Смертельная схватка [Андрей Владимирович Фёдоров] (fb2) читать онлайн

- Смертельная схватка [publisher: SelfPub] 1.76 Мб, 52с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Андрей Владимирович Фёдоров

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Андрей Фёдоров Смертельная схватка

Статья 3 кодекса инквизиции. Бейся с врагом до конца! До последнего вздоха!

До последней капли крови! Помни, инквизитор, что лучше умереть с доблестью в бою, чем трястись от страха, как зайцу. Смелых ждёт рай и вечная жизнь в обители трёх богов. А трусам уготованы ад, позор и забвение. Поэтому сражайся до конца, инквизитор. Не посрами честь орден трусостью и бесчестьем


Дождь шёл такой ледяной, что, казалось, тысячи стрел пронзали его тело, а сам промок до нитки, но продолжал бежать. Всё быстрее, несмотря на усталость. Он бежал, и, казалось, даже сами боги не смогут остановить его.

Оттого всё больше волновалась колдунья, убегавшая от него, оттого всё сильнее билось её сердце. Ведь гнался за ней сам Реммет из Зельдена, тот самый, что убил Йоффу Гундланга, а у жителей Ёльма теперь звался не иначе как живодёром. Впрочем, по правде сказать, он убил куда больше магов, но именно отрубленная голова легендарного Йоффы приводила обывателя в ужас и трепет.

Эти же ужас и трепет заставляли молодую волшебницу бежать всё быстрее, не обращая внимания на одышку и усталость ног. Но истощение взяло верх над инстинктом самосохранения. Увидев неподалёку небольшую пещеру, решила скрыться там, опасаясь инквизитора больше, чем возможного появления внутри медведя или какого-нибудь реликтового монстра с доисторических времён, что скрывается внутри от назойливых егерей. Пробравшись сквозь заросли шиповника и оставив в кустах целые куски своего походного тёмно-зелёного платья, исчезла в темноте пещеры.

Реммет, ни секунды не раздумывая, ринулся следом и оказался в сети лабиринтов из которых ещё попробуй выберись. Ощущения были, мягко сказать, не самыми радужными. Шёл в полной темноте на ощупь. Если куда наступит, слышит хруст, будто в лесу на ветку наступил. Дующий внутри ветер завывал так красиво и мелодично, что, казалось, это духи воздуха из древних бреветских сказок поют свою странную песнь на языке, ведомом лишь им, да эльфам с Зелёных Островов. Но иногда ноты, издаваемые воздухом становились столь жуткими, что по коже начинали бежать мурашки, а на душе становилось крайне неуютно. Всё это ложилось слой за слоем на разум Реммета, что и так был на нервах из-за возможного нападения колдуньи исподтишка.

Это вскоре и произошло.

Заклинание Эвва брошенное соперницей инквизитора, появившейся будто из ниоткуда, сбило Реммета с ног. Он больно ударился спиной о твердый пол пещеры и пару секунд пролежал не двигаясь. Потом быстро встал и понял, что дезориентирован в пространстве. Быстро достал огниво и небольшой, пропитанный сырой нефтью лоскут ткани. Зажёг его и осветил пространство вокруг.

Худшие опасения подтвердились: весь пол пещеры был буквально усеян костями, повреждения на которых явно свидетельствовали, что Реммет сейчас находился в логове реликтовых пауков-анкабутов – жутких созданий со времён, когда в этих землях только появились первые люди. Паутину не используют, ядом не плюются, но челюсти их столь крепки, что спокойно бедренную кость сломает. И уж с кем, с кем, а с анкабутом Реммет встречаться точно не желал. Уж лучше пусть сюда сначала егерь прётся и убивает паука, а потом уже инквизитор зайдёт. Но кто и когда его спрашивал о желаниях?

Вдруг послышался шорох.

Тварь напала из ниоткуда, чуть не схватив Реммета за ногу. Тот только отскочить успел, да тут же упал, потеряв горевший лоскут. Обезумев от ужаса, отстрелял все пистолеты и достал палаш, будучи готовым встретить смерть, но мощная вспышка света ослепила анкабута, и тот исчез в глубинах своего тёмного логова, не смея появиться вновь.

С другой стороны пещеры послышался звонкий женский хохот. Реммет удивился: «Заклинание Лемис… Эта колдунья спасла меня…Но зачем?»

Эта информация не успела перевариться в его голове. Инквизитор тут же ринулся за колдуньей. Бежал долго по тёмным коридорам, пока не выбрался наружу. Через лес вышел на дорогу.

И увидел крестьянина, вёзшего в телеге стог сена.

– Батюшки мои! – воскликнул тот и, несмотря на ливень, снял шапку в знак приветствия, – здрахуйте, господин инквизитор. Вам чем-нибудь помочь?

– Тут колдунья пробежала. Ты не видел?

– Ей богам не замечал чота! Но если увижу, обязательно скажу.

«Убежала…» – Реммет покачал головой, констатируя про себя неудачу.

Впрочем, он не сильно расстроился. Спастись от анкабута… Лучше ничего и быть не может.

А после, инквизитор отправился к своей лошади. Путь лежал в Реттон.

***
Реттон в своё время зародился как приграничный форт, защищавший юг Скальдского королевства от южных захватчиков, старавшихся завоевать их плодородные земли и так оказать давление на скальдских королей. Осады, попытки штурмовать с наскока были делом обычным, поэтому те земли являлись необжитыми долгое время, в окрестностях были построены дозорные башни, соединённые между собой подземными тоннелями. Именно такая крепкая оборона, фортификация, а также упорное сопротивление защитников сделали тщетными попытки захватить юг, а сам Реттон приобрёл статус непристойной твердыни.

Позже рядом с фортом возник небольшой посёлок, в дальнейшем ставший городом с парой текстильных мануфактур и несколькими деревнями в округе.

Так и начиналась история Реттона, который позже станет известен не только как крепкий южный форпост Скальдского королевства, но и кормилицей севера, обеспечившей страну хлебом в голодные времена экономических блокад со стороны южных завоевателей, ведь оказалось, что земли вокруг Реттонского укрепрайона необычайно плодородны. Рядом появилась куча ферм, а форт обеспечивал их хорошее прикрытие. Вместе с Реттонской пшеницей и остальными южными плодородными регионами народу Скальдса хлеба хватало вдоволь.

Теперь же с нормализацией отношений с югом Реттон, живший до этого только за счёт купеческих прилавков и форта, стал приходить в упадок, а фермы скальдсцев в деревнях больше не могли конкурировать с южной пшеницей, из которой банально получался куда более вкусный хлеб.

Дабы помочь городу и окрестным деревням правитель Скальдса Робер VI организовал в Реттоне пару текстильных мануфактур. Затея оказалась работающей: город хоть и не расцвёл, зато стал приносить деньги, и одичавшие до этого деревни стали выращивать особый сорт северного хлопка, что позволило территориям окончательно не превратиться в дикое поле. Но говорить о том, что в Реттон снова вернулась жизнь, пока не приходится.

Появившись у городских врат, Реммет понял, что поселение донимала ещё одна проблема.


ТРЕБУЮТСЯ ЕГЕРЯ ДЛЯ ОХОТЫ НА ВАСИЛИСКА. ОПЛАТА В 50000 ЦЕЛЬДИЕВ БУДЕТ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ПРЕДОСТАВИТЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА


«50 тысяч цельдиев!» – воскликнул про себя от изумления Реммет, присвистнув: «Эта тварь явно местным жизнь портит…»

Если говорить о василисках, твари эти днём обитали в пещерах, а ночью выходили на поверхность на охоту. Питаются крупными животными, не гнушаются человечиной. Когда появились, вопрос спорный. Одни ученые мужи считают, что василиски существовали ещё во времена до цивилизации змеелюдов, исчезнувшей до прихода людей и эльфов. Другие уверены, что василиски – это порождения эльфийской древней магии. Но в любом случае существа были реликтовые. А ещё крайне опасные: далеко не каждый егерь сумеет одолеть василиска. Змей уязвим только когда открывает пасть. Исключительно меткое попадание пули способно пробить мягкие ткани и повредить сердце твари. Пытаться повредить кожу огнестрелом было бесполезно. Именно поэтому встреча с василиском была всегда самым серьёзным испытанием даже для наиболее подготовленного егеря.

Ни секунды не задерживаясь, Реммет заехал в город. Тот ничем не отличался от других северных поселений – серые, угрюмые дома простой планировки без изысков. Разве только что в редких украшениях зданий чаще всего фигурировали скульптуры драконов, обитавших в этих краях тысячу лет назад, и барельефы с изображениями поверженных кракенов – дань памяти предкам скальдсцев – великих мореходов, одолевших в боях чудищ из глубин, что отправлял на поверхность языческий бог морей высокомерный Шардун как наказание для скальдсцев, презиравших смерть и не страшившихся невзгод воинов.

Проехав тихие, полупустые улицы, Реммеет добрался до часовни, где занимался служением богам единственный послушник по имени Арло. Услышав стук лошадных копыт по брусчатке, он выскочил наружу. Только увидев, сразу узнал всадника:

– Реммет из Зельдена?

– Да, это я. А ты кто будешь?

– Я послушник Арло! Берегу эту часовню, пока у неё не появится новый блюститель. О том, что ты можешь приехать, мне доложили заранее.

Любой бы этому удивился, но не Реммет. Он прекрасно знал, что церковь, зная, куда отправляется любой из инквизиторов, всегда старалась предупредить церковников не только в месте назначения, но и в соседних поселениях, чтобы помогли в случае чего. Такая дотошность позволяла инквизиции лучше выполнять свою работу. У встречающего церковника всегда были в наличии готовый кров, пища и запас денег для гостя.

Инквизитор слез с лошади.

– Сколько лет, сколько зим! – продолжал послушник, – давно к нам в гости не захаживали такие, как ты. Куда путь держал, брат-инквизитор?

– Прости, что потревожил твой покой, брат. Я гнался за колдуньей несколько дней в окрестностях соседних поселений. К сожалению, она ушла, но далеко скрыться не могла: след от магии сохранился, и я чувствую его до сих пор. Это и привело меня сюда.

– Как редко бы ни появлялись у нас персонажи, подобные вашим товарищам по ордену, ведьм лично я никогда за три года пребывания здесь не видел. Вчера, а уж, тем более, сегодня я точно не замечал ничего необычного.

– Проклятье… – отвечал Реммет, – сколько суток гнался за ней, сколько сил потратил, а теперь всё кончено…

– Не переживай, брат-инквизитор! Помни: для нас главное, чтобы боги увидели, как страдают и стараются последователи его во имя веры. Забудь про результат и живи дальше с именем Идвенса на устах! Сражайся и убивай во имя богов, во имя веры! Тогда и награда будет высока.

Реммет кивнул:

– Верно говоришь.

Инквизитор выдавил из себя ответ устало, нехотя, стараясь самого себя расслабить. Он и хотел бы объяснить послушнику, что такое значит быть всегда в дороге, находиться на волоске от смерти, питаться порою одними сухарями с водой, грибами, да кореньями, если не повезёт чего-нибудь добыть на охоте. Тяжело назвать братом человека, который с тобой из одного котла в долгих походах не ел, спину твою не прикрывал. А этот послушник целыми днями с икон пыль сдувал и поэтому не понимал, что означает потерять на поиски мага порою даже недели, но в один момент всё достигнутое потерять. Потому Реммету эти приободряющие слова были всё равно, что руку на раскалённые угли положить и представить, что это куски льда. Да и то, как послушник подбадривал его, могло в иной ситуации показаться издевательством. Но инквизитор помалкивал, стараясь не упрекать церковника в жеманности. Их учат говорить всегда чисто, чётко и без грязи, ибо иной не сможет нести пастве слово «Великой Альды». Так что бедный смотрящий даже бы не понял, в чём провинился, а Реммету срываться в этом случае всё равно, если бы инквизитор сам пригласил Маггота поработить его душу.

– Ещё что-нибудь требуется? – спросил Арло, – могу состряпать обед или сразу подготовить постель, если устал с дороги.

– Спасибо, еду не стоит. Трапезничать буду в таверне. Постель приготовишь ночью. Я другое от тебя хотел… Узнать кое-что.

– Спрашивай, на всё, что смогу, отвечу!

– Что за василиск?

– О! – махнул рукой Арло, – эта тварь пока весь город не съест, не успокоится. Начинала со скота, а теперь поедает всех, кто ночью на улице появляется, вылезая из подземелий Реттона. Пришлось комендантский час вводить, так она и стражников убивать умудрялась, хотя у этих латы, ружья, шпаги, пики, алебарды. Тварь огромна: длиной шагов сто или даже двести, высотой в два локтя. И зубища длиной, как ступня человека, – пожал плечами, – так описывали её те, кто успевал спастись. Правда это всё или нет, не знаю, да и слава богам, да и, надеюсь, не узнаю! Но что точно понятно, покоя эта дрянь совсем не даёт. Ночью вводится комендантский час, горожане двери, окна на все замки и ставни закрывают. Торговцы из города уезжают, крестьяне думают переселяться. Стража справиться тоже не может.

– А что егеря?

– Кто живой остаётся, отдают задаток и больше сюда не возвращаются. Один так вообще бургомистру Эльо посоветовал поселение покинуть, настолько всё плохо с этим василиском у них. Такие дела… – смотрящий Арло снова пожал плечами.

– Понятно, – отвечал Реммет, – думал, магия замешана. Раз нет, то и хорошо. Пойду, поем. Потом продолжу поиски колдуньи. Вечером вернусь.

– Без проблем. А что до василиска, даже не лезь в это, брат-инквизитор. Дело гиблое, как пить дать…

***
«Наконец-то, нормальная еда…» – подумал Реммет, приступая к трапезе. Сначала схомячил тарелку похлёбки, а потом перловку с курицей. Обильно запил всё молоком, и теперь сидел довольный с полным животом, внимательно слушая разговоры местных, надеясь что-либо разузнать о колдунье.

А говорили посетители таверны помимо бытовых тем для фермеров и горожан о василиске. Как позже заметил Реммет, это была на самом деле одна из главных тем для разговора. Ну, и конечно, приезд инквизитора тоже был новостью не последней.

– Слышал я, съел василиск Болара с васильсковой фермы неделю назад… – начал первый из компании за соседним столиком.

– Да… Жалко парня, хотя такой хороший был. Он с моей дочерью дружил, – подхватил второй.

– А как это произошло? Он комендантский час не соблюдал? – спросил третий, удивлённо приподняв брови.

– Как раз таки соблюдал! Говорят, василиск уже днём начал вылезать! – отвечал второй.

– Бред! Василиски боятся солнечного света, поэтому и живут в подземельях днём, вылезая на охоту только ночью! – возразил первый.

– Правда что ли?! А ты хоть раз живого василиска видел? Нет! Вот и не говори, раз не знаешь! – возмутился второй.

Вдруг перед глазами инквизитора возник чей-то живот.

– Привет! Ты тот самый инквизитор? – спросил незнакомец звонким юношеским, слегка трясущимся голосом, взволнованно глядя на Реммета.

Инквизитор поднял глаза. Взору его предстал совсем ещё молодой парень, одетый почти как инквизитор, но за исключением одной детали: на голове носил треуголку с единственным гусиным пером – верный знак того, что перед тобой стоит егерь.

– Ну, допустим… – вздохнул инквизитор.

– Меня зовут Йелло. Я егерь. Пришёл сюда за василиском, чтобы помочь людям, спасти их.

– Благородно.

– Ты не против будешь, если я подсяду?

– Я скоро ухожу, так что без проблем.

– Скоро уйдёшь? – удивился Йелло и сел за стол.

– Да, – отвечал Реммет, невозмутимо реагируя на приставшего егеря.

– Я просто хотел с тобой кое о чём поговорить. Это связано с василиском.

– Я инквизитор, а не егерь. Так что нам не о чем говорить.

– Как раз наоборот! – улыбнулся Йелло, – Выслушаешь меня?

– У тебя три минуты, – отвечал Реммет.

– Хорошо! – обрадовался Йелло, – я следил за тобой с того момента, как ты сюда зашёл, и, как вижу, ты умеешь слушать. Обратил внимание на что-нибудь интересное?

– Говори конкретнее.

– Василиск, инквизитор. Я знаю, что вы изучаете краткий курс зоологии тварей, с которыми борются егеря. Поэтому ты явно в курсе, что многих из реликтовых тварей можно создать магией, верно? – Йелло улыбнулся.

– Верно, – напрягся Реммет.

– Какая главная особенность василисков, не порождённых магией? – егерь ткнул указательным пальцем в инквизитора, – правильно! Они охотятся только ночью. А вот магические могут появляться на поверхности и днём. Слышал того смерда за соседним столом? Он правду говорит, того беднягу убили днём. А ещё я, выслеживая логово василиска, сам видел, как он спокойно ползал при свете солнца. Созданные природой так не могут.

Инквизитор устало вздохнул.

– Ты хочешь сказать, что василиск с этих краёв – порождение магии?

– Именно! – улыбнулся Йелло, – порождение магии опасной и могущественной. И мы должны эту магическую тварь уничтожить.

– А, по-моему, ты просто нахватался баек сельских дурачков, которые всё это придумали по одной простой причине – у страха глаза широки. А сам просто выдумываешь, лишь бы меня с собой затащить, потому что без посторонней помощи справиться не можешь. А я напоминаю: инквизиторы борются с ересью и магией, а не охотятся за реликтовыми тварями. Последнее егеря делают.

– Почему ты мне не веришь?! – возмутился Йелло, – думаешь, я лгу?

– Не думаю, а знаю, – отвечал Реммет, – для создания такой магии колдун требуется весьма и весьма неординарных способностей. Был бы тут такой, мы на такого уже бы облаву устроили.

Йелло сначала задумался, а потом, вспомнив, восторженно поднял палец правой руки.

– Слышал я, живёт здесь одна молодая колдунья… Ну, как сказать, молодая…Может, заклинаний каких на себя наложила, чтобы выглядеть как девочка, а сама магией помышляет уже сотни лет. – егерь улыбнулся, – Поговаривают, могучая очень. Ты случайно не её ищешь здесь?

И тут Реммет лишь усмехнулся с досадой. Очевидно, кто-то разболтал цель визита инквизитора, ещё и всему городу.

– Искать-то я ищу. Вот только магических сил у неё не шибко много,

– Настолько, что она от тебя убежала, и ты, видимо, здесь её надеешься найти, потому что с юга пятьдесят вёрст дорога одна была – на север. Сойти с дороги – глушь, в которой даже магу не выжить. Больше тут скрываться негде, только здесь.

Увы для Реммета, егерь был прав.

– Это не доказательство того, что она владеет могущественной магией.

– Согласен! – кивнул Йелло, – мне тоже хочется верить, что это не магия. Но цена говорит о многом. Василиск уже давно мучает местных, и я не первый, кто хочет его убить. Были и до меня попытки, но все они кончились гибелью егерей, что странно. Так-то наши натасканы на то, чтобы убивать таких животных, как василиск. И говаривали местные, что появлялись тут ребята куда лучше меня в нашем ремесле, насколько я знаю. Далеко не дилетанты, не новички. Но и они погибли.

– Василиск – животное опасное. Его обычно не убивают, а ищут проходы, откуда он на поверхность выбирается, а позже с помощью пороха выходы подрывают и тварь умирает от голода. Хочешь сказать, с такой тактикой часто погибают?

Йелло усмехнулся.

– Ничего ты о нашем брате не знаешь, инквизитор! То, что ты описал, это в идеале. Чаще заказчик требует предоставлять ему зуб василиска, кость, либо кусок чешуи, которые рассыпаются прахом уже через час после убийства. Завалить проходы просто, зато расчистить их, дабы удостовериться, что тварь мертва, недели уйдут. В итоге трофей в доказательство не взять. Так что такой вариант не всегда подходит. А тварь может жить без еды неделями и даже месяцами, если плотно поела до того момента, как её замуровали. И, разумеется, без доказательств платить никто не будет. Вот в таких случаях наш брат егерь погибает часто, вступая со змеем в открытый бой. Впрочем, мы уже приноровились использовать против василисков другие тактики. Так что и местную тварь рано или поздно бы прикончили. Но не выходит. А почему? Иного ответа у меня нет: это магия.

– Много погибло, пытаясь убить этого?

Йелло вздохнул.

– Насколько я знаю, десятки… Счёт пошёл на десятки.

Реммет поник, мысленно помолившись за погибших.

– Соболезную…

– Так что инквизитор, тяжело всё тут. Верь, не верь, я абсолютно уверен, что тут без магии не обошлось… – тут егерь резко оживился, – ах, да! Забыл! Ты наверняка сейчас вспомнил, что для сотворения твари нужен зрительный и звуковой контакт. Как же я мог забыть! – шлёпнул себя по лбу, – я видел её, Реммет. Я видел колдунью пару недель назад. Молодая: лет как мне. Одета в тёмно-зелёное платье. Она проговаривала заклинание, а потом из её рук выходил дым, который потом рассеивался. А там василиск! И я всё понимаю, что лезть в это особо не хочется. Но я, по-моему, тебе уже достаточно фактов изложил, что проверить, замешана ли магия, надо. Если этого не сделаешь, сам понимаешь… – инквизитор поморщился, – честно говоря, очень надеюсь, что ты не из тех, на кого нужно жаловаться в Верховную Церковную Директорию.

Ухмылка Реммета, пробывшая у него на лице почти всё время разговора с егерем, резко изменилась на выражение тревоги, ненависти и морального унижения. А всё дело было в законах, которым подчинялись все инквизиторы без исключения и не могли пойти против них. Одним из таких была правовая норма об отказе инквизитора проверять, была ли применена магия или нет. В зависимости от ущерба, нанесенного преступным по мнению законодателя бездействием, инквизитора могла ждать и порка плетью, и даже смертная казнь. Весь абсурд подобного закона вполне ясен. Никто не мешает оговаривать невиновных, допускать инквизицию к сомнительным делам и т. д. Часто инквизиторы невольно становились наёмными убийцами, ещё чаще погибали в засадах магов или тех же самых егерей, которым заказывали убийства тех или иных инквизиторов. А бывали случаи даже, когда целые войны начинались из-за излишней дотошности церковников, вызванных абсурдностью этого закона.

И тут перед каждым инквизитором всегда вставала серьёзная проблема. С одной стороны жить хотелось, а потому они туда, где чуяли авантюру, по возможности не лезли. С другой также жить хотелось, ведь за неисполнение возложенных обязанностей инквизитора следовала смертная казнь. Так что все такие вопросы, как правило, решались или интуитивно, или по принуждению. Как раз с таким вариантом столкнулся Реммет, но сотрудничать с наглым егерем не хотел.

– Попахивает шантажом… – прищурился инквизитор.

– Так а что с тобой ещё делать, если отказываешься свой долг исполнять? – удивился Йелло, – я тебе все доказательства изложил, что это магия. Не знаю, что ещё тебе нужно, дабы ты пошёл со мной и всё проверил. Моя клятва, может? Тогда матерью клянусь, это магический василиск! Доволен? – егерь нахмурился.

– Кое-что другое… – Реммет схватил Йелло за грудки и прижал ближе к себе, – твой страх егерь!

Народ вокруг обернулся от любопытства, но никому даже в голову не пришло за Йелло заступиться. Нападение на егеря было глупостью несусветной. Он и сам боец хороший, да и нагоняй от церкви в любом виде никто получать не хотел.

– О, боги! Что ты творишь?! – прохрипел егерь.

– Врёшь ли ты мне?!

– Я же матерью поклялся, что не лгу…

– Лжёшь!

– Если так, то ты же знаешь, что имеешь право казнить меня за обман. Так чего тебе не нравится? Убьёшь в любой момент, если что не так…

– Ты уверен?

– Да!

– Тогда хорошо. Я схожу с тобой туда. Мы всё проверим. Если магия есть, убьём источник. После и василиск сгинет. Но если ты меня обманул… – Реммет хорошенько врезал кулаком по лицу несчастному егерю и сломал ему нос, – то я тебя убью. А это… – схватил за ноздри. Йелло закричал от боли, – будет напоминанием. Не стоит со мной играть. Кстати, что с наградой сделаем?

– Поделим пополам! – гнусаво промямлил егерь. Я свою часть заберу, а ты свою отдашь в пожертвование церкви. По-моему, отличный план.

Инквизитор отпустил нос и посадил егеря за табурет. Йелло облегчённо вздохнул, приложив руку к ноздрям.

– Отличный… – ухмыльнулся Реммет.

– Да! – отвечал егерь, явно уже тысячу раз пожалевший, что связался с церковником.

– Хорошо… – отвечал инквизитор, – будем считать, что мы договорились, – обернулся к хозяину таверны за стойкой, – пинту пива моему новому другу!

– Будет исполнено!

Реммет обернулся к испуганному Йелло.

– Я угощаю.

– Мило…

– Так, когда говоришь, идём за василиском?

– Ночью. Понадеемся, что колдунья, управляющая змеем, спит. Конечно, увидеть, мы его не увидим, но кольцо поможет тебе определить источник магии.

***
Всё последующее время Реммет пытался поймать Йелло на обмане, но молодой егерь парировал все словесные нападки и подколки инквизитора, будто искусный гроссмейстер в шахматах, что отметил даже сам Реммет. Более того, инквизитор и не заметил, как егерь быстро расположил его к себе. И, как оказалось, многого для этого не требовалось.

– Так ты тот самый Реммет из Зельдена, убивший легендарного Йоффу Гундланга и три дюжины его последователей? – глаза у Йелло невольно на лоб налезли. Всё-таки, к живой легенде обращался.

Реммет вздохнул:

– К моменту нашей встречи он уже не был тем, о ком бабушки слагали легенды, чтобы пугать ими внуков. Он подавил в себе безумие и только врачевал. В общем, был совершенно не опасен.

– То есть он уже не обращал целые деревни в камень?

– Нет. А если бы да, я б сейчас с тобой не разговаривал. И да, я три десятка убил, а не три дюжины.

– М-м! – ухмыльнулся егерь, – на шесть человек меньше. Подумать, много от этого поменялось…

– Слухи не любят точность. Поэтому я всегда говорю не искажённую домыслами версию, а то, что произошло на самом деле. И говорю ровно о стольких, сколько я той ночью отправил к богам.

– Почему?

– А вот ты представь, что следом за тобой идёт ореол убийцы десятков невинных людей. И это учитывая то, что ты инквизитор – человек, выполняющий по сути церковный закон. Как думаешь, сложно ли быть инквизитором – борцом с колдовством, ересью, защитником всех праведных с такой репутацией? Конечно, почти никто мне прямо в лицо не говорит, что я убийца, или что-нибудь в подобном роде. Но сложно быть человеком, которого воспринимают, как угрозу, хотя это ты призван их от угроз спасать. Это создает определённые трудности на практике, да и душевные терзания мучают не меньше…

– Понимаю. Обучавший меня охоте имел репутацию наёмного убийцы. По слухам имел в родном Зельдене на своём личном счету одиннадцать человек, в том числе одного инквизитора. С ним на охоту выйдешь, а следом поедут местные, чтобы в случае чего пристрелить, не дай боги, мы учудим покушение на хоть кого-нибудь. Сам понимаешь, в такой обстановке ни охоты нормальной не выйдет, ни мы – простые, законопослушные люди хорошо не заживём.

– Ты сейчас кого имел ввиду? – удивился Реммет, – случайно не Тарле Богонда?

– Именно его! – улыбнулся Йелло, – ты его знаешь?

– Нет, но наши братья из числа церковников версию об убийстве инквизитора от рук Тарле изучали долго и скрупулёзно.

– И к чему пришли?

– Дело закрыли за недостаточностью улик, но сомнения остались, да и убийцу того инквизитора в итоге так и не нашли. Выстрел сделали с большого расстояния, стрелял настоящий мастер. Так далеко не каждый попадёт, а Тарле был самым искусным стрелком из всех, кто находился поблизости от места преступления в те дни. Вот и выходит, что вроде и не он, а другой по факту не мог.

– Да. Тарле был великолепным стрелком. Владел ружьём так искусно, как знатный дворцовый виртуоз на лютне не сыграет. И мастер своего дела – одним словом настоящий егерь. Я был рад учиться у него, и благодаря его урокам узнал много премудростей своей профессии. Что до преступления, не знаю, он или не он. Мы с ним этот вопрос не обсуждали. Да и познакомился я с ним после, а не во время убийства того инквизитора. Единственное, что слышал, заказы на убийства он действительно выполнял, делал это хорошо и на этом заработал немерено денег. Так что кто знает, как там оно было? Но при мне он точно ничем таким не занимался.

– А ты? – улыбнулся Реммет.

– Что а я? – недоумённо взглянул на инквизитора Йелло.

– Убивал людей по заказу?

– Нет! – егерь резко и нервно помотал головой, – я никогда в жизни бы не стал! Только чудовища, только монстры! Если не веришь, могу на Великой Альде поклясться. И коль вру, то пусть меня убьёт молния, но я ничего подобного не делаю!

– Ладно. Верю. Расслабься.

– Хорошо. Я на самом деле даже и не напрягался, потому что невиновен. А ты? Ты убиваешь людей, если заплатят?

– Нет! – Реммет и бровью не повёл.

– А предлагали?

– Не раз.

– А суммы, поди, шестизначные предлагали…

– Бывало, даже больше.

– Ого! – воскликнул Йелло от удивления, – соблазн велик. А как с ним справляешься?

– Есть одно средство… – усмехнулся Реммет, потом удивлённо взглянул на егеря, – ты разве не слышал?

– Я не особо сведущ в ваших делах, – отвечал Йелло, – что ты имеешь ввиду?

– Лучше бы тебе не знать. И не дай боги испробовать на себе.

Егерь помотал головой:

– Не напугало.

– А зря.

– Так что это?

– Самобичевание.

– Ой, ерунда! – махнул рукой Йелло, – лично я сам такое без проблем бы выдерживал: болевой порог сильный. Меня это не пугает.

– А что пугает?

Егерь взглянул на руку Реммета.

– Больше пугает, что там твоё кольцо не сработает. Наверно, тогда нам придётся несладко…

– Кольца инквизиторов работают всегда и безотказно. Они делаются из уникального металла, что нашли на месте падшей с небес звезды южнее Дарвунда в самый разгар Великой войны. Когда его свойства начали изучать, то оказалось, что он реагирует на применение магии – нагревается по непонятным причинам и создаёт вокруг оболочку, внутри которой носящий даже маленький кусочек метеорита был полностью защищён от магии. С помощью нагрева мы определяем, куда нужно идти, если точное местоположение мага ищем. Правда, кольцом улавливается хорошо лишь магия безумия. Магия благоденствия же почти не чувствуется. Пользующихся ей так найти, увы, не всегда можно, но они и не так часто попадаются, чтобы мы переживали по этому поводу. Позже металл метеорита начали переплавлять в кольца, чтобы было удобно носить. При этом воздействие высоких температур при плавке и ковке никак не влияло на свойства металла. Так появилось оружие, которым церковь смогла остановить магов в финальной битве. Работало тогда – сработает и сейчас. Не переживай.

– А это правда, что они заколдованы служить только своим владельцам, и, если наденешь кольцо инквизитора, то тогда умрёшь?

Реммет усмехнулся:

– С какой целью интересуешься?

– Просто любопытно… – смутился Йелло.

– Да. Это делают с помощью магических свитков. Единственный вид магии, что не запрещён. С их помощью каждое кольцо присваивается своему владельцу. Простой смертный даже дотронуться не сможет, а колдун лишь снимет, но надеть не сможет. И то такое возможно только благодаря особому заклинанию, которым не каждый обладающий способностями к магии владеет.

– Ух, ты! Интересно! Я не знал.

– О нашем брате ты многого не знаешь, а я при всём желании не смогу рассказать.

– Казнят?

– А перед этим будут пытать так, что десять раз пожалеешь о том, что на свет родился.

– Чёрт… – удивился Йелло, а потом усмехнулся, – тогда лучше помалкивай. Ты мне ещё живым нужен. По крайней мере сейчас.

– Это радует… – после небольшой паузы Реммет спросил, – а как тебя вообще занесло в такую профессию?

– О! – воскликнул егерь, – у меня отец был охотником. Он учил меня стрелять и попадать в цель так метко, чтобы одна пуля – одна подстреленная дичь, – показал указательный палец, – я с ним с 12 лет уже на охоту ходил, а с 16-ти самостоятельно. Ну, а когда решался вопрос, кем стану, то я выбрал ремесло егеря. Иного варианта просто придумать не мог, потому что больше ничего не умел, кроме как метко стрелять. Отец, когда услышал, был согласен, спорить не стал. Вот и пошёл я в егеря. Учился неплохо, старался, всё заучивал, потом практиковался. Как положено: два года за партой, а потом ещё три года в поле с наставником. Практика, к счастью, у меня проходила хорошо, поэтому последний экзамен сдал быстро. А с теорией проблемы были… Но! Справился. И вот я здесь. Как услышал, что тут обитает василиск, сразу приехал. Но когда понял, что создание магическое, хотел, было, уже отказаться. К счастью, на голову как подарок богов упал ты. И теперь мы эту тварь завалим! И больше не будет никому мешать.

– Главное, чтобы она таковой оказалась, – усмехнулся Реммет.

– За это не переживай.

***
К вечеру, успев до заката, добрались до башни, где находился вход в подземелья. Она была на вид очень старой, обветшалой, поросла плющом почти до второго этажа и выглядела довольно жуткой. Кровь в жилах не застыла, конечно, но даже стоять рядом с такой было слегка не по себе.

– Ну, что? Пошли? – спросил Реммет, – или будем ждать полуночи?

– Не торопись! – отвечал Йелло, – повременим. Перед выходом отдохнуть надо, подкрепиться, снаряжение проверить.

– Ты уверен?

– Конечно, уверен! – Йелло глупо улыбнулся, – в остальном всё по изначально согласованному плану. Разве нет?

– Так-то оно, конечно, так. Но вдруг василиск всё-таки не является порождением магии? Пока ещё есть солнце, если тварь от природы, то она, как минимум, ослаблена будет. Если нет, тогда нам грозит большая беда. Ты же понимаешь?

– Прекрасно понимаю! – нервно осёк Реммета Йелло, – но я уверен!

– Сто процентов?

– Сто процентов.

– Поклянись самым святым, что у тебя есть.

– Клянусь отцовским ружьём, я не лгу! – твёрдо, громко и чётко отчеканил каждую букву Йелло.

– Ты взял с собой отцовское ружьё? – удивился Реммет.

– Конечно! Оно всегда со мной.

Егерь показал инквизитору надпись на прикладе:


«ЛУЧШИЙ СТРЕЛОК ГРИЛЛО УАНДО»


– Знакомое имя… – Реммет приподнял брови от удивления.

– Самый лучший охотник во всём восточном Фронтире, – отвечал Йелло, выразив на лице болезненную гримасу искренней горечи от утраты. Да такой, что размяк даже чёрствый и хладнокровный обычно инквизитор: похлопал своего спутника по плечу в знак поддержки.

– Сожалею. Слышал о нём. Говорят, убили три месяца назад в Маакании, вотчине барона Эйнемана. Достойный был человек.

Йелло усмехнулся и задумчиво взглянул на закат чуть заплаканными глазами.

– Ты бы видел, как он птицу со ста метров отстреливает. Только когда увидишь, тогда и поймёшь, что это не слухи.

– Охотно верю! – улыбнулся Реммет, – и раз уж так, то я тебя послушаю. Пойдём ночью.

– Сразу бы так! – обрадовался егерь.

– Кстати, а какой план? – спросил инквизитор, – а то я даже и забыл, когда мы его согласовать успели…

– А-а… Ну, да! – глупо улыбнулся Йелло, – спускаемся, ищем подходящий тоннель, устраиваем там засаду, атакуем василиска мечами в уязвимое место под брюхом. Всё! Дело в шляпе! Если тварь магическая, кольцо защитит нас от неё. Тебя точнее. Там постараемся найти колдуна и убьём его. Проще простого!

– Честно говоря, первый план, если змей от природы, мне кажется странным, – смутился Реммет, – какой тоннель подходящий? Как заставить василиска пройти через него? Сумеем ли добить?

– Сумеем! – отвечал напарник, – тварь же магическая. А если даже и реальная, в тоннелях она относительно уязвима. Или думаешь, не справимся?

– Нет, не думаю. Просто хочу пойти туда, зная, что не погибну напрасно.

После небольшой трапезы, которую организовал Йелло, поймав пару зайцев в лесу неподалёку, легли спать, да набираться сил для ночной схватки.

***
Реммету не спалось. Он вертелся из стороны в сторону в надежде выключиться, но ничего не получалось.

– Ты чего не спишь? – в полудрёме спросил Йелло.

– Не спится.

– Ты постарайся. Ночь будет долгой.

В итоге после долгих мучений смог вырубиться, и в дрёме увидел странный сон.

Он стоял на Площади Победы в Дарвунде и стал свидетелем битвы гигантского змея, что бился с самим Магготом. Дрались они долго с переменным успехом, пока, наконец, змей не обвил своего соперника и не задушил его. Поражённый, но испуганный Реммет попятился. Вдруг змей начал уменьшаться в размерах, пока не превратился в человека, который медленно начал приближаться к церковнику. Когда приблизился, инквизитор смог разглядеть его лицо.

А если быть точнее, это был не он, а она – та самая чародейка, за которой гнался Реммет сутки назад. Инквизитор хоть и не мог разобрать во сне ни черт её лица, ни даже цвета волос, почувствовал всем сердцем, что это она собственной персоной, будто знал чародейку уже тысячу лет. Да… Это не могла быть никакая другая кроме неё!

Приблизившись вплотную, она сняла с Реммета шляпу, схватила за его волосы на затылке, оттянула их, и губы чародейки с инквизитором слились в страстном поцелуе. И жадности, похоти ей было не занимать.

***
– Добрейшей полуночи! – громко крикнул Йелло, улыбнувшись инквизитору.

– Уже? – прохрипел Реммет.

– Ага! Нас ждут великие свершения! И луна… – взглянул на круглый голубовато-серый диск в чёрном небе, украдкой выглядывающий из облаков и окруженный бессчётным числом звёзд, – она осветит нам путь к победе! А то, что не выспался, это твои проблемы. Я предупреждал…

– Как мило…

– Да ладно тебе! – развел руками Йелло, – надо было отдыхать, пока позволяло свободное время. А сейчас нас ждёт охота!

Реммет встал, проверил пистолеты: все были заряжены, готовы к бою. Посмотрел на Йелло и усмехнулся, покачав головой. Тот, вместо того чтобы готовиться, отсекал саблей у растущих неподалёку сорняков стебли ровно пополам.

– Ты готов? – спросил он Йелло.

– Я всё подготовил ещё днём, чтобы нас не задерживать, как сейчас делаешь ты!

– А морально подготовился?

Егерь возмущённо глянул на Реммета.

– Это ты сейчас типа намекнул, что я боюсь?! Готов я к встрече с этой тварью как никто другой. Не переживай.

– Хорошо! – кивнул Реммет, – тогда пошли.

Они зажгли факелы, после поднялись вверх по лестнице и приблизились к массивной дубовой двери, отделявшей внешний мир от того, что скрывали подземелья башни. Правда, если присмотреться, доски уже начинали гнить, дверной молоточек и петли порядком проржавели, да так, что, казалось, дверь можно выломать голыми руками.

Реммет уже, было, хотел её выбить, но Йелло его остановил, хитро улыбнулся и просто открыл дверь, как оказалось, незапертую, после чего пригласил инквизитора внутрь. Тот в ответ только прорычал и вошёл в башню. Егерь зашёл следом и закрыл дверь.

– Нам вниз? – спросил Реммет.

– В самый, самый низ! – злорадно улыбнулся Йелло.

Инквизитор напрягся.

– Какое у тебя настроение хорошее… Это в предчувствии хорошей охоты, да?

– Да, – кивнул егерь, – ты абсолютно прав, – на лице его проскользнула хитрая ухмылка.

Они двинулись по удивительно хорошо сохранившейся, длинной винтовой каменной лестнице. Спустившись вниз, оказались перед ещё одной дверью, но уже лучше сохранившейся по сравнению с предыдущей.

Реммет посмотрел на неё, потом на егеря и жестом дал понять, что пропускает его вперёд. Йелло улыбнулся, подошёл к двери, достал из кармана ключ и открыл дверь, после чего показал рукой       в проход, жестом предложив Реммету войти, но тот, помотав головой, отвечал:

– В прошлый раз я шёл первый, а теперь будь добр давай ты.

– Справедливо! – кивнул егерь и зашёл. Инквизитор за ним и закрыл дверь, – ну, вот мы и на месте… – Йелло перешёл на шёпот.

– Ключ тебе бургомистр дал? – спросил Реммет также шёпотом.

– Как ни странно, у него ключа не было, на что он сам мне жаловался. А знаешь, где он был, до того, как мне попался? На лестнице винтовой, которую мы только что прошли. Там лежал.

– Вот это тебе повезло…

– Ага, – кивнул Йелло, – ну, что? Приступим?

– Для начала посмотрим, есть ли магия. Просто пока не чувствую.

– Видимо, кольцо сломалось… – егерь покусал губы от волнения.

– С ним всё в порядке. Просто надо найти что-нибудь органическое. Пятно крови жертвы, например. Вот этим и займёмся. Ты иди первым, а я за тобой.

– Почему это я должен впереди идти?! – возмутился Йелло, – я только что в дверь заходил первым…

– Напомни-ка, кто тут из нас двоих егерь? Вроде ты пока ещё. У меня специализация – поиск и убийство колдунов, не василисков. А имеем ли мы дело с магом, пока неизвестно. Так что иди.

– Ну, да… – вздохнул Йелло, – справедливо.

– Пошли, – инквизитор кивнул головой.

– Погоди-ка! – тут Йелло подошёл к двери и запер её на замок.

– Зачем ты это сделал? – изумился Реммет.

– Чтобы не было соблазна сбежать… – отвечал егерь, – давай договоримся: мы или убиваем тварь, или живыми отсюда не возвращаемся! Победа или смерть! Согласен?

– Я бы, конечно, ещё пожил, – отвечал инквизитор, улыбнувшись и пожав плечами, – но если ты настаиваешь…

– Настаиваю! – егерь махнул рукой, – идём!

И двинулся первым, осторожно, почти на цыпочках ступая по каменному полу. Изредка оглядывался на Реммета, прислушивался к каждому звуку и, чуть что, начинал крайне нервно дёргаться. Следовавший за ним инквизитор пристально наблюдал за поведением егеря и следил за обстановкой вокруг, стараясь не издавать ни звука.

Первое, что запомнилось Реммету, это тьма. В тех выложенных камнем тоннелях, в которых они оказались не было ни одного источника света, кроме факелов. И это, учитывая, кого они с Йелло решили убить, выглядело пугающе, ведь тварь эта благодаря отсутствию какого-либо света могла напасть неожиданно, потому как заметить её было просто нереально. Это явно было серьёзной проблемой.

– Как эта тварь видит в такой темноте?

– У василисков глаза особенные, – отвечал егерь, – они как бы видят тепло, что исходит от объектов вокруг, чувствуют даже малейшие изменения температуры. Почва, например, чуть теплее камня, – Йелло показал на пол, – поэтому стыки между каменными блоками чуть теплее, чем сам камень. Плюс вода, просачивающаяся вниз, не успевает сильно остыть, и также нагревает почву в стыках. Так василиск и ориентируется.

– Ого! – удивился Реммет, – а что ещё расскажешь о них в самый последний момент?

– На конце хвоста Василиска есть ядовитое жало. Яд, кстати, слабый весьма. Природа и Боги с василисками в этом злую шутку сыграли. Бывают паучки размером с ноготь мизинца, а яд их может за пару минут лошадь убить. Тут же вроде такая исполинская тварь, а яду мало. Но он и не задуман Богами был, чтобы убивать. А вот ослабляет он хорошо… – Йелло улыбнулся.

– Даже боюсь представить, чем ещё удивишь…

– На теле у него ворсинки чувствительные есть. Так как тело у василиска длинное, можно ненароком добычу упустить. Ворсинки даже на малейшее колебание воздуха реагируют. Василиск мигом возвращается и начинает искать жертву.

– То есть от неё не скрыться? Да?

– Ну, можно сказать и так… – кивнул Йелло.

– И какой только чёрт меня сюда сунул!

– Чёрт по имени Йелло и ваши абсурдные законы, что не дают лениться и отлынивать от своих обязанностей мочить магов даже в выгребных ямах, еслите там спрячутся.

– Ты чертовски прав.

Потом, следуя всё дальше вглубь, инквизитор обратил внимание на длину и витиеватость тоннелей. Казалось, что они были бесконечно длинными и представляли собой лабиринт без выхода. Сложно даже представить, сколько народу здесь заблудилось и погибло. Реммету оставалось только надеяться, что он не окажется на месте тех, кто сгинул в этом подземелье.

Но особенно тут ощущался запах тоннелей. Вроде свежий, а вроде затхлый. Вроде дышать легко, но горло будто придавливают рукой. Вроде отдавало обычной сыростью, но иногда кажется, что вонь здесь стоит самая что ни на есть мертвецкая. Не то, что ходить здесь не хотелось. У инквизитора появилось навязчивое желание убежать обратно и больше сюда никогда не возвращаться, хотя храбрости ему было не занимать.

Вот в такой обстановке Йелло и Реммету предстояло разыскать и убить василиска, либо мага, который чудище колдовал, если конечно змей является порождением магии безумия. В любом случае охота с самого начала не обещала быть простой и беззаботной. Инквизитор с егерем морально готовились к худшему. И даже букмекеры бы ставили скорее на чудище, чем на товарищей по несчастью, которые сейчас шастали по этим тоннелям, оборачиваясь на каждый звук, на любое завывание ветра.

Шли достаточно недолго, стараясь не шуметь: около пяти минут, пройдя несколько поворотов и длинных коридоров. Внезапно Йелло заметил впереди на стене бордовое пятно, подошёл к нему и махнул инквизитору.

– Вот оно! Слюна магического василиска.

Подойдя к стене, Реммет глянул на пятно и молвил:

– Я, конечно, не специалист по василискам, но не припомню, чтобы слюна этих чудищ была бордовой. Больше похоже на человеческую кровь. Да и не оставляют никаких следов после себя твари, порождённые магией. Ты разве не знал?

– А ты приложи кольцо, да узнаем.

Реммет ухмыльнулся.

– Чтобы наколдовать василиска, нужно владеть силой магии, которая была у Йоффы Гундланга, не меньше. Да и потратить её нужно порядком. Было бы тут замешано колдовство, я бы почувствовал жар от кольца ещё на лестнице. В итоге и выходит, что василиск не является порождением магии. Ты обманул меня, что было очевидно с самого начала. Не надави на возложенный на меня долг, и я бы тебя сам этому василиску скормил. Хотя, признаться, позже тебе даже удалось затуманить мою бдительность. Молодец. Ну, а теперь, когда твой обман раскрыт, что будешь делать, егерь?

– Как удобно, – ухмыльнулся Йелло, – а я-то думал, что навешать тебе лапшу на уши будет легко.

Егерь достал пистолет и прицелился в инквизитора.

– Не делай глупостей, Йелло!

– Это ты лучше не заставляй меня стрелять в тебя. Делай всё, как я скажу. Сейчас сбрось всё снаряжение, потом повернись спиной и дай мне перевязать тебе руки, – достал припасённую бечёвку, – то, что ты говорил, действительно верно. Было верно. Раньше василисков убивали, заваливая все выходы из пещер, где он мог обитать. Но этот способ не самый эффективный. Иногда оказывалось, что не все проходы удавалось завалить, тварь выбиралась наружу и снова начинала убивать. Заказчики этому, разумеется, были не рады. И теперь бургомистрам с королями останки василиска подавай в качестве доказательства. Они и не понимают, что это за тварь. А егеря в итоге бессмысленно жертвуют собой. Ведь самый эффективный способ убить змея – изловить его на живца. Лучше всего человек. Его можно заставить бежать, куда нужно, чтобы было удобнее атаковать василиска. Иначе сложнее, да и опаснее для того, кто будет палашом размахивать, а не бегать. Я уже неоднократно пытался кого-нибудь в помощь взять. Но никому не хотелось собой жертвовать. И тут являешься ты. Ничего не слышал, ничего не знаешь. Если не удастся лапши на уши навешать, то получится заставить шантажом. И вот ты здесь. Будешь выполнять мои приказы. Авось, тебя даже не сожрут сегодня.

Реммет рассмеялся.

– Ты это сейчас серьёзно? Решил использовать меня, как наживку на василиска? Но ты же не думаешь всерьёз, что между пулей и клыками чудища я выберу второе?

Йелло ухмыльнулся.

– Тебе придётся стать наживкой!

Хотел выстрелить Реммету в плечо, чтобы заставить его быть более сговорчивым, но, к своему ужасу, вместо хлопка и вспышки от пороха услышал лишь щелчок колесцового замка. Проверил пистолет: он оказался заряжен, попробовал снова. Вновь осечка.

– Не понял… – Йелло достал второй пистолет, нацелил Реммету в плечо и нажал на спусковой крючок, но выстрела вновь не последовало, – какого чёрта?

Пребывавший в полнейшем смятении, егерь опустил пистолет. И тут же свой зарядил Реммет. Кивнул на факел Йелло, после чего тот опустил его на землю.

– Тут нет ничего сложного, чтобы понять. И черти с домовыми не виноваты. Я просто сломал колесцовые замки на твоих пистолетах. Надеюсь, ты понимаешь, почему?

– Ты догадался раньше? Но как? – пребывающий в смятении и огорчённый Йелло опустил взгляд.

– План у тебя глупый был с самого начала, в голосе чуялась фальшь. Ты сумел заговорить меня, пока досюда добирались. И боги знают, что случилось бы потом. Но истина перед моими глазами проявилась позже: в тот самый момент, когда ты показал ружьё. У Грилло Уандо родных детей не было никогда, потому как он всем известным бабником был. А если спиногрызов и имел, то только внебрачных. Но признать родными, усыновить и, уж тем более, отдать кому-то своё ружьё… Это точно не про него. Согласен, Йелло? – довольный Реммет ухмыльнулся.

– Признаться, я вообще его почти не знал… – вздохнул егерь.

– Не хочешь палиться – не нужно было высовываться. Уандо был егерем известным. Часто брал заказы от церкви и убивал своих коллег, которые клали наших. Я был с ним знаком ещё когда юнкером учился. Нас с учителем часто отправляли передавать ему награду за выполненный заказ. Тогда-то у него это оружие и увидел. Я, конечно, могу предположить, что ты это ружьё отнял у того, кто его убил. Но первое подозрение, хочешь – не хочешь, падёт на тебя. Увы, все уже давно знают, что ты убийца. Имя твоё и приметы никому не известны, но вот ружьё у него было такое, что грех самому с таким не ходить. Поэтому я, отправляясь сюда с тобой, был предусмотрителен, испортив пистолеты. С другой стороны, что ты и тот парень, убивший Грилло, один и тот же человек, я сомневался до последнего. Так что спасибо за то, что ружьё показал. Это всё прояснило

– Жаль… – покачал головой егерь, – ты наверняка бы получился хорошей наживкой.

– А из тебя выйдет вкусное лакомство для василиска, – улыбнулся Реммет, но потом резко нахмурился и рявкнул, – Повернись спиной! Руки за спину!

Йелло повиновался, инквизитор отобрал у него бечёвку, завязал ему руки. Поразило Реммета в этот момент то, что егерь не сопротивлялся, не ныл, не молил о пощаде, а всё принимал спокойно и не психовал.

«Интересно, что у него сейчас на уме и в душе?» – спросил про себя инквизитор, пока завязывал руки: «Может быть, надеется сбежать? Думает, что сможет улизнуть и от василиска, и от меня? Неужели уверен, что сможет спастись? А, может, просто смиренно принимает судьбу, подготавливая себя к грядущей страшной гибели? Или кается за свои грехи перед богами, мысленно вспоминает отца с матерью и просит прощения за проступки? Если последнее, то пусть с миром на тот свет отправляется. Если же нет, то не может быть достойным человек, который убил своего брата по оружию, земляка к тому же так подло и бесцеремонно, как это сделал Йелло, воткнув нож в горло спящему Грилло, да ещё и не покаялся за совершённое преступление?»

Когда Реммет перевязал ему руки, то повернул в обратную от входа сторону и сказал:

– Самое время идти навстречу судьбе, егерь. Авось, не попадёшься василиску и выживешь… Как думаешь?

Внезапно в глубине тоннелей послышался жуткий, глухой и отдававшийся эхом от стен рык. Ноги инквизитора будто ватными стали, а у Йелло глаза от ужаса чуть из орбит не вылезли, настолько широко он их открыл. Потом приводящее в оцепенение шипение, от которого шли мурашки по коже. А дальше тишина, заставлявшая бояться ещё больше и с ужасом вглядываться в тёмные коридоры, освещаемые лишь светом одних только факелов.

– Если выживу, Реммет, знай, что я тебя найду и убью! – прошипел Йелло.

– Факел не дам, – прошептал инквизитор, – не заслужил.

– Да подавись им! Я и не просил.

– Вот и славно, – отвечал инквизитор, – игра со смертью для тебя начинается, – пнул его, – беги, Йелло!

Тот, что есть мочи, рванул вперёд и в мгновение исчез во тьме подземелья.

Реммет ещё пару секунд глядел во тьму, потом развернулся и ринулся к выходу. Нарастающая громкость рыка из непроглядных глубин подземелий подстёгивала его не хуже кнута, заставляя бежать без оглядки ещё быстрее.

Когда добежал до двери, вздохнул: вот оно – спасение. Самое время выбираться. Но уже буквально через секунду облегчение сменилось ужасом, досадой и тревогой. Реммет к своему горю и глупости забыл, что Йелло запер внутреннюю дверь на замок, оставив ключ у себя. До этого не шумевший, дабы не привлечь внимание василиска инквизитор с горечью осознал, что замок придётся отстрелить. А тварь могла поползти на звук выстрела, и тогда встреча с собственной погибелью будет неминуемой.

Огляделся. Вроде никого. Помотал головой, не желая делать задуманное, а прицелился и сделал выстрел, но, к своему несчастью, обнаружил, что замок пуле не поддался.

“Дурак ты, Реммет…” – проговорил про себя инквизитор, обрушаясь тому, что ключ от двери был у Йелло, а он бегал с ним где-то в глубине подземелья, умоляя судьбу не попасться василиску. И если тот его сожрёт, то инквизитору придётся доставать ключ из кишок змея. А для этого его сначала нужно убить. Либо придётся найти другой выход на поверхность, если, конечно, он вообще существует. В любом случае ни один из вариантов не является наиболее безопасным, так что инквизитор и так, и сяк рисковал.

Выстрелив в замок вновь из второго пистолета, но ничего не добившись, Реммет побежал по коридорам в поисках выхода или егеря. Надежда встретить Йелло была, но очень маленькая. И чёрт с ним, что так подло поступил с инквизитором. Коли отдаст ключ, может живым и здоровым катиться на все четыре стороны и даже попытаться отомстить, если сил и смелости хватит.

Ему бы двигаться медленно, дабы не напороться на чудище, но инквизитора подстёгивал дикий, первобытный страх, не дававший мыслить рационально. И чем больше он слышал странных, необъяснимых звуков во тьме, тем быстрее терял рассудок. Иногда, конечно, Реммету удавалось взять себя в руки, но с каждым новым рыком или шипением он всё более безумнее становился от того ужаса, что следовал за ним по пятам. А что случится, если встретятся…

Вдруг инквизитор услышал истошный вопль неподалёку. «Йелло!» – мелькнуло у Реммета в голове. И он бы рад подумать, что это галлюцинация, но более реалистичным казалось то, что егеря уже сожрал василиск. И тут инквизитор окончательно был задавлен чувством ужаса, что и свёл его с ума окончательно. И Реммет, словно трусливый заяц, подстёгиваемый инстинктом самосохранения и забывший про рассудок, ринулся по тоннелям стрелой, не оглядываясь и не отвлекаясь ни на что.

Внезапно он снова увидел ту же дверь и обречённо вздохнул: он бежал по тоннелям кругами. Потом добрался до стены с кровью, убедившись ещё раз, что окончательно заплутал.

«Остановись, отдохни! Переведи дух!» – сказал себе Реммет, всеми силами пытаясь восстановить здравомыслие, подавляемое доводящим до дрожи ужасом. Так бы, может быть, и сделал, но вдруг нашёл на полу сапог от экипировки Йелло. Это явно говорило о том, что про ключ теперь можно и не вспоминать. А ещё и тварь эта где-то поблизости. Далее по коридору красовались обрывки одежды, пятна свежей крови – очевидно, это всё, что осталось от горе-егеря. «Такая глупая смерть…» – вздохнул инквизитор: “А что мне-то теперь делать? Так же глупо помереть?”

Внезапно вновь услышал рык василиска, всё больше доводящий до дрожи.

Тут и осознал одну вещь: акустика пещеры была таковой, что точное расстояние до василиска определить было невозможно. Он мог быть очень далеко, но и совсем близко. Всё зависело от того, мимо какого перекрёстка он мог проползти. Там могли соединяться тоннели как длинные, так и короткие. Через последние звук способен дойти быстро, а сам василиск мог поползти по тоннелю длинному. Вот и гадай теперь, где эта тварь.

Реммет продолжил путь.

По пути вспомнил слова своего первого учителя ремеслу инквизиции отца Бранта: «Не сам ужасный исход пугает, а ощущение его скорого, возможного наступления…» И он был чертовски прав. И от того же Реммет уже готов был умолять василиска появиться, лишь бы ощущения удушающего страха и грядущей незавидной гибели оставили его в покое.

Несколько раз он в оцепенении останавливался, вглядываясь в темноту, ибо в тусклых языках пламени от факелов ему мерещилась тень от силуэта змея. Благо, всё это либо мерещилось, либо было вполне объяснимой игрой света.

Реммет продолжал бежать по коридорам и не мог понять, куда двигаться дальше. Нечем было оставлять отметки – если чиркать по камню дагой, царапины было легко не заметить в темноте при свете факела. А ещё не было нити, которую можно оставлять за собой. И чем дальше инквизитор бежал, чем больше понимал, что плутал, тем больше ощущал серьёзную потерю сил и осознавал: он окончательно заблудился. Ужас и смятение всё больше превращались в апатию. Инквизитор уже готов был сдаться.

Но даже в таком состоянии смог пройти несколько часов. Кстати, как оказалось, после привыкания звуки, издаваемые василиском, казались уже не такими страшными. Всё ещё подстёгивали, но уже не заставляли метаться во все стороны, как ужу на сковороде.

Наконец, когда уже готов распластаться без сил прямо на полу, почувствовал в затхлом, застоявшемся воздухе дуновение ветра и запах ночной свежести.

Побежал по коридору, запах становился всё отчётливее, ветер всё сильнее. Ускорился, пока не увидел вдали тусклый тёмный цвет. Это был тот самый выход.

Окрылённый такой удачей, Реммет ринулся вперёд, будто кошка, увидевшая добычу. Ему повезло выжить, переиграть егеря-мошенника, да и рыка василиска уже не было слышно позади. Осталось только отбежать на безопасное расстояние.

И вот! Разливаясь звонким хохотом, инквизитор вылетает из тоннеля и начинает жадно вдыхать воздух на поверхности. В бессилии падает на колени, бросая рядом снаряжение и уже почти потухший факел, ложится на бок и перестает двигаться. Уткнулся горячими от долгой беготни лицом, руками в мокрую глину. Из-под неё выглядывали только половина рта и одна ноздря, но и ими Реммет умудрялся дышать так глубоко и быстро, что горло от холодного воздуха сильно заболело как будто при пневмонии.

Инквизитор поверить не мог, что остался жив. А ведь всё, казалось, против него! Иной бы отчаялся и сдался, но не Реммет. Он переиграл смерть. Как ему казалось, ловко и виртуозно. Ещё благодарил богов, неожиданно почувствовав сейчас ангелов над головой. Это точно они постарались. Иначе Реммет бы точно погиб.

Устало развернулся с живота на спину и взглянул на небо. Если спускались они в это проклятое подземелье с Йелло с наступлением сумерек, то сейчас была глубокая ночь. Небо ясное, и на нём было хорошо видно солнце и луну – большую, как казалось, идеально круглую, холодную, голубую и невероятно чарующую. Инквизитор смотрел на неё с упоением, одновременно наслаждаясь тихим треском сверчков и холодным, свежим воздухом, приятно обволакивающим нагретые беготнёй лёгкие внутри. Последнего в этих пещерах с затхлым воздухом, со всей тамошней духотой не хватало больше всего.

Чуть ещё повалявшись, Реммет встал: пора было идти. Но сначала огляделся и увидел, что находится в глубоком карьере явно человеческого происхождения. Здесь добывали глину для строительства. Накопали основательно, но, видимо, из-за василиска перестали сюда приходить, как рассудил инквизитор. Интересно только было, почему не попробовали убить змея, пока тот был на поверхности.

Этот вопрос быстро отпал сам собой. Внимательно осмотрев глину, Реммет понял, что оказался в самой настоящей братской могиле. Тут тебе и кучи костей людей, животных, а если принюхаться, то от них несло вонью полуразложившихся кусков мяса, что не успел доесть василиск. Помимо тут ещё лежали остатки доспехов, оружия и снаряжения тех, кто, вероятно, пытался убить чудище, но не смог. Да увидев такое, сюда ни одна армия континента не сунется. Вот и жил здесь преспокойно василиск, мясом скотины объедаясь, да человеческие косточки обгладывая.

А ещё тут была чешуя змея, которую тот недавно сбросил. Инквизитор ужаснулся размерам твари. Это был не обычный василиск, а чудовищный исполин, огромной длины шагов пятьдесят-семьдесят и головой размером с большой сундук, где пираты обычно золото хранят.

«Не дай боги с этой тварью встретиться…» – подумал Реммет и понял, что слишком уж засиделся посреди всей этой кучи костей в глине. Самое время было ретироваться.

Инквизитор поспешил исполнить задуманное. Подбежал к краю, да давай карабкаться. Но всё было тщетно. Реммет постоянно соскальзывал вниз по скользкой глине. Виноват был дождь, прошедший буквально за час-полтора до того, как инквизитор шатался по подземельям. Он намочил глину, и теперь из-за дождя она стала скользкой, как лёд.

Восемь попыток сдвинуться предпринял Реммет, и все оказались тщетными. На девятую он решил идти на приступ медленно, стараясь уткнуть носки ботфортов в глину.

И, о, чудо! Медленно, но верно инквизитор таки начал выбираться из карьера. Осталось совсем чуть-чуть, и…

Внезапно Реммет получил мощный и тяжёлый удар в корпус, отчего буквально отлетел вглубь карьера, попав в кучу людских останков и тут же вскрикнул от невыносимой адской боли: одна из рёберных костей мертвецов впилась ему в живот.

Каким-то невероятным чудом, очумевший от боли, он смог вытащить кость, развернуться на спину, присесть и оглядеться, дабы понять, что его ударило. Или кто.

Тут без сюрпризов: это был василиск, ударивший Реммета своим хвостом – длиннющая тварь омерзительного вида с тремя рядами острых, как бритва, зубов, склизкой чешуйчатой кожей и сверкающими в темноте синими глазами. Василиск извивался по карьеру, выискивая свою жертву и желая ею полакомиться.

Лежал инквизитор на склоне неподалёку, но надо было ещё постараться доползти до верха и не выдать себя.

Поначалу Реммет удивился тому, что тварь его не сожрала сразу: не слепая же. Потом вспомнил, что у василисков глаза только тепло видят, а сам инквизитор от своего бычьего инквизиторского колета до ботфортов был перепачкан в холодной глине. Видимо, змей, увидев только фрагменты тепла решил, что ему попался мелкий зверёк, поэтому решил шлёпнуть хвостом по площади, дабы цель, маленькая она или большая, точно бы не ушла. Почувствовав, что вес объекта при ударе был слишком внушительный для мелкого зверька, василиск активизировался. Видимо, этой голодной твари одного Йелло точно не хватило.

Чуть очухавшись, Реммет осторожно приподнялся, стараясь не делать лишних движений, но давалось это непросто: страх превращал любое передвижение в нервное и неуклюжее. А тут ещё надо было каким-то образом кости не задеть, не соскользнуть по мокрой глине, чтобы себя не выдать. Но по закону подлости произошло худшее.

Нервно дёрнув ногой, Реммет соскользнул вниз и задел ле      жавшие под ногами кости. Те с грохотом повалились на землю.

Василиск тут же поднял голову и ринулся в сторону инквизитора. Тот же, превозмогая боль рванул вверх, но, чувствуя, что не успеет выбраться, достал пистолет, развернулся и выстрелил в змея. Тот зашипел от боли и отвлёкся.

Это был шанс. Реммет пополз вверх, ужас происходящего придал ему сил и дал забыть о боли в ране. Но добраться до заветного края склона инквизитор так и не сумел. Неожиданный удар хвостом откинул его в противоположную сторону на дно карьера.

Змей ринулся на свою жертву. Реммет выхватил последний пистолет и выстрелил. Василиск снова зашипел, а измученный болью инквизитор снова пополз к краю карьера.

Но всё было тщетно. Его отбросил очередной удар хвоста. Попал по левой руке, да так сильно, что кости предплечья треснули, будто тонкая веточка. Реммет заверещал от боли, глаза его обезумели, дыхание спёрло.

Только и успел увидеть, как голова василиска подползла к нему. На автомате правой рукой инквизитор выхватил палаш и полоснул морду змея. Тот, зашипев, отскочил назад, но потом снова накинулся на Реммета, который увернулся и мощным ударом рубанул по стыку между головой и шеей василиска, а он словно бы и не заметил. В идеальных условиях инквизитор мог лошади или корове одним ударом голову снести, столь хорошо палаш проходил через плоть и кости. А тут маленькая царапинка вышла, не более: видимо, чешуя у твари плотная была или толстенная. Да и змей только ещё сильнее после этого раззадорился, как показалось Реммету.

Бросок. Уворот. Удар. Бросок. Уворот. Удар. И так инквизитор нанёс змею несколько неглубоких ран, а тот всё сильнее злился. Потом додумался броситься ниже. Реммет не среагировал вовремя, и василиск вцепился инквизитору в бедро. Тот вновь вскрикнул от боли. Полосовал змею морду, чтобы тот отцепился, но всё было бессмысленно. Тонкие и длинные как лезвия стилетов зубы твари прокусили икру и стопу, разрывая плоть и ломая кость. Затем змей поднял Реммета ввысь и начал болтать в разные стороны, дабы нога сама отвалилась. Ещё чуть-чуть, и так бы и произошло. Но инквизитор полоснул василиска по нижней части брюха, которой тварь по земле ползает. Там чешуя оказалась не такой плотной, а потому Реммет смог нанести глубокий и болезненный порез.

Тварь взвыла и отпустила ногу инквизитора. Тот грохнулся на глину, чудом не задев лежавшие рядом кости. Славно, без сомнения, что нога осталась на месте, вот только ходить Реммет уже не мог – только ползти. Более того, от потери крови он начал ослабевать.

В этот самый момент инквизитор понял: живым из этого карьера он уже не выберется. Самое время вспомнить, чего достиг в свои годы, ещё даже не перешагнув порог между молодостью и зрелостью. По сравнению с остальными ничего. Ни жены у него не было, ни детей. Только и делал всю жизнь одно – головы магам рубил. Годам к сорока кто-нибудь бы эти заслуги оценил, и Реммету бы дали зелёного молокососа в юнкера. Он бы его обучил, передал опыт, а потом они разойдутся, и Реммет так бы и ходил бесцельно, пока его кто-нибудь не убьёт, начиная от егерей, монстров, магов, заканчивая старостью и немощностью. Цели в убийствах магов он не видел, заняться чем-нибудь другим не мог, стать отринувшим и начать жизнь с чистого листа, предав братьев по вере, честь не позволяла. У Реммета ничего не было, потому он и ничего не терял кроме разве что возможности восхищаться небом, солнцем, облаками, реками, горами и полями. Но это ерунда: терять не страшно, ибо на небесах в обители трёх богов намного красивее.

Так инквизитор и настроил себя на встречу со смертью.

Но перед этим ему осталось только одно. Завалить василиска. Он ещё не знал, как это сделать, но Реммет должен был. Это принципиально. Победить врага в последней схватке перед гибелью, либо нанести ему столь значимый урон, чтобы до конца жизни потом вспоминал и боялся. Сделать хоть что-нибудь в этой жизни, чтобы не остаться в людской памяти инквизитором, убившим Йоффу Гундланга, который и не сопротивлялся на самом деле, а потому и подвига никакого не было. Скорее позор для Реммета – жить с клеймом великого, доблестоного, могучего воина-инквизитора, которого остальные боялись. Но природная скромность не позволяла ему пользоваться плодами своей славы. Он же убил Йоффу, когда тот и силу свою не использовал, и не сопротивлялся. Была только бессмысленная резня с теми, кто пришёл его спасать, а убить кучу невежественной черни с вилами и дубинами – это совсем не подвиг. Но вот убить василиска… Другое дело. Ещё ни один инквизитор его не убивал. Сделать это, и он станет героем для жителей Реттона, а те расскажут другим, а те другие уже просто будут считать Реммета смелым парнем, сотворившим невозможное. Может, даже бард бродячий про него балладу сочинит. Так имя его очистится от позора с Йоффой. Шанс всего один – последний в жизни, и его нельзя было потерять.

Ну, а если василиск Реммета одолеет… Что ж, тогда у кого-то будет вкусный завтрак на рассвете. Тоже плюс, тоже хорошо.

Змей развернулся. Инквизитор привстал на колено и выставил вперёд палаш.

– Давай! Нападай! – прохрипел он.

Василиск, будто пёс, расценил это, как команду «фас», и ринулся на Реммета.

Тот взмахнул палашом. Тварь взывала. Лезвие полоснуло её морду. Но то для василиска царапина. Он вновь ринулся на Реммета и лбом сбил его с ног. Тот упал на кости. Одна впилась ему прямо под лопатку, кусок другой проколол щёку. Инквизитор вытащил этот осколок и тут же начал отбиваться от вновь напавшего василиска, издавая рёв, подобный львиному.

Ударами всё ещё рабочей правой ноги и палаша он вновь отбился от змея. Тот в долгу не остался и снова мощно шлёпнул хвостом по тому месту, где лежал Реммет.

– Чёрт! – инквизитор отлетел к склону и потерял палаш. Кто бы мог представить, как ему сегодня не свезло, хотя после Йелло казалось…

Реммет пополз к палашу, но внезапно его плечо пронзило жало с ядом на конце хвоста василиска. Инквизитор хрипло простонал, а его и так ослабшее тело, казалось, ядом испепеляли изнутри. Но это продолжалось недолго. Змей вытащил жало и вновь пошёл в атаку.

Реммет только развернуться успел. Пришлось отбиваться ногой, но тварь сумела носом уткнуться своей добыче в брюхо. Каким-то чудом инквизитор достал дагу и начал резкими колющими ударами лупить василиску по его морде. Так ему удалось выколоть змею глаза. Тот снова взвыл и отполз. Дага осталась в правом яблоке твари.

Теперь Реммет был безоружен, но и василиск его больше не видел. Инквизитор, собрав последние силы, пополз к палашу и взял его. Опираясь на него привстал, сплюнув заполнившую рот кровь, и крикнул:

– Давай, ты! Порождение Маггота! Клянусь тремя богами, я тебя не боюсь! Закончим это! Нападай!

Змей ринулся, Реммет увернулся и взмахом от земли распорол твари тонкую чешую нижней части брюха у самого горла, где у василисков проходит сонная артерия. Из туши начала фонтанировать почти такая же алая кровь, как у человека, только чуть ярче и светлее по цвету. А после инквизитор начал рубить толстую чешую удар за ударом, пока не отрубил василиску голову. Змей повержен!

То была победа. Пиррова, потому как жизни в Реммете уже почти не осталось. Но победа.

Перед смертью боги подарили инквизитору ещё один подарок. Из-за кромки леса вышло солнце.

«О, боги! Спасибо вам!» – Реммет, облизав окровавленные губы, улыбнулся тёплым, золотым лучам, прикрыл глаза и пал в глину, испуская дух.

Только солнце смогло показать, во что превратилось тело инквизитора. То была истерзанная плоть: ни одного живого места. Если что и могло его спасти, то это мощнейшая целительная магия сильнейшего кудесника. Но его рядом не было и быть не могло. Да и Реммет по своей воле никогда бы не согласился лечить раны магией. Пусть благодентсвия, но магией. Он уже чувствовал объятья смерти и с радостью пошёл ей навстречу.

Но перед этим в последний раз открыл глаза и увидел смерда.

– Эй, парень! Ты жив?

А дальше была только тьма…

***
– Делай, что хочешь, но спасай его! Я приказываю!

– Он ёбаный инквизитор! Такой, как этот пидор, убивает подобных мне! Он наверняка и тот, что меня хотел убить намедни! Ты, сука, серьёзно хочешь, чтобы я этому хуесосу жизнь спасала?!

– Будешь спорить – разорву уговор, и ты умрёшь! Поняла, блядина?!


– Ластис Ульма! Ластис Ульма!

– А-а-а!!! Больно!!!

– Терпи, инквизитор! Чего как баба ноешь?!


– Очень много крови потерял, но жизнь не покинула твоё тело… Любопытно.

– Йоффа… Письмо… Дочь…

– Дочь Йоффы? У него была дочь?

***
Реммет открыл глаза. Увы, это был не рай. Он глазел в деревянный потолок – явно находился в крестьянском доме. Видимо, его спас тот смерд, которого инквизитор увидел у края карьера перед тем, как отключиться. Интересно, каким чудом он там оказался как раз вовремя? Как сумел вдохнуть жизнь после стольких тяжелейших ран? Если бы не он, то Реммет бы умер…

Инквизитор повернул голову на бок, и всё сразу встало на свои места. Напротив него сидела молодая рыжеволосая девушка очаровательной внешности, расчёсывавшая волосы костяным гребнем перед зеркалом. Только зеркало это было ненастоящим. Сомнительно, чтобы смерд имел в своём доме такую дорогую вещицу. То точно была магическая иллюзия .

Он узнал её сразу. Тот же плащ, висящий на стуле, то же звонкое хихиканье…

– Вот мы и увиделись снова, инквизитор… – и голос тот. Сомнений не было. Это была та самая колдунья, за которой Реммет гонялся накануне.

– Проклятье… – тяжело выдохнул инквизитор.

Волшебница звонко рассмеялась, и смех ей был словно птичье пение или звон колокольчиков в детской комнате. Это было прекрасно, это доводило до мурашек по коже.

– А ты что думал? Наивно надеялся, что традиционное крестьянское целительство тут бы помогло? Раны у тебя были несовместимые с жизнью, яд василиска отравлял изувеченное, обессилившее тело, а крови ты потерял столько, что, можно сказать, считай, высох. Тут припарками и целебными травами не обойтись.

– Ты осквернила моё тело магией.

Волшебница грозно взглянула на инквизитора и подошла к нему, посмотрела на тело. Тот был далеко не мускулистый богатырь. В постоянных походах, путешествиях форму не наберёшь. Но тело у него было жилистое с отчётливо выступающим прессом. Волшебница нежно провела по телу пальцами, не скрывая своего наслаждения и возбуждения от прикосновений и созерцания на крепкие мышцы и шрамы на грубой, слегка смугловатой коже. Потом нагло положила ладонь на его пах.

– Что чувствуешь, церковник? Жар? Пламя Маггота? Гниль, поедающую тебя изнутри? Или ничего? – Реммет промолчал, – правильно, ничего! Никакой скверны! Никакого проклятия! Это всё ваши церковные сказки и предрассудки, лишь бы демонизировать нас – магов! Так что рот свой закрой про скверну! Лучше бы спасибо сказал, что я твою никчемную жизнь спасла, козёл церковный! – резко убрала руку с паха и вытерла о простынь.

– Спасибо! Ты спасла меня и не раз. Спасибо! Я благодарен, правда. Но у нас есть свои кодексы, законы и правила, где запрещается принимать помощь от магов. Ты должна была позволить мне умереть. Неужели не знаешь?

– Не раз? – удивлённо переспросила волшебница.

– Там в пещере позавчера ты ослепила реликтового анкабута, что мог меня убить. А пещерные пауки с древних времён похуже всяких василисков будут.

Целительница улыбнулась.

– Ах, да! Я случайно. Надеялась тебя ослепить, потому как думала, что ты по мне стрелял. Даже не знала. Что до законов, то, конечно, я в курсе про них. Честно говоря, так и хотела сделать – оставить тебя умирать. Но смерд, что меня приютил, потребовал тебе помочь, и я помогла. Вот бы ты ещё наплевал на эти законы… Авось, и отринул бы всю эту церковную чушь. Взял бы меня на руки, да увёз к океану, где мы бы остались только вдвоём… – волшебница склонилась над Ремметом и взглянула на него. Тот отвернулся.

– Только познакомилась со мной, а уже готова мне на шею кинуться? Одним словом, ведьма, если так. Думаю, похотливый Маггот ублажит тебя куда лучше меня. А я есть инквизитор, отдававший присягу на верность трём богам. И будут мои душа и разум принадлежать только им, – Реммет улыбнулся, – впрочем… Никаких тёплых чувств ко мне в тебе быть и не может. Просто хочешь, чтобы ряды инквизиции редели, чтобы отринувших становилось всё больше. Меньше наших, больше ваших голов на плечах. Это очевидно. Но ты, колдунья, не учла одного: на моё место придут двое новых. И вот они уже и лишат тебя головы. Не сомневайся! Да и я от клятвы не откажусь.

– Эльвин!

– Что?

– Меня зовут Эльвин! – повторила волшебница, нахмурившись – и, если тебе сложно назвать меня волшебницей или целительницей, называй меня по имени, будь добр. Я магию безумия не практикую, поэтому звание ведьмы или колдуньи для меня… Оскорбительно. Раз благодарен мне за то, что я твою жизнь два раза спасла, прояви ко мне хоть немного уважения.

– Хорошо, – отвечал инквизитор, потом напрягся и выдавил из себя, – Эльвин.

– Было бы ещё лучше, если мы договоримся, раз я спасла тебе жизнь… – волшебница с недоверием и страхом посмотрела на Реммета.

– О чём?

– Чтобы ты не отрубил мне голову, как с кровати встанешь.

– Так уж и быть. Дам тебе фору, – инквизитор улыбнулся. Эльвин рассмеялась.

– Как скажешь. Но хочу попросить тебя, чтобы мы пожали друг другу руки. Обычно все так договариваются. Правда ведь?

– Мужчины договариваются. А ты женщина.

– Да, женщина. Но ничем не хуже. Прояви уважение, я всё-таки тебя спасла.

– Будь ты проклята… – Реммет слегка улыбнулся, протянул правую руку.

– Отлично.

Эльвин улыбнулась. Ладони их сжались. Вдруг инквизитор начал чувствовать в руке болезненно покалывающий холод. Сморщился от боли. Попытался отпустить кисть, но не смог. Не имела она столько силы в руках, но сжимала, будто тиски. В голове Реммета промелькнуло: «Магия!» Он тут же взглянул на левую руку. Кольца на пальце не было. А всё это время, пока Эльвин сжимала ладонь инквизитора, шептала про себя заклинание Лоста Эмерас.

Применяли его только в случаях, когда нужно было скрепить какой-то договор мага с простым человеком. Притом, неважно, есть ли достигнутая устная договоренность. Важно было формально протянуть руку – видимый признак стремления заключить соглашение и важный, чтобы магия удалась. Работало заклинание всегда, и снять его мог только применивший этот заговор маг. Действие его прекращалось, когда истекал срок договорённости. А он мог быть любым: от пары минут, до целой вечности. Если человек или маг, с которым заключили договор или который его применил, не выполняет его, то он умирал.

– Теперь ты целый век не сможешь меня убить, инквизитор! Подойдёшь с намерением хотя бы ранить – умрёшь! Так я буду уверена, что ты точно меня не убьешь, – Эльвин отпустила руку Реммета, вытащила из кармана его кольцо и положила на стол, стоявший рядом с кроватью, – я не преступница, не воровка. Так что кольцо тебе возвращаю. То, скольких магов ты убьёшь, меня не волнует, да и хуй бы чай с ними. Главное – ты ко мне уже не подойдёшь. А теперь забудь про меня, пускай я исчезну в твоей памяти, как жуткий кошмар поутру. Я тебя не потревожу. Не будешь сам рассказывать, что произошло, об этом никто не узнает. Я тоже никому рассказывать не собираюсь. Главное – забудь про меня, не следуй за мной. Тогда жить будешь. Чёрная метка на ладони останется с тобой навсегда. Поэтому не думай, что сможешь обмануть магию или судьбу. Одно намерение меня убить, и ты труп. Помни это, и останешься жив.

Реммета разрывало изнутри от злобы на себя. Самый редкий инквизитор подпустит к себе мага так близко, чтобы тот мог ему метку поставить. Редкий, потому что такого олуха ещё попробуй найди. А Реммет повёлся, как ребёнок. При обучении считался лучшим, столько приведенных в исполнение приговоров, даже василиска вон победил. А тут облапошили, как юнкера седьмого порядка. Стыдно и обидно. И рад бы Реммет что или кого угодно обвинить, но самое досадное было то, что он был сам в этом виноват. Вёл себя беспечно, вот и получил то, что заслужил.

– Не убью я, убьёт другой. Не забывай, Эльвин.

– И другой не убьёт. Так же, как и тебя его одурачу. Или соблазню.

– Наивная.

Целительница фыркнула.

– Да это вы инквизиторы наивные. Нас мало, мы уже никакой серьёзной опасности не представляем, а вы с нами боретесь так яро, будто в каждого из магов Маггот вселился. Опасность мнимая. И вам бы оставить нас в покое. Но нет! Уже добрую тысячу лет вы, следуя приказу первого Отца-Понтифика Карданга, истребляете нас с лица земли. Уже никто из нас о мировом господстве не помышляет как тысячу лет, а маги безумия почти вымерли, как реликтовые животные древности во время и после войны людей и магов. Оставьте уже нас в покое!

– Я бы с радостью, – усмехнулся Реммет, – да такое вряд ли выйдет. Речи твои змеиные, искушающие, лукавые. Могущество ваше ты сознательно принижаешь. Опасность преуменьшаешь. Хочешь к греху склонить. И эта хорошая попытка, но ты наивна не меньше меня. Я уже сказал, что не сдамся – долг свой выполнять продолжу, а остальные из моего племени точно пожелают отомстить и заставят тебя ответить за использование магии. Зря только кольцо мне ввернула. Так бы больше толку было: твоих бы в будущем перестали убивать в год столько, сколько убиваю я. За потерю кольца ведь смертная казнь. Потом своим бы говорила, что довела до смерти самого Реммета, убившего Йоффу Гундланга. Представляешь?

– Не вижу повода гордиться собой, если тебя казнят. Гордость и доблесть добываются в битве. Да и не наивна я. Просто надеялась, что мы разойдемся в мире…

– В мире с магами?! – вскликнул Реммет, лицо исказилось в гримасе гнева и презрения, – никогда! В головах у вас колдунов живет Маггот, а души терзает безумие, так что перемирию не быть. Или земля очистится от магии, или с вами нам всем конец! Так что клянусь, буду бороться с твоим племенем до самой смерти! А ты… – взглянул на неё, потом изменился в лице, в долю секунды размяк, – ты спасла мне жизнь. Два раза. Может быть, мы и по разные стороны баррикад, но я не могу не быть тебе благодарным за это. На самом деле метка была и не нужна. Лично тебя бы я больше не тронул.

Эльвин приподняла брови от удивления.

– Конечно, было приятно слушать, что ты таки благодарен мне. Но в любом случае, как мне кажется, ты слукавил, говоря про метку. Надеялся, что я её сниму после твоих слов, хитрюга? – улыбнулась Реммету.

– Попытка не пытка, – усмехнулся инквизитор.

– А как же заповедь Великой Альды не лгать?

– В борьбе с врагом ложь допускается.

– С врагом… – задумалась Эльвин, – Что ж… – пожала плечами, – ещё один инквизитор. Упрямый, как осёл, – вздохнула, – а я-то надеялась, разойдёмся в мире.

– После этого? – Реммет показал на чёрную точку на ладони. Если не знать, что это магическая метка, можно было легко спутать её с родинкой.

– Ну, должна же я была себя хоть как-то обезопасить… Вдруг бы ты решил убить меня прямо сейчас.

– Если бы даже и хотел, то точно бы не торопился с твоим розыском.

– Славно! Но так мне безопаснее. Так что не обижайся. Лучше дай мне осквернить и твоё лицо, – неожиданно поцеловала Реммета в щёку, – уж очень ты мил, на самом деле! Самый милый осёл из всех церковных ослов!

Конечно, инквизитор был бойцом сильным. Но устоять перед поцелуем милой, огненноволосой красотки он не мог. И даже страх быть осквернённым неожиданно улетучился. Впрочем, может быть и так, что слабость от ран сделала Реммета таким размякшим. Ну, не любовь же виновата в этом к сей наглой, похотливой волшебнице, что ещё и сквернословит…

Любовь… Неужели влюбился в неё по уши при первом же знакомстве, как ни разу не видевший титьки подросток?! Да не может быть тут ни любви, ни влюблённости! А про любовь с первого взгляда и говорить нечего – сказки, сказки, сказки! Да будь вообще проклято это слово, это чувство, ежели чувствуешь его к женщине, к магичке – любовь! Любовь может быть только к ближнему своему брату церковному – строгая, целомудренная, или матери к ребёнку, да и то не всегда. В остальном… Пусть и без любви ни семью не сделать, ни ребёнка не зачать, лучше держать это чувство в себе, не дай боги проснётся. Инквизитор пусть и сражается с именем полубога Идвенса на устах, что проповедовал всем любить, прощать и щедрым быть, но любовь к женщине церковнику, давшему обет безбрачия – как яд прямо в сердце. Отравляет. Нельзя инквизитору любить, нельзя чувствовать. Будь проклята любовь!

Но, как ни крути, поцелуй её свёл Реммета с ума. По телу пробежали приятные мурашки, а улыбка была до ушей, как у подростка, что никогда не видел титьки. Упаси боги от любви, но если это и есть та самая мифическая любовь пусть не с первого взгляда, но с первого поцелуя, то ничего прекрасней любви в своей жизни Реммет больше не испытывал.

– А пока я был без сознания, выражалась обо мне грубее…

– Сейчас пообщалась с тобой и поняла, что ты и не ёбаный, и не пидор, и не хуесосина, – Реммет поморщился, скверная речь изнасиловала его невинные уши, – короче, думала, что ты такой же, как и прочие инквизиторы, а оно вон как обернулось. Ошиблась. Неужели не простишь меня?

– А неужели нельзя было обойтись без брани?!

– Ну, прости… – Эльвин повернулась спиной к инквизитору, – можешь в наказание меня по попе отшлёпать. М-м? – подставила свои объёмные, упругие ягодицы.

Реммет смутился и повернулся к стенке. Эльвин со злорадством расхохоталась.

– Знаешь, что инквизиторы дают обет безбрачия, но, тем не менее, пытаешься меня совратить…

– Вы уже тысячу лет нас убиваете. Дай хоть над тобой поиздеваться. Да и вообще, может, хочу, чтобы ты отринул всю эту инквизиторскую хрень и уж выебал б меня, да так чтоб разорвало меня пополам!

Обывателя такое распутное поведение волшебницы могло удивить, но на самом деле ничего удивительного в этом не было. Отрицая учение церкви о воздержанности и целомудрии в любви, маги, будучи врагами веры, в своих желаниях не стеснялись ничего. Спали со своими, а, бывало, и с чужими. И всегда, конечно, по любви и желанию, а не от выгоды, как сами маги утверждали. Оттого и ходили про них слухи в народе, будто во время пышных пиров, оргии устраивали такие, что верующему вырви глаз. Правда, вне своих магических общин, волшебники вели себя так же сдержанно, как и остальные. А такая игривость Эльвин была вполне объяснима. Надо же поглумиться над своим врагом, раз выдалась такая возможность, смутить его! Собственно, а почему бы и нет?

– О, боги! Как омерзительно! – Реммета начала раздражать показная, лишь бы взбесить инквизитора, распущенность и невоспитанность молодой волшебницы. Желание было пройтись по её заднице не ладонью, а по-отцовски – толстым ремнём из грубой кожи. Да так, чтобы не от удовольствия стонала, а от боли визжала.

– Да ты попробуй, а потом уже говори! Ну?

– Я женщин не бью, – сухо отрезал Реммет.

Эльвин улыбнулась.

– И правильно делаешь.

– Так! Что это за блядство творится в моём доме?! – воскликнул смерд, зайдя в дом. Вопросительно и гневно взглянул на волшебницу, – Эльвин?

Та мигом выпрямила спину, убрала попу.

– Да так… Лечу, как видишь…

– Виляя своей жопой, как шалава последняя?!

– Я не… – глаза Эльвин налилисьогнём от гнева.

– Ты кольцо инквизитору отдала?!

– Когда уйду, тогда и…

– Нет! – рявкнул смерд, – ты отдашь кольцо защиты господину инквизитору сейчас! Или я буду считать нашу сделку невыполненной!

Волшебница фыркнула, но чуть погодя, взяла кольцо со стола и отдала Реммету. Тот надел его на палец.

Смерд взглянул на инквизитора.

– Слава трем богам, что я вас нашёл! Эльвин сказала, ещё бы чуть-чуть, и вы бы умерли. Но, к счастью, вовремя попались мне на глаза. И при каких обстоятельствах… Ей богам я глазам не поверил, когда понял, что господин инквизитор в одиночку василиска одолел, но они не врали! Вы – настоящий герой! А знали бы, как этот змей Реттон терроризировал… Ужас просто! А теперь каждый вас боготворит, господин инквизитор. Каждый из нас сделает, что захотите. Клянусь я, клянутся и остальные.

– Всё, что захочу? Ого… Тогда, быть может, объяснишь мне смерд, что в вашем доме делает колдунья? Несомненно, молодец, конечно, что помого мне. Спасибо, я искренне благодарен. Но это вовсе не значит, что тебе, смерд, дозволено ведьм укрывать! Ты хоть понимаешь, какое наказание следует за нарушение правил?

Смерд пал на колени.

– Не вели казнить, господин инквизитор, да сам меч свой, умоляю, над головушкой моей не заноси! Увидел я её позавчера её всю замёрзшую, уставшую, а она о помощи просила, желала до Реттона её довезти. Хотела, чтобы от бандитов спас. Я поверил. А потом увидел вас и понял, что она солгала. Вот она обман свой и отрабатывает сейчас! -взглянул на Эвелин, – да, сука?!

Едва подавив ярость и презрение, она, с трудом сдерживая слёзы, изобразила губами некое подобие улыбки и отвечала:

– Да.

– Вот так! – промямлил смерд, голос его трясся так, будто самого страшного зверя увидел, – и я, конечно, согласен, милсдарь инквизитор, что нарушил закон. Да! Но до дома вас тоже довёл я. И заставил её спасти вас тоже я, хотя она не хотела. Понимаю – виноват. Но разве не заслуживаю помилования? Всё-таки я довез вас до колдуньи, помог спасти вас…

– Чтоб тебе пусто было, но ладно: прощаю тебя! – на выдохе сказал Реммет, не скрывая насмешки над перепугавшимся до смерти за свою никчёмную шкуру смердом, – как зовут тебя?

– Спасибо! Спасибо огромное за ваше милосердие, господин инквизитор! Моё имя Руба. С вашего позволения схожу в сарай, покормлю вашу лошадь, – ужас перед Ремметом настолько затуманил разум смерда, что им сейчас двигало единственное желание – быть как можно дальше от инквизитора.

– Иди, Руба. И помни, что боги следят за твоими поступками, а церковь наказывает.

– Будет исполнено! – и смерд удалился.

– Какой грубиян… – удивлённо заметил Реммет, – и как он заставил тебя слушаться его и терпеть унижения?

Эльвин показала чёрную метку на ладони.

– Пришлось пойти на кое-какие жертвы ради того, чтобы не пасть от твоей руки. Я и пообещала в обмен на спасение все его прихоти исполнять. Мою тут ему посуду, полы. Хуй его пытаюсь сосать. Пытаюсь, потому что у этого импотента не стоит, как ни старайся. В общем, весело тут время проводим…

– Пожалела, что связалась с ним?

– Пожалеет он, когда вспомнит, что договор мы заключали только на неделю. А потом эта мразь познает все прелести общества женщины, обладающей магией столь могучей, что этому псу и не снилось! – глаза Эльвин сверкнули пламенем лютой ненависти и презрения, а также непреодолимого желания поквитаться за унижения.

– Мешать не буду, – отвечал Реммет.

Волшебница улыбнулась.

– И правильно. Нечего в мою личную жизнь лезть. Лучше давай я накормлю тебя!

***
Инквизитор провёл в гостях у смерда Рубы ещё пять дней, пока Эльвин своей магией окончательно не подняла его на ноги.

Сложно было поверить, но за то время, пока они были вместе, даже успели сдружиться сикось-накось. Нашли общий язык, общались о том, о сём. Со стороны даже сложно было представить, что они буквально из разных миров, разных вселенных. Он – соблюдающий целибат, строгую веру и чистоту языка воин, монах, судья и палач в одном лице, истребляющий под корень таких, как Эльвин. Она же – обладающая магией молодая девушка, плюющая на заповеди Великой Альды и не испытывающая стыда от своей сексуальности, своей похоти, как и почти все маги. С трудом могла вспомнить имя предыдущего любовника, зато единственный интимный вечер со своей подругой южанкой Мару запомнила на всю жизнь, целуя кожу её рук шоколадного цвета. А ещё Эльвин до безумия боялась инквизиторов. Что общего они могли найти?

А ведь находили! Явились прямым доказательством, что мир между магами и церковью вполне себе возможен, хотя прочие колдуны и кардиналы твердили, что подобное невозможно. Жаль только конфликт этот имел слишком глубокие корни, чтобы стороны в своей основе, вдохновлённые Ремметом и Эльвин, вдруг бросили бы все свои дела, перестали конфликтовать, сконцентрировавшись вместо конфронтации на поисках вечного мира и путях взаимовыгодного сотрудничества. А так инквизитор и колдунья даже позабыли о том, что ещё неделю назад один пытался убить вторую. Собеседника на свою сторону не переманивали, но и не тряслись от ненависти, ощущая рядом присутствие заклятого врага.

Кстати говоря, и смерд стал более тихим, скромным. Ни одного гадкого словечка от него теперь было не услышать. Да и про вроде как желанное тело Эльвин он позабыл, потому как спали же все трое в одной комнате. Даже в парилке с волшебницей теперь стал смиренным, настолько явственно стоял в голове образ Реммета, который рубит бедному хлебопашцу Рубе голову за излишнюю похоть. А инквизитор и рядом даже не находился.

На шестой день Реммет покинул Реттон. Уезжал он оттуда, как настоящая легенда. Горожане, только встречали его, тут же рукоплескали и восторженно кричали вслед, как ценят его. У самой окраины его остановил Реттонский бургомистр Эльо, поблагодарил за убийство василиска и предложил плату за монстра в размере годового жалования обычного Реттонского стражника – баснословные деньги. Выходит 75 тысяч цельдиев – в полтора раза больше изначально обещанной платы.

– Передайте мою награду церкви! Пусть монахи позаботятся о больных и немощных! – скромно отвечал Реммет. После этого только ленивый не восхищался им. Поминали инквизитора в Реттоне и сотни лет после подвига, до того он знаменитым там стал. А сколько детей было названо в его честь, уже считать всем надоело!

После тёплого прощания уехать далеко Реммет не смог из-за наступившей ночи. Обустроился в лесу недалеко от дороги, да уснул.

Утром проснулся весь взволнованный, ибо приснился ему странный сон. Содержание его инквизитора не волновало, да и вообще он забыл всё увиденное, кроме одного.

Ему снилась Эльвин.

Тут же вспомнил про сон, что приснился ему перед спуском в подземелье. Тогда была она. И снова она.

«Что за наваждение?! Будь всё проклято! Окутала меня колдовскими чарами, пока я был без кольца, чертовка…» – подумал Реммет: «Ересь омерзительна, ересь невыносима! Бить её каленым железом! Выдавливать, словно последнюю каплю из бурдюка с водой!» – вспоминал он слова своего учителя Канвина, что давал ему уроки охоты на магов в год практического обучения на стадии первого порядка.

Инквизитор разделся до пояса, достал плеть и, повторяя слова Канвина, будто молитву, начал лупить ею себя по спине, не жалея только-только зажившие рубцы от ран и порезов после схватки с василиском. Вместе с нарастающим ощущением боли, исчезали и мысли об Эльвин, ибо ни о чём другом кроме боли инквизитор более думать не мог. Правда, продолжалось это недолго.

Увидев всадника со стороны Реттона, Реммет сделал паузу и перестал себя бить, с нетерпением ожидая, когда тот уедет. Обывателю самобичевание всегда казалось чем-то странным, потому они и шептались о инквизиторах, как о психически нездоровых. Но, разумеется, прилюдно так никто не говорил. Только разве что в редких случаях, когда еретики где-нибудь восстание поднимали.

И только всадник подъехал, лицо инквизитора налилось свинцом от гнева, что все его десятки исцеляющих грешную душу ударов были напрасными. Всадником была Эльвин.

Взгляды их встретились. Она на него смотрела с грустью и сочувствием, словно жалела за то, что Реммет так уродует своё тело ради чистой души, а он на неё со злобой и недоверием, как и должен смотреть инквизитор на заклятого врага. Хотел, было, крикнуть, что она бессовестная, но сдержался, решив не портить позитивный опыт общения с Эльвин почти целую неделю. Да и присниться она могла ему совсем не потому, что околдовала. Просто в памяти отложилась. Так что весомых поводов на неё свой гнев вымещать не было. Только разве что позлить её. Но не в том возрасте был Реммет, чтобы делать аналогично тому, что делала Эльвин в доме у смерда.

Неожиданно увидел под ногами её лошади кобеля породы бреветской овчарки – псина королевской осанки с вытянутой мордой, шерстью цвета охры и необыкновенной сообразительностью для собаки. Пробыв с ней неделю, он не помнил, чтобы рядом с ней был этот питомец. Конечно, она могла его и вчера завести, но его нужно было выдрессировать, заставить слушаться. Это далеко не на один день задача, а пёс её слушал так, будто она с ним много лет жила и хозяйничала.

Пёс подбежал и обнюхал Реммета, потом облизал лицо. Инквизитор в ответ сюсюкаться не стал. Лишь похлопал по спине. А после заглянул в глаза и тут же понял: Эльвин слов своих на ветер не бросала. Она обратила смерда Рубу в своего верного пса. А тот, ранее так грубо с ней обращавшийся, теперь, потеряв разум и свободу воли, дружелюбно вилял хвостом перед хозяйкой, ожидая за верность вкусную косточку и чтобы почесала за ухом.

– Ко мне! – воскликнула Эльвин. Пёс прибежал к ней, и они двинулись в путь. Провожая её взглядом, Реммет мотал головой от негодования. Прямо на его глазах совершила дикое беззаконие, а он даже отрубить ей голову не мог из-за метки, вместе с которой навсегда с инквизитором останется и память об Эльвин, к которой он то ли симпатией проникся, то ли возненавидел.

И пусть она, отныне связанная с ним общей судьбой, терзала его разум сильнее плети для самобичевания, молил он только об одном: лишь бы больше никогда не встретить эту рыжеволосую чертовку вновь. Но кое о чём забывал: жизнь всегда плевала на его желания и мольбы. А потому сомнений не было: следующая их встреча была совсем не за горами.