Вершители порядка (СИ) [Степан Витальевич Кирнос] (fb2) читать онлайн

Вершители порядка

Пролог

«Раз уж начал — побеждай»

— Велисарий «Светлый».

«Теалор, как… я… у меня просто нет слов. Во имя солнца, Сераф — это же просто титул! Титул! Как это же может быть важным для тебя больше чем ребёнок? О, я просто не могу поверить в это!…»

— Ирлданда — Рождённая светом.

«Неважно, что ты сделаешь, найдутся люди, которые будут презирать тебя за твое решение».

— Калия Закареш.

«Сражайтесь ради мгновения, и только мгновения… Потому что, в отличие от всего остального, вы можете быть уверены в его истинности».

— Джеспар Даль'Варек.

Пролог

Остров к северу от Эндерала. За пятьдесят лет до начала событий.

Холод и мороз, снег и лёд сковали эти места. Кусок суши, расположенный в пяти километрах от суши покрыт белой прохладной пеленой, на нём практически нет растительности, кроме нескольких голых кустарников. И посреди острова возвышается высокая одинокая тёмная гора, припорошенная снегом.

Казалось, что на этом ромбовидном скальном участке земли посреди океана, нет жизни. Но это всего лишь иллюзия, рождаемая от невнимательности, на что и был расчёт. Ибо в недрах горы тайное существование ведёт горсть людей, пришедших сюда с юга на хлипком корабле.

Там, внутри скалы, скрытую жизнь ведёт тайный культ, которому бы не обрадовались в Эндерале, поскольку он нарушил один из главных религиозных законов теократии — засомневался в божественности живых богов — Рождённых светом. Древние пирийские руины древней неизвестно как сгинувшей цивилизации внутри горы стали отличным местом для тех, кто бежал из страны и сейчас возносит молитвы в глубине храма.

Плавно горящие свечи отбрасывают небольшой свет на пол небольшого помещения. Всё оно вырезано в скале и облицовано серыми плитами, лишено изыска, а отдаёт холодной грубостью. Посредине слабо тлеет костерок, разбитый в небольшом каменном ложе и согревающий присутствующих.

Тут стоит несколько человек, их лица и тела сокрыты под тёмной тканью туник см капюшонами. Только чуть видны шевелящиеся в молитве губы, и слышна тихая речь. В самом конце помещения возвышается небольшой каменный столп на котором поставлена жаровня с красными углями, а возле неё служит высокого роста человек, с перетянутой стихарём — лентой, покрытой письменами, мантии. Он поднял руку — худая белая кисть показалась из-под широкого рукава, которой он осенил присутствующих и раздались слова:

— Благослови вас Творец.

— Да будем имя Его благословенно и славимо! — в одноголосье ответило полдюжины собравшихся.

— Вот мы и вознесли наши молитвы, — на выдохе заговорил глава культа. — Теперь, прошу вас вернуться к делам.

Служба окончена — группа людей разбрелась, кроме одного, который тут же подошёл к тому, кто вёл утренний молебен и с преклонением главы, заговорил:

— Мессир, я не сомневаюсь в воле Творца, не рощу на то, что мы пришли сюда в бегах от преследования, но хватит ли нам еды? Хлеба практически кончились… а дрова? Мы стопили ещё одну лодку.

— Творец не оставит нас в беде, сын мой. Рыбы у нас полно, есть источник подземный для воды. А тепло… найдём что-нибудь.

— Мессир, вам пришло откровение от Творца?

— Не знаю… но кажется, что это был его посланник, вестник, который пришёл ко мне и передал пергаменты, на которых записана начальная история и заветы Творца. А потом, — дыхание говорившего стало сбивчивое. — Явилась какая-то женщина в роскошных одеждах. Она говорила, что… завершит моё существование, так как это непорядок.

— И что же дальше?

— Кажется… он, посланник Всевышнего, прогнал её… так мне показалось. Я слышал слова, исходившие от его сияющего лица на которое нельзя было посмотреть — «Хватит. Так говорит Вседержитель. На этом народе всё закончится».

— Интересно…

— А потом он сказал мне — идти и искать себе сторонников. И я пошёл проповедовать втайне, чтобы найти тех, кто последует за мной. И вы пошли.

— Да. Мессир, скажите неужто мы часть истории? Падение того тирана-лжебога[1] из аэтерна[2], от рук Рождённых Светом[3] в начале нашей эры, потом несколько тысячелетий жизни, а теперь мы… вы говорили, что наше прибытие станет чем-то значительным, но так ли это?

— Понимаю, но у Единого Бога всё распланировано так, как необходимо, — уверенно ответил таинственного глава культа. — Если не нам предстоит стать тем, кто изменит ход истории, то может… мы укажем путь тем, кто это сделает?

— Ладно, я слышал, что на юге Нерима тоже… культ Творца? Но там люди приносят людей в жертву.

— Они — еретики раз такое творят, — резко ответил глава культа. — Всевышний не нуждается в человеческих жертвах — это богохульство и грех. Сердце, сокрушённое и смиренное — вот главная жертва для Господа.

— Правильно. Мессир, — тревожно начал послушник, — вы думаете, что Творец, ведший вас в пророчествах, допустит падение мира?

— Пророчества это всего лишь инструмент нас предупредить, — глава культа провёл пальцами по изогнутому лезвию кинжала, который ранее находился у него в ножнах. — Если так угодно Творцу, то может и так и будет. Но если его слуги настолько сильны, что отгоняет посланников тьмы, то не в его ли силе и власти из самого худшего варианта развития событий сотворить нечто спасительное? — таким вопросом глава общины завершил разговор с послушником и отправился в глубины храма, прихватив с собой кинжал.

Спустя пятьдесят лет. Нерим.

Дождь… идёт сильный ливень — небеса буквально разверзлись небесным плачем, всё заливая с тёмных хмурых небес. И у них есть повод — готовиться страшная война, которая станет не просто конфликтом за территорию, ресурсы или власть. Причина куда серьёзнее.

Женщина среднего роста идёт по лесной дороге — справа и слева от неё пространство сжимают деревья, а в глуши обитают опасные звери — волки и медведи. Но она не боится их, ибо на бедре блестит позолоченный клинок аэтерна — расы желтокожих остроухих обитателей Вина.

Она спешит. Натянув посильнее капюшон, женщина едва не переходит на бег, но не следует это делать. Помимо лесных животных есть твари поопасней — это воины в кольчугах, на которых красуются чёрно-жёлтые табарды — воины нового порядка. Они пленяют любого, кто слишком подозрителен.

Это страна готовиться к войне — недавно тут к власти пришёл фанатик, который решил, что только его идея — идея безверья достойна существования и все несогласные должны быть убиты. Но есть те, кому это не нравится, и она одна из них. Преданная другому заморскому государству, её сюда привёл долг и приказ того, кого зовут Велисарий.

Медленно, но верно — девушка подошла к месту назначения, ставшему возможностью предупредить об опасности. Женщина припала к столбу, где её уже ждёт голубь. Она извлекает из кармана небольшой пергамент на котором мелкий текст и суёт его в небольшую колбочку у лапки птицы, приговаривая:

— Отправляйся и принеси это письмо в Эндерал. Предупреди наших друзей.

Глава 1. «Радикальный элемент»

Глава 1. «Радикальный элемент»

«Даже когда путь тернист, мы должны следовать ему не ради своего блага, а ради блага общего»

— Из книги «Благоразумный мальчик и праведный путь».

Храм Творца к северу от Эндерала. Утро.

Я смотрю на морскую гладь, которая стелется предо мной — неспокойные воды мирового океана волнуются, вздымаются волнами и бьются о берег под шипящий шум прибоя. Красное море, омывающее континент Эндерал, сегодня неспокойно. Порывы холодного ветра колют моё тело, несмотря на то, что балахон и сапоги, перчатки и штаны покрыты плотным меховым плащом с широким капюшоном, от которого совсем никого тепла. Над головой плывёт плотный слой облаков — серые, тяжёлые и предвещающие скорый снегопад. Выдох и с полных нешироких губ срывается облачко густого пара, тут же скользнувшего от меня — ветер погнал дальше на запад и моментально оно растворилось. Я чувствую песок и мелкие камни у себя под ногами, которых множество на берегу — этот участок земли освобождён от снега, которого тут много. И я пришёл сюда за запасами, и чтобы проверить почту, которая приходит с птицами на короткий деревянный столб с утеплённым деревянным коробом, где ютится пернатый курьер. Но пока его нет, и я вынужден идти к небольшой «двери» — это несколько сколоченных деревяшек, закрывающих вход в небольшое подземное углубление. Ладонью я чувствую, что кольцо, прикреплённое к древу, изъедено ржавчиной, которая крошится о мою грубую кожу. Одним движением руки я поднимаю кусок дерева и спускаюсь по кускам досок, вбитых в землю, которые поставлены за место ступеней.

— Ну вот что за напасть. Я — бывший хранитель[4] должен таскаться в грязный погреб за вином и вяленным мясом, — говорю в досадной обиде от ситуации в которую попал, но нет смысла горевать о том, что случилось, ибо это лучшее.

Взяв бутылку от которой «упорхнули» пылинки, и мясо, завёрнутое в ткань, я поднимаюсь прочь из этого тёмного промёрзлого места, и какое счастье, что всё нужное лежало прямо тут и не нужно лезть за этим далеко.

Поднявшись, снова чувствую морской запах, мне в лицо забил неприятный ветер, и я бы с радостью скрылся в Храме и приступил к своей любимой работе, но нет, мне ещё нужно вытащить сети с рыбой. Действительно, я ведь какой-то рыбак… но с другой стороны оставаться в Арке, где балом правит Арантеаль с его одержимостью циклом, и наплевавшим на всё остальное — ещё хуже. Как можно верить в какой-то конец света, очищение и прочую чушь, когда он может подтвердить это только своими видениями? Он даже не заметит, как город приступом возьмут орды нежити, ибо будет сидеть и размышлять над циклами. Что ж, это одна из причин почему я и многие другие оказались здесь — банальное недопонимание и конфликт интересов… тогда ещё никто не знал к чему может привести обычная ссора между великим магистром и одним из непримечательных хранителей.

Но об этом потом, сейчас я должен достать сети, крепление которых тут — на берегу. Оставив вино и мясо у столб рядом с большой сумкой, которую я принёс сюда, лёгким шагом я подхожу к большому камню — в пол моего роста, который обмотан крепкими путами, тянущимися далеко в море. Крепко обхватив их руками, я тяну — море и вес не позволяют мне сделать эту процедуру быстро, но всё же, движение за движениям я подтягиваю к себе грузный улов и вижу, что на берегу оказываются сети, только на треть заполненные рыбой. То, чего должно хватить на тридцать килограмм, еле-еле заполнилось на десятку.

— Что ж, смерть от голода и переохлаждения не такая глупая, как от безумных увлечений и грёз великого магистра, — усмехнулся я, с горечью понимая, в каком положении сейчас находится Арк и чувствуя боль у сердца за то, что многим жителям придётся пострадать за его глупость не даёт мне покоя.

Я сам родом из этого прекрасного города, двадцать лет жил в нём и видел, как местность вокруг него превращается в кошмар, а Святому ордену, созданному в стародавние времена по заветам Мальфаса[5] для защиты Эндерала, дела не было до этого — они только сдавали позицию за позицией. Потом пять лет прослуживший в статусе хранителя первого сигила и главы корпуса соглядатаев я понял, что и в самом ордене дела обстоят не лучше — он медленно приходил в упадок, а деятельность соглядатаев никому не нужна. Конечно, лучше ведь ударяться в молитвы и махать мечами, да пускать молнии и огненные шары, но вот на «скрытые глаза» всем плевать, они же на так сильно прославляют Орден[6].

— Идиот, несчастный идиот, — подумал я об Арантеале, который прибыл сюда два года назад и решил всё взять в свои руки, но от этого всё стало только хуже.

Медленно погружаясь в раздумья, присаживаюсь на камень, уставляя взгляд глубоко в море. Нефритово-холодными очами я исследую дали, чувствуя некую заворожённость от волнений воды, но всё же я вернулся к воспоминаниям.

«Ты — глупец и всех вас ждёт смерть, если не одумаетесь!» — именно с этих слов и так началось то, о чём никто не мог помыслить или предположить, что выбилось из общей колеи событий и стало неожиданным… речь идёт о расколе.

Сначала мы все встретили возвращение великого магистра с радостью, несмотря на то, что он привёл с собой неримских магов… предателей, восстававших ранее против божественного порядка. Да, это породило скепсис, подозрения и лёгкий ступор, но всё же мы чаяли большие надежды, связанные с его возвращением, но совсем скоро стало понятно, что он принёс с собой не только горькие новости, но и заразился какой-то формой безумия, навязчивое состояние о каком-то цикле пленило его рассудок, и он не мог думать не о чём другом.

Его рассказ о гибели Рождённых Светом, живых богах, что правили нами тысячелетия, которым мы воздавали хвалу в молитве, вызвал волну горя в наших рядах, но не сломил нас. Я до сих пор по ночам слышу фантомные рыдания хранителей и гневливые речи неверия, которыми заполнялись залы Храма Солнца, от новости о том, что те, кому мы служили тысячелетия, те, кто были богами и обладали бесконечным могуществом — пали от руки воплощённой тьмы. Но это ли самое трудное? Мы пережили боль утраты наших кумиров, отметили отход их в мир иной почитанием, но беды не ходят по одной. Теалор Арантеаль стал каким-то отчуждённым… возможно года заключения на него так повлияли, а возможно частое общение с неримскими магами сделало его безумным. Вскоре мы узнали о цикле и поняли, что великого магистра перестало волновать что-то кроме него и как его остановить… людей грабили бандиты, дикие маги выжигали торговцев и мирных жителей, грабители совершали налёты на фермы и разоряли их, большая часть контента погрузилась в хаос. Эндерал медленно превращается в гниющий ад, но великому магистру дела не было до этого. А я? Я умолял отправить в Нерим, на другой континент, соглядатаев, так как Арантеаль рассказал нам, что там теперь поднимает голову лютый безбожник, который люто ненавидит Орден и убивает священников, но идущая гражданская война не даст ему быстро получить власть. Я говорил ему, что рано или поздно он пойдёт на нас войной, когда объединит свою страну, что «сокрушённый и уничтоженный оплот теократии» станет триумфом неримской армии. Но меня не услышали. Решили, что сначала они разберутся с циклом, а потом подумают о войне. А как же! Посмотрел бы я не его физиономию, когда корабли Нерима штурмом возьмут порт, а он даже не удосужился проверить состояние городской артиллерии.

И что в итоге? Магистр ордена, запятнанный непонятными грёзами, расхлёбанная армия Арка, бунты, бандитизм, грабежи и разбои, всюду плодящееся беззаконие, растущие как на дрожжах секты, орды мертвецов, да ещё и Красное безумие — со всем этим мы должны были бороться, но даже руки не подняли. Континент, которому ведома лишь война, и его руководство, не желающее с этим ничего не делать.

И в последствии у одного из хранителей не выдержали нервы, лопнуло терпение. Постоянные отказы в операциях, вечное полумолчание, недоверие и помрачённость рассудком — всё это добило Флава Велисария «Светлого». Один из верных последователей Ордена открыто высказал Арантеалю недоверия, назвал его глупцом и призвал дать ему возможность зачистить хотя бы Солнечный берег от бандитов и нежити, чтобы обеспечить спокойствие населения и стабильность. Но последовал отказ. Я помню, как в Обители прозвучало обвинение и скандал, как Велисарий обвесил Арантеаля «любезностями»… там были и неримские маги, следившие за этим — старик Огневспых, Лишари Пегаст и Юслан Ша’Рим — чернокожий южанин. Но казалось, что седому, таинственной неримке и странному южанину не было до этого дела. В конце концов Велисарий собрал всех, кто был не согласен, кому было не безразлично до судьбы Эндерала и покинул Храм и орден, навечно став для наших братьев и сестёр врагами. Пошёл и я вместе с десятком хранителей. Арантеаль может и неплохой воин, но умирать под руководством бездейственного магистра, который медленно теряет связь с действительностью, я не собираюсь. Лучше тут морозить мягкое место и разрабатывать планы по устранению проблем, чем выполнять лишённые здравого смысла приказы и гоняться за иллюзиями.

Велисарий привёл нас сюда — на далёкий забытый остров, куда не дотянется рука ордена и где можно спокойно строить планы.

Нас называют предателями, клятвопреступниками, сепаратистами, радикалами или мятежниками — мне до этого нет дела. Главное — спасти Арк и Эндерал, но в условиях, когда всем заправляет тронутый магистр — это невозможно. Да ещё он с собой привёл неримцев — наших врагов. Они восстали против Рождённых Светом, а теперь объединились с нами, чтобы отстрочить то, за что виноваты. Да ещё и кто? Заносчивость Константина не знает себе равных. Лихость, буйность и праздность Лишари выводят из себя даже самого сдержанного. А Юслан? Странный и мрачный парень, я бы за ним приставил надзирателей, чтобы он чего-то криминального не учудил. В общем те, кого привёл Арантеаль ещё хуже него.

Но ладно. Посидев и подумав о том, что было, я беру сети с рыбой, делаю глубокий вдох, чувствуя, как лёгкие наполняются солоноватым воздухом. Подойдя к столбу я закидываю рыбу, вино и мясо в один большой мешок, как слышу звук. Порхание и хлопот крыльев над головой отвлекли меня. «Неужто почта!» — радостно подумал я и действительно — в «дом» прилетела птица я успел заметить только её коричневое оперение, которое скрылось в коробе. Оставив мешок, я открываю короб и достаю птицу из него — аккуратно, чтобы её острый изогнутый клюв не пробил мне перчатку и вынимаю бумажный лоскут из крошечного цилиндра, прикреплённого к лапе. Вернув пернатую обратно, я разворачиваю бумагу и читаю сообщение, от которого мне становится не по себе. Рядом с бумагой так же был и небольшой скрученный цветок жёлтого цвета. Буквы на бумаге возвестили мне о приближении бури, которая сметёт Эндерал, а ведь я предупреждал великого магистра…

— Зараза! — выругался я от вспышки гнева, и чтобы не тратить время на бег к Храму, вынул один из драгоценных свитков телепортации; в моих руках бумага стала светом магии, приятно пронизывающим кисти. Пара взмахов, и я чувствую, как потоки энергии поднимают меня, а спустя миг вспышка света всё затопила перед глазами и образы колодного берега исчезли.

Щекотка и волнение пробежали по телу, секунда дала мне ощутить незабываемое чувство полёта, но оно отступило в том момент, когда магия вернулся меня в материальный мир и выбросила на холодный каменный пол. Наш чародей привязал магию свитка к этому месту — Залу Совещаний.

Весь комплекс храма расположен внутри скалы — древние пирийцы выбили его тут для своих поклонений, но ныне он используется нами. Зал Совещаний — центральное помещение, к которому ведёт узкий коридор от входа. Тут всё освещено маслеными фонарями и свечами, отчего отлично видно каменные скамейки и трибуну. От него исходит ещё четыре больших хода в скалу, ведущие в комнаты, где мы разбили молитвенную комнату, хранилище сухих припасов и спуск к источнику воды, мастерскую и палаты магистра. А узких путей около десятка, которые венчаются комнатами братьев и душевыми с туалетами.

Но до мыслей об устройстве бывшего Храма нет дела. Я бегу со всех ног через большой зал, где пирийцы проводили свои богослужения и натыкаюсь на одного из братьев. Он носит всё тот же анатомический доспех хранителей — с блестящим рельефно-телесным нагрудником, наручами и сапогами, только ткань вместо красного цвета Святого ордена стала оттенка светло-синей пастели, а так же спину покрывает утеплённый плащ.

— Эй, ты принёс пищу? — раздаётся его грозный вопрос.

— Да! — кричу я и тянусь к сумке, но мои пальцы находят только пустоту. — Проклятье! Я забыл её на берегу!

— Так возвращайся, — холодно приказывает он.

— Некогда! — с гневом отвечаю я и пробегаю мимо. — У меня послание для магистра!

Зараза, столько всего в последнее время, что память начинает сдавать. Понимая, что за оставление скудного припаса меня ждёт наказание, я решаюсь это сделать, ибо сообщение важнее.

Пробежав ещё двадцать метров я оказываюсь у арки, с которой начинается высокий широкий коридор, который я быстро прохожу. В ногах чувствуется боль, сердце глухо колотится в горле, и отдышка давит на дыхание. Я прохожу ещё немного и оказываюсь в покоях магистра — это просторная квадратная комната. Которая так же освещается лампами и свечами, которых магистр вместе с маслом для фонарей… «позаимствовал» вдоволь из хранилищ Арка.

Я захожу внутрь и вижу помимо каменной мебели стол с картой за которым стоит Велисарий. Это высокого роста эндералец, с карими выразительными глазами, чёрным пышным волосом и неаккуратной смольной бородкой на лице с острыми чертами. Его тело укрыла мантия тёмного цвета и меховая накидка. Он — отрёкшийся от Святого ордена человек, основавший свой Орден храмовников, сменив символику — теперь вместо красного штандарта с золотым оком, мечом и хоругвь с полотном светлого цвета на которой тёмно-алого цвета звезда с шестнадцатью лучами.

— Что ты хотел, Этьен? — оторвав голову от карты вопрошает магистр.

Я делаю робкий шаг вперёд и протягиваю послание, которое переходит в руки командиру, а мне хочется объяснить его содержание:

— Господин Велисарий, — мой голос дрожит от волнения, — наш агент, которого мы отправили год тому назад в Нерим сообщает, что тамошние власти готовы к ведению войны против Эндерала. Последние корабли не так давно оттуда отплыли и Коарек, глава Вольного народа Нерима, начал кампанию против Эндерала.

— А Арантеаль ещё говорил, что разведка — это дело пустое. Ладно, чего вспоминать прошлое — нужно начать предпринимать действия.

— Господин магистр, но что мы можем сделать? — спрашиваю я. — Десяток человек против целой армии?

— Во всяком случае первым пойдёт штурмовой корпус, но с учётом как построена оборона Арка, ему не составит особой сложности слёту пройтись по улицам города победным маршем, — грузная речь Велисария не вселяет в меня уверенности. — Нам необходимо сообщить Арантеалю о том, что его грёзы могут быть нарушены самым неприятным образом.

— Но как? Мы для них — радикалы, которых они не послушают. Господин, разве орден когда-то жаловал предателей вроде наших?

— Понимаю, но Арантеаль должен понимать, что случиться с ними, если они не вонмят нашим предупреждениям.

— Ладно, но кто отправиться к ним?

— Ты, мой друг, — лёгкая улыбка тронула губы Велисария, — кто ещё из нас хорошо подкован в праве и языкастее? Если я пойду туда, то мы снова поссоримся с Арантеалем, если туда пойдёт наш проповедник, то он уйдёт в вероучение.

— А, ты об Исаиле? Но ведь у нас есть ещё Гаспар? — Спрашиваю я, лишь бы не идти в Арк; после ухода как-то дискомфортно туда возвращаться; слишком много было выплеснуто, да и если Арантеаль рассказал об этом страже, то в меня могут полететь стрелы, а мне не хочется этого.

— Ты о том механике? Он конечно хороший учёный, но он слишком замкнутый. Среди нас только воины или делатели науки и веры. Пойдёшь ты, Этьен.

— Хм, смешно, — опускаю голову я смотря на ладонь, оттянутую перчаткой. — Теперь только от изгнанников и мятежников зависит судьба целого континента. От «радикалов», которые отреклись от Ордена.

— Ты отправишься вместе с посланием, — Велисарий отдаёт мне бумагу. — Тебе нужно только немного подготовиться.

— Хорошо, господин, — тяжело выдыхаю я, и чтобы хоть как-то переключиться от темы, спрашиваю. — Господин магистр, а что с другими планами? Мы же не зря год морозились здесь?

— Нет, не зря, мой друг. Как видишь, наши связи с Неримом дали свои плоды. К тому же Гаспар практически доделал конструкцию нового оружия на порохе. Говорит, что им легче обращаться чем с луком. Исаил продолжает изучение Предания и пирийских текстов, которые тут остались.

— А вы? — спрашиваю я. — Мы же пришли сюда не только ради нового оружия и веры? Я до сих пор думаю, что вы выбрали этот Храм только из-за отдалённости.

— Этьен, понимаю. Отчасти это так, но тут я нашёл много интересного, — Велисарий взмахом руки подзываем меня к себе, и я подхожу.

Я смотрю на карту, и он показывает мне карту Эндерала, на которой есть несколько отметок красным цветом. Мне непонятно что это и задаю вопрос:

— Господин, что это?

— Один из культистов, которые были тут полвека назад отметил в своём дневнике несколько тайных мест жительства скараггских[7] воинов.

— Эти дикари? Но зачем они нам? — возмущаюсь я. — Мне кажется, что они нам не нужны.

— Знаю. Это так, для начала. Храм оказался скуден — не пирийской экипировки, не чего-нибудь технического. Только тонны табличек и манускриптов на пирийском языке. Но даже среди этого удалось найти ценное.

— Вы о чём?

— Я говорю о томах магических книг. Судя по всему, жрецы пирийцев тут держали ещё и магические тома.

— Неплохая находка.

— Ладно, сейчас нам всем нужно подготовиться, — Велисарий посмотрел на свой щит, который стоит в углу. — Наступают тяжёлые времена и кажется, что вскоре всё примет совершенно страшный оборот.

— Но мы же не отступим перед наступающей тьмой?

— Конечно нет! — воскликнул Велисарий. — Я родился на Эндерале и не дам ему пасть. И мне всё равно, кто против нас пойдёт — мы разметаем всех. Никто не встанет на нашем пути по спасению родного дома.

— А если встанет Орден, и наши братья? — аккуратно спрашиваю я.

Велисарий кинув взгляд на кинжал — изогнутое оружие на лезвии слабо отсвечивает отражения огоньков свечей и странно мерцает. И вскоре магистр даёт ответ:

— Если придётся, я и против них обнажу свой меч.

— Что ж-ж, — затянул я. — Честный ответ. Теперь позвольте идти готовиться к отбытию в Арк?

— Да, не забудь ещё зайти к нашим головастым, и… а где мешок с рыбой, мясом и вином? — неожиданно спросил магистр и от его слов меня пронзает неудобство и смущение. — Или ты нам сегодня предлагаешь сухари жевать?

— Простите, господин. Его оставил на берегу.

— Так, притащи его обратно, а потом можешь начать, — строго приказал Велисарий и махнул рукой, отпуская меня.

Отдав лёгкий поклон, я смиряюсь с мыслью, что мне придётся вернуться на берег, и я могу только молиться, чтобы чайки не разворотили наши припасы. Выйдя в Зал Совещаний, я натыкаюсь на среднего роста смуглого парня, который вечно носит на себе красную мантию храмовых клириков. Я вежу его короткий волосом и треугольные черты лица. Со своим знанием и рвением к вере он отлично выполняет своё призвание священника.

Я вспоминаю, что после пришествия сюда мы обнаружили записи культа, который вёл тут свою жизнь около пятидесяти лет тому назад. Они верили в Единого Бога — Творца, который и создал всё. Оставили после себя Предание, которое Исаил взял на изучение. В бытности своей священником Храма он быстро нашёл в нём истину и скоро весь Орден Храмовников стал носителем новой веры — во Творца. Нам нужно было заполнить ту дыру в душе, возникшую после смерти Рождённых светом, и мы нашли её не в полуправде, но в истине.

И я присоединился к этому. После падения Рождённых Светом я ощутил страшный холод в душе, как будто нечто важное вынули, но только после утверждения себя в вере во Творца я ощутил покой. Возможно это покой из-за отступившего страха смерти, а может и действительно Его рука укрепила дух мой.

— Исаил! — кричу я поднимаю руку, мне отрадно видеть этого человека; когда мы покинули наших братьев и сестёр по Ордену, даже меня настигла хандра и печаль: странно, но это тяжкое ощущение — печаль и уныние от того, что приходится расставаться с людьми, с которыми я ел и пил, смеялся и работал, делился личным и жил под одной крышей, но наш священник пламенными речами выгнал из меня всю эту гадость.

— Да? — обращается ко мне клирик и я встаю рядом с ним; чуть по временив мы здороваемся лёгким рукопожатием и приобнявшись.

— Благословите, отче, — прошу я, смотря в тёмные глаза Исаила.

— Благословение Творца да пребудет на тебе, — подняв руку, произнёс мужчина негрубым, но мерным голосом.

— Исаил, наш магистр сказал, что у тебя что-то есть? Что ты обнаружил?

— Да, — клирик сделал шаг назад и показал на скамью. — Ты присаживайся, поговорим немного.

Ощутив под собой холодный камень и навострив внимание, я приготовился слушать друга.

— По милости Творца я расшифровал некоторые из пирийских манускриптов. Похоже Арантеаль оказался прав с циклами.

— Ты о чём?

— Я узнал, что они боролись против некого цикла и то, что между ними была война. И то, что так же как у нас среди них ходили богоподобные создания, которые держали власть, пока их не свергли.

— То есть в безумии Арантеаля есть что-то здравое? — удивился я. — Неприятно ощущать, что мы оказались в чём-то не правы. Но ладно, есть ещё что-то?

— Да. Я изучил тексты книг о Творце, которые тут остались от прежнего культа. Предание, оставленное здесь, это истинное откровение Творца, — вдохновенно заявил Исаил. — В нём говорится, что это оставленные слова Творца аббату Яго.

— О, теперь мы знаем одно из имён тех, кто тут жил. И?

— Это связано с циклами, ибо в Предании говорится, что Творец изначально создал двух особой — мужского и женского пола и оставил их в своих обителях, но они были совращены одним из слуг. И всё понеслось.

— Хм, я подумаю над этим позже, — говорю я, чтобы отстраниться от теологических размышлений, больно они трудны для меня. — Есть что-то практичное. Магистр мне дал задание вернуться в Арк.

— Помилуй Боже, зачем?

— Да есть одно дело… война с Неримом скоро, — печально сообщаю я, предчувствуя, что всё это обернётся страшными последствиями. — Нужно предупредить Арантеаля, но я боюсь, что меня даже к храму не подпустят.

— Ничего, Творец тебе поможет, молись ему, и он не оставит тебя.

— Хорошо. Знаешь, мне кажется, что если мы расскажем Арантеалю о Едином Богу, нас обвинят в ещё большем радикализме и отступничестве.

— На всё воля Творца, Этьен. Ты иди и оставь заботы и переживания Ему. Да, тут у меня для тебя есть одна из книг Предания, — протянул мне на старую книгу Исаил.

— Хорошо, — я взял за ветхую обшарпанную обложку толстый, но небольшой, размером с ладонь фолиант.

— Слушай, мне нужно подготовиться к возвращению и ещё необходимо зайти к Гаспару. Ты не мог бы забрать за меня мешок с едой. Я оставил его на берегу у столба.

— Хорошо, как раз собирался подышать воздухом.

Немного возвеселённый от того, что мне не придётся возвращаться на берег, я решил зайти к нашему механику, который усердно работает над одним оружием из стали, дерева и пороха. Пройдя к одному из многих проходов я оказываюсь спустя несколько минут ходьбы в просторной мастерской, приближение к которой предвозвестил специфический аромат масел, раскалённого металла и пороха.

— Как же тут смердит, — сказал я, когда оказался посреди нескольких верстаков и ямщиков с деталями и металлом, а также раскалённой кузницей. Тут слабее ощущается запах пороха, бочонки с которым выставлены за пределы этого места, чтобы чуть что комната не полыхнула; за год магистр несколько раз совершал вылазки за всем необходимым для Гаспара, пока не собрал достаточно.

На моё поздравление крупноватый мужчина, обросший густой бородой, с полным лицом, в тяжёлом фартуке, никак не отреагировал. Вместо этого он продолжит что-то аккуратно колотить молотком какую-то деталь на верстаке.

— Гаспар, здравствуй! — кричу я. — Меня послал магистр. Мне скоро отправляться в Арк, есть что-нибудь для меня?

— Привет, хорошо, — буркнул он и позвал меня.

Вместе мы встали у его рабочего стола, где он мне показал на странное сумбурное произведение военно-кузнечного искусства. На мгновение я вспомнил, что Гаспар часто упрашивал, чтобы ему дали возможность в Святом ордене заниматься не только ковкой простого оружия, но и дать волю его задумке использовать порох, металл и дерево в более маленьких и удобных конструкциях, чем пушки. Но в Святом ордене на его просьбы не реагировали, ссылаясь на нецелесообразность, недостаточность времени или ресурсов. Что ж, подойдя я вижу, что на деревянном ложе стоит небольшая толстая металлическая труба.

— Что это? — дивлюсь я. — Как это работает?

— Ручная пушка, — Гаспар показал толстым пальцем на заднюю часть. — Вот это фитиль. Его поджигаешь, и она стреляет.

— А как заряжать?

— Как пушку.

— Хорошо, это какое-то… необычное явление инженерной мысли, — мне странно смотреть на это оружие, оно громоздкое и странное; в мире магии зачем уменьшенный прототип пушки? Оно несуразное, чудное и кажется, что в руках оно только отягощать будет. — Но я ведь не смогу взять эту громадину с собой. Она слишком… приметна. Есть что-то меньше?

— Да, — Гаспар залез под стол и вынул ещё одно диво его инженерной мысли — уменьшенный вариант большой несуразицы, только на этот раз фитиль поджигается по действию механизма, приводимого в движение небольшим крючком внизу оружия и у рукоятки.

— Спасибо, — взял я увесистое оружие в руки, как Гаспар положил передо мной на стол десять мешочков с порохом и пятнадцать маленьким металлических шариков вместе с длинной палкой и после этого сказал:

— Заряжать с дула, — повременив пару секунд, он спрашивает. — Ты ведь идёшь в Арк? Может купишь для меня кое-что?

— Ты погодь. Может быть мы ещё вернёмся туда.

— А может и нет, — тяжёлым басом, явно давит на меня Гаспар.

— Ладно, умеешь убедить, давай сюда свой список, — согласился я и забрал небольшой кусок бумаги, приготовленный им явно давно, да только шанса было никому вручить его.

Наконец-то я вернулся в свою комнату, где мирно горит масляная лампа и немного тепло. С радостью бы забрался под одеяло лежанки, да только дела меня отягощают. Небольшой рабочий столик с табуреткой напомнили о моей долгой работе, которую я вёл все эти дни. Магистр Велисарий приказал мне писать новый закон для Эндерала. Я не знаю зачем, не знаю для чего, но только могу предположить, что он ждёт того момента, когда откроется, что Рождённые Светом были уничтожены. А как только это станет известно широким массам та книжка «Путь» как источник права, станет просто сборищем красивых стихов и текстов. Что ж, отрадно понимать, что Велисарий видит намного дальше, чем все мы.

При Святом ордене я был не только хранителем, связанным с деятельности немногих соглядатаев, но и законником, изучающим право Эндерала. Теократическая система государства практически не оставляет возможности для создания чего-то, что не основывается на Пути, а поэтому любой религиозник ещё и правовед был бы, если бы не Совет Эндерала, и Орден, которые могли выпускать Постановления и мелкие установления… что даёт хоть какое-то разнообразие в небогатую систему права Эндерала, которая медленно начинает сдавать. В подтверждение этому я вспоминаю Лишари Пегаст и Огневспыха, и пятьдесят седьмой стих из седьмой книги, а именно отрывки — «Преследуйте этих диких магов, гоните их и вершите над ними суд, ибо они несут угрозу миру в царстве, которые вы построите с моей помощью!». Если бы в старые времена узнали, что они чародеи вне Ордена, то правосудие ревнителей веры в «Рождённых» настигло бы её самым неприятным образом.

Отстранившись от рассуждений о праве, я подхожу к столу. Теперь мне нужно собрать вещи… я смотрю на то, как в углу ютится небольшой рюкзачок, в котором итак всё необходимое, а в столе у меня хранится кошель медяков. В углу, в кожаном чехле, спрятана моя старая броня, которую я почти год не одевал.

— Что ж, именно так и таким образом начинается моё путешествие, — говорю себе я. — Посмотрим, что оно мне принесёт.

Глава 2. Посол железной воли

Глава 2. Посол железной воли

«Просите, и получите»

— Из книги «Предание».

Следующий день. Арк.

И снова я здесь. Надо мной простирается голубое полотно, приятный лазурный небосвод, который сияет от того, что солнце торжествует на нём. Тут не холодно, как на севере, нет промёрзлого северного ветра, а приятное лёгкое поветрие, прорывающиеся над стенами. Это Арк, самый защищённый город во всём Эндерале… и единственный город, который остался, благодаря бездействию Святого ордена.

Стража меня не вспомнила. Сегодня утром, взяв самые необходимые вещи, нацепив лёгкий доспех, я телепортировался к границе Сердцеземья[8], центральных пышущих зеленью земель Эндерала, а оттуда шёл пешком до самого города. И всё бы хорошо, но приятная лесистая местность, где в зелёных густых ветвях поют птицы, а ветер трепещет листья могучих деревьев, буквально кишит бандитами и нежитью — оборванцы в мехах и кольчугах с железными топорами и ржавыми мечами, скелеты и иссушённые тела — все они несметными ордами заполонили всё вокруг и только стража ещё как-то отгоняет этих стервятников от путей, чтобы из последних сил поддерживать связь между регионами. Всё эта ситуация — радость для фазмалиста[9], ибо количество душ, которые он может насобирать — уйма… но с учётом количества кишащих врагов, скорее всего сам присоединиться к легиону неупокоенных духов.

Я быстро миновал эти проклятые места. Благо лёгкая одежда — пластины чёрного кожаного доспеха, которые скрыли мой торс и грудь, вместе с плечами, да сапоги, а под ними штаны, и рубаха из светло-синей ткани пастельного тона, позволяют идти быстро. На поясе у меня закреплено несколько мешочков, в которых звенят медяки и покоится порох вместе со свинцовыми шариками. Голову же покрывает тёмный капюшон, отбрасывающий тень на мой чёрный волос и округлое лицо.

И в итоге я в городе. Придя с севера, я оказался в квартале чужеземцев, миновав высокие ворота меня ведёт путь по широкая дорога по улицам древнего города. Всюду слышатся голоса — ругань, хохот, разговоры или крики торговцев — всего этого полным-полно здесь. Мне не привычно — год я уже не был в большом граде и от всех этих звуков мне становится неприятно, но всё же я продолжаю путь. Слева от меня оказывается таверна, я уже не помню её названия, но вижу, как оттуда выбирается пьяный мужик в неброской одежде.

— В мире творится полный хаос, а они бухают, — возмущаюсь я, но тут же себя успокаиваю, чтобы не привлечь к себе внимание стражников — людей в красно-белых табардах, с изображением льва на груди, под которыми кольчуга.

Ладно, пройдя дальше я оказываюсь у ещё одной стены, которая отделяет квартал от квартала и прилагая усилие, приоткрываю под еле слышимый скрип деревянную дверь. И вот передо мной рынок — большая площадь, вокруг которой средней высоты строения, да и торговые лавки, накрытые кусками ткани, за которыми стоят купцы. Я вижу алхимика и колдуна, ведущих бойкую торговлю. Интересно, Поломатый ещё куёт мечи? Знавал он мою семью. Лёгкая радость меня посещает от того, что я снова вижу знакомый любимый рынок, по которому бегал ещё ребёнком и помогал матери у прилавка, отрадно слышать пение аэтерн-менестрелей. Отец же помогал Поломатому ковать оружие — всё было прекрасно в те времена, пока я не пошёл в Орден. Родители же, подумав, что теперь можно оставить меня одного, собрали вещи и уехали на Киле, чтобы начать новую жизнь. Лара и Тир, мои мать и отец… как же давно я от них не получал письма… года два, наверное. Я могу только молить Творца о том, что они сейчас в наиболее безопасном месте на Киле — далёкой южной стране, состоящей из группы островов и контролируемой могущественными торговцами.

Тряхнув головой, я продолжаю путь, как мне на вид попадается знакомая голова — седой волос отлично выделяет её на фоне остальных. Я смотрю и даюсь диву — вижу наёмника, который смотрит на то, как некая неустановленная личность перед ним переодевается в пёстрые и золотисто-зелёно-пурпурные одежды. У самого колодца, накрытого каменной конструкцией, всё это творится. Я помню этого наёмника — он носился на побегушках у Ордена, эгоистичен и нагл.

— Джеспар! — кричу я через полрынка. — Что ты тут устроил, ватир[10] тебя подери!?

Быстрым шагом я направлюсь к нему и подоспеваю в тот момент, когда его спутник уже одел мешковатые одежды и скрыл лицо платком, к тому же сдвинув на лоб богатую шапку. На меня, взглядом насыщенных синих глаз на добродушном светлом лице, взирает наёмник в характерной броне — кожаные сшитые пластины на синей-куртке. В его взгляде я не могу найти-чего-то определённого, но он явно не рад мне, как и с кем сцепился бы.

— Ох, кого я вижу. Наш законник и изгнанный хранитель. Как давно я тебя не видел? Год или больше? Ох, честно, я не соскучился, не видел бы ещё год.

— Хм, кто это с тобой? — указываю я на спутника, но есть ли мне до этого дело? — А нет, я не хочу этого знать. Смотрю, ты всё ещё зол на нас?

— Я же для вас «мальчик принеси-подай». Вы сами так меня назвали.

«Как будто для Ордена, которому ты служишь, всё иначе», — усмехнулся я.

— Ладно. И где де сейчас вся ваша ко… братия? Я про Константина, Лишари и Юслана.

— Не знаю. Это нужно спросить моего нанимателя.

— Хорошо. Это куда вы такие ряженые собрались? Судя по одежде твоего спутника, он явно непростых кровей.

— Есть одна идея у меня, но не для тебя, — усмехнулся Джеспар, что вызвало у меня лёгкий приступ злобы, который я мгновенно подавил и тихим голосом, решил его попросить:

— Мне нужно попасть к Арантеалю.

— С тех пор, как вы ушли о вас особо никто не вспоминал. Даже великий магистр. Мне дела не было, а остальные… работы слишком много, чтобы думать о мятежниках. Реально, не моё дело.

— Джеспар, — едва ли не рычу я, готовый схватить его за грудки. — Дело касается Нерима.

— Ты опять со своей паранойей. Но ладно, ты же от меня не отстанешь, — Джеспар повернулся к своему спутнику, вопрошая. — Ну что, поможем этому… человеку? Как скажешь, так и будет.

В ответ, незнакомое мне лицо только снисходительно кивнуло, и мне показалось, будто Джеспар смутился таким ответом, но всё же спокойно обратился ко мне:

— Просто иди за нами и натяни капюшон, а то Арантеалю хоть и всё равно, но он отдал приказ — если вас увидят, то должны схватить.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Веди.

Мы отправились в сторону возвышения, где устроен квартал знати. Оказавшись за воротами каждого путника очарует прекрасный вид ухоженных улочек, вычурные и роскошные одежды и изумительные дома, которыеразительно отличаются видом, изыском и размером от тех построек, что ниже. Став подниматься по лестнице, Джеспар стал поведывать неизвестному мне лицу о том, что всем, кто проявил магический талант необходимо явиться к Святому ордену.

— Хранитель, ты же тоже проходил испытание и как оно? — неожиданно спрашивает Джеспар.

— Терпимо, — обрывисто отвечаю я, не желая вспоминать то, как это происходило.

Проходка через ужасный лес, а потом тошнотворное зелье и сон, в котором я попал в самые глубины подсознания. Тьма, непроглядный мрак окутал меня и сдавил. Только смирившись с неизбежным и разгадав загадки своей души, усмирив страх быть заточённым, я смог проснуться и очутился в лазарете. Не самые приятные воспоминания, когда тьма обретает вес.

Мы поднялись дальше по выступу на просторному склоне и вскоре на нас давило монументальное строение — Храм солнца. Белый и с не вмещающим взгляд выступающим и возвышающимся надвратным посещением оказался пред нами. А так же с его стен спадают шумящие водопады. Если незнакомца должно удивление от габаритов строения, то мне и Джаспару уже всё равно, хотя я ощущаю лёгкое благоговение и трепет перед этим местом… как никак я посвятил ему часть жизни.

Тут всюду храмовники в крепких блестящих доспехах и красных поддоспешных узорчатых одеждах. Я ещё сильнее натягиваю капюшон, чтобы меня не заметили и нахожу путь только по спине Джаспара.

— Стойте мессир, — заговорила хранительница и я услышал её низкий голос. — Гражданским дальше нельзя без особого разрешения. Кто вы и что привело вас в это священное место?

— Дело. Я Джеспар Даль’Верек и я работаю на неримских магов.

— А, верно… наёмник. А кто это с тобой?

— Марийо Де Луна из Остиана, достопочтенный владелец «Империи нежных ароматов Де Луны»… наиболее престижной парфюмерии во всём Вине. Верховный магистр Мерраджиль посылал за ним. Он разве тебе не сказал?

— Нет, это на него похоже, — чувствуя, что показав на меня, спрашивает хранительница, отчего сердце начинает колотиться с новой силой, и руки охватывает лёгкий тремор. — А это кто?

— Это слуга достопочтенного Марийо. Он прислуживает ему выполнением всей грязной работы, а так служит его телохранителем.

— В святом месте достаточно безопасно, но ладно. Хорошо, вы можете пройти. Но прояви подобающее уважение к этому месту, наёмник. И вы тоже мессир Де Луна и телохранитель.

— Даю вам слово, милая леди. Спасибо.

Выдохнув и немного успокоившись, я поднялся по ступеням, ненамного задержав взгляд на башенке слева. «Как там поживает старик Йеро», — спросил я себя, помня, что он хороший преподаватель и знания его весьма обширны. Эх, если бы не задания прямо сейчас снова бы пошёл к нему, только бы посидеть на его лекциях.

Приложив уйму сил Джеспар отворил массивную дверь от ворот, которые покрыты узорами, сложенными в око.

— Спасибо, — тихо говорю я, как только мы оказались за воротами Храма, сделав шаг на белую плитку и увидев прекрасные зелёные газоны.

— Я мог вообще сказать, что ты шут, но подумал, что не поверят.

— Джеспар…

— Да успокойся ты, всё время нервный. Реально, успокойся, а то кончишь как Йеро.

— Что?! — срывается вопрос. — Как?

— Красное безумие. Он забрал ещё с собой и несколько учеников. Да ты не знал… упс, неприятная новость.

Я хотел бы сейчас прокричать, орать изо всех сил, но не могу. Досада загорелась в груди, и я сдерживаю себя от деяний. Йеро, он был добр ко мне, всё время помогал исследовать науки, а однажды, когда я был в споре с одним магистром и меня думали выкинуть с пути послушника, Йеро заступился за меня и его усилиями я стал хранителем. Зараза, как же неприятно.

— Ладно, спасибо, что провёл, — тихо говорю я Джеспару и иду в сторону Обители, не слыша, как наёмник прощается со мной и остаётся со своим спутником.

Я подхожу к большому зданию, с былым фасадом и отворяю дверь, быстро проникая внутрь. Обычно Арантеаль днём занимается планированием у карт и бумаг в большом зале, что ж, оттуда и начнём. Проходя в Обитель я едва ли не бегом забегаю по одной из двух полукруглых лестниц и прохожу большую комнату, где он обычно проводит время.

Долго его искать не пришлось — он разместился на троне в конце длинного стола, рассматривая бумаги. Что ж, время скрытности прошло, и я касаюсь края своего капюшона, откидывая его назад, громко восклицая:

— Арантеаль!

— Кто… ты, — воин, в такой же броне что и хранители, с загорелой кожей, седой коротким волосом и бородой, грузным взглядом оттеснённых очей, встал с трона и посмотрел на меня; от такого холодного взгляда мне стало не по себе; но всё же, продолжая идти и ощущая неуверенность в ногах, я приближаюсь к нему.

— Да это я.

— Проклятый предатель, назови хоть одну причину, чтобы я тебя не кинул в темницу.

Я понимаю, что его угрозы не пусты, хранители, которые тут были подходят сюда, ложа ладони на мечи, и я слышу шёпот пересудов, и собирая все мысли в единое целое, я подбираю слова, которые могли бы вразумить этого идиота:

— Господин великий магистр, наши опасения подтвердились. Год назад я отправил агента в Нерим, чтобы он отслеживал ситуацию с тем, что происходит, — я достаю помятый и потёртый клочок бумаги и аккуратно даю Арантеалю, да так, что хранители не накинулись на меня. — Это сообщение от нашего агента пришло недавно.

Быстро пробежавшись глазами по написанному звучат недовольные и полные скепсиса речи:

— И с чего бы мне доверять предателям? Не может быть. Вы могли это подделать, — Арантеаль бросает бумагу на стол. — Вот реально, чтобы вернуться в Орден, ты и твой командир решили дезинформировать нас, отвлечь от борьбы с циклом. Ты не понимаешь, что мы боремся с тем, что уничтожит всё человечество?

— Вот, — в моих руках оказывается небольшой цветок, лепестки и стебель которого высохли. — Он с Нерима, и ты знаешь это. Он прибыл вместе с письмом.

На этот раз я чувствую, что задел чем-то Арантеаля, и он задумался. Великий магистр хоть и помешанный на цикле, но в нём должны же быть проблески здравого смысла, на которые можно надавить:

— Арантеаль, тебе придётся поверить. Иначе ты погубишь Арк.

Со стороны раздаётся глас презрения:

— Не тебе говорить о благе Арка, паскуда! Шёл бы ты отсюда, пока тебя не повесили!

— Нерим давно перестал быть спокойным, и ты это знаешь, — я смотрю направо. — А слухи? Разве ты к ним не прислушиваешься. Рано или поздно Коарек пойдёт войной на Эндерал, чтобы «освободить» его от влияния религии.

— И всё же, — упорствует великий магистр, — Нерим далеко от нас. Когда я закончу работу над… тем что остановит Цикл, у нас будет достаточно времени для подготовки войны с Неримом.

О, Творец, вонми молению раба Твоего и помоги мне. Холера! Неужто он совсем ничего не видит кроме своих идеи и мыслей. Он будто не пробиваемый, но если его волнует цикл, то так тому и быть, разыграем эту монету:

— Ты говоришь о цикле… что ж, в библиотеках пирийского храма, где мы расположились, мы нашли литературу о цикле или нечто похожем. Если тебе интересно, то мы можем и поделиться с вами ею.

— Хм, — задумался Арантеаль, приложив руку к подбородку — О цикле[11] говоришь. Но вы ведь предатели, и что мне с вами делать? Скажи, как можно предать Орден, как можно ради своих мелких целей отступиться от святого долга?

— Арантеаль, — устало начинаю я. — Мы можем вернуться сюда, дать вам наши знания о цикле, предоставить оружие, помогать вам. Или мы снова продолжим враждовать и это ни к чему хорошему не приведёт Эндерал.

— Что вы хотите взамен?

— Об этом тебе сообщит сам Велисарий. Мы придём сюда и всё обсудим. Как тебе Арантеаль?

На этот раз великий магистр ещё глубже задумался, и я даже не думаю его отвлечь. Сейчас решается судьба целого города или континента, и не дай Боже сказать лишнее слово, ибо оно может стоить нам всего этого предприятия. От волнения я начинаю про себя молиться, чтобы успокоиться:

«Творче, помоги. Убеди этого человека, дабы он внял моим словам, и принял верное решение. Творец, не попусти того, чтобы народ Эндерала сгинул».

— Ладно, давай, — соглашается неуверенно и робко Арантеаль. — Только возьми с собой свитки телепортации в Храм. Чем быстрее мы всё это решим, тем лучше.

— Нет! — кричит один из хранителей. — Этого предателя надо было сжечь или повесить!

— Арантеаль, пойми, — раздаётся крепкий голос одной хранительницы из четвёртого сигила, которая три десятка правила железной рукой Эндералом до возвращению великого магистра. — Мальфас заповедовал нам изгонять отступников. Это — продолжение его дела.

— Нет, Натара, мы не можем сейчас разбрасываться помощью, — тяжко сказал великий магистр, повернувшись в их сторону. — Нам сейчас нужна любая помощь, к тому же они… оправдали свои… подозрения насчёт Нерима.

— Арантеаль, маги из Нерима и теперь… приём этих мятежников? Это будет не слишком ли?

— Натара… я понимаю, это трудно принять. Но сейчас, мы должны объединиться перед лицом угрозы циклов.

Я опустил взгляд и увидел, как в серебряной миске покоится насыщенное красное сладкое яблоко. Долго не ев, я чувствую голод в желудке, урчание и хватаюсь за него, подтягивая к себе:

— Простите, я не ел со вчерашнего дня. На острове жевали сухари и рыбу.

— Хранители, — осторожно заговорил Арантеаль. — Сегодня наши братья вернулись на путь истины. Не будем их строго смутить за отступничество, ибо в наше время нам нужна любая помощь.

Что могут ответить хранители? Они молчаливо соглашаются с новой волей Арантеаля… проглотили и неримских магов, проглотят и это. Что ж, теперь мне пора покинуть это место и вернуться на остров, чтобы сообщить «радостную» новость. Но всё жук напоследок меня пробирает благодарность, несмотря на то, что мне плохо от новости смерти Йеро.

— Спасибо, — кланяюсь я. — Вы сделали правильный выбор.

— Этьен, — раздалось грозное обращение, и я смотрю в глаза Великому магистру, находя в них только презрение к себе, — ты не думай, что вам тут будут рады. Наша задача — остановить цикл, а потом…

— Понимаю, — киваю я.

— И у тебя железная воля, если ты сюда пришёл.

Я не обращаю внимания на эти слова, а стараюсь как можно быстрее покинуть это место. Выйдя за дверь я ощутил, как ветер бьёт в моё лицо, немного успокаивая. Теперь обратного пути нет, и мы ввязались в это… возможно, даже вопреки предначертанному.

Глава 3. Возвращение

Глава 3. Возвращение

«Святой орден — он защищает и правит с начала времен до сегодняшнего дня, твердо и нерушимо»

— Из книги «Святой орден».

Следующие сутки. Храм Солнца.

И снова я тут, только ныне не солнечное время, нет… это ночь, не беспроглядные, освещённые факелами и лампами, приятные для меня сумерки — прохладный ветер бьётся о подножья главного здания Арка, а с небе льётся дождь — ледяная промораживающая вода. Мне нравится эта картина — тяжёлые налитые облака, поливающие землю водой и холодный ветер. Всё это слишком тускло, но не темно, и поэтично, вдохновляет меня чем-то. Не знаю, может я просто расположенный к хмурой погоде человек?

Ладно, оставив мысли я взираю на тяжёлые ворота Храма Солнца и представляю, что с ними будет, если бы Нерим брал штурмом их… вряд ли бы они сумели даже повредить их. Слишком они толстые и массивные.

Но ничего, я надеюсь, что Нерим не станет угрозой для Эндерала. Велисарий, когда услышал, что Арантеаль готов их принять, не сказать, что был слишком рад, но всё же доволен результатом. И после того, как я вернулся он отдал приказ собираться в путь — мы возвращаемся, чтобы послужить Эндералу.

Рад ли я этому? Да, ибо теперь есть шанс того, что великий магистр к нам прислушается, и мы сможем предотвратить гибель родины. Я ведь не могу её просто так оставить. Я давал клятву Ордену, я шёл защищать Эндерал, защищать моих родных и друзей, защищать обычный народ от всякого отребья и нечисти. И мне было тяжко смотреть на то, как Орден предаёт это призвание, превращаясь в группировку противодействия надуманному апокалипсису. Что ж, теперь то он вернётся хоть отчасти к своему истинному предназначению.

Я прохожу дальше и ступаю на первую ступень, как слышу глас презрения от одного из хранителей:

— О, мятежник. До сих пор не могу поверить, что Арантеаль вас так легко простил. Вас надо было вздёрнуть.

— И тебя рад видеть, — говорю я, чувствуя, что сейчас в меня может полететь меч, но он остаётся в ножнах, а вместо него только слова, ранящие сердце:

— Ты предал клятву хранителя, ты — паршивый мятежник и нечего тебе делать на Святой земле, как и твоим дружкам.

— Тогда, почему ты меня терпишь?

— Так приказал Арантеаль. Если он считает, что вы нужны, значит так тому и быть… вас не тронут. Но только оступись.

Я не обращаю внимания на это и иду дальше. Теперь для Святого ордена мы — собаки, которых можно пнуть. Иронично, мы всего лишь хотели выполнить роль защитников отечества, а нам за это обвиняют, потому что мы не стали слушать мифы и россказни, а хотели заниматься реальным делом.

И снова опустив голову, я приложив максимум усилий отворяю эти ворота и прохожу за них, тут же уткнувшись в высокого роста девушку. Пылающий огонь факелов бросает на её слегка смуглую кожу, показывает из темноты одежду — кожаное одеяние, состоящее из зелёной короткой обтягивающей куртки, выражающей её грудь, ремень с сумочками, высокие сапоги и несвободные штаны.

— О, как же вас… Лишари Пегаст, — вспоминаю я имя девушки, посмотрев в её слегка круглое лицо, обрамлённое чёрным промокшем волосом, — как поживаете?

— Ох, сначала наёмники в Решенграде, потом вы… что за дерьмо творится вокруг? Кто же дальше к нам явится — чёрный страж?[12] — явно девушка недовольна мне. — Только вашего возвращения для полной картины…, - я умело проступил нецензурную брань, вставленную под конец речи.

Сейчас я ни хочу не с кем сориться. Вначале, когда она пришла вместе с Юсланом и Константином в храм я негодовал и часто на совместных совещаниях высказывал своё недовольство по поводу их присутствия, называя дикими и противниками порядка, но разве кто-то прислушается к хранителю первого сигила, которого ещё поставили следить за парой агентов?

Да и время, проведённое в изгнании за изучением Предания не может не изменить сознание. Раньше думал, что эндеральцы это какая-то, заслуживающая признания нация, но что в итоге? Арантеаль, как великий магистр тронулся, хранители в его безумии последовали за ним, а люди — «богоизбранные» даже не почесались, чтобы хоть самую малость предотвратить тот ужас, который мягкой поступью приближается к Арку. И присутствие этих неримцев может нам помочь как-то… но это не отменяет того, что они невыносимые.

— Знаете, а я передумал, — выпаливаю я. — Вот теперь я вам действительно рад, — то ли от усталости, то ли от ещё чего-то я убираю маску серьёзности. — Вот реально. Теперь великий магистр может не трогать нас, а полностью заняться изучением цикла с вами.

— Как прекрасно. Теперь вы своим недалёким сознанием понимаете, что такая угроза есть. Чудесно, одними недоумками меньше.

— Да ладно вам будет, Лишари. Вы занимаетесь своими исследованиями, а мы своими… военными изысканиями.

Девушка на мгновение замолчала, а я продолжая всматриваться в неё. Интересно, я подмечаю у неё усталость, в глазах какую-то печаль, у очей цвета светлого шоколада я вижу покраснения. Почему-то, у меня рождается сострадание к ней и желание помочь, облегчить тяжесть плохого настроения.

— Лучше, расскажите, что было в Решенграде? Кто-то помешал вашим исследованиям?

— Да, было такое, — с гневом произнесла дама. — Кучка наёмников решила, что могла устроить огненное представление и отжигать артефакты по полной. Но ничего, новый подопечный Ордена из Нерима расправился с ними по самое ни хочу. Только по своей неосторожности этого уникума едва не разметало по пещере.

— Наёмники? Интересно… что ж, если Арантеаль нам позволит со всем разобраться, что у вас будет больше охранников.

— Ох, какой воин нашёлся. А я-то думала, вы придёте и снова станете нас гонять. «Дикими» называть.

«Ну почему она не может нормально говорить?» — спрашиваю я себя. — «Что не слово, то упрёк или обвинение».

— Нет, уже не думаю, — умерив внутренние возмущение, тихо говорю я. — Год на морозе и в старом пирийском храме избавляет от многих дурных мыслей.

— Если бы поседели ещё бы полгода, то может быть и поверили в угрозу цикла или что-там будет за них. Мороз мозги бы прочистил.

— О-ох, — тяжко выдыхаю я, представляю сколько мне придётся с ней поцапаться, если Великий магистр позволит нам тут остаться и намереваюсь решить эту проблему, лишь бы не слышать от неё упрёка, да и может это подбодрит её. — Я слышал, что ты любишь пирийские предметы? Письмена там, артефакты? — опустив руку в карман я нащупываю одно кольцо, которое думал сбыть тут за хорошие деньги, но ладно, отдам его ей; и вынув, говорю. — Протяни ладонь. — У меня где-то валяется пирийская побрякушка.

— Надеюсь, ты мне не ядовитую змею положишь, — она в ответ подняла руку, и я положил её в ладонь серебристое кольцо, тут же зажав его неё пальцами, ощутив приятную теплоту её гладкой кожи.

— Давай, это кольцо станет залогом того, что ты нас не трогаешь, не поддеваешь, а мы в свою очередь не трогаем тебя. Хорошо? Да и пересекаться мы будем… очень редко. Так что и усилий прилагать много не придётся.

Честно признаться, я не ожидал увидеть на лице девушки эфемерной улыбки, которая украсило её лицо, сделала менее отягощённым заботами. Этот подарок у меня вызвал какой-то отклик в сердце… отданный как залог «перемирия», он вызвал у меня эфемерный интерес к Лишари.

— Если принесёшь ещё что-нибудь из пирийских артефактов, то я буду рада пересечься и… да, давай тогда без всего этого, — голос девушки стал более весёлым, она ещё что-то хотела сказать, но её неожиданно хватил зёв, после чего она указала на Обитель и тихо проговорила. — О, а вот и «прорицатель»[13]. Только они прошли испытание и стали хранителями с какой-то женщиной.

Я смотрю, что существо, одарённое исключительными способностями по словам Лишари идёт к ней и не думаю больше задерживать девушку.

— Откланяюсь, — с лёгким поклоном говорю и отхожу в сторону, слыша:

— И тебе не хворать.

Они покинули Храм и теперь остаётся только дождаться моих ребят. Они должны прийти с минуты на минуту… я отпросился раньше, чтобы посмотреть на любимый Арк, вспомнить, чем он живёт и насладиться прекрасными видами Квартала знати. Но они не сравняться с изумительными и завораживающими образами Храма солнца — тут всё пестрит искусной работой древних мастеров. Пол, уложенный белой плиткой, зелёные газоны, дающие чарующего вида цветы и виртуозные здания в которых сосредоточена власть Святого ордена.

И всё бы ничего, только это омрачается происшествиями — гибель учеников, красное безумие и учитель, которые воплотил в себе две предыдущие проблемы.

— Эх, Йеро, дурак, — тихо шепчу я; периодически ловля презренные взгляды хранителей и недоумение послушников.

Внезапно моему ожиданию приходит конец и в Храм входит Велисарий в полном боевом облачении, которое ему сделал Гаспар. Голову венчает шлем с тёмно-красным гребнем, торс защищает золотистого цвета доспех, с рельефом мышц, ноги и руки покрыты латной защитой, а на левой руке висит высокий овальный ростовой щит, где на тёмно-лиловом фоне шестнадцатистрельная жёлтая звезда. А за ним в Храм пожаловали и остальные хранители, включая и Исаила, и Гаспара.

— Господин Велисарий, вы задержались, тихо говорю я.

— Были сложности с телепортацией вещей. Веди нас, Этьен.

Я кратко киваю и повернулся в сторону Обители, где наверняка нас ждёт Арантеаль. Пройдя несколько метров под пристальным взором хранителей, мы заходим в Обитель и находим в главной зале Великого магистра, который стоит в компании двух человек. Первый — крупный с седым волосом и усами над губой — Джорек, а вторая — средних лет женщина, с загорелым лицом, убравшая волос в шишку на затылке — Натара. И я чувствую, что они не рады нам, подтверждением чему становятся их слова:

— Вот, заявились. В былые времена вас бы вздели как разбойников на первом суку, — гневно заявила Тручесса Ордена — Натара.

— Сейчас не время множить распри, — охлаждает её Арантеаль. — Потом с этим разберёмся.

— Хорошо сказал, — вперёд выступил Велисарий. — Может займём места и всё обсудим?

После того, как мы расселись по стульям, Арантеаль, окинув всех пристальным холодным взором, спрашивает:

— Хорошо, Велисарий, чего ты хочешь от Ордена?

— Ты уже знаешь, что наши агенты сообщают о том, что Нерим готов к войне и выступает на вас? Не так ли?

— И?

— Если ты не хочешь, чтобы твоя беготня с циклом завершилась под оглушительные аккомпанементы штурмовых орудий, то я прошу тебя дать мне подготовить Арк и Эндерал ко вторжению — настолько, насколько это возможно.

— А если вся твоя информация — это дезинформация? Что тогда, Велисарий? Что бы Нериму подготовиться с войной с целым континентом… нужно много времени.

На этот раз слово беру я:

— Арантеаль, если вы думаете, что это так, то вы ошибаетесь. Агенты сообщали нам, что градус борьбы с религией там возрастал с каждым днём, прошедшим после смерти Рождённых Светом, — мне пришлось залезть в карман и вытащить оттуда потёртые листы, которые я перед Арантеалю. — Эти письма мы получали на протяжении девяти месяцев.

— Я понимаю, но что вы намекаете, но гражданская война там закончилась не так давно.

— У них есть идея, которая заставляет работать, вооружаться и драться, с необычайным рвением. Они ради того, чтобы разрушить «великий оплот поклонения религии», готовы без кораблей переплыть море. Поверьте, если мы не подготовимся, то нас ждёт печальный конец.

— Допустим это так, — вмешался взял Джорек. — Но ты думаешь, что мы и впрямь доверимся тем, кто нас предал однажды? Бха, да я лучше станцую с ватиром, чем повернусь к вам спиной.

— Ватир… не приплетайте сюда бедное животное с козьей мордой в два метра, — усмехнулся я.

— Да они, наверное, уже забыли, какой утренний стих читают хранители и все наши молитвы, — поддержала Джорека Натара. — Да и откуда нам знать, что вы не шпионы Нерима, которые пришли сюда, чтобы разрушить нашу оборону? Вы уже предали Орден и почему под благими намерениями не служить врагу?

Эти доводы можно пытаться оспорить до самого последнего дня существования мира, но стоит ли? Их не переубедить и Арантеаль сейчас явно мечется между теми пирийскими записями, которые мы можем предложить.

Велисарий поднялся со стула. Его рука легла на короткую рукоять меча, который он с лязгом вынул. После этого уверенным шагом он пошёл к великому магистру.

— Я говорил, что они предатели! — вскричал Джорек и сам потянулся к оружию, но Арантеаль его остановил в тот момент, когда Велисарий развернул клинок рукоятью к главе Ордена.

— Если ты считаешь, что мы предатели, можешь вонзить мне его в горло прямо сейчас, — Велисарий протянул оружие Арантеалю, отчего напряглись и хранители Святого ордена, и наши храмовники.

«О Господи, вразуми Арантеаля, прошу тебя. Не дай ему совершить глупость от которой пострадает весь Эндерал. Боже, если Ты есть, прошу Тебя, не дай Арантеалю совершить глупость».

И мои молитвы были услышаны. Арантеаль внимательно посмотрел на меч и даже казалось, что его рука дёрнулась, но нет. Он всего лишь кивнул и тихо сказал:

— Хорошо, Велисарий, будем считать, что я поверил тебе. Можешь сесть и прекрати это представление.

— Благодарю за доверие, — магистр убрал меч в ножны и вернулся за свой стул, утерев пот со лба.

— А теперь, расскажите подробно, чего вы хотите от меня. Допустим, я поверил вам и Нерим действительно хочет нас атаковать. Что вы предлагаете?

— Во-первых, — начал Велисарий. — Необходимо подготовить стражу Арка к битве во всех смыслах. Усильте тренировки и дайте кузнецам заказ на ковку оружия и брони. Во-вторых, нам необходим порох и пушки. Много пороха и пушек.

— Так-так. А где мы возьмём столько денег? — вопросил Арантеаль. — Городская казна не резиновая, чтобы тратить её на любые предприятия.

— Понимаю, — Велисарий задумался, чтобы правильно подобрать слова. — Тогда нам придётся надавить на Банк, лендлорда Борека и Золотой Серп[13], чтобы они выдали нам беспроцентные ссуды.

— Что!? — возмутилась, ударив ладонью по столу Тручесса. — Такого ещё никогда не было. Чтобы мы, Святой орден, давили наших союзников, выдавливали из них деньги, как разбойники грабят население?

Я не сдержался, смотря на всю эту картину, где двое всё ещё держатся за старые порядки, вцепившись в них зубами.

— А вы им скажите, что если они не дадут нам денег, не поскребут по сусекам, то их золото и акции отлично будут смотреться в карманах неримцев… потому что в гробах всё это им не понадобится. Да и Борек, эта зажравшаяся падаль хоть раз что-то сделает не из-за жажды прибыли.

— Молчи, щенок! — крикнул Джорек.

— Тише. Всем успокоится, — призывает всех к спокойствию Арантеаль. — Я поговорю с банком, фермерами, торговцами и промышленниками и расскажу им об угрозе. Посмотрим, что можно сделать. Дальше?

— Да, — продолжил Велисарий. — Нам придётся начать созыв ополчения и отдельных отрядов воинов. Для них так же понадобятся ресурсы.

— Я могу начать призыв, но думаю мало кто откликнется.

— Необходимо начать с Подгорода[14]. Там беднота будет рада выбраться из тьмы пещер на свет и нормально поесть.

— Это ты договаривайся с Ралатой. Мы… формально только контролируем Подгород.

— Хорошо, но тогда я прошу у тебя полномочий на это. На формирование и командование отдельными подразделениями ополчения, — Велисарий от аккуратной речи перешёл в «наступление». — Вы же всё равно не примите нас в Святой орден. Но если у меня не будет полномочий я вряд ли смогу что-либо существенное сделать.

— Арантеаль, — умолительно обратилась Натара.

— Хорошо, — согласился Арантеаль. — Только каждый свой шаг ты согласовываешь со мной. Я приставлю к тебе двух хранителей, чтобы ты не зарвался.

— Что ж, это уже хорошо, — я усмотрел оттенок веселья на лице Велисария. — У нас есть новые технологии, на порохе и стали. Я думаю, вы будете рады с ними познакомиться. Но это я к тому, что нам понадобятся ваши мастерские для проведения исследований над вооружением.

— Об этом поговорите с магистром Мерраджилем, апотекарием и нашим кузнецом. Исследования и материалы — это к ним. Просто скажите им, что мы больше не… враждуем, — оперевшись щекой на кулак, сказал Теланор, которому явно становилось скучно.

— Да и сейчас я бы хотел отправить Этьена вместе с Исалом и отрядом на Солнечный берег[15].

— Зачем?

Когда Велисарий меня назвал, дрожь коснулась тела. Я не ожидал, что обо мне заговорят или даже назначат на военную операцию.

— В случае вторжения нам понадобится надёжный тыл, где можно будет разместить производства и фермы. Отправлять раненных и перегруппировывать войска. Если ты мне дашь право, то силами своих ребят я бы зачистил от нежити и бандитов то место и устроил ставку Ордена в замке Злотобород, — ответил Велисарий.

— Ты знаешь… сейчас мне все силы нужны тут.

— Арантеаль, я и мои храмовники уже и не из Святого ордена. Мы же — «предатели», так что позволь мы свою кровь прольём за те земли.

— Хорошо, а что дальше? У вас целый кусок земли, которому нужна охрана и солдаты, который нужно поднимать.

На этот раз, решил ответить я, опережая предложение Велисария:

— Я думаю, что эту землю можно использовать для заселения беднотой из Подгорода. Из них же можно и формировать поместное ополчение, — я подтягиваю к себе карту, Эндерала, шаркнув её по столу, и показываю, мой палец ведёт по юго-западному берегу Эндерала. — Если Нерим тут сможет высадить войска, то овладеет Речным и зайдёт к Арку с запада. Нас возьмут в кольцо.

— А на какие деньги вы собираетесь восстанавливать регион? — спросила Натара, сложив руки на груди. — Или дальше пойдёте грабить Банк и торговцев?

— Давайте сначала освободим его и обустроимся в Златобороде, — сказал магистр храмовников, взглянув на Тручессу.

— Ещё что-то, Велисарий? — устало вопрошает Арантеаль.

— Да, и тут ещё кое-что для тебя, — Велисарий оборачивается к сумке, которая у него лежит рядом со стулом и достаёт связанные нитями пергаменты, швырнув их к великому магистру. — На, это пирийские записи, которые мы нашли в старом Храме. Там тоже что-то про цикл.

Тут же в глазах Арантеаля сверкнул блеск, и он пристал с трона, чтобы взять их, просмотреть эти замысловатые символы и изучить.

— Спасибо, вы действительно сотворили благое дело, принеся эти записи, — мне показалось или я услышать эфемерную радость в голосе Арантеаля. — Я не забуду этого.

— Лишь бы всё сработало, — говорю я. — Мы же работаем отдельно? Ваш избранник или избранница вместе с наёмником и неримскими магами занята циклом, а мы — политикой и территориями?

— Откуда вы знаете о прорицателе?

— Лишари рассказала, — ответил я, медленно вставая со стула. — Так что?

— Да, думаю, вы будете мало пересекаться. У вас сильно разные направления деятельности.

— Мессир Арантеаль, — встал Исаил. — Я хочу вам напомнить — Рождённые Светом почили, и теперь нужна новая вера. Вы же понимаете, что количество слухов будет усиливаться, и они уже овладели частью населения Эндерала, которая живёт не в Речном, Дюнном или Арке.

— Ты что хочешь сказать?

— Я бы хотел, чтобы вы дали мне возможность… подготовить народ к смене веры настолько, насколько это возможно.

— Народ не трогай, — строго приказал Арантеаль. — Нам не нужны волнения. Но поговори об этом с первосвященником. Но ладно, — встал Арантеаль, проведя по седым волосам на голове, его голос выдал утомление. — Мне нужно подготовиться к церемонии. Не хотите её посетить?

— Нет, — встал Велисарий. — У нас много дел. Я рад, что ты внял нам, Арантеаль. Честно. Может, когда-нибудь, мы снова сможем подружиться.

— Может быть, но явно не сейчас. Во всяком случае, с возвращением, Велисарий.

Глава 4. Зов долга

Глава 4. Зов долга

«Если кто позабыл о заботе над домашними своими или же отрекается от родины, её защите, тот поступает хуже вора»

— Из книги «Предание».

Следующий день.

Мы уходим. Нам пора выйти в свою первую операцию и Велисарий с передовым отрядом уже выдвинулся к замку Златобород. Утром он и пятеро храмовников решили атаковать его… или занять его руины, и обустроить там ставку Святого ордена в тех землях. Контроль над этой территорией позволит нам взять местность под контроль — все земли, к западу от Речного.

И теперь наш выход. Вчера мы обсудили как будем действовать. Сюда по донесениям разведки и стражи количество врагов в той местности резко упало, после того, как её прочесал тот, кого зовут прорицателем. Но осталась ещё одна банда — группа разбойников, из которых можно сделать хоть какое-то сносное подразделение… по крайней мере мы надеемся на это.

Пока мои товарищи готовятся к вылазке, я решил пройтись по Храму и вспомнить его хоть немного. Приложив усилие и выйдя на улицу из тёмного помещения, я оказываюсь на залитой солнцем главное площадке Храма и делаю пару шагов в сторону насаженных клумб с цветами. Тут на высоте чувствуется порыв холодного ветра, трпещущий мой короткий волос, несмотря на то, что в небесах торжествует яркий солярный диск. На мне мой привычный доспех — кожанка, только на этот раз шею прерывает платок цвета светлой пастели. На поясе покоится изобретение Гаспара, заряженное и не разу не использованное, пару зелий и средней длины обоюдоострый меч с притупленным острием и короткой ручкой.

Я оказался возле небольшого фонтана, который украшен статуй крылатого существа. В отражении воды я увидел своё лицо — чуть округлое и бледное, и взгляд глаз цвета нефрита. Подняв голову я увидел, как в этом же месте бродит и знакомая мне девушка — её тёмный длинный волос и выразительные формы, приятное лицо, почему-то отрадно видеть. Я решил к ней подойти, и за разговором скоротать время, пока Исаил, и храмовники готовятся.

— О, привет Лишари, — говоря я, медленно подходя. — Как ты? Справляешься с пирийскими текстами?

— Да, медленно, но верно. Старик Огневспых буйствует в последнее время, работая над сигилом.

Мне кажется, что без остроты её речь стала более тусклая, но всё же это лучше, чем холодная вражда.

— Кстати, всё хотел спросить, а откуда ты родом? Нерим всё же не маленький остров.

— Я из Остиана [16].

— Даже не подумаешь. Есть в тебе немного от… скарагга.

— Вау, ты второй кто осмелился мне это сказать. Да, моя бабушка плыла на скраггском корабле. Дед в неё влюбился, а потом они осели в Остиане. А почему ты сказал «немного»?

— Да, в тебе много неримских черт.

— Каких?

— Красивых, — говорю я, решив немного подбодрить её, и как только слова покинули губы, я ощутил что-то приятное и щекотливое в груди. — Да, несмотря на всё то, что мы проходим, ты неплохо выглядишь.

— Спасибо, — края чуть полноватых губах Лишари поднялись в улыбке. — Кстати, а ты сам откуда?

— Из Арка. Тут я родился, и жил. Мои родители, когда я ушёл в Орден решили уплыть на Киле, а я остался тут.

— Что вообще ты забыл в Святом ордене? Это сборище, — голос девушки стал непорядок тише, — параноидальных религиозников. Больше часть времени из жизни — чтение мифов, цирк ритуалов и правила… ненужные правила, правила, правила.

— Понимаю твоё… разочарование в нас, — я оглянулся, увидев множество хранителей, в которых всё ещё теплится долг, напоминая мне о том, почему и я стал хранителем. — Часто в детстве мне приходилось слышать истории, как бандиты грабили торговцев, как разрасталась тень над Эндералом. Даже мою тётку едва не убили на дорогах, а моих знакомых… завербовали в какой-то жестокий культ, где они и почили. И я дал себе клятву, что пойду в Ордене, благо у меня показался дар магии. Небольшой, но всё-таки хоть какой-то, благодаря чему меня взяли в его ряды.

— А придя на службу ты столкнулся с ритуалами, бюрократией и приказами, которые ничего общего с долгом не имели.

— Ты… проницательна. Думаю, теперь ты понимаешь, почему мы ушли из Ордена. Этот конфликт с Арантеалем… ты должна понять.

— Да, Этьен, я понимаю тебя. Если у тебя ещё пару товарищей ушли в культ, только у меня брат… отец на него сильно давил с бизнесом, и он ушёл в воины страшного культа, где и сгинул.

— Да… пришлось тебе не очень, — я только сейчас вспомнил, что у меня в кармане валяется ещё что-то из пирийских артефактов, который я достаю. — Лишари, держи. Это тебе, ещё одна вещь пирийцев.

— Что это за…?

Она, под мат, с моей ладони взяла монету — круглый металлический предмет, с орнаментом, в котором цвета лазури изображения.

— Пирийская монета. Держи. Кстати, я смотрю ты куда-то собираешься?

— Да, мы собрались в Дотульград или как там его, — быстро говорит дама. — Главное, чтобы опять наёмники не набежали, но надеюсь, что Арантеаль нам отправит кого-то в помощь. А то получится, как в Решенграде.

— Нападение, — я вспомнил о недавних событиях и положил девушке руку на плечо. — Лишари, ты главное крепись. Если эта фигня с циклами правда, то твои исследования для нас будут важны.

— Спасибо, что хоть ты ценишь их. А то твои всё носятся со стабильностью в регионе… как будто сейчас это важно.

— Этьен! — раздаётся воззвание, и я смотрю как у Обители собралось воинство — Исаил и храмовники.

— Труба зовёт, — тряхнула в ответ за плечо меня Лишари, отчего и я даже готов разолубыться как идиот. — Надеюсь, ещё встретимся.

— Я тоже надеюсь. Бывай.

Быстрым бегом я направился к Исаилу и храмовникам, которые уже готовят свитки, чтобы телепортироваться на Золотой берег. Тут же я словил холодный взгляд нашего клирика в красной мантии, с посохом и панцирем, и не менее холодное осуждение:

— Этьен, неужто ты купился на чары этой девушки?

— Во-первых, — стал нервно отнекиваться я, — докажи. А во-вторых, скажи, брат Исаил, что об этом говорит Предание? Нет у нас разницы по народам. Только брак заключи и всё.

— Прости, я не хотел тебя обидеть. Просто ты так томно общался с этой Лашири.

— Её зовут Лишари.

— О, правда что-ли? А Константин её по-иному называл, но ладно, сейчас не до этого. Я изучил Предание с самого начала.

— И что интересного ты мне расскажешь? — спрашиваю я, рыща в карманах свиток телепортации.

— Из Предания нам стало известно, что всё началось с того момента, когда Всевышний или Творец решил создать великое пение, известное как мир и создал себе помощников. Первородные духи, и пели они долго, созидая духовный мир — небо, пока Творец не задумал создать материю — землю ми населить её несмышлёными тварями, да насадить растения.

— И что дальше?

— Когда всё было готово, один из самых могучих духов — Тель-Имальтхаати взбунтовался против него и пошёл войной на Всевышнего, поведя за собой своё воинство, но они потерпели поражение и пали.

— Ладно, теперь из Предания мы знаем, как оно всё могло начинаться, а теперь давай сконцентрируемся на задании.

В моих руках оказывается свиток, который мгновенно растворил своей силой бумагу, обратив её в энергию, которая меня поднимает, и я перестаю видеть Храм солнца. Мгновением погодя мои глаза затопил свет, растворившийся и показавший картину чудесной природы, которой мне не удаётся насладиться.

— Вот и добыча! — вопль бандита привёл меня в чувство и местность туже стала смешением зелени всех оттенков — фон для нескольких рослых мужиков в кольчугах, которые несутся на меня.

— Идиоты! — выкрикнув, я обнажаю меч и блокирую первый удар — раздался лязг, и я пинаю его в живот, после чего нисходящим ударом разрубаю ему кольчугу на плече.

Мне приходится отпрыгнуть назад, чтобы топор бандита не разбил мне голову. Из воздуха появляется храмовник, который тут же поняв ситуацию хватается за меч и бросается на второго бандита, пока я займусь раненным. Сблизившись с ним я пробиваюсь через его блок, но он отчаянно отпрыгивает и защищается железкой, но я со всей силы бью его под колено, а затем одним поставленным ударом в шею кулаком заставляю его кряхтеть и кататься по траве.

Из куста выпрыгивают ещё враги, но это не разбойники. Гремя костями, лишёнными плоти, на нас, без страха, с инфернальным сиянием в глазницах идут скелетоны. Я оставляю бандита и вместе с тремя храмовниками бросаюсь в бой. Увернувшись от топора я совершаю выпад, который разбивает грудь скелета, а вторых рубящим ударом я сокрушаю всю конструкцию. Храмовники, клинками отогнали нежить, а затем её обратили в кучу мусора.

Как же я не могу терпеть бандитов. Эти люди — беззаконники, которые не имеют ни малейшего уважению к праву. Ладно кража из голода, но становится душегубом на дороге только потому, что тебе весело. И меня немного коробит от того, что Велисарий хочет поставить на службу этих людей, но кто я, чтобы с ним спорить? Во всяком случае, пусть получают деньги из казны, чем грабят её. Но больше всего я ненавижу оживших мертвецов — эти твари загробного мира не знают ничего, кроме жажды убийства. Тела, пленённые злыми духами, становятся инкубаторами для концентрированной злобы.

— Что тут произошло? — вопрошает Исаил, последний телепортировавшийся сюда. — И что это там за мужик пытается встать?

— Местность отчищена, — гордо заявляю я. — А это, местный бандит. Нарвался на нас.

— Хм, сможет он знает?

— Сейчас проверим.

Я смотрю на север и вижу, как там далеко высится горный хребет, подле которого раскинулся лес. Судя по всему, мы к западу от Речного и где-то тут рядом должен находится оплот одной из потаённых банд. Я смотрю на стонущего разбойника, вижу, что он еле-еле поднялся на обе ноги и пытается уйти, но догнав его, я валю его на землю. Он уже подумал, что его сейчас прикончат, но всем сто этого с моих рук ему на шею льётся простенькое заклятье — тёплым приятным потоком оно окутывает его плоть и восстанавливает её. Но милости будет недолго. Сжав кольчугу на нём, я дёргая со всей силы его и тащу за собой.

— А-а, шо вам нужно?! — вопит бандит, которого я швыряю под ноги Исаилу. — Кто вы такие, ватир вас дери?

— Послушай, — склонился клирик, — нам нужно, чтобы ты сопроводил нас к своему атаману. Тому, кто тут всем заправляет. Так угодно Творцу. Если приведёшь нас туда, то ты порадуешь Всевышнего.

— Нету моего главаря. Чудило, которое носилось по лесу, то ли с железками или фейерверками из рук, всю братию и животину подчистую скосило.

— То есть ты, грязный беззаконник, хочешь сказать, что какой-то уникум сократил почти под нуль всю популяцию бандитов и животных? — спрашиваю я.

— Да.

— Так, — я обнажаю меч, потряхивая им, — нам нужен не твой главарь, а Конан «Жестокий». Вроде так зовут того, кто заправляет всем?

— Откуда ты слыхал о нём?

— Ещё год назад я допросил лично двух преступников в Речном, чтобы они поведали нас о сети банд у Речного. Жалко, Арантеаль тогда носился с… неважно. Где он?

— Ступайте за мной.

Спрятав меч в ножны, мы двинулись по зелёной траве прямо под сени деревьев. И всё же тут прекрасно — на ветвях поют птицы, солнце не палящее и в меру поливает теплом Солнечный берег, ветер же лёгок и освежающ, а растительность — пышет жизнью и насыщенная красками. Как бы я хотел переселиться сюда и провести остаток дней, как бы я хотел покоя и тишины с семьёй. Но меня сейчас волнует долг и его выполнение.

Вскоре, мы пришли к горным склонам, где за травой и кустарниками скрыт тайный вход и продравшись за «стену» мелких колючих веток и листьев я с храмовниками оказываюсь в сырой пещере и наш проводник машет рукой, зазывая.

Исаил приготовил посох, на конце деревяшки уже загорается пламя, а мои братья-воины обнажили клинки, что делаю и я. Страшно ли мне? Да, от неизвестности меня берёт тревога.

Мы подошли к какой-то массивной двери, сколоченной из нескольких досок. Ритмичное стучание кулаком принесло плоды — нам открыли дверь и тут же на насуставились натянутые стрелы.

— Ронан, какого чёрного стража!

— Они ищут Конана. Пришли с ним о деле молвить.

— Что, какого? А ладно… нас всё равно больше, — я посмотрел на говорящего бандита, который нацепил лохмотья под низ ржавой кольчуги. — Слыш, вы только не буяньте тут, а то ребята вас всех положат.

Мы молчаливо соглашаемся и проходим дальше, встретившись с целым тайным поселением. «Ветвями» от центрального хода простираются в глубину множество проходов, в которых ютятся бандиты, расположены склады, кухни и арсеналы. Тут и там сне попадаются на глаза люди — высокие и низкие, смуглые и белые, молодые и старые, мужчины и женщины — все они носят старую выцветшую одежду и простенькую броню в виде кожаного панциря или лёгких кольчужных «рубах».

— Откуда тут столько людей? — спросил один из храмовников, и я отвечаю:

— Обедневшие жители, беженцы, те, кто бежал из разрушенных поселений, стражники-дезертиры. Тут много судеб, много всего…

Я так же вижу множество факелов и ламп, которыми они освещают помещение, мне попадаются ящики и куски древесины. Тут сыро, пахнет чем-то тухлым, всё время что-то бурчит, стелется благой мат.

Нам хватило десяти минут, чтобы пройти через деревянную арку и оказаться в самом конце этого укрытия бандитов. И перед нами привычный бандитский вождь — в шкурах, под которыми я вижу блеск стального панциря, громоздящийся на резном деревянном троне. Вокруг него расставлено пару столов, набитых пищей, есть письменный стол, всё освещается множеством факелов и даже есть три стенда с оружием, где я вижу секиру, двуручный меч и топор и всё из золотистого металла звёздников.

— Кого твоя тушка к нам привела? — спросил косматый и с пышной шевелюрой вождь.

— Это люди из Ордена, они хотят молвить с тобой.

— Правда, что ли?! — усмехнулся Конан и махнул бандиту. — Пшёл вон, волчья морда. — После этого он встал с места и шагнул к нам. — Чё вы хотите?

— Мессир Конан, — заговорил клирик. — Мы понимаем, что нас разделяет долгая вражда, но сегодня Творец нас призывает объединиться. Власти Эндерала даруют вам прощение при условие, что вы и ваши войска встанут под знамёна Арка, покаются в содеянном и станут жить по законам Эндерала. А в обмен мы даём вам помилование и землю на Солнечном побережье.

По широким глазам Конана можно понять, что он явно недоволен инициативой Велисария сделать из него слугу Эндерала, что подтверждается в его речи:

— Ага, бегать на побегушках святош из Ордена. Ба! Да лучше жить в нищете и червей жрать, чем лизать пятки Арку!

— Послушай, — срываюсь я. — Твоё скотское существование беззаконник совсем из тебя сделало животное? Мы не просто так пришли сюда — нам, людям Эндерала нужна ваша помощь. Нерим идёт на нас войной, Рождённые Светом… «вознеслись» и покинули нас, орды нежити поднимаются и убивают, в том числе и твоих людей. Подними ты свой зад.

— Ха! Мало кто осмеливался со мной так говорить, — прорычал Конан, задумавшись. — Значит и вправду говорят, что Рождённые Светом больше не боги. Тогда скажи, эндералец, зачем мне вообще вас слушать? Прирежу как свиней и кину собакам. Силы у вас больше нет, власть теряете. Если так дело пойдёт, то я и мои парни тут возьмём лютую власть, в Речное войдём.

«Что б ты стал подопытным для фазмалиста и он пустит твою душу на амулеты, чтоб ты перешёл дорогу энтрописту[17], который сотворит из тебя кучу мяса», — выругался я. — «Трибунала на тебя нет. Упёрся как баран. Ох, Арантеаль, хоть ты и помешан, но твоё пристрастие хоть сейчас надеюсь возымеет что-то полезное:

— Ты идиот, — с оскорбления я начал, чтобы вызывать эмоциональный отклик у бандита, предощущая, что его парни и бабы уже тянуться к оружию, как и храмовники. — Если ты не поднимешь свой зад и не поможешь нам, то миру наступит конец. Наши учёные обнаружили, что цикл подходит к концу, а неримцы его завершители.

— Шо за цикл? Ты что мне по ушам ездишь?

— Всё сгорит согласно пророчествам. Да и неримцы, когда вас найдут — вырежут под чистую. А мы вам предлагаем экипировку, пищу и признание, — я от волнительной речи перехожу к более спокойному говору. — Неримцы из вас сделают дрова для своих костров. Они идут сюда, чтобы подчистую зачистить континент от всех неугодных.

— А что взамен, если мы свои задницы будем надрывать ради вас?

— Вы получите… помилование, вас снабдят лучшим оружием. Вы сможете спокойно осесть по всему Солнечному берегу.

— Хм-м, — рычащим гортанным звуком затянул Конан. — Ладно, пойдём с тобой потолкуем как мужики. Коли одолеешь, подчинюсь. Покажи, что достоин.

Я киваю и тяжко выдыхаю, ступаю за бандитом… у меня просто нет выбора, и чтобы заручиться его поддержкой, придётся драться. Зараза, меня это дико злит, но всё же, ради усиления страны, я готов пойти с ним на бой.

И вот я стою на арене. Вокруг, за деревянными «прутьями» улюлюкает бандитская кодла. Они ждут кровавого зрелища, и они его получат, только если что-то пойдёт не так, то меня эффектно размажут по арене. Враг — это двухметровый крупный мужик, который идёт ко мне с секирой наперевес. Её обоюдоострое лезвие переливается отблесками факелов, и трещит электрическим зачарованием, и при виде этого мне становится не по себе, но я вынужден с ним бороться.

Я тоже делаю шаг вперёд, как Конан с рёвом бросился на меня, вложив всю силу в удар плечом. Я пропустил этот выпад, моя реакция меня подвела, и тяжёлый воин в меня в печатался со всей силы. Шквальная волна боли разлилась по телу, отозвавшись в каждой кости или мышце, но я стою.

В последующие мгновения я принял шквал секиры, от которой я могу только уворачиваться, и она прошлась по песку. Он бьёт её тыльной стороной, но выставив блок правой рукой, левой я кидаюсь на него с кулаком, и удар приходится прямо в челюсть эндеральцу. Тот только расхохотался и самодовольно заявил:

— И это удар? — неожиданно я пропустил, как резкий взмах его руки превратился в оплеуху, которая сокрушила мою щеку, и с дикой болью, звоном в ушах и дезориентированный пячусь назад, подтаскивая за собой клинок, а он самодовольно заявляет. — Вот это удар!

— Ничего, — постанываю я. — Мы ещё поборемся.

Я бросаюсь на него и на этот раз ему приходится пятиться назад, когда мой меч летал возле его лица и Конану только остаётся, что только шагать назад. Улюлюканье толпы нарастает, бандюганы возможно предчувствуют, что бой становится всё более жарким.

Присев и уйдя от секиры, рука свершает выпад, и я царапаю его доспех, после чего отпрыгнул, что секира не ударила меня, и снова бросаюсь в бой. Секира летит ко мне, и я рванул в сторону, но враг словно предугадал это, и я пригнулся, но тут же меня опрокинул пинок, и я кувырнувшись через спину, загрязнённый песком, поднялся и выпрямился. Я снова продолжаю смотреть на Конана.

— Ты не хочешь сдаться!? — с улыбкой на сухих губах, спросил меня бандит.

— Скорее первый ты сдашься.

— Тогда лови! — в мою сторону полетело нечто наэлектризованное, то, что я успел заметить в самом начале, как бумага стала концентрированной энергией, а потом меня охватил лёгкий паралич, заставивший встать на колени.

— Нечестно! — закричал Исаил.

— Да плевать, — Конан вздел руки вверх. — Зато я — победитель!

Я, преодолевая сковывающий эффект, поднимаюсь сначала на колени, а потом подчиняю обратно себе руку. Правой ладонью я обхватываю рукоять из дерева и вытаскиваю её, практически не чувствуя древесины. Дрожащей конечностью я направляю устройство в спину, в область ягодицы Конану и со всех сил давлю на кусочек металла. Что-то щёлкнуло, ударило и выбило искру, а затем раздался грохот. Такое ощущение, что выстрелила маленькая пушка, сила отдачи выбила оружие из моих рук, которая скрылась в клубах пахучего белоснежного дыма. Следом я слышу вой, редкий и очень неповторимый мат, а Конан, ранее бывший воплощением брутальности и силы, упал на землю и стал держаться за зад, поскуливая и постанывая.

Я же встал на свои двои, покачиваясь и ощущая расслабление по всему телу. Я вижу, что бандиты, ранее улюлюкавшие и вопящие, смотрят на меня с ужасом, не смея даже крика подать, что даёт мне возможность отпустить лёгкую иронию:

— Ну что, друзья… рад приветствовать новых воинов Эндерала. Думаю, вы будите рады отдать долг родине? — после воззвания я решаюсь с пламенной речью обратиться ко всем. — Я понимаю, что кто-то из вас стал таким из-за плохой жизни, кто-то из-за того, что просто не знал, чем заниматься. Знаю, что там, за пределами пещеры на вас будут смотреть, как на зверьё, но я прошу вас не отвернуться от проблемы вашей родины. С запада грядёт буря, которая сметёт всех нас. Братцы, сейчас как никогда нужна ваша помощь, ваш меч и ваша сила. Без вашей помощи Эндералу сначала сметут нас, а потом паршивцы, которые грядут с запада, возьмутся за вас. Я не прошу вас сражаться за напыщенных богатеев или зажравшихся аристократов Арка. Я прошу вас поднять меч за вашу родину, поднять оружие против лютого зверя, против нечисти, которая идёт сюда сжигать всё и всех, — я смотрю на людей, в их глазах я вместо дикого блеска вижу понимание и даже одобрение. — Я не говорю вам, что вас сразу восхвалят, но обещаю, что вы получите свой клочок земли, что вы сможете стать не просто обычными гражданами, но героями грядущей войны, если пойдёте за нами. — Мне приходится успокоится и взять паузу, чтобы дать людям время подумать. — Я призываю вас сражаться. Не за зажравшуюся знать, не за закон, не за Рождённых светом, но за землю, которая станет вашей, за простой народ, который будет вам благодарен, за будущий лучший мир. Воины, я призываю вас исполнить самый главный ваш долг — защитить родную землю. Так скажите, поднимите ли вы меч ради обычных людей и супротив страшной мерзости?

Глава 5. Новая экономическая политика

Глава 5. Новая экономическая политика

«Но не осуждай меня, отец, нет… осуждай свою жадность, ибо со временем она заставила тебя продать свою честь»

— Из книги «Жадность и честь».

Спустя день. Арк. Храм Солнца.

— А теперь услышь слово истины, сказанное в Предании, — такой фразой мы завершили общую молитву и перешли к изучению Предания, находясь в одной из комнат жилых помещений; тут помимо меня ещё и Гаспар, который нашёл в молитвенном времени покой и отдых от бесконечной работы.

Исаил открыл толстую книгу, поднеся к ней свечу, чтобы лучше видеть текст и стал читать:

— Предание, чтение Свитков о жизни зарождении. Когда создал Творец тварей земных, и насадил растение, то было решено создать и существ по образу и подобию Его, чтобы так же свободно творили и были крепки волей. И так появились первородные мужчина и женщина и ходили в кущах садового дворца они, не зная ни в чём нужды. Но вот пришёл в Его дворец отступник и мятежник великий — Тель-Имальтхат и возненавидел творения рук Его. И искусил их через истоки воды, из которых запретил пить Творец, ибо познают тогда они тление и смерть и дадут начало цикличности — проклятию в родах вечных, когда все потомки будут умирать, а их жизненная сила станет «плотью» для духов-мятежных. Но стали противиться первородные мужчина и женщина, говорили — «к чему нам такой Отец, который воспрещает нам делать того, что захотим. Да ты и сам виноват, что сделал нас столь слабыми и дал жену мне — немощную, не способную меня и себя уберечь от искушения». И сказал тогда Творец — ступайте в мир, да будут периодов концы, когда на земле беззаконие переполниться. И станет залогом смерти — дух в вуали, в виде женщины, и будет она началом смерти для родов ваших. Но для исполнения спасения, да будут оставаться мужчина и женщина после вас, которые после того, как предыдущие падут, снова заселят землю и мир.

Прочитав Предание, Исаил закрыл его и потушил свечу, что означало конец маленькой службы. В тёмной комнатке, где мы еле как вмещаемся наступила полная тишина и Исаил решил добавить от себя:

— Благослови вас Всевышний. Ступайте с миром.

Я и Гаспар, чуть поклонившись вышли в коридор, оставив Исаила за личной молитвой.

— Ну, как продвигаются твои дела? Как наработки, Гаспар? — спрашиваю я, пока мы идём из комнат для жилья.

— Да не очень. Магистры не особо жалуют меня, Мерраджиль мало молвит. Да и пороху с металлом мало.

— Понимаю. Ничего, надеюсь, пройдёт достаточно времени, и мы снова заслужим их доверие. Пойми, все они служат Ордену, забыв о народе Эндерала. И наш уход все восприняли, как… личное предательство, как не желание противостоять приближающемуся апокалипсису.

— Это так.

— Так что там у тебя с оружием? — спрашиваю замедляя шаг, когда мы практически подошли к выходу. — Ты вроде собирался создать новый чертёж.

— Собирался. Да только материала не хватает.

— Верно… Орден перетащил столько кусков древнего устройства из пирийских руин, на мираде, а вот о порохе из Дюнном никто думать и не собирается. Да и металл тебе же нужен?

— Именно.

Гаспар, одетый в белую плотную рубаху, крепкие штаны и фартук, открыл мне дверь, и я вышел из здания, оказавшись на улице. Стоит прекрасная погода — прям радует глаз — светло, чуть тепло и ветрено.

Я, облачённый в тёмного цвета лёгкую рубаху, с сумкой из кожи, кожаные брюки и сапоги под колено, ощутил всю прохладу от порывов воздуха и нежность солнечных лучей. Посмотрев на Гаспара мне стало немного тоскливо на душе. Все знают, что он родом из одного поселения на севере, которые ныне лежит в руинах. Он, пройдя все этапы до ключевого испытания посвящения в Орден, отказался его проходить, да и магический дар был его слаб. В итоге, он мог протирать скамьи в Храме, но из-за его инженерного таланта, парень быстро сдружился с магистрами. Немного нелюдимый Гаспар был на хорошем счету, несмотря на отстранённость в общении.

Мы никогда его не спрашивали, почему он так сторонится людей, но он сам однажды поведал нам эту историю. Однажды в детстве он вместе с родителями был на рынке, во время одного из праздников, посвящённых Мальфасу — Рождённому Светом. Во время шествия толпа разъединила его с родителями… это была случайность, но Гаспар два часа пробыл без родителей в незнакомом месте, где всё страшно, где всюду незнакомые галдящие и страшные люди. И в итоге, после того, как его нашли, заплаканного и испуганного, он стал обходить стороной большие скопления людей, чувствуя в них не уют, так же как и я чувствую страх, оставаясь в полной кромешной тьме. Для меня это стало… побочным эффектом от испытания.

Испытание… для меня это стало чем-то жутким. Сначала, когда у тебя проявился дар магии, тебя заберут из родного дома, потом станут морить постами и вычиткой молитв, что именуется «хождением по воде»[18]… что ж, стоит сказать, что это снимает крайне неприятный эффект от «дара» магии, когда сознание не справляется с потоками информации о возможностях — чародейскую лихорадку. А потом, чтобы стать хранителем, я прошёл испытание… пара километров ходьбы через шепчущий лес — место, где сама кора деревьев светится удивительным сиянием перламутра, испитие зелья на Посту — постройки, которую возвели первые люди Эндерала, восславив Мальфаса, а затем я испытал погружение во тьму…

— Эй, Этьен, — тряхнув меня, из раздумий вывел Гаспар. — Ты чего задумался?

— Да так… воспоминания. Скажи, Арк сможет устоять перед Неримом? Эти стены и ворота. Мне кажется, что их ничто не возьмёт, если только на штурм города не бросить десять тысяч солдат.

— Ты прав, но как долго мы просидим так? Вон, вчера Велисарий прошёл по стенам и оружейным.

— И?

— Ох он вчера бесился. Пушек мало, пороха тоже не очень, снарядов — токмо треть.

— Арантеаль… нет чтобы думать об обороне города, он живёт идеей остановки апокалипсиса. А если Нерим возьмёт Арк, как он будет останавливать свой апокалипсис? Ладно, а куда Тручесса смотрела в своё время?

— Не знаю. Эх, я бы вернулся за работу, только у меня материала нет совсем. Да и кузнецов местных подучил бы, что да как.

— Кстати, эта маленькая ручная пушка… эффективная вещь, я её «гроиыхатель», зову. Только недалеко стреляет, я второй раз пробовал — не очень.

— Понимаю. Я работаю над вещицей побольше — ручницей назову.

— А как твой прошлый проект?

— А ты о том. Почти всё готово. С ним мороки меньше чем с луками. Кстати, я передал его старые чертежи, и местные кузнецы обещаются что будут мастерить его.

— А, ты об арбалете? — спросил я, сложив руки на груди и смотря на Храм Солнца. — Чудесно… надеюсь в Ордене твою работу оценят. Ладно, — протянул я руку для пожатия. — Мне нужно идти.

— Удачи.

Попрощавшись я направился к выходу из Храма, чтобы выполнить приказанное от Велисария. Что ж, стоит сказать, что его план пока выполняется, а главное, Арантеалю всё равно, что мы делаем… а Натара в статусе Тручессы, когда услышав о выросшей стабильности в регионе, перестала на нас смотреть, как костолом на жертву и посыпать проклятьями. Велисарий сначала занял замок «Златобород», который оказался вычищен от тёмной силы и устроил там ставку Святого ордена и Ордена храмовников, в который магистр стал принимать всех желающих. Затем он отчистил оставшуюся территорию Солнечного берега от бандитов, нежити, ватиров и тварей леса с помощью людей Конана, который теперь ходит с хромотой и клянётся в верности тем, у кого «такие громкие и убойные штуковины», как он сам и говорил. Но это ещё не всё, ибо как только местность стала безопасной, Велисарий отдал приказ о восстановлении разрушенных ферм и отправки в шахты экспедиций. Бывшие бандиты могли бы встать в пику, но Конан, которому Велисарий тайно пообещал титул в будущем и владения, пинками и матом направил часть своих людей на горные и земледельческие работы… они не шахтёры и не фермеры, но это хоть что-то для начала работы на регионом. Да и некоторые «лихие люди», из мужчин и женщин, что образовывали подобие семьи, оценили возможность мирно осесть на земле. Сейчас стоят другие проблемы — обустроить Солнечный берег, возвести там укрепления, а так же снабдить Арк достаточным количеством пороха и металла. И тут вся инициатива столкнулась о суровую реальность, один самых насущных вопросов этого мира — где взять деньги? Арантеаль согласился на переговоры с представителями родовой знати, фермерами, промышленниками и торговцами на выделение средств, но я не сильно уверен, что они пойдут нам на встречу. Остаётся только молиться, чтобы Всевышний вразумил их и аппетиты держателей экономических потоков не затуманили остатки любви к родине в них.

Я вышел за пределы Храма, протиснувшись через широкие ворота, спустился по ступеням, и оказался перед небольшим полем, где тренируются послушники. Мечи вязнут в манекенах, стрелы вонзаются в ткань — в общем новички тренируются. Помню и я когда-то был послушником… наивным, как щенок и думал, что в рядах Ордена я буду защищать страну… но всё оказалось куда приземлённнее. Только собираюсь пойти в Квартал знати, где и намечена встреча, как мне на встречу попадается темноволосая девушка от которой несёт ароматом резких цветочных духов.

— Лишари! — воскликнул я, радуясь тому, что вижу перед собой темноволосую девушку с добродушным лицом. — Как ваш поход в тот город пирийцев?

— Да всё пошло…, - с выражениями возмутилась она. — Какое-то оборванцы прорвались через стражу. Благо прорицатель и хранительница, как же её там… Калия, быстро всё разрешили.

— Прорицатель… какое поэтическое название для человека.

— Ты не представляешь какие способности у этого создания. Я бы сказала, что оно уникально. Мы даже недавно с прорицателем сидели в таверне.

«Ох, вот это уж и впрямь неримское «чудо», — помыслил я и заговорил:

— Хм, — хмыкнул я и меня даже немного взяло обидчивое чувство, что Лишари была с этим прототипом Лорама «Водореза»[19] в таверне, но я не знаю, откуда оно. — Понимаю. Кстати, я смотрю вас удалось найти какой-то механизм.

— Да. Пирийцы даже дали ему чудно название. Светоч. Он должен был бороться с циклом.

— С циклом? Значит он не вымысел? — с удивлением спросил я, ибо всё-таки нахожу ещё одно утвердительное подтверждение паранойи Арантеаля. — Да как, так то?

— Да. Теперь надо голову ломать, как справиться со всей этой пакостью. Зараза, как же это всё надоело.

— Расскажи чуть подробнее про эти цикл?

— Я думала старик Арантеаль вас просветил насчёт этого? Тут всё просто — когда наступает момент, какое-то важное ключевое событие, то вся цивилизация просто исчезает. Из текстов пирийцев, говорится — они спасались от какого-то долбанного вознесения.

— То есть ты хочешь сказать, что пирийцы, цивилизация перед нашей, так же была уничтожена? Все люди просто… вознеслись? — мной овладевает удивление; не знаю почему, но слова от этой девушки для меня имеют вес и верю им…, наверное, мне просто не хочется признавать правоту о циклах из уст Арантеаля.

— Да, так и есть. Так же мы знаем, что перед тем, как они отправились ввысь, в их обществе гремела война. Религиозники и учёные сцепились насмерть. Вторые посчитали, что пора избавить мир от влияния мракобесия.

— Понятно. Что ж, печально осознавать, что мы можем закончить так же, — говорю я, припоминая, что нам известно о том, что Нерим два месяца назад стал единым государством и уже ведёт свои армии к Эндералу, чтобы… отчистить его от влияния религии. Какое-то неприятное сходство между историческими событиями; о Боже, как же не хочется верить в то, что все эти истории о циклах, когда мир перерождается, живёт и в один из моментов сходит с ума, а потом «возвышается», правда. Но мне придётся поверить Лишари.

— Эй, — посмотрела на меня Лишари, приложив руку к подбородку, и я вижу, что она надела золотистое пирийское кольцо на указательный палец правой руки. — Ты не хочешь ещё послушать об этом?

— Слушай, я бы ещё тебя послушал и поговорил, но мне нужно идти, — с тяжестью говорю; не знаю почему, но мне охота продолжить с Лишари разговор, и я придумываю неожиданный предлог. — Может, как-нибудь обсудим всё это в таверне? Я заплачу за бренди.

— О-о-у, — губы украсила прекрасная улыбка, — если ты платишь, то я не против, — кстати, — девушка коснулась оружия у меня на поясе. — Тебе не стрёмно ходить с этой простой железкой? Давай я тебе хотя бы его зачарую.

— Хорошо, — снимаю я с пояса клинок с ножнами и передаю его Лишари. — На том и решили. Завтра.

— Хорошо. До встречи.

Я киваю в знак прощания и продолжаю движение, пока не спустился по крутому проходу. Там, в самом конце меня уже ждёт Арантеаль — высокого роста мужчина с седым волосом, плащ которого трепещется под порывами сильного ветра. Он делает шаг вперёд и приветствует меня:

— Здравствуй. Ну что, Этьен, ты готов?

— Пойдёмте. Чем быстрее мы раскошелим их, тем лучше, — я указываю на ворота, и мы проходим за них, а великий магистр не оставляет причитаний:

— Я понимаю ваше рвение, но не могу его разделить. Сейчас главное — справиться с циклом. Ты понимаешь, что до нас были сотни цивилизаций, которые не смогли справится с ним.

— Да…, - неловко начинаю я. — Лишари рассказала мне про этот цикл. Вынужден признать, что я с ней согласен.

— Этьен, — на сей раз привычно мерный и монотонный голос Арантеаля дёрнулся. — Ты не соглашался со мной, но после разговоров с ней так быстро признал эту угрозу? — с удивлением спросил великий магистр. — Это хорошо, что хоть она смогла открыть тебе глаза на происходящее. Только вот что за чары?

— Почему цикл? — смотря на водосток, сверкающая поверхность потока, в котором отражает солнце, а сама вода течёт в небольшой пруд, упирающийся в лестницу.

— Потому что основные события, этапы всегда совпадают. Сначала всё хорошо, но потом убивают тех, кого славили как богов. Потом болезнь. И в конце война. А потом и очищение.

— Болезнь? Вы о красном безумии? Когда меняется цвет глаз и люди становятся… сумасшедшими? Склонными к агрессии и разрушению?

— Да.

— Рождённые светом. «Живые боги»…, - тихо рассуждаю я, чтобы не спровоцировать народ. — Были убиты на другом континенте, Нериме, вашим сыном — Наратзулом[20]. Как так, великий магистр? — меня всегда интересовал этот вопрос, но я его всё не решался задать. — Скажите, почему ваш сын поднял, объединился с протеже могущественного тёмного духа и уничтожил тех, кому вы служили? Это какая злоба и ненависть должны были его вести?

— Он обвинял их в том, что они забрали право людей на самоопределение. Он всего лишь хотел избавление от тирании теократии.

— От тирании? Ха, смешно, — усмехаюсь. — Вот нет теперь нет… объектов ненависти для свободолюбцев и смотри как «прекрасно» стал жить мир. Бунты, мятежи и конец света.

— Ты бы в своё врем это моему сыну сказал. Мне то к чему эти слова?

Я молча соглашаюсь с Арантеалем… ему не к чему подобное. Он уже испил часть своей чаши горя. В конце концов гибель сына, практически проваленный долг и Орден, который на последнем издыхании. Тут меня посещает мысль, что возможно его идея с

Во всяком случае, мне сейчас не до этого. Спустившись по лестницы, с которой открывается прекрасный вид на разделённый рекой квартал, мы приходим к двери таверны «Толстый леоран» и я толкаю скрипучую дверь. За порогом оказывается пол которого выложен плиткой на входе, а затем всё облицовано камнем, я смотрю на небольшие толстые колонны, связанные в верху арками. Мы идём дальше, обходя длинный деревянный стол и проходя туда, где играют барды и пляшет народ в вычурных одеждах на коврах, положенных на доски. И пахнет тут соответствующе — смешались ароматы жаренного мяса, душистого свежевыпеченного хлеба и сладкие веяния откупоренного вина и мёда.

— Эй, ешь, пей веселись! — кто-то кричит в порыве радости.

Мне кажется, что людям нет дела до того, что творится за пределами города. Знать напивается и предаётся безудержному веселью, пока за стенами города творится полный ужас. Неужто им нет дела до родины?

Ладно, миновав первый этаж, мы подходим к деревянным ступеням и поднимаемся на второй этаж, где за столиком нас уже ждут. Слева от нас стоят вооружённые до зубов наёмники-защитники, облачённые в сталь, а слева представители сливок общества.

— О! Вот и пожаловали! — я слышу надменный голос одного из деловитых мужчин и сдерживаю себя, чтобы не высказать ему то, что он и бедноты в Подгороде не стоит, раз и не чешется ради своей страны.

Мы с Арантеалем садимся за стол, где источают пленяющие ароматы откупоренное молодое вино, поджаренная курица в соусе, тёмные эндеральские хлеба, солонина и яблоки в карамели, как десерт.

Говорить начал Арантеаль?

— Что ж, я вас рад приветствовать. Тут вся… экономическая мощь Эндерала. Я вас созвал по… довольно важной причине.

— Какой же? — со спесью спрашивает мужчина с короткой стрижкой и расшитым золотом костюме. — Надеюсь, эта причина принесёт нам достаточно медяков. Банк Эндерала не может работать себе в убыток.

— Согласен Маттиас, — в разговор вступил полноватый светловолосый мужик с густой бородой и примеривший на себя тёмный кафтан, но он ему немного мал. — Я от Борека и фермеров тута. Мы снабжаем Арк продуктами, несмотря на то, что стражи плевати на нас. Так что мы тут не для благотворительности. Борек честно делиться с вами своими запасами и большего дати за ничто — нема.

«У них и вместо мозгов монеты?» — спросил себя я, чувствуя отторжение к этим людям, но с другой стороны в речах фермера есть зерно истины.

— Золотой Серп не поддерживает вас, — заговорил худой лысоватый мужчина в лиловом пальто из ткани, на котором в левой верхней стороне красуется колос и серп оранжевого цвета, ставший представителем одной из самых важных корпораций торговцев тут в Арке. — Если дело, требующее нашей помощи, и оно достойно, то о какой выгоде тут можно говорить?

— Может, — заговорил я, вмешиваясь в перепалку. — Всё-таки мне стоит рассказать сущность дела?

— А ты кто будешь?

— Этьен. Орден храмовников, — я полез за документами в сумку и вытащил один из жёлтых пергаментов, передавая его знатным людям. — Нас ждёт страшное время. Это отчёт моего магистра. Он приводит данные о подготовки наступления объединённого Нерима на Эндерал. И для того, чтобы подготовить должное сопротивление неримцам, нам понадобятся деньги.

— Хм, деньги, — буркнул седой мужчина в кожаном плаще. — Они всем нужны. А откуда их взять промышленникам? Заказов нет, караваны грабят, да и оружия сейчас полно.

— Мессир Тито, — поворачиваю я своё лицо к мужчине. — У вас, как у представителей кузнецов, оружейников, бронников, алхимиков, заготовителей, владельцев производств и прочих промышленников мы хотели бы просить согласие на снабжение стражи Арка и нашего ополчения оружием, доспехами, зельями и прочим, что нужно для военной машины.

— Заказы, — деловитая радость была слышна в голосе Тито, но он даже не улыбнулся. — Заказы — это хорошо, но где нам взять деньги?

— Теперь же я хочу обратиться к банкиру и представителю «Серпа», — волнение перехватывает горло, мне тревожно называть эту сумму, — нам понадобится триста тысяч медяков под ссуду.

— Что!? — вспылил Маттиас. — А может тебе ещё нефритовую муху подарить!? Иш ты, да за эту сумму можно половину Арка сжечь, отстроить и снова сжечь.

— Мда, — задумался человек от «Серпа». — Мне, Анжуа, пятьдесят лет, а такого предложения я ещё не разу не слышал. Тут я вынужден согласиться и отказать в выдаче такой суммы. Слишком она… большая.

— Хорошо. А что скажет Олаф. Вы вроде как от Борека? — сдерживая себя, чтобы не обложить этих дельных людей горой оскорблений. — Нам необходимы продукты. Полный список тут, — достав из сумки, я протянул пергамент с цифрами и названиями.

— Коли не будет денег, ничего не поставим. Да и платить надлобно по полтора цены.

— Арантеаль? — спрашиваю я. — Может, что-нибудь скажешь?

— Уважаемые, я вас прошу внять голосу разума. Если нам не объединиться, то Нерим сметёт нас. Сейчас нам нужна помощь, нужно единство, — пытается убедить богатеев Арантеаль, но по их «выразительному» взгляду видно, что им всё равно, и великий магистр приступает к давлению. — Я, как глава Ордена и носитель святой воли Мальфаса, имею право силой списать с вас средства.

— Арантеаль, — судорожно затараторил представитель банковской элиты. — Ваш Орден своими постановлениями может ограничивать нам торговлю, но вы не имеете отобрать у нас наши деньги. Ты можешь расцитироваться тут фразами из Пути, вашей священной книги, но там нет ни одного слова о том, что мы обязаны ходить на побегушках у Ордена, — банкир приложился к бокалу с вином, испив из него половину. — Я, я не могу поверить, но ты говоришь, как обычный разбойник. Ты собрался ограбить честный народ и дельцов Эндерала, что решить проблемы? Нет, поймите, мы не против займов, не против помочь, так ведь? — разведя руками и посмотрев в стороны, банкир получил кивания и поддержку. — Только давайте работать честно. Ссуда в триста тысяч медяков? Нет, займ! Под двадцать процентов ежемесячных. Хотите вещей и пищи? Хорошо, я думаю, что если вам отдать её в полтора цены за комплект, то мы договоримся.

— Ты закончил? — грубость и злоба полилась из меня, и я бы швырнул серебряный бокал в харю банкира, если бы не самообложение; я разжал руку и убрал ладонь от серебра, сконцентрировав мысль. — Олаф, скажите, что будет с фермами Борека, когда полную меру заработают хозяйства Солнечного берега? Ох, а вам ведь ещё не сообщили — Орден храмовников вычистил ту территорию от враждебного контингента и начал её реколонизацию. Подумайте Олаф, сколько потеряет ваш хозяин, когда из Речного и возрождённых ферм потекут съестные припасы — рекой на рынки Арка. Я понимаю, нужно время, но более дешёвые продукты, транспортировка которых куда более безопасна, явно составит конкуренцию вашему товару.

— Хорошо давите.

— Мессир Тито, — я спокойно продолжаю, обращаясь к мужчине, который только что говорил. — У нас оказалось несколько шахт. Я думаю, цены на руду и оружие быстро упадут, когда из Речного в Арк потечёт дешёвая руда и куски ценностей из пирийских руин в округе.

— Вот это наглость!

— О, мессир Маттиас и мессир Уллих, — перевожу я взгляд на банкира и представителя Серпа. — Скоро Нерим атакует Эндерал, обстановка в городе станет напряжённой и много людей могут… потерять своё дело. И что если сказать им, что они могли бы избежать этого, если бы банк и Золотой Серп, который во всеуслышание заявляет о милосердии и следовании Пути, раскошелились в своё время? — я вижу их лёгкую растерянность, смущение и продолжаю давление. — Скажите, мессир Маттиас, что будет с акциями Борека и Золотого серпа когда неримцы сожгут его урожаи и начнут грабить караваны и торговцев «Серпа»? А когда люди начнут массово снимать деньги, потому что во время осады цены подниматься в несколько раз? Скажите, сколько тогда потеряет банк, — тяжело дыша мне приходится завершить давление, чтобы не перегнуть палку. — Вы не глупые люди и что-то мне подсказывает — ваша мотивация не нажиться… вы просто не верите в угрозу Нерима.

— И это есть, — пробурчал Маттиас, сделавшись угрюмым.

— Хорошо, — я опускаю ладонь в сумку, чтобы вынуть несколько последних пергаментов. — Мессир Арантеаль, уважаемые мессиры, наш магистр Велисарий предлагает создать… корпоративный совет помощи, в центре которого будет оказание экономической и финансовой помощи Ордену и его армии, — я подтягиваю к себе вино и отпиваю его; тут же чувствуя его приятный аромат и вкус. — В центре всего будет выполнение ранее озвученных договорённостей и тех, которые мы заключим потом, а вы взамен можете получить вольготный доступ к Солнечному берегу, и гарантии выполнения наших обещаний по защите и стабильности в лице Святого ордена.

— Это вымогательство, — снова звучит эта фраза, только наиболее тихо и уже неуверенно.

— Это просто…, - слегка улыбнулся я, — деловой подход. Часть ссуды мы можем взять услугами и ресурсами. Так что?

— Необходимо время, чтобы всё обдумать, — сказал Тито.

— Хорошо, всё соглашение со всеми документами мы подпишем завтра, — иду на уступи я, понимая, что сейчас вряд ли удалось что-либо заключить. — Тогда завтра вы встретитесь с Велисарием и с ним всё подпишите. В часов двенадцать. На этом же месте.

— Простите мессиры, — Арантеаль поднялся, — я готов выступать гарантом для этой сделке. Мне теперь нужно подготовить постановление о создании вашего совета при Ордене.

Арантеаль отстранился от нас и наступила минутная тишина, которую никто не хотел нарушить. Всё это время я помнил, что Велисарий через посыльного отдал мне тайное распоряжение поговорить об ещё одном предложении для денег имущих… только в тайне от Арантеаля. И, допив вино из бокала, я снова приступаю к переговорам:

— Помимо этого, нам понадобятся наёмники. Много наёмников.

— Мессир Этьен, а вы часом не обнаглели? Может, вам ещё Лорама Водореза воскресить, — озлобленно заговорил банкир. — Взять тебя, шпана ты этакая, да выкинуть куда-нибудь в нецивилизованные земли, где нет порядков Рождённых светом.

— Хм, понимаю ваше негодование. Но только подумайте — а может ли ваш Совет стать чем-то большим, чем просто собрание сильных мира сего. Вы бы хотели стать… вершителями судьбы в Эндерале, — красивыми речами мне приходится искушать этих людей, возбуждать их аппетиты и призывать служить родине через корыстолюбие.

— Вот, а отсюда поинтереснее, — потребовал мягко Уллих.

— Туманное, Пенное, пара поселений в Златолесье[21], - все эти населённые пункты ныне лежат в руинах, но вот если бы кто-то сумел добраться к ним и восстановить их. Какую прибыл он получил бы в итоге? А контроль? Налоги идут не в казну Святого ордена, а к вам, — я вижу, как у этих торгашей загораются глаза, — ведь если вы их восстановите в короткие сроки и развернёте там производства, то сможете взять под контроль экономику Эндерала и Святому ордену придётся считаться с вами.

Мне противно от того, что приходится иметь дело с этими людьми. За наживу и выгодное дело они готовы расчленить страну по кускам, но если они нужны пока Велисарию, то значит так и будет. Да и в ком из нас нет чего-то тёмного? Вспоминая своё пристрастие к осуждению на скорую руку, я выдохнул и отпустил злобу к ним. Во всяком случае, они пока могут дать нам пользу — у них есть средства, необходимые для войны, а у нас планы и солдаты.

— А вот это, — банкир поднял бокал. — Действительно — деловой подход в котором мы заинтересованы, — с этими словами я понимаю, что началась вторая часть переговоров… неофициальная, о которой Святому ордену не нужно знать.

Глава 6. Подтверждение опасности

Глава 6. Подтверждение опасности

«Есть время для войны, а есть и для мира»

— Из книги «Предание».

Следующий день.

Как мне не хочется тут находится, но приходится. Жарой и маревом окутаны мы все — я, Гаспар и ещё двое храмовников. В этой вести континента всё пленило какое-то другое солнце — палящее, и страшно жаркое, отчего мы обливаемся потом в своей стандартной экипировке. На мне всё тот же кожаный доспех, в правой руке новый меч, взятый в отсутствие старого, а левая держит «огневицу» — так я назвал маленькую ручную пушечку. Опасности нас подстерегают на каждом шагу — по пути из Дюнного шестилапые чёрные жуки нападали на нас, но в Пороховой пустыне — самом «сухом» регионе Эндерала это ещё не самая жуткая тварь.

Но местность, где солнца не видна из-за пылевых бурь, мы давно миновали и вошли на территорию, где песок соседствует с зелёной насыщенной травой и пальмами. Резкая смена флоры не отменила палящего солнца и мы, под трели тропических птиц углубляемся в сердце территории и вскоре перед нами открывается странная картина — в пышной зелени лежат разбитые строения — руины древнего поместья где нас встречают «связные». Я бы их расстрелял, ибо это бандиты и мародёры с кровью кочевников и облачённые в белые мешковатые одежды, защищённые зерцальными доспехами. На их поясах сабли и мечи, глаза же пылают недоверием и злобой.

— Ну шо, ваш агент говорил, что вы несёте нам презент.

— Да, — вперёд делаю я шаг, — но у нас должна быть встреча с вашим командиром.

— Идёмте, — махнул бандит и куда-то нас повёл… и только потом я заметил, что мы приближаемся к кованой калитке, вые роста человека, которая ведёт в какое-то ущелье.

Но это была бы не Пороховая пустыня, если бы не опасность, подстерегающая га каждом шагу. Сначала мы услышали дикий рёв, доносящийся сверху. Я нервно поднял оружие и краем глаза заметил, как спускается смерть — костолом — сгорбленная чешуйчатая тварь, с длинными передними лапами и мордой рептилии. Он молнией спрыгнул с выси и накинулся на бандита — его бритвенноострые когти растерзали бедолагу, разорвав доспех и оросив зелень кровью, после чего он кинулся на нас. Я поднял руку и сжал кусочек металла — запал проткнул и коснулся зачарованной на пламя иглой мешочек с порохом в трубке и раздался оглушительный взрыв. Костолом только собирался перейти в прыжок, как свинцовый шарик угодил ему в грудь и пробил сердце. Существо заскулило и рухнуло на четвереньки… багровая жидкость полилась по траве, тварь ослабла, и кочевые мародёры забили его саблями. Из трёх бандитов осталось двое, они только с недоверием посмотрели на меня, и мы двинулись дальше… кажется их не удивило моё оружие, но мне всё равно до этого.

Идя вместе с кочевниками, я задумался о происходящем. Велисарий ведёт свою, тайную игру от глаз Арантеаля. Призвав бандитов на Солнечном берегу, он решил подкупить мародёров в Пороховой пустыни, чтобы обеспечить безопасность региона и вернуть хоть формальный контроль над главной пороховой шахтой и грести оттуда важный ресурс для артиллерии… да и воинов получит. Что ж, пока Арантеаль занимается проблемой апокалипсиса, на нас легла задача любой ценой подготовится ко вторжению Нерима и повысить боеспособность Эндерала. Что ж, это отрадно, хоть мне и приходится мириться с мыслью, что все эти люди — беззаконники, которые заслуживают эшафота… но если это нужно для родины, то пусть так и будет.

Пройдя мимо пирийских руин мы подошли к огромной стене, выложенной из серо-зелёного кирпича, зажатой скалами. У надвратного помещения возвышается статуя Мальфаса. Эти бандюганы перебили стражу и заняли шахту, и статуя Рождённого светом тут словно насмешка над ситуацией. И оказавшись у самой стены, мы оказались в тени врат, откуда я вижу, что всё место кишит смуглыми людьми, в свободной одежде и зерцальных нагрудниках. Место нашей встречи — небольшая площадка из песка, где пара каменных плит; по левую руку от нас монументальные ворота, закрытые решётками, куда ведут деревянные настилы — вход в шахты, позади и справа высокие укрепления, а впереди продолжается покров золотистого песка и возвышаются пальмы. И тут же я вижу разбросанные тела людей — это мужчины в красно-белой броне, бывшая стража Арка, перебитая новыми обладателями шахт. Я сглатывая слюну и сдерживаю себя, чтобы не броситься на этих выродков с мечом.

«Творче, дай мне сил», — взмолился я.

— Вот вы и пришли, — раздались слова от среднего роста темноватого мужчины с чёрным волосом и квадратными чертами лица. — Ну что, как договаривались?

— Да, — я киваю Гаспару, на котором так же доспех храмовника и который единственный может тащить ящик с деньгами, и мужик кидает под ноги кочевнику, и деревянная конструкция разбилась — отлетела крышка и на песок со звоном посыпались медяки, вызвавшие неподдельный интерес в глазах мародёров.

— Ха-хах! — рассмеялся глава местных бандитов. — А ты, малой хорош. Мудрость твоего патрона для нас непостижима. Он хочет, чтобы мы встали ему в подчинение, занимали старые укрепления и готовили их к хорошей драке. Что ж, за его деньги — любой каприз. Пока он платит, мы будем паиньками на его службе, — оскалился острой ухмылкой бандит. — Скажите, где только записаться в добропорядочные граждане Эндерала?

Мне кажется, что меня трясёт от одного присутствия этого подлеца. Он грабил караваны, уничтожил здешнюю стражу, и мне крайне неприятно стоять здесь.

— Аль-Хаббад, — называю я имя кочевника, смотря на его пояс, где закреплён амулет — птица из серебра с распростёртыми крыльями, где на её груди есть углубление, под стеклом. — Вы же понимаете, что вы должны будите подчинятьсявсем нашим приказам?

— Мальчик, — с рыком начал бандит. — Вы платите, а мы выполняем работу. Из грязи в князи, так сказать.

— Гаспар, — тихо говорю я и мой друг молчаливо снимает вторую ношу — стальную трубку на деревянной подложке и целясь в рядом стоящий обычный ящик, стреляет; хватило пол секунду, чтобы множество маленьких свинцовых шариков ударились в древо и обратили его в щепки.

После того, как раздались всеобщие охи и вздохи, удивление и встревоженность, я решил продолжить речь, взяв оружие из рук Гаспара.

— Вот этим мы орудуем, Аль-Хаббад. Если станете ёрничать, то от наших огнивиц вас даже маги не спасут, — утвердительно говорю я тому, в кого бы сейчас выстрелил из неё, но если Велисарий настаивает из них сделать наёмников ради спасения страны, то так тому и быть. — Кстати, может отдашь свой амулет? — спросил его я, надеясь, что он станет красивым подарочком.

— Амулет мой захотел? — вопросил грубо бандит. — А что я получу взамен?

— От меня? — я опустил руку в карман и вынул кошель, полный медяков… мои последние деньги. — Сто пятьдесят медяков.

— Хорошо, — бандит отцепил украшение и положил его в ладонь, с которой смёл кошелёк.

— Гаспар, закончишь тут? — я поворачиваюсь к другу, и вынимая свиток, — Велисарий позвал меня на важный совет.

— Хорошо, — согласился Гаспар, и я могу со спокойной душой достать свиток телепортации и применяю его.

Вот я оказываюсь у Храма солнца. Усталый, запылённый и немного озлобленный, но радостный от того, что наконец-то мы закончили «переговоры» и обрели нового союзника. Что ж, могу признать, что не только мы успешны — сегодня утром Велисарий договорился с Советом помощи о том, что нам выделят деньги, представят услуги и товары в половину цены, а в обмен их рынки остаются неприкасаемыми, Орден храмовников выкупает часть акций у Банка, Золотого Серпа и Борека, а так же условились о дальнейшем сотрудничество по реколонизации земель Эндерала, где храмовники окажут военную и техническую помощь в восстановлении, а «деловой люд», станет финансово-хозяйственной мощью. Но это только планы, далёкие и пока не важные.

Я сжимая в руках амулет, подаренный мне кочевником и иду в сторону Обители. Прекрасное окружение внутреннего двора Храма настолько мне приелось за эти дни, что уже не замечается. Хранители и послушники больше не смотрят на нас с презрением, не желают смерти, и не клянутся, что когда сотрудничество кончится, то с нас казнят. Успехи на Солнечном берегу, его заселение и договор о поставках обмундирования и пищи в ополчение и армию Арка расположил к нам практически всех членов Ордена. Ладно, я прохожу в Обитель — просторное трёхэтажное строение, где на первом этаже красуется всё тот же длинный стол из камня, а над ним нависает балкон, где можно заметить хранителей в доспехах.

Ощутив вместо прохлады приятное тепло, я прохожу к самому столу, где вижу уже знакомые лица — Юслан в кольчуге, и стёганке зелёного цвета сидит рядом с Лишари. В сторону стоит старик Огневспых, а у трона расположились Арантеаль и Натара, вместе с Бореком. С противоположной стороны стола, напротив неримских двух магов гордо воссели темноволосый Велисарий без своего привычного доспеха, а в тунике лилового цвета.

— Привет, Лишари, — я сажусь рядом с чародейкой, чувствуя от неё приятный запах розы.

— О, и тебе не хворать.

— Арантеаль, — заговорил Велисарий, когда я кивнул в его сторону, возвестив об успехе операции. — Почему мне и моим людям не дали кусочки магического сигила? Или ты хочешь, чтобы мы заболели Красным безумием[22] за городом?

— Прости, но на вас не хватает, — в своей манере хмуро отвечает Арантеаль.

— Кусочки сигила? — спрашиваю я у Лишари, немного смущённый. — Вот прекрасно, теперь меня ждёт безумие… смерть в порыве сумасшествия — что может быть лучше?

— Подожди, — Лишари достала из кармана что-то — в её пальцах я заметил кусочек чего-то, блестящего тёмно-лиловым; она приложила достаточно сил и расколола его, протянув мне получившуюся вторую стекляшку. — Держи.

— О, чудесно. Мы теперь делимся нашей защитой с этими невежами, — вставил своё едкое словцо Константин, почесав лысую голову.

— Лишари, — говорю я, положив перед ней ладонь, дайка мне на пару секунд твой кусочек.

Девушка без вопросов протянула его, и я подхватив его достал амулет бандита. Аккуратно отворив стекляшку я положил её осколок сигила, осветившими серебристую поверхность украшения. Тут же я закрыл прозрачное стекло и взяв за два конца цепочки зашёл к Лишари сзади; чуть приподняв её шелковистый пышный мягкий каштановый волос я аккуратно застегнул ожерелье на шее, в то же время увидев гневный укор Велисария, которому явно не нравится, что я уделил внимание неримке, а не планам о сохранении страны.

— Так будет гораздо лучше, — тихо произнёс я и занял своё место.

— О, как мило, — пробурчал Юслан.

— Может начнём!? — вспылила Тручесса, повернув ко мне лик с испепеляющим взором. — Арантеаль, это слишком опасно… независимо от того, что они здесь хотят, если мы пошлём шпионов, и они будут пойманы, то Нерим будет рассматривать это как провокацию.

— Бедные, бедные люди…, - снова я слышу минорную речь Юслана, — всё что они сделали — это вторглись в чужую страну, и посмотрите насколько мы безжалостны, посылая шпионов, чтобы узнать, зачем они здесь. Нам должно быть стыдно.

— Оставьте свой сарказм, мы оба знаем, что я имею в виду. Ты знаешь моё мнение Теалор.

— Я учту его, — хмуро произнёс Арантеаль, который отстранился и все заметили, как в Обитель прошла фигура на которой закрытое одеяние, защищающее его невзгод; новый участник занял место рядом с Арантеалем и мне даже не охота смотреть на этого «чудного». — А ты вовремя прорицатель, — Арантеаль повернулся к высокой светловолосой девушке в броне стражи Арка, стоящей возле Тручессы. — Командующий, объясните ситуацию.

— Конечно, великий магистр, — чуть приклонила голову Леора. — Вчера мы получили известие от одной из наших застав в Дюнном… один из рыбаков видел у острова в нескольких милях от берега стоящие на якоре корабли. На них развивался неримский флаг.

— Мы уже послали разведчиков проверить информацию, и это оказалось правдой, — вставил слово Арантеаль.

— А мы предупреждали! — неожиданно заявил о себе Велисарий. — Великий магистр, теперь ты понимаешь, что все наши дела, все наши предупреждения были не напрасны… к сожалению, поздновато немного.

— Да мы поняли, что ты, Велисарий самый крутой, — заголосил Константин. — Теперь ты можешь заткнуться, чтобы мы продолжили?

— Ты рад, что оказался прав?

— Нет, Арантеаль, но я печален от того, что мы недостаточно подготовились к этому. Эндерал в опасности, наша родина. Теперь наши шансы намного меньше.

— Но… это же акт войны. Зачем они это делают? — грубым и непонятным голосом спросил «пророк».

— У нас есть предположение. Я полагаю, ты знаешь, что гражданская война в Нериме закончилась два месяца назад? И кто победил?

— Не знаю. Кто?

— Объединённые силы северного и срединного королевства во главе с Таранором Коареком из Кабоэта. Повстанцы юга и остатки храма творца были уничтожены раз и навсегда. Сейчас Нерим объединён под знаменем «Вольного народа Нерима», как они любят себя называть. И это может быть причиной появления их кораблей.

— Но зачем? Зачем Нериму рисковать развязыванием ещё одной войны, когда он только что закончил предыдущую? — не унимается в вопросах «прорицатель», что меня начинает раздражать… неужто этому уникуму важны причины, он вроде как пытается остановить цикл и для чего эта ему информация? — спрашиваю я себя.

— Из-за Коарека.

— Утверждают, что он помогал Наратзулу Арантеалю незадолго до того, — подхватил мысль Константин, — как были уничтожены Рождённые Светом. И хотя раньше он был аморалистом, который менял идеалы так же часто чем подштанники, «крестовый», так сказать, «поход», с Наратзулом изменил его. Он стал заклятым врагом религии.

Арантеаль продолжил:

— И для него смерть богов — это первый шаг из многих. И теперь он видит свою задачу в том, чтобы избавить Вин от религии раз и навсегда… «освободить мир от бича веры», — это его слова.

— Стоит отметить, — слово схватил Юслан, повернувшийся к «прорицателю», — что его понимание «освобождения», включает в себя массовые казни и сожжение храмов. Он фанатик, и, что ещё хуже — люди обожают его за это…. Всё что он хочет — это построить новый мир и его «Вольный народ Нерима» должен стать авангардом.

— Что нам ещё нужно знать о Коареке? — спросил «пророк».

— Да в общем больше ничего, хотя… есть ещё кое-что. Он — нарцисс. Я был удивлён, когда услышал, что знамёна «Вольного народа Эндерала» не украшены его изображениями и надписью «Восхваляете меня»

— И дайте угадаю: вы подозреваете, что Коарек здесь, так как эндеральцы всё ещё верят, что боги живы, правильно?

— Верно.

Угрюмый глас Арантеля снова зазвучал:

— А вот чего Коарек не понимает, так это того, что мы делаем всё, чтобы предотвратить кризис.

— А просто рассказать правду обычному народу. Об этом не может быть и речи?

— Не раньше, чем Высшие будут остановлены. Гражданская война в Нериме, Киле и Аразеале, показывает, к какому хаосу может привести такое откровение… и мы не пойдём на такой риск.

— А что если мы объясним наши мотивы Кореку? Может быть, он даже окажет помощь в борьбе с циклом, — наивность «Пророка» меня немного тряхнула, неужто он не понимает, что этот человек пришёл сюда убивать и сжигать… нет блин, он с солдатами и оружиями пришёл сюда чтобы помочь.

— Тут есть проблема. Пегаст? — сказав, посмотрел на Лишари Арантеаль.

— Мы полагаем, что Коарек уже знает о цикле и очищении. И он… как бы это сказать… хочет, чтобы это произошло.

— Мы говорим о чём-то, что может означать конец всей жизни, верно? — удивился «прорицатель».

— Боюсь что так, — тяжко выдохнула Лишари. — Я знаю, что это звучит странно, но неким образом это имеет смысл. Для него Эндерал, как дом Святого ордена, является воплощением невежества и застоя… и мы предполагаем, что он даже знает о нашей борьбе с Высшими. Но в его глазах во всех образчиках Святого ордена, пытающихся предотвратить происходящее, должно быть что-то хорошее. Может быть он даже видит Высших в качестве прорицателей новой эры, кто знает… фанатики непредсказуемы.

— Сейчас это только предположение… но мы должны знать, — сказал великий магистр.

— Иными словами нам необходимо шпионить за неримцами.

— Да, ты знаешь, что такое серебряное блюдо?

Пока Арантеаль рассказывает об этих связных устройствах «Пророку», я слегка касаюсь ладони Пегаст, обращаясь к ней:

— Лишари, что тут происходит, — с печалью замечаю я, — надеюсь, что после этой военной увертюры со всеми вами всё будет в порядке.

— Спасибо. Кстати, я управилась с твоим мечом. Давай я тебе его чуть позже передам?

— Хорошо. В таверне. После этого собрания.

— Да, отлично. Кстати, как твоя работа со всяким отребьем? Руки не чешутся никого прибить?

— Чешутся, — усмехнулся я. — Странно всё это… ещё вчера мы были врагами, а теперь за деньги мы покупаем дружбу с торговцами, — шепотом говорю я.

— И вы хотите, чтобы это «размещение» было совершено мной, не так ли? — громкой фразой привлёк к себе внимание «прорицатель».

— Тобой, Огневспыхом и наёмником Даль’Вареком. Однако вы не сможете плыть на остров на корабле — это было бы слишком заметно, — ответил Арантеаль, но ответить решил Константин, сложив руки на груди и иногда почёсывая бороду:

— Мы обнаружили, что у пирийцев была какая-то подземная транспортная система. «Подпоезд», как они её называли. Эти поезда соединили наиболее важные регионы мира друг с другом, и вероятно, также храм на острове, у которого корабли Коарека стоят на якоре. Если нам удастся найти один из этих поездов, мы могли бы использовать его, чтобы получить доступ к лагерю.

Мне наскучила эта шарада с попыткой проникнуть к неримцам. Разве они не понимают, что сейчас нужно готовится к войне, разве Арантеаль всё ещё не верит нам, разве ему недостаточно наших доказательств? О Господи, дай мне сил. Вместо слов я всмотрелся в немного округлое лицо дамы, которая сидит передо мной. Не знаю, почему раньше я считал её заносчивой, не знаю… может потому, что мало общался и не знал её? Теперь же я готов взирать на её очертание лика её, слушать её. Не знаю, откуда эта тяга к человеку… правильно сказал Арантеаль — чары.

— Хорошо, когда выступаем? — это был финальный вопрос «прорицателя», на который, когда был дан ответ, одарённое существо быстро попрощалось и бегом понеслось из Обители.

— Все свободны, — махнув рукой отпускает нас Арантеаль, но тут поднимается Велисарий и говорит мне, как только также поднялся:

— Этьен, останься.

— Лишари, подождёшь меня в толстом Леоране? — спросил я.

— Хорошо, — сказала дама и покинула это место быстрым шагом.

Мы остались вчетвером — я, Велисарий, великий магистр и Тручесса. Мой магистр первый начал разговор:

— Арантеаль, неужто сейчас ты готов забыть свой главный долг хранителя — сохранить добрых людей и родину от посягательства мерзкого врага? — Велисарий напорист. — Теалор, внемли голосу разума — разве ты не видишь всё «дружелюбие» Нерима? Они пришли сюда с мечами и огнём, а ты всё ещё не можешь уразуметь, для чего они тут? Да открой ты глаза, слепец!

— Следи за языком! — крикнула Натара.

— Я понимаю тебя, Велисарий. Чего ты хочешь?

— Скорее всего они ударят в порт, Арантеаль. Необходимо, что бы ты инициировал перемещение из порта людей и ресурсов. Необходимо выставить караульных. Подготовить артеллирийские позиции в городе. И ещё — необходимо начать запись в ополчение. Воинскую повинность.

— Я не могу принуждать людей Арка к этому, — твердит каменной речью Арантеаль. — Но если хочешь приготовить ополчение из аркчан, то все те, кого ты сможешь взять в Подгороде — все твои. Да и артиллерией ты сам разберёшься. Разговор окончен.

Не такого исход ждал Велисарий. Он надеялся на содействие Арантеаля, но видимо ему придётся самому всё делать. Однако, сейчас мой командир направился ко мне с устрашающим видом:

— Этьен, — Велисарий встал напротив меня и положил руку на плечо. — Я хочу тебя предупредить, чтобы ты сильно не обольщался. Эта Лишари Пегаст… она ветрена… в общем, я не хочу, чтобы, когда встанет вопрос выбора между родиной и этой девушкой, ты выбрал не ту сторону. Хотя, как выберешь.

— Я понимаю. «Верен Эндералу до самой смерти», — повторил я девиз Ордена храмовников.

— Вот и молодец, — похлопав по плечу сказал Велисарий и отстранился, чтобы дальше реализовывать свой тактический гений.

Вскоре я оказываюсь в самой примечательной таверне всего Арка, где дорогие закуски и выпивка, лучшая музыка и отличная компания из богатеев и знати. Но они меня не интересуют, ибо передо мной, за круглым столиком в глуби заведения, сидит восхитительная девушка, которая опрокидывает бокал отменного бренди. Когда выпивка оказывается прикончена, она едва-едва захмелёнными глазами посмотрела на меня.

— Бренди ты выбрал хороший, — её рука опускается к кожаной сумке у ног. — Держи, теперь он может и отморозить чего-то у идиота, который решит с тобой сразиться.

— Благодарю.

— Скажи, а зачем ты меня сюда притащил? Вот зачем тебе, чистокровному эндеральцу, раскошеливаться на меня, полускарагга?

— Мне просто нравятся хорошие люди. Приятные и в чём-то… раскованные, — немного смущённо улыбнулся, отвечая на вопрос.

— Что ж. Интересный ты человек, хоть и немного дурной. Вот что для тебя так сильно значит родина, что ты за неё зубами цепляешься? Что сделал для тебя этот долбанный Орден?

— Лишари, родина для меня много значит. Тут родился я, мои родители. Тут жили твои предки, твоя культура и народ. Это та земля, которая по праву принадлежит тебе… тут люди, с которыми ты связан больше, чем знакомством. Связан кровью. Само присутствие на родной земле придаёт сил.

— Ох ладно, у каждого свои тараканы в голове, ничего тут не отнять. Скажи, а ты на какой магии специализируешься?

— Я? Мне предпочтительнее магия света. Не энтропия, не псионика, не элементализм и ментализм, — ответив, я посмотрел на руку, где стали мерцать пучки тёплого света. — Мне всегда нравилось лечить, а не калечить. Да и магия света напоминает мне о том, что множество язв можно побороть и развеять темноту в душе.

— Ты что, темноты боишься?

Я немного припустил голову, тяжело подтянув к себе бокал с бренди и коснулся губами к его краю. Посмотрев в скосые глаза Лишари, в которых я вижу что-то таинственное, завораживающие, я отвечаю:

— Это было во время посвящения. Зелье, которое мне дали… в общем я оказался в полной кромешной тьме, моё сознание оказалось зажато в каком-то месте. Мне нужно было найти способ покинуть то место… холодное, полностью лишённое света, — мой голос задрожал; мне трудно вспоминать произошедшее. — Я не знал, что делать, меня накрыла паника. Обычные заклинания призыва света не работали. В общем, выдавив всю психическую энергию, я смог развеять тьму и найти выход из этого безумия. С тех пор, мне трудно находится в кромешной тьме, — тяжело произнёс я и приговорил ещё один бокал бренди, чтобы успокоится.

— Понятно. Ещё одно подтверждение всей тупости обрядов Ордена, — привычно возмутилась на любые для неё «несуразные» действия. — Ты же мог погибнуть тогда. Что б эти долбанные посвящения и инициации.

— Понимаю тебя Лишари. Понимаю… но мне тогда пришлось его пройти, чтобы стать хранителем. Ладно, что было, то было. Кстати, спасибо тебе за зачарование и… кусочек сигила. Ты уберегла меня от Красного безумия.

— Да не за что, лишь бы воюющих с Неримом было побольше. Кстати, Велисарий, как ты с ним познакомился? Как сдружился? И почему так его поддерживаешь?

— Когда Арантеаль пришёл с вами, то часть хранителей тут же стала требовать от него действий по укреплению Арка. И громче всех звучал голос Велисария, — я снова наливаю в бокал бренди. — Я его узнал после испытания, мы с ним вместе выдвигались на те происшествия, которые позволял Орден. Он был ревнителем до порядка, возможно дальше больше чем, Тручесса, и часть хранителей встала на его сторону. А потом… ты знаешь, мы рассорились у разошлись. Мы всего лишь хотели, чтобы Арантеаль больше обращал внимание на землю, чтобы оторвался от… грёз.

— Которые как оказалось совсем не грёзы! — громко заявила Лишари.

— Понимаю, — усмешка слетела с моих губ. — Ты переубедила меня. Скажи, что ты будешь делать, когда всё кончится?

— Ещё не знаю. У меня лежит куча пирийских текстов и артефактов, целая гора информации, которую нужно очень быстро переработать. Знаешь, когда всё кончится, мы хорошо наберёмся в таверне.

Мы ещё долго сидели и живо общались, медленно, бокал за бокалом опустошая полуторалитровую бутылку бренди. Я рассказывал об Эндерале и его истории, о там, как он терял территория за территорией, а Лишари иногда просвещала меня в своё детство и особенности пирийской цивилизации. Не знаю, но с каждой минутой общения, с текучим звучанием её голоса, с каждым маленьким откровением, казалось, что этот человек мне становится ближе. В конце концов, сильно приняв и осмелев, я задаю вопрос, который созвучен с тревожным биением сердца:

— Лишари, ты не хочешь завтра вечером прогуляться? Велисарий, — я слегка пригнулся, — планирует встречу с внегородскими магами днём, — я убрал слово «дикие», чтобы не обидеть Лишари. — Что ты об этом думаешь?

— Не знаю, стоит ли, Этьен…

Внезапно наш диалог прервал светловолосый великорослый мужик в тёмном тканевом пальто, который заголосил, ткнув пальцем на Лишари:

— Среди нас дикарь из диких магов! Ведьма!

— Заткнись! — резко встал со стула я, практически уткнувшись носом в его грудь. — Нашёлся тут, правдоруб. Высокоордный.

— Шо, да ты мне тут указывать будешь? — с силой меня пихнул мужик, да так, что я едва не сел обратно на стул; немного пьяный, я всё ещё могу себя контролировать, но вот Лишари готова порвать этого человека:

— Ах ты свинья укоромленная! — на кончиках пальцев девушки заплясали зелёные искорки. — Да я тебя по стенам размажу.

— Вот он, дикий маг во всей своей красе! Люди, да в старые времена распяли бы эту, — закричал оскорблениями мужчина.

Какая же это бредятина — считать всех тех, кто не прошёл «хождение по воде», изгоями. Только за то, что они не хотели стоять на учёте у Святого ордена и проходить испытание, а ещё учитывая, что Лигшари — неримка, то это только хуже — большинство эндеральцев не особо любят пришлых.

— Стой, — хватаю я её за запястье. — Не нужно.

Вместо магии можно использовать технологию. Я цепляюсь за рукоять устройства и достаю его. Пока шёл из Храма успел его перезарядить, да ещё и пороха положил по больше… и выставив его у уха мужика, я тяну за крючок. Громоподобный звук разнёсся по таверне, заставивший вздрогнуть каждого, а сам агрессор теперь валяется на полу, с прижжённым ухом, держась за него и испытывая мучения от оглушительного писка.

— Ох, чувствую влетит мне от Велисария и Арантеаля за это.

— Но теперь, я согласна с тобой прогуляться, — легко улыбнувшись, ответила Лишари. — Завтра вечером.

Глава 7. Вечерняя прогулка

Глава 7. Вечерняя прогулка

«Когда волны обнимают побережье,

С ревом разбиваясь о скалистый берег,

Я снова вспоминаю, что давно забыто,

Мечты о дальних, чуждых нам мирах»

— Из книги «Книга поэзии».

Вечер следующих сумерек. У Арка.

Солнце уже прикоснулось до линии горизонта и медленно опускается за заокраинный запад, даруя последние лучики света городу. Мой путь лежит в сторону одинокой башни на подступах к величественному городу — столице всего Эндерала. На этот раз., чтобы выйти прогуляться я выбрал наряд посерьёзнее — рубашка из шёлка чёрного цвета, дорогие брюки и ботинки, начищенные до блеска, а на поясе у меня покоится изобретение Гаспара. Я поворачиваюсь назад и вижу монументальное воплощение искусства древних строителей — высоко на самой вершине горы стоит Храм солнца, а его поддерживает статуя Мальфаса, чтобы он не обрушился на головы горожан. Как сказано в «Пути», эта статуя — благословение Рождённого светом. Когда первые люди прибыли на Эндерал, пройдя все испытания, они стали обживаться тут и на вершине горы возводили монументальный храм. Он показался многим неустойчивым, способным обломать край скалы упасть на головы людей и народ возроптав, стал селиться как можно дальше, устраивая фермы. Но в одну прекрасную ночь у крутого склона возникла статуя, поддерживающая Храм, а люд, не убоявшийся строительства стал носить почётную приставку «Даль» в фамилиях, что ныне связывает человека с аристократией. Стоя в заливе град так же приобрёл удивительную возможность и обзавестись небольшим портом, куда приходят редкие корабли. Подле скалы раскинулись кварталы, разделённые друг от друга стенами, и каждый с присущей ему характеристикой. В бараках расположился штаб стражи, в квартале чужеземцев принимают путников, знать решили загнать живописное место, что выше всех, подчеркнув своё превосходство. Южный квартал — обычное место жительства горожан. А есть ещё и Подгород — подземные пещеры и целое бедняцкое прогнившее поселение, разросшееся на несколько километров и уходящее в глубины.

Продолжая идти к месту встречи я думаю о судьбах этого региона, наслаждаясь вечерней прохладой и томным вечерним светом. Арк… величественный город, а Эндерал — земля благородных людей, которую терзают войны, конфликты и безумие хворей. Но кажется, что этому приходит конец. Мой господин — Велисарий, фанатично чтущий безопасность своего отечества, решил сыграть в тайне от глаз Арантеаля. Пока великий магистр разбирается с угрозой цикла, Велисарий впитал учение из Предания — «нет перед Творцом ни эндеральца, ни скарагга, ни аэтарна, ни чистых, ни диких[23], ибо пред ликом Его все равны», и решил, что во спасение континента можно объединиться с теми, кого честной народ Арка готов был бы растерзать. Передав нам зашифрованное послание, сегодня утром мы выдвинулись на встречу, которую один из храмовников по тайному распоряжению подготовил ранее. Я улыбнулся, мне стало немного смешно от того, что хранители, которых приставил великий магистр, настолько плохо выполняют свою работу. Что ж, неудивительно тогда, что Эндерал в таком запустении. Утром мы пришли на север, дальше к горам и как можно отдалённее от таверны Морозный утёс, дабы было меньше свидетелей. Пред нами были люди — в элегантных серо-синих одеждах, с выделанными кожаными перчатками — три представителя ковенов диких магов, которые готовы были к сотрудничеству. Велисарий обещал им деньги, признание и почёт, когда всё закончится, гарантировал возможность влиться в Эндеральское общество или хотя бы не быть гонимыми. А так же он пообещал им толику магических знаний из Храма, которые можно было предоставить, чтобы не допустить хаоса. Их эта перспектива впечатлила — они приняли решение время от времени помогать Велисарию и участвовать в его планах за медяки и своё будущее.

Я, посмотрев на слабо горящий фонарь на столбе у моста, задумался. Создание Совета, где собрались все те у кого водится много денег, поддержка бандитов на Солнечном берегу, которые как несколько дней уже трудятся на благо Эндерала, подкуп мародёров-кочевников в Пустыне, где они предоставили доступ к шахтам, откуда рекой потёк порох в Арк, а теперь и тайное соглашение с дикими магами. Я понимаю, что он собирает все доступные силы перед войной, но неужто у нас не осталось верных сынов и дочерей, благородных честных людей, что мы призываем бывших преступников на службу? Это как Эндерал нужно было довести, чтобы на его стражу становились разбойники и отступники? Что ж, несмотря на то, что я знаю Велисария как открытого и доброго командира, его замысел для меня — тайна.

Да и в Арке сделано не мало. Благодаря его усилиям четверть стражи смогла перевооружиться, сформировано четыре отдельных артиллерийских подразделений с комплектацией в полсотни снарядов на каждую пушку, запасники Арка пополняются вооружением и припасами, а возле города ходят усиленные патрули.

Что ж, будем надеяться, что этого хватит для отражения агрессии со стороны Нерима. Меня сейчас волнует немного другое. Я медленно прохожу к месту встречи о котором мы договорились ранее с Лишари — к одинокой башне на бугре. Уже вечер и становится трудно разглядеть, но я вижу её очертание и силуэт — она стоит возле укрепления и смотрит по сторонам. Мне отрадно видеть, что она приняла приглашение и пришла, что-то волнительно дрогнуло в области сердца. Я поднимаю руку в приветствии и с приободрённо говорю, мягко ступая по короткой зелёной траве:

— Привет, Лишари. Рад, что ты согласилась пройтись.

— Здравствуй, — слышится её немного грубоватый голос. — На этот раз ты мне не приволок ничего из пирийских побрякушек или текстов? — спросила девушка, потирая кольцо, которое я ей раньше подарил. — Или всё кончилось?

— Да пока не находил ничего нового, — после этих слов я встал возле неё, снова чувствуя слабый аромат приятных духов; подняв руку, я указал на дорогу. — Ладно, пойдём, пройдёмся.

— Почему именно это место? Не городские прелести, не квартал богатеев, не таверна?

— Тут спокойно… тихо, — отвечаю я на выдохе. — Слишком много дел в последнее время. Суета и какое-то беспокойство…, -я осмотрелся, приятно видеть вокруг умиротворённые картины природы, вечерняя тишина приводит меня в чувство покоя, а присутствие Лишари, человека которые по неведомому наваждению стал чуть близок, ещё сильнее отгоняет от меня мрак тревоги. — Я думаю, всем нам нужна безмятежность в последнее время.

— Ты чём-то прав, мой друг. Работа с пирийскими текстами, нервозность этих чудаков религиозных, да и новая неримская угроза. Всё это сильно давит на нервы, — с лёгкой трепетом в речи проговорила Пегаст. — Знаешь, иногда даже бренди не помогает успокоится.

— Расскажи, а что вы делали в Нериме? — решил поинтересоваться. — Я слышал, что ты состояла в ордене магов Наратзула.

— Нашей целью было свержение проклятого режима поклонения богам. Он боролся против зажравшихся засранцев, хотел показать людям, что они фальшивы и принести им свободу от тирании.

— Так это не то же самое, чем сейчас промышляет Коарек? Я не помню, может этот вопрос уже и звучал.

— Нет-нет, Коарек сражается за уничтожение любого инакомыслия. Он — фанатик, не лучше Рождённых Светом, а Наратзул сражался за самоопределение.

— Не смешно ли всё это?

— Что именно?

— Вы сражались против религии, он воюет против религии, но всё то о чём она говорит, оказалось правдой. Отчасти.

— Так, ты о чём? — смутилась Лишари.

— Я о тех самых Высших[24], - выдохнув я ответил. — Это те, кто вроде как запускают цикл. Ты только послушай — существа духовного мира, которые порождаются общим подсознанием, и рождаются в момент вознесения душ. Вера в них не является ли подтверждением религиозных истин о загробии и сверхсуществах без плоти?

— Но в отличии от религиозных сказок — Высшие существуют.

— А где тут расходится религия и истина? Ты сама видишь, что они подтверждают что-то из размышлений рождённых светом.

— Но Коарек не болен обрядоверием и прочей чушью. Он просто с ними… как-то контактирует и общается. Тут не веры, есть только его больной расчёт. Этот на голову дурной нарцисс нас всех погубит только потому, что думает будто они реализуют его мечты, — я ощутил, что речь Лишари слегка пронизывалась гневом.

— Что ж, в конце концов мы получили то, что получили. Рождённые светом мертвы и всюду горит огонь войны, — усмехнулся я. — Вот блин дрянная ирония — если бы Рождённые светом были бы живы и Наратзул их не трогал, то и цикл мог бы не запуститься… или эти не знаю кто, может смогли бы поделиться знаниями, как его остановить, — я повернул голову в сторону Лишари; её лицо оттенило смущение.

— Они превратили мир в тюрьму. Все должны были им поклоняться как богам, исполнять их требования, граничащие с сумасшествием. Поклониться кому? Магам, которые обрели бессмертие? — фраза за фразой её речь становилась всё более порывистая и напряжённая. — Или может нам стоило исполнить ту … дурость? — «раскрасила» свою речь девушка нецензурщиной, что меня покоробило. — По их приказам и во имя их сжигали сотни людей как еретиков, часами молились магам и сотни, сотни ограничений.

— Хм, зато теперь люди режут друг друга. Да, не спорю с тобой, что Рождённые Светом были тиранами и где-то перегибали палку, но всё же их правление, возможно, было меньшим злом. Ладно, теперь после их смерти мы оказались перед угрозой «очищения», да и Нерим лютует.

— Этьен, — слегка посмеялась Лишари. — Наивный ты… не жил в Остине, где сектанты и культисты превращали жизнь в ад, где они промывали сознание людей, делая из них фанатиков похлеще Коарека. Мой брат… он погиб выполняя один из приказов этих придурков.

— Сожалею, — мой голос стал тише. — Во всяком случае никто не искоренит религию… ибо есть ещё и квазирелигия.

— Чего?

— Кто кому служит, тот тому и слуга, — с загадкой я решил ответить, вдохнув свежего воздуха. — Сейчас поясню. Взять то же «безрелигиозничество» Коарека. Он вокруг него возводит культ, призывает людей к этому, утверждая где истина, а всех инакомыслящих — под нож. Или идея «свободы». Каждый волен делать то, что ему хочется… но если в порыве этого «хочется» он окажется в плену заблуждений? Да, а нарушение этой «свободы» будет караться так же как и за ересь?

— Не понимаю тебя.

— Смотри, — собираясь с мыслями я огляделся по сторонам. — Взять старика Огневспыха. Что будет, если перед ним вдруг откроется, что есть высшие силы, определяющие суть мира? Он, в порыве свободолюбия и возможно даже, заблуждений которые выстроил, сможет принять истину? Не думаю… скажи, а что было бы с человеком при Наратзуле, если бы кто-то вдруг встал на площади и воззвал к народу с требованием принять истину? Я готов поставить сотню медяков на то, что его бы упекли в тюрьму, — между нами повисло небольшое молчание. — Каждый сам возводит идолов в своей голове… и пускай они на первый взгляд не кажутся богами, но человек поклоняется им, и готов за идею пойти на самый… отвратительный поступок.

Лишари молчит. Не знаю, обидели её мои слова или заставили задуматься, но она не открывает уст. Всё же, спустя пару мгновений от неё звучит осторожный вопрос:

— А ты сам? Веришь во что-нибудь? — неожиданно спросила Лишари и на этот раз её голос был лишён всякого гнева.

— Да, — утвердительно отвечаю я. — Верю в то, что у этого мира был Творец. Исаил изучив Предание рассказывал, что Рождённые светом, или другие могущественные существа, это посылаемые Им в каждой эре, периоде, посланцы, которые должны установить вечный порядок и приготовить мир для спасения. Но раз за разом люди воспринимают их как богов и сбиваются с истинного пути.

— Знаешь, в Остиане людей приносили в жертву то же во имя… одного бога.

— Нет, я верю не в такого «творца». С учётом того, что происходит в мире, он может быть только любовью, ибо если бы он ею не был, то и наше бытие прекратилось.

— Понятно, — то ли с обидой, то ли с разочарованием бросила Лишари. — Значит для тебя я просто атеистка, борющаяся с проявлением «добра» в мире.

— Нет, — отягощённо ответил я. — Ты для меня приятная девушка, для которой я готов обшарить любые пирийские руины.

— Ох, неожиданно, — обрадовалась Лишари и мне полегчало от того, что этот разговор её не обидел. — Я не думала, что это так.

— Ладно, может закончим этот разговор о религии?

— Отличная идея, — поддержала она. — Ты не хотел бы переместиться в место… немного поживописнее этого? Я понимаю, что оно успокаивающе действует, но есть места куда по лучше. Так как?

— Куда?

— На западный берег. Идёт слух, что сейчас у замка Златобород всё стало спокойно. Так как?

— Согласен.

— Тогда, — чародейка протянула руку. — Возьмись.

Я протянул ей свою ладонь и обхватил её пальцы, аккуратно, не сжимая. Она же тут же крепко заключила их в хватку и приложив уйму психических сил сотворила заклятье. Тут же мы вдвоём поднялись в воздух и потоки магической энергии пронзили наши тела, забирая их в путешествие.

Спустя мгновение мои ноги оказались на новой поверхности — мягком золотистом мокром песке. До ушей достиг приятный шум вечернего прибоя, перемежающийся с криком чаек и шелестом насыщенного влагой солоноватого ветра. А впереди изумительная картина заката — солнце, яркое и пылающее, медленно погружается за горизонт. По водам, что вдалеке, растекается плещущееся золото, море стало отражением огненных красок заката. В небесах облака стали нежно-розовыми, их изумительный окрас сочетается с холодными тонами угасающего неба. И где-то на востоке, откуда наступает ночь уже зажигаются первые звёзды.

— Как же тут прекрасно, — восхитилась Лишари и повернувшись в её сторону я заметил, как её каштановые волосы подхватил ветер, развивая их на игре порыва.

— Ты уже тут бывала?

— Один раз… видела его, когда мы прибыли сюда.

Мы вдвоём нашли небольшой камень на который можно присесть и отдохнуть от всего происходящего… странно, но по поблизости не одной твари или краба и у меня возникает вопрос — какой лютый деятель меча, лука или магии мог здесь всё вычистить? Мой вопрос, наверное, так и останется без ответа.

— Этьен, — улыбнулась Лишари. — Можно я буду называть тебя просто Эт? А то твоё имя… такое ощущение, что я общаюсь с чиновником или священником. «Мессир Этьен, не соблаговолите ли вы подписать документ», — сыронизировала дама.

— Хорошо, можешь так называть, — соглашаюсь я, присаживаясь рядом с ней. — А вообще, я люблю документы, работал с ними раньше в Святом ордене.

— Интересно, а какие тут документы? В стране, где всем заправляют религиозники разве может быть развитое право?

— Отчасти ты права, с законами тут туговато. Но есть ещё и постановления Святого ордена, и приказы магистров, и каноны первосвященника, и уйма договоров в банков, Золотым серпом и торговцами, — меня пробрала ухмылка. — Особенно договора интересны. Такого количества заморочен мало где можно встретить.

— И тебе реально это интересно? Даже больше чем магия и археология?

— Да, отчасти, но покопаться в древних строениях я тоже люблю. В том храме, на севере, были интересные вещицы, отчего мне теперь и интересны немного стали руины.

— Ох, да ты книжник и законник.

Приятный прохладный ветер бьёт нам в лицо, последние лучи солнца падают на лик Лишари, еле-еле осветляя золотистым её немного смуглую кожу; да и мне в глаза попадает его свет и тепло.

— Эт, ты всё же прав. Война в Нериме, война на Киле, цикл, хаос в Эндерале… всем нам нужно немного покоя и тишины. Но заслуживает ли его этот говённый мир?

— В мире много хороших людей, — сложив руки на груди, тихо говорю я. — Может их не видно, из-за кучи подонков но это так. Есть матери и отцы, заботящиеся о детях, есть добрые властители, есть верные солдаты, есть много хорошего в людях… только в глаза сильнее всего бросается плохое… оно заметнее всего.

— Может ты и прав, Эт. Но знаешь, я столько всего навидалась в этой жизни… столько всего. И думала, что орден магов Наратзула это проблеск света в этом мире, но всё пошло в треклятую бездну, — Лишари сердито сказала.

— Чем выше цели, грандиознее задуманное, тем больше соблазна использовать всё в своих, корыстных мотивах. Ты же понимаешь, что революции задумываются романтиками, а их результатами пользуются проходимцы, — я остановился, погрузив подошву ботинка в песок. — А хорошее. Кузнец, с любовью и усердием делающий броню, матерь, воспитывающая день и ночь напролёт детей, учитель, отдающий себя полностью работе, воин с честью выполняющий свой долг и погибающий за родину — всего этого мы не замечаем, а оно есть. Да, порой кажется, что в этом мире нет ничего, кроме драмы и предательств, жестокости и похоти, но так ли это? Мне кажется, что нечто доброе, нечто истинное хорошее скрыто не в великих делах, а проявляется в мелочи, в быту. Нам не каждый день приходится это видеть, поэтому забываем.

— Скажи, вот зачем ты мне подарил это ожерелье и кольцо? — неожиданно спросила девушка, зажав в руках амулет с осколком сигила, который носит на себе. — Это тоже из добрых побуждений? Или какой-то расчёт?

— Кольцо пирийское, и я знаю, что тебе нравятся украшения этой сгинувшей цивилизации, а ожерелье… я вижу, что оно тебе просто идёт.

— Понятно, — Лишари всмотрелась вдаль, в самый горизонт, опершись подбородком на ладони, поставленные локтями к коленям. — А вот ваша компания в Эндерале, это же побуждение к хорошему?

— Ты о чём? О Велисарии и его плане?

— Да.

— Наверное это так, — я мельком взглянул на Лишари. — Если ты называешь добром спасение Арка и всего континента.

— Мне такие люди как он… не внушают доверия. Все они сначала — порядочные и желающие добра, а потом, как стукнет время каждый скидывает с себя маску, превращаясь из «отца» в деспота.

— Зря ты так. Велисарий — хороший командир. Я помню как-то мы попали в засаду бандитов, и всё, мне бы настал конец, но тут он ворвался в их ряды.

— Расскажи об этом подробнее.

— Мы тогда были послушниками и нас отправили в помощь страже на патруль. На медяковом тракте, дороги из Арка в Речное, на нас напало не менее двух десятков грязных оборванцев. Нас, трое послушников и пятеро стражников…, - мне стало слегка не по себе когда я это вспомнил. — Я думал там и положат, но благо рядом проходил Велисарий, отправленный на одну миссию. Он сразу бросился в бой, поставив наши жизни выше долга. В итоге он смог их оттеснить — магией и клинком. Я благодарен ему за многое… не только за это.

— Ох, тогда в нём опыта должно быть, как у самого знаменитого и великого из хранителей — Лорама Водореза.

— Может так и есть. Он родился в Арке в небогатой семье, но смог пробиться… прямо как Йеро. Только один сошёл с ума, а второй всё ещё держится, — я решил быстро сменить тему, мне неохота вспомнить канувшего учителя. — Скажи, а как случилось, что такая прекрасная девушка как ты, сдружилась с Константином Огневспыхом?

— А что такое?

— Не могу поверить, чтобы рядом с этим стариком были вообще какие-то люди. Он тебя называется Лишуши, Джеспара — Йозеф, хранителей поносит на чём стоит мир, а если обратиться к нему, можно получить порцию оскорблений.

— Имена… да, он от старости уже не запоминает. Я вместе с ним состояла в ордене Наратзула, не более того. Да, у него такой, немного скверный характер.

— Немного? — удивился я ответом. — Да он нас называл мракобесами, Орден — преступной организаций душевнобольных.

— Ладно, — на мгновение девушка перестала говорить, посмотрев на меня. — А что там у тебя с темнотой? Справился?

— Нет… это слишком глубоко сидит в моей душе. До всего этого я не боялся темноты, но испытание, оно изменило меня. Я понимаю, что это ненормально, но ничего не могу поделать.

— Я понимаю. В детстве тоже боялась темноты. Когда охватывает страх, ты попробуй дышать неглубоко. Хотя, — девушка протянула ладонь. — Дай мне руку.

В ответ я сделал то, что она просила. Пальцы обхватили запястье и в плоть полилось лёгкое тепло, отозвавшееся в душе лёгкостью и радостью.

— Одно заклятье. Я надеюсь оно немного ослабит твою… проблему.

— Спасибо, — говорю я, отнимая руку. — Премного благодарю.

Снова между нами не звучит не единого слова, мы вдвоём смотрим на солнце, которое уже наполовину опустилось за горизонт. Всё больше звёзд начинают зажигаться на вечернем небосводе.

— Скажи, — я услышал, что голос Лишари немного дрогнул. — А у вас, у хранителей было разрешено иметь отношения? Ты когда-нибудь имел отношения?

Я не знаю, зачем Лишари это спрашивает, к чему ей это и почему она не узнала об этом раньше. Но всё же, чувствуя лёгкое волнение, я отвечаю:

— До Святого ордена у меня никого не было. А потом… посты, молитвы и тактика чистого разума… сама понимаешь.

— Да. Вот ещё почему я считаю,почему вся эта «духовная» жизнь ордена — чистая муть, — возмутилась девушка. — Ведь нельзя делать, что хочешь, всё, что предаёт жизни вкус — запрещено. Разве отношения — это не хорошо… не приятно для тебя?

— Лишари, скажи, если можно делать, что хочешь, то почему светопыль[25], сильнейший наркотик под запретом? — осторожно я спросил. — Представь себе ситуацию, один хранитель пал в объятия тёмных сил, а его жена из Ордена всё ещё служит чести. Не станет ли для неё это тяжёлым выбором и душевной травмой? Лишари, пойми, запреты иногда установлены не просто так… что позволено королю, то не позволено крестьянину и наоборот.

— Понимаю, но для меня вся эта фигня — мутная и не понятна, — всё так же продолжает возмущаться Лишари.

Что ж, мне её недовольство понятно, и я не стану её переубеждать или спорить с ней… я просто наслажусь временем, проведённым с ней.

— А ты сам не хотел бы найти кого-нибудь? — неожиданно спросила неримка и честно сказать от такого вопроса я вздрогнул, он прозвучал совершенно неожиданно для меня. — Ты сейчас не в Святом ордене… думал ли ты о том, чтобы найти кого-нибудь?

— Знаешь, мне трудно об этом говорить. Годы, проведённые в Ордене налагают свой след в душе. Мне трудно говорить и думать о чувствах. Наверное, мне и может понравится девушка, но вряд ли я смогу ей об этом сказать.

— Страх?

— Не думаю. Когда тебя годами учили служить Ордену, то ты потом не можешь делать ничего, кроме исполнения приказов, — сухо отвечаю я, не зная, как ещё подобрать слова, чтобыв донести мысль о том, что трудно распознать в себе всякое аморное чувство.

— Но меня ты как-то пригласил, — её губы тронула лёгкая улыбка.

— Это как-то само получилось, — усмехнулся я. — А у тебя самой были отношения?

— У меня самой? Да бывало. Иногда не на долго, а иногда затягивало, как в треклятое болото, — я ощутил, что Лишари стала печальнее. — Был один, из Кабоэта. Я думала, что его можно исправить, но он… эта кобелиная морда изменила мне.

— Жалко… как можно изменить такой девушке? Это какая-то острая разновидность безумия?

— Не знаю. Твои слова, мне приятно.

После ответа девушка поднялась с камня, отряхнула себя от песка и протянула мне руку.

— Спасибо тебе за прогулку, но нам пора возвращаться в Арк. Меня ждут эти несчастные пирийские артефакты и тексты, а тебя… Велисарий.

— Ты права, — встаю и я, обхватывая её тёплую приятную на ощупь ладонь и нас двоих поглощает магия, унося с побережья, откуда открывается изумительный вид на то, как солнце практически опустилось за линию горизонта.

Глава 8. Скорбный день

Глава 8. Скорбный день

«Горе мне в моём сокрушении; мучительна рана моя, но я говорю сам в себе: «подлинно, это — моя скорбь, и я буду нести её*»

— Из книги «Предание».

На следующий день. Подгород.

Если Арк это воплощение достоинства, чести и силы, то Подгород это его полное отражение. Огромная сеть пещер и выработок, уходящих на многие метры под землю, стала олицетворением разгулья, ненависти, жестокости и гноящегося общества. Это вам не приятные улочки Арка, и даже не умиротворённые дороги в Речном, нет… это иной мир — отражение всего хорошего, где балом правит секта таинственных людей, во главе которой стоит некий «Отец».

Я едва сдерживаю себя, чтобы мой завтрак не покинул желудок — сегодня мы пришли чтобы обсудить сотрудничество с теми, кого можно назвать властью в этом регионе. Ралаимы[26] и представители нищих, бандиты и воры — вся эта шваль сегодня должна с нами встретиться. К тому же мне не даёт покоя утренний «разгром», которые мне устроил мой командир за то, что я вчера пальнул в таверне, лишив меня часть жалования. Но ладно, сейчас стоит задача куда важнее, чем просто деньги.

Честно, я бы подумал, что Велисарий с ума сошёл, раз отправил нас сюда, если бы не постепенная эскалация ситуации. Прорицатель, Джеспар и Константин всё ещё не вернулись и нас начинает охватывать волнение. И чтобы получить ещё больше поддержке в живой силе, Велисарий пошёл на то, чтобы мы сотрудничали с Ралаимами… Арантеалю всё равно на это… для него Подгород место которое существует только лишь в случае мятежа.

Идя по гнилым доскам, в убогом факельно-ламповом освещении нам тут и там попадаются тела бедняков во рванье, изгрызенные изнутри мясными червями. С Множество народа в старой ветхой одежде, побитые и искоцанные бродят туда-сюда и бормочут что-то, причитают и с недовольством смотрят на нас. Вонь, страшный смрад отходов заполняет каждую улочку этих мест… гнилые продукты и нечистоты, сливаемые сверху, смрад умерших и результаты жизнедеятельности — всё это смешалось в единый невыносимый запах помоев от которого сжимается что-то выше желудка, готового отдать еду. И в это же время жительницы Подготорода бродят по его улочкам, натянув старьё, оборвав его на ложках, и сделав глубокое декольте, чтобы отдаться за сотню другую медяков прохожему.

Кажется, что свет справедливости, мир и добро покинули это место навсегда, но насмешка ли — преступники-сектанты в виде Ралаты стали жалким подобием стражей порядка, а их правила — мерзким отражением закона.

Мы миновали одну из центральных улиц. Я, облачённый в свой привычный кожаный доспех, сам Велисарий и ещё трое храмовников, а так же с нами ещё двое хранителей — тех самых, что приставлены Арантеалем. У каждого из нас на левой руке ростовые овальные щиты, а в правой меч с округлым лезвием… мой клинок издаёт слабое веяние холода облаком инея, что не может не заметить мой командир:

— Этьен, ты где уже успел меч зачаровать?

— Да-а, одна знакомая чародейка помогла.

— А, Пегаст… я смотрю, ты с ней очень сдружился. Не пойми, я не против, но главное, чтобы ваша с ней дружба не помешала исполнению долга, — вдохновенно говорит Велисарий; с каждым его шагом гребень на шлеме подёргивается. — Мы довольно многого добились, и сделать ещё предстоит не мало.

— Господин, вы и впрямь считаете, что люди Подгорода могут стать… достойными воинами? — спрашиваю я, указав мечом на бедняков, рассаженных в углах и зыркающих на нас. — Их ткни, они рассыпаться.

— Нам нужны все силы, Этьен. Если мы где-то покажем слабость, привлечём недостаточно сил, то Нерим из нас сделает дрова для костра, можешь не сомневаться.

— Понимаю, господин. И вы ради победы готовы работать даже с ралаимами? Этими безумцами из Ралаты? Велисарий, я слышал, что их «папаша» думает о том, как перейти в мир духов.

— Эндерал — моя родина и я предприму все средства, чтобы её защитить… пусть мне придётся и работать со всякими преступником и сбродом. Мы потом, когда всё закончится, разберёмся что да как, — уверенно и твёрдо ответил Велисарий. — Я родом из Речного. У меня было нелёгкое детство, мой друг. Мать всё время на полях, отец столярничает, и я понял одно — если ты сам о себе не позаботишься, о своей безопасности или пропитании, никто не позаботиться. Пускай Арантеаль и заботится о спасении мира, наши цели куда приземлённее.

— Понимаю. Господин Велисарий, после того, как мы договоримся с Ралатой вы отпустите меня на совет? Я понимаю, сейчас я вам нужен как красноречивая поддержка, но после…, - пытаюсь я упросить Велисария на то, чтобы как можно оказаться в Храме солнца.

— Что ты там захочешь, друг?

— Сегодня будет совет по поводу военной обстановки, — пытаюсь я придумать отмазку. — Может быть, узнаю что-то новое.

— А не потому, что там будет Лишари? — к моему удивлению командир оказался проницателен. — Ладно, ты можешь быть свободен, как только мы завершим все дела.

Мы прошли ещё несколько метров по гнилым доскам, пока вместо них не остался сырой песок и камни вокруг. Мы прошли в один из редко используемых проходов, чтобы выйти к месту встречи с ралаимами.

— Атаковать! — раздался крик о стороны и из-за камней на нас бросились бандиты — отморозки в нескольких выцветших драных одеждах, нацепившие на себя панцири из кожи и железа, с ржавыми топорами и мечами наперевес.

Мы подняли щиты, чтобы защититься от первого удара. Для нас подобный выпад не неожиданность… мы были к этому готовы. Один из разбойников прыгнул прямо на мой щит, но не смог обойти его широкой защиты. Я тут же совершил выпад и мой меч впился ему в горло, затем я ногой оттолкнул его и словно топор обрушил на ключицу второго противника клинок. Он прошёл сквозь кольчугу и ледяным касанием выморозил плоть и сковал движения бандита.

Позади меня раздались вопли, и я резко обернулся, инстинктивно закрывшись щитом, чтобы топор меня не полосонул. Со вспыхнувшим гневом я пошёл вперёд, превратившись в живой таран, который повалил на землю врага. Затем я острием ткнул его, но меч столкнулся о панцирь, однако магия паралитической волной заставила его мышцы конвульсивно вздрогнуть от волны магического холода.

— Прорываемся! — а приказал Велисарий, и мы пошли вперёд, у нас нет особо времени на этих оборванцев.

Я снова блокирую удар — эти огромные ростовые щиты что надо при обороне — мечи и топоры просто бьются об них, только оставляя царапины на жёлтых шестнадцатистрельных звёздах. Запахло жаренным — кто-то из хранителей стал использовать магию — во врагов полетели огненные шары, поджигающие рваньё и обуглящие плоть.

Что-то мелькнуло впереди меня, и я только успел спрятаться за щит — вражеская стрела едва не прилетела мне в глаз. Вражеские стрелки заняли огневой рубеж впереди и теперь в нас со свистом летят ржавые наконечники стрел. Парировав удар и восходящим ударом покалечив лицо бандиту и быстро десантировав его пинком, я вонзаю меч в землю и берусь за один из двух подарков Гаспара. Ощутив прохладу дерева, прицелившись я давлю на крючок и из дула вырывается огонь вместе со всполохами дыма, которые заволок всё непроницаемой пеленой.

Лучник впереди падает как подкошенный, а остальные бандиты, услышав, что у нас в руках столь громкое и разрушительное оружие, бросились наутёк. Отбившись от этого отребья, мы продолжили путь, пока не пришли в установленное место встречи. Это большая пещера, освещённая холодным светом кристаллов, несколькими факелами и лампами, у «стен» её валяются камни, на которых расселась «стража» представителей, а сами переговорщики нас уже ждут в центре всего этого — на влажном песке, у небольшого гнилого стола. Первый попадается на глаза человек среднего роста, окутанные в таинственность, покрытый бронёй сиреневого цвета из выделанной кожи — жилет, широкий пояс, тонкие псевдокольчужные рукава, прилегающие перчатки и короткие сапоги. Второй — высокий аэтерна в рваном кафтане какого-то богатея, с несколькими шрамами. И третий — суровая женщина, с коротким стриженным волосом, защищающая себя полным комплектом стального доспеха, на поверхности которого переливаются блики от факелов и кристаллов.

Велисарий, сняв шлем и щит и передав их храмовнику, убрав меч в ножны, показывая, что он настроен по-доброму.

— Приветствую вас, добрые господа и дама, — после этих слов мы подошли к столу и приготовились к переговорам.

— Говори, зачем посылал за нами? — устало и тихо вопросил представитель Ралаты. — У нас не так много времени, как думаешь, дитя солнца, — презрительно завершил мужчина, назвав Велисария прозвищем, которое цепляют на всех жителей не Подгорода.

— Давай, — Велисарий кивнул мне, чтобы я начал говорить. — Расскажи им.

— Хорошо, — я опустил щит, и сложил руки на груди. — Понимаем, что между нами было всё время напряжение, понимаем, что ваша жизнь здесь не соль, но сейчас нам нужна ваша помощь… не без компенсаций, конечно.

— Вам нужна наша помощь? — заявила женщина, представительница одной из банд. — Интересно, какая угроза вас там припёрла, что вас аж сюда покати

— Давай его выслушаем, — тихо проговорил ралаим и девушке ничего не остаётся, как согласиться, ибо практически каждый ходит под Ралатой в этом месте, повинуется её воле.

— Спасибо, — чуть поклонился я. — Стоит начать сначала. Два месяца назад в Нериме закончилась гражданская война и теперь они отправили свои войска на покорение Эндерала. Вражеские силы стоит у наших границ, и мы пришли к вам за помощью.

— И что же вам нужно?! — вспылил золотокожий аэтерна в кафтане. — Медяки пришли с нас просить!? У нас нет ничего, мы — бедняки, и нечего нам дать вам. Ни продуктов, ни денег и оружия. Так что шёл бы ты отсюда куда подальше, дитя света.

— Нет, мы пришли сюда совсем не за вашими деньгами или пищей, — продолжаю я, коснувшись пальцами своего кисета и доставая кошель, забитый медяками и кинул его на стол. — Мы сами готовы вам предложить вам деньги, броню, пищу и даже землю для ваших бедняков. Нам нужно только одно — ваша помощь, люди в ополчение.

— Вы хотите забрать наших людей в свои армии. Годами вам было плевать на то, что тут умирают люди, расцветает преступность. — выступил в роли обличителя ралаим. — Вы не защищали нас от бедности, голода и жажды, и хотите, чтобы мы встали с вами в один строй? А неженки с верхнего города не поморщат напудренные носики от того, что рядом с ними сбудет воевать беднота?

— Мессир, — заговорил Велисарий. — Разве вы не видите, что наша родина в опасности. Неужто вы не приложите усилий, чтобы люд из Арка не призирал вас, а гордился вами. Грядёт страшная война и неужто вы оставите родину в опасности? Разве вы будите сидеть сложа руки, пока неримцы станут убивать женщин и детей наверху.

— Да, — дал суровый, но честный ответ ралаим. — Мы здесь может держать оборону годами — только стоит завалить главный вход и ни один неримец не прорвётся к нам. А через тайные входы и выходы мы можем делать вылазки, пополнять запасы и медленно грызть Нерим, — его голос стал холоднее. — Вы хотите нас поставить себе на служу, но забываете, что благодаря вашему бездействию мы тут прозябаем в грязи. Так пускай неримляне сожгут и выпотрошат вас, а потом может нам и будет дело до родины… если мы конечно не договоримся с неримлянами.

Я посмотрел на Велисария, который готов взорваться от такого поведения ралаима, но сдерживает себя. В холодном свете кристаллов видно, что кожа его лица стала слабо-красноватого оттенка. Чтобы не допустить тут побоища, мне приходится продолжить разговор:

— Мессир, — осторожно я заговорил, приложив руку к подбородку, — я забыл вам сказать, что глава неримцев — Коарек из Кабоэта. Как бы так сказать… он жутко ненавидит религию. Ненавидит настолько, что в Нерима убил всех священников и монахов, а также сжёг каждый храм и монастырь.

— Ох, я понимаю, к чему вы клоните.

— Не понимаете. Это — фанатики, они готовы изничтожить каждого, кто по их мнению… «бредет религией», — я заметил, что мой собеседник немного опешил. — Я вам честно говорю о том, что мы сожалеем — всё, что стало с этим местом, наша вина. Но дайте нам исправить это, — я быстрым движением достал карту из второго кисета и разместил её на столе, указав на Солнечный берег. — Эти земли могут стать для ваших бедняков новым домом. Мессиры, — осмотрел я всех. — Если мы не объединимся, то Нерим всех нас взведёт на эшафот и все станут жертвами безумия Коарека, — я взглянул на ралаима, и он в ответ посмотрел на меня, отчего мне показалось, что бездна посмотрела на меня в ответ. — Мессиры, вы же не хотите, чтобы здесь каждый ребёнок или женщина, что бы ваши родные и идеи — всё это сгорело в огне очистительного похода Коарека?

— И что же вы готовы нам предоставить, достопочтенный!? — крикливо спросил аэтерна с длинным светлым волосом.

— Для бедняков мы готовы предоставить медяки и пищу, а также землю на Солнечном берегу, для воителей хорошее оружие и броню, а для ралаимов… в будущем гарантию того, что их идеи не будут преследоваться, — я понимаю, что этого мало, а поэтому мне приходиться включить политикана и потерев ладони, я распаляюсь обещаниями. — Орден храмовников, после победы в войне, станет помогать вам, в виде благоустройства Подгорода.

— Да что ты говоришь, — сухо усмехнулся ралаим. — Слова, слова и слова. Только обещания, кроме денег сейчас.

— Мессир, я вас прошу понять, что идеи вашего отца находятся под угрозой. Когда Нерим вторгнется в ваши пределы, то своё «очищение от религии» он начнёт именно с Ралаты, — я сделал свой голос грубее и порывистее. — Так что вы предпочтёте? Умереть здесь, как крысы в норах или дать захватчикам и агрессорам честный бой в полях, тем самым прославив Ралату, «отца» и его веру!?

Видно было, что я поставил его в замешательство. Он, как представитель секты обладает широкими полномочиями от «отца», но всё же не может говорить за всю Ралату.

— Мы заинтересованы в вашем предложении, — ответил наконец-то ралаим. — Но мне нужно узнать волю «отца» на это. Если он даст добро, то наши мечи и люди к вашим услугам, — ралаим отстранился лот стола. — Я буду через пару часов.

Когда этот воин промелькнул быстрой тенью возле меня, я вопросительно посмотрел на Велисария, который всё понял и снисходительно сказал:

— Иди уже, мы и без тебя справимся. Только щит тут не оставь.

— Спасибо господин. — с поклоном ответил я Велисарию и закинув щит за спину, достал свиток телепортации в Храм солнца.

Вздев руки и проведя пару взмахов я позволил магии поглотить меня, поднять и перенести в нужную точку. Испытав щекотливое чувство, меня мгновенно перенесло за огромное пространство, и выбросило в Храме, где я под ногами ощутил твёрдую плитку… и тут же на меня «упал» вопрос от одного из послушников:

— Почему от тебя прёт как от бомжа?

— Потому что я был в Подгороде, идиот! — нервно ответил я, поспешая в Обитель, и пробежав пару метров я усилием руки отворил тяжёлую дверь, быстро пройдя внутрь здания.

Моё появление вызвало определённую реакцию у большинства хранителей — все они стали помахивать ладонями перед носом — я только что был в помойной яме, и действительно, почему бы от меня и не пахло, как от последнего пьяницы. Быстро пробежав в главную залу обители я оказался перед неприятной картины ссоры — Джорек, Натара и Арантеаль сцепились в словестной переплке у трона и карты, Юслан расселся за столом, а Лишари стоит в сторонке, облокотившись на кафедру и слушает их речи, а мне остаётся только тихо пройти, под одобрительный взгляд дамы в зелёном.

— Мы должны по крайней мере договориться! — возмутился Джорек.

— Вам известны его требования. Для договора нет условий, — сдержанно парирует Арантеаль.

— Он видел то, что видели мы. Писания… воспоминания прорицателя. Если бы он только понял…

— Мадам, мессиры, — я не заметил, как мимо меня прошёл пепельноволосый наёмник в синей куртке, который отпустил в мою сторону иронию. — Оу, Этьен тебе бы помыться, а то несёт, как от тролля.

— Дерьмо, — вставила своё слово Лишари, её голос стал обеспокоенным. — Почему ты так долго. И где Константин?

— Это долгая история, — после этих слов Джеспара я увидел, как в комнате появилось ещё одно лицо, которое называют избранным и кличут «пророком»… что ж, мне до него дела нет, хочет кичить из себя гуся, то пожалуйста.

Несколько минут Джеспар нам рассказывал про их путешествие. Как они вломились в храм пирийцев и как Константин там сошёл с ума. Он рассказывали что-то о его несвязном бреде и то, сто потом пришлось его навечно упокоить в храме. Что ж, вот ирония — один из борцов с религией не справился с проявлениями духовного мира… либо всё-таки старость ослабила его ментальную броню. А потом нам Джеспар поведал как они на поезде добрались до острова и их схватили. «Горе-шпионы, блин», — подумал я. — «Слава Господу, что тут нет Велисария, он бы обложил всеми ругательствами наёмника и чудное порождение из Нерима, которые провалили всё».

Когда же печальный сказ окончился в Обители повисла тишина. Я кинул взгляд на Лишари и мне самом у стало печально от того, что в её очах потух прежний задор. Её уста с дрожью открылись, и я услышал слова горше антидота от чародейской лихорадки — амброзии, что сварено из таких трав, которые могут вывернуть:

— И это были его последние слова? Я… я не могу в это поверить.

— Просто ещё одна жертва Высших. Если мы быстро не активируем светоч, он не будет последним, — склонившись над столом, сказал великий магистр.

— Ах, верно, «светоч», — по зале прокатился звук раздражённой речи Натары. — Если его активировать, мы, надо полагать, просто засветим Красное безумие? Или, может быть, мы могли бы на этот раз, сделать что-то, что на самом деле имеет смысл и сосредоточить свои ресурсы на поиске алхимического или чудотворного решения, а не доверяясь куче металлолома.

Лишари, которая в шоке от смерти Константина, которой надело слушать причитания о том, что её работа — бред, которой снова говорят, что дело, столь важное для неё — куча металлолома, не смогла совладеть с собой и с уст её слетели слова гнева:

— Ох, клянусь жопой прорицателя, ты можешь заткнуться хоть на минуту? Весь день ты только и делаешь, что только ноешь, действуешь нам на нервы, и ничего из сказанного тобой не помогает найти долбанное решение. Почему бы тебе не пойти в купальню и не мучить там прачек своими нескончаемыми причитаниями? Это будет полезно для разнообразия.

Натара же ответила холодным требованием:

— Ты возьмёшь эти слова назад.

— Неужели? — обнажая черностальной меч, огрызлась Лишари. — Пойди и заставь меня. Буду рада.

— Придержи язык дикий маг, или…, - задыхаясь от злобы приказывает Джорек.

Чувствуя, что обстановка накаляется, я, руководствуясь желанием защитить Лишари, хватаюсь за ручную пушечку и срываю её с пояса, уставляя в сторону хранителя.

— Джорек! — кричу я. — Давай успокоимся.

— Или что? Убьёте меня? — продолжает возмущаться Лишари. — Это вы делаете лучше всего. Вы и ваш долбанный орден.

— Тихо! — хлопнув по столу, крикнул Арантеаль и услышав ор человека, который раньше тихо говорил, я продрог. — Ты злишься, Лишари Пегаст, и я знаю почему. Но в момент, когда ты своей злобе разрушишь этот союз, жертва Огневспыха станет напрасной. Это то, чего ты хочешь?

— Я…

— Это то, чего ты хочешь? — давит Арантеаль.

— Нет. Нет, это не так, — убрав меч в ножны, отчасти успокоилась Лишари.

— Этьен, — грозно обратился ко мне великий магистр. — Может и ты уберёшь свою трубку?

— Да, — согласился я и прицепил к поясу оружие.

— Хорошо. Я устал от этой бесконечной ссоры. Мы несём ответственность, и мы исполним её.

Тут всем напомнил о себе Юслан:

— Хорошо сказано, Арантеаль. И как именно это сделать? Без источников светоч не полезнее груды ржавого металла.

— Хронисты этим занимаются. Они найдут ответ. Послушник, пригласи командующего Эрен присоединиться к нам, — потребовал Арантеаль. — Нам нужно спланировать оборону на местности. И найди этого Велисария… сейчас нам его помощь как нельзя кстати.

После этого Арантеаль заговорил с «избранным лицом», сказав, чтобы оно, когда отдохнуло, присоединилось к ним. После этого все разошлись, кто куда. Арантеаль сцепился языком с Натарой в каком-то жарком споре. Я поднялся со стуле и пошёл прочь из этого места, но увидел уходящую фигуру девушку и нагнал её.

— Лишари! — останавливаю я её криком у выхода и когда она обернулась ко мне, я увидел перед собой крайне расстроенную и озлобленную девушку. — Я… я сожалею о твоей утрате. Константин…

— Понимаю. Спасибо, что заступился, — скорбно твердит дама.

— Я считаю, что твоя работа — это важно, — решил поддержать я её, смотря на печаль, которая пленила девушку. — И чтобы не говорила Тручесса.

— Спасибо… как же меня достала эта дрянь, — вспылила Лишари и тут же пришла в покой, когда увидела «пророческое лицо»; мягким прикосновением она взяла меня за плечо, оттягивая. — Прости Этьен, у меня важное дело. Потом поговорим.

Странное чувство обиды… мне так хочется пальнуть в сторону «прорицателя», но это только мысль. «А что если она с этим уникумом в отношениях» — родилась у меня в сознании проклятая и навязчивая мысль, которая одновременно вызывала у меня озлобление, печаль и сжатие в области груди. Почему меня почертило столь… неприятное чувство? Лишари — свободная девушка, она может делать, что хочет, но только одна мысль о том, что у неё может быть кто-то вводит меня в уныние и обречённость. Я только успел выхватить из её фразы «Танцующий кочевник», название таверны в квартале чужеземцев, куда она и пошла, судя по всему.

Мимо меня бредёт наёмник, которого я окликаю:

— Джеспар, я рад, что вы выбрались оттуда. Честно. Нам не хватает хороших людей.

— Ох, ты расщедрился на слова, что я хороший, — устало выдавил усмешку наёмник. — Тебе что-то нужно?

— Да. Ты не знаешь, у Лишари есть кто-то?

— Оу, да вроде нет. Если честно не могу я этого знать. А что ты захотел? Положил глаз на неримку?

— М-м-м, — затянул, не желая отвечать на этот вопрос и положив руку на плечо Джеспару, тихо говорю. — Я рад, что вы вернулись. Честно. Может быть когда-нибудь мы с тобой пропустим по кружке другой.

— Несомненно, — холодно ответил на мои предположения наёмник, который продолжил свой путь.

Я быстрым шагом направился в таверну, скинув щит где-то в Обители. Пусть там пока остаётся, потом его заберу. Для себя я решил, что только подслушаю их разговор с «удивительным лицом» и всё. Только подтвержу для себя свои мысли… или к своей радости их опровергну.

«Чем же важна для меня Лишари?», — спросил я себя, пока мои ноги лихорадочно перебирают ступени Храма и несутся в таверну. Я вспоминаю, как она зачаровала мне меч, помню её подарок в виде осколка и как она всё же перестала в нашу сторону пускать язвительные фразы. Мне просто рядом с ней приятно и хорошо, весело и светло. Я вспоминаю, что забыл даже про Велисария и его идеи, забыл даже про родину и то, что она в опасности.

Я быстро пробежал по кварталам города и оказался у таверны. Оказывавшись внутри сильным движением я отпихнул пьяницу, который решил ко мне пристать и прильнул к барной стойке.

— К вам заходила девушка в зелёном обтягивающим костюме? — спросил я у мужчины, который стоит вместо держателя таверны.

— Да, ступайте дальше на второй этаж, — ответил мне мужик в фартуке. — Эх, шастают тут всякие.

— Ещё кто-то был?

— Да, туда недавно и подозрительный люд ходил. Токмо на так же на второго этаж попёрлись.

Я побежал туда и заметил, как у двери мелькнуло ещё кто-то, какая-то тёмная фигура, а зав ней раздавались всхлипы и странный шум. Меня это насторожило… пахнуло железом и взял кружку с ближайшего стола и швырнул в стену у комнаты, чтобы спровоцировать.

— Какого! — крикнул я на лестнице и дверь моментально распахнулась и на меня вылетело два человека, мелькнувшие словно тени, что чуть не снесли меня с лестницы, благо я отпрыгнул к её подножью; оставив их я буквально взлетел вверх по ступеням.

Я прорвался в комнату и предо мной предстала ужасная картина, от которой моё дыхание перехватило. Предо мной на кровати, устланной шкурами, лежит полуобнажённая Лишари, захлёбывающаяся кровью. Тёмные фигуры, что прокрались в таверну, уже выбежали отсюда из узкой двери — след их простыл и меня объял гнев от того, что я не могу придушить их собственными руками, но сейчас не это важно.

Из живота торчит длинный пирийский меч, её руки судорожно тянутся к месту ранения, откуда бежит кровь, которая стекает потоком по темноватой коже и марает пол с кроватью. Во рту так же на зубах «играет» блеск бордовой жидкости. Все пальцы замараны кровью, а ладони конвульсивно пытаются дотянуться до оружия.

— Стражу! Что б, вас зовите стражу! — заорал я во всё горло вниз таверны, а сам приблизился: её кожа побледнела, рана сильно оттеняет синим — неужто её отравили?

Что ж, останется только один вариант действий. Я хватаюсь за рукоять меча и тяну его со всей силы и как только железка вышла из плоти, её кровь хлынула с новой силой. Призвав всю силу, что есть во мне, взмолившись к Господу о помощи я поднимаю свои ладони, которые пропали в потоки лучезарного тёплого солнечного света. Вобрав всю магическую силу, я направил поток её на Лишари, в место ранения без остатка её выпуская, истрачивая все силы. Нас учили исцелять других, но это было так давно, что я уже не помню всего.

Неожиданно мою левую руку свела судорога — неприятное ощущение скручивания и дрожи — мышцы запротестовали против такого количества энергии, которая через них проходит, но я не убрал конечность. Магия, которая течёт из моей руки, изливаясь теплым потоком на Лишари и медленно заживляя её рану, оказалась слишком обильной и пронизывая мышцы, заставила деградировать ткани, высасывая из них и жизнь… мою жизнь. Я ощутил это когда судорога в моей руке отошла и уступила место адской боли, которая настолько сильно зажала мою плоть, что у меня даже выбило искры из глаз. Но даже в этот раз я не отнимаю рук, магия продолжает проистекать живительным потоком в её тело, пока наконец-то она не иссякла во мне и ладони сами не потухли.

Свет… приятное свечение ниспало, и я увидел, что мне удалось затянуть ранение на её животе, но она всё ещё не приходит в себя. Я же поднимаю руки и вижу, что мои ладони — они стали мраморно-белыми, вены на них вздулись синюшными лентами, пальцы сводит в судорогах и треморе, лихорадкой дёргающей конечности.

Я поворачиваюсь и тут же понимаю, что мои ноги стали ватными — я пытаюсь сделать шаг, но не могу — они сами покачиваются, и я падаю на крепкие руки какому-то завсегдатаю таверну.

— Стр-стражу, — пытаюсь я выдавить гортанью и языком, которые перестали меня слушаться; я пытаюсь подняться, но всё внезапно поплыло — голоса, люди, окружение передо мной — всё превратилось в одно непонятное месиво — сочетание из звуков, которые я практически не различаю, образов, которые словно закрыты пеленой воды… магия взяла слишком много сил.

Снова пытаясь пойти я рухнул окончательно. Мои руки и ноги практически переставали подчиняться, и я смог только перевернуть себя, чтобы увидеть потолок. Тут же в комнату прошли стражники Арка, которые первом делом бросились к Лишари и их я распознал как большие красные пятна.

— Она всё ещё жива! — кричит прибывший стражник. — Тащите её в лазарет!

Эта новость… она у меня вызывала радость… облегчение, которое заставило меня отдаться во власть тьме. Прежде чем я провалился в бессознательный плен, на моих сухих губах расцвела улыбка, а затем мир окончательно потемнел.

Глава 9. «Следствие вели»: По следу

Глава 9. «Следствие вели»

«Вся жизнь испарилась

Из этого места,

Блуждала одна лишь

Больная душа»

— Из книги «Книга поэзии».

Часть 1. По следу

Следующий день. Арк. Лазарет в Храме солнца.

Страшные картины ночного кошмара отступили — изображениям всепожирающего огня развеялись перед самым концом. Я увидел, что воин в блистающих доспехах разогнав шквал адского пожара, встал против него и отогнал. Наконец-то сон отпускает меня, и я могу бодрствовать… первое, что пришло с пробуждением стала боль в левой руке — сворачивающая и жуткая, пульсирующая и прокалывающая каждую мышцу, она цепью скрутила мой конечность.

— А-а-а! — сорвался с моих уст крик, когда я попытался встать и возле глаз у меня заиграла бьющаяся темнота. — Ка-кк же… бол-больно.

В стороне раздалась речь полная удивления:

— Странно, что ты вообще жив, — я смог подтянуть ног и упираясь здоровой рукой о постель, занять полусидячее положение; через расплывчатые круги перед глазами я увидел, что напротив меня стоит высокий парень в жёлтом плотном одеянии, его лицо скрыто капюшоном, а на груди блести ромбовый амулет. — Такое количество магии должно было тебя прикончить.

В нём я признал члена ордена апотекариев — тех, кто самоотверженно борется с болезнями и чумой, кто самозабвенно лечит больных и следит за здоровьем населения, а также варят большинство зелий.

— Но, — собираясь с силами, формируя я мысли в уме. — Я жив.

— И это удивительно.

Я смог спустить ноги на пол и еле как повернулся. Вытянув перед собой левую руку я попытался сжать пальцы, но плоть в ней сильно ослабла, она только немножко согнулись, а затем резь в ладони только усилилась.

— Ты не сможешь ей ничего делать, — отметила женщина. — Я могу только дать тебе обезболивающее.

— Было бы… хорошо, — вытягиваю я из себя фразы, осмотревшись.

На мне обычная туника алого цвета и лёгкие штаны из чёрной ткани. Стопы же ощущают холод серокаменных плиток, которыми устлан пол лазарета. Повертев головой я вижу ещё одного человека, лежащего на соседней кровати — это девушка с каштановым волосом, облачённая в длинную домотканую рубаху. На её теле — бледных руках, у горло множественные примочки. Её лицо… ранее такое живое и прекрасное сейчас являет только мрачную тень былого великолепия. Горечь и боль охватили моё сердце… я ведь не успел, совсем немного. Ох, если бы я поспешил, то остановил бы убийц, но моя нерасторопность, как мне кажется, привела к столь печальным последствиям. Что же я за… Почему такой вид этой девушки, только мысль об её утрате рвёт мне душу?

— Лиш-Лишари, — перебирая языком, сквозь усилия произношу я, потянувшись к ней рукой, но апотекарий пресёк это.

— Даже не думай. Хоть ты и приложил сверхвозможные усилия и повернул вспять некоторые биологические процессы, всё равно смертельное равнение и яд в организме практически убили её, — пояснил апотекарий. — Знаешь, ей помимо твоей магии помогло и одно пирийское колечко, которое мы с неё сняли. Оно было зачаровано на укрепление жизненных сил.

— И что сейчас с ней?

Вместо ответа апотекарий протянул мне лист пергамента, на котором вверху стоит печать Лиги, а внизу текст, который я читаю:

«Карточка пациента Лишари Пегаст.

Причина поступления — потеря крови по причине ранения холодным оружием в брюшную полость, отравление организма.

Состояние — стабильно тяжёлое. Введена к ому для сохранения жизненных функций.

Описание проблемы — доставлена с ранением брюшной полости, кожные покровы на месте нанесения раны были успешно заживлены магией на месте происшествия, но магический анализ показал повреждения мышечных тканей и внутренних органов, что вызывало сильную потерю крови. Ржавчина на оружии и повреждение органов спровоцировала заражение крови. А так же был обнаружен нервнопаралитический яд. Ранение холодным оружием, большая потеря крови и отравление вызвало шок в организме.

Принятые меры — Посредством введения антидота, и восстановительно-хирургических мер в виде операции и магического усиленного заживления удалось восстановить целостность тканей, вылечить заражение крови и устранить воздействие яда. Чтобы избежать воздействия шока и возможности внутреннего кровотечения, Лишари Пегаст введена в кому.

Дальнейшие действия — применять магическое восстановление, вводить зелья для укрепления жизненных показателей».

— А если простым языком? — попросил я, отложив бумажку.

— Мы провели много операций, как и магических, так и на теле, нейтрализовали яд, но организм претерпел колоссальный шок. Проще говоря, она сейчас в коме. И ей нужен покой.

— Проклятье, — выругался я.

— Благодаря тебе она в таком состоянии, а не отправилась в загробный мир, — успокаивает меня апотекарий, положив ладонь на плечо и протянув какой-то бутылёк красного, который я тут же выхватил и приложился губами к краю сосуда, опустошив его; в мгновение ока по моей глотке протекла горькая жидкость, от которой у меня перехватило горло и возникла тошнота.

— Сп-спасибо, — сказал я, чувствуя, что левая рука медленно «прощается» с болью, но я всё ещё не могу ей нормально шевелить, она ослабла, и чтобы хотя бы согнуть её в локте, мне приходится приложить неимоверные усилия. — И что же будет теперь?

— А что? Мы займёмся ей. Можешь не беспокоиться, — успокаивает меня апотекарий. — Молись, за её здравие.

«Ох, Лишари, как же печально… как же всё вышло по-идиотски», — горестно подумал я и при виде такой беспомощной, со сокрытыми веками и беспомощной Лишари у меня готовы слёзы на глаза навернуться, но я держу себя. Как мне бы хотелось сделать что-то, что выведет её из этого состояния, но я не могу. Накатившее чувство беспомощности неприятной змеёй свернулось у сердца.

Сглотнув, я убрал от неё свой взгляд, только сотворив короткую молитву шёпотом:

— Всевышний, помоги ей. Прошу тебя, прошу… пускай я и погибну, но пусть она живёт.

Я покинул комнату, где тихо раздаётся сухой треск от камина, у стен расставлены кровати с зелёной постелью и иду в сторону выхода. Оказавшись в непросторном проходе я иду по тёмному коридору, пока не достиг лестницы, ведущей вниз. Спустившись я оказался в Святилище, где меня уже ждут. Я оказался у огромной статуи одного из Рождённых Светом — Мальфаса, который представлен высоким воином в доспехах и плащом, держащим левой рукой цепь, а правую простерев вперёд. Дальше я вижу скамьи и ковры красно-золотистой расцветки.

Ностальгическая мысль возникла в голове. Тут меня посвящали, тут я говорил клятву, которую ранее предал. Но какое сейчас до этого дела? До моих ушей донёсся тяжёлый голос Арантеаля, который что-то пытается донести:

— Он сейчас мне нужен, как свидетель, Велисарий. Ты не можешь его забрать.

— Арантеаль, хочу напомнить тебе, что у нас сейчас война началась. Солнечный берег отбил все высадки, а вот в пустыне у нас полный капец. Мне нужны все бойцы, — громко и грозно говорит Велисарий. — К тому же, это мой боец.

— Пусть он сам и решит, — показав на меня сказал Великий магистр.

Как же я хотел бы присоединиться к войне с Неримом, если бы не нападение на Лишари и рука. Я подхожу и вижу, что Велисарий со снисхождением и негодованием смотрит на меня, нахмурив брови.

— Этьен, ты нам нужен, — на меня взглянул Арантеаль. — Ты как свидетель нападения, должен дать показания.

— Этьен, вспомни о главном долге перед родиной, — оппонирует Велисарий, так и не снимавший свой доспех, — Нерим наступает по всем фронтам. Нам нужен каждый боец.

— Господин Велисарий, — я еле как поднял левую руку, которая осунулась и похудела, попытался сжать пальцы в кулак, но не смог — конечность практически не слушается меня. — Друг, ты видишь.

— Понимаю, — выдохнул Велисарий и положил мягко мне руку на плечо. — Ладно, ты поправляйся.

— Господин Арантеаль, — я обернулся к седовласому хранителю. — Но свидетелем я тоже не буду…, - я подготовился, чтобы выдать задуманное. — Дайте мне принять участие в расследовании нападения. Прошу вас, — взмолился я. — В Ордене завёлся предатель, которого необходимо найти.

— Предатель… ты прав. Я уже распорядился поставить стражу для Лишари. Мы никого к ней не пропустим без согласования со мной.

— Хорошо, что вы так поступаете, — нервно говорю я. — Но что со следствием? Я прошу вас дать мне участвовать в расследовании.

— Нужно ли, — задумался Арантеаль. — Сейчас и так достаточно стражников поставлено на поиски убийц.

— Прошу вас, — я буквально требую. — Арантеаль, это необходимо сделать.

— А я согласен с Этьеном, — сказал Велисарий. — Пока мои ребята занимаются обороной и подготовкой солдат, он бы порыскал по городу.

— Хорошо, — согласился Арантеаль, — я постановлю о создании оперативной группы. Только во главе её встанет бывший глава розыска преступников — Аксандер Дабр’Кин. Всё, у нас так мало времени. Встретесь с ним на месте происшествия.

«Что ж, сейчас это единственное, что я могу сделать», — хоть немного успокоил я себя… но чувство вины и безысходности продолжает меня съедать. Я, пустым взглядом вижу, как уходят Арантеаль и Велисарий — один, чтобы остановить апокалипсис, а второй на войну; вижу, как на меня с жалостью смотрят послушники и некоторые магистры, пришедшие сюда помолиться.

— О, Си’Ра, Этен, — я откликнулся на неправильно выговоренное своё имя, слева от меня стоит чуть выше среднего худая девушка, с чёрным стриженным волосом, овальными чертами лица и немного загорелая — это Калия, бывшая послушница Ордена, а ныне — хранитель. — Я сочувствую. То, что произошло с Лишари это очень горько.

— Спасибо.

— Это без сомнения, хороший поступок, — сдавленно отвердит Калия. — Знаешь, говорят, на месте преступления была найдена светопыль.

— Ох… она ведь не могла принадлежать Лишари.

— Понимаю. Просто большинство торговли светопылью держит Ралата. Они иногда оставляют свои посылки вдалеке от города, чтобы не было конфликтов со стражей. Я помню даже видела какой-то ящик в Шепчущем лесу.

— Спасибо, Калия, — в благодарности я немного поклонился. — Я у тебя в долгу.

После этого мы попрощались, и я отправился на следствие, только прихватив из своих вещей меч, сумку с документами и «громыхатель», как я называю иногда изобретение Гаспара. Спустя полчаса я оказался на месте преступления — в таверне Танцующий кочевник, где меня уже ждёт стражник в комнате, которую снимала Лишари, — облачённый в привычный для здешней армии табард красного цвета с белым львом на груди, чуть полноватый мужичина среднего роста. Полноватое лицо обросло седой щетиной, на носу имеется царапина, а в голубых глазах до сих пор можно увидеть блеск по пристрастию к делу. Так же с ним ещё двое стражников Арка, присланных в помощь.

— Ну здравствуй, — протянул он мне ладонь, которой заключил мою в крепкое рукопожатие. — Это ты рвался нам помогать?

— Да, мессир. Дело возбудили?

— Да. Арантеаль постановил о возбуждении преследования. У нас от Святого ордена полный карт-бланш действий. Как-звать-то тебя?

— Этьен, мессир Аксандер.

— Хорошо, — он показал мне рукой на тех двух стражников. — Они уже провели опрос посетителей таверны. Всё как всегда, пьяный люд особо ничего не видел и не слышал. Только зафиксировали, что как только сюда ворвался эндералец, спасший ту девушку, из комнаты вышли две подозрительные фигуры.

— И даже держатель таверны ничего дельного не рассказал?

— Да говорил, какой-то смуглый парень… не более того.

— Хм, как обычно, — фыркнул я. — С каких следственных действий начнём? Осмотр?

— Да, а с чего ты ещё хочешь? — усмехнулся Аксандер. — Доставай бумажки, будем записи вести.

Я правой рукой открыл сумку и достал из неё несколько листов пергамента. Быстро разлиновал и приготовилсяписать, положив лист на стол, внимательно смотря за всеми действиями Аксандера, описывая место совершения преступления и фиксируя его каждую деталь.

Он подошёл к кровати, измазанной в крови и склонился над ней. Затем он приблизился к выкинутому мной клинку и разглядел его,

— Меч… пирийский, — он махнул рукой. — Стража, возьмите его, как улику. Сравнить бы его с порезом на теле, но один герой все заживил на коже жертвы.

Ребята подсуетились и быстро упаковали его в такой-то тканевый мешок. Затем Аксандер переместился в смежную комнату, мгновенно припав к столику с двумя бокалами и едой, тут же став комментировать:

— Зафиксируй в протоколе, что тут есть стол, накрытый для двух персон. Видимо, она встречалась здесь ещё с кем-то, — он снова зовёт стражников и приказывает им, чтобы они убрали продукты в тканевые мешки. — Скорее всего, её отравили тут, а потом она пошла в ту комнату… её попытались убить с помощью меча. Но зачем с неё сняли одежду?

— Такие шмотки, как у неё хорошо торгуются, — заявил один из стражников. — Если торговать ими, то можно хорошо заработать.

— Или кто-то хотел скрыть следы преступления, — добавил я. — Улики.

— Ладно, в любом случае обе версии имеют место быть. — Заявил Аксандер и перешёл к осмотру вещей. — Посмотрите, — указал он на перевёрнутую лавку и пару предметов. — Мебель повёрнута. Возможно ока пыталась покинуть это место, но не смогла далеко уйти… яд подействовал быстрее. Определённо. Я узнавал у апотекариев. У неё в крови был яд, сильный паралитик и снотворное.

Я всё внимательно зафиксировал, в то же время понимая, что единственно полезная информация для нас — о светопыли, одежде, которая может всплыть на рынке и яде, которые если более точно определят апотекарии, можно будет говорить более подробнее. Что ж, это хоть что-то.

— Ага, а преступников было двое. Видимо, один заманивал и травил, а второй покушался на убийство, — Аксандер отдал указание одному из стражников. — Необходимо узнать с кем могла встретиться Лишари здесь. Опросите Джеспара, этого прорицателя и Юслана.

— Их сейчас нет в городе, мессир, — доложил стражник. — А Юслан после покушения куда-то пропал, но говорят, что он уже в Храме солнца.

— Хорошо. Тогда, нужно выяснить, чем она занималась и у кого мог возникнуть интерес в её гибели. Мотив, главное сейчас выяснить.

— Это можно узнать у Арантеаля, — говорю я. — Наверняка она общалась с ним перед покушением. Может быть даже узнаем что-то о мотивах.

— Хорошо, — согласился Аксандер. — готовьтесь, мы уходим. Осмотр места преступления окончен.

Через полчаса мы уже были в Обители, где у каменного стола взирает на карты Арантеаль. Я вытащил бумагу, чтобы вести записи, а Аксандер принялся задавать вопросы:

— Мессир Арантеаль, простите, что мы вас отвлекаем от дел. Это касается Лишари Пегаст.

— А, — отвлёкся от карт великий магистр. — Что вы хотите от меня узнать?

— Нам необходимо узнать, — начал Аксандер. — Что могла делать Лишари Пегаст, что могло бы спровоцировать кого-нибудь совершить покушение на убийство?

— Не знаю, — задумался Арантеаль. — Она вроде особо не с кем не конфликтовала, только накануне поссорилась с Натарой и Джореком.

— Ага.

— Вы их в чём-то обвиняете? — спросил магистр.

— Нет, мессир. Мы отрабатываем все версии.

После ответа Аксандера я записал в акте опроса то, что возможными организаторами покушениями могут быть Натара, либо Джорек, которым не понравилось, что какая-то девчонка смеет поднимать на них голос или вообще перечить. А оскорбление, которое было нанесено Натаре, для Тручессы могло стать личным мотивом.

— Насколько я помню, Лишари Пегаст ещё занималась расследованием того, кто мог бы стоять за наёмниками в Старом Решенграде.

— Что за событие?

— Она изучала артефакты, связанные с пирийцами и необходимыми для нашего исследования. Пирийские руины были атакованы наёмниками, которые пытались уничтожить артефакты, — пояснил Арантеаль, сложив руки на груди. — Она пыталась найти тех или того, кто мог бы послать наёмников.

— То есть вам уже мешали в ваших исследованиях?

— Да. Но как это связано с Лишари?

— Всё может быть, — задумался Аксандер. — Может быть с ней расправились из-за её маленького расследования. Во всяком случае, мы всё ещё формируем версии. И как одна из них — на почве личных неприязненных отношений, а другая — с целью помешать вашим исследованиям. Она же была один из ведущих магов, я ведь не ошибаюсь?

— Именно, — ответил Арантеаль, отстранившись к одному из стендов. — Теперь вся работа без неё пойдёт медленнее.

— И сейчас можно ещё говорить о том, что её попытались устранить из-за её маленького расследования, — чётко проговорил Аксандер. — Нам понадобится больше людей, чтобы провести более тщательное расследование, а так же документы, Арантеаль.

— Проклятье, у меня и так мало солдат, — вознегодовал великий магистр. — Вам двух стражников что ли не хватает?

— Я могу вам выделить пару своих храмовников в помощь, — внезапно позади раздался голос Велисария, который в полном боевом облачении зашёл. — Только если Арантеаль наделит их соответствующими полномочиями.

— Хорошо, — согласился великий магистр и подтянул какие-то бумажки и пером оставил на них строчки — административное повеление о подчинении храмовникам.

— Чудесно, — улыбнулся Велисарий. — Арантеаль, я пришёл, чтобы обсудить с тобой определённые моменты обороны и контрнаступления.

— Мессиры, — поклонился Аксандер, подбирая бумаги. — Мы оставляем вас. Спасибо за сотрудничество.

Я поплёлся за стражником, который немного прихрамывая дошёл до выхода и предъявил бумаги воинам в анатомических доспехах и шлемом с лиловым гребнем. Я только сейчас вспомнил, что когда стало известно о вторжении Нерима, Велисарий и часть храмовников переместилась в Храм солнца, где разместили небольшой гарнизон из полуроты ополченцев и двадцатки — гвардейского подразделения. «Как же давно я не видел Гаспара и Исаила», — опечалился я, помня, что Гаспар полностью ушёл в труды по созданию «огневиц» и надзором за работами по артиллерии, а Исаил и первосвященник изучают Предание, продумывая возможность переориентировать население на «рельсы» новой веры.

Выйдя за дверь мы оказались на просторно помещение. Проклятое воспоминание, что именно здесь я общался и сдружился с Лишари, «ударило» по душе тяжким молотом хвори.

— Господин Аксандер, — решил я задать вопрос, ощущая прохладу ветра и дивясь тому, как быстро успели нахмуриться облака. — Что мы будем делать дальше?

— Для начала мы проведём опрос Джорека и Натары… у них конечно есть мотив, но я не думаю, что они могли бы заказать Лишари… да и мешать исследованиям? — смутился Аксандер. — Возможно только, чтобы затормозить исследования, но с какой целью?

— Натара на совете говорила, что светоч — это трата времени и нужно сконцентрироваться на решении вопроса с Красным безумием.

— Ага, а смерть Лишари позволила бы ей надавить на Арантеаля и заставить его отвратить внимание от светоча. Но ведь есть ещё магистр Мерраджиль, который тоже занят светочем.

— Да. И судя по всему, покушение не остановило работу над этой штукой.

— Хорошо, — Аксандер взмахом руки подозвал одного из храмовников. — Ты отпрявшись к Натаре и проведёшь опрос составлением акта. Узнаешь, что необходимо — где была, что делала после совета.

— Есть, — приложив руку к сердцу согласился воин и пошёл выполнять задание.

— Эх, вызвать бы их на допрос, — посмаковал я. — Да надавить чутка.

— Вот ты дурень, — посмеялся Аксандер. — Ты собираешься хранителю обвинение выдвинуть? Без постановления Арантеаля или решения Трибунала — это равносильно самоубийству, законник блин.

— Да я так, — махнул рукой. — Просто хотелось бы побыстрее найти этих тварей и… задержать с особым пристрастием.

— Понимаю. Ладно, хватит языком трепать. Что у нас есть ещё по материалам дела? Мы осмотрели место преступления, поговорили насчёт опросом. Я уже отправил пару стражников исследовать место, куда ушли преступники.

— Кстати, ещё могу сказать, что Юслан Ша’Рим оказался у места преступления, — от радости, что я вспомнил деталь, прихлопнул в ладоши. — Это неримский маг. Я слышал, что он там неподалёку ходил. Странно, он ведь обычно в Храме солнца безвылазно сидит. А тут решил до «Кочевника» прогуляться?

— Юслан-Юслан… а что ты можешь о нём рассказать?

— Юслан… говорят, что он прибыл с Нерима, но его имя и цвет кожи… явно не неримской национальности парень, — задумался я. — Так же он хороший энтропист. Если захочет, может от человека оставить кучу костей оставить.

— Ага. Но ведь у него нет мотива убивать Лишари. Я бы посмотрел его прошлое, только это нужно его опрашивать… если он замешан, то быстро из хранителя или храмовника суповой набор сделает. Нет… с ним будем работать, если наберём достаточно доказательств.

— Меня беспокоит светопыль, — подумал я, сложив руки на груди. — Сильнейший наркотик, и вдруг здесь. Это прерогатива Подгорода.

— И что ты предлагаешь?

— Всё просто — нам нужно связаться с Ралатой и спросить у них, нет ли в их «клиентах» скупщиков для нас знакомых. Или хотя бы из тех, кто имеет доступ к Храму солнца.

— Ты хочешь обратиться к Ралате за помощью? Я прав, или мне сейчас это послышалось?

— Да! Мы непременно должны найти этих гнид! — сорвался я. — И заставить их ответить за содеянное.

— Знаешь, если бы апотекарии не проверили её кровь на содержание светопыли, то одной из первых версий было то, что Лишари сцепилась за дозу, — сказал Аксандер, что вызвало у меня бурю негодований. — Ты меня уж прости. Я вижу, что ты… заинтересованное пристрастное лицо, и я имею право тебя отстранить от дела, но я этого не стану делать, если ты свои эмоции запрячешь куда подальше!

— Но…

— Никаких «но». Ты думаешь, что Ралата нам станет помогать? Да им всё равно, что тут творится. Пришили и пришили, не их дело, — Аксандер пошёл в сторону врат. — Нужно сконцентрироваться на том, что мы уже имеем.

— Ты отчасти прав… но всё-таки, — я вспоминаю слова Калии. — Одна хранительница говорила, что Ралата использует Шепчущий лес для своих поставок. Она сказала, что ей попался ящик от Ралаты. Я предполагаю, что это было вовремя испытания.

— Ты помнишь дорогу?

— Идёмте! — махнул я устремился в сторону выхода из Храма солнца.

Спустя два часа мы оказываемся в лесу — тёмном месте, где подле деревьев клубиться негустой туман, деревья стали сухими и скрюченными, лишёнными жизни и посеревшими. Странный запах гниения и смрада тянется отовсюду. Мы идём по каменной дороге, и я осматриваю практически каждый куст, в папахах, чтобы найти что-нибудь важное. В стороне раздалось какое-то копошение, на которое я слабо обратил внимание, увлечённый поисками чего-нибудь, что укажет нам след.

— Гнойный жук! — обнажив клинки, крикнули стражники.

Я только лишь схватился за «громыхатель» и одним выверенным движением сдёрнул его с пояса, уставив на тварь и надавил на крючок. Пуля с громоподобным звуком вылетела из дула и попала твари в голову, без замедления на сухую траву хлынул тёмный ихор, а тварь буквально снесло силой выстрела.

— И что ты тут хочешь найти? — спросил Аксандер, который плетётся за мной, пока я исследую каждый куст здесь в поисках нужных улик или намёка на них. Сегодня мы немного поработали, узнали слишком мало и хотелось бы, чтобы ещё что-то всплыло. Но кажется, что этому не бывать и куст за кустом — всё оказывается напрасно. Моя правая рука лезет в очередные ветки, отодвигает их и получает острыми обломками по кожи. Ладонь, вся исцарапанная и окровавленная словно не чувствует боли, бросает это дело, когда я снова ничего не вижу. Всё вокруг серое, монохромное и трудно выделяемое, отчего можно сойти с ума.

— Парень! — закричал Аксандер. — Ты это ищешь!?

Я вихрем к нему подбежал, посыпая голову пеплом от того, что не смог разглядеть так мне нужной закладки с наркотиком. У самой дороги под невысокими тонкоствольными деревьями, слегка прикрытый сухими кустами, красуется ящик, а возле него раскинуто пара мешков и есть бочонок. Один из стражников коснулся мешка и провёл по нему — тут же на его пальцах появилось что-то, мерцающее перламутром. А на самом ящике надпись светлой краской — «Ша’Рим Ралата!»

— Светопыль, — произнёс стражник, который ощупал мешки.

— Вот подонок! — закричал я. — На колбасу пущу его!

— Остынь парень, — с силой тряхнул меня за плечо Аксандер и посмотрел в глаза, пытаясь убедить; его голос надрывист и напорист. — Мы не знаем точно, светопыль этот или нет. А если так, то нам ещё необходимо установить множество деталей.

— Нужно его хотя бы допросить! — кричу я. — Тут прямо на ящике написано, кто закупается светопылью в Подгороде!

— Мы перетащим его к нам, изучим, — продолжает гнать свою линию Аксандер. — Это ещё не доказательство того, что он организатор или убийца. Или ты собираешься вломиться к мастеру-энтрописту? Да от тебя и мокрого места не останется!

— Но…

— Отдохни, — убеждает меня Аксандер, но кажется злоба настолько мной охватила, что я не слышу его, и он переходит к последнему механизму. — Я отстраняю на время тебя от следствия. Если начнёшь что-то сам делать, я тебя в камеру посажу, чтобы ты дров не наломал.

— Я ведь, — пытаюсь я жестикулировать, но левая рука не повинуется, и только правая что-то выдаёт.

— Мессир, — ложиться мне сзади на плечо рука стражника. — Вам реально нужно отдохнуть.

— Хорошо, — выдыхая соглашаюсь я и отстраняясь от этого места, полностью приняв точку зрения Аксандера, видя в ней правду — если сейчас галопом погнаться за догадками, то можно наломать немало дров.

Спустя полчаса я снова оказываюсь в лазарете… моя боль в руке усилилась, да я пришёл, чтобы проведать Лишари. Пока апотекарий отошёл за ещё одной порцией зелья, я сел напротив поверженной чародейки. Пока наш «одарённый» друг носится по всему Эндералу, Лишари на грани жизни и смерти. Она, как говорят, спасла его от чародейской лихорадки, а это существо бегает на побегушках у Арантеаля, который полностью погряз вы идеи остановки цикла. Это хорошо, они пытаются спасти мир… но кто спасёт Лишари, ту, которая «спасла» потенциального защитника Эндерала?

Я аккуратно касаюсь ладони Лишари в свои объятия. О Господи, да она прохладная. Мне так хочется сделать что-нибудь, что бы хоть немного помогло её выздоровлению, но я не могу… всё отдано теперь во волю Всевышнего и мастерству апотекариев. Мои уста тихим шёпотом дают какое-то обещание, а сам я чуть приподнимаю её руку…, наверное, я пытаюсь сделать хоть что-то:

— Эх, Лишари, если ты поднимаешься, то обещаю, я помогу тебе с этим светочем.

Орден во мне погубил чувственность, но я ощущаю желание быть рядом с Лишари. Если это и есть Красное безумие, то пускай оно таким и будет. Да, пусть я сойду с ума, только бы она жила.

— Ах, это вы, — в лазарет прошёл апотекарий и сел возле камина, потирая руки у огня. — Её состояние без изменений. Всё так же. Я конечно нашёл рецепт одного лекарства, которое может разогнать в ней жизненные силы… но мне нужен один редкий ингредиент. И ещё пара других.

— Проклятье! — крикнул я. — И где его, их, найти? Что это за гадость?

Апотекарий поднялся со стула и неспешным шагом подошёл ко мне. Его рука протянулась ко мне с распахнутой ладонью в жесте приветствия.

— Будем знакомы. Я — О’Брайенн, — а затем он вытянул из кармана что-то белое и спрессованное в виде маленького квадратика, говоря. — Держи.

— Что это?

— Экстракт сон-травы, успокоительных трав и ещё нескольких веществ. Помогает… успокоиться.

— Этьен, — я услышал своё имя и увидел хранителя, который вбежал в лазарет. — Велисарий призывает нас на бой. Неримцы атакуют. Нам нужна твоя помощь.

Какая неприятная ситуация — я снова перед выборам. С одной стороны, апотекарий и его план, а с другой безопасность родины… как же бы я не хотел, чтобы этого было. Приложив губы к ладони Лишари и опустив её руку, я киваю в сторону О’Брайенна:

— Готовьте список, — я поворачиваюсь к хранителю. — Веди.

Глава 9. «Следствие вели»: «Убойный отдел»

Глава 9. «Следствие вели»: «Убойный отдел»

Спустя два часа.

Я сижу в небольшом помещении, где есть старый письменный стол, заваленный бумагами, чугунный безурчатый сейф, пара шкафов и стульев, да диван. Свет же проникает сюда через единственное окно, усиливая освещение от ламп. Старые обшарпанные стены не внушают жизнерадостности. Я сижу у стола, вызванный в одно из помещений стражи и слушаю грубую речь:

— Парень и всё же ты был не прав насчёт Ша’Рима, — сказал сидящий напротив меня седоватый стражник. — Мы узнали насчёт их надписей. Ралата происходит из Кире[27], а там надпись Ша’Рим переводится как «восстать из пепла». Это их лозунг, парень.

— Мы?

— Под постановление Арантеаля собрали группу людей для расследования покушения. Обычно этими ребятами собираемся на такое, но сейчас у нас есть официальный повод.

— Хорошо, — я тяжело выдохнул, ощутив, что был глубоко неправ, о чём, с жалостью говорю. — Понимаю, ошибся. Эмоции взяли верх.

— Я вынужден тебя спросить, у тебя — тебя что-то связывает с Лишари Пегаст? Есть любовно-родственные отношения? Трудовые или коммерческие?

— Нет. Ничего с ней у меня нет.

— Хорошо, — Аксандер подтянул к себе одну бумажку. — Это протокол допроса одного лица, который оказался на месте преступления. Я не буду его читать, просто скажу, что согласно допросу на месте преступления оказались лица похожие на тебя, Юслана и протеже Арантеаля.

— Да. Лишари Пегаст должна была встретиться с тем протеже, а мне было интересно, о чём бы они говорили.

— Ладно, у нас сейчас полным-полно работы, и главное, чтобы Леора всё нам не пустила под гузно коровы.

— А что не так с командующей?

— Мы расходимся в методах, — Аксандер поднялся с места, подойдя к окну. — Она не думает, что можно в расследовании использовать кого-то помимо стражи.

— А вы?

— Я не гнушаюсь никаких методов. У меня есть даже пара осведомителей из Ралаты и торговцев светопылью. До них мы всё равно не доберёмся, но вот использовать их в обмен на медяки, можно.

«Сотрудничество с преступниками… если только это поможет раскрыть всё это», — гневно подумал я, а стражник продолжил:

— Ладно, помимо всего, я нарыл ещё много чего. Ладно ты и протеже, но что же с Юсланом. Тебе не показалось это странным? — спросив, стражник вернулся на место.

— Его Лишари так же могла позвать поговорить с ним. Она же вроде как проводила расследование.

— И то правда, — и подтянул ещё пару листков. — Но ладно. Я изучил акты опроса Джорека и Натары — эти оба всё время по их словам провели в Храме Солнца. Однако, они могут и соврать нам… жалко, что их статус запрещает нам их допросить.

— А что там по уликам? Что с мечом? Удалось отследить его путь или появление? — интересуюсь я, желая найти что-то важное.

Аксандер зацепился пальцами за кусочек пергамента, став с него зачитывать информацию:

— Заключение эксперта-кузнеца по холодному оружию. Экспертиза номер двадцать три. На экспертизу был отдан предмет — белая рукоять с овальным кольцом на навершии и длинным ржавым лезвием на котором имеется засохшая кровь. Предположительно — это меч древней культуры пирийцев. Существенные отличительные черты установить не представляется возможным за исключением разводов грязи на ручке, — страж отбросил листок уставившись на меня. — Ну, что скажешь?

— Меч пирийский. Значит покушенец как-то связан с руинами пирийцев — археолог, либо может наёмник, как-то ограбивший их, — я немного поднатужился, вытаскивая все клочки знаний о пирийцах. — У обычного кузнеца или торговца такое оружие не купить. Рождённые Светом установили запрет на исследование пирийских руин.

— Хорошо, а ты знаешь, что за разводы грязи?

— Нет, а что?

— На, почитай, — протянул мне небольшой клочок пергамента Аксандер, и я тут же принялся исследовать на нём строчки:

«Исследование Апотекария.

Предмет — сухая грязь.

В составе грязи были обнаружены биологические отходы, частички белка мясных личинок, светопыль.

— Подгород, — понял я, откуда могли взяться эти разводы. — Вы хотите сказать, что кто-то из Подгорода мог завладеть пирийским мечом?

На мой вопрос не поступило ответа. Раздался стук в дверь и в кабинет прошла темноволосая низкого роста девушка в броне стражи.

— Господин сержант розыска и следствия, — крепкой поставленной речью обратилась дама. — Разрешите?

— Да, что там у тебя?

— Это результаты исследования смывов с тела Лишари Пегаст, а также нескольких образцова хитиновых волосков. Вам доложить или вы предпочтёте прочитать? — спросила дама, тряхнув несколькими пергаментами.

— Лучше доложи, — Аксандер протянул руку. — И дай мне

— На смывах обнаружена грязь, состав которой идентичен грязи, обнаруженной на пирийском мече в комнате таверны, где на её покушались. А так же тот волосок на её теле — это органический волос, принадлежащий паукам из рода ползунов.

— Хм, — Аксандер убрал пергаменты. — Подгород и пауки, дело набирает скверный характер. А одежду скорее всего забрали, чтобы скрыть место, где она побывала.

— Господин, собрать весь наш отдел. Десяток наших ждёт вашего приказа.

— Нет, мы отправимся туда втроём. Я, Этьен и позови Берна, — Аксандер поднялся с места и прицепил к поясу ножны с коротким мечом. — Остальные пускай займутся опросами остальных причастных, или тех кто мог что-то видеть, — после этого он протянул женщине клочок пергамента и она быстро выхватила его. — Это постановление трибунала о разрешении на обыск жилого помещения. Отправь пару ребят к Шариму, пусть обшманают его. Всё, работаем.

Спустя сорок минут мы уже вдыхали смрадный аромат Подгорода — тухлятину и отбросы. Сырость и плохое освещение готовы измотать любого жителя поверхности, но стражникам не привыкать. Аксандер и огромный лысый бугай — Берн, сняли табарды стражи Арка и накинули плащи на кольчугу, чтобы не вызывать агрессии или хотя бы косых взглядов со стороны местного населения. Наш план прост — найти пару людей, которые могли бы что-то видеть и выпросить у них всю информацию, а из некоторых возможно её и выбить.

Мои глаза рябит от холодного тусклого света ламп и редких факелов. Хлюпая сапогами по грязи и доламывая гнилые доски мы вышли к небольшому сухому дереву, к ветвям которого привязаны какие-то то ли ленты, то ли бумажки. Прохлюпав ещё три метра, Аксандер обратился к какому-то нищему в лохмотьях:

— Эй, парень, ты не видел, тут несколько дней тому назад не пробегала темноволосая девушка в зелёной одежде?

— А шо? — к нам повернулся нищий и к нему не стоит подходить близко, а то обдаст помойным ароматом изо рта. — Девок много пробегает. Вы лучше обратитесь к Хонну. Он лучше моего знает, кто тут шастает.

— Хорошо, — Аксандер повернулся к нам. — Это мой осведомитель здесь. Пойдёмте.

Пройдя ещё пару «рукавов» в Подгороде, в темноте и нюхая смрад от множественных нищих, которыми кишит это место, только и мелькают лохмотья, мы находим нужного человека — он стоит у прилавка и что-то уже попивает. Судя по виду это какое-то алкогольное варево.

— Ты видел девушку, в зелёной одежде, тёмный волос, со скараггскими чертами лица?

— Надобно уплатить сотню медяков, чтобы вам что-то перепало по информации. А ещё пятьдесят сверху, — усмехнулся Хонн, лица которого я не различаю из-за капюшона.

— А ты случаем не обнаглел!? — возмутился Аксандер. — Я тебе итак даю деньги.

— Времена сейчас такие. Кошель побольше всем нужон, — эта фраза вывела сержанта, и он только молча указал Берну на наглеца, и мужик быстро исполнил безмолвный приказ.

Сначала Берн резким движением руки выдернул пьющего со стула, тряхнув как котёнка, а затем мощным ударом лицо «уронил» его на грязную землю и тот рухнул лицом прямо в грязную лужу.

— Послушай, у меня нет настроения, — стал угрожать Аксандер, озираясь на толпу, которая медленно собирается, чтобы посмотреть на происходящее. — Если ты не скажешь, что видел, то я, — Аксандер припал к уху Хонна. — Солью Ралате, что ты приторговываешь светопылью втайне от них.

— Не нужно больше! — поднимаясь и держась за челюсть, застонал житель Подгорода. — Да, пробегала тут такая. В сторону старого театра, вроде.

Получив адрес, мы направились в путь. Я же немного был смущён от этой картины — стражник Арка и сотрудничество с такими отбросами, всё это шло вразрез с тем, что я видел ранее, но я мирюсь с этим, ибо цель нашего расследования в этом случае оправдывает часть средств. Ещё через полчаса блужданий по тёмному вонючему месту, набитому нищими, мы смогли проникнуть в старый театр, который ныне стал ужасным тёмным местом. Широкое пространство захламлено перевёрнутыми стульями, истлевшими коврами и столами, на котором Аксандер находит что-то.

— Хлеб, плесневелый, — сказал он, зажегши лампу над столом. — Тут кто-то был, несколько дней тому назад. — Давайте продолжим.

Я же, воодушевлённый от того, что мы вышли на какой-то след, продолжили блуждание по просторному месту, то и дело натыкаясь на кости под ногами, пока не обнаружили боковой ход. Уйдя туда мы прошли в какие-то тоннели — неширокие коридоры, выложенные из тёмного камня, которые блестят в свете лампы от влаги. Снова мы натыкаемся на какие-то ящики, по лужам воды, а затем попадаем в вырубленные в породе проход, который вывел нас в скальные пустоты. И всюду по пути нам попадались обожжённые или зарубленные тела больших крыс, или тоннельных пауков. Спустившись по деревянным настилам и строительным «лесам» мы оказались в тупике, который об

Всюду валяются изуродованные тела огромных пауков — выжженные и пронзённые мечом. На сырой земле в темноте несколько больших металлических конструкций, а впереди подобие жилого места. Мы, обходя кучи тел, взобрались по куску дереву и перед нами открылась самая настоящее укрытие — здесь в шкафах пред нами предстали алхимические ингредиенты, лаборатория, кучи пергаментов и бумаг, элементы брони и несколько пустых бутылок, от которых веет алкоголем, а так же в углу какой-то странный посох.

— Вы думаете, Лишари была тут? — спросил я. — И тут она узнала то, за что её могли попытаться прибить.

— Ты посмотри на характер ран на телах пауков и крыс. Это касание магии разрушило из кожные покровы и убило. К тому же грязь Подгорода и та паучья волосинка. Хм, — Аксандер подошёл к странной палке, которая положена на тумбу. — Судя по всему это посох энтрописта.

— Энтрописта. Интересно, — задумался я.

— Я понимаю, о чём ты сейчас мыслишь, но оставь это. Мы нашли пару зацепок, но этого мало. Ты говоришь, что было два человека. И мы до сих пор не установили их личности.

— И что же дальше мы будем делать? Вот нашли мы это логово, а дальше?

— Берн, опиши тут всё и возвращаемся. Нужно будет отправить сюда наших ребят, чтобы они всё собрали и подготовили к экспертизам.

— О, море возможностей, что же творится!

— Море возможностей? — усмехнулся Аксандер. — Красивая теория про то, что магния это способность чародея заглянуть в «мириад вероятностей» и преобразовать одну из них в действительность. Ага, конечно.

— Вы не верите в него?

— Скажи, если это так, то почему маги не видят свою смерть или негативных исходов? Вот почему? — Аксандер посмотрел на меня, сложив руки на груди. — А если оно работает на возможностях настоящего, то почему сильные маги не избегают… смерти, ведь должны её предвидеть? Скажи, почему все ваши маги не найдут ту вероятность, при которой Лишари не получала ран и сейчас жива? Почему мертвых так не возвращают к жизни? Вот скажи мне, ты знаешь о живых пирийских храмах?

— Это когда души самых великих пирийев привязывали к храмам?

— Да, вот ответь, в какой из вероятностей, человеческая душа могла стать одним целым с камнем, металлом, стеклом и деревом?

— Эм, — задумался я.

— Мне кажется, что это не море возможностей, а море… энергии, которую маг через себя преобразует настолько, насколько у него хватит его магических сил. А те, возможности, которые он видит не более чем его желания. Представь себе — смотреть в возможности, которых больше чем звёзд на небе… чьё сознание это выдержит и сколько времени понадобится? — Аксандер направился к выходу. — Ладно, как закончим здесь, возвращаемся в отдел. Работаем.

И спустя полтора часа я снова сижу в отделе, только на этот раз у стола рядом со мной несколько человек и все в броне стражи, а на стуле за столом расположился сам Аксандер. Он взял перо, обмоченное в чернила и приготовился что-то записывать на листе пергамента.

— Докладывайте, что там у вас всех, — потребовал Аксандер.

— Господин, мы опросили лиц, которые были в тот день в таверне или её пределах. Люди видели мужчину в неримской одежде — зелёная стёганка с кольчугой и открытым воротом и эмблемами на груди. Вместе они проследовали в комнату с девушкой, которую мы идентифицируем как Лишари Пегаст. Потом к ним присоединился ещё один человек, судя по описанию — мужчина в накидке тёмного цвета. — доложил страж. — А затем они быстро покинули таверну, когда там оказалось ещё одно лицо.

— Хорошо. Кстати, а что за пойло мы нашли в Подгороде?

— Неримский бренди, господин.

— Хорошо, а что там по результатам обысков в комнате Шарима? Удалось найти что-нибудь?

— Да, — ответила девушка. — Наши ребята всё осмотрели там, но всё чисто за исключением разводов грязи на полу. Апотекарии её исследовали и так же обнаружили сходство с грязью из Подгорода.

— Ага, — записав что-то на бумаге, радостно сказал Аксандер. — Картинка начинает складываться. Пирийский меч, Подгород, посох энтрописта…

— И что сейчас будем делать? — спрашиваю я, ожидая следующего действия.

— Ты — иди отдыхай, — резко сказал мне Аксандер, сунув короткую ленту пергамента. — Это сообщение от Велисария. У тебя завтра трудный день, так что иди и набирайся сил. А я постараюсь вызывать Юслана на допрос.

Я только благодарственно кивнул и быстрым шагом направился к выхода. Теперь, с лёгкой радостью на душе, я могу надеяться, что справедливость восторжествует.

Глава 10. Противодействие чуме

Глава 10. Противодействие чуме

«Когда скорбь и ненависть

Вгрызаются в душу,

Они становятся монстрами,

Своей тени подобием»

— Из книги «Книга поэзии».

Следующий день. На северном входе в Пороховую пустыню

Впервые за долгое время я готовлюсь к битве — большая группа неримлян вторглась глубоко в наши пределы. Моя левая рука, слабая рука отягощена щитом и взбодрена зельями, которые укрепили её. Дух был бы взволнован по Лишари, но у меня такое чувство, что я мёртв. Планы Велисария, которые пытается выстроить оборону, и перенаправить ресурсы, идеи Арантеаля — всё это теряет свой смысл. И даже расследование Аксандера практически потеряло важность и кажется, что только лекарство для Лишари всё ещё имеет смысл, вместе с войной против Нерима.

Мы стоим в большом ущелье, где растёт трава и колышется кустарники, где раньше обитали костоломы, но теперь они перебиты кем-то очень сильным. Нам нет дела до этого, ибо главная цель — уничтожить втянувшиеся две роты противников. На нашей стороне полдесятка храмовников, тридцатка воинов ополчения с кольчугами и лиловыми табардами поверх, латными поножами, вооружённые кольями и мечами. В поддержку десяток воинов с арбалетами и ещё десяток с изобретениями Гаспара. Но на нашей стороны преимущество — артиллерия в виде пяти пушек позади и местность.

Я вспоминаю, что я слишком давно не видел Исаила и Гаспара. Они полностью втянулись в свою работу и остался на фронте только я. Печально, если я больше их не увижу.

Сжимая меч, я думаю о себе — куда пропали все мои чувства. Наглотавшись зелий для оживлений руки и «лекарств от душевных терзаний» от О’Брайенна, я думаю, что вещества лишили меня всех ощущений. Что ж, так даже лучше, ибо предо мной остаётся только мой долг и понимание того, что я сам медленно умираю духом. Я был жив, когда вступал в Орден, жив, когда сражался с бандитами и всяким сбродом, жил, в момент «раскола» и ещё сильнее ощутил вкус жизни встретив ту неримку. Но кажется, что с её уходом что-то важное в моей жизни пропало, словно вырвали что-то важное и нужное.

Моя броня, сделанная из спрессованной кожи слабо давит на плечи и тело, но это не беспокоит меня. Я продолжаю наблюдать за ущельем, готовясь отдать команду, когда появиться первые враги. Как мертвец, облачённый в чёрно-блистающую броню, может командовать войсками? Но Велисарий был непреклонен — он послал меня руководить обороной, и я выполню приказ, ибо делать пока нечего. Если враг втянется дальше на север, то сможет беспрепятственно разорять Фермерский берег и Златолесье, но мы не допустим этого, хоть нам и придётся тут всем полечь.

Я думаю, почему начинаются войны и расцветают предательства… неужто виной всему эгоизм людей, или фанатизм идей? Если бы мы поняли, что в душе толкает людей на такое безумие, то, наверное, могли бы предотвратить в дальнейшем этих ошибок.

Кажется, миг отвлечённости подходит к концу. Движение впереди выводит меня из полусонного состояния, и я поднимаю меч. Кажись, нужно что-то сказать… что-то подбадривающее и вдохновляющее.

— Воины, — полурыком я обратился к горстке солдат, вздев меч. — Сегодня вы покажите, что такое встретиться с избранными ратниками Эндерала. Вы — соль своей родины. Рвите и мечите, но не дайте этим подонкам осквернить вашу землю!

Враги подходят всё ближе. Я вижу их броню — длинные кольчуги, на которых тряпье раскрашенное в чёрный и жёлтый, знаменоносцы несут изображение одноглавого геральдического орла.

— Артиллерия! — я отдал команду. — Обрушьте на них гнев небес!

Батарея позади меня «ахнула» в один голос. Пять стволов оглушительной канонадой, выдав пламя и оделяло дыма отправили пять бомб в стан врага. Мгновенно среди чёрно-жёлтого потока одежд понялись кроваво-грязные фонтаны, крики и агония слились в одну печальную музыку смерти.

Но враг не отступает, он тем паче усилил скорость движения. Пока пушки перезаряжаются и снова командую:

— Арбалетчики! Ливень! Стрельба по готовности!

Воины подняли своё оружие и в небеса устремился свистящий поток болтов, мгновенно осевший на головы противника редким дождём болтов. Снова стрелки кладут болты на ложа орудий и готовятся к очередному залпу. Неримляне не отступают и продолжают бежать. Чуть меньше двух сотен врагов бурным потоком заполнили ущелье, и я чувствую, что пелена действия лекарства отступила. Моё дыхание участилось, а сердце забилось сильнее в предвкушении битвы.

Несущие ручницы — маленькие пушки по моей команде выставили их и когда неримляне подошли достаточно близко открыли огонь. Кусочки стали, шарики и осколки золотистого металла звёздников — поток всего этого вырвался из десяти дул и «душем» смерти окатил наступающие ряды. Три или четыре первых шеренги упало замертво — убойная сила оружия отправила снаряды с такой мощью, что они вспороли доспехи и окропили местность кровью.

Я приготовился. Стрелки отступили назад и пушки снова порадовали меня залпом, который отдаётся в ушах звоном. Часть неримцев разлетелась в стороны, разорванные и покалеченные.

— За свободу человечества! — до нас доносится клич Нерима.

В ответ я и мои солдаты кричат свой девиз:

— За Эндерал стоим до конца!

Широкие щиты ополчения и храмовников поднялись, чтобы встретить волну противников, образовав непреодолимую стену дерева и металла. Так же щит поднял, и я… враг сближается. Первое, что я ощутил, так это сумасшедший натиск, такое ощущение, что в щит въехал таран, но мои ноги остались на месте. Тут я уколол из защиты и ощутил, что мои меч морозным лезвием пробил вражескую кольчугу. Арбалеты опять напевают скорбную плачевную песнь, а стрелки с ручницами поднялись выше и опять их орудия окатили неримцев дождём из осколков металла, которые прошили доспехи, разодрали лица и опрокинули часть вражеского строя.

— Держаться! — кричу я, отбивая вражеские выпады. — не посрамим Эндерала и его предков!

Враг пытается нас взять напором — массы солдат стараются нас опрокинуть. По щитам стучит оружие, но вместо этого натыкаются на острые наконечники мечей и копий. Неримцы — это самая настоящая чума, которая сулит только смерть, а поэтому каждый захватчик будет искоренён. Закрывшись щитом я снова колю, а потом опять и так до тех пор, пока чёрно-жёлтая ткань на кольчуге врага не стала пропитана красным. Тут же его место занимают ещё двое, и я защищаясь щитом, отбиваю мечом выпад второго. Приложив титанические усилия я отталкиваю одного и широким взмахом меча отправляю в загробный мир второго через порез на шее.

— Человечество будет свободным! — кричит один из противников и врезается в меня, но я вовремя присел, чтобы не быть скошенным, а затем из позиции сидя резко встаю с колющим ударом, загоняя врагу отупленное острие меча подборок.

Враг закряхтел и упал на землю, пытаясь уползти, но какая-то «добрая» душа из моих парней прекратила его мучения, возгнав копьё в спину. Крики и вопли, выстрелы и канонада пушек — всё это стало для меня единым.

Нас медленно оттесняют назад, я вижу, как кого-то из моих солдат опрокидывают, выдёргивают из стройного ряда и забивают мечами. Тактика Велисария — сражаться плотным строем стеной щитов с широкими щитами эффективна, но всё же у нас очень мало солдат для такого. И место раненного занимает воин из второго ряда, не давая противнику прорваться.

Арбалетчики стали пристреливаться всё ближе к нам, как и стрелки с ручницами — чтобы у нас появилось место для маневра, но насколько это эффективно, когда враг, прикрываясь редкими треугольными щитами толпой прёт на нас. Болты вязнут в защите, а

— На поле боя чародей-офицер! — кто-то диким криком обозначил обнаружение вражеского командира.

Я посмотрел и увидел, что этот маг в одеждах свето-жёлтого цвета стоит посреди вражеского потока. Он выпускает в нас магический болид. Огненный шар пролетел над нашими головами и ударил по позиции батареи. Одна из пушек мгновенно «подпрыгнула» и приземлившись, охваченная огнём разалелась на части.

— Уничтожьте чародея! — приказываю я; немедленно единый огонь пушек и стрелков с ручницами переместился на его позицию, но успел переместиться и десяток неримцев, стоящих там, превратились в противно-кровавые брызги на траве.

Но и маг совершил фатальную ошибку — в порыве поспешной телепортации он выбрал не самую удачную позицию. Я воткнул меч в землю и упёрся двумя руками в щит, раскидывая врагов, а когда предо мной освободилось место я одним поставленным движением вытащил огневицу у меня на поясе и протянул её в сторону мага, который стоит напротив меня. Громовой выстрел оглушил близко стоячих противников и свинцовый шарик быстро пролетел десять метров до врага. Из шеи брызнула кровь, маг тотчас повалился на землю и стал биться в конвульсиях. Пуля из второго оружия заставила его упокоиться навсегда.

Но врагов едва ли становиться меньше — они прут словно крысы. Ступая по окровавленным и разорванным телам товарищей, наступая через пороховые и дурно пахнущие облака дыма, под град болтов и картечи, они неумолимо наступают, а ополченцев дух падает, когда они видят, как их товарищей выдёргивают из строя и пронзают ударами десятков мечей. Я уже думаю, что все мы тут и поляжем. В мой доспех воткнулось что-то — неримский меч обошёл меня, но завяз в броне. Я одёргиваю врага и нисходящим ударом погружаю клинок в броню врага, рассекая табард и кольчугу, а затем ещё одним ударом ломаю ему ключицу.

Едва ли это что-то поменяет… врагов всё равно больше. Подняв на секунду голову к хмурым небесам я взмолился о помощи, и она пришла… краем глаза я заметил, как на вершинах, которые образуют пики ущелья наверху, кто-то пробирается в мешковатых одеждах и зерцальных доспехах. Спустя пару секунд на неримлян обрушился дождь стрел — сверху открыли огонь кочевники-мародёры, подкупленные нами ранее.

— Отлично! — крикнул я. — Вот и подкрепление!

Стрелы со свистом, подобно дождю обрушились на голову наших врагов. Пушки снова «ахнули», снося бомбами ряды противников, арбалетчики и стрелки с ручницами практически отстреляли боезапас, но всё ещё продолжают посылать ливень смерти в противника.

Я чувствую, что враг дрогнул — они смотрят по сторонам и видят, что большинство их товарищей лежат мёртвые или умирающие, стонут и кряхтят, а ущелье ранее тёмно-зелёное от количества растительности стало мерзко-красным, вместо травы всё завалено телами их сослуживцев, оторванными конечности и грудами разверченной плоти, а запах цветов сменился железным ароматом крови, горьким амбре пороха и вонью смерти.

Неримцы не ожидали подмоги, их сердца одолел страх и немногие выжившее стали бросать оружие, а затем и все оставшиеся полсотни противников бросились в паническое бегство… что стало смертельной ошибкой. Лучники не знают пощади — теперь стрелы летят в спину врагам, а пушки бьют по удирающей толпе. Встретив врагов лицом к лицу, я отворачиваю лик, чтобы не видеть, как при попадании бомб мелкие кусочки металла отрывают руки и ноги от тел, как тела, брызжут кровью и разлетаются кусками плоти и костей при попадании.

Вскоре всё закончилось… я понял это, когда перестал литься свист стрел, и батарея умолкла. Мне придётся обернуться, чтобы увидеть, чем всё кончилось, чтобы заверить окончание боевых действий и, пересиливая себя, шевелю ногами. Картина ужасная — тела, всюду мертвецы или умирающие, стонущие и протягивающие руки; знамёна Нерима лежат изорванные в клочья и обагрённые, всё поле теперь стало противно-красным… до такой степени, что тошнота подкатывает к горлу.

— Вот мы и победили, — говорит один из воинов, вытирая меч от крови о лиловую ткань. — Не думал, что так легко будет бить эту падаль.

— Не радуйтесь, — решил я его спустить с небес на землю, убирая свой меч в ножны, — у нас здесьбыло тактическое преимущество в виде позиции на высоте. У врага не было лучников и артиллерии. Скорее всего это были две разведроты… а так же нас поддержали, — я поднял руку вверх и заметил, что один из кочевников ответил мне поднятой рукой вверх, со сжатым кулаком. — Видимо пришли на звуки боя, — с моей руки слетает щит, который я подхватил и вручил одному из воинов.

— Какие ваши приказы, командор? — спрашивает второй после меня по званию и символом его отличия стала полоска на плече синего цвета.

Я вспомнил, что меня Велисарий наградил этим званием после, что позволяет мне командовать небольшим отрядом. Так, обычная должность, чтобы кто-то из друзей Велисария мог руководить ополченцами.

— Трибун, закрепитесь в лагере у Добростража. А здесь оставьте тут пятерых ополченцев и стрелков с ручницами, — я показал рукой в сторону поля. — И сожгите тела, чтобы они не поднялись. А то сейчас в Эндерале мертвые любят вставать. Если врагов попрёт много, то отступайте.

— Так точно, командор. А вы куда собрались?

— Есть у меня… одно дело.

Я передал полномочия по управлению трибуну и отправился выполнять одно поручение. Одному приступу неримской чумы мы отдали противодействие, теперь необходимо найти лекарство от болезни иного рода. Оставив позицию, я отправился на север в одну скрытую пещеру Златолесья, где по слухам есть несколько заражённых Красным безумием. Что ж, проверим это.

На моём поясе покоится небольшая сумочка с набором для сбора образцов. По поручению О’Брайенна я должен собрать несколько… материалов с тел заражённых, чтобы он смог продолжить свои исследования над лекарством. А взамен этот апотекарий послал нескольких наёмников за ингредиентами для лекарства, так необходимого Лишари. Что ж, ради этого можно и покопаться в заражённых. Кажется, что действие «успокоительных», которые мне прописал апотекарий прошло, и я чувствую себя живее.

Я помятую о том, что Велисарий может мне выписать далеко не самых приятных наказаний… однако я всё понимаю, и осознаю тяжесть решения. Чем дальше я углубляюсь в Золотой лес, тем больше меня волнуют заражённые, а не Велисарий, который засел в Храме солнца и полностью погрузился в выработку плана обороны. Что ж, это отрадно, что он занят действительно важным делом, в отличии от Арантеаля, который ограничился парой приказов… мне порой кажется, что это Велисарий занят обороной, а не великий магистр Святого ордена.

Оставив размышления, я прохожу в Золотой лес. Это место во истину изумительно — куда не кинь глаз всюду возвышаются высокие деревья, чьи кроны украшены златом сухих листьев. Тут тихо, обстановка возвышенная и кажется, что среди таких деревьев просто обязан жить какой-нибудь утончённый и мудрый народ. Но нет… тут только в глубине леса бродят монстры, страх наводят живые мертвецы, и деревья, высокие и радующие око драгоценным златом, во время ветра напевают печальные песни одиночества и разорения.

Спустя полчаса ходьбы через это чудное место я подхожу к месту, о котором мне говорил апотекарий. В какой-то скале, верно прикрытое кустарниками цвета поздней осени, оказывается небольшая пещерка. Склоняясь над землёй, я вижу, что трава притоптана, а ветви кустов надломаны.

— Сюда кто-то недавно входил, — тихо констатирую я и обнажаю клинок.

Пройдя в пещеру, я достаю небольшою сосуд и трясу его, заставляя светиться магическим светом, который разогнал тьму. Тут сыро и мне в лицо ударил противный запах отходов, как в Подгороде. Но собравшись и сглотнув, я продолжаю путь.

Клинок слабо замерцал зачарованием холода, а свет разгоняет мрак, которые ранее густой вуалью здесь лежал. Магией я не пользуюсь после случая в «Кочевнике»… слишком болезненные воспоминания, поэтому приходится надеяться, чтобы фонарь не потух.

Пройдя достаточно в пещеру я ничего не могу приметить, кроме сырости и вони. Но стоп… что это? Я склоняюсь над землёй и вижу какой-то кусок ткани и здесь понеслось.

— Плоть! У него её нет! — раздались безумные крики и из тьмы на меня прыгнула тварь с такой быстротой, что я даже не успел отреагировать.

Меня опрокинуло костлявое существо… вскоре я ощутил прохладный землистый пол пещеры, его пальцы тянуться до моих глаз, но я пытаюсь перехватить жилистые руки, а страшная вонь от немытого тела, измазанного отходами жизнедеятельности исторгает режет глаза, которые стали заливаться слезами. Ко мне тянуться его жёлтые зубы, которые я вижу в распахнутом рту, вокруг которого всё замарано застывшей крови, обдувая меня зловонием. А его глаза — два адских угля в которых огнём полыхает безумие.

— Зараза! Зараза! — кричу я пытаясь нащупать меч, но не могу… чтобы не дать разодрать себе шею ч подставляю руку под зубы этого безумца и зубы впились в металлические наручи, пытаясь их разгрызть. Освободив вторую руку и хватаюсь за голову сумасшедшего и резким движением пытаюсь его скинуть с себя, одновременно подтягивая себя.

Он, ослабевший от голода, в тряпье и грязный, не удержатся и рухнул, а я быстро поднявшись достал огневицу и выстрелил. Всполох огня осветил пещеру, пуля вошла в грудь заражённому и поразила его сердце. Не зря я перезарядил её по пути. На мгновение мне стало жаль безумца, но до тех пор, пока я не услышал вой из глубины пещеры.

— О, Господи, снова бой! — в досаде кричу, и я с лязгом поднимаю меч, готовясь встретить обезумевших.

Я стою в небольшом проходе, где сзади вход, а впереди ещё дальше углубление, ведущее в логово заражённых. Мои руки немного трясутся, в ушах глухо колотиться сердце от одних только воплей и криков безумцев. Но я укрепил свой дух мыслью, что моя победа над ними поможет не только Лишари, но и населению Эндерала. У тела у меня подарок, который защитит меня от Красного безумия.

— Хрустящего мяса! — раздаются вопли из мрака впереди. — Ещё хрустящего мяса! Пло-о-оть!

И тут показались они — с дикими лицами, безумные и в лохмотьях, тянущиеся ко мне пальцами с отращёнными ногтями. Первого, кто выбежал я встретил насколько возможно широким ударом в живот и пинков, второй попытался накинуться на меня, но его рваная одежда на защитила от колющего удара.

— Уйдите в мрак! — кричу я, оттесняя мечом нападающих и вздымая меч, чтобы опустить его на плечо заражённого.

Третий прорвался через двух убитых и тянется к моей шее, но скосыми рубящими ударами я лишаю его кистей рук и отталкиваю, напоследок загоняя меч в сердце. Четвёртый и пятый попытались протиснуться в один узкий проход и застряли там, что дало мне отличную возможность колющими ударами закончить их существование, но это ещё не конец.

— Плоть! — прорвался последний; это казался высокий мужик… видимо он был раньше упитанным, поэтому сейчас выглядит живее всех и такого я не ожидал; эта махина в два метра ростом снесла меня и схватила за шею, как котёнка.

Блистающее в глазах безумие внушает ужас, но дух мой будет крепче железа… чего не скажешь о шее, которую он пытается сломать. Я чувствую, как мои позвонки захрустели, и дышать стало намного тяжелее. Вот снова я ощутил прохладу пещерного пола — эта тварь пытается меня прибить здесь. Пары секунд хватило ему, дабы настолько сильно сдавить мою шею, чтобы у меня в глазах появилась пульсирующая тьма. Придавленный я лихорадочно пытаюсь нащупать меч, но только понимаю, что он куда-то запропастился и меня объяла тревога. Я здесь умру, народ Эндерала лишиться лекарства от Красного безумия… какой бесславный конец.

Но я отчаянно тянусь к своим штанам, используя любую возможность, чтобы выжить. Опустив руку в карман и достаю подарок Лишари — кусочек сигила и острой стороной провожу по лицу сумасшедшего, заставляя его подчиниться боли и ослабить хватку. Поднявшись, я покачиваясь нашёл меч и когда этот боров на меня снова прыгнул я вогнал оружие в него по самую рукоять.

Всё кончилось. У меня до сих пор сердце бьётся подобно барабанам войны, и я даже глубоко вдохнуть не могу… вонь этого места заставит меня вернуть завтрак обратно. Пора выполнить задание, и я касаюсь небольшой сумочки и открываю её, видя, как под слабым светом лампы на поясе сверкнул металл и несколько шприцов. Собравшись с духом и посмотрев на тела заражённых я сдавленно говорю:

— Приступим.

Спустя несколько часов после сбора образцов я доковылял до порта, где и была назначена встреча с О’Брайенном. Порт Арка единственная интересная и красивая гавань на весь Эндерал. Порт распложен в получасе ходьбы от города и для его охраны я помню, что Велисарий отправил отдельный отряд. Справа и слева меня окружают аккуратные дома, среди которых снуют по пояс одетые батраки. Под ногами я чувствую твёрдую плитку, впереди вижу пару кораблей, на которые загружают различные товары. Тут и там слышаться голоса торгующих, недовольные речи моряков и приказы командиров, выдаваемые уже хриплым голосом.

Я подхожу к апотекарию, который стоит у самого края перед водой и смотрит на далёкое море, на самый горизонт, где хмурое тяжёлое небо касается водной глади.

— О’Брайенн! — кричу я касаюсь парня.

— Ух ты, напугал меня! — с дрогнувшим голосом повернулся парень ко мне… его лица я всё так же не могу видеть из-за капюшона. — Ты всё принёс?

— Да, — я протянул небольшую сумочку из коричневой кожи. — Всё собрано.

— Отлично, — взял он сумку. — Наёмники собрали все ингредиенты, но остался ещё один. Он в одном месте, где ещё образец заражённого. Заберёшь? Это необходимо.

Прежде чем я дал свой ответ нас оглушил боевой рог и восклик стражи:

— Нерим атакует! Трубите тревогу! Противник подходит к порту!

Глава 11. Единственное лекарство

Глава 11. Единственное лекарство

«И сказал Он — возлюби ближнего своего»

— Из книги «Предание».

Спустя полчаса. Порт Нерима.

Огромные трёхпалубные корабли, большие и пузатые — оказались вблизи порта да так неожиданно, что стало страшно… как они подобрались так незаметно. Я же ещё полчаса назад не видел ни одно судёнышко на горизонте, а теперь они подбираются всё ближе и ближе.

Апотекарий бросился в город и понятное дело почему. Растерявшаяся стража Арка не сообразила, что необходимо делать, а только беспомощно металась по порту в ожидании услышать приказ от вышестоящего командования. Жалкое зрелище… остатки некогда великой армии превратились в подобие перепуганных крестьян. Благо тут Велисарий разместил полуроту наших ополченцев под командованием Конана, которая готова дать отпор до тех пор, пока стража не отведёт мирных жителей и артиллерию. Да, Конан отдал приказ о том, чтобы пушки тащили в город — тут они бесполезны без расчётов, которые не успели оказаться у мест кроме двух орудий.

Я слышу выстрелы — это две оставшиеся пушки «работают» по кораблям — их ядра прошивают борта, крушат осадные орудия на борту и стали хоть какой-то угрозой для неримского флота. Спрятанные в глубине порта, они пока недосягаемая цель для наступающего врага.

Мы выстроились неровными рядами в гавани — воины в тёмно-лиловых табардах, что ложатся на кольчуги, с широкими ростовыми щитами, копьями и мечами; а так же с нами отделение лучников. Я занял место рядом с Конаном — высоким воином, бывшим бандитом, но сейчас доблестным ратником, в шкурах и стальной броне, сжимающий обоюдоострую секиру.

Я стою рядом с ним и с чувством тревоги наблюдаю за тем, как корабли вот-вот пристанут к гавани. Да, одно из суден, дырявое как решето встало и не плывёт, но ещё несколько наступают. Осмотревшись, я вижу, что весь порт освещён огнями факелов и ламп, отгоняющих ночной мрак.

— Всем стоять, собаки! — рассвирепел Конан, когда увидел, что часть солдат дрогнула. — Покажем этим безродным тварям, чья это земля! Смешайте их внутренности с портовой пылью!

— Да! — ответили хором бойцы.

— Они пришли, чтобы отобрать у нас наше! Так заставим их пожалеть, что они не потонули или не сдохли в море!

— Да!

— Парень, — схватил меня за плечо Конан. — Запомни, это миг нашей славы! Это кровавый миг!

Корабли под знаменем геральдического орла пристали к порту и выплеснули в него поток солдат в кольчугах и неримском чёрно-жёлтом табарде. Я вижу, как Конан первый вступил в бой, с диким рёвом врезавшийся в толпу неримлян, окружив себя дымкой крови и шматами отрубленных конечностей. Ополченцы присоединились — бывшие бандиты и разбойники, наспех натренированные храмовниками приняли неравный бой… но их слабая натренированность с лихвой компенсируется яростью и убийственным натиском.

В бой вступил и я — мой меч рассёк губу неримцу, а потом и пронзил, но не смертельно. Я чувствую, что зелье перестаёт действовать, и левая рука постепенно слабеет, но сейчас я сконцентрирован только на бое. Я ощутил, как по доспеху забарабанили капельки дождя… что ж, придётся сражаться в мокроте.

Отбив выпад, я парирую атаку и перехожу в наступление. Широким ударом я рассекаю кожу неримца на шее, но не глубоко… однако ледяное зачарование сковало его горло и он, задыхаясь и слабый отступил назад.

— За свободу за человечества! — раздались крики во вражеском строю. — Смерть религии! Смерть тирании!

Нашим ответом стала яростная контратака — мечи и копья, луки и стрелы обратились против неримлян. Ополченцы буквально выдавливают с позиции неримцев, отбрасывая их в воду, пушки превращают борта кораблей в щепки, вместе с тем уничтожая и пехоту вместе с трапами, по которыми она наступает.

Мой меч встретился с булавой врага. Я неумело отпихнул его ногой в живот и поскользнулся на мокрой от крови плитке. Враг моментально оказался возле меня и занёс оружие, как вихрем сюда подлетел Конан и мощным ударом вбил секиру в неримца с такой силой, что она едва не отсекла плечо.

— Что разлёгся!? — ретиво кричи Конан, разбивая щит несчастного врага сокрушительными ударами секиры, а затем и познакомив лицо неримлянина с лезвием своего оружия. — Ещё столько туш для разделки!

Он быстро поставил меня на ноги одним движением, вздев словно щенка и вернув в бой. Вновь отразив пару ударов, я молниеносным движением ухожу от выпада в сторону и резким вихревым движением загоняю врагу лезвие в живот, которое рассекло табард, но не кольчугу. А затем только быстрой работой руки я подвёл оружие к себе и «уколол» им противника. Стон и крик оборвались, когда ему в горло прилетела стрела.

Огонь пролетел над нами — катапульты с кораблей Нерима начали обстрел города и пушкам надо было бы сосредоточить залпы на штурмовых судах врага, что они смолкли. Видимо боезапас кончился.

Казалось, мы бы удержали порт, но врагов в несколько раз больше. Мне видно, как ополченцы сдают — их начинают крошить и резать, когда обходят с нескольких сторон и разрушают стену щитов, в которой тренировали воинов. Только Конан не спешит отдать приказ об отступлении.

Я встречаю противника градом яростных ударов, заставляя его отступить, но он опёрся спиной на своих товарищей, которые его снова толкают на бой. Я отошёл назад, оказавшись у стены щитов своих бойцов, которые прикрыли меня ударами копий в живот неримца и отправили его в небытие.

— Командор! Командор! — я слышу воззвание и отступаю за «стену», чтобы встретить того, кто зовёт меня; перед собой я увидел молодого парнишку в красно-белой броне Арка, который сообщил мне весьма печальные известия.

— Конан, — стал я прорываться к капитану. — Конан, нужно отступать, враги обошли порт и занимают единственную дорогу!

— Да нет… веселье только началось! — ответил он мне и одним залихвацким ударом пробил грудь неримцу, и тут же войдя в раж стал рубить секирой направо и лево, окропляя всё вокруг себя кровью.

— Конан, если мы не отступим, нас всех здесь перестреляют! — я уже готов прострелить ему что-нибудь, чтобы взять командование и лично отвести воинов.

— Хорошо…, - согласился Конан, сопроводив ответ нецензурной бранью, и стал кричать. — Братки, уходим отседав. Мы достаточно накостыляли этим поганцам!

Мы отходим. Как бы прискорбно это не было, но полурота не удержит всё это… врагов в десятки раз больше. Пушки были взорваны, чтобы не достаться врагу. Организованно отступив, мы вышли на дорогу, полностью кишащую неримцами, которые прорываются в город. Среди зелёных деревьев и по мокрой траве на нас напирают их разрозненные группы замедляя наше продвижение.

— А-а-а! — прорычал Конан и со зловещей улыбкой врезался в их строй, снова купая секиру в крови.

Я же следую за ним, врываясь в бой. Разогнавшись я впечатываюсь в неримлянина боком и опрокидываю его, а потом прокалываю колено, чтобы он не смог подняться и оставляю его на растерзание ополченцам. Слева на меня вылетело трое фигур, которые с криками за свободу решили покончить со мной. Отпрыгнув я левой рукой касаюсь «громыхателя» и жму на крючок. Ослабевшие пальцы перестают чётко повиноваться и выстрел происходит с задержкой, но всё же вовремя. Пуля рассекла врагу грудь, и он рухнул на землю. Двое других в ступоре остановились, никогда не видев такого оружия, что стало для них смертельным. Остатки полуроты напали и порубили их мечами, тем самым лишив меня боя, чему я и рад.

Уже виднеются ворота Арка и двадцатка оставшихся воинов ободрилась, поднажав, выдавливая последние силы. Слева ударил дождь стрел — вражеские стрелки обрушили на нас концентрированный залп и если бы не широкие щиты ополчения — многие тут же пали бы наземь, но прикрывшись ими мы идём. Я, укрывшись под рукой какого-то бойца, продолжаю движение, смотря, чтобы мы не попали в окружение. Всё бы хорошо, только ночной дождь сильно портит обзор и всё представляется тёмными пляшущими фигурками.

Быстрее всех бежит капитан, сокрушающий секирой врагов. Его рёв и сила внушают ужас в неримлян, отпугивают и страшат. А вид, как его секира разрывает тела, словно они тряпичные куклы — сковывает паникой дух врагов.

— Мы прорвали блокаду! — кричит Конан, размозживши череп неримца о таран, которым они выбили ворота и оглянулся, дабы проконтролировать отступление.

Все ополченцы прорвались за ворота Арка, протиснувшись за таран и оказались в безопасности. Пробежал и я, видя, как стража в красно-белой экипировке выталкивает его. Во внутреннем дворе с наклоном к воротам, стесняемой стеной, сторожкой и ещё несколькими строениями, всюду валяются тела — нермлян и стражи Арка. Я пробегаю дальше них и падаю от усталости.

— Нужна ваша помощь на рынке! — кричит стражник, отмахиваясь от помощи; и капитан ответил коротким кивком, подбежав ко мне:

— Иди, — говорю я Конану, не в силах подняться; в моих ногах пульсирует усталость, левая рука снова ослабла настолько, что я с трудом собираю пальцы в кулак; Конан увидел, что зелья и день меня сильно вымотали и оставляет, продолжив бой без меня. Не знаю почему, но как только я оказался за стеной города и расслабился — меня мгновенно одолела осталось и хворь… настолько, что я даже не смог совладать с ней и рухнул возле стены.

Я только, сидя и чувствуя холод камня я продолжаю безмолвно наблюдать за всем тем, что происходит. Судя по звукам, таран всё же удалось оттащить, тут же появляются Арантеаль и то самое «чудо», с которым все носятся. Тут я слабо вижу фигуру Шарима, на которого я бы прямо сейчас мог бы кинуться, если бы не бессилие. Они ведут какой-то диалог, который лишь отрывками доходит до меня и я его не различаю… а затем ухом я ловлю вопли и крики людей. А затем они ведут оживлённую беседу с самим Коареком — главой Нерима… жалко я не могу её послушать или увидеть это тварь.

— Так, а вот ты где, — рядом со мной оказался апотекарий, который достал бутылку с зельем и протянул её мне. — Я не думал, что у стимулятора для мышц будет такой негативный эффект.

О’Брайенн помог мне приподнять голову и залил в горло ещё одно зелье, которое совсем скоро сняло с меня весь побочный эффект от того, что он же мне и выдал с утра.

Прояснившись разумом, и снова ощутив силу в ногах и руках, я смог подняться и подойти к воротам… теперь там не было этого «чуда», а вместе с решёткой ворот проход в город закрыт каким-то мерцающим зелёным барьером. Отовсюду доносятся крики и вопли людей. Коже слегка ласкает прохлада. Тут же я вижу и Арантеаля, его доспех и меч вымаран в крови, а само его лицо обозначает нечто схожее с тревогой.

— Арантеаль, — тихо обращаюсь к нему я. — Как это случилось? Мы были в порту, а потом словно из ниоткуда появлялись их долбанные корабли! Нас чуть не перебили в этом долбанном порту! И почему у меня так сильно трещит голова?

— Видимо они наложили магию невидимости, — сдержанно ответил великий магистр. — Нам тут тоже досталось порядочно. Враг повредил ворота здесь, и мы их восстанавливали. А насчёт головной боли… не беспокойся это от заклинания блокировки. Мы запечатываем ворота, что бы враг не просочился в город.

— О чём вы говорили с Коареком?

— Он хотел, чтобы я прекратил работу над светочем, и он оставит нас в покое.

— А вы?

— Я не оставлю над ним работу, — твёрдо заявил Арантеаль. — Он — единственное, что может остановить очищение, — великий магистр немного повременил с продолжением речи. — Спасибо вам за то, что сделали в порту. Вы сегодня спасли много жизней.

— Но это недостаточно! — раздался крик сбоку, и я увидел воина в сияющих доспехах, в шлеме с гребнем и броне храмовника, его щит исцарапан, а на клинке виднеется кровь.

— Велисарий, — констатировал Арантеаль.

— Мы — обделались! — гневно заявил магистр храмовников. — Враг занял порт, разоряет окрестности. Единственное, что я сейчас могу, так это отправить наёмников на Фермерский берег.

— Что ты хочешь?

— Мои требования всё те же — начни мобилизацию, дай мне под командование отряды стражников и всю артиллерию Арка. Давай сведём твои и мои силы и вдвоём освободим Эндерал от врагов, — вдохновенно заявил Велисарий.

— Нет, — спокойно ответил великий магистр. — Светоч — вот, что сейчас самое главное. И большинство своих ресурсов я направлю на то, чтобы мы все не сгорели в очищении. Справляйся своими силами.

— Господин Арантеаль, — теперь к разговору подключился и О’Брайенн. — Мне нужен Этьен, чтобы собрать образцы для разработки лекарства от Красного безумия. К тому же там будут ингредиенты и к лекарству для той чародейки.

— Этьен? — вопросил Велисарий. — Ты мне нужен? Враг атакует по всем фронтам. Необходим командир ополчения и стрелков. Возглавь отряды и проведи зачистку местности к северу от Арка от патрулей неримлян.

— Этьен, — на этот раз звучит обращение со стороны Арантеаля. — Добрые люди Эндерала сходят с ума от Красного безумия. Если не найти лекарство, то количество родителей и детей, женщин и мужчин, которые стали жертвами этого жуткого заболевания, только увеличиться. Ты же не дашь чуме распространиться.

И вот я перед выбором, С одной стороны на меня смотрит Велисарий и ждёт, что я приму участие в его миссиях по уничтожению неримских контингентов, а с другой стороны буравящим взглядом Арантеаль давит на меня и ждёт ответа. Я — служу родине, готов отдать за неё жизнь и снова обратить свою ярость против неримлян. Мы столько времени предупреждали Арантеаля об угрозе со стороны Нерима, столько убеждали его в нашей правоте, но что сейчас? Мне страшно хочется согласиться с Арантеалем… но только потому, что это задание связано с другим лекарством.

— Господин Велисарий, — с дрожью в голосе я начинаю. — Простите, но я не смогу принять участие в вашем задании, — в подтверждение я поднял левую руку. — У меня плохо с пальцами. Да и устал я сегодня порядком.

— Хорошо, я понимаю тебя. Ты не серчай, но я снимаю тебя с должности командора, — уверенно заявил Велисарий. — Мне сейчас нужен командир и воин. Как поправишься, найди меня.

— Хорошо, — я чуть поклонился, когда он это сказал; Велисарий тут же повернулся и ушёл прочь от меня.

— Спасибо, ты спасёшь этим много жизней, — удовлетворённо проговорил Арантеаль.

— Я это делаю не для тебя Арантеаль и не из-за… Красного безумия, — без злобы, немного радуясь своему выбору, я ответил Арантеалю.

— А-а, — выдохнул Арантеаль. — Пегаст?

— О’Брайенн! — я повернулся к апотекарию, чья жёлтая одежда выделяется на фоне холодных стен, покрытых мраком. — Говори, что искать и где. У нас очень мало времени.

Я внимательно выслушал его и отправился в путь. Слабость в моём теле нивелировалась новыми порциями зелий, на этот раз более безопасными, чтобы я не рухнул от бессилия на полпути. На этот раз мой путь лежал на север от Арка, где в последний раз видели необычного заражённого. Там же, в тех пещерах есть и особый редкий гриб, экстракт которого может нейтрализовать яд, а также повысить тонус тела и разогнать сердце с мозгом. Посмотрим, насколько это так.

Мне пришлось миновать мост, чтобы пройти в нужный регион и начать искать его укрытия. Как рассказал О’Брайенн, эта сволочь намного ловчее и быстрее остальных заражённых, которых они видели раньше. Если остальные бальные теряют самообладание, могут терять концентрацию и часть навыков, то этот довольно… социален. Апотекарии хотели бы получить его живьём и пару раз они пытались это делать, но после долгого разговора он всех посланцев превращал в удобрение.

Перед операцией я зашёл к Гаспару, чтобы забрать несколько вещей у него для этой вылазке. Мы даже не поздоровались — он полностью ушёл в работу, проводя всё время над новой разработкой. Я не стал его беспокоить, только взял нужное и отправился в путь.

Я осмотрелся — всюду зелень, справа от меня высятся горы. Тут кажется не так плохо, как у Арка, намного спокойнее и приятнее. Проходя в сторону скал я натыкаюсь на какое-то неприметное укрытие — опять пещера и я уже готовлюсь зажечь лампу, как мне на бок ложится рука.

Я обернулся и увидел перед собой странного человека, при этом опрятно одетого — на нём дорогие ботинки, рубаха с камзолом, расшитым серебром и штанами из оленей кожи, а на голове шляпа-цилиндр со вставленным сломанным вороньем пером.

— Вы ко мне? — спросило низким хриплым голосом существо, немного облысевшее с иссушёнными чертами лица, а в глазах его я увидел два пылающих инфернальным пламенем угля.

У меня мурашки пробежали по спине, когда я увидел это. Я думал сейчас оно наброситься на меня, но нет… по виду это мужчина и он улыбчиво ожидает от меня ответа.

— А вы… хозяин этой пещеры? — растерялся я?

— Да-да-да! — обрадовался мужчина. — Пройдёмте, я вас чаем угощу. Выпьем, попьём, напьёмся.

— Хорошо, очень хорошо.

Мне ничего не остаётся, как согласиться и пройти за ним. У входа в пещеру я заметил, что тут крайне хрупкое положение камней и сильное потрясение может заставить их обрушиться. Пока мужчина идёт вперёд я незаметно положил один из пороховых зарядов у основания входа и продолжил двигаться.

Мы прошли вглубь пещеры и тут оказалось довольно уютно, что меня сильно поразило. Посредине «комнаты» стоят два затёртых кресла и небольшой квадратный столик, справа от меня большой стол и несколько кухонных сервантов с ящиками, в которых хранятся продукты и посуда. А слева я вижу картину, прибитую на гвозди. Всё помещение тускло освещается факелами и несколькими лампами.

— Откуда у вас столько мебели? — удивлённо спрашиваю я.

— Я притащил из поселений, которые побросали людишки. Да-да, именно оттуда. Оттуда, — существо неестественно длинными пальцами, увенчанными когтями, показало мне на кресло, пока хлопотало на «кухне» и заботливо заговорило. — Ты пока располагайся, а я чаёк заварю.

Подавив всякое удивление и страх, я решил полностью сконцентрироваться на задании. Грибов я тут не вижу — только укреплённую дверь в конце пещеры. Интересно, что там за ней.

— Вот и готов, — заражённый поставил две посудины, и я увидел, как в белой кружке плещется что-то мутное и кажется, что там всплыл кроличий глаз. От одного вида этой бурды мне стало плохо, но взяв всю свою волю в кулак я собрался, а существо всё продолжает, указав окровавленными пальцами на месиво. — Ты, пей.

— Спасибо, — вежливо отвечаю я, чувствуя трясучку в пальцах. — Я уже пил.

— Ха-хах, — обдало меня существо безумным хохотом, повернувшись в сторону и словно с кем-то говоря. — Ты слышала, Алиса, он уже пил.

«Безумец в шляпе», — подумал я, всматриваясь в больное свечение очей этого существа.

— Ответь мне на вопросы! — неожиданно закричало порождение болезни. — Только честно, а то я тебя убью и скормлю волках, а из костей твоих сделаю свирель. Я, мы, нет — я. В общем, умею распознать ваши лживые словечки.

— Хорошо, — моя рука осторожно легла на рукоять «громыхателя», но я понимаю, что если заражённый слишком быстрый, то вряд ли удастся мне от него отбиться.

— Ко мне уже приходили и говорили. Но они врали мне, и мы с ними сыграли в охотника и жертву, а потом в краски. Картина… красный из крови… пальцами как кистями рисовали!

«Вот это уродец…,» — гневно подумал я, пытаюсь сдержать волну омерзения, напавшую на меня. С силой собравшись мои уста открываются:

— Спрашивай, — аккуратно требую я, чтобы не спровоцировать это существо на нападение.

— Зачем ты приволок сюда своё тельце? Скажи мне, нам с Алисой, нет мне. В общем, говори!

Напряжение во мне выросло. Я слышу, как колотиться моё сердце, чувствую пульс в пальцах, но беру себя в руки и убираю ладонь от оружия, став вертеть в руках небольшой гвоздик, лежавший на столе.

— Меня послал сюда Святой орден, — честно стал отвечать я. — Он хочет получить образец твоей крови. А так же мне нужен теневой гриб. Говорят, он растёт в этих местах.

— Оу, а зачем ему моя кровушка? И зачем тебе гриб?

— Святой орден ищет лекарство от Красного безумия, и твоя кровь поможет ему его разработать. А гриб. Чтобы спасти одну хорошую чародейку.

— Ты врёшь! — я даже не заметил, как заражённый оказался рядом со мной и приложил свои когти к моей шее; он только сидел предо мной и улыбался, а теперь я чувствую, как сзади к моей кожи приложен острый коготь, и я даже не замечу, как он рассечёт мою шею.

— Не вру, — честно и приглушенно ответил я.

— Верю, — тварь успокоилась и села на место, улыбаясь как ни в чём не бывало и взирая на меня пламенным взором больных очей.

— А что за чародейка? Спасти от чего? Оборотни? Болезнь? Депрессия? А нет, дай угадаю — от чахотки?

— Нет. Она была смертельно ранена, — тихо поясняю я, продолжая вертеть гвоздь в руках, чувствуя, что он всё ещё острый. — И отравлена.

— Она дорога тебе? — раздался будоражащий вопрос

— Да, — с усиливающимся волнением я отвечаю.

— Ты влюблён её? — энтузиазмом спрашивает безумец, и широкой улыбкой.

— Да что ты спрашиваешь, демон? — усмехнулся я, смотря на то, как он облизывает свои когти и понимая, что я круто попал; мне ничего не остаётся как правдиво и дрожащим голосом ответить. — Да, влюблён.

— Ох, кто тут перед нами! — подскочив словно игривый ребёнок, «обрадовался» сумасшедший. — Герой, спаситель человечества и кавалер! Но скажи, что ты предпочтёшь — жизнь любимой или человечество?

— Что ты имеешь в виду? — смутился я.

— Сначала ответь на мою загадку. Мы с Алисой не выпустим тебя, пока не ответишь, — взбудоражено твердит монстр.

«Кто эта… Алиса?» — спрашиваю я себя. — «Неужто этот безумец придумал себе подружку».

— А у меня есть выбор?

— Нет, — безумец поднялся и обратился ко мне. — Всего одна загадкиа и мы продолжим. Ты же откажешь нам… нет, просто не можешь. А теперь скажи, что это за существо — носит броню, но её нет, ходит на двух ногах, но бегает на четырёх, не курица, не ящерица, но откладывает яйца, не собака, но грызёт кости? Отвечай!

Я задумался. «Откладывает яйца… на двух ногах… может его завалить?», — я стал обдумывать самый отчаянный план действий, но только что вспомнил, что зачарование иглы на огонь, поджигающей порох, иссякло и «громыхатель» это просто красивое оружие. Как я мог забыть? Придётся думать, но ответ я нахожу в последних словах загадки и с энтузиазмом ответил:

— Костегрыз.

— Правильно! Я хотел бы у тебя спросить, чем похожи ворон и письменный стол, но не стану… это моя и только моя загадка. Плетись за мной, — сказал безумец и это же продолжил песней. — Плетись со мной, пле-е-етись за мной.

Я встаю и иду за ним. Безумец подводит меня к той самой двери дёргая головой вправо-влево говорит:

— Вот тебе моё обещание, клятва верная и предложение щедрейшей души — я дам тебе либо крови своей, либо гриба, который за этой дверью. Аха-хах-ха! Крови или гриба! Что ты выберешь, герой!? Хах-хах! Любовь или долг?

Я опешил от такого «щедрого» предложения. Что же выбрать… сотни и тысячи жизней или одну-единственную, с которой я успел сдружиться за столь короткое время. Чувствуя сзади холодное дыхание безумца, мне понятно, что любая попытка его атаковать бюджет бесполезной — он быстрее вгонит в меня свои когти. Да и что-то подсказывает мне, что оно не выпустит меня отсюда. Короткий взгляд на запястья позволяет мне увидеть блеск стали. И только гвоздь у меня в руках подсказывает единственное решение. Многие или одна… я решаюсь.

— Я выбираю… открывай.

— Хорошо, — существо отворило дверь и увидел, что предо мной сплошная темнота, которая веет сырой прохладой… и страхом.

Во тьму с головой я опускаюсь за грибом, вспоминая ужас испытания, но слегка отгоняю его приёмом. Этот лишенец даже лампы мне не дал, и я проваливаюсь во власть темноты. Всего сковало от того, что я не вижу света, но если бы не магия Лишари, было бы ещё хуже, что блуждаю в полной темноте. Мне кажется, что снова как в испытании она начинает давить на меня. По коже заиграли иглы, такое ощущение, что мышцы перетянули цепи, а дыхание… такое ощущение, что сейчас задохнусь. Сердце стало биться бешенной птицей и мне кажется, что сейчас оно вырвется из груди. Паника накрыла меня с головой, но я продолжаю трясущимися руками методично водить по скале и под ногами, но всё тщетно.

Что-то мягкое нащупала моя рука и со всех сил я потянул это на себя. Выдернув, я резким движением отбросил себя в свет, сжав в руках растение подобно трофею. Мои пальцы держат серый гриб, немного влажный, на которой чёрные крестовина… всё как описывал О’Брайенн. Немедленно я убрал гриб в сумку, атакуемый чувством вины — ведь я не выбрал человечество, что мне попытался привить и этот безумец, пляшущий в ладони:

— Выбрал любовь! Выбрал любовь! А людишки — бедные жёны и их изменщики-мужья, несчастные детишки будут исходить с ума и умирать.

Как бы мне хочется загнивать в чёрное сердце этой твари меч, но я не могу. Оно слишком быстрое и ловкое, но всё же я решаюсь выполнить задуманное. Волнение третьей волной охватывает меня, только на этот раз оно пришло с лёгким давлением в голове, но меня это не остановит.

— У меня для тебя подарок, — я цепляюсь за пояс и достаю небольшой круглый предмет — бумага с фитилём и касаюсь им огня от лампы, протягивая его монстру, одновременно отворачиваясь и закрывая глаза.

На этот раз реакция существа оказалась недостаточна… я понимал, что оно не возьмёт бомбу, поэтому подставил её прямо под лицо заражённого, когда фитиль практически догорел. Раздался хлопок.

Мою левую руку объяла боль, когда взорвался пакет с ослепляющим веществом, но я стерпел, сжав зубы. Через писк я услышал, как орёт и верещит заражённый, а его ладони приставлены к глазам, и он беспорядочно носится по комнате.

Мысленно поблагодарив Гаспара за это изобретение, схватив гвоздь я вонзаю его в ладонь твари, которая закрыла глаз, попадая прямо в вену. Густая и тёмная жидкость алого цвета щедро залаяла гвоздь вместе с моей одеждой, я только и успел подставить руки и ладони, вместе с платком, чтобы их щедро залила кровь существа… использовать бутылёк из сумки я не успел.

Я стоял всего пару секунд, а потом дал дёру, что было сил, прихватив с собой факел. Мои ноги болели от усталости, левая рука возныла, но я несусь, что есть сил и на выходе из пещеры касаюсь ткани с зарядом. Взрывной волной меня отбрасывает вперёд, в траву, где я перевернулся и увидел, как с хрустящим шумом падающих камней, пещера «закрылась», а вместо входа только куча осколков скалы. Боль разлилась по всему телу, выдавливая искры из глаз, руки и ноги еле двигаются, а левая верхняя конечность теперь не только слабая, но и обгоревшая, но я смог, с свободной улыбкой выдохнуть и сказать:

— Неужто это кончилось.

К середине ночи я смог добраться до Храма солнца на своих двоих по причине того, что у меня закончились свитки. Если раньше хранители и стража Арка смотрели на меня и храмовников, как на предателей, то теперь я вижу в их глазах почёт и уважение.

— Мессир, — один из хранителей в Храме в почтительном приложил руку к сердцу, когда увидел меня.

Я, грязный и вонючий, усталый и ломающийся от боли и тяжести доспеха только кивнул ему и продолжил брести по белой плитке Храма. Ища утомленными глазами, я нахожу О’Брайенна, который выходит ко мне на встречу.

— Этьен, ты нашёл его? Собрал образец? — апотекарий меня осмотрел и чуть ужаснулся. — Что с тобой случилось?

В ответ я безмолвно протягиваю платок и гвоздь на нём, но апотекарий не понимающе смотрит на меня и складывается впечатление, что он молчаливо требует объяснение.

— Это его кровь, — я ложу это в руку апотекария и одновременно срываю сумку со своего пояса и вкладываю в руки О’Брайенна. — А это для… Лишари.

— Хорошо, — тихим голосом произнёс парень. — А как… заражённый?

— Когда закончите… найдёте. Он всё ещё у себя. Пригласит вас на чай.

— Хорошо, — апотекарий только развернулся, чтобы уйти как остановился и заговорил со мной. — И ещё одно. Велисарий тебя искал. Он хочет с тобой встретиться в квартале чужеземцев. Да… тебе Арантеаль разрешил посетить лазарет.

— Хорошо, — моё черномазое лицо расписала натужная улыбка.

— Только помойся и смени одежду. Такого грязного я тебя туда не пущу.

Глава 12. Замыслы о великом

Глава 12. Замыслы о великом

«Представьте себе, что может случиться с нашим любимым королевством. Что мы могли бы создать. Чего мы могли бы достичь, если бы каждый из вас внес свою скромную долю?»

— Из книги «Слова Авензина».

Спустя два часа.

— Прости, это всё, что я могу сейчас для неё сделать, — сказал апотекарий в жёлтой одежде. — Спасибо тебе за образцы от заражённых и за то, что притащил для неё тот ингредиент. Я займусь лекарством… но это будет нескоро. Ох, я бы уже использовал один из Чёрных камней для её оживления.

Вновь я оказался у постели Лишари. На мне колется лёгкая свежая рубаха, штаны стали более свободными, как и сапоги. После всего, что я сделал — ничего не получается. Пока «излюбленная игрушка Ордена» пытается остановить апокалипсис, отдав исцеление девушки на попечение апотекариям, Лишари медленно… умирает. Это новость вызвала у приступ горя, шквал неприятных эмоций… злобу, которую я решаю выплеснуть на ближнем:

— Ты недостаточно делаешь! — выкрикнул я, удивляясь, что у меня на это ещё остались силы. — Разве нельзя работать лучше!? Она один из лучших апотекариев, так сделай что-нибудь!

— Что!? — вспылил в ответ О’Брайенн. — Это я её спас, когда её притащили сюда! Это я её спас, когда у неё началось поражение тканей! Это я ввёл её в кому, чтобы она не умерла, — апотекарий успокоился и подошёл, похлопывая меня по плечу. — Я понимаю тебя… ты не единственный, кто теряет дорогих сердцу людей.

— Прости, — тихо я проговорил; у меня нет сил… Нерим сковал наши силы, Арантеалю кажется стало на всё плевать, а «то чудо», которым восхищалась Лишари, сейчас где-то бродит и охотиться за тем, что едва ли остановит весь этот ужас.

Единственное, что я могу сделать, так это склониться на Лишари и медленно начать шептать молитву… короткую, но рождённую от сердца и изливаемую с чувством кручины:

— Боже, помоги ей.

Взяв её за руку я всё ещё чувствую, что в ней теплится жизнь, что она всё ещё борется за жизнь, но я ничего не могу сделать. Ладно, необходимо готовиться к самому худшему и уже смиряюсь с тем, что её душа вскоре может отправиться в последнее путешествие.

— Нет… это не может так закончиться. Это какая-то усмешка… ирония судьбы.

— Понимаю, — пытается меня поддержать апотекарий. — Прости, сейчас, единственное, что мы можем поделать, так это подготовить зелье. А теперь, тебе нужно идти.

Я встаю с кровати и кидаю последний взгляд на Лишари прежде чем покинуть её. Видно, что её лицо сильно исхудало, что её рука, которую я держал, так же потеряла в плоти. Оторвав взор, я направился прочь, туда, куда меня звали вчера.

Город в осаде. Мы столько готовились к войне и из-за предательства в Ордене всё прогадали, как мне поведал один из хранителей. Иронично — но не мы, а тот, кто сильнее всего бахвалился верностью — предал родную землю. Из-за Джорека мы проморгали неримцев в порту, но благодаря Велисарию уже этой ночью патрули и лагеря врага терзают налётчики Ралаты и бедноты, их штурмовые корабли с катапультами под шквальным обстрелом наших пушек и отогнаны этим подальше от града, а порт сам оказался в осаде нашей артиллерии. Но этого мало — в заливе появляется всё больше посудин, их передовой лагерь в порту расширяется. Благо, что благодаря ресурсам Пороховой пустыни и Солнечного берега, ополченцам из Подгорода, всё ещё удаётся поддерживать подобие обороны, но врагов больше, и они лучше подготовлены.

Арантеаль практически не занят обороной и Велисарий решился действовать. Дни подготовки — всё это не зря. По этому поводу он созвал тайный совет вдали от глаз Ордена, чтобы обсудить все элементы грядущего плана. И чтобы это обсудить, он призвал всех в один из домов в Арке.

Тайная встреча в одном из неприметных зданий, чтобы не привлечь лишнего внимания в Храме солнца. Я спустился в квартал чужеземцев, прошёл ближе к воротам. Костяшками пальцев подолбил и сначала отворилась небольшая дощечка и на меня взглянуло два глаза, а потом и сама дверь открылась предо мной, и я быстро прошёл. В маленькой комнатке, покрытой мраком кроме пары мест, освещаемых свечами, за столом сидит несколько человек.

— Тут, — устало сообщил я о своём прибытии.

Здесь сидит сам Велисарий в полном боевом облачении и плаще с капюшоном, представитель Ралаты, Конан и мужчина в одежде, походящей больше для пустынного жителя.

— Спасибо, чтопришёл, — кивнул в мою сторону Велисарий.

Я занял своё место в тёмном углу. Как бы мне хотелось собраться полностью на войне с Неримом, выполнить свой долг, но я не могу выбросить своих мыслей о Лишари. Её жизнь и возможная смерть засели у меня в голове и не хотят покидать разум. Я сконцентрировал взгляд на Велисарии, который приготовился говорить:

— Спасибо, что собрались, — чуть хрипловатым голосом начал он. — Я вынужден признать, что наше положение — печально, но не всё потеряно. Есть шанс на победу.

— И какой же? — тихо спросил ралаим. — Наши ребята атакуют этих собак, но их меньше не становится. Мы вырезаем их патрули, режем как псов лагерную шваль. Но корабли… они выплескивают их снова и снова.

— Этот мужик прав, — заявил Конан, облачённый в шкуры и железный доспех. — Мои ребята хоть и резкие, но они не солдатня. Если этих ушлёпков попрёт больше, то они надерут нам зад, но мои ребята пока держаться.

— Мудрость этого мужа мне ясна, — решил высказаться и представитель кочевников. — Неримцев больше и нам нужно хорошее решение, что разобраться с этой проблемой. Луков и мечей моих людей будет недостаточно, чтобы с этим всем разобраться.

— Понимаю. Есть шанс покончить с этим раз и навсегда, — Велисарий поднялся со стула и немного повременил, оглядев всех. — Нужно сдать врагу Арк.

Меня пронзило странное смутное чувство и появилась мысль — чего он несёт? Неужто всё настолько плохо, что он готов отдать город? И это Велисарий?

— Как так? — тихо спросил ралаим. — Всё напрасно?

— Нет, я не говорю о признании поражения. Враг сконцентрировал большинство сил в порту. И рано или поздно он прорвётся через ворота, — Велисарий достал карту, которую разложил на столе и позвал всех посмотреть. — Моей полуроте я отдам приказ переместиться в Подгород. Пусть Ралата готовиться к скорому вторжению, — ладонь Велисария скользнула по карте. — Затем я отдам приказ о формировании огневого рубежа в Квартале знати, а затем сформирую второй рубеж от Храма солнца до бывшей башни Йеро и выставлю там надёжное охранение.

— А что если взять помощи из Дюнного[28]?

— Нельзя. Если нам не удастся удержать Арк, то Дюнное с его внутрискальным поселением и удобным географическим расположением может стать новым пунктом обороны, — сложив руки на груди, ответил мой командир. — Я даже стражу там не дёргаю, просто поговорил с ними об обороне и всё. Там всё останется на месте в случае нашего фиаско здесь.

— Какова наша роль в этом, мужик? — спросил Конан. — Или предлагаешь отсиживаться с трясущимися гузками?

— Нет. Когда враг плотно войдёт в город и займёт все кварталы, мы начнём наше наступление…, - ладонь Велисария снова пронеслась по карте. — Пушки откроют огонь по скоплениям врага, арбалетчики и лучники их поддержат. А вы… кочевники с луками и лёгкой пехотой поддержат город с севера.

— Одной пехоты мало будет, — сказал ралаим.

— Да… поэтому Конан вместе с отрядом кавалерии прорвётся к нам с запада и начнёт с зачистки берега.

— А каково наше предназначение? — спросил ралаим.

— Вы будите держать Подгород и не пускать туда врагов, — Велисарий разогнулся и сложил руки на груди. — А когда придёт момент, вы и ополчение Подгорода объединитесь с силами Конана и освободите южный квартал.

— Чудно. Вы хотите большую часть неримцев перестрелять как уток в городе, а потом мы перерешим остальных, — с мрачным хладнокровием подвёл итог представитель Ралаты. — Но когда нам начинать?

— Я дам сигнал. Пусть ваши разведчики следят за красным фейерверком, который ударит из Храма солнца.

— А почему у нас тут сходка, как у крыс подковёрных? — возмутился Конан. — Почему мы не могли обсудить всё открыто у тебя ставке?

— На то есть причина, — сказал Велисарий и словно реагируя на его слова, дверь отворилась и внутрь прошло ещё пара человек, которые заняли место за столом. Я не могу их различить, но мне всё равно, кто они, но магистр храмовников пояснил, кто они:

— Я вам хочу представить тех, кто пришёл сюда от имени поддерживающих нас деньгами и наёмниками. Они здесь для того, чтобы быть свидетелями нашей сделке по…, - я заметил, что Велисарию трудно говорить, но всё же он собрался и выдал задуманное. — Мы собираемся создать новое государственное объединение вместо Святого ордена.

— А как же Арантеаль? Как же Эндерал, — спрашиваю я, даже не смутившись — мне всё равно, что станет с Арантеалем, чувствуя, что по важности медленно судьба родины уступает в важности перед жизнью Лишари. — Он не даст вам исполнить задуманное вам.

— Когда придёт момент, — голос моего магистра задрожал. — Я смещу Арантеаля Теалора с поста, командующего Орденом.

— Хм, смелое решение, — заявил ралаим… видимо и Конану и представителю пустынного мира и богатеям — всем уже плевать на Орден, все готовы его предать ради лучшего, нового мира, где государство занята заботой о народе, а не допускает полного опустошения страны.

— Вы делаете это ради своего интереса? — спросил ралаим.

— Нет, это делается во благо государства. Когда у него не хватит сил, когда враг подойдёт к воротам Храма солнца у хранителей, магов и послушников будет только один выход — последовать за мной в последний бой, — голос Велисария становился всё более напористым. — В ином случае они попадут в бесславный плен.

— Мы полностью поддерживаем курс мысли Велисария, — напомнили о себе только что пришедшие люди. — Как представители Банка и Золотого серпа, а также уполномоченные представлять ещё несколько фермерских и торговых предприятий, мы заявляем, что все купленные на Киле и Эндерале наёмники будут переданы под командование Велисария. В обмен мы просим только право голоса в новых органах власти.

— То же самое, — голос Велисария из уверенного стал неуверенным, — я собираюсь предоставить всем остальным, — тут же он обращается ко мне. — Этьен, ты нужен на нескольких операциях по Эндералу. Это даже не обсуждается. И, Этьен, подготовишь документы?

— Да, — ответил я, чувствуя, что у меня есть отличный шанс отвлечься от всего этого, хоть немного занявшись делом. — Я продолжу работу и напишу то, что задумывалось вами.

— Хорошо, — я готов согласиться на всякое, что мне предложит Велисарий; лишь бы он отстал от меня.

— Тогда, господа, — Велисарий достал из сумки бутылку. — Нам стоит выпить за создание… за создание Конфедерации Эндерал и начало разработки Генерального Уложения Конфедерации.

Глава 13. Операция «Гнев»

Глава 13. Операция «Гнев»

«Единый силён в брани. Возьмите своё оружие дабы защитить ближних, страну свою и Творец не оставит вас»

— Из книги «Предание».

Часть 1. Линия снабжения

Следующий день.

Под хмурыми небесами я иду по широкой дороге, вымощенной камнем, справа и слева от меня пышут зеленью деревья и трава, лёгкий холодный ветер обдувает моё лицо, но меня это не беспокоит. Даже небольшие охранения наёмников тут и там не привлекают моего внимания, ибо я полностью ушёл в размышления о том, что происходит с моей родиной. Святой орден тысячелетия поддерживал тут мир, он правил железной рукой, а теперь его мятежный сын решил покончить с этим. Старая система, ветхий мир сгорят в огне обновления? Да и кто будет противиться этому, если большинство тех, кто встал под знамя Велисария — прошлые бандиты, дикие маги и кочевники-мародёры. Он хотел привлечь ещё скараггских воинов, но те были кем-то методично уничтожены, так что его инициатива отпала. В глубине души я понимаю, что Святой орден изжил себя, что он больше не может править страной, которую превратил в воплощение ночных кошмаров, но всё же, какая-то спёртость и страх перед неизвестностью не даёт мне до конца согласиться с его мыслями.

Арантеаль не шибко посвящал его в свои планы по обороне и поэтому Велисарий разработал свою операцию «Гнев». Десятки малых групп воинов должны вступить в небольшие сражения с неримской армией, истощая её и замедляя продвижение, пока Нерим не совершит главную ошибку в своей жизни. Я тоже получил свою роль во всём этом и первой моей задачей было разведать источник

Я вышел на пространное подворье, где гуляют куры, крестьянские мужики в грязных идут на поля, а так же громоздятся свежепостроенные амбары и усадьба. Особо её не разглядывая, прохожу чуть дальше, где меня уже ждут — трое воинов в невзрачных кожаных доспехах, держащих железные мечи наголо. На мне самом только бардовая рубаха, покрытая стальным панцирем, поножи на штанах и сапоги. Я иду без щита — левая рука хоть и восстанавливается, но всё ещё слаба. Быстро сблизившись с ними я потребовал:

— Наёмник, рапортуй.

— Мессир Этьен, в последние три дня участились случаи налётов на фермы, но держим этих поскуд подальше, но они попались резкие. Но они откуда-то всё равно норовятся залезть. Пытаются грабить караваны, но мы отбиваемся. Крестьянское ополчение так себе — мужики крепкие, но только тяпкой махать могут. Мы их гоняем, учим ратному делу, ниче, скоро они будут гонять этих тварей.

— Есть ещё что-то?

— Да, мы тут пленного взяли. Он ещё живой.

Я прошёл за наёмников, увидев, как на ящиках с продуктами заваленный кортизонами и пустыми мешками, лежит связанный человек. Убрав с него весь хлам, наёмники мне показали воина, который обвязан верёвками по рукам и ногам, лицо его покрыто ссадинами, кровоподтёками и ранами, а на теле он носит цвета Нерима. Склонившись над ним я строго требую.

— Ты скажешь, где у вас есть тайное укрытие, откуда вы совершаете набеги.

— Катись в Мальфасу! Катись к своему мёртвому богу! — после этих слов он поднатужился и плюнул в меня кровью, растекшийся по панцирю, но я не стал дальше его просить; вместо этого я достал небольшой кинжал и пронзил им ладонь неримца, став выковыривать кости.

— У меня сегодня плохое настроение, — с чувством подступившей тошноты и отвращения от действий, под его оглушительно-пронзительные вопли, продолжил я. — Если ты всё мне расскажешь, то тебя ждёт конец мучений. А если нет, то эти добрые господа, — я показал на наёмников, — вынут из тебя косточку за косточкой.

— К югу! На побережье у устья реки! Там… сокрыт… пещера! — взвыл враг, по его израненному лицу побежали слёзы

— Вот и хорошо, — я вытер кровь об одежду пленника, обрадовавшись тому, что больше его пытать не придётся и подошёл к воинам, с требованием обратившись. — Собирайте мужиков и наёмников.

— Вы собираетесь атаковать врага, засевшего в пещере? Без разведки?

— Да, — грубо ответил я. — Если не прервать их налётов, то группировка, которая там засела продолжить попытку грабить фермы и разорвёт наши линии снабжения в Арк. Вы хотите, чтобы люди и армия в городе голодали? — после упрёка я перешёл к размышлению. — Но вы правы… скажите мужикам, пусть берут поленья, солому, много соломы, тряпьё и масло. Запасайтесь луками и стрелами. Мы выдвигаемся.

Всё было выполнено в предельно короткие сроки и скоро мой командир не будет беспокоится о том, почему так много караванов атаковываются, а на фермы совершаются нападения. Возможно на их место придут другие, но это потом, а сейчас мы должны заняться делом.

Обнаружив в какой-то скальном образовании на юге прикрытую кустами и высокой травой пещерку мы обложили её соломой, облили всё вонючим маслом и накидали поленьев. То, что у неё стояло охранение в виде неримских солдат, только подтвердило слова пленника.

Крестьянские мужики, наспех обученные колоть копьями и десяток наёмников с луками образовали замкнутый полукруг. Вот уже факел подпаяет солому и всепожирающее пламя быстро охватило всю кучу, а от неё нас обдало жаром, а внутрь просочился дым, едкий поток, который вскоре охватит все внутреннее пространство.

Крики раздались откуда-то из глубины пещеры, а затем сквозь пелену огня и дыма на нас вырывался опалённый неримец, которого быстро искололи копьями, оставив лежать на земле.

— Ещё соломы! — кричит какой-то крестьянин, а мне становится противно от этой войны — вообще все войны это дело мерзкое, если ты не сражаешься за свою родину против агрессора, и неримляне, пойдя за Коареком на бойню, наверное, заслужили такого, но тем не менее это не убавляет ужаса войны.

Снова из пещеры вырываются воины, и на этот раз наёмники положили их групповым выстрелом — неримляне, словно загнанные в угол крысы, чтобы не помереть от удушья должны выбегать из пещеры, где их ждёт смерть.

Я вижу, как мерцают летящие наконечники копий, как свистят стрелы и трещит тетива. Оружие втыкается в каждого неримца, оставляя его валяться на земле, в горящей соломе и дровах, которые кидают прямо на них. Сталь проникает сквозь кольчуги и вскоре у входа в пещеру образовалась куча обгорелых тел, от которых потянула такая вонь, что стало непосильно здесь стоять, и я отвернулся зашагав прочь.

— Приказы?! — крикнул мне наёмник.

— Когда перестреляете и переколите всех выбегающих, проверьте и зачистите пещеру, а потом возвращайтесь на посты.

Я же достал один из свитков телепортации. Теперь меня ждёт битва на совсем другом участке континента. Меня в воздух подняли завитки энергии, и я пропал в магическом потоке.

Часть 2. Холодный день

Спустя час.

Холод. На землю падают хлопья белого снега, который мягким покровом настилает высокие скалы, дорогу, лес без листьев и наше укрытие. За камнями укреплений — башни на отвесном склоне и платформ, мы смотрим на тракт, по которому скоро пойдут вражеские воины. На севере оказалась группировка в полсотни воинов, которые несут с собой припасы для тех, кто высадился на юге и если мы остановим эту группу, то подорвём деятельность неримлян на севере.

В лесу, за стенами башни и в кустах свой удар готовит засада — делатели магии и зелий, бежавшие от ока Святого ордена, готовые отморозить врагов до смерти. В накидках оливкового цвета, тёплых плащах и рубахах они ждут, но я не вижу никого в лесу и это хорошо. Если бы мог разглядеть, то засада оказалась провальной.

— Ты думаешь, что все эти победы, все наши потуги хоть как-то заставят изменить мнение жителей Арка? — возле меня шепчет мужчина, с бледным лицом, окаймлённым длинным чёрным волосом. — Мы же для них «дикие» — те, кто отбросил свет Мальфаса, ради свободы.

— Не знаю, Корван, — ответил я, сжимая в руке «громыхатель», давай лучше подумаем об операции.

— Пока есть время поговорить, — настаивает тот, кто был выбран ковенами диких магов для руководства ими. — Когда Велисарий к нас отправил своих послов, я думал, что пошлю его куда подальше, но его речи о мире будущего, где не будет притеснений… это заставило нас задуматься.

— Ты сражаешься не за медяки? — спросил я, скрываясь за стеной башни у самого выхода из неё.

— Нет. Меня интересует только мой народ… его благо. Знаешь, я думаю Велисарий многих купил россказнями свободе для всех, но что будет после Нерима? Когда люди Арка и Речного вынуждены будут посмотреть на реальность, где они уже не пупы земли, где рядом с ними, такими важными и напыщенными ходят люди, которые отказались от их идеального мира?

— Корван, вспомни, что вы грабили караваны и поселения, что вы нападали на путников, разоряли фермы. Люди вас не любят больше за это.

— Мы делали это, чтобы выжить. Или ты хочешь, чтобы мы камнями питались? Во всяком случае, моя борьба только за права моих людей — тех, кто хочет жить вольно от всяких постановлений святош из Ордена.

— Тише, враг идёт.

Мы утихли и спустя какое-то время послышались шаги и звуки громких приказаний. Сначала отдалённо, а затем всё ближе и ближе, пока мы не увидели, как в дорогу втягивается большая колонна солдат. Кто-то из воинов сжимает стяг Нерима — чёрного геральдического орла на жёлтом фоне.

— Ждать, — тихо шепчет мне Корван, — пусть втянутся подальше.

Я на один миг задумался о войне. Ведь там идут обычные люди, только с промытым сознанием. Крестьяне и горожане перемешаны с бывшими пехотинцами и тяжёлыми воинами, войдя в штурмовой корпус Коарека. У какой-то части из них наверняка есть жёны, дети, но все они пошли за безумцем, который приказывает сжигать храмы и убивать верующих. «И что же отличает свободного человека от раба?» — подумал. Они считают, что вера делает из человека слугу предрассудков, но сами они не стали ли рабами иллюзий Коарека? Все они оказались жестоко обмануты и позваны на бойню, но если им сказать или доказать, что их идеи ошибочны — покинут ли они Коарека или как покорные и слепые невольники продолжат за ним влачиться?

— В атаку! — звучит призыв и я выхожу вместе с Корваном.

Маги, два десятка чародеев вышли из укрытий и обдали противника потоком ледяного ветра, огненного штора и множеством разрядов молний. Предо мной предстала картина того, как часть неримцев буквально стала пеплом, а другую впечатало в скалу штормом изо льда.

Я же прицеливаюсь и стреляю — пуля скосила какого-то врага, и убрав «громыхатель», лезу за новым, чтобы поразить новую цель. На поле боя быстро стало жарко — выжившие неримцы бросились на нас, но попали во вторую ловушку. Прикрытые снегом и сухой листвой пылевые кристаллы с Киры, которые Корван давненько нашёл у одного из ограбленных торговцев, сработали. Неримляне ступили ногами на территорию активации и раздалась чреда ослепительных взрывов. Открыв глаза я увидел, что наступающие ряды врагов исчезли, а вместо них кроваво-красный снег и разбросанные куски тел.

Дикие маги усилили напор — они образовали шторм из огня, льда и электричества, прижав неримлян к скале. Я же, обнажив клинок, ринулся вперёд, чтобы отбросить тех, кто решился попытать удачу. Первым мой клинок рассёк руку неримца, затем я подхватил его и защитился им как щитом от стрел, которые пробили его плечи. Откинув раненного я продолжил путь, обрушив град ударов на воина с щитом, но оружие только проскользило по его защите, не причиняя вреда и мне пришлось выпустить пулю из «громыхателя», чтобы его успокоить.

Маги же вышли из леса, решив вконец разметав остатки отряда, который в отчаянии бросился на них с девизами и воплями.

— За вольное человечество! — закричали неримцы, но вновь столкнулись о стену магии, отбросившей их назад.

Затем я, подняв щит и нацепив его на слабую руку, решил покончить с их офицером — высоким ратником в неполной металлической броне — только кираса и. Пробежав я оказался на самой дороге, заваленной телами, чем привлёк их главаря, который незамедлительно бросился на меня.

Выставив щит я укрылся от пары стрел, пока лучника не снесло огнём и отпрыгнул назад, чтобы меня не прибило фламбергом неримца. Волнистое лезвие меча снова занеслось и тогда я бросился вперёд, резко ударив краем щита офицера в живот, а затем ногой в пах, с радостью поняв, что он не одел защиты для ног и талии, ограничившись штанами и юбкой чёрно-жёлтого цвета. Затем я попытался вогнать меч в шею врагу, но не стал этого делать и вместо этого сильным ударом щита по голове оглушил офицера.

Тот, пошатнувшись упал у моих ног без чувств, я же стал осматриваться в поисках врагов, но никого не нашёл. Только маги выходят из леса на дорогу, рассматривая то, что осталось от отряда и ковыряясь в вещах неримцев, ища себе побрякушки.

— А ты не плохо дерёшься, — сказал подошёдший сзади Корван, указав мне на лежащего ещё живого неримлянина. — Чё с этим будем делать? Вывернем как варежку на устрашение Нерима?

— Побойся милосердия, — сплюнул я. — повяжите и доставьте в замок Златобород. Он — ценный источник информации.

— Понятно, печально что нам не отдадут его для устрашения, — «разогорчился» Корван. — А сам, куда сейчас?

Я, доставая новый телепортационнывй свиток, и подготоавливая себе к магическому вихрю, ответил:

— У меня осталось ещё одно дело.

Часть 3. «С тишиной погибели»

Спустя час. Сердцеземье.

Мы наступаем из мрака леса подобно смертоносным теням, и врагу, который устроил себе лагерь на опушке несдобровать. Я иду вместе с жестокими фанатиками на которых кожаная тёмно-фиолетовая броня и маски, скрывающие меланхоличные лики. В мой руке меч, но едва ли он мне понадобиться, когда рядом со мной идут такие воины.

Неримляне, устроившие здесь небольшую стоянку на целую роту, думая, что они здесь смогут устроить место для плацдарма, смертельно ошиблись. Лучники из Ралаты выступили вперёд и с тихим свистом отваленные стрелы впились в чужую плоть, оставив охрану лежать у палаток, что ещё не защищены стенами. Так я увидел, как десяток неимцев легли, даже не успев крикнуть.

Ралаимы идут мягкой поступью смертельного рока — три десятка теневых воинов, которые подошли к квадратному лагерю со всех сторон. Враг не ожидает нападения днём, а поэтому это станет неожиданностью для него. Отряды Ралаты достали бомбы, подготовленные Гаспаром и швырнули их за палатки. Раздалась чреда взрывов, которая затопила весь лагерь, а я же испытал дискомфорт, ибо знаю, что эти снаряды не только ослепляют, но и набитые острыми элементами, жестоко ранят каждого. Этот бой будет очень быстрым.

Ворвавшись между палаток, ралаимы вошли в лагерь и их клинки заплясали по плоти неготовых неримлян. Я же стреляю из «громыхателя», уложив кого-то у самой палатки, а затем мечом блокирую удар. Неримца тут же изрезали клинки ловкого ралаима, который моментально бросился на другую цель.

Это был не бой, это резня — враг не ожидал, многие даже до оружия не успели добраться. Я перевожу взгляд и вижу, как на меня летит воин с огромным топором, но он останавливается, когда его грудь пронзило три стрелы.

Второй ралаим промелькнув возле меня, кинулся на неримца, но тот отпихнул его ногой и разбил голову мощным ударом молота. Я же выстрел из второго «громыхателя», пробил грудь неримцу, но не я отправил его на тот свет, а воин Ралаты, который познакомил его с холодом своих кинжалов.

Крики агонии, вопли и смрад смерти — всё это теперь торжествует в лагере. Ралаимы врываются в палатки и отправляют там всех на тот свет, мелкими группами уничтожая небольшие скопления растерявшихся врагов, а вскоре и начался пожар — огонь стал поглощать лагерь, что только прибавило к панике. Стоянка роты солдат, которой Коарек думал остановить действия Велисарий сейчас доживает свои последние секунды.

Я поспешил покинуть это место, за моей спиной продолжали раздаваться крики и вопли агонии на пару вместе с немногими кличами к бою, которые тут же умолкали в булькающих горловых всхлипах. То тут, то там в лагере раздались взрывы, снова слепящие врага и дававшие преимущество Ралате, которая с холодной фанатичностью решила зачистить это место.

Спустя двадцать минут всё было кончено — это место превратилось в тлеющий стан мертвецов. Я не стал долго в нём сражаться, отдав это Ралате, которая превратила его в кучу пепла.

— Этот лагерь обрёл вечный покой, — с мрачным хладнокровием доложил ралаим, что только сулит для меня одно — отдых, ибо моё участие в операции «Гнев» окончено; конечно, множество боёв ещё продолжаться, будут победы и поражения, битвы прокатятся по всему континенту, но это уже не для меня.

Глава 14. Наперекор апокалипсису

Глава 14. Наперекор апокалипсису

«Подумайте о жертвах! Невинные души, которые уже пали жертвой твоей слепой резни. Подумайте о том огне, который вы вырвали из ада, чтобы пожирать невинных существ своими фальшивыми убеждениями»

— Из книги «Книга стихов».

Спустя два дня. Храм солнца. Ночь.

Вот уже как несколько часов наступили сумерки, а я до сих пор сижу в тёплых личных комнатах и продолжаю писать. Под моей рукой пергамент, где вырисовываются аккуратные буквы, переходящие в предложения, а те в свою очередь в статьи нового документа. Вот уже два дня я безвылазно выполняю задуманное Велисарием — создаю проект Генерального уложения. Для меня это хороший способ отвлечься от всего происходящего, да и поближе быть к Лишари, которая так и не пришла в себя до сих пор. О’Брайенн всё ещё занят приготовлением лекарства, а это чудо из ордена, которое сильно общается с Калией и Джеспаром, всё ещё носится как оголтелое, желая предотвратить то самое «очищение». Говорили, что они даже на воздушном корабле звёздника[29] летали в небесный город это расы, но ничего там не нашли. А ведь им нужен некий «нуминос», вещица, которая запустит светоч и отчистит мир от угрозы очищения, что бы это не было.

Черкнув ещё пару раз на пергаменте я завершил одну из статей, одну из финальных. Прочитав, я узрел, что она посвящена праву каждого из членов Конфедерации иметь собственную валюту. Хм, интересно, что задумал мой командир и магистр, дороги с которым у нас практически разошлись?

Я не знаю, что замыслил Велисарий, не понимаю его идеи насчёт Конфедерации. Он только и делал всё это время, что занимался обсуждением планов нападения и обороны, а теперь выясняется, что он запланировал смену формы государства и возведение к власти тех, кто раньше от неё был отстранён. Что ж, в условиях, когда неримцы грабят территории родины, когда Святой орден практически полностью потерял контроль над страной… если это необходимо для Эндерала, как и союз с дикими магами, как и объединение с разбойниками и беззаконниками, то я согласен.

Но сейчас больше всего Велисарий занят обороной Арка. Он приказал своим пушкам беречь боеприпасы, и отвёл их в квартал знати и у Храма солнца, сформировав два огневых рубежа. В старой башне, которая раньше принадлежала магистру Йеро, он обустроил огневую точку… а когда там нашли ещё и пещеры подземные, то три сотни человек своего ополчения смог там разместить, оставив стражу Арка в одиночестве блюсти порядок в городе. Конечно, он предлагал стражникам через командующую Леору последовать его идеям и начать отводить людей из Арка в сторону Речного, но мало кто его послушал. Кто-то ушёл, а кто-то остался, часть стражников стала чаще проситься в патрули у Храма.

В это же время Велисарий подготовил смешанные отряды из ралаимов и бедноты, которые с помощью свитков телепортации раскидал по всему Эндералу и устроил ночной террор в лагерях неримцев. Этих сводные команды в сумраке нападали на патрули, колонные и ночные стоянки, вырезая всех с кровавой жестокостью и так же неожиданно скрываясь. Во славу своего «отца» и во получения будущих благ эти люди были готовы пойти на всё, даже если им придётся воевать с армией. Что касается ещё ралаимов, я часто вспоминаю, что Велисарий как смог подготовил пять сотен пикенеров, чьи острые пики станут непреодолимой стеной в узких проходах, и сотню лучников из бедноты Подгорода вместе с двумя сотнями ралаимов, оставив их там для охранения этого места и ожидания сигнала.

Удивительно, но мы сидим и… ждём пока Нерим не войдёт в город, чтобы его схватить в клещи. В самом Арке остался только Велисарий со своим личным отрядом храмовников в полсотни душ, натренированным и набранным из лучших воинов, которых он смог найти среди бандитов и кочевников. Со стороны Речного в тайных укрытиях своего часа ждут пять сотен солдат Солнечного берега, вместе с батареей пушек и тремя кавалерийскими отрядами по полсотни человек в каждом. На севере своего часа ждут орды кочевников-мародёров из пустынь и саванн на востоке, в числе четыреста душ, вооружённые луками и мечами, а ещё сотни из них Велисарий вручил купленных коней. И в резерве на Фермерском берегу закрепилось две роты наёмников, приобретённых за деньги богачей и готовых по второму сигналу сорваться с места в бой.

Я, пересчитав всю эту мощь, задумался, а хватит ли нам всей этой армии, чтобы уничтожить армию Нерима или хотя бы отогнать её? Нас сотни, а их тысячи, но у нас пушки и часть ополченцев вооружена ручницами, однако мы воюем против профессиональной, фанатично настроенной армии, сколоченной из бывших солдат и крестьянских мужиков. Я уповаю только на милость Божию в грядущей схватке… эх, как бы снова хотелось увидеть в живых после этого боя всех своих друзей, Исаила, Гаспара, и особенно Лишари. Меня иногда посещают воспоминания о том вопросе, что задал мне психопат… почему меня это так тревожит? В голову лезут грёзы, а воображение рисует удивительные картины прекрасного будущего, где у меня есть всё, чего так хотелось бы, но в Святом ордене это невозможно было получить — свой дом, жена и дети.

Мои размышления прерываются — дверь со скрипом резко распахнулась и ко мне влетел послушник, как ошпаренный он оказался возле меня и запыхаясь закричал:

— У нас заварушка у светоча!

— Что?!

— Враг в городе! — кричит он и уже готовиться уйти.

— Проклятье… началось, — сказал я и посмотрел — а на мне только лёгкая алая подпоясанная рубаха, штаны и сапоги. — Остановись! — кричу я рыжеволосому послушнику. — Помоги мне одеть панцирь.

Надев свою кожаную броню. Зацепив на пояс меч, положив три «громыхателя», я только беру осколок сигила и выхожу на улицу. Тут меня обдул холодный северный ветер, и по коже стала течь холодная влага. Небеса рыдают в преддверии страшного часа. Я посмотрел направо и увидел монструозное и громадное очертание того самого светоча, который и должен нас спасти, но при виде его мне становится страшно. До моих ушей доносятся звуки битвы — крики и перезвон мечей, тянущийся с нижних районов.

— Брат, — ко мне подошёл мужчина в красной рясе, потянувшийся в объятия.

— Исаил, — обнял я брата по оружию. — Что происходит?

— Враг смог прорваться через ворота, — спокойно говорит Исаил. — Но не бойся, Творец не оставит нас сегодня.

— Понимаю. Где Гаспар?

— Он успел отойти в Речное по милости Господа. Его назначил туда Велисарий, чтобы он продолжал вести богоугодную работу по производству оружия… даже если сегодня по воле Творца мы потерпим поражение.

— А это что там? — спрашиваю я, показывая на столпотворение, которое собралось у фонтана.

— Пойдём, посмотрим, — предложил Исаил, и мы двинулись.

В Храме солнца полный переполох — всюду ходят переполошенные храмовники и стражники, чародеи и послушники. В их глазах я вижу смятение, страх и панику, отчего мне самому становится нехорошо. На толстых стенах расположилось отделение стрелков, а у фонтана, целое собрание, где я вижу Арантеаля, темноволосую командующую Леору, магистра Мерраджиля — высокого аэтерна с седым убранным назад волосом и сером костюме. И смуглого Юслана. У самого подножья лежит хранительница, его доспех изрезан во многих местах, заляпан кровью, а сама она на последнем издыхании. Тут же я вижу и «чудо из чудес», приплывшее с Нерима.

— Вот… она выжила, — сказала Леора и гневно приказала. — Открой глаза… предательница.

— Что? — растерялась раненная хранительница. — Я… великий магистр. Вы… я… мне жаль. Этого не должно было случиться, мы… ох, о Мальфас, что я наделала?

— Расскажи, что произошло, — тихо потребовал Арантеаль.

— Конечно, великий магистр, я расскажу. Тручесса, она… она связалась с Коареком и попросила…

Кровь хлынула горлом у предательницы, и она не смогла даже ничего сказать. Её язык еле шевелиться и только помощь подошедшего мне не знакомого апотекария помогла ей продолжить речь.

— Продолжай, — потребовал Арантеаль, чьё лицо в свете факелов обурено подавляемым беспокойством. — Тручесса устроила встречу с Коареком — что ей нужно было от него?

— Перемирие, она… она предложила ему город в обмен на обещание, что никто не пострадает. У неё был этот… этот камень, знаете? Сигильский камень, который защищает нас, хранителей, от Высших… Коарек… он согласился. Но как только ворота открылись, он…

— …всех убил, — завершил ответ спутник «чуда».

— Да, — прохрипела предательница. — Тручесса, он просто… даже несмотря на то, что она выполнила свою часть уговора. Потом они хлынули в город и… ох, о Мальфас, мне жаль… мне так жаль. Мне так жаль.

— Отнесите её в лазарет…, - приказ великий магистр.

— Да, разумеется, великий магистр, — сказал апотекарий.

— Подождите… вы должны простить меня. То есть я… мы сначала хотели, как лучше, поверьте. Пожалуйста, не дайте мне умереть беспутной, я… пожалуйста…

— Я прощаю тебя. Теперь идите.

— Да… да, разумеется, великий магистр, — успокоилась раненная хранительница, запрокинув голову; на её окровавленном лице я увидел спокойствие от «дара» Арантеаля.

После того, как апотекарии забрали девушку и вместо неё у фонтана осталась только лужа крови, прозвучали слова:

— Каковы будут ваши приказы, великий магистр? — встревоженно вопросила Леора, поглаживая рукоять меча. — Нас немного, но если будем достаточно хитры, у нас может получиться выгнать их из…

— Мы не станем, — поникше сказал Арантеаль. — Нас здесь не более пяти дюжин и ещё столько же храмовников Велисария, который даже не вышел к нам, а неримцев тысячи. К тому же порох и кипящее масло остались в бараках.

— Тогда всё кончено. Мы проиграли, — отчаялся Мерраджиль.

— Что? Нет, ничего не кончено! — обозлилась Леора. — Вряд ли они продвинулись далеко вглубь города. Нам нужно только выгнать их за ворота и тогда…

— И как именно ты собираешься это делать? — усмехнулся Юслан, сложив руки на груди. — Зарядить пушки мятным сахаром и стрелять в неримцев ядрами из трав? Это прекрасная идея, в самом деле.

— Ты, чертов…, - с лязгом обнажаемого клинка выругалась командующая.

— Тишина! — крикнул Арантеаль. — Мерраджиль и Ша’Рим правы, командующий… Арк не вернуть. Но наша война с Высшими ещё не проиграна. Светоч ещё держится и выстоит, если мы удержим храм. Мы проиграли сражение, да, но не войну… нам нужен лишь нуминос, и светоч будет зажжён.

— И что тогда? Не думаю, что Коарек отступит, как только мы развеем его мечту о «вознесении», — смутилась Леора, голос которой начал срываться.

— Верно. Не отступит. — великий магистр немного временит с ответом. — И именно поэтому мы сдадимся.

— Что? — опешила Леора, да и ответ великого магистра меня смутил.

— Это единственный способ. Как я ранее сказал, Тручессе, в этой войне на кону не только наши жизни. Если мы решим сдаться сейчас или предпочтём сражаться и умереть, в обоих случаях Коарек уничтожит светоч и очищение произойдёт… мы должны предотвратить его любой ценой. Поэтому мы найдём нуминос, зажжём светоч, а затем сдадимся, — Арантеаль посмотрел в мою сторону и с его уст слетело подобие усмешки. — И даже «великие» планы Велисария нас не спасли.

Я услышал, как спутник «чуда» высказывается о сомнении в милосердии.

— Я не надеюсь на милосердие. Мы умрём, но у нас нет выбора. Коареку не хватит мужества лично принять участие в бою, так что даже если бы мы решили пойти на прорыв и сражаться, мы бы убили только его одержимых солдат. А их гибель была бы такой же бессмысленной, как вся эта война… как только Высшие будут побеждены, наш долг будет исполнен. Вот и всё.

— Но… нет! — беспомощно пытается протестовать Леор. — Мы воины, а настоящие воины сражаются, вы говорили, что…

— Настоящие воины задают вопросы, — продолжает давить Арантеаль. — Например, в какой момент битва за идеалы превратилась в битву ради чьего-то тщеславия? Эти «солдаты» внизу, командующий, это всего лишь мясники, но мы, мы нечто гораздо большее. Но я не стану тебя удерживать. Как только светоч будет запущен, ты вольна бежать. Но сейчас ты будешь удерживать это место любой ценой, пока мы ищем нуминос. Верховный магистр — у вас есть ещё «слово мертвеца»?

— Да, есть. Но как вы собираетесь попасть в Подгород отсюда? Весь город кишит солдатами Коарека? — разразился вопросами Мерраджиль.

— Предоставь это мне, — сказал Арантеаль. — Командующая Эрен, соберите остальных хранителей и чародеев. Я хочу обратиться к ним с речью.

Мне стало не по себе от речи Арантеаля. Он готов сдаться лишь бы его светоч был восстановлен, готов бросить город на поругание этим неримским псам, только бы его идея сбылась. Я склонил голову смотря на то, где лежала хранительница. Меня посетила интересная мысль — Арантеаль чем-то похож на Коарека — оба фанатики собственных идей, оба желают «высшего» блага, наплевав на обычных людей. Только если первый видит это в остановке «очищения», то второй нашёл в нём избавление от всех бед человечества. Оба одурманены идеей чего-то высшего и складывается впечатление, что они какие-то пешки в чьей-то игре. Арантеаль занял место на золотистой решётке под которой бежит небольшой сток, зажатый между двумя грядами ступеней, а фоном его стала крылатая статуя фонтана. Его взгляд сконцентрирован, уста распахнулись и все мы услышали его речь, сказанную твёрдо и уверенно:

— Всем вам известно, что произошло. Нас предали наши собственные братья и сестры. В то время, как я говорю, люди гибнут от рук неримцев, которые считают, что мы их враг. И мы не в силах их остановить, чтобы мы не делали. Вы чувствуете злость, злость на тех из нас, кто это с нами сделал. Но вы не правы. Несмотря на их поступок, они хотели защитить нас, исполнить свой священный долг. И то же относится и к Коареку и его солдатам. Да, они заблуждаются, да, они совершили неискупимые злодеяния, но и они делали лишь то, что считали верным. Если кого и следует винить за всё, то только Высших и никого иного. Они, братья и сестры, они в ответе за всё. У них нет ни разума, ни сострадания, ни души, и единственный смысл их существования — разрушение. Они — трусы, которые действуют из тени, и играют нами друг против друга, как куклами на верёвочках. И сейчас они думают, что выиграли. Они думают, что могут победить нас. Но они потерпят неудачу… потому что мы всё ещё здесь. У нас есть светоч, единственное, что способно остановить это безумие, а именно это мы и собираемся сделать. После этого вы свободны. Бегите, сражайтесь, делайте то, что сочтёте нужным. Лично я сдамся…потому что каждая капля крови, после того, как мы исполним свой долг и уничтожим Высших, бессмысленна. И даже если неримцы убьют меня, моя смерть станет символом… символом, который люди, подобные Коареку, никогда не поймут. Ненависть порождает ненависть. Вот чему история учила нас, и что даёт силу Высшим. Встаньте рядом со мной, когда придёт время или уйдите, но до тех пор — бейтесь!

Все ликующе и ободрённо встретили речь великого магистра, который тут же стал удаляться прочь вместе с Ша’Римом «чудом» и его спутником. Я понимаю, что очищение — это полное уничтожение всего живого и Арантеаль призывает держаться нас до конца, но такой ли ценой? Он наплевал на всех тех, кто внизу и заперся тут только для того, чтобы… остановить апокалипсис, но всё же меня продолжают терзать смутные сомнения. Я непонимающе озираюсь на стоящих тут людей, которые медленно начинают образовывать боевой порядок. Арантеаль дал им мотивацию сражаться, дал им в руки идею, ради которой они будут стоять. Что ж, с печалью я понимаю, что возможно сегодня мой последний день.

И когда отчаяние и непонимание всего происходящего было готово накрыть меня, на поле будущего сражения появляется Велисарий в полном боевом облачении вместе с полусотней храмовников. Воин в блистающих доспехах, в окружении таких же солдат. При каждом шагу их гребни трясутся, на ветру развиваются лёгкие короткие плащи, а руки отягощены овальными ростовыми щитами на которых звезда с шестнадцатью лучами. Эта картина… вдохновляет и отгоняет грусть и отчаяние.

Они медленно рассредоточились, встав в четыре шеренги перед воинами и магами Святого ордена. Теперь долг храмовников и долг хранителей — един, остановить продвижение Нерима здесь.

— Командующая Леора, — обратился Велисарий, который ждал, когда Арантеаль покинет это место, чтобы не стать предметом его язв. — Мы готовы сражаться. Сегодня, вместе мы остановим врага, будь это Высшие или Нерим.

— Разве вы не слышали Арантеаля? — «потхухше» спросил Мерраджиль. — Всё конечено. Враг победил. Единственное, что мы можем, так это остановить цикл.

— Да, слышал. И очень хорошо, — Велисарий обнажил клинок. — И я с ней не согласен. Он говорит, что во всём виноваты Высшие, но скажите, не за нами ли выбор? Не мы ли выбираем, как и чему подчиниться или не подчиняться? За нами последний и единственный выбор — быть безвольными марионетками, ослеплёнными собственной гордыней или смириться и увидеть сущность происходящего? Легче всего всё свалить на Высших, а своей вины в этом не увидеть. — Велисарий махнул рукой и пара храмовников вытащила какую-то металлическую трубу, направив её в воздух; всё больше людей стало прислушиваться к Велисарию. — Знаете, что отличает свободного человека от раба, командующая? То, что свободный человек способен отречься от идеи, если она ложна и не истинна, если за ней только зло и разрушение. Арантеаль говорит вам — оставить город, но я говорю вам, что сегодня мы его отобьём! — Велисарий махнул рукой и фитиль на трубе подожгли; мгновенно в плачущих небесах расцвёл алый «цветок», ставший сигналом для многих. — Сегодня мы пойдём вопреки истории, Леора!

— Неримцы! Они поднимаются! — раздались отчаянные крики лучников, которые открыли беспорядочный огонь.

— Люди Арка, хранители и послушники, магистры и чародеи! — воззвал Велисарий ко всем, вставая в первый ряд. — Настанет день, когда всё станет руинами и пеплом, когда наши тела станут прахом, но только не сегодня! Мы дадим Арантеалю столько времени, сколько нужно, а потом освободим Арк!

Речь Велисария вдохновила многих. Воины и маги воспаряли духом, подняли мечи, руки магов засветились от накапливаемой энергии, а храмовники медленно стиснули свои ряды, превратившись в стену щитов.

Ворота замка сначала что-то сильно сокрушило, и каменная кладка просыпалось пылью. Затем ещё один взрыв за стеной и ворота посыпались камнем, а на их поверхности появилась сеть трещин. Воины попятились назад.

— Стоять! — приказывает Велисарий. — Вы воины Святого ордена и гордость Рождённых светом. Кто бы сюда не ворвался, вы останетесь на местах.

Я чувствую, как мной начинает овладевать тревога, как страх смерти шепчет на ухо. Но я воин, я прошёл это множество раз… если враг прорвётся, он убьёт всех, он и перережет тех, кто в лазарете. Эта мысль предаёт мне уверенности… я сжимаю свой меч и наконец-то без зелий смог сжать левую руку, перемотанную и больную, готовясь встретить врага.

Третий взрыв явился нам огнём и облаком пыли, куски ворот разлетелись в разные стороны — пороховые заряды выбили могучие врата и враг — поток солдат Нерима хлынулсюда. Сквозь дымку и огонь солдаты в чёрно-жёлтых табардах с воплями и боевыми кличами ринулись сюда.

— За Эндерал! — воззвал Велисарий. — За Арк!

Они столкнулись о наши ряды словно морская волна о скалу — храмовники высоко подняв щиты сдержали натиск и оттолкнув врага ударили клинками. Маги окатили толпу неримцев дыханием огня и мороза на пару с разрядами электричества, которые испепеляют доспехи, сжигают плоть и отмораживают конечности.

Я же означил своё вступление в бой выстрелом из «громыхателя» — его пуля пробила шею и горло второго неримца. Затем мечом я полоснул по лицу третьего и его кровь брызнула на меня.

Рядом со мной стоит Исаил — клирик в храме пирийцев, а потом практикуясь у чародеев Святого ордена набрал немалую силу. Его посох, увенчанный змеёй, исторгает потоки жаркого пламени которые утопили первые ряды противников в жарком пламене. Немногочисленная стража Арка и хранители держатся в стороне, изредка вступая в бой, когда неримляне выплеснуться за край стены щитов храмовников.

— Лестницы! — кричат лучники. — Противник тащит лестницы!

— Стража и хранители! — приказывает Леора. — Занимайте позиции на стенах! Сбросьте оттуда этих собак!

Звуки битвы смешались в унисон, преддверие храма стало мокрым от крови и дождевой воды, но враг не останавливается. Всё больше и больше неримцев прорываются через квартал знати сюда, к нам, чтобы встретить смерть.

Мой меч «выдохся». Его ледяное зачарование иссякло, когда я парализовал холодом кисть неримца и следующим ударом отсёк её. Воины с одними мечами и дубинками стали мельчать, а вместо них появляются уже солдаты с щитами на которых красуется орёл. Противник наступает с новой силой и на этот раз щит столкнулся о щит, и враг пытается выдавить нас с позиций.

Я отступил к фонтану, чтобы не быть раздавленным и принялся вести обстрел их «громыхателей», как в бой вступил страшный враг. Сначала посреди Храма солнца «зацвёл» снопом зелёных молний телепорт, а затем оттуда вышел чародей в капюшоне и облегающем костюме. Он тут же подхватил пару храмовников и движением пальцев превратил их в фонтан крови и плоти, забрызгавший окружающих. Я мгновенно направляю на него оружие и стреляю, но он за долю секунды успел телепортировать себя и переместиться в другую сторону Храма.

Охота началась. Ко мне присоединился Исаил, и мы побежали к ступеням, ведущим к светочу, куда держал путь маг-энтропист. Он попытался применить заклятье нас, но Исаил выставил ментальный барьер, и его магия замерцала ослепительными искрами о него. Исаил отправил в него разряд молний с кончиков пальцев, но тот только поставил руку перед собой, и они рассеялись.

Пробежав по траве я пытаюсь поразить его мечом, но н ловко отходит, и я попадаю только в пустоту. Он приготовился меня превратить в суповой набор, я понял это, когда с паникой ощутил, что по всё тело пронзили сотни игл, и оно поднялось над землёй. Посох Исаила высвободил огромное количество магии, которые стали прутом энергии, прорвавшими ментальный барьер энтрописта и обдавшими его энергией.

Враг пошатнулся, а я ощутил землю под ногами и боль по всему телу отступила. Поднявшись я вижу, как он, удар за ударом отправляет в моего брата зелёные заряды и Исаил вот-вот сдаст. Схватившись за ручку «громыхателя» я резко поднял оружие и прицелился. У меня на мушке показалась его спина, и я резко жму на крючок — оружие подняло вверх, и пуля прошла выше сердца, только ранив этого чародея. Он рухнул у самых ступеней и поднял руку, чтобы сотворить магию исцеления, но я, выбиваясь из сил подскочил к нему и погрузил лезвие меча в его кисть, отсекая её напрочь. Исаил завершил этот поединок, вогнав большой ледяной кол в грудь противника, который вышел окровавленным холодным острием из спины.

Я пытаюсь сделать шаг, но нога подкосилась, и я с болью и криком падаю на колено.

— Он тебя чуть не разорвал…, - Исаил протягивает ко мне свой посох и с его вершины в меня втекает свет, тёплый оживляющий свет, который изгнал из тела останки энтропийной магии. — Милостью Творца, ты исцелён. Вставай на бой.

— Спасибо, говорю я мы возвращаемся в бой, который стал ещё ожесточённее.

Враг напирает с новой силой — на стенах кипит бой, хранители и лучники топят в крови неримцев, которые забираются по лестницам, и белая поверхность укреплений стала багровая. Стражники Арка медленно, один за другим «засыпают» вечным сном под грады ударов неримцев. Магия чародеев иссякает и через гору обожжённых и обмороженных тел неримцев, который скопились на ступенях, прорывается всё больше воинов, но им всё равно приходиться встретиться со смертью. У ворот «стена щитов» постепенно отходит назад, теряя пространство и людей, но заставляя заплатить за него врага кровью.

— Держаться! — кричит Велисарий, пронзая очередного неримца. — Стоять насме-е-ерть!

Перед воротами всё завалено мертвецами, а запах… вонь горелой плоти, железный смрад крови и «амбре» от распоротых тел — всё это тошнотворным ореолом повисло ад полем боя, но сдержав себя и вспомнив о долге, я возвращаюсь в бой, встав с магами и принявшись перезаряжать «громыхатели».

Велисарий отбил удар, после резким движением насадил неримца на меч и спустил его. Второй его жертвой стал воин с щитом, которого он отпихнул, затем ударил между ног и всадил меч в плечо. Рядом с ним храмовники, продолжая прятаться за щитами, то и дело отпихнут и уколют, порежут молниеносными движениями, врагов, да снова спрячутся за «укрытие», продолжая воевать в строю.

Я выбираю себе цель и жму на крючок. Раздался оглушительный хлопок и два неримца упали на плитку, присоединившись к куче тел у ступеней. Рядом со мной Исаил сотворил одно длинное ледяное копьё и с ненавистью направил его в строй противников, пронзив одного и поранив второго. Их крики и рёвы не были слышны под общий звук стенаний, агонии и лязга металла.

— Похоже, — выдыхаясь, стал говорить Мерраджиль, готовясь отправить во врагов огненный шар. — Это наша последняя ночь.

— Тогда мы сделаем так, чтобы она вошла в легенды, — сказал рядом стоящий чародей.

— Если вы сконцентрируетесь на бое, — решил позанудничать я, выискивая новую цель. — То сами сможете их рассказывать.

Когда скопление врагов в Храме достигло предела и кажется, что они вот-вот прорвут оборону, разорвут стену щитов, Велисарий пошёл на хитрость, использовав оружие, о котором давно задумывался:

— Используйте масляные бомбы!

Часть храмовников отбежала назад и сорвав с пояса какие-то глиняные горшки, чиркнули их фитилями и о зажигающую поверхность и швырнули в толпу неримцев. Там, где ворота стали грудами камня мгновенно вспыхнула стена огня. Масло, улучшенное алхимиками разлилось по доспехам врагов, растеклось по полу и одной искры хватило, чтобы толпа превратилась в пылающие факелы. До меня громозвучной волной дошли нестерпимые вопли, разрывающие сердце крики агонии — солдаты, «наряженные» в огонь стали бежать кто куда, в сторону своих и на храмовников, где встретились с непроходимой стеной щитов.

Вскоре, через минут пять, всё закончилось и мне только с ужасом и тошнотой остаётся смотреть за полем боя, которое завалено обугленными телами. Изуродованные и искалеченные неримцы завалили всё собой, и ступени, и место, где раньше были ворота и чуть дальше… раньше на них были табарды, а теперь только оплавленная кольчуга и куски ткани, поднимающиеся в небеса опалёнными лоскутами. Я не знаю сколько их погибло… сотня или больше… меня поражает та фанатичность с которой они напирали и количество смертей. Небольшая передышка, которую кто-то использовал для лечения ран, подготовки оружия, я потратил на разглядывание поля боя, и мысли — «почему неримцы так фанатично настроены? Что мог им пообещать Коарек, что они превратились из воинов в смертников?», когда меня не вырвал из раздумий крик:

— Неримцы снова наступают!

— Вперёд, за Эндерал! — воззвал Велисарий. — За нашу родину. Грядёт новый штурм!

— Эндерал! — ответили солдаты. — Свободный Эндерал!

Я с усталостью поднимаю свой меч и смотрю в сторону Обители, где расположен лазарет. Вдохнув поглубже смрадного воздуха, я внимаю словам Исаила:

— Крепитесь духом братья и сестры, ибо Господь смотрит на вас! — пламенно заявил он. — Встаньте плечом к плечом, мои любимые. Господь силён в брани, Он поможет нам!

В проходе появились новые враги — это схваченные в стальные панцири воины, на их груди символ орла, а под бронёй чёрно-жёлтая юбка. В руках они тащат громоздкие прямоугольные щиты.

— Командующая вражескими силами — Альма! — закричал Велисарий, когда увидел, что их ведёт высокая девушка, чьё лицо не скрыто барбютом шлема. — В атаку! Все на неё.

Альма врезалась в ряды храмовников. Резким ударом она разрубила ключицу первого. Затем она тыльной стороной топора проломила лоб следующего воина и мгновенно вогнала лезвие в живот третьего.

Две армии встретились с офицерским составом вражеской армии, скрестив мечи и ударившись щитами. Я же, убрав заряженные «громыхатели», беру лежащий под ногами посох и решаюсь покончить с наступлением. Сжав как можно сильнее посох и меч я втиснулся в кучу своих воинов и прямо со второй линии пустил неримцам в лицо охладительную струю вымораживающего морозного ветра. Это вам не обычная вьюга, а концентрированный холод, доводящий до обморожения и частички льда, впивающиеся в кожу. Воины, получив порцию магического хлада в лицо завопили и попытались снять накалённые шлемы, тут же получив мечи и копья в горла.

Велисарий остался с Альмой один на один. В её руках большой покрытый позолотой изящный топор несётся к командиру, но он умело уходит от удара, а затем парирует её нисходящее движение.

— Остановись Альма! — кричит мой полководец. — Твои воины мертвы, не присоединяйся ты к их числу.

— Никогда! — ответила она серией ударов, которые все уткнулись в щит Велисария.

— За что ты бьёшься!?

— Коарек показал нам будущее! Прекрасное будущее без религии и веры!

Велисарий прекратил все разговоры, ибо это бесполезна и атаковал. Его меч незаметной линией вошёл в щит сбоку, а затем ударом ноги в живот командир выбил из неё воздух и тычковым выпадом щита склонил. Он попытался ей проколоть восходящим тычком горло, но она резко выпрямилась и едва не разрубила подбородок Велисария, но тот ловко ушёл, заставив её открыться.

Я же протянув древко магического посоха выпустил всю магическую энергию в неё — лютый холод объял её тело серебристо-белым облачком, броня и одежда морозом «укусили» кожные покровы и она, взвизгнув, едва не упала и попятилась назад. Раненная, но живая, Альма не стала испытывать судьбу и закрыв себя массивным щитом попятилась прочь, пока её воины отдают жизни под редкими выстрелами лучников.

Мы окончили этот и готовились к новому бою и тучи врагов не оскудевают, но тут произошло то, что мало кто ожидал — мельком пронеслась фигура высокого человека, в котором я признал великого магистра, который несётся со всех ног к светочу. Меня что-то или Кто-то заставил обратить внимание назад, словно внутреннее наитие. Я, отстранившись от боя, кинулся за ним, ибо не вижу в его руках того самого пресловутого нуминоса.

— Леора, — зовет мой командир. — Командуй. Арантеаль! — кричит Велисарий, который так же покинул бой.

Я, несясь во весь опор и настолько хватало сил, смог обогнать его и встал на его пути по сенью каменной крыши Храма, держащейся на множествах колоннах. Арантеаль остановился и смог разглядеть — вся его броня исцарапана, его лицо запятнано грязью и кровью.

— Где остальные? — спросил Велисарий, вставая рядом со мной. — Почему ты пришёл один?

— Некогда объяснять! — крикнул Арантеаль. — Мы не смогли добыть нуминос. Я… я включу светоч и завершу всё это.

— Но это разрушит весь Эндерал! — возмутился Велисарий, а я сжал сильнее клинок, предчувствуя возможность боя. — Да, я тоже разговаривал с магами. Подожди… скоро…

Я… я растерялся от такого ответа Арантеаля. Мне не понятно, что с ним стало, в кого он превратился, пока ходил за нуминосом? Такое ощущение, что он теперь пародия на человека, на правителя, который в спеси безумной идеи готов… уничтожить целый континент?

— Не будьте эгоистами! — возмутился Арантеаль. — Если сейчас его не включить, Коарек победит и очищение произойдёт. Не одно подкрепление не поможет.

— Я не дам тебе этого сделать! — Велисарий встал в боевую стойку, как и я. — Одумайся, ты погубишь нас всех!

— Тогда, — Арантеаль схватил со спины большой двуручный меч. — Вы не оставляете мне выбора.

Я даже не заметил, как он, старый человек, обрушил на меня клинок. Я это осознал только когда увидел перед собой щит Велисария, которым он меня закрыл. С облегчением выдохнув, мы вступили в бой с тем, кто ещё недавно нас принял и кому мы готовы были подчиниться.

Арантеаль снова атаковал с сумасшедшей скоростью — его клинок несколько раз опустился на щит Велисария, обращая его в щепки. Я попытался уколоть его, но великий магистр отбил мой удар и кулаком сокрушил мою челюсть. Я с болью в голове пошатнулся назад, но подавив боль я возвращаюсь в бой.

Велисарий совершает выпад, но Арантеаль отпрыгнул назад, опуская меч — его оружие длиннее и моему командиру приходится тоже отступить, что его лицо не рассекло лезвие. Присоединяюсь к бою и градом ударов пытаюсь заставить отступить Арантеаля, но он отбил каждый удар, каждый выпад, после чего отпихнул меня ударом ноги.

— Будь ты проклят Арантеаль! Как ты мог сойти с ума!? — рычит Велисарий, пытаясь достать великого магистра, но тот сохраняет молчание и контратакует… молниеносно и смертоносно.

Последовал колющий удар, который я не смог парировать. Кончик его меча пробил мою броню и вошёл в плоть. Я отошёл назад и уступил место Велисарию, который выудил момент и резким мясницким ударом обрушил свой меч на запястье Арантеаля, но великий магистр двинул конечность вперёд и клинок ударил по стальному наручу. Раздался хруст кости. Я поднял оружие, обхватив его двумя руками и со всей силы думаю его вогнать в спину Арантеаля, но он… будто предугадал атаку и развернулся. Боль… ужасная боль сковала мой правый бок, когда лезвие меча ударило в рёбра. Моё дыхание почти остановилось, это делать больно и трудно, и я ухожу назад, чтобы меня не принизили.

— Ты не видишь, за что сражаешься! — кричит Велисарий, закрываясь щитом, который стал рассыпаться в щепки.

— Я сражаюсь за будущее! — ответил Арантеаль, снова и снова наносит сокрушительные удары.

Велисарий атаковал. Его меч превратился в размытую дугу, но великий магистр подставил бронированный наруч, а затем отбросил меч и направил остатки психической энергии в пол. Нас раскинуло в стороны. Я приземлился недалеко от Велисария, которому пришлось хуже. Опираясь на меч, я превозмогаю боль, чувствуя, что кровь плещется под доспехом, я встаю и сквозь мутнеющий взгляд вижу, что Арантеаль, плетётся к светочу. Медленно, но верно. Я начинаю бежать за ним, мои ноги не слушаются, но я иду.

— Заверши! — мне крикнул Велисарий и швырнул изогнутый кинжал, который мой командир нашёл в пиерийском храме и носил при себе; я ловлю его и продолжаю идти.

Сначала я швыряю свой меч, и он царапает колено великому магистру, который оказывается у последних ступеней, ведущих к светочу. От этой жуткой машины исходит странный гул, заглушивший всхлипывания Арантеаля. Я сокращаю расстояние с Арантеалем, который продолжает тащиться к светочу… раненный и с переломанной рукой, он не останавливается. Я стреляю из последнего «громыхателя», пробивая ему спину, но Арантеаль продолжает идти, как заклятый и вот он уже тянется окровавленной рукой к светочу, чтобы его включить.

«Неужто так всё закончится?» — спрашиваю я себя… закончится тем, что мы сгинем в огне? Станем жертвами чьего-то сумасшествия… он думает, что включив светоч он всех спасёт, уничтожив армию Нерима. Но он смертельно ошибается. Вспоминая, что его идиотизм убьёт всех тех, кто мне дорог, я собираю последние силы в себе и совершаю рывок. Пытаюсь бежать быстрее, я чувствую, как моё обескровленное тело пытается преодолеть метр, но изнеможённая плоть не может двигаться быстрее… и я прыгаю. Я настигаю Арантеале практически у самого светоча. Падая, я погружаю острозаточенный кинжал в его плоть, кончик которого уткнулся в кость и распарываю ему ногу кинжалом, тёплая кровь потоком хлынула на мои руки, но я достиг того, чего хотел. Он встал на колено у самого светоча, остановился…

Я заношу кинжал для последнего удара в шею, но он резко встаёт и перехватывает мою руку. Я… Я не верю тому, что вижу. Раненный и калеченный он всё ещё бьётся. Тут подлетает Велисарий и мощным ударом кулака, который в моём взгляде стал пятном, в лицо нокаутирует Арантеаля. Великий магистр дрогнул и рухнул в лужу крови, текущую из его ноги.

Велисарий только кивнул в мою сторону и продышавшись сказал:

— Мы только что остановили этого безумца… и апокалипсис, — он склонился и магической силой исцелил ногу великого магистра, а затем кусками ткани от своего плаща перевязал руки и ноги его, чтобы тот не думал снова колдовать; после этого мы оттаскиваем его к воротам, приказывая апотекарием, чтобы несли его в лазарет и там держали.

Враг у ворот продолжает пытаться пробиться к светочу. Два раза он пытался штурмовать Храм, но каждый раз его атака провалилась… но мы заплатили страшную цену. Среди множества и множества тел неримцев тут и там я вижу лиловые плащи храмовников и красные одежды хранителей.

Велисарий видит, как его воины дрожат, видит, что они готовы пасть духом… их храмовников и защитников Святого ордена осталось половина, а остальные отправились в последний путь. Я же, поставленной на ноги магией Исаила бреду среди тел и готовлюсь встретить ещё одну волну противников… я слышал, что сам Коарек должен был вести одно из наступлений, но он струсил, когда первая атака провалилась. Среди мертвецов блистают слабые огонь, рассеянные среди них, словно свечи, поставленные за упокой. Я устало запрокидываю голову, чтобы ощутить свежий воздух в последний раз. Ночь… дождь… всё это прекрасно, всё изумительно. Но я отвлекаюсь от созерцая хмурого неба, когда опять я слышу звон доспех за пределами Храма и вперёд выходит мой командир, обращающий к нам речь, повернувшись к воинам:

— Это всё что они послали? — Велисарий пытается поднять боевой дух. — Это убожество и отребье с улиц Кабоэта и неримских жалких городов? Мы стоим на страже славного Храма солнца, мы сражаемся за великое и светлое будущее мира. Правота наша бесспорна, братья и сестры и пусть души наши воспылают праведным огнём ярости!

— Да, за Эндерал! — раздались немногочисленные крики.

— Братья и сестры… легионы еретиков и подонков ползут к нам по склону и занимают наши улицы. К нам скоро подойдут наши союзники из Речного и с севера! Арантеаль нас предал, поэтому теперь мы свободы от долга сохранять светоч! Вы — порвёте на куски врагов, когда я прикажу, вы заставите их пожалеть, что они сюда приплыли!

— Да!

— Я помню, что многие приводили моё имя, как имя предателя. Но когда, Джорек вас предал, когда Натара мертва, а Арантеаль сошёл у ума, я всё ещё стою здесь, вместе с вами! И вот, я спрашиваю вас — вы пойдёте со мной!? Пойдёте на смерть!?

— Да! — голосов становится среди сторонников Святого ордена всё больше.

— Вы пойдёте со мной на смерть!?

— Да! — ещё больше раздаётся поддержки.

— Мне, Велисарию, выпала честь повести вас в последнюю битву! Вы пойдёте в жаркий, самый важный бой в истории этого мира! Наша ярость войдёт в легенды, наш подвиг сегодня запомнят на века! Так вы пойдёте со мной на смерть!?

— Да, Велисарий! — голосов становится всё больше, но недостаточно ещё, что провоцирует ещё одну реплику у Велисария:

— Мои братья и сёстры, верные дети Эндерала, Арк — это ваш дом и кровь ваша в нём это кровь мучеников! Но заставьте врагов заплатить за неё дорогой ценой — рвите и мечите! Неримцы посмели ступить в наш великий город, они посмели осквернить его своим присутствием, так заставим пожалеть их! Сбросим их в море, утопим в крови этих подонков! Они умрут от наших мечей, магии и луков!

— На смерть! — на этот раз все оставшиеся бывшие сторонники Святого ордена ответили согласием.

В этот момент вне города раздалось что-то бодрящее и поднимающее дух. Сначала на всю округу зазвучал тяжёлый боевой рог с запада, а потом на севере прозвучал более тонкий зов, который наверняка оттянет от нас врагов и даст место для маневра. Это вселило новые силы, новую уверенность, которая захватила потрёпанные ряды усталых воинов.

Я вижу, что кто-то кинулся к краю Храма, чтобы увидеть откуда источник звука, и они увидели… на западе показались отряды воинов, на севере наступают разрозненные ряды солдат. Их сопровождают светлые знамёна — лиловые стяги на которых развивается золотая звезда. Я посмотрел на небо… там, на востоке медленно начинает подниматься солнце, хмурые небеса становятся чуть светлее, словно благоволя нам в нашем деле.

Враги снова подходят к Храму солнца и их меньше не становится здесь. Там внизу ещё кипит бой — в отдельных местах стража Арка и жители пытаются удержать жалкие клочки территорий, но этого не хватает. Но теперь… когда наши братья и сестры, когда воины из Речного и кочевники пришли сюда, когда дни подготовки оказались не зря, мы дадим Нериму последний и самый кровавый бой в их жизни. Из одного из зданий вышли и двое — «чудо» из Нерима и его спутник, которые, как мне показалось, ошарашены и удивлены происходящим. Оба уставили взгляды на светоч, который так и остался не запущен. С севера ударили холодные порывы ветра, которые обдули нас ледяным порывом. Велисарий снял с пояса горн, в который протрубил и тем самым призвал скрытому ополчению покинуть дом Йеро и присоединиться к нам в последней битве.

— Вперёд, братья и сестры! — Велисарий встал впереди всех, готовясь перейти у самоубийственную контратаку.

— На смерть! — все кричат, в том числе и я, подняв свой клинок усталой рукой.

— Мы — эндеральцы! Победа будет за нами. Это будет ваша победа, это будет ваш триумф!

— В последний бой! — поддержали его храмовники.

— Вот и наступил момент! — воззвал ко всем Велисарий и собрал остаток сил в единый кулак. — Вперёд! Победа или смерть!

Глава 15. Битва за Арк

Глава 15. Битва за Арк

«Вы сегодня вступаете в сражение с врагами вашими, да не ослабеет сердце ваше, не бойтесь, не смущайтесь и не ужасайтесь их, ибо Господь Бог ваш идет с вами, чтобы сразиться за вас с врагами вашими и спасти вас*»

— Из книги «Предание».

Спустя час.

Я защитился большим щитом, прежде вражеский топор рассёк бы моё плечо, а затем произвёл колющий удар, который заставил мой меч закрасться под кольчугу врага и повалил его стенающего на землю. Но его место занимают ещё десятки ворогов — их лица искажены в гримасе ненависти, чёрно-жёлтые куски ткани стали грязными и красными, а до нас тянуться их мечи и топоры, булавы и секиры. Среди них иногда мелькают чародеи, которые отчаянно пытаются спасти положение, но стрелки с ручницами, и немногие маги из Святого ордена среди нас и призваны для того, чтобы находить их и быстро устранять залповым огнём.

Дождь всё так же продолжает хлестать, ветер обдувает нас холодными порывами, но мы продолжаем идти на встрече победе, которая украсится багровым рассветом.

Пушки, где наверху раздался рокот артиллерии, которая расставлена по всему рубежу от дома Йеро и до Храма солнца, а это несколько десятков метров у склона. Целая батарея разместилась на удобном месте и изливает на головы неримцев дождь из снарядов — смертоносных бомб, которые при попадании разрываются шрапнелью и картечью, раздирая врага. Неримцы, которые огромными толпами прорвались в город и заполнили его до краёв, оказались в жутком положении — ежечасно на их позиции сыплются чугунные ядра, наполненные смертью. В поддержку им там стоит полсотни арбалетчиков, щедро посыпающих врага острыми болтами. Им нельзя отдохнуть — таков приказ, призывающий к полному и методичному уничтожению вражеских скоплений.

Весь Арк кипит, превратившись в одну жаркую арену кровавого боя. Где-то по местам ещё держит оборону стража, у которой появилась надежда. В Подгороде всё пылает — ралаимы и ополчение пытаются выбить оттуда неримцев, которые уподобились заразе, прорвавшейся в открытую рану. Велисарий, взявший командование, отправил «чудо» из Нерима вместо со спутником туда, чтобы они объединились с силами Ралаты и нанесли ответный удар. А в это время силы со стороны Солнечного берега зачистят западный берег, кочевники же поддержат нас с севера, вступив в бой за квартал бараков, откуда доносится самый отчаянный крик сопротивления стражи.

Я иду бок о бок с Велисарием. Наша задача — промять ряды неримцев, которые заняли квартал знати и захватить вторую батарею. Этот район разделён на восточный и западный, где в стороне последнего на высокой стене, подле которой стелется рынок и южный квартал стоит ещё одна гряда пушек, скрытая корзинами, ящиками и всяким хламом.

Мы прорвались к большим воротам, за которыми начинается квартал знати. Наши ноги вязнут в мягких телах врагов и скользят от крови и воды, но нас ничего не остановит. Храмовники в авангарде прорвались за эти врата и встретились с волной вопящего ужаса — ордами противников.

Я снова поднимаю щит. Зелья в моём теле укрепили плоть, и я иду без страха, без усталости. Велисарий пробегает вперёд и врезается в ряд неримцев, тоже самое проделывают и храмовники, приковав себя битвой на узкой дорожке. Среди стана ворогов появляется чародей в светло-жёлтых одеждах, готовящийся сотворить заклятье, но его тело в один миг оказалось прошито тремя свинцовыми пулями и он, захлёбываясь, пал на тёплый от крови камень.

Ополченцы, вооружёнными простыми широкими щитами подняли их, когда неримские лучники обдали нас ливнем стрел. Наши арбалетчики секундой позже обрушили на них дождь болтов, и половина из стрелков упала в канал, выкрасив его в алый.

Мне приходится часто пригибаться, чтобы не быть зарубленным массивными топорами, которыми до сменяя пытаются дотянуться неримляне, но тщетно. Мы, напором отбрасываем врага сначала с тропы, а потом с лестницы, пусть нам и приходиться платить жизнями некоторых воинов. Пруд под нами завален телами и своих, и чужих, но это ли сейчас важно? Я ударив краем щита врага в голову со всех сил вгоняю ему в колено меч, а затем восходящим отправляю его в небытие через рану на шее.

Противники пытаются удержать позиции, им бы побольше солдат и тогда у нас не было бы шансов, но офицеры Нерима направили войска на запад и север, чтобы не оказаться взятыми в плотное кольцо и теперь в бараках и на западном побережье залива кипит бой.

— Наши! — кричу я, когда увидел, что какая-то стража всё ещё держит оборону, закрепившись в конце восточного края квартала в массивных банях.

Мы пробиваемся на улицы, где сопротивление становится всё более ожесточённым и вязким. Велисарий, так же испивший зелий, бодро врезается в строй неримцев, раз за разом опуская свой меч, словно это топор мясника… количество врагов — огромное — вся улица кишит ими, и их становится ещё больше — они текут через ворота на рынок, там внизу — единственный вход сюда.

— Разделяемся! — приказал Велисарий. — Хранители и послушники, охраняйте тыл и по возможности — отбейте врата!

— Есть! — ответила Леора. — Вы слышали командующего, вперёд!

Ворота они не отобьют, но вот стоя в арьергарде задержат неримцев, что нам необходимо. Я стараюсь держаться вместе с Велисарием в строю храмовников, а нас поддерживают Исаил и маги.

Мой щит практически потускнел от крови и гари. Я резким движением поднимаю его и вражеский огненный шар опалил его, а затем два ледяных копья со звоном разбились о него. Резко опустив «укрытие» я едва не схлопотал топором по лицу, но соседний храмовник в пах направил ногу, а затем обагрил свой клинок в его теле.

— За свободу человечества! — пытаются поднять себе боевой дух неримцы. — смерть религии! Смерть тирании!

— Жги, бей паразитов! — парирует Велисарий, рассекая кольчугу неримца. — Покажем им, чего мы стоим!

Мой щит столкнулся о щит врага и достаточно поднажав, я опрокинул его на землю и сапогом придавил брюхо, а затем резким ударом нижней части раздробил рёбра неримцу. Он попытался закричать, но соседний храмовник быстро прекратил его мучения ударом длинного меча.

Пройдя дальше по улице, мы оказались у чреды двух-трёхэтажных зданий, которые раньше были магазинами и где враг выставил небольшие баррикады из ящиков, за которыми в нас стреляют лучники и атакуют маги. Мы снова поднимаем щиты и о них со звоном столкнулись стрелы и с хрустом разлетелись ледяные шипы, а арбалетчики наверху направили свой огонь на головы неримцев. Я слышу, как свистящие болты падают на головы противника, как доносятся крики поражённых. Через небольшой скол на щите я вижу, как они пытаются защититься поднимая свои щиты, маги выставляют ментальные барьеры, давая нам возможность броситься на них.

Я с храмовниками преодолел двадцать метров, превратившись в таран, который снёс ящики и ворвавшись в строй врагов, и познакомив их с клинками. Я, поднимая и опуская руку, заставляя каждый раз пожалеть неримлян, что они пришли сюда. Мой меч описывает смертоносную дугу, и утыкается в неримца, повреждая его кольчугу. Я вижу на его лице гримасу боли, но в бесстрастии я откидываю его в сторону на растерзание храмовникам.

Клинки вгрызаются в чужую броню, всюду кровь, крики, разорванные доспехи и противоположные кличи. Перезвон мечей то и дело сменяется на всплески чьей-то агонии. Всё вокруг затопил бой, всеобъемлющее сражение. Я вижу, как некогда чистый канал с хрустальной водой стал багрово-насыщенным и там плавают тела.

Я с храмовниками пробился дальше, где у вожделенной цели нас встретили штормом пламени — чародей спустил со своих рук такой фонтан пламени, что в мановении ока часть ополченцев стала прахом. Раскалённое пламя пронеслось надо мной, и я ощутил его жар головой и плечами. Поставленным движением и убрав меч, я молниеносно вынимаю «громыхатель» и отправляю мага в вечное забвение.

Из купален вырвались немногочисленные стражники, что оказалось неожиданностью для неримцев и в их сердцах посеялся страх, который вот-вот даст свои ростки. Велисарий вытянутой рукой указал на неримцев, которые оказались на восточном берегу, и противник понимает, что сейчас его размажут по плитам города… они оказались между молотом и наковальней.

— Мы сдаёмся! — кричат неримцы, чумазые и грязные, которых осталось не больше трёх десятков; они с ужасом видят, что весь их квартал теперь усеян телами их бывших сослуживцев, и чтобы вырвать ещё несколько лет жизни из холодных костлявых лап смерти, они сдаются.

— Пленить! — отдаёт приказ Велисарий, и воины Нерима под ноги себе бросают мечи и топоры

— Господин, — к нам подступил один из стражей Арка в изорванной бело-красной броне — паренёк с простодушным лицом. — Я сержант Ксон.

— Рапорт, сержант! — потребовал Велисарий.

— Когда враг оказался в городе, я отдал приказ всех гражданских собрать в купальнях и закрепиться там. Мы были готовы держаться столько, на сколько бы хватило наших сил.

— Хорошо, сержант. Вы молодцы, — Велисарий показал мечом на одно из зданий. — Отправьте пленных в одно из этих строений и выставите охранение, а потом присоединяйтесь к Леоре в обороне ворот на рынок.

— Командующая!? — удивился сержант. — Она всё ещё жива?

— Да и ведёт бой, а теперь идите, — командир обратился к нам. — Воины, — Велисарий показал на кучу ящиков и мусора, который собран от середины до конца западной стены. — Готовьте артиллерию!

Солдаты за полминуты раскидали всю маскировку и подогнали пушки к стене, выбив куски стен парой молотов, образовав бойницы. Раздались первые выстрелы, которые огненно-металлическим валом легли на солдат врага. Армия Нерима, истерзанная ночными атаками ралаимов, без катапульт, которые были уничтожены артиллерийскими залпами, встретилась с адским огнём. Фонтаны металла с всполохами огня «расцвели» смертоносными «цветами» среди толпы неримцев, чьи тела разметало в разные стороны. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть этой жути… слишком страшное и кровавое зрелище. Вместо того, чтобы смотреть на то, как пушки методично истребляют толпы врагов, я подхожу к Велисарию, который только что заслушал несколько докладов, и говорю ему:

— Врагов… всё ещё много, — говорю я своему командиру смотря на свою кожаную броню, на которой появилось множество порезов и ожогов. — За ними всё ещё рынок, порт и квартал чужеземцев.

Он пока медлит с ответом. Я смотрю наверх на небо. Дождь сошёл на морось, чугунное небо стало каменно-серым, а с востока всё выше и выше поднимается солнце. Всё-таки, Велисарий ответил на мои тревоги:

— Знаю. Поэтому у меня есть план, — Велисарий вынул подзорную трубу и протянул её мне, приказав смотреть на запад.

И я посмотрел. Через оптику я вижу, на другом побережье у Арка возле лесов и на лугах воины в чёрно-жёлтых накидках сражаются против солдат в лиловой и красно-белой форме, как кавалерия наскоком врезается во вражеские ряды и копьями раскидывает первые ряды вторженцев, как подали мелькают вспышки пушечного огня.

— Конану нужна помощь, — сказал Велисарий. — Я перед всей этой заварушкой заключил соглашения с ковенами диких магов.

— Вы хотите, что бы я…

— Да. Они находятся в сокрытом лагере и ждут сигнала, — Велисарий всучил мне два свитка. — Сначала ты предупредишь их, а потом возвращайся ко мне… и мы закончим всё это.

— Хорошо, — киваю я и применяю первый свиток.

Моё тело подняло в воздух, все образы квартала знати смешались в одно багрово-серое пятно и меня понесло через пространство. Даже не успев моргнуть глазом я оказываюсь среди палаток и лежанок под сенью деревьев, где между ними ходят мужичины и женщины в чистых длинных одеждах. Позади же раздаются далёкие залпы артиллерийских орудий.

— Кто ты? — спрашивает один из магов.

— Я посланец Велисария, Корван, — отвечаю я, жадно поглощая свежими воздух, лишённый смрада битвы. — Он призывает вас на бой, — немного театральщины решил вложить и я. — Там город в огне, безбожники разоряют его. Вперёд, сыны и дочери Эндерала! — призываю я. — Пришло время исполнить наш долг!

— Если Велисарий зовёт нас, — поднеся ладонь, с которой срываются струи хлада. — Мы явимся.

Маги быстро сорвались с места — не менее полусотни опасных чародеев, которые объявились на поле битвы, выйдя из замаскированного лагеря и с помощью волшебства перенеся себя и меня ближе к месту действия. Я из глубины Сердцеземья вывел сокрытый кинжал Велисария и приготовил его к бою. Тем временем я кидаю взгляд на Арк… город объят огнём, даже отсюда видно разрушения в нём, заметны столбы дыма, которые поднимаются из него. Сколько же добрых людей лежит мертвыми там, а сколько ещё будет убито, если мы отступим? Всё пахнет кровью, металлом и порохом. Этот запах доносится от далёких пожарищ Арка.

Я поворачиваюсь к магам, которые начинают строится за мной неровными рядами, и вижу, как с их уст срываются облачка пара, которые они выдыхают. В их глазах я вижу пламя надежды на новый мир. Они ждут того времени, когда бой пройдёт и их заслуги оценят по достоинству и когда Велисарий принесёт им медяки.

— Наша цель, — я указываю на неширокий мост, который ведёт в Арк. — Мы должны пробиться до этого моста и захватить позиции возле него. После этого, объединяйтесь с Конаном и входите в город.

Маг, старший среди них всех, в знак согласия обнажил свой клинок, и мы двинулись по зелёной траве. Неримские части, которые оказались вытеснены сюда обратили на нас внимание, но было уже слишком поздно.

Мы наступаем по изумрудным лугам, ещё чистым не отравленным войной и враг разворачивает свои силы, готовясь встретить нас чёрно-жёлтой толпой, среди которой тут и там поднимаются стяги с изображением геральдического чёрного орла.

— За свободу человечества! — ветер доносит несуразный клич из стана неримцев.

Чародеи обнажили клинки и медленно подступают к вражеским рядом. В нас полетели стрелы, но они столкнулись о ментальные щиты. Мы же не остались в долгу, и маги отправили в еретиков Нерима колья льда и снопы молний, что пронзили и поразили этих псов.

— Принесите им смерть! — рычу я и мы срываемся на бег.

Полсотни магов выпускают во врагов бурю чародейского пламени и холода, электричества и энтропии, которая превращает первые шеренги неримцев в пыль и пепел. Их клинки сияют светом зачарования, а магический металл вскоре напьётся крови, выпуская стихии.

Я первый врываюсь в ряды противника, отталкивая немногих выживших от себя и предоставляя себе больше пространства для маневра. На меня выходят двое больших воина, несущих однолезвийные секиры. Отойдя назад я едва не падаю, зацепившись ногой и тело мертвеца, и закрываюсь щитом, который захрустел от соприкосновения с оружием врага, а по моей левой руке разлилось чувство болезненной слабости. Выпрямившись, мне приходится отходить, отбивая выпады мечей и вовремя уворачиваться от секир, которыми меня пытаются достать и подставляя их под шквальную магию диких чародеев, и вот уже эти два секироносца лежат на окровавленной траве… обмороженные и обугленные.

Внезапно мельком я замечаю, что среди толпы противников возвышается высокого роста человек, на нём блестит панцирь, его ноги покрывает тканевая жёлтая юбка, а голову его венчает шлем с плюмажем из жёлтых и чёрных перьев. Он стоит дальше всех, у самого начала моста, и мне туда не добраться.

— Офицер! — кричу я, указывая на новую цель, которая в недосягаемости для меня, но на помощь приходят наши.

Небольшой кавалерийский отряд на полном скаку врезался во вражеский строй с фланга — длинные пики снесли несколько первых рядов, втоптав и вмазав неримцев в землю под марево крови и вспоротых доспехов и отвлекая на себя большую часть войск.

Я побежал со всех ног к этому командиру в окружении пятерых диких магов, которые снопами искр, выставляя ментальные щиты, и струями пламени отгоняют от нас неримцев.

Вражеский офицер поднимет тяжёлый двуручный меч и идёт ко мне… я удостоился его внимания, чему непременно рад. Нашим приветствием стал стук двуручного меча о мой громоздкий щит, а затем я ответил ему резким уколом в грудь, но мой меч только скользнул по его панцирю, так и не поразив плоть. Он, издав звериный рык, лихорадочно бьёт, пытаясь меня задеть, но его клинок только перепахивает землю, иногда попадая и по телам союзников. Дикие маги в своё время расчистили нам поле для битвы, рассеяв вражескую пехоту ценой жизни своих собратьев и сестёр.

Я пригибаюсь, готовясь к броску и когда он подошёл ко мне совсем близко я бросаюсь на него и бью со всей силы щитом в его грудь, заставляя покачнуться, а затем пытаюсь раздробить ему стопу краем щита, но его сапог из оказался стали, и я услышал только звон.

Он в долгу не остался и «наградил» меня пощёчиной… ладонь, закованная в латы сильно прижгла мою кожу, но я не оставлю сражения. Видя, что оборона магов ослабевает, я решаюсь на последнее, что сейчас могу придумать. У меня остался последний «громыхатель», который я использую. Вонзив меч в землю я достаю оружие и жму на крючок. Раздался громкий залп, а затем звон, и я увидел, как на его груди родился фонтан искр. Офицер армии резко опустил свой меч, а затем упал на колени… и вскоре уже лежал лицом в мокрой земле.

Это настолько ошеломило неримлян, что по их рядах пробежала дрожь, паника стала медленно завладевать сердцами, но прежде чем они окончательно дрогнут, пройдёт много времени.

Убедившись, что тут всё нормально и продвижение ополчения усилилось, а пушки теперь бьют по южным воротам, запирая противника в городе, я достаю свиток и «упархиваю» с поля боя.

Снова оказавшись в Арке, в квартале знати я, чувствующий усталость и слабость в теле, смотрю на небо, которое становится всё светлее и светлее. Район полностью освобождён, пушки продолжают всё так же молотить врага, а у ворот на рынок кипит бой. Ко мне подбегает Велисарий, радостно сообщая:

— Молодец! Враги в городе теперь заперты, и мы перестреляем их как уток! — Велисарий показал на пушки, которые продолжают вести огонь, на арбалетчиков и лучников, которые находя цели меткими залпами делают армию Нерима слабее. — Протеже Арантеаля со своим спутником и ралаимами вычистили Подгород и теперь ведут бой за южный квартал. — Ты готов нанести последний удар? — спросил меня он, вытирая окровавленный меч. — Там на рынке сам Коарек повёл против нам последний штурм.

— Сам Коарек? — с энтузиазмом спрашиваю я. — Но как мы туда прорвёмся? Врагов слишком много.

— Мы… телепортируемая на рынок. Это наш шанс взять его живым.

— Хорошо, — соглашаюсь я и использую свиток, который меня и ещё два десятка храмовников переносит на площадь, окружённую полыхающими домами и перевёрнутыми догорающими прилавками; мы постепенно стали выходить из разрывов на теле реальности, и когда выпрыгнул последний, увидели, что вокруг нас ещё толпы врагов, но сердца наши не дрогнули, нет, только ещё сильнее наполнились решимостью.

Перед нами гордо стоит воин у разрушенного колодца, выпячивающий грудь. На нём латная броня, блестящая от дождя, и только чёрная накидка с орлом на панцире оттеняет его образ. Чёрные волосы и аккуратная бородка украшают благородный лик с квадратными очертаниями. Он, с обнажённым клинком, стоит в окружении офицерского состава, который пытается исправить положение, отдавая беспорядочные приказы.

— Сдавайся Коарек! — кричит Велисарий в десяти метрах от него. — Всё кончено!

— Нет! — резко ответил ему Коарек. — Все эти люди, да и вы тоже — все заражены религиозностью, и вы нуждаетесь в очистительной смерти! Вы не сможете помешать моему продуманному плану, по возвышению человечества!

— Очищения не будет, — я говорю сумасшедшему военачальнику.

— Ты не дашь родиться новому миру?! — закричал Коарек, готовясь к бою. — Хорошему миру?!

— Нет! — Велисарий опустил щит. — Мы сами станем лучшем миром!

Приготовившись, я идвадцатка храмовников в прекрасной синхронностью набросилась на офицеров Коарека и столкнулись два потока брони. На нас попытались броситься окружающие воины, но остатки стражи Арка и ополчение Велисария прорвалось со стороны квартала знати, сковав их боем.

Я, удерживая какого-то офицера на расстоянии, наблюдаю за тем, как Коарек схлестнулся с Велисарием. Коарек беспорядочно наносит ряд ударов, которые пытаются сокрушить щит командира, но у него ничего не получается. Велисарий широкой дугой касается панциря Коарека, распарывая накидку на нём. Я, отбившись от офицера, прорываюсь к своему командиру, чувствуя, как из моих лёгким болезненно вырывается воздух. Меня атаковал второй воин с мечами, окутанными молниями.

Велисарий отступил, давая раскрыть себя Коареку, который вогнав в его щит свой меч. Я, отсеча руку мечнику и отпихнув его, бросился к Велисарию через толпу неримцев, вложив все силы в таранящий рывок.

Коарек выдернул клинок и второй рукой поднял валяющийся под ногой топор и занёс их над Велисарием, готовясь вконец разбить его щит. Но, прорвавшийся, оказываюсь рядом — мой меч вонзается в руку, в локоть, прорезаясь через латы.

— А-а-а! — прокричал Коарек и всё закончилось.

Мир превратился в замедленную сцену того, как Велисарий сначала рассекает плоть на ноге противника, потом уходя от неумелого выпада одним рубящим ударом с хрустом ломает кости, а затем тычком ребра щита выбивает добрую часть зубов у Коарека, разверчивая его для себя. Это был финал.

— Ваш командир пленён! — закричал Велисарий, приставив меч к шеи Коарека. — Прекратите бой, и он останется жив! — Битва прекратилась и все неримцы на площади замерли в ожидании приказов от своих командиров, а Велисарий стал давить. — Прекратите эту бойню, иначе мы перестреляем вас как бешенных собак. Вы проиграли… мы даём вам возможность уйти в свои корабли! — мой командир ещё сильнее прижал меч окровавленной к шее, багровой от крови, стекающей от подбородка.

Что ж, ответ врага был очевиден. Спустя десять минут все бои в городе прекратились, а через час спал всякий лязг стали и залпы арбалетов, давая нам долгожданный отдых. Это была победа, но какой ценой?

Я остался немного побродить на рынке, чтобы отдохнуть после битвы и посмотреть на её последствия. Он завален мертвецами от края до края, и я спрашиваю себя при виде этой картины — ради какого безумия они подставлялись под пушки? Но тут ещё и множество наших воинов нашли смерть. Я слышу жалобные завывания ветра, которые напевают мне угрюмые песни о смертоубийстве… всё это было не напрасно.

Подняв голову к небу, мне открывается его картина — плотные облака рассеиваются и солнце, прекрасное тёплое солнце одаривает нас лучами света и своим великолепием. Я вспоминаю, что мы сражались ночь, рассвет и утро, у нас была цель — защита родины.

На мои губы лезет слабая усмешка. Ни Арантеаль. Ни Коарек — никто не достиг своих идеалов. Первый сошёл с ума и решил нас всех убить в разрушительном взрыве, а второй в желании как можно быстрее принести «очищение» повёл тысячи людей на верную смерть. Эта жестокая бойня не принесла никому — ничего. Коарек в тюрьме, его офицер-командующая готовит план отступления, ибо гибель её армии была мучительной и жуткой.

Я кидаю взгляд на одно из знамён с орлом, которое стоит где-то в стороне — рваное, потрёпанное и ставшее символом страшного поражения. Теперь оно станет олицетворением несбывшихся надежд, жестокости и тщетности безумных идей. Война точно оставит шрам на теле этого города. Даже во взгляде некоторых стражников, ополченцев и хранителей, я вижу опустошённость, растерянность и уныние. Они сегодня практически потеряли смысл жизни. Все мы слушавшем тут ветер, который стал похоронным гимном и хвалой для погибших.

В моих ногах и руках всё захвачено усталостью… мышцы сводит судорога и зелий нет, чтобы всё это унять, но я рад этому. Конечно, лучше было бы, если мы ошиблись, если бы неримцы сидели у себя дома, но всё же… вся наша «паранойя» и подготовка — всё это не зря, и мы одержали победу… тяжёлую, но Эндерал до сих пор свободная страна, а это главное.

— Мне всего лишь нужно пару часов… отдохнуть, — говорю я себе и уплетаюсь отсюда.

Глава 16. Итоги кампаний и лекарство для дам

Глава 16. Итоги кампаний и лекарство для дам

«Война. Жестокая война.

приносит несчастье, приносит смерть,

Разрывает семьи на части,

убивает жизнь, разрывает любовные узы.

И для любящего человека

не остается ни любви, ни хлеба.

Теперь только пепел и огонь,

и огонь, и мертвые»

— Из книги «Плач войны».

Ближе к вечеру. Обитель в Храме солнца.

Приятное чувство облегчение водворилось в мою плоть. Приняв несколько зелий и отдохнув, я смог восстановиться и приготовиться к встрече, которую назначил Велисарий. На мне простая бардовая рубаха, штаны из шёлка и сапоги — вся эта одежда не защищает от холодного ветра, здесь на вершине, но я рад её лёгкости… это всё-таки не доспех. На поём поясе покоится один «громыхатель»… напоминание о тяжёлом дне.

Я поворачиваю голову в сторону ворот. Там теперь нет кучи тел, только куски опалённого камня и множество чёрно-багровых пятен. Вспоминая о том, что тут не так давно было, мне становится слегка противно, я отворачиваю голову. Небо, такой прекрасный небосвод и отсюда открывается изумительный вид на то, как облака «пылают» в закатном золоте, как ранее бирюзовое полотно становилось ярко-оранжевым, а тучи окрашиваются в нежно-розовый оттенок. Для меня эта картина — сущность умиротворения, так необходимого после всего этого безумия, которое я сегодня пережил.

Но сейчас мало времени на то, чтобы всё разглядывать. Я прохожу через попалённую траву и отворяю дверь, быстро протискиваясь в щель. Взгляд налево и быстрым шагом я взлетаю на ступени закрученной лестницы, ведущей на второй ярус, где и раскинулся стол для собраний. На меня тут же уставилось несколько пар глаз в немом приветствии.

— О, вот и наш рубака, — сказал в мою сторону наёмник в синей куртке, перебинтованными руками и ногами. — Никогда не думал, что скажу, но я рад тебя видеть.

— Джеспар, — с хрипотцой я к нему обращаюсь. — Я тоже рад, что вы все пережили эту ночь. Мы ведь могли все… сгореть и не от рук неримцев, — после этих слов я прохожу дальше и занимаю один из стульев, положив ладони на холодный каменный стол.

— Я до сих пор не могу поверить, — раздался тихий поникший голос от израненной и покрытой бинтами смуглой девушки с коротким волосом в лёгкой одежде — штаны, кофта и ботинки. — Арантеаль, как он мог?

Тут я вижу ещё нескольких человек — это «чудо» из Нерима, Велисарий и Аксандер… я немного удивлён и одновременно рад его видеть, я бы его спросил, как он пережил эту ночь.

— Он поступил по свой «чести», — сказал Джеспар, поглаживая светлую бородку.

— Так, — устало произнёс Велисарий, скрестив руки на груди, одетый в парчовый дублет, свободные брюки и туфли. — Я не хочу сейчас говорить об этом. После возвращения в Арк, Арантеаль нечасто со мной говорил, поэтому я мало что знаю. И спрашиваю у вас, какого чёрного стража это было? Он зашёл с вами нормальный, а вышел уже безумцем, который хочет уничтожить мир.

— Да тут долгая история, — заговорил Джеспар. — Даже не знаю с чего начать.

— С самого начала, — потребовал Велисарий. — Желательно с подробностями.

И нам рассказали. Про то, как это «чудо» из Нерима бежало из своей родины и было практически убито, как потом его стали преследовать видения, как началось его восхождение в Святой орден. Мы услышали «захватывающую» историю о том, как Арантеаль решил избавить мир от очищения — своеобразного конца света, когда живые возносятся в сущность иного мира — в Высшего, и бросил на это все ресурсы, отчаянно цепляясь за подсказки в пирийских руинах. Как пришелец из Нерима бегал за какими-то чёрными камнями, а потом они отправились в город звёздников на воздушном корабле, но там потерпели фиаско, да и один из друзей «чуда» получил серьёзные травмы. Но затем их привело в Город разливов — древнюю пирийскую столицу, где чтобы достать нуминос для светоча они проникли в разум высшего, но там их постигла неудача — вероломное предательство Юслана, который сознался в том, что он нанял наёмников, он попытался помешать исследованиям Лишари и устроил покушение на неё, он перебил разведчиков, которые должны были следить за гаванью. И всё это он свершил из-за мести Арантеалю, который в давность свою на Кире перебил население деревни, которое было оппозиционно настроено против Рождённых светом… и среди жертв той бойни была семья Юслана. Всей целью его жизни стало лишить Арантеаля всего, и жажда мести ослепила его. В конце концов, Арантеаль под нашёптыванием лжи высших, решил, что он лучше погубит весь континент, нежели даст Коереку овладеть городом и продолжить свой поход против религии. А то «чудо» из Нерима пообщалось с самим «чёрным стражем», которое оказалось пленником собственной глупости — чтобы пережить «очищение» оно заперло себя в каком-то механизме и поведала ещё одну историю — только про то, что Высшие на самом деле слабые, но люди сами каждый раз, ослеплённые гордыней и эгоизмом убивают себя в кошмаре «очищения». И после того, как-то существо обрело вечный покой отправленные за нуминосом, вернулись на поверхность, но к своему удивлению встретили здесь не раскрытое небо и торжество тёмных сил, а жаркий бой, лютое побоище.

Мы внимательно слушали этот рассказ, от которого становилось не по себе. План тех «высших» мне показался полной сумбурностью, но вынужден признать — они хорошо сыграли на чувстве быть «спасителем» у Арантеаля и одурманили гордыней то «чудо» из Нерима. Всех вели на убой, ослеплённых и прельщённых, однако в том, что я услышал много неясностей.

— И тут на поле игр появляемся мы, — внимательно выслушав, сказал Велисарий, выдернув меня из размышлений. — Удивительно, но если бы не тот раскол и не помощь Джеспара, возможно… этого дня бы и не было.

— Это значит, что угроза «очищения» остановлена? — спросила Калия.

— Я думаю нет, — посмотрев на неё, опечалил всех Велисарий. — Мне до сих пор многое непонятно, но если верить сказанному, то среди народов других островов могут появиться фигуры, которые его запустят, — командир задумался, почёсывая затылок. — К тому же, мы не знаем… есть ли ещё светочи в других краях.

— И что же нам делать? — вопросил Джеспар. — Это что, теперь и бежать некуда от всего этого? Хоть в нецивилизованные земли уходи.

— Для начала нужно отправить послания всем тем, до кого мы дотянемся, — Велисарий провёл пальцами по пергаменту бумаги. — Предупредим их о событиях, которые имели место между нами.

— Во всём этом паршиво, что после смерти нас ждёт полная жуть и Высшие, — огорчился Джеспар.

— Не думаю. Мы много раз сражались с духами, с неуспокоенными душами… если было «вознесение», то почему они восставали? — Велисарий продолжил развивать мысль, слегка усмехнувшись. — Коллективное подсознание? Что за несуразица… если оно есть, то как его не разорвали противоречивые мысли?

— Но ведь и «Высшие» из подсознания «вознесённых» людей, — напомнило о себе «чудо» из Нерима. — Неосознанные и движимые только злобой сущности.

— Высшие… хочешь услышать мою версию? — спросил Велисарий.

— Давай, Си’Ра, — ответила Калия.

— Скорее всего они, те, кого называют «Высшими», всегда существовали, но «вознесение» каждой цивилизации для них это своеобразное… эм, как бы выразиться… создание духовной «одежды», которая появляться из всех чёрного отпечатка на душах, который образуется от всех плохих действий и мыслей. А очищение — это финальный акт… сбор и формирование этой «плоти» для демона, чтобы он мог проявить себя потом в материальном мире по своему желанию. Их действия — осознанные и полные нашей… извращённой и чёрной логики.

— То есть ты хочешь сказать, что это «очищение» впитывание знаний? — тихо спросила Калия

— Да-а, — выдохнул Велисарий. — Этот «сбор» может быть даёт им образ наших мыслей, речевые способности, понимание нас со стороны зла. А души, вы думайте, как хотите, но они отправляются в другое место, будь до «вознесения» или после.

— Интересно, что бы на это сказала та пресловутая «женщина-под-вуалью», — покачал головой Джеспар. — Всё это сложно… что б его.

— А она… — застучав пальцами о стол, задумался Велисарий. — Как мне рассказали — та «машина» говорила о том, что она неосознанная… но стоит ли верить существу, которое от столетий одиночества могло сойти с ума и столько нафантазировать на почве галлюцинаций? — посмотрев на всех, спросил Велисарий. — Вы думайте, как хотите, но скорее всего это может быть так. Сойдя с ума, «машина» мог много чего напридумывать. Та «женщина» может быть вестником высшей воли, которая запускает «цикл», как-то действовать на историю, либо… нести ложь с целью так же повлиять на ход истории.

— Но ведь «очищения», — пытается возразить Калия. — Они показывают правоту сказанного ей или «машиной».

— Не думаю, — потёр подбородок Велисарий. — Нам доподлинно известно только об одном «очищении», то которое случилось с пирийцами. Я бы хотел увидеть артефакты других цивилизаций, строения, но пока не находил, — командир посмотрел на пришельца из Нерима. — Сколько высших вам являлись?

— Не больше пяти-шести.

— Интересно… почему не больше? — усмехнулся Велисарий. — К тому же, те, «Высшие», они любят лгать и направлять на ложные пути. Так что верить им — себе дороже. Арантеаль вам в пример, — мой командир немного приумолк, снова сложив руки на груди. — Да и ту «одежду» для себя Высшие могли получать по-другому… накапливая опыт и наблюдая за ними или из одного «вознесения» могло появиться духовного материала сразу для нескольких «Высших»… просто у меня на глазах один пример — пирийцы.

— Но ведь мы побывали в разуме одного «высшего», а не нескольких, — раздался голос пришельца.

На этот раз решил ответить я:

— Я прошу ещё учитывать, что «Высшие» вели вас по намеченной дороге, — пытаясь скомпоновать теорию Велисария, я стал развивать его мысль. — Вас могли «радостно» принять в подготовленную душу. Да и «Слово мертвеца» возможно «определило» вас в разум «Высшего», который был ближе всего к вам и следил за всем.

— Интересная мысль Этьен, — покачав головой, произнёс Велисарий. — Ладно, давайте подумаем о теологических вопросах попозже. Сейчас нас ждут насущные проблемы. Что у нас городом?

— Это вас нужно спросить, Велисарий, — произнёс наёмник в синей куртке и светлым волосом. — Это вы же у нас теперь, чем-то тут руководите.

— Не совсем руковожу-у, — затянул мой командир. — Я не король, не великий магистр. Как воин, может и могу что-то.

— Какая разница? По вашей милости мы тут сидим, и все презираемые свободно расхаживают по Арку. Так и расскажите нам, почему по городу свободно гуляют ралаимы, и дикие маги? А то как-то тревожно.

— Вам ли не наплевать?

— Да мне всё равно, — усмехнулся Джеспар. — Я итак собирался отбыть куда-нибудь на Киле. Но вот кажется, что люди не одобрят ралаимов на улицах.

— Они помогли нам в войне, Джеспар. Без них Коарек сейчас бы разгуливал по Арку победным маршем, — сердито произнёс Велисарий. — Но если вы хотите знать, что с городом… нам повезло, что это была не вся армия Нерима, а только её штурмовой корпус. Без техники, без инженеров, без катапультной артиллерии… в общем, благодаря нашим новым друзьям из диких магов, бывших разбойников, кочевников и Ралаты, а также новым пушкам и снарядам мы одержали тяжёлую победу.

— Но не только это, мне кажется, — произнесла Калия.

— Да, фанатизм Коарека и его желание как можно быстрее уничтожить светоч сыграли с ним злую шутку. Если бы встретились в чистом поле, то шансов было бы меньше, в так в городе… он сам себя завёл в ловушку, — согласился Велисарий.

— Так что по итогам? — настаивает Джеспар.

— Ах да, — Велисарий подтянул к себе какую-то бумажку и стал с неё читать. — Из всего контингента стражи в живых осталось пятнадцать процентов, из контингента хранителей только двадцать процентов в живых, послушников и кандидатов не более тридцати процентов, а из магов около сорока процентов.

— Не весёлая статистика, — вымолвил Джеспар, опустив голову. — А что там по горожанам?

— Подсчёты ещё идут, — мрачно ответил Велисарий. — Это ещё хорошо, что мы пересилили часть горожан в Речное.

— Что ж, судя по цифрам — это конец для Святого ордена, — мрачно отметил Джеспар. — Эх, старик Константин был бы рад концу, но не жертвам.

Велисарий подтянул к себе вторую бумажку, с которой начал монотонно зачитывать текст:

— Рапорт капитана наёмников с Фермерского берега. Неримские патрули и отделения пытаются занять стратегически важные постройки — фермы и амбары, но мы пресекаем эти попытки. Противник начал сжигать и отравлять поля, нападает на караваны с продовольствием. Потери на складах составляют сорок процентов от всех продуктов, — Велисарий отбросил рапорт. — Теперь нам ждать только восхождения посевов на Солнечном берегу и Речном. Без этого, Арк и армию ждёт угроза голода. Я попробую уговорить магов и алхимиков, чтобы они сдобрили почву и урожай можно было бы собрать быстрее, только это может сказаться на почве. Только не знаю, сработает ли.

— Это хорошо, — на худых губах Калии я заметил эфемерную улыбку. — Людям нужно что-то есть. А что по постройкам?

После вопроса Велисарий подтянул к себе вторую бумажку и раскрыл её, спокойно зачитывая содержимое:

— Вот. Совсем свежий. Отчёт комиссии каменщиков от компании Золотой серп — «Об оценке состояния городских построек». Данный отчёт, — Велисарий поморщился и протараторил, так это нам не нужно — бюрократия. Ах, вот. Десять процентов городских домов не подлежит восстановлению, ещё тридцать процентов в критическом состоянии, сорок требуются в ремонте и двадцать и двадцать в относительной норме.

— Варвары, — выругалась Калия и тут же напряглась. — Где нам брать столько стройматериалов? А если ударят холода? Народ быстро начнёт мёрзнуть, — волнения Калии мне понятны, и я разделяю их, надеясь услышать ответ от своего командира.

— Солнечный берег нам поможет. Древесина и камень, руды и песок — скоро можно будет начать поставки в Арк.

— Чудесно, — на этот раз я разглядел подобие улыбки у Джеспара. — Вы быстро со всем разбираетесь, Велисарий. Вы это всё заранее распланировали?

— Нет, — мой командир сложил руки на груди. — Это итог продуманной политики, мессир Джеспар. Вам не было до нас и нашей работы дела.

— Да мне и сейчас особо это не интересно. Я — наёмник. Мне платят, я делаю.

— Понимаю… но позвольте закончить. Я давно рассматривал Солнечный берег, как стратегически важный регион, — Велисарий положил руки на стол, смотря на карту. — Окружённый горами, лёгкий в обороне, плодородная почва, климат — всё это делает из него житницу, которая помогла нам натренировать ополчение, дать ему броню и оружие, а теперь Солнечный берег поможет Арку восстановиться.

— Этому всему нужен правитель. Народ без власти вскоре оскотиниться, и мы можем сожрать сами себя, — пустился в раздумья Джеспар. — Сейчас пока всё хорошо, но когда пойдут первые конфликты, что тогда?

— Джеспар прав, — поддержала наёмника Калия. — Нам нужно, что Святой орден снова встал у аппарата власти. Хоть мне это не нравится, хоть это глупо, но они — единственные, кто может сейчас поддерживать какое-то подобие порядка.

— Калия, от Святого ордена мало что осталось, — запротестовал Велисарий, его взгляд сделался едва гневным. — Да и он дискредитировал себя. Не ты ли Джеспар говорил, что ему конец?

— Да, ему конец. Но сейчас его жалкие остатки могут взять бразды правления на себя.

— Нет, — твёрдо ответил Велисарий. — Завтра соберётся заседание Первого совета всех участников компании против Нерима, и мы решим, как жить дальше.

Я заметил, что лицо Джеспара так же продолжает являть безучастие, а вот Калия немного смутилась:

— Меня конечно сейчас осудят, но считаю, что Арантеаль, под стражей и надзором, но должен вести некоторые дела. Он правитель и никто кроме него не знает, как управлять страной.

— Калия, — меня пробирает негодование от её идеи. — Ты же понимаешь, что за хорошие дела он сейчас в тюрьме в наручниках, которые блокируют магию.

— Что бы не вытворил Арантеаль, — заговорила Калия голосом мягким и сухим, как песок. — Он правитель, он лучше знает, что нужно стране.

— Калия он же нас чуть не угробил! — прикрикнул Джеспар. — Этот недоделанный спаситель, проклятая сволочь, едва не отправила на встречу с Высшими.

— Он, — вспылил я, поддерживая наёмника. — Государственный преступник! И его будут судить.

— Но он — Великий магистр, — продолжает Калия. — Да, он хотел включить светоч, но только потому, что думал, что таким образом спасёт мир. Он не знал, что это запустит то самое «очищение». Его просто обманули «высшие».

Калия Закареш — прекрасная девушка с улиц Подгорода, которую спас один из хранителей и привёл в Святой орден, где его политика приёма новичков в свои ряды стала намного мягче. Я помню её, как послушницу, которая постоянно уходила медитацию, сдержанную и мрачную, но в тоже время добродушную и говорящая о справедливости. Она видит в Святом ордене — абсолют, который всегда держал страну в ежовых рукавицах, правил тысячелетия, а ныне наступает его закат и для неё он болезнен. Да и для многих людей — в Подгороде, в ледяных пустошах, в пустынях на востоке — он давно уже превратился в призрака, героя древних легенд и заветом Мальфаса. Но теперь наступает новый период истории, который пугает братьев и сестёр в Ордене… в том числе и мне волнительна неизвестность.

— Калия, — осторожно заговорил Велисарий. — Арантеаль… он не способен управлять государством, — командир поднял руку в движении указании подъёма. — Аксандер, расскажи им то, что поведал мне.

— Хорошо, — стражник провёл рукой по седой голове. — Работаем, — он подтянул к себе несколько бумажек. — У меня здесь протоколы допроса нескольких людей, которые были в тот день, когда свершилось покушение на Лишари Пегаст. В них указывается, что два человека с тёмным оттенком цвета кожи на открытых участках поднялись на второй этаж. Потом, — Аксандер ткнул рукой в мою стороны. — Мы исследовали ящику и вещество, который ранее нашли благодаря Этьену. Да, там была светопыль идентичная найденной на месте преступления.

Мне немного приятно от того, что результаты моей работы вошли в протоколы Аксандера, но я спрашиваю себя — «А почему Юслан не был схвачен ранее?».

— Я, собрав все материалы отправился к Арантеалю и предоставил их ему. Я понимал, что этого мало, что Ша’Рим мог быть обычным наркоманом или сбывал её, что он не имеет отношения к покушению на Лишари, но всё-таки, чтобы продолжить расследование, нужно было допросить Юслана или устроить у него обыск, провести иные процессуальные действия.

— И? — вопросив, замерла Калия.

— Он мне ответил, что всё ещё мало улик… понимаю, этого реально маловато, но чтобы провести в отношении Юслана расследование достаточно. Как я был зол! — стукнул об стол ладонью Аксандер. — Простите. Да он сказал и то, что Юслан слишком ценная фигура, чтобы просто так, в условиях малого количества улик, его как-то задерживать.

— Ведь действительно, — говорит Калия. — Это слишком мало.

— Да, — развёл руками Велисарий, — но если бы в отношении него проводили отдельные процессуальные действия, то может нашли бы что-то, и он… не уничтожил бы ваш нуминос.

— Слишком много «бы», — отмахнулась Калия. — Во всяком случае Святому ордену сейчас нужен глава.

— Может, Калия, — мой командир повернул ладонь вверх в жесте предложения, — ты возглавишь Орден? Верховный магистр Мерраджиль сейчас слишком занят работой со светочем, чтобы руководить чем-то.

— Я… я не могу, — голос девушки задрожал. — Это… работа не для меня. Я… собираюсь покинуть Святой орден. Да и история в замке Даль’Галара, с той девочкой… слишком трудно, мне нужно отдохнуть.

— Кстати, а что было в Даль’Галар?

Велисарию поведали, о том, что произошло в отдалённой крепости и как чародей-алхимик с помощью проклятой магии пытался воскресить свою дочь, но что-то пошло не так. Не больше, не меньше.

— Девочка наверняка была в коме, — со скепсисом вымолвил Велисарий, как только голос «чуда» из Нерима умолк. — Какой бы не был бальзам, ни что не остановит тление тканей, не процессы первичного разложения. Организм без кислорода, без жизненной энергии… умирает. Тебя это шокирует, но магия и алхимические приёмы могли просто существенно замедлить в ней жизнедеятельность до такой степени, чтобы поддерживалась искра жизни.

— Есть иные проблемы, — осторожно отметила девушка; я в её интонации слышу неприятие к тому, что говорят, вижу, что Калия желала ла бы сменить тему.

— А какого рода проблема? — поинтересовался Велисарий, откинувшись на спинку трона, где раньше сидел Арантеаль. — Подробнее, если можно.

— Скажем так, Си’Ра, — Калия глубоко вдохнула и тяжело выдохнула. — Иногда, в критические моменты меня захватывают приступы злобы. Да, назовём это так, — речь Калии стала легче. — Сильной злобы, во время которой я могу… забываться, будто бы вторая сущность вылезает. Возможно, это влияние магии. Я не знаю…

Мне кажется или Калия чего-то недоговаривает, в её словах я вижу чувствую часть правды. Но если ей так хочется, то пускай.

— Ты уверенна, что магии? — Велисарий положил голову на ладонь. — Возможно, магия только гипертрофировала твою… злобу и ненависть, — мой командир наклонился и нашёл что-то на полу, в его руках показалась книга в смени обложке. — Как-то добрался я до одной книги в здешней библиотеки. — «Душа — сознание и подсознание», — он кинул её в сторону Калии, и она цепкими пальцами схватила её. — Почитай. Там есть очень интересные моменты о том, что разрывает нашу душу и то, в подсознании есть «чёрный омут» — наша не самая хорошая сторона. При сильном стрессе тот самый «чёрный омут» может перехватывать управление телом.

— То есть, она это часть меня? Истинная — я? — испугалась девушка.

— Нет, эти две части обе ложны. Каждая из них рожденная из психотравматических выводов. И что бы исцелить это, можно поработать с душой.

— Не знаю. Твои слова, Велисарий, — я смотрю на усталое лицо Калии, слышу её упадший голос, — они полны неясности, кроме одной цели. Ты хочешь посадить меня на пост великого магистра. Но я не могу… нет такого решения, чтобы запереть во мне злобу.

— Есть решение этой проблемы! — все мы повернули голову и увидели, как со звонкими словами к нам в Обитель вошёл человек в жёлтой одежде и с широким капюшоном. — Господин Велисарий, мне сказали обратиться к вам.

— А ты кто ещё такой? — вопросил Джеспар.

— Апотекарий О’Брайенн, — представился вошедший. — Мне сказали, что насчёт проблемы Красного безумия можно обратиться к вам.

— Хорошо-о, — я услышал в протяжном слове своего командира усталость; все мы после сегодняшнего дня сильно подустали и держимся только на зельях. — Говори, что принёс.

Он подошёл к Велисарию и положил рядом с ним кипу пергаментов, на которую тут же положилась рука командира, и О’Брайенн продолжил речь.

— Это мой отчёт.

— Давай коротко, я хочу, как можно быстрее найти кровать. Сегодня выдался слишком тяжёлый день.

— Хорошо, — апотекарий посмотрел на меня. — Благодаря Этьену я получил нужные мне образцы для исследования. В них я обнаружил клетки магически изменённые… раньше казалось, что это может быть вирус или бактерия, но это только половина истины. Моя теория такова — болезнь имеет магическое происхождение и постигает людей со слабыми ментальными способностями, плюс к которым прибавляется группа сильных стрессов и потрясений на почве подавленного чувства вины или злобы, — О’Брайенн упёр руки в бока. — Магия или её носители попадая в организм, возбуждают подсознание, нивелируя сознание и человек подчиняется его требованиям разрушать и убивать.

— А как это связано со мной? — сердито поинтересовалась Калия. — Ты же не хочешь сказать, что у меня Красное безумие?

— Нет… решение для сдерживания может быть одного и тоже. Не для лечения, а для сдерживания.

— И что же это? — Велисарий отодвинул отчёт апотекария, думается мне, что сегодня он его читать не станет.

— Я вывел антидот. Это концентрированный экстракт сон-травы[30], безопасная вытяжка успокоительного вещества из светопыли, эликсир мяты, валерианы, хмеля, а так же ещё нескольких веществ.

— Сон-травы? — переспросил Джеспар. — Её сколько людей употребляют и ничего. Да и ты решил всё население посадить на светопыль?

— Я говорю о концентрированном экстракте, — спокойно ответил апотекарий. — Ты и это безопасная вытяжка, которая не вызывает зависимости.

— Как это поможет? — спросил Велисарий. — И зачем это Калии?

— Этот антидот снижает возбудимость психики в организме, он не даёт подсознанию овладеть телом, укрепляет сознание. Это поможет до тех пор, пока не будет найдено лекарство, — О’Брайенн повернулся к Калии. — Я слышал у вас есть вспышки гнева? Этот антидот успокаивает душу, в том числе избавляя и от гнева.

— И будешь ты как наркот под кайфом, — сыронизировал Джеспар.

— А что с лекарством? — поинтересовался Велисарий.

— У вас были какие-то кусочки некого сигила, которые не позволяют болезни овладеть? Так? Хранители рассказывали. Я бы хотел изучить на предмет измельчения в порошкообразную массу и для применения вместе с раствором, чтобы выработать «магический иммунитет».

— Хорошо, ещё что-то? — с закрытыми глазами рухнул головой на ладонь Велисарий.

— Да, у меня готов раствор для Лишари Пегаст. Мы можем его применить, — уверенно произнёс О’Брайенн, ожидая ответа.

Меня проняла дрожь и одновременно радостное трепетное чувство, когда я услышал слова апотекария. Мне отрадно от того, что она наконец-то встанет с койки, что сможет выйти из этого лазарета и прогуляться. Её грудь снова наполнить свежий воздух, она сможет воочию узреть, что её работа со светочем практически увенчалась успехом. Я же опять услышу её немножко низкий, но завораживающий голос, увижу околдовывающие глаза орехового цвета… странное чувство, но я пониманию, что мне будет хорошо только от одного знания, что с ней всё в порядке, что она здорова и не прикована к постели. Я бодро смотрю на других собравшихся и мне кажется, что они тоже разделяют мой энтузиазме.

— Ну как? — снова спросил О’Брайенн. — У меня всё готово. Её тело в полном порядке, только осталось «включить» сознание. Мой препарата поможет ей с семидесяти процентной вероятностью.

— А зачем ты меня спрашиваешь? — спросил Велисарий. — Я за неё не отвечаю, да и просто не компетентен в этом вопросе.

— Я думаю, что нужно её поднять, — с заботливостью мне на радость соглашается Калия.

— Вот у неё вопросов будет, — улыбнулся Джеспар. — Ладно, давайте попробуем. Она не заслужила того, чтобы валяться на кровати столь долгое время.

— Тогда, — О’Брайенн повернулся к выходу. — Я всё подготовлю. Приходите в лазарет, побыстрее это закончим.

Все поднялись и быстрым шагом направились к лазарету, чтобы воочию увидеть «возвращение» девушки из пограничного царства сумрака. Поднимаюсь и я, но как только собираюсь поспешить за ковыляющим Калией и Джеспаром, меня останавливает голос Велисария:

— Этьен, — с обращением останавливаюсь я. — Хочу тебе сказать, друг. После того, как я узнал, к кому ты тогда полез за грибом, хочу тебе сказать — если ты у неё вызываешь хоть крупицу интереса, то не упусти момент. Орден, Эндерал — всё это оставь тем, кто живёт этим.

— Я понимаю, — кивком соглашаюсь с командиром. — Спасибо.

— А теперь, — Велисарий показал на выход, — иди в лазарет и встреть её.

Спустя десять минут мы стоит в квадратном помещении, в котором изливается приятное тепло камина, есть несколько кроватей и на всех лежат раненные. Мы же собрались возле одной, где «спит» неримка в белой длинной рубахе.

— Как же она похудела, — тихо шепчет Калия.

Я, находясь в лазарете рядом с Лишари, почти не замечал её сброса веса, но внимательно всматриваясь вижу, что её щёки впали, лицо стало более утончённое, сильнее выражаются костяшки на ладонях. Но всё же, даже эта вынужденная диета не отняла от её красоты — она всё так же прекрасна, как и ранее. Её голова покоится на подушке, на тёмном волосе. Взгляд моих глаз водит по её гладкой слегка смуглой кожи, до которой я хотел бы дотронуться. Одновременно я рад, что наконец-то она поднимется, а с другой стороны меня терзают сомнения и волнения от того, что может пойти что-то не так, что лекарство не подействует или ещё хуже — её здоровью будет нанесён вред. Эта мысль вызывает у меня противное ощущения сжатия в груди и горькой тошноты, но переборов себя, я смотрю за действием.

Апотекарий, держа шприц, прошёл между нами подобно тени и взял её за запястье, придавив вену своим пальцем.

— Пульс в норме для такого состояния… приступим.

Апотекарий оттянул немного часть рубашки оголяя верхнюю часть груди, нащупав место для удара в сердце и занёс шприц для укола. Быстрым движением он погрузил сталь в тело, отчего меня прошиб болезненный мондраж.

— Господи, — вслух от волнения взмолился я, трясущимися руками коснулся лба с которого стекает градом холодный пот, — помоги.

Процедура протекает очень быстро, я пытаюсь не смотреть на то, как металл вошёл в плоть и вещество попало в сердце, как оно стало «раскручивать мотор» организма. Всё продлилось недолго. Но у меня возникло ощущение, будто это меня пронзили и не шприцом, а мечом в грудь. Тут же апотекарий отскакивает назад в ожидании результата. Секунда, две пять — до сих пор нет результата. У меня с силой взрыва пороховой бочки рождается тоскливое унылое чувство, но оно сию секунду развивается другим чувством — помесь радости и удивления.

— О-о-о-о-х! — раздаётся на всю комнату и девушка, что ранее неподвижно лежала, резко подняла спину, жадно хватая ртом и носом свежий воздух.

— Лишари! — кричу я и не сдерживаю себя, чтобы не сорваться к ней — мои ноги сами меня понесли к ней, но я столкнулся о преграду.

— Стоять! — меня остановил О’Брайенн, ударив тыльной стороной кулака в грудь и сам бросился к ней, подлетев к глазам, но он не увидел в них безумного огненно-красного блеска. — Всё в порядке, — с этими словами он отходит в сторону.

Лишари, обескураженная и удивлённая смотрит на меня, человека, который прильнул к ней, приобнял слегка за плечи и спросил:

— Ты как? Я надеялся, что мы тебя не потеряли.

— Я… где я? Ох, — Лишари схватилась исхудавшими руками за голову, проведя по моим рукам. — «Кочевник»… Карим… проклятье! — стала беспорядочно она перебирать слова. — Светоч, очищение! Что произошло, ко всем…, - выругалась дама.

— О, да, Лишари, узнаю её, — сделал шаг вперёд Джеспар. — Это будет долгая история, но тебе пока нужно отдохнуть.

У меня на лицо лезет улыбка от того, что она встала…, впрочем, её развивает крик от одного из послушников, который ворвался сюда:

— Бунт!

— Какой бунт!? Что вообще за фигня творится!? — крикнула Лишари.

Глава 17. Восстание Вольного народа Арка

Глава 17. Восстание Вольного народа Арка

«Человек вспыльчивый розни и распри учиняет против властей, но тихий и мирный утешает их. Не будем же мы как неблагоразумные вспыльчивые, и не станем поднимать восстаний, мятежей и учинять крамол, ибо это дела тьмы»

— Из книги «Предание»

Спустя час.

Вечер, смеркается. Это был бы прекрасный закат в городе, на который можно было бы посмотреть с высоких башен, но ныне он омрачён безумием народа, который решил пойти против остатков власти, ведомый мракобесием и предрассудками. Я удивлён — только что закончилась война, город лежит в руинах, а у этого неблагодарного сброда есть запал подниматься против свои освободителей?

Ох, как бы я хотел остаться с Лишари, как бы мне хотелось с ней поговорить, но долг зовёт. Я нужен сейчас там, где это необходимее всего. Благо с ней остались те трое — «чудо» из Нерима, Джеспар и Калия, а нас же зовёт труба. Я даже с ней обмолвиться словом не успел.

Восстание… на мгновение я вспомнил, что уже в Эндерале восставал народ — в стародавние времена, практически тысячу лет тому назад, женщина из Подгорода, ремесленница Килана подняла тучу бедняков и нищих против Святого ордена и закрепилась к северу от Сердцеземья и к югу от высоких снежных гор. Резня продолжалась несколько лет, прежде чем Орден, осадивший их базу обманом не вынудил её сдаться, а её последователей перебил, как бешенных собак. И ныне то место нарекается «Мрачной долиной», где до сих пор от края до края разбросаны кости, а восставших мертвецов там больше всего.

Взяв с собой меч, я и Велисарий несёмся по лестнице, а затем за ворота и выбегаем на рыночную площадь, где целое столпотворение — по краям площади толпу пытаются удержать немногочисленный солдаты — я вижу ряды ополченцев в лиловом, среди которых то и дело мелькают табарды красно-белой расцветки. А в самом центре самый смак — толпа народу, вооружённая простыми железными мечами, вилами, ножами, молотками и топорами.

— Долой «диких»! — раздаются безумные крики. — Свободу «Вольному народу Арка!».

Мы практически добежали до народа, как слышется грозное предостережение из ряды стражи:

— Если из вас недобитков подойдёт ещё на два метра, я лично пущу его потроха на корм собакам! — это была угроза от высокого воина, который уже приготовил секиру, и люди устрашились, но долго ли в них ещё будет сохраняться страх?

Мы пробежали к самой страже, и я снова поражаюсь. В воздухе всё ещё стоит железный запах крови на пару с терпким ароматом гари, ещё не убраны тела убиенных, а народ с вилами на нас выходит. Стража и ополчение создали подобие стены — окружили щитами несколько десятков разъярённых человек, выставив в их сторону острия месей и наконечники копий… кажется, это единственное, что удерживает народ от погромов и открытых бунтов. Велисарий одёрнул одного из воинов за плечо, развернув к себе и требовательно сказал:

— Воин, докладывай!

— Да тут такое дело, — стражник повернулся к нам, — некий Брайвак подбил часть люда доброго на крамолу. Он молвил, что «дикие», ну маги, и эти, из Ралата, да и бедные, что сейчас вольно ходют по городу, нам не друзья. Это мол нарушение заветом Мальфаса, во, а значится, их надобно изгнать.

— Заветов, значит! — вспылил я. — Мальфаса им подавай!

— Дайте пройти, — спокойно потребовал мой командир и мы вместе с ним, с трепетом сердечным двинулись вперёд. Велисарий прошёл за ряды стражи вместе со мной… мы, без доспехов, считай с открытой грудью идём на вилы разъярённой толпы. Мне страшно от этого и я инстинктивно держусь за рукоять меча и ручку «громыхателя», чтобы защитить себя, но вот в глазах Велисария я вижу спокойствие.

Он встал прямо напротив толпы, где мы видим только блеск железа и сумасшедший глянец в глазах народа.

— Убирайтесь отседава! — кричит Конан. — Забирайтесь обратно в свои норы, иначе мы пережим вас как свиней!

— Вас всех не заткнуть! — ответом становится ему крик из толпы. — Вольный народ Арка требует, чтобы его послушали!

— И чего же хочет Вольный народ Арка? — спросил Велисарий, и чтобы ответить на его вопрос из толпы вышел лысый мужчина, в синем кафтане, сапогах и белой рубахе, и воззрев на него мой командир требует. — Скажите же!

— Я, Брайвак из Арка, — разведя руками начал мужчина, — созвал всех неравнодушных, всех, кому есть дело до любимого города для создании движения Вольный народ Арка, чтобы наш голос, наше слово было услышано!

— Давай без этого пафоса, — приподняв руку, попросил мой командир.

— Скажи, полководец, почему по нашему городу шляются всякие отбросы вроде диких магов. Они — корень зла, они творят против нас злобу, они — еретики, отвернувшиеся от света Мальфаса! — закричал Брайвак и поднял руку с кулаком. — Жги ведьм!

— Идиот! — Велисарий обнажил клинок и на этот раз я не узнаю речей своего командира. — Они сражались за то, чтобы вы жили. Они проливали свою кровь, теряли братьев и сестёр за то, чтобы ты, дебил, сейчас не валялся в горе изуродованных тел!

— Но они идут против заветов наших богов! — не унимается этот лишенец и меня всё сильнее одолевает желание пальнуть в него. — Мальфас, Ирланда, Тир и другие.

— Ваши боги мертвы! — кричу я, не удержав в себе от злобы досадных слов. — Мальфас и другие умерли. Правы неримцы, это были ложные боги!

Народ опешил от таких слов — мгновенно все его требования развеялись будто морок. Мне они показались осиротевшими детьми. Все они от моих слов потеряли смысл бытия, лишились главного в жизни, чему естественно не верят:

— Ты лжёшь! — кричит Брайвак. — они боги и они не могут умереть! Рождённые светом всегда нас оберегали, и сейчас они живы и сам Мальфас взирает на нас! Да, ты — лжёшь!

— Тогда почему неримцы напали на нас! Из Нерима, страны, где жили Рождённые светом? Поймите, что если бы они были живы, то допустили бы разорение этого города? А Мальфас, защитник Эндерала, как он мог бы позволить Нериму на него напасть, если бы был жив!

Я вижу, как весь мятеж медленно превращается в подобие похоронной процессии — пришедшие на восстание оказались в траурной процессии по своим надеждам, вере и божествам. По щекам женщин потекли горячие слёзы, мужики в опустили оружие, кто-то бросил его под ноги. Велисарий так же убрал свой меч.

— И… во что же нам верить?

— А верьте во что хотите! — кричу я. — Но поймите, что прошло время вражды между вами и «дикими», — я сам едва ли верю тому, что говорю; нет, я против глупой вражды, но «дикие» или «правильные» — это не просто названия, ибо за обычными буквами таится глубинный смысл — первые всегда изгоями, любящими свободу и независимость, плевавшие на заветы Святого ордена, и часто грабящие обычных граждан; а вторые свято чтили все уставы и правила Ордена, зачитывались книгой «Путь» и мнили себяправедниками.

— На сегодня достаточно крови! — кричит Велисарий. — Расходитесь по домам, хватит боёв.

— Мы… вера…, - опустил голову Брайвак и как заговорённый продолжил. — Вольный народ Арка требует… неужто мы настолько стали грешными, что боги покинули нас? Да, из-за наших грехов боги стали уязвимы. И мы очистим наши грехи в крови неверных! — Брайвак поднял оружие — шипованную булаву, я же уставил ему в лицо «громыхатель»; тревога пробежала по всему телу, нервы в натяжке и дрожащей рукой я удерживаю Брайвака от необдуманного действия; ох, как же не хочется снова лить кровь, от неё уже тошнит на сегодня, и я бы многое отдал, чтобы просто всё это закончилось.

— Не говори глупостей! — с этими словами к нам подошёл мужчина в красной рясе, его грудь укрыта панцирем, а на наплечникам болтаются веленевые бумажки, прикреплённые печатями; он встал рядом с нами и стал вдохновенно говорить, опираясь на металлический посох. — Рождённые светом не были богами, но являлись посланниками истинного Бога, его пророками, которые возвестили вам о крупице истины. И мы ошибочно приняли их за богов.

— А ты кто ещё будешь? — спросил Брайвак, опуская булаву.

— Я — Исаил, изучившие Предание и возвещаю вам о том, чтобы вы не отчаивались, ибо есть Единый, который за вами надзирает, который любит вас. Он, через Рождённых светом научил вас порядку, научил борьбе со страстями дал вам понятие добра и зла, но предки ваши прельстились и приняли посланников за божества.

— А почему же Он не отвратил нам от этого ложного поклонения? — стал допытываться Брайвак.

— Он не вмешивается в нашу свободу, ибо установив законы мироздания и духовные, он ждёт — пойдём ли мы к Нему, а если нет, то исполняется предрешённая и настигает нас по закону духовному кара, — пламенно отвечает Исаил. — И выбрав поклонение его посланникам, мы сами определили свой путь.

— А чему подобен твой Бог? — не унимается Брайвак, прицепивший булаву к поясу. — Где нам узреть его?

— И чему же вы, народ Арка, уподобите Господа? И какое подобие обнаружите Ему? Всякого истукана створяет художник, а потом его покрывают златом, и приделывают цепочки блестящие. Кто-то же творит себе истуканов из древесины. А кто-то стремиться узреть божество в его живых творениях, как и предки наши ошиблись, смотря на Рождённых светом. Но это всё ложное! — грозно объявил Исаил, стукнув посохом о землю. — Разве вы не способны уразуметь, что Он выше всего этого! Он есть Тот, Который восседает над кругом земли, и живущие на ней — как саранча пред Ним; Он распростер небеса, как тонкую ткань, и раскинул их, как шатер для жилья.

— И как же нам пронять такого Бога!? — яростно вопросила одно из женщин, находящихся в толпе.

— На то он и Бог, — строго заключает Исаил. — Разум его неисследими, — а далее Исаил перешёл на гневный укор. — Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли; если же отречётесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас, как, то случилась сегодня с вами: ибо уста Господни говорят.

Народ с заворожением и новой надеждой смотрит на Исаила, который стал для них предвозвестником новой истины. Часть людей, которые это не хотели слушать, потушили факелы и убрали вилы, отправившись домой, чувствуя, что мятеж превратился в место проповеди, но самые ревнительные остались, чтобы задавать вопросы и внимать слову. Я рад такому исходу событий… уж лучше религиозные споры и диалоги, чем кровавя резня.

Исаил — ревнитель веры, который после гибели Рождённых Светом быстро обрёл истину. Он редко когда делился нам историями о своём прошлом, но я знаю, что он пошёл из рода аристократов, и предпочитал в детстве проводить время в Церкви Мальфаса. Он бы, наверное, стал священником там, если бы не внезапно проснувшиеся его магические способности, которые привели его в Святой орден, но он не оставил изысканий религии. И сейчас я могу видеть пламенность его веры, то, что все его знания не пропали зря, и он может применить их для усмирения народа.

— А что нас говорит Бог насчёт диких магов и прочего сброда!? — вот раздался насущный вопрос.

Исаил, сжав губы и простирая левую руку к народу в знак призыва и доверия, ответил:

— Будьте милостивы ко всем, ибо всяк народ любим им! Он посылает дождь и над дикими магами, и над вами тоже. Пришло время примирения, пришло время начать всё заново, — Исаил показал в сторону порта. — Неримцы, пришедшие сюда с огнём и мечом возвестили нам о начале нового периода в истории! — Исаил посмотрел в глаза народу. — Эпоха избранности, эпоха Рождённых светом прошла. Так отбросим же ненависть, и вместе будем восстанавливать родину, ибо нет разницы между народами в правоте, если все они ходят в единой истине любви и почитании Единого.

— И что же нам делать? — вопросил народ.

— Так перекуйте же мечи свои на мотыги. Нас ждёт много трудов, братья и сестры. Горнлд пал и только общими усилиями можно его возродить. Так не будем же держать рук своих без работы, а возьмёмся и возродим нашу родину, отчистим её от пепла усилиями совместными!

Мы с Велисарием пошли прочь отсюда — теперь это восстание ниспало, превратившись в общение Исаила с народом, чему я естественно рад. Мы, поднявшись по небольшому, уложенного плиткой, подошли к воротам, ведущим в квартал знати, где мой командир неожиданно спросил:

— И как она? Пегаст?

— Она? А к чему вы спрашиваете? — поинтересовался я.

— Да просто так. Я удивляясь тому, что ты смог как-то совмещать оборону города и спасение той девушки. Вот и интересуюсь, твои… потуги помогли, имели эффект? А то, как-то обидно было бы, если всё пошло под откос.

— Да, — выдохнул я. — Всё хорошо.

— Если хочешь, завтра, после того, как закончим заседание Сената, я дам тебе вольную. Поговоришь с ней, пообщаешься.

Я приятно удивлён командирской щедрости; не зная её источника и предполагая, что скорее всего он просто желает мира везде, где только можно, я с благодарностью произношу:

— Спасибо, господин Велисарий.

Мы прошли ещё несколько метров, взобравшись по ступеням к пруду, как возле самой библиотеки нас останавливают — это не менее десятка людей, на которых в свете факелов и ламп можно разглядеть золото на расшитой им одежде — дорогие сюртуки и пальто, плащи и кафтаны, выполненные из атласа или парчи. Благородные лица имеют бледный оттенок, гордо приподняты, а в глазах можно приметить толику пренебрежения к нам.

— Мессир Велисарий, — вышел вперёд мужчина в чёрном пальто. — Я Даль’Гейсс. Мы принесли вам претензию от благородных семей и знати Арка.

— Ну что ещё!? — вспылил Велисарий, который до сыта полон тем, что произошло на рынке.

— Мы — знать Арка и требуем рассказать нам о ваших планах? Мы, как представители старейших кланов и влиятельных по крови людей, требуем от вас чтобы вы немедленно прекратили покушения на власть в Арке, — заявил мужчина, подойдя дерзко близко к Велисарию, уставившись ему глаза в глаза. — Либо вы нам расскажите всё, знать подаст на вас в трибунал за попытку узурпации власти!

— У меня нет «планов» на власть, как вы выразились, — Велисарий положил ладонь на рукоять меча. — А если вы мне угрожаете, то может выясним это здесь и сейчас? У меня выдался тяжёлый день, я с ночи пытался выбить для вас лишних пару дней жизней, — голос Велисарий стал ещё грубее. — Но если вы не разойдётесь, я прикажу ополченцам бросить вас в одну камеру с Коареком.

— Что!? Какая наглость! — возмутился аристократ, пятясь назад. — Непозволительно такое обращение с нами!

— Успокойся, — Велисарий сложил руки на груди. — До вас же должно было дойти письмо, не так ли? Ох, ладно. Завтра, в десять часов утра состоится заседание Сената или первого совета в Речном. Присылайте туда своего представителя, там во всём и разберёмся.

— Хорошо, — проскрипел зубами аристократ.

— Ох, теперь ещё и эти, — возмутился Велисарий, посмотрев на меня и положил руку на плечо. — Ладно, теперь иди к Лишари, а мне нужно прилечь. Да, и скажи Калии, чтобы она завтра в десять часов прибыла в Речное.

Я, отдав лёгкий поклон, направился в лазарет, где сейчас и продолжает лежать неримка. Начинает смеркаться — солнце практически зашло за горизонт, звёзды серебряной россыпью зацветают на небосводе, и луна — чудный крупный диск повис над нашими головами, отражая на нас холодный свет нашего солнца. Мне понадобилось несколько минут, чтобы преодолеть путь, на которым тут и там мне попадались пятна крови или последствия стихийной магии. Войдя в Храм, я увидел как несколько хранителей, переживших эту бойню, поприветствовали меня приложив руку на доспех. Я сотворю в ответ такой же жест.

В лазарете немного прохладно, но как только я дошёл до комнаты, где лежит неримка, тепло камина обдало меня. Тут, помимо неё, я вижу Калию, которая сидит на подоконнике, Джеспара, подтянувшего стул, и пришельца из Нерима. Они посмотрели на меня, как только я вошёл и наёмник, с лёгкой усмешкой на губах вопрошает:

— Ну что, подавили восстание? Наверное, тяжело избивать обычных людей, а, Этьен?

— Тоже рад тебя видеть Джеспар, — ответил я. — Нет… мы поговорили с людьми, и они разошлись. Всё в порядке. Калия, — я поднял голову. — Завтра Велисарий тебя призывает в Речное, на заседание Сената.

— Что? Зачем?

— Он не сказал. Просто приходи.

— С-сената? В Р-речном? — с дрожью на слабых губах вопросила Лишари; я смотрю на неё, на тёмные живые глаза, и у меня на губы лезет слабая улыбка, а в груди поселяется приятное чувство.

— Об этом тебе расскажет Этьен, — произнёс Джекспар.

— Это полный…, - я услышал возмущения Лишари, которые пропустил мимо ушей, — я до сих пор не могу поверить, что эти ушлёпки, все они нас предали, — она всё ещё лежит на кровати в рубашке; ранение и яд взяли с неё слишком много сил. — Этот Джорек, Тручесса, а потом и Арантеаль… долбанные идиоты и маразматики.

— Хм, узнаю Лишари, — Джеспар встал со своего стула. — Жалко тебя не было в небесном городе звёздников.

— Действительно сожалению. Зараза… этот, — разверзлась оскорблений девушка, — Карим. Из-за него я оказалась здесь. Проклятье-проклятье-проклятье, как я могла так купиться.

— Ты оказалась тут благодаря Ша’Риму, который стал устранять свидетелей, — говорю я. — И как ты вообще вышла на него?

— Долгая история, — отмахнулась Лишари, — но ведь этот утырок Карим отравил ту медовуху.

— Зачем ты вообще за ним пошла? — резко спрашиваю я. — Ты же вроде должна была ждать в «Кочевнике» то «чудо» из Нерима.

— Он сам меня нашёл, а потом… боль. Дикая боль по всему телу. Я помню только головокружение, а затем свет. Много света. Кто-то спас меня.

— Ты хоть помнишь, кто тебя спас? — спрашивает Джеспар.

— Не особо, — Лишари попыталась подтянуться, чтобы занять сидячее положение, и с гримасой боли, держась за живот она смогла это сделать, опёршись спиной о подушку и стену. — Да и… мне сейчас трудно вспоминать про то. Вы понимаете.

«Если трудно, тогда не стану говорить ей об этом», — подумал я, чуть приклонив голову, всматриваясь на плитку.

— Ладно, — Джеспар направился к выходу. — Пойдёмте, Лишари нужно отдыхать. Как насчёт припустить пару кружек пива в «Псе»? Говорят, он ещё работает, и я намереваюсь это проверить. Этьен, тебя тоже… будем рады видеть.

— Этьен, останься, — протянула руку Лишари. — Расскажешь про войну с Неримом и эти восстания. Про то, как нас полудурки из Святого ордена чуть не погубили я послушала, теперь хочу узнать про Нерим и восстания.

— Как закончишь, — до меня донёсся низкий глас Калии. — Найдёшь нас в «Псе».

— Хорошо, — ответил я и присел на кровать рядом с Лишари, неотрывно уставив свои глаза на её исхудавшее лицо. — Да тут нечего рассказывать, Коарек попытался всем скопом взять город, но просчитался. Его взяли в клещи, а людей… перебили. А восстание… скажем так, люди захотели вернуться к старым традициям, и сжечь тех, кто по их мнению не должен находиться в Арке. Но через новую веру мы сумели сгладить этот конфликт.

— Вы опять промываете людям сознание? — смутилась Лишари. — Эх, только от Рождённых светом избавились, теперь это.

— Лишари, ты понимаешь обстановку, — тихо говорю я. — Сейчас нужно обходиться без конфликтов. И мы жен как-то условились — без разговоров о религии, — на моих губах показалась улыбка, которая тут же пропала. — Ты как? Что говорят апотекарии?

— Да всё полная…, - снова раздались слова сквернословия от дамы, которая поправила тёмный волос. — Они прописали мне ещё неделю тут куковать. Лютый треш.

— Как так Лишари? Ты нас всех, ты меня жутко напугала, — я резко сменил тему, сев к ней поближе. — Неужто тогда ты была ослеплена… прошлыми чувствами к Кариму?

— Нет! Не-е-ет… пойми, тогда, в таверне. Я была готова порвать этого предателя и изменщика. Он ведь мне клялся, что всё объяснит. Я подумала, что он ничего не замыслит, а эта скотина работала вместе с Юсланом! — закричала Лишари и тут же взялась за живот, в котором отдало лёгкой болью.

— Лишари, — с её именем на губах я ринулся к ней.

— В порядке, — ответила девушка. — Просто… почему я? Клянусь задницей порицателя, но я не могу понять, почему так «повезло» мне. Вот в он мстил за дочь и жену, которые сгинули на Кире, так и прирезал бы его ночью, вывез бы в лес и заткнул бы его головой муравейник, причём тут человечество? Из-за этого полудурка чуть не сгинуло всё человечество.

— Понимаю, — я аккуратно положил её свою ладонь на руку и рад тому, что её тело не прохладное как ранее, а более живое. — Тебе сейчас нужно многое осмыслить. И… лечиться. Светоч уже никуда не денется.

— Ты прав, — Лишари запрокинула голову и будто бы взмолилась. — Эх и где сейчас можно было бы найти хорошего мужчину? А то вокруг почти одни идиоты, предатели, изменщики или фанатики.

— А как же я? — спросил я, ощутив как сердце в груди стало сильнее колотиться.

— Не знаю, — задумалась дама. — Ты — хороший друг.

— Понимаю, — смиренно вымолвил я, смотря ей глаза в глаза, почувствовав, что у меня в груди появилось какое-то тоскливое и странно-унылое чувство; меня охватила жажда какого-то реванша, я не знаю её слова — шутка, правда или она просто так это сказала, чтобы подколоть меня. — Хорошо, мне пора идти.

— Я была рада тебя увидеть в добром здравии.

Быстрым шагом я направился прочь из лазарета, полностью направив мысли о завтрашнем заседании. Но сначала я зайду в таверну, куда меня зазвал Джеспар.

Глава 18. Первый совет

Глава 18. Первый совет

«Все советники — мужи благородные, но вот сам Совет — злая бестия»

— Из книги «О власти».

Следующий день. Десять часов утра. Речное

Утро, это был бы чудесный день, если бы не клубок мыслей, который меня не отпускает со вчерашнего дня и ничего не может меня от него отвлечь. Ни изумительная погода — лазурный небосвод и ясное солнце, вкупе с приятным ветром, гуляющим по улочкам деревни; ни мягкая одежда — шёлковая рубашка цвета угля на которую ложится камзол, ноги укрыты сапогами под колено и штанами; ни даже немного принятого утром бренди, которое я вчера захватил из «Пса», чтобы немного забыться. Что-что, а таверны Подгорода будут работать несмотря ни на что. Да, мы вчера неплохо посидели, обсудив планы на будущее и поговорив о прошлом. Но ничего из этого не может вырвать у меня мысли о Лишари, которые засели в разуме подобно глубоко вогнанная заноза в плоть.

«Друг», — про себя горестно усмехаюсь я. — «Как пить мёд с подонком, который тебя отравит, так пожалуйста, а вот… ладно. Что есть, то есть. Ох, Лишари, как же меня занесло с тобой».

Снова попытавшись в неудачной попытка раздавить мысли о ней, я прохожу дальше. Это Речное — довольно чудное поселение к западу от Арка, раскинутое у быстротекущей речки, где в низовье разбиты поля с пшеницей, а на самом высоком ярусе часовня и дом мэра, ставший местом заседания для Сената. И теперь среди одноэтажных просторных деревянных приятных домиков бродят потоки стражников и наёмников, ополченцев и обычных солдат, которые внимательно следят, чтобы порядок соблюдался, и никакая мышь не проскочила. Вообще Речное — довольно спокойное место, наименее пострадавшее от войны, поэтому его и выбрали.

Я оказываюсь на подобии рыночной площади — здесь несколько прилавков, позади меня большой дом и доска с объявлениями, а впереди часовня Мальфаса — серокаменное строение, уходящее в скалу. Вдохнув полной грудью я ощутил, как тут витает аромат свежей выпечки.

— Этьен, — говорит мне сзади кто-то голосом низким, но женственным, и я увидел, как ко мне подошла девушка с коротким чёрным волосом, платком синего цвета на шее, ложащегося на серые рукава и панцирь, а ноги защищены латами. — И ты здесь.

— Калия Закареш, — опознаю я девушку. — Ты всё-таки решила принять участие в нашем заседании?

— Если Велисарий просит, то почему бы и нет? Только бы поскорее это закончилось, чтобы я могла вернуться к медитациям и покою.

— Хорошо… честно, я не знаю, что там у него за планы на тебя, — я показываю на двухэтажный коробчатый особняк мэра. — Пойдём.

— А что у вас там с Лишари? — спросила она.

— Что у нас может быть? Я вам вчера рассказывал, что мы просто друзья, — неприязненно ответил я, вспоминая, что её ответ для меня вчера оказался сильно неприятным, такое ощущение, что у меня ёж поселился в груди. — Честно, я не понимаю, чего она хочет, чего ждёт от

— Ну она… сложная женщина, как я думаю. Джеспар рассказывал, что тот… Карим, он был патологический лжец, она желала его исправить. Возможно, её привлекает этот тип мужчин.

— То есть ты мне предлагаешь бухать, сношаться с девками, посещать бордели и постоянно лгать?

— Клянусь светочем и прорицателем, это тебе бы не пошло! — нас останавливает еле грубоватый женский голос и повернув голову я вижу, как к нам подхрамывает высокого роста девушка; её тёмные длинные волосы подхватывает ветер, а глаза уставлены на нас.

— Лишари, — приятно удивлён я, с ёкнувшим сердцем, тут же переходя на упрёк. — Как ты… тебе нужно же лежать в лазарете. Ты как вчера вышла из комы.

— Это я её привёл, — к нам подошёл мужчина в чёрной тканевой длинной одежде. — На заседании Сената меня и её пригласили.

— О’Брайенн, — я сложил руки на груди. — Я не удивлён, но, впрочем, давайте поспешим.

— Этьен, а что вы так обсуждали?

— Да, так — говорили о качествах парня. А ты как считаешь, что должно быть в мужчине… или что тебе нравится? — с чувством полуприятной тревоги спрашиваю я.

— Хорошо, если бы он не был соплёй или нытиком. Вообще чудесно, если в парне есть какая-то острота.

— Как думаешь, во мне она есть?

— Есть…, - протянула девушка, — но немного не то.

«Хм, проклятье», — подумал я, попытался загнать как можно поглубже вспыхнувшие чувства — болезненную тоскливость, уныние и какую-то чёрную досаду. Чтобы сменить тему, я спрашиваю у апотекария:

— Расскажи свою историю О’Брайенн.

— Я родился в семье апотекариев, и мой путь был предрешён. Я, рассказами матери и отца, был вдохновлён, думал, что работа апотекария это лучшее, но мой романтизм разрушился, когда один странник мне приволок свою жену, которую пырнула в живот девочка, заражённая Красным безумием. Там-то началась реальная практика.

Мы подошли к дверям, где тут же нас остановило перекрестие алебард, опущенных воинами в краснею-белой форме.

— Я Этьен Ксиро. Заведующий протоколом. Со мной Калия Закареш, Лишари Пегаст и О’Брайенн. Всех вызывали на заседание.

— О, точно! — стража убрала алебарды. — Залетайте.

Мы прошли внутрь и перед нами теперь большая просторная комната, занимающая весь первый этаж. У бревенчатых стен справа и слева от нас стоят ряды деревянных стульев, у самых окон через который проникают лучи света, а дальше в самом конце, где виднеется лестница возле каменной кладки стоят одиннадцать резных деревянных тронов, за которыми расположились представители всех сил, готовых начать переговоры. Посредине же, на свободном месте, где раньше стоял стол теперь громоздится трибуна. Большинство мест заняты людьми, в дорогих костюмах, о чём-то шепчущихся, и уставивших взгляды на нас.

— Смотри как недобро зыркают, — встревожено сказала Лишари.

Девушки и О’Брайенн заняли свободные места, я же подошёл к небольшому письменному столику в углу и взялся за перо, чтобы начать записывать ход действий и движение заседания.

К трибуне выдвинулся чернявый немного смуглый мужчина среднего роста, который высоко подняв голову, звонким голосом заявил:

— Если все на месте и уже десять часов ровно, мы можем начинать заседание первого совета?

— Да, — согласились люди, сидящие на тронах.

«Открытие заседания. Единогласно», — появляется у меня на бумаге.

— Хорошо, — продолжает парень у трибуны и вся зала моментально утихла, слушая его. — Тогда огласим список присутствующих заседателей, — мужчина стал вчитываться в какую-то бумажку. — Велисарий Флав от ордена Храмовников? Борек от Фермерского побережья? Югар Стенопёрый от Речного? Тициль «Брат-корысть» от Ралаты? Конан от Солнечного берега? Аль-Хаббад от Северной пустыни пороха? Корван «Теневой» от лиги ковенов диких магов? Самаэль от Банка Арка? Шамиль от Дюнного? Глорвер от Золотого Серпа? Ксенон от знати и народа Арка.

Все слегка поднимались, когда их называли, чтобы обозначить своё присутствие. Список представителей был составлен видимо на рассвете, чтобы все, кто хотел участвовать, заявили об этом. Неважно. «Явка сенаторов установлена. Явились все», появляется у меня на бумаге, и мужчина продолжает:

— Сегодня мы собрались, чтобы обсудить проект Велисария о создании конфедеративного государства. Но прежде чем мы начнём, я у делегатов спрашиваю — заявления, ходатайства имеются?

— Нет, — в один голос ответили люди на тронах.

— Тогда, переходим к рассмотрению основных документов, — ведущий подтянул к себе кипу документов; у меня же в протоколе появилась строчка «Заявок и ходатайств заявлено не было». — Флав Велисарий предлагает нам принять Генеральное Уложение Конфедерации, в котором устанавливается первоначальный состав участников нового государства — Аристократическая республика Арк, Вольная территория Подгорода, Королевство Солнечного берега во главе с Конаном, со столицей в замке Златобород, Княжество Речное во главе с его мэром, Лига Ковенов Диких Магов со столицей в замке Даль’Галар, Баронство Фермерского Побережья, во главе с Бореком, в столицей в Дайри, Хорезм Дюнного, Северный Каганат Пороховой Пустыни, во главе с Аль-Хаббадом со столицей в новом Аскамане. Так же, без территориальных образований, тут заседают и представители Банка и Золотого серпа, которые отстаивают свои интересы здесь.

— Дикие маги… ралаимы, — стал негодовать представитель аристократии, когда умолк ведущий. — Теперь мы с ними якшаемся? Что за времена, что за безумие.

— Они сражались вместе с нами! — стал давить Велисарий. — Их заслуга то, что вы тут сидите, а не кормите червей.

— У нас есть честь! Да, воевали, но якшаться? Это уже слишком.

— Так и знал, что опять нас начнут в дерьмо макать, — возмутился Корван.

— У диких магов и Ралаты хороший потенциал в привлечении капитала, — задумался Самаэль. — Артефакты, магия… скажите, Ксенон, вы будите поддерживать идеи своей чести, когда Банк сечёт ваши операции… неблагонадёжными.

— Что за…

— А так же, что будет, если мы начнём разрывать договора? Скажите, это стоит вашей чести?

— Хорошо, мы согласны, — гневно соглашается представитель Арка.

— Мы переходим к зачитыванию основной части, — подтянув к себе другой лист, продолжил ведущий. — Основное положение в части первой — Эндеральская Конфедерация — государство с конфедеральным территориальным устройством, органы власти которого формируются на основании принятых конфедеральных законов. Главный законодательно-исполнительный и судебный орган власти — Высокий Сенат, состоящий из глав всех субъектов, которые в неё входят, а также из представителей Банка и Золотого серпа. Глава конфедерации — Канцлер, избираемый Высоким Сенатом на срок десять лет. Канцлер формирует Управляющую Канцелярию — исполнительный орган Конфедерации, состоящий из советников по каждому направлению. Трибунал Конфедерации — судебный орган власти, формируемый из одиннадцати членов, назначаемых Высоким сенатом. Так же, возможно формирование иных органов власти. Положения о единой армии. Все согласны с основными положениями?

— Да.

«Делегаты соглашаются с территориальным составом и политическим устройством», — записываю я, продолжая слушать:

— Далее главной валютой признаётся серебряная эндеральская лира, состоящая из десяти эндеральских медяков. Так же допускается, чтобы каждый субъект имел свою валюту и финансовую систему.

Снова в ответ звучат согласия, и таким образом насчёт многого. Около получаса ведущий объявлял статьи Уложения, где говорилось о том, что каждый субъект сам формирует свою власть, о равных правах всего населения Конфедерации, о принятии временного Уголовного Уложения, необходимого для поддержания порядка, о недискиминации, об обязанностях Конфедерации и субъектов. Мне только остаётся записывать в протокол их постоянные согласия, которые явно были получены Велисарием ещё до заседания на неформальных встречах. Но когда речь зашла о Святом ордене, слово взял мой командир:

— Вот и пришло время поговорить о статусе Святого ордена, — поднялся Велисарий со своего места. — Он долгое время правил страной, был ведущей силой, но сейчас он слаб. Он немощен. Поэтому мы тут и собрались. Я расформировываю Орден храмовников — его братия вернётся в Святой орден, который предлагаю лишить возможности влиять на политику Конфедерации и её субъектов, отдать ему территорию Храма солнца.

— Святой орден…, - с трясущимся голосом поднялась Калия, — он столько правил, тысячелетия его власти не могут пройти просто так. Он — культурная сущность нашего народа.

— Которая уже не играет роли, как и мой орден храмовников, — твёрдо заявляет Велисарий. — У Святого ордена больше нет ресурсов и сил, чтобы контролировать территорию Эндерала. И победу мы одержали силами не Святого ордена, а теми, которые мне удалось собрать. Господа, — ко всем обратился Велисарий. — Вы же не будите против такого положения дел?

«Принято решение о переустройстве Святого ордена и отделении его от государственного аппарата», — возникает у меня строчка в протоколе.

— Помимо этого, — всё продолжает Велисарий. — Мои братья по оружию пусть возвращаются в Святой орден, я же туда не вернусь. А новым великим магистром предлагаю назначить Калию Закареш. Она лучше всего подходит на эту должность.

— Я… я, — замешкалась девушка, садясь на место. — Не могу.

— Я думаю этот вопрос мы решим на дополнительном заседании, — предложил Борек — худой седовласый с лисиной мужчина в синем пальто.

— Согласен, — Велисарий сел на место. — Я ещё хотел бы поговорить с вами об отмене «пути». Эта жизненная система, когда человек живёт профессией своих родителей,

— Но ведь она столько времени с нами была и обеспечивала стабильность нашего общества! — вознегодовал представитель Арка. — Мы не можем просто так её выкинуть. Это получается, что каждый оборванец может стать нам ровней?

— Я предлагаю следующее, — слово взял Корван. — Каждая территория сама утверждает — следовать «пути» или нет. Это будет справедливо.

— Но как так!? — не унимается аристократ. — Теперь нам придётся общаться на равных с теми, кто ещё вчера служил нам, с теми, кто собирал последние медяки. Это возмутительно!

— Не все территории готовы следовать этому безумию под названию «Путь».

— Это уже не Совет, а попрание наших ценностей! — аристократ гневно сплюнул на пол. — Ещё немного, и мы покинем это затхлое место!

— Договоры и деньги, — решил надавить представитель Банка. — Добрый господин, только вы тут против нового порядка вещей.

— Банкир, — прорычал представитель аристократии. — Наша честь стоит дороже денег!

— Да, так будет лучше, — соглашается Велисарий, оборачиваясь к представителю знати. — Без вхождения в Конфедерацию, единственное на что может надеяться Арк, так это на свои стены, господин. Вы не сможете пережить ещё одного нападения армии Нерима, вас вроют в городские улицы, добрый господин.

— Ладно, — тяжело выдохнув, с грузом на сердце даёт согласие делегат от Арка. — Пусть будет так.

«Принято решение — система «путь» на усмотрение властей субъекта», — записываю я в протоколе с интересом продолжая наблюдать за продолжением заседания.

— Теперь, — продолжает Велисарий. — Я хочу, чтобы нам один из апотекариев сообщил о своих достижениях в области разработки лекарств.

— Да, — с места встал О’Брайенн. — Мне удалось вывести антидот, который может предотвращать распространение Красного безумия среди населения. К тому же, я веду разработку лекарства от него и помимо этого с помощью вытяжки из одного редкого гриба мне удалось создать… вещество сильно стимулирующую работу сердца и мозга, — апотекарий показал на Лишари. — Благодаря средству вот эту девушку удалось вывести из комы.

— Оу, — смутилась Лишари. — Это действительно так.

— И что же вы хотели об этом сказать, мессир Велисарий? — спрашивает Борек.

— Я бы хотел, чтобы при Сенате так же своё место в дальнейшем имела Лига Апотекариев, либо чтобы она получила особый статус, как и Святой орден. Без их наработок или спонсирования деятельности апотекариев, стране может прийти конец от чумы, а не от неримских клинков.

— Хорошо, — соглашаясь, голову склонил Борек. — Так же предлагаю решить этот вопрос на дополнительном заседании, которые мы посвятим Святому ордену и Лиге Апотекариев.

«Вопрос вынесен на дополнительное заседание, место и время которого будут решены позже», — записываю я.

— А теперь поговорим о неприятном, — грозно начал Велисарий. — Вчера вечером мне пришло известие, что после нашего перемирия с Неримом часть радикалов-неримцев откололась от основных войск и объединилась с пустынными повстанцами, которые решили держаться в стороне от всего.

— И что же? — спросил представитель аристократии.

— А то! — вспылил смуглый черноволосый Шамиль, на котором я вижу крепкий кожаный жилет поверх рубашки. — Они готовят нападение на Дюнное. Объеденные силы неримцев-фанатиков и пустынных крыс. Сегодня-завтра они уже будут у нашего порога.

— И что же ты просишь? — надменно вопрошает аристократ.

— Я прошу, чтобы вы нам помогли, чтобы худобы Арк отправил нам на помощь стражников. Я понимаю, сейчас у нас перемирие с Неримом, но это другое дело!

— Нет, это слишком много, — отмахнулся аристократ. — Битва с земляками неримцев может спровоцировать Нерим прийти им на помощь, а это новая война. Нельзя позволить дюнницам втянуть нас в войну. Если перемири падёт это поставит под угрозу наши владения в Сердцеземье. Многие пострадают. Короче, если жители Дюнного желают, то пусть держат оборону самостоятельно.

— Вы хотите, чтобы через Дюнное Нерим начал свой новый поход? — с огорчением вопросил Шамиль. — Хотите, чтобы весь восток, а потом и Эндерал застонал под пятой Нерима, как больной покорный раб? О, Единый, мы столько времени проливали кровь в Дюнном, чтобы удержать его штурмовые группы и теперь нам нужна помощь. Если мы победим в Дюнном, то это ещё сильнее охладит пыл Нерима к войне.

— И всё же. Над этим нужно подумать, — аристократ пошёл на попятную, что позволило Шамилю продолжить давление.

— Мессир, вы же понимаете, что сейчас это важное сражение? Внимание Эндерала будет туда направлено, и что вы хотите, чтобы народ увидел? Возможно, это сражение — второе после битвы за Арк. И когда вы разобьёте врага под Дюнном, это заставит Нерим понять — что они не ровня вам. Вы уже показали своё мастерство под Арком. Придите нам на помощь, прошу вас.

— Давайте не будем спешить, — упирается аристократ. — А то уподобимся Арантеалю, который пытался включить светоч — не будем ведать, что творим.

— И всё же, — вновь в диалог вступил Велисарий. — Если мы не поможем, то враг может захватить Дюнное, а это даст ему преимущество и предлог к продолжению войны, — мой командир повернулся к Шамилю. — Мессир, я соберу кого можно и отправлюсь к вам с утра. Если закончим это как можно быстрее, то будет вообще отлично.

— На заседании Первого совета, — заговорил ведущий, — были рассмотрены все выдвинутые вопросы. Теперь переходим к судебному процессу над Теалором Арантеалем и Таранором Коареком.

«Заседание первого совета по поводу создания Конфедерации окончено. Результат — стороны приняли Генеральное Уложение Конфедерации Эндерал с небольшими поправками, о чём позже будет подписано дополнительно соглашение.

Открывается судебное заседание, при коллегии судей из состава Первого совета. Одиннадцать часов сорок минут», — записываю я, понимая, что этот суд будет быстрым, ибо достопочтенные люди желают, как можно быстрее закончить всё это разойтись по своим делам. Об этом также говорит то, что для них не предоставили никакого защитника.

— Прежде чем начнётся заседание, предлагается утвердить его регламент, разработанные Велисарием. Сначала предлагается допросить подсудимых, потом заслушать свидетелей и рассмотреть доказательства, дать им последнее слово и вынести приговор. Ведущим рассмотрителем назначается Велисарий Флав.

— Да, — отвечают в один голос делегаты.

«Утверждён регламент судебного заседания первого совета. Велисарий Флав утверждён на должности ведущего рассмотрителя», — записываю я.

Со второго этажа вывели двух человек — оба они в домотканой одежде — грубая рубаха и штаны, а на ногах тяжёлые массивные ботинки, только их лица разные — первый уже седой, с бородой и коротким волосом, а второй с чёрной шевелюрой, имеет аккуратную бородку и безумный блеск в глазах.

— Заседание первого совета по судебному делу Арантеаля Теалора и Коарека Таранора объявляется открытым, — начал Велисарий. — Арантеаль Теалор и Коарек Таранор, вы подтверждаете, что это вы?

— Разве ты видишь, кто тут перед тобой стоит? — вскипел Коарек. — Освободитель мира от религиозного мракобесия!

— Подсудимый, отвечайте на вопрос строго по существу.

— Это я, — спокойно говорит Арантеаль и ему вторит Коарек.

«Явка подсудимых установлена», — появляется у меня запись в протоколе.

— Хорошо, — продолжает Велисарий. — Вы обвиняетесь в преступлениях против Эндерала. Вы преследовали преступные цели — уничтожение народонаселения города Арк. Какие у вас были мотивы?

— Светоч, — словно вышедший из сна, заговорил Арантеаль. — Я… я не знал, что если его запустить… будет торжество Высших.

— И тем не менее. Вы хотели уничтожить город Арк с его населением и имуществом. Назовите ваши мотивы?

— Остановить Коарека, и его армию, — пришибленно даёт ответ Арантеаль, опустив голову. — Я думал. Что если уничтожу Арк, вместе с армией Коарека, то у других народов этого мира появится шанс остановить очищение.

— Вы признаёте свою вину? — строго спрашивает у Арантеаля Велисарий, смотря ему прямо в очи.

— Да.

— Мессиры, — обратился к делегатам Велисарий. — Я думаю в отношении Арантеаля можно прекратить дальнейшее разбирательство. Если обвиняемый признаёт свою вину, то к чему нам показания свидетелей?

— И всё же, Велисарий, мы бы хотели послушать свидетелей и рассмотреть улики, — протестует аристократ.

— Хорошо, — Велисарий посмотрел на залу. — В качестве улик у нас есть протоколы допроса, составленные после боя Аксандером Дабр’Кином, Арантеаля Теалора и одного человека из Нерима, который был с Арантеалем в тот момент, когда подсудимый объявил о своём преступном замысле, — Велисарий достал из небольшого сундучка под своими ногами пергаменты, с которых стал читать. — Страница третья протокола допроса Аранталя Теалора, строчка шесть — «Я признаю, что хотел запустить светоч, для того, чтобы истребить армию Коарека и понимал, осознавал, что подобные действия точно уничтожат город Арк вместе с его населением», — Велисарий взял в руки другие пергаменты, так же пустившись в поиски нужных строчек. — Ах вот. Вычитка из страницы два протокола допроса спутника Арантеаля Теалроа, которому было сообщено о преступном умысле — «После того, как мы оказались вне Высшего, Арантеаль Теалор сообщил, после общения с воплощением Высшего в духе Юслана Ша’Рима, что собирается включить светоч, заведомо зная, что без нуминоса он уничтожит город Арк».

В зале повисла тишина. Люди, приглашённые сюда впились взглядами в старого человека. Кто-то взирает с сочувствием, кто-то с осуждением, но до сих пор с трудом вериться, что великий магистр пошёл на такое.

— Мессиры, ещё раз вас прошу прекратить в отношении Арантеналя Теалора судебное разбирательство и перейти к вынесению приговора, — потребовал Велисарий.

«Первый совет единогласно переходит к вынесению приговора», — пишу я, уже зная, что сулит Арантеалю и то, что подтвердилось почти мгновенно, когда делегаты, поднимаясь с тронов, один за другим осуждали Арантеля.

— Суд единогласно постановляет, — голосом крепким, стал твердить Велисарий, — приговорить Арантеаля Теалора к смертной казни через повешение. Данный приговор обжалованию не подлежит, только способ наказания может быть изменён на основании ходатайства подсудимого и решения Высокого Сената. Уведите под стражу осуждённого — Теалора Арантеаля.

— Вот видишь, Арантеаль! — завопил Коарек. — Если бы ты тогда сдал мне город, то всего этого бы не случилось!

— Теперь переходим к рассмотрению дела касаемо Коарека Таранора.

— Да что тут рассматривать, — раздаётся вопль из зала. — На виселицу его! Эта скотина столько люду доброго перебила!

— Прошу соблюдать порядок в зале заседания, — устало требует Велисарий. — Какие у вас были мотивы?

— Освободить этот мир от религиозной грязи! — напыщенно заявил Коарек. — люди, мыслящие религиозно не могут быть

— Вы, как сообщают свидетели, — Велисарий вынул ещё кипу пергаментов. — Отдавали приказы о казни мирных жителей, пытках и грабежах. Это так.

— Да, да и ещё раз да! — кричит Коарек. — И я бы снова отдал эти приказы, только бы…

— Заткнись, — не выдержал ралаим. — Может перейдём…

— Да. Подсудимый, вы признаёте свою вину?

— В том, что казнил — да, но это…

— Мессиры, — перебил Коарека Велисарий. — Перейдём к стадии вынесения приговора?

— Мы бы хотели послушать свидетелей по этому делу, если есть, — попросил Борек.

— Да, — Велисарий махнул в сторону зала. — Суд вызывает Хадринга из Арка.

Из толпы сидящих поднялся среднего роста светловолосый парень в тёмной мешковатой одежде, быстрым шагом проследовав к трибуне.

— Назовите себя и место рождения и сколько вам лет.

— Я Хадринг. Уродился в Арке тридцать семь зим назад, — ответил мужчина.

— Вы вызваны для дачи свидетельских показаний по делу об уничтожении народонаселения. Я предостерегаю вас, что за дачу заведомо ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность. Скажите, вы знаете подсудимого, состоите с ним в каких-либо личных или имущественных отношениях?

— Неа. Только в бою разок встречал.

— Хорошо, что вы можете рассказать суду про уничтожение мирных жителей Эндерала во время военных действий против Нерима.

— Да. Вот как щас помню — неримцы распинали и побивали люду мерно. Всех тех, кого нашли они в порту взяли и приковали к дереву, токма потому, что они во чёто-то верят. А так же, помнится, что у ворот, когда наложили на них чары, вот он, — воин указал на Таранора, — молвил с великим магистром и именно он отдал указание на то, чтобы побивать народ мирный.

— Хорошо, ещё что-то можете нам рассказать?

— Ихний главарь, то есть неримцев, отдавал указы жечь фермы и бить торговцев, да и крестьян. Это нам пояснил один из пленных.

— Спасибо. У суда есть вопросы? И подсудимого? Нет? Хадринг, можете быть свободны, — как только стражник удалился, Велисарий обратился ко всем. — Господа?

«Суд единогласно переходит к вынесению приговора», — чиркнул я протоколе.

— Если его казнить, то неримцы сделают из него мученика, — сказал Корван. — Поднимут его портреты на свои знамёна.

И тут вся коллегия задумалась вместе с присутствующими в зале. Я понимаю всю тяжесть положения. С одной стороны, нельзя просто так отпустит Коарека под залог о мире — народ не поймёт, начнутся бунты и мятежи, но с другой, его можно использовать, как залог для мира с Неримом, и если его казнить, то неримляне могут воспринять это как мученичество Коарека за правильные идеи и начать тотальную войну против Эндерала. Ни того ни другого сейчас Эндералу не нужно.

— Мессиры, как насчёт пожизненного заключения? — спросил Велисарий. — Либо по нему можем решить потом? — спросил у всех мой командир и решение я занёс на бумагу:

«Решение о наказании Коарека перенесено на отдельное судебное заседание Высокого Сената».

Конец судебного разбирательства и заседания Первого совета», — отметил я в протоколе и откинулся на спинку стула, смотря за тем, как люди стали расходиться. Только засобиравшись расслабиться, как слышу:

— Этьен, — махнул мне бегущий к выходу Велисарий, пойдём поговорим кое с кем.

Поднявшись с места, и побежав за командиром, я только краем уха урвал строчки диалога, который раздался возле меня:

— Лишари Пегест, — посмотрев в сторону дамы сказал О’Брайенн, — даже не понимаю, чего Этьен нашёл в вас?

— Что? — стушевалась девушка. — О чём ты говоришь?

— Вы разве не знаете? Именно он вас спас в Танцующем Кочевнике, при этом сам чуть не погибнув… я думал его левую руку придётся ампутировать. Потом он пошёл против воли Велисария, собирал образцы, да и нашёл тот гриб. Мне кажется, если бы для вас нужно было найти Чёрного стража, он бы сделал бы и это.

— Он, — замешкалась девушка, кажется, что в её мыслях что-то переменилось, но мне услышать её ответа и слов, так как я сорвавшись с места поспешаю за Велисарием.

Мы вышли из здания и направились к двум клеткам, стоящим возле фонтана нарыночной площади, где содержаться главные «виновники» того, что стало с Эндералом, и стражники здесь нужны для того, чтобы их не забросали камнями.

— Стража, передохните пару минут, — попросил Велисарий и они, кивнув, ушли отсюда, оставив нас нападение с тем, кто сейчас нужен Эндералу.

— Арантеаль, я могу повлиять на способ казни, — говорит ему тихо Велисарий. — Ты ещё можешь быть полезным Эндералу.

— Ирланда, — словно не слыша, отстранённо твердит Арантеаль. — Как я мог так с ней поступить… как… ох, Наратзул.

— Рождённая светом? — замешкался я. — Не совсем понимаю о чём речь. Арантеаль, ты в порядке.

— Ирланда, ох, Ирланда. Как я мог обменять ребёнка на должность, если бы не мой грех, всего этого бы не было. Я был ослеплён жаждой должностью, — приложив ладони к лицу, срываясь говорит мужчина.

— Арантеаль, — вдумчиво обратился Велисарий. — Даже если бы ты и взял тогда ребёнка, воспитал бы его, и он не стал бы главой мятежа, то нашёлся кто-то другой, кто бы возглавил мятеж.

— Так-так, у тебя был ребёнок от… Рождённой Светом? — . — Как ты мог его оставить? Это же… это…

— Этьен, — оборвал меня Велисарий. — Арантеаль, мне нужны бойцы в сражении при Дюнном. Там будет жарко, и умелые бойцы мне нужны, как вода. Вряд ли ты выживешь, но я верю, что после смерти есть ещё что-то… и там ты сможешь встретить… свою Ирланду.

— Господин, Велисарий. Я тоже хочу принять участие в операции.

— И что же тебя гонит на смерть, Этьен? — удивился Велисарий.

— Сердечная боль, — ответил Арантеаль вместо меня. — Пегаст.

Глава 19. Сражение при Дюнном

Глава 19. Сражение при Дюнном

«Взявшие меч в руки свои для насилия, ненависти и беззакония от меча и найдут гибель свою»

— Из книги «Предание».

Утро следующих суток. У Дюнного.

Не думал я, что буду сражаться и умирать рядом с государственным преступником, с фанатиком, стоя плечом к плечу. В свете зари мы вдвоём стоим на укреплениях — за деревянной стеной до груди. Наглотавшись зелий от О’Брайенна я снова чувствую себя полуживым, меня не волнует груз доспехов — золотистого шлема и кольчуги, и латных перчаток, и поножей и единственный весомый груз — мой долг, который я отдам.

У Дюнного, за выходом из котлована в котором расположилась его площадь, пустыня испещрена рвами и баррикадами, от скалы к холму, от возвышенностей до низин — всё стало местом для размещения волчьих ям, заградительных укреплений, стены кольев и валы, за которыми прячутся наши лучники. Я стою и смотрю на восток, откуда свой путь начинает солнце, но облаками и золотисто-песчаными ветрами оно скрыто, отчего на поле боя слишком плохой обзор. Но это не волнует меня. Мою руку снова оттягивает щит поменьше чем раньше, на поясе три «громыхателя» в правой руке меч, пышущий холодом зачарования, которое восстановил Исаил в память о той, за кого я сражался и сейчас бьюсь.

По правую руку от меня стоит Арантеаль. Велисарий смог уговорить Высокий Сенат, чтобы его отпустили вместе с нами на сражение… последнее военное дело, ибо мы поставлены туда, где удар вражеского молота придётся сильнее всего — на главную дорогу у Дюнного. Сам полководец собрался с остатками кавалерии кочевников и бывших бандитов на западе, скрыв её магией невидимости, восседая на белом жеребце и ожидая времени. Рано утром, части из Арка, Речного, Солнечного берега с помощью магии телепортации переместились сюда и заняли позиции у линии обороны, раннее подготовленной солдатами Дюнного. И теперь, стоя возле неё мы ждём, когда ворог к нам нагрянет. Тучу врагов — неримцев-радикалов, которые не согласились с перемирием, повстанцев и прочий сброд ведёт капитан Фариоз — бывший офицер армии Нерима. Он, с отрядом, который откололся у Арка, прошёл в пустыню, скапливая по пути весь лихой народ, подобно тому как тряпка собирает пыль. И мы готовы их встретить — без пушек, без ручниц — всё это осталось на обороне Арка.

Перед нами пока только пустыня — поля песка, среди которого громоздятся серые скалы и подобно столбам стоят сухие деревья. Я, чтобы хоть немного отвлечься от этого пейзажа, вспоминаю о том, как с утра с рыночной площади Арка мы уходили в бой. Пели менестрели, на ветру трепетали флаги и боевые знамёна, женщины клали цветы на под ноги, Исаил громогласно молился. Я видел печальные лица народа, который смотрел на нас, видел слёзы на глазах девушек, чувствовал душистый аромат цветов.

— Этьен, твоё решение безумно, — сказал мне тогда Велисарий. — Тут одни сорвиголовы. Ты же ещё много можешь сделать. Не спеши понапрасну губить свою жизнь. Если ты сейчас уйдёшь, я пойму тебя.

— Где как не здесь отдать её? — спрашиваю я у Велисария. — Это моя родина, я с радостью отдам жизнь за то, чтобы сохранить её великолепие.

— Я понимаю, почему ты туда спешишь, но стоит ли оно этого?

— Этьен, — на этот я услышал слабый голос из толпы, возвещающий мне о душевной скорби и краем глаза увидел черноволосую девушку в зелёной одежде. — Зачем?

— Не это ли наш долг? — спрашиваю я у Лишари, смотря на неё будто бы безучастным взглядом, продолжая идти в строю. — Отдать жизнь за родину, когда от нас этого требует ситуация?

— Нет…

Она что-то сказала тогда, но я это не услышал… мне кажется, что это нечто важное, нечто ценное, но свет телепортации затопил мои глаза, а гул магии не дал её словам достигнуть, не дал мне её услышать. А потом я увидел Дюнное и мы пошли готовиться.

Печальная судьба нас всех ждёт. Над нашими головами развиваются грозные знамёна — шестнадцатистрельная золотая звезда на лиловом полотне. Лучники и баллистарии с арбалетами позади нас готовы обрушить на врага рой стрел и болтов.

Я, замерев в своём бдении смотрю на пустыню, думая — когда же придут. Враги, скоро, совсем скоро явятся к нам — они не смогут долго жить в пустыне, и скоро они явятся.

— Этьен, — заговор рядом стоящий бывший великий магистр; на нём цельнометаллический доспех, его руки сжимают крупный двуручный меч, а лицо скрыто за шлемом, который имеет чудесный красный гребень. — Удивительно, что ты стоишь тут рядом со мной.

— Арантеаль, ничего удивительного, — спокойно отвечаю я. — Просто хочу немного послужить своей родине.

— Родине ли? Или ты бежишь от…

— Арантеаль, а что же ты тут делаешь?

— Мне, мертвецу, уже нечего терять, — скорбно заявил Арантеаль. — Я для меня — призрака за ширмой металла и костей, уже всё предрешено. Быть может, это утро станет для меня последним, на что я и надеюсь.

— Надеешься, что там, за гробом встретишься с Ирландой и Наратзулом? — я попытался выдавить из своей речи какую-либо эмоцию, но зелья сделали из меня камень.

— Надеюсь, — ответил Арантеаль. — Искренне. Понимаешь, тогда я был глуп — я гнался за должностью… думал, что она — самое важное для меня. Я думал, что Ирланда не понимает меня, что она забыла, что такое чего-то добиваться… как же я ошибся. Она ведь просто хотела, чтобы у ребёнка был отец… его родной отец, и Высшие об этом говорили.

— Конфликт карьеры и семьи, отцов и детей, — печально констатирую я. — Что ж, история стара как мир. Но ведь ребёнок от Рождённой светом… это же такие возможности? — докапываюсь я. — Она могла тебе потом обеспечить любое место. А Наратзул, — мне кажется это всё большой иронией, — вы бы потом вдвоём остановили бы возможно… восстание против Рождённых светом.

— Ты думаешь, меня эта мысль не терзала? — резко произнёс Арантеаль. — Я это понял… слишком поздно. И спасибо, что тогда вы меня… остановили.

— Ладно, надеюсь, ты ещё встретишь их, — я смотрю на пустыню и поправляю наруч, в который забился песок. — За порогом смерти, они будут ждать тебя. Я надеюсь на то, что это так.

— Ладно, Этьен, что ты тут делаешь?

— Я, — на моих губах отягощённая улыбка. — Я хочу забыть. Забыть про то, что было со времён моего пришествия, хочу забыться в битве, переключится.

— Или ты хочешь, чтобы это была твоя последняя битва, последний день?

— Умереть из-за девушки? Постараться… забыть всё то что с ней связано — да, но вот смерть…

Сзади мы услышали пение, которое отвлекло нас и вселило в сердца уверенности, праведной твёрдости. Это Исаил обратился с воззванием к войскам:

— Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться? Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут, — он на пару секунд умолк и продолжил с новой силой. — Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться.

Битва началась, успел только Исаил окончить речь. Я вижу, как из пелены песчаной бури на нас вышли первые ряды солдат — это смешанная толпа, среди которой можно разглядеть табарды Нерима на пару с рваными одеждами бандитов или их ржавой бронёй. Они движутся на нас неровными рядами, наступая с возвышенности.

— Поднять щиты! — раздаётся приказ нашего офицера, и мы вздели укрытия о которые тут же раздался лязг и биение — вражеские стрелы ударились о металл древо; я увидел, как Арантеаль спрятался на коротенькой стенкой.

В ответ наши лучники открыли огонь по готовности и в небо взвеялись тучи стрел, осыпавшиеся на голову противника, и кто-то из недругов даже осел на песок. Враг ускорился — теперь орды перешли на бег, и что-то в моей душе неприятно колыхнулось, когда я понял, что так они совсем скоро налетят на волчьи ямы. Прошла минуты и шеренги вражеских солдат, под небом, закрытым стрелами, нарвались на первые ловушки — воины по одному или два стали проваливаться в небольшие ямы, где их ждут наточенные колья.

Я приготовился, подняв щит и вовремя — противника подошёл к нашим позициям, но прежде он должен преодолеть стену у которой его ждёт ещё один неприятный сюрприз. Ров с кольями предстал пред ним, и воины столкнулись о тяжёлую преграду. Я хватаюсь за метательный дротик и запускаю его в противника. Это же движение выполнили, и воины, стоявшие рядом со мной.

Пронзённые острыми концами снарядов стали падать один за другим в ров, но они не отступали. Снова я слышу крики и вопли раненных, снова по полю боя разносится ода войне — лязг металла и агония. Выдёргивая и ломая колья, по телам, они преодолели ров и бросились на нас неплотными ручейками от которых легко можно отбиться. И всё было бы легко, но для нас тоже подготовили досадный «сюрприз».

К стене полетели мешочки от которых исходили горящие фитили. Я только успел опомниться и выставил перед собой щит, как раздоись громозвучные взрывы и куски дерева поднялись в воздух вместе с тучами песка. Видимо неримцы находили бочки с порохом и нашли как их применить.

Я резко встал, чтобы встретить врага, который не заставил себя ждать. Через прорывы хлынули толпы орущих противников — по всей линии фронта враг впился в нашу оборону. Мой щит принял удар мечом, потом я оттолкнул врага и «поцеловал» его концом охлаждающего меча.

Арантеаль обрушил град ударов, которые рассекают вражеские доспехи и обыграют песок. Его меч, окутанный всполохами пламени, окружает хозяина плащом огня — быстрые движения клинка оставляют дорожку пожара.

Враг выпустил боевых магов — на нас упали молнии с неба и огненные шары слетали с их рук. Я закрылся шитом, и три ледяных копья разбилось, так и не коснувшись моего лица. Я раскрылся и сильным поперечным ударом сломал ребро бандиту, а потом отступил, дав Арантеалю прибить его.

Исаил в ответ с посоха отправил в скопище противников поток жаркого испепеляющего огня, которое залило всё инфернальным потоком, от которого нет спасения. Враг взвыл, когда утонул в магической ярости, а до нас донёсся смрад горелой плоти, шкур и металла, но нужно продолжать бой.

Враг продавил нас — вся его огромная масса толпы продвинулась вперёд, по рву, заполнив волчьи ямы, они оказались между далёким соломенно-деревянным валом и нами — половина всей армии оказалась… в нужном месте.

— Нужно. Сейчас! — кричит один из офицеров сзади.

— Лучники! — отдаёт приказ позади нас кто-то. — Поджигай стрелы. В далёкий огненный вал!

Над головами нашими просвистели стрелы, закрыв небо огненной стеной и упали они прямо в тот самый вал, который вспыхнул жарким ярким столбом, разрезав вражеские войска на две части.

Мы с Арантеалем усилили давление. Он поднял противника на меч и скинул его, я отбив выпад краем щита разбил челюсть неримцу и пронзил его ногу. Вблизи стоящие воины быстро его прикончили выпадами копий.

Солдаты Велисария попятились, но не отступили, мы всё ещё стоим на местах. Я закрыв Арантеалю спину щитом защитил его от выпада разбойника, прыгнувшего сзади и откинул его. Затем я клинком пробил ему плечо, а холод сковал ему грудь и заставил его лежать на земле.

Новая волна противников хлестанула из прорыва, когда их спины «подогрел» огонь, а лучники стали бить по ним как по уткам, и нас откинули на пару метров назад мощным ударом, щитами мы прикрылись, в ушах раздаётся звон металла, крики и ор. Враг с новым натиском кидается на нас, бросается на стену щитов, получая в лица выпадами копий и мечей.

— За свободу человечества! — вопят неримцы. — Смерть религии! Слава Нериму! Слава Коарек! Слава освобождению!

— Свободный Эндерал! — ответом стал клич наших воинов. — Смерть подонкам!

Я блокировал удар топора, который вошёл в щит, затем подтянул врага к себе и парализовал его ногу порезом, сковав её льдом меча. Арантеаль получил по голове бедовой и покачнулся, мне пришлось закрыть его, только от острия алебарды, которая вошла в мой щит. Он, покачнув головой, с новым рвением вернулся в бой, его двуручный широкий меч впился в ряды противников, расписав их кровью.

— Ох, они нас задавят своим неримским мясом! — возмущается рядом со мной стоящий боец.

— Держаться! — кричит командир, который отличается красным гребнем. — Они не должны прорваться!

Отбив пару атак, я делаю пару шагов назад, чтобы мой шлёмся не пробил алебардист. Выбравшись из-под щита я вижу, что масса нападающих превратилась в одну большую толпу, из которой торчат копья, драные знамёна и алебарды. Их маги и чародеи оказались зажаты в толпе, всё пытаются сгенерировать ментальные барьеры и щиты, чтобы стрелы не сильно досаждали неримцам. Исаил подняв руки в сторону врагов направил огромные массы психической энергии для того, чтобы огонь с его рук упал на первые ряды наступающих. Пожар загорелся за щитом, моё лицо обдуло горячим тошнотворным ветром, в лёгкие парник раскалённый воздух, от которого разболелась грудь.

Опустив щит я увидел только кучу обгоревших тел и ужас, дикий страх в глазах, выживших. Приступ тошноты и отвращения настиг меня, когда я увидел, что воинство стало жаренным полем. Я, Арантеаль и ещё десяток воинов решили отбить позиции, с которых нас откинули.

Лучники облили врага стальным дождём, и под свист стрел мы бросились вперёд. Арантеаль снёс первых троих силовым импульсом, а затем его широкое лезвие нисходящим ударом опрокинуло неримца на землю. Его попытались достать алебардой, но я подняло ввысь щит и древко оружия отскочило от верхнего края. Я, соскочив с места, подобно тарану ударился во вражеский строй, оттолкнув нескольких противников и достал мечом по лицу владельца алебарды.

Арантеаль широкими ударами отгоняет неримлян и разбойников от себя, уподобив их кровавым мазкам на полотне войны. Его меч крушит щиты, рвёт кожу и разрывает кольчугу — бывший великий магистр окропил местность вокруг себя кровью.

— Прорыв на востоке! — раздались крики, возвещающие, что на востоке оборона треснула. — Правый фланг пошатнулся!

Эта новость ошеломила нас, но не сломала. Линия лучников и баллистариев позади нас стала бить всё ближе к нам, засыпая первые ряды наступающих рухнули на землю, упав на тела своих бывших «сослуживцев».

— Выпускайте резерв! — приказывает сзади командир. — Переходите в наступление! Сокрушите врага!

Наша линия сильно истончала — мои братья по оружию один за другим падают на землю — единицы, но и этого достаточно. Я смотрю как копьё впивается в кольчугу солдата, как тяжёлый топор в кровавом вихре дробит кости стража Арка, как алебарда разбивает голову ополченца Солнечного берега. Рассвирепев, я направляю хлёсткий удар, попадаю врагу в щит с орлом, потом пинаю его и снова удар, но он закрывается щитом. Мне приходится ложным выпадом отвлечь его, а затем резко сметить траекторию удара и проколоть колено, после чего я полосонул его по груди, рассекая одежду и кольчугу. Он, раненный и стенающий попал под меч Арантеаля.

Воины пустыни — смуглые солдаты в кожаных жилетах с двумя клинками присоединились к нам, и битва заиграла новыми красками. Они ловкими и выверенными движениями исполосовали наступающих острозаточенными клинками. Став медленно продвигаться вперёд, я поднимаю и опускаю руку в тяжёлых жутких ударах, слыша треск костей, всхлипы и хлюпы крови под одеждой.

— Велисарий! Велисарий контратакует! — радостное известие донеслось до наших ушей. — Мы тесним противника!

Даже отсюда я вижу, как воины на конях, с левого фланга взяли превосходящие силы противника в клещи. Ударная кавалерия смяла весь левый бок наступления, размазала его по песку пиками и мечами.

На поле боя появляется новый воин, который ведёт атаку по центру — он должен стать тем, кто прорвёт нашу оборону. Это воин ростом в два метра, вооружённый массивным боевым молотом, зав спиной его двуручный меч. Его тело блестит от количества брони, которую он на себя нацепил, нагрудник украшен гравировкой в виде одноглавого орла, а на шлеме перья чёрного цвета.

Один из наших кидается на него, однако боевой молот ломая рёбра отправляет того в песок, а затем могучий враг вторым ударом пробил щит второго и тычковым ударом выбил дух из третьего.

Я делаю выстрел из «громыхателя», но тщетно — пуля просто оставила вмятину и выбила сноп искр, но воин продолжает идти. Вокруг меня горит битва, и Исаил попытался прибавить к жаре — огонь с его посоха шипящей змеёй ударяет в броню великана, но он, невридимый продолжает двигаться и только орёл зацвёл красным на его латах, говоря нам о том, что его броня защищена зачарованные. Враг даже не сбивается с шага.

Арантеаль набросился на него и стал его рубить, но доспех только пополняется царапинами. Его воины, окружавшие «великана» — с панцирями вместо кольчуг кинулись на нас, и мы встретились мечом к мечу, щит к щиту.

Откинув мощным ударом ладони наотмашь Арантеаля, это существо продолжает идти к нам спускаясь по склону. Молотом он дробит кости и мнёт броню, оставляя смертельные раны.

Я, подобравшись к колоссальному врагу, хватаюсь за «громыхатель» и стреляю. Пуля должна была попасть ему в голову, но поднятое древко молота изменило траекторию. Молот превратился в булаву, которую воин швырнул со страшной силой и угодил в голову нашему.

— Да что же ты! — кричу я выходя на одну линию с воином, который сорвал со спину двуручный широкий клинок и встал в боевую стойку.

Я пытаюсь его снести с ног впечатавшись щитом в корпус, но он стоит на месте, только хватает моё «укрытия» и срывает с руки. Вынужденный с ним расстаться, чтобы мне не выдернуло руку, отхожу назад и готовлюсь принять удар. Арантеаль встаёт рядом со мной и одаривает противника выпадами, но его клинок скользит по доспеху, не причиняя вреда. Мой меч лишь царапает нагрудник, и я пытаюсь добраться до сочленений, но латник резким разворотом отгоняет нас.

Его рука, закованная в сталь, кулаком ударяет под дых и боль разилась по груди, но я стою. Арантеаль удар за ударом ковыряет латы «великана», пытается преодолеть его защиту, острие проходит под наплечник, и враг обхватывает рукой лезвие Арантеаля, сгибая его недюжинной силой.

Подбежав, я начинаю рубить по наручам и перчаткам латника, магия передаётся на доспех раскаливая его. Вражеский воин взревел и оплеухой отправил меня на землю, звон овладел ушами и головой.

Покачнувшись, я снова пытаюсь атаковать, вбив меч в глазной разъем, но оказываюсь недостаточно бдителен. Арантеаль был откинут и клинок, который почти в ростом в меня пронзает моё тело. Я ощутил его холод внутри, как сталь скользит через доспех и кровь хлещет под пробитым доспехом. Тут же воин снял меня с него, и я покачался назад. Слабость, неимоверная хандра стала вторгаться в руки и ноги, в голове стало мутно и на краях обзора появилась пульсирующая тьма.

— Уходи дурак! — кричит мне Арантеаль, схватив за плечо, но его слова превратились в нечто второстепенное.

Мы опять атакуем, но массивный ратник плечом опрокидывает Арантеаля и пытается его заколоть, но я колющим ударом вгоняю меч в пояс врага и кажется, что он прошёл за доспех. Тут же получаю кулаком в челюсть и не устояв, падаю на песок. По моему лицу стекают ручейки тёплой крови, царапается песок, боль уступает холоду.

Я переворачиваюсь и ощущаю, как правую руку придавил тяжёлый металлический сапог. В пальцах раздаётся хруст и в мутнеющем взгляде я замечаю, как клинок заносится для последнего удара… я не могу пошевелить ею. Я… подвёл Велисария.

Мертвые — они повсюду и кажется, что скоро я стану один из них… битва, она скоро закончится, но я не увижу её конца. Чёрная волна ненависти захлёстывают мою душу вместе с холодом смерти, и я ничего не могу сделать. Этот враг… он перебьёт ещё множество наших, и я ничего не могу поделать.

Но! Это не может всё кончится просто так, я не могу это просто так оставить. Направив вспышку гнева в левую руку я поднимаю я срываю с пояса последний «громыхатель». Меч уже начинает движение ко мне и резким движением поднимаю дрожащую слабую руку и давлю на крючок.

Мы пропали в облачке пороха и когда его унесло ветром, я вижу, что меч врага опущен, горло пробито — кровь стекает по груди ратника, его руки опущены он, в последних конвульсивных движениях пытается поднять оружие, но не может. Арантеаль набрасывается на него, но не убивает, и тот могучий воин продолжает сражение.

Я, сквозь мутнеющий взгляд вижу битву двух мастеров меча. Арантеаль пытается поразить его в раненный подбородок, но массивный латник устало отбивает его выпады, контратакуя и пытаясь поразить бывшего магистра в лицо.

Парировав атаку, Арантеаль ударом в грудь заставил покачнуться противника, но тот поднял и опустил свой смертоносный клинок, вспахав им песок при ударе, попав в то место, где раньше стоял Арантеаль.

Бывшему магистру надоело это, и он бросился вперёд. Мощный нисходящий удар пришёлся на наруч и раздался смачный звук треска кости, а правой рукой Арантеаль направил острие меча в отверстие от пули и прорезав металл пробил доспех и вогнал клинок в цель.

Выдернув меч, Арантеаль отошёл назад, дав могучему воину упасть на песок, обволочься в него. Армия врагов, увидев, что их могучий воин пал, дрогнула сердцами, впала в замешательство, и воины Эндерала перешли в контрнаступление по всем фронтам, но я уже не увижу победы нашей.

С радостью от того, что мы победили, я перевернул себя в сторону Арантеаля, которого вижу через угасающее зрение. Он подбегает ко мне и чётко говорит, я же слышу его слова пока не потерял сознание:

— Ты совсем плох. Тебе нужно в лазарет.

Внезапно все мои сознательные чувства обострились, и я увидел, как возле бывшего верховного магистра собирается облачко чего-то красного и эфемерного. Остальные воины этого не видят, но то, что моя душа медленно отходит от тела, которого я всё больше не ощущаю, даёт мне отчасти зримость духовного мира.

— Арантеаль, — мысленно обратилось существо, которое почему-то я хочу назвать «высшим». — И здесь ты проиграл. Ты не спас этого паренька. Так же, как и не смог уберечь свою плоть и кровь от ошибок, — существо прокрутило перед душой Арантеаля старые картины прошлого — как он отказывается от ребёнка перед высокой светлоликой и темноволосой женщиной, затем идёт бой, и он сражается с кем-то, кто немного на него похож; я увидел все те картины боли и стыда, которыми Арантеаля стегают и понял, что тварь помыкает им через чувство вины. — Ты даже не смог добыть «нуминос». Ты везде проиграл.

— И что же мне делать?

— Возьми меч и сам покончи со всем этим, — стало убеждать существо. — Оставь этот мир, ибо его ты уже не изменишь. Ты проиграл везде и всюду, так умри же.

— Но ведь есть ещё светоч.

— Светоч-чь, — прошипело существо. — Ты уже ничего не сделаешь.

— Да, — воин поднялся на одно колено. — Есть ещё шанс вас остановить.

— Ар-Ара-ант-еаль, — собрав все силы в кулак, стал хрипеть я. — Теб-бя дурят. Вс-всё у-уже сд-сделано.

Я увидел, что мои слова будто прошибли его, и он понял, что большую часть жизни сражался не за мир и Рождённых светом, а против чувства вины, которое пожирало его душу. Защита «богов» стала для него способом показать, что он хороший воин, но когда они пали поиски искупления привели его в войне с «Высшими», где он продолжал силиться доказать, что в самый последний момент может что-то изменить, покрыть все ошибки и тем самым сказать — «я этой победой искупил всю свою вину». Но это был обман, что Арантеаль и понял.

— Я сдамся, — повержено ответил Арантеаль, отбросив меч; до бывшего магистра в пылу победного наступления особо и дела не была. — Пора смириться со всем. Если меня казнят, то пускай, — и после этих слов алая сущность, которая попыталась вновь его использовать в своих целях, отступила.

Но кажется, я больше ничего не увижу. Мне же горько… я чувствую во рту горечь и вкус железа, багровая влага заиграла на моих губах. Досада обвивает сердце — я ведь больше не увижу Лишари, не поговорю с друзьями. Ранение…, наверное, это смерть… я слышу уже пение, приятное сладкое пение литаний… я вижу свет, ослепительный яркий свет, от которого исходит тепло. Я не чувствую боли. Я вижу свет и чувствую лёгкость. Кажется… это конец.

Глава 20. Finem Fabula*

Глава 20. Finem Fabula*

«Час свершения войн пришёл. Так прошу же Тебя, позволь народу сильному, греться под светом солнца Твоего, ибо они показали себя верными, сильными и благородными. Ты, Творец, — мой свидетель. Это конец»

— Из книги «Предание».

Спустя два дня. Храм солнца.

Мне кажется, что прошло несколько мгновений, пара мигов в которых я видел всю свою жизнь, зрел свет, приятное тёплое синие, прежде чем очнулся. Сначала пришла боль — в груди, в руках и ногах, а затем я вдохнул настолько глубоко насколько можно было. Действие отдало болью в голове, и я попытался открыть глаза, но перед очами вместо света всё заполнила темнота, которая медленно стала рассеиваться.

— Про-проклятье! — прохрипел я, пытаясь понять где, что произошло и что со мной… я чувствую боль, ощущаю ломоту в костях и у меня кружится голова — значит я всё ещё не умер.

Я пытаюсь поднять корпус, но не могу — слабость в теле на даёт мне это сделать, а затем мне на грудь ложится жилистая рука и спиной я опять чувствую мягкую постель и подушку.

— Лежи смирно, — звучит предостережение.

— О’Б-Брай-йенн, — выдаю я, по голосу узнавая парня.

— Да, это я. Скажи спасибо санитарам в походном вашем лагере. Если бы тебя туда не оттащили и не оказали первую помощь, мы бы с тобой снова не говорили, — дальше звучит фраза, исполненная упрёком на пару с удивлением. — Два раза ты тут и эти разы ты едва не погиб. То ли ты очень глупый, то ли очень смелый.

— Бит-тва… Велисарий… Дюн-ное, — простонал я, надеюсь узнать что-то о них.

— Давай всё позже, — О’Брайенн протянул ко мне руку, и я ощутил на затылке его ладонь, он мне помог приподняться, а к губам поднёс бутылёк с зельем; раствор влился мне в горло пылающей горькой волной, в тоже время дарующей покой и быстрое освобождение от садни в теле. — Тебе нужен отдых, я думал, что мне не удастся тебя вытащить.

— С-спасибо, — тяжело выговорил я, и расслабился на постели.

— Да и, та девушка, которую ты спас. Она очень сильно о тебе беспокоилась. Я даже думал, дать ей двойную порцию концентрированного экстракта сон-травы.

— Ты… не-не м-может эт-этого быть, — не верю я.

— Это так. Я не знаю, что там между вами случилось. Для меня это либо холодный расчёт… вдруг ты ей денег должен, либо химия, но признаю, что есть нечто большее, чем игра веществ в организме. Ладно, набирайся сил.

Наверное, минут пять пролежал в тиши и покое, пока в лазарет кто-то не прошёл. По комнате разлетелось лёгкое шуршание обуви. Моя голова повернулась в сторону входа, болезненные чувства отступили, и я увидел, кто осторожно подходит ко мне — это девушка в зелёной кожаной одежде — облегающая штопанная на животе куртка, тёмно-оливковые штаны и сапоги до колен. В моих глазах ещё сохраняется полутьма и я вижу только длинный тёмный волос, обрамляющий прекрасное лицо и глаза карего оттенка. Она, мягкой осторожной походкой подступает ко мне, а с её губ слетает вопрос:

— Ты как, родной? — в её фразе, мне показалось, есть теплота, непривычная мягкость, а затем я узнаю Лишари. — Что б, тебя, зачем ты туда попёрся? Ты же мог сгинуть, как те «божественные» засранцы.

— Я… я…, - замешательство сковало мой язык. — Разве для тебя это важно? Разве играет роль?

— Идиот, ой идиот… важно же, — Лишари подошла к подоконнику и ловким движением распахнула окно, через которые дунули массивы свежего воздуха. — Ты… спас меня тогда, ты не презирал меня за то, что я «дикая».

— Да и сейчас мало кто будет, — вспомнил я о недавнем «заседании». — Только пройдёт пару-тройку лет и люди смиряться с этим.

— Сейчас не об этом, Эт, — дама обратила своё лицо к окну, откуда ударил лёгкий ветер, растрепавший её волос, а каждая буква в её речи пронзилась натужностью и сокрытой болью. — Ты мне… важен. Прости… после Карима… после того что случилось, мне трудно об этом говорить.

— Может тогда…

— Подожди. Я понимаю, что ты чувствуешь ко мне… знаю. Только человек с треклятым холодным расчётом либо с дурманом из чувств мог сделать для меня то, что сделал ты. Скажи, что ты ко мне чувствуешь? Эт, да и твои те вопросы… о качествах.

— Да, Лишари, — наконец-то выпалил я, уже не сдерживая то, что чувствовал к ней — и мысли, сердечные веяния, стали словом, которое я, преодолевая далёкую боль в груди, передаю девушке. — Ты мне нравишься.

— «Нравишься» — как-то слабовато для того, кто ради меня, нашёл пакостно-редкий гриб. Что б продлить существование, пошёл на нарушение приказа своего командира. Это нифига не про «нравится».

— Понимаю, к чему ты клонишь, — я попытался приподняться немного, но слабость всё ещё отягощает моё тело, но на выручку пришла Лишари — взявшись за её руку, я подтянулся и смог оперится спиной о стену. — А ты сама? Кто я для тебя? Просто друг, которому можно зачаровать меч? Или некто больше?

— Я… мне трудно после того, что произошло. Это предательство… с Каримом, будь он проклят… но да, больше, чем просто друг.

Радость и воздушность души от её ответа поселились во мне, возвышенное чувство, когда ты готов горы преодолеть.

— Ладно, расскажи, что сейчас творится в мире? — спросил я, решив сменить тему, понимая, что от этой Лишари не совсем приятно. — Что там с Исаилом, Гаспаром и Велисарием?

— Теперь твой друг Исаил — глава новой церкви Всевышнего, а затворник Гаспар стал главным техником Конфедерации. Он сейчас где-то в Дюнном руководит постройкой чего-то вроде оборонного предприятия. А Мерраджиль продолжает работу над светочем. Говорит, что скоро мы его можем включить и изгнать нафиг этих высших.

— Ох, высоко забрались. А Велисарий? Что с ним?

— После его решительной победы в побоище у Дюнного, Высокий Сенат избрал его Канцлером. Он вот-вот должен начать читать речь на рыночной площади перед людьми.

— Ох, как бы я хотел её услышать.

— Не бойся, — Лишари вытащила из небольшой сумке серебряную тарелку, которое заковано в сверкающую рамку, с тремя волнообразными лучами в сторону и положила предо мной. — Я знала, что тебе может быть интересна его болтовня, поэтому у трибуны на рыночной площади кинула серебряное блюдо. Да и Велисарий был не против, чтобы ты мог услышать его речь.

Я вспомнил об этих штуках и восхитился её продуманности — блюда использовали, чтобы подслушивать чужие разговоры или для связи на дальних расстояниях. Она положила устройство рядом со мной и от прохладной начищенной поверхности послышался звук, это слова, которые доносились к нам с небольшой прерывистостью:

— Наилучшего предводителя в данной обстановке нельзя и представить, — кто-то обратился к Велисарию. — Выдернуть Эндерал из рук нежити, разбойников и неримских отступников, и преподнести его Высокому Сенату на блюдечке, создав единую Эндеральскую Конфедерацию. Узнав о планах Высокого сената насчёт тебя я не удивился. Ты ведь герой битвы за Арк, не говоря о твоих успехах в битве при Дюнном. О том, как ты усмирил то восстание «Вольного народа Арка» даже и не стоит говорить. Велисарий, ты, наверное, сейчас единственный полководец, который способен повести его народ к победе. Но ты помни, что в руинах Эндерала может таиться любая дикость и может произойти всё, что угодно. Но ты помни, что Высокий Сенат и народ верит в тебя. Удачи, Велисарий.

После этого никто не говорил, только был слышен шум толпы далеко на фоне и шаги. По голосу я слышал, что его нахваливать может

— Хах, — усмехнулась девушка. — Видимо он ещё не говорит к народу.

Спустя минуту приготовлений, мы наконец-то услышали его пламенное воззвание к народу, который по-видимому заполнил всю рыночную площадь:

— Взирая на Эндерал, где жил мой отец, взирая на свою любимую родину, я вижу страну на грани уничтожения. Мы не атаковали, не утверждали, а только стояли в обороне. Мы не жили, а выживали. Мы позволили нашей родине гореть! Но всё ещё не потеряно, мои братья и сестры. Но не всё потеряно до конца! Наше объедение, наша цель возродить древнюю мощь, зажигает надежду на прекрасный мир. Объединив все силы и земли под единым знаменем, мы создадим новую силу, мы сотворим новых воинов для новых сражений! Мы выкуем для них новую броню, дадим в их руки совершенное оружие. Наша новая страна, новая армия превзойдёт всё что было ранее по всем показателям! Мы — наследники великого прошлого, наследники мёртвых божественных пророков — и мы не отступим. Воинам, осаждённым и держащим оборону по всем фронтам мы посылаем подкрепления! Нашу страну ждёт великое возрождение! Всем врагам, губителям моей родины, мы несём погибель! Я, Велисарий «Светлый», Глава Конфедерации, объявляю о начале Похода Освобождения нашей страны. Предатели, разбойники — пусть трясутся, познают, что армии Конфедерации принесут смерть им. Эндерал принадлежит нам!

— Мощную речь задвинул, — с иронией сказала Лишари. — Ничего не скажешь. Теперь он будет заправлять в стране… какой быстрый скачок от мятежника до правителя.

— А что со Святым орденом? Арантеаль? Коарек? Апотекарии?

— Тише-тише, а то так можно подавиться, — девушка отошла от окна и присела рядом со мной. — Да что будет. Собрались вчера «высокие» мужи, да решили, что теперь место его в этом Храме, будет он охранять нас от зла. Да, теперь он вместе с Лигой Апотекариев имеет своего представителя в вашем Высоком Сенате. Ах да и подружку «пророка» вроде выбрали в магистры.

— Чудесно, — я слегка поморщился от боли в руке. — А что с Арантеалем?

— После того побоища, Высокий Сенат снова засядет на суд Арантеаля. Будут решать, как казнить или казнить вообще, ведь это он поднял солдат по центру. Говорят, он хотел всех нас загнать в могилу и спасения ему не избежать, но кто знает? Может снова дёру даст из тюрьмы, как было в Нериме.

— А Коарек?

— Его было решено отправить на север. Теперь его тюрьма — тот пирийский храм, где вы морозились. Велисарий заключил перемирие с Неримом взамен на то, что Коаркек останется жив и через год или два его выпустят, — внезапно голос девушки стал гневнее. — Вот проклятые политиканы, этот уродец разрушил пол страны, перебил кучу народа, а его на год.

— Не бойся, — я устало улыбнулся. — Велисарий всё продумал. Там на морозе… он больше полугода не протянет.

— Я надеюсь, но эта слабость духа. Она просто выводит, — Лишари на пару секунд примолкла. — Убила бы этого урода.

— Лишари, — бережно называю её имя. — Ты не хочешь пройтись до таверны, когда я поправлюсь?

Я увидел, как на её губы еле заметно дрогнули, она положила свою тёплую ладонь мне на руку, только собравшись говорить:

— Я…, - послышались шаги со стороны лестницы, и она отняла ладонь от моей руки.

В лазарет прошёл ещё один человек. На нём я вижу синюю куртку, кинжалы на поясе, его светлый волос немного оттенён, а также он немного прихрамывает. Войдя, он подошёл к стулу и уселся на него, став говорить:

— О, Лишари, так и знал, что ты будешь здесь. Не удивительно.

— Дже-ес-спар, — помедлил я. — Пройдоха, что ты тут делаешь?

— Магистр Мерраджиль вызывает Лишари к себе. Он сказал, что у него есть новые сведения по работе над светочем.

— Понятно, — сказала девушка. — Я скоро подойду.

— Джеспар, — я протянул наёмнику руку. — Помоги мне подняться.

Наёмник встал со стула и подковылял ко мне. Взявшись за его ладонь, я потянулся вперёд, тупая боль напомнила о себе, но я смог подняться. Мне предстала картина моего израненного тела — весь торс перебинтован, под ним тёмно-багровые примочки. Тут же я разворачиваюсь и свешиваю ноги, легко почувствовавши холод плитки под стопами. Резким движением я хотел подняться, но наёмник мне положил руку на плечо.

— Я бы этого не делал, — предупредил Джеспар. — О’Брайенн говорил, чтобы ты лежал. Я с ним согласен… тебя еле вытащили с того света, Лишари нас едва не сгрызла. Так что просто посиди, а потом не вставай с кровати, если не хочешь, чтобы тебя потом опять штопали.

— Что ж, — испытав усиливающуюся боль, я согласился с ним, — ты прав.

Джеспар подобрел к распахнутому окну и вгляделся в него, став рассуждать:

— Вот сейчас прекрасно на Киле. Этьен, вот чтобы было, если бы вы с Велисарием остались на острове? — Я содрогаюсь от одной мысли, что со всеми нами могло бы произойти… «очищение», бр-р-р. Мы бы все сгорели в нём и Высшие снова одержали бы победу… как и было раньше в истории. Нас же вели по намеченным тропам.

— Мы, — хрипя я стал говорить. — Сами определяем свою судьбу, — чтобы отвечать дальше, я собрал в мысль всё что помнил о событиях, которые прошли между нами. — Высшие, или как их там, они хотели… они поселили гордость в том «чуде» из Нерима и Арантеале, полностью приковали их внимание к себе и желанию остановить разом, избавиться как можно быстрее, и они поймали их.

— А я то думал, что скоро мои мучения с этим всем закончатся.

— От таких существ так просто не избавиться. Хотя, сделай Арантеаль шаг вправо или влево от намеченных планов, то всё — плану Высших настал бы конец. Один шаг в сторону… и всё. Но это как в истории с ослом — вперёд морковку, и он идёт за ней по пути, который вы для него определите.

— Интересно, почему эти Высшие на вас никак не отреагировали? — спросил Джеспар. — Как так?

— Не знаю… тут я не понимаю, — я снова откинулся на кровать, так как сидеть мне становилось больно. — Лишари, я понимаю, ты ненавидишь религию, но может быть Тот Бог, к Которому мы обратились, действительно нас защищает от них?

— Не знаю, — выдохнула девушка. — Может эти Высшие просто не взяли вас в расчёт? Может они не видели в вас угрозы, пока вы не оглушили Арантеаля?

— Что-что, а дел у нас сейчас по горло, — Джеспару наскучило смотреть в окно, и он его закрыл, снова сев на стул. — Понятно, что мы сами определяем судьбу. Но я всё думаю, что было бы если бы Рождённые Светом остались живы? А ещё раньше — Арантеаль не бросил бы своего ребёнка? Может и не случилось всего этого паскудства?

— Была бы тирания и террор, — сказала дама.

— Согласен. Ладно, я вас оставляю двоих, меня ждёт работа. Лишари, не задерживайся.

— Хорошо.

Джеспар встал со стула и направился к выходу, напоследок бросив на нас вдумчивый взгляд.

— Лишари, так как насчёт сходить в таверну? — я улыбаюсь. — Я за плачу за бренди или вино. Знаешь, у меня друг теперь Канцлер Конфедерации, и думаю, он подкинет пару монет за работу. А потом можем… осмотреть какие-нибудь пирийские руины.

— Заманчивое предложение, но ты не знаешь, на кого ты работаешь. Ведь твой Орден храмовников расформировали. Теперь ты… считай безработный.

— Ничего, думаю, Велисарий поможет мне с трудоустройстве, или я помогу тебе в работе над светочем. Неримлян остановили, теперь пора заняться врагом посерьёзнее.

— Да-а, — задумалась Лишари. — Кольцо… Эт, помимо того, что ты носился ради меня по пещерам, О’Брайенн рассказал мне, что это был там, в «Кочевнике», что ты меня спас ценой своей левой и то, что кольцо, которое ты мне подарил предрешило… я не умерла тогда благодаря тебе. Я безмерно тебе благодарна, — Лишари ладонь руку мне на руку. — Я прошу тебя, скажи, а что ты тогда делал в «Кочевнике»?

— Смешно, не правда ли? — я запрокинул голову. — Я, я, когда узнал, что ты встречаешься с протеже Арантеаля… я просто хотел убедиться, что между вами ничего нет. И всё.

— Приревновал?

— Да, честно отвечаю я. — Я только хотел убедиться, что между вами ничего нет и всё… и всё.

— И благодаря этому я осталась жива.

Я глубоко задумался о том, что произошло, вспоминая самого себя несколько дней тому назад. Грезящий только о благе родины, недолюбливающий «диких» магов, разбойников и смотрящий на Лишари как на заносчивую девушку человек сильно изменился и что же, какие чары меня так изменили? Теперь идея о благе для родной земли уступила место иному чувству. Теперь моя душа не беспокоится по тому, что на службе у Конфедерации бывшие кочевники и разбойники, только бы они соблюдали законы. А Лишари… для меня теперь она человек, с которым охота проводить время, общаться и даже больше, намного больше.

«Что было бы с этим миром, если бы мы тогда остались в Святом ордене и не шевелились?». Ответ очевиден — мир сгорел бы в огне очищения, и всё. Значит ли это то, что только расколу мы обязаны? А если бы Святой орден смог защититься от очищение и изгнать тех, высших, то всё равно — Эндерал был бы в руках Нерима и его ждала бы участь хуже очищения — террор и насилие. Не раскол, но возмущение бездействием, смирение,отвращение от цели «остановить апокалипсис» и обращение более приземлённой миссии спасения родины, жертвенность и готовность сражаться до конца — вот что повлияло на ход истории. Я рад тому, что всё так закончилось — Эндерал в относительной безопасности, а рядом со мной сидит Лишари в тёмных глазах которой я теряюсь, нахожу в них для себя утешение, и избавление от всех тревог. Смотря на неё, меня пронизывает удивительное ощущение покоя, и внутридушевного тепла.

— Что ты такой весёлый?

— Знаешь, я попросила у Бога воды, он дал мне море, я попросила у Бога травы, он дал мне поле, я попросила у Бога Ангела, он дал мне тебя.

— Религ… а ладно! — в ответ Лишари. — Как только выздоровеешь, я готова с тобой пройтись, хоть в таверну, хоть на чёрного стража. Только выздоравливай скорее.

Эпилог

Эпилог

Спустя год. Эндерал. Арк.

Шумная и весёлая обстановка внутри таверны соответствует отражает расположение духа жителей славного города, ибо сегодня для всех жителей континента радостный праздник — армия под командованием Велисария разбила нежить в последней битве у Тёмной долины. Теперь весь Эндерал объединён под единым флагом Конфедерации — бардовое полотнище с золотистым двуглавы орлом.

Армия Конфедерации сняла все вопросы по поводу того, кто может и должен управлять целым континентом. Против них выступили орды неримцев-отступников, неисправимых бандитов и орды нежити. Но все они оказались сокрушёнными от руки Велисария, чьи способности к долгим и истощительным военным действиям не остались без награды. Теперь он национальный герой, который бросил все силы на восстановление регионов, и возрождение из пепла древних поселений, создавая новые края.

— Полк снял все вопросы о том, кто должен править системой. Способности генерала к руководству затяжными военными операциями не остались не замеченными и его карьера вскоре пошла в гору. Вскоре он стал генерал-губернатором небольшой звёздной системы. Сейчас его доблестный полк занялся реконструкциям системы.

— Выпьем за наше единение! — крикнул какой-то мужчина за круглым столом, подняв кружку с элем. — За нашу славную страну!

Его поддержали криками одобрения, вздев сосуды с пивом и медовухой, элем и вином, тут же приложив их к губам и испив до дна. Мужчины и женщины, старики и юные — все рады победам в этой войне, так как теперь в эти земли наконец-то водворится долгожданный мир.

В таверну прошёл человек, скрывший свою одежду под большим чёрным плащом с большим капюшоном. Пройдя к столику, он подсел возле молодого человека, на котором чудный тёмный камзол из ткани, поверх которого сияет рифлёный нагрудник, широкополая шляпа с пером. Его усталое, состаренное немногими морщинами лицо обращено к бумаге, где можно разглядеть удивительные витиеватые символы.

— Браз из Эртората?

— Да, это я, — отвив из рядом стоящей кружки ответил мужчина, — Что вас интересует?

— Я — апотекарий О’Брайенн, — ответил мужчина и присел рядом с мужчиной. — Вы же занимаетесь изучением культурны аэтерна?

— Позвольте узнать, откуда вы узнали, что я тут буду?

— Мои источники с запада рассказывали о том, что вы прибудете на Эндерал для изучения здешней культуры аэтерна и их влияния на здешние традиции и историю.

— Интересно. Вас интересует история аэтерна? Их строения? И артефакты?

— В какой-то мере, — О’Брайенн достал листок и протянул его Бразу. — Лига Апотекариев вместе с Капитулом Чародеев ищут один алхимико-магический артефакт из культуры аэтерна. Какой-то сосуд, который может восполнять любую жидкость, если его подзаряжать пирийскими камнями.

— Хм, я что-то слышал про это. Нужно будет изучить старый архивы. Скажите, как вы здесь спасаетесь от чародейской лихорадки? — после вопроса Браз допил пиво. — Просто раньше Святой орден следил за тем, чтобы юные маги не помирали от переизбытка магических сил.

— Святой орден до сих предлагает свои методы, Капитул всё решает одним заклинанием, Лига Апотекариев — свои, а Дикие маги на севере что-то своё дают.

— Капитул?

— Да, — апотекарий сложил руки на груди. — После того, как Лига апотекариев и Святой орден получили представление при Высоком сенате, им дали свои места, часть магов, создав свою организацию, захотели того же. Им отказано не было.

— Хм, — Браз подозвал разносчицу и попросил принести ещё выпивки. — Ладно, я до сих пор удивлен, что Велисарий с сотней воинов смог одолеть там всю нежить. Судя по рассказам жителей, там были тысячи восставших мертвецов.

— Неудивительно, что победителями в Тёмной долине вышла Армия Конфедерации и Святой орден. А Хранители под командованием Калии Закареш действовали отлично, неговоря о Велисарии.

— Велисарий, — Браз скупо улыбнулся. — Я слышал, что он будто потомок одного из Рождённых светом, раз имеет такой талант.

— Слишком много ходит слухов, — отмахнулся О’Брайенн. — Крестьяне готовы верить во что угодно,

— Это верно. Я так же слышал, что с ним был ещё одна одиозная личность — Этьен из Арка. Я могу с ним увидится?

— Этьен отстранился от дел, как только Велисарий отправился в поход. Я с ним работал, он хороший малый. Говорят, он сейчас в Речном с некой Лишари. Она пациенткой у меня была.

— Кстати, а ваш «светоч» был запущен?

— Этого я не знаю. Говорят, что что-то было и даже количество заболеваний Красным безумием снизилось. Но я думаю это из-за лекарства.

— Хорошо, очень хорошо. Скажите, и сколько теперь клочков земли под властью Конфедерации?

— Ну давайте просчитаем. Из первоначальных — Королевство Солнечного Берега, Княжество Речное, Эмир Дюнное, Каганат Пороховой Пустыни, Союз Ковенов Севера, Аристократическая Республика Арк, Вольная Территория Подгорода и Баронство Фермерского Берега. А затем появилось ещё множество — Сердцеземье образовало своё королевство, на месте Западного утёса теперь Фоамвилльское Графство, Хрустальные и Шепчущий лес вместе с Тёмной долиной входят в состав Королевства Вестгард, Золотой Лес был по воле Велисария отдан аэтерна, где они создали своё Герцогство. Тальгард остался пустошью, но тем не менее на мелких клочках земли сохраняется власть. Теперь это Директорат Тальгарда.

— Хм, я удивлён, что он, так быстро смог воссоздать весь Эндерал. От края до края теперь это развивающийся регион. Удивительно.

— Да, всё так. Как сейчас поют барды — «Неримская страна, сковав себя проклятым заветом, Пришла в Эндерал, побив Рождённых светом. Витал чёрно-жёлтый флаг над палубой эскадры, Но Велисарий принёс им возмездье и ярость кары».

— Говорят, он будто собирается воевать против Нерима.

— Этого я тоже не могу знать.

— Как удивительно, — усмехнулся Браз. — По всему Эндералу и за его пределами поют песни о горстке людей, которая ушла в раскол, уверовала в Единого, вернулась в Орден и изменила историю мира, — Браз прикоснулся к пиву, которое ему принесли. — Это очень удивительно. Они изменили всё, пошли против судьбы и возродили Эндерал.

На что О’Брайенн ответил:

— Наверное по тому, что мы сами определяем свой жизненный путь? В конце концов всё зависит от нас. Да, некоторые могут указывать путь, подсказывать и даже толкать к той или иной стези, но всё же, последнее слово за нами.

Примечание

Примечание

Глоссарий

1. Асаpаторон — первый аэтерна и житель Вина, планеты на которой происходят события, создатель «пепельных людей», создав свой культ личности. Был свнергнут Рождёнными светом.

2. Аэтерна (Этерна) — древняя раса, похожая на эльфов. В отличие от людей, у которых есть только очень маленький шанс иметь врожденный талант к магии, все Этерны магически одарены

3. Рождённые Светом — этерна, которых люди называли богами, в отличие от «бога» тьмы, происходили только со стороны света, что давало им сверхъестественные силы. Они образовались в Инодане и правили Вином оттуда.

4. Хранители Святого ордена — главная боевая единица Святого ордена, состоящая из воинов в тяжёлой броне, прошедших «хождение по воде».

5. Мальфас (Малфас) — бог — страж, создатель серафимского и паладинского ордена, а также владыка Эндерала. Малфас был правителем Эндерала, далеко к востоку от Нерима. Однако он также оказал большое влияние на Нерим (особенно после смерти Эродана), многие жители Нерима почитали его. Малфас был также Владыкой Залов Стражей. Эти залы находились в Майаре. Вероятно, он также сыграл роль правителя на этом континенте.

Его любимым оружием был лук.

6. Святой орден — главная и единственно правящая правящая организация на территории Эндерала. Орден был основан вместе с освоением Эндерала и руководил страной. Во главе его находится Великий Магистр, который принимает главные военные решения. Он считается священным и имеет базы на нескольких континентах. Орден считается символом силы Рожденных светом.

7. Скарагги — раса жителей Скараггских островов. Скарагги имеют монголоидные черты, невысокие и стройные тела. Типичная одежда — моряцкая и архаичная. Традиционно они татуируют свои лица, символы татуировок указывают на их социальный статус и репутацию

8. Сердцеземье — это покрытая густыми лесами местность в центре Эндерала. Искривленные дубы и высокие сосны создают густую растительность, и как мелкие, так и крупные реки протекают по извилистым руслам. Время от времени лесной ландшафт перемежается древней гробницей или заброшенными руинами, в основном родовыми криптами или заброшенными торговыми постами

9. Фазмализм — магическая дисциплина, ориентированная на манипуляцию душами. Фазмалисты могут собирать души мертвых и заковывать их в талисманы, которые в свою очередь могут быть использованы для призвания этих душ в качестве боевых союзников фазмалиста.

Фазмализм официально запрещен в Эндерале.

10. Ватир — смесь человека и козла. В основном они живут в пещерных системах, где они предпочитают, жить поедая грибы (туманные губки) и мелких животных. На людей нападают только тогда, когда они входят в их владения. Редко можно найти Ватира на открытой дороге. (Исключения — это события со времени смерти Рожденных светом). Согласно легенде, Ватиры произошди от легендарной принцессы преступников «Ватиры». Ватира была известна тем, что жила гедонистическим, безрассудным образом жизни, пытаясь заполнить внутреннюю пустоту. Из блуда Ватиры, как говорят, появился первый ватир, который впоследствии бежал и расплодился, как наказание Малфаса

11. Цикл — определённая последовательность жизненно-цивилизационных моментов, начинающаяся от зарождения жищзеи и до её уничтожения, при каждой эре.

12. Чёрный страж — это человек, который выполнил «Апофеоз», слившись со своей машиной Голиафом тысячи итераций Цикла назад. Большая часть об истиной природе Цикла, «высших» и Бесплотных игрок узнает у него.

13. Прорицатель — лицо, которое оказывается на территории Эндерала перед «очищением», по установлению «цикла». Пророк является эмиссаром, поддерживающим Святой Орден в их стремлении остановить «очищение». Рассказчик называет жизнь Пророка «историей о том, кто хотел быть свободным».

14. Подгород — это разветвленная сеть пещер, которая является по сути городом под землей. Здесь находят убежище беспутные, разбойники, зависимые от светопыли и просто бедные люди, у которых не получилось обустроиться в Арке. Святой Орден не имеет влияния в Подгороде, законы диктует загадочная секта под названием «Ралата», которая контролирует все аспекты жизни живущих здесь людей. В пещерах царит нищета и разруха, но, несмотря на это, здесь все же существует своя экономика. Даже люди с поверхности («дети солнца», как называют их обитатели пещер) могут найти у местных торговцев что-то интересное для себя — например, редкие книги заклинаний по энтропии и псионике.

15. Солнечный берег — территория расположеная к северу от Сердцеземья, а его плодородные почвы и обширные луга являются основным местом производства зерновых, мяса, фруктов и овощей. Фермы и зерновые хозяйства разбросаны по всей местности

16. Остиан — город на континенте Нерим.

17. Энтропизм — магическая школа, которая является одним из самых печально известных магических дисциплин и является частью школы Синистра. Она состоит из манипулирования жизнью и смертью, призыва сверхъестественных существ, и использование некромантии.

18. Хождение по воде — это годичный ритуал, в котором маг-новичок учится справляться со своим талантом и контролировать море вероятностей. За этот год он должен подвергнуться чрезмерным физическим и психологическим испытаниям и получить знания о различных магических школах. В конце года он должен сдать экзамен (не путать с экзаменом Ордена!), в котором он должен доказать, что не представляет опасности для общества. Не каждый выпускник развивает настоящий магический талант. Часто эффект таланта остается в виде повышенной восприимчивости и ловкости рук. Многие выпускники возвращаются к нормальной жизни после Прогулки к воде. Другие присоединяются к городской гвардии или Апотекарии или предлагают свои услуги в качестве путешествующих арканистов, лишь немногие ищут вступления в послушаники ордена.

19. Лорам «Водорез» — эндеральский «хранитель», который жил в 7543. - 7544 п. Зп. Как неблагородный, он получил свое место среди послушников благодаря упорному труду и необычному магическому таланту. Он считался смиренным и храбрым, и потерял жизнь в борьбе с Черной Девяткой, группой разбойников, которые в то время терроризировали улицы. Лорам «Водорез» часто воспринимается как яркий пример следования пути и храбрости. Однако некоторые свидетельства очевидцев описывают Васерлинга как гораздо менее славную личность, чем он был представлен.

20. Наратзул Арантеаль — этерна и Рожденным Светом, сыном лидера паладинов Теалора Арантила, инквизитора богов, и Рожденной Светом Ирланды.

21. Златолесье — территория, которая находится к северу от центральной части страны и является частью Экспансии Дал`Мараков. Когда произошла катастрофа, оно также было заражено, и произошли массовые убийства среди крестьян и рабочих. Однако, в отличие от Талгарда, загрязнение отступало на протяжении веков, а Солнцерожденные погибли. Тем не менее, область остается весьма опасной из-за текущих событий, так как многие из мертвых воскресли как заблудшие. В настоящее время Златолесье все еще в основном населено бандитами и животными, которые преследуют караваны из Пороховой пустыни

22. Красное безумие — болезнь, поразившая Эндерал. Оно обязано своим именем красному свечению, которое развивается в ходе болезни. Изменение разума проявляется во вспышках гнева и жестокости, которые, по-видимому, не основаны на каких-либо осмысленных причинах.

23. Дикие маги — маги и чародей, которые не прошли «хождение по воде». Если волшебник не научится контролировать вероятности и теряет разум от лихорадки, он становится так называемым «диким магом». «Дикая магия» — это волшебство, которое маг творит несознательно. Тогда магия контролирует его, а не он магию. Степень проявления этого состояния может варьироваться. Некоторые дикие маги не имеют никакого контроля над своими действиями и возможностями, которые становятся реальностями, некоторые учатся самостоятельно контролировать дикую магию. Последнее очень редко.

24. «высшие» — нематериальные сущности, которые предположительно рождаются из коллективного разума погибших цивилизаций, таких как пирийцы.

25. Светопыль — сильное наркотическое вещество, распрастрняемое среди горожан Арка. Запрещено в обороте.

26. Ралата — теневая организация со штаб-квартирой в Подгороде. Она считается вторым правительством Арка и контролирует все подозрительные дела, такие как торговля светопылью, незаконная деятельность или вымогательства. В то же время она выполняет также защитные функции.

Хотя члены Ралата официально считаются преступниками, в действительности существует какой-то пакт между Орденом и ними — они остаются в их нынешнем расположении, а Орден не преследует их. Ралата известна своей чрезвычайной жестокостью к дезертирам или людям, которые пытаются обмануть ее. Например, это неписаный закон о незаконном обороте наркотиков или незаконная деятельность с согласия Ралаты. Если согласия не получено, эта деятельность обычно заканчивается прискорбно для вдохновителя. Название «Ралата» происходит из Киры, где организация зародилась. Киранские иммигранты начали расширять свое влияние, и теперь они больше присутствуют в Эндерале, чем в самой Кире. "Ралата" означает нечто вроде "Пепел", а лозунг "Ша'Рим Ралата" означает "восстать из пепла".

27. Кира — континент, который находится к востоку от Нерима и является крупнейшим континентом на Вине. По большей части он покрыт бесплодной пустыней, за исключением тропических регионов вдоль берегов и рек. В центре пустыни находится монолитная горная формация под названием «Копье Асаторона». Столица страны — Аль-Рашим, которая расположена на побережье. «Острова Сирас» находятся выше по течению от столицы.

28. Дюнное — это небольшой городок, построенный в пресноводной пещере, которая считается основой цивилизации в пустыне. Хотя он контролируется Орденом, здесь есть собственное управление. У города есть выход к морю, через который торговые суда приходят и уходят, транспортируя произведенные там товары, особенно серу.

29. Звёздный народ — Звездники утверждают, что пришли в Вин с падением метеорита в начале первой эры. Однако это противоречивое высказывание: многие утверждают, что они просто своего рода недоразвитые этерна.

30. Сон-трава — лёгкое седативное средство, скуриваемое в трубках

* «Горе мне в моём сокрушении; мучительна рана моя, но я говорю сам в себе: подлинно, это — моя скорбь, и я буду нести её» — цитата из книги Пророка Иеремии, глава 10, стих 19.

* «Вы сегодня вступаете в сражение с врагами вашими, да не ослабеет сердце ваше, не бойтесь, не смущайтесь и не ужасайтесь их, ибо Господь Бог ваш идет с вами, чтобы сразиться за вас с врагами вашими и спасти вас» — цитата из книги Второзаконие, глава 20, стихи 3, 4.

* «Finem fabula» — лат. «Конец истории»

Оглавление

Пролог

Глава 1. «Радикальный элемент»

Глава 2. Посол железной воли

Глава 3. Возвращение

Глава 4. Зов долга

Глава 5. Новая экономическая политика

Глава 6. Подтверждение опасности

Глава 7. Вечерняя прогулка

Глава 8. Скорбный день

Глава 9. «Следствие вели»: По следу

Глава 9. «Следствие вели»: «Убойный отдел»

Глава 10. Противодействие чуме

Глава 11. Единственное лекарство

Глава 12. Замыслы о великом

Глава 13. Операция «Гнев»

Глава 14. Наперекор апокалипсису

Глава 15. Битва за Арк

Глава 16. Итоги кампаний и лекарство для дам

Глава 17. Восстание Вольного народа Арка

Глава 18. Первый совет

Глава 19. Сражение при Дюнном

Глава 20. Finem Fabula*

Эпилог

Примечание