправил представителя к русскому царю в Смоленск. Пока туда, пока сюда, а время‑то тикает. Потихоньку до него начала доходить правда жизни: зимой обычно не воюют, а если взять хорошо укреплённый город на морально‑волевых, то и без армии можно остаться. И где тогда набрать гарнизонов вдосталь? Можно, конечно, ждать‑пождать, авось само сложится, но тогда ежедневные повышенные расходы тилибомкают. Иван Пятый с ближниками грамотно просчитал ситуацию, тем более, что и сладкая морковка висела перед заносчивым шведским носом. Мол, продайте свою Ригу с окрестностями, а мы не только денег заплатим, но ещё одну бригаду пришлём и ещё годик повоюем за вас.

Молодой русский монарх научился расставлять силки совершенно незаметно, причём выглядевшие, как бесплатные сыры и прочие «всё оплачено, вроде». То‑то жёнушка Брагансиха одарила его ещё одним ребятёнком. Теперь Иван гордился двумя мальчишками и одной девчушкой! А португальская супруга гордилась красивым сильным мужем с задумчивым взглядом. Человека, который настолько освоил уроки своего друга‑попаданца, что даже превосходил Михайлу в планировании, хотя и не делал резких движений. Одни сидят на берегу реки и ждут, когда же труп врага проплывёт. А другие, навроде старшего царя, на всякий случай отправляют ликвидаторов вверх по течению реки, чтобы ускорить процесс и сделать его плановым. Да, потом будут говорить об Иоане Пятом, что он Везучий или Счастливый.

В начале декабря шведы закончили свои дебаты и сдались на милость победителя. Ригу, конечно, жалко, но Бранденбург гораздо важнее.

– Ваше величество, судя по карте мы потом сможем овладеть и Магдебургской маркой, а обратным ходом заберём оставшийся Мекленбург‑Шверин, – высказал своё мнение Дальберг.

– Да, генерал, вы правы, – одобрил король, – уж лучше здесь укоренимся полностью, а не будем бегать сразу за всеми зайцами.

Ход конём исполнили быстро, чтобы царь не успел передумать и подготовить какой‑нибудь третий вариант. Главное обычно заключается в том, чтобы уверить самих себя в принятых под давлением извне решениях! Треугольник Рига‑Пярну‑Тарту был продан вместе с прилегающими землями за пятьсот тысяч рублей. Между прочим, в три раза дороже, чем рашенки выкупили Киев и его окрестности. Чего уж грустить из‑за выгодной, в принципе, сделки? А уж как обрадовался русский монарх, заполучив великолепный порт на Балтике! Теперь нет смысла строить на болотах Санкт‑Петербург, история этого не допустит. Тем более, что никто, кроме Мальцева, о таком и не знал.

Глава 10

Голландцы окончательно застряли в своей экспансии и планировали на следующий год подобраться к Ольденбургу с юга, через Равенсберг, Минден и графство Хойя. Тут‑то ещё один коварный план московиты всех мастей замыслили. Дело в том, что захват Ольденбурга автоматически вызывал войну с датским королём и если Голландии, вкупе с Англией, это было по барабану, то любым русским не хотелось цапаться с датчанами напрямую. А если накривую? Есть же ещё один царь всея Руси – молодший. Его тысяча ведёт непосильную вооружённую борьбу в германских землях с бесчисленными ордами немцев. Так почему бы малому не помочь свободными войсками, чтобы он себе графство какое‑нибудь не завоевал? Пусть в составе расширяющихся Генеральных Штатов, но на правах определённой автономии. Вдруг Вильгельм Оранский даст добро?

Дурное – дело нехитрое, король Англии, Шотландии, как и сами Штаты, поддержал план. Оно же несложно прихватить чужое, пользуясь руками доброхотов‑помощников. Шесть бригад (от Михаила Вяземского и Ивана Пятого) дружно были задействованы взаймы Петру Первому, который ошалел от незваной помощи, но не посмел возразить старшакам. Теперь Дания не сможет предъявить претензии куче Россий, как и справиться в краткосрочной боевой операции с сорокатысячным высококлассным воинством. А недовольство пусть в Лондиний выказывают, мы тут ни при чём. Просто в аренду сдали свободные полки, по своеобразному ленд‑лизу. Петруша потом отдаст, когда в состоянии будет. И без процентов!

Важно получить разрешение, а привести план в исполнение можно и попозже, когда распогодится. Так что православные начали праздновать католическое Рождество, чтобы потом залакировать его юлианским. Календари уже давно перевели на новый стиль, но ментальность‑то осталась прежней. Любой крестьянин в состоянии подсчитать пару недель, а чтобы не ошибиться перед богом – справит и первое, и второе. Многочисленные предновогодние (как и посленовогодние) празднества порадовали жителей будущего королевства (вот‑вот, на носу уже, согласно Папе Римскому). А чего не повеселиться на радостях, коли и в кубышках кое‑что звенит, и в амбарах запас имеется? Славься русский князь, он же – герцог, он же – «Вяземски‑ага», он же заглавный туркмен‑баши всех фламандцев, брабантцев и прочих немцев!

Правда, его жена снова отличилсь, въехав по уху очередному французскому кавалеру за случайно протянутые ручонки. Красивая молодая женщина неизменно сопровождалась восхищёнными взглядами мужеского пола. И если раньше в её чертах проглядывала просто некая породистость, то в последние пару лет почему‑то проявлялась схожесть с красавцем… Голицыным. Неужели девчушка‑брошенка имеет кровь литовских великих князей? Шушуканье, правда, быстро прекратили, отрезав языки парочке шушукальщиков, но всё равно придворные думать на эту тему не перестали. Впрочем, причин для почёсывания языков и на другие темы хватало. Многих интриговало, возьмёт ли старший царь к себе в Смоленскую Русь ещё и Киев с Черниговым? Оно, как бы само собой разумеется, но что‑то царь Иван не спешит почему‑то. Неужель Москве оставил благодатные земли? И как Русь в итоге сложится через годы – раздельной или объединится? И отложится ли Уфа со своей монополией на мыта за китайские товары? Вон, тракт вроде уже за Алтай планируют иль того, что есть хватит? Али весь проект был затеян, чтобы хранцузишек ощипать на бочонки с золотом, а тама ничего и не строится? Поди разбери из такой дали. Самый важный вопрос с армией, выросшей ещё на пару бригад. Восемьдесят четыре тысячи воинов – это не хухры‑мухры, одно содержание дорого стоит, как и вооружение. Хотя, заглавным виднее, раз они жирафы африканские по должности.

– Может начнём вот энтот Берг завоёвывать, пока снег хорошо лежит? – высказался Василий, воевода полков князя Мышецкого.

– Ты на карту посмотри, умник, – не удержался Ларион, – глянь что на немецкой карте написано сверху вниз.

Действительно – «герцогство Кален‑берг», просто разделённое Брауншвейгом на две части. Вот «Берг» и оказался сам по себе. Братва разрабатывала план на начало 1690 года, благо уже январь стоял на дворе. Из‑за задержки с ответом шведского короля решили обдумать возможность хотя бы начать войну против герцогства‑электората Люнебург, чтобы потом не отвлекаться, когда португальцы подключатся.

– Действительно, ждать нет смысла, – согласился Вяземский, – стоит воспользоваться санями, а не телегами. А то весной всё развезёт и потопнем в грязи.

Каждый день тратятся средства, поэтому оперативность важна экономически. А жителям страны снежных баб к холодам не привыкать, что ни говори.

– А вдруг свеи откажут? – вмешался Афанасий, – тогда зазря ещё одного ворога получим.

Тоже резонно, старый дьяк борозды не испортит, уж слишком опытен. Трындёж разгорелся с новой силой и, как всегда, победила молодость. Голоса курляндских графьёв, Дмитрия и Алексея, поддержали позицию «ястребов».

– Ну что же, бояре, так тому и быть, – подвёл итог Ларион, как ответственный за управление новым завоеванием.

Раз уж выделили бригады для Петра, то и своё придётся прихватизировать попутно. Восточным временным рубежом определили реку Лейне на которой пресловутый Ганновер стоит. Под раздербан, таким образом, попали земли Каленберга и Брауншвейга, но не полностью, а лишь по речку. А вверх по карте – до южной границы епископства Ферден (или Верден, зависит на каком языке его обозвать). Пояснительную записку послали в Кассель, где зимовала армия Кузьмина, а в Оснабрюк отправились три бригады с четырьмя десятками пушек для младшего царя. Нехай Петруша отбывает туда, да возглавит свои войска, тем более, что скоро из Риги выйдут ещё три от старшего брата. Голландцы дали добро на завоевание русскими силами графства Ольденбург, да и Евер (или Гевер, поди разберись, как правильно) тоже следует прихватить для коллекции. Очередная война началась неожиданно для местных европейцев, считавших, что московиты, как и приличествует правильным медведям, зимой в спячке обретаются.

Особых сложностей не предвиделось, так как герцог Георг‑Вильгельм отправил своих солдат помогать баварцам, да и мобресурс подчинённой территории невелик. Мало того, как только жители узнали, что «вяземцы идут», то сразу стали отстранёнными и непатриотичными. Сира Михеля уважали все вокруг, а рвачей Вельфов явно недолюбливали. Ну, будет по ходу дела парочка мелкотравчатых битв, не более. Осаждать города придётся, но и тут горожане скорее всего сами ворота и откроют. Важнее было получить ответ от шведов, причём любой (да или нет), чтобы определиться с конкретикой действий. Вон, под Берлином ничего особого не происходит: то ли замёрзли обе стороны, то ли мясо едят?

В феврале, когда вроде погоды поутихли или по каким иным причинам старший царь решил выйти в люди, а точнее выплыть. Солидная флотилия новых кораблей покинула Митаву: восемнадцать фрегатов, двадцать четыре корвета, несколько шхун на посылках, три здоровенных галеона и… двенадцать линкоров. Куда столько, может напугать кого решили али величием побахвалиться? Впрочем, на подходе к датским проливам силушка пригодилась. Датчане не посмели путь преградить, хотя понимали, что Иоанн Пятый везёт бригады для брата, а тот собирается Ольденбург воевать. Может датский король и рискнул бы сцепиться с кораблями под флагом с изображением восходящего солнца, но странным образом, с другой стороны проливов, нарисовалась не менее весомая эскадра. Над которой развевались синие флаги с улыбающейся тигриной мордой и примерно такого же состава. Видимо король Маальца решил встретиться со своим лепшим другом царём всея Руси. Причём точка рандеву как раз на траверзе Копенгагена предполагалась. Слава богу, обошлось без международного конфликта.

Попозжее объединённый флот добрался до Эмдена, где высадили экспедиционный корпус, а кенты отправились в Амстердам с дружественным визитом. Ясно, что потом посетят ещё и Лондон, а там уж как морская карта ляжет. Никто в Европе не ожидал столь мощной группировки, хотя их строили спецы из нескольких стран. Те самые задрипанные московиты, никогда не имевшие доселе ничего, кроме обшарпанных ладей, вдруг явили пред светлые любопытные очи достаточно вескую армаду. Плюс, в резерве оставался ещё Северный флот, пока запертый льдами в Северодвинске. Петру оставили пару линкоров, несколько фрегатов, отсыпали другой водоплавающей мелочи и добавили воеводу Шеина. Будет теперь кому миниармией профессионально командовать!

К марту генерал Кузьмин умудрился захватить южный Каленберг и западный кусок Брауншвейга, оставив графство Липпе голландцам. Даже Хаммельн, вместе с местными крысоловами и оставшимися детьми бы взят без особого боя. Жаль, что начало марта излишне всё разжижило, зато как раз пересели с саней на повозки. После чего армия разделилась: три бригады должны поиметь земли к северу, как тихие и спокойные, а семь бригад приготовились к броску через Лейне в направлении Гильдерсгейма. Ганновер пока мог спать спокойно и даже накопить силы для решающего сражения.

Одно печальное событие случилось в первый месяц весны – умер патриарх Иоаким. Временно православную русскую церковь возглавил Адриан, митрополит Казанский и Свияжский. Тот самый, который поддерживал Иоанна и Вяземского в деле противления распространению табака в Московии. Посмотрим в какую сторону теперь церковный ветер подует.

Великие европейские державы сорвались с цепи в связи с распогоживанием и вернулись к святому делу перерезания друг другу глоток и разграблению попавшихся под горячую руку территорий. Французский генерал Катина, действовавший в Савое и Пьемонте, сжигал даже деревни, а жителей уничтожал«…без различия пола и возраста…» Вот они, хвалёные европейцы, которым рекомендуют подражать, как истинным представителям цивилизованного мира! Не удивительно, что чуть ли не половина простолюдинов Европы мечтала, чтобы те или иные русские монархи завоевали их. Армия Лотарингского опять грызлась с армией Дофина, а австрийцы с венграми пытались отбиться от турков под Белградом. Деятки тысяч сербов разбегались куда подальше, спасая свои жизни и бросая, порой, имущество.

Сражение за Берлин началось – дальше тянуть не имело смысла, слишком дорого обходилось это противостояние шведской казне. Шведам нужен был хотя бы один пролом в обороне, чтобы ворваться внутрь укреплённого города и начать сеять смерть на улицах и в домах. Берлинцы держались до мая, когда шведы, отслужившие у Вяземского, прорвали‑таки героическую оборону. Что творилось описывать не хочу – сами можете представить в подробностях, не маленькие. Впрочем и у наступающей стороны потери оказались настолько велики, что Карл Одиннадцатый решился продать Бремен‑Верден. Во‑первых, вернулись оккупационные войска, частично покрывшие потери в солдатах, во‑вторых, появились огромные средства, чтобы нанять наёмников, как в Швеции, так и за её пределами. Герцог Пруссии, Фридрих Третий, отсиживался в Кёнигсберге и лишь сопли жевал, получая «вести с полей». Восточную Померанию тоже отобрали, правда поляки, но от этого легче не становилось. Реструктуризация армии требовала времени, поэтому свеи устроили себе месячный отпуск, а может и двухмесячный.

Всё завоевание Ольденбургского графства заняло меньше двух месяцев. Отборные русские полки с лёгкостью взяли Евер и двинулись на юг. Что им могли противопоставить тамошние силовики? Даже пятнадцати тысяч не смогли мобилизовать для попытки отпора, а датчане предпочли отсидеться у себя, забросав воплями о творимой несправедливости всех, подвернувшихся под руку, монархов. Официально войну вели Генеральные Штаты, а значит и Англия. Австрийский император мог сколько угодно рычать от возмущения, но все подкрепления и резервы шли на Балканы, в северную Италию и Пфальц. Не до собственного северо‑запада, увы. Он, конечно, рассчитывал потом рассчитаться, да и не хотелось бороться сразу со тремя сильными державами в тех краях. Пётр Первый отличился и был сам себе горд, Шеин стал известен в Европе, как толковый полководец.

А через открывшиеся порты Бременского архиепископства вступила восьмидесятитысячная португальская армия, чтобы расправиться с сорокатысячным корпусом герцога Люнебурга. Всё окончательно смешалось в доме… Вяземцы изучали географию Гильдерсгейма, а затем и Вольфенбюттеля прямо на месте, оккупируя тамошние городки. Из Маальца пришлось вызывать подкрепления для организации гарнизонов, а обозы с разными видами «контрибуций и репараций» шли в Кассель. Ганновер и его ганноверцы мечтали лишь об одном – чтобы их поимели не «по‑европейски», а гуманнее, «по‑руссковарварски». Тем паче, что будет трюк с отменой налогов на два года и списанием долгов, а это компенсирует потери.

Прикольно, но голландцы овладели графством Хойя и прекратили экспансию, забыв о Липпе. Или посчитали это графство находящимся в сфере интересов Вяземского? Вот что происходит, когда воюешь по глобусу, а иногда и навскидку.

Хозяйственная жизнь нового королевства шла своим путём. Очередные земли начали выплату разумных налогов по истечении двухлетнего срока, прибывали и отбывали дефицитные товары и сырьё, инквизиторы занялись «врагами короны и народа».

– И зачем нам той Пурус, княже, – вопрошал вечно недовольный Афанасий, – много ли с него корысти?

– Будем возить оттуда красное дерево и корабли строить, – почти честно признался Михайла.

– Ну да, нормальные люди с того палисандру мебель делают, да задорого продают. А зачем нам полированные корабли, где собираешься красоваться?

Отправка экспедиции к чёрту на кулички действительно вызывала сомнения. Что там ждёт первооткрывателей, если туда до сих пор не ступала нога белого человека? Какие такие сокровища оправдают столь дальние путешествия? Даже сам Мальцев не совсем понимал зачем ему это нужно. Есть Южная Африка, Калифорния, Аляска, наконец, но дебри Амазонии… Увы, шаг сделан, и эскадру не вернёшь. Другие попаданцы небось с Китаем бы торговали, имея сильный флот, Индию у англичан отобрали, кимберлитовые трубки скоммуниздили у негров. В конце концов, спасли бы СССР! Но нет козы с правильными орехами, фигнёй мается недоучившийся химик, преподносит свои завоевания, как одолжения великим державам. Вон, даже король Людовик Четырнадцатый изъявил желание отдариться, когда тысячи бременцев, каленбергцев и прочих ганноверцев начали покидать войска Карла Лотарингского, чтобы вернуться на оккупированную родину. Силён союзник, коли сокращает вражескую армию, даже не входя в клинч с Австрией и её солдатами. А что будет, когда закончит свои завоевания и пришлёт солидную армию? Хотя, блин‑картошка, придётся золотишком оплатить русско‑медвежью услугу.

Серьёзные разборки намечались у великих‑превеликих на лето. Всё‑таки поддержка свергнутого короля Якова выходила боком. Слишком большие силы скапливались с обеих сторон в Ирландии, да и следовало определиться с порядком на море. Набор савойцев необходимо окончательно забить, испанцам навтыкать, немцев и австрийцев отутюжить, ну и очередную горстку балов провести в Версале. Много забот у французского короля и все заглавные! Даже тракт не следует забрасывать, уж слишком далеко он протянулся. Если на карту Европы наложить, то получится от Лиссабона до Варшавы какой‑нибудь. Дорого обходится, но уже пошли первые маньчжурские товары на европейские рынки. И это до самой Маньчжурии ещё не дотянулись, а уже толк есть. Чего уж говорить, когда на Пасифик Океане удастся совместный порт поставить? Новый договор между московитами и китайцами даже место для него определил, где‑то возле устья неведомой реки Любви.

Сложная ситуация создалась в семействе некоего Эрнста Августа князя Брауншвейг‑Каленбергского. Этот высокородный штымп претендовал на титул курфюрста, интриговал даже против императора Леопольда, перехватил когда‑то невесту у собственного старшего брата. Ну и грызся с местными магнатами. Его собственный сын (второй по счёту) вступил с ним в борьбу, но проиграл и отказался от прав на локальный престол. Причём, как раз, когда полки московитов шли к Ганноверу, куда перебралось титулованное семейство. Его личный десятитысячный корпус воевал где‑то далеко на юге, ещё несколько тысяч ждали командировки в Венгрию. Ко всему прочему, Эрнст грозился выйти из войны Аугсбургской Лиги и объявить нейтралитет. Тут, откуда ни возьмись – появился трын‑дырын (я хотел его поймать – оказался трам‑пам‑пам), вяземцы осадили Ганновер. В принципе, всё бы закончилось тихой сапой, но князюшке вздумалось залезть на башню, чтобы поглазеть на русских. Бедолага встал возле пушек, парапет там низкий, ну и сверзился почему‑то. Чистая глупая случайность, повлиявшая на будущее Европы. После него осталась вдова (тут же сдавшая город за определённые привилегии себе) и старший сынГеорг, тридцати лет от роду. Ещё детвора имелась, но непринципиальная. Семейку перевезли в Брюссель и подарили им целый дворец. Дело в том, что вдовый Василий Голицын, сдуру… влюбился во вдову Эрнста Августа, которая была старше его на тринадцать лет! Ей – 60, ему – 47. Причём, чувство оказалось взаимным. А земли до Аллера сами упали в руки Михаила Вяземского. Из‑за войны португальцев против люнебуржцев никаких сторонников и защитников больше не наблюдалось. Все родовитые и титулованные срыгнули куда подальше, в основном к австрийцам. Безусловно, добыча превысила все мечты. Рачительные хозяйственные немцы с высокими титулами оказались сверхбогачами (по русским разумениям). После распродажи трофеев, драгоценностей и просто деньгами Афанасий чуть сознание не потерял от изумления. Общая сумма достигла тридцати миллионов талеров! Тех самых, новеньких, которые после недавней реформы производились из серебра 890‑ой пробы.

Экс‑король Яков, с трудом собравший в Ирландии ополчение, потерпел поражение на реке Бойн. А через несколько дней состоялось морское сражение между французами (аж семьдесят линкоров) и англо‑голландцами (шестьдесят три линейных корабля). В этой битве победили франки, причём неоспоримо и без потерь. Пока московитам ещё расти и расти до морских держав. Впрочем никто и не торопился и не форсировал военно‑морское строительство. Зато Наталья свет‑Кирилловна развила бурную деятельность, пытаясь пристроить дочку за какого‑нибудь европейского принца. Раз русских начали почитать, значит нужно этом воспользоваться. Всё равно германская разносортица постепенно укрупнялась в единые территории. Вон, шведы закончили подгребание под себя бранденбургских земель и уже раскатывали губу на Магдебургское архиепископство. Правда, темпы освоения чужого были медленны.

Португальцы сошлись в итоговой кровавой разборке под Люнебургом с сорокатысячной армией Георга Вильгельма и с трудом победили, имея двукратный перевес в силе. Всё‑таки немцы крепкие бойцы и достойно держались до конца. Отсиживаться в осаде они не стали, выйдя на честный бой в поле. Признав поражение, герцог испросил разрешения уехать в Саксонию вместе с теми, кто захочет его спровождать. Чокнутые на благородстве лузитане не только сохранили «эмигрантам» свободу, но и позволили убыть под знамёнами и с оружием. Целых двенадцать тысяч отправились с желанием когда‑нибудь вернуться обратно. Теперь, знатно передохнув, можно заняться Гамбургом и герцогством Лауэнбург, чтобы к зиме выйти к Любеку и его окрестностям.

Вяземский, ясен перец, получил не только свои полмиллиона золотых мальцев, но и три дареных в зубы галеона. Московиты в очередной раз нажились на войне, которая действительно кое‑кому мать родна! Это в будущем русские армии будут таскать из огня каштаны для других, а пока Михайла и Иоанн живы – Европа должна платить не задумываясь. Раз уж мы варвары, так имеем право грабить и отнимать. Или кто‑то у себя под одеялом думает по‑другому? О толерантности, покладистости и щедрости за счёт собственного народа? Так пусть идёт куда подальше и учит жизни других, тех, кто искренне верит лозунгам и молится евроидолам. Наш лозунг: «Правь Россия и плачь Европа!»

Впрочем деньги пёрли изо всех щелей и конец финансового года (сентябрь) ознаменовался не только крупнючими доходами от торговли. Та же Святая Инквизиция обеспечила долю короля Михаэля Первого почти пятнадцатью миллионами дукатов. Афанасий купался в деньгах, нырял в них, нежился и готов был не вылезать из укреплённых подвалов Банка. Естественно, что откуда‑то появлялись мутные личности с абсолютно простецким взором и предлагали помощь в грамотном вложении временно неиспользуемых средств. А уж какие великие прибыли гарантировались потенциальному инвестору… Даже грустно, что Вяземский не оценил выгоды и послал предлагателей куда подальше, а ведь мог бы заработать гигантские капиталы.

Армия отправилась на побывку в Айхсфельд, опять оказавшись рядом с Мюльхаузеном и Нордхаузеном. На этот раз чисто в оборонительных целях, а не угрожающих. Лезть в европейскую мясорубку никто не собирался, но и допускать на свою территорию тоже неуместно. Герцог Заксена, узнав об этом, слегка поёживался, но держался за фразу: «Я же свой миллион заплатил за мир во всём мире!»

Жители Бремена и Фердена, независимо от состоятельности, положения в обществе, принадлежности к тому или иному сословию – ждали своей судьбы. Уж очень много разнообразных властителей они имели. Вене плати, Стокгольму плати, церкви плати… Как теперь‑то будет, если ещё и Брюсселю плати? А бременцы‑горожане вообще не представляли, как от целой армии отбиваться, ежели осадят. Странно, но Вяземский стравил их друг с другом и внёс некоторый раздор. Во‑первых, он отделил Верденское епископство, а значит и убрал оттуда лозунг «Бремену – плати!». Вторым шагом прошло разделение «парохода и человека» – город Бремен и Бременское герцогство стали независимыми друг от друга административныеми единицами. Равными перед Богом и Брюсселем! В третьих, всему тамошнему населению отменили платежи, которые регулярно шли в Австрию. Вышли эти земли, как и другие, покорённые вяземцами, из состава Священной Римской империи, войдя в укрупнившуюся Бельгику. Мало того, на два года отменили ещё один комсомольский призыв «Вяземскому – плати!». Нечем стало крыть бременским музыкантам‑диссидентам, не стало повода смуты смутить и бунты бунтить. И шведам не нужно кланяться. Кроме того, один из крупнейших торговых городов Европы получил строгий указ – разобраться с размерами налогов, пошлин и мыт, получаемых с транзитных грузов. В разумную сторону, а не в верхнюю. Да, самые крутые бременцы потеряли свои два места в рейхстаге, но их собственные простяки облагоразумили. Недовольных же тупо выперли из города, чтобы не мешали наслаждаться новой жизнью.

Церковь тоже особо не вякала супротив москвитов. Весь регион в предыдущие десятилетия перешёл в лютеранство и кальвинизм, а значит отделился от Ватикана. В те времена церковники заменяли профсоюз, взимая долю с народа и помогая этому народу тем, что оставалось от возвеличивания самой Церкви. Вот и имейте своё, но не переусердствуйте, а то не посмотрим, что в митрах и сутанах ходите. У нас, в Маальце, народ обижать нельзя, даже если очень хочется. Кому не нравится так паствой руководить – идите к Едрене Феньевне, пока насильно не отправили. Всё должно быть в меру, разумную и ограниченную верховным светским владыкой. Впрочем недовольных почему‑то не наблюдалось пока. Может быть потом заведутся, как тараканы?

Святая Инквизиция уже смирилась с «вяземским беспределом». Откуда Мальцев только понабрался всяческих глупостей? Заставлял проводить разбирательства по каждому поводу ведьмовства, а не на основании доносов. Нет, стукачество никто не отменял, но доброжелателей строго наказывали, когда вскрывалась клевета и зависть. У стукачей отнимали добро и жизнь, так что маальцяне следили за своим базаром. Следователи‑инквизиторы должны были проходить переаттестацию на знание законов, естествознания, а также по логике и аналитике. По итогам им выдавался сертификат на шесть месяцев, причём светскими властями, а не духовными. Любая попытка решить вопрос «монахами вообще» тут же приводила к показательному аутодафе нарушителя. В комиссию по исследованию факта ведьмовства входили: адвокат, следователь, врач и парочка спецов. Например, «тест водой» на погружение проводился очень осторожно. Подозреваемым привязывали отягощения и опускали в какой‑нибудь бассейн фута четыре глубиной. Если подъёмная сила не проявлялась испытуемого вытаскивали. А чтобы жертвы не захлебывались, два дня до этого их тренировали задерживать дыхание. На всякий пожарный имелась парочка профессионалов, чтобы вытащить какого‑нибудь недотёпу, если что случится. Тут же находился врач, чтобы провести приёмы искуственного дыхания. Оплата всех членов комиссии осуществлялась за счёт церкви, причём по очень высоким расценкам. Тут не забалуешь, пользуясь властью. Потому что есть «великий кормчий» и его оружные. И как он сказал – так и будет, а все несогласные с такими трактовками отправлялись сами понимаете куда. Наверняка Едреня Феня – самая богатая владелица крепостных и посланных!

– Ваше величество, вы должны отменить указ о создании нового герцогства! – взывал к совести Вяземского очередной посланник, – земли Гессен‑Касселя принадлежат другому герцогу, а не вашему генералу Кузёма.

Вечный сыр‑бор на тему кто кому кум, сват и брат уже задолбали короля‑московита.

– Я взял его на меч и волен сам распределять завоёванные территории! Придите и отберите, коли такие умные.

Империя потеряла почти треть из‑за голландско‑русско‑шведских завоеваний, но цеплялась за наследные права своих титулованных особей. Тех, чьи предки точно также отобрали кусок географии у кого‑то ещё в своё время.

– Но так не принято в империи Карла Великого, – бессмысленная попытка достучаться туда, где нет сердца и сочувствия.

– Господа, пока я правлю Маальцем, будет по‑моему! – Михайла уже зверел, – если не нравится, докажите с оружием в руках.

Молодой король осмелел не просто так. Да, он раздавал титулы, создавая соответствующие домены. Тому же Кузьме передал Вальдек и Гессен‑Кассель, чтобы сделать генерала герцогом. Хотя «кормление» ограничил десятью процентами от дохода с территории. Обоим курляндским графьям причитались персональные маркизаты, а Егорке и Лариону тоже планировались герцогские титулы. В конце концов, те, кто были когда‑то «людишками», выросли в великолепных и верных руководителей и стоило их вознаградить.

Но имелись ещё козыри. Французский генерал Катина раскатал савойскую армию Виктора‑Амадея Второго (правда Евгений Савойский сумел часть войск уберечь от разгрома). Плюс, прекрасный полководец и организатор, Карл Лотарингский, отправился в Вену для согласований и был кем‑то тупо отравлен там. Император Леопольд Первый разозлился, но крайних так и не нашёл, как и равноценную замену. Почему‑то выживают обычно сыкливые брехуны‑подхалимы. Так что восьмидесятитысячная армия, сконцентрированная на границе Пфальца, готова поддержать французов в сей горький для немцев час. Осталось согласовать размер воспомоществования от Людовика Четырнадцатого, деньгами, а не очередными землями. Тем более, что на грани окончания полноприводной подготовки ещё три бригады: русская, курляндская и валлонская. В смысле, полностью экипированные, с двухлетней подготовкой и жаждой боя в глазах и в душе. Ждём команду «фас»…

Шведы в это время подгребали остатнюю часть Мекленбург‑Шверина, угарнизонивая всё, что необходимо для будущей мирной жизни. Очередной запрос от старшего царя пока не рассматривался Карлом Одиннадцатым. Продажа Шведской Ингрии при полной казне не особо интересна, хотя падающие доходы от Нарвы стали заметны. Резко упало количество русских товаров, проходящих через неё, а значит и пошлинной массы. Хотя песчаных дюн в Ингрии до фига и больше, но ими особо не поторгуешь на Балтике. Более важным казался вопрос возможных разборок с дружественной Португалией. Ладно, чёрт с ним, с Гамбургом, но кому в итоге отойдёт Любек? По идее он рядом с Мекленбургом, всего лишь на полштанины дистанции. Жаль, что подразделений не хватает, чтобы сразу везде и повсюду вдерниться. Впрочем и португальцам тоже не хватает – вон они смогли захватить лишь городок Лауэнбург, а не всё герцогство. И вокруг Гамбурга сопли жуют, ожидая подкреплений для полноценной осады.

Европейская война явно заходила в тупик. Великие страны истощали себя в бесчисленных передвижениях малых групп войск (от десяти до тридцати тысяч), а для большого решающего сражения никто не мог, да и не хотел собирать большие армии. В принципе, всё сводилось к разгрому многочисленных вражеских магазинов и осадах крепостей. Французские каперы охотились за голландскими и английскими судами, мешая торговле, а английские, испанские и голландские корабли бомбардировали прибрежные города Франции. Хорошо, что русские помогали в этот период, взяв на себя труды по перевозке товаров туда‑сюда. Заткнули, так сказать, дыру в европейском торговом балансе. Нынешние московиты – добрые и полезные люди, разве такое оспоришь? А то что часть прибылей теперь уходила им, так это справедливо, что ни говори. Тем более, что они уже контролировали столь важные реки, как Шельда и Мозер. Сколько потребителей и поставщиков обитает внутри Европы и всем нужно помочь: то с поставками, то с вывозом. Неправильные люди могут сказать, что Москва наживалась на бедах еврочеловеков и будут неправы. Дело в том, что Москва гребла лопатой лишь с османов, пополняя свой разграбленный стрельцами бюджет. А с других имели Смоленск и Брюссель. Две практически стотысячные армии всегда стояли наготове, чтобы оказать помощь сирым и убогим европейцам и принести им свет революции.

Король братской Швеции никак не мог понять, куда деваются доходы с завоёванных территорий. Одноразовый грабёж почему‑то съедался регулярными военными расходами, а разорённые в горячке земли теперь следовало приводить в чувство, чтобы что‑нибудь иметь с них в будущем. Армия, дорвавшаяся до трофеев, малёхо перестаралась с добычей оных. Порой у простых жителей отбирались не только скот и транспортные средства, но и инструменты, и всё это моментально сливалось маркитантам по дешёвым и сверхдешёвым ценам. И чем, спрашивается, ремесленникам и крестьянам зарабатывать на жизнь? А если нет дохода, то не с чего будет платить налоги. И не нужно быть неродившимся пока Адамом Смитом, чтобы понять сию простенькую истину. Генералы, офицеры и солдатня имеют интерес класса «здесь и сейчас», совершенно отличный от того, к которому стремятся лидеры‑хозяйственники. Так что Карлу Одиннадцатому впору рассылать коммисаров для урезонивания полевых командиров. А пока он с советниками решил хорошенько обдумать предложение Смоленска.

Император Леопольд Первый гордо восседал в Вене и постоянно требушил советников. Серьёзные потери в Савойе и под Белградом вынуждали принимать срочные меры.

– Сколько солдат мы можем набрать по империи?

– Ваше императорское величество, людские ресурсы исчерпаны. За последние два года мы и так вооружили более ста сорока тысяч.

– И какой выход, когда нам нужны дополнительные войска, чтобы восполнить потери?

Увы, но остаётся лишь приглашать союзников со стороны, так как активировать нейтральных членов имперского союза уже не удавалось. Тем более, что и количество этих «членов» сократилось. Бранденбург и Мекленбург ныне под Швецией, как и весь германский северо‑запад, оказавшийся в составе королевства Маальц.

– Ваше величество, переговоры со Швецией и Португалией ни к чему не привели. Из сильных остались незадействованными лишь московиты, но они опасаются воевать с Францией.

В реальной истории и Россия, и Швеция примкнули к Аугсбургской Лиге, а сейчас всё неправильно идёт. Фактически обе страны воюют против Священной Римской империи. Мало того, на следующий год могут завоевать ещё и Магдебург, как и Саксонское герцогство, а там и курфюрство Саксония окажется под угрозой. Даже в Богемии не всё в порядке – началось очередное восстание чехов. Ко всему, непонятны планы Яна Собесского, вдруг захочет ограбить Силезию? Про нависший над Тюрингией восьмидесятитысячнуй корпус Вяземского даже думать не хочется. Не откупаться же в очередной раз?

Поразительно, но объединение германских земель под синим флагом с мордой тигра шло на пользу жителям. Единые законы, единая мораль, единые налоги… А уж сколько радости было у проезжающих купцов. Больше не имелось рогаток на въезде‑выезде в каждом баронстве, как и мелких поборов. Достаточно один раз ввозную пошлину оплатить. Или вывозную. И торгуй себе в удовольствие по всей территории королевства. Небольшой налог, конечно, придётся заплатить при продаже, но он невелик (в процентах от стоимости проданного). Разбойников почти не осталось в лесах, а в городах резко уменьшилось количество воров и грабителей. Эх, вернуть бы колы, виселицы и плахи в нынешние времена! Глядишь и гопничанье, как вид промысла, испарилось бы. Впрочем Мальцев на светлое будущее не рассчитывал, жил текущим днём. Он с лёгкостью встроился в кровавую эпоху, где практически нет демократии. То бишь, истинные демократии себя изжили ещё при древних греках, сменившись (по просьбе народа) тираниями и деспотиями практически во всех греческих полисах. Попытка её реанимировать в древнем Риме кончилась властью императоров, а затем и поражениями в сражениях. В итоге, великое государство распалось, после чего его завоёвывали все кому не лень.

Королевство Маальц разлеглось почти на ста пятидесяти тысячах квадратных вёрст и насчитывало около восьми миллионов жителей. Профессии «пограничник» и «полицейский» были востребованы повсюду. С одной стороны, конечно же расходы на жалованье, но с другой… Тут своеобразная положительная собака зарылась. Что погранцы, что менты тратят свои колобашки на проживание и пропитание, плюс прочие расходы. Значит вливают деньги в экономику, что всё‑таки хороший фактор. Появляются дополнительные сервисы, увеличивается количество рабочих мест. А уж вспомогательный финансовый оборот приводит к тем же налогам, которые хоть частично погашают первичные вложения в организацию «добра с кулаками». И желающих пройти курс обучения на базах хватает, а уж какую помощь окажут стране вспомогательные вооружённые силы в случае агрессии! Подготовка‑то та же, армейская, а не какая‑нибудь драная «полицейская академия».

Ещё одно направление трат королевского бюджета – медицинское обслуживание. Одного самоедского мыла закупалось значительно, чтобы люди могли руки мыть перед едой по самым дешёвым расценкам. Ну и, насколько мог, Игорь Мальцев пояснял врачам то, что отложилось в его головушке. Конечно, не ахти какие, но намётки знаний будущего. Те, которые он получил на армейских курсах оказания первой помощи. А там уж сами врачи развивали эти крохи, ибо имели прямой материальный интерес быть лучшими в Европе. Чему, кстати, способствовали умки из медицинского центра Августа Вебера. Этому немцу не только графский титул дали, но и обеспечивали солидное финансирование. Не всё же нитрирование хлопка исследовать, пусть и основную специальность не забывает.

Ненавязчивая борьба с пьянством сразу в нескольких странах постепенно раскручивала герра Вайзера. Сам пивовар действовал в Москве, сыновья разъехались по разным Русям, а внук окопался в Богемии. Может быть именно его потомки и станут прародителями пива «Бадвайзер»? В любом случае, на пьянки, власти смотрели укоризненно, порой увольняя излишне «нажирающихся», а пиво помогало слезть с иглы «зелёного змия». По крайней мере, в это хотелось верить. На всякий случай чуток добавили акцизы на импортное спиртное, правда облагались налогом не столько объёмы сколько нечто вроде «литроградусов» (из будущего). Самогонщиков не гоняли, а всего лишь встроили в систему. Хочешь производить свою бормотуху – велком на борт. Но соответствуй ГОСТам, иначе на кол посадят за потраву населения. Ну и плати, плати, плати… Самогонку можно сдавать в кабаки, таверны и прочие заведения, имеющие лицензию на торговлю хмельным. Курение стало государственным и, как результат, недешёвым для потребителей. За самосад преследовали по‑взрослому. То есть, часть законов была очень грустной для населения, да ещё и по карману била. Видимо монархи некоторых стран не хотели стопроцентно хороших отношений с различными продавцами гадостей и пакостей. А ведь могли продавать монополии на поставки табака всяким «кармертенам» за три копейки, да ещё помогать аглицким немцам в сбыте, насильно заставляя своих подданных курить.

Младший царь рос каким‑то другим, отличным от того, каким был в реальной Истории, хотя имел практически то же окружение. Может быть более систематическое образование воздействовало или проживание последние годы в Голландии? Ни тебе бунтов, ни попыток лично его отравить, ни мятежей, ни вечно недовольной сестры Софьи. Всё осталось где‑то там, далеко в России. Гарантий того, что он станет царём Московии тоже не давали, когда брат Иван в здравии и твёрдом уме. Малой радовался своему графству в составе Голландии и совмещал учёбу с правлением. И нянькался, как со своим личным полком, так и выданными во временное пользование армейским корпусом и флотилией. Причём не игрался, как с потешными в другой реальности, а очень даже серьёзно относился к военному делу. Эх, если бы ему добавилось, тем или иным путём, графство Восточная Фризия вместе с Эмденом, ничего другого по жизни и не потребовалось. Тут тебе и выход в моря‑океаны, и связь по рекам с внутренней Германией, и самостоятельность о которой любой мечтает в восемнадцать лет.

И старший царь имел свои мечты, желания, даже планы. Смоленская Русь становилась всё более прогрессивным и стабильным государством, готовым в будущем претендовать на округление границ. Ян Третий Собесский с трудом отбрыкивался от предложений продать ту или иную часть Речи Посполитой, которые делал северо‑восточный сосед. Конец года показал, что деньги в польской казне умудряются таять быстрее, чем туда приходят, а супруга короля постоянно прикупает в собственность то, что наиболее дорого стоит. Шведский король понимал, что рано или поздно придётся продать Ингрию, хотя бы без реки Невы. Тогда не будет смысла держаться и за Эстляндию. Впрочем, если бы взамен Иван Пятый согласился предоставить корпус для завоевания курфюршества Саксония, то можно поступиться и Равелем. От царя не убудет особо, а людям поможет раздвинуть границы.

С севера уже дошли слухи о том, что два новых порта в Кольском фиорде построены и готовы обрастать населением, сервисами и береговой обороной. Как бы Московию не обезжирить, тем более, что людишки понадобились и на лёгонькое заселение левобережья Амура. Хорошо, что удалось наладить вывоз германским беженцам из разорённых войнами краёв. Людей, которые потеряли не только собственность, но и веру в светлое будущее. Кстати, усиливался ещё один порт – в Астрахани. Всё‑таки торговля с Персией немаловажна, так как персики тоже люди и у них тоже весь транспорт скрипит, коли его не смазывать регулярно. Одна задача у семерых русских нянек – где в достатке управленцев и специалистов найти. Хоть самых тупеньких ПТУшников и манагеришек из будущего. Увы, звёзды не желали помочь

Глава 11

«…И налил князь воды сельтерской в кубок. И выпил её с наслаждением. И понял он что это хорошо…»

В принципе, когда завоёвано аббатство Фульдэ, то только совсем дремучий попаданец (из программистов али интеллигент какой) не воспользуется личными источниками сельтерской воды. Её, небось, ещё древние римляне черпали и никак не могли вычерпать. Чего уж говорить про скупого князя, который наложил лапу на ценные источники, чтобы кто попало сию воду не пил за бесплатно или будучи проездом. Самим мало! Заодно, в рамках программы защиты водного ресурса, началось укрепление границы с герцогством Заксен. Вдруг соседи захотят подраться и чего‑нибудь полезное отберут? Вон, шведы тоже границу с Магдебургом укрепляют, всё‑таки 1691‑ый год наступил. А португальцы уже переговоры ведут.

– Ваше величество, мы готовы выкупить у вас земли Бременского архиепископства, а то сложно поставлять необходимое лишь через эстуарий Эльбы.

Ага‑ага, сложно им. Так захватите Гамбург и все проблемы улетучатся. Впрочем, на культур‑мультурных переговорах нужно по‑другому изъясняться.

– Уважаемый герцог, – начал вить свою паутину Вяземский, – жаль терять столь важную территорию. Хотя можем поменять регион Штаде на восточную половину Кубы например.

Ни фига себе пельмень! Дверь в Европу на ворота в Вест‑Индию – и кто кого обжуливает? Благородные доны не разобравшись толком пригрозили, что откланяются и отбудут за консультациями.

– Да, конечно же, вопрос требует согласований, – признался Михайла Первый.

Спрашивается, зачем нужны дополнительные хлопоты, да ещё за океаном? Ясно же, что в случае обмена придётся заниматься денегритизацией своей половины острова. Мол, попаданец расизм вместо коммунизма строил. И какой толк от новой земли в Новом Свете, коли вся американская коммерция Маальца сводится к обмену готовых денежек на слитки? Причём, происходит это не каждый год. А из‑за расширения ассортимента торгового оборота могут и старшие евробратья прицепиться и по шее настучать. Разве что венецианцы заинтересуются свой торговый дом в каком‑нибудь кубинском порту разместить? Конечно, если им на это намекнуть погромче.

В начале года почему‑то все со всеми ведут гласные и тайные тёрки. Видимо, чтобы затем делать всякое, не задумываясь. Наши тоже этим занимались, авось пригодится. Какой‑то вселенский заговор намечался супротив реальной Истории. А точнее, против австрийского эрцгерцога. Да, сама Австрия лишь эрцгерцогство, не более. Просто Габсбурги рулят германскими и итальянскими народами в рамках Священной Римской империи, в которую Рим не входит.

– Экселенц, стоит расколоть империю и Леопольд Первый лишится своей силы, – вслух намекал дофин Людовик, прибывший в Брюссель, – согласитесь, что коалиция может создаться очень сильная.

– Вы правы, ваше высочество, следует ваши предложения обдумать. Жаль, что мы, русские, очень долго запрягаем. Зато едем быстро!

Ну да, из‑за долгого запрягания вечно опаздываем повсюду. Зато гордимся тем, как быстро мчались туда, где другие уже всё разобрали. Впрочем, идея сговора Португалии, Франции, Швеции, Польши и всех видов Русей (включая фламандско‑брабантскую) выглядела привлекательной. Обезжирить мощного противника важно не ради новых завоеваний, а чтобы его знатно ослабить. Тем более, что шведы явно раскатали губу на курфюршество Саксонию, а османы готовы полноприводно воевать за Балканы. Лишь лидерам Маальца особо ничего не нужно, но приходится изображать заинтересованность в реструктуризации Европы.

Неожиданно помер Папа Римский Александр Восьмой. Блин, в него деньги вложили, а он даже отработать их не успел, эдакая невезюка приключилась. Теперь будут нового выбирать, но князя Голицына в командировку больше не отправят. Не фиг морду баловать и по заграницам разъезжать. Окучивай свою Софью Ганноверскую, коли приспичило, и приходи на заседания совета, когда нужно. Глядишь, поимееешь в свояченицах королеву Англии, а значит в личных кентах окажется сам Вильгельм Оранский. Ну и пасынок Георг, чисто теоретически, на «кэпитал оф Грейт Британ» может рассчитывать. Главное, на Глафирью губу не раскатывай, даже если она правда дочкой на стороне является. Князь, пусть и родовитый (из Гедеминовичей), не ровня молодой королеве Маальца и с этом следует считаться.

Шведский король одобрил продажу Ингрии, а точнее своих владений к югу от широты на которой находится Копорье. Сама крепость стала южным шведским форпостом на границе с Западной Русью. Иоанн Пятый заплатил деньгами, но военный контракт не продлил. Зато тут же предложил и деньги и войска, если Швеция передаст (как положено передастам) свой кусок Эстляндии вместе с Ревалом. Цена заманушная, сто тыщ рублей, вдобавок и тридцатитысячный корпус на два года в пользование. И какой дурак от такого сладкого предложения откажется? Карл Одиннадцатый обещался подумать, поскрипеть мозгами, но куда он денется, когда очередная военная кампания начнётся? Нищая Прибалтика заметно уступает германскому изобилию, а когда дойдёт очередь до войны с Саксонией, то каждый ствол будет на счету.

Осталось уболтать в пару монархических глоток Вильгельма Оранского, чтобы продал для Петруши Восточную Фризию. Она, как и Ольденбург, останется в составе Голландии, но под управлением младшенького московита царских кровей. За это Михаэль Первый отказывался от прав на графство Липпе, а Иван готов рубликов чуток проплатить. Не только бывший штатгальтер, но и Генеральные Штаты приступили к рассмотрению вопроса. В принципе, какая разница, кто владеет кусочком государства? Ясно же, что Московия знает своё место и всего лишь хочет транзитные порты в этих землях, чтобы свои товары продавать. Большего никто не позволит варварской стране, обустроившей своеобразный эксклав на чужой территории.

Европейские львы готовили свои армии к очередным баталиям, строили новые магазины взамен разграбленных, призывали друг друга к союзничеству и тратили деньги, оплачивая всяческим русским и нерусским торговцам поставки необходимостей и востребованностей. По очень высоким ценам! Те страны и вольные города, которым империя ничем помочь не могла, съёживались в горьком предвкушении захватчиков. Ограбят, изнасилуют, всё поломают и повыковыривают. Эх, если бы их армия Маальца завоевала, а не какие‑нибудь португальские шведополяки! Только у жертв никто никогда ничего не спрашивает и их мнением не интересуется. Март неотвратимо приближался, вместе с весной и бурлением страстей…

Патриарх Адриан, проведя ряд согласований с князь‑кесарем Москвы и, руководствуясь посланиями Ивана Пятого и Михаила Вяземского, начал церковную перестройку и ускорение. Богатства русской православной церкви поспешили в реализацию, вместо того, чтобы тупо накапливаться в закромах. Пример Воскресенского университета экономической и управляющей деятельности следовало продублировать ещё в семи монастырях Московии. Всё‑таки хороший товар, эти манагеры, хоть в аренду сдавай, хоть продавай желающим. Востребован повсюду, а первыми в очереди стоят Хрущёвы и иже с ними. Тем более, что воскресенцы поделились своими учителями от чистого сердца и за малую мзду. Второй инновацией явилось создание агропромов, наподобие Алексеевского и Беспутинского. Что ни говори, а пользы от картопли (второго хлеба для мирян) и кукурузия (скотьего корма) было немеряно. Да и неча ждать, когда османы разродятся полосой свекольных полей и набором сахарных заводов в Дикой Степи, пора и своими обзаводиться, чтобы не ждать у моря погоды. Тем более, что ремёсла, в первую очередь, кожевенные, нужны селу, а их результаты – потребителю. Чего кожи продавать, когда есть огромная номенклатура всякоразных изделий из неё? Вот, на церковные деньги и закупалось оборудование и станки, даже из Европы. И свою бумагу имеет смысл производить, когда соломы вдосталь, имелись бы технологии. А крыши можно и другими материалами крыть, когда имеются деньги и желание. Ещё один важный вопрос разрешился с пользой для всех. Патриархия получила разрешение на создание православного ордена, наподобие католических. Назвали в честь святого Александра Невского. Послушники, воины, витязи, богатыри – всё как у орденцев Юрия Боголюбского. Плюс, добавили научное направление и хозяйственное. Медальоны, как положено: и ценность, и признак принадлежности, и предмет для зависти, что ни говори. И куда сия опричнина приведёт – то никому не ведомо, лишь бог знает ответ. А чтобы не отвлекаться от богоугодных деяний, Адриан провозгласил своё хозяйство «вне политики». Вон, Иоаким, лез куда не просят и чем кончил? И по сусалам знатно получил, и забвению был предан.

Ромодановский постепенно изжил стрельцовщину, как явление. Полков стало меньше, зато все, как у старшего царя и короля Маальца. Качественное вооружение, хорошо и сытно подготовленные бойцы, удобная форма красного цвета. Гы‑гы‑гы, получилась Красная Армия на Руси! Опять? Да, снова здорово! Тех мятежников, кого не казнили за последний мятеж, отправляли (порой с семьями) на восток. Каменный пояс нуждался в людях, как и Сибирь‑матушка. Конечно, формировать население окраин из бунтовщиков и евробеженцев не особо хотелось, но где ещё полюдье брать? А там, глядишь, детки повырастают, да своих нарожают. Небось ментальность изменится, когда на ноги из грязи встанут? Москва пользовалась проблемами Османской империи, тем, что там никак не могли устойчивую власть наладить. Султан Сулейман Второй, отбывший солидный пожизненный срок в почётном комфортном заточении, уже плохо себя чувствовал, оказавшись на воле, да ещё и в должности правителя. А на смену имелся лишь примерно такой же, пока сидевший в «кафеси». И долго он будет править, когда сменит нынешнего? Всё интендантство поголовно погрязло во взятках и казнокрадстве при слабом властелине. Вон, Исмет‑паша, с удовольствием закупал всякое именно в России, потому что имел свой десятипроцентный бакшиш со стоимости закупок. Даже тогда, когда имелась возможность купить то же самое в других краях подешевле. Так что русская казна быренько пополнялась, а чтобы и её не раздербанили началось строительство Царского Банка. Мощное каменное здание, местами кирпичное, строилось с учётом возможного нападения при очередном бунте. Хотя, толку‑то, коли охрана перейдёт на сторону очередных мятежников?

Ещё одной положительной чертой времени оказалось создание Приказа чёрного и цветного металла. Всё‑таки глупо продавать чугуний по дешёвке европейцам, когда можно из него всякую полезную нужнятину клепать. Пример Ивана Грозного, сместившего акцент с торговли сырьём на экспорт оружия до сих пор не забыт. Даже соответствующие стандарты ввели, чтобы оружье разных мастеров друг от друга не отличалось. А тех, кто пытался подешевле поставлять в казну, чтобы подряды перехватывать, оперативно отстраняли от демпингования. Во‑первых, качество явно упадёт, во‑вторых, неча самим себе цены сбивать и потом дружно страдать от этого. Европа вся воюет – значит будет брать, особо не торгуясь, пока масть идёт. В общем, спекуляция на европроблемах по всем направлениям поддерживалась, как боярской думой, так и лично «дорогим Леонидом Ильичом»…

Всё‑таки хорошо быть северным народом, любителем санок и полозьев. Шведская сорокотысячная армия начала свой марш‑бросок на Магдебург в феврале, открыв европейский сезон охоты на лис. Русские за ними не последовали, а наоборот, ожидая окончания договора в марте, готовились двинуться на восток, к Одеру. Раз свободолюбивую Эстонию не продали и не предали, значит нечего в чужих землях куковать, как какие‑нибудь Куковякины. Сколько шведский генерал ни колготился, трындя, что договор «вот‑вот подпишут», рашенки не уступали. Раз нет козы с орехами, значит пора домой, к родным юртам и берёзкам валить, пока при памяти. Мол, жёнушки с чадушками ждут‑пождут и в кадушках огурцы солят, тоскуя. Неохота уподобляться татарам, которые лучше незваных гостей, чао бамбины, сорри!

Новости быстро разлетаются и без всякого инета с ТВ. Курфюрст Саксонский, он же Иоганн Георг Третий, он же маршал Священной Римской империи, он же «Саксонский Марс», тоже засобирался восвояси без промедляси. Вернул взад должность командующего имперской армии, собрал своих солдат (целых двенадцать тысяч), а заодно навербовал ещё пару дивизий наёмников. Родина в опасности и значит его место там, в Дрездене. Оттого, что Швеция пока войну не объявила, гарантии мирного сосуществования нет, а дурные предчувствия в заднице есть. Тем более, что его супруга отказалась от кастратов, певших в опере женскими голосами, а это дурное предзнаменование. Леопольд Первый не смог удержать одного из лучших своих полководцев, понимая, что своя рубашка всегда ближе к телу, чем шкура недобитого медведя. Платочком помахал на прощание, навестил могилку Карла Лотарингского, поставил во главе армии Людвига Баденского и дал карт‑бланш Евгению Савойскому. Колёса Истории заскрипели в связи с первыми телодвижениями внутренних органов старушки Европы.

В Брюсселе наконец‑то дождались некоторых решений союзников.

– Экселенц, его величество Педру Второй одобрил размен, – доложил герцог де ла Мейру, посол Португалии, – предлагаем создать комиссию и отправить её представителей на Кубу для предварительного размежевания острова.

– Благодарю, ваша светлость, за приятные известия, – со всей куртуазностью попытался ответить бывший бродяжич, – вам будут переданы карты с указанием границ провинции Штаде. Исполнением займётся личная канцелярия нашего премьер‑министра.

Чёрт его знает, может оно и к лучшему. База на Тобаго хороша, но хочется чего‑то посолиднее размером и возможностями. Мальцев не знал, что случайно выбрал ту половину Острова Свободы на которой имеются прекрасные мощные залежи руд с железом и никелем. Поэтому ориентировался на посконные кубинские прелести: табак, сахарный тростник, ром и бананы. Заодно, припахал князя Голицына, а точнее его «домашние заготовки» на тему, кому предложить в Европе дружеское соучастие в развитии новой игрушки. План по захвату саксонского герцогства был свёрстан, благо его владелец погиб ещё в битве за Люнебург, а наследник находился в своеобразном плену, здесь же в Маальце. Ясен пень, что Георгу ничего не светило, даже в самом благожелательном раскладе. Новые земли аннексировались лишь в пользу Михаила Вяземского, а не по справедливости. У кого меч крепче – тот и прав!

В начале марта прибыл полпред из Голландии.

– Ваше величество, мы готовы на передачу Восточной Фризии в пользу герра Питера. Просим вывести ваши войска из графства Липпе, если они там имеются.

Ну, что же, последний штрих нанесён, можно двигаться дальше по пути наглости и размахивания кулаками.

Наибольшей загадкой оставались действия французов. Чуваки припахали более трёхсот тысяч солдат и офицеров, но явных успехов не было видно почему‑то. Драный (весь из земельных заплаток) Пфальц до сих пор не был покорён полностью и безоговорочно. Выжжен? Да! Разграблен? Да! Обезлюдел? Да! И где результат? В северной Италии дошли вроде до Турина, одних победных реляций выше крыши, а теперь австрияки угрожают Дофинэ. Испанцы были на грани потери своих северо‑восточных провинций – там и остались, на грани. Про Ирландию нечего и говорить, если лягушатники умудряются воевать… между собой. Гугеноты за англичан, католики за короля Якова.

Дофин Людовик ссылался на веские обстоятельства.

– Ваше величество, сир, мы делаем всё, что можем. Но нам не хватает ни войск, ни генералов.

Мать‑перемать, сколько же вам их нужно? Вон, австрийцы тоже везде воюют и тоже почти безрезультатно.

– Мы не можем вам передать свою армию, ваше высочество, иначе голландцы вторгнутся, а германцы начнут повсюду мятежи. Если хотите, можем взять на себя покорение земель к северу от реки Майн. Всё‑таки отвлечём австрийцев возможной угрозой вторжения.

Переговоры явно заходили в тупик, но оставалась надежда, что стороны найдут общее решение. Естественно, в пользу Вяземского и его соратников. В принципе, тридцатилетний кронпринц и сам понимал, что просьба французской стороны неуместна. Оставшись без армии, Маальц ослабнет и тогда левый фланг французов оголится. Сразу весь северо‑восток коронных земель окажется под ударом. Людовик Людовикович склонялся к русскому варианту, осталось убедить в этом отца, развлекающегося в Версале и видевшего войну лишь на картах. Так и отбыл в Париж, а не навстречу неприятелю с русскими полками подмышкой.

Вторжение в малую Саксонию проводили двумя корпусами. Алексей фон Либау отправился с пятью бригадами в Кобург, а Дмитрий со своими (пятьдесят тысяч при двухстах пушках) рванул к Готе. Да, пушечное неравноправие (Алёшке досталось лишь десять батарей по шесть орудий), зато северо‑восточное направление более приоритетно. Фельдмаршал Кузёма потёпал с погранцами и парой бригад в сторону независимого графства Генненберг, нагло существовавшего внутри герцогства, но не платившего положенную дань. Боёв практически не было: народ или отсиживался по домам, или выходил встречать «освободителей». Кампания потихоньку раскручивалась, как и все другие.

Португальцы получали подкрепления и готовились к кровавым разборкам с вольным Гамбургом и полному завоеванию герцогства Лауэнбург. Шведы осадили Магдебург и поняли, что это надолго. Дальберг рвал и метал от бессилия всё что под руку попадалось. Какое курфюршество, если с обычной маркой не получается справиться? Сильный флот негде применить, когда воюешь внутри континента. В Стокгольм помчались стремительным жанатурмысом просьбы о дополнительном воинском контингенте, раз русские ушли. Кто же знал (ага‑ага!), что немцы не захотят встретиться в открытом сражении, а предпочтут, как крысы, спрятаться за крепкими стенами.

Аугсбургская Лига медленно, но верно, распадалась на отдельные составляющие. Австрия, Голландия, Англия, Бавария – вот и всё, что являлось костяком союза. Венгры, благодарные за своё освобождение от турков, уже мутили своеобразную самостийность не желая стать доминионом соседнего эрцгерцогства. Саксонцы стопудово выбыли из коллектива и сосредоточились на шведско‑русской угрозе. Да, Карл Одиннадцатый дал по‑быстрому добро на продажу Эстляндии, рявкнув на собственный прозаседавшийся парламент. Герцогство Вюртемберг постоянно подвергалось набегам французских отрядов, а Венецианская республика помогала лишь против осман, да и то в интересах личного расширения. Конечно, Силезия, Богемия и Моравия исправно снабжали императора Леопольда деньгами, оружием и людьми, но что будет, если поляки сменят курс? Впрочем, Речь Посполитая сама поимела проблемы в захваченной Молдавии и Буджаке. Крымчане неожиданно переключились с войны в Сербии (за Турцию, за султана) и навалились на ляхов. Ясно, что если шведы захватят Саксонию, то выйдут к границам Чехии. Тогда, или подпишут «вечный мир» с Империей, или их аппетит ещё больше разыграется. Плохо, что от всего этого бардака выигрывают почему‑то в основном московиты. Впервые, сия азиатская страна имеет славный бакшиш от европейских разногласий. Хотя, если настропалить их царя Иоанна Пятого на отторжение у Польши литовских земель, можно втянуть русских в длительную славяноубийственную войну. Сказано – сделано (Леопольд Первый отправил в Смоленск доверенных полпредов с дарами и обещаниями).

Пётр Первый, ничтоже сумнящеся, вернул старшакам их бригады. Первый в его жизни большой полк отборных подготовленных воинов (три с половиной тысячи бойцов с вежливой улыбкой на лице) был достаточно натренирован, предан своему повелителю и вооружён до зубов. Такого количества вполне хватало для поддержания порядка в «голландской московии», так чего кормить остальных, временно прикомандированных? Флотилия пока нужна, так какмладший царь уже раскатал губу на свой бизнес в Вест‑Индии, коли пол‑Кубы стало нашей, русской землёй. И тема выгодная, как у всех. Поставляй европейские товары в колонии и вывози сырьё и материалы оттуда. Тамошнее спиртное, навроде рома, а также табачные изделия. Вон, говорят кубинки на своих потных бёдрах сигары крутят, а кончик закатывают в своей заднице. Экзотика и покупателей хватает! Впрочем, свой флот тоже строится на своей же верфи в Амстердаме. Там удобнее, так как различные прилады всегда можно найти в славном торговом городе. И экипажи учить, благо учителей вдосталь, с опытом и знаниями. Старший брат долю в русских северных товарах выделил – в пушнине и смазках. А если захочется путешествовать по морям или через океан, так есть на чём и с кем. Верные ближники за Петра держатся и на сторону не смотрят. Даже свои кумпанства (пока небольшие) понаоткрывали. От Москвы лишь память осталась, пакостная – не забылись ужасы первого стрелецкого бунта. Хотя одно название всё‑таки укрепилось. Назвал царь свой первый полк Преображенским.

В Маальце тоже всё шло неизвестно куда. Первые тонны свекольного сахара отправили потенциальным потребителям вместе с бочками подсолнечного масла. Наверняка и другие европейцы дружат с головой и такое имеют, но что‑то в ширпотребе не видать. Хотя цена «белой смерти» дороговата выходит из‑за малого производства. Вот, когда всё вокруг будет отсвеклорировано, тогда наступит эра «повального телевидения». Первые эксперименты по производству виски из кукурузной патоки пованивали, как в прямом, так и в переносном смысле. Всё‑таки не всякое прогрессорство и подражание без знаний идёт впрок. Видимо послезнание исчерпалось ещё на стадии мыла и жидкого аспирина. Пора и честь знать, тем более, что специальные засланые казачки докладывали, что в Австрии зреет заговор против Вяземского. Недобитые сбежавшие многочисленные владельцы доменов организовали пул для реванша. Лишь разногласия, как следствие кружевной разносортицы в германских землях, не позволяли толком объединить капиталы и нанять достаточно сильное воинство. Зато развивающаяся металлургия радовала. Дошло до того, что чугун варили впрок на день «Х». Знать бы ещё, когда он наступит. Михайла разумно разделил экономику на государеву и частную. Пусть сервисом и субподрядами занимаются мелкие частники и артизаны, а серьёзные дела творят госпредприятия. Да, социализм, ну и что? Кто может запретить князю с отбитыми в отрочестве мозгами заниматься экономическим беспределом, который якобы неэффективен и ведёт к загниванию? Пока тоталитаризм лишь развивает страну, как вдоль, так и каждому мелкопотаму в личную калиту. Чего‑то не видно недовольных режимом ширнармасс, даже на персональных кухнях и верандах. Все диссиденты или в эмиграции у чёрта на куличках воняют и исходят словесным поносам, или расселись на колах и развесились на виселицах. А нецензурные слова «толерантность» и «гуманизм» даже в школах для малят не изучают. В общем, маальцяне всех сортов (язык сломаешь об такое название!) ждали не великой демократической победы, а то, что попроще. Например, возвращения экспедиции с неведомого Пуруса.

Вяземский недоумевал по поводу военных успехов. Почему немцы сдаются, в основном, без боёв, где героическая защита личных фатерляндов? Как проверить новое оружие, если лишь в Кобурге попытались дать отпор агрессии? Сели в осаду на целых три дня и сдались, когда в городе начались пожары из‑за ракет. В результате, и ворота открыли, и даже дань собрали с горожан, попутно повязав местного бургомистра и его сторонников. К концу апреля отряд «тигрят» под командованием Алексея дошёл до Рудольштадта на реке Зале. Определилась новая восточная граница, как‑никак. Кузьма, тихой сапой, подкрался к Арнштадту покорив по пути всё графство Шварцбург, а Дмитрий после Готы взял Эрфурт. На закуску остались лишь Веймар (где пока не было республики) и Йена. В итоге вскрылся германский идиотизм. Тюрингия столь часто перераспределялась между различными наследниками, что вроде единое герцогство состояло из нескольких. Тут тебе и Заксен‑Эйзенах, и Заксен‑Веймар и Заксен‑Йена, и прочие Заксен‑Шмаксены. Неудивительно, что простой народ по‑своему порадовался объединению, а набор Заксен‑герцогов просто свалил от надвигающегося упорядочивания и раскладывания по полочкам. Прихватив, как богатства, так и своих гвардейцев для охраны. Хорошо, что генерал Рысьев успел отбить три солидных обоза, а то наши совсем без трофеев остались бы.

Курфюрст Иоганн Георг Третий тут же прислал переговорщиков, чтобы обустроить мир во всём мире. Хороших денег предложил (целых тридцать тысяч талеров), руку помощи, коли понадобится, и свои связи при венском дворе. Жаль, что Вяземский не успел одобрить сделку и принять микро‑взятку. К Магдебургу прибыл тридцатитысячный русский корпус Иоанна Пятого и устроил ракетный обстрел. Попутно, были проверены новые снаряды для новых же пушек. Пироманы московитского разлива нагнали ужаса на горожан, напомнив судьбу города в Тридцатилетней войне. Тогда не только всё сожгли дотла, но и перебили всех, кто достойно держался в осаде более полугода. На этот раз горожан не убивали, а тупо ограбили, причём шведы. Правда, русским отдали треть награбленного, блюдя своеобразный мародёрский этикет. К концу мая шведы сделали шведским всё магдебургское, понаставили, где надо, гарнизонов и согласовали вместе с различными русскими планы завоевания сильного курфюршества. Вяземцам позволили захватить земли Саксонии к западу от реки Зале. А что, не жалко, пусть хвостом подавятся, если такие умные и сильные. «Иоаннитов» отправили в Халле и нацелили на Ляйпциг, а сами, оккупировав Ангальт, решили вторгнуться в исконного врага по Эльбе (Виттенберг‑Торгау‑Мейссен и, будьте любезны, Дрезден). Агрессия должна начаться в первые дни июня, иначе удачи не видать.

Конечно, саксонцы тоже готовились к войне. Курфюрст вернулся с тридцатитысячной армией и провёл дополнительный призыв, загнав в своё войско ещё двадцать тысяч подневольных крестьян и горожан‑добровольцев. Благо, оружейники страны наклепали вдосталь мушкетов и даже пушками порадовали. Усилению обороны подверглись, как Лейпциг, так и столица. Создавались запасы на случай осад, арсеналы для тех, кто решит помочь в святом деле защиты родины. Жаль, что империя им ничем не могла помочь, так как самой не хватало уже ни сил, ни возможностей. Вроде по мелочам, но слишком много забот. Вон, в Трансильвании пришёл к власти ставленник османов, граф Имре Тёкёй и отрёкся от Габсбургов. Мало того, ещё и решил помочь правоверным своей небольшой армией. Испанцы отбивались от французов в Каталонии и Пиренеях, правда пока держались, но как‑то хлипко. И поляки погрязли в войне с крымским ханом, потихоньку теряя Буджак. К концу года, дай бог, закрепятся на границах Молдавии. Никакого «от моря до моря» им уже не светит. Австриякам, кровь из носа, нужно было генеральное сражение с армией султана Ахмеда Второго, а не набор изматывающих стычек. По финансам дешевле выйдет! Тут ни до какой Саксонии руки не доходят, потом отвоюем, после великой войны. Ага‑ага, в РеИ после «пфальца» почти сразу начался массовый раздербан «испанского наследства». Потеряете саксонцев сейчас – фиг что вернёте в будущем.

Французы теряли позиции в Северной Италии. Катина, став маршалом, вынужден был снимать осады с городов, так как принц Евгений Савойский умудрился усилить свой корпус до пятидесяти тысяч солдат, а французу никаких подкреплений не прислали. Чтобы разгрузить самих себя, лягушатники дали добро Вяземскому на переподчинение земель к северу от Майна. Висбаден, Франкфурт, Вюрцбург, даже Свинячий Бург приятно пополнили коллекцию немецких елепроизносимостей, а берег новой крупной реки подвергся форпостизации и блокпостированию. Даже новый курляндский цветной атлас приятно единообразил взор светло‑синим цветом королевства Маальц, вместо предыдущего пятнистого раздрая.

Прикольно, но португальцы до сих пор осаждали героический Гамбург, хотя другой частью армии уже добрались до Любека. Торгашеское епископство приготовилось к обороне, понимая что соседские голштинцы не рискнут помогать, а Дания не хочет с Португалией связываться. Даже англичане не лезут в Балтику, им с ирландцами проблем хватает. Ну никому нет дела до бедных любекчан и гамбургеров, все по своим делам разбежались и носа не кажут. А если завтра инопланетяне нападут? Так и будем по щелям прятаться и на соседа кивать, мол, он вкуснее?

Так что летнее вторжение в Главную Саксонию началось без свидетелей! Вяземцы занялись окучиванием западного аппендикса, а заодно и графство Мансфельд поимели. «Солнышки» захватили Халле, а затем и Брейтенфельд. Героические шведские воины осадили Виттенберг, отправив двадцатипятитысячный корпус к Торгау. Тут‑то на старуху и напрыгнула проруха. Курфюрст повстречался, да ещё и в открытом поле! Конечно, битва под Торгау сложилась очень упорной, но победа осталась за саксонцами. Всё‑таки лёгкие прогулки последних лет по германским землям, когда всё грязную работу выполняли русские, сказались. Центр саксонского построения из ветеранов отбился от наседавших «викингов», а личная тяжёлая кавалерия Иоганна Георга раздраконила вражеские батареи и врезала во фланг шведской пехоте. Да, добровольцы‑наёмники не смогли грамотно противостоять саксам и откатились, потеряв несколько тысяч убитыми и ранеными. Ясно, что разделение армии на два корпуса оказалось стратегической ошибкой и теперь нужно дожидаться московитов, чтобы её исправить. Те уже добрались до Лейпцига, где состоялась «встреча на Одере» с тактическим оперативным корпусом Алексея фон Либау. Город, несмотря на упорство, не смог долго сопротивляться новым тактическим приёмам класса «поджечь, запугать, внести раздор между защитниками». Особого войска у горожан не было, как и надежд, что их выручат в последний момент. Курфюрст, при всём желании, не мог отправить своих в сторону от Одера. Поэтому к нему в гости отправилась объединённая русская группировка «варваров» весом в семьдесят тысяч бойцов при сотне пушек.

Наглые «поляко‑тартары» пересекли речку Мульду и попёрлись вообще к Мейссену, подставляясь левым флангом под удар саксонцев. Однако, есть разница с кем драться и в каком количественном соотношении. Тем более, что на хвосте у немцев висел недобитый шведский корпус. Из Дрездена вышли ещё две дивизии, так как от общего сражения уже не увернуться, слишком быстро московиты передвигались. Поэтому битва народов под Мейссеном ошеломила всё Европу и наверняка войдёт в учебники. «Солнышки» и «тигрята» понакопали траншей, понаставили пушек, где ни попадя, благо их было вдосталь, и даже снайперские позиции подготовили на холмах (к которым привязали позицию). Всё‑таки, если двух‑трёх расфуфыренных подстрелить, можно и других напугать до икоты. Ну и ракет подготовили, не жалея. Пехоте эти леталки по барабану, а вот лошади, народ пугливый, и не любят, когда горит то место, где их пытаются выстроить. И очень сложно бегать за испуганным конём повсюду, он даже на сахар и морковку не реагирует. (Тут подсказывают, что яблоком попробовать нужно или хлебушком с солью).

Чинные построения обоих саксонских отрядов, со всеми положенными понтами и выпендриваниями, сразу оказались нарушены. Дальнобойные сверхдорогущие пушки тупо сметали колонны марширующих под барабаны дисциплинированных солдат. И кавалерии досталось изрядно. А учитывая, что стреляли ещё и из семидесяти тысяч штуцеров, тоже безумно дорогих, но дальнобойных – исход боя стал ясен досрочно. Преимущество окопной войны, что стреляют не шеренгами, одна за другой, а сразу все. Тут ещё кто‑то из снайперов совершенно случайно попал в бедро нервничавшего курфюрста, умудрившись перебить артерию. Пока пытались перетянуть, пока лекарь (того времени) примчался, кончилось грустно. Помер Иоганн Георг Третий от кровопотери, повезло нашим, как и положено в книгах о попаданцах. Тут и шведы подоспели, когда уже всё решено и геры победили антигеров. Те самые шведы, которые отступили под Торгау, но не отступились. Так Московия обеспечила победу Швеции (неужели опять возвращение старорусской привычки таскать каштаны из огня для других?).

Победа, одержанная русскими (все всё поняли в Европе и даже чуток вздрогнули), оказалась на руку… царице Наталье Кирилловне Нарышкиной. «Русская медведица» пыталась втюхать сыночка в датское королевское семейство и ей это удалось наконец‑то. Король Кристиан Пятый, опасавшийся, как Швецию, так и Россию, решил сделать ход конём. Претенденту на руку его дочери, Софии Гедвиги, отказали, сославшись на потерю Саксонии его отцом. Оказалось, что сватался к девушке Иоганн Георг, который так и не стал Четвёртым в новой Истории. Зато Пётр Первый – действующий царь, хоть и младший, и наверняка защитит тестя, если понадобится. Тем более, что карманное герцогство Фризия‑Ольденбург недалеко расположено, ежели по карте или глобусу мерять. Помолвку назначили на сентябрь, чтобы в долгий ящик не откладывать. Пусть все знают, какая родня у датского повелителя намечается. С во‑о‑от такой дубиной! Как бы Шлезвиг у Готторпов не отняли и в приданое не всунули. Эх, теперь бы и младшую, Наташку Алексеевну, удачно пристроить. Осьмнадцать лет уже, а всё в девках ходит, поди перезрела.

Аукнулось и в Смоленской Руси. Сосед, Ян Собесский, как раз потерпел поражение от крымчан и искал деньги на защиту Молдавии или, хотя бы, треклятого Каменецка Подольского, если совсем грустно будет. Ясно, что он обратился, якобы утрясти «де‑юро» и «де‑факто» в Черниговском воеводстве. Формально оно принадлежало Польше, но реальной властью являлись представители Сечи. Вот, за тридцать тысяч рублей и двести штуцеров, сию неразбериху привели в должный порядок. А то, что казаки власть потеряют, так ни одну сторону это не колышет. Иван Пятый своих главначпупсов для таких дел имеет. Ну и подпольные действия австрийских засланцев странным образом изменились. Попытки спровоцировать войну между Польшей и Московией не удались (забесплатно ныне русские не склочничают и грудью на штыки не бросаются), поэтому венцы стали дуть в уши магнатом Литовии. Мол, за независимость боритесь, а Смоленск вас поддержит, не бздите. Как будто какие‑то тайные договорённости имеются. Немцы, конечно, тупи‑гуарани по‑своему. Не учли, что между Сапегами и остальными литовскими лидерами мощные разногласия имеются. В общем, если и будет мятеж, то в Великом Княжестве Литовском. Внутренний! С севера незаметно пришло сообщение о создании Великого Русского Базара возле Мурманской бухты, но эту инфу утаили до следующего года. И так у европеян мозги трещат, а шарики за ролики закатываются из‑за вестей с ТВД.

В августе португальцы, потеряв до половины убитыми и ранеными, взяли Гамбург. Озверевшая солдатня три дня грабила город, не задумываясь, что портят добро своего же короля. Теперь Любеку однозначный трындец придёт, если чудо не случится. Имперцы, при Сланкамене, расчехвостили турок, которые в очередной раз потеряли обоз и артиллерию. Ясно, что султану Ахмеду Второму это может боком выйти. Или раком? Ну и вспомнилась песенка, которую некий солдат Швейк напевал во время своего Будейовицкого анабасиса: «Принц Евгений, славный рыцарь!…» Ведь более двухсот лет прошло, а полководца помнят. И как не помнить, коли он не только навтыкал лягушатникам в Савое, но и ворвался в Дофине! Теперь Людовик Четырнадцатый рвал и жевал галстуки с коврами, как все великие правители мира в Истории. Только‑только сообщили о том, что английская армия разгромила воинство отлучённого короля Якова, как подоспели новости с юго‑востока королевства. Сразу повылазили вековечные вопросы, как у руской интеллигенции: «Кто виноват?» и «Что делать?». Хоть, мирные переговоры начинай, но тогда придётся всё откатить к стартовым условиям. И кто от этого в итоге выиграет? Австрия или Франция? Дорогие читатели, угадайте с трёх нот, кому всё окажется на лапу? А я пойду поужинаю и сяду киношку в инете смотреть, «Реализация‑2»…

На переговорах представителей Маальца, Западной Руси и Швеции обсудили не столько стратегические планы на будущий год, сколько перераспределение захваченных земель. Шведам катастрофически не хватало людей даже для гарнизонной службы, чего уж говорить о завоевании Богемии. В итоге, они согласились передать саксонскую территорию между реками Зале и Мульде Вяземскому, оценив помощь союзника. А Ивану Пятому досталась половина награбленного, часть которого ещё предстоит поиметь в Верхних и Нижних Лужицах. В принципе, свеям имелся смысл на несколько лет заняться усвоением и перевариванием проглоченных впопыхах стран. Да и армию следовало восстановить, профессиональную, а не собранную из кого попало. Карла Одиннадцатого это вполне устроило. Осталось каким‑то образом договориться с эрцгерцогом Австрии, чтобы не нудел по поводу имперских потерь. Вдруг он согласится на мир и примет в дар миллион далеров, которые однозначно нужны для войны с Францией и Турцией?

Прикольно, но Леопольда Первого волновали те же проблемы. Император опасался нового военного союза Португалии, Швеции и двух Московий и постоянно требовал от придворных «идиотов и болванов» грамотных предложений. Тем более, что приблизительные подсчёты показали, что у них более трёхсот пятидесяти тысяч под ружьём и очень сильный флот. Если к шведскому миллиону добавить два миллиона дукатов (цена взятых трофеев под Сланкаменом), то можно откупиться хотя бы от русских. Один – старшему рускому царю, а два – королю Маальца. С условием, что вяземцы не вступят в сговор с Людовиком Четырнадцатым. Уже ясно, что у московитских медведей зрение плохое и они не видят денег, когда взятки на порядок меньших размеров. Главное, выиграть время, а потом можно будет восстановить всю Империю. По частям, в пошаговом режиме, когда удастся рассорить нынешних «друзей». Ничто не вечно под Луной!

Святая Инквизиция провела чистку Бремена и очень даже славно поживилась. Даже перед новым Папой похвалились и отметили помощь Брюсселя. Одно оставалось непонятным, куда деваются те «цеховики», которые успевали сбежать до репрессий экономическо‑религиозного плана? Протестанты не возникали против этих действий, так как долги ростовщикам просто списывались, что вызывало радость у верующих всех мастей. Естественно, что население поддерживало санкции, как стукачеством, так и перегибами на местах. Старенький Афоня уже почти не видел, но цепкий ум офигевал от размеров богатств, постоянно притекающих в казну. И так же возмущался вечными расходами и тратами.

– Как я помру, так по миру пойдёте, – напоминал он окружающим.

Сентябрьская помолвка младшего царя с датской принцессой стала очередным шагом в установлении отношений московского двора с Европой. Король Кристиан Пятый торопился обзавестись полезной связью военно‑экономического плана и надеялся, что именно его внуки будут в будущем править Москвой. В принципе, у многих создалось впечатление, что Иоанн Пятый забил на Московию и решил сделать европейским государством Смоленщину. Рижское взморье явно выглядело, как парадные ворота в Европу и обратно. Эх, не успел Пётр прорубить окно, по‑другому жизнь складывается. Кто знает, может с годами его изберут штатгальтером Голландии? Время покажет…

Глава 12

В октябре вернулась экспедиция с Пуруса.

– Михаил Алексеевич, всё исполнили, как ты приказывал, – доложил дьяк Александр (из Крапивиных), – и форт построили, и причалы обустроили, и с местными индейцами подружились.

– Надеюсь тамошние вожди остались довольны дарами и предложениями?

– Да, государь‑батюшка, очень довольны.

Ещё бы им быть недовольными, когда белые люди снабдили стальными наконечниками и оделили качественными луками, что поможет локальному племени в борьбе с другими индеями.

– Ну что же, показывай чего там нашли, – не вытерпел Ларион.

Показать было более чем в достатке. Красное дерево, палисандр, амарант, бальса какая‑то, даже дикая гевея. Кроме того, много чернильных и мускусных орешков, перьев красивых разноцветных птиц, шкуры тамошних леопардов‑ягуаров. Самоцветов самых разных: от чёрных до белых. И важным оказалось серебро и… «серебришко». Игорь Мальцев никогда не видел платину, но оценил её тяжесть, свидетельствующее о плотности. Образцы металла передали Веберу для исследований, вдруг какие‑нибудь особые монеты можно будет делать из неё. Или ещё что‑нибудь полезное, хотя плавить такое дюже трудно. В общем, приняли решение расширить колонию, всё‑таки полно всякого, что хорошо будет расторговываться в Европе.

Попутно обсудили колонизацию Кубы.

– Никаких негров завозить не будем, – сразу упредил Вяземский, – поселим беженцев из германских земель, пусть зарабатывают себе на жизнь.

Попаданец не хотел этнических проблем в будущем, да и мулатов почему‑то не любил, а они неизбежно начнут появляться. Пусть развитие будет дороже, главное, чтобы лояльность имелась в наличии. Раздел огромного острова – это не хухры‑мухры, поэтому важно, чтобы тамошний народ не крутил дули своим повелителям и не рвался напакостить. Впрочем, с португезами пока была дружба и вполне себе общая жвачка. Испашки‑то в своих колониях имели режим монополии торговли и других европейцев не подпускали ни к местечковому экспорту, ни к импорту. А Куба грозилась стать мощным производителем тростникового сахара, до восьмидесяти процентов от общего вест‑индского. Мальцев решил ещё хлопок там культивировать, чтобы хоть свои потребности покрыть в итоге. В смысле, всемаальцевские. Удобно, что сразу хороший порт достался, гордо именуемый Сантьяго‑де‑Куба. Гавана, ясен перец, принадлежит Португалии.

К американизации приступил и Иоанн Пятый. Издалека, но всурьёз. Он вступил в переговоры с испанским королём на тему выкупа или размена на ништяки западной части острова Гаити. Всё‑таки лепший друг недалече, да и надо бы уцепиться за что‑нибудь в Вест‑Индии. Все понимают, что морями гораздо ближе и дешевле грузы перевозить, чем на санях‑телегах из Сибири. Особых разногласий у этих двух монархов не было, но испанскому нужно всё: от денег до мехов и смазки. Старший царь предложил не только сто тысяч рублей, но и вывоз своим флотом испанских колониальных товаров. Причём, за проценты от продажной стоимости в Европе. Парадокс Истории – испанский торговый флот оказывается меньше, чем полагается такой стране.

Конец года всегда вызывает какие‑то ленивые тенденции. Урожай в амбаре, печка уже топится, репы наварено – можно ждать, когда стрекоза плакаться приползёт. И не дай бог, она, как в прошлый раз, продефилирует мимо в классной дублёнке, чтобы на Багамы слетать на зиму, ибо холодно ей здесь, засранке! Тогда всю зиму придётся горькую пить, чтобы разрыв шаблона преодолеть. Вон, европейцы уже привыкли, что московиты стали родными и естественными. Даже не кареглазо‑черноволосые, как положено истым азиатам. Понятно, что у их монарха деньги скоро закончатся, раз стотысячную армию за свой счёт содержит, а не обкладывает соответствующими налогами своё население. Пользуется, варвар, что без его смазок и мехов жизнь толком не живётся. Ничего, лет через двести начнут совсем хорошую и, главное, дешёвую интадуру делать – тогда Вяземскому туго станет. Да и мыла с шампу он готовит в обрез, а не на всю Европу, как предполагалась. И этот «обрез» тоже лишь для сверхбогатых и знатных. Много обезболивающих и жаропонижающих – но и те только для армейского использования, а не для ширнармасс. Даже ихний белый сахар, как и подсолнечное масло, являются дефицитом. Конечно, очень богатые люди заказывают купцам такое для того, чтобы среди других выделяться. Мол, настолько состоятельны, что можем себе позволить, когда другим это не по карману. Нет, так деловые люди не поступают. Те, которые бьются друг с другом, чтобы рынки сбыта перехватить, и давят количеством. Впрочем, к московитам и их закидонам привыкли за несколько лет. Ясно, что силой русских пока не задавить, лучше дружбу водить. Целее будешь!

Посланники, по первому снегу, снова зачастили в Брюссель и Смоленск с разными предложениями. Настолько сладко в уши дули, что так и хотелось им отдаться. Жаль, что расценки за близость чересчур высоки и поэтому всегда нелогичны. Такое впечатление, что приходишь в ресторан для ВИП‑персон с десяткой, а её даже на чай половым не хватает. Любые мумбы‑юмбы за ту десятку мать родную продадут и лишь московиты кобенятся. Как будто их полки из золота сделаны, а пушки драгоценными каменьями стреляют. Аренда солдата в месяц не должна превышать одного дуката, пусть солдатня трофеями перебивается. Так у всех принято, чего какие‑то несусветные цены называть? Воистину, проще дивизию из своих сервов создать, чем роту «иоаннитов» или «вяземцев» нанять. Вот полпреды и бились в истерике, попутно пытаясь подкупить хоть кого‑нибудь из сановников. Увы, ближники русского царя и короля Маальца их не понимали – сразу видны разные арифметические системы и вес чисел. А на «полезные связи» и «благорасположение европейских монархов» вообще не реагировали почему‑то. Такому, понимаешь ли, предлагают контакты при дворе, чтобы карьеру сделал и в европейцы выбился, а он нос воротит и снисходительно улыбается. Вот она – разница в западном и восточном менталитете, вся видна невооружённым глазом.

Предварительные переговоры между Францией и Австрией с Англией ни к чему не привели. Ещё хватало чем, кем и на что воевать. Поэтому и взаимные претензии однозначно не били – видимо рано ещё, нужно время для осознания. Даже американские колонии толком не делились туда‑сюда. Вот и приходилось не обращать внимание на то, что португальцы с русским оттяпали кое‑что у испанцев. Мало того, венецианцы и шведы уже забронировали бухты в восточной Кубе для своих торговых домов и представительств. И как после этого подданых дожа науськивать на Михаила Вяземского, если у них намечается дополнительная прибыль? Обидно европикам, но пиратское карибское братство решило стороной обходить сверхжестокие русские корабли. Наверное, единственные, которые даже не пытались захватить кого‑нибудь в бою, а лишь сжигали и топили. И кому с такими отмороженными хочется сталкиваться? Где благородный культур‑мультур, описываемый в романах? Мало того, парочку‑трирочку буканирско‑флибустьерских городков сожгли для пояснения московитских взглядов на жизнь. Не Тортугу, конечно, но всем всё стало ясно. Русские – дураки некультурные и не лечатся! Впрочем, флибустьерам хватало всякой другой добычи в Вест‑Индии.

– Ну что, братове, навоевались всласть? – спросил Михайла у советников.

Тайный совет подводил итоги года и планировал ближнее будущее. Как‑никак территория огроменная, да ещё и за морями прибавилось хлопот. Надо бы разложить задачи по полочкам, чтобы в трёх соснах не заблудиться.

– Да уж, Михаил Алексеич, – поддакнул Ларион, – нахапали будь здоров, как управляться будем?

– Может объявим нейтралитет, вдруг поверят? – улыбнулся Василий Васильевич Голицын, – пока Европе не до нас.

В принципе, особого расширения королевства не намечалось больше. Но другой вопрос следовало грамотно проработать, хотя бы на пальцах сначала. Речь Посполитую требовалось раздербанить в ближайшие годы на части: отдельно Литовское княжество, полякам – поляково, а Беларусь передать Смоленску. Для начала, чтобы Минское и Мстиславское воеводства отошли Иоанну Пятому. Без войны никак не обойтись. Идеальный вариант – помочь ляхам попытаться оттяпать герцогство Силезию у австрияков, а когда они завязнут в экспансии, ударить им в спину. То‑то турки порадуются! Увы, такое спровоцировать не удастся. Хотя литовских магнатов уже достала уния с польскими. Гедимин и Витовт остались далеко в прошлом, как и времена, когда само Великое Княжество Литовское было «от моря до моря» по собственной инициативе. Причём, новые русские не собирались оставлять литовцев совсем без земель. Наоборот, отдать им Жмудское, Трокское и Виленское воеводства и пусть будут себе вполне европейским государством. Главное, чтобы Пруссии ничего не досталось, сиё герцогство и без Данцига перебьётся. Конечно, о будущем прусском величии знал лишь Мальцев, вот и пытался заблаговременно соломку подстелить. И ограничить аппетит «главных немцев в Европе».

А Швецию придётся оставить на потом, куда‑нибудь за 1700‑ый год. Этот союзник ещё нужен, чтобы Австрия не слишком раскатывала родовую черту (губу Габсбургов). Всё‑таки противовес заглавным евространам и потенциальная угроза. Жаль, что младший Карл (будущий Двенадцатый) ещё мал и в оловянных солдатиков играет, хотя и пытается командовать дворцовым караулом. Большой Карл (который Одиннадцатый) пытается переварить проглоченное, но вечно натыкается на недовольство местного населения. Какие‑то маргиналы, а не верноподданные! То смуту устроят, то налоги плохо платят, то флаги шведские по ночам срывают. Вон, саксонцы, кое‑как собрали двести тысяч своих тугриков, чтобы официально проплатиться в состав «сборной Швеции». Награбить удалось в десять раз больше, но это силой, а не по доброй воле. Странно, но в русской Саксонии почему‑то порядок быстро установился и недовольных особо не видать. Кроме прежних землевладельцев конечно. Почему московитов все любят и даже уважают, а истых цивилизованных европейцев нет?

Наглые московитообразные в своих Брюсселе и Смоленске плели идиотские паутины, забываясь откуда прибыли и на кого пасти раззявили. Ох и дали бы им просраться евролидеры, если бы создали ЕС и примирились на время! Но монархи ничего пока не знали, считая всё происходящее лишь набором случайностей. Тем более, что даже создав европарламент, его некуда будет пока посадить – в Брюсселе другое правительство ошивается. Вон, банк построили, а рядом монетный двор, только монет пока не видно. И китайское семейство приютили, которое разрабатывает хлопкобумажную технологию, чтобы расписывать будущие бумажки красивыми разноцветными каллиграфическими надписями. И не какие‑нибудь «одна деньга», а сразу «десять тысяч мальцдолларов» (10,000 МД). Вот только кому такое нужно, где сиё бумагомараканье пользовать? Кто за эти китайские писульки будет отдавать серебро, золото или, хотя бы, товары и услуги? И даже вдруг особо богатые захотят поиметь столь никчемное чудо, где гарантия, что король Мишель Первый не обрушит мировую финансовую систему, объявив дефолт?

Ближе к рождеству Вяземскому пришло письмо от старшего царя, где тот поделился важной информацией. Оказывается, что османы и татары сделали Собесскому щедрое предложение о прекращении польско‑турецкой войны. Некий посол Дервиш‑Казы сообщил, что султан и хан готовы заключить с поляками «вечный мир» и даже отказаться от Подолии и Молдавии. В обмен ляхи больше не будут притязать на Валлахию и Буджак. Сермяжная правда заключалась в том, что придунайские княжества слишком бедны, чтобы толком содержать большие армейские подразделения, а отбирать друг у друга крепости не окупает расходы. Ян Третий задумался над выходом из войны. Сейм был вечно недоволен огромными военными расходами в тех краях, где и прибыли‑то никакой нет. А вот судьба Силезии стала очень близка крулю в связи с изменениями в расстановке сил в Европе. Во‑первых, женив своего сына на родственнице императора, он засунул палец в одно из герцогств Священной Римской империи. Во‑вторых, замирение с турко‑татарами высвобождало военные ресурсы, чтобы оттяпать хоть что‑нибудь у могучего юго‑западного соседа. Спрашивается, а чем заплатить различным московитским лидерам за парочку пятидесятитысячных корпусов, коли взять их в аренду? Загадка, однако, пустая мечталка и, вполне возможно, благоглупость. Но как хочется сделать что‑нибудь великое‑превеликое в конце жизни! Проблема польских королей в том, что они не наследные, а выборные. В любой момент сейм коронует другого, а то и заграничного (как было в конце прошлого века) и останешься лишь с родовыми землями. Так почему бы не хапнуть, воспользовавшись моментом, Силезию? Леопольд Первый просто не рискнёт начать ещё одну войну (против бывшего союзника), если взмахнуть дубиной весом в 140,000 воинов. Скорее признает отторжение ценного кусочка, чтобы не распылять свои силы. Или настучит по репе?

Странно, но весь континент, воюющий за драное «пфальцское наследство», уже готовился к смерти испанского короля Карла. Вот тогда‑то начнётся настоящая бойня, ибо «испанское наследство» гораздо больше, слаще и выгоднее. Кто что нахапает – тому и флаг в руки! Раз у испашки нет деток значит все пересрутся в том, кого посадить на престол. И владеть…владеть…владеть… Очень своевременно наш попаданец появился и даже подготовился! Такое впечатление, что его специально впендюрили высшие силы в столь важный для Истории момент. Жаль, что какой‑нибудь айфон не дали в комплекте с соответствующим хитрованом‑гуманистом начала двадцать первого века. Небось больше пользы России принёс, тратя время и силы на Азов и прорубив окно в Европу, чтобы через форточку побольше выдуло. Хотя, какого ни посылай, а судьба огромной великой страны получается одинаково – жандарм Европы. То ли рок, то ли проклятье, то ли издевательство…

Впрочем, ни царь московский, ни король маальцский, ни герцог фризский себя полицаями не считали. А вот дружелюбными помощниками мнили от всей души. Эдакие лисы при наборе жадных медвежат, которые никак сыр поделить не могут. Прикольно, но странным образом провисла судьба Голштинии. Герцогство оказалось само по себе, да ещё в окружении странных соседей, которых откуда‑то ветром надуло, особенно Португалию. Вроде пока никто не трогает, а высовывать нос за пределы родового замка страшновато. И в замке страшновато, даже в подвале трясёт от ужаса, что кто‑нибудь захватит в собственность. Какая‑то отрыжка цивилизованного мира, а не достойный членопотам империи. Даже Дания обижена предыдущими военными разборками. Хоть юного русского царя проси о заступничестве и принятии под свою руку, лишь бы доходы позволял получать и весёлую жизнь вести. Тем более, что соседский Любек (бывший глава Великой Ганзы и основной перец балтийской торговли) уже готовится к военному изнасилованию. Шведы отказались впрячься, датчане тоже, а у остальных руки географически коротки. Союз Великих (негласное название тетрамвирата Швеции, Португалии, Московии и Маальца) ныне любого за пояс заткнёт, как армией, так и флотом. Небось уже Балтийское море считают своим внутренним и персональным?

Слава богу, что наступило Рождество Христово и разогнало всех по избушкам и теремам.

Герцог Пруссии Фридрих Третий снова стал Фридрихом Первым, потеряв Бранденбург и Восточную Померанию. Так что, когда ляхи и москали о нём вспомнили, то быренько приговорили к свержению. Увы и ах, но наступивший 1692 год должен был поставить окончательную точку на тевтонцах. Всё‑таки следовало восстановить историческую справедливость, пусть и в славянской трактовке. Кто были доисторические пруссы? Балты, а не германцы, вот и нефиг всяким Гогенцоллернам править, где ни попадя. Секретные переговоры, затеянные Иваном Пятым после длительного промывания польских мозгов, завершились наконец‑то. Взятки, размены и прочие приёмчики византийских последышей привели Речь Посполитую к возможности возвеличиться. Пусть братья гей‑славяне полетают высоко перед тем, как рухнуть в пропасть. Ян Третий при поддержке подкупленного сейма подписал‑таки мирный договор с Портой и Крымом. Причём туркам, по секрету, это преподали, как заслугу Москвы, якобы желающей мира на югах. Даже бакшиш получили негласно. Молдавия осталась под управлением далёкой Варшавы, но не более того. Между Польшей и Смоленской Русью произошёл взаимообмен класса «земли‑пушки»: Минск и Мстиславль перешли под руку старшего царя, а поляки получили в аренду два русских корпуса (по 35 тысяч тигрят и солнышек при двухстах пушках).

В принципе, земельный размен выгоден обеим сторонам. Поляки могут завоевать Пруссию без проблем. Всё‑таки общая армия насчитывает сто десять тысяч против сиротливых тридцати тысяч у Фридриха. Ясно, что весенне‑летняя кампания пройдёт без проблем, а там и на Силезию можно взглянуть под особым углом. Хотя на столь дальний прицел московиты пока «одобрямс» не выдали. Будет день – будет пища, а по лестнице нужно подниматься ступенька за ступенькой, не перепрыгивая, чтобы не навернуться. Да, несколько литовских магнатов пострадало в итоге, ну и чито? Кто их голос услышит, если они из‑за обезземеливания потеряли места в парламенте?

Хорошо, когда у всех всё хорошо. Португальцы, весной, занялись захватом Любека, поляки приступили к окучиванию Пруссии, Иоанн Пятый начал интеграцию новых территорий в состав Западной Руси и лишь Вяземский откровенно бездельничал, общаясь с Дофином Франции.

– Ваше высочество, мы не готовы к войне с Баварией, извините. Слишком много забот по наведению порядка в экономике.

– Ваше величество, но у вас же очень хорошая возможность…,  – запнулся Людовик‑младший, – вы можете показать свою силу, как мощный союзник.

– Рады бы, но максимально, что могли, то сделали, согласитесь, – упорствовал Михайла.

Да уж, подкрепления в имперскую армию заметно сократились из‑за вяземских, португальских и шведских завоеваний. Мало того, в Дофинэ были отправлены две бригады с дивизионом ракетных установок, якобы в аренду на год. Ясно, что принц Евгений повторит прошлогоднюю вылазку, чтобы разграбить провинцию и снова сбежит обратно за Альпы. Так что, кто знает, но может удастся вместе с Катиной устроить Савойскому крупную подляну?

– Кроме того, выход Польши из коалиции также ослабил императора, – добавил Вяземский, – а это вам на руку.

Принц соглашался с доводами, хотя ему, как и его королю, хотелось большего. Причём, погуще, да пожирнее. Французы уже готовы были передать Маальцу даже город Люксембург, лишь бы втравить русских в более глубокую авантюру. Неужели двадцатипятилетний король‑московит не хочет славы и военных приключений, имея столь серьёзные вооружённые силы? Да любой молодой дурак уже рванулся бы в разборки, не задумываясь о последствиях! Жаль, но большего добиться не удалось. Французы уже финансово выдыхались и страстно желали, чтобы своеобразный союзник повесил хомут и на свою шею. И друзей пригласил бы попрыгать с утёса. Будет что вспомнить в раю, если туда попадут!

Освоение Вест‑Индии – дело серьёзное и младший царь отнёсся к нему со всей основательностью. Его наставник последних лет, князь Борис Голицын, давно втёршийся в доверие к Вильгельму Оранскому, смог выменять самое удобное (для начинающих) место под карибским солнцем. Третий по силам порт славного острова Ямайка, Порт‑Антонио, стал псевдомосковитским, как и прилегающие к нему земли. Русских не волновало, что с другой стороны острова находится знаменитый Порт‑Ройял. Пиратов в своё время приютили англичане, чтобы от испанцев защищаться было сподручнее, но морские бродяги хорошо разбирались во флагах на верхушках мачт. И понимали, что их пристанище просто сожгут к едреней фене, если с русских торговых голов упадёт хоть волосок. Так зачем создавать себе головные боли в заднице, когда можно расходиться краями, хоть встречными курсами, хоть параллельными непересекающимися? Кроме одноразового великого дара, люди Петра обязались платить Вильгельму Третьему ещё и десятую часть от получаемого дохода. Английских королей все обожают, когда с них можно неслабо поиметь.

А через месяц состоялась торговая сделка класса «союз‑аполлон», то бишь, испанский монарх продал старшему русскому западный кусок Эспаньолы. Тот самый, который пришёл в упадок последние двадцать лет и, неофициально, был ещё и французским (де‑факто). Тортугу оставили французам, якобы в дар. Ну не было у Испании сил и средств, чтобы защищать свои интересы по всему миру, когда мировая война идёт по всей Европе. Они, вон, только‑только подмяли под себя Гватемалу. Местные лягушатники тоже не выделывались, обитая на краю географии. Уж очень велик авторитет московитов, появившихся из ниоткуда и вполне зарекомендовавших себя. По крайней мере, русским было без разницы уплачены ли налоги торговцами своим странам, когда покупали у них товары. Пусть у евромонархов на эту тему голова болит.

На Кубу ушла большая флотилия и увезла не только назначенных руководителей колонии, но и толпу семей пфальцских беженцев, всякоразный домашний скот, инструменты и всякое другое, что может пригодится. Следует обустроиться поосновательней, чтобы не облажаться в Новом Свете. Тем более, что проблема «понабежавших тут» из зоны боевых действий действительно создала головные боли. Ещё одну толпу отправили в Ригу для дальнейшего переселения в Сибирь. Всё‑таки тракт вот‑вот достигнет Оби и вдоль него выделяются земли всем желающим. Любой проезжий торговец или мимокрокодил будет оставлять копейку‑другую, пользуясь создающимися сервисами. Да и самоедам удобнее, когда есть всяческие фактории и прочие пункты приёма пушнины и самоедины. Тут тебе и освоение Сибири, и торговля и прочая полезная белиберда. Тем более, что картошка, как ни странно, растёт даже в Сибири, а значит заменяет хлеб, если нужно. Глядишь, и толк будет от прожекта века в реальности, а не в мечтах!

К лету стали приходить новости о войнах, причём приятные и в чём‑то полезные. Те же португальцы добили любекчан и призадумались. С одной стороны, хорошо бы округлиться за счёт Гольштейна и создать Португальские Нидерланды (Бремен, Люнебург, Гамбург, Лауэнбург, Любек в довесок), а с другой, им не хотелось входить в контры с Данией и другими претендентами на Голштинию. Так что, в итоге, занялись оприходованием и учётом завоёванного в этих краях. Армия сократилась от «боевой усушки и утруски» и была расписана погарнизонно. Пусть теперь занимаются своими колониями по всему миру, пока не родился Наполеон и не обесфлотил великую торговую державу. Уходить нужно на пике спортивной формы и лузитане соблюли сей спортивный принцип, даже если и не слыхивали о нём.

Поляки, благодаря русским, покорили герцогство Пруссия, хотя и изрядно помучались при взятии Кёнигсберга. Бедолага Фридрих подписал полную и безоговорочную капитуляцию, забрал семейство, остатки личной гвардии (почти три тысячи) и свалил в Вену, чтобы плакаться и вымаливать помощь в будущем реванше. Однако, дажеродственные «идиоты и болваны» ничем не могли помочь в эти тяжёлые для Империи времена. Османы, вместе с вернувшимися под их знамёна татарами, давили по всем фронтам и уже были в двух шагах от Цетине. Битва за Черногорию могла быть лишь чуток отложена, но не отменена. Тем более, что Аугсбургская лига столкнулась с ещё одной проблемой, на западе.

Маршал Катина подловил‑таки принца Савойского, ворвавшегося снова в Дофине. И хотя имел армию на десять тысяч солдат меньше, но рядом случайно «мимопроходили» две русские бригады, тайком доставленные сначала морем, а потом пёхом через Прованс. Мало того, что у них имелось сорок пушек, так ещё и ракетные установки! Нет смысла описывать сражение, где аккуратно построенные колонны солдат вдруг начинают разбегаться от ужаса из‑за «воющей смерти». Именно «воющей», а не «воюющей». И ладно, когда люди боятся, но что стало со знаменитой савойской кавалерией? Лошади не любят ни огня, ни непонятных громких звуков. Принц Евгений просто оказался не готов командовать войсками, подвергшимися «паник атак» и, в итоге, вынужден был сдаться. Ясен пень, что французы заплатили московитам за все сверхдорогостоящие боеприпасы, за аренду корпуса и столь важную своевременную помощь. А затем последовало необычное предложение, навеянное Вяземским самому Людовику Четырнадцатому, через дофина, ещё в конце прошлого года. Принца Евгения отпустили без выкупа, правда лично, а не со всем кагалом, и передали с ним послание короля Франции герцогу Савойскому. Мол, хорош нам воевать ради блага Австрии, пора бы замириться и не тратить зазря финансы. Мы больше не лезем к вам, а вы, соответственно к нам. Вон, Польша вышла из союзников, да и венгры вроде ведут сепаратные переговоры с султаном, а чехи восстание готовят. Что делать, когда «пфальцская мозаика» того не стоит, чтобы весь мир друг другу глотки грыз, причём на разных континентах.

Эх, кабы сработало, тогда Франция сконцентрируется на остальных фронтах и может добьётся полного замирения с Империей? Сколько можно разрушать всё, что под горячую руку попадается, кто это потом восстанавливать будет и на какие шиши?

Игорь Мальцев всё больше опасался, что его выдернут из этой новой реальности. Какое‑то подсознательное ощущение довлело, вынуждая форсировать планы. Хотя, Иоанн Пятый уже стал самодостаточным царём и навряд ли нуждался в советах попаданца. Тем более, что старший царь, как раз‑таки, никуда не спешил и обустраивал новую Русь в пошаговом режиме. Впрочем и младший царь заметно отличался от самого себя из реальной истории. Пётр бредил морем и всем, что с этим связано, включая торговлю и географические исследования. Его, например, очень интересовала экспедиция в Тихий Океан для поисков Терра Инкогнита, которую когда‑то планировал курляндский герцог Якоб фон Кеттлер. Тем более, что имелись примерные карты класса «два лаптя» с намёками на новые земли. Те, что курляндец выкупил в своё время у турок, как кусочек древнеарабского великого наследия. Как это может пойти на пользу Московии никто не знал, но хотелки для того и существуют, чтобы их хотеть!

В результате, всё упёрлось в одну важную деталь – пойдёт ли герцог Савойи на сепаратную сделку с королём Франции или нет. Тогда всё придёт в движение, то бишь, поляки затребуют у Австрии герцогство Силезию, начнутся восстания в Богемии и Венгрии и наступит всемирный славянский коммунизм. Сам Виктор Амадей Второй недаром был прозван «лисом» за своё политическое чутьё. Мир с Францией позволял спекульнуть на ситуации и выпросить себе право захапать Сицилийское королевство в будущем, когда начнётся бойня за «испанское наследство». То есть, честный обмен типа «деньги сейчас – стулья потом», лишь бы в договоре это было прописано чёткими буквами. Герцог понимал, что Священная Римская империя оказалась на грани развала, хотя никто ещё это и не предвидел. Мало того, он сообразил что именно русские стали той травинкой, которая сломает хребет австрийского верблюда. Тем более, что пример московитского воздействия обернулся военной катастрофой в Дофине. Уж лучше оказаться на стороне сильнейших, чем стать гордым, но побеждённым в итоге.

Император Леопольд Первый растерялся, когда получил сообщение о разгроме своей армии в Черногории. Следовало что‑то срочно предпринять – например, вооружить ещё пятьдесят тысяч горожан и крестьян с подвластных земель. Орда беглых высокотитулованных дворян никак не могла ему помочь, так как их собственные подданные теперь ни разу не их. Да и крупные союзники сократились до минимума. Фактически, лишь Бавария и Венеция на континенте что‑то собой представляли. Однако у венецианцев нет сухопутной армии, а баварцы практически исчерпаны. Остаётся домогаться поддержки от Англии и Голландии, ибо даже Испания вся в собственных проблемах погрязла. Людей нет, денег нет, ни шиша тоже нет. Савойцы остались без армии и ничем помочь не могут, а то и не хотят. И как прикажете повелевать в таких условиях? Почему Габсбурги теряют свою силу и влияние, кто виноват в их проблемах? Почему Польша и Московия теперь добрососедски сосуществуют с османами и татарами? И когда угомонится проклятая Франция? Увы, ответов не было.

Всё‑таки русским везло последние годы. Все всегда были заняты своими делами и просто мирились с происходящими изменениями. Цены на товары из Московии поднялись, но альтернатив им так и не было. Приходилось покупать гораздо дороже, чем десяток лет назад. И от смазок не откажешься, иначе всё двигающееся сначала заскрипит, а потом сломается. Вон, даже по кусочкам целую страну собрали, пользуясь тяжёлым положением Франции и Испании и очередной разразившейся войной. Как‑то всё происходило вовремя, как будто согласовано было заранее кем‑то невидимым. И это, несмотря на то, что две трети запланированного Михайлой и Иоанном так и не свершилось. А часть получившегося вообще изначально пряталось под грифом «план Б». Хорошо, что шведы с португальцами присоединились к раздербаниванию того, что плохо лежало. И то, что османы находили, как новых султанов, так и новые легионы отмороженных воинов. И евровояки месились между собой без особых перерывов, позволив московитам перехватить даже часть внутриевропейской торговли. И почти двадцатую часть торговли с Вест‑Индией. Поляки уже передислоцировали армию в к югу от Познани, а значит нацелились на Глогау и Бреслау. Если начнут войну с империей австриякам мало не покажется. Даже выход из Лиги савойцев оказался на руку русским, хотя, где Турин и где Смоленск, ежели по глобусу пальцами мерять. Да, грязными жирными пальцами, отчего следы остаются.

Чего уж говорить о землетрясении на Ямайке, похерившем Порт‑Ройял и окрестности. Очень на руку оказалось, как раз когда англичанам лишние расходы не нужны. Поэтому мягкое вкрадчивое предложение князя Бориса Голицына на ушко Вильгельму Оранскому сработало «в нужное время». Мол, мы, русские, всё отремонтируем и восстановим сами, дай лишь попользоваться портом лет двадцать‑тридцать, как и землями к востоку от линии Порт‑Антонио – Кингстон. И не нужно ничего компенсировать в будущем, мы добрые, мягкие, белые и пушистые. Готовы войти в положение, раз уж такая неприятность приключилась. Сказано‑сделано, тут же был заключен договор до 1705 года. И не виноват попаданец в землетрясении и цунами, так как даже не знал о таком факте Истории. Просто повезло, а заодно и кучу пиратов отправило на дно. Очищение от нечестивцев в духе кары небесной. И сблизило три русских острова: Кубу, Эспаньолу и Ямайку! Так и защищаться легче и нападать, если приспичит. Осталось всего ничего – Петру свой флаг придумать. Чтобы знали в морях‑окиянах, кто есть кто. Тем более, что его супруга уже на сносях и вполне может наследником одарить младшего царя. Вопрос в другом – доживёт ли маменька Наталья Кирилловна, чтобы бабушкой стать? Совсем плоха царица, хоть и прожила дольше, чем в РеИ.

Даже на востоке везение сопровождалось радостями. Через Обь (и её притоки) понастроили самолётных переправ, чтобы тракт на другую сторону можно было завести. А уж как монголо‑маньчжурские китайцы обрадовались этому! Вот она, европейская цивилизация, сама пришла в гости. Конечно, русским опять повезло потому что по готовой «римской дороге» они сколь хошь войск могут перебросить, да ещё и в любую погоду, а китаёзам своих тащить, коли приспичит, придётся по бездорожью. И как воевать в таких случаях? Ладно, конница куда угодно доскачет, а с пушками сразу облом получается. Толком и не повоюешь, когда тяжести малоподъёмные, да и обозам грустно становится от неухоженности сибирской. Поэтому богдыхан предпочёл дружить с урусами, торговать, а не маяться военной дурью. Чего и генерал‑губернатор Репнин желал всем сердцем. Торговля с Китаем давала гораздо больше, чем все доходы от уфимской губернии, включая соль и уральскую металлургию.

Правда идея создать вместе с турками сахарную промышленность так и не реализовалась. Видимо придётся московитам самим поднимать сию индустрию, а пока развивать тростникововедение и выращительство. Хорошо хоть соответствующие земли удачно подвернулись под руку. Да и на белом сахаре крест не поставили, а ввели его в госпрограмму экономического развития Маальца. Вместе с подсолнухоробством! Чем раньше начнёшь – тем быстрее результаты получишь. Народ поддержал инициативу, почуяв возможную наживу. Правда до хлопкового масла ещё не доросли, ибо сам хлопок рос лишь в особо одарённых климатом странах. Купцу Саргису поручили вывезти из Индии специалистов и доставить на Кубу, вместе с семенами или чем там этот хлопок почкуется. Наверное, если бы наступил год сурка, то Москва и москвичи уже никуда не спустились бы со своих позиций. Хорошие добрые люди с железными кулаками и медвежьей улыбкой! Впрочем, жизнь сама рассудит что почём…

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ

Оглавление

Пролог. ПРАВО НА ЖИЗНЬ?!

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвёртая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Эпилог. ПРАВО НА СЧАСТЬЕ

Князь Михаил Вяземский

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12